Ничего себе ситуация: не успела частный детектив Татьяна Иванова толком переговорить с Петровым, как его под белы рученьки повязали менты. Теперь Татьяна просто обязана помочь своему клиенту. Этого приезжего бизнесмена обвинили в убийстве жены. Все улики против него. Алиби нет, а клиент полностью отрицает свою вину. Странно, неужели человек, застреливший жену из собственного пистолета, надеялся, что его не заподозрят? Слишком уж глупо. Иванова едет в город, где живет и работает Петров. Вскоре частный детектив понимает, что два крутых авторитета проявляют явную заинтересованность в ее расследовании, стараясь всячески ей помешать…
Мир крутых мужчин Эксмо-Пресс Москва 2001 5-04-007600-2

Марина Серова

Мир крутых мужчин

Глава 1

После нескольких дней подлостей — а как иначе можно назвать наступившую в середине июля ветреную и дождливую погоду? — природа прекратила издеваться надо мной, и я с нею примирилась.

Ну а как же иначе: пляж, теплая вода, негромкая музыка и прочие сопутствующие удовольствия убедительно доказывали, что жизнь не кончается и заниматься ею — я имею в виду жизнь во всех ее проявлениях — очень даже неплохое занятие для одинокой девушки.

К тому же и в моей детективной работе наступила пауза, ни в коем случае не напрягавшая: я вкусно отдыхала, чего искренне желала и всем своим потенциальным клиентам.

Так продолжалось до сегодняшнего вечера. Я возвращалась домой именно в таком благодушном и лирическом настроении и не думала ни о каких неприятностях. Все было настолько прекрасно, что неприятностью показалась бы даже крамольная мысль о каких-то там расследованиях и прочей суете. Чур-чур-чур меня, мне и так хорошо.

Было довольно-таки поздно. Собственно, вечером это время суток можно назвать, пожалуй, только из моей врожденной вежливости и тактичности: два часа после полуночи. И все-таки вечер, поскольку надо учесть, что утро для меня начинается отнюдь не в семь. И даже не в девять.

Я медленно шла, никого не трогала и тихонько мурлыкала мелодию Стинга, когда из тени высокого тополя, растущего сбоку от дорожки, ведущей к моему подъезду, меня окликнул мужской голос:

— Татьяна Александровна?

Я вздрогнула от неожиданности и оглянулась на этого хама, пугающего девушек в темноте тем, что называет их по имени-отчеству. Никакого такта нет у людей, я это давно заметила. Если нужно тебе — так скажи просто: милая Таня или дорогая Танечка. Ну или еще как-нибудь, так же изящно.

А то: Татьяна Александровна! Если прощать такие вещи, то в следующий раз назовут тетей Таней и не поймут, за что получили по физиономии.

Я остановилась и гордо произнесла:

— Вы ошиблись, юноша. Ничем не могу вам помочь.

Мне не ответили. Точнее, ответили, но только не словами, а действием: на дорожку вышел мужчина — на голову выше меня, а в плечах — примерно как одна Таня, только поперек. Как видно, юноша этот — акселерат.

А что: акселерация обычное в наше время дело.

Поэтому я и не удивилась, только отступила на шаг назад, исключительно для лучшего обзора надвигавшейся на меня громадины.

При внимательном рассмотрении «юноша», помимо нестандартного роста, оказался еще и не совсем юношеского возраста — мужчиной лет за тридцать. На нем были рубашка без галстука и мятые брюки, а в руках он держал чемоданчик-"дипломат".

— Вы разве не Иванова Татьяна Александровна? — спросил меня обладатель «дипломата» и напряженно взгляделся в мое лицо.

Я в этот момент рассматривала его и четко понимала, что сей экземпляр мужской особи никогда не встречался на моем жизненном пути. Ни разу.

Но так как все-таки было очевидно, что ночью в кустах около подъезда поджидал он именно меня, оставалось узнать: у него ко мне дело или он просто романтик.

— Да, я Иванова, — скучно произнесла я, с трудом сдерживая зевок. — А вы кто?

— А я Петров, — кашлянув, признался мужчина, и я поморщилась: уровень предложенного юмора был явно не на той высоте, на которую следовало бы обратить мое снисходительное внимание.

— И что же вам угодно, господин Петров? — продолжила я и тут же очень мило и ненавязчиво напомнила, что сейчас уже некоторым образом поздно и я хочу домой.

— Мне очень нужна ваша помощь, Татьяна Александровна, — произнес Петров таким голосом, что показалось, он сейчас расплачется, не сходя с тротуара.

Я подошла ближе и предложила:

— Если желаете, господин Петров, мы можем подняться ко мне для разговора. Здесь немножко не те условия для беседы.

Петров помялся, зачем-то оглянулся, снова кашлянул и заговорил тихо и быстро:

— Вы извините меня, пожалуйста. Я стал уже совсем психопатом, Татьяна Александровна, мне везде мерещатся засады и ловушки… — Петров достал из кармана мятую пачку сигарет и закурил, поднеся зажигалку дрожащими руками. — Короче говоря, я нахожусь в бегах.

— Из тюрьмы? — полюбопытствовала я вслух, а про себя вообще-то подумала про сумасшедший дом.

— Пока еще нет, — криво усмехнулся Петров, — меня обвиняют в убийстве моей жены. Все факты говорят против меня. Но я не виноват, честное слово…

Петров с силой потер лоб и постарался взять себя в руки.

— Дела обстоят так плохо, — продолжил он более-менее спокойным голосом, — что, если бы я не уехал из Волгополоцка, меня задержали бы еще вчера утром. Уже был выписан ордер, мерой пресечения избран арест.

— Вы из органов? — спросила я, уловив во фразах Петрова знакомый профессиональный канцелярит.

— Десять лет назад уволился по собственному желанию, — пояснил он. — А как вы узнали? — Петров вздрогнул и оглянулся. — Впрочем, это не важно, — пробормотал он и продолжил:

— Мои старые знакомые меня и предупредили. Ваше имя мне уже давно известно от… других знакомых. Да, в общем, и это не важно. Вы поймите, — Петров наклонился ближе ко мне и почти прошептал, — это чья-то злая воля. Именно так, иначе и не объяснишь. Мало того что убили мою жену, еще и вешают это преступление на меня, а так как я уже давно уволен из органов, то спецзона мне не светит и спецСИЗО — тоже. Меня уже предупредили. А среди уголовников я просто не выживу, это же ясно.

— Пойдемте ко мне, поговорим, — устало произнесла я, повторяя свое приглашение.

Пока еще мало понятно было, о чем идет речь и за что можно зацепиться, но уже совершенно ясно, что разговор нужен подробный и неторопливый.

Петров помолчал, затем пошарил в карманах брюк и вынул пачечку сложенных вдвое стодолларовых купюр.

— — Это аванс за работу, Татьяна Александровна… — произнес он, протягивая деньги. — А здесь копии всех нужных документов.

Петров протянул мне «дипломат», и так как я помедлила, он его раскрыл и показал его содержимое. В «дипломате» лежало несколько тонких папок с бумагами, расческа и авторучка. Петров снова закрыл «дипломат», и после этого я взяла и «дипломат», и деньги.

Где-то рядом послышались торопливые шаги нескольких человек.

Петров вздрогнул, ссутулился и отпрыгнул назад под дерево.

— Я найду вас завтра, Татьяна Александровна! — громко прошептал он из темноты и, судя по звукам, поспешил прочь.

Я только вздохнула, повернулась и пошагала к своему подъезду. Если мужчина на ночное предложение девушки отвечает, что он придет завтра утром, то с этим уже ничего не поделаешь. Рок, фатум, ананке или просто невезуха.

Уже заходя в подъезд, я услышала с улицы крики:

— Вот он! Стоять, гад, милиция!

После чего сухо прощелкали два пистолетных выстрела.

Я оставила «дипломат» в подъезде, быстро сунула доллары в кармашек майки, выскочила на улицу и, пробежав за дом, увидела милицейскую машину, ярко светившую фарами перед собой.

Двое сержантов тащили Петрова, еле-еле передвигавшего ноги. Моего неожиданного клиента затолкали внутрь машины, взревел мотор, машина лихо развернулась на месте и умчалась по трассе.

Я постояла, задумчиво посмотрела вслед исчезнувшему в темноте видению и неторопливо зашла в подъезд. «Дипломат» стоял на том месте, где я его оставила. Подхватив эту ношу с чужими проблемами, сейчас ставшими, очевидно, и моими тоже, я поднялась на лифте и вошла в свою квартиру.

Раздевшись в коридоре, я раскрыла «дипломат», выложила все лежащие в нем бумаги на журнальный столик, села в кресло и уже взяла в руки телефонную трубку своего мобильника, как вспомнила, что у нормальных людей сейчас самая что ни на есть глухая ночь и они законопослушно спят.

Поэтому решила, что позвонить все-таки будет приличнее утром, отложила телефон в сторону и закурила. А потом достала мешочек с гадальными костями — в данной ситуации не помешает сориентироваться, что сулит история, в которую я так неожиданно ввязалась.

Покатав магические двенадцатигранники в ладонях, я бросила кости на столик и посмотрела на расклад. 21+34+5. «Вы уже сами непроизвольно накликали на себя беду».

— Какое совпадение, скажите пожалуйста! Я и сама подумала о том же, — проворчала я и вынула из кармашка майки деньги, данные мне клиентом с оригинальной фамилией Петров.

Несколько долларовых банкнот, брошенных на стол рядом с костями, были фактом, от которого не отмахнешься так просто: человек попросил моей помощи, и я взяла задаток. За эти деньги я просто была обязана или постараться раскрыть дело, или опять же постараться и найти весомые, главным образом для меня самой, причины отказаться от этого дела. Собственно, отказаться я могла только по одной причине — если Петров на самом деле убил свою жену.

В любом случае предстоит расследование, и мой пляж, похоже, накрылся медным тазиком.

Я загасила сигарету в пепельнице и принялась за изучение текстов. Это были копии свидетельских показаний с пометками, сделанными авторучкой на полях.

Чтение заняло два часа. Потом я приняла душ и легла спать.

А телефонную трубку положила рядом, чтобы утром не искать ее, если вдруг кто позвонит, и тем самым сэкономить время и нервы.

Я не завела накануне будильник, поэтому проснулась без эмоционального шока, обычно вызываемого его истошным верещанием. Первым делом я посмотрела на часы — рань для меня несусветная, но официальный рабочий день начался, надо и мне включаться, раз уж ввязалась в эту историю. Вторым делом набрала на мобильнике номер телефона Володьки Степанова.

Володька Степанов был моим однокурсником.

Помимо этого, он был еще майором милиции, классным парнем и большим моим другом. Его служебная резиденция располагалась в здании городского управления внутренних дел, и чтобы пройти к Володьке, нужно выписать кучу пропусков. А поговорить с ним сейчас очень не помешало бы, ибо в моей ситуации мне нужны были все Володькины качества — и человеческие, и служебные. Минувшей ночью я его пожалела, звонить не стала, но теперь моя решимость просто била копытом о землю.

Даже не прорвавшись, а проломившись через передовые заслоны майорской обороны в виде секретарши, я поздоровалась с Володькой и спросила, как ему спалось.

— Да вроде ничего, только жарко было немного, — ошарашенно ответил он. — А в чем дело-то?

У тебя все в порядке, Тань?

— Почти, майор. Почти, да не совсем, — недовольным тоном призналась я. — Ты представляешь хоть, какие чудные дела творятся на белом свете?

Володька промолчал, громким сопением в трубку обозначая свое внимание к моим словам.

— Короче, опер, так: примерно в два пятнадцать ночи я была разбужена несколькими выстрелами. В этих звуках я, к сожалению, не ошибаюсь.

Так вот, выглянув из окна, я увидела, как два человека, вроде бы в милицейской форме, затащили в милицейскую машину человека. Судя по всему, он был ранен. Ты мне можешь сказать, что происходит в нашем тихом городе у меня под окнами?

— А-а-а, — глубокомысленно протянул Володька, видимо, в очередной раз отмахиваясь от секретарши или вычитывая сводки. Наконец разродился и радостно объявил:

— Все нормально!

— Да? — мрачно поинтересовалась я. — Очень рада. А конкретнее можно?

— Запросто, Тань. Я думаю, что об этом сообщат даже в «Криминальном часе». Короче, взяли одного типа, он подозревается в убийстве своей жены. Против него очень серьезные улики. Он почему-то не стал дожидаться, пока его арестуют. — Володька интонацией обозначил, что он сейчас мило шутит, и продолжил:

— А удрал из Волгополоцка, где прописан и живет, и драпал до самого нашего города. Но уже успели пустить ориентировку. Один наш сержант его заметил на улице. Вот, собственно, и все. Ты стала свидетельницей обычной операции по задержанию опасного преступника. Так что не волнуйся, Таня, твоя милиция тебя бережет.

— Значит, его не осудили еще? — отметила я и поинтересовалась:

— Откуда он бежал, из СИЗО?

— Да нет же, из собственной квартиры. Глупейший поступок! Так он буквально признал свою вину. Я удовлетворил твое любопытство?

— Он что, на самом деле убил жену? — спросила я. — Или он просто один из подозреваемых?

— Не знаю подробностей, — ответил Володька. — А что это тебя вдруг заинтересовало это дело?

Колись давай! Хотя я и так уже все понял!

— Не все. Видишь ли, дорогой, — я перешла на совершенно трагический тон, — я уж было совсем собралась предложить тебе развестись с женой и жениться на мне, но твои слова заставили меня передумать. Пока мужчины убивают своих жен, выходить замуж нельзя. Опасно, знаешь ли.

Пока Володька озадаченно переваривал свалившуюся на него информацию, я отключилась от него и откинула мобильник в сторону.

Итак, Петрова именно арестовали, а не выкрали те неведомые мне враги, на которых он намекал, говоря о чьей-то злой воле. Хотя ситуацию это не проясняло. С таким же успехом врагами он мог считать руководство волгополоцкой милиции, никаких других «врагов» не было вообще, его на самом деле просто-напросто арестовали по подозрению в убийстве. И то и другое не облегчало мне жизнь никоим образом. Предстояла работа, и она вовсе не обещала быть легкой.

Делая утреннюю зарядку, я вспоминала то, что удалось понять из бумаг Петрова, обнаруженных в его «дипломате».

Петров Юрий Гаврилович, тридцати шести лет от роду, был бизнесменом. Ему принадлежали три мини-спиртзавода в районе Волгополоцка и два магазинчика в самом городе. Еще у него были какие-то акции-облигации, но это меня не занимало.

Его супруга Нина Николаевна, тридцати лет, соскучилась «сидеть дома без дела», как сказано в показаниях самого Петрова, и поэтому устроилась на работу в клуб «Веселый Джокер» старшим менеджером.

Восемнадцатого июля сего года, то есть две недели назад, она была найдена убитой выстрелом в голову. Петрова сидела на месте водителя в собственной машине, пистолет «Макаров» с самодельным глушителем валялся рядом. Если верить регистрационному номеру, пистолет принадлежал ее мужу. Все деньги, документы и ценности остались нетронутыми. Патрульный милиционер обнаружил Нину в семь часов вечера. Согласно заключению судмедэкспертизы, смерть наступила примерно за час до этого.

Юрий Гаврилович не имел алиби на время с пяти до семи часов. Он утверждал, что все это время гулял в парке Победы, в самом дальнем его углу.

Никто этого подтвердить не мог. Он ушел с работы в половине пятого, отменив две важные встречи, причем, по словам секретарши и сотрудников, очень спешил.

Оперативники нашли некую Кудрявцеву Зинаиду Алексеевну, двадцати четырех лет, и она заявила, что уже три года была любовницей Петрова, который периодически обещал на ней жениться, говоря, что вот-вот скоро разведется с женой. Более того, Кудрявцева рассказала, что при встрече накануне, за день до убийства Нины, Петров весело сказал, что на днях полностью освободится от семейных уз.

Вся эта «картинка» выглядела довольно-таки хреново по отношению к жизни и здоровью Юрия Гавриловича. О чем я честно и сказала самой себе.

Настораживали два момента.

Момент первый: Петров категорически отрицал знакомство с Кудрявцевой, их любовная связь подтверждалась только показаниями самой женщины и ее старой бабки.

Момент второй: странно смотрелся человек, застреливший жену из собственного пистолета, не обеспечивший себе алиби и при всем при этом надеющийся, что его не заподозрят. Слишком уж мудро.

Я так глубоко задумалась, что затянула свою зарядку на гораздо больший срок, чем планировала.

Однако, как бы я ни размахивала руками и ногами, было ясно, что придется ехать в славный город Волгополоцк и рыть там носом землю в поисках чего-нибудь конкретного по поводу убийства Нины Петровой.

Угораздило же меня вчера взять этот аванс от Петрова!

Я закончила себя истязать и взялась за гадальные кости — было просто необходимо чем-нибудь подстегнуть застопорившуюся мысль. И уже перекатывая в ладонях своих верных советчиков, подумала о том, что показаниям Кудрявцевой в принципе верить можно: мужчина, имеющий при живой жене любовницу, волей-неволей будет осторожным и не станет эту связь афишировать. Поэтому не слишком странно, что никто, кроме бабки, не может подтвердить ее слова об их близком знакомстве.

Я высыпала кости на стол и посмотрела, что же получилось. А получилось следующее: 20+6+28. «Угроза опасности совсем не с той стороны, откуда вы ее ждете». Ну что ж, это можно понимать так, что Зина Кудрявцева меня не убьет. И на том спасибо, ребятки.

Продолжая ворчать и вздыхать, я побросала в походную сумку вещички. Параллельно с этим позвонила в аэропорт и на вокзал и выяснила, что в Волгополоцк самолеты летали раньше, несколько лет назад, а теперь перестали, надо понимать, из принципа, зато поездов туда — сколько душе угодно.

Напоследок сложила в сумку и все бумажки, доставшиеся мне от Петрова, потом сказала не то самой себе, не то своему дому «пока» и вышла из квартиры.

Ох, лучше бы я вчера вечером уснула на пляже, а проснулась бы только сегодня утром. Не нравилась мне эта командировка, и все тут!

Глава 2

Волгополоцк находится, конечно же, не на краю земли, но от Тарасова до него и не рукой подать. Одним словом, ближе к вечеру, около пяти часов, я вышла из вагона поезда, очень неприветливо щурясь на город, в который не собиралась ехать еще вчера.

Город, или правильнее было бы сказать — городишко, с первого взгляда меня совсем не впечатлил, и я даже разглядывать его не стала. Настроение не позволило. Сев в такси, заказала ближайшую гостиницу и злобно пресекла треп шофера, пожелавшего прочесть лекцию о качестве и количестве волгополоцких гостиниц и о расстояниях до них. Меня интересовал только ближайший караван-сарай с набором удобств в рамках провинциальной цивилизации, и больше ничего я не хотела слышать.

Отель «Астория», как многократно сообщалось по всему периметру бельэтажа, обнаружился совсем недалеко от вокзала, что хоть чуть-чуть, но примирило меня с досадной действительностью.

Сей отель — трехэтажное здание, построенное всего лишь до революции, — стоял на перекрестье двух улиц, поэтому я сперва не поняла, где у этой избушки перед, а где, пардон, зад, и ткнулась в дверь, оказавшуюся служебным входом. Не став спорить с торчащей возле нее толстой теткой в маскировочном халате, подобранном почти под цвет пыльного асфальта, я обошла все это обшарпанное строение и нашла крыльцо, тремя ступеньками поднимающее всех желающих к помпезной стеклянной двери парадного входа.

За одноместный люкс на втором этаже с меня взяли совсем недорого, и я не могла понять, в чем тут подвох, пока не распахнула дверь своих апартаментов. Небольшая комната с телевизором, репродукцией медведей на отдыхе на стене и с классическим графином на тумбочке заставила меня посомневаться в том, что мой провожатый — юное создание в растянутой майке — знает дорогу к люксам.

Заглянув в совмещенный санузел, я повернулась к мальчику и, не заметив его протянутой руки, поинтересовалась, что же, собственно, здесь люксового, уж не графин ли? В ответ он слегка надулся и заученной скороговоркой сообщил, что в местных интерьерах очень тщательно поддерживается стиль прошлой эпохи, а второй этаж — это одновременно и стильно, и престижно.

Я не стала спорить и даже прониклась уважением к своему гиду-проводнику — все-таки мальчик выучил целую речь и теперь ею зарабатывает себе на новую майку. Так что дала ему денежку, после чего юное дитя новой эпохи гордо удалилось. Что ж, у каждого свой бизнес.

Быстро приняв душ и переодевшись, я взяла сумочку с милыми дамскими мелочами вроде сигарет и пистолета, полистала еще раз досье Петрова, освежила в памяти все, что мне могло пригодиться, швырнула бумаги обратно в сумку и вышла на улицу.

В ближайшем киоске «Роспечати» я поругалась с копошащейся в нем старушенцией, уже собиравшейся драпать с работы домой, но все же убедила ее продать мне карту Волгополоцка. Затем, сев на лавочку на местном проспекте, я закурила и принялась производить рекогносцировку местности.

Отель «Астория», который я осчастливила своим присутствием, на карте я нашла, улицу, где стояла машина убитой Нины Петровой, тоже, это, кстати, оказалось совсем рядом с гостиницей. Но клуба «Веселый Джокер» на ней не было, хоть ты тресни. Либо карта города старая, либо этот клуб в городе новый, одно из двух. Придя к такому выводу, я аккуратно свернула карту и так же аккуратно положила ее в ближайшую урну.

Встав с лавочки, я побрела куда глаза глядят.

Через десяток шагов они привели меня к шкафообразному пэпээснику, вдохновенно и нежно кушающему мороженое рядом со светофором, подмигивающим со столба. Видимо, отметила я про себя, вспомнив габариты моего клиента, крупные мужчины являются отличительной чертой местной фауны. Изобразив на лице застенчивый провинциализм, хотя провинциальное Волгополоцка может быть только деревня Ляповка, откуда родом теща моего друга Володьки, я подошла к милиционеру. Он молча, не отрываясь от мороженого, выслушал мой вопрос насчет адреса клуба. Затем так же молча, не освобождая рот для разговоров, кивнул, обнял меня левой рукой за плечо, повернул налево и ткнул пальцем в огромную вывеску. На надписи «Веселый Джокер» восседал улыбающийся шут. Клуб располагался на противоположной стороне улицы в пятнадцати метрах от меня.

Пришлось сказать «спасибо» и пожелать доброму дяденьке приятного аппетита. Тут он почему-то едва не подавился мороженым, во всяком случае, надрывно закашлялся. Это что — реакция на мою вежливость, что ли? Я не оглядываясь пошла к клубу.

Клуб еще не разгулялся. Не нужно было иметь неимоверный детективный стаж и какую-то особую проницательность, чтобы сообразить это при виде уборщицы, которая усиленно терла тряпкой крыльцо, облицованное зеленой плиткой под мрамор.

Я остановилась было возле тетки со шваброй, но тут же подумала, что нужно еще немножко побродить и погулять по городу: завалиться одной из первых в подобное заведение — значит привлечь к себе внимание. А лишнее внимание хорошо для женщины, но не для детектива. Я же в данный момент работала и, следовательно, находилась в роли последнего. Переварив сию грустную мысль, я совсем было собралась развернуться и уйти, как уборщица вдруг заговорила:

— Вы отдыхать или на работу сюда пришли, девушка? Для отдыха рановато будет.

— А для работы в самый раз, что ли? — вяло поинтересовалась я.

— Планерка сейчас идет, если вам…

— Нет, спасибо, — отмахнулась я, — в таких местах мне работать не хочется. Почему-то. У меня здесь подружка работала, так ее потом убили. Зачем мне это надо?

— Это Нинка, что ли, была ваша подружка? — Уборщица поставила швабру вертикально и как бы повисла на ней. Судя по диспозиции, тетка явно расположилась для капитальной беседы.

Меня это вполне устраивало.

— Да, а вы знали Нину Петрову? — искренне удивилась я и покачала головой, что должно было означать то ли «мир тесен», то ли «вот ведь что с нами делает жизнь». Я предоставила выбор своей словоохотливой собеседнице, и она не огорчила меня.

Воровато оглянувшись, тетка чуть понизила голос и заговорила со мной как со своей:

— Да что же это за работа, а? Молодые девки трясут, прости господи, сиськами прилюдно! Все видать — и спереди, и сзади! Понятно, что мужик не выдержал такого позорища. И деньги у него были, и сам видный такой… Подвозил ее несколько раз, видела. Я думала — ухажер, хахаль, а оказался муж настоящий!

Я немного обалдела от полученной информации и тут же начала осторожно выяснять:

— А разве Юрий Гаврилович, ее муж, видел, как она здесь выступает?

— Он вроде всегда уезжал, но получается, что видел, — ответила уборщица. — Зачем тогда ее стрелять? Хотя они, девки-то, прикрывают лица вроде масками, но как же мужик свою бабу не узнает?

Я промолчала, не зная, что ответить. Но тетка приняла мое молчание за согласие.

— Вот и я говорю, что обязательно узнает, — закивала она, — чай, сердце подскажет. Или сама похвасталась. Тут же, знаешь, кобели эти кричат, свистят, визжат… Восхищаются, значит. А девкам и приятно. Вот она и рассказала мужу, а тот и озверел. Обычное дело…

— Это называется работать менеджером, — тихо проговорила я.

— Чего? — переспросила уборщица. — Не-а, менеджер — это у нас директор и его заместитель.

А девки — это стриптизьм. Вот так! И правильно, девка, делаешь, что не хочешь здесь работать. Не нужно тебе этого. Не нужно.

Я поблагодарила за совет и пошла дальше по улице. Тетка, разговорившись, вслед громко крикнула, что не стоит мне и заходить в такие места, но я даже не оглянулась.

Вспомнив детали преступления, известные по бумагам Петрова, и мысленно сверившись с картой, я быстро нашла улицу и примерное место, на котором стояла машина Нины Петровой в момент убийства. И вот тут возникли кое-какие вопросы.

Получалось, что Нина зачем-то попала в явный тупик, расположенный очень близко от клуба. Близко-то близко, но сюда нужно было заехать целенаправленно, потому что въезд — и он же выезд! — довольно-таки узкий, только для одной машины. Развернуться здесь нельзя: по обеим сторонам дорожки стояли высоченные производственные корпуса мукомольного комбината.

Проулок находился вроде и в центре, но место здесь на удивление глухое. Очень, я бы сказала, удобное для совершения преступления место. Теперь понятно, зачем заглянул в машину милиционер: его просто удивило, что может делать тут автомобиль, из которого никто не выходит.

Объяснить пребывание Нины в этом тупике тем, что она проезжала мимо и случайно остановилась, не получалось. Однозначно ясно: она заехала сюда специально, по делу. Скорее всего была встреча. Был разговор, который и оказался для Нины последним.

Я покурила, посмотрела по сторонам и пошла в обратном направлении.

Теперь меня озадачил еще и вопрос времени.

Получалось, что дело у Нины было настолько важное, что она отпросилась с планерки, происходящей в «Веселом Джокере», как сообщила мне моя новая агентура со шваброй, именно в это время.

Это уже любопытно. Может ли разговор с мужем быть этим «настолько важным делом»? Если верить показаниям Петрова, они с женой, разумеется, виделись в этот день утром и разговаривали по телефону в обед. И ничего неординарного и необычного между ними не произошло. Если верить…

Я посмотрела на часы и подумала, что до визита в клуб нужно еще парочку часов где-нибудь перекантоваться. Размышляя об этом, я снова вышла к клубу, но с боковой стороны. Не имея больше желания встречаться с разговорчивой уборщицей, решила внимательнее осмотреть здание, в котором располагался клуб.

Это был обычный четырехэтажный дом сталинской постройки.

«Веселый Джокер» занимал весь первый этаж, закрытый от любопытных глаз огромными непрозрачными черными витринами. Сзади, во дворе, имелась металлическая бронированная дверь, судя по всему — служебный вход в клуб. Я задумчиво посмотрела на нее и достала сигарету из пачки.

Прикурив от зажигалки, продолжала стоять и откровенно тянуть время, не зная, куда пойти и чем заняться на эти два часа. И тут сзади послышались торопливые шаги. Я оглянулась.

Девушка, одетая в короткое голубое платье, почти одного со мной роста, слегка покачиваясь на шпильках, спешила в клуб. Бросив на меня, а затем на свои наручные часы мимолетный взгляд, она махнула рукой, словно отгоняя от себя какую-то мысль, и остановилась рядом со мной. Достав из белой кожаной сумки пачку сигарет «Ротманс», девушка обратилась ко мне:

— Не дадите прикурить?

Я протянула ей зажигалку, девушка прикурила и, жадно затянувшись сигаретой, с улыбкой произнесла:

— А зря врут, что перед смертью не надышишься. Очень даже неплохо получается.

— А вы собрались умирать? — спросила я, разумеется, понимая, что она шутит.

— Еще чего, не дождутся! — рассмеялась девушка. — Я на планерку опоздала. Так спешила, что даже не успела покурить. А теперь уже все равно: минутой раньше, минутой позже. — Начальство у вас строгое? — полюбопытствовала я, поддерживая разговор.

— Да по-разному бывает, — беззаботно пожала плечами девушка. — Пока все нормально на работе, то и руководство предпочитает не возникать.

А вы на работу собираетесь к нам устраиваться или?.. — Девушка с интересом осмотрела меня.

— Наверное, или… — ответила я. — Одна знакомая меня все уговаривала, а потом… Ну, в общем, вы в курсе, наверное, что случилось. Я про Нину Петрову говорю.

Девушка молча кивнула и взглянула на меня уже по-другому С каким-то затаенным опасением, как мне показалось.

— А вы были знакомы с Ниной Петровой? — негромко спросила она.

— Я была знакома со всеми — и с Ниной, и с Юрой, ее мужем, — проговорила я и вздохнула. — Не повезло мужику, что и говорить. Меня, кстати, Татьяна зовут, — запоздало представилась я, вызывая девушку на ответную реакцию.

— А меня Ирина, — тут же сообщила она. — Нина мне говорила про какую-то свою знакомую, которая хочет себя попробовать в нашем жанре.

Может, и про вас.

Я кивнула, отметив, что на мое упоминание Петрова Ирина никак не отреагировала.

— А теперь, после этого несчастья, — я постаралась произнести эти слова попроникновеннее, — я больше и не думаю об этой работе. Вот просто пришла посмотреть, где тут Нина работала.

— Ну, это из зала лучше видится, — хмуро ответила Ирина, — после десяти вечера особенно. Нинка была сильна в танце у трубы. Она же спортсменка, бывшая гандболистка.

Я понятия не имела о спортивном прошлом Нины и просто кивнула.

Ирина посмотрела на меня и, улыбнувшись, предложила:

— Мы заканчиваем около трех ночи. Подходите, если не уснете, съездим куда-нибудь, поболтаем, хорошо? У нас режим шизанутый: днем спим, ночью бодрствуем. Я уже привыкла.

Я согласилась. А почему бы и нет?

— Если я немного задержусь, вы не волнуйтесь, Татьяна, — Ирина взяла меня за руку, — так иногда бывает. Напротив парадного входа через дорогу есть ночной магазинчик со стойкой, ну, то есть маленький барчик. Встретимся там, лады?

Я снова согласилась, и Ирина, махнув мне рукой, скрылась за дверью служебного входа.

Теперь я спокойно могла возвращаться в свой фешенебельный отель «Астория» и даже немного отдохнуть до более позднего вечера.

Встреча, так запросто назначенная на три часа ночи, вовсе не обязывала меня приходить именно в три. Я собиралась навестить клуб раньше, чтобы хорошенько осмотреться внутри. Только одно соображение немного охлаждало мой пыл: даме без спутника в такие места ходить в принципе не возбраняется, но тогда уж желательно иметь шикарный туалет и бриллианты на шее да на перстах, чтобы не приняли за искательницу приключений.

А всего этого у меня с собой не было. Так что приходится рассчитывать на везенье и на мои способности к мануальному общению с дурно воспитанными кретинами.

Как всегда в двусмысленных ситуациях, я решила обратиться за консультацией к своему карманному оракулу. Приятно, что практически в любой момент жизни есть с кем посоветоваться.

Присев на лавочку, очень кстати оказавшуюся на пути, я запустила руку в сумочку, достала мешочек и, перекатав гадальные кости в ладони, высыпала их перед собой прямо на сумочку.

15+5+36! «Сохраните юмор! Что бы ни случилось, только вам решать». Совет, как всегда, выпал неоднозначный, но было ясно, что мне скоро предстоит повеселиться. Знать бы заранее, насколько смешным будет это веселье. И для кого.

Поднявшись с лавочки, быстрым решительным шагом я пошла к гостинице. Снова подойдя к ней со стороны служебного входа, я не увидела «на часах» знакомой тетеньки в маскировочном халате.

Не сомневаясь ни секунды, я прошла через эту не охраняемую сейчас дверь, обнаружила боковую лестницу и поднялась на второй этаж. А что, умудрившись не сдать ключ от номера, я не имела никаких причин общаться с администратором.

Пройдя по коридору и переглянувшись с незнакомым мальчиком, маячившим около основной лестницы, я остановилась перед своим чудным престижным «люксом». Достала из сумочки ключ и вдруг поняла, что дверь не заперта. Будучи в полной уверенности, что внутри находится кто-то из персонала, я спокойно распахнула дверь и вошла в номер.

Глава 3

В моем номере находился незнакомый мне мужчина, и если он и был из какого-то персонала, то явно не из гостиничного. Молодой, спортивного вида парень, сам брюнет и одетый во все черное, копошился в моей сумке, рассматривая и листая документы Петрова.

Услышав звук открываемой двери, он оглянулся и на мгновение замер на месте.

— Здравствуйте! Вы местная девушка-горничная? — жизнерадостно спросила я, подходя к нему на три шага.

— Кто, я? — ошарашенно переспросил парень, но тут же отреагировал четко и правильно: встал в стойку и резво ушел в низкую защиту. Моя правая нога на полсекунды позже просвистела над тем местом, где только что была его голова. Ну что ж, и на старушку бывает прорушка. Я это не про себя говорю, а в принципе.

Парень уклонился и, не подрассчитав метраж комнаты, наткнулся на журнальный столик. Стильный графин минувших эпох качнулся и рухнул на пол. Я не стала разглядывать, разбился графин или нет: с мужчиной разбираться было интереснее.

Воспользовавшись его мгновенной неудачей, я все-таки вбила свой каблук ему в грудь, слегка развернулась, чтобы добавить и второй ногой, но тут на меня сзади навалился еще один противник. Он схватил меня за руки и сжал их, стараясь вывернуть. Резко опустив правую руку, я очень удачно приложила кулаком ему в промежность — это оказался тоже парень. На мужчин у меня пошла явная везуха. Руки, державшие меня, ослабли, но тут подскочил первый парень, и я, получив очень качественный удар в живот, присела на пол.

Послышались крики.

В номер забежали несколько женщин и один милиционер-омоновец. После недоуменной паузы все они дружно ополчились на меня.

Женщины во главе с администраторшей, которую я уже видела сегодня, почти одновременно закричали, что я хулиганка и меня нужно изолировать. Молоденький мальчик-милиционер выдернул из кобуры пистолет и приказал мне успокоиться и протянуть вперед руки.

Я настолько обалдела от происходящего, что даже возмущаться не стала, сделала все, что мне сказали. На моих запястьях защелкнулись наручники, и тут все начали успокаиваться, наверное, увидев, что опасного преступника больше бояться не стоит.

Пока происходила дурацкая комедия с моим задержанием, те двое, с которыми мне помешали разобраться, незаметно испарились.

— Как вы сюда попали? — строго посверкивая очами, спросил меня омоновец, и я, присев в кресло, честно объяснила, что вошла через дверь и вообще живу в этом номере. И хотя я не настаиваю, но мне кажется, что наручники надели не на того, на кого было нужно.

Только сейчас администраторша соизволила меня узнать и, разохавшись, запричитала и заизвинялась.

Омоновец, вытаращив глаза, стал выяснять у нее и у меня, кто же я такая. Примерно через полчаса вся толпа, чуть ли не кланяясь, вышла, оставив меня освобожденной и озлобленной на весь мир.

Бросив взгляд на свою сумку, я тяжело привстала с кресла и, дотянувшись до нее, пододвинула ее ближе к себе. Все было на месте, ничего не пропало. За исключением бумаг Петрова. Они исчезли.

Приняв душ и переодевшись, я повесила дорожную сумку на одно плечо, дамскую сумочку на другое и спустилась на первый этаж.

Увидев меня, администраторша покраснела и засмущалась. Повторяя без конца: «Да как же это мы?! Вот ведь как неудобно получилось!» — она несказанно удивилась моему желанию покинуть ее гостеприимный отель и со вздохом посоветовала остановиться в каком-то другом. Названия рекомендуемого мне заведения я не запомнила, да и, конечно же, не собиралась этого делать. Покивав и поблагодарив за гостеприимство и за обслуживание, я вышла на улицу и направилась на вокзал.

Волгополоцк оказался городишком простым и незамысловатым до безобразия: кому-то очень понадобились документы Петрова, и этот кто-то, долго не размышляя, послал за ним людей, а служащим гостиницы приказал оказывать им всяческое содействие. На меня нацепили наручники, наставили на меня пистолет, ограбили, а потом еще, словно дурочке, стали объяснять, что вышла ошибочка! Я представила, как наверняка сейчас надо мной смеется неизвестный мне заказчик, и едва удерживалась, чтобы не начать скрипеть зубами от бешенства.

На вокзале я подошла к кассам и купила билет на ближайший же поезд, следующий в северном направлении, то есть к Тарасову. Я дождалась этого поезда, зашла в него и спокойно закурила только в тот момент, когда поезд дернулся, свистнул и, мерно стуча колесами, отошел от пыльного вокзала такого же запыленного Волгополоцка.

Северное направление мне нужно было еще и потому, что все в той же карте, которую я имела возможность и желание изучить, как раз на севере Волгополоцка была обозначена станция Волгополоцк-Товарный.

Мне не пришлось прыгать с поезда на ходу, изображая крутого парня, как это делала Деми Мур в каком-то фильме, — мой поезд остановился на товарной станции на пару минут. Этого времени мне хватило для того, чтобы спокойно сойти на землю по лесенке. Потом я пересекла несколько железнодорожных путей и вышла на трассу.

Поймав машину, я вернулась в район вокзала, от всего сердца надеясь, что замела следы и своим мнимым отъездом доставила удовольствие неизвестным мерзавцам, выследившим меня в гостинице. Самое смешное, я была уверена в том, что не давала для подозрений никаких поводов.

Мне не нравился район, в котором меня уже обидели, и возвращаться не хотелось, да куда ж деваться, если все ингересующие меня события происходили именно в этом месте!

Засунув большую сумку в камеру хранения на вокзале, я закоулками отправилась на неторопливую прогулку по невзлюбившему меня городу.

Надо признаться, чувства у нас были взаимными.

Ситуация поворачивалась таким любопытным боком, что все и не укладывалось у меня в голове.

Было ясно, что некие враги, о которых мне говорил Петров, существуют на самом деле. Но я никак не могла понять, как же они вышли на меня.

Оказывается, за пару часов пребывания в городе я успела насовершать столько грубых ошибок и настолько ярко засветилась на волгополоцком небосклоне, что не только обратила на себя внимание, но и буквально заставила неизвестных мне людей зашевелиться и организовать целую операцию по выемке документов. И надо признать, провернули они все это на достаточно хорошем уровне, очень быстро и результативно.

Я уже не досадовала на себя по поводу вынужденного перерыва в отдыхе и путешествия в Волгополоцк. Мне был брошен вызов, и ничего не оставалось делать, как принять его.

Продолжая неторопливо идти, я сунула руку в сумочку и, вспомнив предыдущее предсказание, невольно поморщилась. Тогда кости советовали сохранять юмор. Что ж, будем надеяться, что у меня с ним ничего не случилось. Хотя, между прочим, эти двенадцатигранные мерзавцы могли бы выражаться и точнее.

Вынув руку из сумки, я посмотрела, как легли кости. 30+15+4. «Ждите скорого обмана. Верьте не тому, что вам говорят, а тому, что видите».

— Ну, что ж, опять спасибо, ребятки, — саркастически сказала я, со стуком высыпая кости обратно в мешочек. — Хоть вы мне объяснили кое-что, а то я уж начала верить, что у меня чердак слетел и я действительно похулиганила в гостинице, незаслуженно обидев двух мальчиков. И это в возмещение морального ущерба они забрали все папки с бумажками Петрова, а не потому, что за ними пришли.

Ладно, пошутили, и хватит. Теперь совершенно очевидно, что дело с убийством Нины Петровой гораздо более сложное и опасное, чем показалось с самого начала. И сейчас, выбирая из двух методов расследования — длинного и короткого, — я выбрала короткий. Просто ничего другого не оставалось после вечерних событий. Что ж, попробую сделать вид, будто мне все нипочем. Ну а там видно будет. Если, конечно же, сразу не убьют. Но мы постараемся до этого не допустить. Таню еще ждет тарасовский пляж и прерванный отдых.

Подойдя к клубу «Веселый Джокер», я посмотрела на часы. Уже натикало час ночи. Глубоко вздохнув, я поднялась на крыльцо, выложенное зеленой плиткой, и открыла дверь, пообещав себе, что с незнакомыми мальчиками хулиганить больше не буду. В случае чего сразу достаю пистолет и стреляю, а потом, смотря по обстоятельствам и последствиям, буду говорить, что я ошиблась или еще что-нибудь.

За входной дверью клуба располагался маленький тамбур, в котором слева находилось большущее застекленное окошко с пожилой кассиршей, притаившейся за ним, а справа, у следующей двери, подпирал стену коротко стриженный и толстошеий малыш-крепыш.

Поздоровавшись с кассиршей, я приобрела входной билет за полную стоимость, так как пришла без мужского сопровождения, и направилась к следующим дверям. Но малыш меня задержал, плавно отклеившись от стены и подходя ко мне.

— Вы раньше у нас бывали, девушка? — тихонько спросил он, заглядывая мне в глаза, словно там можно было увидеть что-нибудь, кроме желания нахамить ему.

— Нет, а разве это имеет значение? — сдержанно полюбопытствовала я.

— Прочитайте наши правила, пожалуйста, — так же тихо попросил охранник и ткнул пальцем в лист бумаги, висевший на стене как раз рядом с тем местом, где он до этого стоял.

Его палец словно случайно продолжил движение и остановился на пункте, предупреждающем меня, что если я вдруг окажусь представительницей древнейшей профессии, то администрация будет вынуждена отказать мне во въездной визе в местное царство. Посмотрев в поросячьи глазки крепыша, я проникновенно, с похвалой в голосе сказала, что меня очень радует твердое желание руководства клуба сохранять приличия, а также что я наконец-то нашла время посетить это достойное заведение.

После чего, обойдя глубоко задумавшуюся над моими словами человекообразную глыбу, толкнула следующую дверь и вошла в клуб.

Здесь царил полумрак.

Когда мои глаза к нему привыкли, я разглядела длинный зал, заставленный маленькими столиками. Посередине возвышалась приподнятая на метр от пола круглая сцена. Две металлических блестящих трубы были укреплены в ее центре на расстоянии двух метров друг от друга и упирались своими верхними концами в зеркальный потолок. Сейчас на сцене ритмично взмахивали ногами четыре девушки в серебристых купальниках и в полумасках на лицах. Музыкальное сопровождение струилось из больших колонок, развешанных по стенам.

Я заняла свободный столик в углу около стены, заказала подошедшей официантке кофе и закуску на ее выбор и закурила.

Ансамбль пляски на сцене сменился ансамблем песни. Две новые девушки в мини и опять же в полумасках на лицах начали жалобно выстанывать что-то про трагическую любовь.

Чтобы не впасть от тоски в летаргию, я стала присматриваться к окружающему пейзажу.

Посетителей было немного. Создавалось впечатление, что клуб «Веселый Джокер» отнюдь не то место, куда жаждущие занимают очереди за билетами. Ближайшие ко мне столики были заняты разношерстными компаниями, не представлявшими никакого интереса: мальчики и девочки собирались веселиться и для разгона смешивали у себя в желудках национальный русский коктейль «ерш».

Недалеко от стойки бара, находившейся справа от входа, за столиком, стоявшим как бы немного в стороне от остальных, сидели двое мужчин и одна девушка. Это была, пожалуй, самая любопытная группа в зале «Веселого Джокера».

Старший из мужчин, похоже, был старшим по чину или по положению. Ему было лет за сорок.

Нет, даже скорее за пятьдесят. Он был абсолютно лыс, толст и артист в душе: на его пальцах посверкивали несколько бриллиантовых перстней. Одет этот артист был во все белое: белая футболка, белые шорты и белые сланцы. Его спутник был гораздо моложе — лет тридцать или даже меньше. Одет он был проще, а на лицо — обыкновенный бандит.

Эта парочка сидела, сдвинув стулья и наклонив головы друг к другу. Мужчины разговаривали и изредка бросали взгляды на спутницу — блондинку, одетую в короткое зеленое платье, сидевшую напротив них обоих. Девушка казалась обиженной на весь свет. Она надувала губки и выстукивала пальчиками по столу. Но внимания на нее обращали гораздо меньше, чем, как ей казалось, она заслуживала.

Официантка принесла мой заказ и спросила, не нужно ли мне что-нибудь еще. Я отказалась, причем пожелала сразу же расплатиться. Вынув из сумки кошелек, я раскрыла его и как бы случайно продемонстрировала, что денег у меня «немного» больше, чем требуется заплатить за кофе. Тоже как бы случайно официантка это заметила и скоренько умчалась к бару. Краем глаза я заметила, что она перешептывается с барменом.

Когда моя чашка опустела наполовину, девушка снова подошла ко мне и, наклонившись, тихо сказала:

— Во втором зале у нас есть рулетка. Если вы желаете, то милости просим.

— Желаю, — ответила я, понимая, что уже начала скучать. «Веселый Джокер» мне показался местечком, абсолютно лишенным какого-либо куража. Время тянулось медленно еще и потому, что ничего интересного для меня, в смысле — для расследования, не происходило.

Поднявшись, я переглянулась с барменом, он улыбнулся мне и показал рукой на занавес из толстого зеленого материала, закрывавший кусок стены справа от него. Я кивнула, подошла ближе, и он отодвинул занавес в сторону.

А вот здесь и было то, что назвала «стрит изьмом» одна моя знакомая уборщица. И трубы здесь были, и маски, как и в первом зале, но все выглядело гораздо веселее. Две рулетки стояли слева вдоль стены, три игральных стола — справа. Народу здесь было больше, и вел себя этот народ шумнее.

В работе детектива самое главное на первом этапе — затеряться в трех соснах, и чтобы никто на него не обращал повышенного внимания. Руководствуясь исключительно этими соображениями, я взяла бокал коктейля, обменяла немного денег на фишки и направилась к ближайшей рулетке.

Сразу же мне откликнулась удача. Я выиграла два раза подряд, заслужила и одобрительные выкрики, и завистливые взгляды, хотя, честно говоря, выигрыш-то был ерундовый. Вокруг меня образовалась толпа, внимательно следящая за моими ставками.

Почти отпихивая меня от стола, слева втерлась девушка в зеленом платье, которая совсем недавно надувалась на недостаток внимания в соседнем зале.

— Ну, Боря, давай поставим, как она, — азартно бормотала блондинка, потираясь о толстого дядечку в белых тапочках, уже, видимо, закончившего переговоры с бандитообразным парнем.

Дядечка ухмыльнулся и с сопением потянулся со своими фишками к моим.

Я посмотрела на часы, было уже почти три.

Приближалось время назначенной встречи с Ириной. Выиграв в очередной раз, я сгребла все свои фишки и поставила их на тринадцать. Разумеется, тут же проиграла и развернулась к выходу. Можно считать, что знакомство с «Веселым Джокером» состоялось и особого впечатления он на меня не произвел.

Я вышла из клуба и направилась к ночному магазинчику, светившему витриной на противоположной стороне улицы. Пластиковая дверь была приоткрыта, я разглядела за нею нескольких бомжеватого вида мужичков, стоявших около прилавка и перебиравших в ладонях монетки. Ирины в магазине я не заметила, но, чтобы быть уверенной, что она еще не появилась, пришлось войти внутрь.

Наглый толстый мальчик, потевший от духоты за стойкой, увидев меня, перестал пялиться на мужичков и расплылся в противной улыбке, которую он по недоразумению, наверное, считал весьма даже обаятельной.

— Что угодно милой девушке? — спросил он.

Но девушка не стала даже отвечать на его вопрос.

Отрицательно покачав головой, я вышла на воздух, который с большой натяжкой можно было назвать свежим, после дневной-то жары. Духота и ночью не проходила.

Я прислонилась к металлическому ограждению, которое отделяло тротуар от проезжей части.

Поставлено оно было скорее всего из человеколюбивых побуждений — чтобы запоздавшие клиенты магазинчика, опрокинув в себя очередные сто граммов и выйдя проветриться, не падали сразу на проезжую часть, а задерживались надежным сооружением из металла. Один из таких спасенных уже повис на трубах ограждения и медленно стекал вниз к теплому асфальту.

Я достала сигарету из сумочки и покрутила ее в пальцах, собираясь прикурить. Услышав, что сзади подъехала машина, прикурила и напряженно прислушалась. Этот город раз и навсегда научил меня осторожности, и если бы я услышала быстрые шаги, то уже была готова принять меры. Моя рука словно случайно опустилась в сумку и нащупала ребристую и теплую поверхность рукоятки «Макарова».

Однако вместо шагов я услыхала, как меня окликнули:

— Татьяна, это вы?

Глава 4

Оглянувшись, я увидела Ирину, махавшую мне рукой из темной «десятки», пришвартовавшейся метрах в пяти от меня вниз по дороге.

— Привет! — ответила я и, перепрыгнув через невысокое препятствие, ненадолго послужившее мне опорой, подошла к машине.

— Садитесь, будем кататься! — Ирина распахнула заднюю левую дверь машины, и я тут же забралась в салон, устроившись на сиденье рядом с ней.

Машина поехала. За рулем «десятки» сидел коротко стриженный парень с толстым затылком и с толстой золотой цепью на толстой шее. Поймав его заинтересованный взгляд в зеркале заднего вида, я улыбнулась, и он ответил мне тем же. И то слава богу, на засаду это все не похоже.

— Знакомьтесь, — сказала Ирина, — это Максик, мой бойфренд. Сейчас едем ко мне домой. Надеюсь, вы не торопитесь, Таня?

— Абсолютно, — призналась я, — пока некуда.

— Ну и отличненько! — Ирина облокотилась на спинку сиденья и закурила. — Устала я сегодня, — проговорила она, — а может быть, и вы виноваты в этом. Кстати, давай на «ты»?

— Запросто, но я не поняла, в чем виновата. — Я удивленно посмотрела на нее.

— Да напомнила ты мне про Нинку, вот она у меня из головы и не шла весь вечер. Ты, кстати, не узнала меня? — перевела Ирина разговор на другую тему. — Я в игральном зале выступала практически весь вечер.

— Нет, извини, — призналась я, — я не очень внимательно смотрела на сцену. Мне было интересно само заведение — я ведь в таких местах бываю нечасто. — Заявленный при знакомстве имидж требовал демонстрации скромности.

— Где ты живешь? — суховато спросила Ирина, видимо, немного обиделась, услышав эти слова.

А Максик тем временем, сбавив скорость, начал подруливать к подъезду старенькой пятиэтажки.

Кажется, мы уже приехали.

Я не стала вдаваться в подробности и коротко ответила, что живу далеко, проглотив окончание фразы — «в другом городе», иначе спровоцировала бы новые вопросы, а они мне не нужны. Мне нужны только ответы.

— Ну и прекрасно, — Ирину мой лаконичный ответ удовлетворил полностью, — если захочешь, сможешь переночевать у меня. Сплю я до двух часов дня, и у меня две комнаты. Так что ни ты мне, ни я тебе не помешаем.

Остановились, мы с Ириной вышли, и «десятка», сразу же развернувшись, уехала.

— Максик «ласточку» на стоянку погнал, — объяснила мне моя новая знакомая, — скоро подойдет, тут недалеко.

Мы поднялись на второй этаж, остановились около коричневой металлической двери, Ирина достала из сумочки ключи. Отперев дверь, она вошла первой и пригласила меня:

— Милости просим!

Мы прошли в квартиру, потом в комнату, и Ирина, раскрыв бар, выставила на стол бутылку «Катнари».

— Ну что, опрокинем за знакомство, Таня? — спросила она.

Мы выпили. Ирина, закурив, прищурилась и спросила:

— А тебя на самом деле зовут Татьяна или это, так сказать, литературный псевдоним?

— На самом деле так зовут, а фамилия моя Иванова, — со смехом ответила я. — Псевдонимы такими простецкими не бывают.

Я постаралась рассмеяться как можно естественней, но мысль шустро заработала: в чем смысл этого неожиданного вопроса? Что происходит: неужели я опять прокололась? Но где именно? В этом поганом городе все возможно. Чтобы заполнить паузу, я взяла свой бокал с «Катнари» и сделала вид, что продолжаю пробовать вино.

Ирина закинула ноги на подлокотник кресла и не стала терзать меня загадками — тихонько хихикнула.

— Ты не приятельница Нины, — сказала она утвердительно. — Может быть, ты и видела ее несколько раз где-то за территорией клуба. Может быть, даже и разговаривала с ней, а может быть, и нет… — Ирина протянула руку, стряхнула пепел в хрустальную пепельницу и продолжила:

— Ты, Татьяна, ошиблась. Нина никогда не занималась гандболом и вообще-то была, скажем прямо, дохловатой. И не у трубы бы ей танцевать, а напитки разносить в короткой юбчонке и без трусов, чтобы мужики таращились. Попка у нее была ничего. Вот и все ее достоинства. Она выступала с детскими песенками, вооружившись игрушечным Винни-Пухом.

Пока я переваривала полученную информацию, Ирина, отложив сигарету, подняла бокал и взяла его в обе руки.

— Почему с детскими-то? — спросила я, чтобы не молчать, как дурочка, да и интересно стало: такое злачное место, и вдруг игрушки какие-то.

— А знаешь, как это воспринимается? — спросила Ирина. — Девочка на сцене стоит голышом, только в масочке, и поет детским голоском что-то вроде: «Спят усталые игрушки, книжки спят, ляля-ля-ля-ля!» — а мужики ерзают на стульях и не знают, куда руки девать: то ли на стол их положить, то ли под стол засунуть…

Ирина, не сдерживаясь, рассмеялась во весь голос и, поставив бокал на место, подмигнула мне:

— Так кто же ты, Татьяна? Журналюга из желтой прессы? Я так думаю, что, если бы ты была из органов, тебя бы вооружили знанием предмета. Да только зачем ментам такие дела? Им-то как раз все ясно…

Услышав в словах Ирины это «ясное им-то», я решилась сыграть ва-банк. Все равно мне ничего другого не оставалось, если расследование в этом гадском Волгополоцке с первых же часов пошло наперекосяк. И поэтому я подняла с пола сумку, вынула из нее свою лицензию и протянула закатанный в полиэтилен документ Ирине:

— Вот кто я.

— Ни хрена себе, — уважительно протянула она, прочитав и вернув мне лицензию. — И не страшно тебе такими делами заниматься, Тань?

Ведь наверняка приходится сталкиваться с людьми самыми разными…

— Не будем об этом. — Я махнула рукой и устроилась поудобней. Признаваться, что иногда бывает страшно, и даже очень, не хотелось. Чем реже вспоминаешь страх, тем реже он приходит. Точно.

Хлопнула входная дверь, и в коридоре послышался шаркающий топот. В комнату заглянул улыбающийся Максик с набитым продуктами полиэтиленовым пакетом в руке.

— Ого! Уже начали квасить, девчонки? — обрадовался он и прошел в кухню.

— Я сейчас, подожди минутку! — сказала Ирина, тяжело поднялась с кресла, потянулась и прошла вслед за Максиком.

Через минуту из кухни послышались звуки поцелуев и приглушенный шепот.

Ирина вернулась, заняла свое прежнее место в кресле и объявила, что легкий ужин скоро будет готов.

— Так кто тебе поручил покопаться в этом тухлом деле, Татьяна? Или ты работаешь, так сказать, по своей инициативе?

Мне внезапно стало смешно: по собственному почину срываться с замечательного тарасовского пляжа и тащиться в неприветливый Волгополоцк?

Это даже не извращение, это уже клиника.

Появился Максик с подносом, чем избавил меня от необходимости отвечать сразу и дал возможность немного обдумать ситуацию.

— Ну что, девчонки, салатики, бутербродики кушать будем? — ставя на журнальный столик свои творения и радушно улыбаясь, проговорил он.

— Спасибо, пупсик, спасибо, солнышко! — Ирина привстала и чмокнула его в щеку.

Видимо, пупсику это понравилось, потому что он сходил на кухню и принес еще одну бутылку «Катнари» из холодильника.

— Так кто, говоришь, тебя озадачил расследованием, Таня? — снова повернулась ко мне Ирина.

Я замялась, и она, поняв меня, подмигнула и махнула рукой в сторону усевшегося перед телевизором Максика.

— Он свой парень, ты не волнуйся, Татьяна, — сказала она, — я ему доверяю.

Мне, конечно же, было приятно слышать, что Ирина доверяет своему парню, но эта рекомендация значила маловато. Я-то доверять ему не была обязана.

То, что я работаю детективом и интересуюсь делом Петрова, уже стало ясно тем, кто организовал изъятие документов у меня из-под носа с помощью вопящих гостиничных баб. Об этом, следовательно, можно было говорить уж если не сколь угодно много, то и не особенно скрываясь.

Другое дело — клиент. Клиент рассчитывает на сохранение его инкогнито. Профессиональная этика требовала от меня именно этого, и отступать я не собиралась. Но чтобы не обижать Ирину отказом назвать заказчика расследования, пришлось покривить душой, или, выражаясь дипломатично, слукавить.

— Клиент мне неизвестен, — сделала я честные глаза, — это обычная практика в нашей работе. Все обставляется следующим образом: присылается по почте предложение: краткое описание заказа и сумма аванса. Если все это устраивает, потом по телефону сообщаются подробности. Деньги приходят тоже переводом. Вот так, собственно, я и получила это дело. Если клиент уверен, что он неизвестен, то и чувствует себя свободнее.

Ирина понимающе кивнула, хотя было непонятно, проглотила ли она мои доводы или просто приняла их к сведению. А Максик сидел в это время, уставившись в телевизор, и делал вид, что его здесь нет.

— И что ты уже успела узнать или понять? — спросила моя новая приятельница.

— Ты правильно сказала — или «понять». Узнала я мало, но у меня составилось убеждение, что Юрий Гаврилович Петров вряд ли причастен к убийству своей жены.

— Да это же козе понятно! — вскричала Ирина и взмахнула руками. — Юре просто не нужно было этого делать! Ради чего?

— Разные есть версии. — Я пожала плечами и снова подняла свой бокал. — Говорят о ревности, например… Чем не годится такая версия?

— Чушь собачья! — Ирина стукнула кулаком по столу и тут же, ойкнув от боли, подула на него. — Чушь! Можно подумать, что он не знал, в чем состоит ее работа! Да Нинка, если хочешь знать, любила его даже такого и не изменила бы ему никогда!

И Юра это прекрасно понимал.

Может, Юра и понимал, подумалось мне. Хотелось бы, чтобы и для меня что-нибудь разъяснилось.

— О чем ты говоришь, Ирина? — спросила я осторожно, чувствуя, что начинает проклевываться что-то любопытное. — Я, например, считала так:

Юра был уверен, что его жена работает менеджером, и…

— Ха! Менеджером она работает! — снова развеселилась Ирина. — Да у нас напишут все, что угодно. Я вот числюсь то ли заместителем заведующей пищеблоком, то ли… Не помню уж точно.

А вот Юра захотел, чтобы его жена была оформлена именно менеджером. Ему, наверное, было бы западло, если бы его жена числилась кем-нибудь другим. Он же крутизна, Юрка-то!

Я немного ошалела от такой информации. Конечно, люди живут как хотят и как считают для себя удобным. Но отпускать жену в клуб петь песенки в голом виде и требовать только того, чтобы она непременно числилась менеджером… это какой-то перебор или дошедший до крайности придурковатый эстетизм.

— Странная семейка, — сказала я для затравки.

Ирина хмыкнула.

— Ничего особенного, и так люди живут. Я вижу, ты, Татьяна, не врубаешься в ситуацию, — тонко заметила она.

— Пожалуй, что и так, — согласилась я. — Наши Петровы были неформалами?

— Да самые обыкновенные люди, — сказала Ирина. — Просто у Юрки после прошлогодней аварии это самое дело, — Ирина сделала красноречивый жест, — опустилось на полшестого. А Нинка-то — баба молодая… Вот они и придумали такой фокус. Для ее сублимации, так сказать.

Я выпила залпом все содержимое бокала и поставила его на стол. Тут же проявился якобы отсутствующий Максик — встал, подошел и подлил мне еще. А потом опять повернулся к фильму про американскую мафию тридцатых годов.

— Значит, Петров был импотентом, — констатировала я. — А почему же он промолчал об этом на следствии? Ведь все обвинение наверняка будет строиться на показаниях его псевдолюбовницы.

Ему бы только сказать правду, его показания проверят — и все, мотив преступления пропадает!

— Ну этого уж я не знаю. — Ирина развела руками. — О том, что с ним произошло. Нинка мне рассказала под страшнейшим секретом. Говорила, что записей нигде не сохранилось: Юра, чтобы не портить имидж, уничтожил все медицинские карточки. Кто ж его знает, почему он ничего не сказал?

Может, стесняется. Или думает, что врачи не смогут доказать, когда с ним это случилось, вдруг скажут, что не год назад, а вчера с перепуга началось.

А насчет любовницы… По нынешним продвинутым временам для секса… — Ирина тонко улыбнулась, у нее дрогнули крылья носа, и она протянула руку к своему бой-френду:

— Есть разные методы, я правильно говорю, Максик?

Он отреагировал мгновенно: развернулся, плотоядно посмотрел на подружку, сказал: «Конечно, пупсик» — и снова занялся телевизионной слежкой за Аль Капоне.

Мы посидели еще с часик, и потом я, вроде нехотя, но приняла предложение Ирины остаться у нее. Мне постелили в зале, рядом с телевизором, а Ирина с Максиком ушли во вторую комнату.

Я лежала, курила и думала. Было непонятно, почему Петров, вставший перед реальнейшей перспективой сесть в тюрьму за преднамеренное убийство, не соглашается разгласить свою тайну. А ведь сам же и сказал, что очень боится попасть на нары по причине своей прошлой работы в органах.

В соседней комнате за закрытой дверью Максик, судя по всему, честно отрабатывал высокое звание мужчины, и я сама не заметила, как заснула под специфическую звуковую колыбельную. Какие сны мне приснились — не скажу, это не имеет отношения к нашей детективной истории.

Когда я проснулась, день уже кардинально перевалил на вторую половину. Дверь в спальню была распахнута, оттуда доносилось тяжелое мужское сопение, а на кухне гремела посуда. Я встала, быстро обрядилась в майку и шорты и, не сдержав острого приступа любопытства, осторожно заглянула в спальню. Максик, одетый в одни только красные спортивные трусы, отжимался от пола. Пот стекал по его шее, руки дрожали.

Я прошла на кухню. Ирина суетилась возле плиты.

— Неужели разбудила? — спросила она. — Ну извини, зато сейчас будет готов кофе. Ты пьешь кофе?

— Постоянно, — призналась я и пошла умываться.

Во время общего кофепития — Максик закончил свои отжимательные дела и даже принял после них душ — Ирина вдруг кое-что вспомнила.

— Слушай, Татьяна, — произнесла она, хлопнув меня по ноге, — а по-моему, Нинка знала, что у Юры есть бабенка какая-то. Точно-точно! Я еще ее спросила: типа, как же так, что он с ней-то делает?

А Нинка рассмеялась и сказала, что он надеется вылечиться. Таким, значит, способом собирается поправиться. Кстати, говорили мы с ней об этом как раз за полчаса до ее ухода из клуба. Планерка еще не началась. А потом ей кто-то позвонил, она и свалила. Ну а через пару часов ее и нашли.

— Выходит, ты была последней, кто с ней разговаривал? — уточнила я.

— Да нет же, — поправила меня Ирина, — говорю тебе, кто-то позвонил.

Мы продолжили завтрак в молчании, и я, поблагодарив Ирину за гостеприимство и помощь в расследовании, начала собираться.

— Ты домой? — спросила меня Ирина.

Я чуть было не ляпнула, мол, дом далеко, отсюда не разглядеть. Но вовремя вспомнила ночной разговор на эту тему, поэтому ответила расплывчато:

— Вряд ли. Надо бы попробовать найти эту любовницу Петрова. Вдруг прояснится что-то новенькое.

— Вот про нее ничего не знаю, — покачала головой Ирина. — Ты только, смотри, будь осторожнее с ней, — предупредила она меня.

— Почему же? — Я не ожидала такого совета и даже насторожилась немного.

— Если она собиралась вылечить Юрку, значит, баба в магии волокет, — объяснила Ирина. — Кинет еще на тебя порчу какую-нибудь, и перекосишься на всю жизнь!

Я ответила, что в такую ерунду не верю, плюнула три раза через левое плечо и постучала по столешнице.

Кофе был выпит, Максик аккуратно убрал со стола посуду, и Ирина притянула его к себе, чтобы поцеловать. Наверное, в благодарность за работу.

Но это дело у них затянулось. Тогда, пару раз кашлянув, но видя, что парочка обо мне забыла, я решила изобразить из себя англичанку и уйти молча.

Что и сделала.

Спускаясь вниз по лестнице, я начала вспоминать, как звали любовницу Петрова и все остальное, что было про нее в бумагах. Восстановив в памяти почти все, вышла на трассу, остановила мотор и поехала к ней домой.

Глава 5

Зинаида Кудрявцева жила в маленьком, перекошенном от времени деревянном домишке, находящемся, наверное, на самой захолустной улице славного города Волгополоцка.

Может быть, у них здесь это и в порядке вещей, но меня, мягко говоря, травмирует, когда люди, огорченные отсутствием канализации в своих жилищах, запросто выливают помои на улицу перед своими же дверями. Для летнего зноя это было немножко чересчур. Не одобряю я такого поведения, и пусть меня продиагностируют как заболевшую эстетизмом, ничего не могу с собой поделать!

Пока ехала на машине в это милое местечко, решила спросить о перспективах на будущее у своих гадальных косточек.

Причем проделала давно отработанный ритуал не глядя — запустила руку в сумку, покатала кости в ладони и высыпала их на вторую ладонь. Расклад оказался удивительно оптимистичным, как специально для улучшения настроения: 15+7+31. «Какая-то тревожная ситуация складывается вокруг вас и предвещает горе. Порой несчастья зависимы от поступков».

Я машинально проверила наличие пистолета в сумке и тут же подумала, что напрасно трачу время в двусмысленных ситуациях, опуская руку в сумку да нащупывая там «Макаров». Хотя, может быть, я интуитивно чувствую, что если моя рука будет постоянно ощущать металл этой игрушки, то со стороны я буду выглядеть сексапильнее? Не знаю, не знаю. Но, расплатившись с шофером, я так и вышла из машины — держа левую руку в сумке. Пусть все думают что хотят, а мне так удобно!

Точный адрес Зинаиды Кудрявцевой я не вспомнила, да здесь это было и необязательно. Хуже всего соседей знают обитатели многоквартирных домов, а в таком ветхозаветном благоуханном уголке — можно спорить на что угодно! — я имела все шансы услышать не только номер дома и фамилию, но и подробную биографию любого местного жителя. Правда, для этого нужен вербальный контакт с аборигенами и наличие доброй воли с их стороны. Значит, будем вступать в контакт и завоевывать доверие.

Сделав физиономию поскромнее и позастенчивее, я побрела к одинокой старушке, которая сидела на низко срубленном пеньке около серых деревянных ворот, ведущих в ее двор.

Не хвастаюсь, а объективно констатирую: мне кажется, что во мне умирает великая артистка. Когда-нибудь точно завяжу со своим хлопотным бизнесом и пойду работать в театр. Роль Офелии, конечно же, не для меня, но как леди Макбет я имею реальнейший шанс на премию Шекспировского фестиваля. По крайней мере, я так чувствую, и переубедить меня будет сложно.

Подойдя к старушке, греющейся на солнышке и давно уже разглядывавшей меня оценивающим взглядом, я робко откашлялась, извинилась и спросила, где тут живет Зина Кудрявцева. Бабуля выдержала недолгую паузу, потом расплылась улыбкой и указала на домик-крошечку под шиферной крышей, стоящий на этой же стороне улицы.

— Ты только стучись громче, дочка, — напутствовала она меня, — а то Семеновна совсем глухая, а Зинка, внучка ее, поди, дрыхнет еще. Она полдня спит, полдня потягивается. Эх, молодежь…

Я подошла к двери показанного мне домика и нажала кнопку звонка. Тут же бабка, давшая мне ориентировку в этих перекошенных временем джунглях, зычно прокричала со своего трона:

— А звонок-то у них не работает! Зинка-шалава ни с одним мужиком ужиться не может, вот и рушится хозяйство-то без рук!

Кивнув и улыбнувшись бабке, я стукнула пару раз в дверь. Она приоткрылась.

Не желая стоять на виду у громогласного гида с пенька, я заглянула в темный тамбур и произнесла:

— Здравствуйте, Зинаида дома?

Мне ответила тишина.

Я постояла на пороге, сделала два шага вперед и нащупала стену. Дверь, снабженная пружиной, закрылась за мной с легким стуком. Повернувшись, я подождала, когда глаза привыкнут к темноте, и разглядела наконец следующую дверь. Толкнув ее, я попала в малюсенькую кухню, служившую по совместительству прихожей. На навсегда запачканной старой двухконфорочной плите стояли две сковородки, и на них шипели оладьи, раскидывая во все стороны горячие жирные брызги. Сухонькая неопрятная старушка суетилась перед раковиной, укрепленной на стене, стоя спиной ко мне.

— Здравствуйте, бабушка, — мгновенно мобилизовав свою артистическую ласковость, произнесла я.

Хозяйка не отреагировала. Я повторила приветствие. Потом крикнула. Потом заорала.

Старушка повернулась и направилась к плите.

Увидев меня, она вздрогнула и проговорила:

— О, господи, а это еще кто?

Я настолько удивилась ее реплике, что на этот раз промолчала.

Поморгав на меня, старушка взмахнула руками:

— Так ты к Зинке пришла, дочка? Туда иди, туда, не мешай мне.

Я молча прошла в том направлении, куда мне было указано.

За второй дверью оказалась крохотная комнатенка с газовой печкой в углу, дверью, ведущей во вторую комнату, одним окном, одним столом, одним черным допотопным телефоном на столе и двумя стульями, придвинутыми к столу вплотную.

Больше сюда ничего влезть уже не могло. Мне даже стоять здесь было тесно.

— Кто там пришел? — спросил ленивый женский голос из второй комнаты, и я, заглянув туда, сначала поздоровалась, а потом вошла.

На старинной металлической кровати с блестящими шариками на спинках сидела и занималась утренним туалетом полуодетая девушка. Та самая, которую я вчера видела в клубе «Веселый Джокер» вместе с лысым толстячком.

— Вы ко мне? А зачем? А вы кто? — выпалив кучу вопросов, девушка, как видно, не узнавшая меня, снова обратилась к осколку зеркала, который держала в руках, и продолжила занятия макияжем. — Да вы проходите, — сказала она, не отводя глаз от зеркала, — садитесь, где найдете, хоть рядом со мной.

Я послушалась и осторожно присела на край кровати. Больше в этой комнате сидеть было не на чем. Помимо кровати, здесь стоял еще столик, заваленный разными интересными вещами: от засушенных корок хлеба до дешевой бижутерии и фрагментов одежды.

— Вы из горгаза, что ли? — снова задала вопрос девушка. — Я слышала, как вы кричали моей бабульке. Она глухая, как пьяный тетерев, я пробовала с нею записками общаться, так она вечно очки теряет. На одни даже села недавно… Тортила, одним словом.

— Как же вы с ней общаетесь? — спросила я, охотно поддерживая содержательный разговор.

— Честно? — Девушка весело покосилась на меня. — А хрен его знает. Так вы по какому делу-то?

Девушка закончила с глазами, отложила зеркало и в первый раз внимательно посмотрела на меня и сказала:

— А я вас знаю, только не помню откуда. Вы у Петровича на вечерах напитки разносите? Хотя нет. С Ольгой в сауне работаете? Тоже нет. Вот, блин! — Девушка вскрикнула и стукнула себя по колену:

— Все равно вспомню!

Она выудила с загаженного стола пачку сигарет «Парламент», прикурила от спички и, прищурившись, снова посмотрела на меня, задумчиво оттопырив нижнюю губу.

— Возможно, вы меня видели вчера в «Веселом Джокере», например, около рулетки, — напомнила я ей.

— Точно! — обрадовалась девушка и тут же снова задумалась. — А тогда получается, вы не из горгаза. Вам что нужно? Вы кто?

Разговор вернулся к своему началу. Тогда я вынула из сумки лицензию и протянула ей, уточнив на всякий случай:

— Вы Зинаида Кудрявцева?

— Ну-у! — несколько осторожно подтвердила девушка, потом взяла лицензию и повертела ее в руках. — Ну и что? Так вы не из ментовки?

— Нет, я сама по себе, — поощрительно улыбнулась я, забирая документ, — вы не волнуйтесь.

— Это уже легче, значит, могу не отвечать, если не хочу, да? — Зинаида поерзала на кровати и победоносно посмотрела на меня.

— Конечно, — согласилась я, от всего сердца умиляясь ее догадливости.

Зина с шумом выдохнула из себя воздух, улыбнулась и откинулась на кровати:

— Ну что ж, спрашивайте, что вы там хотите, а я уж посмотрю, буду вам отвечать или нет!

Ей явно очень понравилась возможность почувствовать себя вправе не отвечать, когда ее спрашивают. Создавалось впечатление, что такое скромное удовольствие она в жизни имела нечасто.

— Если вы хотите спросить, куда я пошла после того, как посидела в «Джокере», то это я вам не скажу! — Зинаида довольно разулыбалась и покачала в воздухе пальцем. — Моя личная жизнь никого не… короче, никого не касается.

— А меня и не интересует, куда вы пошли, — равнодушно ответила я, стараясь сдерживать раздражение, поднимающееся во мне.

И так было ясно, чем Зинаида занималась после клуба. Чтобы понять это, не было необходимости перечитывать на ночь Шерлока Холмса как руководство по дедукции, достаточно внимательно посмотреть на Зинаиду. Один раз.

— Да? — растерялась Зинаида. — А разве вас наняла не жена Бориса? — Она замолчала и озабоченно посмотрела на меня. Потом спросила:

— И что же вы тогда хотите? Вы от кого, собственно, пришли?

Я внимательно заглянула в ее простые телячьи глаза и, раскрыв сумочку, достала кошелек. Показать лежащую в кошельке пятидесятидолларовую купюру было недолго. Достать ее оттуда оказалось сложнее: не доставалась она почему-то, и все тут.

Зинаида с искренним интересом следила за моими движениями, даже, как мне показалось, перестала дышать.

— Какая разница, от кого я пришла? Может быть, даже по поручению московской газеты, — тихо проговорила я будто самой себе. И тут же добавила:

— Меня интересует дело Юрия Петрова.

Зинаида вздрогнула и впилась в меня взглядом, постепенно наливающимся какой-то мыслью.

— А что Петров? — переспросила она и затараторила, снова опустив взгляд на деньги:

— Что Петров-то? Он жену убил, козел. Подумаешь, на сцене она выступала. Ничего страшного в этом нет, другие еще хуже работают… А у некоторых вообще работы нет.

— Вы заявили, что Петров был вашим любовником. — Я попыталась направить разговор в нужное мне русло.

— Ну и что? Может, и был, — Зинаида повела плечами, — я девушка свободная, незамужняя, никого не обманывала, никого не заразила. В чем у вас проблемы-то?

— Мне сказали, что Юрий Гаврилович Петров уже год был импотентом. Так что, похоже, проблемы были у вас, Зина.

Девушка вытаращилась на меня и приоткрыла рот.

— Импотент? — повторила она удивленно. — Ну ни хрена себе! Все бы они были такими импотентами!

Зинаида расхохоталась, а я почувствовала себя далеко не лучшим образом. Кудрявцева не внушала мне доверия, но я, кажется, уловила естественность в ее смехе и удивлении. Кроме того, мне еще показалось, что Зинаида актерскими способностями не обладает. То есть получалось, что она не врет.

Приходилось верить ей как специалисту в интимных делах и надеяться, что она точно знает значение слова «импотент». А в этом, кажется, сомневаться не приходилось.

— Мои сведения стоят денег, — вдруг резко успокоившись, заявила Зинаида, — я больше ничего не скажу, пока не договоримся об условиях. Например, то, что я уже сказала, стоит стольник. Долларов, вот!

— А вы мне ничего не сказали, — равнодушно отозвалась я и закрыла кошелек. — Насчет импотента я просто пошутила, а вы и не поняли.

Я сделала вид, что хочу положить кошелек обратно в сумку, но не стала с этим спешить. Зинаида, с беспокойством проследив за моим маневром, решила пока усмирить свои аппетиты.

— Что же вы хотите от меня узнать? — спросила она почти нормальным голосом. — Я ничего не понимаю.

— Меня интересуют подробности ваших отношений с Петровым, — дружелюбно улыбнувшись, пояснила я. — Где вы встречались, как часто, ну и прочее.

Зинаида шепотом повторила мои вопросы и спросила:

— И я получу за это деньги?

Я молча кивнула, она поморщилась и вяло начала рассказывать:

— Ну, встречались примерно раз, иногда два раза в неделю. В разных местах. Обычно мы ездили за город на дачу. Иногда зависали в гостинице.

В «Астории». Вот и все.

— Как организовывались встречи? — подтолкнула я ее снова. — Как вы с ним договаривались?

— Ну, господи боже мой, известно же как, — раздражаясь и морщась от непомерных мыслительных усилий, ответила Зинаида, — телефоны же есть и у меня, и у него. Он, короче, звонит…

В этот момент зазвонил телефон в соседней комнате.

— Ну вот, блин, накаркала. — Зинаида, дергая ногами, съехала с кровати и пошлепала в соседнюю комнату. — Сейчас я, сейчас, — с досадой бормотала она, адресуясь не то ко мне, не то к телефону. Схватив трубку, раздраженно крикнула:

— Да, кто это? — а потом, через несколько секунд молчания, залепетала с лицемерным присюсюкиванием:

— Ой, не узнала, не узнала, ой, да, конечно же… да, да…

От нечего делать, чтобы заполнить паузу, наступившую в разговоре, я осмотрела спальню этой местной Мессалины. Неприятное первое впечатление только ухудшилось, когда под столом я увидела мышеловку с замумифицированной в ней мышью.

Закончив телефонный разговор, Зинаида вернулась в комнату и, почесав кончик носа, предложила бартер:

— Слушайте, а давайте я вас свезу к Светке, а?

Светка раньше меня связалась с Юркой и потом еще продолжала, она вам больше расскажет. Согласны?

Я, разумеется, согласилась, потому что бесполезное общение с бестолковой Зинаидой уже начинало раздражать, а новые свидетели никогда не помешают. Правда, после моего согласия девица тут же потребовала, чтобы я отдала ей пятьдесят долларов, к созерцанию которых она уже успела привыкнуть.

Тогда я вынула купюру и, продемонстрировав ее полностью, решила попробовать прояснить еще один момент:

— А как же ваша бабушка подтвердила в милиции, что вы с Петровым были любовниками, если она практически ничего не видит и не слышит?

Зинаида распахнула свои блудливые глазенки, пожала плечами и, честно глядя на меня, ответила:

— Не знаю. Спросите у нее сами.

Я со вздохом положила купюру обратно и заявила, что отдам ее позже, как только приедем к неизвестной мне Светлане. Зинаиде это очень не понравилось. Она бросилась торговаться, и в конце концов мы договорились о передаче денег из рук в руки перед дверью ее подруги, к которой войдем вместе.

Продолжая бурчать и ворчать, Зинаида оделась, и мы, пройдя мимо бабушки, не замечающей ничего и никого вокруг себя, но тем не менее сумевшей каким-то образом опознать Петрова на очной ставке, вышли на улицу.

Мы остановили «жигуленок», Зинаида назвала адрес, и шофер тронул машину с места.

— Это недалеко, — проговорила Зинаида, поглядывая на меня. — А вообще я не понимаю вашего интереса. Петров — сволочь, садист и мерзавец.

Постоянно норовил обсчитать и зажилить копеечку. Вот если бы вы занялись другим делом, так там — золотое дно!

— Каким же делом мне стоило заняться? — поинтересовалась я, только чтобы не молчать. Разговоры с этой девицей вызывали у меня острый приступ человеконенавистничества. Приходилось дышать медленно и глубоко.

Зинаида не ответила, а я и не расстроилась.

Машина остановилась около серой пятиэтажки, обставленной привычным антуражем: лавочками, старушками и мусорными баками.

— Вот здесь она и живет, — сказала Зинаида, выходя из машины. — Расплатитесь с шофером, пожалуйста. , Квартира Светы находилась на пятом этаже.

Мы поднялись туда по бесконечной лестнице и остановились перед нужной дверью. Зинаида громким нервным шепотом потребовала расчет.

Я осмотрелась. Люк, расположенный на потолке и ведущий на крышу, был заперт на висячий замок. Во всех квартирах было тихо, и ничто не предвещало опасности. В конце концов, я обещала заплатить, и Зинаида действительно заработала эти баксы.

Отдав деньги, я предложила ей самой позвонить.

Она насмешливо хмыкнула, манерно пожала плечами, нажала кнопку звонка, и через некоторое время дверь отворилась.

Глава 6

За дверью стоял молодой человек. Я его сразу же вспомнила: это он был вчера в «Веселом Джокере» третьим в компании с лысым толстяком и Зинаидой Кудрявцевой.

Молодой человек улыбнулся, сделал шаг вперед, и я сделала шаг назад. Зина толкнула меня в спину и взвизгнула от неожиданности. А потом и вовсе завизжала в голос.

Потому что молодой человек резко поднял вверх правую руку и выстрелил.

Облако резко-горького запаха окутало меня.

По инерции я отступила еще на один шаг назад и почувствовала, как вокруг меня вся Вселенная завертелась и закружилась. Пытаясь остановить это все убыстряющееся вращение, я присела на пол, завалилась на бок и уперлась рукой в пол, который вдруг оказался совсем не там, где я его ожидала нащупать. Из моих очаровательных глазок Ниагарой хлынули слезы, из носа — не скажу что. Одним словом, Танечка попалась как кур в ощип.

Я почувствовала, как чьи-то руки подняли меня с пола и потащили в квартиру. То, что меня проносили через дверной проход, я ощутила собственными головой и плечами. Но я не сопротивлялась — просто тащили неаккуратно.

Где-то позади недалеко от меня громко кричала и хныкала Зинаида, жалуясь, что ей досталось ни за что ни про что и ей должны заплатить за моральный ущерб. Грубый мужской голос пообещал врезать ей по морде, если она не заткнется, и Зина резко сбавила громкость своего выступления, продолжая причитать вполголоса.

У меня сдернули с плеча сумку и подтолкнули к водопроводной раковине.

— Умойся, подруга, сразу полегчает, — посоветовал мне тот же мужской голос, что посулил Зинаиде сеанс рукоприкладства.

Я приняла предложение и нагнулась над открытым краном. Мне очень не нравится, когда мной командуют, да еще всякие неприятные, грубые типы. Но при этом я никогда не страдала глупейшим упрямством, почему-то называемым некоторыми недоумками принципиальностью. После струи газа, пущенной в лицо, действительно самое умное — умыться и постараться не сильно тереть глаза.

Что я и сделала.

Зинаида продолжала жаловаться и требовала, чтобы ее первую допустили к воде. Что конкретно ей ответили, я предпочитаю не повторять. Скажу только, что мне как дорогой и уважаемой гостье было оказано предпочтение и я умылась спокойно.

А приведя себя в порядок, оглянулась.

Молодой человек, и так совершенно несимпатичный, да еще и глумливо при этом улыбающийся, стоял в дверях ванной с пистолетом в руках и смотрел на меня. Я была настолько не в форме, что даже не попыталась завладеть пистолетом, так аппетитно торчащим в пределах досягаемости моих рук. Но, с другой стороны, если он тот самый газовый, из которого меня «уложили» у входа в квартиру, то воспользоваться им в столь маленьком помещении значило бы ничего абсолютно не выиграть.

Так что ладно, пусть поиграет своей пукалкой.

— Ну что, оклемалась, подруга? — спросил парень и скомандовал:

— Выходи!

Я поплелась к двери, и меня чуть не сшибла влетевшая в дверь Зинаида, тоже стремящаяся к крану с водой.

Конвоируемая и внешне спокойная, я медленно прошла в комнату и, не дожидаясь приглашения, рухнула в кресло, стоящее у стены справа.

Комната была достаточно большой, обставленной просто и чисто. На диване справа от меня сидел развалившись вчерашний лысый дядя, все с теми же перстнями на жирных пальцах и все в тех же белых тапочках. С равнодушным выражением на своей жирной физиономии он копошился в моих вещах, выкинутых из сумки на диван перед ним.

Сама же сумка стояла на полу за этим толстяком.

— Частный детектив Иванова Татьяна Александровна, — неожиданно тонким, бабьим голоском проговорил толстяк и откинул в сторону мою лицензию, положив ее прямо на пистолет, отложенный им раньше. — Слышь, Вась, — толстяк обратился к молодому человеку, стоявшему надо мной, — она не из ментовки, она сама по себе. Типа «крутой Уокер» из телевизора.

Вася промолчал, и толстяк продолжил:

— Такая аппетитная бабенка, ее пользовать и пользовать, а она из себя детектива изображает.

Майк Хаммер в юбке…

Толстяк взял мой мешочек с гадальными костями, потряс его в руке.

— Это еще что за дрянь? — тихо спросил он сам у себя и развязал мешочек.

Кости высыпались на диван, и толстяк на секунду замер в озадаченности, потом поднял глаза на меня.

— Так что же это такое? — спросил он, поднимая один двенадцатигранник. — Детская игрушка?

Я пожала плечами и кивнула, не желая отвечать на этот вопрос. Да ответа, пожалуй, и не потребовалось. Если мои гадальные кости и были кому-то здесь интересны, то только мне. И сейчас они, дорогие мои, как будто старались мне что-то подсказать. Я взглянула — сложилась следующая комбинация: 14+12+35. «Плохо, когда в жизни происходит нечто вопреки вашему желанию, но еще хуже, когда то, чего мы страстно ждем, вовсе не происходит».

Расклад просто удручающий, но ведь он выпал не мне, кости-то кинул толстяк! Я, насколько это было возможно в данной ситуации, расслабилась и даже вздохнула почти спокойно: магические косточки не намекали, а говорили однозначно, что у этого дяди не получится ничего из того, что он хочет. Ладно, немножко подождем и выясним, хочет ли он меня убить или у него это случайно получится.

Мои пострадавшие глазки почти уже не беспокоили, из носика почти не капало, но самое странное, что, несмотря на пережитый стресс, курить мне не хотелось. Видно, свою норму по загазованности мои бедные легкие уже получили и больше не желали ничего.

— Вы приехали к нам из Тарасова? — мягко задал толстяк следующий вопрос, также не нуждающийся в ответе.

Я и промолчала. Как будто в моих документах, лежащих перед ним, не было написано черным по белому, кто я да откуда.

Толстяк пронзил меня колючим взглядом и задал конкретный вопрос:

— Цель вашей работы здесь, Татьяна Александровна?

— Можно подумать, сами не знаете, — раздраженно огрызнулась я. — Дефицита в информаторах вы не испытываете, как я вижу.

— Меня не волнует, что вы видите, — не меняя интонации, произнес толстяк. — Могу сделать так, что больше вы не увидите ничего и никогда. Повторяю вопрос в последний раз: зачем вы занялись делом Петрова? Или вас интересует что-то другое?

— Только Петров, — призналась я.

— Слышь, Боря, а она мне сказала, что Петров — импотент, вот умора! — высказалась появившаяся вдруг в комнате Зинаида.

Толстяк бросил быстрый взгляд на Васю, тот сорвался с места и выволок Зинаиду вон. Она еще что-то попыталась выкрикнуть, но послышался звук пощечины, и ее крик резко сменился скулежем.

— Что нужно по Петрову? — спросил толстый Боря.

— Полное расследование, — ответила я. — А можно узнать, кто вы такой, или это самый секретный секрет?

Боря кивнул и с важной значительностью произнес:

— Можно и узнать. Я — Борис Сергеевич.

Он произнес это таким тоном, словно сказал:

«Я — Наполеон Бонапарт!»

Очевидно, информацию по его имени-отчеству я должна была посчитать исчерпывающей, но как-то не получилось. Откуда я могла знать, кто такой Борис Сергеевич в Волгополоцке?

— Кто заказчик расследования? — продолжил допрос толстяк.

Я в ответ пожала плечами:

— Не знаю, он не представился.

— Так не бывает. — Борис Сергеевич не проглатывал, как Ирина, мою ложь.

Он поерзал на диване, устраивая поудобнее свои телеса, и продолжил:

— Если вы не знаете личные данные клиента, то рискуете запачкаться в криминале. А ваша репутация говорит об обратном. Вы всегда работаете чисто, Татьяна Александровна.

Он тяжело вздохнул и сложил руки на животе, демонстрируя, что катастрофически быстро теряет интерес к моей скромной персоне.

Несмотря на неприятное положение, я была несколько удивлена тем, что этот волгополоцкий деятель откуда-то знает о моей репутации. Объективно получалось, что мое положение со вчерашнего вечера ухудшилось еще больше: обо мне знали все, а я, кроме имен этой славной компании, не знала ничего. Ситуация для детектива просто свинская, что и говорить.

Вася, успокоивший Зинаиду в соседней комнате, вернулся и снова встал сбоку от меня, держа в опущенной руке пистолет.

— Впрочем, вашего клиента я и так знаю, — вновь заговорил Борис Сергеевич, — скорее всего это сам Юра Петров. Его же арестовали в Тарасове.

Мне было непонятно, зачем он туда поперся, пока я не услышал о вашем появлении.

Помолчав с полминуты, Борис Сергеевич покосился на меня и сказал:

— Задаю самый важный вопрос. От него зависит очень многое. Очень многое, — повторил он, подняв вверх жирный указательный палец и медленно повращав им. — Мне нужно знать, как много вы уже успели раскопать по делу Петрова. Я вас слушаю.

Тут я не выдержала. Терпеть ненавижу, когда со мною разговаривают в таком тоне, да еще начинают стращать.

— Я ничего не узнала, кроме того, что было в его папках. Не успела просто. Я приехала вчера вечером, сегодня поговорила только с этой… — Я помялась, выискивая адекватное определение для Зинаиды, но Борис Сергеевич неожиданно мне помог.

— Шлюхой, — подсказал своим тонким голоском он и скупо улыбнулся.

— Вот-вот, — подтвердила я.

Вася хмыкнул. Зинаида из соседней комнаты издала обиженный приглушенный вопль.

— Про какие папки вы говорите? — спросил Борис Сергеевич. — Где они?

Я чуть не задохнулась от этой наглости.

— К чему эти дешевые игры?! — вскричала я. — Сами же прекрасно знаете, где они и у кого они!

Можно подумать, что их сперли не по вашему приказу!

И только выговорив эту мысль вслух, я вдруг сообразила, что он на самом деле может не знать о папках. Явно на моих мыслительных способностях сказалась Васина газовая атака. Но тогда получается, что в деле участвует еще одна сила, пока мне вовсе не известная.

Борис Сергеевич озабоченно переглянулся с Васей, потом внимательно посмотрел на меня. Это еще больше усилило мое подозрение.

— Будем считать, что я просто старый зануда, — ласково улыбнулся Борис Сергеевич. — Расскажите мне, пожалуйста, вашу версию исчезновения этих мифических папок, а я сравню ее с моими данными.

Произнесенное Борисом Сергеевичем слово «мифических» окончательно утвердило меня во мнении, что он не в курсе произошедших вчера событий, хотя и старается убедить меня в обратном.

Вот тебе и на, Таня! Кажется, ты умудрилась разворошить не один, а несколько муравейников и сама не заметила этого!

Я набрала в легкие побольше воздуха и быстро поведала подлую историю про похищение папок с бумагами Петрова из моего люксового номера в отеле «Астория». Во время моего рассказа Борис Сергеевич сидел, опустив глаза, и было непонятно, какое впечатление она на него произвела.

Когда я закончила, толстяк посмотрел на Васю и тихо произнес:

— Позвони, дорогой, сам знаешь кому, проверь.

Вася вышел из комнаты, оставив нас вдвоем.

Молчание затянулось. Пока не вернулся Вася, Борис Сергеевич не имел желания со мной разговаривать, ну а я вообще не стремилась к этому.

Я сидела в кресле и оценивала свое состояние.

Последовательно напрягая мышцы рук и ног, я поняла, что нахожусь во вполне боевой форме и в крайнем случае сумею активно постоять за себя.

Единственное, о чем я жалела, так это о том, что квартира находится на пятом этаже. Вышибать с разбегу башкой оконное стекло и вылетать наружу я не испытывала никакого желания. Правда, я видела однажды в мультиках, что этот фокус неплохо получался у черепашек-ниндзя, но переплевывать их достижения у меня не хватало дури.

Прошло всего несколько минут, но Борис Сергеевич уже начал испытывать некоторое раздражение, хотя и сдерживался. Наконец посланец вернулся, быстрым решительным шагом подошел к своему боссу и, наклонившись, что-то зашептал ему на ухо. Пистолет Вася заткнул за пояс брюк, козел.

Проследив за выражением лица Бориса Сергеевича, я заметила, как у него удивленно взметнулись брови и он покосился на меня, озадаченно причмокивая губами.

— Спасибо, Вася, — пробормотал толстяк, — спасибо. Это неожиданно. Неожиданно и интересно.

Молодой человек быстро встал слева от меня, уже держа пистолет в руке. Борис Сергеевич вздохнул, приподнялся и подсел ко мне ближе.

— А я, похоже, чуть было не ошибся в вас, Татьяна Александровна, — произнес он настолько доверительным тоном, словно прямо сейчас собрался объясниться мне в любви.

Я, нахмурившись, посмотрела на него и подумала, что скорее всего откажу. Такие заплывшие мужчины, будь они хоть семи пядей во лбу, интереса для меня представлять не могут.

— Это следует воспринимать как комплимент? — На всякий случай я поощрительно улыбнулась и откинулась глубже к спинке кресла.

— Да как вам угодно, — ответил Борис Сергеевич. — Так все-таки Петров ваш клиент или нет?

А может быть, это Саша Борман?

Я сделала глубокий вдох и подалась вперед. Потом опасливо оглянулась на Васю и наклонилась к Борису Сергеевичу.

— Ну-ну, — выдохнул он и тоже подался вперед, — значит, Борман?

Я кивнула и тут, схватив обеими руками правую руку Васи — правой рукой за запястье, а левой повыше локтя, — толкнула его на Бориса Сергеевича.

Использовав толчок ногами от пола как дополнительный рычаг, я просто вбила парня головой в рыхлое пузо его босса.

Борис Сергеевич всхлипнул и протяжно застонал. Васина рука вывернулась назад, пистолет упал на пол. Я вскочила и подхватила его. Тут же, отступив ближе к окну, скомандовала:

— Не шевелиться, мерзавцы!

Затем, приблизившись к Борису Сергеевичу, взяла с дивана свой пистолет, выдернув его почти у него из-под задницы, и переставила предохранитель.

— А вот теперь, ребятки, — проговорила я, показывая оба пистолета своим новым друзьям, — мы медленно встаем и не рыпаемся. Стреляю без предупреждения. Вот так!

Я выстрелила в пол возле Васи, удобно устроившегося на Борисе Сергеевиче.

Парень вздрогнул, а толстяк прикрыл глаза и вздохнул.

Легкими прыжками я отскочила к двери и заглянула во вторую комнату. Зинаида стояла перед кроватью в коленно-локтевой позе и собиралась прятаться. Но тут ей и не повезло.

— Выходи оттуда, быстро! — крикнула я и снова повела «стволом» на мужчин:

— Не заставляйте даму ждать. Я сказала, чтобы вы встали!

Вася сполз со своего побитого босса, бормоча вполголоса:

— Извини, Сергеич, извини… А тебя, кошелка… — договорить свое пожелание он не решился.

Выстрелив ему под ноги, я однозначно показала, что шутить в таких ситуациях не люблю.

Сам Борис Сергеевич, пронзая меня ненавидящим взглядом, оперся руками о диван и, дернувшись, со второй попытки поднялся с дивана.

Из соседней комнаты на заплетающихся ногах вышла Зинаида, икая и вздрагивая от страха.

Кивком головы я показала пленникам на коридор, еще раз предупредив, что злить меня не нужно.

Да похоже, никто и не собирался. Загнав Сергеича с Васей в ванную, я закрыла за ними дверь и приперла ее снаружи шваброй.

Зинаида, сунувшаяся было вслед за своими мужчинами, испуганно заморгала на меня, когда я преградила ей путь.

— Иди собери все мои вещи в сумку, быстро! — рявкнула я ей, и она, сшибая углы и пробуксовывая на поворотах, бросилась в комнату.

Через полминуты Зинаида вернулась и протянула сумку. Я приказала открыть ее, чтобы проверить, все ли на месте.

— Ничего не взяла, все-все положила, все-все, — забормотала девица, робко заглядывая мне в глаза.

Я отошла ближе к входной двери, продолжая держать в руках два пистолета. Кстати, отобранный у Васи оказался боевым. Мне это понравилось: получалось, что газовый остался у него. Вот пусть и постреляет в ванной, мерзавец. Там есть где и чем умыться.

Я забрала сумку, повесила ее на плечо, предварительно сунув туда свой пистолет, и осталась, вооруженная только одним. Не терплю киношного ковбойского шика: если шляпа — так непомерная, если оружие — так не один пистолет, а несколько, плюс еще парочка гранат по карманам на всякий случай. Жизнь учит, что одного пистолета обычно хватает для всего и для всех. Нужно только успевать им пользоваться.

Это самый главный секрет.

В ванной тем временем раздавались какие-то подозрительные звуки, словно Вася разбирал сливной бачок.

Я решила не искушать судьбу. Кто ж его знает, этого Васю, может, у него под ванной «стингер» лежит и парочка простых одноразовых гранатометов.

Он-то, судя по всему, из породы ковбоев.

— Ну-ка, быстро отвечай! — Я грозно нахмурилась на Зинаиду, и она чуть присела, прикрываясь руками. — Ты была любовницей Петрова? — спросила я.

— О-один ра-азик только, один ра-ази-ик! — заныла Зинаида и добавила, шмыгая носом:

— Мне совсем не понравилось, честное слово, не вру!

— Кто тебе приказал выступить свидетельницей против него? — снова спросила я.

Зинаида робко покосилась на дверь ванной, осторожно показала на нее пальцем и, заикаясь, прошептала:

— Боря.

— Зачем ему это было нужно? — задала я последний вопрос и уже собиралась уходить, даже потянула за ручку входной двери, но тут Зинаида, видимо, ободренная моим жестом, замедлила с ответом. Пришлось прикрикнуть на нее:

— Ну! Отвечай быстро!

— Он хотел… — начала Зинаида, но тут раздался пистолетный выстрел, затем сразу второй.

Стреляли через дверь ванной комнаты.

Зинаида резко вскрикнула и схватилась рукой за правое плечо.

Я дернула за ручку входной двери, распахнула ее и решила, что пора драпать. Из ванной стреляли уже практически без перерыва, стараясь пробить в полотне двери отверстие, через которое можно было бы рукой оттолкнуть швабру.

Зинаида присела на пол и, вяло работая ногами и не переставая стонать, отползала из коридора в комнату.

Как ни обидно было прекращать только что начатый разговор, а нужно. Любопытство сгубило кошку, как в свое время объяснили мне какие-то англичане в одной книжке. Кошкой мне быть не хотелось.

Я выскочила на лестничную клетку и захлопнула за собой дверь. Я не обольщалась. Как только мой Вася со своим толстым дядюшкой вырвутся из ванной, их не остановит ничто. Бежать по лестнице с пятого этажа и надеяться, что сверху вниз они стрелять не будут, — просто глупо. Ребята уже шумят, не стесняясь, так почему бы им и в подъезде не пальнуть пару раз для разнообразия?

Стоя спиной к двери квартиры, из которой только что так удачно выбралась, я посмотрела вверх. Люк, запертый на висячий замок, манил своей доступностью. На крыше я имею возможность выравнять шансы: Борис Сергеевич туда точно не полезет, а с Васей мы будем один на один.

Точнее, одна на одного. Короче говоря, у меня будут преимущества, никак иначе!

Я аккуратно встала на ограждение, отделяющее площадку пятого этажа от ступенек внизу, перешагнула с ограждения на металлическую лестницу, ведущую к люку. Подняв пистолет, аккуратно прицелилась и выстрелила в дужку замка. Звук выстрела раздался необычно громко, усиленный неплохой акустикой подъезда. У меня даже заложило левое ухо.

Замок мерно болтался передо мной, а Вася, судя по звукам, уже добрался до входной двери квартиры. В запасе оставалось секунд десять, не больше. Сдернув замок — он упал куда-то вниз и загремел по ступенькам подъездной лестницы, — я залезла на следующую ступеньку и с усилием толкнула крышку люка. Потом подпрыгнула, повисла на локтях, подтянулась и вылезла на крышу.

В этот момент отворилась дверь квартиры, Вася вывалился на площадку и помчался вниз по лестнице.

Я со всей возможной осторожностью опустила крышку люка на место. Вот только сделать это тихо у меня не получилось — под конец она выскользнула и упала, не слишком громко хлопнув. И сразу снизу раздался голос Бориса Сергеевича:

— Она наверху, ты куда залосил, идиот?!

Я вскочила было на ноги, но тут обратила внимание, что у люка и с этой стороны тоже есть ушки.

Экспроприированным у Васи пистолетом — больше было нечем — я зафиксировала крышку и побежала к следующему люку.

Глава 7

Судя по количеству люков, в доме было пять подъездов.

Пока я бежала, в голову пришла дурацкая мысль: хочешь узнать, сколько в доме подъездов, — поднимись на крышу и пересчитай выходы на нее.

Забавно. Но мне было не очень, когда два следующих люка оказались запертыми изнутри.

Судя по всему, мне предстояла американская дуэль на крыше, если друг Вася сумеет достаточно быстро сюда выскочить, а я не найду способа соскочить. Но пока ничего не хотело придумываться.

Оставалось надеяться, что шум, произведенный нашими совместными усилиями, возмутит мирных граждан и кто-нибудь из них догадается позвонить в милицию. Это же так просто — набрать «02»…

Следующий люк тоже оказался запертым. Оставался последний, на него вся надежда. Если будет заперт и он, то дорогой и красивой Тане придется выбирать — или дуэль с Васей, или штурм рекордов черепашек-ниндзя. Оба варианта мне не нравились.

Дуэль меня не устраивала, потому что после открытия своего люка Вася будет иметь в лапах два «ствола» — я в спешке не догадалась вытащить из его пистолета обойму, а значит, у него больше выстрелов в запасе. Прыгать же с крыши мне просто почему-то не хотелось.

Последний люк тоже не пустил меня в дом.

Я остановилась в задумчивости, хотя долго думать возможности не было.

Я вытерла пот со лба ладонью и куснула сама себе губы. Было жарко. Нагретый летним солнцем рубероид, пропитанный битумом, которым была покрыта крыша, накалился и начал плавиться.

Мои бедные туфельки стали похожи на галоши, ходить было трудно: ноги вязли.

Положение было и опасным и, надо признать, довольно-таки глупым.

Люк, из которого я выскочила, заметно колыхался. Видно, Вася, обозленный моим нехорошим поведением и подстегиваемый желанием реабилитироваться в глазах побитого шефа, старался во всю свою дурацкую мочь. Когда он вырвется на оперативный простор, мне скорее всего придется еще и поползать по битуму. Да, не думала ты, Таня, лежа на песочке тарасовского пляжа, что твое желание стать шоколадкой или мулаткой исполнится таким похабным образом.

Внезапно меня озарила интересная мысль. Я осторожно подошла к краю крыши, присела и посмотрела вниз. Боязнью высоты я никогда не страдала, но оценивать расстояние до земли было, как бы это сказать точнее… неприятно, что ли. Но меня интересовала не высота дома.

Балконы пятого этажа располагались подо мной на приемлемом расстоянии, и мне нужно было выбрать из них самый подходящий. Ближайший, например, балкон, чуть левее от меня, вполне можно было счесть таковым.

На нем стоял и курил, о чем-то думая, парень в голубой футболке и в шортах. Скажите, пожалуйста! Я здесь поджариваюсь на битумной сковородке, рискуя получить свинцовую приправу, а этот волгополоцкий абориген, видите ли, размышляет!

Что ж, придется немного разнообразить ему жизнь.

Я прошла четыре шага по крыше, оглянулась на люк, из которого вылезла. Он пока еще не открылся, но терпеть Васин напор ему оставалось совсем немного. Вася, очевидно, наконец-то включил свои мозги и вместо тупых мощных ударов начал практиковать серии мелких. От вибрации пистолет, стволом вставленный в ушки люка, уже начал съезжать вбок.

Я снова присела на корточки, теперь — как раз над облюбованным балконом. Хорошо, что над ним не была сделана крыша. Вот дальше влево жил более хозяйственный мужик, и попасть на его балкон у меня шансов не было.

Выглядывая из-за края крыши, я негромко позвала:

— Молодой человек!

Куривший на балконе парень вздрогнул и почему-то оглянулся в свою квартиру.

— Вверх смотри! — прошипела я.

Он поднял голову и недоуменно заморгал.

— Э-э-это… Вы меня, девушка? — задал он дурацкий вопрос, но я не стала на него отвечать. Время еще не пришло.

— Подержите сумку, пожалуйста, — сказала я и сбросила свою сумку прямо в руки парню.

Он поймал ее и еще более недоуменно вытаращился на меня.

— А теперь сумку куда-нибудь поставьте и ловите меня! — мило улыбнулась я и, повернувшись к нему спиной, молча перекрестилась, затем молча же выругалась и легла животом в черную липкую гадость, проступающую из рубероида.

Стараясь держаться за шершавую поверхность крыши, я сначала медленно поползла, потом поехала, ну а потом и рухнула вниз. Крикнуть я не успела, потому что в следующее мгновение оказалась в крепких объятиях доброго молодца, который пошатнулся от такой ноши и прислонился к ограждению балкона.

— Смотрите сами не упадите, — пробормотала я, освобождаясь от рук парня.

Мы посмотрели друг на друга. В битуме были уже оба. Романтика, что и говорить.

Я не стала терять времени и шагнула в квартиру парня, он прошел за мной.

— Скажите, пожалуйста… — начал парень, но я его прервала:

— Все скажу и все расскажу очень подробно.

Но не сейчас.

Я подошла к окну, выходящему на балкон, надеясь осмотреть окрестности. Мне это не удалось.

— С кухни обзор получше будет, — сказал парень, уныло оглядывая свою перепачканную одежду. — Чем это оттирается, не подскажете?

Тут я внимательнее посмотрела на него. И на его квартиру тоже. Парень был моим ровесником, ну, может быть, постарше года на два-три. Среднего роста, уже с залысинами на лбу, а вид он имел самый неухоженный.

Квартира под стать хозяину нуждалась сначала в хорошей ругани, а затем в капитальной уборке: здесь было не просто пыльно, а, как бы это сказать поточнее, просто необитаемо. Единственно, на чем можно было остановить заинтересованный взгляд, так это на книгах и картинах, разложенных, расставленных и наваленных по всему видимому периметру — Богема, блин, — констатировала я.

— Наверное, — согласился со мной парень и пояснил:

— Я художник, некоторым образом.

Каким это образом он художествует, я не стала выяснять и быстренько двинула к обещанному обзору — на кухню. Здесь запущенность была еще большей. Такой, какой, по моим представлениям, не бывает вообще никогда и нигде. Настоящая богема, одним словом.

Подойдя к окну, я осторожно выглянула во двор.

Первое же лицо, увиденное мною на улице, оказалось толстой мордой Бориса Сергеевича, стоявшего около подъездной лавочки. Лицо было обращено вверх, к крыше дома. Рядом с толстяком переминалась с ноги на ногу Зинаида, держась за плечо и корча жалостливые мины.

Васи видно не было. Очевидно, он еще продолжал на крыше активные поиски пропавшей Тани.

Ну-ну, удачи тебе, дорогой, ищи меня долго-долго!

Я обернулась к хозяину квартиры. Он стоял за мной все с таким же обреченным видом и поглаживал руками испорченную футболку на груди и животе.

— Вы из мафии? — спросил он с непонятной грустной надеждой, поймав мой взгляд.

— Вряд ли. — Я с сомнением покачала головой и, в свою очередь, спросила:

— Как вас зовут?

— Женя, Евгений. Вы пива хотите?

Я удивилась предложению, но была благодарна за него.

— Значит, так, — я резко взяла быка за рога, — меня зовут Татьяна…

Женя кивнул.

— Если бы вы, Женя, предложили мне сходить в ванную, то я бы не отказалась, — продолжила я. — А еще не отказалась бы переночевать у вас одну ночь. Или две. За деньги, разумеется. Я, видите ли, приезжая.

— Это заметно, знаете ли… — скромно ответил Женя, и мне понравился его ненавязчивый юмор.

— Кажется, мы договорились, — подвела я итог и тут же с подозрением спросила:

— А что вы еще заметили, если не секрет?

Женя пожал плечами:

— Когда я ловил вашу сумку, меня больно ударил по ноге пистолет. Он в ней лежал. Но вполне можно допустить, что это зажигалка в специальном исполнении.

Я посмотрела на свои запачканные руки и с огорчением подумала, что не в состоянии даже затылок почесать в раздумье. Ну никаких условий для работы!

— После ванной я вам заплачу за беспокойство, — сказала я. — А кстати, не выделите ли вы мне какую-нибудь футболку с брюками или с шортами?

На время и за отдельную плату.

Женя кивнул и допустил меня к своему гардеробу.

Среди зеленых и голубых пиджаков разных фасонов обнаружилась вполне приличная одежка для того, чтобы девушке не стыдно было добежать до ближайшего магазина.

Душ я принимала долго и основательно. И не только по той причине, что была перепачкана.

Просто у моего нового богемного знакомого оказался до обидности небольшой выбор моющих средств: два обмылка — хозяйственного и туалетного мыла. Ну как так могут жить люди? И тем не менее часа через полтора я выглядела вполне прилично и, безусловно, как всегда, сексапильно.

Я вышла из ванной в чужой одежде, сидевшей на мне терпимо, и со своей неотмытой сумкой в руках. Риск при моем пребывании в этой квартире был велик, поэтому мне хотелось иметь под рукой небольшой такой металлический предмет с надежной мужской фамилией — я говорю про «Макаров».

А то кто ж его знает, этого Женю, возьмет и сдаст меня. И очень хорошо, если в милицию.

Туфли, отчищенные с помощью найденного в ванной керосина, пованивали. Но исправить это мне не удалось. Пузырек одеколона, обнаруженный там же, был опустевшим полностью. И похоже, это с ним произошло очень давно.

Женю я обнаружила в комнате сидящим за столом и быстро рисующим на бумаге женские силуэты. Во всех фигурах угадывалась я, несравненная.

Но почему-то в стиле ню и с пистолетом. Надо же, как, оказывается, работает фантазия у художников: свались ему на голову — и он тут же начинает ваять шедевр!

Увидев зарисовки, я успокоилась и втихомолку пожурила саму себя за осторожность. Хотя она вполне простительна: сегодня я уже один раз попалась и не хотела повторения.

Женя посмотрел на меня и улыбнулся.

— Я приготовил обед. Будете?

Уже открыв рот, чтобы согласиться, я вовремя вспомнила про его сверхгигиеническую кухню и отказалась. Зато совершила с Женей культурный обмен: отдала ему мою чумазую сумку, взяв у него потертый полиэтиленовый пакет бывшего желтого цвета.

Не сумев лично профинансировать Женю за беспокойство — он благородно отмахивался от денег всеми четырьмя конечностями, — я оставила деньги на столе и пообещала вернуться не поздно.

А он в ответ поклялся, что к вечеру купит кофе.

Я едва не растрогалась и быстро ушла, позволив себе улыбнуться только на лестнице.

Осторожно выходя из подъезда, я наклонила голову, как бы внимательно рассматривая свои туфли, и быстро пошла за угол дома. На лавочке две старушки уже обсуждали недавнее хулиганство и обещали друг другу, что при его повторении будут звонить куда следует. Я чуть не ляпнула им, что лучше было бы не ждать ничего, а звонить сразу, но сдержалась. Мне еще предстояло сюда вернуться, поэтому отношения с аборигенами портить не стоило. Да и привлекать внимание к своей особе тоже.

Я вышла на дорогу, чтобы поймать машину.

На удивление мне это никак не удавалось — я безнадежно промахала руками минут пятнадцать, успев неоднократно проклясть и мерзкий городишко, и его не желающих подзаработать шоферюг.

Как раз в тот момент, когда мне захотелось отчаяться и плюнуть на все, передо мной лихо затормозила белая «десятка», и знакомый голос произнес:

— Привет, Татьяна, куда направляешься?

Я нагнулась, заглянула в салон и увидела Макса, бойфренда Ирины. Ну что ж, в любом случае это было лучше, чем снова встретиться с другом Васей.

Глава 8

— Ты будешь садиться, или тебе приятно меня разглядывать на расстоянии? — спросил Максик, и я, вздрогнув, отогнала от себя мысли по поводу случайности встреч в этом захолустье.

Сев на сиденье рядом с водителем, решила тоже, как Макс, пристегнуться ремнем безопасности.

Если он считает, что это необходимо, значит, не будем спорить: он здесь мужчина и пусть заказывает музыку.

Я в своей машине обычно предпочитаю экономить время на при — и расстегивания.

— Тебе куда нужно, Тань? — спросил Максик, трогая машину с места.

— На вокзал, если это не нарушает твоих планов, — ответила я и поморщилась: запах от моих туфель в салоне только усилился.

Макс тоже завертел носом и заоглядывался.

Пришлось сказать, что случайно влезла в лужу с керосином и сейчас спешу в магазин к вокзалу, где, как мне сообщили, есть классная модельная обувь.

Он с сомнением нахмурился, но промолчал, очевидно, решив, что в туфлях я разбираюсь лучше его.

Чтобы создать непринужденную атмосферу, пусть и подпорченную керосиновым ароматом, я решила завести легкую беседу и спросила, где Макс трудится. Он ответил, что в налоговой инспекции и как раз курирует обувные магазины.

Пришлось замять эту тему, перейдя на другую.

Поскольку мне срочно был нужен эксперт по внутригородской погоде, я решила, что за неимением лучшего Макс на эту роль вполне подойдет. Вот и спросила попросту, не слышал ли он про бандитов, известных по кличкам Саша Борман и Борис Сергеевич. У второго, возможно, имя — оно же и кличка, он толстый, лысый и противный.

Макс снова нахмурился, и я подумала, что если он сейчас вдруг скажет, что один из них его друг, а второй — начальник, то это уже будет для меня бессовестным перебором. Но оказалось, Макс хмурился исключительно из желания собрать мозги в кучу, чтобы ответить подробнейшим образом. Я и не ожидала, что он окажется настолько информированным в этой специфической области знаний.

Наверное, профессия обязывает.

По его словам получалась следующая картинка.

После нескольких лет криминального беспредела в Волгополоцке стало гораздо тише благодаря действиям спецслужб и, так сказать, естественному отбору.

Очень крупных группировок не осталось, а те, что выжили и не рассосались по другим городам и зонам, постепенно отошли к двум оставшимся лидерам: опытному уголовнику Дяде Боре и более молодому бандиту Саше Борману. До сего момента эти два лидера жили в мире, чего и всем желали. Но сейчас по городу пошли слухи, что между ними начались какие-то игры, связанные с очередным переделом криминальных территорий и бизнеса.

Примерно так я все себе и представляла. Только о Борисе Сергеевиче не думала настолько хорошо.

Хотя простым торговым работником, зажиревшим от излишеств, он мне и не показался.

— А кому принадлежит «Веселый Джокер»? — спросила я задумчиво.

Он пожал плечами:

— Говорят, что Дяде Боре, но точно мне неизвестно. Однако он чувствует себя там как дома.

— А ты случайно не знал Петрова? — спросила я. — Если Ирина была знакома с Ниной, то ты вполне мог быть знаком с ее мужем. Я логично рассуждаю? — задала я вопрос, не надеясь, в общем-то, на положительный ответ, но Макс меня удивил.

— Мужа Нины я не знал, а вот с ней был знаком. Я с нею… это… — Макс выглядел смущенным, мне даже показалось, что он немного покраснел. — Ну короче, до Иринки я был с Нинкой. Вот такие дела.

Высказав это и, очевидно, испытывая уже облегчение, он добавил:

— И она мне, кстати, никогда не говорила, что у ее мужа проблемы… Хотя я и не спрашивал.

Мы подъехали к вокзалу, и пора было прощаться.

Поблагодарив Макса за интересную информацию и узнав, что Ирина сегодня работает и освобождается как обычно, я вышла из машины. Подумала, с чего начать, и решила сначала купить себе туфли, а потом уже забрать из камеры хранения сумку с вещами.

Не зря Макс морщился, услышав про обувной магазин в районе железнодорожного вокзала! Как оказалось, местные жители вообще не слыхали о таком. Я совсем было расстроилась, потому что привыкла к тарасовским условиям, где в любом районе города в радиусе пятисот метров можно купить все и даже, если надо, всего по два. Но тут мне подсказали, что по ту сторону железной дороги, у автовокзала, действительно какой-то магазинчик есть.

Я со вздохом облегчения закурила и отправилась, куда мне показали. Вышла на перрон, спустилась в подземный переход под железнодорожными путями и вдруг, минуя выход на одну из платформ, заметила в толпе знакомую личность. Я остановилась и пригляделась повнимательней.

Сомнений не оставалось: черненький мальчикмерзавец-каратист, лишивший меня документов из дела Петрова, спокойно кушая мороженое, стоял на лестнице к пятой платформе.

Медленно перебирая пальцами, я подняла пакет, который держала в руках, и свернула так, чтобы держать его под мышкой, а в случае резкой необходимости сразу же достать из него пистолет.

После этих непринужденных манипуляций я направилась к парню, опустив голову и стараясь лишний раз на него не смотреть.

Раскрою маленький сыщицкий секрет: любой знакомый вам человек может затеряться даже в самой небольшой толпе, если не будет из нее выглядывать. Вот и мой каратист заметил меня, когда до него оставалось дойти лишь несколько шагов. Мороженое остановилось на половине пути ко рту.

Но, к сожалению, эта пауза не затянулась. Парень лихо развернулся и бросился бежать вверх по лестнице на железнодорожную платформу. Я кинулась за ним.

Лестница не была еще заполнена бывшими и будущими пассажирами, но какие-то граждане с вещами нам обоим все-таки под ноги попадались.

Отталкиваясь и извиняясь, я, как танк сквозь сосенки, мчалась напролом, предельно сокращая расстояние. Этот парень был мне просто необходим! Он же ключик к неприятному событию в гостинице. И то, что он побежал, означало его невооруженность и растерянность. Кроме того, он был здесь один, иначе не стал бы так позорно удирать от слабой девушки, чуть было, правда, не свернувшей ему шейку за то, что он копошился в ее вещичках.

Одним словом, мне необходимо было его догнать. И я всерьез собралась это сделать.

Чернявый мерзавец, толкнув толстую стеклянную дверь, выскочил наружу и помчался по платформе как раз в направлении автовокзала. Несмотря на то что я второй только день находилась в этом городишке, ориентироваться в этом районе мне было несложно. И это очень мило с его стороны — бежать именно туда, куда нужно мне.

Придерживая левым локтем пакет, я выровняла дыхание и развила приличную скорость. Еще несколько минут — и этот засранец достался бы мне тепленьким, но тут он свернул к тупику и нырнул под стоящий на путях одинокий вагон.

Я ошиблась, потому что решила быть умнее его.

А оказалась неудачливей. Я обежала вагон сзади, но не приблизилась к парню, а наоборот — увидела, как он резво вскарабкался на забор из сетки-рабицы и приземлился с другой его стороны. И, даже не сделав Танечке прощального жеста рукой, побежал дальше, скрывшись за стоящим на небольшом отдалении домом.

Я пнула забор пару раз ногой — все равно покупать новые туфли, — а потом, гордо задрав нос, с самым независимым видом пошла обратно. Ну и что тут такого? Девушке захотелось побегать, чтобы сохранить фигуру в похвальном очаровании.

И нечего пялиться!

Автовокзал оказался совсем недалеко, я даже немного выиграла во времени, пока занималась кроссом по пересеченной местности. Только вот незадача: автовокзал-то был, были и магазинчики, но с обувью оказалась напряженка. Пришлось ограничиться приобретением весьма обычных туфель на среднем каблуке не совсем модного фасона. Других я здесь просто не нашла. Ну и ладно.

Английские леди, кстати, утверждают, что от моды надо чуть-чуть отставать, тогда будешь выглядеть по-настоящему элегантно. К тому же я ведь не обучать волгополоцких дам высокому стилю одежды сюда приехала, а работать. И мне нельзя «светить» в городе — уже и так достаточно засветилась.

Решившись на покупку туфель средней паршивости, я тут же купила и кое-что из одежды. Точнее — все новое, потому что шорты с футболкой нужно возвращать хозяину, хотя в них я, безусловно, смотрелась бесподобно. Настроение у меня поднялось. Ничто лучше не восстанавливает душевного равновесия женщины, чем новый предмет гардероба.

Забрав сумку из камеры хранения, я навестила еще пару магазинов, накупила в них разных баннопрачечных приспособлений и вернулась к Жене.

Там я заперлась в ванной и занялась колдовством. Почти два часа ушло на различные пассы и действия, в результате которых Таня преобразилась до абсолютной неузнаваемости. Я изменила цвет волос, прическу и овал лица. Овал, если уж совсем честно, не изменился, а испортился. Чтобы стать непохожей на себя, любимую, мне пришлось такое наворотить с макияжем, что, глядя в зеркало, я значительно произнесла:

— Успокойся, дорогая моя, это безобразие нужно для работы и только на несколько дней. Если повезет — то только на один вечер. Веришь?

Мое отражение в ответ грустно кивнуло, и я вышла из ванной.

— Ни хрена себе! — присвистнул Женя, столкнувшийся со мной в коридоре. — Да тебе цены нет как парикмахеру. Может быть, завяжешь, Татьяна?

— Чего завязать? — мрачно поинтересовалась я. — Узелок на память, что ли?

Женя замялся и, стесняясь и краснея, сказал, что он «все понял».

— Девушки просто так не прыгают с крыши с пистолетами в сумках, — запинаясь, произнес он. — Я так думаю, что ты из приезжей бригады киллеров. Поверь мне, Татьяна: эта работа не для женщин!

— Поверю, — пообещала я и заказала кофе.

Мне был предложен чай, пришлось согласиться и на это испытание.

Я грустно пила чай и думала о грустном.

Приходилось признаться, что мое расследование, направленное на выяснение всех обстоятельств смерти Нины Петровой, практически еще и не началось. Я не имела понятия ни о ее внешнем виде, ни о ее жизни до замужества, ни о ее родителях. О родителях самого Петрова я, кстати, тоже не имела никакого представления. А все эти люди являлись носителями информации, возможно, крайне необходимой для моей работы.

Единственное, что мне можно было записать в плюс, чтобы совсем уж не считать время пропавшим, так это то, что расследование смерти Нины заставило приподняться толстую задницу Бориса Сергеевича и организовать встречу со мной. А так как похоже, что мальчики, поработавшие в гостинице, к нему отношения не имеют, остается предположить, что они люди пока неизвестного мне Саши Бормана. То есть два самых крутых авторитета города проявляют явную заинтересованность моим расследованием и стараются мне помешать.

Что все это означало, я понятия не имела, но личность Нины Петровой становилась все более и более интересной.

Я закурила и решила еще немного потянуть время, а затем нанести визит в клуб «Веселый Джокер». Если откуда-то все-таки и стоит начинать, то, разумеется, лучше всего оттуда.

Женя, сидевший на табурете напротив меня, поерзал и спросил, как мне понравился чай. Я удивленно взглянула на него, потом в свою пустую чашку и на всякий случай чай похвалила, хотя даже не заметила его вкуса. Помолчав немного, мой гостеприимный хозяин кашлянул и робко спросил, когда меня сегодня ждать. Я ответила, что если вернусь, то рано утром, часа в четыре.

После этого я взяла с полки книжку про жизнь художника Тулуз-Лотрека и завалилась на диван.

Я же имела программу тянуть время, вот я его и тянула., Пока я валялась, а Женя снова что-то рисовал, мне вспомнились мои гадальные кости, так мило поддержавшие меня в печальной ситуации с Борисом Сергеевичем. Бормоча: «Давненько не брала я в руки кости», я вытащила замшевый мешочек, служащий им местом постоянного пребывания, и выудила своих магических советчиков на белый свет.

Женя, до этого момента усиленно демонстрировавший полнейшую занятость, тут же почему-то отвлекся и подсел рядом со мной на диван. Я только удивленно посмотрела на него — мне было лень открывать рот и напоминать, что подобные маневры не входили в договор об аренде жилья. Так он и остался сидеть, напуганный моим неприветливым видом и не решаясь ничего спрашивать.

— Это гадальные кости, — нехотя снизошла я до объяснений, видя, что его вопрос крепко уцепился в кончик его языка и не желает оттуда спрыгивать. — Мне сегодня предстоят важные разговоры, и я хочу выяснить, узнаю ли то, что мне нужно, или нет.

Женя глубокомысленно пробормотал «а-а-а, вот как» и положил мне руку на бедро. Я была уверена, что это у него получилось без всяких задних мыслей. Наверное, у Жени проблемы с координацией движений. В ответ я продемонстрировала полнейшую атрофию чувства осязания и сделала вид, что не заметила ничего. Мало ли что ко мне прикасается! Опять же, комарики летают…

Кости, выпущенные на диван передо мной и Лотреком, разложились в обычной для себя манере: 4+20+25. «В принципе нет ничего невозможного для человека с интеллектом».

Я вздохнула: если мои маленькие мерзавцы начали хамить, то этот приступ у них надолго. Поэтому положила кости обратно в мешочек, бросила его на пол и закрыла жутко интересную книжку про одного из вождей постимпрессионизма.

— Женя! — сурово произнесла я, и он, вздрогнув, механически кивнул. — У меня черный пояс по карате, характер скверный и неуживчивый. Через часик или чуть позже, там видно будет, у меня очень важная встреча.

Женя опять молча кивнул.

— Если ты испортишь с таким трудом наложенный макияж или сомнешь прическу, мне придется тебя побить, Женя. Ты понимаешь, что это серьезно?

На сей раз Женя кивнул уже более осмысленно, руки убрал и совсем разумно произнес:

— Я был женат. Очень долго. Пять лет.

Я оценила данное сообщение как предъявление сертификата качества, говорящего о суровом опыте семейной жизни и полном понимании весомости приведенных мною доводов. Особенно — последнего.

Глава 9

Клуб «Веселый Джокер», несмотря на мое страстное пожелание, чтоб он провалился в тартарары, никуда не подевался и стоял на том же месте, где и вчера. Я вышла из такси и поморщилась от лицезрения этого заведения, но работа есть работа, и чувствам тут делать нечего.

Встряхнув головой, я поправила на плече белую стильную сумочку и, придерживая край длинного вечернего платья, не торопясь направилась к знакомому крыльцу, выложенному зеленой плиткой.

Я нарочно оделась слишком хорошо и дорого для этой неприличной забегаловки, что в сочетании с новым визуальным обликом должно было сбить с толку всех моих нежелательных знакомых.

Но наглеть и вылавливать того же Васю, например, и предлагать ему выпить со мною на брудершафт, чтобы испытать качество моей маскировки, я не собиралась, и так была уверена, что он меня не узнает.

На этот раз охранник не стал даже дергаться, чтобы ознакомить меня с дурацкими правилами, он просто открыл передо мной вторую дверь и приниженно расшаркался. Так и должно быть: знай свое место, мальчик.

Я не стала задерживаться в первом зале, а сразу же подошла к бару и заказала себе коктейль «Сигрэм Джин Физз». Потом со скучающим видом спросила у бармена, открыта ли сегодня рулетка.

Он чуть ли не шарахнулся к своей занавеске, бормоча с придыханиями, как рад меня видеть. Я ему почти что поверила и прошла во второй зал с самым благодарным видом, на какой только была способна.

Никого из моих славных знакомых здесь не было, и я, рассеянно сыграв пару раз в покер, обратилась к девочке, разносящей напитки, с вопросом, где бы мне найти Ирину.

— Какую именно? — уточнила она, внимательно оглядывая меня с головы до ног.

Мне показалось, что я вижу, как в голове у нее быстренько скалькулировалась стоимость всего моего видимого и невидимого гардероба. После этого осмотра девушка еще подумала чуть-чуть и, улыбнувшись, добавила:

— У нас их несколько. Официантка, балерина и старший менеджер.

Я вздохнула от огорчения на саму себя, так как не догадалась у своей вчерашней знакомой спросить хотя бы фамилию. Тем более что должность ее в фирме, по собственным же словам Ирины, не подходила к трем перечисленным. Однако, подраскинув мозгами, я нашла выход:

— Уверена, она работает не официанткой, скорее всего менеджером. Ее парня зовут Максом, и он ездит на темной «десятке». Этих примет достаточно?

— Конечно. — Девушка снова улыбнулась, еще приветливее, чем в первый раз, и сказала, что мне нужна старший менеджер Ирина Григорьевна и она ее сейчас же позовет.

В благодарность я взяла у нее с подноса какой-то гадкий коктейль. Он мне не понравился с первого глотка, и пришлось забыть его на ближайшем же столике.

Ирина появилась внезапно — из незаметной боковой двери, почти совершенно скрытой в обшивке стен. Как будто материализовалась из ничего. Она окинула зал внимательным взглядом и направилась в мою сторону, явно меня не узнавая.

— Добрый вечер, мадам, у вас возникли вопросы? — спросила Ирина все так же отчужденно.

У меня мелькнула мысль, что Женя, может быть, и прав по поводу использования моих парикмахерских талантов. Но я тут же ее отогнала, потому что талантов у меня много и прославляться, занимаясь каждым из них, будет просто бессовестно по отношению к другим людям, у которых этих талантов гораздо меньше.

— Есть вопросы, есть, — жизнерадостно ответила я. — А ты что, меня не узнаешь? Может, мне краску смыть?

Недоуменное выражение лица Ирины сменилось удивленным.

— Таня? — тихо спросила она. — Ну ты даешь!

Никогда бы не узнала. Да ты просто молодец!

— Спасибо, я знаю, — поблагодарила я ее. — Мы сможем поболтать где-нибудь?

Ирина осмотрелась.

— Если только у меня в кабинете. Пойдем?

Она открыла секретную дверь, и мы прошли длинным полутемным коридором мимо открытых уборных, где переодевались стрип-герлз, которых здесь почему-то называли балеринами, видимо, от неизбывной тяги русского человека к высокому искусству. После уборных мы и попали в маленький кабинетик с маленьким же окошком под потолком.

— Ну вот, — рассмеялась я, — шли вроде все время по прямой, а попали в подвал. Чудеса.

— Ты так думаешь?

Ирина подошла к холодильнику, стоящему в стенной нише, и достала две бутылки темного пива.

— Надеюсь, ты составишь мне компанию? — предложила она, вынимая из ящика стола два стеклянных бокала.

Мы устроились, и я, смакуя холодное пиво, молчала до тех пор, пока Ирина не напомнила:

— Ты собиралась о чем-то поговорить. У меня же работа…

— Удивительно, — произнесла я уважительным тоном, — ты мне говорила, что числишься в каком-то там пищеблоке и сама вроде танцуешь на сцене, а на следующий же день оказывается — у тебя свой кабинет… — Я покачала головой и достала из сумочки сигарету.

Ирина вздохнула, попросила у меня закурить и, чуть помолчав, сказала:

— Издеваешься, да? Ну-у, значит, я заслужила.

Знаешь, если честно, когда я узнала, что ты детектив и расследуешь убийство Нинки, то просто перепугалась. Ты же не понимаешь, наверное, в каких условиях нам приходится здесь существовать: бандиты, постоянные угрозы, хамство… Даже это убийство — как предупреждение всем нам: молчи — целее будешь. Вот Нинка трепала языком налево и направо… Результат тебе известен.

Ирина замолчала, потупилась, потушила сигарету и попросила у меня вторую.

— Все не так просто, Татьяна, — тихим голосом заговорила она, но вдруг вздрогнула, вскочила со стула и подбежала к двери. Медленно отворив ее, она осторожно выглянула наружу и так же медленно, стараясь действовать бесшумней, прикрыла.

Вернувшись на свое место, Ирина с какой-то безнадежностью посмотрела на меня.

— Все не так просто, — повторила он, снова усаживаясь на стул, — я вот с тобой сейчас разговариваю, а у самой все поджилки трясутся. Ты ведь не знаешь, что этот клуб принадлежит уголовникам.

Самый главный у них Борис Сергеевич. Я тебе его покажу как-нибудь. Он такой толстый, потный…

— Я его знаю и даже уже немного пообщалась с ним, — сказала я, отпивая пиво, — мерзкая личность.

Ирина покачала головой.

— В нашей жизни все завязано в один узел. Вот мой Макс, например. Самый близкий человек вроде бы. — Ирина усмехнулась. — Он работает в налоговой, но сидит у Бориса Сергеевича на жалованье.

Раньше он был любовником Нины Петровой, а теперь спит со мной. Вот так.

Ирина опустила голову и заплакала. Немного успокоившись, подняла голову и заговорила быстрым срывающимся шепотом. Я с трудом различала некоторые слова, но не перебивала ее и слушала.

— Сегодня утром, ну, то есть в середине дня, как ты ушла, Макс позвонил по телефону Борису Сергеевичу и договорился с ним о встрече. Мы приехали, куда он нам приказал. Макс передал весь разговор с тобой, мне пришлось — заставили! — рассказать то, что он не слышал. Извини. Но — вот так мы все и живем здесь. Борис Сергеевич сегодня не должен быть в «Джокере», что-то у него там произошло, поэтому я с тобой и беседую. А все равно шугаюсь, как кошка драная… Пример Нины очень показателен, Таня. Я боюсь. Мне стыдно в этом признаваться, но я очень боюсь.

Я погладила Ирину по руке, она всхлипнула:

— Да ну тебя!

— Ты собираешься так прожить всю жизнь? — Мне было немного жаль эту молодую запуганную женщину. — Может быть, попробуем что-нибудь изменить? Я, кстати, уже наступила Дяде Боре на одну из его мозолей. Можно сказать, это при моем содействии он сейчас отлеживается с примочками на пузе. А про Макса и Нину я уже знаю.

Ирина промолчала, только покачала головой, поглядев на меня с некоторым страхом.

— А зачем ты мне наплела, что Петров импотент? — улыбнулась я. — Экспертная проверка этого не подтвердила. Я видела его любовницу и содержательно пообщалась с ней.

— Да просто что первое в голову пришло, то и ляпнула, — призналась Ирина. — Думаешь, каково мне было при Максе отвечать на твои расспросы?

Ты видела: он быстро вернулся со стоянки, быстро на кухне пошурудил и сел практически рядом с нами. Я же знала, что каждое слово будет доложено.

Так, в общем-то, и получилось.

Ирина посмотрела в сторону и продолжила:

— Петров был нормальным мужиком, только ему до жены дела не было никакого. Нинка работала здесь менеджером, таким же, как я. Однажды после работы зашел у них разговор с Борисом Сергеевичем. В шутку такой, знаешь. Одним словом можно сказать, он взял ее на «слабо». Они поспорили, по-моему, на полштуки баксов, что она не сможет выступить в голом виде. А Нина кричала, что сможет. Пьяными они были. Ну а потом, когда она все-таки выступила с детской этой песенкой, оказалось, что ее сняли на видеокамеру. Все сняли: как она раздевалась и как выступала…

Ирина взяла свой бокал и медленно выпила все пиво.

— Еще будешь? — спросила она меня.

— У меня есть, — сказала я.

Я пить не хотела, но компанию поддерживала мелкими глотками.

— А я буду, — со злостью ответила Ирина и снова налила себе полный бокал.

— И что потом было с пленкой? — спросила я.

— С пленкой-то ничего, а с Нинкой хреново.

Борис Сергеевич взял ее за горло, и у них пошли какие-то свои дела.

Ирина облизнула губы.

— Знаешь, — пробормотала она, — я вот разговариваю с тобой, а сама думаю о том, что страшнее.

Не понимаешь, о чем я?

— Нет пока.

— Я думаю, что страшнее: разговаривать с тобой здесь и ждать, чтобы кто-то вошел и увидел нас, или разговаривать на глазах у Макса? Максу еще можно лапшичку на ушки навесить, а вот Борису Сергеевичу не получится. Я себя перед ним всегда чувствую кроликом, которого гипнотизирует удав. Отвратительное ощущение, скажу я тебе.

Словно он тебя насквозь видит и посмеивается: ври, ври, девочка, приятно слушать…

В этот момент в дверь стукнули один раз, и к нам заглянула девушка в серебристом купальнике.

— Ой, извините, Ирина Григорьевна, я не знала, что вы с посетителем.

— Что тебе, Надя? — устало произнесла Ирина.

— Да хотела спросить, можно мне сегодня пораньше уйти. С ребенком проблемы, я вам говорила.

— Иди, — Ирина слабо махнула ей рукой, — завтра утром позвонишь мне домой. Нужно будет решить один вопрос.

— Спасибо большое. И хорошо, я позвоню. — Девушка стрельнула взглядом по моему платью и вышла, нежно прикрыв за собой дверь.

— Ну вот, сама и накаркала, — произнесла Ирина со злостью. — Знаешь что, — она посмотрела на наручные часы, — давай сегодня встретимся на улице в два часа, а? Макс подъедет к трем, и мы за час с тобой спокойно обо всем поговорим. Неуютно мне здесь, понимаешь, неуютно!

Я согласилась и встала.

Ирина, вдруг вспомнив что-то, наклонилась и достала из-под стола коричневый полиэтиленовый пакет с какими-то свертками.

— Здесь вещи Нины, — сказала она, — девчонки собрали все, что осталось. Она была детдомовской, так что родителей у нее нет. А Петров, сама понимаешь, в вещах жены не нуждается. Возьмешь? Может быть, обнаружишь какую-нибудь ниточку. Теперь это тебе, наверное, нужнее всего.

Я взяла пакет, и Ирина проводила меня до выхода в зал.

— Я дальше не пойду, — сказала она, отступая на шаг назад, — извини, пожалуйста.

— Охрана меня не задержит с посторонними предметами? — спросила я.

Ирина покачала в воздухе пальцем:

— Правильно. Подожди.

Она заглянула в ближайшую уборную, позвала кого-то, и через минуту из комнаты вышла та самая девушка, которая отпрашивалась с работы. Сейчас на ней поверх купальника был надет легкий сарафанчик.

— Надя, прошу тебя, — сказала Ирина, — донеси пакет до выхода, а потом отдай его этой девушке. Ладно?

— Конечно, Ирина Григорьевна.

Я передала пакет и взглянула на Ирину.

— Значит, около того магазинчика? — уточнила я.

Ирина кивнула, повернулась и пошла в сторону своего кабинета, а мы с Надей — к игровому залу.

Потом Надя отправилась к выходу из клуба, а я взяла еще один коктейль и не спеша профланировала перед рулетками. Ни Бориса Сергеевича, ни Васи, ни Зинаиды сегодня в «Джокере» не было. Отдыхают ребятки. Зализывают раны.

Выйдя на улицу, я осмотрелась и, не заметив нигде Нади с пакетом, прошла немного вдоль фасада клуба.

Здесь, почти прислонив к бордюрным камням свои матово-черные бамперные морды, уже стояли несколько дорогих иномарок. Замыкала этот помпезный ряд белая «девятка», стоящая чуть поодаль с раскрытыми передними дверками. Водитель, видимо, высадив пассажира, ушедшего в клуб, сейчас просто наслаждался вечерней прохладой. Увидев меня, он как-то странно засуетился, закрыл глаза и сделал вид, что спит. Оказывается, остались еще на свете мужчины, пугающиеся красивых женщин.

Пройдя мимо «девятки», я оказалась на углу здания, в котором размещался «Веселый Джокер».

Налево был поворот во двор, где мы познакомились с Ириной, направо продолжалась улица, уходящая к мукомольному комбинату. В двух-трех кварталах отсюда и была убита Нина Петрова.

Я посмотрела в темноту двора, сделала в его сторону пару шагов, остановилась и опустила руку в сумочку, собираясь вынуть пачку сигарет. Надя куда-то запропастилась с пакетом, возможно, полным вещдоков, и я решила покурить и подождать ее. Вполне возможно, что, выходя из клуба, Надя зацепилась языком за какую-нибудь из своих коллег и сейчас еще трепалась в одном из закоулков «Джокера».

Позади меня, на улице, послышались быстрые шаги. Я оглянулась, думая, что это спешит запоздавшая Надя.

К водителю «девятки» подошел, держа в руке две пачки сигарет, какой-то парень.

— Все нормально, Коляныч? — обратился он к водителю, протягивая ему сигареты.

— Быстро садись, она вышла! — громким шепотом ответил водитель, показывая в мою сторону, хотя видеть меня со своего места он не мог.

И сейчас, когда парень обернулся, я узнала в нем знакомого по номеру в отеле «Астория» и железнодорожному вокзалу мерзавца-каратиста. Помня его прыть, быстро прикинула: положение сейчас крайне невыигрышное для меня: длинное платье, туфли на высоком каблуке, а позади темный двор, в котором пока спрячешься — переломаешь себе все, что можно, а что нельзя сломать, очень больно ушибешь.

Я вынула руку из сумочки, но не с сигаретами, как намеревалась, а с пистолетом. Опасность была слишком явной, чтобы ею пренебрегать. Нащупывая левой рукой стену позади себя, я медленно отступила в темный двор.

Я услышала, как завелся мотор, и вслед за этим — характерный шорох шин по асфальту. «Девятка» въехала за угол, на мгновенье осветив меня фарами.

Я прижалась к стене и подняла пистолет.

Глава 10

Фары тут же потухли, и «девятка» резво сдала назад, а потом проехала вперед по прямой метров двадцать. После этого она развернулась, заставив резко затормозить неторопливо проплывающий по своему маршруту троллейбус, и умчалась по дороге.

Еще несколько минут я не могла привести в порядок мысли и чувства. Не убирая пистолет, вышла к углу дома, осмотрелась и только после этого, и не раньше, спрятала оружие в сумочку и вздохнула.

Да, в недобрый час окликнул меня Петров из темноты, и задание, на которое я так скоропалительно согласилась, с каждым днем обрастало все новыми двусмысленностями.

Братки, похитившие у меня документы, вели, оказывается, за мной постоянную слежку, не собираясь вступать в прямой конфликт. Пока. И я не знала точно, что им нужно и вообще чьи это люди.

Но если руководствоваться методом исключения, то получалось, что они — бравые ребята Бормана.

Или, может, еще какая-то неизвестная мне третья сила? Тьфу-тьфу, этого только не хватало.

— Где же вы потерялись? — послышался справа возмущенный окрик, и ко мне подбежала Надя. — Я уже десять минут вас здесь жду! — сказала она, протягивая мне пакет и всем своим видом демонстрируя оскорбленную честную пунктуальность.

— Как странно, — спокойно, но напустив строгости в интонации голоса, ответила я и приняла пакет, оказавшийся достаточно тяжелым, — я тоже все это время жду вас, Надя. Вы не заблудились случайно по дороге, нет?

— Я? — переспросила Надя, видно вспомнив, что я знакома с ее начальницей, и сразу же сбавляя гонор. — Извините, пожалуйста, я с подружкой быстро перекинулась парой слов… Ну я пойду, хорошо?

— Спасибо за помощь, — соблаговолила я сменить гнев на милость, — до свидания.

Надя быстро ушла, а я, посмотрев на часы, направилась к знакомому магазину. Скоро должна была подойти Ирина.

Там наблюдалась та же, что и вчера, картина: готовящиеся к отдыху на асфальте ханыги и вспотевший от пересчитывания денежной мелочи продавец. Все были на своих местах, только я в парадном платье смотрелась здесь просто неуместно.

Прикормившиеся мужики кидали на меня опасливые взгляды и старались обходить стороной по максимальному радиусу.

Я заняла не прежнее свое место, а встала чуть в отдалении, руководствуясь принципом никогда не ходить одной и той же дорогой и два раза не светить в одном месте. Если хоть раз такая осторожность спасает жизнь, то, значит, этот принцип себя уже оправдал. Со мною это было, оттого я и стала так поступать.

Ирина появилась почти сразу после того, как я закурила. У меня создалось впечатление, что она где-то пряталась или подходила сюда секретными переходами: дверь «Веселого Джокера» просматривалась просто отлично, и я не заметила, как Ирина оттуда выходила.

— А вот и я, — сказала она чуть запыхавшимся голосом, — буду надеяться, что в моем стойле без меня ничего не случится. Бармены последят за порядком и начальник охраны.

Она встала со мною рядом, в волнении стукнула несколько раз каблуком об асфальт и спросила:

— Ты не посмотрела, Таня, что там, в пакете?

— Пока не успела.

— Да вещи, в общем-то, ерундовые, но у тебя же другой взгляд, профессиональный. — Ирина улыбнулась. — В каком-то фильме показывали, как менты по волокнам ткани чуть ли не преступника определяли. Ты так можешь?

— Дело чаще всего не в волокнах, а в логике, — поправила я ее. — Так ты не порассказала, что там получилось у Нины с Борисом Сергеевичем. Чего он хотел добиться своим шантажом? Чистой и прекрасной любви?

— Смеешься?! — воскликнула Ирина. — Ты же видела этот пузень. Нет, любовь свою он осуществляет где-то на стороне, если это ему еще нужно.

С Ниной он закрутил другое дело, денежное. Но подробностей я не знаю, она насчет этого не распространялась.

— Откуда же ты знаешь, что дело денежное? — задала я вполне естественный вопрос.

— Ну-у, — протянула Ирина и закурила, — Нинка как-то обмолвилась, что скоро у нее бабок будет выше крыши и она наконец сможет и с мужем развестись, и свое дело открыть. Все говорила о маленьком ресторанчике. Знаешь, так обидно — все деньги в этой стране у мужиков, а ты хоть в лепешку разбейся, все равно смотрят на тебя как на предмет пользования, а не как на…

— Члена бизнес-сообщества, — догадливо закончила я ее фразу. — А откуда появятся большие деньги, Нина не говорила?

— Нет, этого она точно не говорила. А потом, позже, уже перед тем как, — Ирина передернулась и сильно затянулась сигаретой, — ну, перед тем как ее убили, она мне сказала, что начинает бояться за свою жизнь. И еще добавила, что если раньше огорчалась, что у них с Юрой нет детей, то сейчас это ее даже радует. Потому что можно бояться только за себя одну.

Я подумала и уточнила:

— Получается, что муж в ее планах не фигурировал никак. Она сразу после удачного дела собиралась уйти от него и на этом покончить с семейным статусом, правильно?

— Я так поняла, по крайней мере. — Ирина опустила голову и, помолчав, добавила:

— Хотя, знаешь, я сейчас, после твоего вопроса, вспомнила одну ее фразу. Подожди, подожди!

Ирина отступила на полшага назад, потом прошла передо мной, низко опустив голову и покачивая рукой с сигаретой.

— Она мне однажды сказала, что, если бы Юрка не был таким скупердяем и содержал ее как положено, ему и не пришлось бы впоследствии расплачиваться за свою жадность.

— Что это означает? — удивилась я. — Она что, хотела с помощью Бориса Сергеевича ограбить своего мужа?

— Ты меня спрашиваешь? — переспросила Ирина. — Понятия не имею. Да и что значит «ограбить»? Я так поняла, что ей привалят деньги гораздо круче тех, которые имел Юра. А раскаиваться он будет, потому что ее потеряет. Короче, я не знаю, она говорила намеками и совершенно не отвечала на вопросы. Говорила, что не мое, мол, это дело, а кто мало знает, тот долго живет.

Выпалив эту фразу, Ирина вдруг изумленно посмотрела на меня.

— Бли-ин! — проговорила она тихим голосом. — А ведь Нинка именно так и сказала. Только сейчас до меня дошло, как она была права. Я ничего не знаю и поэтому живу дольше ее!

Я ничего не ответила на это, несомненно, верное замечание.

Мы стояли в небольшом отдалении от магазина и прекрасно видели и его, и часть дороги, к нему примыкающей. Показавшийся вдали автомобиль, приблизившись, оказался «Жигулями» десятой модели, а когда подъехал еще ближе — машиной Макса. Мы с Ириной почти одновременно обратили на «десятку» внимание, а увидев, что Максик точно подъезжает на то место, где вчера брал меня, переглянулись и пошли к нему.

— Вот дела, — пробормотала Ирина, — он приехал раньше, чем обычно. Он же не знал, что я буду здесь с тобой.

Макс вышел из машины и расплылся в улыбке:

— Я как чувствовал, что увижу вас здесь. Думал, придется ждать, а оказывается, это вы меня ждете.

Едем?

Мы с Ириной, разумеется, согласились. Но сегодня уже приглашения в гости не последовало, наоборот, Ирина высказала желание довезти меня до дома. И так как сейчас моим домом была неуютная, сильно богемная квартира, мы поехали туда.

Как детектив со стажем скажу: осторожность в нашем деле — это необходимое условие успеха. Вот из этих практичных соображений я не стала называть точный адрес гостеприимного художника Жени, а попросила остановить машину за квартал до его пятиэтажки, сказав, что я живу в ближайшем доме, Пообещав встретиться с Ириной и Максимом в ближайшем же будущем, я направилась к нужному подъезду только после того, как «десятка» уехала.

Причем сначала обошла дом вокруг. И, не заметив ничего подозрительного, я быстро поднялась до пятого этажа и открыла дверь своим ключом, которым меня вооружил мой предусмотрительный домохозяин.

Сбросив надоевшие туфли в коридоре, босиком прошла в комнату и затормозилась в дверях: в комнате, помимо Жени, я увидела друга Васю и высокого спортивного парня в дорогом светлом костюме. Вася с пистолетом в руке стоял посередине комнаты, а неизвестный гость развалился в кресле у окна. Женя сидел, сжавшись, в другом кресле и посматривал на меня жалобными глазами.

Сзади скрипнула дверь, и показался еще один симпатичный мальчик, и тоже с пистолетом. До этого он, видимо, скрывался в ванной.

Вася переглянулся с Женей, потом с парнем в светлом костюме.

— Это не она, — сказал Вася, недоуменно приподнимая брови, — та была блондинкой и вроде потолще.

Я еле сдержалась, чтобы не рявкнуть на него за эту очевидную глупость.

— Ребята, я же вам говорил, что вы ошиблись, — залепетал Женя, пряча от меня перепуганные глаза.

— Тухни, — небрежно бросил ему обладатель хорошего костюма. — А вы, девушка, передайте мне вашу сумочку. И без резких движений, пожалуйста.

— Зачем? — агрессивно спросила я. — И вообще, кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? Женя, это кто?

По мере возможностей я пыталась изобразить из себя недоумевающую местную жительницу, но, кажется, не на тех нарвалась. Вася сделал шаг по направлению ко мне и поднял пистолет. В этот момент бандит, стоявший сзади, выдернул у меня из-под мышки сумочку и бросил ее сидящему в кресле парню. Как видно, тот здесь был главным.

Я поняла, что попалась, и приходилось с этим примириться: мой пистолет и документы лежали в сумочке. Длинное платье никак не располагало к побегу, ну а два жлоба со «стволами» — уж тем более.

— Женя, — обратилась я к непутевому художнику, не догадавшемуся выставить на окно пару картин или валенок, чтобы предупредить меня о провале явочной квартиры, — уступи даме место, пожалуйста.

Женя суетливо вскочил, а Вася, научившийся кое-чему, отошел на два шага назад. Значит, старые фокусы с ним не пройдут. Надо будет применять новые.

Парень в костюме тем временем раскрыл мою сумочку, заглянул в нее, хмыкнул и достал из нее не пистолет, как можно было бы ожидать, а лицензию.

— Иванова Татьяна Александровна, — вслух прочитал он. — Ну вот, а ты, Вася, гнал ботву, что это не она! Получается, что у тебя хреновая память на лица и на фигуры. Убирайте «стволы», ребята, и марш все отсюда. Я с девушкой общаться буду.

Эта команда сразу же изменила мое настроение. Я почему-то передумала бить Васю креслом по башке и тем более отбирать у него пистолет. Ну что поделаешь, если я люблю поговорить с незнакомыми мне людьми! Тем более с мужчинами, одетыми в дорогие костюмы.

Сев в кресло поудобнее, я попросила, чтобы мне вернули мою сумочку или дали из нее сигареты. Сигареты с зажигалкой я получила, а вот сумку нет.

Вася, подхватив Женю под руку, свалил с ним в кухню. Там же скрылся и коридорный мальчик, пряча пистолетик в кармашек штанишек.

Я закурила и за неимением поблизости пепельницы решила стряхивать пепел на мой собственный акварельный портрет, еще не законченный Женей. Портрет лежал очень удобно — на столе рядом с креслом, в котором я сидела. Хоть таким неординарным методом, но все равно приятно приобщиться к богеме.

— Вы прекрасно держитесь, — польстил мне ненужным комплиментом мой новый собеседник.

Я вздохнула, выпустила сигаретный дым вверх и ответила, что ему сказать то же самое не могу.

— Это почему же? — искренне изумился он. — Я ведь не хамил. И не собираюсь этого делать.

— Весьма рада, — холодно улыбнулась я. — Но вы забыли представиться, молодой человек.

— Меня зовут Сан Саныч Бармин. В некоторых кругах я известен как Борман. Слышали о таком?

— Приходилось на днях, — призналась я.

— Ну вот и славненько, значит, сэкономим время на представительских расходах, — пошутил Борман и сам же весело рассмеялся своей незамысловатой шутке.

Я стряхнула пепел с сигареты на свой нарисованный бюст, чуть преувеличенный, но вполне приемлемый, и вопросительно подняла брови. Ситуация ясно показывала, что грубого наезда не предвидится и, похоже, Борман действительно хочет поговорить.

Расклад сил в Волгополоцке, как я уже знала, диктовал прямую линию поведения: если Дядя Боря против чего-то, значит, Борман — за. И наоборот. Но какую роль играет здесь некто Вася? Вот это я и решила узнать прежде всего.

— Сан Саныч, — обратилась я к Борману, — а этот… — я кивнула в сторону кухни, — Вася что, у вас с Борисом Сергеевичем один на двоих? Получается, парнишка трудится по совместительству?

Борман снова рассмеялся:

— По совместительству только у меня и за отдельную плату. Но хватит юмора, нужно переговорить о деле.

Он вынул из нагрудного кармана пиджака сигару, откусил и выплюнул на пол кончик, тщательно раскурил ее и начал излагать:

— Дядя Боря был уверен, что вы работаете на меня. Поэтому Вася, увидев, как вы сиганули на балкон к этому лошку, не стал вас ему закладывать, а тихо стукнул мне. Я хочу развести рамсы: кто вас нанял и кто за этим стоит? Ясно, что вы пашете не на Борю, это уже хорошо. А на кого же? Кого так заинтересовал Петров, что вызвали детектива из Тарасова? Да еще, извините, женского пола. Это чтоб секретнее было, что ли?

— Сан Саныч, — устало произнесла я, — вы производите гораздо более приятное впечатление, чем Борис Сергеевич. Так не разочаровывайте меня, пожалуйста. Мало того что мне не дают работать все, кому не лень, так еще и пристают, извините, с неприличными вопросами. Я не могу назвать вам моего клиента по разным причинам. Может быть, вы не будете настаивать, и тогда мы, возможно, сумеем поговорить более результативно, чем у меня получилось с Борисом Сергеевичем?

Борман откровенно расхохотался:

— То есть я имею шанс не получить Васей в пузо, да? Ну ты даешь!

Борман прекратил смеяться так же резко, как и начал.

— Я слышал о твоих неприятностях в «Астории». Темная история, очень темная. Там крышу держат погоны. Мои ребята попробовали сунуться и… — Борман почесал шею и скривился. — Короче, ушли ни с чем, скажем так. Ты еще хоть раз видела тех кадров, что у тебя Юркины бумажки поперли?

— Даже два раза, — призналась я и рассказала про встречи на вокзале и около «Веселого Джокера».

Борман слушал внимательно. После того как я закончила, задал несколько уточняющих вопросов и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

— Хреновая история, — констатировал он, — хреновая, потому что я не знаю, кто это. И Боря не знает. А варяги не нужны никому.

Потом взглянул на меня с хитрым прищуром и произнес:

— Может быть, я и не стану тебя пытать за твоего клиента. А ты скажешь тогда, в чем конкретно заключается твое задание?

— Наиболее полное определение причин смерти Нины Петровой, — ответила я. — За те бестолковые два дня, что я торчу в этом городе, честно говоря, расследование продвинулось мало. Постоянно кто-то мешает. Хотя именно это означает, что со смертью Нины не так чисто, как хотелось бы многим думать.

— Совсем нечисто, — угрюмо подтвердил Борман. — Стало быть, кроме смерти этой телки, тебя больше ничего не колышет, я правильно понял?

— Абсолютно, — ответила я. — А разве есть еще что-то, соединяющееся с ее убийством?

Борман снова задумался, старательно пыхтя сигарой.

— А ты как, умеешь вести несколько дел параллельно? — вдруг спросил он. — Или в один момент времени можешь думать только об одном?

Я пожала плечами:

— Бывало, что я вела одновременно и два, и три дела. Но все зависит от конкретной ситуации. Если мне сейчас предложат параллельно с делом Петровой заняться, например, кражей бриллиантов у какого-нибудь кувейтского шейха на Лазурном берегу, то придется отказаться — раздваиваться не умею.

— Никто не умеет, — пробормотал Борман. — Я вот что имею в виду, Татьяна. — Он наконец-то затушил свою сигару и сунул остаток ее в карман пиджака. — Хочу тебе дать работку по одному розыску. — Борман вдруг сморщился так, словно у него внезапно заныл больной зуб. Дернув шеей, он вполголоса выругался:

— Вот ведь какие ментовские слова полезли из меня. Короче: попутно с Нинкиным убийством ты наверняка найдешь то, что и мне будет интересно. Пока ты не поставлена на курс, то можешь и сама не понять, что тебе пошло в руки. А мне уже выбора нет. Точнее, есть: или тебя озадачивать, или сливать.

Борман весело улыбнулся, но по его глазам было видно, что сейчас он шутить не собирается. Если я с ним не договорюсь, то мои шансы дожить до утра уменьшатся до нулевой отметки. Меня «сольют», и я почти ничего не смогу сделать против. Второй раз бег по крыше не пройдет. А если хотя бы один из троих вооруженных противников меня достанет, то мне этого может хватить. Навсегда.

— Я слушаю вас, Сан Саныч, — сказала я, доставая вторую сигарету из пачки.

Борман легким прыжком поднялся из кресла и, быстро пройдя через комнату, заглянул в кухню и скомандовал:

— Вот что, голуби, хватайте свои задницы в кулак и несите их погулять. Воздуха поглотайте, хватит вам дымом дышать.

В ответ на его слова сразу же заскрипели по полу ножки кухонных табуретов, и вся компания вместе с Женей, уже даже не пытавшимся сопротивляться, вышла в коридор. Через полминуты хлопнула входная дверь, и мы с Борманом остались одни в квартире. Все это говорило о серьезности предстоящего разговора.

Я сидела в кресле и молчала. А глава одной из местных бандитских группировок стоял возле двери, глубоко засунув руки в карманы брюк, и казался о чем-то глубоко задумавшимся.

— Ну, в общем, ты решила, я так понимаю, — наконец сказал он. — Посмотрим, как дальше карты лягут. Ты начинаешь работать на меня…

Я приоткрыла рот, чтобы сделать уточняющее замечание, но Борман махнул рукой:

— Знаю, понял уже. Моя работа не помешает той, над которой ты сейчас трудишься, а даже поможет. Дело тут вот в чем…

Борман подошел к своему креслу, сел в него, вновь достал сигару, но не закурил ее, а закрутил в пальцах.

— Случился, Танька, со мной один казус, о котором пока никто не должен знать, кроме тебя. Вот его ты и будешь расследовать. Короче, Нинку Петрову замочили из-за больших денег, причем моих.

— Это сделал тот, кто меня на эти бабки кинул. Вот эту падлу ты мне назовешь. Получается интересное кино: ты, делая одно дело, решаешь сразу две задачи. Но моя — первая! Ясно?

— Нет, — ответила я.

— Что?! — заорал Борман, вскакивая на ноги. — Ты не поняла, что я тебе сказал?!

Он раскрошил сигару в сжавшемся кулаке и не заметил этого, и мелкая табачная труха посыпалась у него между пальцев.

— Я шутить с тобой не собираюсь. Разве мы с тобой не договорились? — Борман вытянул указательный палец в мою сторону. Его глаза, налившиеся кровью, необычайно расширились, и казалось — сейчас лопнут.

— Вы успокойтесь, Сан Саныч, — нарочито тихо и равнодушно сказала я. — Я никогда не нарушаю своего слова, и это все знают. — Мне легко было в этом признаваться, потому что я Борману ничего, собственно, не обещала. — Я сказала «нет», потому что не поняла смысла вашего утверждения насчет причины убийства Нины. Как это может быть: вас кинули, вы знаете, что ее убили из-за ваших денег, но не знаете, кто это сделал. Это все мне непонятно. Расскажите все подробно и не торопясь, пожалуйста.

Борман еще постоял несколько секунд в позиции с указующим перстом, затем сумел как-то взять себя в руки и уже не сел, а рухнул в кресло, не спуская с меня глаз.

— И кстати, — попросила я, — не могли бы вы передать мне из моей сумки замшевый мешочек, если вас не затруднит. Мне это помогает сосредоточиться.

Борман, продолжая пронзать меня взглядом, дернул мою сумку с пола, куда сам ее и поставил незадолго до этого.

— А пистолет не хочешь? — щерясь, спросил он, явно стараясь перебороть приступ ярости и говорить спокойно.

Достав мой мешочек с гадальными костями, он пощупал его содержимое, не развязывая. Но все-таки не удержался и, пробормотав: «С детства я любопытный», раскрыл мешочек и высыпал кости на ладонь. Покрутив их в пальцах, Борман ссыпал кости обратно и кинул мешочек мне в руки.

— Играйся, если есть желание, — пробурчал он и, начав рыться в карманах, только сейчас заметил, что сделал с сигарой. — Ах ты… А ведь она десять гринов стоит, — сокрушенно заметил мой новый клиент и вынул из нагрудного кармана пиджака вторую, откусил и снова выплюнул на под кончик, сунул сигару в рот и прикурил.

Пока Борман занимался своими манипуляциями, я проделала свои. Высыпав кости на стол, посмотрела на получившуюся комбинацию и, успокоенная, бросила рядом с ними и пустой мешочек.

Вот что подсказали мне кости: 15+5+32. «Есть прямой смысл принять участие в совместной с кем-то работе».

Собственно, это было и так очевидно: если Борман прав, то сейчас, кажется, мне предстоит узнать мотив убийства Нины Петровой. А ради этого можно вытерпеть разговор не только с живым Борманом, но и с духом Гитлера. Плевать, не страшно!

— Ну гак что. Сан Саныч, вы уже прикурили? — поторопила я своего собеседника. Мне стало уже невтерпеж, и я жаждала подробностей.

— А ты наигралась? — желчно заметил Борман. — Тогда слушай.

Глава 11

— Короче, было так, — начал Борман, ожесточенно пыхтя сигарой и морщась. — Заваривалось одно дельце с неместными ребятами. Что там и как там — тебя волновать не должно, не об этом речь.

Мы с Юркой Петровым давно уже работали вместе: он пристраивал какие-то мои деньги, я ему оказывал услуги. Одним словом, когда получилось замутить что-то выгодное, он был в курсе. У них с Нинкой давно уже отношения сложились не фонтан, поэтому не думаю, что он ее посвятил в какие-то подробности. Но что-то она усекла. Вы же, бабы, когда захотите, шибко умными становитесь, сама знаешь. — Борман криво усмехнулся, а я никак не отреагировала на его слова: пусть поговорит глупости, если ему так хочется.

Борман вытянул губы трубочкой и выдохнул дым в моем направлении.

— Ну так вот, — продолжил он, — мы все делали быстро и тихо. Были собраны конкретные солидные деньги. Восемнадцатого числа их привезли на хату к Петрову. Тут и начинается ерунда. Дома у него были я, сам он, конечно же, и еще двое наших ребят. Нинка туг же шныряла — собиралась в свой клуб, на нее никто и внимания не обращал: ходит баба, и пусть себе ходит. Мы ждали по телефону отмашки от продавцов и играли в преф. Как раз четыре рыла, все было путем. Деньги лежали в дальней комнате, и Нинка там одевалась. Ну не дольше десяти минут она там крутилась, не дольше! Ну, может быть, пятнадцать, самое большее! — вскричал Борман и стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла. — Короче, она оделась, села в свою «шестерку» и свалила в «Джокер», — продолжил он, немного успокоившись. — Мы посидели еще где-то с час, потом получили сигнал, собрались, а денег-то и нет! Сразу подумали на Нинку, сам Юрка обалдел настолько, что хотел ее тут же пристрелить, как поймает. Ствола своего он не нашел. — Борман скривился и шепотом выругался. — Потом этот ствол при Нинке и обнаружили… В общем, сорвались мы с места и ломанулись кто куда. Кто в «Джокер», кто на вокзал, кто на автовокзал. Какая у нас была первая мысль? Правильно: Дядя Боря ее подговорил и скрысил бабки. Прискакал я в «Джокер» — Нинки там нет. Чуть на уши всех не поставил, даже Борю нашел в бане у Ольги-бандерши…

Толстый клялся, что не в курсах. И мы пока ему поверили, хотя кое-какие косяки на него были.

А Нинка как сквозь землю провалилась… Потом от знакомых ментов узнал, что нашли ее — застреленную из того ствола, что у Юрки пропал. Вот так, Танька, было дело… Эх, что-то в глотке пересохло.

Борман встал и вышел в кухню. Было слышно, как он открыл кран с водой.

Я подумала, что неплохо было бы выпить кофе или хотя бы чаю, если мой художник не выполнил обещания и кофе не купил. Встала с кресла, потянулась и тоже отправилась в кухню.

Когда я вошла, Борман искоса посмотрел на мои руки, но промолчал. Я только улыбнулась, подумав, что сейчас он наверняка вспомнил про мой пистолет, необдуманно оставленный им в сумке.

Я поставила чайник на плиту, заглянула в кухонные шкафчики и обнаружила, что все-таки придется пить, увы, чай. Ну что ж, зато давление не поднимется.

Мы вернулись в комнату, и Борман, шлепнувшись в кресло, закончил свой рассказ самым интересным сообщением:

— Мы подключили свою службу безопасности, нормальные пацаны из конторы тоже помогли, и получилось, что Нинка давно уже скурвилась и имела на стороне мужика. Кто такой, узнать не удалось. Но известно, что, когда она уезжала из «Джокера», к ней в машину подсел какой-то парень в шляпе… Картинка ясная: они вдвоем решили поиметь бабки и свалить в теплые страны. Нинка сделала всю работу, отдала ему деньги, а он ее и грохнул. Все — концы в воду. Все известные пацаны Бори были на виду… А то, что ты мне рассказала про неизвестных ребят, пасущих тебя, наводит на мысль, что этот хмырь еще в городе, хотя ни хрена не ясно, что он здесь делает.

Закончив рассказ, Борман замолчал и испытующе глянул на меня.

— Вопросы есть?

— Много было денег? — лениво поинтересовалась я.

Борман хмыкнул: ""

— Ты крепко сидишь? Сто штук гринов крупными купюрами. Не хило? То-то!

— Милиция наверняка проверила машину, и денег там не обнаружили? — вслух подумала я.

— Само собой, — кивнул Борман. — Тут еще один момент был непонятный, как с тобой. Пока мы рыли носами землю и искали Нинку, кто-то вскрыл Юркину хату и пошарил там. При Нинкето ключи не нашли. Ты знала об этом?

— Нет. И что пропало у Петрова?

— А ничего не пропало! — вскричал Борман. — Перевернули только все вверх дном. Тряпки все повыкидывали на пол, посуду. Такое впечатление, что наркошик какой-то залез поживиться, а тут его ломка накрыла, вот он и побуянил.

— Может, Дяди-Борины ребятки пошустрили?

Борман отрицательно покачал головой.

— Боря и тут в отказ пошел. Не его, говорит, это дело — и все тут! Да и как ему не верить? Между нами говоря, — Борман понизил голос, словно собирался открыть страшную тайну, — он уже староват для боевой-то жизни. Ему покоя хочется, а если меня затронуть, то покоя не дождешься, он это знает. Да и очевидных косяков на него нет. Не готов он к войне.

Тут Борман встал с кресла, нагнулся, поднял с пола мою сумку и, подойдя, протянул ее мне.

— У тебя была возможность погрозить мне «стволом» на кухне, — хитро улыбнулся он. — Обойму-то я потихоньку вытащил и проверку устроил, а ты на это не купилась. Думаю, с тобой можно иметь дело. В общем, так, Танька, — сказал он, завершая разговор, — находишь этого гада, но чтобы точно, без обмана, — пять штук гринов даю премии. А если и бабки находишь, то еще пять штук получаешь. Ясно? Сработаешь вхолостую — хрен тебе. Вот такой у нас получается контракт.

Мой клиент-мафиози вынул из кармана пиджака обойму — я действительно не уловила момента, когда он успел ее вытащить, — и положил на стол, после чего, не оглядываясь, вышел в коридор.

Хлопнула дверь. Я осталась в квартире одна.

Посмотрев на дверь, я опустила глаза и увидела пакет, который принесла с собою. Взяв его, вернулась в комнату и вытрясла содержимое пакета на стол. Кроме нескольких маек и прочей мелочи, здесь был еще газетный сверток со старыми школьными тетрадями.

Закурив, я смотрела на сверток и думала. Возможно, именно в этот момент я стала что-то понимать в истории Петрова. Или я ошибаюсь? Наступающий день это покажет.

Женя появился минут через пять, когда и чайник закипел, и я уже собралась переодеваться. Войдя, он застенчиво затанцевал вокруг меня, объясняя, что все вышло внезапно, мол, не успел, ну и так далее.

Я не стала слушать этот детский лепет, тем более что его вины действительно было мало. Просто повернулась к нему спиной. Черт знает что: уже почти утро, а я еще не ужинала, не была в ванной и не спала! Безобразие, что и говорить. Взяв с собою заменитель домашней пижамы, приказала своему придворному живописцу заварить чай и ушла в ванную.

Когда я вернулась, то подумала, что пить чай перед сном — извращение, и отправилась спать.

Одна, разумеется.

Проснулась я не совсем рано, но и не поздно.

И сразу же засобиралась. В сегодняшних планах первым пунктом стоял жесткий наезд на мою славную знакомую Зинаиду Кудрявцеву: надо припугнуть ее получше и вытрясти всю информацию про Нину и планы Бориса Сергеевича.

На всякий случай я вынула из сумочки мешочек с костями и колданула-гаданула на ближайшее будущее. 25+11+17. «Предельно обидное разочарование».

При виде привалившего расклада у меня даже руки опустились: ну куда можно идти с такими классными перспективами? Но я почти сразу же мобилизовалась и, одевшись скромно, со вкусом и удобно, вышла из дома.

Тут меня ожидал милый масенький сюрпризец в виде машины — бордовой «девятки» с импозантным водителем мужского пола, сидящим внутри.

Я еще не совсем сошла с ума, чтобы считать каждого мужика в каждой машине сюрпризом для себя, просто водителем был тот самый мальчик Бормана, который ночью выполз с пистолетом из ванной за моей спиной.

Чтобы не осталось сомнений, что он ждет именно меня, браток мигнул два раза фарами и помахал мне рукой. Словно с первого взгляда было неясно, что у меня появился персональный шофер.

Я подошла ближе.

— Привет, — радостно оскалился он, ожидая, очевидно, и от меня того же, но, разумеется, не дождался.

— Ну-ну, — поощрительно ответила я, — ты здесь проездом или хочешь автограф попросить?

— Саныч приказал охранять тебя днем и ночью, — счастливо сообщил мне он, — а зовут меня Костик. Нравится имя?

— Твое имя напоминает мне суповой набор, — доверительным голосом призналась я и села в «девятку» рядом с ним. — Поехали. Или тебе приказали еще и развлекать меня трепом?

Костик сделал вид, что не обиделся и что вообще ему страшно нравится мое чувство юмора, и тронул машину с места. Я назвала адрес Зинаиды Кудрявцевой.

— А если бы я вышла на час раньше, что бы ты делал? — спросила я Костика.

— То же самое, что и сейчас, — ответил он, — я не уезжал отсюда.

Я вздохнула: разве женщине может понравиться неумытый мужчина?

Костик быстро вывел «девятку» со двора и погнал по трассе.

— Что тебе там нужно, это же такая глушь, можно сказать, деревня? — спросил он, тщательно стараясь поддерживать разговор и очаровывая меня широченной улыбкой.

— Еду на свидание со знакомой девушкой, — призналась я и перевела разговор на более нужную тему:

— Ты, Константин, Нину Петрову знал в лицо?

— А как же? Это я, кстати, и увидел ее хахаля.

Саныч разрешил про это рассказать.

— Вот и рассказывай. Меня интересуют все подробности: где находился ты, где они, как выглядел этот парень, ну и все такое. Давай, докладывай, как было, Константин.

— Да, в общем, ничего особенного-то и не было. Я случайно их увидел. Просто шел по улице недалеко от клуба, а тут Саныч позвонил мне по мобилу и приказал срочно идти к «Джокеру». Я только вывернул из-за угла, смотрю, Нинка садится в свою машинешку. У нее такая позорная «шестерка» была, вся гнилая насквозь. Дерьмо, одним словом.

Наверное, Костик напрашивался на комплимент своей «девятке», но с этим у него не вышло.

Возможно, для Волгополоцка девятая модель «Жигулей» и представляет собой что-то престижное, но у нас, в Тарасове, на таких машинах обычно ездят одинокие девушки, о которых некому заботиться.

Поэтому я не отреагировала на Костину реплику так, как ему хотелось.

— Ты говори, что было дальше, Константин, — я старательно направляла разговор в нужное мне русло, — замечания о качестве железа в машинах оставь для автослесаря. Мне это ни к чему.

— Ну я и говорю. — Костик наконец-то надулся, а я от этого почему-то почувствовала себя комфортней. — Нинка вышла из клуба и подошла к машине, а следом вышел и этот парень.

— Где стояла ее машина? — уточнила я.

— Да почти что напротив двери. Времени еще было немного, пять с чем-то, и больше никаких машин перед «Джокером» не было.

— А где стоял ты в этот момент? — продолжала спрашивать я, стараясь как можно медленнее доставать из пачки сигарету, чтобы не выдать ненароком своего волнения. У меня появилось сильное ощущение, что начало клевать.

— На другой стороне улицы, ближе к «Астории».

— Да ты прямо Зоркий Сокол, — усмехнулась я. — Там получается метров сто. Ну, может, чуть меньше.

— Ну да, — недоуменно ответил Константин и повернулся ко мне. — А о чем базар, я не врубаюсь?

Нинку-то я узнал с такого расстояния. Если человека знаешь, то и за километр узнаешь, вот!

— «Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка», — вполголоса процитировала я классика. — А парень ее был в шляпе, да?

— Ну! — энергично кивнул головой Костик. — Костюм и шляпа, хотя и жарковато сейчас. Меня, например, и зимой не всегда заставишь шапку-то надеть, а этот фраер среди лета… Да еще и в пиджаке! Короче, чокнутый, я понял!

Я только вздохнула на это утверждение: он понял! Везет же некоторым!

Мы вырулили на улицу, на которой жила Зинаида, но я попросила Константина проехать дальше нужного мне дома и свернуть за угол — не хотелось обращать на себя внимание на такой тихой улочке, где все про всех все знают.

Константин остановил машину невдалеке от пришвартовавшейся пустой «Ауди», и я вышла на свежий воздух. Мой персональный водитель собрался было рвануть за мной, но я ему указала, что в присутствии двух девушек, которым нужно поговорить о девичьих секретах, он будет смотреться дурак дураком. Тем более — в то время, когда его машину будут явно раздевать. Или писать на ней гвоздиками нехорошие слова.

Константин подергался в разные стороны, почесал многомудро затылок и признался, что ему и правда лучше остаться вместе с «девяткой». Тем более что и железяка в ней какая-то застучала не ко времени…

Улыбнувшись Костику и искренне посочувствовав ему в этой проблеме, я направилась в гости к своей милой знакомой Зине Кудрявцевой.

Я шла и четко планировала свои деист вия.

Зинаида наверняка, как и любой человек, склонна быстро забывать и плохое, и хорошее. Особенно — хорошее. Поэтому вполне возможно, что она уже пять раз успела забыть, что я умею стрелять из пистолета. Но увидев меня, сразу сие вспомнит, потому что это плохое, а на плохое память работает лучше. Еще мне казалось, она совсем не вспомнит то, что я могла попасть и в нее, когда стреляла, но не стала этого делать. Вот это хорошее и нужно ей напомнить. Причем с первой же секунды нашей встречи.

Очутившись перед знакомой дверью дома, я, зная местные реалии, толкнула ее, не утруждая себя ни неработающим звонком, ни вежливым стуком, пересекла кухню, где глухая бабулька, как и в прошлый раз, создавала вокруг себя мощные дымовые завесы, думая, что по-другому жарить просто невозможно. Поэтому вошла в комнатку с телефоном довольно неожиданно. И практически сразу же услышала громкий звук во второй комнате, словно кто-то резко распахнул окно.

Не желая позволять случайностям вмешиваться в мои замечательные тактические планы, я двумя прыжками залетела в спальню Зинаиды, держа «Макаров» обеими руками. Маленькое перекошенное окошко в комнате было открыто настежь, а Зинаида лежала, укрытая с головой под простыней.

Наружу торчали только ее голые ноги. Я сдернула простыню — девушка лежала на спине, закинув правую руку за голову. Все ее лицо было в кровоподтеках, во лбу чернело маленькое круглое отверстие.

Как только я все это увидела, сработала многолетними тренировками отдрессированная привычка, и я тут же присела на пол. В ту же секунду раздался выстрел, и пуля, пущенная через окно, вбилась в дверной косяк как раз над тем местом, где только что так аппетитно торчала моя голова.

Пригнувшись, я выскочила из спаленки, чуть не ставшей мне ловушкой.

В первой комнате столкнулась с Зинкиной бабкой, идущей мне навстречу.

— Ты скажи этой лахудре, что милиция приехала и ее ищет! — громко объявила она и, повернувшись, чтобы уйти в кухню, добавила:

— Догулялась, коровища, а я же говорила, говорила…

Итак, ясно: бежать мне остается только через опасное окошко, потому что встреча с доблестной волгополоцкой милицией в мои планы не входила никак. Меня бы сейчас плотно взяли в оборот, я потеряла бы несколько суток в тоскливых разборках и профукала бы все возможности окончательно разобраться во всем этом деле. Причем как раз тогда, когда я только-только начала хоть что-то в нем понимать.

Пришлось метнуться обратно, моля бога, чтобы та сволочь, что убила Зинаиду и покушалась минуту назад на меня, тоже услышала про приезд милиции. Это, находясь в доме, не слышишь, что делается снаружи, а на улице приятная новость о визите ментов должна была стать известной раньше.

Я вбежала в комнату и, не тормозя, только посильнее прижав к себе сумку, нырнула в окно, расположенное за столом. Что там находилось позади него — хоть навозная куча, хоть моток колючей проволоки, — меня уже не волновало. Нужно было драпать, вот я и драпала.

За окном оказались какие-то реденькие кустики, по которым я не очень-то изящно проехала почти что носом. Вскочив на ноги, огляделась.

Я попала на хозяйственный двор. Здесь висело стираное белье на протянутых между деревьями веревках, стояли покосившиеся сараюшки, слепленные из почерневших от свежего воздуха кривых досок.

Выход из двора, вероятнее всего, находился наискосок налево. Туда я и побежала.

Чутье не подвело меня, и, выскочив за поворот, я увидела дорогу. Справа стояла «девятка» с подпрыгивающим вокруг нее Костиком.

Я рванула туда и тут буквально нос к носу столкнулась со знакомым мне брюнетом. Я не поняла, откуда он тут появился, но это был действительно тот самый мальчик-каратист, с которым мне так хотелось побеседовать еще со времени моего пребывания в отеле «Астория». В опущенной правой руке брюнет держал пистолет.

Мой пистолет у меня был тоже в правой руке, но я успела поднять его на целых три секунды раньше этого мерзавца.

— Ты хреново стреляешь, — известила я его. — Если бы у тебя был следующий раз, я бы посоветовала брать прицел пониже.

Ствол моего «Макарова» почти уткнулся в лоб брюнета. Он замер и стоял, не дыша и не моргая, глядя на меня одеревеневшими глазками.

— Танька, брось его к чертям собачьим! — громким шепотом выкрикнул Костик. — Тут ментов полно! Уходим!

Конечно, я вовсе не собиралась обагрять местный асфальт кровью брюнета, просто мне очень хотелось поговорить с ним по душам. Но вот незадача — снова не получалось.

— Твое счастье, ублюдок, — прошипела я, — мне сейчас некогда разбираться с тобой, хотя не мешало бы надавать по твоей полной морде. А ну бросай пистолет на землю!

Парень уронил пистолет, и я отбила его ногой в сторону.

Костик задом подал «девятку» и распахнул дверку — Ну ты что там?! — проорал он.

Я благородно сдержалась и даже ничего больше не сказала обезоруженному противнику, а скоренько заскочила в салон «девятки». Костик рванул с места настолько резко, что меня откинуло к спинке сиденья.

— Что тут происходит? — спросил Костик, закладывая резкий вираж и влетая в поворот. — Кого-то гробанули?

— Мою знакомую убили. Выстрелом в голову, — ответила я. — А потом этот козел стрелял в меня через окно.

— Ну?! — Костик остро взглянул на меня. — Значит, тебя могут притянуть за убийство?

Он ударил по педали, и «девятка» рванула вперед еще быстрее.

— Могут. Если смогут, — меланхолически ответила я.

— Быстро бери платок и протирай все! Чтобы пальчиков не было! — крикнул мне Константин, выписывая резкие зигзаги и прорезая воздух свистом тормозов на поворотах.

— А зачем? — спросила я. От удивления. Ну и из принципа тоже. Если он подумал, что я склонна выполнять приказы без размышлений, то злостно ошибся.

— Сейчас хозяин машины даст объяву в ментовку, что ее угнали час назад! — возбужденно крикнул Костик и, сдернув с пояса, достал свой мобильник.

— Ну и пусть дает, — возразила я. — А до этого мы катались, и поэтому так много отпечатков.

Костик уважительно взглянул на меня.

— Точняк! И твои соседи подтвердят, что мы катались, они нас видели сегодня.

Костик завернул еще раз и резко остановил машину.

— Вылетаем, ничего не забудь! — проговорил он и вышел, хлопнув дверью.

Я последовала за ним.

Мы приехали в район новостроек. Костик загнал «девятку» в недостроенный бокс, и мы, осторожно ступая по мелкому щебню, вышли с противоположной стороны. Народу здесь было мало.

Новые жильцы еще не въехали, старых отродясь не было, а редкие работяги не обратили на нас никакого внимания.

— Алло, это Костян, у нас номер три! — сказал Костик в трубку, помахивая мне рукой, и пошел вперед к трассе. — Да, понял, да, еду! — проговорил он, вслушиваясь в то, что ему ответили.

Короткий разговор закончился, и Костик, не успев даже убрать мобильник, подскочил на месте и замахал показавшемуся на дороге синему драндулету патриотичной модели «Москвич».

Машина остановилась. Костик без разговоров распахнул дверь и прыгнул на переднее сиденье.

Я села на заднее, но медленнее и достойнее.

— Куда? Куда? — заволновался водитель, сухой загорелый дядька, и завертел головой, собираясь звать на помощь. — Вылезай, хулиганье чертово! — каркнул он, тараща испуганные глаза.

Костик вынул из кармана бумажник.

— Стольник хочешь? — спросил он.

— А? — Дядька заинтересовался и прекратил свои упражнения для горла и шеи.

— Ну так он твой, — сказал Костик и положил деньги на переднюю панель, — а нам нужно в центр. Ты езжай, а я скажу, куда именно!

Дядька молча довез нас до незнакомого мне универмага, и мы вышли.

— Ну и куда дальше? — вяло полюбопытствовала я, уже утомившись за сегодняшний день кататься на автотранспорте. — Ты мне предложишь затеряться в этом магазине и изобразить из себя манекен?

— Смешно, — кивнул мне Костик. — Только пока нам рановато примерять чужие трусы. Мы с тобой идем в кино.

— Ты шикарен, — согласилась я. — А какой будет фильм?

— Тебе не все равно? — вопросом на вопрос ответил мне этот джентльмен и, подав мне руку, повел меня куда-то за универмаг.

После недолгого путешествия по закоулкам мы оказались у задней двери какого-то кинотеатра.

Здесь нас уже ждала билетерша. Костик с ней негромко переговорил, и она дала ему два билета.

— Все в порядке, — объявил он, когда мы отошли от этого места.

— Пока не вижу, — возразила я. — Мне уже надоело мотаться с тобой в роли статиста. Объясняй, что мы сейчас делаем!

— Да запросто. Мы с тобой смотрим крутую кинушку под названием «Матрица». Сеанс начался полчаса назад, сидим мы… — Костик посмотрел на билеты и скривился. — М-да, — разочарованно промычал он, — какой отстой! Двадцать шестой ряд. Ни фига ж не видно! Ну ладно, — он хлопнул меня по плечу, — если возьмут за задницу, скажем, что целовались. Годится?

— Только если возьмут! — ответила я и, не удержавшись, похвалила работу местного криминала:

— Четко у вас здесь все организовано, есть чему поучиться.

Костик почесал кончик носа.

— Алиби не ахти, конечно, зато сделано срочно. Теперь колись: кто был тот хмырь со «стволом»?

— Сама хотела бы знать!

Я вкратце рассказала ему все, что знаю.

— Слышал уже от Васьки и от Саныча, — ответил Костик. — Рожа этого баклана мне откуда-то известна, кстати. Ничего, вспомню, ты не волнуйся!

Я и не собиралась волноваться, а задумалась уже о деле. Поэтому скомандовала:

— Поехали еще к одной девочке!

— Ты начинаешь повторяться, — заметил Костик. — Если будет как в этот раз, я, пожалуй, подкрепление вызову.

Глава 12

На такси мы подъехали к дому Ирины, и на этот раз Костик категорически отказался отпускать меня одну.

Я не спорила, и мы пошли к подъезду вместе.

— Ты знаешь, — сказал мне Костик, — а там во дворе был еще кто-то.

Я резко остановилась.

— Ну-ка, ну-ка, объясняй! — потребовала я.

— А что объяснять? — Костик пожал плечами. — Ты разве не заметила, что там стояла еще одна машина? Это тарантас из Бориной бригады.

Почти сразу, как ты ушла, в нее заскочил браток — я его знаю, видел пару раз — и уехал. А этот, второй, я даже не знаю откуда взялся. Но похоже, он тоже был во дворе.

— Вот какое кино получается… — тихо проговорила я.

— Никакого кина, — отрезал Костик. — Возможно, что тот черненький прикрывал отход.

— Размахивая пистолетом? — поинтересовалась я. — Тогда точно — кино.

— Если я узнал их машину, то и они узнали нашу. Они же не могли знать, что мы не в связи с ними приехали, вот и решили подстраховаться. Кстати, не забывай, он бросился на тебя со «стволом». — Костик хмыкнул и покачал головой. — Хреновая история получается. Боря решил убить Зинку, хотя сам перед этим пальцем не пошевелил, чтобы она не выступала против Юрки. После этой твоей встречи, — Костик показал пальцем на стоящую впереди пятиэтажку, — едем к Борману и докладываем обстановку. Что-то происходит, а я не понимаю, что именно. Можно так залететь, что потом не поймешь, как и сел…

Мы подошли к дому Ирины с тыла, и, чтобы попасть к подъездам, нужно было его обойти. Когда мы это сделали, перед нами раскрылась необычная картина: вокруг Ирининого подъезда и чуть в отдалении стояла толпа народа, а также три пожарные машины и машина «Скорой помощи».

Я схватила Костика за руку и оттащила его в сторону, чтобы можно было увидеть окна Ирининой квартиры.

Я их увидела.

Из двух окон вылетели рамы, словно их с огромной силой вытолкнули наружу. В одном месте даже стена треснула. Было впечатление взрыва, происшедшего внутри квартиры.

Пока я стояла, задрав голову, Костик успел выспросить новости.

— Взрыв газа скорей всего, — проговорил он мне на ухо. — Нашли два обгоревших трупа, мужской и женский. Их уже отвезли. Это и есть твоя подружка? Точнее, была?

Последнюю фразу он произнес немного громче, чем следовало, и на нас сразу же заоглядывались.

— Пошли отсюда. — Вместо ответа я повернулась и пошла к дороге.

Костик догнал меня и пошел рядом.

— Ну что, Тань, катим к Борману? — спросил он, доставая телефон.

— Давай пока ко мне в квартиру, — ответила я, — ну, то есть к художнику. А там решим.

Видеть сейчас Бормана мне не хотелось. Было очевидно, Костик тут прав, — что-то произошло, и некто начал убирать людей, так или иначе представляющих для него опасность. Зина, Ирина, Макс. Что их всех могло объединять, кроме знакомства с Петровым и Ниной? Я пока не находила ответа на этот вопрос.

Мы доехали до моей временной базы и медленно поднялись на пятый этаж. Я чувствовала себя страшно уставшей. Хотелось залезть под холодный душ, замерзнуть под ним, потом доползти до постели и рухнуть без задних ног. День выдался неудачным и утомительным.

В квартире Жени нас поджидал Сан Саныч Борман собственной персоной.

— Что, Татьяна, не можешь спокойно жить? — поприветствовал он меня в шутливой манере, но было видно, что все происшедшие события он тоже оценивает весьма серьезно. — Что теперь собираешься делать?

Он развалился в кресле и как бы по привычке цыкнул на Женю. Тот помчался на кухню, еле успевая перебирать полусогнутыми ватными ногами.

Ему предстояло важное дело по завариванию чая.

Я заявила, что иду в ванную, а подробности доложит Костик. Это устроило всех.

Выйдя после душа посвежевшей и готовой к появлению в голове новых ценных мыслей, я увидела посередине комнаты свои вещи. Дорожная сумка была раскрыта, и сразу бросалось в глаза, что в ней что-то искали.

— Нашли что-нибудь интересное? — спросила я, кивая на сумку и усаживаясь в кресло напротив Бормана. — А теперь, Сан Саныч, будь любезен, объясни: с чего вдруг вы тут в мое отсутствие копаетесь в моих тряпочках?

Я здорово озлобилась и только ждала резкого слова, чтобы высказать все, что я думаю обо всей этой гоп-компании.

— Не ругайся, — пробурчал Борман, — дело пахнет керосином. Похоже, Боря решил начать войну, иначе не объяснишь его действия.

— И ты решил купить мир моим шмотьем? — проявила догадливость я. — Гениально! Сам придумал или Костик подсказал?

Борман мудро не отреагировал на мои выпады.

— Чем объяснишь новости? — спросил он.

— А Зинаиду Кудрявцеву в самом деле не твои люди убрали? — уточнила на всякий случай я.

Борман побагровел и рявкнул:

— А мне-то это зачем?

— А я откуда знаю? — огрызнулась я, но тут же, решив проявить великодушие, высказала предположение:

— Ищут деньги! То, что проверили квартиру Петрова, а потом начали подчищать его и Нинины связи, говорит только об одном… Точнее, о двух возможностях: или ищут деньги, или мстят.

В обоих случаях ты, Сан Саныч, — первое заинтересованное лицо. И так подумают и в милиции.

Борман покачал головой.

— Не моя работа, точно! — задумчиво произнес он. — Но ты права, все косяки попрут на меня.

— Следовательно, это делает тот, кто думает, что нашел концы.

— Боря, больше некому, — сказал Борман. Затем встал и заговорил веско и твердо:

— Я хочу тебя спрятать, Танька. Кажется, за дело взялись ребята серьезные. Если в тебя раз стрельнули, то так дело не оставят, на второй раз точно попадут…

Я не стала спорить. С детства уважаю логику.

— Если убьют еще и тебя, то мне туго придется, — продолжил Борман. — Костик уже нарисовался с тобой, художник твой тоже свидетелем пойдет.

Я промолчала, хотя перспектива быть прикрытием задницы Бормана была вовсе не тем, чего мне очень бы хотелось от жизни.

— Предлагаю тебе съездить отдохнуть на дачку.

Есть у меня одно тихое местечко. Костик отвезет.

Эти слова Борман произнес безапелляционным тоном, и я, посмотрев на часы, только пожала плечами:

— До ужина успеем доехать?

— Без проблем!

— А какие новости про Ирину и Макса? — спросила я, надеясь, что радиостанция ОБС — «одна баба сказала» — могла и ошибиться: вдруг они живы?

— Два обгоревших трупа, — сморщившись, сказал Борман. — Что-то взорвалось, а потом возник пожар. Версия взрыва газа не проходит: при такой мощности взрыва любой пожар в замкнутом помещении просто крякнул бы, не разыгравшись.

Покушение, без сомнения. У следствия две версии: работа Макса и связи Ирки. В первом случае цепляют Борю, потому что Макс — его человек. Во втором — меня, потому что Ирина была подругой Нинки, а Нинка меня кинула, это всем известно.

— А тебе известно, что до того, как подружиться с Ириной, Макс был любовником Нины? — небрежно спросила я.

Борман вздрогнул и посмотрел на Костика, Костик в ответ пожал плечами.

— Ты это точно знаешь или просто так треплешься? — хрипло спросил Борман.

— Мне так сам Макс сказал, и Ирина потом подтвердила, — объяснила я, — нет причин сомневаться.

— Дела, — протянул Борман и снова взглянул на Костика.

— А может, это был Макс тогда в машине? — спросил он.

Костик с усилием потер лоб.

— Да не похоже, — ответил он, — тот суше был.

Макс — братан крепкий, накачанный… был. Нет, это не он. Точно.

— Если менты докопаются до связи Макса с Нинкой, то и его на меня могут повесить, — задумчиво произнес Борман и тут же, уже жестко, добавил:

— Короче, предстоит разборка с Борей. Иного не дано. Обнаглел старый хрен, совсем совесть потерял.

Борман, принявший решение, стал резок и решителен. Он скомандовал Костику, тот подхватил мои вещички и побежал к выходу.

Вот так и получилось, что моя мечта принять ванну и отдохнуть исполнилась только наполовину: я получила первое, а второго, в смысле отдыха, пока явно не предвиделось.

Мы спустились вниз все вместе. Кроме Жени, разумеется, которому я выдала энную сумму денег за беспокойство и пожелала творческих успехов.

Костик получил на сегодня новую машину. Ею оказалась слегка битая по морде белая «восьмерка».

Он загрузил мою сумку в салон, я села справа на переднее сиденье и закурила.

Дело Петрова стремительно обрастало сложностями, и конца им видно не было.

Глава 13

«Дачка» Бормана оказалась обычным деревенским домом в обычной расейской деревне на берегу Волги. Тут, правда, нужно уточнить: понятие «обычная» для деревни в данных широтах означает, что деревня эта — умершая и заброшенная. Такой она и была — десяток домов, в которых жили две или три старухи, причем непривычному к таким пейзажам городскому человеку эти домики показались бы необитаемыми. Тем более что в деревне еще — или уже — не было электричества. Зато наличествовал, как оказалось, газ, чему я удивилась.

Осмотревшись во дворе «дачки» и вдоволь налюбовавшись на ее пооблупившиеся стены, я решилась наконец ознакомиться с интерьером домика, внешне ничем не отличавшегося от остальных.

Единственное, что его отличало, так это то, что стоял он на отшибе и забор, окружающий «дачку», был в некоторых местах подновлен.

Внутри оказалось вполне прилично. С поправкой на деревню, конечно же. В единственной, зато большой, комнате стоял стол, несколько раскачанных стульев, широченный диван, приготовленный, наверное, для одновременной спячки всего личного состава бригады Бормана. На стенах висели три или четыре плаката с красотками, у входа имелся рукомойник, правда, сильно запыленный. В углу под картонной коробкой стоял даже небольшой генератор электрического тока, работающий на бензине. В общем и целом все было бы даже романтично и увлекательно, если бы не недавние убийства и не присутствие Костика в роли то ли телохранителя, то ли сторожа, излучавшего почему-то счастье и удовольствие. А вот мое настроение было вовсе не радужным. И хотя явных предпосылок к тому пока не виделось, но в голове у меня навязчиво завертелся старинный мотивчик с одной бесконечной строчкой: «И никто не узнает, где могилка моя».

Пробормотав эту фразу непроизвольно и вслух, я закончила осмотр дома и снова вышла во двор, немного успокоенная увиденным. Посмотрев на темнеющее небо, я закурила и подумала, что, может быть, все не так плохо, как кажется с первого взгляда.

Костик, пыхтя от тяжести, достал из машины, поставленной перед калиткой, и протащил мимо меня две канистры, по пути весело предложив:

— Можешь начинать готовить обед, Танька.

Жрать хочется, аж переночевать негде.

— Хочешь жрать — вари сам, — меланхолично посоветовала я ему и достала свой замшевый мешочек. Мне стало интересно, что же будет дальше и когда наступит это «дальше». Зависнуть у черта на куличках, даже в гостях у Бормана, на неопределенное время… Нет, сие никак меня не устраивало.

Глянув в последний раз на Костика, затаскивающего в домик сумки с сухим и мокрым пайком, я вошла вслед за ним, легла на жутко заскрипевший под моим легчайшим весом диван и разбросала гадальные кости перед собой на полу.

9+14+35. «Мужество не подведет вас в минуту опасности».

Задумчиво посмотрев на расклад, я убрала кости обратно в мешочек, бросила его в сумку и вынула из нее сразу три необходимые мне сейчас вещи: новую пачку сигарет, документы и пистолет.

Костик, проходивший в тот момент мимо, замер с полуоткрытым ртом.

— Воевать собралась, Танька? — спросил он. — А с кем, если не секрет?

— Ты накаркаешь… Пока что с тобой — за корочку хлеба, — упрекнула я его. — Чем будете даму кормить, мужчина? Предупреждаю: баснями не питаюсь!

— А как ты мне только что сказала, помнишь? — ехидно проговорил Костик. — Хочешь жрать…

— Нет, не помню, — ответила я и вынула магазин из «Макарова». Проверив патроны, вставила его обратно и закурила.

Костик в это время начал расставлять на столе тарелки и раскладывать привезенные продукты.

Недовольно посмотрев на его трудовые подвиги, я нехотя встала, сунула пистолет в карман брюк. Он тут же начал мешать и тяжело постукивать по бедру, но я постаралась не обращать на это внимания и подошла к столу.

Обязанности по приготовлению ужина мы разделили честно поровну, а иначе и быть не могло.

Костик выполнял грубую мужскую работу, а я выполняла деликатную женскую — то есть указывала ему на его дурацкие ошибки. Но в конце концов махнула рукой и приготовила яичницу из десятка яиц, которые мой страж-кормилец притащил от соседки.

Уже начало темнеть; когда мы сели ужинать.

Костик врубил генератор — гудящее, как паровоз, чудо науки и техники, включил свет и развернул антенну маленького телевизора.

Местные новости довольно коротко известили граждан Волгополоцка об одном несчастном случае и об одном убийстве. Сообщалось о двух машинах — «Ауди» и «девятке», — в которых, возможно, уехали преступники. Как уточнила худосочная и ушастая ведущая телепрограммы, «девятка» оказалась угнанной за час до происшествия, о чем заявил ее хозяин — доцент местного педагогического института, а «Ауди» ищут до сих пор и все еще не теряют надежды где-нибудь ее откопать.

Скверным было то, что в связи с убийством Зинаиды Кудрявцевой были названы приметы женщины, в которых, как мне показалось, угадывалась я.

Я покосилась на Костика, он на меня.

— Борман прав на все сто пудов, — полувнятно сказал Костик, запихивая в рот большой кусок хлеба. — Тебя, Танька-киллерша, уже в розыск запустили. Сейчас ты уже перестукивалась бы через стенку с соседками, если бы я не привез тебя сюда.

Я едва не подавилась, услышав эту ахинею, но промолчала: хочется мальчонке потешить самолюбие — так ради бога.

После новостей пошел какой-то фильм, но мне это было неинтересно, и я снова вышла во двор, чтобы в одиночестве решить, что же делать дальше.

Встала рядом с крыльцом и вдруг услышала постепенно усиливающийся звук. Я прислушалась и поняла, что ехали два автомобиля. И ехали они скорее всего по наши души, поскольку мала была вероятность того, что именно сегодня родственники старушек-аборигенок решили проведать их в сельской глуши.

Я вернулась в дом. Костик, развалясь, занял то место-, где я недавно отдыхала, и, похоже, вовсю мечтал на тему нашего возможного диалога по поводу дележа дивана.

— Сюда кто-то едет, — коротко сказала я, — это Борман?

Костик резко вскочил, выключил телевизор и прислушался.

— А хрен его знает, — разумно ответил он. — Давай-ка выключим иллюминейшн и посмотрим.

Вообще-то чужие об этом месте не знают, но…

Генератор затих, свет погас. Костик подошел к окну и осторожно отвел занавеску в сторону.

Я встала около второго окошка и почувствовала, как мой «Макаров» оттянул карман еще сильнее.

Он, конечно, не стал тяжелее, просто, как я понимаю, таким способом напомнил о своем существовании.

За окном показались световые разводы фар, машины остановились напротив дома.

— А точно — к нам гости, — еле слышно проговорил Костик и вынул свой «ствол», — ты стрелять-то умеешь хорошо? — спросил он меня.

— Только по дуракам, — призналась я.

— Умные в лоб и не полезут, — сказал он и, вздрогнув, взглянул на меня:

— Сходи, Тань, к тому окну, — Костик махнул рукой на заднюю стену, — посмотри, что там происходит.

Стараясь ничего не задеть, я прошла через комнату и попыталась осмотреть задний двор. Там было темно и ничего подозрительного не заметно.

В это время приехавшие подали голос.

— Эй, Костян, ты здесь, что ли? — послышался крик со двора, и Костик тихо выругался.

— Что? — спросила я его.

— Приплыли мы с тобой, — пробурчал он, — это Борины ребятки. Ты поговори с ними о чем-нибудь, ладно?

Костик отошел от окна и достал свой мобильник.

— Буду звонить Санычу, — обрадовал он меня вовремя найденным решением.

— А раньше не мог догадаться? — окрысилась я на него. — Какого черта ждал, когда они подъедут?

Здесь же не курорт, как я понимаю, народу много быть не может!

— Умная очень, — огрызнулся Костик и, наклонившись над трубкой, начал набирать номер.

— Костян, а Костян, а баба тарасовская у тебя? — послышался с улицы тот же голос. — Или ты один приехал?

— А за бабу ты ответишь, щенок! — громко ответила я.

Сидеть молча было неразумно. Если есть возможность поговорить, перед тем как мы начнем убивать друг друга, так нужно ее использовать.

— Ты базар фильтруй, да! — крикнул мне враз обозленный голос, но другой тут же прервал его.

— Татьяна Александровна! — позвал меня тонкий, словно женский, голос, и я услышала, как склонившийся над телефоном Костик удивленно вскрикнул, узнав Бориса Сергеевича.

— Дядя Боря сам приехал! Ну ни хрена себе!

— Ты дозвонился до Бормана или все еще нет? — поторопила я его.

— Сейчас, сейчас, не психуй, один номер не отвечает, я еще по двум попробую. — Костик снова уткнулся в телефон.

— Татьяна Александровна, выйдите, пожалуйста, поговорить надо! — снова позвал меня Борис Сергеевич, но я пренебрегла его предложением.

Зачем делать лишние движения, если и отсюда все хорошо слышно?

— Я слушаю вас внимательно, Борис Сергеевич, — отозвалась я. — У вас что-то случилось? Зачем вы мешаете моей личной жизни? Из зависти, надо понимать?

Со двора донесся разнузданный хохот.

— Мне нужны деньги, — совсем уже другим тоном сказал Борис Сергеевич, — и я предлагаю договориться. Вы мне бабки, я вам жизнь. Обмен достойный, признайтесь!

— Я не понимаю, какие деньги! — крикнула я. — Или вы решили перейти на грабеж? Молодость вспомнили, Дядя Боря?

На этот раз ответом мне было долгое тяжелое, угрожающее молчание.

— Короче, вы мне отдаете деньги, которые нашли, и я уезжаю. А вы можете оставаться с этим хлястиком, сколько вам влезет, — посуровевшим тоном произнес Борис Сергеевич.

Я вздрогнула, почувствовав на плече чью-то ладонь. Это был Костик, незаметно подкравшийся сзади.

— Дозвонился, что ли? — шикнула я на него.

— Звоню еще. А про какие бабки он талдычит? — Костик внимательно смотрел на меня, и в его глазках явно разжигалось пламя алчности.

— А вот сейчас и спросим. — Я скинула его руку и крикнула:

— Борис Сергеевич, вы про какие деньги говорите? Их у меня немного, вряд ли из-за этой мелочи вы решились так далеко ехать. Скажите наконец толком, что вам нужно.

В этот момент на крыше послышалось какое-то шевеление. С потолка посыпалась труха.

— Вот черт, уже на чердак кто-то залез, — произнес Костик, — пока мозги компостировали, обложили… Алло! Алло! Это Костян! — вскрикнул он и отскочил в сторону, бормоча в трубку информацию о нашем положении.

— Татьяна Александровна, — продолжил тем временем Борис Сергеевич, — вы вынесли деньги из «Джокера» в пакете, вас видели. А потом вы убили Зинку. Я думаю, эта телка была в курсе, вот вы ее с хвоста и сбросили. Она же была любовницей Петрова, значит, он мог ей доверять!

Подскочил Костик.

— Дозвонился, сказали — ждать подмоги. А что, у тебя на самом деле с собой сто штук «зеленых»?

— Можешь еще раз полазить по моей сумке, — ответила я, — вдруг в каком-нибудь пакете и найдешь что интересное?

— Предпочитаю шарить по другим местам, но сейчас некогда. Что делать будем?

— Надо уходить, пока идут разговоры, — сказала я, подбежала к дальнему окну, толкнула его и. распахнула скрипнувшие створки.

В ту же секунду раздались два выстрела. Я упала на пол, на меня рухнул Костик и засучил ручонками по моей фигуре.

— Сам же сказал — сейчас некогда. Так что, будь добр, лапы убери! — вежливо попросила я.

— Ох, я думал, что тебя кончили.

Я стряхнула с себя Костика и огляделась.

Во дворе были слышны крики: кто-то оправдывался, кто-то ругался.

— Прорвемся с боем до машины и свалим в лес, там не найдут, — предложил отчаянную глупость Костик, но я его дернула за руку и приложила палец к губам.

Я показала ему на потолок в комнате, где находился лаз, ведущий на чердак. Судя по всему, в данный момент его пытались открыть. Мы встали с двух сторон и стали ждать. Потолки в деревенских домах невысокие, я могла бы оттолкнуть крышку одним ударом. Но пока этого не требовалось.

Наконец крышка осторожно приподнялась и застыла в верхнем положении. Застыли и мы с Костиком, держа в руках пистолеты. Проползли еще несколько секунд, и из открытого люка показалась голова. Мы с Костиком, не сговариваясь, почти одновременно вцепились в нее и дернули вниз.

С громким матом и с таким же громким стуком на пол грохнулся здоровенный парень в тренировочном костюме. Костик навалился на него сверху и начал крутить ему руку, но, похоже, парню было уже все равно.

— Оставь его, — тронула я Костика за плечо, — он уже понял, что всегда нужно лезть ногами вперед, а не головой.

Моя попытка снизу заглянуть в люк чуть было не стала роковой, но я вовремя отпрянула, заметив на чердаке еще один силуэт.

— . — Их двое! — крикнула я, отдергивая Костика в сторону.

И очень вовремя — раздался выстрел.

Мы были окружены со всех сторон.

Глава 14

Решение подоспело быстро.

Я схватила с пола свою дорожную сумку и, подняв ее над головой, сказала тихонько:

— Эй, братишка, забирай деньги, а нас отпусти!

— Ты что?! — Костик едва не задохнулся от возмущения. — Мы еще продер…

Я резко ударила его по ноге, и он заткнулся.

— Предложи что-нибудь получше, — прошипела я и снова обратилась к верхнему бандиту:

— Ну, ты решился?

— Оружие брось! — шепотом скомандовал тот, и это было добрым знаком: если бы он внутренне не был согласен на сделку, то шептать не стал бы.

Я продемонстрировала под отверстием люка свой пистолет и уронила его на пол. Кивком приказала Костику сделать то же самое. И тот, перекосившись, словно лимон проглотил, выматерился от души, но все же бросил пистолет. Сообразил, вояка, что я делаю это неспроста, но советоваться времени не было, и пришлось ему поверить мне.

Я отошла от лаза чуть в сторону, чтобы не искушать сидящего на чердаке бандита, изображая из себя удобную цель, и еще выше подняла сумку.

— Уже устала держать! — шепотом сказала я. — Ты берешь или как?

Бандит оказался поумнее предыдущего, все еще летаргически отдыхающего у нас под ногами: он сначала опустил в люк пистолет и поводил стволом в разные стороны. Борис Сергеевич в этот момент продолжал надрываться во дворе со своими увещевательными речами, но я не сомневалась, что приказ на штурм уже отдан.

А мой собеседник на чердаке, поверив, что опасности для него нет, протянул руку и схватил сумку. Чуть подзадержав ее, я заставила его немного наклониться вперед. И тут же, отпустив сумку, прыгнула вверх и крепко схватила его за руку с пистолетом. Противник оказался спортивным малым с хорошей реакцией: отшатнувшись назад, он чуть ли не выдернул меня на чердак. Но тут Костик буквально повис на моей талии, и, поборовшись несколько секунд, мы втроем рухнули вниз.

Больше всех не повезло, конечно же, Костику: он принял на себя и меня, и бандита, но быстро переключился с меня на него — отпустил мою талию и вцепился ему в горло.

Выскользнув из-под двух мужских тел, я не захотела изображать пассивную котлету в гамбургере, а, вскочив на ноги, двумя ударами ногой по почкам лишила нашего нового друга всех интересов на ближайшие десять минут.

— Ты живой? — спросила я, отпихивая ослабевшего противника и нагибаясь над Костиком.

— Пока не знаю, — слабым шепотом ответил он, и я протянула ему руку, чтобы он смог встать.

Мы подобрали пистолеты, а затем, помогая друг другу, поднялись на чердак и подкрались к слуховому окну. Во дворе как раз начинало происходить что-то малопонятное, но увлекательное.

Было хорошо видно, как Борис Сергеевич монументальной глыбой стоит среди своих людей и раздает им какие-то указания, а они отнюдь не демонстрируют образец чинопочитания.

— Что за чушь? — пробормотала я, высовывая голову наружу.

— Смотри, подстрелят! — пугнул меня Костик и потянул назад.

— По лбу постучи, дубина, — посоветовала я ему и, взглянув на дорогу, поняла причину паузы в действиях наших врагов — по дороге к деревне шли три машины, и они уже находились недалеко.

— Однако подмога катит, — пробормотала я, — только к кому?

— Где? — заинтересовался Костик, но тут произошло то, чего никто не мог ожидать.

Внезапно снизу раздался громкий крик:

— Всем стоять! Бросай оружие!

Я так резко отшатнулась от окна, что затылком ударила Костика по носу.

— Менты! — прошептал он. — ОМОН!

И тут же принялся полой рубашки стирать отпечатки пальцев со своего пистолета.

Бандиты внизу заметались, как тараканы, на которых побрызгали инсектицидом. Одни бросились за дом, другие — самые неостроумные — кинулись к дороге.

Бойцы в камуфляжной форме с автоматами в руках, сжимая полукруг, принялись теснить всех к машинам. К счастью, они повернулись к нам спиной. До ближайшего омоновца было не меньше десяти метров.

Встреча со славными представителями волгополоцкой милиции сейчас устраивала меня даже меньше, чем раньше. Сейчас я для них была не просто подозреваемой в убийстве, а еще и членом одной из банд. Теперь-то мне точно было гарантировано теплое местечко в СИЗО суток на тридцать.

К тому времени, как милиция во всем разберется, я реально рискую научиться ботать по фене, как на своем родном наречии.

Я спросила себя, надо ли мне это, сама себе ответила твердым «нет» и решилась.

— Пошли! — резко скомандовала я Костику и прыгнула вниз на землю.

Приземлилась удачно, на корточки, и метнулась влево, в еще более густую тень под двумя деревьями, растущими рядом со стеной дома. До забора здесь было недалеко, и, пока омоновцы не начали прочесывать местность, оставались шансы скромно удалиться по-английски.

Сзади я услышала глухой стук и приглушенный стон: это прыгнул Костик. Со слоновьей грацией он на четвереньках пополз ко мне, раздраженно откидывая от себя склоненные до земли ветки.

— К забору? — шепотом спросил он, поглаживая себя по плечу, и начал оправдываться:

— Если бы не этот хмырь сверху, я был бы порезвее. Всю спину, гад, оттоптал.

— Не ной, — посоветовала я ему и бросилась к забору.

Мы удачно добрались до него, причем одновременно, но когда так же одновременно стали перелезать через него, забор рухнул под нашей общей тяжестью.

Шум привлек внимание.

Послышался топот множества ног. Я кинулась влево. Куда делся Костик, даже не заметила. В таких ситуациях по сторонам не оглядываешься.

Как оказалось, через несколько метров я попала в чужой двор, промчалась через него и, свернув туда, куда земля уходила чуть с понижением, снова наткнулась на забор. Эту загородку валить не пришлось, через нее я перешагнула. И попала в заросли камыша.

Сзади слышались крики, но они были скорее следствием общего возбуждения, а не целенаправленными.

Прорвавшись наконец через пыльный камыш, я вышла к насыпи, по верху которой пролегала дорога. Надо было отдышаться. Я привалилась к насыпи спиной.

Постучав по карманам, обнаружила, что умудрилась ничего не потерять — ни сигареты, ни документы. Пистолет я вообще не выпускала из рук и сейчас аккуратно положила его рядом с собой.

В отличие от того же Костика, если бы пришлось отвечать на вопросы милиции, мне нельзя было бы сказать, что я «Макаров» на улице нашла или впервые в жизни вижу. Он был моим, и об этом имелись соответствующие записи там, где им положено быть. Я вынула из измятой пачки сигарету, прислушалась, не решаясь закурить. И правильно. С дороги послышались какие-то звуки.

Бросив сигарету, я схватила пистолет и начала осторожно карабкаться вверх. А когда выглянула из высокой травы на обочине, увидела «Волгу» с открытыми дверями, стоящую чуть в отдалении. Рядом с ней стоял человек и разговаривал по сотовому телефону. Сердечко мое подпрыгнуло: это был тот самый парень, поговорить по душам с которым мне никак не удавалось все последнее время. Сейчас, судя по всему, он был один.

Ситуация складывалась удачно, как в кино. Даже не успев до конца обдумать свои действия, я спустилась немного вниз, прокралась ближе к машине, стараясь не шелохнуть ни одной травинки, выбралась на дорогу и залезла в салон «Волги», скрючившись на полу перед задним сиденьем.

Как бы дела ни повернулись дальше, я собралась как минимум покататься на машине. А там видно будет.

Прошло немного времени, послышались быстрые шаги, машина качнулась. Кто-то сел на место водителя. Я уже приготовилась выскочить, как чертик из табакерки, но тут внезапно услышала, как к машине подходит еще один человек.

— Новостей нет, — произнес водитель, — омоновцы там разобрались полностью, всех построили, сейчас будут грузить, транспорт подан.

Второй не ответил ничего, только вздохнул и, кряхтя, уселся на правое сиденье.

Заурчал мотор.

Я подумала, что это жутко неприлично, когда здоровые мужчины сидят удобно, а хрупкая девушка сжимается в комочек на нечистом полу. Почему, глубоко вздохнув, разогнулась, села на заднее сиденье и, подняв пистолет, тихо, но твердо произнесла:

— Не шевелиться, козлы!

Знакомый мне брюнет замер, положив руки на руль, а его товарищ медленно обернулся.

У меня брови полезли на лоб, и ствол пистолета немного дрогнул. Рядом с брюнетом сидел мой однокорытник по юрфаку, а сейчас майор милиции и большой мой друг Володька Степанов!

— Танька?! — выдохнул он, — Я-то Танька, а ты кто? — воскликнула я. — Ты хоть знаешь, с кем сидишь?

Володька перевел взгляд на своего соседа, тот пожал плечами, но позволить себе большее шевеление после приказа не рискнул: мы с ним уже имели краткую беседу в недалеком прошлом, и он оказался понятливым мальчиком.

— Конечно, знаю. Это Коля Федоров из волгополоцкого РУБОПа. Вы не знакомы? — ответил Володька, косясь на мой пистолет.

А потом, видя мою заторможенность, медленно протянул правую руку и залез в нагрудный карман рубашки мерзавца-каратиста. Извлеченное оттуда удостоверение раскрыл и протянул мне. Прочитав то, что было написано в удостоверении, я откинулась на сиденье и положила пистолет на колени.

— Объясняй, Володька. Только подробно, — потребовала я.

— А шевелиться уже можно или пока не стоит? — Володька улыбнулся и расслабился. — Ну и задала ты нам всем работы, мать. Я даже не знаю, как с коллегами буду рассчитываться за их долготерпение… — укоризненно заговорил он.

— Что ты тут делаешь? — перебив его, прямо спросила я. — И без вступлений, пожалуйста.

— Как скажешь, Танька, — ответил Володька, — как скажешь. Когда ты мне позвонила и спросила про выстрелы у тебя во дворе, а потом исчезла без предупреждений, я почему-то сразу подумал, что ты уехала в Волгополоцк. Иначе не объяснишь появление Петрова в Тарасове: его взяли рядом с твоим домом, значит, скорее всего он приехал к тебе и озадачил тебя на расследование. Видишь, я оказался прав.

— А почему у меня украли документы? — спросила я.

— Мы не хотели их… забирать, — осторожно начал пояснять мой бывший противник по имени Коля. — Нас запросили, и, получив сообщение из «Астории», мы решили проверить, та это Иванова или нет. Вас не было в номере, мы предупредили администратора, я даже подстраховался и выставил напарника на лестнице. Но вы сумели его обойти…

Ну а дальше получилось все импровизационно.

Когда поднялся шум, сотрудники гостиницы, зная, что мы из милиции, конечно же, бросились нам на помощь, а я не успел даже толком посмотреть, что у вас там было в папках. Пришлось забирать все…

Извините.

— Воровство, превышение служебного положения, нападение на женщину с целью насилия… — злопамятно заперечисляла я.

— Не было насилия! — вскричал Коля. — Я даже не пытался!

— Меня, извините за выражение, побили. То есть ударили, — напомнила я ему — А в кодексе в данной части применено именно слово «насилие», без прилагательного «половое». Так что замолчите и не мешайте мне возмущаться!

Коля послушно замолк, а Володька продолжил:

— Когда ты устроила эти догонялки на вокзале, Коля как раз встречал меня, я приезжал тарасовским поездом…

— Пошли поговорим на свежем воздухе, — прервала я Володьку и вышла из машины. Он тут же выскочил за мной следом.

Мы отошли немного от «Волги», и я прямо спросила у Володьки про перспективы Петрова.

— Ты же видишь, как все дело развернулось, — сказала я. — Нашелся еще один мотив, и гораздо крупнее, чем простое желание избавиться от жены.

— Для него это не меняет картины, сама понимаешь, — ответил Володька. — Этот мотив очень хорошо заменяет старый. Хоть и негоже так говорить, но из дела вычеркнута свидетельница. Однако остается пистолет, отсутствие алиби… Надо признать, Танька: или Нину убил сам Петров, или преступник не найден. И кстати, где деньги, из-за которых все это замутилось? Ты их нашла?

— Нет, — с неохотой призналась я.

Я понимала, что Володька был прав, и мне это не нравилось. Не нравилось не то, что он прав, а я нет, а то, что преступник действительно не найден и все возможные концы опущены в такую мутную воду, что, пожалуй, в ней не скоро что-нибудь найдешь.

Я машинально шла дальше по дороге, почти не слушая того, что мне пытался объяснить Володька.

Думала о деле Петрова и пыталась свести все версии воедино. Володька догнал меня и остановил, положив руку на плечо.

— У кого деньги, тот и убил Нину, если хочешь знать мое мнение, — сказал он.

— Не факт, — вздохнула я. — История с деньгами вообще очень темная. Ни Борис Сергеевич, ни Борман не знают, где они. Следовательно, вмешалась третья сила. Твой Коля-каратист так хорошо подходил на эту роль. Я уже привыкла к нему как к преступнику.

Начало светать, и, повернув голову в сторону деревни, я увидела, как там формируется колонна и готовится выехать в город.

Володька встал рядом со мной. Опустив взгляд к обочине, я вздрогнула: прямо передо мной, метрах в пяти, у насыпи под деревом сидел Костик, неловко прижимая к боку травмированную руку.

Наверное, он так удивился, увидев меня спокойно расхаживающей у всех на виду, что забыл спрятаться.

Володька, проследив за моим взглядом, резко выхватил пистолет. Костик вжался в ствол дерева, а я схватила своего майора за руку.

— Там никого нет, — тихо сказала я, — тебе мерещится.

— Что? — Володька удивленно повернулся ко мне и тут же снова обратился к Костику, скомандовал:

— А ну, двигай сюда!

— Там никого нет, зануда, — повторила я, взяла Володьку за плечи и развернула в обратном направлении. — Ты не понял меня, что ли? Пошли к машине!

Володька непонимающе вытаращился на меня, потом посмотрел на то место, где только что сидел Костик. Тот наконец-то опомнился, сполз ниже и стал почти незаметен.

— Пошли, пошли, я тебе все объясню, — тихонько сказала я, беря Володьку под руку и ведя его к «Волге».

— А-а-а, — протянул он, но предпочел пока помолчать. Умное решение, между прочим.

Сказать правду, то есть что Костик работает на Бормана, я могла только после того, как он уйдет достаточно далеко. Может, это и не совсем правильно, но организовывать парню отсидку на нарах я сейчас не собиралась.

Мы вернулись к машине, и я прямо спросила у Коли, кто убил Кудрявцеву — Я опоздал на минуту, — сказал он, — но видел, как кто-то быстро заскочил в «Ауди» и умчался. Перехват ничего не дал. Вас, конечно, мы не подозреваем, Кудрявцева умерла до вашего прихода.

А версию, что ищем вас, распространили нарочно, чтобы не спугнуть настоящего преступника и поддержать вас в глазах Бормана. Нам были непонятны ваши с ним отношения, но, наверное, вам не повредило, что вы тоже оказались, как бы это помягче, немного запачканы в криминале…

— Мерси, — поблагодарила я его. — А сюда вы примчались, потому что перехватили телефонный разговор?

— Ну да, — просто сказала Коля.

— Если бы вы еще нашли убийцу Нины Петровой, то были бы совсем молодцы, — помечтала я.

— Ее убил сам Петров, — сказал Коля. — Все факты против него.

ЭПИЛОГ

Следующие несколько дней были заполнены весьма интересными занятиями. Я встречалась со множеством людей в форме и без нее, диктовала, подписывала, перечитывала и снова диктовала.

Параллельно с этим я два раза навестила клуб «Веселый Джокер», имела там разговоры с девчонками, работающими на сценах и в залах, и по большому счету не выяснила ничего нового. Нина и Ирина, как мне объяснили, были действительно менеджерами и руководили клубом совместно, под общим наблюдением Дяди Бори, являющегося хозяином этого злачного места.

Не удалось только переговорить с Надей — той самой девушкой, которая передала мне пакет со всякой Нининой ерундой на улице. Надя после того дня не появлялась на работе. Я даже съездила к ней домой, но безрезультатно.

Петрова я не видела, зато не расставалась с Володькой Степановым. После нашей встречи на поздней дороге я поставила ребром вопрос об охране и безопасности, и Володька, лицемерно вздохнув, вселился в мой люксовый номер в отеле «Асторйя». С обязанностями телохранителя он справлялся, как всегда, неплохо. Я отдавала ему команды по своему сотовику, а он принимал их по своему, находясь от меня на расстоянии вытянутой руки. Если бы не неудача с делом Петрова, было бы весело.

В последний вечер перед отъездом домой я рассказала о своей работе в получасовой передаче на местном телевидении и распрощалась с «гостеприимным» городом Волгополоцком.

Третьего августа мы вернулись в Тарасов.

Володька подвез меня к дому и тоскующими глазами посмотрел на часы. Было восемь вечера, а его командировка заканчивалась только завтра. Решив напоследок использовать все преимущества, получаемые мною от личного охранника, я продиктовала Володьке список необходимых продуктов и отослала его в магазин.

— Если вы, юноша, появитесь позже чем через полчаса, можете вообще больше не приходить, — сказала я ему.

— Буду раньше, — четко, почти по-военному ответил Володька и уехал.

Я вошла в свой подъезд и поднялась на лифте к квартире.

Стоя перед дверью и доставая из сумки ключ, я услышала у себя за спиной движение и легкий щелчок. Задержав руку в сумке, я проделала необходимые манипуляции и только после этого обернулась.

Позади стояла Ирина с пистолетом в руке.

— Ты неплохо смотришься для покойницы, — сказала я ей.

— Молчи и открывай дверь быстрее, — хрипло сказала она.

Я послушалась, и мы вошли в мою квартиру.

— Оружие есть? — спросила Ирина, приставляя ствол пистолета к моей спине.

Я медленно кивнула, опустила руку в сумку, вынула, держа двумя пальчиками, «Макаров» и уронила его на пол, после чего сделала шаг вперед. Но Ирина не совершила ошибки и не стала поднимать мой пистолет, поэтому мне пришлось еще потерпеть в ожидании другого подходящего случая.

Мы прошли в комнату, и я села на диван.

— Рассказывай, что узнала, — потребовала Ирина. Она встала посередине комнаты, не опуская пистолета. Мне не понравились ее глаза: было видно, что она решилась еще на одно убийство и, похоже, уже готовилась его совершить.

— Метод исключения, — ответила я. — Я искала третью силу, а нужно было внимательно посмотреть на того, кто был рядом. Когда я узнала, что Надя исчезла и никто не может ее найти, — я сделала короткую паузу, — как раз со дня твоей смерти, — тут я улыбнулась, но Ирина никак не отреагировала на мою шутку, — вот тогда круг и замкнулся.

Я нарочно рассказала в телепередаче про то, как навестила ее семью, и ожидала, что ты найдешь меня в Волгополоцке.

Ирина кивнула и спросила:

— Ты деньги нашла?

Я покачала головой:

— Нет, но не теряю надежды.

Ирина подумала и осторожно присела в кресло, стоящее напротив меня.

— Когда я ошиблась? Поделись информацией, если не жалко, тебе ведь это все уже не нужно.

Я вздохнула и стала рассказывать:

— Когда я в первый раз была у Зинаиды Кудрявцевой, ей позвонил Борис Сергеевич и приказал заманить меня в ловушку. То, что примерно в это время я буду находиться у нее, знали только вы с Максом. Значит, информация пошла от вас. Потом я разговаривала с вами обоими, и оказалось, что Макс говорил правду, хотя и пачкающую его, а ты врала в необъяснимых моментах. Например, эта дурацкая байка про импотенцию или про то, что ты числишься в пищеблоке, хотя проверить, кем ты работаешь в клубе, было не очень трудно. Я думаю, что это не Борис Сергеевич подговорил Нину выйти на сцену, а ты. И именно ты после того, как убила Нину, поехала к ней и устроила разгром в квартире. Нина, согласившись украсть деньги, не собиралась делиться с тобой. Вот о чем говорит пакет со старыми тетрадями. Борман мне сказал, что деньги были собраны в крупных купюрах, поэтому пачка тетрадей могла ввести в заблуждение только того, кто этих денег не видел. Таким образом, из подозреваемых вычеркивается Петров. Я права? А потом парнишка Бормана сказал, что видел мужчину в шляпе, садившегося в машину к Нине, что он тоже вышел из клуба и что это был не Макс, который значительно крупнее. Это была ты в костюме? Я во всем права?

Ирина помолчала и нехотя ответила:

— Почти. Насчет сцены — это точно — я провернула, но Боря тоже этим попользовался. Нинка стучала на своего мужа, и Боря был в курсе многих дел Бормана. Так он узнал про деньги… Ну и я тоже о них узнала.

— А Зинаиду ты убила, потому что думала, что она знает, куда они делись?

— Так думал Дядя Боря. Это он послал Ваську разобраться с ней. Такая сумма бесследно пропасть не может, а Дядя Боря не знал, что здесь поработала я. Он думал, что Петров решил спрятать деньги, открутиться от тюрьмы, а потом зажить спокойно.

У него должен быть сообщник, а кроме Зинки, на эту роль никто больше не подходил. Они же на самом деле были любовниками. Боря думал, что Нинку грохнул Макс, и молчал об этом. Макс же был его человеком.

Ирина аккуратно положила пистолет себе на колени и вынула из сумочки сигареты.

— Курить хочешь? — спросила она меня.

Я кивнула.

Ирина прикурила сама и бросила мне сигареты и зажигалку.

— Только не делай резких движений, — попросила она меня, — придется стрелять, а пока не хочется. Я очень устала. Когда ты появилась, я просто места себе не могла найти. Все было так хорошо распланировано. Я все продумала, и надо же было этой сучке в последний момент не поверить мне и не принести деньги, а где-то их спрятать! Потом появилась ты и начала копать. Причем так настырно и близко. Вот мне и показалось, что становится чересчур горячо. Тогда я устроила этот взрывчик в квартире. Деваться уже было некуда. А когда услышала твой рассказ по телевизору, вспомнила, что назначила Надьке встречу при тебе.

Я закурила, Ирина снова взяла в руки пистолет.

— Скажи честно, как думаешь, где деньги? — спросила она.

— Нина не могла вынести их из квартиры. Точнее, могла, но уж очень рискуя. Вдруг бы мужики заметили пропажу и обыскали… Так что она наверняка спрятала их дома, другого выхода не было.

Вместо денег она принесла пистолет, верно?

— Нет, — Ирина покачала головой, — его принесла я. Мы с Нинкой накануне встречались у нее в квартире, и, когда она вышла в туалет, я полазила по ящикам и нашла его. Помню, подумала тогда, что это перст судьбы. Все сразу стало так ясно… На следующий день после убийства меня допрашивал следователь, и он обмолвился, что у Петрова нет алиби. Это было в мою пользу. И еще: после ухода Нинки на работу и обнаружения пропажи мужики разделились и искали ее на вокзале, в клубе, в других местах, короче — никто ничего подтвердить не мог. А денег в квартире у Петрова нет, я хорошо все проверила, время было.

Ирина усмехнулась и повторила:

— Время было, а денег не было. А когда я помогала умереть Максу и Наде, то думала о том, что и времени уже нет.

— Бензин и газ? — спросила я.

— Да, — подтвердила Ирина, вздохнула и пожаловалась:

— Знаешь, я так плохо себя чувствую: ведь все напрасно! Получается, Нинка-сука унесла деньги с собой в могилу. Она же запросто могла их спрятать в какой-нибудь урне, когда ехала ко мне, или еще где…

— А зачем она вообще потащилась на эту встречу? Почему сразу не сбежала из города?

— Фотографии, — ответила Ирина. — Она же, дура, любила своего Петрова и боялась, что если он узнает про тот случай со сценой, то бросит ее. Я же тогда подговорила Макса, он Нинку встретил в уборной после выступления. — Ирина усмехнулась. — Фотки получились — высший класс.

Ирина осмотрелась в моей квартире, и ее взгляд наткнулся на «дипломат» Петрова, все еще стоящий около журнального столика.

— У Юрки был такой же, — задумчиво проговорила она.

— Это его и есть, он сам мне его передал, когда приехал, — пояснила я.

Вдруг меня пронзила шальная мысль. Я взглянула на Ирину, Ирина на меня.

— Петрова «дипломат», говоришь, — повторила она, нагнулась и подняла его с пола.

В этот момент в коридоре послышался какой-то звук. Ирина вздрогнула и схватила пистолет.

— Кто там? — громко вскрикнула она и обернулась.

— Дверь заперта, — напомнила я ей, — это скорее всего у соседей.

Ирина посмотрела на меня, потом на «дипломат» и не выдержала. Она снова положила пистолет себе на колени, открыла «дипломат» и заглянула в него. Подумав немного, рванула подкладку.

— Господи, вот же они, — прошептала она. — Какая же я дура…

В комнату тихо вошел Володька Степанов с пистолетом в руке, и Ирина, замерев, непонимающе посмотрела на него, потом на меня.

Я кивнула ей:

— Я же ждала тебя, Ирина. И когда, стоя перед дверью, услышала, что ты у меня за спиной, то нажала на своем сотовике кнопку повтора номера.

Набрался номер Володьки, он все и слышал. Ты сама себя изобличила, поздравляю.

Когда Володька надевал на Ирину наручники, она была как бы в шоке, а потом разразилась криками и слезами, перебирая тонкие пачечки долларов, выпавшие из-под сорванной подкладки. Мы ей в этом не мешали.

Володька вызвал наряд милиции и только потом признался, что ничего не успел купить из моего списка.

— Отправишь девушку по известному адресу и снова пойдешь, — ответила я спокойно и бросила перед собой на диване гадальные кости. Выпало 21+2+25.

— Я вообще-то передумала, — поправилась я, — вспомнила, что ужин надо отдавать врагу. Ты никуда не пойдешь, — дала я Володьке новое указание и еще раз посмотрела на расклад, не ошиблась ли я.

Вроде нет. 21+2+25 означает: «Пора любовных увлечений».

Следовательно, не будем тратить время.