Екатерина Вильмонт
Кто спасет заложницу?
Глава I
БЕСЕДА С ТЯГОМОТИНОЙ
Наступила весна. Казалось бы, живи и радуйся – солнышко светит, птички поют, травка зеленеет, в общем, весь набор весенних прелестей, а у Гошки на душе было пасмурно, как в промозглый ноябрьский день. Он сам, наверное, не мог бы точно ответить, почему. Много разных причин. Во-первых, мама, совершенно очевидно, втюрилась в Умарова, частного детектива, с которым познакомилась благодаря Гошке. И Умаров тоже здорово в нее влюбился, таким образом, еще немного, и Умаров окажется его отчимом. Собственно, против него Гошка ничего не имел, он даже славный дядька, но делить маму с ним? Гошке это совсем не нравилось. Во-вторых, Гошкин родной отец, Андрей Иванович Гуляев, тоже давно не давал о себе знать. Много лет назад он уехал в Америку, и долго о нем не было ни слуху ни духу, а вот прошлой осенью, когда Гошка с мамой отдыхали на Майорке, они случайно встретились с отцом. Радости было! Впрочем, радовались только отец и сын, мама вела себя более чем сдержанно. Выяснилось, что последние два года отец живет в Германии. Он много раз обещал пригласить Гошку к себе. Сначала на зимние каникулы. Но ему пришлось надолго уехать на остров Маврикий в командировку от дизайнерской фирмы, где он работал художником. Андрей Иванович писал сыну оттуда, посылал деньги и обещал непременно вызвать его в Германию летом. Но вот уже середина апреля, а отец давно не звонил и писем тоже не слал. Может, забыл о нем? И в довершение всех бед Гошка разлюбил Сашу Малыгину.
Он по-прежнему считал ее жутко красивой, но ему стало с ней неинтересно. То ли оттого, что он точно знал – она без памяти влюблена в Зорика, то ли просто так, любовь прошла… Но настроение было вполне поганым. А оттого что мама, например, этого упорно не замечала, делалось еще тоскливее. «Эх, сейчас бы какое-нибудь интересное дело, – думал он иногда, – может, я бы и встряхнулся…»
Но он напрасно полагал, что все кругом такие черствые и ничего не замечают. Маня Малыгина, младшая сестра Саши, все видела, все замечала и от всей души жалела Гошку. Ведь она любила его с прошлого июля, с того самого момента, как впервые увидела его. Он тогда еще помог ей дотащить до квартиры тяжелую сумку. Маня долго думала, и наконец в ее бедовой голове зародилась одна идея. Она решила поделиться ею с Лехой Шмаковым, закадычным Гошкиным дружком.
– Послушай, Шмакодявый, – сказала она по телефону, – надо поговорить.
– О чем?
– О Гошке.
– Ты тоже заметила, да?
– Что?
– Какой он стал квелый?
– Именно!
– Не догадываешься, почему?
– Догадываюсь. Но что мы тут поделать-то можем?
– А если не знаешь, чего лезть, на фиг ты мне звонишь?
– Я, кажется, придумала…
– Насчет Умарова? Какую-нибудь хрюшку ему подложить?
– Еще чего! У них любовь, нельзя людям мешать.
– Тогда чего?
– Я придумала, как отвлечь Гошку. А там уж как получится. Может, его мама сама разлюбит Умарова.
– Ну и как будем отвлекать?
– Надо придумать какое-нибудь интересное дело.
– Да где ж его взять, если не попадается?
– Я ж и говорю – придумать!
– То есть как?
– А вот так! Скажем ему, например, что кто-то у кого-то что-то украл…
– Интересное кино! Ты что, умишком тронулась, Малыга?
– Ничего я не тронулась!
– Тронулась, тронулась. Это кого же мы обвиним в воровстве? Может, скажешь?
– Ну, я пока не знаю…
– Вот именно, ни фига не знаешь, а пасть открываешь! Тьфу, я тоже стишками заговорил, от тебя небось заразился. А между прочим, Малыга, ты теперь чего-то реже стала стишатами сыпать!
– Да ну тебя, Шмакодявый, я тебе дело говорю, а ты…
– По-твоему, это дело – незнамо кого незнамо в чем обвинять, чтобы твоего любимого Гошеньку отвлечь? Дурость одна…
– Да, правда, – со вздохом проговорила Маня. – Что-то я сдурела.
– Хорошо хоть призналась, – обрадовался Леха.
– Просто мне его жалко…
– Да чего жалеть-то? У Гошки все путем.
Умаров мужик нормальный, незлой, непьющий.
Интересным делом занимается, между прочим.
И сколько тетя Юля одна может мыкаться? Вон, моя мамка и то говорит, что ей замуж пора. Так что, Малыга, ерунду не выдумывай!
– Ладно, – нехотя согласилась Маня.
Какой смысл спорить с Лехой, если он никогда ее не поймет, живя с отцом и матерью. А вот Манины родители развелись. Оба они очень известные артисты, Ирина Истратова и Виталий Малыгин. За их мамой многие ухаживают, и девочки, Саша и Маня, часто пугаются, что мама выйдет замуж за какого-то чужого человека… А что дальше будет, кто же знает? Поэтому Маня отлично понимала Гошкины терзания. И ломала себе голову, как ему помочь, вернее, не помочь, а отвлечь.
Но ничего умного не придумывалось, и она решила положиться на судьбу. И судьба ее не подвела.
Вскоре все они оказались втянутыми в новое расследование.
На перемене к Гошке вдруг подошла Роза Мотина, по прозвищу Тягомотина, весьма занудная особа, которую Гошка с трудом переваривал.
– Гуляев, можно тебя на минутку? – таинственным шепотом спросила она.
– Зачем? – не слишком любезно осведомился Гошка.
– Разговор есть.
– Ну?
– Что ну?
– Какой разговор?
– А ты почему так со мной разговариваешь?
– Да как я с тобой разговариваю? – огрызнулся Гошка, но тут же вспомнил, что Роза какая-никакая, а все-таки девочка, а мама всегда ему внушала, что с девочками надо обращаться вежливо и бережно. – Извини, Роза, я тебя слушаю.
– Вот так-то лучше, а то вообще не хотелось с тобой разговаривать.
«Ну и не надо», – хотел сказать Гошка, но сдержался. Роза жутко его раздражала.
– Понимаешь, есть одно дело…
– Какое дело?
– Уголовное!
– Что?
– Да, да, уголовное дело!
– А я тут при чем?
– Ну, вы же вечно что-то расследуете…
– А какое именно дело, можешь объяснить?
– Могу, конечно, только сейчас времени не хватит. Давай после уроков поговорим. Ты сегодня не занят?
– Да нет…
– Тогда приходи в сквер, я там с собакой гуляю. – И с этими словами она отошла от него.
– Чего она от тебя хотела? – полюбопытствовал Леха.
– Дело у нее какое-то уголовное нарисовалось, – пожал плечами Гошка.
– Уголовное?
– Вроде да.
– А от тебя ей чего надо? Про Умарова небось прослышала?
– Еще чего! – возмутился Гошка.
– Или, думаешь, она к тебе как к главному следователю обратиться решила? – хмыкнул Леха.
– А черт ее знает.
– Да нет, скорее, она просто тебя клеит…
– Ты спятил? – испугался Гошка.
– Почему это? – заржал Леха. – Ты у нас таким успехом пользуешься. Вон Маняшка по тебе сохнет, Нелька Зверева тоже глазки строит, наверное, и Розочка на тебя запала.
– Да пошел ты…
– Я-то пойду, мне что, а вот ты пойдешь на свиданку с Тягомотиной?
– Пойду! Обязательно! Тебе назло!
– Я-то тут при чем? Мне-то какая забота?
Хочешь – иди. Только смотри. Тягомотина тебя насмерть занудит.
– Знаешь, Леха, пошли со мной, – неожиданно предложил Гошка.
– С тобой? А на фиг?
– Ну, если у нее и вправду какое-то дело, все равно я один его расследовать не буду, правда же?
– Ну!
– Значит, лучше нам двоим пойти. Вместе ее послушаем – Ага, хитренький какой, а может, она при мне и говорить не захочет. Могла бы, между прочим, с нами двумя поговорить…
– Да, может, ты и прав, – тяжело вздохнул Гошка. – Ладно, пойду один.
Перспектива разговора с Тягомотиной его пугала, но, с другой стороны, если там и впрямь какое-то интересное дело, то можно будет не думать все время о предательстве родителей.
Они договорились с Лехой, что после беседы с Розой Гошка сразу забежит к нему.
Когда Гошка явился в сквер. Розы еще не было. Он сел на скамейку и тут же вспомнил, как прошлым летом начались все их детективные приключения. И как раз на этом самом месте. Ксюша Филимонова, не желая вступать в разговор с Тягомотиной, спряталась за скамейкой, а на нее как раз и уселись преступники.
Ксюша услышала их разговор и… Вот интересно, что такое стряслось у Розы? А вот и она.
Надо же, у такой зануды такой чудесный пес!
Красавец колли по кличке Ронни. А раньше у нее была немецкая овчарка Рекс. Роза спустила Ронни с поводка, а сама подошла к Гошке.
– Привет, давно ждешь?
– Да нет, не очень. Что у тебя случилось?
– Это не у меня. У одной моей подруги…
«Что-то у нее негусто с подругами, – подумал Гошка, – хотя кто знает…»
– Понимаешь, Гуляев, их ограбили.
– И что?
– Надо бы найти грабителей.
– Много украли?
– Не знаю, но это неважно…
– То есть как?
– Странное какое-то ограбление…
– А милиция что?
– Милиция? Да ничего. Говорят, ищут, но сам знаешь, как они ищут.
– А что в этом ограблении странного?
– А то, что их предупредили, что ограбят.
– Кто предупредил? – обалдел Гошка.
– Если б знать… Вообще там все странно.
Понимаешь, Иркина мама, Ирка – моя подруга, так вот, ее мама собиралась уезжать в командировку и вдруг находит в почтовом ящике записку: «Будьте осторожны, вас собираются ограбить в ближайшие три дня». Тамара Игоревна, ее мама, побежала в ментовку с этой писулькой, а там говорят, мол, это чьи-то шутки. Ее мама – женщина с характером, устроила там скандал и даже добилась, что у нее целых три дня засада была…
– Ни фига себе, – присвистнул Гошка. – Как это ей удалось?
– А она журналистка. Вот они и согласились ей помочь… А потом ничего не произошло. Ну, они засаду и сняли. Прошло, наверное, две недели, Тамара Игоревна тоже решила, что кто-то так глупо пошутил, и уехала в командировку.
А к Ирке бабку подселила, все-таки боялась одну оставить. Ну, их и грабанули. Бабка, конечно, помчалась в милицию. А ей говорят – это просто совпадение. Скажешь, не странная история?
Гошка задумался.
– Да нет, Роза, не вижу ничего странного.
Это, по-моему, и вправду совпадение. Сколько времени прошло после записки?
– Да побольше двух недель.
– Вот видишь! А грабят сейчас сплошь и рядом… Просто какой-то идиот пошутил…
– А я вот так не считаю!
– Почему?
– Потому! Думаешь, я дура глубокая и сама не подумала про совпадение? Очень даже подумала. А потом кое-что узнала…
– Так говори, что ты узнала. Я-то ведь этого не знаю! – вышел из себя Гошка.
– Они часть ценностей уперли, а часть оставили.
– Может, не успели? Может, их кто-то спугнул?
– Никто их не спугнул. По-моему, они ценности только для вида взяли. А на самом деле искали что-то другое.
– Что?
– Я думаю, компру.
– Что?
– Компромат!
– Какой компромат? На кого?
– Да не знаю, знала бы, не стала с тобой связываться.
– Погоди, ты сказала, что эта тетка журналистка?
– Именно!
– А что твоя подружка говорит?
– Плачет, что она сказать может? Думаешь, ее мама ей доложит: Ирочка, вот тут у меня компромат спрятан. Да? Так, по-твоему?
– Ну, в принципе, может же дочка знать, чем ее мама занимается. Это, значит, ты сама так решила, насчет компромата?
– Сама! – с гордостью ответила Роза. – Она же журналистка! А журналистика – одна из самых опасных профессий!
– А что ты от меня хочешь?
– Понимаешь, Гуляев, Иркина мама сейчас в Сибири, связаться с ней невозможно, а Ирка боится…
– Чего она боится?
– Всего! Она даже думает, что грабителей на их квартиру менты навели.
– Какие менты? – ахнул Гошка.
– Которые там в засаде сидели. Скажешь, такого быть не может?
– Может, еще как может… Значит, ты предлагаешь мне заняться этим делом?
– Ну, не тебе одному, а нам…
– Нам?
– Да! Нам с тобой.
– Да ты что. Роза? Вдвоем мы такое дело не потянем, – с ужасом пролепетал Гошка. – «Только не хватало ему втянуться во что-то вдвоем с Тягомотиной!»
– Ну, в принципе, можно подключить еще твоего двоюродного брата… как его…
– Никиту? Не выйдет.
– Почему?
– Потому! И вообще, Роза, такие дела надо расследовать с умом. А ты ведь знаешь, чем больше умов, тем лучше.
– А сколько их у вас, этих умов? – недоверчиво осведомилась Роза.
– Ну, немало, прямо скажем, – засмеялся Гошка. – Мы с Лехой, девочки Малыгины, Ксюха…
– Нет, только не Филимонова! – вырвалось у Розы.
– Да ну тебя, что ты мне шарики вкручиваешь! Небось, когда Ксюха попала в беду, ты первая тревогу подняла, так чем она тебе опять не угодила?
– Я тогда тревогу подняла, потому что я благородная. А Филимонову все равно терпеть не могу.
«И она тебя тоже», – подумал Гошка, но промолчал.
– А без Филимоновой нельзя?
– Нельзя! – отрезал Гошка. – Что ж мы ее отлучать будем?
– Ну ладно… А твой брат почему не может?
Или вы с ним поссорились?
– Даже и не думали. Он, конечно, будет участвовать, а с ним еще один наш друг, Зорик. Кстати, у него тоже потрясающая овчарка. Цезарь.
– Это получается, что вас семь человек? Слыхал, у семи нянек дитя без глазу?
– Почему семь? С тобой восемь, а насчет восьми нянек ничего такого не говорят.
– Остришь, Гуляев? Я к тебе с серьезным делом, а ты…
– А что я? Я предлагаю всей компанией взяться за дело, а ты нос воротишь. Ну не хочешь, как хочешь. Тогда я пошел!
– Подожди, я подумаю.
– И долго думать будешь?
– Ладно, пусть, – со вздохом сказала Роза. – Только я ведь вас знаю. Как только все вам расскажу, вы мне сделаете ручкой и будете сами все расследовать. А я так не хочу!
– Слушай, Роза, – уже опять вскипел Гошка. – Что-то больно много мы говорим о всякой чепухе. Одним словом, либо мы беремся за дело и кончаем со всякими обидами, либо справляйся сама. Я все сказал.
Роза на мгновение задумалась, а потом решительно тряхнула головой.
– Ладно. Согласна. Когда начнем?
– Через два часа.
– Почему? – удивилась Роза.
– Надо всем собраться. Через два часа у меня. Договорились?
– Ладно. Я приду и все расскажу.
– Ты одна придешь?
– Ас кем я должна прийти?
– С Ирой! С кем же еще. Все-таки она пострадавшая.
– А, понятно. Хорошо. Только я не уверена…
– В чем ты не уверена?
– Я не уверена, что она согласится…
– То есть как?
– Ну, я ей еще не говорила, хотела сперва с тобой посоветоваться.
– Здрасьте, я ваша тетя! – рассвирепел Гошка. – Что ж ты мне тут мозги пудришь, а может, она вообще не захочет. Ну ты даешь, Тя… Роза.
– Хотел сказать, Тягомотина? – недобро прищурилась Роза.
– Да! Хотел! Но ведь не сказал.
– Сказал, сказал, все, что надо, ты уже сказал!
Гошка окончательно вышел из себя:
– Ну вот что. Роза, если ты хочешь показаться своей подружке благородной мстительницей, то…
– – Какой мстительницей, Гуляев? Ты сдурел?
– Я не сдурел… Ладно, черт с тобой. Короче, насильно мил не будешь. А вообще, на будущее, Роза, ты сперва выясни, нуждается человек в твоей помощи или нет.
– Какой человек?
– О Боже! – застонал Гошка. – Какой человек! Ира, твоя подруга Ира! Понятно тебе?
– Гуляев, ты чего орешь? Ой, вот же она! – закричала вдруг Роза. – Ира, Ира! Иди сюда!
Гошка взглянул на девочку, которую окликнула Роза. Раньше он ее никогда не видел. Тоненькая, с каштановыми кудрявыми волосами, в больших очках с тонированными стеклами.
Она направлялась к ним. Гошка, как воспитанный мальчик, встал ей навстречу.
– Роза! Привет, – сказала Ира, без всякого интереса взглянув на Гошку.
– Ой, Ирка, как здорово, что я тебя встретила. Вот, познакомься – это Гоша Гуляев из нашего класса. Помнишь, я тебе говорила?
– Нет, не помню, – покачала головой Ира. – А что?
– Понимаешь, они… – растерянно начала Роза.
– Погоди, – перебил ее Гошка, представив себе долгий тягомотный разговор. – Разреши, я скажу сам.
Ира с любопытством на него посмотрела.
– Так вот. Роза сказала мне, что ты попала в трудное положение и просила меня и моих друзей по мере возможности тебе помочь. Если помощь действительно нужна, мы поможем. Если нет, то и разговаривать долго не стоит, – единым духом выпалил Гошка.
– Помощь? Какая помощь? Ты о чем? – Она обращалась непосредственно к Гошке. – Я что-то не врубаюсь.
– У нас есть некоторый детективный опыт.
И мы попробуем что-то выяснить об ограблении…
– Ты сказал, у вас есть детективный опыт, я не ослышалась?
В тоне Иры звучало некоторое высокомерие.
– Ты не ослышалась. Мы с друзьями, если хочешь знать, распутали уже пять дел, причем довольно сложных. Но, если ты не веришь, навязываться я не стану. Подумай хорошенько и позвони.
С этими словами Гошка хотел было уйти, но Ира остановила его.
– Постой, чудак-человек. Я же просто не поняла о чем речь. Вас сколько?
– Семь человек.
– Со мной восемь! – вставила Тягомотина.
– Не слабо! Целая команда. И все сыщики?
– Ну, в общем и целом…
– Понятно. А язык за зубами вы держать умеете?
– Можешь быть спокойна.
– Все семеро?
– Да!
– В таком случае я согласна. У меня все равно безвыходное положение. Чем черт не шутит, а вдруг что-то получится?
– Ты приходи ко мне через два часа, а я пока позвоню всем нашим, идет?
– Конечно, – обрадованно кивнула Ира.
– А я? Меня ты уже не приглашаешь? – налилась обидой Тягомотина.
– О, Господи, – вздохнул Гошка. – Я, кажется, тебя уже давно позвал, что тебе еще нужно?
– Гоша, мы придем, а пока Роза мне расскажет о вашем детективном опыте.
– Ничего я не расскажу, они со мной никогда не делятся, там у них всем Филимонова заправляет, она такая…
– Слушай, Тягомотина, если ты не прекратишь… – озверел Гошка.
– Правда, Роза, сейчас все обиды надо оставить на потом, – озабоченно сказала Ира.
«Она, кажется, не такая дура глубокая, как Тягомотина», – подумал Гошка.
Глава II
ОЧКАСТАЯ
Уже через полтора часа вся компания собралась у Гошки. По телефону он никому ничего объяснять не стал, чтобы зря не тратить время, просто объявил всеобщий сбор. Первой, разумеется, явилась Маня.
– Гошка, что стряслось?
– Честно говоря, я и сам еще не очень-то много знаю.
Сразу за Маней явился Леха.
– Ну чего?
– Подожди, пока все придут.
Через какое-то время оказалось, что уже все в сборе, кроме Тягомотины и Иры.
– Слушай, Гошка, кого мы ждем, что за дурацкая таинственность? – напустилась на него Ксюша.
– Кого ждем? Тягомотину! – хмыкнул Леха.
– – Тягомотину? Зачем?
– Она приведет подругу, у которой случилась беда, – вкратце объяснил Гошка. – Только прошу, Ксюха, постарайся не дразнить Тяго… Розу.
Она такая обидчивая, я сам чуть не спятил, пока с ней договорился.
– А на фиг ты за это взялся? Тягомотину не знаешь?
– Я не привык отказывать, когда меня просят о помощи! – довольно высокопарно произнес Гошка.
Маня посмотрела на него с восторгом. Она всегда восторгалась Гошкой.
– Но ты можешь пока хотя бы объяснить, что там такое? – спросил Зорик.
– Нет, я и сам почти ничего не знаю, вот они сейчас придут и расскажут.
Однако девочки задерживались.
– Не понимаю, – кипятилась Ксюша, – если просишь о помощи, то хоть не опаздывай.
А что за подруга у Тягомотины? Такая же зануда?
– Вроде нет, я, правда, видел ее всего десять минут.
– И все же, что у этой подруги случилось? – спросил Никита.
– Ограбление, но довольно странное…
И в этот момент в дверь позвонили.
– Явились не запылились, – проворчала Ксюша.
– Вот познакомьтесь, – сказал Гошка, входя в комнату вместе с Розой и Ирой. – Это мои друзья, а это Ира…
– Ого, сколько вас! Привет! – без тени смущения проговорила Ира.
А Роза изумленно взирала на Зорика. До чего же хорош! Высокий, голубоглазый… Ей всегда раньше нравился Гошка, но сейчас Зорик его совершенно затмил. Она просто глаз от него не могла отвести.
– Привет, а я Ксюша. Что там у тебя случилось? Гошка нам ничего не сказал.
– Ну, нас ограбили.
– Бывает, – вздохнула Маня. – И много уперли?
– Кое-что… Но странно тут другое. Нас об этом предупредили…
И Ира поведала новым знакомым все то, о чем Гошка узнал от Розы.
– Честно говоря, я тоже думала, что это просто совпадение, но вот Роза говорит…
– Нашла кого слушать, – еле слышно прошептала Ксюша на ухо Саше.
– ..Роза говорит, что это ерунда, что они ограбили нас только для вида…
– Да, мне тоже так кажется, – задумчиво проговорил Зорик. – А где ты была, когда они грабили?
– В школе! А бабушка к себе поехала, она ведь живет отдельно, и ей как раз в этот день должны были принести пенсию.
Зорик что-то черкнул в маленьком блокноте.
– Скажи, Ира, а та записка с предупреждением сохранилась? – спросил Никита.
– К сожалению, нет. Мама отнесла ее в милицию…
– Это плохо. Слушай, а какая она была, эта записка?
– Что значит, какая? – не поняла Ира.
– Ну, на какой бумаге, от руки написана или же на компьютере?
– А, ясно, была она написана от руки на клочке бумаги в клеточку зеленой ручкой, печатными буквами.
– А чего у вас уперли-то? И чего такого оставили, что тебе это странным показалось? – поинтересовался Леха.
– Украли три маминых колечка, цепочку золотую, бусы красивые из турмалина…
– Турмалин – это что? – спросила Ксюша.
– Камень такой…
– Драгоценный?
– Кажется, да. Очень красивый, зеленоватый такой и розоватый… Мама их очень любит их папа подарил…
– А твой папа?
– Папа умер два года назад.
– Ох, прости, – огорчилась Ксюша, – я не хотела…
– Да нет, все нормально, надо же вам знать…
А вот, например, деньги почему-то не взяли, хотя они лежали там, куда их класть нельзя.
– Где это? – живо заинтересовалась Маня.
– В шкафу, под бельем, – грустно улыбнулась Ира. – Я сама сколько раз читала, что грабители первым делом лезут именно в шкаф под белье.
– Именно поэтому я и подумала, что это не просто ограбление, – с гордостью заявила Роза. – А уж цацки прихватили для вида.
– А в квартире все было перерыто? – спросил Гошка.
– Да!
– А сколько дней прошло к тому моменту с отъезда твоей мамы? – с карандашом в руке осведомился Зорик.
– Три дня.
– А бабок много они оставили? – справился Леха.
– Порядочно.
Они еще долго расспрашивали Иру. Она отвечала просто, не растекаясь в ненужных подробностях, и произвела на всех очень приятное впечатление. Когда наконец вопросы иссякли, свой вопрос задала Ира:
– Вы и вправду можете тут что-то сделать?
– Попытаемся, – ответил за всех Гошка. – Ну, какие будут соображения?
– Ира, у меня еще один вопрос, – начал тихо Зорик. – Скажи, ты сама имеешь хоть малейшее представление о том, что могли искать в вашей квартире?
– Нет, – покачала головой Ира, – не имею.
– Ас работой твоей мамы это не может быть связано?
– Вообще-то вряд ли, моя мама не занимается политикой и всякими разборками тоже, она пишет по женским вопросам.
– Это что еще такое – женские вопросы? – хмыкнул Леха. – Про одних баб, что ли, пишет?
– Ну, в общем, да. Мама как-то даже говорила бабушке, что она не имеет права заниматься острыми темами, пока дочку не вырастит. Так что…
– Понятно. Значит, эта версия отпадает.
Надо же, второй раз подряд нам попадается такое странное дело – кто-то что-то ищет в чужой квартире.
– Да? А в прошлый раз что искали? – заинтересовалась Ира.
– Это мы тебе потом расскажем. А сейчас надо бы пораскинуть мозгами…
– Скажи, Ира, – подала голос Саша, – а среди твоих знакомых или маминых нет никого, кто любил бы такие глупые шутки вроде той записки с предупреждением?
– Мы с мамой уже думали, но ничего нам в голову не пришло. Явно этим никто не занимается, а там кто их знает…
– А милиция хотя бы ищет преступника?
– Ищет. Но найдет ли… А вообще, знаете что? Не надо никого искать. Глупости все это.
Ну, допустим, вы найдете воров, и что? Вещи украденные вернете? Воров в тюрьму засадите?
Не засадите. Тогда зачем все это? Лучше забыть.
Ну, расстроится мама из-за цацок своих, ничего, переживет. Спасибо вам, ребята, но ничего не нужно. Бесполезная трата времени. Если я когда-нибудь чем-нибудь смогу вам помочь, обращайтесь, а сейчас… Да, если мне когда-нибудь что-нибудь серьезное понадобится, я тоже буду иметь вас в виду, а сейчас… нет, не надо. Простите меня. Пошли, Роза!
Она схватила за руку совершенно обалдевшую Тягомотину и уволокла из квартиры так быстро, что никто и опомниться не успел.
Когда первый приступ удивления прошел, Никита спросил:
– Ну и что все это значит?
– Наифиговейшая фигня! – отозвался Леха. – Ненормальная какая-то.
– Естественно, – кивнула Ксюша. – Разве нормальная может с Тягомотиной дружить?
– Да уж… очень странно, – пожала плечами Саша. – Если ей ничего не нужно, зачем тогда пришла? Допустим, в первый момент она подумала – чем черт не шутит, а вдруг эти дураки что-то найдут, а потом решила, что это не имеет смысла? Разве что так?
– Ничего вы не понимаете! – закричала вдруг Маня. – Неужели не ясно?
– Что? – удивленно взглянула на нее старшая сестра. – Что нам должно быть ясно?
– Она же испугалась!
– Испугалась чего?
– Не знаю, но испугалась, что мы можем докопаться до чего-то лишнего. А может, и вовсе она сама все это устроила.
– Что? Сама себя обокрала? – хмыкнул Никита.
– А кстати, такое тоже возможно, – заметил Зорик.
– Именно, именно, – горячилась Маня. – Ведь что украли-то? Украшения! А деньги не тронули! Значит, скорее всего она просто…
– Погоди, Маня, – прервал ее Гошка. – Это же глупость. Зачем ей красть драгоценности у матери? Скорее бы уж она деньги стибрила…
– Да что вы придумываете фигню какую-то?
На фиг это кому-то нужно? Или только девка эта вовсе полоумная…
– Я же говорила, от Тягомотины ничего нормального не жди, – фыркнула Ксюша. – Значит, как я понимаю, ничего мы расследовать не будем.
– Что ж тут расследовать? – пожал плечами Никита. – Девушка в наших услугах не нуждается. Ну и не надо, нам же лучше.
«Тебе, может, и лучше, – подумала Маня, – а вот Гошке хуже. Ему просто позарез нужно какое-то интересное дело».
Они еще немного потрепались на общие темы и стали расходиться. У Гошки остался только Леха.
– Ну, как тебе это нравится? – в сердцах спросил Гошка. – Чтобы я еще раз связался с Тягомотиной… И она еще возникает по поводу Ксюхи!
– Ты знаешь, я сам не большой любитель Тягомотины, но тут она, между прочим, не виновата. Она хотела как лучше, а вот эта тощая очкастая дурища… Или нет, она не дурища.
Она… Малыга правильно сказала – она струхнула. Но не потому, что сама свою мамашку грабанула – это фигня, а потому,..
– Ну, почему, интересно знать?
– Потому что она знает какой-то секрет.
– Какой секрет?
– Эх, кабы знать… Короче, Гошка, мне эта очкастая внушила подозрение.
– Слушай, Леха, ты же сам говоришь, что она свою мать не грабила, так в чем же ты ее подозреваешь?
– Она что-то знает про ограбление. Или, вернее, про то, что там искали. Зуб даю!
– Ну и пусть. Нам-то какое дело? Пускай у нее голова болит. Она же от нашей помощи отказалась.
– Слышь, Гошка, а если ее просто припугнули, а?
– Кто?
– Ну мало ли…
– Леха, ты соображаешь, что говоришь?
– Очень даже соображаю.
– А по-моему, нет. Сам посуди, неужели кто-то ее отловил и сказал: «Не смей ничего рассказывать этой компашке, они там все сплошь гениальные и запросто все раскроют, поэтому молчи в тряпочку». Так, по-твоему, да?
– Ну, ты из меня придурка-то не делай. Ясно же, что дело не в нас. Она, наверное, за маму свою боится. Это все сказочки для деток – мамуля в политику не суется, занимается женскими вопросами. А женщины что, не люди? Среди них что, преступниц нет? Есть, да еще какие жуткие, почище мужиков. И воруют они не хило. Может, мамашка этой очкастой совсем случайно нарыла что-то про какую-нибудь бабу, ну и…
– Интересно мыслишь, Шмаков.
– А то! Небось не мякиной башка набита.
– Ну и что предлагаешь?
– Да есть варианты…
– Ну?
– Во-первых, можно последить за очкастой, поглядеть, куда и когда она ходит, кто к ней ходит, и все такое прочее.
– А другой вариант?
– Другой? Можно, например, тебе пойти и поговорить с ней с глазу на глаз. Мол, я все понимаю, ты испугалась, что нас так много, и правда, в такой компании всегда может произойти эта… как ее… утечка информации, сколько бы мы ни клялись молчать в тряпочку.
– Ну, допустим. Правда, Тягомотина мне с самого начала предлагала заняться этим делом с ней вдвоем, но я ответил, что вдвоем мы не справимся.
– Ну, дает жизни Роза! Она что, тоже в тебя втрескалась?
– Фиг ее знает. Мне про это даже думать тошно. Я с ней не могу спокойно разговаривать, через десять минут уже на стенку лезу.
– А ты знаешь, Гуляев, что от ненависти до любви один шаг? – заржал Леха. – Ладно, шутки в сторону. По-моему, это шанс – напрямую поговорить с очкастой. Но только мне кажется, это не тебе надо с ней поговорить.
– А кому же?
– Тут тоже два варианта.
– Валяй, выкладывай!
– Ну, первый вариант – Малыга.
– Маня?
– Да. Она такие штуки здорово умеет, любого уболтает. И потом, ей как-то люди верят, даже незнакомые.
– Вообще-то да. Ну, а второй вариант?
– Зорик.
– Почему именно Зорик?
– Потому что очкастая на него свой очкастый глаз положила.
– Да что ты ее все очкастой зовешь? У нее имя есть.
– Ах, извините, ваше благородие, Ира устремила на Зорина свой восторженный взор. Так тебе больше нравится?
– Слушай, Леха, а с чего ты это взял? Я ничего такого не заметил.
– А я заметил. Она как его увидела, сразу прибалдела. Так что у нас есть шанс. Представляешь, как обрадуется такая очкастая замухрыга, если ей позвонит такой красавец?
– Во-первых, она вовсе не замухрыга, вполне нормальная девчонка. А во-вторых, ты, может, ее телефон знаешь?
– Нет, – растерялся Леха, – я думал, ты знаешь.
– Нет, представь себе, не знаю.
– Ну, в принципе, это, наверное, можно узнать.
– Как? Я даже фамилии ее не знаю.
– У Тягомотины можно спросить.
– Да? Вот ты и спрашивай! Во-первых, она теперь этот телефон ни за что не даст, сразу просечет, что мы что-то затеваем без нее, и вообще… Ну ее на фиг, вместе с ее подружкой. Еще не хватало нам навязываться.
– Никто навязываться не собирается, а предложить помощь… надо бы, Гошка. У ней за очками-то глаза несчастные…
Гошка внимательно посмотрел на друга.
«Ага, теперь понятно, просто Леха сам положил глаз на Иру. Отсюда и весь его запал, и этот пренебрежительный тон. Очкастая, очкастая… Замухрыга.. Ясненько-понятненько».
– Слушай, Леха, а зачем нам Зорик? Может, ты сам попробуешь, а?
– Я? – испугался Леха. – Да ты что? Она меня и слушать не станет. А Зорик… Он ей мозги всякими учеными словами запросто запудрит.
Помнишь, когда Мы его первый раз привлекли, он все чего-то на латыни талдычил. Потом, правда, перестал. Это он тогда перед Сашкой выпендривался. Но ведь он ради дела тоже может латынь подпустить…
– Может, наверное, – улыбнулся Гошка. – Только все упирается в адрес и телефон. Одно ясно – учится она не в нашей школе.
– Это точняк.
– Но живет где-то недалеко. Мы ведь с ней случайно в сквере встретились. А вообще-то попробуй сам к Тягомотине подкатиться. Может,. тебе она от неожиданности и даст телефончик.
– Ни за что не даст. Она меня вообще за человека не держит.
– Почему?
– А черт ее знает. Дура потому что.
– Глубокая?
– Глубже не бывает.
– Ничего, я, кажется, придумал, как узнать про эту Ирку.
– Как?
– Позвоню вечером Тягомотине домой, когда она с Ронни гуляет. И спрошу у ее мамаши телефон Розочкиной подружки Ирочки.
– Точно. Головастый ты парень, Гошка! – восхитился Леха. – Но рисковый…
– Почему это?
– А представляешь себе, какую занудень Тягомотина устроит, если мамаша не забудет ей про это сказать?
– Плевать я хотел! – расхрабрился Гошка, желая помочь другу. На его памяти Лехе еще ни одна девчонка не нравилась.
– Ладно. Договорились. А когда она пса-то прогуливает?
– Часов в семь. А потом уж поздно ее папаша с ним гуляет.
– Отлэ! Ну все, я пошел! Узнаешь телефончик – звякни.
Глава III
ДЕВОЧКА НАДЯ
– Алло, Леха, это ты?
– Гошка? Ну что?
– Леха, я ни фига не понимаю… Просто хрень какая-то.
– Да в чем дело? – рассердился Леха.
– Понимаешь, позвонил Тягомотине, разговаривал с ее мамой. И она мне сказала, что у Розы нет никакой подруги Иры.
– Ну, мало ли… Может, она просто не в курсе, может, они на собачьей почве, например, подружились.
– Да нет, ты же знаешь, у Тягомотины мамаша во все суется, не больно-то от нее можно дружбу скрыть…
– Тогда что это значит?
– Погоди, я еще не все сказал.
– Ну, что там еще?
– А то, Леха, что я подумал: ее мама что-то путает, и описал эту самую Иру, тогда она сказала, что это я все напутал и что эту девочку зовут Надей. Надя Журкевич, учится в немецкой школе. Телефона ее она не нашла, а живет эта Надя в доме, где аптека, но не наша, а на Переяславке.
– Бред какой-то. Ясно же, что Розкина мамаша не врубилась. На фиг надо было Надю называть Ирой? Они же не на всю голову психованные?
– А может, на всю?
– Обе? И Тягомотина? Она же просто дура, а не полоумная. Нет, тут путаница какая-то. Надо бы разузнать.
– А как?
– Легко. Подойду завтра в школе к Тягомотине и спрошу, где Ира живет.
– И что?
– Да ничего, посмотрю, что будет.
– Нет, тут надо как-то иначе действовать.
– Да как иначе, как?
– Мы знаем ее фамилию.
– Интересно. И какая у нее фамилия?
– Журкевич, я же сказал.
– Здрасьте! Журкевич – это Надя.
– Именно. Вот я и хочу поглядеть для начала на Надю Журкевич. Если это совсем другая девчонка, тогда ладно. А вот если та же самая…
– И что тогда? – хмыкнул Леха.
– Тогда Тягомотине не поздоровится!
– Да нет, Гошка, если у кого и съехала чуток крыша, так это у Розкиной мамаши. Я уверен, что Надя и Ира – совершенно разные девчонки. А очкастых девчонок хоть пруд пруди.
– Думаешь?
– Уверен.
– А я все-таки проверю. Только ты обязательно пойди со мной, а то я боюсь, меня могут принять за полного психа, если Надя окажется Ирой.
– Тебе свидетель, что ли, нужен? – захохотал Леха.
– Конечно, еще как нужен.
Утром выяснилось, что Розы в школе нет.
– Она просто отсиживается дома после вчерашнего, – заметила Ксюша. – Ей неудобно перед нами за эту свою ненормальную подружку.
Гошка и Леха молча переглянулись. Оба решили пока никому ничего не говорить, а сегодня после уроков отправиться на Переяславку в поисках Нади Журкевич.
– Одно мы про нее точно знаем, – сказал Леха, когда они уже подходили к дому, где жила неведомая Надя Журкевич.
– Что?
– Она тоже очкастая. Между прочим, она в сквере с собакой была, эта Надя-Ира?
– Нет.
– А Розка с собакой?
– Ну да, ты же знаешь. А какое это имеет значение?
– Черт его разберет… Только интересно, что она там делала? Далековато все-таки… может, они заранее сговорились?
– Ну, Леха, ты что? Зачем им это нужно?
И вообще, давай сперва взглянем на эту Надю, а уж потом будем думать. Я все-таки тоже пораскинул мозгами и пришел к выводу, что это Лилия Федоровна все перепутала.
– Лилия? Это кто?
– Мамаша Тягомотины.
– Не знал, что она Лилия… Блин, интересно, как Розкину бабку звать?
– Бабку? Зачем тебе ее бабка?
– Тоже, небось, цветочек какой-нибудь.
Мать – Лилия, дочка – Роза, а бабка? Наверное, Мимоза какая-нибудь.
– Ну ты скажешь, Леха, – Засмеялся, Гошка. – Нет такого имени Мимоза.
– Ну нет, так будет, подумаешь, большое дело! А чем плохо – Мимоза Акимовна?
– Почему Акимовна?
– Неважно, Мимоза Игнатьевна. Здорово звучит, между прочим. Надо будет у Тягомотины спросить насчет бабки.
– Блин, а дом-то не маленький, – вырвалось у Гошки. – И как тут искать…
– Не ной, найдем! Весна на дворе, вон бабулек полон двор и мамаш с колясками, спросим.
И действительно, довольно быстро им сказали, что Журкевичи живут на четвертом этаже в третьем подъезде.
– Видишь, как все просто.
– Это хорошо, но что дальше-то делать, Леха?
– Как что? Ежику захудалому ясно, поднимемся и позвоним в квартиру. Если эта Надя окажется другой, скажем, что ошиблись этажом.
– А если Надя окажется Ирой?
– Тогда спросим, за каким чертом она Ирой назвалась. Припрем дуру к стенке, чтобы не смела врать…
– А если она все-таки Ира и дома будет еще кто-нибудь, как ты тогда думаешь действовать?
– А тогда она испугается, что ее мамашка узнает про вранье и про всякие глупости…
– Но… Послушай, Леха, а что же тогда значит вся эта история с ограблением?
– Фуфло! Если Надя – это Надя, то черт его знает, может, у той Иры и вправду что-то стряслось, но она почему-то не захотела с нами дела иметь. Что ж, в конце концов имеет право. А вот если Надя – это Ира, тогда вся эта история точно фуфло.
– Но зачем?
– А фиг ее знает. Чем гадать тут, идем скорее и все наконец выясним.
Они поднялись на четвертый этаж. Позвонили в квартиру. Ни ответа, ни привета. Они позвонили еще раз.
– Нет никого, – с облегчением сказал Гошка. Ему отчего-то было не по себе.
– Может, эта Надя дрыхнет после школы, – предположил Леха и стукнул кулаком по двери.
Неожиданно она открылась.
– Блин! – вырвалось у Лехи. – Ненормальная она, что ли, дверь не закрывает. – Эй, есть тут кто-нибудь?
– Леха, смотри, что тут творится!
Сквозь открывшуюся дверь они увидели ужасающий беспорядок. Книги сброшены с полок и валяются на полу, как и одежда из стенного шкафа.
– Ой, мама родная, – прошептал Леха. – Надо сматываться.
– Нельзя, – прошептал Гошка. – Надо проверить, вдруг кто-то есть, может, помощь нужна. Ты постой на стреме, а я посмотрю…
Ему было очень страшно, но он справился с собой и шагнул в квартиру. Но никого не обнаружил. Он даже в шкаф заглянул. Никого. Ну и слава Богу, хоть трупов нет… И вдруг взгляд его упал на висевшую на стене большую фотографию. Девочка в очках. И вне всяких сомнений, это Ира. Черт знает что!
– Вот теперь сматываемся, – шепнул он Лехе, и они кубарем скатились по лестнице.
– Блин, что теперь делать? Там же явно опять были грабители, – сказал он. Когда они были уже довольно далеко.
– Опять? Почему опять?.
– Ох, Леха, эта Надя и есть Ира.
– С чего ты взял? – всполошился Леха.
– В комнате фотография висит. Ира. Это точно.
– Ну ни фига себе… Значит, эта история с ограблением никакое не фуфло?
– Выходит так… Только что теперь делать-.. то, Леха?
– Почем я знаю…
– Понимаешь… Мне почему-то страшно…
– Почему-то… Еще как страшно, ужас просто, – зловещим шепотом проговорил Леха. – Я вот думаю, а где девочка-то? Если то, что рассказала Тягомотина, правда, то девчонку вполне могли похитить…
– Тогда бежим!
– Куда? В ментуру?
– К Тягомотине, куда ж еще? Надо, наконец, все узнать. Может, она знает, где… Постой, там ведь еще бабка должна быть… А может, никто эту девчонку и не похищал.
– Думаешь, бабку похитили?
– Да нет… Просто, может, они с бабкой куда-то подались, а в их отсутствие им шмон устроили?
– Погоди, Гошка, нельзя горячку пороть, можем только все испортить. Давай охолонем малость. Посидим чуток вон там, помозгуем.
– Ну давай, – нехотя согласился Гошка.
– Кажется, мы опять вляпались, – вздохнул Леха.
– Скажешь, тут опять воняет преступлением?
– Задохнуться можно от этой вони, жуть просто. Интересно все-таки, почему эта Надя выступала под кликухой Ира?
– Я думаю, Леха, все, что они с Тягомотиной рассказали, чистая правда, кроме имени.
А имя скрыли на всякий случай…
– На какой еще случай? Дуры глубокие!
– дуры, не спорю, но, думаю, дело было так:
Надя рассказала про свои проблемы Тягомотине, та предложила познакомить ее с нами. Девчонка согласилась, но для начала решила на нас поглядеть, вдруг мы ей не глянемся или еще что-то…
– Складно получается, валяй дальше.
– Ну а дальше все известно.
– Да, похоже. Значит, не глянулись мы ей…
– Выходит, не глянулись. Или она решила сама справиться, а теперь…
– Вот пусть сама и справляется.
– Нет, Леха. Теперь все слишком круто завернулось… И надо действовать…
– Ладно, тогда пошли к Тягомотине.
– Пошли, что еще остается…
У Тягомотины дверь никто не открыл.
– Пошли в сквер, может, она там с Ронни гуляет, тем более его явно тоже дома нет, не лает.
– Ага, идем.
В сквере Розы тоже не было. Они спросили у других собачников. Но никто ее не видел, только хозяйка чудного рыжего чау-чау, пожилая женщина, вспомнила:
– Роза сегодня тут не гуляла. Я видела ее с Ронни, они шли в сторону Переяславки.
Мальчики переглянулись.
– Спасибо, извините, – вежливо сказал Гошка. – Леха, что же делать?
– Погоди, Гошка, в сторону Переяславки еще не значит, что она шла туда. И вообще, может, они вместе куда-то подались…
– Что ж они, такие неразлучные? Странно.
– А чего странного? В классе Тягомотина ни с кем не дружит, но нашла себе подругу на стороне, в общем-то ничего особенного тут нет.
– Леха, скажи, а тебе интуиция что-нибудь подсказывает?
– Подсказывает, – мрачно кивнул Леха.
– Что?
– Хреновые дела, Гошка. Очень хреновые.
– Мне почему-то тоже так кажется. Что делать-то будем?
– Гош, а может, ты к Умарову обратишься? – не слишком решительно предложил Леха.
– К Умарову? Ты спятил?
– Почему? Он же все-таки сыщик, хоть и частный…
– Не хочу, Леха. И потом, пока еще рано.
Надо бы все-таки найти Тягомотину. Может, она с Ронни на какую-нибудь собачью выставку двинула и заодно еще свою драгоценную Надю-Иру прихватила?
– Не исключено. А вот интересно, бабка этой очкастой где? Может, в магазин пошла? Давай вернемся. А если ее нет до сих пор, сунемся к соседям, только притворимся, что мы ничегошеньки про кавардак в квартире не знаем, а?
– Можно, – ответил Гошка. – Идем, вдруг все сразу и прояснится. Чем черт не шутит.
– Дай-то Бог.
– Так на что будем полагаться, на шутки черта или на Божью милость? – улыбнулся Гошка, хотя улыбка была невеселая.
Леха сперва непонимающе на него уставился, а потом рукой махнул:
– Какая, блин, разница. Кто бы ни помог, всем спасибо скажем – и Богу, и черту.
На площадке перед квартирой Журкевичей все было тихо. Видимо, никто еще не обнаружил разгрома. Мальчики облегченно вздохнули, если бы здесь уже толклась милиция, было бы сложно что-то разузнать. Гошка решительно позвонил в соседнюю квартиру.
– Кто там? – раздался мальчишеский голос.
– Эй, приятель, ты не знаешь, где Надя? – спросил Гошка.
Дверь приоткрылась. Показался парнишка лет десяти.
– Вы к Наде?
– Ну да. Договорились, понимаешь ли, что зайдем, а ее нет. Никто не открывает.
– Ушла, наверное, – пожал плечами мальчишка.
– А бабка ее, она где? – поинтересовался Леха.
– Какая бабка? – не понял парнишка.
– Как какая? Обычная бабка. Надина бабка.
– У Нади нет никакой бабки.
«Так, еще новости», – подумал Гошка.
– Что, совсем нет бабки, что ли? – недоумевал Леха.
– Совсем. Ни одной.
– Бывает же… А она, вроде бы, что-то говорила про бабку…
– Говорила? Врала. Она знаете, какая врушка? Ужас просто. Всю дорогу что-то выдумывает.
– Слышь, малый, тебя как звать?
– Витя.
– Слышь, Витя, Я мамка-то Надина где сейчас?
– Мама? – округлил глаза Витя. – Умерла ее мама.
– Как умерла? – опешил Леха. – Когда?
– Давно уже. Она только с папой живет.
А вы, что ли, не знали?
– Да нет…
– А вы зачем вообще-то про нее спрашиваете? Вы кто? – спохватился вдруг Витя. – Вы из школы?
– Нет, нас с ней ее подруга познакомила.
Роза. Знаешь такую?
– Нет, зачем мне ее подруги?
– Тоже верно, – кивнул Гошка. – А, вот скажи, друг, она в немецкой школе учится?
– Ага.
– Слава Богу, хоть что-то не соврала. А папа ее сейчас в Москве? Нам бы с ним поговорить надо.
– Нету его. Ой, а что Наде передать? – испугался вдруг Витя. Что-то слишком много он наболтал этим незнакомым ребятам. Они, правда, выглядели совсем нестрашно, но кто ж их знает…
– Да я даже не знаю… Хотя нет, скажи Наде, что приходил Гоша Гуляев и если ей что-то понадобится, пусть она ко мне придет.
– А она знает, где ты живешь?
– Знает. Или пускай позвонит.
– Ладно, передам.
– Ну, спасибо, Витя. Пока.
– Пока!
Они спустились вниз в полной растерянности.
– Гошка, ты чего-нибудь понимаешь?
– Ничего. Бред какой-то… Зачем она все это придумала? Про маму, про бабушку…
– А вдруг она больная на голову?
– Все может быть… Значит так, Леха: все, что мы знали раньше про девочку Иру, надо забыть, как прошлогодний снег. Но сегодня, похоже, стряслась беда с девочкой Надей…
– И чего?
– А то, что мы должны ее найти.
– Это и ежику захудалому понятно. Только где ж ее искать? И потом, может, она и не пропала? Может, просто куда-то слиняла? Отца нет в Москве, вот она и резвится на свободе. Эх, жалко, сейчас поздно, в школе наверняка уже нет никого…
– А кто тебе в школе понадобился? – удивился Гошка.
– Надо бы узнать, была она сегодня в школе?
– Но мы же не знаем, где она учится.
– Ты не знаешь, а я знаю.
– Откуда? – поразился Гошка.
– Мы знаем, что она в немецкой школе учится, а немецкая школа у нас где?
– Где?
– На Сухаревке. За «Форумом».
– Правда? Я не знал.
– А я знаю. У нас в подъезде одна девчонка там учится.
– В каком классе?
– Во втором. Моя мамка ей уколы делает.
– Понятно. От такой мелюзги ничего-толком не узнаешь.
– Это точно. Так что делать-то будем?
– Не знаю… хотя… Прежде всего надо найти Тягомотину.
– Аида к ней?
– Нет, пошли ко мне и будем ей звонить.
Чего зря силы на беготню тратить? Они нам еще пригодятся.
Глава IV
ГДЕ НАДЯ?
Но у Тягомотины по-прежнему никто не отвечал.
– Чего делать-то будем, Гошка?
– А я знаю? Ждать, наверное, что мы еще можем?
– Эх, надо было у того пацаненка спросить, кто у этой очкастой папашка. Уж точно, что не журналист. Небось, просто жулик.
– Почему жулик?
– Потому! Она же говорила с точностью до наоборот. Звать ее Надей, она говорит, что Ирой.
Живет с матерью, а выходит, с отцом. Бабка тоже не существует. Ну и что, прикажешь верить, что папаша у нее журналист?
– Действительно, – почесал в затылке Гошка. – Черт знает что. Плюнуть бы на все это, так нет, не получается. Там ведь теперь и вправду гадость какая-то случилась. А мне интересно: что же там в действительности было? Из-за чего Тягомотина всполошилась? Из-за чего ее к нам притащила?
– Не знаю, конечно, но мне, Гошка, кажется, там нечисто что-то. Папашка там, наверное, тот еще типчик, его дружки прижали, вот он и смылся. А девчонку тут оставил кашу расхлебывать.
– Но ведь там явно что-то искали. Помнишь, в каком виде квартира была?
– Может, искали, а может, просто напакостить решили. Знаешь, как бывает…
– Нет.
– Что нет?
– Там что-то искали. Если бы хотели напакостить, все было бы по-другому, тогда там побили бы посуду, телевизор, тряпки бы на кусочки порезали…
– Ага, это правильно ты говоришь… А может, папаша Надю эту уже где-нибудь спрятал, а?
– Спрятал?
– Ага. Почуял, что запахло жареным, и спрятал. Ну, за кордон, например, с ней смотался или одну ее отправил.
– Все может быть. Дай-ка я еще разок Тягомотине звякну. Или нет, Леха, давай лучше ты…
Я не выдержу…
– Ишь, нежный какой, – засмеялся Леха и набрал номер Розы.
– Алло, я слушаю, – донесся до него знакомый голос.
– Роза, это ты?
Гошка вздохнул с облегчением. Хотя бы Тягомотина жива-здорова. И, может, сейчас хоть что-то прояснится.
– Это ты, Шмаков? – как-то испуганно отозвалась Роза. – Что тебе?
– Роза, ты почему сегодня в школе не была?
– А тебе какое дело?
– Интересное кино, я, может, за твое здоровье опасаюсь, а ты хамишь. Нехорошо, подруга.
– Какая я тебе подруга? Выдумал еще. Говори, что тебе надо?
– Ну, раз ты так со мной, то я тоже тебя щадить не собираюсь. Ты зачем эту фигню с Ирой выдумала?
– Какую фигню? Ты о чем? – нестерпимо фальшивым голосом откликнулась Роза.
– Ты лучше меня знаешь, что никакая она не Ира, а Надя по фамилии Журкевич, что никакой бабки у нее в помине нет, что живет она не с мамой, а наоборот, с папой, и вообще…
– Откуда ты знаешь? – охрипшим от волнения голосом спросила Роза.
– От верблюда; Забыла, что мы сыщики и нам вся эта ситуевина показалась очень даже подозрительной.
– Что? Что тебе показалось подозрительным?
То, что она не захотела с вами связываться? – с истерикой в голосе осведомилась Тягомотина. – А может, вы ей просто не понравились?
– Может, и не понравились, запросто, между прочим, она нам тоже не больно глянулась, эта очкастая, только ты мне зубы-то не заговаривай. Я тебя по-русски спросил, зачем было столько врать, а?
– Так надо, – тяжело вздохнула Роза.
– Ладно, фиг с тобой, да и с Надей твоей тоже, ты мне одно скажи – ты с ней сегодня виделась?
– Нет, а что?
– А то! Где она может быть, ты в курсе?
– Дома, наверное… А почему ты спрашиваешь?
– Потому что…
– Леха, дай мне трубку, – не выдержал Гошка. – Роза, это Гуляев. Короче говоря, сегодня в квартире Нади кто-то был, там все вверх дном, дверь не заперта. Где может быть Надя? У нее есть какие-нибудь родственники и вообще?..
– Как вверх дном? – дрожащим голосом спросила Роза.
– Вот так, там все перерыто, разбросано…
Роза, это уже не шутки.
– А ты думаешь, тогда были шутки? – всхлипнула Роза. – Ой, мамочки, что же делать?
– Я тебя спросил, ты мне не ответила. Могла Надя где-то спрятаться?
– Откуда я знаю? Думаешь, она бы мне сразу доложилась? Она вообще скрытная… Я ей говорила про вас, это она придумала, будто ее Ирой зовут, и вообще…
– Зачем?
– На всякий случай…
– Вот что, Роза, дело и вправду серьезное, вдруг она в опасности, эта дура…
– Но я правда не знаю ничего… Честное слово.
– А скажи, кто ее отец? Он журналист?
– Да, журналист, это точно.
– Знаешь, надо все-таки поговорить не по телефону. Можешь сейчас ко мне прийти?
– А Филимонова там?
– Нету тут Филимоновой! Нету! – сорвался на крик Гошка. – Так ты можешь прийти?
– А зачем?
– Поговорить!
– Но мы ведь уже говорим…
– Нет, я не могу, мы хотим спасти твою же подругу, а ты не в состоянии протрястись до моего дома?
– Ладно, я приду.
– Только не теряй время, приходи прямо сейчас.
– Ладно. А кто там еще у тебя?
– Только Шмаков.
– Ладно, приду.
Гошка в сердцах швырнул трубку.
– Нет, что это за человек, Леха? Мне постоянно хочется ее придушить.
– Тягомотина, одно слово.
Роза появилась через десять минут. Вид у нее был смущенный и напуганный.
– Гош, а почему ты решил, что с ней что-то стряслось сегодня?
– По кочану, – коротко ответил Гошка. – Давай, отвечай на наши вопросы, нельзя терять ни секунды.
– На какое вопросы?
– Откуда она взялась, эта девчонка?
– Я с ней летом познакомилась. Мы вместе отдыхали в Болгарии. Там было скучно, ну мы и подружились. К тому же оказалось, что и в Москве тоже живем по соседству, вот и стали встречаться.
– А у нее много подруг?
– Нет у нее никаких подруг.
– А в школе? Она с кем-нибудь в школе дружит?
– Нет.
– Значит, ты у нее один свет в окошке? – довольно ехидно осведомился Леха.
– Да. Представь себе. Потому что я ее понимаю. У нее было трудное детство. Мама рано умерла. Она одинокая. И еще… Она фантазерка.
– Врет на каждом шагу, да?
– Да. Она много врет. То есть не врет, а выдумывает. Она, например, в Болгарии говорила, что у нее есть мама, что она живет постоянно на даче, никогда оттуда не уезжает из-за слабого здоровья. А потом мне ее папа объяснил, что…
И я поняла. И не рассердилась на нее.
– Слышь, Роза, а вот ту историю с ограблением – она часом не выдумала?
– Не знаю, – нехотя призналась Роза. – Вообще-то мне она давно уже не врет.
– А то странно как-то… что ж, одну квартиру два раза ограбили, получается?
– А так, по-твоему, не бывает, Шмаков, да?
– Вообще-то все бывает.
– Постой, Роза, а как фамилия ее отца?
Я имею в виду под какой фамилией он пишет?
Журкевич?
– Нет, он под псевдонимом пишет.
– Под каким?
– Не помню. Не то Денисов, не то Данилов, что-то простое…
– Блин! Самое главное ты и не помнишь, – рассердился Леха.
– А какое это имеет значение?
– Огромное! Нам же надо знать о нем как можно больше, – попытался запастись терпением Гошка. – Пойми, Роза…
– Значит, вы все-таки будете это расследовать?
– Что это? Ты что конкретно имеешь в виду?
Ограбление? Или исчезновение Нади?
– А она точно исчезла?
– Нет, пока не точно. И первым делом мы постараемся это выяснить. Если она жива-здорова, то пусть ограблением занимаются менты.
А вот если исчезла…
– Ну, тогда, может, тоже надо в милицию заявить? – не без робости спросила Роза.
– Если ее похитили, то… Тогда придется ждать, когда вернется ее отец. Ведь условия выкупа они только ему могут предъявить.
Роза сидела понурив голову. Ей было страшно.
– А зачем Надю похищать, когда отца нет в Москве? – спросила она немного погодя.
– Вообще-то большого смысла нет. Особенно, если они все-таки нашли то, что искали. Тогда, значит, она просто где-то прячется.
– Слышь, Роза, а она совсем дура или нет? – поинтересовался Леха.
– Почему это она должна быть дурой? – оскорбилась Роза. – Очень даже умная.
– Ну, если она умная, то обязательно должна дать знать о себе. Просто обязана тебе позвонить и сказать, что с ней.
– Почему? – удивилась Роза.
– Потому что понимает, что ты можешь обратиться к нам.
– Правильно, – кивнул Гошка. – А вот скажи, где ее отец-то работает? В газете, в журнале, на телевидении?
– Точно не на телевидении. А вот в газете или в журнале… Не знаю.
– Как же ты не поинтересовалась?
– А мне это по барабану было.
– Ха, а еще в сыщицы метила, – засмеялся Леха. – Даже о своей лучшей подруге ни фига не знаешь, что ж ты про других узнать можешь?
– Если мне надо, я все узнаю! Просто мне было не надо.
– И теперь не надо?
– А теперь, кажется, надо, – не очень решительно сказала Роза.
– Значит так… – начал Гошка.
– Сыщик должен говорить «Значитца так», – поправила его Роза.
– Как Жеглов, что ли? – усмехнулся Леха. – И еще он должен говорить «Опаньки», как капитан Ларин, да? И «Элементарно, Ватсон»?
У Розы от обиды задрожали губы.
– Что ты из меня дуру глубокую строишь?
– Ладно, Роза, Леха просто пошутил.
– Я тоже пошутила.
– Вот и чудненько. Значит так, – повторил Гошка, – сейчас мы разойдемся, Леха тебя домой проводит, и ты постараешься хоть что-то вспомнить о Надином отце. И если до завтра она не появится ни дома, ни в школе, то мы начнем ее искать. Договорились?
– Кстати, я вспомнила – у меня есть телефон одной девчонки из ее класса. Она со мной насчет собаки советовалась. Ее зовут Люся.
Я могу ей позвонить…
– Отлично. Только позвони уже завтра после уроков. Идет?
– Идет, – вздохнула Роза. – Ну все, я пошла?
– Конечно. Леха, проводишь Розу?
Леха незаметно показал Гошке кулак. Но спорить не стал.
Гошка вышел на балкон. Ах, хорошо. Тепло, деревья во дворе уже просвечивают легкой зеленью. И дни стали длинные. Скоро лето. Интересно, каким оно будет в этом году? Раньше каждое лето мама ездила на этюды и брала Гошку с собой… Он помогал ей таскать чемодан с красками, этюдник, зонтик от солнца… Им было хорошо вдвоем, и ездили они обычно в невероятно красивые места. А теперь, наверное, мама поедет с Умаровым… Или по крайней мере они поедут втроем. Гошке такая перспектива совсем не улыбалась. Вот если бы отец все-таки сдержал слово и пригласил его к себе в Германию… Но рассчитывать на это не приходилось. Отец, наверное, на своем Маврикии опять позабыл про сына.
Грустные Гошкины размышления прервал звонок в дверь. Он сразу понял – это Маня.
Только она так звонит.
Это и вправду оказалась Маня.
– Можно к тебе?
– Давай, заходи, – обрадовался Гошка. Маня понимает его как никто.
– Гошка, что у вас происходит? – уже с порога задала вопрос Маня.
– У нас?
– Ну да! Зачем к тебе приходила Тягомотина?
– А ты почем знаешь?
– В окно видела. Они вместе с Лехой из подъезда вышли. Скажешь, не у тебя были?
– Нет, не скажу, – улыбнулся Гошка. – Действительно, у меня.
– Зачем?
– Маня, ты можешь спокойно меня выслушать и не бросаться сразу же в бой?
– В бой? С кем?
– Ну, я неудачно выразился, я хотел сказать…
– Ладно, неважно, я поняла, что ты хотел сказать. Говори!
И Гошка рассказал ей все.
– Как интересно, Гошка! Значит, она все наврала… А вот про турмалиновые бусы она тоже наврала?
– Про что? – не понял Гошка.
– Помнишь, она говорила, что воры украли какие-то мамины драгоценности, в том числе турмалиновые бусы.
– Да, верно, а я и забыл, – почесал в затылке Гошка. – Ясно, что это тоже выдумка.
– Необязательно. Могли же от ее мамы остаться какие-то драгоценности. Может, отец хранил их для дочки, когда она вырастет…
– Запросто. Только нам-то что с этим делать?
Были бусы или она их придумала, сейчас-то какая разница?
– Понимаешь, очень важно понять, что она наврала, а что правда. Было тогда ограбление или нет? Украли что-то или нет?
– А по-моему, главное – узнать, что с ней, с этой вруньей, если она целехонька-здоровехонька, то пускай сама во всем разбирается. Но, если с ней что-то случилось, надо постараться ей помочь.
– Ты думаешь, ее похитили?
– Понятия не имею. Но ведь такое не исключено. И тогда до возвращения отца ее никто искать не будет. Кроме нас.
– Но как мы узнаем?
– Подождем до завтра. Если она не появится, не позвонит Тягомотине, не придет в школу, тогда уж…
– Гош, а там квартира так и стоит незапертая, да?
– Да.
– С этим тоже надо бы что-то сделать…
– Что именно?
– Не знаю, только нельзя же так оставлять… давай в милицию сообщим, а? Пусть хоть досками заколотят… А то туда просто случайные воры залезут и вообще уже все вынесут. Те, вероятнее всего, что-то определенное искали, а эти…
– Вот черт, а ведь ты права.
– Знаешь, что я предлагаю?
– Ну?
– Давай прямо сейчас туда сбегаем. Я поднимусь, посмотрю, как там и что и, если понадобится, позвоню к соседям, сейчас все уже, наверное, дома. И скажу: вот, пришла к Наде, а у них дверь открыта и все раскидано… Может, соседи знают, где искать эту Надю или ее папу.
– Манечка, ты умница. Пошли скорее.
И они помчались на Переяславку..
– Гошка, только ты туда близко не подходи, а то тебя там кто-нибудь успел приметить.
– Ну и что?
– Начнут обсуждать, этот Витя вспомнит, что приходили два парня. И первым делом на кого подумают? На этих парней.
– Ерунда. Если бы мы ограбили квартиру, на фиг бы мы тогда к соседям звонили?
– Про это, Гошка, уже потом люди думать будут, а сперва обязательно ухватятся за эти сведения. Лучше мне одной пойти. Меня-то уж точно никто не заподозрит.
– Ну, как хочешь, – нехотя согласился Гошка. – Я тебя тут подожду. Ох, хорошо бы она дома была, эта врунья.
– Конечно, – улыбнулась Маня. – Я просто мечтаю об этом.
– И я.
Маня беспрепятственно вошла в подъезд. Но тут ей стало как-то не по себе. Что ждет ее? Маня была не робкого десятка. И решительно нажала на кнопку лифта.
Но ничего страшного ее не ждало. Дверь Надиной квартиры была заперта. Это уже интересно! Маня задумалась на мгновение, а потом позвонила в соседнюю квартиру. На звонок залаяла собака, впрочем, судя по голосу, не собака, а собачонка. А потом женский голос спросил:
– Кто там?
– Извините, пожалуйста, я к Наде! У них никого нет почему-то…
Дверь открылась. На пороге стояла немолодая женщина с сигаретой в руке.
– Здравствуйте, – благонравно проговорила Маня.
– Здравствуй, – женщина выжидательно смотрела на Маню.
– Я вот к Наде, мы договорились, а ее нет…
– Давно договорились?
– Позавчера. Понимаете, у меня телефона нет… Она ничего вам не говорила? Хотя с какой стати… Извините, пожалуйста.
– А ты откуда Надю-то знаешь?
– Да мы у Розы познакомились. Знаете Розу?
– Розу? Да, Розу знаю. Ты, вот что, девочка, зайди, – неожиданно предложила женщина.
– Спасибо, – не стала отказываться Маня.
Тут вновь залаяла собачонка, но Маня нигде ее не видела.
– Ой, кто это у вас лает? – спросила она.
– Это Земфира, ты собак не боишься?
– Вообще-то нет, а она у вас кусается? – Земфирка, иди сюда!
Женщина приоткрыла кухонную дверь, и в прихожую выскочила маленькая собачка весьма странного вида. Тоненькие длинные лапки, черное туловище в каких-то клоках и черно-серая мордашка шнауцера.
– Что это за порода? – оторопела Маня.
Собачка была на редкость уродлива.
– Да какая там порода! Просто кошмарная помесь. Но умна как дьявол. Я ее у метро купила. Пожалела старушку, которая ее продавала.
Уж больно страшненькая.
– А почему вы ее Земфирой назвали? – полюбопытствовала Маня.
– А певица сейчас такая модная есть, ужасно мне не нравится. Мне показалось, что моя псинка на нее похожа.
– Ну что вы, – сказала Маня, – Земфира такая клевая…
– Может быть. Но я уже старовата для такой… у меня, знаешь ли, другие представления о красоте и таланте. Хочешь чаю?
– Да нет, спасибо.
– Тогда, может, водички? У меня есть тархун.
– Спасибо, с удовольствием.
– Вот и отлично, идем на кухню. Садись.
«Очевидно, старушке просто захотелось пообщаться, – решила Маня. – Ничего интересного я у нее не узнаю». Однако она ошиблась.
– Тебя как звать-то?
– Маня.
– А меня Полина Борисовна.
– Очень приятно.
– Что-то сегодня странные вещи происходят, – начала Полина Борисовна, доставая из холодильника бутылку тархуна. – Надюшка наша – девочка не очень-то общительная, а днем сегодня к ней какие-то мальчики приходили, с моим внуком разговаривали. А сейчас вот ты…
– Ну, я не знаю…
– Да понятно, что не знаешь. Но хуже всего то, что квартиру-то Журкевичей ограбили.
– Как ограбили? – довольно искусно изобразила удивление Маня.
– Ограбили! Забрались в квартиру, все вверх дном перевернули. Ужас просто.
– Вы милицию вызвали?
– Был тут милиционер, да что толку…
– А как вы обнаружили, что там грабители были?
– Вернулась, гляжу, дверь открыта. Я позвонила, думаю, Надя забыла закрыть, а там никого. Ну, я заглянула и увидела…
– Ой, а Надя как же?
– Не знаю, куда она девалась. Такая, между нами говоря, странная девочка… Как только отец с ней справляется…
– Ой, Полина Борисовна, а все-таки где же она?
– Бог ее знает, вернется, наверное. Мало ли куда она могла закатиться, когда отец в отъезде.
– И вы совсем не беспокоитесь? Вы когда ее последний раз видели?
– А что ты так всполошилась? Время еще не позднее, придет… неприятно, конечно, ей будет… что и говорить… Ох, вот неприятность так неприятность, и отца, как назло, в Москве нет.
Хоть и странная она девочка, а все равно жалко, сирота ведь.
– А чем она такая странная? Мне не показалось…
– Ну как бы тебе объяснить? Она живет в каком-то придуманном мире. Всем рассказывает, что мама ее жива, только тяжело больна и живет за городом, на даче.
– А у них есть дача?
– Нету у них дачи. А когда ее ловят на обмане, что случается часто, она замыкается, обижается…
– Да? А мне ее жалко… – задумчиво проговорила Маня. – Она просто не может смириться с тем, что ее мама умерла…
Полина Борисовна внимательно посмотрела на Маню.
– Смотри-ка, маленькая еще, а все понимает… Это редко случается, обычно дети жестоки и непримиримы…
– А Надин папа, он и вправду журналист?
– Да, что правда, то правда.
– Его фамилия Журкевич?
– Нет, он пишет под фамилией Денисов, Юрий Денисов. Это в память о покойной жене.
Ее фамилия была Денисова.
– Понятно. Он известный журналист?
– Более или менее. Не знаменитый, но вполне… Он хорошо пишет, грамотно, а то сейчас в газетах такое встречается… Вот на днях прочитала в журнале статью о Дашковой…
– О писательнице?
– Боже упаси, о Екатерине Романовне Дашковой, президенте Академии наук России, еще во времена Екатерины Великой… Так вот, в этой статье было написано, что она блестяще играла Шопена… Смотрю и глазам своим не верю. Кто, думаю, с ума спятил – я или автор статьи?
– А почему?
– Потому, что Шопен родился как раз в год смерти Дашковой.
– Ничего себе!
– Вот именно. И ведь ни у кого в редакции журнала это даже сомнения не вызвало. Кошмар! А Юра – он человек в высшей степени добросовестный, все по сто раз проверит, прежде чем писать… Я его за это уважаю. Трудно ему живется…
– Полина Борисовна, а что он пишет?
– Статьи, репортажи…
– А про что? Ну я хочу сказать, про науку или про искусство, или про музыку, или про всякие преступления?
– Бывает, что и про преступления. На разные темы пишет.
– Понятно. А где, в какой газете?
– В основном в «Известиях».
– Ого! Полина Борисовна, а что все-таки в милиции сказали?
– Понимаешь, я как увидела, что квартира в таком жутком виде, в ужасе на площадку выскочила, а тут смотрю, милиционер идет ну я к нему и кинулась. Он не хотел, просто, можно сказать, отбивался, но я настояла, ввела его в квартиру, показала разгром, вот он и составил протокол.
– А запер квартиру он?
– Нет, я заперла. Юра всегда у меня запасные ключи держит.
– Понятно. А откуда милиционер-то взялся?
– Говорит, шел по служебным делам к кому-то, а тут я…
– А как зовут милиционера – вы не запомнили?
– Капитан Ерохин, а что?
– Нет, просто так… А вы ему про Надю говорили?
– Ну, я сказала, что девочка одна сейчас, отец в отъезде. А почему ты спрашиваешь?
– Я почему-то очень беспокоюсь. Как вы думаете, а не могли грабители Надю похитить?
– Похитить? Надю? Зачем? Боже мой, кому она понадобилась? Господь с тобой. Маня, ты просто этих ужасных фильмов насмотрелась…
– Да, может быть… но все-таки, куда ж она подевалась?
– Да мало ли… Придет еще…
– А ее папа не оставил вам адрес? Куда он улетел?
– Куда-то в Сибирь, кажется… Нет, координат своих он мне не оставлял, вот если только Лике…
– Кто это – Лика?
– Лика – дама его сердца. В конце концов он еще молодой мужчина и имеет право на личную жизнь.
– А где она живет, эта Лика? , – Понятия не имею, а вот телефон ее, кажется, где-то у меня был. Не понимаю, собственно, зачем он тебе? Лучше я сама ей позвоню.
– Хорошо, – кивнула Маня. – Позвоните прямо сейчас, если она знает, где Надин папа, то…
– Послушай, Маня, ты меня пугаешь! – воскликнула Полина Борисовна и нервно закурила очередную сигарету. – Я и впрямь начинаю волноваться за Надю… черт, где же у меня был ее телефон?
– В записной книжке, наверное, – сказала Маня.
– В том-то и дело, что я записала номер на какой-то бумажке… Как сейчас помню… А в книжку не переписала, решила, наверное, что он мне не нужен, или просто забыла…
Она долго рылась в ящиках, перетрясла все поваренные книги на кухонной полке, но телефона так и не нашла.
– А как ее по-нормальному зовут, эту Лику?
Где она работает?
– Боже правый, ты разговариваешь, как настоящий сыщик. Сколько же детективов ты посмотрела? Или прочитала?
Маня только загадочно улыбнулась в ответ.
– Значит, зовут ее Елизавета… Елизавета Марковна, а вот фамилии хоть убей не знаю.
– Тогда, может, знаете, где она работает?
– Погоди, сейчас вспомню… Сейчас-сейчас, минутку… Ах ты. Господи, что у меня с памятью… Ах, я вспомнила! Ах, ну конечно, она же врач! Зубной врач и работает в какой-то очень престижной фирме…
– А в какой?
– Ее, по-моему, сейчас все время рекламируют по телевизору. Вот не далее как вчера вечером… Я еще подумала: вероятно, в эту фирму не стоит обращаться, хотя Лика, говорят, отличный специалист…
Маня видела, что у пожилой женщины уже ум за разум заходит, пора смываться, тем более что и Гошка заждался. Что ж, она много чего узнала. Можно уходить.
Попрощавшись с Полиной Борисовной, Маня выбежала во двор. Выскочила на улицу и сразу столкнулась с Гошкой.
– Куда ты пропала? – накинулся он на нее. – Еще немного – и я бы уже с ума сошел.
– Ты за меня волновался? – обрадовалась Маня.
– А ты как думала? Ну, что там?
Маня быстро и очень толково все ему рассказала.
– Надо найти эту зубницу во что бы то ни стало! Елизавета Марковна… Что ж, посмотрим сегодня, какой там медицинский центр рекламируют.
– А можно по телефонной книжке. Мама заказала такой толстенный справочник, нам его прямо домой принесли. Там есть все телефоны.
– Отлично. Но, может, все-таки Надя сегодня еще появится.
– Очень хотелось бы, – вздохнула Маня. – Хоть она врунья, но мне ее все-таки жалко.
Глава V
ОНА ЧТО-ТО ЗНАЕТ
Однако Надя не появилась. К телефону никто не подходил, и в школе, как выяснила Роза, ее тоже не было.
– Ну и что теперь делать? – спросила Роза у Гошки по телефону.
– Искать, – решительно ответил Гошка.
– Как?
– Ты когда-нибудь слыхала про Елизавету Марковну?
– Никогда, а кто это?
– Подруга Надиного отца.
– Ну, вообще-то мне Надя говорила, что у папы есть подруга, зубной врач, но ее зовут Лика.
– Это она и есть! – возликовал Гошка. – Ты о ней что-нибудь знаешь?
– Ну, так… Кое-что…
– Говори, Роза, не теряй время, чем скорее мы ее найдем, эту Лику, тем лучше.
– Ну, Надя говорила, что она в общем неплохая… Только хочет выйти замуж за ее папу, а Надя не хочет…
– Еще что? Где она работает, где живет? Как фамилия, наконец?
– Где живет и как фамилия – не знаю, а работает она… Я у мамы спрошу, мама к ней ходила коронку ставить, ей Надин папа посоветовал и сказал, что она хороший врач…
– Здорово, а ты можешь прямо сейчас у мамы спросить?
– Она на работе.
– Позвони ей на работу.
– Ой, а что же я ей скажу? Она удивится.
– Ну чему тут удивляться? Скажи, у меня зуб заболел…
– У меня? Я хожу к другому врачу, в нашей поликлинике…
– Да не у тебя, а у меня! Или у моей мамы, или еще у кого-нибудь, и ты хочешь порекомендовать хорошего врача, ну неужели сама не сообразишь? – вышел из себя Гошка. Роза до крайности раздражала его.
– Ладно, попробую.
– Да что тут пробовать. И спроси не телефон, а адрес. Давай, Роза, давай, действуй!
Через десять минут она перезвонила Гошке.
– Я узнала все! Можем к ней ехать!
Ехать туда с Тягомотиной? Ну нет, этого он не выдержит. Но как ей это сказать?
– Роза, тебе лучше посидеть дома.
– Почему это? – возмутилась она.
– Чем черт не шутит, вдруг все-таки Надя тебе позвонит. Хотя, если у тебя есть автоответчик…
Гошка лукавил, он отлично знал, что автоответчика у Мотиных нет.
– У меня нет автоответчика. Что ж мне теперь – сидеть на привязи?
– Да! Пока хоть что-то не выяснится, придется посидеть. Ведь никому из нас Надя уж точно не позвонит.
– Да, это правда, – вздохнула Poзa. – Но мне все равно с Ронни гулять…
– Тем более… Погуляешь с Ронни и сиди, жди. Надя ведь знает, что ты с Ронни гуляешь.
Короче говоря, я вернусь и тебе позвоню…
– Гоша, а с кем ты поедешь к Лике? С Филимоновой?
– Нет, Ксюха вообще еще ничего не знает.
Я поеду с Маней Малыгиной.
– С этой малявкой?
– Эта малявка сто очков вперед любому взрослому даст.
– Ладно, – смирилась Роза.
Гошка позвонил Мане и спросил:
– Маняща, ты свободна сейчас?
– Конечно, а что? – обрадовалась Маня. – Есть какие-то новости?
– Есть. Я знаю, где работает Лика. Поедешь со мной?
– Еще бы!
– Только пока никому не говори, ладно?
– Если ты имеешь в виду Сашку, то она с Зориком на какую-то выставку пошла.
– Ну и отлично! Зайдешь за мной?
– Через десять минут.
Раньше сообщение о том, что Саша отправилась куда-то с Зориком, непременно причинило бы ему боль, а сейчас он принял это совершенно спокойно. Ну пошла и пошла, а мне какое дело?
В стоматологическом центре со смешным названием «Рот до ушей» все было очень шикарно. Чистота, зеркала, роскошные растения в кадках, бледно-сиреневые костюмчики персонала, компьютеры, приветливые улыбки. И только лица некоторых посетителей нарушали эту красоту. Ну еще бы, когда зубы болят…
Гошка с Маней подошли к окошечку, за которым сидела девушка, похожая на голливудскую звезду.
– Простите, пожалуйста, Елизавета Марковна сегодня принимает? – вежливо осведомился Гошка.
– Да, пожалуйста. Вы по записи?
– А надо записываться заранее? – поскучнел Гошка.
– Я сейчас выясню, минутку, – улыбнулась девушка, только улыбка была, как ему показалось, какая-то заученная, неискренняя. Как будто больше всего девушке хотелось послать Гошку куда подальше. Но нельзя, он хоть и не слишком важная персона, но все же пациент.
– Пройдите на второй этаж. Кабинет двести четырнадцать.
– Спасибо.
Гошка с Маней направились по просторному холлу к лестнице.
– Какая противная, – прошептала Маня.
– Ты о ком?
– О регистраторше. Морда злющая-презлющая.
– Мало ли, может, ее хахаль бросил, – предположил Гошка.
– Или начальник накричал.
– Или туфли жмут.
– Или колготки порвались.
Гошка засмеялся.
– Ой, Маняшка, с тобой не соскучишься.
Только вот что-то ты стихов давно не рождала.
– У меня период застоя.
– Понял. Вот ее кабинет.
– Молодые люди, вы к Елизавете Марковне? – , грудным голосом спросила полная нарядная дама, сидевшая в кресле возле кабинета.
– Да.
– В таком случае вы за мной.
– Хорошо, – сказал Гошка.
И вдруг Манино лицо исказилось гримасой боли.
– Ой, не могу, – простонала она.
– Ты что? – испугался Гошка.
– Не могу больше терпеть, – со слезами в голосе проговорила Маня. – Ты меня все мужеству учишь, а я только обычная девочка, у меня больше нет сил сдерживаться, так болит… так болит… И не смей больше говорить про мужество…
Гошка в первый момент оторопел, а потом живо сообразил, что Маня просто хочет пройти без очереди. Больных с острой болью всегда пропускают вперед. А разговоры о мужестве, которому ее якобы учит Гошка, оправдывают то, что она появилась тут без признаков страдания на лице. «Ну и голова у этой девчонки», – восхитился про себя Гошка.
– Что, деточка, очень болит? – участливо осведомилась дама.
– Ужас просто! – простонала Маня.
– Вот и у меня такая боль, такая боль! – дама схватилась за щеку. – Просто сердце останавливается…
Маня затихла. Дама явно не собиралась пропускать ее вперед.
Но тут из кабинета, держась за щеку, вышел немолодой мужчина. За ним выглянула девушка.
– Следующий.
Дама с прытью, неожиданной в ее возрасте и при ее комплекции, ринулась на зов.
– Не прошли твои штучки. Маня, – засмеялся Гошка.
– Да, – засмеялась в ответ Маня. – Гош, а как мы будем с этой врачихой разговаривать?
Там же еще медсестра.
– Ну и что? У нас же никаких особенных секретов нет. Просто спросим, не знает ли она, где Надя, скажем, что вчера кто-то побывал в их квартире.
– Да, правда… Интересно, долго там эта тетка пробудет? Как ты думаешь, она догадалась, что я просто притворяюсь?
– Боюсь, что да, – хмыкнул Гошка. – Уж очень явно все это было.
– Ну и фиг с ней, не больно-то и хотелось.
Знаешь, я так боюсь зубных врачей… А ты?
– Ну, приятного, конечно, мало, но…
Они прождали не меньше получаса, прежде чем дама выплыла из кабинета. Вид у нее был весьма довольный.
– Следующий!
Они вошли в кабинет.
– Вы ко мне, ребята? Оба сразу? – спросила женщина в нежно-голубом халате. На вид ей было лет тридцать или тридцать пять. Из-под шапочки выбивались темно-каштановые кудри, и вообще, она производила очень приятное впечатление. Гошка вздохнул с облегчением.
– Елизавета Марковна, извините, мы к вам по личному делу…
– Значит, зубы не болят? – улыбнулась она. – Ну, так что же вас ко мне привело? Кстати, там есть еще кто-нибудь?
– Где? – не поняла Маня.
– Пациенты еще есть?
– Нет, за нами никого не было.
– Отлично, тогда пойдемте отсюда, я понимаю, если зубы в порядке, то тут совсем не располагающая обстановка. Эля, я буду в холле.
– Хорошо, Елизавета Марковна.
Они пошли по коридору и очутились в весьма уютном уголке, где стояло несколько удобных кресел, бил маленький фонтанчик среди роскошных растений в кадках.
– Слушаю вас, ребятки.
– Елизавета Марковна, вы не знаете, где Надя? – собрался с духом Гошка.
– Надя? Надя Журкевич?
– Да.
– А почему… Боже мой, с ней что-то случилось?
– Значит, вы не знаете… – расстроился Гошка.
– Нет, я ничего не знаю… Она не очень-то со мной общается. Вы из ее класса? Как вы меня нашли? И почему стали ее искать?
Гошка откровенно рассказал все, что было ему известно.
– Ограбили? Господи помилуй, что там красть? Впрочем, если это наркоманы, то им все равно… Они уже не рассуждают… Но что же делать?
Она выглядела вконец растерянной.
– Елизавета Марковна, простите, а вы не знаете, их раньше не грабили?
– Раньше? Когда? Нет, я ничего не знаю…
Может быть, до меня… Но Юра мне ничего не говорил… А почему ты спрашиваешь?
– Да так… Просто спросил на всякий случай, – ответил Гошка. Рассказывать, как Надя под именем Иры их обманула, почему-то не хотелось.
– Постой, я кажется, понимаю… Надя рассказывала вам об ограблении, да?
– Да, – кивнул Гошка.
– Господи, что за ребенок… Несчастная девочка… Она все выдумала. И, вероятно, рассказала со всякими красочными подробностями?
– Ну, особенно она не распространялась, но сказала, что украли драгоценности ее мамы…
Кстати, она сказала нам, что живет вдвоем с мамой.
Лицо Елизаветы Марковны исказила болезненная гримаса.
– Надя все просто придумала. Она страшно одинока и хочет такими рассказами привлечь к себе внимание, вызвать сочувствие… Я это понимаю, а Юра сердится, негодует…
– Мы тоже понимаем, – подала голос Маня. – Но только теперь-то их действительно ограбили, и Надя исчезла. Может, вам стоит обратиться в милицию?
– Но вы же сказали, что соседка…
– Да, это по поводу ограбления, а вы заявите, что девочка исчезла… Мы бы сами, но нас ведь никто и слушать не станет…
– Вы правы, я обязательно это сделаю. Значит так, ждите меня здесь, я отпрошусь… тем более пациентов нет…
Она решительно встала и быстрым шагом удалилась, прошло минут пять, и она появилась вновь, уже без халата.
– Идемте! – На улице она подошла к синей «шестерке». – Садитесь, поедем!
– Куда?
– Как куда? В милицию! Я хочу… вернее, я прошу вас поехать со мной. Мне как-то не по себе… Вам необязательно идти со мной, подождете меня в машине, а я потом вас отвезу домой, согласны?
– Хорошо, – ответил Гошка.
Маня тоже не возражала.
Стоя у светофора, Елизавета Марковна вдруг сказала:
– Сказать по правде, я не очень удивлюсь, если выяснится, что Надя все это просто инсценировала… И прячется где-то, чтобы ее хватились… Но поскольку все-таки в наше время ничего нельзя исключить, особенно учитывая профессию ее отца, то я считаю своим долгом обратиться в милицию.
Гошка и Маня промолчали. Мысль о том, что Надя инсценировала это ограбление, им в голову еще не приходила.
У районного отделения милиции Елизавета Марковна остановила машину и спросила:
– Как фамилия милиционера, который там был?
– Соседка сказала, что это капитан Ерохин.
– Отлично. Подождите меня. А если понадобитесь, пойдете туда или боитесь милиционеров? – подмигнула она ребятам.
– Ну что вы, конечно, пойдем, – ответил Гошка.
Елизавета Марковна ушла.
– Классная тетка, – проговорила Маня. – Мне она ужасно понравилась. И я просто уверена: она лечит зубы без боли.
– Почему ты так решила? – засмеялся Гошка.
– По лицу видно.
– А помнишь, дядька от нее вышел, за щеку держался – это как?
– Ну, может, у него зуб запущенный был.
Или он просто такой неженка?
– Знаешь, мне как-то неохота говорить про зубы… – поморщился Гошка. – Ну их…
– Ага, у меня даже у самой зуб заныл…
– Все, закрыли эту тему!
Прошло, наверное, не меньше получаса. Но вот из дверей отделения вышла Елизавета Марковна. Вид у нее был растерянный. Она села за руль и обернулась к ребятам.
– Все более чем странно. Никакого капитана Ерохина у них в отделении нет и никогда не было.
– Ну, может, он из другого отделения… – предположила Маня, – просто был там случайно…
– Нет, в таком случае он обязан был поставить в известность районное отделение, чтобы они завели дело, осмотрели место происшествия, ну и так далее. Ничего этого он не сделал. Он просто обвел вокруг пальца пожилую женщину, которая плохо во всем этом разбирается. Нет, это явно был ряженый… Но в таком случае с Надей и вправду что-то случилось.
– А вы им так сказали? – спросила Маня.
– Конечно. Они обещали разобраться, но должна признаться, что я им не очень-то верю…
Дело об исчезновении девочки они могут завести не раньше завтрашнего дня… Должно пройти трое суток… А что касается ограбления… Ох, не хотела я вызывать Юру, но придется, хотя у меня нет абсолютно никакой уверенности, что я сумею его найти.
– Он в Сибири? – поинтересовался Гошка.
– Да.
– Значит, хоть что-то Надя не соврала.
– О, Боже мой, я вспомнила, у меня же был пациент, крупный милицейский чин, я должна его найти… – Она вытащила из сумочки записную книжку. – Как же его фамилия… Ах, да, Аржиловский Игорь Валентинович… Вот его телефон. Надеюсь, он нам поможет. Откуда можно позвонить?
– Вон там автомат, только я не знаю, он по карточкам или по жетонам, – сказала Маня.
– Карточка у меня есть.
– А у меня есть жетон! – сообщил Гошка.
Они подъехали к автомату на машине.
– Он по карточкам! – возвестила Маня, первой добежавшая до него.
– Как раньше было удобно, просто двухкопеечная монетка, у любого прохожего можно было разменять, – заметила Елизавета Марковна, доставая из сумочки карточку. – Может, он еще и не работает.
Но автомат работал. Только Игоря Валентиновича Аржиловского не оказалось, он был в отпуске и вернуться должен был только через неделю.
– И что же теперь, делать? – растерянно обратилась Елизавета Марковна к ребятам.
– А вы не помните, кто вам его рекомендовал, этого Аржиловского? – сказала Маня. – Может, этот человек посоветует кого-то еще?
– Увы, мне никто его не рекомендовал. Он просто пришел с острой болью и попал ко мне…
Потом уж стал моим постоянным пациентом.
– А он вам кого-нибудь рекомендовал?
– Да нет… Не припомню… Вот незадача-то…
Давайте просто обратимся на Петровку!
– Нельзя! – отрезал Гошка.
– Почему?
– Потому что там вертелся какой-то странный милиционер, а значит, нельзя обращаться к кому ни попадя… опасно…
– Господи Иисусе, что за жизнь! – простонала Елизавета Марковна.
– Гош, подожди, но ведь скорее всего это был ненастоящий мент! – сообразила Маня. – Он вел себя как-то уж очень непрофессионально…
Я, конечно, сразу не скумекала, но теперь это понятно…
– Наоборот, если б мент был поддельный, он бы поостерегся так грубо действовать… Кстати, тебе эта Полина Борисовна не говорила, он показал ей удостоверение?
– Не говорила, нет. Наверное, она увидела форму и обрадовалась. Ей небось и в голову не пришло спросить удостоверение…
– А если бы она все-таки спросила?
– Какой смысл гадать, что было бы, если бы… – поморщился Гошка.
– Ребятки, он вполне мог быть самым настоящим милиционером, который явился в дом по каким-то своим делам, может, и не служебным, а личным, и ему вовсе не улыбалось заниматься очередной квартирной кражей, вот и все.
– Но ведь в отделении нет никакого Ерохина…
– Ну и что? Он мог быть из совсем другого отделения. И никак не связан с этим делом.
– И все-таки обращаться к первому попавшему менту опасно, – стоял на своем Гошка.
– Но ведь что-то делать нужно! – воскликнула Елизавета Марковна. – Но я ума не приложу…
– Извините, а вы случайно не знаете, Надин отец не занимался никаким журналистским расследованием, например? Не держал у себя в квартире какие-нибудь материалы, например?
Елизавета Марковна вдруг страшно побледнела.
– Что с вами? – испугалась Маня.
– Да так… – внезапно охрипшим голосом проговорила женщина.
– Он что-то спрятал у вас? – догадался Гошка, – Не совсем… – нерешительно проговорила она.
– У кого-то из ваших близких, да?
– Нет, – твердо ответила женщина.
Но Гошка ей не поверил. Видимо, она боится проболтаться даже им. В общем-то правильно делает, не потому что они раззвонят об этом, но чем меньше людей знают тайну, тем она сохраннее. И Елизавету Марковну за это можно только уважать.
– Вы знаете, – начал он, – если бы не Надя, можно было бы в конце концов спокойно дождаться возвращения ее папы… Но… Надо что-то делать. Милиция не хочет, вашего знакомого нет в Москве, значит, придется этим делом заняться нам.
– Вам? – ахнула Елизавета Марковна. – Но вы же дети!
– Ну и что! – воскликнула Маня. – Неважно, дети иногда лучше такие дела делают, на них внимания меньше обращают.
– У вас что, уже есть какой-то опыт?
– В общем да, – скромно ответил Гошка. – Елизавета Марковна, если вы хоть что-то знаете о деле, которым занимается Надин отец, то, может, вы дадите нам какую-нибудь зацепку, а? Может, мы бы ее нашли еще до его возвращения?
– О чем ты говоришь, какая зацепка? Я ничего не знаю…
– Ну что ж… Если так, придется нам действовать самим. Я еще не знаю, как именно, но что-то попробуем придумать…
– Гоша, пожалуйста, дай мне свой телефон на всякий случай. И запиши мой. Вдруг все-таки Надя объявится…
– Хорошо. Записывайте…
Она отвезла ребят домой и укатила.
– Гошка, она что-то знает.
– Ни секунды не сомневаюсь. Но молчит, как партизанка. Правильно вообще-то, только нам еще труднее будет…
– А давай звякнем Тягомотине, вдруг она что-то уже узнала.
Глава VI
ОБЛОМ
Но Роза ничего не знала. У Нади по-прежнему никто не отвечал, сама она тоже никому не звонила.
– Гошка, давай обратимся к Умарову! Вдруг он поможет? – осторожно произнесла Маня.
– Нет! – резко отозвался Гошка. – Не хочу!
– Ну почему? Он же хороший дядька.
– Кому как.
– Но как же нам быть?
– Не знаю пока. Надо будет посоветоваться с Зориком и Никитой.
– Опять всей кучей будем действовать? Толку от этого мало, сам знаешь.
– Ну, не всегда. У них могут быть какие-то ценные мысли.
Раздался звонок в дверь. Гошка пошел открывать. На пороге стоял Леха.
– Ну чего? Облом по полной программе?
– Да как тебе сказать…
– Скажи как есть. Чего уж…
– Я тебе расскажу! – вызвалась Маня.
– Значит, тетка чего-то знает… – почесал в затылке Леха, выслушав ее. – А раз так, надо за ней проследить.
– За врачихой? – ахнула Маня.
– Ага, за врачихой.
– Но зачем?
– А затем… Она подруга журналиста, значит, она на очереди следующая.
– На очереди? – не поняла Маня.
– Ну, теперь скорее всего ее ограбят, вернее, устроят шмон.
– А ведь Леха дело говорит, – воодушевился Гошка. – Это очень возможно.
– Тогда надо ее предупредить! – воскликнула Маня.
– Незачем. Она прекрасно все сообразила, – сказал Гошка. – И я просто уверен, что она что-то такое прячет. Какие-то документы. Причем наверняка прячет не у себя – она не такая уж простушка, как кажется.
– Ну, чего делать-то будем? Очкастую искать?
– Но ты же сам сказал – следить за врачихой, – напомнила Маня.
– Не за ней надо следить, а за ее квартирой, тогда мы, может быть, выйдем на похитителей, – сказал Гошка.
– А ты знаешь, где она живет?
– То-то и оно, что не знаю. И даже проследить за ней не удастся. Она на машине ездит.
– Блин! Как же быть? – огорчился Леха.
– Я знаю, как быть! – заявила вдруг Маня.
Мальчики уставились на нее. У Мани бывали мудрые мысли.
– Самое лучшее – действовать напрямик.
– Это как?
– Она дала нам свой телефон, так?
– Ну и что?
– А то, что я сейчас же ей позвоню и скажу, чтобы ждала нападения.
– Ни фига себе, Малыга, напугаешь женщину на ночь глядя.
– Именно! Но только ночью ей бояться нечего. Они действуют днем, когда люди на работе. Зачем им рисковать? Значит, если сегодня у нее еще не побывали, то скорее всего явятся к ней завтра. И тогда мы сможем их подкараулить…
– Мура собачья, – проговорил Леха.
– Почему это? – возмутилась Маня.
– Потому что грабители эти или шмональщики обязателъно будут на машине. И чего тогда?
– Все очень просто, – заявила Маня. – Эта Елизавета заинтересована в том, чтобы найти Надю? Так?
– Ну, допустим.
– Вот она-то с нами и будет следить…
Мальчики переглянулись.
– Черт, Малыга, а ведь все и вправду просто! – возликовал Леха.
– Если только она согласится, что еще далеко не факт, – заметил Гошка.
– Я ее уговорю, обязательно уговорю! – горячилась Маня. – Сейчас я ей позвоню…
– Нет, пускай Гошка звонит, он это… посолиднее будет.
– Нет, – возразил Гошка, – если придется ее уговаривать, то Маня это лучше сумеет.
– Да вы чего, с пальмы спрыгнули? Собираетесь в открытую предлагать ей все это по телефону? А если ее телефон прослушивают?
– Да… Это возможно… – задумался Гошка.
– Я что-нибудь придумаю, чтобы она с нами встретилась прямо сейчас, – вызвалась Маня и сразу схватила телефонную трубку.
– Елизавета Марковна? Добрый вечер, это говорит Маня, я была сегодня у вас на приеме…
– Маня? Ах, Маня… Что-то случилось?
– Ужасно зуб разболелся, прямо сил нет терпеть!
– Зуб? – недоуменно спросила Елизавета Марковна. – Но разве…
– Знаете, сил нет терпеть, может, вы скажете, что делать… А лучше, может, мы встретимся и вы посмотрите?
– Но… Ты хочешь сегодня встретиться? Чтото случилось?
– Да. То есть пока нет, но….
– Хорошо, я сейчас подъеду.
– Куда?
– К вам во двор.
– Здорово! – обрадовалась Маня.
Прошло минут сорок. Они втроем спустились во двор. Елизаветы Марковны еще не было.
– Знаете что, вы пока тут постойте, – сказал Леха, – а я погляжу, нет ли за ней хвоста.
У нее синяя «шестерка», да? А номер?
Гошка сообщил ему номер, и Леха унесся.
Прошло еще минут десять.
– И куда она подевалась? – нервничала Маня. – Мне это не нравится.
– Ну, мало ли, в пробку попала, колесо спустило…
– Ой, а вот она!
Действительно, во двор въехала синяя «шестерка»
Ребята бросились к ней. И тут же на полной скорости появился Леха.
– Все чисто! – сообщил он, с трудом переводя дух.
Елизавета Марковна вышла из машины.
– Ребята, что случилось? Какие-то новости от Нади?
– К сожалению, нет, – ответил Гошка. – Просто у нас тут возникла одна мысль… Понимаете, скорее всего завтра залезут к вам в квартиру…
– Я тоже думала об этом. Мне очень не по себе. И я не знаю, что делать… Остаться завтра дома? Страшно. Позволить им шарить у меня?
Очень неохота, даже если я вынесу из дома все ценное…
– У нас есть одна мысль… – И они поведали ей о своих намерениях.
– Нет, – покачала головой Елизавета Марковна. – Ни за что!
– Почему? – упавшим голосом спросил Леха.
– Потому что я не могу вмешивать в это детей. Довольно и того, что Надя неизвестно куда запропастилась.
– Но… Но ведь это же может нас навести на след! – воскликнула Маня.
– Я понимаю, более того, я именно так и поступлю, как вы сказали, только без вас!
– То есть вы хотите просто упереть нашу идею? – Это называется… Это называется…
Черт, забыл… Что-то вроде делегата…
– Плагиат! – подсказал Гошка.
– Во-во, именно, плагиат!
– Ребята, поймите же… Идея прекрасная, но вы же все-таки дети, и подвергать вас опасности…
– Да какая там опасность! – заговорил Леха. – Сесть в тачку и поехать за ними?
– Нет, ты не понимаешь… Они же знают мою машину… И меня могут узнать, и тогда…
– Тогда надо взять чужую машину и надеть парик! – без тени сомнений заявила Маня. – И тогда никакая опасность никому грозить не будет…
– Постойте, кажется, это светлая мысль! Парик у меня есть… Он мне от мамы достался, они когда-то были в большой моде… А вот машина… Хотя, я, кажется, придумала…
– Ну, теперь вы нас возьмете? – поинтересовался Леха. – Мы вам пригодимся, вот увидите!
– Ну ладно, что с вами сделаешь, – сдалась наконец Елизавета Марковна.
Они еще долго проговорили, обсуждая детали предстоящей операции. Наконец Елизавета Марковна уехала, и они, усталые, разбрелись па домам.
Дома Гошку ждал неприятный сюрприз.
Мамы дома еще не было, зато был Умаров. Heужели мама дала ему ключи, даже не предупредив сына? Это уж ни в какие ворота не лезет.
И как он прошел, что они его даже не заметили?
– Привет, Гоша! Ты голодный?
– Здрасьте.
– Ужинать будешь?
– А где мама?
– Заканчивает работу. Велела мне приехать тебя покормить.
– Меня покормить? Я вообще-то и сам могу покормиться. А вам что, делать больше нечего?
Клиентов нет?
– Ты, брат, чего хамишь, а? Что я тебе плохого сделал? Я понимаю, ты ревнуешь маму ко мне, но это зря… И не по-мужски. Это я мог бы ее к тебе ревновать, потому что тебя она любит в сто раз сильнее… Но у меня-то ума хватает.
Я давно хотел с тобой откровенно поговорить…
"Ах вот в чем дело, – подумал Гошка, – он явился со мной поговорить. Что ж, послушаем, что скажет. Хотя в общем-то можно догадаться…
Сейчас скажет, что переедет к нам, и все такое…"
Гошке заранее стало тошно, хотя если забыть о маме, то Умаров ему скорее даже нравился…
– Я вас слушаю!
– Нет, брат, так не годится. Ты голодный и с виду усталый, я – тоже, а усталые и голодные мужчины бывают излишне агрессивными. Кому это надо? Мы с тобой сперва поедим, а потом уж поговорим на сытый желудок.
Гошка и в самом деле здорово проголодался, потому не стал выпендриваться, а вымыл руки и сел за стол. Умаров поджарил купленные в кулинарии, но здорово вкусные шницели и замороженную картошку, открыл баночку маринованных огурчиков.
– Налетай, брат!
Потом они еще ели компот из абрикосов, тоже консервированный, и пили чай с пирожными.
– Ну, наелся? – спросил Умаров.
– Да. Спасибо.
– Гоша, тут вот какое дело…
Сердце у Гошки все-таки замерло, хотя он был готов к самому худшему.
– Дело в том, что мы с твоей мамой…
Сейчас скажет: решили пожениться!
– Хотим на недельку уехать, отдохнуть…
И только-то?
– Понимаешь, мама устала… Она столько работает, совсем вымоталась… За тебя очень волнуется, и вообще… Одним словом, ты не обидишься на нас?
– Я? А какое это имеет значение?
– Здрасьте, я ваша тетя! Для мамы это имеет огромное значение. Она не хочет ехать из-за тебя. Но ей это необходимо. Ты же взрослый парень… Должен понимать… Женщины… Они нуждаются в отдыхе.
– А почему же она сама мне про это не сказала?
– Потому что… Говорит, у нее язык не повернется… А у меня вот повернулся, потому что кое в чем я знаю тебя лучше, чем мама.
– Это интересно!
– А ты как думал? Мама даже не представляет себе, что ты уже мужчина! Она ведь не в курсе ваших подвигов! Не предполагает даже, какой ты смелый, и вообще… Не могу же я ей это рассказать, правда? Уже одно то, что ты не хочешь маму волновать, говорит о том, что ты – парень что надо!
– Слишком много что, – вырвалось у Гошки.
– Не понял! – опешил Умаров.
– Да нет… Это я так…
– Уж будь любезен, объясни толком.
– Просто в одной короткой фразе у вас было три «что».
– Ну ты, брат, даешь! Неужели ты так меня терпеть не можешь? Эх, Георгий, зря ты это.".
Я твою маму люблю. И ты ее любишь. Так давай вместе будем ее любить. Ей же только лучше от этого будет. А тебе я ведь не враг, сам знаешь…
Ты подумай над моими словами, ладно?
– Ладно, подумаю, – смилостивился Гошка.
– И вот еще, брат, что это у вас за тусовка сегодня была?
– Какая тусовка? – встрепенулся Гошка.
– Ну, ты с Лехой и Маней общался с какой-то дамочкой на синей «шестерке». Это что, новое расследование?
– Да нет, какое там… Это просто… Мама одного парня из нашего класса. Он давно болеет, вот она и просила нас навестить его… – вдохновенно врал Гошка. Еще не хватало, чтобы Умаров лез в его дела.
– Ну, раз ты говоришь, придется тебе поверить… Но… Раз уж я здесь, то тебе чем-нибудь помочь, а?
– Да нет, пока вроде нет нужды…
– Ну, как говорится, была бы честь предложена. Только ты в наше отсутствие все-таки будь поосторожнее, ладно?
– Говорю же вам, ничего такого нет…
– Хорошо. Понял.
– А вы когда уезжаете?
– Послезавтра утром.
– А куда?
– В Крым.
– Да? А купаться там можно?
– Нет, что ты! В Крыму в апреле не купаются, холодно еще…
Гошке стало немного легче. Ехать к морю и не купаться, по его мнению, это просто глупость.
Ну, в конце концов пусть едут… Это все-таки лучше, чем если бы Умаров к ним вселился.
Хотя не исключено, что после поездки… А может, наоборот? Мама побудет там с ним и поймет, что он ей не нужен, этот Умаров? Хотелось бы надеяться.
Рано утром Гошка, Маня и Леха помчались к остановке трамвая, который довез их до дома, где жила Елизавета Марковна. Они условились с ней, что будут ждать во дворе у подъезда. Она обещала выйти в четверть девятого. А они явились на семь минут раньше.
– Значит так, она выйдет, мы к ней не подходим, смотрим, нет ли за ней хвоста, – давал последние наставления друзьям Гошка. – Она садится в машину и уезжает. Мы смотрим, что происходит, не лезет ли кто в ее квартиру, А через некоторое время она на другой машине, в парике подъезжает сюда, и мы вместе ждем…
– Гошка, ты уже сто раз нам все это втолковывал, – не выдержала Маня. – Может, помолчишь немножко, а?
Гошка удивленно на нее взглянул. Что это с ней? Волнуется, наверное.
На часах было уже двадцать минут девятого.
– Опаздывает дамочка, – проворчал Леха. – Красоту небось наводит.
Однако Елизавета Марковна не появилась и через десять минут.
– Что-то мне это уже не нравится, – заметил Гошка. – Ждем еще пять минут и…
– И что тогда? – спросила Маня.
– Поднимаемся, посмотрим. В дверь позвоним. Может, она проспала?
– Запросто. Волновалась небось, ночью не могла заснуть, а под утро задрыхла… – не слишком уверенно предложил Леха.
– Нет, вы как хотите, а я ждать больше не могу, надо сейчас подняться. Мне почему-то страшно…
Гошка с Лехой переглянулись и решительно направились к подъезду.
Квартира Елизаветы Марковны находилась на втором этаже. Гошка нажал на кнопку звонка. В квартире раздалась птичья трель. Почему-то Гошку бросило в дрожь.
– Ненавижу такие звонки с трелями, – проговорил он и позвонил еще раз.
Никто не открывал.
Леха оттеснил Гошку и толкнул дверь. Она была заперта.
– Ой, что же делать? – испуганно прошептала Маня.
– Вдруг она все-таки спит и звонка не слышит? – с надеждой проговорил Гошка и снова позвонил, уже долго не отнимая палец от кнопки.
– Фигня! Она ж не пьяный мужик, которого пушкой не разбудишь, – ответил Леха.
– А если ей плохо стало и она не может встать? – предложила Маня. – Хорошо бы по телефону позвонить… Вдруг он стоит возле кровати, и она снимет трубку?
– Надо попробовать, – кивнул Гошка, нащупывая в кармане жетон.
– Я сбегаю, – вызвался Леха.
Вскоре он вернулся.
– Дохлый номер.
– Неужели опоздали?
– Погоди, Малыга, не паникуй, мало ли что бывает, – попытался успокоить Леха, хотя сам был уверен: случилось что-то плохое.
– Пошли отсюда, – сказал Гошка, – надо подумать…
Они спустились во двор. Подошли к машине Елизаветы Марковны.
– Если бы машина здесь не стояла, еще можно было бы на что-то надеяться, а так…
– На что бы ты тогда надеялась, интересно знать? – спросил Леха.
– Ну, она поехала на заправку, а по дороге у нее колесо спустило или что-то в этом роде…
– А вообще Маня права! – воскликнул Гошка. – Могло ведь что-то случиться, с этим делом совсем не связанное.
– Например? – полюбопытствовал Леха.
– Предположим, заболел кто-то из ее близких… И ее вызвали в больницу. Может, там смертельный случай, и у нее из головы все наши договоренности просто вылетели. Такое ведь не исключено, правда?
– Нет, Гошка, – покачал головой Леха, – исключено.
– Почему?
– Потому что мы с ней не на вещевой рынок за шмотками собрались. И она бы нас предупредила…
– Ночью?
– Ну не ночью, а рано утром… И потом, почему ж она в таком случае не на машине поехала?
– А если она так волновалась, что не могла сесть за руль? – подсказала Маня.
– Действительно… Просто непохоже на этих бандитов… Чтобы они явились ночью, в квартиру, где кто-то есть…
– А может, они решили, что не имеет смысла искать вслепую, и просто похитили ее? – высказал свои подозрения Леха.
– Зачем им похищать ее, если они уже похитили Надю? – дрожащим голосом спросила Маня.
– Тут много всяких вариантов…
– Каких?
– Ну, во-первых, Надю они, может, еще и не похитили, может, она сама где-то скрывается. Это раз, – сказал Гошка.
– Точно, – кивнул Леха. – Очень даже возможно.
– Во-вторых… Но мне об этом даже говорить неохота…
– Нет, Гошенька, ты лучше скажи! – взмолилась Маня.
– Ну, допустим, они Надю похитили, но ничего от нее не добились и…
– И что? Убили ее, да?
– Ну, Гуляев, ты это загнул! Что ж, они совсем кретины безмозглые, думают, что девчонка в курсе папашиных дел? Фигня! Детей не для того похищают, их для выкупа… А уж какой выкуп они потребуют, от ситуевины зависит…
Нет, Малыга, успокойся, думаю, очкастая жива-здорова. Только им ждать некогда, пока ее папашка вернется, вот они нашу Лизавету и стырили. Но… Тут дело хуже… От нее-то они как раз могут чего хочешь добиваться и какими хочешь средствами. Вот ее дела и вправду хреновые. С этим надо что-то делать… Знаешь, Гошка, спрячь ты свою гордость в карман и попроси Умарова… Он поможет.
– Вряд ли…
– Это почему?
– Они завтра уезжают…
– Кто?
– Умаров и… мама, – еле слышно добавил он.
– Куда?
– В Крым. На неделю.
– Так то завтра, а он до завтра со всем управится.
– Ладно, согласен, – хрипло проговорил Гошка. – Пошли ко мне.
– Лучше из автомата брякнуть? Чего зря время терять.
– Хорошо.
– На сотовый ему звони! – посоветовала Маня.
Гошка набрал номер, но в ответ услышал:
«Абонент временно недоступен».
– Блин! Ладно, поехали к тебе, будем дозваниваться.
Дома Гошка обнаружил непривычный беспорядок, а на кухонном столе лежала записка: «Гошенька, дорогой, прости меня, но тетя Галя предложила мне горящие путевки на Кипр, совсем дешево, и мы улетаем сегодня. Вернемся через неделю. Будь умницей, не скучай и прости свою маму. Очень-очень тебя люблю. Мама».
– Облом! – покачал головой Леха. – Ни мамки, ни Умарова. Ну и чего теперь делать?
– Я знаю, что надо делать! – решительно заявила Маня. Ей было безумно жаль Гошку, но судьба его все-таки была менее горестной, чем судьба Елизаветы Марковны.
– И что?
– Надо пойти в газету, где работает Надин папа.
– В газету? А в какой он газете? – спросил Леха.
– В «Известиях»!
– Круто! Только кто нас туда пустит?
– Придумаем что-нибудь, хоть кого-то одного, да пустят!
– А что мы там делать-то будем? – поинтересовался Леха.
– Ну, там, наверное, есть кто-то, кто знает, например, его друзей или как с ним связаться, или вообще… журналисты должны помочь… Им ведь не надо заводить дело и все такое, как ментам, они могут просто взяться за это дело, без всяких…
Гошка с уважением глянул на Маню.
– Ты молодчина, Маняша, здорово сообразила, поехали!
– А где эти самые «Известия» находятся, вы знаете? – спросил Леха.
– Конечно! Где памятник Пушкину.
– Ага, точно, я вспомнил! Аида! Погнали!
Глава VII
КАРЕН
Разумеется, в редакцию их не пустили.
– Нечего тут шляться, – проворчал охранник. – Люди делом заняты, не до вас. Знаете, что такое газета? Про-из-вод-ство!
– Но нам очень-очень надо! – Маня смотрела на охранника умоляющими глазами.
– К кому вам надо, вы хоть знаете?
– К главному! – брякнул Леха.
– К главному? Ишь вы какие! А может, прямо к президенту двинете? Чего уж по мелочам-то размениваться!
– Вы зря смеетесь, у нас дело идет о жизни и смерти, а вы…
– У нас, если хотите знать, тоже дело идет о жизни и смерти. Вот стану пускать первых попавшихся людей, и тут у нас половину сотрудников поубивают. Откуда я знаю, что вы не подосланные? И вообще, вы мне надоели! Убирайтесь отсюда.
– Ну, пожалуйста, вызовите кого-нибудь из редакции! – взмолилась Маня.
– Главного редактора? Ага, щас! Пошли вон отсюда!
– В чем дело, Михеич? – подошел к охраннику немолодой мужчина в поношенном джинсовом костюме.
– Да вот, Михаил Львович, какие-то огольцы в редакцию рвутся. Гоню их, гоню, а они…
– Ребята, вы к кому?
– К кому-нибудь… Нам нужна помощь, вернее, не нам, а вашему сотруднику Юрию Денисову… – встав на цыпочки, шепнула ему на ухо Маня. Он почему-то внушил ей доверие.
У Михаила Львовича удивленно округлились глаза.
– А почему ты шепчешь? – тоже шепотом спросил он.
– Я боюсь, что нас могут услышать…
– А что случилось с Юрой?
– Это долгая история…
Михаил Львович посмотрел на часы, вздохнул и сказал:
– Ладно, пошли в сквер, там поговорим…
Но день был солнечный, и ни одного свободного места на скамейках не было.
– Пошли ко мне в машину, там спокойно поговорим.
Они уселись в синий «ниссан».
– Ну, выкладывайте.
– Понимаете, Денисов сейчас в командировке… – начал Гошка.
– Знаю.
– Извиняюсь, дяденька, – перебил их Леха. – А вы кто?
– То есть как?
– Ну, вы сотрудник газеты?
– Да, представь себе… Я заведующий отделом… Хотя вот, посмотри мои документы, осторожный ты мой!
И он протянул Лехе редакционное удостоверение.
– Ага, спасибо.
– Удовлетворен?
– Ага!
– Ну, так в чем дело?
– Вы хорошо знакомы с Денисовым? – спросил Гошка.
– Не могу сказать, что мы такие уж неразлучные друзья, но знакомы лет Двадцать. Юра – отличный журналист, и я подозреваю, он влез в какое-то опасное дело. Так?
– Видимо, да…
И они все рассказали Михаилу Львовичу. Тот глубоко задумался.
– Н-да, история не для слабых… Хотя, конечно, все может оказаться просто странным стечением нелепых обстоятельств, такое бывало в моей практике неоднократно.
– Это как? – полюбопытствовал Леха.
– А так, что на первый взгляд все выглядит подозрительно донельзя, просто сплошной криминал, а потом вдруг выясняется, что все живы-здоровы, целы и невредимы, просто у одного колесо не вовремя спустило, у другого отключили телефон, третьей вожжа под хвост попала, и она решила помотать своим близким нервы…
1 – И это вы про Надю? – спросила Маня.
– Да нет, это я кое-что из своего личного опыта вспомнил… Однако просто отмахнуться от ваших подозрений я не могу. Есть у меня одна мысль… только я должен кое-что утрясти. Вот что мы сделаем, вы часочек погуляйте, а потом ждите меня у памятника Пушкину. Я что-нибудь придумаю. Идет?
– Да, спасибо!
– Значит, договорились. Через час или, для верности, через полтора.
– Хорошо!
На этом они расстались.
– Мне он понравился, – произнесла Маня.
– Чего там тебе понравилось? – хмыкнул Леха. – Обычный жлобяра.
– Почему это он жлобяра? – удивился Гошка.
– – Мог бы, между прочим, нас в редакцию пригласить.
– Дурак ты, Шмакодявый, – фыркнула Маня. – Он же не хотел привлекать к нам внимание. Мало ли кто может услыхать наш разговор…
– А вдруг он самый вредный и есть? Может, он нас первый и заложит!
– Почему? – испугалась Маня.
– Да мало ли… Я теперь никому не доверяю…
– Но тогда за каким чертом ты сюда приперся? – разозлился Гошка, который терпеть не мог подозревать всех и каждого.
– За компанию.
– Ну, если просто за компанию, то вполне можешь просто проваливать…
– Гуляев, ты чего бесишься?
– Хочу!
– Перестаньте! Сию минуту перестаньте! – накинулась на них Маня. – Нашли время ссориться, дураки!
– Да ладно, никто не ссорился, – примирительно сказал Леха. Мы все нервничаем. Из-за очкастой этой стервы барахлят чего-то нервы!
– Ну, Шмаков, ты совсем спятил, – засмеялся Гошка. – У Мани, можно сказать, хлеб отбиваешь.
– Надо ж кому-то стишата бацать, она чего-то бастует, ну я и… Между прочим, если окажется, что очкастую никто не похищал, я ей лично и собственноручно набью морду, хоть она и девчонка. Можно сказать, раскровяню!
– Влюбился, что ли? – как бы мимоходом поинтересовалась Маня.
– Кто? Я? Влюбился? Да ты что, Малыга?
В кого там влюбляться? Одни очки, больше ничего! Очень надо!
Леха так негодовал, что и Гошка, и Маня совершенно уверились в том, что Надя произвела-таки на Леху неизгладимое впечатление.
– Пошли, что ль, мороженого схаваем, – предложил он вдруг. – Сегодня уже жарко!
– Согласен! – откликнулся Гошка.
Они купили три эскимо.
– Кушай, Леха, эскимо, может, все пройдет само! – выдала вдруг Маня.
– Начинается! – простонал Гошка. – Это как зараза…
– Дело вовсе не в заразе, а в Алехином экстазе!
– Маня, умоляю! – закрыл глаза от ужаса Гошка. – Что ты несешь?
– Ты чего там про экстаз какой-то лепишь, Малыга? Офонарела совсем?
– По-моему, мы уже все офонарели, – тихо проговорил Гошка. – Значит так, если вы оба сейчас не заткнетесь, я просто пошлю вас ко всем чертям и буду один заниматься этим делом!
– Зачем тебе, Гуляев, одному-то? Ты позови на помощь лучшую подругу Тягомотину! Во будет дело! Тогда и вспомнишь нас с Малыгой! Ох, хочу ихние стишки слушать! Ох, хочу ихние нескучные рожи видеть…
И он так уморительно показал обычное для Тягомотины выражение лица – постное, с поджатыми губками, что Гошка не удержался и прыснул. Маня тоже расхохоталась, и мир был восстановлен.
В назначенное временя они уже стояли у памятника.
– Смотрите, идет! – воскликнула Маня, издали заприметившая Михаила Львовича. – Он не один, с ним еще какой-то парень!
Действительно, Михаил Львович привел с собой молодого человека, похожего на студента-отличника. Высокий, красивый, с черными как смоль кудрями.
– Вот, друзья, познакомьтесь, – сказал Ми хайл Львович, – это Карен. Он вам поможет разобраться во всей этой истории. Энергия у него бьет ключом, голова отлично варит, к тому же он очень дружен с Денисовым. Прошу любить и жаловать. А мне пора бежать. Дел невпроворот. – И с этими словами Михаил Львович быстро удалился.
Ребята остались в полной растерянности.
Карен окинул их чуть насмешливым взглядом потрясающе красивых карих глаз и сказал:
– Сначала давайте познакомимся. Я Карен, вы это уже знаете, студент последнего курса журфака. Стажируюсь в газете у Денисова.
А вы? Как вас зовут?
– Меня – Маня, Маня Малыгина.
– Малыгина? Ты, случайно, не дочка артиста Малыгина? Ты здорово на него похожа.
– Да, это мой папа, – зарделась от удовольствия Маня. Ей всегда было приятно слышать о своем сходстве с отцом. – Вот это Гоша Гуляев, а это Леша Шмаков.
– Очень рад. Мне Михаил Львович в общих чертах все рассказал… Он, честно говоря, считает, что это просто цепь нелепых совпадений, но я с ним не согласен.
– И мы не согласны, – кивнул Гошка.
– Дело в том, что Михаил Львович многого просто не знает. А я помогал Денисову, и кое-что мне известно… Поэтому давайте сейчас пойдем ко мне домой, я живу недалеко, вы мне все подробно расскажете, и продумаем план действий. Согласны?
– Конечно!
Карен понравился всем троим. Он был похож на киногероя, в боевиках такие всегда побеждают всех врагов, но при этом чувствовалось, что он добрый.
Действительно, уже через десять минут они сидели в просторной, хорошо обставленной квартире на Тверском бульваре.
– Вы тут один живете? – полюбопытствовал Леха. – Квартирка непозорная…
– Нет, я живу с родителями, мой отец – известный хирург, делает операции на сердце по всему миру, – с гордостью сказал Карен. – И мама тоже хирург…
– А что ж вы-то не пошли по их стопам? – спросил Гошка.
– Довольно и того, что по их стопам пошел мой старший брат. А я всегда мечтал быть журналистом. Вы есть хотите?
– Нет, спасибо.
– Ну и хорошо, – засмеялся Карен. – Я не очень-то умею хозяйничать. У нас хозяйство ведет папина сестра, тетя Ашхен, а ее сейчас нет дома. Но для наших дел это даже лучше. Итак, не будем терять время. Начинайте с самого начала и, главное, ничего не скрывайте. Я знаком и с Надей, и с Ликой… то есть с Елизаветой Марковной, и очень за них волнуюсь.
Они все ему рассказали, ничего не утаив.
– Да, история и в самом деле странная. Что касается Нади, тут ни в чем нельзя быть уверенным, а вот Лика… Боюсь, что ей грозит опасность.
– Извините, но, по-моему, ей уже не грозит опасность, опасность уже наступила, или, как это говорится… – заметил Гошка.
– Если за нее хотят получить документы, то ей вряд ли причинят вред, а вот если…
– Это и ежику захудалому понятно, если они думают, что она знает, где эти документы, то хреновые ее дела… – проговорил Леха. – Но чего мы тут толчем воду в ступе, действовать надо!
– Надо, но чтобы действовать, необходимо разобраться в ситуации. Значит так, вы пока посидите тут, а я сделаю несколько звонков.
– По этому делу? – спросил Леха.
– Конечно! – улыбнулся Карен и ушел в другую комнату.
– Какой он красивый! – вырвалось у Мани, едва за Кареном закрылась дверь.
– Ну, это по вашей бабской части, но вроде ничего мужик… – вынужден был признать Леха. – Гошка, а как он тебе?
– По крайней мере одно могу сказать – он не выпендрежник и, похоже, по-настоящему волнуется из-за них…
– Интересно, у него есть тачка? Очень бы нам это пригодилось, – вздохнул Леха.
Через несколько минут Карен вернулся.
– Я кое-что выяснил. Елизавета Марковна сегодня рано утром позвонила главному врачу медцентра и сказала, что срочно должна уехать.
Это более чем странно.
– Но как же… а почему ж она нам не позвонила? – воскликнула Маня.
– Выходит, она просто сделала ноги? Так струхнула, что деру дала, да? – разочарованно протянул Леха.
– Боюсь, что нет. Скорее всего, ее заставили позвонить, именно затем, чтобы ее не хватились, и теперь у нее вся надежда только на вас… И она в вас не ошиблась.
– Но тогда… Может, все-таки заявить в милицию? – прошептала Маня.
– В милицию? – горько усмехнулся Карен. – Нет, нельзя… сейчас нельзя. В деле, которое расследует Юра, замешан один милицейский чин, и мы можем таких дров наломать…
Надо попробовать самим. Чем меньше народу знает об этом деле, тем лучше. Поэтому вы тоже постарайтесь держать язык за зубами.
– А этот… Михаил Львович, он не разболтает? – поинтересовался Леха.
– Нет. Он – могила. Проверено не раз. На него вполне можно положиться. Он немного ленив, и сам в такие дела не полезет, но никогда никого не предаст.
– Так с чего же мы начнем, Карен?
– Да, кстати, пожалуйста, не называйте меня на «вы», очень прошу. Договорились?
– Договорились!
– Карен, а вы… То есть ты что-нибудь знаешь об этом деле, которым занимался Денисов? – сразу спросил Гошка.
– Нет, я пока ничего говорить не стану. – покачал головой Карен, – нам это дело не по зубам…
– Но тогда… Тогда зачем все это? – со слезами в голосе спросила Маня. – Зачем же браться за что-то, если заранее знаешь, что нам это не по зубам?
– Ты меня не правильно поняла, – мягко сказал Карен. – Вернее, я сам не правильно выразился. Просто сейчас наша задача – узнать, что с Надей и Ликой. А все остальное – не нашего ума дело.
– Интересное кино, между прочим, получается, – подал голос Леха, – ас какого боку нам к делу подступиться, если мы ни фига не знаем? – Что-то ты темнишь, Карен…
– Да нет, – смущенно рассмеялся тот, – я не темню, я просто и сам почти ничего не знаю.
Думаете, Денисов стал бы меня во все посвящать? Он так, намекнул довольно туманно на то, что не может пока связаться с милицией, это опасно, вот, собственно, и все.
– Ну это уже другой разговор, – удовлетворенно кивнул Леха. – Просто ты хотел чего-то из себя состроить, а не вышло, так?
– Ну, в общем, наверное. А вы молодцы!
С вами надо держать ухо востро.
– Между прочим, у тебя тачка есть? – поинтересовался Леха.
– Есть.
– Крутая?
– В высшей степени! Пятерка. Не новая.
– Ладно, сойдет и такая. Ну, так чего делать-то будем?
– У вас самих есть какие-нибудь идеи?
– Да нет, пока вроде нет…
– А вы случайно не пробовали последить за этой своей подружкой, которая вас с Надей познакомила?
– За Тягомотиной? – ахнула Маня. – Зачем?
– Вы уверены, что она не знает, где Надя?
Не прячет ее, например?
– Ну нет, это ерунда, – покачал головой Гошка. – Не тот персонаж. Да и прятать кого-то ей негде.
– А дача у них есть?
– Кажется, нет.
– Точно, нет, – вмешался Леха.
– Хорошо, этот вариант мы отметаем, – сказал Карен. – В таком случае поедем сейчас к дому Лики. Я попробую узнать что-нибудь у соседей. Вдруг они что-то слышали или видели…
– А если нет?
– Зачем заранее что-то придумывать? Поедем, посмотрим… Хотя нет, я все-таки хотел бы поговорить с этой вашей Тягомотиной. Ведь с нее все началось. Как ее зовут по-настоящему?
– Роза Мотина.
– Ясно. Сейчас, как я понимаю, она еще в школе?
Гошка глянул на часы.
– Да.
– Хорошо, сначала к Лике на квартиру, а потом к Тягомотине. Поехали!
Они поднялись на площадку и позвонили в квартиру Елизаветы Марковны. Но им опять никто не открыл. Тогда Карен решительно позвонил в соседнюю квартиру. Дверь мгновенно открылась, на пороге стояла женщина средних лет.
– Вы телемастер?
– Нет, – улыбнулся Карен, – я ищу Елизавету Марковну.
– А… А Лика уехала…
– Сегодня?
– Да. Рано утром. Часиков в шесть.
– Извините, а она никакой записки мне не оставила?
– Нет. Ничего. А вы кто ей будете?
– Я ее родственник, троюродный брат… А вы телевизионного мастера ждете?
– Да! Второй день жду, черт бы его побрал.
Обещает, обещает…
– А что у вас с телевизором?
– Не работает. Совсем просто умер, можно сказать…
– Хотите, я посмотрю? Я в телевизорах разбираюсь…
– Да нет, молодой человек, спасибо, у меня мастер знакомый, а вас я, извините, первый раз вижу.
– Ну, как хотите, навязываться не стану.
Только, может, вы в курсе, куда Елизавета Марковна уехала?
– Куда, не знаю… а вообще, странно как-то.
– Что странно?
– А то странно, что с вечера она никуда не собиралась. Я еще ее спросила, когда она отдыхать поедет. А она сказала, что не раньше августа, а то и в сентябре. А сегодня утром я вышла мусор вынести… Я рано встаю, вот и вышла, еще шести даже не было, вдруг смотрю, Лика выходит, а с ней мужик какой-то незнакомый. И за руку ее держит.
– За руку или под руку?
– Да то-то и дело, что за руку, причем на руке куртка висит. Я даже подумала, так в кино преступников водят… как будто под курткой наручники, понимаете?
– Понимаю… Но наручников вы не видели?
– Не видела, врать не буду. Только Лика такая бледная была, краше в гроб кладут.
– И она вам что-то сказала?
– Да. По-моему, мужик этот слегка растерялся, когда меня увидел. А она и говорит: «Зиночка, я на несколько дней уеду, горящая путевка подвернулась…» Я еще спросила, куда, и она так грустно улыбнулась, а мужик буркнул:
«В Турцию». И почти впихнул ее в лифт.
– А вы раньше никогда его не видели?
– Нет, первый раз… Я еще в окошко поглядела потом. И увидела, как они к машине подошли, к черной «Волге», и он с ней сзади сел, и тоже мне показалось, что у них наручник был…
– Ничего себе… А вы… простите, как ваше имя-отчество?
– Зинаида Макаровна.
– Зинаида Макаровна, как вы думаете, что это значит?
– Да уж думала я, думала…
– Ну и что надумали?
– Да вот, она же зубной врач. Лика-то… Значит, с золотом дело имеет. Может, как-то это связано?
– Не думаю.
– Почему?
– Потому что сейчас с золотом уже мало работают… тем более в таком модном центре, как Ликин. Да и прятаться сейчас не нужно…
– Это правда, я все по старинке мыслю. Помню, как моя мама зубы делала, как зубной техник в тюрьму попал за незаконную работу с золотом… Ну, тогда я не знаю. Она женщина очень хорошая. Лика, добрая, душевная… И честная очень. Вот, небось, за честность-то и страдает.
– Зинаида Макаровна, а вы никому не говорили про этого мужика, про то, что видели?
– Сказала сестре своей по телефону, а она смеется. Ты, говорит, Зинка, совсем на телевизоре рехнулась, смотришь всякие ужасы, а как телевизор сломался, продолжаешь и в жизни кино видеть. Похоже, она и права…
– А вы описать этого мужика можете?
– Молодой человек, а вы ведь не родственник Лики, правда? Вы из милиции?
– Ох, вы проницательная женщина! – шутливо погрозил ей пальцем Карен. – От вас не скроешься!
– А удостоверение у вас есть?
– А как же!
И к вящему удивлению затаившихся на лестнице ребят, Карен вытащил из кармана красную книжицу и в раскрытом виде показал женщине.
– Ага! А я сразу догадалась, – обрадовалась женщина. – Тогда я вам скажу! Я номер машины заметила!
– Потрясающе! А описать мужчину сможете?
– Фоторобот? На Петровке?
– Это попозже. А пока просто на словах!
– Да что вы тут стоите, зайдите в квартиру!
– Нет, спасибо, вы только быстренько опишите его внешность, и я побегу!
– Ну, значит, он довольно высокий, вот чуток пониже вас, плечистый такой, загорелый, волосы русые с проседью, бородка такая, шкиперская, что ли… Лет ему на вид сорок – сорок пять, на лице морщины.
– А глаза?
– Злющие.
– Темные или светлые?
– Не помню, помню, что злющие.
– Как он был одет?
– Обыкновенно. Джинсы, свитер…
– Какого цвета?
– Джинсы синие, не новые, а свитер бордовый.
– Эх, Зинаида Макаровна, все бы свидетели такие были наблюдательные, разве у нас была бы такая преступность? Спасибо вам огромное!
Если понадобится, непременно вам позвоню.
И вы мне звоните. Вот вам мой телефон. Зовут меня Карен.
– Обязательно, если еще что вспомню, позвоню. Приятно было познакомиться.
– Мне тоже, и всего вам доброго.
– Карен, а Лику-то найдете?
– Постараемся! Вы нам очень помогли! До свидания!
Карен вошел в лифт, а ребята дождались, когда Зинаида Макаровна уйдет к себе, и ринулись вниз. Карен ждал их в подъезде.
– Значит так, – тихо сказал он, – сейчас я сяду в машину, выеду со двора и буду вас ждать, а то эта тетенька такая наблюдательная…
Когда они, наконец, сели в машину, Леха первым делом спросил:
– А ты и вправду мент?
– С чего ты взял?
– А какое удостоверение ты ей показал? – влезла в разговор Маня.
– Ах это, – рассмеялся Карен. – Это чепуха, такие во всех переходах продаются. Мне его друзья ради хохмы на день рождения подарили.
Но вот пригодилось же…
– Да, ты даешь, – с уважением проговорил Леха. – Ну, как теперь номер машины узнать, вернее, хозяина по номеру?
– Сделаем, без проблем.
– Если только номер был не липовый, – заметил Гошка.
– К сожалению, такое возможно, – вздохнул Карен, – но будем надеяться…
– А чего нам остается, только надеяться, – заявил Леха. – Давай уж поскорее выясни насчет номера, нельзя время терять… Мы и так уж…
Карен вытащил из кармана сотовый телефон и позвонил какому-то Артему, продиктовал ему номер черной «Волги» и попросил сообщить, как только что-то узнает.
– Сколько у него времени на это уйдет? – поинтересовалась Маня.
– Думаю, не больше часа.
– Хорошо, – проговорил Гошка.
– А чего это у похитителей машина какая некрутая? – спросил Леха. – Для отвода глаз, что ли?
– Не знаю, Леша, но, надеюсь, нам представится возможность это узнать. Что ж, друзья, мы все-таки уже кое-чего добились, и это внушает оптимизм. А пока Артем не позвонил, пойдем куда-нибудь перекусим?
– Можно, – кивнул Леха.
– Нет, нельзя! – воскликнула Маня.
Все удивленно на нее взглянули.
– Почему? – улыбнулся Карен. – Ты на диете?
– Я не на диете, но мы должны поехать в Надину школу! И как я раньше не сообразила!
Ведь ее же могли из школы увезти! И вполне мог кто-то видеть…
– А ты права, – воодушевился Карен. – Только есть-то все равно хочется.
– Можно купить пирожки и съесть в машине, а не рассиживаться в кафе!
– Правильно! Ты суровая девица! Ну, кто побежит за пирожками? Или нет, поедем к Наде в школу, и пока я буду беседовать с ребятами, вы купите хлеба и колбасы в магазине на Сухаревке. Там такая вкусная колбаса…
– Во, точно! – обрадовался Леха, – чем травиться пирожками с собачатиной…
И они поехали в школу.
– Карен, тебе, наверное, лучше с учителями поговорить, а с ребятами мы сами… – сказал Гошка.
– А вы знаете, в каком она классе учится?
– Ну, в восьмом…
– Нет, пускай Карен сперва к учителям пойдет, может, что и выяснится, а уж потом тогда мы… Тем более сейчас только-только урок начался, – заметил Леха.
– Ой, надо же, как время медленно тянется, – вздохнула Маня. – Сколько мы уже сегодня успели, ужас просто, а в школе никак уроки не кончатся…
– Ладно, – сказал Карен, – начну с директора. Кто-нибудь пусть остается в машине, на всякий случай, а кто-нибудь пусть запасается провиантом. Неизвестно, что нас еще сегодня ждет.
С этими словами он протянул Мане деньги и вылез из машины.
– Клевый мужик, просто класс! – воскликнул Леха. – Девчонки небось за ним табунами бегают, а он не задается… Интересно все-таки, что он про очкастую узнает?
– Боюсь, что ничего, – ответил Гошка. – Ну что, например, учителя в нашей школе про нас знают? Да ни фига!
– Это потому, что мы – нормальные. А эта очкастая, она же с придурью, такие всегда заметнее…
– Ну, если Карен долго в школе проторчит, то урок кончится, а это последний урок, и тогда мы тоже кое-что узнаем… – сказала Маня. – Ладно, вы тут посидите, а я пока за едой сбегаю.
– Колбаску «Докторскую» купи и попроси нарезать, – напутствовал ее Леха.
Маня побежала в магазин. Выходя оттуда, она увидела Тягомотину.
Глава VIII
ГАДИНА
Роза в глубокой задумчивости стояла возле подземного перехода. Одна, без собаки.
«Неужели тоже с уроков смылила? – удивилась Маня. – А впрочем, мало ли что она тут делает». Но почему-то Мане казалось, что это как-то связано с Надей. И она решила понаблюдать немного за Розой. Но та только время от времени тревожно поглядывала на часы… Ждет кого-то, что ли? Вдруг к Розе подошел парень лет пятнадцати, что-то ей сказал, а та кивнула.
Неужели у Тягомотины просто свидание? Парень был вполне приятной наружности. Интересно, неужто ему нравится Тягомотина? Хотя, если разобраться, она вовсе не уродина, просто от нее веет скукой. Но на вкус и цвет, как говорится, товарищей нет. Маня уже хотела пройти мимо, но тут почему-то парень пошел вперед, а Роза, держась на некотором расстоянии, двинулась за ним. «Вот это уже подозрительно, – решила Маня. – Что за дела такие?» И Маня, конечно же, не удержалась и пошла следом. «Хоть погляжу, куда они направляются». Вскоре парень свернул во двор. Роза за ним. Чуть выждав, Маня тоже вошла во двор и успела заметить только, как Роза скрылась в подъезде. Когда Маня решилась тоже войти в подъезд, там уже никого не было. Дом старый, четырехэтажный, без лифта. Маня прислушалась. Где-то наверху захлопнулась дверь.
Мгновение подумав, Маня бросилась бегом к машине.
– Малыга, ты что делаешь? Где тебя черти носят? – накинулся на нее Леха.
Карен уже сидел в машине.
– Слава Богу, хоть с тобой ничего не случилось, – вздохнул он. – Купила поесть?
– Купила, вот…
Гошка смотрел на нее с подозрением. Не из-за колбасы же у нее так глаза сверкают.
– Маняша, что ты там узнала, а?
– С чего ты взял?
– Вижу, у тебя на лице все написано, – засмеялся Гошка.
– Я… Я, кажется, знаю, где прячется Надя… – вдохновенно проговорила она.
– Что? – в один голос крикнули все.
– Ну, может, я что-то не так поняла… Только я видела сейчас…
– Что ты видела, Малыга? Колись немедленно! – потребовал Леха.
– Да вы же мне сказать не даете! Я только что видела Тягомотину! Она стояла и кого-то ждала. А потом к ней подошел какой-то парень, что-то сказал и пошел вперед, а она за ним потащилась. А я за ней! Но я боялась, что меня заметят, и немножко опоздала… Но я знаю, в каком подъезде… Где-то на верхних этажах…
– Погоди, Манечка, – прервал ее Карен, – с чего ты взяла, что это как-то связано с Надей?
– Я уверена, я просто уверена!
– Почему?
– Я не знаю… Наверное, чутье подсказывает! Пожалуйста, пойдемте туда! – молила Маня. – Я бы и сама, но вы же меня ждали…
– Хорошо, – решился Карен, – тем более, что в школе мне ничего толком узнать не удалось. Ничего. Я только понял, что Надю там не любят…
– Пошли, ребята. Перекусим потом.
– Давайте поедем на машине? – сказал Леха.
– Нет, Надя может узнать мою машину, если, конечно, она там…
– Ну Тягомотина, ну свинюга, мы тут можно сказать, с ума сходим, а она эту врунью очкастую прячет… Ты как в воду глядел, Карен, – возмущался Леха.
– Я всегда знал: от Тягомотины добра не жди! – высказался Гошка.
– Не правда! – вступилась за Розу Маня. – Когда тебя, Леха, и Ксеньку похитили, она вела себя очень даже благородно.
– Не ругайтесь, – прервал их Карен. – А если никакой Нади там вовсе нет, просто обычная свиданка.
– У кого? У Тягомотины свиданка? – поразился Гошка. – Не может такого быть!
– На этом свете все бывает, Гоша.
– Нет, Карен, все бывает, но пойти на свиданку с Тягомотиной – это уж чересчур!
Маня привела их во двор, где стоял четырехэтажный старый дом.
– Вот сюда они вошли!
– Так, надо нам рассредоточиться, – сказал Карен, – нас ведь могут заметить из окна… Если она и вправду тут прячется, то это уж ни в какие ворота не лезет…
– Карен, а не послать ее к черту, а? И заняться уж Елизаветой? – высказался вдруг Гошка.
Карен удивленно на него посмотрел.
– Нет, нельзя. Необходимо выяснить, действительно ли она тут, и, кстати, она может что-то знать… Короче говоря, вы ждите меня тут.
Я пойду один.
– Нет уж! – перебил его Леха. – У тебя нет привычки к Тягомотине. Она тебе так мозги закомпостирует, что… Нет, я пойду с тобой.
– Лучше мы все пойдем. Когда нас много будет…
– Черт с вами, – махнул рукой Карен, – пошли. Только в подъезд заходить по одному.
Так они и поступили.
Поднялись на третий этаж. На площадке было две двери. У одной имелось несколько звонков. Ясно, что коммуналка. А вторая дверь была обита довольно приличной светло-коричневой искусственной кожей.
– Вряд ли она в коммуналке прячется, – тихо заметил Гошка.
– Думаю, ты прав, хотя… – Карен задумался. – Нет, ребята, все-таки я пойду один. – Он вытащил из кармана свое липовое удостоверение. – Если люди вас увидят, могут не понять…
– Хорошо, – согласилась Маня.
Гошка с Лехой тоже не стали спорить, только пожали плечами, дескать, делай, что хочешь…
Они спустились на полпролета. А Карен позвонил в квартиру, которую они сочли отдельной. За светло-коричневой дверью послышалась какая-то возня. Карен позвонил еще раз. Наконец раздался старческий голос:
– Кого там черт принес?
– Откройте, милиция! – не слишком громко сказал Карен.
– Чего? Не слышу, повторите!
– Скажите, Надя тут живет? – сказал Карен.
– Кто нужен?
– Надя!
Настаивать на том, что он из милиции, Карен не стал.
Дверь вдруг приоткрылась. Выглянула старуха в байковом халате.
– Какая тебе Надя нужна? Журавлева?
– Нет, не Журавлева, а Журкевич! – ослепительно улыбнулся старухе Карен.
– Таких не знаю. А Журавлева-то Надька померла! Уж почитай два года, как померла.
– Извините, я, видимо, ошибся…
– Значит, ты не к Надьке пришел?
– Я пришел именно к Наде, но не к Журавлевой… Извините.
Карен уже собрался уйти, но старуха спросила:
– А на кой она тебе понадобилась-то, Надька?
– Мне понадобилась совсем другая Надя.
– Не Журавлева?
– Нет, я же вам русским языком говорю, не Журавлева! – вышел из себя Карен.
– А какая?
– Журкевич.
– А ты не путаешь?
– Я? Нет, я не путаю. Извините, мне пора!
– Обожди, как ты сказал, жур… жур…
– Журкевич.
– Нет, я таких не знаю.
– Я уже понял! – простонал Карен и ринулся вверх по лестнице подальше от приставучей и до ужаса бестолковой старухи.
Гошка, Маня и Леха помирали со смеху.
Едва старуха ушла к себе, они тоже ринулись вверх. На четвертом этаже обе двери выглядели вполне ухоженно. Карен сделал ребятам знак оставаться на ступеньках, а сам шагнул к правой двери. Но в этот момент открылась дверь слева, и оттуда вышла Тягомотина.
– Блин! – вырвалось у Лехи.
Карен резко обернулся. Он сразу смекнул, кто эта девочка. У нее было такое обиженное выражение лица…
– Ты Роза? – шепотом спросил он.
Она удивленно на него уставилась: «Подумать только, до чего же красивый парень. И откуда он ее знает?»
– Так ты Роза? – повторил он свой вопрос.
– Ну, допустим, и что?
– Роза, надо поговорить.
– А почему вы шепчете? – спросила она.
– Потому что разговор предстоит… конфиденциальный.
– Я с незнакомыми мужчинами не разговариваю, – вспомнила Роза родительские наставления. На самом деле ей очень даже хотелось поговорить с таким красавчиком. Глаза у него просто бархатные. И голос тоже.
– Роза, если ты мне не доверяешь, то вот тебе мое удостоверение.
Роза, конечно, не распознала подделку и жутко испугалась.
– Вы… Вы из милиции? – побледнев, пролепетала она.
– Да, Роза, и мне необходимо с тобой поговорить…
– Но как вы узнали… Вы за мной следили?
– Неважно. Ответь мне только на один вопрос. Надя Журкевич здесь?
– Надя?
– Да.
– Я… Я не знаю никакую Надю…
– Позволь спросить, зачем ты врешь?
Из глаз Тягомотины полились слезы.
– Я… Я не виновата…
– Тебя никто ни в чем не обвиняет. Значит, Надя все-таки здесь?
– Да, – одними губами проговорила Роза. – Только не говорите, что я вам сказала, ладно?
– Конечно, я никому ничего не скажу. Ты можешь идти, Роза.
Карен шагнул к двери и позвонил. А Роза ринулась вниз по лестнице и, разумеется, наткнулась на немного ошалевших ребят.
– Вы? И что тут делаете? Это вы меня милиции сдали? – напустилась она на них.
– Никто тебя не сдавал, нужна ты больно! – фыркнул Леха, напряженно прислушиваясь к происходившему на площадке.
– Роза, ты зачем нам наврала? – тихонько спросила Маня. – Разве не понимаешь, что это бесполезно? Вот мы и вывели тебя на чистую воду. И так будет с каждым!
– Я не врала, я ничего не знала, мне только сегодня сообщили…
Между тем Карен еще раз позвонил в дверь…
– Кто там? – донесся до него испуганный мальчишеский голос.
– Скажи Наде, что это Карен.
– Вы ошиблись, здесь никакой Нади нет.
– А я знаю, что она здесь. Повторяю, это Карен. Наде нечего меня бояться.
За дверью слышались какие-то шорохи, потом вдруг она приоткрылась. Карен мгновенно просунул ногу в образовавшуюся щель.
– Надя, это я!
– Карен? Как вы меня нашли?
На пороге действительно стояла Надя. В ту же секунду к двери подскочили Гошка и Леха.
– Ага, ты, значит, тут! – воскликнул Леха.
И они все протиснулись в квартиру. Маня и Тягомотина остались на лестнице. Роза рыдала, а Маня пыталась ее утешить.
– Что? Что вам тут надо? – испуганно говорила Надя, стараясь вжаться в стену прихожей.
Парень, который привел сюда Тягомотину, только растерянно хлопал глазами.
– Надя, – сказал Карен, немного справившись с волнением. – Что все это значит? От кого ты прячешься? Это дурные шутки, знаешь ли.
К тому же из-за тебя страдают другие люди…
– Какие люди?
– Неважно, – Карен вдруг понял, что этой странной девочке, скорее всего, просто нет дела до Елизаветы Марковны и она, возможно, даже обрадуется, узнав, что ее похитили. Поэтому лучше пока промолчать. – Мне звонил Юрий Павлович. Он не может тебе дозвониться, волнуется, а ты… Чья это квартира? Что ты здесь делаешь?
– Это моя квартира, – заявил парень.
– Твоя? Ты хочешь сказать, твоих родителей? – насмешливо глянул на него Карен.
– Ну, какая разница…
– А где, позволь спросить, твои родители?
– На курорте.
– Они в курсе, что у тебя тут живет девочка?
Парень вдруг густо покраснел.
– Карен! Вы только ничего не подумайте… – воскликнула Надя.
– А я ничего не думаю, я просто хочу понять, в чем дело и что мне говорить Юрию Павловичу, когда он позвонит…
– Скажите, скажите ему, что из-за него меня чуть не убили! Что я только чудом спаслась, что в конце концов меня все равно убьют. И все из-за него! – в истерике закричала Надя. – Вы чего сюда явились, а? Откуда я знаю, что вы не заодно с ними? Что вы не предатель, что сейчас меня не увезут в какую-нибудь деревню и там не прикончат? Может, вы тоже такой…
– А ну заткнись, очкастая! – рявкнул вдруг Леха.
– Что? – поперхнулась Надя. – Что ты сказал?
– Что слышала! Дура очкастая! Ты все брешешь! Ты вообще брехунья жуткая, тебе нельзя верить, ты все время что-то брешешь… А ну, говори, падла, это ты сама шмон в квартире устроила? И вообще все наврала, да?
Гошка только диву давался. Что это с Лехой?
Он таким никогда еще друга не видел. Видно, эта очкастая достала его до печенок.
Надя последний раз всхлипнула и успокоилась.
– Сам дурак, – сказала она. – Не знаешь ничего, а пасть разеваешь. Был бы ты на моем месте…
– Не хочу я на твое место. Скажешь, ты не наврала нам с десять коробов в тот раз, когда пришла к Гошке, а? Насчет мамы, насчет каких-то бус дурацких, насчет ограбления? Не наврала?
– Ну и наврала, подумаешь, большое дело.
– Надя! – воскликнул парень.
– Да, я тогда наврала, а вот потом…
– Что потом-то?
– А то… Я, конечно, понимаю, вы мне теперь не поверите, но…
– Надя, – прервал ее перепалку с Лехой Карен, – ты можешь, но без всяких прикрас, рассказать, что такое случилось и почему ты прячешься?
– Я расскажу, Каренчик, я все, все расскажу… – всхлипывала Надя. – Мне, правда, стыдно, и я понимаю, что я, как тот мальчик с волками…
– Чего? Ты чего опять плетешь? – заорал Леха. – Какие еще волки?
– Погоди, Леха, это притча такая есть, – сказал Гошка. – Один мальчик-пастушок как-то решил пошутить и заорал во все горло: «Волки, волки!» Тут весь народ сбежался, а волков-то и нет. И так ему эта хохма понравилась, что он еще раз и еще раз такое проделал. А потом и впрямь пришли волки, но никто не прибежал на помощь. Все решили, что он опять придуривается.
– А, понял. Точно-точно, между прочим. Как раз про эту очкастую.
– Что ты меня все время очкастой зовешь! – не выдержала Надя. – У меня имя есть!
– Имя еще заслужить надо, – проворчал Леха.
– Хватит вам препираться. Надя, рассказывай! – потребовал Карен.
– Понимаете, я, когда папа уехал, решила школу прогулять. Неохота мне было рано вставать и вообще… Ну я и осталась дома. Лежу себе с кайфом в кровати, читаю Джеки Коллинз и вдруг слышу, ключ в замке повернулся и какие-то голоса приглушенные… Я так испугалась!
А они говорят: «Давай прямо отсюда начнем».
И начали шкафы открывать, все оттуда вышвыривать. Я от страха вся сжалась, а потом сообразила: у меня в комнате балкон, я туда вылезла и затаилась. Хорошо, на улице уже тепло. А они уже на кухне все громят, и ясно, что скоро до моей комнаты доберутся, ну, я тогда на соседский балкон и перемахнула. Знаю, что соседи сейчас на работе. У них весь балкон захламлен, так что спрятаться несложно было…
– А в их квартиру ты попасть не могла? – деловито осведомился Карен.
– Нет, – покачала головой Надя.
– Ну заорала бы, что ли, – сказал Леха. – Позвала бы на помощь.
– Я боялась… Они бы меня убили…
– А ты знала, что они ищут?
– Догадывалась… Они так бесновались… что ничего не находят. А потом еще… я слышала, как один сказал: «Может, нам его девку увезти и попытать, вдруг она в курсе…» А другой и говорит: «Нет, это вряд ли. Папаша ее не вовсе псих, чтобы дитя родное подставлять. Она наверняка ничего не знает. Вот баба его – дело другое. Вот если по-другому получится, придется все-таки девку прихватить, тогда уж папаша сам нам все на блюдечке принесет, но для этого он должен вернуться, а куда нам сейчас девку девать? Ну, девать-то есть куда, отвезем в Чистоплюйку и дело с концом». «Это мы еще успеем, говорю же…»
– Постой, Надя, в какую Чистоплюйку? – переспросил Карен.
– Не знаю, он сказал, в Чистоплюйку, это я точно помню, но что это такое…
– Может, деревня? – предположил хозяин квартиры.
– Деревня Чистоплюйка? Странное название, – пожал плечами Карен.
– Ничего не странное, – воскликнул Гошка. – И мы должны как можно скорее найти эту Чистоплюйку!
– Да, пожалуй, ты прав… Надя, а что было дальше?
– Дальше? Ну, они наконец ушли. Я тогда перелезла обратно, позвонила Вовке, – она кивнула на хозяина квартиры, – и спряталась у него.
– А ты Елизавету Марковну не предупредила, что ей грозит опасность? – спросил вдруг Гошка.
– С какой это стати?
– То есть как? Ты знаешь, что человеку грозит опасность и молчишь в тряпочку? – вышел из себя Леха. – Ну ты и шкура! И ты не очкастая, а очковая. Очковая змея!
– Ну ты, полегче, – не слишком уверенно вступился за Надю Вова.
– Подождите, – огорченно поморщился Карен. – Надя, ты и в самом деле не предупредила Лику?
– А почему я должна ее предупреждать? Кто она мне? Противная тетка, которой только и нужно, что увести папу от меня. Да и потом, кому она нужна? Ничего с ней не будет.
– Ну все, – не выдержал Леха, – пошли отсюда, Карен! Пусть эта очковая змеища тут шипит, а нам нельзя время терять. Хорошего человека спасать надо!
– А ты чего тут раскомандовался? Кто ты вообще такой? Дурак белобрысый!
– А нехай! – рассмеялся Леха. – Я и вправду дурак, все думал, что тебе помочь надо, потому и влип в эту историю, думал, ты невесть какая сложная натура, фантазерка, сиротка бедная, а ты… ты просто гадина… которой на всех наплевать.
– Да как ты смеешь!
– Смею, чего мне не сметь-то? Ты-то сама кто такая? Думаешь, важная особа? Ни фигашки! Гадина обыкновенная! Даже в зоопарк не возьмут!
– Хватит, Алексей, замолчи! – прикрикнул на него Карен. – Знаешь, Надя, Леша, конечно, был не слишком вежлив, но он прав. Ты меня разочаровала. Живи, как хочешь. Только я предупреждаю тебя, что все расскажу твоему отцу.
Я обязан это сделать. А теперь мы уходим. Пошли, ребята.
Уже в дверях Леха обернулся и сказал совершенно ошалевшему Вове:
– Зря ты с ней связался. Погоди, она и тебя ужалит, не пожалеет!
Глава IX
ЧИСТОПЛЮЙКА
– Что там у вас было? – кинулась к ним Маня. – Такой крик стоял!
– Эх, Розка, ну и подружку ты себе выбрала, – усмехнулся Леха. – Хуже не придумаешь.
Просто фашистка какая-то!
– Почему? – удивленно протянула Тягомотина.
– Да, Шмаков прав, – кивнул Гошка, – ты вот все на Филимонову наезжаешь, а она настоящий человек, наша Ксюха, не то, что эта…
– Да что она сделала? – обескураженно спросила Роза.
– В том-то и дело, что ничего, – с горечью проговорил Карен. – Она знала, что Лике грозит опасность, но не предупредила ее. Ну все, эту тему мы закрыли. И нам надо искать Лику.
Мы и так много времени потеряли… Будем думать…
– Надо узнать насчет этой самой Чистоплюйки… – напомнил Гошка.
– Какой еще Чистоплюйки? – спросила Маня.
– Грабители говорили о какой-то Чистоплюйке, похоже, это деревня…
– Как вы сказали? Чистоплюйка? – насторожилась вдруг Роза.
– Ну да.
– Я что-то про это слышала… Дайте вспомнить… Сейчас, сейчас… Ага, точно, вспомнила!
У маминой подруги там дача! Именно в Чистоплюйке!
– А где это? – встрепенулся Карен.
– Ну, где-то не очень далеко, она туда на каждые выходные летом ездит.
– На машине или на электричке?
– На машине.
– По какой дороге?
– Не знаю.
– Сейчас поглядим, у меня есть карта Подмосковья.
– Автомобильная? – осведомился Леха.
– Конечно.
Карен вытащил карту и погрузился в ее изучение. Гошка сидел рядом с ним, а Тягомотина, Леха и Маня устроились сзади.
– Шмаков, а что все-таки Надька сделала? – шепотом спросила Роза.
– Тебе ведь русским языком сказали – предала Елизавету. И ее украли.
– Кого украли? – ахнула Тягомотина. – Зубную врачиху?
– Именно.
– Откуда ты знаешь? Может, она тоже где-то прячется, как… как Надя.
– Ничего она не прячется, люди видели, как ее увезли.
– Вот ужас-то…
– Роза, ты лучше скажи, ты с самого начала знала, где Надька прячется? – спросила Маня.
– Нет, что ты, ничего не знала.
– Откуда ж ты…
– Она мне позвонила сегодня рано утром и попросила прийти к «Форуму».
– Зачем?
– Она не сказала, только не велела никому говорить. Ну и вот…
– А ты этого Вову знала?
– Нет. Надя мне объяснила, что мимо меня пройдет парень в желтой бейсболке и с журналом «Кто?» в руках. И что я должна пойти за ним, не вступая в контакт… Она так и сказала.
– А что она от тебя хотела? – допытывалась Маня.
– Чтобы я ей к завтрашнему дню денег достала, – тяжело вздохнула Роза.
– Понятно. А ты согласилась?
– Я сказала, что попробую…
– И много ей денег надо?
– Она сказала, что рублей триста. Пока.
– А зачем ей деньги?
– Как зачем? Жить. Пить-есть надо…
– Что ж отец ей денег не оставил?
– Откуда я знаю? Она велела принести…
– Велела? – взвился Леха. – Тоже мне госпожа нашлась! Велела она! А ты, дурища, слушаешься? Ну, Розка, ты даешь!
– Но если ей нужна помощь…
– Какая, к черту, помощь? Она тебя же первая сдаст, когда до дела дойдет. Ты вот, небось, когда увидала, как нас с Ксюхой в машину затолкали, сразу все свои обиды на Ксюху в карман спрятала и помчалась нас спасать.
– Потому что я благородная.
– Так на фиг тебе с такой неблагородной гадюкой дружить?
– Потому что она… Потому что я ей нужна.
А вам всем на меня начхать с высокого дерева… – всхлипнула Тягомотина.
– Роза, ты пойми, ты ей нужна, чтобы тобой командовать…
– Но ведь ей сейчас и вправду плохо! Она прячется в чужой квартире, ей страшно… пусть она врунья, пусть… И потом, она мне лично ничего плохого не сделала!
– Ну ты скажешь! Может, какой-нибудь жуткий убийца своей жене тоже ничего плохого не сделал, так что ж, его жалеть надо?
– Но она же не убийца…
– Это мы еще посмотрим, а вдруг по ее вине Елизавету угрохают? Тогда как? – рассвирепел Леха. Он возненавидел эту очкастую, как не ненавидел еще никого. Она обманула его в лучших чувствах.
Но тут Карен с торжеством воскликнул:
– Нашел! Вот она – Чистоплюйка! Вот она!
И даже не слишком далеко. За час доберемся.
– Тогда едем сейчас же! – воскликнул Гошка.
Карен с сомнением посмотрел на компанию.
Конечно, они отличные, редкостные, можно сказать, ребята, но в такую экспедицию лучше было бы взять с собой двух-трех крепких взрослых парней, которые к тому же владеют карате или айкидо. Но откуда они сейчас возьмутся? Если бы время позволяло, он нашел бы таких, в этом нет сомнений, хотя, с другой стороны, эти детки не вызовут подозрений, вид у них вполне безобидный, просто приехали за город, погулять на свежем воздухе, никто не насторожится… И он решился.
– Хорошо, поедем, только кому-то из вас придется остаться.
– Почему? – вырвалось у Мани.
– Потому что в машине нет места. А вдруг мы сумеем каким-то образом освободить Лику?
Все взгляды устремились на Тягомотину. Она тяжело вздохнула.
– Я понимаю… и вообще, я не могу поехать… Я еще с Ронни не гуляла…
– Ты где-то близко живешь? – спросил Карен.
– Да.
– Мы тебя подбросим. Но ты. Роза, не обижайся. Нам действительно нужно место…
– Вы не думайте, я понимаю… Мне, конечно, хочется поехать с вами, но я все понимаю…
И потом… Ронни…
Гошке стало ее жалко, кажется, впервые в жизни.
– Роза, не расстраивайся, я обещаю: как только вернусь, позвоню тебе и все расскажу.
Она пристально на него посмотрела. И тихо. спросила:
– А если бы… Если бы в машине было место, вы бы меня взяли?
– Не трепыхайся, Роака, взяли бы! – ответил за Гошку Леха. – Точняк!
– Хорошо, – вздохнула она. – Позвони мне, Гуляев!
Высадив Розу у ее дома, Карен погнал машину по проспекту Мира.
– Эх, только бы найти Лику, – сказал он немного погодя.
– Карен, а я вот что думаю, – задумчиво проговорила Маня, – что, если эта Надька опять наврала?
– Что наврала? – не понял он.
– Ну, про Чистоплюйку эту…
Гошка с Лехой встревоженно переглянулись.
– Сказать по правде, мне уже приходило это в голову… – признался Карен. – Но все-таки я не думаю… У нее не было времени на вранье…
– Разве на брехню нужно время? – удивился Леха. – Она же брешет, как дышит, вполне могла и наврать…
– Но ведь могла и не наврать! – заметил Гошка. – В ее вранье все-таки есть какая-то доля правды. Например, папа-журналист. Хотя она говорила про маму, но все-таки… И потом, разве кто-то выдумает такое название – Чистоплюйка?
Оно же есть на карте. Значит, она что-то все-таки слышала. И еще, она испугалась, когда ты, Карен, сказал, что ее отец все узнает…
– Ладно, будем надеяться, что в Чистоплюйке мы хоть что-то узнаем. Это все же зацепка, даже если Лику они спрятали в другом месте.
Они уже выехали за город, когда Леха мечтательно произнес:
– А жрать все-таки охота, просто сил нет!
– Да, ты прав, у меня уже живот подвело, – признался Карен. – Ну-ка, Манечка, сделай нам бутерброды…
– На ходу? – удивилась Маня.
– Нет, я сейчас съеду на обочину, мы поедим и обсудим, что дальше делать.
– Хороша колбаска! В этом магазине всегда «Докторская» просто кайфец! – простонал Леха с полным ртом.
– С голодухи все вкусно, – рассмеялся Карен. – Но колбаса и вправду хороша. Ну, друзья мои, какие-нибудь соображения есть?
– По-моему, надо сначала доехать до этой Чистоплюйки, а потом уж соображать, – проворчал Гошка. – Мы ж понятия не имеем, что там и как.
– Это верно, – согласился Карен. – Тогда погнали?
– Погнали!
Деревня со смешным названием Чистоплюйка стояла на берегу узкой речки и была очень живописной. Наверное, потому, что практически была заброшена. Участки заросли кустарником, который сейчас буйно зеленел так, что домов почти не было видно. На первый взгляд жилыми тут были от силы пять-шесть домов. Эти дома стояли рядом на другом конце деревни. И у них вид был даже нарядный…
– Да, картина ясная, – произнес Карен, – деревню давно забросили, а теперь ее начали осваивать дачники. А место – загляденье. И рыба, наверное, в речке есть, вон вода какая чистая…
– Да, тут клевенько… – согласился Леха. – Знаешь, Карен, чего-то мне кажется, мы ее тут найдем, Елизавету нашу…
– Мне тоже так кажется… – проговорила Маня. – Хотя, может, долго придется искать.
– Думаю, начинать надо отсюда, с заброшенного конца, – сказал Карен.
– Конечно, – кивнул Гошка. – Надо разделиться, мы с Лехой один дом осмотрим, а Маня с Кареном – другой, так быстрее будет.
– Нет, лучше я с тобой! – заявила Маня.
– Малыга, не возникай, не до того сейчас, – махнул рукой Леха. – И разделяться незачем.
А то если не дай Бог что случится, помощи и не докличешься…
– Ты прав, – сказал Карен. – Будем искать дом, где есть хоть какие-то признаки жизни. Вот к этому, например, явно давно уже никто не подходил. Тут уж лет двадцать не ступала нога человека.
– Это да… – кивнул Леха, – а если зайти сзади…
Но к этому дому и сзади было не подобраться.
Так они осмотрели уже три дома.
– А что это вы тут рыщете? – раздался вдруг громкий мужской голос.
Перед ними стоял не слишком молодой и малопривлекательный мужчина в тренировочных штанах и обтягивающей пузо футболке.
– Дачу! – совершенно спокойно ответила Маня. Она мысленно подготовилась к возможным расспросам, тогда как парни немного растерялись.
– Какую дачу?
– Какую-нибудь, – пожала плечами Маня. – Нам сказали, что в этой деревне много заброшенных домов, вот мы и хотели…
– Что? Что вы хотели?
.. – Простите, это что, ваш дом? – пришел на помощь Мане Карен.
– Почему мой? Не мой, но нас тут не так много, и всякие чужие люди не больно-то нужны.
– Понятно, – засмеялся Карен, он уже понял, что этот толстяк никакой не бандит, а просто бдительный дачник. – Только мы люди спокойные, а денег снять дачу у нас нет. Вот и ищем себе пристанище на лето. Может, вы что присоветуете?
Толстяк окинул всю компанию довольно скептическим взглядом:
– И сколько вас тут будет жить?
– Человек семь. Нас четверо и еще родители и бабушка.
– Вы что ж, братья-сестры?
– Не совсем. Вот эта девочка – моя сестра по отцу, а парни – ее приятели.
– Сестра, говоришь? Ты вон какой черный, а она светлая.
– А вы про доминантные гены слышали?
– Чего-чего?
– Неважно, это один из законов наследственности. Короче, если у отца, допустим, волосы и глаза черные, а у матери глаза голубые, то у ребенка они обязательно будут тоже черные. Я понятно объясняю?
– Слушай, ты чего мне тут лепишь? – разозлился вдруг мужик. – Говори, чего надо, и проваливай! – Нам нужен дом! По-моему, я достаточно ясно выразился. И если все эти дома ничьи, то почему бы нам один из них не занять?
Тут они заметили, что к ним на велосипеде едет какая-то женщина.
– Что тут такое, Егорыч? – еще издали крикнула она.
– Да вот, понаехали какие-то… Дом им, видите ли, понадобился.
– Дом? – женщина соскочила с велосипеда. – Так это же здорово! Нашего полку прибудет! Глядишь, скоро вся Чистоплюйка оживет!
Женщина, наоборот, радовалась возможным новым соседям.
– А ты, Егорыч, ступай и не злись понапрасну, не твоя деревня все-таки. Тебе дай волю, всех распугаешь!
– А ты вспомни, как прошлый год тут пьянчуги чуть всю деревню не спалили!
– Так то пьянчуги, а это вон какие ребятишки! А вы и вправду хотите здесь поселиться?
– Хотели бы, места уж очень красивые, речка… – мечтательно сказал Карен.
– Ну что ж, если так, то я вам посоветую выбрать дом поближе к тому краю, мы все там селимся, времена нынче все же опасные… А впрочем, как хотите, дело ваше. Конечно, когда подберете дом, придется в Душкино съездить, оформить там все… чтобы по закону…
– Ну, до оформления еще далеко, – засмеялся Карен. – Мы пока еще поглядим, а завтра еще приедем, может, родителей привезем, решать-то все равно им…
– А вас, значит, на разведку прислали?
– Точно, на разведку.
– У вас у всех общие родители? Что-то не верится!
– Нет-нет, это вот моя сестренка, а это ее друзья…
– Понятно. Хорошо, вы тут осмотритесь пока, а потом милости прошу ко мне, я вас чайком напою. Меня зовут Мария Максимовна.
– Значит, мы с вами тезки! – воскликнула Маня.
Женщина ласково ей улыбнулась.
– Только вы вон в тот дом не ходите, – почему-то перешла она на шепот.
– Почему? – насторожился Карен.
– Слава о нем дурная…
– Привидения, что ли? – хмыкнул Леха.
– Ну, привидения не привидения, а мы все его стороной обходим. Наши мужики даже спалить его хотели.
– Чего ж не спалили? – полюбопытствовал Леха.
Женщина как-то смущенно засмеялась.
– Да так… Одним словом, побоялись мы, как бы нечисть оттуда к нам не перекочевала…
– А какая там нечисть? – сверкая глазами, спросила Маня.
– Да кто ж ее знает… просто иногда там словно кто-то с фонариком либо со свечкой бродит… И крики, бывает, слышатся…
Гошка незаметно ткнул Леху в бок.
– А мы люди не суеверные. Мы все-таки туда заглянем! – сказал Карен.
– Дело, конечно, ваше. Но я вас предупредила.
– Ну, днем-то что они нам сделают? – засмеялся Карен.
– Днем-то, может, и ничего… Только зачем?
– Интересно!
– Ну, как хотите.
– Спасибо вам, Мария Максимовна, а вы в каком доме живете? Обязательно потом к вам заглянем.
– Вот в том, с зелеными ставнями!
– Какой красивенький! – воскликнула Маня.
– Да, теперь красивенький, но сколько мы с мужем трудов на него положили, – вздохнула женщина. – Ладно, Бог с вами, делайте что хотите, а я за хлебом поехала… В Душкино, за три километра.
– Хотите, мы на машине мигом сгоняем? – предложил Карен.
– Да нет, мне проехаться одно удовольствие.
По свежему-то воздуху…
Она села на велосипед и укатила. Егорыч уже давно ретировался, – Ну, начнем с таинственного дома? – предложил Карен. – Думаю, возражений ни у кого не будет?
– Нет, – ответил за всех Леха.
«Дом с привидениями» стоял немного на отшибе. За буйно разросшейся зеленью его едва было видно, и все подступы тоже заросли.
– К нему и не подберешься, – разочарованно протянул Гошка. – Не на вертолете же туда летают. Так что вряд ли они там кого-то держат… Боюсь, это дохлый номер.
– Похоже на то, – огорченно проговорил Карен.
– Но ведь Мария Максимовна говорила, что оттуда крики доносятся, ведь не привидения же кричат, правда? – горячилась Маня. Ей было и страшно, и в то же время весело. В такие минуты ее нередко посещало вдохновение и приходили в голову счастливые мысли.
– Если крики слышались с этой стороны, то, наверное, из соседнего дома… Смотрите, какой тут странный след!
– Где, какой след? – закричал Леха.
– Тише ты! – призвал его к порядку Гошка. – Чего орешь?
– Да, верно, – перешел на шепот Леха. – И вправду странный след, на велик не похож…
От дома, стоящего ближе всего к дому с привидениями, и вправду тянулся след, больше напоминавший велосипедный. Карен присел на корточки, ощупал довольно глубокую колею.
– Это не велосипед, – решительно заявил он. – Этот след больше похож на след от тачки, Смотрите, он шире велосипедного и глубже. Тачка была тяжелая…
– Интересно, что сюда могли везти на тачке? – задумался Леха.
– Ой, мамочки, – шепотом воскликнула Маня, – а что, если на тачке везли человека?
– Не исключено, – кивнул Карен, – но только не Лику.
– Почему это?
– Потому что след явно несвежий. А ведь ее похитили только сегодня.
– Черт, ведь правда… – огорчился Гошка. – Просто у меня такое ощущение, что это было уже давным-давно… Но если так, то ее здесь, скорее всего, нет.
– На тачке, друзья мои, могли везти и просто дрова или старые доски, или еще Бог знает что… А Лику привезли просто на машине и столкнули куда-нибудь в погреб.
– Постойте, но ведь Мария Максимовна говорила, что в доме иногда видят свет. А что сквозь такие заросли увидишь?
– А зимой? Наверное, свет видели зимой, – догадался Леха.
– Послушайте, а что, если заброшенные дома тут и вовсе ни при чем, что, если ее прячут как раз в жилом доме? – вдохновенно заговорила Маня. – Смотрите, стоило нам тут появиться, как мы сразу привлекли внимание. Именно потому, что тут почти никто не бывает. И если бы к этим домам подъехала машина, то она бы сразу же бросилась в глаза. А поскольку Елизавету похитили утром, то, значит, привезли ее в темноте.
– Если вообще привезли, – заметил Карен. – Увы, это всего лишь предположение.
– Ну и что же нам делать? – растерянно спросил Гошка.
– По-моему, надо пойти к этой Марии Максимовне, чайку попить и как-нибудь хитренько выведать, бывает ли тут черная «Волга» с таким-то номером! – продолжала выдавать идеи Маня.
– А что, это мысль… – обрадовался Карен. – Только, думаю, она еще не вернулась.
Все-таки три километра туда, три обратно, да и там она, наверное, с кем-то поговорит по душам… Так что пока осмотрим что можно, а там уж… Чем черт не шутит. А кстати, что-то мне Артем не звонит? – вспомнил Карен и вытащил из кармана мобильник. – Ох, черт, я же забыл его зарядить, вот остолоп.
– А зарядник у тебя с собой? – деловито осведомился Леха. – А то можно было бы у этой тетки хоть чуток зарядить…
– Нет, – покачал головой Карен. – Ну ничего, из города позвоню. Нам сейчас есть чем заняться.
Но сколько они ни смотрели, ничего интересного для себя не обнаружили.
– Ну что ж, пошли в гости, – сказал наконец Карен. – Последний шанс хоть что-то узнать.
От безнадежных поисков они все вдруг ощутили усталость и уныние, хотя погода стояла прекрасная и кругом было очень красиво. Они поднялись на небольшой пригорок, откуда открывался широкий вид.
– Неужели все зря? – горестно проговорила Маня.
– А может, и нет, – охрипшим вдруг голосом отозвался Леха. – Гляньте, черная «волжанка» катит!
Действительно, по проселку в клубах дыма мчалась черная «Волга».
– Тоже мне невидаль, черная «Волга», – проворчал Гошка.
– А вдруг? – с надеждой воскликнула Маня. – Вряд ли сюда много черных «Волг» ездит…
– Эх, ну и болван же я, – расстроился Леха, – у моего папашки классный морской бинокль есть, а я не взял…
Между тем черная «Волга» сбросила скорость и, не доезжая до деревни метров пятьсот, вдруг остановилась. Из машины вышли двое мужчин и с заднего сиденья вытащили женщину. Судя по всему, она едва держалась на ногах.
– Эх, сейчас бы бинокль… – простонал Леха.
С такого расстояния ничего толком разглядеть было невозможно.
– А что, если это они? – полузадушенным от волнения голосом спросил Гошка. – Как быть?
– Посмотрим все же, куда они мылятся…
Мужчины прислонили женщину к машине, а сами открыли багажник и что-то оттуда достали. Потом взяли женщину под обе руки и повели через поле к лесу.
– Они, я уверен, это они! – воскликнул Карен. – И прячут они своих заложников не в деревне, а в том лесу. Значит, двинем сейчас туда, да поскорее.
«Волга» тем временем развернулась и уехала. А ребята во главе с Кареном, забыв обо всем, бросились бежать. Они ни о чем не думали, не боялись заблудиться в незнакомом лесу или наткнуться на вооруженных преступников, нет, они просто неслись во весь опор, чтобы помочь и спасти…
Глава Х
ДОМ В ЛЕСУ
Но когда они домчались до того места, где стояла черная «Волга», то не увидели ровным счетом ничего, кроме следов шин на пыльном проселке. А лес, где скрылись трое людей, казался достаточно далеким и очень густым.
– Неужто упустили? – ахнула Маня, с трудом переводя дух.
– Да, это мы сглупили, – хлопнул себя по лбу Карен. – Вместо того чтобы проследить-с пригорка, мы кинулись, как ненормальные…
И что же теперь делать?
– Звать на помощь! – сказал Гошка.
– Кого? – удивленно посмотрел на него Карен. – И что мы кому объясним? Мы ведь даже не уверены, что это была Лика… Может, просто люди на пикник приехали…
– Эх, черт, и Умаров как назло уехал, – пробурчал Леха. – Сейчас бы он нам очень пригодился…
– Кто такой Умаров? – поинтересовался Карен, вытирая пот со лба.
– Один знакомый сыщик, – просто ответил Леха. – Частный, между прочим.
– Послушайте, я, кажется, придумала… – подала голос Маня.
Все повернулись к ней.
– Надо все-таки пойти к Марии Максимовне!
– Чаи гонять, когда тут… – возмутился Леха.
– Дурак, – совершенно спокойно ответила Маня. – Мы пойдем и скажем ей, что видели странную картину, как двое мужиков поволокли в лес какую-то женщину, но расскажем так, будто к нам это все никакого отношения не имеет. Просто нам это показалось подозрительным.
– И что дальше?
– А дальше послушаем, что она нам скажет, может, она сама встревожится, предложит, к примеру, в ментовку заявить… Тогда уж сообразим, что делать. А вдруг Мария Максимовна знает, что там есть в этом лесу, какой-нибудь дом, например, избушка…
– Ага, на курьих ножках, – хмыкнул Леха.
– Подожди, Алексей, – прервал его Карен, – кажется. Маня дело говорит… У нас может появиться хоть какая-то зацепка…
– Зацепка, конечно, дело хорошее, но время-то уходит! – проговорил Гошка сдавленным голосом. – А если они ее убьют?
– Но что ты предлагаешь?
– Позвонить!
– Кому?
– В милицию!
– Ага, так они и приедут сюда, жди! – фыркнул Леха. – А если потом окажется, что у них там вправду пикничок, любовь-морковь и никакая это не Елизавета, тогда как?
– Нет, они ее убивать не будут, – сказала вдруг Маня.
– С чего ты взяла?
– А зачем они машину отпустили? Нет, они ее куда-нибудь засунут и будут сторожить. Если б хотели угрохать ее, давно бы уж угрохали. Нет, она им зачем-то нужна… А значит, у нас еще есть время.
– Да, пожалуй, ты рассуждаешь верно… – задумчиво сказал Карен. – Тогда сделаем так…
Вы идите к Марии Максимовне…
– А ты? – встрепенулся Леха.
– А я проеду на машине по этой дороге, погляжу, не ждет ли где в засаде черная «Волга»…
– Нет, ерунда, – покачал головой Гошка. – Ты, конечно, извини, Карен, но это ерунда. Мало ли какие «Волги» могут тебе попасться… А без тебя все разговоры с Марией Максимовной будут какими-то несолидными, что ли…
– До чего вы все умные, просто тошнит, – засмеялся Карен, – я рядом с вами чувствую себя каким-то пацаном в коротких штанишках.
Ладно, согласен.
Мария Максимовна, похоже, издали заметила их приближение и вышла навстречу.
– А вот и гости мои идут, – приветствовала она компанию. – Сейчас вас чайком напою, с ватрушками. Любите ватрушки-то?
Она усадила их за стол на большой застекленной веранде.
– Мария Максимовна, спасибо вам, но нам неудобно, мы с пустыми руками… Эх, хотели мы съездить в Душкино за конфетами, да вот увидали по дороге странную картину и расстроились… – начал Карен.
«Молодец, – подумал Гошка, – сразу берет быка за рога».
– Да что ж вы такое увидали?
Карен рассказал ей то, что они наблюдали с пригорка.
Мария Максимовна нахмурилась.
– Неужели опять взялись за старое? – пробормотала она.
– Вы о чем? Вы знаете этих людей? – спросил Карен.
– Да нет… Это я так… Хотя…
Было заметно, что она колеблется, говорить или не говорить. Карен решил не торопить женщину, пусть сама дозреет. Она машинально ставила на стол чашки, розетки, вазочки с вареньем.
Больше всего Карену хотелось встряхнуть ее хорошенько и потребовать немедленного ответа, но ничего не поделаешь, приходилось терпеливо ждать. Наконец, не выдержав испытующих взглядов, Мария Максимовна решилась:
– Понимаете, ребятки, тут в лесу окопались какие-то лихие люди…
– Разбойники, что ли? – усмехнулся Леха.
– Ну, теперь они называются иначе – бандиты. Хотя я ничего точно не знаю, просто люди говорят…
– Что люди говорят? – тихо спросил Карен.
– Ну, что они там то ли заложников держат, то ли еще что… Одним словом, мы все стараемся держаться подальше… Сами понимаете, кому охота с бандитами связываться? Правда, давненько их тут не видели, с прошлого года все тихо было. Конечно, может, просто молчат люди.
Как говорится, от греха подальше, но я вот больше чем за год первый раз от вас услыхала… Конечно, может, это и не они вовсе, а просто случайные люди…
– А что тут у вас милиции нет? – подала голос Маня.
– Милиции? А считай, что нету ее, милиции.
В Душкине вот Илья Сидорыч, милиционер, такой он уж старый, да и вообще мышей не ловит, ему все до лампочки. И потом, они же нас пока не трогают… А какие там у них дела…
– Моя хата с краю, – тихонько проговорил Гошка.
Мария Максимовна услышала его и вспыхнула.
– С краю, миленький, с краю! Предлагаешь мне одной с бандитами воевать? А как? Я хочу спросить. Как в кино, пулемет военный откопать и палить по ним? Так, что ли? Нет уж, у меня дети, внуки, им я еще пригожусь, а бандиты меня враз ухлопают, и что? Моим горе, а им никакого вреда. Что я для них? Комар! Прихлопнут, да и все.
– Мария Максимовна, не волнуйтесь, никто ничего подобного не говорил и даже не думал, – попытался успокоить ее Карен, прекрасно понимая, что женщину, конечно же, мучает совесть.
И надо попробовать хоть что-то узнать, сыграв на этом. – Вы только скажите, у них там в лесу крепость?
– Да какая там крепость… просто дом. Когда-то там жил лесник. Хороший дом, правда, крепкий… Ну а уж что там у них внутри, никто не знает. Местные туда не ходят. Опасаются…
Еще почище, чем дома с привидениями. Мальчишки наши, правда, года два назад туда сунулись, сами знаете, какой это народ, да только там собака злющая была, не подпустила. А с тех пор ничего неизвестно. Говорю же, давно ничего не слышно. Небось, уж и собаки нет давно. А вы зачем спрашиваете? Уж не вздумали ли туда сунуться?
– Сунуться? Нет. Интересно просто… А дом этот далеко?
– И неужели к дому лесника нельзя на машине подъехать?
– Нельзя, никак. Лесник этот, говорили люди, не совсем нормальный был. Не хотел машин даже видеть, не то что… Лошадку вроде держал… Вот и построил дом в глухом лесу…
Да вы пейте чай-то, а то гляжу, расстроились совсем…
Действительно, вид у всех был понурый.
Мария Максимовна пристально смотрела на них. И вдруг всплеснула руками.
– Ой, батюшки, и как же я не догадалась!
Вы ж для этого сюда и заявились! Эту женщину искать, да? Она вам кто, мать?
В глазах Марии Максимовны стояли слезы.
– Нет, она нам не мать, но… Она очень хороший человек, врач, и она тут вообще ни при чем. Бандиты ее похитили из-за ее друга, он журналист, честнейший человек, и он собрал материалы на главаря этих бандитов. Сам он сейчас в командировке в Сибири, и связаться с ним мы не можем. Они уже залезли к нему в квартиру, перерыли там все, но ничего не нашли. Они грозили, что украдут его дочку, а ей всего тринадцать… А теперь вот украли его подругу, которая, как говорится, ни сном, ни духом… Несчастная женщина…
– Господи! – Мария Максимовна несколько раз перекрестилась. – Но что же вы-то сделать можете? Почему в милицию не заявили?
– Боимся навредить….
– А как же вы сами-то? Что вы можете? Детишки да молодой парень… А как вы узнали, что ее тут прячут?
– Совершенно случайно. Услыхали вот про Чистоплюйку и решили попробовать.
Женщина в глубокой задумчивости смотрела на них.
– А что, – немного погодя сказала она, – может, и правда… Детям, пожалуй, не так уж и опасно… На них никто не подумает… Мало ли кто в лесу шляется, они ж еще несмышленыши… тем более было уж такое, да, наверное, не один раз, только никогда я слыхала, чтобы детям ктонибудь вред причинил. Собака их пугала, беда невелика… Бандюги эти, небось, понимают – причинить вред ребенку, себе хуже сделаешь.
Ребята с надеждой уставились на нее: вдруг она им как-то поможет?
– Правда, вы сказали, туда двое мужиков отправились с женщиной… Слушайте, а вы уверены, что эта та самая женщина?
– Уверены! – опередила всех Маня. А то сейчас скажут, что не уверены, и эта тетка начнет их отговаривать…
Однако никто не стал ее опровергать.
– Тогда и впрямь надо что-то делать. Женщина в такую беду попала, и, видать, кроме вас ей помочь некому…
– Мария Максимовна! А вы? Вы нам поможете? – взмолилась Маня, глядя на хозяйку глазами, полными слез.
– Да я вот соображаю, как вам помочь… сама я дороги к этому дому не знаю, соседей расспрашивать неохота, вроде люди они и неплохие, но в таких делах, кто их знает… Да и потом они сами боятся… Есть, правда, один парнишка, он… Одним словом, на него можно положиться, он как раз из той компании, что туда лазили. Он укажет дорогу. Только сейчас-то он в Москве, в школе учится…
– А как его найти? – воскликнул Гошка.
– Я вам дам его телефон. Зовут его Валькой.
Валька Земцов. Только ничего не говорите его родителям. Они меня со свету сживут, если узнают… Вот, пожалуй, и все. Больше я, наверное, ничем вам не помогу.
Она вырвала из старой тетрадки листок, записала на нем имя и номер телефона.
– Можете ему сказать, что вы от меня.
– Спасибо! Огромное вам спасибо! – прочувствованно проговорил Карен. – И еще спасибо вам за чай, за ватрушки. Было очень вкусно. Но мы, пожалуй, поедем сейчас, время терять нельзя.
– Дай Боже вам здоровья. На вас поглядишь и поймешь не одни только бандиты и наркоманы у нас растут. А то как телевизор посмотришь…
Они сердечно простились с хозяйкой и помчались к машине. Все-таки кое-что им удалось узнать. А если незнакомый Валя Земцов согласится им помочь…
В Москву возвращались молча. Все устали.
И вдруг Гошка сказал:
– Карен, скажи, а соседка Елизаветы, по-твоему, нормальная тетка?
– Соседка? Ах та, которая видела похитителей? Вроде да. А зачем она тебе?
– Мне нужна какая-нибудь ее вещь…
– Соседкина? – удивился Карен.
– Да не соседкина, – страдальчески поморщился Гошка, – Елизаветина.
– Зачем?
– Я, кажется, допер! – закричал Леха. – Цезарь? Ты имел в виду Цезаря?
– Конечно! Он точно найдет дом.
– Что такое? Кто это – Цезарь?
– Собака! Потрясающая немецкая овчарка!
Он один раз нашел человека по одежде! – затараторила Маня. – Если бы нам найти хоть какую-то вещичку Елизаветы!
– А что, мысль отличная! – воодушевился Карен. – Только я совсем не уверен, что у соседки есть ключи от Ликиной квартиры.
– Тогда она может знать, у кого, допустим, такие ключи есть, – сообразил Гошка.
– Но еще не факт, что мы эти ключи получим, – охладил их горячность Карен.
– Тогда надо поехать и взять за шкирку очковую змею! – сказал Леха. – У ее папашки, наверное, есть что-нибудь…
– Это вряд ли… – покачал головой Карен. – На соседку больше надежды, чем на эту Надю…
– Подлюка! – пробурчал Леха.
– А чья это собака? – полюбопытствовал Карен.
– У нас есть друг, Зорик Гейбер…
– Как ты сказал? Зорик Гейбер? Я не ослышался? – Карен чуть не съехал в кювет от неожиданности.
– Ну да, имя такое странное… вообще-то его зовут Зиновий…
– Вот это да! Значит, Зорик с вами якшается? – засмеялся он.
– Что значит якшается? – оскорбилась Маня.
– А ты что, знаешь Зорика? – догадался Гошка.
– – Еще бы! Я его, можно сказать, с рождения знаю! Его отец лучший друг моего! Надо же, никогда бы не подумал, что Зорик тоже занимается такими вещами. Мне казалось, что он немного…
– Выпендрежник, да? – догадалась Маня.
– Ну, можно и так сказать.
– Вообще-то мы тоже сперва так думали, – признался Гошка, – но на самом деле он отличный парень. Умный и смелый!
– Он нам по первости все чего-то по латыни талдычил, но потом перестал, – сообщил Леха.
– По латыни? Да, да, одно время он увлекался латынью, помню-помню, – смеялся Карен. – До чего мир тесен!
– Это все, конечно, здорово, – прервала его Маня, – но только что мы сейчас делать-то будем? Как нам какую-нибудь тряпочку Елизаветы раздобыть? Это главное, а за Зориком дело не станет.
– Едем сейчас к соседке, мы же решили, а дальше будем думать. Вдруг нам повезет.
Глава XI
ОТЕЦ
Соседка Елизаветы страшно удивилась при виде «милиционера».
– Вы? Что случилось? – спросила она.
– Елизавета Марковна не появилась? – на всякий случай спросил Карен.
– Нет, откуда… Боюсь, она теперь нескоро появится, если вообще появится, – вздохнула она. – Одна надежда на вас.
– Извините ради Бога, но мне просто необходимо с вами поговорить, – тихо, почти шепотом, произнес Карен.
– Ну что ж, заходите, – пригласила его соседка.
«Как же ее зовут, – мучился Карен, – не то Зоя, не то Зинаида… И отчество… Я еще подумал тогда… две соседки, одна Марковна, а другая… Ну точно, Зинаида Макаровна!»
– Зинаида Макаровна, я вам сейчас задам странный вопрос.
– Задавайте.
– У вас случайно Елизавета Марковна ключи свои не держала?
– Ключи? Нет. А зачем вам ключи понадобились? – насторожилась женщина.
– Ключи мне не нужны. То есть нужны, но…
Короче говоря, мне нужна какая-нибудь ее вещь.
– Какая вещь? Зачем?
– Любая, а лучше всего тапочки.
– Тапочки? – поразилась женщина.
– Тапочки, – повторил Карен. – Понимаете, Зинаида Макаровна, я, кажется, вышел на след Елизаветы Марковны…
– Господи помилуй!
– Но, чтобы ее найти, нам нужна собака, и собака такая есть!
– Собака? Так вам тапочки для собаки понадобились?
– Ну да.
– Вот так история… У меня ее вещей нет, и ключей тоже…
– А у кого могут быть ключи, вы знаете?
– Знать не знаю, а только предполагаю…
У Юры Денисова. Знаете такого?
– Конечно, но его нет в Москве.
– Может, дочка его знает, где ключи? Хотя вряд ли… Лика говорила, что это трудная девочка и отношения у них не очень… Но что же делать? Надо как-то попасть к ней в квартиру…
Слушай, ты высоты боишься? – вдруг перешла на «ты» Зинаида Макаровна.
– Вы хотите сказать… – догадался Карен.
– Конечно! У нас же смежные балконы. Сможешь перелезть? Тут всего второй этаж.
– Надо взглянуть, но я попробую!
Они вместе выбежали на балкон. От соседнего балкона его отделяла довольно хлипкая перегородка. Карен заглянул за нее.
– Зинаида Макаровна, какое везение! Балкон открыт!
– Сколько раз я ее ругала, что она оставляет балкон открытым, вот пригодилось…
Карен довольно ловко перелез на соседний балкон, а Зинаида Макаровна стояла, прижав руку к сердцу. Ей даже глядеть на это было жутковато.
– Зинаида Макаровна, нашел!
И Карен ловко перелез обратно.
– Вот спасибо вам, что пустили… Вы разрешите от вас позвонить?
– Звони, конечно.
Карен решил, не теряя времени, позвонить Зорику. Только бы он был дома… только бы был дома. Но, как назло, трубку никто не брал.
– Насчет собаки звонишь? – догадалась Зинаида Макаровна.
– Нет, по-другому делу. Спасибо, я побежал.
– Слушай, я тебя прошу, когда найдешь Лику, сделай милость, позвони мне, ладно? Я вот телефончик написала…
– Обязательно!
И Карен помчался вниз по лестнице.
– Узнал что-нибудь? – кинулись к нему ребята.
– Разговоры потом. Вот тапки! – с гордостью продемонстрировал Карен полиэтиленовый пакет. – Но Зорика нет дома. Вы не знаете, где он сейчас может быть?
– Скорее всего, у нас, – пожала плечами Маня.
Карен удивленно на нее досмотрел.
– Где у вас?
– У него любовь с моей сестрой, – сообщила Маня. – Гони к нам, даже если его там нет, Сашка знает, где он.
Карен только головой покачал.
– Между прочим, он запросто может быть у Никитоса, – сообразил Леха.
– А кто такой Никитос? – устало осведомился Карен, заводя мотор.
– Гошкин двоюродный брат, закадычный Зорькин дружок.
– Да, теплая у вас компашка. Ну и денек сегодня, просто уму непостижимо!
– Карен, пойдем со мной, – решительно сказала Маня, – тогда Сашка не так будет ругаться.
– Хорошо, – покорно согласился тот. Он был уже готов на все.
– А я пока домой зайду, – сказал Гошка. – Я Тягомотине обещал позвонить.
– Я с тобой, – попросился Леха. – Надо мамке тоже звякнуть. Хорошо тебе, Гошка, мамашка укатила, никто ругаться не будет.
Гошка не был уверен, что ему так уж хорошо от того, что уехала мама, тем более с Умаровым… Но он не стал возражать.
Гошка действительно позвонил Розе и в общих чертах все ей рассказал.
– Спасибо, Гуляев, – растрогалась она. – А знаешь, я все-таки дала Наде двести рублей, у меня были. Я на сидюшник откладывала, ей же действительно нужно…
– Может, и нужно. Хотя вряд ли отец ее без копейки оставил.
– Но зачем же она тогда меня просила?
– Кто ее знает? А если просто хотела проверить, насколько ты ей подчиняешься?
– Скажешь тоже, Гуляев.
– Роза, это твое дело, личное, с кем тебе дружить, только на взаимность ты тут не рассчитывай. Не очень даже надейся, что она тебе денежки вернет.
– Что ж она, ворюга, что ли?
– Кто ее знает, может, и ворюга….
– Гош, скажи, как тебе кажется, вы эту зубную врачиху найдете?
– Я надеюсь. Роза.
– Но если это была не она?
– Тогда, может, мы какую-то другую женщину спасем…
– Понятно. Ой, меня мама зовет. Ладно, Гуляев, я желаю вам, чтобы все-все получилось!
– Спасибо, Роза.
"Надо же, – подумал Гошка, – а ведь Тягомотина и вправду человек. Вон как относится к этой гнусной Надьке… Жалеет ее, сочувствует…
Эх, не была б она такой занудой, не враждовала бы с Ксюхой, вполне можно было бы принять ее в нашу компанию, а то беднягу будут использовать такие дряни…"
Ход его благородных размышлений был нарушен громким звонком в дверь.
– Я открою, – крикнул Леха, в полной уверенности, что это Карен. Он распахнул дверь.
На пороге стоял совершенно незнакомый мужчина с дорожной сумкой в руках. Он с некоторым недоумением смотрел на Леху.
– Вам кого? – поинтересовался тот.
– Гоша дома? Или Юлия Александровна?
– Гошка, к тебе!
– Кто? – Гошка выскочил в прихожую, на одно мгновение замер и бросился на шею мужчине.
– Папа! Папа! Это ты! Откуда?
– Гошенька! Сынок! Дай на тебя посмотреть.
Ты за эту зиму еще вырос, какой большой. Я в Москве проездом, на три дня!
«Так, – подумал Леха, наблюдая бурную встречу отца с сыном, – Гошка в операции по спасению Елизаветы участвовать не будет».
Надо заметить, что после первого приступа радости та же самая мысль родилась и у Гошки.
Но как же они без меня? Вдвоем с Кареном?
Хотя будет еще Зорик с Цезарем. Маньку, конечно, надо оставить дома… Все эти мысли вихрем проносились у него в голове.
– Гошка, а где мама? В мастерской?
– Нет, мама уехала на неделю…
– Куда?
– На Кипр.
– Зачем? – нахмурился Андрей Иванович.
– По делам, – коротко ответил Гошка. Он хоть и был слегка обижен на маму, но давать отцу повод хоть немного осуждать ее не хотел. – Пап, а ты у нас остановишься?
– Ну, если можно…
– Конечно, можно! Давай, проходи. Ой, да, познакомься, это Леха, мой лучший друг!
– Здрасьте.
– Здравствуй, здравствуй, я о тебе слышал.
На Майорке Гошка мне рассказывал. Вот что, друзья, у меня идея. Я приглашаю вас на ужин в ресторан. Думаю, вы не откажетесь.
Мальчики переглянулись.
– Нет, я не смогу, – с сожалением покачал головой Леха.
– Почему? Если нужно, я могу позвонить твоим родителям…
«Вообще-то шикарная была бы отмазка для моих родичей», – подумал Леха.
– Да? Ой, а вы не могли бы и вправду им позвонить, только я, если честно, с вами не пойду, ладно?
– То есть? – нахмурился Андрей Иванович.
– Ну, мне очень-очень надо по одному делу смотаться, а это такая была бы отмазка…
Не успел Андрей Иванович и рта раскрыть, как в дверь опять позвонили и в квартиру буквально ворвались Маня с Кареном и Зорик.
– Гошка, ты готов? Не будем время терять, едем за Цезарем и в Чистоплюйку! – не заметив Андрея Ивановича, крикнул Зорик и тут же осекся. – Здравствуйте.
– Что случилось? Я, кажется, не вовремя? – довольно холодно произнес Андрей Иванович, – У вас тут что-то затевается…
– Кто это? – шепотом спросил Карен у Лехи.
Тот только рукой махнул.
Но тут вдруг Гошка решился. Вот сейчас он все поймет про своего отца, ведь он еще совсем плохо его знает и часто готов поверить, что он не самый лучший человек на свете.
– Папа, это мои друзья, и у нас действительно есть очень-очень важное дело! Ты уж прости, но от этого, может быть, зависит жизнь одной женщины…
– Что? Жизнь зависит? – не поверил своим ушам Андрей Иванович. – Что это значит?
– – – Папа, я все-все тебе расскажу, когда вернусь… ладно?
– Значит, вы собрались спасать какую-то женщину? А от кого, позвольте спросить?
Но тут в разговор вмешался Карен.
– Знаете что? Вы тут пока поговорите, а мы с Зориком съездим за Цезарем и вернемся за тобой. Как я понимаю, Леша точно поедет с нами…
– Ага! Я прямо сейчас с вами… – заторопился Леха. Пускай отец с сыном поговорят с глазу на глаз.
Когда дверь за ними закрылась, Андрей Иванович очень мягко спросил:
– Гошенька, так что это за история? Расскажи мне, я постараюсь понять… И если надо, то и помочь.
Гошка внимательно посмотрел на отца. Ему и вправду это интересно или он притворяется? Нет, похоже, не притворяется… Что ж, попытка не пытка. И Гошка рассказал отцу все, что знал сам.
Андрей Иванович задумался. Отцовский инстинкт требовал безусловно запретить сыну участие в этих более чем опасных играх. «И как это можно оставлять мальчишку в таком возрасте без присмотра?» – недобро подумал он о бывшей жене. Но тот же самый отцовский инстинкт подсказал Андрею Ивановичу, что, если он запретит сыну эту экспедицию, тот никогда его не простит. Просто сочтет, что отец его совершенно не понимает, да и немудрено, они ведь так давно не живут вместе… Так что же делать? Как не нажить врага в лице родного сына и в то же время оградить его от опасности? И он принял единственно возможное в этой ситуации решение.
– Знаешь что, я думаю, в таком деле лишний мужчина не помешает, а?
– Папа! – не поверил своим ушам Гошка.
– Что папа? Я, сын, все понимаю. Если женщина в беде, ее надо спасать, таков закон… Ну если не природы, то порядочных людей. Решено, я еду с вами.
– Папа, но в машине ведь нет места. Карен, я, Леха и Зорик с Цезарем.
– Ничего, как-нибудь уместимся!
– Но если мы вызволим Елизавету… – Гошка в отчаянии смотрел на отца. Ему так хотелось, чтобы он поехал с ними.
– Знаешь, я сейчас попробую… – Андрей Иванович схватил телефонную трубку и набрал номер:
– Юрик, это я. Срочно нужна твоя помощь. Ты далеко? Отлично, возвращайся. Тут такое дело… Надо будет за город сгонять. Давай, жду!
Гошка во все глаза смотрел на отца.
– Помнишь Юру, моего друга, который тебе посылку привез?
– Юрий Афанасьевич?
– Именно. Он отличный мужик. Он меня встречал в аэропорту, привез сюда, ждал… Мы договорились, если я через двадцать минут не выйду, он уедет. Я позвонил ему на сотовый, и он скоро будет здесь.
– Здорово! – задохнулся Гошка.
Действительно, не прошло и десяти минут, как появился Юрий Афанасьевич. «Наверное, большого толку от него не будет, – подумал Гошка, – он толстый, лысенький, но все равно, лишний человек и вторая машина…»
– В чем дело, Андрюша?
Андрей Иванович в двух словах объяснил ситуацию.
– Нет проблем, – пожал плечами Юрий Афанасьевич. – Давненько я что-то никого не спасал! – И он весело подмигнул Гошке.
А через пять минут явился и Карен.
– Ну, что вы решили? – спросил он с порога. – Едешь?
– Мы втроем едем, внизу у нас вторая машина, – не терпящим возражения тоном заявил Андрей Иванович.
Карен немного оторопел от неожиданности.
– Ну, я не знаю…
– Не волнуйтесь, молодой человек, мы вам не помешаем, – это уж точно, а скорее всего, и поможем! – опять подмигнул Гошке Юрий Афанасьевич.
– Хорошо, – как-то неуверенно произнес Карен, но в следующую минуту он понял, то участие двух этих взрослых мужчин – благо. Он так вымотался за сегодняшний день…
– А вам не кажется, что надо было бы разработать какой-то план? – заметил Юрий Афанасьевич. – Как нам следует действовать. Женщина действительно там, а?
– Мне кажется, сейчас главное – найти этот дом. И чем скорее Цезарь окажется на месте, тем у нас больше шансов, – сказал Андрей Иванович, – а действовать будем по обстоятельствам. В таких делах, когда абсолютно ничего неизвестно, смешно строить планы…
– Есть, командир! – ответил Юрий Афанасьевич и снова подмигнул Гошке.
Тому тотчас же вспомнилась какая-то старая песня: «И кто его знает, чего он моргает?»
Зорик с Цезарем стояли возле машины. Узнав, что есть вторая машина, Зорик огорчился.
– Ну вот, знать бы, могли бы и Никиту прихватить… А так он может обидеться…
– Но мы и сами не знали, – немного виновато произнес Гошка. – Так получилось.
– Ну все, по коням! – распорядился Андрей Иванович. Когда они с Гошкой уселись на заднем сиденье, он вздохнул:
– Вот уж поистине – с корабля на бал! Даже дух перевести не дали…
– Папа, но ты же сам…
– Я и не спорю. Дай поворчать старику-отцу.
Знаешь, как иной раз приятно поворчать.
– Слушай, Георгий, – заговорил Юрий Афанасьевич, – а что, если этот роскошный пес все-таки не сумеет взять след, тогда как?
– Почему это?
– Ну, все-таки уже довольно много времени прошло, дождя, правда, не было, но ведь предполагать такое надо?
– Да, наверное… Но тогда у нас есть телефон одного парня… который знает туда дорогу…
– Выходит, мы туда приедем, пес оскандалится, и что? Звонить этому парню? А время-то к ночи…
– Погоди, Юраша, неужто мы с тобой, бывшие десантники, растеряемся в подобной ситуации?
– Десантники? Вы десантники? – ахнул Гошка.
– Что, не похожи? – засмеялся Юрий Афанасьевич. – Но тем не менее так и есть, мы бывшие десантники.
– Я не знал, – расстроился Гошка.
– Откуда ж ты мог знать? Я ведь тебя совсем маленьким оставил, – с горечью проговорил Андрей Иванович. – Такие вещи тебя тогда не интересовали…
– И мама никогда не говорила…
– Женщин это мало волнует.
– Ой, папа, я даже не спросил, ты сейчас откуда? С Маврикия?
– Да.
– Ну ни фига себе!
– А что, Георгий, это круто, да? – засмеялся Юрий Афанасьевич. – Когда мы с твоим батей служили в ВДВ, нам такое и во сне не могло присниться.
– Да нет, во сне я как раз часто видел далекие острова, – засмеялся Андрей Иванович, – но только во сне.
– А там хорошо, на Маврикии?
– Хорошо. Но мне уже немного надоело, захотелось в Европу. И в Москву… Как же она изменилась, просто не узнать, я уезжал из какого-то грязного захолустья, а теперь это шикарный европейский город, настоящая столица.
– Ну, не во всем еще, – заметил Юрий Афанасьевич.
– На первый взгляд, во всяком случае, так кажется… Вот, Гошка, летом приедешь ко мне в Германию, я тебя покатаю по Европе, сам все увидишь…
– Значит, ты не забыл? – тихонько спросил Гошка.
– Как я мог забыть? Что ты…
И они умолкли, устыдившись обуревавшего их сильного волнения. Юрий Афанасьевич деликатно молчал. Между тем начинало темнеть.
Спустя несколько минут Юрий Афанасьевич спросил:
– Георгий, скажи-ка мне, дружок, что это за история? Поподробнее, ладно, а то я не очень врубился.
Гошка постарался рассказать только самое необходимое.
– Значит, эта дамочка – зубной врач? – хохотал Юрий Афанасьевич. – Знал бы раньше, ни за что не согласился бы ехать. Ненавижу зубных врачей.
– Так она же там без бормашины! – засмеялся Гошка.
– Если хотите знать, бормашина – дело далекого прошлого. Неужто у вас в России до сих пор терзают людей бормашиной? – ужаснулся Андрей Иванович.
– Ничего подобного! – вступился Гошка за честь родной страны. – У нас тоже пользуются ультразвуком.
– Не везде еще, к сожалению, – вздохнул Юрий Афанасьевич.
– А она как, красивая, эта дама? – поинтересовался Андрей Иванович.
– Красивая, – уверенно кивнул Гошка. – Только уже немолодая, лет тридцать.
Андрей Иванович и Юрий Афанасьевич громко захохотали.
– Эх, Георгий, тридцать лет – самый расцвет.
– Вы прямо, как наша Маня, она обожает в рифму говорить.
Гошке вдруг стало так хорошо, так уютно с этими двумя мужчинами и даже показалось, то все обязательно кончится хорошо. Просто иначе и быть не может, если отец рядом.
Наконец они свернули на проселочную дорогу, ведущую к Чистоплюйке. И вскоре Карен затормозил. Заметив это, притормозил и Юрий Афанасьевич.
– Приехали, что ли?
– Вроде да, – неуверенно ответил Гошка.
Было уже почти темно.
– Хорошо, что темнеет, – проговорил Юрий Афанасьевич. – В темноте легче…
– Конечно, – согласился Гошка. – Главное, чтобы Цезарь взял след.
Они вылезли из машины. Зорик уже сунул под нос Цезарю тапки Елизаветы Марковны.
– Ищи, Цезарь, ищи!
Пес принялся обнюхивать землю.
– Карен, а ты уверен, что это то самое место? – спросил Гошка.
– Да, – твердо ответил Карен.
Цезарь продолжал нюхать землю, а потом вдруг рванул так, что Зорик едва удержался на ногах.
– Есть! – воскликнул Леха.
И они все устремились за собакой.
– Да, псина серьезная, – заметил Юрий Афанасьевич.
Внезапно Цезарь остановился, нервно обнюхивая какой-то клочок земли.
– Андрей, послушай, – негромко сказал Юрий Афанасьевич. – Может, нам самим, а?
Возьмем Карена, а этих мелких у машин оставим?
Это услыхал Леха.
– Ну нет! Еще чего! – возмутился он. – И потом, докторица вас не знает. И вообще… Не бойтесь, мы свое дело знаем.
Андрей Иванович только рукой махнул.
– Ладно, я не против. Только, ребята, чур на рожон не лезть. Договорились?
– Сами понимаем, не вчера родились, – буркнул Леха. – А то хитренькие, мы все раскопали, и нас теперь в сторону…
Цезарь опять рванул вперед.
Продравшись сквозь густые заросли, они неожиданно очутились на неширокой тропке, вившейся между деревьями.
– Ага, дорожка тут протоптана, но, видать, только для своих, – заметил Юрий Афанасьевич, светя фонарем.
На шестерых у них было четыре фонаря. Три предусмотрительно захватили Карен с Зориком, а один был в машине у Юрия Афанасьевича.
Внезапно Цезарь тихонько тявкнул. Зорик посветил фонарем, нагнулся и что-то поднял с земли.
– Смотрите!
На ладони у него лежал бархатный бантик с жемчужинкой посредине.
– Это, кажется, заколка для волос, – определил Карен.
Гошка сразу вспомнил, что пышные волосы Елизаветы Марковны на затылке скреплялись именно такой бархатной бабочкой.
– Это ее заколка, я точно помню! Леха, помнишь?
– Ага. Точняк. Значит, она здесь, Елизавета наша.
– Уже неплохо, – заметил Юрий Афанасьевич.
Они двинулись дальше.
– Стоп, – скомандовал вдруг Андрей Иванович. – Кажется, я вижу свет.
– Где? Где?
– Значит так, дети мои, шутки кончились, – неожиданно строго произнес Юрий Афанасьевич. – Теперь будем действовать очень и очень осторожно. Ступать как можно тише, не болтать, не курить и вообще вести себя тише воды, ниже травы. Понятно? И не спорить. Беру командование операцией на себя. Андрюша, не возражаешь?
– Нисколько.
– Вот и ладушки. Пошли!
У Гошки от волнения даже живот заболел.
Теперь, когда было точно известно, что Елизавета Марковна здесь, его уже трясло от нетерпения. Только бы застать ее живой и хотя бы не очень изуродованной… И еще он понял, почему Юрий Афанасьевич радовался темноте. Свет в окошке был прекрасным ориентиром.
– Зорик! – тихонько позвал вдруг Юрий Афанасьевич.
Тот обернулся.
– Пес у тебя не залает не вовремя?
– Нет.
– Может, наденешь на него намордник?
– А если надо будет спустить его на бандитов? Я могу не успеть снять намордник. Пусть так идет. Он не залает, ручаюсь.
– Ладно.
– Вот мы и пришли, – прошептал Леха.
В самом деле, впереди метрах в двадцати, они увидели рубленый дом, в котором светилось небольшое оконце. Почему-то Гошке вспомнилась песня: «В низенькой светелке огонек горит, молодая пряха у окна сидит». Только у окна сидела не молодая пряха, а какой-то мужик.
– Андрей, – едва слышно позвал Юрий Афанасьевич и сделал ему какой-то знак. – А вы ждите нас тут, – проговорил он не терпящим возражений тоном.
И они вдвоем неслышными тенями метнулись к избушке.
– Класс! – выдохнул Леха, немедленно решивший стать десантником. Окно было открыто. Андрей Иванович и Юрий Афанасьевич затаились по обеим сторонам окна.
«Интересно, где второй мужик, – думал Андрей Иванович. – Спит?» И словно в ответ на его мысли раздался голос:
– Все, спеклась наша дамочка.
– Задрыхла?
– Ага. Без задних ног.
– Сама? Или ты ей помог?
– Да нет, сама. Просто вдруг сомлела. А чего зря ценный препарат изводить? Она и так никуда не денется. Ночью в лесу-то. Из подпола тем более.
«Ага, понятно, – сообразил Юрий Афанасьевич. – Женщина в подполе спит естественным сном, то есть, если ее разбудить, она будет в сознании и сможет идти своими ногами. Уже хорошо. Интересно, у этих придурков есть оружие?»
– А бабенка-то ничего себе, фигуристая, – произнес один из бандитов. – Только пугливая очень, как пушку увидала у тебя, так и сомлела…
– Понятно, оружие у них есть…
– Нет, Валерыч, мне такие бабы не нравятся. Я люблю, чтоб ноги от ушей.
– Знаю, знаю, Федюня, ты на моделек западаешь… Ладно, не к ночи такие разговорчики, нам эту бабу трогать не ведено… И вообще, пошли спать, я устал, как… Не люблю я эти лесные чащи, хуже нет для меня. Я тут, как слепой кутенок… Вот в городе жизнь, а эту природу я в гробу видал. Вон, еще апрель, а мошкары уже налетело…
– Теплынь потому что, нет, ты не прав, друг, воздух-то какой, его пить можно.
– Пить? – заржал Валерыч. – То-то, я гляжу, ты один воздух пьешь. Не с него ли ты алкашом сделался?
– Я, Валерыч, не алкаш, я просто вообще жизненные радости люблю, понимаешь?
– Понимаю, понимаю. А поспать, это, по-твоему, тоже жизненная радость?
– Еще бы, тем более на свежем воздухе… Ты подпол-то запер?
– А как же.
– Тогда давай ложиться, что ли…
– Ложись, а я еще до ветру схожу.
Прошло еще несколько минут, свет погас, вблизи было видно, что горит керосиновая лампа. Электричества в домике лесника явно не было. Потом открылась дверь, и один из бандитов вышел на крыльцо, спустился и прошел несколько шагов. И тут две черные тени метнулись к нему и заломили руки за спину, так что он и пикнуть не успел. Ему живо скрутили руки и всунули в рот кляп.
– Порядок, – удовлетворенно прошептал Юрий Афанасьевич, ощупывая карманы пленника.
Пистолета не было. Значит, он остался в доме. Мужчины быстро переглянулись.
– Ну что, Андрей? Тряхнем стариной?
– А что нам остается?
И они совершенно бесшумно взбежали на крыльцо.
– Валерыч, ты чего так долго? Вроде пива не пил… Эй, мужики, вы что?
– Тихо, Федюня, – шепнул Андрей Иванович. – Не шуми. Нас за бабой прислали! Веди, где она.
– Так это… B подполе. Только кто вас прислал?
– Кто надо, тот и прислал. Ты не волнуйся, все чин чином, заберем бабу под расписку, так что не трепыхайся.
Они видели, что Федюня успел-таки схватить пистолет, а потому старались отвлечь его внимание разговором. Нарываться на пулю не хотелось.
– Вы с Валерычем молодцы, все отлично сделали, а теперь вы свободны.
– А где Валерыч? – спросил Федюня, теряясь в догадках.
Вообще их шеф славился тем, то время от времени устраивал всякие каверзные проверки своим людям, поэтому Федюня не слишком удивился..
– Валерыч? Да он с нашим корешем беседует, они старые приятели. Сейчас придет, ну чего время теряешь? Где тут подпол? Да положи пушку, не будешь же ты по своим шмалять, правда? – уговаривал Федюню Андрей Иванович.
– Ну тут подпол, – растерянно произнес Федюня. Что-то ему тут не нравилось, хотя ему всегда не нравились эти идиотские проверки.
В конце концов они ж тут не шпионы какие-нибудь, чего их проверять на вшивость по всякой мелочевке?
Юрий Афанасьевич нагнулся, отодвинул засов на крышке погреба, откинул ее. Внизу было темно. Он посветил туда фонариком. И увидел обращенное к нему смертельно бледное лицо женщины. Он быстро спустился вниз.
– Эй, дамочка, проснулись? – нарочито громко сказал он и едва слышно прошептал:
– Ничего не бойтесь, мы друзья. – Подымайтесь, дамочка, давайте-давайте, шеф желает вас видеть, просто горит нетерпением, видите, на ночь глядя за вами прислал.
И эти слова были большой ошибкой. Дело в том, что шеф сегодня уже видел Елизавету Марковну, и Федюня об этом знал. И среагировал мгновенно. Он захлопнул крышку люка, встал сверху и навел пистолет на Андрея Ивановича.
– Подыми руки, падла! – рявкнул он. – Сейчас я вам покажу, где раки зимуют, ишь хитрованы выискались!
Андрей Иванович поднял руки, что ему еще оставалось, а снизу в крышку люка ломился Юрий Афанасьевич.
– А ну, говори, падла, кто тебя прислал?
– Ты чего такой нервный, Федюня? Смотри, широко шагаешь, штаны порвешь.
– Ладно мне грозить-то, у меня вон пушка в руках, а у тебя что? Сейчас я тебе пулю в лоб всажу и в лесу закопаю, ни одна душа не сыщет…
– Да что ты яришься, Федюня? Понимаю, ты малость труханул, а теперь выделываешься.
Думаешь, если ты в меня пальнешь, тебе легче будет?
– Знаешь, как мне легко станет? Можно сказать, крылья у меня вырастут!
– Ой, пообломают тебе крылышки, они и вырасти-то не успеют. По-твоему, мы дурные совсем? И вдвоем к тебе сюда свалились? Я вот сейчас свистну…
– Не придуривайся! Свистнет он! Я вот сейчас выстрелю!
– Выстрели, пожалуйста… Охота поглядеть, что будет?
– А что ж такое будет-то? Дружки, говоришь, твои тут? Где ж они? Почему не бегут Федю убивать? А?
– Не веришь? – и Андрей Иванович вдруг громко крикнул:
– Цезарь! Цезарь!
И тут произошло нечто совершенно неожиданное. Федюня страшно побледнел, выронил пистолет и весь затрясся.
– Нет! Нет! Только не это! – закричал он.
Андрей Иванович мигом схватил пистолет.
Теперь он владел инициативой. И в этот момент раздался оглушительный собачий лай. И в дом ворвался Карен с монтировкой в руке, а за ним влетел Цезарь. И стал отчаянно гавкать на помертвевшего Федюню. Тут же появился Зорик.
– А ну, сойди с люка! – приказал Андрей Иванович.
– Уберите собаку! Уберите собаку! – верещал Федюня.
Зорик схватил Цезаря за ошейник. Тот продолжал неистово лаять. Федюня, подняв руки, мелкими шажками сошел с крышки люка. И тут же оттуда появилась голова Юрия Афанасьевича.
– Ну что? Справились? – спросил он.
Между тем на пороге возникли и Гошка с Лехой.
– Брысь отсюда! – рявкнул Андрей Иванович, увидев их.
Но они, естественно, пропустили это мимо ушей. Еще бы! Тут такое дело, преступник стоит бледный, подняв руки, Гошкин отец грозит ему пистолетом, очевидно, у него же и отнятым, а им надо выметаться? Ну уж нет!
Тем временем Юрий Афанасьевич вылез сам и помог вылезти Елизавете Марковне. Вид у нее был не самый роскошный. Глаза беспокойно перебегали с одного лица на другое.
– Карен! – вдруг воскликнула она. – Как ты меня нашел? – и она бросилась к нему.
Федюня при виде этой компании вдруг побледнел еще сильнее. Он понял, что дал маху…
– Ну вот что, все объятия и поцелуи переносятся на свежий воздух, – распорядился Андрей Иванович, – а нам надо немножко потолковать с нашим новым другом.
И он буквально вытолкал за порог всех, кроме Юрия Афанасьевича.
– Ну, Федюня, еще несколько слов, и мы с тобой расстаемся на всю оставшуюся жизнь, я так надеюсь, по крайней мере.
– Убьешь, значит?
– Убивать тебя? Зачем? Ты и так убитый…
Шеф тебя за такое по головке уж точно не погладит, а братва в лучшем случае на смех подымет, так что твоей карьере конец, и это еще хорошо, если только карьере.
– Братки, отпустите меня, а? – взмолился вдруг Федюня. – Век за вас Бога молить буду!
– Ну уж нет, отпускать тебя нельзя, ты парнишка опасный, чуть что – пальнешь просто с переляку, нет, друг, мы тебя вместе с твоим Валерычем в погреб посадим. Посидите там уютненько, пока за вами не явятся дружки ваши…
Давай, давай, Федя, спускайся! – командовал Юрий Афанасьевич.
– Братцы, пощадите, лучше убейте, чем в погреб сажать, помру я там, у меня эта… Клаустрофобия…
– Ты гляди, Андрей, какие ученые слова наш Федюня знает! Клаустрофобия! А может, у женщины тоже клаустрофобия, но ведь тебя это не смутило, верно? Вот и меня не смутит. Давай, давай, время дорого.
– Одну минутку, Юра, я хочу спросить.
Федя, а ты чего так перепугался, когда я Цезаря кликнула?
– Это пса, что ли, Цезарем зовут?
– А ты что подумал?
– Эх, знал, бед я, что это всего только пес, я бы его хорошей пулькой встретил! – с ненавистью проговорил Федя.
– А ты кого хотел встретить?
– Вы про Цезаря-Ирода никогда не слыхали?
– Про Цезаря-Ирода? Это еще кто такой?
– Ну, ваше счастье…
– Ладно, Федя, говори, кто такой, а то я умру от любопытства.
– Кто такой? А Ирод он Ирод и есть. Помощник он нашего шефа, самый страшный человек… Ему в руки попасть – ничего хуже не придумаешь. О смерти молить будешь, как об избавлении.
– А Цезарь – это его имя?
– Ну да. Цезарь, а фамилия Ирадов. Вот Иродом и прозвали… Мужики, отпустите, а?
Если вы нас тут запрете, мы с Валерычем пропали. Если к Цезарю в лапы попадем, хошь не хошь, все ему скажем, а ежели слиняем по-быстрому, кто дознается, куда дамочка девалась?
Андрей Иванович задумался. А ведь Федюня прав. Слишком уж все они тут засветились. Да еще это имечко – Зорик! Это вам не Петя, не Ваня. Да и Карен… Эти люди могут в два счета дознаться, тем более что Карен по работе связан с Денисовым… Да, кажется, придется отпустить этих бандитов… Конечно, безопаснее было бы просто пристрелить их тут, но на это ни Андрей Иванович, ни Юрий Афанасьевич были попросту неспособны. Но таким людям, как Федюня, ни в коем случае нельзя показывать свою слабость.
– Нет, Федюня, – покачал головой Андрей Иванович. – Нельзя тебя отпускать. Придется кончить вас тут…
И он направил пистолет на трясущегося от страха бандита. Он все рассчитал точно. Федюня взвыл и рухнул на колени:
– Мужики, побойтесь Бога!
– А ты часто Бога боялся?
– Боялся! Я всегда боялся! И вот же он меня наказал. Я всегда знал, что накажет! Вот мамой клянусь, еще чем хотите поклянусь, я теперь в монастырь уйду!
– Что? – рассмеялся Юрий Афанасьевич. – В монастырь?
– Да, в монастырь, мне еще в детстве бабка нагадала, что я вторую половину жизни в монастыре проведу. Видно, пора моя настала, пожалейте, мужики!
– Да возьмут ли тебя в монастырь? Грехов-то на тебе…
– Возьмут! Я раскаялся… У меня на родине монастырь есть, там монахи такие фрукты-ягоды выращивают! Думаете, мне эта жизнь бандитская в радость? Но жизнь так сложилась, я, если хотите знать, сразу после армии хотел туда податься, но… так вышло… Бандиты товарища моего убили, я отомстить хотел, к другим бандитам подался, ну и засосало. Я давно уж случая такого ждал, чтобы поедать все это к чертовой матери… Вот и дождался. Пожалейте, мужики!
Бывшие десантники задумчиво молчали.
– Мужики, будьте людьми!
– А ты сам-то человек? – спросил Юрий Афанасьевич. – Непохоже что-то.
– Ладно, так и быть… Я вам сдам всю шарагу… Хотите?
– Да нам-то она зачем, твоя шарага. Кабы ты ее милиции сдал, совсем бы другой разговор пошел.
– Милиции я не могу…
– Почему это?
– Сами, что ль, не понимаете? Погиб я тогда… Достанут меня где угодно, хоть в монастыре, хоть на зоне… Менты сами насквозь гнилые, даже если я к честному попаду, все равно информация просочится, и тогда мне кранты…
А так я исчезну неизвестно куда – и все! Искать-то меня им зачем? Невелика птица. Решат, что меня конкуренты урыли… А я тихонечко смоюсь. А, мужики?
– Слушай, Федя, а что если… – почесал в затылке Андрей Иванович. Ему вдруг вспомнился один американский фильм, где была похожая ситуация. – Ты, Федя, грамотный?
– Это как? – не понял тот.
– Ну, читать-писать умеешь?
– Обижаешь, бугор! Я десять классов кончил.
– Вот и славненько. Садись и пиши. Юрик, у тебя ручка есть?
– Ручка есть, а вот бумаги нет.
– Мужики, а что писать-то?
– Признания предсмертные.
– Эх, мужики, я же вас по-людски просил…
– Да не трясись ты, не тронем мы тебя. Просто ты напишешь как бы предсмертное письмо.
Как бы, понимаешь? А потом проваливай. Но это письмо будет для нас какой-то гарантией, что ты не всплывешь на поверхность, понял?
– Да! И вы меня отпустите?
– Конечно, на кой ты нам сдался? Юрик, поищи бумагу.
– Мужики, бумаги нормальной тут нет, но есть магнитофончик, может, я наговорю, а?
– Годится!
И через минуту Федюня уже говорил в микрофон:
– Я, Кожухов Федор Борисович, ухожу из жизни, поскольку жить так сил моих больше нету…
Надо заметить, что рассказ его был вполне искренним.
– Андрей, – тихонько позвал Юрий Афанасьевич, не сводя бдительного взгляда с Фединого затылка, – а что со вторым делать будем? Он же нам всю малину испортить может.
– Черт, я про него и забыл… Последи за этим, а я погляжу, как там Валерыч.
Он вышел на крыльцо.
– Папа! – кинулся к нему Гошка. – Что там такое?
– Там все нормально, а вот что со вторым нашим подопечным?
– Его Карен сторожит!
– А где же ваша докторша?
– Вон там на лавочке…
Действительно, возле дома стояла лавочка на которой, сгорбившись, сидела Елизавета Марковна. Андрей Иванович быстро подошел к ней.
– Вам нехорошо? – спросил он тихо.
Она подняла на него глаза.
– Спасибо вам.
– Не за что.
– Не скромничайте! Спасибо вам за сына… теперь я понимаю, почему он такой… Вы хорошо его воспитали.
Если бы сейчас было не так темно, она бы увидела, что Андрей Иванович буквально вспыхнул от смущения.
– Увы, моей заслуги тут нет. Я не воспитывал его… Я его, можно сказать, бросил…
– Значит, это гены! – решительно проговорила Елизавета Марковна. – Но как бы там ни было, у вас прекрасный сын. А у вашего сына прекрасные друзья. Ими можно и нужно гордиться.
– Спасибо на добром слове. Подождите еще немного, и мы уйдем отсюда…
– А что будет с этим людьми?
– Я вам потом расскажу. Простите.
И он направился к Карену.
– Что тут?
– По-моему, он спятил, – шепнул Карен.
Действительно, Валерыч производил более чем странное впечатление. Он сидел, привалившись к дереву, руки у него были связаны, голова как-то странно болталась, и он все время что-то бормотал.
– Как дела? – спросил Андрей Иванович.
Валерыч встрепенулся и хриплым шепотом произнес что-то абсолютно невнятное.
– Он все про какой-то лес талдычит, – объяснил невесть откуда взявшийся Леха.
– Да не про какой-то, а про Бирнамский, – усмехнулся Зорик. – То ли придуривается, то ли испугался, как Макбет…
– Валерыч, ты что? Симулируешь сумасшествие? – наклонился к нему Андрей Иванович.
– Бирнамский лес пошел на Дунсинан! На Дунсинан, говорю!
– Да хватит прикидываться! Вставай, пойдем поговорим!
Андрей Иванович хотел было помочь ему подняться, но Валерыч вдруг гордо вскинул голову и с завыванием произнес:
Нет, я не сдамся,
Не стану прах лобзать у ног Малькольма.
Чтоб чернь меня с проклятьями травила!
Хотя Бирнам пошел на Дунсинан,
Хоть ты, мой враг, не женщиной рожден,
До смерти я свой бранный щит не брошу.[1]
– Чего это он? – ошалело спросил Леха.
– Это из «Макбета», – объяснил Зорик. – Шекспир.
– Во дает!
– Да, интересные тут у вас преступники пошли, – покачал головой Андрей Иванович. – Я за границей совсем от жизни отстал. – Ну все, вставай!
Одним рывком он поднял Валерыча на ноги.
Тот посмотрел ему в глаза и снова завел:
Давно я незнаком со вкусом страха,
А ведь, бывало, чувства леденил
Мне крик в ночи, и при рассказе страшном
Вставали волосы и у меня.
Но ужасами я уж так пресыщен,
Что о злодействе думать приучился
Без содроганья.
– Андрей Иванович, по-моему, он не притворяется, – подал голос Карен.
– Ну не знаю…
– А что с тем?
– С тем, кажется, порядок. Он сейчас пишет на магнитофон свои показания…
– А потом что?
– Потом? Я тебе позже объясню, идет?
Андрей Иванович вернулся в дом.
– Ну что? – спросил Юрий Афанасьевич.
Федюня продолжал что-то говорить в микрофон.
– Не пойму, вроде он психом прикидывается…
Внезапно Федя обернулся:
– Вы про Валерыча? Так он псих и есть. Небось Шекспира наизусть шпарит?
– Точно!
– Он на учете в психдиспансере давно состоит.
Он артистом раньше был в какой-то дыре, а потом крыша съехала. Его подлечат, опять, как новенький, будет… Да вы не опасайтесь, он ничего не помнит потом… так что с нами у вас хлопот не будет… Небось, все про какой-то лес болбочет, да?
– Да.
– Ну, я же знаю…
– Зачем же его в вашей кодле держат?
– Из жалости. Он родственник шефа… да он, в общем-то, безобидный…
– Вас послушать, так вообще вся ваша банда просто сонм ангелов!
– Да нет… Где там… Просто, чтобы бабу в лесу сторожить, особых умельцев не требуется…
Так я дальше говорю, да?
– Валяй!
– Погоди! Скажи-ка, долго тут собирались эту женщину держать?
– Точно не знаю, но завтра вечером нам должны были подвезти жратву, так что…
– Понятно.
Минут через сорок вся компания пустилась в обратный путь. Валерыча решено было оставить в лесном доме. Елизавета Марковна осмотрела его и пришла к выводу, что он не притворяется.
– Я хоть и не психиатр, но это очень похоже на болезнь…
– Но он же бывший актер, может, так искусно притворяется? – спросил Карен.
– Зрачки у него очень расширены и вообще… Мне, по крайней мере, кажется, что он и в самом деле сошел с ума.
– Ну что ж, будем верить медицине! – засмеялся Юрий Афанасьевич.
А Федю они прихватили с собой. Он сел в машину Юрия Афанасьевича.
– Мужики, куда вы меня везете?
– На вокзал. Езжай в свой монастырь, но смотри…
– Уеду, Богом клянусь, уеду. Я ж себе не враг! Мужики, только один вопрос, можно?
– Ну?
– Как вы на нас вышли, а?
– Это тайна следствия! – заявил Гошка.
– Вот именно!
Елизавету Марковну решено было тоже отправить из Москвы, но сперва ей надо было привести себя в порядок, хоть немного успокоиться и отдохнуть. Юрий Афанасьевич предложил поехать к нему. Там ее уж точно искать никто не будет. Пусть она отдохнет, а потом он отвезет ее, куда она скажет.
– У вас заграничный паспорт есть?
– Разумеется.
– Значит, надо вам уехать в какую-нибудь безвизовую страну. На Кипр, например, или в Тунис…
– Нет, я не уеду. Я должна дождаться Юру…
– Посмотрим, как все пойдет…
– Боже мой, – воскликнула вдруг Елизавета Марковна, – а что же с Надей? Гоша, ты хоть что-то о ней знаешь?
– Знаю… – нехотя ответил Гошка. – Не стоит из-за нее волноваться.
– Почему? Где она?
– Она… Она прячется… Она знала, что вам грозит опасность…
– Георгий, – перебил его Юрий Афанасьевич, – не надо!
– Что не надо?
– Не надо осуждать девчонку. Она испугалась, и страх оказался сильнее всех остальных чувств. В конце концов, она только девочка. Что от нее можно хотеть?
– Чтобы она была порядочной девочкой, больше ничего…
– Да, может, ты и прав… Но, с другой стороны, мы без нее не нашли бы Елизавету Марковну так быстро. Ведь, насколько я понял, именно она сказала про Чистоплюйку?
– Ну да…
– Вот видишь. И за это можно отпустить ей грехи.
– По-моему, Юра, нам с тобой впору уже стать священниками. Мы сегодня только и делаем, что отпускаем грехи, – засмеялся Андрей Иванович.
Домой они с Гошкой добрались, когда уже начинало светать.
– Да, денек выдался, – вздохнул Андрей Иванович, в изнеможении растянувшись на диване. – Как же ты в школу пойдешь, сын?
– А мне не надо! Мы теперь по субботам не учимся!
– Отлично! Тогда спать! Немедленно спать!
– Мне не хочется, папа.
– А я умираю, так хочу…
И, не успев договорить это, он уже уснул.
А Гошка сидел в кресле и смотрел на отца.
Лицо у него и вправду измученное. Еще бы, сколько часов летел в самолете, потом сразу включился в «экспедицию» по спасению… Подумать только, он совсем не знал своего отца.
Полагал, что он достаточно избалованный, эгоистичный человек, которому, в общем-то, наплевать на давно оставленного сына. А вышло все совсем по-другому… Он не просто хороший художник, а находчивый храбрый человек… Да, таким отцом просто невозможно не гордиться.
И он гордился! Эта гордость просто распирала его, но в такой час никому даже не позвонишь…
А мама ничего не знает… Она, наверное, думает об отце так же, как раньше думал Гошка… И как удачно, что она уехала… Что ж, теперь у Гошки появился выбор. Если ему будет плохо с мамой и Умаровым, то… Нет, как ему может быть плохо с мамой? Ведь она так его любит, несмотря ни на какого Умарова.
Мысли стали путаться, и он уснул, сидя в кресле.
А вечером Гошка позвал к себе всех своих друзей, чтобы познакомить их с отцом. Андрей Иванович с пониманием отнесся к этому мероприятию. Он накупил всяких вкусных вещей, они с Гошкой раздвинули стол.
– Папа, а ты не позвонишь Юрию Афанасьевичу, может, он тоже придет?
– А я уже его позвал. И Карена тоже, ты не возражаешь?
– Ну что ты! – возликовал Гошка. – Сколько же нас будет, надо, чтобы всем хватило тарелок и вилок… – Значит так – мы с тобой, Леха, Юрий Афанасьевич…
– Да какой там Афанасьевич, зови его просто Юрой или хотя бы дядей Юрой.
– Легко! Подожди, папа, значит уже четверо, еще Карен, это пять, Саша и Маня – семь, Ксюха – восемь, Никита и Зорик – десять…
– Ого! Целый прием, так как, тарелок хватит?
– Хватит! Ой!
– Что такое? Кого-то забыл?
– Ну да, опять забыл про Тягомотину! Если я ее не позову, это будет свинство!
– А что, она очень нудная?
– Очень, но теперь это уже неважно. Она все-таки человек!
– Правильно, сын.
Гошка позвонил Тягомотине.
– Роза, ты сейчас не очень занята?
– Гуляев, это ты?
– Я.
– Что ты хочешь мне сказать? – голос Розы звучал, как всегда, обиженно.
– Я хочу пригласить тебя в гости.
– Зачем?
– Как зачем? – растерялся Гошка. – Зачем зовут в гости?
– В гости зовут, когда хотят кого-то видеть, это не тот случай, и еще зовут, когда кто-то нужен…
Гошка опять начал закипать.
– Роза, я просто хочу, чтобы ты пришла, мы расскажем, как нам удалось спасти Елизавету…
– Вы ее спасли? Правда?
– Конечно, но это не главное…
– И Филимонова будет?
– Обязательно! Но ты все равно приходи, Роза, – набрался терпения Гошка, – Ксюха "ничего тебе не сделает. И вообще, я позвал всех наших, чтобы…
– Чтобы похвастаться, да, Гуляев?
– Да! Я хочу похвастаться и познакомить всех с моим отцом!
– С кем? – не поверила своим ушам Роза.
– С моим отцом. С папой.
– С этим частным сыщиком, да?
– Нет, с моим родным отцом, Андреем Ивановичем Гуляевым!
– Да? А когда приходить?
…Все уже давно были в сборе, не хватало только Карена и Юрия Афанасьевича.
– По-моему, друзья мои, хватит ждать! Садимся за стол. Кто опаздывает, сам виноват! – предложил Андрей Иванович и все его бурно поддержали, тем более, что на столе стояло много вкусных вещей. Все девочки с восторгом взирали на Гошкиного папу, который оказался таким героем, и буквально ловили каждое его слово.
Юрий Афанасьевич и Карен явились только через полтора часа, вместе.
– Прошу простить! – сказал Юрий Афанасьевич, – мы ездили в аэропорт встречать моего тезку, Юрия Денисова. А потом передали ему пленку нашего Федюни, и он со всеми своими материалами поехал к очень большому милицейскому начальнику… Между прочим, моему старому другу. Так что теперь вся эта мерзость получит по заслугам. Ну как, хорошую новость я вам привез?