Луиза Аллен

Покорись страсти

Глава 1

Ямайка, июнь 1817

— Да я скорее…

— Скорее — что? — Дядя презрительно посмотрел на Клеменс. — Умрешь?

— Скорее выйду замуж за первого встречного, чем это. — Клеменс мотнула головой в сторону своего кузена, сидевшего у окна. Его внимание было приковано к служанкам, суетившимся на залитом светом факелов дворе.

— У тебя нет выбора, — неумолимо и спокойно сказал Джошуа Нейсмит. Таким тоном он говорил с ней уже шесть месяцев, со дня смерти ее отца. — Я — твой опекун, и тебе придется меня слушаться.

— Мой отец никогда не хотел, чтобы я вышла за Льюиса, — запротестовала Клеменс с нарастающим отчаянием.

Это отчаяние не покидало ее с того самого дня, когда, оправившись от горя, она вдруг поняла, что сводный брат ее покойной матери совсем не такой опекун, каким ожидал видеть его отец Клеменс, составляя завещание. Ее почтенный, уважаемый и слегка занудливый дядюшка Джошуа оказался настоящим хищником, жаждавшим запустить когти в состояние Клеменс.

— Намерения почившего и горячо оплакиваемого всеми нами лорда Клемента Рейвенхерста, — сказал мистер Нейсмит, — не имеют, для меня никакого значения. Самое главное — это то, что, согласно его завещанию, ты теперь в моей власти. Полагаю, это в достаточной мере вознаградит меня за все те годы, что я принужден был выслушивать его идиотские политические суждения и нелепые социальные теории.

— Мой отец был против рабства, — ответила Клеменс, чувствуя, как в ней нарастает гнев. — И большинство просвещенных людей думают так же. Вас никто не заставлял слушать то, во что вы не верили… Вы могли спорить с ним, пытаться опровергнуть его суждения. Но для этого нужен интеллект и принципиальность, а у вас их, видимо, нет, не так ли, дядюшка?

— Высокомерная стерва. — Льюис вскочил с дивана и подошел к отцу. Нахмурясь, он смотрел на Клеменс. Она часто видела, как кузен, стоя перед зеркалом, придавал своему лицу это хмурое выражение. Видимо, считал, что оно облагораживает его невзрачное лицо. — Жаль, что ты не мальчишка… Твой отец не уделял должного внимания твоему воспитанию… И посмотри, на кого ты похожа — на настоящего сорванца.

Клеменс почувствовала, как щеки заливает румянец, слова Льюиса больно ужалили ее. О соблазнительных формах она и не мечтала, но несколько месяцев назад у нее наконец появилась небольшая грудь и бедра чуть округлились. Правда, теперь аппетит у Клеменс был как у мыши, и она так похудела, что на вид ей снова можно было дать лет двенадцать. Клеменс прекрасно понимала, что с учетом высокого роста, унаследованного от отца, она теперь выглядела как мальчик-подросток, обряженный в женское платье.

Словно защищаясь, Клеменс подняла руку и коснулась волос, уложенных в простую прическу. Эти гладкие шелковистые волосы цвета золотистого меда были единственным ее украшением.

— Если бы я была мальчиком, мне не пришлось бы слушать, как вы строите отвратительные планы относительно моего замужества, — резко сказала девушка. — Впрочем, кем бы я ни была — мальчиком или девочкой, вы все равно наложили бы лапу на мое наследство, я в этом не сомневаюсь. Неужели деньги — это единственное, что вас волнует?

— Мы — купцы. — Лицо дяди Джошуа побагровело от едва сдерживаемого гнева. — Мы делаем деньги, в отличие от твоих аристократических родственников, которые палец о палец не ударили, чтобы заработать хотя бы грош.

— Папа был младшим сыном в семье, он сам составил себе состояние…

— О да, младший сын герцога Эллингтонского. В какой нищете он, должно быть, рос и какие страдания претерпел.

В запасе у Клеменс была еще одна карта, которую она пока еще не разыграла. Теперь, подумала девушка, самое время пустить ее в ход.

— Мои английские родственники очень влиятельные люди, — сказала она, — вы же не хотите враждовать с ними?

— Отсюда до Англии путь неблизкий, и тут, в Вест-Индии, они никакого влияния не имеют, — самоуверенно парировал Джошуа. — Здесь последнее слово за губернатором и банкирами. В скором времени Льюис, возможно, решит перебраться в Англию, вот тогда ваш брак сослужит ему хорошую службу.

— Поскольку я не имею намерения выходить замуж за кузена, никакой выгоды он не получит.

— Ты станешь моей женой. — Льюис подскочил к девушке, схватил за руку и повернул к себе.

Глядя ему в глаза, Клеменс старалась не морщиться от боли, хотя сильные пальцы Льюиса все сильнее впивались в ее запястье.

— О свадьбе будет объявлено в ближайшее воскресенье.

— Я никогда не соглашусь на это, ты же не потащишь меня к алтарю силой? Подумай о том, что скажут люди.

Клеменс старалась говорить уверенно. Девятнадцать лет она жила в мире и спокойствии, окруженная отцовской любовью, а теперь лицом к лицу столкнулась с предательством и жадностью. Клеменс приходилось нелегко, но гордость и отчаяние придавали ей сил.

— Это верно.

Девушка удивленно посмотрела на дядю, он улыбался, и голос его звучал спокойно и умеренно. Клеменс поняла, что Джошуа предусмотрел и такую возможность, и потому ее отказ ничуть не смутил его.

— У тебя два выхода, моя дорогая племянница. Ты можешь вести себя прилично и добровольно пойти под венец с моим сыном, или он каждую ночь будет приходить в твою комнату, пока не сделает тебе ребенка, и тогда тебе уже не отвертеться от этого брака.

— А если я и в этом случае не соглашусь? — спросила Клеменс, испытывая тошнотворное чувство страха.

— На островах большой спрос на здоровых младенцев, — улыбнулся Льюис и привалился к столу. — Будем продолжать до тех пор, пока ты не одумаешься.

— Ты… — Клеменс задохнулась от гнева. — Ты продал бы своего ребенка в рабство?

Льюис пожал плечами:

— Какая польза от незаконнорожденного ублюдка? Выходи за меня замуж, и твои дети ни в чем не будут нуждаться. Откажешься — и их страдания будут на твоей совести.

— Моим детям нужен порядочный отец, — резко сказала Клеменс, стараясь не выдать страха. — Ты — насильник и шантажист, а вы… — девушка повернулась к дяде, — вы не лучше. Я никогда не поверю, чтобы ваш сын придумал все это сам.

Несмотря на свое отношение к племяннице, Джошуа прежде никогда не делал попыток ударить ее, за всю жизнь никто никогда не бил Клеменс. И потому, увидев, как дядя занес руку, она решила, что он хочет просто напугать ее. Она поняла, что ошибается, когда его кулак обрушился на ее лицо. Пошатнувшись, Клеменс ударилась об стол и упала на пол.

Через несколько мгновений, придя в себя, она попыталась встать. Ноги не держали ее, лицо Джошуа Нейсмита расплывалось, словно девушка смотрела на него с другого конца подзорной трубы, а его голос доносился откуда-то издалека:

— Ты выйдешь замуж за моего сына?

— Нет. Никогда.

— Тогда я запру тебя в твоей комнате. Тебе будут приносить еду, и ты будешь съедать все до последней крошки, твоя тощая фигура оскорбляет мой взор. Завтра Льюис навестит тебя. Думаю, что сегодня ты не в состоянии оказать ему достойный прием.

Достойный прием? Да если кузен осмелится приблизиться к ней и у нее под рукой окажется что-нибудь острое, он никогда не сможет стать отцом.

— Позовите Элизу, — прошептала Клеменс, прижимая дрожащие пальцы к ноющей щеке. — Мне нужна ее помощь.

— У тебя новая служанка. — Джошуа протянул руку и позвонил в колокольчик. — Твою девчонку я выгнал, уж больно дерзка была. Впрочем, чего еще ждать от бывшей рабыни.

В комнату вошла полногрудая женщина с кожей цвета кофе. Волосы ее были уложены в причудливую прическу. Взгляд, который она бросила на Клеменс, был полон неприязни.

— Твоя любовница? — Клеменс посмотрела на Льюиса.

Неудивительно, что в глазах Мэри Люс читалась враждебность: она, должно быть, знала о намерении Джошуа выдать Клеменс за Льюиса и ревновала.

— Она будет делать то, что ей прикажут, — спокойно ответил Льюис, — и будет должным образом вознаграждена. Отведи ее в комнату, заставь поесть, — сказал он, обращаясь к Мэри Люс, — потом запри дверь и приходи ко мне.

Клеменс позволила вывести себя из гостиной. Здесь, в длинном коридоре, окна были приоткрыты и через них доносился шум морских волн, бьющихся о берег. Едва передвигая ноги, Клеменс шла по стертым каменным плитам. С потемневших портретов, покрывавших беленые стены, на нее безмолвно взирали предки. Они не в силах были помочь ей. — Где Элиза?

Слава богу, подумала Клеменс, что ее служанка была уже свободной женщиной и Нейсмиты не могли причинить ей вреда.

Мэри Люс пожала плечами, в ее темных глазах сверкнула злоба, и она еще крепче сжала руку Клеменс.

— Понятия не имею, мне это безразлично. — Мягкий акцент смягчил грубость тона. — Зачем вы сердите мастера Льюиса? Выходите за него замуж, родите ребенка, и он оставит вас в покое.

— Мне он не нужен, в отличие от тебя, — отозвалась Клеменс.

Они приблизились к двери ее комнаты.

— Принеси мне, пожалуйста, теплой воды, я хочу умыться.

Служанка захлопнула за собой дверь, и Клеменс услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Шаги в коридоре стихли.

Клеменс обессилено опустилась на стул у туалетного столика, и пальцы ее крепко сжали спинку. Она посмотрела в зеркало. На правой щеке наливался синяк, глаз припух. Завтра синяк почернеет, подумала Клеменс. От прически не осталось и следа, волосы тяжелой волной падали на плечи.

Клеменс осторожно выпрямилась и тут же поморщилась — бок болел после удара об стол. Будь у нее на костях немного жира, подумала девушка, это смягчило бы удар. Ей очень повезло, что ребра не сломаны. Она должна поесть. Голодовкой делу не поможешь, впрочем, есть ли вообще что-то, что может помочь? Дверь распахнулась, и в комнату вошла Мэри Люс, за ней следовал слуга с подносом. Этот человек, которого Клеменс знала всю свою жизнь, бросил испуганный взгляд на ее лицо и отвернулся.

— Мистер Льюис велел вам поесть, — сказала Мэри Люс. — Я останусь здесь, пока вы все не съедите. — Она поставила на туалетный столик таз с водой.

Клеменс намочила платок и приложила к лицу, которое тут же отозвалось ноющей болью. Спасибо еще, что дядя Джошуа ударил ее не левой рукой, на которой он носил перстень.

— Хорошо.

Курица с рисом, фаршированный перец, кукурузные лепешки с сиропом, молоко. Желудок Клеменс отказывался принимать пищу, но инстинкт заставил ее приняться за еду, пусть даже жевать было больно.

Теперь девушка знала точно: она должна бороться. Дело, правда, осложнялось тем, что она была заперта в своей комнате. Когда ужин был съеден, а молоко выпито, Мэри Люс собрала посуду и удалилась. Клеменс напрягла слух — в замочной скважине заскрежетал ключ. Напрасно было бы надеяться, что служанка забудет запереть дверь.

Поев, Клеменс почувствовала себя лучше. Кажется, недели прошли с того дня, когда она в последний раз плотно ела. По мере того как дядя все больше завладевал домом, горе Клеменс, вызванное смертью отца, сменилось сначала тревогой, затем напряжением и, наконец, страхом. Вряд ли стоит ожидать помощи извне. Друзьям и знакомым сказали, что Клеменс слегла, горе помутило ее рассудок и врач предписал ей абсолютный покой. Даже ближайшие подруги девушки — Кэтрин Пейдж и Лаура Стиплс — не усомнились в дядиных словах и решили не тревожить Клеменс своими визитами. Клеменс видела их письма, адресованные дяде, — они были полны сожалений по поводу болезни подруги.

Кому же она могла довериться? Прежде Клеменс доверяла Джошуа и как жестоко ошиблась в нем! Девушка встала и подошла к окну, распахнутому в теплоту ночи. Это отец хотел, чтобы дом был построен на краю утеса, как их семейный замок в Нортумберленде. В детстве, после смерти матери, Клеменс, бывало, играла с сыновьями местных плантаторов, одолжив у них одежду, носилась по тростниковым полям и пряталась в домиках на плантациях. Шокированные ее поведением местные матроны в конце концов убедили ее отца в том, что девице четырнадцати лет от роду неприлично вести подобный образ жизни. Ночным вылазкам из дома был положен конец.

Клеменс вышла на балкон, выступающий над морем. Воспоминания о беззаботном детстве вызвали улыбку на ее лице, которая тут же превратилась в гримасу — синяк на щеке напомнил о себе. Если бы она только могла сбежать сейчас из дома!

А почему бы и нет? Клеменс вздохнула. Если бы ей только удалось выбраться из дома и добежать до гавани. Там на якоре стоит «Принцесса», готовая на рассвете отплыть в Англию. «Принцесса» была самым большим из отцовских кораблей — ее кораблей — после «Герцогини», которую захватили пираты. Эта потеря вызвала у отца сердечный приступ и привела в конечном итоге к его смерти. Но если она убежит, они вышлют за ней погоню, как за какой-нибудь сбежавшей рабыней… Клеменс металась по комнате, мысли путались. Она вспомнила усмешку на дядином лице. Ты скорее умрешь? Вот пусть так и думает. Где-то должна быть мальчишеская одежда, которую она когда-то любила надевать. Клеменс принялась распахивать крышки сундуков, наполняя комнату ароматом сандалового дерева. Да, на дне одного из сундуков под кипой простыней лежали просторные штаны, рубашка и пояс.

Стянув платье, Клеменс надела потертый костюм. Штаны оказались коротки и теперь не доходили до лодыжек, зато рубашка все еще была в самый раз. Немного подумав, Клеменс разорвала одну из простыней на ленты и туго стянула грудь. Хотя она и так не могла похвастаться пышным бюстом, лучше было не рисковать. Вытащив из сундука туфли с пряжками, девушка натянула их на босые ноги и посмотрелась в зеркало. Оттуда на нее смотрел долговязый юнец с гривой золотистых волос.

С этим надо было что-то делать, тут уже не до сожалений. Сжав зубы, Клеменс схватила ножницы и решительно отрезала волосы. Завернув их в тряпицу, она сунула ее в узел вместе с платьем, что было на ней в тот вечер. Потом ей вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Достав из узла платье, Клеменс оторвала от подола тонкую полоску. Вышвырнула из окна туфли, спрятала скромные серьги и жемчужное ожерелье в шкатулку с безделушками.

В оконном стекле отражалась тощая фигурка с взлохмаченными волосами и потемневшим синяком под глазом. Клеменс почувствовала, что мысли ее прояснились, словно вместе с платьем она избавилась от страха и отчаяния. Схватив перо, девушка нацарапала на листке бумаги: «Я не в силах этого вынести…» Капля воды удачно сошла за слезу, размывшую неровную, словно выведенную дрожащей рукой подпись. Чернильница опрокинулась, покрыв туалетный столик темными брызгами. «Это и к лучшему, − подумала Клеменс, − подумают, что я была в страшном волнении».

Она привязала к поясу узелок, потом подтащила к окну стул. Прицепила к окну полоску ткани, оторванную от подола платья, и опрокинула стул. Получилось вполне убедительно: отчаявшаяся девица прыгнула в бурное море. Как дядя Джошуа будет объяснять это ее знакомым, это Клеменс уже не трогало.

Теперь она могла только молиться, чтобы побеги плюща и шпалеры выдержали ее, как когда-то в детстве. Стараясь не смотреть вниз, девушка стала осторожно спускаться по решетке. Очень скоро она поняла, насколько это было опасно. Просто в детстве она и не думала об этом. Пять лет благопристойного поведения, приличествующего девице из хорошей семьи, и недели после смерти отца, в течение которых Клеменс чувствовала себя больной от горя и отчаяния, ослабили ее мускулы. Ужин камнем лежал в желудке, в горле пересохло. Клеменс сжала зубы, стараясь не думать о сороконожках, пауках и прочих обитателях плющевых зарослей, по которым она сейчас карабкалась. Впрочем, какими бы ядовитыми ни были эти жуки и пауки, они все же не угрожали ей изнасилованием.

У Клеменс то и дело перехватывало дыхание, но, в конце концов, ей удалось добраться до выступа, опоясывающего дом. Она медленно двинулась по выступу, прижимаясь к стене. Теперь ей нужно было всего лишь повернуть за угол и спрыгнуть на крышу кухонного флигеля. Оттуда легко спуститься на землю. Вдруг прямо под ее ногами распахнулось окно. Клеменс замерла.

— Сколько можно повторять тебе: я не хочу ее! — Это был Льюис, раздраженный и грубый. — Как можно испытывать хоть какое-то желание по отношению к этой костлявой вздорной стерве? Это просто сделка.

До ушей Клеменс донесся женский голос, мягкий и обольстительный. Мэри Люс. Льюис фыркнул.

— Снимай платье.

Какой галантный любовник, подумала Клеменс. Кузен оставил окно открытым, и девушка старалась двигаться с удвоенной осторожностью, чтобы шорох туфель не выдал ее. Повернув за угол, она спрыгнула на крытую пальмовыми листьями кухонную пристройку, соскользнула на землю. Старый одноглазый сторожевой пес заскулил и потянулся к Клеменс, стараясь лизнуть ей руку. Звякнула цепь. Из кухни доносились голоса, в ночи раздавались птичьи крики, стрекотали насекомые. Никто не слышал, как Клеменс выбралась за ворота, хотя их створки, давно не смазываемые, предательски скрипнули. Клеменс бросилась бежать, узелок колотился о бедро. Теперь ей нужно было как можно быстрее удалиться от дома и украсть лошадь.

Ночь была безлунной, во тьме, окутавшей гавань Кингстона, мелькали якорные огоньки. Клеменс слезла с лошади и похлопала ее по крупу. Несколько мгновений она смотрела, как животное галопом несется в сторону конюшни, откуда девушка ее вывела три часа назад.

Шагая по немощеной улице, Клеменс то и дело спотыкалась. Она старалась держаться в тени, обходя таверны и бордели, тянущиеся до самой гавани. Счастье еще, что «Принцесса» пришвартована в дальнем конце, подумала Клеменс, прячась за бочками, чтобы не привлекать к себе внимание компании, появившейся на улице.

Добравшись до гавани, девушка задумалась. Пожалуй, не стоило являться на корабль и требовать отвезти ее в Англию. Капитан Муркрофт может вернуть ее дяде Джошуа, несмотря на то, что корабль, по сути, принадлежит ей. Права женщин соблюдались далеко не всегда, тем более на Ямайке в 1817 году. Ночной ветерок донес до Клеменс смешанный аромат травы, рома, дыма и лошадиного пота. Она ускорила шаг. Вот сейчас будет причал Рейвенхерстов и «Принцесса»… Причал был пуст…

Клеменс застыла на месте, не веря своим глазам. Она судорожно шарила взглядом по темным силуэтам кораблей, пытаясь отыскать знакомую фигуру на носу. «Принцесса» должна быть здесь!

— Что ты ищешь, мальчуган? — раздался голос за ее спиной.

— «Принцессу», — запинаясь, ответила Клеменс, голос ее дрожал от отчаяния.

— Отплыла недавно, рано закончили погрузку. А зачем тебе «Принцесса»?

Клеменс повернулась. Она опустила голову, чтобы скрыть лицо за прядями растрепанных волос.

— Капитан Муркрофт обещал взять меня юнгой, — пробормотала она.

Перед Клеменс стояли пять мужчин, залитых светом из распахнутой двери таверны.

— Неужели? Нам тоже не помешает юнга, правда, парни? — мягко сказал тот, что стоял в центре группы.

У Клеменс от страха зашевелились волосы на затылке. Мужчины захихикали.

— Пойдем с нами, мальчуган.

— Н-нет, спасибо. — Клеменс попятилась назад.

— Нет, спасибо, капитан, — поправил ее мужчина в треуголке и сделал шаг вперед, чтобы отрезать ей отступление.

— Капитан… — покорно повторила Клеменс, — я просто…

— Пойдем с нами, — подтолкнул ее высокий мужчина.

Тот, которого он назвал капитаном, положил руку девушке на плечо. Теперь он стоял так близко, что Клеменс отчетливо видела его узкое, покрытое щетиной лицо. Костюм на нем был причудливый, старинный: широкий сюртук, великолепные кружева на шее. Глаза карие, холодные. Похож на ящерицу, подумала Клеменс.

— Как тебя зовут, мальчик?

— Клем, капитан. — Клеменс пыталась смотреть ему прямо в глаза, но не выдержала, отвела взгляд. На запястье руки, которую мужчина положил ей на плечо, кружева отвернулись, и Клеменс увидела часть татуировки — хвост и жало скорпиона, остальная часть картинки скрывалась под широким манжетом рукава. Перед глазами у девушки все поплыло.

— Пойдем с нами, Клем.

Бежать было некуда, да и рука капитана цепко держала ее за плечо. Вместе со всеми Клеменс вошла в таверну. Там людно, подумала она, может быть, удастся ускользнуть.

Она знала, кто были эти люди, и предпочла бы оказаться сейчас наедине с дядей Джошуа и Льюисом, чем рядом с этими людьми. Это были пираты, а человека, что сжимал ей плечо, звали Красный Мэтью Мактирнан. Мужчины втолкнули Клеменс в залитую светом шумную таверну. Клеменс осмотрелась, пытаясь отыскать лазейку для побега. Толпа с готовностью расступалась перед Мактирнаном и его спутниками. Посетители таверны тоже не были невинными овечками, но явно предпочитали не связываться с пиратами.

— Он там, — сказал вышедший из толпы мужчина, вытер руки о грязный фартук и мотнул головой в сторону столика в дальнем углу зала.

Мужчина, сидевший за столиком, был один, несмотря на то, что таверна была заполнена до отказа. Он кидал кости, внимательно следя за тем, как прыгают по столу белые кубики. Мужчина был высоким и поджарым, волосы средней длины, темные, с выгоревшими на солнце кончиками, кожа покрыта темным загаром, одежда изрядно потерта.

— Станье.

Мужчина поднял глаза, они казались необычайно синими на фоне загорелой кожи.

— Что?

— Говорят, ты ищешь место штурмана?

Человек, которого назвали Станье, кивнул.

— И какой из тебя штурман?

— В этих морях я — лучший, — сказал Станье, и губы его изогнулись в улыбке. — Но ты же знаешь это, Мактирнан, иначе не пришел бы сюда.

Костлявые пальцы, вцепившиеся в плечо Клеменс, разжались. Рука Мактирнана легла на рукоятку меча, висевшего на поясе. Девушка почувствовала, как напряглись спутники капитана. Она сделала небольшой шаг назад, надеясь смешаться с толпой.

— Перед тобой капитан Мактирнан.

— Это если я соглашусь служить на твоем корабле, — отозвался Станье. — А соглашусь я, только если это того стоит.

— Ты знаешь, что я предлагаю! — рявкнул Мактирнан.

— Я хочу собственную каюту и слугу.

— Да кем ты себя считаешь? Все еще думаешь, что ты офицер его величества? Они вышвырнули тебя… Так что не корчи из себя бог знает что.

Станье улыбнулся, но глаза были холодны.

— Очень глупо с их стороны. Я — лучший штурман, которого тебе когда-либо доводилось видеть.

Сейчас. Клеменс сделала шаг назад, потом еще один, повернулась и…

— Э нет, дружок. — Мужчина в треуголке ухватил ее за руку и ударил по лицу.

Ослепленная внезапной болью, Клеменс упала. Протянув руку, она попыталась нащупать опору и наткнулась на мускулистое бедро.

— Что это у нас тут?

Она подняла лицо, стараясь сфокусировать взгляд на синих глазах, с интересом изучавших ее руку. Штурман внимательно посмотрел на тонкие пальцы девушки, испачканные чернилами.

— Ты умеешь писать?

— Да, сэр, — кивнула Клеменс, страстно желая, чтобы он не отпускал ее руку. Так она чувствовала себя в безопасности. Боже, до какого же отчаяния она дошла, если этот мужчина внушает ей чувство безопасности?

— А как насчет математики? Сложение, вычитание?

— Да, сэр. — Клеменс заставила себя посмотреть ему прямо в глаза.

— Превосходно. Тогда, будешь моим слугой. — Станье поднялся и, ухватив Клеменс за воротник, поставил ее на ноги. — Какие-нибудь возражения, джентльмены?

Глава 2

— Это наш новый юнга, — сказал Натан Станье, пристально глядя на мужчину в треуголке. Это был Катлер, первый помощник капитана, человек с выцветшими голубыми глазами. Они были холодны, словно глаза барракуды. — И теперь он принадлежит мне. Я уверен, что в вашей команде найдется кто-нибудь, кто сможет подавать похлебку.

Мальчуган тихо стоял рядом. Натан чувствовал, как он дрожит — то ли от страха, то ли от боли после удара. Это был совсем еще юнец, вряд ли он догадывался, зачем понадобился на корабле. В планы Натана не входила забота обо всех беспризорных детях, шляющихся в гавани, но этот мальчик был не похож на прочих. То ли он с возрастом становится мягче, подумал Натан, то ли сказывается привычка приглядывать за юными моряками, у которых еще молоко на губах не обсохло и которые первый месяц плавания по ночам плачут в подушку и зовут мамочку. Правда, теперь это его не касается благодаря этому старому черту, лорду Филипсу.

Глаза Катлера сузились, пальцы сжали рукоятку пистолета.

— Пусть берет мальчишку, — мягко сказал Мактирнан. — Кто я такой, чтобы лишать человека удовольствия?

Тут к нему приблизился кто-то из толпы и прошептал что-то капитану на ухо.

— Отряд полиции на подходе, пора удалиться, джентльмены.

Натан положил руку на плечо мальчика.

— Даже не думай бежать, — прошептал он.

Ответа не последовало. Мальчик казался совсем юным и хрупким.

— Как тебя зовут?

— К-Клем, сэр.

Какой у него странный, тонкий голосок. То ли нервничает, то ли голос ломается.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Скорее уж похоже на четырнадцать. Натан подозвал одного из работников таверны и бросил ему монету.

— Возьми мои сумки… и постарайся не уронить их. — Натан не хотел, чтобы его инструменты вышли из строя. — У тебя есть какие-нибудь пожитки, Клем?

Мальчик помотал головой:

— Они схватили меня там, на улице.

Значит, у мальчугана наверняка есть родители, которые ломают голову, пытаясь понять, куда запропастился их сын. Натан мысленно пожал плечами… В конце концов, участь юнги ничуть не хуже вербовки на военную службу. К тому же ему есть о чем беспокоиться и помимо этого тощего юнца.

Мальчик проворно забрался в лодку и уселся но носу, крепко обхватив себя руками, словно ему было холодно. Гребцы опустили весла, и лодка ринулась вперед, уверенно маневрируя в лабиринте пришвартованных кораблей.

Натан должен был бы давно догадаться, что Мактирнан оставил свой корабль у отмели, близ руин печально известного Порт-Рояла. Развалины — вот все, что осталось от знаменитой пиратской крепости после ста лет землетрясений, ураганов и пожаров, но Мактирнан и его команда нашли приют в крошечных хижинах, теснившихся на берегу.

«Морской скорпион» оказался таким, каким Натан и представлял его себе: с полным парусным вооружением, размером с фрегат, прочный и ходкий. Подтолкнув мальчика к веревочной лестнице, Натан поднялся следом.

— Это еще что?

Коренастый мужчина всматривался в Натана, держа в руке фонарь. Судя по всему, это был боцман.

— Мистер Станье, наш новый штурман и его мальчик, — мягко сказал Мактирнан. — Выделите ему гостевую каюту, раз сейчас у нас нет гостей.

— Что он имеет в виду под «гостевой» каютой? — прошептал Клем, услышав сдавленный смешок капитана.

— Заложники. Если хочешь стрясти за них побольше денег, нужно держать их в приличных условиях.

А если не ждешь звонкой монеты, можно позабавиться, порезав заложников на кусочки, так, что вся палуба станет красной, и скормив их акулам. Натан подумал, что лучше не объяснять, почему Мактирнана прозвали Красным. У мальчика было достаточно времени, чтобы понять, куда он попал.

Каюта оказалась сносной, потолок был достаточно высок, чтобы Натан мог выпрямиться в полный рост. Здесь было два иллюминатора, две койки, небольшой чуланчик, в котором умещалось помятое ведро, и полка с жестяным тазом.

Клем оглядел каюту, и на лице его появилась скептическая гримаса.

— Держать наше жилье в чистоте — твоя забота, — сказал Натан. Похоже, мальчуган-то привередливый, хотя вряд ли дома у него обстановка богаче. — Пойдем поищем еду.

Натан повесил фонарь на крюк. Клем моргнул и отвернулся.

— Кто это тебе так лицо разукрасил?

— Дядя. — Голос Клема дрожал от гнева.

Похоже, парень не такой тихоня, каким кажется.

— Держись поближе ко мне. Если ты не рядом со мной, сиди на палубе или здесь, в каюте. Не оставайся наедине ни с кем из команды, пока не узнаем их получше. Понял?

Клем неуверенно кивнул. Черт возьми, какой невинный младенец, все ему надо растолковывать.

— На корабле нет женщин. Кое для кого из команды это проблема, и ты можешь помочь им решить ее.

Клеменс уставилась на Натана, чувствуя, как кровь отливает от лица. Пираты считали ее мальчиком, и все равно они бы… О боже… они узнают, что она — женщина, и тогда…

— Вот, значит, что капитан имел в виду, когда сказал, что не собирается лишать тебя удовольствия, — прошептала Клеменс, с ужасом глядя на своего спасителя. — Он думает, что ты…

— Он ошибается, — коротко сказал Станье, и Клеменс облегченно вздохнула. — Мальчики меня не интересуют, так что ты здесь в безопасности, Клем.

Странно, но она совсем не чувствует себя в безопасности, подумала девушка. Каким бы ни был этот человек, нельзя забывать, что он добровольно согласился присоединиться к одной из самых грязных пиратских шаек в Вест-Индии. Его спокойная уверенность на мгновение вызвала у Клеменс желание прижаться к нему, обнять его, но она понимала, что в ней говорит страх. Во время наводнения змеи, мыши, кошки — все стремятся уцепиться за плывущее бревно. Они так боятся утонуть, что даже забывают на время о своей извечной вражде.

— Хорошо, — кивнула Клеменс.

Она должна сосредоточиться. Очень важно, чтобы ее обман не раскрылся, ей нужна защита этого человека. И еще нужно постоянно быть начеку на случай, если представится возможность для побега.

— Ты голоден? Нет? А я да. Пойдем со мной.

Девушка последовала за Натаном, усилием воли подавив в себе желание уцепиться за его рукав. Ребенком она часто бывала на отцовских кораблях, стоявших в порту, бегала по трапам, высовывалась из иллюминаторов, даже лазила по снастям. Пиратский корабль не отличался от своих мирных собратьев. Клеменс поняла это, когда они с Натаном шли на запах мяса. Вот только команда состояла не из вышколенных матросов, а из отъявленных головорезов.

Камбуз обнаружился в средней части судна. На плите, сложенной из кирпичей, кипел огромный котел, в клубах ароматного пара суетился кок — в одной руке поварешка, за пояс заткнут огромный, как тесак, нож для разделки мяса.

— Хотите поесть — ждите до утра.

— Я — Натан Станье, штурман, и тебе придется найти еду для меня и моего слуги. Сейчас же.

Кок посмотрел на него и кивнул:

— Как скажете, сэр.

— Раз мы в порту, ты, я полагаю, сделал запасы. Мне нужно мясо, хлеб, масло, сыр, фрукты и эль. Как тебя зовут?

— Стрит, сэр.

— Пошевеливайся, Стрит. — Натан посмотрел на Клеменс. — Проснись, мальчик. Отыщи поднос и тарелки, да поживее.

Клеменс, пошатываясь, вошла в каюту с тяжело груженным подносом и принялась выставлять тарелки на стол. Еды тут, по ее мнению, хватило бы и на шестерых. Станье задумчиво смотрел в иллюминатор, пока Клеменс суетилась у стола, накладывала ему еду, наливала эль. Потом присела на небольшую койку.

Что он там разглядывает? Клеменс попыталась проследить за направлением его взгляда и решила, что он, должно быть, смотрит на руины Порт-Рояла, хотя, что там можно увидеть в безлунную ночь…

— Ты почему не ешь? — Натан повернулся и, нахмурившись, посмотрел на Клеменс.

— Я уже ел… раньше.

— Так поешь еще, тебе это не помешает, а то смотреть страшно — кожа да кости.

Клеменс открыла рот.

— Это приказ. Иди сюда, садись и ешь.

— Это не флот его величества, чтобы командовать, — огрызнулась девушка, но сочла за благо послушаться.

— Верно подмечено. — Станье ухмыльнулся.

Впервые Клеменс увидела на его лице некоторое подобие улыбки. Блеснули белые зубы, у глаз появились морщинки, но взгляд оставался внимательным.

— А как насчет сэр!

— Извините, сэр. — Клеменс опустилась на трехногий стул и попыталась вспомнить, как ее друзья-мальчишки вели себя за столом. По большей части как стая саранчи. — У меня нет ножа, сэр. Извините.

— А носовой платок у тебя есть? — поинтересовался Станье и улыбнулся, когда Клеменс удивленно покачала головой.

На этот раз улыбка на его лице была искренней. Когда он улыбался, он выглядел как… Клеменс вздохнула и отвела глаза.

Нельзя так таращиться на него. Слава богу, он уже стоял к ней спиной и рылся в сумках, сваленных в углу каюты. Наконец, он повернулся, держа в руках складной нож и носовой платок не первой свежести.

— Вот.

— Спасибо.

Клеменс заложила платок за воротник рубашки и раскрыла нож. Ей поневоле представилось, что они сидят на званом обеде, оба нарядно одеты и обмениваются любезностями. Потом выходят на террасу и там… Как это глупо. Она никогда ни с кем не флиртовала и даже желания такого не испытывала.

— Ты должен всегда держать этот нож при себе. Умеешь им пользоваться?

Станье подцепил толстый ломоть вареной баранины, положил его на хлеб и принялся сосредоточенно жевать.

— В смысле воткнуть его в человека? Э… нет. — Клеменс подумала о Льюисе. — Но, наверное, я смог бы… если бы сильно испугался.

— Отлично, — сказал Станье и потянулся за элем. — Ешь давай.

— Сначала вы, сэр. Вы проголодались.

— Так и есть. Двое суток крошки во рту не было.

Станье отрезал кусок сыра и подвинул тарелку к девушке.

— Почему, сэр? — Клеменс отрезала себе немного сыра и поняла, что в желудке еще осталось пустое место.

— В карманах пусто, — откровенно признался Станье. — Если бы не Мактирнан, пришлось бы мне искать честную работу.

— Да… здесь честной работой не пахнет, — вырвалось у Клеменс.

— Неужели? — В мерцающем свете фонаря его синие глаза изучающе смотрели на девушку. — А ты скор на суждения, юный Клем.

— Пираты убили моего отца, захватили его корабль. — Клеменс опустила голову, стараясь выглядеть как можно более печальной. Это оказалось не так уж трудно.

— Понимаю… И тебе пришлось жить у дядюшки, который колотил тебя почем зря?

Натан наклонился вперед и взял ее за подбородок, разглядывая синяки.

— Слышал пословицу — из огня да в полымя?

— Да, сэр.

Клеменс с трудом подавила желание прижаться щекой к его теплой руке. Она устала, была напугана и хотела всего лишь, чтобы кто-нибудь обнял ее, сказал, что все будет хорошо. Но этот мужчина вряд ли смог бы утешить ее. Где-то в глубине души у Клеменс теплилась надежда, что в один прекрасный день она встретит человека, которому сможет доверять. Она так устала… больше чем просто устала — она измучена до предела. Клеменс почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Ей не в ком было искать утешения, доверять она могла только себе.

Станье, кажется, наконец наелся.

— Я отнесу посуду.

— Нет. Ты не будешь шляться по кораблю ночью. По крайней мере, пока. — Натан взял у девушки поднос. — Посмотри в той сумке, там простыни.

Что за пират станет носить с собой чистое постельное белье, подумала Клеменс, склонившись над сумкой. Однако в ней действительно обнаружились чистые простыни, пусть даже заштопанные. Клеменс накрыла ими пухлые тюфяки, скатала одеяла и устроила из них подушки, еще пару простыней положила сверху — в качестве одеял. Потом она закрылась в тесной каюте, пропитавшейся не слишком приятными запахами. Если завтра ей нечего будет делать, нужно найти щетку и хорошенько отдраить этот закуток.

И все же, несмотря на всю свою неприглядность, каюта давала ей возможность уединиться, спрятаться. Клеменс не могла себе даже представить, как бы ей удалось выжить на корабле среди мужчин, не будь у нее этого пристанища. Она открыла иллюминатор и с наслаждением вдохнула свежий морской воздух. Умывание подождет, ей теперь хотелось только одного — спать. Еще ей хотелось проснуться утром и понять, что все это было только сном. Можно ли ей уже лечь спать, или Станье еще что-нибудь понадобится? Когда Натан вошел в каюту, Клеменс клевала носом.

— Слава богу, сегодня я не на вахте, — сказал он. — Ложись спать, Клем. — Натан взглянул на Клеменс. — Ни мыла, ни зубной щетки, ни чистых простыней. Может быть, завтра что-нибудь найдем для тебя. Не представляю, как можно лечь спать, не приняв ванну или хотя бы не умывшись.

— Да, сэр, — сказала Клеменс и с тоской вспомнила свою глубокую ванну, душистое мыло, лепестки цветов, плавающие на поверхности воды. Подумала о мягкой чистой постели, пухлых подушках, улыбающейся служанке, что каждый вечер приносила ей белоснежную ночную рубашку из тонкого мягкого полотна.

Станье уселся на свою койку, стянул сюртук, снял пояс и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. У Клеменс перехватило дух. Не собирается же он тут раздеться и… Натан встал, и девушка поспешила склониться над своими туфлями. Через несколько секунд она осмелилась поднять глаза. Натан все еще стоял посреди каюты. Как бы еще потянуть время?.. Пояс. Да, она может заняться поясом. Краем глаза Клеменс видела, как Натан снимает сапоги.

— Что ты там возишься, мальчик?

— Пряжка не расстегивается, — пробормотала Клеменс.

— Помочь?

— Нет! — поспешно воскликнула Клеменс.

Слава богу, Натан удалился в чуланчик. Как только дверь за ним закрылась, Клеменс скинула штаны, нырнула под одеяло и натянула его до самой шеи.

Скрипнула дверь. Натан вышел из чуланчика. Клеменс вцепилась в простыню и притворилась спящей, но через несколько секунд, снедаемая любопытством, чуть приоткрыла глаза. Натан стоял у своей койки совершенно обнаженный. Клеменс знала, что не должна подсматривать, но не могла заставить себя отвести глаза. Взгляд ее скользнул по широкой груди, длинным ногам, плоскому животу и уперся в недвусмысленное доказательство того, что она делила каюту с мужчиной. Разумеется, Клеменс была в курсе мужской физиологии — в детстве она часто плавала в заводях со своими приятелями-мальчишками. Правда, Натана нельзя было назвать подростком. Слава богу, он не знает, что я женщина, подумала Клеменс.

— Спишь, мальчик? — мягко спросил Натан.

Клеменс тут же зажмурилась, пробормотала что-то невнятное и отвернулась к стенке.

— Надеюсь, ты не храпишь.

Натан лег в постель, но сон не шел к нему. Это было очень некстати. Он должен был выспаться, чтобы завтра быть в форме. Кто знает, что выкинет Мактирнан. Поворочавшись в постели, Натан протянул руку и достал из сумки свою записную книжку в кожаном переплете. С койки у противоположной стены доносилось ровное дыхание. О чем он только думал, притащив этого мальчишку сюда? Ему бы о своей шкуре позаботиться.

Натан принялся изучать записи в книжке. Он вовсе не солгал Мактирнану, заявив, что является одним из лучших штурманов. Натан не склонен был недооценивать свой опыт и знания. Проблема была только в том, что с Карибами он прежде знаком не был. Правда, он провел здесь два месяца и в его книжке почти не осталось пустых страниц, этого было явно недостаточно. Уж очень коварными были эти острова с их узкими проливами и коралловыми рифами.

Внезапно мысли Натана потекли совсем в другом направлении. Он вдруг понял, почему не может заснуть. В его воображении возник образ покойной жены: темные глаза, черные как смоль волосы, соблазнительная фигура. Натан беспокойно зашевелился. К чему он вдруг вспомнил о Джульетте? Потом неожиданно в его памяти всплыла другая картина: тонкие, испачканные чернилами руки Клема. К своему ужасу, Натан ощутил нечто похожее на возбуждение. Ради всего святого! Если в этом причина его бессонницы, значит, он ничуть не лучше пиратов. Натан положил книжку под подушку, погасил фонарь и заснул.

Глава 3

— Просыпайся!

Клеменс открыла глаза. Где она? И вдруг память вернулась к ней. Осознание реальности было сродни удару. Девушка вцепилась в простыню.

Натан заправлял рубашку в брюки. Клеменс вспомнила прошлую ночь и почувствовала, как краска заливает ее лицо.

— Вставай, парень!

Ей придется вылезти из постели, отыскать свои штаны и пройти в чуланчик — и все это на глазах у Натана. Опустив рубашку как можно ниже, Клеменс выскользнула из постели, схватила брюки и поспешно нырнула в чуланчик.

— Ты слишком тощий, — заметил Натан.

— Мне пришлось нелегко после смерти отца, — сказала Клеменс через тонкую перегородку, пытаясь справиться с застежкой на поясе.

Вспомнив об отце, Клеменс вдруг в полной мере ощутила реальность. Пираты захватили «Герцогиню» и тем самым косвенно были виновны в смерти отца, а она теперь находилась у них в руках и вынуждена была делить каюту с пиратом. Она должна посмотреть в лицо реальности: Натан — пират. Она своими глазами видела, как он принял предложение Мактирнана, все равно, что подписал с ним договор. Значит, он не лучше остальных на этом корабле и заслуживает такого же наказания. Клеменс вышла из чуланчика.

— Я сожалею о твоем отце. Кто напал на его корабль?

Клеменс пожала плечами, пятерней приглаживая волосы. Они так и не узнали, кто был виновником гибели «Герцогини». Единственный выживший был пригвожден к мачте и вряд ли рассказал бы что-нибудь, даже если бы пираты не вырезали ему язык.

— Может быть, это был Мактирнан, — сказала она.

— Надеюсь, что нет.

— Почему? Ты же один из них.

— Это верно.

Клеменс ожидала, что Натан рассердится, но он погрузился в задумчивость.

— Пираты бывают разные, — наконец сказал он.

— Убийства тоже бывают разной степени. Вы сами приняли решение присоединиться к этой шайке убийц, поэтому вы тоже — пират.

— Ты забываешься, парень. — Станье обошел вокруг стола и, протянув руку, взял Клеменс за подбородок.

— Можете сердиться сколько влезет. Хуже уже все равно не будет.

— О нет, будет, уж поверь мне, — возразил Станье и повернул ее лицо к свету. — Синяк болит?

— Только когда по нему бьют.

— Тогда, если хочешь этого избежать, принеси мне кофе и хлеба.

Неужели Натан это серьезно? Неужели он ударил бы ее, если бы Клеменс вдруг что-то сделала не так? Конечно, ударил бы. Ведь он считает ее мальчишкой, а мальчишек всегда бьют.

— Принеси еду на палубу. Скоро рассвет.

Натан взял со стола подзорную трубу, потом достал из кармана складной нож.

— Вот, возьми и помни про то, что я говорил.

Клеменс неуклюже поймала брошенный ей нож и увидела, как Натан нахмурился.

— Это из-за глаза, — попыталась оправдаться она, вспомнив, как приятели всегда говорили ей, что она ловит как девчонка. — Плохо вижу.

Натан вышел из каюты. Оставшись одна, Клеменс обессилено опустилась на стул. Нельзя раскисать, твердила она себе, ты должна вести себя как мальчишка. Пристегнув нож к поясу, она вышла из каюты.

— Мистер Стрит? — спросила Клеменс, заглянув в камбуз. — Я пришел за кофе для мистера Станье. И еще он просил чего-нибудь поесть. Может быть, бекон?

— Это для капитана, — сказал кок, но голос его звучал дружелюбно.

— Но бекона много, а капитан сказал, что мистер Станье получит то, что хочет.

— Неужели? Налить тебе кофе, мальчуган?

— Пожалуйста, сэр.

Клеменс была уверена, что никто никогда не величал кока сэром, но решила, что это не повредит. Пока Стрит наливал кофе, девушка нарезала хлеб и положила на тарелку бекон.

— Смотри не урони, — сказал Стрит, глядя, как Клеменс, стиснув зубы, подняла тяжелый поднос. — Больше не получишь.

— Нет, сэр, спасибо, сэр.

По пути на верхнюю палубу не обошлось без приключений. Сначала Клеменс едва нашла туда дорогу, потом какой-то матрос протянул руку, собираясь схватить чашку кофе, и ей пришлось спасаться бегством.

Выбравшись на верхнюю палубу, Клеменс увидела Станье. Он разговаривал с высоким мужчиной. Это был мистер Катлер, первый помощник капитана. Разложив на пустой бочке карту, они внимательно изучали ее. Когда Клеменс осторожно приблизилась к ним, Станье выпрямился.

— Я согласен, это самый лучший курс, если скорость для вас не важна.

— А вы что, знаете более короткий путь?

Станье показал что-то на карте.

— Опасный проход, риск слишком велик, — покачал головой Катлер.

— Никакого риска, если все сделать вовремя. — Станье принялся сворачивать карту. — Какая скорость вам нужна? Вы преследуете кого-то или просто осматриваетесь?

— «Принцессу» мы теперь вряд ли догоним, но, если вы отыскали новый проход, капитан будет рад увидеть его.

Услышав название отцовского корабля, Клеменс чуть не уронила поднос.

— Я так и подумал. От этого прохода рукой подать до вашего убежища у острова Ящерицы. Кроме того, «Принцесса» ведь могла и задержаться.

Ублюдок!

— Ваш кофе, мистер Станье, — Клеменс сунула кружку ему в руку, — и бекон с хлебом.

— Это все мне?

— Да, сэр.

— Возьми нож и отрежь себе половину.

— Смотрите не избалуйте мальчишку, — ухмыльнулся Катлер.

— Он слишком тощий, пока не поправится, от него мало толку. — Станье пожал плечами и повернулся к Клеменс: — Собери тут все, только смотри не урони инструменты.

Клеменс нашла укромный уголок на палубе и принялась за свой завтрак. Подумать только, Натан Станье только начал ей нравиться, и вдруг оказалось, что он не лучше этих головорезов. Клеменс яростно потрясла головой. Это будет ей хорошим уроком. Никому нельзя доверять. Никогда.

Несмотря на свои переживания, Клеменс не утратила способности наслаждаться едой. Она с удовольствием съела еще теплый сочный бекон, выпила кофе и без тени сомнения вытерла грязные руки о штаны. Они уже пестрели разнообразными пятнами — чернила, кофе, жир, но переодеться ей все равно было не во что.

Стрит встретил ее приветливо и даже предложил решить вопрос со сменной одеждой. Он указал на человека, что сидел скрестив ноги на куче свернутых гамаков.

— Эй, Джерритти! Этому мальчику нужны штаны.

Джерритти шил паруса и в свободное время исполнял обязанности портного.

— Посмотри в том сундуке, — сказал он Клеменс, — может, что подойдет.

Она распахнула сундук. Ничего не скажешь, богатая коллекция… В одной куче было перемешано и рванье, и предметы одежды, которые можно было назвать щегольскими. У Клеменс появилось подозрение, что все это снято с людей, захваченных в плен пиратами. Отогнав неприятные мысли, она покопалась, в сундуке и нашла себе пару брюк, рубашку и куртку.

— Можно я возьму вот это?

— Ага. Что, этот новый штурман действительно так хорош, как говорят?

Клеменс пожала плечами:

— Не знаю. Он меня только вчера нанял.

Ирландец фыркнул.

— Где я могу найти ведро и щетку? — поинтересовалась Клеменс.

Вернувшись в каюту, она принялась за уборку. Она застелила кровати, распаковала сумки Натана и осторожно выложила на стол инструменты. Они были блестящими и, судя по всему, стоили немало. Может быть, Натан покажет ей, как они работают.

День был солнечный, ветерок едва надувал паруса, корабль медленно рассекал изумрудно-голубую, искрящуюся на солнце воду. Катлер и капитан Мактирнан беседовали на верхней палубе, когда их разговор был прерван взрывом хохота.

— Что там происходит? — Катлер вытянул шею, пытаясь понять, почему так веселятся матросы, столпившиеся у одного борта. Они смотрели вниз.

— Я посмотрю, — сказал Натан, — все равно нужно сходить за секстаном.

Он приблизился к веселящимся матросам. Они явно смеялись над кем-то, но смех был незлым.

Дьявол.

— Клем, какого черта ты делаешь?

Мальчик перегнулся через поручень, в руках он сжимал веревку. Штаны его потемнели от грязи, на голове был повязан пестрый платок, лицо перепачкано. Но фигурка у него была изящной, ступни маленькими, а кожа на шее казалась удивительно нежной.

— Клем! — рявкнул Натан.

— Простите, сэр.

Мальчик рванул за веревку, и на палубу вылетело ведро, окатив всех присутствующих водой.

— Ведро, сэр. Так его проще вымыть.

— Посмотри на себя! Мне не нужен слуга, который выглядит как свинья.

— Я сейчас переоденусь, сэр.

— Иди, — сказал Натан, и, только когда мальчик исчез с палубы, он вдруг вспомнил, что переодеться ему не во что.

Когда через полчаса Натан спустился вниз, он обнаружил, что каюта чисто убрана. Бритвенные принадлежности Натана были аккуратно разложены возле умывальника, полотенце висело на гвоздике. Клем сидел за столом и методично рвал газетные листы.

— Это для гальюна, — пояснил он.

— Боже мой… — Натан окинул взглядом каюту, которая теперь сделала бы честь самому капитану. — Из тебя бы вышла отличная жена, Клем.

Мальчик отчаянно покраснел, на лице появилось выражение ужаса.

— Черт, прости, я не хотел… просто решил тебя подразнить.

— Не люблю убираться, — пробормотал Клем, — просто раз уж я тут живу…

— И ты не привык это делать, не так ли? Ты из приличной семьи и получил образование.

— Я… да, я ходил в школу в Спаништауне. Мой отец был торговцем, правда, не очень богатым. После смерти отца дядя, прикрываясь своим опекунством, забрал у меня все. Я сбежал из дома и нанялся на «Принцессу». Только они отплыли раньше.

— Может, стоило поговорить с губернатором?

— С губернатором? Да вы понятия не имеете, что значит быть… — Спохватившись, что чуть было проговорилась, Клеменс умолкла.

— Быть кем, Клем?

Натан смотрел на нее, как ястреб, и Клеменс опустила голову так, чтобы пряди волос скрывали лицо.

— Сыном мелкого торговца, сэр.

— Я думаю, что здесь ты можешь не называть меня сэром. Меня зовут Натан.

Клеменс кивнула.

— Отлично. Теперь я все про тебя знаю, а что ты думаешь обо мне?

— Я думаю, что вы — джентльмен, и знаю, что вы раньше служили на флоте, если то, что сказал вчера Мактирнан, правда. Вы привыкли отдавать приказы, у вас хорошая одежда, пусть и поношенная, дорогие инструменты.

Натан кивнул:

— Ты прав, Клем. Да, я младший сын джентльмена и служил на флоте.

— И что же случилось? — Клеменс была заинтригована.

— Мне позволили выйти в отставку, скажем так.

— О… — Клеменс чувствовала, что поступает нетактично, задавая вопросы, но не могла удержаться. — И почему?

— Дуэль.

— Дуэль?? Я думала, морским офицерам запрещено драться на дуэли.

— Вот именно. — Губы Натана искривила горькая улыбка.

— Вы убили его?

Натан отрицательно помотал головой, и Клеменс почувствовала невольное облегчение.

— Нет.

— Тогда что случилось?

— Можешь себе представить, как это отразилось на моей семье. Чтобы не усугублять ситуацию, я предпочел исчезнуть. Искал работу, то легальную, то не очень, в конце концов оказался в Кингстоне без гроша в кармане.

— Зачем вы мне все это рассказываете?

Инстинкт подсказывал Клеменс, что Натан гордый и замкнутый человек, странно, что он так разоткровенничался.

— Говорят, что у мужчины не может быть секретов от его слуги. Кроме того, ты всегда можешь узнать самое худшее обо мне со стороны.

— Я уже знаю самое худшее, — резко сказала Клеменс. — Вы взяли у Мактирнана деньги и стали пиратом. Ничего хуже быть не может.

Глава 4

Натан резко обернулся.

— Ты начинаешь дерзить, — сказал он неожиданно мягко. — Да, есть кое-что и похуже. Предательство, например. Но ты прав, хуже, чем эта команда быть не может, и мы с тобой теперь ее часть.

— Я, в отличие от вас, не доброволец, — заметила Клеменс.

— Нет, но я не для того спасал твою неблагодарную шкуру от этой своры шакалов, чтобы выслушивать нотации. Так что держи рот на замке, иначе я устрою тебе взбучку.

Клеменс затихла. Пусть думает, что она испугалась. Лучше уж так, чем позволить ему прикоснуться к себе.

— Пойду принесу обед. — Она нашла благовидный предлог, чтобы покинуть каюту.

— Я обедаю с капитаном и Катлером.

— Они скажут вам, куда мы направляемся?

Если бы выяснилось, что «Морской скорпион» собирается пристать к берегу, у Клеменс появилась бы возможность сбежать.

— Мы отправляемся на охоту, — сказал Натан, — и не к гавани, если ты на это надеешься. Я собираюсь показать Мактирнану короткий путь. Но довольно вопросов. Иди и пообедай.

Клеменс улыбнулась и тут же поморщилась.

— Что такое? У тебя морская болезнь, что ли?

— Синяк болит. А морской болезни у меня сроду не бывало. Отец часто брал меня на корабль.

Когда Натан ушел, девушка подошла к зеркалу. Да, синяк был жутким, он переливался черным, синим и алым. Волосы растрепались. Выглядела она ужасно, но, может, это и к лучшему — прекрасная маскировка. Клеменс порылась в кармане, достала шейный платок и повязала его на голову. Интересно, что сказала бы тетушка Амелия, герцогиня Эллингтонская, увидев свою родственницу в таком виде. Наверное, она уже получила письмо, извещавшее ее о смерти отца Клеменс и о слабом здоровье девушки.

Тут Клеменс не место, ее место — в роскошной каюте большого корабля, ее удел — флирт с офицерами, а единственное, о чем ей стоило бы волноваться, так это о количестве платьев в ее сундуке. Впрочем, что толку сожалеть о несбывшемся. У Клеменс давно подвело желудок. Поэтому она поспешно отправилась на поиски еды.

— Мистер Стрит, я пришел за своим обедом.

Кок молча махнул рукой в сторону котла с тушеным мясом. Видимо, он был не в духе, но Клеменс решила рискнуть:

— На борту есть пленники?

— Не твое дело, парень. — Стрит резко повернулся. — Держись подальше от того, что тебя не касается, если не хочешь огрести неприятности. И не ходи больше на нижнюю палубу.

— Да, мистер Стрит.

Нижняя палуба? Почему он сказал про нижнюю палубу? Эта палуба находилась ниже ватерлинии, там не было кают, один только мрак, сырость и крысы.

Тушеное мясо оказалось вкуснее, чем думала Клеменс, но ее мысли были заняты вовсе не едой. Что, если на корабле и правда были пленники? Если капитан рассчитывал получить за них выкуп, за ними должны были хоть как-то ухаживать. А вдруг среди них матросы с «Герцогини»? Где-то внизу, в абсолютном мраке могли быть заперты люди с корабля, затонувшего полгода назад, и она, Клеменс, отвечает за них.

— Потом ляжем на курс, который вы предлагаете, через пролив, мистер Станье. Снимаемся с якоря на рассвете.

Это был капитан Мактирнан, а рядом с ним Натан и Катлер. Инстинкт подсказывал Клеменс, что нужно спрятаться, а здравый смысл говорил, что это бесполезно. Мактирнан увидел ее. И наверняка решил, что мальчишка шпионит за ним. С беспечным видом, который стоил ей больших усилий, Клеменс доела мясо, опустошила кружку с кофе. Мактирнан подошел ближе и остановился. Двое мужчин стояли чуть позади. Клеменс оглянулась, пытаясь выглядеть как можно более жалкой. Катлер оценивающе смотрел на нее, и девушка вдруг поняла, как должен себя чувствовать ягненок на бойне. Мактирнан моргнул и отвернулся. Клеменс вздохнула с облегчением, но тут послышался шум, будто падало что-то, на ее голову обрушился страшный удар, и она рухнула на палубу, потеряв сознание.

Прошли минуты или часы. Голова раскалывалась. Клеменс увидела капитана, который с отсутствующим видом смотрел на паруса. Потом кто-то склонился над ней. Натан.

— Лежи спокойно. — Он положил руку ей на плечо, и Клеменс закрыла глаза.

— Не помер?

Катлер. Голова закружилась, и Клеменс начала впадать в забытье.

— Нет, просто оглушен. Отнесу его вниз.

— Выпорите ублюдка.

Это был Мактирнан. Но я ничего не сделала, хотела крикнуть Клеменс. Я ни в чем не виновата!

Натан поднял Клеменс на руки. В ее памяти вдруг всплыла картина: огромная деревянная балка падает прямо на нее.

— Он хочет высечь кого-то потому, что на меня упала балка?

— Нет, потому что она чуть было не упала на него, — ответил Натан.

— Все наверх! — проревел Катлер, заставив Клеменс вздрогнуть.

— Снесу парня вниз, нужно проверить, что у него с головой, — сказал Натан капитану.

Когда Клеменс в следующий раз открыла глаза, она уже лежала на своей койке. Натан стоял на коленях рядом и осматривал ее голову.

— Череп не пробит, но шишка здоровая.

Закрыв глаза, Клеменс прислонилась щекой к его груди. Она могла бы пролежать так часы, дни. Только здесь, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

— Клем? — спросил Натан, и голос его звучал озадаченно. — Какого черта ты перебинтовал себе грудь?

— Ребра сломаны, — поспешно ответила Клеменс, задохнувшись от испуга.

Добро пожаловать в реальный мир!

— Когда дядя стукнул меня, я… ударился об стол.

— Ерунда. Если бы у тебя были сломаны ребра, ты бы заорал благим матом, когда я поднял тебя.

Клеменс закрыла глаза, словно пытаясь спрятаться.

— Клем, подними рубашку.

— Нет.

Она открыла глаза и встретила взгляд Натана.

— Почему?

Выхода не было, ложь не поможет.

— Потому что я женщина.

— Слава богу, — сказал Натан через несколько минут томительного молчания.

— Что? Что ты имеешь в виду?

Клеменс уставилась на Натана. На его лице читалось явное облегчение, отчего он казался лет на пять моложе.

— Потому что тело мне упорно твердило, что где-то рядом женщина, — признался он, смущенно ероша волосы, — я все пялился на тебя, сам не зная почему. Я уж начал подозревать себя в склонности к мальчикам. Как тебя зовут?

— Клеменс. Может быть, для тебя это было облегчением узнать, что я женщина, а я теперь знаю, что делю каюту с мужчиной, который очень интересуется моим телом. Спасибо, я могла обойтись и без этой информации.

— Значит, ты считаешь, что я куда охотнее изнасилую Клеменс, чем Клема, так по-твоему?

Кажется, он рассердился, подумала Клеменс.

— Нет, я так не думаю. Мой кузен собирался заставить меня спать с ним каждую ночь, чтобы сделать мне ребенка и вынудить к браку. Я совсем не знаю тебя, но мне кажется, ты никогда бы так не поступил.

— Бог мой, — вздохнул Натан, опускаясь на стул, — неудивительно, что ты решила удрать из дома. Кто тебя ударил?

— Дядя. А что?

— Так, взял на заметку, — мрачно ответил Натан.

— Ты никому обо мне не расскажешь?

— Черт, нет, конечно! Если тебе угрожала опасность, когда ты была мальчиком, то стоит им узнать, что ты женщина и… Сколько тебе лет?

— Девятнадцать. Через два месяца исполнится двадцать.

— Так… Это уже хуже…

— Почему?

— Почему? Я думал, тебе не больше четырнадцати, что ты еще ребенок. Теперь я знаю, что нет…. — Натан нахмурился.

— Что это за шум? Как будто свинью режут.

— Человек кричит. — Натан встал и закрыл иллюминаторы. — Постарайся не думать об этом.

— Это тот… тот человек, что уронил балку?

Клеменс почувствовала, что по ее щекам текут слезы.

— Перестань плакать, ты ничем ему не поможешь.

— Но они убивают его! Ты можешь что-нибудь сделать?

— Нет.

Клеменс зарылась лицом в подушку.

— Клем. Клеменс…

Она помотала головой.

— Ну же. Иди сюда. — Присев на койку, Натан осторожно приподнял ее и прижал к себе.

Теперь она слышала только стук его сердца и его дыхание. Ни один мужчина раньше не обнимал Клеменс, кроме отца. У него были поистине медвежьи объятия.

— Ты такой тощий, Клем.

— Я всегда была худой. Когда отец умер, я почти перестала есть, а потом, когда поняла, что собой представляет дядя Джошуа, вообще потеряла аппетит. В ту ночь, когда я сбежала, они заставили меня поесть. Видимо, кузену Льюису не хотелось ложиться в постель с такой худышкой. Он сказал, что я похожа на мальчишку. Это навело меня на мысль о переодевании.

— Как ты выбралась из дома?

— По плющу. Потом украла лошадь. Перед тем как сбежать, бросила платье в море. Они думают, что я мертва. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Что ты собиралась делать потом?

— Уплыть на другой остров, найти там работу.

Как бы хорошо Натан к ней ни относился, Клеменс порадовалась, что он не знает ее фамилию. Иначе кто знает… Он мог счесть ее неплохой заложницей.

— Чего бы тебе сейчас хотелось? — поинтересовался Натан.

— Принять ванну.

Он вздохнул:

— Да… я сейчас это организую, правда, вода будет холодной.

Клеменс кивнула, даже не вслушиваясь в его слова. Теперь он знал, что она — женщина…

— Натан… — Клеменс коснулась его руки, не зная еще, о чем хочет спросить.

Склонившись к ней, Натан прильнул губами к ее губам.

Глава 5

Как же он сразу не понял, что Клем — женщина? Инстинкт подсказывал Натану, что здесь что-то не так, а за свою жизнь он научился прислушиваться к инстинктам. Видимо, он слишком сосредоточился на том, чтобы попасть в команду «Морского скорпиона» и не угодить на тот свет. Желание выжить заглушило голос инстинкта.

Натан все еще сжимал Клеменс в объятиях, так нежно лаская ее губы своими губами, словно она была сделана из фарфора. О да, Это не девочка, а женщина, пусть юная и невинная.

Давно уже он не испытывал таких чувств к женщине. Если быть точным — семь лет. Но это было в другой стране, да и та женщина уже умерла. Натан тряхнул головой. Сейчас не время вспоминать о той драматической истории, в которую он ввязался после скандального происшествия на Менорке.

Клеменс преображалась в его объятиях, мальчишеские жесты сменились томными и женственными. Кодекс чести, в котором он был воспитан, морская дисциплина, которая сформировала его личность, — это помогло Натану удержаться от соблазна овладеть девушкой здесь и сейчас, но ничто не могло помешать ему целовать ее. Держа Клеменс в объятиях, он вдыхал едва уловимый аромат ее кожи.

Если бы он попытался овладеть ею теперь, возможно, ему это и удалось бы. Не оттого, что Клеменс была легкодоступной, а потому, что она была напугана и Натан стал для нее олицетворением безопасности. Натан чувствовал, что девушка едва сдерживает слезы, и мог только восхищаться тем, как храбро она держалась. Одного этого было достаточно, чтобы обуздать его порыв, понял Натан, лаская языком ее губы. Клеменс судорожно вдохнула и крепче прижалась к Натану.

Слишком быстро. Она такая хрупкая, думал Натан, проводя пальцем по нежной коже ее щеки. Клеменс была высока ростом, но изящно сложена, а высокие скулы и заостренный подбородок говорили о хрупкости и утонченности. Натан даже представить себе не мог, какая смелость ей потребовалась, чтобы совершить побег из родного дома и находиться здесь, на этом корабле, который казался порождением ада.

— Думаю, холодная ванна будет сейчас в самый раз, — хрипло сказал Натан.

— Я… — Клеменс открыла глаза и посмотрела на него. — Что случилось?

— Я тебя поцеловал.

— Я знаю. — Она бросила на него удивленный взгляд, в котором сквозила нотка раздражения. — Я спрашиваю, почему ты остановился?

— И начинать не следовало. Я не соблазняю девственниц, Клем.

Хотя одна из них соблазнила меня. А теперь Натан открыл ящик Пандоры, и от этого не приходится ждать ничего хорошего. Ему даже не требовалось напрягать воображение, чтобы представить, каково это — чувствовать ее в своих объятиях, он знал. Натан уселся в дальнем углу стола. Незачем ей видеть, в какое возбуждение его привел этот невинный поцелуй.

— Благодарю, — вежливо сказала Клеменс, улыбаясь через силу. — Но не стоит брать всю вину на себя. Мне понравилось. Меня давно никто не обнимал.

О боже! Ничего он не желал сейчас так страстно, как обнять ее. И целовать ее. Сорвать с нее эту мальчишескую одежду и прижаться губами к нежной коже. И опустить ее на эту узкую койку, и…

— Я должен подняться на палубу. Велю принести сюда воду. Скажу, чтобы вели себя потише, потому что ты еще не оправился от удара по голове.

Натан глядел на Клем, борясь с желанием схватить ее в охапку, посадить в лодку и увезти отсюда подальше. Но это было невозможно. Он должен кое-что сделать, и ни одна девушка не сможет ему помешать.

Клеменс. Натан мысленно произнес ее имя, словно пробуя его на вкус. Что-то фруктовое и сочное. Девушка кивнула. Она явно думала о чем-то, но Натан не знал о чем. Вынужденная жить под одной крышей со своим дядюшкой, Клеменс прекрасно научилась скрывать свои мысли.

— Я лягу в постель, накроюсь простыней и притворюсь спящей. Когда они уйдут, прежде чем помыться, закрою дверь на задвижку.

Ну вот… Воображение Натана услужливо нарисовало ему Клем: вот она медленно снимает рубашку, от струи холодной воды по ее телу пробегает дрожь, соски напряжены… Картина была такой яркой, что Натан вынужден был сделать глубокий вздох, чтобы успокоиться. Клем скользнула взглядом по его телу, глаза ее вдруг расширились.

— Отличная мысль. Когда вернусь, постучу.

Несколько минут Клеменс сидела уставившись на дверь. Она не только делила каюту с мужчиной, которого желала и который знал о том, что она — женщина, но этот мужчина и сам желал ее.

Клеменс знала, что значит заниматься любовью, но только теоретически. Никогда прежде она не имела возможности наблюдать… э-э… сам механизм. Что бы она делала, если бы Натан не удовлетворился поцелуями? Протестовала? Уступила? Вероятнее всего, последнее. Нет, хуже, она бы провоцировала его.

Чувство стыда, смущение, возбуждение — все эти эмоции очень некстати, если тебя только что ударили по голове. Клеменс юркнула под простыню, натянула ее на голову и закрыла глаза. Если она заснет, может быть, удастся убедить себя в том, что все это было только сном.

Звук голосов за дверью вырвал ее из дремоты. Дверь заскрипела, послышался глухой звук, и дверь снова захлопнулась. Клеменс осторожно села. На полу стояла бочка, достаточно большая, чтобы вместить одного человека. Рядом с бочкой она заметила два ведра с водой и кувшин.

Выскользнув из кровати, Клеменс заперла дверь на задвижку, потом окунула палец в емкости с водой. Вода в ведрах была соленой, морской, а в кувшине — пресной. Хватит, чтобы вымыть голову и умыться. Порывшись в сумке Натана, Клеменс обнаружила кусок зеленого мыла, принюхалась. Оливковое масло. На куске мыла была надпись: «Savon de Marseilles». Там же Клеменс нашла большую мягкую губку. Французское мыло и губка? Натан недавно был в Средиземноморье? Да, он о многом умолчал.

Клеменс разделась, сняла с груди повязку и с наслаждением помассировала грудь. Руки Натана прикасались к ее телу здесь и здесь… И вот здесь.

Она влезла в бочку и поежилась, когда холодная вода коснулась нежной кожи живота. Страх, гнездившийся в глубине души последнее время, наконец покинул ее. Клеменс принялась намыливать губку.

Натан постучал в дверь. Интересно, что делает Клеменс? Воображение, подстегиваемое месяцами вынужденного воздержания, тут же заработало. Натану показалось, что он уже очень давно покинул Англию, расстался с любовницей. Теперь его занимала только Клеменс. Натан представил тонкую обнаженную фигурку под искрящейся струей воды. Дверь вдруг распахнулась, и он увидел Клем, с влажными волосами, умытым, сияющим лицом. От нее исходил тонкий аромат мыла с оливковым маслом.

В чистой одежде она выглядела совсем как мальчик, пока не поймала на себе взгляд Натана. Щеки ее порозовели. По телу Натана прошла жаркая волна, на мгновение он стиснул зубы.

— Лучше?

— Да, гораздо лучше, спасибо. В твоей сумке я нашла толченую березовую кору, так что голова теперь почти не болит, а уж ощущения после мытья даже описать не могу. — Клеменс улыбнулась. — Грязь — это так ужасно. Не знаю, почему так трудно заставить мальчишек умываться.

Увидев, что Натан смотрит на бочку с грязной водой, она поспешила сказать:

— Прости, я пыталась придумать, как опустошить бочку.

— Возьму пустое ведро и вылью грязную воду через иллюминатор. — Натан бросил пояс на койку и закатал рукава. — Ты очень экономно расходовала воду.

Клеменс смотрела на его обнаженные руки. Поднимая ведро с водой, Натан поиграл мускулами. Позер, тут же укорил он себя, выделываешься, как петух перед новой курицей. Он вспомнил, какое удовольствие испытал, когда Джульетта увидела его в новой форме, он тогда так хотел произвести на нее впечатление.

— В бочке не так уж много места, — сказала Клеменс, возвращая Натана к реальности. — Тем более для тебя.

Натан выплеснул в иллюминатор воду.

— Тебе придется потереть мне спину, — сказал он полушутя.

— Думаю, я могла бы это сделать, — с сомнением в голосе отозвалась Клеменс, — с закрытыми глазами, конечно. У тебя есть мочалка?

— Не нужно, я пошутил.

Клеменс улыбнулась, и Натан неожиданно обнаружил, что на его лице появилась ответная улыбка.

— Ты всегда спокойно относишься к таким предложениям, Клем? Я уж было решил, что ты мне сейчас истерику закатишь.

— Что толку от истерик? — ответила девушка, аккуратно складывая разбросанную одежду. — Я бы хотела, чтобы отец мой был жив и я сейчас была рядом с ним, в родном доме. А если это невозможно, то хотя бы чтобы мой дядя и кузен были порядочными людьми. Ну, или если бы мне все же пришлось убежать из дома, то я хотела бы попасть на корабль к какому-нибудь купцу. Сидела бы сейчас в каюте жены капитана и распивала бы чай. Но если бы, да кабы… Вряд ли тебе понравилось бы, если бы я закатила истерику.

— Очень разумно. — Натан наполнил бочку чистой водой и принялся расстегивать рубашку.

— В моих интересах не злить тебя, — сказала Клеменс. Она уселась на свою койку, поджав ноги, и уставилась на стену.

От холодной воды у Натана на мгновение перехватило дыхание. Потом мысли его вернулись к Клеменс. Девушка на «Морском скорпионе»… Да в портовом борделе ей и то было бы безопаснее. По крайней мере, оттуда можно было бы сбежать через окно.

Намыливаясь, Натан восхищенно тряхнул головой. Это же надо — вылезти из окна, спуститься по плющу, украсть лошадь… Перед ним была женщина умная и храбрая. Натану с детства внушали, что идеальная женщина хрупка и доверчива.

Все эти девицы, которых мать прочила ему в жены, были богаты. Она всегда старалась игнорировать тот факт, что, каким бы благородным ни было происхождение ее покойного мужа, он проиграл все деньги, и теперь их старший сын вынужден вести хозяйство с экономностью, граничащей со скупостью. Она никогда прямо не говорила, что Натан должен жениться на деньгах, но он всегда понимал, что, если не обретет благосостояние таким путем, придется жить на жалованье флотского офицера. В список потенциальных невест были включены дочери сквайров, внучки торговцев, младшие дети из обедневших аристократических семей. Главный критерий — деньги. Натан находил это отвратительным. Его мать вышла замуж за человека, которого презирала. Брат Дэниэл женился на девице с кислым лицом — младшей дочери графа — из-за ее происхождения и приданого. Надо полагать, приданое это было довольно значительным, уж очень семья стремилась сбыть девицу с рук. Натан не хотел жениться по расчету. И потому женился по любви. Глупо с его стороны. Теперь-то девица из приличной семьи даже не посмотрела бы в его сторону. Натан ухмыльнулся и выпрямился, разбрызгивая воду. Намылив голову, он протянул руку к кувшину с пресной водой. Вряд ли Клеменс что-то оставила, подумал он, но, к своему удивлению, обнаружил, что кувшин наполовину полон.

— Восхитительная женщина, — сказал он, поливая голову, — оставила воду.

— Мне не так уж много было нужно — волосы короткие, — отозвалась Клеменс, по-прежнему упершись взглядом в стену.

— Раньше они были очень длинные? — спросил Натан, протянув руку за полотенцем.

— До пояса, — вздохнула девушка, — мое единственное украшение.

— Не верю.

— Я не напрашиваюсь на комплименты. Я знаю, что слишком высокая и худая и лицо угловатое.

— Ты всю жизнь прожила на Ямайке? — спросил Натан, натягивая брюки.

— Да. Родители приехали сюда сразу после свадьбы. Папа был младшим сыном в семье, как ты. — Клеменс вздохнула. — Мама умерла десять лет назад от желтой лихорадки.

— Здесь не очень здоровый климат, — сочувственно сказал Натан, вытаскивая из сумки чистую рубашку.

— Я знаю, но, похоже, эта зараза ко мне не липнет, поскольку я здесь родилась. Ты закончил?

У Клеменс затекла спина, и она уже устала представлять себе, что происходит позади, — уши ее ловили каждый всплеск, каждый вздох Натана.

— Да, закончил.

Она опустила босые ноги и поморщилась, угодив в лужу. Казалось, что в каюте случилось наводнение, повсюду мокрые полотенца, мокрая одежда.

— Ну и ну! — произнесла Клеменс, уперев руки в бедра.

— Ты сейчас очень похожа на мою матушку, — сказал Натан стоя посреди этого мокрого хаоса.

— Почему мужчины такие неряхи? Женщины совсем не такие, по крайней мере, я точно не такая. — Она взяла полотенце и принялась убирать воду с пола. — Впрочем, легко быть аккуратной, когда в доме есть слуги.

— У вас есть рабы?

— Нет! Папа никогда бы не согласился. С тех пор как десять лет назад запретили работорговлю, он стал выступать за отмену рабства. Но плантаторы, конечно, были против. Они говорили, что у американцев тоже рабы и потому наемный труд использовать невыгодно из-за конкуренции. Мы — торговцы, поэтому нам легче было придерживаться наших принципов. Дядя Джошуа и кузен Льюис — плантаторы.

— Хотелось бы мне познакомиться с ними, — сказал Натан, и Клеменс увидела, как сжались его кулаки.

— Со своей стороны надеюсь, что больше никогда их не увижу. Это грязная одежда? Вытру ею воду, все равно придется стирать.

Натан принялся вычерпывать из бочки грязную воду.

— Ты вовсе не обязана стирать мою одежду.

— Я же твой юнга, забыл? Кроме того, вряд ли на корабле имеется прачка.

— Да уж. Как голова?

— Нормально, если не трогать.

Хорошо, подумала Клеменс. А ведь сейчас, пожалуй, она чувствует себя лучше, чем дома. Должно быть, свежий воздух и еда пошли ей на пользу. А может быть, это оттого, что она наконец сама распоряжается собой. По крайней мере, она уже не пассивная жертва. И Натан теперь знает, что она женщина, и воспринял это нормально.

Вряд ли из этого что-то выйдет. Девица, из хорошей семьи и пират. В дамском романе она бы наверняка наставила его на путь истинный в конце последней главы, и они уплыли бы в закат, чтобы на каком-нибудь острове вести идиллическую жизнь.

Клеменс закатила глаза. Интересно, что скажет Натан, если она примется расспрашивать о том, что побудило его стать пиратом, и пытаться наставить его на путь истинный? Он ей уже рассказывал о том, как его с позором изгнали из флота и как он дошел до жизни такой.

А хотелось бы ей уплыть с ним? Конечно нет. Ее удел — Лондон, балы, аристократические джентльмены с приличными манерами и состоянием. Мисс Рейвенхерст могла себе позволить мечтать об этом. Она была независима и могла делать все, что ей заблагорассудится.

Впрочем, теперь она — прачка, а не леди, и вряд ли станет ею в обозримом будущем. Клеменс принялась собирать мокрую одежду. Надеюсь, оливковое мыло хорошо мылится в соленой воде, а мистер Стрит скажет, где можно развесить белье.

Дверь с грохотом распахнулась, от неожиданности Клеменс подпрыгнула и уронила одежду. Она наклонилась, чтобы собрать ее, и из-под стола посмотрела в сторону двери. Мактирнан.

— Ветер переменился, — резко сказал он Натану, игнорируя девушку. — Сегодня ночью выведешь нас в море, Станье.

— Выйти из гавани и днем нелегко, а тем более в темноте.

— Ночи сейчас лунные, а ты — лучший штурман, Станье. Что-нибудь пойдет не так, и я протащу тебя под килем.

— Когда в последний раз чистили днище? — поинтересовался Натан, словно его больше всего интересовала процедура протаскивания под килем.

— Давно, — отрезал капитан и, повернувшись, вышел из каюты.

— Сколько раз ты выводил корабль из этой гавани? — спросила Клеменс.

— Никогда. — Натан принялся собирать инструменты. — Много слышал об этом, изучал карты. Это все.

— О… наверное, мистер Катлер мог бы тебе помочь? — встревожилась девушка.

Бросив узел с мокрым бельем в угол, она достала из сумки Натана карты.

— Не думаю, что помощник капитана испытывает ко мне теплые чувства. — Натан раскрыл нож, чтобы заточить карандаш. — Полагаю, мистер Катлер будет просто счастлив, если я посажу корабль на мель или оцарапаю днище о кораллы — ровно настолько, чтобы досадить капитану.

— Я могу чем-то помочь?

На самом деле Клеменс понятия не имела, как она может помочь Натану, к тому же вряд ли он примет ее помощь — мужчины обычно этого не делают.

Натан изучающе посмотрел на нее. Его голубые глаза были так же холодны, как тогда в таверне.

— Да, — отозвался он наконец и кивнул на койку. — Отдыхай, ночь будет долгой. Я приду за тобой.

Клеменс поспешила закончить уборку каюты. Она чувствовала напряжение — Натану нужна ее помощь, он сказал это совершенно искренне. Девушка послушно забралась в постель и закрыла глаза, но уснуть ей удалось не скоро.

Глава 6

Клеменс стояла позади Натана, сжимая секстан и поеживаясь. Ночь была теплой, но над кораблем словно сгустилась атмосфера угрозы.

— Ну?

При звуках голоса Мактирнана Клеменс едва удержалась от того, чтобы спрятаться за Натана.

— Чего мы ждем? Веди корабль в пролив.

— Подождем, пока луна взойдет, — твердо сказал Натан, — иначе побьем корабль.

Глаза Мактирнана сузились, но он коротко кивнул рулевому:

— Как только мистер Станье прикажет, действуй.

Клеменс видела, что настроение команды меняется. Теперь пиратами владел не страх. Они вышли на охоту, поняла девушка, почувствовали запах крови, а пролив — это словно тропа в лесу, которая приведет их к жертве.

Клеменс посмотрела на спину Натана — он как раз склонился над картой. Интересно, как ему удается сохранять спокойствие в такой напряженной ситуации.

— Эй, ты, принеси кофе. — Голос Катлера заставил Клеменс подпрыгнуть.

Осторожно положив секстан у правой руки Натана, она повернулась, чтобы уйти.

— И фонарь, Клем, — сказал Натан ей вслед.

Приготовление кофе и поиски фонаря заняли у Клеменс некоторое время, но ей вовсе не хотелось появляться на палубе. Что, если они сядут на рифы? Что, если «Морской скорпион» получит пробоину и люди на нижней палубе не смогут выбраться?

Хорошо бы сказать об этом Натану, но Клеменс чувствовала, что сейчас для этого не самое подходящее время. Медленно взошла луна, и море засеребрилось.

— Два румба влево, — сказал Натан человеку у штурвала, и все, кто находился на палубе, затаили дыхание. — Я бы посоветовал взять рифы, мистер Катлер, мне сейчас нужна не скорость, а контроль. Клем, ступай на нос с лоцманом. Он будет промерять глубину, но я хочу, чтобы ты принес мне то, что лот зацепит на дне. Беги.

Когда Клеменс была еще подростком, матрос с «Герцогини» показывал ей, как управляться с лотом, и она знала, что его смазывают жиром, чтобы взять пробы со дна. Лоцман опустил цилиндр в воду и через некоторое время поднял его.

— Мне нужно принести мистеру Станье пробы. — Клеменс вынула нож и соскребла с лота песок. Сжимая добычу в кулаке, она поспешила к Натану, раскрыла ладонь и поднесла ее к фонарю.

Натан взял ее за запястье, поднимая ладонь повыше.

— Черный песок и никаких ракушек. — Натан сделал запись в блокноте. — Беги.

Клеменс бегала туда-сюда, и ей казалось, что минули часы. По палубе разносилось монотонное бормотание лоцмана, ладонь ныла. Когда Клеменс удавалось бросить взгляд на Натана, она видела его сосредоточенное отстраненное лицо. Он изучал карту и свои заметки, то и дело смотрел на берег и паруса. Он даже взобрался на бушприт, чтобы бросить взгляд вперед, на скалы, которые, казалось, смыкались на выходе из пролива. Но главная опасность таилась в другом — где-то на дне, под толщей воды скрывались коралловые рифы, готовые вонзиться в днище корабля. Катлер поставил у штурвала двоих. Все молчали, кроме лоцмана и впередсмотрящего. Потом, вооружившись подзорной трубой, Натан вскарабкался по снастям повыше.

— Надеюсь, он знает, что делает, — раздался вкрадчивый голос за спиной Клеменс.

Мактирнан. Волоски на ее шее встали дыбом, когда он положил руку ей на плечо.

— Знает, капитан, — сказала она как можно увереннее, взглянула на темную фигуру Натана, отчетливо вырисовывавшуюся на фоне неба, и поняла, что действительно верит в это. С носа донесся крик лоцмана. — Мне нужно идти, сэр.

Вывернувшись из-под руки Мактирнана, девушка поспешила на нос. Она слышала, как Натан кричит что-то рулевому, корректируя курс. Какой капитан рискнет кораблем, чтобы проверить человека? Безумец, сказал голос в голове Клеменс. Мактирнан словно видел какую-то угрозу, исходящую от Натана.

— Дна не достать, — сказал лоцман, вытягивая цилиндр, и Клеменс перевела дух, привалившись к лееру. Натан уже спускался вниз, двигаясь, словно тень, спрыгнул на палубу и подошел к капитану.

Ничего удивительного, что Мактирнан держался настороже — они оба, и капитан, и Натан, излучали уверенность и обладали определенной харизмой. Катлер тоже мог бы играть в команде доминирующую роль, но Клеменс видела, что роль капитана ему не по плечу. Мактирнан обладал каким-то змеиным чутьем, а Натан — силой убеждения. Он говорил с такой уверенностью, что не возникало даже тени сомнения в том, что все будет так, как он захочет. Кажется, он обнаружил проход в проливе, лот поднимался чистым.

— Все хорошо, Клем? — спросил он, когда девушка подошла и встала рядом.

Она кивнула.

— Хорошо проводишь время?

Хорошо провожу время? Он что, с ума сошел? Мы на пиратском корабле, которым командует маньяк! Мы плывем по опасному проливу, по которому он ни разу не ходил, ночью, и, он спрашивает меня, хорошо ли я провожу время?

— Да, — ответила Клеменс и поняла, что это правда. На какой-то момент она почувствовала себя членом команды, у нее были свои, пусть нехитрые, обязанности. И она была рядом с Натаном, наблюдала за тем, как он работает.

— Отлично. Передай, пожалуйста, секстан и возьми что-нибудь, на чем можно писать.

Проводя измерения, Натан диктовал цифры, которые Клеменс записывала столбиками.

— Где учился, парень? — спросил Катлер, склоняясь над ее плечом.

— В школе, сэр. В Спаништауне. До того, как мы потеряли все свои деньги.

— Клем, покажи цифры. — Натан отложил секстан и кивнул.

Встав рядом с ним, Клеменс раскрыла свои записи, и он принялся водить по ним пальцем.

— Хорошо. У тебя отличный почерк.

— Долго еще? — прошептала девушка, придвинувшись к Натану, — то ли потому что ей хотелось быть как можно дальше от Катлера, то ли потому, что хотелось прикоснуться к Натану. Она и сама не знала.

— Уже скоро.

Не успел Натан произнести эти слова, как с марсовой площадки раздался крик впередсмотрящего:

— Впереди открытая вода!

— Я бы советовал встать на якорь, капитан. — Натан сделал пометку на карте и повернулся к Мактирнану. — Луна скоро сядет, станет темно. Думаю, вы не хотите оказаться в открытом море, когда рассветет, не проведя предварительную рекогносцировку. Мы не единственные, кто прячется у этих островов.

— Гм… — Мактирнан посмотрел на карту, потом поднял глаза на Натана. — Кажется, вы и впрямь неплохой штурман. Кивнув, он повернулся к своему помощнику: — Бросайте якорь, мистер Катлер.

Натан принялся сворачивать карты. Клеменс поспешно схватила секстан и подзорную трубу, сунула в карман своей куртки блокнот.

— Куда это вы, черт возьми, собрались, мистер Станье?

— Внести поправки в карту и поспать, капитан. — Голос Натана звучал спокойно, но Клеменс почувствовала, как он напрягся. Ее сердце заколотилось.

Помолчав несколько секунд, Мактирнан кивнул:

— Если нам придется удирать через этот пролив, я хочу иметь точную карту.

Они были уже у лестницы, когда капитан снова заговорил:

— Пять склянок, мистер Станье.

— Слушаюсь, капитан.

Клеменс спустилась вслед за Натаном, испытывая одновременно усталость и возбуждение. Очутившись в каюте, она выложила свой груз на стол и повернулась к Натану, не в силах сдержать улыбку.

— Ты был великолепен! Как тебе удалось оставаться таким спокойным, когда этот стервятник следил за каждым твоим движением? И эта карта… Там столько ошибок, я видела твои пометки. — Клеменс с восхищением посмотрела на Натана. — Это было чудесно!

— Вот именно — чудесно. Это было одно сплошное чудо. — Натан привалился спиной к двери и закрыл глаза. — Не хотелось бы пережить это снова.

— Но ты был таким уверенным в себе, — запротестовала Клеменс.

Он просто устал, вот и все, сказала она себе. Ее вера в Натана была непоколебима. Он открыл глаза, посмотрел на девушку и вытянул правую руку — она едва заметно дрожала.

— Это трюк, Клеменс. Никогда не позволяй им заметить, что ты испытываешь страх, никогда не позволяй себе поддаться страху.

— Ты испытывал страх? — недоверчиво спросила Клеменс.

— Только глупец ничего не боится. Прислушайся к своему страху, сделай все, чтобы подготовиться к опасности, а когда настанет время действовать, отмети страх прочь.

— Я думала, что страх — признак слабости, — призналась Клеменс.

Натан снова закрыл глаза. Он по-прежнему стоял у двери, словно не в силах был дойти до койки.

Приблизившись к нему, девушка обняла его за талию и прижалась лицом к груди.

— Эй, что это ты делаешь? — удивленно спросил Натан, но не сделал попытки отстраниться.

— Обнимаю тебя. Ты заслуживаешь этого. Не думаю, что тебя часто обнимали.

Натан тихо рассмеялся. Клеменс почувствовала, как ее щеки заливает жаркая волна румянца, и отстранилась от Натана.

— Я не имею в виду объятия, за которые нужно платить, — сказала она. — Я имею в виду дружеские объятия.

Выдвинув стул, Клеменс потянула Натана за рукав:

— Садись. Думаю, ты не ляжешь спать, пока не исправишь карту. Я принесу кофе.

Когда Клем вошла в каюту с кофейником, полным крепкого кофе, Натан спал за столом, уронив голову на руки. Она поставила кофейник на стол, борясь с искушением прикоснуться к густым волосам Натана. Пусть спит, решила она и забралась на свою койку.

— Клем!

Она проснулась оттого, что Натан тряс ее за плечо.

— Пора вставать, почти пять склянок.

— Ты ложился? — спросила девушка, потянувшись.

— Нет, поспал полчаса, выпил холодного кофе и поработал над картой. — Натан мотнул головой в сторону чуланчика с умывальни ком. — Иди умойся.

Уязвимость, которую Натан выказал прошлой ночью, исчезла бесследно. На смену ей пришла деловитость и уверенность. Десять минут спустя, умывшись, Клеменс почувствовала себя значительно бодрее.

— Натан?

— Ммм?

— Ты знал, что на борту есть пленники?

— Нет. — Натан отложил циркуль и уставился на Клеменс.

— Внизу, на нижней палубе.

Клеменс рассказала обо всем, что видела и слышала.

— Но Мактирнан не берет в заложники обычных матросов, он их убивает.

— Я знаю. Так почему он держит взаперти этих? Некоторые из них могут быть матросами с корабля моего отца. Я не могу оставить их там.

— Конечно сможешь. Если не хочешь присоединиться к ним.

— Натан, пожалуйста. — Клеменс придвинула стул и села рядом с Натаном, ее голос дрожал. — Ты же можешь что-нибудь сделать, правда?

— Не смотри на меня такими глазами, Клем, — предупредил он. — Это меня всегда раздражало.

— Извини.

Клем не знала, что на нее нашло. О, мистер Станье, вы такой замечательный, вы же сделаете это для меня, правда? Она видела, как ловко девицы это проделывают.

Клеменс знала, что во флирте она безнадежна. Глупо строить глазки мальчишкам, которых она знала всю свою жизнь, и притворяться нежным хрупким цветком, которым она вовсе не являлась. Безумием было пытаться испробовать свои женские чары на Натане Станье.

— Посмотрим, что можно сделать, — сказал он наконец. — Пойдем, пора завтракать.

Когда Натан и Клем появились в камбузе, Стрит обжаривал мясо. От аппетитного запаха у Клеменс закружилась голова. Опустошая сковороду с беконом, Натан заметил на плите горшки с булькающим варевом.

— Надеюсь, это не наш обед? — спросил он, обмакнув палец в горшок.

— Нет, это для нашего груза, — ухмыльнулся Стрит.

— Не очень-то вы о них заботитесь, — с кислой гримасой сказал Натан, облизнув палец.

— Этот груз нельзя назвать ценным, так, рабочие руки, — ответил Стрит, — но я о них забочусь по мере сил.

— Там внизу рабы? — поинтересовался Натан, наливая себе эль в высокую кружку.

— Они ими станут, когда прибудем на остров Святого Мартина. Французы купят все, у них нехватка рабочих рук с тех пор, как работорговлю запретили.

— Значит, матросов захваченных торговых судов продают на французских островах И они исчезают на плантациях? Отличная мысль.

К тому времени, когда они с Натаном пристроились на палубе, чтобы съесть завтрак, Клеменс вся кипела.

— Ублюдок! Я хотела…

— Тихо! По крайней мере, мы знаем, что в их цели не входит уморить этих людей. Если Мактирнан хочет получить за них деньги, у них есть шанс сойти с этого корабля живыми. Я бы больше беспокоился, если бы он держал их для забавы — в качестве наживки для акул или чего-нибудь в этом роде.

— Что? Он же не может… Он скармливает их акулам?

— Вот именно. У нашего капитана странное представление о забавах. Не зря же его прозвали Красным — он любит кровь. Много крови.

— Ты… ты меня пугаешь. — У Клеменс сдавило горло. Она не хотела выглядеть перед Натаном как испуганная девчонка, но предпочла бы не слышать некоторых деталей.

— Вот и отлично. Страх — это то, что тебе нужно. Он помешает тебе наделать глупостей.

— Я слышала, что у него репутация страшного человека, но не знала, что он действительно такой.

Клеменс поежилась. Но она не могла позволить превратить людей, которых она знала, в рабов. Придется что-то придумать.

— Мистер Станье!

— Иду, сэр. — Натан сунул девушке свою кружку с элем. — Что ж, похоже, начинается.

Натан внимательно изучал открытые воды Наветренного пролива, пока «Морской скорпион» медленно выскользнул из пролива и встал на якорь у острова Ящерицы. Впереди пролегал основной судоходный маршрут между Испаньолой и Кубой, вдалеке виднелось какое-то судно. Ближе к острову в открытом море там и сям маячили белые треугольные паруса рыбачьих лодок — мелкая рыбешка, не для большой акулы.

Повернувшись, Натан взглянул на поросший лесом берег острова. Оттуда, если все идет по плану, за ними сейчас наблюдали в подзорную трубу и все сообщения пересылались на среднего размера торговое суденышко с якобы сломанной мачтой. Оно должно сняться с якоря и пройти под носом «Морского скорпиона», как птица со сломанным крылом. Мактирнан не устоит от соблазна.

— Вы кажетесь вполне довольным жизнью, мистер Станье.

— Такое прелестное утро, мистер Катлер, как не радоваться жизни?

Натан почувствовал, как Клем напряглась, но не сделала попытки уйти. Катлер внушал ей страх, но она призвала на помощь все свое мужество.

— Отдать якорь!

Послышался скрип лебедки и лязг якорной цепи. Якорь опустился в прозрачную воду. Боцман принялся отдавать команды.

— Работы пока не ожидается?

— Нет, — сказал Катлер, внимательно наблюдая за суетой на палубе. — Эти ленивые торговцы еще долго будут раскачиваться.

— Вижу корабль!

Крик впередсмотрящего заставил всех, броситься к борту. Впереди из-за острова медленно выходило небольшое торговое суд, но с обвисшими парусами и покосившейся мачтой.

— Поднять якорь! — проревел Катлер, и боцман принялся подгонять матросов.

Они принялись карабкаться по снастям, готовясь распустить паруса. Команда спешно вооружалась.

— Иди вниз. — Натан подтолкнул Клем к люку.

— Нет! — резко возразила она, но, увидев выражение его лица, сдалась: — Хорошо, я спущусь, когда мы подойдем к тому кораблю.

— Сделай одолжение. Схватка будет жаркой.

— Откуда ты знаешь? Это же маленькое суденышко.

— Инстинкт, — соврал Натан, мысленно выругав себя.

— Но вряд ли они хорошо вооружены, — продолжала Клем.

— Сделай милость, избавь меня от изложения своих взглядов на морскую стратегию, — холодно отозвался Натан, отчаянно размышляя, как бы заставить ее замолчать.

— Извини. — Клем бросила на него взгляд из-под полуопущенных ресниц. Очередная женская уловка.

Якорь был поднят, паруса распущены. Натан провел лезвием кортика по пальцу, пробуя его остроту. «Морской скорпион» медленно двинулся с места.

— Поднять кости! — проревел Катлер.

Один из матросов бросился к мачте и принялся поднимать странный сверток.

— Что это значит? — прошептала Клем.

— Кости и череп, — мрачно ответил Натан.

— Но… это же не флаг. Это настоящие… — Клем отвернулась, лицо ее побелело. На останки, висевшие на мачте, тут же ринулись чайки.

— Я говорил тебе, что у нашего капитана своеобразное чувство юмора.

На торговом судне заметили «Морского скорпиона». Открылось несколько бойниц, до пиратского корабля донеслись отзвуки отдаваемых команд. Корабль выглядел плохо вооруженным, но это и к лучшему, подумал Натан. Им не нужна перестрелка из бортовых пушек, им нужна рукопашная схватка.

Клеменс, стоявшая за спиной Натана, пришла в отчаяние:

— Они собираются стрелять из пушек, что, если попадут в наш корабль? У людей на нижней палубе не будет шанса спастись.

— Мы ничего не можем сделать. Клем, держи себя в руках…

С вышки впередсмотрящего послышался крик:

— Капитан! Справа по борту большое торговое судно!

Пираты кинулись к правому борту. Прошло несколько минут.

— Это «Принцесса», капитан!

Глава 7

— О, да!

Натан впервые видел Мактирнана таким оживленным. Он стоял на палубе, радостно потирая руки.

— Оставьте эту мелочь, пусть уходит. Капитан повернулся к рулевому, отдавая команду, «Морской скорпион» развернулся. Его больше не интересовало мелкое торговое суденышко, на кону был приз побогаче — большое торговое судно, идущее с грузом в Лондон.

— Дьявол! — вырвалось у Натана. Он крепко сжал губы. Крыса едва не угодила в ловушку, но ее внимание привлек огромный кусок сыра. И Натан ничего не мог с этим поделать.

— Нет, нет, нет! — отчаянно прошептала Клем. — Только не «Принцесса»!

— Почему?

— Я… я знаю капитала и кое-кого из команды. Я искала этот корабль, когда Мактирнан поймал меня.

Должно быть, ее расстроила мысль о том, что сталось бы с ней, будь она на захваченном судне. Через минуту она разревется, подумал Натан, глядя на ее дрожащие губы.

— Клем, — прошипел он, — если не можешь держать себя в руках, ступай вниз. Мы ничего не можем сделать.

— Можно подумать, ты бы сделал что-нибудь, — яростно прошептала Клем, и лицо ее исказилось от гнева. — Ты — один из них, будешь убивать вместе с ними, потом поделите добычу, а когда вернешься, велишь мне постирать одежду, запачканную кровью.

— Замолчи, Клем. — Натан схватил девушку за руку. — Ты привлекаешь к себе, внимание.

— Я не буду просто стоять тут и… Натан закрыл ей рот рукой, другой рукой обхватил за талию. Клем принялась вырываться, но сильные руки Натана крепко держали ее.

— Что это вы там делаете, мистер Станье? — прокричал Катлер с носа.

— Мальчишка напуган, мистер Катлер, но не хочет спускаться вниз. Если оставить его тут, будет путаться под ногами. Запру его, в каюте и вернусь.

Натан крепко ухватил Клем за плечо и потащил вниз, от его былой нежности не осталось и следа.

— Ты замолчишь, наконец, Клем?

— Отпусти меня! — Девушка ударила его локтем в живот.

— Успокойся и замолчи!

— Не было необходимости применять силу. — Клем откинула волосы со лба.

— Была.

Клем фыркнула. Он прижал ее к стене ощущая нежный аромат ее кожи.

— Пират, подлец, ты…

Клем не знала правды, но несправедливость ее слов возмутила Натана. Шагнув вперед, он прижался губами к ее губам. Клем застыла от неожиданности, потом принялась молотить кулачками по его широким плечам.

— Клеменс, черт…

Он отстранился и посмотрел в ее сердитые глаза. В нем вспыхнуло желание. Не задумываясь о том, что делает, Клеменс обхватила его лицо руками и потянулась к его губам.

— Прости меня, — прошептала она. — Можно мне вернуться на палубу? Я больше не скажу ни слова, обещаю.

Ей ничего не оставалось, кроме как молиться, чтобы «Принцесса» ушла от погони. А если случится худшее, ее долг — стоять и смотреть, а не прятаться в каюте, укрыв голову подушкой.

— Клеменс, то, что случилось сейчас… это безумие. — Натан коснулся пальцем ее губ.

— Ну, это было не очень разумно, — согласилась она.

— Пойдем наверх. Черт, твои губы припухли, словно тебя только что поцеловали.

Клеменс сузила глаза. Натан пожал плечами и вдруг, подняв руку, ударил себя в челюсть. Кровью, показавшейся на губе, он запачкал губы и подбородок Клем.

— Вот так. Теперь выглядит так, будто я хорошенько стукнул тебя.

Достав платок, Клеменс приложила его к якобы разбитой губе. Она пыталась собраться с силами — ведь ей предстояло встретиться с Катлером. Однако Клем напрасно боялась, на палубе царила суматоха, и до них никому не было дела. Едва они с Натаном появились на палубе, сверху раздался крик:

— Фрегат!

Мактирнан замер, потом пробормотал что-то сквозь сжатые зубы. Большую часть его речи Клем не поняла, но ярость, звеневшая в голосе Мактирнана, испугала ее.

Белоснежные паруса фрегата на фоне небесной синевы… Клеменс подумала, что не видела в своей жизни ничего более прекрасного.

— Самое время заняться меньшим кораблем, — услышала она голос Натана и изумленно уставилась на него. Натан подошел к капитану: — Можем быстро взять его на абордаж и забрать все ценное.

Натан? Клеменс с ужасом смотрела на него. Да, он был штурманом пиратского корабля, может быть, он тоже принял бы участие в захвате корабля, но подстрекать Мактирнана к нападению на беззащитное суденышко…

— Нет, этот ублюдок заметит нас, видимость уж больно хорошая. Мистер Катлер, возвращаемся к острову Ящерицы. Подождем, пока этот чертов королевский фрегат не скроется из вида, а потом… — он мрачно ухмыльнулся, — потом поохотимся на того, кто первый попадется нам на глаза. И пусть Господь будет милосерден к ним, потому что от меня они милосердия не дождутся.

Клеменс присела возле пустых бочек и смотрела, как «Морской скорпион» медленно движется к острову. Матросы, отправленные несколькими часами раньше на берег за пресной водой, стояли у кромки воды, но корабль продолжал движение. Не собирается же Мактирнан оставить на берегу своих матросов и шлюпку? Клеменс озадаченно наблюдала, как команда убирает паруса. На воду были спущены лодки, с корабля к ним протянулись канаты. Когда скорость «Морского скорпиона» упала до минимума, матросы в лодках взялись за канаты и принялись тянуть корабль к поросшей зеленью скале. Клеменс поняла, что где-то за зеленью скрывается проход. Рыбачьи лодки, приметив «Морского скорпиона», бросались наутек, словно мелкая рыбешка, завидевшая хищника. Корабль медленно вошел в узкий проход между скалами. Взору Клеменс открылась бухта, почти круглая по форме.

Это было тайное убежище Мактирнана. Благодаря Натану, показавшему короткий путь через морской пролив, Мактирнан теперь был ближе к гавани Кингстона и мог легко догнать любое богатое торговое судно, покинувшее безопасный порт.

Бухта была выбрана очень удачно, подумала Клеменс, встав на бочку. В дальнем конце виднелся пляж, на котором теснилось несколько лачуг. Там наверняка прячут награбленное. Единственным недостатком этой бухты было отсутствие источника пресной воды. За ней приходилось плавать к водопаду за бухтой. Послышался лязг якорной цепи, и «Морской скорпион» остановился, слегка покачиваясь на прозрачной воде.

— Вот ты где. — Это был Натан.

Прищурившись на солнце, он смотрел на Клем.

— Как ты мог? — прошипела она. Он поманил ее к себе.

— Ты поверишь, если я скажу тебе, что пытался задержать корабль до прибытия фрегата? — прошептал Натан ей на ухо.

— И рисковал собой? Ты думаешь, я такая наивная? Нет, не отвечай…

Натан поднял бровь, и это еще больше разозлило Клем.

— Определенный риск, конечно, был, но это того стоило. И я не считаю тебя наивной, просто ты еще многого не знаешь.

— Не знаю чего? Лицемерия, подлости, предательства? Я думала, ты презираешь все это.

— Да, когда имею дело с людьми, обладающими определенными моральными принципами.

Совсем рядом послышались шаги. Натан отстранился и сказал уже достаточно громко:

— В следующий раз делай то, что тебе говорят и когда говорят, а то придется тебя поучить, понятно?

За спиной Натана показался Катлер.

— Да, сэр, понятно. — Клеменс лихорадочно кивала, прижимая к губе платок. — Простите, сэр.

— Если этот мальчишка тебе надоест, Станье, — сказал Катлер, глядя на Клеменс, — дай мне знать. Мы найдем ему применение.

— Только не сейчас — у меня куча грязного белья, — отозвался Натан. — Пошевеливайся, Клем, я хочу, чтобы к моему возвращению каюта была убрана.

Убравшись с палубы, Клеменс почувствовала облегчение, пусть даже в каюте ее ждала грязная одежда, которую нужно было стирать в горячей морской воде. Это единственное, что ей удалось раздобыть на камбузе. Кок даже не предложил Клеменс пресную воду, несмотря на то, что ее запасы были пополнены.

Девушка терла и скребла, глядя на свои чуть загрубевшие пальцы с чувством, близким к отвращению. Она загорела, ногти были обломаны, а нежные ладони остались в прошлом. Как же ее избаловали, подумала Клеменс, откидывая волосы со лба и с ожесточением оттирая пятна со своих штанов. Она вела домашнее хозяйство, учила испанский и французский, занималась музыкой, обменивалась письмами с родными и друзьями, делала покупки… и думала, что очень занята. Тогда перед ней открывалась перспектива уехать в Лондон, где ее ждала праздная жизнь и единственная цель — найти подходящего супруга. Что ж, теперь она не собиралась искать себе мужа, даже если ей удастся целой и невредимой выбраться из этой передряги. Клеменс присела на койку. Она так хотела сбежать от Нейсмитов, что о последствиях даже не задумалась.

На Ямайке ей не приходилось встречать джентльмена, который взволновал бы ее сердце, да и в Лондоне она такого найти не особенно рассчитывала, но мысль о том, что теперь ни один порядочный мужчина не захочет ее, пусть даже она останется невинной, испугала Клеменс. Даже тот факт, что Натан, казалось, испытывает к ней какие-то чувства, служил довольно слабым утешением. В глубине души Клеменс подозревала, что его влечение было чисто физическим. Наверное, считал ее легкодоступной. Сама она тоже была к нему неравнодушна, но это, вероятно, было следствием обстоятельств. К тому же она испытывала благодарность за то, что он спас ее. Это просто секс, и ничего больше, мрачно думала Клеменс, посасывая палец, который стерла в кровь, пытаясь отстирать свои штаны. Для него уж точно.

Клеменс знала, что ей должно быть стыдно за свои мысли о сексе. Хорошо воспитанная девушка должна была притворяться, что ничего не знает и не желает знать об этой стороне жизни. Первое было абсурдом. Нельзя жить на тропическом острове с его жаркими ночами и свободной моралью и не получить представление о сексе. Что до второго неписаного правила, то Клеменс никогда раньше не испытывала влечение к мужчине, поэтому до сих пор этот вопрос представлял для нее чисто умозрительный интерес. Был, конечно, мистер Бенсон, чей классический профиль царил в ее мечтах неделю, или две, но это все.

Значит, всему тому, что она испытывает теперь, виной Натан Станье. Два поцелуя — один нежный, другой яростный — привели Клеменс в совершеннейшую растерянность. Когда Натан прикасался к ней, она испытывала только одно желание — чтобы он овладел ею здесь и сейчас.

Мыло выскользнуло у нее из рук и отлетело в противоположный угол каюты. Рванувшись за ним, Клеменс поскользнулась и села прямо в лужу. В этот момент в каюту вошел Натан, и на лице его было такое выражение, что Клеменс почувствовала себя полной идиоткой. Лицо красное, разгоряченное от стирки, волосы свисают сосульками, руки как у прачки — и все это его вина. Чтобы успокоиться, Клеменс принялась считать по-испански до десяти. Представь себе, что ты на званом обеде у губернатора.

— Мне жарко, я устала, расстроена, и у меня еще куча выстиранной одежды, которую нужно отжать, — сказала она медленно и слабо улыбнулась. Эта улыбка возымела нужный эффект.

— Верно, — ответил Натан. Он закрыл дверь и поднял мыло. — Начнем с самого простого. Я буду отжимать белье. Ты знаешь, где его можно развесить для просушки?

— Мистер Стрит показал мне.

Не странно ли: перед ней стоял мужчина, с которым она мечтала заняться любовью, и что же? Они обсуждают стирку. Вероятно, эти мысли отразились на лице Клеменс, потому что Натан положил на стол груду мокрого белья и озадаченно посмотрел на девушку.

— Я думала о том, что со мной будет, когда все это закончится, — призналась она.

— Что-нибудь придумаем.

Натан принялся отжимать мокрую одежду. Клеменс смотрела, как играют его мускулы под тонкой тканью рубашки. Ей вдруг захотелось, чтобы он обнял ее, прижал к себе, захотелось прикоснуться к его обнаженной груди…

— Иди развесь. — Натан положил отжатое белье в ведро.

Когда Клеменс вернулась, он укладывал вещи в большую кожаную сумку.

— Куда ты собрался?

Он же не уходит, правда?

— Я сказал Мактирнану, что мне нужно на берег, чтобы сориентироваться на местности. Пока будем на берегу, займемся тобой.

Он что, собирается заняться с ней любовью? Клеменс молча смотрела на Натана, чувствуя, что краснеет.

— Не возражаешь против прогулки, Клем? Ты говорила, что тебе жарко и что ты устала, прогулка пойдет тебе на пользу.

— Э… да, конечно, прогулка, — пробормотала Клеменс. Он же не ясновидящий, а слова «возьми меня» не написаны у нее на лбу. Он имеет в виду только прогулку и ничего более.

— Я могу чем-то помочь?

— Сходи на камбуз, возьми немного еды, — сказал Натан и протянул ей другую сумку. — Через минуту встретимся на палубе.

Один из матросов перевез их на берёг и указал на тропинку, ведущую к ручью.

— Похоже, пойдем в гору. — Натан, перекинул сумку через плечо. — Сначала подъем будет пологим, потом довольно крутым. Справишься?

Клеменс кивнула. Теперь, покинув корабль, она чувствовала себя гораздо лучше. Оглянувшись, девушка бросила взгляд на «Морского скорпиона». Там, на нижней палубе, в темноте и сырости страдают люди, Может быть, даже умирают. Она почувствовала себя совершенно беспомощной.

— Забудь на время о корабле, — посоветовал Натан, поглядев через плечо.

Клеменс кивнула. Пока она не придумает, что делать, все ее тревоги напрасны. В молчании они шли через лес. Вскоре послышался шум воды. Это был небольшой водопад — потоки воды устремлялись со скалы в Глубокую заводь.

Это было поистине волшебное место: солнечный свет, пробивающийся сквозь листву деревьев, радужные брызги воды, кружевная пена водопада.

— Можешь поплавать, когда будем возвращаться. Здесь безопасно.

Клеменс почувствовала прилив сил при одной только мысли об этом.

— Правда?

— Я посторожу, — сказал Натан и начал взбираться на крутой холм.

Когда лес расступился и перед ними открылась вершина холма, Натан остановился:

— Здесь.

Он взял Клеменс за руку.

— Раньше я проходила целые мили, — пожаловалась она. — Каждый день ездила верхом. А всего пару лет назад лазила по деревьям и резвилась в зарослях тростника. А теперь я задыхаюсь, взбираясь на небольшой холмик.

— Не такой уж он маленький. Смотри. — Натан выпустил ее руку и показал вперед.

Клеменс поняла, что они взобрались на самое высокое место острова Ящерицы. Вокруг раскинулось море, островки на его, поверхности казались крошечными бусинами. Фрегат подошел к торговому судну со сломанной мачтой, и даже без подзорной трубы Клеменс видела суету на обеих палубах — моряки с военного корабля помогали чинить мачту.

— Скоро это торговое суденышко будет в безопасности, — сказала Клеменс. — И они, наверное, укажут фрегату, в каком направлении удалился «Морской скорпион».

— Они не найдут нас, если мы не подадим сигнал, — задумчиво проговорил Натан. — Огонь вполне подойдет, но здесь его зажигать бесполезно, а ты, наверное, будешь против того, чтобы подпалить «Морского скорпиона».

— Когда на нижней палубе заперты люди? Конечно, я буду против! — Клеменс опустилась на камень и посмотрела на Натана. — Ты действительно хочешь выдать Мактирнана и его команду?

— За вознаграждение? Да. Я бы придумал, что делать с деньгами.

Натан поднес к глазам подзорную трубу, осматривая не только море, но и более крупный остров в стороне от них.

— Это…

— Рискованно? — Он опустил трубу и посмотрел на Клем.

Девушка нахмурилась:

— Да, это, конечно, рискованно, Мактирнан вырвет тебе сердце. Я о другом. Ты же вступил с ними в соглашение, вроде как подписал договор.

— Честность среди воров? Ты думаешь, я буду соблюдать уговор с шайкой убийц?

— Я знаю, это звучит странно, просто… чужой грех своего не искупает.

— Значит, по-твоему, верность — это некая абсолютная добродетель, и я, присоединившись к пиратам, должен хранить ее? Да ты моралистка, Клем.

— Вовсе нет! — запротестовала она. — Не хочу никому быть судьей.

— Но сейчас ты судишь меня?

— Да, — ответила она, чувствуя, что совершенно запуталась.

Она ненавидела моральную неразборчивость, его моральную неразборчивость. Почему он не может быть героем? Как она могла даже подумать о том, чтобы заняться любовью с таким человеком?

Глава 8

— Значит, ты не можешь больше доверять пиратскому перебежчику? — спросил Натан.

— Я не должна. Но я доверяю тебе в одном. — Клеменс опустила глаза. — Я верю, что ты не предашь меня, как бы глупо я себя ни вела.

— Да, в этом ты можешь на меня положиться. Правда, я поцеловал тебя…

— Я тоже этого хотела, — просто сказала Клеменс, упорно глядя в землю. — Оба раза. И ты не пошел дальше поцелуев. Слава богу, — поспешно добавила она.

— Ты — девственница, Клеменс, — резко отозвался Натан, а я джентльмен, то есть был им. И я говорил тебе, что соблазнение невинных девиц не по моей части.

— Нет. Конечно нет.

Когда Клеменс осмелилась поднять глаза, она увидела, что Натан уже пристроился на большом валуне и что-то пишет в своем блокноте.

— Я могу чем-то помочь?

— Нет, спасибо, — рассеянно ответил он, всматриваясь в горизонт. — Может, приготовишь поесть? Посмотри-ка туда… — Он махнул в сторону выступа в скале. — Похоже, оттуда хороший обзор. Вернусь через минуту.

Натан, как всегда, был тактичен. Клеменс, как раз ломала голову, под каким бы предлогом ей уединиться. Когда Клеменс исчезла за грудой камней, Натан достал из кармана зеркальце размером с ладонь и принялся поворачивать его под разным углом.

— Посмотри сюда, черт бы тебя побрал, — бормотал он.

Фрегат все еще стоял рядом с торговым судном. Где-то на синей глади моря затерялась рыбацкая лодка, следовавшая за пиратским кораблем и передавшая сигнал о том, что «Морской скорпион» вошел в пролив. Предугадав движения корабля они устроили первую ловушку в правильном месте. Собирается уходить, оставайтесь поблизости, используйте второй план, снова и снова сигналил Натан. Наконец, на фоне белых парусов фрегата появилась черная точка — кто-то карабкался по снастям. Натан положил зеркальце в карман и поднес к глазам подзорную трубу. Принято. Остаюсь на месте. Два дня. Еще два дня лицом к лицу с Мактирнаном и Катлером. Надеюсь, это того стоит. Хотя сейчас, по правде говоря, он думал только о том, как бы выбраться из этой передряги целым. И вытащить Клеменс. Натан запустил пятерню в спутанные волосы. Она считала его не просто пиратом, а пиратом, нарушившим свое слово. Натан испытывал сильное искушение рассказать ей правду, но в таком случае она оказалась бы в еще большей опасности. Зажав под мышкой подзорную трубу, он направился туда, где Клеменс готовила пикник.

— Целый цыпленок? Как, черт возьми, тебе это удалось?

Цыпленок был маленьким и тощим, но курятина есть курятина.

— Пришлось немного похныкать. Сказала, что ты меня побил и мне нужно что-нибудь, что могло бы привести тебя в хорошее настроение, — с мрачной улыбкой призналась Клеменс. — Мистер Стрит как раз достал трех цыплят. Сказал, что я, наверное, заслужила взбучку, потому что все мальчишки — дьявольские отродья, но на его лице была улыбка, поэтому я схватила цыпленка, хлеб, немного масла и еще кое-что.

— У тебя многообещающие задатки афериста, юный Клем, — заметил Натан, разрывая цыпленка. — Что бы мисс Клеменс делала сейчас, если бы ее дядюшка не превратился в монстра?

— О, присматривала бы за домом, шила, встречалась с друзьями. У нас прекрасный сад.

Что-то в ее голосе и то, что она не поднимала глаз от еды, показалось Натану подозрительным.

— Какой-нибудь симпатичный парень из местных?

— Нет! Я их всех хорошо знаю. Это все равно, что флиртовать с родным братом.

— Значит, бравый морской офицер? — Натан привалился к камню и принялся за куриную ножку. — Слышал, морская форма кажется дамам весьма привлекательной.

Это уж точно. И еще толстый кошелек.

— Ты это по собственному опыту знаешь? — спросила Клеменс и пристально посмотрела на Натана. Ее глаза в солнечном свете казались изумрудно-зелеными. Мальчишка исчез, теперь на его месте была юная леди, надменно изогнувшая брови.

— Я много времени проводил в море, — осторожно сказал он, не уверенный в причине ее любопытства.

— О да, я помню, ты мне рассказывал о своей карьере. Разумеется, у тебя были более интересные занятия, нежели флирт с дамами. — Клеменс швырнула обглоданную куриную ножку за спину. Юная леди снова исчезла. — Нет, я никогда не считала морских офицеров особенно привлекательными. Они были слишком озабочены тем, чтобы разбить как можно больше женских сердец, прежде чем вернуться на корабль.

— Ты бывала на приемах у губернатора?

— О да. — Клеменс намазала масло на хлеб. — Боже, я так проголодалась. Должно быть, это все морской воздух. Не знаю, как там в Англии, а здесь все белое население, кажется, только тем и занимается, что посещает приемы. Общество такое ограниченное, что социальное расслоение практически исчезает. Леди, приезжающие из Англии, всегда ругают наши балы и приемы и воротят носы, когда на обеде им приходится сидеть рядом, с плантаторами и торговцами.

— Значит, ни один юноша не разбил тебе сердце, — задумчиво произнес Натан и в глубине души порадовался этому.

— Наверное, рано думать о возвращении в Кингстон? — спросила Клеменс.

— Да. Люблю все распланировать как следует. Как твоя фамилия, Клеменс?

— Браун.

Ответ был таким быстрым, что Натан не должен был бы ничего заподозрить, если бы не отведенные в сторону глаза. Клеменс солгала. Она не доверяет ему, во всяком случае не полностью.

Натан кивнул, и девушка, расслабившись, привалилась к камню, подставив лицо солнцу. Он внимательно посмотрел на нее. Синяки уже начали желтеть, лицо, правда, бледновато, но скоро солнце покроет его здоровым загаром. Когда она поздоровеет и окрепнет, трудновато будет скрывать, что она — женщина.

Осталось потерпеть еще два дня, и все будет кончено. Натан беспокойно повел плечами. Кругом одна ложь. Он ввязался в это дело, прекрасно понимая, что может не дожить до его развязки. С другой стороны, этот риск был оправдан, а смелости Натану было не занимать. Он никогда особенно не заботился о своей шкуре. Но теперь он чувствовал ответственность за Клеменс, и никто, кроме него, не мог защитить ее. Он должен остаться в живых, правда, тут от него мало что зависит. Правда, на корабле были пленники, но смогут ли они сражаться, если он их выпустит?

— У тебя такое мрачное лицо, — заметила Клеменс, повернув голову. — И усталое. Ты спишь по ночам?

— Сплю.

И думаю. Обычно эти мысли заполнены дымом и кровью.

— Хорошо. — Клеменс снова закрыла глаза. Ее губы слегка приоткрылись, тело расслабилось.

Натану захотелось прижаться к ней и уснуть в ее объятиях, а проснувшись, обнаружить, что она гладит его по голове. Но вместо этого он сел и принялся размышлять.

Клеменс проснулась, ощущая себя вполне отдохнувшей. Глаза ее были закрыты, но она чувствовала на себе взгляд Натана. Он дважды поцеловал ее и сумел удержать себя от дальнейших действий. Что бы он подумал, увидев ее в нарядном платье, с красивой прической, без синяков? Наверное, ничего. Если бы мисс Клеменс Рейвенхерст увидела мистера Натана Станье на Ямайке, он, вполне вероятно, был бы в кандалах. Понятно, что ему было бы не до флирта. На этой неприятной мысли она открыла глаза и поймала на себе сонный взгляд Натана. Что бы ни случилось, она должна сделать все, чтобы его не поймали, если им вдруг удастся добраться до Кингстона. Наверное, он собирается доставить ее прямо в дом губернатора. Этому надо помешать.

— Я бы сейчас с удовольствием поплавала, — заявила Клеменс, собирая остатки еды.

— И давно ты плавала в последний раз? — скептически спросил Натан.

— Незадолго до смерти отца, — призналась она и заметила, что Натан слегка шокирован и одновременно заинтригован. — На острове много водоемов, и многие леди не видят ничего зазорного в купании.

По ее телу пробежала легкая дрожь. Натан шел молча. Видимо, это означало, что его воображение рисует ему картины определенного рода. Это должно было бы шокировать Клеменс, но она ничего такого не чувствовала. Наверное, похищение пиратами каким-то образом оказывает воздействие на моральные устои.

— В Англии леди ведь тоже купаются? — спросила она. — Во всяком случае, в море. У них есть специальные кабинки для переодевания.

Натан хмыкнул:

— Да, они купаются. По крайней мере, так они это называют. Надевают странные купальные костюмы, и их обычно сопровождают крепкие женщины с ручищами, как у кузнеца. Их задача — заставить леди окунуться в воду.

— Зачем? Звучит ужасно.

И этот мокрый купальный костюм. Фу. Куда приятнее купаться обнаженной, чувствовать, как вода омывает тело.

— Потому что в Англии никто не купается ради удовольствия, исключительно ради здоровья.

— Думаю, что мужчины уж точно не позволяют натягивать на себя странные купальные одеяния, — заметила Клеменс. — Купаются обнаженными, где хотят, и только женщинам это заказано.

Ей показалось или у Натана, шагавшего впереди, покраснела шея? Наверное, все дело в жаре. Вряд ли ее слова могли смутить его. Когда они добрались до заводи, Натан повернул в сторону.

— Я сяду здесь и буду наблюдать за тропой, — сказал он. — В моей сумке есть полотенце.

— Спасибо.

Клеменс была тронута его заботливостью. Она шагнула было к нему, но остановилась. Он может неверно понять ее, вообразить, будто она хочет… Клеменс склонилась над сумкой и вытащила тонкое льняное полотенце. Ну, он был бы не так уж не прав — она действительно хочет этого, но настоящей леди не к лицу провоцировать мужчин.

Клеменс сняла туфли, взглянула на свои грязные ноги и вздохнула. У леди таких ног быть не может. И рук тоже. Незнакомая ей пока тетушка Амелия из Лондона наверняка пришла бы в ужас при виде племянницы, а от рассказа обо всем, что случилось в последние два месяца, как пить дать упала бы в обморок. Клеменс села на камень и осторожно соскользнула в воду. Вода была такой холодной, что девушка невольно вскрикнула.

— Клеменс, с тобой все в порядке?

Она убрала мокрые волосы с лица и увидела, что Натан с ножом в руке стоит у самого берега.

— Да, прости, что напугала. Все хорошо, просто вода холодная и здесь глубоко.

Натан отвернулся и уставился куда-то в кусты. Клеменс опустила глаза и сквозь зеленоватую воду увидела очертания своего тела. С берега, наверное, видно еще лучше.

— Почему бы тебе тоже не искупаться? Вода так освежает.

— Там глубоко? — спросил он, по-прежнему глядя в сторону.

— Очень. Можем повернуться друг к другу спиной.

Холодная вода, как слышала Клеменс, отрезвляюще действует на мужчин, охлаждает их пыл. Смутившись, она отвернулась, чтобы дать ему возможность раздеться.

— Закрой глаза.

Клеменс зажмурилась, но через несколько секунд чуть приоткрыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как обнаженное тело Натана погрузилось в воду. Он вынырнул неподалеку от нее.

— Вода просто ледяная! — крикнул он, но на лице его появилась чуть заметная улыбка. Подняв руку, он окатил девушку тучей брызг.

Это мало походит на купание спиной к спине, подумала Клеменс. Она нырнула и поплыла к противоположному берегу.

— Не такая уж она и ледяная, просто надо больше двигаться! — крикнула она в ответ и в свою очередь брызнула в него водой.

Натан нырнул, как дельфин, поверхность воды успокоилась, воцарилась тишина.

— Натан? — неуверенно произнесла Клеменс, но тут что-то дернуло ее за лодыжки, и она ушла под воду, успев закрыть рот. Отпустив ее ноги, Натан обнял Клеменс за талию и вместе с ней вынырнул на поверхность. Девушка рассмеялась.

— Это тебе за то, что заманила меня в ледяную воду.

Натан медленно подплыл к водопаду и нырнул прямо под струю. Падающий поток разбивался о его голову, окутывая пеной брызг. Он выглядит как какое-нибудь водяное божество, поджидающее путника, которого можно было бы напугать. Да она и сама как нимфа. Клеменс отвела взгляд от Натана, который, закрыв глаза, наслаждался водным массажем. У берега она увидела похожие на кувшинки цветы с янтарно-желтыми лепестками. Сорвав один цветок, Клеменс пристроила его за ухом.

С синяками на лице она, наверное, выглядит довольно глупо, но, может, это развлечет Натана. Почему-то ей захотелось доставить ему радость. Клеменс выплыла на середину пруда и стала ждать, пока он откроет глаза. Когда Натан увидел ее, на его лице отразилось только недоумение. Наверное, он шокирован моим поведением, подумала Клеменс.

— Клеменс, — сказал Натан спустя несколько томительных минут.

— Я знаю, что выгляжу как идиотка, просто подумала, раз ты похож на водяное божество, тебе нужна нимфа. Думала, тебе понравится, но ты не… — пробормотала Клеменс и покраснела.

Сделав два широких гребка, Натан подплыл к ней, обнял за талию. Клеменс положила руки ему на плечи. Они парили в зеленоватой воде, глядя друг другу в глаза.

— Да, — медленно сказал он. — Ты похожа на водяного духа с твоими зелеными глазами и гибким телом.

— Я?

Натан был так близко, что даже сквозь воду Клеменс ощущала исходящее от него тепло. Она ощущала, как играют его мускулы под ее ладонями, видела его грудь с темными волосками и не решалась опустить глаза, зная, что вода ничего не скроет.

— Да, ты.

— Но у меня неважная фигура…

— Не слушай никого, у тебя все как надо. Уж я знаю, что говорю.

Его руки скользнули по ее бедрам и снова обхватили талию.

— Но… — Клеменс уставилась на его грудь, закусив губу.

Их тела мерцали в зеленоватой воде, словно были сделаны из слоновой кости. Странно, но у нее, кажется, слегка выросла грудь с тех пор, как она сбежала из дома.

— У тебя красивая грудь.

Прежде чем Клеменс успела сказать хоть слово, он протянул руку и коснулся ее левой груди. Соски предательски напряглись.

— Очень красивая, — повторил Натан и поплыл к берегу.

Смущенная и довольная, Клеменс отвернулась, радуясь, что может охладить разгоряченные щеки в воде. Она слышала, как Натан выбрался на берег. Красивая? Он считал ее тело красивым? Должно быть, он просто давно не был с женщиной, сказала себе Клеменс. Кроме того, мужчины — странные существа, они способны испытывать физическое влечение к любой женщине. Взять хоть кузена Льюиса, думала Клеменс, выбираясь из воды и нащупывая полотенце. Он совершенно ясно дал понять, что считает ее непривлекательной, и все же был уверен, что сможет заниматься с ней любовью и наградить ее ребенком.

Вытершись, Клеменс снова туго забинтовала себе грудь. Она начинала ненавидеть эти льняные полоски, стеснявшие дыхание.

Но Натан был прав — по какой-то причине, будь то пища, свежий воздух или физическая активность, ее тело округлилось, и она не могла рисковать разоблачением ради комфорта.

— Ты готова? — Голос Натана звучал обыденно, словно они были на загородной прогулке, а не плавали только что обнаженными в тропическом пруду.

— Вполне, — заверила Клеменс. — Жаль, что расчески нет.

— Держи. — Натан выудил из кармана небольшую расческу.

— Волосы были моим единственным украшением. Они доставали почти до талии. Жаль было обрезать их, но в тот момент я готова была обрить себе голову, лишь бы сбежать из дома.

— Кто тебе сказал, что волосы — твое единственное украшение? — Натан покачал головой. — Таких больших зеленых глаз на Ямайке днем с огнем не сыщешь. Пойдем, нимфа, а то капитан заставит нас драить палубу за позднее возвращение.

Следуя за Натаном, Клеменс невольно, улыбалась. Он находит ее глаза красивыми, ему нравится ее фигура, он думает, что… Клеменс погрузилась в сладкие мечты. Ей представлялось, что волосы у нее снова длинные, а Натан — не пират, а морской офицер в элегантной форме. Он пришел просить ее руки. Вот он спасает ее от Нейсмитов, приводит в свою спальню…

— Что такое?

— А?

Натан смотрел через плечо:

— Ты вздохнула.

— О… я немного устала. Не обращай внимания.

Это невозможно. Чудес не бывает, мечты не сбываются, а реальность такова, какая есть.

Они вышли из леса и перед ними открылась тайная гавань, в центре которой покачивался «Морской скорпион». Молчаливый, смертоносный. Клеменс поежилась, ее мечты растаяли, как любовное письмецо, брошенное в огонь. Вот ее реальность.

Глава 9

Когда они вскарабкались по трапу на палубу, Мактирнан уже поджидал их. Клеменс опустила голову, стараясь держаться за спиной Натана.

— Что вы видели?

— Фрегат все еще там, помогает торговому судну с мачтой. Шлюпок они не спускали, наверное, полагают, что мы уже ушли.

Натан достал свою записную книжку и показал что-то капитану.

— Вот эти два островка? И что с ними?

— Сверху видно, что между ними песчаная отмель, но адмиралтейские карты ее не показывают. Ни скал, ни кораллов, чистый песок и по обеим сторонам — проход. Можем поставить там корабль. Когда придет время атаковать, легко снимем его с отмели.

— Покажи-ка карту.

Клеменс отошла к мачте.

— Ага… — Мактирнан кивнул, — весьма неплохой план, мистер Станье.

Девушке стало нехорошо. Она ведь начала верить в то, что в глубине души Натан — хороший человек, что он еще может вернуться к порядочной жизни, пусть даже если причиной тому будет желание получить награду за поимку пиратов.

Мактирнан — пират, но он, по крайней мере, не двуличен. Не было никакой необходимости предлагать капитану план нападения, он вполне удовлетворился бы сведениями о фрегате. Видимо, Натан и сам не прочь поучаствовать в грабеже.

Как инстинкт мог так подвести ее? Почему она была так уверена, что Натан не такой, каким кажется?

— Смотри куда идешь, мальчишка!

Задумавшись, Клеменс едва не столкнулась с двумя матросами, которые тащили ведра с помоями для пленников, запертых на нижней палубе. Один из них уронил сверток с галетами и грязно выругался.

— Я помогу, у вас руки заняты. — Клеменс подхватила сверток и последовала за матросами. Ее сердце заколотилось — теперь она узнает, где заперты эти люди, может быть, увидит, как отпирают дверь, сможет оценить физическое состояние пленников.

Они спускались все ниже, свет фонаря потускнел. Наконец, матросы поставили ведра с водой, и один снял с крюка у двери связку ключей.

— Что за?..

На Клеменс обрушился поток грязных ругательств.

— Я просто помогаю, капитан, — пролепетала она, когда Мактирнан, наконец, умолк. Позади него, в мерцающем свете фонаря Клеменс увидела Натана.

— Еще раз увижу тебя здесь, сопляк, живым не уйдешь, понял?

— Да, сэр.

— Так убирайся отсюда.

Клеменс попыталась проскользнуть мимо капитана, но он, извернувшись, отвесил ей такого пинка, что она отлетела в сторону и врезалась в Натана, который в свою очередь дал ей подзатыльник.

— Идиот.

Схватив ее за ухо, он потащил ее наверх, не переставая осыпать ругательствами.

— Ты должен слушаться капитана, понял? Иначе устрою тебе взбучку.

Натан втолкнул девушку в каюту и захлопнул дверь. Она пыталась одновременно потереть все больные места — ухо, голову, плечо…

— Ой…

— Это послужит тебе уроком. — Привалившись спиной к двери, Натан бросил на нее суровый взгляд. — Чего ты хотела этим добиться?

— Хотела посмотреть, как их охраняют, скованы они или нет, сколько их там и знаю ли я кого-то из них.

— Несомненно, тебе было бы приятно, если бы и они узнали тебя: «Добрый день, мисс Клеменс», — сладким голоском пропел Натан. — Даже самый тупой матрос из этой команды заподозрил бы неладное, если бы пленники бросились тебе на шею.

— Там темно, и потом, вряд ли они ожидают встретить меня здесь, — огрызнулась Клеменс. — Если Мактирнан нападет на какой-нибудь корабль и завяжется схватка, ему будет не до меня. Я смогу спуститься и освободить их. Смогут ли пленники напасть на пиратов или нет, я не знаю, но, во всяком случае, они не окажутся в ловушке, если «Морской скорпион» даст течь.

— Отличный план, — ответил Натан.

— Спасибо.

Наконец-то он понял, что и я могу принести пользу.

— Отличный план, если хочешь расстаться с жизнью, — мрачно сказал он. — Здесь ты имеешь дело уже не со своим дядюшкой, а с шайкой кровожадных убийц, безумных, коварных, подозрительных. Ты должна пообещать мне, что больше шагу не сделаешь на нижнюю палубу.

— Нет. — Клеменс яростно потерла ухо. — Ты сделал мне больно.

— Я был вынужден. Пообещай, Клеменс, или я запру тебя в каюте.

Никогда за всю свою жизнь Клеменс не нарушала данного ею слова. Обещание было священно, но давать обещание этому двуличному типу? Стоит ли ее совесть жизней несчастных узников?

— Обещаю, — буркнула она.

Обещаю освободить этих людей, обещаю сделать все, что в моих силах, чтобы потопить этот корабль.

Натану, без сомнения, уже приходилось иметь дело с такими трюками.

— Что именно ты обещаешь?

— Обещаю не ходить на нижнюю палубу, — стиснув зубы, пробормотала Клеменс.

— Прекрасно. Теперь постарайся не попадаться Мактирнану на глаза хотя бы некоторое время.

Натан вышел из каюты, осторожно прикрыв за собой дверь.

— Слушаюсь, лейтенант, или капитан, или как вас там, Станье, — процедила девушка. — Как скажете.

В глубине души она понимала, что Натан хотел защитить ее, но это было слабым утешением.

Стоя на палубе, Натан наблюдал за Клеменс, которая при свете фонаря чистила сладкий картофель. Когда настроение Мактирнана улучшилось, Натан выпустил ее из каюты. Клеменс была молчалива и сумрачна, но устраивать истерики, слава богу, не собиралась. Кажется, с коком она чувствовала себя в безопасности, поэтому Натан позволил ей отправиться на камбуз и предложить свои услуги. По крайней мере, она была на виду и перестала тереть больное ухо. Натан сожалел, что ему пришлось обойтись с ней так грубо, но вряд ли он мог поступить по-другому на глазах у Мактирнана. Искушение признаться Клеменс во всем, рассказать о том, кто он и что делает на корабле, терзало Натана сильнее, чем прежде, но правда, могла поставить Клеменс под удар. Она была не слишком хорошей актрисой.

— Подождем, пока этот чертов фрегат уберется, — сказал капитан своему помощнику и боцману, — а послезавтра на рассвете выйдем в море и поохотимся. Мистер Станье, расскажите-ка им о вашем плане.

Натан развернул карту и принялся объяснять. Когда он снова повернулся, Клеменс уже исчезла вместе с ведром начищенной картошки. Когда он спустится в каюту, она, наверное, уже будет спать.

— За вами вторая вахта, мистер Станье.

— Слушаюсь, сэр.

Надо поспать перед вахтой. Приложив два пальца к полям соломенной шляпы, он повернулся и отправился в каюту, прихватив по пути кофейник.

— У вас отличный мальчишка, мистер Станье, — сказал Стрит, вынырнув из облака пара.

— Большую часть времени он вполне сносен, но мальчишки есть мальчишки. — Натан подмигнул коку. — Присмотрите за ним, если мы ввяжемся в бой и меня не будет рядом, хорошо?

— Конечно, — кивнул Стрит. — Пригляжу.

Это все, что Натан мог сделать, чтобы обеспечить Клеменс хоть видимость безопасности. Осторожно открыв дверь в темную каюту, он успел заметить на койке девушки очертания ее фигуры. Он снял сапоги, расстегнул пояс и улегся, стараясь производить как можно меньше шума. Воцарившаяся тишина показалась Натану неестественной. Он прислушался и не уловил дыхания Клеменс. Подскочив к ее койке, Натан сорвал простыню и увидел под ней свернутое одеяло. Он знал, где она может быть. Он не взял фонарь, полагаясь на свое чутье. Словно тень Натан проскользнул через батарейную палубу, где в гамаках похрапывали матросы, и, наконец, добрался до нижней палубы. Там, в свете фонаря, он увидел Клеменс, тянувшуюся за связкой ключей. Услыхав шаги, она вздрогнула и уронила ключи.

— Ты, маленькая идиотка, — прошипел Натан, поднимая ключи. — Я доверял тебе. Почему женщинам так трудно держать слово?

— Это важнее, — прошипела она в ответ, лицо ее в мерцающем свете фонаря казалось совсем белым. Должно быть, он до смерти перепугал ее. — Это мой долг. Помоги мне открыть дверь, я хочу посмотреть, кто там, поговорить с ними.

— Долг! — Натан выпрямился. Он знал, куда может завести долг. — Отправляйся в каюту. Немедленно.

В тот же миг над их головой раздались шаги. Никогда за всю свою жизнь Натан не поднял руку ни на одну женщину, даже не представлял себе, что сделает это. Сжав кулак, он ударил Клеменс в подбородок. Она свалилась как подкошенная. Натану едва хватило времени, чтобы оттащить ее под вестницу. Через секунду показались Мактирнан и Катлер.

— Так-так-так. Что это у нас тут, мистер Катлер?

По спине Натана пробежали мурашки, рука невольно потянулась к кортику и нащупала пустоту — кортик остался в каюте.

— Кажется, это наш штурман, который не подчиняется приказам, капитан, — ответил помощник и внимательно посмотрел на Натана. — Не хотите объяснить, что вы тут делаете, мистер Станье?

— Любопытство, — ответил Натан и повесил ключи на крюк.

— Любопытство сгубило кошку, — сказал Мактирнан, не сводя глаз с Натана. — Я не люблю пустых угроз, мистер Станье.

— Полагаю, что так, капитан, — отозвался Натан стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

Краем глаза он увидел, что Клеменс пошевелилась.

— Дюжину? — предложил Катлер, и на его лице появилось что-то похожее на улыбку.

— Восемь, — поправил Мактирнан. — Через тридцать шесть часов он должен быть на ногах. Сделаем это сейчас. Позови матросов и боцмана.

— С вашего позволения я отправлюсь в свою каюту и переоденусь, — сказал Натан, — это единственные приличные брюки, и я бы не хотел запачкать их кровью.

Кровью… Клеменс попыталась сфокусировать внимание на словах, услышанных ею несколько секунд назад. Кровь. Они собираются высечь Натана, и виной тому — она. Три пары сапог прогрохотали по лестнице над ее головой. Клеменс встала и, пошатываясь, отправилась следом. Челюсть ныла, в ушах звенело, но физические страдания — это было ничто по сравнению с охватившим ее ужасом. Она видела, как Натан прошел в каюту. По крайней мере, они не связали ему руки. Сможет ли он сбежать через иллюминатор? Нет, отверстие слишком мало.

— Натан.

Когда Клеменс, едва дыша от страха, проскользнула в каюту, он снимал брюки. Бросив их на пол, он натянул полотняные штаны.

— Ты в порядке? — спросил он, протянув руку и коснувшись лица Клеменс. — Не было времени спорить с тобой, прости.

Клеменс мотнула головой:

— Натан, скажи им, что это была я, что ты просто пошел за мной.

Он повернулся к двери, и она вцепилась в его рукав.

— Клеменс, если они узнают, что ты — женщина, они изнасилуют тебя.

— Я знаю, но это моя вина, я нарушила обещание, нельзя наказывать тебя за то, что сделала я.

— Если они попытаются изнасиловать тебя, я сделаю все, чтобы остановить их, и они убьют меня. Восемь ударов — это не так уж много. Ну что, хочешь, чтобы меня убили ради того, чтобы успокоить твою совесть?

— Нет! Натан, мне так жаль…

Восемь ударов плеткой-девятихвосткой. Она даже представить себе не могла, какая это, должно быть, боль.

— Послушай, — Натан взял ее за плечи и встряхнул, — ты не должна плакать, не должна, кричать, поняла? Иначе выдашь себя и все мои страдания окажутся напрасными.

Клеменс кивнула.

— Пойдем покончим с этим.

Клеменс молча последовала за Натаном, чувствуя, как кровь стынет у нее в жилах. Он тоже чувствует страх, подумала она, но не показывает этого. Она не будет плакать, а когда все закончится, будет ухаживать за ним. Может быть, когда-нибудь он простит ее, но сама она никогда не простит себя. Они вышли на палубу, где уже собралась вся команда. Натан подтолкнул ее к кому-то, и на плечо Клеменс опустилась рука — Стрит.

— Нет, я буду смотреть, — пробормотала она. — Это моя вина.

Слушать и не видеть еще хуже. Кок пожал плечами, но позволил ей встать рядом с ним. Натан стянул рубашку и стоял на палубе полуобнаженный и босой. Боцман связал ему руки и ноги.

Из толпы матросов вышел человек. Покопавшись в сундуке, стоявшем на палубе, он вынул плетку. Пробежал пальцами по узелкам. У Клеменс перехватило дыхание. Усилием воли она заставила себя не закрывать глаза.

На палубе царило молчание. Клеменс видела, что они не испытывают удовольствия от происходящего. Натан им нравился, или, по крайней мере, они его уважали и прекрасно понимали, что с таким капитаном, как Мактирнан, за Натаном может последовать любой из них. Когда плетка со свистом опустилась в первый раз, Клеменс отшатнулась, уткнувшись в огромное пузо Стрита. Он положил руки ей на плечи:

— Держись, парень.

Два. Три. Кровь текла ручьем. Четыре, Пять. Пропала прекрасная чистая палуба Катлера, подумала Клеменс. Натан молчал. Шесть. Его тело напряглось, потом обмякло. Семь. Клеменс поймала себя на том, что молится. Губы ее безмолвно шевелились. Правда, она и сама не знала, о чем просит Бога.

— Слава богу, — прошептала она вдруг, увидев, что Натан потерял сознание.

Восемь.

Стрит отодвинул ее в сторону и направился к Натану. Перекинув его через плечо, словно баранью тушу, он медленно зашагал в сторону каюты.

— Принеси воду, мальчик. Соленую и пресную.

До Клеменс не сразу дошел смысл сказанных им слов. Ей показалось, что она смотрит на мир через какое-то толстое мутное стекло. Наполняя ведра, она расплескала половину — так дрожали руки.

— Я возьму это ведро.

Это был Джерритти, один из матросов. Он протянул ей чистую тряпицу:

— Вот, держи, это тоже пригодится.

— Спасибо.

Клеменс последовала за матросом. На корабле не было врача. Что она должна делать? Как помочь человеку, чья спина исполосована в кровь?

Она прошла в каюту и застелила койку Натана чистой простыней.

— Положите его сюда.

Стрит осторожно опустил тело Натана, проворчал что-то и вышел.

— Сначала соленой водой, пока он не очнулся, — посоветовал матрос, — хорошенько промой раны. Потом пресной водой.

Стрит вернулся с пузатой бутылкой.

— Вот, это виски.

Похоже, Клеменс получила все медицинские советы, какие могла. Когда дверь закрылась, она опустилась на колени рядом с койкой Натана. Действуя инстинктивно, она нащупала пуговицу на его брюках и стянула их с него. Ее нисколько не смущало, что он лежит перед ней обнаженный. Главное для нее сейчас — устроить его как можно удобнее.

Обмакнув тряпицу в соленую воду, Клеменс принялась промывать раны. Спина Натана выглядела ужасно, словно кто-то нарисовал кровью причудливый узор. Надо успеть промыть раны, пока он не очнулся, сказал Джерритти. Клеменс смачивала ткань водой, отжимала, промывала и снова смачивала. Она не осознавала, что плачет, пока слеза не скатилась по подбородку. Девушка стерла ее тыльной стороной ладони. Вот так. Она с сомнением посмотрела на результаты своего труда. Теперь пресная вода. А потом что? Перевязать его или оставить как есть? Слава богу, здесь нет мух.

В конце концов она разорвала одну из простыней и накрыла спину Натана, потом развела в воде толченую березовую кору. Больше она пока ничего не могла сделать, оставалось ждать, пока он очнется.

Клеменс хотела прикоснуться к Натану, но чувствовала, что не имеет на это права, пусть он и без сознания. Услышав сдавленный стон, она тут же вскочила.

— Натан?

Его губы шевельнулись. Насколько Клеменс могла понять, он беззвучно выругался.

Она взяла кружку, но тут же поняла, что он не сможет пить, лежа на животе.

— Я сейчас вернусь, — она торопливо вышла. — Мистер Стрит!

Кок оторвался от игры в карты:

— Что тебе, парень? Как он?

— Он не может пить, лежа на животе. У вас есть какая-нибудь соломинка?

Стрит подумал и достал из сундука длинную курительную трубку.

— Отличная мысль, мальчик. Он пришел в себя?

— Почти. Он весь мокрый от пота.

— Это к лучшему. А ты в порядке, Клем?

— Да, сэр, спасибо.

Клеменс готова была расцеловать толстяка.

Когда Клеменс вернулась, Натан беспокойно вертел головой.

— Клем?

— Я здесь.

Девушка подавила в себе желание спросить, как он себя чувствует. Вместо этого, она погрузила один конец трубки в чашку. Второй конец вставила в рот Натана, осторожно повернув его голову на подушке.

— Выпей.

Он поморщился, но Клеменс держала его голову.

— Это приказ, мистер Станье, — сказала она, стараясь, чтобы ее дрожащий голос звучал как можно строже.

Натан издал какой-то всхлипывающий звук, и Клеменс вдруг поняла, что это смех. Когда он выпил всю воду с размешанной в ней березовой корой, Клеменс вылила в чашку виски и с облегчением вздохнула, увидев, что Натан погрузился в сон. Тогда она присела у его койки и приготовилась ждать.

Ей нечего было делать, разве только думать. Она влюбилась в Натана Станье, теперь Клеменс это отчетливо понимала, и дело было не в благодарности и не в физическом влечении. Но она нарушила данное ему обещание, и он был жестоко наказан по ее вине. Будучи джентльменом, он, конечно, по-прежнему будет защищать ее, но вряд ли когда-нибудь сможет полюбить.

Глава 10

— Клеменс?

Девушка встрепенулась:

— Да? Натан, тебе нужно что-нибудь?

Его лоб был влажным от пота.

— Может быть, хочешь пить? Попробуй, это виски с водой.

Натан сделал несколько глотков, и его голос, когда он заговорил, звучал увереннее:

— Что там у меня на спине?

— Влажная ткань. Я промыла раны сначала соленой водой, потом пресной и накрыла тканью.

— Хорошо. Поройся в моей сумке, там должна быть банка с зеленой мазью.

Отыскав банку, Клеменс открыла ее и принюхалась.

— Пахнет странно.

— Это поможет заживлению ран и не даст ткани прилипнуть к коже.

Натан не издал ни звука, пока она снимала тряпицу с его спины.

— И как это выглядит? — Он казался спокойнее ее.

— Э… ужасно. Но по крайней мере, кровотечение прекратилось.

Более или менее.

— Намазать этим составом ткань?

От мысли о том, что ей придется прикоснуться к открытым ранам, Клеменс сделалось нехорошо.

— Да.

Пока она трудилась над тканью, стараясь как можно ровнее положить слой мази, в каюте царила тишина. Закончив, она взяла ткань за два уголка и подошла к койке.

— Клеменс, ты плачешь?

— Да, — призналась она.

— От твоих слез у меня спину щиплет.

Опять этот смешок.

— Извини.

Клеменс накрыла спину Натана тканью, стараясь не обращать внимания на его сдавленные стоны. Потом присела рядом.

— Мне так жаль… Я хочу сказать, жаль, что я оказалась такой дурой. Прости, что нарушила обещание, за то, что они сделали это с тобой.

Схватив кусок простыни, она утерла слезы, сердясь на себя за свою слабость. Натану не нужно ее нытье, ему нужен покой и сон. Обмакнув чистую тряпку в холодную воду, Клеменс принялась обтирать ему лоб.

— Ты поступила так, как считала нужным. Ты не просила меня вмешиваться.

— Но я знала, что могу рассчитывать на тебя, — призналась она. — Думаю, не будь я в этом уверена, вряд ли сделала бы это.

Неужели он простит ее? Клеменс не могла в это поверить.

— Значит, ты мне все-таки доверяешь? — спросил Натан, открыв глаза.

— Всем сердцем.

Он пробормотал что-то, но Клеменс не разобрала слов, и снова погрузился в забытье. В какой-то момент задремала и она. Пробудившись, Клеменс почувствовала, что все ее тело затекло, затылок ломило. Она встала, потянулась. В иллюминатор светило солнце. Койка напротив была пуста.

— Натан!

— Я здесь.

Он вышел из чуланчика, вокруг бедер обмотана простыня. Чувствуя одновременно гнев и облегчение, Клеменс набросилась на него:

— И что ты, по-твоему, делаешь? Как ты рассчитываешь поправиться? Немедленно возвращайся в постель!

Даже под загаром, покрывавшим его лицо, видно было, как он покраснел. Двигаясь медленно и неуверенно, как старик с приступом артрита, он подошел к стулу и сел.

— Есть кое-что, что мужчина не может сделать, лежа на животе, — пояснил он, не обращая внимания на ее негодующий возглас. — И мне нужно двигаться.

— Зачем?

— Потому что я должен быть на палубе. Не могу же я управлять кораблем, лежа ни койке.

— Зачем тебе на палубу? Я скажу капитану Мактирнану, что у тебя лихорадка. Она у тебя и вправду есть, не вздумай отрицать. Скажу, что ты не сможешь помочь ему завтра. Это его вина. Если бы этот человек не был безумцем, он бы не наказывал людей.

— И ты собираешься объяснить ему все это? Что, если после этого он велит швырнуть тебя за борт на корм акулам? Кто будет ухаживать за моей спиной и приносить мне завтрак?

— Ты должен лежать, отдыхать. Пожалуйста, Натан.

Вместо ответа, он уперся локтями в стол и опустил голову на руки.

— Я отдыхаю. Мне нужно есть и пить, и лихорадка пройдет сама собой. Если перевяжешь мне спину, мазь заживит раны. Поверь мне, я знаю, что делаю.

— Откуда тебе знать? Тебя же никогда раньше не секли, я видела твою спину.

— Я видел, как пороли других. Не перевяжешь ли мне спину? И я был бы признателен, если бы ты принесла мне что-нибудь поесть, а потом помогла подняться на палубу.

Клеменс отрицательно помотала головой:

— Почему я должна все это делать?

— Потому что мне больно и нужна помощь? Потому что, поев, я почувствую себя лучше? — предположил он. — Потому что, оказавшись на палубе, я узнаю, что происходит? Потому что, если я смогу двигаться, появится надежда спасти тех несчастных, что заперты на нижней палубе?

Клеменс закусила губу. Если он будет лежать, быстрее пойдет на поправку. Народная мудрость гласит, что лучшее лекарство от лихорадки — голод. Если он не выйдет на Палубу, Мактирнану, может быть, не удастся выйти в море и захватить какое-нибудь судно.

— Потому что ты доверяешь мне? — мягко сказал Натан.

Всем сердцем. Но не головой.

— Хорошо.

Порывшись в своих вещах, Клеменс нашла чистые льняные полоски, которые приготовила, чтобы бинтовать грудь. Натан поднял руки, на лбу у него выступили капли пота, но он сидел тихо, пока Клеменс делала перевязку.

— Спасибо.

Клеменс отправилась на поиски еды и кофе. Когда она ушла, Натан выпрямился, пытаясь не обращать внимания на боль в спине. Завтра, если все пойдет по плану, он заманит «Морского скорпиона» в ловушку. Если он выживет, если пиратский корабль будет захвачен, если Клеменс будет в безопасности… Натан остановился. Слишком длинный список всех этих «если…». Но предположим, все будет хорошо. Он отвезет ее на Ямайку и постарается избавить ее от дяди и кузена. А потом что?

Это приключение испортит ее репутацию, Натан понимал это. И не важно, останется она девственницей или нет. Ни один джентльмен из приличной семьи не сделает ей предложение.

Натан знал, что испытывает к Клеменс влечение и желание защитить ее. Получалось так, что брак был единственным выходом.

Только это могло спасти ее от незавидной участи отверженной.

Но согласится ли она выйти за него? Порой Клеменс была упряма как осел. Она сказала, что доверяет ему, хотя Натан сомневался, что это доверие абсолютно. Она слишком умна для этого. Как она отреагирует, узнав правду? И что он должен рассказать ей о своей прошлой жизни? И потом, если он убедит ее ответить да, что скажут другие об этом браке? Его мать, например. О себе Натан не беспокоился. Он не собирался больше влюбляться, с этим покончено раз и навсегда. Брак будет полезен Клеменс. Но сможет ли она жить с ним?

Она была юна и неопытна, почти не знала жизнь. Если она выйдет за него, ее мир снова перевернется с ног на голову. Впрочем, сейчас не время размышлять об этом. Перспективы перед ним рисуются весьма мрачные.

Натан повел плечами и выругался. Завтра боль станет слабее, он знал это. Он должен встать, должен двигаться. Завтра он должен быть в форме, по крайней мере, настолько, чтобы стоять на ногах, держать пистолет и при необходимости защитить Клеменс.

Сжав зубы, Натан встал и направился к своей койке, куда Клеменс заботливо сложила выстиранные вещи. Подумав о том, сколько сил она, должно быть, потратила, стараясь вычистить каюту, он улыбнулся. Ей пришлось нелегко, ведь раньше всем этим вместо нее занимались слуги, но она не жаловалась. Натан поймал себя на мысли, что ему хочется окружить ее роскошью, баловать ее. Как глупо. Она не из тех женщин, которые готовы отдать все за жизнь в золотой клетке.

Да, брак будет для него тяжелой работой. Клеменс была десятью годами младше его. Имеет ли он право вообще делать ей предложение? Наверное, нет, но, если он выживет, ничто не остановит его. Это его долг по отношению к Клеменс.

Опустившись на койку, Натан натянул рубашку и, к своему облегчению, понял, что вовсе не так слаб, как думал. Зеленая дурно пахнущая мазь, которую он приобрел у травника во время короткой остановки на Корфу, творила чудеса. Скоро он сможет спать на спине, подумал Натан, натягивая брюки и сапоги.

— Ты идиот! — прошипела Клеменс, войдя в каюту, и ткнула его в грудь маленьким кулачком. — Что ты творишь? Ты же обещал, что будешь отдыхать.

— Ты ведешь себя как сварливая жена, — пробормотал Натан, с интересом наблюдая как румянец заливает ее щеки. Любопытная реакция. Не думала ли она о себе в этом качестве?

— Твоя рубашка опять испачкана кровью, и мне снова придется стирать ее.

— Ах ты, ублюдок! — рявкнул вдруг Натан, притворяясь раздраженным. — Иди и принеси мне еду.

Он удержался от того, чтобы проследить за ней взглядом, и принялся медленно подниматься по лестнице на палубу. У люка стоял Мактирнан.

— А вы крепкий человек, Станье, — заметил капитан. — Пожалуй, мне следовало добавить пару ударов.

Натан пожал плечами:

— Какой план на завтра?

— Только что вернулся один из яликов. — Мактирнан кивнул в сторону небольшой лодки, которую поднимали на борт. — Говорят, из гавани вот-вот должен отплыть торговый корабль с весьма любопытным грузом. Сундуки… и вооруженная охрана в порту.

— Золотые слитки?

— Возможно. Думают, им удастся сохранить это в тайне, идиоты. Если бы они не приняли столько предосторожностей, никто ни о чем не догадался бы.

Натан выдавил из себя улыбку.

— Если ветер не переменится, — продолжал Мактирнан, — судно выйдет завтра около полудня. Будем держать ялики и пушки наготове. — Он внимательно посмотрел на Натана. — Вы с нами?

— Конечно, капитан, — ответил Натан, подавив в себе острое желание ответить отрицательно.

В открытый люк он увидел Клеменс с подносом в одной руке и двумя большими кружками в другой.

— Я пойду перекушу, — сказал он.

Опустив поднос на бочку, Клеменс бросилась к вантам и принялась карабкаться вверх. Зачем она это делает, подумал Натан, но потом решил, что она права — кто заподозрит в этом сорванце дочку торговца?

— Спускайся, Клем!

Девушка посмотрела вниз на запрокинутое лицо Натана и начала спускаться, наслаждаясь каждым движением. Ее мышцы снова окрепли, появился аппетит, она чувствовала себя превосходно и вообще были счастлива. Источник этого счастья стоял внизу и, морщась, поедал принесенный ею сыр. Натан только притворяется сердитым, была уверена Клеменс. Иногда ей казалось, что она понимает его мысли, стоит ей посмотреть ему в глаза. Но поступки его каждый раз приводили ее в недоумение, и девушка понимала, что совсем не знает этого человека.

Спрыгнув на палубу, Клеменс подбежала к Натану. На палубе никого, кроме них, не было.

— Что случилось?

— Не знаю, удастся ли нам поговорить потом. У Мактирнана есть план, и я должен быть на палубе всю ночь. Завтра будет схватка. Пираты нашли жертву. Мы загоним корабль к отмели и там возьмем его на абордаж. Таков план.

— И что?

— Но вместо этого команда торгового судна возьмет на абордаж пиратский корабль. Когда это случится, спустишься вниз и освободишь пленников. Скажешь им, что наверху идет сражение, солдаты пытаются захватить корабль, и покажешь сундуки с оружием на батарейной палубе. Потом спрячешься в каюте. Понятно?

— Солдаты? Откуда ты знаешь?

Внезапно ее осенило.

— Ты сам спланировал все это? То торговое судно со сломанной мачтой… это была приманка? Ты не пират?

— Нет. Сделаешь как я скажу?

Она не обратила внимания на вопрос:

— Кто ты?

— Натан Станье.

— Ты все еще служишь на флоте?

Пожалуйста, скажи да, скажи, что я могу верить тебе.

— Скажем так, я сотрудничаю с властями. Это все, что тебе нужно знать. — Натан поколебался. — Если со мной что-нибудь случится, иди к Стриту. Он в этой шайке лучший.

Клеменс пронизала дрожь.

— Ты имеешь в виду, что тебя могут убить?

— Схватка будет жаркой. Я могу оказаться не в том месте и не в то время, вот и все.

— Как ты можешь драться с такими ранами на спине? — спросила Клеменс, поджав губы.

— У меня есть пистолет, я не собираюсь ввязываться в рукопашную, — ответил Натан так легко, словно речь шла о дружеской пирушке, а не о кровавой битве с шайкой пиратов.

— Натан…

Она должна сказать это сейчас, другого случая может не представиться.

— Натан, мне жаль, что я не доверяла тебе раньше. Теперь все иначе.

Клеменс так и не смогла вымолвить три слова, что вертелись у нее на языке, не хватило смелости. Но Натан все понял.

— Клеменс, ты еще очень молода, — начал он, и ее сердце упало. — То, что ты обо мне думаешь…

— В тот день, когда умер отец, я повзрослела, — перебила его Клеменс. — Я знаю что чувствую. Да, я не сразу смогла открыться тебе, но ты понравился мне с самой первой встречи.

— Мы долго делили одну каюту, ты привыкла полагаться на меня. Неудивительно, что ты… — Натан замялся, подыскивая слова.

Он догадался, что не просто нравится мне, подумала Клеменс и почувствовала себя глупо.

— Я не говорила, что ты мне очень нравишься, — сказала она, зная, что предательский румянец выдает ее. — Боже, я знаю, что ты не идеален и в твоей жизни было много женщин, доступных женщин. Я не такая идиотка, чтобы вообразить себе, будто ты хочешь меня и все такое.

Господи, куда меня понесло?

— Ты считаешь меня обузой, несмотря на все твои поцелуи. Думаю, это чисто мужское поведение. — Клеменс умолкла на мгновение. — Я просто хотела сказать, что доверяю тебе.

— Я вижу. — Натан внимательно смотрел на ее покрасневшее лицо. — Что изменилось?

— Не знаю. Я не должна доверять тебе… Ты не сказал мне, кто ты на самом деле.

Натан поморщился:

— Я сказал все, что тебе нужно знать. И ты права, мужчинам нравится целовать хорошеньких девушек, это одна из наших слабостей. Я думаю, что ты — сущее наказание, но не обуза. Не надо делать громких заявлений, Клем, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вытащить тебя отсюда, и, когда это случится, посмотрим, чем тебе сможет помочь губернатор.

Клеменс покачала головой.

— Не беспокойся… Если он не сможет помочь, я женюсь на тебе. Не думаю, что для тебя это будет выгодная сделка, но и такой брак все же лучше, чем клеймо падшей женщины.

— Выйти за тебя замуж?

Даже если бы ее окатили ведром холодной воды, Клеменс не была бы так потрясена. Она закусила губу, стараясь сохранить спокойствие. Она сказала, что доверяет ему, а он решил, что она просит позаботиться о ней, когда все будет позади. И, разумеется, как благородный человек, он предложил ей брак.

— Благодарю вас, мистер Станье, но я вынуждена ответить вам отказом. Сомневаюсь, что найдется хоть одна леди, которой сделали бы предложение столь неподобающим образом. Я сказала, что доверяю вам, но это вовсе не означало, что я ищу мужа. Уверяю, что больше я вас не обременю своими проблема ми. Лучше уж в кингстонском борделе служить, чем выйти за такого, как вы.

— Черт возьми, Клеменс…

Она уклонилась от его протянутой руки.

— Извините, мне нужно пойти посмотреть, где находятся все эти сундуки с оружием.

И найти уголок потемнее, чтобы всласть выплакаться.

— Клем!

Но девушка уже убежала. За спиной она слышала голос Мактирнана:

— Мистер Станье! Когда вы закончите муштровать вашего мальчишку, может быть, окажете любезность и присоединитесь к нам?

Глава 11

Несколько часов спустя, когда Натан вернулся в каюту, чтобы немного поспать, он все еще мысленно проклинал себя и радовался даже боли в спине, потому что она отвлекала его от мрачных мыслей. С противоположной койки доносилось дыхание Клеменс, она притворялась спящей.

Демон искушения нашептывал Натану, что сейчас самое время подойти к ней, обмять ее, заняться с ней любовью. Но совесть подсказывала, что это не лучшее решение. Он должен защищать ее, а не обижать, и вместо этого наговорил ей бог знает что.

Тот факт, что Клеменс отвергла его предложение, не рассердил и не обрадовал Натана, он ощутил разочарование. Если у нее и не было никаких нескромных мыслей на его счет, то уж у него они определенно были.

Постепенно мысль о браке с Клеменс, юной и невинной, стала казаться ему привлекательной.

Натан лежал в полудреме, прислушиваясь к склянкам и дыханию Клеменс, которая наконец заснула.

Когда в иллюминатор просочился тусклый утренний свет, Натан поднялся, разминая затекшие мышцы. Он чувствовал себя гораздо лучше. Впрочем, ему уже приходилось сражаться с пулей в ноге и сабельной раной на бедре. Он выложил на стол пистолеты и принялся чистить и смазывать оружие. От него сегодня будет зависеть не только его жизнь. Закончив с этим, Натан встал и, подойдя к койке Клеменс, легонько тронул ее за плечо.

— Клеменс.

— Ммм?

Она отвернула голову, губы изогнулись в улыбке, глаза были закрыты. Потом она вдруг села. Натан отошел к столу, не желая встречаться с ней взглядом.

— Пора вставать. Держись поближе к люку. Когда мы подойдем к судну, спускайся на нижнюю палубу.

Он хотел сказать «береги себя», но не смог. Он уже прикоснулся к дверной ручке, когда Клеменс заговорила:

— Я хочу только сказать, что верю тебе и удачи, Натан.

Он должен был бы повернуться, поговорить с ней, но понял, что не может сделать этого. В горле застрял комок. Он открыл дверь:

— Спасибо.

На минуту у него мелькнула суеверная мысль: если все идет по плану, значит, жди беды. Если это правда, значит, у него будут проблемы, подумал Натан, глядя на торговое судно «Бонни Ласе», окутанное дымками от оружейных выстрелов с яликов «Морского скорпиона», отрезавшими выход в открытое море. Пролив между островками казался единственно возможным путем отступления.

«Морской скорпион» все ближе подбирался к своей жертве.

— Какая-то чехарда у них с парусами, — заметил Катлер.

— Паника, — предположил Натан, краем глаза следя за Клеменс, сидевшей у люка.

Не переиграй, снова и снова повторял он про себя, словно желая донести эти слова до Джеймса Мелвилла, его старого друга, командующего сейчас второй приманкой. Прошли долгие томительные минуты, прежде чем два корабля сблизились. «Бонни» угодила в западню. Натан затаил дыхание. Не просчитался ли он? Вдруг маленькое суденышко не сядет на мель? Но раздавшийся удар показал, что его расчеты были правильными. «Морской скорпион», послушный рулю, приблизился к жертве.

Натан обернулся — Клеменс исчезла. Он вынул пистолет, его целью был Мактирнан, но тот уже спускался по трапу. Выругавшись, Натан последовал за Катлером, выжидая удобного момента для выстрела.

Клеменс едва не сбили с ног матросы, спешившие наверх с батарейной палубы. Ключи по-прежнему висели на крюке, за закрытой дверью слышались стоны. У нее так дрожали руки, что открыть дверь удалось только со второй попытки. Из темницы вылетел какой-то мужчина и схватил Клеменс за горло.

— Джонни Райт! Это я, Клеменс Рейвенхерст!

Это был матрос с «Герцогини». Она едва узнала его — лицо белое, щеки ввалились.

— Мисс Клеменс?

— Да. Нет времени объяснять, Джонни. Мы взяли на абордаж военное судно. Кто-нибудь из вас в состоянии держать оружие?

— Конечно, мы будем драться, правда, парни?

Из мрака послышался нестройный рев голосов, и узники высыпали из темницы, бородатые и бледные. Клеменс бросилась вверх ни лестнице, вслед за ней спешила ее армия.

— Вот. — Она показала на сундуки с оружием. — Поспешите!

Вооружившись, бывшие пленники поспешно поднимались на верхнюю палубу, откуда доносились крики, лязг металла и выстрелы. Достав кортик, Клеменс последовала за ними. Она не видела Натана, зато видела Мактирнана и Катлера, вокруг них громоздились трупы. Среди них были морские офицеры и матросы с «Бонни». Внезапно кто-то схватил Клеменс за шкирку и втащил в камбуз. Это был Стрит, стиравший кровь со своего мясницкого ножа.

— А твой мистер Станье не тот, за кого себя выдает, мальчик. Велел мне приглядывать за тобой. Как думаешь, послушаться его?

— Если послушаетесь, он вам поможет, — пообещала Клеменс, стараясь выглянуть из-за плеча кока. — Он сказал, что вы лучше их всех. Вряд ли вам по душе Мактирнан.

— Он мой капитан, и я не переметнусь на другую сторону, во всяком случае, пока этот ублюдок жив.

Дверной проем заслонила чья-то тень. Матрос с пистолетом, дуло которого было направлено на Клеменс. Забившись в угол, она взмахнула руками, словно пытаясь защититься от выстрела, ее охватил ужас. Вот, значит, как закончится ее жизнь, на камбузе пиратского корабля. Она хотела жить, хотела быть с Натаном, и теперь всему этому придет конец. Раздался выстрел, показавшийся оглушительным в тесном пространстве камбуза. На Клеменс посыпались черепки. Пират промахнулся. Спустя еще секунду Стрит поднял свой длинноствольный пистолет и уложил его на месте. Клеменс взглянула на тело, и ее затошнило — выстрел пришелся в лицо.

На палубе послышался крик, заглушённый грохотом. Мачта корабля-приманки накренилась и начала падать. Выскользнув в дверной проем, Клеменс увидела Натана. Он находился в самой гуще схватки.

— Хульме! — крикнул он лейтенанту, поднявшему было пистолет.

— Сэр!

— Передай, что на нашей стороне сражаются пленники. Я пойду вперед.

— Ты отправишься в ад! — Это был Катлер, лицо его было в крови, в руке он сжимал огромный нож. — Ах ты, чертов предатель! Умри!

С этими словами Катлер ринулся вперед. Пистолет Натана был не заряжен, клинок сломался пятью минутами раньше.

− Сэр!

Хульме протягивал ему свою саблю.

— Спасибо, но у меня нет на это времени.

Натан выхватил из-за голенища кинжал. Его глаза все еще были прикованы к лицу первого помощника капитана, когда клинок вошел в грудь Катлера, как в масло. Оттолкнув падающее тело, Натан бросился бежать. Путь ему преградила упавшая мачта, она перегодила палубу, как стена. Натану ничего не оставалось, кроме как перелезть через эту степу. Спина тут же отозвалась страшной болью, но Натан продолжал свой путь. Он не видел Клеменс, зато видел Мактирнана. Его клинок неутомимо работал, выкашивая всех, кто осмеливался приблизиться. Подняв глаза, он увидел Натана.

— Я выпущу тебе кишки, ублюдок! — проревел Мактирнан.

В дыму, заволакивавшем палубу, мелькнула Клеменс.

— Клеменс, беги!

— Станье!

Это был Мелвилл. Натан оглянулся как раз вовремя, чтобы поймать брошенный ему клинок и отразить нападение Мактирнана.

— Мелвилл, уведи ее! — крикнул Натан не оборачиваясь.

Мактирнан сделал шаг вперед, Натан отступил и, поскользнувшись на залитой кровью палубе, рухнул на спину.

— Натан!

Клеменс кричала, вырывалась, но мужчина в синей форме крепко обхватил ее за талию, оттащил в сторону и вверил попечению какого-то матроса. Тот поспешил увести девушку с пиратского корабля на судно-приманку и, втолкнув ее в каюту, запер дверь. В отчаянии Клеменс заколотила по двери кулаками, и вдруг раздался мощный взрыв. Корабль словно подпрыгнул, что-то ударило Клеменс по голове, и она потеряла сознание.

— Мисс Клеменс! Мисс Клеменс! Проснитесь, мисс!

Элиза? Должно быть, она проспала. Папа рассердится, если она опоздает к завтраку. Клеменс с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась. Голова раскалывалась.

— Элиза?

Над Клеменс склонилось знакомое лицо, на котором была написана тревога. Наверное, она больна. Но раньше она никогда не болела. Что-то не так.

— Мисс Клеменс, случилось что-то ужасное, проснитесь же!

Да, что-то было не так. Дядя же выгнал Элизу, папа умер, а Натан… Натан!

— Где я?

Комната не была похожа ни на ее спальню, ни на каюту корабля.

— Вы в госпитале, мисс Клеменс. Снаружи охрана. Говорят, что вы были заодно с пиратами и вас не посадили в тюрьму только потому, что вы женщина.

— Я не была заодно с пиратами, — сказала Клеменс, прежде чем Элиза поднесла к её губам кружку с водой. — Что случилось? «Морской скорпион» захвачен?

— Затонул, мисс Клеменс, и большая часть команды вместе с ним, два дня назад. Я теперь работаю у миссис Хемингфорд, она занимается благотворительностью, и несколько дней в неделю мы работаем в тюремной больнице. Вчера я увидела, как вас привезли. Я не сказала, что знаю вас. Мистер Нейсмит мог прослышать об этом. Я ему не доверяю, он выгнал меня, не дав проститься с вами. Я сказала, что хочу еще немного поработать в больнице, и миссис Хемингфорд, добрая христианка, позволила мне.

Клеменс пыталась осознать услышанное. Натан был либо мертв, либо под арестом. Если бы он был на свободе, обязательно пришел бы к ней. Теперь ей придется позаботиться о нем. Клеменс опустила глаза: на ней была ночная рубашка из грубого полотна.

— Элиза, можешь достать мне одежду? Я должна умыться, одеться и пойти к губернатору.

— Как вы собираетесь выйти отсюда, мисс Клеменс? — озадаченно спросила Элиза, но потом лицо ее просветлело. — Подождите, я скоро вернусь.

Через полтора часа Клеменс начала беспокоиться, потом за дверью раздался голос Элизы:

− Вы позволите нам войти к ней? Не может же она ходить в мужской одежде. Мы должны позаботиться, чтобы она выглядела как приличная женщина.

Дверь открылась, и вошла Элиза с кувшином воды, за ней следовала белая женщина с большим узлом.

— Это моя подруга Сюзанна. — Элиза кивнула в сторону своей молчаливой спутницы. — Вы можете встать и умыться, мисс Клеменс?

Элиза принялась рвать простыню на ленты.

— Это чтобы связать бедную Сюзанну. Клеменс вдруг поняла, что собирается делать Элиза.

— Спасибо! Я сделаю все, чтобы отблагодарить вас! — сказала она Сюзанне.

— Все в порядке, мисс, — ответила та и улыбнулась. — Элиза столько сделала для меня, когда мои дети были больны. Вы мне ничего не должны.

Торопливо умывшись, Клеменс надела платье Сюзанны, повязала на голову ее тюрбан. Элиза за это время привязала Сюзанну к кровати и вставила ей в рот кляп из носового платка.

— Поднимешь тревогу через десять минут, — сказала Элиза, — иначе они тебя заподозрят. Скажи, что мы стукнули тебя им по голове.

С большим узлом на плече Клеменс про шла мимо дремлющего охранника, миновала коридор и вышла на залитую солнцем улицу.

— Я ног под собой не чувствую. — Она оперлась на плечо Элизы. — Как мы доберемся до резиденции губернатора?

— Нам не нужно никуда ехать, — ответила та, поддерживая девушку. — Губернатор здесь, говорят, он будет присутствовать на суде.

В доме, где размещалась временная резиденция губернатора, Клеменс встретила его секретаря, мистера Терпина.

— Мисс Рейвенхерст! Мы считали вас погибшей! — изумленно воскликнул секретарь. — Входите же, губернатор будет счастлив видеть вас.

На минуту оставив Клеменс в приемной, секретарь скоро вернулся.

— Само провидение послало вас сюда сегодня, — сказал он загадочно, открыл дверь и впустил Клеменс в гостиную.

Дверь захлопнулась. Губернатор поднялся из-за стола, встали и два джентльмена, что сидели рядом с ним.

— Клеменс, — с упреком сказал дядя. — Как ты могла поступить так? Слава богу, что ты цела и невредима.

Глава 12

− Нет!

Шок, который испытала Клеменс, был сродни удару. Все, что с ней случилось, все опасности, которые она преодолела, — все было напрасно. Она снова попала в руки этого человека.

— Они пытались забрать мое наследство, хотели насильно выдать меня замуж, не позволяйте им…

— Прошу вас, моя дорогая мисс Рейвенхерст! — Губернатор помахал рукой. — Никаких истерик, заклинаю вас. Ваш несчастный дядюшка был просто убит горем, когда вы исчезли. Я искренне сожалею, что вы причинили ему такую боль.

— Что?

— Видите ли, ваше превосходительство, это такая деликатная тема, — с сожалением произнес дядя Джошуа, — для нас легче было считать Клеменс умершей, нежели поверить в то, что она сбежала с любовником.

— Но это неправда! Я убежала от вас! − Клеменс указала пальцем на Нейсмитов. − И меня захватили в плен пираты…

— Боже милосердный! Девица в мужской одежде на «Морском скорпионе». Слава богу, что твой батюшка не дожил до этого дня.

Губернатор смотрел на Клеменс со смесью ужаса и удивления.

— Какой позор!

Дядя Джошуа застонал:

— У меня и в мыслях не было, что она может так низко пасть. Мы заберем ее домой. Даже теперь Льюис, как благородный человек, согласен жениться на ней.

− Нет!

Клеменс рванулась к двери, но кузен опередил ее. Он крепко схватил ее за руку. Клеменс пробовала вырваться, но то ли он был сильнее, то ли она ослабла. Брыкающуюся девушку вывели через черный ход.

Двор был заполнен людьми. Здесь были солдаты в алых мундирах, морские офицеры и в центре, скованные одной цепью, знакомые фигуры: Стрит, Джерритти, матрос-ирландец и дюжина других пиратов. Рядом с коком, с повязкой на голове стоял Натан. Его рубашка была покрыта пятнами крови.

Натан заметил ее, поняла Клеменс. Почувствовав облегчение оттого, что он жив, она принялась отбиваться с удвоенной силой, стараясь производить как можно больше шума. Но никто не пришел ей на помощь, все только молча смотрели на нее. Когда с головы Клеменс слетел тюрбан, в толпе послышались голоса — ее узнали. Губы Натана шевельнулись. Я приду за тобой… Он сказал именно это? Но как ему это удастся? Тот факт, что Натан находился среди заключенных, не внушал оптимизма.

Тюремные ворота с грохотом захлопнулись. Клеменс погрузили в коляску.

— Сиди тихо, или я свяжу тебе руки! — крикнул дядя.

С комфортом устроившись напротив Клеменс, он сложил руки на животе и уставился на племянницу.

— Перед губернатором ты вела себя как последняя шлюха. Помилуй бог, Клеменс, лучше и придумать нельзя. Никто теперь не спросит, почему мы держим тебя взаперти, а Льюиса будут превозносить за его готовность пожертвовать собой, женившись на распутной женщине. Разумеется, — добавил он задумчиво, — нам сперва придется убедиться, что ты не носишь в себе пиратского ублюдка.

Клеменс открыла было рот, чтобы опровергнуть эту грязную клевету, но сдержалась. Если она не скажет им, что все еще невинна, Льюис воздержится от посещения ее спальни по крайней мере пару недель. Мэри Люс, как и все служанки в доме, хорошо знала, когда у Клеменс должны быть месячные. Но если ей не удастся освободиться за эти две недели, она пропала. Нет, не бывать этому. Она не сдастся, даже если они вздернут Натана, даже если Льюис силой возьмет ее. В один прекрасный день она призовет Нейсмитов к ответу.

Вздохнув, Клеменс закрыла глаза и представила себе Натана, избитого, окровавленною закованного в цепи. Я люблю тебя, люблю. Она пыталась мысленно докричаться до него, но ответной реакции не ощутила. Она потеряла его.

К удивлению Клеменс, Нейсмиты заперли ее в ее собственной комнате. Должно быть, Льюис прочел ее мысли, потому что, подойдя к балконной двери, он запер ее и спрятал ключ в карман.

— К вечеру плющ и решетки снимут со стены, — сообщил он, — тогда сможешь снова наслаждаться свежим воздухом.

— Не боишься, что я выброшусь в море? — поинтересовалась Клеменс.

— Это была бы настоящая трагедия для нас. Нас стали бы упрекать в том, что мы не уследили за тобой, — ответил дядя. — Однако наше горе вскоре смягчилось бы — ведь ты составила завещание в нашу пользу за неделю до того, как ты окончательно свихнулась.

— Но я не составляла завещание, — медленно произнесла Клеменс, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Ты подписала так много бумаг, моя дорогая. — Джошуа подошел к балконной двери и подергал за ручку. — И у тебя такая четкая подпись.

Он посмотрел на Клеменс, и на лице его отразилось отвращение.

— Теперь приведи себя в порядок, оденься как подобает приличной женщине! — Дядя повернулся к Мэри Люс, тихо проскользнувшей в комнату. — Когда будет понятно, беременна она или нет?

— Четыре недели, мистер, чтобы знать наверняка.

— Присмотри за ней.

Нейсмиты вышли, обсуждая на ходу какие-то деловые вопросы. Они уже забыли про Клеменс.

Не обращая внимания на Мэри Люс, Клеменс подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела женщина, только что сбежавшая из психиатрической лечебницы: грязная, волосы растрепаны. Синяки исчезли, но вместо них появились царапины, покрывавшие не только лицо, но также руки и ноги. Никто не будет принимать ее всерьез, пока она так выглядит, поняла Клеменс. Она не знала, как ей удастся сбежать, но, когда это сделает, она должна выглядеть как мисс Рейвенхерст, внучка герцога Эллингтонского.

— Принеси мне горячую воду и приведи кого-нибудь, кто сможет причесать меня, велела она Мэри Люс. — Или хочешь, чтобы я позвала мистера Льюиса и сказала ему, чти ты — ревнивая дура?

Эти слова стерли насмешливую улыбку с лица служанки, но это была незначительная победа. У Клеменс не было ключа от двери, не было известий от Натана, но она все же решила не сдаваться.

Клеменс заставила себя выкупаться. Села перед зеркалом и пытаясь уложить волосы, она вспоминала все, что читала в приключенческих романах о том, как вскрывай и замки. Наверное, это не очень трудно, утешала она себя. В таком жарком климате двери делают тонкими, а замки легкими, и домовладельцы полагаются на охранников и сторожевых собак. Когда дом погрузился в сон, Клеменс опустилась на колени рядом с дверью, взяла самую прочную из своих шпилек и принялась возиться с замком.

Стук в балконную дверь раздался так неожиданно, что шпилька сломалась в руке Клеменс, оставив на двери длинную царапину. Девушка вскочила на ноги. Послышался шум, и балконная дверь распахнулась.

— Натан?

— Клеменс?

Казалось, он был удивлен не меньше, чем она.

— Боже мой, ты выглядишь как… как леди.

— А ты выглядишь как джентльмен, — ответила она наконец, придя в себя. — Ты свободен? Я думала, они собираются вздернуть тебя. Твоя спина… Мне так жаль…

— Тсс, теперь все будет хорошо, — прошептал Натан и привлек ее к себе. — Что ты делала?

— Пыталась открыть замок шпилькой.

— Понятно.

Клеменс показалось, что он засмеялся.

— А что ты собиралась делать, если бы тебе удалось открыть дверь?

— У меня не было времени планировать. Наверное, нашла бы свою служанку Элизу…

— Она ждет тебя.

— Элиза?!

— Я тебе потом все объясню, пойдем, надо выбираться отсюда.

— Но как ты сюда попал? — Клеменс выбежала на балкон и увидела крюк с уходившим вниз канатом. — Кто там внизу?

— Стрит и несколько матросов с фрегата «Орион».

— А ты правда морской офицер?

Дверь комнаты скрипнула и открылась.

— Капитан Натан Станье, к вашим услугам, мисс Клеменс.

— Нам лучше вылезти из окна столовой на веранду и оттуда спуститься вниз. Так мы минуем охранника у ворот.

Через час они уже торопливо шли к шлюпке, покачивавшейся на волнах у самого берега.

— Ты в порядке, Клем? — раздался знакомый голос.

Это был Стрит.

— Да, а ты что здесь делаешь?

— Я теперь вроде как на флоте служу мистеру Станье сказал, у меня есть выбор либо флот, либо тюрьма.

— Что теперь? К губернатору? — спросил Натан, когда они очутились в лодке.

— Нет. Боюсь, ему не понравится, что девица сбежала от опекуна. Я постараюсь уговорить его, но позже.

— Ладно. У капитана Мелвилла дом и Кингстоне. Отправимся туда.

В доме Мелвилла Клеменс ждал приятный сюрприз — дверь им отворила Элиза.

— О, мисс Клеменс! Он спас вас! О спасибо, сэр! — Она широко распахнула дверь, приглашая их войти.

— Элиза, покажи мисс Клеменс ее комнату, — попросил Натан. — Тебе нужно выспаться.

— Я не хочу спать. Во всяком случае, не засну, пока ты мне все не расскажешь. А ты, Элиза, иди спать.

Комната, отведенная Клеменс, была обставлена очень просто, в центре стояла широкая кровать, затянутая москитной сеткой.

— О, какая роскошная кровать!

— Так ложись спать, — сказал Натан, стоя в дверях.

— Нет. Мы должны поговорить.

Вздохнув, он вошел в комнату и опустился в одно из кресел. Клеменс свернулась калачиком в другом.

— Расскажи мне о себе и о пленниках с нижней палубы, как они?

— Мы потеряли несколько человек, но большинство выжило. А я занимаюсь тем, что очищаю Карибы от пиратов. За неделю до того, как Мактирнан нанял меня, мы захватил него штурмана в борделе. Потом распустили слухи обо мне, достаточные для того, чтобы заинтересовать его.

— «Орион» — это твой корабль?

— Нет, Мелвилла. Сейчас у меня нет корабля. Остальное ты знаешь. Первая приманка — корабль со сломанной мачтой — не сработала, пришлось задействовать второй план.

— Почему ты не сказал мне?

— Хотел, чтобы твоя реакция была естественной. К тому же инстинкт подсказывал, что чем меньше ты знаешь, тем безопаснее для тебя. Когда ты увидела меня в толпе узников, я пытался поговорить с ними, среди них могли быть и хорошие, но запутавшиеся люди.

— Как я оказалась в госпитале?

— Я передал тебя Мелвиллу, но, когда пушка взорвалась, он потерял сознание и пришел в себя только вчера.

— Что теперь со мной будет?

— Завтра я поговорю с юристами, а потом с губернатором. Мы вернем тебе твое наследство, не беспокойся. И подыщем тебе безопасное убежище, где ты сможешь прятаться, пока все не закончится.

— А когда все закончится…

— Я говорил тебе, Клеменс, что твоя репутация пострадает. Мы вернемся в Англию и поженимся.

Нет, сказала себе Клеменс, этого никогда не случится. Он найдет юристов, а потом уплывет, и она его больше никогда не увидит, потому что она никогда не согласится выйти замуж за человека, который делает предложение из благородства. Особенно если… ты любишь этого человека.

Натан вгляделся в ее нахмуренное лицо:

— Клеменс, ты мне не безразлична. Ты знаешь, что я к тебе чувствую. Правда, я слишком стар для тебя…

— Чепуха!

— На целых десять лет.

— Мне все равно… Скажи… у тебя нет другой женщины?

— Нет. Увидишь, в Англии все будет по-другому.

— Но твои друзья скажут, что ты женился на распутной женщине, которая к тому же была на пиратском корабле.

— Мои друзья полюбят тебя.

А ты? Ты сможешь полюбить меня? Я была бы ему хорошей женой, и, возможно, когда-нибудь, пусть не скоро…

— Хорошо… я выйду за тебя замуж.

Глава 13

− Клеменс!

Натан нежно коснулся ее губ своими губами, обхватил за талию и прижал к себе. Она ощутила всю силу его возбуждения. Клеменс запустила пальцы в его спутанные волосы, нежно коснулась шеи. Ей так многому еще предстояло научиться. Это было только начало. Клеменс ощутила блаженство.

— Клеменс, я должен идти, — вдруг сказал Натан, и она открыла глаза.

— Должен идти? — пробормотала она, не в силах разорвать свои объятия.

— Если я не уйду сейчас, то не смогу этого сделать вообще.

— Так останься.

Его голубые глаза потемнели, то ли от сомнений, то ли от желания, Клеменс не знала.

— Натан, мы же собираемся пожениться, мне нужно привыкать ложиться с тобой в постель.

Натан отстранился и шагнул к двери.

— Хорошей ночи, — прошептала ему вслед Клеменс.

— Надеюсь.

Повернув ключ в замке, Натан подошел к ней. В глазах Клеменс мелькнуло сомнение.

— Э… Натан… я не… не знаю, что делать, боюсь, ты будешь разочарован.

— Ну, к счастью, я знаю, что делать, и я не думаю, что ты можешь меня разочаровать Клеменс.

Только не спеши, предостерег себя Натан и принялся медленно расстегивать корсет её платья. Глубоко вздохнув, Клеменс протянула руки и коснулась пуговиц на его рубашке. Увидев повязку, она отстранилась.

— Натан, прости, я совсем забыла про твою спину.

— Все в порядке, Клеменс, она почти зажила.

— Натан, ты должен лежать в постели, отдыхать, а не…

— А не заниматься любовью с красивой женщиной? — улыбнулся он. — Разве рыцарь не заслуживает награды?

Натан осторожно опустил Клеменс на постель. Она прижалась к его груди и затихла. Не трогай ее пока, подсказывал ему инстинкт, пусть расслабится.

— Какая мягкая кровать, — пробормотала Клеменс.

— Твой дядя отвел тебе красивую спальню, да и дом оказался куда роскошнее, чем я представлял.

— Но это мой дом, — сказала Клеменс, проведя пальцами по его лицу. — Дядя Джошуа и Льюис переехали туда, когда папа умер.

— Это твой дом? Как твоя фамилия?

— Я же тебе говорила. Браун.

— Нет, твоя настоящая фамилия.

Что-то в его тоне показалось Клеменс странным.

— Рейвенхерст, а что?

На мгновение Натан закрыл глаза.

— Герцог Эллингтонский — твой кузен?

— Да, — улыбнувшись, ответила Клеменс, — ты его знаешь? Я не знакома ни с одним из своих кузенов. Я собиралась в Лондон, но папа умер. Теперь я с ними познакомлюсь, раз мы собираемся в Англию.

— Я встречал лорда Стэндона и леди Дерехем в Лондоне, прежде чем отплыть в Вест-Индию. Они ждали приезда лорда Себастьяна Рейвенхерста и его жены Евы. С герцогом я не встречался, как и с твоим дядей-епископом. Они были слишком заняты в то время — подыскивали себе местечко в высшем обществе.

— Натан, ты сердишься… Что случилось?

— Я же говорил тебе, кто я такой, разве ты не слышала? Я — младший сын обнищавшего барона. Я — офицер флота, у меня нет земли, нет надежд на титул, есть только то, что я зарабатываю своим трудом. Делая тебе предложение, я считал, что ты — дочь скромного торговца.

— Да, но что плохого в моем происхождении? Ты спасаешь мою репутацию, заботишься обо мне, и у нас будет мое наследство… когда юристы его вернут.

— Из чего же состоит твое наследство?

— Шесть торговых кораблей. До того как пираты захватили «Герцогиню», их было семь. Потом еще склады, дом, еще один дом в Спиништауне, плантация в Порт-Рояле. Ну и, конечно, инвестиции.

— Конечно, — эхом отозвался Натан, — инвестиции. Послушай меня, Клеменс. Ты не обязана выходить за меня замуж. Все, что тебе нужно, — это добраться до Лондона и обратиться к Рейвенхерстам. И все будет хорошо. Они наймут первоклассных юристов, которые съедят Нейсмитов заживо, и приструнят губернатора. Их влияние в обществе таково, что твоя репутация будет восстановлена.

— Но я хочу выйти за тебя замуж, Натан.

— Ты говорила, что никогда не влюблялась. Лондон — это не Ямайка, там у тебя будет выбор. А у меня ничего нет — только то, что я зарабатываю сам. К тому же семь лет назад я женился.

— Женился?

— Она умерла. Я плохо заботился о ней. И она слишком дорого мне обошлась — истратила все, что у меня было.

— Ты любил ее?

— Да.

— Но если ты вдовец, значит, можешь жениться снова.

— С ее смертью был связан скандал… Мне пришлось драться на дуэли с тем, кто якобы был ее любовником. Теперь ты понимаешь? Если бы жили скромно, проблем бы не было, но у тебя есть положение в обществе. Я не хочу, чтобы меня называли охотником за приданым. И ты слишком молода для меня.

— Я слишком молода, слишком богата и занимаю слишком хорошее положение в обществе. Понятно, — сказала Клеменс. — Значит, ты не хочешь знакомиться с моими родственниками, опасаясь, что они могут плохо подумать о тебе. Что я думаю, тебя не волнует. Что ж, я понимаю, мужская честь — вещь деликатная. Пожалуйста… — она показала на дверь, — не смею отвлекать тебя от отдыха.

— Клеменс…

— Натан, прошу тебя, уйди. Раз уж мне сегодня не суждено лишиться моей невинности, может быть, удастся поспать.

Выбравшись из-под москитной сетки, Натан нащупал рубашку, туфли и вышел. Клеменс свернулась калачиком под одеялом, одно было ясно: он любил свою жену и винил себя в ее смерти. Наверное, она должна радоваться, что он не стал заниматься с ней любовью сегодня, подумала Клеменс. Она была богата, знатна, и этого было достаточно, чтобы человек, которого она любила оставил ее.

Натан никогда бы не сделал ей предложение, знай он тогда ее настоящее имя. На корабле она намеренно скрыла его, опасаясь, что Натан может счесть ее выгодной заложницей и польститься на выкуп.

Он любил свою жену. Может быть, он до сих пор ее любит? И что было бы, если бы он узнал о ее положении после того, как они провели вместе ночь? Женился бы он на ней? Наконец, устав от бесплодных размышлений, Клеменс заснула.

— Мисс Клеменс? — Это была Элиза, — Сейчас восемь часов утра. Джентльмены просят прощения за то, что вынуждены так рано разбудить вас, но им очень нужно поговорить с вами. Они спрашивают, не согласитесь ли вы позавтракать с ними?

Клеменс открыла глаза, чувствуя себя вполне отдохнувшей. Только сердце ныло от утраты. Теперь ей понятно, что она может полагаться только на саму себя. Значит, пусть будет так.

Трое мужчин в морской форме встали, когда Клеменс вошла в столовую. Натан, капитан и высокий лейтенант с широкой улыбкой на лице. Клеменс сделала реверанс.

— Джентльмены…

— Капитан Джеймс Мелвилл, к вашим услугам. Это лейтенант Конрой. А капитана Станье вы уже знаете.

— Доброе утро.

Клеменс выдавила из себя вежливую улыбку:

— Я должна поблагодарить вас, капитан, за то, что вы способствовали моему освобождению прошлой ночью.

— Всегда к вашим услугам, мисс Рейвенхерст. Мы получили приказ отплыть в Англию, как только наберем команду на два фрегата. Капитан Станье рассказал мне о не благовидных поступках вашего дяди, и я согласен с ним в том, что к решению этого вопроса следует подключить ваших английских родственников. Кроме того, вам и самой лучше перебраться в Англию ради вашей безопасности. Чем скорее вы попадете под опеку своих родственников в Лондоне, тем лучше.

— Я согласна с вами. Если бы не смерть отца, я бы уже как раз направлялась в Лондон.

— Опять же из соображений безопасности вам, как мне кажется, не следует плыть на торговом корабле. Как вы смотрите на то, чтобы присоединиться ко мне на «Орионе». С вашей служанкой, разумеется.

— На фрегате? Я… я не знаю, согласится ли Элиза сопровождать меня, она свободная женщина.

— Она сказала, что оставила свою хозяйку и готова плыть с вами, — сообщил Мелвилл. — Вам что-нибудь нужно?

— Одежда и все прочее, — призналась Клеменс. — И у меня нет денег. Придется менять у кого-нибудь, чтобы Элиза могла сделать кое-какие покупки.

— Мы позаботимся о ее безопасности Конрой, будете сопровождать Элизу на случай, если Нейсмиты решат предпринять что-нибудь.

— Хорошо бы подложить мину под Нейсмитов, — сказал Натан. — Было бы разумно, если бы вы, мисс Рейвенхерст, пока ваша служанка отсутствует, написали обо всем, что вам известно, особенно о том, как они посадили вас под домашний арест. Мелвилл и Конрой засвидетельствуют вашу подпись, и мы оставим документ у нашего здешнего агента на случай, если ваши английские родственники захотят предпринять какие-нибудь меры против Нейсмитов.

— Благодарю вас, — ответила Клеменс и посмотрела ему прямо в глаза. — Полагаю, вас вдохновляет перспектива продолжить борьбу с пиратами, капитан Станье?

— Безусловно, мисс Рейвенхерст, однако я возвращаюсь на «Орион», — сказал Натан, едва успев подхватить кувшинчик со сливками, выскользнувший у Клеменс из рук.

Глава 14

— Мисс Рейвенхерст, вам нехорошо? — Капитан потянулся к колокольчику, а Конрой и Мелвилл вскочили на ноги, с тревогой глядя на Клеменс. — Вы вдруг так побледнели.

— Нет, благодарю вас, все в порядке. Мне показалось, что я увидела сороконожку. Они, я знаю, ядовиты. Но, кажется, я ошиблась.

Натан на «Орионе»? Находиться с ним на одном фрегате на протяжении шести, может быть, восьми недель?

— Вы нас извините, мисс Рейвенхерст? — Мелвилл встал. — Конрой останется и проводит вашу служанку, а мне и капитану Станье необходимо вернуться на фрегат. Начинайте собирать вещи.

— Да, конечно.

Клеменс пыталась сообразить, что ей может понадобиться в эти два месяца, которые она проведет на борту фрегата. Также нужно учитывать, что в Англии климат куда холоднее здешнего. А где ей искать Рейвенхерстов, вдруг подумала Клеменс. Она слышала, что ни одно уважающее себя аристократическое семейство не проводит лето в Лондоне. И что сейчас носят в Англии? Интересно, понравилась бы она Натану в модном платье, сшитом, может быть, по последней французской моде? Будет ли он навещать ее?

— Может быть, составим список, мисс Клеменс?

— Ой, Элиза, ты меня напугала.

И как раз вовремя. Разумеется, Натан будет ее навещать. Он ясно дал понять, что у них разное положение в обществе. Впрочем, он говорил, что знает кузена Гарета…

— Я как раз думала о том, что мне может понадобиться, ведь мы проведем в море целых два месяца, и еще Англия… Тебе тоже нужны теплые вещи и одежда на сырую погоду.

Элиза принесла перо и бумагу.

— Ты уверена, что хочешь поехать со мной?

Служанка улыбнулась:

— О да, мисс Клеменс! Я никогда не думала, что мне выпадет такой шанс.

Когда Элиза и лейтенант Конрой ушли, дом погрузился в тишину. Клеменс заточила перо и склонилась над бумагой.

Вскоре Элиза вернулась в сопровождении Конроя, нагруженного покупками. На лейтенанта нельзя было смотреть без сожаления — он до того устал ходить по дамским магазинам, что с радостью воспринял необходимость вернуться к своим прямым обязанностям.

— Я возвращаюсь на фрегат, мэм, если вам ничего больше не нужно.

— Благодарю вас, мистер Конрой, — с теплотой сказала Клеменс и протянула лейтенанту руку.

Натан, вошедший в дом в эту минуту, с подозрением уставился на пару. Через несколько секунд, когда Конрой вышел, Натан отвел Клеменс в сторону:

— Не забывай, что ты уже не Клем, теперь тебе нужно думать о своей репутации.

— Что? При чем тут моя репутация? Тебе не нравится, что лейтенант здесь бывает? Он ведь такой привлекательный мужчина. Дело в этом, да?

— Я не могу жениться на тебе, но это не означает, что ты должна флиртовать с каждым молодым человеком, который тебе попадается! Подожди хотя бы до Лондона, там ты хотя бы будешь под присмотром тетушек.

Клеменс на мгновение потеряла дар речи, а когда пришла в себя, почувствовала, что ее охватывает гнев.

— Если ты считаешь, что я флиртую с лейтенантом Конроем, потому что ты отказался жениться на мне, Натан Станье, значит, ты еще больший идиот, чем я предполагала.

Натан схватил ее за руку:

— Я считаю, что ты слишком юна, чтобы понимать, что делаешь.

— Мы опять вернулись к моему возрасту? Ладно, я понимаю, должно быть, после того разочарования, что постигло тебя прошлой ночью, ты сегодня не в себе.

Лицо Натана потемнело.

— Разочарование? Я покажу вам, что такое разочарование, мисс Рейвенхерст.

С этими словами он толкнул ее на кушетку, крепко сжимая запястья.

Он пытается напугать меня, подумала Клеменс, но я не боюсь. Я хочу, чтобы он чувствовал ко мне тоже, что я чувствую к нему, хочу, чтобы он понял, что теряет. Не говоря ни слова, Натан впился в ее губы. Клеменс перестала вырываться, прижалась к нему, ощутила его возбуждение. Сорвав с ее шеи легкий шарф, он прижался губами к нежной шелковистой коже в вырезе платья. Рука его скользнула под корсет, и принялась нежно ласкать сосок. В забытьи Клеменс склонила голову на плечо Натана. А потом он вдруг остановился. Накинул ей на плечи шарф, поправил корсет, а потом посмотрел на нее так, будто в последние несколько минут не случилось ничего необычного. Однако дыхание его было прерывистым, а на виске билась синяя жилка.

— Вот что такое разочарование, Клеменс. Ты должна усвоить, что нельзя дразнить мужчин.

— Ты…

За время своего пребывания на «Морском скорпионе» Клеменс усвоила несколько забористых ругательств. Натан покачал головой:

— Леди не должны так выражаться. Доброго дня, Клеменс. Мы приедем за тобой завтра утром, в шесть.

— Ублюдок, — прошипела Клеменс ему вслед.

Вряд ли он расслышал, но ей стало легче. Ее тело словно пылало, сердце колотилось как сумасшедшее. Да, он своего добился.

— Элиза!

— Да, мисс Клеменс?

— Прохладную ванну, пожалуйста. Мне ужасно жарко.

— Мисс Клеменс? Вы плачете? — Элиза похлопала ее по руке.

— Это от злости, Элиза. Капитан Станье вывел меня из себя.

Натан молча шагал по улице. Зря он так накинулся на Клеменс. Разумеется, она не кокетничала с лейтенантом, а он обвинил ее во всех смертных грехах. Но при виде Клеменс в тонком муслиновом платье у него словно рассудок помутился. Конрой вел себя как настоящий джентльмен, в этом нет сомнений. Где же, черт возьми, этот бордель, который ему рекомендовал Мелвилл?

Полчаса спустя Натан уже лежал в гамаке, попивая пунш. Две хорошенькие девушки рядом кормили его фруктами. По словам хозяйки борделя, она подобрала ему самых опытных девиц. Беда была только в том, что Натан не испытывал к ним никакого влечения. Ни у одной из них не было зеленых глаз и золотисто-медовых волос. Ни одна не смотрела на него так, как это делала Клеменс.

— Благодарю вас, мадам, — сказал он, но я устал и нуждаюсь только в отдыхе.

И вот он лежит в гамаке, отдыхает и чувствует себя последним ублюдком. Верно сказала Клеменс. Натан закрыл глаза. Интересно, подумал он, сколько недель займет путешествие до Лондона.

Глава 15

— Кого я должна благодарить за комфортную каюту, капитан Мелвилл?

Клеменс уже знала ответ на этот вопрос — на вещах в каюте стояли инициалы R.C.

— Лейтенанта Конроя, мисс Рейвенхерст.

Каюта Натана находится по соседству, невольно подумала Клеменс. Этим утром она и Натан обменялись лишь парой вежливых фраз. Она решила, что никогда не простит его за то, что он сделал накануне вечером, а Натан, казалось, вовсе не испытывал угрызений совести.

Ее каюта на фрегате была совсем не похожа на ту, что они с Натаном делили на пиратском корабле, — она была вполовину меньше, и в ней не было иллюминатора. Тут ей предстояло прожить целых два месяца. Счастье еще, что у нее так мало багажа. Интересно, подумала Клеменс, что скажет вдовствующая герцогиня Эллингтонская, когда девушка появится на пороге ее дома в сопровождении мулатки и с одним небольшим чемоданчиком.

Впервые она задумалась о том, что собой может представлять ее родственница.

От этих мыслей ее оторвал мичман Эндрюс. Не пожелает ли мисс Рейвенхерст наблюдать за отплытием с палубы, осведомился он.

— Никогда не выходи на верхнюю палубу без приглашения, — предупредила Клеменс Элизу, — и нам лучше больше времени проводить в каюте, чтобы не путаться у команды под ногами.

— Как же мы тогда будем дышать свежим воздухом? И почему лестница ходит туда-сюда? — недовольно спросила служанка.

— Когда выйдем в море, будет еще хуже, поэтому привыкай. Что до свежего воздуха, я спрошу сегодня за ужином у капитана, где мы могли бы гулять.

Клеменс часто видела остров с борта корабля, но не ожидала, что на этот раз он будет выглядеть совсем по-другому. Это больше не ее дом, подумала она. Чья-то рука протянула ей носовой платок, и Клеменс поняла, что плачет.

— Однажды ты вернешься, — сказал Натан, не глядя на нее.

— Знаю. — Клеменс вытерла слезы. Просто я не знаю, какой будет моя новая семья и как они меня встретят.

— Те, кого я знаю, — хорошие люди. У них развито чувство семьи, и они полюбят тебя, сначала за то, что ты — Рейвенхерст, потом, когда узнают тебя получше, — за то, что ты такая, какая есть.

— Спасибо!

Клеменс улыбнулась, и на мгновение ей показалось, что в его голубых глазах мелькнула ответная улыбка.

— Это правда.

Через две недели жизнь на корабле вошла в привычную колею. Клеменс иногда казалось, что это и есть ее реальная жизнь, а все остальное — просто сон. Они с Элизой удобно устроились в каюте, и служанка вскоре хорошо изучила корабль. Благодаря Стриту, который сделался ее постоянным спутником.

Навес, который матросы натянули над креслами в «дамском» уголке палубы, развевал легкий бриз. Клеменс лежала в своем гамаке и размышляла, и чем больше она думала о своей прошлой жизни, тем больше ей казалось, что Натан все еще любит ее. Встречались ли они наедине или в компании офицеров, он был неизменно вежлив с ней. Со стороны можно было подумать, что они впервые познакомились на борту «Ориона». Однако Клеменс казалось, что за его отказом жениться на ней кроется нечто большее, чем нежелание прослыть охотником за приданым. Она была уверена, что, если им вновь удастся сблизиться, Натан поймет, что теряет, отказываясь от ее любви. Однажды ночью Клеменс чуть было не решила пойти в его каюту, но потом отказалась от этой мысли, не желая снова испытывать унижение в случае, если он снова отвергнет ее.

Клеменс встала с гамака и помахала Элизе, занятой шитьем.

— Как ты думаешь, где сейчас может быть Стрит?

— На камбузе, где же еще, — ответила Элиза.

Действительно, на камбузе, в клубах пара Стрит чувствовал себя как дома. На этот раз он знакомил судового кока с креольскими рецептами.

— Стрит, могу я поговорить с вами?

— Не стоило спускаться сюда, мисс Клеменс. — Стрит вытер руки о передник и вышел на палубу, — Чем могу служить, мэм?

— Вы видели спину мистера Станье? Мне кажется, раны еще не зажили, а ведь прошло уже больше трех недель.

— Нет, мэм, не могу ничего сказать. Думаю, раны нужно смазать, тогда заживление пойдет быстрее.

— Смазать чем? Маслом? Гусиным жиром?

— На камбузе есть пальмовое масло.

Стрит нырнул в помещение и вскоре появился на пороге с бутылочкой в руке.

— Вот это, думаю, подойдет. — Наверное, вам стоит поговорить с ним об этом, — сказала Клеменс, — и предложить ему помощь.

— Я, мэм? Этими ручищами? — Стрит помахал огромными мозолистыми руками. — Да я с него шкуру спущу. Это бы следовало сделать вам, мэм.

— Мне? Стрит, это было бы нарушением приличий.

Стрит озадаченно посмотрел на нее:

— Но вы же не собираетесь делать ничего неприличного, мэм, правда?

— Э… да, вы правы, — пробормотала Клеменс, думая, что как раз именно это ей и хотелось бы сделать. — Спасибо, может быть, я придумаю еще что-нибудь.

Натан стоял на вахте, хотя вполне мог бы этого и не делать. Однако не в его натуре было предаваться праздности. Тем более что праздность навевала мысли, которые он старался гнать от себя. Каждый день он видел Клеменс в ее гамаке или вечером за ужином в капитанской каюте. Он и раньше находил ее привлекательной, несмотря на все ее синяки и ссадины, взлохмаченные волосы и худобу. Теперь отдых, свежий воздух и здоровая пища сотворили с ней чудо — ее фигура округлилась, волосы отросли и падали на плечи легкими завитками.

Сменившись с вахты, Натан спустился в свою каюту. Сняв шейный платок, он принялся расстегивать рубашку, чувствуя, что раны на спине не совсем затянулись. Бросая рубашку на стул и зашвыривая сапоги под кровать, Натан представлял себе, что сказала бы по этому поводу чистюля Клеменс. Она была так близко, их разделяла всего лишь переборка. Натан протянул руку и погладил дерево в том месте, где, по его мнению, должна была стоять ее койка. Он представил себе Клеменс в тонкой ночной рубашке, простыня откинута, кудрявые волосы растрепаны.

Господи, как он скучал по ней. Эти короткие мгновения их встреч, предлоги, которые он изобретал, чтобы дотронуться до нее, встать рядом с ней… все это вносило смысл в его жизнь, похожую на книгу с черно-белыми картинками.

Натан пытался убедить себя, что, даже если бы они были равны по социальному положению, он все равно был бы ей не пара. Клеменс нужна любовь, пусть даже она и думает, что для брака достаточно дружбы, окрашенной физическим влечением. А Натан сейчас уже не мог сказать, знал ли он когда-нибудь, что такое любовь.

Легкое дуновение ветерка и едва слышное дыхание подсказали ему, что он уже не один. Конечно, это была Клеменс. Кто, кроме неё мог войти в его каюту без стука.

— Красивая спина, — сказала она. Натан глубоко вздохнул и повернулся. Клеменс стояла у двери, но не в ночной рубашке, а в приличествующем случаю пеньюаре, который закрывал ее фигуру от шеи до пят.

— Клеменс, что ты тут делаешь?

— Твою спину нужно смазать маслом, так раны быстрее затянутся. — Она поставила бутылочку на стол и принялась закатывать рукава. — Ложись.

— Что? — рявкнул Натан, но, вспомнив о тонких переборках между каютами, снизил голос до шепота. — Ты не можешь являться сюда полуодетая и делать мне массаж!

— Но не могу же я смазывать тебе спину, когда ты в рубашке. Это пойдет тебе на пользу.

— Думаю, ты права, но тебе не следовало приходить сюда.

— Но я уже здесь, — решительно сказала Клеменс. — Хватит изображать из себя скромника.

— Что ж… будь по-твоему.

Он лег на живот, положил голову на руки, сдался на милость Клеменс.

Глава 16

Натан прислушивался к звукам в каюте, пытаясь угадать, что делает Клеменс. Вот раздался шорох ткани. Ее пеньюар? Потом едва слышные шаги ее босых ног. Звякнуло стекло. Слава богу, что койка узкая и она не сможет присесть рядом, подумал Натан и вдруг ощутил давление — Клеменс уселась на него верхом.

— Клеменс!

Он попытался стряхнуть ее, но она крепко ухватилась за его плечи, вынуждая его подчиниться.

— Лежи спокойно, это единственный способ как следует намазать тебе спину.

Издав едва слышный стон, Натан подчинился. По крайней мере, на ней пеньюар, очень милосердно с ее стороны. Однако, когда Клеменс потянулась за бутылочкой, сжав бедра, он понял, что о милосердии тут и речи быть не может.

— Масло может показаться холодным, предупредила она и опрокинула бутылочку.

Натан поежился.

— Извини.

— Клеменс…

— Тсс… расслабься.

Но как раз расслабиться у него не получалось. Как может мужчина расслабиться, когда девушка сжимает его ягодицы своими бедрами? Ее руки были твердыми и одновременно нежными. Казалось, она инстинктивно понимает, с какой силой нужно массировать его спину. Постепенно Натан впал в полудрему. Никогда раньше он не испытывал так их чувств к женщине. Клеменс не дразнила его, она была слишком невинна для такого рода игр. Она просто заботилась о нем.

Она склонилась вперед, и он даже через ткань пеньюара ощутил теплоту ее груди, легкое дыхание коснулось его затылка.

— Ты спишь? — прошептала Клеменс.

Нет. Нет, я хочу перевернуться на спину, сжать тебя в своих объятиях и до изнеможения заниматься с тобой любовью. Таков был бы честный ответ. Призвав на помощь всю свою силу воли, Натан лежал не шевелясь. Улыбнувшись, Клеменс слезла с его распростертого тела. Когда дверь закрылась за ней, Натан не пошевелился.

— Вы собираетесь вставать, мистер Станье? Уже восемь, и слева по борту Багамы.

Натан открыл глаза и увидел перед собой Стрита. На столе стоял поднос с кофе и хлебом.

— Ваша спина выглядит значительно лучше, — заметил Стрит, поднимая бутылочку с маслом. Казалось, он был не очень удивлен.

— Стрит!

— Да, сэр? — Бывший пират невинно посмотрел на Натана.

— Что тебе известно об этом? — спросил Натан, показывая на бутылочку.

— Если некто и спрашивал у меня пальмовое масло для вашей спины, сэр, то я уже все забыл, — туманно сказал Стрит и поспешно вышел из каюты, оставив дверь открытой.

Натан сел за стол и принялся завтракать. Кажется, Клеменс готова терпеть его компанию.

Клеменс тем временем прогуливалась по палубе, наслаждаясь легким бризом.

— Я только что проходила мимо каюты мистера Станье, мисс, дверь была открыта… — За спиной Клеменс возникла Элиза. — Ну, вот я и говорю. Он сидит за столом, без рубашки. И хорошо же он сложен, доложу я вам.

— Элиза! — прошипела Клеменс и покраснела. — Кто-нибудь может услышать тебя.

— А если бы даже и так? С моими глазами все в порядке, как и с вашими, мисс Клеменс. Почему бы вам не выйти за него замуж?

— Он считает, что недостаточно хорош для меня, — призналась Клеменс. — Боится прослыть охотником за богатыми невестами. Кроме того, он, кажется, все еще любит свою покойную жену.

— Значит, он попросту дурак.

— Элиза, ты несправедлива к нему. Я думаю, его поступок говорит о щепетильности, а что до его жены, это меня не касается.

— Так он вам небезразличен? — Элиза подняла было вышивание и тут же снова опустила его на колени. Ее карие глаза были полны любопытства.

— Должна признаться, что да.

— И…

— Только не спрашивай, почему я не скажу ему этого. Он испытывает ко мне только дружеские чувства, и мое признание вызовет у него только жалость.

Пытаясь избежать дальнейших расспросов, Клеменс уткнулась в книгу, Элиза вяло тыкала в вышивание иголкой. Вдруг солнце заслонила чья-то тень.

— Дамы.

— Мистер Станье.

Клеменс тут же нацепила на лицо вежливую улыбку, пытаясь не вспоминать тепло его кожи под ее ладонями.

— Разрешите присоединиться к вам? У меня есть несколько часов до вахты.

— Прошу вас.

Натан опустился в одно из кресел и вытянул ноги. Он сменил свой мундир на льняную куртку, голову покрывала соломенная шляпа, похожая на те, что носят плантаторы.

— Моя спина сегодня намного лучше, мисс Рейвенхерст.

Клеменс заметила, что Элиза бросила на Натана любопытный взгляд.

— Мой совет насчет массажа с маслом оказался полезным? — осведомилась Клеменс.

— Прекрасный совет, — сказал Натан и прикрыл глаза. — Массаж меня буквально исцелил. Никогда ничего подобного не испытывал.

— Элиза, не хочешь ли прогуляться, навестить Стрита?

— Да, мисс Клеменс, — с готовностью отозвалась служанка, отложила вышивание и удалилась в направлении камбуза.

— Я тут размышляла о твоем отказе жениться на мне, — сказала Клеменс, оставшись наедине с Натаном. — Твои сомнения, безусловно, делают тебе честь. Если бы я знала о твоей покойной жене и о чувствах, которые ты до сих пор к ней испытываешь, я бы сама отвергла мысль о нашем браке.

— О чувствах? — недоуменно спросил Натан и нахмурился.

— Ты же говорил, что любил ее. И когда ты сказал это, твое лицо так изменилось. Ты дрался на дуэли, рисковал своей карьерой, чтобы защитить ее честь… Нет, не нужно ни чего объяснять. Я бы не хотела выходить за тебя замуж при таких обстоятельствах. Печально было бы сознавать, что мой муж постоянно сравнивает меня с первой женой.

— Ты права, — помолчав, сказал Натан, — мои чувства к тебе совсем не такие какие я испытывал к Джульетте.

Сердце Клеменс заныло, но она постаралась взять себя в руки.

— Что ж, — с притворной беспечностью сказала она, — мы ведь можем быть друзьями, не правда ли?

Им предстояло провести вместе еще несколько недель, Клеменс должна была привыкнуть к мысли, что этот человек никогда не станет ей ближе, чем теперь.

— Друзьями? — Натан взял ее руку в свою. — Да, мы можем быть друзьями.

Он запечатлел на руке Клеменс поцелуй, потом, отпустив ее руку, Натан взял книгу, лежавшую на столе.

— Тебе это нравится? — спросил он, бегло пролистав ее.

— По правде говоря, эта книга ужасно скучная, но мне ее дал мистер Джонс, и я взяла, чтобы не обидеть его.

— Вот они, оковы благовоспитанной леди, — шутливо сказал Натан, откидываясь в кресле.

— Боюсь, мои манеры далеки от тех, что приняты в английском обществе, — забеспокоилась Клеменс.

— Ты покоришь их своей свежестью. Кроме того, твои родственники сейчас, скорее всего, за городом или на морском курорте, так что у тебя будет масса времени научиться хорошим манерам.

— Когда ты снова выйдешь в море?

— Надеюсь, что скоро. У меня нет желания ошиваться на берегу, получая половинное жалованье.

— Папа мечтал служить на флоте. Он был младшим сыном в семье, поэтому никто не был против. Но у него было слабое зрение, и его признали негодным к службе.

— Поэтому он стал торговцем и построил свой собственный флот?

— Думаю, да. Он любил море, — вздохнула Клеменс. — Лично мне все это кажется скучным.

— Не накличь шторм. — Натан поднялся на ноги. — Чувствуешь, ветер меняется? Скоро выйдем в Атлантику, там узнаем почем фунт лиха. Успеешь еще соскучиться по штилю. Станет так холодно, что тебе придется надеть на себя всю свою одежду.

— Прошло уже сорок два дня. Корабль всегда идет так медленно?

— Нет. Ветер почти все время встречный. Ты не замерзла?

— О нет, здесь так приятно.

— По моим расчетам, еще три недели, может быть, меньше. Что ты сделаешь, когда сойдешь на берег?

— Куплю теплую одежду! Потом разыщу тетю Амелию.

— Это которая из твоих теток? Я уже потерял счет твоим родственникам.

— Это мать лорда Себастьяна и леди Дерехем. Я выучила семейное древо наизусть в попытках понять, кто кому кем приходится.

— У тебя все будет хорошо, — сказал Натан, — подозреваю, что в следующем сезоне ты станешь украшением лондонского общества.

— О боже, — вздохнула Клеменс, — жду не дождусь.

Глава 17

— Земля!

— Элиза, проснись! — Клеменс вскочила с кровати, накинула пеньюар и сунула ноги в шлепанцы. — Земля!

— Сейчас же ночь, — сонно пробормотала Элиза, открывая глаза. — Мисс Клеменс! Вы не можете выйти в таком виде!

— О, перестань. — Клеменс схватила шарф и повязала его на шею. — На палубе не так уж холодно, сейчас только начало сентября.

— Я имела в виду, что вы выглядите не так, как подобает приличной леди, — начала Элиза, но Клеменс уже спешила к лестнице.

Очутившись на палубе, она с наслаждением вдохнула свежий воздух. Занималось утро, и в тусклом его свете показались очертания высоких поросших лесом утесов.

Клеменс вцепилась, в поручни, жадно глядя на землю, которая должна была стать ее вторым домом.

— Добро пожаловать в Англию. Мы в Веймуте, недалеко от Портсмута, — сказал Натан, неслышно подойдя сзади.

Обернувшись, Клеменс увидела в его руках тёплую куртку.

— Вот, надень, не то подхватишь простуду.

— Спасибо.

— Я уже и забыл, каково это — целовать тебя, — прошептал Натан, увлекая ее и укромный уголок. — Что плохого, если мы обменяемся на прощание английским поцелуем?

Его английский поцелуй показался Клеменс не менее обжигающим, чем ямайский. Возможно, виной тому холодный ветер с моря, тепло его тела и его губ. Клеменс обвила шею Натана руками, куртка соскользнула на палубу. Это их последний поцелуй ее последний шанс ощутить его прикосновение, его аромат.

Неужели этот поцелуй ни о чем не говорит тебе? — хотела спросить Клеменс, но это означало, что она должна будет признаться ему в любви, омрачить их последние часы сожалением и неловкостью. Вместо этого она улыбнулась и, подняв руку, легонько коснулась пальцами его губ. Потом, склонившись, подняла куртку.

— Возьми, я пойду вниз.

Проскользнув под рукой Натана, Клеменс пошла прочь. Это была ошибка, сказал себе Натан, прижимая к себе куртку и пытаясь ощутить аромат Клеменс. Большая ошибка. Но это еще и воспоминание о Клеменс, которое он будет хранить в своей памяти. Тяжело ступая, к Натану подошел Мелвилл. Облокотившись на поручень, он направил подзорную трубу на крошечную лодчонку, вышедшую в море, чтобы встретить фрегат.

— Вот и шлюпка, готов поспорить, сейчас мы получим приказы.

— Я думал, ты направишься в Портсмут, — сказал Натан. Ему самому предстояло явиться в адмиралтейство в Уайтхолле.

— Да, и надеюсь, мои планы не изменятся.

На борт поднялся лейтенант и вручил Мелвиллу пакет. На палубе появились Клеменс и Элиза. Пытаясь согреться, служанка надела на себя всю свою одежду, она с надеждой смотрела на берег. Клеменс была бледна.

— Вы обе в порядке? — спросил Натан.

— Мы устали и замерзли, и нам не терпится сойти на берег, — призналась Клеменс. — Видеть берег и не иметь возможности ступить на него…

А теперь, как выяснилось, фрегат должен быть обогнуть побережье и войти в устье Темзы.

Натан подошел к капитану:

— Мы можем высадить женщин здесь, отправить их на берег на шлюпке лейтенанта.

— Как, одних? — удивленно спросил Мелвилл.

— Я могу поехать с ними. Мне приказано явиться в адмиралтейство, значит, я могу покинуть «Орион».

— Что ж, справедливо. Может статься, вы окажетесь в Лондоне быстрее нас.

Натан вернулся к Клеменс.

— Ты не хотела бы сойти на берег сейчас?

— Сейчас?

— Да. Или тебе придется оставаться ни борту, пока корабль не пришвартуется в Четеме. Я поеду с вами, найду вам гостиницу и доставлю тебя к тете.

— Но твой приказ…

— Так будет быстрее, — оборвал Натан, — здесь дороги лучше, чем те, к которым ты привыкла, я буду в Лондоне уже через несколько часов.

— Если это не доставит тебе неудобств, то я согласна, спасибо.

Клеменс держалась отстраненно и сдержанно. Она правильно поступает, решил Натан. Обмениваясь поцелуем, они думали, что расстанутся через несколько часов, теперь же расставание откладывалось на день-два.

— Иди собери вещи, я пришлю кого-нибудь из матросов за твоими чемоданами.

Натан постоял минуту, раздумывая о том, во что он ввязался на этот раз. Но Клеменс так нуждалась в помощи и так хотела поскорее присоединиться к своей семье, что было бы жестоко продержать ее на корабле еще несколько дней. Он просто должен держать себя в руках, несомненно, на небесах ему это зачтется, подумал Натан и мрачно улыбнулся.

Сидя в шлюпке, Клеменс одной рукой крепко держалась за борт, а второй прижимала шляпку, чтобы ее не унесло ветром. Берег, к которому направлялась шлюпка, был покрыт золотистым песком.

— Какой чудесный пляж! — воскликнула Клеменс.

— Хочешь искупаться?

— Нет уж, спасибо!

Клеменс поежилась. Море было серым и холодным, а на берегу не было пальм, к которым она так привыкла. Что ж, теперь ее дом здесь.

До ее ушей донесся голос Натана, он разговаривал с лейтенантом.

— «Золотой лев»? Помни, что со мной дамы. Это приличное место?

— Вполне, сэр. Старшие офицеры всегда останавливаются там с женами. И у них можно нанять экипаж.

Скоро, очень скоро Натан покинет ее, подумала Клеменс. Ей нужно привыкать жить без него. Потом вдруг неожиданная мысль поразила ее.

— Натан, — прошептала она, — у меня нет денег!

— Вот — Он открыл бумажник и протянул ей несколько банкнотов. — Это то, что Мелвиллу удалось сэкономить от официальных расходов. Я уверен, твоя тетя сумеет возместить ему эти деньги.

— Спасибо.

Клеменс взяла деньги и, аккуратно сложив, убрала в свой ридикюль.

«Золотой лев» оказался уютной гостиницей, хотя и несколько мрачноватой. Видимо, причиной тому были тяжелые темные портьеры.

— Они глазеют на нас, — прошептала Элиза.

Ничего удивительного, подумала Клеменс. Юная леди в вышедшем из моды платье и служанка в цветастом тюрбане. Они определенно вызывали интерес у окружающих. Управляющий провел их в гостиную, усадив в удобные кресла, принес газеты. Клеменс принялась просматривать колонку светской хроники, надеясь найти какое-нибудь упоминание о Рейвенхерстах.

— Я нашла заметку о распродаже, — воскликнула Элиза, — подумать только, платья по семнадцать шиллингов! Это дорого?

— Сосредоточьтесь, — сказал Натан, — иначе мы просидим тут весь день.

Вот! Клеменс, наконец увидела знакомое имя. Заметка гласила: «Лорд Стэндон устраивает прием в своем загородном поместье в Хемпшире. Ожидается, что на приеме будут присутствовать члены семьи Рейвенхерст, а также герцогиня Мобургская».

Натан вскочил на ноги.

— Лонг-Мартин-Корт — поместье Стэндонов. Оно находится недалеко от Ромси, это означает, что я могу проводить вас туда, а потом отправиться в Лондон.

— Может быть, сначала лучше написать… — неуверенно сказала Клеменс.

— Ты прибудешь туда одновременно со своим письмом. Вот, взгляни на карту. Мы сейчас находимся здесь, вот это Ромси. Что ж, теперь мы, по крайней мере, знаем, куда ехать. Не хочешь пройтись по магазинам?

Но Клеменс хотела только одного — удалиться в свою мрачную комнату и там предаться панике. Ее в равной степени страшила предстоящая встреча с родственниками и разлука с Натаном. Но она взяла себя в руки:

— С удовольствием.

Семь лет прошло с того дня, когда он в последний раз ходил с дамой по магазинам, подумал Натан, шагая рядом с Клеменс и ощущая, как напряжение постепенно покидает ее. Она с детским восторгом рассматривала витрины магазинов, мимо которых они проходили.

Для Джульетты поход за покупками был одним из способов поправить настроение. Она быстро научилась опустошать его кошелек, скупая шелка и муслин, жемчуг и браслеты. Все это было предназначено только для одного — Джульетта хотела привлекать к себе внимание мужчин. Правда, ей нужен был только легкий флирт, но он в конце концов и погубил ее.

Клеменс была совсем другой. Она не умела флиртовать и не спешила спустить все деньги, хотя Натан видел, как загорелись ее глаза при виде модных шляпок и вееров и витрине. Он хотел бы купить Клеменс что-нибудь, только чтобы увидеть, как озарится радостью ее лицо, но считал себя не вправе делать ей подарки. Чтобы как-то отвлечься, Натан принялся перебирать веера, лежавшие на прилавке. Один из них привлек его внимание. Веер был не нов, местами слегка потерт, но он заинтересовал Натана. На веере была изображена группа молодых женщин, окруженных херувимами и стихотворными строками на французском языке.

— Я возьму этот веер.

Продавец завернул покупку в бумагу, и Натан спрятал ее в карман. Через несколько секунд к нему подошли Клеменс и Элиза.

— Все эти магазины, наверное, утомили тебя? — улыбнулась Клеменс. — Может быть, вернемся в гостиницу?

— Конечно. На завтра я найму экипаж.

По мере того как они приближались к гостинице, Клеменс все больше мрачнела.

— Поужинаешь одна? Мне нужно отъехать по делу.

Она кивнула. Я почти свободен, думал Натан, бесцельно шагая по улице. Скоро ему уже не нужно будет следить за каждым своим словом. Он останется один, и так будет лучше для всех. Он хотел бы остаться с Клеменс, хотел бы заняться с ней любовью, но это было невозможно. Поэтому чем скорее он вернется к своему привычному холостяцкому образу жизни, тем лучше.

В тесной каюте ей спалось гораздо лучше, подумала Клеменс, ворочаясь в мягкой постели. В гостинице царила тишина, нарушаемая только храпом одного из постояльцев. А Натан не храпит, подумала Клеменс и накрыла голову подушкой. Интересно, как встретит ее семья? Они наверняка захотят, чтобы она стала частью их мира, была принята в обществе и нашла себе мужа. Но единственный мужчина, которого она хотела бы видеть в этом качестве, отверг ее. Какой же он упрямый! И все же Клеменс понимала, что движет Натаном. Кроме того, не похоже, чтобы он любил ее. Клеменс зажмурилась, стараясь сдержать слезы.

Глава 18

— Мы прибыли.

Экипаж въехал в распахнутые чугунные ворота. Дорога шла через обширный парк, где-то вдалеке блестела вода, на холме белела беседка.

— А это что за странное животное? — спросила Элиза, указывая пальцем.

— Олень.

Клеменс видела оленей на картинках. Она беспокойно пошевелилась. Наемный экипаж был слишком мал для четверых, учитывая, что одним из них был Стрит. Натан сказал, что Стрит останется с ней, правда, не уточнил, в каком качестве. Клеменс представила себе бывшего пирата в ливрее дворецкого.

— Держись, — прошептал Натан, помогая Клеменс выйти из экипажа. — Ты не испугалась самого Мактирнана, что тебе какая-то герцогиня.

Дворецкий, открывший им дверь, был слишком хорошо вышколен, чтобы явно выказать удивление, но глаза его расширились, когда он увидел всю эту пеструю компанию. Лакей провел Натана и Клеменс в гостиную.

— Я узнаю, принимает ли ее светлость, — сказал он и исчез.

— Клеменс! Мое дорогое дитя! Я и понятия не имела! — Ураган в человеческом обличье пронесся по комнате и заключил Клеменс в объятия. — Бедная девочка, я была так огорчена, узнав о смерти твоего отца, а потом твой дядя написал мне, что ты больна. Я и подумать не могла, что ты решишься на такое долгое путешествие.

Клеменс наконец получила возможность рассмотреть тетушку. Она была высокого роста, хотя и ниже Клеменс, темноволоса и удивительно мила. В ее больших голубых глазах мелькали лукавые искорки.

— Я не была больна, мэм. Мой дядя Нейсмит решил прибрать к руками мое наследство, вынудив меня вступить в брак с его сыном Льюисом. Мне пришлось сбежать…

Герцогиня изумленно подняла брови, глубоко вздохнула и повернулась к Натану:

— С этим джентльменом?

— Капитан Натан Станье, ваша светлость. Королевский флот. Мисс Рейвенхерст попала в руки пиратов, на корабль, где я был в то время штурманом.

— Секретная миссия, я полагаю? — Тетя снова обратила свое внимание на Клеменс: — Дорогая моя, я уверена, что будет лучше, если ты расскажешь мне все наедине, в моем будуаре.

— Благодарю вас, мэм, но нет ничего, что я не могла бы сказать в присутствии капитана Станье. Я переоделась мальчиком. Мне пришлось нелегко, но капитан Станье обо всем знал и сделал все, чтобы защитить меня. Из-за меня его подвергли тяжелому наказанию…

Что ж, по крайней мере, тетя не закатила истерику и не указала ей на дверь.

— Зови меня тетей Амелией, дорогая, — сказала герцогиня и сжала руки Клеменс. — Наверное, ты хочешь отдохнуть и выпить чашечку чая? Капитан, будьте так любезны, позвоните в колокольчик. Благодарю вас. Эндрюс, проводите мисс Рейвенхерст в Голубую комнату, пошлите к ней мою горничную и чай. А я пока побеседую с капитаном Станье. Я скоро поднимусь к тебе.

Встретив взгляд Клеменс, Натан кивнул. Она сделала несколько неуверенных шагов к двери.

— Думаю, тебе стоит попрощаться с капитаном, — сказала тетя.

Клеменс вздохнула. Она не ожидала, что их расставание будет таким скорым.

— Благодарю вас, На… капитан. Вы спасли мне жизнь, рискуя своей собственной. Желаю вам всего хорошего. Прощайте.

— Рад был оказаться вам полезным, мисс Рейвенхерст.

Он поклонился, она присела в реверансе и вышла из комнаты.

— Ну, что скажете, капитан Станье?

Натан чувствовал себя так, словно стоял перед адмиралом. Вместе с тем он восхищался тем, с каким спокойствием герцогиня восприняла неожиданный приезд племянницы, и, по его мнению, тетушка Амелия вполне способна была позаботиться о Клеменс.

— Нет сомнений, ваша светлость, что репутации мисс Рейвенхерст был нанесен существенный ущерб. Она жила со мной в одной каюте, но я готов дать вам слово, что честь мисс Клеменс не пострадала.

— Ваши слова меня обрадовали, — сухо сказала герцогиня, — однако, как вы сказали, моя племянница скомпрометирована. Вам не приходило в голову предложить ей брак?

— Таково было мое намерение до того, как я узнал, кто она. Я не могу считать себя равным ей ни по происхождению, ни по богатству. Я — младший сын третьего барона Ховарта и живу исключительно на свое жалованье. Когда Клеменс открыла мне свое настоящее имя, я счел, что могущества семьи Рейвенхерст хватит на то, чтобы защитить ее доброе имя и справедливо покарать ее дядю. Клеменс нет необходимости выходить за меня замуж. Она должна сама выбрать себе мужа, который был бы достоин ее.

Герцогиня изучающе смотрела на Натана. Если она надеялась смутить его, то просчиталась.

— Что вам известно о ее дяде? — спросила она.

— Когда я впервые увидел Клеменс, у нее на лице был огромный синяк. Дядя избил ее за отказ выйти замуж за его сына. Согласно их плану, сын должен был изнасиловать Клеменс, чтобы вынудить ее вступить с ним в брак. Тем самым Нейсмиты получили бы все ее наследство в полное свое распоряжение.

Глаза герцогини расширились от ужаса, но она продолжала хранить молчание.

— У королевского флота есть представительство на Ямайке, мы оставили там документ, подтверждающий сказанное мной на случай, если вы решите воспользоваться им.

— Позвольте мне поблагодарить вас, капитан Станье. Судя по всему, Клеменс обязана вам жизнью… Не знаю, как она сможет отплатить вам. Каковы ваши планы?

— Я должен явиться в адмиралтейство экипаж ждет.

— В таком случае мне остается только еще раз поблагодарить вас. — Герцогиня встала и протянула ему руку. — Скажите, капитан Станье, — мягко произнесла она, когда Натан был уже у двери, — вы любите ее?

Натан застыл на месте, уставившись в зеркало, висевшее на стене. В нем он увидел свое лицо, на котором был написан ответ, и лицо герцогини, выражавшее жалость. Ручка двери повернулась, и еще до того, как дверь открывалась, Натан понял, что это Клеменс. Она пришла защитить его от тетиных вопросов.

— Люблю ли я Клеменс? — повторил он громко и четко. Створка двери замерла.

— Нет, — солгал он, ощущая острую боль, — но я готов исполнить свой долг по отношению к ней, если вы сочтете это правильным. Признаюсь, однако, что предпочел бы не делать этого. Я уже был женат, ваша светлость, и у меня нет желания обременять себя еще одной женой, какой бы милой она ни была.

Вздох был таким тихим, что Натан едва расслышал его, а может быть, ему просто показалось. Он чувствовал себя так, будто ударил Клеменс. Но почему же ему так больно? Она не любила его, может быть, испытывала дружеские чувства, благодарность, физическое влечение, но не любовь. Скоро в распоряжении Клеменс будет дюжина претендентов на ее руку и воспоминания о Натане развеются как дым. Дверь тихо закрылась. Все было кончено.

— Прощайте, ваша светлость.

Когда Натан вышел из гостиной, холл был пуст, только дворецкий вдруг материализовался из ниоткуда, держа в руках шляпу и перчатки Натана.

Натан вышел на крыльцо. Ему оставалось лишь сесть в экипаж и отбыть в Лондон, куда его призывал долг. Еще ему предстояло привыкнуть к мысли, что его чувство к Клеменс Рейвенхерст было куда серьезнее, чем он предполагал. Слава богу, что он никогда больше не увидит ее.

Клеменс стояла на лестничной площадке второго этажа, за балюстрадой, и, глотая слезы, смотрела, как за Натаном закрывается дверь. Неужели она и правда надеялась, что в последний момент он изменит свое решение, забудет о различии в их положении и поймет, что он ее любит? Да, кажется, именно на это она и надеялась. В своем воображении она рисовала Натана, стоящего на коленях и делающего ей предложение. В мечтах Клеменс он говорил, что не может жить без нее. Теперь она знала правду. Он выполнил бы свой долг, женившись на ней, но жена стала бы для него обузой.

Очнувшись, Клеменс обнаружила, что сжимает в руке сверток, что Натан дал ей на прощание. Она вернулась в свою комнату, присела у туалетного столика и развернула пакет. Это был веер. Не новый, с одной стороны рисунок. Клеменс раскрыла веер. Шесть юных дев, изображенных на рисунке, окружили стол, на котором стоял вращающийся барабан. Над их головой кружили купидоны. Они вытягивали из барабана бумажки и вручали их девицам. На бумажках были надписи на французском языке. Прочитав несколько надписей, Клеменс поняла, что речь идет о лотерее, в которой Любовь разыгрывает между девицами мужчин, наделенных различными качествами. Бедной Исиде досталась чистая бумажка, Аглае — мужчина без особых достоинств, Аглауре повезло больше — ей достался мужчина красивый и верный. Мужчина Мелиссы обладал тремя качествами: щедростью, красотой и чуткостью. Клеменс уже поняла, что следующей участнице лотереи должен достаться мужчина, обладающий четырьмя качествами. Так и вышло. Мужчина Алины был наделен мудростью, красотой, добрым сердцем и верностью.

Наконец в барабане осталась одна бумажка. Для милой Клеменс. Вот почему Натан купил этот веер, он увидел ее имя. Клеменс повезло больше всех — ее мужчина был совершенен: храброе сердце, быстрый ум, добродетельность, красота… Клеменс достался главный приз. Вряд ли Натан прочел эти строки, подумала Клеменс, он не мог поступить с ней так жестоко. Он купил этот веер только потому, что увидел на нем ее имя, не догадываясь о том, какая ирония заключена в этом подарке. Закрыв веер, Клеменс спрятала его в ящик туалетного столика.

Когда Элиза принесла чай, Клеменс стояла у окна, выходившего на лужайку. По ней прогуливалось несколько пар, мальчик бросал мяч высокому мужчине, а две няньки следовали за ним по пятам. Обернувшись, Клеменс улыбнулась Элизе:

— Кажется, это все мои родственники. Как много людей мне предстоит узнать.

— Большая семья — это хорошо, — заметила Элиза. — Этот дом такой огромный, мисс Клеменс! Просто дворец! На Ямайке такого не найти.

— Ты отдохнула, моя дорогая?

— Да, тетя Амелия. Какая милая комната, спасибо.

— Благодари за это Джессику, жену твоего кузена Стэндона. Ты увидишь ее за обедом. Будь добра, отпусти свою служанку, я хотела бы поговорить с тобой.

Когда Элиза вышла из комнаты, тетя присела на кушетку:

— Ты можешь рассказать мне, что случилось с того дня, когда умер твой отец? Тебя это не слишком расстроит?

— Да, я могу это сделать.

Глубоко вздохнув, Клеменс начала свой рассказ с потери «Герцогини». Она рассказала тете все, за исключением того, что касалось ее и Натана. Об этом она даже думать, не могла, не то, что говорить.

Когда рассказ был окончен, в комнате воцарилось молчание. Потом герцогиня вздохнула:

— Какая ужасная история. Ты была очень, храброй, моя дорогая. Ты совершенно уверена, что с тобой не случилось ничего такого, о чем ты не могла бы рассказать мне?

Клеменс прекрасно поняла, что тетя имела в виду. Она почувствовала, как румянец заливает ее щеки.

— Вы не поверили капитану Станье? — спросила она, стараясь говорить спокойно.

— Отчего же, поверила. Я имею в виду, что с тобой могло случиться такое, о чем капитан не знает.

— Нет. Кузен Льюис считал меня непривлекательной.

— Хорошо. Ты не влюблена в него?

— Я? Нет! Боже мой, конечно нет!

— Превосходно. Хотя ты удивляешь меня — он такой привлекательный молодой человек. Впрочем, есть и другие мужчины, богатые и знатные. Нам совершенно необходимо обновить твой гардероб и представить тебя обществу. Потом тебе нужно будет поговорить с мистером Уоллингфордом, нашим поверенным. Он займется твоим наследством и Нейсмитами.

— Хорошо, — ответила Клеменс, жалея, что не может отправить отца и сына в море с Мактирнаном хотя бы на пару месяцев.

— А теперь, моя дорогая, пора переодеваться к обеду, я познакомлю тебя с твоей новой семьей.

Глава 19

Натан стоял в приемной адмирала, ожидая, пока тот пригласит его к себе. С тех пор как он покинул Хемпшир, мысли не давали ему покоя, ем больше он думал о Клеменс и о своей любви к ней, тем хуже себя чувствовал.

Секретарь адмирала открыл дверь.

— Капитан Станье?

Натан вошел в кабинет адмирала.

— Что с вами, Станье? Недовольны, что вас отозвали с Карибов?

— Я в вашем распоряжении, сэр.

— Это точно. Как по-вашему, зачем мы вас туда посылали?

— Бороться с пиратами, сэр.

Адмирал прищурился:

— Кажется, я говорил вам, что в первую очередь нужно оценить ситуацию и разработать стратегию борьбы с пиратами.

— Милорд?

А чем, по его мнению, они с Мелвиллом занимались?

— Значит, вы знаете ситуацию. Так расскажите мне, что там происходит.

— Я посылал рапорты, сэр.

— Не слишком хорошие. Вы нужны мне, чтобы убедить лордов адмиралтейства выделять больше средств на борьбу с пиратами. Следует раз и навсегда покончить с этим бичом наших колоний. Вы были в Вест-Индии, и знаете ситуацию, поэтому я хочу, чтобы вы разработали стратегический план, и под этот план мы получим нужные нам корабли и деньги.

— А потом я смогу вернуться обратно?

— Да, и вы, и Мелвилл. А сейчас вы должны встретиться с командором лордом Хостом. Вы знаете, где его канцелярия? Тогда ступайте. И, Станье… ему нужен вице-командор, который контролировал бы ситуацию в Карибском бассейне. Понимаете, о чем я?

— Но Мелвилл…

— Мелвилл прекрасный солдат, а вы — и солдат, и стратег.

Оглушенный, Натан вышел из кабинета и отправился на поиски канцелярии командора. Мелвилл уже был там. Мужчины склонились над картами, на заднем плане маячил секретарь.

— Сколько вам нужно времени, чтобы собрать вещи, Станье? — спросил Хост, увидев входящего Натана.

— Милорд?

— Меня пригласили на загородный прием и я хочу, чтобы вы поехали со мной. Мы сможем там поработать, иначе за две недели я просто свихнусь от скуки.

— Но хозяйка…

— Все уже решено и согласовано. Мой секретарь тоже едет, со всеми своими записными книжками и картами. Вы будете готовы ко вторнику?

Два дня?

— Да, милорд.

Наверное, слуга его брата Дэниэла мог бы достать его одежду из сундуков и выбить из нее пыль, подумал Натан. День уйдет на пополнение запасов белья, а еще надо посетить сапожника. Брат все еще жил в своем городском доме. Он был рад видеть Натана и доверительно сообщил ему, что решил остаться в Лондоне из соображений экономии.

— Присцилла с детьми уехала к своей матери в Уортинг. Сказала, что неприлично оставаться в городе в это время года. Я не стал с ней спорить, она опять на сносях.

Побывав у адмирала и командора, Натан почувствовал себя лучше — может быть, новые перспективы, открывающиеся перед ним, заставят его забыть о Клеменс.

* * *

— Расскажи еще о пиратах, кузина Клеменс! Ну, пожалуйста!

Одиннадцатилетний великий герцог Мобургский стоял перед Клеменс. Волосы его были взлохмачены, на щеке алела свежая царапина, брюки в грязи. Его приемный отец, кузен Клеменс, лорд Себастьян Рейвенхерст распростерся на коврике у ног герцогини, сообщив своей матери, что этот несносный ребенок совершенно уморил его.

— Не мучай кузину Клеменс, — сказал он мальчику, — ей тоже нужно отдохнуть.

Клеменс в самом деле нуждалась в отдыхе. Утром леди Стэндон — кузина Джессика — показала ей сад, попутно интересуясь, какие экзотические растения она могла бы выписать с Ямайки для своей оранжереи. Потом Клеменс выдержала натиск кузена Тео — большого любителя антиквариата. Его интересовала мебель. Потом была игра в мяч с Фредди и лордом Дерехемом. К концу дня Клеменс совершенно выдохлась.

— Иди поговори со Стритом, — предложила она Фредди, — он был пиратом.

— Правда? — Карие глаза мальчика расширились от восторга.

— Да, только сначала спроси разрешения у мамы.

— Ты можешь покататься на лодке, милый, — рассеянно сказала Ева.

— Но…

— Фредди отлично плавает, — успокоила она Клеменс. — А что собой представляет этот Стрит?

— Он спас мне жизнь, и он совершенно изменился, — заверила Клеменс, надеясь, что последнее ее утверждение правдиво.

— Но мы думали, что капитан Станье спас тебе жизнь? — спросила Джессика.

— Так и было. Но Стрит оказался на камбузе, когда меня чуть не пристрелили.

Клеменс и сейчас еще мучили кошмары. Она просыпалась почти каждую ночь, дрожа от ужаса при воспоминании об этом, в ее ушах раздавался грохот выстрела. Странно, но эти кошмары начали преследовать ее только после отъезда Натана.

— У нас скоро будут гости — морские офицеры, — сообщила Джессика.

— Офицеры, дорогая? — спросил Гарет, передавая ей стакан с лимонадом. — Я думал, будет только Хост. Вообще, стоило бы пригласить побольше холостяков, учитывая обстоятельства, — сказал он и подмигнул Клеменс.

— Мне не нужны никакие холостяки, — поспешно ответила Клеменс.

— Чепуха. Всем незамужним девицам нужны холостяки, надо же на ком-то практиковаться. Мне вот с этим не повезло, и посмотри на результат, — заметила Джессика, обменявшись улыбками с мужем. — Хост не женат, впрочем, он не подойдет, как я слышала, он вообще не собирается жениться. Зато двое других могут оказаться подходящими холостяками.

— Кого же ты пригласила, дорогая? — поинтересовалась герцогиня.

— У Хоста сейчас много работы, и он попросил позволения привезти с собой двух человек, — туманно ответила Джессика. — А вот, кстати, и они.

Клеменс оглянулась. Через лужайку к ним шли три офицера.

Я сейчас упаду в обморок, подумала Клеменс, перед глазами у нее вдруг все потемнело. Это не может быть Натан.

— Клеменс? — Это была кузина Бель, леди Дерехем. Она коснулась руки Клеменс. — С тобой все хорошо, дорогая?

— Да, просто голова закружилась. Так глупо. Наверное, слишком резко повернулась.

Это Натан. Он еще не заметил ее, может быть, еще есть возможность сбежать? Но бежать некуда, в гавани нет спасительного корабля. Теперь Клеменс видела, что вторым офицером был капитан Мелвилл. Да, бежать некуда, но стоит, пожалуй, скрыться на время, чтобы прийти в себя. Улыбнувшись родственникам, Клеменс подобрала юбки и направилась к дому. Но не успела она дойти до террасы, как почувствовала на себе взгляд Натана. Девушка вбежала в дом, словно по пятам за ней гнались Мактирнан и Катлер.

— Прошу простить, я любовался домом, — сказал Натан хозяйке, извиняясь за рассеянность. — Прелестно.

Клеменс исчезла. Она не хотела его видеть, что неудивительно, если она слышала, что он сказал ее тете.

Когда они выехали из Лондона, Натан понятия не имел, куда они направляются, но скоро у него возникли смутные подозрения.

— Куда мы едем, милорд? Я так спешил собрать вещи, что не успел спросить раньше.

— Что? — Лорд Хост оторвал взгляд от журнала. — В имение Стэндона, недалеко от Ромси. Там отлично кормят.

— Прекрасно, — растерянно ответил Натан, поймав на себе озадаченный взгляд Мелвилла.

— Где же мисс Рейвенхерст? — спросил Мелвилл после того, как их познакомили с присутствующими.

— Ушла в дом.

— Понимаю. Вряд ли ей захочется видеть нас после всего того, что ей пришлось пережить, мы напоминаем ей о прошлом.

— Все гости прибыли, мэм? — поинтересовался Натан у леди Стэндон, когда они вошли в холл.

— Троих не хватает… а вот и они.

Дворецкий распахнул дверь, и в холл вошел тощий маленький человечек, за которым следовали две молодые женщины.

— Полкингтон… — сказал Натан.

Только его тут не хватало — Полкингтон был на Корфу в то время, когда Натан дрался на дуэли и был свидетелем этих мрачных событий. Полкингтон был отъявленным сплетником, и теперь он находился под одной крышей с Клеменс.

— Вы знакомы? — спросила Джессика. — Мистер Полкингтон! Надеюсь, путешествие прошло хорошо? Вот капитан Станье, я вижу, что вы знакомы.

— Станье…

Они обменялись кивками.

— Говорят, вы только что из Вест-Индии? Я слышал о весьма драматических событиях — пираты, скандалы…

— Ваши сведения не совсем точны. Пиратов там действительно много, но что касается скандалов… — протянул Натан скучающим голосом.

Надеюсь, он ничего не знает про Клеменс.

— Не тревожьтесь, мой дорогой. Я только получил весьма любопытное письмо от моего кузена, он состоит на службе у тамошнего губернатора. Он пишет много интересного, но в дело замешана леди, и на моих устах печать молчания. Особенно если учесть, что у этой леди много влиятельных родственников…

— Очень мудро, — заметил Натан.

— Если бы взглядом можно было убить, — процедил ему Мелвилл, когда Полкингтон отошел, — этот сплетник сейчас лежал на полу у твоих ног. Не думал, что он тоже будет здесь.

— Он знает о том, что случилось на Ямайке.

— Надеюсь, он не станет сплетничать здесь.

Глава 20

Целый вечер Клеменс удавалось избегать Натана. Комнат в доме было огромное количество, что это не составило труда. Приглашенных было много, и Клеменс беседовала то с одним, то с другим, не забывая краем глаза следить за Натаном.

Она как раз нашла укромный уголок и опустилась на кушетку, решив немного отдохнуть, когда к ней подошел худой мужчина. Их представили друг другу чуть раньше. Поллингтон? Нет, Полкингтон. Сделав над собой усилие, Клеменс улыбнулась.

— Мисс Рейвенхерст, могу ли я присоединиться к вам?

— Разумеется.

— Как вы находите нашу английскую погоду? После Ямайки вам, вероятно, нелегко привыкнуть к этому климату.

— Здесь, конечно, холоднее, чем на Ямайке, но думаю, что скоро привыкну.

— Как и капитан Станье.

— И капитан Мелвилл.

— О, конечно! Вы были знакомы с ними там, на Ямайке?

— Немного. — Клеменс пожала плечами; и пригубила вина. — Я прибыла в Англию на фрегате капитана Мелвилла.

— О да, я слышал об этом.

Создавалось впечатление, что мистер Полкингтон много чего слышал.

— Как удачно, что это печальное происшествие на Корфу не разрушило карьеру капитана Станье. Какой потерей это было бы для флота.

Не спрашивай его ни о чем!

— В самом деле. Какое красивое платье у вашей сестры.

— Такая трагедия, — вздохнул мистер Полкингтон. — Миссис Станье была прелестной женщиной.

Борясь с искушением забросать его вопросами, Клеменс сделала большой глоток вина.

— Полагаю, что так. Впрочем, мне об этом ничего не известно.

— Неужели? Это был такой головокружительный роман. Прелестная женщина… наполовину гречанка.

— Я не знала этого, — пробормотала Клеменс.

— Черные волосы, сияющие глаза, фигура Афродиты. Я всегда говорил своему другу губернатору, что молодые офицеры делают ошибку, в ранней молодости связывая себя узами брака. Однако в этом случае… думаю, Станье просто потерял голову.

— Неужели?

— Такая живая, веселая девушка. Ничего дурного не хочу о ней сказать, но иногда мне казалось, что ее живость шла ей только во вред.

— Флирт? — предположила Клеменс, ненавидя себя.

— Вот именно, — коварно улыбнулся Полкингтон. Его черные глаза неотрывно смотрела на Клеменс.

Он пытается спровоцировать меня, подумала Клеменс, придавая своему лицу выражение вежливого интереса. Он что-то слышал о нас.

— О, леди Мод машет мне, вы меня извините, мистер Полкингтон?

Леди Мод в поле зрения не было, но это первое имя, что пришло Клеменс на ум. Они поспешно прошла через комнату и оглянулась, чтобы убедиться, что Полкингтон последовал за ней.

— Ой!

— О, простите, я задумалась… Натан!

— Клеменс. — Он посмотрел через ее плечо. — Ты разговаривала с Полкингтоном?

— Скорее это он разговаривал со мной. Неприятный человек.

— Кажется, его кузен служит у губернатора на Ямайке. Но он слишком боится Рейвенхерстов, чтобы распускать слухи.

Как приятно было снова очутиться рядом с ним. Клеменс позволила увлечь себя в маленькую гостиную.

— Бокал вина?

— Нет, спасибо. Он почти не упоминал о Ямайке, — ответила Клеменс и спохватилась, закусив губу.

— Значит, он сплетничал обо мне?

— Да.

— О Корфу?

— Да.

— Тогда мне лучше самому рассказать тебе правду.

— Меня это не касается.

— Неужели?

Что он имеет в виду?

— Я все равно расскажу. Предпочитаю, чтобы мои друзья знали правду, а не сплетни Полкингтона. Что он сказал?

— Что твою жену звали Джульеттой, что она была наполовину гречанкой и очень… живой.

— Ну, по крайней мере, хоть это правда. — Натан откинулся на спинку дивана и, казалось, расслабился. Но Клеменс знала, что это впечатление обманчиво.

— Я думал, что люблю ее… как и половина джентльменов на острове. Ее отец был преуспевающим торговцем, женился на англичанке. В одну теплую лунную ночь я сделал Джульетте предложение. Ее отец, не будь дураком, поспешил организовать свадьбу, и совсем скоро мы, два почти чужих друг другу человека, уже жили вместе.

— Она оказалась не такой, как ты думал? — осторожно спросила Клеменс. Она думала, что рассказ о его утраченной любви причинит ей боль, но вместо этого она почувствовала сострадание.

— Ни один из нас не оправдал надежд другого. Она думала, что получает всепрощающего, любящего веселье супруга, а я надеялся обрести хозяйку дома. Она любила флиртовать. Теперь я понимаю, что в ее флирте не было ничего серьезного, она делала это просто ради удовольствия. Я оказался плохим мужем, потому что запрещал ей веселиться в том смысле, как она это понимала. Однажды ночью она сбежала из дома и отправилась на какую-то вечеринку. Я был в ярости. Когда приехал туда, застал ее на балконе с моим другом, лейтенантом Феллоузом.

— О боже… и… что они делали?

— Ничего дурного. Он сорвал цветок и пытался приколоть его к ее корсажу. Надо сказать, что Джульетта была одета в своем стиле — этот корсаж почти ничего не скрывал. Я ударил Эдриана, он обвинил меня в оскорблении моей собственной жены, и не успели мы осознать, что происходит, как уже стояли друг напротив друга с пистолетами в руках.

— Ты же не убил его, правда? Ты говорил, что он остался жив.

— Я рассказывал тебе о дуэли? Не помню… слишком много я наболтал о себе юному Клему. — Натан улыбнулся. — Я ранил его в плечо, как, собственно, и собирался. Он промахнулся. Потом мы посмотрели друг на друга, поняли, какими дураками были, пожали друг другу руки и разошлись.

— Слава богу, — пробормотала Клеменс. — Но разве дуэли не запрещены?

— Конечно. Но Эдриан всем сказал, что это был просто несчастный случай, — дескать, мы пробовали пистолеты, и один из них случайно выстрелил. Может быть, власти и затеяли бы расследование, потому что никто не поверил его словам, но к этому времени Джульетта была уже мертва.

Натан попытался встать, словно не в силах был продолжать свой рассказ, но Клеменс удержала его, положив руку на плечо:

— Нет, Натан, расскажи мне все.

— Джульетта, разумеется, знала о дуэли. Не знаю, чего она больше боялась — того, что меня убьют, или моего гнева в случае, если я выживу, но только она вскочила на лошадь и поскакала в поместье своего отца. Туда она так и не добралась, произошел несчастный случай — ее нашли на дороге, рядом паслась лошадь. У Джульетты была сломана шея.

— О нет, — выдохнула Клеменс. — Ты любил ее, и у тебя даже не было шанса попрощаться с ней. Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Несколько мгновений Натан молчал, глядя на руки Клеменс, теребящие перчатки.

— Нет, я не любил ее, но понял это слишком поздно. Самым ужасным было осознание того, что, если бы я сдержался тогда, все могло бы быть иначе. Я должен был подождать, успокоиться, и тогда она была бы жива.

— Сколько лет тебе было?

— Двадцать три. А ей девятнадцать.

— И ты винишь себя теперешнего за безрассудство юноши? Мне тоже девятнадцать… то есть уже двадцать. В эмоциональном плане женщины всегда более зрелые, чем мужчины. Она должна была знать, что не любит тебя.

— Думаешь?

— О да. — Клеменс встала, оправляя юбки. — Я, например, прекрасно знаю, люблю я кого-то или нет.

Она не знала, откуда у нее вдруг взялась смелость произнести эти слова. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Натан поднялся.

— Вот вы где, мисс Рейвенхерст. Я пришел проводить вас к столу, — Капитан Мелвилл переводил взгляд с одного лица на другое. — Я помешал?

— Мы с мисс Рейвенхерст говорили о том, как полезно иногда бывает забыть прошлое, — сказал Натан. Он был бледнее обычного.

— А мне всегда казалось, что полезно вспоминать прошлое, можно извлечь уроки.

Клеменс взяла капитана Мелвилла под руку:

— Совершенно с вами согласна, капитан. Как она сможет есть, если сердце застряло где-то в горле, подумала Клеменс и улыбнулась джентльмену, сидевшему рядом с ней. Что на нее нашло? Она почти призналась Натану, что любит его. Как ни эгоистично это было, Клеменс испытала облегчение, узнав, что Натан не любил свою жену.

Джентльмен, что сидел рядом, обратился к Клеменс с вопросом. Она попыталась вспомнить его имя. Мистер… Уоллингфорд. Это юрист, которого Себастьян вызвал из Лондона, чтобы помочь ей решить вопрос с наследством.

Поддерживая светскую беседу с мистером Уоллингфордом, Клеменс не переставала размышлять. Натан испытывает к ней какие-то чувства, но скрывает их, потому что она Рейвенхерст и потому что богата. С семьей она порвать не может, да и не хочет делать этого, а с деньгами можно было бы что-то придумать.

Беседуя с дамой, сидевшей справа от него, Натан краем глаза следил за Клеменс. Он сошел с ума или она только что призналась ему в любви? А он был так уверен, что с ее стороны это всего лишь легкая влюбленность. Она была слишком юна, чтобы разобраться в своих чувствах, считал Натан, но, похоже, он ошибался. Она любит его… Потом взгляд Натана упал на лорда Себастьяна Рейвенхерста. Нет. Она может сколько угодно любить его, но ситуацию это не изменит. Богатой мисс Рейвенхерст нужен соответствующий супруг.

После обеда начались танцы.

— Как ты думаешь, Хост не собирается работать? — спросил Натан у Мелвилла.

— Что, хочешь сбежать с поля боя? Как же танцы?

— У меня есть стратегический план, — сказал Натан и направился в дальний угол комнаты, нарочито прихрамывая.

— Вы вывихнули ногу, капитан Станье? — спросил викарий, сочувственно глядя на Натана.

— Старая рана.

— Тогда, может быть, вы согласитесь переворачивать мне ноты, раз уж все равно не можете танцевать? Сам я не танцую, как вы понимаете, но танцы в приличествующей обстановке считаю приятным времяпрепровождением.

В центр зала вышла леди Стэндон:

— Благодарю вас, мистер Данверс, что согласились аккомпанировать нам. Я собираюсь научить всех присутствующих новому французскому танцу La Pistole, — объявила она.

Некоторое время ушло на объяснения и репетицию, наконец, пары выстроились. Натан смотрел на Клеменс. Она улыбалась своему кузену Идену Рейвенхерсту. Какая прекрасная пара — оба почти одного роста, красивые, молодые.

— Прелестный танец, — заметил мистер Данверс, с энтузиазмом колотя по клавишам, — партнеры постоянно меняются, весьма занимательно.

Натан кивал, не вслушиваясь в слова викария. Он заметил, что улыбка Клеменс потускнела, девушка будто побледнела. Что случилось? Почему она так взволнована? Танцующие образовали круг и по команде леди Стэндон вытянули руки так, словно держали в них пистолеты. Прицелившись друг в друга, они громко хлопнули в ладоши, изображая звук выстрела. Клеменс выскользнула из круга и бросилась бежать. Никто, кажется, не заметил этого, кроме командора. Тот повернулся, чтобы последовать за девушкой.

— Разрешите мне, сэр. — Натан рванулся к двери.

Клеменс стояла на террасе, крепко обхватив себя руками. Плечи ее дрожали. Она не пошевелилась, даже когда за спиной раздались шаги.

— Дорогая, что случилось? Я с тобой, рядом. — Натан привлек ее к себе.

— Тебя не было там, не было, — сказала она прерывающимся голосом.

— Ты хотела, чтобы я потанцевал с тобой?

— Нет! Тебя не было рядом со мной, когда он пытался застрелить меня. Я думала, что сейчас умру, а потом Стрит выстрелил прямо ему в лицо, и я увидела…

Клеменс умолкла. Потрясенный, Натан крепко обнял ее.

— Когда это было?

— Перед тем как упала мачта. — Клеменс содрогнулась. — Знаешь, мне постоянно снится это. С тех пор как ты уехал, меня мучают кошмары.

Тебя не было рядом.

— Мне так жаль, — прошептал Натан.

— Нет. — Клеменс замотала головой. — Тут нет твоей вины. Ты сказал, что я могу обратиться к Стриту, если мне понадобится помощь. И он помог мне. А потом ты пришел за мной. Так глупо с моей стороны…

— Нет, вовсе не глупо, дорогая. Просто, ты устала, тебе столько всего пришлось перенести.

Она нуждалась в нем. Когда его не было, ее мучили кошмары. Она почти призналась ему в любви. У Натана закружилась голова.

— Клеменс… — Он поднял ее лицо за подбородок. Она перестала дрожать, глаза были сухими. — Клеменс…

Он так хотел бы сказать ей эти три слова, искушение было велико, но Натан стиснул, зубы.

Слабо улыбнувшись, Клеменс прикоснулась к его щеке.

— Все хорошо, — прошептала она, — все будет хорошо.

— Агхм.

Они обернулись. На пороге террасы с накидкой в руках стоял лорд Хост.

— Ваша тетя боится, что вы можете простудиться, мисс Рейвенхерст.

Он протянул Клеменс накидку, и она вынуждена была подойти к нему.

— Благодарю вас, милорд.

Она позволила Хосту набросить ей на плечи накидку и, не оборачиваясь, вышла.

— Понюшку табака? — Лорд Хост протянул Натану эмалированную коробочку. — Думаю, настало время поговорить, Станье.

Глава 21

— Этот молодой человек влюблен в тебя, — заметила герцогиня, отхлебнув горячего шоколада.

Они сидели в будуаре герцогини за завтраком. Клеменс чувствовала себя уставшей, всю ночь она не сомкнула глаз. Ночных кошмаров не было, но она думала о Натане.

— Неужели?

Тетя внимательно посмотрела на нее:

— Со мной ты можешь быть откровенна.

— Я думаю, что да. Но он считает, что недостаточно хорош для меня.

— Ты могла бы сделать лучшую партию, — спокойно заметила герцогиня.

— В светском смысле да, конечно.

— Разве титул тебя не интересует?

Клеменс покачала головой.

— А состояние?

— У меня есть деньги, в этом-то и проблема, ну или, по крайней мере, большая ее часть. Он не хочет, чтобы его считали охотником за приданым. Я кое-что придумала. Я не собираюсь отдавать свои деньги, проигрывать их или делать что-то подобное. Сегодня утром я собираюсь поговорить с юристом, мистером Уоллингфордом, и кузеном Себастьяном. Я уверена, они дадут мне разумный совет. По крайней мере, избавлю себя от охотников за приданым.

— Капитан Станье, видимо, скоро вернется в море, — сказала герцогиня.

— Несомненно, — ответила Клеменс, кусая губы. — Тетя Амелия, вы были очень добры ко мне. Я думаю, что решение вопроса с наследством отнимет у меня несколько месяцев, но весной я хотела бы вернуться на Ямайку.

— Одна? — Герцогиня удивленно подняла брови.

— Найду компаньона. Я собираюсь сама вести дела. Мне очень понравилась Англия и Лондон, но мой дом на Ямайке.

Если ей предстояло залечивать разбитое сердце, то лучше было делать это дома.

— Понимаю. Ты думаешь, что, даже устранив препятствие в виде денег, ты не заставишь капитана сделать предложение.

— Не сейчас. Прошлым вечером… в общем, если он собирался сделать мне предложение, то вчера как раз была подходящая минута, но этого не случилось. — Клеменс помрачнела.

— Тебе не поможет, если ты скомпрометируешь себя, — заметила герцогиня, устремив на Клеменс испытующий взгляд.

Клеменс почувствовала, что краснеет.

— Кстати, не хочешь рассказать мне, что заставило тебя вчера выскочить из зала?

— Я не уверена, что вы захотите это услышать, тетя Амелия. Кое-что случилось со мной на борту пиратского корабля. Кое-что очень… неприятное.

— У меня стальные нервы, — отреагировала герцогиня, наливая себе шоколад. — Продолжай.

— Когда на борту корабля завязалась схватка, один из пиратов чуть не застрелил меня. Он поднял пистолет, прицелился, выстрелил и промахнулся. А потом. Стрит застрелил его.

— О боже, танец!

— Да. На минуту мне показалось, что я вернулась в прошлое.

— Представляю, что за ужасное зрелище это было. Однако этот толстяк спас тебе жизнь.

— А теперь меня мучают ночные кошмары.

В будуар вошел слуга:

— Мисс Рейвенхерст, лорд Себастьян просил передать, что он и мистер Уоллингфорд ожидают вас в библиотеке в десять.

— Спасибо.

Клеменс встала и расправила плечи. Настало время вспомнить прошлое. И запустить колесо правосудия. По крайней мере, это у нее должно получиться. Двумя часами позже Клеменс чувствовала себя совершенно измотанной. Мистер Уоллингфорд — это какая-то помесь терьера с кротом, устало подумала Клеменс. За время их встречи он исписал груду бумаги, каждую деталь обсуждал по несколько раз, находя весь этот процесс чрезвычайно занимательным.

— Прекрасно, прекрасно. Мы его загнали в угол, он не выкрутится.

— Но он сказал, что подделал мою подпись.

— Нет ничего, с чем бы не справился одаренный молодой юрист, а у меня как раз есть такой. Он поможет вам решить вопрос там, на Ямайке. А губернатор получит предписание, на самом высоком уровне, бросить Нейсмита волкам… в лице моего мистера Горриджа.

— Я уверен, что губернатор так и сделает, — сказал Себастьян, наливая себе портвейн. — Этот твой план насчет денег… Ты уверена? Обратного пути не будет.

— Я знаю. Когда все будет улажено, вернусь на Ямайку и займусь делами. Не желаю быть приманкой для охотников за приданым. Я делаю это для своего же блага.

— А ты не хотела бы выйти замуж здесь, в Англии?

— Нет, не думаю.

В памяти Клеменс вдруг всплыл водопад и заводь с зеленоватой водой, она в объятиях Натана. Прошлым вечером у него была возможность признаться ей в любви, но он не сделал этого. Теперь, она была в этом уверена, и не сделает. Клеменс ненавидела его принципы, разлучавшие их, и восхищалась ими. Его честь не позволяла им быть вместе, но Клеменс никогда не смогла бы полюбить человека без чести.

Она почти не видела Натана в этот день. Джессика предложила устроить пикник в парке. На траве у террасы расстелили ковры, принесли столы и стулья. Леди Мод взяла на себя обязанность украсить столы цветами и совершенно замучила Клеменс, указывая ей, какие именно цветы нужно срезать.

— Ты собираешься замуж за капитана Станье? — спросила она, протягивая ей ножницы.

— Я… нет. — Вопрос застал Клеменс врасплох. — С чего вдруг мне это делать?

Мод фыркнула:

— Я не так давно замужем. Я вижу, как он на тебя смотрит, и как ты смотришь на него, и как вы одновременно отворачиваетесь.

— О…

— Ну и?

— Я люблю его. Думаю, что он тоже… любит меня, но…

— Но ты Рейвенхерст. Богатая невеста. А он простой офицер. — Мод всплеснула руками. — Ох уж эти мужчины и их понятия о чести! Иден незаконнорожденный, ты в курсе?

— Я догадывалась, — осторожно сказала Клеменс.

— И гордости у этого человека больше, чем иголок у дикобраза. Пришлось все взять в свои руки. Я сказала ему, что если он не видит разницы между гордостью и честью, то я вообще не хочу выходить за него замуж.

— Вопрос с деньгами я почти решила, не знаю только, как переубедить его в другом. Он считает, что я достойна лучшего просто потому, что я Рейвенхерст. Прошлым вечером я надеялась, что… но он так и не заговорил.

— Что ж, должна сказать, что хоть твой капитан Станье и не Рейвенхерст, но за него стоит побороться.

— Если бы у меня только было оружие, — пробормотала Клеменс.

— Оно у тебя будет, Рейвенхерсты помогут, вот увидишь. А теперь пойдем, нужно отнести цветы.

К своему удивлению, Клеменс получила удовольствие от этого обеда на природе. Кузина Элинор занимала ее веселыми рассказами о своем романе с Тео Рейвенхерстом.

— Тебе нужно писать романы, — посоветовала ей Клеменс.

— Каждое ее слово — правда, — подтвердил Тео, вернувшись с тарелкой фруктов. — Слово Рейвенхерста. До встречи с этой женщиной я вел скучную благообразную жизнь.

— Лжец.

Это был Себастьян. Рядом с ним стоял Натан. Клеменс почувствовала, как ее щеки заливает румянец, и опустила глаза.

— Чтобы ты знала, кузина Клеменс, Тео — позор нашей семьи, бездельник и шалопай. И мы чрезвычайно признательны Элинор за ту роль, которую она сыграла в его моральном перерождении.

— Не знаю, как там насчет его морального перерождения, но то, что он оказал на меня дурное влияние, — это факт. Особенно в том, что касается траты денег на платья. Прежде я была совершенно равнодушна к одежде, — объяснила она Клеменс, — до такой степени, что, если бы можно было носить мешок, я бы этим удовлетворилась. Но теперь! Мне просто не терпится отправиться с тобой в город за покупками!

— Тебя ждет разочарование, — заметил Себастьян, очищая яблоко. — Клеменс собирается на Ямайку.

— Что?! — Натан подскочил на месте. — Вернуться на Ямайку?

— Да, я собираюсь стать деловой женщиной.

— Отлично придумано! — Элинор захлопала в ладоши. — Но что, если ты найдешь себе жениха здесь?

— Я не особенно на это надеюсь, да, сказать по правде, и не хочу.

— Я тоже так думала, — покачав головой, сказала Элинор. — Меня занимали только книги, прогулки и все такое. А потом появился Тео… Подожди и увидишь. Я уверена, твой мужчина где-то существует.

— Возможно, мисс Рейвенхерст считает, что уже встретила такого человека и обнаружила, что они не подходят друг другу, — предположил Натан, передавая дамам тарелку с яблочными дольками.

— Как проницательно с вашей стороны, капитан Станье, — сказала Клеменс, беря яблоко. — Все так и было. Только я считала, что он мне подходит во всех отношениях. А вот у него были сомнения, от которых он, кажется, и не стремился избавиться.

— Значит, он не так уж сильно любил тебя, — сочувственно сказал Тео.

— Может, и так, — согласилась Клеменс. — Я твержу себе, что лучше всего забыть о нем, но не знаю, как это сделать.

Натан поднялся и зашагал прочь.

— О! — Элинор поставила свой бокал и посмотрела ему вслед. — Так это он? Прости, я и понятия не имела. Так бестактно с моей стороны…

— Мы оба были бестактны. — Тео запустил пятерню в спутанные волосы. — Прости.

— Все в порядке, — вздохнула Клеменс. — На самом деле я даже рада, что зашел такой разговор.

— Э… мы с Себастьяном, пожалуй, пойдем. — Тео встал.

— Нет, пожалуйста, останьтесь. Мне бы хотелось выслушать мужскую точку зрения.

Тео послушно сел.

— Натан собирался жениться на мне, потому что моя репутация пострадала из-за всех этих приключений на пиратском корабле. Он сделал мне предложение еще до того, как понял, что любит меня. Но когда Натан узнал, кто я, и понял, что семья вполне способна защитить меня от скандала, он забрал свое предложение назад.

— Почему? — спросила Элинор.

— Из-за той драматической истории на Корфу, когда погибла его жена. Потом еще мои деньги — сам он живет только на жалованье.

— И какое у него жалованье? — поинтересовался Тео.

— Около четырехсот пятидесяти фунтов в год, — ответила Клеменс, — я спросила у капитана Мелвилла. Кроме того, Натан считает, что я должна найти себе как минимум графа и выйти замуж, как подобает члену семьи Рейвенхерст. Говорит, что у меня блестящее будущее и наш брак был бы ошибкой.

— Идиот, — выдавила Элинор.

— Вполне уважительные причины, — заметил Себастьян.

— Согласен с обоими, — фыркнул Тео.

— Безусловно, твоя репутация серьезно пострадала. Если хочешь, в отсутствие Чарльза я могу принять на себя обязанности главы семьи и потребовать, чтобы капитан Станье выполнил долг чести и женился на тебе.

При мысли о том, что Себастьян или его сводный брат герцог потребуют, чтобы Натан женился на ней, Клеменс похолодела.

— Нет! Пожалуйста, не делайте этого. Натан поступает так, как подсказывает ему его совесть.

— Не знаю, что и придумать, — задумалась Элинор. — Может быть, Ева согласится сделать его адмиралом мобургского флота?

— Дурочка, — ласково отозвался ее любящий супруг, — у Мобурга нет выхода к морю и нет флота, даже озера с лодками нет.

— Черт возьми!

— Кто идиот? — поинтересовалась Ева, грациозно опускаясь на ковер. — Тео?

Состроив зловещую физиономию, Тео скатал салфетку и бросил ее в Еву. Клеменс невольно улыбнулась. Они все были так счастливы, так уверены в том, что любовь способна преодолеть все препятствия, потому что в их случае все так и было. Клеменс развернула подаренный Натаном старый французский веер. Кажется, ей уготована участь Исиды, для которой вовсе не нашлось суженого. «Adieu toute esperance, — прочла Клеменс. — Оставь всякую надежду».

— Мисс Клеменс? — Элиза была явно взволнована.

— Да?

— Мы хотели бы… Фред и я… мы хотели бы поговорить с вами.

— Сейчас?

Пикник затянулся, и Клеменс только вернулась в свою комнату, чувствуя себя утомленной.

— Ее светлость кое-что сказала Фреду, — Элиза переступила с ноги на ногу, — и он чувствует себя неловко, если вы понимаете, о чем я.

— Не совсем, но думаю, я могу поговорить с ним сейчас. Он в гостиной?

Клеменс последовала за служанкой. Стрит стоял в центре комнаты, нервно переминаясь.

— Я слушаю, Стрит.

— Ее светлость сказала, что я должен сделать из Элизы честную женщину, и я думаю, что и правда должен.

— А что Элиза об этом думает?

— Я согласна, — пробормотала Элиза. Достаточно было одного взгляда на их лица, чтобы понять, что эти двое совершенно счастливы.

— Все это прекрасно, — Клеменс опустилась в кресло, — но на что вы собираетесь жить?

— Я хочу открыть гостиницу, — сказал Стрит, — настоящий постоялый двор с хорошей едой и крепким элем.

— Отличный план, — согласилась Клеменс. — Я уверена, что вы с Элизой будете счастливы.

— Я долго мечтал об этом, — признался Стрит. — Стою, бывало, на камбузе и спрашиваю: «Чего бы тебе хотелось, Фред Стрит?» И сам себе отвечаю: «Уютный постоялый двор с большим камином, у которого так уютно зимой». Чудно все это… как представлю, что и вы там были, мисс Клеменс, на этом корабле, а я принимал вас за мальчишку. Помните мой камбуз?

— Да, конечно…

— Ничего особенного, но я был там хозяином и содержал его в порядке. Правда?

— Да, я…

— Ну теперь уж все в прошлом, — вздохнул Стрит. — Никогда этого не забуду. Готов поклясться, что и вы тоже, мисс Клеменс.

— Нет, и…

— Я рассказывал Элизе, что вас чуть не убили. Я уж думал, вам конец, мисс Клеменс, когда он на вас пистолет направил. Чудо, что он промахнулся, настоящее чудо.

— Фред, хватит!

Клеменс зажмурилась.

— Вы в порядке, мисс Клеменс? — Элиза тронула ее за плечо. — Фред не должен был говорить об этом.

— Я желаю вам обоим счастья, — сказала Клеменс и поспешила в свою комнату. Пол под ее ногами качался, словно палуба.

Глава 22

Натан проснулся от яростного стука в дверь и инстинктивно потянулся за саблей. Потом, вспомнив, где находится, встал, накинул халат и открыл дверь.

— Стрит? Какого черта ты тут делаешь? Ты знаешь, который час?

— Два часа ночи, капитан.

Стрит был в ночной рубашке и босой.

— Элиза велела привести вас, сэр. Мисс Клеменс, сэр.

— Что с ней? — рявкнул Натан, и сердце его тревожно забилось.

— Элиза говорит, ночной кошмар. Обычно она будит мисс Клеменс, но на этот раз у нее ничего не получается, Элиза очень напугана.

Натан бросился в комнату Клеменс.

— Скажи Элизе, чтобы известила ее светлость.

— Элиза говорит, что мисс Клеменс нужны только вы, она во сне так жалобно зовет вас.

Натан ворвался в комнату, залитую светом свечей. Элиза склонилась над постелью и усердно трясла Клеменс за плечо. Лицо девушки пылало, волосы были влажными от пота.

— Натан? Где Натан? — бормотала Клеменс.

— Слава богу, сэр, вы пришли, — облегченно вздохнула Элиза и отошла от кровати.

— Клеменс? Тихо, тихо, я с тобой.

Клеменс схватила Натана за руку, глаза ее были закрыты. Стукнула дверь. Оглянувшись, Натан не увидел ни Элизы, ни Стрита. Присев на постель, он прижал к себе Клеменс и начал баюкать, словно ребенка.

— Я здесь, это я, Натан, ты в Англии, в своей постели. Ты в безопасности, никто не обидит тебя. Я рядом, любовь моя. Клеменс, проснись.

Все теперь было не важно — его честь, его сомнения, главное — чтобы Клеменс очнулась. Натан лег рядом с ней, прижал к себе.

— Ш-ш-ш, Клеменс, я здесь, я люблю тебя, ты в безопасности.

— Натан?

— Открой глаза.

Клеменс послушно открыла глаза и обнаружила рядом с собой Натана, он неотрывно смотрел на нее.

— Ну вот ты и вернулась. Это был ночной кошмар, Клеменс, — прошептал он и погладил ее по голове.

— Я что, больна?

Клеменс чувствовала слабость, словно после долгой болезни.

— Всего лишь дурной сон. Элиза никак не могла разбудить тебя. Ты можешь сесть?

— Когда я очнулась, ты говорил…

— Я говорил, что люблю тебя. Я думал, что никогда не скажу этого, но потом решил, что ты должна знать, пусть даже это ничего не изменит. Мне не следует быть здесь, особенно теперь, когда ты проснулась. Я попрошу Элизу позвать герцогиню.

Натан сделал попытку подняться с постели.

— Нет! — Клеменс вцепилась в его запястье. — Все изменилось.

— Не думаю, — ответил Натан, но послушно опустил голову на подушку, стараясь не прикасаться к Клеменс.

— Теперь мы знаем, что мы чувствуем друг к другу. Я знаю, что ты не любил свою жену, а ты знаешь, что я возвращаюсь на Ямайку и не собираюсь искать себе мужа в Англии.

— Но ты возвращаешься на Ямайку как богатая женщина.

— Я буду жить на тысячу фунтов в год, — сказала Клеменс.

Она решила воспользоваться подаренным ей шансом и объяснить все Натану.

— На одну тысячу? Надеюсь, это не означает, что дядя промотал твое наследство? Юристы помогут тебе вернуть его.

— Они сделают это и еще учредят трастовый фонд, который мистер Уоллингфорд создал для меня. Эти деньги будут вкладываться в дело, а у меня будет жалованье в тысячу фунтов.

— А остальное?

— Остальное перейдет моим детям, если они у меня будут. А если нет — моим племянникам и племянницам. Я поняла, что мои деньги только привлекают охотников за приданым.

— Но почему именно тысяча фунтов?

— Я спросила у капитана Мелвилла, сколько получает капитан, и удвоила эту сумму, потому что даже самый плохой капитан иногда получает дополнительное вознаграждение.

— Капитан? — повторил Натан, и в глазах у него мелькнула смешинка.

— Как ты.

— О, моя дорогая Клеменс, боюсь, что ты просчиталась. Не говори пока никому, но я возвращаюсь на флот в качестве вице-командора.

— Тебя повысили? До вице-командора? Натан! Это же чудесно!

— Да, неплохо.

— Но это означает, что ты теперь можешь содержать небогатую жену?

— Это предложение, мисс Рейвенхерст?

— Определенно, вице-командор Станье.

Натан улегся поудобнее, положив голову Клеменс к себе на плечо.

— Я так свыкся с мыслью, что никогда не смогу жениться на тебе, что и сейчас мне это кажется невозможным. Клеменс, ты уверена, что не хочешь остаться здесь и жить той жизнью, какую тебе могут предложить Рейвенхерсты?

— Совершенно уверена. Теперь скажи да, — потребовала Клеменс, привстав на локте, чтобы видеть лицо Натана.

— Да, мисс Рейвенхерст. Я имею честь принять ваше лестное предложение.

— О! — воскликнула Клеменс и уткнулась в его плечо. — Слава богу!

— Могу я надеяться на поцелуй?

— Да, — вдруг смутившись, пробормотала Клеменс.

Натан перекатил ее на спину и, опершись на локоть, посмотрел ей в глаза.

— Я так давно мечтал об этом. Я очень люблю тебя, Клеменс. Я понял это, когда солгал твоей тете. Я знал, что ты стоишь за дверью и слышишь каждое мое слово. Это было невыносимо трудно, потому что я знал, что причиняю тебе боль.

— Лучше поцелуй меня. — Клеменс смотрела на Натана и не могла поверить: он был рядом, он сказал, что любит ее, и он принадлежал только ей. — Я тоже люблю тебя.

Поцелуй Натана был удивительно нежным. И это было только начало. Клеменс понимала, что теперь вся, без остатка принадлежит Натану. Ее губы раскрылись, впивая сладость поцелуя. Она вцепилась в его плечи, притягивая к себе, тело изогнулось в томительном желании. Когда Натан отстранился, на его лице было написано желание.

— Клеменс, — сказал он хрипло, коснувшись ее щеки, — моя прекрасная Клеменс.

Потом он вдруг сел и оглядел кровать. Заметив удивление на его лице, Клеменс тоже села.

— О боже, — пробормотала она, — кровать выглядит так, будто мы всю ночь занимались на ней любовью. Это что, я так разворошила постель, когда меня мучил кошмар?

Натан кивнул:

— Я помогу тебе привести все в порядок. Не можешь же ты спать в таком хаосе.

— Я вообще не хочу спать, — прошептала она, и ее рука коснулась его груди.

— Клеменс, я пытаюсь быть джентльменом.

Ее пальцы скользили по его груди, заставляя сердце Натана колотиться все быстрее.

— Клеменс! Ты выйдешь за меня замуж, если я позволю тебе соблазнить меня?

— Обязательно, — пообещала Клеменс, ее рука скользнула к поясу его халата. Осознав, что под халатом на Натане ничего нет, она отдернула руку.

— Не бойся, — улыбнулся Натан, — мы уже видели друг друга обнаженными. Помнишь, там, у водопада.

Он повел плечами, и халат соскользнул на постель.

— Помнишь, какая холодная была вода? Клеменс подняла руки и позволила ему снять с себя кружевное одеяние. Бросив рубашку на пол, он ласкающим движением коснулся ее груди, талии, бедер. Задрожав, Клеменс прижалась к нему и ощутила его возбуждение — что-то горячее и твердое уткнулось в ее живот. Инстинктивно она отстранилась, но Натан удержал ее, положив руку ей на талию. Клеменс расслабилась, ее уже не пугало происходящее, это было…

— Натан! — выдохнула она, ощутив, как его рука скользнула между ее ног. — О, Натан…

— Ты уверена? — спросил он, осторожно опускаясь на нее.

— Уверена?

Его рука все еще была там, и Клеменс утратила всякую способность думать.

— Да, да, я уверена, Наган, пожалуй ста…

Ее тело само знало, что делать, ее ноги раздвинулись, чтобы принять его.

— Посмотри на меня, — прошептал Натан, — посмотри мне в глаза, Клеменс. Мы отправляемся в это путешествие вместе. Ты будешь в безопасности.

Клеменс улыбнулась, потом ее глаза расширились — она ощутила боль, когда Натан вошел в нее, но тут же ее охватило блаженное ощущение того, что теперь они — единое целое.

— Я причинил тебе боль? — спросил он, увидев, как едва заметно исказилось ее лицо.

Она кивнула:

— Но это не важно. Я так люблю тебя.

Улыбнувшись, он начал двигаться внутри неё все быстрее и быстрее, проникая все глубже. Ее тело изогнулось, примеряясь к ритму его движений. Потом Клеменс показалось, что ее тело взорвалось фейерверком. Откуда-то издалека до нее донесся голос Натана:

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Завернувшись в шелковый халат Натана, Клеменс прижалась к нему.

— Твой ночной кошмар пришелся очень кстати, — сказал Натан, играя завитками ее волос. — Между прочим, странно, что шум, который мы тут подняли, не разбудил ни одну из твоих многочисленных кузин, чьи комнаты находятся по соседству. Такое ощущение, что Рейвенхерсты сговорились…

— В какой-то мере так оно и есть. Джессика устроила неформальный ужин, а Тео, Элинор и Себастьян сделали все, чтобы ты узнал, что я уезжаю на Ямайку. Ты… не сердишься на мою семью?

— Сержусь? Да я завтра расцелую каждого из Рейвенхерстов, включая Себастьяна и твою тетушку. Одно их существование чуть было не разлучило нас, а теперь они сделали все, чтобы мы были вместе. А теперь, дорогая, я тебя поцелую и потрачу следующий час на то, чтобы ты забыла, на каком континенте находишься.

— Опять?

— Опять, опять и опять до конца нашей жизни, моя любовь. Каждый морской офицер твердо усваивает одну заповедь: в увольнении надо пользоваться каждой возможностью.

Натан прижался губами к шелковистой коже ее бедра.

— Да, пожалуйста, каждой возможностью…

И Клеменс закрыла глаза, отдавшись во власть Натана и любви.