Моральную помощь лучше оказывать на словах! Частный детектив Татьяна Иванова нарушила это золотое правило и погрязла в пучине семейных разборок очередного клиента. Иван Христенко застал жену в чужих объятиях и разгромил в пылу негодования особняк, принадлежащий любовнику. Последний не остался в долгу: ударил бедного визитера по голове. Придя в сознание, Иван обнаруживает, что и жена, и врач, и служащие его офиса убеждены, будто он раскурочил кабинет собственной конторы, а роковой дом и все, что с ним связано, — иллюзия, последствие не—удачного падения. Ошеломленный Христенко разыскивает особняк и действительно находит его в первозданном виде. Но не сошел же он с ума? Ведь с той поры мужчину преследуют не только детали интерьера мини-дворца, но даже запахи…

Марина Серова

Теплое местечко на двух стульях

Глава 1 БРЕД СУМАСШЕДШЕГО

— Эй, смотри, куда прешь, — зло огрызнулась я на мужчину, тот неуклюже прошел мимо и задел своим бедром мой столик.

Вообще-то в кафе я заглянула cлучайно, чтобы утолить жажду и хоть что-нибудь за весь день перекусить. Но не успела сесть и толком расслабиться, как этот кретин едва не облил мою юбку кофе. Хорошо еще, что я вовремя подхватила чашку и подняла ее. Это избавило меня от последующих проблем, связанных со стиркой одежды, поездкой домой и непременным переодеванием.

Поставив обжигающую руки чашку на переставший уже качаться пластмассовый стол, я вновь недовольно покосилась на неуклюжего посетителя кафе, одним своим взглядом желая его уничтожить. И он это вполне заслужил.

«Ну, надо же, задел стол и даже не извинился. Где его только манерам обучали? В берлоге, что ли?»

«Медведь» как ни в чем не бывало приземлился за соседний столик, неловким движением пододвинул к себе пепельницу и принялся шарить по своим карманам в поисках сигарет.

«А он очень даже ничего», — осторожно заметил мой внутренний голосок.

«Да уж, ничего… Ничего хорошего, — язвительно добавила я ему в ответ. — Отнюдь не красавчик. Сутулый, маленького роста, с большим прямым носом и квадратным подбородком. Ну какая тут может быть красота?!»

«Да, но зато какие притягательные у него губы, — не желало соглашаться мое второе „я“. — Такие могут быть только у очень решительного, властного мужчины. А тебе ведь такие всегда нравились, признайся».

«Чушь, — едва ли не вслух фыркнула я. — Губы — это не самое главное в человеке».

«Но все же, согласись, он тебе понравился? — зачем-то продолжало донимать меня подсознание. — Иначе бы ты не таращилась на него так нагло и без зазрения совести вот уже почти пять минут».

«Хорошо, признаю, он симпатичный, — понимая, что иначе разговор с самой собой не прекратить, сдалась я. — У него умный взгляд, он неплохо одевается, но при этом он неуклюж и неловок, — не удержалась от критики я. — Неуклюжий и совсем неинтересный».

С последним высказыванием я, пожалуй, немного погорячилась. Мой рассеянный взгляд, как упрямо я ни отводила его в сторону от этого типа, все равно возвращался к мужчине. Почему так происходит, я не могла понять, пока не прекратила бороться с собой и окончательно не сосредоточилась на неизвестном.

С одной стороны, чувствовалось, что мужчина умен, хорошо образован, возможно, занимает какой-нибудь высокий пост в государственном органе власти или, на крайний случай, занимается собственным бизнесом. С другой стороны, с подобными выводами как-то не вязалось состояние растерянности, неуклюжести и отрешенности, в котором он пребывал. Даже если у него и были глобальные проблемы в бизнесе, вести себя стоило по-другому. Как, я сама толком не представляла, но нутром чувствовала, что мужчину волнуют совсем не финансовые беды. Причем чем больше я наблюдала за поведением этого молодого человека, тем сильнее мне хотелось узнать о его проблемах. Я даже отговаривала себя от дурных мыслей: «Зачем тебе это нужно, наверняка парень просто поссорился с любимой, или она его бросила, потому-то сейчас он и ни жив ни мертв. Стоит ли вмешиваться в чужую жизнь?..»

«Черт, до чего же я противоречивая натура, — в конечном итоге вынуждена была признать я. — И чего мне не хватает? Ведь и свои проблемы имеются, и чужие то и дело подбрасывают заказчики. Для чего же еще и работу психолога на себя вешать?»

Ответа на этот вопрос я не находила. Просто чувствовала, что надо подсесть к бедняге и попытаться хоть как-то его отвлечь от неприятных мыслей. Может, это поможет нам обоим: ему вернуться в реальность, мне — занять выдавшееся свободное время, которого в последние дни у меня было хоть отбавляй. Может, поэтому я и искала приключений на свою… ладно, пусть будет шея. Приняв окончательное решение, я встала из-за стола, взяла свою чашку с кофе и пачку сигарет и направилась прямиком к своему недавнему обидчику. Bпрочем, сейчас зла на него я совсем не держала и даже слабо помнила о случившемся — просто хотела с ним познакомиться, может, даже чем-то помочь.

— Привет! Я могу к вам подсесть? — подойдя вплотную к его столику, с ходу спросила я.

Ответа не последовало. Мужчина лишь окинул меня каким-то пустым взглядом и неопределенно махнул рукой. Что означал этот жест, я даже не поняла, но переспрашивать не стала, нагло уселась напротив него на свободный стул, свалив перед собой все свои вещички. Незнакомец никак на подобное вторжение не прореагировал. Мне даже показалось, что зря я к нему подсела, но отступать пока не спешила, а еще раз попыталась наладить разговор:

— Вы здесь впервые?

Вопрос, конечно, глупый, но мужчина все же повернул ко мне свое лицо и, с минуту помолчав, ответил:

— Нет, бывал пару раз.

— Хорошее кафе, правда? — я продолжала попытку разговорить его. — Уютное, не шумное, и готовят тут неплохо. Мне лично нравится.

— Может быть, — мертвым голосом выдал незнакомец, а я предложила:

— Может, познакомимся?

Мужчина так сурово посмотрел в мою сторону, что я сразу принялась оправдывать свою навязчивость:

— Мне показалось, вы нуждаетесь в собеседнике… что вам просто жизненно необходимо кому-то выговориться. Может быть, я, конечно, ошибаюсь, но вы тогда скажите… Я хотела просто…

— Нет-нет, вы совершенно правы, — неожиданно согласился со мной мужчина и как-то уж очень грустно вздохнул. — Мне и в самом деле, наверное, просто нужно с кем-то поговорить, иначе я сойду с ума. И пусть лучше это будет совершенно посторонний человек, чем кто-то из своих, близких или знакомых.

— Значит, я не сильно вам помешала? — с облегчением переспросила я.

— Не помешали. — Собеседник попробовал даже улыбнуться, а потом протянул мне свою большую, сухощавую руку и представился: — Христенко Иван Васильевич.

— Иванова Татьяна Александровна, — пожимая его протянутую руку, ответила я.

Затем мы оба замолчали, не зная, о чем говорить дальше. Христенко опять вздохнул, еще грустнее, чем прежде, и, кинув на меня лишенный эмоций взгляд, спросил:

— Скажите, я похож на сумасшедшего?

— Вы? — удивилась я вопросу. — Да нет, совсем не похожи.

— А мне кажется, похож, — обреченно произнес Иван. — По крайней мере я себя чувствую совсем как умалишенный. Смешно.

— Но почему же? — не находила логического объяснения этим словам я. — Что вас заставляет так думать?

— Вы, наверное, будете смеяться, — слегка смущаясь, начал мужчина. — Но я уверен, что одно из событий, недавно произошедших со мной, было на самом деле, а те люди, которые также в нем участвовали, утверждают обратное. Ну не приснилось же мне все? Я точно помню, что все чувствовал, ощущал, помню даже запах того сада и все мелочи убранства дома, в котором никогда до этого не был. Согласитесь, присниться такое просто не может.

— Ну, не знаю, — не решив еще, как реагировать на услышанное, неопределенно подернула плечами я. — Мне тоже часто снятся сны, и некоторые из них кажутся такими реальными, что я просыпаюсь и не сразу понимаю, что это было — сон или явь. Может, и с вами случилось то же самое.

— Я так и знал, что вы мне не поверите, — опустил голову Христенко. — Мне никто не верит, и все надо мной смеются. А кто не смеется, тот утверждает, что это вещий сон и вскоре все, что было в нем, произойдет на самом деле. Вот это-то уж полная глупость. Я уверен, что это происходило в реальности. — Мужчина вздохнул и чуть тише добавил: — Не стоило мне вам этого говорить.

— Я еще пока не говорила, что не верю вам, — попыталась возразить я. — Просто предположила. К тому же я совсем не в курсе вашей истории и, возможно, если бы вы мне ее рассказали, восприняла бы все совсем иначе.

— А какой смысл? — засомневался Иван.

— Вы же хотите узнать, что обо всей вашей истории думает человек с юридическим образованием и какую разгадку для нее может предложить. — Я позволила сделать самой себе комплимент. И, можно сказать, напросилась: услышав о моем образовании, Иван слегка оживился, взгляд его приобрел осмысленность:

— Моя загадка действительно для людей с логическим мышлением. Я даже хотел нанять частного детектива, чтобы он все проверил и либо опроверг, либо подтвердил мои сомнения. Самому здесь не разобраться — я только еще больше запутываюсь, теряюсь.

— Значит, вы согласны поделиться со мной? — умолчав, что прямо перед ним сидит один из представителей той профессии, о которых Иван только что упомянул, просто поинтересовалась я.

— Наверное, да, — согласился мужчина. — Я вам все расскажу.

Теперь уже я пододвинулась к нему поближе и приготовилась слушать. Христенко еще несколько минут неуверенно поерзал на стуле, достал очередную сигарету и, не прикуривая ее, начал свой рассказ:

— Мой случай похож на идиотский розыгрыш или на чью-то глупую первоапрельскую шутку. Но все это было на самом деле. Я в этом почти уверен.

Христенко потер указательным пальцем нос и наконец продолжил:

— Пять лет назад я женился. Тогда мне было двадцать три. Моя жена очень красива, стройна. Она нравится мужчинам. А главное, умеет наладить с ними контакт. Порой я даже брал ее с собой на весьма важные встречи. И все выгорало: клиент, падкий до женщин, не мог устоять перед ее шармом.

— Вы ее ревновали? — вопрос сам слетел с губ.

— Может быть, иногда. По крайней мере она не давала повода… до недавнего времени, — мужчина сомневался в своих ответах.

«Так, значит, дело в измене», — подумала я про себя и даже немного охладела к дальнейшему повествованию. Я и не предполагала, что дальше все окажется запутаннее и закрученнее любого книжного детектива.

— Моя работа — это постоянные деловые встречи, подписание контрактов, — продолжил между тем Иван. — У меня своя фирма. Я занимаюсь посреднической работой. Мы закупаем, растаможиваем и доставляем медицинское оборудование в разные части России. Как и любая работа, эта требует массу времени и сил. Естественно, я подолгу задерживался на работе. Возможно, не слишком баловал своим вниманием жену. А не так давно вдруг заметил, что она изменилась. Ее не интересовала моя жизнь. Она ни о чем, как раньше, меня не расспрашивала. Как беззаботная птаха, то и дело что-то напевала, порхала по квартире. Даже в наш медовый месяц она такой не была.

— И вы, конечно же, решили, что она завела любовника, — высказала я вслух единственное возможное предположение. Христенко кивнул.

— Да. Любой на моем месте, наверное, решил бы так. Но я сам еще тогда не до конца в это верил. Ведь в семейной жизни у нас все было хорошо. По крайней мере мне так казалось. А потому я устроил за ней слежку. Выдержав на работе до обеда, я попрощался со своей секретаршей и поехал домой. Я знал, что Лиля, так зовут мою жену, — пояснил он, — уходит из дома примерно в два и отправляется по магазинам или просто гуляет.

— Откуда вы это знали, если в это время бывали на работе?

— Я разговаривал со своей домработницей. Так вот, я приехал домой, оставил машину на соседней улице, а сам стал наблюдать за домом. Вскоре из него вышла Лиля. Она была очень хорошо одета… Впрочем, — тут же поправился мужчина, — она всегда так одевалась, независимо от того, куда и зачем шла. Но тогда мне показалось, что она специально для кого-то принарядилась. Скорее всего, это были обычные мысли обиженного и ревнивого мужа, видевшего подозрительное во всем.

— А что было дальше?

— Лиля быстрым шагом направилась в сторону остановки. Я еще удивился, почему, собравшись куда-то ехать, она не воспользовалась собственной машиной, но потом все понял… Лиля просто делала вид, что гуляет. Она часто прогуливалась возле дома, и это могут подтвердить все соседи. Но в тот раз гуляла она недолго. Помелькав перед глазами соседей, она пустилась бродить по улицам города. А я шел следом, шел осторожно, чтобы она меня не заметила.

— И что же было в конце пути? — спросила я.

Иван тряхнул головой, словно желая отогнать от себя какое-то наваждение:

— Лиля вышла к дорогому особняку. Меня еще тогда удивило, почему тот не обнесен высоким забором, как у нас принято, а лишь окружен низкими, ровно стриженными кустарниками. Подойти к нему не составляло труда.

— И ваша жена вошла в этот особняк?

— Да, вошла. Она поднялась по ступенькам и скрылась за его массивной дверью.

— А что сделали вы?

— Сначала ничего. Я сомневался, стоит ли идти туда, где наверняка имеется охрана. Но потом, вспомнив, что там моя жена, решился. Я подошел к дому, дернул за ручку двери. Та оказалась не заперта. Сейчас думаю, что ее специально для меня такой и оставили.

— Вы вошли… — напомнила я, желая избежать ненужных предположений мужчины.

— Вошел. Попал в холл. Там никого не было. Обычно в таких домах полно охраны, прислуги, непременно есть какой-нибудь управляющий, но здесь никого не было. Дом вообще казался заброшенным. Помню, я пытался уловить хоть какие-то звуки, голоса, но тщетно, просто пошел в сторону одной из боковых дверей. Выбрал ее непроизвольно, но не ошибся. Как только я оказался рядом с дверью, услышал воркующий голос жены. Голос того, кто был с ней, тоже слышал, но разобрать слов я не мог. Тут на меня что-то нашло, и я превратился в дикого зверя.

Я даже не подозревал, что так страшен в момент гнева. Я ухватился за круглую ручку двери и с силой рванул ее на себя. Дверь оказалась заперта. Тогда я схватил стоящую неподалеку бронзовую статуэтку и ударил ею по ручке с такой силой, что та просто отвалилась. Дверь подалась, и я влетел в комнату. — Христенко жадно сглотнул, словно в горле его все пересохло, а потом продолжил: — Описать интерьер кабинета не смогу, так как искал взглядом только жену. А она была там. Была не одна, а с мужчиной. Оба были обнажены до пояса и глядели на меня растерянными глазами. Они явно не ожидали, что кто-то помешает их любовной игре. В тот момент они испугались. Мужик попятился к окну, а Лиля кинулась ко мне, преграждая дорогу. Она видела, что я себя совершенно не контролирую. Мне не составило труда ее отшвырнуть и догнать мерзавца.

— Вы хотели его убить?

— В ту минуту — да. Но он оказался ловким. Мы долго дрались, даже падали на пол. В ход шло все, что попадало под руки. Я точно помню, как схватил его за грудки и прижал к стене. Со стены упала картина, и ее рамка раскололась. Мы стряхнули своими телами со стола все, что было на нем, на пол полетели и пластиковые подставки для канцелярских принадлежностей, и какие-то фарфоровые фигурки. Потом по всему этому мы топтались, и я слышал хруст под ногами. Жена что-то кричала, но я даже не разобрал ее слов. А потом в кабинет вбежал охранник. Как раз тогда, когда мне почти удалось одолеть противника и я душил его сорванной с окна портьерой. Запомнилось почему-то, что она была темно-зеленого цвета.

— Охранник кинулся на вас?

— Да. Он был сильный, и с ним бы я ни за что не справился. Он вмиг оттащил меня от хозяина и ударил по голове чем-то тяжелым. Могу даже показать вам шишку, хотя… жена объясняет ее появление совсем иначе.

— Как же?

— Говорит, что я сам упал и ударился головой о какой-то угол, — с насмешкой ответил мне Христенко. — Но я-то знаю, что не падал.

— А разве, когда охранник вас ударил, вы не упали? — поинтересовалась я тут же.

— Упал, конечно, и сознание потерял, — ответил Иван. — Помню, что все потемнело перед глазами, а потом… потом начался самый настоящий кошмар. Все остальное какой-то абсурд. В него даже нереально поверить.

— Вы так живописно об этом говорите, но мне самой почему-то не удается предположить, что же было потом, — заметила я. — В чем вообще суть вашей проблемы?

— Смотрите сами, — продолжил рассказывать мужчина. — После драки и удара по голове я просыпаюсь в своем доме, в своей спальне и в своей постели. Голова забинтована, жена сидит рядом и размешивает в стакане чая сахар. Как только она замечает, что я очнулся, улыбается и говорит, как я заставил ее волноваться. Причем она говорила все это так, словно бы ничего и не было, словно мне все приснилось. Я смотрел на нее и все пытался заметить усмешку, какой-нибудь жест, эмоцию, которая убедила бы меня в том, что она все врет, что она издевается надо мной, но она была спокойной и совершенно нормальной. Почти такой, как до этого случая.

— И только лишь это так взбудоражило вас? — во второй уже раз немного разочаровалась я в концовке всей истории.

— Если бы, — вздохнул между тем Христенко. — Все куда сложнее и запутаннее. Я спросил у жены, что случилось. Ответ ошеломил меня. Она заявила, что это я обязан ей это объяснить. Что меня несколько часов назад привезли из офиса в бессознательном состоянии, что в моем кабинете царит полный беспорядок, а вбежавшая в кабинет на шум секретарша, нашедшая меня с разбитой головой, пребывает в шоковом состоянии. Ничего этого я не помню.

— Вот это да, — теперь уже действительно удивилась и я, отчасти начиная понимать причину нервозности своего собеседника. Случись такое со мной, я бы тоже, наверное, почувствовала себя окончательно сбрендившей.

— Тогда я испугался еще больше, — продолжал Иван дальше, — и попросил вызвать врача. Думал, что у меня проблемы с головой, что мне действительно все привиделось, что, приняв иллюзию за реальность, я разломал свой кабинет. Но жена сказала, что доктор уже был, никаких отклонений не обнаружил и даже обещал скорое выздоровление. Все это так… — Христенко не находил слов, но и по его лицу было видно, в какой растерянности и неопределенности он пребывает. Мне даже стало его немного жаль, и я спросила:

— А вы проверяли рассказ своей жены?

— Конечно. Я сразу отправился к себе в офис, поговорил с секретаршей. Она все подтвердила и даже предложила собственными глазами взглянуть на то, что я натворил. Оказывается, в кабинете еще ничего не трогали. Я с замиранием сердца открыл дверь и… — Иван замотал головой, отгоняя всплывающие в голове картинки. — Там словно ураган погулял. Я вновь стал донимать секретаршу, пытался заставить ее вспомнить, как уходил, как прощался с ней, но она этого не подтверждала. Тогда я решил поискать тот особняк. Я понял, что присниться все его убранство таким, какое оно есть на самом деле, мне не могло. Я ведь там никогда даже не был. Значит, если все подтвердится, будет ясно, что меня обманывают.

— И что, вы нашли особняк? — торопливо спросила я.

Христенко же, казалось, не расслышал моего вопроса. Он просто продолжал изливать свою историю на благодарного слушателя:

— Я выскочил из дома, вспоминая, куда и как в тот день шла Лиля. Я шел теми же тропками, улочками и, если честно, очень не хотел найти особняк. Но дома и строения на всем моем пути были реальностью, и точно такой же реальностью оказался тот дом. Я буквально оцепенел, увидев его. Он стоял в точности такой, каким я его помнил: огромный, окруженный забором из кустарников, с большой дверью, лестницей. Я уже не знал, чему верить. Поэтому просто побрел к дому.

Мое напряжение достигло предела. Жадно, словно маленький ребенок, который впервые слышит волшебную сказку, я впитывала в себя каждое сказанное Иваном слово.

— На этот раз дверь оказалась запертой. Я немного потоптался на крыльце, а потом постучал. Дверь мне открыл охранник. Тот самый, который в моем мираже ударил меня, защищая своего хозяина.

— Вы узнали его?

— Да, его я узнал. Я плохо помнил лицо того, кто был с моей женой, но его телохранителя запомнил. «Вы к кому?» — спросил у меня охранник, даже не показывая, что узнал.

— А он вас узнал?

— Нет, — затряс головой мужчина. — Он смотрел на меня так, будто впервые видит. Даже не улыбался. Хотя думаю, что он, как и моя жена, только делал вид, что не узнает.

— И что же сделали вы?

— Я попросил разрешения пройти в дом. Сказал, что собираюсь купить коттедж, построенный по такому же проекту, и хотел бы оценить внутреннюю планировку. Охранник, даже не удивившись моей просьбе, спокойно впустил меня внутрь. Я вошел и остановился, потом, вспоминая все, что, как мне казалось, было, пошел в ту сторону, где находился кабинет. Я приблизился к боковой двери, внимательно осмотрел ее ручку. Не было заметно никаких следов поломки или ремонта. Я повернулся и тут же наткнулся на бронзовую статуэтку, которой выламывал замок. Она стояла на своем прежнем месте, целая и невредимая. Я схватил ее, стал изучать со всех сторон. Понимаете, — мужчина уже буквально захлебывался своими эмоциями, не зная, как еще точнее передать мне все свое состояние и чувства, — я когда-то учился в художественной школе и могу легко заметить следы повреждения или восстановления вещи. Но статуэтка была цела, совершенно цела.

— А в кабинете все тоже было цело? — спросила я следом.

— Все. Абсолютно. И рама картины, которая разбилась во время драки, и все принадлежности на столе, и даже штора. Никаких следов, совсем никаких. Понимаете… Но ведь я же не мог знать, что и где стоит, не побывав здесь раньше, а я уверен, точнее, до всей истории был уверен, что никогда в этом доме не был.

Христенко обхватил голову руками. Теперь, кажется, я его понимала — хотя бы потому, что сама не могла дать хоть какое-то логическое объяснение этой запутанной истории. А что уж говорить о состоянии бедняги.

— Я выскочил из дома пулей, — продолжил между тем мужчина. — Не знал, куда бегу, и даже заблудился. Я и сейчас ничего не знаю и ничего не понимаю. Я, наверное, сумасшедший?

Спросив это, мужчина уперся в меня взглядом. Я попыталась его успокоить:

— Умалишенными так быстро не становятся. С вами ведь до этого ничего подобного не происходило? Вы не буйствовали, не крушили все подряд? Вспомните!

— Да нет, что вы.

— Вот видите, наверняка это просто чья-то очень злая шутка. Как детектив, — совсем забыв, что не собиралась упоминать об этом, сказала я, — можно даже предположить, что подобным образом вам кто-то за что-то мстит. И скорее всего, это ваша жена. Похоже, она не так сильно вас любит, как вам казалось раньше.

— Но зачем? Для чего ей это нужно? — не унимался Христенко. — Если она желает развестись, так бы и сказала, я бы все понял, постарался бы понять. Нет, она не могла, то есть я не знаю. Я уже совсем ничего не знаю.

— М-да, занимательный случай, — заметила я.

Если честно, я сама не понимала, кому и для чего понадобилось доводить до сумасшествия Ивана. Точнее, даже не кому-то, а его жене, ведь без ее помощи ничего бы этого не было. Если она хотела развода, могла бы получить его и так. Пыталась скрыть наличие любовника? Возможно, с другой стороны, наверняка ей не очень хочется терять обеспеченного муженька, который к тому же выполнял все ее прихоти. Так почему ему самому в голову это не приходило?

Я подняла голову с намерением высказать своему собеседнику пришедшую мне на ум идею, но он немного опередил меня, поинтересовавшись:

— А вы правда частный детектив?

— Ну да, а что? — переспросила я настороженно.

— Хочу вас попросить, — неловко начал Христенко.

Я догадалась, к чему он клонит, и тут же торопливо заметила:

— Увы, я не занимаюсь бытовыми делами и разборками между супругами. Я специализируюсь только на убийствах, кражах и похищениях. Ваш случай не из их числа. Да и вообще, похоже, я уже поняла, что произошло.

— Поняли? — удивился Иван.

Я кивнула и тут же произнесла:

— Вы зря так беспокоитесь и волнуетесь. На мой взгляд, ваша жена действительно вас любит, поэтому и решила скрыть факт наличия у нее любовника. Она просто подкупила вашу секретаршу и охранника того особняка. Она не хочет развода. Она даже боится, как бы вы сами его не попросили.

— Я в это не верю, — решительно ответил мужчина, отрицательно замотав головой.

— Почему? — не поняла я.

— А потому, что слишком хорошо знаю свою жену. Она бы никогда так не поступила. В крайнем случае просто по-нормальному поговорила бы со мной и попросила прощения. Она знает, что я люблю ее и могу закрыть глаза даже на измену. Нет, все совсем не так, уж поверьте мне. Прошу вас, выясните, что происходит. Я готов вам заплатить, гонорар не имеет значения — деньги у меня есть. Я хочу знать правду. Я должен ее узнать.

«Ну вот, все ж таки нашла проблему на свою шею, — мысленно вздохнула я. — И чего мне только спокойно не сиделось. Нет, поперлась выяснять, чего это вдруг грустит заинтриговавший меня симпатичный мужчина. Ну и как теперь от него, точнее, от его просьбы избавиться? Отказать — некрасиво, ведь сама влезла ему в душу и попросила все рассказать. Согласиться — тоже не очень хочется. История эта хоть и запутанная, но наверняка имеет какое-то логическое объяснение и вполне банальный конец».

— Так вы согласны? — упорствовал мой новый знакомый.

Я продолжала размышлять. Христенко понял, что я сомневаюсь в себе, и тут же напомнил:

— Вы ведь первая ко мне подошли, почувствовали, что у меня проблемы. Почему же теперь не хотите согласиться помочь их разрешить? Вы же частный детектив, и какая вам разница, чем заниматься и за что платит клиент? — Иван выдержал небольшую паузу и чуть спокойнее добавил: — Поймите, Татьяна, для меня все это очень важно. Я схожу с ума. Я не могу сосредоточиться на работе. А кроме вас, помочь больше некому. Я уверен, что вы справитесь. Женщина с вашей интуицией просто не может оплошать.

«Ну что, Танечка, будут возражения, — ехидно подколол мой внутренний голосок, — или сразу согласишься? Тебя ведь никто за язык не тянул, сама полезла, теперь вот расплачивайся».

«А что я, собственно, теряю? — спросила я у себя. — Ничего. Ну да, дело не из тех, какими обычно приходится заниматься. Ну и что? Зато вон какое запутанное и интригующее. Да и денежки мне тоже не помешают. Решено, берусь за это расследование».

— Ну так что вы решили? — обратился через минуту ко мне мужчина.

— Я согласна, — не стала набивать себе цену я. — Попробую помочь, потому что, как вы верно заметили, сама же влезла в эту историю. Но сразу предупреждаю, потребуется ваша помощь.

— Об этом могли бы и не говорить — я готов пересказать все еще раз и со всеми подробностями.

— Со всеми не нужно. Я сама спрошу у вас о том, что мне интересно, — ответила я и, начав прокручивать все услышанное у себя в голове, приступила к расспросам: — Первым делом скажите: кто-то еще из ваших сотрудников может подтвердить, что вы ушли из офиса после обеда и больше в него не возвращались?

— Никто, — отрицательно замотал головой мужчина. — Я снимаю всего два кабинета: один для себя, другой для секретарши.

— Но ведь в том здании, где располагается ваш офис, есть и другие фирмы, — предположила я. — Не может быть, что никто из их сотрудников вас не знает. Должны же быть люди, которые могли видеть вас в момент ухода. Вспомните, вы наверняка столкнулись с кем-нибудь, когда выходили.

Христенко вновь замотал головой, а потом пояснил:

— В здании действительно много компаний и людей, но я посчитал, что клиентам будет очень сложно искать нас по этажам, а потому пробил вход с улицы, а выход в общий коридор заколотил. Так что к нам можно попасть только с одной стороны. Случайным же прохожим моя персона вряд ли была интересна.

— А ваш бухгалтер — он же у вас есть, — где он был в тот момент, когда вы покидали офис?

— Бухгалтер у нас приходящий. Эта женщина работает на дому и только пару раз в месяц выходит на работу. Я разрешил ей это, так как доверяю. К тому же мы вместе учились в свое время и хорошо друг друга знаем.

— Тогда другой вопрос, — не унывала я после первой неудачи. — Вы упоминали, что, куда и во сколько уходит жена, вам стало известно из разговора со своей прислугой. Что конкретно она вам сказала?

— Ничего. Она только подтвердила, что хозяйка, как и прежде, уходит гулять в одно и то же время, но иногда немного задерживается.

— Тогда обратимся к особняку. Вы выясняли, кому он принадлежит и кто в нем проживает?

Христенко кивнул.

— Да, спустя несколько дней после случившегося я разговаривал с жильцами соседних домов. Мне сказали, что его купил и отделал для себя какой-то старик, что он в нем почти не живет, но служанка и охранник там находятся постоянно. Увы, имени владельца соседи не знают.

— Значит, хозяин особняка любовником быть не может, — вслух высказала я свои мысли.

— Нет! Конечно, нет — он же старик, — согласился со мной Иван. — А тот был совсем молод. Примерно моего возраста. Может, даже чуть моложе.

— Описать его можете?

— Только в общих чертах.

— Ничего, сгодится и так, — согласилась я, и Христенко тут же приступил к описанию любовника жены, а заодно и его охранника.

— В общем, мужчина тот был примерно моего роста, — начал Христенко. — Темноволосый. Возможно, чуть моложе меня — лет на пять-семь. Лицо обычное, незапоминающееся и совершенно невыразительное. Я даже не понимаю, как Лиля могла на него запасть, он же совсем не в ее вкусе.

— Мы сейчас не обсуждаем предпочтения вашей супруги, — напомнила я клиенту. — Что вы еще можете сказать об этом типе?

— Только то, что раньше я его никогда и нигде не видел.

— Уверены?

— Да. У меня хорошая зрительная память.

Я понимала, что в мужчине говорят злость и ненависть, а потому, окажись на месте любовника жены хоть сам Том Круз, он непременно назвал бы его уродом. Человеческая психология, ничего тут не поделаешь.

— А что можете сказать об охраннике? — снова спросила я.

— Охранник высокий, широкоплечий, довольно накачанный. У него короткая стрижка, узкий разрез глаз. Похож на бурята или калмыка, вот только глаза почему-то голубые. Носит черный костюм с бабочкой и отполированную до блеска обувь.

После этих слов я немного подумала и решила обратиться к описанию жены, а потому попросила Ивана рассказать мне о характере Лили.

Иван начал вполне банально:

— Ничего плохого о ней сказать не могу. Для меня она — лучшая из женщин. Хотя я, наверное, слишком сильно ее превозносил и не замечал плохого, вот и дождался.

— Кем работала ваша жена?

— Она вообще не работала. У меня ведь своя фирма, так что зарабатываю я достаточно: нам обоим хватает, кое-что мы даже откладывали. Лиля занималась музыкой, какое-то время давала уроки, но это быстро ей надоело. Сейчас играет только для себя.

— А фотография жены у вас с собой имеется? — понимая, что последняя мне может даже очень пригодиться, поинтересовалась я тут же.

Христенко кивнул:

— Есть. Только она очень маленькая. Я всегда носил ее с собой в бумажнике.

— Ничего, сгодится, — ответила я. Он тут же принялся искать бумажник, но потом, вспомнив, что оставил его в машине, извинился и попросил минутку его подождать.

Я согласилась, тем более что торопиться было некуда. Христенко быстро сбегал к своей машине, достал из нее бумажник и, вернувшись назад, протянул мне маленькую карточку с женским изображением. Я взяла фотографию в руки и принялась рассматривать.

Жена Ивана не была такой уж сногсшибательной особой, на которую, как он выразился, западают мужчины. Я вообще не нашла в ней ничего изумительно-привлекательного, отличающего ее от тысячи других женщин. Лиля оказалась вполне обычной. Круглолицей, с маленьким вздернутым носиком, некрупными карими глазами и каштановыми волосами до плеч. Она носила прямую челку и чем-то напоминала актрису Варлей в фильме «Кавказская пленница».

Заметив, что я не собираюсь восторгаться его женой, влюбленный Христенко произнес:

— Это, конечно, не самая лучшая фотография. Но такой Лиля была тогда, когда мы познакомились, и потому этот снимок нравится мне больше всего.

— Я могу оставить фотографию себе? — полюбопытствовала я.

— Конечно, если это необходимо, — кивнул Иван.

— Еще мне от вас потребуются номера вашего сотового, домашнего телефонов, адрес на тот случай, если вы мне срочно понадобитесь, а также адрес офиса, имя секретарши. Желательно узнать и адрес того особняка, где все, по вашим словам, произошло.

— С особняком, наверное, ничего не получится, могу только назвать улицу и примерно описать, как до него добраться, — ответил Иван. — Сами понимаете, меня тогда интересовал не адрес, а сам дом.

Я согласилась с его доводами, дала ему время все записать и снова спросила:

— А вы лично виделись с тем врачом, который вас осматривал?

— Виделся, — кивнул Иван. — Я же тогда проверял слова жены и потребовал от нее назвать мне имя врача. Но в нем я не сомневаюсь. Это наш семейный доктор. Он ни за какие деньги врать не будет. Мы с ним встретились, поговорили. Он согласился, что у меня довольно необычная для падения шишка, но сказал, что и такую можно получить. Все зависит от того, куда и на что приземлиться.

— А кто привез вас домой? — прикинув, что даже самая массивная секретарша не смогла бы сама поднять мужчину, спросила я.

Ответ вновь оказался неожиданным:

— Таксист. Он вроде бы и уложил меня в машину. Его найти не удалось, — Христенко усмехнулся, — номера машины тоже, конечно же, никто не помнит. Видите, как все ловко устроено?

— Да уж, не подкопаешься, — признала я.

Я задала еще несколько мелких вопросов, касающихся драки в кабинете особняка, поподробнее уточнила, что именно и как там было сломано, и, пообещав сообщить новости, как только они появятся, стала прощаться. Я решила, что не стоит засиживаться в кафе с Христенко. Лучше сразу приступить к решению его забавной проблемки. А для этого мне требовалось немного подумать в одиночестве и все еще раз проанализировать. Сделать это я собиралась сразу, как только окажусь в своей машине.

Христенко же явно не хотелось меня отпускать. Он попробовал уговорить меня посидеть с ним еще немного, но я объяснила, что привыкла приступать к работе сразу же после получения заказа. На это Иван не нашел что возразить. Он молча протянул мне несколько пятисотенных купюр на мелкие расходы и поблагодарил за то, чего я пока еще не сделала. На этом мы и расстались.

Глава 2 ВЫНУЖДЕННАЯ ЖЕРТВА

Оказавшись в своей машине, я бросила сумочку на соседнее сиденье, поудобнее уселась и, захлопнув дверь, принялась открывать окошко. В салоне было жарко, и это мешало сосредоточиться. Как только окно оказалось открытым и повеяло прохладой, я достала сигарету.

И не зря — мысли сами полезли в мою голову, опережая одна другую.

Бред сумасшедшего или чья-то жестокая шутка? Игра воображения или игра чужой жизнью? В чем разгадка этой истории? Кому и для чего понадобилось все подстраивать? Ни на один из этих вопросов пока нельзя было ответить. Я даже не до конца поняла, верю ли словам мужчины или так же, как и он, сомневаюсь в их правдивости. Пока очевидно только одно: нужны веские доказательства того, что вся история с изменой не блеф и не игра воображения.

Тогда, по крайней мере, будет ясно, что я не гоняюсь за призрачным отравителем чьей-то жизни. Значит, нужно найти подтверждение случившемуся и самой собрать информацию об этих двух противоречивых рассказах — жены и мужа. А дальше уже станет видно, что делать. Только вот с чего начать?

Очень скоро я пришла к мысли, что необходимо осмотреть офис. Мне почему-то казалось, что по тому, как выглядят вещи, можно определить, ломали ли их в припадке бешенства или же кто-то специально имитировал погром. Для того чтобы проверить эту версию, мне следовало самой побывать в кабинете Ивана и уже на месте выяснить, как же обстояло все в действительности. Заодно не помешает пообщаться с его секретаршей. Возможно, мне удастся выудить из нее больше, чем Христенко. В конце концов, он был так взвинчен, что мог и не обратить внимания на очень важные мелочи, детали и изменения в выражении лица женщины. Итак, решено: еду в офис.

Выбросив в окно окурок от сигареты, я не торопясь завела машину, заглянула в листок с записями Христенко и сразу же тронулась с места.

До нужного места я добралась очень быстро. Огромная девятиэтажка отбрасывала тень на половину близлежащих домов и дарила необходимую сейчас прохладу. Возле нее, словно воробьи на проводе, были понатыканы автомашины самых разных марок.

Покинув машину, я заперла ее и пешком направилась к офису Христенко. Его мне удалось найти довольно быстро. Сбоку, у все того же здания, было не так много дверей, да и из тех, что были, две принадлежали аптеке и магазину.

Подойдя ко входу в снимаемое Иваном помещение, я еще раз окинула взглядом его фасад, полюбовалась позолоченной табличкой с очень длинным текстом и только потом поднялась по невысокой металлической лестнице и прошла внутрь. Как и стоило ожидать, я сразу попала в кабинет секретаря.

Бегло осмотрев стандартный и без изысков офис, я перевела взгляд на единственного в этой комнате человека — секретаршу Христенко. Она оказалась женщиной примерно моего возраста, с очень хорошей фигурой — ее я смогла рассмотреть, так как при моем появлении женщина встала из-за стола и направилась с бумагами к стоящему поодаль шкафчику. При этом выражение ее лица было не особенно приятным.

У нее был очень большой прямой нос, узкие, плотно сжатые губы и совсем невыразительные глаза. К тому же женщина почти не пользовалась косметикой, хотя явно в этом нуждалась.

А вот свои волосы она, должно быть, любила. Они были густыми, пышными и очень аккуратно уложенными. Прическу женщины украшали несколько невидимок со стразами. Если бы не это, смотреть и вовсе было бы не на что. Впрочем, меня ее внешность мало интересовала, ну а что касается мужчин — так ведь у каждого свое понятие о красоте.

Да и женщина, как мне показалось, считает себя очень даже ничего. Этим, наверное, и объясняется ее равнодушие к косметике. С другой стороны, ей нравится одеваться по последней моде. Правда, стиль ее пока не определился, и в своем наряде она сочетает несочетаемое. К примеру, сейчас на ней были короткие бриджи со множеством страз на коленях. Такие обычно носят девицы лет пятнадцати. К ним совсем не подходила строгая белая рубашечка с откидным воротником и заворачивающимися манжетами.

— Добрый день. Чем я могу вам помочь? — приветливо улыбнувшись после минутной паузы, за время которой мы друг друга изучали, произнесла секретарша. — По какому вы вопросу?

— Я по поводу вашего директора, — тоже с улыбкой ответила я. Затем представилась: — Татьяна Александровна Иванова, частный детектив. По просьбе вашего начальника занимаюсь расследованием случившегося с ним недавно происшествия.

Сообщение о том, что Иван Васильевич нанял частного детектива, вызвало у девушки недоумение.

— Детектива? Но зачем? — удивленно подняв брови, переспросила она у меня. — Все ведь и так очевидно. Что тут расследовать?

— Для вас, возможно, и очевидно, — пристально глядя в глаза секретарше, ответила я. — А для него — нет.

Выдержать мой тяжелый взгляд секретарше не удалось, поэтому, торопливо ретировавшись, фыркнула:

— Похоже, у него действительно крыша поехала.

Девушка начала передвигать что-то на своем рабочем столе, стараясь не смотреть на меня.

Даже не спрашивая разрешения, я присела на свободный стул, выудила из памяти информацию о том, как зовут секретаршу, и снова обратилась к ней:

— Ольга Васильевна, у меня к вам несколько вопросов. Хотелось бы, чтобы вы ответили на них как можно честнее.

— А меня что, уже подозревают во лжи? — надула губки Назарова.

— Вы сами это сказали, значит… — я сделала небольшую паузу, — вас это пугает. А если человека что-то пугает, то его рыльце явно в пушку.

— Глупости! Неужели вы поверили всему тому, что он навыдумывал? — эмоционально всплеснула руками секретарша. — Я слышала эту историю о каких-то там похождениях жены, но совершенно в нее не верю.

— Почему же? Вы так близко знакомы с женой своего босса, что можете утверждать, что она способна сделать, а чего — нет? — прицепилась я.

Сказанное слегка уязвило Назарову: ей явно не нравилось, что каждое ее слово я воспринимаю совсем не так, как ей бы хотелось, да к тому же постоянно намекаю на ее нечистую совесть. И все же она сдержала себя и спокойно произнесла:

— С Лилией Федоровной я знакома постольку поскольку. Она несколько раз приезжала к мужу, и я имела возможность ее видеть. Мне она показалась женщиной порядочной.

— А в какую сумму вы оцениваете собственную порядочность? — совсем не придерживаясь правил этикета, поинтересовалась я, с улыбкой глядя в лицо секретарши. — Сколько вам нужно, чтобы слегка потерять память?

В первый момент Назарова изумленно расширила глаза, не в силах произнести ни слова. Она беззвучно открывала рот, потом густо покраснела и наконец сумела выпалить:

— Ну знаете что, я никому не позволю себя так оскорблять! Я здесь только работаю, и мне совсем нет дела до каких-то личных отношений между директором и его женой. Но и слепой я тоже прикидываться не могу.

Ее голос все больше переходил на крик, периодически вздрагивал, что было явным подтверждением ее волнения и растерянности. Я же только радовалась тому, что выбила ее из накатанной колеи своими наглыми вопросами, а значит, могу надеяться на то, что она забудется и ляпнет то, чего говорить не следует.

— Можете сами посмотреть, если мне не верите. — Она выскочила из-за стола, подскочила к двери, ведущей в кабинет босса, и с силой толкнула ее от себя. Затем она глубоко вздохнула, понимая, что излишне погорячилась, и спокойно добавила: — Как иначе вы можете вот это объяснить?

Проигнорировав адресованный мне вопрос, я спокойно прошла к двери и, войдя в кабинет Христенко, остановилась на пороге. В офисе царил жуткий беспорядок. Все было перевернуто, многие из предметов сломаны, жалюзи стянуты на пол, а местами даже изрезаны ножницами. Последний момент заинтересовал меня особенно сильно. Не задерживаясь в дверях, я прошла в кабинет и, присев над изрезанными жалюзи, принялась пристально их изучать. Сомнений быть не могло: на жалюзи отчетливо были видны ровные порезы, сделать которые можно лишь чем-то очень острым. Я повертела головой по сторонам в поисках этого самого орудия и очень скоро обнаружила зафутболенные в противоположный угол кабинета ножницы. Рядом с ними валялись еще какие-то бумаги, которые просто были изорваны в клочья.

Я встала и попыталась представить себе, как полоумный Христенко ищет ножницы и, вместо того чтобы просто порвать руками полоски жалюзи, принимается стричь их ножницами. Получилось довольно-таки глупо и неправдоподобно. У мужчины и так хватило бы сил изодрать вещь, особенно если он пребывал в состоянии ярости или невменяемости. Совсем иначе обстоит дело с женщиной: ей порвать жалюзи не по силам, а значит, она найдет то, чем их можно испортить. Теперь уже я начинала верить словам Ивана Васильевича. Отыскав одно подтверждение того, что в кабинете орудовал не сумасшедший, я на этом не остановилась, а напротив, стала прохаживаться по комнате туда-сюда, внимательно осматривая каждую сломанную вещь. Я предположила, что исполнитель всего этого беспорядка мог обронить на пол что-то из своих вещей, и очень надеялась их отыскать. Пока результата не было: вокруг валялись лишь канцелярские принадлежности, переломанные надвое карандаши, ручки и линейки, смятые или изорванные документы и папки, рекламные журналы с вырванными из них листами. Один из таких журналов я подняла с пола.

«Интересно, а почему „сумасшедший“ не вырвал все листы отсюда? Не хватило сил? — с легкой усмешкой спрашивала я у себя и сама же отвечала: — Естественно, не хватило. Этой женщине хотелось устроить погром как можно быстрее, а чтобы вырвать все листы из толстенного журнала, требовалось много времени и сил».

У меня вдруг возникла мысль, что на тех вырванных листах могли остаться отпечатки нашего шутника. На остальных-то вещах, как и положено, везде отпечатки Христенко, ведь он — владелец всего этого, но вот тут… Попросив у секретарши пакетик, я осторожно собрала с пола все листы журнала и аккуратно поместила их в пакет. Потом повернулась к Назаровой и вновь принялась донимать ее своими вопросами:

— Расскажите, как все произошло в тот день?

— Что рассказывать-то? — Секретарша передернула плечами. — И так все понятно.

— Для меня совершенно непонятно, — возразила я. — Особенно непонятно, почему вы не вошли и не остановили зверский погром, устроенный вашим директором, как только тот его начал. Вы же не могли не услышать шума, криков, стуков. К тому же ни за что не поверю, что ваш директор сам запер дверь. Следовательно, как преданный сотрудник, вы были просто обязаны заглянуть и, увидев происходящее, вызвать врачей, милицию, кого-то, кто мог все остановить. Вот и объясните, почему ничего этого не случилось.

Понимая, что ей лучше не возмущаться, Ольга набрала в легкие побольше воздуха и на удивление спокойным голосом начала:

— В тот день — а случилось все в обеденное время — я, как и положено, решила пообедать. С собой я ничего не ношу, предпочитаю покупать еду в магазине рядом, но тогда почему-то решила немного прогуляться и поесть в кафе. К тому же мне нужно было купить кое-что из канцелярских принадлежностей, вот я и решила совместить полезное с приятным. Сказала Ивану Васильевичу, что, возможно, немного задержусь. Он не возразил, попросил лишь закрыть на ключ входную дверь, чтобы никто не вошел. Я выполнила его просьбу и спокойно пошла в кафе. Когда же вернулась, ничего подозрительного не заметила: все было по-прежнему тихо и спокойно. Я вновь занялась своими делами, набрала текст кое-каких документов, подготовила отчеты, которые он просил. Когда же мне потребовалось уточнить у Ивана Васильевича адрес одного клиента, я вошла в кабинет начальника и все увидела…

— Ольга, вы так спокойно об этом говорите, — слегка издеваясь, заметила я, — словно бы даже и не удивились увиденному. Неужели вас и впрямь ничего не потрясло?

Назарова метнула в мою сторону злой взгляд и все так же медленно, стараясь не выдавать своего раздражения, ответила:

— А как я сейчас об этом должна говорить, времени все же немало прошло. Тогда-то, конечно, в шоке была, не знала, что делать, как быть. Любой бы на моем месте растерялся, увидя директора лежащим на полу. Непонятно было, жив он или мертв.

— А вы что же, даже не попытались это выяснить? — удивилась я. — А если он нуждался в срочной медицинской помощи?

— Тогда я об этом даже не подумала. Точнее, мысль, что он умер, была, но подойти к трупу я бы ни за что не осмелилась. Я ужасно боюсь мертвецов.

— Но зато вы осмелились вызвать такси и погрузить тело босса в него. — Я сделала паузу, а затем повторила: — Погрузить и лишь потом отвезти домой. Как же вы пересилили свой страх?

— Такси вызывала не я, — отрицательно замотала головой Назарова.

— А кто же?

— Лилия Федоровна, — секретарша торопливо переложила всю вину на жену начальника. — Я ведь, когда обнаружила директора лежащим на полу, ей в первую очередь позвонила. Лилия Федоровна приехала сразу. Она осмотрела мужа, объяснила, что он просто без сознания, и вызвала такси. Вместе с тем мужчиной они перенесли Ивана Васильевича в машину и уехали.

— И что, ничего даже вам не сказав? — прищурилась недоверчиво я.

Назарова принялась торопливо перебирать в уме возможные варианты ответов, не зная точно, на чем именно я хочу ее подловить. Но так ничего и не придумав, просто сказала:

— Она меня отпустила домой и обещала позвонить вечером, рассказать, как обстоят дела.

— Как у вас все ловко получается, — похвалила я секретаршу, — комар носа не подточит. Все так гладко, без сучка, без задоринки.

— А вам непременно надо меня в чем-то обвинить? — победно вскинув голову, спросила та.

— Да нет, обвинить вас в мои планы не входит. Я просто пытаюсь установить правду. Вам же советую хорошенько подумать, чем она обернется для вас, когда все станет известно Христенко.

— На что это вы намекаете? — якобы не поняла меня Назарова.

Я не стала ей ничего объяснять, просто сухо попрощалась и вышла из офиса. Вернувшись в свою машину, бросила пакет с журнальными листами на соседнее сиденье и, недолго думая, повернула ключ в замке зажигания. Сейчас я планировала наведаться к знакомому эксперту и попросить его выяснить, не осталось ли на бумаге отпечатков чьих-то потных пальчиков. Если таковые найдутся, останется лишь сверить их с отпечатками Христенко и его жены, и все сразу станет ясно.

Но, увы, так просто все разрешиться не могло, и, несмотря на мои наивные надежды на успех, все оказалось гораздо сложнее.

Я, конечно, приехала в отделение, где работал мой преданный друг и товарищ подполковник милиции Владимир Сергеевич Кирьянов. Не беспокоя его самого, отыскала знакомого эксперта по имени Владислав. Тот давно привык, что то Володька, то я подбрасываем ему работенки, ничего не стал уточнять, а только сказал:

— С бумагой работать трудно. На ней редко когда удается что-то обнаружить, но я, конечно, попробую. Вдруг руки вашего преступника или кого-то там еще были влажными? Тогда совсем другой разговор.

— Я подожду вас здесь, в коридоре, — ответила я и, недолго думая, заняла свободное старенькое кресло, стоящее у двери кабинета. Я знала, что Владислав хорошо знает свое дело, и, если на бумаге действительно что-нибудь есть, он это непременно найдет. Мне нужно было лишь дождаться результатов.

Владислав скрылся за дверью и не показывался минут тридцать.

За это время я успела прогуляться на улицу, покурить и поинтересоваться у юного конопатого помощника Кирьянова, чем занят подполковник. Узнав, что Володька отбыл в командировку, но должен бы уже появиться на работе через час-полтора — его поезд уже прибыл, — я вернулась на свой выжидательный пункт. Вскоре появился эксперт. Не говоря ничего, он одним выражением своего лица дал понять, что результат нулевой. Bпрочем, потом все же пояснил:

— Совсем ничего. Похоже, работали в перчатках. Мне удалось найти характерные для пальцев вмятины, и, судя по ним, я могу предположить, что рука была небольшой.

— То есть есть вероятность, что листы вырваны не мужчиной, а женщиной? — Я желала знать наверняка.

— Пожалуй, да, но утверждать этого не берусь, — ответил мне эксперт. — Слишком мало данных.

— Что ж, в любом случае вы мне очень помогли, — поблагодарила я его за помощь. — Увидите Кирьянова, передавайте ему пламенный привет.

— Запросто, — широко заулыбался этот приятный во всех отношениях дядька, а затем спросил: — А вы-то сами к нам когда еще пожалуете?

Я неопределенно пожала плечами.

— Ну, надолго не забывайте. Без вас тут скучно, — бросил мне вслед мужчина и, озабоченно вздохнув, вновь исчез за дверью своего кабинета.

Я вернулась в машину. Села, захлопнула дверцу и задумалась. «Отпечатки пальцев не найдены, только характерные вмятины от пальцев. Судя по размеру — возможно, женские. Секретарша рассказывает все очень уж последовательно и логично, как будто заранее обо всем договорилась с женой Христенко и они вместе все придумали. К ее словам действительно трудно придраться. Слишком бурная реакция, конечно, настораживает, но и ее можно объяснить: мало кому нравится, если его в чем-то подозревают. Это всегда вызывает недовольство и возмущение — Назарова не исключение. Одним словом, выходит, что я так до конца еще и не установила, правда ли то, что говорит Христенко, или же вся эта история — плод его больного воображения. Можно, конечно, поверить собственным ощущениям и интуиции и начать искать объяснение странному поступку жены Христенко, но не буду ли я заниматься бесполезной работой? Необходимо окончательно определиться и решить, что делать дальше».

Понимая, что определиться-то как раз не так просто, я еще немного подумала и решила обратиться за советом к своим старым добрым друзьям — косточкам. Их я иногда брала с собой, дабы в сложной ситуации узнать, к чему предрасположены звезды и что ждет меня в будущем. Сейчас был один из таких моментов: я пребывала в легкой растерянности и нуждалась в небольшом толчке, который и надеялась получить от своих помощников.

Достав бархатный мешочек с двенадцатигранниками из сумочки, я несильно потрясла его в руках, а затем высыпала косточки себе на колени. Они, как обычно, дружно выпали из мешочка и раскатились в разные стороны. Моему взору открылась комбинация из трех цифр: 7+36+17. «Пока вы медлите, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают». Оставалось лишь понять, что конкретно имели в виду кости.

Я не спеша собрала назад в мешочек свои двенадцатигранники, а потом принялась обдумывать выданную ими информацию.

Замечание о моей медлительности было, конечно, очевидным и сомнению не подлежало, но я знала, что прямой смысл предсказания — это еще не все. Каждое пророчество требовало к себе особого подхода и восприятия, и порой я могла понять его лишь тогда, когда предсказываемое событие случалось в моей жизни. Дожидаться этого не слишком хотелось, поэтому я полностью сосредоточилась на расшифровке.

«Косточки утверждают, что я медлю, и это может плохо кончиться. Следовательно, рассказ Ивана не такая уж ерунда, как я думала раньше. Все значительно сложнее и запутаннее. И если действительно беспорядок в кабинете устроил не Христенко, а его жена или секретарша, то тогда получается, что мужчину действительно кто-то пытается свести с ума. Для чего? Может, у Ивана и в самом деле было помутнение рассудка и он потерял сознание?»

Сомнения продолжали одолевать меня, и я ничего не могла с ними поделать. В конце концов я решила сосредоточиться на истолковании предсказания. Выходило пока не очень успешно.

«Допустим, все, о чем рассказал Христенко, — правда. Тогда из предсказания становится ясно, что я даю преступникам время замести свои следы. А следов этих может быть много. Особенно в том особняке, где произошла драка Христенко с охранником и любовником жены. Не думаю, что там так хорошо все отремонтировали, как показалось при повторном посещении дома Ивану. Он ведь все еще пребывал в растерянности и мог просто не обратить внимания на кое-какие детали. А значит, у меня еще есть шанс найти улики. Но для этого нужно попасть в этот самый особняк, осмотреться и на месте изучить обстановку».

Я размышляла над тем, как осуществить задуманное.

Сначала мне пришла идея залезть в особняк ночью. Все равно там никто не жил, и ночевать наверняка оставался один охранник. Но очень быстро поняла, что в темноте я вряд ли сумею досконально изучить обстановку. Все это нужно делать днем, да еще не спеша и не вызывая своими действиями подозрений. Вопрос — как этого добиться?

«А что, если наняться в особняк служанкой? — пришла в голову очередная идея. — Тогда я смогу производить уборку кабинета в любое время, а значит, получу возможность все в нем осмотреть, не привлекая к своей персоне лишнего внимания. Заодно постараюсь кое-что выведать. Наверняка и охранник, и женщины любят посплетничать. Вдруг это поможет выяснить правду. А что, ведь и в самом деле это, кажется, лучший вариант из возможных».

Обрадовавшись такому интересному решению своей проблемы, я буквально загорелась желанием приступить к исполнению задуманного прямо сейчас. Но немного подумав, поняла, что лучше слегка изменить свой имидж — на тот случай, если секретарша Христенко расскажет о моем появлении жене Ивана и та сообщит обо мне любовнику. Так я могу спугнуть обоих, а это нежелательно.

Понимая, что изменить свой облик я смогу только дома, я завела машину и поспешила к себе.

* * *

Мой новый, на ходу придуманный имидж нравился мне не особенно. Я никогда не любила женщин со слишком уж «овечьим» выражением лица, то есть совершенно тупым и нелепым. При одном взгляде на таких сразу понимаешь, что они без возражения выполнят любое твое желание, ничего за это не потребуют и все время будут заглядывать в рот. Лицо услужливой «овечки» как-то непроизвольно, само собой получилось сейчас у меня.

Я и представить себе никогда не могла, что могу так жутко выглядеть. А между тем из зеркала на меня смотрела совершенно ненакрашенная девица с аккуратно зализанными назад и заплетенными в тугую косу волосами, с тонкими и бесцветными, какие обычно бывают у натуральных блондинок, ресницами и бровями, да еще в уродских круглых очочках на веснушчатом носу. Оставалось только приодеть эту особу соответствующим образом — в какое-нибудь барахло на пару размеров больше, и вряд ли даже самые близкие друзья узнают в этой мымре Татьяну Иванову.

Еще раз посмотрев на свое отражение, я решила, что вполне соответствую образу. По моему глубокому, хотя, возможно, и ошибочному убеждению, в подобные особняки принимали людей, у которых буквально на лице написано полное послушание, умение работать не покладая рук, содержать дом в чистоте, а главное, не брать чужого. Именно такой я себя сейчас видела, а главное, ощущала.

Отойдя от зеркала, я открыла свой бельевой шкаф и начала искать в нем приличную, в смысле, не слишком откровенную одежду. Таковой почему-то не нашлось, за исключением очень уж дорогой, но она совершенно не подходила моей девице. Пришлось остановить свой выбор на обычных синих, слегка потертых джинсах и однотонной маечке с вышивкой на плече. Сверху на майку я накинула легкую трикотажную кофточку, прикрывая плечи. Затем обула мягкие кроссовочки, закинула на плечо сумку и, полная решимости добиться места в таинственном особняке, вышла из дома.

Сев в машину, я внезапно осознала, как нелепо выгляжу за рулем, но добираться на общественном транспорте не решилась. Лучше уж оставлю свой автомобиль где-нибудь в отдалении от особняка, а к нему подойду пешком. Мысленно восстановив рассказ Ивана о том доме, я примерно определилась с направлением и, запустив двигатель, тронулась в путь. Сначала доехала до улицы, на которую Христенко вышел, покинув дом во второй раз, и, помня, что особняк где-то недалеко, стала искать место для парковки машины. Довольно быстро мне на глаза попалась небольшая автомобильная площадка. Именно на нее я и загнала свою «девяточку», затем закрыла машину и отправилась на поиски миража Ивана Васильевича.

«Хм, забавное совпадение, — улыбнулась я неожиданно пришедшей в голову мысли. — А ведь моего клиента зовут так же, как звали управдома Бунша и царя Ивана Грозного. Правда, бедный Христенко, в отличие от героя Гайдая, вынужден менять не профессию, а жизнь — свою на ту, которую ему предлагают. Интересно, какой будет развязка у этой истории: окажется ли она сном или явью».

Вскоре удача улыбнулась мне, и я воочию увидела тот дом, который так подробно описывал Христенко. Это было единое двухэтажное строение, весьма солидное и красивое. На втором этаже располагалась терраса с лестницей. В дом вели два входа: один размещался по центру террасы на втором этаже, второй внизу — прямо напротив вымощенной натуральным камнем тропинки. Как и рассказывал Христенко, дом не был обнесен забором. Его территорию очерчивали только невысокие кустарники, аккуратно подстриженные и издали напоминающие зеленые блоки.

Немало растительности было и вблизи самого особняка. Одну его стену почти полностью оплетала виноградная лоза, а под окнами первого этажа в невысоких каменных вазах красовались алые розы. По стриженому газону витиеватым узором блуждали узенькие тропинки. Вообще дом походил на дворец в миниатюре. «Да, в таком только вернисажи и светские рауты устраивать, — вздохнула я про себя. — Какое уж тут жить! Впрочем, для кого-то, наверное, и этот дом не предел мечтаний».

Я не спеша направилась прямиком к центральному входу — попытать счастья в роли работницы сферы обслуживания пустых особняков. Примут меня или нет, зависит исключительно от моих актерских способностей, ну и, конечно, от воли случая. Как-никак я иду буквально навязывать себя, не имея на руках никакого приглашения или объявления о поиске работников. Впрочем, это для меня не в новинку — знакомые, дескать, говорили, что в этот дом кто-то требуется, а там уж положусь на волю случая.

Дойдя до двери, я взглядом поискала звонок, затем несильно надавила на него и стала с нетерпением ждать, когда мне откроют. Ждать пришлось недолго. Вскоре дверь передо мной распахнулась, и я увидела широкоплечего парня в темно-зеленой майке и черных джинсах. Судя по красноречиво выпирающим мышцам, это был злополучный охранник, который оглушил Ивана Васильевича.

— Вам кого? — посмотрев на меня сверху вниз, довольно спокойно, без малейшего раздражения в голосе спросил охранник.

— Я это… — неловко замявшись на месте, как и подобало бедной овечке, начала я. — По поводу работы.

— Мы никого не ищем, — последовал вполне ожидаемый ответ.

— Не ищете? — искренне удивилась я. — А мне сказали, что вам нужна служанка для чистки и полировки деревянных и бронзовых изделий. Мне сказали, вы ищете такую на несколько дней.

— Похоже, вы ошиблись адресом, — глядя на меня и чему-то улыбаясь, снова ответил охранник.

— Но может быть, вы все же спросите? — состроив почти плачущую мину, продолжала настаивать я. — Я не много возьму за работу. Пожалуйста!

— Девушка, я же сказал: нам не требуются, — вздохнув так, словно я надоедала ему вот уже полчаса, выдал охранник. — Штат у нас укомплектован, причем уже давно.

— Так, может, вам садовник нужен, я и это умею, — захлопав ресницами, предложила я новый вариант. — Правда, поверьте, я знаю, как нужно обращаться с розами. У моей бабушки в деревне их целый палисадник.

— Еще раз говорю: не тре-бу-ет-ся, — по слогам выговорил парень. — А если и будет кто-то нужен, дадим объявление.

— Что ж, опять не повезло, — вздохнула я обреченно и сразу предложила: — А номер своего телефона можно вам оставить? Вдруг в ближайшие дни какое-то место освободится или ваш хозяин расширит штат?

Не дожидаясь ответа, я торопливо достала из сумочки блокнот, вырвала из него лист бумаги и одним движением руки накорябала номер своего сотового телефона. Не тот, который был оформлен на меня, а совершенно левый. Я заранее приобрела дополнительную симку, оформив номер на постороннего человека. Так что пробить меня по этому номеру не представлялось возможным.

Понимая, что иначе от меня не отвязаться, охранник принял записку и, усмехнувшись, захлопнул дверь прямо перед моим носом. Я зло процедила сквозь зубы:

— Вот кретин, — и отправилась несолоно хлебавши. Возвращаться в машину я пока не хотела, тем более во время разговора с охранником мне в голову пришла очень интересная мысль. Ее-то я и обдумывала, покидая этот шикарный дворик. Оказавшись в отдалении от особняка, я остановилась, осмотрелась по сторонам, оценила, с какой стороны открывается лучший вид, и даже присмотрела удобное для наблюдения за домом местечко. Им оказалась стоящая неподалеку машина, а лучше сказать, развалюха, полностью лишенная колес. Рядом с ней рос высокий клен, под которым кто-то аккуратной стопкой сложил кирпичи. На них я и села, планируя понаблюдать за особняком и выяснить, как выглядит работающая там прислуга.

Наблюдение длилось довольно долго. Почти несколько часов из особняка никто не показывался. Лишь охранник выходил один раз срезать несколько роз для украшения стола, и еще раз — просто покурить. И все же я не покидала свой пост. И удача мне улыбнулась: где-то часов в пять, когда день начал плавно подходить к своему логическому завершению, нужная мне особа вышла через центральный вход, закрыла за собой дверь и размеренной походкой направилась в сторону автобусной остановки.

Я дождалась, пока женщина пройдет мимо, и, как маньяк-убийца, осторожно пошла за ней по пятам.

* * *

— Господи, да что вы такое говорите! — испуганно глядя на стоящих перед ней людей, почти выкрикнула встревоженная женщина. — Я никого не била. Это какой-то абсурд.

— Как же не били? Вот у меня заявление пострадавшего. Вот результаты врачебного осмотра, — с невозмутимым выражением лица ответил ей на это молодой следователь.

Его-то я и выпросила у Кирьянова Владимира Сергеевича для того, чтобы провернуть свою аферу. И пока мне все удавалось на славу. Еще пару часов назад, покидая особняк после беседы с охранником, я поняла, что, не убрав со своего пути служанки, я ни за что не проникну в дом в качестве новой работницы. Тогда-то у меня и созрела мысль, как это можно сделать без вреда для кого-либо. Я ведь не убийца, поэтому и придумала, как обойтись без крови. Я просто позвонила Кирьянову и сказала, что мне срочно нужно удалить одну особу женского пола со своего пути на пару дней. И даже сама предложила ему, как это сделать, вспомнив подслушанный в его же отделе разговор о том, как какая-то тетенька избила соседку, приняв ее за воровку. Увечий она нанесла порядочное количество, а сама сбежала, и ее поиски продолжались вот уже несколько часов. Я в очередной раз убедилась, что подслушивание — весьма полезное занятие.

— Ну так что, поможешь провернуть дельце?

— В общем-то, я могу тебе помочь, но… — промямлил в ответ Володька.

— Знаю, знаю, — догадавшись о том, что сейчас последуют перечисления тех неприятностей, которые могут их потом поджидать, перебила Кирьянова я. — Только ведь и величайшие умы мира ошибаются. А уж сколько опечаток встречается в разной там бумажной документации, — нагло намекнула я на то, что следует сделать. — Вдруг секретарь не расслышал название улицы и номер дома? Или лист из другого дела к этому прикрепил? Ну мне ли тебе рассказывать…

— В общем, ясно все с тобой, — сдался Кирьянов. — Так уж и быть, помогу. Только потом явишься ко мне и расскажешь, что у тебя за дельце. Авось и у меня что-нибудь интересное по нему имеется.

Вряд ли у Володьки имелось что-то на Христенко или его жену, но я говорить об этом не стала, предпочла пока все утаить.

Киря уже повесил трубку, когда я вспомнила, что ничего не спросила у него про командировку. А, ладно, все эти ментовские командировки на один манер: сплошная работа, ничего интересного.

Володька же, как и обещал, прислал своего молоденького помощника. В общем, мне осталось лишь объяснить пареньку, что конкретно ему нужно делать, и постучать в дверь квартиры служанки из того подозрительного особняка.

И вот теперь бедная женщина, совершенно ничего не понимая, смотрела на меня, симпатичную блондинку в форме работника милиции, и молодого следователя и не знала, что возразить.

— Собирайтесь, собирайтесь, — подталкивал ее Кирин паренек. — Сегодняшнюю ночь вам придется провести в отделении.

— Боже, да что же такое происходит! — не переставая, охала несчастная женщина. — Какая драка, какое избиение? Я ничего не понимаю. И я не хочу никуда ехать.

Признаться, не хотела бы я оказаться на ее месте.

— Хотите или нет, мы вас не спрашиваем, — серьезно заметила я. — Мы тоже не просто так, от нечего делать к вам пришли. Объяснять все будете в отделении. А пока можете позвонить на работу и сообщить, что в ближайшее время вы там не появитесь.

Женщина снова взмахнула руками и зарыдала. Потом чуть-чуть успокоилась, отзвонилась в особняк и принялась собираться в дорогу. Я молча наблюдала за ней и чувствовала себя весьма паршиво. По моей вине эта женщина должна будет провести одну или две ночи в камере. Но, увы, как говорит мой друг Киря, иногда приходится идти на жертвы, чтобы получить большее, иначе незачем даже браться за то, что тебе не по силам. Кажется, он совершенно прав.

Глава 3 ТАЙНЫ ОСОБНЯКА

Долго ждать звонка и предложения выйти на работу после совершенного мной поступка не пришлось. Уже на следующее утро на мой сотовый поступил звонок, и я, еще не совсем проснувшись, схватила трубку и, поднеся ее к уху, вяло произнесла:

— Да, я слушаю.

— Девушка, это вы вчера к нам приходили с просьбой взять вас на работу? — послышался в ответ вопрос.

— Я? — удивленно протянула я, еще не совсем соображая, что происходит. Но потом спохватилась и торопливо добавила: — Ах да, конечно, я. А что, ваш хозяин согласен меня взять?

— На время — да, — сразу разъяснил мне мужчина. — Поработаете пару-тройку дней вместо служанки, а там посмотрим, оставить вас или нет. Если согласны, жду вас через час.

— Хорошо, я приеду, — обрадованно ответила я и, бросив телефон на кровать, радостно на ней подпрыгнула. Пока все шло по плану, и мне это очень даже нравилось.

Признаюсь, у меня были опасения, что охранник выбросит в мусорное ведро листочек с номером моего телефона сразу же, как только я удалюсь. К тому же он мог предложить эту работу кому-то из своих знакомых, а не первой встречной, которая при более внимательном рассмотрении могла даже показаться подозрительной. Ну кто, скажите на милость, будет так нахально предлагать свои услуги там, где в них абсолютно не нуждаются. На мое счастье, охранник оказался не таким бдительным, и теперь у меня появился вполне реальный шанс реализовать свой план.

Быстро, что бывает довольно редко, я соскочила с кровати, пулей залетела в ванную и, включив воду, встала под душ. Сонное состояние тут же улетучилось, а вялость как рукой сняло. Закончив с купанием, я достала из шкафчика махровое полотенце, тщательно обтерлась им, а затем вернулась в комнату и принялась одеваться. Натянув на себя все те же вещи, что были на мне во время вчерашнего визита в особняк, я принялась за собственное лицо. Правда, на этот раз я решила его чуть-чуть облагородить и сделать посимпатичнее, для чего волосы на парике тщательно расчесала и сделала два хвостика на уровне шеи. Ресницы и брови немного подкрасила, а на губы нанесла легкий, едва заметный блеск. Получилось заметно лучше, чем вчера.

Настроение было превосходным. Уже очень давно игра в другого человека не доставляла мне столько радости. Хотя, с другой стороны, что такого забавного я находила в образе горничной?! Возможно, причина веселья скрывалась в удаче, ведь все шло именно так, как я запланировала. Успех всегда слегка опьянял меня, даже такой маленький и незначительный, как этот.

* * *

— Вот в этом и заключается ваша работа, — после пятиминутных перечислений всех моих обязанностей резюмировал охранник.

Теперь я уже знала, что зовут его Руслан, отчество — Антонович, что в доме он совмещает работу охранника и управляющего. Впрочем, Руслан сразу же оговорился, что не любит формальностей, и по всем правилам его нужно называть лишь в присутствии в доме посторонних или хозяина. Особенно хозяина.

О последнем я просто не могла не спросить:

— А как часто приезжает сюда ваш… то есть и мой теперь, хозяин?

— Да как ему в голову взбредет, — с минуту подумав, буркнул Руслан. — Может месяцами не появляться, а может неделями жить. Наша задача — содержать дом в порядке и всегда быть готовыми к его появлению.

— Странно, — задумчиво протянула я, — зачем содержать целый дом, если не живешь в нем?

— Это не наша забота. Тебе платят, ты работаешь, остальное тебя не касается.

— Да я понимаю, — вздохнула я. И видя, что Руслан собирается покинуть меня и заняться собственными делами, торопливо остановила его и спросила: — А как зовут нашего хозяина? Я ведь даже этого не знаю. И как он выглядит, тоже не знаю. Вдруг он придет, что тогда?

— Ой, ну ты и заноза, — утомившись от моих бесконечных вопросов, устало заметил Руслан. — Все-то тебе надо.

— Нет, ты, конечно, можешь не говорить, — пожала плечами я, — только потом не кричи, если я владельцу дома дверь не открою. Я же его просто не узнаю.

— А двери открывать в твои обязанности и не входит, — заметил управляющий. — Если вдруг за время твоего пребывания он и приедет, тебя предупредят. Так что не переживай. А теперь иди и займись уже, наконец, делом.

— Как скажете, — пританцовывая, я направилась в кухню, чтобы взять там щетку, распылитель воды для цветов и всякие другие приспособления. Начать свою уборку я, конечно же, собиралась с кабинета владельца особняка. В конце концов, именно из-за него я пошла на все эти ухищрения.

Собрав все нужное, я нацепила на себя светлый передник с большим карманом впереди и, не переставая любоваться убранством особняка, направилась к кабинету. Во время беседы с Русланом я то и дело бросала взгляды на дверь кабинета, но, конечно же, на большом расстоянии ничего толком рассмотреть не сумела. Теперь такая возможность представилась.

Я подошла к двери. Остановилась. Поискала глазами упоминаемую Христенко бронзовую статуэтку и сразу обнаружила ее. Она стояла на высоком старинном комоде с позолоченными ручками. Достаточно было протянуть руку в сторону, чтобы дотронуться до фигурки обвитого огромной змеей мальчика. Я взяла статуэтку в руки, прикинула, сколько она может весить, и, бросив взгляд в сторону — не наблюдает ли кто за мной? — тщательно стала протирать ее. Сама же, конечно, внимательно осматривала бронзовый шедевр, ища на нем хоть какие-то бороздки или отколотые участки. Увы, безрезультатно. Пришлось вернуть вещь на место. «Хм, а с чего я вообще взяла, что на бронзовом изделии могут быть повреждения? — задалась я вопросом. — Бронза как-никак материал крепкий. С деревом, которое могло легко расколоться, его не сравнить. Естественно, что урон понесло дерево, а не эта штуковина».

Найдя логическое объяснение отсутствию повреждений на статуэтке, я наконец обратила свой взор на дверь, точнее, на ее круглую ручку со встроенным внутрь замком. Последняя была действительно деревянной и настолько новой, что даже блестела.

«Что ж, ручку на двери можно было и заменить, — сопоставляя увиденное с рассказом Христенко, заметила я про себя. — Посмотрим, как обстоят дела внутри, в самом кабинете».

Первое, что я увидела, открыв дверь, был дорогой, вырезанный из красного дерева массивный стол, стоящий по центру комнаты, и точно такой же стул. Во всю ширину одной из стен размещался книжный шкаф. Полки были уставлены книгами, изящными статуэтками, забавными безделушками. Здесь также лежали видеокассеты и диски. Музыкальный центр и видеодвойка занимали угол недалеко от двери. Понятно, почему именно эти предметы интерьера Христенко даже не заметил.

Зато он увидел картину. Судя по его рассказу, во время драки она упала, и у нее повредилась рама. Картина действительно висела в кабинете. Она занимала одну из свободных стен. На полотне был изображен морской пейзаж, а рамку украшали богатая позолота и причудливая резьба в стиле рококо.

Прямо под картиной располагался небольшой кожаный диванчик. Чуть в стороне находилось окно. Довольно огромное, его закрывала темно-зеленая портьера, снизу подвязанная изысканным жгутом с огромными кистями на конце. Это придавало кабинету еще большую представительность и делало его запоминающимся.

Не зная, с чего начать свой осмотр, я растерялась. Потом немного подумала и решила, что, если портьеры действительно были порваны, то зашивать их никто бы не стал, попросту заменили бы на новые. Скорее всего, так на самом деле и произошло.

Другое дело — картина. К ней-то я и направила свои стопы. Для начала влезла с ногами на мягкое сиденье дивана и, с удовольствием пройдясь по нему, взобралась на подлокотники, после чего принялась водить тряпкой по раме, а глазами искать следы недавних повреждений. Я, конечно, не реставратор, и в этом вся сложность: то, что заметил бы опытный глаз профессионала, вполне могло ускользнуть от моего взгляда.

Искала я долго. Хорошо еще, что мои старания не прошли даром — я все же нашла место раскола рамы. Впрочем, рама была искусно отреставрирована. Со стороны увидеть какие бы то ни было повреждения не представлялось возможным.

«Ага, значит, история Христенко не вымысел и не плод больного воображения, — обрадовалась я своей находке. — Значит, все так и было: измена, драка с любовником, удар по голове и даже имитация помешательства в кабинете».

Без всяких догадок было ясно, что вся история — очень хитрая уловка жены Ивана Васильевича, которая прекрасно знала, что делала, и наверняка даже видела, как ее муж следит за ней. Как правило, мужчины, да еще сильно взволнованные, не принимают мер предосторожности, а потому и заметить их не составляет труда.

Остается выяснить, для чего Лиля Христенко все это подстроила, а затем быстро привела дом в надлежащий порядок? Ее цель для меня пока оставалась загадкой.

Спустившись с дивана, я вновь обулась и направилась к столу, чтобы изучить его содержимое. В принципе, доказательств больше уже не требовалось. Просто я хотела удовлетворить собственное любопытство и узнать, как же отреставрировали фарфоровые статуэтки. Я приблизилась к столу. Пробежала взглядом по стоящим на нем вещам, но ничего странного не заметила. «Ну а что ты ожидала? — усмехнулся мой внутренний голос. — Думала, увидишь склеенную бумагу или пластиковые подставки для карандашей и ручек? Наивная. Все это давно уже купили и заменили на новое, включая фарфоровые безделушки. Вряд ли хозяину особняка есть дело до того, какие статуэтки украшают его кабинет, — он их даже не помнит».

— Похоже, что так, — вслух произнесла я и устало вздохнула. А затем подумала: «Даже если тут и была драка, все давно уже привели в порядок, отремонтировали или заменили на новое. Ищи не ищи, все равно ничего не найдешь. Но ради чего столько труда?»

На поставленный вопрос требовался ответ, и это заставило меня призадуматься. Определенно, наведение порядка в доме требовалось не только жене Христенко, но и ее любовнику, кем бы тот ни был. Зачем-то во все ввязался и охранник. Теперь он прикрывает парочку. «Впрочем, охраннику, как и секретарше Христенко, Лилия, скорее всего, просто хорошо заплатила, а значит, их действия легко объяснить. Любовника же, даже если он и был вхож в этот дом, Лиля, наверное, попросила какое-то время не появляться, и тот ради собственной безопасности, конечно же, согласился. А что касается причин такого поведения жены Ивана, то… — Я еще раз все взвесила и сделала вывод: — Похоже, Лилия решила довести мужа до сумасшествия, оформить над ним опеку и стать единственной полноправной владелицей его имущества. Муж-то у нее человек не бедный, да и на банковском счету денег у него, наверное, немало. Лилия не дура и должна понимать, что если попросит мужа о разводе, то в лучшем случае получит половину совместно нажитого имущества, а ее половина не устраивает. Куда как лучше, когда ты получаешь все и имеешь возможность уехать со своим любовником куда тебе хочется. Так что свести с ума богатенького мужа было выгодно им обоим. Скорее всего, вместе они все и придумали».

Теперь, когда причины подобного поведения жены Христенко стали ясны, я обдумывала, как доказать заказчику, что его любимая супруга не такая уж прекрасная и замечательная женщина. Сама Лилия, конечно же, ни в чем не сознается. Она же не полная дура. Подкупленные ею люди тоже стараются избежать неприятностей, а значит, будут молчать. Остается последний вариант — найти пресловутого любовника и заставить его все рассказать.

«А для этого, — стала определяться с дальнейшими действиями я, — мне сначала нужно выяснить, кто в тот день был в доме и с какой целью. Об этом может знать служанка. Хотя нет, она, кажется, в тот момент отсутствовала, — спохватилась я, ведь Христенко о ней не упоминал. — К тому же она сейчас там, куда я ее отправила, то есть в комнате предварительного заключения. Значит, поделиться информацией может управляющий и охранник в одном лице — Руслан. Его разговорить не так-то просто, да и сознаваться в чем-либо он тоже не станет. Для доверительного разговора нам нужно получше узнать друг друга, а времени на то, чтобы преподнести себя с лучшей стороны, нет. Как же быть?»

От размышлений меня отвлек скрип открывшейся двери. Я торопливо обернулась и увидела стоящего в дверном проеме Руслана. Мужчина посмотрел на меня так, как обычно смотрят на предмет мебели, и с легкой усмешкой на губах спросил:

— Ну что, изучаешь содержимое стола своего благодетеля?

Я поняла, что он берет меня на понт, и если я действительно занималась тем, о чем он упомянул, то непременно покраснею и стану оправдываться. Увы, ему было невдомек, с кем он связался, и, само собой, я просто не повелась на эту уловку и спокойно ответила:

— Не имею такой привычки. И потом, совершенно не люблю проблем, какие обычно возникают у тех, кто сует свой нос в чужие дела.

— Это верно, — не отрывая своего пристального взгляда, все с той же ухмылкой изрек Руслан. — У нас не любят любопытных.

«А что, если попробовать его соблазнить?» — пришла на ум очередная идея.

Я даже едва не замотала головой, мысленно противясь этому. «Ничего не выйдет, — думала я. — Он же меня за человека не считает, не то что за женщину. Я для него что-то вроде тряпки. И потом, начни я его в открытую соблазнять, а затем задавать интересующие меня вопросы, он тут же заподозрит неладное, и тогда мне точно несдобровать. Нет, данная мера выуживания информации в этом случае совершенно не годится. Нужно придумать что-то другое».

— Ну что ты на меня смотришь? — заметив, что я не отвожу своих глаз в сторону, но между тем и не разглядываю его, а думаю о чем-то своем, спросил у меня Руслан. — Хочешь что-то сказать или о чем-то спросить?

Я не растерялась и ответила:

— Жду приказаний. Вы ведь не просто так меня искали. Наверняка хотите дать какое-нибудь поручение. Ведь так?

— Ошибаешься, милочка. Я имею право входить в любую из комнат и контролировать работу всех нанятых сотрудников, особенно если они из числа новичков и о них мне ничего не известно.

— А, так вы желаете познакомиться со мной поближе, — прикинулась я полной дурочкой. — Тогда могу предложить вместе пообедать. — Я глуповато хихикнула и слегка покраснела.

— Зачем ты изображаешь из себя ту, кем на самом деле не являешься? — подозрительно прищурив глаза, неожиданно спросил Руслан.

— Не поняла, — растерянно пробормотала я, теперь уже по-настоящему смутившись.

— Все ты прекрасно поняла, — не поверил он мне. — Я имею в виду то, что ты гораздо умнее и сообразительнее, чем стараешься выглядеть. Твои проницательные глаза не спрячешь ни за какими очками. Вот и объясни, какие цели ты преследуешь, находясь в этом доме? Уверен, ты не случайно здесь нарисовалась. Я взял тебя на работу, так как хочу понять, чего ты добиваешься. Мне просто интересно стало. Но, может, ты сама объяснишь свое поведение?

Руслан определенно ждал от меня честного ответа. Никак не предполагала, что он окажется человеком более умным и наблюдательным, чем можно ожидать от обычного охранника, пусть и совмещающего эту должность с работой управляющего. Видимо, владелец особняка подбирал себе только тех людей, которые отвечали его строгим требованиям, да и сам, наверное, был человеком совсем не простым. И это заметно усложняло мою задачу.

Так и не найдя никакого правдоподобного объяснения своему поведению и поступкам, я решила пойти по проторенной дорожке и, глубоко вздохнув и опустив глаза, с раскаянием в голосе произнесла:

— Вы правы, я совсем не такая, какой пытаюсь предстать перед вами. На самом деле я обычная женщина, которая умудрилась влюбиться в мужчину, совершенно ее не замечающего. Он даже о моем существовании не догадывался, и я не придумала иного способа, как постараться оказаться с ним рядом и попробовать выяснить, какие женщины его интересуют. Я, наверное, плохая актриса, — уже глядя в лицо Руслану, снимая с себя нелепые очки и распуская волосы, продолжила говорить я.

Затем я медленно приблизилась к охраннику, томно приоткрыв свои губы.

— Я не умею и не хочу лгать, — прошептала я. — Я хочу, чтобы ты всегда был со мной рядом.

От такого дерзкого напора Руслан немного опешил и даже непроизвольно попятился. Он явно ожидал других объяснений, а вовсе не пылких признаний в любви.

— Я тебе не нравлюсь, — по-своему расценив его поведение, надулась я. — Я знала, что не нравлюсь, иначе ты бы давно меня заметил и запомнил. Но ты, проходя мимо, никогда даже не смотришь на меня.

— Чушь какая-то, я тебя никогда раньше не видел, — начал оправдываться мужчина. — А если бы видел, наверняка бы запомнил. У меня отличная память.

Затем, видимо, он что-то понял, так как замолчал и громко рассмеялся.

— Ха-ха-ха! Ты опять обвела меня вокруг пальца, уведя разговор в другую сторону. А ты умная, шельма. Только… Я тебе не верю. Не верю ни единому твоему слову и почти не сомневаюсь, тебя кто-то подослал к нам, дабы выведать что-то про хозяина. Доказательств у меня пока нет. Да и поиск горничной займет какое-то время, а уборка должна проводиться каждый день — не самому же мне ею заниматься. Считай, тебе повезло. Но помни, я буду наблюдать за тобой. Ты можешь даже не узнать, когда я окажусь у тебя за спиной, не почувствовать моего присутствия, но я всегда буду рядом. Имей это в виду. — Руслан решительно развернулся и уверенным шагом покинул кабинет.

Я осталась растерянно стоять посередине комнаты и гадать, что же я сделала не так, где оступилась и чем себя выдала. Очевидно было только одно: теперь за мной все время будут присматривать, а значит, явно и нагло изучать дом не получится.

И все же я не отчаивалась. Как-никак, а пока меня не уволили, стало быть, шанс что-то выяснить остается. Нужно только хорошенько подумать, как его использовать. Хорошо, что подтвердились слова Христенко. Значит, я не впустую трачу время и делаю все правильно.

* * *

Увы, за весь последующий рабочий день, что я провела в особняке неизвестного богача, ничего обнаружить не удалось. Руслан сдержал свое обещание и действительно не выпускал меня из поля зрения. Порой я не замечала, когда и откуда он появлялся. Каждый раз, застав меня за откровенным — а на самом деле, профессиональным — изучением хозяйских вещичек, Руслан издевательски улыбался.

Поработать же мне пришлось прилично: пыль, как тщательно я ее ни стирала, все равно садилась на предметы мебели, и бороться с ней было бессмысленно. Тем более что количество предметов зашкаливало за пятьдесят. Очень много времени отняла влажная уборка, что неудивительно, учитывая размер самого особняка и число его комнат.

В общем, когда мой рабочий день наконец закончился, я почувствовала смертельную усталость. Решив поскорее добраться домой, принять ванну и завалиться спать, я стала собираться. И тут снова откуда-то возник вездесущий Руслан.

— Что, собираешься домой? — пристально глядя на меня, спросил он.

— Нет, — сквозь зубы выдала я и пошутила: — Поеду отчитываться перед боссом, что удалось выяснить за сегодняшний день.

— А меня с собой не возьмешь? — полушутя продолжил разговор охранник, но взгляд его при этом оставался серьезным.

— Зачем вы мне? — передернула плечами я. — Я на вас за день так успела насмотреться, что ночью сниться будете.

— Ну так ты же хотела вечно меня перед собой видеть, — в открытую издевался Руслан. Похоже, ему это очень даже нравилось. — Теперь, — ухмылка не сходила с его лица, — у тебя появилась такая возможность.

«Вот гнида, — подумала я, едва сдерживаясь. — Прицепился, как банный лист, проходу не дает. Надо было убрать его, а не уборщицу».

Эта мысль показалась мне весьма забавной. Если так и дальше пойдет, очень скоро я превращусь в маньяка-устранителя. Не зря говорится в одной пословице: «Вор, укравший сегодня яичко, украдет завтра и петуха». Ну да ладно, пусть живет. Но если будет сильно мешать, я за себя не отвечаю.

Стараясь не обращать на Руслана внимания, я преспокойно собралась, попрощалась и вышла из особняка на улицу.

Дверь захлопнулась за моей спиной, но я все же чувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд. Скорее всего, Руслан подошел к окну и смотрит, в каком направлении я удалюсь. А может, даже… Предположение, что Руслан запросто может установить за мной слежку и выяснить, кто я такая и на кого работаю, заставило меня внутренне содрогнуться. Я уже знала, что свой хлеб Руслан отрабатывает, а значит, не гнушается никакой работой и готов выполнить любое поручение хозяина. Да и про меня он постарается узнать побольше, чтобы выслужиться и, возможно, даже получить за это хорошие денежки.

Скорее всего, он действительно принял меня на работу только с целью выяснить, чего я добиваюсь. Может, его даже об этом попросил сам хозяин или тот тип, что завел роман с женой Христенко. В общем, нужно быть осторожной.

Отойдя от особняка на приличное расстояние, я остановилась, раскрыла свою сумочку и стала искать в ней сигареты. Неожиданно обнаружилось, что мой сотовый телефон включен. Я же выключила его и установила пин-код на случай того, если кто-то сунется в сумку и решит проверить ее содержимое. Не зная пароль, телефон нельзя было ни включить, ни выключить, — с этим мне помог мой старый приятель, компьютерных дел мастер по имени Дык.

Хорошо еще, что я успела выкинуть в бардачок машины липовые ментовские корочки и записную книжку. А уж по косметике, расческам и носовым платкам установить что-то было невозможно.

Наконец я достала сигарету и не спеша закурила. Нужно хорошенько подумать и решить, возвращаться ли завтра в особняк или попытаться узнать правду иным путем.

Ну, приду я поутру на работу, размышляла я. Руслан вновь загрузит меня делами, а сам станет ходить по пятам и следить. Кроме того, все, что могла, я уже изучила и рассмотрела. Ясно, что про измену жены и драку с ее любовником Христенко не врал. К тому же Руслан не спускает с меня глаз. Одним словом, получается, что ловить в этом странном особняке больше нечего. Все, что могла, я уже установила. Теперь предстоит поработать с женой Христенко. Вдруг пресловутый любовник засветится рядом с Лилией. Не думаю, что она слишком долго будет держать его вдали от себя. Рано или поздно наверняка даст слабинку: назначит встречу или позвонит, и тогда все, что от меня потребуется, — это оказаться где-то поблизости.

Реально оценив ситуацию, я решила не возвращаться завтра с утра в особняк. Теперь оставалось незаметно дойти до своей машины, оставленной в каком-то проулке. Незаметно, потому что по наводке Руслана за мной могли следить. Способствовать этому я не собиралась, а, напротив, планировала добраться до дома без лишних проблем и, естественно, без «хвоста».

Отбросив докуренную сигарету в сторону, я затушила окурок ногой, оглянулась назад, но никого, конечно, не увидела за спиной в темноте. В общем, я двинулась вперед. Сначала шла медленно, прислушиваясь, не следует ли кто по пятам, потом ускорила шаг и стала вилять между домами, то и дело меняя направление пути. Иногда останавливалась за очередным поворотом и ждала, не завернет ли в эту сторону еще кто-нибудь.

Вскоре выяснилось, что предпринятые меры безопасности были не такими уж лишними. Сначала я просто заметила чью-то тень, время от времени мелькавшую позади, а чуть позже увидела, как очень осторожно мимо проходит уже известная мне персона. Да, надо признать, Руслан умел профессионально вести слежку. Только и я не первый год в сыскном деле, знаю, что к чему.

Дав охраннику возможность выйти из арки, за которой он прятался, я молча наблюдала из-за своего укрытия, как Руслан кружит по округе, нервно пинает выброшенный каркас старого холодильника, стоящий недалеко от меня, и быстрой походкой направляется назад. Я проследила за ним взглядом, радуясь в душе тому, что провела его. Так ему и нужно, а то возомнил о себе невесть что. Небось рассчитывает завтра вытрясти из меня признание, да только — фиг: «Иди-иди, следопыт недоделанный, а то как же это ты дом без присмотра оставил? Вдруг кто влезет?»

Спустя некоторое время я покинула укрытие и заторопилась к своей машине. Ее пришлось поискать, так как за всеми этими догонялками и прятками я потеряла ориентир и слегка заблудилась в малознакомом районе.

Вскоре я все же поняла, что и где находится, и спокойно добралась до машины, завела двигатель и тронулась в сторону дома. Ужасно хотелось смыть с себя весь пот и пыль, упасть в мягкую, теплую постель и на несколько часов забыть о всех неприятностях и проблемах. Моя «девяточка» послушно катила по знакомому маршруту. И чем дальше она удалялась от таинственного особняка, скрывающего за своими стенами не одну тайну, тем больше я расслаблялась и сбрасывала с себя накопившуюся за день нервозность.

Оказавшись дома, я задумалась над завтрашними планами. И так очевидно, что охранник и секретарша Христенко подкуплены. Значит, работать с ними не имеет смысла — только зря время потрачу. К тому же если мое подозрение верно и жена заказчика действительно устроила этот цирк с целью довести мужа до сумасшествия, оформить над ним опеку и получить все состояние, тогда следует проследить за ней. Наверняка мадам Христенко продолжит свою игру и в самое ближайшее время что-нибудь снова организует. Ведь про детектива, которого нанял супруг, она пока не знает, а значит, ничего не опасается. Не могу пока предположить, что конкретно она выкинет, но фантазия у нее-то, скорее всего, богатая!

Слежка, слежка, — я встала со стула и отошла к окну подышать свежим воздухом, проникающим в квартиру через открытую форточку. Одна только слежка ничего не даст. Значит, не помешает проработать запасной вариант: как быть, если женщина временно затаится? Кто ее любовник, я пока не знаю, да и найти его по словесному описанию Христенко не представляется возможным. Единственное, что сразу приходит на ум: установить «жучок» в домашний телефон — вдруг полюбовнички созваниваются?

Хм, а как это сделать? — спросила я у себя почти тут же. Женщина ведь большую часть времени проводит дома, впрочем, как и служанка. Лезть в дом среди бела дня опасно, а доверить эту операцию Ивану нельзя, слишком уж он напряжен и расстроен, запросто выдаст себя или совершит непоправимую оплошность. Женушка же, едва заподозрит неладное, быстро притихнет, и тогда ждать ее нового шага придется ох как долго.

Я сделала очередную затяжку и снова вернулась к своей задачке. Мысли заработали с удвоенной силой, и решение нашлось само собой: нужно позвонить Христенко и попросить того увести куда-нибудь из дома жену и прислугу на час. А заодно оставить мне ключи от квартиры. Не буду же я ломиться через окно и лишний раз искать приключений на свою пятую точку.

Решив не дожидаться утра, а договориться обо всем прямо сейчас, я сходила в соседнюю комнату за радиотелефоном и сумочкой, порылась в блокноте. Наконец нашла номер телефона своего клиента. Я бросила мимолетный взгляд на часы. Они показывали половину двенадцатого, но это меня не остановило — в конце концов, весной все ложатся спать значительно позже: подолгу смотрят телевизор или занимаются домашними делами. Надеюсь, Христенко не исключение.

Быстро набрав нужный номер, я поднесла трубку к уху. Как назло, очень долгое время к телефону никто не подходил. Я даже подумала, что все давно спят. Но вдруг в трубке что-то затрещало — видимо, сработал определитель, и заспанный женский голос произнес:

— Слушаю. Вам кого?

— Ивана Васильевича можно? — коротко ответила я.

Мне повезло: расспрашивать что-либо у меня никто не стал. Женщина — я точно не знала, служанка это или жена Христенко — попросила немного подождать, затем положила трубку на стол и отошла.

Минут через пять на другом конце провода послышался спокойный и совсем даже не сонный голос моего недавнего знакомого:

— Да, я вас слушаю.

— Иван Васильевич, это Татьяна Иванова, — первым делом представилась я, а затем поинтересовалась: — Ваша жена рядом?

— Нет, у себя в комнате, — последовал ответ. — А что, у вас уже есть какие-то результаты? — возбужденно спросил он тут же.

— Еще нет. Но ведь прошло не так много времени, — пояснила я. — У меня к вам просьба, и я очень надеюсь на вашу помощь.

— Да, несомненно. Говорите, что нужно сделать?

— Немного. Всего лишь доверить мне ключи от своей квартиры и освободить ее от жильцов и работников на час.

— Хотите устроить обыск? — прошептал мужчина и, не дожидаясь ответа, так же тихо добавил: — Не думаю, что в этом есть необходимость. Я уже сам осмотрел весь дом, но ничего странного не обнаружил. Никаких писем, фотографий, подарков. Нет ничего, что бы выдавало связь Лили с другим мужчиной.

— Вы меня не так поняли. Я не собираюсь перетряхивать ваши вещи. Меня интересует телефон. Чтобы быть в курсе, с кем общается ваша супруга, я бы хотела установить прослушивающее устройство. Надеюсь, вы не против этой процедуры?

— Нет, конечно. Удивляюсь, как мне самому такая мысль в голову до сих пор не пришла, — произнес Христенко. — Вы совершенно правы, это нужно сделать. Иначе я окончательно свихнусь. Совсем не понимаю ее поведения.

— А что она опять выкинула? — поинтересовалась я.

— Ну она пытается меня убедить в том, что я лунатик, — ответил мне Иван. — Вчера ночью я якобы выловил из аквариума всех рыбок, распотрошил их и скормил коту.

— А вы их ловили? — не зная, как реагировать на новость, просто спросила я.

— Нет, конечно. Это рыбки жены. Мне до них совсем нет никакого дела. Но они действительно были выпотрошены, а вся комната перепачкана, — испуганным голосом рассказывал мужчина. — Теперь, правда, их уже кот слопал.

Похоже, мое подозрение подтверждалось, а потому я вернулась к прежнему вопросу.

— Ну так что, я могу рассчитывать на вас?

— Д-да, — неуверенно откликнулся Христенко. — Но… не знаю, как бы это лучше сделать.

— Могу подсказать, — предложила я.

Иван Васильевич согласился, и я принялась объяснять ему, что лучше всего сделать:

— Устройте женщинам праздник. Купите билет в какой-нибудь театр или музей и пригласите обеих, якобы с целью загладить свою вину за рыбок.

— А как же ключ, я же должен вам передать его, — нервно заметил Христенко. — Надо будет где-то встретиться?

— Ключ можете оставить над дверью или где-нибудь рядом с ней. А я уж как-нибудь его найду, об этом можете не волноваться.

— Х-хорошо, — неуверенно откликнулся Христенко. Он чуть-чуть помолчал, а затем добавил: — А как я сообщу вам, во сколько мы уйдем из дома?

— Можете позвонить на сотовый или сбросить СМС. Последнее даже предпочтительнее. Во всяком случае, не вызовет никаких подозрений у вашей жены, если она вдруг окажется поблизости.

— Хорошо, — повторил мужчина. — Только уж постарайтесь поскорее ее вывести на чистую воду. Я прошу.

Пообещав сделать все, что смогу, я пожелала Ивану Васильевичу спокойной ночи и сразу отключилась. Выпив напоследок чашечку кофе, я сладко зевнула и поплелась в спальню.

Глава 4 КТО СМЕЛ, ТОТ И СЪЕЛ

Проснулась я от звука самостоятельно включившегося телевизора. Сработал установленный с вечера таймер. В последние дни я совсем перестала пользоваться будильником, дребезжание которого меня просто убивало.

Довольно резко сев на кровати, я потерла руками слипающиеся глаза. В животе забурлило, и я лишь сейчас вспомнила, что на ужин ограничилась чашкой кофе. Естественно, что желудок взбунтовался. Необходимо срочно перекусить, но сначала надо одеться. Быстро добравшись до ванной комнаты, я умылась, расчесалась, заколола волосы на затылке, накинула на себя легкий халат и бодренько направилась в кухню.

Я открыла холодильник и принялась изучать его содержимое. Увы, интерьер этой маленькой камеры особо не впечатлял: две сырые сосиски, три яйца, банка шпрот и покрывшееся плесенью варенье.

Выбор пал на консервы и сосиски.

Отварив сосиски и открыв шпроты, я полезла за батоном. Но, увы, хлебница была абсолютно пуста, лишь крошки лежали на ее дне. Обреченно вздохнув, я закрыла хлебницу и вернулась к столу.

Довольно быстро уничтожила скудный завтрак, на ходу выпила кофе и отправилась в комнату подыскать что-нибудь из одежды.

Итак, сегодня мне предстоит забраться в дом Христенко и установить в его домашний телефон «жучок». Значит, подойдут брюки. Ведь никогда не знаешь, как все обернется и не придется ли тебе покидать дом, в который ты попала через дверь, иным путем. К светлым легким брюкам я добавила маечку с весьма своеобразной вышивкой на груди. Я вообще люблю одежду, которая не сковывает движения, а при моей работе, когда не знаешь, где ты будешь через час и чем тебе придется заниматься, нет ничего удобнее маек и брюк.

Полностью одевшись, я занялась макияжем. Немного подрумянила щеки, подкрасила ресницы и брови, тенями же пользоваться не стала: в жару они все равно осыплются и размажутся, превратив лицо в картину Малевича. А вот губы, напротив, подчеркнула: обвела по контуру розовым карандашом, а затем накрасила помадой с легким, едва уловимым перламутровым блеском. Отражение в зеркале настолько приятно удивило, что я чуть было не забыла про «жучки».

Переложив рабочий материал к себе в сумочку, я взяла ключи и направилась к двери. Звонка от Христенко я собиралась дождаться в машине.

Я заперла квартиру, по лестнице спустилась вниз, вышла из подъезда и, отыскав взглядом свою «девятку», направилась к ней. Машина стояла под большим старым дубом. Дерево давно уже треснуло посередине, но его до сих пор не срубили. Дворовые старушки не раз жаловались в ЖКО, что дуб скоро упадет и раздавит их любимые лавочки, но никто не торопился его спиливать. В общем, дуб худо-бедно продолжал свое существование.

Я села за руль, но захлопывать дверцу не стала, а решила немного проветрить салон. Просто так сидеть было неинтересно, так что я включила радио и достала сигарету. Затем вспомнила про свои двенадцатигранники.

Достав из бардачка бархатный мешочек, я слегка потрясла его и высыпала содержимое на соседнее сиденье. Сверкая на солнце всеми своими гранями, косточки сбились в единую кучку: 33+20+2. Расшифровка этой комбинации была на редкость запутана и имела самое непосредственное отношение к женщине. Буквальный смысл ее состоял в следующем: «На вашем горизонте появится особа, которая захочет помешать вам принять выгодные деловые предложения. Ее усилия тщетны».

«Хм, интересно, что за особа рискнет встать у меня на пути? — подумала я, собирая двенадцатигранники назад в бархатный мешочек. — И что за деловые предложения меня ожидают? Пока на горизонте тихо и даже чересчур спокойно: Христенко не звонит, непонятно вообще, готов он помочь мне сегодня с телефоном или уже передумал».

Как-то непроизвольно переключившись на мысли о клиенте, я сразу позабыла про предсказание косточек и даже решила ехать к дому Христенко, не дожидаясь его звонка. Там, на месте, и сориентируюсь. Недолго думая, я выбросила дотлевший окурок из машины, захлопнула дверцу и завела машину. Моя «ласточка» немного порычала и тронулась в путь — к очередным поджидающим нас с ней подвигам.

Минут через двадцать я достигла Трубного района и приступила к расспросам прохожих — как найти улицу Огородную, ту самую, на которой располагался дом Христенко. Сама я понятия не имела, где она находится, как, впрочем, и большинство останавливаемых мною людей. Это могло значить лишь одно: улица ужасно мала и без всяких достопримечательностей. Так оно и было.

«Вот это дыра, даже не подумаешь, что тут город», — первое, что пришло мне на ум при обнаружении улицы Огородной. Улица наполовину состояла из домов-сталинок, построенных пятьдесят, а то и более лет назад, обветшалых и частично разрушившихся. Кое-где, правда, приступили к возведению цивильных девятиэтажек, но строительство велось как-то неактивно. В общем, в ближайшее время не приходилось ожидать серьезных изменений в архитектурном облике улицы.

Что касается дома Христенко, то это оказалось небольшое двухэтажное строение с черепичной крышей. Не ровня таинственному особняку, в котором я провела вчерашний день, но в целом ничего. Я бы от такого не отказалась: аккуратный, я бы даже сказала, уютный. Он не выделялся из общей массы потому, что его окружал сад, — и это мне тоже понравилось.

Я остановила машину чуть подальше от ворот коттеджа, вышла из нее и чисто машинально посмотрела на окна дома, словно хотела удостовериться, есть ли кто-то внутри. Естественно, окна ослепили меня ярким отблеском солнца, но отнюдь не развеяли моих сомнений. Я приготовилась ждать. Не зная, сколько это займет времени, я посмотрела на часы: стрелки показывали начало двенадцатого. Самое время для посещения театров и прочих увеселительных заведений. И чего только Христенко тянет?

Едва я только вспомнила о нем, как услышала жужжание своего сотового. Торопливо отыскав телефон в сумке, нажала на «yes», и на дисплее высветилось короткое текстовое сообщение: «Мы вышли. Hикого не будет примерно два часа». Интересно, куда все-таки Иван повел свое семейство?

Недолго думая, я торопливо заперла машину, набросила сумку на плечо и осторожно поспешила к невысокому забору, окружающему дом. Открыть калитку не составило труда. Вскоре я оказалась во дворе. Увидела загримированную под огромный валун емкость для воды и торопливо за нее юркнула, краем уха уловив скрип двери и чьи-то голоса.

Оказавшись вне поля зрения, я осторожно высунула голову и посмотрела в сторону крыльца. На него и в самом деле вышли несколько человек, но не трое, как я ожидала, а четверо. Кем приходилась Христенко еще одна леди, я не знала, но голову ломать над этим не стала. Между тем дамы, довольно прилично одетые, нетерпеливо мялись на крыльце, пока Христенко закрывал дом. Иван Васильевич же, как мог, тянул время: то и дело поворачивался к женщинам и предлагал им пойти к машине. Те почему-то не соглашались и упрямо продолжали ждать, когда мужчина справится с замком. Комичная ситуация, тем более что я знала, для чего Христенко пытается прогнать женщин. Увы, артистизма и фантазии ему недоставало.

Поняв, что от женщин не отделаться, Христенко закрыл дом, сунул ключ себе в карман и, тяжело вздыхая, направился к машине. Женщины, весело переговариваясь между собой, семенили сзади. Гараж находился не так далеко от моего укрытия, так что вскоре я даже смогла разобрать, о чем беседовали дамы, но их разговор меня не заинтересовал. Он был из разряда пустых сплетен о ком-то из соседей. Неожиданно мой взгляд скользнул по талии Лилии Христенко, и я заметила висящий на поясе сотовый телефон. Его-то в расчет я как-то не брала.

«Черт, с этой штукой все мои „жучки“ не имеют смысла. Необходимо срочно избавить мадам Христенко от данного аппарата и лишить ее связи с внешним миром».

Торопливо достав свой мобильный, я принялась набирать сообщение для Ивана Христенко. Вскоре текст с содержанием «Пролейте горячий кофе на телефон жены» полетел к своему адресату. Почувствовав вибрацию телефона, прикрепленного на поясе, мужчина испуганно метнулся в сторону, трясущимися руками отцепил сотовый от ремня и, надавив на кнопку, стал читать сообщение. После чего стал оглядываться, видимо, заподозрив, что я нахожусь где-то рядом.

«Идиот, — сквозь зубы процедила я. — Ты что, решил меня с потрохами сдать? Садись в машину и вали уже отсюда, наконец. Дай поработать спокойно».

Естественно, что мои беззвучные возмущения не возымели успеха. Даже садясь за руль, Христенко продолжал вертеть головой по сторонам. Глупец, наверное, думал, что я встану на самом видном месте и буду ждать, пока меня все внимательно рассмотрят и запомнят. Как же, оказывается, легко сделать болвана даже из неглупого мужчины. «Э-э, Танечка, — притормозил меня мой внутренний голосок. — И это ты так о собственном клиенте? А где же этикет, профессиональная этика, где твоя хваленая сдержанность? Непорядок. Ты меняешься, и не в лучшую сторону».

В конце концов я дождалась, когда расстроенный и встревоженный Христенко увезет своих дам, и тут же заторопилась к дому. На всякий случай я прихватила с собой отмычки. Отыскав подходящую, я довольно быстро открыла замок и тенью проскользнула внутрь. Я не стала тратить время на изучение интерьера дома, хотя немного внимания стоило бы уделить — вкус здесь явно присутствовал.

Но меня куда больше интересовали телефоны. Их, по словам клиента, было два: на первом и втором этажах. Впрочем, номер был один, хотя это и не упрощало моей задачи: «жучки» ставить все равно следовало в каждый аппарат.

Довольно быстро я отыскала первый телефон и уже направилась к нему, но неожиданно услышала, как поворачивается ключ в замке. Жутко перепугавшись, совершенно не зная, куда бежать и где прятаться, я сделала первое, что пришло в голову: торопливо подбежала к окнам и закуталась в плотную ткань портьеры. Я понимала, что заметить меня можно было сразу, но все же надеялась на удачу.

Между тем дверь открылась, и кто-то вошел. Затаив дыхание и боясь выдать себя, я замерла. Вошедший сделал несколько шагов, затем остановился. Какое-то время его вообще не было слышно. Я даже подумала, что он вышел, и рискнула несколько раз глубоко вздохнуть. Но нет, посетитель дома не покинул его. Это подтвердили звуки выдвигающихся и задвигающихся ящиков комода и шелест бумаги. Я тихонько высунулась из-за шторы, но тут же была обнаружена. Вошедший метнулся в сторону, едва не сбив стол, а потом громко спросил:

— Кто здесь?

Понимая, что смысла прятаться нет, я обреченно отодвинула штору. Каково же было мое удивление, когда в следующую секунду я увидела перед собой… Ивана Васильевича — слегка растерянного и испуганного.

— Вы? — удивленно протянул он.

— Я, а кого еще вы ожидали тут встретить? — ответила я спокойно, посматривая в сторону двери.

Христенко понял мои опасения, а потому торопливо добавил:

— Мы едем в театр. Они в машине. Я зашел один. Сказал, что забыл билеты. На самом же деле мне просто не удалось сразу спрятать ключ у двери. Впрочем, вы, наверное, все сами видели.

Я кивнула, а мужчина продолжил:

— Жена зачем-то попросила прихватить и ее документы, поэтому я…

Договорить Христенко не успел, так как дверь снова открылась.

Я, где стояла, там и присела, слабо надеясь, что за невысоким столиком с вазой меня не заметят.

— С кем это ты разговариваешь? — спустя секунду послышался приятный женский голос.

— Н-ни с кем, — нервно ответил Иван. — Так, рассуждаю вслух. А ты зачем вернулась?

— Воды захотела, — на ходу придумала женщина. И сразу спросила: — Принесешь?

— Если мы все сейчас станем что-то забывать, опоздаем на спектакль, — понимая, что жену нельзя оставлять в гостиной, где почти ничком на полу лежу я, попытался выкрутиться Христенко. — Давай лучше купим по дороге, заодно и остальные попьют. А сейчас поспешим. Ты же знаешь, я не люблю опаздывать.

— Успеем, мы ведь на машине, — запротестовала женщина. — Могу я, в конце концов, воды попить?

— Попьешь, — пообещал муж. — Но не дома. Нужно ехать, вдруг попадем в пробку. А я этого не хочу. Врач говорит, мне вредно волноваться и нервничать. Ты же не хочешь, чтобы мне снова стало плохо? — наконец-то сообразил, на чем можно сыграть, мужчина.

От радости, что Христенко наконец-то начинает думать, а не теряется, как маленький ребенок, я едва не зааплодировала ему из-за своего укрытия. Естественно, женщина не нашла что возразить и согласилась вернуться в машину. Вскоре парочка голубков покинула дом и укатила смотреть какой-то спектакль.

Я решительно встала, отряхнула колени и спокойно подошла к телефону. Привычным движением руки сняла трубку, выкрутила несколько болтиков, достала из сумки «жучок», аккуратно разместила его рядом с микрофоном, а потом вновь все вернула на свои места. То же самое проделала и со вторым телефонным аппаратом. Теперь дело было сделано. Оставалось дождаться результатов.

* * *

— Да, да, я вам уже звонила, — негромко ответила Лилия на вопрос собеседницы.

Насколько я поняла из уже прослушанной части разговора, Лилия звонила в адвокатскую фирму, и уже не в первый раз.

— Это по поводу развода, если не ошибаюсь? — последовал очередной вопрос. Причем, судя по голосу с весьма заметной хрипотцой, его задавала женщина среднего возраста, давно курящая.

— Да, по поводу развода и раздела совместного имущества, — снова подтвердила слова адвоката жена Христенко. — Я бы хотела с вами встретиться, и желательно в неформальной обстановке. Мне не слишком понравилось в вашем офисе, где все подслушивают и суют нос, куда не следует, — продолжила женщина. — Вы не против, если мы встретимся в кафе «Ветерок»?

— Конечно, нет, для меня не столь важно, где общаться с клиентами, — ответила адвокат. А затем спросила: — Скажите только, как я вас узнаю?

«Как узнает? — удивилась я. — Они что, друг друга не видели? Очень интересно».

Я буквально прилипла к динамику, боясь пропустить ответ Лилии.

— Я буду во всем розовом, — немного подумав, ответила Лиля. — Волосы у меня темные, возможно, надену очки. А как будете одеты вы?

«Ага, все-таки незнакомы, — порадовалась я. — Это хорошо».

— Ой, а разве вы не видели мое фото на столике, когда в первый раз приходили? — удивленно переспросила адвокат.

— Н-нет, — не очень уверенно ответила Лилия. — Как-то не обратила внимания.

— Ладно, неважно, — успокоила ее адвокатша. — Как-нибудь разберемся. Я сама вас найду. Вы, главное, далеко не садитесь. Я, правда, могу немного задержаться.

— Хорошо, я непременно вас дождусь, — пообещала Лилия Федоровна и, попрощавшись с адвокатом, которую она один раз назвала по имени-отчеству — Елена Геннадьевна, повесила трубку.

«Так, значит, Лилия собирается встретиться с адвокатом и обсудить с ней проблему развода и раздела имущества, — одна за другой полезли в голову мысли. — Похоже, мои догадки подтверждаются: женщина решила обуть мужа и вытянуть из него все, что только можно. Интересно, расскажет ли она адвокату все, как есть? Ее же наверняка интересует момент с опекунством? Насколько подробная консультация ей нужна?

А что, если Лиля предложит адвокату взятку за то, что та ей подскажет, как себя вести и что делать в случае провала ее плана? Вот бы оказаться рядом и все подслушать! И тут вдруг меня осенило: если женщины незнакомы, значит, с легкостью можно выдать себя за одну из них, и дело в шляпе. Не вызвав никаких подозрений, я сумею выпытать у женщины о ее намерениях. Да и двенадцатигранники мне на эту особу намекали».

Определившись с дальнейшими действиями, я стала вспоминать, где находится кафе «Ветерок». Название хоть и было на слуху, но вот определиться с его местоположением почему-то не удавалось. Чтобы не слишком загружать свою голову, я поинтересовалась у прогуливающейся мимо моей машины молодой парочки с ребенком:

— Не подскажете, как добраться до кафе «Ветерок»?

— Оно недалеко отсюда, — ответил молодой папаша. — Езжайте прямо, на повороте сверните на соседнюю улочку, на ней и найдете кафе.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — поблагодарила я паренька и тут же поехала в кафе, ужасно боясь, что адвокат меня опередит, а значит, разрушит все мои планы. Но к тому моменту, как я отыскала «Ветерок», в нем еще не было Лилии и адвоката, кажется, тоже. По крайней мере среди посетителей я не заметила ни одной женщины средних лет, которая хоть как-то походила бы на ту особу. Впрочем, я, конечно, могла и ошибаться.

Сейчас все зависело от того, сумею ли я первой перехватить Лилию у кафе, или меня опередит Елена Геннадьевна. Поэтому я заняла крайний столик и, прекрасно зная, с какой стороны прибудет Христенко, безотрывно туда смотрела, окидывая взглядом каждую женщину в розовом, появлявшуюся на горизонте. А таких, как назло, было немало — розовый цвет как никогда актуален в этом сезоне.

Ждала я не слишком долго. Уже минут через десять к кафе подошла одетая во все розовое Лилия Христенко. Ее глаза прикрывали темные очки, а через плечо висела белая сумочка со множеством сверкающих стразов. Спутать Лилию с кем-либо еще было невозможно.

Не зная, здесь ли адвокат, я торопливо поднялась со своего места и направилась навстречу женщине. На мое счастье, Лилия никогда не видела меня раньше. Подойдя почти вплотную к женщине, я обворожительно ей улыбнулась и, стараясь придать своему голосу хрипотцу, спросила:

— Вы Лилия Федоровна Христенко?

— Да, я. А вы, полагаю, Елена Геннадьевна Шилова? — в свою очередь, спросила жена моего клиента.

Я кивнула, а женщина продолжила:

— Признаюсь честно, я представляла вас немного иначе.

— Наверное, постарше и пострашнее, — неудачно пошутила я.

— Ну, может быть, — осторожно призналась Лиля. — Да и голос у вас по телефону был совсем другим.

— Голос — да, — продолжила подыгрывать я. — Мне многие это говорят. Наверное, дело в качестве нашей связи — она оставляет желать лучшего.

— Пройдемте в кафе, — предложила Лиля, ненавязчиво рассматривая меня.

— Ой, предлагаю пойти в какое-нибудь другое место! — неприятно сморщилась я. — Тут такое ужасное обслуживание, просто кошмар. Я едва вас дождалась.

— Ну, если хотите, — не стала спорить Христенко, и мы не спеша направились к кафе «Бригантина», расположенному через дорогу.

Там-то мы и засели, заняв один из свободных столиков рядом с массивной фигурой одноглазого пирата, выточенной из цельного куска дерева. Я заказала себе кофе, а Лилия предпочла колу. Когда наш заказ принесли, мы возобновили разговор, и я полуутверждающе произнесла:

— Так значит, у вас на носу развод.

— Вроде того, — как-то неопределенно ответила женщина. Было видно, что она мне пока не доверяет, а потому взвешивает каждое слово. Это следовало как-то исправить, и я, вспомнив все, что мне было известно о манере поведения адвокатов, взялась за дело.

— Что ж, прежде чем сказать что-то конкретное и тем более ответить на ваши вопросы, я должна составить общее представление о ваших э-э… семейных отношениях, атмосфере в доме. Что стало причиной развода, кем работают оба супруга, какова заработная плата, кто на что претендует. Остальное выяснится по ходу нашей беседы.

Я замолчала, а Лилия заколебалась.

Тогда я напрямую спросила:

— Вас что-то не устраивает?

— Напротив, мне нравится ваш подход к делу, просто… — Лилия снова замешкалась. — В общем, я бы хотела оставить грязное белье для другого случая, а сейчас ограничиться несколькими вопросами. Мне не нужна подробная консультация. Я просто хотела бы уточнить кое-какие детали по интересующей меня проблеме.

— Ах, вон оно что, — теперь я все поняла и, конечно же, согласилась, сказав: — Что ж, желание клиента для нас — закон. Спрашивайте.

Женщина вновь немного помялась, а потом произнесла:

— В каком процентном соотношении делится имущество, если жена после свадьбы не работала, а семью обеспечивал муж?

— Ну, это довольно сложный вопрос, — растягивая слова, отвечала я. — Необходимо учесть ряд моментов. Например, наличие в семье ребенка.

— У нас нет детей, — вставила Лиля.

— Ну, в этом случае ваш муж, конечно, получит большую часть совместно нажитого имущества. Ведь он сможет предоставить документ о своей заработной плате или о годовом доходе. Впрочем, вас суд ни с чем, конечно, не оставит, но надеяться на многое не стоит. Конечно, все будет зависеть от адвокатов, представляющих каждую из сторон. Опытный юрист в любом законе, сами понимаете, способен найти лазейку.

— Это я понимаю, — кивнула Лиля, закусив нижнюю губу. — А скажите, изменится ли решение суда, если, к примеру, один из супругов окажется слегка болен? — очень осторожно преподнесла она интересующий ее вопрос.

— В каком смысле — болен? — прикинулась я, что ничего не понимаю. — Если у него какое-нибудь заболевание, пусть даже требующее врачебного вмешательства, на разделе имущества это никак не сказывается. Ну разве что один из супругов невменяем, — равнодушно как бы к слову добавила я и, видя, что женщина заинтересовалась, объяснила: — То есть нуждается в психиатрическом лечении, тогда уже это имеет серьезное значение.

— Насколько серьезное? — пристально глядя мне в глаза, переспросила Христенко.

— Да вы вроде не выглядите такой уж больной, — не торопясь отвечать на заданный вопрос, заметила я, затем эмоционально всплеснула руками и изумленно произнесла: — Неужели с мужем что?

Не дожидаясь ответа или подтверждения, я зачастила дальше:

— Как это неприятно! Прекрасно понимаю, почему вы в таком случае хотите с ним развестись. Мужчины сами по себе — редкостные скотины, ну а уж если у них с психикой проблемы, то тут и говорить не приходится.

— Вы так и не сказали, что изменится, если предоставить документ о невменяемости моего супруга, — проигнорировав мои вымученно-наигранные соболезнования, спросила Лиля. — Ему что-то оставят?

— Ну конечно, он же еще не умер, то есть, — поспешила поправиться я, — ему в любом случае нужны кров и деньги. Тем более что он все и заработал. Но можно, конечно, поступить иначе, если вы действительно желаете оставить за собой большую часть имущества.

— И как же? — напряглась Христенко.

Я немного помедлила, достала из сумочки сигарету и, не спеша прикурив ее, со знанием дела продолжила:

— Выход, как я уже сказала, есть и в этом случае. Только вот существует один неприятный моментик… — Я выдержала небольшую паузу. — Этим моментиком является необходимость дальнейшего совместного проживания. В общем, если кто-то из супругов оформляет опекунство над своей второй половиной, все имущество автоматически переходит ему. Для этого даже не нужен развод. Впрочем, когда вы решите, что делать с имуществом, можно развестись, но на начальном этапе борьбы за нажитое я бы не советовала этого делать, чтобы не затягивать судебные тяжбы. К вашему больному супругу слетятся все возможные родственники, претендующие на его добро, и заварится такая каша…

— А может суд запретить распоряжаться какой-то долей супруга, предположив, что возможно выздоровление? — последовал новый вопрос.

Я неопределенно развела руками, а затем сказала:

— Тут ничего конкретного сказать не могу. Нужно еще раз просмотреть свод законов. Но и в этом случае решение суда угадать весьма непросто: как он решит, так и будет. В дальнейшем вы уже вряд ли что-то сможете исправить.

— Что ж, спасибо, что все так доступно объяснили, — видимо, узнав все, что ей было нужно, решила завершить беседу Христенко.

Продолжая выражать благодарность, она достала из сумочки кошелек, извлекла из него несколько сотенных купюр и положила на столик прямо передо мной. Я немного растерялась, никак не ожидая получить плату за то, в чем, собственно, и не особенно разбиралась. Нет, я, конечно, имела юридическое образование, когда-то работала следователем в прокуратуре, но специалистом по семейному праву не была.

— Если мне еще понадобится консультация, я могу вам позвонить? — поднявшись со своего места, спросила Лилия.

Я натянуто улыбнулась и, совсем забыв про то, что должна говорить не своим голосом, изрекла:

— Да, конечно, если что, звоните.

На мое счастье, Лилия не обратила никакого внимания на изменение в голосе и, бросив банальное: «Еще раз спасибо», покинула меня. Я осталась сидеть перед неожиданно привалившим калымом.

«Хм, а ведь консультирующие адвокаты неплохо зарабатывают, — глядя на купюры и почему-то не решаясь их взять, подумала я. — Немного потреплют языком, и кругленькая сумма в кармане. Может, и мне пойти в адвокаты? Я вроде бы не глупая, кое в чем разбираюсь. Всегда буду при деньгах. А то, понимаешь, здесь сначала побегать приходится, поподставляться, и только потом ты можешь получить кровью и потом заработанные деньги. Хотя грех жаловаться, мне же это все самой нравится». Убрав наконец деньги в сумочку, я вспомнила про настоящую Елену Геннадьевну, у которой буквально вырвала кусок из рук, не дав ничем поживиться. Но такая уж наша жизнь: кто смел, тот и съел, а кто не успел — ходи голодным. Мой друг Киря любит повторять, что волка ноги кормят, а я, судя по всему, и есть волк, точнее, волчица. И своего не отдам, и чужое, если получится, к рукам приберу.

Допив остывший кофе, я покинула кафе и не спеша направилась к своей машине. Я уже все обдумала, проанализировала и пришла к выводу, что не ошиблась в своем подозрении насчет жены Ивана Васильевича: женщина и в самом деле собралась довести мужа до помутнения рассудка, чтобы потом оформить над ним опеку и заполучить все имущество. От адвоката ей требовалось только подтверждение, что такое возможно.

Она уже давно все просчитала и наверняка решила, что, как только получит право распоряжаться деньгами мужа, отправит опостылевшего супруга, чтобы не мешал жить, в сумасшедший дом. Это будет не так уж и сложно: Христенко сам начнет проявлять буйность, как только жена честно признается, что провела его, как обыкновенного лоха. Лилия та еще бестия, только боюсь, ничего у нее не получится. Иван не простит ей содеянного.

Вспомнив о бедном муже Лилии, я решила позвонить ему и договориться о встрече. Я понимала, что подам мужчине бомбу на блюдечке, но он сам хотел во всем разобраться и все выяснить, на меня пенять теперь нечего.

Недолго думая, я достала свой сотовый, отыскала в записной книжке номер Ивана Васильевича и набрала его.

— Да, я вас слушаю, — произнес очень знакомый женский голос. Я не сразу поняла, что к телефону подошла жена Ивана Васильевича, а потому поначалу даже немного растерялась.

Затем собралась и, в который уже раз за сегодня изменив свой голос, грубым басом спросила:

— А Ивана Васильевича можно?

— Его нет. Он отбыл в срочную командировку, — услышала я. — Вернется, скорее всего, поздно ночью. Ему что-нибудь передать?

— Да нет, я перезвоню, — отказалась я от предложенной услуги и, даже не прощаясь, отключилась.

Если честно, я не долго горевала по поводу того, что Христенко не оказалось дома. Наша с ним беседа, пожалуй, может подождать и до завтра. Скорее я даже немного обрадовалась выдавшемуся свободному вечеру, который можно было потратить на себя и свой желудок, давно уже не видевший ничего сытного и вкусного.

Глава 5 НЕВМЕНЯЕМЫЙ УБИЙЦА

— Татьяна Александровна, Татьяна Александровна! — задыхаясь, почти кричал в трубку чей-то голос.

Я не так давно проснулась и успела только выпить чашечку кофе, как затрезвонил мой сотовый. Я и слова сказать не успела, как меня перебил звонивший мужчина. Понять, что ему от меня нужно и кто это вообще такой, было не так-то просто — волнение отражалось в каждом произнесенном слове, отчего голос явно претерпел изменения.

— Да, это я, — откликнулась я.

— Как хорошо, что я до вас дозвонился… У меня, похоже, вновь обострение. Я… я убил собственную жену.

Услышав про жену, я поняла, что разговариваю с Христенко.

— Что, что вы сделали? — испуганно переспросила я.

— Я… кажется, убил жену, — дрожащим голосом ответил тот.

— Что значит — кажется? — попыталась уточнить я. — Кажется — убили, или кажется — вы?

— Я не знаю… Я сам ничего не понимаю. У меня все в голове смешалось… Я уже не отличаю реальности от снов. А может, я и сейчас сплю. Может, мне все снится? — обрадованно истеричным голосом вдруг воскликнул Христенко и тут же добавил: — Нужно проверить. Если я почувствую боль… А-а-й! — Похоже, Иван слегка переборщил с проверкой. — Черт! Нет, этого не может быть. Я же не сумасшедший! Я никогда никого не убивал! Я ее любил.

— Успокойтесь, Иван Васильевич, — я пыталась хоть как-то утихомирить своего клиента. — Может, все не так страшно, как вы себе представляете? Лучше объясните, что стряслось, только, по возможности, подробно. Я обязательно постараюсь вам помочь.

— Похоже, что мне не поможет даже психиатр, — поставил себе жесткий диагноз Христенко. — Кажется, — он болезненно усмехнулся, — я невменяем.

— Вот именно, что кажется, — подчеркнула я. — Еще раз прошу, успокойтесь и объясните все по порядку. Как вы ее убили, почему?

— Если б я знал, — обреченно вздохнул мужчина. — Я уже нашел ее мертвой.

— Так, может, это сделали и не вы, — заметила я.

— Может, — вздохнул Христенко. — Только кто мне поверит? Я же давно уже для всех сумасшедший и припадочный. Мне нельзя верить. И потом, здесь везде мои следы, отпечатки пальцев, это ведь мой дом.

Я поняла, что единственная возможность заставить Христенко успокоиться — это шокировать его, поэтому решительно и довольно жестоко произнесла в трубку:

— Хорошо, я верю, что вы ее убили. Вы, а не кто-то другой. Тогда какого черта вы мне звоните? Я детектив, а не адвокат и в семейных делах разбираться не намерена.

Мое агрессивное замечание принесло результаты — даже через трубку я почувствовала, что Христенко сначала растерялся, затем начал активно мыслить и, наконец, стал таким, каким и положено быть нормальному человеку, пусть и в критический для него момент. Он торопливо извинился:

— Вы совершенно правы. Я веду себя как полный идиот, хотя совершенно уверен, то есть настолько, насколько я могу быть в этом уверен, что ничего такого не делал. Что не я убил ее. Я бы просто не смог этого сделать, не смог…

— Вот так уже гораздо лучше, — похвалила я. — А теперь расскажите, что там у вас стряслось?

Христенко тяжело вздохнул, а затем принялся рассказывать. Да уж, такого поворота событий я даже представить не могла.

— Я нашел жену задушенной в собственной постели, когда проснулся, — огорошил меня Христенко. — Она была мертвецки бледна, лицо искривлено жуткой гримасой, а рядом лежала подушка, в которую она впилась ногтями, явно пытаясь отпихнуть от себя. Меня до сих пор трясет… Я не знаю, что делать. Я не помню, как убивал ее. Я почти уверен, что не делал этого, но ведь мне никто не поверит. Ведь даже наша служанка подтвердит, что в последнее время я вел себя немного странно, если не сказать, что был явно болен.

— А на чем основана ваша уверенность, что убили женщину не вы? — спросила я, вспомнив многочисленные газетные статейки, в которых описывалось, как лунатики убивали своих родственников, а проснувшись, даже не помнили этого. Здесь ведь все вполне могло обстоять точно так же. — Вы случайно не лунатик?

— Нет, никогда этим не страдал. Я вообще редко по ночам просыпаюсь. Последнее время, правда, вообще плохо спал, а потому принимал снотворное…

Иван замолчал, не в силах более произнести ни слова. Наверное, вспоминал, принимал ли снотворное этой ночью. Я ожидала ответа на свой вопрос и волновалась не меньше, чем Христенко. Наконец полуутверждающим тоном Иван заметил:

— Верно, я вчера выпил две таблетки. Я просто не мог проснуться, даже если бы очень захотел.

— Вот видите, я же говорила, что вам нужно собраться с мыслями, — похвалила я мужчину. — Теперь все легко объяснилось: и то, почему вы не слышали криков жены, и то, почему не почувствовали, что она с кем-то борется. Значит, убили ее не вы, а кто-то другой.

— Но разве это можно доказать? — засомневался в успехе Иван.

— Можно, — уверенно ответила ему я. — Ждите меня, я сейчас приеду, разберемся на месте, тогда уже и будем думать, что следует делать.

— Да, но… — Христенко замялся.

— Что еще? — насторожилась я моментально.

— Я… Э-э, ну, в общем, я уже вызвал милицию, — обреченно признался мужчина. — Скоро приедут.

— Черт, — не сдержавшись, выругалась я вслух. — Это вы зря сделали. Ну да ладно, постараюсь успеть до их прибытия. Вы, главное, не берите вину на себя и сразу расскажите им про снотворное. Руками ничего не трогайте, — прекрасно зная, что на этом-то чаще всего и попадаются те, кого подставляют, предупредила я. Христенко ничего не ответил, а я торопливо отбросила трубку в сторону и кинулась одеваться.

За несколько минут облачилась в топ и светло-синие джинсы, собрала волосы в хвост и слегка подкрасила ресницы, затем схватила свою сумочку и пулей вылетела из квартиры. Закрыв ее, спустилась к машине, села за руль, не мешкая ни секунды, завела «девятку» и направила ее в сторону дома своего клиента.

Для меня было очень важно до приезда милиции самой все осмотреть на месте. Потом этого сделать мне уж точно не дадут, а значит, как всегда, придется находиться в неведении относительно кое-каких, возможно, весьма важных деталей совершенного преступления. К тому же в моей психологической поддержке нуждался Христенко, как-никак его нервы порядком потрепала любимая женушка. В общем, я неслась на своей «девяточке» с непозволительно большой скоростью, едва успевая реагировать на встречные и впереди идущие машины, прекрасно понимая, что с легкостью могу угодить в аварию, если кто-то из водил не сумеет быстро сориентироваться при моем появлении на их пути. Но даже это не помогло — я опоздала. У дома Христенко уже стояли машины оперативной группы и «Скорой помощи». Разочарованно вздохнув, я остановила машину едва ли не посередине дороги, достала из сумочки свое просроченное ментовское удостоверение в надежде, что оно поможет мне беспрепятственно влиться в ряды работников правоохранительных органов и заодно убедить их в невиновности Христенко. Выйдя из машины, я еще раз перевела дыхание и направилась в дом.

В первой же комнате я увидела несколько человек: бледного и немного испуганного Христенко, высокого, широкоплечего мужчину средних лет с весьма внушительным лицом и лысого криминалиста, вычислить род деятельности последнего не составило никакого труда: целая куча пакетов торчала из его кармана, а маленькую кисточку и какую-то колбу он держал в руках. Еще двое оперативников шастали по квартире и совали свой нос куда ни попадя. Их я даже рассматривать не стала, потому как меня совсем не интересовали рядовые служащие.

— А вот и Татьяна Александровна, — заметив меня, радостно сообщил всем Христенко и добавил: — Я вам только что о ней говорил.

Широкоплечий мордоворот критично окатил меня с головы до ног холодным тяжелым взглядом и как бы нехотя спросил:

— Так, значит, это вы — частный детектив?

— Я, — торопливо пряча так и не пригодившееся ментовское удостоверение, кивнула я. — Приехала помочь своему клиенту разобраться в произошедшем.

— Помочь?! — усмехнулся мент. — Интересно, чем вы ему можете помочь? Вас еще самих проверить надо, вдруг вы на пару с этим, — мужлан кивнул в сторону стоящего рядом Христенко, — преследуя какие-то свои цели, все и подстроили.

— Ага, а теперь я приехала сдаться вам по собственной инициативе, — с издевкой добавила я, а потом спросила: — Вы сами-то подумали, что сказали?

— Я-то подумал, — насупился мент, — а вот вам бы за язычком не помешало немного последить. А то, боюсь, как бы он не навлек на вашу голову неприятности. Впрочем, вы их уже нашли: проходите, присаживайтесь, и вас допросим.

— Я сюда не для дачи показаний приехала, — недовольно буркнула я, понимая, что мне вообще не следовало входить в этот дом. Изменить ситуацию было невозможно, и слушать меня — кто я такая? — вряд ли кто станет.

— Ну приехали же. А что с вами делать, решать мне, — сразу поставил меня на место работник милиции.

Я вынуждена была подчиниться и, чтобы не навлекать на свою голову еще больше проблем, села на диван. Христенко пристроился рядом со мной и то и дело бросал в мою сторону неоднозначные взгляды.

— Ну-с, — прохаживаясь перед нами взад-вперед, протянул задумчиво мент. — Для тех, кто меня еще не знает, представлюсь — старший следователь Погодин Владислав Евгеньевич. — Затем, сделав небольшую паузу, он перешел к делу: — Налицо убийство, причем весьма жестокое. Кто-то, — Погодин многозначительно посмотрел в нашу сторону, — задушил во время сна ни в чем не повинную женщину подушкой. Каковы были мотивы убийцы, что за цель он преследовал? Предположим, убийца — мужчина, возможно, даже муж погибшей.

— Я же говорил вам, что не делал этого, — попытался вставить свое слово Христенко, но Погодин, не обращая на него никакого внимания, разглагольствовал дальше:

— Его действия объяснить легко: он либо застукал жену с любовником, либо не желал делить с ней после развода свое имущество, а возможно, между супругами произошла какая-то ссора. Вариантов масса.

— Господи, ну не я это, — бедный Иван Васильевич изо всех сил пытался доказать свою непричастность к убийству.

Я молча наблюдала за происходящим, не подозревая, как же ко всему этому приплетет меня Погодин. Ждать пришлось недолго. Меня даже слегка удивило наличие такого неординарного воображения у столь недалекого на вид мужчины. Владислав Евгеньевич объяснил мои действия следующим образом:

— А вы, дамочка, можете быть частным детективом, да хоть лечащим врачом, но ведь это не мешает быть еще и любовницей господина Христенко. Впрочем, — видя, что я собираюсь возразить, Погодин поднял указательный палец, — я этого пока не утверждаю. Просто высказываю свои предположения, оправдываться будете позже. Итак, вы можете быть любовницей Ивана Васильевича, а значит, и претенденткой на место его супруги. В этом случае смерть Лилии Христенко для вас весьма кстати. Следовательно, повод убить женщину у вас тоже был. Так почему бы не объединиться?

— Ну хорошо, допустим, вы правы, — решив подыграть не в меру самоуверенному мужлану, произнесла я. — Тогда как объяснить мое столь скорое прибытие в дом, где я якобы совершила убийство?

— Довольно просто, — не растерялся Погодин. — Вы надеялись, что сможете нас обмануть и, назвавшись частным детективом, сунуть нос в расследование, а значит, быть в курсе всех событий. Любой преступник стремится узнать, вышли ли уже на его след.

— Ловко вы все придумали, только боюсь, доказательств у вас нет, — развела я руками в стороны и победно улыбнулась. — Иными словами, вы не можете мне ничего предъявить. Я ведь могу быть родственницей или соседкой. Извините, уважаемый, но я и впрямь частный детектив, а потому немного разбираюсь в законах.

Моя речь не понравилась Погодину, но возразить он ничего не мог, тем более я сразу добавила:

— Хотите допросить — пожалуйста. Полностью в вашем распоряжении.

Он и в самом деле устроил допрос с пристрастием. С невероятным рвением выдумывал каверзные вопросы, надеясь хоть как-то выжать из нас двоих признание в совершении убийства. Я держалась как мраморная стела. Христенко хоть и нервничал, но, видя мое спокойствие, старался держать себя в руках. Он рассказал, как вечером выпил снотворное и лег спать, а проснувшись, обнаружил жену уже мертвой. Едва Иван закончил давать показания, я позволила себе некоторую вольность, посоветовав работнику милиции:

— А почему бы вам не проверить слова подозреваемого, принудив его сдать соответствующие анализы на обнаружение в крови следов снотворного? По-моему, это бы сразу расставило все по своим местам.

— Мне решать, что и когда делать, — зло проворчал Погодин. — Вы себя уже отмазали, можете успокоиться. А вот вашему клиенту придется проехать в отделение. До выяснения всех обстоятельств я обязан его задержать по подозрению в убийстве.

— Я могу поехать с вами? — решив все же добиться медицинского осмотра Христенко, спросила я.

— Зачем это? — насторожился Погодин. — В вас никакой необходимости нет. Паспортные данные я записал, если понадобитесь, вызовем. А пока можете быть свободны.

Я не стала больше надоедать работникам милиции и, пообещав помочь Христенко, покинула дом. Выяснив у курящего на крыльце мента, из какого они отделения, я направилась к машине.

Брошенная посередине дороги «девяточка» за время моего отсутствия успела порядком прогреться, и теперь в ее салоне совершенно нечем было дышать. Я отогнала машину в тенек, вышла из нее и, достав сотовый, позвонила Кирьянову. Только он мог помочь с медицинским освидетельствованием Христенко. Пробы крови следовало взять в ближайшее время, пока в организме еще содержится снотворное. Иначе отмазать Ивана станет практически невозможно. А Погодин делать этот осмотр явно не собирается: ему проще доставить в отдел предполагаемого преступника, чем копаться в деле.

Киря снял трубку почти сразу.

— Володя, здравствуй, — начала я. — У меня к тебе дело.

— А, это ты, Татьяна, — как-то невесело отозвался он, а потом спросил: — Что стряслось?

— Ничего, — спокойно ответила я. — Мне просто необходимо твое вмешательство в одно деликатное дело. Я здесь взялась за расследование одного происшествия, точнее, сначала это был даже не криминал, но потом всплыл труп.

— Ну, у тебя без этого и не бывает.

Проигнорировав замечание Володьки, я продолжила:

— Твои коллеги сейчас обвиняют в убийстве моего клиента, но я почти уверена, что он невиновен. Интуиция подсказывает мне, что Христенко не врет — он действительно не убивал свою жену. Старший следователь сорок первого отдела Погодин просто пытается повесить на него это дело, видимо, из-за плохих показателей раскрываемости своей группы. Зачем ему лишние глухари? Если тебе несложно, подтолкни его к медицинскому освидетельствованию подозреваемого — мой клиент утверждает, что перед сном принял снотворное. Сам знаешь, у нас, если за чем-то не проследишь, такого наворотят… Буду тебе очень благодарна.

— Ладно, будет сделано, — на удивление быстро согласился Кирьянов и, как ни странно, даже не стал ничего расспрашивать и уточнять. Видимо, его сейчас беспокоили куда более серьезные проблемы.

«Что это он такой невеселый? — убирая сотовый в сумку, задумалась я. — Наверное, какие-то неприятности. А я еще взяла и работой нагрузила. Хотя ему это будет полезно, отвлечется от лишних мыслей, потом еще спасибо скажет», — успокоила я сама себя и, тяжело вздохнув, села в машину.

* * *

Киря перезвонил через несколько часов. За это время я успела съездить домой и, перекусив на скорую руку, вернуться к тому самому отделению милиции, в котором пребывал мой заказчик — Иван Васильевич Христенко. Поставив машину на стоянке так, чтобы из нее хорошо просматривался вход, я стала ждать, не выйдет ли из здания отпущенный на свободу Иван Васильевич. Я надеялась перехватить его и поговорить о случившемся.

Итак, вся моя версия с женой рассыпалась на куски, подозреваемых больше нет, нет и тех, кто хоть как-то вязался со всей произошедшей с моим клиентом историей. Только жена могла подкупить секретаршу, договориться с любовником и охранником, остальным делать этого просто не имело смысла. Сейчас очень многое зависело от действий Кирьянова и от того, что потом поведает мне Христенко.

Когда позвонил Володька, я не сомневалась, что он сообщит нечто чрезвычайно важное и интересное.

— Выполнил твою просьбу, Танюша, — первым делом произнес Кирьянов. — Сразу сообщу, что ты не ошиблась. Сорок первый отдел действительно отстающий по всем показателям.

— Значит, я не ошибалась, думая, что врачебный осмотр не произведут? — обрадованно уточнила я.

— Да, интуиция у тебя превосходная, — сделал мне комплимент Володька, но я сразу же поторопила его:

— Ну что там? Говори, не тяни.

— Ну, Христенко твой действительно оказался чист, — начал объяснять Володька. — У него взяли кровь на анализ и выяснили, что в ней все еще содержится очень большой процент снотворного, причем довольно сильнодействующего. Эксперт сделал вывод, что принятая доза была максимальной и проснуться ночью мужчина ну никак не мог. Не говоря о том, чтобы совершать какие-то физические действия. Над ним ракета могла бы пронестись, он бы не заметил.

— Следовательно, все подозрения с него автоматически снимаются, — на всякий случай уточнила я.

— Естественно, — подтвердил Кирьянов. — Его должны сразу отпустить.

— Понятненько, — на выдохе ответила я и на пару секунд задумалась.

Кире, видимо, пара секунд показалась слишком уж долгой, а потому он спросил:

— Ну что, это все или еще что-то желаешь узнать?

— Пожалуй, еще, — пока не совсем уверенно ответила я. — Я бы хотела получить результаты осмотра тела убитой, как только они будут готовы.

— Так и знал, что ты об этом попросишь, — усмехнулся в ответ Кирьянов. — Даже попробовал собрать информацию. Но, тут уж извини, вынужден тебе отказать. Мне весьма культурно намекнули, что я лезу туда, куда не следует, и если подобное еще раз повторится, получу по полной программе.

— Это за твой-то трудоголизм и честность? — не поверила я.

— А за что же еще, — вздохнул Володька. — За них-то обычно и получают. Выскочек в нашей структуре не любят.

— Вот дожили, — посочувствовала я Кире. — Никому ничего не надо. Как хорошо, что я ушла из вашей структуры и сейчас совершенно независима. Кстати, а как ты догадался, что мне понадобятся результаты вскрытия, я ведь только сейчас хотела об этом попросить?

— Как-никак тебя не первый год знаю, — шутливым тоном заметил Володька. — Для меня жена куда более непредсказуема, чем ты. Как думаешь, почему?

— Ну, наверное, я с тобой провожу намного больше времени, чем она. Такая уж у тебя профессия, — усмехнулась я в ответ и тут же добавила: — Спасибо за помощь. Я тебе очень за все благодарна. Если что-то еще понадобится, позвоню. Передавай привет жене.

— Обязательно, — рассмеялся Киря и повесил трубку.

Я положила свой сотовый в сумку и задумалась:

«Итак, слова Христенко подтвердились: он не убивал жену.

Тогда кто же это сделал? И с какой целью? Кому она могла помешать? Разве что жене ее любовника, узнавшей о связи мужа с Лилией. Но как ее найти, если я даже на ловеласа выйти не могу? В особняке он не проживает. Вообще неясно, каким образом он там оказался. Подозрительный охранник молчит, а единственная женщина, которую можно было припереть к стенке и все у нее выяснить, мертва. Словно кто-то специально обрубил все концы».

Разочарованно вздохнув, я бросила мимолетный взгляд на дверь милицейского участка и чисто случайно выцепила выходящего из отделения Ивана Васильевича. Обрадовавшись его освобождению, я выскочила из машины и направилась к нему. Христенко заметил меня сразу, улыбнулся и еще издали громко произнес:

— Спасибо. Благодаря вам меня отпустили. — И уже тише, когда мы оказались на расстоянии двух шагов друг от друга, сказал: — А то, что подписку о невыезде подписал, ерунда. Главное, я и сам теперь знаю, что не мог убить жену.

— А кто это мог сделать, не догадываетесь? — поинтересовалась я. — Кто и почему?

— Да если б я знал, разве стал бы молчать, — устало вздохнул Христенко. — Погодин — и тот у меня об этом спрашивал, когда, конечно, немного успокоился после полученной взбучки. Видели бы вы, как он лютовал, когда сверху пришел приказ отправить меня на судмедэкспертизу. Прямо разъяренный зверь. Я думал, убьет.

— Ничего, лучше спать будет, — пошутила я, — ему полезно понервничать. Вы лучше еще раз подумайте, кому нужно лезть в вашу жизнь и коренным образом ее менять? Может, у вас когда-то были враги, недруги, просто обиженные вами люди. Это очень помогло бы выяснить, кто убил вашу супругу и едва не довел до сумасшествия вас. Ведь не сама же Лилия все придумала. Мне кажется, что ее к этому вынудили.

— Знаете, а я ведь сейчас думаю, что она могла и сама, — неожиданно признался Христенко.

— Почему вы так решили? — осторожно спросила я.

— Еще не знаю. Просто осмыслил все произошедшее за последние дни, вспомнил выражение ее лица в отдельные моменты: когда она была уверена, что меня нет рядом, то улыбалась так, словно предвкушала что-то, чего давно желала. А когда я сломал ее сотовый, ну помните, вы просили…

— Да, помню.

— Она впала в такую истерику, я ее такой никогда не видел. Ее не успокаивало даже то, что я пообещал купить новый телефон, значительно лучше прежнего. Наверняка она ждала от кого-то звонка, — подытожил Иван. — А я помешал.

— Может быть, вы и правы, — ответила я. — Вполне возможно, Лилия сама на все это пошла, но только ее кто-то подтолкнул, кто-то ею вертел, как ему вздумается, и кто-то наконец ее убил.

— Вы найдете его? — с надеждой спросил Христенко. Кажется, он только сейчас понял, что его жена мертва.

— Постараюсь, — не совсем уверенно ответила я.

Какое-то время мы оба молчали. Потом я предложила Ивану Васильевичу подбросить его до дома, на что тот ответил:

— Вы думаете, я смогу жить там, где нашел свою жену мертвой?

— Тогда куда вас отвезти?

Христенко ненадолго задумался, затем тяжело вздохнул и произнес:

— Даже не знаю. У меня много коллег, компаньонов, есть друзья, но ни к кому из них со своими проблемами идти бы не хотелось. А родственников у меня в городе нет.

— Ждете, что я приглашу вас к себе? — напрямую спросила я.

— Ну, в общем… — Иван засмущался.

— Не вижу необходимости, — не глядя на Христенко, произнесла я. — И потом, у меня нет привычки тащить к себе в квартиру каждого клиента, за исключением тех случаев, когда последнему грозит опасность.

— А мне, значит, не грозит? Почему вы в этом так уверены? — удивился Иван Васильевич. — Вдруг после жены настала моя очередь? Сначала меня хотели помучить, свести с ума, произвести психологическое воздействие, называйте как хотите. А потом… Вы такой мысли не допускаете?

— Допускаю, — кивнула я. — Только вы не кажетесь таким уж беззащитным и слабым, неспособным постоять за себя. К тому же не думаю, что на вашу жизнь станут посягать прямо сейчас — скорее всего, вас еще порядком помучают. Держите себя в руках и реально оценивайте происходящие события, тем более вы сами знаете, что это дело чьих-то рук, а не какая-то болезнь или игра воображения.

— Что ж, я так и знал, — разочарованно вздохнул Христенко. — Впрочем, вы правы. Извините за назойливость.

— Да ничего, вас можно понять… Куда вас все-таки отвезти?

— В офис, — на этот раз Иван думал недолго.

Я ничего не сказала, молча завела машину и поехала в запрошенном направлении.

* * *

Доставив Христенко в офис, я собралась сразу же покинуть его. Но Иван Васильевич не отпустил меня, сначала предложил выпить по чашечке кофе, а затем поговорить. От кофе я не отказалась, и вскоре мы уже сидели за столом и думали каждый о своем.

Когда тишина стала действовать угнетающе, Христенко спросил:

— Что думаете делать сейчас? С чего начнете поиски убийцы?

— Я еще не определилась, но все мои мысли почему-то возвращаются к тому особняку. Он — пока единственное, от чего можно вести поиски. Кстати, вы что-нибудь знаете о его владельце?

— Н-нет, — задумчиво ответил Иван. — Я же вам еще тогда сказал, что узнал лишь, что это человек в возрасте, но кто он и чем занимается, представления не имею. А вы думаете, он как-то ко всему этому причастен?

— Очень может быть, — не стала пока ничего утверждать я. — Как-никак он — владелец особняка, и без его ведома устраивать там встречи с любовницами вряд ли бы кто-то стал. Хотя… — Я вдруг неожиданно подумала о том, что если кто и мог назначать в особняке встречи своим любовницам, так это родственники или друзья охранника Руслана. Ведь он во время отсутствия хозяина там за главного: делает все, что хочет. Почему бы ему, раз уж есть такая возможность, не прикинуться владельцем особняка?

— О чем вы задумались? — заметив, что я слишком долго молчу, спросил Христенко.

— Да так, кое-что анализировала. Так, значит, о хозяине особняка вы ничего не знаете.

— Нет, — повторил мужчина.

— Что ж, попробую сама установить его личность и выяснить, чем он занимается, — пообещала я, поднимаясь.

— Уже уходите? — встрепенулся Иван.

— Да, хочу побыть в одиночестве и немного поразмышлять. А потом продолжу работать над вашей проблемой.

— У вас остались деньги? Еще не требуются? — поинтересовался благородный заказчик.

Я не стала скромничать и согласилась принять новую партию зеленого аванса. Христенко воспринял это как само собой разумеющееся и, отстегнув мне весьма приличную сумму, сказал:

— Если понадобится еще, вы только скажите.

— Да ладно, — от такой щедрости я даже немного смутилась, — постараюсь уложиться в эту сумму.

— Когда мы с вами снова увидимся? — провожая меня до двери, спросил Иван.

Я неопределенно пожала плечами. Он не стал ничего более уточнять, попрощался, пожелал мне удачи и, проводив мечтательным взглядом до машины, закрыл дверь в офис.

Я села за руль, облокотилась на него руками и призадумалась. Мысль проверить хозяина особняка была, конечно, отличной, но я понимала, что она, скорее всего, ничего не даст и даже не поспособствует продвижению в расследовании. Можно, конечно, попробовать последить за Русланом, но тот человек осторожный, редко покидает особняк, слежка, вероятно, растянется на долгое время, а это не в моих интересах. Одним словом, я пребывала в некоторой растерянности. Избавить меня от нее и помочь определиться могли только косточки.

Привычным движением руки я несколько раз потрясла бархатный мешочек и, развязав узелок, высыпала содержимое на соседнее сиденье. Двенадцатигранники долго не хотели высыпаться, запутавшись в складках мешочка, но в конце концов все же дали ответ на мой расплывчато сформулированный вопрос: в каком направлении следует двигаться дальше? 14+28+11. Расшифровка звучала так: «Вы согласитесь на какое-то предложение, которое принесет не только много забот, но может закончиться для вас плачевно».

Вспомнив, что когда-то данная комбинация уже выпадала, я восстановила в памяти события, последовавшие за этим, и поняла, что в скором времени придется окунуться в мир бизнеса и, возможно, интриг. Там главное — быть осторожной, следить за тем, что говоришь ты и что говорят тебе. Честно признаться, никогда не любила фальшивый мир дельцов.

Интересно, каким образом я опять туда попаду?

Разве что все окажется связано с особняком — местечко богатое, вдруг его хозяин решит устроить в доме прием или какую-то презентацию? Тогда понятно. Я проникну туда и почерпну для себя что-нибудь очень любопытное. А иначе… Впрочем, решив не загружать голову лишними заботами и проблемами, я убрала косточки и сосредоточилась на вопросе выяснения личности собственника таинственного особняка. Расспрашивать соседей, судя по всему, не имело смысла: никто толком ничего не знал. Зато наверняка данные о владельце особняка имеются в Регистрационной палате, но ради меня, конечно же, не станут поднимать архив и искать запись о владельце. Через какую нотариальную контору оформлялись документы на покупку жилья, тоже неизвестно, тем более, вполне возможно, особняк построил сам владелец, купив лишь землю. Тогда поиск информации займет еще больше времени. Как все упростить?

Немного подумав, я вынуждена была признать, что в решении данной проблемы бессильна, поэтому вспомнила о своем «спасательном круге» Гарике Папазяне, служителе закона с весьма неплохими связями и знакомствами.

Гарик мог горы свернуть, мог добыть любую, даже самую, казалось бы, недоступную информацию.

Естественно, моему звонку Гарик очень обрадовался. Впрочем, неудивительно — так было всегда, и я прекрасно знала о питаемой Папазяном ко мне слабости, а потому нередко пользовалась его расположением. Сам Папазян уже давно смирился со своим безответным чувством и не придавал значения моим некрасивым поступкам — я старательно избегала свиданий или же, договорившись о встрече, вовсе на нее не приходила.

Вот и на этот раз — я сначала немного пококетничала с Папазяном, а потом попросила об одолжении:

— Гарик, ты бы не помог мне с одной работой? Ужасно нужно, а одной мне не справиться. Я ведь могу на тебя рассчитывать, правда? — прикинулась я нежной и требующей мужской заботы барышней.

Папазян моментально купился:

— Что тебе требуется, мое солнышко? Говори, сделаю все, что смогу.

Нисколько не сомневаясь в этом, я сразу же принялась выкладывать проблему:

— Понимаешь, я тут занимаюсь одним делом. В нем оказался замешан один человек. Кто он, я не знаю. Известно лишь, что ему принадлежит очень дорогой особняк. Можно ли как-нибудь по адресу этого дворца установить имя владельца?

Я замолчала и по тишине в трубке догадалась, что Гарик размышляет. Он, хоть и имел связи во всех областях, сориентироваться так сразу, к кому лучше всего обратиться, не мог. Наконец он произнес:

— Диктуй адрес, посмотрю, что можно сделать.

Я назвала адрес особняка, в котором мне пришлось поработать, и тут же уточнила:

— Как скоро ты достанешь информацию?

— Пока не знаю, но постараюсь побыстрее. Ведь ты же, крошка моя, ждать не любишь.

Почувствовав, что Гарик пытается перевести разговор на более интересную для него тему, я хотела закончить беседу и уже почти распрощалась. Но Папазян резко и безо всякого перехода спросил:

— А когда мы с тобой посидим где-нибудь, забыв о работе, поговорим по душам? Я без твоего тепла, Таня-джан, как цветок без воды, засыхаю.

— Ну так еще не зима, — отшутилась я. — Вот когда снег упадет, солнышко греть перестанет, тогда и поговорим.

Гарик сначала как будто обиделся, потом, видно, решил, что я сказала это не всерьез, а потому принялся расписывать, как замечательно мы проведем время вместе. Мне не оставалось ничего, как в знак благодарности за последующую помощь молча слушать и изредка произносить «да, конечно». Длилась эта пытка, наверное, минут десять. Когда же наконец удалось отделаться от Гарика и его сладостных речей, я с облегчением вздохнула и отбросила телефон подальше от себя. Час или, если повезет, даже больше, пока Папазян будет выяснять личность хозяина особняка, я могу жить спокойно.

Глава 6 ТОЧКА ПЕРЕСЕЧЕНИЯ

Времени на передышку между разговорами с Гариком Папазяном мне оказалось отведено совсем мало. Я даже до дома добраться не успела, как мой армянский товарищ перезвонил.

— Ну что, владелец особняка тебя еще интересует? — радостно спросил он.

— Естественно, — отозвалась я и приготовилась слушать. Гарик медлил, явно чего-то ожидая.

— Ну… — попыталась я подтолкнуть его к продолжению.

— Может, встретимся? — наконец сказал, что хотел, Папазян. — При встрече все и поведаю.

— Гарик, — вымученно произнесла я, — ты же знаешь, когда я работаю, я не нахожу времени на личные встречи.

— Но ведь это же тебе как раз и нужно для работы, — не желал сдаваться Папазян.

— Нужно, но я вполне могу обойтись телефонным разговором. Или, может, ты ничего не узнал? — сделала я нелестное для Гарика предположение.

— Ну ты и выдумала, — обиделся Гарик. — Покажи мне хоть одного богатого человека в Тарасове, о котором бы я ничего не знал.

— Когда-нибудь обязательно это сделаю, — улыбнулась я. — Так что там с этой личностью из особняка?

— Ну что, ничего особенного, обычный мужик, почти свой.

— У тебя все свои, — заметила я как бы к слову, а Гарик продолжил:

— Бизнес, конечно, раскрутил большой, но в черных делишках не замешан, могу поручиться.

— Ты что-то с разбегу и в сторону, — осадила Гарика я, — хотя бы скажи, как его зовут и чем занимается, а потом уже подробности расписывай.

— Все-то тебе по уставу надо, — буркнул недовольно Папазян, но потом все же внял моей просьбе: — Зовут владельца особняка Василий Архипович Ананьев. Он владелец нескольких ночных клубов и заведений в нашем городе. С них-то и поднялся. Я слышал, что ему однажды повезло: срубил большой куш в каком-то казино. Деньги спускать не стал, купил помещение, игровые столы и начал делать капитал на любителях азарта. Сейчас у него все на высшем уровне.

— С этим ясно, — вставила я. — А что насчет слабых и сильных сторон?

— В смысле? — не понял Папазян.

— Какие у него имеются слабости — дорогие напитки, женщины, домашние питомцы, марки, наконец…

— Ты, наверное, смеешься, — хихикнул Папазян. — Какие могут быть женщины, если мужику о земле пора думать? — разъяснил причину своей усмешки Гарик.

— Он так стар? — уточнила я.

— Еще как. Могу поспорить, что даже с такими деньгами жить ему осталось совсем немного — год, от силы два. Во всяком случае, выглядит он ужасно.

— Но все же что-то его интересует? — понимая необходимость выяснить слабые стороны этого человека, попыталась уточнить я. — Что является смыслом его жизни? Может, какой родственник, любимый внук, что-то же наверняка есть…

— Ты так спрашиваешь, будто я с ним живу, — усмехнулся Папазян.

— Значит, это для тебя тоже тайна? — попыталась я взять Гарика на понт. Он, когда слышал, что кто-то сомневается в его способностях, приходил в ярость и пытался доказать, что способен достать любую информацию.

— Ну…

— Если не знаешь, так и скажи.

— Конкретно не знаю, — обиженно пробурчал Папазян. — Но могу предположить.

— Предположи, — разрешила я.

— Если принять во внимание все, что о нем известно, этот товарищ коллекционер.

— Что именно он коллекционирует? — Ответ Папазяна меня не удовлетворил. — Картины, скульптуры, ювелирные украшения?

— Кажется, напитки.

— Вина?

— Может, и вина, может, настойки какие целебные. В его возрасте только об эликсире молодости мечтать, — иронизировал Гарик.

Затем Папазян поведал еще много всяких подробностей про Ананьева. Оказалось, что тот владел целой сетью развлекательных заведений. При этом Гарик все время подчеркивал, что в принципе «дедок он хороший». Папазян рассказал даже, где тот живет. Учитывая, что в известном мне особняке «дедок» появлялся весьма редко, это была полезная информация.

Папазяну я, конечно, верила, но не мешало самой проверить сию крупную шишку, особенно на причастность к разного рода убийствам. Вряд ли хозяин особняка ничего не знает о том, что в его доме творится, напротив, скорее сам всем и заправляет. Мало ли — вдруг Христенко перешел ему когда-то дорожку, и вот теперь старичок всячески ему мстит? Не сам, так кто-то из его родственничков, с которыми мог столкнуться Иван Васильевич. В общем, необходимо встретиться с этим старичком и посмотреть, что он собой представляет. А там уже будет видно.

Торопливо закончив беседу с Гариком Папазяном, который заново начал набиваться на встречу со мной, я вернула трубку на место и призадумалась:

«Значит, дедок стар, обожает роскошь, по натуре игрок, коллекционирует какие-то напитки, предпочитает белое во всем, ужасно скуп, — расхаживая по квартире, разговаривала я сама с собой. — Странные пристрастия, но мне они только на руку».

Наконец я остановилась у шкафа и, решив преобразиться до неузнаваемости на тот случай, если о моей персоне Ананьеву уже доложил преданный Руслан Щевелев, принялась рассматривать свою коллекцию париков.

Париков было довольно много, и самых разных: с короткими волосами и с длинными, черные и белые, был даже один рыжий. На нем я и остановилась.

Правда, состояние парика оставляло желать лучшего. Пришлось заняться его восстановлением.

Сходив в ванную, я постирала свои вторые волосы, тщательно расчесала их и высушила феном. Затем слегка завила кончики, придав прическе законченный вид, и перешла к выбору одежды. А она, если принять во внимание возраст старичка, должна сразу говорить о том, что я не женщина легкого поведения, а особа увлеченная и эрудированная. В общем, следовало подобрать строгий костюм.

Я достала из шкафа брюки, светлую блузу и жакет, сняла с себя прежние вещи и переоделась. Потом поработала над мэйк-апом, постаравшись сделать его приятным и ненапрягающим. Получилось очень даже ничего. Я подумала, что такой макияж в полутемном зале ночного заведения будет выглядеть загадочным и экстравагантным. Когда работа над новым имиджем была завершена, я надела парик и определилась с обувью.

Из зеркала на меня смотрела эдакая современная женщина с опытом, обожающая деньги, дорогие украшения и знающая себе цену. Такая, на мой взгляд, должна была понравиться Ананьеву.

Я надела колье и серьги. Затем посмотрела на часы: они показывали время открытия ночных заведений, то есть начало восьмого.

Набросив на плечо свою сумочку, в которой при желании можно было найти все, что угодно, я вышла из квартиры и отправилась на поиски Василия Архиповича Ананьева. О том, где он чаще всего бывает, рассказал всезнающий Гарик. В общем, найти старичка не проблема.

Излюбленным местом богача был дорогой, конечно же, личный ресторан-казино. Дисциплина там поддерживалась нешуточная, к тому же играли в нем только на очень крупные деньги.

Располагался этот ресторан, с не особенно звучным названием «Багор», на центральной улице Тарасова. Туда-то я и направила свою бежевую «девяточку».

Я подъехала к ресторану, с большим трудом нашла место для парковки машины и направилась к двери. Войти в ресторан мог любой, у кого имелись деньги.

Внеся при входе энную сумму, я стала спускаться по ступенькам в главную залу, которая уже наполнилась посетителями. Странно, но на сцене танцевали не полуголые девицы. Это было действительно удивительно, ведь обычно в те заведения, куда планируют привлечь денежных мужчин, всегда приглашают танцевать девочек легкого поведения, не стесняющихся обнажать перед публикой свои стройные тела. А тут все обстояло иначе.

Окинув взглядом контингент ресторана, я обнаружила, что большую часть посетителей составляют так называемые лица кавказской национальности, очень уж любящие хорошую кухню, а о здешней слагали легенды. Мне предстояло отыскать Ананьева, которого никогда прежде не видела и знала лишь то, что он ужасно стар. Ни одного старичка среди присутствующих я не заметила.

В общем, я села за один из свободных столиков, заказала мартини и принялась тщательно разглядывать лица. Вскоре я поняла, что Ананьева в зале нет, но отчаиваться не стала и решила немного подождать — вдруг владелец заведения с кем-то беседует наедине? К тому же нужно привыкнуть к нравам заведения и понять, что здесь ценится и на кого обращают наибольшее внимание. Заодно надо бы определиться с подходом к Василию Архиповичу, ведь я планировала познакомиться с ним и даже подружиться. Ожидание затягивалось. Пару раз ко мне приставали богатенькие пузаны. Их явно не интересовали напитки и азартные игры, а привлекали женщины, причем одинокие и обеспеченные. Я, скорее всего, показалась им такой. В конце концов, заинтересованные взгляды, которые я бросала на мужчин, не могли ускользнуть от внимания этих охотников. Кое-как избавившись от их общества, я подошла к стойке бара и решила поинтересоваться у бармена, где сейчас владелец ресторана. Возможно, его и не стоит ждать.

Я прикинулась знакомой Ананьева и, выделив среди работников ресторана самого молоденького бармена, гордо встала из-за столика и, медленно покачивая бедрами, поплыла к стойке. Дойдя до нее, села на высокий стул, достала сигарету «Davidoff» и начала вертеть ее пальцами:

— Дорогуша, не скажешь ли, где я могу найти Васеньку?

— Кого? — удивленно посмотрев на меня, переспросил юноша и поправил свою черную бабочку. Подобные были на всех работниках заведения и наверняка входили в число обязательных элементов служебной формы.

— Ну как же, ты не знаешь своего босса — Василия Архиповича Ананьева? — еще ярче, чем он, продемонстрировала свое удивление я. — Как же вы тут тогда работаете?

Бармен немного смутился, потом помог мне прикурить сигарету, которую я до этого кокетливо держала в руке, и ответил:

— Извините, сразу не сообразил, о ком идет речь. Вы желаете с ним поговорить? Я попрошу, чтобы ему сообщили.

— Ну что ты, не стоит, у него, как всегда, серьезные дела. К тому же мы с Васей долго не виделись, и я бы хотела сделать ему сюрприз. Но для этого мне нужно знать, будет ли он сегодня.

— Несомненно, — расплылся передо мной в улыбке паренек. — Василий Архипович ни дня не пропускает. Только сегодня он подойдет попозже. Где-то через полчаса, — пояснил он, посмотрев на часы.

— Ну, тогда я еще посижу, — со вздохом сказала я. — Только нельзя ли как-нибудь оградить меня от домогательств ваших посетителей? Васенька не любит, когда вокруг меня кто-то вьется.

Паренек моментально организовал мне лучший столик, куда уже никто не подходил, зная, что это места для почетных гостей заведения и приставать к ним не стоит. Вот там-то я и стала спокойно дожидаться владельца шикарного ресторана и загадочного особняка, в котором происходили невероятные вещи.

Мне повезло: Ананьев прибыл намного раньше, чем я ожидала, и, конечно же, меня не заметил. Не давая официанту шансов направить его ко мне — Васенька наверняка скажет, что мы незнакомы, — я сама встала из-за столика и подошла к владельцу ресторана — узнать его не составляло сложности: белый костюм, волосы, тронутые сединой, и внезапное оживление персонала, произошедшее при его появлении.

Ананьев еще не достиг стойки бара, когда я, будто случайно, налетела на него. Василий Архипович, как настоящий мужчина, заключил меня в свои объятья, удерживая от падения. Со стороны это должно было выглядеть как случайная теплая встреча друзей, на что я и рассчитывала.

— О, извините, — посмотрев на Ананьева доверчивым и обворожительным взглядом, сладко пролепетала я.

Старичок широко улыбнулся мне, обнажая свои белые, наверняка искусственные зубы. Оказалось, что до дам он все же охоч, несмотря на свой солидный возраст.

— Ничего, ничего. Я на вас ничуть не обижен — всегда приятно, когда случай сам толкает тебе в руки такую прелестную женщину, — ответил Ананьев.

Затем он слегка отодвинул меня от себя, оценивающе пробежался своими маленькими черными глазками по моей фигуре и загадочно прищурился — увиденное ему явно понравилось. Я же, не желая упускать возможности перевести столь «случайную» встречу в знакомство, предприняла следующий шаг — пригласила старичка за свой столик, так как якобы моя подруга, обещавшая прийти, не появилась. Василий Архипович согласился, и мы медленно проследовали к месту для VIP-персон.

— Спасибо вашей подруге, — отодвигая мне стул, произнес Ананьев.

— За что? — кокетливо посматривая в его сторону, спросила я. Не знаю, почему Папазян решил, что жить старичку осталось совсем недолго, — выглядел он очень даже живенько, а белый костюм заметно освежал его и придавал солидность щупленькой фигурке.

Впрочем, руки у старичка уже дрожали, походка и осанка были не такими уверенными, но что поделаешь — возраст.

— Ну, во-первых, за то, что она вас пригласила в мое заведение, а во-вторых, за то, что не пришла сама, — ответил мне хозяин ресторана.

— Так вы владелец этого заведения? — изумилась я, успев заметить на его руке очень дорогие золотые часы и большой перстень-печатку. — Невероятно! И я едва не сбила вас с ног.

Ананьев опять улыбнулся и спросил:

— Так как вам у нас? Понравилось? — Василий Архипович жестом подозвал официанта и снова повернулся ко мне.

— Вы еще спрашиваете! Замечательное место. Жаль, что раньше я здесь никогда не бывала, — честно призналась я. — Простите, а могу я узнать, как к вам обращаться?

Ананьев чуть привстал и представился. Я сделала то же самое, назвав первое пришедшее мне в голову имя — Марина. Мое настоящее могло быть известно Василию Архиповичу от Руслана.

Мы беседовали на отвлеченные темы. Попутно с этим Ананьев расхваливал принесенные нам яства и вина, описывал их тонкий изысканный аромат и вкус. Я слушала его с наигранным интересом. В конце концов, старичку не часто удается с кем-то просто поговорить по душам, забыв на время о делах, переговорах и доходах. Я терпеливо выжидала, когда можно будет перевести разговор на более интересный для меня предмет. Наконец такой момент наступил. Василий Архипович произнес вполне невинную фразу, за которую я и зацепилась.

— Надеюсь, вы теперь будете частым гостем в нашем тихом и спокойном местечке, — сказал он, ничего не подозревая.

— Обязательно, — согласилась я и тут же добавила: — Даже попробую заманить сюда своего начальника. Думаю, ему это место должно понравиться — здесь уютно, удобно, и никто не помешает деловым переговорам и встречам.

— Это верно, — согласился со мной Ананьев, затем на несколько минут задумался и, как я и ожидала, спросил: — Так вы, значит, работаете?

— Работаю, — кивнула я. — В одной фирме.

— И чем же ваша фирма занимается? — скорее из вежливости поинтересовался старичок.

— Лекарствами. Мы закупаем, поставляем и перепродаем высококачественные и дорогие лечебные средства, — вспоминая все, о чем говорил Гарик, фантазировала я, — различного рода бальзамы. У нас есть даже собственная коллекция этих препаратов. В будущем мы планируем открыть небольшой музей, где каждый желающий сможет узнать много полезного для себя.

Я внимательно следила за реакцией Ананьева на мои слова. Его лицо не выражало ничего особенного — казалось, он даже не заинтересовался. Я уже подумала, что пошла не тем путем. Но следующие слова старичка убедили меня в обратном.

— И какие же новые поступления у вас имеются? — полюбопытствовал Василий Архипович.

— А вам разве это интересно? — спросила я удивленно.

— А почему нет? В моем возрасте, — улыбнулся старичок, — самое время интересоваться новинками медицины. К тому же в свое время я немного работал в этой сфере и, поверьте, кое в чем разбираюсь. Так что там у вас есть? — Ананьев повторил вопрос.

— Из последних поступлений… — лихорадочно соображая, что бы сказать, начала я. — Сейчас мы предлагаем потребителю бальзам… «Геопрополитан», — на ходу выдумала название я.

— Что-то новенькое? — поведя бровями, заметил Ананьев. — Каков состав, какими свойствами обладает?

— Вы когда-нибудь слышали… Впрочем, конечно же, слышали, — ответила я, — о прополисе. Великолепное средство.

— Ну, уж про это можете мне не рассказывать, — усмехнулся Ананьев.

— Так вот, это наиболее важная составляющая бальзама. Кроме того, в состав входят активные вещества, способствующие проникновению прополиса в клетки организма и соответственно усиливающие лечебное воздействие. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в медицине, — боясь сказать что-нибудь лишнее, тут же добавила я, — я всего лишь менеджер. Но если вас заинтересовал этот препарат, могу договориться о консультации с нашими экспертами. Поверьте, они расскажут о препарате куда больше, чем я.

— Меня и правда заинтересовало ваше новое лекарство, — подтвердил Ананьев. — Тем более я собираю одну коллекцию, и такого бальзама в ней пока еще нет. А потому согласен купить пару бутылочек вашего «Геопрополитана» без каких-либо консультаций.

— К сожалению, мы занимаемся только оптовыми продажами, — заметила я, — в розницу ничего не продаем.

— А какова самая маленькая партия из возможных? — Мужчина почему-то не торопился закрывать эту тему.

— Хотите купить? — уточнила я.

Ананьев еще раз повторил свой вопрос. Я ответила первое, что пришло мне на ум:

— Минимальная закупка составляет двести пятьдесят флаконов.

— О, это слишком много, — замотал головой Василий Архипович, затем вздохнул и добавил: — Что ж, буду ждать, когда этот препарат станут продавать в розницу. Его ведь скоро выпустят в продажу?

— Вы действительно так сильно хотите его приобрести? — понимая, что нужно как-то перевести разговор на Христенко, осторожно спросила я и тут же добавила:

— Могу поговорить со своим директором. Иван Васильевич — человек очень хороший, не думаю, что он вам откажет. С Христенко можно договориться.

— Христенко? — неожиданно оживился старичок, и в глазах его появился какой-то огонек.

— Вы с ним знакомы? — как бы невзначай спросила я.

— Приходилось слышать, — как-то сухо ответил Ананьев, но было видно, как он занервничал, услышав фамилию моего клиента, а это кое-что да значило. Затем Василий Архипович, явно желая успокоиться, подлил себе и мне вина. Я бросила взгляд на его руки и заметила, как сильно они трясутся.

«Ага, значит, Ананьев знаком с Христенко, раз одно упоминание его имени произвело такую реакцию, — подумала я. — Интересно, что их связывает или связывало?»

Обдумывая следующий ход, я молча наблюдала за поведением Ананьева. Василий Архипович вдруг задумчиво произнес:

— Значит, говорите, минимальная поставка — двести пятьдесят флаконов…

— Вы же сказали, что для вас это слишком много, — напомнила я осторожно. — И потом, для коллекции…

Я не успела закончить, как Ананьев уверенно и твердо произнес:

— Я бы хотел, чтобы вы оформили сделку на покупку двухсот пятидесяти бутылок вашего бальзама.

— Как? — изумилась я.

— Да, да, я хочу приобрести ваше лекарство. Вы могли бы пригласить вашего директора сюда? Мы бы с ним все обсудили. Такой вариант меня более чем устроит. К тому же, возможно, он предложит мне что-нибудь еще из имеющегося у вас товара.

«Ничего не понимаю, — удивлялась я. — Пять минут назад он говорил, что ему нужна всего одна бутылка и он будет ждать появления лекарства в свободной продаже, а теперь намерен купить двести пятьдесят бутылок. Зачем они ему? И для чего ему понадобилось лично встречаться с Христенко? Желает посмотреть в лицо своему врагу? Для этого совсем не обязательно делать ему выручку. Какие же цели преследует Ананьев? Может, хочет разорить? Закупит, например, партию, что-нибудь в нее подмешает, распродаст, а когда вдруг начнутся жалобы, все свалит на поставщика. Что ж, умно придумано».

— Хорошо, если вы так этого хотите, я договорюсь о встрече, — согласилась я через минуту. — Только скажите, что же подтолкнуло вас изменить первоначальное решение? А то я чего-то не понимаю.

— А вам и не нужно ничего понимать, — заметил Ананьев. — Бизнес — не женское дело. У вас другая задача — договориться о встрече, а обсуждать цены и прочие условия договора мы будем сами, — сухо заметил он и погрузился в свои мысли, потеряв ко мне как к женщине всякий интерес. Его сейчас интересовала только встреча с моим клиентом — это было очевидно. — Работенка эта сложная, здесь много тонкостей. Но не будем о делах, предлагаю тост, — неожиданно резко закончил свою речь Ананьев и поднял вверх свой фужер.

Я последовала его примеру. Мы выпили на брудершафт, после чего Василий немного расслабился и припечатал на моей руке страстный поцелуй. Смущенно засмеявшись, я рискнула вновь вернуться к прежней теме:

— И все же, куда вы денете такую партию? Зачем вам медикаменты? У вас ресторанный бизнес. Никак не могу связать вместе столь несовместимые вещи. Вы же не станете предлагать лекарство в своем меню, — хихикнула я. — Это… мм… было бы весьма оригинально.

— А вы, я смотрю, любопытная, — придвинув свой стул ко мне поближе, заметил Ананьев.

Впрочем, затем он сразу же перевел разговор совсем в другое русло — начал рассказывать что-то о винах и коньяках. Я поняла, что лучше оставить все, как есть, тем более, в общем-то, я добилась того, чего хотела.

Еще некоторое время я побыла в обществе Ананьева, но так больше ничего и не узнала, поэтому стала собираться домой. Сославшись на обещание заглянуть на день рождения племянника, я встала из-за столика. Василий Архипович вызвался меня проводить и, как я ни отказывалась, довел меня до дверей и, вручив свою визитку, попрощался. Я натянуто улыбнулась ему и, облегченно вздохнув, поспешила удалиться — больше в ресторане мне делать было нечего.

* * *

Дома я долго не могла собраться с мыслями, вспоминая свой разговор с владельцем особняка. Очевидно, что он знал Христенко и, скорее всего, имел к нему какие-то претензии. С другой стороны, я ничем не могла объяснить столь неожиданно возникшее у Ананьева желание встретиться с моим клиентом и даже что-то у него купить. Как правило, враги так не поступают. Немного подумав, я решила все же позвонить Христенко и поведать о своих успехах, а заодно обговорить его встречу с Ананьевым, если он, конечно, согласен. Лично мне очень хотелось узнать, как же поведет себя при встрече с Иваном Ананьев и о чем будет разговор. Возможно, это многое бы расставило по своим местам.

Не желая дальше мучиться предположениями, я взяла телефон и набрала номер сотового Ивана Васильевича. Христенко ответил сразу и, видно, по определителю узнав, кто его беспокоит, сказал:

— Да, Танюша, я слушаю.

— Иван Васильевич, я выяснила, кто является владельцем того особняка, — без лишних слов сообщила я своему клиенту.

— И кто же? — насторожился Христенко.

— Некий Ананьев Василий Архипович, — ответила я. — Он владеет в Тарасове несколькими игорными заведениями и очень желает встретиться с вами и обсудить покупку придуманного мной медикамента. Что вы на это скажете?

— Попрошу вас повторить его имя и фамилию, — невероятно глухим голосом откликнулся Христенко.

— Ананьев Василий Архипович, — выполнила его просьбу я и, предположив, что теперь-то Христенко понял, кто портит его жизнь, сразу спросила: — Вы знакомы?

— Знакомы? — с усмешкой переспросил мужчина. — А вы сами как думаете? Он — Василий, мое отчество — Васильевич.

— Черт! — только сейчас осенило меня. — Он же ваш отец.

— Вот именно, он мой отец. Только не знал, что он так поднялся. Мы с ним уже очень долгое время не общаемся. Я даже фамилию матери взял, не желая иметь с ним ничего общего. Так, значит, это его особняк?

— Ну да, его, — согласилась я, окончательно растерявшись от этих шокирующих сведений. Я решила обо всем расспросить Христенко. — Расскажите о причине вашей размолвки? Я хочу понять, что к чему.

— Да рассказывать-то особенно нечего, — со вздохом признался Христенко. — Отца своего я сам из дома выгнал и помог матери с ним развестись.

— Но почему? Он что, пил?

— Да нет, это бы мы еще стерпели, — продолжил Христенко. — Он играл и чаще всего все проигрывал. Он ни разу не донес зарплаты до дома, да и это бы еще ничего. Он начал влезать в долги. Его страсть к игре практически довела нас до нищеты. К тому же он стал выпивать, скрашивая горечь своих проигрышей. Я понял, что дальше так продолжаться не может. Тогда мне было почти двадцать. Я собрал его шмотки, выбросил их за дверь и пригрозил, что если еще раз его увижу, он сильно об этом пожалеет. Отец на меня серьезно обиделся, и с тех пор мы больше не общались. Я и знать не знал, где он и чем занимается, и даже растерялся, когда вы сказали, что он имеет несколько игровых казино. Что ж, видимо, удача наконец улыбнулась ему.

— А как вы относитесь к тому, чтобы с ним встретиться? — вспомнив о намерении Ананьева, спросила я у Христенко.

Иван немного помолчал, затем вздохнул и произнес:

— Если честно, не горю особым желанием. Я не знаю, о чем мне с ним говорить, тем более, оказывается, моя жена изменяла мне в его доме. Как это объяснить?

— Может, у него и стоит об этом спросить? — предложила я.

— Не думаю, что это хорошая идея, — не согласился Христенко. — Этот человек, возможно, причастен к смерти моей жены, и пока я не буду точно уверен в том, что он не имел никакого отношения ко всему произошедшему, на встречу я не пойду.

— Думаете, что отец мог убить вашу жену? — удивилась я такому предположению Христенко.

— А почему нет? — переспросил мужчина. — Он всегда недолюбливал Лилю. Даже когда мы только начали с ней встречаться. Он делал все, чтобы мы не были вместе. С чего бы вдруг ему менять свое мнение? В старости, напротив, пороки усиливаются.

— Если я правильно поняла, вы хотите, чтобы я проверила вашего отца? — на всякий случай уточнила суть своей задачи я.

— Да, если это, конечно, не слишком затормозит поиск настоящего убийцы, — ответил Иван.

«Ага, значит, он все же не думает, что убийца — его отец», — подумала я.

— Хотя… Все так связано и запутано, — продолжил Христенко. — Я начинаю замечать, что перестаю доверять даже самым близким людям.

— Может, вам стоит предложить своей матери побеседовать с отцом и попытаться выяснить, чего он хочет? — предложила я.

— Моя мать умерла, — ответил Христенко. — Сразу после моей свадьбы. Погибла в автокатастрофе.

— Извините, я не знала, — торопливо заметила я.

— Ничего. Все нормально, — заверил Христенко. — Вы проверьте его. Я хочу знать, как моя жена оказалась в его доме и кто был с ней. Вдруг Лилю соблазнил и убил его внебрачный сын?

— А такое возможно? — полюбопытствовала я. Очень уж все это смахивало на латиноамериканский сериал.

— Не знаю. Я ничего уже не знаю, — растерянно произнес Иван Васильевич. — Я все еще не пришел в себя, трезво мыслить пока не могу. Поручаю вам во всем разобраться.

— Что ж, не буду больше донимать вас вопросами, — стала закругляться я. — В случае чего позвоню.

— Хорошо, — согласился Христенко и, не сказав мне даже «до свидания», отключился.

Я поняла, что Иван пребывает в некотором шоке. На него и так за последние несколько дней обрушилось много событий.

Я достала сигарету, прикурила и, повернувшись к окну, подумала:

«Отец и сын долгое время не виделись. Они друг на друга в обиде. Может ли это стать причиной мести? Если бы я не видела Ананьева и не говорила с ним, то вполне могла бы предположить, что старик просто выжил из ума и в самом деле мстит за то, что сын в свое время выкинул его из дома и разлучил с любимой женщиной. В его-то возрасте еще и не такие идеи в голову могли бы прийти, маразм не за горами. Но ведь Ананьев производит впечатление вполне нормального человека, я не заметила у него помутнения рассудка. Неужели он просто решил насолить сыну и нанял человека, чтобы тот соблазнил, а затем и убил ненавистную невестку? С одной стороны, все это невероятно глупо, с другой — откуда мне знать, что творится в чужой голове? Вдруг причина мести лежит куда глубже, чем думает сам Христенко? Или вдруг у старика объявился второй ребенок, который за спиной у папочки избавляется от возможного претендента на наследство?»

Последняя мысль показалась мне наиболее правдоподобной, поэтому я решила установить за стариком слежку и найти подтверждение либо опровержение своим предположениям. Ничего другого я пока не придумала. Но и со слежкой стоило повременить до утра: на улице давно стемнело, и искать сейчас старика не имеет смысла. Даже если он проведет всю ночь в ресторане, завтра наверняка до обеда будет спать. Славу богу, не придется завтра подниматься чуть свет, за что Василию Архиповичу огромное спасибо.

Определившись со своими планами, я поужинала купленными в прошлый раз пельменями, выпила чашечку кофе, немного посмотрела телевизор и пошла спать.

Глава 7 ТЕ, КТО РЯДОМ

Правильно говорят знающие люди, все и всегда происходит шиворот-навыворот, и что бы ты ни задумывал, непременно все выйдет пусть чуть-чуть, но не по-твоему. Вот и со мной в очередной раз случилась хоть и мелкая, но все же подлость. Причем с самого утра.

Собиралась же проспать до обеда… Так нет же, еще и шести часов не пробило, как я открыла глаза и поняла, что больше уже не уснуть. Позлившись на саму себя, я свесила ноги с кровати, встала и поплелась на кухню. Приготовив, а затем и выпив две чашки черного кофе, я окончательно пришла в себя и сразу задумалась, чем заняться в свободные от работы часы:

«Может, прямо сейчас отправиться следить за Ананьевым? С чего это я вдруг решила, что старик спит подолгу? Если принимать во внимание тот факт, что в час пик все бабки и дедки лезут наперебой в общественный транспорт и куда-то спешат, у них у всех, или у большинства, бессонница. И пусть даже Ананьев лег вчера очень поздно, это еще не значит, что он не встанет рано. Его график мне пока неизвестен».

Изменив свой вчерашний план, я решила отправиться к дому Ананьева прямо сейчас. Убрав со стола, перешла в комнату и стала одеваться. Сегодня мой выбор пал на джинсовые бриджи и легкую маечку без рукавов.

Макияж я нанесла минимальный — ограничилась легким подкрашиванием ресниц и губ. Оставалось лишь прихватить сумочку — и можно трогаться в путь, что я незамедлительно и сделала.

Несколько минут спустя я уже выезжала на своей «девяточке» из родного двора и направляла машину к одному из особняков Василия Архиповича. Его жилище располагалось в самом центре города в весьма престижном районе. Домик был хоть и больше прежнего, но впечатление роскошного не производил. Возможно, из-за слишком простой конструкции.

Я бы даже сказала, что дом больше напоминал обычную многоэтажку, правда, с ажурными балкончиками и огромным, видимо, занимающим весь первый этаж гаражом.

Напротив этого особняка я и остановила свою машину, пытаясь на глаз определить, проснулись ли уже обитатели дома и чем они сейчас занимаются. Хватило нескольких секунд, чтобы понять, что рабочий персонал уже вовсю исполняет свои обязанности: садовник поливал газон и цветы в небольшом дворике, слегка приоткрытая дверь гаража указывала на то, что и в нем кто-то работает.

Не желая светиться перед окнами дома Ананьева, я надавила на газ и отъехала подальше. Впереди на дороге, у одного из таких же шикарных домов, стоял «Мерседес G350». Я подогнала свою «девяточку» прямо к «мерсу», заглушила мотор и приготовилась к долгим наблюдениям за особняком Ананьева. Я себе даже представить не могла, какую насыщенную жизнь ведет этот старичок, но уже очень скоро, когда один за другим к нему стали приходить или приезжать гости, поняла, что возраст для светского человека не помеха.

Первым к дому Ананьева прибыл невысокого роста мужичок с темными, зачесанными назад волосами и забавно торчащими в стороны усиками. Оставив свою «Тойоту» прямо у входа во двор, он выбрался из машины, взял в руки небольшой черный чемоданчик и направился к дому. Внутри он пробыл минут тридцать, затем вернулся в машину и отбыл. На всякий случай я записала в блокнот данные о его машине. Через час подобных записей набралось уже с пол-листа. К Ананьеву все приезжали и приезжали. Казалось, что поток машин никогда не закончится.

Прошло еще несколько часов. Наступило время обеда — о чем напомнил мой собственный желудок. Между тем оживление у дома Ананьева заметно пошло на убыль, во дворе почти никого не осталось, да и посторонних больше не появлялось. Я поняла, что мужчина, скорее всего, трапезничает, и решила последовать его примеру. Повертев головой по сторонам, я отыскала взглядом небольшой продуктовый магазин, занимающий первый этаж стоящей недалеко девятиэтажки, и, прихватив свою сумочку, направилась к нему.

В магазине я долго ходила между прилавками. Хотелось чего-то вкусненького, но я понимала, что после сладостей непременно захочется есть еще больше. В конце концов, перестав прислушиваться к желаниям организма, я остановила свой выбор на баночке сельди под маринадом, небольшом батоне и большой бутылке кока-колы. Расплатившись за все, я перенесла продукты в свою машину и, расположившись на заднем сиденье, приступила к обеду.

Когда от сельди почти ничего не осталось и желудок перестал обиженно урчать, я сложила опустевшую тару в пакет и бросила его под ноги, тем более поблизости не было ни одного мусорного контейнера. Как обычно, после еды захотелось немного поспать. Я едва не поддалась этому искушению, но тут услышала звук раздвигающихся кованых ворот ананьевского дома. Поэтому быстро перебралась на сиденье водителя и приготовилась завести машину, понимая, что, скорее всего, старичок решил куда-то выехать. Так оно и оказалось. Блестящий, сверкающий на солнце «мерсяка» черного цвета бесшумно выехал из ворот, развернулся и пулей пролетел мимо меня. Я торопливо повернула ключ в замке зажигания и рванула следом, боясь потерять машину Василия Архиповича из вида. Могла бы и не торопиться — променад старика никакого интереса не представлял. Как и положено настоящему хозяину, старик все держал под контролем — он не забывал заглянуть в каждое из своих детищ и поинтересоваться, как там идут дела.

Наконец объезд принадлежащих ему игорных заведений подошел к концу, и «Мерседес» поплыл обратно, в направлении дома. Слегка разочаровавшись, что слежка ничего пока не дала, я необдуманно слишком близко подъехала к автомобилю Ананьева. Впрочем, потом я спохватилась и торопливо пропустила вперед одну из обгонявших меня машин. Но маневр этот запоздал. Мою «девятку» водитель Василия Архиповича уже заприметил. Возможно, он вспомнил, что я мелькала сзади почти в течение всего дня, и сообщил об этом своему хозяину.

Тот, в свою очередь, сделал пару звонков, и вскоре у меня за спиной нарисовалась милицейская машина. Сначала неприятно завыла сирена, а затем менты по рации потребовали пристать к обочине и остановиться.

Не оставалось ничего другого, как подчиниться. Прекрасно понимая, что проверки по всем каналам не избежать, но не слишком желая быть раскрытой, я стала искать возможность выпутаться из этой истории. В голову пришло только позвонить Кирьянову.

Съезжая на обочину, я одновременно с этим извлекла из сумочки мобильник, быстро набрала номер Володьки и поднесла трубку к уху. Киря ответил почти сразу:

— Да, Кирьянов слушает.

— Володя, это Таня, — откликнулась я, видя в зеркало, как из остановившейся позади милицейской машины вышли трое и направляются в мою сторону. — Мне нужна твоя помощь. Признаюсь, я сегодня не на высоте — следуя за машиной одного влиятельного человека, выдала себя, — принялась кратко пересказывать суть дела я. — Меня заметили и почти сразу сообщили ментам. Они ко мне уже приближаются. Может, ты с ними поговоришь?

— По телефону? — удивленно спросил Володька.

— Ну да, не лично же тебе сюда ехать из-за такого пустяка, — не поняла причину его изумления я. — Мне нужно-то всего ничего: чтобы меня отпустили и при этом не сказали выслеживаемому, что я — частный детектив. Он — человек влиятельный, наверняка попытается установить мою личность. Пусть это произойдет как можно позже.

— Всего-то, — сыронизировал Киря. — И как ты себе это представляешь? Думаешь, они поверят, услышав в трубке мой голос, что я — подполковник милиции? Да так можно кем угодно представиться.

— Девушка, немедленно выйдите из машины, — приказным тоном обратились ко мне. Я повернулась и увидела, что менты уже толпятся у дверцы, ожидая, когда я соизволю выйти к ним навстречу. — Не вынуждайте нас к более решительным мерам.

— Черт! — выругалась я, а затем умоляющим тоном попросила Кирю: — Володя, ну придумай что-нибудь. Пожалуйста!

— Хорошо, дай кому-нибудь трубку, — сказал Володя, вздохнув. Я открыла дверцу и, выйдя из нее, протянула телефон тому, кто стоял ко мне ближе всего, успев при этом заметить, что все менты держат свои руки на поясе, готовясь в любой момент выхватить свои пистолеты или дубинки.

— Вот, вас спрашивают, — спокойно заметила я, протягивая сотовый.

Удивленно взметнув брови вверх, высокий и довольно широкоплечий мужчина сначала немного растерялся, а потом все же принял из моих рук телефон и, осторожно поднеся его к уху, хрипло протянул:

— Слушаю.

Не знаю, что там говорил ему Киря, но на лице мужчины отразились какие-то умственные метания, будто он пытался переварить втолковываемую ему информацию. Потом милиционер уверенно сказал:

— Не имею права. Мы выполняем приказы нашего непосредственного руководства. На данный момент у меня приказ задержать эту леди и препроводить ее в отделение милиции.

Киря, по всей видимости, спросил у мента, кто его начальник и в каком отделении он служит. На этом разговор и закончился. Мент вернул мне сотовый и, слегка повернувшись к остальным, сказал:

— Придется подождать.

— Что, высокие покровители имеются? — язвительно заметил его сосед, наверняка причислив меня к числу тех лихачей-водил, которые прикрываются фамилиями влиятельных лиц нашего города. Впрочем, я ведь тоже прячусь за Кирьянова. Но, с другой стороны, у меня немного другая ситуация.

— А черт ее знает. Совсем народ обнаглел, — огрызнулся первый мент, недовольно сплюнув на землю. — Нас уже ни во что не ставят.

Несмотря на все свои возмущения, он продолжал ждать. Наконец его рация заработала, и, видимо, уже настоящий начальник дал распоряжение отпустить меня на все четыре стороны. Мент бросил недовольный взгляд и, ответив начальнику: «Будет сделано», — повесил рацию на пояс. Потом исказил лицо презрительной гримасой и, махнув рукой, словно делая мне величайшее одолжение, изрек:

— Живи. Пока.

«Ух, какие мы обидчивые», — подумала я.

Оставив его слова без внимания, я молча вернулась в салон своей машины и стала думать, как быть дальше. Ехать к дому Ананьева сейчас было опасно: мою «девятку» заметили и запомнили. Значит, маячить на ней перед окнами не стоит. Слежка ничего стоящего пока не дала, за исключением длинного списка самых разных машин, владельцы которых заглядывали к старику на часок-другой.

Я задумчиво обвела взглядом округу. По тротуару шли люди. Вплотную к домам стояли синенькие палаточки, предлагающие прохожим массу самых разных товаров — от бытовых до пищевых. Чуть дальше размещалось несколько игровых автоматов, возле которых толпились мальчишки лет двенадцати. Видимо, кто-то из них только что выиграл, и это вызвало у ребятишек такую бурную реакцию — мальчишки активно махали руками, о чем-то живо переговариваясь.

«Так, кажется, я придумала, — при взгляде на эту шпану я вспомнила об одном своем хорошем знакомом, компьютерщике Дыке. — Дык-то мне и поможет».

Я быстро завела свою машину и решительно повела ее в направлении хрущевки, где проживал мой спец по всем видам техники. Этот юный хакер, некогда мной пойманный и спасенный, был по гроб жизни обязан мне своим спокойствием, а потому всегда обязательно помогал. На его безвозмездную помощь я рассчитывала и сейчас.

Очень быстро достигнув дома Дыка, я остановила машину, поднялась на крыльцо, подошла к полуподвальной двери жилища Дыка и громко постучала. Звонка у Дыка попросту не было: паренек утверждал, что эта штуковина выводит его из себя и куда проще жить без нее. Дык открыл дверь сразу, и почти в то же мгновение о мои ноги начало тереться лохматое и мокрое существо. Я бросила взгляд вниз и увидела Эскейпа, любимую собаку Дыка.

— Ты что, купал его? — удивленно спросила я у хозяина, забыв, что сначала следовало поздороваться.

— Нет, в ведро с водой залез, видимо, пить хотел, — ответил Дык. Затем он чуть-чуть отошел от двери в сторону и добавил: — Ну, проходи, чего на пороге-то стоять.

— Извини, пива с собой сегодня не захватила, — прекрасно зная, что лучшей платы за работу для Дыка не бывает, предупредила я.

— Лучше скажи, что нужно, — вернувшись на свое любимое место, откликнулся Дык. — Может, я ничем не смогу помочь.

— Ну, это вряд ли, ты ведь у нас в области техники — профессионал, — сделала я комплимент своему другу. Затем раздраженно смахнула с лица прилипшую к нему каким-то образом паутину и добавила: — Я знаю номера машин, мне нужно выяснить имена их владельцев.

— Ничего себе дельце, — откликнулся Дык. И тут же полушутя спросил: — Ты что это, на криминал подбиваешь? Это ведь в банк данных ГАИ лезть надо.

— Да ладно скромничать, — усмехнулась я в ответ. — Можно подумать, я тебя первый день знаю. Возьми-ка лучше списочек. — Я извлекла из сумочки блокнот и протянула его своему дружку, добавив: — Чем быстрее начнешь, тем быстрее закончишь.

— Легко сказать — начнешь, — заворчал Дык. — Знала бы ты, сколько тут работы. Между прочим, это закрытая и секретная информация.

— Знаю, но… — начала было извиняться я, но потом передумала и сказала: — Да ладно тебе прибедняться, с твоим-то умищем! Давно бы уже все сделал, а ты все хнычешь.

— Может, сама попробуешь? — кивнул головой в сторону своего компа Дык. — Да тут надо столько кодов вскрыть, голову сломаешь. И потом суметь еще самому не засветиться. Думаешь, я один такой умный?

— Но ведь наверняка есть какой-то способ избежать эти ловушки. Дык, дорогой, ну пожалуйста, ну постарайся, а я прямо сейчас за пивом тебе схожу.

— Подлизываешься, — полуутвердительным тоном протянул Дык и, прищурившись, посмотрел на меня.

— Ну пожалуйста, — повторила я еще раз.

— Ладно, попробую, — сдался Дык. — Но пиво чтобы было, — бросил он напоследок и сразу же уткнулся в монитор своего компьютера. Его пальцы торопливо забегали по клавиатуре.

— Будет сделано, — радостно откликнулась я и стала собираться в магазин.

* * *

Вернулась домой к Дыку я примерно через час. Совсем одичавшая без человечьей ласки собака, вдоволь нагулявшись, теперь буквально светилась от радости, не переставая крутила хвостом и радостно лаяла. Это ужасно сильно бесило Дыка. Он то и дело вздыхал — сегодня ему почему-то хакерские проделки удавались на редкость плохо. Чтобы хоть немного сгладить его раздражение, я поставила перед ним заказанное пиво и спросила:

— Ну как успехи?

— Да вроде ничего, — вяло откликнулся Дык, даже не поворачиваясь ко мне.

— Что значит — вроде ничего? — уперев руки в бока, спросила я. — Рассказывай, показывай, что там у тебя вышло?

— Подожди, мешаешь, — отмахнулся Дык, давая понять, что работа у него сейчас как раз в самом разгаре.

Я ему больше не мешала. Присев на краешек жутко пыльного дивана, я стала играть с таксой, попутно с этим осматривая интерьер жилища Дыка. Везде пучками висела паутина. Единственное окно покрывал нехилый слой пыли. Но Дыка подобные вещи, кажется, не особенно заботили. Меня же беспорядок слегка раздражал.

В конце концов я решила слегка преобразить жилище своего дружка. Молча отыскала тряпку и какое-то ржавое ведро, взяла стиральный порошок и принялась вытирать пыль. Впрочем, пылью это назвать было очень сложно, скорее, толстым слоем грязи и перьев. Я даже удивилась: откуда их здесь столько?

— Ты что, недавно подушки прямо в квартире выбивал? Столько перьев везде валяется, прямо ужас!

— Это ты у Эскейпа спроси, что он с этими самыми подушками делал, — не отвлекаясь, ответил Дык. — А меня попрошу не трогать. Занят.

— Ах, занят он, что ты, — усмехнулась я, запустив влажной тряпкой в компьютерного гения.

— Э, ты чего? — возмутился он. — Что пристала?

— Да вот думаю, что тебе слишком уж хорошо живется, — ответила я ему. — Не желаешь ли присоединиться ко мне и помочь привести собственное жилище в порядок?

— Ага, сейчас все брошу и возьмусь за тряпку, — фыркнул Дык. — Тебе надо, ты и развлекайся, а у меня дела поважнее найдутся. Между прочим, твои дела.

«Мне надо? — буквально взорвалась я. — Гляньте-ка, наглость какая. Ему в квартире порядок наводят, а он ни сном ни духом, будто так все и должно быть. Да мне, если хочешь знать, вообще все равно, сколько пауков по тебе ползает и на какой высоте над уровнем моря стоит здесь слой пыли. Если бы не необходимость в твоей помощи, я бы…»

Дальше продолжать свою яростную внутреннюю тираду я не стала, прекрасно понимая, что ничего ею не изменю. К тому же Дык отчасти был прав: сейчас он занимался моим делом, а я его еще и отвлекала.

Я снова вернулась к ведру, взяла тряпку в руки и принялась протирать, точнее, развозить грязь по углам. Именно развозить, так как для того, чтобы смыть ее с самых разных поверхностей, требовался как минимум месяц, а таким количеством времени я не располагала. Хорошо все же, что Дык не особенно придирчивый и аккуратный — все равно ничего не заметит.

Наконец Дык добыл нужную мне информацию и сказал:

— Иди, списывай своих владельцев.

— А распечатать никак нельзя? — поинтересовалась я. Дык снова вздохнул, но возражать не стал. Он тут же начал распечатывать нужные данные через принтер. Я торопливо завершила свою уборку, затем подошла к компьютеру, собрала все листы и стала их просматривать, размышляя вслух:

— Так, данные есть, это хорошо. Теперь нужно придумать, каким образом получить подробную информацию про хозяев.

— Ну, это уже не ко мне, — торопливо заметил Дык. — Ищи других дураков.

— Придется поискать, — вздохнула я устало и, потрепав на прощанье бедную таксу по голове, засеменила к двери.

…Вырвавшись из халупы Дыка на свободу, я вернулась в свою машину, где еще раз просмотрела добытую для меня информацию. Ни одна фамилия в лежащем передо мной списке не была мне знакома. Зато кого-то наверняка должен был знать Гарик Папазян. Я вообще удивлялась, сколько людей он помнил визуально и по фамилиям, а порой даже знал их полную биографию. Казалось, что он не в милиции, а в каком-то справочном бюро работает.

Воспоминания о Папазяне вызвали у меня непроизвольный вздох. Я прекрасно понимала, что он вряд ли согласится помочь, не будучи уверенным в моем согласии на встречу с ним. Очевидно, на этот раз придется согласиться, иначе я ничего не узнаю, а самой всех проверять просто нет времени.

В общем, я извлекла из сумочки сотовый и набрала номер Папазяна. Гарик ответил не сразу, а минуты через три.

— Гарик, это Татьяна. Ты сильно занят?

— Для тебя? — усмехнулся он. — Нет, конечно. А что? Неужели моя принцесса решила выделить мне минутку?

— Почти угадал, — обрадовала я его. — Только придется сначала кое-что сделать.

Гарик что-то проворчал. Я не стала переспрашивать и сразу приступила к разъяснению, что конкретно от него требуется. Папазян молча выслушал мою просьбу, вздохнул и, конечно же, согласился помочь. Мы договорились, что сейчас я перешлю весь список по факсу в его отдел, а часика через полтора мы встретимся в кафе «Бриг». На том и распрощались.

Я отправилась искать расположенный где-нибудь поблизости компьютерный салон, в котором за определенную плату можно было воспользоваться факсом.

* * *

Мы сидели в кафе напротив друг друга. Гарик пожирал меня похотливым взглядом. При этом он еще умудрился захапать мою руку и теперь поглаживал ее своими шершавыми пальцами. Я едва сдерживалась, чтобы не вырвать свою руку и тем самым не испортить всего: если Папазян разозлится, он ничего не расскажет.

— Сегодня я самый счастливый человек на свете, — прощебетал Гарик, в очередной раз поцеловав мои пальчики.

Я мило улыбнулась и попыталась вернуться к интересующей меня теме, которую Папазян намеренно отодвигал на задний план вот уже двадцать минут.

— Гарик, ты ведь так и не сказал, узнал ли что-нибудь о тех людях.

— Возможно, но сейчас меня интересуешь только ты, Таня, — прошептал Папазян, придвигаясь ближе. — Я даже готов простить твою занятость и то, что ты вспоминаешь обо мне, лишь когда требуется моя помощь. Согласись, для такого горячего мужчины, как я, это даже обидно.

— Гарик, ну ты же знаешь, я не склонна к романтике. Меня интересует только работа. А ты, — я слегка нахмурилась, — своим нежеланием говорить ее тормозишь. Я могу и обидеться.

— Хорошо, тогда давай найдем компромиссное решение, — предложил Папазян. — Я отвечу на все твои вопросы, а взамен…

Догадываясь, что последует далее, но не имея никакого желания это слышать, я перебила Гарика, заметив:

— Неужели ты забыл, что я не терплю никаких обязательств? Я — птица вольная, глупо требовать от меня каких-то гарантий.

— Вы раните мое сердце, Таня, — изобразил обиду Папазян и даже немного отстранился, оставив наконец в покое мою бедную руку.

Я едва не рассмеялась, прекрасно понимая, что раню ему вовсе не сердце, а иную часть тела. Но это меня меньше всего волновало.

— Так, значит, мы договорились, — снова заговорила я. — Никаких обязательств. Но надежда всегда есть. Так что там с этими мужчинами? Кто из них чем занимается, какие грешки на душе имеются?

Гарик, насмешливо приподняв один уголок губ вверх, обиженно пробурчал:

— Тебе есть дело до всех мужчин, кроме того, который сейчас перед тобой. Впрочем, ладно, работа есть работа. У меня и у самого не так много времени.

«Вот и отлично», — мелькнула у меня в голове мысль, и я вся слегка напряглась, приготовившись слушать. Гарик достал из кармана тот самый листок, что я ему переслала, и положил перед собой. Я мельком взглянула на список, успев заметить, что Папазян сделал на бумаге какие-то ему одному понятные пометки на своем родном языке. Я подняла глаза на Гарика, и тот заговорил:

— Вот этот тип, — он ткнул пальцем в первого по списку, — доктор. Ни в какой клинике не работает. Несколько лет назад оформился как частник и теперь срубает нехилые бабки, лечит всяких там многоуважаемых толстосумов.

— А он может быть личным врачом Василия Архиповича Ананьева? — спросила я.

— Вполне, — не задумываясь, ответил Гарик. Потом немного подумал и добавил: — Я тут на днях случайно узнал, что этот твой Ананьев, про которого ты у меня еще в прошлый раз спрашивала, болен раком. Говорят, ему жить осталось всего чуть-чуть. Так многим интересно, кому же он оставит огромное наследство.

— А разве у него нет наследников? — удивилась я, вспомнив про своего Ивана Васильевича.

— В том-то и дело, что нет, — развел руками Папазян. — Точнее, у него есть ребенок, но они то ли в ссоре, то ли вообще никогда не общались. А других родственников нет.

— Уверен? — переспросила я на всякий случай.

— Абсолютно, — ответил Папазян. — Можешь даже не сомневаться. Я ведь никогда тебе левой, непроверенной информации не поставлял.

— Это правда, — согласилась я. И тут же сделала Папазяну комплимент, решив, что он его заслужил: — За это-то я тебя и люблю.

— Повтори еще раз, — попросил Гарик.

— Что повторить? — не сразу поняла, о чем идет речь, я.

— То, что ты только что сказала. Те самые слова, что слаще меда…

— А, ты про то, что я тебя люблю, — улыбаясь, выполнила просьбу Гарика я, но, чтобы он не слишком уж обольщался, тут же добавила: — Как друга я тебя люблю и обожаю.

Папазян разочарованно вздохнул, но не стал более ничего комментировать, а вновь вернулся к моему списку:

— Другие мужчины в основном — менеджеры или управляющие разных казино и игровых залов. Если не ошибаюсь, большая часть этих самых заведений принадлежит все тому же старику Ананьеву. Вот эти двое, — Гарик вновь ткнул своим массивным пальцем в лист перед собой, — банковские служащие. Про одного я ничего не знаю, а вот второй, по слухам, — игрок по натуре. Обожает играть в рулетку, но особым везением не отличается.

«Значит, он мог приезжать к Ананьеву для того, чтобы вернуть долг, — мысленно предположила я, оценивая каждого с точки зрения его причастности к происходящим с Христенко событиям. — Маловероятно, что он станет лезть в чьи-то семейные разборки, как, впрочем, и те, кто работает на самого старика. Хотя… — остановила я поток мыслей, — вдруг кто-то из служащих сумел так преподнести себя Ананьеву, что тот быстро продвинул его по служебной лестнице и опекает, как сына? В этом случае этот человек наверняка надеется, что после смерти покровителя ему что-то перепадет, а может, даже все. Главное — убрать конкурентов, каковыми являются супруги Христенко». Последняя мысль показалась мне не такой уж и глупой, но зацикливаться на ней я не стала, а продолжила слушать Гарика. Впрочем, больше Папазян ничего интересного не рассказал, а остальные посетители Ананьева подозрений не вызывали.

Закончив свой отчет, Папазян облегченно вздохнул, посмотрел на часы и спросил:

— Когда мы могли бы снова увидеться?

— Гарик, — я сделала умиленное лицо, — не могу ничего обещать. Ты же знаешь, жизнь моя — непредсказуемая. Я никогда не знаю, что произойдет через час. Проще всего будет созвониться.

— Ага, дождешься от тебя звонка, — не поверил Папазян. — Ты обо мне в следующий раз вспомнишь, если снова какая-то информация потребуется.

Я не знала, что на это ответить. Да и что тут скажешь — Гарик совершенно прав.

Папазян встал, на прощание поцеловал мою руку и, попросив не пропадать надолго, откланялся, сославшись на срочную работу. Едва только он вышел из кафе, я с облегчением вздохнула. Признаюсь, даже не ожидала, что наша встреча пройдет так легко, без разного рода приставаний и грязных намеков. Или, может быть, Гарик уже наконец понял, что со мной ему ничего не светит? Очень хотелось на это надеяться. В качестве друга он нравился мне куда больше. Оставив мысли о Папазяне, я вернулась к своей работе. Решив еще немного побыть в кафе, где было прохладно и нешумно, я принялась анализировать полученные от Гарика сведения. Вновь всплыла версия о пригретом на груди работнике, который желает попасть в ряды наследников и оттяпать себе приличный кусочек. Но тут была одна проблемка: за день к Ананьеву приезжало целых семь управляющих его ресторанами. Кто из них был тем гадом, я не знала. Как ни крути, а получалось, что, даже выяснив все и про всех, я ни на шаг в своем расследовании не продвинулась. Необходима более точная информация, а дать ее могли лишь жильцы, точнее, работники особняка Ананьева.

«А может, попробовать наняться в служанки к старику? — мелькнула в голове неожиданная мысль. — Хотя нет, — тут же отказалась от нее я, — Ананьев меня уже видел, да к тому же, если я опять уберу кого-то из слуг, а затем напрошусь на данную работу сама, это вызовет подозрение. Наверняка Руслан или отпущенная через пару дней работница уже все рассказали старику. Как же быть?»

Я напрягла мозги. Как назло, в голову не приходило ни одной нормальной мысли. Я даже начала злиться на себя, но продолжалось это недолго. Уже через несколько минут выход был найден. Того, кто вертит стариком и оказывает на него влияние, я решила вычислить, подкупив одного из работников дома Ананьева. Наверняка среди них есть и такие, кто берет взятки. Как ни печально это сознавать, но покупаются все, просто у каждого своя цена.

В крайнем случае можно набиться к кому-нибудь в подруги. Естественно, чтобы осуществить все это, мне нужно было снова добраться до дома Василия Архиповича и высмотреть свою новую жертву, которая и станет моим источником информации. Задача была не из легких, но я знала, что блестяще с ней справлюсь.

Глава 8 ЧЕЛОВЕК-НЕВИДИМКА

— Девушка, можно вас на минутку? — торопясь догнать только что вышедшую из ворот особняка Ананьева молоденькую девицу лет восемнадцати, которая направлялась в сторону магазина, почти прокричала я ей вслед.

Девушка — она несколько раз мелькала во дворе дома, а потому и запомнилась мне — кажется, была дочерью одной из служащих особняка и выполняла какие-то мелкие поручения. Она остановилась и выжидающе обернулась. Через минуту мы поравнялись. Я улыбнулась и спросила:

— Вы работаете в том доме?

— Нет. Там работает моя мама, а я ей помогаю, — ничего не заподозрив, ответила девица.

— И вы часто там бываете? — снова спросила я.

— А зачем вам это знать? — насторожилась девушка.

Я на мгновение задержала свой взгляд на ее юном личике: года через три, а может, и меньше, девушка расцветет окончательно, и тогда отбоя от парней просто не будет. Лицо девушки было покрыто множеством задорных веснушек. Взгляд ее огромных синих глаз сразу выдавал ее доверчивость и наивность. Как правило, именно такой взгляд притягивает к особам слабого пола различных прохиндеев и аферистов вроде меня.

Вспомнив про вопрос, но еще не решив, как на него ответить, я предложила:

— Давайте куда-нибудь отойдем. Я хочу вам кое-что сказать и кое о чем расспросить.

Девушка некрасиво сморщила свой маленький, очень аккуратненький носик и, недовольно покосившись на меня, пробурчала:

— Меня ждут.

— Я не отниму у вас много времени и, если хотите, даже заплачу за полученную информацию.

Сомнения все еще одолевали девицу. Понимая, что в ближайшие секунды их нужно как-то развеять, я достала из сумочки свое ментовское удостоверение и, развернув его перед лицом девушки, произнесла:

— К нам поступили сведения, что какой-то человек обманом желает завладеть богатством хозяина этого дома, Василия Архиповича Ананьева, а потому мы пытаемся его вычислить. Сами понимаете, появляться в доме нам нельзя. Это спугнет афериста. Так вы уделите мне несколько минут?

Не знаю, насколько я была убедительной, но девушка слегка расслабилась, согласилась отойти со мной в сторону и поговорить. Мы перешли под большое ветвистое дерево и, оказавшись в его тени, продолжили наш разговор. Первым делом я спросила:

— Есть ли у Василия Архиповича среди работников дома или его заведений любимчики? То есть вы, конечно, наверняка этого не знаете, — понимая, что мой вопрос излишне прямолинеен, тут же поправилась я, — но все же вы могли слышать разговоры работников дома, возможно, даже часто видели этого человека.

— Ну, не знаю, — пожала плечами девушка, — к старику, — не совсем корректно отозвалась она о начальстве матери, — постоянно какие-то мужчины приходят. Я к ним не слишком присматриваюсь.

— А есть такие, что бывают чаще всего, с кем, может быть, Василий Архипович закрывается у себя в кабинете? Или, возможно, кто-то вызывает у прислуги в доме чувство неприязни, кажется подозрительным? О таких вам приходилось слышать?

— Ну, есть один, — снова наморщила нос девица. — Вот его никто не любит.

— А кто он такой, знаете? — не слишком-то рассчитывая на удачу, все же спросила я.

— Нет, — как и следовало ожидать, ответила девица. — Я здесь не так давно, но и остальные, кажется, не знают, кто он и откуда. Этот мужчина замкнут и неразговорчив. Он общается только с хозяином, говорит шепотом. Когда уходит, в руках у него всегда чемоданчик. Мать думает, что там деньги.

— То есть хозяин ему за что-то платит? — уточнила я.

— Ну да, — кивнула девица. — После этого он вновь исчезает на несколько дней.

— Можешь его описать? — с надеждой спросила я.

Девица ненадолго задумалась, а затем стала характеризовать внешность этого подозрительного типа. Я очень внимательно ее слушала, стараясь запомнить все отличительные черты и важные особенности. Однако особых примет не обнаружилось. По словам девчушки, мужчина был среднего роста, темноволос, не особенно молод, но и не стар, лицо имел обычное, почти не запоминающееся. Голову держал гордо, спину — прямо.

Выслушав это описание, я почему-то решила, что оно откуда-то мне хорошо знакомо, что точно такое же я от кого-то уже слышала. Для того чтобы вспомнить, от кого именно, много времени не понадобилось. Я буквально вскрикнула:

— Черт, да это же, кажется, он!

— Тот, кого вы ищете? — поинтересовалась девица.

Поругав себя за излишнюю эмоциональность, я сдержанно кивнула и снова приступила к расспросам:

— Скажите, а в какие именно дни он приходит к Василию Архиповичу?

— Да в разные, — чуть-чуть подумав, произнесла девушка. — Наверное, когда ему самому надо. Я точно не знаю.

— Эх, жаль, что никто не знает, как его зовут, — посетовала я вслух и очень удивилась, услышав в ответ:

— Почему никто? Охранник у входа наверняка знает. Через него ведь все проходят, и он о каждом докладывает.

— Можете узнать у него? — мысленно благодаря девчушку за смекалку, торопливо спросила у нее я.

Девица кивнула. Я не стала откладывать выяснение этих данных на потом, а принялась договариваться с девушкой о том, чтобы она прямо сейчас все выведала у охранника, а затем сообщила мне.

— Хорошо, я попробую, — пообещала та немного нехотя.

Я поблагодарила ее и, отпустив выполнять порученное ей дело, вернулась в свою машину.

Как ни странно, девушка очень быстро выполнила мою просьбу и уже через полчаса появилась перед моей машиной. Я даже не сразу ее заметила, так как немного задремала на солнышке. Девушке пришлось стучать в окно. От резкого звука я вздрогнула, открыла глаза и немного испуганно посмотрела за окно. Впрочем, тут же успокоилась и открыла дверь, предлагая девушке присесть рядом. Та отказалась, сославшись на занятость, и торопливо заговорила:

— Узнала я и имя, и фамилию. Это оказалось совсем не сложно. Я в кухне разговор о нем завела, как бы случайно, одна из поварих сама и проговорилась. Я вот тут даже записала все. — Девушка протянула мне свернутый в несколько раз лист бумаги. — Боялась забыть.

— Большое спасибо, — в очередной раз поблагодарила я свою юную спасительницу. Затем, не спрашивая ни о чем, достала из сумки несколько сотенных купюр и протянула ей — я терпеть не могла оставаться в должниках и не скупилась, платя за предоставляемую информацию. В конце концов, девица потрудилась на славу и заслужила благодарность, а последняя в наше время все чаще выражается в денежных знаках.

— Ой, да не надо, что вы, — замахала руками девушка, видя, что я делаю. — Я же бескорыстно вам помогла. Просто помогать милиции — это долг каждого человека.

— Вы верно заметили, но увы… — вздохнув, продолжила я, — не все об этом помнят. Вы мне действительно помогли, а потому я хочу, чтобы вы приняли это в знак благодарности. Возможно, вскоре ваша помощь снова понадобится. Я предлагаю вам деньги не как работник милиции. Это лично от меня.

— Нет, я не возьму, — продолжала упорствовать девушка.

— Дурочка, дают — бери, — вспомнила я часто повторяемую Кирьяновым поговорку и, не дожидаясь ответа девицы, сама вложила ей в руку деньги и сжала ладонь. — Купишь себе какую-нибудь безделушку или просто в кафе посидишь, — перешла я на «ты». — Ну ладно, если понадобишься, я знаю, где тебя найти. А теперь иди, не нужно, чтобы тебя заметили у моей машины. И не говори никому обо мне, — захлопывая дверь, бросила я напоследок немного растерянной девушке.

Я еще не решила, что следует делать дальше, поэтому ехала туда, куда глаза глядели. Преодолев пару кварталов, свернула с дороги на обочину и остановилась. Достала из сумочки сотовый и набрала рабочий номер Кирьянова.

На этот раз Володька очень долго не снимал трубку, а когда снял, глухим и немного усталым голосом протянул:

— Да, слушаю.

— Володя, привет, — как можно бодрее откликнулась я, желая передать свое настроение и ему. — Как у тебя дела?

— Ты позвонила, только чтобы спросить об этом? Говори сразу, что нужно, — тут же поинтересовался Кирьянов.

Я честно призналась:

— Угадал. Нужна информация, — сразу определила характер работы я. — Об одном человеке. Фамилия — Щербаков, зовут — Олег Романович. Очень нужно узнать, где он проживает.

— И только-то? — язвительно переспросил Володька.

Я поняла, что он просто-напросто издевается, и с той же интонацией ответила:

— Нет, ну я, конечно, не буду против, если ты предоставишь исчерпывающее досье: какая музыка ему нравится, какие девушки, за какую команду болеет… Но согласись, нужно же иногда и совесть иметь.

— Странно, что ты вообще такое слово помнишь, — усмехнулся Киря. — По-моему, к тебе оно совсем никакого отношения не имеет. Ты ж без нее наверняка родилась. Или потом уже потеряла?

— Ну так что, пробьешь этого дружка? — напрямую спросила я.

— Да куда ж я денусь, — обреченно вздохнул Володька и, попросив меня перезвонить минут через двадцать, отключился.

Я же задумалась.

«Допустим, Киря сейчас раздобудет адресок этого самого типа. Я его найду, а что дальше? Если Щербаков так умен и осторожен, что мне до сих пор не удавалось на него выйти, сам он ничего рассказывать не станет. Устраивать пытки — не в моих правилах. Как же заставить его во всем признаться? Похоже, что никак, — через минуту решила я. — Остается одно: установить за ним слежку и ждать, когда он сам себя чем-нибудь выдаст. Другого выхода у меня нет».

Определившись с дальнейшими действиями, я посмотрела на часы: до звонка Кире оставалось еще пятнадцать минут — время почему-то двигалось ужасно медленно. Чтобы хоть как-то себя занять, я извлекла из бардачка косточки, несколько раз встряхнула бархатный мешочек и высыпала его содержимое на соседнее сиденье, затем взглянула на образованную двенадцатигранниками комбинацию. 30+16+11. Странно, при чем тут гости, — попыталась понять я расшифровку: «Незваный гость хорош тогда, когда вовремя приходит и не забывает вовремя уйти».

«Если я правильно понимаю, мое неожиданное появление в доме Щербакова позволит уличить его в преступных намерениях, а значит, и завершить работу над данным делом. Хорошо бы так и было. Тогда не пришлось бы ломать голову над тем, как вывести Олега на чистую воду, и выяснять, какие же цели он преследовал, доводя Христенко до помутнения рассудка и убив его жену. Неужели он все это сделал только ради призрачной надежды получить наследство, на которое, в принципе, не имеет никакого права? Эх, скорее бы узнать адресок господина Щербакова».

Не спеша собрав свои магические косточки в мешочек и убрав его в бардачок, я в очередной раз бросила взгляд на часы: до определенного Кирей срока осталось всего несколько минут. Я взялась за телефон, ждать больше не было никакого желания, да и терпения тоже. Кроме того, решила я, одна минута дела не меняет. Если Киря что-то выяснил, то сделал это уже давно и теперь ждет моего звонка.

— Володя, ну что? — едва только бедный Кирьянов снял трубку, торопливо спросила я. — Узнал что-нибудь?

— Ну, в общем-то, да, — нерешительно начал он. — Щербаков твой оказался не совсем чист. Не знаю, чем уж он занимается сейчас, что вдруг так заинтересовал твою персону, но пару лет назад паренек предпочитал не совсем законный, я бы даже сказал, криминальный способ зарабатывания денег.

— Это какой же? — терялась я в догадках.

— Он занимался скупкой краденых ювелирных изделий и перепродавал их на черном рынке, — пояснил Володька.

— И что, его уже сажали?

— Пытались, но каждый раз не находилось улик, — ответил Володя. А затем пояснил: — Он ведь сам редко когда за что брался, а если и брался, обязательно шел на дело не один, а еще с парочкой ребят, которые в случае чего все на себя и брали. На них заводили уголовное дело, но за неимением доказательств и за хорошие деньги обычно почти сразу же выпускали. Твой Щербаков — малый весьма верткий и сообразительный, такого непросто отправить в места не столь отдаленные.

— Он не мой, — заметила я. — А насчет того, что непросто… Знаешь, я в этом не уверена, — как бы к слову добавила я и перешла к самому главному: — А что там с адресом? Достал?

— Ну так наш же клиент, — усмехнулся Киря, — как же не достану? Записывай. — И он продиктовал координаты моего подозреваемого.

Я торопливо начеркала название улицы и номер дома на корке блокнота, а затем произнесла:

— Даже не знаю, что бы я без тебя делала.

— Терроризировала бы Папазяна, а затем бы от него отбивалась, — сразу нашелся Кирьянов, и мы оба рассмеялись. Отключив телефон, я отбросила его в сторону и завела машину. Теперь мой путь лежал к дому Щербакова, где, если верить моим мистическим помощникам, все и должно было разрешиться. По крайней мере я на это очень рассчитывала.

* * *

Хорошо зная район, в котором находился дом Щербакова, я очень быстро и без особых проблем добралась до нужной улицы. Поставив машину на небольшой стоянке, обнаруженной мной неподалеку, я покинула свою верную «девятку» и направилась в сторону памятника Гагарину. Девятиэтажка с квартирой Олега, по моим представлениям, располагалась поблизости от него. И действительно, не успела из-за деревьев показаться высоко поднятая рука космонавта, как я заметила небольшую табличку с нужным мне номером.

Слегка прибавив шагу, я дошла до дома, глубоко вздохнула и прошла внутрь. Подъезд оказался невероятно грязным. Из давно забитого мусоропровода на площадку просачивался едкий, омерзительный запах гнили, вынуждающий вошедших не слишком задерживаться на лестнице, а как можно быстрее идти в свою квартиру. Стены в подъезде, как и в большинстве домов города, были наполовину выкрашены в синий цвет и густо покрыты самыми разнообразными шедеврами юных местных художников. В общем, дом как дом, ничего особенного. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы не задохнуться, я торопливо стала подниматься по лестнице, высматривая квартиру с номером сорок пять. Вскоре таковая обнаружилась. Решая, что предпринять, я остановилась перед дверью.

Раскрывать себя пока не хотелось. А узнать, дома ли сейчас хозяин квартиры и чем он занимается, необходимо. Вариантов выяснить это было два: первый — позвонить в дверь самой, но тогда Щербаков меня увидит, а значит, в нужный момент я не смогу его обмануть. Второй — достучаться до соседей и попытаться узнать у них, чем занимается Щербаков, кто бывает у него в квартире и дома ли он сейчас. В этом случае о том, что на него уже вышли, Олег вряд ли догадается, а стало быть, продолжит действовать без оглядки и рано или поздно наверняка себя выдаст. Итак, решено: иду к соседям. Я уверенно надавила на звонок соседней двери. Вскоре послышался шорох, защелкали задвижки, и дверь слегка приоткрылась. Я увидела чей-то внимательный глаз, обрамленный сеткой мелких морщин. Очевидно, что на меня смотрела старушка или старик — с этим я пока не разобралась. Довольно громко, предположив, что со слухом у соседей Щербакова может быть плоховато, я поздоровалась.

— Если вы будете просить за кого-то проголосовать, зря стараетесь — я против всех кандидатов, — хрипящим голоском промямлили из-за двери, хотя я ничего еще не сказала.

— Я из милиции, — отрезала я.

— Да? — удивился — или удивилась? — божий одуванчик. — А что случилось? Я даже ничего и не слышала. Украли что? Или попортили? Убили кого?

Итак, передо мной старушка. Я натянуто улыбнулась и сказала:

— Действительно, убили, но не в вашем доме. Впрочем, кое-кого из жильцов вашей площадки нам бы все равно хотелось проверить, поэтому я и побеспокоила вас. Мы можем поговорить?

— Можем, — закивала голова. — Только сначала покажите удостоверение, а то мало ли что. Всякие сейчас ходят. Обворуете еще.

Я спокойно достала из сумочки свое удостоверение и продемонстрировала его сердобольной старушке. На этот раз соседка Щербакова согласилась впустить меня в квартиру. Я вошла, и почти тут же в нос ударил стойкий запах каких-то лекарств — видимо, со здоровьем у бабки было плоховато.

— Ох и жизнь настала, — заперев дверь, посетовала старушка — видимо, вспомнила мои слова про убийство. — На каждом шагу бандиты, лишний раз на улицу выходить боишься. Мне уж и сын говорит, чтоб никуда не ходила, сам продукты, лекарства покупает. А как не ходить — воздухом-то подышать тоже хочется. Гуляешь, а сама боишься. Вот время-то. — Она вновь закачала своей седой головой.

— Скажите, а вы давно живете в этом доме? — поинтересовалась я у старушки, попутно рассматривая интерьер ее квартиры.

На стенах — обои, едва ли не старше самой хозяйки, порядком выцветшие и давно потерявшие яркость. На полу — зеленая ковровая дорожка с яркими волнообразными узорами по бокам. В углу — невероятно высокая пружинная кровать с массой матрасов. Постель покрывает какая-то светлая ткань, из-под которой видны связанные, наверное, самой женщиной кружева. Такие же накинуты поверх аккуратно взбитых и уложенных одна на другую подушек.

На окнах — множество цветов. У стены — старенький диван с деревянными подлокотниками, рядом с ним — стул, усыпанный лекарствами, еще один — напротив дивана у противоположной стены. Чуть в стороне — тумба, а на ней — новенький, скорее всего подаренный детьми цветной телевизор.

— Давно я здесь живу, — вздохнула между тем хозяйка. — Лет уж сорок будет.

— Значит, многих жильцов знаете, — предположила я.

— Ну, тех, кто давно живет, конечно, знаю, — приземляясь на скрипящий диван, ответила бабка. Затем она предложила сесть и мне. Я не стала отказываться и осторожно заняла единственный свободный, ужасно старый стул. — А новеньких-то нет. И молодежь не знаю. А вас кто-то конкретно интересует? — глядя на меня немного с прищуром, решилась все же спросить она.

Я кивнула:

— Да. Ваш сосед, Олег Романович Щербаков. Вы что-нибудь можете о нем рассказать?

— Ой, да неужто его в чем подозреваете? — эмоционально всплеснула руками бабка и, закачав головой, тут же принялась причмокивать губами, а через несколько минут произнесла: — Вроде нормальный парень, не грубит, уважительный. На днях мне даже картошку помог донести, что я на рынке купила. До подъезда-то я ее доволокла, а тут, как назло, лифт сломался, уж думала, наверх и не заберусь. Годы-то не те. А он увидел, сам предложил помочь, донес и ничего с меня за это не взял. Сказал, что соседи должны друг другу помогать.

— А давно ли здесь живет Щербаков? — опять задала я вопрос.

Старушка почему-то покачала головой и задумчиво произнесла:

— Ой, давно, дочка. Я еще родителей его и сестру, упокой господи их душу, помню. С родителями-то мальчонке не повезло, пили они шибко. Отец все, что мог, из дома тащил, продавал, а деньги пропивал. Да и мать такая же была. Оба от перепою и умерли — траванулись какой-то гадостью. А вот сестра — девица умненькая у них была. Она ж, можно сказать, Олега-то и вырастила, родителям ведь ни он, ни она не нужны были — главное, брюхо гадостью какой-нибудь наполнить.

Старушка в очередной раз вздохнула, видимо, от нахлынувших на нее тяжких воспоминаний. Я немного помолчала, а затем уточнила:

— Так сестра Олега умерла?

— Умерла красавица, — уныло кивнула бабка. — Молодая совсем была, а вот бог прибрал ее к себе. А все медицина наша виновата, недоследили они там чего-то, вот и заболела она.

— Чем? — осторожно спросила я.

— Этого я не знаю. Говорили только, будто после аборта у нее что-то там воспалилось. Долго она, бедняжка, мучилась, по врачам да лекарям таскалась. И Олег чем мог помогал. Да что с него тогда взять-то было, с пятнадцатилетнего. Ему бы учиться еще, а не на заводе вкалывать.

— А он, значит, на заводе работал, — подтолкнула я к продолжению рассказа старушку.

— Работал. Недолго, правда. А как сестра умерла, замкнулся, неразговорчив стал. Тут уж никто даже и не знает, чем он себе на жизнь добывал, что делал. Думаю только, что в бизнес он подался, иначе где еще денег на такую дорогую одежду нынче взять? Ну, да это уже его личное дело, я в чужую жизнь не лезу.

Я решила выяснить еще кое-что.

— Олег жил с родным отцом? И он, и сестра были детьми одного отца?

— Одного, — уверенно откликнулась бабка. — Даже и сомнений не было, как на него похожи были. Особенно Олег — и походка его, и выправка. Только вот не пьет. Ну и молодец, что не признает этой гадости, иначе и его бы та же судьба поджидала.

— А его сестра была замужем? — вновь спросила я, хотя еще сама толком не знала, зачем мне нужны подобные мелочи.

— Нет, не была, — вздохнула старушка. Затем она подняла стоящий на стуле рядом с лекарствами стакан с водой и жадно отпила из него, после чего продолжила: — Ходил тут к ней один щупленький. Вроде как встречались они. Мне-то он сразу не понравился, хоть и видела я его пару раз всего. Когда забеременела, думала, что женится на ней, а он, как узнал, сразу денег ей сунул на аборт и в больницу отвез. А вот забирал уже Олег. Тот парень больше и не появлялся в этом доме.

Старушка замолчала, а я даже порадовалась этому, получив возможность немного подумать. Все добытые факты почему-то не желали складываться в единую картину, но я не унывала.

«Итак, Олег — круглый сирота. Его родители и сестра умерли. Он вынужден был искать возможность выжить в этом жестоком мире и, конечно же, сунулся в криминал. Начал скупать и перепродавать краденое. Когда понял, что может попасть за решетку, скорее всего, забросил это дело и начал искать иной способ обеспечить себе безбедное существование. Случайно, а может, и нет, в каком-нибудь казино он познакомился с Ананьевым. Тот заметил, что у парня есть хватка, и предложил ему работу. Олег не отказался, но и довольствоваться ролью управляющего не захотел.

Возможно, он пробивал родственные связи старика и, неожиданно обнаружив, что у того никого, кроме сына и его супруги, с которыми Ананьев, что очень кстати, отношений никаких не поддерживает, нет, задумал недоброе. Добиваясь все большего и большего расположения больного старика, он мог повлиять на текст ананьевского завещания. Подозреваю даже, что в последнем, несмотря на ссору с сыном, состояние поделено надвое: одна половина — законному наследнику, а вторая — тому, кто заменил Василию Архиповичу близкого человека. В этом случае вполне понятно, почему Олег решил убить жену Христенко. Затем он наверняка планировал убрать и Ивана».

При воспоминании о моем клиенте как-то сам собой в голове возник вопрос: «А не Христенко ли был тем плохим парнем, что послал сестру Олега на верную смерть?» Понимая, что в этом случае причин превратить жизнь Христенко в ад у Олега было бы куда больше, я решила попытаться выяснить у старушки хоть что-то про того молодого человека.

— Скажите, а вы не помните, как звали молодого человека, с которым встречалась сестра Олега? Того, который заставил ее сделать аборт?

— Ой, дочка, мы, старики, такие забывчивые… Но вроде бы, — старушка покопалась в памяти, — имя у него простое было.

— А не Иван ли случайно?

— Может, и Иван, — не отрицала бабка. — Помню только, что темноволосый он был.

«Да уж, ценное замечание — таких у нас через одного», — подумала я, но все же поблагодарила старушку за помощь и, встав, направилась к двери. Бабка проводила меня, еще раз попыталась выяснить, что же такого натворил ее соседушка, но я посвящать никого в свои дела не собиралась, поэтому ответила:

— Ничего. Но проверить мы обязаны. Вы уж ему, пожалуйста, не говорите, что милиция у вас была, незачем жизнь человеку усложнять.

— Уж не скажу, будьте уверены, — пообещала бабка. — Я ведь его редко вижу, а специально отлавливать не собираюсь.

Попрощавшись со старушкой, я покинула дом и добралась до машины. Я не была пока твердо уверена в том, что именно Христенко был тем самым парнем, который обрюхатил сестру Олега. Необходимо было выяснить этот момент, а для этого нужно найти самого Ивана и задать ему парочку интимных вопросиков. Заодно и выяснить, не знает ли он Щербакова лично и не случалось ли им где-то сталкиваться.

Я набрала номер сотового Христенко.

— Христенко слушает, — как-то уж очень официально откликнулся мужчина.

Я поприветствовала его, представилась, а затем спросила:

— Вы сейчас не слишком заняты? У меня есть к вам несколько вопросов.

— Даже если бы и был занят, — давая понять, что для меня время в любом случае найдется, сказал Иван. — Где будет удобно встретиться? — тут же поинтересовался он.

— А где вы сейчас?

— У себя в офисе, — ответил он.

— Хорошо, я скоро подъеду, — пообещала я. — Тогда и поговорим.

Я завела машину и покатила к офису Христенко. Никаких препятствий на пути не возникало, но меня почему-то начинало мучить какое-то неприятное предчувствие. Поводов вроде не было, однако оно продолжало усиливаться, становясь все более и более навязчивым. Как-то незаметно для себя я прибавила скорость и понеслась к офису Ивана Васильевича почти со скоростью пули.

Вскоре показалась высотка, где снимал свой офис Христенко. Я не стала отгонять машину на стоянку, а предпочла втиснуться между несколькими стоящими почти вплотную ко входу в здание машинами. Все у меня внутри буквально напряглось, а сердце чувствовало неладное. Выскочив из машины так, будто меня ужалили, я с силой захлопнула дверцу и, даже не заперев ее на ключ, метнулась внутрь здания.

Приемная никаких подозрений не вызывала: здесь все было так, как и при первом моем посещении. Даже секретарша была на месте и в данный момент преспокойно готовила кофе. Услышав, как хлопнула дверь, она обернулась, увидев мою скромную персону, натянуто улыбнулась и сказала:

— А Иван Васильевич вас сегодня ждал.

— Почему вы говорите об этом в прошедшем времени? — все еще не веря в то, что интуиция меня подвела, переспросила я.

Женщина снова повернулась к столу, но на вопрос все же ответила:

— Ожидание показалось ему чересчур долгим. Он решил сходить в магазин за сигаретами. Скоро должен вернуться, так что можете подождать у него в кабинете, думаю, он не будет возражать.

— Хорошо, так и сделаю, — согласилась я и воспользовалась приглашением.

Открыв дверь в кабинет, я на минуту замерла на пороге: комната полностью преобразилась. Тот, кто собственными глазами не видел учиненный здесь когда-то погром, ни за что бы сейчас в него не поверил. Все вещи находились на своих местах, правда, стены пустовали — новые картины хозяин помещения еще не приобрел. Зато появился диван, которого раньше здесь не было. Причем на нем в данный момент лежали подушка и одеяло, это лишь подтверждало мою догадку о том, что Христенко до сих пор ночует в офисе.

Войдя в кабинет, я прикрыла за собой дверь и, не спеша пройдясь по комнате, присела на краешек дивана. Через несколько минут заглянула секретарша и вежливо поинтересовалась, не хочу ли я выпить чашечку кофе. Я не стала отказывать себе в удовольствии и попросила принести напиток прямо сюда. Женщина выполнила мою просьбу. Вскоре я уже вдыхала аромат только что сваренного кофе и наслаждалась его бархатистым вкусом.

Несмотря на то что пила кофе я довольно медленно, а когда он закончился, даже пролистала несколько журналов, Христенко все еще не вернулся. Это настораживало и порядком нервировало меня.

Не собираясь больше ждать, я вышла к секретарше и спросила, как давно ушел Иван Васильевич.

— Да минут уже десять-пятнадцать, наверное, его нет, — посмотрев на часы, спокойно ответила мне женщина.

— Пятнадцать минут ходить за сигаретами? — удивилась я. — Это слишком долго — все магазины расположены тут, под боком. Боюсь, как бы с ним чего не случилось.

Секретарша безразлично пожала плечами — видимо, в отличие от меня, ее ничего не тревожило. Я же торопливо покинула офис и, выскочив на крыльцо, с которого хорошо была видна вся округа, включая упомянутые ранее магазины, принялась вертеть головой по сторонам. Христенко нигде не было видно, зато недалеко от поворота на соседнюю улицу толпилось несколько человек. Все они смотрели вниз, жарко что-то обсуждая.

Не смея даже предположить, что произошло, я со всех ног помчалась к толпе. Поравнявшись с ней, растолкала зевак. На асфальте, жутко морщась и постанывая, сидела женщина средних лет. Она обхватила руками ногу, из которой широкой дорожкой вытекала кровь. Отчасти порадовавшись тому, что это не Христенко, я спросила у остальных зевак, что случилось. Мне пояснили:

— Какой-то хулиган по ногам ей металлическим прутом ударил и сумку спер. Вызвали «Скорую», но та почему-то все еще не приехала.

— Что же вы сами ей помощь не окажете? — удивилась я.

Большинство посмотрело на меня так, будто я ляпнула непростительную глупость. Кто-то и вовсе отвернулся, предпочтя сделать вид, что не слышал моих слов, и только один сердобольный дедок заметил:

— Нынче в школах этому не учат. Все на врачей надеяться привыкли. А те пока раскачаются, сто раз помереть успеешь.

Я решила сама помочь женщине. Склонившись над ней, я быстро прощупала окровавленную ногу. Так и есть — перелом. Я попросила стоящего рядом молодого паренька найти какую-нибудь ровную доску, других напрягла сбегать в аптеку и принести все, что потребуется для перевязки.

Под моим чутким руководством толпа ожила, и уже очень скоро на ногу женщины аккуратно наложили шину, а пострадавшую перенесли на лавочку. Тут и «Скорая» подоспела. Понимая, что об остальном врачи позаботятся уже сами, а значит, во мне необходимости больше нет, я повернула назад, к офису Христенко.

Но нет, Христенко в офис не возвращался: об этом мне сразу же доложила секретарша, едва я только вошла. Помимо этого, она сообщила:

— Какой-то молодой человек сейчас тоже Ивана Васильевича искал. Я предложила ему подождать в кабинете, но он почему-то отказался.

— Молодой человек? — насторожилась я. — Как он выглядел?

— Ну вы спросили, — усмехнулась секретарша, — я его что, изучала, что ли? Зашел, спросил, я ответила, и он сразу вышел. Человек как человек, ничего подозрительного.

— И все же — как он выглядел? — настаивала я, почему-то решив, что это был Щербаков. Возможно, Олег решил наконец добраться до своего недруга и отправить его на тот свет.

— Да не знаю я, — вспылила женщина. — Если вам так надо, сами посмотрите, он, наверное, еще у офиса отирается. На нем рубашка светло-зеленая, с каким-то амебным рисунком.

Последовав совету секретарши, я вышла на крыльцо и стала осматриваться. Что-то зеленоватое мелькнуло перед глазами, и я сосредоточила на этом свой взгляд. Стройный — это было видно и со спины — мужчина уверенной походкой шел в направлении ближайшего кафе, безостановочно вертя головой по сторонам и явно кого-то высматривая. И наверняка этим кем-то был Иван Васильевич Христенко.

Я решила проследовать за этим человеком и посмотреть, что он станет делать дальше. Быстро спустившись с лестницы, я вдруг вспомнила, что так и не заперла свою машину, а потому ненадолго притормозила возле нее, закрыла дверцу на ключ и только потом поспешила за удаляющейся стройной фигурой.

Между тем неизвестный слегка притормозил у кафе, пристально посмотрел в одну сторону, а затем стал двигаться туда же. По его поведению я поняла, что мужчина, кажется, нашел того, кого искал. Быстро скользнув взглядом по тем посетителям кафе, что мне были видны, я буквально сразу же напоролась на задумчивую мину Христенко. Иван полностью погрузился в себя и, кажется, даже забыл, что мы договаривались с ним встретиться.

Мне стало невероятно интересно, подойдет ли тип в светло-зеленой рубашке к Ивану Васильевичу. Спрятавшись за расположенным неподалеку рекламным щитом, я стала внимательно следить за действиями обоих мужчин.

Недавний посетитель офиса Христенко достиг наконец столика, за которым сидел Иван Васильевич, и стал ему что-то говорить. Из-за гремящей в кафе музыки я ничего не слышала. У собеседников, похоже, были те же проблемы. Во всяком случае, Христенко встал и вместе с незнакомцем направился к выходу.

Даже если мужчина в зеленой рубашке хорошо известен Ивану Васильевичу, наблюдение прерывать не стоит — решила я и, продолжая оставаться вне зоны видимости, последовала за беседующими.

Покинув кафе, Христенко и его товарищ пошли вдоль по улице. Собеседник Ивана Васильевича все время что-то говорил, но очень тихо, и как я ни старалась, разобрать его слов не могла. Через пару кварталов мужчины свернули в арку и скрылись из виду. Я чуть быстрее достигла этой же арки, осторожно заглянула в нее, понимая, что мужчины могут остановиться прямо здесь и продолжить свой разговор в спасительной тени, но, никого не увидев, продолжила поиск во дворе.

Когда я появилась во дворе, Христенко и его товарищ как раз по крутой лестнице поднимались на третий этаж стоящего во дворе дома. Лестница не внушала доверия, да и располагалась снаружи, а не внутри, как обычно. Иван Васильевич тоже, видимо, понял, что на такой лестнице легко и ногу сломать, а потому двигался медленно, предварительно прощупывая ногой едва ли не каждую ступеньку.

Мужчины почти достигли верхнего этажа дома, когда я, наблюдая за всем снизу и не упуская из виду ни единого движения незнакомца, во все горло закричала:

— Иван Васильевич, держитесь за перила!

Мой крик Христенко, конечно же, услышал, но вместо того, чтобы исполнить просьбу, обернулся. В этот самый момент неизвестный решительно схватил Ивана Васильевича за плечи и с силой оттолкнул от себя. Христенко устремился вниз, туда, где словно специально какой-то заботливый хозяин сложил в кучу бетонные стеноблоки с торчащими из них во все стороны металлическими штырями.

С ужасом ожидая предсмертного стона Христенко, я отвела взгляд в сторону.

Но вот пролетела секунда, другая, а ни хлопка, ни характерного стука мягкого тела о прочную конструкцию так и не последовало. Я рискнула посмотреть на лестницу. Непонятно как Иван Васильевич повис на натянутой между лестницей и окном с одной стороны уже оборванной бельевой веревке. Он опасливо посматривал вниз, до смерти боясь сорваться или ослабить хватку.

Но и его враг не дремал. Видя, что задумка не удалась, неизвестный перегнулся через перила и попытался разжать пальцы Христенко, но безуспешно. Это вызвало в нем бурю негодования.

— Ну же, мразь, падай, — командным и к тому же ужасно ядовитым тоном рычал он. — Тебе уже давно пора к праотцам.

Понимая, что Христенко срочно требуется помощь, я бросилась наверх. Надеясь, что мой крик спугнет убийцу, я заорала:

— Оставь его, ублюдок!

Но не угадала, негодяй продолжил свою грязную работу с еще большим рвением и торопливостью. Правда, теперь он уже не пытался оторвать руки Христенко от веревки. Человек в зеленой рубашке просто старался поджечь веревку зажигалкой.

Я боялась опоздать, а потому перепрыгивала сразу через несколько ступеней. Неожиданно что-то загремело, и лестница закачалась, словно бы и не была прикреплена к дому. Торопливо глянув вверх, я заметила победную улыбку на лице преступника.

Негодяй метнулся еще на один пролет вверх и скрылся за деревянной дверью, ведущей на чердак. Я поняла, что уходить он будет по крышам, и на минуту растерялась, не зная, что делать — то ли вызвать «Скорую» и милицию, то ли все же попытаться догнать убийцу самостоятельно.

Последняя мысль показалась мне целесообразнее, и я, собрав все свои силы, бросилась за негодяем. Он должен заплатить за содеянное. И если я не заставлю его вернуть долг, то этого не сделает никто.

Глава 9 МГЛА В КОНЦЕ ТУННЕЛЯ

Не стану описывать, как долго я носилась по чердакам и крышам, пытаясь поймать Щербакова, как несколько раз едва не свалилась с крыши сама… Скажу лишь, что догнала его на одной из крыш, причем от нее до следующей было почти двадцать с лишним метров — такого расстояния прыжком Олегу было не преодолеть. Щербаков это понимал, а потому, остановившись на самом краю, нервно искал новые пути бегства.

— Лучше сдайтесь. У вас нет выхода, все равно бежать уже некуда, — поняв, что загнала его в тупик, прокричала я.

— Черта с два, — рявкнул мужчина. — Кто вы такая и зачем лезете не в свое дело?

— Частный детектив, — призналась я.

— Ах, вон оно что, — отодвигаясь от края ближе к центру крыши, ответил беглец.

Наверняка мужчина сейчас прикидывал, насколько трудно ему будет справиться с женщиной, но, еще ничего пока не решив, он просто продолжал тянуть время.

— Откуда вам стало известно, что это я? Кто сказал? Сами вы не могли ни о чем догадаться. И зачем вы только вообще во все это вмешались?

— Ради торжества справедливости.

— Справедливости… — Олег усмехнулся. — Если бы это было действительно так, вам бы следовало перейти на мою сторону.

— Справедливость не всегда предполагает месть. Иногда нужно уметь прощать, — сказала я.

— Ну да, как же, — усмехнулся Щербаков.

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, но попытайтесь сохранить в себе то человеческое, что в вас еще осталось, — рискнула надавить на психику мужчины я. Сейчас, по-моему, он был не в себе. А с психически больными, пусть даже это и их временное состояние, нужно вести себя ласково. — Не сопротивляйтесь, — продолжила я елейным голоском, — причинение вреда другим никогда не остается без последствий и непременно выходит боком тебе самому. А вы и так уже сделали много такого, за что следует понести наказание.

— Те, кто должен был его понести, это уже сделали, — гордо вскинув голову, заметил Олег.

— Не хотите по-хорошему, — поняла я. — Думаете, что вам удастся одолеть и меня? С Христенко вы это уже сделали.

— А разве нет? — переспросил Олег.

— Что ж, попробуйте, — расставляя руки в стороны и как бы приглашая помериться силами, предложила я.

Щербаков, недолго думая, принял мое приглашение — он уверенно шагнул мне навстречу. На минуту мы замерли друг перед другом, выжидая, кто же начнет. Естественно, что инициативу проявил Олег. Я сама никогда не лезу на рожон и вообще предпочитаю улаживать все мирным путем. Лишь в редких случаях, и только когда вынуждают, демонстрирую свои навыки боевого искусства.

Щербаков метнул в мою сторону кулак. Конечно же, я удар отразила, одновременно двинув коленом по ребрам противника. Болевой шок окончательно вывел Олега из себя: глаза мужчины мгновенно налились кровью, скулы нервно задвигались, а сам он, согнувшись, как орангутанг, стал издавать совсем не человеческие звуки.

«Нет, он явно психически неуравновешен, — заметила я про себя. — Впрочем, об этом можно было сразу догадаться: нормальные люди не убивают себе подобных, а если вдруг и отваживаются на такое, то только в качестве самозащиты».

Озверевший Олег продолжил атаковать меня. Его руки мелькали перед моими глазами, словно цифры на взрывном устройстве. Я едва успевала отбиваться, не говоря уже о том, чтобы ответить ударом на удар. Так продолжалось несколько секунд. Вскоре мой висок испытал на себе силу удара Щербакова. Это ужасно сильно разозлило меня, а когда я злюсь, плохо всем, кто рядом. Олег не избежал этой участи. Только он отступил на шаг, чтобы перевести дух, как я набросилась на него и резко перекинула его левую руку через собственную голову. Затем я обвила шею мужчины, лишив его какой-либо возможности ударить меня. Мы оба тяжело дышали.

— Ну что, тебя связать или сам за мной пойдешь? — поинтересовалась я.

— Да пошла ты, — огрызнулся Олег. — Сумеешь сдвинуть с места — считай, тебе повезло.

Щербаков знал, что у меня не хватит сил всю дорогу толкать его вниз, поэтому вел себя так нагло и надменно. И все же он меня недооценивал: я не стала тащить его к двери, ведущей в дом, напротив — уверенно переместила Олега к краю крыши и дала вдоволь насладиться видом города с высоты птичьего полета:

— Думаешь, я не смогу тебя спустить?

— Ты не посмеешь меня столкнуть, — как можно более равнодушным тоном бросил мой пленник. — Ты же из ментовской породы.

— А разве среди ментов нет убийц? — пожала плечами я. — Или ты, наивный, все еще надеешься, что менты все, как один, честные и законопослушные? Я бы в этом так не была уверена.

Олег резко дернулся и, развернувшись, нанес мне удар ногой в бедро, затем торопливо отскочил в сторону и вытащил маленький складной ножичек. Чего-чего, а подобного от него я в тот момент не ожидала.

— Ну что, дамочка, не думала, что я так ловок, — радостно усмехнулся Щербаков. — Зря вы в мои дела полезли, зря. Теперь вините только себя.

— Ты начинаешь мне надоедать, — готовясь отразить нападение, спокойно заметила я.

— Это еще кто кому, — насмешливо парировал Олег. Я молниеносно отбила держащую нож руку, но успела заметить, как сверкающая сталь промелькнула прямо перед моим носом, едва его не задев. Это было уже слишком. От носа я избавляться не собиралась.

Я, чтобы иметь возможность видеть малейшие движения Олега, торопливо отпрыгнула немного назад, затем дождалась, когда он в очередной раз занесет руку для удара, резко подпрыгнула вверх, выполнив волчок, и с силой ударила Щербакова ногой по лицу. Размахивая руками и ища, за что бы уцепиться, он повалился назад и мгновенно потерял равновесие. Я метнулась к нему, причем так быстро, что Щербакову наверняка показалось, будто я запрыгнула на него с разбега.

Олег попробовал скинуть меня, но тщетно. Он ухватился за нож, понимая, что это его единственный шанс. Но я предвидела такой поворот событий, а потому принялась заламывать его руку с ножом. Я знала, что, как только Щербаков почувствует нестерпимую боль, он выронит оружие. Так и произошло, через двенадцать минут борьбы наши силы оказались равными, да и желание победить соперника у обоих было примерно одинаковым.

Наконец холодная сталь звонко лязгнула о твердую поверхность крыши. Лицо Щербакова исказилось в неприятной гримасе, и он, агрессивно заревев, попытался перевернуться на бок. Но я вовремя отреагировала и, двинув ему локтем по лицу, временно лишила сознания. Затем быстро подняла свою сумочку, достала наручники и снова направилась к Щербакову. Присев рядом, сцепила его руки браслетом.

Бездвижный Олег казался уснувшим. Признаться, по его внешнему виду трудно было даже предположить, что он способен на убийство. Но за ангельским личиком скрывалась темная душа.

Во всей этой темной истории оставалось еще много непонятного. Прояснить ситуацию мог Щербаков, но для начала его следовало вернуть в наш грешный мир. Проблема состояла только в том, что он снова начнет упорствовать, а значит, спустить его с крыши без посторонней помощи не получится. Что ж, придется вызывать Кирю с ребятами. А мне так хотелось поговорить с Щербаковым по-человечески, в неформальной обстановке, узнать все детали и подробности и только потом доставить его в отделение милиции.

Чтобы привести Олега в чувство, я принялась его хлестать по щекам. Он поморщился и, как бы отмахиваясь от неприятного сна или назойливой мухи, замотал головой. Я слегка отодвинулась в сторону и, как только он открыл глаза, спросила:

— Ну как самочувствие? Спесь сошла?

Щербаков отрешенно посмотрел в мою сторону и вновь словно в бреду замотал головой. Это, видимо, помогло — вскоре память вернулась к нему. Он повернул в очередной раз голову ко мне и, усмехнувшись, сказал:

— Значит, все-таки добилась своего.

Я не спешила отвечать. Долго собиралась с мыслями, затем встала, отошла к краю крыши и, не сводя глаз с мужчины, спокойным голосом произнесла:

— Тебе повезло, что попал в мои руки. Я всегда сама решаю, как поступить с виновным. Так что у тебя еще есть шанс попробовать оправдаться и объяснить мне причины, побудившие тебя к убийствам.

— К каким убийствам? — как ни в чем не бывало переспросил Олег.

— Только не притворяйся, что в результате падения ты потерял память, — не отводя взгляда, сказала я.

— А что, это мысль, — издеваясь, продолжил Щербаков. И тут же устроил глупую клоунаду, то и дело повторяя: — Я ничего не помню. Скажите кто-нибудь, кто я… Как меня зовут? Что я тут делаю? И почему на мне наручники? Неужели меня похитили… Люди, спасите!

— Прекратите этот балаган! — резко прикрикнула я на Олега. — Вам эта роль не идет. К тому же любой, даже неквалифицированный врач легко докажет, что вы в полном порядке. Отвечать за свои поступки вам все равно придется.

Щербаков умолк и, заметно погрустнев, отвел глаза в сторону. Я продолжила:

— Зачем вы убили женщину, которая не имела никакого отношения к давней истории с вашей сестрой?

Мой вопрос привел Олега в состояние столбняка. Он замер с выражением невероятного удивления на лице — видимо, и представить не мог, что кто-то докопается до истины и узнает мотивы совершенного им преступления. Увы, он слишком плохо меня знал.

— Ну что же вы молчите? — подталкивала мужчину к ответу я. — Вы же видите, мне уже все известно. Я просто хочу услышать это от вас — простая формальность.

— И что же вы хотите услышать? — вновь ядовитая усмешка. — Вы же сами сказали, что все знаете. Какие проблемы? Или доказательств нет? Вы не можете доказать, что все это — моих рук дело? — Щербаков пристально посмотрел мне в глаза. Я слегка занервничала: действительно, у меня есть только доказательства последнего его преступления.

Олег заметил мою растерянность, и это подняло ему настроение.

— Значит, угадал, действительно у вас на меня ничего нет. Одни глупые предположения. Ну, с этим багажом посадить меня вы не сможете.

— Почему же не смогу? — спросила я. — Очень даже могу. Я сама только что стала свидетельницей убийства Ивана Васильевича Христенко. Или, думаете, этого не достаточно?

— Вы — свидетельница? — Щербаков громко засмеялся. — Свидетельница чего? Что же вы видели? Что какой-то мужчина, поднимаясь вверх по прогнившим ступенькам, оступился и упал? Я попытался его догнать, даже схватил за одежду, но не удержал. А вы этот мой благородный жест приняли за покушение? Как некрасиво!

— Чему вы радуетесь? — каждая усмешка Олега раздражала меня все больше. — Или, думаете, управы на вас нет? Знаете, в каждый сценарий могут быть внесены изменения. Не думайте, что сейчас события будут развиваться по вашему плану.

— А как же?

— Ну, например, вместо того, чтобы сдать вас милиции, я звоню Василию Архиповичу Ананьеву и сообщаю ему, что видела, как вы убили его родного сына и законного наследника. А перед этим вы еще задушили жену Ивана Васильевича. Как думаете, старик потребует доказательства или поверит на слово? Скорее всего, поверит. Что же тогда ждет вас, охотника за чужим состоянием? Убивая Христенко, вы преследовали две цели. Я права? Конечно, права, — сама же себе ответила я, видя, как побледнел, а затем и покраснел Олег. — Вы же хотели не только отомстить, но и обогатиться за чужой счет.

— Да откуда вам знать, что я хотел, — наконец прорезался голос у Щербакова. — Сами себе все напридумывали, а теперь пытаетесь убедить остальных. Может, старик сам этого желал… Такая мысль вам в голову не приходила?

— Что значит — желал? Желал смерти своим близким? — Я не понимала его намеков.

— Спросите у него сами, — предложил Олег.

— Ну да, и отправлю и без того доживающего последние дни старика на тот свет, — усмехнулась я. — Хотите за мой счет довести начатое до конца? Ну уж нет, ничего у вас не получится. А рассказать все вам придется в любом случае. Тоннель не всегда заканчивается лучом света в конце, запомните это, а ваш поезд уже летит в бездонную пропасть. Зря надеетесь на лучшее. Последний ваш шанс улучшить свое положение — пойти мне навстречу.

Сказав это, я замолчала. Пусть прикинет, что к чему, и осознает, что лучший выход из этой ситуации достаточно стандартен — чистосердечное признание.

Но Олег был явно иного мнения: он все еще верил, что и на этот раз ему удастся избежать возмездия. Я не стала его разубеждать, просто приказала начать спуск. Щербаков не посмел ослушаться, и мы направились к чердачной двери. Я внимательно следила за каждым движением Олега и старалась держаться к нему поближе.

К счастью, в планы Щербакова побег не входил. Он спокойно спустился до конца, мы вышли на улицу, и я повела его к своей машине. Мои мысли вернулись к Христенко. Я не знала, нашел ли кто его тело, вызвали ли «Скорую» или бедняга все еще лежит на холодном бетоне.

Следовало пойти во двор и все проверить, но я понимала, что сейчас обязана доставить преступника в отделение милиции и передать его тамошним сотрудникам.

С трудом поборов желание вернуться, я повела Щербакова дальше. И тут в голову неожиданно пришла спасительная мысль: «Зачем везти Олега в милицию, если можно вызвать Кирю и его ребят прямо сюда?» Я торопливо сунула руку в сумочку, извлекла сотовый и приготовилась набрать номер, но не тут-то было. Телефон пронзительно пискнул и вырубился — села батарея, которую я давно уже не заряжала. Расстроенный вздох сорвался с моих губ. Выхода не было — придется ехать в отделение. Хорошо, что до него не так уж далеко, поэтому много времени я не потеряю.

Вскоре мы достигли моей машины, я открыла ее и, усадив Олега на соседнее с водительским сиденье, села сама. Затем еще раз внимательно посмотрела на своего задержанного и, заметив на его лице какое-то недоброе задумчивое выражение, строго предупредила:

— Попробуешь сбежать — сильно пожалеешь.

Щербаков никак не отреагировал на эти слова. Он смотрел в одну точку и о чем-то думал. Я не стала его отвлекать, надавила на газ и повела машину к отделению милиции, где трудился мой друг Киря. Я ехала на предельной скорости, желая поскорее сдать преступника и вернуться на место его преступления. Необходимо самой удостовериться в том, что тело Христенко уже увезли в морг.

«Стоп, а почему это я решила, что он непременно мертв? — неожиданно спросила я сама себя. — Может, он удачно упал и просто что-то себе повредил? В таком случае ему сейчас срочно нужна медицинская помощь. А в том дворе, кажется, никто не живет, а если и живет, то наверняка какие-нибудь бомжи. Обдерут его как липку, заберут деньги, одежду и смоются. Бомжи сейчас не лучше хулиганов».

Мысленно представив двор, в котором все произошло, и воспроизведя в памяти очертания лестницы и плит, находящихся под ней, я поняла, что выжить Христенко никак не мог. При любом, даже самом удачном падении он должен был повредить жизненно важные органы, потерять сознание и, даже если смерть наступила не сразу, умереть от потери крови. От этой жуткой картины я вздрогнула и даже почувствовала, как по всему телу побежали мурашки.

Слава богу, впереди наконец-то показалось отделение милиции. Я подъехала к центральному входу и несколько раз просигналила. Несколько курящих на крыльце молодых представителей нашей доблестной милиции дружно повернулись в мою сторону. Высунув голову в окно, я громко спросила:

— Кирьянов Владимир Сергеевич у себя?

— Вроде был, — нехотя отозвался один из них.

— Не могли бы вы его позвать? — попросила я. — Скажите, Иванова приехала.

— А самой почему бы не подняться? — немного невежливо спросил тот самый молодой. — Мы тут не курьерами работаем, чтобы ваши поручения выполнять. Вот народ обнаглел, — добавил он, обращаясь уже к остальным.

— Действительно, не курьерами, — тихо заметила я, а Щербаков усмехнулся:

— Что, боитесь оставлять меня в машине одного?

— Не боюсь — не доверяю, — поправила его я. — Кстати, а почему бы нам не пойти вместе?

— Очень мне надо сбегать, — вдруг заупрямился Олег. Похоже, ему нравилось злить меня и доставлять лишние неприятности, попутно наблюдая, как же я из всего этого буду выкручиваться.

— Молодые люди, может быть, тогда вы подойдете сюда? — еще раз попыталась заручиться помощниками я. — У меня в машине находится задержанный, выходить он не желает, а оставлять его одного опасно. Может, вы за ним присмотрите, пока я схожу к Кирьянову?

— Черт, так это ж… — вдруг вспомнил меня один из мужчин и тут же подошел, на ходу извиняясь: — Татьяна Александровна, извините, ради бога, не признал. Я — Федор Марганцев. Владимир Сергеевич как-то знакомил нас. Совсем запамятовал вашу фамилию, а на лица-то у меня память и вовсе плохая. Видать, богатыми будете.

— Очень может быть, — улыбнулась я и поинтересовалась: — Ну так вы присмотрите за этим товарищем?

— Конечно, присмотрю, можете быть спокойны.

Поблагодарив за помощь, я торопливо взбежала на крыльцо, оглянулась и только потом прошла в здание. Поднялась по лестнице и, остановившись перед дверью Володькиного кабинета, решительно постучала.

— Да, войдите, — громко сказал тот.

Я зашла в кабинет. Увидевший меня Кирьянов распростер руки и радостно воскликнул:

— Танюша! Ты где так долго пропадала? Не заглядываешь, не заходишь…

— Зато звоню, и довольно часто, — напомнила я.

— Ну, это-то да, — согласился Володька. — Но живьем же лучше. Тем более звонишь ты исключительно по делу. А мне давно уже не хватает твоего общества. Устал от всех этих дуболомов, — вздохнул Кирьянов и осторожно спросил: — Ты же просто так зашла, в гости? Или опять по делу?

— Не просто по делу, я привезла тебе… — договорить я не успела. Дверь в Кирин кабинет бесцеремонно отворилась и в помещение влетел испуганный парнишка лет двадцати трех. Кажется, один из тех, кого я видела на крыльце. Обращаясь ко мне, парень затараторил:

— Там… ваш… задержанный. У него пистолет. Он взял в заложники Федора Степановича.

— Вот мразь, — выругалась я. — Я же его предупреждала.

Я решительно встала и, не обращая внимания на вопросы Володьки, быстро направилась к выходу.

Выскочив на крыльцо, я увидела пятившуюся фигуру Щербакова. Олег приставил пистолет к виску оставленного мной надсмотрщика.

— Откуда у него оружие? — послышался голос Кири.

— Это мой, — со вздохом призналась я. — По глупости оставила сумку в машине, а там у меня можно все, что угодно, найти.

— И что теперь делать? — озабоченно спросил Володька.

Никому ничего не говоря, я жестом показала Кире, чтобы он и его ребята окружили Щербакова, а сама направилась наперехват. Едва Щербаков это заметил, как сразу же закричал:

— Не подходи! Я его убью! Ты знаешь, я могу.

— Убивай, — равнодушно ответила я. — На этот раз свидетелей будет более чем достаточно, загремишь по полной.

Щербаков заметно занервничал. Его глазки испуганно забегали по сторонам в поисках спасительного выхода. Я продолжала приближаться.

— Не подходи! — снова закричал он. — Иначе выстрелю в тебя.

— Решил напугать, — усмехнулась я и, гордо вскинув голову, предложила: — Ну давай, чего же ты медлишь?

Щербаков колебался. Мое поведение не вписывалось в привычные для него рамки. Он просто не знал, как поступить. Зато понял, что заложник его уже не спасет. Скорее наоборот, помешает при побеге. В бешенстве Олег отшвырнул испуганного мужчину от себя и направил пистолет на меня. Я усмехнулась, и это еще больше разозлило Щербакова. Он закричал:

— Я выстрелю! Я тебя убью!

— В который раз уже я слышу это, — спокойно заметила я, — но так и не видела подтверждения. Похоже, ты разбрасываешься пустыми обещаниями.

Неожиданно Олег громко рассмеялся. Теперь уже слегка растерялась я. Вдоволь нагоготавшись, Щербаков произнес:

— Думаешь, он не заряжен? Смею тебя разочаровать — он заряжен.

— Я вижу. Это же мой пистолет, — стараясь не показывать собственного страха, соврала я.

Олег же, обращаясь ко всем, громко выкрикнул:

— Никому не двигаться, или половину перестреляю. Вы должны дать мне спокойно уйти.

— Мы у тебя ничего не занимали, чтобы быть должными, — язвительно заметила я, а потом добавила: — Тебе придется убить меня, чтобы удрать.

— Напрашиваешься?

— Нет, констатирую факты.

— Ну и дура. — Олег вскинул пистолет вверх. Затем снял его с предохранителя и, нацелив оружие на меня, оскалился.

— Хорошо смеется тот, кто смеется последним, — как бы к слову заметила я. Щербаков взвел курок. Все замерли.

Но выстрела не последовало. Мелькнули чьи-то руки, ноги, запестрило перед глазами. Никто ничего не понял. И уж тем более никто не ожидал, что спустя всего несколько секунд увидят распростертым на асфальте Щербакова. Я с трудом перевела дыхание и, глядя в лицо Олегу, произнесла:

— Все, конечная остановка.

— Таня, — ко мне подскочил Кирьянов и, вместо того, чтобы схватить Олега, озадаченно спросил: — Как тебе это удалось? Почему пистолет не выстрелил?

— Потому что над ним немного похимичил один мой знакомый, — ответила я.

— В смысле — похимичил? — не понял Володька.

— Ну чуть-чуть изменил механизм: чтобы пистолет выстрелил, надо правильно снять его с предохранителя, а это умею только я. Кстати, могу сказать, что эта миленькая уловка уже не раз выручала меня.

— Дашь адресок своего мастера? — почти шепотом спросил Володька.

Я рассмеялась и сказала:

— Подумаю.

Володька не стал настаивать. Он переключился на Щербакова. Но, препроводив задержанного в отделение милиции, просто засыпал меня вопросами. Я выдала все как на духу, тем более что дальше работать с Олегом предстояло Кире.

Глава 10 КАЖДОМУ СВОЕ

После того как я привезла Щербакова в отделение милиции, прошло уже больше часа, но Олег не только не признал своей вины, а напрочь все отрицал и требовал предъявить доказательства его вины. Он знал, что прямых улик против него нет, а значит, милиция обязана его отпустить под подписку о невыезде. Знали это и мы с Кирей.

— Ну, допустим, я могу подержать его еще несколько часов, — размышлял Кирьянов вслух, — предъявлю обвинение в осуществлении захвата работника милиции. Свидетелей у нас более чем достаточно, но…

— Хочешь сказать, что за этот поступок ему ничего не грозит? — Я не поверила своим ушам.

Киря передернул плечами:

— Фактически нет. Любой врач подтвердит, что в состоянии аффекта человек способен на неадекватные поступки. То есть, испугавшись, что ему придется нести наказание за другого человека, наш Олег попробовал сбежать, для чего воспользовался твоим пистолетом. Кстати, придется потаскать и тебя. Боюсь, тебе достанется даже больше, чем ему. В конце концов, ты хранила оружие в неположенном месте, тем самым подтолкнула нормального человека к осуществлению противозаконных действий. А если бы он кого-нибудь убил? В общем-то, во всем случившемся виновата ты.

— Чушь какая-то, — отмахнулась я.

— Не чушь, а наши законы, — вздохнул Володька и тут же процитировал Николая Фоменко: «Законы у нас дубовые, а исполнение их — липовое».

— Ну ладно, допустим, причастность Щербакова к двум преступлениям на данный момент практически невозможно доказать, — немного подумав, произнесла я. — Значит, нужно добыть улики, и как можно скорее.

— И где ты их собираешься добывать? — изумленно посмотрел на меня Киря. — Ту дамочку задушили уже давно, тело предали земле, виновного так и не нашли. Но не факт, что им является Щербаков, — доказательств-то нет. Твой клиент убит, значит, подтвердить ничего не может, да и свидетелей, кроме тебя, нет.

— Клиент, клиент… — Я встала и принялась нервно ходить по кабинету.

Вообще-то я собиралась съездить и еще раз посмотреть на место преступления, но Володька отговорил меня, предложив отправить в упомянутый дворик наряд своих ребят. Мое присутствие в отделении казалось ему более необходимым. Я согласилась. Но, когда наряд вернулся, не обнаружив трупа, в очередной раз вернулась к мысли самой наведаться на место преступления.

— О чем думаешь? — наблюдая за моим мельтешением, спросил Киря.

— Думаю, что мне самой нужно было поехать в этот дворик. Ты же знаешь, я куда наблюдательнее, чем вся твоя бригада.

— Это оскорбление? — нахмурился Володя.

— Нет, констатация фактов, — спокойно ответила я. Затем еще раз прошлась от одной стены кабинета до другой, остановилась и сказала: — Я еду туда прямо сейчас.

— Ну, тогда я с тобой. — Киря даже привстал.

— Нет необходимости, — отказалась я от его предложения. — Лучше позвони Василию Архиповичу Ананьеву, пригласи его сюда и устрой очную ставку с Щербаковым. Уверена, кто-нибудь из них непременно заговорит. Я только расспрошу возможных свидетелей, в какой морг или больницу увезли тело Ивана Васильевича, и сразу вернусь.

— Думаешь, старик в чем-то сознается? — спросил Киря. — А если это он был заказчиком и организатором всего…

— Может, и он, — не стала ничего отрицать я, — но попробовать все равно стоит. К тому же не думаю, что дедок станет молчать: ему недолго осталось жить, а когда смерть стоит за спиной, бывает, что хочется покаяться и выложить правду.

— Ты все еще наивно веришь в торжество справедливости?

— Пытаюсь, хоть с каждым днем становится все сложнее. Мешают ваши деревянные законы.

Киря промолчал. Я покинула его кабинет, быстренько загрузилась в свою машину и поехала в направлении злополучного дворика. Вся дорога заняла не более пятнадцати минут. Под аркой я резко затормозила и пулей выскочила на улицу. Мой взгляд сам метнулся в сторону плит, на которые должен был упасть Христенко.

Вот они, плиты, вот торчащие из них во все стороны проволока и штыри, вот лестница… Но где же тело? Кирины ребята сказали, что никакого трупа не обнаружили, значит, кто-то отправил его в морг. Но в любом случае на месте падения должна была остаться кровь.

Я медленно двинулась вперед, высматривая запекшиеся бурые пятна и клочки одежды Христенко. С каждым шагом мое сердце замирало, но недобрые предчувствия пока не оправдались. Я окончательно достигла плит и даже взобралась на них. Затем подняла глаза туда, куда должно было упасть тело. Через минуту из моей груди вырвался вздох:

— Как же так? Этого не может быть.

— Но могло бы. Но, видимо, бог на моей стороне, — послышалось откуда-то из-за спины.

Я буквально приросла к своему месту.

Тело напрочь отказывалось повиноваться мне. Я хотела лично удостовериться, что все это не сон, и сзади действительно стоит покойный Иван Васильевич. То есть, конечно, получается, что уже и не покойный. Медленно, почти крадучись, я обернулась и почти сразу увидела стоящего возле моей машины Христенко. Мужчина буквально сиял. Даже его глаза улыбались. Трудно было предположить, что этот человек едва не лишился жизни.

— Так вы что… Получается, живы? — заикаясь, спросила я.

— Жив, — с улыбкой ответил Иван. — Удивлены?

— Ну, есть немного, — соврала я. На самом деле я совершенно не ожидала подобного поворота событий. — К-как… Как же вам удалось выжить? Я точно помню глухой удар тела о каменную плиту. Мы были уверены, что вас уже кто-то обнаружил, и тело отправили в морг.

— Я действительно ударился, только не о плиту, а о стену. Этот негодяй перерезал веревку, а падая, я каким-то образом зацепился курткой вон за тот штырь, что торчит из стены. — Христенко указал рукой куда-то мне за спину. — Тут вообще непонятно, как что строилось, но именно это спасло мне жизнь. Некоторое время я болтался на штыре, как тряпка — не в силах произнести ни звука. Я так боялся упасть!

— Боже, а я даже не посмотрела вниз, ведь я могла бы тогда вам помочь, — охнула я.

— Не вините себя, — попросил Иван. — Вы не могли этого знать. И потом, вы погнались за убийцей и наверняка поймали его. А это тоже, думаю, не просто. Главное, что я жив. Я сумел преодолеть свой страх: ухватился за этот самый штырь, пододвинулся ближе к стене и буквально сполз по ней на землю.

— Но… но что же вы до сих пор здесь делаете? — удивилась я. — Почему не поехали в больницу или домой?

— Не мог, — опустил голову Иван. — В первые минуты я так испугался, что просто сел на землю и сидел до тех пор, пока во двор не вбежали какие-то ребятишки с мячом. Они вывели меня из забытья. Тогда уже я вспомнил о вас и подумал, что раз вы погнались за преступником, то непременно постараетесь его задержать. Вы ведь его задержали?

— Да, он сейчас в отделении, — кивнула я. — Но почему вы все-таки не ушли? — повторила я свой вопрос.

— Ждал вас, — слегка смущаясь, признался Иван Васильевич.

— Меня? — Я изумленно подняла брови вверх. — Но откуда вы знали, что я вернусь?

— Просто предполагал. Вы ведь не могли бросить меня, раненого, одного, а значит, рано или поздно должны были вернуться. И вот, видите, я не ошибся! Не знаю даже, как вас благодарить за все.

— Подождите с благодарностью, — вздохнула я. — Ничего еще не закончилось: Щербаков в отделении, но против него у нас ничего нет. То есть пока нет. Раз вы живы, то сможете подтвердить, что он покушался на вашу жизнь.

— И не только на мою, — вспомнил о своей жене Христенко.

Я кивнула, а затем решила спросить о том, что уже давно не давало мне покоя:

— Скажите, Иван Васильевич, почему вы пошли за Олегом? Что он такого сказал, что без всякой задней мысли вы поперлись за ним в эти дворы и стали подниматься по лестнице? Вы знали его?

— Нет, не знал, — со вздохом ответил мужчина. — Я только сегодня понял, кого он мне напоминает. Понимаете, Танюша, когда я был молод… — Иван неловко замялся. — В общем, тогда я встречался с одной девушкой…

— Можете не продолжать, я все знаю, — решив избавить Христенко от переживаний, заметила я. — Я беседовала с соседями Олега. Они мне все рассказали.

— Не думал, что тот случай так аукнется.

— Мы никогда не знаем, каким бо-ком и что нам выйдет, — успокоила я Ивана. — Не вините себя. Возможно, вы действительно виноваты в случившемся, но только отчасти: откуда вам было знать, что у девушки возникнут осложнения после аборта?

— Да, я не мог знать. Но ведь я ее оставил… Испугался, вот и оставил.

— Давайте не будем больше об этом. К тому же вы еще не рассказали, как Олегу удалось обмануть вас и заманить в ловушку.

— Довольно просто, — закусив нижнюю губу, признался Христенко. — Он уже приходил в мою фирму. Мы договорились, что, когда у меня будет свободное время, я обязательно загляну к его бабке. Старушка якобы делает такие замечательные лечебные бальзамы, что за ними в очередь выстраиваются. Олег — правда, тогда он сказал, что его зовут Владислав, — просил меня помочь с оформлением разрешения на производство и оптовую продажу бабкиного лекарства. Отказать ему я не смог, так как сидел в кафе, а значит, был совершенно свободен. Вот и пошел с ним.

— А почему вы вообще сидели в кафе? Мы, кажется, договорились о встрече? — поинтересовалась я. — Вам следовало дожидаться меня в офисе, в собственном кабинете.

— Не думал, что вы так быстро приедете. Я рассчитывал вернуться минут через тридцать, как раз к вашему приезду. Потом немного задумался и потерялся во времени, а тут подвернулся этот Олег, и все закрутилось…

— Что ж, теперь картина вполне ясна. Осталось только разобраться с некоторыми деталями, но этим мы займемся в отделении. Едем, нас там уже ждут.

Христенко кивнул, и мы не спеша сели в мою машину.

* * *

— Повторяю еще раз: я ничего брать на себя не буду. — Щербаков, сидящий напротив Кирьянова, устало вздохнул: — Ну сколько можно допрашивать? Где мой адвокат?

— Погодите с адвокатами, успеется еще, — заметил Киря и, сделав понятный только ему и его людям знак рукой, куда-то направил одного из собственных подчиненных.

Тот вернулся почти сразу же, но не один, а в компании с медленно передвигающимся, невероятно усталым и осунувшимся стариком, но при этом очень дорого и стильно одетым.

Услышав шаги у себя за спиной, Щербаков обернулся. В следующее мгновение лицо его резко изменилось, в глазах появился испуг.

— Полагаю, знакомить вас не надо, — произнес наблюдательный Киря.

— Да, мы друг друга знаем, — ответил старик и сел на свободный стул, сложив руки на коленях.

— Можете рассказать, как вы познакомились? — спросил Володька.

Выслушав Кирьянова, старичок, то есть Ананьев Василий Архипович, даже не посмотрев в сторону сидящего рядом Щербакова, ответил:

— Я принял этого человека к себе на работу в один из игровых клубов.

— А разве вы лично знаете каждого из своих служащих? — удивился Володька.

— Не каждого, но его знаю, — спокойно заметил Ананьев.

— Как так получилось? — последовал новый вопрос.

Старик держался ровно, смотрел только на Кирьянова и с ответами не тянул. Чем больше Василий Архипович говорил, тем бледнее и дерганее становился Щербаков.

— Заметив трудолюбие и усердие Олега, — между тем рассказывал Ананьев, — я поручил ему управление одним казино. Бывший мой зам уволился в связи с переездом в другой город. Я был уверен, что юноша оправдает мое доверие, и не ошибся. Доходы казино выросли, число посетителей увеличилось. Я сам прикипел душой к этому парню. Он заменил мне утерянного когда-то сына.

Тут голос Ананьева слегка задрожал. Щербаков догадался, что Василию Архиповичу уже известно о смерти Христенко, и тяжело сглотнул.

— Вы были не в ладах с собственным сыном? — продолжил выпытывать Кирьянов.

— Да. Мы не виделись несколько лет, а виной всему была давняя ссора. Я не мог простить, что он выгнал меня из дома и разлучил с любимой женщиной. Хотя… — старик вздохнул. — Если бы он этого не сделал, то, наверное, я ничего в жизни так и не добился бы. Я ведь все тащил из дома, проигрывал, а потом еще и выпивать стал. Жаль, что понял все это слишком поздно.

— А вы пытались помириться с сыном? — снова спросил Володька.

— А при чем здесь вообще эти семейные дрязги? — неожиданно вспыхнул Щербаков. — Мы что тут, собрались личные отношения выяснять? Любит — не любит?

— А вы бы пока помолчали! — рявкнул Володька. — И до вас очередь дойдет. — Затем Кирьянов снова повернулся к Ананьеву и повторил: — Вы собирались помириться с сыном, ведь он — ваш единственный наследник?

— Да, я хотел с ним помириться. Как только узнал о своей болезни, понял, что просто обязан это сделать. Все то, что я заработал, должен унаследовать мой сын.

— То есть никого другого вы не собирались делать наследником? — уточнил Владимир Сергеевич.

— Нет, — замотал головой старик.

— А если бы вы узнали, что ваш сын… — Кирьянов сделал паузу, покосился в мою сторону, а потом продолжил: — Ну, что ваш сын, к примеру, умер. Как бы вы поступили тогда? Кому бы все завещали?

— Понимаю ваш намек, — впервые посмотрел на сидящего рядом Щербакова Ананьев, затем как-то недобро усмехнулся и ответил: — Я хоть и стар, но из ума еще не выжил, я не собирался и не собираюсь раздаривать свое состояние кому ни попадя, пусть даже этот человек служит мне верой и правдой. Я, конечно же, упомянул Олега в завещании, но он мог рассчитывать лишь на небольшую сумму, как, впрочем, и еще кое-кто из моих служащих.

Я торопливо перевела свой взгляд на Щербакова. Бедняга аж затрясся, узнав, что его план был провальным с самого начала. Что ж, сам виноват.

— Вы-ы… — резко повернувшись к своему боссу, ядовито зашипел Щербаков. — Вы-ы… старый маразматик! Да ты лично заставил меня сделать все это, пообещав поделиться своим состоянием!

— И ты поверил? — усмехнулся Ананьев. — Глупец. Ты все себе придумал и нафантазировал. Я обещал только хорошо заплатить.

— За что? — теперь уже не сдержалась я. — За что вы обещали ему хорошо заплатить?

— Я попросил Олега оказать мне данную услугу и пообещал за это хорошо заплатить.

— Так, значит, измену подстроили вы? — уточнила я.

— Я, — кивнул Ананьев. — Я с самого начала невзлюбил эту змеюку. Девица была совершенно не нашего уровня. Не знаю, чего Ваня к ней так прицепился. Она же ни черта не делала, а только сорила деньгами. Мой сын достоин большего. Я хотел изменить его жизнь в лучшую сторону, как это когда-то сделал он, пусть и такими решительными мерами. В задачу этого кретина входило лишь сделать так, чтобы Иван застукал его со своей женой.

— И все? — не поверила я.

— Все, — снова кивнул Ананьев.

— А как же убийство Лилии? — напомнила я. — Разве это было не ваше указание?

— Нет, — уверенно ответил Ананьев.

— Ну как же, не твое, — ехидно фыркнул Щербаков. — Может, еще скажешь, что ты желал ей счастья и любви? Чушь. Ты же спал и видел, чтобы я убрал ее окончательно. Ты даже доплатил мне, когда узнал, что она мертва. Или и от этого откажешься?

Старик равнодушно посмотрел в его сторону, а потом сказал:

— Да, доплатил. Надеялся, что на этом все и закончится и что ты просто станешь молчать в тряпочку. Но ты, как я вижу, меня не понял и продолжил портить жизнь моему сыну. Что смотришь? — злость просачилась через каждую клеточку этого щупленького старичка. — Мне уже все рассказали. И как ты отравлял жизнь моему мальчику, и как потом убил его. Есть даже свидетели.

— Она, что ли, свидетель? — Щербаков кивнул в мою сторону. — Да ей все равно, на кого преступление списывать. Все они, менты, только и ищут козла отпущения. Думаете, я согласен им быть?

— Ты уже им стал. Тебе же будет лучше, если сядешь, — предупредил Ананьев. — А если нет, недолго тебе гулять на свободе, уж я позабочусь.

— Угрожаешь? — приблизил лицо к старику Олег.

— Предупреждаю, — коротко бросил ему Ананьев. — Мне, если ты забыл, терять уже нечего. Мои дни сочтены, а вот тебе…

— Ха-ха-ха, — Щербаков захохотал. Все удивленно уставились на него. Смех внезапно оборвался. Олег сухо продолжил: — Какой спектакль. Браво! — Он несколько раз хлопнул в ладоши. — Как вы все замечательно придумали, чтобы упечь меня за решетку. Только вы, уважаемые, не учли одного: в нашей стране слова ничего не значат. Я тоже могу такого нагородить, мало не покажется. Но где улики? Где доказательства, что я убил сначала какую-то женщину, затем ее муженька? И с чего вы вообще взяли, что у меня был мотив? Ну что же вы молчите, нечем крыть?

— Ошибаешься, очень даже есть чем, — в дверях, открытых мной бесшумно, появился Иван Васильевич Христенко. Он важно прошествовал в центр кабинета, остановился перед обоими опешившими мужчинами и, усмехнувшись, сказал: — Что, не ожидали? Я тоже от вас такого не ожидал. Я даже представить не мог, что мой отец испортит мне жизнь, лишит ее смысла, убив любимую женщину. Я не знал, что в нем живет такой жуткий монстр. Я всегда надеялся, что он изменился, что понял, как был когда-то не прав. Но я ошибался. Негодяем был, им и остался. Мне жаль, что всю эту жуткую кашу заварил мой отец. Лучше бы у меня его вообще не было.

Лица обоих мужчин — Ивана и Василия Архиповича — исказила боль. Они безотрывно смотрели друг другу в глаза и искали какие-то, только им понятные ответы на свои вопросы. Никто из присутствующих в кабинете не мешал этой встрече, понимая, что родственникам просто необходимо выговориться.

— Прости, сын, — наконец выдавил из себя Ананьев. Затем кулаком утер ручейком бегущие из глаз слезы, отвел взгляд в сторону и продолжил: — Ты прав, это я во всем виноват. Не будь я так глуп, так спонтанен, ничего бы, возможно, и не случилось. Я должен был проверить этого парня, должен был, прежде чем давать ему такое поручение! Да, ты совершенно прав, лучше бы у тебя не было такого отца. Это не Лиля тебя была недостойна, это я вас был недостоин все это время…

— Ну все, хватит уже, — не выдержал Кирьянов. — Потом будете между собой разбираться. А пока давайте проясним все до конца, чтобы не было больше никаких вопросов. К тому же хотелось бы уточнить пару моментов.

— Да, конечно, — принялся утирать слезы Христенко. — Мы вас слушаем.

Володя немного подумал, подождал, пока мужчины окончательно соберутся с мыслями, и только после этого обратился к Щербакову:

— Скажите, Олег, вы признаете, что убили жену Христенко Ивана Васильевича, желая отомстить за собственную сестру, умершую в результате какой-то врачебной ошибки?

— Может, для вас это и врачебная ошибка, — зло пробурчал Щербаков, — но я-то точно знаю, что, если бы этот мясник не послал ее на аборт, она бы сейчас была жива. И раз уж вы все равно загнали меня в ловушку, то скажу, что я счастлив, что сумел хоть на какой-то месяц отравить жизнь этому чудовищу и тоже лишил его дорогого ему человека. Теперь мы квиты.

— Квиты? — Христенко насупился. — А вот я так не думаю. В отличие от тебя, я на твою жизнь не покушался.

— Ты сам виноват. Нечего было привлекать к этому делу ментов — мы могли бы разобраться во всем сами. Если бы мной не заинтересовались, я бы, возможно, тебя не тронул.

— Врешь, — возразил Ананьев. — Я могу доказать, что ты все равно попытался бы его убить. Ты же подкупил моего нотариуса и прочел завещание. Или ты надеялся, что я этого не узнаю?

— А откуда вы это узнали? — удивилась я.

— Я с самого начала знал, что Олег охотится за моими деньгами, — чуть тише ответил Ананьев. — Я потому его и нанял, что знал: за хорошие деньги он выполнит любую прихоть. У меня глаз наметан на таких людей. Я поручил своему нотариусу показать ему липовое завещание. Хотел быть уверенным, что Олег меня не ослушается. Он так старался занять место моего сына, а я с любопытством наблюдал за этим. Я, старый дурень, не подумал, что все может обернуться против меня самого. Откуда ж я знал, что Олег выведает у кого-то про моего настоящего сына и решит убрать всю его семью. Ему это было выгодно во всех отношениях: во-первых, месть, во-вторых — наследство, вот только не часть, обещанная по завещанию, а полностью.

— Не понимаю, почему вы удивлены, что Олег узнал о вашем сыне? Вы же только что сами сказали, что упомянули его в своем липовом завещании, — заметила я.

— Нет-нет, я не упоминал именно сына. Я написал, что делю свое состояние между родственниками первого колена и моим преданным слугой, Щербаковым. Никто конкретно в завещании не упоминался. Боже, — мужчина возвел руки к потолку, — какой же я все-таки дурак. Вот и поиграл, потешил свое самолюбие… Я, только я один во всем виноват. Жаль, вы не можете никак меня наказать, а ведь я этого действительно заслуживаю, наверное, даже больше, чем этот парень.

Старик ссутулился и устало вздохнул:

— Я — полное ничтожество. Я — эгоист. Сам дожил до глубокой старости, а самого дорогого мне человека лишил полноценной жизни. Иван, — Ананьев поднялся со стула, — я не знаю, простишь ли ты меня? Если даже не простишь, я все пойму. Но я уже решил: сегодня же уезжаю из города и оставляю тебе все свое состояние. Я понимаю, что это всего лишь малая доля того, что я у тебя отнял, но… Распоряжайся всем, как знаешь и… еще раз прости.

Василий Архипович в последний раз поднял глаза на сына, затем повернулся к двери, но не успел сделать и трех шагов, как тяжело рухнул на пол. Мы с Иваном торопливо подскочили к нему. Я попыталась нащупать пульс, но безуспешно. Повернув голову к остальным, я произнесла:

— Он умер.

С момента кончины Ананьева прошло уже целых две недели. Старика похоронили. Иван все никак не может решить, что делать с наследством. То и дело звонит мне и просит совета, как он выражается, у самой умной из женщин, что ему доводилось встречать. Я не рискую что-либо предлагать, просто советую прислушаться к собственному разуму и сердцу — не хватало, чтобы меня потом обвиняли в неудачах, если такие случатся. Иван соглашается, но дальше этого у него пока не идет. Думаю, его волнует не только и не столько судьба денег, казино, ресторанов и особняков, сколько наши отношения. Об этом же сказали и мои незаменимые помощники — кости. Они выдали комбинацию «13+30+9». «Своим богатым внутренним миром можно не только „приворожить“ партнера, но и сделать его по-настоящему счастливым». Однако я решила поберечь свой внутренний мир для кого-нибудь другого. А Христенко с такими-то деньжищами наверняка и без моей помощи найдет женщину, которая с радостью согласится составить его счастье.

Что касается Щербакова, то его, по всей видимости, ожидают семь лет заключения. Проведенное после того допроса доследование по делу об убийстве Лилии Федоровны Христенко дало свои результаты. Вина Олега полностью подтвердилась. Против него дали показания все, кто хоть как-то был причастен к произошедшему в одном из особняков Ананьева. Руслан сознался, что именно он ударил Ивана, когда тот напал на Олега, а затем по просьбе Щербакова привел дом в порядок. Правда, он поведал и еще одну, не менее интересную вещь.

Оказалось, что жена Ивана Васильевича была не лыком шита. Она увидела во всем этом собственную выгоду. Eе никто не соблазнял, как сначала думали мы с Иваном. Она сама искала способ избавиться от мужа в расчете на наследство.

Когда на горизонте появился Олег, Лилия буквально вцепилась в него и вскоре сама предложила разыграть нелюбимого муженька. Щербаков с радостью согласился. Еще бы, не пришлось прилагать слишком много усилий, чтобы выполнить поручение старика. К тому же, как утверждал все тот же управляющий особняком Руслан, женщина Олегу даже немного понравилась. Она оказалась очень похожей на него самого — такой же расчетливой и жестокой. Одним словом, два сапога — пара.

Немного удивил всех Христенко: в самый последний момент он забрал из милиции свое заявление о покушении на его жизнь Щербакова. Когда я спросила, зачем он это сделал, Иван ответил:

— Я все еще чувствую, что по моей вине жизнь этого парня пошла под откос. Возможно, конечно, я излишне мягок. Но все же, не вынуди я его сестру сделать аборт, он стал бы другим человеком. Я много думал и пришел к выводу, что у Олега не все в порядке с психикой, а обижаться на больных грешно. Ему и так досталось. Пусть уж, когда он выйдет, не держит на меня зла. Я, по крайней мере, надеюсь, что он оценит мой поступок, а значит, мы больше никогда с ним не пересечемся.

Я не осуждала Христенко за его решение: может быть, он и прав, поступив так. В любом случае это его жизнь, и его право — распоряжаться ею по своему усмотрению. В конце концов, все хотят жить спокойно.

Я, в свою очередь, получила огромнейший гонорар, даже больше, чем следовало, — сказалась щедрость Ивана. Теперь я подумывала, как бы употребить его с пользой. Несколько раз возникала идея отправиться в отпуск на море, пару раз мелькала мысль посетить Диснейленд.

Не знаю, что помешало мне сделать свой выбор. Скорее всего, нежелание покидать город и тем самым давать шанс таким же, как я, частным детективам, перехватить предназначенную мне работу. А работа — это всегда дополнительный заработок. Ну а уж деньги, если вы успели позабыть, я ужас как люблю и обожаю.