Джозеф Дилейни

Битва Ведьмака

Посвящается Мэри

Самый высокий холм в Графстве окутан тайной. Говорят, что однажды, когда бушевала гроза, там погиб человек, сражаясь со злом, которое угрожало всему миру. После битвы вершину снова покрыло льдом, а когда он сошел, изменились все названия городов, долин и даже очертания холмов. Сейчас на этой самой высокой вершине не осталось ничего, что бы напоминало о тех событиях. Но имя осталось. Ее называют Каменный Страж, или Камень Уорда-Защитника.

Глава 1

Гость с Пендла

Ведьма гналась за мной сквозь темный лес, приближаясь с каждым мгновением.

В яростном желании спастись я мчался, отчаянно петляя. Ветви хлестали по лицу, кусты ежевики цеплялись к усталым ногам, хриплое дыхание клокотало в горле. Я изо всех сил рвался к опушке, за которой травянистый склон уходил к западному саду Ведьмака. Только бы добраться до него! Там я буду в безопасности.

Совсем беззащитен я не был — в правой руке сжат рябиновый посох, на запястье левой намотана серебряная цепь. Но разве есть возможность использовать хоть то, хоть это? Чтобы набросить цепь, требуется какое-никакое расстояние, а ведьма уже наступает на пятки.

Внезапно шаги за спиной смолкли. Неужели она сдалась? Я бежал вперед. Сквозь листву над головой проглядывала убывающая луна, усыпая землю круглыми серебряными пятнами. Деревья стали реже. Я почти добрался до края леса.

Едва я миновал последнее дерево, она выскочила словно бы ниоткуда и накинулась слева — зубы сверкают в лунном свете, когти нацелены мне в глаза. Не останавливаясь, я сменил направление, замахнулся и выбросил левую руку. В первое мгновение показалось, что я попал, однако ведьма увернулась, и цепь, не причинив ей никакого вреда, упала на траву. В следующее мгновение противница налетела на меня и выбила посох.

Удар о землю оглушил меня. В тот же миг колдунья навалилась сверху, придавливая меня своим весом. Какое-то время я боролся, но был измотан и задыхался, а она оказалась невероятно сильна. Уселась на грудь, распластала мои руки по земле и наклонилась так близко, что наши лица почти соприкасались. Завеса черных волос упала мне на щеки, перекрывая свет звезд. Я ощущал ее дыхание, но оно пахло не кровью или костями; в нем чувствовался аромат весенних цветов.

— Я тебя одолела, Том! — победоносно воскликнула Алиса. — Это плохо. На Пендле тебе придется быть пошустрее!

С этими словами она рассмеялась и скатилась с меня. Несколько мгновений я восстанавливал дыхание, потом собрался с силами и поднял посох и серебряную цепь. Алиса, даром что племянница ведьмы, была моим другом и в прошлом году не раз спасала меня. Сегодня я практиковался в умении выживать, и Алиса играла роль ведьмы, жаждущей моей смерти. Следовало бы поблагодарить девочку, но я испытывал раздражение. Она побеждала уже третью ночь кряду.

Я двинулся вверх по склону к западному саду Ведьмака.

— Нечего дуться, Том! — сказала она, догнав меня. — Посмотри, какая ночь! Будем радоваться ей, пока можно. Совсем скоро отправимся в путь, и оба не раз пожалеем о том, что мы там, а не здесь.

Алиса была права. В начале августа мне исполнится четырнадцать, я уже больше года в учениках Ведьмака. Мы не раз вместе преодолевали серьезные опасности, однако сейчас впереди маячило кое-что похуже. В последнее время до Ведьмака стали доходить слухи, что угроза со стороны ведьм Пендла возросла. Хозяин сказал, что вскоре мы попытаемся разобраться с колдуньями. Однако их было несколько десятков, и еще сотни приспешников. Я не представлял, как победить при таком неравенстве сил, ведь нас всего трое: Ведьмак, Алиса и я.

— Ничего я не дуюсь, — сказал я.

— Нет, дуешься. Подбородок только что травы не касается.

Мы в молчании продолжили путь и вскоре вошли в сад, откуда между деревьями виднелся дом Ведьмака.

— Он не говорил, когда мы пойдем на Пендл? — спросила Алиса.

— Ни словечка.

— А ты хоть спрашивал? Если не спрашивать, ничего и не узнаешь!

— Конечно спрашивал. Он только постукивает себя по носу и говорит, мол, всему свое время. По-моему, он чего-то ждет, только вот чего?

— Хорошо бы уж побыстрее в путь. Я вся изнервничалась.

— Правда? — удивился я. — А вот я совсем не спешу. Да и ты ведь не хотела возвращаться туда.

— Я и не хочу. Это жуткое место и вдобавок очень большое. Целый округ, где полно деревушек, а прямо в центре — огромный, уродливый холм Пендл. У меня там столько злобных родственничков, что всех и не упомнишь. Но уж если туда придется идти, то лучше поскорее. Я ночами не сплю от беспокойства.

Когда мы вошли на кухню, Ведьмак сидел за столом и писал что-то в мерцающем свете свечи. Он вскинул взгляд, но не сказал ничего — был слишком сосредоточен. Мы подтянули к очагу табуретки и сели. По летнему времени огонь горел еле-еле, но всегда приятно ощущать на лице даже слабое тепло.

Наконец мой хозяин захлопнул записную книжку и посмотрел на нас.

— Кто сегодня победил?

— Алиса, — понурился я.

— Вот уже третий раз подряд, парень, девочка оказывается лучше тебя. Это никуда не годится. Утром, еще до завтрака, встречаемся в западном саду. Дополнительная тренировка.

Я мысленно застонал. В этом саду стоит деревянный столб, который мы используем как мишень. Если тренировка пойдет неважно, хозяин заставит меня практиковаться снова и снова, и только потом дело дойдет до еды.

Я отправился в сад сразу после рассвета, но Ведьмак уже ждал меня.

— Ну, парень, что тебя задержало? — проворчал он. — Неужели нельзя быстрее стряхнуть сон с глаз?

Я все еще чувствовал усталость, но улыбнулся, стараясь казаться внимательным и энергичным. И, с намотанной на левую руку серебряной цепью, хорошенько прицелился.

Вскоре я почувствовал себя лучше. Миг — и, резко дернув запястье, цепь с треском развернулась в воздухе, ярко блеснула в утреннем свете и идеальной спиралью обхватила столб.

Неделю назад моим лучшим достижением с восьми футов было девять из десяти попаданий. Однако сейчас как-то неожиданно выяснилось, что долгие месяцы тренировок все-таки не пропали зря. К тому моменту, когда цепь в сотый раз обвилась вокруг бревна, я не допустил ни одного промаха!

Я изо всех сил старался не улыбаться, но уголки губ вздернулись сами собой, и глупая ухмылка расплылась по лицу. Даже видя, что Ведьмак осуждающе качает головой, я не сумел прогнать усмешку.

— Парень, только не воображай о себе слишком много! — предостерег он, подходя ко мне. — Надеюсь, ты не станешь зазнайкой. Гордыня может и погубить. И как я уже не раз говорил, ведьма не будет стоять столбом, пока ты накидываешь на нее путы! Судя по рассказу девочки о том, что происходило ночью, у тебя впереди еще долгий путь. А теперь потренируйся на бегу.

И весь следующий час я снова и снова набрасывал цепь на мишень, но при этом двигался — то несся со всех ног, то скакал вприпрыжку; то к столбу, то от него; то лицом к нему, то спиной, швыряя через плечо. Потрудился изрядно — и все сильнее хотел есть. Чаще я промахивался, но несколько раз попал, причем очень эффектно. В конце концов Ведьмак остался доволен, и мы перешли к упражнению, которое я начал осваивать всего неделю назад.

Протянув мне свой посох, он направился к упавшему дереву. Я надавил на рычаг — выскочил потайной клинок, и следующие минут пятнадцать я нападал на прогнивший ствол, словно на смертельного врага. Снова и снова вонзал острие, пока не налились тяжестью и не заболели мышцы. Последняя хитрость, которой обучил меня хозяин, состояла в том, чтобы небрежно держать посох в правой руке, а потом быстро перекинуть его в левую, более сильную, и нанести мощный удар. Тут требовалась особая сноровка, но прием был отличный.

Заметив, что я устал, учитель прищелкнул языком.

— Давай, парень, еще разок, и закончим. Когда-нибудь это, возможно, спасет тебе жизнь!

Получилось почти идеально. Ведьмак кивнул, и мы пошли среди деревьев домой, где меня ждал с таким трудом заработанный завтрак.

Десять минут спустя появилась Алиса. Мы уселись на кухне за большой дубовый стол и накинулись на яичницу с ветчиной, приготовленную домовым Ведьмака. У него в Чипендене было много обязанностей: разведение огня, стряпанье, мытье посуды. Кроме того, он охранял дом и сады. Готовил он неплохо, но временами слишком остро реагировал на происходящее, и, если что-то злило его или удручало, еда получалась невкусной. Ну, сегодня утром домовой явно пребывал в хорошем настроении, поскольку завтрак удался на славу.

Все молчали, но когда я доедал яичницу с большим ломтем хлеба с маслом, Ведьмак отодвинул кресло и поднялся. Некоторое время он расхаживал туда-обратно перед очагом, а потом остановился и посмотрел на меня.

— Сегодня, парень, я ожидаю гостя, — заговорил он. — Нам многое нужно обсудить, поэтому я познакомлю вас, а потом хочу поговорить с ним наедине. Думаю, самое время тебе сходить домой, на ферму брата, и забрать сундуки, что оставила твоя мама. Лучше привезти их в Чипенден, здесь мы не торопясь изучим их содержимое. Там могут обнаружиться вещи, которые пригодятся нам на Пендле. Мы не должны пренебрегать никакой помощью.

Папа умер прошлой зимой и оставил ферму Джеку, старшему из моих братьев. Однако в завещании обнаружилось кое-что необычное.

В доме у мамы была своя, особая, комната сразу под чердаком, и она всегда держала ее запертой. Комнату папа оставил мне вместе со всеми сундуками и коробками, которые там находились, подчеркнув, что я могу приходить, когда пожелаю. Это огорчало Джека и его жену Элли. То, что я стал учеником Ведьмака, и без того беспокоило их. Они опасались, как бы я не привел за собой в дом какое-нибудь создание тьмы. И я не осуждал их; именно так и произошло прошлой весной, и вся их жизнь оказалась в опасности.

Но таково было мамино желание — чтобы я унаследовал запертую комнату со всем ее содержимым, — и, прежде чем покинуть нас, она удостоверилась, что Элли и Джек смирились с этой ситуацией. Она возвратилась к себе на родину, в Грецию, намереваясь там сражаться с набирающей силу тьмой. Меня огорчало, что, возможно, я никогда больше не увижу ее; наверное, поэтому я все время откладывал путешествие на ферму. Конечно, было бы любопытно залезть в сундуки, но как же тяжело думать, что, вернувшись домой, я не встречу ни папу, ни маму.

— Хорошо, я так и сделаю, — ответил я. — Но кто этот гость?

— Мой друг. Он уже много лет живет на Пендле. Его помощь в том, что нам предстоит, бесценна.

Я был поражен. Мой хозяин всегда держался на расстоянии от людей, а поскольку имел дело с призраками, привидениями, домовыми и ведьмами, люди и сами держались от него подальше! Я никак не ожидал, что существует кто-то, кого он может назвать своим другом!

— Закрой рот, парень, а не то муха влетит! — сказал он. — Да, и возьми с собой юную Алису. Мне многое нужно обсудить с гостем, и я не хочу, чтобы вы вертелись под ногами.

— Но Джек не любит, когда приходит Алиса, — запротестовал я.

Вообще-то я ничего не имел против того, чтобы Алиса пошла со мной — ее компания всегда меня радовала. Просто Алиса и Джек плохо ладили. Брат знал, что девочка — племянница ведьмы, и не хотел, чтобы она приближалась к его семье.

— Пошевели мозгами, парень. Тебе придется нанять коня и повозку, вот пусть Алиса и подождет за пределами фермы, пока ты будешь грузить сундуки. Возвращайся как можно скорее. У нас мало времени, поэтому сегодняшний урок продлится не более получаса. Давай приступим.

Вслед за Ведьмаком я отправился в западный сад, уселся на скамью, открыл записную книжку и приготовил перо. Стояло приятное теплое утро. Вдали блеяла овца, холмы купались в ярком солнечном свете, только на востоке отбрасывали тени облачка.

Первый год ученичества в основном был посвящен домовым; темой этого года стали ведьмы.

— Итак, парень. — Ведьмак принялся вышагивать передо мной, — как тебе известно, ведьма не может унюхать нас, потому что мы оба седьмые сыновья седьмых сыновей. Однако это относится лишь к тому, что мы называем — записывай первое заглавие на сегодня — «дальним нюхом». Это способность заметить опасность заблаговременно, как, к примеру, Костлявая Лиззи учуяла толпу из Чипендена, которая сожгла ее дом. У нас же с тобой есть возможность застать ведьму врасплох.

Однако существует еще и «ближний нюх», которого следует опасаться, поэтому подчеркни и запомни. На относительно недалеком расстоянии ведьма способна многое узнать о нас, в том числе — о наших сильных и слабых сторонах. И чем ближе ты к ней, тем больше колдунье открывается. Так что, парень, всегда держись от нее подальше. Никогда не позволяй ведьме подойти ближе чем на длину рябинового посоха. Есть здесь и другие опасности — в особенности никогда не позволяй ведьме дышать в лицо. Ее дыхание способно подорвать и волю, и силу. Известны случаи, когда подростки теряли сознание на месте!

— Помню зловонное сопение Костлявой Лиззи, — сказал я. — Скорее звериное, чем человеческое. Как у кошки или собаки!

— Ага, парень, так оно и есть. Потому что, как мы знаем, Лиззи, практиковавшая костяную магию, время от времени ела человеческую плоть и пила человеческую кровь.

Костлявую Лиззи, тетку Алисы, Ведьмак теперь держал в яме в восточном саду. Жестоко, но иначе нельзя. Он не одобрял сожжения и так обеспечивал безопасность Графства.

— Однако не у всех такое зловонное дыхание, как у практикующих костяную или кровавую магию, — продолжал хозяин. — Дыхание тех, кто использует магию приживал, может благоухать, точно майские цветы. Но будь осторожен, поскольку такая ведьма обладает чарами — запиши это слово, парень. Как горностай может взглядом остановить кролика и заставить подойти к себе, так и ведьма способна задурить голову человеку. Способна сделать так, что он почувствует себя уверенным, счастливым и, главное, не будет осознавать опасности, пока не станет слишком поздно.

Последнее очень близко к другому свойству ведьм, которое мы называем наваждением. Запиши и это. Ведьма может принять облик, не соответствующий действительности, — выглядеть моложе или красивее, чем на самом деле. Используя эту коварную особенность, она способна создать ауру — проекцию ложного образа, — и мы всегда должны быть настороже. Потому что, как только наваждение овладевает разумом, в действие вступают чары и постепенно разъедают волю. В итоге ведьма в силах настолько подчинить себе человека, что он поверит в любую ложь и будет видеть только то, что она пожелает.

Чары и наваждение — серьезные угрозы и для нас с тобой. И то, что ты седьмой сын седьмого сына, тут не поможет. Поэтому берегись! Наверное, ты по-прежнему думаешь, что я поступал слишком сурово с Алисой, но я делал это ради твоего же блага, парень. Потому что всегда опасался: однажды она использует свои способности против тебя…

— Нет! — прервал я его. — Это несправедливо. Мне нравится Алиса не потому, что она околдовала меня, а потому что изменилась к лучшему и стала мне добрым другом. Нам обоим! Перед отъездом мама сказала, что верит в Алису и что для меня ничем плохим наша дружба не обернется.

Ведьмак кивнул, на его лице отразилась печаль.

— Возможно, твоя мама права. Время покажет, просто будь настороже. Даже сильный мужчина рискует попасться на удочку хорошенькой девушки в остроносых туфлях. Я знаю это по собственному опыту. А теперь запиши все, что я рассказал о ведьмах.

Учитель сел на скамью рядом и молчал, пока я выполнял задание. Закончив, я заговорил:

— Вот мы собираемся на Пендл. Какова самая страшная угроза со стороны шабашей? Есть что-то, о чем я пока не знаю?

Ведьмак встал и, глубоко задумавшись, снова принялся расхаживать.

— Округа Пендла просто кишит ведьмами, так что возможно все, даже то, с чем я сам никогда не сталкивался. Необходимы гибкость и готовность учиться. Однако, полагаю, самой большой нашей проблемой будет именно количество ведьм. Они часто ссорятся и спорят между собой, но если договариваются и собираются вместе для достижения общей цели, их сила возрастает неимоверно. Вот этого мы и должны опасаться. Видишь ли, главная угроза для нас — объединение ведьмовских кланов. Запиши еще кое-что. Я хочу уточнить терминологию. «Шабаш» означает вот что: тринадцать ведьм собираются вместе, чтобы объединить свои силы в некой церемонии, пробуждающей тьму. Шабаш есть в любом ведьмовском клане, и под кланом я подразумеваю крупную группировку ведьм, которая включает в себя их мужчин, детей и тех женщин, которые, являясь членами семей, напрямую не практикуют темную магию.

Ведьмак терпеливо дождался, пока я все это запишу, и потом продолжил урок.

— По существу, как я уже говорил, на Пендле есть три основных ведьмовских клана — Малкины, Дины и Маулдхиллы, — и первый — худший из них. Все они бранятся и ссорятся между собой, но за последние годы Малкины и Дины отчасти сблизились. Этому способствовали смешанные браки… Твоя подруга Алиса — плод именно такого союза. Ее мать была Малкин, а отец Дин, хорошо, что ни та ни другой не колдовали. Однако оба умерли молодыми, и, как тебе известно, девочку поручили заботам Костлявой Лиззи. Алиса всегда отторгала обучение, которое ей навязывали, однако существует опасность, что, вернувшись на Пендл, она возьмется за старое и вновь примкнет к одному из кланов.

И снова я был готов возразить, но хозяин остановил меня взмахом руки.

— Давай просто надеяться, что этого не случится. Если же Алиса не перейдет на сторону тьмы, ее знание жизни Пендла может оказаться бесценным. Теперь что касается третьего клана, Маулдхиллов, — с ними дело обстоит гораздо сложнее. Они не только практикуют костяную и кровавую магию, они также славятся умением работать с зеркалами. Я не раз говорил, что не верю в пророчества, но, по слухам, Маулдхиллы используют зеркала как магический кристалл.

— Как магический кристалл? Зачем это?

— Чтобы предсказывать будущее, парень. Будто бы они видят в зеркалах, что должно произойти. Пошли дальше. Маулдхиллы обычно сторонятся двух других кланов, но недавно я слышал, что кто-то обратился к ним с призывом забыть древнюю вражду. Именно этому мы и должны помешать. Ведь если кланы объединятся и, что важнее, вместе соберутся три шабаша, кто знает, какое зло обрушится на Графство. Ты наверняка помнишь, что однажды, много лет назад, подобное произошло, и тогда они прокляли меня.

— Да, помню, вы рассказывали, — кивнул я. — Но мне казалось, вы не верите в проклятия.

— Да, я предпочитаю думать, что все это чушь, но тот случай по-прежнему раздражает меня. По счастью, тогда шабаши быстро рассорились, не успев причинить Графству серьезного вреда. Однако на этот раз на Пендле затевается что-то гораздо более зловещее. Я рассчитываю, что мой гость подтвердит или, может быть, опровергнет слухи. Мы должны физически и морально подготовиться к страшной битве. Еще необходимо добраться до Пендла прежде, чем станет слишком поздно.

Ведьмак затенил глаза ладонью и взглянул на солнце.

— Ну, парень, урок затянулся, пора возвращаться. Можешь провести остаток утра в самостоятельных занятиях.

Я так и сделал — в библиотеке Ведьмака. Он по-прежнему не в полной мере доверял Алисе и не разрешал ей заходить туда — вдруг прочтет такое, что ей знать не положено? После того как девочка переселилась в Чипенден, хозяин отпер еще одну комнату внизу, теперь ее использовали в качестве кабинета. Сейчас там работала Алиса, переписывала очередную книгу. Среди томов были очень редкие, и учитель всегда опасался, как бы с ними чего не случилось, и предпочитал иметь копию.

Я же изучал шабаши. Это когда тринадцать ведьм собираются вместе для совершения ритуалов. В одном отрывке описывались особые ведьмовские торжества.

Некоторые отмечаются еженедельно, другие — раз в месяц, во время либо полной, либо новой луны. Кроме этого, четыре великих праздника устраиваются в дни, когда тьма сильнее всего: Сретение, Вальпургиеву ночь, Ламмас и Хеллоуин. Тогда шабаши могут объединяться для совместного поклонения.

О Вальпургиевой ночи я уже знал. Она приходится на 30 апреля; несколько лет назад на Пендле именно в такую ночь три шабаша сообща прокляли Ведьмака. Так, идет вторая неделя июля; интересно, когда следующий большой праздник? Я начал листать страницы, но успел просмотреть совсем немного, прежде чем произошло то, чего я за все время пребывания в Чипендене никогда не слышал.

Бум! Бум! Бум!

Колотили в заднюю дверь! Я не верил собственным ушам. Никто никогда не приближается к нашему дому. Знакомые и прочие посетители всегда приходят на перекресток, где в окружении ивовых деревьев висит колокол, и звонят в него. Домовой Ведьмака, охраняющий дом и сады, разорвет на клочки любого, осмелившегося пересечь даже их границы. Кто же стучал? Был ли это «друг» Ведьмака, которого тот ждал? И если да, то как он сумел дойти до задней двери и при этом уцелеть?

Глава 2

Кража и похищение

Исполненный любопытства, я поставил книгу на полку и спустился вниз. Ведьмак уже открыл дверь и вел кого-то на кухню. Когда я увидел гостя, от удивления отвисла челюсть. Это оказался очень крупный человек, широкий в плечах; он был по крайней мере на два-три дюйма выше учителя. Лицо дружелюбное, честное, на вид лет под сорок, однако больше всего поражало его одеяние.

Священник!

— Это мой ученик Том Уорд, — улыбнулся Ведьмак.

— Рад познакомиться, Том, — протянул руку священник. — Я отец Стокс. У меня приход в Даунхеме, к северу от холма Пендл.

— Я тоже рад знакомству, — ответил я, пожимая ему руку.

— Джон писал о тебе. Похоже, пока твое ученичество проходит очень успешно…

В этот момент на кухню вошла Алиса и осмотрела гостя сверху донизу, тоже явно удивленная черной сутаной. В свою очередь отец Стокс взглянул на ее остроносые туфли и слегка вскинул брови.

— А это юная Алиса, — представил Ведьмак. — Алиса, поздоровайся с отцом Стоксом.

Та кивнула и вяло улыбнулась.

— И о тебе, Алиса, наслышан. Насколько я знаю, у тебя на Пендле есть родственники…

— Нас связывают только кровные узы, — сердито ответила Алиса. — Мама была Малкин, папа — Дин. Не моя вина, что я появилась на свет там. Родню не выбирают.

— Твоя правда, — добродушно согласился священник. — Уверен, мир был бы совсем другим, если бы мы могли выбирать. Однако каждый сам строит свою жизнь.

После этого мы разговаривали мало. Дорога утомила гостя, и Ведьмак явно хотел поскорее отправить нас с Алисой на ферму Джека. Мы быстро собрались. Мешок я оставил, взял только посох и кусок сыра, чтобы подкрепиться в пути.

Ведьмак проводил нас до двери.

— Вот, наймешь повозку.

Он протянул маленькую серебряную монету.

— Как отцу Стоксу удалось пройти мимо домового через весь сад? — спросил я, убирая деньги в карман штанов.

Ведьмак улыбнулся.

— Так ведь, парень, не в первый раз, домовой хорошо знает его. Когда-то отец Стокс был моим учеником. И, могу добавить, очень успешным. В свое время он окончил курс, но позже понял, что его истинное призвание — церковь. Он может оказаться очень полезен, поскольку выучился и на ведьмака, и на священника. Вдобавок Стоксу известна вся подноготная Пендла, что делает его незаменимым союзником.

Мы отправились в путь в полдень. Стояла прекрасная летняя погода — над головой светило солнце, повсюду пели птицы. Я шел домой в компании Алисы и предвкушал встречу с маленькой Мэри, Джеком и его женой Элли, снова ожидавшей малыша. Мама предсказала рождение мальчика, которого так хотел брат; именно он унаследует ферму после смерти Джека. Я должен был сиять от счастья. Однако чем ближе мы подходили к ферме, тем плотнее, словно черное облако, меня окутывала печаль.

Папа мертв; мама не встретит на пороге. А дом… Никогда больше он не будет мне настоящим домом. Такова грустная истина, а я все никак не могу смириться с ней.

— Пенни, если обратишь на меня внимание, — улыбнулась Алиса.

Я пожал плечами.

— Перестань, Том, развеселись! Сколько раз повторять? Надо наслаждаться жизнью, пока мы не на Пендле, где, по-моему, окажемся уже на следующей неделе.

— Прости, Алиса. Просто я думаю о маме и папе. Не могу ни на минуту забыть о них.

Девочка подошла и сочувственно сжала мою руку.

— Тебе тяжело, Том, понимаю. Но, уверена, когда-нибудь ты снова встретишься с мамой. Кстати, неужели тебе не интересно, что она оставила в сундуках?

— Интересно, не стану отрицать…

— Смотри, вон приятное местечко. — Она кивнула в сторону от тропинки. — Я есть хочу. Давай перекусим.

Мы уселись на травянистой насыпи в тени мощного дуба и достали сыр. Оба так проголодались, что смели все разом. Сейчас я был не на службе, и нужда поститься отпадала, а еда всегда найдется где-нибудь по дороге.

Алиса словно прочла мои мысли.

— В сумерках я поймаю парочку сочных кроликов, — улыбнулась она.

— Было бы здорово! Знаешь, Алиса, ты много рассказывала о ведьмах вообще, но почти ничего — о Пендле и тамошних обитателях. Почему? Полагаю, мне нужно знать как можно больше, раз мы собираемся туда.

Алиса нахмурилась.

— Тяжело думать об этом месте. Не люблю говорить о своих родных. Не хочу упоминать о Пендле — страшно даже представить, что вернусь туда.

— Странно, но мистер Грегори тоже никогда особо не распространялся о Пендле. Хотя, казалось бы, следует обсудить и согласовать действия.

— Он такой — старается держать все в секрете. У него, несомненно, уже имеется план. Уверена, он раскроет его, когда придет время. Вообрази только! У старика Грегори есть друг! — сменила тему Алиса. — И вдобавок священник!

— Знаешь, что у меня в голове не укладывается? Как можно отказаться от профессии ведьмака и стать священником?!

— Так же, как отказаться от профессии священника и стать ведьмаком, — рассмеялась Алиса. — Вспомни старика Грегори!

Она была права — Ведьмак когда-то учился на служителя церкви, — и я тоже рассмеялся. Однако мое мнение не изменилось. Насколько я мог судить, священники молятся и все, они не вступают в схватку с тьмой напрямую. Им не хватает практических знаний, которые дает наше ремесло. Мне по-прежнему казалось, что отец Стокс сделал шаг в неверном направлении.

Незадолго до наступления сумерек мы снова остановились, на этот раз в низине между холмами, ближе к лесу. Небо было ясное, на юго-востоке поднималась убывающая луна. Алиса ушла на охоту, я развел костер. Не прошло и часа, как она уже жарила кроликов. Они истекали соком, который шипел на горящих дровах. Рот наполнился слюной.

Меня по-прежнему разбирало любопытство насчет Пендла, и, несмотря на нежелание Алисы рассказывать о своей тамошней жизни, я снова попытался разговорить ее.

— Ну же, Алиса! Знаю, тебе тяжело даются воспоминания, но мне нужно больше знать о Пендле.

— Наверное, — ответила она, глядя на меня поверх костра. — Советую приготовиться к худшему. Не очень-то приятное место. И все боятся. Куда ни придешь, страх написан на лицах. Я не осуждаю крестьян, потому что ведьмы знают почти обо всем, что происходит в деревнях. С наступлением темноты люди поворачивают зеркала к стене.

— Зачем?

— Так колдуньи не могут подглядывать за ними. Никто не доверяет зеркалам ночью. С их помощью ведьмы, чаще всего Маулдхиллы, шпионят за простыми жителями. На Пендле никогда не знаешь, кто или что внезапно посмотрит на тебя из отражения. Помнишь старую Мамашу Малкин? Вот с такими противниками мы столкнемся.

Мороз побежал по коже. Мамаша Малкин была самой злобной ведьмой Графства, и год назад с помощью Алисы я сумел уничтожить ее. Но перед этим она едва не погубила Джека и его семью.

— И хотя ее больше нет, на Пендле всегда найдется кто-нибудь, готовый надеть башмаки мертвой ведьмы, — мрачно подытожила Алиса. — В особенности среди Малкинов. Некоторые из них живут в крепости Малкин. Вот уж где не стоит болтаться по ночам! На Пендле то и дело пропадают люди — по большей части в башне они и кончают. Туннели, ямы и темницы под ней полны костей убитых.

— Почему ничего не предпринимают? — воскликнул я. — Как шериф в Кастере терпит все это?

— Ну, прежде он посылал на Пендл судей и констеблей, и не раз. Но все без толку. Чаще всего они вешали не того. Например, старую Анну Фэрборн. Ей было почти восемьдесят, когда ее в цепях отволокли в Кастер. Сказали, что она ведьма, но это была неправда. Тем не менее она заслуживала виселицу, потому что отравила трех своих племянников. Такое не редкость для Пендла. Говорю же, это скверное место. И навести там порядок нелегко, поэтому старик Грегори и медлил так долго.

Я кивнул.

— Я лучше многих знаю, каково это — обретаться там, — снова заговорила Алиса. — Несмотря на соперничество, Малкины и Дины часто вступают в брак. По правде говоря, и те и другие ненавидят Маулдхиллов гораздо сильнее, чем друг друга. Жизнь на Пендле очень непростая. Я провела там большую ее часть, но все равно не понимаю своих родственников.

— Ты была счастлива? В смысле, до того, как переселилась к Костлявой Лиззи?

Алиса долго молчала, избегая моего взгляда, и я понял, что не следовало спрашивать. Она никогда много не рассказывала о годах, проведенных с родителями и с Лиззи после их смерти.

— Я мало что помню до Лиззи, — ответила она наконец. — В основном ссоры. Лежала в темноте и плакала, а папа и мама грызлись, словно кошка с собакой. Но иногда они разговаривали и смеялись, так что, в общем, терпимо. Потом все изменилось. Молчание. Лиззи была не из болтливых. От нее скорее дождешься затрещины, чем доброго слова. Очень задумчивая она была. Смотрела на огонь и бормотала заклинания. А если пялилась не на пламя, то — в зеркало. Иногда я тоже кое-что видела из-за ее плеча. Всяких тварей, которым не место на земле. Они меня ужасно пугали. Лучше уж ругань родителей.

— Ты жила в крепости Малкин?

— Только шабаш Малкинов и несколько избранных помощников обитают в башне, — помотала головой Алиса. — Но я порой ходила туда с мамой. Правда, под землю никогда не спускалась. Все там теснятся в одной большой комнате. Споры, брань, дым разъедает глаза. Папа, как Дин, в башню не совался. Он не вышел бы оттуда живым. У нас был дом неподалеку от Роули — деревни, где селятся Дины. Маулдхиллы главенствуют в Бейли, а Малкины — в Голдшоу-Бут. В основном все стараются держаться своей территории.

На этом Алиса смолкла, и я не стал больше давить. Чувствовалось, что Пендл и впрямь пробуждает в ней мучительные воспоминания — невысказанный ужас, который трудно даже вообразить.

Я знал, что ближайший сосед Джека, мистер Уилкинсон, с радостью даст внаем коня и повозку. Я не сомневался также, что кучером с нами поедет один из его сыновей, и мне не придется позже возвращаться. Однако сначала я решил пойти на ферму и рассказать брату о намерении забрать мамины сундуки.

Мы шли ходко и увидели дом Джека во второй половине следующего дня. С одного взгляда стало ясно: что-то не так.

Мы приближались с северо-востока, обогнув холм Палача, и, когда начали спускаться, в глаза бросилось, что на полях нет животных. Потом показалась ферма… Амбар превратился в груду головешек.

Гадая, что произошло, я забыл попросить Алису остановиться у границы пастбища. Нужно было поскорее выяснить, в порядке ли Джек, Элли и их дочь Мэри. Фермерские собаки должны были уже залиться лаем, но стояла тишина.

Когда, торопливо миновав ворота, мы пересекали двор, я заметил, что задняя дверь дома висит на одной петле. В горле встал ком. Я побежал, страшась самого худшего. Алиса не отставала.

Я звал Джека и Элли, но ответа не слышал. Место, где я вырос, было не узнать: все кухонные ящики выдвинуты, пол усыпан столовыми приборами и осколками посуды; горшки с травами, раньше стоявшие на подоконнике, разбиты о стены, в раковине земля. Подсвечник со стола исчез, его место заняли пять пустых бутылок из-под бузинового вина, которое мама держала в подвале. Однако больше всего меня поразило мамино кресло-качалка: похоже, в груду обломков его превратил топор. Мучительная картина — чувство возникало почти такое, как если бы вред причинили самой маме.

Спальни наверху тоже обыскивали — с постелей сорвали белье, все зеркала разбили. Однако по-настоящему страшно мне стало, когда мы добрались до особой комнаты. Дверь была закрыта, но соседняя стена и половицы забрызганы кровью. Может, это кровь Джека и его семьи?

Неужели кто-то погиб? Меня охватила паника.

— Не думай о худшем! — Алиса сжала мою руку. — Может, все не так плохо…

Я не мог отвести глаз от багровых капель на стене.

— Давай зайдем в комнату, — предложила Алиса.

Я в ужасе посмотрел на нее: как в такой момент она могла думать об этом?

— По-моему, нужно заглянуть внутрь, — настаивала девочка.

Я рассердился, но толкнул дверь — она не поддалась.

— Заперто, Алиса. Только у меня есть ключ. Значит, никто туда забраться не мог.

— Том, пожалуйста…

Для надежности я носил ключи на шее: один большой от двери и три поменьше от самых массивных сундуков. Кроме того, у меня имелся ключ, сделанный кузнецом, братом Ведьмака по имени Эндрю; он открывал практически любой замок.

Без труда отперев дверь, я вошел внутрь. И остолбенел: кто-то побывал и в комнате. Она была совершенно пуста. Три больших и несколько маленьких сундуков и коробок исчезли.

— Как воры попали сюда? — Голос отдавался эхом от голых стен. — Ключ-то был только у меня…

Алиса покачала головой.

— Помнишь, что сказала твоя мама? Никакое зло не может пролезть в убежище. Однако, несомненно, зло здесь побывало!

Конечно, я помнил слова мамы: она произнесла их во время нашей последней встречи на ферме. В память врезалось все, что она говорила нам с Алисой в этой самой комнате:

«Пока дверь заперта, сюда не проникнут никакие темные силы. Если ты смел, а душа твоя чиста и исполнена доброты, эта комната — крепость, защищенная от тьмы… Используй ее, лишь когда под угрозой и твоя жизнь, и душа».

Что же произошло? Как злоумышленники пробрались внутрь и украли мамины сундуки? Зачем разыскивали их? Кому, кроме меня, они могли понадобиться?

Проверив чердак, я снова запер дверь. Мы спустились вниз и вышли во двор. В ошеломлении я подошел к останкам амбара — нескольким обуглившимся столбам и деревяшкам среди груды пепла.

— Еще чувствуется запах дыма, — сказал я. — Все произошло недавно.

Алиса кивнула, громко втягивая носом неприятный запах.

— Да, позавчера, вскоре после захода солнца.

Она многое могла определить по запаху и обычно оказывалась права, и сейчас мне очень не понравилось выражение ее лица. Она явно обнаружила что-то еще; что-то очень скверное, возможно, даже хуже того, что мы уже видели.

— Алиса, в чем дело?

— Здесь не только дым. Здесь побывала ведьма. Вероятно, не одна…

— Ведьма? Зачем ведьмам приходить сюда? — спросил я, чувствуя, что голова идет кругом.

— За сундуками, зачем же еще? Видно, в них что-то очень важное.

— Но откуда налетчики узнали о них?

— Через зеркала? Может, кто-то умеет обращаться с ними и за пределами Пендла.

— А что с Джеком и Элли? И девочкой? Где они?

— Мне кажется, Джек пытался остановить грабителей. Он же большой и сильный, он бы не уступил без борьбы. Хочешь знать, что я думаю? — спросила Алиса, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

Я кивнул, хоть и страшился ответа.

— Они не могли пробраться в комнату сами, потому что твоя мама как-то защитила ее от темных сил. Ну они и заставили Джека войти туда и вынести сундуки. Сначала он сопротивлялся, но когда ведьмы пригрозили Элли или малышке Мэри, был вынужден сдаться.

— Но как Джек проник туда? — воскликнул я. — На двери — никаких признаков взлома, а ключ есть только у меня. И где они все? Где они сейчас?

— Похоже, налетчики забрали твоих родных.

— Куда, Алиса? Куда они подевались?

— Чтобы увезти все, нужны лошадь и повозка. Те три больших сундука на вид очень тяжелые. Значит, ведьмы в основном передвигаются по дорогам. Нужно пойти следом и разведать.

Мы помчались по тропинке, потом по большаку на юг и спустя примерно три мили добрались до перекрестка.

— Они поехали на северо-восток, Том, вот что я думаю. Они поехали на Пендл.

— Тогда пошли за ними.

Я успел пробежать шагов десять, прежде чем Алиса догнала меня, схватила за руку и развернула к себе.

— Нет, Том. Они уже далеко. К тому времени, как мы доберемся, они успеют спрятаться, а на Пендле есть где спрятаться. На что мы можем рассчитывать? Нет, нужно вернуться к старику Грегори и все ему рассказать. Он поймет, что делать. И отец Стокс поможет.

Алиса не убедила меня, и я покачал головой.

— Думай, Том, думай! — прошипела она, до боли сжав мою руку. — Прежде всего поговорим с соседями Джека. Может, они что-то видели. И потом, разве ты не сообщишь своим братьям? Конечно, они тоже помогут. А после помчимся в Чипенден и расскажем обо всем старику Грегори.

— Нет, Алиса. Как ты ни беги, путь до Чипендена займет больше дня. И еще полдня или даже больше до Пендла. За это время с Джеком и его семьей может произойти что угодно. Мы не успеем спасти их.

— Есть другой способ, хотя тебе он, наверное, не понравится.

Алиса отпустила мою руку и уставилась в землю.

— О чем ты? — нетерпеливо спросил я.

Каждый миг промедления грозил бедой брату и его жене с ребенком.

— Ты один вернешься в Чипенден, а я пойду на Пендл…

— Нет, Алиса! Я не могу отпустить тебя! Это слишком опасно.

— Еще опаснее идти туда вместе. Если нас поймают, пострадаем мы оба. Только вообрази, что они сделают с учеником ведьмака! С седьмым сыном седьмого сына! Не сомневайся, они передерутся за твои кости. Но если я попадусь одна, то просто скажу, что вернулась домой, на Пендл. Что снова хочу быть со своими родными. У меня больше возможностей разузнать, кто это сделал и где держат Джека и Элли.

Живот свело от тревоги, и все же постепенно смысл слов дошел до меня. В конце концов, она хорошо знает Пендл и может разгуливать по округу, не вызывая особого интереса.

— Все равно, Алиса, это опасно. И, мне казалось, ты боишься туда возвращаться.

— Я пойду на Пендл ради тебя, Том. И ради твоей семьи. Вы не заслуживаете такого. Сейчас я больше ничего не могу сделать. — Алиса снова взяла меня за руку. — Увидимся на Пендле, Том, приходи поскорее…

— Конечно! — заверил я. — Как только что-нибудь разузнаешь, отправляйся в церковь отца Стокса в Даунхеме. Я буду ждать там.

Алиса кивнула, развернулась и зашагала по дороге на северо-восток. Несколько мгновений я провожал ее взглядом, но она не обернулась. Потом и я побежал к ферме Джека.

Глава 3

Приоритеты

Я зашел на ферму к Уилкинсону, на западе граничащую с землей брата. Папа всегда держал разных животных, но наши соседи лет пять назад перешли на крупный рогатый скот. Первое, что я заметил, — овцы на поле. Много. И если я не ошибся, это были овцы Джека.

Мистер Уилкинсон чинил ограду на южном лугу.

— Рад видеть тебя, Том! — Он вскочил и бросился ко мне. — Очень, очень сожалею. Я послал бы тебе сообщение. Знаю, ты трудишься где-то на севере, но адреса у меня нет. Вчера я отправил письмо Джеймсу. Попросил его сразу же приехать.

Джеймс, мой второй по старшинству брат, работал кузнецом на юго-западе Графства, в Ормскирке, почти со всех сторон окруженном мшистыми болотами. Даже если он получит письмо завтра, на дорогу сюда у него уйдет не меньше дня.

— Вы видели, что произошло?

Мистер Уилкинсон кивнул.

— Ага, за что мне и досталось. — Он дотронулся до перевязанной головы. — Вскоре после заката я заметил пожар и бросился на помощь. Поначалу я чуть успокоился, подумав, что горит амбар, а не дом. Однако подойдя ближе, почуял недоброе, потому что во дворе было страсть сколько народу. Я же ваш ближайший сосед, и потому недоумевал, как они все попали на ферму раньше меня. А потом понял, что никто не пытается спасти амбар; люди выносили и грузили на повозку вещи. Я направился к ним, но тут сзади послышались шаги, и не успел я обернуться, как меня треснули по голове; я потерял сознание. Когда очнулся, их уже не было. Заглянул в дом, но не обнаружил ни Джека, ни его семьи. Сожалею, Том, что не мог сделать ничего больше.

— Спасибо, что попытались помочь, мистер Уилкинсон. Очень жаль, что вы пострадали. Вы не разглядели лиц? Смогли бы опознать бандитов?

Он покачал головой.

— Я слишком далеко стоял, только заметил рядом с домом женщину на черном коне. Редкой породы конь — чистокровный, вроде тех, которыми торгуют на большом весеннем рынке в Топли. Незнакомка тоже была видная: крупная такая, но фигуристая, с копной густых черных волос. Она не бегала туда-сюда, как остальные. Даже с приличного расстояния я слышал ее властные приказы. После удара по голове я уже ни на что не годился. Даже на следующее утро чувствовал себя, как последняя собака, но все же послал своего старшего парня в Топли к Бену Хайндли, тамошнему констеблю. На следующий день, прихватив крестьян, тот два часа скакал на северо-восток и нашел брошенную повозку со сломанным колесом. Собаки взяли след, а потом внезапно потеряли. Бен говорил, что никогда не видел ничего подобного. Те, кого они преследовали, будто сквозь землю провалились! Не оставалось ничего другого, как прекратить погоню и повернуть обратно. Кстати, Том, может, зайдешь и перекусишь? Оставайся у нас на несколько дней, до приезда Джеймса, мы будем только рады.

Я покачал головой.

— Спасибо, мистер Уилкинсон, но лучше мне как можно скорее вернуться в Чипенден и рассказать все хозяину. Он придумает, что делать.

— Может, все же подождешь Джеймса?

Мгновение я колебался, задаваясь вопросом, стоит ли оставить Джеймсу сообщение, и если да, то какое. Не хотелось подвергать его опасности, признаваясь, что мы идем на Пендл. В то же время он наверняка кинется спасать Джека и его семью. А противник значительно превосходит нас числом, и любая помощь будет нелишней.

— Сожалею, мистер Уилкинсон, но, думаю, лучше мне прямо сейчас отправиться в дорогу. Не могли бы вы передать Джеймсу, что я и мой господин на пути к Пендлу? Видите ли, я уверен, что налетчики оттуда. Скажите Джеймсу, пусть идет прямо в церковь в Даунхеме. Это к северу от холма. Тамошнего священника звать отец Стокс. Он знает, где искать нас.

— Конечно, Том. Надеюсь, ты найдешь Джека с семьей в целости и сохранности. Тем временем я пригляжу за фермой — его скот и собаки уже у меня, с ними все в порядке. Скажи ему при встрече.

Я поблагодарил мистера Уилкинсона и зашагал в Чипенден, снедаемый тревогой за брата, Элли и их малышку. И за Алису. Она убедила меня, что лучше ей одной пойти на Пендл. Однако девочка была напугана, и, что бы она ни говорила, меня мучили подозрения, что ей угрожает серьезная опасность.

До Чипендена я добрался на следующее утро, вздремнув ночью в каком-то старом амбаре. И тут же без церемоний выложил все как есть, умоляя Ведьмака немедленно отправиться на Пендл. Мы можем поговорить по дороге, твердил я, ведь с каждой секундой опасность грозит моим родным все больше и больше. Однако он, не вняв моим просьбам, указал на кресло у кухонного стола.

— Сядь, парень. Тише едешь — дальше будешь. Дорога займет весь день, а входить на Пендл в темноте весьма неразумно.

— Да какая разница? — запротестовал я. — Мы так и эдак задержимся там не на одну ночь!

— Твоя правда, но пересекать границы после заката очень опасно, ведь их охраняют те, кто остерегается солнечного света. Мы не проскользнем мимо стражей, словно невидимки, но, явившись на Пендл днем, по крайней мере останемся живы.

— Отец Стокс поможет. — Я оглянулся в поисках гостя. — Он хорошо знает округ и наверняка сообразит, как безопасно провести нас в Даунхем.

— Возможно, но он ушел незадолго до твоего появления. Мы многое обсудили. Священник подкинул мне недостающие кусочки головоломки, так что теперь я могу разработать план борьбы с ведьмами. Отец Стокс опасается надолго оставлять своих вечно испуганных прихожан. А теперь, парень, расскажи все с самого начала. В подробностях. А потом придумаем что-нибудь получше, чем отчаянная беготня.

Ну я и послушался, убеждая себя, что, как обычно, Ведьмак окажется прав. К концу повествования при мысли о том, что произошло с Джеком и его семьей, выступили слезы. Пару мгновений учитель в упор смотрел на меня, а потом встал и принялся расхаживать перед очагом.

— Очень сочувствую, парень. Папа умер, мама уехала, а теперь еще и это. Я понимаю, тебе трудно, однако необходимо держать эмоции в узде. Нужно все обдумать на трезвую голову. Это лучший способ помочь твоим родным. Вопрос первый: что тебе известно о маминых сундуках? Может, ты о чем-то мне не рассказал? Есть хоть малейшее представление об их содержимом?

— В сундуке у окна мама хранила серебряную цепь, которую потом подарила мне, но больше я ничего не знаю. Мама выражалась очень туманно. Говорила, я найду там ответ на многие неразрешимые вопросы. Говорила, что в сундуках ее прошлое и ее будущее и я обнаружу вещи, о которых она никогда не рассказывала даже папе.

— Значит, ничего конкретного. Уверен?

Я крепко задумался.

— В одном сундуке могут быть деньги.

— Деньги? Много?

— Не знаю. Мама купила ферму на собственные сбережения, но сколько у нее было поначалу, мне неизвестно. Хотя что-то наверняка осталось. Помните, в начале зимы я ходил домой за десятью гинеями, которые папа задолжал вам за мое обучение? Тогда мама поднялась в свою комнату и принесла монеты.

Ведьмак кивнул.

— Возможно, налетчиков интересовали именно деньги. Но если девочка права и здесь замешаны ведьмы, я не смогу отделаться от мысли, что бандиты клюнули на что-то посерьезнее. И как они узнали, что сундуки на ферме?

— Алиса предполагает, что подглядели в зеркала.

— Вот как! Отец Стокс твердит о том же, но я не представляю, как можно увидеть предметы в запертой комнате. Бессмыслица какая-то. Нет, за этим кроется что-то более скверное.

— Вроде чего?

— Пока не знаю, парень. Однако ключ есть только у тебя. Как они проникли в комнату, не сломав замка? Ты говорил, мама защитила ее от темных сил.

— Защитила, но Алиса думает, что сами они войти туда не могли и заставили Джека вынести сундуки. На стене и на полу была кровь. Хотя как ведьмы открыли дверь, остается загадкой. Мама называла комнату убежищем…

Эмоции вспыхнули с новой силой — Ведьмак похлопал меня по плечу и подождал, пока я справлюсь с волнением.

— Давай, парень, рассказывай дальше.

— Мама говорила, что, если я запрусь в комнате, никакая тьма до меня не доберется. Каморка защищена даже лучше, чем ваш дом. Но прятаться нужно лишь в том случае, если что-то воистину ужасное угрожает моей жизни и душе. За приют приходится платить. Я молод и могу пользоваться убежищем без особого вреда, а вот вы — нет. И при крайней нужде я должен поведать вам об этом…

Задумчиво кивнув, Ведьмак поскреб бороду.

— Что ж, парень, чем дальше, тем таинственнее. Здесь кроется что-то очень и очень серьезное. Что-то, с чем я никогда прежде не сталкивался. Появление невинных жертв только осложняет задачу, но у нас нет выбора. Выходим в пределах часа — по дороге поспим где-нибудь и прибудем на место сразу после рассвета, так безопаснее. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь твоим родным, но должен сказать вот что: на кону нечто гораздо большее, чем их жизни. Как тебе известно, я намереваюсь покончить с ведьмами Пендла раз и навсегда. И, судя по новостям из Даунхема, нужно поторопиться. Слухи подтверждаются: Малкины и Дины заключили перемирие и теперь убеждают Маулдхиллов присоединиться к ним. Мои опасения оправдались. Знаешь, что будет через две недели, первого августа?

Я покачал головой. Третье число, мой день рождения, — единственная значительная августовская дата.

— Значит, парень, самое время узнать. Это праздник древних богов, праздник урожая. Его называют Ламмас. Тогда ведьмы собираются вместе, чтобы поклониться тьме и впитать ее силу.

— Это одно из четырех главных ведьмовских торжеств? Я читал о них, просто не запомнил дат.

— Ну, теперь запомнишь. По словам отца Стокса, ведьмы Пендла планируют устроить что-то особенно ужасное. Самая страшная угроза возникнет, если вместе соберутся все три клана: тогда их могущество возрастет многократно. Объединить ведьм способно лишь нечто очень значительное. Отец Стокс рассказывал, что никогда прежде так часто не разоряли могилы и не крали кости. Случившееся с твоим братом и его семьей усложняет дело, однако давай не будем забывать о наших приоритетах. Во-первых, нужно отправиться на Пендл и встретиться в Даунхеме с отцом Стоксом. Во-вторых — помешать Маулдхиллам присоединиться к дьявольскому альянсу. В-третьих — найти твоих родных. Если юная Алиса сможет помочь, прекрасно. В противном случае придется самим разыскивать твою семью.

Вещи были упакованы, оставалось только покинуть дом и запереть дверь. Наконец-то мы отправляемся на Пендл! Однако, к моему огорчению, Ведьмак уселся за кухонный стол и достал из мешка точильный камень. Учитель со щелчком выпустил клинок и принялся со скрипом водить по нему.

Затем поднял взгляд и вздохнул, уловив на моем лице нетерпение и тревогу.

— Парень, послушай! Знаю, ты отчаянно торопишься в путь, и не без причин. Однако нужно подготовиться к любой непредвиденной ситуации. У меня дурные предчувствия. Поэтому если я велю тебе бежать, ты подчинишься и спрячешься в маминой комнате, понятно?

— Что? И брошу вас?

— Именно. Наше ремесло не должно угаснуть. Я никогда не захваливал учеников. Похвала может плохо повлиять на вас — ударит в голову и породит самодовольство, желание почивать на лаврах. Но сейчас я скажу. Без сомнения, ты стал тем, кого когда-то обещала твоя мама, — моим лучшим учеником. Я не вечен, и, возможно, ты мой последний воспитанник, который продолжит дело защиты Графства. Если я велю, немедленно уходи с Пендла, не задавая вопросов и не оглядываясь. Уходи и прячься в той комнате. Понимаешь?

Я кивнул.

— Подчинишься мне, если до этого дойдет?

— Да, — пообещал я.

Наконец Ведьмак, удовлетворившись остротой лезвия, щелкнул потайным клинком. Подхватив мешки и посох, я вышел на крыльцо и подождал, пока хозяин запрет дверь. Он окинул взглядом дом и с грустной улыбкой повернулся ко мне.

— Ладно, парень, пора в путь-дорогу! Мы и так задержались.

Глава 4

На Пендл

Мы двинулись на восток от Чипендена, держась южного края Боулендской пустоши, а потом свернули к славным, заросшим деревьями берегам реки Рибл. Здесь она меньше всего походила на тот широкий поток, который бежал через Пристаун, но чем ближе мы подходили, тем больше мне становилось не по себе.

— Что ж, парень, вот и он, — сказал Ведьмак, остановившись на некотором расстоянии от воды.

Он кивнул на холм Пендл, выраставший впереди с каждым шагом.

— Не слишком приятное зрелище.

Возразить было нечего. По форме возвышенность напоминала Долгий Хребет, холм за долиной к югу от Чипендена, но была больше и производила гнетущее впечатление. Над ней угрожающе висели густые черные облака.

— Некоторые говорят, что он похож на огромного выброшенного на берег кита. Я-то сам никогда не видел китов, поэтому не мне судить. Другим он напоминает перевернутое судно. Мне это сравнение тоже не кажется верным. А ты, парень, что думаешь?

Я внимательно вглядывался в ландшафт. Свет уже начинал меркнуть, но и сам холм будто излучал тьму; в воздухе ощущалась таинственная давящая сила.

— Он кажется почти живым, — заговорил я, тщательно подбирая слова. — Как будто что-то враждебное внутри отбрасывает на все вокруг колдовские чары.

— Я не смог бы сказать лучше. — Ведьмак в задумчивости оперся на посох и наклонился вперед. — Одно несомненно: чертовски много враждебных ведьм живет по соседству с ним. Через полчаса стемнеет. Думаю, до рассвета нам лучше оставаться на этом берегу реки. А утром сразу двинемся к Пендлу.

Так мы и сделали, устроившись под защитой живой изгороди. От потока нас отделяла примерно половина широкого поля, но, засыпая, я слышал мягкое бормотание воды.

Поднявшись на восходе и не подкрепившись даже кусочком сыра, мы пересекли реку и зашагали к Даунхему. Моросил мелкий дождь. Мы двигались на север, оставляя холм Пендл справа. Вскоре мы потеряли его из виду, углубившись в густой лес.

— Обрати внимание, — сказал Ведьмак, подводя меня к большому дубу. — Что, по-твоему, сие означает?

На стволе был странный рисунок:

— Ножницы? — спросил я.

— Ага, — мрачно подтвердил учитель. — Но не портновские. Знак вырезала Грималкин, ведьма-убийца. Ее ремесло — смерть и страдания, Малкины насылают мучительницу на своих врагов. Это предостережение. «Пендл — моя территория, — вот что она хочет сказать. — Встань мне поперёк дороги, и я раскромсаю твои плоть и кости!»

Вздрогнув, я отступил от дерева.

— Может, однажды мы скрестим клинки, — говорил Ведьмак. — Мир уж точно станет лучше без нее. Но даже у этой безжалостной убийцы есть своеобразный кодекс чести. Грималкин любит, когда изначально шансы складываются не в ее пользу, однако, если возьмет верх, берегись острых ножниц!

Качая головой, Ведьмак пошел дальше. За последние два дня я многое узнал о Пендле и теперь понимал, насколько здесь опасно. Несомненно, дальше будет только хуже.

Главная деревенская улица вилась вниз по крутому склону. Из каких-то соображений Ведьмак сделал круг и вошел в Даунхем с севера. Холм Пендл высился над деревней, заслоняя пол неба; везде ощущался гнет таинственного присутствия. Хотя время шло к полудню и дождь прекратился, на улице не было ни души.

— Где все? — спросил я.

— Подглядывают из-за занавесок, парень, где же еще? — Ведьмак невесело улыбнулся. — Суют нос в чужие дела, вместо того чтобы заняться своими!

Я заметил, что кружевная занавеска в окне слева дрогнула.

— Они расскажут о нас ведьмам?

— Я специально пошел кружным путем, избегая мест, где нас уж точно заметили бы приставленные шпионить. Не сомневайся, доносчики есть и здесь, и все же Даунхем — самое безопасное место в округе. Поэтому мы сделаем его своей базой, спасибо отцу Стоксу. Он служит приходским священником уже больше десяти лет и как может сражается с тьмой, держит ее на расстоянии. Однако, по его словам, сейчас даже эта деревня под угрозой. Люди бегут отсюда, а ведь некоторые родом из добрых семей, для которых Даунхем был домом многие поколения.

Вокруг маленькой приходской церкви, что находилась на юге поселения сразу за рекой, раскинулось кладбище с многочисленными рядами могильных плит всех мыслимых размеров и форм. Многие лежали горизонтально, почти теряясь в высокой траве и сорняках; другие выступали из земли под разными углами. Все это очень напоминало гнилые зубы. В целом погост пребывал в небрежении: многие памятники попортила непогода, надписи стерлись или заросли мхом и лишайником.

— О кладбище можно и получше заботиться, — заметил Ведьмак. — Удивительно, что отец Стокс позволяет здесь такое запустение.

Дом священника, весьма приличных размеров, стоял примерно в ста ярдах позади церкви под сенью десятка тисов. Мы пошли к нему друг за другом по узкой, заросшей тропинке, извивавшейся среди надгробий. Ведьмак трижды постучал. Послышались тяжелые шаги, засов отодвинулся, дверь открылась. За ней стоял изумленный отец Стокс.

— Джон! Вот так сюрприз! — воскликнул он, расслабившись и улыбнувшись. — Я ждал вас только к концу недели. Входите же и чувствуйте себя как дома!

Мы проследовали за ним на кухню в заднюю часть дома.

— Вы ели? — спросил священник, когда все расположились в креслах у стола. — В частности, ты, Том? А то на вид такой голодный, что коня бы проглотил!

— Так и есть, отец Стокс. — Я искоса взглянул на учителя. — Но наверное, нам не следует завтракать…

Хозяин приучил меня поститься во время работы, поскольку на пустой желудок ведьмаки менее уязвимы для тьмы. Обычно мы подкрепляли силы кусочком сыра. Ведьмаки не только влачат жуткое, полное опасностей, одинокое существование, часто им приходится и голодать.

— Завтрак нам не повредит, — к моему удивлению, ответил учитель. — Прежде всего, отец Стокс, надеюсь, ты кое-что разузнаешь в деревне. У нас с парнем до завтра никаких особых дел нет. Возможно, нам еще долго не придется нормально поесть, поэтому мы принимаем твое любезное приглашение.

— Да будет так! — просиял отец Стокс. — С радостью помогу вам, чем смогу, но давайте сначала накроем стол, а потолкуем за едой. Я приготовлю обильный завтрак, но мне потребуется помощь. Юный Том, можешь поджарить колбаски?

Я готов был ответить «да», но Ведьмак покачал головой и поднялся.

— Нет, отец, этому парню нельзя доверять готовку. Мне приходилось пробовать его стряпню, и, поверь, желудок до сих пор ее помнит!

Я улыбнулся, но протестовать не стал. Пока Ведьмак занимался колбасками, отец Стокс на одной сковородке жарил толстый кусок ветчины с луком, а на другой — большой омлет с сыром, который постепенно затягивался золотистой корочкой.

Они трудились, а я сидел за столом, мучаясь одновременно жутким голодом и чувством вины. От запахов во рту скопилась слюна, однако даже в этот момент тревога за Элли, Джека и Мэри не утихала. Как они там? У ж точно не завтракают деликатесами. И об Алисе я беспокоился. В какой-то степени я рассчитывал, что она встретит нас в Даунхеме с новостями. Оставалось надеяться, что ничего плохого с ней не приключилось.

— Ну, юный Том, — заговорил отец Стокс, — можешь немного помочь, не рискуя сильно навредить желудку хозяина. Намажь хлеб маслом, полное блюдо бутербродов!

Я так и сделал. Не успел я закончить, как на столе появились три подогретые тарелки с ветчиной, колбасками и большими кусками омлета.

— Как добрались из Чипендена? — спросил отец Стокс, когда все набросились на еду.

— Не жалуюсь, но с нашего последнего разговора дела приняли совсем скверный оборот, — ответил Ведьмак.

Пока мы завтракали, хозяин поведал священнику о набеге на ферму и похищении. Не забыл он и о том, что до нас на Пендл отправилась Алиса. К концу рассказа тарелки опустели.

— Ужасные новости, Том. — Отец Стокс положил руку мне на плечо. — Я помяну твоих родных в молитвах…

От этих слов ледяной холод побежал по спине — он говорил о них, словно о покойниках. В любом случае, какой толк в молитвах? Мы и так задержались, нужно как можно скорее приступать к поискам. Я почувствовал, как вспыхнуло лицо — верный признак, что внутри вскипает гнев. Только из вежливости я прикусил язык. Пусть папа умер, но он недаром учил меня хорошим манерам.

Казалось, отец Стокс прочел мои мысли.

— Том, не надо так волноваться, — мягко сказал он. — Мы все исправим. Небеса благоволят тем, кто помогает себе сам, я глубоко в это верю. И сделаю все, что в моих силах. Может, уже сегодня появится и юная Алиса с новостями.

— А я-то надеялся, что она уже здесь.

— И я тоже, я тоже, — заметил Ведьмак тоном, от которого внутри снова вспыхнул гнев. — Будем думать, что она не ввязалась во что-нибудь дурное…

— Несправедливо так говорить после всего, что она сделала! — взорвался я. — Даже просто находясь здесь, Алиса рискует жизнью.

— Как и все мы, — добавил Ведьмак. — Послушай, парень, я не хочу быть суровым с девочкой, но Пендл — самое большое искушение, с каким она когда-либо сталкивалась. Не уверен, что стоило отпускать ее одну. То, что мы собой представляем, уходит корнями к нашим предкам, а предки Алисы — ведьмы. И если она снова прибьется к родне, может произойти все, что угодно!

— Судя по тому, что вы рассказывали о ней, Джон, есть основания для оптимизма, — вмешался отец Стокс. — Может, и не все мы верим в Бога, но почему бы нам не верить в людей? Скорее всего, сейчас она на пути сюда. Не исключено, что я встречу ее.

Внезапно священник вырос в моих глазах. Он прав, Ведьмаку следовало больше верить в Алису.

— Я, пожалуй, пойду попытаюсь что-нибудь выведать, — сказал отец Стокс. — В этой деревне есть еще добрые люди, которые не откажутся помочь ни в чем не повинной семье. Попомните мои слова — к вечеру я узнаю, где держат Джека и Элли. Однако прежде еще кое-чем вам помогу.

Он отошел от стола и вернулся с пером, бумагой и бутылочкой чернил; затем отодвинул тарелки, откупорил склянку, сунул в нее перо и начал рисовать. Спустя несколько мгновений до меня дошло, что он чертит карту.

— Ну, Том, уверен: перед выходом ты хорошенько изучил карты округа из собрания хозяина… Конечно, не забыв их потом аккуратно сложить. — Отец Стокс, не отрываясь от листа, с улыбкой посмотрел на Ведьмака. — И все же этот скромный набросок поможет лучше понять, что где находится.

Рисовал он не дольше двух минут и, дописав названия, подвинул карту ко мне.

— Понимаешь, что это? — спросил он.

Спустя несколько мгновений я кивнул: священник схематично обозначил холм Пендл и основные деревни.

— Даунхем, к северу от холма, самое спокойное место в окрестностях Пендла… — пояснил он.

— Я говорил парню по пути сюда, — перебил Ведьмак, — что это твоя заслуга, отец. Спасибо за то, что мы находимся тут в относительной безопасности и можем работать.

— Нет, Джон, я бы не спал ночами, если бы согласился с тобой. Да, я стараюсь держать тьму на расстоянии, но, как тебе известно, главная опасность всегда располагалась к юго-востоку от холма. Поэтому, направляясь отсюда на юг, лучше обойти Пендл с запада, оставить его слева. Конечно, скала Клин-Рок — вон, на юго-западе — тоже страшное место. Там ведьмы проводят жертвоприношения. Но, Том, видишь эти три деревни? Можешь разобрать названия?

— По-моему, да, — ответил я, но для пущей уверенности прочел вслух: — Бейли, Роули и Голдшоу-Бут. Алиса рассказывала о них. В каждой живут ведьмы одного клана.

— Правильно, Том, и вот тут, не очень далеко от Голдшоу-Бут, у западной границы Вороньего леса, крепость Малкин. Я сам называю этот участок Дьявольским треугольником, потому что именно здесь хозяйничает дьявол. И уверен, где-то внутри треугольника, ограниченного тремя деревнями, найдется твой брат и его семья. А где именно, зависит от того, какой клан их захватил.

— А что за Ведьмовская лощина? — спросил я, указав на крестик к северу от Бейли.

— Ведьмовская лощина? — вскинул брови Ведьмак. — И для меня что-то новенькое!

— Это, Джон, тоже мое собственное название еще одного опасного места. С твоего последнего визита ситуация изменилась к худшему. Лощина стала пристанищем мертвых ведьм. Одни сбежали из своих неосвященных могил; других родственники после смерти просто бросили там. Днем колдуньи обычно спят, зарывшись в почву под деревьями, но ночью отправляются на охоту за теплой кровью. Поэтому после захода солнца даже устроившимся там на ночлег птицам угрожает опасность. Местные знают это и держатся от лощины подальше. И все равно каждый год пропадает несколько бедных душ. Две-три ведьмы очень сильны и способны отходить от логова на несколько миль. Другие, по счастью, не удаляются на расстояние больше нескольких шагов.

— Как по-твоему, сколько их там? — спросил Ведьмак.

— По крайней мере десяток. Но, как я сказал, только двух или трех видели за пределами лощины.

— Нужно было вернуться сюда раньше! — Ведьмак покачал головой. — Такого никак нельзя допускать. Боюсь, я плохо выполнял свой долг.

— Чепуха! Вы же не знали. Однако сейчас вы здесь, и только это имеет значение, — ответил отец Стокс. — Но да, ситуация отчаянная. Еще до Ламмаса надо как-то ее разрешить.

— В Чипендене я задавал тебе вопрос, однако внятного ответа не получил, — сказал Ведьмак. — Спрашиваю снова. Что, по-твоему, ведьмы собираются учинить на праздник урожая?

Отец Стокс отодвинул кресло, медленно поднялся и вздохнул.

— Хорошо, я выложу все начистоту! — Внезапно он слегка повысил голос. — Что способно объединить два клана и дать надежду договориться с третьим? Ради чего они могут забыть вековую вражду? Ведьмы даже видеть друг друга не могут и за последние тридцать лет только раз собирались все вместе…

— Да уж, — мрачно улыбнулся Ведьмак. — Чтобы проклясть меня!

— Да, так и было, Джон, но на этот раз все по-другому. Могущество тьмы нарастает, и я подозреваю, что кто-то или что-то целенаправленно сводит кланы. Общая мощь позволит им достичь какой-то крайне важной и трудной цели. Думаю, они попытаются вызвать самого дьявола!

— Я рассмеялся бы, отец, если бы думал, что ты шутишь. — Ведьмак покачал головой. Я никогда не учил тебя верить в дьявола. Ты говоришь сейчас как священник?

— Хотелось бы, Джон. Но как ведьмак и как священник я убежден, что они попытаются сделать именно это. Другой вопрос, хватит ли у них сил? Однако два шабаша верят в успех и усиленно уговаривают третий присоединиться к ним и воплотить тьму. Ведьмы считают, что после сотворения мира дьявол жил среди нас. И теперь они хотят вернуть его в ознаменование начала новой эры.

Как-то мы с Ведьмаком разговаривали о Сатане. Учитель поведал, что в конце концов начал задаваться вопросом, не стоит ли за всем, с чем мы сталкиваемся, что-то, укрывшееся глубоко внутри тьмы. Что-то, чья мощь растет, когда тьма набирает силу. Похоже, отец Стокс верил в нечто подобное.

В комнате воцарилось молчание; мужчины погрузились в свои мысли.

Потом отец Стокс встал и без промедления отправился в путь. Мы дошли вместе с ним до покойницкой перед церковью. Облака разошлись, солнечные лучи грели спины.

— Твой сторож явно хочет хорошей взбучки, — без обиняков заявил Ведьмак. — Я видел кладбища и почище.

— Он ушел почти месяц назад, — вздохнул отец Стокс. — Вернулся в Колн к семье. Это, впрочем, не удивительно. Я понимал, что он все больше нервничает, охраняя могилы. За последние восемь недель три разграбили ведьмы. Но состояние погоста сейчас — меньшая из наших забот.

— Все же, отец, в твое отсутствие мой ученик тут немного приберется.

Мы на прощание помахали отцу Стоксу.

— Ты, парень, умеешь управляться с косой, — обратился ко мне Ведьмак. — Остается только убедиться, что за отсутствием практики ты не утратил навык. Приведи в порядок кладбище. Будет тебе занятие до моего возвращения.

— Куда вы? — удивился я. — Я думал, мы подождем в Даунхеме, пока отец Стокс разыскивает моих родных.

— Так я и планировал. Однако испуг прихожан и разграбление могил означают, что в деревне совсем не так безопасно, как мне казалось. Я привык докапываться до истины сам, поэтому, пока отца Стокса нет, пойду поброжу там и сям, посмотрю, как обстоят дела. А ты, не жалея спины, занимайся сорняками и травой.

Глава 5

Три сестры

Инструменты сторожа нашлись в сарае рядом с домом. Сняв плащ и закатав рукава, я принялся косить. Начал оттуда, где надгробия лежали на земле, — так было легче.

Тяжкая работа, что и говорить, но на ферме мне часто приходилось выполнять ее, да и в саду Ведьмака тоже, так что вскоре пошло как по маслу. Поначалу я успешно справлялся, но потом солнце стало припекать, и глаза заливал пот. Я решил передохнуть.

За домом протекал ручей; я нашел ведро и наполнил его холодной, вкусной водой, такой же, как в Чипендене, в бегущих с холмов речках. Напившись, я сел, откинулся на ствол тиса и закрыл глаза. Под жужжание насекомых я вскоре задремал и в какой-то момент, видимо, уснул, потому что следующее, что помню, — это отдаленный собачий лай. Открыв глаза, я обнаружил, что уже почти вечер, а работы еще больше половины. Отец Стокс и Ведьмак могли появиться в любой момент; я вскочил и принялся за дело.

К тому времени, когда опустилось солнце, я как раз закончил косить. Траву надо было еще и собрать, но я решил, что это можно отложить до утра. Хозяин и священник не вернулись, и я начинал беспокоиться. Шагая к дому, я внезапно услышал негромкий шум за низким забором слева; похоже, кто-то шел по траве.

— Ну, ты потрудился на славу, — донесся девичий голос. — Тут уже целый месяц не было такой красоты!

— Алиса! — воскликнул я и резко обернулся.

Однако это оказалась не Алиса, хотя голос звучал очень похоже. По ту сторону ограды стояла девочка примерно ее роста, но, наверное, чуть старше; и еще: у Алисы были карие глаза и черные волосы, а у незнакомки — зеленые, почти как у меня, и светлые, рассыпавшиеся по плечам пряди. На ней было бледно-голубое изношенное летнее платье с дырами на локтях.

— Я не Алиса, но знаю, где ее найти, — сказала девочка. — Она послала меня за тобой. Велела, чтобы ты шел немедленно. «Приведи Тома! — сказала Алиса. — Мне нужна помощь!» Однако она ни словом не упомянула о том, какой ты привлекательный. Гораздо симпатичнее своего старого хозяина!

Я почувствовал, что краснею. Инстинкт подсказывал, что нельзя доверять незнакомке. Выглядела она совсем неплохо, глаза — большие и яркие, однако в движении губ была какая-то хитринка.

— Где Алиса? Почему она не пришла с тобой?

— Она вон там, не слишком далеко. — Девочка махнула куда-то на юг. — Десять минут шагать, не больше. А не пришла она, потому что связана…

— Связана? Как это?

— Ты, ученик Ведьмака, никогда не слышал о связывании? Позор! Хозяин плохо занимается с тобой. Алиса связана заклинанием. Ее держат на коротком поводке. Не может уйти больше чем на сто шагов. Если все сделать правильно, такая магия лучше любых цепей. Я могу отвести тебя посмотреть на нее…

— Кто это сделал? — вскинулся я. — Кто наложил заклинание?

— Конечно, Маулдхиллы, кто же еще? Они считают Алису маленькой предательницей. Не сомневайся, уж они ее помучают!

— Я схожу за посохом.

— Нет времени. Она в большой беде.

— Подожди здесь, — стоял на своем я. — Буду через пару минут.

Я кинулся в дом, схватил посох, вернулся к незнакомке и перелез через каменную ограду. Я посмотрел на ее ноги — нет ли на ней остроносых туфель? — но, к моему удивлению, она была босиком. Заметив мой взгляд, девочка улыбнулась и в этот момент стала по-настоящему хорошенькой.

— Летом башмаки не нужны, — сказала она. — Приятно ходить по теплой траве, приятно, когда щиколотки обдувает свежий ветерок. Кстати, меня зовут Маб, если тебе интересно.

Она повернулась и зашагала на юг, к холму Пендл. Небо на западе еще слегка светилось, но вскоре должно было совсем потемнеть. Я не знал местности; наверное, стоило прихватить фонарь. Однако глаза у меня лучше приспособлены к темноте, чем у большинства людей, вдобавок спустя примерно десять минут из-за деревьев вышла убывающая луна, залив все вокруг бледным светом.

— Далеко еще? — спросил я.

— Минут десять, не больше.

— Ты говорила это у церкви!

— Правда? Ошиблась, значит. Порой у меня в голове все путается. Во время ходьбы я как бы перемещаюсь в свой собственный маленький мир. Время летит незаметно.

Мы поднялись к краю вересковой пустоши, которая с севера граничила с холмом Пендл. Прошло, наверное, минут тридцать, прежде чем мы добрались до места; это было маленькое округлое возвышение на опушке леса, заросшее деревьями и густыми кустами. Над ним нависала темная громада Пендла.

— Вон там в роще мы и подождем Алису, — сказала Маб.

Вглядываясь в собиравшуюся между стволами тьму, я забеспокоился. Что, если это ловушка? Девочка разбиралась в заклинаниях. Может, Алисой она просто заманила меня сюда?

— И где же Алиса? — подозрительно спросил я.

— Ее держат в избушке лесника. Тебе слишком опасно подходить близко. Лучше подожди вон там, пока можно будет увидеть ее.

Совет Маб меня не обрадовал — несмотря на угрозу, я хотел встретиться с Алисой немедленно, но все же решил послушаться Маб.

— Веди! — сказал я, крепко сжав посох.

Она улыбнулась и углубилась в чащу. Я осторожно двинулся следом по извилистой тропинке в зарослях ежевики с оружием наготове. Впереди мелькнули огни, и тревога усилилась. Там есть еще кто-то?

На вершине холма оказалась полянка с пнями, образующими грубый овал. Похоже, деревья срубили специально, чтобы удобнее было сидеть, и там, к моему удивлению, нас ждали две девочки с фонарями у ног. Обе выглядели младше Алисы. Они устремили на меня немигающие взгляды широко распахнутых глаз.

— Это мои младшие сестры, — представила Маб. — Та, что слева. — Дженнет, другую звать Бет, но не трудись запоминать, кто есть кто. Они близнецы, и различить их невозможно!

Я вынужден был согласиться: они казались совершенно одинаковыми. Волосы того же цвета и длины, что у Маб, но на этом сходство со старшей сестрой заканчивалось. Обе очень худые, с резко очерченными, узкими лицами и пронизывающим взглядом. Рты сжаты в ниточку, тонкие носы слегка крючковатые. Как и Маб, босоногие, в тонких заношенных платьях.

Я поудобнее перехватил посох. Глаза сестер были прикованы ко мне, но лица ничего не выражали; не определишь, кто они — друзья или враги.

— Садись, Том, пусть ноги отдохнут. — Маб кивнула на пень напротив сестер. — Мы не сможем сразу приблизиться к Алисе.

Я послушался, по-прежнему настороженно; Маб села слева от меня. Никто не произносил ни слова, в воздухе повисло странное молчание. Чтобы как-то занять себя, я принялся считать пни. Их оказалось тринадцать, и внезапно меня осенило: может, здесь встречается шабаш?!

Только эта страшная мысль мелькнула в голове, как низко над поляной пронеслась летучая мышь и, резко свернув, скрылась среди деревьев. Потом словно бы ниоткуда возник большой мотылек и начал порхать над Дженнет, хотя, казалось бы, его больше должен был привлекать фонарь. Нет, он снова и снова описывал круги над ее головой, будто над пламенем свечи. Дженнет по-прежнему таращилась на меня. Может, вообще не заметила мотылька? Между тем он опускался все ниже, ниже и, казалось, готовился сесть на ее острый нос.

Внезапно, к моему потрясению, она высунула язык, схватила насекомое и затащила в рот. После этого лицо Дженнет впервые ожило — она расплылась в широкой, от уха до уха, улыбке, а потом быстро прожевала и проглотила добычу.

— Вкусный? — спросила Бет, искоса взглянув на нее.

— Ага, сочный, — кивнула Дженнет. — Не расстраивайся, следующий твой.

— Неплохо бы. Но что, если следующего не будет?

— Тогда поиграем во что-нибудь. Выбрать во что?

— Давай в «Сплюнь иголки». Мне нравится эта забава.

— Потому что ты всегда выигрываешь. Ты же знаешь, я плююсь иголками только по пятницам, а сегодня среда. По средам я могу делать только что-то легкое, поэтому пусть будет другая игра.

— А как насчет «По склону вверх тормашками»? — предложила Бет.

— Хорошая игра, — согласилась Дженнет. — Первый, кто доберется до подножия, выиграл!

К моему изумлению, обе упали со своих пней спиной назад и покатились вниз; они неслись все быстрее и быстрее, пока не исчезли в кустах ежевики. Несколько мгновений было слышно, как близнецы с треском ломают ветви, вскрикивают отболи и истерически смеются. Потом наступила тишина, и где-то неподалеку прокричала сова. Я поднял взгляд, но ее видно не было.

— Люблю, когда сестры играют! — улыбнулась Маб. — Сегодня ночью им придется зализывать раны, это уж как пить дать.

Несколько мгновений спустя девочки поднялись по тропинке и снова уселись напротив меня. Я не знал, смеяться или плакать. По крайней мере, я точно испытывал жалость, понимая, какую они только что вытерпели боль. Их заношенные платья превратились в лохмотья — у Дженнет левый рукав оторвался; тела покрывали царапины и порезы. В волосах Бет застряла ветка ежевики, с носа стекала алая струйка. Однако девочку, похоже, это совсем не волновало.

— Здорово! Давай поиграем еще во что-нибудь! — воскликнула она, слизывая кровь. — Как насчет «Правда или действие»? Обожаю!

— Прекрасно! Но пусть мальчик водит первым, — сказала Дженнет, искоса взглянув на меня.

— Правда, действие, поцелуй или обещание? — с вызовом спросила Бет, глядя в упор.

Все три девочки не мигая уставились на меня.

— Я не хочу играть, — решительно отказался я.

— Будь любезен с моими сестренками, — настаивала Маб. — Ну же, выбирай. Это всего лишь игра.

— Правил не знаю.

Я и впрямь никогда не слышал о такой игре. Похоже на девчоночью забаву, а у меня сестер не было, и в женских штучках я не разбирался.

— Ничего сложного, — заявила Маб. — Ты выбираешь одно из четырех. Выбери правду, и ты должен честно ответить на вопрос. Выбери действие, и ты должен выполнить какое-нибудь задание. Выбери поцелуй, и ты должен поцеловать то, что тебе укажут… Нельзя отказаться, понимаешь? Обещание — самое трудное. Ты должен дать слово, которым, возможно, свяжешь себя навсегда!

— Нет! Я не хочу играть, — повторил я.

— Не глупи. Тебя же никто и не спрашивает. Ты не сможешь уйти отсюда, пока мы тебя не отпустим. Ты прикован, неужели не заметил?

Раздражение все сильнее овладевало мной. Сейчас стало казаться, что Маб с момента знакомства на кладбище вела какую-то игру. Больше я не верил, что мы пришли спасать Алису. Какой же я дурак! Почему последовал за ней?

Однако когда я попытался встать, ничего не получилось — как будто силы оставили тело. Руки безвольно висели вдоль туловища, рябиновый посох выскользнул из пальцев и покатился по траве.

— Без этой мерзкой палки гораздо лучше, — заметила Маб. — Води первым, выбирай одно из четырех. Ты будешь играть с нами, хочешь того или нет. Вперед, тебе понравится!

К этому моменту я не сомневался, что все трое ведьмы. Посох откатился далеко, встать я не мог. Почему-то я не боялся — происходящее больше походило на сон, чем на явь, — хотя осознавал, что не сплю и мне угрожает опасность. Я глубоко вдохнул и задумался. Лучше немного поддаться. Может, если девчонки сосредоточатся на игре, я смогу сбежать.

Но что выбрать? «Действие» могло закончиться опасным заданием. «Обещание» вообще казалось очень рискованным. Мне уже приходилось давать обещания, от которых потом были одни неприятности. «Поцелуй»… Вроде бы безобидно. Как может навредить поцелуй? Да, но Маб говорила, что нужно будет поцеловать «то, на что укажут», и это мне совсем не нравилось. Тем не менее я едва не остановился на этом варианте, но потом передумал и выбрал «правду». Я всегда старался быть честным — так учил меня папа. Что плохого сулит такое решение?

— Правда, — сказал я.

Девочки широко заулыбались, как если бы именно этого и хотели.

— Отлично! — победоносно воскликнула Маб, повернувшись ко мне. — А теперь отвечай, только правду. Не пытайся обмануть нас — если понимаешь, что для тебя хорошо, а что не очень. Кто из нас нравится тебе больше всех?

Я изумленно смотрел на Маб. Я понятия не имел, какого рода вопрос меня ожидает, но этот прозвучал, как гром с ясного неба. И ответить было ой как нелегко. Кого бы я ни выбрал, две другие обидятся. И я даже не знал точно, какие слова были бы правдивы. Все три юные ведьмы производили жуткое впечатление. Что оставалось делать? Ну я и сказал…

— Мне никто из вас не нравится. Не хочу показаться грубым, но это правда.

Все трое одновременно зашипели от злости.

— Нет, так не пойдет, — угрожающе заявила Маб. — Ты должен выбрать одну из нас.

— Тогда выбираю тебя. Я ведь с тобой раньше познакомился.

Я ответил не раздумывая, повинуясь инстинкту, но Маб самодовольно улыбнулась, как будто с самого начала знала, что я скажу.

— Теперь моя очередь, — сказала она, повернувшись к сестрам. — Я выбираю поцелуй!

— Тогда поцелуй Тома! — воскликнула Дженнет. — Поцелуй, и пусть он станет твоим навсегда!

Маб встала, подошла ко мне, наклонилась, положила руки на плечи и приказала:

— Посмотри на меня!

Я почувствовал слабость; у меня будто совсем не осталось силы воли. Я выполнил приказание Маб: посмотрел в ее зеленые глаза. Лицо придвинулось совсем близко. Она была хорошенькой, но изо рта воняло, как у пса или кошки. Мир начал вращаться, и, если бы Маб не вцепилась мне в плечи, я, наверное, упал бы с пня.

Потом ее теплые губы мягко коснулись моих, и я почувствовал испепеляющую боль в левом предплечье. И не один раз, меня как будто четырежды ткнули длинной острой булавкой.

Скривившись, я встал, и Маб со вздохом отошла. Я поглядел на предплечье. На нем, отчетливо различимые в лунном свете, проступили четыре шрама, и я вспомнил, откуда они взялись. Когда-то Алиса так сильно сжала мне эту самую руку, что ногти глубоко вонзились в плоть. Когда девочка отступила, появились четыре ярко-красные бусины крови.

День спустя, когда мы шли к тете Алисы в Стаумин, она прикоснулась к шрамам. Я дословно запомнил, что она тогда сказала:

— На тебе мое клеймо… И оно останется навсегда.

Я не совсем понял, что имелось в виду, а она ничего не объяснила. Позже, в Пристауне, мы поссорились, и я хотел пойти своей дорогой, но Алиса закричала:

— Ты мой! Ты принадлежишь мне!

В то время я особо об этом не задумывался, но сейчас спрашивал себя: может, тут кроется нечто большее, чем я представлял? Казалось, и Алиса, и эти три девочки верили в способность ведьмы привязать к себе человека на всю жизнь. Правда или нет, я вдруг освободился от власти Маб.

Маб, явно злясь, вскочила, и я показал ей шрамы на руке.

— Я не могу быть твоим, Маб. — Удивительно, но слова срывались с губ сами собой. — Я принадлежу другой. Я принадлежу Алисе!

Не успел я договорить, как Бет и Дженнет свалились с пней и снова покатились по склону, с треском прорываясь сквозь кусты, но на этот раз молча.

Я перевел взгляд на Маб: ее глаза пылали гневом.

Быстро подняв посох, я приготовился защищаться. Девочка посмотрела на вскинутый посох, вздрогнула и отступила на два шага.

— Когда-нибудь ты станешь моим! — почти прорычала она. — И скорее, чем ты думаешь. Не будь я Маб Маулдхилл! Я хочу тебя, Томас Уорд, и ты станешь моим, когда Алиса умрет!

С этими словами она отвернулась, подхватила оба фонаря и по тропинке углубилась в лес, в сторону, противоположную той, откуда мы пришли.

От ее слов дрожь пошла по всему телу. Подумать только! Я разговаривал с тремя ведьмами из клана Маулдхиллов! Маб точно знала, где меня найти, — наверное, ей рассказала Алиса. Так где же она? Я был уверен, что сестры в курсе.

Внутренний голос твердил, что нужно вернуться в Даунхем и рассказать обо всем Ведьмаку. Однако мне ужасно не понравилось, как, угрожая, скалилась Маб. Скорее всего, Алиса — их пленница. Они могут убить ее, как только вернутся. Значит, выбора нет, я должен идти за сестрами.

Я заметил, в каком направлении ушла Маб — почти точно на юг. Значит, впереди самый опасный восточный склон холма. Мне предстоял путь в Дьявольский треугольник.

Глава 6

Подвал с зеркалами

Меня, как седьмого сына седьмого сына, унюхать на расстоянии ведьмы не могли. Это означало, что, не слишком приближаясь к сестрам, я оставался в относительной безопасности. Хотя следовало быть настороже, поскольку существовала еще одна, даже большая, опасность — со стороны других Маулдхиллов.

Поначалу все было просто. Я видел мерцание фонарей и слышал шум, издаваемый девочками. А шумели они изрядно: судя по тому, как то и дело повышались голоса, спорили. В какой-то момент я, хоть и старался передвигаться тихо, наступил на ветку. Она громко треснула, и я замер. Однако беспокоился зря. Сестры так галдели, что ничего не слышали и даже не подозревали о преследовании.

Когда мы вышли из леса, обстановка изменилась. Впереди была открытая местность — унылый скат вересковой пустоши. В лунном свете меня могли заметить, и пришлось сильно отстать, но вскоре выяснилось, что у меня есть одно преимущество. Достигнув ручья, сестры довольно долго шли по извилистому берегу и, только когда поток описал дугу и повернул обратно, продолжили путь на юг. Значит, они и впрямь ведьмы, раз не могут пересекать бегущую воду!

Но я-то могу! Поэтому, вместо того чтобы плестись сзади, я пошел напрямик и сумел вычислить, где примерно они появятся. Когда девочки покинули пустошь, я двинулся параллельным курсом, по возможности держась в тени кустов и деревьев. Спустя какое-то время идти стало труднее. Вскоре впереди снова показался темный лес — густые заросли в долине, тянущейся справа параллельно холму Пендл.

Сначала я подумал, что никаких проблем не возникнет, и, как прежде, просто пошел вслед за сестрами на безопасном расстоянии. И только оказавшись под раскидистыми кронами, понял: что-то изменилось. Девочки больше не голосили; фактически они вообще не издавали шума. Воцарилась странная, жуткая тишина, будто все вокруг затаило дыхание. Если раньше дул легкий ветерок, то сейчас не двигалась ни одна веточка, ни один лист. Мыши и ежики не шуршали в кустах, как обычно по ночам. Либо ни одно создание в этом лесу не двигалось, и впрямь затаив дыхание, либо здесь не было ничего живого.

И только потом, содрогнувшись от ужаса, я осознал, где нахожусь и почему вокруг так неестественно тихо. Это была маленькая заросшая впадина…

Именно это место отец Стокс назвал Ведьмовской лощиной! Именно здесь мертвые ведьмы охотились на тех, кто идет через чащу или даже вдоль леса. Каждый год тут гибли люди.

Я крепче стиснул рябиновый посох и двинулся дальше, стараясь не производить ни малейшего шума и внимательно прислушиваясь. Вроде бы никто ко мне не подкрадывался, однако мягкая земля под ногами, усыпанная многолетними слоями осенних листьев, служила мертвым ведьмам прекрасным убежищем. Кто знает, может, кто-то из них уже совсем рядом? Стоит шагнуть вперед, и меня схватят за щиколотку! Один стремительный укус, и ведьма начнет высасывать кровь, с каждым глотком набираясь сил.

«С посохом я, наверное, смогу вырваться», — убеждал я себя.

Только нужно действовать быстро. В то время как мощь противницы будет нарастать, я начну слабеть. И что, если я столкнусь с очень мощной ведьмой? По словам отца Стокса, две или три из них даже способны покидать лощину в поисках жертв. Я постарался выкинуть эту мысль из головы.

Медленно, осторожно продвигаясь вперед, я спрашивал себя, почему сестры тоже примолкли. Неужели и они опасаются привлечь внимание мертвых? С какой стати? Они ведь тоже ведьмы. И потом мне припомнились слова отца Стокса о древней вражде между шабашами. Несмотря на браки Динов и Малкинов, кланы собирались вместе только ради объединения темных сил. Может, сестры Маулдхилл боятся встречи с кем-то из другого клана?

Я был напряжен, испуган и в любой момент ждал нападения. Но в конце концов со вздохом облегчения вышел из-под деревьев на лунный свет. Впереди покачивались огни фонарей, слышались голоса сестер, возраставшие словно бы в гневе. Спустя примерно минут десять они пошли вниз по крутому склону, и впереди показался костер. Я немного отстал, а потом укрылся в ольхово-ясеневой роще и через несколько мгновений выглянул из зарослей.

Внизу тянулся ряд домов — всего их было восемь, — а на краю широкого, вымощенного плитами заднего двора пылал большой костер, выбрасывая искры в ночное небо. Чуть ближе, среди деревьев, стояла другая большая группа домов. Видимо, это и была деревня Бейли, где жил клан Маулдхиллов.

Я насчитал человек двадцать или чуть больше, мужчин и женщин; в основном они сидели на плитах или на траве и руками ели с тарелок. Внешне все выглядело безобидно — словно друзья собрались теплой летней ночью, чтобы перекусить при лунном свете. Звучали разговоры и смех.

Рядом с костром с металлического треножника свисал котел. На моих глазах женщина налила что-то из него в миску, пересекла двор и протянула ее девочке, которая сидела немного в стороне от остальных, склонив голову и глядя себе под ноги. Увидев плошку, она подняла взгляд и трижды решительно покачала головой.

Алиса! Руки у нее были свободны, но на ногах в свете пламени поблескивала цепь.

Едва я заметил ее, как во дворе появились три сестры. Все смолкли.

Без единого слова Маб направилась к костру, плюнула, и он тут же угас. Искры перестали плясать, пламя замигало и исчезло, угли ярко вспыхнули и подернулись пеплом — и все это в несколько мгновений! Фонари, однако, по-прежнему давали хорошее освещение. По знаку Маб какой-то мужчина пересек двор, перекинул Алису через плечо и вошел в заднюю дверь последнего дома слева от меня.

Сердце подскочило к горлу. В памяти всплыли слова Маб о том, что я буду принадлежать ей, как только Алиса умрет. Что, если прямо сейчас ее и убьют? Что, если именно за этим мужчина унес ее в дом?

Я чуть не кинулся вниз по склону. Конечно, совершенно бесполезно было пытаться спасти Алису с учетом людей вокруг, но я не мог просто стоять на месте, зная, что девочке угрожает опасность. Я выждал несколько мгновений, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Наконец я не выдержал, но прежде чем успел сделать хотя бы шаг, из дома вышел мужчина и запер за собой дверь. Тут же Маб в сопровождении сестер повела всех собравшихся через ворота на дорогу позади домов, тянувшуюся параллельно ручью.

Я дождался, пока все скрылись, направляясь, похоже, к центру деревни Бейли, и осторожно спустился с холма. Наверняка кто-то еще был в доме. Не могли же они оставить Алису без охраны?

Я отпер замок особым ключом, подаренным Эндрю, затем медленно открыл дверь и оказался на кухне. Порядком тут и не пахло. В свете трех черных восковых свечей я разглядел раковину с грудой грязных тарелок и горшков и плиточный пол, усыпанный звериными костями и забрызганный жиром. Я внимательно оглядывал комнату. Казалось, тут никого нет, но я не двигался. Замер, прислушиваясь. Вонь прогорклого масла и гниющей пищи била в нос. В доме было как-то слишком тихо. Трудно поверить, что Алиса совсем не издает звуков. От этой мысли сердце забилось чаще, страх встал комом в горле. Что, если она уже мертва?

Ужас расшевелил меня. Нужно проверить все комнаты, одну за другой. Это маленький одноэтажный дом, по крайней мере наверху искать не придется. Внутренняя дверь вела в тесную, узкую каморку: на постели в беспорядке валялось грязное белье, на подоконнике горела еще одна черная свеча. Где же Алиса?

За кроватью в дальней стене виднелась еще одна дверь. Открыв ее, я оказался в гостиной.

И сразу же понял, что я тут не один! Справа в камине догорали угли, а прямо напротив лицом ко мне за столом сидела, сгорбившись, ведьма с диким взглядом и копной вьющихся белокурых волос. В левой руке она держала огарок свечи, мерцающее пламя которой испускало клубы дыма. Чисто инстинктивно я вскинул посох. Ведьма открыла рот и закричала, потрясая кулаком. То есть казалось, будто она кричит, на самом деле я не услышал ни звука и тут же понял, что никакой старухи в комнате нет. Я смотрел в большое зеркало.

Как далеко она отсюда: на расстоянии нескольких миль или вытянутой руки? Где бы шпионка ни была, с помощью второго зеркала она наверняка сообщит Маулдхиллам о вторжении. Сколько у меня времени?

Слева вниз, во тьму, уходили узкие ступеньки. Наверное, в подвал. Может, Алиса там?

Я торопливо достал из кармана штанов огарок и трутницу. Спустя несколько мгновений, не обращая внимания на ведьму, беззвучно бесновавшуюся в зеркале, я уже спускался по лестнице со свечой в правой руке и посохом в левой. Внизу оказалась запертая дверь, но особый ключ без труда справился и с ней. Я осветил комнату.

Нахлынуло облегчение: рядом с кучей угля, прислонившись спиной к стене, сидела Алиса. Вроде бы целая и невредимая. Она вскинулась в страхе, но, узнав меня, выдохнула.

— Ох, Том! Это ты. А я подумала, пришли убить меня.

— Все в порядке, Алиса. Через минуту я освобожу тебя.

На самом деле я даже быстрее опустился на колени, отпер замок волшебным ключом и снял цепи с ног Алисы. Пока все складывалось хорошо. Однако девочка дрожала и все еще казалась испуганной. Только тут до меня дошло, что подвал выглядит как-то странно: он слишком ярко освещен. Одна моя свеча не могла дать столько света.

Поднявшись, я понял, в чем дело: на всех четырех стенах примерно на уровне моей головы висели большие зеркала в изящных рамах черного дерева. Они отражали свет. А потом, к своему ужасу, я разглядел пылающие гневом лица.

Трое наблюдателей были женщинами — ведьмами с неистовыми злобными глазами и густыми, всклокоченными волосами, — но четвертый казался ребенком. Именно он привлек мой взгляд, и я почувствовал, что не могу двинуться с места. Голова была маленькая — поэтому я и принял его за мальчика, — но черты лица выдавали взрослого мужчину с крючковатым носом, совершенно лысого. Мгновение образ оставался неподвижен, словно портрет, но тут рот открылся, точно пасть зверя, который вот-вот кинется на жертву. Зубы напоминали острые иглы.

Я понятия не имел, кто или что это, но испугался ужасно. Нужно было как можно скорее выбраться из подвала. Все четверо наблюдали за нами; теперь они знали, что я освободил Алису. Я задул и сунул в карман свечу.

— Пошли, — сказал я, сжимая руку девочки. — Бежим отсюда!

Я повел Алису к лестнице, но либо она боялась уходить, либо сильно ослабла и потому потащила меня назад.

— Что ты делаешь? — воскликнул я. — В любой момент они вернутся!

— Все не так просто, — покачала головой Алиса. — Меня держала не только цепь. Я не могу отойти больше чем на ярд…

— Заклинание связывания? — спросил я, хотя уже знал ответ.

Маб не солгала.

Алиса отчаянно кивнула.

— Есть только один способ освободиться, но он нелегкий, совсем нелегкий. Они срезали у меня локон и скрутили в кольцо. Нужно сжечь его. По-другому никак…

— Где он?

— У Маб, она накладывала заклинание.

— Позже расскажешь. — Я снова потянул Алису наверх. — Не волнуйся, я найду выход.

Я старался говорить уверенно и даже весело, но сердце упало. Ну как отнять у Маб этот локон, если ее окружает столько народу?

Я дотащил Алису до верхней ступени. Ведьма в гостиной больше не таращилась из зеркала. Может, уже спешила сюда? Мы прошли через спальню и кухню, но когда я распахнул заднюю дверь, душа ушла в пятки. Вдали раздавались сердитые голоса и с каждым мгновением приближались. Мы пустились через двор к воротам, за которыми тянулась дорога. Алиса очень старалась двигаться быстрее, но даже от малейшего усилия начинала задыхаться, на лбу выступал пот. Внезапно она остановилась.

— Не могу идти дальше! — всхлипнула Алиса. — Не могу сделать ни шагу!

— Я возьму тебя на руки! Маб сказала, что заклинание действует сто шагов. Если я вынесу тебя за их пределы, все будет в порядке. Возможно…

Не дожидаясь ответа, я подхватил ее и перекинул через правое плечо. Сжимая посох в левой руке, вышел за ворота, пересек дорогу и перешел быстрый ручей. И сразу немного успокоился — теперь между нами и ведьмами текла вода. Им придется искать другой путь, может, за несколько миль отсюда. Это давало нам преимущество.

Нести Алису было тяжело; она стонала, словно от боли.

— Как ты? — спросил я.

В ответ она снова всхлипнула, но поделать я ничего не мог, только шел, стиснув зубы. Я шагал на север, оставляя холм Пендл слева. Впереди лежала Ведьмовская лощина, и я старался забирать вправо, на восток, подальше от нее. Вскоре показался еще один ручей. Не слыша погони, я опустил Алису на траву у воды. К моему смятению, глаза у нее были закрыты. Что с ней? Спит или потеряла сознание?

Я несколько раз окликнул ее, но не получил ответа. Мягко потряс, и снова без толку. Охваченный беспокойством, я опустился на колени, набрал в ладони холодной воды и вылил Алисе на лоб. Она тяжело задышала и села. В глазах метался страх.

— Все хорошо, Алиса. Мы выбрались. Мы в безопасности…

— В безопасности? В какой безопасности? За нами погоня. И совсем близко!

— Нет. Я перешел вброд ручей. Ведьмы не смогут пересечь бегущую воду.

— Том, все не так просто, — покачала головой Алиса. — Ведьмы вовсе не глупы. Множество речек стекают с этого огромного мерзкого Пендла. Стали бы ведьмы жить там, где трудно перемещаться с места на место? У них свои способы и средства — в нужных местах они строят ведьмовские плотины. Поверни ручку, и шкивы опустят большую деревянную заслонку, перекрывающую поток. Конечно, вода быстро поднимется, но нескольким колдуньям хватит времени пройти по дну. Уверена, они не так далеко позади!

Не успела Алиса договорить, как за деревьями послышались крики. Похоже, преследователи напали на наш след и быстро приближались.

— Можешь идти? — спросил я.

Алиса кивнула. Я взял ее за руку и помог встать.

— Похоже, ты и впрямь вынес меня за пределы «связи». Боль еще не прошла, но я чувствую себя почти свободной. Хотя мой локон по-прежнему у Маб. Страшно подумать, какие пакости она с ним еще сделает. У нее надо мной огромное преимущество!

Мы зашагали к Даунхему. Поначалу Алисе, похоже, было трудно ступать, но с каждым движением она становилась немного сильнее, и вскоре мы заметно продвинулись вперед. Плохо было лишь то, что звуки погони постепенно приближались. Ведьмы нагоняли нас.

Когда мы миновали Даунхемскую пустошь и углубились в маленький лес, Алиса внезапно выдернула свою руку из моей и остановилась.

— В чем дело? Нужно идти!

— Что-то впереди, Том. Может, мертвая ведьма…

Я разглядел среди деревьев согбенную фигуру; она двигалась в нашу сторону, шаркая по влажным прошлогодним листьям. Может, это одна из тех, что способны покидать лощину? Ведьма шла довольно медленно. Отступить мы не могли — Маулдхиллы были совсем недалеко, — но могли обойти ее справа или слева. Однако когда я попытался увести Алису, она снова остановила меня.

— Нет, Том, все в порядке. Это старая Мэгги Малкин. Три года назад ее повесили в Кастере, но позволили родственникам увезти домой и похоронить. А мы не похоронили. Просто отнесли в лощину к подружкам. Интересно, она меня помнит? Не волнуйся. Может, это наш шанс.

Я отошел от Алисы с посохом наготове. Выглядела ведьма отвратительно в длинном темном платье, в плесени и прилипших листьях; несомненно, днем она зарывалась в землю под деревьями и спала. Глаза так сильно выступали из глазниц, что, казалось, вот-вот выскочат; шея слишком длинная, голова сильно наклонена влево. И в лунном свете виднелся слабый серебристый след, как у слизняка или улитки.

— Рада встрече, кузина Мэгги! — весело воскликнула Алиса.

Мертвая ведьма остановилась шагах в пяти.

— Кто тут произнес мое имя? — прокаркала она.

— Это я, Алиса Дин. Помнишь меня?

— Память у меня уже не та, — вздохнула ведьма. — Подойди ближе, дитя, дай на тебя взглянуть.

К моему ужасу, Алиса послушалась. Мэгги положила руку ей на плечо и трижды громко принюхалась. Не хотел бы я, чтобы она прикасалась ко мне. Ее длинные ногти напоминали когти хищной птицы.

— Ты выросла, дитя, — сказала Мэгги. — Так сильно, что я едва узнаю тебя. Однако ты по-прежнему пахнешь нашей семьей, с меня хватит и этого. Но кто этот чужак с тобой?

— Это Том, мой друг.

Мертвая ведьма вперила в меня взгляд, потянула носом воздух, нахмурилась и открыла рот, обнажив два ряда неровных почерневших зубов.

— Странный какой-то мальчик. Пахнет неправильно, и тень у него слишком длинная. Неподходящая компания для молоденькой девочки вроде тебя!

В лунном свете, проникавшем сквозь ветви, моя тень, как всегда ночью, была почти вдвое больше, чем у Алисы и Мэгги. Я привык к этому и никогда особо не задумывался, в чем дело.

— Лучше найди себе дружка из своих, — посоветовала ведьма. — А иначе конец один — грусть и тоска. Избавься от него. Будь умницей, отдай его мне. Сегодня охота идет плоховато, аж язык пересох. Поделись со мной мальчиком…

С этими словами мертвая ведьма так далеко высунула язык, что он повис значительно ниже подбородка.

— Нет, Мэгги, тебе нужен кто-нибудь посочнее, — ответила Алиса. — У него и мяса на косточках нет, и кровь слишком жидкая. Нет, хорошая добыча ждет тебя вон там.

Она махнула в ту сторону, откуда мы пришли.

— Маулдхиллы, вот что тебе нужно…

— Неужто там Маулдхиллы? — Мэгги вскинула голову, шаря взглядом между деревьями и облизываясь. — Маулдхиллы, говоришь?

— Тебе хватит на неделю, если не больше, — заверила Алиса. — Там Маб, ее сестры и многие другие. Этой ночью ты не останешься голодной.

Из открытого рта ведьмы закапала слюна. Не сказав больше ни слова и даже не оглянувшись, она устремилась на голоса. Мэгги по-прежнему шаркала, но двигалась гораздо быстрее, чем раньше.

— Она задержит погоню, — мрачно улыбнулась Алиса. — Мертвая Мэгги ненавидит Маулдхиллов. Жаль, что нет времени посмотреть!

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, мысли вернулись к главной проблеме. Я боялся спрашивать, но должен был получить ответ.

— Ты узнала что-нибудь насчет Джека?

— Тяжело говорить, Том, — понурилась Алиса, — но врать, наверное, не имеет смысла.

Сердце подскочило к горлу.

— Они живы?

— Два дня назад были живы, но это ненадолго, если ничего не предпринять. Они заперты в темнице под крепостью. Малкины за все в ответе. — Алиса покачала головой. — Твои сундуки тоже они забрали.

Глава 7

Рассказ Алисы

Примерно через час мы постучали в дверь священника. Отец Стокс и Ведьмак уже вернулись. Поначалу хозяин ужасно рассердился, что я ушел без спросу.

Мы уселись за кухонный стол, и я заметил, что зеркало над очагом повернуто к стене. Надо полагать, отец Стокс принял меры предосторожности, чтобы ведьмы ночью не подглядывали за нами.

Учитель потребовал детального отчета обо всем, что со мной произошло. К тому времени, как я закончил, отец Стокс поставил на стол четыре миски с горячим куриным супом. Я с благодарностью набросился на свою порцию.

Конечно, я рассказал, как мы сбежали от Маулдхиллов, но не упомянул о разговоре Алисы с мертвой ведьмой. Думаю, это вряд ли понравилось бы Ведьмаку, лишь доказало бы, что Алиса все еще близка со своими родственниками и, следовательно, не заслуживает доверия.

— Ну, парень, — заговорил Ведьмак, макая в дымящееся варево большой ломоть жесткого хлеба, — пусть ты поступил глупо, последовав за той девочкой в одиночку, все хорошо, что хорошо кончается. Теперь я хотел бы выслушать Алису.

Он перевел взгляд на нее.

— Расскажи все с самого начала и до того момента, как Том нашел тебя. Не упускай ничего. Самая мелкая деталь может оказаться очень важной.

— Я толклась тут поблизости один день и одну ночь, прежде чем Маулдхиллы схватили меня, — начала Алиса. — И кое-что разузнала. Сходила к своей тете, Агнессе Сауэрбатс, она много чего мне рассказала. Некоторые вещи просто бросаются в глаза, как нос на вашем лице. Нетрудно понять, что здесь творится. Но кое-что остается загадкой. Как я уже говорила Тому, его брата Джека вместе с семьей держат в темнице под крепостью Малкин. Сундуки тоже там, и с тремя крупными у Малкинов возникли сложности. Маленькие открылись легко, а вот большие никак. Ведьмы понятия не имеют, что внутри — просто что-то ценное…

— Откуда они вообще узнали о сундуках? — перебил Ведьмак.

— У них завелся «провидец», — ответила Алиса. — Называет себя Тиббом. Может видеть на расстоянии, но не способен заглянуть в сундуки. Просто знает, что их стоит открыть. О Томе тоже знает и считает его очень опасным. Даже опаснее вас. Считает, нельзя допустить, чтобы он стал взрослым. Они, в смысле Малкины, хотят убить Тома. Но прежде — заполучить ключи от сундуков его мамы.

— Кто этот так называемый провидец? — презрительно спросил Ведьмак. — Он родом из Графства?

Мой хозяин не верил, что можно угадывать будущее, но кое-что, чему я сам был свидетелем, заставило меня усомниться в его правоте. К примеру, мама предрекла нам столкновение с Лихом из Пристауна. В деталях предсказала, что произойдет.

— Некоторым образом Тибб появился на свет в Графстве, но он не человек, — ответила Алиса. — Одного взгляда на него достаточно, чтобы…

— Ты видела его? — снова перебил Ведьмак.

— Видела, и Том тоже. Маулдхиллы почти все время держали меня в подвале с зеркалами, через которые следили за мной. Тибб очень силен, он был одним из наблюдателей. Самое страшное — он знает, что меня спас Том. Тибб мерзкий, с острыми зубами. Маленький, но сильный и опасный. На ногах у него всего по три пальца. Нет, он не человек, уж будьте уверены.

— Откуда же он взялся? Впервые о нем слышу, — удивился хозяин.

— На прошлый Хеллоуин Малкины заключили перемирие с Динами, и их шабаши сообща создали Тибба. Положили в котел голову крупного кабана и уваривали плоть и мозги, пока они не превратились в студень. Потом каждая ведьма тринадцать раз плюнула в месиво, и они скормили все это свинье. Примерно семь месяцев спустя вспороли ей живот, и оттуда вылез Тибб. Сейчас он ненамного больше, чем тогда, но сильнее любого взрослого мужчины.

— Больше похоже на сказку, — усмехнулся Ведьмак. — От кого ты этого наслушалась? От своей тети?

— Кое-чего от нее. Остального — от сестер Маулдхилл. Это они поймали меня у окраины Бейли. Я просила отпустить меня. Говорила, что больше не общаюсь со своей семьей, но они силой заставили меня выдать то, чего я не хотела. Прости, Том, я не могла сопротивляться. Рассказала о тебе, о том, что ты собираешься на Пендл, чтобы спасти своих родных. Даже открыла Маб, где ты остановился. Мне правда очень жаль…

Слезы заблестели в глазах Алисы. Я подошел к ней и обхватил за плечи.

— Ничего страшного.

— Еще кое-что вам нужно знать, — прикусив нижнюю губу и глубоко вздохнув, произнесла девочка. — Пока я была в плену у Маулдхиллов, Малкины и Дины приходили к ним. Всего по двое с каждой стороны. Разговаривали у костра, но я была слишком далеко, чтобы расслышать слова. Думаю, они убеждали Маб помочь им в чем-то. Но я видела, как она покачала головой и прогнала их.

Ведьмак недоуменно посмотрел на Алису.

— С какой стати Малкинам и Динам обсуждать что-то важное с простой девчонкой?

— Многое изменилось здесь с вашего последнего визита, Джон, — задумчиво заметил отец Стокс. — Шабаш Маулдхиллов становится все сильнее и постепенно бросает вызов двум другим. И это заслуга нового поколения. Пусть Маб всего четырнадцать, она опаснее любой взрослой ведьмы. Она уже лидер целого клана, и все остальные боятся ее. Говорят, девочка очень хороша в подглядывании и предсказаниях — сильнее ведьм прошлого. Не исключено, что Малкины создали этого Тибба в противовес растущей мощи Маб.

— Тогда будем надеяться, что она не передумает и не станет заключать союз с другими шабашами, — мрачно сказал Ведьмак и снова обратился к Алисе: — Ты говоришь, Тибб видит на расстоянии. Это вроде дальнего нюха?

— Дальний нюх и одновременно способность к прорицанию, — пояснила девочка. — Но ему нужна свежая человеческая кровь, чтобы делать все это…

В комнате воцарилась тишина. Отец Стокс и Ведьмак обдумывали слова Алисы. Учитель не верил в предсказания, но его явно сбивало с толку то, что Тибб узнал о маминых сундуках. Ситуация становилась все хуже и хуже. Дурные предчувствия одолевали меня с тех пор, как Ведьмак впервые сказал, что мы отправляемся на Пендл разбираться с ведьмами. Их же так много! Как можно рассчитывать одолеть всех? И как нам быть теперь, когда Джек сидит в темнице под крепостью Малкин?

— Зачем ведьмы захватили моих родных? — спросил я. — У них есть сундуки. Почему не оставили брата с семьей дома?

— Иногда они делают что-то просто из вредности, — ответила Алиса. — Малкины легко могли убить твоих близких на ферме. Но, похоже, взяли их в качестве заложников — это лучший способ выманить у тебя ключи.

— Теперь нам известно, где Джек, Элли и Мэри, — сказал я, чувствуя, как нарастают гнев и нетерпение. — Что будем делать?

— Думаю, парень, в наших силах только одно, — ответил Ведьмак. — Обратиться за помощью. В попытках разобщить кланы я планировал весь конец лета и осень нападать на наших врагов по отдельности. Однако сейчас мы вынуждены действовать быстро. Я не в восторге от предложения отца Стокса, но он убежден, что это единственный способ спасти твоих родных.

— Тут, несомненно, существует элемент риска, но разве у нас есть выбор? — заговорил священник. — В деревнях Дьявольского треугольника есть те, кто по доброй воле или из страха поддерживает ведьм. Кроме того, в кланах состоят и мужчины. Даже если мы пробьемся сквозь их заслон, крепость Малкин практически неприступна. Она построена из доброго камня, окружена рвом, имеет подъемный мост и прочную обитую железом дверь. Фактически это маленький замок. Итак, юный Том, вот что я предлагаю. Завтра мы с тобой пойдем в Рид и поговорим с местным судьей. Как ближайший родственник похищенных, ты подашь официальную жалобу. Судью зовут Роджер Ноуэлл, пять лет назад он был шерифом в Кастере. Он эсквайр, всего на ранг ниже рыцаря, и, кроме того, человек честный и добрый. Посмотрим, может, удастся побудить его к действию.

— Ага, и пока он сидел в Кастере, к суду не была привлечена ни одна ведьма, — заметил Ведьмак. — Как известно, обвинения обычно ложны, и все же это много говорит о нем. Видишь ли, он вообще не верит в колдовство. Он человек рациональный. Приверженец здравого смысла. Для него ведьм просто не существует.

— Как с такими взглядами можно жить на Пендле? — удивился я.

— Есть ограниченные люди, — ответил хозяин. — И в интересах кланов, чтобы судья не расширял кругозор. Его ушей и глаз не касается ничего, что могло бы заронить хоть малейшее подозрение в собственной неправоте.

— Но мы не станем никого обвинять в колдовстве. — Отец Стокс достал из-под сутаны лист бумаги. — Кража и похищение людей — в это господин Ноуэлл верит. Здесь показания двух человек, которые видели, как твоего брата и его семью везли через Голдшоу-Бут в крепость Малкин. Я записал их слова вчера, и люди поставили крестик. Видишь ли, не все в Дьявольском треугольнике в союзе с ведьмами или так уж опасаются за свою шкуру. Правда, я пообещал не называть имен, а иначе жизнь смельчаков не будет стоить и охапки соломы. Однако этого хватит, чтобы Ноуэлл взялся за работу.

Предложение мне не очень понравилось. Но что-то же надо делать, а ничего другого в голову не приходило.

На втором этаже в доме отца Стокса располагались четыре комнаты — достаточно места для троих гостей. Проспав несколько часов, все с рассветом были уже на ногах. Позавтракав холодной бараниной, мы со священником отправились в путь по западной дороге, оставляя холм Пендл слева.

— Рид к югу от Сабдена, — объяснил священник. — Но даже если бы мы шли в Бейли, я выбрал бы этот маршрут. Он безопаснее. Тебе очень повезло нынче ночью остаться целым и невредимым в Ведьмовской лощине.

Чтобы не привлекать внимания, я не взял ни плаща, ни посоха. Мало того что местность кишела ведьмами, так еще и господин Ноуэлл не верил в колдовство; вряд ли он стал бы тратить время на ведьмаков или их воспитанников. Никакого оружия против тьмы при мне тоже не было. Я доверился отцу Стоксу, обещавшему проводить меня в Рид и привести обратно еще до захода солнца.

Спустя примерно час мы остановились у ручья напиться холодной воды. Отец Стокс снял ботинки и устроился на берегу, свесив ноги в быструю воду.

— Приятное ощущение, — улыбнулся он.

Я кивнул и тоже улыбнулся. Я сел рядом, но обувь снимать не стал. Стояло чудесное утро: солнце постепенно согревало воздух, на небе ни облачка. Живописное место! Окрестные деревья не заслоняли Пендл. Сегодня он выглядел иначе, как-то дружелюбнее. Зеленые склоны усеивали белые пятнышки, некоторые из них двигались.

— Там много овец, — кивнул я на холм.

Ближе к нам, на поле за ручьем, также было полно овец и блеющих почти взрослых барашков, которых совсем скоро разлучат с матерями. Это казалось жестоким, но сельское хозяйство давало средства к существованию, и овцы все равно заканчивали жизнь под ножом мясника.

— Ага, — отозвался священник. — Округ, без сомнения, овечий край. Богатство Пендла. Мы производим лучшую баранину в Графстве, и у некоторых животноводов дела идут очень хорошо. Тем не менее эта благодать уравновешивается вопиющей бедностью. Многие зарабатывают на хлеб нищенством. Я пытаюсь облегчить их страдания и как священник получаю от этого удовлетворение. Фактически я сам превратился в попрошайку. Выманиваю у прихожан деньги, одежду и еду, а потом раздаю беднякам. Стоящее дело.

— Более стоящее, чем ведьмачество, отец? — спросил я.

Он улыбнулся.

— Для меня, Том, ответ такой: да. Однако каждый должен идти своим путем.

— И все же что подтолкнуло вас к такому выбору?

Отец Стокс устремил на меня пристальный взгляд. Я подумал, что он не хочет отвечать, что, возможно, моя прямота обидела его. Однако в конце концов он заговорил, тщательно подбирая слова:

— Возможно, осознание того, как обстоит дело с тьмой. Я видел тяжкий труд Джона Грегори. Он уничтожал угрозу то там, то здесь, постоянно рискуя жизнью, но никогда не решал главной проблемы. Как одолеть зло, которое кроется в самом сердце нашего мира? Оно слишком велико, с ним невозможно справиться в одиночку. Мы просто бедные люди, нам не обойтись без высших сил, без Бога…

— Значит, вы верите в Бога? Вовсе не сомневаетесь в его существовании?

— О да, Том. Я глубоко верю в Бога. Еще я верю в силу молитвы. Более того, я помогаю другим. Вот почему я стал священником.

Я улыбнулся. Хороший ответ хорошего человека. Я совсем недолго был знаком с отцом Стоксом, но уже полюбил его и начинал понимать, почему Ведьмак называет его другом.

Мы пошли дальше и в конце концов добрались до ворот; за ними раскинулись широкие зеленые лужайки, на которых паслись олени. Тут и там виднелись небольшие рощи, разбитые, по-видимому, для услады глаз.

— Вот мы и пришли, — объявил отец Стокс. — Это парк Рид.

— А где же здание Рид-Холла?

Может, его скрывают деревья?

— Это заповедник, Том, так иногда называют олений парк. Вся эта земля — Рид-Холл. До дома и внутренних угодий еще идти и идти. Резиденция, вполне подходящая бывшему главному шерифу Графства.

Глава 8

Госпожа Вюрмальд

Расположенный в глубине заповедника, Рид-Холл оказался самым впечатляющим сельским жилищем, какое я когда-либо видел, — он больше походил на дворец, чем на дом скромного джентльмена. Широкие ворота вели на еще более широкую, усыпанную гравием подъездную дорогу, которая шла прямо к двери. Там она раздваивалась, огибая строение справа и слева. Само здание было трехэтажное, с внушительным главным входом. К центральной секции примыкали два заросших плющом крыла; все вместе формировало закрытый с трех сторон внутренний двор. Я пораженно разглядывал ряды окон. Сколько же там спален?

— У судьи большая семья? — спросил я.

— Семья Роджера Ноуэлла когда-то обитала здесь, — ответил отец Стокс. — Но, к несчастью, его жена умерла несколько лет назад. Две взрослые дочери нашли хороших мужей на юге Графства. Единственный сын в армии, там он и останется до смерти господина Ноуэлла, после чего унаследует Рид-Холл и землю.

— Наверное, чудно жить одному в таком огромном доме, — заметил я.

— Ну, Том, он тут не совсем один. Есть слуги, которые стряпают и поддерживают чистоту. И конечно, домоправительница, госпожа Вюрмальд. Внушительная женщина, успешно заправляющая хозяйством. Однако в каком-то смысле она ведет себя не совсем так, как дамы ее положения. Человек, неосведомленный о здешних порядках, может принять ее за хозяйку усадьбы. Лично мне госпожа Вюрмальд всегда казалась любезной и умной, но некоторые считают, что она зазнается, важничает и превышает полномочия. За последние годы ее усилиями тут многое изменилось. Раньше, приходя в Рид-Холл, я стучал в переднюю дверь, но теперь это дозволено только рыцарям и эсквайрам. Нам придется воспользоваться служебным входом.

Отец Стокс повел меня вокруг дома мимо декоративных кустов и деревьев, остановился перед маленькой дверью и вежливо постучал три раза. Выждав примерно минуту, он постучал снова, на этот раз громче. Спустя несколько мгновений нам открыла служанка, нервно щурясь от солнечного света.

Отец Стокс попросил разрешения поговорить с господином Ноуэллом, и нас ввели в большую, обшитую темными панелями приемную. Служанка поспешно ушла, оставив нас дожидаться. Было тихо, как в церкви. Спустя несколько минут послышались шаги, однако вместо джентльмена, которого я рассчитывал увидеть, вошла женщина и окинула нас критическим взглядом. Я сообразил, что это и есть госпожа Вюрмальд.

Ей, очень высокой женщине, с прямой осанкой и горделиво вскинутой головой, было где-то под сорок. Пышные темные волосы напоминали львиную гриву, и прическа ей шла, подчеркивая властность в лице.

Еще две черты привлекли мое внимание, и я непроизвольно заметался между ее губами и ее глазами. Домоправительница сосредоточилась на священнике и прямо на меня не смотрела, но, несомненно, взгляд у нее был самоуверенный и пронизывающий; я чувствовал, что, обрати она на меня внимание хотя бы раз, и этого будет достаточно, чтобы проникнуть в самую душу. Что касается ее губ, они были ужасно бледные, прямо как у трупа. Большие, полные, и, хотя краски лицу не хватало, в этой даме ощущалась огромная жизненная сила.

Однако больше всего меня поразила ее одежда — никогда в жизни не видел ничего подобного. На госпоже Вюрмальд было платье из прекрасного черного шелка с белым гофрированным воротником, и на него ушло столько материала, что хватило бы еще на двадцать человек. На бедрах юбки расширялись и огромным колоколом опускались до пола, закрывая туфли. Интересно, сколько слоев ткани нужно, чтобы создать такой эффект? И стоило платье наверняка немало; такое одеяние больше годилось для королевского двора, это уж точно.

— Приветствую вас, святой отец, — проговорила она. — Чему мы обязаны этой честью? И кто ваш спутник?

Священник слегка поклонился.

— Я хотел бы поговорить с господином Ноуэллом. А это Том Уорд, гость Пендла.

Впервые взгляд госпожи Вюрмальд переместился на меня. Удивительно, но ее глаза слегка расширились, ноздри затрепетали, и она потянула носом воздух. От зрительного контакта, длившегося не больше секунды, у меня по всему позвоночнику пробежал ледяной холод. Я тут же понял, что передо мной человек, так или иначе связанный с тьмой. Более того — я был практически уверен, что эта женщина ведьма. И в то же мгновение она почувствовала, что я понял это. Мы одновременно узнали друг друга.

Она нахмурилась, но быстро согнала с лица недовольство и холодно улыбнулась, снова переведя взгляд на священника.

— Сожалею, отец, но сегодня это невозможно. Господин Ноуэлл чрезвычайно занят. Советую прийти завтра не раньше полудня.

Отец Стокс слегка покраснел, но потом распрямил спину и решительно заговорил:

— Прошу прощения, что помешал господину Ноуэллу, госпожа Вюрмальд, но у меня к нему дело как к судье, совершенно безотлагательное…

Домоправительница недовольно кивнула.

— Будьте добры подождать здесь. Я попробую что-нибудь сделать.

Ждали мы в той же приемной. Встревоженный, я отчаянно хотел рассказать отцу Стоксу о своих подозрениях касательно госпожи Вюрмальд, но опасался, что в любой момент она вернется. Однако вместо себя она прислала служанку, и та отвела нас в кабинет, не уступавший библиотеке Ведьмака в Чипендене по величине и количеству книг. Правда, книги учителя различались размерами, формой и качеством обложки, в то время как здесь все они были одинаково переплетены прекрасной коричневой кожей. Больше напоказ, чем для чтения.

В кабинете было солнечно и тепло; в камине потрескивали дрова, а над ним висело большое зеркало в богатой позолоченной раме. Когда мы вошли, господин Ноуэлл работал за письменным столом, на котором кипами лежали бумаги, что контрастировало с безукоризненным порядком стеллажей. Он встал и с улыбкой направился к нам. Немного за пятьдесят, широкоплечий и узкий в талии; его обветренное, загорелое лицо больше подошло бы фермеру, чем судье. Наверное, решил я, просто любит бывать на свежем воздухе. Он тепло поздоровался с отцом Стоксом, любезно кивнул мне и пригласил нас сесть. Без дальнейших проволочек священник изложил суть дела. Закончив, он вручил Ноуэллу бумагу с показаниями двух жителей Голдшоу-Бут.

Быстро прочитав их, судья поднял взгляд.

— Эти люди клятвенно уверяют, что изложенные здесь факты имели место?

— Никаких сомнений, так все и было. Но мы должны гарантировать им анонимность.

— Хорошо, — согласился Ноуэлл. — Давно пора разобраться с негодяями из крепости раз и навсегда. Мальчик, умеешь писать?

Я кивнул. Он протянул мне лист бумаги.

— Укажи имена и возраст похищенных, а также какие вещи были увезены. Внизу поставь подпись.

Выполнив все, я вернул бумагу. Судья быстро прочел ее и встал.

— Сейчас пошлю за констеблем, а потом навестим крепость Малкин. Не волнуйся, мальчик. К ночи мы вызволим твоих родных целыми и невредимыми.

Уже когда мы собрались уходить, я краем глаза заметил в зеркале какое-то движение. Может, я ошибся, но, казалось, мелькнул и тут же исчез черный шелк. Может, Вюрмальд подглядывала за нами?

Не прошло и часа, как мы ехали к крепости Малкин.

Возглавлял процессию судья на крупной чалой кобыле. Следом за ним на сером коне поменьше скакал приходский констебль, суровый с виду мужчина по имени Барнс, одетый во все черное. Оба были вооружены: Роджер Ноуэлл мечом, констебль — тяжелой дубинкой. Мы с отцом Стоксом ехали в открытой повозке вместе с двумя судебными приставами, которых констебль взял с собой. Они сидели молча, с дубинками в руках, и старались ни с кем не встречаться взглядами; казалось, им совсем не хочется в крепость. Кучером был слуга Ноуэлла по имени Кобден; при виде священника он кивнул и пробормотал: «Отец», но меня полностью проигнорировал.

Нас сильно трясло на колдобинах и выбоинах, и я не мог дождаться конца поездки. Быстрее было бы пройти пешком напрямик, подумал я, чем держаться дорог. Однако никто не интересовался моим мнением. К тому же у меня были заботы и поважнее ухабов.

Тревога за Джека, Элли и девочку росла. Что, если их куда-то переправили? Несмотря на постоянную внутреннюю борьбу, вскоре мной овладели еще более мрачные мысли. Что, если родных убили, а тела спрятали там, где их никогда не найдут? В горле встал ком. В конце концов, в чем они виноваты? Они не заслужили такой судьбы… А Мэри вообще дитя. И ведь вместе с ними умер бы и еще не родившийся ребенок Элли, сын, которого так хотел Джек. Это все моя вина. Не будь я учеником Ведьмака, ничего бы не произошло. Малкины и Дины хотели моей смерти не просто так, а из-за моего ремесла.

Несмотря на присутствие судьи Ноуэлла и констебля, я не особо надеялся, что нам удастся проникнуть в крепость. А если Малкины просто не откроют дверь? В конце концов, она очень прочная, обита железом… Интересно, из-за этого у ведьм не возникает проблем? Нет, ведь есть и другие члены клана, способные прикасаться к металлу. И еще вокруг крепости ров. Ноуэлл, видимо, рассчитывает на страх перед властью и перед последствиями, которые ждут Малкинов в случае неповиновения. Однако он не подозревает, что имеет дело с самой настоящей нечистью. Я сильно сомневался, что меч и несколько дубинок уладят дело.

И еще одна проблема занимала мой ум — госпожа Вюрмальд. Инстинкт вопил, что она ведьма. И одновременно — домоправительница судьи Ноуэлла, главного представителя закона на Пендле и человека, который, несмотря на все происходящее в этой области Графства, не верит в их существование. Может, он и сам околдован? Что она применила к нему — чары или наваждение?

И что мне в связи с этим делать? Ноуэллу говорить бессмысленно, но я должен как можно скорее рассказать обо всем отцу Стоксу и Ведьмаку. Хотелось поделиться подозрениями со священником еще до поездки в крепость, но возможности не представилось.

Мысли вихрем кружили в голове. Между тем мы уже поднимались по главной дороге Голдшоу-Бут. Улица была пуста, но кружевные занавески на окнах то и дело раздвигались. Я не сомневался, что сообщение о нас уже достигло крепости Малкин и там нас ждали.

Мы въехали в Вороний лес, и в отдалении показалась башня. Она нависала над деревьями, мрачная, впечатляющая, и казалось, могла бы выдержать нападение целой армии. Крепость стояла на пригорке, имела форму овала и в самом широком месте была по крайней мере вдвое больше дома Ведьмака в Чипендене. Кроме того, она была втрое больше самого высокого из окружающих деревьев. Поверху тянулись острые зубцы, за которыми могли укрыться вооруженные люди; это означало, что внутри есть ход на крышу. Примерно на середине высоты стены виднелся ряд бойниц — узких окон для лучников.

Когда мы оказались на полянке, я увидел, что мост поднят, а ров глубок и широк. Мы подъехали ближе, повозка остановилась, и я поспешил вылезти, чтобы размять ноги. Отец Стокс и судебные приставы выбрались следом. Все стояли и смотрели на крепость, но ничего не происходило.

Спустя примерно минуту Ноуэлл нетерпеливо вздохнул, подскакал к самому краю рва и закричал:

— Именем закона! Откройте!

— Мы опускаем мост! — ответил женский голос из бойницы. — Проявите терпение!

Послышались скрип и клацанье, мост начал медленно опускаться. Теперь стало хорошо видно, как все устроено. Цепи, закрепленные на внешних углах тяжелой деревянной площадки, сквозь отверстия в стене уходили внутрь крепости. Не сомневаюсь, сейчас несколько человек с трудом поворачивали механизм. По мере того как мост рывками опускался, взору открывалась обитая железными полосами дверь. На вид она не уступала в прочности каменным стенам. Такую защиту ничем не прошибешь.

Наконец мост занял свое место. Оставалось дождаться, пока откроют проход. Я все сильнее нервничал. Сколько людей в крепости? Ведьмы, их сторонники… А нас всего семеро. Что помешает им просто взять нас в плен?

Однако ничего не происходило, из крепости не доносилось ни звука. Ноуэлл подозвал Барнса и отдал ему какие-то распоряжения. Тот спешился, прошел по мосту и принялся колотить в дверь. Стая ворон взлетела с хриплым карканьем.

Никакого ответа. Я заметил движение на зубчатой стене. Фигура в черном свесилась с нее, и прямо на голову незадачливому констеблю полилась темная жидкость. Он с проклятием отскочил. Сверху донесся смешок, и тут же в крепости захохотали и разразились язвительными замечаниями.

Вытирая глаза, констебль вернулся к коню — с насквозь промокшими волосами и темными пятнами на куртке — и забрался в седло, качая головой. Они с судьей поскакали к нам, оживленно что-то обсуждая. По скверному запаху стало ясно, что именно вылили на Барнса — содержимое ночного горшка. Воняло жуть как.

— Отец, я сейчас же помчусь в Колн, — покраснев от гнева, объявил Ноуэлл. — Те, кто бросает вызов закону и проявляет неуважение, должны хорошо прочувствовать последствия подобного поведения. Я знаком с командиром тамошнего военного гарнизона. Думаю, здесь требуется вмешательство армии.

Он поскакал на восток, но потом осадил коня и крикнул через плечо:

— Я остановлюсь в казармах и вернусь, как только получу помощь! Отец, передайте госпоже Вюрмальд, что сегодня вы мой гость. И мальчик тоже, конечно.

С этими словами судья галопом помчался дальше, а мы снова забрались в повозку. Я совсем не жаждал ночевать в Рид-Холле. Как можно спать, когда в доме ведьма?

Сердце болело от мысли, что Джеку и его семье придется провести в темнице под крепостью еще одну ночь. И не очень-то верилось, что солдаты быстро решат проблему. Никакой армии не пробиться сквозь толстые каменные стены и обитую железом дверь.

Тем временем мы уже грохотали по дороге обратно; констебль скакал чуть впереди. Все молчали, если не считать коротких фраз, которыми обменялись наши с отцом Стоксом спутники.

— Констебль Барнс не особо счастлив, — усмехнулся один.

— Зато я счастлив, что он скачет по ветру! — ответил ему товарищ.

Когда мы катили через Голдшоу-Бут, на главной улице появились люди. Одни, казалось, шли по своим делам, другие собирались на перекрестках, третьи стояли в распахнутых дверях, нетерпеливо выжидая, когда мы проедем. Послышались язвительные замечания и свист, вслед нам полетело гнилое яблоко, чуть не угодив в голову констебля. Он в ярости развернул коня и щелкнул кнутом, но вычислить виновника не представлялось возможным. Под глумливые выкрики мы двигались дальше, и я облегченно вздохнул, когда деревня осталась позади.

У ворот Рид-Холла констебль Барнс заговорил впервые, с тех пор как мы пустились в обратный путь:

— Ну, отец, теперь мы вас оставим. Встретимся здесь же завтра, через час после рассвета, и снова поедем в крепость!

Мы со священником вылезли из повозки, отворили ворота, закрыли их за собой и пошли по подъездной дороге между лужайками. Констебль ускакал, а Кобден, прежде чем вернуться в Рид-Холл, поехал развезти по домам судебных приставов. Вот он, шанс поговорить с отцом Стоксом о домоправительнице Ноуэлла!

— Отец, я хочу рассказать вам кое-что о госпоже Вюрмальд…

— Ох, Том, не морочь себе голову! Она горделива, отсюда и весь этот снобизм. То, что она смотрит на тебя свысока, ее беда, не твоя. Однако сердце у нее доброе. Знаешь, никто не совершенен.

— Нет, отец, дело в другом. Все гораздо хуже. Она принадлежит тьме. Она злобная ведьма.

Отец Стокс остановился и в упор смотрел на меня.

— Ты уверен? Знаешь, что такое ложное обвинение?

— Она глянула на меня, и я почувствовал холод. Очень сильный холод. Такое иногда случается рядом с тем, кто принадлежит тьме.

— Иногда или всегда, Том? Ты испытывал нечто подобное, когда в одиночку последовал за юной Маб Маулдхилл? И если да, то почему пошел с ней?

— Как правило, но не всегда. Однако если ощущение такое сильное, как в случае с госпожой Вюрмальд, не может быть никаких сомнений. По крайней мере, у меня их нет. И она принюхивалась ко мне.

— Может, женщина просто простудилась. Не забывай, я тоже седьмой сын седьмого сына и тоже способен испытывать предупредительный холод. Так вот, ничего подобного в присутствии госпожи Вюрмальд не случалось.

— Не знаю, что и сказать. Я точно почувствовал холод и точно видел, что она принюхивалась. Как я могу ошибаться?

— Послушай, Том, это ведь не доказательство. Не стоит спешить с выводами, просто будем настороже. Посмотрим, возникнет ли у тебя то же ощущение при следующей встрече с госпожой Вюрмальд.

— Я бы лучше переночевал в другом месте. Поглядев на меня, Вюрмальд мгновенно поняла: я знаю, что она ведьма. Ночь теплая. Я с удовольствием посплю под открытым небом. Так, по-моему, безопаснее.

— Нет, Том, — стоял на своем отец Стокс. — Мы пойдем в Рид-Холл. Это разумнее. Даже если ты прав в отношении госпожи Вюрмальд, она, никем не узнанная, прожила здесь несколько лет и наверняка дорожит положением домоправительницы, потому что это место для нее безопаснее любого другого. Она никак не выдаст себя. Поэтому, думаю, за одну ночь с нами ничего не случится. Я прав?

Я неуверенно кивнул, и отец Стокс похлопал меня по плечу. Мы зашагали дальше и во второй раз за день подошли к служебному входу. На стук дверь открыла та же служанка, но, к моему облегчению, разговаривать с госпожой Вюрмальд не пришлось.

Когда мы сообщили девушке, что ее господин ускакал в Колн, чтобы переговорить с командиром гарнизона, и что нам предложено погостить в Рид-Холле, она пошла доложить об этом домоправительнице. Вернулась быстро, отвела нас на кухню и накрыла легкий ужин в виде холодной баранины. Как только мы остались одни, отец Стокс благословил пищу и приступил к еде. Я же лишь поглядел на тарелку и отодвинул ее.

Отец Стокс улыбнулся: он решил, что я пощусь, ожидая возможного столкновения с тьмой.

— Том, поешь. Этой ночью ты будешь в безопасности, поверь мне. Да, совсем скоро мы лицом к лицу встретимся с нечистью, но не в доме судьи Ноуэлла. Ведьма или нет, госпожа Вюрмальд вынуждена держаться от нас на расстоянии.

— Я бы не стал рисковать, отец.

— Том, успокойся. Учти, утром тебе понадобятся силы — завтра беспокойный, трудный день…

Об этом можно было и не напоминать, но к еде я все равно не притронулся.

Вернувшись, служанка бросила недовольный взгляд на мою тарелку, но убирать со стола не стала, предложив проводить нас в комнаты.

Они оказались смежные, расположенные на последнем этаже в восточном крыле дома, с выходящими на ворота окнами. В моей спальне над постелью висело большое зеркало, я тут же повернул его к стене. Теперь, по крайней мере, никакая ведьма не сможет подглядывать за мной. Потом я поднял фрамугу окна и выглянул наружу, вдыхая прохладный ночной воздух. Я был полон решимости не смыкать глаз до рассвета.

Темнело, где-то вдали заухала сова. Позади был долгий день; с каждым мгновением становилось все труднее не спать. Однако вскоре я услышал шум — сначала щелканье хлыста, потом топот копыт по гравию. К моему изумлению, из-за дома выехала карета, запряженная четверкой лошадей, и покатила к воротам. И какая карета! В жизни такой не видел.

Черная как смоль и так прекрасно отполированная, что отражались звезды и луна. Кони вороные, с темными плюмажами. На моих глазах кучер хлестнул по их спинам. Точно не скажу, но, по-моему, это был Кобден, тот человек, который возил нас в крепость Малкин. Мне показалось, что ворота распахнулись сами и сами же закрылись, когда экипаж проехал. Во всяком случае, никого поблизости видно не было.

Кто сидел в карете? За темными занавесками разглядеть не удалось. Скажу одно: в ней могли бы ехать король или королева. Вдруг внутри госпожа Вюрмальд? Если да, то куда она направилась и зачем? Сна не было ни в одном глазу. Почему-то я не сомневался, что она вернется до рассвета.

Глава 9

Следы

Я простоял у окна около получаса. Луна медленно клонилась к западу, прошел короткий, но сильный дождь, оставив на подъездной дороге лужи. Вскоре, однако, тучи разошлись, и луна снова залила все вокруг желтым светом. Минуло еще минут пятнадцать, бороться со сном становилось все труднее, глаза слипались, голова падала на грудь, но потом я внезапно очнулся, уловив во тьме крик совы. И сразу вслед за ним вдалеке послышались топот и стук колес.

Подъезжала карета; в тот момент, когда, казалось, кони вот-вот врежутся, ворота распахнулись. Сами, на этот раз я разглядел отчетливо. Экипаж устремился к дому, кучер нахлестывал лошадей, словно в гонке со смертью, и замедлил движение лишь у развилки, откуда дорога вела за дом.

Внезапно я понял, что непременно должен выяснить, действительно ли внутри госпожа Вюрмальд. Возникло сильное ощущение, что это поможет мне понять нечто крайне важное. Можно было воспользоваться одной из задних спален. Слуги, надо полагать, отдыхали в своих комнатах; значит, кроме священника и меня, на этом этаже никого не было. По крайней мере, я на это надеялся.

Тем не менее я вышел в коридор очень осторожно, внимательно прислушиваясь. Лишь из опочивальни отца Стокса доносился громкий храп. Я пересек коридор, открыл первую же дверь и прокрался внутрь, стараясь как можно меньше шуметь. Спальня оказалась пуста, отдернутые занавески пропускали серебристый лунный свет. Я быстро подошел к окну и, держась в тени шторы, глянул на улицу. И как раз вовремя. Передо мной открывался задний двор в дождевых лужах. Карета остановилась рядом с вымощенной плитами дорожкой, ведущей к двери справа. Кучер слез, и на этот раз я хорошо разглядел его. Да, это был Кобден. Он широко открыл дверцу и с низким поклоном отступил.

Госпожа Вюрмальд вышла очень медленно и осторожно, как будто боялась упасть, и так же неспешно пошла по гравию, высоко держа голову и подолом юбки-колокола подметая землю. Взгляд суровый, выражение лица властное. Кобден забежал вперед и открыл перед ней дверь, снова с низким поклоном. Внутри уже ждала служанка; при виде Вюрмальд она сделала реверанс. Дверь закрылась, Кобден вернулся к карете и повел лошадей на конюшню.

Я собрался отойти от окна и вернуться к себе, когда заметил кое-что, от чего мороз побежал по коже. Хотя гравий во дворе все еще был влажным, выложенная плитками дорожка уже совершенно высохла, и на ней отпечаталась обувь как госпожи Вюрмальд, так и кучера.

Я не верил своим глазам. Следы остроносых туфель начинались в конце тропинки и заканчивались у двери. Однако между ними проступали маленькие трехпалые следы кого-то не больше ребенка. Однако создание не шло на четвереньках, как животное. Меня пронзил ужас — я понял…

Не знаю, куда она ездила, но вернулась не одна. Необъятные юбки исполнили свою роль — под ними прятался Тибб. И сейчас он в Рид-Холле.

В панике вспоминая жуткое, безобразное лицо из зеркала в подвале, я быстро вернулся в свою комнату. Зачем она так поспешно привезла его сюда? Имеет ли это отношение ко мне? Внезапно до меня дошло, что они задумали. Тибб — провидец. Не знаю, может ли он прозревать будущее, но одно несомненно — он лучше любой ведьмы видит на расстоянии. Именно так Малкины проведали о маминых сундуках. И конечно, Тибб знал, где мои ключи; знал, что я ношу их на шее. Вот почему сегодня ночью его доставили в Рид-Холл! Госпожа Вюрмальд не рискнула предпринять что-либо против меня, ведь я гостил у Ноуэлла. Зато Тибб рискнет!

Я не мог бежать из Рид-Холла, не предупредив отца Стокса об опасности. Поэтому я подошел к его спальне и негромко постучал. Он по-прежнему громко храпел; я открыл дверь и вошел внутрь. Занавески были задернуты, но горела свеча, желтым светом озаряя комнату.

Отец Стокс лежал на спине, не потрудившись раздеться или укрыться одеялом. Убеждая меня, что в Рид-Холле мы в безопасности, он, по-видимому, предпочел быть наготове.

Я приблизился к постели. Священник громко храпел, и каждый раз при выдохе губы его трепетали. Я наклонился и слегка потряс его за плечо. Никакой реакции. Я потряс сильнее.

— Отец Стокс, — прошептал я на ухо, потом снова окликнул его, уже громче.

Безрезультатно. Лицо священника пылало. Приложив руку ко лбу, я почувствовал, какой он горячий. Может, он заболел?

Внезапно я понял, в чем дело, и внутри сгустился свинцовый ком. Ведьмы Пендла широко славятся умением использовать отравы. Я не ел баранины — в отличие от отца Стокса! Существуют исключительно токсичные яды. Мясо могли обрызгать соком поганки. Некоторые грибы способны вызвать мгновенную остановку сердца; воздействие других проявляется не сразу.

Однако стала бы госпожа Вюрмальд рисковать, убивая отца Стокса? Только не в этом доме. Она хотела лишь, чтобы он крепко проспал до утра, пока Тибб займется мной. Он здесь, чтобы заполучить ключи.

Но разве не могла она спокойно отравить и меня? И потом я понял. Наверное, служанка доложила, что я не прикоснулся к ужину. Вот почему Вюрмальд поехала за Тиббом. Вместе они отберут у меня ключи!

Казалось, комната начала вращаться, сердце забилось чаще. Я пересек спальню, прошел по коридору и начал спускаться по лестнице. Нужно уйти из Рид-Холла, вернуться в Даунхем и рассказать Ведьмаку о новой опасности в лице госпожи Вюрмальд. Как она связана с шабашами Пендла? Какое участие принимает в их злобных кознях?

В темной прихожей было три двери: одна вела в кабинет, вторая на кухню и третья в гостиную. Тибб мог находиться где угодно, но и с домоправительницей я встретиться не хотел. Она, естественно, грязной работой не занималась; в кухню заходила, только чтобы отдать приказания, а ночью никто ничего не готовил. Поэтому я без колебаний открыл вторую дверь — оттуда можно выйти во двор и сбежать…

И тут же осознал свою ошибку. Освещенная льющимся из окна лунным светом, у стола между мной и дверью стояла госпожа Вюрмальд. Как будто точно знала, каким путем я попытаюсь скрыться. Может, и здесь ей помог Тибб? Взгляд заметался в сумраке комнаты со множеством темных уголков: вроде бы никаких признаков Тибба, но он такой маленький! Может спрятаться где угодно — скажем, под столом или в буфете. Или даже под ее юбками!

— Если бы ты поужинал, сейчас не был бы голоден, — сказала Вюрмальд холодным угрожающим тоном.

Я напряженно смотрел на нее, не отвечая, готовый в любой момент броситься бежать. Хотя, скорее всего, Тибб был уже позади меня.

— Ты ведь за едой спустился на мою кухню посреди ночи? Или задумал улизнуть, не поблагодарив за гостеприимство?

Только сейчас я заметил одну особенность, на которую не обратил внимания в присутствии отца Стокса, — в интонациях слышался намек на иностранный акцент. Акцент, очень похожий на мамин!

— Если бы я поужинал, сейчас был бы в том же состоянии, что и священник, — напрямик заявил я. — Как-нибудь обойдусь без гостеприимства такого рода.

— А ты, мальчик, не выбираешь выражений. Что же, поговорим начистоту. Твои сундуки у нас; теперь нам нужны ключи. Может, просто отдашь их, избавив себя от неприятностей и страданий?

— Ключи, как и сундуки, принадлежат мне, — ответил я.

— Конечно. Именно поэтому мы хотим купить их.

— Они не продаются…

— Ох, не торопись! Сначала послушай, какую цену мы готовы заплатить. В обмен на сундуки и ключи — жизнь твоих родных. В противном случае…

Я открыл рот, но не смог произнести ни слова. Предложение ошеломило меня.

— Вот ты и задумался, — злорадно улыбнулась она.

Разве мог я теперь прятать ключи? Она намекала, что мой отказ повлечет смерть Джека, Элли и Мэри. Сердце заболело при одной мысли об этом, и тем не менее существовала очень серьезная причина для отказа. В сундуках, видимо, находилось что-то чрезвычайно важное для ведьм; возможно, знание того или иного рода, которое они используют для усиления тьмы. Как сказал господин Грегори, на кону нечто большее, чем безопасность моих родных. Мне требовалось время — время, чтобы поговорить с хозяином. И было еще кое-что странное. Ведьмы очень могучи. Почему бы ей просто не отобрать у меня ключи?

— Мне нужно подумать, — ответил я. — Я не могу принять решение так скоро…

— Даю тебе час и ни секунды больше, — отрезала домоправительница. — Возвращайся в свою комнату и думай. Потом приходи сюда и сообщи мне ответ.

— Нет! — запротестовал я. — Этого недостаточно. Мне требуются день и ночь.

Глаза госпожи Вюрмальд вспыхнули от гнева. Она шагнула ко мне, шурша юбками и клацая по полу остроносыми туфлями.

— Время — это роскошь, — заявила она. — У тебя хорошее воображение, мальчик?

Я кивнул, не в силах говорить, так пересохло во рту.

— Тогда позволь мне нарисовать одну маленькую картину. Вообрази мрачную темницу, унылую, кишащую насекомыми и крысами. Вообрази вонючую яму, где разлагаются замученные мертвецы. Ни один луч света не достигает дна, и все, что есть, — это одна свеча в день — несколько часов желтого мигающего света, чтобы хорошенько разглядеть весь ужас этого места. Твой брат Джек привязан к столбу. Он неистовствует и бредит, глаза безумны, лицо искажено, разум истерзан. Все это наших рук дело, не спорю, однако основная ответственность лежит на тебе. Да, по твоей милости он страдает.

— При чем тут моя милость? — возмутился я.

— Ты сын своей матери и продолжатель ее дела. Ты унаследовал ее дело и ее вину.

Слова Вюрмальд больно задели меня.

— Что вы знаете о моей матери?

— Мы с ней старые враги, — чуть не брызгая слюной от ненависти, ответила она. — И родом из одной страны, только она с дикого севера, а я с утонченного юга. В прошлом мы не раз сражались друг с другом. Однако сейчас у меня появился шанс расквитаться с ней; я одержу победу — несмотря на ее могущество. Сейчас она дома, но даже оттуда пытается воздействовать на нас. Видишь ли, мы не могли проникнуть в комнату с сундуками. Вход для нас закрыт. И она построила этот неприступный барьер, находясь далеко. В отместку мы избивали твоего брата, но он упирался, и тогда мы пригрозили его женщине и ребенку. Наконец он подчинился и пошел за сундуками. Однако комната обошлась с ним жестоко — возможно, потому, что он предал тебя. Видишь ли, из зависти он втайне сделал дубликат ключа. Как только он вынес сундуки, глаза у него закатились, он начал неистовствовать и бредить. Сейчас его тело в цепях в темнице, однако мысли где-то в гораздо более жутком месте. Ну как, представляешь все это?

Не дав мне ответить, госпожа Вюрмальд заговорила снова:

— Его жена тоже там, делает то немногое для мужа, что в ее силах, — то обмывает лоб, то пытается словами успокоить обезумевший мозг. Но ей приходится трудно, очень трудно, потому что и самой есть о чем печалиться. Плохо уже то, что маленькая дочь тает на глазах и кричит от ночных кошмаров. Гораздо хуже, что она потеряла еще не родившегося ребенка — сына и наследника, о котором так мечтал твой брат. Очень сомневаюсь, что бедняжка выдержит новые тяготы. Но без них не обойтись, если только так и можно заставить тебя уступить. Есть ведьма по имени Грималкин, жестокая убийца, которую Малкины иногда натравливают на своих врагов. Она прекрасно владеет оружием, в особенности — с длинным лезвием. И обожает свое дело. Любит убивать и калечить, пытать и причинять боль. Получает удовольствие, щелкая ножницами. Хочешь, я отдам твоих родных в ее руки? Нужно лишь одно мое слово! Так что думай, мальчик. Готов ли ты обречь своих близких хотя бы на еще один час невыносимых мук?.. А тем более — на день и ночь, как ты требуешь?

Мысли вихрем проносились в голове. Я вспомнил ножницы, которые Грималкин вырезала на стволе дуба. Картины, что рисовала Вюрмальд, ужасали, и понадобилась вся сила воли, чтобы не сорвать ключи с шеи и не отдать ей здесь и сейчас.

Однако я глубоко вдохнул и постарался изгнать жуткие образы. За время ученичества у Ведьмака я сильно изменился. В Пристауне я отказался освободить злого духа, которого называли Лихом. В Англзарке противостоял Голгофу, древнему богу, и, хотя был убежден, что поплачусь жизнью и душой, не выпустил его из пентакля. Однако сейчас дело обстояло иначе: сейчас опасность угрожала не мне лично, а моим родным. В горле встал ком, на глазах выступили слезы.

И все же хозяин недаром учил меня самой сути служения Графству. Моя первейшая обязанность — защищать его жителей. Каждого, не только тех, кто мне дорог.

— Чтобы все как следует обдумать, мне требуются день и ночь. Либо вы дадите мне время, либо мой ответ «нет», — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Госпожа Вюрмальд, словно кошка, зашипела сквозь зубы:

— Хочешь выиграть часы, рассчитывая, что завтра твоих близких освободят? Подумай еще раз, мальчик! Не обманывай себя. Стены крепости Малкин прочны, и глупо верить, что их одолеет горстка солдат. От страха кровь у них обратится в воду, а колени — в студень. Пендл проглотит жалких вояк, как если бы их никогда и на свете не было!

Она стояла передо мной, высокая и надменная, излучая злобу и самоуверенность. Здесь я был безоружен, зато до Даунхема не так уж и далеко. Что почувствует госпожа Вюрмальд, когда цепь плотно обмотает ее, захлестнув зубы? Если все получится, она скоро испытает ее серебро на собственной шкуре. Домоправительница казалась достаточно крепкой, чтобы схватить меня и сорвать ключи с шеи. Я снова удивился, почему она до сих пор этого не сделала. Или не поручила грязную работу Тиббу.

Наверное, дорожила своим положением, как сказал отец Стокс. Отчасти это объясняло ее поведение. Она рассчитывала сохранить незапятнанную репутацию, несмотря на все происходящее. Но может, тут замешано нечто большее? Что, если она просто не может силой взять у меня ключи? Что, если я должен отдать их ей добровольно или в обмен на что-нибудь? Что, если мама даже на расстоянии поддерживает запрет на насилие со стороны ведьмы? Надежда была слабая, но единственная, и я отчаянно цеплялся за нее.

— День и ночь, — повторил я. — Мне нужно время.

— Что ж, получай! — взорвалась она. — И когда будешь строить хитроумные планы, подумай о страданиях близких. Однако из дома ты не уйдешь, этого я не допущу. Возвращайся к себе и оставайся в комнате до тех пор, пока не отдашь ключи.

— Если завтра я не поеду вместе со всеми к крепости Малкин, господин Ноуэлл забеспокоится.

— Я сообщу ему, что вы с отцом Стоксом приболели, — зловеще улыбнулась Вюрмальд. — Ноуэлл будет слишком занят, чтобы из-за вас волноваться. Нет, ты останешься здесь. Все попытки уйти без моего позволения могут плохо кончиться. Этот дом охраняет кое-кто, встреча с кем определенно не покажется тебе приятной. Ты не выйдешь отсюда живым.

В этот момент вдалеке часы начали отбивать полночь.

— До полуночи ты должен принять решение, — заключила госпожа Вюрмальд. — Ошибешься или попытаешься уклониться от ответа — и твои родные умрут. Выбор за тобой.

Глава 10

Тибб

Я вернулся к себе в комнату и закрыл дверь. Отчаянно хотелось сбежать, но я боялся даже пробовать. Казалось, мужество покинуло меня. Где-то в доме Тибб следил за каждым моим движением. Вряд ли я сумел бы добраться даже до наружной двери, прежде чем он набросился бы на меня.

Сна не было ни в одном глазу, тревожные мысли и страхи безостановочно кружились в голове. Я подтащил кресло к окну и сел, глядя в ночь. Залитые лунным светом двор и угодья казались вполне мирными. Время от времени сквозь отдаленный храп отца Стокса с лестничной площадки прорывалось поскребывание. Мышь? Может быть. А может, это рыщет Тибб. Я еще сильнее занервничал.

Я открыл окно и посмотрел на заросшую плющом стену. Попробовать сбежать? Выдержит ли растение мой вес? Я потянулся вниз и вцепился в него, но когда попытался подтащить к себе, листья остались в руках. Без сомнения, их подрезали хотя бы раз в год, не давая заслонять окна. Это были совсем молодые побеги. Может, дальше стебли толще и сильнее цепляются к камню?

Нет, слишком рискованно. Вюрмальд не может унюхать меня, но Тибб-то может. Спускаться придется осторожно, на это уйдет время. Он будет ждать внизу еще до того, как я коснусь земли. А если упаду, станет только хуже… Надо отказаться от этой мысли. В сознании еще ярче вспыхнули образы, зароненные Вюрмальд. Такие живые, такие ужасные, почти невыносимые: страдающий Джек; Мэри, кричащая от страха в темноте; бедная Элли, оплакивающая потерянного ребенка. Ведьма-убийца Грималкин, которой дали волю мучить несчастных. Щелк-щелк…

Однако тревога постепенно сменялась усталостью. Тело налилось тяжестью, я почувствовал необходимость лечь. Как и отец Стокс, я не стал раздеваться, просто повалился поверх одеяла. Сначала я еще боролся со сном, но потом глаза закрылись, а все мои страхи и беспокойства медленно угасли.

Я напомнил себе, что Вюрмальд дала на размышления день и ночь. Пока я в доме, ничто не причинит мне вреда. К утру я отдохну и придумаю, как все решить. Сейчас нужно просто расслабиться…

Не знаю, сколько я спал, но через некоторое время проснулся от вопля.

— Нет! Нет! Убирайся! Слезь с меня!

Я слышал его как бы во сне. Несколько мгновений я недоуменно смотрел на потолок, не понимая, где нахожусь. В комнате было совсем темно — лунный свет больше не разгонял мрак. Постепенно я осознал, что кричит отец Стокс.

— О Господи! О Господи, избави меня от лукавого! — в ужасе завопил он снова.

Что с ним? Что происходит? Кто-то мучает священника. Кто? Ведьма или Тибб? Даже безоружный, я должен был помочь ему. Однако, попробовав сесть, я испытал полное бессилие. Тело казалось неимоверно тяжелым, конечности не реагировали. Что со мной? Я чувствовал себя слабым и больным.

Отравиться я не мог, поскольку баранины не ел. Может, это действие какого-то заклинания? Я близко подошел к Вюрмальд, слишком близко. Что мешало ей заколдовать меня?

И потом отец Стокс начал молиться.

— Из бездны взываю к Тебе, о Боже! Боже, услышь мя…

Сначала голос священника был отчетлив, перемежался стонами и криками боли, но постепенно сменился бормотанием и совсем смолк.

Около минуты стояла тишина, а потом за дверью моей спальни послышалось поскребывание. Я снова попытался сесть, и снова без толку. Однако выяснилось, что, пусть и с великим трудом, я мог двигать головой. Я слегка повернул ее вправо, чтобы видеть вход.

Глаза быстро приспособились к темноте. Дверь приоткрылась, сначала совсем чуть-чуть, а потом, к моему ужасу и смятению, щель начала расширяться. Сердце молотом колотилось в груди. Очень медленно, со скрипом, дверь полностью распахнулась. Я устремил взгляд во мрак за порогом, в любой момент ожидая появления Тибба.

Я ничего не видел, хотя слышал царапанье и поскребывание. Потом до меня дошло, что звуки исходят не снизу, а сверху. Я поднял взгляд, и как раз вовремя: по потолку проползла темная фигура наподобие паука и остановилась точно над моей постелью. Неспособный двигаться, я начал глубоко дышать и постарался замедлить сердцебиение. Страх прибавляет тьме сил. Я должен держать эмоции под контролем.

Я различал очертания конечностей и тела, но голова почему-то казалась гораздо ближе, чем все остальное. Я всегда хорошо видел в темноте, глаза и сейчас постепенно к ней привыкали, и в конце концов я сумел как следует разглядеть то, что мне угрожало.

Тибб полз по потолку, а морда на длинной мускулистой шее свисала к постели. Глаза, оказавшиеся ниже рта, слегка мерцали во мраке и смотрели на меня, а рот с острыми как иглы зубами был широко распахнут.

На лоб капнуло что-то липкое и теплое; казалось, оно вывалилось из безобразной пасти. Еще дважды что-то падало — на подушку рядом головой и на рубашку. И потом Тибб заговорил хриплым, скрипучим голосом:

— Я отчетливо вижу твое будущее. Тебя ждет печальная жизнь. Хозяин умрет, ты останешься один. Лучше бы тебе и вовсе не появляться на свет.

Я не отвечал, пребывая в странном спокойствии; страх отступил.

— Вижу девочку, она скоро станет женщиной, — говорил Тибб. — Девочку, которая разделит с тобой судьбу. Она полюбит тебя, она предаст тебя, и в конце концов она умрет за тебя. И все это зря, без всякой пользы. Твоя мать поступила жестоко. Какая мать станет обрекать ребенка на столь бессмысленное существование? Какая мать станет просить невозможного? Она поет козлиную песнь и помещает тебя в ее центр. Вспомнишь мои слова, когда будешь смотреть в зев смерти…

— Не смей так говорить о маме! — взорвался я. — Ты ничего о ней не знаешь!

Однако его слова о козлиной песне сбивали с толку. О чем это он?

Тибб издал короткий смешок, и еще одна влажная капля упала мне на рубашку.

— Я ничего не знаю? Как ты ошибаешься! Я знаю больше тебя, гораздо, гораздо больше. Больше, чем ты когда-либо будешь знать…

— Тогда скажи, что в сундуках! — воскликнул я, и Тибб возмущенно заворчал. — Ты не видишь, что там. Ты не можешь видеть все…

— Скоро ты отдашь ключи, тогда и посмотрим. Тогда и узнаем!

— Я тебе и так скажу.

— Да, скажи! Скажи!

Внезапно страх полностью исчез. Я понятия не имел, что ответить, но когда заговорил, слова выскакивали, будто по велению незримой силы.

— В сундуках ваша смерть, — произнес я. — В них гибель всех ведьм Пендла!

Тибб оглушительно заревел от гнева и огорчения, и я подумал было, что он собрался прыгнуть на меня. Однако когти снова застучали по деревянному потолку, и темная фигура быстро поползла к двери. Спустя несколько мгновений я остался один.

Я хотел пойти в спальню отца Стокса и помочь ему, однако сил по-прежнему не было. Попытки преодолеть слабость ни к чему не привели, и, вконец измотанный, я остался лежать пленником темного могущества Вюрмальд.

Только с первым лучом чары рассеялись. Я сел и увидел на подушке бурые пятна; еще два были на рубахе. Наверное, перед визитом ко мне Тибб напился у кого-то крови…

Вспомнив доносившиеся из соседней спальни стоны, крики и молитвы, я выскочил в коридор. Дверь была приоткрыта, и я осторожно вошел в комнату. Тяжелые занавески висели на окнах, единственная свеча догорела, в помещении стало почти совсем темно. Отец Стокс лежал на постели, но, казалось, не дышал.

— Отец Стокс!

— Том, это ты? — еле слышно простонал он. — С тобой все в порядке?

— Да, отец. А как вы?

— Раздвинь шторы, впусти свет…

Я выполнил его просьбу. Погода заметно ухудшилась, в небе громоздились темные облака. Повернувшись к отцу Стоксу, я остолбенел от ужаса: подушка и одеяло под ним буквально пропитались кровью. Донельзя огорченный, я подошел к постели.

— Том, помоги. Помоги мне сесть…

Священник вцепился в мою руку, и я потянул его. Он застонал от боли. На лбу выступили капли пота, он ужасно побледнел. Я передвинул подушку, чтобы отец Стокс мог откинуться.

— Спасибо, Том, спасибо. Ты добрый мальчик, — сказал он дрожащим голосом и попытался улыбнуться, дыша часто и поверхностно. — Ты видел эту мерзкую тварь? Он приходил к тебе ночью?

— Да, он был в спальне, но меня не касался, — кивнул я. — Просто разговаривал.

— Хвала Господу! Со мной он тоже разговаривал. И много чего наговорил. Ты оказался прав насчет госпожи Вюрмальд, я недооценивал ее. Теперь она мало заботится о своем положении в Рид-Холле. Она — та сила, которая стоит за кланами Пендла и стремится объединить их. Пройдет несколько дней, и весь округ окажется во власти самого дьявола. Похоже, притворяться дальше Вюрмальд не видит смысла. Малкинов и Динов уже удалось примирить. Она убеждена, что вскоре сумеет присоединить и Маулдхиллов. Потом, в день Ламмаса, три шабаша сообща вызовут Сатану, и в мире наступит новая эра тьмы.

Закончив рассказ, мерзкий упырь упал с потолка мне на грудь. Я пытался отшвырнуть его, но он жадно сосал кровь, и спустя несколько мгновений я ослаб, точно котенок. Тогда я стал молиться так страстно, как не молился никогда в жизни. Хотелось бы верить, что Господь услышал меня, однако нужно взглянуть в лицо правде — тварь оставила меня в покое, лишь насытившись…

— Отец, вам нужен доктор.

— Нет, Том, нет. Не нужно никакого доктора. Я просто полежу спокойно, и силы вернутся. Боюсь только, чудовище вернется, станет снова пить кровь, и тогда я умру. Ох, Том! — Он стиснул мою руку, широко распахнув от страха глаза и дрожа всем телом. — Страшно умирать так — совсем одному, в темноте. Я будто был на дне огромной ямы, и сам Сатана заталкивал меня вглубь, заглушал крики, чтобы Господь не услышал моих молитв. Я слишком слаб, но ты, Том, должен уходить. Джон Грегори — вот кто мне нужен. Приведи Джона. Он поймет, что делать. Он единственный в состоянии помочь.

— Не беспокойтесь, отец. Постарайтесь отдохнуть. Днем вам ничего не угрожает. Я сбегу при первой же возможности и задолго до темноты вернусь с хозяином.

Я пошел обратно к себе. Интересно, где сейчас Тибб и опасен ли он? Ведьмак многому меня научил. Тибб — создание тьмы; скорее всего, в дневное время он вынужден прятаться. Но даже если он выносит солнечный свет, то вряд ли сейчас так же силен, как ночью. Я решил рискнуть и спуститься по плющу, но сначала подождать, пока повозка, которая вскоре поедет в крепость, скроется за воротами. Не хотелось, чтобы меня заметил кучер; даже судебные приставы, возможно, служат Вюрмальд.

Спустя минут двадцать я услышал за домом конский топот и увидел экипаж. На этот раз ворота сами не распахнулись, и Кобдену пришлось слезть. За оградой его ждали констебль Барнс верхом и два пеших судебных пристава. Они снова сели в повозку и все вместе двинулись в направлении крепости Малкин, даже не обернувшись на дом. Уверен, кучера проинструктировали, чем объяснить констеблю и Ноуэллу наше с отцом Стоксом отсутствие, а именно: нашей болезнью.

Глядя им вслед, я задавался вопросом, что делать, если удастся сбежать. Ведьмак и Алиса ждали новостей. Сейчас, когда миновали целые сутки, а весточки не было, они, возможно, уже отправились нам навстречу. Оба хорошо знают округу Пендла и наверняка пойдут прямо в Рид-Холл, причем по той же западной дороге, по которой шли мы с отцом Стоксом. Весьма вероятно, что на пути в Даунхем я столкнусь с ними.

Я поднял фрамугу окна и вылез наружу лицом к стене, затем крепко вцепился в карниз, повис на вытянутых руках, а потом схватился за плющ, глубоко зарывшись в него и нащупывая самые старые, прочные стебли. Растение выдержало мой вес, и все же, спускаясь, я сильно нервничал. Кто знает, что ждет меня внизу? Желание поскорее достигнуть земли толкнуло меня на несколько рискованных рывков, однако совсем скоро я благополучно спустился во двор и тут же помчался к воротам. По дороге раз-другой оглянулся, но, к своему облегчению, признаков преследования не обнаружил. Оказавшись за пределами Рид-Холла, я побежал на север, в Даунхем.

Напрямую между Рид-Холлом и Даунхемом не больше пяти-шести миль, но холмы немного увеличивают расстояние. Нужно достичь Даунхема и вернуться до темноты, поэтому по крайней мере часть пути придется бежать. Разумно добраться туда как можно быстрее, чтобы обратно, когда я устану, не особо спешить.

Преодолев около двух миль, я перешел на быстрый шаг и где-то на середине пути позволил себе пять минут отдохнуть и напиться прохладной воды из ручья. Однако, снова пустившись в дорогу, я почувствовал, что идти стало гораздо тяжелее. Пост — это, конечно, хорошо, если предстоит схватка с тьмой, но никак не годится для серьезных физических нагрузок. Я же в последний раз ел холодную баранину вчера за завтраком, поэтому сейчас с трудом волочил ноги. И все же, стиснув зубы и вспоминая о бедном отце Стоксе, заставил себя пробежать еще милю и только потом снова перешел на шаг. Хорошо хоть небо затянули тучи и солнце не пекло голову.

И все время я надеялся встретить Ведьмака и Алису, но их не было. До окраин Даунхема я добрался лишь к полудню, несмотря на попытки ускориться.

Однако Ведьмака в деревне не оказалось.

Глава 11

Вор и убийца

В церковных воротах меня встретила Алиса. По мере моего приближения ее радостная улыбка угасала — она поняла по выражению лица, что дело плохо.

— Том, ты в порядке?

— Мистер Грегори здесь? — спросил я.

— Нет. Ночью приехал твой брат Джеймс, и утром они сразу же ушли.

— Куда? Сказали, когда вернутся?

— Ты же знаешь, старик Грегори не слишком-то разговорчив со мной. Беседуя с Джеймсом, больше всего заботился о том, чтобы я ничего не услышала. Все еще не доверяет мне. Может, никогда и не будет. Но я уверена, что Ведьмак вернется до темноты. Он велел дожидаться его.

— Я не могу. Отец Стокс в опасности. С наступлением ночи, если помощь не подоспеет, он будет мертв. Я пришел за учителем, но, видно, придется вернуться и попробовать что-нибудь сделать в одиночку.

— Не в одиночку, Том, — сказала Алиса. — Куда ты, туда и я. Расскажи все сначала.

Пока мы между надгробьями шли к дому священника, я коротко описал ситуацию. Алиса в основном помалкивала, но пришла в ужас, когда я упомянул, что Тибб пил кровь отца Стокса. А когда речь зашла о Вюрмальд, на лице девочки проступило замешательство.

— Дела идут все хуже, — тяжело вздохнула Алиса, когда я смолк. — У меня тоже есть что тебе рассказать…

В этот момент мы подошли к дому.

— Прибереги на обратный путь, — попросил я. — Расскажешь по дороге.

Не тратя времени даром, я взял рябиновый посох. Мешок только мешал бы мне, поэтому его оставил, но насыпал горстку соли в правый карман штанов и железные опилки — в левый. Серебряную цепь намотал под рубашкой на пояс. Плащ тоже брать не стал: на Пендле это верный признак ученика ведьмака.

Потом я написал хозяину короткое послание:

Дорогой Мистер Грегори!

Отец Стокс в Рид-Холле в большой опасности. Пожалуйста, приходите туда как можно скорее. И Джеймса возьмите. Нам пригодится любая помощь.

Тибб пил кровь священника, отчего тот так ослаб, что находится на грани жизни и смерти. С наступлением ночи Тибб вернется, и если отцу Стоксу не помочь, он наверняка, погибнет. Опасайтесь госпожи Вюрмальд, домоправительницы. Она ведьма родом из Греции, старый враг мамы. Вюрмальд изо всех сил старается объединить кланы.

Ваш ученик Том.

P.S. Похоже, некоторые слуги судьи Ноуэлла работают на Вюрмальд. Не доверяйте никому.

Покончив с этим, я выпил чашку воды и съел кусок сыра, затем прихватил еще немного с собой и спустя двадцать минут после появления в Даунхеме снова был в пути. Однако на этот раз не один.

Сначала мы шли в молчании, очень быстро, Алиса впереди; она понимала, как важно добраться до Рид-Холла засветло. Преодолев примерно треть расстояния, я почувствовал сильную усталость, но заставил себя идти, вообразив, как Тибб цепляется к потолку, готовый прыгнуть на грудь отца Стокса. Даже думать об этом было жутко… Нет, я должен вытащить священника из Рид-Холла.

Тем не менее, почти не отдавая себе отчета, мы шли все медленнее и медленнее. Из-за Алисы. Сейчас она немного отставала, дышала тяжело, и, казалось, идти ей все труднее. Я оглянулся — она была усталой и бледной — и остановился.

— Алиса, что с тобой? Ты плохо выглядишь…

Девочка упала на колени, закричала от боли и схватилась за шею, будто задыхаясь.

— Не могу… Вдохнуть… — хватая ртом воздух, сказала она. — Словно кто-то пережимает горло!

Меня охватила паника — я не знал, как помочь. Однако постепенно дыхание Алисы восстановилось, и она тяжело опустилась на траву.

— Это все фокусы Маб Маулдхилл. Она, как и вчера весь день, терзает мой локон. Но не волнуйся, мне уже лучше. Давай передохнем минут десять. Кроме того, мне нужно кое-что рассказать.

Снедаемый беспокойством за отца Стокса, я задумался — может, стоит пойти вперед, чтобы Алиса догнала меня, когда ей полегчает? Однако такими темпами мы должны были прибыть на место задолго до захода солнца, да и сам я устал, поэтому убедил себя, что десять минут роли не сыграют. Кроме того, я был заинтригован. О чем она хочет рассказать?

Мы уселись на траве, откинувшись на склон холма. Алиса тут же заговорила.

— Я беседовала с Маб. Она просила кое-что передать тебе…

— С Маб Маулдхилл? С какой стати ты беседуешь с ней?

— Выбора не было. Она сама нашла меня. Утром, вскоре после ухода старика Грегори. Я услышала, как кто-то окликнул меня, и вышла. Это была Маб. Через забор она перелезть не могла, потому что дом на церковной земле. Вот что она велела передать. В обмен на сундуки она проведет тебя в крепость Малкин и поможет спасти Джека и его семью.

Я изумленно посмотрел на Алису.

— Думаешь, ей это под силу?

— Да, и еще мне кажется, что она неравнодушна к тебе. Слишком неравнодушна, я бы сказала!

— Не глупи, — отмахнулся я. — Она злобная ведьма. Мы кровные враги.

— И не такое бывает, — поддразнила Алиса.

— Интересно, как Маб проведет меня в крепость? — поспешил я сменить тему.

— Под башней прорыт туннель в темницы.

— А что, без Маб не обойтись? Ты Дин, но по матери-то Малкин и наверняка знаешь, где потайной вход.

— Я была в крепости несколько раз, но только над уровнем земли, — покачала головой Алиса. — Верхнюю часть помню хорошо, однако только Анна, глава шабаша Малкинов, знает, как пройти в туннель. Секрет передается из поколения в поколение. Лишь одна живая ведьма может владеть им! Ей позволено показывать лаз другим, только если всему шабашу угрожает смертельная опасность и необходимо ради спасения незаметно проникнуть в крепость.

— Тогда откуда Маб знает? Опять какой-то фокус? Может, она просто притворяется?

— Нет, Том, не фокус. Помнишь ту ночь, когда ты спас меня и мы встретили в лесу мертвую Мэгги? Она изголодалась по крови и обрадовалась возможности напасть на Маулдхиллов. Однако вот беда — их оказалось слишком много. Мэгги когда-то была главой клана и знала, где вход в туннель. Ну, Маулдхиллы и вырвали у нее этот секрет. Уж не представляю как, но бедняжке наверняка пришлось нелегко. Нашу Мэгги так просто не разболтаешь. Маб сказала, что и со мной поступит так же, если я тебя не уговорю. У нее же мой локон. Мне снова становится хуже — наверное, она и сейчас теребит его, просто чтобы напомнить о себе. Моя прядь — часть сделки. Ты отдаешь ей сундуки и ключи, а она показывает вход в туннель и помогает спасти родных. И еще возвращает мне прядь. От меня будет больше толку, если получу ее обратно. В данный момент я бесполезна. Просто тень самой себя.

Все так просто! Я меняю сундуки на шанс вызволить Джека, Элли и Мэри… Возможно, это удастся сделать еще до полуночи, до того, как Вюрмальд осуществит свою угрозу. Однако по большому счету ситуация не изменилась.

Алиса и впрямь казалась больной. Обязательно нужно отобрать у Маб ее локон, но не таким способом.

— Прости, Алиса, я не могу пойти на сделку с Маб, — покачал я головой. — Вюрмальд тоже готова обменять Джека и его семью на ключи. Но кому бы я ни отдал связку, сундуки попадут в руки ведьмы. А та с их помощью приумножит могущество тьмы. В опасности окажется все Графство.

— По-твоему, Вюрмальд надежнее? Разве можно ей доверять? Отдать ключи легко, но где гарантия, что ты получишь родных в целости и сохранности? Маб Маулдхилл гордится тем, что всегда держит слово. Как только договоримся, она лично покажет нам дорогу и даже доведет до темниц — сундуки тоже где-то там. А ведь опасность в подземелье грозит и ей. Только представь, что сделают Малкины, если поймают ее. Маб сама заинтересована в том, чтобы без осложнений проникнуть в крепость и выйти обратно. Она все время будет с нами. И еще — раз она помогает нам, то ей, возможно, не по душе идея объединить шабаши и вызвать дьявола.

— Так или иначе, мне придется отдать ей сундуки. А этого сделать я не могу.

— Давай я поговорю с ней. Может, она согласится за один сундук. И если вернет локон еще до входа в туннель, мы уж над ней посмеемся. Ведь один сундук не так уж и много…

— Нет, и один сундук — слишком много. Мама оставила все три мне, и наверняка на то были очень серьезные причины. И уж чего она точно не хотела, так это чтобы я отдал их тьме!

— Нет, Том! Чего уж она точно не хотела, так это смерти Джеку и его семье!

— Знаешь, я в этом даже не уверен, — с грустью ответил я. — Как ни больно признавать, сейчас решается не просто судьба одной семьи, а всего Графства и мира за его пределами.

— Ладно, будь по-твоему! — воскликнула Алиса. — Скажем Маб, что согласны обменять сундуки на твоих родных, но, оказавшись под крепостью, изменим условия сделки. Они застали меня врасплох, эти Маулдхиллы. И их было много. Наедине я уж с Маб разберусь, не сомневайся…

— Но у нее твой локон. Ты сама говорила, что у тебя нет сил…

— Но ты ведь тоже будешь с нами. Послушай, оказавшись в крепости, мы вместе одолеем Маб. Потом, еще до полуночи, освободим твоих родных, а когда солдаты пробьют стену, и сундуки попадут к нам в руки.

Я обдумал ее слова и кивнул.

— Не вижу другого выхода, хотя сомневаюсь, что горстка солдат в состоянии противостоять Малкинам.

— Может, Том, ты и прав. Может, чтобы вернуть сундуки, нужен другой план, но для спасения твоих близких лучшего плана нет.

— Знаю, но мне неприятно обманывать Маб.

— Маб? Ты серьезно? Только вдумайся, что ты говоришь! По-твоему, она сильно переживала, когда прошлой ночью собиралась убить меня? Или когда хотела приворожить тебя? Или когда весь день трепала мой локон? Ты становишься мягким, Том, прямо как старик Грегори. Стоит хорошенькой девушке улыбнуться, и у тебя мозги набекрень.

— Просто это неправильно — нарушать обещание. Так папа всегда говорил.

— Вряд ли его слова относились и к ведьмам. Старику Грегори наш план наверняка не понравился бы, но что поделать, если его нет рядом, когда он так нужен? Если бы был, нам не пришлось бы самим вызволять отца Стокса и твоих родных.

Тут я снова вспомнил, какая опасность угрожает священнику и какое ужасное испытание ждет нас в Рид-Холле.

— Алиса, еще кое-что ставит меня в тупик. Кто такая Вюрмальд? По ее словам, она родом из той же страны, что и мама, но ведет себя как самая настоящая ведьма и выступает от имени шабашей.

— До сегодняшнего дня ни разу о ней не слышала.

— Но два года назад ты еще жила на Пендле, а она служит Роджеру Ноуэллу гораздо дольше.

— Ноуэлл судья. С какой стати мне болтаться вокруг его дома? Я же не дурочка! И мои родственники тоже. Откуда нам знать о его прислуге?

— Получается, она остается загадкой, ничего не поделаешь. Однако мы и так задержались, нужно спешить. Тебе лучше или, может, мне пойти быстрее?

— Я постараюсь не отставать, но если не получится, шагай вперед.

Мы шли чуть медленнее, чем вначале, и Алиса держалась наравне со мной. Когда показался Рид-Холл, до сумерек оставалось не меньше часа. Однако как незаметно пробраться внутрь?

Тибб, создание тьмы, нам не угрожал, но существовали еще две опасности. Унюхать нас Вюрмальд не могла, зато запросто могла увидеть из окна. Кроме того, в доме были еще и слуги. Возможно, не все они знали, что творится за спиной судьи, но если Кобден уже вернулся из крепости Малкин, его следовало остерегаться. В открытую идти по широкой подъездной дороге никак нельзя.

— Думаю, надежнее всего подобраться сбоку, — сказал я. — Своим ключом я открою служебную дверь.

Алиса кивнула. Мы обошли дом и направились к крыльцу сквозь кусты и деревья; до него оставалось не больше десяти — двадцати шагов.

— Нужно действовать крайне осторожно, — сказал я. — Может, лучше мне пойти одному?

— Нет, Том, я тебе пригожусь! — возмутилась Алиса. — Вместе мы сможем больше.

— Не в этот раз, Алиса. Слишком рискованно. Если меня схватят, а ты спрячешься, я, по крайней мере, смогу рассчитывать на помощь извне. Если случится самое худшее, ты войдешь следом.

— Тогда отдай ключ!

— Он мне нужен, чтобы отпереть дверь…

— Ясное дело, нужен! Так отопри и брось на лужайку, а я подберу.

— Давай-ка я оставлю тебе и посох. Отец Стокс все еще слаб, мне придется спускать его по лестнице, и палка только помешает. Все еще было светло, и я не рассчитывал встретить Тибба, а для Вюрмальд у меня имелась серебряная цепь. Если же я промахнусь, останутся еще соль и железные опилки.

Алиса скривилась, беря у меня посох. Ей было неприятно прикасаться к рябине.

Я осторожно подошел и приложил к двери ухо — ни звука. Замок тихонько щелкнул. Я высоко поднял ключ, показывая его Алисе, и бросил в сторону кустов. Он упал в траву совсем рядом с девочкой. Потом я очень осторожно вошел внутрь и затворил за собой дверь — замок снова щелкнул. Около минуты я внимательно прислушивался.

Убедившись, что все тихо, я пошел по коридору к лестнице, затем остановился, отвязал серебряную цепь и намотал ее на левое запястье. Я был готов к встрече с Вюрмальд.

Поднимаясь по ступеням, я ненадолго замирал каждый раз, когда под ногами скрипела половица. Вот и лестничная площадка. Еще десять шагов, и я окажусь в комнате отца Стокса.

Я прокрался по коридору, открыл дверь и вошел внутрь. Тяжелые занавески снова были задернуты, но даже в темноте я разглядел очертания священника.

— Отец Стокс!

Ответа не последовало. Я откинул шторы, вернулся к постели и… Сердце зачастило.

Отец Стокс был мертв — рот широко раскрыт, невидящие глаза смотрят в потолок. Однако он умер не из-за Тибба. Из груди торчала рукоятка кинжала.

Я одновременно почувствовал боль и ужас, мысли бешено проносились в голове. Я был уверен, что до наступления темноты отец Стокс в безопасности. Не следовало оставлять его! Неужели Вюрмальд заколола священника? Кровь на рубашке, казалось, натекла из раны. Может, домоправительница пыталась скрыть, что Тибб пил кровь? Но как она надеялась выйти сухой из воды?

Пока я оцепенело стоял над телом бедного отца Стокса, за моей спиной кто-то вошел в комнату. Захваченный врасплох, я быстро повернулся. К моему смятению, это оказалась Вюрмальд. Она вперила в меня злобный взгляд и еле заметно улыбнулась. Однако я уже отвел назад левую руку с цепью и, хотя нервничал, был уверен в собственных силах, вспоминая последнюю тренировку с Ведьмаком. Тогда я все сто раз попал в цель.

Миг спустя я швырнул бы цепь в ведьму, но, к моему изумлению, в дверном проеме возникла еще одна фигура. Это был господин Ноуэлл, судья, и его лицо выражало явное неодобрение.

— Вот он, вор и убийца! — злорадно воскликнула Вюрмальд. — Гляньте только на кровь на его рубашке и на предмет в левой руке. Это серебро, если я не ошибаюсь…

Я уставился на нее, не в силах произнести ни слова; «вор» и «убийца» вихрем пронеслись в голове.

— Откуда у тебя серебряная цепь, мальчик? — требовательно спросил Ноуэлл.

— Она моя, — растерялся я. — Мне ее подарила мама.

— По-моему, ты родом из фермерской семьи? — сказал он, хмуро разглядывая меня. — Советую придумать более убедительное объяснение. Трудно представить, чтобы жене фермера принадлежала такая ценная вещь.

— Дело обстоит следующим образом, господин Ноуэлл, — заявила Вюрмальд. — Посреди ночи я услышала в вашем кабинете шум, спустилась и спугнула его. В противном случае потери были бы гораздо значительнее. Он взломал шкаф и подбирался к драгоценностям вашей покойной супруги. Однако мальчишка сбежал, удрал в ночь, как настоящий преступник. Я поднялась наверх, чтобы рассказать о происшествии отцу Стоксу, и обнаружила бедного священника зарезанным в своей постели, с ножом в сердце. А теперь, не удовлетворившись убийством и кражей серебряной цепи, воришка прокрался в ваш дом, чтобы еще чем-нибудь поживиться.

Какой же я дурак! Мне даже в голову не приходило, что Вюрмальд убьет отца Стокса и свалит вину на меня. Не успел я произнести ни слова, как Ноуэлл шагнул вперед, схватил меня за плечо и сорвал с руки цепь.

— Не трать время на оправдания! — воскликнул он вне себя от ярости. — Мы с госпожой Вюрмальд видели, как ты и твоя сообщница обходили здание. Мои люди обыскивают парк — далеко она не уйдет. Еще до конца месяца вас обоих повесят в Кастере!

Сердце упало. Теперь я понял: домоправительница околдовала Ноуэлла, и он верил каждому ее слову. Без сомнения, она сама взломала шкаф и украла драгоценности. Однако обвинять ее действительно бесполезно. Какой смысл говорить Ноуэллу правду, если он не верит в ведьм?

— Я не вор и не убийца, — сказал я. — Я пришел на Пендл, преследуя грабителей, которые не только украли сундуки, но и похитили моих родных.

— Не волнуйся, с этим я разберусь. Есть ли в твоих словах хоть доля правды, выяснится очень скоро. Обитатели крепости Малкин слишком долго издевались над законом, и на этот раз я доведу дело до суда. Сообщники они тебе или это случай «вор против вора», мы выясним. Я долго убеждал военных приехать сюда, и завтра все, кого обнаружат в башне, в цепях отправятся в Кастер на допрос. И ты тоже, под охраной! Теперь выверни карманы. Посмотрим, что ты еще украл.

Что мне оставалось делать? Вместо драгоценностей на пол посыпались железные опилки и соль. Гнев Ноуэлла сменился недоумением, и я испугался, как бы он не обыскал меня и не нашел на шее ключи. Вюрмальд холодно улыбнулась, и на мгновение лицо судьи утратило всякое выражение, но потом он снова обрел решимость. Ноуэлл отвел меня вниз, в служебные помещения, и запер в маленькой камере, которую обычно использовал констебль. Без своего особого ключа я не мог рассчитывать выбраться. Ноуэлл забрал цепь, посох остался у Алисы. Я снова был беззащитен.

Что касается Алисы, я не сомневался, что она унюхала людей судьи и сбежала еще до того, как они подошли близко. Это хорошо. Плохо другое — теперь она вряд ли решится освободить меня. Слишком опасно. И без меня ей не спасти Джека. Приближалась полночь — предельный срок, установленный Вюрмальд. Если к этому времени домоправительница не получит ключи, то отдаст Джека, Элли и Мэри в руки мучительницы Грималкин. Мысль об этом была невыносима.

Однако пока Алиса свободна, у меня есть слабая надежда спастись. Если не сегодня, то завтра она постарается сделать все, что в ее силах, — при условии, что я доживу до рассвета. Ночью Вюрмальд наверняка придет и потребует ключи; или, хуже того, пошлет за ними Тибба.

Чуть позднее, когда я лежал в темноте камеры, в замке повернулся ключ. Я вскочил и бросился в дальний угол. Может, это Алиса?

К моему разочарованию и смятению, вошла Вюрмальд со свечой в руке и закрыла за собой дверь. Я смотрел на пышные юбки и думал, нет ли под ними Тибба.

— Ситуация скверная, но не безнадежная, — тускло улыбнулась она. — Все еще можно поправить. Для этого требуется одно — ключи от сундуков. Отдай их мне — и завтра вечером со своими родными отправишься домой…

— Ага, преследуемый как убийца. Теперь, возможно, я никогда не вернусь на ферму.

Она покачала головой.

— Не пройдет и нескольких дней, как Ноуэлл умрет, и весь округ окажется в наших руках. Обвинять и преследовать тебя станет просто некому. Предоставь это мне. Просто отдай ключи.

Теперь я улыбнулся. Сейчас она могла спокойно отобрать у меня связку. Я был один, целиком в ее власти.

— Именно это я и должен сделать, — подытожил я. — Отдать вам ключи. Потому что вы их взять не можете.

Вюрмальд сердито нахмурилась.

— Помнишь, что я говорила прошлой ночью? Если не желаешь спастись сам, подумай хотя бы о своих родных. Отдай ключи, или все трое умрут!

В этот момент где-то в доме часы начали отбивать полночь.

— Ну, мальчик, — проговорила она с последним ударом. — Время истекло. Отвечай!

— Нет, — отрезал я. — Я не отдам вам ключи.

— Что ж, ты знаешь о последствиях.

Она вышла, замок щелкнул, послышались удаляющиеся шаги. Воцарились тишина и тьма. Я остался наедине со своими мыслями, и никогда они не были мрачнее.

Только что принятое решение будет стоить моим родным жизни. Но разве я мог поступить иначе? Нельзя допустить, чтобы содержимое маминых сундуков попало в руки ведьм. Учитель не раз повторял, что долг перед Графством превыше всего.

Всего год и три месяца назад я с папой трудился на ферме. Работа казалась скучной, но сейчас я отдал бы что угодно, лишь бы вернуть времена, когда отец был жив, мама сидела дома, а Джеку и Элли ничто не угрожало.

В этот момент я искренне жалел, что повстречался с Ведьмаком и стал у него учиться. Я сидел в камере и плакал.

Глава 12

Солдаты

Когда дверь отперли в следующий раз, в камеру вошел констебль Барнс с обитой металлом деревянной доской. Когда-то я видел человека в кандалах и с похожим приспособлением. Оно зажимало запястья, и преступник не мог отбиваться от гнилых фруктов, которыми его забрасывала толпа.

— Вытяни руки! — приказал Барнс.

Я повиновался. Он раскинул скрепленные с одной стороны деревяшки, я просунул в отверстия кисти, и констебль запер половинки на ключ, который сунул в карман штанов. Тяжелая доска крепко обхватила запястья.

— Только попробуй сбежать, и ноги тоже закуем в железо, ясно? — наклонившись ко мне, агрессивно спросил Барнс.

В отчаянии я жалко кивнул.

— С господином Ноуэллом встретимся у крепости. Как только пробьем стену, тебя отвезут в Кастер и повесят вместе с остальными. Хотя, по-моему, повешение — слишком мягкое наказание для убийцы священника!

Барнс вытолкал меня в коридор, где притаился Кобден с тяжелой дубиной в руке. Наверное, он надеялся, что я попытаюсь сбежать. Вдвоем они вывели меня к повозке. Судебные приставы, уже сидевшие в ней, злобно уставились на меня. Один плюнул на мою рубашку, пока я залезал внутрь.

Пять минут спустя мы покинули Рид-Холл и с грохотом покатили в Голдшоу-Бут, а затем дальше, к крепости Малкин.

Ноуэлл был не один. Рядом с ним гарцевали пять солдат в красных мундирах Графства, что даже издалека делало их очень заметными. Пока мы подъезжали, один из них спешился и пошел вокруг крепости, разглядывая ее с таким видом, будто это было самое замечательное сооружение на свете.

Кобден остановил повозку неподалеку от всадников.

— Капитан Хоррокс, — сказал Ноуэлл Барнсу, кивнув на коренастого, румяного мужчину с аккуратными черными усиками.

— Утро доброе, констебль, — отозвался капитан и перевел взгляд на меня. — Так это тот мальчик, о котором рассказывал господин Ноуэлл?

— Тот самый, — ответил Барнс. — И в крепости полно таких же негодяев.

— Не беспокойтесь, скоро мы пробьем стену. Пушка вот-вот прибудет. Это самое большое орудие Графства, оно быстро справится. Мы призовем подлецов к ответу.

Капитан развернул коня и в сопровождении своих людей неспешно поскакал вокруг крепости. Судья и Барнс поехали следом.

Время тянулось медленно. Сердце ныло, я все глубже погружался в отчаяние. Мне не удалось спасти родных, и теперь, скорее всего, их пытают, а может, они уже мертвы. Сюда Алисе не добраться, и скоро я отправлюсь в Кастер вместе с теми, кто выживет после бомбардировки крепости. И велика ли надежда на справедливый суд?

Позже шесть крупных шайров[1] притащили огромную пушку — длинный цилиндрический ствол на лафете. Орудие заняло позицию неподалеку от нашей повозки. Солдаты выпрягли коней, отвели их подальше к деревьям, а затем занялись пушкой: с помощью рычага и храпового механизма подняли повыше жерло, уперлись плечами в деревянные с металлическим ободком колеса и развернули лафет, нацеливаясь на крепость.

К нам снова подскакал Барнс.

— Спусти мальчишку на землю и отвези экипаж к лошадям, — приказал он Кобдену. — Капитан говорит, твои кони слишком близко. Они могут обезуметь от грохота.

Судебные приставы стащили меня на траву, а Кобден отправился выполнять распоряжение Барнса.

Вскоре появилась еще одна телега — с пушечными ядрами, двумя большими водяными бочками и маленькими брезентовыми мешками с черным порохом. Артиллеристы во главе с сержантом сняли красные мундиры, закатали рукава и принялись разгружать повозку, очень осторожно складывая ядра двумя пирамидами по обе стороны пушки. Когда на землю поставили первую бочку, судебный пристав пошутил:

— Так трудитесь, парни, что постоянно горло хочется промочить?

— Вода нужна, чтобы чистить и охлаждать пушку! — бросив на него испепеляющий взгляд, ответил артиллерист. — Она восемнадцатифунтовая, иначе быстро перегреется и взорвется. Вряд ли тебе это понравится. Да еще если будешь сидеть так близко!

После разгрузки повозку отвезли под деревья. Вскоре мимо нас промчались капитан Хоррокс и Ноуэлл.

— Начинайте стрелять по готовности, сержант! — крикнул на скаку Хоррокс. — Однако не упускайте случая отточить меткость. Старайтесь, чтобы каждое ядро попадало в цель. Рано или поздно мы столкнемся с гораздо более опасным противником.

Когда всадники не могли его слышать, судебный пристав, расхрабрившись после перепалки с артиллеристом, не удержался от вопроса.

— С более опасным противником? О ком это он?

— Вообще-то не твое дело, — самодовольно ответил сержант. — Но так и быть, отвечу. Прошел слух, что на юге Графства произошло вторжение. Всяко посерьезнее, чем эта мелкая осада. Но смотри, никому ни слова, а не то я сам перережу тебе горло и скормлю труп воронам.

Сержант отвернулся от пристава.

— Заряжайте! Покажем капитану, на что мы способны!

Артиллерист засунул в жерло пушки порох, а его товарищ длинным стержнем загнал мешок поглубже. Другой взял из ближайшей пирамиды ядро и закатил следом.

Сержант снова повернулся к нам и спросил того судебного пристава, который до сих пор помалкивал:

— Когда-нибудь слышал, как стреляет такая пушка?

Тот покачал головой.

— Так, что барабанные перепонки лопаются. Нужно защищать их! — Он с силой прижал ладони к ушам. — Но будь я на твоем месте, отошел бы шагов на сто. А парнишка-то не может руки поднять!

Он посмотрел на мои запястья, зажатые в колодке.

— Немного шума мальчишке не особо повредит, учитывая, что его ждет. Он убил священника и еще до конца месяца будет болтаться в петле.

— В таком случае пусть заранее побывает в аду! — ответил сержант, глядя на меня с откровенным отвращением, затем отошел к пушке и отдал приказ стрелять.

Солдат поджег тростниковый фитиль и отбежал подальше, к своим товарищам. Когда огонь опустился ниже, артиллеристы, а вслед за ними и приставы прикрыли ладонями уши.

Пушка громыхнула, словно грозовой раскат. Лафет откатился на четыре шага, ядро полетело к крепости, завывая, точно баньши,[2] и упало в ров; взметнулся огромный столб воды. В отдалении над деревьями поднялась стая ворон. Сквозь облако дыма человеческие фигуры стали видны, как в ноябрьском тумане.

Артиллеристы сначала изменили угол наводки, потом прочистили ствол стержнями и губками, которые держали в бочках с водой. И наконец снова выстрелили. На этот раз грохот был еще громче, но странным образом я не услышал, как ядро вспарывает воздух. И удара о крепость Малкин тоже не услышал, просто увидел, как снаряд попал в нижнюю часть стены, и в ров посыпался град осколков.

Не знаю, как долго это продолжалось. В какой-то момент судебные приставы заговорили между собой. Я видел, как движутся губы, но не мог разобрать ни слова. Выстрелы оглушили меня. Оставалось надеяться, что не навсегда. Теперь все мы были окутаны дымом, во рту ощущался резкий привкус. Паузы между атаками становились длиннее — артиллеристам требовалось все больше времени на очистку и охлаждение ствола, который явно начал перегреваться.

Наконец приставам, видимо, надоело торчать рядом с пушкой. Они подняли меня на ноги и увели примерно на сто шагов, как и советовал сержант. Стало легче, и в перерывах между выстрелами я постепенно понял, что слух возвращается. Я снова слышал, как ядро с завыванием летит сквозь воздух, а потом грохочет о крепость. Артиллеристы хорошо знали свое дело и били примерно в одно место, но, насколько я мог судить, пока стену проломить не сумели. Потом снаряды кончились, повозка с новыми боеприпасами прибыла лишь во второй половине дня. К тому времени я сильно страдал от жажды и попросил у пристава воды. Он пил из каменного кувшина, принесенного солдатом.

— Ага, парень, только ты уж как-нибудь сам, — рассмеялся он.

Конечно, поднять сосуд я не мог, поэтому опустился на колени, рассчитывая слизать капли с горлышка. Однако пристав просто отодвинул кувшин и пригрозил врезать, если я не сяду ровно.

К закату глотка горела от жажды. Ноуэлл ускакал в сторону Рид-Холла. С наступлением сумерек стрельба прекратилась. Оставив самого молоденького артиллериста караулить пушку, остальные развели среди рощи костер и стали готовить ужин. Капитан Хоррокс тоже уехал, наверняка рассчитывая провести ночь в удобной постели.

Судебные приставы оттащили меня под деревья, и все мы, вместе с Барнсом и Кобденом, уселись на некотором расстоянии от разведенного солдатами огня. Приставы и сами разожгли не большой костер, но есть им было нечего. Спустя какое-то время солдат подошел и спросил, не голодны ли мы.

— Будем очень признательны, если поделитесь с нами, — ответил Барнс. — Я думал, к вечеру все закончится и я поужинаю в Риде.

— Эта башня оказалась крепким орешком, — сказал солдат. — Но не беспокойтесь, мы пробьемся. Кое-где уже видны трещины. Завтра проломим стену еще до полудня, а потом начнется потеха.

Вскоре Барнс, Кобден и судебные приставы набросились на тушеного кролика, но перед этим, многозначительно подмигивая, поставили миску на траву передо мной.

— Ешь, парень, — сказал Кобден.

Но когда я встал на колени и приблизил к краю рот, плошку выхватили, и еда полетела в костер.

Все расхохотались, словно над остроумной шуткой, а я сидел, страдая от голода, жажды и глядя, как моя порция кролика шипит в костре. Заметно стемнело, сгустились облака. Я не надеялся сбежать, потому что охранять меня решили по очереди, да и солдаты наверняка выставили караул.

Полчаса спустя все уснули, на страже остался Кобден. Барнс громко храпел с открытым ртом. Приставы вырубились, едва растянувшись на траве.

Я же и не пытался уснуть. Руки болели в тугих, тяжелых колодках, мысли обо всем происшедшем безостановочно крутились в голове — о столкновениях с Вюрмальд и Тиббом, о провале попытки спасти бедного отца Стокса. Впрочем, Кобден даже не думал позволить мне отдохнуть.

— Если я должен бодрствовать, парень, то и ты спать не будешь! — заявил он, для убедительности пнув меня.

Однако через некоторое время стало ясно, что ему трудно бороться с дремотой. Он часто зевал и расхаживал туда-сюда, время от времени останавливаясь, чтобы снова ударить меня. Это была долгая, тягостная ночь, однако примерно за час до рассвета Кобден сел на траву; глаза у него остекленели; голова то и дело опускалась, но каждый раз, вздернув ее и очнувшись, он устремлял на меня злобный взгляд, словно я был виноват в его мытарствах. После того как подобное повторилось четыре-пять раз, голова его наконец свесилась на грудь и послышался негромкий храп.

Я оглядел армейский лагерь. Он был довольно далеко, и с уверенностью я сказать не мог, но, как мне показалось, никто из солдат не двигался. До меня дошло, что это реальный шанс сбежать, однако я выждал еще несколько минут, чтобы убедиться, что Кобден крепко спит.

Наконец очень медленно я встал, стараясь двигаться бесшумно. Однако поднявшись, к своему огорчению, заметил между деревьями какой-то промельк. Довольно далеко вроде бы дернулось что-то серое или белое. Потом чуть левее снова что-то шевельнулось. Я припал к земле. Определенно, некие фигуры пробирались сквозь заросли ко мне. Кто это? Подкрепление? Однако они не маршировали, как солдаты; казалось, они скользят в полной тишине, словно призраки. Почти плывут.

Нужно скрыться до того, как тени до меня доберутся. С колодками, сжимавшими запястья, было трудно сохранять равновесие и вообще передвигаться, но бегство все же представлялось осуществимым. Я приготовился рискнуть, но тут опять уловил промельк, оглянулся и понял, что окружен. Неясные силуэты сходились ко мне со всех сторон. Теперь я разглядел, что на них белые, серые или черные платья. Женщины со сверкающими глазами и всклокоченными волосами.

Почти наверняка ведьмы, но из какого клана? Малкины вроде должны быть внутри крепости. Может, Дины? При свете луны я раньше заметил бы, что они вооружены, однако лишь когда они подошли к костру, я разглядел, что в левой руке каждая сжимает длинный нож, а в правой… Что-то непонятное.

Может, они пришли убить нас во сне? И тут я осознал, что не могу просто сбежать, оставив моих стражей на погибель. Они скверно обращались со мной, но такой смерти не заслуживали. Констебль Барнс напрямую на Вюрмальд не работал — видимо, просто выполнял свой долг. Если я разбужу их, то, может, в общем замешательстве еще смогу сбежать.

Я и пнул Кобдена. Никакой реакции. Я ударил сильнее, и снова без толку. Наклонившись, я прямо в ухо громко окликнул его по имени, но он по-прежнему похрапывал. Я попытался разбудить Барнса, и опять безуспешно. И тут до меня дошло…

Они были отравлены! В точности как бедный отец Стокс в Рид-Холле. И снова я не пострадал лишь потому, что ничего не ел. Наверное, что-то подмешали в тушеного кролика. Каким образом, я понятия не имел, но теперь все равно было слишком поздно — от ближайшей ведьмы меня отделяло всего шагов пятнадцать.

Я напрягся, собираясь рвануть вправо, в свободное пространство между деревьями, но тут меня окликнул знакомый голос. Маб Маулдхилл!

— Том, не бойся. И бежать не надо. Мы пришли помочь. У нас же уговор…

Маб подошла к спящему Кобдену, опустилась на колени и занесла нож.

— Нет!

Меня охватил ужас. Только сейчас я понял, что она держит в правой руке — металлическую чашку с длинной ручкой для сбора крови. Маулдхиллы практиковали кровавую магию.

— Мы не собираемся убивать их! — Маб мрачно улыбнулась. — Возьмем немного крови, вот и все.

— Нет, Маб! Пролей хоть каплю, и нашей сделке конец.

Девочка изумленно посмотрела на меня.

— Кто они тебе, Том? Разве они не издевались над тобой? Не задумываясь отвезли бы тебя в Кастер и повесили. А этот вообще служит Вюрмальд!

Она плюнула в Кобдена.

— Я говорю серьезно! — воскликнул я, пробегая взглядом по собравшимся.

Другая группа ведьм устремилась к лагерю с ножами наготове.

— Может, я и надумал заключить с тобой сделку, но если прольется хоть капля крови, откажусь. Немедленно отзови их!

Маб встала, зло сверкая глазами, но в конце концов кивнула.

— Хорошо, Том. Только ради тебя.

Остальные Маулдхиллы отвернулись от солдат и медленно направились к нам.

Только сейчас до меня дошло, что, возможно, мужчины вокруг умирают, отравленные. Ведьмы сильны и в зельях, и в снадобьях; значит, людей, скорее всего, удастся спасти.

— Еще кое-что, — сказал я Маб. — Вы подмешали яд в тушеное мясо. Дайте им противоядие, пока не поздно.

Маб покачала головой.

— Яд был в воде, не в мясе, и он не смертелен. Мы просто усыпили солдат, чтобы собрать кровь. Утром они проснутся с головной болью, только и всего. Необходимо, чтобы завтра они снова рвались в бой. Пусть потрудятся пробить дыру в крепости! А теперь, Том, иди за мной. Нас ждет Алиса.

— Алиса? — удивился я.

Точно таким же способом Маб выманила меня из дома отца Стокса, а ведь тогда она собиралась убить Алису.

— Кто же еще? Мы обсуждали условия сделки. До рассвета нужно многое успеть, если мы хотим спасти твоих родных.

— Они мертвы, Маб, — понурился я, чувствуя, как глаза обожгли слезы. — Слишком поздно.

— Кто сказал?

— Вюрмальд обещала убить их, если я не отдам ключи.

— Том, не стоит верить каждому ее слову. Они живы. Я видела их в зеркале. Но не очень хорошо себя чувствуют, это факт, поэтому времени терять нельзя. Ты получил второй шанс. Я здесь, чтобы помочь.

Маб повернулась и пошла между деревьями. Весь день меня одолевали мрачные мысли — казалось совершенно невероятным, что я могу спастись сам, не говоря уж о родных. Однако теперь, когда я был свободен, надежда и оптимизм вспыхнули с новой силой. Очень может быть, Джек, Элли и Мэри действительно живы; очень может быть, Маб действительно приведет нас ко входу в туннель под крепостью Малкин.

Глава 13

Склеп

Алиса ждала нас у границы Вороньего леса, сидя на гнилом бревне; мой посох лежал у ног. Предрассветный сумрак окутывал ее и устроившихся напротив сестер Маб, двойняшек Бет и Дженнет. Они не сводили с Алисы внимательных, недоверчивых взглядов.

Алиса встала.

— Том, с тобой все хорошо? — встревоженно спросила она. — Сейчас, сейчас я сниму с тебя эту жуткую штуку…

Алиса вытащила из кармана мой особый ключ, сняла и бросила на землю колодку. Кровь снова начала циркулировать, и я принялся растирать запястья. Какое облегчение!

— Вюрмальд убила бедного отца Стокса и свалила вину на меня, — сказал я. — Меня собирались отвезти в Кастер и повесить.

— Ну, теперь тебя никуда не отвезут. Ты свободен, Том…

— Благодаря мне, — с кривой улыбкой перебила Маб. — Это я помогла тебе, не Алиса. Не забывай об этом.

— Да, спасибо, — сказал я. — Очень тебе признателен.

— Теперь вернемся к сделке, — заявила Маб.

— Том, я объясняла, что к чему! — возмутилась Алиса. — Но она не отдает локон. И одного сундука ей мало.

— Я не доверяю тебе, Алиса Дин! — Уголки рта Маб опустились. — Вас двое, я одна, поэтому прядь останется у меня, пока все не закончится. Как только я получу обещанное, ты получишь свои волосы. Но одного сундука недостаточно. Отдай ключи от всех трех, Том, а в обмен я проведу тебя в темницы под крепостью. Я помогу спасти твоих родных. Иначе они умрут, уж будь уверен.

Маб явно решила хранить локон, пока не получит ключи. Значит, в туннеле Алиса по-прежнему будет в ее власти. Получается, справиться с Маб мне предстоит в одиночку.

Папа учил, что уговор дороже денег. А я собирался нарушить слово и чувствовал, насколько это трудно. Более того, Маб только что спасла меня, пусть даже в собственных интересах. Я больше не был пленником, которого вот-вот отвезут в Кастер на виселицу. И, будучи в долгу перед ведьмой, я намеревался обмануть ее. Меня мучили угрызения совести, но я понимал, что выбора нет: на кону жизнь близких. Я не хотел ничего отдавать, значит, оставалось проявить изворотливость.

— Хорошо, Маб, пусть будет два сундука. Не больше.

Она решительно покачала головой.

Я вздохнул и опустил взгляд, делая вид, что обдумываю ситуацию, и спустя почти минуту посмотрел ей в глаза.

— Моей семье угрожает смертельная опасность. Выходит, выбора нет? Ладно, ты получишь все.

Маб расплылась в улыбке от уха до уха.

— Тогда давай ключи, и сделка заключена.

Она протянула руку. Настала моя очередь покачать головой.

— А где гарантия, что ты проведешь нас к темницам? Какая разница, что в туннеле ты будешь одна против двоих? За его пределами вас все равно больше. — Я махнул на ведьм, ловивших каждое наше слово. — Получишь ключи, когда освободим моих родных. Не раньше.

Маб повернулась спиной, возможно, чтобы скрыть эмоции. Я окончательно уверился в том, что она обманула бы меня.

Наконец она снова встала ко мне лицом.

— Ладно, будь по-твоему. Но придется трудно. Чтобы проникнуть в крепость и уцелеть, понадобится вся наша смекалка. Необходимо действовать сообща.

Я поднял с земли посох. Маб нахмурилась.

— Тебе не пригодится мерзкая палка. Оставь ее.

Понимая, что она терпеть не может рябину и видит в посохе оружие, я решительно покачал головой.

— Возьму его с собой, или сделке конец!

Вслед за Маб мы с Алисой обогнули башню по широкой дуге, двигаясь против часовой стрелки. Вскоре Вороний лес остался позади, однако крепость Малкин находилась примерно на прежнем расстоянии, заметно выделяясь на фоне светлеющего неба.

Вдали справа высилась громада холма Пендл. Внезапно мне показалось, что на вершине вспыхнул свет. Я остановился, всматриваясь. Алиса и Маб проследили за моим взглядом. На наших глазах огонек несколько раз мигнул, а потом загорелся ровно; с возвышенности он был виден на много миль.

— Похоже, кто-то развел костер на Пендле, — сказал я.

По всему Графству тянулась череда особых холмов, где в определенных случаях разжигали большие костры, сигнал передавался быстрее, чем с любым посыльным, не только пешим, но и конным. Некоторые так и назывались — Сигнальные холмы; один такой находился западнее Чипендена.

Маб посмотрела на меня, загадочно улыбнулась и пошла дальше. Мы с Алисой двинулись следом. Огонь развели не просто так, ясное дело. Интересно, это имеет отношение к ведьмам?

Спустя минут пятнадцать Маб указала вперед.

— Вход вон там!

Мы приближались к месту, которое папа называл «заброшенной чащей». Видите ли, большинство лесов прореживают раз в несколько лет, то есть срубают молодняк на дрова. Это полезно и для растений — оставшиеся деревья получают больше света и пространства, — и для людей. Однако здесь, среди достигших зрелости дуба, тиса и ясеня рос густой подлесок. Рука человека много лет не касалась дебрей; невольно возникал вопрос: почему?

Когда мы добрались до опушки, я заметил могильные плиты и понял, что среди деревьев и прочей растительности скрывается заброшенное кладбище.

На первый взгляд казалось, что пройти невозможно, однако в чащобу уходила узенькая тропинка, по которой Маб и зашагала не раздумывая. Это удивило меня — я знал, что она не в силах ступать на церковную землю. Наверное, епископ провел над кладбищем какой-то обряд и территория больше не была освященной.

Мы с Алисой гуськом последовали за Маб, и спустя несколько мгновений я заметил слева развалины, заросшие мхом и лишайником. Уцелели только две стены, и то они были мне где-то по шею.

— Что это? — спросил я.

— Останки церкви, — бросила Маб через плечо. — Большинство могил раскопали, кости, те, что нашли, перезахоронили.

В глубине чащи обнаружилась полянка с надгробиями — одни лежали, другие клонились под угрожающим углом; кое-где в земле были разрытые могилы. Никто не потрудился засыпать их, ямы заросли сорняками и крапивой. И там, среди памятников, стояло маленькое каменное строение. Его крышу проломил молодой платан, ветви и листья образовали нечто вроде зеленого полога. Стены окутал плющ, окон не было, имелась лишь прогнившая деревянная дверь.

— А это что? — спросил я.

На церковь не похоже — слишком небольшое сооружение.

— Это ск… — начала Алиса.

— Он меня спрашивает, — перебила Маб. — Это склеп, Том. Место наземного погребения, когда-то построенное для семьи, у которой денег было больше, чем мозгов. Здесь шесть полок, по одной на каждого покойника.

— И что, кости так и лежат? — спросил я, на всякий случай устремив взгляд между девочками. — Почему их не перезахоронили вместе с остальными?

— Эта семья не хотела, чтобы беспокоили мертвецов, — ответила Маб, подходя к двери склепа. — Однако их уже тревожили и еще не раз потревожат.

Она медленно открыла дверь. Под сенью платана царил сумрак, а внутри — и вовсе темнота. У меня при себе не было огарка и трутницы, но Маб достала из кармана платья свечу — из черного воска. На моих глазах фитиль сам собой вспыхнул.

Маб подняла огонек, и из мрака выступили каменные полки с останками мертвецов. Я понял, почему юная ведьма говорила, что кости «уже тревожили», — некоторые валялись на полу.

Когда все вошли, Маб закрыла дверь. От сквозняка пламя мигало, тени метались в глазницах черепа, и, казалось, кости шевелились в подобии противоестественной жизни.

Внезапно меня обдало холодом, из угла склепа донесся слабый стон. Кто это? Призрак? Дух?

— Не волнуйся, — сказала Маб, направляясь на зловещий звук. — Это всего лишь мертвая Мэгги, сейчас ее опасаться нечего.

Ведьма сидела в углу, прислонившись спиной к влажной стене. Щиколотки обхватывали ржавые кольца; отходящие от них цепи были пристегнуты к петле в каменном полу. Неудивительно, что она страдала — в железных-то оковах. Мэгги угодила в ловушку.

— Вроде пахнет кем-то из Динов? — дрожащим от боли голосом спросила она.

— Жаль видеть тебя в таком состоянии, Мэгги, — сказала Алиса, подходя к ней. — Это я, Алиса Дин…

— Ох! Помоги мне, дитя! Кости ноют, а уж как во рту пересохло! Цепи… Это невыносимо. Избавь меня от мучений!

— Не могу, Мэгги. Хотела бы, но здесь одна из Маулдхиллов, и у нее мой локон. Я не в состоянии ничего сделать.

— Тогда подойди ко мне, дитя, — прокаркала Мэгги.

Алиса наклонилась, и мертвая ведьма прошептала что-то ей на ухо.

— Никаких секретов! — воскликнула Маб. — Держись подальше от Мэгги!

Алиса тут же отодвинулась, но, хорошо зная девочку, я заметил в ее лице перемену: Мэгги сказала ей что-то важное, что-то такое, что поможет нам одолеть Маб.

— То-то! Давайте пошевеливайтесь! Делайте, как я. Тут тесно…

Опустившись на колени, Маб поползла по самой нижней полке, задевая кости. Мелькнули голые пятки, а потом девочка исчезла. Вместе со свечой, отчего склеп погрузился во тьму.

Сжимая посох, я стал пробираться по холодной каменной плите к узкой щели, всем телом ощущая под собой чужие кости. Вскоре пальцы нащупали мягкую землю. Заметив впереди мерцание, я полез дальше и оказался в небольшом туннеле, где ждала Маб. Она стояла на четвереньках — низкий потолок не позволял распрямиться.

Алиса рассказывала, что сундуки доставили в крепость Малкин через главную, обитую железом дверь и только через нее их можно было вынести. Уж наверно не через этот узкий туннель! Интересно, на что рассчитывала Маб? Даже если бы она получила сундуки, то как бы вытащила их наружу?

Та же проблема, конечно, вставала и передо мной, но прежде всего я надеялся спасти родных. И пока ключи при мне, ни одна ведьма не откроет сундуки.

Едва подтянулась Алиса, Маб поползла на четвереньках дальше. Я не раз оказывался в туннелях, с тех пор как стал учеником Ведьмака, но ни один не был настолько узок. Честно, я даже испугался! Никаких опорных стоек не было, и я старался не думать об огромной массе земли над нами. Если потолок обрушится, мы будем погребены. Может, почва раздавит нас сразу, а может, мы медленно умрем от удушья. Ужасная гибель!

Я потерял счет времени. Казалось, мы ползли целую вечность, но в конце концов добрались до пещеры, где можно было распрямиться. Сначала я подумал, что мы уже под крепостью, но потом увидел впереди вход в другой коридор — достаточно высокий, чтобы по нему пройти, — с прочными деревянными подпорками.

— Ну, дальше я пока не забиралась, — объявила Маб. — Там плохо пахнет.

Она три раза громко принюхалась. Интересно, насколько у нее хороший нюх? По словам Ведьмака, у всех ведьм обоняние развито по-разному.

— Впереди что-то влажное и мертвое, — сказала она, содрогнувшись. — Мне совсем не нравится этот туннель!

— Ах, какие мы нежные! — усмехнулась Алиса. — Дай я. Один нос хорошо, а два лучше!

— Валяй, только быстро, — ответила Маб, нервно косясь на коридор.

Алиса даром времени не теряла — тут же втянула воздух. И улыбнулась.

— Беспокоиться не о чем. С влажным и мертвым мы справимся. Том отобьется рябиновым посохом. Так что давай, Маб, вперед. Если, конечно, не боишься. Я-то думала, Маулдхиллы сделаны из более крутого теста!

Мгновение Маб сердито смотрела на Алису, презрительно кривя губы, а потом решительно зашагала к туннелю. Я крепко сжал посох. Что-то подсказывало мне, что без него не обойдется.

Глава 14

Вайт

Если подземелье охраняло что-то влажное и мертвое, тогда, скорее всего, речь шла о вайте. Я читал о вайтах в «Бестиарии» Ведьмака. В Графстве они встречались редко и были очень опасны. Их создавали ведьмы, с помощью темной магии привязывая душу утонувшего моряка к мертвому телу. Плоть не разлагалась, но сильно увеличивалась в размерах, и вайт становился невероятно могучим. Обычно существа были слепы — глаза выедали рыбы, — но обладали острым слухом и могли засечь жертву на суше, оставаясь под водой.

Когда я собирался последовать за Маб, Алиса жестом приказала мне пропустить ее вперед. Ясное дело, она что-то задумала, но что именно? Ну я и поплелся последним, надеясь, что Алиса знает, что делает.

И опять мы шли целую вечность, но наконец замедлили шаг, а потом и вовсе остановились.

— Мне это не нравится! — обернувшись, сказала Маб. — Впереди вода. Пахнет плохо. Думаю, здесь небезопасно…

Я догнал Алису, и мы заглянули через плечо Маб. Я ожидал увидеть ручей или подземную реку, но туннель расширился до овальной пещеры, в которой застыло небольшое озеро. Вода почти достигала стен, но слева к ней спускалась узкая глинистая тропинка, очень скользкая на вид.

Меня беспокоило озеро — мутное, илистое; по его поверхности пробегала рябь, чего скорее ожидаешь от открытого водоема. Мы же находились под землей, и воздух не двигался. И еще возникло ощущение, что озеро очень глубокое. Может ли в нем прятаться какая-нибудь мерзкая тварь? Я вспомнил, что унюхала Маб — «что-то влажное и мертвое». Вдруг я был прав насчет вайта?

— Не торчать же тут всю ночь, Маб! — бодро воскликнула Алиса. — Мне тоже озеро не слишком нравится. Чем скорее мы его минуем, тем лучше!

Чувствовалось, что Маб нервничает, но, переложив свечу в правую руку, она ступила на грязную тропинку. Однако успела сделать всего пару шагов, как голые ступни заскользили. Стремясь сохранить равновесие, она уперлась рукой в стену. Свеча замигала и едва не погасла.

— Эй, поосторожнее! — усмехнулась Алиса. — Растянуться тут — не лучшая идея. Хорошие башмаки — вот что тебе нужно. Наверное, не слишком-то приятно хлюпать босиком по грязи. От нее твои ноги будут вонять еще сильнее!

Маб повернулась к Алисе, снова скривив губы от злости и явно собираясь устроить разнос. Но от того, что произошло дальше, сердце у меня подскочило к горлу.

Не успел я и глазом моргнуть, как из воды высунулась бледная раздутая рука и схватила Маб за щиколотку. Девочка взвизгнула, точно поросенок, и упала в жижу, нижняя половина ее туловища подняла фонтан брызг. Маб завопила от ужаса, погружаясь в озеро. Если бы между нами не стояла Алиса, я бы протянул Маб посох; было бы ужасно, если бы вайт утащил ее.

Юная ведьма била руками, по-прежнему сжимая свечу, но с каждым мгновением все глубже уходила под воду. Без огня мы остались бы в полной темноте. Как будто прочитав мои мысли, Алиса, гибкая, точно кошка, прыгнула вперед, выхватила у Маб свечу и отступила, глядя, как ту медленно утаскивают вглубь.

— Алиса, помоги ей! — закричал я. — Никто не заслуживает такой смерти!

С большой неохотой она наклонилась, схватила Маб за волосы и поволокла на берег.

Маб завопила еще громче — сейчас происходящее напоминало перетягивание каната. То, что скрывалось под водой, увлекало девочку на дно, Алиса пыталась вытянуть ее обратно. Наверное, Маб казалось, что она рвется пополам.

— Посох, Том! — воскликнула Алиса. — Ткни эту тварь, заставь ее отцепиться!

Я подскочил и уставился в воду, стараясь найти чудовище. Озеро взбаламутилось, помутнело, большие волны захлестывали тропинку, и мне не удавалось ничего разглядеть. Приходилось просто метить ниже того места, где должны были болтаться ноги Маб. Я нанес два-три удара, но не попал. Алиса явно проигрывала сражение: вода почти доходила Маб до подмышек.

Наконец на восьмой или девятый раз посох на что-то наткнулся. Волны отхлынули, Маб внезапно освободилась, и Алиса вытащила ее на берег.

— Еще не все, Том. Вот, возьми свечу. Будь наготове, если тварь вернется.

Я высоко поднял огарок, стараясь осветить всю поверхность грязного озера и на всякий случай сжимая в левой руке посох.

Внезапно Алиса вцепилась Маб в волосы, другой рукой крепко обхватила ее за шею, заставила опуститься на колени и наклонила голову ведьмы так низко, что лоб почти касался воды.

— Отдай! — закричала она. — Да пошевеливайся, а не то эта тварь оторвет тебе нос!

Маб попыталась вырваться, но тут вода стала подниматься, как будто что-то большое всплывало к поверхности.

— Возьми! Возьми! — закричала девочка в панике. — Он на шее!

Алиса, не выпуская Маб, вытащила что-то из-под воротника платья. Это оказался шнурок. Алиса перекусила его, сорвала с Маб и протянула мне.

— Сожги его!

Поднеся ближе свечу, я разглядел, что шнурок обвивается вокруг локона, того самого, с головы Алисы. Волосы вспыхнули и с шипением сгорели. Остался лишь слабый запах паленого, и обуглившиеся остатки веревочки упали в воду.

Алиса рывком поставила на ноги Маб, схватила за руку и потащила к противоположному берегу озера. Я пошел следом очень осторожно, стараясь не поскользнуться и в страхе шаря взглядом по воде. Что-то очень большое медленно всплыло к поверхности. Из утопающей в тени дальней части озера вынырнула огромная голова со спутанными, вздымающимися на волнах волосами. Лицо белое, раздутое, глаза — черные провалы; потом показался нос и громко принюхался, выискивая жертву.

Однако спустя несколько мгновений мы уже были в безопасности у входа в туннель. Маб, мокрая и грязная, растеряла всю самоуверенность. А вот Алиса со времени нашего появления на Пендле еще не выглядела такой счастливой.

— За это нужно поблагодарить мертвую Мэгги! — Она расплылась в улыбке. — Шепнула кое-что важное. Вайт, вот кто это был, и унюхать его не составило труда. Он всегда охраняет тропинку. И Малкины хорошо его натаскали. Он не может прикоснуться к тому, в ком течет их кровь, а я же наполовину Малкин. Вот, Том, почему я велела тебе идти позади. Чтобы Маб была под ударом.

— Не очень-то приятно, когда тебя обманывают! — воскликнула Маб. — И все же я не жалуюсь, пока рассчитываю получить свое.

— А я вернула локон, поэтому тоже довольна, — усмехнулась Алиса. — Чтобы получить сундуки, нужно найти родных Тома целыми и невредимыми. Поэтому смотри без фокусов!

— Я не стану обманывать Тома, — ответила Маб. — Так получилось, что он только что спас мне жизнь, ткнув своей палкой вайта. Я этого не забуду.

— О, «так получилось, что он спас мне жизнь», — передразнила Алиса. — Так получилось, что я тоже в этом участвовала, если ты не заметила.

Она снова вцепилась в волосы юной ведьме и погнала ее по туннелю. Мне было жаль Маб. Не стоило обращаться с ней так грубо, что я и заметил Алисе.

Она неохотно отпустила девочку, собираясь высказать все, что думает по этому поводу, но тут наше внимание привлекла врезанная в камень деревянная дверь на расстоянии примерно тридцати шагов. Видимо, это и был вход в крепость Малкин.

Я отдал свечу Алисе, отстранил Маб и по возможности бесшумно поднял щеколду. Однако дверь не открылась — она оказалась заперта. Ну, с подарком кузнеца Эндрю, брата Ведьмака, это не проблема. Алиса протянула мне ключ, я вставил его в скважину, провернул, и замок щелкнул.

— Порядок, — прошептал я и вернул ключ Алисе. — Только, пожалуйста, никаких перебранок, пока я не найду родных и мы не уберемся отсюда.

— А я не получу свои сундуки, — пробормотала Маб, но мы с Алисой проигнорировали ее.

Я медленно открыл дверь. Внутри было темным-темно, сильно пахло гнилью. Я напрягся, узнав зловоние смерти.

Алиса с отвращением сморщила нос и поднесла к двери свечу. Перед нами тянулся коридор с камерами по обе стороны. В двери каждой примерно на высоте головы имелось забранное решеткой смотровое окошко. В отдалении угадывалась большая комната без двери. Может, мои родные в одной из камер?

— Не спускай глаз с Маб, — сказал я Алисе. — Дай мне свечу, я проверю все клетки.

Первая оказалась пуста. Во второй сидел скелет, затянутый паутиной, в рваных штанах и ветхой рубашке, с руками и ногами, прикованными к стене. От чего пленник умер? Неужели просто от голода? Внезапно нахлынул холод; над костями поднялась узкая колонна света, начало формироваться измученное лицо.

Оно строило гримасы и пыталось заговорить, но моих ушей коснулся лишь долгий скорбный вой. Узник был мертв, но не осознавал этого, оставаясь в той же камере и испытывая те же страдания, что и в последние дни. Мне хотелось ему помочь, но сейчас другое было важнее. Интересно, сколько здесь еще призраков, которых нужно освободить? Понадобятся часы и часы, чтобы поговорить со всеми и убедить их перейти к свету.

Я проверил каждую темницу; в основном они выглядели заброшенными. Всего их было шестнадцать, и в семи лежали кости. Дойдя до конца коридора, я внимательно прислушался: ничего, только где-то капала вода. Я поманил Алису. Она подошла и подвела Маб. Нервничая, я шагнул в большую комнату в конце коридора. Свет пламени не достигал темных углов. Вода падала сверху на каменные плиты, воздух был сырой и промозглый.

На первый взгляд комната казалась пустой — круглая, с отходящим коридором наподобие того, который я уже проверил. Каменные ступени у стены вели к люку, через который, видимо, можно было проникнуть на следующий этаж. Высокий потолок поддерживали пять больших столбов, ощетинившихся цепями и ручными кандалами. Еще я заметил жаровню с остывшим пеплом и тяжелый деревянный стол с набором металлических клещей и другими инструментами.

— Здесь Малкины пытают врагов. — Алиса сплюнула на пол; ее голос эхом отдавался в просторном помещении. — Не слишком приятно родиться в такой семье.

— Да уж, — тут же отозвалась Маб. — Тому следует внимательнее выбирать друзей. Если хочешь водиться с ведьмой, Том, есть семьи и получше.

— Я не ведьма, — сказала Алиса и так сильно дернула Маб за волосы, что та взвизгнула.

— Хватит! — прошипел я. — Хотите, чтобы нас услышали?

Пристыженные, девочки прикусили языки. Пока я оглядывал помещение, накатывали все новые волны холода: души замученных в этой комнате все еще витали здесь.

Следовало осмотреть второй коридор, проверить все камеры. В одной из них могут сидеть мои родные, и, судя по тому, что я уже видел, были основания опасаться худшего.

— На все темницы уйдет время, — сказал я Алисе. — Но их необходимо исследовать.

— Конечно, — ответила она. — Но у нас одна свеча, мы будем держаться рядом.

Не успела она договорить, как сверху послышался хохот — сначала хриплый мужской, а вслед за ним визгливый женский. Мы замерли. Казалось, звуки исходят из люка. Может, Малкины спускаются в подвал?

К моему изумлению, напряженное молчание прервала Маб, даже не потрудившись понизить голос:

— Не волнуйся. Они не придут сюда, по крайней мере сейчас. Я подглядела в зеркале. Ты, Том, впустую тратишь время. Твои родные вон там.

Она указала наверх.

— С какой стати нам тебе верить? — прошипела Алиса. — Подглядела она! Что же ты вайта не подглядела?

Я не обращал на них внимания. По словам Алисы, Маб никогда не врет. Может, она и сейчас говорила правду, но я должен был увидеть собственными глазами. Пока казалось несомненным лишь то, что этажом выше есть ведьмы. Поэтому с тяжелым сердцем я приступил к проверке камер во втором коридоре, опасаясь, что в любой момент люк откроется и вниз хлынут Малкины.

Во многих клетках лежали кости, но никого живого, кроме крыс, я не нашел. Я с облегчением закончил обход и вернулся к ступеням. Что же там, этажом выше?

Алиса бросила взгляд на свечу и с грустью посмотрела на меня.

— Неприятно говорить, Том, но… Убегать по туннелю в темноте будет трудновато. И как невредимыми проскользнуть мимо вайта? Придется уйти до того, как свеча погаснет.

Алиса была права. Остался совсем небольшой огарок. Скоро мы погрузимся во тьму. И все же пока отступить я не мог.

— Я хочу посмотреть, что там выше. Только гляну, и мы возвращаемся.

— Тогда поторопись, Том, — посоветовала Алиса. — Вообще-то пленников иногда держат и допрашивают наверху. Если добиться ничего не удается, их опускают сюда, пытают и оставляют умирать.

— Я с самого начала говорила, что искать нужно там, — заметила Маб. — Тогда мы не потратили бы впустую столько времени.

Не обращая на нее внимания, я направился к лестнице. Алиса следом, по-прежнему крепко держа Маб за руку, хорошо хоть не за волосы. Остановившись на последних ступенях, я попытался приподнять люк. Он оказался не заперт. Я сделал глубокий вдох и начал очень медленно выталкивать его, настороженно прислушиваясь. Что, если ведьмы затаились и поджидают нас? Что, если они схватят меня, как только я откину крышку?

Распахнув люк, я высунул голову и медленно поднял свечу. Вроде бы ничего живого. Даже крысы не бегали по мокрому полу. Надо мной уходила вверх внутренняя часть крепости — огромный полый цилиндр с узкой винтовой лестницей вдоль каменной стены. На некоторых площадках виднелись деревянные двери камер. Воздух был влажный, на стенах проступили пятна зеленой слизи. Слева капала вода. Похоже, часть крепости надо мной была подземной. Я вылез из люка, подошел к лестнице и поманил к себе Алису.

— Потерпи. Я буду действовать быстро — побегу наверх и проверю каждую дверь. Если никого не отыщу, уйдем, пока есть возможность.

— Мы так далеко зашли… — Голос Алисы эхом отдавался в обширном пространстве над головой. — Эти камеры последние. Следующий этаж уже над землей — там жилые помещения и хранилище. Иди посмотри, а я останусь здесь и пригляжу за Маб.

Однако не успел я сделать и шагу, как вдали послышался грохот, от которого задрожали стены и пол.

— Похоже, крепость снова обстреливают, — предположила Алиса.

— Уже? — удивился я.

Неужели солдаты так быстро оправились и принялись за дело?

— Они начали с первым лучом, — сказала Маб. — Раньше, чем мы рассчитывали, но это твоя вина, Том. Если бы мы взяли у них кровь, они спали бы дольше.

— Не обращай внимания, — заметила Алиса. — Ей бы только поболтать. Давай иди. Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше!

Я так и сделал, однако, даже понимая, что нужно спешить, не побежал. Узкие ступеньки были ограждены лишь стеной справа, и чем выше я поднимался, тем страшнее выглядел лестничный колодец слева. Добравшись до первой камеры, я заглянул в смотровое окошко. Ничего. Однако прежде чем я успел подняться к следующей, снова послышался грохот, и сверху вниз по ступенькам пробежала вибрация: ядро снова попало в крепость.

Вторая камера тоже оказалась пуста, но из третьей донесся звук — в темноте заплакал ребенок. Может, это малышка Мэри?

— Элли! Элли! — закричал я. — Ты здесь? Это я, Том!

Дитя успокоилось, кто-то зашевелился в темнице — я услышал шелест юбок и постукивание подошв по плитам. Потом за решеткой возникла фигура. Я поднял свечу, но сначала не узнал женщину — волосы всклокочены, лицо болезненно худое, глаза воспалены и красны от слез. Но нет, никаких сомнений.

Это была Элли.

Глава 15

Гибкие, словно кошки

— Ох, Том! Это ты? Правда ты? — воскликнула Элли, заливаясь слезами.

— Элли, успокойся. Скоро я выведу вас отсюда, и вы вернетесь домой…

— Ох, Том, если бы все было так просто!

Она сотрясалась от рыданий. Я отвернулся и жестом попросил Алису подняться. Она подошла, толкая перед собой Маб, и тут же отперла дверь камеры. Я вошел, высоко подняв свечу. Мэри бросилась к матери, та взяла ее на руки. Надежда в глазах Элли снова сменилась неуверенностью, когда за мной проследовали Алиса и Маб.

Потом я заметил Джека. Постели в темнице не было, просто куча грязной соломы в дальнем углу, и мой брат лежал на ней. Немигающий взгляд широко распахнутых глаз был устремлен в потолок.

— Джек! Джек! — окликнули. — Ты в порядке?

Но очевидно, он не был в порядке. На мой голос он не реагировал. Тело его находилось в камере, но разум явно пребывал где-то далеко.

— Джек не разговаривает, не узнает меня и Мэри, — сказала Элли. — Он даже глотать не может, я только смачиваю ему губы. Он такой с тех пор, как мы покинули ферму.

Элли запнулась — ее снова охватило волнение. Я беспомощно смотрел на нее. Наверное, следовало как-то успокоить несчастную, но она была женой брата, я обнимал-то ее всего два раза: на свадьбе и когда уходил из дома, после того как Мамаша Малкин нагнала на Элли страху. С тех пор что-то между нами изменилось. Тогда на прощание она просила меня не появляться на ферме после наступления темноты:

«Ты можешь снова привести с собой что-нибудь плохое. Мы не вправе рисковать своей семьей».

А теперь худшие опасения Элли сбылись. Ведьмы Пендла напали на Джека и его семью из-за сундуков, которые мама оставила мне.

Алиса сделала то, чего Элли ждала от меня. Не выпуская руку Маб, она подошла и погладила женщину по плечу.

— Теперь все будет хорошо, — мягко произнесла Алиса. — Как сказал Том, мы выведем вас отсюда. И скоро вы вернетесь домой, не бойся.

Однако Элли внезапно отшатнулась.

— Держись подальше от меня и моей дочки! — Лицо исказилось от гнева. — Уйди от нас, маленькая злая ведьма! Думаешь, я смогу вернуться на ферму? Там мы никогда не будем в безопасности. Они знают, где мы живем! И в любой момент снова доберутся до нас!

Не ответив, опечаленная Алиса вернулась ко мне.

— Будет нелегко спустить Джека по лестнице, Том, но чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

Я оглядел камеру — темную, влажную, холодную, со стекающей по дальней стене илистой водой. Здесь было не так скверно, как описывала Вюрмальд, но Джек правда пострадал очень сильно.

Неужели потому, что вошел в секретную комнату? Мама предупреждала, что это очень опасно даже для ведьмака. Но Джек сделал дубликат ключа и только так смог открыть ведьмам дверь. Может, он в какой-то степени расплачивается и за это? Но вряд ли мама хотела, чтобы он так страдал!

— Ты можешь помочь Джеку? — спросил я Алису.

Она хорошо разбиралась в снадобьях и обычно носила с собой мешочек с лечебными травами.

— У меня есть кое-что, но воду-то здесь не вскипятишь. Значит, эффект будет вдвое слабее. И я вообще не уверена, что зелье подействует, если ему так навредила комната твоей мамы.

— Не желаю, чтобы она прикасалась к Джеку! — заявила Элли, бросив на Алису полный отвращения взгляд. — Не подпускай ее, Том. Хоть это в твоих силах?!

— Алиса способна помочь, — ответил я. — Это правда. Мама доверяла ей.

Маб насмешливо фыркнула, выражая сомнение в способностях Алисы, но я снова проигнорировал ее. Бросив на Маб сердитый взгляд, Алиса достала из кармана кожаный мешочек и спросила Элли:

— Вода есть?

Сначала Элли не отвечала, но потом, видимо, здравый смысл победил.

— Вон там на полу маленькая чашка, но в ней осталось немного.

— Приглядывай за ней! — сказала мне Алиса, кивнув на Маб.

Впрочем, куда той было бежать? Наверх к Малкинам? Вниз в туннели? В одиночку да еще в темноте Маб не имела ни малейшего шанса выбраться и понимала это.

Алиса подошла к плошке, развязала мешочек, насыпала щепотку трав в воду и подождала, пока они хоть немного настоятся. Пушка снова с грохотом выстрелила в крепость. Алиса подошла к Джеку, открыла ему рот и влила немного снадобья.

— Он задохнется! — воскликнула Элли.

— Слишком мало жидкости, все впитается, — покачала головой Алиса. — Не думаю, что будет толк, но я сделала, что могла. Свеча вскоре погаснет, вот тогда нам и впрямь придется туго.

Я взглянул на мигающий огарок. Да, его хватит самое большее на несколько минут.

— Нужно снести Джека вниз. Бери за ноги, — сказал я Алисе.

Обойдя брата, я подхватил его под мышки.

Однако насчет свечи я ошибся — в этот самый момент она потухла.

В камере воцарилась темнота. Несколько мгновений никто не двигался и не произносил ни слова, а потом Мэри расплакалась, и Элли стала шепотом успокаивать ее.

— Все не так уж безнадежно, — сказал я. — Я хорошо вижу в темноте, поэтому пойду первым. Мы с Алисой спустим Джека. Придется нелегко, но мы справимся.

— Тогда не будем тратить времени даром, — заметила Алиса.

Я старался говорить уверенно, но ступеньки были очень крутые, с глубоким колодцем с одной стороны. Но даже если мы одолеем лестницу, то как же пронесем Джека мимо вайта? Однако идти все равно лучше, чем дожидаться, пока Малкины перережут нам глотки.

Внезапно в темноте заговорила Маб, о которой я вообще забыл.

— Нет, — заявила она. — Нам нужно только подождать. Скоро пушка пробьет стену, и Малкины помчатся вниз, в туннели. Когда они сбегут, мы поднимемся наверх и выйдем через пролом.

Сначала я никак не среагировал, но потом волосы на затылке встали дыбом. Может, Маб видела все это в зеркале? Может, именно так она с самого начала рассчитывала вынести из крепости сундуки? Как бы то ни было, ее слова имели смысл. Правда, я не представлял, как проскользнуть мимо солдат, да еще с поклажей. И если мы поступим по плану Маб, в итоге я запросто могу оказаться в Кастере, где меня повесят за преступление, которого я не совершал.

— Может, лучше выйти следом за Малкинами? — предположил я.

— Доверься мне! — воскликнула Маб. — Лучше подняться наверх, чем попасть в ловушку вместе с Малкинами. Твои родные будут в безопасности, а я получу сундуки, так что мы оба не останемся внакладе.

Чем дольше я обдумывал ее план, тем больше он мне нравился. Элли, Джеку и Мэри определенно лучше попасть в руки солдат, чем ведьм. Ноуэлл говорил, что всех, схваченных в крепости, отошлют в Кастер для судебного разбирательства, но, конечно, военным сразу станет ясно, что Джек и его семья — жертвы. Мой рассказ подтвердится. Если понадобится, наш сосед мистер Уилкинсон тоже даст показания.

Вот с Алисой дело обстояло сложнее. Она родом с Пендла, в ее жилах течет кровь Малкинов. Существует опасность, что единственным представителем клана, кого отправят в Кастер, окажется именно она. Что касается меня, я знал, чего ожидать. Меня тоже отошлют в Кастер, обвинив в убийстве отца Стокса. Сердце упало. У меня никаких свидетелей нет, и Ноуэлл верит всему, что говорит Вюрмальд.

Но по крайней мере, сундуки попадут к солдатам, а не к ведьмам, и в итоге мои родные окажутся на свободе и вернутся домой. Я же… Лучше, наверное, о своем будущем не думать.

Мэри снова заплакала, и Элли попыталась успокоить ее, что было непросто в кромешной тьме, насыщенной страхом.

— Думаю, Маб права, Элли, — сказал я, постаравшись вложить в интонацию как можно больше оптимизма. — Крепость атакуют военные. Их вызвал местный судья, чтобы спасти вас от Малкинов. План Маб может сработать. Нам нужно просто потерпеть.

Пушка с небольшими перерывами обстреливала башню. Никто не разговаривал, только Джек время от времени слабо стонал. Малышка перестала плакать и теперь негромко хныкала.

— Мы впустую тратим время, — нетерпеливо заявила Алиса. — Давай спустимся вниз и выйдем через туннели. Опередим Малкинов.

— Это глупо! — возразила Маб. — В темноте? Нести Джека, да еще и с маленьким ребенком возиться? Понимаю, почему ты так говоришь: на тебя-то вайт не кинется. Я ведь сказала, что видела все в зеркале. Интересно, Дины вообще способны прислушиваться к другим? Подумай сама. Только так мы все будем в безопасности, а я получу свои сундуки.

Алиса фыркнула, но дальше спорить не стала. Мы оба знали, что, как бы ни обернулось дело, Маб сундуков не видать.

Прошло около получаса, прежде чем наконец стрельба прекратилась.

— Сейчас солдаты полезут сквозь дыру в стене, — заговорила Маб. — Все будет, как я сказала. Вскоре Малкины побегут вниз по лестнице. Если по дороге зайдут сюда, придется сражаться.

Думаю, не стоило упоминать об этом, учитывая страх Элли за мужа и дочку. Однако Маб церемониться не собиралась. Вполне возможно, кому-то из Малкинов действительно прикажут убить пленников; интересно, скольких сюда пошлют? По крайней мере, на нашей стороне эффект неожиданности. Нас тут больше, чем они полагают.

— Маб права, — сказал я. — Алиса, запри камеру. Пусть думают, что все здесь как всегда.

Алиса зашипела сквозь зубы, недовольная тем, что я поддерживаю Маб, однако повернула ключ в замке. Я крепче сжал посох. И почти сразу же где-то открылась дверь и послышались голоса. Потом по камню застучали шаги. Кто-то спускался по ступеням, и не один. Много. Крики, топот тяжелых сапог и цоканье остроносых туфель эхом отдавались в лестничном колодце.

В камере все затаили дыхание. Куда они идут? За Джеком, Элли и Мэри или просто убегают? Победить их всех… Безнадежно, но без боя я не сдамся.

Шаги приблизились, и спустя несколько мгновений через решетку смотрового окошка я разглядел огоньки и головы, мелькающие справа налево. Да, это бегство. Я расслышал, как Малкины спустились до самого низа и полезли через люк. По звукам их было человек тридцать. Потом внезапно все стихло; я едва осмеливался надеяться, что они ушли. Может, торопясь спастись, забыли о пленниках?

— Двое вот-вот вернутся, — прошептала Маб. — Будьте наготове!

И тут в отдалении я услышал женский голос, и, хотя слов разобрать не мог, тон не оставлял надежды — холодный, беспощадный. Кто-то действительно поднимался по лестнице. Сердце упало.

Топот приблизился к двери, и в камере кто-то громко принюхался.

— Их только двое, — прошептала Алиса, подтверждая предсказание Маб.

— Ага, двое, — послышался в темноте голос той. — И мужчина всего один. Я быстро с ним разберусь.

Шаги зазвучали совсем рядом: цоканье остроносых туфель и стук тяжелых сапог. В замок вставили ключ.

— Оставь девчонку мне, — сказала женщина.

Дверь открылась, и я вскинул посох, готовясь защищать родных. В правой руке мужчина держал фонарь, в левой — кинжал с ужасным длинным лезвием. Рядом стояла ведьма с тонкими, плотно сжатыми губами и глазами, похожими на черные пуговицы, неаккуратно пришитые ко лбу.

Удивиться они не успели. Да что там! Даже вдохнуть не успели. Опередив меня, на них напали Алиса и Маб. Налетели, гибкие, словно кошки, что, выпустив когти, бросаются на клюющих червей птиц. Но Малкины летать не умели. Они попятились и внезапно исчезли, с криком сорвавшись со ступеней. От удара тел о землю я содрогнулся.

Фонарь упал, но свеча в нем еще горела. Маб подняла его и взглянула в лестничный колодец.

— Вот, теперь у нас и свет есть, — сказала она. — Так-то лучше.

Маб повернулась к нам — губы улыбаются, но глаза злые.

— Больше они нам не помеха. Нет ничего лучше мертвого Малкина. — Она скосилась на Алису. — Пошли наверх.

Алису била дрожь; она крепко обхватила живот, словно борясь с тошнотой.

Раздался новый звук — скрежет металла о металл.

— Солдатики уже внутри, — прокомментировала Маб. — Мост опускают. Том, пора подниматься.

— А я по-прежнему считаю, что нужно спуститься следом за Малкинами, — решительно заявила Алиса.

— Нет, мы пойдем наверх. Я чувствую, что это верный путь, — сказал я.

— Почему ты на ее стороне, Том? Почему позволяешь вертеть собой?

— Прекрати, Алиса! Я ни на чьей стороне. Я просто доверяю своим инстинктам, как всегда учил меня хозяин. Пожалуйста, помоги мне с Джеком.

На мгновение девочка замерла, а потом вернулась в камеру и наклонилась к Джеку; я заметил, что руки у нее дрожат.

— Элли, возьми посох. Он еще может мне понадобиться.

Перепуганная Элли, наверное, была в шоке от всего произошедшего. Не выпуская дочку, она приняла и крепко сжала посох. Я поднял брата за плечи, Алиса подхватила его за ноги. Он повис мертвым грузом; даже поднимать его было тяжело, не говоря уж о том, чтобы нести вверх по лестнице. Тем не менее мы двинулись в путь, Элли шла следом. Это был тяжкий труд, примерно через каждые двадцать шагов мы отдыхали. Маб уходила все дальше и дальше вперед, свет фонаря тускнел.

— Маб! — позвал я. — Помедленнее! Мы за тобой не поспеваем!

Она даже не обернулась. Я боялся, что, поднявшись этажом выше, она оставит нас в темноте на угрожающе узких ступенях. Однако мои страхи не оправдались. Малкины заперли за собой верхний люк, видимо рассчитывая задержать преследователей. Маб с мрачным видом сидела под ним, дожидаясь, пока Алиса отопрет замок. Но конечно, первая полезла наверх. Мы протащили через отверстие Джека, осторожно уложили на пол, и я огляделся.

Мы оказались в длинной комнате с низким потолком; в одном углу громоздились мешки с картошкой, рядом высилась гора репы. Над другой грудой, на этот раз моркови, на огромных крюках свисали просоленные окорока. В комнате было светло, и нужда в фонаре отпала. В дальнем конце помещения, освещенная солнцем, стояла Маб. Мы с Алисой подошли к ней.

Маб замерла перед открытой дверью, зачарованно глядя на что-то.

На три больших сундука, украденных у меня ведьмами. Наконец Маб добралась до них — вот только ключей у нее все еще не было.

Глава 16

Мамины сундуки

Я посмотрел поверх сундуков: в солнечном свете плавали пылинки; стояла тишина. Где же солдаты?

— Здесь как-то слишком спокойно.

— Да уж, — согласилась Алиса. — Давай посмотрим.

Пройдя в дверь, мы оказались в большой комнате, где обитали Малкины. На полу — грязные простыни и тюфяки, у стен — груды костей животных и тухлой еды. Хотя, похоже, тут ели и совсем недавно: пол был усыпай разбитыми тарелками и остатками пищи. Такое впечатление, будто стену пробили, когда Малкины завтракали, и им пришлось бежать, побросав все.

К высокому потолку тянулась винтовая лестница. Пахло стряпней, но гораздо сильнее ощущалась вонь немытых тел и гнилых продуктов; слишком много людей слишком долго жили тут в тесноте. Вывалившиеся из стены камни разбили стол, разметали горшки и ложки. Сквозь брешь виднелся Вороний лес.

В узкую дыру как раз мог пролезть человек. Похоже, солдаты уже побывали внутри: большая дверь крепости была распахнута, а подъемный мост опущен. И там, вдали за рвом, я разглядел военных в красных мундирах, снующих, словно муравьи. Они впрягали в лафет шайров и вроде бы собирались уезжать. По крайней мере, так это выглядело. Но почему они не преследовали Малкинов? Они бы без труда взломали люк и спустились на нижние уровни. Почему, приложив столько усилий, они ограничились дыркой в стене? И где судья, господин Ноуэлл?

Услышав шлепанье босых ног по холодным плитам, я обернулся и увидел Маб с победоносной улыбкой.

— Все получилось как нельзя лучше! Мы отравили воду не только ради твоего спасения, — ликующе заявила она. — Была еще одна причина. Мы не хотели, чтобы этой ночью артиллеристы заметили сигнальный огонь на Пендле. Утром они должны были вернуться к пушке и пробить дыру в крепости. Только через нее можно вынести сундуки. А теперь из казарм в Колне пришло сообщение — их вызывают обратно. Что ж, нам они больше не нужны. Пусть солдатики отправляются на войну и погибают.

— На войну? — переспросил я. — На какую войну?

— На войну, которая изменит все! — воскликнула Маб. — Захватчики пересекли море и высадились на юге. И хотя это очень далеко, все округа должны объединиться и принять участие в сражениях. Я все видела! Видела, как сигнальные огни, перепрыгивая с холма на холм, передают солдатам приказ возвращаться в казармы. Видела, что надвигается война. Видела в зеркале, вот так! Однако важнее всего было точно рассчитать время. Выходит, я лучше Тибба!

— Ох, прекрати хвастаться! — одернула ее Алиса. — Ты не можешь видеть все. Ты и вполовину не такая умная, как воображаешь. Ты не видишь, что в сундуках Тома. Ты не увидела тайный путь в крепость и поэтому пытала бедную Мэгги. И вайта ты тоже не увидела!

— Но в целом я ведь неплохо справилась! Но да, могло получиться еще лучше. Все зависит от ритуала. От ночи, когда смотришь в зеркало. От того, чьей крови напьешься, — с хитрым видом заявила Маб. — Маленькая племянница Тома даст свою кровь на Ламмас, и я смогу увидеть все. Все, что захочу! А теперь, Том, гони мне ключи от сундуков и убирайся.

Чувствуя тошноту от всего услышанного, я вскинул посох и нацелился Маб в голову, но девчонка лишь нагло улыбнулась и ткнула пальцем в сторону большой двери. Мой взгляд скользнул за ней, и за подъемным мостом я увидел то, отчего сердце у меня провалилось в пятки.

Военные в красных мундирах ушли. Не видно было ни шайров, ни пушки. Вместо них из-за деревьев выходили женщины. Некоторые уже добрались до подъемного моста. Все — в длинных платьях и с ножами в руках. Да, Маб спланировала все до мельчайших деталей.

Малкины сбежали через туннели. Солдаты, не доведя дело до конца, отправились на войну. И Маулдхиллы пришли за сундуками. Маб с самого начала собиралась вынести их из крепости именно так. Ей удалось увидеть в зеркале достаточно, чтобы победить. Нашим с Алисой тайным планам не суждено было сбыться. Маб перехитрила нас. От огорчения у меня свело живот. Элли и Джек снова станут пленниками, и угроза в отношении Мэри совершенно реальна.

— Подумай вот о чем, — снова заговорила Маб. — Ты обязан мне. Я ведь могла вместе с другими дожидаться в лесу, пока уйдут солдаты. Я же знала, что они уйдут. Вместо этого я рискнула собственной жизнью и провела тебя в крепость, чтобы ты спас своих родных. Я видела, что произойдет — убегая, Малкины постараются перерезать им глотки. Видела это так ясно, как сейчас вижу нос на твоем лице. Видела, как Малкины с ножами входят в камеру. И помогла вызволить твоих родных. Но я сделала это не просто так. Мы заключили договор, и я свое слово сдержала! Я всегда держу слово и жду того же от тебя!

— Ты чересчур хитрая — себе же во вред! — воскликнула Алиса и внезапно схватила Маб за плечо. — Но это еще не конец. Пошли, Том! У нас есть фонарь. Мы сбежим через туннели.

Она погнала Маб в кладовку. Я шел следом, лихорадочно соображая, что предпринять. К тому времени, когда мы доберемся до выхода в склепе, Малкины наверняка будут уже далеко. Это давало нам крошечный шанс. Все лучше, чем, оставшись здесь, сдаться на милость Маулдхиллов.

Элли стояла на коленях рядом с Джеком, который лежал, закрыв глаза и тяжело дыша. Мэри, готовая снова расплакаться, цеплялась за юбку матери.

— Поднимайся, Элли, — негромко сказал я. — Наши беды еще не кончились. Нужно снова спуститься в туннели, и тебе придется помочь мне нести Джека.

Элли посмотрела на меня с болью и недоумением.

— Нельзя снова тащить его, Том. Тем более вниз. Он слишком слаб… Он не выдержит…

— Придется, Элли. Выбора нет.

Маб расхохоталась, но Алиса сильно дернула ее за волосы.

Я зашел с другой стороны, чтобы подхватить Джека под мышки, однако Элли упала ему на грудь. Не зная, как убедить ее, я подумал, что стоит рассказать об угрозе, нависшей над ее дочерью, но…

Было уже слишком поздно. Маулдхиллы хлынули внутрь-десятка полтора, наверное, и среди них сестры Маб, Бет и Дженнет. Они подходили со всех сторон, вперив в нас холодные, безжалостные взгляды, с ножами наготове.

Алиса в отчаянии посмотрела на меня. Я беспомощно пожал плечами, и она отпустила Маб.

— Надо бы убить тебя прямо сейчас! — гневно крикнула та Алисе. — Но уговор дороже денег. Как только сундуки будут открыты, можешь уходить вместе с остальными. Ну, Том, дело за тобой.

Я покачал головой.

— Нет. Сундуки принадлежат мне.

Маб наклонилась, схватила Мэри за руку и оттащила от матери. Бет бросила нож, ведьма ловко поймала его и приставила к горлу малышки. Та расплакалась, Элли кинулась к Маб, но успела сделать всего два шага — ее сбили с ног и коленом придавили к полу.

— Отдавай ключи, или я убью девчонку! — приказала Маб.

Я вскинул посох, прикидывая расстояние между нами, но понял, что вряд ли успею нанести удар. Но если даже успею, остальные тут же набросятся на меня.

— Том, отдай ключи! — закричала Элли. — Умоляю, спаси Мэри!

Исполняя долг перед Графством, я однажды уже поставил под удар семью Элли. Но сейчас малышка истерически рыдала; чем ей грозит нож, она не могла понять, зато хорошо чувствовала состояние матери. Маб готова была убить ее у меня на глазах, и этого вынести я не мог. Я выпустил посох и в отчаянии склонил голову.

— Маб, не трогай ее, — попросил я. — Пожалуйста, отпусти девочку. Позволь моим близким уйти, и я отдам ключи.

Алису, Мэри и Элли увели из крепости в дальний лес; две ведьмы несли Джека, словно мешок с картошкой. После того как я согласился отдать ключи, Алиса не проронила ни слова. Ее лицо ничего не выражало. Я даже предположить не мог, о чем она думает.

— Они останутся под охраной, — заявила Маб, — и смогут спастись, лишь когда откроются сундуки. Ни мгновением раньше. Однако ты, Том, никуда отсюда не уйдешь. Нам будет лучше без Алисы, этого отродья Малкинов и Динов, которое только мешается под ногами. А теперь давай ключи.

Я не возражал, чувствуя себя совершенно беспомощным. Вся ситуация походила на ночной кошмар, из которого не вырваться. Я подвел Графство, Ведьмака и маму. С тяжелым сердцем я снял с шеи связку и отдал Маб. Она подошла к сундукам, я встал рядом. С нами остались лишь Бет и Дженнет, однако вооруженные Маулдхиллы охраняли дверь снаружи.

— Какой лучше открыть первым? — улыбнулась Маб.

Я пожал плечами.

— Три сундука, и нас трое, — сказала за спиной Бет. — По одному на каждую. Выбирай, Маб, а потом мы заглянем в свои. Я следующая.

— С какой это стати? — возмутилась Дженнет.

— Не волнуйся, — успокоила ее Бет. — Если я ошибусь, тебе же лучше.

— Нет! — рявкнула Маб, развернувшись к сестрам. — Все три принадлежат мне. Если вам повезет, получите подарок. А теперь уймитесь и не портите мне удовольствие. Эти ящики дорого мне обошлись.

Близнецы отпрянули. Маб опустилась на колени и вставила один из трех ключей в средний замок, но он не поддался. Без тени раздражения она попробовала другой сундук. С тем же результатом. Дженнет захихикала.

— Третья попытка, сестра! — язвительно заметила она. — Сегодня явно не твой день.

Однако и последний замок не открылся. Маб встала и повернулась ко мне, гневно сверкая глазами.

— Может, это не те ключи? Смотри не обманывай меня, а не то пожалеешь!

— Попробуй другой ключ, — предложил я.

Маб так и сделала, снова без толку.

— Считаешь меня идиоткой? — закричала она и посмотрела на Дженнет. — Приведи девчонку!

— Нет! — воскликнул я. — Пожалуйста, не надо. Может, последний подойдет.

От волнения у меня вспотели ладони. Мало того что я согласился отдать ключи, так если они не сработают, месть Маб будет ужасна, и начнет она с Мэри. Что не так? Может, открывать должен я?

Маб снова опустилась на колени. Первые два сундука не поддались, но в последнем ключ в конце концов повернулся. Она победоносно улыбнулась и медленно подняла крышку.

Сверху содержимое сундука было аккуратно прикрыто белой тканью. Маб подняла ее, развернула, и стало ясно, что это платье. Свадебное платье, внезапно понял я. Мамино? Скорее всего. Иначе зачем бы она стала его хранить?

— Мне велико! — ухмыльнулась Маб, приложив его к себе; подол волочился по полу. — Что скажешь, Том? Идет мне?

Она держала наряд спинкой ко мне, и я с удивлением заметил ряд тянущихся от ворота до самого пояса пуговиц. Костяных! В последний раз я видел такие на платье Мэг Скелтон, ведьмы-ламии, которая жила с Ведьмаком в Англзарке. Возможно ли, чтобы свадебное платье моей матери застегивалось на такие же костяные пуговицы, как одежда ламии?

Маб бросила платье Дженнет.

— Это тебе! Когда-нибудь дорастешь, просто имей терпение.

Дженнет с отвращением поймала наряд.

— Не нужно мне какое-то старье! Оно твое, Бет.

И она сунула платье двойняшке.

Маб между тем вытащила из сундука второй предмет одежды и снова приложила к себе, прикидывая размер. Несомненно, это была мужская рубашка.

Я мгновенно понял, что именно ею отец укрыл маму от яростных солнечных лучей, когда нашел ее прикованной к скале серебряной цепью — цепью, которая была у меня, пока ее не отобрал Ноуэлл. Мама сохранила рубашку в память о папином поступке.

— А эта заплесневелая тряпка — подарок тебе, Бет!

Маб с издевательским смешком бросила рубашку сестре.

Конечно, так лучше, чем если бы пострадала Мэри, но все же было больно видеть, что с мамиными вещами обращаются без всякого уважения. В сундуке хранилась ее жизнь, и я бы с удовольствием сам не спеша перебрал каждый предмет, а не наблюдал, как Маб лапает их. К тому же Тибб считал, что здесь хранится что-то чрезвычайно важное — и Маб могла в любой момент обнаружить это.

Она снова занялась сундуком, жадным взглядом изучая его содержимое.

Банки и запечатанные бутылки, все с наклейками. Снадобья? Может, среди них есть то, что облегчит страдания Джека?

Множество книг разного размера в кожаных переплетах. Некоторые походили на дневники; интересно, их вела мама? Один в особенности большой том привлек мое внимание. Что, если в нем описание ее с папой жизни на ферме? Или даже рассказ о том, что с ней происходило до замужества?

Еще там были три брезентовых мешка, перевязанные кожаными ремешками. Маб подняла один и поставила на пол; послышался звон. Ее глаза возбужденно расширились. Она торопливо развязала ремешок, сунула внутрь руку и вытащила горсть золотых гиней.

— Наверное, тут целое состояние!

От жадности глаза Маб чуть не вылезли на лоб.

Она быстро проверила два других мешка. Во всех были золотые монеты — достаточно, чтобы много раз выкупить ферму Джека. Мне никогда даже в голову не приходило, что мама оставила такую уйму денег.

— Каждой по мешку! — воскликнула Бет.

На этот раз Маб не стала возражать.

— Деньги — это, конечно, хорошо, — сказала она, не сводя взгляда с сундука, — но спорю на свою жизнь, там есть кое-что получше. Может, эти книги? Может, в них полезные сведения — заклинания и все такое? Уж очень сильно Вюрмальд хотела заполучить сундуки. Мечтала о власти, которой обладала твоя мама. Значит, здесь должно быть что-то очень стоящее.

Она взяла самую большую книгу, именно ту, которая заинтересовала меня, открыла ее наугад и… Нахмурилась. Перелистывая страницы, она хмурилась все сильнее.

— На иностранном языке! Ни словечка не понимаю. Ты можешь прочесть? — спросила она и бросила мне том.

Еще не глядя, я понял, что это не латынь, ее ведьмы хорошо знают. Это была мамина книга, и, естественно, она была на ее родном языке — греческом. На языке, которому она учила меня с малых лет.

— Нет, — ответил я как можно убедительнее. — Тоже ничего не понимаю.

Однако в этот момент на пол упал заложенный между страницами маленький конверт. Маб схватила его, поднесла ко мне, и я прочел:

Моему младшему сыну, Томасу Дж. Уорду

Она надорвала конверт, достала письмо, развернула его и… Снова нахмурилась.

— Плохо, Том, — презрительно усмехнулась Маб. — Ты поступаешь нечестно. Сначала нарушаешь сделку, а теперь врешь. Я была о тебе лучшего мнения. Письмо написано на том же языке, что и книга. Стала бы мать обращаться к сыну на языке, которого он не понимает? Давай говори, что тут, а иначе твоя родня отправится прямиком в могилу!

Я взял листок и свободно прочел:

Дорогой Том,

это первый сундук.

Остальные можно открыть только при лунном свете и только твоей рукой. В них спят мои сестры, и лишь поцелуй луны пробудит их к жизни. Не бойся. От знают, что ты моей, крови, и будут охранять тебя, если понадобится, даже ценой своей жизни.

Скоро тьма обретет плоть и снова будет разгуливать по земле. Однако ты, воплощение моих надежд, имеешь волю и силы, и, как бы дорого это тебе ни обошлось, в конце концов победишь.

Просто следуй велениям совести и доверяй инстинктами. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся, но, что бы ни случилось, помни — я всегда буду гордиться тобой.

Мама

Глава 17

Лунный свет

— Ну что там такое? — требовательно спросила Маб.

Я лихорадочно соображал, как поступить. Мамины сестры? Какие сестры могут спать в сундуках? И как давно они там? С тех пор, как мама прибыла в Графство и вышла замуж за папу? Наверное, она привезла их с собой из Греции!

Я видел кое-что очень похожее в Англзарке. Ламии. Бывают ведьмы-ламии двух видов: домашние и дикие. К первой категории относятся те, кто похож на Мэг Скелтон — истинную любовь Ведьмака. Они в точности как обычные женщины, только вдоль позвоночника у них тянется полоска желто-зеленых чешуек. Ко второму типу относятся такие, как сестра Мэг, Марсия: они передвигаются на четвереньках, покрыты чешуей и пьют кровь. Некоторые даже способны перелетать на небольшие расстояния. Возможно ли, что и мама — ламия, домашняя и добрая? В конце концов, Мэг и Марсия тоже родом из Греции. Дикая Марсия вернулась на родину в гробу — чтобы не наводить ужас на пассажиров судна; Ведьмак на все время плавания усыпил ее каким-то снадобьем. Им же он время от времени поил Мэг, чтобы на несколько месяцев погрузить любимую в сон.

Потом мне припомнилось, что мама раз в месяц поднималась в свою комнату, всегда одна; я никогда не расспрашивал, что она там делала. Может, разговаривала с сестрами, а потом снова усыпляла их? Почему-то мне казалось, что они дикие ламии. Может, вместе они станут достойными противниками Маб и остальным Маулдхиллам.

— Ну, я жду! — взорвалась ведьма. — Мое терпение иссякает!

— Тут сказано, что другие сундуки можно открыть только при лунном свете и что ключ должен повернуть я.

— А что внутри, сказано?

— Ни намека, Маб, — соврал я. — Но наверное, что-то особенное и гораздо более ценное, чем в первом сундуке. Иначе открыть их было бы не так трудно.

Маб подозрительно смотрела на меня, поэтому я попытался заговорить ей зубы.

— А где маленькие коробки?

В маминой комнате хранилось много вещей, и все ведьмы увезли с собой.

— А, эти… Слышала, что в них была всякая ерунда — дешевые брошки и прочие побрякушки, только и всего. Малкины разобрали их.

Я с грустным видом покачал головой.

— Так нечестно. Они принадлежат мне. Я имею право хотя бы взглянуть на них.

— Скажи спасибо, что ты вообще еще жив, — заявила Маб.

— Теперь ты отпустишь Алису и моих родных?

— Я подумаю…

— Джек болен. Понадобятся конь и повозка, чтобы как можно быстрее отвезти его туда, где ему смогут помочь. Если он умрет, я никогда не открою сундуки. Давай, Маб, держи слово. Один сундук уже у тебя, и сегодня ночью я отопру два других, как только взойдет луна. Пожалуйста.

Мгновение Маб пристально смотрела мне в глаза, а потом обратилась сестрам:

— Идите и скажите, чтобы их отпустили.

— Маб, Джеку нужна повозка. Он не может сам передвигаться, — настаивал я.

Маб кивнула.

— Ладно, он ее получит. Посмотрим, как ты сдержишь обещание. Ну, что встали? — Она топнула ногой, сердито глядя на сестер. — Давайте бегом! И передайте, пусть поторопят каменщиков!

— Каменщиков? — удивился я, глядя вслед Бет и Дженнет.

— Да, они заделают стену. Малкины сюда больше носа не сунут. Крепость теперь принадлежит нам. Времена изменились. Сейчас Маулдхиллы правят Пендлом!

Не прошло и часа, как прибыли четверо рабочих и начали восстанавливать кладку. Они нервничали и в рвении как можно быстрее сделать свое дело проявляли невероятные силу, энергию и сноровку.

Нескольких ведьм клана отослали в подземелье проверить, нет ли там кого, и вскоре они вернулись, сообщив, что, как и ожидалось, все Малкины покинули крепость через туннели. Маб распорядилась установить внизу охрану — стоит Малкинам узнать, что солдаты ушли, и они захотят вернуться.

Еще до первых сумерек брешь в стене заделали. Однако у Маб для каменщиков было и другое дело — она заставила их по узким ступенькам отнести два тяжелых запертых сундука наверх, на зубчатую стену. Покончив с этим, рабочие поспешно удалились. Мост подняли, и мы оказались заперты в крепости.

Кроме Маб и ее сестер с нами были еще десять ведьм — то есть весь шабаш — и четыре женщины постарше, которые стряпали и разносили еду. Они сварили жидкий суп с картошкой и морковью, и, хотя он был приготовлен врагами, я не смог отказаться от еды. Однако опасаясь, как бы туда не подмешали яда или какого-нибудь привораживающего снадобья, я удостоверился, что для меня зачерпнули из общего горшка.

После ужина я хотел покопаться в мамином сундуке, но Маб приказала держаться от него подальше.

— Они еще будут в полном твоем распоряжении, — заявила она. — На перевод всех этих книг уйдет не один месяц.

Вскоре после заката, взяв в руки фонарь, Маб повела меня на зубчатую стену. Бет и Дженнет замыкали шествие. Наверху мы миновали еще одно помещение с деревянным полом, где был установлен механизм подъема моста. Он состоял из большого ворота с деревянными зубцами и шестеренками и храповика, соединенного с цепью. При вращении цепь наматывалась на колесо, и мост поднимался.

Мы очутились на зубчатой стене, откуда во все стороны открывался отличный обзор. Над Вороньим лесом высился холм Пендл, и, поскольку между опушкой и крепостью лежал огромный луг, никто не мог подойти к ней незамеченным. Артиллеристы отбыли на войну, и крепость, теоретически неприступная, оказалась в руках Маулдхиллов.

Я перевел взгляд на сундуки; никто из сестер понятия не имел, что таилось внутри.

Сгущалась темнота, и фонарь будто бы разгорался ярче. Я знал, что луна уже поднялась над горизонтом, но холодный ветер с запада гнал по небу низкие дождевые облака. Неизвестно еще, упадет ли лунный свет на сундуки, и если да, то как скоро.

— Похоже, Маб, собирается дождь, — заметил я. — Может, стоит подождать до завтра?

Она втянула носом воздух и покачала головой.

— Луна покажется совсем скоро. Мы подождем здесь.

Я устремил взгляд во тьму, вслушиваясь в далекое завывание ветра среди деревьев и думая обо всем, что случилось с тех пор, как мы добрались до Пендла. Где сейчас Ведьмак? На что он рассчитывает в борьбе с могущественными ведьмовскими кланами? Бедный отец Стокс мертв, а в одиночку хозяину не выгнать Маулдхиллов из крепости, не говоря уж о том, чтобы разобраться с остальными, в особенности с Малкинами. И ему пока даже неизвестно о существовании загадочной Вюрмальд. Как эта женщина вписывается в сложное сообщество ведьм округа? Она говорит, что хочет отомстить маме, но чего конкретно стремится достичь на Пендле?

Я перевел взгляд на Маб, которая смотрела в ночное небо.

— Ты отлично все сделала, — подольстился я, рассчитывая разговорить девочку и вытянуть что-нибудь о том, что будет дальше. — Ты одолела Малкинов. Теперь даже с помощью Динов им не вернуть крепость. Она навсегда ваша.

— Мы долго этого ждали. — Маб устремила на меня подозрительный взгляд. — Я просто не упустила свой шанс. И, Том, не без твоей помощи. Тебе не кажется, что мы хорошая команда?

Я не совсем понимал, на что она намекает. Не мог же я, ученик Ведьмака, и впрямь ей нравиться. Нет. Наверное, она пробует на мне чары и наваждение. Я решил сменить тему.

— Что тебе известно о Вюрмальд?

— Вюрмальд! — Маб сплюнула на пол. — Она здесь незваный гость. Лезет, куда не просят. И первой, с кем я разберусь, будет она.

— Но зачем эта женщина пришла сюда, раз не имеет отношения ни к одному клану? Чего хочет?

— Она одиночка. Не может похвастаться достойным происхождением, вот и старается прилепиться к другим. И по какой-то причине хочет остаться здесь и призвать тьму, чтобы нанести удар тебе и твоей маме, так мне кажется. Я слышала, с какой ненавистью Вюрмальд говорила о ней. Уж не знаю почему.

— Думаю, они познакомились еще в Греции.

— Твоя мама ведьма? — напрямую спросила Маб.

— Конечно нет, — ответил я, хотя и не был уверен в этом.

Сила, снадобья, костяные пуговицы, а теперь еще и сестры, дикие ламии. В глубине души я начинал склоняться к мысли, что моя мать действительно ламия — домашняя и добрая, но тем не менее ведьма.

— Точно? — спросила Маб. — Уж больно Вюрмальд интересовалась сундуками, а твоя мама сделала все, чтобы никто не смог открыть их. Как бы это удалось ей, не будь она ведьмой?

Я молчал.

— Не расстраивайся, — поддразнила меня Маб. — В родстве с ведьмами нет ничего позорного.

— Моя мать не ведьма!

— Это ты так говоришь, дорогуша.

Судя по тону, Маб не верила ни одному моему слову.

— Ладно, кем бы ни была твоя мама, она враг Вюрмальд, а Вюрмальд хочет, чтобы в день Ламмаса все три клана объединились, вызвали Старого Ника[3] и уничтожили тебя и все надежды твоей матери. Но не волнуйся, Маулдхиллы не будут участвовать в этом, несмотря на все попытки Вюрмальд уговорить нас. Это уже чересчур. — Она неистово затрясла головой. — Слишком велик риск.

Меня разбирало любопытство.

— Риск? Какой риск? — спросил я.

Ответила мне Бет.

— Если вызвать Старого Ника, обратного пути не будет, и он останется в мире. И скорее всего, обуздать его не удастся. Вот в чем риск. Как только Старый Ник вернется, он сможет творить что угодно, и никто не остановит его. У него свое разумение, у Ника. А раз мы утратим над ним контроль, он заставит страдать и нас.

— А что, Малкины и Дины не понимают? — спросил я.

— Конечно понимают! — воскликнула Маб. — Поэтому и пытаются нас присоединить. Прежде всего, если три клана возьмутся за дело вместе, шансы вызвать Старого Ника возрастут. Потом, коли все получится, а все ведьмы по-прежнему будут работать сообща, возрастут и шансы удержать его под контролем. Но так или иначе это рискованно, и остальные просто дураки, что верят обещаниям Вюрмальд о невероятной силе и пришествии тьмы. С какой стати мне ловиться на эту удочку? Как я уже говорила, сейчас власть над Пендлом у Маулдхиллов, а остальные пусть катятся к дьяволу!

Наступило молчание; мы оба устремили взгляды во мрак. А потом внезапно из-за облака вышла убывающая луна, тоненький серп с рогами, обращенными на запад. В бледном свете сундуки заблестели, их темные тени упали на зубчатую стену.

Маб протянула мне ключи и кивнула на ближайший сундук.

— Выполни обещание, Том. Ты не пожалеешь. Мы с тобой хорошо заживем, ты и я.

Она улыбнулась, сверкая глазами; ее волосы мерцали в таинственном серебристом сиянии. Я знал, это всего лишь игры луны, но на мгновение мне показалось, что девочка светится. И даже понимая, что именно она делает, я ощущал на себе ее воздействие, силу чар и наваждения, которыми она стремилась подчинить меня своей воле. Она не просто хотела, чтобы я выполнил ее указание, — она хотела, чтобы я сделал это добровольно и с радостью.

Я улыбнулся в ответ и взял ключи. Она зря старалась — я и без того жаждал открыть сундуки. А ее ожидал, наверное, самый большой сюрприз в жизни.

Все ключи, кроме того, который отпирал дверь комнаты на ферме, выглядели одинаково. Однако со второй же попытки замок поддался. Я глубоко вдохнул и медленно поднял крышку. Внутри лежало что-то крупное, завернутое в парусину и перевязанное бечевкой. Инстинктивно я приложил к ткани руку, рассчитывая ощутить движение, но потом вспомнил — создание внутри оживет, лишь когда его коснется лунный свет.

— Здесь что-то большое. Я один не вытащу это оттуда. Но давай сначала посмотрим, что во втором сундуке.

Не дожидаясь ответа, я уже открывал его. Если там и впрямь дикие ламии, то хватит и одной, чтобы избавиться от Маулдхиллов. Однако для полной уверенности я хотел пробудить обеих. Поднял вторую крышку…

— Здесь то же самое. Давай вытащим.

Маб, казалось, колеблется, однако Бет в нетерпении склонилась над сундуком. Мы с ней вынули тяжелый, длинный, сложенный вдвое сверток, положили его на пол и расправили. В таком состоянии он был примерно в полтора раза больше моего роста. Дженнет, не желая оставаться в стороне, помогла мне со вторым сундуком.

— Дженнет, разрежь бечевку, — попросил я.

Она так и сделала, вытащив из-за пояса нож.

Я начал разворачивать парусину, но вдруг случилось нечто ужасное!

Луна зашла за облако.

Маб поднесла ближе фонарь. Сердце упало, вся самоуверенность мгновенно улетучилась. Я замешкался, надеясь, что луна покажется снова. Интересно, Маулдхиллы знают, кто такие ламии? Возможно, слышали о них, но вряд ли когда-нибудь видели, поскольку эти существа родом издалека. Однако если Маулдхиллы опознают их, спящие создания окажутся во власти вооруженных сестер. «Поцелуй луны» может запоздать.

— Пошевеливайся, Том! — нетерпеливо приказала Маб. — Что там такое?

Я не двигался. Она сдернула ткань и удивленно открыла рот.

— Никогда не видела ничего подобного!

Я встречался с Марсией, дикой сестрой Мэг Скелтон. Помнил ее злое лицо, белое и обрюзгшее, со стекающей с подбородка кровью. Помнил длинные сальные волосы, чешуйчатую спину и конечности с острыми когтями. Создание из сундука, пусть и вдвое крупнее Марсии, безусловно, было дикой ламией. Но не из тех, кто передвигается по земле на четвереньках, — совсем другого, неизвестного мне типа. Существо явно могло пролетать короткие расстояния — вдоль спины лежали оперенные черные крылья, перья же покрывали верхнюю часть тела.

Нижние лапы были тяжелые, со смертоносными когтями; по контрасту с ними верхние очень напоминали человеческие руки с изящными пальцами и ногтями не длиннее, чем у любой женщины. Ламия лежала спиной к нам, повернув набок голову. Доступный нашему обзору глаз был закрыт, однако веко не выглядело таким тяжелым, как у Марсии. Более того, лицо казалось привлекательным, наделенным своего рода дикой красотой, хотя в линии рта проступала жестокость. Нижнюю часть тела покрывали черные чешуйки, сужающиеся к концу наподобие волоса; все в целом наводило на мысль о каком-то насекомом.

Как я уже говорил, черные крылья были сложены на спине, но под ними проглядывало что-то посветлее. Я предположил, что, как у некоторых жуков, у этой ламии двойные крылья. Всего их четыре, и легкие нижние защищены тяжелыми верхними.

Маб трижды громко принюхалась.

— Мертвая на вид. Высохшая и мертвая. Но пахнет иначе. Что-то странное. Загадка. Может, она просто в глубоком сне?

— Если так, на то должна быть серьезная причина, — сказал я, отчаянно стараясь выиграть время. — Я тоже в растерянности. Не сомневаюсь, ответ мы найдем в книгах из первого сундука. Мне кажется, что вторая точно такая же, и обе они — приживалы. Только представь, как полезно иметь в своем распоряжении подобное существо, готовое исполнить все твои приказания! И всего за пару капель крови.

— Такой твари пары капель не хватит. Мне все это не нравится, — сказала Маб.

Юная ведьма с сомнением взглянула на меня и слегка отодвинула фонарь, чтобы лицо ламии снова скрыла тень.

— Положите их обратно в сундуки, — приказала она сестрам. — Бет, пошевеливайся! Дженнет, помоги сестре! Жуткие, неприятно смотреть на них. Будет гораздо спокойнее, когда они снова окажутся под замком.

Бет послушно ухватилась за край парусины, собираясь обернуть существо. Однако в этот момент луна наконец появилась, и внезапно глаз ламии широко распахнулся.

Казалось, она поглядела прямо на меня, содрогнулась всем телом и медленно поднялась на четвереньки. Близнецы взвизгнули и бросились к люку. Маб отошла в сторону и вытащила из-за пояса нож.

Ламия посмотрела на меня, громко принюхалась и снова повернулась к сестрам. К этому моменту Бет уже пролезала в отверстие, Дженнет лишь немного отставала от нее. Чудовище встряхнулось, как собака, вылезшая из воды, и вперила свирепый взгляд в Маб.

— Ты не видела этого в своем зеркале? Ведь не видела! — воскликнул я.

— Ты знал, да? — обиженно спросила она. — Прочел, что в сундуках, но не сказал! Как ты мог, Том? Как ты мог предать меня?

— Я открыл сундуки. Я сдержал слово. И, надеюсь, ты в восторге от увиденного, — ответил я, изо всех сил сдерживая гнев.

Как она может говорить о предательстве, когда сама заставила меня исполнять свои приказы? При воспоминании о том, как она приставила нож к горлу Мэри, меня пробила дрожь. Я больше не мог сдерживаться, и слова хлынули потоком.

— Все три сундука принадлежат мне, и ты знаешь это! А теперь ты потеряла их! И эту крепость тоже! Недолго же ты правила Пендлом!

Внезапно я смолк, услышав в собственном голосе издевку. И тут же пожалел о том, что сыпал соль на рану. Не стоило говорить все это. Папа бы огорчился.

Ламия шагнула к Маб, и та поспешно попятилась.

— Ты пожалеешь об этом! — прошипела ведьма. — Ты и впрямь мне нравился, но теперь осталось лишь разочарование! У меня больше нет выбора. Мы присоединимся к другим кланам и сделаем то, чего так жаждет Вюрмальд. Она хочет твоей смерти. Хочет причинить боль твоей матери, расстроить ее планы. Хочет, чтобы ты не стал ведьмаком. И теперь я готова помочь ей! Посмотрим, как ты запоешь в лапах Старого Ника. Посмотрим, что ты почувствуешь, когда мы натравим на тебя самого дьявола!

Между тем ламия продвигалась вперед медленно и целеустремленно; лицо Маб исказил панический страх. Вскрикнув, она выронила нож, фонарь и вслед за сестрами бросилась к люку.

Не тратя времени даром, я подобрал кинжал, перерезал веревку на втором свертке и расправил парусину. Лунный свет упал на создание. Спустя несколько мгновений обе ламии были в состоянии полной боевой готовности. Они устремили на меня испытующие взгляды, однако я не понимал выражения их глаз. Внезапно во рту пересохло, я сильно занервничал. Что, если они не узнали меня? Что, если мама ошибалась?

Неужели это и впрямь мамины сестры? Я вспомнил Марту, тетю со стороны отца, добродушную старую женщину с румяными щеками и всегдашней улыбкой. Она умерла, но я сохранил о ней самые теплые воспоминания. А эти существа полностью, совершенно отличались от нее! И да, следовало признать: все это означало, что мама тоже ламия.

Что именно произошло? Может, мамины сестры оставались дикими, в то время как она медленно изменялась в сторону домашней формы, мягкой и доброй? Она выглядела как человек, когда папа впервые повстречал ее. Он был моряком, его корабль зашел в какой-то греческий порт, и там он обнаружил маму, связанную серебряной цепью, с прибитой к скале рукой. Кто это сделал и почему? Может, тут была замешана Вюрмальд?

Позже мама привела папу в свой дом с обнесенным высокой стеной садом. Там они счастливо жили какое-то время, но потом по ночам к ним стали приходить сестры мамы — высокие, «неистовые» на вид женщины, как выразился папа. Казалось, они сердились на него. Он думал, что мама настояла на переселении из Греции в Графство, именно чтобы держаться подальше от сестер. Но он ошибался.

Видимо, без его ведома их положили в эти сундуки. Тогда они были еще домашними, но потом постепенно обрели прежнюю дикую форму; может, из-за отсутствия контакта с людьми, поскольку все эти долгие годы они спали. Да, похоже, в этом есть смысл. Припомнилось и то, что как-то сказала мама:

«Никто из нас не воплощает добро или зло в чистом виде — всего хватает вперемешку, — но в жизни каждого человека наступает момент, когда он делает шаг в сторону либо света, либо тьмы… Иногда под воздействием встречи с кем-то. Благодаря твоему отцу я пошла верном направлении, вот почему сегодня я здесь».

Может, мама не всегда была доброй? И именно папа изменил ее?

Пока мысли вихрем проносились в голове, обе ламии устремились к открытому люку и по очереди спрыгнули в него. Подобрав брошенный Маб фонарь, я медленно последовал за ними. Спустился в комнату с подъемным механизмом и через другой люк заглянул в обширное жилое помещение внизу.

В воздухе звенели крики, они доносились из хранилища, куда кинулись Маулдхиллы. Без сомнения, ведьмы рассчитывали сбежать в туннели. Я тоже начал спускаться по винтовой лестнице.

К тому времени, когда я достиг уровня земли, вопли неслись уже издалека, стихая с каждым мгновением. Из хранилища тянулся кровавый след. Интересно, кто из Маулдхиллов стал жертвой ламий? Я медленно подошел к двери, страшась увидеть то, что она скрывает.

Однако помещение уже опустело. Я пересек его и заглянул в люк. Там было темно, но в отдалении покачивались огни — это Маулдхиллы бежали вниз по винтовой лестнице; эхо их криков металось по всему огромному пространству. Я поднял фонарь. Кровавый след тянулся и здесь. Глаза ламии сверкнули, отражая свет. Она тащила что-то вниз по ступеням — да, тело. Лица я не видел, только голые ноги, стучавшие по плитам.

Маулдхиллы служили тьме, но мне стало жаль погибшую. И еще меня мучили угрызения совести, я ведь предал Маб, пусть и на благо Графства. Но что, если все будет так, как она сказала? Что, если, сбежав от ламий, она назло объединится с другими кланами? И в результате надо мной, моими родными и всей страной нависнет великая угроза?

Я захлопнул люк с досадой и раздражением. Я запер бы его, но мой особый ключ все еще оставался у Алисы. Мне нечего опасаться ламий. Мы с ними родня, в моих жилах течет их кровь. И все же лучше держаться от них подальше. Я не был готов взглянуть в лицо правде и признать, кто я на самом деле такой.

Глава 18

Кузнец Джеймс

Это была долгая ночь. Я попытался уснуть, надеясь хоть ненадолго забыть обо всем, что произошло. Безрезультатно. В конце концов я вернулся на зубчатую стену и стал ждать восхода.

Похоже, я был в безопасности. Мост поднят, брешь в стене заделана, и ламии не подпустят ни Маулдхиллов, ни Малкинов, если те попытаются проникнуть в башню через туннели. Однако меня очень волновало состояние Джека.

Вот если бы доставить его вместе с семьей сюда, в крепость… Не исключено, что какое-нибудь снадобье из первого маминого сундука поможет ему. Мне хотелось увидеться и с Ведьмаком — предостеречь его насчет Вюрмальд, рассказать обо всем. Однако еще сильнее было желание поговорить с Алисой. Она знает, где я, и, если последние новости достигли ее ушей, вполне может вернуться. И в травах она разбирается — вдруг найдет среди них те, от которых Джеку будет толк. Снаружи опасно, но я понимал: если Алиса не появится в течение дня, придется выйти и отправиться на поиски.

Солнце поднялось в ясное, без единого облачка, небо. Утро тянулось медленно, но если не считать ворон и изредка мелькавших вдали оленей и кроликов, на луговине между лесом и крепостью не наблюдалось никакого движения. В некотором роде я стал, выражаясь поэтическим языком, «повелителем замка», но это ничего не значило. Я был одинок, напуган и совершенно не представлял, каким образом вернуться к нормальной жизни. Вдруг судья Ноуэлл явится сюда и потребует, чтобы я сдался? И что он сделает, если я откажусь? Приведет констебля и снова начнет осаду крепости?

К полудню голод заставил меня вернуться в жилое помещение. Огонь еще тлел, я подбросил дров и запек на завтрак картошку. Я вытаскивал ее прямо из огня и кусал, обжигая руки и рот. Но оно того стоило — такой вкусной оказалась пища. Только тут до меня дошло, как мало я ел с тех пор, как пришел на Пендл.

Отыскав в углу посох, я посидел, держа его на коленях — это придавало мне уверенности. Жаль, что серебряную цепь конфисковал Ноуэлл; хорошо бы ее вернуть — она понадобится мне для работы. По крайней мере, мамины сундуки снова у меня. Все еще усталый и напуганный, я вознамерился с наступлением сумерек выйти наружу и поискать Алису или Ведьмака. В темноте меньше шансов, что меня схватят либо ведьмы, либо констебль. Мост использовать нельзя: если я опущу его, то поднять его будет некому, и любая ведьма легко проникнет в башню. Придется идти через туннели, рискуя столкнуться с вайтом. Приняв решение, я положил в огонь еще немного картошки на ужин и взобрался на зубчатую стену, чтобы исследовать местность.

Солнце медленно клонилось к горизонту. Я смотрел вдаль и ждал, собирая все свое мужество. Спустя примерно полчаса между деревьями что-то мелькнуло. Из леса показались трое и зашагали к подъемному мосту. В сердце вспыхнула надежда. Одним был Ведьмак, легко узнаваемый по посоху и плащу. Его целеустремленную походку я не спутал бы ни с какой другой с любого расстояния. Учитель нес два мешка.

Слева от него шла Алиса, но второго его спутника я сначала не узнал. Он тащил что-то на плече. Крупный мужчина; по мере приближения его поступь тоже начала казаться мне знакомой. И потом внезапно я понял, кто это.

Мой брат Джеймс!

Я не виделся с ним почти три года, и за это время он сильно изменился: благодаря кузнечному ремеслу стал мускулистее и шире в плечах. Волосы поредели на темени, но лицо светилось здоровьем; похоже, он был в отличной форме. И нес большой молот.

Я энергично затряс рукой. Алиса заметила первой, помахала в ответ и что-то сказала Джеймсу. Тот расплылся в улыбке и тоже поприветствовал меня. Ведьмак, однако, шагал, нахмурившись. Наконец троица остановилась у рва перед поднятым мостом.

— Парень, пошевелись! — закричал Ведьмак и нетерпеливо вскинул посох. — Не стой разинув рот! У нас мало времени! Опусти мост и дай нам войти!

Как выяснилось, легче было сказать, чем сделать. Хорошо хоть тяжелый ворот, явно рассчитанный на двоих человек, был снабжен системой храповиков. Значит, при вращении, когда отпускались цепи, под тяжестью моста колесо поворачивалось не больше чем на одну восьмую оборота. В противном случае оно раскручивалось бы бесконтрольно и могло сломать мне руку или сотворить что похуже.

Опустить мост — еще полдела. Дальше следовало открыть большую, обитую ржавым железом дверь. Я отодвинул тяжелые засовы, петли заскрипели, а дальше мне помог Джеймс. Широко распахнув створ, он бросил на землю молот, сжал меня с такой силой, что я испугался, как бы не треснули ребра.

— Я так счастлив встрече, Том! И впрямь здорово! Я не раз задавался вопросом, увижусь ли с кем-нибудь из вас снова, — сказал он, отодвинув меня на длину руки и широко улыбаясь.

Нос у него был приплюснутый — Джеймс сломал его во время несчастного случая на ферме, — что придавало ему плутоватый вид. Это было лицо «с характером», как говаривал папа, и я бесконечно обрадовался брату.

— Позже поболтаете, — одернул нас Ведьмак, входя в крепость вместе с Алисой. — Дело прежде всего, Джеймс. Запри дверь, а потом подними мост. Только тогда мы сможем немного расслабиться. Ну, что мы здесь имеем?..

Он замолчал, заметив тянущийся из хранилища багровый след, и вопросительно вскинул брови.

— Это кровь кого-то из Маулдхиллов, — объяснил я. — В двух сундуках были мамины сестры. Они — дикие ламии.

Ведьмак как будто не слишком удивился. Он что, все время знал? Интересно…

— До нас докатился слух, что Маулдхиллы вскоре после Малкинов сбежали по туннелям, — сказал он. — Теперь понятно почему. Где сейчас ламии?

— Внизу.

— Том, подъемный механизм наверху? — спросил Джеймс, закрыв дверь и задвинув засовы.

— Через люк и налево, — ответил я, улыбнувшись.

Брат побежал по ступенькам, перепрыгивая через две зараз.

— Том, как ты? — спросила Алиса. — Мы устроили Джека и пришли сразу же, как смогли.

— Сейчас, когда все вы здесь, мне намного лучше, но было несколько жутких моментов, мягко говоря. Как Джек?

— Теперь в безопасности. Он, Элли и Мэри в хороших руках. Я тоже внесла свой вклад, просто чтобы ты знал. Заварила ему кое-каких трав. Он все еще без сознания, но дышит гораздо лучше, и у лица появился хоть какой-то цвет. Похоже, физически Джек немного окреп.

— Где он? В Даунхеме?

— Нет. Туда слишком долго добираться, а я хотела поскорее вернуться сюда и помочь тебе. Джек в Роули с моей теткой.

Я в смятении смотрел на Алису. Роули — деревня Динов.

— Дины! Ты оставила моих родных с Динами!

Я взглянул на Ведьмака, но тот лишь вскинул брови.

— Тетя Агнесса не такая, как остальные, — объяснила Алиса. — Она славная. Мы всегда с ней ладили. По мужу она Сауэрбатс и раньше обитала в Уолли, а когда муж умер, вернулась в Роули. Живет замкнуто. Ее дом на окраине деревни, никому и в голову не придет, что твои родные там. Доверься мне, Том. Это лучшее, что я могла сделать. Все будет хорошо.

Я хотел возразить, но тут заскрипел ворот, и мост начал подниматься. Мы в молчании дождались, пока на ступеньках снова появился Джеймс.

— Нам нужно многое рассказать друг другу, поэтому давайте присядем где-нибудь, — предложил Ведьмак. — Вон там, у огня, по-моему, совсем не плохо.

Он нашел кресло и придвинул его к очагу. Джеймс последовал его примеру, а мы с Алисой опустились на пол напротив.

— Том, я бы съела картошечку, — улыбнулась Алиса. — Пахнет здорово!

— Эти скоро будут готовы, и я накидаю еще…

— Я как-то пробовал твою стряпню и не уверен, что решусь снова, — в своей характерной суховатой манере заметил Ведьмак.

И все же зная, что он любит печеный картофель, пусть тот и обжигает пальцы, я сходил в хранилище, принес побольше клубней и палкой затолкал их в угли.

— Пока ты вляпывался во всякие неприятности, я занимался делом, — заговорил Ведьмак. — У меня есть собственный способ разведать обстановку: всегда найдутся один-два человека, которые не боятся правды. Похоже, после прошлогоднего Хеллоуина в Даунхем то и дело наведывались лазутчики Динов, насаждая злобные идеи и терроризируя добрых людей. Большинство деревенских жителей были слишком напуганы, чтобы рассказать об этом отцу Стоксу. Поэтому он знал лишь, что кто-то ворует кости с кладбища, но понятия не имел, что дело зашло так далеко. Кто посмел бы обвинить бедных крестьян, детям которых угрожали, овец убивали прямо на глазах, а крупный рогатый скот обещали перерезать? К концу лета вся деревня должна была сдаться ведьмовскому клану. Как тебе известно, парень, я люблю работать в одиночку — ученик не в счет, — но сейчас время неподходящее. Я побудить народ действовать, но сначала у меня ничего не получалось. Ты же знаешь, большинство людей боятся нашего ремесла, и местные слишком сильно нервничали, даже просто открывая мне дверь. Но тут появился твой брат Джеймс и, переговорив один на один с Мэттом Финли, местным кузнецом, сумел убедить крестьян в том, что над ними и их семьями нависла очень серьезная угроза. В итоге некоторые мужчины решили поддержать нас. Я не стал посвящать их во все детали, но мы полностью очистили деревню от Динов, и они не скоро рискнут туда сунуться!

Я искоса взглянул на Алису, но она никак не реагировала на свою фамилию.

— В результате, парень, я слишком поздно получил твою записку. Слишком поздно, чтобы подоспеть с помощью. Мы с Джеймсом отправились в Рид и встретили Алису, дожидавшуюся нас у границы парка. И уже втроем пошли в Вороний лес. Бедный отец Стокс! — Ведьмак покачал головой. — Он был хорошим учеником и преданным другом. Он не заслужил такой гибели.

— Мне очень жаль, мистер Грегори, — сказал я. — Мне не удалось спасти священника. Тибб напился крови, а потом Вюрмальд зарезала его ножом…

Образ лежащего на постели мертвого отца Стокса так ярко ожил в памяти, что я чуть ни задохнулся.

— Она работает в Рид-Холле домоправительницей и вертит господином Ноуэллом, как хочет. Обвинила меня в убийстве, а судья поверил каждому ее слову и решил отправить меня на виселицу в Кастер, как только проломят крепость. Он будет преследовать меня. И кто меня оправдает?

С каждой фразой мысль о том, что я еще могу оказаться в Кастере, пугала все больше.

— Успокойся. Казнь должна тебя волновать меньше всего. Ходит слух, что господин Ноуэлл и констебль Барнс пропали. Почему-то мне кажется, что они сейчас не в состоянии предъявлять обвинения.

Внезапно я вспомнил, что домоправительница говорила в камере Рид-Холла.

— Вюрмальд сказала, что Ноуэллу осталось жить несколько дней, а потом весь округ окажется в руках ведьм.

— Первое, наверное, правда, — ответил Ведьмак, — но не второе. Пусть страна сейчас воюет, нам еще предстоит собственная битва. И я буду сражаться до тех пор, пока в моем теле не угаснет последняя искра жизни. Судью, скорее всего, уже не спасти, но мы все еще можем разобраться с Вюрмальд, кем бы она ни была.

— Она старый мамин враг, как я сообщил вам в письме. И она движущая сила всего, что ведьмы замышляют на Ламмас. Она хочет уничтожить все хорошее, за что боролась мама, — убить меня, чтобы я не стал ведьмаком, и погрузить Графство во тьму. Вот зачем ей мамины сундуки. По-моему, Вюрмальд думает, что в них источник силы. Именно она задумала вызвать дьявола. Маб не хотела присоединяться к другим кланам, но когда поняла, что ламии вот-вот выдворят весь их род из крепости, разозлилась и заявила, что теперь сговорится с Малкинами и Динами и поможет Вюрмальд.

Ведьмак задумчиво поскреб бороду.

— Получается, цена изгнания Маулдхиллов из башни очень высока. Не дать кланам сойтись — вот наша главная задача; сундуки дорого нам обойдутся. По моему мнению, домоправительница — ключ ко всему, что затевается. Существует крошечный шанс, что, если разделаться с ней, заговор просто развалится. Ведьмовские кланы всегда были на ножах. С уходом зачинщика ситуация вернется к обычному состоянию. До Ламмаса осталось три дня, так что тратить время даром нельзя. Мы должны навязать Вюрмальд бой, ударить там и тогда, где она меньше всего ожидает.

Потом, победив или проиграв, мы постараемся прервать ведьмовской ритуал. В конце концов Джеймсу удалось убедить жителей Даунхема, что будущее зависит от их действий, и они обещали помочь. Избавившись от Динов, они почувствовали боевой задор, но вскоре могут решить, что опасность миновала. Хотя, уверен, некоторые сдержат обещание.

Потирая руки, Ведьмак устремил взгляд на угли.

— Ну, парень, где твоя хваленая картошка? Я голоден как волк и, так и быть, рискну!

Новые картофелины были еще не готовы. Я прутиком подтащил одну из тех, что еще раньше готовил для себя, схватил и перебросил хозяину. Он ловко поймал клубень и принялся перекидывать с руки на руку, изо всех сил стараясь не улыбаться.

А я, несмотря на обрушившиеся несчастья, позволил себе улыбку: добрых вестей хватало. Джек, Элли и их девочка в безопасности, и хотя брат не полностью поправился, ему лучше. Кроме того, возможно, меня все-таки не потащат в Кастер.

Однако было кое-что, о чем я умолчал, — не веря в пророчества, Ведьмак бы только рассердился. Мама писала, что тьма вскоре «обретет плоть и снова станет разгуливать по земле»; думаю, она имела в виду дьявола. Прежде мама не раз оказывалась права. Если она права и сейчас, то нам не удастся прервать ведьмовской ритуал на Ламмас, и Сатана вырвется в мир.

Вскоре стемнело. Мы поели, наслаждаясь светом и теплом огня, и я почувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние дни. Мамины мрачные предсказания в некоторой степени уравновешивались ее же оптимистическими высказываниями. Я, правда, понятия не имел, откуда возьму силы, чтобы выстоять против дьявола, но раз она в это верила…

Спустя примерно час все решили отдохнуть. Появление Джеймса, Алисы и Ведьмака так взволновало меня, что я, конечно, не смог бы уснуть и предложил покараулить первым. К тому же в любой момент могли появиться ламии, и мне лучше в это время бодрствовать. Я был уверен, что на меня и Джеймса они не покусятся, но к остальным это не имело отношения. Поначалу я думал рассказать брату, что они и его тетки, но чем больше размышлял, тем меньше эта идея мне нравилась. Я и сам, хотя уже целый год учился на ведьмака, никак не мог свыкнуться с мыслью, что дикие создания и впрямь мамины сестры. А каково придется Джеймсу? Поэтому я решил, что открою ему тайну только при крайней необходимости.

Вскоре Ведьмак и Алиса крепко спали, но спустя какое-то время Джеймс поднялся, приложил палец к губам и указал в сторону дальней стены, где стоял мамин сундук. Я пошел следом.

— Не могу уснуть, Том, — сказал он. — Ты не против немного поболтать?

— Конечно нет. Я и впрямь очень рад видеть тебя. Просто жаль, что все так складывается. Меня точит мысль, что во всем виноват я. Ученик Ведьмака будто притягивает неприятности. Элли и Джек все время опасались, что случится что-то скверное.

Джеймс покачал головой.

— Том, все не так просто. Мама хотела, чтобы ты занимался этим делом, хотела едва ли не больше всего на свете. Она сама говорила мне на папиных похоронах. И еще кое-что. Она отвела меня в сторону и сказала, что зло в мире набирает силу, и нам придется сражаться с ним. И попросила меня, если это время настанет, вернуться на ферму и поддержать Джека с семьей. Я согласился.

— Ты собираешься жить там?

— Почему бы и нет? Я не так уж привязан к Ормскирку. Нравилась мне там одна девушка, но у нас ничего не получилось. В прошлом году она вышла замуж за местного фермера, я попереживал, но, как говорится, жизнь продолжается. Я пригожусь Джеку на ферме — там всегда много дел. Или мы построим кузницу за амбаром.

— На жизнь твоим ремеслом не заработаешь, — заметил я. — Сейчас там два кузнеца из Топли, и все обращаются к ним.

— Ну, может, я бы снова начал варить пиво. Помнишь, как ферма называлась раньше?

Конечно, я помнил. Задолго до того, как мама купила ее для папы, она носила имя «Ферма пивовара» и поставляла пиво в местные хозяйства и деревни.

— Но ты же не умеешь варить пиво!

— Нет, но всегда на вкус отличу хорошее пиво от плохого, — улыбнулся Джеймс. — Всему можно научиться! Нужно просто очень постараться. Том, что с тобой? Ты как будто не рад моей идее вернуться домой.

— Нет, Джеймс. Я беспокоюсь, вот и все. Теперь местные ведьмы знают, где мы живем. И наши счеты далеко не закончены. Может, никогда не будут закончены. Меньше всего хотелось бы видеть, как страдает еще один мой брат.

— В конце концов, это мамина воля. Значит, так тому и быть. Думаю, время, которое она имела в виду, уже настало, и, если угроза действительно серьезная, я должен помочь брату и его семье. К тому же Джек наверняка не сразу придет в норму. Мой долг — быть с ними. Так уж я устроен.

Я улыбнулся. Я знал, что такое долг, и понимал брата.

Джеймс кивнул на мамин сундук.

— Что в нем? Стоит оно этих бед?

— Думаю, да, Джеймс. Там история маминой жизни, но понадобится время, чтобы во всем разобраться. И возможно, тут скрыто нечто очень могущественное — то, что пригодится нам в борьбе с тьмой. В основном здесь книги; некоторые похожи на дневники. Видимо, она с самого детства записывала все, что с ней происходило. Ну, еще тут деньги. Хочешь взглянуть?

— Да, пожалуйста, Том, очень хочу.

Я поднял крышку, взял мешок, развязал тесьму и вынул горсть гиней.

— Том, да тут целое состояние! — потрясенно воскликнул Джеймс. — И все эти годы монеты просто лежали в доме?

— Наверное. И вон в тех двух мешках то же самое. Нужно разделить деньги на семерых — они принадлежат всем сыновьям, не только мне. На свою долю ты сможешь купить кузницу и неплохо сводить концы с концами, пока не начнешь зарабатывать.

Джеймс покачал головой.

— Очень великодушно с твоей стороны, Том, но мама сама раздала бы всем поровну, если бы хотела. Нет, мешки лежат в сундуке вместе с другими вещами, пригодными в твоем ремесле, значит, деньги тебе могут понадобиться для чего-то более важного.

Эта мысль не приходила мне в голову, а ведь мама ничего не делала без причины. Да, есть над чем поразмыслить.

Между тем Джеймс взял самую большую книгу, ту самую, которая еще раньше привлекла мое внимание, и открыл ее на первых страницах.

— Что это? — недоуменно спросил он. — Вроде бы мамин почерк, но я ни словечка не понимаю. На чужом языке?

— На мамином языке, греческом.

— A-а… Ну конечно, Том, как я не сообразил? Но тебя-то она учила ему. А меня нет. Интересно, почему? — На мгновение он погрустнел, но потом лицо снова прояснилось. — Знаешь, в чем тут дело? В твоем ремесле. Она ничего не делала просто так, и всегда получалось к лучшему. Может, прочтешь немного? Всего несколько слов.

Он протянул мне книгу, открытую на первой попавшейся странице. Я быстро проглядел текст.

— Джеймс, это мамин дневник, — сказал я и прочел то, что было написано сверху, в переводе конечно.

Вчера я родила прекрасного здорового сына. Мы назовем его Джеймсом. Славное имя, и к тому же его выбрал отец. Но у меня есть для мальчика собственное тайное имя — Гефест; так звали бога огня, покровителя кузнечного ремесла. Я вижу свет в глазах сына, как вижу молот в его руке. Никогда я не была так счастлива. Хотелось бы всегда быть матерью, окруженной маленькими детьми. Грустно, что они должны вырасти и исполнить предначертанное.

Я остановился; мы с братом потрясенно смотрели друг на друга.

— И я стал кузнецом! — воскликнул он. — Получается, она с самого рождения вела меня к этому ремеслу.

— Может, так оно и было, Джеймс. Договаривался о твоем обучении папа, но, наверное, не без маминого ведома. По крайней мере, со мной происходило именно так.

Был еще один момент, о котором я не стал упоминать, хотя, возможно, со временем Джеймс осознает сам, что он не случайно открыл книгу точно на той странице, где говорилось о его рождении. Как будто мама потянулась к нам издалека и заставила его выбрать именно это место. А ведь еще раньше дневник привлек мое внимание, и из него выпало письмо с очень важным сообщением.

Если я прав, можно лишь поражаться могуществу мамы. По ее воле ведьмы не смогли открыть сундуки, и теперь те были в наших руках под защитой ее сестер-ламий. Эта мысль прибавила мне оптимизма. Впереди, несомненно, страшные опасности, но если за спиной такая мама и на нашей стороне Ведьмак, может, все еще образуется.

Глава 19

Агнесса Сауэрбатс

Утром Алиса приготовила отличный завтрак, лучшим образом распорядившись тем, что оказалось под рукой. Я помог ей вымыть горшки и сковородки, почистить и нарезать картошку, морковь и репу. Еще мы сварили ветчины — после того, как Алиса тщательно обнюхала кусок и убедилась, что он не отравлен.

— Подкрепись как следует, парень, — посоветовал Ведьмак, налегая на тушеное мясо с овощами. — На ближайшее время это наша последняя серьезная трапеза. Потом будет не до того!

Хозяин еще не познакомил нас с планами на сегодня, но меня больше волновало то, из-за чего я почти всю ночь не сомкнул глаз.

— Я беспокоюсь о своих родных, — сказал я. — Что, если мы сходим в Роули и приведем их сюда? В мамином сундуке, возможно, есть снадобье, которое исцелит Джека.

Ведьмак задумчиво кивнул.

— Да, неплохая идея. Лучше забрать их с территории Динов. Затея может оказаться опасной, но девочка подскажет тебе, как действовать. Думаю, вы справитесь.

— Том, все будет хорошо, — заверила Алиса. — Не беспокойся, через пару часов твои родные окажутся здесь целыми и невредимыми. Я тоже думаю, что в сундуке найдется что-нибудь для твоего брата.

— А мы с Джеймсом пока наведаемся в Даунхем, — сказал Ведьмак. — Время истекает. По-моему, было бы разумно собрать деревенских жителей и тоже привести их сюда, в крепость. Так нам будет легче отбиваться, когда до этого дойдет. И по дороге станем поглядывать, не попадутся ли нам Вюрмальд и юная Маб. Первую нужно «связать». Вторая, возможно, уже немного успокоилась и прислушается к доводам рассудка.

После завтрака я достал из мешка чистую рубашку и наконец снял грязную, испачканную кровью. Она будила тягостные воспоминания о смерти бедного отца Стокса. Меньше чем через час мы отправились в путь. Поскольку поднять за нами мост было некому, пришлось воспользоваться туннелями. Ведьмак шел впереди с одним фонарем в руке, Алиса — сзади с другим. Пока мы спускались, вокруг стояла тишина. Я заметил, что исчезли тела ведьмы и ее спутника, свалившихся в лестничный колодец. Как только мы пролезли через нижний люк, я ощутил чье-то присутствие. Вроде бы никого не было видно, и спокойствие нарушал лишь наш топот. Однако круглый зал внизу оказался очень велик, пространство за столбами утопало в тени, и как только мы вошли туда, волосы на затылке встали дыбом.

— Что там такое? — спросил Ведьмак, кивнув на самый дальний столб.

Он направился к нему с высоко поднятым фонарем и посохом наготове. Я мгновенно оказался рядом, Алиса и Джеймс не отставали.

У основания колонны стояло деревянное ведро, в которое что-то капало. Еще один шаг, и стало ясно, что сосуд медленно наполняется кровью.

Подняв взгляд, я увидел спускающиеся с потолка цепи — без сомнения, раньше ими связывали пленников, которых пытали или просто оставляли умирать от голода. Теперь им нашли другое применение. Через равные промежутки свисали, теряясь во тьме, мелкие животные: крысы, ласки, кролики и пара белок. Одни были прицеплены за хвосты, другие за лапы, но все болтались вниз головой. И все были мертвы, а кровь капала в ведро. Иногда что-то в этом роде делают лесники: прибивают мертвых животных к ограде — в качестве предостережения и чтобы обратить внимание на убийства.

— Мрачное зрелище. — Ведьмак покачал головой. — Но скажем спасибо, что на их месте не люди.

— Зачем ламии делают это? — спросил я.

— Когда я выясню, парень, сразу напишу в своей тетради. Это ново для меня. Никогда прежде я не имел дела с крылатыми ламиями. Нам еще многому предстоит научиться. Возможно, они собирают кровь мелких животных, просто чтобы хватило на пропитание. Или же ритуал имеет некий особый смысл. Год за годом наши знания расширяются, однако не всегда ответ возникает немедленно. Возможно, когда-нибудь ты найдешь объяснение в дневниках своей мамы. Как бы то ни было, идем дальше, нечего даром терять время.

Едва он договорил, откуда-то сверху донеслось поскребывание. Я занервничал, поднял взгляд и услышал щелчок — это Ведьмак выпустил спрятанный в посохе клинок. Темная фигура стремительно спускалась по столбу к пятну света от фонарей; это была дикая ламия.

Она скользила вниз головой, сложив крылья на спине. Тело скрывала тень, хорошо видна была только голова. Ведьмак нацелил острие на существо, Джеймс шагнул вперед с молотом наготове. В ответ ламия зашипела, широко раскрыв рот с острыми белыми зубами.

Я опустил посох и тронул за плечи Ведьмака и Джеймса.

— Все хорошо, она не причинит мне вреда.

Я встал между ними и ламией.

Мама говорила, что ее сестры будут защищать меня даже ценой собственной жизни; я чувствовал, что брат тоже в безопасности, и беспокоился лишь за Ведьмака и Алису. Я не хотел нападать на ламий. Не хотел я и чтобы кто-нибудь убил их, обороняясь.

— Том, осторожнее, — взмолилась за спиной Алиса. — Смотреть на нее страшно. Опасная, мерзкая тварь. Не доверяй ей, пожалуйста…

— Девочка права, парень, будь начеку. Не подходи слишком близко, — предостерег меня Ведьмак.

Тем не менее я сделал еще шаг вперед. Острые когти ламии царапали каменный столб. Она смотрела мне прямо в глаза.

— Все в порядке, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. — Эти люди мои друзья. Пожалуйста, не причиняйте им вреда. Охраняйте их, как охраняете меня. Позвольте им приходить и уходить, когда вздумается.

Я улыбнулся.

Мгновение-другое никакой реакции не было, но потом безжалостные глаза расширились, а губы слегка разошлись. Это была скорее гримаса, чем улыбка. Откуда-то снизу ко мне взметнулась рука, ногти замерли у самого лица. Я подумал, что она хочет прикоснуться ко мне, но тут ламия в знак согласия наклонила голову и, не сводя с меня взгляда, быстро заскользила вверх по столбу и растворилась во мраке.

Джеймс испустил вздох облегчения.

— He хотел бы я заниматься вашим ремеслом! — воскликнул он.

— И я не осуждаю тебя, — сказал Ведьмак. — Но кто-то же должен этим заниматься. Как бы то ни было, поспешим.

Теперь первой шла Алиса, высоко держа фонарь. Мы ступили в коридор с камерами — во всех томились неупокоенные души. Я ощущал их терзания, слышал жалобные голоса. Джеймс не был седьмым сыном седьмого сына и потому ничего не чувствовал, но я испытывал острую потребность как можно скорее оставить позади всех этих страдальцев. Однако неожиданно Ведьмак положил руку мне на плечо, заставив остановиться.

— Ужасно, парень, — сказал он. — Здесь томятся измученные души. Никогда не встречал столько сразу в одном месте. Я не могу оставить их в таком состоянии.

— Души? Какие души? — нервно оглядываясь, спросил Джеймс.

— Души тех, кто здесь умер, — пояснил я. — Беспокоиться не о чем, но они терзаются, и их нужно освободить.

— И мой долг немедленно разобраться с ними, — сказал Ведьмак. — Боюсь, на это уйдет время. Слушай, Джеймс, отправляйся-ка в Даунхем один. Я тебе не нужен. Ты даже скорее убедишь крестьян, если меня не будет рядом. Оставайся там на ночь, а завтра приведи сюда всех, кого сможешь, только не через туннели. Думаю, для крестьян путешествие через все подземные темницы стало бы слишком серьезным испытанием. Пробирайся прямо ко входу в крепость, мы опустим мост. И еще одно — я бы пока никому не рассказывал о смерти бедного отца Стокса. Его гибель — удар для деревни, известие может плохо сказаться на моральном состоянии жителей. А что касается вас…

Учитель перевел взгляд с меня на Алису.

— Отправляйтесь в Роули и приведите сюда Джека, Элли и девочку. Надеюсь снова встретиться с вами через несколько часов.

Такой план казался разумным. Мы оставили один фонарь Ведьмаку, которому предстояла нелегкая задача направить к свету мертвых страдальцев крепости Малкин, и втроем углубились в туннель — Алиса впереди, Джеймс сразу за мной.

Вскоре мы добрались до озера. Теперь Алиса шла медленно и осторожно, высоко подняв огонек. Внезапно в нос ударило зловоние. Мне стало не по себе. В прошлый раз вода волновалась, но сейчас была абсолютно спокойна, отражая фонарь и макушку Алисы, словно зеркало. И потом я понял почему.

Вайт больше не охранял туннель. Ошметки его тела плавали на поверхности — голова у дальней стены; толстые безжизненные пальцы вцепились в глинистый берег, как если бы вайт пытался выбраться из озера.

Алиса кивнула на тропинку, где отчетливо проступали следы — не человеческие. Их оставила дикая ламия.

— Том, она расчистила тебе путь, — заметила Алиса. — И если я не ошибаюсь, о ведьмах мы тоже можем не беспокоиться.

Скорее всего, девочка была права. Однако, когда мы огибали озеро, меня не покидало странное ощущение, что за мной наблюдают.

Мы быстро миновали тропинку, перешагнув через вздувшиеся пальцы, пошли дальше и вскоре добрались до земляной пещеры. Остановились там ненадолго, прислушиваясь, все ли спокойно, и углубились в последний отрезок туннеля, где приходилось ползти на четвереньках. Как и в прошлый раз, было нелегко, но в конце концов мы выбрались к склепу. Пока я выкарабкивался, Алиса отряхивалась от земли. Когда она подняла фонарь, я заметил в углу пустые кандалы. Мертвая Мэгги исчезла; скорее всего, Малкины освободили ее во время бегства.

Мы погасили огонек, и Алиса оставила светильник за дверью — на будущее. Выйдя наружу, мы попрощались с Джеймсом, и он двинулся в Даунхем, а мы с Алисой пошли в Роули. Сильный ветер гнул молодые деревца, в воздухе отчетливо пахло надвигающимся летним ливнем.

Какое-то время мы шагали в молчании. Небо все больше темнело, пошел дождь. Я все больше беспокоился. Хотя обычно я доверял мнению Алисы, сейчас мысль оставить мою семью у Динов казалась верхом глупости.

— Эта твоя тетя… Ты уверена, что на нее можно положиться? — спросил я. — Должно быть, прошло уже несколько лет с тех пор, как ты в последний раз виделась с ней. Вдруг она сильно изменилась? Вдруг подпала под влияние родни?

— Том, уверяю тебя, беспокоиться не о чем. Агнесса Сауэрбатс и до замужества не была практикующей ведьмой. А теперь простые люди называют ее «мудрой» — она помогает им и держится в стороне от клана Динов.

Я почувствовал себя лучше. По-видимому, Агнесса относилась к тем, кого Ведьмак называл «добрыми», и распоряжалась свей силой с пользой для других. А когда показалось ее жилище, я еще больше успокоился. Строение стояло наособицу — одноэтажный фермерский дом у подножия холма на обочине узкой проселочной дороги; по крайней мере в миле за деревьями дымили трубы жителей деревни.

— Том, подожди здесь, — сказала Алиса. — Я схожу посмотрю, все ли в порядке.

Алиса начала спускаться по склону. К этому времени облака сгустились, дождь усилился, и я поднял капюшон. Дверь распахнулась раньше, чем Алиса добралась до нее. Девочка заговорила с кем-то на крыльце, потом повернулась и поманила меня к себе. Когда я добрался до дома, она уже вошла внутрь.

— Заходи скорее, вон какой ливень! И закрой за собой дверь, — сказал кто-то.

Я послушался. Голос был женский, слегка хриплый, но добрый и уверенный. Сделав несколько шагов, я оказался в тесной гостиной, где в очаге горел огонь, а на конфорке закипал чайник. Тут же стояли кресло-качалка и стол с единственной незажженной свечой, изготовленной, с интересом и отчасти облегчением заметил я, из обычного воска, а не черного, какой предпочитают злые ведьмы.

Комната выглядела жизнерадостной и, казалось, была освещена лучше, чем позволяло одно небольшое окно. Среди шкафов, буфетов рядами висели деревянные полки, забитые самыми разными банками и сосудами странной формы. На каждом имелась этикетка с надписью на латыни. Без сомнения, в этом доме хозяйничала целительница.

Алиса вытирала волосы полотенцем. Агнесса Сауэрбатс едва доходила ей до плеча и, казалось, была одинаковой и в ширину, и в высоту. На ее лице играла теплая улыбка.

— Томми, рада встрече. — Она протянула полотенце. — Обсушись, пока не замерз. Алиса много рассказывала о тебе.

Я поблагодарил и заставил себя улыбнуться, просто из вежливости. На самом деле я не люблю, когда меня называют Томми, но выражать недовольство, конечно, не стоило. Я вытер лицо. Элли, Джека и Мэри здесь не было.

— Где мои родные? С ними все хорошо?

Агнесса подошла и похлопала меня по плечу.

— Они в соседней комнате, Томми. Мирно посапывают. Хочешь взглянуть?

Я кивнул. Она отворила дверь и провела меня в спальню с большой кроватью. Все трое лежали на покрывале лицом вверх — Джек, Элли и девочка между ними. При виде их закрытых глаз холод пробежал по позвоночнику: вдруг случилось самое худшее? Я даже не слышал их дыхания!

— Том, не беспокойся, — сказала Алиса, входя следом. — Агнесса дала им сильное снадобье. Глубокий сон восстановит их силы.

— С грустью должна признать, что не смогла излечить твоего брата. — Агнесса покачала головой. — Однако физически он немного окреп и, когда проснется, сможет ходить. Но вот его разум… Полная путаница в голове. Не понимает, бедняга, где он, что с ним.

— Он поправится. — Алиса подошла и крепко сжала мою руку. — Как только мы вернемся, я покопаюсь в сундуке твоей мамы. Уверена, там найдутся травы, которое приведут его в себя.

Добрые намерения Алисы не успокоили меня. Невольно возникал вопрос, выздоровеет ли когда-нибудь брат полностью. Мы вернулись в гостиную, и Агнесса напоила нас укрепляющим отваром. Он отдавал горечью, но женщина заверила, что он придаст сил и улучшит самочувствие. По ее словам, мои родные проснутся в ближайший час и смогут сами дойти до крепости Малкин.

— Есть какие-нибудь новости? — спросила Алиса, сделав глоток.

— Родные мало что мне рассказывают, — вздохнула Агнесса. — Они не беспокоят меня, я не беспокою их, однако я и сама могу посмотреть, что творится вокруг. В последние дни вовсю идет подготовка к Ламмасу. Вчера здесь побывало столько Малкинов, сколько я не видела уже много лет. Приходили и Маулдхиллы, чего ни разу не случалось за всю мою жизнь.

— Спорю, они не судачили у тебя на крыльце, — усмехнулась Алиса. — Откуда же ты все это узнала?

Агнесса слегка покраснела. Сначала я подумал, что она обиделась, но потом понял, что румянец — признак смущения.

— Почтенной даме вроде меня тоже иногда хочется развлечься. А глазеть из окна на деревья и поля с блеющими овцами не очень-то весело. Это заменяет мне сплетни. И я уже не так одинока.

Алиса улыбнулась.

— Тетя Агнесса любит зеркала — через них она узнает, что творится на свете. Покажешь что-нибудь? Нам важно понять, что затевают Маулдхиллы. Больше всего мне хотелось бы увидеть Маб. Можешь найти ее?

Мгновение Агнесса не отвечала, но потом кивнула, отошла в дальний угол и вытащила из-за шкафа зеркало. Не очень большое, примерно двенадцать дюймов в высоту и шесть в ширину, но в медной раме и на тяжелой подставке. Она водрузила его на стол, слева установила свечу, придвинула кресло и села.

— Алиса, задвинь занавески! — скомандовала она.

Комната погрузилась во тьму. Как только рука Агнессы приблизилась к свече, та вспыхнула. Да, я доверял мнению Алисы, но внезапно заподозрил, что Агнесса далеко не просто целительница. «Мудрые» женщины не ворожат с зеркалом и свечей. Ведьмаку это не понравилось бы. Впрочем, девочка часто делала то, чего он не одобрял. Оставалось надеяться, что, как и Алиса, Агнесса всегда использует свою силу в мирных целях, а не в интересах тьмы.

Какое-то время тишину нарушал только шум дождя. Потом Агнесса начала бормотать. Мы с Алисой стояли у нее за спиной и смотрели в потемневшее зеркало.

Алиса стиснула мою руку.

— Тетя умеет обращаться с зеркалами, — прошептала она мне на ухо. — Даже за деньги смотрит иногда для Маулдхиллов!

Замелькали образы: внутренние помещения заставленного мебелью дома; старуха в кресле, поглаживающая черного кота на коленях; что-то вроде алтаря в разрушенной церкви. Потом зеркало снова затуманилось. Агнесса начала раскачиваться из стороны в сторону, слова срывались с ее губ все быстрее и быстрее, на лбу выступил пот.

Стекло слегка очистилось, но теперь мы видели лишь бегущие по небу облака и качающиеся на ветру ветки. Странно. Как она это делает? Где второе зеркало? Казалось, мы стоим на земле и смотрим вверх. Потом появились два человека, искаженные и неестественно большие. Словно бы муравей глядел снизу вверх на людей-гигантов. Еще до того, как изображение стало четким, я понял, кто это.

Маб оживленно говорила что-то Вюрмальд, которая держала руку у нее на плече. Потом девочка смолкла, обе улыбнулись и кивнули друг другу. Внезапно картинка сместилась — как будто слева на нее надвинулось черное облако; до меня дошло, что обзор заслонил подол юбки. Я заметил остроконечную туфлю, а рядом с ней — голую ногу, трехпалую, с острыми смертоносными когтями. Вюрмальд снова прятала Тибба под одеждой.

Изображение растаяло, зеркало потемнело, но мы видели достаточно. Похоже, Маулдхиллы и впрямь готовы договориться с двумя другими кланами. Агнесса задула свечу и устало поднялась, затем отдернула занавески, вернулась к нам и покачала головой.

— От этой маленькой бестии меня аж трясет, — сказала она. — Без нее мир был бы лучше.

— И без Вюрмальд тоже, — заметила Алиса.

— Как вы это делаете? — спросил я Агнессу. — Я думал, нужны два зеркала.

— Если ведьма сильна, сгодится и вода. В миске или, если штиль, даже в озере, — вместо тети ответила Алиса. — Тетя Агнесса очень умна и умела: Вюрмальд и Маб стояли у большой лужи, ее она и использовала.

Дрожь пробежала по спине: перед внутренним взором появилась неподвижная, словно стекло, поверхность подземного озера с останками вайта. И припомнилось ощущение чьего-то присутствия.

— В пещере под крепостью казалось, будто на нас смотрят, — сказал я. — Мог кто-нибудь наблюдать за нами через озеро?

— Да, Томми, вполне, — задумчиво кивнула Агнесса. — И если так, ведьмы знают, что вы покинули башню, и наверняка устроят засаду на обратном пути.

— Тогда нужно вернуться другой дорогой, — сказал я. — Ведьмак все еще в крепости, он опустит мост. Пойдем напрямик, через чащу — этого они никак не ожидают.

— Что ж, попробуем, — неуверенно согласилась Алиса. — Однако нас могут караулить и в Вороньем лесу. Надо будет еще докричаться до Ведьмака. И все же так, наверное, лучше. В особенности если подойти с севера.

— Есть и другая проблема, — напомнил я. — Еще несколько часов учитель будет занят с душами покойников в темницах и вряд ли услышит нас. Придется ждать, пока он поднимется наверх. Значит, лучше выйти после захода солнца.

— А до тех пор оставайтесь здесь, я только рада гостям, — сказала Агнесса. — Вы едите суп? Он согревает изнутри. Твои родные, Томми, проснутся голодными. Я наварю супа для всех.

Агнесса занялась стряпней. Внезапно из спальни послышался негромкий плач — очнулась маленькая Мэри. Почти сразу же ее принялись успокаивать. Я негромко постучал в дверь. Элли держала на руках дочку, а Джек сидел на краю постели, уткнувшись лицом в ладони, и даже не поднял взгляд, когда я вошел.

— Элли, тебе лучше? — спросил я. — Как Джек?

На ее лице мелькнула бледная улыбка.

— Гораздо лучше, спасибо. И Джек, похоже, крепнет. Он не говорит, но — посмотри на него — уже может сесть.

Джек не менял позы и не узнавал меня, но я постарался не выдать свое огорчение, чтобы не расстраивать Элли.

— Отличные новости! Как бы то ни было, мы хотим перевести вас обратно в башню. Там безопаснее.

Элли встревожилась.

— Ничего страшного, — убеждал я ее. — Крепость теперь в наших руках.

— Я надеялась, что никогда больше не вернусь в это жуткое место, — сказала она.

— Но, Элли, так лучше. Вы будете под надежной защитой до тех пор, пока мы не переправим вас на ферму. Не успеешь и глазом моргнуть, как все придет в норму.

— Хотелось бы верить, Том, но, честно говоря у меня почти не осталось надежды. Все, чего я хотела, — это быть хорошей женой Джеку и растить детей. А теперь наша жизнь разрушена. Не представляю, что все вернется на круги своя. Просто напускаю на себя храбрый вид ради бедной малышки Мэри.

В этот момент Джек поднялся и зашаркал ко мне с недоумением на лице.

— Рад снова видеть тебя на ногах!

Я раскинул руки в приветствии. Прежний Джек сжал бы меня в медвежьих объятиях, едва не переломав ребра, но до выздоровления брату было еще очень далеко. Остановившись в трех шагах от меня, он несколько раз открыл и закрыл рот и в замешательстве покачал головой. Похоже, стоял он твердо, но слова все еще ускользали от него. Может, Алиса и впрямь найдет что-нибудь в мамином сундуке? На это вся надежда.

Вскоре после заката мы поблагодарили Агнессу Сауэрбатс и отправились в путь. С неба теперь еле моросило.

Мы с Алисой шли впереди, однако особенно не торопились. Дождь в конце концов прекратился, но набежали густые облака, и стало очень темно. Если кто-то и устроил засаду, в таких условиях им труднее нас заметить. Маленькая Мэри нервничала, жалась к матери, той приходилось останавливаться и успокаивать ее. Джек, казалось, абсолютно никуда не спешил, но постоянно спотыкался. В какой-то момент он упал, не заметив бревна, и поднял такой шум, что наверняка всполошились все ведьмы на Пендле.

Мы планировали обойти Вороний лес справа. Поначалу все шло хорошо, но с того момента, как мы свернули к крепости с севера, мне все сильнее становилось не по себе. Я чувствовал что-то в окружающей тьме. Сначала надеялся, что просто разыгралось воображение, но внезапно ветер разогнал облака, и небо ненадолго прояснилось. Сквозь образовавшийся просвет луна залила всю местность бледным серебристым сиянием. Оглянувшись, я успел разглядеть в отдалении фигуры, а потом тучи снова погрузили все во тьму.

— Они позади, Алиса, и догоняют, — тихо, чтобы не напугать остальных, сказал я. — Ведьмы. Много! С ними и мужчины.

Мы углублялись в Вороний лес, с каждым шагом приближаясь к быстрому ручью. Я уже слышал, как брызги с шипением отскакивают от камней.

— На той стороне мы будем в безопасности! — закричал я.

По счастью, берег был низкий. Я помог Элли пересечь поток с Мэри на руках. Вода едва доходила до колен, но камни под ногами скользили. Джеку пришлось трудно, он дважды упал, во второй раз у дальнего берега, но не жаловался и сумел выбраться на сушу. Наконец все перебрались. Мне стало чуть легче — теперь непосредственная опасность нам не угрожала. Ведьмам ни за что не преодолеть ручей. Однако в этот момент луна снова ненадолго показалась из-за туч, и меня охватило отчаяние: примерно в двадцати ярдах справа виднелась ведьмовская плотина — тяжелая деревянная панель. Поддерживаемая веревками, перекинутыми через шкивы и уходящими к ручкам на обоих берегах, доска была точно подогнана между двумя бревнами с направляющими пазами.

Какое-то время мы выиграли, но недостаточно. Преследователям нужно всего несколько мгновений, чтобы опустить заслонку и задержать поток. Перейдя на другую сторону, они схватят нас задолго до того, как мы достигнем крепости.

— Том, есть способ остановить их! — закричала Алиса. — Иди за мной!

Она побежала к плотине. Луна на мгновение осветила местность, Алиса указала под доску, и я заметил широкую темную линию, тянущаяся от берега к берегу.

— Это желоб, — пояснила Алиса. — Мужчины клана убрали из ручья камни, прорыли в русле канаву и установили панель точно над ней. Это нужно, чтобы не просачивалась вода. Если мы закидаем впадину, заслонка не опустится до конца.

Попытаться стоило. Вслед за Алисой я сошел в поток. Теоретически несложно найти и положить на дно несколько булыжников. На практике все оказалось гораздо труднее. Было темно, и, по плечи погрузив руки в ледяную воду, поначалу я не мог схватить ничего. Первый найденный камень вытащить не удалось — он слишком глубоко зарылся в ил. Второй был меньше, но все равно очень тяжелый, и пальцы соскальзывали.

С третьей попытки я нащупал булыжник размером с кулак. Алиса уже положила два таких же в канаву, ближе к нашему берегу.

— Том, сюда! Клади его к моим. Надо немного…

Однако уже слышались хриплое дыхание и быстрый топот по влажной земле. Я нашел второй камень — вдвое больше первого — и бросил его в желоб, упершись плечом в нижний край доски, чтобы точнее прицелиться. Луна показалась снова, и стал виден силуэт крупного мужчины, протянувшего руку к заслонке.

Я успел бросить в канаву третий булыжник как раз в тот момент, когда колесо повернулось и доска заскользила вниз. Я хотел поискать еще, но Алиса схватила меня за запястье.

— Том, хватит! Совсем перекрыть воду они теперь не смогут.

Вслед за Алисой я поднялся на берег, затем мы добежали до Джека, Элли и Мэри и повели их через лес. Права ли Алиса? Достаточно ли камней?

К этому времени Элли заметно устала и ползла, точно улитка, крепко прижимая к себе дочь. А нужно было идти быстрее, гораздо быстрее.

— Дай мне Мэри! — крикнула Алиса, потянувшись к девочке.

Я подумал, Элли откажется, но она благодарно кивнула и вручила Алисе дочку. Вскоре мы вышли на луг. Крепость возвышалась впереди; мы почти были в безопасности.

Надежда вернулась, когда я услышал скрежет. Луна снова вышла из-за туч, и прямо на глазах мост, лязгая цепями, начал опускаться. Видимо, обеспокоенный нашим затянувшимся отсутствием, Ведьмак поднялся на стену и увидел нас.

Однако когда мы подбежали ко рву, за спиной раздались гортанные крики. Я оглянулся, и мои чаяния растаяли как дым: по полю мчались темные фигуры. Видимо, ведьмы в конце концов перешли ручей.

— Нужно было набросать больше камней, — с горечью заметил я.

— Нет, Том, их хватило, — ответила Алиса, снова передавая Мэри матери. — Это не ведьмы, но они немногим лучше. Это мужчины клана.

Их было шестеро. Разъяренные верзилы размахивали длинными ножами, ярко вспыхивавшими серебром в лунном свете. Однако мост уже опустился, и мы шли по нему; я и Алиса — последними, лицом к преследователям, прикрывая остальных. Ведьмак наверняка уже бежал вниз по лестнице, однако враги наступали нам на пятки.

Я услышал, как хозяин отодвигает тяжелые засовы, но успеет ли он? За спиной взвизгнула Элли, и тут дверь заскрипела, открываясь. Взметнулся нож, нацеленный мне в голову, и я вскинул посох, но тут рядом возник Ведьмак. Уголком глаза я увидел, как его посох обрушился на нападавшего. Мужчина вскрикнул и с громким всплеском рухнул в ров.

— Быстро внутрь! — скомандовал Ведьмак. — Быстро внутрь, все!

К нему плечом к плечу мчались еще двое, но учитель стоял намертво. Не хотелось бросать его, но он с такой силой оттолкнул меня к двери, что я споткнулся и едва не упал. Луна снова зашла за облака, все погрузилось во мрак. Не колеблясь больше, я повиновался и влетел в крепость вслед за Алисой. Снова послышался вопль боли и всплеск. Кто сорвался? Неужели Ведьмак? К проему метнулась темная фигура, и, не успев вскинуть оружие, я понял, что это мой хозяин.

Ругаясь, он ввалился внутрь, швырнул посох на землю и плечом надавил на дверь. Мы с Алисой тоже налегли и едва успели закрыть ее, как что-то тяжелое грохнуло о железную обшивку. Учитель задвинул засовы. Преследователи опоздали.

— Марш наверх, поднимайте мост! — скомандовал Ведьмак. — Оба! Да хорошенько смотрите под ноги.

Мы с Алисой помчались по лестнице и вместе схватились за ворот. Снизу послышались сердитые крики и металлический лязг — враги без толку колотили в дверь. Нам приходилось нелегко, но, напрягаясь изо всех сил, мы поворачивали ворот, и понемногу мост начал поддаваться. За секунду то того, как он поднялся, вопли и грохот смолкли и раздался всплеск — противники спрыгнули в ров. Или, может, их расплющило о дверь.

Вот теперь все были в безопасности. Ну, по крайней мере на время. Мы с Ведьмаком и Алисой обсудили происшедшее; Элли в это время устраивала поудобнее Джека и Мэри. Все устали и, не прошло и часа, как улеглись на ночь прямо на полу, завернувшись в грязные одеяла. Я был так измотан, что уснул мгновенно, но посреди ночи меня разбудили рыдания. Похоже, Элли.

— Элли, что случилось? — негромко спросил я.

Плач почти сразу стих, но она не отвечала. Я еще долго не мог сомкнуть глаз, все думал, что ждет нас впереди. Времени остается совсем мало — через два дня Ламмас. День потрачен на то, чтобы перевести Джека в крепость, но завтра, можно не сомневаться, первым делом Ведьмак разберется с Вюрмальд. Если мы не найдем ее и не сумеем остановить ведьм, тьма воплотится и станет разгуливать по миру. Тогда не только Элли будет ночами оплакивать свою судьбу.

Глава 20

Смерть одного врага

Утром Ведьмак позволил мне выпить лишь стакан воды и съесть кусочек сыра. Я оказался прав. Мы готовились разделаться с Вюрмальд раз и навсегда. Она нас унюхать не могла, но вот Тибб… В этом случае мы угодим в ловушку, но придется рискнуть.

Опасность, вероятно, подстерегает нас и на пути к Рид-Холлу. Ясное дело, ведьмы наблюдают за крепостью с границы луга и, едва услышав, как опускается мост, нападут. Значит, снова придется лезть через туннель. Но в подземное озеро враги увидят, что мы покидаем убежище. Могут даже залечь в зарослях на старом кладбище и подкараулить нас. И все же как бы ни была велика опасность, Ведьмак твердо решил разобраться с Вюрмальд; он считал ее сердцем темной угрозы, нависшей над Графством.

Достав из мешка точильный камень, он выпустил из посоха потайной клинок и принялся его точить.

— Что ж, парень, нас ждет работа, — отрывисто бросил он. — Мы должны «связать» Вюрмальд и засадить туда, где она не сможет больше никому навредить. И если кто-то встанет на нашем пути…

Учитель оборвал себя, пальцем проверяя лезвие. Он поднял на меня взгляд, полный яростной решимости, затем посмотрел на Алису.

— Ты останешься здесь, девочка, и позаботишься о Джеке. Как думаешь, у тебя хватит сил опустить мост, когда вернется Джеймс с крестьянами?

— Если у Тома хватило, то и у меня хватит, — дерзко улыбнулась она. — Я пока поищу в сундуке что-нибудь для Джека.

В темницах под крепостью атмосфера изменилась, и изменилась к лучшему. Ведьмак сделал свое дело: мертвые ушли, оставив позади бренные кости, и теперь покоились с миром.

Ламий видно не было. Трупы животных по-прежнему свисали с цепей, но в иссохших тельцах не осталось крови. Мы настороженно вошли в туннель и вскоре добрались до маленького озера, где плавали останки вайта. Поверхность была ровной, как стекло, и мне снова показалось, что за мной следят. Единственное, что изменилось, — это запах — воняло гораздо сильнее, чем раньше. Мы с Ведьмаком прикрыли руками рты, носы и старались не дышать, минуя смрадную воду.

Когда пришлось ползти на четвереньках, Ведьмак полез первым, бормоча что-то себе под нос. Мы пробирались долго и тяжко, но наконец протиснулись в склеп. Когда я выкарабкался, учитель отряхивал плащ от грязи и плесени.

— Такие прогулки не для моих старых костей, — пожаловался он. — Идем на свежий воздух.

— Здесь томилась в кандалах мертвая ведьма Мэгги. — Я кивнул на оковы в углу. — Когда-то она возглавляла клан Малкинов. Маулдхиллы пытали ее, чтобы узнать, где вход в туннель. Теперь она снова свободна.

— Она сильна?

— Не так, как Мамаша Малкин, но все же. Во время охоты может на несколько миль уходить от Ведьмовской лощины.

— Как бы все ни обернулось в ближайшие дни, уйдут годы, чтобы полностью очистить Пендл, — покачал головой Ведьмак.

Я задул свечу и положил ее рядом с фонарем, который в прошлый раз оставила Алиса.

— Парень, прихвати светильник на всякий случай, — распорядился Ведьмак. — Возможно, придется обыскивать подвалы Рид-Холла.

Пока мы пробирались сквозь заросли заброшенного кладбища, над головой сгустились тучи; с запада подул сильный ветер. Сделав всего шагов двадцать, мы увидели ведьм, которые и впрямь устроили засаду. Все трое были мертвы; трава вокруг забрызгана кровью, тела облеплены мухами. В отличие от Ведьмака я не стал подходить, но даже издали складывалось впечатление, что здесь поработали ламии. Они снова расчистили нам дорогу.

Через час с небольшим впереди показался Рид-Холл. Я был не в восторге от мысли, что придется снова войти в дом, где меня терроризировал Тибб, Вюрмальд обвинила в убийстве и где, без сомнения, тело бедного отца Стокса с ножом в груди все еще лежало на постели. Но дело есть дело.

Уже на подходе к зданию нас могла подстерегать опасность. Не исключено, что жуткий Тибб и не менее жуткая Вюрмальд затаились, не говоря уж о слугах и ведьмах. Однако когда мы подобрались ближе, стало ясно: что-то здесь не так, совсем не так. Дверь хлопала на ветру.

— Посмотри, парень, они даже дверь перед нами распахнули, — усмехнулся Ведьмак.

Мы вошли в дом. Я хотел закрыть ее, но хозяин положил руку мне на плечо и покачал головой. Мы замерли, прислушиваясь. Если не считать хлопанья дверей и завывания ветра, ни звука. Ведьмак поднял взгляд на лестницу.

— Пусть так и остается, — прошептал он на ухо. — Не стоит ничего менять — это может насторожить тех, кто в доме. Хотя, по-моему, слуги сбежали: слишком уж тихо. Сначала обыщем нижние комнаты.

Кухня оказалась пуста. Похоже, тут уже несколько дней никого не было — раковина полна немытой посуды, в воздухе смрад гниющей пищи. Несмотря на утренний свет, в Рид-Холле стоял полумрак, и в темных углах кто-нибудь запросто мог спрятаться. Меня не оставляли мысли о Тиббе. Он-то еще здесь?

Последним был кабинет. Едва мы вошли туда, я ощутил запах смерти. Между книжными шкафами кто-то лежал лицом вниз.

— Зажги фонарь, — приказал Ведьмак. — Рассмотрим его как следует.

Ноуэлл. От рубашки остались одни клочья, на спине засохла кровь; багровый след тянулся к открытой задней двери. Вокруг валялись книги. Ведьмак бросил взгляд на верхнюю полку, откуда они, надо полагать, и свалились, опустился на колени и перевернул мертвого судью. Глаза были широко распахнуты, лицо искажено от ужаса.

— Похоже, его убил Тибб.

Ведьмак снова посмотрел на стеллаж.

— Он засел там и спрыгнул судье на плечи, когда тот проходил мимо. Возможно, эта тварь еще в доме, — добавил он, кивнув на кровавую дорожку.

Учитель открыл заднюю дверь. За ней след по узкой каменной лестнице уходил вниз, в темноту. Хозяин стал спускаться с посохом наготове; я за ним, высоко подняв фонарь. Ступени привели нас к небольшому подвалу. Вдоль правой стены виднелись полки с винными бутылками, на узкой полоске пола отчетливо выделялась засохшая кровь; след тянулся к дальнему углу. Там лицом вниз лежал Тибб.

Он был даже меньше, чем показалось, когда он смотрел на меня с потолка, — размером со среднюю собаку. Ноги поджаты под густую черную шерсть в запекшейся крови. Но в этом тельце жила невероятная сила, и я знал это. Отец Стокс не смог отогнать Тибба, и Ноуэлла явно убил он. А ведь мужчины были в расцвете сил.

Ведьмак осторожно подошел к существу, и я услышал щелчок потайного клинка. Тут Тибб вытянул руки, выпустил когти и повернул к нам голову. По спине пробежал озноб какого-то особенного ужаса: она была абсолютно лысая и гладкая, глаза холодные, как у мертвой рыбы, в открытом рту блестели зубы, острые, словно иглы. В первое мгновение я ожидал, что Тибб прыгнет на Ведьмака, но…

— Ты опоздал, — простонал Тибб. — Госпожа покинула меня, оставила умирать. Я столько предвидел! Но не собственную смерть. Гибель — последнее, что можно предсказать!

— Верно, — подтвердил Ведьмак и кивнул на свой клинок. — Твоя гибель в моих руках.

Тибб горько рассмеялся и прошипел:

— Нет. Я умираю. Госпожа никогда не рассказывала, какой недолгой будет моя жизнь. Девять коротких недель — вот все, что было мне отпущено. Разве это справедливо? Девять недель от рождения до старости и смерти. Теперь я так ослаб, что не могу даже подняться с холодного пола. Поэтому побереги силы, старик, они пригодятся. Твое время тоже истекает. Но мальчик, что стоит рядом, продолжит твое обреченное дело. Если переживет новолуние…

— Где Вюрмальд? — перебил Ведьмак.

— Ушла! Ушла! Ушла туда, где тебе никогда ее не найти. До тех пор, пока не станет слишком поздно. Вскоре госпожа сквозь темный портал призовет дьявола в этот мир. Два дня он будет исполнять ее приказания, а потом пойдет своим путем. Ты знаешь, какую задачу она поставит? Какую цену заплатит дьявол за свободу?

Ведьмак вздохнул, но отвечать не стал и крепче сжал посох, готовясь нанести смертельный удар.

— Убить мальчика — вот его задача. Ученик должен погибнуть — как сын своей матери. Сын нашего врага. Когда-то в далекой стране она была бессмертна, как и моя госпожа, и обладала темной силой. Но потом сбилась с пути. Ее предупреждали о последствиях, но она обратилась к свету. За это ее привязали к скале и оставили умирать; ее должно было замучить солнце — символ того, чему она хотела служить. Но по несчастной случайности какой-то глупец освободил предательницу от цепей…

— Папа не глупец! — воскликнул я. — Он был добрым человеком и не смог вынести терзаний девушки. Он считал, что никто не должен так страдать.

— Лучше бы, мальчик, он прошел мимо. Тогда ты не появился бы на свет и не прожил бы свою короткую, бесполезную жизнь! Думаешь, спасение изменило твою мать? О, вовсе нет! Какое-то время она разрывалась между тьмой и светом. Старые привычки трудно искоренить, и постепенно тьма снова затянула ее. Предательница получила второй шанс с приказом убить своего благодетеля, но стала молиться и вернулась к свету. Служителям добра приходится нелегко с самими собой. В качестве расплаты за содеянное она наложила на себя жестокое наказание — отказ от бессмертия. Но это было еще полдела. Она посвятила лучшую часть своей плачевно короткой жизни тому, кто спас ее, тленному мужчине, простому моряку, и родила ему семерых сыновей.

— Семерых сыновей, которые любят ее! — воскликнул я. — Она была счастлива!

— Счастлива! Счастлива? По-твоему, счастье — это так просто? Только вообрази, каково тому, кто поднялся так высоко, служить смертному и его отпрыскам, вдыхать зловоние фермерского двора. Делить постель с тем, чья плоть с возрастом увядает. Терпеть скуку ежедневной рутины. Бедняжка горевала, но кончина мужа освободила ее, положив конец самовольному наказанию. И она вернулась на родину.

— Нет! — разозлился я. — Все было совсем не так! Она любила папу…

— Любовь! — усмехнулся Тибб. — Любовь — иллюзия, призванная принудить смертных повиноваться судьбе. И вот твоя мать рискнула всем в стремлении разрушить то, что дорого моей госпоже. Она захотела уничтожить тьму, а тебя превратила в свое оружие. Поэтому ни в коем случае нельзя допустить, чтобы ты вырос. Необходимо уничтожить тебя.

Ведьмак вскинул посох.

— А теперь самое время уничтожить тебя!

— Пощади! — взмолился Тибб. — Мне осталось совсем немного. Позволь умереть с миром…

— А ты пощадил господина Ноуэлла? — рявкнул Ведьмак.

Я отвернулся, когда он ударил. Вскрик Тибба перешел в поросячий визг, и потом наступила тишина. Не глядя на тварь, я вслед за хозяином вернулся в кабинет.

— Сейчас некогда хоронить Ноуэлла, — покачал головой Ведьмак. — Не сомневаюсь, бедный отец Стокс все еще наверху, и, возможно, мы никогда не узнаем, что случилось с констеблем Барнсом. Что касается Вюрмальд, то, судя по словам этой твари, она может быть где угодно. Нет времени искать ее вслепую. Нам по-прежнему нужно разобраться с ведьмами, поэтому давай для начала вернемся в крепость. Вскоре туда подойдет Джеймс с крестьянами из Даунхема. В одиночку нам с кланами не справиться, нужна пусть небольшая, но организованная армия. Последние часы истекают.

Ведьмак остановился около письменного стола Ноуэлла. Тот был не заперт; учитель принялся обыскивать ящики и очень быстро обнаружил мою серебряную цепь.

— Держи. — Он бросил ее мне. — Не сомневаюсь, парень, скоро она тебе пригодится.

Пока мы под проливным дождем возвращались в крепость Малкин, я снова и снова прокручивал в голове все, сказанное Тиббом.

Мокрые, грязные, мы без приключений преодолели туннели. И тут, по пути к винтовой лестнице, я не удержался и облегчил душу.

— Как думаете, Тибб говорил правду?

— Что ты имеешь в виду? Эта тварь принадлежала тьме, что заставляет по меньшей мере сомневаться в каждом слове. Как тебе известно, тьма стремится ввести в заблуждение при любой возможности и извлечь из этого выгоду. Он сказал, что умирает, но разве мог я быть уверен, что так оно и есть? Вот почему мне пришлось убить его на месте. Жестоко, но таков мой долг. У меня не было выбора.

— Я о том, что мама раньше была вроде Вюрмальд… В смысле, бессмертна. Мамины сестры — ламии; думаю, и она такая же.

— Вот в этом, парень, даже сомневайся. Но что на самом деле означает бессмертие? Когда-нибудь всему миру придет конец. Может, даже звезды погаснут. Нет, я не верю, что кто-то на земле вечен, и никто в здравом уме не желает бессмертия. Однако ламии живут очень долго. В человеческой форме они стареют, но, вернувшись в дикое состояние, становятся молоды. Они могут прожить не одну жизнь в человеческом обличье и, начиная каждый новый цикл, выглядеть юными. Не исключено, когда-нибудь мы узнаем, что Тибб имел в виду. Может, он лгал, может, нет. Как сказала твоя мама, разгадка в сундуках, и однажды, если все пойдет хорошо, у тебя будет возможность внимательно их изучить.

— А как насчет дьявола, который пройдет через какой-то портал? Что за портал?

— Что-то вроде невидимых ворот. Слабое место между нашим миром и другими, в которых обитают создания вроде Сатаны. С помощью темной магии ведьмы попытаются открыть проход и впустить дьявола. А мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помешать им. — Ведьмак остановился у подножия лестницы; его голос эхом отдавался в огромном помещении. — Необходимо прервать ритуал, который они задумали провести на Ламмас, праздник урожая. Конечно, легко сказать… Но твоя мама приняла меры предосторожности на случай неудачи. Вот зачем она оставила тебе секретную комнату.

— Но вдруг я не успею добежать до убежища, когда дьяволу прикажут убить меня? До дома путь неблизкий.

— Тварям, которых выпускают в этот мир, часто требуется время, чтобы собраться с мыслями и обрести силу. Помнишь, как был дезориентирован Лихо из Пристауна? Вырвавшись на свободу, он поначалу ослаб и медленно приходил в себя. В общем, полагаю, у этого так называемого дьявола возникнет та же проблема. Время у тебя будет, хотя сколько именно, сказать невозможно. Но помни: как только я прикажу, ты что есть духу помчишься домой и запрешься в комнате.

— Меня беспокоит еще кое-что, — признался я. — При нашей первой встрече Тибб упомянул, что мама пела козлиную песнь и поместила меня в ее центр. Что это означает?

— Ты, парень, сам должен разбираться в таких вещах. На языке твоей мамы tragos означает «коза», a oide — «ода» или в некотором роде «песнь». Получается, козлиная песнь — это трагедия. И говоря, что ты в ее центре, Тибб имел в виду, что твоя жизнь будет несчастна: растрачена впустую и обречена на неудачу. Однако разумнее быть оптимистом и стойко переносить превратности судьбы. Каждый день мы принимаем решения, от которых зависит наше будущее. Я по-прежнему не могу поверить в предопределение. Какой бы могущественной ни стала тьма, нужно верить, что так или иначе мы ее одолеем. Глянь-ка вверх. Что ты видишь?

— Ступеньки…

— Правильно, парень, ступеньки, и много! Мы взойдем по ним. Старые кости ноют, и все же я буду преодолевать ступеньку за ступенькой, пока не доберусь до самого верха, до света. И так устроена вся жизнь. Вперед, парень, да поживее!

С этими словами Ведьмак начал подниматься по винтовой лестнице, и я пошел следом. Наверх, к свету.

Глава 21

Обратно в Даунхем

В крепости нас ждали хорошие новости. Алиса нашла средство, которое, как она твердо верила, поможет Джеку исцелиться.

— Он принял снадобье и снова крепко уснул, — пояснила девочка. — Но оно лечит не столько тело, сколько разум. В одной из тетрадей твоей мамы все подробно описано — сколько и какой травы брать, как смешивать. Все. И ингредиенты были в сундуке, с этикетками.

Элли тепло улыбнулась Алисе.

— Не знаю, как и благодарить тебя.

— Нужно не меня благодарить, а маму Тома. Уйдет не один год, чтобы изучить все, что она оставила. По сравнению с этим знания Костлявой Лиззи — ничто.

Джек спал и во второй половине дня, и мы не теряли надежды, что, проснувшись, он станет прежним.

Однако потом настало время плохих вестей.

Вернулся Джеймс, но вернулся один. Жители Даунхема были слишком напуганы, чтобы помочь нам.

— Я как мог пытался достучаться до них, — устало рассказывал Джеймс, — но без толку. Мужество покинуло крестьян. Даже кузнец, Мэтт Финли, отказался оставить Даунхем.

Ведьмак опечаленно покачал головой.

— Что ж, если они не идут к нам, придется отправиться к ним. Однако, Джеймс, особого оптимизма я не питаю. Ведь в прошлый раз ты сумел пробиться к ним, и я был уверен, что получится снова. И все же нужно попытаться. Завтра ночью во время Ламмаса мы любой ценой должны прервать ведьмовской ритуал. Уверен, Вюрмальд тоже будет там, и для меня это лучшая возможность найти и «связать» ее.

Мы решили отправиться в Даунхем вскоре после наступления темноты, оставив Элли, Джека и Мэри под защитой крепостных стен.

Ведьмак перевел взгляд с меня на Джеймса и Алису.

— Хотелось бы мне знать способ полегче, но дело есть дело. Остается надеяться, что мы выдержим все тяготы. Что бы ни случилось, одно преимущество у нас есть: крепость теперь в наших руках, как и сундуки со всем содержимым. По крайней мере, этого мы добились.

Хозяин прав. Бывшее убежище Малкинов теперь охраняют ламии. Если повезет, вскоре я вернусь и тщательно изучу мамины сундуки. Но сначала — надо надеяться, не без поддержки жителей Даунхема — мы лицом к лицу встретимся с ведьмами всех трех кланов и сделаем все, чтобы не допустить завершения ритуала.

Мы снова покинули крепость через туннели. Дул сильный западный ветер, в воздухе ощущалась прохлада. Придя в Даунхем, остаток ночи мы провели в доме отца Стокса, даже поспали пару часов. Чтобы застать крестьян еще до начала рабочего дня, мы поднялись затемно и обошли все дворы в деревне, отчаянно стараясь собрать армию. Нам с Алисой поручили окраины и соседние хозяйства, а Ведьмак с Джеймсом сосредоточились на центральных улицах.

Обитатель первого дома только-только вышел в серый утренний свет, потирая сонные глаза. Это был работник с фермы, грубый и сварливый; впереди его ждал тяжелый день. Даже не успев открыть рот, я понял, что он пошлет нас куда подальше.

— Вечером в церкви будет собрание, — сказал я. — Приглашаются все мужчины деревни, чтобы составить план борьбы с ведьмами. Сегодня ночью мы раз и навсегда разберемся с ними.

Остроносые туфли Алисы не способствовали успеху. Подозрительный взгляд мужчины метнулся с них на мои плащ и посох; не вызывало сомнений, что ни то, ни другое, ни третье ему не понравилось.

— А кто устраивает собрание? — спросил он.

Я лихорадочно соображал, что ответить. Можно было сослаться на Джеймса — к этому времени большинство крестьян уже знали его; однако совсем недавно они не откликнулись на его призыв. Мужчина и без того нервничал, и, назвав имя Ведьмака, я окончательно отпугнул бы его. Ложь соскочила с языка быстрее, чем я успел подумать.

— Отец Стокс.

— Постараюсь прийти, — кивнул рабочий. — Хотя обещать не могу, у меня сегодня полно дел.

С этими словами он захлопнул дверь, отвернулся и зашагал вверх по склону холма.

Я посмотрел на Алису и покачал головой.

— Не люблю врать.

— Не переживай, ты все сделал правильно, — отозвалась она. — Будь священник жив, он бы наверняка устроил собрание. Мы делаем это за него, вот и все.

Я неуверенно кивнул, однако в дальнейшем все время ссылался на отца Стокса. Трудно судить, сколько людей готовы были посетить собрание, но я особо ни на что и не рассчитывал. По правде говоря, некоторые даже не потрудились открыть нам, другие невнятно извинялись, а один старик в ярости закричал:

— Я хотел бы знать, что ты, чертовка, делаешь в нашей деревне? — Он сплюнул на туфли Алисы. — Раньше нам досаждали колдуньи, но их время вышло! Прочь с глаз моих, маленькая ведьма!

Алиса восприняла его слова спокойно. Мы просто отвернулись и пошли своей дорогой. Ведьмак и Джеймс не больше преуспели. Брат сказал, что все зависит от здешнего кузнеца. Тот, похоже, колебался, но если бы решился действовать, многие последовали бы за ним. Я признался Ведьмаку, что солгал насчет отца Стокса, но он лишь кивнул в ответ.

Конец дня прошел в беспокойном ожидании. Время истекало. Дадут ли деревенские жители нам шанс? Это возможно, только если их соберется достаточно много. Но даже тогда удастся ли убедить их помочь? Успеем ли мы добежать до холма Пендл и прервать ведьмовской ритуал? Эти мысли безостановочно кружились в голове, а потом я внезапно понял: третьего августа, через два дня после Ламмаса, мой день рождения.

Припомнилось, как мы справляли его на ферме. В дни семейных праздников мама всегда пекла особенный торт. Далеко же остались те беззаботные времена! И как теперь думать о чем-то, кроме событий предстоящей ночи? Совершенно бессмысленно в сложившихся обстоятельствах ждать от жизни каких-то торжеств. Это счастье длилось недолго, пока я был ребенком, и теперь ему пришел конец.

Солнце клонилось к закату. Мы терпеливо ждали в узкой церкви с единственным проходом между скамьями. Нашли в маленькой ризнице свечи, установили их на алтаре, по обе стороны от двери, и зажгли.

Задолго до того, как первый крестьянин, заметно нервничая, вошел и сел позади, небо стало угольно-черным. Это был пожилой и к тому же прихрамывающий человек — ему бы греть усталые кости у камелька, а не топать на холм Пендл биться с нечистью. За ним последовали и другие, иногда по одному, иногда по двое, но даже спустя полчаса их набралось не больше десятка. Двое самых смелых кивнули Джеймсу, но все без исключения отводили взгляды от Ведьмака. Я чувствовал, что они до крайности напряжены: на лицах страх, некоторые вздрагивают, несмотря на относительно теплый воздух. Похоже было, едва увидев ведьм, они бросятся врассыпную.

Но потом, когда казалось, что все потеряно, снаружи послышались голоса, и в церковь вошел крупный мужчина в кожаной куртке во главе по крайней мере двух десятков крестьян. Из уважения к святому месту он снял шляпу, сел на передней скамье и кивнул Джеймсу и Ведьмаку. Мы стояли слева от маленького алтаря, ближе к стене. Когда вновь прибывшие устроились, учитель подал знак брату. Тот выступил вперед и повернулся лицом к проходу.

— Спасибо, что не пожалели времени и пришли выслушать нас, — заговорил Джеймс. — Меньше всего нам хочется подвергать вас опасности, но мы отчаянно нуждаемся в вашей помощи и не стали бы ни о чем просить, если бы могли справиться сами. Нам всем грозит ужасная беда. Незадолго до полуночи на холме Пендл соберутся ведьмы. Их цель — впустить в наш мир невероятно могучее зло. Наш долг — остановить их.

— Если я не ошибаюсь, ведьмы уже на холме, — заметил кузнец. — Их сигнальный огонь виден за много миль!

Беспокойство на лице Ведьмака проступило еще заметнее; он вышел вперед и встал рядом с Джеймсом.

— Сегодня ночью, парни, нам предстоит серьезная работа, — заговорил он. — Время истекает. Сигнальный огонь на холме означает, что враги уже приступили к грязному делу, который обернется угрозой вам, вашим семьям и всему, что вам дорого. Сейчас ведьмы думают, что наш край принадлежит им. Они больше не хотят прятаться в глухих лощинах, они выставляют свои пороки напоказ с самой вершины Пендла! Если мы не остановим их, тьма накроет всю страну. В опасности будет каждый — и сильный, и слабый; и взрослый, и ребенок. Мы больше не сможем спокойно спать в своих постелях. Мир станет скверным местом, где воцарятся мор и голод. Сам дьявол пустится разгуливать по окрестным дорогам и тропинкам, а ведьмы будут править Графством и охотиться на детей. Мы должны обезопасить нашу землю!

— Наша земля уже в безопасности! — воскликнул кузнец. — И мы отчаянно сражались за это. Более того, если понадобится, мы снова ринемся в схватку за свои дома. Но с какой стати нам рисковать жизнью ради других? Где мужчины Роули, Бейли и Голдшоу-Бут? Почему они не изгнали из своих пределов эту заразу? Почему это сделали только мы?

— Потому что в этих деревнях не осталось порядочных людей, — ответил Ведьмак. — Тьма проникла слишком глубоко, и раны загноились. Возможно, когда-то те, кто ненавидел зло, бились и побеждали, но теперь там правят ведьмовские кланы. Честные жители разъехались или умерли в темницах под крепостью Малкин. Поэтому именно вам выпал шанс — возможно, последний в жизни — сразиться с тьмой.

Ведьмак смолк, воцарилась тишина. Очевидно, многих его слова заставили задуматься. И тут с задней скамьи послышался сердитый голос:

— А где отец Стокс? Я полагал, именно он созывает собрание. Только поэтому и пришел!

Это был тот самый работник с фермы, в дом которого мы с Алисой зашли сначала. Первый, кому я солгал. Из дальней части церкви донеслись перешептывания — видимо, тот же вопрос беспокоил и остальных.

— Мы не хотели говорить, чтобы не испытывать ваше мужество, — ответил Ведьмак. — Но теперь настало время. Добрый друг вашей деревни погиб от руки ведьмы, которая и затеяла все эти безобразия. Друг, сделавший больше, чем кто-либо другой, чтобы обезопасить вас и ваши семьи. Я говорю об отце Стоксе, вашем приходском священнике. И теперь я от его имени прошу вас о помощи.

При этих словах все свечи в церкви замигали и едва не погасли. Дверь сама собой захлопнулась, хотя ветра не было. Какое рациональное объяснение можно этому дать? Многие тяжело задышали, а кузнец Финли, точно молясь, спрятал лицо в ладонях. Я вздрогнул. Огоньки снова загорелись ровно. Ведьмак выждал несколько минут, давая людям освоиться с шокирующей новостью, и только после этого заговорил снова.

— Итак, теперь я прошу вас. Если не хотите помочь нам ради себя, сделайте это хотя бы ради бедного отца Стокса. Верните долг человеку, который отдал жизнь, сражаясь с тьмой. Ведьму, хладнокровно убившую его, совершенно беспомощного, зовут Вюрмальд. По ее же приказу грабили кладбище, выкапывали из могил кости ваших близких. Дайте ей хотя бы крошечный шанс, и она высосет кровь ваших детей. Призываю вас — сражайтесь за них и за детей ваших детей! Сейчас, не откладывая! Сражайтесь, пока можно. Пока еще не слишком поздно. В противном случае вас ждет судьба несчастных жителей южных деревень!

Мэтт Финли поднял голову и посмотрел на Ведьмака.

— Что мы должны делать?

— Ведьмы способны унюхать людей, поэтому нет смысла ловчить, — ответил Ведьмак, глядя в глаза кузнецу. — Наоборот, необходимо поднять как можно больше шума. Чем громче, тем лучше! Видите ли, они не в силах определить точно, сколько нас, и мы используем это преимущество. Нам понадобятся оружие и факелы.

— Сколько их там? — спросил Финли. — Почти у всех здешних мужчин есть семьи. Мы должны знать, каковы наши шансы вернуться целыми и невредимыми.

— Точно сказать не могу, — признался Ведьмак. — По крайней мере две-три ведьмы на каждого. Но не волнуйтесь, скорее всего, большинству из вас даже не придется вступать в бой. Я хочу лишь прервать ритуал и согнать врагов с холма на запад. Я воспользуюсь всеобщим замешательством, чтобы разделаться с Вюрмальд. Это разрушит злобные планы ведьм.

Разумнее разделиться на пять отрядов примерно по шесть человек. Каждый займет позицию на восточном склоне. Джеймс поднимется чуть повыше и зажжет факел. По его сигналу вы запалите свои. Затем поднимемся наверх и резко развернемся к ритуальному костру. Еще одно — не сбивайтесь в кучу. Каждая группа должна двигаться развернуто — пусть думают, что среди вас есть и другие, без факелов. Как я уже говорил, ведьмы способны почувствовать опасность, но не в деталях. Таков план. Если есть что сказать, говорите. Не бойтесь задавать любые вопросы.

Слово взял старик, который первым вошел в церковь и сел на скамью у входа.

— Мистер Грегори, ведьмы могут использовать против нас… — Под пристальным взглядом Ведьмака мужчина взмахнул рукой и наконец выдавил: — Метлы?

Ведьмак даже не улыбнулся, хотя я знал: в других обстоятельствах он разразился бы хохотом.

— Нет. Я занимаюсь своим ремеслом уж и не помню сколько лет, но ни разу не видел летающей на метле ведьмы. Это широко распространенное суеверие. Теперь я должен предупредить вас об опасностях. Если дойдет до настоящей схватки, остерегайтесь ножей. Ведьмы невероятно сильны — гораздо сильнее среднего мужчины — и способны в мгновение ока вырезать у вас сердце. Не подпускайте их близко. Отбивайтесь любыми подручными средства: дубинками, палками, лопатами.

Ох, и еще одно! Не смотрите им в глаза. Ведьма одним взглядом может подчинить своей власти; не слушайте, что они говорят. На холме вам наверняка встретятся и мужчины из кланов. С ними тоже осторожнее. Они многому научаются у своих женщин. Они будут сражаться нечестно, пуская в ход всякие подлые трюки. Но как я уже сказал, скорее всего, до настоящего сражения дело не дойдет. Что-нибудь еще?

Ответом ему было молчание, и Мэтт Финли от лица собравшихся покачал головой. Все помрачнели, но, казалось, смирились. Им меньше всего хотелось сталкиваться с ведьмами, но что поделаешь?

— Тогда не будем терять ни минуты, — подытожил Ведьмак. — Враги поднялись на холм раньше, чем я рассчитывал. Но что сделано, то сделано; приложим все усилия, чтобы они не сотворили ничего похуже. Да пребудет с нами Бог!

В ответ некоторые перекрестились, другие просто склонили головы. Я никогда не понимал, верит ли Ведьмак в Бога. Но если и верит, это совсем не тот Бог, какого представляет церковная доктрина. Тем не менее учитель поступил правильно, сказав эти последние слова. Крестьяне потянулись к выходу, пошли за самодельным оружием и факелами.

Глава 22

Битва на холме Пендл

Снова пахло дождем, в отдалении слабо гремел гром. Собиралась гроза.

Мы быстро зашагали на юг, под прикрытие холма. Время стремительно близилось к полуночи. Я в беспокойстве поглядывал на вершину, где сигнальный огонь освещал небо, отражаясь от низких облаков.

Все, присутствовавшие в церкви, вернулись, но не все в хорошей форме. К тому времени, когда мы пересекли ручей и направились к месту, откуда по плану стартовала атака на холм, наш отряд растянулся больше чем на полмили; мы снова теряли драгоценные минуты. Но даже слабые крестьяне были отличным подспорьем. Они несли факелы и, главное, создали впечатление, будто приближается целая армия.

Когда все собрались в низине, я, даже огорчаясь из-за очередной задержки, внезапно почувствовал прилив оптимизма. С нами было тридцать или чуть больше мужчин, полных решимости сразиться с ведьмами. Джеймс и Мэтт Финли прихватили огромные молоты, большинство крестьян вооружились дубинками, немногие оставшиеся несли палки и факелы. Гораздо лучше, чем рассчитывал учитель.

Наконец время настало. Как и было договорено, мужчины группами растянулись вдоль восточного склона Пендла. Ведьмак подошел к моему брату.

— Ну, Джеймс, ты знаешь, что делать. Во время подъема держитесь подальше от нас троих. Унюхать нас они не смогут, поскольку, как тебе известно, мы с Томом седьмые сыновья седьмых сыновей, а в жилах Алисы течет ведьмовская кровь и по отцовской, и по материнской линии. Враги ни о чем не догадаются, пока мы не подберемся вплотную, а там уже будет поздно. Зайдем с юго-востока и направимся прямо к огню. Если повезет, я «свяжу» Вюрмальд и оттащу ее вниз, когда все остальные бросятся наутек.

— Как скажете, мистер Грегори. Ну, я пошел. Удачи вам троим. Том, береги себя. Я мысленно с тобой.

С этими словами Джеймс помахал нам и, с молотом на плече, начал быстро по диагонали подниматься по склону. Я нервничал — и не я один. Ситуация была очень и очень опасная. Учитель сказал крестьянам, что в момент нападения ведьмы, скорее всего, кинутся бежать. Он слукавил. Опиши он возможное развитие событий, правда бы так перепугала крестьян, что те вряд ли смогли бы помочь. Но Ведьмак должен был использовать все средства, чтобы остановить ритуал до того, как воплощение тьмы прорвется в Графство.

Не исключено, что все обернется гораздо хуже. Враги могут и принять бой. На холме не просто три шабаша по тринадцать ведьм, члены кланов тоже там в надежде засвидетельствовать великое действо. Наверное, на Пендле больше ста человек; если дойдет до настоящего боя, мы окажемся в меньшинстве. Я беспокоился об учителе и Алисе. И о Джеймсе тоже. Один мой брат уже серьезно пострадал; очень не хотелось, чтобы что-нибудь случилось и с другим.

— Подберемся как можно ближе к огню, — сказал Ведьмак. — Приготовьтесь к атаке. Пока остальные отвлекают внимание, мы будем красться, точно церковные мыши, чтобы застать зачинщиков врасплох.

Хозяин повел нас на юг и только потом стал подниматься к сигнальному огню; я — сразу за ним, радуясь возможности опираться на посох, а за мной Алиса. Склон был крутой, комковатый, трава росла пучками. В темноте ничего не стоило подвернуть ногу. Ведьмак предупредил, что на вершине почва тоже ненадежна. Дожди долго поливали Пендл, некоторые участки заболотились. Но кое-что работало и на нас — вереск.

Он густо покрывал холм, обеспечивая какое-никакое прикрытие. Ведьмак нажал мне на плечо, давая понять, что нужно опуститься на четвереньки, и я вслед за ним пополз сквозь заросли. Штаны на коленях быстро промокли. Небо становилось все краснее, и вскоре впереди показались искры огромного раздуваемого ветром костра.

Наконец Ведьмак остановился и жестом подозвал меня. Я подобрался к учителю и замер рядом, Алиса не отставала. Открывшееся зрелище вдребезги разбило надежды, которые я до сих пор питал: нам не удастся сломить мощь шабашей. Врагов просто слишком много. Справа от нас лицом к огню полукругом стояло человек двести или даже больше; все либо ведьмы, либо члены кланов. Вооруженные до зубов. У одних женщин с пояса свисали ножи, другие дико размахивали ими, и лезвия сверкали в свете пламени; мужчины сжимали длинные палки с клинками или варварскими крюками на концах.

За костром, лицом к остальным и в окружении четырех ведьм — одна из них была Маб Маулдхилл — возвышалась угрожающая фигура Вюрмальд. Она что-то говорила собравшимся, драматическими жестами подчеркивая отдельные слова и фразы. Ветер доносил ее голос, но с такого расстояния не удавалось ничего разобрать.

Действо мало походило на ритуал. В стороне от толпы на вертелах жарились овцы, рядом стояли бочонки с элем. Складывалось впечатление, что затевается пир.

— Я узнаю Маб, но кто еще рядом с Вюрмальд? — прошептал я.

Хотя вряд ли меня бы кто-нибудь услышал: ветер дул в нашу сторону, а крики и вопли, которыми ведьмы встречали речь домоправительницы, могли разбудить и мертвого.

Ответила мне Алиса.

— Справа Анна Малкин, глава шабаша. Рядом с ней Старуха Флоренс, правительница Динов. Она совсем дряхлая, опасаться ее не стоит. Наверное, ее принесли наверх на руках. А третья — Грималкин.

Волосы на голове зашевелились. Та самая жестокая убийца, которую Вюрмальд грозилась натравить на Джека и его семью! Именно она пометила границы Пендла.

Внезапно Вюрмальд смолкла. Несколько мгновений стояла тишина, а потом ведьмы бросились к бочонкам с элем и вертелам с бараниной. Если начинается пир, значит, ритуал уже совершен?

— Не нравится мне все это, — сказал Ведьмак, будто прочитав мои мысли. — Боюсь, мы опоздали.

Между тем ведьмы и их сподвижники без удержу пили эль и поглощали мясо. Я смотрел на них в полном отчаянии. Неужели дьявол прошел сквозь портал? Если так, то сейчас он соберется с силами и погонится за мной.

Внезапно шум праздника смолк. К костру выбежала ведьма; надо полагать, караульная. Что бы она ни прокричала, возбуждение моментально пошло на убыль; некоторые повернулись спиной к огню, устремив взгляды на северо-восток. Кое-кто косился и в нашу сторону, и, хотя Ведьмак уверял, что унюхать нас на расстоянии ведьмы не могли, я сильно занервничал.

Бегло осмотревшись, я заметил на склоне факелы. Ведьмак хорошо все продумал: крестьяне двигались небольшими группами не слишком близко друг к другу, создавая иллюзию небольшой армии. Однако попадутся ли на эту удочку ведьмы? Они были настороже — со всех сторон подбегали с сообщениями караульные.

Постепенно враги сгрудились у костра, а некоторые даже попятились на запад, словно пытаясь затеряться во мраке ночи. Однако потом все пошло наперекосяк.

Деревенские отряды, добравшись до верха, двинулись к ведьмам, и с каждым мгновением становилось все яснее, в сколь жалком крестьяне меньшинстве. Поняв, что им противостоит вооруженная орда, даунхемцы замедлили шаг. Ведьмы разразились глумливыми замечаниями и насмешками, замахали ножами и ринулись вперед. Казалось, все потеряно. Что теперь станет делать Ведьмак? Ситуация безнадежная, но учитель не будет прятаться в тени, глядя, как режут людей. В любой момент он вступит в бой, увлекая за собой меня и Алису.

Теперь крестьяне и вовсе остановились, вытянувшись в редкую, прерывистую линию. Вдруг прозвучал приказ, и, к моему изумлению, кто-то, вырвавшись из шеренги, кинулся на ведьм. Крупный мужчина яростно размахивал молотом, и поначалу я подумал, что это кузнец Мэтт Финли, но потом разглядел смельчака. Это был Джеймс! Он бежал что есть мочи, топая по болотистой почве; брызги вспыхивали оранжево-красным в свете костра, и казалось, будто он несется сквозь огонь или его сапоги пламенеют во мраке.

За его спиной крестьяне сбились в кучу и бросились следом. Вроде бы случайно, а может, по велению древнего боевого инстинкта, они выстроились клином, который с силой врезался в толпу ведьм, почти разбив ее надвое. Джеймс был на острие атаки; я видел, как взлетал и падал его молот, слышал пронзительные крики. Ведьмы приняли бой, разгорелось сражение.

Я ужасно боялся за Джеймса. Сколько он продержится против такой орды? Но не успел страх полностью овладеть мной, как я почувствовал на плече чью-то руку.

— Давай, парень, двигай за мной. Вот он, наш шанс. А ты, девочка, оставайся здесь, — приказал Ведьмак Алисе. — Если дела пойдут плохо, тебе ни в коем случае нельзя угодить им в руки!

Учитель вскочил и бросился к противникам; я кинулся следом, а за мной, проигнорировав слова Ведьмака, — Алиса. И вдруг нам повезло. Убийца Грималкин тоже вступила в схватку, и у костра остались лишь четыре ведьмы — Вюрмальд, Маб, Старуха Флоренс и Анна Малкин.

Мы были рядом, когда они наконец заметили нас. Еще несколько мгновений, и Ведьмак набросит на зачинщицу цепь, потащит вниз по склону, а я постараюсь сдержать преследователей. Однако этого не произошло. Вюрмальд отдала приказ, и несколько ведьм, выпав из сражения, ринулись нам наперерез.

Не замедляя шага, Ведьмак обрушил на первую посох. Вторым его противником стал огромный мужчина, настоящий медведь, с чудовищной дубиной в руках. Учитель ткнул его клинком — сверкнуло острие, и верзила упал. Ведьмы и их приверженцы наступали на Ведьмака со всех сторон, и он остановился. Я отчаянно размахивал посохом, но надежда таяла как дым — врагов просто было слишком много.

Мне противостояли две ведьмы. Одна крепко вцепилась в рябиновый посох, ее лицо исказилось от боли. Вторая, яростно сверкая глазами, вскинула нож; зазубренное лезвие, устремленное мне в грудь, по дуге пошло вниз. Я выбросил правую руку в попытке отбить его, хотя и понимал, что не успею.

Однако кинжал не достиг цели. Едва не задев голову, мелькнула темная фигура, и меня обдало ветром. Ведьма вскрикнула — ее подняли в воздух и швырнули в костер; взметнулся сноп искр.

Я увидел распростертые крылья: вторая ламия скользила ко мне, ее яростными глазами смотрела сама смерть. В это мгновение прямо над нами вспыхнула молния, и я разглядел сетку вен. Острые когти вонзились в плечо другой нападавшей, отрывая ее от моего посоха. Ламия била крыльями все быстрее и быстрее, расплываясь пятном; цепкие лапы разорвали ведьму и откинули прочь.

И тогда крестьяне побежали, но не к нам — они удирали, вскидывая руки в попытке защититься от жути, обрушивающейся из мрака. Впереди мелькнул учитель. Он преследовал Вюрмальд. Я оглянулся в поисках Алисы, но ее нигде не было. Ведьмы бросились врассыпную, в воздухе зазвенели крики боли и ужаса.

Я помчался за Ведьмаком. В конце концов, Вюрмальд — ключ ко всему. Именно ее усилиями кланы объединились. Возможно, хозяину понадобится помощь. Цепь и посох при мне; если что-то пойдет не так, я сам «свяжу» ведьму.

Небеса разверзлись, хлынул ливень. Вскоре мы замедлили бег: намокший крутой склон уходил из-под ног. Время от времени я терял равновесие и падал. Спускаться приходилось практически в полной темноте, но потом далеко впереди замаячили два пятнышка света. Вспыхивали молнии, но Вюрмальд нигде видно не было. Ведьмак все дальше отрывался, несмотря на все мои усилия не отставать. Трудный спуск продолжался, казалось, целую вечность, но потом склон стал более пологим, и в сиянии очередной молнии я разглядел ведьму, ненамного опережавшую учителя.

Поодаль на узкой дороге ждала черная карета. Пятна света оказались фонарями по обе стороны от облучка; выворачивая шею, кучер смотрел в нашу сторону.

Теперь на относительно ровной местности скорость погони сильно возросла. Я все еще отставал от Ведьмака; плащ бился и хлопал у него за спиной. Казалось, хозяин едва касается ногами травы; я изо всех сил старался догнать его. Учитель с каждым шагом приближался к ведьме. Кобден снова оглянулся на свою госпожу, но не попытался помочь ей. Он посмотрел на клубящиеся над головой облака и вскинул плеть, в любой момент готовый спустить коней.

Тяжело дыша, Вюрмальд схватилась за ручку, рывком открыла дверцу и чуть не упала, но спустя мгновение уже была внутри. Ведьмак добежал до кареты, потянулся к ней и вскинул посох. Но тут Кобден хлестанул лошадей, затем еще раз и еще; с жалобным ржанием они рванули с места.

— Она уходит! — сокрушенно покачал головой Ведьмак, когда я подбежал к нему. — Прямо из-под носа! Мы почти схватили ее! Теперь ничто не помешает ведьме творить зло!

Однако он ошибся. Снова вспыхнула молния, и, показалось, прямо из ослепительного света упала тень, пронеслась над экипажем и ударила Кобдена сзади. Он вскинул руку, упал на коней и проскользнул между их боками. Кучера растоптали копыта, а сверху прокатились колеса. Его крик потонул в раскате грома.

Оставшись без возницы, лошади все быстрее и быстрее несли карету по крутой дороге. Вспышка озарила темную фигуру, рухнувшую на крышу. Тут же опять стало темно, но я услышал, как под когтями треснула обшивка, а потом все звуки заглушила гроза. Я уже видел экипаж раньше и знал, что он сделан из прочного дерева, но сейчас в свете очередной молнии он раскалывался на кусочки, словно яичная скорлупа. Спустя несколько мгновений ламия снова взмыла, на этот раз набирая высоту по спирали медленно и тяжело. Карета — точнее, то, что от нее осталось, — которую тащили испуганные кони, катилась с холма, так сильно раскачиваясь, что казалось, она в любой момент опрокинется.

Даже рев восемнадцатифунтовой пушки у крепости Малкин был ничто по сравнению с тем, что вытворяла природа. Вспышка за вспышкой озаряли все вокруг, и ветвящиеся молнии разрывали небо над холмом. Будто орудие самого Господа Бога изрыгало гнев на ведьм Пендла.

Я запрокинул голову и увидел, что ламия уносит Вюрмальд, отчаянно сопротивляясь ветру в попытках набрать высоту. Летела она в сторону утеса…

— Клин-Рок! — закричал Ведьмак.

Голос с трудом прорвался сквозь рев разбушевавшейся стихии. Сначала я не понял, что он имеет в виду, но тут ламия отпустила Вюрмальд — та вскрикнула и полетела вниз, прямо на скалу. Удара я не расслышал — его заглушил гром, — но понял, что произошло. Содрогаясь при мысли о предстоящем зрелище, я вслед за Ведьмаком побежал к месту ведьмовских жертвоприношений.

— Останься здесь, парень, — приказал он.

Повторять дважды не пришлось; я замер, сотрясаясь всем телом, и стал ждать его возвращения.

— Вот тебе и бессмертие! — мрачно заметил учитель, вернувшись. — Что ж, больше она нам досаждать не будет. Все кончено.

Однако нельзя было сказать, чтоб уж «все», я опасался худшего. И мои страхи начали подтверждаться, когда мы встретили крестьян, спускавшихся по склону холма. Среди них, сильно хромая, шла и Алиса.

— Как ты? — спросил я.

— А, Том, ерунда. Просто лодыжку на кочках подвернула.

Джеймса нигде видно не было, и, прежде чем она снова заговорила, я по лицу понял: случилось что-то ужасное.

— Джеймс? — в страхе спросил я.

Алиса покачала головой.

— Нет, Том, с Джеймсом все в порядке. Пара порезов да синяков. Он помогает уносить раненых. Дело в тебе. Ты в ужасной опасности. Я пыталась схватить Маб, но она убежала, однако успела похвастаться победой. Сказала, что на закате ведьмы совершили ритуал на утесе Клин-Рок. И я верю ей, Том. Мы опоздали. — Лицо Алисы исказилось. — Старый Ник прошел сквозь портал. Он в нашем мире и будет искать тебя. Беги, Том! Пожалуйста, беги! На ферму! В мамину комнату. Пока еще не поздно.

Ведьмак кивнул.

— Девочка права. Больше ничего не остается. Здесь ты не будешь в безопасности. И даже ламии не остановят то, что надвигается. Не знаю, сколько времени в твоем распоряжении, но дьяволу нужно освоиться в этом мире и набраться сил. Не хочу гадать. Вот, возьми мой посох. Рази клинком любого, кто встанет на твоем пути. Мы придем, как только хоть немного уладим здесь дела. Спрячься в комнате матери и не выходи оттуда, пока не поймешь, что угроза миновала.

— И как я пойму?

— Доверься инстинктам, парень. Помнишь, что говорил Тибб? Создания тьмы часто лгут, но, думаю, мерзкая тварь сказала правду: власть ведьм над дьяволом не беспредельна. Всего два дня он будет выполнять их волю. Продержись, и, уверен, на третий день сатана станет творить зло по собственному усмотрению и оставит тебя в покое. А теперь иди! Пока не поздно.

Мы обменялись посохами, и, не оглянувшись, я бросился бежать. Мама снова оказалась права: тьма обрела плоть и вот-вот пойдет разгуливать по земле. Испуганный, охваченный отчаянием, я мчался, стараясь сохранять ровный ритм. До фермы Джека путь неблизкий.

Глава 23

Кровавая луна

Я повернул на запад, стремясь как можно дальше уйти от холма. Ведьмы сбежали с вершины, и я рисковал в любой момент столкнуться с кем-нибудь из них.

Так хотелось поскорее покинуть Пендл! Гроза сместилась на восток; теперь молнии сверкали вдалеке, промежуток между вспышкой и громом увеличился. Тьма была и другом и врагом. С одной стороны, я надеялся незамеченным пересечь округ; с другой — в любой момент дорогу мне мог преградить сам дьявол.

Впереди замаячил темный лес, я остановился и прислушался. Ветер полностью исчез, все было спокойно. Ни один лист не шевелился. Тишина. Однако казалось, что-то не так. Инстинкт подсказывал, что меня подстерегает опасность. Я решил обойти чащу. Но без толку. Что бы ни таилось среди деревьев, оно нашло меня.

Из-за древнего дуба выступила темная фигура и двинулась ко мне. Сотрясаясь всем телом, я вскинул посох Ведьмака и нажал рычаг — потайной клинок щелкнул.

Под деревьями было очень темно, однако силуэт, мерцание бледного лица и в особенности голых ног показались хорошо знакомыми. Не успела она и рта раскрыть, как я понял — это Маб Маулдхилл.

— Я пришла попрощаться, — заявила ведьма. — Будь ты моим, Том, ничего этого не случилось бы. Со мной ты был бы в безопасности, а не бегал бы, спасая свою жизнь. Вместе мы разобрались бы с Малкинами раз и навсегда. Теперь слишком поздно. Скоро ты умрешь. Тебе осталось самое большее несколько часов.

— Ты не можешь предвидеть все! — вскипел я. — Прочь с дороги, а не то…

Я вскинул посох, но Маб лишь рассмеялась.

— Всем известно, куда ты пойдешь. Все так просто! Думаешь, мамина комната спасет тебя? Не будь так уж уверен! Старого Ника ничто не остановит. На земле, как и в аду, его воля будет исполнена. В прежние времена мир принадлежал ему, теперь все повторится, и он сможет творить, что пожелает. Король мира — вот кто он, и ничто ему не помеха.

— Как ты могла? — воскликнул я. — Как могла участвовать в этом безумии? Сама же говорила, что дьявол неуправляем! Он овладеет вами, он станет угрожать всему миру. Почему ты пошла на это!

— Почему? Почему? — закричала Маб. — Не понимаешь? Ты мне нравился, Том! Действительно нравился. Я любила тебя!

Меня потряс сам факт того, что она заговорила о любви. На мгновение наступила тишина, однако потом слова Маб полились потоком.

— Я доверяла тебе, а ты меня предал. Но теперь между нами все кончено, мне плевать, что случится с тобой. Даже если ускользнешь от Старого Ника, тебе вряд ли удастся добраться до дома. Ты погибнешь гораздо раньше. Малкины никогда не упускают шансов, и они очень хотят твоей смерти. Чтобы уж бить наверняка, они натравили на тебя Грималкин. Сейчас она лишь немного позади. Если повезет, она зарежет тебя быстро и не слишком болезненно. Лучше развернись, беги ей навстречу, и пусть все закончится поскорее. Потому что если Грималкин придется с тобой трудно, она и тебя заставит помучиться!

— Надейся, что ты права, Маб. Потому что если я уцелею, ты пожалеешь. Когда-нибудь я вернусь на Пендл за тобой. Специально за тобой. И всю оставшуюся жизнь ты проведешь в яме, питаясь личинками!

Я бросился прямо на ведьму, и та отскочила с дороги. Я больше не берег силы, просто летел сквозь тьму. Спасал свою жизнь, представляя, как с каждым шагом Грималкин настигает меня.

И все же временами мне приходилось отдыхать. От долгого бега в горле пересыхало, и я останавливался, чтобы утолить жажду. Ненадолго, конечно, ведь за мной гналась Грималкин, сильная и неутомимая. Знание местности не помогало: выберу я кратчайший путь, и что? Грималкин тоже родом из Графства — опытная убийца, способная выследить меня, куда бы я ни свернул.

Вскоре возникла еще одна проблема: мной овладел странный, какой-то запредельный страх. Став учеником Ведьмака, я не раз пугался, и на то, как правило, были серьезные причины. Сейчас их имелось две: настигающая Грималкин и тот, кого вызвали в наш мир ведьмы во главе с Вюрмальд. Но ужас, который я испытывал, выходил далеко за рамки объяснимого. Я могу описать его лишь как дурное предчувствие и страх, но не простой, а типа того, что ощущаешь в ночных кошмарах, — необыкновенно сильный, смертельный. В какой-то момент действительность выглядела в точности как обычно — в следующий миг она изменилась навсегда.

Как будто что-то проникло в мой мир, что-то, пока невидимое, и я понял: ничто и никогда не будет прежним.

Это испуг стал первым предупреждением о том, что происходит нечто ужасно неправильное. Второе было связано со временем. Ночью ли, днем ли, я всегда знал, который час, плюс-минус минута; легко мог определить время по солнцу и звездам. Но даже и без них я просто знал. Однако теперь то, что подсказывал мне разум, не соответствовало реальности. Уже должен был наступить рассвет, но солнце так и не взошло.

На горизонте не наблюдалось ни малейшего проблеска зари. Ветер разорвал в клочья и унес на восток облака, но звезд я тоже не видел. Вообще ни одной, что просто невозможно. По крайней мере, невозможно в прежнем мире.

В то же время очень низко висела луна. Последнюю стадию убывающего светила, тонюсенький полумесяц с рогами, обращенными вправо, я видел вчера, перед тем как на Пендл обрушилась гроза. К этому моменту от него не должно было остаться и следа. И тем не менее полная луна едва не касалась восточного горизонта. И она не сияла обычным серебристым светом — она мерцала кроваво-красным.

Ветер стих. Ни один листок не шевелился, все замерло. Как будто мир затаил дыхание и я остался единственным живым существом, способным дышать и двигаться. Несмотря на летнюю пору, внезапно стало очень холодно. Дыхание вырывалось паром, трава под ногами побелела. Изморозь — в августе!

Я мчался к ферме Джека, и единственным звуком был ритмичный стук сапог по окаменевшей земле.

Казалось, я бежал целую вечность, но в конце концов впереди показался холм Палача. Сразу за ним располагалась ферма. Вскоре я уже несся среди окружавших ее деревьев. Близко, так близко к убежищу, приготовленному мамой! Луна по-прежнему пылала красным, заливая все вокруг зловещим светом. И повешенные тоже были тут. Призраки. Останки тех, кого казнили много лет назад во время гражданской войны, что разрывала страну на части, натравливала брата на брата.

Мне уже приходилось видеть этих духов. В первые же минуты ученичества по пути в Чипенден Ведьмак заставил меня встретиться с ними лицом к лицу. Еще раньше, мальчиком, я слышал их из своей спальни. Фантомы существовали как факт и боялись собак, не подпускавших их к пастбищам. Но даже в тот раз, когда мы с хозяином впервые встретились с мертвецами, они не казались столь живыми, столь реальными. Сейчас висельники стонали и хрипели, медленно вращаясь на поскрипывающих ветвях. Устремленные на меня взгляды призраков как бы говорили, что в их участи есть и моя вина.

Это всего лишь неупокоенные, напомнил я себе чуть ли не первый урок Ведьмака. Это неосознанные сущности, привязанные к месту гибели. Только фрагменты, обрывочные воспоминания, а сами души давно ушли в иной и, оставалось надеяться, лучший мир. Однако они смотрели на меня, и холод их глаз пробирал до костей. А потом внезапно послышался жуткий звук: кто-то бежал по холму, громко топая по промерзшей земле.

Грималкин, ведьма-убийца, догоняла меня.

Глава 24

Отчаяние

Ведьма гналась за мной сквозь темный лес, приближаясь с каждым мгновением.

Я мчался со всех ног, отчаянно петляя. Ветви хлестали по лицу, дважды я метнулся в сторону, почувствовав на лбу холодные мертвые пальцы. Пальцы призраков. Пальцы висельников.

Они были фантомами, нематериальными образами, однако страх всегда придавал им силы и плотности. Я же испытывал не просто страх, а ужас — ужас перед смертью, которая наступала мне на пятки. И мой ужас подпитывал тьму.

Я устал и поминутно терял силы, но упорно прорывался к вершине холма Палача. Там будет хоть какая-то надежда: под гору бежать легче. За оградой у границы леса начиналось северное пастбище фермы. Стоит перебраться через забор, и до задней двери дома не больше полумили. Потом вверх по лестнице. Повернуть ключ в замке маминой комнаты. Войти. Запереться. Сумев проделать все это, я буду в безопасности! Но успею ли?

Грималкин может стащить меня с ограды. Или перехватить на лугу. Или во дворе. Или когда я на мгновение замешкаюсь, открывая дверь. Я представил, как дрожащими пальцами вставляю ключ в замок и тут слышу за спиной топот.

Но успею я хотя бы до забора добраться? Грималкин все ближе, ближе. Я слышу ее шаги.

«Повернись и сражайся, — прозвучал внутри голос. — Лучше так, чем внезапное нападение сзади».

Но на что я могу рассчитывать в схватке с опытной убийцей, которая обладает не только силой и скоростью ведьмы, но и талантом в своем ремесле?

В правой руке я сжимал посох Ведьмака, на запястье левой была намотана серебряная цепь. Я бежал; зловещий свет кровавой луны прорывался сквозь листья над головой. Я почти добрался до опушки леса Палача, но преследовательница была уже совсем рядом. Я слышал громкий топот и свистящее дыхание.

Когда я промчался мимо последнего дерева и прямо перед собой увидел ограду, ведьма бросилась на меня справа с кинжалами в руках. Длинные лезвия отсвечивали красным. Я метнулся влево и попытался набросить цепь, но бесчисленные тренировки не спасли. Я устал, был в ужасе и отчаянии; цепь упала на траву, не причинив ведьме вреда. И тогда от безысходности я в конце концов повернулся к ней лицом.

Я понимал: все кончено. У меня остался лишь посох Ведьмака, но вряд ли хватило бы сил даже вскинуть его. Сердце грохало в груди, дыхание вырывалось хрипом, мир вокруг медленно вращался.

Теперь впервые я смог как следует разглядеть Грималкин. На ней была короткая, перехваченная в талии черная блузка и юбка-штаны — видимо, чтобы удобнее бегать. Тело крест-накрест перетягивали узкие кожаные ремни с ножнами, из которых торчало всевозможное оружие: кинжалы разной длины, заостренные крюки, что-то вроде ножниц для стрижки овец…

Внезапно вспомнился вырезанный на стволе дуба знак, который Ведьмак показывал у границ Пендла. Нет, это не были ножницы для стрижки животных; это были большие, очень острые ножницы, способные кромсать людей. На шее ведьмы висело костяное ожерелье. В некоторых «бусинах» я узнал человеческие костяшки рук и ног. На мочках ушей болтались кости больших пальцев: так сказать, боевые трофеи.

Грималкин казалась сильной и в то же время странным образом красивой; и пока я глядел на нее, у меня заныла челюсть. Губы были подкрашены черным, и, когда ведьма приоткрыла рот в пародии на улыбку, я увидел, что зубы заточены до игольной остроты. И тут в памяти всплыли слова Тибба…

Я смотрел в зев смерти.

— Ты меня разочаровал, — произнесла Грималкин, прислонившись к стволу дерева и опустив кинжалы, так что лезвия скрестились на уровне коленей. — Я столько слышала о тебе и, хотя знала, что ты совсем юный, все же рассчитывала на большее. А ты, оказывается, просто дитя; к чему тут, спрашивается, мои навыки? Жаль, что нельзя подождать, пока ты подрастешь.

— В таком случае позвольте мне уйти. Ну пожалуйста! — взмолился я, уловив в ее словах проблеск надежды. — Мне говорили, вам неинтересно убивать влегкую. Так почему бы и впрямь не подождать? Я стану старше, и мы встретимся снова. Тогда я смогу дать вам бой. А пока отпустите меня!

— Я делаю то, что должно, — покачала она головой с искренней грустью в глазах. — Хотелось бы мне, чтобы все было иначе, но…

Ведьма расслабила правую кисть, и нож вонзился в землю у ее ног. Затем она широким жестом отвела руку назад, словно собираясь обнять меня.

— Иди сюда, дитя. Положи голову мне на грудь и закрой глаза. Я все сделаю быстро. Секундная боль в шее — почти как материнский поцелуй, — и борьба за жизнь закончится. Доверься мне. Наконец-то ты обретешь покой…

Я кивнул и, понурившись, поплелся к ней. Сердце бешено колотилось. На втором шаге по щекам внезапно полились слезы, и я услышал тяжкий вздох Грималкин. Я мгновенно перекинул посох Ведьмака из правой руки в левую и со всеми скоростью и силой, на какие был способен, выбросил его вперед. Клинок вошел в плечо ведьмы, пригвоздив ее к стволу.

Она не издала ни звука. Боль, наверное, была страшная, но Грималкин лишь плотнее сжала губы. Я отпустил посох — он, вонзенный в дерево, все еще подрагивал. Лезвие проникло глубоко, посох был рябиновый: освободиться ведьме будет ой как нелегко. У меня появился шанс спрятаться в маминой комнате.

Я сделал всего два шага, прежде чем что-то заставило меня обернуться. Потянувшись правой рукой, ведьма перехватила кинжал из левой и с невероятной силой метнула мне в голову.

Во вращающемся лезвии отражался красный свет луны. Это точно конец. Можно, конечно, нырнуть под клинок или отскочить, но против такой скорости мне никак не успеть.

Дальше я действовал бессознательно. Какая-то часть меня приняла решение, и все мое существо сосредоточилось на летящем кинжале. Время будто замедлилось.

Я выбросил руку и поймал оружие в воздухе. Пальцы сомкнулись на деревянной рукоятке. Я просто кинул нож на траву, перелез через ограду и побежал к ферме.

Во дворе было тихо и спокойно. Заботу о животных взял на себя сосед, мистер Уилкинсон, поэтому мое появление никого не потревожило. И тем не менее внезапно мне стало ужасно не по себе. Мелькнула мысль, от которой меня прошиб озноб.

Что, если дьявол уже здесь? Что, если он поджидает меня внутри, в темноте, где-нибудь внизу, а потом вслед за мной поднимется по лестнице и нанесет удар, когда я стану отпирать дверь маминой комнаты?

Отбросив сомнения, я побежал мимо сожженного амбара и дальше, к дому. Я взглянул на стену, обычно заросшую красными розами. Мамиными розами. Однако цветы умерли — почернели и поникли. И мама меня не ждала у окна. И папы не было. Родной дом походил на место из ночного кошмара.

У задней двери я на мгновение замер, прислушиваясь. Тишина. Я вошел и помчался по ступеням, перепрыгивая через две зараз, и остановился лишь перед дверью маминой комнаты; затем снял с шеи ключи и дрожащими пальцами вставил самый большой в замок. Я скользнул внутрь, запер дверь и прислонился к ней, тяжело дыша. Оглядел пустое помещение. Воздух здесь оказался гораздо теплее, чем снаружи: по ощущению, обычная летняя ночь. Я был в безопасности. Или нет?

Сможет ли убежище защитить меня от самого дьявола? Едва мелькнула мысль, как припомнились мамины слова:

«Если ты смел, а душа твоя чиста и исполнена доброты, эта комната — крепость, защищенная от тьмы…»

Вряд ли в сложившихся обстоятельствах я мог бы проявить больше смелости. Я боялся, да, но кто на моем месте не испугался бы? Нет, меня беспокоила та часть, где говорилось о духовной чистоте. Я чувствовал, что изменился к худшему. Шаг за шагом борьба за жизнь вынуждала меня отойти от принципов, в которых я был воспитан. Папа учил держать слово, но я с самого начала собирался нарушить договоренность с Маб. Да, на то имелась серьезная причина, но тем не менее я обманул. И вот что странно: сама Маб, ведьма, тесно связанная с тьмой, все время держала слово.

И потом — Грималкин. У нее был свой кодекс чести, а вот я поступил вероломно. Неужели именно поэтому слезы хлынули из глаз, когда я притворился, что готов принять ее смертельное объятие? Эти слезы для меня самого стали полной неожиданностью. Эмоции вскипели, и я не смог контролировать их. Скорее всего, потому я и застал ее врасплох: она-то думала, что я плачу от страха.

А может, это были слезы стыда? Слезы как знак того, сколь низко я пал в противоположность ожиданиям отца. Если душа больше не чиста и не исполнена доброты, мамина защита может и не сработать. Значит, все мои ухищрения лишь оттягивали момент гибели.

Я подошел к окну и в свете красной луны увидел черный фундамент сгоревшего амбара во дворе, пустые загоны для свиней и крупного скота, северное пастбище, тянущееся до подножия холма Палача. Ничто не двигалось.

Я вернулся в центр комнаты, все сильнее нервничая. Удастся ли заметить приближение дьявола? И если да, откуда он появится? Просто материализуется в воздухе? Только я подумал об этом, как послышался ужасающий грохот и дом затрясся. Это и есть дьявол? Что он делает? Пытается пробиться сквозь каменную кладку?

Поначалу казалось, будто со всей силой колотят по стенам. Потом мощные ритмичные удары донеслись сверху — с крыши посыпался шифер. Одновременно будто заревел и фыркал разъяренный бык. Однако, кинувшись к окну, я никого не увидел. Никого и ничего.

Так же внезапно, как начались, звуки смолкли. В наступившей глубокой тишине дом будто затаил дыхание. Потом снова послышалось что-то, но уже изнутри; точнее, из кухни. Бились чашки и блюдца. Клацали о каменные плиты ножи и вилки. Кто-то выдвигал ящики и бросал утварь на пол. Спустя несколько мгновений опять все смолкло, но потом донеслось ритмичное поскрипывание.

Сердце подскочило. Сколько раз еще ребенком я просыпался под эти звуки, когда мама покачивалась в своем кресле. Она вернулась! Мама пришла спасти меня, и теперь все будет хорошо!

Нужно было больше верить в нее, в то, что она не оставит меня один на один со всем этим ужасом. Я достал ключ, собираясь отпереть дверь и спуститься вниз, и вдруг вспомнил: во время набега на дом ведьмы в щепки разломали мамино кресло. И посуда тогда же была разбита, и ножи с вилками разбросаны по полу. Все звуки — лишь иллюзия, призванная выманить меня из убежища.

Зловещее поскрипывание пошло на убыль и вскоре смолкло. Снова звуки раздались гораздо ближе. Кто-то поднимался по лестнице, кто-то вроде большого зверя. Я различил хриплое дыхание, «топ-топ» тяжелых лап по ступенькам и низкое сердитое рычание.

Спустя несколько мгновений когти заскребли по низу двери — сначала, казалось, на пробу, нерешительно. Словно бы фермерский пес, скользнувший в дом на запах стряпни, пытался прорваться на кухню, но, зная свое место, боялся испортить хозяйское имущество. Потом когти заработали быстрее и энергичнее, уже серьезно царапая дерево.

Нет, существо было гораздо крупнее собаки. Внезапно в нос ударило зловоние смерти и гнили. Я в страхе попятился, и тут нечто с глухим стуком тяжело навалилось на дверь. Она затряслась и выгнулась под огромной тяжестью. Мелькнула мысль, что она вот-вот разлетится в щепки или распахнется, но потом давление ослабело. Теперь я слышал лишь хриплое дыхание.

Спустя некоторое время и оно смолкло. Вера в способность мамы защитить меня возросла. Видимо, я и впрямь в безопасности, коли сам дьявол не может здесь добраться до меня. Постепенно страх рассеялся, сменившись усталостью.

Я был совершенно измотан, глаза слипались. Растянувшись на деревянном полу, я почти сразу крепко уснул. Сколько я проспал, сказать трудно, но, когда проснулся, ничего не изменилось. За окном открывалась та же унылая картина. Ничто не двигалось. Время, казалось, замерло. Но нет, кое-что произошло: земля стала еще белее, теперь изморозь покрыла ее толстым слоем. Зайдет ли когда-нибудь кровавая луна? Засияет ли солнце?

В комнате по-прежнему было как летней ночью, но постепенно у меня на глазах снаружи на стекле появился иней. В конце концов окно стало белым и непроницаемым.

Я приложил к нему ладони, и, несмотря на тепло вокруг, меня пронзил холод. Я подышал на стекло — образовался кружок.

Может, я угодил в ловушку, своего рода ад на земле? Вдруг дьявол навредил нашему миру сильнее, чем рассчитывал Ведьмак, и образовалась застывшая во времени территория, где враг всего сущего правит безраздельно? Удастся ли мне когда-нибудь покинуть мамину комнату?

Снова накатила усталость; во рту пересохло, а ведь я не прихватил воды! Какая глупость! Нужно было лучше обдумать действия, подготовиться хорошенько. Неизвестно, сколько еще времени я проведу здесь, а у меня нет ни питья, ни пищи. Правда, все произошло так быстро! С момента, когда мы с Ведьмаком прибыли на Пендл, на нас обрушивалась одна беда за другой. До еды ли тут было?

Я принялся расхаживать от стены к стене. Что еще оставалось делать? Туда и обратно, туда и обратно; сапоги стучали по дощатому полу. Заболела голова. Такое редко случалось, но сейчас на макушку будто давила огромная тяжесть. Боль пульсировала в такт сердцу.

Как долго я продержусь? Никогда в жизни мне не приходилось испытывать ничего подобного. Внезапно закралась ужасная мысль.

Да, дьявол не может проникнуть в мамино убежище, но это не мешает ему бесчинствовать снаружи! Он изменил мир — по крайней мере, ту часть, которую видно из окна. Все за пределами комнаты — ферма, дом, деревья, люди, животные — в его власти. Смогу ли я когда-нибудь покинуть эти стены? Может, мир снова станет нормальным, только если я выйду?

Как я ни гнал от себя мрачные мысли, они упорно проникали в сознание. Чего стоят все наши труды? Мы рождаемся, живем недолго, стареем и умираем. И какой в этом смысл? Все эти люди в Графстве и в огромном мире за его пределами… Все так скоро сходят в могилу. К чему все это? Папа умер. Всю жизнь он тяжко трудился, но конец недолгого пути был тот же — могила. Он лежит в земле, его пожирают черви. До меня у Ведьмака обучался бедняга Билли Бредли; домовой откусил ему пальцы, и мальчик умер от шока и потери крови. И где он теперь? Все там же — в могиле. И даже не на церковном кладбище, а за его пределами, потому что для церкви ведьмак не лучше какой-нибудь злой колдуньи. И меня ждет то же — могила в неосвященной земле.

А несчастный отец Стокс пока даже не похоронен. Разлагается на постели в Рид-Холле. А ведь всю свою жизнь он старался поступать правильно, прямо как папа.

«Покончу со всем этим сейчас же», — мелькнула мысль.

Надо покинуть убежище немедленно. Я, конечно, погибну, но все тревоги тоже разом уйдут. Никакой боли, в том числе и головной.

Все лучше, чем оставаться пленником комнаты, пока не умру от голода и жажды.

Я достал ключ и зашагал к двери, но внезапно ощутил холод, как при появлении чего-то потустороннего. В дальнем углу возник мерцающий столб.

Я попятился. Что это? Фантом? Или посланник тьмы? Сначала материализовались сапоги, потом черная сутана. Священник! Быстро сформировалась голова с растерянным лицом. Призрак отца Стокса!

Или нет? Я вздрогнул. Мне приходилось встречать создания, способные менять форму. Что, если дьявол принял облик отца Стокса, чтобы обмануть меня? Я постарался успокоиться. Мама говорила, в убежище не может проникнуть зло. Нужно верить в это. Что еще мне остается? Значит, кто бы это ни был, он принадлежит свету.

— Отец, мне так жаль! — воскликнул я. — Жаль, что не успел спасти вас. Я вернулся до сумерек, но опоздал.

— Том, ты сделал все, что мог, — печально кивнул священник. — Однако теперь я потерян и испуган. Кажется, целую вечность брожу в сером тумане. Однажды впереди мелькнул свет, но почти сразу угас. И я все время слышу голоса, Том. Дети окликают меня по имени. Ох, Том! Наверное, это малыши, которых у меня никогда не было; мои нерожденные дети. Это они взывают ко мне. Мне и впрямь нужно было стать настоящим отцом, Том. Не священником. А сейчас уже поздно.

— Но, отец, почему вы здесь? Вы пришли помочь?

Призрак в явном замешательстве покачал головой.

— Я просто оказался в этом месте, Том, вот и все. Не по своему желанию. Может, кто-то направил меня. Но зачем, не знаю.

— Вы жили праведно. — Я, движимый сочувствием, приблизился к призраку. — Помогали людям измениться к лучшему, сражались с тьмой. Больше вы ничего не можете сделать. Поэтому просто возвращайтесь туда, откуда пришли, и позаботьтесь о себе. Забудьте обо мне! Возвращайтесь и ищите свет.

— Не могу, Том. Не знаю как. Я пробовал молиться, но разум захлестывает отчаяние. Да, я сражался с тьмой, но весьма безуспешно. Мне следовало бы догадаться, что такое Вюрмальд, а я поддался чарам и наваждению. Как и Ноуэлл. Но я-то должен был понимать! Я оказался плохим священником, а обучение на ведьмака вообще пошло прахом. Вся жизнь впустую. Все зря!

Рядом с исстрадавшимся отцом Стоксом я вмиг позабыл о собственных страхах. Нужно было ему помочь. Я видел, как Ведьмак направлял духов, которые никак не могли перейти к свету. Если добрые слова не действовали, он просил их окинуть взглядом собственную жизнь, сосредоточиться на чем-то счастливом. И это часто освобождало несчастных от оков нашего мира.

— Отец, послушайте. Вы были ведьмаком, вы были священником. Вспомните, чему Джон Грегори учил вас. Все, что сейчас нужно, — это вернуться в какой-нибудь радостный момент. Подумайте, соберитесь. Какими были самые прекрасные минуты вашей жизни?

Искаженное болью лицо священника замерцало и едва не растаяло, но потом снова вернулось в фокус, приняв задумчивое выражение.

— Однажды утром я проснулся и огляделся по сторонам. Я лежал в постели, в окно светило солнце, и в его лучах плясали пылинки, сверкая, словно крошечные ангелы. На какое-то время я забыл обо всем. Забыл, кто я такой и где нахожусь. Даже имени своего не смог бы назвать. Ничто меня не волновало и не заботило. Я почти не осознавал себя, будто освободился от груза жизни. Освободился от всего, кем был и что делал. Я был никто и одновременно все, счастливый и довольный.

— И это в точности то, кто вы сейчас, — подхватил я его же идею. — Никто и одновременно все. И вы уже нашли выход.

Отец Стокс в изумлении приоткрыл рот, и улыбка расплылась по его лицу — улыбка радости и понимания. Фантом медленно растаял, и я тоже улыбнулся, впервые за долгое время. Я только что направил свой первый призрак к свету.

И кстати, о свете: внезапно он залил мамину комнату! Едва исчез отец Стокс, сквозь стекло прорвался солнечный луч, и в нем плавали сверкающие пылинки — в точности как описывал мертвый священник.

Я сделал глубокий вдох. Наверное, мной овладела депрессия. Дьявол не смог войти в убежище, но сумел проникнуть в мое сознание. Я впал в отчаяние, был готов сам выйти к врагу. Призрак отца Стокса появился очень вовремя! Я забыл о собственных бедах. Тягостное испытание осталось позади. Инстинктивно я понял, что могу наконец покинуть комнату.

Я подошел к окну. Кровавая луна исчезла. Кошмар окончился. Внезапно вернулось чувство времени. Видимо, уже прошло два дня с тех пор, как дьявол ворвался в наш мир. Значит, сегодня третье августа, мой день рождения. Мне исполнилось четырнадцать.

Под голубым небом зеленела трава, никаких признаков изморози. Все это было трюком, иллюзией, призванной выманить и прикончить меня.

Вдруг я увидел двух людей, спускавшихся с холма Палача к ферме. Один хромал, и даже на таком расстоянии я узнал обоих: Ведьмака и Алису. Хозяин нес два мешка и два посоха. И потом я заметил, что склон изменился.

Темная вертикальная полоса, словно шрам, разделила лес надвое.

Глава 25

Новый порядок

Я отпер дверь, вышел из дома и огляделся: дымовая труба обрушена, окна выбиты, двор усыпан шифером, ограда искорежена, мамины розы выдраны. Видимо, дьявол очень разозлился, что не смог проникнуть в комнату.

Но этим бесчинства не ограничились. Я поднял взгляд на холм и только тут понял, что это за темный шрам: широкая просека прорезала лес. Как будто дьявол валил деревья, спускаясь к дому, и валил так же легко, как коса срезает траву. Что за сила, что за мощь! И все равно мамина комната выдержала атаку.

Но теперь все закончилось. Воздух был неподвижен, пели птицы. Я пересек двор, пошел к холму Палача и встретил Ведьмака с Алисой у ворот северного пастбища. Хромая, Алиса вырвалась вперед и крепко обняла меня.

— Ох, Том! Я так рада видеть тебя! Я уж и не осмеливалась надеяться, что ты уцелеешь.

— Сожалею, парень, что не смог помочь, — сказал Ведьмак. — С того момента, как ты побежал на ферму, тебе приходилось рассчитывать только на себя. Вскоре мы пришли сюда и наблюдали за всем с холма, не рискуя приблизиться. Непроницаемым облаком дьявол окутал дом и двор. Мы только слышали, как он беснуется внутри, колотит и ревет — в общем, старается изо всех сил. Плохо, что нам пришлось держаться на расстоянии, но я верил в твою мать и в то, что в ее комнате ты в безопасности. И похоже, не без оснований.

— Но дьявол теперь в нашем мире? — спросил я, надеясь, что Ведьмак опровергнет мои подозрения.

Мрачный кивок вдребезги разбил все чаяния.

— Да, он здесь. И это чувствуется. Что-то вроде первой прохлады в осеннем воздухе, признака скорой зимы. Многое изменилось. Воцарился новый порядок. Как уже было сказано, дьявол — это воплощенная тьма. Вюрмальд и другие ведьмы верховодили всего два дня, но теперь их время истекло, и Сатана займется собственными планами. Будем надеяться, на время он забудет о тебе. Однако теперь все в Графстве под ударом. Мощь тьмы быстро нарастает, и мы ничего не можем сделать. Наше ремесло было опасно всегда, но о том, с чем мы имеем дело сейчас, даже подумать страшно!

Я кивнул на шрам, прорезавший лес Палача.

— Далеко он тянется?

— Да, парень, до самого холма Пендл. Полегли зерновые, повалено множество деревьев, порушены дома. Не сомневаюсь, погибли и люди. Но, оказавшись здесь, дьявол сосредоточился на тебе, из-за чего Графство избежало гораздо худших последствий.

— Значит, мы провалились. Для сущности, способной творить такое, — я кивнул на просеку, — противников нет. Он огромный? Вроде великана?

— Согласно древним книгам, дьявол может принимать любую форму, — ответил Ведьмак. — Однако чаще всего он является простым человеком, на которого второй раз и не глянешь. Он не всегда прибегает к грубой силе, гораздо чаще добивается своего хитростью. Что тут правда, что выдумка, покажет время. Но ты не унывай. Была бы воля, найдутся и средства. Вюрмальд мертва, без нее ведьмовские кланы вскоре снова вцепятся друг другу в глотки. И мы нанесли мощный удар Малкинам — крепость больше не принадлежит им. Похоже, ламии воспринимают ее как свой дом. Значит, сундуки в безопасности, а у нас на Пендле появилось надежное место, откуда можно начать действовать…

— Что? Мы возвращаемся?

Эта мысль была невыносима.

— Нет, пойдем в Чипенден на заслуженный отдых. Но однажды, через год-два, мы вернемся. Работа не закончена. И тебе придется много практиковаться. Кстати, раз ты спугнул Грималкин цепью, может, не стоило мой посох марать?

Я слишком устал, чтобы возражать, поэтому просто кивнул.

— Ладно, ты цел, и в сложившихся обстоятельствах это уже немало. К тому моменту, как мы добрались до последнего дерева, Грималкин освободилась и давным-давно ушла, но ее кровь осталась на потайном клинке. Она отшвырнула посох, а к серебру не смогла бы прикоснуться, даже если бы захотела. Цепь здесь, в твоем мешке. Ты нажил опасного врага, парень, потому, повторяю, будь настороже!

Сейчас Грималкин беспокоила меня меньше всего. Однажды мы снова встретимся лицом к лицу, но это произойдет, когда я вырасту и стану достойным противником, которого она смогла бы убить с удовольствием.

Однако сама мысль о создании столь могущественном, как дьявол, ужасала, повергала в тревогу о будущем — и своем собственном, и всей страны.

— В маминой комнате мне явился призрак отца Стокса, — сказал я. — Мы поговорили, и я сумел направить его к свету.

— Молодец, парень. Всем в Графстве будет недоставать отца Стокса, я же потерял друга. Можешь гордиться тем, что указал ему верный путь. Некоторые обязанности в нашем деле приносят истинное удовлетворение. Направлять неупокоенных мертвецов к свету — одна из них.

— С Джеймсом и Джеком все в порядке? — спросил я.

— Насколько нам известно, — кивнул Ведьмак. — Сначала вместе с крестьянами мы вернулись в Даунхем, помогли нести раненых. Потом уложили мешки и прямиком сюда, а Джеймс пошел в крепость Малкин. Он хочет привезти Джека с семьей на ферму — конечно, если твой брат будет в состоянии путешествовать.

— Тогда, может, задержимся на пару дней, пока они не приедут? — спросил я. — Приведем тут все в порядок. Братьям будет легче обустроиться.

— Думаю, парень, ты прав. Так тому и быть. Останемся здесь и уберем все это безобразие.

Так мы и сделали. Разделились, вынесли мусор из комнат; вызвали из деревни стекольщика, и он починил окна. Я залез на крышу и как мог восстановил печную трубу; ну, по крайней мере, дым выходил свободно. Мы собирались найти каменщика, чтобы он отремонтировал ее как положено. Несколько часов усердной работы, и ферма вновь стала чистой и аккуратной. С наступлением ночи мы хорошенько подкрепились, сидя у пылающего очага на кухне.

Конечно, в полной мере жизнь никогда не станет прежней, но мы сделали все, что могли. Интересно, хватит у Элли смелости снова поселиться здесь? Вдруг она захочет растить дочку в более безопасном месте? Все-таки теперь ведьмы знают, где ферма, и однажды могут отомстить. Ясное дело, многое будет зависеть от здоровья Джека. Ну и присутствие Джеймса должно приободрить Элли.

Ведьмак задремал у огня, а мы с Алисой вышли на крыльцо и сели на ступеньку, глядя на звезды. Спустя какое-то время я прервал молчание.

— Сегодня мне исполнилось четырнадцать.

— Значит, скоро станешь мужчиной. — Она усмехнулась. — Правда, ты какой-то тощенький. Нужно тебя немного подкормить. Одним сыром сыт не будешь.

Я улыбнулся в ответ и вспомнил, что сказал Тибб, когда висел на потолке и из его пасти на меня капала кровь отца Стокса:

«Вижу девочку, которая скоро станет женщиной. Девочку, которая разделит с тобой жизнь. Она полюбит тебя, она предаст тебя, и в конце концов она умрет за тебя».

Кого он имел в виду? Маб? Я был потрясен ее признанием в любви. Я предал ее, но и она отплатила мне тем же, призвав дьявола и поручив ему убить меня. Или Тибб говорил об Алисе? Если да, то пророчество ужасало. Неужели все так и будет? Даже думать об этом было неприятно и уж тем более — обсуждать с Алисой. Она-то верит в предсказания и огорчится как пить дать. Нет, лучше промолчу.

Однако еще один вопрос не давал мне покоя. Я отгонял его, но он назойливой мухой жужжал в голове, и в конце концов я не выдержал.

— При нашей первой встрече с Маб и ее сестрами кое-что напомнило о твоем давнем поступке. Похоже, Маб верила, что в каком-то смысле я могу ей принадлежать… Что она способна завладеть мной. Но когда девочка попыталась, у меня вдруг заболело левое предплечье в том месте, куда ты когда-то впилась ногтями. Ты сказала, что заклеймила меня. Алиса, мне это не нравится. Обычно метят скот, чтобы знать, кому он принадлежат. То же ты сделала со мной? Подчинила меня с помощью темной магии?

Алиса заговорила не сразу и вместо ответа задала вопрос:

— Что делала Маб, когда заболела рука?

— Целовала меня…

— С какой это стати? — вскинулась Алиса.

— Я не мог сопротивляться: посох откатился, тело сделалось ватным.

— Ну, в таком случае очень хорошо, что я заклеймила тебя. Иначе ты бы полностью подчинился Маб. Отдал бы ей ключи не моргнув глазом, вот что бы ты сделал.

— Значит, она не смогла завладеть мной, потому что я уже принадлежал тебе?

Алиса кивнула.

— И тут нет ничего страшного. Ты должен быть благодарен. Теперь ни одна ведьма не сможет приворожить тебя. Видишь ли, это мой знак. Мое тавро. Оно отпугивает других, только и всего. И больше почти ничего не значит. Ты не обязан сидеть здесь со мной. Хочешь уйти? Пожалуйста!

Я покачал головой.

— Я счастлив сидеть здесь с тобой.

— А я счастлива сидеть с тобой. Получается, мы оба счастливы. Что в этом плохого?

— Ничего. И все же не рассказывай Ведьмаку, а то он снова прогонит тебя.

Мы еще немного поговорили, а потом Алиса взяла меня за руку. Я даже не представлял, как это приятно — держаться с ней за руки. Даже лучше, чем тогда, на пути к ее тете в Стаумин.

— Чем ты воздействуешь на меня? — спросил я. — Чарами или наваждением?

— И тем и другим, — задорно улыбнулась Алиса.

Как обычно, большую часть всего этого я записал по памяти, при необходимости заглядывая в свою тетрадь.

Я снова в Чипендене с Алисой и Ведьмаком. Наступила осень; листья постепенно опадают, ночи становятся длиннее.

Дела дома идут хорошо. Джек теперь может говорить, и, хотя пока не стал прежним, его состояние неуклонно улучшается. Есть уверенность, что он полностью поправится. Джеймс сдержал обещание и поселился с братом. Построил кузницу рядом с новым амбаром и уже получает заказы. Мало того, он и впрямь серьезно настроен открыть пивоварню, так что ферма скоро оправдает свое историческое название.

Правда, Элли не совсем счастлива. Опасается, что снова нагрянут ведьмы, но присутствие Джека и его брата в какой-то мере успокаивает ее.

С проникновением в наш мир дьявола все изменилось, жизнь стала опаснее. Пару раз, когда мы с Ведьмаком разговаривали об этом, я заметил в его глазах огонек страха. Дела определенно идут все хуже.

С юга приходят скверные новости. Похоже, война развивается не в нашу пользу, и на место павших призывают новых рекрутов. Солдаты кружат по Графству, заставляя парней против воли идти в армию. Хозяин беспокоится, как бы это не коснулось и меня. Говорит, что обычно отсылает учеников на полгода или около того поработать еще с каким-нибудь ведьмаком и набраться опыта. Поэтому при первых признаках опасности он отправит меня в Кастер к Аркрайту. Так далеко на север, считает Ведьмак, вербовщики не доберутся.

Беда в том, что Алисы там со мной не будет. Однако я должен выполнять, что велено. Он Ведьмак, а я всего лишь ученик. И все, что он ни делает, к лучшему.

Томас Дж. Уорд