Ламур Луис

Чертова гора

ЛАМУР ЛУИС

Чертова гора

Гильберту и Шарлотте Уэнгер

1

Ночь уже, а он один, совсем один посреди этой пустыни. Последней из попавшихся ему на пути редких встречных машин оказался небольшой пикап с ехавшим в нем семейством индейцев-навахо. С тех пор прошло наверное более часа.

Он вздрогнул. Да что же это за напасть такая? Что с ним творится? Еще раньше, едва лишь свернув с шоссе, он вдруг начал ощущать одолевавшие его теперь с новой силой приступы беспокойства. В чем же дело? Разве не доводилось ему и прежде, да уже и не одну сотню раз путешествовать вот по таким же пустынным дорогам, как эта? Или может быть виной всему то навязчивое, до сих пор не оставляющее его в покое, давнишнее воспоминание?

И чего это он, собственно говоря, так разволновался из-за ерунды? Ведь то были лишь слова, история, которую ему довелось услышать от старика у обеденной стойки одной придорожной забегаловки, тем более, что самому ему и до того случая, и после, приходилось выслушивать великое множество подобных рассказов и потратить большую часть своей жизни на то, чтобы доказать, что за ними кроется либо намеренный обман, или же какие-нибудь еще непознанные или малоизученные природные явления. И все же, почему тогда именно эта история так запала ему в душу? Или все дело в самом старике?

Он вел машину медленно, внимательно следя за дорогой, высматривая поворот, найти который будет весьма нелегко - об этом он был предупрежден заранее. Сама дорога оказалась не более чем неширокой тропой, проложенной у подножия низких песчанных холмов, позади которых выступали из темноты чернеющие на фоне ночного неба прямоугольные силуэты столовых гор.

Разумеется, письмо Эрика Хокарта тоже некоторым образом сыграло здесь свою роль. Складывалось впечатление, что это послание было написано до смерти перепуганным, не помнящим себя от страха человеком, и думать об этом теперь было тем более странно, что самому ему никогда в жизни не приходилось знавать кого-либо, в ком можно было бы признать человека еще более невозмутимого, немногословного и самонадеянного, чем Эрик Хокарт.

Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь негромким урчанием двигателя автомобиля; к тому же темно как в чернильнице, и видно только, как впереди бежит по земле узкая дорожка желтого света, прокладываемая фарами сквозь тьму.

Невольно подавшись вперед, он пристально вглядывался в ночную темень, надеясь вовремя заметить поворот, но вдруг, поддавшись внезапному порыву, заторомзил, останавливаясь посреди дороги, глуша мотор и выключая фары.

Он замер, неподвижно сидя в темноте и напряженно прислушиваясь. Прислушиваясь к чему?

При погашенных фарах пустыня представлялась серым пространством с чернеющими на его фоне редкими островками скудной растительности. Тут и там высились разрозненные каменные колонны, а чуть поодаль был виден целый скальный массив, в темноте напоминавший очертаниями трубы огромного органа.

Кругом все тихо. Совсем тихо. Ему на ум пришла мысль о том, что как же все-таки нечасто современному человеку выпадает возможность на собственном опыте познать, что такое полная тишина. Такое бывает возможно разве что в пустыне или же высоко в горах.

Открыв дверцу, он ступил на землю, выходя из машины, оказываясь в объятиях ночной прохлады. Хлопать дверцей не стал, оставляя ее приоткрытой - ведь это разрушило бы воцарившийся здесь покой. Он стоял всего в шаге от машины, надеясь услышать далекое пение мотора приближающегося джипа, за рулем которого должен был сидеть Эрик. Но скорее всего до условленного места оставалось все еще слишком далеко. Их встреча должна была состояться на дороге, ведущей к каньонам, попасть куда еще только предстояло. Такое предложение исходило от самого Эрика.

К западу от дороги тянулась длинная столовая гора - черная громада, застывшая на фоне ночного неба. Та самая, о которой Эрик упоминал в своем письме. Да он и сам прекрасно запомнил ее. Почти десять миль в длину и примерно две тысячи футов высотой, из которых самые верхние три, а может быть и все пять сотен футов приходились на совершенно отвесные каменные склоны. Интересно, а прежде в разговоре с Эриком доводилось ли ему обнаруживать свою такую осведомленность относительно этой горы?

Но едва он собрался снова вернуться в машину, как его внимание было привлечено произошедшей где-то в стороне внезапной вспышкой яркого света. Вздрогнув от неожиданности, он быстро обернулся, во все глаза глядя на яркое, неровное сияние, выбивающееся из-за темнеющей кромки горной вершины.

Дрожащее зарево в небе над горой продержалось, должно быть, еще с полминуты, слегка изменило цвет, а затем и вовсе исчезло.

Он остался неподвижно стоять, разглядывая вершину горы, то ее место, откуда был виден свет. Костер посреди этой глуши, да еще на такой высоте?.. Маловероятно.

Может быть тогда авиакатастрофа? Но ведь он не слышал ни гула двигателей самолета, ни взрыва, да и не видел совсем ничего, кроме этого странного сияния.

Испытывая некоторое замешательство и не то чтобы испугавшись, а скорее будучи несколько встревожен недавним зрелищем, он снова сел за руль и проехав еще с полмили вперед, отыскал долгожданный поворот. Направив машину вниз по песчанному склону, он поехал по дну пересохшего русла, протекавшей здесь когда-то реки. Он был заранее предупрежден о том, что дальше проехать будет нелегко даже на джипе, но в багажнике автомобиля лежали предусмотрительно захваченная им с собой лопата и скатанная в рулон стальная сетка, которую в случае необходимости можно будет расстелить на земле перед машиной. Очень многие дороги, проложенные через пустыни, пролегали по дну песчанных русел старых рек, но подобные маршруты его никогда не прельщали. И хотя в этих краях для данного времени года паводки были нетипичным явлением, и небо по-прежнему оставалось ясным, но подобные катаклизмы местного масштаба имели обыкновение случаться стихийно, именно тогда, когда их меньше всего ожидали. Тем более, что много лет назад, еще в пору далекой юности и самому ему однажды довелось собственными глазами увидеть, как во время паводка можно запросто разом лишиться всего имущества.

В тот день он ехал на попутной машине, владелец которой согласился его подвезти. В горах шел сильный дождь. Когда автомобиль въехал в такой же овраг, он предупредил водителя, что это небезопасно. Тот лишь снисходительно усмехнулся в ответ и направил машину к противоположному берегу широкого иссякшего русла. И как назло, успев проделать лишь две трети пути, они прочно застряли, увязнув в песке. Стараясь поскорее сдвинуть с места буксующий автомобиль, ни один из них поначалу не обратил внимания на глухой рокот приближающихся водяных потоков.

Опомнились они лишь когда на них внезапно пахнуло непривычной прохладой. Стена воды не меньше восьми футов высотой, несущая на самой своей вершине огромные бревна, показалась из-за изгиба узкого каньона.

Могучий водяной поток тяжело ударил о стену каньона в его самом узком месте, отчего взметнувшиеся в воздух брызги разлетелись на добрые полсотни футов. На мгновение они замерли в замешательстве, а затем оба сорвались с места и бросились бежать.

Стремительно наступавшая водная стена была примерно в двух сотнях ярдах от них, в то время как до ближайшего берега оставалось не больше каких-нибудь тридцати ярдов. На склон берега они успели вознестись всего секундой раньше того, как в него ударила мощная волна.

Оглянувшись назад, они смотрели на то, как русло быстро наполняется водой, на глазах превращаясь в полноводную реку. Он и сейчас очень хорошо помнил, каким отрешенным в те минуты был взгляд того человека.

- Где-нибудь через полчаса или даже меньше вода уйдет, но вот только о том, что у тебя когда-то была машина можешь забыть уже сейчас, - сказал он тогда своему попутчику. - Это будет просто груда искореженного металла с мотором, засыпанным песком.

- Все, что мне удалось нажить за всю жизнь, осталось в этой машине, понуро ответил тот.

И даже теперь, по прошествии стольких лет, он не забыл, как ему все же удалось откопать свой изрядно потрепанный саквояж, хотя все его пожитки на тот момент состояли лишь из двух пар потертых голубых джинсов, нескольких рубашек, нескольких же пар носков и нижнего белья. В пору своей далекой юности бритву и расческу он неизменно держал при себе и носил в кармане.

Пересохшее русло некогда протекавшей здесь реки, по дну которой он теперь ехал, хранило доказательства сразу нескольких таких паводков. У скал и деревьев собрались целые завалы принесенных сюда течением вывороченных из земли кустов и наносной горной породы, к тому же, судя по всему, последний раз низина затапливалась водой совсем недавно. В этих краях тучи, собиравшиеся над горами, являлись неизменным поводом для беспокойства; в Куньлуне, граничившем на севере с Тибетом, наоборот, стоило опасаться ясного неба, потому что именно в такие дни лучи жаркого солнца, пронизывая прозрачный, сильно разреженный воздух, растапливали снега высокогорий, и грохочущие потоки воды, разливались по каньонам, хотя на небе не было видно ни облачка.

Слегка подавшись вперед, он снова внимательно пригляделся к кромке на вершине столовой горы, но она по-прежнему оставалась темной. Колея, которой он придерживался все это время, расходилась впереди несколькими самостоятельными дорогами, и тогда он выбрал для себя ту, что была наиболее укатана. Обогнув по пути большое, старое дерево, известное под названием трехгранного тополя - верный признак близости подземных вод - он ехал по узкой дорожке света, оказываясь, наконец на вершине низкого песчанного холма. Здесь он снова стоял рядом с машиной, прислушиваясь к тишине ночи.

Не без некоторого раздражения он отметил про себя, что Эрик мог бы по крайней мере хоть выехать пораньше и встретить его на полпути. Сам он и так уже слишком устал и был явно не в настроении колесить всю ночь напролет по этому пустынному краю.

Эрик предложил встретиться на дороге, что вела через каньон - что было слишком уж неопределенно и совершенно не похоже на Эрика. Сам он тогда выдвинул встречное предложение, со своей стороны предлагая назначить встречу у Джекобз-Монумент, каменного монолита, который было невозможно ни с чем спутать, и местонахождение которого было хорошо известно им обоим.

- Нет! - быстро сказал Эрик ему в ответ. - Только не там! Где угодно, но только не там!

То было во время их последнего телефонного разговора, состоявшегося примерно с месяц назад; именно тогда впервые зашла речь о его приезде сюда. Еще через три недели пришло наспех нацарапанное письмо, каждой строкой своей отчаянно молившее о помощи.

Он встревоженно огляделся, а затем, попятившись, поспешил отступить обратно к машине. Это было уединенное, зловещее место... Но не успела еще мысль об этом завладеть сознанием, как он тут же поспешил поскорее отделаться от нее. Просто поразительно, до чего глубоко в душе у него засела та старая байка; она скрывалась где-то в самых дальних, темных уголках памяти, при каждом удобном случае вылезая на первый план и все же оказываясь неизменно гонима прочь.

Но все дело в том, что до конца избавиться от таких воспоминаний было попросту невозможно, и вне всякого сомнения главным образом именно они и оказали решающее влияние на весь его дальнейший жизненный путь. Но разговаривая с Эриком о здешних местах, он ни словом не обмолвился о том, что ему когда-то стало известно. Знакомство самого Эрика с этим краем сводилось к тому, что ему пришлось пролетать над этими землями на самолете по пути в Лос-Анжелес из Нью-Йорка или Чикаго, и в довершение ко всему он вовсе не принадлежал к тому типу людей, кто стал бы безропотно внимать подобным байкам, не выказывая при этом законного раздражения.

Майку Раглану было девятнадцать лет, когда ему пришлось впервые услышать эту историю, а всего двумя неделями позже он в первый раз в своей жизни увидел Ничейную Гору воочию.

Он работал на старом руднике близ реки Колорадо, когда дирекцией было принято решение приостановить все работы на неопределенный срок. Тогда они - четверо работников - сидели в околоствольном дворе шахты на уровне трехсот футов под землей, рассуждая о том, как быть дальше. В тот день все они обедали без особого аппетита, прекрасно зная о том, что после закрытия рудника им вряд ли удастся подыскать себе здесь другую работу. Он еще заметил вслух, что пока не решил, куда отправиться дальше.

- А почему бы тебе тогда не поехать вместе со мной? - предложил ему Джек. - Меня ждут кое-какие дела на Валлесито. К тому же в окрестностях Дуранго и близ Силвертона тоже есть рудники, и возможно там ты мог бы наняться на работу.

За неимением лучшего, Майк Раглан согласился.

Джек был механиком в очистном забое, и вот уже несколько месяцев они с Майком работали в одну смену. Ему было лет шестьдесят, а может быть и больше; будучи по характеру человеком общительным, он запросто сходился с людьми, располагая их к себе и мог рассказать немало занятного о временах, проведенных им в Голдфилде, Тонопаге, Рэндсбурге и Криппл-Крик. Он родился и вырос здесь - в крае Четырех Углов - а его бабка была из племени индейцев-пиутов. Сам Джек тоже мог говорить на их языке.

Они отправились сначала во Флагстафф, а затем, миновав по пути Туба-Сити, поехали дальше, сворачивая по пути на старую дорогу, уводящую в сторону горы Навахо.

Во всей округе было очень мало таких мест, куда Джек не осмелился бы заехать на своем стареньком автомобиле. Высокое днище позволяло машине преодолевать даже те каменистые склоны, что оказались бы не под силу более поздней модели. К тому же у него имелся набор инструментов, запасное колесо, целая россыпь болтов и гаек всех размеров и трос, а также топор, лопата и пила. Помимо этого в машине всегда имелась пара двадцатилитровых канистр с бензином, еще одна канистра с водой и скатанная в рулон стальная сетка, позволяющая благополучно преодолевать глубокие пески. Нет, все же определенно трудно было найти такое место, где Джек, путешествуя или занимаясь своими изысканиями, вдруг не смог бы проехать.

За ужином в одной из замызганных закусочных Флагстаффа им было суждено встретить того старого ковбоя, оказавшегося к тому же давнишним знакомым Джека.

- Эти края мне знакомы, - говорил старик, обращаясь к Майку. - Когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, уже тогда я был ковбоем. Изъездил всю округу. Вкалывал с ребятами на ранчо "Хэшнайф" и у французов. Потом потянуло на поиски клада - "потерянного золота Эдамса". Перебивался работой, какая подвернется, тем и жил. Бывало, приходилось и коров гнать от Уинслоу до берегов Биг-Сенди. Потом вернулся в эти края и снова взялся за поиски.

Он в упор разглядывал Майка.

- Совсем молодой еще. Целая жизнь впереди. Надеешься отыскать что-нибудь?

- Ага. Работу. Мы с Джеком вместе работали в Аризоне.

- Я тоже по молодости был таким. Все мечтал о том, как смогу зажить, когда разбогатею. Да... Большого богатства так и не нажил, но и не бедствовал, жил хорошо. Женщину хорошую встретил. До сих пор вместе. А чтобы век дожить, нам со старухой хватит и того, что есть. - Старик смерил Майка оценивающим взглядом. - Сам-то, небось, парень отчаянный?

- Так себе. Не хуже, не лучше других.

- Он парень, что надо, - перебил его Джек. - Видел его в деле. Работает здорово. - Джек встал. - Ты, Майк, как хочешь, а я спать пораньше завалюсь. Выезжаем завтра на рассвете.

- Сейчас, вот только кофе допью, - сказал Майк.

Старик разлил кофе по чашкам и, облокотившись на стойку, снова перевел взгляд на Майка.

- Знаешь, сынок, мне ведь уже восемьдесят девятый год пошел. В седле держусь уверенно, как и раньше, а вот по горам уже не полазать. Да и ни к чему это мне. Ведь нам со старухой, как я уже сказал, много не надо. Сынок наш умер. А больше детей бог не дал.

Я никогда и никому не рассказывал всего о себе. Не хотелось прослыть лгуном. Люди-то считали, что мне удалось напасть на золотую жилу, и, в общем, были где-то правы. Почти. - Он усмехнулся. - То, что я нашел, было гораздо лучше, чем просто самородки или песок. Это было чистое золото. Высочайшей пробы! Его там было навалом - бери, сколько душе угодно, если не боишься проклятий и прочей чертовщины.

Мне уже восемьдесят восемь, и старухе моей почти столько же. Как ни крути, а все выходит, что и так уж я задержался на этом свете. Я даже с собственным сыном не говорил об этом. Все боялся за него. Всю жизнь я таился и вот теперь мне не терпится поскорее сбросить с души этот груз.

Но попомни мои слова, сынок - доберешься до золота, возьмешь, что сможешь и поскорее выбирайся. Не задерживайся, уходи, и, заклинаю тебя всеми святыми, даже не помышляй о том, чтобы вернуться туда снова!

Они так и не узнали, что я там нашел. За мной даже погоню снарядили, но я скажу тебе другое: какой бы ни была пустыня, а если у человека голова на плечах, то его там не выследит никто. Никто!

Короче, они так никогда и не узнали, кто это был такой, кто посмел пробраться в их владения, а я с тех самых пор туда больше носа не казал, обходя стороной то место. И скажу тебе по совести, сынок: в этом мире случаются еще странные вещи, которым нет и не может быть объяснений. Слышал о пустыне и горах, что окружают гору Навахо, к востоку отсюда?

Так вот, сынок, это дикий край. Совершенно дикий! Там есть такие места, что только, вроде бы, успеешь оглядеться, а потом начинает казаться, словно вокруг что-то изменилось, стало иначе, чем прежде. Там есть и каньоны, преодолеть которые еще не удавалось ни конному, ни пешему, потому что это невозможно, иначе лишь как оказавшись с Обратной Стороны.

- С обратной стороны?

- Именно так, сынок. С Обратной Стороны. Люди говорят, что у всего есть обратная сторона. А все-таки, отчего этих сторон должно быть только две? Почему их не три или, скажем, не четыре? Я человек неученый и не разбираюсь в таких вещах, но вот только именно там мне довелось столкнуться с чем-то очень и очень необычным. Тогда я затаился и провел несколько месяцев, наблюдая за этим. Я вовсе не претендую на то, будто бы мне стало известно, как оно действует, но зато я узнал, когда это бывает! Я не знаю, что тому причиной, или как вообще могут случаться такие вещи, но все-таки однажды это получилось из-за меня. Но все дело в том, что они прознали об этом! Каким-то образом прознали. Но только прежде, чем им удалось добраться до туда, меня уже и след простыл, и с тех пор я туда ни ногой!

Старик глотнул кофе, и, проведя по усам тыльной стороной ладони, заговорил вновь.

- Я дам тебе карту. В свое время я сам нарисовал ее на куске холстины. Еще кое-что было перерисовано с золотой тарелки на стене и как раз о ней мне совсем ничего не известно. Но я целиком срисовал тот план, надеясь, что он сможет оказаться ключом к разгадке какой-нибудь тайны.

- Ты нашел чистое золото? И высокой пробы? Горная сокровищница?

- Чистейшее золото высочайшей пробы, сынок. Такие кружочки. Размером с блюдце. И там же были свалены в кучу всевозможные блюда, кубки и прочие побрякушки.

Майк Раглан отчетливо помнил тот вечер. Тогда история эта ему понравилась, но все же в душе он был скептиком. Весь Запад просто-таки изобиловал рассказами о зарытых в землю кладах и заброшенных приисках, о несметных сокровищах, стоимость которых неизменно увеличивалась с поправкой на повсеместный рост цен. В былые времена богатства эти стоили не более тридцати или в лучшем случае шестидесяти тысяч долларов, но учитывая то, что инфляция коснулась даже области кладоискательства, то с тех пор все суммы сделались астрономическими, и теперь стало совершенно привычным делом оперировать цифрой в тридцать миллионов.

Если даже хотя бы половина всех этих баек была правдой, то выходило, что в свое время значительная часть местного населения, должно быть, была занята лишь тем, что повсеместно зарывала в землю свои сокровища да забрасывала прииски. Бытовало мнение, будто бы воры и грабители таким образом прятали награбленное добро, так как у большинства из них не получалось промотать его достаточно быстро. Награбленное же в основном спускалось якобы на вино, женщин и песни, хотя до наших дней не сохранилось свидетельств тому, чтобы они посвещали пению такую уйму времени.

- У меня есть карта...

И вот она, кульминация всего рассказа. Карта, на которой отмечено точное место тайника с золотом будет продана ему одному за N-ую сумму в долларах. С таким маневром он уже был знаком, но купить свою первую в жизни карту ему все еще только предстояло.

- Короче, сколько?

- Не продается. Ни за какие деньги. Я хочу просто отдать ее тебе, сынок. Но только смотри, эта вещь может навлечь на тебя беду. Послушай же совета старика. Как следует изучи ее, все хорошенько запомни, а затем действуй быстро и сразу же - обратно. Иначе нельзя.

Старый ковбой замолчал и снова наполнил кофе обе чашки.

- И будь поосторожнее в тех краях, сынок. Мне доводилось бывать там раз двадцать, а может быть и все тридцать. И вот когда уже начинает казаться, что тебе знакомо там решительно все, тут-то это все и переиначивается, искажается чертовски непостижимым образом до такой степени, что стоишь ты вроде бы и на прежнем месте, где бывал уже не раз, но только вокруг ничего не узнать. Даже возникающие при этом чувства, и те кажутся совершенно незнакомыми. Тебе еще никогда не приходилось просыпаться среди ночи с ощущением, что все вокруг вдруг стало другим? Например, как будто дверь не на прежнем месте? Или все кругом перевернуто вверх дном? Так вот, в том краю такое тоже случается, с той только разницей, что это состояние длится не какие-то считанные минуты - там оно растягивается на целые часы!

Старик снова замолчал, и взгляд его был устремлен за окно, куда-то в темноту ночи.

- Послушайся же меня, сынок. Действуй, как я. Когда тебе начнет казаться, что весь мир перевернулся, ты замри, оставайся там, где стоишь! И не позволяй никому увлечь себя вглубь того обезумевшего и исковерканного края! За тридцать лет мне раза три-четыре довелось собственными глазами видеть, как это происходит. И каждый раз у меня хватало присутствия духа на то, чтобы не сходить с места. Одно время у меня жил старый мул. До чего же осторожным был, скотина! Почти целых тридцать лет отходил он по каньонам и горным тропам. Можно сказать, что ослик научил меня кое-чему. Бывало, у самого подножия склона растет сочная трава, протекает ручей, а этот старый осел вдруг заупрямится и ни в какую! Я один раз даже пнул его, чтоб не валял дурака, а он лишь прижал уши, но не сдвинулся ни на шаг!

Сунув руку во внутренний карман, старик вытащил оттуда сложенный кусок холстины, который был тут же расстелен на им столе.

- Вот она. Здесь гора Навахо. Мимо нее не проскочишь. Горы большей, чем эта, нет во всей округе. Она находится как раз посередине, а вокруг нее такое, чего тебе не приходилось видеть никогда в жизни. Каньоны до того глубокие, что с первого раза дна не разглядеть. Осмотришься, насколько хватит взгляда, а потом выйдешь вот отсюда и снова оглядишься. Изломанная линия? Это река Сан-Хуан. Впадает в Колорадо. Протекает в основном по дну каньонов. Тропа уводит на восток от Навахо. Не дорога, а сплошные ухабы.

- А мы как раз и держим путь туда.

- Поезжай, сынок. Только не останавливайся. Отправляйся дальше.

2

Старый ковбой указал пальцем на одну из гор, что была старательно обозначена на полотняной карте.

- Вот отсюда лучше держаться подальше. Ты попадешь в край, где когда-то обитали скальные жители, но здесь ты все равно не встретишь ни души. Нечего сказать, древние индейцы были умными! Они не желали селиться там! А ведь это не просто одна маленькая точка. Это целое пространство в сорок или пятьдесят квадратных миль, которые лучше обходить стороной, не говоря уж о том, что сам я там никогда не бывал. Один или два раза, правда, я все же оказывался поблизости. Тогда у меня был один знакомый из индейцев, душевный старик. Мы знали друг друга много лет, прежде чем он рассказал мне, что будто бы там пролегал так называемый "путь".

Он и сам не знал, что это означает, а в живых уже не оставалось никого, кому было бы известно его предназначение. То был секрет клана, а весь клан со временем вымер. Или был намеренно уничтожен кем-то. Кому было нужно, чтобы секрет "пути" остался бы навеки неразгаданным.

Старик решительно пододвинул полотняную карту поближе к Майку Раглану.

- Вот, спрячь за пазуху и не рассказывай никому. Есть люди, которые не остановятся ни перед чем, даже на убийство пойдут, лишь бы только заполучить ее для себя. Именно поэтому я до сегодняшнего дня ни с кем не заводил этого разговора.

Я очень стар, сынок. Мне уже много раз доводилось смотреть, как в небе над теми скалами восходит солнце. Я видел людей, уходивших в те края, чтобы уже никогда не вернуться обратно. Но я знал и других. Из тех, кто возвратился оттуда, безумно воя и хохоча, потеряв память и лишившись рассудка.

Потусторонний мир существует, и он где-то там. По крайней мере вход в него. Им открылись Семь Городов Сиболы. Они видели это собственными глазами! Как будто слегка расступился занавес и можно было подсмотреть через образовавшуюся щелку. Только вот, пережить увиденное оказалось превыше человеческих сил!

Но они есть на самом деле, сынок! И я тоже видел их! Но это край порока и зла, такого зла, что ни ты, ни я при всем желании даже представить себе не сможем. Ведь это то самое древнее зло, из-за которого скальные жители оказались в этом мире, пройдя, как говорится в их преданиях, сквозь дыру в земле.

В кивах, их обрядовых святилищах, обязательно имеется то, что у них называется сипапу. Это такая дыра в полу, символ того, как им удалось спастись от злых сил. Но это зло все еще там, оно существует, и ты, сынок, помни об этом!

Много воды утекло с тех пор, и Майкл Раглан не рассказывал этой истории никому, даже Эрику Хокарту. Но со своей стороны, он все же как смог предупредил Эрика, посоветовав ему поскорее забыть об этих краях и выбрать любое другое место, но Хокарт и слушать его не стал.

Потом, снова мысленно возвращаясь к свому давнему путешествию, Майк вспомнил, как в разговоре с Джеком он упомянул о той горе.

- Ничейная Гора, - сказал старый рудокоп. - Если все будет в порядке, то завтра вечером мы остановимся на ночлег поблизости от нее. - Он покачал головой. - Дороги там не ахти какие - всего-то несколько троп да пути, которыми ездят повозки индейцев-навахо. Мне доводилось проезжать там только верхом на лошади, но не на машине. Возможно тебе придется пешком пройти немного вперед, чтобы оглядеться на местности, может быть кое-где откатить камни с дороги, ну, и тому подобное. К тому же там полно ухабов.

- А о самой горе знаешь что-нибудь?

Джек ответил не сразу.

- Просто каменная глыба, только очень большая, - пожал он плечами, покатые склоны становятся отвесными у вершины. Место глухое и труднодоступное, а потому никто ею особо и не интересуется.

Напоминая Джеку об одном из его друзей-пиутов, Майк предложил:

- Спроси у него, а вдруг он знает что-нибудь.

Джек лишь небрежно отмахнулся от него.

- Не о чем спрашивать, и не пытайся найти это место на карте. Скорее всего оно там будет указано неточно, или даже приписано другому штату.

- Но ведь интересно же...

- Тогда спроси у кого-нибудь из индейцев-хопи. Это их земли. А еще лучше забудь об этом.

- Я хочу забраться на нее. Посмотреть, что там наверху.

- Ты, Майк, видать, совсем спятил. Выбрось это из головы.

Позднее он все же совершил это восхождение, но это была уже совсем другая история, и теперь от тех событий его отделяли многие годы. С тех пор он достаточно поездил по стране, повзрослел, набрался опыта и - как ему самому очень хотелось бы верить - стал благоразумнее.

Он снова сел в машину, запер все двери и откинулся на спинку сидения. Он устал, чертовски устал. И где же, черт возьми, Эрик? Больше всего на свете ему хотелось оказаться в Тамарроне, быстренько поужинать и завалиться в постель. Нет, можно и без ужина, сразу спать. В конце концов поесть можно и завтра.

Выпрямившись в кресле, он завел машину и очень медленно поехал вдоль дороги, что вела к берегу Сан-Хуана. Окутанная мраком длинная столовая гора, та самая, над которой Майк видел зарево, теперь грозно возвышалась над ним. Вырисовывшаяся на фоне ночного неба ее северная оконечность была похожа на нос гигантского корабля.

Пристально всматриваясь в даль перед собой, вскоре он сумел различить блеск воды. Скорее всего это и есть река Сан-Хуан или же запруда в Глен-Каньон. Он не бывал в этих краях с тех пор, как была построена дамба. Начав было выходить из машины, он внезапно остановился, задержавшись в салоне ровно настолько, сколько времени требовалось, чтобы продеть ремень через петлю кобуры и снова застегнуть его. Он носил кобуру слева, так, чтобы в случае чего пистолет можно было бы запросто выхватить как правой, так и левой рукой.

Ему довольно часто приходилось забираться высоко в горы, оказываясь в самых труднодоступных местах, и оружие он держал при себе скорее по привычке, на случай если вдруг на тропе доведется внезапно столкнуться с медведем или горным львом. Вероятность подобной встречи была ничтожно мала, но только после того, как однажды из зарослей кустарника прямо навстречу ему вышел лев, Майк решил для себя, что к подобным неожиданностям лучше подготовиться заранее. Вообще-то он не собирался никого убивать, но стать чьей бы то ни было легкой добычей тоже не хотелось. Пистолет придавал уверенности. И вот он наконец ступил на землю, выходя из машины и осторожно закрывая дверцу позади себя.

Где-то в темноте, поодаль произошло какое-то стремительное движение, было слышно, как осыпаются мелкие камешки, а затем снова наступила тишина. Он ждал, для верности придерживая пистолет одной рукой.

Он был не из тех, кто, испуганно вздрагивая от любого шороха, принялся бы без разбору палить по сторонам, и уж тем более не в его правилах было стрелять наугад, не определив прежде цель, но только та возня в темноте не на шутку его встревожила. Вполне возможно, что это лишь койот, но у него, честно говоря, сложилось впечатление, что это было нечто покрупнее.

Он прождал долго, очень долго. Время шло. Это было совсем не похоже на Эрика Хокарта, который обычно весьма щепетильно относился к условленным встречам, неизменно являясь на них точно к назначенному времени. Майк прохаживался у машины. Было холодно, как того и следовало ожидать от ночи в пустыне. Он взялся за ручку дверцы. Внезапно из-за вершины возвышающейся перед ним горы возникло яркое сияние. Это была лишь короткая вспышка, но на это мгновение всю округу осветило ослепительно белое зарево, которое исчезло так же неожиданно, как и появилось.

Вновь погрузившаяся в кромешную тьму пустыня, казалось, вдруг ожила. Он сумел смутно разглядеть передвигавшиеся в темноте перебежками как будто обнаженные фигуры, и тут что-то тяжело ударилось о бок его машины. Резко обернувшись, он на миг встретился взглядом с одним из этих голых существ, ничего не выражающие глаза которого были широко распахнуты. Оно словно вовсе не замечало его, и, крадучись обойдя вокруг джипа, бросилось бежать прочь, скрываясь в ночи, оставляя после себя тяжелое зловоние, напоминающее запах разлагающегося трупа.

Потом те существа - люди, или кем бы там они ни были - исчезли в темноте, и он снова остался один. Только в воздухе все еще витал запах мертвечины.

Далеко в стороне от дороги был слышен удаляющийся топот, и вскоре опять стало тихо. Вздрогнув, он поспешно забрался в машину и тут же захлопнул дверцу, защелкивая замок.

Все произошло настолько стремительно и неожиданно, что он даже испугаться не успел. Переживая глубочайшее потрясение, он развернул машину и пустился в обратный путь, направляясь в Тамаррон, город, где он остановился.

Путь этот оказался неблизким, и поэтому когда он подъехал к котеджу хозяев мотеля, в небе уже занимался рассвет утра нового дня. Оставив включенным мотор, он подошел к стойке, решив прежде забрать свою корреспонденцию, а уж потом отправиться к себе. Оказалось, что на его имя пришло несколько писем и небольшой пакет, обернутый сверху коричневой бумагой и перетянутый бечевкой. Ни марок, ни почтовых штемпелей на нем не было.

Почерк был хорошо знаком, и он снова обратился к девушке-портье.

- Когда это принесли? Это было при вас?

- Да, вчера вечером, часов около десяти. Я еще спросила, не желает ли она, чтобы я при ней позвонила вам, но она лишь покачала головой. Она просто положила сверток на стойку, как-то очень странно посмотрела на меня и пошла обратно к двери. Дойдя до самого порога, она обернулась и оглядела комнату - не только меня, а все здесь.

- А вы, кажется, обратили на это внимание.

Девушка за стойкой была явно смущена.

- Знаете... она показалась мне несколько странной.

- Странной?

- Она была очень красивой, но красота ее показалась мне необычной. Она не такая как все. Сначала я даже подумала, что если она из индейцев, то уж точно не из местных. Но больше всего меня поразило, как она глядела на меня, точнее сказать, не на меня, а на мое лицо, на волосы, на одежду.

- Что же в этом странного? Вы молодая, привлекательная девушка.

- Да не в этом дело. Она разглядывала меня как какое-то диковинное существо, как будто она в жизни не видела ничего подобного. Вот я что хотела сказать. Нет, правда, я серьезно.

Войдя к себе, он кинул на кровать сверток, рядом с которым мягко упал брошенный следом магнум .357-го калибра. Теперь первым делом нужно как следует отдохнуть. Долгий перелет из Нью-Йорка, как следствие путанница с часовыми поясами, длительные ночные переезды с места на место, - все это не прошло бесследно, и теперь он валился с ног от усталости.

Он уже как раз собирался забраться под одеяло, когда зазвонил телефон.

- Мистер Раглан? - это была девушка-портье. - Мне просто показалось, что вам следует знать об этом. Только что какой-то человек просил меня отдать ему тот сверток, что вы недавно забрали. Он говорил, что должен лично вручить его вам.

- А вы ему что ответили?

- Разумеется, что вы уже сами взяли его. Тогда он спросил о той девушке, что принесла сюда этот пакет. - Она немного помолчала. - Мистер Раглан, вы наверное подумаете, что я дура, но мне почему-то сделалось страшно. Я понятия не имею, почему так получилось, но только я жутко перепугалась.

- И что с девушкой?

- Он... в нем было что-то такое... отталкивающее, и... мне стыдно признаться, но я солгала. Я сказала ему, что не видела здесь никакой девушки, и что сверток был принесен мужчиной.

- Ну и..?

- Видели бы вы его лицо! Оно стало совершенно бледным! Белым, как мел! "Мужчина?!" - вскричал он, а потом опрометью выбежал на улицу и сел в фургон.

- Спасибо, что поставили меня в известность.

- Надеюсь, я поступила правильно.

- Вы замечательно справились. Благодарю вас.

Положив трубку на рычаг, он еще некоторое время оставался стоять у бара, погрузившись в раздумья. Наверное пора бы уже перестать сомневаться и отрешиться от подозрений; но ведь, с другой стороны, он до сих пор не имеет никакого представления том, а что, собственно говоря, происходит или хотя бы каким образом в эти события оказался вовлечен Эрик, если тот, разумеется, имеет отношение ко всему этому. И покуда ему удастся это выяснить, он должен будет действовать крайне осмотрительно. Судя по всему, у Эрика возникли серьезные неприятности, но вот только, что это могло быть? И, спрашивается, из-за чего? И вообще, какого рода неприятности может нажить себе человек в пустыне, когда на многие мили вокруг нет ни души?

Вскрыв пакет, он обнаружил под бумагой то, что в общем-то и ожидал там найти - дневник Эрика Хокарта. Привычка вести дневниковые записи сохранилась у Эрика еще со времен исследовательской работы, когда последовательное описание хода эксперимента на разных его этапах могло оказаться весьма полезным. Бросив дневник на кровать, он достал уже прочитанный детектив Эрика Эмблера, завернул книгу в оставшуюся от прежнего свертка бумагу, и перевязав получившийся пакет все той же бечевкой, оставил его на виду, положив на уголок бара.

Всего через несколько минут он лежал в кровати, засунув дневник под подушку и держа пистолет под рукой.

В воздухе за окном закружились легкие снежинки. Это было последнее, что он успел запомнить, прежде, чем его сморил сон.

Когда человек закален годами прожитой жизни, он привыкает к опасности и тогда ему становятся присущи те качества, что никогда не подведут его; и одно из них - это сверхчуткий сон. А поэтому каким бы уставшим и обессилевшим ни был Майк, но приглушенного, вороватого шороха оказалось вполне достаточно, чтобы его разбудить. В его комнату проник кто-то посторонний!

Майк чуточку приподнял голову. Широкоплечий человек, стоявший теперь к нему спиной, только что прошел к бару и взял в руки коричневый сверток. Затем незванный визитер направился к окну.

Тогда Майк, держа наготове заряженный магнум, сказал:

- У меня просто в голове не укладывается, зачем человеку рисковать собственной свободой ради того, чтобы украсть книжку, которую он при желании смог бы купить на каждом углу всего за пару долларов.

- Книжку?

- Дело в том, что вот уже много лет мы с Эриком Хокартом обмениваемся книгами. Если какая-нибудь из прочитанных книг понравилась ему больше других, то он присылает ее мне, и я делаю то же самое для него. Но, конечно, если уж вам так невтерпеж, то можете взять ее себе.

- Книгу?

- Пошел вон! И заруби себе на носу, что в следующий раз, если ты только посмеешь снова сунуться сюда, я пристрелю тебя на месте. Терпеть не могу воров.

Человек бросился к узкой щелке между задернутыми шторами и выскочил на улицу через распахнутое окно. Майку было слышно, как он тяжело спрыгнул на землю - не слишком-то ловко для занимающегося спортом мужчины.

Подойдя к окну, Майк захлопнул створки, запирая их на все задвижки и глядя на то, как недавний вор торопливо переходит через дорогу. Вскоре на шоссе зажглись фары, и белый фургон, отъехав от обочины, направился в сторону Дуранго.

Тогда, прихватив с собой злополучный дневник и пистолет, Майк прошел в ванную, где он сначала принял душ, а потом начал бриться. За бритьем он думал об Эрике. Несомненно, Эрика преследовали какие-то серьезные неприятности, это становилось ясно из письма. Ведь даже в своей самой первой весточке он недвусмысленно дал понять, что случилось нечто непредвиденное, а Эрик, надо заметить, был совсем не тот человек, чтобы увлекаться всякого рода неожиданными идеями или же опасаться сам не зная чего.

Во время их последнего телефонного разговора, Эрик был краток и говорил по существу.

- Мне нужно, - сказал он тогда, - чтобы рядом был человек с именно тем кругом интересов, что и у тебя, с твоим складом мышления. Я сам оплачу все расходы, и готов с радостью заплатить сполна за уделенное мне время.

- Знаешь, Эрик, боюсь, я не смогу приехать прямо сейчас. Меня держат срочные дела, я должен прежде управиться с ними.

Эрик немного помолчал, а затем сказал:

- Тогда приезжай, как только освободишься, сразу, при первой же возможности, ладно? Я не хочу говорить об этом ни с кем, кроме тебя.

- А в чем дело? У тебя что-нибудь случилось?

Снова неловкое молчание. Может быть он звонил из уличного телефона? Или же кто-то посторонний стоял поблизости и, возможно, подслушивал, о чем он говорит?

- Расскажу, когда приедешь. А то ты решишь еще, что у меня крыша поехала. - Он опять замолчал. - По крайней, мере для других это, наверное, было бы очевидно.

Они уже распрощались, и тут Эрик вдруг торопливо выпалил в трубку:

- Майк! Пожалуйста! Я в отчаянии!

Майк запомнил, как он потом положил трубку на рычаг, в замешательстве глядя на телефон. Это было совершенно не похоже на Эрика Хокарта. Он, верно, и в самом деле попал в беду, но только тогда Майк никоим образом не соотнес это с собственными познаниями о тех краях. Ему и в голову прийти не могло, что между Эриком и теми событиями может существовать некая взаимосвязь. Если бы он только знал...

Позднее пришло письмо, написанное торопливым почерком.

Ради Бога, немедленно приезжай!

Мне нужна твоя помощь, Майк, потому что никто другой не справится с этим. Если все упирается в деньги, то, не сомневайся, я заплачу, но только, умоляю, приезжай поскорее! И будь осторожен. Не доверяй никому, здесь никому нельзя верить.

Встретимся на дороге в каньон, ты знаешь, где это. Если же меня не будет там, то ради Бога, разыщи меня!

Кроме тебя мне не поможет никто. Я уверен в этом. Майк, вытащи нас отсюда, и я буду обязан тебе всем.

3

Нас? Значит, он там не один? С тех пор, как пришло письмо, и позднее, во время перелета на запад, Майк неоднократно обеспокоенно раздумывал над тем, что бы могло означать это множественное число - "нас"... И на его взгляд выходило, что это было лишено всяческого смысла. Эрик всегда был убежденным холостяком, который, вызывая симпатии у представительниц прекрасного пола, сам, похоже, неизменно оставался равнодушным к вниманию с их стороны.

В очередной раз вспомнив и об этом тоже, Майк Раглан принялся задумчиво одеваться. Потом он сварил кофе и сел за стол, расположившись так, чтобы в поле зрения оказывались бы и окно, и входная дверь. На стол перед собой он положил пистолет.

Ему не было страшно, но, видать, дело зашло так далеко, что уже даже и дом его стал объектом вторжения ночного грабителя. И еще не известно, какие события могут последовать за всем этим.

Наугад открыв дневник, и придерживая страницы большим пальцем, он откинулся в кресле, ощущая редкостное нежелание вникать в содержание записей. Зачастую люди бывают чересчур легкомысленны в своих идиллических представлениях об этих местах. Многочисленные явные опасности и столь же явная погоня за выгодой со временем затмили собой все, оставляя в тени то, что казалось менее очевидным, и подавляющее большинство обывателей привыкли связывать Запад в первую очередь с мехами, бизонами, золотом, серебром, ковбоями, индейцами и большими стадами, редко утруждая себя более глубоким взглядом в суть вещей.

Но вряд ли кто из них задумывался о том, что утверждение, будто бы те индейцы, с которыми столкнулся белый человек, впервые ступив на эту землю, были единственными исконными обитателями здешних мест было равнозначно тому, как если бы сейчас кто-нибудь вдруг принялся всерьез доказывать, будто бы норманны и саксы испокон веков населяли Англию. Нет, еще раньше, задолго до них, в этих землях обитали, сменяя друг друга совсем иные племена, память о которых уже давным-давно канула в небытие. И все же некоторые из тех народов оставили в этом мире после себя нечто, относившееся не только к материальной культуре, но и к культуре духовной. И вот уже новые племена, заселявшие эти земли наследовали многое от тех, кто жил здесь до них, перенимая их ценности, как своего рода способ достижения гармонии с окружающим миром.

Но остались неразгаданными древние тайны, и божественные духи удалились вглубь каньонов, дожидаясь тех времен, когда вера новых последователей снова воскресит их к жизни.

Разве есть такой человек, который, путешествуя по безлюдным каньонам или пустынным склонам, раскинувшимся над лесами, не испытывал неловкого чувства, будто бы за ним кто-то следит? Кто он, этот призрак из несказанно далекого прошлого? И где она, та темница ужаса и страха?

Индеец же всегда был уверен в том, что он не один. Он всегда знал, что рядом с ним незримо присутствуют другие, те, кто неизменно следят за каждым его шагом. А все-таки интересно, если человек внезапно взглянет вверх, то в самом ли деле увидит он там некое еле заметное движение, или же это просто игра воображения?

Те названия, которые мы привыкли употреблять применительно к тому, что принято считать проявлением сверхестественного начала, донельзя примитивны. Разве не кроется за тем, что мы промеж собой прозвали привидениями, призраками, полтергейстом, ангелами, чертями или духами, нечто большее, что мы в силу своей предубежденности еще не сумели осознать?

Все мы вполне допускаем, что где-нибудь в глубинах Вселенной, возможно, существуют иные миры и цивилизации, но разве исключено и другое, разве не могут иные миры находиться здесь, совсем рядом? А может это иные миры других измерений, существующие параллельно с нашим?

И в таком случае, если эти самые параллельные миры и в самом деле существуют, то отделены ли мы от них навечно непроницаемой стеной? Или может быть среди множества наглухо запертых дверей где-нибудь все же есть хоть одна, что до сих пор остается слегка приоткрытой?

С каждым годом человечество овладевает все новыми знаниями, приподнимая завесу невежества, но в мире все еще остается слишком много непознанного. А все наши догадки и теории кажутся лишь призрачными тенями, танцующими на камнях нерушимой стены реальности.

И все же, как все-таки ничтожно мало мы знаем о самих себе! И как много явлений остаются без внимания лишь потому, что не подпадают ни под одну из общепринятых категорий!

Своим мы считаем тот мир, что развивается, неуклонно катясь по механистическим рельсам материализма, но разве помимо этого нет других путей? Разве можно исключить, что рядом проложены десятки других дорог, о которых мы ничего не знаем и даже не догадываемся об их существовании, по сей день довольствуясь единственным проторенным путем?

Майк Раглан налил себе еще кофе и положил дневник на стол. Ответы были ему неизвестны. Многое из того, что ему доводилось видеть и слышать, зачастую вызывало у него неподдельное изумление. За все те годы жизни, проведенные им в поисках, во время которых ему приходилось разоблачать плутов и выводить на чистую воду мошенников, исследовать дома с привидениями, общаться с медиумами, изучать культовые религии, он неожиданно для себя натолкнулся на кое-что действительно необъяснимое, что вызвало у него тогда вполне понятное беспокойство.

А что тот человек? Тот самый, которого он застиг у себя в комнате за кражей книги. Кто он такой? Зачем ему был нужен этот дневник? И крал ли он для себя или же для кого-то другого, кто подослал его сюда?

Сам не зная отчего, но Майк был более склонен думать, что вор был к нему кем-то подослан. Нет никаких сомнений в том, что он приходил сюда именно за тем, чтобы завладеть дневником, и, вполне возможно, он снова попытается вернуться за ним.

В душе он согласился с девушкой за стойкой, что в посетителе было нечто такое, делающее его непохожим на других, его словно окружала некая аура необычности. Но судя по всему, в своем деле он профессионал, человек, в совершенстве владеющий всеми приемами и методами подобной работы.

Майк взля в руки дневник. Это был обыкновенный блокнот с линованными страничками, в котором Эрик писал черным фломастером. Почерк был разборчивым, и читать было легко.

Высадился на вершине горы. Вблизи она выглядит совсем иначе, чем казалась с воздуха. Площадка своими очертаниями напоминает овал, имея совершенно ровную поверхность, местами покрытую выбивающейся из земли низкой порослью. Почва рыхлая, но кажется сильно засоленной. Вдоль одной из сторон возвышаются утесы, камни которых имеют совершенно гладкую поверхность. Склон горы здесь круто обрывается вниз, как, впрочем, и с остальных сторон. Такое ощущение, что эти гладкие каменные глыбы были здесь расставлены специально. Уму не постижимо. Создается впечатление, - может быть и ошибочное - что, возможно, когда-то в очень далеком прошлом вершина этой горы была облагорожена и возделывалась.

Обнаружил три наредкость хорошо сохранившиеся стены. Положил на них сверху большой лист фанеры. Вот и крыша готова. Теперь здесь можно будет спать, а также сойдет и за мастерскую на время строительства. Поставил стол для чертежей, сложил инструменты в угол, а в соседней комнате под навесом можно будет разводить костер.

Вид отсюда изумительный! Внизу протекает Сан-Хуан. А за рекой возвышается повернутая сюда торцем огромадная столовая гора, в длину протянувшаяся, наверное, на целых десять миль. В целом покатый склон, но последние триста-пятьсот футов у самой вершины - совершенно отвесная скала. Должно быть это и есть так называемая Ничейная гора. Что ж, видимо, у того, кто дал ей такое имя, были к тому довольно веские основания.

Воскресенье. Сегодня позволил себе расслабиться. Осматривался на новом месте, продолжал работу над стенами своего временного пристанища. Построено поразительно прочно. В раствор, по всей видимости, было добавлено для прочности какое-то пока еще неизвестное мне вещество. Совсем не похоже на другие горные хижины или дома индейских поселений, но со временем меняются стили, а каменщики, верно, учились мастерству непосредственно во время работы.

В том доме, что я планирую построить здесь, выполнив при этом большую часть работ собственными руками, будет десять комнат и внутренний дворик, его выложенные из дикого камня стены будут пристроены к тем огромным гладким валунам, что высятся у самого края вершины. На строительство уйдет примерно год, может быть больше. Это дом моей мечты, и я решил, что он должен стоять именно здесь, так как это едва ли не самое уединенное место во всей округе.

Понедельник. Проснулся, услышав свирепое рычание. Шеф стоит рядом, клыки оскалены, шерсть дыбом, и глухо рычит. Шеф наредкость крупный пес, весит целых сто шестьдесят фунтов. Вот уже не одно тысячелетие тибетский мастиф по праву считается одной из лучших пород сторожевых собак, и известны случаи, когда они вступали в схватку с медведями, тиграми или дикими яками, набрасываясь на любого, кто только осмелится посягнуть на его территорию.

До утра еще далеко. Я строго прикрикнул на него, но Шеф все равно продолжал рычать. Поднявшись с армейской раскладушки, что служила мне здесь постелью, я увидел, что из соседней комнаты выбивается слабое красноватое сияние. Поначалу мне показалось, что это пожар, но потом понял, что цвет странного сияния ничем не напоминает зарево от огня. Тогда, взяв пистолет, я шагнул в соседнюю комнату, в душе готовясь даже сам не знаю к чему. Здесь я остановился, и изумлению моему не было предела. Красноватое сияние исходило от проекта моего будущего строительства!

На нем появилась еще одна комната, начерченная на чертеже тонкой светящейся линией! И эта новая комната была круглой, точь в точь как кива скальных жителей!

Майк Раглан отложил дневник и взглянул в окно, на порхающие за стеклом снежинки. А на снегу были все еще четко видны следы недавнего визитера, ведущие от дома к шоссе, так что по крайней мере это был не сон.

Кофе остыл. Тогда Майк выплеснул холодный кофе в раковину, а затем поставил чашку под горячую воду, чтобы стекло снова прогрелось. Он любил горячий кофе, а в нагретой чашке он остывал не так быстро. Налив себе еще кофе, он вернулся на прежнее место у стола.

И не удивительно, что Эрик обратился именно к нему! Вот только все дело в том, что, по крайней мере на данный момент, самому Майку Раглану порядком надоело распутывать таинственные головоломки. Теперь он хотел просто пожить для себя, в мире и покое, чтобы было время для раздумий и занятий науками, чтобы можно было наконец поразмыслить над кое чем из того, что ему удалось познать, или так ему по крайней мере казалось.

Он остался круглым сиротой в двенадцать лет. В тот злополучный день его родители, решив заправить машину, остановились на бензоколонке, на которую по стечению обстоятельств как раз в это же время было совершено нападение, и они погибли в перестрелке, так и не успев понять, что происходит. Следующие два года он прожил на ранчо, помогая управляться с хозяйством, много времени уделяя поездкам верхом и охоте. Но тут семья, в которой он жил, распалась, супруги развелись, и еще год он занимался тем, что был помощником фокусника, дававшего представления на окружных ярмарках. Потом он сам открыл тир в парке атракционов. Работая на ранчо, он научился неплохо стрелять и был незаурядным стрелком, но в тире он сумел еще больше отточить свои умения, доведя их до совершенства.

По окончании сезона в парке, он на несколько месяцев остался не у дел. Тогда зачастую жить приходилось впроголодь, а те немногие случайные работы, что ему удавалось подыскать, отнимали последние силы.

С приходом весны он снова вернулся на ярмарку, в одиночку управляясь в своем тире. Пару раз, когда по причине сильного подпития сам фокусник был не в состоянии появиться на сцене, Майк показывал фокусы вместо него. Фокусник был ливанцем, и, общаясь с ним, Майк научился немного говорить по-арабски. В шестнадцать лет у него была уже самая настоящая, серьезная работа, как у взрослого, за которую с него и спрашивали как со взрослого. В то время он всем говорил, что ему двадцать четыре года.

Прекрасно сознавая, что связывать будущее с ярмарочным балаганом было бы по крайней мере глупо, он стал целеустремленно расширять свой круг деловых знакомств на местном уровне. Результатом этих исканий стала работа в местной ежедневной газете, где ему платили даже немного больше того, чтобы просто хватало на комнату и еду, к тому же он еще подрабатывал в типографии, а там платили сдельно. На протяжении следующих семи месяцев ему приходилось подметать полы, отвечать на телефонные звонки, разносить заказы и делать все, что от него могло потребоваться по работе. В свободное же время он увлекся чтением.

Он зачастил в городскую библиотеку, а время от времени наведывался и в магазинчик, торговавший подержанными книгами, стремясь восполнить пробел в знаниях. К концу третьего месяца он уже иногда писал кое-что для газеты и даже продал несколько удачно составленных рекламных объявлений. А к концу пятого месяца его ждало небольшое повышение по службе.

Тогда времени на светсткую жизнь почти не оставалось. Поговорить он мог разве что с офицантками в тех закусочных, где ему приходилось обедать, со своим начальником да еще с печатником, управлявшимся с печатными машинами в типографии.

Потом у Майка появился новый знакомый, который не имел никакого отношения к его работе, и им стал бывший миссионер, который теперь проводил в местном колледже занятия по изучению Библии. Профессор прожил некоторое время в Дамаске и знал арабский. Они часто разговаривали по-арабски между собой, и уже вскоре Майкл мог довольно прилично говорить на этом языке. Несколько раз он приходил в колледж, на те уроки, что проводил там его друг, благодаря которым, наряду с познанием Библии, он узнал и о Святых Землях.

Майк начал было ухаживать за одной местной девушкой, но ее родители отнеслись к этому крайне неодобрительно. Да и кем он был тогда, в конце-то концов, как не бездомным бродягой? Короче говоря, действуя ненавязчиво, но весьма настойчиво, ее родители сделали все, чтобы раз и навсегда положить конец этому знакомству; он стерпел и эту обиду, чувствуя себя глубоко несчастным и будучи уверенным в том, что с ним обошлись крайне несправедливо.

Он отправился дальше, работал на лесопилке, смог удачно продать в газету свою статью о ярмарочных карнавалах, а потом еще одну заметку об оленях, написанную им для какого-то природоведческого журнала. Потом он снова вернулся к работе в небольшой местной газетенке, и когда редактор, он же издатель, заболел, то самостоятельно управлялся со всеми делами до полного его выздоровления. Неожиданные изменения в его карьере произошли, когда редактор после болезни снова вернулся к работе.

Несколькими днями раньше в их городок приехал какой-то человек, заявивший, что он обладает особыми способностями, которые позволяют ему общаться с душами умерших. В доказательство своих слов он в присутствии любопытствующих горожан якобы получал послания от их давно умерших родственников, которые наряду с советами покинутым любимым давали также и рекомендации, как и во что им следует вкладывать деньги.

И вот в один прекрасный день Мельбурн вызвал его к себе в кабинет.

- Послушай, Майк, ты ведь, кажется, когда-то работал в шоу, где показывали фокусы?

- Ну да, приходилось.

- А ты уже слышал о том медиуме, что недавно приехал в город? Как ты думаешь, он и в самом деле может что-то такое или просто водит нас за нос?

- Он проходимец. Это старо как мир. Во время выступлений мы иногда прибегали к тому же методу, чтобы читать послания якобы с того света.

- Я хочу, Майк, чтобы ты вывел его на чистую воду. Потом напиши об этом статью. А то он тут объявил старой миссиз Маккена, будто бы душа ее умершего мужа открыла ему истину о том, во что старушка должна вложить свои сбережения.

- Вы хотите, чтобы я побывал у него на сеансе?

- Да. Посмотри, что и как, напиши об этом статью, а мы ее запродадим через агенство.

Он вывел шарлатана на чистую воду, а после того, как статья была закончена, написал еще одну заметку о доме с привидениями. Вот так, совершенно случайно, он нашел себя.

Один солидный, издаваемый по всей стране журнал заказал ему серию статей о все тех же так называемых домах с приведениями; за этой серией последовала еще одна, посвященная знаменитым фокусникам. Затем была поездка на Гаити, и его книга о вуду - местных знахарях и шаманах - написанная по возвращении домой, стала бестселлером. После такого успеха он предпринял ряд путешествий в отдаленные, загадочные места. Он своими глазами видел гробницу Тин-Хинан в Сахаре, потом еще были Пещеры Тысячи Будд и сказочный остров Сокотра. Большую часть года он провел в Тибете.

Всего за год он стал знаменитостью с мировым именем. Он усердно изучал историю, выискивая среди прочих фактов сведения о невероятных событиях, принимался за расследование явлений, на которые закрывали глаза ученые, и хоть и будучи по натуре убежденным скептиком, никогда не брался ничего отрицать. Обнаружить и раскрыть возможный подлог было нетрудно, но постепенно к нему начинало приходить осознание того, что все-таки существует на свете нечто необычное, нечто такое, что не удается объяснить при помощи известных ему методов. По крайней мере на том уровне его овладения знаниями.

Раз за разом он оказывался у самой грани чего-то призрачно-неясного, того, что не имеет осязаемого воплощения, но тем не менее явно существует. Зачастую возникала необходимость изменить подход, попытаться рассмотреть проблему под другим углом, и именно при стечении подобных обстоятельств произошло его знакомство с Эриком Хокартом.

Хокарт был изобретателем, ранее специализировавшимся в некоторых областях электроники. От большинства ушедших с головой в научные изыскания исследователей Хокарт отличался тем, что очень тонко чувствовал возможность извлечения коммерческой выгоды при применении некоторых казалось бы чисто научных открытий. В результате он занялся бизнесом и, довольно быстро сколотив себе состояние в несколько миллонов, тут же удалился от дел и зажил в свое удовольствие.

Это именно Эрик в свое время провел Майка Раглана по некоторым из лабиринтов математики и физики. Очень часто при разговоре они обсуждали и одолевавшую Эрика навязчивую идею поселиться где-нибудь в краю каньонов Юты или Аризоны, а также выбор места для строительства дома.

Окончательное решение было принято Эриком самостоятельно. Если бы Майк узнал об этом раньше, то конечно он настоятельно рекомендовал бы Эрику Хокарту подыскать другое место, но только какие доводы смог бы он привести?

Майк Раглан снова взглянул в окно, туда где остановился на снегу белый фургон.

Еще один жилец? Или просто пустой фургон? Был там кто-то один или может быть двое? Или может быть больше?

Он с тревогой раздумывал над тем, как мало ему известно. Эрик в беде и каким-то чудом ему удалось устроить так, чтобы этот дневник попал к нему в руки.

Однако тому человеку - или тем людям - стало об этом известно, и тогда была предпринята попытка перехватить записи. Следовательно, этот дневник служил доказательством, очень весомым доказательством того, что случилось с Эриком, а может быть и того, что происходит с ним и до сих пор.

В конце концов, во всем этом трудно усмотреть нечто сверхъестественное. Эрик Хокарт был человеком весьма состоятельным. Так что похищение с целью получения выкупа или месть тоже не исключены.

Майк не имел ни малейшего представления о том, что он мог бы предпринять со своей стороны, и хотя он сильно сомневался в том, что случилось нечто по-настоящему серьезное, но не забывал и о том, что, зачастую вместе с богатством люди наживают себе и врагов, или по крайней мере завистников.

А как же тогда те необычные ощущения, или ему только показалось? Если так, то странно, что девушка за стойкой тоже почувствовала это.

И как же та, другая девушка? Та красивая молодая женщина, что оставила пакет у портье? Кто она? Что с ней?

Майк снова потянулся за дневником и взял его в руки.

4

Если раньше, впервые взяв этот дневник, Майк Раглан раскрыл его почти машинально, начиная читать откуда-то из середины и вовсе не собираясь детально вникать в содержание, то теперь он открыл самую первую страницу.

Первые страниц шесть содержали разного рода идеи и замечания, относившиеся непосредственно к замышлявшемуся Эриком строительству. Сколько и каких материалов следует заказать, рассуждения о размерах комнат и их будущих интерьерах.

Очевидно, он носил блокнот в кармане именно с этой целью, и к тому же это оказывалось очень удобно, когда появлялась какая-нибудь очередная ценная мысль, которую тоже следовало записать.

Переворачивая страницы, Майк наконец дошел до того места, где он прервал чтение и снова продолжил читать.

Наутро, когда я проснулся, события минувшей ночи показались мне всего лишь сном, но взглянув на чертежи я увидел, что хоть красное сияние и исчезло, но линия, которую я обвел циркулем на том месте, осталась. Или же по крайней мере мне показалось, что я собирался ее начертить. Довольно странно, но однако и с точки зрения архитектуры в этой круглой комнате был свой резон, к тому же она замечательно вписалась в тот план, что был нарисован мною ранее. Я вышел на улицу, чтобы еще раз проверить расположение.

Или мне это все приснилось? А вдруг это своего рода психоз, разновидность ночного кошмара? И была ли на самом деле та светящаяся линия? Если бы в то время у меня и оставались некоторые сомнения на сей счет, то Шеф бы все равно очень быстро их развеял, потому что он продолжал беспокойно принюхиваться ко всему, временами скуля и повизгивая, вздрагивая при малейшем шорохе. Хотелось бы заметить, что тибетские мастифы обладают гораздо более тонким чутьем, чем их английские сородичи, и этот пес был подарен мне Майком Рагланом по его возвращении из Тибета. Тогда это был уже подрощенный щенок.

Очевидно, Шефу не нравилось то, что ему удалось унюхать. Он взял след и пошел по нему, но вскоре потерял.

Я подошел к тому месту, где должна была бы находиться круглая комната, если допустить, что я собрался бы ее построить. Разумеется, выравнивать здесь ничего не пришлось бы, так как поверхность земли была совершенно ровной. Заметив у себя под ногами нечто напоминавшее плоский камень, я наклонился, чтобы поднять его и отбросить в сторону. Но камень не сдвинулся с места. Тогда, начав копать рядом с ним, я обнаружил, что этот камень, оказывается, был частью стены. Я принялся копать дальше, и вскоре в стене обозначился плавный свод.

Среда. Прошло уже два дня, и все это время я продолжаю остервенело копать, разбрасывая землю, как безумный. Нужно обязательно убедить Майка, чтобы он приехал. Он не поверит в это. Вообще-то мне приходится скорее даже не копать, а раскапывать, вынимать землю, что была когда-то засыпана сюда. Мне и раньше доводилось видеть полные обломков развалины, но только моя находка не имеет ничего общего с теми руинами. Такое впечатление, что все здесь было сделано специально для того, чтобы сохранить постройку.

Да, я дурак, но дурак обезумевший от страха. Возможно, Майк и сумел бы разобраться, что к чему. Я же на это не способен. Стоило мне лишь начать копать в этом месте, и я начал махать лопатой, как одержимый. Несколько раз наступали такие моменты, когда я уже решал было бросить это занятие, но некая сила неизменно снова влекла меня к этой яме. Шеф все это время встревоженно расхаживал вдоль самого края кивы - а это, несомненно, она и есть - то принимаясь рычать, а временами лишь поскуливая. Совершенно очевидно, что пес очень взволнован, но спуститься в яму вместе со мной он все равно неизменно отказывается.

Майк отложил дневник. Кофе совсем остыл. Он опрокинул чашку в раковину, а затем вновь наполнил ее свежесваренным кофе. Эрик сделал интересное открытие, о котором следовало бы сообщить опытному археологу. Ну конечно же, эта находка имеет огромное значение, потому что большинство из известных археологии кив были найдены, в лучшем случае, в частично разрушенном состоянии.

Насколько Майк припоминал, Эрик никогда особо не интересовался историей индейских племен Юго-Западных штатов. Естественно, не исключено, что он уже успел ознакомиться с некоторыми местными публикациями, посвященных скальным жителям. Возможно ему довелось прочитать некоторые из них, узнав оттуда об архитектурных традициях индейцев-анасази.

Ну а как же светящаяся красная линия на чертеже? Неужели кому или чему-нибудь понадобилось, чтобы эта кива была раскопана? Если это так, то для чего? И кто это мог быть?

Та гора, где Эрик затевал строительство, находилась в отдаленном, практически безлюдном и редко посещаемом районе штата.

Майк подошел к окну и взглянул на укрытую снегом землю. Следы были по-прежнему видны, словно напоминая о том, что все это происходит с ним на самом деле.

Где сейчас Эрик? Почему он не пришел? Отчего он выбрал для их встречи ту глушь? Или его перехватили по дороге туда? Что с ним? Мертв? Ранен? Или пленен?

Ну, это уже полный абсурд. Хотя, как знать? Ведь кто-то все же забрался к нему в дом и попытался украсть вот этот самый дневник, и вполне возможно, что как только до него дойдет, что его надули - а это, должно быть, уже произошло - он может решиться на еще одну попытку.

Чувствуя новый приступ раздражения и беспокойства, Майк Раглан снова взялся за дневник.

Если они ставили перед собой цель в целости сохранить эту часть руин, то это удалось как нельзя лучше. Весь вопрос в том, почему тогда оставшиеся развалины той же самой постройки были отданы на откуп времени и стихии, зачем понадобилось сохранять именно эту ее часть? Может быть это некая святыня? Нечто настолько особое, что должно быть любой ценой сохранено от разрушения?

В целости остались не только стены, но и штукатурка на них, и эта штукатурка сплошь изрисована какими-то символами. Штукатурка сохранилась замечательно, за исключением тех мест, где заметны следы водяных подтеков.

Четверг. Бессонная, тревожная ночь! Шеф, скорее всего, за всю ночь, большую часть которой он прорычал, лежа рядом со мной, так и не заснул. Несколько раз мне казалось, что за стенами хижины кто-то шевелится, а однажды я даже явственно ощутил, как будто на меня кто-то смотрит из темноты.

Наутро я проснулся с дикой головной болью, чувствуя во рту гадкий привкус. Разведя в печурке небольшой огонь, я сварил кофе, а затем вышел на улицу. Как распоследний дурак я напрочь забыл о том, что первым делом надо бы поискать на земле следы, и спохватился лишь когда мы вместе с псом уже успели сами достаточно наследить кругом, затоптав все следы, что могли быть здесь кем-то оставлены. Принявшись снова разглядывать киву, я вдруг понял, что в ней не было сипапу.

Сипапу, как я это понимаю, называют дыру в полу кивы, символ того, каким образом племя анасази перебралось в этот мир. Те сипапу, которые мне приходилось видеть были различными по величине - начиная с размера в чайную чашку, они доходили до диаметра раза в два большего.

В этой же киве - которая, должно быть, представляет собой образец отклонения от традиционной культуры - напротив, в стене устроено ложное окно, или глухая ниша, напоминающая михраб в мечети. Казалось, что свод стены ниши и земля, которой она была засыпана, прежде, чем я выгреб ее оттуда, состояли из какого-то рыхлого на вид серого вещества. У меня не было ни малейшего желания дотрагиваться до него руками, и поэтому я не стал этого делать.

Возвратившись обратно после беглого осмотра кивы, я обратил внимание на то, что мной до сих пор оставалось незамеченным. Мой чертежный карандаш бесследно исчез, а на его месте стоял миниатюрный, совсем крохотный кувшинчик, высотой не более трех дюймов!

Оторвавшись от дневника, Майк допил кофе. Он понимал, что нужно как можно скорее возвратиться обратно и разыскать Эрика, но интуиция подсказывала ему обратное - "Не ввязывайся!" Ведь это все проблемы Эрика, а он здесь и вовсе не при чем. Это Эрику пришла в голову идея перебраться жить в эти края и выстроить здесь дом, хотя Майк неоднократно и одинаково безуспешно пытался отговорить его от такого поступка.

- Так что совесть моя чиста, - вслух произнес он, чувствуя фальшь в собственном голосе.

Эрик просил о помощи, просил помощи именно у него, а ведь Эрик вовсе не был склонен просить окружающих о чем бы то ни было. И если не он, Майк, то кто тогда? И кто еще, кроме него, мог знать или хотя бы догадываться о том, что Эрик Хокарт попал в беду? Да и вообще, многие ли знали о том, что он здесь?

В конце концов, разве сам он, Майк Раглан, не имел отношения к расследованию происшествий невероятных и сверхъестественных? Разве не считал он сам себя скептиком? Человеком, ничего не принимающим на веру?

Но, как водится, все бывает хорошо в меру, до поры до времени. Раз пять или шесть за все время ему приходилось сталкиваться со своего рода проявлениями, повторных встреч с которыми он впоследствии старался всячески избегать. Все дело в том, что он слишком любил этот мир и не имел ни малейшего желания променять его ни на какой другой. Но ведь, на самом-то деле, должно же существовать логическое объяснение всему происходящему здесь, даже тем странным вспышкам на горной вершине.

А те существа, которых ему довелось мельком увидеть ночью? Кто они такие? Может быть индейцы, только голые. Возможно, он наткнулся на кого-нибудь из так называемого племени "кающихся". Майк в свое время слышал это название, но на деле знал о них лишь то, что у этого племени сложились собственные и довольно необычные традиции и ритуалы.

А всполохи над горой? А что если те существа среагировали на них? Можно ли их считать своего рода сигналом?

На душе было по-прежнему неспокойно, и тогда он принялся собираться. Небольшая дорожная аптечка, которую он всегда держал под рукой, охотничий нож, запасная коробка с патронами для магнума .357-го калибра. Здесь он ненадолго задумался, а потом достал еще одну коробку патрон. Интересно, куда это он собирается? На войну? Майк наполнил флягу и на всякий случай собрал кое-что по мелочи из еды, все еще не зная точно, что делать дальше.

Хоть Эрик и предложил для встречи дорогу через каньон, гора, что была им выбрана для строительства, находилась к северу от реки, перебраться через которую, минуя мост близ Мексикан-Хэт, было невозможно. А значит он и отправится туда, и первым делом нанесет визит туда, где жил Эрик.

А потом? Майк старался пока не думать о том, что будет дальше. К тому времени ему наверняка удастся разыскать самого Эрика или, по крайней мере, получить от него какую-нибудь весточку.

Он снова взял дневник.

Позднее. Я предпринял безуспешную попытку возобновить работу над планом постройки, изо всех сил стараясь хоть как-то отвлечься от тех необычных обстоятельств, но мысли мои были слишком далеки от приземленных проблем строительства.

Внезапно Шеф яростно залаял, и схватив подвернувшуюся под руку палку, я выбежал на улицу. Мое появление, по-видимому, воодушевило его и придало храбрости, и тогда, спрыгнув в киву, он кинулся к каменной нише, которая стала теперь совсем иной, чем прежде. У дальней ее стены клубилось густое, с виду казавшееся маслянистым, облако, которое, однако, не проникало в саму киву, все время оставаясь в пределах проема.

Не прекращая оглушительно лаять, Шеф бросился к нише. Я пронзительно закричал, начал звать его обратно, и когда он наконец все же повиновался, то я сам спрыгнул в киву, чтобы схватить его за ошейник. Решив, вероятно, что я иду вместе с ним, Шеф кинулся в нишу, и его лай вскоре затих где-то вдалеке.

Шеф убежал! Но куда? Эта ниша была выдолблена почти у самого края скалы, и проскочив через нее, он, по идее, должен был бы, пролетев несколько сотен футов, упасть на камни у подножия горы.

Но ведь он не упал. Я отчетливо слышал, его лай, доносившийся откуда-то издалека, как будто бы он гнался за чем-то или кем-то.

Прошло еще несколько долгих минут, а я оставался неподвижно стоять на месте как вкопанный - или скорее "замороженный", так, наверное, будет более точнее, потому что внутри у меня все похолодело от ужаса, я чувствовал себя холодным как лед. Обретя наконец возможность двигаться, я бросился обратно и неловко выбрался из кивы наверх, попутно ободрав о камни колено.

Спотыкаясь, я добрел до своего небольшого лагеря, устроенного на месте древних развалин и там тяжело повалился на койку. Я провел рукой по лицу. Несмотря на то, что утро выдалось довольно прохладным, с меня градом лился пот.

Рассудок. Только бы не сойти с ума. Итак, прежде всего, благоразумие, логика, здравый смысл.

У меня не было объяснений случившемуся. Естественно, мне и прежде доводилось слышать о загадочных исчезновениях. Как, например, то, когда некий человек, переходя на другой край поля и находясь не виду у нескольких других людей, вдруг бесследно исчез прямо у них на глазах. Или то, как уже другой человек отправился на родник за водой. Его следы были хорошо видны на только что выпавшем снегу, но на подходе к роднику они внезапно обрывались. Тут же, неподалеку, валялось и перевернутое на бок пустое ведро. А человек исчез. Откуда-то был еле слышен его голос, призывавший на помощь. Но крики постепенно становились все тише, и вскоре все смолкло.

Прошло еще довольно много времени, прежде чем мне удалось наконец отделаться от охватившего меня испуга. Только теперь я понял, что сегодня, первый раз за всю жизнь, мне довелось испугаться по-настоящему. Если бы не Шеф, я бы тут же, не раздумывая, ушел отсюда, чтобы больше уже никогда не возвращаться обратно и даже не помышлять о том, чтобы снова повторить подобный опыт. Но все же Шеф был хорошим и преданным псом, и он ни за что не рискнул бы спуститься в киву или броситься дальше, в провал, если бы не был уверен, что я все время буду там рядом с ним.

Итак, начну по порядку. Произошло нечто, что оказалось выше моего понимания, но ведь, сказать по правде, каждый день всем нам приходится сталкиваться с теми силами, объяснить или в полной мере осознать которые, подавляющее большинство из нас оказывается не в состоянии. Многие ли из нас, к примеру, вращая ручку настройки радио или телевизора, смогут объяснить принципы их действия?

Мой пес пропал. Если он прошел через нишу, то он неизбежно должен был где-то оказаться. Я должен его вернуть. Даже если для этого мне придется отправиться в это "куда-то" вслед за ним.

Шеф проскочил сквозь нишу, и я слышал его лай. Следовательно, процесс перехода не изменил его. Он лаял, так как, видимо, сохранилась причина, побуждавшая его к этому, а значит, переход не изменил его физически, и его восприятие окружающего мира тоже осталось прежним.

У меня исчез карандаш, но вместо него был оставлен небольшой сувенир. Следовательно, резонно предположить, что тому, что могло находиться по другую сторону ниши, не были чужды некие этические стандарты, а значит, с ним каким-то образом можно установить контакт. Затем мной был предпринят первый разумный с точки зрения логики шаг. Я отправился обратно к киве и позвал пса.

Ничего не произошло. Может ли звук проникать за пределы этой преграды? А если, предположим, я сам пройду сквозь нее? Смогу ли я потом вернуться?

Снова возвратившись за чертежную доску, я сел и, положив перед собой блокнот для черновых записей, предпринял попытку осмыслить случившееся. Полагаясь на здравый смысл, я решил воздержаться от опрометчивых поступков. Если Шеф сможет вернуться, он вернется. Может быть это произойдет через день, а может и через два. Через это "окно", очевидно, открывался некий путь, возможно он вел в иное измерение, может быть в другой мир, существующий на одном отрезке времени с нашим.

Верю ли я в это сам? Я не располагаю достаточной информацией, чтобы, исходя из нее, можно было бы принять решение, но какое еще объяснение можно здесь предложить? Мне известно лишь то, что данная проблема обсуждается уже не одно тысячелетие, и по крайней мере некоторые теоретические выкладки современной физики, кажется, допускают подобную возможность. А ведь тот провал за нишей явно ведет куда-то.

Более того, кем бы ни оказался тот, кто прочертил на моем чертеже ту красную линию, он явно добивался того, чтобы этот провал был открыт.

Почему? И почему он был так старательно засыпан до этого? Было ли там нечто, прежде наводившее страх? Или это была попытка предотвратить соприкосновение двух миров друг с другом?

Насколько мне известно, согласно поверьям индейцев-хопи, мы живем в Четвертом Мире. Третьим Миром, который они покинули, пройдя сквозь "дыру в земле" и перебравшись сюда, было зло.

Но что это за зло? Некий предмет? Существо? Или может какая-нибудь осязаемая сила? Или состояние? Моих скудных познаний об индейских верованиях крайне не достаточно, чтобы выдвинуть гипотезу, но, однако, мне кажется, что все это некоторым образом имело отношение к тем, кого индейцы-навахо называют "анасази" - то есть, "древними".

А вдруг за этой дырой скрывается какое-нибудь чудовище? И что, если кива и была засыпана землей для того, чтобы не дать ему прорваться сюда?

5

Кто нарисовал красную линию на моих чертежах? Очевидно, это был кто-то с "этой" стороны, кто-то, желавший вернуться обратно.

Исчезновение карандаша больше походило на безобидную шалость ребенка, или, возможно, кого-то еще, стремившегося войти со мной в контакт.

А вдруг где-нибудь поблизости есть еще один такой же провал? А то как же иначе мог попасть сюда тот, кто исправил красным мой чертеж?

Нет, все это бред какой-то! Бред! Сейчас я как никогда нуждаюсь в том, чтобы рядом находился кто-нибудь, обладающий знаниями и опытом Майка Раглана, человек сведущий в публикациях по данной проблеме.

Понедельник. События следовали одно за другим. Проснувшись на следующее утро, я обнаружил свой пропавший карандаш, грифель которого был исписан настолько основательно, что дальнейшее его использование по прямому назначению становилось более невозможным.

Сперва я опешил, но потом меня как будто осенило: а что если тот, кто стащил у меня карандаш, не знает, что его можно заточить? Действуя по наитию, я заточил карандаш, а затем воткнул его в грошовую точилку и оставил на столе, положив рядом еще парочку карандашей.

Наутро все это бесследно исчезло, а заодно пропал и мой старый свитер, кардиган, что до этого висел на спинке стоявшего рядом складного стула. Вот это уже было досадно. Хоть он и был уже далеко не новым, но этот кашемировый и теплый кардиган был одной из моих самых любимых вещей.

Каково же было мое удивление, когда сегодня утром я обнаружил свой старый свитер, а рядом с ним был аккуратно сложен еще один, совершенно новый - темно-коричневая полоса у плечей плавно сменялась все более и более светлыми оттенками.

Этот новый свитер оказался впору, и сидел на мне наредкость безукоризненно. У ворота, в том же месте, где у моего старого свитера располагалось название фирмы, здесь был вышит золотой нитью цветок подсолнуха!

Среда. Выгреб из кивы еще остававшуюся в ней землю. Теперь нужно будет как следует рассмотреть роспись на стенах. Я старался намеренно не обращать на внимания на символы до тех пор, пока не появится возможность изучить их в целом.

Четверг. Проснулся сегодня утром и нашел цветок подсолнуха у себя на столе! Если здесь и в самом деле водятся призраки, то это, несомненно, очень добрые существа!

Сегодня днем совершенно внезапно объявился Шеф! Он стоял поодаль, глядя на меня и пошел мне навстречу только после того, как я позвал его. Но стоило ему лишь оказаться рядом и учуять мой запах, как он принялся востроженно резвиться, как щенок. А за ошейник был засунут цветок подсолнуха!

Сказать, что я был изумлен этому, означало бы ничего не сказать, потому что Шеф был настолько приучен признавать только одного хозяина, что не подпускал к себе никого, кроме меня. Правда, в моем присутствии и при настойчивых увещеваниях с моей стороны он иногда мирился с некоторыми вольностями со стороны ветеринара, но только иногда. И все же кому-то удалось воткнуть ему за ошейник этот подсолнух!

Но на душе у меня было неспокойно. Мне уже почти удалось настроить себя на то, чтобы отказаться от своей задумки и вернуться к нормальной, обыденной жизни. Ведь прошло уже больше недели, и за все это время мне ни разу даже выспаться не удалось.

Все утро я тщетно силился припомнить, что же мне прежде доводилось слышать о других измерениях, параллельных мирах и их возможностях. Но так и не вспомнив ничего более или менее определенного, я начал осознавать, какой же все-таки до обидного ограниченной может оказаться столь узкая специализация, как моя.

Майк Раглан отложил дневник и снова подошел к окну. Эрик Хокарт вовсе не был склонен предаваться безудержным полетам фантазии. Он считался признанным специалистом сразу в нескольких областях электроники, и к тому же обладал незаурядной деловой прозорливостью. Способность предвидения вкупе с запатентованными правами на ряд изобретений принесли ему значительное состояние, которое ему удалось нажить, руководствуясь элементарной логикой.

Не тем он был человеком, чтобы пренебрегать мелочами, и уж тем более не тем, кого можно было с легкостью ввести в заблуждение. Итак, размышлял Майк, стало быть до ближашего города не меньше восьмидесяти, а то может быть и все девяносто миль, и на многие мили окрест нет ни одной живой души. К югу от реки находилась пара факторий, и примерно там же располагались малочисленные разрозненные поселения индейцев-навахо, которые жили обособленно ото всех и не имели обыкновения вмешиваться в чужие дела.

Так что же происходит? Судя по всему, Хокарт всерьез поверил в возможность существования некоего паралельного мира, и как бы там ни было, но для кого-то это было важно настолько, что на поиски дневника Эрика Хокарта был послан самый настоящий грабитель.

Где же сам Эрик? Что за девушка принесла сюда его дневник? И кем был тот человек, кто собирался выкрасть его? А кива?

- Лучше самому поехать туда, - произнес вслух Майк Раглан, разговаривая сам с собой. - Надо поскорее добраться до места. И если Эрика там не окажется...

Он развернул на столе перед собой карту района Четырех Углов и принялся изучать возможные маршруты. Добраться туда, где Эрик взялся построить себе дом будет отнюдь непросто. И хотя даже в той глуши были проложены довольно сносные дороги, большинство из них оставались незаасфальтированными. Но непосредственно к владению Хокарта не вела ни одна из дорог, и для него этот фактор был едва ли не самым привлекательным. Он обожал одиночество.

Эрик решил - и Майку было об этом известно - что по крайней мере во время строительства добираться до его горы можно будет на вертолете. Ожидалось, что все необходимые материалы будут доставляться все тем же образом.

Ему были прекрасно известны и обстоятельства, при которых Эрик узнал о существовании той горы. Самолет летел довольно низко, и с воздуха эта столовая гора с плоской вершиной была не похожа ни на одну из находившихся поблизости. Ее вершина имела вполне ухоженный вид, как будто некогда земля на ней возделывалась, но только было это давным-давно. Расположение этой горы, открывающийся с нее обзор и полное безлюдье вокруг, тут же приковали к себе внимание Эрика. С того самого момента Эрик Хокарт даже не помышлял ни о каком другом месте, кроме этого.

- Можно будет использовать природный камень, - говорил он. - У подножия скалы полно превосходного материала для строительства.

К тому же, не будучи ограниченным во времени, он намеревался собственноручно заняться постройкой, это было его давнишним желанием.

Эрик всегда самостоятельно принимал решения, действуя по собственному усмотрению, но только на этот раз он неожидано столкнулся с чем-то доселе совершенно ему неведомым, то, к чему он вовсе не был готов.

Майк с тревогой размышлял над случившемся. У Эрика не было друзей, от кого можно было бы ожидать подобного розыгрыша, тем более, что возможности поселиться поблизости от того места не было никакой, иначе как только в этих довольно суровых условиях устроить стоянку под открытым небом.

Медленно, не прекращая напряженно думать, Майк Раглан снова принялся за сборы. К тем вещам, что были им уже сложены, он добавил еще и бинокль. И все же в душе он испытывал редкостное нежелание покидать Тамаррон, предчувствуя, что, стоит лишь ему вернуться туда, оказаться поблизости от места предполагаемого строительства дома Хокарта, и тогда он тоже будет обречен.

Вот уже почти на протяжении двух десятилетий он только и занимался тем, что исследовал разного рода загадочные явления, разоблачая фальсификации и отважно вторгаясь в малоизученные области познания, но только на этот раз все было иначе. Его не оставляло ощущение, что он стоит у последней черты, у той самой грани, за которой открывается непознанное, то, чего надлежит опасаться.

Но что заставляет его думать об этом? И какими доказательствами он располагает?

Присев к столу, он в общих чертах изложил на бумаге содержание тех фактов, что стали ему известны и составил подробный план своих последующих действий. Если с ним вдруг что-то случится, то останется записка, хоть какое-то свидетельство, которое он смог оставить после себя. У него было такое чувство, как если бы ему вдруг неожиданно удалось найти выход из тупика. Ну конечно же, он возьмет эти свои записи и вместе с дневником оставит их в надежном месте.

Он снова взялся за дневник.

Боялся ли я? Ведь ничего ужасного до сих пор вроде бы не произошло, и все же мне приходилось иметь дело с чем-то непознанным, основанным на неких принципах, с механизмом действия которых я был совершенно не знаком.

Я попытался убедить себя не принимать это близко к сердцу, считать не более чем чьей-то неудачной шуткой, но не тут-то было. Помнится, Майк говорил, что имея дело с тем, что обычно принято называть сверхъестественным, далеко не лишне и самому обладать некоторым опытом иллюзиониста. Ученый же всегда старается добраться до истины и его никак нельзя назвать мастером по части остроумных уловок и прочих хитростей.

Очень многое из того, что на первый взгляд кажется невероятным, может быть с легкостью проделано любым фокусником, дающим представления, так как в силу своей профессии ему приходится постоянно иметь дело с подобными "чудесами". Обычно охотники до чудес, легко поддаются внушению, потому что их рассудок уже готов поверить в них.

Суббота. Еще одна бессонная ночь. В темноте как будто что-то шевелилось. Шеф все время был рядом, лежал прижимаясь ко мне, временами рыча, а то вдруг принимаясь тихонько поскуливать. Проснувшись рано утром, я еще какое-то время оставался лежать неподвижно. Я думал. Решение пришло неожиданно, само собой. Все, надо выбираться отсюда. Я уйду сегодня же. Заберу только личные вещи, все самое необходимое, оставлю остальное и просто возьму да и уйду.

Подобное упоминание о Шефе встревожило и озадачило Майка. Шеф был гордым, свирепым и бесстрашным псом, и его теперешнее поведение казалось по крайней мере странным. Обычно Шеф набрасывался на всякого, кто мог только оказаться поблизости, будь то человек, медведь, волк или еще кто. И коль скоро на сей раз этого не произошло, следовательно, пес учуял поблизости нечто, способное напугать даже его, то, что могло взволновать пса до глубины души.

А вдруг Эрик прав? Что если ему и в самом деле удалось открыть путь в другое измерение? Ведь смогла же собака проскочить туда и благополучно вернуться обратно, по крайней мере не пострадав физически, так что некто неизвестный тоже мог бы воспользоваться этой же дорогой - неизвестный или неизвестная?

Кто оставлял после себя знак в виде подсолнуха? И откуда те, настоящие цветы? Кто таскал карандаши и для чего это было нужно?

Завтра, решил Майк. Он поедет туда завтра. Отправится в путь рано утром, оставив дневник и свои записи в каком-нибудь надежном месте. Будет лучше всего, думал он про себя, если их удастся переслать одному из его старых приятелей, прежде работавшего на ФБР, чтобы в случае его, Майка, исчезновения, они послужили бы своеобразным руководством к действию.

Затем он погрузил в джип спальный мешок, провизию на дорогу, пополнил запасы воды, а также прихватил все патроны, что были у него с собой.

После он опустился на стул и начал глядеть в окно, но не видя за стеклом ничего: ни снега, ни даже величественных скал, подступавших вплотную к шоссе. В эти минуты он думал лишь о себе самом и еще о том пути, что лежал перед ним. Сказать по совести, и он был вынужден признать это, у него не было вовсе никакого желания ехать туда. Означало ли это, что он начинает неизбежно утрачивать интерес к приключениям? А как же любознательность, желание познать неизвестное? Или может быть он боится обнаружить нечто такое, что перевернет его столь привычный и удобный мир?

Мы с измальства привыкаем к жизни в трех измерениях; этот мир нам понятен, и мы чувствуем в нем себя вполне уютно. Новые идеи ведут беспристанную войну с нашим благодушием, и постепенно, но зато неуклонно, горизонты нашего мира расширяются, и он становится все более сложным. Когда-то человеку было вполне достаточно приспособиться к жизни в своей деревеньке или небольшом городке, к окружающим его людям и своей улице. Ему приходилось приспосабливаться к власти, будь то власть короля или же домовладельца - к власти любого, кто правил тем его мирком. Вот в этих пределах он чувствовал себя весьма комфортно.

Солдаты и моряки возвращались домой и рассказывали удивительные истории и далеких краях и странах, где многое было по-другому, иначе, чем у нас, и мир медленно становился шире. Большинство слушателей никогда не доверяло до конца подобным рассказам. Затем мир начал расширяться стремительно. Заменив тихоходные парусники трансантлантическими пароходами, а затем и вовсе поднявшись в небо, люди пересекали все новые его границы.

Вторая мировая война открыла для юных американцев самые отдаленные уголки земли, и вот уже дети фермеров из Канзаса или Вермонта запросто ведут разговоры о Бирме, Гуадалканале и Морокко. Они с легкостью рассуждают о тех странах, которые их отцы, пожалуй, не сумели бы найти на карте, а по окончании войны самолеты начинают летать уже повсюду.

И вот уже те, кому еще несколько лет назад редко когда удавалось провести зиму во Флориде, начинают свой бизнес в Саудовской Аравии, Йемене и Омане. А дети, подрастая, управляются с компьютерами с той же легкостью, как их отцы когда-то орудовали чернильными ручками. Во всем происходят радикальные перемены, и теперь уже новые открытия и изобретения следуют одно за другим.

На сегодняшний день человек уже успел высадиться на Луне, послать космические корабли к дальним планетам - те космические корабли, что, оказавшись за пределами солнечной системы, и до сих пор продолжают свое путешествие в бесконечные глубины космоса. А Эйнштейн и квантовая теория словно придали новые необычные возможности нашему втиснутому в узкие для него рамки миру.

Того человека, что привык просиживать перед телевизором с банкой пива в руке, следя за ходом футбольного матча, редко когда посещала мысль о том, что в окружающем его мире происходит настоящий переворот. Исчезали привычные горизонты, и прогресс уничтожал те работы, на которых он прежде имел обыкновение трудиться. Перемены, на которые раньше уходили целые века, теперь происходили едва ли не за один вечер, и возникающие при этом новые профессии требовали от работника все большего опыта и знаний. Самому обыкновенному, такому привычному нам работяге становится некуда податься, он оказывается не у дел.

Но кое-что все же осталось без изменений. Земля под ногами, небо над головой, вот эта дорога, по которой он мог проехать в автомобиле. Многие и многие века живут предания о других мирах, и люди читают или слушают разные истории о них, или даже видят их в "Сумеречной Зоне". Все это им пробуждает в них интерес и кажется весьма занятным, но только верить в это всерьез было не принято.

Это всегда оставалось лишь любопытным предметом для непринужденной беседы в кругу друзей, предоставлявшим к тому же неограниченный простор для рассуждений. Время от времени появлялись истории о загадочных исчезновениях, по поводу которых затем обычно следовали скучные разъяснения какого-нибудь откровенно тяготящегося этим ученого, у которого было невпроворот своих, куда более серьезных проблем.

Всегда было вполне достаточно иметь дело с нашим, постоянно растущим и развивающимся миром. В мышлении Майка Раглана не находилось места для еще одного измерения, для еще одного мира, на самом деле существующего здесь, бок о бок с нашим. Он был морально не готов к этому. Он допускал такую возможность, хотя о ее физической природе он знал не более, чем любой другой, тот самый рядовой обыватель, который не может объяснить, как работает его телевизор.

У Майкла Раглана не было ни малейшего желания обнаруживать еще одно измерение. Ему это было ни к чему. Дай бог разобраться с тремя уже имеющимися. Но он помнил, что жители нецивилизованных племен, с которыми ему пришлось сталкиваться, воспринимали подобную идею, как нечто само собой разумеющееся, и она отнюдь не вызывала у них ни малейшего изумления. Их язык мог элементарно выразить это понятие, с ним не возникало трудностей, так же как и с ходом их мышления.

Что можно сказать об австралийских аборигенах и их "времени грез"?

Майк взял в руки дневник и принялся нехотя, с опаской, листать его, отыскав в конце концов страницу, на которой он остановился.

Я быстро собрал все самое важное, все, что имело для меня значение. Чертежи, тетради и те несколько книг, которые я захватил сюда с собой, чтобы можно было почитать на досуге. Полдюжины книг все же оставлю, потому что когда-нибудь я, возможно, еще возвращусь сюда, хотя бы ненадолго.

Очень тяжело видеть, как на твоих глазах умирает мечта, а этот дом на вершине горы был заветной мечтой моего детства. Но тут против своей воли я ощутил внезапное нежелание уходить отсюда и оглянулся.

Это была она.

6

Самое первое мое впечатление подсказывало, что такая девушка, как эта не стала бы оставлять подсолнухи на столе у мужчины, а уж тем более засовывать цветы за собачий ошейник.

Вторая мысль, посетившая меня одновременно с первой, была о том, что это самая прекрасная женщина изо всех, кого мне когда-либо только доводилось встречать.

Она стояла в лучах яркого солнца, приблизившись вплотную к моей двери. У нее были очень черные волосы, разделенные прямым пробором и собранные сзади в два пучка. Ее кожа была цвета старой слоновой кости, а глаза казались очень большими и темными.

Но в следующий момент мое внимание переключилось на Шефа. Он рычал, но как-то неуверенно, как будто смутившись. Я тут же понял, что это не та женщина, во всяком случае, к Шефу подходил кто-то другой.

Она поманила меня, давая понять, что я должен следовать за ней, и тогда, подойдя к двери, я смотрел, как она идет в сторону кивы. С такой походкой как у нее, конечно можно было обойтись и без уговоров.

И все же я остановился в нерешительности. Шеф пятился назад, прижимаясь к моей ноге, как будто именно для того, чтобы не дать мне пойти за ней. Он подозревал что-то, и как оказалось, не напрасно. Она остановилась у самого края кивы и оглянулась. Увидев, что я все еще стою на пороге развалин, она снова поманила меня за собой. Я отрицательно покачал головой. В какое-то мгновение мне показалось, что ее лица как будто коснулась тень недовольства, но, возможно, мне это лишь почудилось.

Она была не просто красива, она была потрясающе красива - то будет, пожалуй, более точным определением. И все же было в ней что-то недоброе, это было нечто едва уловимое, но вызывавшее дурные предчувствия. Несмотря на ее красоту, мой рассудок противился, предупреждая меня о том, что от нее нужно держаться подальше, что отсюда нужно убраться поскорей, о том что это место порочно.

Одежда на ней, казалось, была из того же материала, что и кардиган, оставленный мне девушкой с подсолнухами, но только этот был гораздо лучшей выработки, украшенный изысканным индейским орнаментом, равного которому по сложности я еще не видел в наряде ни у одного из увиденнных мною когда-либо северо-американских индейцев. На ней были дорогие украшения из бирюзы высочайшего качества.

- Ты боишься? Меня?

У нее был тихий, приятный голос, она словно завлекала и в то же время посмеивалась надо мной.

И тогда невольно, не зная, как поступить, я сказал то, чего говорить, конечно же, не следовало бы.

- Мне надо дождаться строителей. Я нанял строителей, которые придут сюда, чтобы построить мне дом, - с этими словами я широким жестом обвел окрестности.

- Нет! - ее тон стал резким. - Никто не должен приходить сюда! Никто, понимаешь?

- Мне очень жаль. Но это моя земля. И я буду строить здесь дом.

- Что ты сказал? Твоя земля? Всей землей владеет..., - тут она внезапно замолчала на полуслове. - Пойдем! - голос ее звучал повелевающе. Я покажу тебе!

- Я не могу уйти, - повторил я.

Насколько я мог судить по ее манере разговора, эта красавица не привыкла, чтобы ей отказывали, и в данной ситуации она, очевидно, попросту не знала, как повести себя дальше.

- Немедленно! Идем со мной, или за тобой придут. Ты навлечешь гнев на себя.

Она задержалась еще на мгновение, а затем спустилась в киву и исчезла.

Ко мне моментально вернулось осознание того, что я должен немедленно выбираться отсюда, уйти куда-нибудь подальше от этого места и сделать это как можно скорее.

Всего десять минут спустя, засунув в карман вот этот дневник, я уже торопливо спускался вниз по тропе. Мой джип был оставлен невдалеке от того места, где кончалась дорога, это была заброшенная тропа. Я был уже совсем недалеко от цели, когда из-за груды камней в зарослях можжевельника раздался чей-то тихий свист.

Резко обернувшись, я оказался лицом к лицу со стройной, миловидной девушкой с цветком подсолнуха в волосах.

- Нет! Они поджидают тебя! Не ходи!

- Что им нужно от меня?

- Они не хотят, чтобы здесь кто-то был! Они заберут тебя. Добьются от тебя всего. Потом убьют.

- А ты кто?

- Я Каваси. Я убежала. Они найдут меня и тоже убьют.

- И ты говоришь по-английски?

- Немного. Старик научил меня словам.

- Но ведь она тоже говорила по-английски. Та, другая.

- У них есть четыре руки людей, кто говорит. Не больше.

- Четыре руки?

Она подняла ладони, а затем сжала пальцы в кулаки и раскрыла их вновь. Четыре руки, двадцать человек.

- Нам надо идти. Я покажу. - Быстро обернувшись, она проворно спустилась среди камней и, обойдя большой валун, вышла на древнюю тропу, узкую и крутую, что вела вниз, к реке. Она нерешительно остановилась в тени скалы. - Тебе нужно на другой берег или дождись темноты и плыви вниз по течению, к большому озеру.

- А что будешь делать ты?

- Я вернусь обратно - если смогу. Это не всегда. Всегда можно только через киву, но мне туда нельзя.

- Ты проходишь сюда в другом месте?

- Там не всегда. Только иногда. - Она взмахнула рукой. - Когда-то очень давно мой народ жил здесь повсюду. Настали плохие времена. Большая сушь. Пришли дикие, бродячие люди. Они убивали нас. Забирали наше зерно. Некоторые из наших людей умерли, а другие вернулись обратно на старое место, откуда мы раньше пришли сюда. Там очень много зла.

- Но ты не злая.

- Я нет. Она - да. Она очень важная. Мы боимся. И ты тоже. Ты спишь с ней и умираешь. Она Ядовитая Женщина.

- Ты из индейцев?

- Что такое индейцы? Я не знаю "индейцев".

- Твой народ жил здесь? Где?

- Здесь не жил никто. Это место для богов. Жрецы приходили на эту гору сажать колдовские деревья - ведьмин сад. Мой народ жил далеко. Большие пещеры, много домов. С обратной стороны у нас большой дом, много комнат. А здесь, я думаю, все разрушилось.

Скальные жители? Вполне возможно. У индейцев-хопи была легенда, будто бы они пришли в этот мир сквозь дыру в земле. Могло ли это оказаться другим измерением? То, что некоторые называют параллельным миром?

- А сейчас где твой народ?

- Там. Многих уже нет. Они рабы или умерли. Там зло.

- Ты назвала ту девушку, что приходила за мной "Ядовитой Женщиной". А что это означает?

- Им с детства дают яд. Мало, и не для того, чтобы убить, а чтобы они привыкли к яду. Это избранники богов. По их телам стекает яд тайных трав. Они не умрут, но любой мужчина, кто ляжет с ними, умрет. Когда у человека есть враг, то он посылает к нему Ядовитую Женщину.

До наступления темноты мы скрывались среди каменных завалов и зарослей можжевельника, и хотя преследователи были совсем близко, они не смогли найти нас. Затем, будучи почти невидимыми в темноте, мы стали пробираться старыми тропами на восток.

Пятница. Я возвратился. Хоть на какое-то время я сумел скрыться от них. Я спрятал все, что только возможно, в том числе и карту.

Майк, если ты все же прочтешь это, то, ради бога, помоги нам!

Каваси уговаривала меня переправиться через реку, но я был уверен в том, что мы сможем убежать от них и без этого. Мы с ней были более чем в двадцати милях от дороги, и к тому же я хотел попробовать еще раз пробраться к своему джипу. Под покровом темноты мы подошли совсем близко. Поблизости вроде бы не видно никого. Вскочив в машину, я сунул ключ в зажигание, и тут же взревел мотор моего ожившего джипа. Послышался крик, кто-то бросился ко мне из темноты, но машина уже стремительно дернулась вперед. Я ударил нападавшего по лицу, и мы укатили прочь. Проехав по дороге около мили, мы свернули с нее на другую колею.

Город, до которого мы наконец добрались, находился более чем в шестидесяти милях от того места, и в нем было относительно безопасно, или так мне тогда по крайней мере казалось. Мы ужинали в небольшом ресторанчике, зайдя туда почти перед самым закрытием. Каваси задавала много вопросов о кафе, машинах, автобусах. Я объяснял ей, как нужно заказывать блюда, покупать билеты и одежду. Вытащив из кармана деньги, я дал ей сто долларов и немного мелочи.

- Если со мной что-нибудь случится, передай эту тетрадь Майку Раглану, это в Тамарроне.

- Невозможно. Они здесь.

У окна промелькнула тень. Я направился к кассе. Лысый толстяк в фартуке вышел ко мне, чтобы взять деньги. Я заплатил.

- Послушай, друг, я Эрик Хокарт. Я строюсь к юго-западу отсюда, и сейчас мне нужно ружье. У тебя оно есть?

Он просто поглядел на меня.

- Мистер, у меня есть ружье. В наших краях все при оружии, но я не стану никому его одалживать.

Обернувшись, я посмотрел в окно. Мой джип стоял там. И поблизости вроде никого. А что если мы...

Каваси исчезла!

7

Я замер, стоя спиной к окну, положив обе руки ладонями вниз на прилавок перед собой. Может быть Каваси удалось благополучно скрыться, оставшись незамеченной? Или же они схватили ее, пробравшись с черного хода?

- Сэр, - тихо заговорил я, - пусть ваше ружье остается при вас, но послушайтесь хотя бы совета: если они войдут сюда, то будет лучше, если оно окажется у вас под рукой. Они наверняка решат, что свидетели им не нужны.

Меня зовут Эрик Хокарт - я вам уже сказал об этом. Пожалуйста, не забудьте, когда у вас станут наводить справки. Если полиция не возьмется за расследование, то мой друг сделает это. Его имя Майк Раглан.

- Послушайте, мистер, я, конечно, ваших дел не знаю, но уж лучше вызову-ка я полицию, и...

- Вызывайте, но только из кухни. Если вы подойдете к этому телефону, они вас убьют.

- Кто "они"? - он глядел мне через плечо. - Я не вижу там никого.

- Я сейчас побегу к джипу. Вам тоже лучше выбираться отсюда.

Майк Раглан отложил в сторону дневник и тихо выругался от досады. Он опять взглянул на блокнот и нахмурился.

Эрик вел дневник для себя, пока он, очевидно, не решил, что посредством его будет проще всего рассказать Майку о том, что с ним случилось.

Действуя быстро, Майк еще раз проверил содержимое рюкзака с провизией, снова осмотрел пистолет и сунул нож за голенище. Остановившись в дверях, он не поленился внимательно оглядеть стоянку, где он оставил свой джип. Рядом были припаркованы несколько других машин, но в них вроде бы никого не было, к тому же всех их он видел здесь и раньше. Подойдя к машине, он открыл дверцу, сел за руль и тут же запер все двери, успев прежде заглянуть за сидение. Выехав со стоянки, он направил машину в сторону шоссе.

На выезде он задержался у шлагбаума.

- Если меня будут спрашивать, то вы не знаете, у себя я или нет, наказал Майк охраннику.

Время от времени он поглядывал в зеркало заднего обзора, но признаков слежки за собой так и не обнаружил. Спустя несколько часов, он въехал в небольшой городок штата Юта и тут же отправился на поиски кафе, запомнившегося ему по предыдущим поездкам через город.

Но его больше не было! На том месте, где прежде стояла закусочная теперь дымилось несколько обугленных бревен. Дальше по улице находилось еще одно кафе, которое во время его последнего визита было закрыто, так как в межсезонье дела хозяев, видимо, шли из рук вон плохо. Теперь же заведение открылось вновь. Внимательно оглядевшись по сторонам, Майк припарковал машину так, чтобы за ней можно было бы приглядывать через окно, и вошел внутрь.

У стойки сидели трое индейцев-навахо и пили кофе, и еще водитель грузовика доканчивал свой завтрак. Его огромная, восемнадцатиколесная махина стояла на площадке у входа, рядом с пикапами, на которых приехали навахо. Да еще какая-то девушка одиноко сидела за дальним столиком.

Майк расположился неподалеку от нее. Когда к нему подошла офицантка, собираясь принять заказ, то обращаясь к ней, он заметил:

- Похоже у вас здесь неподалеку был пожар.

- И еще какой! Моя подружка из-за него осталась без работы! Она работала в утренней смене - обслуживала столики. А тут на тебе - пожар и работы больше нет.

Он заказал себе яичницу и ветчину.

- Кто-нибудь пострадал?

- Джерри. Это было его заведение. Он сейчас в больнице, если это можно так назвать. Повару удалось вытащить его из огня, хотя на и на нем самом уже загорелась одежда. Повар тоже немного обгорел, но вот Джерри... он совсем плох. Говорят, что у него не только ожоги, его еще как-то ранило, но точно об этом никто не знает.

- И как же это случилось?

- А кто его знает? Повар клянется и божится, что вначале загорелся зал.

Офицантка отправилась в кухню за заказом, а Майк снова взглянул на девушку. Она сидела неподвижно, и на столе перед ней стояла чашка кофе. Немного погодя, он опять посмотрел в ее сторону. Это была очень миловидная девушка, но Майку она показалась грустной, как будто очень растроенной из-за чего-то.

Офицантка вернулась с кофе для Майка.

- Вот это был пожар, скажу я вам! Как будто бы самый настоящий взрыв, только на самом деле никакого грохота не было, а просто раздалось что-то наподобие - пуф! И от здания остались одни головешки, да так быстро, что на рассказ о том, как это было и то, наверное, больше времени уйдет.

- А что говорит сам Джерри?

- Он? Ничего. Он не может говорить. А вот повар рассказывал, что когда он, уже перед самым закрытием, в последний раз выглянул в зал, то заметил там по крайней мере двоих посетителей. Девушка и тот человек, что спрашивал у Джерри про ружье...

- Ружье?

- Повар все слышал, он бросил свое занятие ради того, чтобы послушать. С виду порядочный человек, рассказывал он потом, похож на бизнесмена, но только он был чем-то очень напуган. Ну, Джерри, разумеется, отказал. Ведь ни один нормальный человек, если только он не законченный дурак, не станет одалживать свое ружье даже другу, если уж на то пошло, а не то что первому встречному.

- А что потом?

- И вдруг в кухню влетает та девица. Повар хотел было спросить у нее, что ей там нужно, но не успел - она выбежала через заднюю дверь.

Повар слышал, как хлопнула передняя дверь, и тогда он сам отправился в зал, и вот тогда-то это и случилось. Внезапно раздалось это самое пуф! и Джерри отбросило прямо на него, а потом все вокруг загорелось. Он смог вытащить Джерри на улицу.

- А что случилось с человеком, которому нужно было ружье?

Офицантка недоуменно пожала плечами.

- Убежал, наверное. Машина его так и осталась там, и ключи в зажигании. Шеф полиции конфисковал ее и отогнал к своей конторе.

- А девушка?

- Этого никто не знает, - понизив голос, офицантка, бросила многозначительный взгляд в сторону девушки и дальнего столика. - Но вот она сидит здесь с самого утра. Похоже, дожидается кого-то.

Майк тоже посмотрел на девушку, и их взгляды встретились. Он снова отвернулся.

- А тот человек, что спрашивал о ружье? Он сказал что-нибудь?

- Начал рассказывать, что он строит дом в пустыне, но об этом тут все и так знают. - Она снова отошла и вскоре вынесла из кухни его завтрак. Знаете, мистер, хоть расстояния здесь и большие, но людей не так чтобы было слишком много, а поэтому все обычно знают о том, что и где происходит.

Он покупал в городе бензин, кое-что из бакалеи, и несколько раз обедал у нас. Я тоже видела его, приятный мужчина. Наши местные девицы тут же начали гадать, женат он или нет. Он тихо занимался какими-то своими делами и никому здесь не докучал. Его зовут Хокарт.

- А где можно увидеть шефа местной полиции?

- Он сейчас уехал по делам в Мексикан-Хэт, но должен вернуться сегодня.

- И много у вас сейчас приезжих?

- Никого. Вот, только она. Зимой здесь мало кто проезжает. Летом бывают туристы, но редко, не так, как в Дуранго. Узкоколейки у нас нет, и мы находимся в стороне от основного маршрута, но все же туристы заезжают и сюда. - Она посмотрела на него. - А вы что, были знакомы с Эриком Хокартом?

Майк немного помедлил с ответом.

- Мы с ним друзья. Именно поэтому я приехал.

Она принесла кофейник и налила ему еще кофе. Индейцы уже уехали; водителя грузовика тоже нигде не было видно. Она опять взглянула на Майка.

- А вы не из наших мест?

- Я одно время жил здесь. Давно, много лет назад. И я очень много рассказывал Хокарту об этом крае, прежде, чем он решил перебраться сюда. Сам-то он с востока, но очень уж ему понравились здешние места. Он собирался построить здесь дом.

Офицантка отошла от него и снова занялась своей работой. Майк посмотрел на девушку, а затем взяв свою тарелку и чашку с кофе, подошел к ней.

- Каваси? - спросил он.

Во взгляде ее больше не было испуга.

- А вы Майк Раг-лан? - она произнесла его имя по слогам.

Он сел рядом.

- Ты говоришь по-английски?

- Немного. Меня научил старик.

- А что случилось с Эриком?

- Он у них. Они забрали его.

- Это они сожгли ресторан? Как?

- Я не знаю. Это такое... такая штучка... как..., - она дотронулась до края блюдца. Приподняв его чашку, она вытащила из-под нее блюдце, и замахнулась, словно хотела метнуть его. - Они..., - она снова повторила движение. - Потом огонь, большой огонь, очень быстро.

- А те... штучки, которые они кидали? Они были большими?

- Маленькие. Меньше, чем... - она указала на чашку - вот такие.

- И они загорелись?

- Они сначала разбились, потом загорелись.

- Кто-нибудь из полиции уже разговаривал с тобой?

- Нет.

- Каваси, я ничего не знаю о твоей стране, где бы она ни была. Я ничего не знаю о твоем народе. Я прочитал лишь то, что написал Эрик, но я должен знать, кто они такие, эти твои враги, куда они забрали Эрика и что они собираются сделать с ним. Я также должен знать, как попасть туда, где сейчас Эрик.

Внезапно Майк подумал совсем о другом.

- Ты поела? У тебя есть деньги?

- Я ничего не ела. Я отдала деньги за комнату, чтобы там спать.

Он подозвал офицантку и сделал еще один заказ. Когда женщина ушла, Каваси сказала:

- Как попасть обратно, я не знаю. Мы далеко от того места, о котором я слышала.

- А ты смогла бы найти это место, если бы я отвез тебя обратно?

- Я не знаю. Я смотрю.

Она принялась за еду. Майк ждал. Что же, черт возьми, происходит? Что за напасть такая? Разумеется, принимая во внимание записи Эрика и теперь еще сожженное кафе, было несложно догадаться, что эти люди, кем бы они ни оказались, представляли большую опасность. Они не шутили. Но кто они? Кто они такие?

- Расскажи мне, что сможешь. Я ничего не знаю об этом.

- Когда-то очень давно - Каваси сделала рукой широкий жест - мой народ жил здесь. Они рубили деревья, чтобы потом строить дома или зажечь огонь. Выращивали тыквы и кукурузу. Но дождь не приходил. Год за годом. Дождя было мало. Пришли злые люди. Они убивали наших людей, отбирали наше зерно. Скоро они поселились рядом, чтобы воровать. Нас было мало. Некоторые ушли из этих мест.

Задолго до этого мы пришли сюда из совсем другого края. Мы покинули его, спасаясь от зла. Потом некоторые захотели вернуться. Двое пошли обратно, и сказали, что там все в зелени, много воды и мало людей. И тогда мы снова вернулись туда.

Это было против старинных обычаев, но наши люди боялись голода и жестоких врагов, пришедших с севера, и поэтому некоторые вернулись обратно.

Но зло было там. Оно не пропало. Наши люди закрыли верх головы, чтобы не слышать больше Голоса.

- И где же находится то место, куда вы все возвратились? - Майк ждал, боясь услышать в ответ то, что ему было уже известно.

- С Обратной Стороны. Я не знаю, как сказать это, какими словами. Там так же как здесь, но только... только как бы по-другому.

- Вот ты сказала, что они вернулись обратно. А как это?

- Есть места, где открываются ходы - только иногда, всегда - не бывает. Сквозь них можно пройти, чтобы быть с Обратной Стороны. Старик, который научил меня вашим словам, прошел, но никогда не мог выйти обратно. Он пришел туда молодым. Сам себя он называл "ков-бой" - так? Они искали его. Они откуда-то узнали, что он на Обратной Стороне. Он очень... он далеко прячется от них. И тогда... они не нашли его. Я думаю, что он кого-то убил, но он знает, как прятаться.

- И он все еще там?

- Еще там. Некоторые из наших людей знают. Они помогают ему. Но он очень... как вы это говорите? Сильный, да? Он знает, как прятаться. Я думаю, что теперь они уже перестали искать его. Может быть. Я не знаю.

- А как его зовут?

- Он Джонни. Просто Джонни.

- Скажи, твой народ - это и есть те самые скальные жители? Те древние, кого навахо называют "анасази"?

- Да.

Майк посмотрел в окно. Там, на улице было все по-прежнему. У противоположной обочины дороги остановился грузовик; водитель вылез из кабины и направился ко входу в кафе. Его собственный джип был хорошо виден отсюда. Двое горожан разговаривали о чем-то, остановившись посреди тротуара. Все казалось самым обыденным, таким, как всегда.

Так что же делать? Если Эрика забрали обратно, где бы это "обратно" ни находилось, то, следовательно, он исчез, и может статься, что изчез навсегда.

- А что там будет с Эриком?

- Много вопросов. Когда ответов больше нет, они убивают. Они ненавидят и боятся. Они правят всем, но все равно живут в страхе. Им страшно потерять власть, им страшно, что мы - кто не согласен - получим силу от Обратной Стороны. Они боятся идей от вашей стороны. Любого, кто пройдет, они убивают.

- Так выходит, что некоторым это все же удается?

Она покачала головой.

- Не часто. На моей памяти только двое, наверное. Или может быть они не говорят нам всего. Очень давно был мальчик, юноша, который сумел пройти. Что случилось дальше, я не знаю. А очень-очень давно, еще раньше, пришли двое мужчин, которые искали золото. Их пытали, убили и оставили с Обратной Стороны.

- А что они знают о нас? О людях этой стороны?

- Много. Иногда они посылают своих людей украсть что-нибудь. Или убить. У вас есть вещи, чтобы слушать, такие вещи, чтобы можно было говорить с тем, кто далеко. Им нужно это.

А Эрик был специалистом как раз по этой части. Того, чего не знал он, не знал никто. Если им станет об этом известно, то возможно, они и не станут его убивать.

- Ну а что же кива?

- Это тайное место. В древнем предании говорится, что там есть потайной ход к Обратной Стороне. Кива это священное место, но люди зла засыпали ее. Теперь они хотят снова открыть. - Она попивала кофе маленькими глотками. - Я думаю, они теперь построят дом. Они хотят, чтобы можно было всегда проходить, все время.

Майк глядел на улицу за окном, стараясь собраться с мыслями. Что здесь творится? На самом деле? Или же просто чей-то изощренный розыгрыш? Он совершенно не разбирался в физике, но все же знал, что теоретически подобные вещи считались возможными, теория допускала существование параллельных миров. По крайней мере, кое-кто из ученых был убежден, что они существуют. А в Средней Азии и Тибете он видел... но существует ли между этим всем некая взаимосвязь? Вряд ли.

Эрик позвал его на помощь, и теперь это превыше всего. Как бы там ни было, а Эрик попал в беду, и он молил его, Майка, о помощи.

- А что потом? После того, как твой народ ушел отсюда и вернулся обратно, что было с ними дальше?

Она пожала плечами.

- Я мало знаю об этом. Какое-то время они жили, как раньше, потом стали жить по-другому. Мой предок был тем, с кого все началось.

Он был еще очень молодым, но смог сам, один, построить большую дамбу, чтобы удерживать воду. У него был хороший урожай. Он многое делал по-новому. Он придумал такие вещи - то, что вы называете машинами - чтобы они сами могли работать. Злые посчитали это колдовством и убили его.

Но они не могли убить его мысли. Скоро те, кто его убили, начали сами пользоваться его чудесами. Они строили крепкие стены, большие дома и дамбы. Потом они придумали законы, где было сказано, кто может брать воду и когда. Люди приняли их законы, потому что они были хорошими и не хотели неприятностей. Но те, кто владел водой, скоро придумали новые законы, еще хуже. Тогда некоторые из нас ушли от них и поселились в другом месте, как бывало и раньше.

Они пошли против нас, потому что мы не подчинились. Кого-то они убили, а других сделали своими рабами, но затем мы нашли то место, где работал мой предок, когда он делал вещи, и там были вещи, которые он успел сделать, и другие, только начатые. Мы использовали их, чтобы бороться, и тогда они оставили нас в покое. Джонни тоже помогал. Он сказал, что мой предок был вторым Давинчем.

- Да Винчи? Леонардо да Винчи был художником, и он изобрел много вещей.

- Наверное так.

- Вот ты сейчас здесь, на этой стороне. А раньше, ты часто приходила сюда?

- Это запрещено. Они откуда-то могут узнать об этом. Я не знаю, как, но им тут же известно. Если кто-нибудь проходит, его тут же хватают. Они не успокоятся, пока не поймают его.

- А те, которые правят? Они сами выходят сюда?

- Они говорят, что нет, но иногда ходят. Или когда-то они проходили, но затем пришла большая вода и затопила место. И очень долго они не могли. Пока Эрик не раскопал киву.

- Но ведь есть, наверное, и другие пути? Тот, кто прочертил ту линию на планах Эрика, должно быть прошел через другой ход.

- Они бывают иногда. Я не понимаю, как, но иногда вдруг открываются ходы. Я так пришла сюда.

- А ваша большая вода, это, наверное, то, что у нас называется озером Пауэлл. Мы построили дамбу, чтобы остановить воды Колорадо и затопили ими большую часть Глен-Каньона.

Они оба замолчали. Майк смотрел на улицу. А что если они придут прямо сейчас? Что он тогда будет делать?

- Я должен помочь ему, - сказал он наконец.

- Ты не можешь. Он у них.

- Куда они отвели его?

- Это нехорошее место, место страха. Это очень старое место, оно было еще до того, как мы вошли в Четвертый Мир, ваш мир. Я там не была, но тот, кто был отцом моей матери, знал это место.

Каваси в страхе посмотрела на него. Она только что поняла это.

- А теперь они придут за тобой. Они должны забрать тебя. Они не хотят, чтобы кто-нибудь знал, что их мир существует, а ты теперь знаешь.

- И ты тоже.

- Обо мне они знают, - отмахнулась она. - Меня ненавидят. Я им нужна больше всех. Я теперь глава семьи, клана. Они дожидаются меня. Ведь я происхожу от Того-Кто-Обладал-Волшебством, от того прародителя, кто сделал много новых вещей. Я должна вернуться обратно.

- Но есть же кива.

- Нет. Это их путь. Они станут следить. Они близко к ней.

- Но ведь сюда-то ты пришла!

- Мой путь ненадежный, очень опасный, но он открыт. Чаще всего открыт. Они ничего не знают о нем. Мы тоже не знаем. Знают только сакуа.

- Сакуа? Это такие волосатые?

- Ты знаешь о них? Они не люди, но они знают много того, чего не знает кроме них никто другой. Они выходят на охоту или за овцами, когда нечего есть.

- Таскают овец? У индейцев?

- Они забирают овец. Я не знаю, у кого.

Он допил кофе.

- Будет лучше, если мы уйдем отсюда и постараемся поскорее составить план.

Раглан начал было вставать из-за стола, но тут на плечо ему легла чья-то рука. Он поднял глаза.

Перед ним стоял коренастый, крепкого телосложения человек. У него был значок полицейского.

- Не возражаете? У меня имеется несколько вопросов к этой леди. И к вам тоже, если вы все равно здесь.

Обернувшись, он окликнул офицантку.

- Мари? Будь добра, еще чашку кофе.

Он перевел взгляд с Майка на Каваси.

- Я Галлафер. Итак, приступим.

8

Взглянув на Майка, он обратился к девушке.

- Как ваше имя, мэм?

- Каваси.

- Вы из этих мест?

- Я... ту-рист, - она говорила уверенно, без волнения или страха.

- Вы из индейцев?

- Когда-то очень давно мой народ жил недалеко от этих мест. Я приехала посмотреть, где это было.

Затем он обратился к Раглану.

- Как давно вы знакомы?

- Мы только что встретились. Я узнал ее по рассказам нашего общего друга - Эрика Хокарта.

- Хокарт? Это тот самый, что вроде собирается строиться где-то ниже по реке? Ученый, так кажется?

- И не только. Еще он бизнесмен, и довольно преуспевающий. Подобные два качества редко когда уживаются в одном человеке. Да, ему пришелся по душе ваш край, и он собирался выстроить здесь себе дом. Он нажил приличное состояние, занимаясь исследованиями по электронике, и поэтому может позволить себе жить там, где ему захочется.

Галлафер принял из рук офицантки чашку с кофе и отпил глоток, а затем снова переключил все свое внимание на Каваси.

- Когда начался пожар, вы были в ресторане?

- Нет, но я была там всего за минуту до этого. Я увидела тех людей и очень испугалась. Я убежала.

- Каких людей?

- Я их не знаю. Их было двое, может быть больше. Не могу точно сказать. Мистер Хокарт тоже боялся, и пошел к прилавку, чтобы ему дали ружье. Но человек за прилавком не дал ему ничего.

- И правильно сделал. А как Хокарт поступил потом?

- Я не знаю. Я убежала.

- И когда вы пошли?

- Спряталась. Потом искала комнату, чтобы спать.

Галлафер обернулся к Майку.

- Что вам известно о Хокарте? Не был ли он замешан в чем-нибудь? Может, наркотики?

- Кто угодно, но только не он. Не при его благоразумии. Ему это было ни к чему. Он был рассудительным, иногда даже слишком серьезным человеком, предпочитавшим одиночество всему остальному. Так ему лучше думалось. Чего ему не доставало в жизни, так это по-настоящему уединенного места, где поблизости не было бы телефона. Видите ли, когда человеку удается достичь чего-то в этой жизни, то люди не оставят его в покое, они вечно будут надоедать со своими прожектами и идеями, а ему не нужно было чужих идей.

Он просто хотел подыскать для себя тихое место, где можно было бы спокойно сидеть и думать. Вообще-то я лично воздержался бы от того, чтобы называть его ученым. Скорее он в какой-то мере был изобретателем, умевшим находить должное применение своим открытиям. Многие из его друзей-коллег занимались исключительно лишь одними исследованиями, а вот Эрику, в отличие от них, было дано предвидеть практическую ценность подобных вещей. Он умел обратить их работу в реальные деньги.

- А у него не было недоброжелателей? Не угрожал ли ему кто физической расправой?

- Об этом мне ничего не известно. Родственников у него не было. Наследников тоже. Так что большинство его друзей наборот были заинтересованы в том, чтобы он жил как можно дольше.

Если Галлаферу и было что-то известно, то выказывать свою осведомленность он, по всей видимости, не собирался. Судя по характеру задаваемых вопросов, он как будто бы пытался прозондировать почву, надеясь отыскать подходящее объяснение случившемуся. По крайней мере у Майка сложилось тогда именно такое впечатление.

- Мэм, вот вы сказали, что вы испугались тех людей. А почему?

- Я была в пустыне с мистером Хокартом. Он очень... очень беспокоился. Мы сели в машину, а те люди выскочили из-за камней, но мы уехали. А потом они пришли в ресторан.

- Где сейчас Хокарт?

- Нам бы тоже хотелось бы это знать, - заметил Раглан. - Они, должно быть, взяли его.

- Похищение?

- Похоже на то. Насколько мне стало известно, трупов на пожарище найдено не было, а следовательно, он скорее всего остался в живых. Если я не ошибаюсь, его машина находится у вас.

Галлафер неторопливо попивал кофе, продолжая напряженно размышлять. Он производил впечатление проницательного, умного человека, и Майк надеялся, что он не станет подвергать сомнению его рассказ, который к тому же по большей части оказался чистейшей правдой, если, конечно, не вдаваться в некоторые подробности. Галлафер внезапно взглянул на Майка.

- А каков род ваших занятий вообще?

- Я писатель, в основном пишу о дальних странах и необычных приключениях. С Эриком мы были знакомы на протяжении вот уже нескольких лет, и теперь он хотел посоветоваться со мной.

- По поводу чего?

- В частности, он хотел, чтобы я рассказал ему побольше об этих местах. Я ведь и сам одно время жил тут неподалеку, исходил почти все отдаленные уголки.

- Это где же?

- Темный Каньон, Сказочный Каньон, Бычья Впадина, Холмы Прекрасной Алисы, Деревянный Башмак - вы ведь сами их знаете не хуже меня.

Галлафер неохотно кивнул.

- Похоже на то, что вы действительно в этом разбираетесь. - Он снова отпил глоток кофе. - А кому могло понадобиться похищать Хокарта? Вы сами никого не подозреваете?

- Нет. - Раглан немного помолчал. Потом он сказал. - Видите ли, мы с Хокартом время от времени обмениваемся книгами, в основном это самые обычные, недорогие издания в мягком переплете. Одна такая книга была оставлена для меня в Тамарроне, там, где я остановился. А некоторое время спустя какой-то человек тайком пробрался ко мне в дом и пытался ее выкрасть.

- Выкрасть книгу? Да зачем, черт побери?!

- Вот то-то и оно. Мне кажется, что он взял ее, приняв за что-то другое.

Коротко, насколько это лишь было возможно, Раглан рассказал, о звонке девушки-портье, и как затем, проснувшись, он увидел стоящего у бара незнакомца.

- Хорошо еще, что он не убил вас, - сказал Галлафер.

Раглан лишь улыбнулся в ответ.

- Думаю, я все же сумел бы убедить его не делать этого, - тихо сказал он.

Галлафер снова посмотрел на Майка.

- Можете описать, каков он из себя?

- Ростом примерно пять футов и девять или десять дюймов - если смотреть относительно бара, рядом с которым он стоял, темные волосы и глаза, смуглая кожа. Очень широкоплечий. Мне он показался крутым, по-настоящему опасным парнем.

- Почему вы так считаете?

- Он всецело владел ситуацией. В его поведении не чувствовалось ни малейшего намека на нервозность. Он мгновенно оценил ситуацию. Он видел, что я даже не пытаюсь задержать или остановить его и знал, что во избежание еще больших неприятностей, убивать меня не стоит. Он производил впечатление профессионала, все действия которого загодя просчитаны и выверены на шаг вперед, и которого невозможно обратить в паническое бегство. Он просто развернулся и вышел.

- А потом?

- Я подошел к окну и смотрел, как он шел по снегу, направляясь к шоссе. Там он сел в белый фургон, который тут же укатил в сторону Дуранго.

- Вот вы сейчас назвали его профессионалом. А что вы имели в виду?

- Именно то, что я сказал. Мне приходилось время от времени встречаться с подобными людьми, более чем в десятке стран. Парни такого типа обычно состоят на службе в ЦРУ, ФБР или КГБ. Он точно знал, что от него требуется и был намерен в точности выполнить эту задачу - не больше и не меньше того.

- Не знаете, сколько он может примерно весить?

- Примерно столько же, сколько и я. Фунтов сто девяносто, или около того, но на первый взгляд может показаться, что он фунтов на пятнадцать полегче. Ступает мягко, как кошка. Похоже, он не из тех, кто станет шутить.

- А этот ваш Хокарт - он когда-нибудь работал на правительство? Какие-нибудь секретные разработки?

- В последнее время нет - по крайней мере мне об этом ничего не известно. Какое-то время назад он занимался чем-то подобным, но с тех пор прошло уже слишком много времени.

Наступило тягостное молчание. В следующие несколько минут никто не произнес ни слова. Полицейский производил довольно благоприятное впечатление, и тогда Майк Раглан решил пойти на риск. Безусловно, рассказав сидевшему теперь перед ним человеку о своей версии случившегося, он рискует прослыть полоумным, но ему все же хотелось хоть как-то подготовить Галлафера к встрече в тем, что, возможно, ожидало его впереди. Негоже, чтобы такой человек занимался бы поисками вслепую. И тогда он сказал:

- Мне так кажется, вы давно уже здесь живете.

- В этих краях прошла большая часть моей жизни. А что?

Майк ответил не сразу.

- Всегда бытовало мнение, будто бы эти края стали обиталищем приведений. Я имею ввиду пустыню на подступах к реке. Когда Хокарт принялся упрашивать меня приехать к нему, то у меня, откровенно говоря, сложилось такое впечатление, как будто причиной для беспокойства стало нечто, происходившее как раз оттуда.

Возможно, про себя вы сейчас подумаете, что я тронулся умом, но мне и в самом деле кажется, что мы вплотную приблизились к хрупкой грани чего-то неведомого. Поэтому мне бы очень не хотелось, чтобы именно теперь туда стали стекаться толпы любопытствующих, способных лишь испортить все дело. Если вы сами решите отправиться туда, то выберите себе в проводники человека, умеющего держать язык за зубами, того, кто хорошо знаком с местностью.

Галлафер откинулся на спинку стула и не сводил глаз с Майка. Затем, полуобернувшись, он окликнул офицантку.

- Мари? Принеси мне чизбургер. С ржаным хлебом. И будь добра, еще кофе.

Он посмотрел в окно, стараясь проследить взгляд Раглана.

- Вы ожидаете кого-то?

- И да, и нет. Когда прошлой ночью ко мне в дом залез вор, я тоже не ждал никого. Я высматриваю белый фургон.

- Ездил тут какой-то по округе. За прошедшие два дня дважды попадался мне на глаза. - Галлафер отвернулся от окна. - А что заставило Хокарта выбрать для строительства это место? Отчего он решил строиться именно здесь?

- Ему приходилось время от времени пролетать тут на самолете, и он был очарован красотой здешних мест. И тогда он твердо решил, что выстроит себе дом на вершине горы, в тихом, располагающем к раздумьям, месте. Он собирался своими руками построить себе дом из дикого камня. С инструментами он управляться умеет, тем более, что торопиться ему было некуда.

- А вот я ни за что на свете не стал бы селиться там. Это самое распоследнее место.

Каваси и Раглан выжидающе уставились на Галлафера.

- Раньше там жили пиуты. Но больше их там нет. И такое впечатление, что никто, похоже, не знает, куда они могли подеваться. Была там и пара рудников, но и те долго не протянули. - Он в упор посмотрел на Раглана. Говорят, очень уж неуютно там.

Галлафер сидел, обхватив чашку обеими ладонями. Он разглядывал Раглана.

- А я теперь начинаю вас припоминать. Так, говорите, вы писатель. Так вы и есть тот самый Раглан, что разоблачает чудеса? Разные там дома с привидениями и тому подобное?

- Да, но только давайте будем считать, что я исследую непознанное. На самом деле я не собираюсь ничего разоблачать. Я просто стараюсь докопаться до истины.

- И значит, Хокарт пригласил вас сюда за этим?

- Да.

- Насколько я могу догадываться, вы повидали немало странных вещей. Я слышал о ваших путешествиях на Гаити, по Тибету и перуанским джунглям.

- Я побывал там, и да, вы правы, мне довелось столкнуться с довольно необычными явлениями, и моя интуиция подсказывает мне, Галлафер, что вам все-таки известно нечто о том, что теперь волнует всех нас.

Галлафер ответил не сразу.

- Нет, - с расстановкой заговорил он наконец, - я ничего не знаю. Та местность находится вне пределов моей юрисдикции, и я обхожу ее стороной. Точно так же как и большинство наших, местных, включая и самих индейцев. Они ведь тоже не слишком жалуют те земли.

Тут был принесен заказанный чизбургер. Откусив от него, Галлафер принялся молча жевать, а затем, проглотив, снова взглянул на Раглана.

- Но в конце концов парень, о котором вы говорили, вовсе не был призраком, и пожар...

- Каваси сказала, что один из тех людей бросил несколько дисков, и пламя загорелось, когда они разбились.

Галлафер перевел взгляд на нее.

- Какого размера были эти диски?

Она указала на верх его чашки.

- Вот такие, может быть немного побольше.

- Галлафер, несмотря на то, что вы можете посчитать меня сумасшедшим, я все же хочу дать вам повод к размышлению. У индейцев из племени хопи существует поверье, и анасази тоже по всей видимости верили в то, что мы с вами живем в Четвертом Мире.

- В наших краях эта сказка известна всем.

- И что сами они ушли из Третьего Мира, потому что там царило зло.

- Таково предание. К чему это все?

- А что если, вследствие засухи или из-за насшествия с севера воинствующих индейских племен некоторые из них вернулись обратно в Третий Мир, туда, где их поджидало это самое зло? А вдруг кто-нибудь из них знает, как можно уйти отсюда и снова вернуться?

Галлафер не взглянул на Раглана. Он смотрел в окно, продолжая задумчиво жевать свой чизбургер.

- Вы ожидаете от меня слишком многого, - изрек он в конце концов. - А что же фургон?

- Им пришлось бы устроить себе неподалеку отсюда нечто наподобие оперативной базы. Такое место, где можно было бы оставлять фургон и все остальное, что может понадобиться впредь. Но чтобы в то же время этот перевалочный пункт находился бы в стороне от посторонних глаз.

Он снова замолчал. В закусочную тем временем продолжали заходить посетители, и теперь кое-кто из завсегдатаев переговаривались между собой, с любопытством поглядывая на Раглана и Каваси.

- А вот рискни я вдруг предположить такое - так наверняка стали бы говорить, будто бы у меня крыша поехала. Во всяком случае, очень мало кто здесь верит в черную магию навахо. - Галлафер снова посмотрел на Раглана. И что вы теперь собираетесь делать? Здесь останетесь?

- Пропал Хокарт. И я собираюсь отправиться на его поиски. Может быть мне удастся что-нибудь прояснить.

- Должно быть так оно и будет, если только все сказанное вами ранее окажется правдой. Я попробую разыскать тот фургон.

- Знаете, Галлафер, если вы его действительно отыщете, то будет лучше, если вы возьмете с собой пару человек в виде подкрепления. Я вполне серьезно. Они не остановятся ни перед чем, пойдут даже на убийство, и если мои предположения окажутся верными, то им удастся ускользнуть, оказываясь вне пределов вашей юрисдикции.

- В отдельных случаях пределы своей юрисдикции я определяю по своему усмотрению, - откликнулся Галлафер, отправив в рот последний кусок чизбургера. Он перевел взгляд на Каваси. - А где, позвольте узнать, будете вы?

- Со мной, - ответил за нее Майк, - покуда это возможно. Сегодня вечером она будет в мотеле, по соседству со мной. Если бы ваши люди могли проследить за ним...

- Смогут и будут. У меня есть неплохие ребята. - Он поднес салфетку к губам. - Ну а как быть с этим Третьим Миром...?

- Возможно, мне придется самому отправиться туда.

Галлафер смерил Раглана длинным, пристальным взглядом.

- Вы что, и в самом деле верите во все это? Я имею в виду... ну, я, в общем, тоже изредка разговариваю с индейцами, и вот время от времени один из них, особенно когда поблизости никого нет, вдруг начинает рассказывать какие-то очень странные вещи. И все-таки... - он с сомнением покачал головой.

- На данный момент, Галлафер, у меня нет иного выхода. У меня есть некоторое доказательство, но поделиться им с вами я пока что не могу. Считаю себя не вправе, оно не принадлежит лично мне. Я уверен лишь в том, что это может оказаться либо весьма веским доказательством, или же это всего-навсего проявление некоего психического растройства. Но в любом случае, вам известно, что в результате неожиданного пожара уничтожен ресторан. Это доказательство. Пропал без вести Эрик Хокарт, и это свершившийся факт. Может быть нам удастся отыскать его, а может быть и нет.

Эрику уже приходилось иметь дело с таинственными провялениями. Он рассказывал мне о них. И ему довелось увидеть по крайней мере одну очень красивую женщину, приходившую сюда с Обратной Стороны...

- Вы шутите?

- Ничуть. Все это слишком серьезно. И я хочу предупредить вас на будущее. Если вы когда-либо сами увидите ее, то, ради бога, держитесь от нее подальше, или же поплатитесь жизнью.

- Это Ядовитая Женщина, - сказала Каваси. - Их всего шесть, по-моему.

- Ядовитая Женщина?

- Все дело в том, что таким женщинам вводят внутрь яд, к которому сами они остаются невосприимчивы, но который в то же время убивает любого мужчину, вступающего с ними в контакт. В сексуальном смысле, разумеется. Подобные истории мне приходилось слышать и прежде на Ближнем Востоке и в Индии.

- Довольно занятно, правда? - Галлафер перевел взгляд на Каваси. - А вы тоже верите в это?

- Да, верю.

- Ну, в любом случае, ее вам удалось убедить, - покачал он головой.

- Это я сказала ему, - возразила Каваси. - Я предупредила его, как сейчас предупреждаю вас. Она принадлежит Руке.

- "Руке"?

- Того, кто правит, называют Рукой.

Галлафер не сводил с нее глаз.

- Даже и не знаю, чему тут верить. Поначалу я даже стал было уже и прислушиваться, но теперь... нет, право же, не знаю.

- Это правда, - сказала Каваси.

- А вы верите в Третий Мир? - скептически спросил у нее Галлафер. Вы что, и вправду верите в него?

Она была невозмутима и это лишь еще больше подчеркивало ее красоту.

- Я верю. Мне приходится верить в него. Потому что, до тех пор, пока я не пришла сюда, вся моя жизнь прошла там.

9

Галлафер еще с минуту продолжал пристально разглядывать ее. Затем внимание его вновь оказалось обращено к Раглану.

- Уж лучше мне, пожалуй, заняться тем, в чем я по крайней мере разбираюсь. Итак, вернемся к тому человеку. К тому самому, что влез к вам в дом. Помимо его роста и веса вам удалось еще что-нибудь запомнить? И пожалуйста, поподробнее о том, что вы имели в виду, называя его "профессионалом".

- Вы, Галлафер, профессионал в своем деле. Так вот, он тоже был профессионалом. Теперь, что касается примет: На правой щеке у него я заметил шрам, примерно около двух дюймов длиной. Плотно прилегающие уши с небольшими мочками. Несколько заниженная линия роста волос - если только это не было накладкой, в чем я, в принципе, сомневаюсь. Кожа у него несколько потемнее, чем у Каваси, глаза небольшие, лицо решительное, с выступающими скулами.

- Что ж, довольно неплохо, - одобрил Галлафер. Покончив с записями, он оторвался от блокнота и снова взглянул на Раглана. - Если вы и на самом деле собираетесь отправиться на ту гору, где строил свой дом Хокарт, то будьте поосторожней. Помните, что, как только вы свернете с шоссе, вам придется рассчитывать лишь исключительно на собственные силы.

Затем он обратился к Каваси.

- Хочу оговориться сразу, что мне не хотелось бы вас обижать, но я вам не верю. Согласитесь, что слишком уж это неправдоподобно, и все же, давайте чисто теоретически предположим, что вы правы. Ну и так как же там, откуда ввы пришли?

- Почти так же как здесь, но только по-другому. Солнце... не такое как здесь. Оно как будто бы светит сквозь туман. Вокруг много зеленеющих полей, лугов, рвов с водой.

Галлафер поднялся из-за стола.

- Вы тоже собираетесь туда? Где Хокарт затеял строительство?

- Наверное да.

- А куда еще?

- Я буду здесь. Вот тут, в Тамарроне или в пути туда, но только мне очень не хотелось бы нарваться на неприятности. Я хочу найти его и выручить из любой беды, в которую он мог попасть.

- Будьте поосторожней, - Галлафер направился прочь. - Ядовитая Женщина, значит? Это что-то новенькое!

- Ничего нового в этом нет. Еще очень давно, когда королю нужно было избавиться от соперника, он посылал ему в подарок такую девушку. После этого - нет соперника и нет беспокойства.

Галлафер пожал плечами.

- Ну, не буду вас больше задерживать...

После того, как он скрылся за дверью, Каваси взглянула на Майка.

- Кто он?

- Это закон. Он полицейский. Расследует преступления, всякие такие события, как тот пожар. Его не стоит недооценивать. Мне кажется, что это очень сообразительный молодой человек, и он совсем не прост.

- А он хороший?

- По-моему, да. И опытный.

- Он мне не поверил.

Раглан сделал рукой широкий жест.

- Никто из них не поверит в это. Ну, не до конца. И поэтому ты никому ничего не рассказывай. А то они подумают, что ты все выдумываешь. Просто говори, что раньше твое племя жило здесь, пусть все думают, что ты из индейцев.

- Я думаю, что я и на самом деле отношусь к тем, кого вы называете "индейцами".

Снова наступило молчание. Майк Раглан продолжал внимательно разглядывать улицу за окном. Если "они" зашли так далеко, что даже отважились залезть минувшей ночью к нему в дом и устроить пожар в кафе, чтобы уничтожить Эрика и Каваси, то, несомненно, им ничего не стоит попытаться убить и его тоже. Рискнет ли он после всего взять ее с собой? А если нет, то где ее можно будет оставить? У полиции было полно своих забот, а сам городишко слишком мал, и в случае чего, они своего не упустят.

- Мне нужно вернуться на гору. Я должен быть уверен, что Эрика там нет.

- И я с тобой.

- А вот твой знакомый ковбой, тот старик...

- Джонни?

- Как он смог очутиться на... на "Обратной Стороне"? Ведь кива тогда не была открыта?

- Иногда бывают другие пути. Это такое... я не могу объяснить. Иногда открыто, иногда закрыто. Там нет... как вы это называете... закономерности? Он рассказывал, что гнался за дикой коровой. Она называется "отбившаяся". Она убегала, а он ее догонял, ехал на лошади очень быстро с вершины холма, размахивая веревкой. Корова исчезла, а он бросился за ней... А потом он на Обратной стороне. Просто так получилось, а потом он так и не смог найти дорогу обратно. Может быть она закрылась. Я не знаю. Он тоже не знает. Он никогда не смог вернуться назад.

- А что было потом?

- Они узнали, что кто-то прошел. Они пришли посмотреть. Он спрятался. Они не нашли. - Ее глаза встретились со взглядом Раглана. - Там где он был, очень глухое место. Дикая корова, иногда, может, дикая лошадь. Тогда он был молодым ковбоем. Теперь он старый ковбой. Они никогда не нашли его.

- Он убил кого-нибудь из них?

- Наверное. Он никогда не говорил, но я слышала, что кто его идет искать, тот умирает. Сейчас никто не ищет. Он живет там давно, и ничего плохого для них не случилось, так что им стало все равно. Мне так кажется.

- Ты знаешь, где он?

- Конечно, знаю! Мы не враги. Он не против нас.

Снова наступило молчание. Майк обдумывал сложившуюся ситуацию. Он был более чем уверен, что Галлафер предпримет логически приемлемый шаг и примется за поиски белого фургона. Фургон был единственным из реально существующих доказательств, тем более что он был вполне материален, и к тому же Галлафер собственными глазами видел его.

Несомненно, если "им" приходится действовать на этой стороне, то им необходима база, место, где можно было бы спать и оставлять фургон, когда он простаивал без дела - это место, по сути, должно было бы находиться неподалеку от пути назад, на тот случай, если им вдруг пришлось бы срочно вернуться обратно.

Теперь ему придется действовать наугад, не зная ровным счетом ничего о том, с чем или с кем он имеет дело. Единственное, о чем он мог догадываться, так это что некоторые из них вот уже на протяжении многих лет тайно жили на этой стороне, не раскрывая себя. Возможно один из них сидит сейчас вместе с ними, в вот этом же ресторане. Для подслушивания чужих разговоров это место подошло бы как нельзя лучше. Если у них и в самом деле была собственная база по эту сторону, то она, скорее всего, могла быть основана много-много лет назад. А поэтому ему придется соблюдать крайнюю осторожность.

А вот к примеру, откуда у них этот фургон? Он должен быть зарегистрирован. У водителя должны быть права. Все это предполагало наличие некоей особой связи.

А может быть у них были и другие машины, кроме фургона?

- Послушай, Каваси, а ты смогла бы узнать среди других людей человека с Обратной Стороны? Я имею в виду, что их здесь может оказаться много.

- Думаю... может быть, да. Я не уверена. Но иногда мне кажется, что я их вижу.

Он встал из-за стола.

- Пойдем.

Остановившись у кассы, Майк оплатил счет, и Каваси внимательно следила за тем, как он это делает.

Выйдя на улицу, он остановился и огляделся по сторонам. Поблизости не было видно ни души. По дороге мимо них проехал пикап, на переднем сидении которого сидели двое индейцев-навахо. Перейдя через улицу, он подошел к своей машине, и снова оглянувшись, открыл дверцу. Никто как будто не обратил на его действия никакого внимания.

Подавляющее большинство горожан были мормонами и очень хорошо знали друг друга. Это могло облегчить задачу Галлафера.

Остановившись на ближайшей автозаправке, Майк велел залить полный бак. Он задумчиво разглядывал служащего бензоколоннки. Еще одно подходящее место для наблюдательного пункта; но паренек как будто не обращал на него внимания.

Когда джип выехал на дорогу, Раглан увидел, что у обочины шоссе примерно в миле впереди припаркована машина. Это была машина Галлафера. Когда он подъехал поближе, то показавшаяся из окошка рука взмахом призвала их остановиться.

Галлафер был один в машине.

- У вас есть пистолет?

Раглан немного помедлил с ответом.

- Да. Когда я отправляюсь в горы, то всегда беру его с собой.

- Тогда пусть он всегда будет у вас под рукой.

Раглан упомянул о своих догадках по поводу долговременной базы, и Галлафер согласно кивнул.

- Я тоже уже думал об этом. Перебирал в памяти людей, все строил догадки, кто это такой и где.

Он замолчал, оставаясь неподвижно сидеть, глядя на дорогу. Затем он снова обернулся к Раглану.

- Нет ясности, все слишком призрачно, - сказал он наконец. - Я не знаю, как обращаться с этим. Пока не знаю. - Он снова замолчал. - А я вот тут как раз читал статью о вас. - Он взмахнул рукой с раскрытым журналом. Вам-то к такому не привыкать.

- К подобным вещам привыкнуть невозможно, - ответил Раглан. - С фальсификациями дело обстоит очень просто. Почти каждый худо-бедно смыслящий в своем деле фокусник сможет без особого труда заткнуть шулеров за пояс. Большинство из используемых ими приемов известны иллюзионистам вот уже на протяжении последних пяти десятилетий. Люди верят мошенникам, потому что они хотят верить в чудо, и поэтому они им очень не хочется, чтобы обман открылся. Тот кто ждет чудес, обязательно их найдет.

- У меня есть кое-какие соображения, - Галлафер продолжал разглядывать Раглана. - Но об этом лучше помалкивать. Пересуды нам ни к чему.

Раглан завел машину и поехал дальше. До поворота оставалось еще несколько миль, и, не заметив его, можно было запросто проскочить мимо. А поэтому ему придется быть очень и очень внимательным.

Каваси молчала. Она закрыла глаза и как будто задремала. У Майка тоже не было настроения самому начинать разговор. Он пытался восстановить в памяти присланную ему Эриком карту. Обозначенный на ней маршрут проходил в стороне от того пути через каньон, по которому он ехал вчера и который теперь оставался значительно южнее этого места. Они находились уже в часе езды от города, когда Майк наконец свернул с шоссе на пустынную грунтовую дорогу. Вскоре дорога эта начала все больше углябляться в ложбину, и тогда он остановил машину.

Каваси открыла глаза.

- В чем дело?

- Хочу получше взглянуть на дорогу, - он собирался выйти из машины. Нет ли там каких следов.

Он сделал несколько шагов вперед, остановившись ненадолго у переднего бампера, чтобы взглянуть себе по ноги. Затем он отправился дальше, шагая по обочине грунтовой дороги, не желая затоптать следы.

На земле были заметны следы протекторов, оставленные здесь колесами двух разных автомобилей несколько дней назад. Следы автомобильных шин пересекали другие следы - оставленные дикобразом, лапками нескольких земляных белок и переползавшими через дорогу змеями. Он прошел еще несколько сотен футов, не переставая пристально разглядывать следы. Первая машина ехала, по-видимому, очень быстро, и сидевший за рулем человек был хорошо знаком с дорогой - возможно это был Эрик Хокарт. Его преследовала другая машина, и уж наверняка это был не белый фургон. Но судя по оставленным следам, обратно ни одна из машин не проезжала. Так где же теперь Эрик? Куда они могли отвезти его?

Каваси наблюдала за ним из машины.

- Они сюда не возвращались, - сказал ей Майк.

Девушка пожала плечами.

- У них есть другие пути, хоть и не очень надежные, но они есть.

Так где же Эрик? Если предположить, что у них есть укрытие, база на этой стороне, то может быть они держат его там? Майк тут же поделился своими соображениями с Каваси.

- Я думаю, это возможно, - ответила она, - но не надолго. Рука захочет, чтобы его допросили.

- А потом убили?

- Может быть, но я в этом не уверена. Он у-че-ный? Я думаю, что Рука оставит его у себя, чтобы он работал для него. У него есть... как вы это называете? Такие штучки, чтобы слушать. Большие уши. - Она немного помолчала. - Он слушает, о чем люди говорят между собой. Все время слушает.

С того места, где они остановились, Майку еще было видно так называемое шоссе. Это была пустынная дорога, по которой в час проезжало два или может быть три автомобиля. Теперь она была абсолютно пуста. Он снова обернулся и окинул взглядом открывавшуюся перед ним местность. Разумеется, он сразу же отметил про себя, что здесь было много таких местечек, где запросто мог притаиться остающийся незамеченным наблюдатель.

Подумав об этом, он снова сел за руль и джип поехал дальше по дороге. Хорошо было бы, конечно, иметь при себе винтовку, или еще лучше, обрез, с которым управляться было бы значительно легче, нежели с винтовкой.

Через несколько миль пути дорога разветвлялась, и тогда, оказавшись у развилки, он свернул на ту тропу, что уводила прямиком на восток. По мере того, как они приближались к изломанным каменным хребтам, островки пустынной растительности встречались все чаще. Он взглянул на Каваси.

- Ты боишься?

- Да. Они очень плохие люди. Они очень хотят поймать меня. Они очень боятся людей, что попадают туда. У вас здесь нет никакой дисциплины, это они так говорят.

- А что, многие уже побывали там?

- Нет, нет, конечно! Это невозможно! Почти невозможно. Очень долгое время туда никто не проходил. Ну, только иногда-иногда, случайно. Если кто-то приходит туда от вас, его тут же выслеживают и убивают. Немедленно.

- А как же Джонни? Тот ковбой?

- Они пытались. Он очень хитрый. Он не оставляет следов. Он очень хорошо прячется. У него есть несколько мест, чтобы спрятаться. Наконец им надоело, и они решили, что он им не важен.

- А ты?

- Я мятежница. Я слишком много думаю. Я задаю вопросы. Я опасна для них, поэтому я убежала в горы, где меня ждут другие. - Она замолчала, в то время, как Раглан, сделав резкий поворот, съехал на дно пересохшего оврага, по которому некогда протекала река. - Там очень плохо, большая сушь. Ничего не растет. Растения не приносят семян. Некоторые умирают, многие болеют. Они посылают кого-нибудь за семенами, но многие из них не приживаются. Она снова взглянула на Майка. - Там не так как здесь, у вас - одни растения растут, а другие нет. Мы не знаем, почему так бывает. Мы решили, что у нас должна быть постоянная дорога. Вы говорите постоянная, да? Нам нужно, чтобы дорога была всегда. Чтобы было много семян.

Она снова замолчала, разглядывая пустыню за окном.

- А вот это, то что у вас называется брокколи? Оно у нас не растет. Мы много пытаемся. Пытались.

У вас и кукуруза другая, она больше, много больше. Но ваши семена плохо растут у нас. Вот странно.

Раглан остановился за разросшимися кустами можжевельника, чтобы можно было попристальнее разглядеть открывавшуюся впереди дорогу, а заодно и осмотреться на местности. В душе у него продолжало нарастать беспокойство. Подобные чувства, ощущение тревоги, ему приходилось испытывать и раньше. Что-то здесь было не так, хотя на первый взгляд он не мог заприметить поблизости ничего необычного.

Было крайне неразумно с его стороны выбираться сюда под вечер. Все-таки ему следовало бы повременить, подождать до следующего утра, что он сперва и собирался сделать, чтобы впереди, в запасе был бы еще целый световой день, достаточно времени на то, чтобы оглядеться.

Но ведь он должен был разыскать Эрика, а что если получилось так, что Эрик лежит раненый у себя на горе, ведь тогда его нужно немедленно разыскать и оказать помощь. И кроме того, там же может находиться ключ к разгадке этой тайны. И уж поиски по крайней мере следовало бы начать именно оттуда.

Все вокруг пребывало в тишине и абслютном покое. Майк завел мотор и снова направил машину вдоль дороги, делавшей небольшой поворот, и еще дальше, вниз по склону крутого пригорка. Он на мгновение снял с руля правую руку, чтобы снова дотронуться до магнума. Это придавало уверенности.

- А когда ты переходишь отсюда туда, - спросил он у Каваси, - ты что-нибудь чувствуешь? Я хотел сказать, переход влияет на твое тело? Или сознание?

- Немножко. Иногда все кружится перед глазами. У вас про это говорят - "голова закружилась", так? Вот. И - она дотронулась рукой до живота - здесь больно, неприятное чувство вот здесь. Иногда это продолжается несколько часов, а в другой раз и несколько дней.

Она схватила его за руку.

- Мистер Раглан, там, впереди, кто-то есть. Я знаю это. Я их чувствую.

Он снова остановил машину. В пустыне было холодно, но ему казалось, что он видит, как дрожат в воздухе волны знойного марева. Очень медленно и внимательно он вот уже в который раз оглядел расстилавшийся перед ним простор.

Ничего...? Он ничего не увидел, но тем не менее знал, что она имела в виду. Потому что он тоже чувствовал это.

- Вон там, - она махнула рукой, - вон там Эрик оставляет машину. Дальше проехать нельзя.

Он подъехал поближе. Местность вокруг была слишком уж открытой, все было как на ладони. Вокруг виднелись низкие холмы, много растительности, вполне типичной для любой полупустыни. Немного подальше - несколько скальных хребтов, земля кое-где усеяна огромными валунами и камнями поменьше.

Она снова тронула его за руку.

- Мистер Раглан, мне страшно.

- Называй меня просто Майк, - сказал он.

10

Мгновение спустя после того, как было выключено зажигание, он вдруг ощутил целиком захлестнувшую его волну панического страха. Звук работающего мотора придавал уверенности, что ли, и теперь, оказавшись в полной тишине, он чувствовал себя потерянным, оторванным от всего мира.

В машине Майк мог чувствовать себя в безопасности; в ней было избавление, путь назад к обычной, привычной, повседневной жизни.

И что он вообще здесь делает? Почему он здесь, а не у себя, в Тамарроне, где в это время при других обстоятельствах он лишь еще только собирался бы отправиться на поздний завтрак в ресторанчик при "Сан Хуан Рум", оставшийся в том нормальном, разумном и таком прекрасном мире? Что делает он здесь, на самом краю света?

На землю ложились первые вечерние тени, они прятались между камнями, между разрозненными островками можжевельника и скудными зарослями какого-то колючего кустарника. Время от времени налетал легкий ветерок. Натужно сглотнув и удостоверившись в очередной раз, что пистолет на месте, Майк запустил руку в "бардачок" и вытащил оттуда электрический фонарик.

- Мы не надолго, - сказал он вслух, надеясь, что на самом деле так оно и будет. - Просто подойдем поближе и посмотрим, не у себя ли Эрик.

Он вышел из машины и закрыл дверцу, которая в полнейшей тишине захлопнулась с оглушительным грохотом. Девушка оставалась сидеть неподвижно, глядя прямо перед собой. Обойдя вокруг машины, он открыл дверцу с ее стороны. Каваси взялась за протянутую ей руку и ступила на землю.

Она подняла на него глаза.

- Мне страшно, - прошептала она, - здесь что-то не так. Я это чувствую...

- Мы не надолго, - повторил он, начиная при этом мысленно задаваться вопросом, а что, собственно, заставило его совершить такую глупость и тащить девушку за собой, в эту глухомань.

И все же, с другой стороны, она знала дорогу, а он нет.

- Пойдем, - сказал Майк, и она покорно зашагала вперед, то и дело бросая по сторонам настороженные взгляды.

Майк сунул руку в карман, желая лишний раз убедиться, что он не забыл вытащить ключи из зажигания. Все в порядке, ключи были при нем. Обернувшись, он взглянул на машину. И все-таки он дурак. Ему следовало бы развернуть джип на случай, если придется спешно уходить отсюда. Ведь он всегда делал так, оказываясь в глуши. Так почему же на этот раз он поступил иначе?

Может быть потому, что на этот раз он не собирался возвращаться? Полнейший вздор. Ну конечно же, он обязательно отправится отсюда в обратный путь, и произойдет это не позднее, чем через час.

Каваси шла быстро и уверенно. Он шел позади нее, неустанно озираясь по сторонам, прислушиваясь к малейшему шороху.

Что же все-таки с ним творится? Ведь не в первый же раз в жизни довелось ему оказаться в пустыне. Ведь были до этого и Сахара, и Такла Макан, и Калахари, - и у каждой из пустынь были свои, особые тайны. В памяти оживали воспоминания о Такла Макане, о чадящих кострах верблюжьего помета и ночных переходах.

Тогда он почувствовал, что вплотную приблизился к чему-то, и это ощущение преследовало его не только в пустыне, но и в горах Куньлуня, подступающих к пустыне с юга. Тогда он оказался у самой грани, за которой начиналось что-то тревожное, связываться с чем у него не было вовсе никакого желания. И разве теперь он оказался не в схожей ситуации?

Тот путь, которым они шли теперь, можно было назвать не более, чем лишь намеком на тропу. Дойдя до конца столовой горы, пройдя по всей ее длине, Майк увидел перед собой еще одну гору и открывающийся за ней узкий каньон. Он свернул влево, обходя, то и дело преграждающие путь валуны и колючие заросли. Однажды остановившись, чтобы перевести дух, он оглянулся и увидел, что Каваси совсем не отстала. Машина теперь осталась далеко позади, и ее было уже почти не видно за каменными завалами. При виде джипа его охватило жгучее желание немедленно повернуть назад. И зачем ему все это, во что он собирается ввязаться?

- Если Эрика там нет..., - начал было он.

- Его там нет, - перебила его Каваси. - Он на Обратной Стороне. Они забрали его.

У Майка защемило сердце. Ему не хотелось ни думать об этой самой "Обратной Стороне", ни даже просто поверить в возможность ее существования. Теперь он уже точно знал, что у него нет ни малейшего желания тягаться силами с тем, чего на самом деле не бывает, с тем, что попросту нереально. Разумеется, мысленно оговорился он, если такое все же возможно, то подобное явление следует расценивать как к иную фазу бытия. Ему зачастую приходилось иметь дело с проявлениями сверхъестественного, невозможного и странного. Все это было его насущным хлебом, но все-таки в большинстве случаев при ближайшем рассмотрении те "чудеса" оказывались всего-навсего фальсификацией, подлогом или откровенным мошенничеством. Люди были слишком легковерны, потому что они изначально желали верить в невозможное. Его роль требовала от него доискаться до истины, разоблачить обман.

К тому же все те тайны, с чем ему приходилось иметь дело прежде, за исключением некоторого опыта, полученного в Синкиянге и Тибете, могли быть с легкостью разгаданы человеком, обладающим некоторыми знаниями и опытом иллюзиониста.

Остановившись рядом с ним, Каваси взмахнула рукой.

- Это вон там, за камнями, - она указала на невысокий похожий на курган холм, со склоном, сплошь усеянным красноватой окаменевшей породой. Эрик собирался строить вон там, чтобы можно было использовать стоящие скалы для стен.

- А кива?

- Она рядом.

Они снова двинулись к цели. Майк одной рукой придерживал рукоятку пистолета. Ему так было спокойнее, но вот только возможно ли с помощью обыкновенной пули справиться с этими... с кем? С этими существами?

О чем он теперь думает? Ведь Каваси была одной из них, или по крайней мере, она называла себя одной из них.

А что если все это просто часть какого-то крайне изощренного мошенничества? В конце концов Эрик очень состоятельный человек. У него есть деньги, очень много денег. А что если все это задумано для того, чтобы заставить его раскошелиться?

Если так, то, выходит, Каваси тоже замешана здесь, а верить в это Майку очень и очень не хотелось. И все же и раньше случалось, что выдающиеся люди, не чета ему, оказывались зачастую обманутыми внешне привлекательными женщинами. Но если это не подлог, то кто она, эта Каваси? И человек ли она вообще?

Какие они, эти существа с Обратной Стороны? Существует ли Каваси на самом деле? А может быть она только фантом, некая сущность, вышедшая из-за приоткрытого занавеса, из того мира зла, от которого в свое время бежали древние индейцы?

Какая она, эта Обратная Сторона? Этот вопрос назойливо одолевал Майка, заслоняя собой все прочие мысли и решения. Он наслышал о параллельных мирах, о других измерениях. Расследование странных исчезновений стало частью его жизни. И таких примеров можно было привести немало. Взять хотя бы случай с "Железной Горой", с речным пароходом, который в один из своих рейсов по Миссисиппи в очередной раз обогнул излучину реки и словно испарился вместе с находившимися на борту всеми пятидесятью пятью пассажирами и командой.

Его баржи были позднее обнаружены мирно дрейфующими вниз по течению, но никакого крушения не было, и грохота от взрыва тоже никто не слышал. С 1872 года и до сих пор эта история была хорошо известна каждому, кто жил на реке, но только слишком уж много легенд рождалось на берегах Миссисиппи.

Дороги, тропы как таковой не было, но Каваси все же быстро и уверенно шла вперед, пробираясь между валунов, пока наконец они не оказались на месте. Майк остановился, пораженный тем, какой необычной оказалась вершина горы. Создавалось впечатление, что когда-то на этом месте было поле, хоть почва и была слишком засоленной, но все равно, это было похоже на поле.

Столовые горы хотя бы с некоторым количеством земли на вершине считались явлением крайне редким. В этих краях они чаще всего представляли собой скалы с плоскими каменными вершинами и редкими лоскутиками земли, за которые цеплялась корнями скудная пустынная растительность, состоявшая чаще всего их низкорослых кустиков и можжевельника.

Прямо перед ним были уцелевшие стены древних развалин, накрытые навесом из большого листа фанеры, придавленной сверху камнями. В хижине Майк нашел спальный мешок Эрика, надувную подушку, небольшую печурку и несколько тарелок. Ему удалось однаружить также плотно закрытый ящик с продуктами и небольшой ледник.

Он оглядел мастерскую, где на длинном и широком столе были разложены чертежи того дома, который Эрик собирался выстроить здесь. Выглянув из окна, Майк увидел и то пространство между скалами, которое Эрик прежде намеревался использовать при строительстве. Если пол из природного скального камня подровнять совсем немного, то его поверхность стала бы совершенно горизонтальной. Скалы, внутренняя поверхность которых была абсолютно ровной, стали бы двумя главными стенами. Вообще-то, Эрику оставалось возвести всего две стены в дополнение к уже имеющимся, если только он не собирался пристроить больше комнат - ведь это совсем не сложно. А вид отсюда открывался поистине замечательный.

За рекой, несколько вниз по течению, высилась та огромная столовая гора, над вершиной которой он видел сияние. Помрачнев, он снова погрузился в раздумья. За всем этим сумбуром последовавших одно за другим событий, он совершенно забыл об том, что случилось с ним прошлой ночью. Существует ли между всем этим некая взаимосвязь? Возможно ли, чтобы зарево появилось в тот момент, когда исчез Эрик?

Поискав глазами Каваси, он увидел, что она стоит неподалеку, не сводя взгляда с горы за рекой.

- В чем дело? - тихо поинтересовался Майк, подходя поближе.

Даже не повернув в его сторону головы, она проговорила:

- Вон там! То место похоже...

- Похоже на что?

В ответ Каваси упрямо замотала головой.

- Не может быть, - она бросился взгляд в сторону запада. - Если это... там... - Она снова покачала головой. - Этого не может быть.

Он снова огляделся по сторонам.

- Эрика здесь нет, это очевидно. Думаю, нам лучше сейчас же возвратиться обратно.

- Нет! Пожалуйста! Тебе нельзя! Нам нельзя! Только не вечером!

- Что случилось? Отчего не вечером?

- Это опасно. Они... ночью они еще хуже. Они увидят нас, когда мы не сможем видеть их. Будет лучше, если мы останемся здесь.

Майку не хотелось оставаться. Ему хотелось побыстрее убраться отсюда, вернуться обратно в город, к людям - отправиться куда угодно, но только не оставаться здесь. Но в тоже время еще меньше у него было желания затемно выруливать обратно по этим открытым всем ветрам, пустынным дорогам, где не то что ночью, а даже днем нужно было глядеть в оба, чтобы не проскочить мимо нужного поворота.

Это было жуткое, безлюдное место. Склон со стороны реки был почти отвесным, несколько сотен футов до воды. Гора эта представляла собой каменный полуостров, врезающийся в течение реки, как бы развернутый вдоль него, указывающий почти точно на запад и окруженный глубокими теснинами со всех сторон, за исключением лишь того места, откуда они пришли сюда.

- Ну ладно, - неохотно согласился Майк, - но как видишь, ночевать придется без особых удобств.

Он снова вернулся к приспособленным под хижину развалинам. Заглянув в переносной холодильник, он обнаружил там сыр, немного филея и несколько банок с прохладительными напитками. Рядом стоял еще целый целый ящик с такими же банками. Майк вышел на улицу и оглянулся по сторонам в поисках дров для костра. Он хотел разжечь костер; теперь ему очень хотелось разжечь здесь костер.

Неподалеку на земле были сложены обломки веток, сухих корней и стволов нескольких расщепленных молнией деревьев - вполне подходящее топливо. Всего лишь несколько минут ушло у Майка на то, чтобы развести огонь. Каваси подошла поближе и благодарно протянула руки к огню.

- Холодно, - сказала она.

На небе появлялись первые звезды, и последние отблески дневного света вскользь касались вершин столовых гор, скальных хребтов и далекой горы Навахо.

- Я сварю кофе, - предложил Майк.

У Эрика все было здорово продумано. Еда была закуплена впрок, с таким расчетом, чтобы хватило на некоторое время. Сам ли Эрик пополнял запасы провизии? Или же ему все это доставлял кто-то другой? Скажем, на вертолете, а почему бы и нет? Такой путь был проще всего, тем более, что на вершине было достаточно места для посадки.

Майк вытащил пистолет и проверил его. Каваси внимательно следила за каждым его движением, а потом спросил:

- Это что у тебя? Оружие?

- Да, - согласился он, - пистолет. А у Эрика был такой, не знаешь?

- Не знаю. Думаю, наверное, был. Может быть. Но не такой как у тебя, а более плоский.

- Надо думать, автоматический. Но вот интересно, найдут ли они его? Майк выжидающе поглядел на Каваси. - Его станут обыскивать? Ну, смотреть, что лежит у него в карманах?

- Думаю, что да. Я точно не знаю, но...

Скорее всего будут. Каковы их познания в области огнестрельного оружия? Существует ли оно там? Или может быть им известно другое, но чем-то схожее с нашим вооружение? Или же, если у них есть возможность беспрепятственно переходить сюда и возвращаться обратно, то разве не могли они перетащить к себе от нас и оружие?

Вечерняя заря быстро угасала, и Майк подбросил побольше веток в костер, отчего пламя ярко вспыхнуло и в воздух взвилась стайка огненных искр. Сам не зная почему, он опять взглянул в сторону длинной столовой горы, той самой, из-за вершины которой прошлой ночью выбивалось сияние. Теперь гора зловеще чернела в темноте.

Несколько ближе, как раз напротив, по другую сторону реки высилась еще одна гора. Майк тут же узнал ее очертания, припоминая, что когда-то там был устроен прииск, но если он не ошибается, предприятие это оказалось неудачным.

В ящике для продуктов нашелся и хлеб, и тогда Майк сделал сэндвичи с филеем. Когда кофе был готов, Майк и Каваси сели рядом на пороге развалин.

Внезапно он вспомнил о киве. Она наверное сейчас слева от него. Или справа? Майк пытался вспомнить, что ему удалось узнать о ней от Эрика.

Он обернулся к Каваси.

- Мне страшно, - сказала она.

- Не бойся. Все будет хорошо.

- А вдруг они придут?

Майк пожал плечами.

- Оставайся позади меня. Я сам справлюсь.

- Но ведь ты не знаешь. Они могут... они могут сделать тебя беспомощным. И они злые, они зло!

Он подбросил веток в огонь, и протянул ей тарелку с сэндвичем и затем чашку кофе. Он сидел рядом, не спеша потягивая горячий кофе, который казался наредкость вкусным. Вечер был холодным, а кофе согревал.

Майк зорко вглядывался в темноту, и все его чувства были обострены до предела. Он жевал сэндвич, довольный наступившим молчанием, понимая, что в этой тишине от его внимания не ускользнет даже самый легкий шорох. Он взглянул на Каваси. Она была красива. И в самом деле, она была по-настоящему красива, но красота ее не казалась назойливой, она не бросалась в глаза.

- А там, - нарушил молчание Майк, - ты живешь в доме?

- "Доме"? - она, казалось, была озадачена этим словом. - То, где я живу, называется пещерой. Там, где жили древние. Ведь нам приходится скрываться. Они ищут нас. Всегда ищут.

- А как они живут?

- Как вы называете вот это? - она указала на стены. - Это комната?

- Была когда-то. Да, в общем, я назвал бы это комнатой.

- Там есть много комнат. Они все рядом, и в них живет много людей. У каждой семьи есть комнаты, но все живут в одном месте.

- Как в многоквартирном доме? Или в индейской деревне - в "пуэбло"?

- Да! Пуэбло! Я знаю это слово. Я слышала его, хотя оно и не наше. Там много "пуэбло", и некоторые очень красивые.

Майк встал, по-прежнему держа чашку в руке, и вгляделся в темноту позади костра, высматривая там что-то, выжидая.

- Твоя страна большая? - снова спросил он. - Как много у нее земель?

Каваси покачала головой.

- Этого я не знаю. Я думаю, этого не знает никто. Те, кто работает, знают, только то место, где они работают. Они знают, где парки. Уходить далеко от того места, где мы работаем или спим нельзя. Это не разрешается. - Она немного помолчала. - Иногда мне кажется, что даже те, кто нами командует, сами этого не знают. Я думаю, они знают не намного больше, чем мы. - Каваси снова замолчала, а потом добавила: - Когда-то все было совсем по-другому. Когда мой народ правил...

- Твой народ?

- Да. Мой прадед был... был тем, кого у вас называют Тот-Кто-Правит. Случилось внезапное нападение. Его убили. Другие захватили все, и мы бежали. Теперь мой народ живет среди далеких холмов, куда никто не приходит. Или никто не приходил, пока не было Эрика. Потом все меняется.

Мало-помалу, история продолжала обрастать новыми подробностями. Очевидно, ее род правил теми землями на протяжении многих лет. Затем, в результате дворцового переворота, всю власть захватили "злые" люди, или те, кого она считала таковыми. Ее семья и вместе с ними кое-кто еще укрылись от преследований в пустыных и безлюдных каньонах, куда не было пути, и зажили там, как некогда жили "древние".

- Это те, кого навахо называют "анасази"?

- Да, я..., - она замерла, затаив дыхание. В темноте что-то шевелилось.

Майк Раглан остался неподвижно стоять. Пистолет по-прежнему оставался в кобуре, и теперь он как никогда пожалел, что не выхватил магнум раньше.

Там что-то было, это нечто было уже очень близко и оно продолжало наступать на них, подбираясь все ближе и ближе...

11

Лицо Каваси было очень бледным. Она придвинулась поближе к нему.

Небо было ясным, темно-синим в преддверии приближающейся ночи, и на нем уже зажглись яркие звезды. Вниз по течению реки, на ее дальнем берегу врезалась в небо длинная, темная громада столовой горы.

- Все в порядке, Каваси, - тихо сказал Майк. - Не бойся.

В темноте позади костра что-то двигалось, что-то подступало к ним. Рука Майка коснулась рукоятки пистолета. Существо из темноты было уже совсем рядом, оно стояло по ту сторону от костра, на самом краю круга света.

Собака, это была очень большая собака. Это был Шеф.

Майк вздохнул с облегчением.

- Шеф, - тихонько позвал он, - иди сюда, Шеф!

Мастиф не двинулся с места. Он остался напряженно стоять, недоверчиво принюхиваясь.

- Все в поряке, Шеф. Ты что, забыл меня?

Огромный пес осторожно придвинулся на шаг поближе, потом еще.

- Иди ко мне, Шеф. Все хорошо. Где же Эрик, Шеф? Где твой хозяин?

Пес тем временем подошел к костру, потом обошел вокруг, и Майк протянул к нему руку.

- Ну как, Шеф? Ты еще помнишь меня? Ведь мы с тобой старые друзья. Мы вместе выбирались из Тибета, ты и я. Ходили горными тропами, останавливались на ночлег в пустыне.

И тут внезапно, радостно лая и повизгивая, огромный пес бросился к Майку.

- Потише! Потише, парень! Ты уже слишком большой для этого! Это ты так запросто и с ног сбить можешь!

Каваси отскочила назад, с изумлением глядя на то, как Майк, продолжая теребить шерсть на загривке у Шефа, разговаривал с ним.

- Где же ты Эрика оставил, а, Шеф? Нам нужно будет найти его.

Огромный пес был вне себя от радости.

- Все, перестань, хватит, я сказал, и тогда я найду тебе что-нибудь поесть. Здается мне, что вон там я видел коробку с кормом для собак.

Майк скрылся в хижине, где под чертежный стол была задвинута замеченная им коробка, и быстро возвратился с двумя банками собачьих консервов, содержимое которых было тут же выложено в миску. Шеф не стал медлить, и сразу же набросился на еду.

Каваси в замешательстве глядела на Майка.

- Но ведь это же зверь, да? А ты разговариваешь с ним, как с человеком.

Услышав это, Майк усмехнулся.

- Ты задала хороший вопрос, Каваси. Для меня Шеф всегда был как будто человеком. Мы познакомились с ним в Тибете, в горах Чанг-Танга, когда он был еще крошечным щенком. Мне там подарил его один из моих давних приятелей, а потом я отдал его Эрику, когда тот еще только собирался переехать сюда. Я подумал, что здесь такой пес может ему пригодиться. И хотя он уже некоторое время живет у Эрика, но мне кажется, что уж в душе он все-равно остался моим псом.

Он посмотрел в ее сторону и сказал, как будто оправдываясь.

- Я много путешествовал и тогда мне негде было держать собаку. А этот малыш привык к простору. Ему надо много места, он должен двигаться.

Шеф тем временем дочиста вылизал миску, и Майк тут же налил в нее воды. Пес принялся с жадностью пить.

- Ты любишь зверей? - она была озадачена. - Но почему?

Он взглянул на нее.

- А там у вас что, нет собак?

- Это не разрешается, - сказала Каваси. - Но даже если бы и разрешили - она с сомнением покачала головой - мы не стали бы жить вместе со зверем. - Она нахмурилась. - Но почему? Почему ты любишь его?

- Он мой друг, - ответил Майк. - Собака была первой из зверей, кто был приручен человеком, и вот уже несколько тысячелетий собаки живут рядом с людьми. Я думаю, что первыми домашними псами стали принесенные из леса дикие волчата, которых растили ради мяса. Наверное они оказались такими хорошими приятелями, что люди решили их больше не есть. А потом люди и собаки стали охотиться вместе. Мне кажется, что это было примерно так.

- Мы держим зверей только, чтобы получить мясо и шкуры, - строго сказала Каваси.

- Вы много теряете, - отозвался Майк. - Конечно, у нас тоже есть люди, которые не держат собак дома. - Он немного помолчал. - Я думаю, что это больше принято среди европейцев и американцев, чем в остальном мире, за исключением некоторых кочевых племен.

- "Кочевых"? Я не знаю, что это значит.

- Люди, которые переходят с одного места на другое, часто перегоняя коров и овец на новые пастбища. У вас что, нет таких людей?

Она снова нахмурилась.

- Я не знаю. Там большая пустыня. Я не уверена в том, что кто-нибудь из людей сможет перейти через нее. Там есть мили плантаций, хотя их осталось не так много, как раньше. Всем распоряжаются Властители Шибальбы.

- Шибальбы?

- Так называется то, где я живу.

- У племени майя есть легенда о подземном царстве, где живут враги людей. Они называют то место Ксибальбой.

- Это то же самое, я так думаю.

Майк подбросил веток в костер, отчего из огня вылетел сноп ярких искр.

- Помнишь, когда мы еще раньше разговаривали, то ты сказала, будто вон та большая гора тебе что-то напоминает? Помнишь?

Каваси быстро взглянула через плечо назад, а затем пересела на другое место, так, чтобы не сидеть больше спиной к горе.

- Она похожа на одно место, которое я видела у нас, на Обратной Стороне. Этого не может быть, но все же...

- Ты думаешь, что это одно и то же?

- Этого не может быть, и все же я думаю... она очень похожа, но все-таки немного другая. Мне это не нравится, - добавила она. - Мне даже думать об этом не хочется.

Шеф лежал рядом, опустив голову на передние лапы. Майк глядел вдаль, взгляд его был теперь прикован к реке, серебрившейся внизу. В ночном небе ярко мерцали звезды, ночь была темной. Где-то вдали раздался вой койота. Шеф поднял свою большую голову и прислушался.

Каваси молчала. Она сидела у костра, глядя на огонь. Майк медленно начал собираться с мыслями, пытаясь поставить перед собой задачу и решить, что необходимо сделать в первую очередь. Не стоит действовать вслепую. У него должен быть четкий план действий, но такой план, который можно было бы приспособить или изменить в зависимость от обстоятельств.

Он не имел ровным счетом никакого понятия о том, с чем ему пришлось столкнуться, кроме того, что это были враждебно настроенные люди, пришедшие из мира, о котором он знал и того меньше. В прошлом не раз и не два ему приходилось натыкаться на свидетельства о таинственных исчезновениях и появлениях, логических обоснований которым не существовало. Без каких либо разумных на то оснований бесследно исчезали корабли и самолеты, а однажды подобная участь постигла даже целую армию китайцев. Весь вопрос в том, что считать логически разумным? Только то, что известно человечеству? А ведь люди не знают еще слишком многого.

Пропал Эрик.

Разложенные на рабочем столе чертежи покрывал тонкий слой пыли. Спальный мешок туго скатан - в пустыне это привычная мера предосторожности против змей, пауков или скорпионов, так и норовящих забраться в оставленную постель. Ведь они вовсе не из тех, с кем возможно было бы приятно оказаться в одной постели.

Майк расстелил мешок.

- Ты можешь спать в нем. А мне хватит и парки Эрика.

Он перенес дрова поближе к костру, а затем прошел еще немного подальше, в сторону от развалин. Вершину горы покрывала сыпучая земля, из которой виднелись редкие пучки травы. Ночь была ясной и холодной; звезды казались очень близкими. Было очень тихо, и Майк знал, что ближайшее человеческое жилище находится по крайней мере в часе езды отсюда, если только где-нибудь по другую сторону реки, к югу отсюда не устроил себе пристанища кто-нибудь из навахо. А река в этом месте была довольно глубокой и до самого Мексикан-Хэт через нее не было ни одной переправы.

Эта ночь напомнила ему о Синьцзяне, горах Куньлуня и Памира. То была таинственная, населенная призраками земля. Здесь жили и умирали люди, а другие просто исчезали - куда, во что? Подобное ощущение было знакомо ему еще со времен путешествия по Куньлуню, по тем гоамр, что на севере граничат с Тибетом. Их обходят стороной скалолазы и просто туристы, туда ведет мало путей, и все же этот горный массив остается одним из самых больших во всем мире. Даже среди местных жителей найдется немного таких, кто действительно хорошо знает эти горы, а в некоторые места не осмелятся зайти даже они.

Майк прислушивался к тишине ночи, думая о завтрашнем дне, когда он сможет осмотреть киву.

Кругом царила мертвая тишина. Шеф вышел из хижины и остановился рядом с Майком, потягивая носом воздух и вдруг глухо зарычал. Майк опустил руку и потрепал пса по мохнатой голове.

- Охраняй, малыш! - сказал он тихо. - Гляди в оба!

Ему бы очень хотелось, чтобы пес смог бы рассказать ему о том, что он знает, что он чувствует. И все же, это рычание было предупреждением, что они не одни. Кто-то или что-то затаился поблизости.

Майк отправился обратно к хижине, прихватывая по пути больше дров для костра. Каваси забралась в спальный мешок, и судя по ее размеренному дыханию, уже уснула. Он снова дотронулся до рукоятки пистолета.

Интересно, как там, на той стороне? И вообще, сработает ли там его пистолет? А вдруг нет? А вдруг оттого, что он, человек, окажется по другую сторону занавеса, в нем что-то внезапно изменится? В нем самом, в его личности? Или в восприятии мира? Или в сознании?

Каваси с виду кажется вполне нормальной, да и с тем человеком, что влез ночью к нему в дом в Тамарроне, физически тоже было вроде бы все в порядке.

А если он все же пойдет туда, то что он может сделать? Он не знает ничего ни о том месте, ни о тамошних обычаях, ни о живущих там людях, за исключением того, что они не такие, как мы, и уж наверняка встречаться с ними прежде ему никогда не приходилось.

Индейцы-хопи и некоторые другие индейские племена верили в то, что мы живем в Четвертом Мире. Воспоминаний о первых двух мирах практически не сохранилось, и все лишь потому, что Третий Мир оказался полон зла, и они покинули его, пройдя через дыру в земле и оказавшись в этом мире. Так говорилось в одной из их легенд.

Другое же предание рассказывало, что хопи пришли сюда из-за моря. Но подобное несоответствие нисколько не тревожило Майка. У мира легенд и преданий нет границ, и нет такой преграды, которая могла бы удержать их, не дать пойти дальше, хотя со временем каждая такая легенда могла принять местный колорит.

Майка отнюдь не удивляло то, что у индейцев-хопи оказалось несколько версий о происхождении их племени. Очень часто мужчина одного племени брал к себе в дом женщину из соседнего племени, и когда у них рождались дети, то мать рассказывала им те истории, которые были ею услышаны когда-то в детстве. И вот так предания одного племени становились преданиями другого.

Майк Раглан опустился перед костром на корточки. Ему было необходимо все хорошенько обдумать, тщательно взвесить все за и против и избрать для себя план дальнейших действий.

Эрик Хокарт исчез, и еще Эрик рассчитывал на его, Майка, помощь.

Очевидно, Эрик стал чьим-то пленником, но в самом ли деле его его содержали там, что называлось Обратной Стороной или же он все-таки находился где-нибудь здесь, поблизости? Вполне резонной представлялась мысль о возможности похищения с целью получения выкупа. Можно было сколь угодно долго рассуждать о каких бы то ни было параллельных мирах, но Майк все же был человеком сугубо практичным, привыкшим иметь дело с реальным пространством и настоящим временем. К тому же у него было достаточно проблем в одном мире.

Кем бы ни оказались те, кто напал на Эрика, они на деле доказали, что в случае необходимости они в состоянии применить и силу. Обугленные развалины на месте сожженного кафе служили тому убедительным доказательством. Другим подтверждением был и тот человек, что пробрался к нему в дом.

Майк разгреб палкой угли догорающего костра. А что если это было обыкновенное похищение? Тогда следующим их шагом станет послание с требованием выкупа, но только кому оно может быть адресовано? У Эрика не было родственников, или во всяком случае Майку о них ничего не было известно. Также как очень немногие знали о том, что он, Майк Раглан, был приятелем Эрика. И уж если даже он не знает ни о ком, у кого может быть стребован выкуп за Эрика, то откуда это знать похитителям?

Иностранные спецслужбы тут не при чем. Эрик последнее время не был связан с секретными правительственными разработками, но вряд ли кто-либо был осведомлен в подробностях этой деятельности. Тем более, что изменения в подобных областях происходят столь стремительно, что то, с чем Эрику когда-то даже и приходилось иметь дело, сейчас все равно уже успело устареть и потерять свою былую актуальность.

Месть? Но за что? Эрик был не из тех, кто мог нажить себе врагов. Очень порядочный, тактичный человек, занимающийся своим делом, у него не было обыкновения выставлять напоказ какие-то свои особые способности или кичиться богатством, он был человеком, не вызывавшим в окружающих враждебности по отношению к себе.

И тем не менее, он исчез. Во всяком случае, здесь, на горе его не было. Машина брошена в городе. Все вещи Эрика, включая даже бритвенный прибор тоже были здесь.

Майк ворошил палкой угли, робея перед проблемой, столкнуться с которой ему уже пришлось. Какой бы неправдобоподной ни казалась теперь эта история, но Эрик пропал, и где бы он теперь ни находился, он рассчитывал на то, что Майкл Раглан поможет ему и спасет их! Он именно так и написал, во множественно числе, а значит вместе с ним там, должно быть, оказался еще кто-то.

Возможно, Каваси известно об этом хоть что-нибудь. Может быть она сможет рассказать ему, кто он, тот, второй человек, если, разумеется, Эрик не имел в виду саму Каваси.

Майк отвел взгляд от огня и прислушался. Слышал ли он что-нибудь? Шеф спал, или делал вид, что спит. Еще раньше он недовольно рычал, значит, здесь поблизости был кто-то чужой.

Койот? Горный лев? Незнакомый человек? Или же нечто?

Майк был доволен, что их разговор с Галлафером состоялся. Шеф полиции производил впечатление человека неглупого, и к тому же обладавшего воображением. И хотя вопрос о том, чему из рассказанного он поверил, а чему нет, по-прежнему оставался открытым, но по крайней мере он выслушал историю до конца.

Расследование обстоятельств пожара в кафе было его непосредственной обязанностью, и он собственными глазами видел белый фургон. Какой бы ни оказалась их база, она наверняка была основана многие годы назад, и те из них, кто жил здесь, возможно, имели знакомых среди местных жителей. Галлафер был занят расследованием дела, и как бы там ни было, а он будет стремиться получить ответ на свои вопросы всеми доступными ему средствами.

Ночь была очень тиха. В небе мерцали яркие звезды. Легкий ночной ветерок изредка пробирался сквозь скудную поросль на вершине горы, перебирая жесткие листья, тихонько шурша среди них. Майк напряженно прислушивался, стараясь различить случайный вздох или шепот, некий инородный звук, не принадлежавший ночи.

На ум приходили старинные истории о домах, где водились привидения, и разных других загадочных происшествиях. А что если некоторые из них и в самом деле были правдой? А что если некоторые сказки о ведьмах и призраках были отголосками визитов тех, кто наведывался сюда из-за этого самого занавеса?

Многие из его друзей-индейцев воспринимали как само собой разумеющееся те утверждения, которые наверняка заставили бы усомниться белого человека. Но ведь белый человек судил о вещах с точки зрения тех ограниченных знаний, которыми он обладал и, возможно, чересчур поспешно подвергал осмеянию те идеи, правдоподобность которых у него вызывала сомнение. Майк сидел ссутулившись, накинув на плечи парку Эрика. Ночь выдалась холодной, как того и следовало ожидать от ночи в пустыне. Он всматривался в темноту, но так и не смог там ничего разглядеть.

Тот, другой мир, был злом. Но только, как это понимать? Под злом как таковым можно подразумевать что угодно. У этого слова полно значений. Для некоторых зло означало нечто небогоугодное, грех перед Богом. Другие же считали злом грех, проступок перед обществом. Так каким же было то зло, от которого анасази бежали в Четвертый Мир? Зло социальное? Вряд ли. Люди не станут скрываться бегством от социального зла. Они скорее станут издавать против него законы или же попросту закроют на него глаза; и все же некое зло заставило древних индейцев оставить привычный мир, в котором они жили и бежать из него, бежать без оглядки.

Что это было за зло, от которого им пришлось бежать? Что было в нем такого пугающего, ужасного, что они решились разом бросить все?

И какое зло некоторые из них оказались готовыми принять, возвратившись обратно?

Этот вопрос он должен задать Каваси.

Майк Раглан поднялсся на ноги. Он подбросил веток в костер и снова вгляделся в темноту.

Почему он не может уснуть? Что затаилось там в темноте, скрываясь под покровом ночи? Почему оно не подходит ближе, не нападает на него? Материально ли зло по ту сторону занавеса, на той Обратной Стороне? Можно ли ожидать нападения с его стороны, способно ли оно на такое? Или это нечто неуловимое?

Он посмотрел на Каваси. Она крепко спала. Он подошел к ней, не переставая оглядываться по сторонам. Позади нее была древняя стена, кладка которой сохранила свою прочность.

Майк опустился рядом с девушкой и взглянул на часы. Время едва перевалило за полночь, а он отчего-то думал, что уже скоро утро.

Языки пламени танцевали по поленьям, отбрасывая по сторонам причудливые тени. Рукоятка магнума холодила ладонь. Майк поправил кобуру, чтобы в случае чего можно было быстро выхватить пистолет.

Шеф настороженно поднял голову. Майк проследил за взглядом пса, уставившегося куда-то в темноту и начал осторожно подниматься.

Но тут он почувствовал, как кто-то слегка тронул его за руку.

- Не надо! - это была Каваси. - Не выходи туда! Не сейчас! Чтобы ни случилось, не ходи!

12

Он замер в нерешительности. Это уже начинало раздражать. Что там было такое, чтобы его так бояться?

- Они пришли на огонь, - прошептала Каваси. - Они видят огонь.

Наступившее молчание продлилось несколько минут. Раглан, прислушивался, проводя языком по пересохшим губам. Он не представлял себе, кто такие эти "они", но именно теперь он вспомнил о тех существах, что откликнулись на вспышку яркого света или огня, вспыхнувшего на вершине горы. Неужто те же самые?

Он слышал тихий шорох, какую-то возню, потом снова наступила тишина. Может быть стоит потушить костер? Но тогда ему пришлось бы обнаружить себя, к тому же у него не было никакого желания оказаться здесь в кромешной темноте.

Он пошевелился, и снова Каваси тронула его за руку.

- Они не должны видеть тебя, - прошептала она. - Сиди тихо, и они сами уйдут, когда огонь догорит.

Майку очень хотелось, чтобы поскорее наступило утро, от которого они были отделены еще несколькими часами темноты. Ему было куда более по душе разбираться со всеми трудностями при свете дня. Виденные им существа были человекообразными, и к тому же ему не хотелось никого убивать. В любом случае, убийство могло стать поводом к множеству вопросов и причиной еще больших неприятностей. Если будет начато расследование, а в том, что оно начнется, можно было не сомневаться, то каким образом сможет он объяснить эту ситуацию? Кто поверит в это?

Они сидели, затаившись в темноте, в стороне от костра и ждали. Каваси была рядом, и он чувствовал теплоту ее рук. Она, по крайней мере, была вполне реальна. Была ли? Что теперь можно считать реальным?

Костер почти догорел, превратившись в груду красных мерцающих угольков, из под которых выбивалось несколько тоненьких язычков угасающего пламени. У Майка онемела нога, и тогда он осторожно несколько изменил положение, пытаясь разглядеть, что происходит в темноте, позади костра. Отсюда ему был виден темный гребень скал и бездонное небо, усеянное звездами, похожими на рассыпанные бусинки четок.

Никаких теней, никакого движения.

- Я думаю, они уже ушли, - прошептал Майк.

- Подожди! - снова удержала его Каваси, схватив за руку.

Он начал медленно расслабляться. Утомившись от долгого ожидания, он чувствовал, как веки тяжелеют начинают опускаться. Сделав над собой некоторое усилие, Майк открыл глаза и замотал головой, гоня подступающий сон прочь от себя. Ему нужно немного отдохнуть. Ведь с тех пор, как он приехал сюда, отдохнуть как следует ему так и не удалось, потому что в самую первую ночь в мотеле сон его был нарушен.

Он привалился спиной к койке, подложив под голову скатанную валиком постель. Глаза его закрылись сами собой.

Его разбудили чьи-то шаги. Было уже светло. Он начал было подниматься, но тут же замер от неожиданности.

Каваси исчезла!

Но куда? Он быстро вскочил на ноги и замер. Галлафер стоял у порога хижины и глядел на него.

Майк Раглан огляделся вокруг. Каваси бесследно исчезла - по крайней мере в хижине ее не было. Он снова оглядел развалины, а затем переступил порог и вышел на улицу.

Галлафер внимательно смотрел на него.

- Что случилось? В чем дело?

- Она пропала. Каваси пропала.

Он бросил взгляд вдоль горы. Солнечный свет ложился на вершины далеких скал, а гора Навахо, казалось, пылала в огненных лучах восходящего солнца. Ослепительное солнце освещало скалы близ Радужного Моста, делая их рыжими, окрашивая в цвет ржавчины.

- То есть как это - "пропала"?

- Она была здесь, рядом со мной, а потом я заснул. Мы с ней ждали, когда догорит костер, - Майк замолчал, понимая, как должно быть, глупо прозвучали его слова. - Было слышно, как будто вон там что-то возится. Она еще сказала, что их привлек огонь.

Галлафер, стоял, подбоченясь.

- Так, говорите, ее здесь нет. А где же тогда она, позвольте узнать? - взгляд Галлафера был холоден. - Я приехал сюда, чтобы расспросить ее кое о чем, у меня к ней очень много вопросов. А теперь вы мне будете говорить, что она пропала.

Он сделал рукой широкий жест, обводя округу.

- Куда она подалась? Куда здесь можной уйти? Ваш джип на месте, как вы оставили его внизу, так он там и стоит. По дороге мне навстречу тоже не попалось ни души, а я между прочим выехал затемно. Итак, Раглан, я снова должен задать вам этот вопрос. Так где она?

- Я говорю правду. Она все время была здесь, рядом со мной. Мы сидели рядом, прислушиваясь к тому, как вон там, в темноте, что-то копошилось. Я чувствовал себя очень уставшим, и несколько раз спохватывался, когда уже начинал дремать, стараясь не уснуть. Но видимо я все же заснул.

Галлафер огляделся по сторонам.

- Так говорите, сюда кто-то приходил?

- По-моему, это было как раз за тем местом, где вы сейчас стоите. Мы слышали, как что-то шуршало, передвигалось. Лично я так и не увидел ничего, и я очень сомневаюсь, чтобы она сама это сумела разглядеть. Она сказала, что те, кто здесь был, пришли к огню и что они уйдут, как только костер догорит.

- Она свидетель, Раглан. Очень важный свидетель. Я должен поговорить с ней. Последний раз ее видели по дороге сюда, и она была с вами. Она не могла просто исчезнуть.

- Нет?

- Не начинайте все заново. Я все равно не поверю, - он немного помолчал, а потом продолжил. - Я нашел этот ваш белый фургон, или по крайней мере просто белый фургон.

Раглан ждал, взгляд его блуждал по земле. В пыли наверняка должны были остаться следы. Если здесь кто-то ходил и копошился, то должны быть и следы.

- Ну и...?

- Пиуты. Живут здесь вот уже много лет. Ничего особенного - самые обыкновенные люди.

- Вы уверенны?

- Небольшой дом, уже довольно старый. У них есть несколько овец и еще они держат одного или двух пони. Многие индейцы не желают, чтобы их считали безлошадными и поэтому стараются во чтобы то ни стало завести себе лошадей. Даже если они не будут на них никуда выезжать, это не имеет значения.

- И вы видели фургон?

- Разумеется. Он стоял в гараже рядом с домом.

- В гараже?

- Постройка из листового железа. Похоже на мастерскую или нечто в этом роде. Наверное они чинят там что-то своими силами.

- И вы говорили с ними?

- Разумеется. Их там живет всего трое. Старик с женой и молодой парень, лет наверное двадцати пяти или около того.

Майк почувствовал глубокое разочарование. Он-то надеялся, что белый фургон может послужить хоть какой-то зацепкой.

- А вы знаете этих людей?

- Нет, я с ними совсем не знаком. Я говорил о них с Вестоном - он живет по соседству с ними. Уж он-то давно знаком со стариками. По-видимому когда-то во всей округе проживало много индейцев из этого племени, но потом, много лет назад, они ушли отсюда, перебрались на другое место. Вестон говорит, что старики живут тихо, сами по себе. Старик собирает разный хлам. Да мало ли всякой дряни можно найти у дороги. Старые шины, короче, все, что обычно несут на свалку или бросают за ненадобностью. Сам дед кое-что починяет и иногда приторговывает этим барахлом.

Пройдя мимо Майка, Галлафер вошел в хижину, устроенную на развалинах. Он посмотрел на чертежи, затем заглянул в соседнюю комнату, бросив взгляд на койку и скатанную постель.

Раглан оставался на улице. На земле он видел множество следов, стершихся, еле заметных. Короче, ниччего определенного. Но кто-то здесь все-таки был. И он вслух тут же сказал об этом.

- Вы сами могли наследить здесь, - заметил Галлафер, - хотя бы когда собирали дрова. А может быть эти следы оставил здесь еще сам Хокарт. Ведь не было ни дождя, ни сильного ветра. Так что может статься, этим следам уже несколько недель.

- Тогда их занесло бы пылью. - Раглан сделал еще несколько шагов в сторону. - Галлафер, взгляните на это! Вы что, в самом деле считаете, что у меня такие ноги?

"Это" было большим и четким отпечатком босой ноги, очень большой ноги.

Галлафер молча разглядывал находку. Внезапно он опустился на корточки.

- Черт возьми! - прошептал он и поманил Майка. - Вы только взгляните на это!

На конце каждого пальца - а они были очень четко видны на земле - был различим след, оставленный когтем. Или очень длинными, давно не стриженными ногтями на ногах. Но заостроенными снизу, похожими на когти.

Галлафер встал и огляделся по сторонам. Еще несколько мгновений он молча обозревал окрестности, и затем сказал:

- Она исчезла. Вы предполагаете, что ее утащили вот эти штуки?

Майку Раглану очень не хотелось думать, что это могло оказаться так на самом деле.

- Нет, - ответил он. - Я не уверен в том, что им удалось бы завладеть ею без борьбы. Она их очень боялась, и ни за что не вышла бы в темноту, туда, где были они. А чтобы забрать ее из хижины им пришлось бы перелезть через меня.

- Но тогда где она?

- Я думаю, - неохотно заговорил Майк, - я думаю, убедившись, что они убрались восвояси, она сама ушла отсюда. Я думаю она ушла, потому что хотела уйти, или была должна уйти, но в любом случае, сделала она это по своей собственной воле.

Галлафер глядел на него в упор.

- Куда ушла? Я же уже говорил, что я был на дороге, и не увидел там никого. Ведь вы не думаете, что она могла отправиться просто бродить по пустыне, чтобы где-нибудь свалиться в каньон?

- Возможно, она вернулась обратно, туда, откуда пришла. На Обратную Сторону.

Галлафер взялся за кожанный ремень у пояса, заложив за него большие пальцы обеих рук.

- Опять вы за свое? Об этом я, кстати, тоже уже думал. Так вот, все это чушь. Чистеший вздор! Со мной это не пройдет. - Он на мгновение замолчал. - У вас неприятности, Раглан, большие неприятности. Может быть первое, что вам следует предпринять, так это постараться побыстрее добраться до телефона и нанять себе хорошего адвоката. Двое людей пропали без вести: более чем состоятельный мужчина и хорошенькая девушка. И на сегодняшний день все концы ведут к вам одному.

- И к киве.

- По всей округе полно кив. - Он осмотрелся, а затем сказал. - Что ж, идемте посмотрим.

Эрик разметил комнаты, в соответствии с проектом своего будующего дома. Предполагалось, что две комнаты - большая гостиная и кабинет - будут пристроены непосредственно к скалам, относительно гладкую поверхность которых было достаточно лишь немного выровнять и придать стенам форму. Полом также должен был стать камень скалы.

Галлафер остановился, разглядывая колышки и натянутые между ними веревки, обозначавшие расположение комнат.

- Ничего себе домик. Так говорите, он сам собирался выстроить все это?

- В этом-то и была идея задумки. Я думаю, что затем, он возможно и пригласил бы сюда кого-нибудь, чтобы ему помогли с водопроводом и электропроводкой.

- Что верно, то верно, - заметил Галлафер вслух, - вряд ли кто заберется в такую даль без особого приглашения.

- Он не любил, когда к нему приходили гости. У Эрика была квартира в Нью-Йорке, в прекрасном районе, но он очень необщительный. У него было несколько друзей, в основном среди тех людей, с кем он был связан по работе. Он хотел, чтобы у него было время для раздумий, там, где нет телефона.

Галлафер снова огляделся вокруг.

- А тут везде, куда ни посмотришь, - сказал он, - потрясающий вид. Он снова немного помолчал. - У него были хоть какие-нибудь родственники? Наследники?

- Мне о них ничего не известно, но по идее родственники должны быть в любом случае. Он не слишком-то разговорчив. Не любит говорить о себе.

- Откуда он?

- Этого я не знаю. Но он американец. Я в этом уверен, а его предками были, должно быть, выходцы из Швейцарии. Точнее сказать не могу. Как я уже сказал, он не рассказывает о себе.

- Настолько скрытен?

- Я бы не назвал его скрытным. Это просто спокойный, тихий человек, который занимается своим делом и делает на этом очень неплохие деньги.

Галлафер взглянул туда, где находилась кива, но ближе не подошел.

- Странно, - сказал он, - вы оказались единственным человеком, к которому он обратился за помощью, и в то же время вам о нем приктически ничего не известно.

Раглан пожал плечами. Сам не зная почему, но это его уже начинало беспокоить.

- Просто он считал, что вызывает эксперта. Когда у вас в доме прохудятся трубы, вы зовете слесаря. Если вам вдруг нездоровится, то вы обратитесь к врачу. Здесь происходило что-то необычное, и поэтому он просил приехать меня.

- Логично, - согласился Галлафер. - Все здесь, вот все это - он взмахнул рукой - замечательно, ладно, но как быть с водой?

- Что?

- Откуда он собирался брать воду для дома? Ну разумеется, если у него не было проблем с деньгами...

- У него их не было.

- Послушайте, - сказал Галлафер, - в тот раз вы рассказали мне прямо-таки целый роман, вы и пропавшая девушка, но на деле выходит, что из фактов у меня имеется лишь выгоревшее дотла кафе, где, по всей видимости, произошел поджог. Еще у меня есть джип и вы, но только я никак не могу установить связь между вашими действиями и пожаром в кафе. Пока, по крайней мере.

- Я? Но зачем мне было его поджигать?

- Вот и я задаюсь тем же самым вопросом. Но кроме этого, я задаю себе еще очень много вопросов, на которые у меня нет вразумительных ответов. Если бы наши местные только знали, о чем я думаю, то меня наверняка с позором изгнали бы с этой должности. Хокарт пропал. Теперь еще исчезает и девушка. В итоге имеем двоих пропавших без вести людей и пожар, - он сделал небольшую паузу. - А откуда я могу знать, что все это не было подстроено ради того, чтобы расправиться с вами?

Раглан ошалело уставился на Галлафера.

- Расправиться со мной? Как? И ради чего?

- Этого я не знаю. Я вообще ничего не знаю, и все же пытаюсь добраться до истины. У Хокарта была какая-нибудь причина, чтобы так страстно желать избавиться от вас?

- Нет. Нет, конечно.

- Он пригласил вас сюда. И как вы говорите, просил о помощи. А потом он куда-то запропастился и тут же появляется дурацкая история о других измерениях, параллельных мирах и тому подобной чепухе. Сожжено здание, а Хокарт бесследно исчезает, не оставив после себя ничего, кроме джипа и того, что было брошено им здесь. Затем эта Каваси вызывается составить вам компанию и тоже исчезает, пробыв до этого некоторое время с вами наедине. Вам не кажется, что это уже слишком?

Он вернулся обратно к хижине и остановился перед разложенными на столе чертежами.

- Пока что я только выуживаю факты, - сказал он раздраженно. - На данный момент у меня нет ничего дельного. Все о чем я могу догадываться, так это, что вы сами могли убить их обоих.

- Мне незачем убивать Эрика, и если уж предположить, что я вдруг решил стать убицей, то уж уверяю вас, я бы обязательно пощадил красивую женщину. Ведь они и без того встречаются так редко.

- Это точно, - Галлафер разглядывал окружность, прочерченную на чертеже в том месте, где находилась кива, которая как будто должна была стать частью задуманного Эриком дома. - Вписывается замечательно. А может быть ему все это приснилось? Я слышал истории о людях, которые ложились спать, раздумывая над чем-то, а просыпаясь, уже знали все ответы. Может быть и у него так было.

- Он не знал, что здесь была кива - этого никто не знал.

- А поблизости есть еще какие-нибудь развалины?

- Вон в том каньоне. Он говорил мне, что видел там что-то типа двух каменных навесов для зерна. Ну и, конечно, подальше в каньоне есть еще пара-тройка развалин, одна из них как раз неподалеку от родника.

- Я знаю о них. Бывал там пару раз. - Галлафер вышел на улицу и посмотрел на саму гору. - Странно. Такое впечатление, что когда-то здесь что-то выращивали.

- Анасази выращивали урожай в горах, но такую гору, как эта я вижу в первый раз. Она не такая, как остальные, что ли.

Галлафер снял шляпу и провел пальцами по волосам.

- Этим нужно заняться вплотную, - сказал он, словно размышляя вслух. - Нужно проверить Хокарта. Я хочу знать, кто он такой и откуда взялся. - Он взглянул на Раглана. - К вам это тоже относится.

- Со мной-то все в порядке. А вот Хокарт... Я сомневаюсь, что вам удастся много узнать о нем.

- Может быть и так, а может быть и нет. Нельзя ничего оставлять на волю случая. Все занятия человека так или иначе уходят корнями в его прошлое. Так что мы его все же проверим, а там глядишь, возможно что-нибудь да прояснится.

- Пойдемте посмотрим, что там за кива.

Галлафер отрицательно покачал головой.

- Подождите. Прежде, чем двинуться дальше, я должен разобраться с тем, что уже есть. Во-первых, я хочу все-таки разыскать эту девицу. Я должен ее допросить. Конечно, мне следовало бы сделать это раньше, но вы совсем сбили меня с толку своими разговорами о других измерениях, или как это там называется.

- Я думаю, она вернулась к себе на Обратную Сторону.

- Вы так считаете. А ваша собака? Смогла бы она найти ее?

- Смог бы, наверное, но там не любят собак. Они не понимают их. А вы не подумали о скалах? Ведь она могла сорваться вниз. Здесь высота, должно быть, футов пятьсот, а внизу река.

- Я не видел следов. - Он взглянул на Раглана. - Это было первое, о чем я подумал, но тогда на земле остались бы следы, ведущие к краю. - Он снова провел рукой по волосам. - Ну ладно, идемте, посмотрим киву.

13

Майк Раглана не двинулся с места.

- Послушайте, Галлафер, вы сказали, что у тех пиутов имеется гараж из листового железа. И что, большой?

Галлафер обернулся к нему.

- Я бы сказал, большой. Машины четыре можно было бы поставить, но в одном углу у них устроено что-то вроде мастерской.

- А ведь это довольно дорогое удовольствие. Интересно, зачем он им нужен? Вот мне и подумалось, а не многовато ли гаража на четыре машины для пары престарелых индейцев, которые держат несколько овец и собирают разное старье на продажу.

- Ну и...?

- Все может оказаться не так просто, как кажется на первый взгляд. Вы не обратили внимание, сколько наездил их фургон?

- Обратил. - Галлафер зашуршал страницами блокнота. - Вот. Пятьдесят одна тысяча двести восемьдесят восемь миль.

Раглан посмотрел в ту сторону, где вчера он оставил машину. Ему неожиданно очень захотелось поскорее сесть за руль и уехать отсюда.

- Не мало для престарелых супругов, даже если принять во внимание того, третьего.

- Я тоже так подумал.

- Подумайте, пожалуйста, об этом еще. Вы сейчас в город? Меня угнетает это место. Я хочу вернуться обратно, туда, где есть люди.

- Хорошо. Тогда давайте заскочим по пути к Иден Фостер. Ее дом находится недалеко от дороги, немного не доезжая Дуранго. Она слышала о вашем приезде, и спрашивала, не заедете ли вы в гости.

- А кто такая Иден Фостер?

- Очень энергичная и деятельная особа, если, конечно, вы понимаете, что я имею в виду. Раньше она преподавала в университете где-то на востоке. Переехала в Санта-Фе, а затем решила, что здесь, у нас, ей нравится больше. Перебравшись сюда, она перекупила дело у одного местного торговца и теперь сама продает разные индейские украшения, картины, ковры и тому подобное. Все только самое лучшее.

Наконец они добрались до того места, где были оставлены машины. Здесь Галлафер остановился и оглянувшись, снова посмотрел на гору.

- Знаете еще что, Раглан, на вашем месте я не стал бы никому рассказывать о тех следах. Незачем лишний раз давать повод для дурацких слухов и сплетен.

- Конечно же, вы правы.

- И тот белый фургон. Может оказаться, что это совсем не тот фургон. Ведь наверняка по всей округе - здесь и в Тамарроне - можно насчитать дюжины две таких машин, тем более, что у нас нет никаких доказательств тому, что человек, проникший к вам в дом имел какое-то отношение к фургону перед кафе. А если всякий, кому не лень начнет строить догадки и выдвигать собственные гипотезы, то уже очень скоро мы захлебнемся этими слухами. Ведь все это только-только вроде начинало утихать.

- "Все это"? Что вы имеете в виду?

Галлафер ответил не сразу.

- У нас здесь издавна ходили всякие пересуды. Заблудиться, пропать в пустыне, сами знаете, не так уж и трудно. И когда такое случается, то всякий раз в ход идут все старые предания, какие они только могут припомнить. А то и о колдовстве начинают поговаривать. Большинство индейцев вслух об этом говорить не станут, но тем не менее они верят. Многие из них даже могут указать на того, кого они считают колдуном, но не подумайте, что такие проблемы возникают только с индейцами. Среди белых тоже есть многие, кто прожил здесь сколь-нибудь долгое время, можно сказать, таких большинство, которые, если их спросить, не скажут ничего определенного и постараются замять этот разговор. Они не желают признаться в том, что они тоже верят, но и отрицать тоже ничего не берутся.

Шеф все это время стоял немного в стороне, подняв голову и принюхиваясь.

- Ну что, Шеф? Что там?

Пес подошел поближе, но потом снова принялся смотреть в ту сторону, где осталась хижина Эрика.

- Наверное это из-за Каваси, - предположил Майк. - Он переживает.

- Выезжайте отсюда, - сказал Галлафер. - Я догоню.

Майк Раглан усадил Шефа в машину, а затем сел за руль.

- И ничего-то мы с тобой, Шеф, не знаем. Почему она сбежала?

Когда они выехали на шоссе, с джипом Майка поравнялась машина Галлафера.

- Сейчас едем к Иден. Нужно успеть к обеду, - объявил он. - У нее всегда хороший стол.

Теперь Галлафер ехал впереди. Майк следовал за ним. Шеф сидел рядом, на переднем сидении.

- Видишь ли, Шеф, похоже у нас с тобой будут неприятности. Галлафер неплохой человек, но ты тоже должен его понять, он на работе, и как раз теперь на нем висят двое пропавших без вести людей, сожженное кафе, и я, на котором сходятся все концы. А единственное, что я могу рассказать ему, это дурацкая история, в которую сам я на его месте ни за что не поверил бы.

Шеф оставил это замечание без комментария. Не зарычал, ни заскулил и даже не зевнул. Он просто сидел, глядя на дорогу.

- И еще, Шеф, мне все же хотелось бы узнать побольше о том гараже. Конечно, каждый волен иметь такой гараж, какой ему больше нравится, и все-таки, для чего он им? Может быть кто-то решил, что там очень удобно оставлять машины, на то время, пока ими никто не пользуется?

Ехавший впереди Галлафер сбавил скорость, а затем повернул направо, съезжая с шоссе на грунтовую дорогу, огибавшую небольшой холм, и вскоре останавливаясь на стоянке перед двух этажным каменным домом с большой верандой. Рядом с домом зеленела лужайка, посреди которой среди моря цветов росло несколько величественных древних деревьев. Майк еще не успел как следует оглядеться по сторонам, а Галлафер уже поднимался по ступенькам крыльца. Раглан догнал его как раз в тот момент, когда отворилась дверь.

Иден Фостер была очаровательна - стойная, темноволосая красавица с выразительными серыми глазами. На ней были брюки и бежевая блузка. И еще ожерелье из бирюзы.

- Галлафер! Вы как раз успели к обеду!

- Но вы ведь не думаете, что это специально? - он слегка обернулся. Майк Раглан, это Иден Фостер.

Их глаза встретились, и Майк неожиданно для себя насторожился. Отчего, он сам не знал. Она была красива, у нее была очень приятная улыбка и, знакомясь с ним, она от души пожала ему руку.

- Проходите, что же вы остановились?

В доме царили полумрак и прохлада. На полу лежали традиционные ковры индейцев-навахо, и еще два искусно сотканных ковра висели на стене. На полках были расставлены книги, много книг. Среди прочих Майк заметил три своих, рядом с которыми стояли два томика Эванса-Венца и одна из книг Элиада.

В столовой, куда их проводили, было прохладно, а из большого окна открывался изумительный вид на сад.

Она смотрела на него.

- Я надеюсь, вы извините меня за назойливость. Я попросила Галлафера, чтобы он, когда будет возможность, привез вас сюда. Но мне очень хотелось лично познакомиться с одним из моих любимых писателей.

- Спасибо, но ведь я не настоящий писатель. А те несколько книг я написал случайно, так получилось.

- Но вы все равно очень интересный человек, а большинство из них проезжают мимо, не задерживаясь в наших местах. Очень трудно подыскать хорошую компанию, когда живешь в такой глуши.

Она обернулась в сторону двери, которая, по всей видимости, вела на кухню.

- Мэри, можно уже накрывать на стол.

А вы молодо выглядите. Когда я читала ваши книги, вы мне казались старше.

- Это здесь просто свет так падает, - сказал Раглан.

Мэри оказалась темноглазой девушкой-навахо. Она внесла поднос с сэндвичами и большое блюдо с разложенными на нем листьями сельдерея, оливками и нарезанными огурцами. Собравшись уходить, Мэри, стоявшая позади Иден Фостер, посмотрела на него. Лицо ее оставалось безразличным.

Иден переключила свое внимание на Галлафера, подробно расспрашивая его о жене и детях, заведя затем разговор о саде и тому подобных вещах. Майк тем временем жевал сельдерей, слушая их беседу и глядя в окно. Он думал.

При чем тут она? Она красивая, у нее потрясающая фигура, которая не оставит равнодушным любого мужчину, но отчего тогда к нему вдруг опять вернулись подозрения? Что стало причиной для беспокойства?

Она снова обернулась к нему.

- А вы, мистер Раглан? Вы долго у нас пробудете?

- Зовите меня просто Майком. А то когда меня называют мистером Рагланом, я начинаю невольно оглядываться, чтобы посмотреть, не пришел ли отец. - Он немного помолчал. - Нет, я здесь не задержусь.

- Трудитесь над новой книгой?

Он пожал плечами.

- Скорее, просто приехал в гости. Я пишу редко, на досуге, а сюда я просто приехал к другу. Погостить.

- К тому, - вступил в разговор Галлафер, - что строит дом в пустыне.

Раглан глядел через окно на сад. Он приехал сюда не за тем, чтобы говорить самому, а чтобы слушать. Зачем Галлафер взял его с собой: чтобы познакомить с соседкой или тут крылось нечто большее?

Иден Фостер сидела напротив него и разливала кофе. Оторвав взгяд от кофейника, она посмотрела на Майка.

- Речь, насколько я понимаю, идет об Эрике Хокарте? Я больше не знаю ни о ком, кто строился бы в тех местах.

Пустыня большая, подумал Майк про себя, и наверняка были там и другие, кто занимались строительством. Вслух же он сказал:

- Он мой друг.

- А вот интересно, захочет ли там жить его жена. Ведь женщинам обычно хочется общества других женщин.

- Он не женат, - сказал Галлафер. - Ему нравится одиночество. Так, Майк?

- Он много думает. Ему есть, над чем поразмыслить. - Но затем, чтобы они не вообразили, что Эрик слишком одинок, Майк добавил: - Видите ли, есть много людей, которым важно знать его мнение по тому или иному вопросу. И уж будьте уверены, правительству известно, где он находится.

Его глаза встретились со взглядом больших серых глаз Иден.

- Он что, такая важная персона?

- Для них, да, - Майку показалось, что она смотрит на него с некоторым неодобрением. Или может быть все дело в его чрезмерной подозрительности? - Кое-кто в Пентагоне и вовсе считает его национальным достоянием.

Возможно это и было преувеличением, но он был недалек от истины. Майк взял с подноса сэндвич.

- Красивые цветы, - сказал он вслух. - У вас замечательный сад. Хорошо, что в нем растут ноготки.

Иден Фостер взглянула в окно.

- Ноготки?

- Их цветки отпугивают насекомых, - сказал Раглан.

- А мне и ни к чему. За садом следит Мэри. - Сказав это, она снова переключила внимание на Галлафера. - Вы обязательно должны приехать сюда вместе с мистером Хокартом. Мне бы хотелось познакомиться с ним.

- Его сейчас нет дома, - сказал Галлафер. - Нам тоже надо с ним поговорить кое о чем.

Она опять посмотрела на Майка.

- Но ведь вы с ним, кажется, друзья. Уж вам-то должно быть известно, где он.

- Разумеется. - Он взял с подноса еще один сэндвич и улыбнулся ей. Можете не сомневаться. Я знаю, где он находится сейчас. При встрече я обязательно передам ему ваше пожелание.

Она по-прежнему улыбалась, но теперь взгляд ее был холоден. Или ему все это лишь кажется? Возможно у него так разыгралось воображение, что он начинает видеть то, чего на самом деле нет.

Он не спеша потягивал кофе. Кофе был очень вкусным, с тонким, еле ощутимым ароматом, показавшимся Майку знакомым. Сперва он хотел было заметить об этом вслух, но затем передумал. Вместо этого он сказал:

- У вас здесь очень мило. Знаете, Галлафер, это было нелохой идеей.

- Такая уж у меня работа, - отозвался Галлафер. - Какой же из меня был бы сыщик, если бы я не знал, где можно бесплатно пообедать? И к тому же в такой хорошей компании.

- Относительно компании я с вами полностью согласен. - Раглан улыбнулся Иден Фостер, и ее взгляд потеплел. За всю свою жизнь Майку приходилось встречаться со многими женщинами. Та, что сидела теперь перед ним, знала свое дело.

Дальше речь зашла о каких-то проблемах сугубо местного значения, и Майк в это время наслаждался кофе с очередным сэндвичем. Послышались голоса: Мэри разговаривала с кем-то - с кем?

Разговор за столом шел о каких-то совершенно незнакомых ему людях и событиях ему неизвестных, о которых Иден, впрочем, казалось, была осведомлена очень хорошо. Но тут она заметила вслух:

- В вашей стороне был пожар. Мы видели дым. Что-нибудь серьезное?

- Пожар в закусочной Бенни. Я думаю, вспыхнул жир. Такое случается время от времени. - Он встал из-за стола. - Ладно, Майк, нам уже пора. Мне еще нужно заскочить в контору. До скорой встречи, Иден.

Майк тоже встал, взял шляпу и вслед за Галлафером направился к двери. Проходя мимо книжных шкафов, он снова бросил взгляд на корешки книг.

- А у вас здесь много интересных книг. Я весьма польщен, что среди них нашлось место и для моих.

Он остановился у шкафа и, взяв с полки одну из своих книг, принялся бесцельно перелистывать страницы

- Если хотите, то в следующий раз, когда мне снова посчастливится оказаться у вас в гостях, я вам оставлю автограф на какой-нибудь из них.

- Правда? Это было бы просто замечательно!

Он задержался на ступеньках крыльца.

- Если вы встретите Эрика раньше, чем я увижусь с ним, то передайте ему, чтобы он не волновался. Все будет хорошо.

Видимо, ее это насторожило. Прощаясь с хозяйкой, он мельком взглянул на стоявший рядом с ними столик.

- Приезжайте еще, и вам вовсе необязательно дожидаться Галлафера. Он всегда так занят на этой своей ужасной работе в полиции.

- С этим ничего не поделаешь, Иден. Слишком много дел. Сначала тот пожар в городе, и теперь вот мы что-то пока не можем разыскать Эрика. Галлафер сделал небольшую паузу. - Ни ту девушку.

Иден Фостер собиралась вернуться обратно в дом, но ту она остановилась и обернулась.

- Девушку? - пытливо переспросила она.

- Красивая девушка. Молоденькая. Темноглазая. Она была в городе, а потом внезапно исчезла. И если в ближайшее время мы ее не разыщем, то сюда нагрянут "федералы", а уж эти станут совать нос во все подряд.

- А кто она такая? - спросила Иден. - Навахо?

- Нет, но с виду как будто похожа, - как ни в чем не бывало пояснил Галлафер. - Послушай, Майк, ты как будто разговаривал с ней. Она из индейцев?

- Не из местных. Во всяком случае мне так показалось.

Взгляд Иден остановился на Раглане.

- Вы разговаривали с ней? И она исчезла?

Майк Раглан усмехнулся.

- Не волнуйтесь, это произошло не во время нашего разговора. Для этого она слишком хорошо воспитана. Очень славная девушка. - Он немного помолчал. - Она успела вовремя выйти из того кафе, потому что буквально через мгновение оно оказалось охвачено пламенем. Ей очень повезло.

Майк сел в машину и выехал на дорогу, Галлафер последовал за ним. Приехав в город, он остановился перед кафе, где накануне они разговаривали с Каваси. Галлафер припарковал машину рядом.

- Красивая женщина, - сказал Галлафер. - И кормят там вкусно.

- Вы опасный человек, Галлафер.

Галлафер смотрел на него невинными глазами.

- Просто я подумал, что коль скоро вы все равно оказались здесь, то вам будет нелишне познакомиться кое с кем из местных. Иден считается одной из самых примечательных личностей во всей округе, к тому же она чертовски хороша.

Он ненадолго замолчал, разглядывая улицу.

- Умная женщина. Живет здесь вроде бы не так давно, а уже обзавелась друзьями. Два или три раза была в гостях в доме у губернатора. Имеет счет в банке, хороший рейтинг кредитоспособности. Большого общества избегает, но все же бывает на званных обедах в домах лучших людей нашего города, поддерживает местные благотворительные начинания. Но деньгами не бросается. Вносит свою скромную лепту, так сказать. И никаких сплетен о ней или, там, пересудов. Короче, уважают ее здесь. Никто о ней слова худого не скажет.

Майк Раглан сидел, положив руки на руль.

- Мэри тоже кажется хорошей девушкой.

- Навахо. Я знаю ее родителей. Они живут недалеко от горы Навахо, разводят овец. Мэри хорошо училась в школе. - Немного помолчав, он добавил: - Индейцы обычно не выставляют напоказ свою ученость, и я готов побиться об заклад, что Иден Фостер уверена, будто наняла себе прислугу из тех, кого в мою бытность в Оклахоме мы обычно называли "законченный индеец" - не в обиду им будет сказано. Я просто хочу сказать, что Мэри не только получила хорошее образование, но ей и в сообразительности не откажешь.

Ее отцу уже немало лет, и поэтому, когда Иден предложила ей эту работу и хорошие деньги, она согласилась. От дома-то ведь недалеко.

- Помните те мои книги? Те, что были у Иден? Она их купила совсем недавно. Книгу, которую я держал в руках еще даже не раскрывали. И это было третье издание, которое вышло лишь в прошлом месяце. Мне кажется, что Иден Фостер очень хочется узнать, что я представляю из себя, уловить ход моих мыслей.

- Может быть и так.

Никто из них не спешил выйти из машины. Они просто сидели так, чтобы можно было разговаривать, не повышая голоса. Прошла минута или две, и Майк Раглан снова нарушил молчание.

- Если Иден Фостер собирается и дальше играть в эти игры, то ей следовало бы читать побольше детективов. Ей нужно еще привыкнуть к нашему образу жизни.

- Что вы хотите этим сказать?

- Она неосторожна. Помните я вам говорил о шпионском романе Эрика Эмблера? О книге, что стащил у меня тот бродяга?

- Я помню вашу историю.

- Эта книга лежала у нее на столе, рядом с книжными шкафами.

- Бросьте, очень многие зачитываются его детективами. И я, между прочим, тоже. Так что это еще ни о чем не говорит.

- Вы так считаете? Видите ли, Галлафер, дело в том, что книг у меня действительно очень много, и поэтому обычно, прочитав какую-нибудь книгу и собираясь передать ее кому-либо из своих знакомых я ее помечаю - ставлю фломастером галочку на обложке, чтобы не ошибиться и не оставить у себя. Так вот, на той книге была моя метка.

14

Возвратившись в Тамаррон, Майк Раглан отправился в ресторанчик при отеле "Сан Хуан Рум" и расположился на своем излюбленном месте за столиком у окна. Дождавшись заказанного кофе и поставив чашку перед собой, он достал из кармана блокнот и раскрыл его на чистой страничке.

Итак, какими фактами он располагает на данный момент?

Если не принимать в расчет дневник Эрика, то, выходит, что сам он знает только то, что стало известно Галлаферу: до тла выгорело кафе, а двое людей пропали без вести при довольно загадочных обстоятельствах. Информация, содержавшаяся в дневнике, давала ему некоторое преимущество, но посвятить Галлафера в свои познания он пока еще не был готов.

Полицейский немедленно ухватится за дневник и конфискует его как ценное доказательство, а Майку все же хотелось бы еще раз перечитать материал. Тем более, что вряд ли эти сведения будут по достоинству оценены полицией.

Если бы Эрик не вел дневника, то он так и пропал бы, не оставив после себя ключа к разгадке, и тогда после нескольких дней бесплодных поисков уже не оставалось бы сомнений в том, что он, скорее всего, оступившись, сорвался со скалы, упав в реку, и рассуждать тут, собственно говоря, больше не о чем.

Если же все, о чем говорилось в дневнике, происходило на самом деле, и принимая во внимание вместе с тем рассказ Каваси, то получается, что так называемые анасази и поныне реально существуют по другую сторону занавеса, имея там свою собственную цивилизацию и не желая вступать в какие бы то ни было отношения с нашим миром. Очевидно также и то, что в прошлом существовал путь, по которому можно было перейти из одного мира в другой, и которым все же пользовались время от времени, пока из-за возведенной дамбы на том месте не образовалось озеро Пауэлл. Но в то же время, по-видимому, поблизости от того места, где Эрик собирался затеять свое строительство, находилась подобная аномалия, некая территория, в пределах которой тоже иногда возникают подобные, но неустойчивые по форме проходы, вызванные проявлением какой-то особой нестабильности. Ниша же в киве как будто оказалась недосягаемой для таких колебаний и поэтому путь, ведущий из нее в мир по другую сторону занавеса считается постоянным. Вне всякого сомнения кива была засыпана землей именно для того, чтобы таким образом отрезать доступ к нему. Разумеется, это всего-навсего предположение. Видимо некто, успевший прежде перебраться на эту сторону пожелал, чтобы путь снова был открыт - отсюда и светящаяся линия на чертеже Эрика.

Теперь Раглан злился сам на себя. Почему он не осмотрел киву? Или он намеренно избегал ее? Боялся увидеть там то, что, возможно, ожидал обнаружить?

Мы верим в то, что считается обыденным и привычным. Нам так удобно. Мы не хотим, чтобы вдруг оказались бы вдребезги разбиты наши представления о таком замечательном трехмерном мире. Нам по душе определенность, и в конце концов даже сам Эйнштейн весьма осторожно относился к беспорядочному миру квантовой теории. Она предполагала хаос, иметь дело с которым он был не готов.

Каждого из нас вполне устраивает привычный мир знакомых вещей. Каким бы убогим не оказалось жилище, но оно все же дает приют обитающему в нем. Нет ничего лучше, чем, переступив знакомый порог, устроиться поудобнее в любимом кресле, а потом заснуть в собственной постели. Это побег из того мира, что остался вне стен нашего дома. Здесь мы ощущаем себя в безопасности. Прийдя домой можно наконец-то сбросить с себя груз мирских проблем и расслабиться. Наш трехмерный мир, по большому счету, тоже сравним с таким местом. Мы привыкли к нему, и предположение о том, что он может оказаться лишь частью какой-то еще более всеобъемлющей реалии, настораживает.

На чистой страничке блокнота, в самом верху, Майк Раглан написал: Эрик. А что, собственно говоря, он знает об Эрике? Только то, что был он человеком тихим; рассудительным и замкнутым, ученым, нашедшим себя в бизнесе, но без странностей и отнюдь далеко не легковерным.

Одно из двух: или все, о чем ему довелось узнать из дневника Эрика было чистейшей воды вымыслом, или же Эрик по крайней мере сам верил в возможность происходящего. Хорошо зная Эрика, Раглан все-таки пришел к тому выводу, что дневник был написан им в ясном сознании и твердой памяти и первоначально предназначался составителем исключительного для самого себя и ни для кого больше. Мысль переслать записи злополучных наблюдений Раглану по всей видимости посетила Эрика позднее, в минуты безудержного отчаяния.

Факты, якобы имевшие место в реальной жизни и поэтому описанные Эриком в дневнике по своим признакам не подходили ни под один изо всех известных Раглану видов галлюцинаций, особенно, если принимать во внимание личность данного человека и сложившиеся обстоятельства.

Внезапно откуда-то из глубин памяти начали выплывать воспоминания о старом ковбое, о том как рассказывал он о якобы найденном им когда-то золоте. О том золоте и грозном предостережении. Местность, о которой вел речь старик не имела четко очерченных границ, но более чем вероятно, что ныне она оказалась на дне озера Пауэлл. Ведь в то вреся, когда имел место этот их разговор, никакого озера еще не было и в помине.

Тогда на той же страничке своего блокнота, ниже имени Эрика он написал еще одно имя: Каваси.

Она могла оказаться просто подставным лицом, актрисой, перед которой, возможно, была поставлена задача как можно лучше сыграть свою роль, отведенную ей в этом абсурдном действе, по сюжету которого предполагалось любым из доступных способов заставить Эрика как следует раскошелиться. Но с другой стороны, ни ультиматума, ни каких бы то ни было финансово-материальных претензий до сих пор никем выдвинуто не было. И это тоже казалось в высшей степени странно.

И вообще, кто знает, чего еще можно ожидать от Галлафера? Насколько мог судить Майк, шеф полиции был человеком опытным, обладающим трезвым взглядом на вещи и весьма решительно настроенным. К тому же он уже достаточно долго живет здесь, знаком с местными жителями и имеет довольно неплохое представление о быте индейцев и их верованиях. Во всяком случае, достаточно неплохое для того, чтобы без предубеждений относиться к происходящему.

А что он знает об Иден Фостер? Раглан в некоторой степени догадывался, что Галлафер, навыдываясь вместе с ним в гости к Иден, преследовал некую ему одному известную цель, что это было нечто большее, чем просто светские посиделки за чашкой кофе и бутербродами, хотя, разумеется, вряд ли он предполагал, что ему удастся обнаружить столь явное доказательство, как эта книжка в бумажном переплете.

Выходит, что человек, проникший той ночью в его номер в мотеле или самолично наведывался сюда, в дом Иден Фостер, или же встречался с ней еще где-либо. Так что здесь явно должна была существовать некая взаимосвязь.

Человек, забравшийся к нему в дом, знал, где его искать. Иден Фостер скорее всего тоже было известно о его местонахождении; и вполне может статься, что здесь они были отнюдь не одиноки. То что эти люди не остановятся ни перед чем, и ради достижения своей цели у них хватит духу решиться даже на убийство, было наглядно продемонстрировано ими на примере выжженного дотла кафе, так что отныне ему придется стать поосмотрительнее. Возможно, что даже прямо сейчас в этой самой комнате находится кто-то из них, и терпеливо следит за ним, выжидая удобного момента.

Вполне логично предположить, что теперь, когда Эрик выведен из игры, сам он, Майк Раглан, представляет для них наибольшую опасность. Поэтому его тоже следует попытаться захватить в плен или ликвидировать физически.

В то время, как подошедший офицант вновь наливал ему кофе, Майк Раглан окинул беглым взглядом небольшой зал ресторана. Кое-кого из посетителей он знал в лицо. Это были завсегдатаи. Заезжих ттуристов можно было узнать без особого труда: одни были с детьми, а другие оживленно обсуждали планы на предстоящий день. Два столика были заняты одинокими посетителями, что само по себе еще ровным счетом ничего не означало.

Одним из их агентов мог вполне оказаться кто-нибудь из постоянных работников здешней обслуги или персонала гостиницы.

Иден Фостер, кончено же, даже не подозревает, что он заметил ту книгу на ее журнальном столике, но даже если ей вдруг и довелось бы об этом узнать, то все равно она никогда не догадалась бы о том, что он признал ее за свою собственную. Она неплохо обосновалась здесь, и поэтому ей никогда не придет в голову, что ее могут в чем-то заподозрить. И это тоже будет ему на руку, но все-таки излишняя осторожность никогда не повредит.

Отложив ручку, он остался неподвижно сидеть, с разных сторон обдумывая складывающуюся ситуацию, вновь и вновь восстанавливая в памяти то немногое, что стало ему известно. Много лет назад он впервые приехал в эти места по ухабистой, проложенной колесами индейских повозок дороге, что уводила на восток от горы Навахо. Он на всю жизнь запомнил те свои самые первые ощущения от встречи с этим краем, то, как поразила его суровая красота здешнего пейзажа, и как в то время сам он тоже, как и Эрик сейчас, начинал подумывать о том, чтобы выстроить себе дом на вершине одной из столовых гор.

Но только весь этот край был когда-то вотчиной тех, кого индейцы-навахо называли "анасази" - тех самых анасази, которые впоследствии стали известны исследователям как "скальные жители".

Сперва они селились на вершинах столовых гор, в жилищах, выдолбленных среди камней. И с незапамятных времен они начали искать путь к тому, чтобы ни капли с таким огромным трудом добываемой воды не пропадало бы даром. Позднее они все-таки спустились со своих горных вершин, обосновавшись с огромных открытых каменных пещерах среди скал, строя там себе дома из дикого камня, дверные проемы в которых вверху были шире, чем внизу. Тому приводилось множество всевозможных объяснений, но скорее всего это можно было объяснить более чем элементарно: при входе в дом человеку, несущему на своих плечах поклажу - будь то вязанка дров, кувшин с водой или же туша добытого на охоте животного - требуется больше места как раз для верхней части туловища.

Иногда среди пещерных камней били родники, но обычно и пищу, и воду приходилось доставлять из простиравшегося внизу каньона, со дна которого наверх вели коварные скальные тропы. Жизнь в столь тяжелых условиях могла быть оправдана лишь часто возникавшей необходимостью держать оборону от вражеских нападений.

Во второй половине тринадцатого века на эти земли пришла великая засуха, ознаменовавшаяся участившимися набегами воинствующих племен индейцев-кочевников, перебиравшихся сюда с севера - очевидно, это и были предки теперешних навахо, апачей и уте, расселившихся по этому региону в последующие годы.

Но какой бы ни оказалась причина, а только примерно в то же самое время скальные дворцы опустели, возделанные поля были заброшены. Анасази исчезли.

Вот так. Жили себе люди, а потом вдруг пропали неизвестно куда.

Некоторые свидетельства указывали на то, что незначительная часть племени анасази растворилась среди других групп, положив начало народности хопи. Остальные же, по всей вероятности, тоже могли примкнуть к другим племенам, но только складывается такое впечатление, как будто основная часть скальных жителей просто бесследно исчезла. А что если из-за установившейся засухи и непрекращающихся набегов чужаков на их земли, кое-кто из анасази и в самом деле решил вернуться в тот Третий Мир, прежде ими покинутый?

Оставляя наш мир, они возвращались туда, где было взрощено зло, предпочитая иметь дело с уже известными им пороками, чем обрекать себя на верную смерть от голода. И вернувшись обратно, они, очевидно, сделали попытку отрезать все пути назад, в расчете раз и навсегда отделаться таким образом от возможных преследователей. И вот так, веками среди них культивировалась паническая боязь того мира, что был ими отвергнут и остался по другую сторону таинственной грани.

Возможно - и Каваси как будто тоже упоминала об этом - только очень немногие, избранные из избранных, знали, как и где можно совершить этот переход, и время от времени сами наведывались в ставший чуждым им мир, чтобы раздобыть и прихватить обратно с собой те вещи и предметы, которых иначе не было на их Обратной Стороне.

Майк Раглан допил кофе и теперь уже просто сидел, глядя на так и оставшуюся пустой страничку блокнота с двумя выведенными на ней именами.

Эрик. Каваси.

Она знала его. Виделась с ним. И все же во всем это должен быть еще кто-то, хотя бы потому, что прося о помощи, Эрик вел речь о "нас", говоря о себе во множественном числе. Так кто же был тем неизвестным?

Скорее всего Эрик стал чьим-то пленником, но с другой стороны, Майк знал его как в высшей степени образованного и сметливого человека, обладавшим обширным багажом знаний, применив некоторые из которых на практике, ему, вероятно, и удалось бы бежать.

Зло? Что это за зло? Может быть те, кто вернулся на Обратную Сторону пошли по тому же пути, что и некоторые из племен, жившие на территории Мексики и Центральной Америки? Ацтеки, например, ежегодно совершали кровавые жертвоприношения тысяч людей, большинство из которых были пленниками, захваченных ими во время набегов и войн. Совсем недавно были обнаружены факты, подтверждающие, что майя поступали подобным образом. Было ли это именно тем злом, от которого бежали анасази? Или их гнало нечто другое? Нечто менее осязаемое, но еще более коварное?

Он пребывал в глубокой задумчивости, стараясь принять во внимание решительно все аспекты этой проблемы, но факт тем не менее оставался фактом: Эрик похищен; вероятно, в данное время он находятся на этой самой Обратной Стороне, и его надо освободить.

К тому же Майк не знал никого, кто мог бы оказать ему в этом реальную помощь. У Галлафера было полно своих собственных дел и забот; ну а если тогда предположить, что ему, Майку, и впрямь удастся разыскать на Обратной Стороне того ковбоя, о котором ему рассказала Каваси? А что если, освобождая Эрика Хокарта, он заодно поможет выбраться и тому старику?

Вне всякого сомнения, за многие годы, проведенные им на Обратной Стороне, Джонни сумел постичь много из того, что помогло ему выжить. И чем больше Майк обдумывал эту возможность, тем больше она привлекала его. И все же, первым делом было необходимо подготовить себе прочную базу.

Он должен узнать побольше о пиутах, и если уж на то пошло, то и об Иден Фостер тоже.

Но прежде всего, ему всегда следует помнить о том, что они еще обязательно попытаются убить его или хотя бы захватить в плен.

Майк снова обвел взглядом небольшой зал ресторана. Один из тех двоих одиноких посетителей к тому времени уже ушел. Другой же все еще был здесь: плотного телосложения человек с круглой головой и коротко остриженными волосами, одетый в аккуратную серую куртку-штормовку, из-под которой была видна темно-синего цвета футболка, и брюки-слаксы. Он смотрел совершенно в другую сторону, но зато сидел таким образом, чтобы можно было краем глаза наблюдать и за Майком. Возможно это просто случайное совпадение, не более того. Одинокий посетитель вполне мог оказаться обыкновенным постояльцем гостиницы, не исключено, что он приехал сюда по делам или же просто выбрался на природу, чтобы поиграть в гольф или порыбачить.

Но только Майк должен быть готовым ко всему. Спускаясь по лестнице, выходя на улицу, садясь за руль своего джипа, и даже оставаясь дома. Они избегают привлекать к себе внимание, и поэтому попытка убрать его будет предпринята скорее всего именно в тот момент, когда предоставится возможность сделать это тихо, без лишнего шума.

Когда-то он одинаково хорошо владел и каратэ, и дзюдо. Но поможет ли это ему теперь, когда прошло столько лет?

Мысли Майка снова вернулись к не оставлявшему его в покое вопросу.

Какими все-таки окажутся они, те, кого ему предстоит повстречать на Обратной Стороне? И вообще, каким все будет там?

Если судить о них по Каваси, и ночному визитеру, посетившему его в Таммароне, это были вроде бы обычные люди, такие же как он сам. Но это только то, что ему удалось увидеть. А поэтому Майку следует остерегаться той ошибки, которую допускают равно как белые люди, так и индейцы в оценке друг друга. Принадлежа к разным культурам, они тем не менее, обладают некоторыми характерными чертами, типичными для всех без исключения людей.

Наши представления о поведении в обществе складываются, исходя из реакции на наши поступки окружающих - подобных нам людей. Обитатели же Обратной стороны принадлежат к иной, чем все мы культуре, и следовательно, присущие им чувства и реакции должны быть отличными от наших.

Им явно не хочется обнаруживать свое присутствие среди нас. И тогда, если Майк не ошибся в своих рассуждениях, то выходит, что кое-кто из них по той или иной причине живет здесь, в нашем мире. Иден Фостер запросто может оказаться одной из них, и если это на самом деле так, то в таком случае она, надо сказать, совсем недурно устроилась. Она сумела удачно вписаться в местное общество, обзавелась друзьями.

Она смогла точно определить источники власти и постаралась ассоциировать себя с ними. У нее были друзья и среди самых влиятельных людей штата, и вне всякого сомнения помимо них были и другие, в том числе и те, которые занимались политикой. Потом еще это ее знакомство с Галлафером.

Интересно все-таки, а сам Галлафер знал или хотя бы подозревал о том, кем она была и что из себя представляла на самом деле? Судя по всему, он тоже о чем-то догадывался. Но в таком случае, чем она могла выдать себя? Что заставило полицейского заподозрить, что она совсем не такая, какой хочет всем казаться? Ведь не спроста же он решил отправиться к ней вместе с Майком. Решил, что она не та, за кого себя выдает? Или может быть что-то из рассказанного Майком навело Галлафера на размышления?

Он снова огляделся по сторонам. Посетителей было мало. Офицанты знали его в лицо, привыкнув к тому, что он часто подолгу просиживал здесь за кофе. Время от времени кто-нибудь из них ненадолго задерживался у его столика, чтобы перекинуться парой общих фраз, поинтересоваться, успешно ли идет работа, а то и просто пересказать последние новости и сплетни о других, часто сменяющихся своих постояльцах и клиентах. Здесь работали смышленные, любознательные ребята, среди которых было и несколько студентов местного колледжа.

Человек в серой куртке оставался по-прежнему сидеть за своим столиком, напустив на себя такой безучастный вид, что можно было подумать, будто бы все происходящее вокруг его нисколько не занимает. Но вместе с тем у него была возможность исподволь, краем глаза следить за Майком, на тот случай, если бы тот вдруг встал, надумав уйти. Он мог также наблюдать и за теми, кто подходил к столу, за которым сидел Майк, но только подслушать разговор на таком расстоянии все равно было невозможно.

- Ну, как у вас тут идут дела? - спросил Майк у одного из офицантов, который и до этого часто его обслуживал. - Гостиницу-то полностью заселили?

- Нет. Недавно съехала самая большая группа туристов. Около половины мест теперь как будто пустует. Лично я бы так сказал.

- А новые постояльцы? Что, не приезжают больше?

- Почти нет. Считанные единицы. Люди предпочитают проезжать мимо.

- А вы случайно не знаете вон того человека в серой куртке?

- Этот? Так ведь он у нас не живет. И вообще он как будто иностранец.

Сказать по правде, Майклу Раглану было страшно.

Разумеется, он вовсе не боялся ни того круглоголового детины, ни еще кого-либо. Его отпугивал тот, другой мир, ему становилось не по себе при мысли о необходимости отправиться куда-то навстречу с неизведанным, туда, где все по-другому, все иначе. Он меньше всего желал изменять своим привычным взглядам на окружающую его действительность. Он жил в обычном трехмерном мире и привык иметь дело с подобными себе людьми, которые так же как и он привыкли жить в рамках трех измерений.

В устроенном им у себя дома кабинете среди других книг у него был атлас, в котором можно было открыть карты любого места на земном шаре. На тех картах он мог запросто найти Афганистан, или же указать на то место, где когда-то находилось древнее царство Митанни, или в свое время стоял Вавилон, или даже отыскать Перевал Трех Драконов. Все это было частью реальности. Но только ни за что на свете Майк Раглан не пожелал бы вдруг обнаружить, что между двумя страницами, пронумерованными, скажем, как 357 и 358, существует, оказывается, еще некое бесконечное множество миров, о которых ему самому ровным счетом ничего не известно.

Вот этот зал небольшого ресторанчика, где он сейчас находился пока что тоже был одним из воплощений постоянства. Каждое утро он мог пройти по этим ступенькам, занять столик и отправиться к стойке за своим завтраком. В этом он был уверен.

А если он пройдет через то окно в киве, то ни за что поручиться будет уже невозможно. И все-таки он должен решиться на это.

Он всей душой не желал идти туда. Велико было желание бросить все и бежать без оглядки. Хотелось вернуться в Лос-Анжелес, встречаться за обедом с друзьями или хотя бы просто посидеть в тишине с хорошей книгой.

Но не идти было нельзя.

15

Теперь он ждал своего шанса. За спиной у Майка были стеклянные двери, выходившие на открытую террасу, столы на которой пустовали, а большие зонтики над ними были сложены. По столам и полу то и дело шныряли в поисках крошек проворные белки.

Внезапно со стороны входа послышался шум какой-то возни: там резвились двое подростков. Вздрогнув от неожиданности, человек в серой куртке, обернулся, взглянув в ту сторону, и тут Майк Раглан перешел к решительным действиям.

Он уже успел расплатиться с офицантом, и поэтому, быстро встав из-за стола, он бесшумно открыл стеклянную створку двери, выскальзывая на террасу, оказавшись на которой он не мешкая поспешил к лестнице и благополучно сошел вниз.

Джип был припаркован у тротуара неподалеку, и на заднем сидении Шеф терпеливо дожидался его возвращения. Развернув машину, Майк обогнул небольшой пруд и уже через считанные минуты выехал на шоссе.

Он часто поглядывал в зеркало заднего обзора, пока наконец вход в ресторан не скрылся из виду. Но никто так и не вышел оттуда вслед за ним. Конечно, можно предположить, что он ошибался на счет того человека, но только ему, лично, так не казалось.

Для чего им понадобилось устанавливать за ним слежку? Разумеется, чтобы при первой же возможности убить или хотя бы захватить в плен, в этом не приходится сомневаться. Они не имеют понятия о том, насколько хорошо он информирован, но только наверняка по их убеждению он знает гораздо больше, чем им того хотелось бы. Он общался с Эриком. Разговаривал с Каваси, о чем им тоже скорее всего было известно, и к тому же имел контакт с полицией.

Судя по всему, у них где-то здесь была устроена своего рода база, и теперь Майк задумывался над тем, насколько они были знакомы с привычным всем нам укладом жизни. С одной стороны, Иден Фостер, конечно если она была одной из них, сумела как будто приспособиться довольно неплохо. Но вот человек в серой куртке, возможно даже и не догадывался о существовании второй двери, ведущей из ресторана, приняв ее просто за стеклянную стену.

Интересно было бы узнать, как там развивались события после его ухода? Попытался ли незнакомец преследовать его? Или может быть он был просто до глубины души озадачен внезапным исчезновением Майка?

Восстанавливая в памяти все, вплоть до мельчайших подробностей, Майк подумал и о том, что он как будто бы не заметил, чтобы незнакомец расплачивался с офицантом, а раз так, то, если бы тот и попытался бы уйти, его наверняка задержали бы.

Путь предстоял неблизкий. Вынув из кобуры пистолет и положив его рядом с собой на сидение, Майк уверенно вел машину, направляясь на запад. Он ехал доволььно быстро, но не превышая скорости. Любые задержки и проволочки в дороге были бы ему теперь очень не кстати.

В своих мыслях он вновь и вновь возвращался к сложившейся ситуации. Если только Эрику не удастся бежать, то тогда ему, Майку, ничего не остается, как самому отправиться туда. Другого выхода нет. Итак, он должен был пройти сквозь "занавес" и отыскать Эрика.

- А это, Шеф, будет, между прочим, очень не просто, - заметил он вслух.

Все это время огромный пес неподвижно лежал, опустив свою огромную голову Майку на колени, и теперь он слегка повел одним ухом.

- А ты, парень, такой же как и я. Ты бы тоже с большим удовольствием остался бы здесь.

В зеркале заднего обзора не отражалось ничего примечательного, кроме редких легковых машин и пикапов, владельцы которых, очевидно, направлялись куда-то по своим каждодневным делам, но только Майк к ним ко всем теперь относился с недоверием. Он размышлял над той проблемой, что всецело занимала его теперь, и не мог думать ни о чем больше.

Ниша в киве, если она и в самом деле являлась выходом в другое измерение, скорее всего должна была открывать доступ к своего рода некой ограниченной и находящейся под контролем территории. Каваси предпочитала держаться подальше оттуда, а значит, будет лучше, если он тоже последует ее примеру. Но было же сказано, что время от времени могут появляться другие, случайно возникающие, неустойчивые переходы, и скорее всего пройдя именно через одно из таких вот "окон", Джонни и оказался на Обратной Стороне. Если верить тому, что говорят, то получается что во всей округе находится по крайней мере одно такое место, и может статься, что оно далеко не единственное в своем роде. Но с другой стороны, возможно и такое, что тот выход в другое измерение, через который проскочил Джонни в погоне за сбившимся с пути бычком, теперь скрыт на дне озера Пауэлл.

Во многих легендах индейцев-хопи говорилось о долгом пути, который был пройден ими, прежде, чем удалось найти себе именно то место, какое они искали. И когда это место все-таки было найдено, то оказалось, что поблизости от него нет ни источника проточной воды, ни плодородных земель. Тогда зачем же им понадобилось обосновываться именно здесь?

Люди из скальных жилищ несомненно затерялись, расстворились среди хопи, так же как их легенды стали частью легенд хопи, но все же, почему именно здесь, в этом месте? Не потому ли что поблизости находился путь для отсутпления?

Легенды сами по себе были маловразумительными, оттого что с течением времени и другие народности, принося с собой свои собственные легенды и верования, вливались в ряды того племени, что в дальнейшем стало называть себя хопи. Кива, выполнявшая роль своего рода церемониального центра, во многом походила на жилища сибирских коряков. Принципы вентиляции этих построек были приктически одинаковыми, слишком уж похожими, чтобы оказаться обыкновенным совпадением.

В другом предании говорилось, что по пути к месту своего нанешнего обитания хопи пришлось переправиться через большое море.

Упоминалось также и о том, что среди них была и колдунья, которая вслед за ними пришла из другого мира и принесла с собой зло.

Он в очередной раз взглянул в зеркало заднего обзора. По-прежнему ничего, но тем не менее ему не стоит забывать о том, что если тот человек в серой куртке и имел к ним какое-то отношение, то скорее всего действовал он не в одиночку. Ночной посетитель со своим белым фургоном мог быть где-то поблизости, а вместе с ним и другие.

Что же все-таки с Каваси? Где она? Как ей удалось исчезнуть? Войти в киву она не посмела бы, в этом Майк был уверен. Может быть поблизости находилось другое "окно"? И решила ли она уйти, намеренно не сказав ему ничего об этом? Или же ее схватили враги?

Майк выругался от досады. Что, черт возьми, вообще тут происходит? И что теперь ему с этим делать?

Предположим, что Эрик был кем-то захвачен и теперь удерживается в плену на этой самой Обратной Стороне. Ну и что из этого? Что он, Майк, станет делать, если даже ему удастся перебраться туда? Как он сможет отыскать его? С чего начнет? Скорее всего у них там и одеваются иначе, не так как здесь, а поэтому все немедленно признают в нем чужака. Вся беда в том, что у него нет никакой информации на этот счет. Он не знал своих врагов в лицо, если они конечно являлись таковыми, и поэтому у него не было ни малейшего шанса остаться среди них незамеченным. К тому же у него не было ни малейшего представления ни о том, где и при каких обстоятельствах станут там содержать пленника, ни о том, как станут его охранять. И поэтому лезть вслепух на рожон было бы в высшей степени безрассудно.

И почему он только не распросил Каваси обо всем поподробнее раньше, когда она была с ним?

Судя по тому, что ему довелось увидеть, внешне они почти не отличались от обычных людей, живущих в нашем мире. А что если все это для них нетипично? Что если все эти люди были выбраны намеренно и лишь по причине этого своего сходства? Разумеется, у них совсем другие законы и обычаи, и наверняка он попадет в западню, если осмелиться сунуться туда, так и не разузнав ничего более того, чем ему уже было известно на данный момент.

Сунуться туда? Означает ли это, что он верит во все это? Неужели он действительно поверил в такое?

А что если все это не более, чем попытка изощренного подлога? Допустим, то же самое похищение, но только не ради денег, а ради тех знаний, которыми обладал Эрик? Такое случалось и прежде, а Эрик Хокарт, как никак, в своей области был человеком со всемирно признанной репутацией.

Так что же делать? Этого Майк не знал. Ни один из его испытанных методов расследования не подходил к данной ситуации. А поэтому он вернется на эту чертову гору, и обосновавшись на ней, станет ждать дальнейшего развития событий. Возможно они снова сделают выпад против него, или может быть Каваси вернется.

А как же так называемая Ядовитая Женщина? Она внезапно появилась на горе, и судя по записям Эрика, вошла в киву и исчезла. Если бы у занавеса не было бы обратной стороны, то где бы она могла прятаться среди голой пустыни?

Он снова чертыхнулся.

- Раглан, - вслух проговорил он, - ты сам не знаешь, куда суешься.

По пути ему предстояло проехать через маленький городок, носивший название Голубиного Ручья. Городок этот был одним из мест, где некоторое время проживал Зейн Грей, и где, если верить утверждениям местных жителей, он написал большую часть своих "Всадников "Багряной Полыни"". Проезжая по городу, Майк несколько сбавил скорость, решив было сделать остановку у какой-нибудь из закусочных и выпить кофе, но затем все же передумал и не стал останавливаться. На выезде из городка, он оглянулся назад и увидел, что вслед за ним на шоссе выруливает пикап, в кабине которого сидели двое.

Он нажал на газ. До следующего города было довольно далеко, а дорога на этом отрезке по больше части оставалась пустынной. Тут же схватившись за рукоятку пистолета, он выхватил его из кобуры. Он хорошо водил машину, и к тому же в свое время прошел обучение технике вождения по методике, предназначенной для агентов Секретной Службы. Он знал, как нужно действовать, чтобы уйти от преследования. Но основная проблема была в том, что само шоссе не предоставляло ему такой возможности, и в данной ситуации ему не оставалось ничего более, как продолжать ехать вперед, минуя по пути редкие повороты на уводящие в пустыню грунтовые дороги, каждая из которых вполне могла завести его в западню.

Пикап шел примерно в полумиле позади него, как будто выдерживая дистанцию. Майк прибавил скорость, и заметил, что оторваться ему так и не удалось.

А с другой стороны, несмотря на все его подозрения, это могло совсем ничего не значить. Люди в пикапе могли оказаться обыкновенными ранчерами, возвращающимися домой из города.

В мыслях Майк снова обратился к занимавшей его проблеме. Если в каком-либо ином измерении и в самом деле параллельно с нашим, допустим, существовал какой-то другой мир, то каким он мог оказаться? И насколько существенными в таком случае могли бы оказаться различия?

Когда-то ему доводилось читать кое-что из научной фантастики о такого рода вещах, но только вспомнить хотя бы что-нибудь из прочитанного сейчас не представлялось возможным.

Разумеется, они могут оказаться теми, кого здесь мы называем "индейцами", но только за время, прощедшее с тех пор, как скальные жители, покинув свои каменные жилища, вернулись в тот, другой мир, их тоже наверняка не обошел стороной прогресс. Но вот только что это был за "прогресс"? Какими они стали? Те, кого ему довелось увидеть, если конечно все они не были первоклассными артистами, не показались ему сколь-нибудь отличными от обычных людей. Хотя, "показалось" - это слишком громко сказано. Ведь фактически ему ровным счетом ничего не было о них известно.

Если ему снова удастся увидеться с Каваси, то нужно будет не забыть спросить у нее об этом. По-видимому, доступ в этот мир строго охранялся, а возможно подобный переход был и вовсе не осуществим на протяжении многих лет, а то и столетий. Каваси предположила, что они там у себя нуждаются во многом, что можно раздобыть только здесь, на "нашей" стороне, но только в то же время не хотят обнаруживать своего присутствия.

Следовавшая позади него машина прибавила скорость. Дорога была совершенно пустынна, и теперь они начали подступать вплотную к нему.

Шоссе пошло под уклон, снова взобралось на вершину холма, и тут же опять стало спускаться в низину. Справа от дороги он неожиданно увидел колею, сворачивавшую в небольшие придорожные заросли. Майк немедленно направил машину туда, и остановился среди кедров, готовый снова при первой же возможности выехать обратно на дорогу. Взяв с сидения пистолет, он теперь положил его к себе на колени.

Всего мгновение спустя их машина промчалась мимо на бешенной скорости. Очевидно, они не ожидали от него обманного маневра, а может быть и вообще не были привычны к автомобильным погоням. Майк медленно сосчитал до десяти, а затем не спеша выехал обратно на дорогу, давая своим преследователям возможность за это время уехать вперед на значительное расстояние. Он был все еще в низине и вне поля их зрения, так что медленно преодолев подъем, он снова оказался на возвышенности, увидев, что пикап был уже довольно далеко и все продолжал ехать, не сбавляя скорости.

Снова положив пистолет рядом с собой на сидение, Майк поехал еще медленнее. Несомненно те двое в пикапе решили, что он увеличил скорость, и сделали то же самое. До Монтиселло теперь было не так уж далеко, и если до въезда в город они так и не смогут понять, что же произошло на самом деле, то скорее всего они остановятся там и попытаются разыскать его.

Когда-то в прежние времена у него были друзья в Монтиселло, но теперь Майк не был уверен в том, что там остался еще кто-либо из тех, с кем он был хорошо знаком. Въехав в город, он тут же свернул с шоссе, и окольными путями, избегая появляться на главной улице, выехал наконец на шоссе, ведущее на юг.

Было уже далеко за полночь, когда он наконец расположился на ночлег в номере мотеля, проснувшись как обычно с первыми лучами холодного рассвета. Какое-то время он оставался неподвижно лежать в кровати, прислушиваясь.

На улице кто-то заводил машину, вот кто-то прошел мимо окон его номера, направляясь к автостоянке. На мгновение наступила тишина, а затем, скрипнув, открылась и тут же закрылась дверь, и было слышно, как шуршит гравий под подошвами чьих-то ботинок.

Он тихо лежал и слушал. Семь столетий назад здесь повсюду жили те, кого индейцы-навахо называли "анасази". И все это была их земля, подлинных пределов которой до сих пор так и не удалось установить, точно так же как никто еще не смог определить глубины их познаний и культуры. И все же многое о них было известно.

Считается, что самым первым в этих краях объявился отец Эскаланте, который еще в 1776 году прокладывал здесь путь из Санта-Фе в Монтерей, Калифорния. Вслед за ним отец Гарсес, снискавший себе славу неутомимого искателя приключений в сутане, пришел сюда с юга, по началу заходя все дальше, исследуя дикие, пустынные земли, но в конце концов все же повернув обратно. Но первым из тех, кому прежде всех остальных посчастливилось увидеть скальные поселения, был несомненно кто-нибудь из не известных никому охотников или кладоискателей, которые, как водится, везде успевают побывать раньше других, до того, как за дело принимаются официальные первопроходцы.

Когда В.Г.Джексон, фотограф, работы которого публиковались на страницах "Американского геолого-географического обозрения", приехал в эти края, то его проводнником здесь стал Джон Мосс, который и рассказал об этих руинах и показал, где их можно найти, когда его попросили об этом. Мосса иногда пытаются представить простым рудокопом. Но это совсем не так. Он был именно тем человеком, который, приведя отряд исследователей на земли индейцев, умел ладить с этими же самыми индейцами. Он встречался с ними, ел вместе с ними, курил одну трубку, сумев установить прочные отношения. Для него было ровным счетом не важно, что другим соседство с индейцами-уте доставляло немало хлопот; зато у Мосса не возникало с ними никакх проблем. Ему удалось стать другом индейцев, и этой дружбе было суждено продолжаться. В последующие годы он основал Пэррот-Сити и владел приисками, находившимися в нескольких штатах, в том числе в Колорадо и Аризоне. Не может быть никаких сомнений на тот счет, что это именно уте поведали ему о городах-призраках, затерявшихся высоко среди скал, и по-видимому, его это весьма заинтересовало. Джексон, руководствуясь наставлениями Мосса, побывал по крайней мере в одной из всех руин. В то время никто еще не имел представления о размерах и масштабах подобных поселений.

Джексон посетил развалины в 1874 году, и за ним последовали и другие.

Скальные жилища были призваны выполнять роль крепостей, и в то же время работавшие в поле люди оказывались совершенно беззащитными. Индейцы, совершавшие набеги с севера - возможно те же самые уте и навахо - отбирали у них зерно, убивали людей. Да и сами скальные жилища были не столь уж неприступны, как верно того хотелось бы самим их обитателям. Первые исследователи из европейцев обнаружили разбросанные здесь и там среди руин человеческие кости, скорбное свидетельство далеких событий, в свое время имевших здесь место.

Отчего-то исследователи часто склонны забывать о том, что те индейцы, с которыми приходилось сталкиваться белому человеку, и сами были захватчиками, покушавшимися на чужие земли, и не редко опережавшими европейцев в этом всего лишь на каких-нибудь несколько лет.

Ведь и сами анасази были пришлым народом. Они перекочевали сюда, обосновавшись сначала на вершинах гор, где до наших дней все еще сохранились руины, многие из которых, впрочем, уже давно скрылись среди зарослей кустарника, за деревьями и травой. И какие бы доводы не приводились теперь, ясно одно: они никогда не оставили бы свои жилища на вершинах гор ради тех каменных пещер в скалах, если бы только у них не было на то достаточно веской причины. Только в нескольких пещерах били родники, а это означает, что в подавляющем большинстве воду, так же как и еду, и дрова для очага приходилось доставлять в скальные жилища, затрачивая на это непомерно огромные усилия.

Майк Раглан сел на кровати, спуская ноги на пол. Еще какое-то время он продолжал прислушиваться к звукам, доносившимся до него с улицы. Кто-то укладывает вещи в машину, слышны голоса детей, а потом еще и женский голос, умоляющий их вести себя потише, потому что "все люди еще спят".

Он побрился и принял душ, раздумывая над тем, что ему делать дальше. Галлафер наверняка должен быть где-то поблизости, и он обязательно начнет задавать вопросы, на которые у него, Майка Раглана, не было ответов. И все же, возможно, что и ему удалось что-нибудь разузнать.

Выйдя на улицу, он увидел, что какие-то двое незнакомцев разглядывают его машину. Это были те самые - он ни минуты не сомневался в этом - те двое, что преследовали его накануне.

- Что вам угодно? - угрожающе начал он. - Вы как будто что-то потеряли здесь?

Он намеренно повел себя вызывающе. Если они сами нарываются на неприятности, то он сейчас воздаст им сполна, тем более, что ничего путного не выйдет из того, если он станет выказывать свой испуг.

- Нет. Совсем ничего. Я просто смотрю на машину.

- Ради бога, не стесняйтесь, - Майк сделал рукой широкий жест. Кроме этой здесь полно машин, и на них смотреть тоже не возбраняется. - С этими словами он указал на полицейскую машину, припаркованную у входа в кафе. - А на тот случай, если у вас возникнут какие-либо вопросы по поводу увидиненного, то полиция наверняка с готовностью удовлетворит ваше любопытство.

- Полиция? А причем здесь полиция? - произнося это, незнакомец воровато озирался по сторонам; а затем они торопливо развернулись и зашагали восвояси.

Турист, тот самый что был с детьми, заметил вслух.

- Они уже целое утро здесь ошиваются. И как будто им вовсе не хочется иметь дело с полицией.

Раглан бросил взгляд в сторону кафе. Галлафер наверняка будет его дожидаться там.

- Пока! - сказал он и взмахнул рукой на прощание.

15

Галлафер расположился за столиком в углу. Он завтракал.

- Я подумал, что ты, возможно, заглянешь сюда, - сказал он. Затем он указал на расставленные перед ним на столе тарелки. - Вообще-то я здесь уже с четырех утра. Просто не хотелось будить людей в такую рань.

Раглан подсел к столу, располагаясь таким образом, чтобы держать в поле зрения улицу.

- А ты осторожный, как я погляжу. Мне это уже начинает положительно нравиться.

Сказав это, он намазал масло на поджаренный ломтик хлеба.

- Теперь я понимаю: ты - человек-неудача. У меня здесь все шло гладко, пока не объявился ты. Все было лучше не придумаешь, никаких там тебе проблем, кроме, может быть, нескольких пьяниц да обычных браконьеров. А с тех пор, как ты приехал, мне еще ни разу так и не удалось нормально выспаться ночью.

- Извини.

- Не извиняйся. Подобная разминка мне отнюдь не помешает. - Он взглянул на Раглана поверх своей чашки с кофе. - Так что же случилось?

Раглан пожал плечами.

- В Тамарроне я заметил человека, который, как мне показалось, выслеживал меня. Вчерашний путь сюда я проделал в сопровождении какой-то машины, а сегодня утром, когда я вышел из дома, какие-то два типа отирались возле моей машины. Когда я указал на твою машину, они быстренько смылись.

Галлафер теперь пристально разглядывал Раглана.

- Думаешь, это кто-нибудь из твоих приятелей оттуда?

- Поручиться не могу, но я лично в этом уверен.

Галлафер усмехнулся.

- Да уж, мне это очень знакомо. Я знаю наверное с полдюжины местных воров, и они знают, что я все знаю о них. Но только у меня нет на них ничего, с чем можно было бы пойти в суд, и об этом им тоже хорошо известно.

Раглан заказал принести себе завтрак и теперь сидел, глядя в окно. Следующие несколько минут оба молчали. Раглан мысленно напомнил себе, что к Галлаферу он относится не без симпатии. В конце концов он был неплохим человеком, он был человеком надежным, и к тому же не лишенным воображения. По крайней мере он обладал непредвзятым взглядом на вещи.

- Черт возьми, жизнь становится все сложнее день ото дня, - нарушил молчание Галлафер. - Я всегда считал себя человеком, который знает, кто ему враг и где их искать. Если, к примеру, раньше, чтобы заключить сделку с кем-либо было достаточно просто ударить по рукам - и дело. То теперь же в дело лезут и адвокаты, и правительство, начинается бюрократическая возня, и потом еще случаются вот такие вещи. А теперь с кого спрашивать, что это за четвертое измерение такое и параллельные миры?

- Вообще-то все это не ново. Эйнштейн начинал заниматься этим еще в 1919 году. И насколько мне не изменяет память, ему в общем-то и самому тоже не слишком пришлась по душе эта идея. Так что большинство людей сейчас до сих пор живут в таком прекрасном и удобном мире, подчиняющемся законам Ньютона.

- Об этом я ничего не знаю. - Галлафер взял со стола оставленный офицанткой кофейник и наполнил кофе обе чашки. - Предположим, что все дело обстоит так, как ты об этом рассказал. Предположим, что покинув эти места, анасази отправились обратно в тот свой мир зла. Но тогда каким может оказаться этот их мир сейчас?

Раглан пожал плечами.

- Трудно сказать. Это во многом зависело бы от того, что и как повлияло на их культуру. Они занимались земледелием на вершинах столовых гор, стараясь использовать всю воду, к какой только им удавалось получить доступ. На мой взгляд они могли бы довольно успешно заниматься земледелием на неорошаемых полях, но с системами ирригации они тоже были знакомы.

К югу отсюда, на месте Финикса, некогда существовала культура индейцев-хохокам, у которых были отлично развиты ирригационные системы. Некоторые из вырытых ими рвов даже по нашим меркам можно считать достижением.

Так вот, между всем этим есть некая взаимосвязь. Я не берусь ничего утверждать, так как и сам пока еще многого не знаю, но, по-всей видимости, между ними велась торговля и происходил некий обмен идеями, так что если на Обратной Стороне они пошли бы по тому же пути, то к настоящему времени, насколько я могу представить, у них уже сложилась бы довольно совершенная и строго регулируемая система ирригации.

- Когда вода нужна, а ее не хватает, - согласился Галлафер, - кто-то должен контролировать ее использование, а иначе избежать постоянных стычек было бы невозможно.

- Правильно. А еще, как мне кажется, ими была сделана попытка - и надо сказать, что на протяжении довольно длительного промежутка времени им это вполне удавалось - исключить любое сообщение с нашим миром. А для того, чтобы цивилизация развивалась необходимо, чтобы в нее вносили свой вклад и другие народы. Так, Европа была испокон веков богата на реки, со всеми их бухтами и бухточками, гаванями и тому подобными вещами, так что люди могли беспрепятственно путешествовать, переезжать с места на место, и каждый приносил с собой что-то новое.

Никто не знает точную дату зарождения мореходства в Европе. На протяжении многих и многих лет все сведения основывались лишь на том, что было известно о Средиземном море, но ведь вместе с тем, если даже не раньше, корабли бороздили воды Персидского залива, Индийского и Тихого океанов. И на Балтийском море и на Атлантике в то время тоже существовало мореплавание. И все это способствовало скорейшему распространению новых идей, таким образом люди узнавали о появлении всего нового: новом оружии, инструментах, растениях. - Раглан замолчал, чтобы отпить немного кофе.

- Ну и что ты теперь собираешься делать? - первым нарушил молчание Галлафер.

Раглан снова пожал плечами.

- Вернусь обратно, на гору Хокарта. Осмотрюсь на месте, пройдусь по окрестностям - в общем, посмотрю, нельзя ли чего разведать. - Немного помолчав, он добавил. - Я должен найти Эрика. Он просил меня приехать, он просто умолял об этом. На него это совсем не похоже. Он как будто боялся чего-то.

- А ты сам разве не боишься?

- Сказать по совести, да, боюмь. Я не знаю, что ожидает меня там. Если я все-таки решусь идти, то еще не известно, будет ли у меня возможность когда-либо вернуться. Джонни, например, это так и не удалось, а судя по тому, что мне довелось услышать, он был довольно хитрым и опытным ковбоем.

- Ты там это, поосторожнее.

- Уж постараюсь. - Раглан снова замолчал, а потом задал новый вопрос. - А с Иден Фостер ты больше не виделся?

Галлафер отрицательно покачал головой.

- Исключено. По крайней мере на некоторое время. Стоило лишь моей благоверной узнать, что я наведывался туда, как она сразу же закатила мне грандиозный скандал. Она не знает Иден, но подозревает наихудшее.

Немного помолчав, Раглан сказал:

- Насколько мне кажется, судя опять же по "контактам" с ними, они не слишком осведомлены о том, как, так сказать, устроена наша жизнь.

Иден это знает, но она одна и возможно по каким-либо своим собственным соображением она вовсе не спешит поделиться своими познаниями с другими. Вполне может быть, что она просто не уделяет внимания подобным мелочам: как, например, расплачиваться наличными, получать сдачу, оплачивать счета в ресторанах, и даже тому, как устроены наши жилища.

И я просто уверен, что тот парень в Тамарроне даже не подозревал о том, что позади меня была устроена еще одна дверь. Вместо этого он видел лишь только стену из стекла и принимал это как должное. Он сидел таким образом, что мог одновременно следить и за мной, и за входом, так что стоило ему отвлечься на какой-то пустяк, я тихо выскользнул через ту вторую дверь.

Через окно Раглан наблюдал за происходящим на улице. Ничто вроде бы не нарушало привычного, размеренного темпа жизни городка. Где теперь Каваси? И в безопасности ли? Или может быть и ее тоже схватили?

- А я сегодня утром уже имел разговор с начальницей почты, - как бы между прочим заметил вслух Галлафер. - И она сказала, что мистера Хокарта отчего-то долго не видно, что он не приходит за своей корреспонденцией. Я наказал ей, чтобы она продолжала бы все хранить. Сказал, что, возможно, он на какое-то время решил уехать из города.

- И она поверила?

- Не думаю. Она, конечно, ничего не стала мне возражать, но было видно, что она сильно в этом сомневается. Сказала еще, что мистер Хокарт всегда очень аккуратно являлся за своими письмами. - Галлафер откинулся на спинку стула. - И это только начало, Майк. Люди уже начинают интересоваться, задавать вопросы... Это очень маленький городок, и ничто здесь не проходит незамеченным. Конечно, ни для кого из них Хокарт не стал, скажем так, близким соседом, но он был всегда приветлив и дружелюбен, и так или иначе у него были кое какие дела в городе, и здесь он появлялся довольно часто.

Время от времени он заглядывал в бакалейную лавку за продуктами, захаживал в кафе и еще покупал скобянку - гвозди там всякие, инструменты и тому...

- Патроны?

- Угу. И не мало. Тут еще все удивлялись тому, что он берет исключительно патроны для пистолета. Сам-то он сказал, что тренируется, хочет усовершенствоваться в стрельбе и для этого стреляет по мишеням.

- Вполне логично.

- Разумеется, и к тому же каждый в это поверит. Ведь никому не дано стрелять настолько хорошо, как ему того хотелось бы. Потому что нет предела совершенству. - Он ненадолго замолчал и посмотрел в окно. - Но как бы там ни было, а только народ все равно интересуется, люди удивляются, что его что-то долго не видно. Но теперь они уже начинают гадать, а где он, собственно, может быть. Скоро они начнут говорить об этом вслух, а там и о том, кто ты такой, и что тебе здесь нужно.

- Я к этому готов.

- Вот как? Тогда может быть ты уже готов и к тому, что последует за этим? Потому что они будут искать взаимосвязь между твоим здесь появлением и исчезновением Хокарта. Это их насторожит, они сделаются подозрительными.

Обычно вопросы задают в рассчете на ответ; мне же нечего им сказать. Может быть ответ есть у тебя?

- Я друг Эрика. Только и всего.

- Но если ты такой уж хороший друг, то тогда почему ты не знаешь, где сейчас Эрик? - Галлафер в упор глядел на него. - Надеюсь, что ты понимаешь, что я имею в виду? Это очень маленький городишко, в котором все знают друг друга. Но тебя здесь не знает никто. Эрик не был одним из них, но они приняли его. Они считали, что он занимается ерундой, но все же это была его земля, его собственность, он был готов оплачивать все сполна, так что они на его стороне.

Еще немного помолчав, Галлафе добавил:

- Это уже началось. Неподалеку от Мексикан-Хэт. Там в магазине какая-то женщина завела разговор об Эрике Хокарте. Интересовалась, где он, и еще добавила, что, возможно он вместе с тобой отправился на ту свою гору. Уверяла, что ты единственный человек, который знает, где его искать.

- Она так и сказала?

- Ага. Красивая женщина. Они не знают, кто она и откуда, но утверждают, будто бы она захаживала и раньше. Выглядела как женщина из города.

- Иден Фостер?

- Похоже на нее. Мне кажется, что, возможно, кое-кто не собирается дожидаться, пока сомнения перерастут в подозрения сами собой. Им как будто хочется, чтобы это произошло как можно скорее.

Майк Раглан задумался. Вопрос, заданный однажды Иден Фостер, станет многократно повторяться, и не приходится сомневаться в том, что и это тоже было спланировано заранее. А когда Эрик не объявится, то всеобщая подозрительность будет все нарастать. Ей даже не было необходимости никого ни в чем обвинять, достаточно лишь подкинуть несколько вопросов, способных пробудить в людях любопытство.

- Улавливаешь мысль? Если я стану приводить им твои доводы, они просто напросто упрячут меня в дурдом, и наверное будут правы. - Сидя напротив, он пристально посмотрел на Раглана. - Похоже, что очень скоро у тебя могут начаться неприятности, друг мой. Так что если у тебя есть какие-либо соображения на сей счет, тебе лучше поспешить.

Теперь уже Раглан знал наверняка, что ему лучше уехать. Для начала съехать из местного мотеля, затем вернуться в Тамаррон и освободить номер там, а потом купить билет на самолет до Денвера, чтобы уже оттуда вылететь в Нью-Йорк.

В конце концов, кем был ему Эрик? Хокарт был просто знакомым, одним из многих. Конечно Майк не мог оставить без внимания и тот факт, что Эрик попросил о помощи именно его. Ведь Хокарт был одинок, и бог знает каких врагов он мог нажить себе за это время. И разумеется, если Майк станет упорствовать в своих изысканиях, то он рискует приобрести тех же самых врагов.

Он решительно встал из-за стола.

- Счастливо оставаться, Галлафер. - С этими словами он направился к двери.

- Ты едешь туда?

- А что мне еще остается? Забросить все к чертовой матери и бежать? Он верил мне, потому что кроме меня никто не сможет помочь ему. Да и нет здесь больше никого.

- Почему же? Еще есть я, - откликнулся Галлафер.

- Ты полицейский, лицо должностное, стоящее на страже интересов всего общества, и к тому же еще неизвестно, какими будут последствия. Кроме того, тебе будет лучше остаться здесь. Мне может понадобиться помощь.

- Что ты хочешь сказать? Какие еще должны быть "последствия"?

Раглан возвратился к столу и понизил голос.

- Галлафер, тебе лучше подумать об этом. А что если как-то раз ночью они решат сами прорваться сюда? Внезапно, без предупреждения? Городишко у вас маленький. Они знают, сколько вас и каким образом здесь осуществляется связь. А что если им вздумается овладеть городом?

Галлафер недоуменно уставился на него.

- Послушай, у тебя как будто и впрямь крыша поехала. А на город-то им зачем нападать?

- Я и сам ни секунды не сомневаюсь в том, что ничего подобного не произойдет. Это было так, просто предположение, и все же много ли нужно для того, чтобы захватить спящий город?

- Во всяком случае больше, чем у них может оказаться, - ответил Галлафер. - В этом городе у каждого жителя есть ружье, а у большинства и не одно, а два или даже три. Эти люди много охотятся, так что они не только хорошо вооружены, но и знают, как и когда браться за оружие.

Раглан подошел к кассе, оплатил счет и вышел на залитую солнечным светом улицу. Галлафер вышел сразу же вслед за ним.

- Черт возьми, Раглан... Какого черта ты влез сюда со своими дурацкими идеями? Теперь у меня душа не на месте.

- Послушай, я сомневаюсь в том, чтобы ты сколь-нибудь уверовал во все это, потому что я сам еще не знаю, чему здесь верить, а чему нет. Это была просто догадка, одно предположение, вытекающее из другого. Если верить легенде, то выходит, что анасази покинули Третий Мир, потому что он оказался во власти зла.

Но какого такого зла? И что вообще в их представлении считалось злом? Например, у ацтеков, майя и еще некоторых других индейских племен, обитавших к югу от этих мест были приняты человеческие жертвоприношения. Дошедшие до нас данные говорят о том, что по самым скромным подсчетом ежегодно они приносили в жертву тысячи людей. Может быть злом следует считать именно это? Может быть они решили, что приносить в жертву человеческую жизнь есть зло? Скорее всего нет, потому что это как-никак был все-таки религиозный обряд.

Они стояли на тротуаре рядом с машиной Раглана.

- Галлафер, я сам не знаю, чему здесь верить, а чему нет. И хотя по натуре я убежденный скептик, это вовсе не дает мне оснований закрывать глаза на тот факт, что мы не знаем еще очень много. Мы лишь только-только начинаем постигать этот мир, и можешь мне поверить, что наши внуки будут смотреть на него совсем другими глазами. Они будут как должное воспринимать те вещи, о которых нам сейчас еще ничего не известно.

Мир быстро меняется. В те времена, когда я был еще подростком, существовало наверное около сотни различных профессий и занятий, где мог работать человек не имеющий образования. Теперь же положение кардинально изменилось. Мы живем уже даже не в мире машин, как сами это счиитаем. Наш сегодняшний мир - это мир компьютерной техники, и если у тебя нет образования и способностей приспособиться к новым условиям, ты неизбежно оказываешься не у дел. Так что остается одно из двух: или получить образование или искать себе место где-нибудь на задворках этой жизни.

- Может быть и так.

- Ты ведь был на Меса-Верде, Галлафер. Та их культура насчитывала по крайней мере тысячу лет. Ты думаешь, они сомневались в том, что она будет существовать вечно? Когда человеку доводится оказаться там, на Меса-Верде и увидеть на руины, оставленные анасази, он должен быть движем не только простым человеческим любопытством, но попытаться понять, о чем они должны были думать тогда. Какими были их верования? По данным раскопок, по тому что уже было найдено, мы можем создать довольно точное представление об их мире, и теперь мы уже знаем, о том, как они жили, но как узнать, о чем они думали? Как много было известно им о других индейских племенах? Возможно уже в те времена шла торговля и некий обмен идеями с культурами индейцев-моголлонов или хохокам. К тому же весьма очевидно, что узы торговли связывали племя анасази даже с некоторыми племенами из Центральной Америки. В развалинах были найдены мумифицированные попугаи и другие доказательства торгового обмена.

Было ли им что-либо известно о Строителях Курганов? Что они знали о восточных индейцах? И всегда ли восточные индейцы жили в тех местах, где с ними впервые столкнулись белые люди?

- Так значит, ты едешь туда?

- Прямо сейчас. Вот только прикуплю в ближайшем магазине кое-что из еды - и сразу в путь.

- Знаешь, Раглан, ты там, это, поосторожнее... И ради бога, хоть ты-то не пропадай! С меня хватит объяснений по поводу того, куда подевался Хокарт!

Когда джип Раглана отъехал от тротуара, Галлафер все еще стоял на улице, провожая его взглядом, и в зеркало заднего обзора Майк видел, как тот снял форменную фуражку и провел рукой по волосам, а затем вновь скрылся за дверями кафе.

Всего через полчаса джип, за рулем которого сидел Майк Раглан, а Шеф устроился на переднем сидении пассажира рядом с водителем, уже ехал по шоссе, направляясь обратно в пустыню, к той самой горе.

Майк возвращался туда с тяжелым сердцем. Ему вовсе не хотелось возвращаться туда вновь.

17

Дорога была пустынна, и он прибавил газу. Ему очень хотелось как можно скорее свернуть с шоссе и углубиться в пустыню. Хотя ничто не указывало на то, что его преследуют или следят, вполне могло оказаться, что еще дальше на дороге или же в пустыне его уже дожидаются.

День выдался жарким и безветренным. В воздухе висела дрожащая знойная пелена. Он включил кондиционер, и Шеф попытался было свернуться калачиком, но у него ничего не получилось. Просто он оказался слишком большим для одного маленького сидения, но пес все же сумел кое-как устроиться на нем, положив свою большую голову на колено к Майку. Раглану это не доставило особого удовольствия, потому что теперь быстро выхватить пистолет было бы весьма затруднительно. А поэтому он достал оружие и положил его у себя между ног, что было намного удобнее.

Поначалу вплотную к дороге подступали кедры, но вот мало помалу деревья начали редеть и наконец исчезли вовсе, уступив место чахлому кустарнику и кактусам.

На дороге впереди него показался автомобиль - домик на колесах, в кабине которого сидели мужчина и женщина. Женщина была за рулем. Всего через несколько мгновений они скрылись за низким холмом слева от него.

Вот и поворот - едва заметная на земле колея, оставленная автомобильными шинами. Сбросив скорость, он свернул с шоссе. Шоссе по-прежнему оставалось все таким же пустынным, и по дороге, на которую он только что свернул как будто никто не проезжал за последнее время. Он снова сбавил скорость, так как проложенная среди пустыни колея изобиловала ухабами и поворотами.

Шеф внезапно встрепенулся и поднявшись, принялся как будто следить за дорогой. Едва ил ему удалось учуять что-нибудь при закрытых окнах и включенном кондицеонере, и все же создавалось такое впечатление, что пес знает, куда они держат путь.

Мысленно Раглан снова обратился к своей проблеме. Если существует не один, а несколько путей, позволяющих попасть на Обратную Сторону, как оно по-видимому и было на деле, то где они могут находиться?

Каваси упомянула в своем рассказе о временных, спонтанно открывающихся брешах, через которые можно было совершить подобный переход.

Каково оно там, и каковы правила перехода, если таковые, конечно, вообще существуют? Ниша в киве являлась своего рода разновидностью окна постоянно открытого для перехода. Или может быть ее сделали таковой? А как же тогда насчет других? И где они, другие?

Джонни оказался по другую сторону занавеса совершенно случайно, но за все последующие годы он так и не смог найти пути назад.

Майк медленно заехал на вершину холма и не спеша огляделся по сторонам, внимательно приглядываясь к каждому кустику, каждому кедровому дереву, к каждой груде камней. Приехав сюда в одиночку, он, можно сказать, прямиком идет к ним в руки, но все же это было единственное место, таившее в себе разгадку таинственного исчезновения Эрика, а возможно и поведать о его теперешнем нахождении.

Кругом все было совершенно тихо. Обернувшись назад, Майк взглянул в ту сторону, откуда он только что приехал. Дорога оставалась по-прежнему пустынна - узкая извилистая колея, петлявшая среди огромных валунов, скудными зарослями кустарника и глыбами обветренного песчанника. На душе было не спокойно, и он снова огляделся. Он всегда безотчетно любил пустыни, ему было по душе здесь решительно все - необъятные просторы, мертвое безмолвие, пустынные обитатели, ведущие друг с другом постоянную борьбу на выживание. Все живое, обитавшее в пустыне сумело приспособиться к ее условиям, избрав для себя тот или иной способ, позволявший остаться в живых, научившись адаптироваться и к жаре, и к холоду, и к постоянной нехватке воды. Каждый изобрел свой способ сохранения влаги.

Майк снова сел за руль и завел мотор. Тронувшись с места, он направил автомобиль вперед, огибая повороты, то въезжая на пологие склоны, то съезжая вниз по крутым откосам.

Дальше к югу, он заприметил издалека крутой склон Монитор-Меса. Гора Эрика находилась на ближнем берегу реки Сан-Хуана, притока Колорадо. Сам каньон был довольно глубоким, и некогда в нем существовал фьорд, так называемый Перевал Отцов. Именно здесь в 1776 году прошел отец Эскаланте в поисках пути на Монтерей, Калифорния. После затопления водой плотины, устроенной в Глен-Каньоне, Перевалом больше не пользовались.

И все время до тех пор, пока семь столетий назад анасази не исчезли, это были их земли, но все же до наших дней сохранилось очень мало свидетельств их здесь присутствия. Может быть им тоже, вот так же как и ему сейчас, были не по душе эти края? В каньоне находились развалины двух скальных жилищ, но до них еще было несколько миль езды.

Оказавшись на том месте, где он прежде оставлял машину, Майк снова решил осмотреть местность и пришел к заключению, что вполне возможно подъехать к развалинам Эрика еще на пол-мили поближе. Развернув машину, он направил ее к росшим неподалеку кедрам. Оказавшись на месте, он развернул джип по направлению к той дороге, по которой он только что приехал, а затем, включив заднюю скорость, въехал под кедры, останавливаясь среди деревьев. Подождав еще несколько мгновений, он выключил мотор, и сидел, вслушиваясь в тишину. Затем Майк открыл дверцу и ступил на землю, Шеф тут же тяжело протопал мимо него.

Майк снова прислушался, а затем, стараясь производить как можно меньше шума, осторожно закрыл дверцу автомобиля. Закрыв машину, он тут же спрятал ключи в карман.

- Ну, малыш, пойдем, - тихо проговорил он, подхватывая несколько свертков, которые были до этого временно выложены им на капот. Снова оглядевшись по сторонам, он направился к горе. Теперь оставалось пройти всего ничего.

Не успели они пройти и дюжины ярдов, как Шеф вдруг остановился, подняв голову. Раглан обратил взгляд на гору. За выступом скалы, что по плану должна была стать частью нового жилища Эрика, как будто было заметно некое движение.

Что-то мелькнуло и тут же исчезло. Он остановился, внимательно разглядывая местность перед собой. Он что, и взаправду что-то заметил, или же все это не более чем просто игра воображения? Майк настороженно огляделся вокруг. Теперь он был на вражеской территории.

Едва различимая на земле тропа была усеяна камнями, и теперь Майку приходилось смотреть по большей части не на развалины впереди, а себе под ноги.

К нему вновь возвратились воспоминания о приятеле-пиуте, с которым он в свое время работал на руднике, и с которым впервые приехал в эти края, и о том старом ковбое и его рассказе о якобы найденном им золоте. И где находилось это его место? На дне теперяшнего озера Пауэлл? Или может быть где-нибудь поближе? И тут внезапно к нему пришло осознание того, что он совсем недалек от цели. Нужно будет снова обязательно взглянуть на старю карту. "Действуй быстро - и сразу же обратно," - сказал ему старик-ковбой. А место было указано на карте.

Ощущая крайнее волнение, он заторопился. Шеф держался рядом, время от времени забегая немного вперед, но в общем, оставаясь настороже.

Развалины были пустынны, и судя по всему, с тех пор, как Майк уехал отсюда в последний раз, здесь никто больше так и не объявлялся. Отделавшись наконец от свертков с продуктами, он тут же убрал те из них, что требовали хранения на холоде, в находившийся тут же небольшой походный ледник. Затем вместе с неотступно следовавшим за ним Шефом, Майк подошел к киве, и остановившись у самого края провала, заглянул внутрь.

Как будто ничего не изменилось. "Окно" вроде бы оставалось прежним, но Шеф все равно упорно избегал подходить ближе, тихонько рыча при этом. Так и не обнаружив новых следов, Майк отправился обратно к руине и принялся собирать топливо для костра.

На той карте, что в свое время отдал ему старик-ковбой, был показан путь на Обратную Сторону, к тому месту, где было спрятано золото.

Но вот только кем спрятано? И когда? Ему не давало покоя множество вопросов, ответов на которые было явно недостаточно. Но старик еще предупреждал его, что обитатели Обратной Стороны могут узнавать о проникновении чужаков сквозь занавес. Ему и самому едва удалось скрыться.

С тех пор прошло много лет, но изменилось ли что-нибудь за это время? Допустим, он сумеет найти то место, где старик совершил свой переход на Обратную Сторону? Что тогда? Узнают ли они об этом? И где он тогда выйдет? И как получилось так, что золото оказалось бесхозным? Почему его не охраняли?

В самом деле, разве возможно такое: бесхозное золото. И случилось это скорее всего потому, что тамошние правители попросту ничего не знали о его существовании.

А значит, это должно быть своего рода клад, оставленный каким-то другим поколением, о котором ныне живущим на Обратной Стороне ничего не было известно.

Также вполне вероятно, что это была какая-то редко посещаемая местность. А если так, то, возможно, ему и самому будет вполне по силам управиться со всем. Хотя, с другой стороны, если, перебравшись на Обратную Сторону, он окажется где-нибудь в глуши, слишком далеко от Эрика, то он и в этом случае не сможет ничем помочь ему.

Майк Раглан, не спеша, сложил собранное им топливо для костра, но разжигать огонь не стал. Потом. А пока еще и так достаточно светло. Ему было нужно подумать.

Каковы их познания? Насколько много знают они о нашем мире и о законах существования в нем? Насколько они разбираются в нашей технике? Очевидно, человек, сидевший за рулем автофургона, умел водить машину. И Иден Фостер тоже знала по крайней мере кое-что о том, как нужно жить среди нас, но можно ли считать эти знания достаточными? И как часто ей приходится общаться с ними? И не могла ли она, ради соблюдения своего сугубо личного интереса, утаивать что-либо от них? И насколько та культура была ближе ей, чем наша, теперешняя?

А может быть все таки можно каким-нибудь образом обратить ее в свою веру? Может быть она сможет стать союзником, перестав оставаться врагом?

Он в этом весьма и весьма сомневался, но и над этим тоже следовало подумать. Тут ему в голову пришла другая мысль: а может быть она сама и была одной из тех Ядовитых Женщин?

Он снова вышел за порог. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, и Майк оставался неподвижно стоять, не отводя взгляда от залитых солнечным светом отвестных каменных склонов Ничейной Горы.

Мысленно он твердил себе, что это самая обыкновенная столовая гора, такая же как все остальные в округе, но все же воспоминание о необычном зареве над ней все никак не шло у него из головы. И кем были те странные существа, с которыми он столкнулся той ночью? Индейцы, выбравшиеся на природу для исполнения какого-нибудь доселе неизвестного ему ритуала?

Ведь именно здесь, где-то неподалеку от вот этой самой горы стариый ковбой обнаружил свой ход в другой мир. Неподалеку, но все же, где именно? Майк попробовал восстановить в памяти карту, подаренную стариком. На ней точно была обозначена река Сан-Хуан, но только на каком из берегов находился потаенный путь?

В бумагах Эрика он отыскал чистый лист бумаги и принялся старательно воспроизводить на нем карту, так, какой он помнил ее. Сама карта осталась у него в номере, в мотеле Тамаррона. Отправляясь сюда, Майк не думал, что она понадобится ему.

Река, гора Навахо, Лунная Заводь - это он помнил. Критически осмотрев объекты, уже обозначенные им на своей карте, он добавил еще одну гору к западу от Ничейной, гору гораздо большей величины. Отложив карандаш, он опять вышел на улицу, чтобы получше оглядеться на местность. Шеф не отходил от него ни на шаг.

- Нам нужно быть всегда начеку, - тихо проговорил Майк вслух. - Мы с тобой еще сами не знаем, на что идем.

Над пустыней сгущались сумерки, и глубокие складки теней уже темнели на склонах Ничейной горы. Над горой Навахо все еще полыхала корона золотисто-алого заката, золотистый цвет понемногу мерк, алый еще держался. Раглан быстро обернулся, хотя посреди этого безмолвия он не слышал ни единого шороха, и вообще не заметил ничего подозрительного.

- Майк, ты уже начинаешь дергаться, - сказал он вслух сам себе.

Зайдя обратно под навес, сооруженный над древними развалинами, он развел костер. Шеф стоял рядом, задрав голову и нюхая воздух.

Ночь выдалась прохладной, какой, собственно говоря, и должна была ночь в пустыне, и планета Венера уже зажгла свой фонарик на ночном небе. Немного подумав, он обозначил на своей самодельной карте еще одну гору это была Гора Майка.

Майк подбросил дров в костер, а затем распечатал коробку с крейкерами, вытаскивая из нее целую горсть печенья. Один крейкер он бросил Шефу, который ловко поймал его на лету и выглядел как будто вполне довольным.

Деревья. Старик упоминал о деревьях. Раглан с сомнением покачал головой. Это в этой-то пустыне? Вообще-то, сказать по правде, здесь росли кедры, и как будто немало, но вот другой растительности ему не попадалось. В ту самую первую ночь, когда Майк ехал вдоль русла пересохшей реки на встречу с Эриком, он видел несколько тополей. Но старик-ковбой говорил что-то о больших тенистых зарослях. В каньоне была вода, там же сохранились пара пещер, которые были в свое время приспособлены анасази под зернохранилища. Нужно будет сходить туда на разведку.

Отойдя к углу полуразрушенной стены, он расстелил свой спальный мешок. Здесь к нему никто не сможет подобраться - никто из смертных, по крайней мере.

Что он хотел этим сказать? Никто из смертных? А он кого ожидал?

Он удрученно смотрел на просторы пустыни, на видневшиеся вдали очертания горы Навахо. В этом-то все и дело. Он сам не знает, чего можно ожидать от затеянного им предприятия. Он совсем не хотел отправляться туда, но ведь Эрик ждал и надеялся на него, потому что больше ему надеяться было попросту не на кого. Откажись Майк Раглан от своей затеи, и Эрик окажется брошенным на произвол судьбы. А что Эрик сможет сделать в одиночку?

Это уже полностью зависело бы от ситуации и гениальности Эрика, сомневаться в которой не приходилось. Это был человек в высшей степени образованный, обладавший богатым воображением и способностью убеждать. Несомненно, многое зависело бы и от тех людей, с которыми ему пришлось бы иметь дело.

Что у них за душой? Какова степень их образованности? На каком языке они говорят? Каков их культурный уровень? Ведь бывает же такое, что люди иногда говорят на одном и том же языке, имея порой в виду совершенно разные вещи.

Он снова подумал об Иден Фостер и о девушке-навахо, нанявшейся к ней в прислуги. Он помнил, как та девушка смотрела прямо ему в глаза, но только тот ее взгляд не имел ничего общего с банальным флиртом. Может быть она таким образом пыталась предупредить его? Или может быть оценивала его, сумеет ли он противостоять им? "Смышленная девушка," - так сказал о ней Галлафер. Нужно будет обязательно поговорить с ней, один на один, когда поблизости не будет Иден Фостер.

Раглан принялся варить кофе, и дожидаясь, пока закипит вода, съел еще несколько крейкеров, время от времени подбрасывая щепки в костер.

В прежние времена, которые можно считать для анасази поистине золотыми, это племя занимало территорию площадью более чем в сорок тысяч квадратных миль, расселившись на землях, относящихся ныне к современным штатам Аризона, Нью-Мексико, Юта и Колорадо. Повсюду остались руины их жилищ, некоторые из которых сохранились до нашего времени лишь в виде груд каменных обломков, а другие в виде полуразрушенных стен, на которых была еще заметна аккуратная каменная, указывавшая на некоторые архитектурные познания и строительные навыки их былых создателей.

Изучением подобных руин стали заниматься сравнительно недавно, но не стоит забывать, что и сама археология, как наука, сложилась лишь немногим более сотни лет назад, довольно долгое время и сама по себе оставаясь своего рода учебным процессом. Сначала нужно было еще научиться, как производить раскопки, как определять возраст открываемых слоев и обнаруженных в ходе раскопок находок, и еще, что тоже немаловажно, как сохранить найденное.

Это было весьма нелегко, да и тогда, и теперь наука страдает от предвзятости мнений и от разного рода попыток сделать открытия догмой. Одна из таких идей заключалась в том, что именно повсеместное земледелие стало причиной для последующих важнейших перемен. С одной стороны, сделанные в ходе раскопок в Пещере Летучих Мышей открытия, показали, что земледелие намного опередило возникновение гончарного ремесла.

Факты говорили в пользу того, что на самой заре земледелия от человека требовалось намного больше усилий и времени, обусловленных необходимостью поддерживать высокую дисциплину труда, чем приходилось затрачивать на занятия собирательством или охотой. Для общины, ведущей оседлый образ жизни неудачный урожай мог вполне обернуться настоящей катастрофой.

Предположительно, земледелие и в самом деле отодвинуло охоту на второй план, но вот племя чейеннов все же отказалось от земледелия, снова сделав охоту своим основным промыслом. Несомненно, причиной тому мог послужить и своего рода "демографический взыв" среди популяции буйволов, который тем не менее обеспечивал стабильное пополнение съестных запасов для людей, для которых охота была в равной степени и спортом, и трудом, приносившим пропитание.

Майк налил себе кофе и оглянулся. Кругом одна темнота. Вдалеке, в небе над Ничейной Горой зажглись звезды, но только были ли то те же самые звезды?

Он тряхнул головой, стараясь поскорее отогнать от себя тревожные мысли. Он уже начинает воображать себе разную чертовщину там, где на самом деле ничего нет. Каваси сказала, что эта гора напоминает ей что-то, то что она видела на Обратной Стороне. А разве может что-нибудь существовать в двух мирах одновременно?

Неожиданно он осознал, что слышит шаги, чьи-то приближающиеся шаги.

На границе круга, очерченного светом костра, возвышалась человеческая фигура. Это был Галлафер.

- Я подумал, что тебе будет скучновато здесь в одиночестве, - сказал он.

И тогда Раглан мысленно задался совершенно новым для себя вопросом: а что, собственно говоря, он знает о Галлафере?

18

Галлафер пододвинул к себе походный стул и сел.

- Все беспокоился, как ты тут, - проговорил он, сдвигая фуражку на затылок, - и решил, что нам еще нужно бы поговорить кое о чем. Вообще-то я непривычен много говорить, но иногда что-то, бывает, удается прояснить, обдумав и проанализировав все аспекты проблемы.

Раглан промолчал. Он думал о Галлафере и о том, как он появился здесь. Неужели он, Майк, настолько увлекся своими мыслями, что не слышал, как подъехал и остановился автомобиль? Или может быть машина Галлафера ездила столь бесшумно? Или может быть вместо машины ему пришлось прибегнуть к каким-нибудь иным средствам передвижения?

И все же, несмотря на все свои подозрения, он доверял Галлаферу. Этот человек ему положительно нравился, и Майк понимал, что хоть тот и настроен к нему вполне дружелюбно, пытаясь постичь ситуацию, но в то же время, оставался беспристрастным в своем отношении к происходящему - как, наверное, и должно быть.

- Для того, чтобы как следует подойти к рассмотрению данной проблемы на сегодняшний день существуют два пути, - сказал Галлафер. - Мы можем постараться оценить происходящее с логической точки зрения, предположив похищение с целью получения выкупа или убийство, и затем попытаться объяснить все именно с этой точки зрения. Или же можно принять эту вашу идею об ином мире и посмотреть, каду заведут нас эти рассуждения.

- И до настоящего момента мы только и делали, что этим занимались.

- Правильно.

Галлафер сунул в огонь сухую ветку.

- У меня уже имеется парочка запросов насчет Хокарта. С востока. Он, как будто, до недавнего времени регулярно звонил к себе в офис, но вот уже давно как не подавал о себе знать.

Они сидели молча, прислушиваясь, и Раглан взглянул в сторону Шефа. Пес лежал, опустив голову на лапы, но все же настороженно поводя ушами.

- Если в самое ближайшее время он так и не объявится, на нас обрушится лавина запросов. Этот Хокарт как будто оказался слишком важной персоной, похоже на то. Вчера, когда меня не было в офисе, звонил кто-то от губернатора. Сказали, что губернаор хотел о чем-то переговорить с Эриком Хокартом, и в связи с этим, не мог ли он перезвонить при первой же возможности? Нам необходимо разыскать его, Майк. И сделать это как можно быстрее. Еще не много - и тайное станет явным.

- А Иден Фостер об этом известно?

- Я специально завел с ней разговор об этом. Заезжал к ней сегодня ненадолго. Ей всегда хочется поподробнее знать о том, чем я занимаюсь на службе, ну вот тогда и сказал, что в данный момент занимаюсь поисками пропавшего без вести человека, и что если мне не удастся его разыскать самому, то очень скоро сюда приедут совсем другие люди, которые немедленно начнут прочесывать округу. Я еще сказал, что прежде всего они обследуют лагерь, разбитый Хокартом на вершине горы и эту его киву.

- И как же она отнеслась к этому? Сказала что-нибудь?

- Не так чтобы слишком много, но я заметил, что она была взволнованна. Казалась нетерпеливой, что ли, все допытывалась у меня, отчего это Хокарта считают здесь такой важной птицей, что в нем такого особенного. На что я ей ответил, что для государства важна судьба каждого гражданина, и уж ей-то как никому это должно бы бать известно, а что касается Хокарта, то все дело в том, что ему приходилось работать с очень высокопоставленными людьми, и очень многие из них считают его величиной. Потом я еще сказал ей, что они ни за что не прекратят поисков до тех пор, пока не будут исчерпаны решительно все, до последней возможности.

- А обо мне она ничего не говорила?

- Я как раз подошел к этому. - Галлафер усмехнулся. - В первый раз за все время я видел, чтобы Иден интересовалась бы так чем-то, помимо бизнеса или социальных мероприятий. Она спросила у меня, женат ли ты.

- Может быть для того, чтобы уяснить себе, хватится ли кто-нибудь меня, если я вдруг исчезну.

- О, нет. Это не тот случай. У нее как будто имеется личная заинтересованность на твой счет.

Раглан отнесся к этой идее скептически. Иден Фостер была привлекательной женщиной, и нет ничего удивительно в том, что она проявляла интерес к мужчинам, но только он очень сомневался, что в отношении него эта ее заинтересованность могла носить какой-то иной характер, помимо делового. И так или примерно так он сказал об это Галлаферу.

Но Галлафер категорически отказался согласиться с подобной точкой зрения.

- Поверь мне - а уж я-то наверное разбираюсь в женщинах - она точно запала на тебя.

Раглан взглянул через зияющий дверной проем вдаль, туда, где по другую сторону обрыва темнела громада Ничейной Горы.

- Я-то в женщинах тоже наверное разбираюсь, - проговорил он вслух, и мое мнение таково, что Иден Фостер как раз из тех, с кем не стоит связываться вообще. Она не глупа, и вместе с тем это волевая женщина, которая вряд ли потерпит, чтобы ею командовали. И у меня сложилось такое впечатление, что и в интелектуальном, и в личностном плане она является своего рода "невозвращенкой".

- Невозвращенкой?

- Предположим, что наши предположения полностью оправдаются? В той их части, что она и в самом деле является их агентом, а ее дом служит своего рода наблюдательным постом для этих с Обратной Стороны? Мне кажется, что ей понравилось здесь, и хотя она никогда не сможет стать одной из нас, наша жизнь здесь все же привлекает ее больше, чем та, откуда она пришла.

Я ни в коей мере не хочу сказать, что она станет выдавать их. Понимаешь, она оказалась в той же ситуации, что и русские, засланные сюда к нам или в Европу. Она начинают наслаждаться жизнью и вовсе не горят желанием возвращаться обратно. Здесь они получают доступ ко многим вещам, ко всему тому, чего они не могут позволить себе на родине, и к тому же они начинают чувствовать себя свободными от множества прежних условностей.

Галлафер промолчал, вероятно, раздумывая над только что услышанным. В воздухе было зябко, ночь выдалась холодной. Шеф поднялся с пола, и потянувшись побрел на улицу.

- Что меня беспокоит, - сказал Раглан, - так это то, что мы не знаем их возможностей, точно так же как они не имеют представления о наших.

- И все-таки о нас они знают куда, черт возьми, болььше, чем мы о них, - возразил Галлафер. - Иден Фостер постоянно находится здесь. Все это время она заводила знакомства, прислушивалась к разговорам, читала, разведывала. Мы же не только не располагаем никакой информацией о них, но даже еще и сами толком не знаем, что это за такая другая сторона. Я все еще никак не могу отделаться от ощущения, что нас здорово поимели.

Раглану было не по себе. Кива находилась совсем рядом, у них под боком и "окно" в другой мир, как бы он там ни назывался, было тоже весьма неприятным фактом. Где-то там, по ту сторону, томился в неволе Эрик Хокарт, и истинно было то утверждение, что те, кто удерживали его там, должно быть, что-то знали о нашем мире.

И все же насколько им удалось постичь его? Означает ли это, что глубина их познаний была напрямую связана с тем, насколько точно судила об этом мире Иден Фостер, и то, насколько внимательно прочитывались ее донесения, если, разумеется, таковые имели место?

Одному народу всегда бывает трудно понять другой, и особенно в том случае, если культурное наследие одного из них отличается от наследия другого самым кардинальным образом. Если бы он только знал больше о том, как жили анасази, о чем думали. Сохранилось множество наглядных доказательств их существования. Так, можно было запросто увидеть воздвигнутые ими строения, начиная от землянок до целых дворцов, вырубленных в скалах. До наших дней дошли также кое-какие предметы обихода, глинянной утвари, инструменты и оружие. Но кто возьмет на себя смелость предположить, о чем они думали, возделывая кукурузу на своих полях? Что предопределяло их существование?

- У тебя есть нож? - спросил Галлафер. - Иногда бывает полезно иметь при себе нож.

- И это тоже имеется.

Галлафер пристально взглянул на Майка и криво усмехнулся.

- Знаешь, мне иногда начинает казаться, что следовало бы тебя тормознуть и проверить, что ты там понабрал с собой.

- А я бы тогда ужасно обиделся, - заметил Раглан. - И возможно просто убрался бы отсюда восвояси, оставив тебя наедине с этими вашими приятелями оттуда. И тогда тебе предоставилась бы блестящая возможность бороться с ними в одиночку.

Шеф вернулся по крышу, и теперь он растянулся на полу у входа, опустив голову на лапы.

- Но что бы ты ни взял туда, - сказал Галлафер, - очевидно, окажется весьма кстати. Возможно, у тебя будет больше шансов на успех, если, оказавшись там, тебе удастся связаться с тем старом ковбоем, о котором ты мне говорил. С этим самым Джонни.

Конечно, основная проблема, на мой взгляд, в том, что старик может не знать, как действовать в той местности. Вот у нас здесь кругом полно иностранцев и всяких путешественников, и обычно мы не обращаем на них особого внимания, но вот в таком месте как там...

И что ты там будешь есть, к примеру? У них там что, есть специально отведенные для еды места? Или может быть они едят по домам? О чем ты там станешь спрашивать? Если ты попадкшь туда, то ты ведь не будешь знать ничего: ни названий предметов, ни о том, куда податься, чтобы что-нибудь выяснить.

Раглан согласно кивнул, а затем добавил:

- Источником существования для скальных жителей было сельское хозяйство. Хопи великолепно справляются с ведением земледелия в засушливых условиях, и у индейцев-хохокам существовала обширная сеть ирригационных каналов. Так что, если только за все это время не случилось никаких кардинальных перемен, то анасази, вероятно, продолжали развивать ирригационную цивилизацию, а при подобном раскладе власть правительства должна быть весьма жесткой. Кто-то должен держать в своих руках контроль над водой, за тем, чтобы она распределялась бы должным образом, а это уже само по себе наделяет большыми полномочиями.

- А как же это самое зло, о котором они говорят? Ведь они говорят, что Третий Мир был воплощением зла.

- Я знаю об этом ничуть не больше твоего. Так что остается только догадываться. Что это за зло? Принятые в нашем обществе концепции зла являются результатами иудейско-христианской этики, в то время как их концепции зла могут оказаться совершенно иными. Так, майя и ацтеки, которых скорее всего можно считать племенами родственными этой народности, оправдывали крупномасштабные человеческие жертвоприношения. Так что, перейдя на ту сторону, немудрено оказаться в одночасье распростертым на жертвенном алтаре.

- Это уже твое дело, Раглан. У меня здесь своих дел по горло.

Прошло еще довольно много времени после того, как они расположились на ночлег, забравшись в спальные мешки, а Майк Раглан все еще лежал без сна, прислушиваясь.

Он прислушивался к тишине и думал. Ночь выдалась безветренной и холодной, и хотя Майк не слышал ни единого звука, который доносился бы сюда снаружи, ему было слышно, как Шеф время от времени вдруг начинает глухо рычать. Но пес все же не поднялся со своего места, а это значит, что опасность, если, конечно она существовала реально, а не только лишь в его снах, была вне пределов непосредственной близости.

На рассвете он выбрался из своего спального мешка и занимался тем, что варил кофе, когда с улицы в хижину вошел Галлафер.

- Решил осмотреться на местности, - пояснил он. - И на киву тоже взглянул.

- В любом случае, ты успел больше меня. Я старался держаться подальше оттуда.

- И ничего-то через это окно не видно, - сказал Галлафер. - Может быть там есть что-нибудь, и как раз у края скалы оно и...

- Пес проходил сквозь него. И предположительно, Эрик тоже, точнее все равно не определить. - Раглан немного помолчал. - Послушай, Галлафер, а ты как, хорошо знаешь эти места? Здесь поблизости нет нигде каньона, в котором росли бы деревья, много деревьев?

- Ты что, шутишь? Здесь вообще ничего не растет, кроме может быть редких кедров, да нескольких тополей на дне пересохшего русла.

- Понимаешь, какое дело: если через "окно" в киве действительно открывается путь на Обратную Сторону, то воспользоваться им означало бы попасть к ним прямиком в руки, но, из всего того, что мне удалось услышать, выходит, что существуют и другие подобные переходы, и один из них находится как раз в этом самом каньоне, где растет много деревьев. Я собираюсь разыскать это место.

- Мне нужно возвращаться обратно в готод, - Галлафер взял в руки кофейник. - Ради бога, будь осторожнее. Мне только не хватало, чтобы на моем участке еще кто-нибудь пропал без вести.

Они пили кофе и разговаривали; затем Галлафер поднялся и направился к своему джипу. Дойдя до машины, он ненадолго задержался и, обернувшись, посмотрел назад, остановившись в нерешительности, словно не желая уезжать. Наконец он сел в машину, и развернувшись, направил джип обратно в сторону шоссе.

Раглан оставался неподвижно стоять, прислушиваясь к удаляющемуся звуку мотора, пока тот наконец не стих где-то вдали, а затем снова вернулся в хижину. Собрав всее необходимое в небольшой вещевой мешок, он еще раз проверил оружие и подозвал Шефа.

- Идем, малыш, пройдемся немного.

На его старой холщевой карте Ничейная Гора была изображена в виде огромного указующего перста. Указывающего на что?

Дорога оказалась не из легких, идти по ней было тяжело, но Майк особо и не спешил, радуясь в душе тому, что на ногах у него были одеты туристические ботинки, а не те, в которых он ходил обычно. Обогнув один из красных каменных куполов, он начал спускаться в овраг. Продвигаться вперед приходилось крайне осторожно, так как все вокруг было усеяно камнями, да и на первый взгляд несокрушимые каменные глыбы лишь производили впечатление таковых. "Дырой" на западном жаргоне может называться любая впадина, низина, или даже каньон, и это место тоже до некоторой степени подходило к подобному определению. Несколько раз Майк останавливался,, чтобы оглядеться по сторонам, избрать себе дальнейший путь, а заодно и лишний раз убедиться в том, что за ним нет никакой слежки.

Поблизости он не увидел ни одной живой души - лишь одинокий орел реял высоко в небе, только ящерица юркнула в тень какого-то кустарника. Он оказался в мире немого безмолвия, нарушаемого лишь звуком его собственных шагов.

На противоположном берегу реки возвышалась простиравшаясь к югу Ничейная Гора - огромная, зловещая, таинственная. Майк продолжал спускаться по коварному песчанному склону. Каждый неверный шаг мог стать роковым, а оказаться в этой глуши со сломанной ногой было равнозначно смерти. Задержавшись у зарослей можжевельника, он сорвал лист, тут же растерев его между пальцами, наслаждаясь терпким запахом, слушая пение птицы-крапивника. Ничего кроме птичьего пения слышно не было.

Вместе с Шефом, который то шел следом за ним, то забегал вперед, Майк продолжал свой путь вниз по крутому склону каньона. Изредка на глаза ему попадались пробивавшиеся из-под земли ярко-зеленые островки растительности, указывавшие на близость воды, но лишь только не ранее чем еще через час утомительного пути в дали наконец показались деревья.

Значит, они здесь все-таки росли, а это уже обнадеживает. Сначала было видно лишь несколько росших вместе деревьев, но когда Майк добрался наконец до края каньона, то оказалось, что пути вниз отсюда нет. Стена каньона образовывала большой выступ, который далеко выдавался вперед. Идти дальше означало бы верную гибель. Еще целый час бродил Майк вдоль обрыва в поисках какой-нибудь трещины в каменном склоне, места, где можно было бы сойти вниз. Но все безрезультатно.

Время от времени он поглядывал на росшие внизу деревья, и ему даже почудилось, что он как будто бы видел там блеск воды. В конце концов Майк расположился под каменным навесом, развел костер и приготовился заночевать в этом месте. Внушительных размеров кедр скрывал от посторонних взглядов огонек его костра, хотя, конечно, отблески на дальней стене могли быть заметны.

На земле вокруг валялось много сухих веток, по большей части кедровых, очевидно, смытых сюда с самого верха склона, и Майк насобирал их столько, чтобы можно было поддерживать огонь всю ночь.

В уме он прикинул, что напрямую отсюда будет не больше каких-нибудь двух миль до хижины и кивы, но его вовсе не впечатляла перспектива отправляться в обратный путь по темноте, не смотря на то, что в дорогу им был предусмотрительно захвачен электрический фонарик.

Округу огласил жалобный вой койота, и было слышно, как где-то в стороне, под покровом спустившейся ночи, сам собой вдруг сорвался со склона отколовшийся от скалы камешек, немедленно полетевший вниз, на дно каньона, стукаясь обо все попадавшиеся ему на пути каменные выступы. Самый обычный камешек, самое обычнейшее событие из целого ряда бесконечных перемен, над которыми извечно трудятся мороз, дождь, солнце и ветер.

Разведенный им костерок был совсем крошечным, и к тому же Майк не стал ложиться, а, закутавшись в одеяло, лишь прислонился спиной к каменной стене позади себя. Временами он начинал дремать, пробуждался, подкидывал сучьев в огонь и снова дремал.

Ночь шла на убыль, в небе взошла луна, свет которой наполнин каньон призрачным сиянием. На вершинах высившичся над склоном каньона залегли тени, и Майк позволил огню угаснуть, изредка подбрасывая в него топливо лишь для того, чтобы не дать потухнуть окончательно мерцающим красным уголькам, из груды которых вырывались редкие ярко-желтые язычки пламени, в то время как огонь жедно набрасывался на сухие ветки. Запах кедрового дыма был необычайно приятен, и Майк подумал о том, что во многих странах мира этот дым используется при священнных церемониях. Он и сам однажды стал свидетелем тому, как знахарь окуривал старейшин племени крылом орла, чтобы дать им очищение перед важным советом.

Он взял в руки кусок кедровой коры и бросил ее в огонь, и затем, потянувшись было к костру, он вдруг замер, оставаясь неподвижно сидеть в той позе, в какой застал его этот звук, тихий шорох, сочтенный им чуждым миру ночи. Шеф тоже учуял что-то неладное.

Там, на вершине склона узкого каньона, под покровом ночной темноты происходило какое-то движение.

И это был вовсе не треск камнепада и не шелест ветерка, пробирающегося сквозь заросли можжевельника. Это было нечто живое.

Живое? Да чего уж там, живое или нет, оно по крайней мере было способно передвигаться. Итак, это нечто подбиралось все ближе, двигаясь осторожно, но целенаправлено, стараясь идти бесшумно.

Майк сидел, затаившись, прижавшись спиной к каменной стене. Разглядеть его в темноте было не так-то просто: костер горел в нескольких футах от него, над каменной пещерой нависала тень огромного кедра, хотя доступ сюда с боков все же оставался открытым. Из этого укрытия Майку была видна одна единственная звезда, висевшая в небе над скальным гребнем напротив.

Койоты умолкли. Ночь была ясная и такая тихая, что теперь ему не было слышно ни малейшего звука.

Рука под одеялом крепко сжала рукоятку пистолета, но только разве может пригодиться это оружие в борьбе с призраком? Хотя, с другой стороны, можно ли услышать шаги призрака? Нечто подошло поближе, цепляясь попутно о ветки кустарника и остановилось; теперь оно, очевидно, присматривалось, вглядывалось в темноту, пытаясь отыскать его, а низкий огонек костерка мешал ему в этом.

Майк сидел, вжавшись в скалу. Одной рукой он придерживал край одеяла, другая же крепко сжимала пистолет.

19

- Можно я буду говорить? - голос был тихим и довольно приятным на слух.

Выждав несколько секунд, Раглан сказал:

- Подойди поближе к огню. Иди очень осторожно.

Это был высокий человек с сутулыми, худыми плечами. У него было именно то выражение лица, какое обычно бывает свойственно людям, считающим себя учеными. На голове у него был небольшой, плотно сидящий тюрбан, а одеяние, по виду напоминающее балахон, было собрано у талии широким кожанным поясом. На ногах - мокасины на жесткой подошве. Оружия при нем не было - по крайней мере того оружия, которое Раглан смог бы заметить сразу.

- Присаживайся, - пригласил Раглан, и увидев, что это предложение озадачилло его гостя, повторил. - Сядь! - указывая при этом рукой на место у костра, но так, чтобы визитер оказался бы точно напротив него.

Человек сел, поджав по-турецки ноги, и снова посмотрел на Раглана. Экзотический наряд незнакомца совершенно не удивил Майка Раглана, которому в шестедисятых годах довелось пережить период хиппи, после чего его уже ничто подобное не могло привести в изумление.

- А теперь говори, - разрешил Раглан.

- Ты ищешь что-то?

- А разве только я один?

Незнакомец неожиданно улыбнулся, обнажая белые, наредкость ровные зубы.

- Я думаю, ты прав. Таков наш удел - искать. - Улыбка исчезла с его лица так же неожиданно, как и появилась. - Кое-кто из нас живет этим, но это очень опасный путь.

После минутной паузы, он снова подал голос, говоря медленно, как будто с трудом подбирая слова:

- Я думаю, что ты живешь не здесь, и там где ты живешь - очень хорошее место. Я думаю, что тебе лучше уйти туда.

Раглан все еще сжимал в руке под одеялом пистолет, и никак не мог понять, догадывается ли его собеседник, о том что он вооружен или нет.

- Я потерял друга. Я ищу его.

- Его здесь нет. Ты не найдешь его, а если будешь искать, то тоже попадешь туда, где сейчас он. - Незнакомец немного помолчал. - Я стараюсь быть другом для тебя.

- Но если ты мне друг, то приведи сюда Эрика Хокарта, и я увижу, что на самом деле мой друг. - Майкл говорил медленно, заметив, что его собеседник испытывает трудности по части правильного подбора слов. - Если он не придет, я буду продолжать искать его. Если я скоро не найду его, то придут другие люди, много людей. И тогда они найдут его, а также и все остальное, что только смогут найти. И после них уже не будет никаких нераскрытых тайн.

- Так не должно быть.

- Извини, приятель, но так будет. Они сразу же пойдут к киве на той горе. Они пройдут через окно. Они найдут Эрика Хокарта.

- Тогда начнется сражение.

Раглан пожал плечами.

- Они будут готовы и к нему тоже. Придут многие, там будет много людей. Сначала придет полиция, и после них - армия. Много, очень много людей с оружием и машинами. И их ничто не остановит.

Странный собеседник недоверчиво покачал головой и снова улыбнулся. На этот раз его улыбка была не столь искренней, как прежде.

- Ты говоришь неправду. Вас мало. Вы слабые.

- Кто тебе об этом сказал? Если тебе кто-то рассказал о нас такое, то ты не должен больше верить ни единому его слову. Нас много и мы сильны, и там, где только появляется мой народ все меняется раз и навсегда, и хотя зачастую это-то как раз и ставится нам в вину, но мы все равно не привычны признавать собственные ошибки.

Раглан был озадачен. Незнакомец говорил медленно, изредка запинаясь, и старательно выговаривая каждое слово. Он производил впечатление человека неглупого, и было понятно, что у него нет ни малейшего желания нарваться на неприятности. И все же он мог быть не один. А вдруг там, в темноте, дожидается еще кто-нибудь? И поэтому даже за беседой Раглан не позволял себе расслабляться и держал ухо востро.

Ничего не скажешь, ситуация складывалась довольно неоднозначная. Этот человек, как будто, пытался предостеречь его, предотвратить беду. Он не угрожал.

- Давным-давно, - снова заговорил Раглан, - когда мой народ впервые пришел в эту страну, лишь очень немногие осмеливались отправиться на запад. Индейцы, которых им приходилось встречать на своем пути, презирали этих людей за их, как им казалось, слабость. По большей части им попадались разрозненные группки белых людей, а то и вовсе торговцы-одиночки, и все они занимались тем, что скупали шкуры. С точки зрения индейца это было дико и неразумно. Что это еще за люди такие, если они не могут добыть этот же самый мех сами для себя? Индейцы не знали и не могли знать о том, что в восточных землях живут миллионы людей. То же самое и с вами. Вы имели шанс видеть лишь очень немногих из нас, и не знаете, сколько нас на самом деле.

Вам ничего не известно о присущей нам неутолимой жажде познания, о нашей тяге к расследованиям, исследованиям, открытиям. Никакая преграда не остановит мой народ - даже в том случае, если этого кто-либо очень сильно захочет. Вне всякого сомнения, недра того места, где ты живешь, богаты различными минералами и полезными ископаемыми, за разработку которых мы могли бы взяться. Возможно, там, у вас есть и лес. Короче, у вас может оказаться очень многое из того, в чем нуждается наша цивилизация - или по крайней мере мы считаем, что нам это жизненно необходимо. Так что ничто не сможет заставить нас перестать думать, и несмотря на все препятствия мы сделаем то, что должно быть сделано.

Вам же не остается другого выхода. Верните нам Эрика Хокарта, и мы замуруем нишу в киве и уже никогда больше не станем вам докучать.

- Это невозможно. Не от меня зависит, я не могу сказать, чтобы его освободили. Я никто - просто человек. Мои слова никто не станет слушать. Уходи, - добавил он, - и не возвращайся больше. Если окно в киве и было ошибкой, то это была моя ошибка. Это я хотел открыть этот путь.

- Ты?

- Древние письмена рассказали мне о киве и выходе в ваш мир, открывающийся через нее. Потому что я - Хранитель Архивов. И все подобные вещи попадают ко мне в руки. Их много хранится в Чертогах Шибальбы, где о них не вспоминает никто. Они написаны на древнем языке, на котором никто не может говорить. А я переписал их на твоем языке.

- По-английски? Но для чего?

- Твой язык понимают лишь несколько человек моего круга, а открытое мной сокровенное знание не для людей. - Он запнулся. - И даже не для Господ.

- А я думал, что будто бы у вас Рука за главного?

Он в упор уставился на Раглана.

- Ты знаешь о Руке? Но откуда ты мог узнать об этом?

Не желая выдавать Каваси, Майк соврал:

- У нас тоже есть свои архивы.

- Неправда! Этого не может быть! Вы ничего не можете знать о нас! Потому что никто, кто попадал к нам из вашего мира, не возвращался обратно!

- Ты так уверен? И что, даже много-много лет назад этого тоже не могло случиться?

Немного поколебавшись, незнакомец признался:

- В Архивах об этом ничего не сказано.

- А ты что, полностью изучил их?

- На это уйдут многие годы, а я только начинаю.

- Тогда ты ме можешь этого знать. Ты знаком только с общепринятым мнением. С тем, с чем принято соглашаться. А человек ученый ничто не должен принимать на веру. Сначала ему надлежит задаваться вопросами, исследовать, изучать, а уже затем строить предположения.

Странный незнакомец молчал, и Раглан бросил еще несколько сухих веток в свой маленький костер. Но тут его собеседник заговорил.

- Я сказал тебе правду. Ты должен уходить. Тот, кого ты ищешь был доставлен к Руке. И Рука избавится от него, как только сочтет нужным. Никто не смеет перечить Руке.

- Совсем никто? А как же последователи Того-Кто-Обладал-Волшебством?

Незнакомец безмолвно разглядывал Раглана, и затем лишь покачал головой.

- Это только легенда. Такого человека никогда не было. А значит не может быть никаких последователей.

Низкие языки пламени костра подрагивали на ветру. Двое мужчин молчали, глядя на огонь.

- Да, было бы гораздо лучше для всех, если кива так оставалась бы скрытой ото всех, - тихо проговорил Раглан. - Сейчас уже ничто не сможет предотвратить последствий твоей затеи. - Немного помолчав, он заговорил снова. - Наши легенды называют ваш мир миром зла. Что это за зло?

Незнакомец избегал встречаться взглядом с Рагланом. Сделав широкий жест рукой, он задал свой вопрос.

- Что это за место?

- Это место в пустыне. Река, что протекает вон в той стороне называется Сан-Хуан. Это испанское название, потому что однажды испанцы пришли в эти сюда и дали этой земле свои имена.

- У вас есть города?

- И очень большие, но они далеко отсюда. До ближайшего, наверное будет не меньше сотни миль, но здесь тоже есть города поменьше, и в них живут люди. Во все города ведут дороги. Большинство из них далеко.

Шеф, до этого мирно лежавший, теперь слегка пошевелился, и незнакомец испуганно встрепенулся и начал подниматься с земли.

- Не бойся, - успокоил его Раглан. - Это моя собака.

Незнакомец с опаской покосился на Шефа, которого было почти не видно в тени, отбрасываемой кедром.

- Разговоры о прошлом и настоящем культур можно оставить и на потом, - сказал Майк. - Теперь же мы должны поговорить об Эрике Хокарте. Ты сказал, что он пленник Руки, значит, мы должны пойти и поговорить с этим вашим Рукой.

- Ты сам не знаешь, что говоришь. Этого сделать нельзя.

- Ты можешь проводить меня к нему.

- Это невозможно. Ты не понимаешь. Никто не может войтик Руке. Мои волосы скоро станут совсем седыми от старости, а я до сих пор ни разу не видел его.

Моя жизнь проходит среди древних плит с письменами. Я их хранитель, и мало кто из наших людей даже просто знает или хотя бы догадывается об их существовании. Давным-давно были и такие времена, когда наши правители приходили туда за знанием, но с тех пор сменилось уже несколько поколений. Когда-то те, кого называли Хранителями Слова, собирались и на совет, но только те времена уже давно прошли. Возможно, Рука даже не помнит о том, что мы есть.

Из этого разговора Раглану как будто удалось кое-что уяснить для себя. Выходит, что Архивы, о которых идет речь, были собраны еще в незапамятные времена, начиная задолго до Исхода, когда кое-кто, убоявшись надвигающегося на них зла, нашли себе убежище по другую сторону незримого занавеса. Более тысячи лет прожили они в открытом ими для себя новом мире, пока засуха и непрекращающиеся набеги врагов не вынудили их вернуться обратно. Ведь за целое тысячелетие умерла память о тех ужасах, от которых пришлось бежать их предкам. Но кое-кто все же помнил об этом, и отказался возвращаться. Те, кто остались, растворились среди другух племен.

Сами беглецы испокон веку занимались земледелием. Очень немногие из считавшимися мудрецами людей пошли с ними, так о собственном мире этим людям было известно очень и очень немного.

Раглан задал несколько вопросов относительно Руки. Это один человек или же несколько? Где он живет? И где будут содержать Эрика?

Незнакомец лишь покачал головой.

- Этого я не знаю. В нашем городе есть такое место, заходить куда не разрешается никому. Скорее всего его доставят туда. Войти туда можно лишь по приказу Руки, и мало кто из входящих затем возвращается обратно. - Он заглянул Раглану в глаза. - Понимаешь теперь? Многих ведут туда насильно.

Раглан поправил одно из поленьев, заталкивая его поглубже в огонь.

- Почему ты пришел ко мне?

- Я уже сказал. Ты не должен ходить. Ничего не получится.

- А я сказал на это, что если его не найду я, то вслед за мной придут многие, они придут с гневом и уверенностью, против которых ничто не сможет устоять. Эрик Хокарт должен быть освобожден. И если ты хочешь, чтобы все у вас оставалось бы как и прежде, то ты должен помочь мне.

- Я? - очевидно он был потрясен этой идеей. - Но что я могу. Я никто, я простой Хранитель Архивов.

- А в тех твоих архивах нет ли случайно легенд о воинах? О тех, кто совершал великие подвиги?

У незнакомца загорелись глаза.

- Много преданий о славе и храбрости! Но сейчас их никто не читает. Никто, кроме меня и еще нескольких мне подобных. Архивы обрастают пылью во всеми забытых чертогах. Никто не желает учиться. Они уверенны, что и так знают все на свете. Я не уверен, что Рука знает о том, что я есть, и Варанели, его стражники просто проходят мимо меня, не замечая.

Он внезапно помрачнел.

- Ты говорил, что я хочу, чтобы у нас все оставалось как прежде. Я знаю, это кощунственно, но только я не уверен, что мне хочется этого на самом деле.

Уроки в школе состоят из зубрежки наизусть. В их значение никто и не думает вникать. Во время проверок можно и смошенничать, но только никто не может понять, что обманывают они при этом в первую очередь себя.

- Ты говорил о ваших архивах. Они что, все на каменных плитах?

- А как же иначе? Таких плит и пластинок там бесчисленные множества, все они аккуратно сложены, а некоторые еще и связаны вместе, если все они посвящены одной теме.

- И что, все каменные?

- Есть некоторые на обоженной глине. В те времена наши люди учились, а Варанели были их слугами. Теперь же все изменилось: учиться больше не хочет никто, а Варанели стали нашими хоязевами.

Наступило непродолжительное молчание, слегка подрагивало низкое пламя костра, и затем он заговорил снова:

- Хорошо вот так сидеть и разговаривать. Хорошо, когда тебя кто-то слушает. Я почти всегда один. Вот почему мне захотелось отыскать путь в ваш мир. Наши люди давно закрыли свои умы ко всему. Они не стремятся к знаниям, считая, что и так знают все.

- И все же они опасаются того, что может принести им наш мир?

- Они боятся. Я не боюсь. Я не очень боюсь. Конечно, мне страшно, потому что я еще не знаю, какие вы и чем вы обладаете. Вы кажетесь такими сильными, уверенными в себе.

- Вообще-то, друг мой, именно таких среди нас очень мало. Это только так кажется, но тем не менее мы учимся, и многим из нас нравится учиться. О да, конечно, среди нас есть и такие, кто, дай им волю, давно запретили бы всякое учение, потому что зачастую новые знания опровергают те истины, которые прежде считались ими единственно приемлемыми. Но очень многие мужчины и женщины хотят получить ответы на свои вопросы, и в поисках истины они отправляются в лаборатории и библиотеки. Во всем нашем мире их великое множество. Наши библиотеки, - добавил Раглан, - чем-то похожи на ваши Архивы, но только наших библиотеках нет отбоя от посетителей, хранимыми в них знаниями пользуются постоянно, они издаются в виде книг и продаются, чтобы те из нас, кто стремятся к знаниям, но не могут прийти в библиотеки, тоже могли бы учиться.

- А о нас книги у вас тоже есть?

- Много, но только знаем мы все еще крайне мало. Все что нам удалось узнать, было собрано по частям, основываясь на найденных осколках посуды, развалин скальных или вырытых в земле жилищ, фрагментов мокасин и останков из обнаруженных захоронений. Очень мужчин и женщин долго и напряженно работают, чтобы заставить заговорить наши находки, соединить их воедино, но очень часто случается и так, что приходят жадные люди, которые раскапывают старые руины и забирают себе бесценные находки, чтобы потом продать их за деньги и лишить остальных возможности овладеть знаниями.

Так что, как видишь, мы не владеем тем, что есть у вас, и поэтому нам приходится основываться на том, где, был найден тот или иной фрагмент, как глубоко в земле, и как он может быть связан с остальными материалами. Это очень медленный, трудоемкий процесс, но мы все равно стремимся к познанию.

- Наша история так важна для вас?

- Для нас важна вся история. Все, что в какой-то мере может рассказать о том, как жили и выживали люди раньше, о том, что и как начинало оказывать на них тлетворное влияние, отчего и как вымирали, исчезая с лица земли, целые нации. Мы стараемся разобраться в чужих ошибках, чтобы в последствии не повторять их самим, но все же многие из нас учатся из одной лишь любви к познанию. Одна из гениальнейших строк в мировой литературе принадлежит русскому писателю, который сказал в свое время: "Мне не нужны миллионы, а лишь ответ на мои вопросы.

- Вот это да... Мне это нравится. - Затем он мрачно добавил. - Мы давно отвыкли задавать вопросы. Кроме, - добавил он, - кроме, может быть, некоторых вещей из вашего мира. Мы бы тоже не отказались от кое-чего, что есть у вас, но боимся того, что может из этого получиться.

- У тебя есть имя?

- Меня зовут Таззок.

- А я Раглан, Майк Раглан. - И немного поколебавшись, он все-таки спросил. - А ты никогда не слышал о том, кого зовут Иден Фостер?

Таззок отрицательно покачал головой.

- Это ваше имя. Это кто-нибудь из ваших людей?

- Не совсем так. Имя и в самом деле наше, это так. Это женщина, и я думаю, что она одна из вас, но живет у нас.

- У вас? А я и не знал, что и такое бывает.

Раглан описал ее, но Таззок лишь опять покачал головой.

- Я с нею не знаком.

- А что ты можешь сказать о Ядовитых Женщинах?

Таззок снисходительно усмехнулся.

- Это сказка, предание. И все же, говорять, что когда-то давным-давно такие женщины и правда жили. Только Рука знает о том, существуют ли они сейчас или нет.

- А ты можешь пройти во дворец, где живет этот ваш Рука?

- Я? Ты смеешься надо мной? Это немыслимо. Войти туда могут только Варанели, и те, кто уже больше никогда не выйдут оттуда живыми. Хотя есть еще кое-кто, кто может войти туда и вернуться обратно. Это слуги Руки и Властителей Шибальбы.

- Так значит, это все-таки возможно?

Таззок решительно замотал головой.

- Нет. Это Запретное Место. И это все, что мне известно о нем. И тот, кто входит в него, должен напрямик отправляться к себе и никуда больше. Даже если ты проберешься туда, тебя сразу же обнаружат.

В течение еще одной минуты, показавшейся ему вечностью, Раглан напряженно размышлял, и наконец спросил:

- Послушай, а может быть среди твоих архивов все-таки есть какая-нибудь карта, рисунок этого вашего Запретного Города?

Таззок не ответил.

20

Каньон, когда Майк наконец добрался до него, оказался длиной около двух миль, а может быть и несколько побольше. Восточная его стена оказалась крутой и каменистой; на западе склон тоже был довольно крутым, но зато местами его пересекали трещины в скале, по которым при желании можно было попробовать спуститься вниз. Прочие склоны выглядели совершенно гладкими и казались неприступными. Обладая к тому же довольно богатым опытом в скалолазании, Майк Раглан знал, что подобные участки зачастую оказываются более трудными для преодоления, чем это кажется на первый взгляд.

На дне каньона зеленела своего рода рощица, деревья которой совершенно не производили впечатления вековых. То там, то здесь виднелась водяная гладь, и Майку удалось разглядеть также постройки, напоминавшие с виду так называемые парильни индейцев-навахо.

Местами проглядывали клочки пустой земли, на которой произрастала не то сбившаяся в пучки трава, не то какая-то иная пустынная растительность. Присев на корточки, он пристально вглядывался вглубь каньона.

Он не мог выразить словами, что он надеяться отыскать здесь, или хотя бы как вообще можно обнаружить предмет его воисков.

Он весьма сомневался, что здесь ему удастся обнаружить что-нибудь столь же очевидное, как та кива, потому что случайно открывающиеся ходы были явлением преходящим, непостоянным. Просто по какой-то причине в том или ином месте возникала аномалия, нечто сродни прорыву в канве времени и пространства. Ему практически ничего не было известно о подобных вещах, так же как он не смог бы привести никаких доказательств в пользу того, что это возможно на самом деле, кроме, может быть, нескольких историй о загадочных исчезновениях.

Так все же, существовало ли такое место как Шибальба на самом деле? Или все это - и Каваси, и Таззок вместе с ней - были частью некоего изощренного розыгрыша?

Выбрав себе путь среди камней, он предельно осторожно принялся спускаться вниз. Временами приходилось попросту скользить, съезжая вниз по склону, иногда карабкаться по камням, и Майком начало овладевать чувство, что выбраться отсюда обратно, пожалуй, будет намного труднее, чем спуститься. На одном из участков ему пришлось соскользнуть на целых шестьдесят футов по крутому каменному склону. Когда же наконец ноги его ступили на песчанное дно каньона, сердце бешенно колотилось у него в груди, и Майк поспешил оглядеться по сторонам.

Ничего. Одни лишь деревья, редкая трава и то, что некогда, очевидно, было дорожкой, или, что еще вероятнее, охотничьей тропой, хотя сейчас на ней и не было заметно следов оленя.

Было очень тихо. Старательно прислушиваясь, он так и не смог услышать ничего, даже шелеста тополиных листьев. Он настороженно вошел в заросли, где деревья отбрасывали на землю тень и было довольно прохладно. Рука сама собой тронула рукоятку пистолета, после чего Майк отправился дальше, мысленно отмечая про себя, что нигде не заметно абсолютно никаких следов.

Теперь он принялся раздумывать над тем, как поступить дальше. Предположительно это и было одно из тех мест, где возникали временные ходы, и в случае, если ему вдруг удастся сейчас обнаружить подобный путь, то нужно будет как-нибудь пометить его снаружи и изнутри, чтобы затем можно было бы снова отыскать это место. И все же если это явление непостоянное, то данный переход может больше никогда не открыться. При мысли об этому у Майка по спине побежали мурашки и он невольно вздрогнул.

И вообще, черт возьми, зачем он суется не в свое дело? Нет, он просто законченный дурак. Все, что ему сейчас нужно, так это поскорее выбраться из этого каньона, сесть в машину, возвратиться обратно в Тамаррон, а затем лететь домой. К черту все это! В конце концов Эрик сам заварил эту кашу вот теперь пусть сам ее и расхлебывает.

Остановившись, Майк настороженно огляделся вокруг. Было тихо, как-то уж чересчур тихо! И все-таки на первый взгляд все было в порядке. Если бы только здесь были бы хоть какие-нибудь следы! Но невозможно было приметить ни бурундука, ни хотя бы ящерки.

Наконец, вглядываясь промеж деревьев, он заметил каменные стены хижины с зияющим в них дверным проемом. Очевидно в свое время этой постройке анасази отводили роль зернохранилища. Хижина была выстроена довольно высоко на каменистом склоне, и у Майка не было ни малейшего желания лезть туда, но эти рукотворные стены были явным доказательством тому, что здесь по крайней мере когда-то жили люди. Он продолжал идти вперед, но затем остановился, заметив на земле угли старого кострища.

Углей было откровенно мало. Кто-бы ни разжигал этот костер, но в любом случае, если судить по кострищу, он не собирался долго поддерживать огонь. Не дольше, чем может потребоваться человеку для того, чтобы вскипятить воду для кофе. Или же подать сигнал.

Он разгреб угли палкой, обнажая землю из-под золы. Лишь тонюсенький слой. Довольно странно. Вряд ли стоило из-за такой малости утруждать себя и разводить костер.

Майк вышел из-под сени деревьев и начал обходить по краю зарослей, сам все это время оставаясь на открытой местности, поглядывая на вершины скал. Нечто необычное привлекло его внимание, и он принялся вглядываться вглубь каньона, где он как-будто бы становился шире. Нахмурившись, он тряхнул головой. Может быть у него со зрением не все в порядке? Воздух как будто слегка подрагивал, словно от зноя, хотя жарко совсем не было.

Раглан снова быстро скрылся в тени деревьев, и уже оттуда, прикрывая глаза ладонью от солнца, продолжил приглядываться. Что же это все-таки такое: колышащаяся пелена зноя или же некий необычный атмосферный эффект?

На ум ему тут же пришел странный случай, произошедший с ним на побережье неподалеку от Пуэрто Монтт, откуда он смотрел на остров Чилоэ, находившийся в нескольких милях от берега. В тот раз ему удалось издалека разглядеть даже листья на деревьях, и все это благодаря своего рода телескопическому эффекту, создаваемому атмосферой. Тогда Майк предположил, что возможно в мире существуют и другие места, где наблюдается подобное явление, но столкнуться с ним на практике ему удалось исключительно лишь на этом чилийском побережье, и местные жители заверили его, что это происходит довольно часто.

И все же сейчас во всем видимом им как будто не доставало четкости. В воздухе повисла дрожащая воздушная пелена, сквозь которую он видел тени и размытые силуэты скал, но не мог разглядеть детали.

За пеленой стало заметно какое-то движение, как будто что-то готовилось выйти на нее, что-то приближалось. Майк быстро отступил подальше в глубь зарослей, но так, чтобы оттуда можно было бы наблюдать за происходящим.

Да, что-то надвигалось - выходило из тумана, или знойной пелены, или как это там еще можно назвать?

Человек, а за ним еще один, и еще один, и еще! Четверо облаченных в бледно-голубые одежды воинов, марширующих в шахматном порядке, каждый из которых имел при себе нечто, с виду походившее на оружие.

Каждый был облачен в своего рода шлем и кольчугу такого же безрадостного голубого цвета, прикрывавшую грудь и живот, но никак не руки. Также на них были юбки, очень походившие на одежды римских легионеров с чередующимися пластинками из тонкого металла.

Теперь они начали расходиться в стороны, вскоре оказавшись на расстоянии примерно двадцати футов друг от друга.

Раглан попятился назад, развенулся и, пробежав короткое расстояние, затем выбрался из-под прикрытия деревьев, тут же скрываясь среди каменных завалов. Он не стал предпринимать дальнейших попыток к тому, чтобы спрятаться получше, а лишь пригнулся, опустившись на одно колено. На нем была куртка бежевого цвета с несколькими карманами, бежевые же брюки и темно-зеленая рубашка. А если впредь оставаться совершенно неподвижным, то Майк был готов поставить на сто шансов против одного, что его не заметят, так как его одежда как нельзя лучше подходила по цвету к окружающему пейзажу, полностью сливаясь с ним. Но тем не менее, он все же отстегнул ремешок, удерживающий рукоятку пистолета.

Очевидно, они кого-то искали. Интересно, кого же это? Его или Таззока? А может быть еще кого-нибудь?

У него в голове промелькнула шальная мысль о том, чтобы самому, первому открыть по ним огонь. Хотя а вдруг потом окажется, что это просто обыкновенная съемочная группа какой-нибудь из киностудий, снимающая здесь фильм?

Ближайший к Майку воин был теперь всего в каких-нибудь пятидесяти ярдах от него, человек примерно его роста, но по весу как будто гораздо легче. Майка как будто осенило: это же Варанели, Ночные Стражи Шибальбы.

Один из них слегка повернул голову, глядя прямо в сторону Майка, но, кажется, так ничего и не увидел. Раглан неподвижно застыл на месте, глядя на проходящих мимо него необычных воинов, боясь даже моргнуть, хотя с такого приличного расстояния этого все равно нельзя было бы заметить. Внезапно, словно по команде, они разом остановились, и перестроившись в полукруг, устремились вперед.

Это они заметили руины ближайшей парильни. Осторожно ступая, держа на готове оружие, они подошли поближе.

Оступив древнюю постройку со всех сторон, они остановились, видимо, ломая голову над тем, что это за сооружение, несомненно приняв ее за обитаемое жилище.

Хотя, нет, вряд ли. Если память о прошлом все еще жива в этом народе, то им должно быть известно, что это за строение, так как не исключено, что анасази также в свое время возводили нечто подобное.

Воины стояли, переговариваясь между собой. Время от времени они принимались оглядывать каменные склоны каньона. Тут внезапно до слуха Раглана донесся далекий рокот двигателей самолета. Вообще-то нельзя сказать, что самолеты в небе над этой пустыней были слишком частым явлением, но изредка это все же случалось. Вот и теперь гул продолжал нарастать.

Варанели бросились врассыпную, они задиравли головы, глядя на небо. Один из них первым увидел самолет и указал на него.

Еще некоторое время они продолжали изумленно пятиться, зачарованно глядя на далекий самолет, а затем наконец вновь сошлись вместе. Даже с этого расстояния Майку был слышен приглушенный гул их голомов. И вот все как один воины бросились к зарослям, очевидно рассчитывая укрыться среди деревьев. Теперь Майк уже не мог слышать их голоса, практически полностью потеряв из виду всех четверых.

Откуда они здесь взялись? Из-за той колышащейся воздушной завесы? Так значит это и был тот самый ход? И насколько многочисленным мог оказаться этот отряд Варанелей? Если уж их принято считать врагами, то в таком случае ему, Майку, нужно узнать о них как можно больше, и вот как раз теперь они явно выслеживают кого-то. У Раглана были подозрения, что этот отряд отправился сюда в погоню за Таззоком, но вполне может быть, что они разыскивают и его самого.

Даже с первого взгляда было нетрудно догадаться, что это люди не робкого десятка, а сам Майк не был склонен к недооценке возможного противника, в особенности того, о котором ему было известно так мало. И хотя в данный момент они, пожалуй, и были напуганы, но чем - об этом приходилось только догадываться.

Надо сказать, что Майк Раглан отнюдь не был склонен к проявлению разного рода геройства. И у него вовсе не было никакого желания рисковать своей жизнью ради Эрика Хокарта, но вместе с тем его мучило осознание, что если сейчас он не сделает того, что мог бы сделать, то будет навеки проклят тем человеком, который был покинут им в беде.

Заново поразмыслив над сложившейся ситуацией, Раглан сделал вывод, что не находит в ней ничего такого, чему можно было бы обрадоваться. Союзников у него не было. Галлафер не мог считаться таковым, хотя бы потому что он был обыкновенным полицейским, исполняющим свои непосредственные служебныя обязанности. Возможно, он самым серьезнейшим образом взялся за поиски Хокарта, может быть он даже поверил в версию его исчезновения, предложенную Рагланом, но все же содействие и поддержка с его стороны гарантированы только по эту сторону грани, да и то лишь в случаях, подпадающих под его юрисдикцию. Окажись Майк на месте Галлафера, он и сам бы несомненно поступил бы именно таким образом.

А Иден Фостер? Ему не было ничего известно о том, кем она была на самом деле. Майк видел в ней врага. В ее доме он обнаружил книгу, украденную у него из мотеля, а это уже выдавало ее причастность. В уме и сообразительности ей, пожалуй, тоже не откажешь. Ведь удалось же ей каким-то образом обзавестись знакомствами и связями с нужными людьми, никто из которых не пожелает слышать ни о каких обвинениях в ее адрес, а уж тем более выслушивать разного рода абсурдные истории, типа той, какую смог бы рассказать им Майк.

Со стороны зарослей не доносилось ни единого звука. Одно из двух: либо Варанели зашли еще глубже в каньон, или же они просто выжидающе затаились среди деревьев. Интересно, имеют ли они хотя бы самое общее представление о самолетах? А может быть в их мире существует нечто подобное? И вообще, насколько разительно тот, их мир отличается от нашего?

Из рассказа Каваси ему мало что удалось почерпнуть для себя, но вот Таззок говорил гораздо охотнее, и по ходу разговора у Майка была возможность догадываться о недосказанном. Но весь вопрос в том, насколько правильными оказались эти сделанные им выводы?

Лучше всего для него сейчас оставаться на месте. Посмотрев в ту сторону, откуда совсем недавно появился небольшой отряд Варанелей, он не заметил решительно ничего необычного: колышащаяся пелена то ли исчезла, то ли оттуда, где он сейчас находился ее невозможно было наблюдать.

Где Таззок? Они расстались некоторое время назад, он ушел так же быстро, как и появился здесь, но вот только где он сейчас? Если его сейчас найдут, то ему не поздоровится.

Хранитель Архивов! Как много ему может быть известно! И все же он говорил, что до него никому или почти никому нет дела, и вот так влачит он свое существование в своем всеми позабытом, заброшенном уголке.

Это должно было бы подразумевать упадок цивилизации и культуры, но только глядя на воинов-Варанелей ни о каком упадке думать не приходилось. Они передвигались решительно, но в то же время с осторожностью, а когда в небе над каньоном появился самолет, поспешили немедленно отступить к укрытию.

Внезапно Майк увидел их снова. Они вышли из-за деревьев, держа наготове свое оружие, начиная продвигаться вперед, держась на расстоянии примерно пятидесяти ярдов друг от друга. Один из них подошел почти вплотную к Майку, но хотя он постоянно пристально озирался по сторонам, заметить Раглана ему все равно не удалось. Майк терпеливо ждал, притаившись и держа пистолет наготове.

Воины прошли мимо, направляясь к каменистому склону, где они сомкнули свои ряды, а затем исчезли.

Выждав для верности еще несколько минут, Майк отправился к деревьям. Зайдя в заросли, он остановился за одним из стволов и настороженно огляжелся. Все оставалось абсолютно тихо, нигде не было заметно ни малейшего движения, не слышно ни единого шороха. Убрав пистолет в кобуру, он углубился в заросли. Нужно поскорее выбраться отсюда и возвратиться обратно к развалинам на горе Эрика.

Раглан чувствовал глубокое разочарование. Он-то надеялся, что в каньоне, который как ему казалось и был ничем иным как "Ямой Джонни", должен находиться никому неизвестный выход, ведущий на Обратную Сторону, но по всей видимости, подобного места просто не существовало. Ведь стоило ему лишь появиться поблизости, как в каньон нагрянул отряд Варанелей. Выходит, им было заранее известно, что он идет сюда?

Со всех сторон Майка окружали отвесные скалы, взобраться на которые оказывалось либо практически невозможно, или же они были очень уж видны из долины. Майку было необходимо отыскать себе такое место для последующего восхождения, где он мог бы незаметно выбраться, не рискуя быть атаковынным.

Наконец он нашел то, что искал - ведущую наверх узкую тропку, но все же когда он в конце концов добрался до того места, откуда можно было разглядеть видневшиеся на вершине столовой горы развалины, уже почти совсем стемнело. Неожиданно его охватило тревожное предчуствие. Остановившись у можжевеловых зарослей, он нерешительно обводил взором раскинувшуюся перед ним каменистую пустыню. Решение пришло само собой. До машины было ближе. Он пойдет к своему джипу. Все это время притихший Шеф оставался рядом с ним, время от времени принимаясь вдруг глухо рычать, но по больше части просто прижимаясь своим боком к его ноге, как будто желая удержать от чего-то.

Теперь же Шеф, словно почувствовав его решимость, направился к машине, и убедившись в отсутствии опасности, остался стоять рядом.

Стараясь по возможности передвигаться беззвучно, Майк осторожно открыл дверцу и сел за руль, жестом указывая псу на место рядом с собой. Затем он быстро опустил замки на всех дверцах, завел машину и медленно отъехал. Взглянув в зеркало заднего обзора, он не заметил позади ничего подозрительного, руины же к тому времени уже исчезли из виду, скрывшись в сгущающихся сумерках.

По дороге к шоссе ему навстречу не попалось ни одной машины, и едва выбравшись обратно на дорогу, Майк немедленно повернул в сторону города, собираясь сразу же вернуться обратно в Тамаррон, но затем все же изменил свои планы, решив не упускать возможности лишний раз увидеться с Галлафером. Так, он возвратился в мотель, где и до этого часто останавливался, и оставив машину, отправился пешком в кафе.

Но Галлафера нигде не было видно, а закусочная практически пустовала. ЛИшь двое водителей грузовиков сидели у стойки, да еще двое посетителей, по всей видимости, местные, расположились за одним из столиков.

Майк выбрал себе место за столиком в углу, не на самом проходе, откуда можно было наблюдать за дверью, и затем заказал себе ужин и кофе.

Он чувствовал нечеловеческую усталость и был к тому же не на шутку обеспокоен. Сидя в ожидании заказа, он то и дело принимался водить пальцами по заросшему щетиной подбородку, пытаясь составить из одолевавших его мыслей более или менее целостную картину происходящего. Пришло наконец время принимать решение и действовать, но было бы в высшей степени неразумно соваться туда наугад, выдав в себе чужака.

Принесенный кофе показался ему наредкость вкусным. Отставив от себя чашку, Майк размышлял о том, где теперь может оказаться Галлафер. Ведь он был единственным, с кем Раглан мог по крайней мере поделиться соображениями.

А что если Варанели вдруг напали бы сегодня на него, и он, обороняясь, подстрелил кого-нибудь из них? Скорее всего его стали бы судить по обвинению в убийстве, и никто не поверил бы ни единому его слову.

Официантка принесла ужин. Майк еще некоторое время сидел, попивая кофе, а затем принялся за еду. Но едва лишь он взялся за нож и вилку, как его словно осенило.

А что если поговорить с Иден Фостер? Возможно - ведь это не более чем призрачная надежда - она каким-то образом и сможет посодействовать освобождению Эрика.

Офицантка снова подошла к его столику.

- Мы сейчас закрываемся. Если вам не трудно, не могли бы вы сейчас заплатить за ужин?

Пошарив по карманам, Майк наконец нащупал деньги и оплатил счет. Внезапно он вдруг понял, что ему, как ни странно, больше совсем не хочется есть. Майк еще немного поковырял вилкой в тарелке, он наконец отодвинул от себя ужин и встав из-за стола, направился к дверям.

На улице было уже совсем стемнело, и он был совсем один среди этой темноты. Свет в окнах кафе погас, и Майк отправился обратно к мотелю.

Он уже собирался сесть в машину, когда услышал у себя за спиной чей-то стремительный топот.

21

Быстро сделав шаг влево, Раглан развернулся на пальцах левой ноги, нанося удар мыском правой по ближайшему из нападавших - один из известных ему приемов бандо.

Удар пришелся противнику пониже колена, отчего тот повалился на землю прямо под ноги второму из нападавших, который, однако, ловко перескочив через непарника, тут же накинулся на Раглана. Майк встретил эту атаку прямым ударом левой в лицо. Почувствовал, как хрустнул нос, не выдержавший удара его кулака, он сделал еще одно стремительное движение, нанося удар в пах, от которого злоумышленник согнулся пополам и повалился на четвереньки, а после удара ногой по голове и вовсе распластался на посыпанной гравием дорожке.

К тому времени первый из нападавших успел уже подняться с земли, и Раглан признал в нем того самого человека, что следил за ним в ресторанчике "Сан-Хуан Рум".

- Ладно же, - тихо проговорил Майк. - Теперь твоя очередь!

Противник сделал несколько осторожных шагов в сторону, а затем вдруг стремительно кинулся вперед. Это был весьма убогий прием, и Раглан, в свое время прошедший через школу время от времени случавшихся ярмарочных разборок, тут же выступил ему навстречу, нанося что есть силы удар правой в живот.

Нападающий был застигнут врасплох подобной контратакой, и было слышно как воздух с шумом вырвался у него из легких.

Не сводя глаз с поверженных противников, Раглан отступил к дому, и оказавшись у себя в комнате, немедленно набрал номер полицейского участка.

- Двое типов на автостоянке перед мотелем, - сообщил он в трубку. Такое впечатление, что они в темноте налетели на что-то. Я думаю, Галлафер не откажется от встречи с ними.

Он повесил трубку, не назвав своего имени.

Едва Майк успел снять рубашку, как за окном послышался визг тормозов, и автомобильные шины зашуршали по гравию. Он не стал подходить к окну и раздвигать портьеры, потому что и сквозь них был виден яркий свет фар, а потом он услышал, как кто-то сказал:

- Вставай давай! Хватит валяться! Так что здесь происходит?

Раглан поспешил умыться и вымыть руки, на тот случай если капли крови случайно попали и на него. С суставов на пальцах была слегка содрана кожа. Он переодевался в пижаму, когда в дверь тихонько постучали.

- Откройте! Полиция! - полицейский говорил не повышая голоса, и Раглан открыл ему.

- Что-нибудь случилось?

- К нам поступило сообщение о происшествии, а свет горел только у вас в окне. Вам знакомы эти люди?

Оба перепачканные в собственной крови злоумышленника были в наручниках и угорюмо взирали на Майка.

- Вот этого - Раглан показал пальцем - я, пожалуй, уже видел. Сегодня утром, в Тамарроне. Мне еще сказали, что он в тамошней гостинице он вроде как не проживает. На мой взгляд, они попытались взять на гоп-стоп кого-то, кто, видимо, возражал, чтобы с ним обходились столь беспардонно.

- А вы ничего не слышали?

- Понимаете ли, я, скорее всего, был слишком занят, чтобы прислушиваться.

- А вы случайно не друг Галлафера?

- Галлафера? Он замечательный человек. Да, я считаю его своим другом. Если я вам еще понадоблюсь, то вы сможете разыскать меня здесь или же в местном ресторане. Я буду рад оказать посильную помощь.

Позднее, оставшись в одиночестве и размышляя о случившемся, Майк пришел к выводу, что ему просто крупно повезло. Избранная им тактика застигла нападавших в расплох, и при следующей подобной стычке ему, возможно, больше так не повезет. Разные народы имеют собственные стили боевых искусств, которым, они собственно говоря и обучаются. Вне всякого сомнения, злоумышленники не ожидали того, что завяжется драка, и рассчитывали одолеть его с помощью грубой силы; поэтому до тех приемов, которыми они, надо полагать, владели, дело просто не дошло. Он попросту не оставил им времени на то, чтобы опомниться и прийти в себя. Все действо заняло от силы какую-нибудь минуту, не больше, так что слишком переоценивать собственные способности ему тоже не стоит.

Его собственные же возможности были весьма ограниченны. За все время своих странствий по свету, начиная с времен своей юности с шумными ярмарками и уже позднее, во время путешествий в другие страны, он сумел обучиться некоторым приемам самообороны и неплохо владел некоторыми из них. За время своих путешествий от Китая, Японии и Тибета до Бирмы, Суматры и Явы, он насколько мог овладел некоторыми из техник боевых искусств и даже имел возможность тренироваться у лучших мастеров. Но в то же время он не работал ни в одном из конкретных стилей достаточно долго для того, чтобы владеть им по-настоящему профессионально.

Заинтересовавшись боевыми искусствами, Майк постарался составить себе некоторое представление о различных системах самообороны, бытующих у каждого народа, но вот достаточной практики у него все же не было. Он считал, что он и так обладает некоторым преимуществом перед этими людьми, будучи посвященным в большее, чем каждый из них в отдельности, количество стилей боевых искусств.

Когда Майк проснулся, за окном уже совсем рассвело. Он быстро побрился, принял душ и оделся. По его подсчетам Галлафер должен быть где-то поблизости, а после встречи с ним, он намеревался встретиться с Иден Фостер.

Он не особо рассчитывал на то, что она признается в том, что имеет какое бы то ни было отношение к этим людям или же Шибальбе; Раглан просто намеревался поговорить с ней об Эрике Хокарте. Ведь может же случиться и такое, что его освобождение вдруг станет возможным, благодаря переговорам а это куда лучше, чем самому отправляться невесть куда и пытаться освободить его силой или хитростью. Так что попытаться всегда стоит.

И в то же время он должен быть всегда настороже. Ведь входя к ней в дом, он, так сказать, окажется на вражеской территории. И несомненно у нее есть свои люди, которые только и дожидаются подходящей возможности, чтобы схватить его.

Галлафер расположился за дальним столиком, и когда в закусочной появился Раглан, он вопрошающе посмотрел на него.

- Я догадывался, что ты придешь сюда примерно в это время. Не хотелось будить тебя.

- Вчерашний вечер был богат на события. Жаль, что тебя не было. Ты много потерял.

Галлафер взглянул на покрытые ссадинами руки Майка.

- А ты как будто получил сполна. Как это произошло?

- Вообще-то мне крупно повезло. По-моему, они были уверены, что со мной им долго возиться не придется, так что я их опередил. Я не стал посвящать твоих ребят в подробности, потому что, во-первых, мне смертельно хотелось спать, и вообще-то, честно говоря, мне нечего было им рассказать.

- Что это было? Попытка похищения или покушение на убийство?

- А черт его знает. Они набросились на меня со спины, и я просто дал отпор. Что бы там они не замышляли, клянусь, мне это было заранее не по душе, и мне не оставалось больше ничего, как засвидетельствовать свое несогласие. Ты уже говорил с ними?

- Говорил ли я с ними? Да я их даже в глаза не видел! Ночью они исчезли из тюрьмы. Бесследно. Как будто их там и не было никогда!

Майк Раглан рассказал Галлаферу о событиях последнего дня, стараясь излагать кратко и по существу. Случай в каньоне, возвращение в город, нападение из темноты, последовавший от пор с его стороны, вызов полиции, и описание внешности нападавших.

- Вот в кратце, пожалуй, и все. Если бы мне снова довелось их увидеть, я бы узнал обоих. Одного из них я заприметил еще раньше в Тамарроне, и у меня такое подозрение, что именно эти двое преследовали меня на шоссе.

Галлафер смотрел в окно.

- Канитель уже началась. К нам поступило еще два запроса о Хокарте. От какой-то электронной компании и еще звонил его адвокат.

- Я собираюсь проведать Иден Фостер.

Галлафер понимающе кивнул.

- По делу или для души?

- Исключительно по делу. Я хочу раскрыть перед ней все карты и попробовать начать переговоры. Она же разумная женщина. Это никто и не оспаривает. Мы должны получить Хокарта обратно, или же ее идилии здесь придет конец. Необходимо, чтобы она прочувствовала ситуацию. - Здесь он замолчал, а потом добавил. - На мой взгляд, основная сложность здесь в том, сумеет ли она донести это до них?

Тепло солнечных лучей согревало улицу за окном. Неподалеку расположились водители больших грузовиков, тут же сделавшие свой заказ. Галлафер долил в свою чашку кофе из стоявшего на столе кофейника. Майк Раглан тем временем сидел, размышляя над тем, каким образом он мог оказаться в подобной ситуации и что он теперь может сделать в этой связи.

Возможно, его визит к Иден Фостер это просто не более чем маневр, позволяющий отложить на некоторое время принятие глобального решения. Он что, действительно боится перехода на Обратную Сторону? Разумеется, боится. Оказавшись однажды на этой самой Обратной Стороне, он уже ни за что не сможет поручиться. Ведь он ни малейшего понятия не имеет о том, как они там живут, каковы должны быть его действия или каким образом он сумеет разыскать там Эрика.

Судя по всему там существовала своего рода территория, так сказать, официального назначения, нечто сроди Запретному Городу в Пекине или как Кремль в Москве, куда могли войти лишь очень не многие. Проникнув внутрь, ему пришлось бы прямиком отправиться к цели своего путешествия, а он до сих пор еще не имеет ровным счетом никакого представления, где это находится. Необходимо раздобыть эту информацию.

А как насчет Иден Фостер? Если она и в самом деле работала на них, была одной из них, то насколько весомым может оказаться ее мнение? Каким влиянием она может обладать? Если ему удастся ее уговорить, станут ли они с ней считаться? Видимо они знали об этом мире ненамного больше, чем этот мир знал о них.

Считалось, что индейцы-анасази были миролюбивым народом, племенем, занимавшимся охотой, собирательством и земледелием. Они выращивали кукурузу, тыквы и бобы. При благоприятной погоде им удавалось получать обильные урожаи, а в наиболее удачные годы желанным дополнением к их запасам становились и съедобные орешки пинии.

И все же незадолго до своего загадочного исчезновения племя жило, подчиняя свою жизнь строгому распорядку. Каждый был занят своим делом, так что простора для изобретений или открытий, видимо, почти не оставалось. Гончарное ремесло входило в обиход постепенно, и несомненно именно оно оказало решающее влияние на то, с какой готовностью племя принялось за выращивание бобов. У них появилось и оружие - лук и стрелы, которые, должно быть, сперва были на вооружении у их неприятелей. Потому что враги у анасази все-таки были. Воинственные кочующие племена продвигались сюда с севера, считая эти земли своими безраздельными владениями.

Если защитить свои каменные жилища скальные жители еще как-то могли, то для работы в поле им приходилось забираться на открытые всем ветрам, ничем не защищенные вершины столовых гор или же временами спускаться на дно каньонов, где они оказывались совершенно безащщитными перед вражескими атаками. Они устраивали хранилища для выращенного зерна в самых неприступных местах, какие только можно было отыскать, зачастую приспосабливая для этих целей пещеры в скалах над своими деревнями, но вражеские атаки тем не менее продолжались.

Еще до того, как скальные жилища опустели окончательно, имела место постепенная миграция к Югу. Все больше и больше анасази покидало обжитые места среди скал в надежде уберечься от наступавших с Севера индейских племен. Первыми из новоявленных завоевателей, несомненно, стали индейцы-пиуты или уте, вслед за которыми в здешних местах объявились передовые охотничьи отряды навахо и апачей.

- Белый американец, - заговорил Раглан, обращаясь к Галлаферу, никогда не относился ко всему происходящему с ним как к явлению вполне закономерному. То что произошло здесь, происходило и повсюду на земле. Люди, животные, растения всегда стараются выбрать для себя такое место, где можно было бы бесприпятственно жить и развиваться. До прихода белого человека, который до настоящего времени и являлся здесь последним из всех завоевателей, сюда совершали набеги индейцы как с Юга, так и Севера, нападавшие не селения тех племен, которые успели объявиться тут раньше их.

Еще до прихода белых людей, здесь уже предпринималось несколько попыток перейти к более прогрессивным отношениям, но только каждая из подобных попыток в результате очередного набега новоиспеченных агрессоров оказывалась обречена на поражение. Очевидно та же самая участь постигла и анасази, и нечто подобное, должно быть, случилось и со Строителями Курганов.

Племена наших индейцы воевали между собой, точно также как и племена монголов вели междуусобные войны, пока Чингис Хан не объединил их в единое огромное войско. В Америке подобные попытки предпринимали Текумсе и Куана Паркер, но только старая вражда и былое соперничество между племенами препятствовали объединению их сил против общего врага.

Но зато почти в каждой из войн, какие только велись белым человеком против индейцев, ему на помощь зачастую приходили индейцы других племен, выступавшие с ним единым фронтом против своих давних врагов.

Например, в войне с индейцами-сиу у Крука было несколько сотен союзников из шошонов, сражавшихся на его стороне. Парни из племени понэ под предводительством майора Фрэнка Норта были весьма ценными союзниками, а на Юго-Западе апачи производили разведку для белых армий, воюющих с их же собственными сородичами.

И все, что нам сейчас остается, это просто перестать вести пустые разговоры и прочувствовать, что все случившееся здесь было результатом исторического развития, остановить которое никому не по силам. Если бы вдруг на нашу планету напали пришельцы из космоса, стоящие на более высокой ступени развития, то и с нами произошло бы то же самое. Наши мечтатели воображают, будто бы контакт с высокоразвитой цивилизацией принесет человечеству огромную пользу. Нет, все как раз наоборот, тогда все достижения нашей цивилизации оказались бы уничтожены, а вера во все прежние убеждения оказалась бы вконец подорванной. А сами мы уже ничем более не отличались от представителей других примитивных культур, от бедных, дремучих народов, скитающихся в близи опушки своего леса в ожидании подачки.

Но больше всего при этом пострадали бы наши величайшие ученые и теоретики, потому что их знания были бы попраны, в одночасье все теории пали бы прахом, превращаясь в горстку некчемных идей.

Любое существо, прибывшее на землю из глубин космоса может в интеллектуальном плане намного превосходить нас, точно так же как мы превосходим какого-нибудь аборигена самого примитивного племени из обитающих на Новой Гвинее, и поэтому вполне возможно, что то, что мы гордо именуем наукой не вызовет у пришельцев ничего кроме умиления.

Так что если мы уж на самом деле хотим счастливо жить на своей зеленой планете, то нам следовало бы всячески остерегаться как раз этого самого визита сверхлюдей из глубин Вселенной. Контакт на расстоянии - это совсем другое дело, хотя вполне возможно, что для этого нам пришлось бы выучить новый язык, изучить иную математику, и просто научиться смотреть на все иначе. Несомненно, за это время успели бы смениться целые поколения, да и к тому же наверняка нашлись бы силы, которые воспротивились бы подобным новшествам.

Человечество никогда не было настроено с готовностью принимать новые идеи и нововведения. Наша наука и общественное сознание все еще слишком отягощены предрассудками, абсурдность которых уже давно доказана современной наукой. Обыватели же с завидным упорством демонстрируют свое неприятие новизны, даже в тех случаях, когда эти новые идеи просто необходимы. С терпимостью к идеям относятся только до тех пор, покуда они не идут вразрез с теориями, на которых другие создавали себе репутацию.

Галлафер был как будто заинтригован.

- Ты сегодня действительно в ударе. А что если все то, о чем мы говорим, вдруг окажется правдой? Каково тогда там, у них?

- Об этом можно лишь догадываться. Судя по тому немногому, что мне удалось узнать от Каваси и Таззока, мы имеем дело с крайне замнутым, подчиненным строгой дисциплине обществом, где панически боятся всего нового, что может быть привнесено туда чужаками, и все это ради того, чтобы, не дай бог, не спровоцировать недовольства.

Я полагаю, что некогда прогрессивное общество оказалось втиснутым в тесные рамки стереотипов, которые теперь вссеми силами стараются сохранить, а мы в этом смысле представляем опасность для них. Хотя в то же самое время силы стоящие у власти активно интересуются некоторыми аспектами наших знаний, в особенности теми, с помощью которых им можно было бы восстановить статус-кво.

- Ты считаешь, что именно поэтому им и понадобилось похищать Хокарта?

- Отнюдь нет. Похитили его прежде всего потому, что он узнал о пути в их мир, но вполне возможно, что у них есть все основания сохранить ему жизнь. Полагаю, что как раз сейчас им приходится довольно туго, в своих попытках осознать хотя бы малую часть из того, что он может предложить в плане знаний.

- Думаешь, он станет сотрудничать с ними?

- В случае, если у него хватит сообразительности на то, чтобы убедить их в том, что он может оказаться довольно ценен для них, а поэтому не стоит подвергать его пыткам или убивать, я уверен, что он постарается действовать так, чтобы их аппетиты разговарилсь бы день ото дня, пока сам он не найдет способа выбраться из неволи.

Эрик совсем не прост, и ему не составит труда в конце концов догадаться, что его собственное спасение зависит в первую очередь от него же самого. Дальнейшие его поступки будут напрямую зависеть от того, что подскажет ему воображение и какие из доступных материалов смогут пригодиться для этой цели. Ему также придется выяснить степень их просвещенности, с тем, чтобы никто не сумел бы догадаться о его намерениях. Ученый его масштаба несомненно должен иметь представление о том, как собственными силами изготовить те или иные взрывчатые вещества или газы, которые тоже можно было бы использовать для этих цеелей, а может быть и смастерить какое-либо транслирующие устройства, которые будут способны нарушить привычные устои того старательного организованного мира. Короче, все зависит от той степени свободы, которую ему удастся заполучить, от того, как у них там обстоят дела с наукой и еще от того, сколько времени окажется в его распоряжении.

Галлафер снова покачал головой.

- Это уже выше моего понимания, но мне бы хотелось поговорить с этим твоим Таззоком. Он смог бы нам здорово помочь.

- Нам он смог бы помочь, и даже не столько нам с тобой, сколько Хокарту. Видишь ли, Таззок знает все или почти все о них. Он Хранитель Архивов, и всего того, что знает он, не знает никто. Это нам поможет.

- Что ты имеешь в виду?

- Этот человек считает себя историком, и в каком-то смысле его можно назвать исследователем. Такие люди одержимы жаждой знаний. Возможность узнать немногое порождает непреодолимое желание знать больше. Я пробудил в нем любопытство, и можешь не сомневаться, он еще вернется, и постарается сам разыскать меня.

Это и есть мой шанс. Таззок может открыть передо мной заветную дверь. В данной момент он является ключом ко всему.

- Ты надеешься, что он станет тебе помогать?

- Готов поручиться собственной жизнью, что так оно и будет.

22

Вернувшись к себе, Майк Раглан первым делом набрал номер одного из своих друзей в Денвере, а потом позвонил еще одному из знакомых в Вашингтон, округ Колумбия. Если в течение двух недель они не получат от него никакх известий, проинструктировал Майк, то нужно будет начать расследование. Настоятельно рекомендовав связаться для начала с Галлафером, он так же сделал ссылку на дневник, помещенный на хранение в сейф в Тамарроне. После этого он сделал еще один звонок; если он и в самом деле собирается решиться на это, то нужно будет обеспечить себе надежное прикрытие.

Задуманная авантюра могла привести к трагедии, но все равно, чтобы с ним ни случилось, необходимо поставить в известность еще кого-нибудь, потому что если на этой Обратной Стороне тоже существует жизнь, и некоторые доказательства тому у него уже имелись, то о том, какими могут оказаться их дальнейшие намерения оставалось только догадываться.

Волкмейер приехал в мотель вечером на закате. Это был высокий, несколько сутоловатый человек с узкими плечами и обветренным лицом. Ему было уже пятьдесят, но выглядел он лет на десять моложе.

На нем была черная поношенная шляпа, голубая рубашка, серый жилет, полинявшие джинсы и ботинки со сбитыми каблуками.

- Подумать только, сколько времени прошло.., - проговорил он, устраиваясь поудобнее в кресле. - Время от времени я кое-что слышал о тебе. Вот уж никогда не ожидал, что ты позвонишь.

- Мне нужна помощь, Волк.

- Я тоже было о том подумал, но не верится как-то... Насколько я тебя знаю, ты сам со всем управляешься.

- Ты бывал когда-нибудь в окрестностях Ничейной Горы?

Волкмейер вынул из нагрудного кармана сигару, сосредоточенно оглядел ее, а затем откусил кончик.

- Пару раз бывал. А вообще, скажу тебе, те места лучше обходить стороной.

Чиркнув спичкой о штанину, он наконец закурил сигару.

- Это земли пиутов - навахо никогда не жаловали особо эти места. Да и мне тоже там никогда не нравилось.

- По эту сторону от реки там стоит столовая гора. Странная такая. Как будто на ее вершине когда-то что-то выращивали.

- Ведьмин сад.

- Что?

- Там рос ведьмин сад. Так мне сказал один из знакомых индейцев. Когда сорок с лишним лет назад мы с тем парнем оказались в тех местах, то кое-что там еще росло.

В основном растения вымерли за все эти годы или же были вырублены и не заменены другими, но кое-где их можно было найти. Мы с тем мужиком влезли на самый верх, чтобы напиться из небольшого рва в песчаннике. Он знал о той горе, и поэтому едва завидев те растения, быстренько убрался. Я в том смысле, что мы тут же уехали.

- И ты никогда больше не возвращался?

- Несколько лет спустя я отправился на поиски отбившегося скота и решил выпить воды из того природного резервуара. Там собиралась дождевая вода, сотни галлонов воды, довольно сносной на вкус, если конечно в нее не успел еще ввалиться какой-нибудь зверек. Я хорошо запомнил, что говорил мне индеец - деревья в том саду сажали ведьмы, использовавшие их для своей ворожбы.

- А ты никогда не оставался там на ночь?

Волкмейер равнодушно взглянул на Майка, взгляд его казался циничным.

- Остался как-то. Расположился в той старинной развалюхе. Стена хорошо защищала от ветра. Зловещее место. Я поспешил уехать сразу же, как только начала заниматься заря. Коню моему тоже там не понравилось.

Волкмейер положил свою шляпу на стул. Волосы его заметно поредели и в них виднелась седина, но в остальном он остался прежним, суровым, непреклонным и беспощадным человеком. Когда-то много лет тому назад он изловил троих жуликов, воровавших скот, перегонявших животных, некоторые из которых были помечены тавром того ранчо, где он тогда работал. Тогда он доставил всех троих к себе на ранчо: двое были перекинуты через седла, а на шее у третьего красовалась петля.

- Я помню еще, как ты работал на ранчо Блюз, - вслух заметил Майк.

- "Блюз", "У Генри" и "Ла-Салс". Я достаточно поработал на них. И еще тогда, помнится, здесь по окрестностям ошивались недобрые люди. Кассиди к тому времени уже вышел из игры, и Мэтт Уорнер тоже, но кроме них были и другие. Ни сам Кассиди, ни кто-либо другой из его шайки не докучали нашим. Но все же кое-кто из молодняка как-то отважился рискнуть. Пришлось взяться за "винчестеры" и всыпать им по первое число, прежде чем они начали относиться к нам с почтением.

Он стряхнул пепел с сигары.

- Так что же все-таки тебе от меня понадобилось? А то я уже с ума схожу от скуки, мечтаю, чтобы и у нас наконец произошло хоть что-нибудь.

- Возможно, тебе это будет не интересно, - предупредил Раглан и тут же принялся излагать суть дела.

Волкмейер молча выслушал его, а затем раздавил в пепельнице окурок сигары.

- Так ты пойдешь туда?

- Пойду.

- Я бы не стал спешить с выводами и объявлять тебя сумасшедшим. Нечто подобное мне в свое время приходилось слышать пару раз от старых индейцев. А вот многие молодые не желают больше вериить в это. Тебе нужно поговорить со стариками, типа тех, среди которых я вырос. И поверь мне, после этих их историй волосы дыбом стоят.

Он снова немного помолчал, а потом спросил.

- Ну а от меня что ты хочешь?

- Поддержки и прикрытия. Мне нужен такой человек, который не потеряет самообладания в любой ситуации. Когда я войду туда через "окно", то мне надо, чтобы тут у меня остался бы человек, который встретит нас, когда мы станем возвращаться.

- Когда-то ты вытащил меня из шахты. Я в долгу перед тобой. Ты спустился и вызволил меня, когда сам я уже считал себя покойником. Тогда поблизости не было больше никого, а ты рисковал собственной жизнью, отправляясь мне на выручку. Ведь ты мог бы запросто уйти оттуда, и никто никогда не узнал бы. Так какими будут наши действия?

- Во-первых, мне необходимо встретиться с одной женщиной. Ее зовут Иден Фостер.

Волкмейер холодно взглянул на него.

- А ты и с ней, выходит, знаком? Несколько лет тому назад она заезжала ко мне.

Раглан был изумлен.

- К тебе на "Блюз"? И что же ей там понадобилось?

- Она слышала, будто бы я ходил проводником с несколькими группами в резервацию уте. Показывал им индейское скальное поселение, так называемое Орлиное Гнездо. Слышал о таком?

- Да.

- Похоже давным-давно какие-то ее предки жили в этих местах. Она так конкретно об этом не сказала, но я сам догадался. Она хотела знать, что это за места, сохранились ли наскальные рисунки, и тому подобное.

- А что еще?

- А еще она поинтересовалась, не заходил ли я когда-нибудь на Ничейную Гору. Меня, признаться, это очень удивило, но я постарался не показывать виду. Ведь я ни словом не обмолвился ни о Ничейной, ни о Яме.

- "Яме Джонни"?

- А ты знаешь о Джонни?

- Вообще-то мои познания не слишком обширны. Но вот о Яме я знаю не по наслышке. Я уже был там, и снова собираюсь вернуться.

- Сам я не был знаком с Джонни. Это было еще до меня, но я слышал разговоры о нем. Этот самый Джонни был из так называемых "основных", работал на нескольких старых ранчо, и слыл всеобщим любимцем. Он был наездником. Все очень жалели, что он пропал.

Обычно Джонни выезжал в одиночку. Пару раз по возвращении он рассказывал о обнаруженной им этой самой Яме, где росли деревья, была вода и все такое. Люди не знали верить ему или нет, но только отмахать сорок миль по пустые лишь ради того, чтобы уличить его во лжи тоже никому не хотелось. Джонни возвращал в стадо заблудившихся коров, по большей части наших же, отбившихся и бредущих к югу. Затем он опять отправился на поиски, и с тех пор никто его больше не видел.

Вот примерно так об этом говорили в пору моей юности. Тогда разразилось восстание индейцев под предводительством Старого Полка и Поузи, его сына. Это был наверное год 1915. Тогда они убили пару мексиканцев, и когда на их поиски отправился вооруженный отряд, то они убили еще одного из бойцов. Они устроили привал в Коровьем Каньоне близ Блаффа, когда на них напал отряд, и было много стрельбы.

Джонни же должен был объехать Блафф с запада, так что когда он не объявился, то все, в натуре, поначалу решили, что он наткнулся на Поузи и его шайку ублюдочных индейцев. Но как бы там ни было, а он только он пропал.

- Он все еще жив, Волк. Его каким-то образом угоразило очутиться на Обратной Стороне, и он не смог больше выбраться оттуда назад.

- В это невозможно поверить. В те годы Джонни был, правда, еще очень молод, но все же он считался непревзойденным следопытом. - Тут он замолчал. - Жив, говоришь? Ты что, ведь тогда получается, что ему сейчас должно было бы быть уже за сотню лет!

- Не совсем так. Но ему действительно должно быть где-то около девяноста, или может быть на пару лет побольше.

- Черт меня побери! Вообще-то он был крутым мужиком. Если кому-то это и было под силу, то судя по тому, что мне довелось услышать о нем, Джонни-то и подавно справился бы. Надеешься отыскать его там?

- Буду пытаться, Волк. Он - мой ключ к тому, что происходит у них там; он и еще те двое, о которых я тебе говорил: девушка по имени Каваси и еще Таззок.

На небо взошла Луна, а немного погодя, Волк улегся спать на двуспальной кровати. Еще некоторое время Майк Раглан оставался просто неподвижно сидеть в темноте, он думал. В конце концов и он тоже решил как будто забраться в свою постель, но только для того, чтобы лежать не смыкая глаз и обдумывая со всех сторон не дающую ему покоя проблему.

Что могло произойти с анасази, после того как они возвратились обратно? Ведь все говорило в пользу того, что и еще раньше, до того как им пришлось исчезнуть из этих мест, культура их вовсе не была явлением статическим, и хотя имевшие место в племени перемены были тоже весьма немногочисленны, но тем не менее уже сейчас можно было вести речь о, так сказать, архитектурных новшествах, обусловленных особенностью скальных пещер, в которых они возводили целые города, если это слово может быть применимо к их поселениям.

Нет, интересно все же, а какими могли бы стать анасази, останься они здесь, найдя в себе силы противостоять набегам диких кочевых племен с севера и запада? Как бы тогда стали бы развиваться эти цивилизации?

Более чем вероятно, что племени, испытывающему острую нехватку воды, подобно цивилизациям Египта, Вавилона и Майя, пришлось бы сделать нормой жизни строжайший учет и повсеместный контроль за тем, как расходуется вода.

Лежа в темноте, Майк Раглан продолжал напряженно думать. Всеобщее внимание отчего-то было обращено лишь к кореному населению, что обитало здесь на тот момент, когда в этих краях впервые объявился белый человек, и как-то не очень было принято задумываться о тех, кто жил тут еще до них.

Конечно, проводились раскопки и на Кургане Кахокия, в Хоупвелле и в других местах, велись дискуссии о Строителях Курганов, и все же многое из того, что никоим образом, как казалось, не вписывалось в рамки обще признанной теории просто-напросто отвергалось и не принималось в расчет. Слишком многие из занятых на раскопках были склонны не обращать внимания на идущие вразрез с устоявшимся мнением находки, считая их случайными включениями. Но все же пора бы уже начать совершенно непредвзято относиться к разного рода идеям и к любому из свидетельств.

Почти в каждом штате обнаруживались такие свидетельства прошлого, которые либо оказывались намеренно обойденными вниманием, или же неизменно объявлялись "мошенничеством" только потому, что они, так сказать, "не соответствовали". А потому могло сложиться впечатление, что вот уже на протяжении более чем столетия, несколько сотен людей только и занимались тем, что не считаясь с собственным здоровьем и временем, да еще к тому же без самой мало-мальской материальной выгоды для себя лично, только и занимались тем, что закапывали в землю различные "доказательства", и все это лишь ради того, чтобы сбить с толку каких-то там загадочных исследователей. Если, к примеру, в ходе раскопок обнаруживались руны или какие-нибудь иные надписи, не соответствующие в точности привычным исследовательским канонам, то почему-то никому не приходило в голову следать скидку на то, что в те времена редко кто вообще владел грамотой, не говоря уж о том, чтобы писать хорошо и без ошибок. Поэтому все подобные находки представляли собой надписи, сделанные людьми по больше части необразованными, но стремившимися оставить после себя след.

Путешественники и мореплаватели редко когда оказывались людьми учеными или имеющими за душой нечто больше, чем просто азы образования. И поэтому им не оставалось ничего иного, как обозначать свое продвижение при помощи тех знаков, что все-таки были им известны.

Поры бы уже человечеству отказаться от не выдерживающего никакой критики и глубоко ошибочного убеждения, будто бы два огромных континенты, разделяющих мировые океаны, бескрайние пространства которых без устали бороздили корабли путешественников-мореходов, неизменно оставались никем не посещаемыми на протяжении целых тысячелетий.

Майк вновь и вновь задавался вопросом, а каким вообще был процент людей, что жили тогда в странах Скандинавии и в совершестве владели руническим письмом?

Раглан перевернулся на спину и лежал, вглядываяссь в темноту широко открытыми глазами. Пора бы уже бледнолицым и уяснить себе, что большинство индейских племен, считающихся коренным населением этих земель, в реальности же таковыми не являлись, будучи сами переселенцами из других мест, а о тех, кто обитал здесь прежде, нам все еще известно до обиного мало.

Конечно, было бы хорошо заиметь такого союзника как Ваолкмейер. Майк был достаточно близко знаком с этим человеком. В свое время, много лет тому назад им довелось рработать вместе, и вот теперь Майк посчитал большим везением, что отыскал-таки его имя в телефонном справочнике. Волкмейер и был тем самым человеком, который не покинет его при малейшей опасности, а судя по впечатлениям, оставшимся от мимолетной встречи с отрядом стражников-Варанелей, рассчитывать на легкий успех никак не приходилось.

И все же первым дело ему нужно будет встретиться с Иден Фостер. Было бы, конечно, хорошо, если бы ему удалось договориться об освобождении Эрика Хокарта, действуя через нее.

Но только насколько веским может оказаться ее мнение, если, разумеется, к нему там вообще кто-нибудь прислушивается? Да и осмелится ли она пойти на такое? Но, с другой стороны, станет ли эта женщина отказываться от своего личного благополучия ради безопасности и благополучия своего народа?

Майк не был до конца уверен в правоте своих умозаключений, но только ему представлялось небольшое, тесно сплоченное общество, которое, будучи сильно этим своим единством, в то же время испытывало панический страх перед проникновением новых идей и веяний из мира, находящегося по другую сторону разделявшего их незримого занавеса. Несомненно, наш мир считался у них "недобрым" и поэтому там шли на все, дабы только оградиться от него.

Таззок...

Таззок был человеком ученым, а как известно, люди считающие себя таковыми, редко когда бывают довольны собственными познаниями. Им не терпится узнать еще больше. Вне всякого сомнения Таззоку теперь тоже захочется распросить его, Майка, очень о многом, а если так, то возможно на этот раз придется сделать знания предметом торга.

Таззок, к примеру, не верил в саму возможность существования народа Каваси. Значит, эта информация держалась в строжайшем секрете. Он был уверен или по крайней мере хотел казаться уверенным в том, что Того-Кто-Обладал-Волшебством на самом деле никогда не существовало, что он был не более, чем миф, легенда. И все-таки среди тех его каменных и глинянных табличек наверняка может быть сокрыт ключ к разгадке, а возможно там удастся отыскать и целые летописи, описывающие события, ставшие причиной исхода Того-Кто-Обладал-Волшебством и его народа.

Ему нужно будет во что бы то ни стало снова увидеться с Таззоком, он должен попытаться отыскать Каваси и, конечно же, Джонни.

Майк проснулся на рассвете. Волкмейер к тому времени уже успел одеться и теперь был занят тем, что причесывал свои седеющие волосы.

- Пойдем позавтракаем, - предложил Раглан. - Может быть Галлафер тоже зайдет туда.

Принимаясь надевать ботинки, Майк сказал:

- Я ничего не сказал о деньгах, Волк, но не сомневайся, это не задаром, я заплачу тебе сполна.

Волкмейер обернулся к нему.

- А разве я просил об этом? Тебе сейчас нужна помощь. А все остальное неважно.

- Но должен же я заплатить тебе хотя бы за то время, что ты потратишь на меня, - возразил ему Майк. - Было бы нечестно с моей стороны за просто так оторвать тебя от работы.

Волкмейер пожал плечами.

- Я не имею привычки говорить о деньгах, пока они не попадут ко мне в руки. Так что давай не будем больше об этом.

На улице было прохладно, небо затянуто облаками. Они направились к ресторану, и под ногами у них шуршал гравий.

Заведение только-только открылось, и когда друзья вошли, то девушка сидевшая за кассой обернулась в их сторону.

- Здравствуйте, мистер Волкмейер! Давно же вы к нам не заходили!

Волкмейер хмыкнул и, пройдя через весь зал, наконец расположился за одним из столиков.

- А ты как будто время от времени заглядываешь и сюда, - предположил Майк.

- Да, бывал как-то раз, как сказала эта леди. А вообще-то я по болььшей части обитаю в Монтиселло или же к северу отсюда.

Они пили кофе, когда наконец пришел Галлафер.

- Мистер Волкмейер! - воскликнул он. - А я и представить себе не мог, что вы можете быть знакомы между собой.

- Давным давно не виделись, - сказал Волкмейер. - Он разыскал меня по телефонному справочнику. - Тут он, извинившись, вышел из-за стола, направляясь к стойке, чтобы купить сигару.

Галлафер тем временем наклонился поближе к Майку и тихо заговорил:

- Ну ты даешь! Что же ты сразу не сказал, что знаком с мистером Волкмейером?

- С Волком-то? Когда-то я вытащил его из обрушившейся штольни. Не виделся с ним целую вечность.

Галлафер теперь пристально смотрел на него.

- Мистер Волкмейер, - серьезно сказал он, - один из самых больших ранчеров и землевладельцев во всей округе. У него такой дом, какой тебе никогда и во сне не приснится. Он один из самых уважаемых людей нашего штата!

23

Майк Раглан хлопнул дверцей машины, и закрыв ее, сунул ключи в карман. Затем он зашагал по дорожке, ведущей к крыльцу. На широкой веранде царила тень, там веяло прохладой, а цветы были такими же прекрасными, какими они и запомнились ему с прошлого раза.

Дверь ему открыл Мери, девушка-навахо.

- Мне бы хотелось увидеться с Иден Фостер, - сказал ей Майк.

Не сводя с Майка взгляда больших темных глаз, она отступила назад, давая ему войти.

- Я сейчас доложу ей о вас, - проговорила она. - Присаживайтесь.

Она придвинула к нему кресло, и наклонившись поближе, как будто для того, чтобы смахнуть с обивки какую-то невидимую пылинку, тихонько шепнула:

- Будьте осторожны!

Майк не стал садиться, оставаясь стоять посреди комнату, оглядываясь по сторонам. Ничего как будто не изменилось, за исключением, пожалуй того, что теперь на столе лежала его книга о путешествии в один из древних монастырей, затерявшихся среди гор Tальянгшаня, в предогрьях Тибета.

Из-за двери, за которой скрылась Мери, послышались приглушенные голоса, и он снова огляделся. Две двери комнаты вели вглубь дома, еще одна дверь открывалась в сад, а четвертая выходила на пустынную лужайку, по краям которой росли деревья.

Повторно взглянув в том направлении, Майк как будто успел заметить тень на траве, как будто кто-то стоял неподалеку от двери на лужайку. Тогда, пройдя через всю комнату, он слегка передвинул кресло, поставив его таким образом, что теперь становилось невозможно открыть эту дверь, без того, чтобы не отодвинуть от нее кресло.

Иден Фостер вошла в комнату молча и неожиданно.

- Мистер Раглан! Как это мило с вашей стороны! А я ждала, что вы позвоните, - приветливо улыбаясь сказала она.

Цвет морской волны несомненно был ей очень к лицу. Этот наряд удачно дополняло ожерелье из бирюзы и коралов и такие же браслеты на запястьях.

- Что будете пить?

- Кофе достаточно. Для выпивки еще слишком рано.

- Да-да, конечно. - Она указала на стол. - Я как раз читала вашу книгу. До чего же странное место! А правда, что даже китайцы мало что знают о нем?

- Да, это так, но только вряд ли они сами согласятся с этим. Этим людям удалось создать у себя в горах нечто вроде независимой автономии.

- Вы ведь уже побывали во многих необычных местах, разве не так?

Он улыбнулся в ответ.

- И я готов вновь и вновь отправляться в подобные путешествия. Видите ли, для меня это уже вошло в привычку.

Улыбка исчезла с лица Иден, и она вытащила сигарету из стоявшей на столе шкатулки. Странно, чего это она так разнервничалась? Может быть пыталась угадать, зачем он пришел сюда? Или ее так встревожил его намек на то, что он всегда готов к необычным путешествиям?

Она села, и Майк последовал ее примеру. Мери внесла кофе, и они завели разговор о погоде. Когда же горничная наконец ушла, Майк сказал:

- Собираясь путешествовать по какому-нибудь очень загадочному краю, обычно бывает очень полезно поговорить с тем, кто уже раньше, до тебя бывал, а может быть и сам жил там некоторое время. Это позволяет избедать многих ошибок.

- Да, пожалуй, в этом вы правы.

- А вам ничего не известно о моем друге? Это он пропал недавно?

- Пропал?.. Ах да, вы, вероятно имеете в виду Эрика Хокарта? Да, я слышала о нем кое-что. Но ведь все уже знают об этом. В конце концов, это очень маленький городок.

- Я надеялся, что его удастся разыскать прежде, чем здесь окажется задействовано правительство. Все, все без исключения лишь выиграли бы от того, если бы он нашелся, и при том как можно скорее. А то люди из правительства могут проявить чрезмерное усердие.

- А вы?

- Как я уже сказал, мы с ним друзья. - Раглан попробовал кофе. - Я начну свои поиски с той горы, где он собирался строить дом. Точнее сказать, с кивы на той горе.

- С кивы? Это такая круглая комната, да? Разве не так назывались места для индейских обрядов? Что же в нец может быть такого необычного?

Раглан улыбнулся.

- В этой киве есть еще и окно. Моя собака проходила сквозь него, и Эрик говорил, что из как раз из этого окна к нему выходила женщина - очень красивая женщина.

- И он что, разговаривал с ней?

- Она хотела, чтобы он пошел туда вместе с ней, и по его словам выходило, что она старалась во что бы то ни стало завлечь его. Он ей не поверил.

- А вы? Или вы тоже равнодушны к хорошеньким женщинам?

- Почему же, как раз напротив, я их очень люблю. Но, как говорится, все должно быть к месту и ко времени.

- А может быть она как раз и хотела отвести его в одно очень замечательное место.

- Уверен, что таковыми и были ее намерения. Но, окажись я на его месте, мне бы так не показалось.

- А вы наверное очень сильный. Да? - У нее были прекрасные глаза. Поставив кофейную чашку на стол, она поудобнее устроилась на диване, забираясь на него с ногами.

- Я думал об Эрике Хокарте, - тихо сказал он, - и главные неприятности начнутся, если он не будет найден.

- А вас это, как видно, волнует, не так ли?

- И даже очень. - Он взглянул на нее. - Но и вас это тоже как будто должно бы волновать. - Он сделал широкий жест рукой. - Жить в таком раю, наверное, очень здорово, а главное удобно и бесхлопотно. Вам наверное было бы очень жалко лишиться этого всего.

Она ответила не сразу, и Майку показалось, что она не на шутку разозлилась. Но тут она снова заговорила, глядя на него совершенно невинными глазами.

- А я вовсе не собираюсь терять это, мистер Раглан. Ни сейчас, ни когда-либо еще. У меня есть друзья, очень хорошие друзья, которые не пожелают и не допустят того, чтобы меня кто-либо беспокоил.

- Даже когда на карту поставлена репутация? Даже в том случае, если вдруг начнется разбирательство, предметом которого станут их отношения с одной очень привлекательной во всех отношениях молодой особой?

- Наши отношения, как вы это называете, никогда...

- Я не сомневаюсь, Иден. Я все прекрасно знаю. Я верю тебе, но вот только кто еще этому поверит? Ты наверное все-таки изредка читаешь газеты, чтобы знать, что жизнь человека в политике обычно висит на тоненьком волоске. И любой скандал вокруг его имени может принести непоправимый вред, так что мало кто из них отважатся на это.

Майк непринужденно откинулся на спинку кресла, но в то же время ни на секунду не переставал прислушиваться к самому малейшему шороху или другому постороннему звуку. Кто-нибудь их подслушивает? А может быть они просто дожидаются ее сигнала? Он сильно сомневался в том, что она допустит, чтобы эту беседу подслушивали, но все-таки что, если кто-либо другой был наделен еще большими полномочиями и был волен не считаться с ее желаниями?

- Иден, нам нужно очень серьезно поговорить. Я хочу, чтобы Эрик Хокарт вернулся назад целым и невредимым. Я уверен, что ты в силах сделать так, чтобы он вернулся. Если же ты не сможешь гарантировать это сама, то ты должна сделать все лично от тебя зависящее, чтобы убедить тех, кто способен на это, что Хокарта необходимо немедленно освободить.

Затушив сигарету, она налила себе кофе из оставленного на столе кофейника. Она посмотрела в его сторону, и тут же быстро отвела взгляд. Она была обеспокоена, это очевидно.

- Я не могу понять, почему..., - заговорила было она.

- Перестань, Иден. Ты все понимаешь. В тот первый вечер, когда я только-только приехал в эти места, какой-то человек ночью проник в мой номер, что я снял для себя в мотеле Тамаррона и стащил книгу. Но это была совсем не та книга, за какой он охотился. А в прошлый раз, когда мы приезжали сюда с Галлафером, я видел ту свою книгу у тебя на столе.

Он отставил от себя чашку.

- Ты узнала уже очень многое, но еще далеко не все о том, как мы живем здесь. И те, кого сюда посылали на подмогу тоже оказались не слишком большими знатоками, и у них все равно ничего не получилось. И поэтому для твоей же собственной пользы, Иден, я предлагаю тебе содействовать скорейшему возвращению Эрика сюда.

- Я не могу сделать это. - Взгляд ее был холоден. - Это не в моей власти. Я могу лишь делать то, что мне приказывают. Мое мнение никого не интересует.

- И ты не можешь говорить об этом с Рукой?

Вздрогнув от неожиданности, она изумленно переспросила:

- Ты знаешь? Тебе известно о нем?

- Я знаю и о нем, и о Варанелях. А вот что ты знаешь о диссидентах? Тех людях, что ушли в горы вместе с Тем-Кто-Обладал-Волшебством?

- Этого никогда не было! Это всего лишь легенда!

- А вот у меня есть другие сведения на этот счет. Тебе известно только о том, что вам позволяет знать Рука. Рука и Властители Шибальбы.

Она пристально смотрела на него.

- Как ты сумел узнать так много? Никто...

- Если ты не поможешь мне, Иден, я сам отправлюсь туда, и приведу его назад.

Она презрительно рассмеялась.

- Кто? Ты? Не будь дураком! Тебя тут же схватят! Ты ведь не знаешь, куда идти, что делать! Так что тебя сразу же упрячут в тюрьму, и прикончат, выпытав для начала все, что их интересует!

- А что если ты мне поможешь?

- Я? Да ты с ума сошел! - тут она нервно огляделась по сторонам, как будто опасаясь, что кто-нибудь может подслушать их разговор.

Он понизил голос.

- Подумай же об этом, но только постарайся думать побыстрее, потому что если он не вернется через сорок восемь часов, я сам отправлюсь туда, и если это произойдет, то просто обязательно доставою всем кучу неприятностей.

Майк встал.

- Ты мой единственный шанс уладить все полюбовно, мирным путем. В твоейм распоряжении ровно сорок восемь часов и ни минутой больше. Мне нужно, чтобы Эрик Хокарт благополучно возвратился обратно, или же я сам вытащу его оттуда.

- Ты? Один?

- Мне лучше заняться этим самостоятельно. Потому что туда в любую минуту могут быть переброшена группа "Дельта" и морские пехотинцы. - Это были просто слова, но ведь ей могло быть неизвестно, насколько важной персоной мог оказаться Эрик. И если уж говорить начистоту, то Раглан и сам точно ничего об этом не знал.

- Теперь они убьют тебя.

- Конечно, могут попытаться. Но помнишь тот дневник? Тот самый, что вы пытались выкрасть у меня? Как раз сейчас он находится в очень надежном месте, далеко отсюда, и если со мной что-нибудь случится, он попадет как раз туда, на самый "верх". Не могу же я, в самом деле, допустить существование подобного явления без ведома правительства.

- И что, думаешь они тебе поверят? Они подумают, что ты просто сошел с ума!

- И такое может быть. Всего несколько лет назад, они бы именно так и подумали, но с тех пор слишком уж многое переменилось. Наши люди высадились на Луне...

- Это вы так говорите. Мы не верим в это.

Майк пожал плечами.

- И тем не менее, это так, и сейчас наши люди уже готовы поверить в то, что еще каких-нибудь несколько лет назад считалось совершенно невозможным. Даже простые обыватели, и те по крайней мере имеют понятие о черных дырах, тем более что благодаря нашим научно-фантастические повестям и кинофильмам начато немало исследований, и ответы на кое-какие из поставленных вопросов уже найдены. И ведь даже твой народ когда-то пытался изучать звезды.

Она пронзительно взглянула на него.

- Зачет ты все это говоришь? Что вообще вы можете знать о моем народе? Мы не можем видеть звезд. Наше небо затянуто облаками и туманом. Мы не видим ни Луны, ни солнца.

- У вас нет солнца?

- Ну конечно же, есть! Но оно всегда светит из-за туч или... короче, я не знаю.

- И никто не выдвигает предположений на этот счет?

- Конечно же, нет. А зачем? У нас и так хватает работы, и еще есть семьи. А разные рассуждения это лишь пустая трата времени. Мы и так знаем все, что надо знать.

- Ты в этом уверена? И даже теперь, пожив здесь? - Немного помолчав, Майк наконец решился очень осторожно задать следующий вопрос. - А как же ваша история? Разве у вас нет летописей?

- А зачем? Конечно, когда-то они были, но теперь ничего такого больше нет. Тем более, кому они нужны? Зачем знать о том, что было когда-то и чего больше нет?

- А вас есть ремесленники? Люди, которые работают по дереву и металлу?

- Конечно.

- И как же они узнают, что им надо делать, когда они берут в руки, к примеру, кусок дерева или металла?

- Они знают, что делать. Они учатся этому у своих отцов.

- Вот это и есть история, Иден. Навыки, получаемые человеком, являются частью истории. Если бы их родители не передавали бы им свои знания, их историю, то каждому мастеровому приходилось бы все изобретать заново. Вот почему мы записываем свою историю в книги - чтобы перенять все самое лучшее от тех, кто жил в нашем мире до нас.

- И тем не менее вы вновь и вновь повторяете одни и те же ошибки!

- И здесь ты права. У нас есть летописи, но только очень немногие желают учиться. Вот, например, сейчас ведется большая дискуссия об использовании кокаина. Нечто подобное уже происходило и раньше, в самом начале столетия, но началась Первая Мировая Война, и об этой проблеме как-то сразу забыли. Но теперь все начинается заново, и все уроки прошедших лет давно позабыты. Люди накро-культуры считают себя первооткрывателями, а на самом деле все дальше скатываются к той пропасти, что много лет назад уже унесла жизни тех, кто прошел по этому пути до них.

Майк замолчал и подставил свою чашку, собираясь выпить еще кофе. По всей видимости ей ничего не было известно об Архивах, и должно быть знают об их существовании лишь очень немногие. Как же узнать, находились ли эти чертоги в той Запретной Крепости? И как бы туда пробраться?

И если уж она не знает об Архивах, то кому же вообще тогда дано знать о них? Таззок дал понять, что его никто не беспокоит. Никто не спрашивает его ни о чем; никто не читает его летописей. И если у него когда-либо и бывают посетители, то случается это крайне редко.

- Ты должна помочь мне, Иден. Тем самым ты поможешь и своему народу тоже. Если мы сможем освободить Эрика Хокарта, то твой мир будет оставлен в покое и сохранен в его прежнем виде. Если же нет, то я сам отправлюсь туда за ним.

Она лишь горько усмехнулась в ответ.

- Тебя убьют! Ничего у тебя не выйдет!

- Если я пойду, - тихо сказал он, - то я буду вооружен и готов ко всему. Даже если меня убьют, то что я сделаю, изменит все. Даже если у меня ничего не выйдет, но по крайней мере это заставит ваших людей начать думать, задаваться вопросами, а если человек начинает самостоятельно мыслить, то остановить его уже не сможет никто. Люди задают вопросы для того, чтобы получать на них ответы.

- У нас тоже есть оружие.

Ну конечно же, оно у них есть, а он ничего о нем не знает. Интересно, а чем были вооружены Варанели?

Еще очень многое ему нужно узнать! Очень многое! Отпив еще кофе, он отставил от себя чашку.

- Вот ты жила здесь, среди нас, - резко сказал он. - Тебе что, очень хочется вернуться назад к себе?

- Думаешь, что этот ваш мир намного лучше вашего, да? - в ее голосе слышалось презрение. - Думаешь, я не обойдусь без него?

- Конечно, обойдешься, но только, захочешь ли? Мы живем совсем иначе, но ведь ты здесь совсем неплохо устроилась. - С этими словами он демонстративно оглядел роскошно обставленную и наредкость уютную гостинную. - Я ведь совсем не знаю той вашей жизни. Так что, там лучше, чем здесь?

Она немного помедлила с ответом.

- Нет, вообще-то нет. Там намного хуже. Там как-то... пустыннее, что ли...

- Но ведь можно не возвращаться обратно.

Их глаза встретились, и она тут же отвела глаза. Так выходит, она и сама уже думала об этом?

- Но как же тогда я жила бы? - она как будто размышляла вслух. - Что делала бы?

- Все доходы ты получаешь только от них?

- Конечно. Одна бы я не смогла. За мной наблюдают. За всеми здесь наблюдают. Нам не доверяют. Если они узнают, о чем мы с тобой здесь говорим, меня заберут обратно. И тогда меня убьют.

- Значит, за тобой кто-то следит?

Она пожала плечами.

- Конечно. Я не знаю его. И я не знаю, как он это делает.

- В твоем доме есть "жучки"? Понимаешь, о чем я?

- Конечно. Я же читаю ваши газеты.

- Но ведь кто-то должен давать тебе деньги. Ты здесь живешь безбедно. Как тебе платят?

- Все не совсем так. Нам дают золото, иногда "камушки" для продажи. Никому из нас не платят, как это у вас принято говорить, только тем, кто со мной работает, я сама даю золото или деньги.

- А ты их откуда берешь?

- Мне приносят их оттуда.

- И что, у тебя нет здесь никакого начальства? Ведь ты сама говорила, что за тобой следят?

Она снова пожала плечами.

- Кто-то следит, я не знаю его. Иногда я получаю записки с указаниями пойти туда-то и встретиться с тем-то и с тем-то. Я не знаю как это все организуется. Именно так я встречалась с губернатором, несколькими сенаторами и людьми из вашей армии. Мне присылались приглашения.

Майк поднялся из своего кресла.

- Запомни же, сорок восемь часов. Эрик должен быть освобожден или я сам сделаю это.

Подумай об этом, хорошенько подумай, Иден. Это твой шанс. Ты же могла бы уехать отсюда, перебраться в Вашингтон, в Париж, в Лондон! Ты могла бы оказаться далеко оттуда, где они могли бы добраться до тебя. Помоги же мне, и тогда я помогу тебе. Здесь ты можешь найти свое счастье.

- Я? Я нигде не смогу найти своего счастья. - В ее голосе появилась внезапная горечь. - Мне не дано быть счастливой. Когда-то давно, еще до того, как я научилась думать, моя судьба была предрешена другими. - Она пронзительно взглянула на него. Она была прекрасна, по истине прекрасна. Или ты еще не догадался? Так знай же: я - Ядовитая Женщина!

24

Возвращаясь обратно от Иден Фостер, Майк Раглан то и дело поглядывал на дорогу позади себя. После этого разговора с Иден, картина вырисовывалась довольно неприглядная, и ему ужеасно не хотелось верить в ее реальность. Эти люди ничем не походили на индейцев, с которыми он был знаком, а уж у него-то по молодости водил дружбу со многими из них. Единственное, что ему удалось четко уяснить себе, так это то, что эти не были похожи вообще ни на кого, и их реакции были совершенно отличными от привычных нам.

Сорок восемь часов! Ему было страшно, очень страшно, потому что, поставив это условие, он как бы предъявил ультиматум самому себе. Если за это время Иден Фостер не сумеет организовать освобождение Эрика, то Майк, как и обещал ей, должен будет самолично отправиться за ним.

Нужно во что бы то ни стало увидеться с Таззоком, но только где и как его теперь найти? Майк не сомневался, что тот сам придет к нему, движимый любознательностью, присущим, пожалуй, любому ученому, но ведь в то же время Таззок не сможет разыскать его нигде, кроме как на той горе. Поэтому необходимо будет возвратиться туда, чтобы в нужный момент оказаться в нужном месте. Таззок смог бы не только рассказать о Запретной Крепости, но также и объяснить, где и как Майк сумеет разыскать его, оказавшись на Обратной Стороне.

Майк вспомнил, как Таззок говорил, что там никому не позволительно просто так разгуливать по округе. Так что пробираясь туда, ему нужно знать хоть какое-нибудь место, куда можно будет сразу же отправиться. В конце концов...

Он содрогнулся при одной только мысли об этом. И куда вообще, черт возьми, он собирается ввязаться? Он любил этот край. И вот он опять вернулся сюда, а память уже воскрешала старые воспоминания. Поэтому ему были очень близки и понятны чувства Эрика.

Когда бы он наконец решил бы остепениться, то и сам был бы непрочь поселиться здесь. Он был без памяти влюблен в эти необъятные просторы с его пустыней, горами и каньонами. Когда-то давным-давно, как-то раз задержавшись и пожив здесь некоторое время, Майк завел себе множество друзей и среди навахо, и среди уте. Тогда старый знахарь из племени индейцев-навахо учил его различать дикорастущие растения и рассказывал, какие из них могут быть полезны для медицины, а какие можно просто употреблять в пищу. Вместе с ним Майк исходил вдоль и поперек все окрестности, слушал его рассказы и всей душой полюбил этот суровый край.

Тут он вдруг снова подумал о Волкмейере. Разве мог кто-нибудь даже предположить, что этот старый погонщик скота когда-либо станет таким состоятельным человеком? Это лишний раз доказывало, что никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Старика всегда отличало завидное упрямство, и даже уже тогда, когда Майк Раглан водил с ним дружбу, у него уже было несколько голов скота, заклейменных его собственным тавром.

Так значит то было только лишь начало. Подумав об этом, Майк усмехнулся. Это надо же было оказаться таким идиотом! А он-то уже возомнил себе, что облагодетельствует старика, который наверняка не откажется заработать некоторую сумму, оказывая к тому же еще и помощь другу. Нечего сказать, хорош бы он был, предложив сделку на несколько долларов одному из самых богатых людей штата!

К счастью, Майк не поставил себя в неудобное положение. И тем не менее, Волкмейер был именно тем человеком, кто ему был нужен.

Вернувшись в мотель, Майк собрал кое-какие вещи, которые как он считалл, могли бы ему пригодиться, и сложил все это в машину. После этого он отправился в кафе и припарковал машину так, чтобы иметь возможность самому наблюдать за ней.

Галлафера нигде поблизости не было, и Майк обедал в одиночестве, глядя в окно и размышляя. Стало быть, он для начала поедет на гору, чтобы оглядеться там и по возможности снова увидеться с Таззоком. Он проведет в ожиданиях большую часть этих сорока восьми часов, после чего отправится на встречу с Иден Фостер.

Наконец Майк оставил машину неподалеку от руин, отпустил Шефа немного побегать, а сам мысленно отметил, что Волкмейера и тут не видно ни с какой стороны. Вообще-то он расчитывал застать его здесь, просто так, за компанию. Было еще совсем светло, а на небе не виднелось ни единого облачка, когда Майк наконец оказался на развалинах.

Здесь как будто ничего не изменилось. Тогда он подошел к киве и заглянул вовнутрь. Кива как кива, ничего особенного - просто, может быть, сохранившаяся немного получше, чем другие, какие ему доводилось видеть до этого, вот и все. Майк старался держаться подальше от ниши в стене, но тем не менее осмотрел и ее.

Обыкновенная ниша, ничем на первый взгля не отличающаяся от любой другой. Но вся загвоздка как раз и состояла в том, что она отличалась от всех прочих и еще как!

Майк повернул назад, собирая по пути топливо для костра, хотя вокруг его было совсем не густо. Он сломал несколько засохших веток на росшей неподалеку пинии, подобрал пару кедровых сучков, завалявшихся среди камней у самого обрыва. Заприметив еще несколько сучьев ниже по склону, Майк отправился за ними, и когда он ненароком взглянул наверх, то увидел там Таззока.

- Я ждал тебя, - задумчиво заговорил Таззок. - Наши познания очень скудны. Наш мир оторван ото всего. К западу от нас нет ничего, кроме пустыни.

- А туда кто-нибудь путешествовал?

- Нет, что ты! Это запрещается. Мы не знаем, что находится дальше, за ней. Рука говорит, что кроме нас там больше никого нет. Совсем никого. Задавать вопросы не принято, но мы же видим старые руины, и некоторых из нас это интересует.

Говорят, что мы живем сегодня, и будем жить завтра. Прошлое осталось позади, и мы не оглядываемся назад. - Здесь он сделал небольшую паузу. Я - Хранитель Архивов, которые когда-то были нужны всем. Теперь о них никто не вспоминает. Я боюсь напоминать: а вдруг их тогда возьмут и уничтожат? Он понизил голос и воровато огляделся по сторонам, как будто боялся, что их разговор может кто-нибудь подслушать. - Обо мне тоже все давно позабыли, но я все же хочу знать! Я изучаю наши Архивы, и у меня возникает так много вопросов! Мне не с кем поговорить об этом, я...

- Ты можешь говорить со мной, но неужели, там и правда больше нет никого? Никого из тех, кто подобно тебе хотел бы знать и помнить?

- Конечно, есть, но только они боятся говорить об этом. У Руки там повсюду шпионы.

Он сел на большой валун.

- После мой смерти не останется никого. - Он поднял глаза на Раглана. - Обычно дело отца продолжал сын, но у меня нет сына. Двери закроются, и Архивы будут забыты навсегда.

- Мы должны сохранить их. Это же бесценные летописи.

Они сидели на камнях под лучами пригревающего солнца.

- Я думаю, ты правильно говоришь. Мы, те кто стали их Хранителями, тоже верим в это.

Таззок на мгновение закрыл глаза.

- Как хорошо... это ваше солнце. Такое яркое, теплое...

- А ваше солнце не яркое?

- Нет, что ты! Наше совсем не такое! Наше небо никогда не бывает как вы это называете... ясным?

- Итак, ваши Архивы. Что, никто так никогда и не приходил? Совсем-совсем никто?

- Крайне редко. Вот когда-то очень давно приходили многие - тогда еще Голос мог говорить.

- Голос?

- Это было то, что вы называете оракулом. Голос вещал, что должно случиться, а мы стояли молча и слушали. Голос правил, Голос предсказывал, а Рука делал то, что говорил Голос. Потом Голос стал неясным, и тогда Рука стал разъяснять, что собирался сказать Голос. Через какое-то время Голос совсем замолчал, и у нас остался один лишь Рука.

- Ты сказал, что обычно люди приходили, когда вещал Голос. Какая была связь между Голосом и Архивами?

- Место, где хранились Архивы было, как это у вас принято называть, храмом. Такое место, где молятся. - Замолчав, Таззок обернулся к нему. Каждому человеку иногда нужно побыть немного в тишине. Всем нужно молиться - остаться в тишине и говорить с самим собой, выразить свои желания, сказать самим себе, какими им хочется стать. Кое-кто из наших людей верил в старых богов, кто-то нет, но только всем им было необходимо молиться.

Это было отнюдь не лишено смысла. Древнейшие памятники письменности были обнаруженны как раз в храмах, где велся учет уплаты десятин или жертвоприношений богам. Подобный порядок был принят в Уре Халдейском, в Вавилоне, в Ниневии, в Тире.

Выходит, что в мире, где жил Таззок, на смену Голосу пришел Рука? Переворот? Или же может быть Голос просто изжил себя? Нечто подобное произошло в свое время в Древней Греции с Дельфийским Оракулом, и возможно случившееся можно было считать явлением исторически закономерным.

- А как же эти ваши Архивы? Ты можешь сказать, например, события скольких лет они охватывают?

- О, да! Конечно, не могу сказать, что знаком с ними от начала и до конца, но все-таки кое-что об их происхождении мне известно. Самые ранние таблички были глиняными - списки десятин, уплачиваемых храму. Некоторое время спустя кроме привычных записей на них стали появляться символы, указывающие, что тот или иной из плательщиков, не успевающий заплатить в срок, сделает это позже. Затем появились списки того, чем владеет храм, из которых можно было так же узнать, что и где хранится.

Потом появилась и первая жалоба от человека, которого, как ему самому казалось, обложили слишком большим налогом, и он рассказывал о принадлежащей ему земле, своем доме и имуществе, и о том, сколько с этого он сможет заплатить. Слов становилось все больше. Наш язык развивался.

Архивы огромны. В них тысячи глинянных и высеченных в камне табличек. Еще множество полок было занято тонкими деревянными дощечками, которые также использовались для письма, вместо глины, что было намного удобнее.

Когда-то давным-давно было назначено двенадцать человек, которые должны были заботиться об Архивах и беречь их, и среди этих двенадцати члены моей семьи были самыми главными. А потом они начали умирать один за одним, или же были куда-либо отосланы, пока наконец я не остался совсем один. Вот я и брожу среди своих Архивов, словно тень, на которую никто даже не обращает внимания.

- А не пытался ли кто-либо когда-нибудь проникнуть на Запретную территорию?

- А кому это надо? Все боятся. Идут только те, кто должен идти. Остальным даже думать об этом страшно.

А что если ему все же удастся попасть туда? Сможет ли он отыскать Эрика?

И тут он вдруг вспомнил о той золотой карте, перерисованной старым ковбоем, и о том что у него есть эта копия. Была ли сюда включена Запретная Крепость?

- А среди твоих Архивов, - осторожно поинтересовался Майк, - есть план того места?

- Конечно. Наши древние правители с большой точностью составляли планы всего. Там есть полка, на которой хранятся одни только карты, планы каждого дома, каждой комнаты. Не отмечены на них только Врата Смерти.

- Чего-чего?

- Понимаешь, это же Запретная Крепость. Каждый знает, куда он должен идти, и ничего кроме этого. Только один Рука знает все. Поэтому любая из дверей, которую ты там открываешь, может оказаться ловушкой. Их там много таких, они повсюду.

- Ловушкой? Но как?

- Когда дверь только открывают, то в комнатах всегда темно. И до тех пор, пока дверь не закроется, свет не загорится, так что если ты попытаешься пройти в незнакомое место, туда, куда тебе входить не следует, то можешь запросто попасть в ловушку.

После того, как дверь закрылась, обычно включается свет, но в западне нет света, там нечем дышать. Когда человек ошибается дверью и попадает не туда, он оказывается запертым, и выбраться обратно невозможно. Потому что снаружи нельзя услышать, что происходит за закрытой дверью. - Таззок с торжествующим видом разглядывал Майка. - Ошибка означает смерть. Никто не будет искать. Всем все равно. Там многие дюжины таких комнат, так что нет нужды в стражниках, и даже если кто-нибудь заподозрит в тебе чужака, то редко кто станет вмешиваться. Все равно рано или поздно ты сам войдешь в не ту дверь.

- И как велики эти камеры? Эти ваши комнаты?

- Кто знает? Из вошедших туда, назад не возвращался никто.

- И что, за все время никому так и не удалось бежать?

- А разве это возможно? Каменные стены, много футов толщиной. А без воздуха человек умирает.

- И что, еще никто не ошибался?

- А кому до этого есть дело? Да и кто может это знать? - Таззок улыбнулся. - Ведь никто никогда не жаловался.

- Это большая территория?

- Много этих, что вы называете акрами. Может быть там есть десять таких комнат. Но скорее всего их там штук пятьдесят. Наверное точно уже никто и не вспомнит.

- А там, где хранятся твои Архивы, есть такие комнаты?

Таззок лишь пожал плечами.

- Там есть двери, которые я никогда не открываю. Кто их знает... Руке нет никакого дела до того, ошибся ли ты просто дверью или же пытался пройти туда, куда тебе не положено. Нам с детства твердили не открывать незнакомые двери.

И как только вот в таком вот лабиринте он сможет отыскать Эрика Хокарта? Но наверное там, где сейчас сидит Эрик кого-то уже держали и до него, так что кто-нибудь что-нибудь да знает.

Старик, которого Майк повстречал во Флагстаффе так много лет тому назад, нашел золото - и нашел он его в каком-то, по всей видимости, давно заброшенном месте.

- Меня очень интересует, - Майк говорил очень медленно, чтобы Таззок мог следить за его мыслью, - история твоего народа. Из того, что ты говоришь, я понял, что страна у вас небольшая, с жестким правлением. Наверное ваши люди не знают о тех, кто бежал в другую часть страны...

- Этого не может быть.

- Я встречался с девушкой из такой вот группы. Она из потомков Того-Кто-Обладал-Волшебством.

Таззок с сомнением покачал головой.

- Это просто сказка. Такого никогда не допустили бы. К тому же - он развел руками - куда им деваться? Как бы они там жили?

- Разве нет подходящих мест в горах? Или в пустыне?

- Туда никогда никто не ходит. Это страшные места.

- Неужели в твоих Архивах нет записей рассказывающих о древних путешествиях?

Таззоку было явно не по себе. Он с беспокойством оглядывался по сторонам.

- Были, были такие сказки, всего лишь навсего сказки, рассказанные безответственными людьми. Им никто не верит. В Архивах есть кое-что... Но заглядывать туда запрещается.

- И ты тоже не читал? И твой отец, и дед тоже?

Таззок смутился.

- Говорили, что среди всех Архивов есть еще одно запретное для нас место. Кое-кто говорил, что это все вранье, и ничего подобного нет и не может быть. Это было место Голоса, когда давным-давно люди приходили в его храм. Чтобы добраться туда, нужно было идти несколько дней. Потом Голос сам подошел поближе и жил в Запретной Крепости. И больше никому не приходилось отправляться в паломничество.

Выходит, что храм, где когда-то находился Голос, древнее место Архивов, теперь был заброшен. Может быть это то, что ему и нужно? Ведь наверняка подобный храм не стали бы строить наобум. Тогда почему бы там не могло находиться еще одного перехода между мирами? Постоянного?

Старый ковбой из Флагстаффа мог запросто оказаться где-то поблизости, найти золото и путь, которым можно было воспользоваться в любое время.

- Таззок, я должен попасть в ваш мир. Я должен помочь своему другу бежать. Если он не возвратится, то придут другие, и тогда вашему миру наступит конец. Люди большой власти желают его возвращения, и если в ближайшее время его не найдут, то тогда они станут прочесывать эти холмы. Я уже сказал об этом вашей женщине. Иден Фостер.

Если начнется война, то твои бесценные Архивы могут быть уничтожены. Я не хочу этого, и ты тоже не хочешь. Если ты поможешь мне, то мы смогли бы сохранить их, а возможно даже и перенести обратно в наш мир. И здесь у нас они бы уже больше не пылились бы в бездействии, их стали бы изучать.

Наступило продолжительное молчание, и в конце концов Таззок покачал головой.

- Я не знаю. Мне хочется спасти Архивы, но вот освободить твое друга?.. Это не возможно. Никто не решится на это, а ты ведь просто один человек...

- Очень часто человек в одиночку может добиться большего, чем целя толпа. И знаешь, - добавил Майк, - нашим ученым очень захочется узнать, что же все-таки случилось с теми, кого мы называем "анасази" после возвращения в этот ваш мир. Они как будто были хорошими людьми, их общество развивалось, оно стояло на пороге чего-то очень важного. А из твоих Архивов, возможно, удастся узнать о том, что они делали и о чем думали. Для нас это очень важно. Здесь они смогли стать хорошими земледельцами, конечно насколько это было возможно с тех условиях. И если бы не набеги кочующих индейцев, то они, вне всякого сомнения, сумели бы пережить засуху и расширить свои орошаемые участки. Они расширяли бы торговлю, а также обменивались бы опытом земледелия с Майя.

Таззок поднялся на ноги.

- Я слишком задержался. Ничем не смогу помочь тебе, как бы мне того ни хотелось. Я ничего не знаю, почти не с кем не разговариваю. Если начну задавать вопросы, то меня тут же схватят и станут допрашивать.

Он немного помолчал.

- Все, что я могу сделать, так это принести тебе вот такой же плащ и туфли, такие же как у меня. Я могу показать тебе порталы, через которые я прохожу и дорогу, которой иду. А дальше делай как знаешь.

С уходом Таззока, Майк Раглан остался сидеть один, погрузившись в раздумья. Итак, решено. Он идет. И для него это больше не было лишь расплывчатой мыслью, чем-то неопределенным, о чем еще предстоит подумать. Все теперь зависит только от него самого.

А как же Эрик? Чем он там занимается? Майк был больше чем уверен, что он тоже изобретает чего-нибудь, строит планы. Интересно, какие материалы могут оказаться у него под рукой? На какую уловку он решит пойти? Станет ли он предпринимать попытку побега? Или хотя бы попытается дать о себе знать?

Как-то раз Эрик рассказал Майку о том, что еще в детстве собрал как-то радиоприемник на детекторных кристалах. Интересно, есть ли у него такая возможность теперь? Смогут ли радио волны преодолеть барьер между двумя мирами? Что он там делает? Может ли? Сможет ли он, находясь там, помочь Майку, или хотя бы себе самому?

И кроме всего, что они могут знать? В каком виде существует у них наука? Что это за оружие было у Варанелей? Какова его дальность действия?

Жизнь его зависела от ответов на эти вопросы. О чем все же думают они там, по ту сторону занавеса? Встреча с каким злом ожидает его там?

25

Майк Раглан решил, что окажись сам он на месте Эрика и попав в плен к тем, кому в общем-то незачем было оставлять его в живых, он бы первым делом стал думать ни о чем иначе как о побеге. А при отсутствии какой бы то ни было возможности для немедленного побега, он постарался бы убедить их в том, что он будет им более полезен живой, чем мертвый.

По идее, с мольбой о пощаде ему пришлось бы обратиться к самому Руке, или уж на худой конец к стражникам-Варанелям.

Судя по тому, что рассказали Каваси и Таззок, слежка велась за всеми. Как такое может быть осуществимо, сам Майк не знал, но ведь Эрик был классным специалистом по электронике, и так что если ему удалось бы убедить их, что он сам может изготовить такие необходимые им устройства, то его могли бы и оставить в живых. Он, возможно, также сумел найти доступ к какому-либо оборудованию, с помощью которого было бы можно если и не бежать, то хотя бы дать знать о себе. Но только что если, их знания и методы многократно превосходили то, что было известно Эрику?

В конце концов наш мир шел к прогрессу проторенным путями исследований и изысканий, но были ли они единственно возможными? Наше мышление было направлено в русло, признанное единственно приемлемым для общения, но что если наряду с этим существовали и другие, о которых нам ровным счетом ничего не известно?

Что если их методология окажется в корне другой? Например, физическая концепция, выдвинутая Ньютоном, полностью опровергалась сначала Эйнштейном, а затем и квантовой теорией. И это еще далеко не конец. Единственно, в чем мы можем быть до конца уверенны, так это в том, что то, что сегодня принимается за истину, завтра станет казаться смешным.

Анасази возвратились в ранее покинутый ими мир, но многие, несомненно, задержались здесь, и тогда, объединенными усилиями было создано то, что теперь находилось позади ниши в киве.

Некоторые из тех, кто возвратился, должно быть решили оставить открывшийся им мир, и ушли в горы, где они продолжали вести тот образ жизни, что был привычен им еще по нашему миру.

От какого зла они бежали? Проще всего было бы предположить что-либо материальное, осязаемое, как например, некое чудовище, чума или непрекращающиеся набеги врагов, и все же так ли все было на самом деле?

Возможно ли преодолеть религиозные предрассудки, такие, как были присущи племенам ацтеков и майя, тысячами приносивших людей в жертву, и заглушить зловоние, исходящее от окровавленных жертвенных алтарей одним лишь курением фимиама?

Или же этим злом было нечто неуловимое, как, например, религиозный фанатизм и невежество? Потому что те, кто вырывал сердца из груди тысяч жертв только ради того, чтобы удержать солнце на небе, несомненно считали, что поступают единственно правильно.

Похоже, что налицо пример автократического правительства, возглавляемого Рукой и опирающегося на Варанелей - небольшую военную клику, состоявшую из превосходно обученных и подготовленных воинов. Им удалось удержаться у власти, наложив запреты на исследования, новые идеи и даже сам мир, в котором они обитали, и как всем подобным правителям им также надлежало быть крайне подозрительными, панически опасаясь вторжения чужаков и тех идей, что те могли принести с собой.

Эрик был догадливым, смышленным человеком. Вне всякого сомнения он сумел бы мгновенно оценить ситуацию и начать готовить их побег. Он ведь говорил о "нас", а это означало, что он был не один. И хотя у Майка не было никаких оснований считать, что речь шла о женщине, но в то же время он был готов держать пари, что и без этого здесь не обошлось.

Была ли она тоже пленницей? Что им было известно о ней? Или может быть она находилась на свободе - союзница, на помощь которой он мог бы рассчитывать?

Эрика содержат где-нибудь в пределах Запретной Крепости. Судя по всему, это было что-то наподобие огромного квартала, в котором всецело властвовали Рука, Властители Шибальбы и Варанели, и где воспрещалось появляться всем прочим. Если верить Таззоку, то выходило, что в настоящее время использовалась только какая-то часть всех помещений квартала, в то время как другая их часть оказалась заброшенной, как например, Чертоги Архивов. И скорее всего сам Таззок считался теперь там не более, чем просто один из слуг, из тех, что сами себе находили занятие, поддерживая в порядке отведенную им территорию.

Итак, Майку нажно будет проникнуть в эту Запретную Крепость, ознакомиться с одним из ее планов, установить место, где содержится теперь Эрик, освободить его и бежать.

Но легко сказать - трудно сделать.

Первым делом Таззок должен будет принести ему одежду. Затем ему еще предстоит постараться перенять походку Таззока, научиться ходить, немного сутулясь, как Таззок. Оказавшись в Чертогах Архивов, ему первым делом нужно будет разыскать полки с картами, среди которых он отберет все, что может оказаться полезным и тщательно же все это изучит. И уже тогда, узнав наверняка, куда идти, он должен будет действовать быстро, но в то же время осторожно, чтобы не вызвать ни о кого подозрений, и в конце концов вызволить Эрика из плена. Затем им обоим нужно будет побыстрее уносить оттуда ноги, а для этого маршрут для отступления должен быть спланирован заранее.

Тем более, что даже несмотря на все уловки и старания не попадаться никому на глаза, нужно быть готовыми и к тому, что за ними снарядят погоню. Вот здесь-то им обоим очень пригодилась бы помощь Волкмейера. Он мог бы оставаться у ниши, с тем, чтобы задержать преследователей.

Если бы только Майк мог хоть как-то связаться с Эриком, передать ему весточку, дать знать о своих намерениях или узнать о том, что он сам предпринимает со своей стороны, если, конечно, у него есть подобная возможность.

Он пытался обдумать любую возможность, и даже еще только трезво обдумывая свое положение, он испытывал страх перед тем, что только-только собирался сделать.

Он задумал пробраться на вражескую территорию, не обладая ни мало-мальски достоверными сведениями о противнике, не имея ни малейшего представления ни о вражеской мощи, ни об их оружии, и еще в довершение ко всему отправляясь туда, где его быстро вычислят, как чужака. Он выйдет один против тысяч. Совсем один.

Ну разумеется, Эрик обязательно попытался бы дать о себе знать, если только это оказалось бы возможным. Внезапно Майк вспомнил о цветке подсолнуха, что был засунут за собачий ошейник; и на свитере тоже был вышит подсолнух.

Может быть это тоже было своего рода сообщение? Но от кого? Весточка от Каваси или от кого-нибудь другого? От кого-то, кто был не только дружелюбно настроен, но также имел возможность переходить сюда с Обратной Стороны. От кого-то, кому был нужен карандаш, но кто не знал, как заточить его.

Майку и прежде довольно часто приходилось оказываться в довольно опасных местностях. Так, он путешествовал и по западным районам Китая, где не было житья от бандитов, а в других местностях и на него самого взирали с подозрением и опаской. Сам Майк занимался изучением тайн древности, но только окружающие вдруг начинали подозревать в нем тайного агента правительства или же шпиона, действующего в интересах той или иной группировки.

Не раз ему приходилось попадать в серьезные переделки, и со временем он сумел постичь множество приемов для самозащиты. Майка не покидало предчуствие, что на сей раз все эти познания сослужат ему не последнюю службу.

Он проверил пистолет, затем нож, засунутый за голенище ботинка. Еще один нож он засунул под рубашку, располагая его за спиной, у самой шеи.

Мысль о цветке подсолнуха возвратилась. Эти подсолнухи разительно отличались от тех, что ему приходилось видеть на Среднем Западе - там их огромные цветки подчас оказывались величиной с большую тарелку. Это были дикорастущие подсолнухи, с совсем небольшими цветками, но зато они росли повсюду. Очевидно для того, кто забирал у Эрика карандаши, а затем принес ему свитер, это растение имело какое-то особое значение.

Из собранных веток Раглан развел костер - совсем небольшой, чтобы можно было сварить кофе и почувствовать себя уютнее.

Куда запропастился Волкмейер? Безусловно, у старого ранчера могли найтись какие-то неотложные дела, которые надлежало уладить, прежде, чем отлучиться на несколько дней, но в таком случае будет лучше, если он поскорее вернется. Майку никогда и в голову не могло прийти, что этот старый ковбой и завзятый старатель, которого он знал прежде, сможет когда-либо по-настоящему разбогатеть. Хотя почему бы и нет? Волкмейер был оборотистым, терпеливым человеком, у которого, должно быть были какие-то свои определенные амбиции, хотя, насколько Майк мог припомнить, он никогда не высказывался об этом вслух. Подобно многим другим живущим на Западе он в свое время увлекся золотоискательством, принимаясь за дело с присущим дилетантам энтузиазмом, изредка промышляя собственными изысканиями, а в остальное время арендуя рудники. В каньоне реки Сан Хуан никогда не водилось золота в тех количествах, что заслуживают упоминания. В разное время, правда, здесь было основано целых несколько приисков, но все эти предприятия неизменно прогорали из-за чрезвычайно маленького размера золотых крупинок. В конце концов Майк решил, что, видимо, Волкмейеру повезло и он наткнулся-таки на золотую жилу.

Шеф лежал у самого порога полуразвалившейся постройки. Осторожно перешагнув через пса, Майк Раглан вышел в ночь. Снаружи было темно и очень тихо.

В прохладном воздухе веяло свежестью. Ждать осталось недолго. Если Таззок принесет ему плащ, то можно будет отправляться, и все же прежде он еще один раз навестит Иден Фостер. В конце концов он ведь сам поставил ей это условие: 48 часов. И как знать, может быть ей удастся добиться чего-нибудь.

Он взглянул в сторону Ничейной Горы, зловещие очертания которой темнели несколько юго-западнее того места, где он сейчас стоял. Чтобы отсюда добраться до Ямы, придется идти строго на запад, ну, может быть, взять чуть-чуть севернее. Неожиданно он ощутил легкое прикосновение у самого колена.

Это был Шеф. Майк опустил руку и потрепал пса за ухом.

- Когда я уйду, ты останешься здесь, - сказал он вслух. - Если я не вернусь, то тебе нужно будет разыскать Галлафера. Он неплохой человек, и наверное не станет тебя обижать.

Вообще-то если хорошо подумать, Шеф, наверное, был единственным на всем белом свете живым существом, который будет скучать по нему - Шеф, ну и еще может быть его агент. Получилось так, что за все время своих странствий по миру, за то время, что ушло на раздумья, на издание книг, он так и не завел себе друзей. Знакомые - да, они были. Были просто временные приятели, встретиться с которыми уже наверное никогда в жизни не суждено, но не друзья. Семьи у него нет, да и не было никогда, если уж на то пошло. Он был сам по себе, человек-одиночка.

- Знаешь, Шеф, когда все будет позади, мы с тобой заживем совсем по-другому. Обоснуемся где-нибудь, остепенимся, обзаведемся друзьями.

Ведь раньше совсем не было времени, оправдывался Майк перед самим собой, а чтобы иметь друзей, нужно где-то осесть, пустить корни. Много лет назад, по молодости, еще работая в газете, он как будто был готов к этому. Но тогда ничего не вышло. Он был чужаком. Он не вписывался в общую картину. Он оставался чужим везде и для всех. Все житейские разговоры обычно вертелись вокруг воспоминаний о школьных и студенческих годах или же были связаны с каким-то данным городком, и здесь ему тоже не было места.

- Честно сказать, Шеф, - тихо проговорил Майк, теребя шерсть у пса на загривке, - если я даже не вернусь, то особо жалеть об этом никто не станет.

Он снова вернулся в хижину, и остановился, осматривая ближнюю комнату, где на столе пылились чертежи. У них с Эриком было много общего. Если бы Эрик не дал Майку знать о себе, никто вообще не узнал бы о том, что с ним случилось. Хотя кое-что все же изменилось, потому что когда Эрик писал о побеге, то уже вел речь о "нас". Кто-то вернется сюда вместе с ним. А это значит, что он больше не одинок.

Майку было бы неизмеримо проще справиться с тем, что ожидает его на Обратной Стороне, если бы ему удалось узнать побольше о вере и верованиях своих противников. Основные приметы и верования могут оказаться важны даже если в большинстве случаев на них просто не обращают внимания. В нашем мире, где каждое религиозное течение представляет собой своего рода свод этических норм и правил, определяющих, какое поведение может быть признано образцом для подражания. Для того, чтобы найти с людьми общий язык, необходимо иметь представление о присущих им обычаях, а Майку не было известно ничего кроме того, что все должны повиноваться Руке и Властителям Шибальбы, на страже интересов которых стоят Варанели.

На небе всходила Луна, и в каньонах залегли глубокие тени. Луна отражалась в реке, и ее отраженное сияние устремлялось обратно к небу. Майк подбросил дров в своей костер и прислушался, но ночь по-прежнему была тиха.

На что был способен Эрик? Сумеет ли он заполучить необходимые материалы? Сможет ли собрать хоть какое-нибудь устройство, чтобы дать о себе знать? И будет ли подобный прибор работать по ту сторону преграды? Смог бы он, к примеру, изготовить то что можно было бы использовать в качестве оружия? Удалось ли ему убедить их в том, что он еще сможет оказаться им полезен? И пытался ли он? Есть ли у него возможность хотя бы говорить? И кроме всего, кто он такой, этот Рука? Гений? Невежда? Или параноик?

Иден Фостер была здесь его представителем, но была ли она одна? Кто командовал его головорезами?

И вообще, что еще надо этому их Руке? Более совершенную систему, с помощью которой можно было бы более эффективно шпионить за собственными людьми? Несомненно. А ко всему этому хорошо бы получить и информацию и кое-какое снаряжение отсюда. И еще он очень не хотел, чтобы хоть кому-нибудь стало известно о них.

Его собственные люди были сильно ограниченны в возможностях передвижения, не допускалось не только никакого намека на разногласия, но не существовало даже почвы для их возникновения. Но хоть кому-то из его людей должно же быть все-таки известно о существовании последователей Того-Кто-Обладал-Волшебством, о таких, как Каваси.

Майку нравилось сидеть, прислонившись спиной к каменной стене. Здесь у него была возможность почувствовать себя в безопасности. И все-таки ему было не по себе, он не переставал беспокоиться.

Куда запропастился Волкмейер? И где Галлафер?

Внезапно у него по спине побежали мурашки. Что-то... что-то двигалось там, в темноте.

Он замер в ожидании, нервы напряжены до предела. Он не слышал гула мотора, не видел отраженного света фар автомобиля. Он положил руку на рукоятку пистолета, и это ощущение придало ему некоторой уверенности. Он ждал, продолжая прислушиваться.

И снова услышал это.

Что-то было здесь, совсем неподалеку, и оно подбиралось еще ближе.

Было слышно, как где-то в стороне кивы упал и полетел вниз, с треском стукаясь о валуны, маленький камешек. Затем еще один.

Ну конечно же, он мог и не услышать, как подъехала машина. Ведь не заметил же он, как Галлафер приехал к нему в прошлый раз.

Он задавался вопросом о том, какими они были, его враги? И есть ли у него союзники, на помощь которых он может рассчитывать?

Галлафер, наверное, и еще Волкмейер.

Он чувствовал себя опустошенным. Насколько действенной может оказаться их помощь? Да и верят ли они ему в самом деле? Поверили ли они тому, что он рассказал, или просто потешаются над ним?

Чернеющие на фоне ночного неба острые башни скал, столовые горы с плоскими вершинами - все теперь было залито серебристым лунным светом. Недалеко к югу находилось местечко, называемое "Олхето", что в переводе означало "Лунная Заводь". Как точно было подобрано индейцами это название!

Ночь выдалась прохладной. Майк поежился. Но от холода ли? Или потому что нечто притаилось за стенами хижины? Что скрывалось там, в темноте, что изредка можно было услышать, но невозможно разглядеть? Может быть это те существа? Волосатые?

Ему нужно будет опять поговорить с Таззоком. Он станет прислушиваться к его голосу, попробует скопировать его походку, возьмет плащ, подпояшется поясом, как Таззок, и если повезет, то сможет пробраться в Чертоги Архивов, а потом и туда, где томится в неволе Эрик.

Он войдет в тот другой мир и станет разыскивать Эрика, а когда они вместе благополучно возвратятся обратно, то взорвут эту киву к чертовой матери, или же найдут другой способ, чтобы только закрыть ее. Это нужно будет обязательно сделать, потому что Майк подспудно чувствовал, что в том, другом мире на Обратной Стороне не все в порядке, что все там сродни кривому зеркалу, отражение в котором перекошено до неузнаваемости.

Он снова подумал о Таззоке, и о том, с каким упоением тот рассказывал о потайных дверях и об участи попавших в подобные ловушки. Говорил ли он об этом от большого ума? Или было в его словах нечто другое, нечто большее, злобное?

Майк расстелил спальный мешок, но не стал забираться внутрь. Вместо этого он просто лег поверх него, накрываясь курткой. Спальный мешок был удобен, но только из него невозможно было бы выбраться достаточно быстро. А этой ночью подобная необходимость наверняка может возникнуть.

Тени за порогом как будто движутся... Или это ему лишь кажется?

Он снова встал и подбросил дров в огонь, а затем снова улегся, положив себе под руку электрический фонарик и пистолет.

Очень хотелось спать, но скорее всего как следует выспаться ему не удастся и на этот раз. В темноте что-то шевелилось, или это всего-навсего отсвет от дрожащих языков пламени? Была ли там тень, тень...

26

Понадеявшись на Шефа, он наконец уснул. Несколько раз пес вдруг начинал глухо рычать, но Майк Раглан не слышал этого, он спал.

Он проснулся, когда за окном забрежил холодный рассвет и лежал, глядя сквозь тоненькие завитки дыма, все еще поднимавшиеся от углей его костра на далекую, окутанную сизой дымкой громаду Горы Навахо.

Он лежал, закинув руки за голову, просто отдыхая. Эти самые последние моменты, предшествующие подъему всегда казались ему самыми лучшими моментами ночного отдыха. Теперь же, лежа на кровати, он мысленно анализировал ситуацию, и те возможные действия, что ему предстояло предпринять.

Сегодня ему нужно будет возвратиться в Тамаррон и переговорить там со своим знакомым банкиром. Если он сам не вернется из этого путешествия, то пусть хоть его финансовые дела будут улажены.

Нужно будет также объявиться в мотеле и проверить, нет ли ему там каких посланий. По дороге обратно он навестит Иден Фостер. Время еще не вышло, но для себя Майк уже решил, что дольше он джать не будет.

И Эрик, и Каваси знали, где его можно разыскать в Тамарроне, как было известно об этом и его недругам, если их так можно было назвать. Он встал, вытряхнул из ботинок попавшие в них землю и мелкие камешки, после чего надел их. Утро выдалось наредкость тихим. Все вокруг было пустынным, река словно замерла, но он и не ожидал увидеть ничего иного. Лодки подчи никогда не заплывали так далеко, а речные пароходики обычно торопливо пробегали мимо. Переведя взгляд на Ничейную Гору, он увидел, что ее вершина залита ярким солнечным светом, в то время как у подножия все еще лежали глубокие тени. Вид зловещий, но в то же время величественный.

Он потенялся, чувствуя себя довольно бодро. Сегодня ему гораздо лучше. Ему придется стараться изо всех сил, призвать себе на помощь всю свою смекалку и находчивость, чтобы столкнуться с тем, что ожидает его впереди. У подножия красной скалы, той самой, которую Эрик хотел сделать одной из стен своего дома, росли дикие цветы, среди которых Майк заметил несколько подсолнухов. Сорвав один из желтых цветков, он вернулся в хижину и подошел к столу с разложенными на нем чертежами. Положив цветок на видное место, он написал на чистой страничке альбома для эскизов: Эрику и мне понадобится твоя помощь. Это может случится в любой момент.

Он действовал наугад. Кто-то, тот кто использовал цветок подсолнуха как эмблему, приходил сюда с Обратной Стороны, и этот кто-то был настроен дружелюбно. Этот некто мог знать, где сейчас Эрик, возможно он мог даже связаться с ним. В любом случае Майк ничего не теряет.

Дорога до Тамаррона показалась бесконечно долгой. По пути он ненадолго задержался сначала в мотеле, а затем в кафе.

Ни писем, ни иных сообщений. Ни Галлафера, ни Волкмейера тоже как будто нигде не видно.

Тогда Майк попросил офицантку, чтобы та, когда наконец объявится Галлафер, передала ему, что Майк Раглан уехал в Тамаррон и вернется завтра.

Дорога оставалась совершенно пустынной. Первым делом он остановился возле офиса управляющего, чтобы забрать корреспонденцию, а затем проехал к своему котеджу. Стоял дивный солнечный день, отдыхающие в ярких костюмах играли в гольф, и этот урок игры в гольф показался ему самым выдающимся в мире.

Войдя в дом, он тут же оглядел комнату, но как будто все было на месте. Все вещи вроде бы были разложены в том же порядке, как он оставил их, уезжая. На просмотр корреспонденции ушло всего несколько минут. Чек за недавно законченную статью, весточка от знакомого, сообщавшего о древних развалинах, недавно обнаруженных в Колумбии, письмо о мумиях, найденных неподалеку от Арики в Чили, и как будто датируемых пятью тысячами лет раньше, чем любая из египетских мумий. Пара счетов и коротенькое письмо от девушки, с которой он познакомился в Рио и которая теперь интересовалась, когда он собирается снова вернуться в Бразилию?

Майк надел свежую рубашку, и теперь стоял у окна, застегивая пуговицы. Снег, на котором он видел следы уже давно расстаял. Это был последний снег в том году, и всего за несколько минувших дней все вокруг изменилось. Конечно, здесь уровень был наверное на тысячу футов повыше, чем на той горе, где стояла хижина. Это были горы Сан-Хуан, а он был до этого в полупустыне.

Когда-то резервация индейцев-навахо простиралась как раз к югу от этих мест, занимая довольно обширную территорию, превосходившую по площади площадь вместе взятых Бельгии и Нидерландов, равную почти половине площади Англии.

Отвернувшись от окна, Майк снова огляделся. Все вокруг него было настоящим. Это был его мир. Он жил в нем. Уютное, вполне подходящее для жизни место, мир простой и приятной реальности, населенный обыкновенными людьми, которые живут в свое удовольствие или отдаются работе, тот простой и всем понятный мир. А что ждет его там?

Майку не хотелось думать об этом. Ему придется столкнуться с чем-то неподвластным простому человеческому пониманию и совершенно неизведанным. И не исключена и такая возможность, что вернуться назад ему уже будет не суждено.

А вдруг он откроет-таки одну из тех дверей, что может навечно захлопнуться у него за спиной, подобно дверце мышеловки? Что если ему суждено будет остаться в темноте, среди невероятно толстых каменных стен, там, где на полу валяются кости его незадачливых предшественников?

Он не должен, не должен идти туда. Ведь он может остаться здесь, сесть в самолет и отправиться в Нью-Йорк или хотя бы Лос-Анжелес. А Эрик и сам сможет о себе позаботиться.

Набрасывая на плечи пальто, Майк Раглан уже твердо знал, что спорить с самим собой бесполезно, потому что он собирался проделать тот путь. Он даже не был уверен, была ли то его собственная добрая воля. Возможно рискованное решение было продиктовано теми годами, что пришлось ему пережить, прежде чем он смог стать тем, кем он стал.

И в конце концов, какой может быть у человека выбор? Разве не все мы подчинены неким жизненным проявлениям? Какой выбор можно сделать при решении дилемы: убежать или вступить в бой? Сунув в карман записную книжку, он вышел на улицу, к припаркованному тут же автомобилю.

Хотелось есть. Это было реальное ощущение, та проблема, с которой человеку приходится периодически сталкиваться.

Вырулив обратно на дорогу, Майк проехал мимо того места, где пару лет назад ему довелось увидеть перебегавшую через шоссе ласку с сусликом в зубах.

Интересно, кем его сейчас можно считать: лаской или сусликом? Кто он: хищник или жертва?

"Какого черта?!" - мысленно твердил он про себя. - Они захватили Эрика, сожгли кафе, пытались добраться до меня. Они начали первыми. И если уж они сами нарываются на неприятности, то получат сполна."

Фокусы. Когда-то он работал фокусником, но только пригодится ли это ему сейчас? Не исключено, что здесь они могут оказаться намного искуснее его. Ведь в конце концов с простейшей техникой иллюзиониста знакомы очень многие, включая целителей-колдунов из Центральной Африки или джунглей Бразилии.

Расположившись за одним из столиков в "Сан Хуан Рум" и сделав заказ, Майк обвел взглядом зал. Ресторан был заполнен по крайней мере на две трети, и в целом компания нарядно одетых отдыхающих производила вполне благоприятное впечатление. В то время как Майк раздумывал об этом, высокий, несколько грузный старик поднялся из-за соседнего столика и подошел к нему.

На старике была добротная одежда в небрежном "западном" стиле, а также его отличали взъерошенные волосы и довольно приятная улыбка.

- Мистер Раглан? Вы разрешите составить вам компанию?

- Пожалуйста.

Заказав себе кофе, тот снова посмотрел на Раглана.

- Очень хотел поговорить с вами, Раглан. У нас с вами есть общие знакомые. Например, Галлафер.

- Он хороший человек.

- Не спорю. Один из самых лучших. - Старик сделал небольшую паузу, не переставая при этом шарить взглядом по комнате. - Меня зовут Вестон. Артемус Вестон. Когда-то я был банкиром, было время. Но вот уже несколько лет, как я оставил службу. Вообще-то я в жизни много всего успел переделать. По молодости был погонщиком скота, петегонял стада в основном из Юты. Считать тоже умел неплохо, и мой босс это заметил. Тогда он взял меня к себе в контору вести записи в книгах. Я занимался этим несколько лет подряд, пока наконец босс не решил завести собственный банк и забрал меня с собой. После его смерти банк перешел ко мне, тогда же я уладил и все дела вокруг его имущества.

Вестон сидел, задумчиво потягивая кофе.

- Вы наверное сейчас думаете, к чему я это все рассказываю. Но всему свое время, просто выслушайте меня до конца.

Люди, подобные мне не имеют привычки говорить много; мы по большей части слушаем, мотаем на ус. Слушать для того, чтобы слышать. И у меня имеются кое-какие соображения. Знаешь, это получается как-то само собой. Вообще-то я человек не шибко ученый, но кое в чем все же разбираюсь. В банке босс определил мне заниматься ссудами. Я неплохо справлялся со своими обязанностями, а заодно еще и занимался принадлежавшей банку собственностью.

Но не пойми меня превратно. Это был маленький банк в крохотном западном городишке, и то количество сделок, какое мы проворачивали там за месяц, нормальный городской банк совершает, наверное, в один день. И для того чтобы не вылететь в трубу и не пойти по миру, мы должны были твердо знать, что представляют из себя люди.

Те, с которыми мы вели дела. Мы должны были знать о них все. Платят ли они по счетам? Проводят ли они время за работой или же бездельничают? Из какой они семьи? Находится ли кто-либо у них на иждивении? Имеются ли у нах на ранчо вода и хорошие выгоны для скота? И тому подобные вещи. Нам было необходимо знать это, и по большей части нам удавалось разузнать все. Иногда нам становились известны даже такие пикантные подробности, о которых клиенты сами никтогда не осмелились бы рассказать. Разумеется, мы никогда ни с кем не обсуждали этого вслух, но для того, чтобы преуспеть, открыв банк в захолустном городишке, нажно хорошо знать оюдей, знать о том, что творится у них в головах.

Несколько дней назад я говорил с Галлафером. Он хорошо отзывается о тебе, и еще моя внучка, та что теперь живет далеко на востоке, зачитывается твоими книгами. Она без ума от тебя.

Галлафер говорит, что будто бы у тебя где-то здесь пропал друг?

- Да, это так.

- Суровый край. Там немудрено и заблудиться. - Ненадолго замолчав, он снова отхлебнул из чашки. - Заблудиться, конечно, немудрено, но вот исчезнуть без следа не так уж и просто. Очень засушливое место. Пустыня сохраняет все, что попадает в нее. Высушивает, но все же сохраняет. Труп? Здесь он не станет гнить и разлагаться, как там, где сыро, так что если человек и находит в пустыне свою смерть, то обычно там находят останки.

Пару раз я и сам с этим сталкивался. Павшие коровы, потом еще лошади. Несколько лет необходимо на то, чтобы труп разложился окончательно. Так что если у тебя кто-то пропал, то для этого должна быть другая причина.

Теперь понимаешь, что это за край? Бескрайний простор. Я люблю его. Так целую вечность и не вылезал бы из седла, но только я больше уже не езжу верхом. Слишком уж поздно мне ломать свои старые кости, а оступиться может даже самый добрый конь. Уж очень там небезопасно.

Необычный край. Как будто каждый раз все в нем по-новому, но только каждый из нас - и ты, и я - знаком с ним по-своему. А вот навахо знали его иначе, и хопи тоже. И пиуты.

В то время, когда я работал погонщиком, их много было в здешних местах, и соседство с некоторыми из них было далеко не из приятных. Как например эта шайка, что прибилась к Поузи. Эти ребята могли увести лошадь прямо у тебя из-под задницы, подметки срезать на ходу. Но были такие места, которые они обходили стороной за версту. Еще кое-где они, правда, появлялись, но вели себя очень осторожно.

Старик подождал, пока офицант снова наполнит его чашку кофе.

- Тебе, наверное, не терпится поскорее узнать, к чему это я клоню?

- Нет, отчего же, вы очень занимательно рассказываете.

Вестон вдруг усмехнулся.

- Что же это я, старый дурак! Разболтался тут. Я и не собирался надоедать тебе своими разговорами. Совсем не собирался, но только Галлафер хорошо говорил о тебе, и поэтому я забеспокоился.

За несколько лет я вдоль и поперек изъездил этот край, сначала будучи простым ковбоем, а потом уж начав управляться с делами нашего банка. Часто выезжал просто так, чтобы развеяться. Но вот кое-где я предпочитал не показываться вовсе.

Старик в очередной раз замолчал и обвел взглядом зал ресторана; Раглан терпеливо ждал, его начинало разбирать любопытство.

- В большинстве случаев нам необходимо было лично убедиться в том, что клиенту можно давать ссуду, и так или иначе они по большей части обращались к нам. Большинство из них - да, но только не Волкмейер.

Вздрогнув от неожиданности, Раглан оторвался от еды и посмотрел на рассказчика, но взгляд старика блуждал по комнате - рассеянным был только его взгляд, но отнюдь не внимание.

- Волкмейер был погонщиком скота, время от времени то там, то здесь ему удавалось заклеймить несколько голов для себя. Я что-то не припоминаю, чтобы он держал племенное стадо, но только он все равно зарегистрировал собственное тавро и купил еще несколько голов, преимущественно это были кастрированные молодые бычки.

И что же стало с ними теперь? Получилось очень хорошее стадо. Никогда не думал, что из этого выйдет что-то дельное. Это нетипично, но, оказывается, в некоторых случаях поголовье в подобных стадах все же может даже начать увеличиваться. Особенно когда кое-кто умеет прилично управляться с лассо, понимаешь? Так что первым делом ты должен знать, что у Волкмейера было стадо всего, наверное, голов в двести, не больше. А потом он уезжает в Орегон и покупает еще несколько сотен голов.

- Он всегда был очень предприимчивым, Вестон. - Осторожно вставил Раглан. - А что касается лассо, то уж кому как не нам с вами не знать, что именно с этого и начинались стада многих больших ранчеров. Ведь в те времена скот зачастую отбивался от стада и бродил по округе, и очень многие в свободное время только и занимались тем, что отлавливали его и клеймили для себя. Если только кому-нибудь не удавалось опередить их в этом.

- Конечно. Знаешь сколько поучительных историй на эту тему я мог бы тебе рассказать! Я собственными глазами видел, как некоторые стада росли будто на дрожжах, как если бы каждая телка приносила бы в год по четыре-пять телят приплода!

Он снова замолчал, проводя рукой по седым волосам.

- Я какое-то время поездил вместе с Волкмейером. Знал его довольно хорошо. Скользкий он тип. Порой бывало слова из него не вытянешь. Он какое-то время и золотишком промышлял, как, наверное, и все мы.

- Я однажды вытащил его из-под завала.

- И об этом я тоже слышал. Вообще-то я узнал об том сразу же после случившегося.

Дела у Волкмейера тогда шли даже лучше, чем просто хорошо. Вот тогда-то я узнал, что он начинает обзаводиться недвижимостью. Купил ранчо, расплатился за него наличными. Затем он подал заявку на покупку пастбищ, примыкавших к той земле, которой он уже владел. Это происходило наверное годом позже, и владельцы той земли спешили как можно скорее отделаться от участка. Я имею в виду, что они хотели побыстрее его продать. Там что-то было связано с завещанием. На то ранчо претендовало несколько покупателей, и тогда мы просто объявили, что достанется оно тому, кто первым сможет заплатить за него наличными.

Хозяином на ранчо стал Волкмейер.

- Он расплатился наличными? - спросил Раглан.

- Можно сказать, да. Он явился в банк, опередив всех остальных претендентов, и заплатил золотом.

Наступило молчание. Посетители понемногу начинали расходиться, покидая ресторан и отправляясь на прогулку в горы, или же в Дуранго. Майк, не спеша, закончил свою трапезу. Вестон как будто пытался предупредить его о чем-то, но о чем?

В те годы внесение платы золотом не считалось событием из ряда вон выходящим. Здесь было принято устраивать тайники и собирать в них золотые монеты, пока не набиралась довольно кругленькая сумма. Зачастую при совершении некоторых сделок золото оказывалось единственным платежным средством. В конце концов по всей округе было полно золотых рудников.

- Я тоже слышал, что дела у него идут совсем неплохо, - заметил Раглан. - Хотя, когда он приехал, чтобы повидать меня, по его виду этого не скажешь. А я-то хотел предложить старому ковбою кое-какую работенку. Надо же, я и представить себе не мог, что он стал столь состоятельным.

- Он ужасно спешил. Ему во что бы то ни стало нужно было заполучить себе ту землю, и поэтому он расплатился золотом. Доставал его прямо из седельных вьюков.

- Ну и что?

- Мне это показалось странным. Я имею в виду форму слитков. Они почему-то были круглой формы. Такие кругляшки, потолще в середине и плавно сужающиеся от центра к краям.

Внутри у Майка Раглана все похолодело. Он оставался сидеть неподвижно, глядя на видневшиеся за окном горы, поросшие лесом. А в мыслях у него теперь звучал голос другого старика, с которым судьба свела его во Флагстаффе так много лет тому назад.

"Чистейшее золото высочайшей пробы, сынок. Такие кружочки. Размером с блюдце..."

27

Майк Раглан взглянул через стол на Артемуса Вестона. Старик походил больше на пастуха, нежели на банкира, но в городках западных штатов это случалось сплошь и рядом.

- И давно вы оставили службу?

Вестон кивнул, даже не взглянув в сторону Майка. Он сидел, устремив неподвижный взгляд на противоположную стену, и мыслями он был уже должно быть где-то далеко-далеко отсюда, среди нахлынувших на него воспоминаний.

- Мне уже не долго осталось, - теперь он снова смотрел на Раглана. Слишком много лет осталось позади, да и здоровье уже не то, что прежде. Я думал, что ты, такой молодой человек как ты, должен знать об этом.

- Почему вы думаете, что это так важно?

- Ты скорее всего и сам знаешь это, или по крайней мере догадываешься. Тогда, единственный раз в своей жизни, я видел такие слитки, но только, если ты всю жизнь живешь на одном месте и даже если не обращаешь внимания ни на что, то от слухов-то все равно никуда не денешься... Волкмейер быстро и внезапно разбогател. Может быть, конечно, он нашел где-нибудь клад...

Старик вынул из кармана сигару и откусил кончик.

- Занимаясь банковским делом, человек, даже если он в прошлом и был погонщиком, как, например, я, прежде всего думает о деньгах. Он имеет дело с деньгами. С деньгами и с людьми. Здесь, на Западе, не принято задавать много вопросов, но никто не может запретить человеку думать. И вот я тоже время от времени раздумывал над тем, откуда могло взяться то золото.

В те времена никакого подоходного налога еще и в помине не было. Никто не обязан был отчитываться, где и как он берет деньги. Волкмейер разбогател слишком быстро. Продолжал время от времени вкладывать деньги в недвижимость, и еще тогда я подумал, что одно из двух: либо он нашел где-то большой клад или же кого-то, кто исправно платит ему за что-то.

Вестон встал из-за стола.

- Ладно, хватит. Что-то слишком я заболтался. Мне дома уж давно пора быть. Теперь я быстро устаю, не то что раньше. Зато в былые времена я мог проехать верхом сорок часов к ряду, и проделывал это много раз.

Он взглянул на Раглана.

- У меня было много друзей среди индейцев. Еще в молодости я выучился говорить на языке навахо. Время от времени их старейшины обращались ко мне за ссудой. Никогда не подводили меня. Всегда платили в срок, когда приходило время.

Было время, когда мы просто сидели и разговаривали, и от них я услышал много таких историй, от которых волосы дыбом встают. Будь осторожнее, парень. Будь осторожней. Ты сам не знаешь, куда собираешься броситься, очертя голову.

Раглан смотрел вслед удалявшемуся старику, прокладывавшему себе путь между столиков. Наверное Артемус Вестон был не на шутку обеспокоен, если решил лично выбраться в ресторан, чтобы повидаться с ним. Ему, должно быть, пришлось приложить немало усилий для того, чтобы даже просто добраться сюда.

Волкмейер? С точно таким же золотом, как то, что нашел старый ковбой из Флагстаффа? Как оно попало к нему? И на чьей стороне он был?

Волкмейер, суровый, крутого нрава и как теперь выясняется, жутко богатый старик. Кто он: союзник или враг? А что если предположить последнее? А что если человек, которого он выбрал себе в союзники, предатель и ему нельзя доверять? Майк не мог отважится на подобный риск, но только как он сможет избавиться от него теперь, уже обратившись к нему с просьбой о помощи?

Время нанести визит Иден Фостер, а затем начинать действовать без промедления. Конечно, возможно ей удалось каким-то образом поспособствовать освобождению Эрика, но только Раглан в этом сильно сомневался. Судя по тому немногому, что ему уже удалось выяснить, этот их Рука был всемогущ.

Он начал было вставать из-за стола, но затем снова резко опустился на стул. Властители Шибальбы! И почему только он не вспомнил об этом раньше? Несколько лет назад, занимаясь исследованием обнаруженного в Центральной Америке "Трона Ягуара", ему выпала редкая возможность прочитать "Попол-Ву", священную книгу племени Майя, и если теперь ему не изменяет память, то там также упоминалось о Властителях Шибальбы!

К столику подошел офицант.

- Вы собираетесь уходить?

- Нет пока, принесите мне еще чашку кофе. Я еще немного посижу здесь у вас.

Вынув блокнот, он принялся воспроизводить беглый набросок того, что ему удалось вспомнить.

Шибальба... подземный мир, населенный людьми зла, мучителями рода человеческого, место, где царят страх и ужас.

У индейцев-какчикель бытовало поверье, будто бы Шибальба это мало кому известное место большого величества и могущества.

И все-таки должно быть когда-то давным-давно, в прежние времена два мира некоторым образом все же сообщались друг с другом.

Одна мысль неизбежно влекла за собой другую, и тогда Майк начал торопливо записывать решительно все из того, что припоминалось, буквально дословно, надеясь, что каждое из слов сможет навести на какие-то ассоциации. Он довольно часто прибегал к подобному методу, и это всегда помогало. Даже простое прочение, разглядывание написанных слов может помочь вспомнить и другие слова, некогда уже встречавшиеся в этой связи. Он проработал наверное еще с полчаса, неустанно думая, вспоминая.

Так значит, связь между племенами майя и анасази не сводилась лишь к одной торговле? Возможно. Когда речь заходит о навеки исчезнувших племенах, это всегда лишь возможно. Для того, чтобы дать более определенный ответ, необходимо изучать, выдвигать версии и предположения, а затем снова изучать, зачастую доказывая ошибочность исходных теорий.

Господствующие в обществе настроения зачастую оказывают влияние и на теорию. Во времена всеобщей борьбы за мир считалось неуместным думать об анасази, как о воинствующем племени. Майя тоже считались крайне миролюбивыми, до тех пор пока непомерное количество принесенных ими в жертву людей не стало говорить само за себя. Выдвигались и иные предположения насчет того, что подвигло анасази перебраться с вершин столовых гор в скальные жилища. Не нужно обладать сверх проницательностью, чтобы догадаться, что ни один здравомыслящий человек, вне зависимости от того, каким привлекательным в некоторых отношениях ни показалось бы подобное жилище, не станет мучить себя, совершая изо дня в день восхождение по крутым вырубленным в камнях ступенькам, перетаскивая наверх пищу, воду и дрова для костра, если только на это его не подвигнет крайняя нужда.

Память способна создать золотой ореол вокруг минувших времен, пока наконец от них останутся одни только приятные воспоминания. Должно быть то же самое относится и к племени анасази, некогда населявшему район "Четырех углов". С каждым днем им приходилось углубляться все дальше и дальше в равнины в поисках топлива для очага или леса, пригодного для строительства, много претерпевая от засухи и частых напегов вражеских кочевых племен. И на этом фоне тот мир, что был давным-давно покинут ими начинал снова представляться весьма привлекательным. Возможно также, что древние злые силы исчезли из него, затаились на какое-то время.

Майк Раглан подписал чек и отправился обратно в мотель, собираясь написать несколько писем и забрать кое-какое снаряжение, которое могло бы ему очень пригодиться, в том числе и особые упаковки с едой, которые он обычно брал с собой, отправляясь в горы.

А теперь время навестить Иден Фостер! Оглядевшись по сторонам, и не заметив ничего подозрительного, он сел за руль. Где-то в глубине души у него все же жила робкая надежда на то, что Иден все же объявит ему о том, что Эрик уже освобожден, или должен оказаться на свободе в самое ближайшее время.

Нет такого человека, который по доброй воле отправлялся бы на смерть; каждый верит в то, что ему так или иначе все же удастся выжить. Каждый из нас не только является деятельным участником жизненного процесса, но одновременно и наблюдает за ним как бы со стороны. Окружающий нас мир существует как бы только для нас одних в нашем сознании, так что когда мы умираем, этот мир исчезает, хотя он может продолжать свое существование в сознании иных людей, которые видят его по-своему.

Майк Раглан думал об этом, направляя свой автомобиль по дороге, ведущей на запад. Все эти горы, леса и пустыни существовали для него только тогда, когда он мог видеть их, и ему трудно было представить мир, в котором он никогда не был. Он отдавал себе отчет, что у него нет ни малейшего желания отправляться туда, куда он сейчас едет против своей воли. Майк подумал, что каждый из нас в душе все-таки немножечко ребенок. Мы вырастаем, привыкая мыслить определенными категориями, принимая некоторые из них как единственно верные и правильные. Взять, к примеру, хотя бы честность и преданность. Даже самый пропащий вор, по-черному крадущий все, что только можно украсть, обманывающий и предающий всех и вся, приходит в неописуемое бешенство, доведись ему самому вдруг оказаться ограбленным, обманутым и преданным. И сам он, Майк Раглан, теперь был связан по рукам и ногам чувством верностью дружбе, то, что сам он считал делом чести.

Стоял погожий солнечный день, и стрелки часов уже перевалили за полдень, когда он наконец подъехал к дому Иден Фостер. Майк развернул машину и припарковал ее так, чтобы потом можно было без проблем выехать обратно на дорогу. Начиная с этого момента каждый сделанный им шаг, каждая прожитая минута будут сопряжены со смертельной опасностью.

Она сама открыла ему. На миловидном лице, теперь очень бледном, застыло напряженно выражение, глаза казались огромными. Она отступила от двери, давая ему войти, и Майк мгновенно огляделся по сторонам. В комнате никого не было.

Он прошел в гостинную и сел на кресло, стоявшее у стены. Они как будто были одни, но в то же время он был уверен, что это не так. И теперь, когда пришло его время, Майк внезапно почувствовал себя готовым ко всему. Черт с ним со всем, будь что будет. Он готов ко всему. Если они сами станут нарываться на неприятности, они у них будут.

- Где Эрик? - требовательно поинтересовался он. Его тон был несколько резковатым.

Она поджала губы, и он заметил, как гневно сверкнули ее глаза. Черт возьми, он начал совсем не с того.

- В конце концов, - добавил он уже потише, - он мой друг.

- Я ничего о нем не знаю. Вы пришли не по адресу.

Майк пожал плечами.

- Ну, если вы так считаете... - Немного помолчав, он затем спокойно продолжил. - Я начертил карты. А также написал подробный отчет и сделал с него несколько копий. Все это будет передано Правительству Соединенных Штатов, а так же в столицу штата, в дорожную полицию, в ФБР и редакции различных газет. Если со мной что-нибудь случиться, то все они будут приведены в действие. Я сообщил им определенный мною промежуток времени, в течение которого я намереваюсь действовать, и в течение которого я должен дать им знать о себе.

Она побледнела еще больше. Губы ее оставались по-прежнему плотно сжаты, и когда она начала наконец говорить, то даже обычные слова, казалось, давались ей с трудом.

- Ты сам не ведаешь, что творишь. Твой мир будет уничтожен.

- Если что-то и произойдет, то я буду здесь уже не при чем. Если со мной что-нибодь случится, то этой проблемой займутся другие. - Он взглянул на нее. - Мне нужна твоя помощь.

- Моя помощь? Ты что, шутишь? Я не могу ничем помочь тебе. Даже если бы мне этого вдруг очень захотелось бы. За мной следять. Я не знаю, кто. Она смотрела ему прямов глаза. Даже сейчас, в момент сильного испуга, эта женщина была чертовски красива. - До сего времени я не знала, насколько пристальна эта слежка. Они знают, что ты здесь. И они знают, зачем ты здесь. И я не думаю, что тебе дадут уйти отсюда.

- Потому что они придурки. Вместо того, чтобы все тихо уладить и разойтись, они лишь все усугубят.

- Всем правит Рука. Никто не смеет перечить ему. - Она внезапно вскочила на ноги. - Да! Да! Ты был прав! Я очень хочу остаться здесь! Мне бы хотелось забыть обо всем! Чтобы можно было стать и навсеегда оставаться одной из вас, частью вашего мира! Только не возвращаться обратно!

Мне хорошо здесь. Мне нравится ваша жизнь, этот яркий солнечный свет, ваши люди. Но я не могу! Я рабыня! Я как орудие, которое Рука использует по своему усмотрению.

Ненадолго замолчав, она наконец снова безутешно заговорила.

- Я не знаю, слышит ли он меня сейчас. Может быть и слышит, но должна же я в конце концов высказаться.

Я думаю, что Рука человек, обыкновенный человек, обладающий безграничным могуществом в своем мире, но не имеющий понятия о том, что происходит здесь у вас, не имеющий никакого представления вообще ни о чем, что находятся вне пределов его непосредственной досягаемости. Ему никогда никто не перечил. Никто и ничто никогда не становились у него на пути, и поэтому он даже представить себе не может, что где-то существуют силы, превосходящие его могущество. Он обладает властью, безграничной властью надо всем. У него есть оружие, да такое, какое даже не снилось вашим ученым. И он наверняка станет использовать его. Не думай, что он не воспользуется таким случаем. И если он захочет, то и вообще сможет закрыть все доступы в свой мир.

Можешь мне поверить, это так. Давным-давно, когда его мир был много моложе и вместе с тем мудрее, в науке были сделаны величайшие открытия, и этот прогресс намного опережал ваши достижения. Развитие научной мысли уже давно прекратилось, но Рука все же имеет доступ к такому источнику энергии, который можит уничтожить все живое. Ты даже представить себе не можешь. И он сделает это. Он не боится вашего мира как такового, он боится ваших идей. Он почти ничего не знает о вас, и от этого презирает всех живущих здесь еще больше, считая слабаками, не способными дать достойный отпор.

Ты должен понять это. Рука никогда в глаза не видел ни книги, ни газеты. Он не умеет читать и вообще с трудом представляет, что это такое и для чего это надо.

- Ты его когда-нибудь видела?

- Я? Никто и никогда не видел его! Ну, если только Властители Шибальбы, состоящие при нем. Я сомневаюсь, что даже стражники-Варанели когда-либо могли его увидеть. Насколько известно, он никогда не покидал стен Запретной Крепости, и никто не может пройти к нему. Но зато он видит и слышит все. Может быть даже сейчас он слушает, о чем я говорю с тобой.

- Так как же ты осмелилась?

Она посмотрела ему в глаза.

- Я не собираюсь возвращаться обратно.

- И тебе ничего не известно о других? О тех ваших диссидентах, что живут в горах?

- О них я никогда ничего не слышала. И честно сказать, я не верю, что они вообще существуют.

- Но тем не менее, он все же есть, и Рука знает об этом. Они потомки тех, кто вернулся обратно из нашего мира - тех, кого мы называем "анасази". Они бежали от вашего мира зла, и создали свой собственный, особый мир.

- Этого не может быть. Я не верю.

Майк указал на маленький цветок подсолнуха у себя в петлице. Он практиковал подобное в течение последних несколько дней.

- Ты знаешь, что это за цветок?

Она пожала плечами.

- Я видела, как он растет здесь. Там это не разрешается.

- Не разрешается?

- Там его не разводят, а где это вырастает само, оно должно быть уничтожено.

- Почему?

Она снова пожала плечами.

- Таково правило. А у нас принято следовать правилам и не задавать вопросов.

- Я уверен, что это символ - возможно, символ сопротивления. И он в ходу по крайней мере у кое-кого из ваших, тех, кто бежали в горы.

- Это ты так говоришь. Откуда ты это можешь знать?

Майк уклонился от ответа.

- Ты должно быть видела карты нашей страны? Ну, или по крайней мере хотя бы этого штата? Разве ты никогда не задавалась вопросом, отчего это твоя страна так мала? Столь территориально ограничена? Я уверен, что очень многое тщательно скрывается от вас.

Она ответила не сразу.

- Да, мне тоже так кажется. Я очень изменилась с тех пор, как впервые попала сюда. Но только в твоей стране я чувствую себя неуютно. Она слишком... слишком открытая, что ли. Мне это тревожит. В моей стране все четко регулируется, все строго организовано. Каждый твердо знает, кто он такой, и что еще очень важно, что ему позволительно делать.

- А как насчет того, что ему не позволительно делать?

- Мы не думаем об этом. Мы знаем то место, где мы живем, где работаем, куда ходим развлекаться. Этого достаточно.

- А что же с Эриком Хокартом?

- Ничего, - ответила она после секундного замешательства. - Я поставила Властителей Шибальбы в известность о том, что его исчезновение здесь не осталось незамеченным, что правительство обеспокоено его отсутствием, и что у нас могут быть неприятности.

- Ну и..?

- Ну и ничего. Видишь ли, они смотрят на это иначе, чем ты. Им не дано понять, что исчезновение одного единственно человека будет вообще замечено, а уж тем более повлечет за собой какие-то последствия. У нас к этому совсем другой подход. Это как... как, например, вы и русские.

- Что ты имеешь в виду?

- Их журналисты и газетчики работают на правительство, и поэтому они уверены в том, что у вас тоже не может быть иначе. Им не понять того, что газеты могут существовать сами по себе и печатать все, что им захочется. Потому что в России мнение любого репортера должно обязательно совпадать с точкой зрения правительства. Журналисты собирают информацию. Поэтому всех их считают потенциальными шпионами.

Если в нашем мире кто-нибудь и пропадает, то никто не задает вопросов, и...

Замолкнув на полуслове, она внезапно вскочила с кресла.

- Тебе пора идти! Уходи сейчас же! - Она снова взглянула на часы. - Я понятия не имела, что уже так поздно. Умоляю тебя, уходи! Немедленно!

Ни слова ни говоря, Майк поспешно встал и направился к двери, но тут же остановился. Потому что дверь распахнулась, и в комнату ввалились двое мужчин. Майк узнал обоих.

Иден Фостер тут же отпрянула назад, а вошедшие бросились к нему. У Майка не было никаких сомнений относительно их намерений.

И он не заставил их долго сомневаться относительно своих собственных.

28

Вместо того, чтобы отступить или попытаться убежать - что в любом случае оказалось бы тщетным - Майк отскочил в сторону и со всей силы пнул ногой кресло, которое опрокинувшись, оказалось на пути у преследователей. Тот из нападавших, что бежал первым, споткнулся о неожиданную преграду, и в тот же самый момент, как он растянулся на полу, Раглан нанес ему сокрушительный удар ногой по голове.

Второй из преследователей оказался проворнее, он успел остановиться и выхватил из-за пояса нож. Тогда, ни секунды не раздумывая, Раглан схватил со стола тарелку с салатом из агукате, стоявшую с той стороны, где прежде сидела Иден, и со всего маху метнул ее в лицо своему противнику, в доверешение ко всему ударяя того ногой между ног. Первый из нападавших тем временем все еще пытался подняться на ноги, и заметив это Раглан с силой огрел его бутылкой по голове, отчего тот, истекая кровью, немедленно снова повалился на пол.

- Они чересчур самоуверенны, - пояснил Раглан. - Им следовало бы побольше времени проводить на улицах. По-моему, до меня им еще никто и ни в чем не возражал.

- Никто бы не посмел, - сказала Иден.

Второй из нападавших все еще протирал глаза, размазывая по физиономии залепивший их салат. Майк Раглан подобрал с пола оброненный нож.

- На пол, - приказал он, - а не то кишки выпущу.

Взмахнув рукой, он указал на беспорядок, возникший в гостиной в процессе непродолжительной борьбы.

- Извиняюсь за погром, Иден, но только твои мальчики могли бы вести себя и покультурнее.

Она потрясенно смотрела на него, и лицо ее казалось очень бледным.

- В этом деле мало иметь только железные мускулы, Иден, - продолжал он. - Эти ребята ведут игру без правил. Послушай моего совета, и постарайся оторваться от них. Если уж ты не можешь помочь мне вернуть Эрика, подумай хотя бы о себе. Порви с ними. Уезжай отсюда. Отправляйся на восток или еще куда-нибудь.

Он вышел на улицу и отправился к тому месту, где стояла машина, на которой приехали злоумышленники. Проходя мимо нее, Майк ненадолго задержался, чтобы воспользоваться наконец ножом, который все еще был зажат у него в руке, и изрезать парочку шин. Лезвие ножа было острым как бритва, Майк загонял его в резину по самую рукоятку, так что колеса вражеской машины оказались основательно исполослваными. Затем он забросил ставший ненужным нож далеко в кусты, росшие по другую сторону от дороги и сел за руль собственного автомобиля.

Он вел машину довольно быстро, но осмотрительно, направляясь обратно в мотель. Припарковав там свой джип, он отправился прямиком в кафе.

Галлафер расположился за дальним столиком. Увидев вошедшего Майка, он криво усмехнулся.

- Я так и думал, что ты придешь. Ну что, виделся с Иден Фостер?

- Мы довольно мило побеседовали. Но только потом случилась небольшая заминка.

Галлафер посмотрел на него поверх своей чашки с кофе.

- Давай, рассказывай.

- Да и рассказывать особо нечего. Просто два амбала решили, что они очень крутые, - ответил Раглан. - Сразу видно, нездешние.

Майк взял со стола кофейник, оставленный офицанткой и налил себе кофе.

- Все, что нужно сделать, я буду должен сделать сам. Иден ничем не может мне помочь.

- Не может или не хочет?

- Скорее всего не может. Очевидно, никому там до этого нет дела. По-моему, она уже настроилась на то, чтобы отчалить оттуда куда-нибудь. Ей здесь у нас больше нравится.

- И что же теперь?

- Я пойду сам. Другого выбора у меня нет.

- Ты что, на самом деле веришь во все это?

- Приходится. - Немного помолчав, он спросил. - Ты Волкмейера нигде по близости не видел?

- Нет. Я проехал было к нему, но только не застал дома. Или по крайней мере, если он там даже и был, то никаких посетителей все равно не принимал.

Майк Раглан чувствовал крайнюю усталось. Непродолжительная стычка в доме у Иден внесла некоторое разнообразие в общий ход событий. В тот момент ему пришлось столкнуться лицом к лицу с чем-то вполне реальным, с тем врагом, которого он мог одолеть. Хотя в остальном ситуация продолжала оставаться слишком уж неопределенной, и при таком раскладе он никак не мог быть уверен в том, что ожидает его в следующий момент. И хотя сам он неплохо разбирался во всевозможных техниках мошшеничества и ловкачества, но только на сей раз ему приходилось иметь дело с той реальностью, что выходила далеко за рамки его познаний.

Он подумал о Волкмейере. Этот рассудительный, молчаливый человек теперь казался ему даже более загадочным, чем прежде. Конечно, когда-то Раглан спас его от верной гибели, но сколь существенно это может быть теперь? А самому на ум уже приходит навязчивая мысль типа "..., а чем ты отплатил мне за это?"

Волкмейер внезапно разбогател, и по крайней мере единожды его благосостояние пополнилось за счет золотых кругляшков, очень похожих на те, что старый ковбой из Флагстаффа нашел на Обратной Стороне. И что сие может означать? То что Волкмейер протоптал дорожку к тому же тайнику? Маловероятно, но все же возможно. Или он наткнулся на другой тайник? Или может быть таким образом с ним расплачивались те, кому он оказывал некие услуги?

Волкмейер был довольно опасным человеком. Верный товарищ, человек, на которого можно положиться, и именно поэтому Раглан решил доверить ему прикрывать их отход. Но только на чье стороне он теперь?

Галафер нарушил затянувшееся молчание.

- Я уже говорил тебе, что ездил повидать Волкмейера? Его не оказалось дома, но я все же решил осмотреться немного на месте, в надежде, что он, возможно, скоро объявится. Ничего не скажешь, шикарно у него там, просто шикарно. Просто с ума сойти, до чего же хорошо.

Раглан теперь обернулся к нему и был весь во внимании.

- Огромный домина для одного человека, - продолжал тем временем Галлафер. - Гараж на три машины, а сам Волкмейер разъезжает повсюду по большей части на белом пикапе. По крайней мере другой машины я у него не видел.

Все это очень и очень любопытно, и поэтому я попытался кое-что выведать. Похоже он вкладывал деньги в несколько политических кампаний. По-крупному денег на ветер не бросает, но его имя все же встречается в довольно солидных списках, так что с ним считаются и к его мнению прислушиваются.

Дом его ранчо выстроен среди холмов, что говорится на отшибе. Никто не видит, кто навещает его там и кто от него выходит. Туда ведет пара-тройка окольных дорог, и по одной из них как будто особенно много ездили последнее время. Во всяком случае гораздо чаще, чем обычно путешествуют по дорогам подобным той. - Галлафер замолчал, собираясь с мыслями. - И среди прочих оставленных шинами следов там были и те, что совпадают с отпечатками протекторов того твоего автофургона.

Галлафер отставил от себя чашку.

- Я подумал, что тебе это должно послужить поводом для раздумий.

- Ты только что говорил о деньгах для избирательных кампаний. А позволь узнать, сам-то ты за кого?

- Меня назначили сюда, а не выбрали. Но когда речь зашла обо мне, то он поддержал мою кандидатуру. - Галлафер вытер губы тыльной стороной ладони. - Я называю вещи своими именами, Майк, и прошу тебя это учесть. Я слонялся без дела и был готов взяться за любую работу, пока не получил это место.

Он опять ненадолго замолчал, а затем заговорил снова.

- А феноменом Волкмейера я заинтересовался не вдруг и далеко не сейчас. Мне было просто интересно, как это человеку удалось там стремительно разбогатеть, тем более что последнее время сделать хороший бизнес на разведении скота было практически невозможно. Я и сам был непрочь немного разжиться деньжатами - в рамках закона, разумеется - поэтому меня крайне волновало все, что связано с этим вопросом. Волкмейер же утверждал, будто бы он получает доход от использования рудников, на которых никто больше не работает.

Они провели за праздными разговорами еще с полчаса, дискутируя о футболе, вспоминая о спортсменах былых времен и рассуждая о скачках на необъезженных лошадях. Галлафер как будто дожидался чего-то, да и Раглан тоже не особенно торопился заняться тем, что ему предстояло чделать.

- Хороший у тебя пес, мне очень понравился, - неожиданно сказал Галлафер.

- Если он объявится здесь один, без меня, то можешь забрать его себе.

Галлафер огляделся по сторонам.

- Думаешь, и такое возможно?

Раглан пожал плечами.

- Я отправляюсь в логово врага, в то место, о котором мне, можно сказать, ровным счетом ничего неизвестно, где все и вся против меня. И в такой обстановке я еще надеюсь разыскать неведомо в какую темницу упрятанного человека. Я бы сказал, что у меня один шанс из миллиона.

- Так зачем тогда ты собираешься сделать это?

- Сейчас он зависит от меня. Так же как местные жители полагаются на тебя в смысле своей безопасности. А кроме меня у него больше никого нет.

- И долго ты собираешься там пробыть?

- Ровно столько, сколько потребуется. Я не знаком с их ходом времени. Я вообще не знаю, на что это все похоже. Мы привыкли к этому миру, но ведь за его грнаью все может оказаться совсем иначе. Может быть меня здесь не будет всего несколько минут, хотя скорее всего в нашем исчислении это займет неделю или даже месяц. Но сам я лично собираюсь управиться со всем за несколько часов нашего времени.

И затем, не спеша он принялся объяснять то немногое, что было известно ему самому.

- Эта их Запретная территория занимает довольно немалую площадь: большие здания, прочные стены из камня, возведенные когда-то много лет назад. Большинство этих построек в настоящее время ими не используются. Передо мной сложилась довольно ясная картина прочно укоренившейся власти автократического порядка, когда все, так сказать, благие начинания так никогда и не были воплощены в жизнь. Мне представляются люди, которые не только давно потеряли волю сопротивляться, но у которых даже никогда и не возникало мысли о возможности какого-либо противления злу. Все несогласные давным-давно бежали от ненавистного режима и обосновались в горах, где и по сей день живут потомки древнего племени анасази.

С одной стороны они хотят заполучить себе кое-что из того, чем располагаем мы здесь, но с другой стороны и опасаются проникновения туда от нас различных чуждых им идей. Я не верю в существование у них там некоей сверхсилы или какого-то всенаправляющего сверхразума. Это всего-навсего маленький, замкнутый мирок, в котором царят страх, ненависть, в котором все держится на страхе перед всем чужеродным, что может быть привнесено туда извне. Черт возьми, может быть я и ошибаюсь. Я ничего точно не знаю, Галлафер, и могу до конца быть уверен лишь в том, что когда Эрик откопал эту киву, это стало равносильно тому, что открыть сундучок Пандоры, если, конечно, ты помнишь тот старый миф.

- Мне лучше пойти с тобой.

- Я не хочу, чтобы со мной шел ни ты, ни кто-либо другой. Если уж я сам не смогу позаботиться о себе, то этого не сможет сделать никто, тем более что я гораздо лучше, чем кто бы то ни было знаю, чего следует ожидать от этой затеи. Я хочу сделать так, чтобы мне не приходилось заботиться больше ни о ком, кроме как о самом себе, чтобы не нужно было тревожиться, что каждый момент с кем-то что-то может случиться. Если я не смогу управиться сам, то другие и тем более не справятся. Ты ведь тоже создан для своей работы. Хороший полицейский может заранее почувствовать опасность, а я примерно знаю, чего можно ожидать от того мира.

Чья-то огромная тень легла на стол, за которым они сидели, и Майк стремителььно обернулся. Это был Волкмейер.

- А я повсюду тебя разыскиваю, - сказал он, и развернув к себе свободный стул, сел на него верхом, опершись руками о спинку. - Я подумал, что неплохо бы было зайти и сюда, прежде, чем выезжать на ту гору, о которой ты рассказывал.

- Хорошо, что ты пришел, - сказал Раглан. Он встал из-за стола. Послушай, Галлафер, как только я вернусь, то обязательно постараюсь сразу же связаться с тобой.

Галлафер обратился к Волкмейеру.

- Раглан и мой друг тоже. Так что вы уж позаботьтесь о нем.

- Обязательно, - ответил Волкмейер. - А то как же иначе.

- Если случится что-нибудь непредвиденное, - сказал Раглан, - тебе сообщат об этом мои друзья с востока. Тогда помоги им всем, чем сможешь. А если встретишь где-нибудь поблизости одного моего приятеля с разорванным ухом иии раскроенным черепом, то найди какое-нибудь подходящее основание для того, чтобы упрятать его за решетку и не выпускай его оттуда до тех пор, пока я сам не вернусь. Может быть он даже сможет рассказать тебе что-нибудь довольно интересное, если ты, конечно, задашь ему наводящие вопросы.

Когда они вышли на улицу, Волкмейер сказал:

- А что это за приятель такой с рваным ухом?

Раглан лишь пожал плечами.

- Парочка каких-то придурков решила помахать кулаками, в то время как я гостил у Иден Фостер. У них это получилось довольно скверно. Вот уж воистину, если не умеешь, то лучше не браться.

Волкмейер пристально взглянул на него.

- Но у тебя нет ни единого шрама.

- Я же сказал, что у них это вышло слишком неумело.

Волкмейер снова посмотрел на него, но на этот раз промолчал, оставив эту реплику без комментариев. И только позднее он снова переспросил:

- Так ты говоришь, их было двое?

- Здесь они сталкиваются с теми же трудностями, с какими, по всей видимости, мне придется столкнуться там. Они не понимают разницы в сути вещей. Одно из двух: или тот, с кем они контактируют здесь, намеренно лжет им, или же сами они настолько бестолковы, что не могут понять простой истины о том, что здесь, у нас, пока человек жив, он может никого не интересовать, до него никому не будет дела, но стоит только ему пропасть без вести или же оказаться убитым, и тогда он вдруг становится очень важным для общества. Даже если Эрик и не был бы тем, кем он был, то даже в том случае его стали бы разыскивать.

- А кто он такой?

- Электронщик, в свое время работавший и на ФБР, и на ЦРУ. Ему приходилось бывать консультантом при комитетах Сената, и все газеты страны прекрасно знают, кто он такой. И они уже начинают интересоваться, задавать вопросы.

Волкмейер провел своими узловатыми пальцами по редеющим волосам.

- Я сам никогда не был знаком с ним лично. Только слышал от других.

- Знаешь, Волк, они ведь всерьез заинтересуются им. Им постараются заполучить ответы на свои вопросы. Тот пожар в кафе будет самым первым в списке загадочных совпадений, они переберут пепелище по угольку. Ты и представить себе не можешь. Будут расспрашивать меня, и тебя тоже.

- Меня? Но ведь я ничего не знаю.

- А они не склонны так считать, Волк. Тем более, что я оставил список мест и людей на тот случай, если со мной вдруг что-нибудь случится.

Волкмейер натужно сглотнул. Было видно, как у него над воротником задергался кадык. Он взглянул в сторону синеющих вдали гор.

- Надеюсь, что они все-таки разыщут его.

- Это будет совсем не просто, Волк. Они будут хвататься за любую возможность, расспрашивать всех, требовать объяснений всему. Видишь ли, Волк, у них есть время на это. Если вдруг в общей картине выявится какое-нибудь несоответствие, они станут докапываться до истины, и в конце концов придут к разгадке. Вплоть до того, что примутся перепроверять записи об участках под рудники, сведения об уплате налогов и все-все, что только можно представить.

- Наверное, ты действительно прав. Я никогда не думал об этом. - Он сделал небольшую паузу. - Просто когда человек выбирается на проторенную дорожку, все ему кажется само собой разумеющимся.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Я? Совсем ничего. Просто задумался надо всем, что здесь происходит, и что из этого может получиться.

- Тогда не переступай черту, Волк, не убедившись для начала, что ты и в самом деле готов пройти по этому пути. - Он обернулся, чтобы посмотреть на старика. - Я иду туда, чтобы выручить друга, вот и все. Я заранее знаю, что там меня ожидают одни лишь трудности, и если ты отправишься вместе со мной, то это единственное, что я с уверенностью смогу тебе пообещать.

- Допустим, что я и сам догадываюсь об этом, Майк. - Волкмейер смерил его своим суровым взглядом. - Ты-то сам хоть знаешь, на что идешь?

Раглан ничего не ответил. И правда, что он делает здесь? Единственным пока еще доступным для него выходом было выбраться отсюда поскорее и уехать куда-нибудь подальше. Никто все равно ничего не узнает, никому не будет дела до него. Примечательнее всего было то, что он отважился на это ради человека, которого никогда не считал своим близким другом. Но этот человек молил его о помощи.

Но в конце концов, много ли знает пожарный о тех людях, кого ему приходится спасать из огня? Или случайный прохожий, бросившийся на помощь тонущему человеку? Каждый делает все, что в его силах. И вот сейчас, руководствуясь высокими мотивами, он попал в ситуацию, когда ему, возможно, даже придется умереть страшной смертью, вместо того, чтобы оказаться где-нибудь подальше от этого места и подыскать себе куда более приятное занятие.

Он с горечью выругался, и Волкмейер взглянул в его сторону.

- Что, страшно стало?

- Черт, Волк, мне было страшно с самого начала! И как только, черт возьми, человек может вляпаться в такую историю? Я не герой. Я обыкновенный, в меру крутой и эгоистичный мужик, который до сих пор пытался хоть как-то устроиться в этой жизни.

- Я тоже такой, - сказал Волкмейер. - Мне надоело пасти чужих коров, зарабатывать своим горбом деньги, которые потом шли в чужой карман. Хотел поиметь что-нибудь и для себя.

- Теперь у тебя есть все, но твое ли оно? Хотя, как мне кажется, никто вроде бы не собирается предъявлять к тебе исков.

Волкмейер снял с головы шляпу и вытер грубой ладонью пришитую изнутри ленту.

- Я видел, как здесь у нас строили дамбу. Видел, как вода хлынула к ней, заполняя собой все те старые каньоны, через которые я бывало проезжал верхом, как под водой скрывались древние руины, кивы. Это был знак судьбы, словно благословление свыше, скажу я тебе.

Я никогда бы не подумал...

Майк Раглан направился к своей машине. У него не было настроения и дальше слушать болтовню старика. Он принял решение, и не желал больше медлить. Возможно он и так уже опоздал.

Оглянувшись назад, он увидел, что Волкмейер остался расстерянно стоять на месте.

- Я хочу, чтобы ты хорошо уяснил себе одну простую вещь, Волк. Я отправляюсь туда и рассчитываю вернуться обратно вместе с Эриком Хокартом. И всякому, кто вздумает становится у меня на пути, не поздоровится. Попомни же мои слова: всякому, кем бы он ни оказался!

29

Когда Майк Раглан вошел в хижину на вершине горы, то первым, что бросилось ему в глаза, был широкий балахон, лежавший поверх его спального меешка. Рядом с балахоном был оставлен старый потертый тюрбан, похожий на тот, какой был у Таззока. Присев на стоявший тут же складной стул, Майк развернул карту, наривованную на куске холста.

Может быть он и был трусом. Но на этот раз ему пришлось испугаться не на шутку. За все годы странствий по свету ему несколько раз приходилось оказываься во многих полных опасности местах. Он довольно скитался по миру, заходил в древние монастыри, в которых, как считалось, обитала нечистая сила, исследовал катакомбы, где хоронили мертвых, и все же тогда у него всегда было ясное понимание того, с чем ему приходится иметь дело, в то время как теперь он имел лишь самые расплывчатые представления на этот счет.

Он изучающе разглядывал карту, что была давным-давно подарена ему старым ковбоем из Флагстаффа, который в свою очередь еще раньше перерисовал ее с части карты, нанесенной на золотую пластину.

Тот ход на Обратную Сторону, которым ходил старик, был теперь скрыт под водой, но теперь ему стал известен еще один, тот, что находился к западу от сюда, в том месте, где обнаружил его Джонни, разъезжая по пустыне в поисках отбившегося от стада скота.

В самом центре карты возвышалась Ничейная Гора, вычерченная с особой тщательностью. В былые годы можно было запросто переправиться через реку, но теперь путь на другой берег лежал через долгий объезд. После того, как был выстроена дамба, вода поднялась выше по каньону, и река стала значительно глубже.

Ему придется переправляться через реку, а через киву идти нельзя. Во всяком случае раньше ему было сказано, что этот ход ведет прямиком в западню. Хотя, с другой стороны, Шеф проходил сквозь ту нишу, и потом вернулся обратно целым и невредимым.

Ну... может быть на самый крайний случай и этот сойдет.

Он попробует через Яму. Там тоже есть ход, и если ему повезет, он сможет отыскать то место.

Что случилось с Каваси? Последнее время Майк все чаще ловил себя на мысли о ней. Он считал ее воплощением одиночества, и это чувство не покидало его. Огромные, темные глаза, мягкие губы...

И о чем, черт возьми, он только думает? Не время думать о девочках. Его наиглавнейшая задача состоит теперь в том, чтобы благополучно перейти на Обратную Сторону, остаться при этом в живых, а затем отыскать Чертоги Архивов и, добравшись до них, попытаться найти дорогу дальше, в другие помещения постройки, не оказавшись при этом заживо погребенным в одном из тех потайных каменных мешков.

"Ты придурок, Раглан, - твердил он себе, - ты чертов идиот. Пока еще не поздно, вернись в Дуранго, садись на самолет и выбирайся отсюда к чертовой матери. К дьяволу все это."

И все же он никогда не сделает так. Даже подыскивая разумные оправдания своему нежеланию, он знал наперед, что все равно пойдет, пойдет обязательно. Он должен быть честным с самим собой. Да и Эрик ли был основной причиной тому? Или может быть тяга познать неизведанное?

Он потратил многие месяцы на изучение руин древних селений анасази, ему приходилось располагаться на ночлег в их кивах, среди заброшенных развалин. Он ходил их тропами, стоял на тех полях, где они некогда выращивали маис и тыквы, держал в руках черепки, оставшиеся от посуды, ощущая при этом в душе их близость. Многие из анасази наверняка присоединились к племени хопи, другие перешли к индейцам-мимбре, и еще многие умерли. И все же если для кого-то из них существовала хоть малейшая возможность вернуться обратно в Третий Мир, ему хотелось узнать, как им там живется.

Иногда, сидя в одиночестве среди развалин какой-то их постройки, он начинал чувствовать себя одним из них. Ему представлялись небольшого роста смуглые люди, растирающие зерно, или таскающие воду вверх по крутым тропам, ткущие полотно, занимающиеся своими повседневными делами, просто остающиеся самими собой.

Какая участь постигла их? Судя по тому немногому, что ему удалось узнать, и если все рассказанное было правдой, некоторые из них остались со "злыми людьми", но были и такие, кто бежали из того мира, уходили в горы, скрывались в каньонах, где и продолжали вести привычный образ жизни, очень похожий на тот, как если бы они остались на Меса-Верде, Ховенвипе или в Чако-Каньоне.

Майк снова проверил пистолет, а затем достал из своего небольшого вещмешка еще один, девятимиллиметровый "Хеклер & Коч", и тут же засунул его в специальную кобуру, находившуюся внутри ремня на спине, у самой поясницы. Это на всякий случай, для подстраховки. Потому что все свои надежды он возлагал на "Смит & Вессон .357".

Где сейчас Таззок? Ему нужно еще поговорить с ним. Необходимо получить больше информации, больше советов!

И где Каваси? Жива ли еще? Или может быть они схватили ее? Убили или бросили в темницу?

Он вышел из хижины, подошел к киве, и остановившись на пороге, заглянул вовнутрь. Интересно, чьи это свежие следы? Кто их оставил? И когда?

Он посмотрел на зиявшую в стене нишу, очень напоминавшую теперь хищно разинутую пасть, и пятна на стене начинали казаться глазами. Охватившее его при этом беспокойство начинало нарастать, и Майк неловко переступил с ноги на ногу, с опаской оглядываясь по сторонам.

Шеф подошел поближе и остановился рядом, то и дело вдруг начиная глухо рычать, а затем принялся обнюхивать камни, из которых была выложена по окружности стена кивы. Скрывалось ли там нечто? То нечто, что выбралось наружу и теперь рыскало среди руин?

Небо в тот день было бездонно-голубым, и теперь по нему плыли разрозненные белые облачка. Река ослепительно сверкала на солнце, и над ней грозно возвышалась погруженная в безмолвие Ничейная Гора.

Была ли там тропа, ведущая на вершину? Отсюда Майк не мог разглядеть ее; повсюду, куда ни кинешь взгляд, виднеются лишь голые, отвесные склоны красноватого цвета, как будто подпираемые откосами. Кого бы он ни спрашивал, все неизменно отвечали, что пути на верх нет, и только однажды один старый мормон сказал, что такая тропа существует. Там, на вершине пасутся дикие лошади, которые, видимо, отыскали себе тропу для того, чтобы восходить на вершину и спускаться с нее, так как зимы в этих краях обычно выдаются довольно холодными, и ледяные пронизывающие ветры вдоль и поперек продувают ничем не защищенное горное плато.

В небе, как будто в предвкушении пиршества, закружился одинокий сарыч. В конце концов все достанется ему, нужно только подождать.

Интересно, а там водятся сарычи? Или орлы? А есть ли такие ворота в небе, через которые они смогли бы отсюда перелететь туда? Он с беспокойством следил за парящей в небе птицей, а затем перевел взгляд на красноватого цвета скалу у себя за спиной и принялся изучающе рассматривать ее.

У него появилось чувство, что за ним наблюдают, и тогда он быстро обернулся, но по-прежнему не заметил ничего. Тогда Майк перешел на другую сторону вершины и принялся спускаться по крутому склону с противоположной от реки стороне, той дорогой, которой он уже проходил однажды, и некоторое время спустя ему удалось отыскать путь, ведущий вниз с отвесных скал, на дно Ямы.

Первое, что по дороге бросилось ему в глаза, это следы горного льва на земле. Довольно большой лев, и проходил он здесь как будто бы не так давно. Все кругом казалось наредкость пустынным, здесь царила тишина. И в этой тишине только листья на деревьях вдруг принимались нашептывать друг другу свои тайны, а затем вдруг замолкали, словно ожидая, но так никогда и не дожидаясь ответа. Он шел дальше, ступая как можно тише, и его приглушенные шаги стали единственным изо всех слышимых звуков.

Наскальные рисунки индейцев. Кое-где краска стерлась и отвалилась, и те истории, что должно быть были увековечены здесь, оказались безвозвратно потерянными. Майк прокладывал себе дорогу вниз по древней тропе. Если в таком месте можно было найти воду и спасительную тень, то просто наверняка здесь когда-то жили индейцы. Но только деревья эти совсем не были древними, и росли они здесь, скорее всего, не больше сорока лет. Но тогда что здесь было до этого? Росли ли на этом месте другие деревья? Может быть они сгорели, или же бревна из их стволов были использованы индейцами для строительства своих хижин или как топливо для костра? То тут, то там, были насыпаны песчанные холмики? Что было скрыто под ними?

Парильни навахо. От них остались лишь одиноко торчащие, сильно покосившиеся кедровые столбы. А те, другие, хижины, по всей видимости, построены здесь кем-то другим, но только не индейцами-навахо. Может быть это были пиуты? Майк не был уверен до конца, но сама их форма казалась ему несколько странной.

Вот здесь он в прошлый раз видел воинов-Варанелей, но каким образом они появились здесь? Преследовали кого-то? Или что-то?

Он остановился, и прислонившись спиной к отвесной стене и внимательно огляделся. Где-то здесь, совсем рядом, должен находиться ход, через которой можно попасть на Обратную Сторону.

Следы! Ведь Варанели должны были оставить после себя следы.

Прижавшись спиной к отвесной скальной стене, он принялся изучающе разглядывать дно каньона перед и вокруг себя, пытаясь отыскать среди камней некий признак аномальности, хоть что-ниубудь такое, что указывало бы... Короче, он и на этот раз не нашел ничего особенного.

Он дотронулся рукой до рукоятки пистолета, и это придало ему некоторую уверенность в себе. И снова он разглядывал дно каньона, и наконец все же спустился еще ниже по склону и вошел в заросли. Вон в той стороне он в прошлый раз видел отряд стражников-Варанелей, и еще там в воздухе как будто дрожала некая пелена. Майк почувствовал, как тяжело начинает биться сердце у него в груди.

Он пошел вперед, прокладывая себе путь среди зарослей; некоторое время спустя, он все же остановился за стволом одного из деревьев и пристально огляделся.

Он здесь не один. Он интуитивно чувствовал, что здесь был еще кто-то кроме него.

Тогда он сделал шаг в сторону, оказываясь у другого дерева, и тут же скрываясь за стволом. Он снова настороженно осмотрелся по сторонам. Если сейчас за ним кто-то следит, то с какой стороны? Где они могут находиться? Глядя строго перед собой, полагаясь на боковое зрение, он напряженно ждал.

Где? И кто? Или может быть что? Если уж в нашем мире и то водится немало загадочных существ, то что же тогда можно ожидать от другого измерения? Что за отвратительные монстры могут населять их мир?

А что если они вообще невидимы? Ведь есть же такие звуки, которые не может уловить человеческое ухо. Такие звуки могут слышать собаки, ну, может быть еще насекомые. А что если есть и подобные цвета, что не доступны для восприятию человеческим глазом? Такие цвета, которые ни один человек не в состоянии разглядеть? А вдруг именно такие существа подкрадываются как раз сейчас к нему?

Если люди могут переходить из одного мира в другой, то почему этого не могут делать животные? Шефу-то это удалось, он совершил путешествие в обоих направлениях. А как насчет их животных? Разве не может оказаться и так, что там вдруг обнаружатся какие-нибудь диковинные звери, о существовании которых никто даже не подозревает?

Легко ступая, Майк тенью скользнул к другому стволу, а от него к следующему. Здесь он пригнулся, и остался в таком положении, выжидая, прислушиваясь, будучи готовым уловить малейший звук.

Из своей засады ему была хорошо видна та лужайка, на которых он видел Варанелей.

Теперь она была пуста. Никого поблизости не было видно.

Он нервно провел языком по пересохшим губам. Идея покинуть спасительные заросли его совершенно не прельщала. Там он окажется на виду, там он будет уязвим.

Но хуже всего было то, что он совершенно не знал, ни того, что ищет, ни того, как поступит, если вдруг обнаружит искомое.

Он дрожал, хотя день выдался довольно теплым. Необходимо срочно выбираться отсюда, вернуться обратно в хижину, возвратиться все равно куда, лишь бы только там было безопасно, туда, где ему будет все известно наперед, где он будет знать, что делать дальше. Но ведь он так и не нашел ничего. Тогда оказался потерянным еще один день, а времени было так мало.

Как там Эрик? Чем занимается? Или может быть он связан по рукам и ногам? Брошен в темницу? Или умирает в одной из тех каменных могил? Или ему все-таки удалось отсрочить приведение в исполнение уготованного ему смертного приговора? Может быть он убедил их, что сможет принести больше пользы если его оставят в живых?

Майк передвигался вдоль края зарослей, глядя туда, где скрылись Варанели.

Он так и не смог ничего увидеть, кроме бесплодной земли с пробивающейся сквозь нее редкой пустынной растительностью, и немного подальше низкий гребень из песчанника.

Откуда они вышли? И куда ушли?

Майк продолжал наблюдать; затем в поле его зрения попал одинокий сарыч, все еще круживший высоко в небе. К нему пришла новая идея, и внутри у него все похолодело от ужаса. А что если это не настоящий сарыч? Или может быть это специально натренированная птица? Натренированная, чтобы следить за ним?

Какая чушь. В голову лезет разная ерунда. Он перешел к другому дереву, росшему у самого края песчанного "пятачка", и снова остановился здесь и в очередной раз прислушался.

Что это? Он действительно что-то слышит или ему это только кажется? Как будто кто-то поет псалмы? Звук доносится как будто не издалека. Он снова огляделся по сторонам.

Все, пора уходить. В конце коноцв уже начинает темнеть, а ему нужно вернуться в хижину, прежде, чем он сломает себе ногу или свернет шею, карабкаясь в темноте по скалам.

Он снова услышал загадочное пение, как будто множество голосов монотонно повторяли раз за разом песнь, состоявгую всего из нескольких слов. Он явно слышал это, но только откуда это может исходить?

Они должно быть где-то близко, очень близко, потому что он слышал, чувствовал, что пение было негромким. Робея, Майк еще плотнее прижался к стволу дерева, пытаясь на слух угадать нахождение источника звука. Загадочное пение доносилось откуда-то прямо перед ним.

А если на него нападаут, и в схватке он убъет кого-либо из них здесь, в этом мире, то каким образом можно будет оправдаться за труп? Кто поверит в столь неправдоподобную историю?

У него не было накаих доказательств, кроме дневника, который при желании можно было объявить выдумкой чистой воды. В конце концов он был писателем и ему нужно было продавать свои книги, так что его действия могли быть сочтены изощренной рекламной кампанией. Так что о том, чтобы обращаться за помощью и поддержкой к соответствующим лицам и учреждениям, и речи быть не могло.

Никто не поверит в правдоподобность этой истории. Майк Раглан знал и должен был примириться с тем фактом, что ему приходится жить в мире, обусловленном бюджетным дифицитом, нарастающей гонкой вооружений и надвигающимися выборами. Люди ломали головы над тем, как бы наскрести денег на то, заплатить за найм квартиры, своевременно вносить плату за дом или машину, и над тем, куда бы отправиться в отпуск или на каникулы, и наверное хоть кого-то из них занесет на Меса-Верде, где они станут с удивлением взирать на творения рук древних строителей, живших здесь задолго до нас. Они станут бродить среди древних руин, внимая рассказам бывалого экскурсовода, а потом эти люди снова вернутся к себе домой, в Вермонт, Айову или еще куда-нибудь, чтобы уже там рассказывать знакомым об увиденном, пересказывая услышанное и показывая сделанные за время отпуска фотографии.

А что если его сейчас убьют? И возможно его тело пролежит здесь долгие годы, прежде чем его обнаружат, если это вообще, конечно случится, потому что кому еще понадобится отправляться в это пустынное, богом забытое место?

Стоя среди деревьев и глядя вверх, на залитые ярким солнцем стены каньона, Майк Раглан явно ощущал свое одиночество.

Так одиноко ему еще не было никогда не было. Никогда в жизни еще не приходилось оставаться один на один с реальностью, в ситауции, при которой помощи было ждать не от кого. И все, что нужно будет сделать, он должен будет сделать сам.

А как же Волкмейер? А что, Волкмейер? На чьей стороне окажутся его пристрастия? На стороне человека, когда-то протянувшего ему в беде руку помощи? Или на стороне тех, кто дал ему богатство, да такое, о коаком он никогда и не мечтал, и с которым ему в противном случае, возможно, все-таки придется расстаться?

Все, чего он ожидал от Волкмейера, так это чтобы он стал прикрывать его отход на тот случай, если за ними устроят погоню. Чтобы рядом был кто-то, кто помог бы ему в те последние минуты, когда силы, возможно, уже будут оставлять его. Теперь об этом можно забыть. Он станет полагаться сам на себя. И вообще, могло ли когда-нибудь быть иначе?

За все время он еще ни разу не воспользовался чьей-либо помощью. Все, что ему удавалось, было достигнуто им самим, и никем больше.

В зарослях у него за спиной что-то зашевелилось. Майк схватился за пистолет и резко обернулся.

30

Это была Каваси.

Она стояла под деревьями, наблюдая за ним. Майк поспешно окинул взглядом заросли кустарника у нее за спиной, но не усмотрел ничего подозрительного.

- Мне тебя очень не хватало. - Вообще-то он вовсе не собирался говорить об этом вслух, с опозданием подумав, что было бы лучше сказать что-ниудь более приличествующее моменту, но зато это была чистейшая правда. Ему действительно ее очень не хватало.

- Я не могу отлучаться надолго. Они ждут моего слова.

Она сделала широкий жест рукой.

- Вот это место, где мы стоим? Это священное место. Это особое место для моего народа. Говорят, что именно здесь мы впервые вошли в ваш мир, но я не знаю точно, правда это или нет.

Майк снова посмотрел в ту сторону, куда он до недавнего времени направлялся, а затем повернул назад, подходя к ней.

- Что с Эриком?

- Я ничего не знаю. Наверное он у них.

- Я должен найти и освободить его.

- Это невозможно. Никому не дано бежать из Запретного города.

- Никогда не поверю, чтобы твой народ...

- Это не мой народ. Его захватили Властители Шибальбы, силы зла. Убежать от них невозможно.

- А как же твой народ? Последователи Того-Кто-Обладал-Волшебством?

- Это было очень давно, и раньше этого никто не делал. В темноте все были на месте. А когда стало светло, никого не осталось. Они пытались разыскать нас, но мы закрыли все пути, и они больше не могли идти дальше. Была большая война, но в конце концов они ушли и не стали нас больше беспокоить.

- Пойдем поднимемся в хижину. Мне необходимо побольше узнать об этом.

Они пустились в обратный путь. Каваси шла впереди, быстро и уверенно прокладывая дорогу сквозь заросли.

- Вот это, - сказала она на ходу, полуобернувшись к нему и снова обводя все вокруг себя широким жестом, - это очень ненадежное место.

Она вышла из зарослей и принялась взбираться на небольшой карниз, опоясывавший скалу.

- Нам не дано понять, но все это - она взмахнула рукой, словно хотела заключить в объятия и Яму, и Ничейную Гору, и гору, на вершине которой осталась хижина - все здесь как будто... перепутано? У вас есть такое слово? Это ненадежное место. Иногда здесь все, как есть: деревья, вода, скалы... а в другое время нет ничего надежного, прочного, и тогда нельзя быть ни в чем уверенным. Иногда переход здесь, в другое время - там. Это как дрожащая пелена, как будто стена водопада, и на Обратной Стороне...

- Так бывает всегда?

- Нет. Дорога открыта иногда. Потом вдруг что-то происходит... Как будто землятресение, но только не в земле, а в пространсте. Нет, даже не в пространстве! А в сути вещей, вообще во всем! Это происходит, и начинает кружится голова. Глаза как будто не видят, что перед тобой. Затем все снова тихо, все медленно оседает, и после этого пути нет! Все закрыты! И это на долго, на очень долгое время!

- Но снова-то они хоть появляются? И когда после этого путь может быть снова открыт?

Она пожала плечами.

- Не знаю. Последний раз это было еще до меня. До того, как я родилась. За много времени до того. Тот-Кто-Обладал-Волшебством делал отметки на стене. Он записал обо всех случаях, о которых мог узнать. За его жизнь это происходило два раза.

Майк Раглан мысленно выругался. Значит, так называемые, ходы, даже те, которые "всегда", как, например, в киве, могут сами собой закрыться в любой момент и оставаться в таком положении многие годы. Он раздраженно покачал головой. И чем скорее он бросит это все к чертовой матери, тем будет лучше для него же. Тем более, что его вполне удовлетворял и этот нормальный мир, с тремя его измерениями, и вообще, как такое могло случиться, что эти индейцы, единственные изо всех людей...

И все же, майя или кто-то из их предков сумели составить один из точнейших календарей. Они знали Время, добились понимания по крайней мере одного из заключенных в нем смыслов.

А вообще, что есть реальность? Может быть это ничто иное, как некая атмосфера привычных нам и многократно повторяющихся феноменов? И откуда нам знать, что именно эта наша "реальность" и есть единственная и неповторимая в своем роде?

Наша сегодняшняя реальность самым разительным образом отличается от реальности, например, 1900 года. Реальностью 1900 были пароходы, повозки, запряженные лошадьми, обычай принимать ванну вечером в субботу и опасные бритвы. Если бы в те времена, кому-либо пришло в голову предположить, что очень скоро у человека будет возможность, не выходя из гостиной увидеть, что происходит в Южной Африке или, скажем, в Австралии, его наверняка сочли бы умалишенным. Реальность это то, что принимается за нее как таковую. Человек может изменять ее по своему усмотрению.

Каждый из нас наделен тем видением мира, которое присуще лишь ему одному, и со смертью человека этот его мир умирает вместе с ним. Взгляды на жизнь других людей могут до некоторой степени совпадать, но только никому не дано увидеть этот абсолютно таким же, каким его видит сосед, так как каждый из нас наделен своим собственным видением реальности.

Мироощущение каждого из нас основывается на жизненном опыте, оно создается при влиянии окружающих нас людей, книг, снов, желаний, работы, под воздействием всех аспектов, определяющих человеческое бытие.

Майк со злостью замотал головой. Лучше выбросить все это из головы. Пора бы начинать отдавать себе отчет в том, с какой реальностью ему приходится иметь дело на этот раз. Нужно постараться уяснить себе, что это похоже на то, как если бы ему предстояло войти в лифт и проехать на другой этаж. Там придется на некоторое время покинуть кабину, а затем снова вернуться назад на том же лифте, но уже с Эриком - и сделать это как можно быстрее.

Помолчав еще немного, он наконец решился спросить.

- Послушай, Каваси, вот ты говорила, что эта Яма была священным местом. Я насколько мог осмотрелся здесь, но только что-то не похоже, чтобы здесь кто-либо жил. А ведь здесь есть вода, и даже довольно много, по сравнению со всей этой пустыней вокруг; здесь растут деревья. Здесь что, никто никогда не жил?

Она передернула плечами.

- Это ненастоящее место. То здесь есть все, что ожидаешь, а потом вдруг нет ничего. Послушай! А ты видел здесь каких-нибудь зверей?

- Я видел следы горного льва. Довольно большого.

- Как же! Никакой это не лев. Ягуар это. Оборотень. В нем живет дух злого человека. Ему надо убивать всех подряд, всех уничтожить.

Майку доводилось слышать множество историй об оборотнях, превращающихся в волков, в Центральной Африке привычным делом были истории о людях-леопардах, так почему же не может быть человеко-ягуаров?

- Там, внизу есть место, пройдя через которое можно попасть в ваш мир. По-моему, я даже видел, как туда входили Варанели, - объяснил Майк, рассказывая о том, что ему довелось увидеть.

- Может быть и есть. - Она снова пожала плечами. - Но сейчас совсем рядом с нами есть еще одно одно такое место. Говорят, что именно там наши люди покинули Третий Мир, чтобы прийти сюда. Я не знаю, правда это или нет. И говорят, что там же они возвратились обратно в Третий Мир. - Она указала на каньон. - Это вон там, место, похожее на каменную воронку. Такие штуки у вас называют "воронками".

Тот-Кто-Обладал-Волшебством нарисовал план, на котором были показаны все пути. Ведь это очень небольшая территория. Воронка - это потайное место, но через нее можно выйти очень близко от нас.

Все вот это - она широко взмахнула рукой - это непостоянное место. Я не знаю, как еще сказать вашими словами, но только здесь ни в чем нельзя быть уверенным.

Здесь есть путь, ведущий к Руке. Мы слышали об этом от тех, кто знал, но только это было очень-очень давно.

Теперь они шли молча. Было уже довольно темно. Каваси уверенно поднималась вверх по склону, чего нельзя было сказать о Майке. Она остановилась, видимо поняв, что идет слишком быстро, и он, должно быть, не успевает за ней. Несмотря на то, что он всегда был в наилучшей форме и считался человеком физически выносливым, здесь, на высоте дышать становилось все труднее.

- Где ты там? - Теперь он думал о золоте, найденным старым ковбоем, и в частности, о карте. - А тебе известно что-нибудь о руинах у вас там? Я имею в виду об очень древних руинах?

- Конечно! Есть много историй. Кто-то верит в них. Кто-то нет. Мы не уходим далеко от того места, где живем. У нас так нельзя. Мы слышим рассказы о старых местах, где теперь нет воды. Никто не ходит туда. Сколько лет этим местам? Этого никто не знает.

- Но если там остались руины, то где-то поблизости должна быть и вода, разве нет?

Она пожала плечами.

- Родники пересохли. Реки повернули вспять. Все стало пустыней.

Наконец они добрались до самой вершины. Прямо перед ними темнели руины, было очень тихо, а надо всем этим ночь, сверкая мириадами звезд, раскинула свой шатер. Майк остановил Каваси, молча взяв ее за руку. Ему показалось, что что-то движется в темноте. Это был Шеф.

Когда костер был разведен, и кофе почти готов, Майк достал фрукты и несколько кусков копченого мяса.

- Мне страшно за тебя, - сказала Каваси. Она взглянула на балахон и тюрбан. - Ты вот это собираешься надеть на себя?

- Собираюсь.

- Это одежда жреца ягуаров. Ты знаешь об этом?

- Нет, этого я не знал. А что, они какие-то особенные?

- Их осталось очень мало. Тот-Кто-Обладал-Волшебством тоже был одним из них. Все они были мудрецами, людьми очень учеными.

- В этом я смогу попасть как раз туда, куда и надо, в этот вашу Запретную Крепость и отыскать там Эрика.

- Это невозможно! Ты сам не знаешь, что делаешь! Запретная Крепость, это... как у вас это называется? Лабиринт, да? Только Рука знает все ходы и выходы. Варанели тоже знают немного, но далеко не все. Говорят, что Рука так оберегает сам себя, потому что только он один знает путь в свои чертоги, к себе во владения. Говорят, что он обращается к ним только с балкона над огромным залом. Он выходит на него и говорит громовым голосом.

- А если он умрет?

- Тогда будет кто-нибудь другой. Я не знаю, кто и откуда.

- А ты сама видела эту Запретную Крепость?

- Только издалека. Это огромный дом-гора из черного камня, из очень гладкого камня. - Она показала на возвышавшуюся на противоположном берегу реки Ничейную Гору. - Вот как эта! Она возвышается надо всем, но только стены не красные, как у этой горы, а все-все черные!

После этого снова воцарилось молчание. Майк сделал сэндвичи и передал ей бумажную тарелку, а затем разлил кофе по чашкам. В хижине теперь царили покой и уют. Тепло костра прогоняло ночной холод, а через открытую дверь были видны звезды, ярко сиявшие на фоне черного неба.

Каваси снова начала тихо говорить, медленно, но очень точно, как будто это было заучено ею наизусть. Она описала размеры и внешний вид Запретной Крепости. Это было гигантское сооружение, единое здание, образующее собой целый город. Джонни сказал ей, что у нас это называется цитаделью. Этот город-крепость возвышался над простиравшимися у его подножия землями. Отвесные, без единого выступа стены. Властителям Шибальбы и стражникам-Варанелям были отведены собственные апартаменты, но и тем, и другим строго-настрого запрещалось появляться иных в помещениях, а так называемых "общественных" помещений там просто-напросто не существовало.

- Если сейчас все осталось так же, как было заведено в прошлом, то должно быть двадцать четыре Властителя и пятьсот Варанелей. Сколько там слуг, не знает никто. О них нам известно только то, что им запрещено переходить из своих помещений в другие.

Медленно, стараясь ничего не забыть, она рассказывала ему о том, что знала сама. Эти сведения по большей части были весьма скудными и общими по содержанию. Очевидно, крепость представляла собой хитроумный лабиринт из множества переходов, туннелей и комнат, и ходили слухи, что некоторые из этих залов со стеклянными стеными были уставлены зеркалами, в которых тысячи раз отражался сам человек, а вместе с ним и другие зеркала, стеклянные стены и ложные выходы, и среди этого всего человек мог запросто сойти с ума, пытаясь найти выход. Рассказ об этом напомнил ему об атракционе под названием "Зеркальный Дом", известного ему еще со времен работы в ярмарочных шоу, но только здесь были несоизмеримо другие масштабы и все было устроено куда более изощренно.

- А тюрьма?

- Ее там нет. Вернее, мы ничего о ней не знаем. Все что нам удается узнать, мы складываем вместе, мало помалу, строка за строкой, много берем из старых легенд, которые могут оказаться неправдой или просто сильно устаревшими. Заключенных просто приводили в одну из комнат, где их допрашивали Варанели. Но мы знаем очень мало. Настолько мало, что это нельзя считать истинной. Чем меньше человек знает, тем больше он выдумывает от себя.

Горящее дерево весело потрескивало, летели искры, и Майк подбросил в огонь еще пару сучьев. Мысленно он признался самому себе в том, что уже очень давно ему не было так хорошо, ему хотелось просто сидеть здесь рядом с Каваси, и не задумываться о том, что может ожидать его завтра.

- А как живет твой народ? Какое у вас правительство? И какова твоя роль в нем?

- Я лидерь - то, что вы называете "шеф". У нас нет таких названий для человека, то что вы называете "титул". Человек он сам по себе человек. Человек не рождается лидером...

- Но все же ты сказала, что твоим предком был Тот-Кто-Обладал-Волшебством?

- Если бы я не была умной, это бы ничего не значило. В моей семье было много умных людей. Значит, в ней было много лидеров. Но мы не можем приказывать. Мы можем только советовать. Если мы будем часто ошибаться, то нас никто не станет слушать. Все очень просто.

Все было заведено давно. Было решено, что можно делать, а чего нельзя. Если возникает что-то новое, то собирается совет, который должен решить, как поступать. Часто я тоже сижу на совете. А теперь, если они так решат, я говорю от их имени. Как долго это будет продолжаться, я не знаю.

Она ненадолго замолчала.

- Среди нас есть такие, кто считает, что мы должны подчиниться Руке, что будет лучше уйти из гор и вернуться жить вместе со всеми остальными. Но я не думаю, что это правильно.

Они глядят вниз с гор и видят зеленые поля вокруг. Они видят саду и воду. У нас очень мало воды, на полях сухо, а урожаи скудны. И тех, кто хочет уйти к Руке становится все больше.

У Руки есть специальные люди среди нас. Они говорят против меня и тех, кто идет за мной. Я не знаю, что будет с нами дальше.

- Но разве они не знают о том, как сурово Рука правит всем?

- Они не верят этому, или говорят, что им все равно, главное, чтобы было много еды. А другие уклоняются от ответа. Для них Рука означает власть. И они надеятся получить для себя хотя бы маленькую частичку этой власти. Вообще-то, им именно это и обещают.

Майк Раглан сидел, прислоновшись спиной к древней каменно стене. Он закинул голову назад и закрыл глаза. Наконец-то у него появилась возможность расслабиться. Но сознание его не знало покоя. Мысли беспокойно толпились, разбредались, пытаясь проникнуть во все самые отдаленные уголки не дававшей ему покоя проблемы, словно гончие, идущие по следу.

Запретныя Крепость, скорее всего, представляла собой лабиринт, запутанную систему сообщающихся комнат, коридоров и залов, соединенных сложной системой переходов, и все это строилось на протяжении многих столетий. Если рассказанное Таззоком соответствовало действительности, то и на самом деле может оказаться, что знать расположение всех помещений постройки не дано никому. Существовашие там порядки складывались на протяжении многих веков, и благодаря присущей людям инертности продолжали действовать и по сей день. Детей не допускали в эти заветные чертоги, потому что все дети изначало любознательны, а это качество можно вытравить из души человека лишь с течением времени.

Несомненно, что так же как Чертоги Архивов оказались в числе заброшенных и никем не посещаемых, там наверняка были и другие помещения, о существовании и предназначении которых просто напросто все давно позабыли.

Майк много знал о лабиринтах. Начало этому интересу положил атракцион под названием "Зеркальный дом", с которым он объехал многие ярмарки, еще в свою бытность ассистентом фокусника. Затем его друг-ливанец рассказал ему легенду о царе Миносе и Минотавре. О том, как Ариадна дала Тесею клубок, и о том, как легендарный герой, привязав конец нити и разматывая клубок, отправился на бой с Минотавром, получеловеком, полузверем. И эта нить Ариадны помогла ему найти дорогу обратно.

Вне всякого сомнения это был самый знаменитый в истории лабиринт, но только самый большой в мире и теперь уже давно разрушенный лабиринт, существовал в Древнем Египте. По своей грандиозности это сооружение намного превосходило даже знаменитые пирамиды. И Геродот, и Страбон упоминали о нем в своих работах: более трех тысяч комнат, огромные колонады, поражающие воображение залы, занимающие территорию, определенную как одна тысяча футов длиной и восемьсот футов шириной; к тому же занимало это сооружение по крайней мере два яруса, один из которых находился под землей. Майк прикинул в уме, что Запретная Крепость превосходит этот самый большой из известных за всю историю человечества лабиринтов по крайней мере в два раза. И это лишь судя по далеко не полным сведениям, а значит он запросто может оказаться в несколько раз больше.

- Каваси, ты слушаешь? Я собираюсь отправиться туда завтра. Ты покажешь мне дорогу?

Она встала и, ни слова не говоря, вышла на улицу, и Майк тотчас же последовал за ней, опасаясь, что она собирается покинуть его, как это уже случилось однажды.

- Каваси, я должен сделать это.

- Я знаю. Но как я могу послать тебя на смерть? Потому что там нет пути для тебя - для того, чтобы ты освободил его.

- Так ты покажешь мне путь? Или тогда я сам попробую пройти через киву.

- Нет, не ходи туда! - Немного помолчав, она наконец ответила. Пусть будет по-твоему. Ты упрям. Мне нечего больше сказать...

- И не надо.

- Я покажу дорогу. Ты пойдешь вместе со мной, но потом я вернусь к своему народу. Я не знаю, что ты должен делать там. Но запомни: берегись одного из них.

Он высокий, выше тебя, и очень сильный. В его руках также есть большая власть. Он может входить в Запретную Крепость, когда захочет, и мы боимся, что он очень много знает и про нас тоже. Мы думаем, что он руководит шпионами, которые живут среди нас и теми, кто говорит о том, чтобы уйти и присоединиться к Властителями Шибальбы. Если ты увидишь его, то сразу узнаешь. У него величественная осанка. Никто не осмеливается перечить ему. - Немного помолчав, она добавила. - Он послал за мной одного из своих людей. Я не пошла, и тогда он пообещал, что придет за мной сам, и уничтожит всех нас.

- У него есть имя?

- Зипакна. Где бы ты не был, что бы ты ни делал, берегись Зипакны!

31

Завтра!

Этим сказано все. Он обречен. Оставив Каваси в дальней комнате, сам Майк расположился на ночлег на полу у чертежного стола. Шеф устроился рядом, у самого порога. Отсюда ему были видны далекие звезды. Возможно сейчас он глядит на них в последний раз.

Что это на него нашло? Черта с два! Он сделает это. Он разыщет Эрика, а потом они вернутся обратно: он сам, Эрик и его спутник или спутники, сколько бы их там ни оказалось.

И все же это может быть его последняя ночь на той земле, какой он ее знает. Ведь может же случиться так, что когда он вернется обратно, если вообще вернется, все будет казаться другим?

Горько усмехнувшись, он проговорил вполголоса: "Ты никогда не блистал особым умом, Майк, но на этот раз ты, похоже, превзошел сам себя!"

Он взглянул на противопложной берег реки, на темневшую там громаду Ничейной Горы, и поежился. Это движение было невольным, и причиной тому скорее всего были не сами страхи, как таковые, а незнание предстоящей опасности. Ничейная Гора, черная, зловещая, загадочная. Время пришло.

Ничто, ни доступные всем ветрам бескрайние просторы Тянь-Шаня, ни даже те таинственные тропы, что заводили его в затерянные среди гор монастыри Бон-по, ни путешествие в заброшенный замок правителя Линя, ни идет в сравнение с этим. То, что происходит с ним сейчас - совершенно особый случай.

Ему и прежде приходилось иметь дело с магическими силами, и тогда он еще не знал, что от этого всего можно ожидать, хотя скорее всего его дальнейшая судьба была заранее предрешена еще с того момента, как на одной из улочек городишки, позднее получившего название Сюйчжоу, находившегося к востоку от так называемых Ведьминых Ворот, ему выпало повстречаться с тем морщинистым, словно иссохшим, старцем.

Он поднимался на острые словно нож горные вершины, проходил тропаны, проложенными по краю ущелья глубиной в целых три тысячи футов, когда удавалось находить выход из казавшихся безнадежными ситуаций.

Он выжил тогда, и он обязательно выживет и на этот раз тоже. Но эту историю он никогда не доверит бумаге, также как остались не написанными многие другие. Есть такие вещи, в подробности которых не стоит посвящать посторонних. Не расказанные истории остаются жить в душе у человека. Прежде, пока ему не довелось совершить то свое путешествие в горы Куньлуня, Майк не верил ни во что подобное, но зато теперь он твердо знал, что так и должно быть.

Он лежал без сна, глядя на звезды, мерцающие в небе, подобно дрожащим огонькам множества зажженных свечей, и думал. Отныне и постоянно он должен быть настороже. Он не имеет права на ошибку. Он должен войти в Запретную Крепость, а затем медленно и тихо пройти через внешний двор к Чертогам Архивов. Как только оказавшись на месте, он должен будет немедленно разыскать место, где хранятся карты и найти среди них план самой крепости.

Надо будет постоянно остерегаться тех Врат Смерти. Он должен будет найти Эрика, освободить его, а затем они вместе смогут бежать, выбрав для этого наикратчайший из всех возможных маршрутов.

А как же Каваси?

Он неожиданно сел на своем ложе. А как же Каваси? Сейчас она шла вместе с ним, возвращаясь к своему народу, а что потом? А как же он? Что будет с ними? Догадывается ли она о его чувствах? Ведь он ни словом не обмолвился об этом. Ну, точнее, почти ничего не сказал. После того, как Эрик будет освобожден, пойдет ли она вместе с ним? Сможет ли? Решится ли оставить на произвол судьбы свой народ, благополучие которого зависело от нее?

В ночи произошло какое-то движение, это было захватывающее дух и очень необычное ощущение, испытывать которое ему дооселе еще никогда не приходилось. Как будто сама земля вдруг испустила медленный, тяжелый вздох, а затем снова все смолкло.

Первым из того, что пришло в голову была мысль о землятресении. Но земля не вибрировала. Камнепадов тоже не последовало.

Майк испуганно вскочил на ноги? Но чего он испугался?

Каваси уже стояла рядом.

- Майк! Начинается!

- Что начинается? - Майка раздражало собственное незнание. Он не мог дать никаких объяснений происходящему. Это было не похоже ни на что, с чем ему приходилось сталкиваться до этого.

- Это то, о чем я тебе говорила! Помнишь? Как я сказала, что иногда все пути могут закрыться? О том, что это может продолжаться много-много лет? Тридцать, сорок или больше?

- Конечно, я помню. Ты упоминала об этом, но...

- Меня предупреждали об этом. Это... то что случилось только что, такое уже было. Когда это повторяется снова, то это надолго, может быть навсегда. Я не знаю, почему бывает так. Может быть само время сотрясается, может пространство. Может быть то, что происходит здесь совпадает во времени с чем-нибудь еще. Так же как случаются землятресения, ведь может же быть...

- Сколько времени у нас осталось? - Майк был хладнокровен и крайне сосредоточен.

- Я не знаю. Это быстро. Двадцать четыре ваших часа. Может быть сорок восемь. Но не больше. Точно, не больше. Что бы ты ни задумал сделать, ты должен успеть раньше этого срока. Успеть найти Эрика и выбраться с ним оттуда, или тебе придется навсегда остаться на Обратной Стороне.

- Я хочу быть с тобой.

Сказав это, Майк был готов устыдиться собственного эгоизма. Он хотел быть с ней, но только чтобы остаться по эту сторону занавеса. Он хотел, чтобы она осталась бы с ним в этом мире.

Ему хотелось заботиться о ней, сделать ее счастливой, и все это было ему под силу в этом мире. Там же он он окажется вне игры, он не сможет вписаться в картину, или же на это должно будет уйти слишком много времени.

- Мы не можем медлить. Необходимо идти сейчас же.

- Хорошо, - согласилась она.

А в душе Майк был уже готов пожалеть о такой своей поспешности. Ведь это же замечательное алиби. Если бы занавес опустился, все пути оказались бы отрезанны, то что он мог бы сделать?

Если бы он сумел совсем чуть-чуть помедлить, совсем немного задержаться, то она осталась бы здесь вместе с ним, а сам он уже не считал бы себя морально обязанным отправляться на поиски Эрика. Зато он заполучил бы себе Каваси, и вместе они смогли бы хорошо зажить здесь, в его мире.

- Майк? Так мы идем...?

- Пошли, - сказал он, и они начали спускаться вниз по склону горы, уходя в темноту, вниз, на самое дно каньона, к тому месту, что в свое время обнаружил Джонни.

У Майка пересохло во рту и перехватило дыхание. Ему было страшно.

И в то же самое время его как будто распирало изнутри, его одолевало странное желание, он весь находился в предвкушении надвигающихся событий.

"Сейчас! - твердил он сам себе. - Подожди, сейчас все узнаешь! Это будет твоя самая захватывающая, последняя авантюра!"

Авантюра? Его всегда раздражало это слово. А все оттого, что его затерли, превратили в дешевое словечко с налетом романтичности, произносимое по большей части теми, кто ни разу в своей жизни не пережил ничего подобного. Отправиться в плавание по морю в маленькой лодке, несомненно, было "авантюрой", но только кому и зачем это нужно?

Каваси быстро спускалась в каньон, и он шел следом. Теперь ночь как будто уже не казалась такой темной как прежде, или это просто его глаза привыкли к темноте? Нет, наверное над горами всходила луна.

Майк всегда был склонен думать, что в горах ему нет равных. Но Каваси знала горы еще даже лучше, чем он. Она передвигалась быстро и очень тихо, словно призрак, преодолевая попадавшиеся на пути завалы из валунов, почти неслышно ступая по острым камням и пробираясь сквозь заросли низкорослого колючего кустарника.

Она принадлежала к тому миру, если он, разумеется, и на самом деле существовал, и это могло послужить самым простым и логическим объяснением всему. Вскользь Майк подумал и о том, что видать уж так устроен человек, что ему необходимо всему найти свое объяснение. Что бы ни произошло, но всякий раз кто-нибудь неизменно постарается все элементарно объяснить, и тогда налет таинственности либо исчезает совсем, или же отступает на второй план и оказывается отложенным в долгий ящик, где благополучно забывается, затерявшись среди прочих проблем. Разумеется, при участии дюжины людей можно услышать не одно, а сразу несколько объяснений тому или иному феномену, хотя истинным будет объявлено только одно, предложенное лицом, пользующимся среди присутствующих наибольшим авторитетом.

Каваси неожиданно остановилась, упреждающе подняв руку и прислушиваясь. Боже, и во что только он собирается ввязаться? На протяжении всей своей жизни ему время от времени приходилось слышать об аномалиях, связанных с нарушением естественного хода времени, ведь знал же он и прежде, что наш на первый взгляд такой совершенный и устроенный мир на самом деле весьма далек от совершенства.

Стоя позади Каваси, не имея возможности ничего разглядеть в темноте, Майк Раглан изо всех сил старался воспринимать реальность, такой, какой она была на самом деле. Итак, он, молодой мужчина, оказался ночью среди пустыни наедине с хорошенькой девушкой, которая, предположительно, именно сейчас собирается провести его в другой мир, тот мир, что существует параллельно с тем миром, в котором доселе существовал он сам.

- Это здесь, - прошептала она. - Возьми меня за руку.

Она поспешно шагнула вперед, и он мельком успел заметить, что стоит на краю похожей на туннель ямы. А потом он упал.

Майку перешлось пережить мгновения отчаяния и ужаса, охватившего его при мысли, что он летит в пропасть. Но тут он упал на землю лицом вниз.

Еще несколько секунд он оставался лежать неподвижно; а затем, приподняв голову принялся отплевываться от пыли и наконец попытался сесть.

Чья-то рука удержала его, и кто-то предостерегающе зашипел: "Ш-ш-ш!"

Мысленно ругаясь, он снова занял прежнее положение, но тут же снова насторожился, услышав, как рядом, кто-то шевелится. Что-то было совсем рядом. И оно как будто приближалось.

На земле рядом с ним происходило какое-то движение. Это была Каваси. Она снова упреждающе схватила его за руку. Майк оставался лежать неподвижно, испытывая жгучее желание схватиться за пистолет, и в то же время ужасаясь при мысли о последствиях выстрела в ночной тиши. Своей пальбой он наверняка наведет сюда врагов, если они сейчас где-то поблизости. Возможно таким образом и удастся избавиться от одного из них, но только не исключено, что их там десятки, а может даже и целые сотни.

Майк ощущал свинцовую тяжесть в груди, и внезапно даже собственное дыхание стало казаться ему ужасно громким. Он дышал тяжело, жадно ловя ртом воздух, как будто после длительной пробежки.

Но было и другое, что тут же показалось ему по крайней мере странным. Он лежал на траве!

Не среди камней, а на траве. И кроме всего прочего, он мог явно чувствовать ее запах. И еще запах сырости, указывающий на близость воды. Ко всему этому примешивался еле различимый горьковатый аромат, как будто где-то поблизости что-то горело.

Он чувствовал пальцы Каваси на своей руке. Кто там приближается к ним? И откуда взялась эта трава? На дне Ямы как будто росла трова, но она была гораздо грубее этой.

Послышался чей-то голос, но разобрать слов было невозможно. И тут же, по всей видимости откуда-то издали, кто-то ответил говорящему. Шаги стихли, и Раглан мысленно собрался, готовясь в любой момент вскочить на ноги.

Снова стали слышны шаги. На этот раз они удалялись. А потом снова послышались голоса, говорившие на каком-то иностранном языке. Майк имел некоторое представление о языках, и хотя у него никогда не было возможности подолгу задерживаться на одном месте, чтобы овладеть ими в совершенстве, но только то, что он слышал сейчас не было похоже ни на один из тех языков, что ему когда-либо доводилось слышать. В конце концов он сделал вывод, что больше всего это напоминает кастильский диалект испанского языка. А с другой стороны, как будто даже совсем и не то.

Хрустнула сломанная для костра ветка. Каваси почти бесшумно встала с земли, и он последовал за ней. Все еще держа его за руку, она начала осторожно пробираться куда-то, стараясь держаться темноты. Внезапно Майку стал виден огонь костра, вокруг низкого пламени которого теперь устроились несколько человек, облаченных в синие одежды.

Это же Варанели!

Наверное пограничный патруль, или что-то в этом роде. Но почему здесь? Почему... Он замер на месте так неожиданно, что Каваси тоже пришлось остановиться. Осознание пришло так внезапно, что у Майка захватило дыхание.

Они были на Обратной Стороне!

Нет, этого не может быть! Это...!

- Пошли! - чуть слышно прошептала она, и он покорно последовал за ней, изо всех сил стараясь не споткнуться. Они все еще продолжали свой путь по траве, пробираясь туда, где, похоже, росли деревья. Как только они оказались под сенью зарослей, Каваси остановила шествие. - Что-то не так! прошептала она. - Что-то совсем плохо! Зачем они здесь?

Судя по тому, как это было сказано, еще совсем немного, и она запаникует. Он огляделся вокруг себя, и несмотря на непроглядную мглу, все же сумел различить то, что, видимо, было небом, хотя звезд видно не было. Над лесом, на самой опушке которого они сейчас стояли, возвышалась отвесная скала в добрую тысячу футов высотой. Ничто вокруг даже отдаленно не напоминало местность в окрестностях горы, на вершине которой осталась хижина.

- Где мы? - спросил Майк.

- Моя деревня недалеко. Всего несколько миль. Но эти... эти люди никогда не подходили так близко!

- Каваси, я, конечно, не знаю ничего ни о том положении, в котором тебе пришлось оказаться, ни о положении твоего народа, но только вот это армейский патруль, расположившийся здесь на ночь или же стоящий в дозоре. Налицо все признаки, любой солдат скажет тебе об этом. Так что либо все подступы к твоей деревне охраняются, или же они готовятся к нападению.

- К нападению? О, нет! Они не посмеют! - она была в ужасе. - О, Майк! Меня не было слишком долго! Я боюсь! Я очень боюсь!

Он обнял ее за плечи.

- Не расстраивайся, радость моя. Давай лучше перейдем непосредственно к делу. Как можно отсюда добраться до того места, где ты живешь?

Необходимость действовать без промедления заставляла гнать прочь от себя все страхи и сомнения. Снова взяв его за руку, она проворно зашагала дальше вдоль кромки леса. Улучив момент, Майк прошептал:

- Осторожнее! Здесь могут быть разведчики или другие отряды.

- Вряд ли. Никто не станет сражаться с ними. Вот уже много лет как им никто не сопротивляется.

Про себя Майк подумал, что это, очевидно, и есть их единственное преимущество. Это во многом объясняло поведение двух крпышей, набросившихся на него на автостоянке близ мотеля. Они не ожидали сопротивления, по крайней мере сопротивления от человека до некоторой степени владеющего приемами рукопашного боя.

- Далеко еще?

- Всего несколько миль.

- Там выставлен часовой?

- Часовой? Нет, конечно же! В этом уже давно нет необходимости.

"Тогда что же послужило причиной для подобного перполоха?" - ломал теперь голову Майк. Эрик? Может быть ему удалось каким-то образом бежать? Может быть тогда это поисковый отряд? Или они - при мысли об этом у него даже захватило дух - все же решили сделать то, что он сам предположил в разговоре с Галлафером, и теперь собираются во всеоружии отправиться с войной в другой мир?

Вообще-то, по правде говоря, эта идея его не слишком волновала. Возможно им и удалось бы завладеть несколько ранчо или захватить какое-нибудь судно на озере Пауэлл, но только весть об этом сразу же разлетелась бы по всей округе, где практически в каждом доме было оружие, а сами местные жители смогли бы достаточно эффективно постоять за себя.

К примеру, тот же Галлафер сможет возглавить отряд в сотню вооруженных человек, присланных ему на помощь в течение какого-то часа после осознания подобной необходимости. И это утверждение справедливо по отношению к почти всему западу и больчей части востока страны. Ни один вооруженный отряд не посмеет сунуться туда, где население почти поголовно вооружено. И разумеется, у местных жителей есть еще одно и весьма существенное преимущество - они лучше, чем кто бы то ни было знают местность.

Они быстро шли, временами почти срываясь на бег, и Каваси по-прежнему была впереди. Попетляв между валунами, они прошли вдоль русла пересохшей речки, а потом стали подниматься по крутой тропе, уводившей в скалы. Очевидно, Каваси была привычна к подобным прогулкам, чего никак нельзя было сказать о Майке. Да и высота была здесь приличной. Вокруг становилось светлее. Может быть скоро рассвет? Но что-то уж слишком скоро. Он взглянул на часы.

Три часа ночи?

Майк выругался вслух, и Каваси оглянулась.

- Что случилось?

- Отправляясь сюда, - сказал он, - я собирался отмечать дорогу, чтобы потом можно было вернуться обратно. А теперь уже сам не знаю, где нахожусь.

Он оказался в мире, куда никогда не стремился попасть, и ему предстояло столкнуться здесь в неведомым врагом, и теперь у него не было никакой надежды выбраться отюсда.

Кроме того, в его распоряжении было слишком мало времени. Всего каких-нибудь несколько часов осталось до того момента, когда все пути обратно будут отрезаны если и не навсегда, то все равно слишком надолго.

"Ну, мужик, - мысленно твердил он сам себе, - на этот раз ты влип основательно! Вот на этот раз мало тебе не покажется!"

32

У самых их ног теперь чернела огромная пропасть, а со всех сторон к тропе подступали вплотную, как будту толпясь и наступая друг на друга, открытые всем ветрам островерхие скалы, среди которых прятались причудливые тени, и весь этот величественный хаос был как будто окутан туманной дымкой золотистого света. Майк зачарованно остановился, будучи не в силах отвести взгляд от открывавшегося перед ним грандиозного пейзажа. Каваси настойчиво потянула его за рукав.

- Идем!

Увлекая его за собой, она принялась спускаться со скалы по незаметной тропе, ведущей на дно зияющей пропасти, в царившую внизу прохладную тьму. Один раз, воспользовавшись непродолжительной заминкой, Майк оглянулся и посмотрел наверх, где над всем возвышалась величественная скала, похожая на огромный палец, поднятый в знак предостережения о некой, еще неведомой ему опасности.

Когда они наконец достигли дна впадины, Каваси была готова морваться на бег. Майк слышал доносившееся откуда-то опблизости журчание и тихий плеск воды.

- Ручей? - прошептал он.

- Оросительный ров, - ответила она. - Их здесь целые мили. Это наша земля, весь этот каньон и горы вокруг. Вот почему меня все это очень тревожит. Мы никогда не думали, что они знают, где нас искать. Вот уже очень долгое время нас здесь никто не трогал. Теперь все кончилось.

Они вышли на исхоженную тропу, ведущую к темневшей впереди большой постройке. В темноте Майк с трудом мог разглядеть ее неясные очертания. Как будто похоже на пуэбло, типа того, близ Таоса, но только это поселение была несоизмеримо больших размеров.

Каваси подошла к тому, что казалось абсолютно глухой стеной, дотронулась до чего-то рукой и произнесла несколько слов в устройство, напоминающее трубку.

Послышался приглушенный ответ, и в следующее мгновение откуда-то с крыши была спушена лестница. Каваси принялась торопливо взбираться наверх, и Майк последовал за ней. Затем лестница оказалась снова поднятой на крышу человеком, которому Каваси что-то быстро и строго сказала. Человек тут же бросился бежать к дверям своего жилища. Майку было слышно, как он возбужденно заговорил с кем-то еще, по всей видимости, передавая тревожное известие.

Каваси действовала без промедления. Она проворно провела его по всей крыше к другой лестнице, укрепленной там. Здесь, на втором уровне, ее уже дожидалось несколько человек, которым она тоже что-то отрывисто сказала, очевидно объясняя им ситуацию и отдавая распоряжения. Все это время Майк ощущал на себе их пристальные взгляды; затем все быстро разошлись.

- Выожидаете нападения?

- Мы должны быть готовы. Возможно это просто отряд их разведчиков.

- Думаешь, они знают, где вас искать?

- Откуда мы можем это знать? Мы должны действовать так, как если бы они это знали. И действовать быстро.

- Это был совсем маленький отряд. Может вам стоит не дать им уйти отсюда?

Она резко обернулась к нему.

- Что ты имеешь в виду?

- Если кроме них никто еще не знает, где вас искать, и если сами они не смогут вернуться обратно с этой информацией...

- Ты хочешь сказать... убить их? - Она была явно шокирована. - Но это же Варанели. Никто никогда не убивал воина-Варанеля!

- Даже Джонни?

- Ну... может быть, но все равно это невозможно. Они неуязвимы!

- Никому не дано быть совершенно неуязвимым, - возразил Майк, - а если они представляют опасность для вас, то почему бы не попробовать?

- Мы не нападаем. Мы только защищаемся.

Майк Раглан прошел рядом с ней еще несколько шагов.

- Очень часто бывает лучше самому нанести первый удар. Уничтожить ихпрежде, чем они смогут напасть, прежде, чем они смогут вернуться с информацией, что и где им удалось разыскать.

- Мы никогда не нападаем первыми, - настаивала Каваси.

Она открыла дверь в стене, и они вошли в полутемное помещение. Каваси осторожно прикрыла за собой дверь, после чего они прошли еще три марша вверх по лестнице. На каждой площадке лестницы находилось по одной двери, задерживаться ни у одной из которых они не стали. На самой верхней площадке в конце лестнице была расположена дверь, ведущая на горную террасу, на которой росли деревья, бил небольшой фонтан и был выкопан пруд. Здесь цвели цветы, и сама терраса выдавалась далеко в темноту, где Майк мог смутно различить ряды ухоженных грядок.

Каваси открыла еще одну дверь, и они оказались в просторной комнате. У дальней стены находился очаг, стояло несколько диванов, накрытых индейскими покрывалами.

- Это мой дом, - сказала она.

Каменные стены были увешаны гобеленами, а пол застелен коврами.

- Садись сюда, - предложила Каваси. - Мы будем есть, а потом придую люди, и мы будем говорить. Мы должны решить, что делать дальше.

- Я бы посоветовал разделаться с этим дозором прежде, чем они успеют рассказать, что они здесь увидели, если они и в самом деле сумели разыскать это место.

- Убить Варанелей? Так нельзя. Убить Варанеля считается большим злом.

- Почему?

- Потому что нельзя. Никто так никогда не делал. Это самый большой грех...

- И кто вам об этом сказал? - раздраженно поинтересовался Майк. Сами Варанели?

- Нет, но это на самом деле так. Это было всегда.

- А разве они сами время от времени никого не убивают?

- Конечно! Убивают или берут в плен. У них так принято.

- А вы, значит, их не убиваете? Кто-то, радость моя, основательно запудрил тебе мозги. Выходит, они могут убивать вас, но их самих убивать нельзя, потому что это грех. Мне кажется тебе нужно подумать над этим, сказал он, - а заодно и о том, откуда могла взяться такая идея.

Из-за двери раздался чей-то голос. Пройдя через всю комнату, Каваси открыла. Вошли шесть человек, четверо из которых, судя по седине в волосах, были весьма преклонного возраста. На всех них были своего рода накидки из какого-то тонкого материала, стянутые поясами у талии.

Каваси тут же принялась что-то быстро объяснять. Затем она снова обернулсь к Майку.

- Майк, ты не помнишь, сколько их там было? Я не успела разглядеть.

- Я видел семерых, из тех, что были на виду. Но мне кажется, что кроме них не было никого. Если будем действовать быстро, то сможем расправиться со всеми.

Каваси тут же повторила это на своем языке, и тут же послышались возгласы изумления, граничившего с гневом. Только один из пришедших, по виду самый молодой из них, хранил молчание, продолжая все это время оценивающе разглядывать Майка.

- Они говорят то же самое, что и я. Никому не дано убить Варанеля. Если они нападут, то мы будем защищаться.

- А если все же вы убьете кого-нибудь из них? Пока будете защищаться?

Каваси как будто смутилась.

- Еще ни разу мы не убили ни одного. По-моему, это вообще не возможно.

Один из старцев заговорил, очевидно рассказывая какую-то историю. Остальные согласно закивали. Каваси объяснила.

- Один раз, уже очень давно, выживший из ума человек попытался убить Варанеля. Он целых три раза ударил его ножом. И ничего.

- Они одеты в броню, - объяснил Майк, - они носят ее под теми короткими синими камзолами, или как вы там их еще называете. Тех, кого мне довелось увидеть, были одеты в доспехи в виде жилетки или рубашки, это точно. - Он немного помолчал. - А хоть кто-нибудь когда-либо попытался нанести им удар по ногам? Или перерезать горло?

- Мы не нападаем на Варанелей, - настаивала Каваси.

Майк пожал плечами, он уже начинал злиться.

- Ну тогда вам лучше смирить гордыню и стать их рабами. Мне кажется, другого выбора у вас нет.

- Никто не может победить Варанеля! - повторила она.

- Почему же? Мне тут довелось с толкнуться с парочкой их ребят, и у меня это не плохо получилось. Признаю, что они были очень удивлены. Судя по тому, что ты рассказываешь, я для них оказался неприятным исключением.

Взгляд Раглана скользил по лицам. С виду эти люди казались самыми обычными людьми, и все же они не могли быть такими как все, с кем ему доводилось быть знакомым прежде, потому что это был совершенно другой мир, о котором сам он до сих пор не знал ничего. Были ли они мягче, добрее, чем привычные ему люди? Или может быть они так долго жили в полном уединении, что никто уже больше не помнил, каким должен быть настоящий мир? Перед ним были потомки скальных жителей, народа, в свое время принявшего решение отступить под натиском вражеских набегов и засухи, избравших вернуться сюда и найти себе приют. Скрывались ли они от грозящей им опасности? Или же убоялись своих собственных инстинктов?

Перемены не обошли стороной их общество, но только каким образом и по каким направлениям шло это развитие? В апартаментах Каваси было очень мило и уютно, но а если приглядеться попристальнее? Намного ли отличалось оно от незатейливых построек на Меса-Верде и в Каньоне Чако? Продожалось ли это развитие в одном-единственном направлении безо всякого влияния извне? И в какой мере отличались друг от друга два мира: этот мир, в котором жила Каваси, и тот другой, сумрачный мир, в котором правил Рука?

Тот мир, который Майк считал своим, развивался, находясь в постоянном противоречии с самим собой - вечная борьба со стихиями и жадностью окружающих. Так можно ли считать войну обычным состоянием человечества? Считать ли войну частью мирового развития? Или, наоборот, это путь, ведущий к уничтожению?

- И вы, что, никак не контактируете с тем миром, в котором живут Варанели? - спросил наконец Майк.

- Никак. И не нуждается в этом. Вот здесь - она обвела комнату широким жестом - мы живем в мире. Направляем воду на наши посевы. Выращиваем плодоносящие деревья и кустарники. Мы нашли много водяных источников, и облагородили каждый из них. Мы отыскали много сырых мест, где земля остается влажной. И даже если там будет достаточно места только для одного растения, мы все равно посадим его и будем ухаживать. В дело идет каждый клочок земли. Мы научились собирать дождевую воду с гор, устраивая так, чтобы она сама стекала в наши пруды или рвы. Ничто не пропадает зря. Остатки еды, опавшие листья - все это возвращается обратно в землю. Мы собираем помет животных, толчем ореховую скорлупу. Каждый из нас работает в поле или лесу.

- У вас есть животные?

Она кивнула.

- Мы держим только - как вы говорите - "скот", ну и овец еще. Коз у нас нет. От них слишком много вреда. Дай им волю, и они сожрут все растения, до которых только доберутся, обдерут даже кору с деревьев. Когда-то давным-давно мы решили, что коз у нас не будет, потому что там, куда приходят козы, образуется пыстыня. Козы все со временем превращают в пустыню.

- У вас в горах есть леса?

- Мы срубаем только засохшие или чахнущие деревья, и собираем опавшие ветки, которые потом используются как топливо. - Подняв взгляд, она посмотрела ему в глаза. - Здесь не просто жить. Очень не просто. У каждого есть свой участок земли, который он должен полностью обрабатывать. Некоторым приходится ухаживать сразу за несколькими участками. Каждый год мы стараемся отложить хоть немного зерна на черный день, на те годы, когда не будет дождей.

- Вам придется выбирать, - предложил Раглан, - или убить Варанелей, или же потерять все это.

- Мы не можем убить их. Это невозможно.

Но тут звдруг заговорил юноша, все это время стоявший в стороне.

- Я пойду и убью их, - сказал он.

Изумленные присутствующие все разом обернулись к нему.

- Ты Хунапу? Ты посмеешь напасть на Варанелей?

Юноша продолжал говорить, а Каваси переводила для Майка.

- Я говорил с Джонни. Он сражался с ними. Он убивал их. Они больше не ищут его.

Мы не хотим умирать. Они тоже не хотят умирать. Если убить нескольких из них, то остальные уйдут и никогда больше не вернутся.

Старцы принялись что-то горячо обсуждать между собой, и Раглан отошел в сторону. Чтобы они ни решили предпринять, его это не касается. Он оказался здесь совсем по другому делу, собираясь разыскать и освободить Эрика, и именно этим ему надлежало сейчас заняться. Тем более, что у него уже были кое-какие соображения на сей счет.

- Послушай, Каваси, а существует ли другая дорога, по которой Варанели могли бы войти в вашу долину?

- Да, но это очень далеко отсюда.

- Расставить там часовых будет не трудно, но только они должны быть немедленно вооружены. У вас есть оружие?

- Луки со стрелами, копья и духовые ружья.

- А у Варанелей?

- У них другое оружие. Я не понимаю его. Что-то проникает вовнутрь и влияет не тебя изнутри. Через какое-то время человек начинает болеть и умирает. Иногда это несколько минут. Иногда несколько дней. Но это не яд.

- Я бы все-таки пособетовал бы вам поставить часовых на тропе. Есть ли тут место, откуда можно было бы столкнуть на них камни? Послушай, честно говоря, это совсем не мое дело, но вам нужен кто-то, кто был бы решительно настроен на борьбу, кто-то, кто смог бы принимать в бою нужные решения.

Тут он сделал небольшую паузу.

- А тот юноша? Хунапу, кажется? Почему бы вам не назначить его командиром? По крайней мере он сам вызвался сражаться. Если у вас мало оружия, то используйте то, что есть. Думайте, изобретайте! Всегда есть выход!

Это совсем не его дело. Теперь ему хотелось одного: поскорее разыскать Эрика и выбратья отсюда; поскорее снова оказаться в таком привычном ему мире и забыть обо всем этом. Даже...

Нет, только не о Каваси. Он не хотел забывать ее.

Не обращая ни на кого внимания, Майк отошел к одному из диванов, и расположившись на нем, развернул свою холщовую карту. Но разобраться в ней было делом не простым. Вот если бы у него был хоть какой-нибудь ориентир, относительно которого можно было бы устанавливать расположение на местности.

И тут он чисто случайно заметил его. Та высоченная, словно чуть покосившаяся скала, похожая на огромный палец? Она была отмечена здесь, на самом краю его карты! Может быть он и ошибается, но...

Нет, вот она тропа, ведущая вниз по склону, и отмеченная здесь пунктиром! Вокруг целй лабиринт из горных хребтов, скал, вершин, каньонов и посреди всего этого маленький красный крестик. Что бы это могло означать?

Территория к югу была свободна от гор, и линиями на ней были, должно быть, нанесены оросительные каналы, а потом нарисованные рядом черные квадратики, по всей видимости обозначавшие дома; а еще дальше, в конце долины, находилась еще одна массивная черная постройка - это, скорее всего, и была Запретная Крепость! Майк внимательно разглядывал ее, а также широкую дорогу, ведущую к крепости, огромные ворота и еще дверь поменьше, обозначенную с одной стороны от ворот.

Он был так увлечен, что не заметил, как все остальные собрались вокруг него и тоже принялись разглядывать карту. Прийдя в себя, и заметив наконец столпившихся вокруг него людей, Майк взволнованно указал пальцем вначале на Запретную Крепость, а затем на то, что ему удалось заметить только сейчас - на неприметную тропу, ведущую к крепости с гор, на тропу, которая как будто обрывалась, упираясь в глухую стену.

- Что это? - спросил он у Каваси.

- Такой дороги нет, - ответила она. - Но эта тропа могла вести к потайному входу, о котором никто не знает.

- Эта карта, - пояснил Раглан, - была перерисована с древней карты, найденной среди развалин. Возможно когда-то такая дорога существовала, но теперь о ней уже не помнит никто Даже Рука и Варанели.

Каваси испуганно глядела на него, а затем просто недоуменно пожала плечами.

- Кому понадобилось бы ходить туда? Это место смерти. Еще никто не возвращался оттуда.

- Туда пойду я, - отозвался Майк, - войду через дверь рядом с воротами. Там Эрик, и я иду за ним.

Раглан поднялся и скатал карту в рулон.

- А когда Эрик будет на свободе, я вернусь за тобой. Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

- И оставить мой народ? Я нужна им.

- У них есть Хунапу, - ответил Майк.

Каваси нерешительно перевела взгляд на стоявшего в ожидании юношу.

- Поручи оборону ему, - предложил Раглан. - Он ведь готов сражаться. Я думаю, у него это должно неплохо получиться.

Наступал рассвет, окрасивший небо в призрачно-желтоватый цвет. Майк подошел к окну и посмотрел на черные вершины гор, возвышавшиеся позади горной террасы. Отсюда открывался чудесный вид, живо навеявший воспоминания о Мачу-Пикчу, крепости и святилище инков среди перуанских Анд.

Вокруг толпились высокие скалы, а внизу зеленели поля, на которыз росли маис, бобы, тыквы и еще какие-то культуры, которые он не мог различить издали.

Селение мало чем отличалось от тех индейских поселений, какие ему приходилось видеть в Нью-Мексико, но это было гораздо больше. Все здесь было обустроено на гораздо более совершенном уровне, повсюду виднелись своего рода теплицы, некоторые из которых были выдолблены прямо в скалах. Вода с гор подавалась по трубам в дома, а также в каналы для орошения.

- У вас только один такой город?

- Нет, конечно. Есть другие города, больше, чем этот. Они находятся в глубине каньонах. Некоторые в пещерах, как у вас на Меса-Верде.

- Ты была на Меса-Верде?

- Конечно! Я ходила с туристами. Экскурсовод обо всем очень интересно рассказывал.

- Вы было так, как он говорил?

- Он не сказал, что нашим людям приходилось всегда ожидать нападения. Сначала наши враги не могли найти нас. Они убивали людей на равнине и забирали у них зерно. Мы видели все это, но продолжали сидеть тихо. Но потом они все же нашли нас и напали на мой народ. Некоторое из врагов были убиты, а другие сорвались в пропасть, когда попробовали спуститься к нам по выступам, вырубленным в скалах. Они не знали секрета ступеней?

- Секрета ступеней?

- Спускаясь со скалы, необходимо было начать с нужной ноги, а не то человек попадал в такое положение, из которого невозможно было ни продолжать спускаться дальше, ни подняться обратно наверх. Наши враги оставались висеть на скалах, а потом уставали и срывались вниз. А падать там было очень высоко.

33

Старейшины озабоченно столпились вокруг карты, пристально разглядывая на ней каждую линию.

- У нас нет таких вещей, - сказала Каваси. - Хотя кое-кто говорит, что Тот-Кто-Обладал-Волшебством разбирался в них.

- Это чертеж, - объяснил Раглан, - рисунок, показывающий, что находится на земле. Я изучаю его, чтобы узнать, как мне лучше добраться до Запретной Крепости, и как выйти из нее, после того, как я там управлюсь с делами.

- Оттуда еще никто не выходил, - сказал один из старейшин.

Раглан начинал злиться.

- Они вам один раз сами сказали об этом, а вы тут же принялись твердить об этом, как заведенные. А вот я говорю, что войду в крепость, и дай бог, выйду из нее. И не надо убеждать меня - и себя тоже - в том, что этого сделать нельзя.

Раглан встал.

- Скажи Хунапу, - вновь заговорил он, обращаясь к Каваси, - сто он должен собрать людей, которые верят в то, во что верит он, тех, которые готовы сразиться с Варанелями. После этого ему придется подумать над тем, как победить их. Пусть используют против них свое знание местности. Может быть даже придется уничтожить все подходы, если это будет нужно. Остановите их, или все вы превратитесь в рабов.

- А что будешь делать ты?

- Я займусь тем, ради чего, собственно, и пришел сюда. Я разыщу Эрика и освобожу его. - Он заглянул ей в лицо. - А потом я вернусь за тобой.

Они смотрели доуг другу в глаза.

- Я не знаю, смогу ли пойти с тобой, - возразила она. - Я нужна моему народу.

- Только если ты сможешь повести их за собой. Разве ты не видишь, что происходит здесь сейчас? То же самое, как и до того, когда ваши люди бежали обратно в сюда. Они бежали, потому что были испуганы и у них не было организованного руководства. Но чтобы одержать верх над таким врагом, нельзя пускать все насамотек, нельзя, чтобы каждый решал сам за себя, что ему делать. Когда враждебные племена индейцев нападали на ваших людей, то те тихо отступали, уходили семья за семьей, пока наконец не осталось никого, кто смог бы или хотя бы отважился на противостояние. В тот раз, когда ваши люди оставили свои дома и вернулись обратно в этот мир, все начиналось так же, как сейчас.

У вас должна быть четкая организация, только тогда вы сможете защитить себя. Вы должны действовать вместе. Если же все останется по-старому, то вы обречены.

Он взмахнул рукой.

- Неужели вам хочется лишиться всего этого? Чтобы кто-нибудь еще пожинал плоды, посеянные вами? У вас нет выбора, Каваси. Вы должны начать борьбу или же превратиться в рабов. Кое-кого из вас, несомненно, убьют - и скорее всего тебя в первую очередь, потому что ты считаешься лидером, центром, вокруг которого сосредоточены силы сопротивления.

- Ты бы мог помочь нам.

- Я не могу сделать для вас ничего такого, чего при желании вы не смогли бы сделать сами для себя. Поверь мне, что будет гораздо лучше, если во главе встанет кто-нибудь из ваших же. Я не герой. Я просто хочу попытаться помочь бежать своему другу, потому что он зависит от меня.

Вы великий народ, а иначе вам не удалось бы построить все это, но если теперь вы не спасете себя сами, то я тоже ничем не смогу вам помочь. Хунапу будет воевать. Помогите же ему.

- А что же будет с нами?

- Если мне удастся благополучно доставить Эрика домой, я обязательно вернусь за тобой, если ты только сможешь сбежать и придти ко мне. Мы во много похожи - ты и я, но только у тебя сейчас свои заботы, а у меня свои. Так давай же прежде закончим с ними.

Нет, твердил он себе, он не герой. Если бы он был им, то обязательно остался бы здесь, под своим руководством он повел бы их к победе, а затем спас бы и своего друга. Или нашел бы свою смерть, пытаясь выручить его.

Но только ему совсем не хотелось умирать. Ему не хотелось оставаться здесь. Гораздо лучше было бы находиться где-нибудь подальше отсюда, но только неприменно вместе с Каваси.

Майк перекинул через плечо вещмешок. Хунапу пристально следил за каждым его движением, и Раглан обернулся к Каваси.

- Скажи ему, пусть нападают из засады. Метиться лучше в шею, по ногам или по лицу. Пусть выходят на скалы. Сбрасывают на врагов камни. Убивайте их любым доступным способом, но только убивайте. - Он глядел в глаза Хунапу. - Ты должен доказать им всем, что Варанелей можно убивать.

После этого он обратился к Каваси.

- Где у вас здесь другая дорога? Мне пора.

Отсюда же, сверху, она указала ему путь. Он снова обернулся к ней.

- Я не могу сделать для твоего народа ничего такого, чего вы не могли бы сделать сами для себя, но только для этого вы должны бороться. Вы должны победить Варанелей. Их только пятьсот человек, но ведь у вас-то людей гораздо больше.

- Куда ты уходишь?

Майк неопределенно махнул рукой в сторону дикого края с его нехоженными тропами.

- Туда. Хочу отыскать развалины, оставшиеся со времен Того-Кто-Обладал-Волшебством или тех, кто был до него. Там должна быть карта, и мне хотелось бы взглянуть на нее. После этого я войду в Запретную Крепость и разыщу Эрика.

- Это...

- Только не надо говорить мне, что это невозможно. Я сделаю это, потому что это мой долг.

На мгновение он обнял ее, и их глаза встретились.

- Поверь мне, я люблю тебя. Я вернусь за тобой. Обязательно вернусь.

Шагая по тропе, взбирающейся вверх по склону каньона, он оглянулся назад. Она все еще стояла на горной террасе, глядя ему вслед, и тогда он помахал ей рукой. "Ты чертов дурак, - тихонько твердил он сам себе. - Если бы в твоей пустой башке была хоть капелька мозгов, ты бы схватил девчонку в охапку и дал бы отсюда деру. Ты бы постарался выбраться отсюда, прежде, чем все это рухнет."

А то сотрясение, или что это было такое? Сколько времени у него осталось? Он не мог точно припомнить, сколько времени уже прошло. Часов пять? А может быть шесть? Ему придется поспешить.

Оказавшись за пределами каньона с его зеленеющими полями, Майк вышел на тропу, на которой не было заметно никаких следов. Если кто-то и проходил этой дорогой, то это было довольно давно. Размышляя об этом, он шел по узкой тропе, взбирающейся по крутому склону, пробираясь среди валунов и вскоре вошел в лес. Земля здесь была устлана мягким ковром из опавшей хвои. В этом лесу, видимо, водились медведи и горные львы. Майк замечал следы когтей на стволах деревьев и помет на земле.

Он шел вперед, зорко озираясь по сторонам, обращая внимание решительно на все, но тем не менее, продолжая идти довольно быстро. Майк полностью отдавал себе отчет в том, что сейчас он пробирается через необитаемые места, с каждым шагом приближаясь к долине Запретной Крепости. Нигде по пути ему так и не удалось заметить следов человека, или любых иных признаков того, что здесь охотятся, ставят капканы на зверей или хотя бы рубят лес. Этот лес как будто обходили стороной. То, общество, с которым только что пришлось столкнуться, все больше и больше уединялось само в себе, превратившись в особый маленький мирок, опасавшийся всего, что лежало вне его пределов и жестко контролировавший все то, что в этих пределах оказывалось. Многие столетия довлеющего господства отняли у людей веру в собственные силы. Майк очень сомневался, что кому-либо из них хоть раз вообще приходила в голову идея о возможности неповиновения, а даже если это и случалось, то наверняка все усилия сводились на нет разного рода пораженческими замечаниями, типа тех, что ему самому пришлось услышать от людей Каваси.

И все же племя анасази заметно продвинулось по пути прогресса. Их архитектурные формы стали более совершенными, поля лучше возделывались, усовершенствовалась и ирригационная система. А если бы к тому же развитие племени было бы подвержено и влиянию извне, то даже трудно представить, каких еще высот оно могло достичь.

Майк остановился, чтобы перевести дух. Здесь и дышалось иначе, воздух был как будто других, хотя судя по тому, как здесь росли цветы и деревья, высоту можно было считать относительно небольшой. Он оказался среди лесов, подобных тем, где в его собственном мире осиновые заросли сменялись частыми ельниками.

Он огляделся, надеясь в просвете между деревьями увидеть скалу, похожую на гигантский палец, и отыскав ее, вздохнул с облегчением. Теперь уже совсем близко.

Внезапно что-то побудило его остановиться. Пристально оглядываясь по сторонам, Майк растегнул куртку, чтобы при необходимости быстрее выхватить пистолет. На земле он заметил след. Это был след оставленный довольно высоким, но, судя по всему, не слишком тяжелым человеком.

Вокруг вроде бы никого. Майк слышал доносящийся до него откуда-то издали шум водопада. Не очень большого, но все-таки водопада. Он постоял еще немного, позволив своему слуху окончательно привыкнуть к звуку падающей воду, после чего начал один за другим различать и другие звуки, выделяя их среди прочих.

Здесь кто-то проходил до него. Этот некто был обут в мокасины и в нем было больше шести футов роста. Все индейцы, с кем ему доселе приходилось сталкиваться были ростом не выше пяти футов восьми дюймов.

Зипакна был высокого роста, они сами говорили об этом. И очень может быть, что изо всех как раз он и представляет наибольшую опасность.

Кто он такой? Каковы его взаимоотношения с Рукой? Так кто же он: командир из низшего состава? Или кто-нибудь рангом повыше? Наместник вождя? Советник? Что он из себя представляет? Каваси опасалась его, а значит, и ему придется последовать тому же примеру.

Раглан спускался вниз по крутому склону, пробираясь по просеке среди деревьев. Внизу, за деревьями, расстилалась залитая солнцем равнина.

Остановившись под одним из деревьев, Майк Раглан пристально разглядывал открывающуюся перед ним местность. Ниже по склону за деревьями начиналась небольшая лужайка; а еще дальше протекал ручей. Его глаза были еще не совсем привычны к необычному освещению, но блики от воды не слепили. Сам свет был неясным, желтым. Подобное зрелище иногда можно наблюдать на равнинах Среднего Запада перед ливнем. Здесь же никакого дождя как будто не предвиделось, да и вообще ничто не указывало на какие-либо перемены в погоде.

Он тянул время, выжидал, не желая спускаться дальше и выходить на открытую местность, в то же время твердо зная, что должен это сделать. Некоторые из скал по ту сторону луга имели, как казалось, несколько не обычную для дикой природы форму, и потому производивших впечатление рукотворных.

Когда тому старику-ковбою, с которым он познакомился во Флагстаффе, довелось прорваться на Обратную Сторону, то он очутился возле некой руины, какой-то руины, где им была найдена карта, вычерченная на золотом блюде. Тогда старик перерисовал только часть этой карты, обозначая путь, по которому можно было бы вернуться к тому месту, где он нашел золото. Раглану же теперь было необходимо увидеть оставшуюся часть той карты.

Запретная Крепость представляла собой огромную постройку, по своим размерам в несколько раз превосходящую здание Пентагона. Это был лабиринт из комнат и переходов между ними. Если бы ему только удалось заполучить ту карту, то его задача значительно упростилась бы. Разумеется, в Чертогах Архивов должны находиться и другие карты, но только именно эта, нацарапанная на поверхности золотого блюда, может оказаться самой лучшей из них.

Сделав еще несколько шагов вперед, он остановился у другого дерева. Следов он больше вроде бы не нашел, да и лужайка казалась абсолютно пустынной. Пригнувшись, Майк быстро пересек открытую местность и благополучно скрылся за деревьями леса, росшего дальше по склону и остановился у угла развалин.

Он осмотрел тропу. Никаких следов, но ведь на камнях следы незаметны. Обогнув угол, он остановился на самом краю небольшой долины руин, именно не зеленеющей лужайки, но долины, сплошь усеянной глыбами скальной породы красного цвета, невесть как сюда попавшей. С первого же взгляда он определил, что руины были очень старыми, пожалуй, самыми древними из того, что ему когда-либо доводилось видеть.

За свою жизнь Майк перевидел немало руин, и первым его впечатлением было ощущение как если бы ему вдруг довелось перенестись в далекое прошлое. Вторым ощущением стало чувство постепенно одолевающего его безотчетного страха. На территории площадью более чем в пятьдесят квадратных акров высились полуразрушенные стены, на земле лежали опрокинутые колонны, но еще более удивительным фактом можно считать то, что очень многие перекрытия все же уцелели. Майк присел на обломок отколовшегося от стены плоского камня и принялся анализировать сложившуюся ситуацию. Надо сказать, он остался не в восторге.

Тщательно, дюйм за дюймом, он принялся обследовать развалины, время от времени останавливаясь, стараясь запечатлеть в памяти план строения. Возможно это и было именно то место, что было использованно для перехода сюда его старым знакомым; очень может быть, что где-то здесь неподалеку он и нашел свое золото.

Много ли можно было найти таких людей, которые, получив вволю всего чего хотелось, никогда бы больше не возвратились обратно, чтобы взять еще? Мало кто из смертных способен довольствоваться тем, что у него есть. Немногие способны противостоять соблазну попытаться при случае заиметь того же, но чуть-чуть побольше, чем просто достаточно. Мало кто бывает доволен просто безбедной жизнью. Большинство мужчин и женщин стремятся к богатству, а тот старый ковбой знал, где находится это самое богатство, и самое главное, как его раздобыть. Может быть все дело было еще в чем-то, о чем он ни словом не обмолвился?

Вокруг все было по-прежнему тихо. Долина развалин находилась на вершине своего рода возвышенности, неровные края которой обрывались вниз, как если бы это были края ровной поверхности, типа вершины столовой горы.

Майк все еще не решался двинуться с места. Но все же время поджимало. Пора было действовать.

Он вздрогнул. Что с ним творится? Почему он столь взволнован. Ведь ему уже приходилось исследовать множество древних развалин в Египте, Тибете, в пустыне Такла Макан и в Индии. Он снова бегло осмотрел долину руин. Времени мало, он должен побыстрее управиться здесь, и все же он так и не смог заставить себя двинуться с места. Время от времени ему казалось, что до него начинает доноситься какая-то вонь. Запах резкий и неприятный, почему-то казавшийся знакомым, но тем не менее точно определить его Майку все еще никак не удавалось.

Можит быть среди этих руин обитало что-то живое? Может быть дикие животные поселились в развалинах древних храмов? Если это когда-то было храмами.

Раглан поднядся на ноги, не переставая вновь и вновь настороженно озираться по сторонам. Ничего и никого. Затем он зашагал по тропе, уводящей вглубь руин.

Нигде не видно ни птицы, ни барсука, ни хоть какой-нибудь ящерицы, на худой конец. Здесь, что вообще не водится никакой живности? Он снова настороженно замер на месте. Не слышно ни жужжания мух, ни гудения пчел и жуков, ни малейших признаков жизни. Тогда он отправился дальше, и трава шелестела у него под ногами.

В свое время этот город, наверное, представлял собой довольно впечатляющую картину - если, конечно, это когда-то было именно городом. Эти руины практически ничем не напоминали ни одно из индейских селений, которые ему приходилось видеть прежде. Майк шел между руинами домов. Это не было похоже ни на улицу, ни даже на переулок. Это было просто свободное место между постройками, теперь заросшее травой. Прямо перед ним в земле зияла давно пересохшая каменная чаша небольшого водоема, по меньшей мере футов десяти в диаметре. В дальней стене его был заметен вывод довольно внушительной трубы, по которой, должно быть, подавалась вода, некогда наполнявшая этот резервуар.

Майк обошел вокруг и прямо перед собой увидел дверь, вернее очень высокий и узкий проем в стене, теперь зиявший чернотой. Он подошел поближе и пригляделся. Ничего не разглядеть. Тогда он принялся подходить еще ближе, но затем остановился.

Это подождет. Прежде всего необходимо исследовать все, что находится снаружи. Он отступил назад и быстро огляделся, а затем отправился прочь, отчего-то испытывая при этом огромное душевное облегчение. Пару раз он все же оглянулся назад.

Но что же все-таки с ним происходит? Отчего он не стал заходить внутрь? В конце концов - эта мысль пришла совершенно неожиданно и показалась едва ли не откровением - у него при себе имеется фонарик. Вообще-то фонарик не больше дюйма в диаметре и всего дюймов десять в длину, но зато чрезвычайно мощный, и свет от него, подобно клинку острого меча, с легкостью прорезал бы темноту.

Майк продолжал упрямо идти вперед, по пути то и дело перешагивая через поваленные колонны и обходя стороной большие куски обвалившейся кладки. Несколько построек дало порядочную усадку, но большинство строений сохранились довольно неплохо. И тем не менее колонны и декоративные элементы кладки в наибольшей степени подверглись разрушительному действию времени, и подобного ему не приходилось видеть ни в Греции, ни в Египте, ни даже на руинах хеттов, что в Турции. Чем бы ни оказались эти руины, но только они наверняка были старше любого памятника цивилизации, из всех открытых на земле. Эта самобытная, ни на что не похожая архитектура служила доказательством довольно высокого уровня развития. И это было отнюдь не зарождение нового общества, но следом оставленным после себя древней и достаточно развитой цивилизации, уже к тому времени обладавшей определенными познаниями и опытом.

Майк снова огляделся по сторонам. Все тихо. Ничто не шелохнется; даже ветер, и тот как будто замер.

Майк подошел к проходу между постройками, и тут его взору открылся еще один зияющий чернотой дверной проем. Покосившаяся колонна с одной стороны от двери частично загораживала вход. И все же при желании проникнуть внутрь не составило бы особого труда - для этого можно было запросто пролезть под или над преградой. Постройка была довольно внушительных размеров, и эта дверь, по всей видимости, была что-то вроде бокового входа. Внутри, так же как и в том первом доме, было черным-черно, и разглядеть хоть что-нибудь среди такой темноты ему вряд ли удастся. Майк начал осторожно подбираться поближе. Уж на этот раз он обязательно узнает, что там внутри, если, конечно, там вообще еще есть, на что смотреть.

Он подошел вплотную к двери и заглянул внутрь. Прямо перед собой он смог разглядеть ширму, установленную так, что входящему в дом нужно было повернуть либо влево, либо вправо, чтобы обойти ее. Нечто подобное ему приходилось наблюдать в Азии. Смысл затеи заключался в том, что у тех народов бытовало поверье, будто бы злые духи могут передвигаться только напрямик, а значит, им не удастся проникнуть за ширму. Вспомнив об этом древнем суеверии, Майк усмехнулся и уже было собрался протиснуться в щель под покосившейся каменной колонной, как чей-то голос рассудительно проговорил:

- На твоем месте я не стал бы этого делать.

34

Этот голос доносился откуда-то сзади. Ведь всего какое-то мгновение тому назад он осматривался вокруг, но поблизости никого не было. Майк медленно выпрямился и обернулся.

Примерно в двадцати футах от него стоял высокий старик со спадающими на плечи длинными седыми волосами. У него было узкое лицо, с которого не сходило угрюмое выражение, голубые глаза смотрели пытливо. Борода и усы были аккуратно подстрижены. На нем была тщательно подогнанная одежда из шкур и мокасины.

- Вы Джонни? - поинтересовался Майк.

- А ты как будто знаешь меня? Хотя вообще-то обознаться здесь не возможно, выбор невелик. Я-то Джонни, а вот ты кто такой?

- Раглан, Майк Раглан. Я пришел, чтобы разыскать друга и вытащить его отсюда.

- Пришел по своей доброй воле? - Джонни покачал головой. - Ты наверное совсем того, в смысле, придурок. А этот твой друг... Ты хоть знаешь, где его искать?

- Он в Запретной Крепости. Какие-то с виду крутые ребята похитили его и водворили туда.

- Похитили? Наверное он был им зачем-то очень нужен. Вообще-то они никого не затаскивают сюда силой. А пути назад нет. Я, между прочим, всю свою бытность здесь только и занимался тем, что искал выход обратно. Уже счет годам давно потерял.

- Я найду друга и вместе с ним вернусь обратно. Тебя тоже могу взять, если ты мне поможешь.

- А ты знаешь дорогу назад?

- Пока нет, но я знаю, где их должно быть сразу целых несколько. Только нужно действовать как можно быстрее. Времени мало. - И Раглан рассказал Джонни все то, о чем сам недавно узнал от Каваси.

- Это я знаю. Ведь из-за этого я и застрял здесь. То же самое произошло как только я перешел сюда. Я пытался выбраться обратно. Но ничего не получилось. - Он склонил голову к плечу. - А ты что, знаком с Каваси?

- Да, и я хочу забрать ее с собой.

- Я тебя понимаю. Она милая девочка. Умная. Очень смышленная.

Раглан указал на темневший в стене проем, в который он еще только что собирался войти.

- Я ищу место, где хранится золото. Там должна быть карта, по всей видимости выгравированная на золотом блюде.

Старик сел на большой камень, лежавший на земле.

- А ты откуда знаешь? Сам я никогда никому об этом не рассказывал, а вон те - он кивнул в сторону оставшегося где-то среди гор селения - они никогда не заходили сюда. Никогда.

Тогда Раглан рассказал о старом ковбое из Флагстаффа и его золоте. Выслушав его, Джонни усмехнулся.

- Умный мужик, ничего не скажешь! У него все же хватило ума взять один раз сколько мог унести, и больше сюда не показываться.

Он сделал широкий жест, обводя рукой все вокруг.

- Как мне кажется, все вот это было выстроено здесь лет наверное с тысячу тому назад. Тех, кто здесь жил, уже давно нет. Мне кажется, они были совсем другими, совсем не похожими на тех, кто обитает сейчас поблизости. У них было золото, очень много золота. Я на глаз прикинул, что его там целых несколько тонн. И ту карту, о которой ты говоришь, я тоже видел, хотя... хотя я никогда не считал ее картой. Мне всегда казалось, что это план чего-то.

Раглан был озадачен.

- А вот эта одежда? Она как будто сшита специально для тебя.

- Она так и шилась. Сам шил. Сам для себя. Давно, когда я был еще совсем мальчишкой, отец отдал меня в учение к портному. Хотел, чтобы я научился ремеслу. У портного я прожил года три, с двенадцати и почти до тех пор, пока мне почти исполнилось шестнадцать. А потом я удрал из дома и отправился на Запад.

А тут ведь совсем ничего нет, а времени в избытке. Вот я и справил себе кое-какую одежонку. - Он пригладил рукой усы. - Подстригался тоже регулярно. Помнится когда-то я слышал одну историю об англичанах, которые оказались в джунглях. О том, как они всегда специально одевались к обеду, даже когда вокруг никого не было. У них это называлось "моральным фактором".

Ну, я здесь делал тоже самое. Ведь здесь запросто свихнуться можно. Шил сам себе одежду, подстригал бороду, жилища свои поддерживал в чистоте и порядке.

- Жилища?

Джонни усмехнулся.

- Здесь у меня их несколько. Убежища. Разбросаны по разным местам, так что мне не приходится ходить по одной и той же тропе. Человек обычно выбирает себе какую-нибудь дорогу и постоянно ходит по ней, а кто-нибудь слишком ушлый тем временем может пронюхать, где он живет, выследить до самого порога. А так у меня везде хранится запас копченого или вяленного мяса. Сушеные фрукты, а еще орехи и собранные семена. Никто кроме меня не знает, где это. Так что никто никому не проболтается. Ведь само собой разумеется, что стоит лишь рассказать какой-нибудь секрет кому-нибудь одному, то он обязательно поделится им еще с кем-нибудь, наказав, чтобы те никому не говорили. А они, конечно же, расскажут об этом другим.

- Человека, которого я ищу, зовут Эрик Хокарт. Он у них уже несколько дней. А ты знаешь что-нибудь о Запретной Крепости?

- Нет, и никто здесь ничего не знает. Кроме самого Руки да еще может быть Зипакны.

- У тебя есть пистолет?

- Черный порох. Я сам его делаю. Занимаюсь этим уже многие годы, и могу сказать, что по части изготовления черного пороха, я уже давно превзошел сам себя. Потому что лучше пороха не бывает.

- Тебе приходилось сталкиваться с Варанелями?

Джонни сплюнул в песок.

- А то как же! Три или четыре раза. Теперь они оставили меня в покое, но только к ним не стоит относиться так уж слишком легкомысленно. У них есть такое оружие, с виду как ружье - стреляет почти беззвучно, просто делает так: "пах" - и в тебя летит стрела.

И стоит только этой стреле хотя бы мимолетом задеть тебя, хотя бы слегка поцарапать, и ты уже готов. Потому что внутри тебя сразу же начинает происходить что-то непонятное. Я один раз видел, как они вот так прикончили волка. И скажу тебе, что бы это ни было, но только все внутри тебя как будто перестает работать, так как надо.

Я видел, как они подстрелили волка. Они не знали, что я поблизости и слежу. А я просто затаился и ждал, чем кончится дело. Волк упал, немножко подергался, и скоро затих. Просто лежал и не рыпался, тяжело дышал, высунув язык, как будто задыхался. Несколько раз, правда, попытался подняться, но не смог.

Похоже, что та штука отбирает силы, чтобы жертва не могла ни сопротивляться, ни даже просто пошевелиться. Потом наступает смерть.

- Оружие, воздействующее на метаболизм? На клеточную структуру?

- В этом я ничего не понимаю. Я знаю только то, что видел своими глазами. Послушайся доброго совета. Я обхожу этих ребят стороной, и тебе тоже лучше держаться от них подальше. А если уж тебе все же случится нарваться на них, то тут уж не зевай. Убивай быстро, если не хочешь, чтобы пришили тебя.

- А винтовка у тебя есть?

- "Шарпс Биг Фифти". Латунные партоны. Сам их заряжаю. Делаю сам порох и стреляю. В свое время я набрел здесь на рудник. Там есть свинец, почти половина руды - серебро и еще что-то. Цинк, наверное.

- И все-таки почему ты мне отсоветовал заходить сюда?

- Из-за ящериц! И огромные же чертовы твари! Длиной бывают футов до восьми-десяти. В два счета нагоняют бегущего оленя. И весит каждая тварь наверное три-пять сотен фунтов.

- Похоже на комодских варанов, - предположил Майк. Однако, увидев, что старик продолжает недоумевающе глядеть на него, он пояснил. - Комодо это остров в Ост-Индии. Теперь это называется Индонезией. Ящериц такого размера обнаружили на острове Комодо и на отделенном от него проливом острове Флорес. Это плотоядные ящерицы, способные нагнать лошадь.

- Похоже на них. Они привстают на задние лапы, чтобы осмотреться вокруг. Среди зарослей передвигаются почти беззвучно. - Он взмахнул рукой. - Некоторые из тварей живут среди этих развалин.

Старик встел со своего камня.

- Пойдем. Я покажу тебе, где тут золото. Мне самому-то оно здесь не к чему. Правда я припрятал тут кое-что, на тот случай, если подвернется возможность вернуться обратно. Все надеялся, что оно мне еще пригодится.

Он заметно погрустнел.

- А вернуться хотелось бы. Хотя вряд ли, конечно, меня теперь там кто-нибудь помнит. Столько лет прошло.

Здесь жить для здоровья хорошо. Я с тех самых пор, как здесь оказался, даже простуды ни разу не подхватил. Может быть это оттого, что здесь просто заразиться не от кого, может быть поэтому. Но только мне теперь уже за девяносто, кажется. И я ни дня не болел с тех самых пор, как попал сюда.

Конь околел. Жалко. Дожил почти до сорока лет, а потом умер буквально у меня на руках. Видать, от старости. - Он снова пристально посмотрел на Раглана. - Послушай, а что там стало с автомобилями? Мода на них еще не прошла?

- Так они теперь везде и повсюду. Специально для них даже дороги замащивают.

- Мостят дороги? Лошадям наверное приходится трудно.

- Вообще-то лошадей теперь можно увидеть нечасто. Пожалуй, только на ранчо. Да и на ранчо теперь больше ездят на пикапах и джипах, чем на лошадях.

- Черт возьми! А кто такие эти самые "пикапы"?

- Это такая машина, где есть специальное место для того, чтобы перевозить в ней разные грузы, тюки с сеном, короче, все, что угодно.

Джонни уверенно шел вперед, прокладывая себе путь между руинами, и наконец остановился у одного высокого и узкого проема в стене. Задержавшись здесь, старик достал огарок свечи.

- Нужно будет посветить. Там слишком темно.

- Оставь это. У меня есть фонарь. - Майк направил луч электрического фонарика в темноту, царившую за дверью, и ахнул.

Золото, за многие годы хоть и покрывшееся толстым слоем пыли, теперь ярко сверкало под своей легчайшей вуалью. Комната представляла собой своего рода сводчатый склеп, в стенах которого были устроены ниши, теперь до отказа забитые золотыми дисками, очень похожими на те, о которых рассказывал старый ковбой. В самом центре комнаты над большой грудой сваленных на полу подобных дисков возвышался подпирающий потолок каменный столб. На нем и была укреплена большая золотая тарелка. Он подошел поближе, чтобы получше разглядеть ее.

Запретная Крепость была лабиринтом, в котором хитро переплетались между собой переходы, комнаты и колоннады, и посредине этого всего находился центральный двор и несколько комнат большего, чем остальные, размера. Какое-то время он просто рассматривал рисунок. Это был вызов, но только времени для достойного ответа на него уже почти совсем не оставалось. Где-то среди всей этой немыслимой паутины из комнат к корридоров томился в неволе Эрик, и освободить его еще только предстояло. Там были так же и комнаты-ловушки, которые надлежало обходить стороной. Внезапно рисунок начал казаться как будто знакомым. Было в нем что-то такое...

Майк покачал головой. Нет, на память что-то ничего не приходит. Он указал на план лабиринта.

- Джонни, я должен войти сюда и вернуться обратно вместе с Эриком.

- Никаких шансов. Это место стерегут Варанели и Властители Шибальбы. Даже если ты сможешь вычислить дорогу туда и обратно.

Раглан тем временем продолжал изучать карту. За все годы странствий в поисках ответов и объяснений разным загадочным и просто странным явлениям, ему приходилось нередко проходить и коридорами лабиринтов, в числе которых были и находящиеся в Англии лабиринты Хэмптон-Холла и Лонглита, но кроме ним были и десятки других, некоторые из которых существовали лишь в виде узоров, выложенных на полах соборов Шартра, Амьена и Эли.

- И не только это, - предостерегающе продолжал Джонни. - Здесь нельзя верить даже собственным глазам. К этому надо привыкнуть. Расстояния вовсе не такие, какими кажутся, и высоты тоже. Для этого необходимо научиться даже чувствовать иначе.

- У меня нет на это времени, Джонни. Все, что я собираюсь сделать, должно быть осуществлено в течение следующих нескольких часов. - Затем он добавил. - Войти я смогу. У меня там есть друг среди местных.

- А вот это уже другой вопрос. Это ты так думаешь, что он тебе друг, даже если он один из них. Они здесь совсем другие. Вот люди Каваси. В основном они нормальные, неплохие люди. Но а те, которые живут там? Ложь у них не считается чем-то зазорным. Для них соврать - пара пустяков. И они врут. Просто так, ради развлечения. При первой же удобной возможности могут завести тебя в западню. Они скорее станут радоваться твоим неудачам, чем успеху - не имеет значения, кто ты такой и чем занимаешься. Мне одно время приходилось с ними сталкиваться. Я знаю, что говорю. Поверь, большинство из них, пусть даже ценой собственной шкуры, пойдут на все, ради того, чтоб только подставить ближнего своего. У них здесь так заведено.

Поэтому и анасази бежали отсюда, оставляя этот мир и правящее в нем зло. И не надейся, что тебе выпало свести дружбу с редким исключением. Здесь таких не бывает. Потому что любой из этих сволочей выпрыгнет из штанов ради того, чтобы обманом заманить тебя туда, где ты был бы обречен на страдания и смерть, причем сам он будет потом стоять поодаль и с чувством исполненного долга наблюдать за твоими мучениями.

Раглан продолжал разглядывать блюдо, но теперь все его мысли были обращены к Таззоку. Майк помнил тот странный блеск в его глазах, когда речь зашла о комнатах-ловушках. Как будто одно только воспоминание о подобной затее было способно привести его в неописуемый восторг.

- Они даже друг друга подставляют подобным образом. Единственное, чего я до сих пор никак не могу понять, это как они вообще до сих пор существуют. Я имею в виду, что удивительно, что они еще полностью не доистребили друг друга.

Таззок как будто говорил вполне искренне. Но был ли он честен до конца? А может быть этот его плащ был всего-навсего уловкой, чтобы заманить его внутрь? Чтобы его здесь схватили? Или может быть Таззок решил немного повременить и дождаться пока он сам не забредет в одну из многочисленных ловушек? Но с другой стороны, он ведь обещал помочь. А Таззоку очень хотелось, чтобы его Архивы были бы оценены по достоинству, и если возможно, спасены.

Выбора у Майка не было. Ему не оставалось ничего другого, как самому войти в лабиринт, и там уж действовать по наитию, импровизировать и находить выход из любой сложившейся ситуации. К тому же у него за плечами уже имелся некоторый опыт, и он был предупрежден.

- Я все равно пойду туда, Джонни и вытащу Эрика из этой дыры, чего бы мне это ни стоило. - Он обернулся к старкику. - Как далеко отсюда до того места?

- Пара часов ходьбы. Дорога - так себе, ничего особенного, за исключением последних нескольких минут.

Раглан глядел на тропу, которая как будто вела к глухой стене и там обрывалась. Это было лишено всекого смысла, если конечно в этом месте не находилось некое подобие потайного входа. Потому что, то, что этот путь был показан на рисунке, еще вовсе не означало того, что он будет как-то обозначен на земле. Чертеж просто давал знать, что в этом месте существует тропа, и она куда-то ведет.

Джонни огляделся по сторонам, а затем сказал вслух:

- Хорошо все-таки, когда можно поговорить с кем-то на своем родном языке. Я сам научил английскому Каваси и еще кое-кого из них. Убеждал их, что им необходимо знать наш язык, но это был чистейший воды эгоизм. Мне здесь было очень одиноко. Зато вот Каваси теперь хочется знать обо всем. С самого детства, будучи еще совсем маленькой дикаркой, она уже тогда изводила меня вопросами, о том, как мы живем там у себя, о чем думаем, как работаем и так далее, в том же духе. Зипакна тоже был таким.

- Зипакна?

- Ну да. Он ведь когда-то жил среди них. Делал вид, что он один из них, но только он был с самого начала заведомо против них. Я никого никогда не приводил к себе, туда, где живу. Встречался с ними в лесу. А Зипакна постоянно приставал ко мне, чтобы я показал ему свой дом. И тогда я заподозрил неладное. Казалось бы, с чего это ему так неймется. Он все время был предателем. Его мать была колдуньей. По-английски он говорит лучше любого из них, даже лучше, чем Каваси. А все потому, что он выходил туда, к нам.

- Ты уверен?

- И не однажды. И еще каждый раз приносил оттуда какие-нибудь хитроумные цацки. Кое-кто здесь считает, что он сам и есть Рука.

Майк лишь в пол-уха слушал болтовню старика. Все его внимание теперь было сосредоточено на золотом блюде с вычерченной на нем картой.

По большей части здесь воспроизодился план Запретной Крепости, но по углам блюда были нанесены и другие чертежи, на одном из которых как будто были показаны и руины, где он сейчас стоял.

А что если где-то здесь и находилось место, откуда можно было перейти на другую сторону? В конце концов вряд ли старик-ковбой, нагрузив на себя золото, смог бы уйти очень далеко. Ведь ноша-то, небось, была не из легких. А что если где-то среди этих руин находится ход обратно, которым он смог бы воспользоваться?

- Послушай, Джонни, а что это за место? Может быть здесь был когда-нибудь переход обратно к нам?

- Об этом я ничего не слышал. Но ведь только те ребята из пуэбло никогда не приходят сюда. Они за версту обходят это место. Даже Каваси.

Он взмахнул рукой.

- Все вот это очень старое! Древнее всех тех наших пирамид вместе взятых. Вон там - он указал направление - в одном из домов есть зал, ну, как будто зал. Так в нем вдоль стен расставленны статуи животных: там и олени, и бизоны, и ламы, - короче, кого там только нет. И надо всем над этим - огромнейшая статуя ягуара. Вряд ли во всем мире сыщется другая такая. Все статуи высечены в камне и отполированы до блеска.

Красиво, очень здорово! Но только среди всего этого зверья нет ни одной статуи человека!

- Это потому что в древности человек не считал себя венцом творения. Люди видели симметрию и красоту движений животных, по сравнению с грациозностью которых их собственные тела казались им наредкость нелепыми и неуклюжими. Возможно именно поэтому многие первобытные люди боготворили животных, которые были для них эталоном красоты и совершенства.

Первобытный человек и в самом деле был неуклюж и внешне малопривлекателен. Прошло немало времени, прежде чем человек научился видеть прекрасное в самом себе и стал сам стремиться к совершенству.

Джонни поднялся с пола.

- Если ты и вправду собираешься сделать все, как задумал, то будет лучше поспешить. У тебя мало времени. - Он замолчал, оглядываясь по сторонам. - Может быть мне лучше пойти вместе с тобой. Может быть так будет лучше.

35

Ниже по склону простирались руины того, что вероятно некогда было не то большим городом, не то крепостью, или может быть еще чем-нибудь в таком же роде. Теперь же от былого великолепия остались лишь груды камней. Поверженные колонны, разбитые статуи, полуразрушенные стены и зловеще чернеющие в них проемы. Майк Раглан шел впереди, прокладывая дорогу среди всего этого хаоса, всегда готовый к любому подвоху со стороны врагов.

Где-то далеко внизу виднелась черная громада Запретной Крепости.

- Базальт, - сказал Джонни. - Вулкан, как видишь, с подтеками лавы с западной стороны. Поверхность отполирована, как стекло. Бог ведает, кто мог выстроить такое, но только сомневаюсь, чтобы человеку это было под силу. Ни окон, ни дверей - только те ворота и рядом с ними маленькая дверь.

- В том месте, где заканчивается тропа, тоже может быть что-нибудь.

- Не слишком на это расчитывай.

- Послушай, Джонни, если уж ты согласился помогать мне, то позже ты вернешься сюда и будешь дожидаться меня немного выше по тропе. Винтовку держи наготове. И сам будь готов ко всему. Потому что я скоро вернусь.

- Как же ты собираешься отыскать его там? Если то, что мы видели действительно было картой, то там работы на целую армию солдат. Да и тем, наверное, не хватило бы месяца, чтобы обыскать все эти комнаты и переходы.

- Я уже придумал кое-что.

Майк остановился, разглядываяруины, раскинувшиеся по склону. Он задумался о том, какая сила могла разрушить некогда возведенные здесь постройки. Безусловно, безжалостное время делало свое дело, но только, должно быть, еще раньше здесь случилось что-то ужасное, казалось, некий чудовищный катаклизм обрек на гибель всех, кто однажды жил здесь.

- А что, люди из селений так никогда и не приходят сюда?

- Эти-то? Нет, никогда. Потому что им нет дела ни до чего, кроме как до самих себя. И даже если их вдруг станет разбирать любопытство, они никогда и виду не подадут. Вообще-то они даже не вспоминают никогда об этом месте, и скорее даже потому, что сами никогда здесь не бывали. Здесь не водится никакой живности, которая могла бы оказаться им полезной. Тем более, что те большие ящерицы уже давно сожрали всю живность, какая здесь обитала. Так что теперь эти твари охотятся друг на друга.

- А разве тебе не приходилось убивать их?

- Пару раз было такое дело. Но их одолеть совсем не так просто, Раглан. Совсем непросто. Так что держись подальше от этих тварей.

Майк поправил вещмешок за спиной. Они продолжали идти вперед, и по пути Джонни рассказывал, что ему удалось за все время узнать о долине внизу, время от времени упоминая о племени Каваси.

- Они живут как будто на двух островах за сотни и тысячи миль друг от друга. У них нет торговли, нет вообще никакого сообщения друг с другом. Те, кто живут в долине твердо убеждены, что кроме них здесь никто больше не живет, в то время как люди Каваси просто продолжают жить, как жили. Когда-то в прошлом там как будто происходили какие-то стычки, но только Рука никогда не допускал до того, чтобы его люди узнали о тех, кто живет в горах. А "наши" все время оказывались побежденными, хотя Рука никогда не совершал нападений на сами их селения. Зато его воины всегда атаковали небольшие отряды, выбиравшиеся на порубку леса.

Майк вынул из вещмешка сложенный балахон, тот самый, что Таззок принес для него, и накинул его на себя; затем он переобулся, заменив ботинки на прорезиненной подошве на мокасины, похожие на те, что были у самого Таззока. Несколько раз за все время, пока они спускались в долину, он также ненадолго останавливался и подбирал с земли небольшие камешки. Некоторые из них Майк тут же бросал обратно. Как будто его интересовало только нечто определенное.

Наконец он нашел, что искал. Это был белый известняк. Задержавшись у подножия одной из скал, он собрал дюжину кусочков породы. Джонни смотрел на то, как Майк рассовывает мел по карманам, но от комментариев по этому поводу воздержался.

- Когда я был мальчишкой, в школе нас почти ничему не могли научить, но тогда и времена были другие. В те времена человек должен был учиться думать самостоятельно. Рассчитывать было особенно не на кого, поэтому ничего не оставалось делать как находить своим собственным проблемам свое собственное решение. Приходилось просто приспосабливаться к обстоятельствам. Все, в чем возникала нужда, либо просто приносилось из леса, либо добывалось на охоте.

А вот эти люди, те, которые вернулись сюда из нашего мира, совсем другие, они разборчивее нас, что ли. Они приспособились к этому миру, как он есть.

Если ты думаешь, что они такие же, как мы, то очень ошибаешься. Они совсем не такие, и думают они тоже иначе, чем мы. В мою бытность там, у нас, было модно рассуждать о "человеческой натуре". Болтовня это все. Для них эта "натура" состояла в воспитании, в том, чему и как их самих учили, и поэтому они были убеждены, что все остальные люди должны испытывать одинаковые с ними чувства и реагировать на все так же как они сами. Но это не так. Индейцы живут не так как мы, и они смотрят на все иначе. Здесь люди совсем другие.

Взять хотя бы то, как они делают друг другу гадости. Мне кажется все они лютой ненавистью ненавидят друг друга. Такое впечатление, как будто каждый из них только и ждет подходящего момента, чтобы напакостить ближнему своему, пусть это будет даже его родной брат. Видит бог, в нашем мире предостаточно подлости, но вот для этих людей подлость принята за норму жизни.

Хотя о людях Каваси этого не скажешь. Это как небо и земля. Но я имею в виду тех, что живут в долине - им верить нельзя. Ты, кажется, считаешь, что этот твой Таззок на твоей стороне. А я тебе скажу - не обольщайся. Он на своей собственной стороне. Сам за себя и ни за кого больше.

- Но он хочет спасти свои Архивы. Он хочет, чтобы их читали.

- Возможно. Пойми, что он может хотеть все, что угодно, но только это его все равно не исправит. Если ему только выдастся случай уделать тебя, то он никогда не упустит такой возможности. Можешь не сомневаться. Себя не пощадит, но тебя подставит. Я уже сталкивался с этим здесь, и не раз.

И не об этом ли говорил ему Эрик? То, что здесь нельзя никому доверять? Неужели он сам еще не понял, с кем имеет дело?

- Но как тогда такие люди могут жить?

- И ты называешь это жизнью? Они здесь как пауки в банке, готовы сожрать друг друга. Этот народ вскоре доистребит сам себя.

Джонни остановился за уступом скалы, где еле различимая среди камней и травы тропа резко поворачивала, огибая по краю раскинувшуюся внизу долину. Отсюда были уже хорошо видны улицы и аллеи поселения. Редкие прохожие направлялись куда-то по своим делам. Однако, колесного транспорта нигде не было заметно.

- А вот люди Каваси, они совсем другие. Но они тоже не такие как мы. Когда-то давно они начали заниматься земледелием, и до сих пор продолжают это делать. Они проводят уйму времени за тем, что перебирают семена. У нас такого нет. В каждом зерне они видят такие вещи, о чем я сам никогда бы не додумался. И еще они тут же выбрасывают все забракованные семена.

Они знают, как беречь воду. У нас же в пустую расходается болььшая часть той воды, что мы подаем на поля и плантации. По крайней мере так было в мое время. Они специально выращивают здесь много таких растений, которые у нас всегда считались сорняками. И так повсюду в каньонах и на вершинах столовых гор. Они используют каждый клочок земли. На склонах каньонов специально для этого были устроены террасы, протянувшиеся на многие мили. Иногда смотришь на все это и не можешь понять, как они вообще туда забираются да еще и работают к тому же.

Конечно, я понимаю, что тебе сейчас не до моей болтовни, но только очень уж долго мне было не с кем поговорить. Я немного понимаю язык Каваси, но все-таки не знаю его достаточно хорошо.

Ты смотри, будь поосторожнее там, внизу. Слышишь меня? Я буду здесь неподалеку, и буду готов пустить в ход свою винтовку, если ты все же выберешься оттуда.

- Выберусь.

Майк Раглан поправил тюрбан, и не оглядываясь, пошел дальше по тропе, исчезавшей в зарослях кустарника. Он уже заприметил то место, где можно будет выйти на одну из узеньких улочек, ведущую прямиком к Запретной Крепости.

Сердце гулко стучало в груди, и теперь его начинало одолевать беспокойство. В душе он проклинал все на свете, считая себя распоследним дураком. Нужно пока еще не поздно повернуть обратно, найти дорогу назад и выбираться отсюда. Потому что только идиот полезет наугад в запутанейший из лабиринтов, в котором к тому же каждая вторая дверь может вести в западню.

Улицы были пустынны. Если за ним кто-то и наблюдал, то делал это из какого-нибудь укрытия. Майк шел неспешно, размеренно шагая, стараясь подражать походке Таззока, насколько это было возможно. В самом конце улицы надо всем возвышались массивные стены черной крепости. И снова рука коснулась рукоятки пистолета. Если будет нужно, то он готов идти напролом.

Долгие годы тренировки позволили ему развит поистине фотографическую память. Он начал учиться этому еще в детстве, с того времени как поступил работать ассистентом к фокуснику, поначалу стараясь запоминать то, как ложатся карты, используя каждый удобный случай для того, чтобы лишний раз потренировать память. Теперь у него перед глазами стояла та карта, образованный внутренними помещениями Запретной Крепости лабиринт, через который ему предстояло проложить себе дорогу.

Интересно, следят ли за ним сейчас? Предал ли Таззок? Впереди грозно возвышались мощные башенные стены, увенчанные скатами конусообразной крыши. Слева от него тяжелые ворота, и рядом с ними - дверь поменьше. Подойдя к двери, Майк дотронулся рукой до щеколды.

Внутри у него все похолодело. Пока еще он был вольным человеком. И не нужно идти дальше. Ведь можно сейчас развернуться и уйти отсюда прочь, вернуться обратно. А если станут расспрашивать, то всегда можно найти, что соврать. Сказать, например, что дверь была заперта, и он не осмелился стучаться в нее и требовать, чтобы ему открыли. В конце концов можно сказать...

Но он не станет этого делать. Он не будет никому лгать. Он уже зашел слишком далеко, и был настроен во что бы то не стало идти только вперед. В конце концов он никогда не питал иллюзий насчет того, что будет жить вечно.

Он посмотрел направо. Ему показалось, что он как будто видит ту тропу, за которой станет следить Джонни. Узкая тропинка вела вниз по склону, направляясь к зарослям дикого кустарника, а затем исчезала где-то среди скал. Если ему удатся выбраться из крепости, то отступать он станет именно по ней. Ни в коем случае не через город. Там может быть устроена засада. Итак, он пойдет здесь, вот по этой тропе.

Отодвинув щеколду, Майк вошел внутрь, тут же прикрывая за собой дверь. Он оказался посреди широкого, вымощенного булыжником двора, который можно было бы считать пустынным, если не считать двоих стражников-Варанелей, стоявших у противоположной стены, примерно в полутора сотнях футов от него. Стражники о чем-то тихо разговаривали. Они даже не обернулись в его сторону.

В стене перед собой Майк видел дюжину дверей, а с краю, слева от них был оставлен узкий проход, ведущий вдоль стены главного здания. Таззок говорил, что как раз туда он и должен будет пойти.

Шагая медленно и размеренно, Майк направился к тому месту через весь двор, краем глаза следя за Варанелями. Стражники продолжали оживленно беседовать между собой.

Он шел вперед. Уже совсем близко, осталось пройти футов шестьдесят, не больше. Он считал шаги. Во рту и в горле пересохло. Было очень страшно. Его не покидало дурное предчуствие. А вот теперь они прервали разговор и оба глядят в его сторону.

Наблюдают? Нет, просто посмотрели - наверное этот балахон за все время им уже до того примелькался, что они попросту не обращают внимания на него. Теперь он был частью окружавшей его действительности, и поэтому действовать нужно было соответственно. Малейший промах - и ему конец.

Как он станет искать здесь Эрика? Захватит кого-нибудь в плен и силой выудит нужную информацию? Но только кто может знать об этом? Более чем вероятно, что о пленнике известно даже меньше, чем дюжине здешних обитателей. И наверняка далеко не все из них осведомлены о том, где именно он содержится.

Еще один шаг, и он, обогнув угол, благополучно скроется в узком проходе. Стражники к тому времени уже возобновили прерванный было ненадолго разговор, а Майк, достигнув заветного угла и зайдя за него, пошел дальше, стараясь держаться поближе к черной стене, все время оставаясь в ее тени.

Он оказался в сводчатой галлерее: по левую руку от него тянулся ряд стройных колонн, справа - глухая черная стена. Звук его шагов отдавался чуть слышным эхом под высокими сводами. Майк проходил мимо многочисленных дверей, не задерживаясь ни у одной из них. Он упрямо продолжал идти вперед. Где-то там должна быть дверь, ведущая в Чертоги Архивов.

Таззок говорил, что туда никто никогда не заходит. Почти никогда. Когда-то давно туда ходили, а теперь их люди в подавляющем своем большинстве уже и не помнят о самом существовании каких-то там архивов. Они им не нужны. В конце концов разве можно почерпнуть что-то новое для себя в столь скрытном обществе?

Он оглянулся. Никого. Сделав последний шаг, он остановился у двери, выкрашенной блеклой зеленой краской и потянулся рукой к щеколде.

Позади послышался тихий оклик. Как будто протестующий, по крайней мере, ему так показалось.

Майк резко обернулся. В нескольких шагах от него стоял сухопарый седой старичок с тощей, словно стебелек шеей. Старичок покачал головой, и упреждающе вытянул руку. Затем он заговорил, медленно, с трудом подбирая слова.

- Не надо. Ты пришел. Они знают.

- Спасибо за предостережение, но я должен идти. Там мой друг.

Старичок сосредоточенно нахмурился, видимо пытаясь понять суть ответа, а затем снова покачал головой, а вслух добавил:

- "Спасибо" хорошо. Однажды... много времени назад, мы так говорили. Теперь нет. Теперь нет "спасибо".

Раглан все же хотел добиться того, чтобы нежданный собеседник понял его. Тогда он вытянул вперед обе руки, держа их вместе так, как если бы у него были связаны запастья.

- Мой друг там в плену. Его надо освободить.

Старичок как будто уловил его мысль, но снова упрямо замотал головой.

- Нет. Тохил возьмет его себе. Его бросят на Язык.

Раглан не имел никакого представления о том, что бы это могло означать, но все же старик был как будто настроен вполне дружелюбно, и у Майка пока что не было причины для сомнений.

- Ты говоришь на моем языке? - спросил он.

- Я Камба. Когда я был молодым, я был с теми, кто научился. Варанели схватили человека, который пришел сюда с вашей стороны, и он давал ответы, когда мы его спрашивали. Было решено, что некоторые из нас должны выучить ваш язык, чтобы можно было выходить. Мы тоже хотели иметь вещи, которые у вас были, а у нас нет. Пять человек научилось. Потом решили. Ходить не надо. Остановись.

Он ненадолго замолчал.

- Мы часто говорим между собой, чтобы не забыть, что знаем. У нас есть книги. Мы читали. В твоей стране хорошо. Мы думаем, что там даже лучше, чем здесь. Потом наши книги забрали и нам стало нельзя говорить о твоем мире. - Он тоскливо посмотрел вдаль, в самый конец длинной галлереи. - Один раз читать великие книги значит попробовать то, что никогда не забыть.

- А разве у вас нет книг?

- У нас есть только слово Руки. Только то, что нам можно читать.

- А ты знаешь, что за этой дверью? Чертоги Архивов?

- Это запрещено. Мы знаем о них и никогда не говорим. Мы только хотим посмотреть, увидеть.

- А Таззока ты знаешь?

- Я знаю, но не говорю. Мы ходим далеко друг от друга, потому что боимся.

- У Руки есть большая сила.

Камба согласно кивнул.

- Это правда.

- У нас говорят, что власть портит человека.

- Это так. Власть портит не только того, кто ее имеет, но еще тех, кто подчиняется ей. Те, кто ползают в ногах у власти, предают других, подобных себе, чтобы самим укрыться за маской покорности. Это большое зло.

- Хочешь пойти вместе со мной? В Чертоги Архивов?

Камба вздрогнул.

- У меня есть страх. Я страный человек. Мои кости слабы. У меня старая жена, которую я люблю, и дети, которых я тоже люблю, хотя они не замечают меня. Они считают меня проклятым и не смотрят на меня. Но я их все равно люблю. Я понимаю и прощаю.

Войти сюда? Ах, если бы я только мог войти и вернуться! Я не могу. Тогда моя женщина останется одна, а мы с ней уже очень стары, чтобы оставаться одни. Я должен забыть о любви к знанию и думать о ней, которая так долго была вместе со мной.

Камба заглянул в глузу Раглану.

- Они могут разрушить все, но наша любовь всегда останется с нами. И сейчас, и потом. Рука хочет, чтобы все были преданны только ему одному. Такие правители начинают, требуя малое и заканчивают, требуя все.

Иди, и если ты сможешь выйти, принеси с собой что-нибудь, чем можно поделиться. Все равно с кем, но только человек должен делиться с другими тем, что знает сам. Знания нельзя держать за закрытыми дверями. Им лучше на свободе, где всякий может вдохнуть их аромат.

Он побрел было прочь, но затем снова остановился.

- Ты знаешь, что такое лабиринт? Все вот это лабиринт, и если ты не знаешь куда идти, то обязательно умрешь. Кто-то сказал, что там нужно всегда идти налево. Я не знаю, правда это или нет. Может быть это тоже обман, чтобы можно было войти к человеку в доверие, только для того, чтобы потом его предать.

Мы тут все предатели. Наверное даже я сам. Я теперь уже не уверен. Иди, найди свою дорогу. Мы так мало говорили с тобой. Это было хорошо, очень хорошо! Я ухожу.

Так кто же он, этот Камба? У него был доступ в Запретную Крепость. Он знал, где находятся Чертоги Архивов, и еще он говорил хорошие слова.

И снова Раглан остался в одиночестве перед зеленой дверью. Что ожидает его за ней? Встретит ли его там Таззок? Или может быть его уже дожидаются Варанели? Или сами Властители Шибальбы?

Эрика наверняка станут охранять. Или может быть в таком месте охрану сочтут ненужным излишеством? А если его все же стерегут, то по тому, где выставлена стража можно будет отыскать и само место заточения.

Чертоги Архивов когда-то были храмом, и это тоже никак нельзя сбрасывать со счетов. Место поклонения? Или просто то место, откуда вещал оракул? Откуда раньше обращался к подданным Голос?

А это означает, что там должно быть некое потайное место, где Голос мог укрываться от посторонних взоров, откуда он мог говорить. За все время своих путешествий Майку не раз пришлось бывать в подобных местах, откуда оракулы произносили свои пророчества.

И этот Голос тоже со временем стал утихать. Его некогда внятные пророчества становились неразборчивыми, как это в свое время случилось и с Дельфийским Оракулом, и с другими подобными ему. Но только жрецы богов или оракулы никогда не спешат отказываться от той власти над окружающими, что дает им Голос. Известны и такие случаи, когда сами жрецы узурпировали эту власть и начинали сами вещать вместо Голоса, подражая ему.

Следовательно, здесь должно быть устроено специальное место, откуда они могли бы говорить. И если он сумеет отыскать это место, то возможно ему и удастся сделать так, чтобы Голос зазвучал снова.

Рука никогда не появляется в Чертогах Архивов, и если Таззок говорит правду, то туда вообще никто кроме него не заходит. А значит, место, где когда-то располагался оракул, за многие годы могло оказаться всеми давно позабытым.

Разумно предположить, что у Голоса была не только та потайная комната, откуда он мог вещать, но и свой тайный ход к ней, позволяющий пробраться туда, оставшись никем не замеченным.

Потайной ход, который мог вести прямиком в собственные апартаменты Руки? Может быть именно там и удастся разузнать, где они держат Эрика?

Кто-то говорил - возможно это была Каваси - что Руке известно все о том, что говорят его люди, и даже то, о чем они думают. Но ведь даже ее племени было известно о том, как использовать трубы для переговоров на расстоянии, так что вполне возможно, что прежние поколения тоже обладали этим знанием.

Итак, первым делом он должен попасть в Чертоги Архивов. Майк взялся рукой за щеколду. Открыв дверь, он переступил порог. Тяжелая дверь тут же закрылась у него за спиной.

Это был резкий, безжалостный, пронзительный звук. Дверь тяжело захлопнулась и было слышно, как щелкнула задвижка.

Ну вот он и вошел. Но толлько удастся ли ему когда-либо выбраться отсюда?

36

Дверь, через которую он только что вошел, находилась по левую сторону главного зала, представлявшего собой большую комнату с высокими сводчатыми потолками. Пол центральной части зала находился приблизительно пятидесятью футами ниже пола на том уровне, где он вошел. На возвышении, устроенном примерно в сотне футов от входа стоял массивный стол, а позади него - три стула с высокими спинками. Пространство перед возвышением пустовало.

У стен по обе стороны от стола было устроено по несколько ярусов, чем-то напоминающих трибуны стадиона, тесно заставленных полками с книгами, каждая из которых была помещена в переплет из тонких деревянных пластин, подобно тем, которыми скреплялись тибетские книги. Вдоль каждого из рядов полок тянулись огороженные узкие площадки для прохода, по всей длине которых на некотором расстоянии друг от друга были устроены ступеньки, ведущие на верхние и нижние ярусы.

Раглан все еще оставался стоять у порога, внимательно разглядывая комнату. Как будто никого. За спинками стульев высилась ажурная перегородка.

Справа от него находилась лестница, ведущая вниз и огражденная массивными колоннами, установленными через один ярус. Каждая из таких колонн достигала по крайней мере четырех футов у основания, несколько сужаясь к верху.

Когда-то во времена далекого прошлого здесь, должно быть, проводились торжественные церемонии. Наверное эти огромные двери распахивались настежь для участников процессий, которые входили сюда, направляясь к возвышению.

Он снова огляделся в огромном зале. Конечно, возможно, что кто-либо прячется здесь среди полок с книгами или же наблюдает за ним, притаившись за решетчатой перегородкой.

Где-то здесь должны находиться карты, на которые ему нужно было взглянуть. Может быть, что с их помощью он сможет вычислить то место, где сейчас держат Эрика.

И вот этот зал, каким бы огромным он ни казался, наверняка был не более, чем одним из незначительных закутков поистине громадной постройки, какой на самом деле была Запретная Крепость, являясь лишь малой частью того лабиринта, что открывался за стенами этой комнаты. Но находясь здесь он испытывал чувство благоговения перед его древностью.

Запрокинув голову, он взглянул вверх. Там, над ярусами полок по всей окружности зала были устроены балконы. Скорее всего именно оттуда былые Властители Шибальбы наблюдали за происходящими внизу церемониями.

В мыслях Майк признался себе, что ему не страшно. Те его переживания, что он испытывал в эти минуты скорее можно было назвать благоговейным трепетом, но ко всему этому примешивалось и несколько иное чувство ощущение странной тревоги, которую ему еще никогда доселе не приходилось испытывать.

- Архивы моего народа, - раздался у Майка за спиной тихий голос, заставивший его вздрогнуть от неожиданности. Но он все же поборол в себе настойчивое желание испуганно обернуться на оклик. Это был Таззок.

- Очень впечатляет, - Раглан кивнул в сторону полок. - Вот эти как будто даже на бумаге. Я думал, что у вас все только в глине и камне.

- Те хранятся внизу, в другой комнате, она еще больше, чем эта. Таззок сделал небольшую паузу. - А там у вас есть что-либо подобное для сравнения?

- Конечно! У нас есть Библиотека Конгресса, и еще множество университетских и публичных библиотек по всей стране. Но в других странах тоже есть большие библиотеки.

- На камне? Или в глине?

- Вообще-то, нет. Такие предметы у нас хранятся в основном в музеях, чтобы ученые могли их там изучать. Но с большинства таких документов были сделаны копии в виде удобных в обращее книг или пленок с записью.

- Пленок?

- Это механические средства для записи книг и устных транскрипций. Это позволяет хранить материалы библиотек подобных этой на гораздо меньшем пространстве.

Таззок кивнул.

- Говорят - только я не знаю, правда это или вранье - что когда-то давно у нас тоже были такие вещи, и теперь всеми ими владеет Рука. А еще говорят, что для него постоянно делают какие-то новые штуки, чтобы он мог следить за всем, что мы делаем, не выходя из Крепости.

- А ты не знаешь точно, где он живет?

Таззок широким жестом обвел огромный зал.

- Где-то здесь, в центре того, что ты называешь лабиринтом. И твой друг тоже должен находиться где-то там. Где-то ближе к центру.

- Помнишь, ты говорил мне о картах? О тех планах?

Ни слова не говоря, Таззок быстро пошел вдоль одного из рядов. Следуя за ним, Раглан заметил, что на каждой полке лежали стопки книг, перевязанные бечевкой. На деревянных обложках были вырезаны буквы.

Внезапно остановившись, Таззок поднялся по крутой лестнице, минуя несколько ярусов книжных полок, и наконец указал на ряд полок в самом дальнем углу.

- Это здесь.

- Послушай, Таззок, если нам удастся выбраться отсюда, то если хочешь, можешь тоже пойти с нами. Тебе найдется место и в нашем мире. Если же нет, то я уверен, что можно будет устроить встречу с нашими учеными. Они будут поистине очарованы твоими бесценными Архивами, и ты сможешь занять почетное место среди них, стать равным среди равных. И кроме того, с твоих Архивов можно будет сделать копии, а это значит, что эти знания будут жить вечно.

- Мне бы хотелось этого, - в голосе Таззока звучал пафос. - Очень часто мне бывает одиноко. Хочется поговорить, поделиться мыслями с кем-нибудь, узнать, что думают другие. А здесь у меня нет ничего, кроме этих Архивов.

Раглан снял с полки одну из книг и осторожно освободил ее от деревянного переплета. Плотная бумага, чем-то напоминающая папируса, была испещрена строчками непонятных знаков. Майк отложил ее в сторону и развернул прилагаемую карту.

Искусство составления карт и планов уходит своими корнями в глубокое прошлое, в далекие времена, задолго предшествовавшие возникновению того, что принято считать цивилизованным человеческим обшеством, потому что потребность в поиске конкретных мест, с тем, чтобы туда можно было бы вернуться вновь, или в описании крачайшего пути к источникам или рекам, должно быть, возникла вскоре после того, как человек начал странствовать по земле. Египтяне даже обожествили Кхонса, составителя карт, а самому Раглану однажды посчастливилось держать в руках Туринский Папирус, датируемый 1320 годом до нашей эры, на котором было обозначено местонахождение египетского золотого рудника. Римляне тоже чертили подробные планы дорог для своих легионов или отправляющихся в путь гонцов.

Первая карта оказалась наредкость подробным воспроизведением на бумаге окрестностей Запретной Крепости. Горы, откуда он пришел сюда и где анасази воссоздали свой собственный мир были отмечены здесь лишь несколькими ломанными линиями, хотя в одном месте небольшой участок был плотно заполнен квадратиками, прямоугольниками и небольшими кружочками, что должно быть и было обозначением тех развалин, где он уже побывал. Рядом с этим местом была старательно и довольно точно нарисована большая ящерица. Таззок тем временем спустился обратно, и Раглан переключил все свое внимание на полки с книгами. Он торопливо просматривал книгу за книгой, в поисках плана самой Запретной Крепости. Таззок заверил его, что такой план обязательно должен быть здесь, хотя сам он не видел его вот уже на протяжении многих лет. И лишь добравшись до самой нижней полки, он наконец нашел то, что искал. Эта книга была тоньше остальных, но превосходила их по формату.

Переплет был старым и пыльным, наверное не один десяток лет прошел с тех, пор как ее открывали последний раз. Верх полок предыдущего яруса находился примерно на уровне пояса, образуя таким образом весьма удобное возвышение, на котором можно было раскладывать и открывать книги. Майк с особой осторожностью развязал ремни, стягивающие страницы, а затем снял верхнюю деревянную обложку. Развернув хрустящую бумагу, он разложил перед собой план.

"Помни, - мысленно твердил он сам себе, - эти люди мыслят иначе, чем ты". И все же план оказался составлен наредкость толково и достаточно хорошо начерчен, возможно самим же архитектором, в свое время спроектировавшим эту постройку, если таковой был.

Это был план лабиринта, немного подальше центра которого маленьким черным прямоугольником и было обозначено самое сердце крепости - личные покои самого Руки. Рядом находились еще шесть комнат одинакового размера, которые могли быть камерами для узников, а рядом с ними еще одна, большая по площади, очевидно, предназначенная под караульное помещение.

Личные покои Руки - если это были именно они - размечены не были. Комнаты обозначены не были. Вне всякого сомнения, планировка именно этой части крепости намеренно содержалась в глубокой тайне.

Привычно окинув взглядом всю карту, Раглан приступил к изучению деталей. В помещении, обозначенном в нижнем левом углу должны были располагаться Архивы; в правом углу напротив находились помещения хоть и не такие большие, но где вполне могли разместиться жилища стражников-Варанелей. Находящиеся между ними огромные ворота открывались во двор, а за ними и находился вход в лабиринт.

Сам лабиринт состоял не просто из извилистых коридоров, а подчас из целых залов между длинными анфиладами комнат. Некоторые из этих комнат были ловушками, но только как узнать, какие именно?

Отмечалось ли это на планах? Кое-где были короткие пометки, но все надписи сделаны на языке, которого он не мог разобрать. Ну разумеется, ловушки должны быть помечены на плане, и даже не зная языка можно догадаться, что такие метки должны быть одинаковыми. За несколько минут он насчитал двадцать шесть помещений, помеченных одинаковым значком. Две такие комнаты были даже одна рядом с другой.

Снова быстро просмотрев карту, он убедился что других обозначений, отмечавших более двух комнат сразу, да и то только в одном случае, на плане больше не было. Но только как теперь запомнить, какие из комнат помечены, а какие нет? Он взглянул на длинные коридоры, замечая количество комнат. Он снова разглядывал карту, на сей раз более пристально. Это был всего лишь план, и совсем не обязательно именно тот, в соотвествии с которыми и была выстроена эта крепость, а просто план того, какой ожидалось увидеть постройку по завершении строительства. Конечно же с тех пор очень многое здесь могло измениться, и в таком случае это гиблое дело.

Однако...Он снова и снова принимался озадаченно разглядывать карту. В тех комнатах, что по его мнению были помечены значком, обозначавшим ловушки, было еще кое-что, показавшееся ему не совсем обычным. Вот здесь, у самой двери...

Время шло, но для Майка оно перестало существовать. Он обеспокоенно разглядывал чертежи. У него создалось такое впечатление, что пол во всех без исключения комнатах-ловушках образовывал как бы крутой уклон, начинавшийся тут же за дверью. Любой, вошедший сюда неминуемо делал шаг вперед и тогда...?

Никаких ступенек, просто короткий крутой скат, если судить по чертежам. Может быть скат со скользкой поверхностью? И тяжелая дверь, тут же закрывающаяся за спиной? Нет никаких шансов на то, чтобы быстро обернуться и успеть выскочить наружу, не во что даже упереться, чтобы попробовать налечь на дверь изнутри.

Простенько, но довольно действенно. У человека, оказавшегося в такой западне не оставалось никаких надежд на то, чтобы самостоятельно выбраться из нее. Мысль об этом заставила Майка содрогнуться. Осознает ли он, куда задумал пробраться?

Задумал? Так он уже здесь. А теперь отыскать Эрика и живо назад.

И кем был тот, встречи с которым нужно было всячески избегать?

Зипакна, человек, которого он никогда в глаза не видел, высокий человек, сильный человек, тот самый, от кого нужно было держаться подальше.

Сложив карту, он положил ее на место, и вновь затянув ремни переплета, возвратил книгу на ее прежнее место на полке.

А это что еще такое?

На полу валялась небольшая карта, очевидно до этого незаметно выпавшая из книги. Майк наклонился, чтобы поднять ее, но тут послышались чьи-то шаги. На Таззока не похоже. Это кто-то еще. Быстро упав на колени, все еще сжимая карту в руке, он проворно растянулся на практически пустой нижней полке и затаился.

Некто вошедший прошел еще несколько шагов, остановился, может быть для того, чтобы оглядеться, а потом отправился дальше. Как будто направляется сюда. Майк продолжал прислушиваться, а рука уже сама собой потянулась к ремню.

Шаги снова стихли. Ноги обутые в сандалии, одежда из тонкого материала. Затем ноги в сандалиях двинулись дальше. Послышался шорох. Мгновение спустя раздался властный голос.

- Таззок! - за окриком последовала длинная тирада на непонятном языке. Было слышно как Таззок что-то отвечает - говорит тихо, смиренно. Последовал непродолжительный обмен репликами, и через несколько минут было слышно, как дверь хлопнула дверь.

Раглан оставался лежать совершенно неподвижно. Кто это ушел? Таззок или же тот, другой?

Прошло еще несколько минут, прежде, чем он снова услышал шаги. На этот раз он по звуку определил семенящую походку. Это был Таззок. Раглан быстро выбрался из своего убежища.

- Ты здесь! А я испугался, ужасно испугался!

- Кто это приходил?

- Это был Зипакна. Он никогда не заходит сюда. Так почему же он приходил сегодня? - Таззок был вне себя от страха. У него дрожали руки, и он не переставал озираться по сторонам. - Ты должен уйти! Сейчас же! Я не могу так рисковать! Если тебя найдут здесь, то мне конец! Меня уничтожат! Пожалуйста, прошу тебя, уходи! Сейчас же уходи!

- Я уже ухожу, но только ты ничего не знаешь и никого здесь не видел. Понял? - Раглан повернулся и торопливо зашагал прочь, а затем взбежал по лестнице на следующий ярус, а потом еще выше. Свет дня проникал сюда через узкое окошко в дальней стене балкона. Ненадолго задержавшись здесь, он взглянул на выпавшую из книги карту.

Это была очень древняя карта. Несомненно она имела некоторое отношение к плану Запретной Крепости, а иначе кому бы понадобилось засовывать ее между страницами той книги? Продолжая разглядывать ее, он поймал себя на мысли, что не может припомнить ничего похожего. И тут его осенило.

Это же вот эта самая комната! Это и есть Чертоги Архивов в те времена, когда здесь находился храм, задолго до того, как к нему была пристроена громада Запретной Крепости. Именно вот эта самая комната когда-то и была Святая Святых.

Не было тогда здесь никаких архивов. Ряды каменных скамей вдоль стен, а в самом центре, внизу то возвышение, по-видимому то самое место, где происходили священные действа.

Он должен поскорее выбраться отсюда. А что если Зипакна видел его, и теперь он просто ненадолго отлучился отсюда, чтобы поднять тревогу и позвать стражу? Если он все еще надеется отыскать Эрика, то лучше будет поспешить. Но внимание его было все еще приковано в карте.

Здесь был обозначен и этот стол, и три стула позади него, и вот эта решетчатая перегородка за ними - все из камня!

В самом углу ажурной стены была обозначена ее часть, открыв которую, можно было оказаться по другую ее сторону, и в задней стене открывался вход в лабиринт, путь через который вел прямиком в покои Руки!

В стене под ним открывался еще один ход. Он быстро спустился вниз, пробираясь между уставленными книгами полок. Кое-где книги были сложены в стопки, изредка попадались каменные плиты с высечеными на них надписями. Отыскав дверь, он подошел к ней вплотную, в надежде нащупать ручку или засов. Но тут дверь начала открываться сама собой, а позади нее открывался освещенный коридор.

За спиной у Майка, где-то среди полок, послышался какой-то шум, а затем прозвучала резкая команда. Мгновенно сунув карту за пазуху, он бросился в открывшийся перед ним проем, тут же повернул налево, направляясь к лабиринту.

Быстро скрывшись за первым же поворотом, он остановился и ждал, прижавшись спиной к стене и напряженно прислушиваясь. Он снова потянулся было за пистолетом, но вовремя одумавшись, опустил руку. Не подходящее для стрельбы место. Выстрел из крупнокалиберного пистолета прокатится оглушительным грохотом по всем этим каменным катакомбам, и может стать причиной для всеобщего переполоха. Придется действовать ножом, а при необходимости и голыми руками.

Освещение было тусклым, но оно здесь все же было, хотя определить источник света ему никак не удавалось. В Чертогах Архивов было так же, хотя тогда он не задумывался об этом.

Он продолжал ждал, прислушиваться.

Но все его мысли были уже обращены к лабиринту вокруг. Войдя сюда, он второпях сразу же повернул налево. С этого момента каждый новый поворот должен быть тщательно выбран и обдуман. В таком лабиринте, как этот немудрено заблудиться и сгинуть навсегда. Даже в английском Хэмптон-Корте, который был несравнимо меньше по размерам, люди зачастую не могли найти пути к выходу без сопровожения опытоного проводника.

При одном только взгляде на часы у него неприятно засосало под ложечкой.

Еще столько много предстоит сделать, и на все на это осталось так мало времени!

Он двинулся было дальше, но в следующее мгновение стремительно снова отпрянул назад. Кто-то идет! Кто-то шел по длинному коридору, с каждым шагом приближаясь к нему.

Майк попятился, скрываясь в тени алькова. У него нет здесь друзей, а смерть подстерегает на каждом шагу.

И все же если смерти суждено прийти сейчас, то она должна быть тихой и быстрой. К этому времени Варанели уже наверняка ищут его. Теперь уже появление незванного гостя не будет для них неожиданностью.

Затаившись, Майк терпеливо выжидал. Он был готов ко всему.

37

Еле уловимый аромат духов, не похожий ни на один из известных ему, легкая поступь и шорох платья.

Она оказалась стройной, грациозной, и довольно высокой, по крайней мере гораздо выше, чем он себе это представлял. В тусклом свете черты ее лица были почти неразличимы, но она внезапно остановилась и обернулась в сторону темного алькова, в глубине которого стоял он.

- Хочешь пойти со мной?

Левой рукой он нашарил в кармане предусмотрительно подобранный в горах кусок мела.

- Как-нибудь в другой раз, - вежливо отказался он, прислушиваясь, не появятся ли и другие вслед за ней. Но все было как будто совершенно тихо.

- Но я могу проводить тебя туда, куда ты хочешь попасть. - Она как будто уговаривала его. - Тебе будет проще добраться туда, если кто-нибудь покажет тебе дорогу. - Она протянула ему руку. - Я хочу помочь тебе.

- Не сомневаюсь, но лучше уж я сам как-нибудь управлюсь.

Она покачала головой.

- Один ты не сможешь ничего. Здесь есть люди, которые желают тебе помочь.

Майк подошел поближе. Одного быстрого взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что у нее при себе не было оружия, кроме лишь того, что было дано ей от рождения, но надо заметить, что именно оно и было способно сразить любого наповал.

- И куда ты хочешь меня отвести?

- К Эрику. Ведь ты этого хотел, разве нет? Он совсем недалеко отсюда, и он ждет тебя.

- Мне бы очень хотелось повидать его, - он незаметно чиркнул зажатым в руке мелком об угол ниши. - Тем более, что такая прелестная спутница сама предложила составить мне компанию.

Она собралась отправиться дальше, но Майк задержал ее.

- Только не слишком быстро. У меня болит нога, - соврал он.

- Вот как? Мне очень жаль.

На каждом повороте он оставлял отметку мелом на стене, пока наконец они не остановились у одной из дверей. Она нажала на деревянный куб, установленный в каменной стене, и дверь начала медленно открываться. Отступив в сторону, она улыбнулась, жестом приглашая его войти.

Майк улыбнулся ей в ответ.

- Ты не знаешь наших обычаев. В нашей стране принято женщин пропускать вперед, - он сделал шаг назад, давая этим понять, что она должна войти первой.

Дверь была уже распахнута настежь. Она снова указала на нее.

- Прошу вас, леди, - повторил он свою просьбу, сопровождая ее учтивым поклоном.

Она направилась к чернеющему в стене проему, и стоило ей только ступить на порог, как дверь начала медленно закрываться. Ухватив спутницу за рукав, Раглан одним рывком вытащил ее обратно.

Она резко обернулась к нему, освобождая свою руку от его хватки.

- Почему? Зачем ты это сделал?

- Я ииспугался, что тебя задавит дверью. - Или ему следовало дать ей погибнуть? Они стояли перед дверью в одну из комнат-ловушек, в этом он был абсолютно уверен. - Если ты сможешь отвести меня к нему, то сделай это. Если же нет, то тогда возвращайся к тем, кто подослал тебя и скажи им, что я иду. А еще скажи, что если они хотят, чтобы их люди не сомневались в неуязвимости Варанелей, то пусть уж лучше не посылают их против меня.

- Ты дурак! - презрительно сказала она. - Несчастный дурак!

- Но у которого, однако, хватило ума на то, чтобы спасти тебя от смерти. Или ты думаешь, что они стали бы потом открывать эту дверь специально для того, чтобы выпустить тебя? Разве они хоть когда-нибудь делали это?

Она сердито смотрела на него.

- Почему ты делаешь это?

- Потому что у нас это принято. Наши люди часто называют это "рыцарством". Возможно, это дурацкий обычай, но так уж заведено. Мне было бы неприятно думать о том, что ты медленно умираешь в темноте за этой дверью, о том, как будешь колотить по стенам вот этими маленькими кулачками, а потом твои кости останутся лежать рядом с костьми тех, кто попал сюда раньше.

- Ты дурак, - повторила она, но на этот раз уже с меньшей уверенностью.

- Конечно, - добавил Майк, - я полагаю ты все же надеялась, что сможешь удрать после того, как я окажусь внутри. Тогда я оказался бы в ловушке, а у тебя была бы возможность выскочить обратно, прежде, чем закроется дверь. Допускаю, что они сами предложили такой вариант, но только, видишь ли какое дело, сами они прекрасно знали, что это невозможно. Во-первых, дверь слишком тяжелая, во-вторых, порог с стой стороны обрывается вниз, а в-третьих, просто не остается времени, чтобы убежать. Так что, как видишь, они были готовы к тому, что ты должна будешь умереть вместе со мной.

Она отшатнулась от него.

- Это не правда.

- Ты знаешь своих людей лучше, чем я. Возможно я и ошибаюсь, но только у меня сложилось такое впечатление, что в вашем обществе любого можно запросто вывести в расход. Вот почему оно вымирает.

- Вымирает? - переспросила она с явным презрением.

- Проходя по вашему городу, я видел много пустующих, заброшенных домов, где никто не живет. Очевидно, были времена, когда население здесь было куда более многочисленным, чем то, что осталось от него на сегодняшний день.

Нигде не видно зданий, которые были бы построены недавно. Все ваши постройки очень древние. Ваш мир стоит на месте, а когда организм перестает расти, то это значит, что он начинает разлагаться. Вам всем следовало многому поучиться у людей, что живут в горах.

- В горах не живут люди.

- А ты что лично была там и имела возможность убедиться?

Она пожала плечами.

- Кому захочется идти туда? Там нет ничего, только голые холмы.

- Неужели тебе самой не любопытно?

- Что такое "любопытно"? Я не знаю, что это такое. В горах ничего нет.

- А за горами? Что находится там далеко, за пустыней?

Она снова пожала плечами.

- Почему ты спрашиваешь глупости? Там ничего нет.

- А как же руины?

- Руины? Я не знаю никаких руин. Вот это Шибальба. И кроме Шибальбы нет ничего.

- А как же я? Я-то откуда пришел?

Она с беспокойством и нескрываемым раздражением смотрела на него.

- Это не имеет значения. Ты неправильный. Тебя не должно быть. Ты не такой как мы. Ты вообще из ниоткуда.

Он усмехнулся.

Майк усмехнулся.

- Несомненно, очень многие согласились бы с тобой. - Теперь уже ясно, что он попусту теряет с ней время. - Все, я ухожу. Если хочешь, можешь пойти со мной. Если все еще сомневаешься, что вашим людям наплевать на тебя, можешь снова зайти в эту комнату. Я готов поклясться, что ты из нее никогда больше не выйдешь. Или возвращайся обратно и скажи им, что у тебя ничего не получилось. Что я отказался пойти с тобой.

Сказав это, он быстро зашагал прочь. Нужно будет опробовать это правило левой руки. Оно срабатывает во многих лабиринтах. Если оно окажется справедливым и на этот раз, то будет просто замечательно. Если же нет, то ему придется начать все заново. И в любом случае нужно будет постараться избежать хождения по кругу, что неизбежно привело бы его к исходной точке.

Однажды, перед тем, как в очередной раз завернуть за угол, он оглянулся назад. Она неподвижно стояла на том же самом месте, глядя ему вслед. Держась левой рукой за стену, он продолжал идти дальше, по пути зайдя в нишу и затем снова выходя из нее. Вновь появляясь в коридоре, он мелом поставил метку на стене и поспешил дальше, сосредотачиваясь на карте, прихваченной из Архивов. Теперь им владело одно единственное желание: разыскать Эрика и поскорее выбраться отсюда, вернуться обратно в свой мир и желательно вместе с Каваси.

Что было в ней такого особенного? И почему он думал о ней больше, чем о любой другой из девушек, с которыми бывал знаком, почему именно она сумела всецело завладеть его вниманием? Ведь между ними ничего не было; почти ничего не было сказано, и вообще, так недолго он мог наслаждаться ее обществом. И все же он не мог думать больше ни о ком, кроме нее. И он не хотел думать больше ни ок мо, кроме нее.

Длинные коридоры были пустынны. На некотором расстоянии друг от друга были расположены наглухо закрытые двери. Он не имел понятия, куда они ведут. В западню? Или может быть за ними чьи-то покои? Или кладовые? Или склепы? Каждый поворот он отмечал мелом, чтобы потом знать, где он уже успел побывать.

Только бы никто не догадался, что к чему, и не стер бы эти метки.

В сыром застоявшемся воздухе терпко пахло плесенью. Свет, невесть как проникавший сюда, был настолько тусклым, что при нем можно было разглядеть лишь общие очертания и очень немногочисленные детали предметов, в то время как все прочие их подробности оставались скрытыми в полумраке.

Он замедлил шаг. После того, как Майк расстался с девушкой, предпринявшей попытку заевти его в западню, навстречу ему не попался больше никто. Какое расстояние он уже прошел, и сколько сделано за это время было сделано поворотов? Десять? Или двадцать? Он не считал. Майк снова проверил оружие. Все было наместе, и у него возникло такое чувство, что очень скоро оно ему может понадобиться. По-прежнему держась левой рукой за стену, он в очередной раз повернул за угол. В этом коридоре было значительно светлее, и причина этому казалась очевидна. Высоко на стене, под самым потолком тянулся ряд узких, словно бойницы, окон. Судя по всему, это был внешняя стена.

Оконные проемы находились примерно в двенадцати футах у него над головой, и добраться до них не представлялось возможным, в силу того, что вертикальная стена оказалась совершенно гладкой, а поэтому оставалось только догадываться о том, что было там, снаружи.

Внезапно остановившись, он взглянул себе под ноги. Очевидно, он до того торопился, что в спешке даже не сразу заметил, что покрытие пола стало другим, но только теперь идти приходилось по скальному монолиту красноватого цвета, очень напоминавшему камни и скалы того места, которое про себя он окрестил Чертовой Горой.

А что если в том, его мире, это было горой Эрика или же находилось где-то поблизости от нее? А что если где-то здесь открывается путь обратно? Ведь разве не приходилось ему слышать рассказы о том, что такой ход должен существовать?

Если это было на самом деле, и ему на деле удалось бы отыскать этот путь, насколько это облегчило бы их с Эриком побег отсюда! Тогда уже не пришлось бы возвращаться обратно по собственным следам, а оставалось бы только броситься в переход между двумя измерениями, и возможно, открывающийся в ту самую киву!

Майк остановился и прислушался. Как будто он слышал что-то? Какой-то отдаленный звук? Может быть это шум дальней погони?

Он поспешил пройти дальше вперед, не пропуская ни одного поворота, постоянно держа руку на стене слева от себя. Сделав очередной поворот, он неожиданно оказался стоящим у входа в необычный зал. Повсюду, куда ни бросишь взгляд, были расставлены огромные зеркала и стеклянные перегородки, за которыми были видны все новые и новые прозрачные стены. Теперь ему придется не оглядываться по сторонам в поисках хода, а всецело сосредоточиться на том, чтобы рука постоянно находилась бы на этой стеклянной стене.

К тому времени он окончательно утратил всякое чувство ориентации. Извилистые ходы лабиринта сделали свое дело, и вот теперь повсюду вокруг было стекло и зеркала. В свое время, когда по молодости ему приходилось работать на ярмарочных карнавалах, там довольно часто устраивались атракционы с так называемыми стеклянными домами, и тогда же ему пришлось научиться тому, как быстро находить оттуда выход. Но только пригодится ли это сейчас?

Он медленно двинулся дальше, по-прежнему держась рукой за стеклянную стену. Но сделав всего пару шагов, он с ходу уперся в другое стекло, преградившее ему путь. Не отрывая руки от стены, Майк попробовал взять чуть-чуть правее. И снова он налетел на секло.

Как так может получаться? Теперь он, стоя на месте, стал медленно вести левой рукой вдоль поверхности стеклянной стены. В конце концов ему удалось нащупать проход, и тогда он осторожно прошел еще несколько шагов вперед, и снова прозрачная стена приградила ему путь. Расстроенный Майк сделал резкий поворот, и на мгновение убрал руку со стены.

Он тут же снова поставил ее обратно. Но только на то ли же самое место? Как он может быть в этом уверен? И что если некоторые из этих стеклянных стен были сделаны вращающимися? Что если этот лабиринт устроен так, что под тяжестью его шагов какой-нибудь потайной механизм может развернуть стекло так, что он окажется зарезанным?

Он осторожно прокладывал себе путь вперед. Время от времени Майк закрывал глаза. Так ему было легче, потому что на зрение здесь полагаться не приходилось.

А вдруг он ходит по кругу? У него не было при себе ничего, чтобы отмечать свое дальнейшее продвижение, а от мела здесь не было никакого проку. То ли мел был таким, то ли само стекло было обработано каким-то особым образом, но только мел не оставлял на гладкой стеклянной поверхности ни малейшего следа.

Майк проходил поворот за поворотом, его пальцы осторожно ощупывали поверхность стеклянной стены, и вот внезапно его рука наткнулась на острую грань. Он провел по ней рукой. Напротив было зеркало, в котором он видеть собственное отражение, со всех сторон его окружали стеклянные дебри, но теперь слева открывался ход, ведущий в лабиринт.

Ненадолго задержавшись в тени проема в стене, он снова развернул старинную карту. Глухая стена перед ним, скорее всего, и была стеной покоев Руки. Справа, примерно в тридцати футах от него находился еще один коридор, и двери шести тюремных камер, если обозначенные комнаты являлись таковыми, быходили как раз туда. Там же находилась дверь в караульное помещение.

Можно считать, что до сих пор ему просто неверояно везло. Мимолетное изучение карты и некоторое знакомство с лабиринтами вообще пригодились. В конце концов именно этот лабиринт оказался довольно простым. И все же, удалось ли ему благополучно пробраться сквозь него, если бы не удалось заранее взглянуть на карту и не следуя правилу левой руки?

В таком случае ему просто наверняка пришлось бы провести целых несколько дней, в одиночестве блуждая среди стеклянных дебрей, не говоря уже о том, что вполне возможно, что он заблудился бы и еще раньше. Он помнил и о том, что где-то в этом районе должно было находиться несколько комнат-ловушек, и хотя ни одна из камер не была помечена подобным образом, западня вполне могла поджидать его и там тоже.

Он поднес старую карту поближе к глазам, и принялся пристально всматриваться в рисунок, изо всех сил напрягая зрение. Вот здесь, совсем рядом, буквально за углом было обозначено что-то. Но местами чертеж сделался практически нечитаемым, и поэтому ему никак не удавалось разглядеть, на что же все-таки он указывал в этом месте. Вроде бы похоже на какой-то ход или туннель, или хотя бы дверь.

Он свернул карту, и проведя языком по пересохшим губам, вступил под каменные своды коридора.

Никого и ничего...

Снова оглядевшись по сторонам, он свернул направо и дошел до угла.

Майк повернул за угол и оказался лицом к лицу с Варанелем! Стражник тоже увидел его и уже открыл рот, собираясь закричать. У Майка Раглана не оставалось времени на раздумья.

Майк ударил первым, нанося прямой удар, в который он вложил всю свою силу. Стражник невольно подался вперед, и удар пришелся ему в подбородок. Было слышно, как с треском ломается челюсть.

Варанель со всего размаху упал навзничь, попутно роняя свой жезл. Перешагнув через поверженного противника, Раглан с силой наступил на покатившийся по полу предмет, с виду напоминающий трубку, который, ломаясь, хрустнул у него под каблуком. Майк направился к дверям камер. Оказавшись у первой из них, он с силой потянул за ручку. Но дверь оказалась заперта. Тогда он окликнул Эрика по имени и прислушался, дожидаясь ответа.

Тишина. Развернувшись, он ухватился за ручку другой двери и одним рывком распахнул ее настежь. Посреди комнаты стоял стол, вокруг которого сидело четверо стражников, и теперь взгляды всех четверхы были устремлены на него.

Один из них, по-видимому, старший, опомнился быстрее всех. Его приказ, что бы он ни означал, был адресован Раглану. Говорил он быстро и резко. Очевидно у него даже мысли не возникало о том, что тот может ему не подчиниться.

Раглану это было ясно и так, тем более, что на стене у двери он увидел висевшую на крюке связку из нескольких больших ключей. Мгновенно среагировав, он подхватил ключи и, отступив назад, захлопнул дверь.

Из-за закрытой двери до его слуха донесся еще один вопль, но он уже поспешил прочь.

У караульного помещения начинался еще один ход, в который он вступил и стремительно шагая, временами почти срываясь на бег, добрался наконец до того места, где друг напротив друга были расположены еще две двери. Быстро подойдя к двери, что находилась по левую сторону от него, он вставил ключ в замочную скважину и повернул его.

Дверь покорно отворилась, но только он не стал переступать порога. Достав фонарик и стоя в дверях, он направил золотистый луч в темноту.

На полу камеры лежал Эрик Хокарт. Судя по всему, он был без сознания.

У самых ног Раглана начинался небольшой скат. А дверь у него за спиной уже начала медленно закрываться.

38

Раглан поспушно отступил назад, но в тот самый момент, как тяжелая дверь снова захлопнулась, Эрик открыл глаза, и их взгляды встретились. Дверь закрылась сама собой, и Раглан остался одиноко стоять посреди коридора.

У него за спиной послышался топот, и быстро обернувшись, Майк выхватил пистолет.

Ближайший из преследователей был всего в десяти футах от него. Подняв левую руку, как будто защищаясь от удара, Раглан выстрелил из-под локтя.

В каменном коридоре пистолетный выстрел показался таким оглушительным, как будто стреляли по меньшей мере из пушки. Пуля угодила стражнику в грудь. Какую бы броню ни носили Варанели под одеждой, она не могла спасти от пули, выпущенной из пистелота .357 калибра.

Раглан выстрелил снова, и второй стражник схватился за живот и повалился лицом вниз на каменный пол.

Потрясенные этим зрелищем, остальные остановились и попятились, обращаясь в бегство, убоявшись столь неожиданного и действенного сопротивления. Ведь они всегда были непоколебимо убеждены в собственной неуязвимости, а теперь двоим из них пришлось расстаться с жизнью, и на расправу с ними ушло всего каких-нибудь несколько секунд. Первый стражник был уже мертв, второй все еще стонал. Может быть сами по себе они и были достаточно храбры, но только никому из них за всю жизнь ни разу не приходилось сталкиваться с подобным опытом. Но в то же время Раглан знал наверняка, что как только пройдет первое потрясение, они еще обязательно вернутся сюда.

Быстро нагнувшись, Раглан ухватил мертвеца за шиворот. Затем он снова открыл массивную дверь, но только на этот раз он подтащил тело Варанеля к проему, чтобы дверь не смогла бы закрыться Переступив через труп, Раглан бросился к тому месту, где Эрик уже пытался подняться с пола и встать на ноги.

Схватив его за руку, Раглан бросился обратно к двери, таща Эрика за собой. Снаружи кто-то уже пытался оттащить мертвеца от двери. Выпустив руку Эрика, Раглан в мгновение ока оказался у тела, и в то время, как стражник в коридоре бросил ногу покойника и попытался выхватить оружие, Раглан ударил его по лицу дулом тяжелого пистолета.

Варанель опрокинулся навзничь, но тут же живо перевернулся и бросился наутек. Раглан снова вернулся назад, и ухватив Эрика за руку, вытащил его из камеры в коридор.

- Идти можешь?

Эрик кивнул, но то, что он очень ослаб, было очевидно. Лицо его было мертвенно бледным, и теперь на нем темнели синяки от побоев.

Майк огляделся по сторонам. Слева от него темнел вход в лабиринт, из которого он только что появился - смертельно опасная западня для спешащего человека, чьи преследователи к тому же ориентировались в этих ходах гораздо лучше, чем он сам. Направо же открывалось продолжение туннеля - на протяжении примерно полусотни футов коридор оставался прямым, а затем поворачивал в сторону, скрываясь из виду. Что могло ожидать их за этим поворотом, приходилось только лишь догадываться.

Прямо же перед ними находилась наглухо закрытая дверь, ведущая в некие помещениея, которые по рассчетам Майка и были, должно быть, собственными покоями Руки. Держа пистолет наготове, он надавил на деревянный брусок в стене рядом с дверью, и был немало удивлен, когда тяжелая дверь покорно распахнулась перед ними. В открывшемся перед ними помещении оказалось светло, а ширма, установленная напротив двери была как будто вырезана из слоновой кости. Набравшись духу, Раглан переступил порог, Эрик последовал за ним. Дверь за ними закрылась сама собой.

И практически в то же мгновение послышался чей-то властный голос, по-видимому, отдававший какие-то распоряжения на непонятном языке. Скрывшись за ширмой, беглецы оказались посреди свого рода фойе, разгороженного полукруглой стеной с четырьмя узкими, высокими дверьми - по две с каждой стороны гигантской статуи застывшего в прыжке ягуара, вытесанного из черного базальта.

Каменный хищник скалил клыки и был очень похож на настоящего. Раглан был одновременно очарован и обескуражен этим произведением искусства, подобных которому ему встречать еще никогда не приходилось. Ужасная статуя была великолепна.

И снова повелевающе загремел тот же голос, очевидно приказывавший им убираться отсюда.

Раглан взглянул на Эрика.

- Ты в порядке? Сам сможешь идти?

- Иди. Я постараюсь.

Итак, четыре двери. Он попытался восстановить в памяти увиденный план, но ничего подобного там как будто не было. Вообще-то там совсем не было показано никаких подробностей расположения этих апартаментов, если их можно было так назвать. Может быть эти двери тоже ведут в западню? Очевидно, по крайней мере за одной из этих дверей открывался путь куда-то, но только за которой?

Раглан опустился на корточки и принялся разглядывать двери и пол перед ними. Одной из дверей - а возможно даже и двумя - должны были пользоваться чаще, чем остальными. Дверь же, ведущая в ловушку, наверняка открывалась реже всего.

Здание крепости было очень древним, и поэтому здесь, подобно как и в некоторых европейских замках и соборах, камни изнашивались от того, что люди ходили по ним изо дня в день, и так на протяжении многих лет. Наконец Раглан поднялся с пола и нажал на деревянный брусок у одной из дверей, которая начала медленно открываться перед ними.

За дверью было светло, и они вошли внутрь. Майк по-прежнему держал пистолет наготове. Он не знал, куда заведет их этот путь, но теперь ему хотелось лишь одного: поскорее выбраться отсюда.

И снова загремел все тот же гневный голос, но только на этот в нем уже как будто начинали звучать истерические нотки.

- Что это? - прошептал Эрик. - Неужели человеческий голос?

- Наверное он говорит в какую-нибудь трубу, - предположил Раглан. Скорее всего до нас еще никто не осмеливался ослушаться его приказаний.

Но вскоре Раглан изумленно взглянул на Эрика.

- Хочешь сказать, что и ты тоже не видел Руки? А я думал, что он сам станет допрашивать тебя.

- Мной занимался Зипакна. Судя по тому, что мне здесь довелось услышать, Рука никому не показывается.

Теперь они оказались в просторной комнате с высоким сводчатым потолком. Перед ними была невысокая каменная стена, доходящая примерно до пояса, огорождающая оставленное свободным пространство. У дальней стены стояло то, что по всей видимости являлось головой некоего идола - огромная голова с выпученным глазами, жирными щеками и разинутым ртом. Изо рта торчал подвешенный на шарнирах язык.

- Это как Ваал, бог, которому поклонялись карфагеняне. Они приносили ему в жертву детей - подчас до пяти сотен за один раз.

В чреве монстра горел огонь. Жертв бросали на язык, который тут же задвигался обратно, переворачивался, и дети падали в огонь.

Это было сродни ночному кошмару, от которого Раглану хотелось побыстрее очнуться. Справа и слева от идола находились две двери, и друзья, не теряя времени, подошли к левой из них.

Дверь открывалась в коридор, уводящий обратно вглубь крепости, не совсем то, на что он до сих пор надеялся. Майк шел впереди в поисках поворота. Наконец они добрались до того места, где коридор резко изгибался, уходя вправо. Он отправился дальше, но теперь их продвижение вперед стало медленнее. Вконец обессилевшему Эрику каждый шаг теперь давался с великим трудом.

Наконец Эрик остановился и, привалившись спиной к стене, замотал головой.

- Брось меня, уходи сам, - выдохнул он. - Я больше не могу.

- Отдохни. Мы скоро выберемся отсюда. И выйдем только вместе.

Откуда-то из недр здания послышался глухой рокот. И снова раздался властный голос, но только на сей раз он говорил по-английски:

- Вы умрете! Теперь вам не уйти!

Варанели их как будто больше не преследовали. Не посмели ослушаться и войти в заветную дверь даже в случае крайней необходимости? Или же эта территория находилась в распоряжении других сил? Властителей Шибальбы, к примеру?

Вокруг было все тихо. Раглан вспомнил карту, вычерченную на холотом блюде, затем карту из Архивов. На них обеих был вроде бы обозначен ход, ведущий отсюда обратно в старый храм, ныне превращенный в хранилище Архивов.

Обе карты были очень древними. Многим ли было известно о том туннеле? Он закрыл глаза, стараясь до мельчайших подробностей восстановить в памяти однажды увиденные планы.

- Они не давали мне есть, - пробормотал Эрик. - Морили голодом.

Им нужно было выбираться отсюда. Раглан решительно взял Эрика за руку.

- Пошли! Нельзя останавливаться!

Дважды он пытался открыть попадавшиеся на пути двери, но оба раза его настойчивые нажатия на деревянные бруски в каменной стене не возымели никакого результата. Оставались ли они всегда закрытыми? Или у преследователей была возможность блокировать сразу все двери с какого-нибудь централизованного пульта?

Это беспокоило Майка больше всего. Он продолжал идти вперед, временами сбавляя шаг, чтобы Эрик мог перевести дыхание. Им нужно было поскорее выбраться отсюда, тем более, что времени оставалось так мало!

До сих пор им навстречу не попалось ни одной живой души. Не было также заметно ни малейшего намека на то, что кто-либо вообще когда-нибудь появлялся под этими каменными сводами. А что если он, сам того не зная, вошел в другой лабиринт? Или вернулся назад в один из тех, откуда ему удалось совсем недавно выбраться?

Слева от них - и он был в этом абсолютно уверен - находились покои Руки, но теперь это занимало его меньше всего. Чем быстрее им удастся выбраться отсюда, тем будет лучше для них же.

Еще одна дверь по правую руку, и он снова надавил на деревянный брусок в стене. Дверь медленно распахнулась наружу. Небольшая лестница из трех ступенек вела вниз, а за ней открывался новый тунель. Может быть стоит попытать счастья?

Майк остановился в нерешительности. Такого рода идея была ему не по душе. И хотя не в его правилах было всерьез относиться ко всякого рода предчувствиям, но только этот путь мог вести обратно в зал. И судя по направлению, так оно и было.

- Идем! - скомандовал он, включая фонарик и освещая себе путь. Но стоило лишь только тяжелой двери захлопнуться за ними, он уже был готов тысячу раз пожалеть о своем столь опрометчивом поступке. Каменные стены и потолок туннеля были частично вырублены в скале, а местами сложены из хорошо подогнанных друг к другу камней.

В застоявшемся воздухе пахло сыростью и слежавшейся пылью. Эрик, спотыкаясь, брел за ним.

Теперь со всех сторон их окружал красноватый камень скальной породы, очевидно туннель был полностью прорублен в скале. На полу толстым слоем лежала пыль, кое-где с потолка свисали клочья паутины. Никакого намека на то, чтобы здесь кто-то появлялся за последний и довольно продолжительный период времени.

От страха у Майка перехватило горло. Он остановился, изо всех сил стараясь взять себя в руки. А что если отсюда вообще нет выхода? Что если и это тоже было западней? Он отправился дальше вперед. В застоявшемся воздухе стояла невыносимая духота. Пот струился ручьями по лицу и шее.

Как далеко ушел он от Чертогов Архивов, когда ему удалось-таки разыскать Эрика? Сначала он прошел по самому краю лабиринта, но затем попал в зеркальный зал со стеклянными стенами, и там определить расстояние было практически невозможно.

Эрик споткнулся и упал. Майк Раглан помог ему снова подняться на ноги, прекрасно зная, что сил у того уже больше не осталось.

- Осталось совсем немного, Эрик. Мы скоро выберемся отсюда.

- Ладно. Только... только подожди. Нечем дышать...

Наконец он выпрямился, и собираясь с силами, оттолкнулся от стены.

- Ладно, - сказал он. - Я смогу.

Они отправились дальше. Узкий луч мощного фонаря пронзал темноту. Ему следовало бы считать шаги. Чтобы можно было бы хотябы приблизительно определить расстояние.

С каменных сводов потолка капала вода. Туннель как будто пошел в гору. Эрик снова задержался, и Майк остановился вместе с ним. Отдых был теперь как нельзя кстати. Он дышал с трудом. Виной всему был этот воздух. Пространство было замкнутым... У него болела голова.

А что если туннель заканчивается тупиком? Удастся ли тогда им вернуться обратно? И даже если они отправятся в обратной путь, то смогут ли они выбраться отсюда? Дрянной воздух... Необходимо поскорее выйти отсюда.

Подумав об этом, он отправился дальше, то и дело спотыкаясь, слыша позади себя шаркющие шаги Эрика.

Потом он упал.

Какое-то время, стоя на четвереньках, Майк тупо смотрел на пол из сырого песчанника. Дыхание стало тяжелым и прерывистым, а голова раскалывалась от тупой, ноющей боли. Ценой неимоверных усилий ему все-таки удалось снова встать на ноги.

Эрик сидел на полу, привалившись спиной к стене. Теперь лицо его стало даже еще бледнее чем раньге, губы посинели, и он с трудом дышал, хватая ртом воздух.

Наконец они двинулись дальше, не уверенно держась на ногах. Раглан щемило в груди. Дышать становилось все труднее.

Туннель слегка изгибался, уходя в сторону, и в конце концов они остановились перед дверью. На стене рядом с дверью был установлен деревянный брусок. Раглан принялся отчаянно давить на него.

Ничего не произошло.

Обезумев от страха, он нажимал снова и снова.

Ничего.

- Боже мой! - выдохнул Эрик.

- Тебе лучше начать молиться, - сказал Раглан. - Другого пути, чтобы выбраться отсюда, у нас теперь нет.

Он снова надавил на брусок, одновременно с этим налегая на дверь плечом.

Дверь сдвинулась с места. Что-то сдвинулось! Правда, совсем ненамного, но это уже что-то. Он продолжал давить на брусок, плечом упираясь в дверь. Медленно дверь приоткрылась.

- Жми вот на это, - приказал он Эрику, сам с разбегу бросаясь на дверь. Щель стала шире, и из нее выбились первые лучи света - за дверью были свет и воздух.

Налегая на дверь, он всей грудью с жадностью вдыхал свежий воздух.

Дверь поддавалась туго, открываясь медленно, как будто с неохотой. Нетвердо ступая, Эрик вышел в открывшееся перед ними пространство.

39

Комната, в которой они оказались, была круглой. Справа от них стояло своего рода ложе длиной около восьми футов, а слева располагались несколько полок с книгами, наподобие тех, что он видел в Архивах. На всем лежал толстый слой пыли. Все говорило о том, что на протяжении долгих лет все здесь оставалось неприкасаемым.

Прямо перед ними был огорожен полукруглой перегородкой небольшой закуток, где из пола высоту примерно пяти футов возвышалась трубка, напоминавшая по виду тонкий конец рупора. Сам закуток был с обеих сторон отгорожен ажурной ширмой.

Они стояли позади ажурной перегородки в Чертогах Архивов. А это, должно быть, то самое место, откуда когда-то вещал Голос.

Справа и слева находились лестницы, ведущие на нижний уровень. Посреди комнаты бил небольшой фонтан. Майк Раглан осторожно попробовал на вкус воду, которая оказалась чистой и холодной. Он пил жадно, только теперь внезапно осознав, какая страшная жажда мучила его все это время.

Сумеют ли преследователи догадаться о том, какой маршрут он избрал для побега? Помнит ли здесь еще хоть кто-нибудь о существовании этого хода?

Налицо все признаки вымирающей цивилизации. Подозрительность и ненависть вкупе с безусловным отрицанием всякой возможности любой иной формы существования, кроме как той, что была принята у них самих, способствовали истощению их жизненных сил и стали необычайной причиной узости интеллекта. Безусловно, зодчие, воздвигнувшие столь обширную постройку, были людьми безгранично талантливыми, владевшие огромным арсеналом приемов своего ремесла. Но за все время своего здесь нахождения Майк не заметил ни одного заново выстроенной или хотя бы не так давно отремонтированной постройки. Обременные каждодневной рутиной, эти люди делали только то, что было необходимо в данный, настоящий момент, и не более того. У них не было времени на то, чтобы уделить должное внимание орошаемым землям, раскинувшимся на многие акры вокруг, и узнать о них больше, а не ограничиваться замечанием о том, что там все очень красиво зеленеет, и очевидно там очевидно все же произрастает то, что должно произрастать.

Все ранние цивилизации в долинах рек Нила, Тигра-Евфрата и Инда были основаны на искусственом орошении земель. То же самое считается справедливым и для ранних култур Перу.

Потомки племени анасази не только орошали свои земли, но также разбивали терассы на горных склонах, используя для земледелия каждый клочок более или менее плодородной почвы. И уединившись в своем замкнутом мирке, они всерьез рассчитывали на то, что им удастся прожить особняком от последователей и приверженцев Руки.

- Пора выбираться отсюда, - сказал Раглан. - Наше время на исходе.

Эрик поднялся с пола.

- Идем!

Раглан направился было к выходу, но тут же резко остановился. Из огромного зала внизу послышался чей-то резкий окрик. Взглянув в том направлении сквозь ажурную перегородку, он увидел десяток стражников-Варанелей, возглавляемых высоким человеком, облаченным в некую разновидность кольчуги из блестящих металлических звеньев, соединенных между собой. Раглану было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что перед ним никакой не призрак угасающей цивилизации. И как бы он ни называл себя, но прежде всего это был человек!

Скорее всего это и был сам Зипакна собственной персоной.

Какое название можно дать тому чувству, что скрывается в потаенных уголках человеческой души, время от времени пробуждая в нем страсть к смертельным поединкам? Раглан глядел на Зипакну и твердо знал, что таков уж его удел. На протяжении всей своей жизни - хотя временами это было просто-таки невозможно - он старался не нарываться в открытую на неприятности, обходя их стороной, пробираясь к цели зачастую окольными путями, в надежде избежать наиболее опасных торных дорог. Восхождение на горные вершины и путешествия по узким тропам, так же как и плавание по водам суровых морей с их подводными рифами и скалами, научили его быть благоразумным. Становясь сильнее физически и совершенствуясь в искусстве борьбы, он также учился быть более осторожным и сдержанным в демонстрации своих подобных умений, но только в человеке, известном под именем Зипакны угадывалось нечто особое, нечто такое, что теперь побуждало его лезть на рожон.

Чувство же благоразумия подсказывало, что будет гораздо лучше, если он как можно быстрее выберется отсюда. Уберечься самому и спасти Эрика, найти путь обратно, и поспешить с этим, пока еще возможность побега не оказалась безвозвратно упущенной, и ему не пришлось остаться здесь на веки вечные. Но в то же самое время его просто-таки одолевало жгучее желание подойти к рупору - если штука, торчавшая в полу являлась таковой на самом деле - и выкрикнуть в него свой вызов Зипакне. И вот он уже как будто направился в ту сторону, весь кипя от негодования, но затем снова остановился.

Подавив в себе этот порыв, он бросил Эрику:

- Уходим отсюда, и быстро!

Они бросились вниз по лестнице, выбрав ту, что находилась слева от них, поближе к стене, где местами угадывалась старая тропа. Возможно, когда-то давным-давно там и в самом деле проходила тропа, а может быть и нет, но только в любом случае стоило попробовать. Вспомнив о том, что ему приходилось дважды стрелять, Майк ненадолго задержался, останавливаясь на ступенях для того, чтобы выбросить пустые гильзы и дозарядить пистолет.

Но вот Эрик, до сих пор бежавший впереди него, внезапно остановился посреди дороги как вкопанный. Раглан поспешил нагнать его. Вытянув руку, Эрик указал вперед.

Путь по сырому тоннелю им преграждала одна из тех огромных ящериц.

Очевидно, мерзкая тварь каким-то образом сумела пробраться с воли в этот коридор, и теперь оставалось только догадываться, сколько уже лет это существо обитало здесь.

Ящерица стояла как раз у них на пути и незаметно пробраться мимо нее было попросто невозможно.

Раглан неподвижно замер на месте, будучи не в силах мгновенно оправиться от пережитого потрясения. Эти твари были наредкость проворными, и теперь из пасти твари то и дело высовывался тонкий и острый язык. Гигантская ящерица принюхивалась к ним, не выказывая ни малейшего испуга со своей стороны, и видимо уже зная, что перед ней живое мясо. Безусловно ей уже приходилось и раньше лакомиться людьми, и поэтому у нее не было повода избегать встречи с ними.

- Отойди-ка, Эрик, - Раглан был наредкость спокоен. В конце концов, чему быть, того не миновать. Сейчас или никогда. Омерзительно создание неотрывно смотрело на них, и было видно, как напрягаются его мускулы. И тогда Майк выстрелил.

Раздался оглушительный выстрел пистолета .357 калибра, эхо от которого заметалось по узкому каменному коридору, но от ящерицы их отделяли всего какие-нибудь десять футов, и ее голова стала наиболее удачной мишенью. Выстрел раздался как раз в тот самый момент, когда она бросилась на людей.

Череп хищника лопнул, словно свалившийся на пол арбуз, и друзья бросились вперед, в то время как огромная туша, забилась в предсмертных судорогах, отчаянно царапая когтями каменные стены. Эрик на бегу оглянулся назад, будучи не в силах отвести взгляда от столь ужасающего зрелища.

- Не отставай! - приказал Раглан. - За нами гонятся!

Он бежал, и дрожащий луч фонаря в его руке, освещал им путь. Туннель тем временем стал наклонным, и дорога пошла в гору.

Под ногами была грязь, и все указывало на то, что те монстры наведывались сюда довольно часто. Здесь царили темнота и прохлада, и не вызывало никаких сомнений и то, что это место было давным-давно заброшено людьми и довольно длительное время оставалось необитаемым. Где-то впереди показался свет.

Майк замедлил шаг. Поравняншись с ним, Эрик сказал:

- Но ведь мы не знаем, что нас там ожидает.

- В лучшем случае, это будет Джонни.

- Джонни?

Продолжая осторожно пробираться вперед, Майк принялся объяснять Эрику, кто такой Джонни. Пока что им везло, можно сказать, очень везло. Но времени оставалось очень мало.

А как же Каваси?

Осмелится ли он вернуться в поселение анасази? Как далеко оно отсюда? И какие еще опасности могут встретиться на пути?

Он выключил фонарик и засунул его в карман.

- Сюда кто-то идет! - предупреждающе шепнул Эрик.

Они выбрались из подземелья, выход из которого открывался на склоне холма. Позади них, словно монолитная стена из черного стекла, высилась громада Запретной Крепости. На земле, у подножия ее пролегала заброшенная и теперь еле различимая тропа.

У подножия склона раскинулся город, его прямые, однообразные улицы были как всегда пустынны, а зеленеющие парки, деревья и редкие прудики освещены приглушенным солнечным светом, пробивающимся сквозь седую вуаль облаков.

Майк Раглан шел по тропе. Первым делом нужно доставить Эрика в безопасное место. В конце концов, ведь он за этим и пришел сюда вопреки всем своим желаниям ии здравому смыслу. Он снова подумал о Зипакне. Что в нем было такого особенного? Может быть уверенность в собственном превосходстве, то качество, против которого он всегда и неизменно восставал? Что делало его таким уж непримиримым противником всякой тирании? Еще в детстве, будучи ребенком, он приходил в неописуемую ярость, когда кто-нибудь из старших ребят начинал задирать его или кого-либо из его друзей. Он был уверен, что с возрастом это чувство прошло, но, оказывается, это было не так.

В низине Эрик остановился. Теперь уже некоторое расстояние отделяло их от Запретной Крепости.

- Извини, Раглан. Но я больше не могу.

Раглан повернулся к нему спиной.

- Открой вещмешок. Там есть кое-какая походная провизия. Сам знаешь разные орехи, изюм. Возьми пакет, но только продолжай идти. Время наисходе.

Пока Эрик нащупывал искомое в вещмешке, Майк оглянулся назад и посмотрел на крепость. Из туннеля выбегали люди, облаченные в синие одежды. Варанели.

Майку не имел представления о радиусе действия их оружия, но у него не было никакого желания испытывать судьбу. Судя по тому, что ему довелось увидеть, этот радиус действия был достаточно ограниченным, но только можно ли быть в этом наверняка уверенным? А вдруг у них имеются и иные разновидности, позволяющие вести огонь на большем растоянии? Он снова заторопился дальше, и, спотыкаясь, Эрик последовал за ним, пытаясь теперь есть на бегу.

Теперь им приходилось прокладывать себе путь по усеянному валунами склону, а облаченные в синее стражники быстро их нагоняли. Впереди возвышались скальные вершины, протянувшиеся вдоль кромки того, что в том, его мире, скорее всего получило бы название горного хребта.

Эрик остановился.

- Брось меня, Раглан. Уходи сам. Я больше не могу.

Майк Раглан остановился.

- Хочешь сказать, что я зря старался? Иди впереди. Просто иди по тропе.

С этими словами он сунул еще несколько пакетиков ему в боковой карман, откуда их было удобней доставать.

Пробивавшийся сквозь пелену облаков солнечный свет не отбрасывал теней на склоне. Весь город был залит мягким светом, а над всем этим угрожающе чернела Запретная Крепость, от которой их теперь отделяло расстояние в добрую милю, а может быть и того больше.

Еще раньше, при взгляде издалека, все казалось зеленеющим и необычайно красивым, хотя теперь, вблизи, было видно, что трава здесь местами высохла и пожелтела. Интересно, а здесь хоть иногда идут дожди? По идее должны бы, но только сейчас трава сохла на корню, а расскинувшиеся неподалеку заросли кустарника очень напоминали пустынную растительность, подобно той, что произрастала на вершине Чертовой Горы.

Находились ли они где-то поблизости от нее? Был ли здесь тот занавес, пройдя через который, можно было бы вернуться обратно? И как быть с той, в которую он был безумно влюблен? Суждено ли им увидеться снова?

Варанели постепенно нагоняли их. Скоро они окажутся досягаемыми для его пистолета, а этот пистолет имеет довольно приличную дальность стрельбы. В свое время он достаточно часто практиковался в стрельбе из этого магнума по дальним мишеням. Для этого было необходимо иметь твердую руку, острое зрение, но мощность оружия была тоже не самым последним условием. Он остановился и замер в ожидании.

Но тут где-то среди горных вершин, на некотором удалении и в стороне от того места, где они теперь находились, раздался глухой грохот.

И в тот же момент на одежде шедшего первым Варанеля начало расплываться большое кровавое пятно. Стражник сделал еще пару шагов вперед, и затем повалился на землю ничком. Снова прогремел ружейный выстрел, и Майк видел, как от скалы рядом с другим из преследователей разлетелись во все стороны выбитые пулей обломки камня.

Тогда он быстро зашагал дальше, следуя за Эриком. Погоня была остановленая. До вершины оставалось еще добрых шесть сотен ярдов, но ведь во время "Битвы у Саманитовых Стен", Билли Диксон мог одним выстрелом из такой же винтовки поразить индейца на лошади с расстояния в почти целую милю. Мексиканцам удавалось то же самое во время войны в графстве Линкольн.

Теперь тропа вела их вверх по крутому склону. Варанели попробовали было возобносить прерванную погоню, но снова прогремел винтовочный выстрел. И еще один стражник упал с простреленной шеей.

- Похоже, что мы все-таки выберемся отсюда, Эрик. Джонни дожидается нас наверху вместе со своей винтовкой.

- Я не могу бросить ее, - Эрик остановился. - Раглан, я не могу.

- А где она? И кого "ее"? - спросил Майк, но только запыхавшийся Эрик был не в состоянии сразу ответить ему.

Высоко в небе парил сарыч. Их птица? Или наша? Или может быть у них там в небе был постоянный путь туда-обратно? Майк взошел на вершину бугра, и теперь смотрел вниз на то, что скорее всего было когда-то руслом давно пересохшей реки. Когда-то на этом самом месте протекала река; об этом свидетельствовали и поваленные стволы некогда могучих деревьев, очень редкие из которых каким-то чудом уцелели, оставаясь одиноко стоять. Это было зловещее, унылое зрелище.

Он остановился рядом с Эриком, разглядывая открывающийся перед ними пейзаж, стоя у той самой черты, за которой начиналась безжизненная пустыня. Что там, дальше? Живут ли там люди? Может быть иная, настоящая цивилизация? Или вот это все? Только вот это бесконечное безлюдье и ничего больше?

И ведь отсюда рукой подать до его мира, до того его щедрого, зеленого, прекрасного мира! Никогда еще он не дорожил им так же, как сейчас.

Держа в руке винтовку, Джонни спускался к ним навстречу.

Как далеко были они? Можно ли измерить это путешествие расстоянием? Или же они путешествовали во Времени? Этого он не знал. Он никогда не считал себя знатоком подобных вещей. Его собственный мир являлся лишь одной из иллюзий, предлагавшей объяснение самым простейшим из всех загадок. Конечно же время от времени...

Джонни уже стоял рядом.

- Послушай, Раглан, а ты можешь сделать так, чтобы мы вернулись обратно? Ведь ты говорил, что можешь.

- Может быть, - ответил Майк. - Я постараюсь.

На некотором удалении от них огромный каменный перст как будто указывал в небо. Остался ли он таким же, каким и был до этого?

Он устал, очень устал. Где-то там, вон за теми дальними скалами открывался путь в его мир, и ему не хотелось больше ничего, как просто оказаться там, забраться в свою постель и заснуть. Времени было мало, а путь им предстоял неблизкий.

А, собственно говоря, что такое Время? Было ли оно одинаково по обе стороны занавеса? И вообще, велся ли здесь счет времени? И какой мерой можно измерить Время?

Он зашагал вниз по склону, направляясь к мертвому лесу. Голые ветви деревьев переплетались друг с другом, вокруг безжизненно тихо. Не видно ни птиц, ни зверей, ни даже насекомых. Ничего. Все это производило удручающее впечатление гиблого места, подвергшегося воздействию каких-то неведомых ему сил.

Они вошли в лес. Повсюду кругом из земли торчат искривленные остовы деревьев, ветви которых заломлены, словно руки, вывихнутые в какой-то немилосердной пытке. Древесная кора устилает землю длинными рванными клочьями, и во все стороны из нее торчат тонкие волокна. В этой мертвой, всепоглощающей тишине, как будто тонет даже звук их шагов. Мертвый лес в стране, где все находится во власти засухи, там, где тлен как будто неведом.

Перед ними открывалось дно некогда широкой реки, и внезапно Майк остановился.

- Джонни, - прошептал он. - Гляди!

Белый камень, поставленный вертикально, а потом еще один и еще.

- Кладбище, - в ужасе выдохнул Джонни. - Здесь кто-то был!

Они подошли поближе и остановились. На камне было нацарапано имя, а еще ниже две короткие незатейливые строчки:

РОДИЛСЯ: 1840

УМЕР: 1874

Тихо ступая, они бродили между камней. Всего удалось насчитать двадцать четыре камня, все даты варьировались примерно в одном временном промежутке, не раньше 1810 года. Самая поздняя из обозначенных смертей датировалась 1886.

- Ничего не понимаю, - пожал плечами Джонни. - Выходит, что эти люди оказались здесь все разом, и все надписи на нагробьях сделаны по-английски!

- Вон твой ответ! - Майк Раглан указал на берег пересохшей реки, где темнели останки парохода. - Это "Железная Гора". Пароход пропал в 1872 году вместе с находившимися на борту пятидесятью пятью пассажирами и командой.

40

Держась вместе, они сошли вниз по склону, на берег пересохшей реки, и пройдя немного вперед, остановились у дощатых, потемневших от времени сходней. Но название парохода на них еще можно было разобрать: "Железная Гора".

Это вовсе не было похоже на кораблекрушение. Судно просто покоилось на песчанном дне некогда протекавшего здесь потока. Одна из мачт обрушилась и теперь один ее конец покоился на покореженном ограждении палубы, но только это событие произошло много позже того дня, когда пароход причалил здесь. Были заметны еле державшиеся на петлях двери. Почти плоское дно парохода удобно лежало на песке. Дверь в главный салон была закрыта. Шлюпки по-прежнему оставались подвешенными к шлюпбалкам.

Эрик присел на лежавшее на земле бревно.

- Мне нужно отдохнуть. Извини, Майк, но только я совсем выдохся.

- Не спеши, отдыхай. А я пойду взгляну, что здесь такое.

Вообще-то времени у них совсем не было, но Эрик мог получить хотя бы несколько минут отдыха, пока он пойдет и взглянет поближе на пароход.

Он открыл дверь в главный салон. Все как будто было в порядке, но бросалось в глаза и то, что какое-то время здесь жили люди. Должно быть они оставались на пароходе, надеясь на то, что сила, занесшая их сюда, в конце концов возвратит все на свои места. Один за другим они умирали, и тогда оставшиеся в живых хоронили их на склоне холма.

Но не всех постигла такая участь. Всего им удалось насчитать сорок одну могилу, а на борту парохода было пятьдесят пять человек: пассажиры и команда. По крайней мере, так считалось до сих пор. Хотя сейчас он не рискнул бы поручиться ни за что, кроме того, что пропавший пароход был здесь, где, должно быть, и оставался на протяжении более ста последних лет.

Поначалу эти люди, должно быть пережили мощнейший шок; но, постепенно оправившись от него, они очевидно начали задаваться вопросом, а что же, собственно говоря с ними произошло, куда они попали, и как отсюда можно выбраться назад. Несомненно, имели место разного рода дискуссии, возникали споры, а также производились непродолжительные вылазки с целью изучения близлежащей местности, причем обследуемый район был сильно ограничен по площади, и было это вызвано страхом того, что пароход может быть внезапно и безо всякого предупреждения перенесен обратно, в то время пока сами изыскатели отлучатся с него. Бесспорно также и то, что со временем всякая возможность чудесного возвращения стала казаться просто несбыточной мечтой.

Постепенно они приспосабливались к жизни в новых условиях, хотя надежда не покидала их и здесь. Наверное кто-то из них вспоминал о покинутых любимых, пожидавшихся их приезда в порту Сен-Луиса или в каком-нибудь другом речном порту, куда они тогда держали путь. Еще для кого-то это была чисто деловая поездка, другие собирались сойти на одной из промежуточных пристаней, расположенных вверх по течению реки, а иные просто решились на это путешествие в поисках приключений.

Надежда на возвращение, должно быть, не покидала их довольно долго, по крайней мере до тех пор, пока они старались держаться единственной близкой и знакомой им вещи - своего парохода.

Главный салон, очевидно, был превращен в зал для собраний, где собирались все обитатели парохода. Здесь были расставлены столики, а в одном из углов было организовано нечто вроде бииблиотеки - там были расставлены все те немногие книги, что оказались захвачеными на борт судна на время путешествия. В другом углу был устроен склад одежды, предназначенной к раздаче на тот случай, когда собственная одежда обитателей парохода окажется полностью изношенной. Здесь были сложены тюки с платьем, ботинками, туфлями и иными предметами гардероба, видимо, первоначально предназначавшихся для отправки в один из портов в верхнем течении реки. Из небольшого блокнота, оставленного тут же на столе, Раглану стало известно и о том, что кем-то из местных обитателей была также предпринята попытка составить опись, дабы впоследствии можно было компенсировать владельцу груза стоимость вещей, на тот случай, если им, конечно когда-либо будет суждено вернуться.

Ничто не указывало на то, чтобы здесь творились сумятица и неразбериха. Напротив, все как будто шло тихо и смирно, своим чередом.

Если сюда и пришла беда, то источником ее не был кто-то из обитателей парохода. Очевидно, они нуждались в обществе друг друга, и вели себя подобающим образом. Выходит, что беда пришла откуда-то извне.

На палубе вдоль ограждения были сложены тюки с хлопком, и у одного из таких тюков Майк обнаружил дюжину латунных гильз и винтовку. Опустившись на колено на том самом месте, где до него, должно быть, вот так же стоял меткий стрелок, он взглянул на берег. Вон там, где-то среди скал...

На столиках в главном салоне расставлены тарелки, а на полу у камина аккуратно сложены дрова.

В рубке рулевого он обнаружил один единственный скелет, облаченный в полуистлевшие ложмотья и башмаки из рассохшейся кожи.

При ближайшем рассмотрении скелета Майку так и не удалось обнаружить каких бы то ни было признаков насильственной смерти. Скорее всего этот мертвец пережил здесь всех, и поэтому его собственное тело осталось непогребенным.

Джонни вышел из капитанской каюты.

- Нашел немного пороха, - объявил он. - Но не знаю, каков он в деле.

- Наверное уже не годится. - Раглан указал на скелет. - Я думаю, это рулевой.

Он снова огляделся по сторонам. Что должен был бы испытывать здесь этот человек? И все же он остался на своем пароходе. Очевидно он или еще кто-нибудь, кроме него установили здесь жесткую десциплину. Наверное кто-то из их людей покинул судно, отправляясь на разведку, пытаясь выяснить наконец, что же это за место, где им было суждено оказаться или же найти по возможности путь назад.

Догадывались ли они о том, что произошло с ними?

- Нам лучше побыстрее отправиться дальше. - Раглан взял со стола конторские книги, сложенные в тощую стопку, а также прихватывая и ту, что могла оказаться судовым журналом. - Сунь это мне в мешок. Я собираюсь просмотреть это на досуге.

Они сошли вниз с палубы, и Эрик поднялся им навстречу.

- Извини. Я совсем расклеился. Они морили меня голодом.

Майк Раглан оглядывал дальние холмы. Он имел весьма приблизительное представление о том, в какую сторону им теперь следует идти. Он зашагал вперед, пересекая по диагонали песчанное дно реки, направляясь туда, где, как ему казалось, была проложена тропа, которую он разглядел с верхней палубы парохода. Обычно тропы должны куда-то вести, а если еще идти по ним в нужном направлении, то это, безусловно, помогает значительно сэкономить время. Прокладывая же себе дорогу наугад, человек никогда не сможет предугадать, с кем или чем ему суждено встретиться в пути.

Время от времени он ненадолго останавливался и оглядывался назад, на оставленные ими следы. За ними наверняка снарядят погоню и постараются изловить, в этом он был уверен. Но у него не было ни малейшего представления о том, как скоро и в какой форме это должно будет начаться. Впереди у них тоже были Варанели - по крайней мере хотя бы тот патрульный отряд, который он заприметил раньше близ селений анасази. Интересно, имеются ли здесь у них какие-нибудь средства связи? Если солдатам стало уже известно об их приближении, то они могут устроить засаду.

Где Каваси? И что произошло в их поселениях?

Несколько раз им доводилось проходить мимо развалин, очень похожих на те, что были обнаружены в штатах Аризона и Нью-Мексико, но времени на то, чтобы остановиться здесь для осмотра, ни даже на то, чтобы подобрать хоть что-нибудь из материальных свидетельств эпохи, которые можно было бы взять с собой для дальнейшего изучения, попросту не было.

Кругом все было наредкость тихо, ни малейшего ветерка. Раглан с беспокойством огляделся по сторонам. Ничего, и насколько он мог заметить, на местности не было заметно никакого передвижения. И все же его не покидало гнетущее предчувствие неотступно надвигающейся беды. Над головой ни тучки, ни облачка, и только та желтоватая дымка, сплошь затягивающая небо, по которой он все равно ни о чем не взялся бы судить.

Майк взглянул на Джонни.

- Ты тоже это чувствуешь? Что это такое?

В ответ Джонни лишь пожал плечами.

- Понятия не имею, но нам лучше поскорее добраться туда, куда мы и держим путь.

Раглан поспешно отправился дальше. Он боялся, сам не зная чего. По спине у него пробежал холодок, и это обеспокоило его еще больше. Какую такую опасность могло почувствовать его тело, в то время как осознание ее продолжало оставаться недоступным разуму?

Уже на подходе к скалам путь их пролегал через широко раскинувшуюся долину камней. На земле были навалены груды огромных валунов и когда-то давным-давно отколовшихся от скал каменных плит. Еще никогда прежде Майку не доводилось становиться свидетелем подобного зрелища.

Он продолжал идти вперед, придерживаясь давно нехоженной и теперь еле заметной на земле тропы, что вилась теперь между камнями, взбираясь все выше и выше по склону. Где-то там наверху находился тот переход, пройдя через который они оказались здесь. Ему казалось, он сможет отыскать это место. По крайней мере, он очень надеялся на это.

Тропа продолжала взбираться по крутому склону, и Майк остановился, оглядываясь назад, на только что проделанный ими путь. Теперь и воздух как будто перестал казаться ему таким же прозрачным, как прежде, из-за чего он мог достаточно ясно видеть только те предметы, что находились на расстоянии не более нескольких сотен ярдов. По идее, отсюда должно было бы быть хорошо видно все до самого дна пересохшей реки, но только сама река почему-то терялась где-то в дали. Он продолжил свой путь вверх по склону, стараясь двигаться еще быстрее, будучи гоним еще не вполне осознанной безотлагательностью собственных действий. Добравшись до вершины, он остановился и принялся дожидаться не поспевавшего за ним Эрика.

Джонни подошел к Раглану. Проницательный взгляд старика сделался настороженным.

- Так значит, мы все же идем обратно? Знаешь, мне очень хотелось бы снова оказаться среди своих. Поселиться где-нибудь в маленький хижине и дожить в ней остаток дней.

Раглан глядел вдаль. Она была где-то там, среди своих. А если он лишит ее этого всего, то будет ли она счастлива? И не слишком ли он переоценивает собственные силы, будучи совершенно уверенным в том, что его общество сможет компенсировать ей эту потерю? Что дает ему право надеяться на это?

После этого восхождения на Эрике не было лица от усталости. Он не сводил глаз с Раглана.

- Это все из-за меня. Я не должен был впутывать тебя в это. Я не должен был настаивать на это.

- Ты говорил так, как будто там с тобой был еще кто-то, - напомнил ему Раглан.

Эрик лишь развел руками.

- Может быть это был только сон. Она выбралась оттуда. А может быть они сами ее отпустили. - Он устало опустился на большой обломок каменной плиты. - Это она оставляла мне подсолнухи.

Раглан хотел было что-то сказать, но тут же осекся. А вдруг этой девушкой была Каваси? Ведь именно Каваси принесла ему дневник.

Он решительно развернулся.

- Мы идем дальше.

Дальнейший их путь пролегал среди скал, вдоль крутой тропы, что вела через узкую трещину, через которую можно было пройти только по одному, держась друг за другом. Он оглянулся назад. Сразу же за ним шел Эрик, а Джонни замыкал шествие. Он отправился дальше, то и дело помогая себе руками. Местами из горной породы торчали древесные корни, за которые можно было ухватиться. И все же некоторые перемены произошли и здесь.

Форма и очертания скал становились все более причудливыми, похожими на пролитую на землю и еще не успевшую растечься густую черную патоку. Когда-то они были раскаленной лавой. Внезапно перед скалолазами открылось небольшое горное плато, на котором высились руины какого-то с виду невероятно древнего поселения. Обрушенные арки, опрокинутые колонны, и длинные, лишенные крыш, залы, стены которых были украшены росписью.

Нарисованные фигуры напоминали некоторые из так называемых "качинас", которые ему уже приходилось видеть, с той разницей, что сюжеты настенных росписей в деревнях племен индейцев зуни и хопи независимо от своей гротесковости всегда представлялись благими по содержанию, в то время как эти навевали на зрителя ощущение страха. Здесь главными действующими лицами были злобные создания.

- Было бы здорово побыстрее выбраться отсюда, - вполголоса бросил он через плечо.

- Я знаю, что ты имеешь в виду. Я прожил в этих местах долгие годы, Джонни замолчал, оглядываясь по сторонам. - Но никогда не видел ничего такого. Никогда в жизни. Мне-то казалось, что я все уже здесь видел-перевидел. Но только не это. Здесь все неправильно.

Майк разглядывал скалы, узкие улочки-проходы между развалинами. Каким образом человек может выбраться отсюда? Куда они забрели? Они были где-то очень близко - и он был совершенно уверен в этом - от того хода, пройдя через который, он оказался на Обратной Стороне, но только где теперь это место? Может быть где-то здесь, среди вот этих развалин? Но в то же время он не припоминал ничего подобного.

- Эй, Раглан, ты не можешь соображать побыстрее? Они уже идут. - С этими словами Джонни указал на тропу под горой. Всего в какой-то полумиле от них из-за скал выбирались Варанели. Их было около дюжины.

Раглан медленно огляделся вокруг, стараясь побыстрее отрешиться от всех прочих мыслей, кроме тех, что имели непосредственное отношение к насущным требованиям текущего момента. Господи боже, насколько проще быть ведомым, чем вести самому! Всякую ответственность можно с чистой совестью спихнуть на плечи ближнего своего, а самому остается только следовать за лидером, прокладывающим путь. Но так уж получилось, что в данной ситуации он сам оказался лидером, и теперь те, кто следовал за ним, верили в него. Потому что он был единственным из них, кто, как ему самому казалось, знает дорогу обратно, но вот теперь он можно сказать практически вплотную приблизился к заветному пути, не имея в то же время ни малейшего понятия о том, в какую сторону им повернуть. Он оглядывал скалы, пытаясь разглядеть на их склонах хоть какие-то признаки тропы. В стенах руин призывно темнели проемы, каждый из которых мог стать выходом на какую-нибудь улицу или входом в коридор, но только куда они вели? Может быть это ловушки? А может быть все эти переходы кончаются тупиками? Времени на то, чтобы попытаться пройти по каждому, не было. Он с первого раза должен принять единственно правильное решение.

- Джонни, ты сможешь ненадолго их задержать? Мне потребуется немного времени.

Джонни подошел к скалам, глядя вниз на тропу.

- Этот свет очень обманчив, но я постараюсь.

Немного помолчав, он добавил.

- Знаешь, Раглан, вместе с ними сюда идут и кое-кто из Властителей Шибальбы. Они не собираются дать нам уйти.

Где-то впереди им была уготована встреча еще с одним отрядом Варанелей, если, конечно, тот не был еще разгромлен людьми из индейского поселения. Но хуже всего было то, что он соврешенно потерял счет времени. Здесь, казалось, не было ничего, на что можно было бы положиться и вести счет часам или дням. Свет дня здесь почти не изменялся. Раглан расхаживал между развалинами, стараясь заставить себя думать, пытаясь найти решение. Будет лучше, если он поторопится.

Каваси... Как она там? Сможет ли он снова разыскать ее? Он остановился на пороге кивы. И здесь тоже, как и у многих других похожих построек, которые ему приходилось видеть и раньше в том своем собственном мире, крыша давно провалилась. Он заглянул внутрь. Никакого "сипапу" здесь, конечно, не было и быть не могло, но принцип вентиляции был все тот же, и конструкция та же самая. Внутренняя стена была расписана движущимися фигурами, или лучше сказать фигурами, которые как будто двигались, потому что все они были изображены в разных позах.

Его раздумья были оборваны оглушительно прогремевшим в тишине выстрелом винтовки Джонни. Привстав на носки, он взглянул поверх стены и отсюда ему был виден человек в синих одеждах, лежащий ничком на пустынной тропе. Человек был явно мертв.

Он снова заглянул в киву. И здесь тоже была ниша, вроде той, что он видел в киве на Чертовой Горе. Но только эта больше походила на одну из тех "Т"-образный дверей, так знакомых ему по руинам на Меса-Верде. Только эта "дверь" как будто никуда не вела. Или может быть она все же была открыта? Он подошел поближе.

Майк был твердо убежден в том, что он попал сюда не через нее. Хотя вполне возможно, что Ядовитая Женщина или кто-нибудь еще из них, и Таззок в том числе, могли проходит в его мир именно здесь.

И что теперь сталось с Таззоком?

Он бродил среди развалин. Где-то здесь поблизости должен быть путь? Но как его найти? Где искать?

Если он смог бы отыскать его сейчас, то можно было бы отправить Джонни вместе с Эриком домой, а самому вернуться за Каваси.

И снова винтовочный выстрел разорвал тишину.

Он взглянул на Джонни. Старик смотрел в его сторону, и их взгляды встретились.

- Раглан, я не смогу долго удерживать их. Они лезут на нас, подбираются все ближе. У нас очень мало времени.

Раглан спрыгнул в киву и подошел к нише. Дальней стены не было видно. Она была, несомненно, открыта, но только что могло находиться по ту сторону необычной завесы, казавшейся с виду не то густым дымом, не то еще чем-то в том же роде.

Осмелится ли он решиться на такое? Он подошел еще поближе, и отсюда ему стало видно, что в глубине ниши черный, гладкий пол проема круто идет вниз под уклон.

Еще одна ловушка?

- Майк? - в голосе Джонни слышалась мольба. - Ради всего святого!

Он быстро обернулся. Старик старался изо всех сил побыстрее перезарядить винтовку, а Раглан видел, что между скалами происходит стремительное передвижение облаченных в синее людей. Он потянулся было за своим собственным пистолетом, но тут у него за спиной раздался презрительный голос.

- На вашем месте я не стал бы этого делать. Слишком поздно, мистер Раглан. Уже слишком поздно.

Майк медленно обернулся, чувствуя, как волосы у него на голове становятся дыбом.

Это был Зипакна.

Позади него стояло полдюжины Варанелей и среди них Каваси, судя по всему, незадолго до этого захваченная ими в плен.

41

Слишком поздно?

Каваси теперь у них в плену. Если они возьмут Джонни, то его немедленно убьют. Что же касается его самого и Эрика, то их либо заморят голодом в темнице или же умрут раньше.

И уже в то время, пока Зипакна говорил об этом, Майк Раглан знал, что слишком поздно для всех них наступит только в том случае, если он будет бездействовать. Если он собирается оказать сопротивление, то это надо дело сейчас же, а не тогда, когда и сам он станет пленником. Он стремительно выхватил пистолет и выстрелил.

И снова тупая самоуверенность стражников была ему на руку. Ведь говорил великий Зипакна, ослушаться которого не смел никто. Для людей глубоко уверенных в собственной неуязвимости и не привычных к тому, чтобы им оказывали сопротивление, реакция Майка оказалась слишком быстрой. Прежде, чем они успели сообразить, что же произошло и как на это реагировать, один из них уже мертвым повалился на пол, еще один оказался смертельно ранен, а остальные попросту разбежались, словно овцы.

Реакция Зипакны была по быстроте своей не менее стремительна. Уже в то время, как он говорил эти слова, он, должно быть, все же понимал, что Раглан станет сопротивляться, а поэтому в критический момент он поспешил спасти себя, проворно отскочив в сторону и бросаясь в укрытие.

В тот же момент Каваси тоже перешла к активным действиям. Сделав шаг в сторону, она стремительно развернулась и изо всех сил нанесла мощный удар кулаком по горлу своего стражника. В то время как девушка бросилась прочь, Джонни был уже рядом, размахивая своей винтовкой, словно битой и обрушивая удары приклада налево и направо.

- Бегите! - истошно кричал Джонни. - Их там много, они наступают!

Между двумя бесформенными скалами, образованных потоками застывшей лавы, и теперь находившимися прямо перед ними, обнаружился узкий проход, и Майк бросился к нему, увлекая всех за собой. Вниз по крутому скату, усеянному обломками камней, а еще дальше зеленеющая горная терраса, и на ней руины какого-то поселения и чахлые деревца. А перед ними огромное нагромождение причудливых по форме и очертаниям скал.

Развалины могли послужить временным пристанищем, своего рода убежищем. Несколько полуразрушенных стен, кива и открытый переход, заканчивающийся "Т"-образным дверным проемом.

Все дома поселения стояли полукругом, обращенным в сторону каньонов, похожих на те, что протянулись между горой Навахо и рекой Колорадо.

- Может быть остановимся ненадолго? - спросил Эрик. - Отдохнуть бы.

Подойдя поближе к руинам, Раглан остановился и прислушался.

- А ты не торопись, - предложил он. - Джонни, ты присмотришь тут пока?

Он слышал доносившийся откуда-то поблизости плеск воды. На деле это оказалось маленьким ручейком, берущим свое начало под одной из скал и направленный в обход своего старого русла по вырытому кем-то каналу. Вода была прозрачной и холодной.

- Каваси, это было где-то недалеко отсюда?

Она подошла к нему.

- Теперь ты вернешься обратно?

- Я должен доставить назад Эрика и Джонни. - Он обернулся к ней. - И тебя тоже, если ты пожелаешь пойти вместе со мной.

Она разглядывала его лицо.

- Ты уверен? Я не знаю твоего мира.

- Разве тебе не понравилось то, что ты там увидела?

- О да! Некоторые вещи мне очень понравились. А другие я не... не понимаю.

Он огляделся по сторонам.

- Каваси, скажи, ведь мы где-то рядом, да? Как нам вернуться?

- Это место бывает не всегда, - сказала она. - Я не знаю всех их. Тот-Кто-Обладал-Волшебством один знал обо всем, и он отметил все пути, которые были известны ему. Я думаю, только через дверь в киве можно всегда.

- У нас мало времени, Каваси.

Тогда она повела его между развалинами, обойдя по пути киву и круглую башню рядом с ней. Она остановилась на некотором расстоянии от "Т"-образной двери.

- Это здесь. Или это было здесь. Я не знаю. - Она взглянула на него снизу вверх. - Все это ненадежно. Мы не такие как вы, потому что мы знаем, что наш мир - это непостоянное место, и все то, где наши два мира соединяются между собой и пересекаются... все это меняется. Теперь только сакуа знают. Люди Огня. Они могут приходить и уходить, когда им хочется, и иногда люди на вашей стороне считают их призраками или ожившими мертвецами. Но они не сделают ничего плохого там, где есть огонь.

- Однажды я тоже видал их. По дороге, что ведет в Медный Каньон. Над вершиной Ничейной Горы вспыхнул яркий огонь, и они тогда побежали на него.

- Я тоже видела это. Этот огонь зовет их обратно. Я не знаю, почему.

Раглан взглянул на дверь.

- Разве мы с тобой прошли здесь? Что-то не похоже.

- Увидишь. Все то же самое. Ты вывалился в дверь и встал. А потом ты упал вот здесь.

Обернувшись, он позвал.

- Эрик! Джонни! Идите сюда!

Он видел, как они поднимаются с земли, как направляются к нему. Он с беспокойством огляделся по сторонам. Желтое небо осталось таким же как и прежде, зеленела трава, и древние каменные стены руин, поросшие мхом, тоже как будто никак не изменились, но только что-то здесь было не так, что-то вызывало тревогу.

Следуя за Каваси, он вошел в узкиий, поросший травой переулок между домами, направляясь к "Т"-образной двери. Джонни и Эрик шли за ним.

И тут, снова оглянувшись назад, он увидел Зипакну, появляющегося из-за руин, и Варанелей, один за другим появляющихся из своих укрытий. Спотыкаясь, он бросился бежать вслед за Каваси. Она подошла к двери и внезапно остановилась у нее.

- Майк! Майк, его здесь нет! Ход пропал!

Он остановился рядом с ней. Если здесь когда-либо и был заветный ход, то теперь его там не было. Он беспомощно озирался по сторонам.

- Каваси! Ну ведь должен же быть хоть какой-то выход! Каваси!

- Он исчез! Мы в западне!

Джонни тем временем уже заряжал свою винтовку.

- Если бы мы могли пробраться в какое-нибудь из моих убежищ...

- Ничего не выйдет, - Майк указал на все прибывающих Варанелей, появляющихся из-за деревьев.

- Скоро стемнеет, - сказал Джонни.

Расстояние между ними и Варанелями сократилось почти до трех сотен ярдов, и убежать оттуда, где они теперь оказались, не было ровном счетом никакой возможности. Они могли рассчитывать только на этот крохотный пятачок среди руин. В просвет между скалами ему была видна долина Запретной Крепости. Не слишком-то далеко ему удалось уйти от нее, как он сам на то рассчитывал. Или причиной всему был этот обманчивый свет?

Огромная, черная, зловещая. С этого расстояния она казалась ему намного больше, чем раньше. Хотя, впрочем, теперь она виделась ему не такой уж радикально черной, как прежде. Или это все из-за этого странного света, ложащегося на землю в преддверии сумерек? Тот свет, что сопровождал здесь заход извечно невидимого солнца?

- Вряд ли они станут нападать ночью. Не похоже на них, - сказал Джонни. - А значит, если повезет, то у нас еще есть время до рассвета.

- И его не слишком-то много, - ответил ему Раглан, - совсем немного, если Каваси окажется права.

- Я не знаю, - возразила Каваси. - Только Тот-Кто-Обладал-Волшебством знал все. Он смог как-то узнать ритм этих перемен. Он оставил запаси, которые все объясняли, но я никогда не видела их. Он говорил, что это обычное правило, и оно только кажется необычным, потому что мы его не понимаем. Он говорил, что есть и другие такие места, но только их мало, и они далеко друг от друга. Вот это было единственным на территорию, которая немного побольше, чем пять ваших миль. Он говорил, что есть другие, случайные ходы, и они могут открыться внезапно и где угодно. Он говорил, что наши представления о измерениях и пространстве изменится само собой, прежде, чем мы сами осознаем это. Он сказал, что наш трехмерный мир был всего лишь фантазией, то, к чему мы все привыкли и считали единственно верным.

- Нам это необязательно понимать, - вслух заметил Эрик. - Мы просто должны сделать так, чтобы все получилось. У меня, например, есть шикарная квартира в Нью-Йорке, и мне бы ужасно хотелось оказаться там сейчас.

- Мы пошли за тобой, Раглан, - сказал Джонни. - Так что будь по-твоему.

Свет становился все более неясным.

- Лучше соберите дров, какие только сможете найти здесь, - предложил Майк. - Нам нужно развести костер.

- Вон там, у деревьев? Где они подступают вплотную к руинам? Я видел там сушняк.

В то время, как Эрик и Джонни отправились на поиски дров, Майк снова обернулся к Каваси.

- Так есть здесь другое место? Я хочу сказать, что это наш единственный шанс.

- Я не знаю. Я думала, что здесь...

- Пока у нас есть вода, есть стены. Если даже нам придется отбиваться, здесь мы сможем выстоять.

Джонни и Эрик принесли топливо для костра и тут же свалили его на землю.

- Тут достаточно дров, и мы могли бы уйти в леса, не дожидаясь рассвета.

Джонни строго посмотрел на Майка.

- Здесь не принято разгуливать по лесу ночью. Небезопасно. Те большие ящерицы охотятся в основном по ночам.

Майк сложил сучки и куски сухой коры. Затем, растерев между пальцами немного коры, он набил образовавшийся порошок в полый с одной стороны деревянный брусок. Сделав своего рода лук из изогнутой ветки и обвив сыромятный шнур вокруг палки, он вставил эту палку одним концом в полый брусок и принялся энергично водить луком взад и вперед, так чтобы она вращалась в своем углублении. Скоро показался дым, а затем и первые язычки слабого пламени. Он поднес огонь к заранее собранной на земле коре и тонким веткам. Тут же занялось яркое пламя, и тогда он подбросил в костер больше топлива.

У него появилось жуткое ощущение, что за ним наблюдают. И тогда он резко обренулся.

Существо стояло, затаившись среди руин. Оно было обнаженным, но все его тело было покрыто густыми волосами. Оно глядело на Майка, а Майк, в свою очеред, смотрел на него. Затем Раглан намеренно протянул руки к огню. Когда он снова оглянулся, существо исчезло.

Оно очень походило на тех, которых он видел той ночью в Медной Каньоне. Как то существо, которое налетело на его машину, отвечая на огненный зов, призывавший их на Ничейную Гору.

Во взгляде существа не было враждебности, в нем угадывалось изумление. Или может быть благоговение?

- Каваси, ты видела это?

- Да. Это был сакуа, один из тех волосатых. - И немного помолчав, она добавила. - Мы считаем, что они поклоняются огню, но не знают, откуда его брать. И все же что-то в огне из привлекает.

- И они знают, как можно попасть на нашу сторону?

- У нас так считают.

- Может быть тогда они покажут на путь?

Она была в ужасе.

- О нет! Они страшные! Мои люди их очень боятся! К тому же у них нет речи. Или нам так кажется, что у них ее нет.

- Но если они знают дорогу?

- И ты им станешь доверять?

Он пожал плечами. Какая разница, станет доверять или нет? В любом случае объясниться он с ними не сможет. Они просто наверняка не понимают по-английски, если их умственные способности вообще позволяют им понимать хоть что-нибудь. Кто они: люди или животные? Даже в этом он не может быть уверен, потому что, будучи с виду похожими на людей, они ведут себя, как животные - и воняет от них тоже по-звериному.

- Они когда-нибудь нападали на вас?

- Нет, но...

- Может быть они хотят, чтобы их просто все оставили в покое?

Или может быть здесь есть еще какая-то причина? Он протянул руки к огню. А что еще? Ведь он не сделал больше ничего, что могло бы привлечь внимание.

- Джонни, Эрик, идите сюда!

Они тут же появились из темноты.

- Джонни, я сейчас не собираюсь отнимать у тебя время своими объяснениями, но мне в голову пришла одна мысль. Давайте все встанем вокруг костра и протянем к нему руку. Просто грейте руки, держите их ладонями вниз.

Эрик недоуменно уставился на него.

- Что за дурацкая затея? У меня руки совсем не замерзли.

- Может быть ничего не выйдет, может быть мы понапрасну теряем время, но я действую по наитию. Это всего на пару минут.

Джонни протянул руки к огню.

- Как скажешь.

- Мне кажется, как раз сейчас за нами наблюдают. Тот сакуа где-то здесь поблизости, а их всегда влечет к огню. Я подумал, что если мы поступим как-нибудь подобным образом, оно смогло бы нам помочь.

- Эти волосатые, - скептически переспросил Джонни. - Они животные. Они ведь даже не люди.

- Зато они знают дорогу на ту сторону.

- А этого никто не знает точно. Все только говорят. Считается, что они могут переходить туда-сюда, когда хотят. Эту историю я уже слыхал.

Они отступили от костра, и Майк отправился к опушке леса за дровами для костра. Это будет длинная ночь, а ночные костры такие ненасытные. И все-таки ему требовалось время для размышлений. Варанели в вправду не собирались атаковать их ночью, и поэтому у него было еще некоторое время для того, чтобы думать и выработать план. Сколько раз до этого он повторял другим, что только разум отличает человека от животного? А значит разумное человеческое существо должно воспользоваться отведенным ему временем и думать. "Ну, давай, - хмуро твердил он сам себе, - думай же, черт тебя побери! Думай!"

Однако, наплыва идей за этим все равно не последовало. Он пытался со всех сторон обдумать сложившееся положение, но готового ответа найти никак не удавалось. Где-то здесь поблизости мог оказаться заветный переход, если уже, конечно, не слишком поздно.

Несмотря на весь тот путь, что был проделан им пешком по окресностям, он никогда не удалялся от того места, где стоял сейчас, более чем на десять миль, и сомневался даже в том, что успел пройти даже половину этого расстояния. У все же та истоки той давно пересохшей реки, где они нашли останки "Железной Горы", находились где-то далеко, а злополучный теплоход, должно быть плыл на север, в надежде добраться до Сен-Луиса или хотя бы до любого другого речного порта, в конечном итоге так и не найдя ничего и причалив к пустынному берегу, чтобы уже никогда не тронуться с места.

Сам он, по крайней мере, имел представление о случившемся. Он не понимал обстоятельств, но все-таки ему приходилось слышать множество историй, описывающих подобные случаи. Он имел об этом хоть какое-то представление, и сильно сомневался в том, чтобы хоть кто-нибудь из находившихся в то время на борту "Железной Горы", слышал о подобном тому, что приключилось с ними.

Где-то неподалеку находились Ничейная Гора, Яма Джонни и то место, о котором он не мог заставить себя думать иначе, как о Чертовой Горе. И лишь призрачная линия отделяет их от того мира.

Анасази знали о том, как покинуть этот мир и перейти в его, и они знали, как им возвратиться обратно, когда было принято такое решение. Может быть Каваси скрывает что-то от него? Не хочет, чтобы они вернулись обратно?

Задумавшись, он еще некоторое время постоял на опушке леса, а затем принялся собирать сухие сучья для костра. В лесу, где-то совсем неподалеку послышался шорох: кто-то пробирался там среди деревьев.

- За огонь, - сказал он вслух, не особо надеясь на то, что его поймут.

В ответ тишина - ни шороха, ни звука. Тогда он сгреб собранные дрова в охапку, решив, что если вдруг на него попробуют напасть, то он бросит эти ветки в лицо врагу, а после успеет еще выхватить пистолет. Ничего не произошло, и все же он мог явно ощущать присутствие поблизости живого существа. И откуда этот странный запах? Да, оно было здесь.

- Мы хотим вернуться обратно, - снова сказал он вслух, надеясь как-нибудь выразить свою потребность.

Вытащив из под охапки дров одну руку, он дотронулся ею сначала себе до груди и затем указал в сторону. Потом он снова повторил этот жест все той же единственной свободной рукой.

- Мы хотим обратно, - повторил он, а затем зашагал обратно к костру.

Джонни занял позицию часового. Эрик сидел, жуя что-то из походной провизии, извлеченной из вещмешка Раглана.

- Извини, - сказал он, - но очень уж хочется есть.

- Не удивительно. Возьми все, что надо.

Свалив дрова на землю, Майк еще некоторое время оставался стоять у костра, глядя на яркое пламя, а потом и сам сел рядом.

- Что бы мы ни собирались сделать, - проговорил он, - должно быть сделано до рассвета.

Эрик вытер руки о штанину собственных брюк.

- Майк, - начал было он, - я...

Внезапно из темноты по другую сторону костра выступил Зипакна. Теперь он возвышался над огнем и улыбался, очевидно ему доставило большое удовольствие увидеть испуг на их лицах.

- Об этом не беспокойтесь, - сказал он. - Завтра в полдень я покажу вам дорогу. И тогда вы сможете уйти. Все уйдете.

42

Все застыли на месте, пораженные его столь внезапным появлением. Раглана бесила эта манера подкрадываться изподтишка, и еще он злился сам на себя за собственную безалаберность, сознавая, однака, что он не должен позволять злобе взять верх над благоразумием.

- Так значит, покажешь нам дорогу, Зипакна? В одну из своих комант-ловушек? Боюсь, у тебя ничего не выйдет.

- Скоро у вас не будет выбора.

Раглан пожал плечами, постаравшись напустить на себя беспечный вид.

- Ну и что из этого? Если мы останемся, то обязательно устроим переворот и захватим власть. Тем более, что твоя страна уже созрела для этого, и мы уже наглядно показали, что и Варанели тоже неуязвимы.

Ваш Рука поступал дальновидно, когда пытался недопустить сюда чужаков. У людей с нашей стороны всегда есть потребность и желание вторнуться туда, где им могут представиться мало-мальские возможности, а твой край сейчас доживает свои последние дни. Все здесь уже вполне готово для переворота и захвата власти, к чему ты сам уже давно готовишься.

Здесь неограниченные возможности. Здесь несомненно есть полезные ископаемые. Правда, условия жизни здесь несколько другие, но, знаешь, наши люди быстро привыкают ко всему. Наши люди привычны к тому, что им зачастую приходится работать в других странах, иногда бурить глубоководные скважины на морском дне и даже отправлять в космические путешествия.

Вообще-то, Зипакна, у меня была идея постараться найти путь к сердцу Руки. Возможно он приветствовал бы кое-какие усовершенствования по части систем слежения и контроля.

Разумеется, на самом деле Раглан не собирался делать ничего подобного. Просто сейчас он тянул время, говоря первое, что придет в голову, а сам мучительно раздумывая над возможным решением. Больше всего на свете ему хотелось оказаться в своем собственном мире и поскорее забыть обо всей этой затее.

Мог ли Рука слышать их разговор? Подобные устройства существовали в его мире, и ему говорили, что Рука тоже стремился заполучить их. А что если он уже добился своего, и теперь слышит, о чем они говорят?

Зипакна был зол и выказывал признаки крайнего волнения. Очевидно ему тоже не терпелось поскорее выпутаться из той весьма неприятной ситуации, в которой он оказался исключительно благодаря своему нахальству и непомерному эгоизму.

И все же Раглан никак не покидало гнетущее чувство тревоги. Что это? Может быть виной всему изменения в атмосфере? Некое явление, вызванное приближающимся сотрясением пространства, или как это еще можно назвать? По поведению остальных он видел, что они чувствуют то же самое.

Джонни подбросил веток в огонь.

- Убирайся-ка ты отсюда, Зипакна. Нечего тебе тут делать. Когда мы решим идти, то уж как-нибудь обойдемся без тебя.

- У вас времени только до рассвета, - натянуто сказал Зипакна. Только до утра.

- Я думаю, ты говоришь только от себя, - внезапно сказала Каваси. Это ты так сказал, но не Рука. Ты один из Варанелей, а не из Властителей Шибальбы. Я думаю, ты собираешься захватить власть.

- Ты? Да кто ты такая? Просто денщина!

- Я говорю для своих людей, и меня слушают, - тон ее был холоден, в голосе слышалось высокомерие. - Ты и сам был никем, пока не сумел как-то переползти на другую сторону и что-то там разузнать, становясь таким образом полезным Руке. И потом ты узнал о ней!

- О Мелисанде, - сказал Эрик. Он взглянул на Раглана. - Той девушке с подслнухами.

Майк Раглан переводил недоуменный взгляд с одного на другого. Что вообще, черт возьми, здесь происходит? Кем была эта девица с цветами? Ну да, ведь был и пропавший карандаш, и подсолнух на собачьем ошенике, даже подсолнух, вышитый на вороте свитера. Может быть это и была та, кого Эрик имел в виду, говоря о "нас"?

Если так, то где она сейчас? Где была она все это время? И вообще, кто она такая?

- Послушай, - нетерпеливо начал он, - если мы все еще собираемся выбраться отсюда, то этим надлежит заняться сейчас. У нас нет времени на то, чтобы еще бегать здесь еще за какой-то девицей...

- Без нее я никуда не пойду, - сказал Эрик.

На присутствие Зипакны больше не обращал внимание никто, кроме Джонни, который, расположившись в тени, держал наготове пистолет, положив винтовку рядом с собой. Джонни угрюмо разглядывал Зипакну, дожидаясь от того малейшего неверного движения, и Зипакна как будто чувствовал это.

Теперь он держался уже не так самоуверенно и беспардонно, как прежде. И тем не менее он держал себя в руках и был начеку.

- Так где же она? - допытывался Раглан. - Все, что мы решим сделать, должно быть сделано сейчас же.

- Она здесь неподалеку, - ответила Каваси.

И тут неожиданно и настолько внезапно, что даже Джонни оказался застигнутым врасплох, Зипакна ухватился за стену и, перемахнув через нее, исчез в темноте ночи. Джонни бросился к стене, но резкий окрик Раглана остановил его.

- Не трать патроны. Пусть катится отсюда. Наконец-то мы от него отделались.

- Но он еще вернется, - сказал Джонни.

В душе Раглан согласился с ним, но вслух не сказал ничего. Его занимала теперь только мысль о том, как бы поскорее выбраться отсюда. Если пророчеству суждено сбыться, то выходит, что у них почти совсем не остается времени, хотя, разумеется, все это может оказаться лишь пустыми разговорами, не имеющими под собой никакого фактического особнования. И все же ему было не по себе, его ни на минуту не оставляло ощущение обраченности.

- Ладно, Каваси, - сказал он, - тогда давай захватим и ее и будем выбираться. Зипакна еще вернется сюда, и вместе с ним придут остальные. Он оберунлся к Джонни. - Ты здесь приглядывай. Мне нужно пойти оглядеться.

Каваси исчезла, ушла неведомо куда, но в конце концов она знала эти места гораздо лучше его. Убедившись, что пистолет на месте, он направился к тому проему, где еще совсем недавно был открыт ход.

Обычная дверная ниша, но только как будто заложенная камнями. Он протянул было руку, чтобы дотронуться до каменной стены, но тут же поспешно отдернул ее. От одного только вида ее ему делалось не посебе, и он снова оглянулся назад.

Черт возьми, он вызволил Эрика из плена, и вот теперь остается только вернуться обратно. Но как?

Расхаживая между руинами, он начал медленно перебирать в памяти все то, что, как ему самому казалось, было уже известно. Он принялся мысленно воссоздавать карту, начиная от ниши в киве, где находился один из ходов тот, который считался открытым "всегда". Возможно в двух милях к западу от того места находился еще один ход - тот самый, пройдя через который они с Каваси оказались здесь, то место, где, скорее всего переходил и Таззок. Сакуа исчезли на вершине Ничейной Горы на противоположном берегу реки, удаленной на примерно одинаковое расстояние как от кивы, так и от того места, где проходил Таззок. Может быть как раз там и находилось средоточие всех аномальных сил на данной территории. Но для того, чтобы отправиться на немедленные поиски было слишком темно, имей он даже больше возможностей для работы. Тогда Майк разочарованно вернулся обратно к костру и достал свою старую карту, нарисованную на куске холстины. Она была перерисована с карты на дрогоценном блюде, и все же кое в чем эта его карта отличалась от золотой. Кое-что старик, как видимо, дорисовал на ней сам.

И, пожалуй, маленький красный крестик, неизвестно для чего поставленный на плане, больше всего занимал теперь его внимание.

Очевидно, им было помеченно что-то очень важное, хотя сам он никак не мог припомнить, чтобы старик заострял на нем внимание. Но если уж на то пошло, то он никогда необъяснял ему подробно всю карту.

- Послушай, Джонни, ты ведь уже достаточно исходил эти места. Как ты думаешь, на что вот это похоже?

Быстро оглядевшись по сторонам, Джонни заглянул ему через плечо.

- Недалеко отсюда, по крайней мере много ближе, чем может показаться, - пробормотал он. - Хотя не могу ручаться, что я бывал именно там. - Он снова отступил назад и, задрав голову, посмотрел вверх, на силуэты скальных вершин, чернеющих на фоне ночного неба. - Я когда-то пас скот, - снова заговорил он. - С наступлением зимы коровы стараются найти тихое местечко, где можно было бы укрыться от ветра. А когда выпадал снег, то они иногда как будто съезжали по склону в какой-нибудь каньон, а когда наступало лето, снег таял, то уже не могли выбраться обратно.

Я находил одичавший скот, когда животные по целых десять-двенадцать лет не видели человека. Они оказывались в западне, откуда не было выхода наверх. В лучшем случае с приходом весны на дне некоторых таких каньонов появлялась трава и там можно было найти воду.

Оставаясь предоставленными сами себе, коровы могут забрести достаточно далеко, и вот именно так я и нашел ту Яму. Я тогда отправился на поиски отбившегося скота, и надо сказать, сумел многих вернуть обратно в стадо. Я проехал до северного конца Ямы и увидел там всю ту зелень. Я знал, что рано или поздно коровы все равно найдут путь вниз. Когда я вернулся обратно к своим, то рассказал им об этой своей находки, а они просто посмеялись надо мной.

"Деревья, трава и вода, говоришь? Да ты, Джонни, видать на солнце перегрелся!" Вот, что они ответили мне. Конечно, мы, ребята тоже иногда любили приврать и прихвастнуть, так что у них были все основания мне не верить.

Он снова принялся разглядывать карту, а затем указал пальцем на точку неподалеку от красного крестика.

- Вот это. Как будто здесь что-то есть...

- Единственное, что у меня никак не укладывается в голове, так это то, что нас предупредили, что ход охраняется. Что идти там небезопасно, но ведь когда Шеф - это моя собака - так вот, когда он проскочил туда, то он как будто бежал еще некоторое растояние, облаивая кого-то. Так как же за всем этим можно уследить?

- Рука знает как, может быть у него есть какие-нибудь наши электронные устройства, дающие ему сигнал, когда кто-либо проходит оттуда сюда или наоборот. Или может быть каждое проникновение вызывает некое природное явление, которые они научились распознавать. Но в любом случае, он знает обо всем.

Они снова замолчали, продолжая разглядывать карту. Эрик поднялся со своего места и перебрался поближе к ним.

- Извините, я доставил вам столько хлопот. Я был слаб, как кошка.

- Неудивительно, - сказал Джонни. - Не бери в голову. Когда вернется Каваси, мы попробуем прорваться.

Майк Раглан задумчиво смотрел вдаль, время от времени снова и снова поглядывая на карту. Ему было страшно, и он давно признался в этом самому себе. Он хотел поскорее выбраться отсюда, и к тому же он дал слово вывести их. Здесь как будто было обозначено нечто вроде тоненькой тропы, что вела к вот тому красному крестику. Зачем понадобилось старому ковбою показывать ее здесь? И его ли это рук дело? А может...

Нет, разумеется, все это начертил сам старки. И этому крестику он придавал особое значение, потому что ничего подобного больше на карте не было.

И где же эта Каваси?

- Послушай, Эрик, а что это за Мелисанда? Ты хоть ее видел? Ты с ней знаком?

- Я без ума влюблен в нее. Впервые в жизни, Майк. Мы встретились и... Ну, я не знаю, как это сказать. Мы стали разговаривать. Она последняя из них, из тех людей с парохода.

- Эрик, но ведь "Железная Гора" пропала в 1872 году!

- Там был ее дед. Он сопровожал большую партию товаров, собираясь основать факторию в Монтане, в верховьях Миссури. Когда все они вдруг перенеслись сюда, то никто не знал, как быть дальше, но после нескольких дней он смирился с произошедшим, решив, что жизнь продолжается. И тогда он и вместе с ним еще шестеро покинули пароход. Другие же все еще продолжали цепляться за то, единственное, что осталось от привычной им реальности.

Ее дед побродил по округе, нашел небольшую долину, в которой били родники, построил в ней хижину и обосновался в ней, прихватив с собой все свои пожитки. За ним последовала еще одна супружеская пара и их дети. Потом у него родился сын, который и стал отцом Мелисанды. Все очень просто. А теперь она осталась совсем одна, и ей трудно самой управляться с хозяйством и одновременно обороняться ото всех.

Ее дед начал на досуге, когда позволяло время раздумывать, что к чему. - Эрик немного помолчал. - Он наверное был замечательным человеком, у него было воображение. Давно, когда он сам был еще ребенком, его отец держал постоялый двор, так что уже тогда он успел наслушаться рассуждений и споров ученых людей, время от времени останавливавшихся в их гостинице.

Один из постояльцев, проживших у них несколько недель оказался врачом, который в прошлом содержал лечебницу для сумасшедших. И как-то раз к нему привели человека, которого один из местных фермеров обнаружил бродящим по лесу.

На том человеке была странная одежда и разговаривал он на никому непонятном языке, так что его признали тронувшимся рассудком и определили в лечебнице. Но после нескольких встреч с пациентом, доктор стал сомневаться в том, что перед ним больной и стал проводить больше времени с этим человеком. А потом выяснилось, что тот замечательно рисует.

Когда ему дали бумагу и ручку, то он тут же набросал чернилами довольно точный эскиз той фермы, где возле которой его нашли. Потом он прочертил вертикальную линию, и по другую сторону от нее нарисовал картину совершенно другого мира. В том мире он нарисовал фигуру человека. Сначала он указал пальцем на только что нарисованного им человека, а затем на себя, указывая тем самым, что он нарисовал самого себя.

Затем он снова нарисовал себя, но уже переходящим за линию, а потом и в третий раз, указывая на то место, где его обнаружил фермер.

Он явно пытался объяснить, что с ним произошло, но тогда никто из окружающих не принял эту идею всерьез. Хотя никто не стал возражать, когда доктор поселил того человека в своем доме. Со временем он выучил английский, привык к жизни в новом месте и даже запатентовал несколько небольших изобретений (или для него это были лишь воспоминания о былом?). Короче, стал просто жить, как все.

Вообще, во времена деда Мелисанды всякого рода истории о сверхестественном были в моде. Ведь именно тогда Мери Шелли написала своего "Франкинштейна". Тогда же появилась "Легенда Сонной Долины" Ирвинга, множество рассказов По и подобных им по духу произведений.

Пока Мелиссанда была ребенком, дед рассказывал ей множество подобных историй. Так уж получилось, что он надолго пережил своего сына, ее отца. И понимая, что в конце концов не станет и его, и тогда она останется совсем одна, он принялся объяснять ей, что делать и как быть дальше.

Он заверил ее в том, что скорее всего где-то должна быть дорога обратно. Ей остается только отыскать ее и вернуться в мир, к которому она поправу должна принадлежать. И тогда же он рассказал ей о некоторых приметах, которые могут очень пригодиться.

Он признался в том, что хоть сам он и не понимает сущности того, что вызывает эти изменения, он все же имел возможность наблюдать кое-какие явления, их сопровождающие. С того самого момента, как "Железная Гора" оказалась здесь, он, вспомнив услышанные в детстве рассказы, понял, что произошло. И вместо того, чтобы проклинать злую судьбу, он начал раздумывать над тем, как это могло получиться и каким образом можно вернуться назад.

С самых первых лет жизни Мелисанды, он старался научить ее тому, как следует жить на Обратной Стороне, и что она должна делать для того, чтобы выжить здесь. Она должна была быть готова к любым неожиданностям, к любым, пусть даже самым странным явлениям. А сам он сумел обнаружить три места, которые, как ему казалось, были очень важны.

Каждый день он выделял время для наблюдений, и иногда ему удавалось заметить среди гор сияние, но только это не было обычным светом, который может быть отражен от скал или от поверхности воды. Тогда он отправился в пустыню и выяснил, что сияние исходило со столовой горы, которая считалась тайным убежищем Того-Кто-Владел-Волшебством.

- Мелисанда сама рассказала тебе об этом?

- Мы вместе с ней были пленниками черной крепости, и я обещал, что если мне удастся бежать оттуда, то я обязательно возьму ее с собой. Но она бежала раньше меня. Я не знаю, как ей это удалось. - Немного помолчав, он добавил. - Мне кажется, ее освободил Зипакна.

- Зипакна?

- Он оппортунист, а тут такая возможность лишний раз выслужиться. Ее поймали Варанели, но ему очень хотелись, чтобы все похвалы за ее поимку достались ему одному. Ему хотелось самолично доставить ее к Руке. Мне кажется он был твердо уверен, что никуда она от него не денется, и он сможет захватить ее в любое время, когда это сможет принести ему прямую выгоду.

Послышались тихие шаги, и Джонни мгновенно обернулся, держа наготове пистолет.

Майк отступил от костра в темноту, доставая свое оружие.

Это была Каваси и вместе с ней еще одна девушка - стройная, высокая блондинка.

- Пора! - сказала Каваси. - Нам нужно уйти подальше, пока не рассвело. Быстрее!

43

Майк подбросил в костер оставшиеся дрова, чтобы пламени было больше не на что перкинуться, а затем они ушли в ночь.

Они шли вдоль одной из сторон хребта по узкой и почти не видимой глазу тропе. Ноги как будто сами находили место, куда ступать, и теперь они уходили за холмы.

Ночь была тихой и прохладной. В туманном небе не видно звезд, и только где-то в вышине заметно слабое рассеянное сияние от невидимой луны.

Возглавляла шествие Мелисанда; Майк шел третьим, сразу же за Каваси. За ним следовали Эрик и Джонни, державший наготове перезаряженную винтовку.

Было слишком темно. Майку не было видно даже Каваси, которая шла всего в каких-нибудь нескольких футах впереди него. Повсюду вокруг высились песчанные холмы, и где-то впереди чернели отвесные склоны столовой горы да высились острые башни скал, похожих на торчащие их земли пальцы великана.

Это была ночь признаков. И теперь сами они чем-то были похожи на призраков, что почти бесшумно ступая, продолжали упрямо идти вперед, прокладывая себе путь среди скал, и в тишине был слышен лишь легкий шорох их шагов по земле. Мелисанда указывала путь, и они шли за ней, полностью полагаясь на нее и на собственные силы, выверяя каждый последующий шаг.

Дорога шла в гору - идти и дышать становилось все тяжелее, потому что Мелисанда шла быстро, не на секунду не задерживаясь и не теряя времени. Наконец, оказавшись на вершине уступа, она все же остановилась, и они тут же обступили ее со всех сторон.

Майка не покидало дурное предчуствие неотвратимо надвигающейся беды. Что-то предупреждало его о том, что их подстерегают неприятности, и теперь он оглядывался по сторонам, всматриваясь в темноту, и злясь на то, что не может ничего в ней разглядеть, а поэтому должен полностью положиться на кого-то еще, не зная к тому же, куда они теперь направляются.

Джонни оказался рядом с ним.

- Мне кажется мы идем к месту, помеченному крестом на карте, предположил он. - Я немного знаю те места.

- Тебе повезло. Я же понятия не имею, где мы сейчас.

- Не беспокойся. Девочка всю жизнь прожила здесь, и уж она-то знает все здесь куда лучше меня или даже любого из них. Для Руки она была бы ценным приобретением. Он наверное уже давно подбирался к ним, зная, что они обитают где-то здесь.

А этот ее неугомонный старик продолжал все делать по-своему, надеясь, что когда-нибудь ему все-таки устроить так, чтобы она смогла бы вернуться обратно.

- Что меня сейчас волнует больше всего, так это вот это сотрясение пространства, или как оно там еще называется. Мы опаздываем.

- А кто тебе сказал, что такие вещи должны происходить по рассписанию? Они случаются, когда случаются. Так что нам остается только надеяться. Вот я, например, надеюсь - и даже тихонько молюсь про себя.

К ним подошла Каваси.

- Мы сейчас пойдем дальше, но держитесь поближе к стене. Справа от вас пропасть глубиной в нескольько сотен футов.

- Скоро рассвет.

Майк встал рядом с Джонни.

- Может быть лучше мне пойти последним? Я справлюсь.

- Я в этом не сомневаюсь, но ведь у тебя нет длинной винтовки. А я не хочу никого проткнуть ею, пока мы будем пробираться по этой тропе.

- Ты знаешь, где мы сейчас находимся?

- Об этом я могу только догадываться. Она тут немножко попетляла. Он немного помолчал. - Ты, Раглан, приготовся. Скоро начнутся неприятности. За нами кто-то идет.

Что ж, вообще-то он ожидал услышать нечто подобное. Майк Раглан по-прежнему шел за Каваси. Эрик перешел вперед и встал за Мелисандой, так что в этой цепочке Майк оказался четвертым.

Земля под ногами была теперь усеяна россыпью мелких камней, и время от времени какой-нибудь из камешков срывался в бездонную пропасть, разверзшуюся справа от тропы. Было слышно, как они падают вниз, то и дело ударяясь обо что-то внизу и летят дальше.

Теперь дорога пошла в гору. Несколько сотен ярдов до этого они шли под гору. Но вот тропа начала подниматься вверх по крутому склону. Майк пробирался вдоль скальной стены, и теперь иногда ему приходилось искать опору для рук. Стало светлее, правда, ненамного, но все же вполне достаточно для того, чтобы он смог разглядеть тропу, по которой они шли.

И снова их шествие приостановилось. Кто-то из впереди идущих - Эрик или Мелисанда - убирал с дороги камень, преградивший им путь. Было слышно как сброшенный в пропасть валун полетел вниз, увлекая за собой каскад мелких камешков.

- Куда мы идем? - поинтересовался Майк у Каваси.

- Говорят там есть ход. Всегда. У Того-Кто-Обладал-Волшебством было чудесное стекло. Когда он глядел в него, то видел, всех, кто приходит и уходит, или может быть, как это происходит - я не знаю.

Они отправились дальше. Тропа тем временем становилась все круче. Майк всегда считал себя человеком сильным и выносливым, но это восхождение давалось ему не просто. Он оглянулся назад. Но все его опасения оказались напрасны: Джонни хоть и был уже очень стар, но он не отставал.

Внезапно они очутились на свету, или, точнее сказать, посреди унылого сияния, которое в этом необычном, желтом мире считалось светом дня.

На горном плато, местами поросшем травой, раскинулись редкие заросли можжевельника, некоторые из расстений достигали дюжины футов в высоту, но в основной своей массе, они были значительно ниже. На земле покоились огромные валуны, то здесь, то там виднелись небольшие озерца талой или же дождевой воды, собравшейся в каменных углублениях, каждое из которых, впрочем, было глубиной не более двух дюймов.

Справа от них высился огромный краснокаменный утес, поднимающийся над вершиной столовой горы. Вдали виднелись тянущиеся до самого горизонта каньоны, столовые горы и скалы, - все казалось синим в утреннем свете.

- Идем, - сказала Мелисанда. - Уже близко.

- Тебе приходилось бывать здесь раньше?

Она обернулся к нему.

- А ты Майк? Это тебя он ждал, надеялся, что ты придешь. Он говорил, что если кто-то и вытащит его отсюда, то это будешь ты.

- Без тебя мы бы не нашли дорогу сюда.

Она пожала плечами.

- Есть и другие места. Просто здесь можно пройти наверняка.

Она собралась уже было отправиться дальше, когда Майк схватил ее за руку.

- Подожди! - прошептал он. - Смотри!

Примерно в полусотне ярдов от них стоял вооруженный винтовкой Волкмейер.

- Кто это? - спросила Каваси. - Тот...

- Волкмейер. Вообще-то я одно время считал его своим другом, но он брал деньги от них.

Мелисанда, где ход? Я не вижу...

- Отсюда его не видно. Это вон у той скалы. Видишь ту большую скалу, похожую на динозавра? Нужно держаться левой стороны и смотреть на горизонт. Смотри на ту круглую гору. Только не отрывай взгляда от нее. Ход очень небольшой, размером с окно. Когда окажешься там, то сам увидишь.

- Похоже на то, что они не собираются допустить нас туда, - проворчал Джонни. - Может быть мне стоит начать стрелять?

- Подожди, - остановил его Эрик. - Ведь он там один.

Майк выступил вперед.

- Привет Волк! А я и не знал, что ты наведываешься сюда.

- Прежде бывал пару раз. - Он вскинул винтовку. - Но только дальше я вас все равно не пущу, Майк.

- Так значит, ты стал против нас, Волк? Вот уже не ожидал от тебя.

- Я от себя этого тоже не ожидал. Я долго думал об этом. Я уже не молод, а на их деньги мне очень неплохо жилось. Когда-то ты оказал мне большую услугу, я в долгу перед тобой, но только сейчас это все равно ничего не меняет.

- Но у тебя еще есть шанс, Волк. Помнишь? Ты еще сказал, что я сам со всем управляюсь. Так вот, Волк, ничего не изменилось, но только с той поры жизнь научила меня кое-чему.

- Может быть, но только я не один.

Майк обернулся к друзьям.

- Каваси и Мелисанда! Как только начнется стрельба вы побежите к "окну"! И обязательно пройдете через него, никого больше не дожидаясь! Эрика уведете с собой, даже если вам придется тащить его силой. Он безоружен, а мы вооружены.

Мелисанда медлила.

- Те их трубки... Это оружие. Действует на расстоянии до шестидесяти футов.

- Идите же, - приказал Майк.

Волкмейер двинулся было с места, собираясь остановить их, и тогда Майк выкрикнул:

- Последний раз предупреждаю, Волк! Прочь с дороги!

- Черта с два! Я...

Он вскинул винтовку, и тогда Майк выстрелил первым. Он видел, как у Волкмейера подогнулись колени, и он со всего размаху сел на землю, а выпущенная им из рук винтовка упала рядом.

Майк слышал, как у него за раздался еще один выстрел. Это стрелял Джонни из своей винтовки, и Раглан повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как с земли поднимается шеренга Варанелей, подобравшихся на довольно близкое расстояние.

Джонни отбросил винтовку и выхватив шестизарядный револьвер, принялся быстро отстреливаться. Майк поспешил к нему на помощь, и неприятель на какое-то время оказался отброшен назад. Девушки тем временем уже достигли скалы.

- Уходим, Джон! Развернись и беги! - приказал он Джонни.

Джонни начал отступать, продвигаясь к ним, но в очередной раз оглянувшись, он вдруг истошно закрича:

- Майк! Берегись!

Раглан обернулся быстро, но на этот раз он все же оказался недостаточно ловок. Сильный удар пришелся по руке, сжимавшей пистолет, и теперь оружие оказалось на земле.

Перед ним стоял злорадствующий Зипакна.

- Вот теперь я тебе покажу! А когда мы упрячем тебя подальше отсюда, то можно будет наконец проучить тебя как следует!

От боли запястье правой руки совершенно онемело, а Зипакна приближался, уже занося шест для удара. Он ударил, но Майк все же успел увернуться и сам набросился на Зипакну, чего тот, по-видимому, никак не ожидал. Его удар левой ногой пришелся в колено, отчего нога Зипакны подвернулась, и он повалился на землю. В это время Майк успел ударить еще раз.

Но Зипакне удалось быстро подняться, и хотя теперь он прихрамывал на одну ногу, но все же был вполне в состоянии передвигаться. Теперь он стал осмотрительнее, но все равно бросился к противнику, будучи уверен в собственных силах.

Джонни снова выстрелил. Варанели окружали: они хоть и держались на расстоянии, но уже начинали заходить с флангов. Взглянув в сторону скалы, Майк увидел, что девушки и Эрик уже исчезли.

Времени не было. Зипакна снова подступал к нему. На этот раз он вел себя осторожнее, но был по-прежнему уверен в себе. У каждого народа был свой стиль приемов самообороны. Но какой был принят тут?

Укрывшись за большим камнем, Джонни перезаряжал винтовку и менял опустевший барабан револьвера на новый. Так поступали в прежние времена, потому что на то, чтобы заново зарядить пистолет уходило некоторое время, и тогда стрелки имели при себе уже полностью заряженные барабаны, чтобы при необходимости было можно быстро вставлять их в револьвер.

- Джонни, - громко сказал Майк, не сводя при этом глаз с Зипакны. Лезь в нору. У нас мало времени.

- Я тебя не брошу.

- Уходи, ты должен. При первой же возможности, я приду следом за тобой.

- У тебя ее не будет, - сказал Зипакна. - Потому что сейчас я убью тебя!

Он сделал быстрый выпад вперед, как при фехтовании, выставив при этом вперед левую руку с растопыренными пальцами, которыми он норовил выколоть Майку в глаза. Однако Майк все же успел вовремя увернуться, так что его лишь слегка задело по виску. Но пальцы у противника были словно из стали.

Сделав обманный маневр, Майк затем сам нанес удар левой по корпусу, сам в это время пропуская перекрестный удар правой в подбородок. Зипакна отступил назад, а после снова повторил свой выпад. На этот раз его острые пальцы чуть было не достигли цели, глубоко рассекая бровь у самого глаза, и из ранки тут же хлынула кровь. Подступив вплотную к нему, Зипакна попытался повергнуть противника на землю.

И тогда Майк нанес свой удар, вонзая вытянутые пальцы в тело противника немного повыше тазовой кости. Колени у Зипакны подогнулись и он упал. Майк упал вместе с ним. Оба они быстро вскочили на ноги, и Майк успел взглянуть туда, где находился ход.

Острые пальцы Зипакны снова глубоко прочертили кожу на лбу. Кровь струилась по лицу, но Майк, увернувшись от очередного выпада, накинулся на противника, изо всех сил ударяя его сразу обеими кулаками в живот, а затем нанося стремительный удар правой, в результате которого у Зипакны оказалась сломана челюсть.

Зипакна пошатнулся, а Майк опять перешел в наступление, ударяя сначала правой под ребро, и следующим ударом левой в лицо ломая ему нос. Зипакна снова пошатнулся и упал. Пытаясь подняться на ноги, он боролся как одержимый, стараясь впиться в лицо Майку своими острыми когтями.

Майк снова ударил в живот, почувствовав однако у себя под кулаком железные мускулы соперника. И все же этот удар заставил Зипакну поморщиться от боли, и тогда, изловчившись, Майк вложил всю свою силу в удар правой снизу.

Его кулак пришел в соприкосновение с подбородком Зипакны, отчего тот немедленно опрокинулся на землю.

Быстро развернувшись, Майк бросился бежать к заветному ходу, надеясь, что он все еще остается открытым.

В какой-то момент он видел, как исчез Джонни, но в тот самый миг, когда он сам уже добрался до места, что-то тяжелое, брошенное ему в догонку, ударило его по голове у самого уха.

Он почувствовал, что земля начинает уходить из-под ног, и в это последнее мгновение сознания Майк бросился вперед, а потом упал ничком. Он чувствовал, как что-то ухватило его за шиворот и поволокло по земле. Он отчаянно сопротивлялся, но хватка оказалась железной и вырваться было невозможно. А потом он потерял сознание.

* * *

Кровь.

Он лежит на земле, залитой кровью. Его глаза открыты, и он видит кровь на траве, кровь на песке.

А ведь это его кровь. Что-то подсказывало ему, что это должно быть именно так, хотя сам он, пожалуй, не смог бы сейчас объяснить, откуда у него такая уверенность. Он пошевелил рукой, желая дотронуться до лица.

- Смотрите! Он приходит в себя! Он еще не умер.

- Его не так просто убить, - сказал кто-то другой.

Кто-то опустился на колени рядом с ним, и пальцы осторожно коснулись его лица.

- У него порезы на лбу, - сказал кто-то, и тогда женский голос ответил. - Это все Зипакна.

Это был голос Каваси.

- Со мной все в порядке, - проговорил он вслух. - Кто-то что-то кинул, и попал мне по голове.

- Они тебя здорово приложили. - Это говорил Галлафер. - У тебя там шишка величиной, пожалуй, с два моих кулака.

Майк с трудом сел на земле.

- Со мной все в порядке, - повторил он. - Что-то притащило меня сюда.

- Это был Шеф, - сказал Галлафер. - Это он тебя вытащил оттуда.

- Что он сделал?

- Ухватил тебя за воротник и протащил сюда - как раз вовремя.

Раглан медленно встал на ноги. У него закружилась голова, но он сумел сохранить равновесие.

- А больше ничто не пробралось сюда? - Он взглянул на Каваси. - Я имею в виду, помимо нашей компании?

- Никто. И ничто.

- Майк, - это был Эрик Хокарт. - Спасибо. Большое тебе спасибо за нас обоих.

- Не стоит благодарности, - соврал он, - это было совсем не трудно.

Он огляделся по сторонам.

- А где это мы?

Галлафер стоял, заложив большие пальцы обеих рук за ремень у пояса.

- Но вершине Ничейной. Ждем вертолет, который должен снять нас отсюда.

- А что, разве здесь нет тропы? Ведь здесь была тропа.

- Она здесь и есть, - сказал Галлафер, - только мы ее еще пока не нашли. Вот на следующей неделе мы с тобой вернемся сюда и вместе пройдем по ней пешком, если хочешь.

От тупой, ноющей боли у Майка раскалывалась голова. Он осторожно дотронулся до брови, чувствуя под пальцами толстую корку запекшейся крови. Бровь была по крайней мере дважды рассечена до самой кости.

Ему хотелось поскорее промыть раны, а затем прилечь. Просто хотелось поспать, отдохнуть. Он наверное мог бы запросто проспать целую неделю напролет, о чем им тут же было сказано вслух.

- Не сейчас, - сказал Галлафер. - Я хочу показать тебе еще кое-что.

Объяснить на словах, в чем дело, он отказался.

Вертолет доставил их обратно на вершину Чертовой Горы.

Зайдя в хижину, Эрик принялся собирать свои пожитки. Майк тоже забрал свой вещмешок. Его джип дожидался его на том же самом месте, где он его оставил в последний раз. До машины было совсем недалеко.

- Мы поедем в Тамаррон, - сказал он Каваси. - Эрик, будет лучше, если вы с Мелисандой поедете с нами. И ты Джонни тоже. Всем хватит места.

- Майк, - окликнул его Галлафер. - Мне кажется ты обязательно должен посмотреть на это. Это сотрясение простраства... короче, называй его как хочешь, но только оно произошло прошлой ночью, как раз после того, как Шеф успел протащить тебя сюда через ту дыру. Но похоже, далеко не всем так повезло.

- Что ты хочешь сказать?

Галлафер подвел его к киве, и они оба заглянули внутрь.

На полу у ниши, там где раньше было открыто "окно" валялось несколько обвалившихся со стен камней, а за ними темнела каменная стена. Ее можно было бы назвать совершенно неповрежденной, если бы не одна деталь.

Считается, что человеческое тело не может пройти сквозь такую преграду. Или все-таки может? Это была старая стена, но в самом центре из нее торчала голова Волкмейера, его плечо и рука, пальцы которой были сжаты в кулак.

С виду целостность древней кладки оставалась не нарушенной на протяжении многих столетий, ее камни были выложены вокруг него, возможно, они даже пронизывали его насквозь. Остальные же части тела Волкмейера, видимо, так и оставались на Обратной Стороне - то остальное, что не успело вовремя миновать заветную грань.

Волкмейер был мертв. И по сути, он был мертв уже давным-давно и за многие века успел превратиться в мумию.

- Попробуй объяснить вот это, - сказал Галлафер. - Нет, ты только попробуй.

- Этим ты займешься без меня, - сказал Раглан. - Я чужой человек в этих местах.

Еще с минуту они стояли молча, а потом Галлафер все же нарушил затянувшееся молчание.

- Иден уехала. Оставила дом на Мери, а сама села в машину и никто ее больше не видел.

Остановившись у вертолета, Галлафер обернулся:

- Обратно летим вместе?

- Мы поедем на машине, - сказал Раглан. - Но все равно спасибо за приглашение. - Немного помолчав, он сказал. - Слушай, Галлафер, а тебе приходилось когда-нибудь разжигать костер при помощи лука и стрелы с затупленным концом?

- Конечно. В детстве. И не раз. Старик-пиут показал мне, как это делается.

Майк Раглан отошел от древних руин и воткнул в землю палку, к концу которой он привязал красный платок.

- Вот это они должны заметить, - сказал он.

Рядом на земле он положил грубо и наспех сделанный лук из согнутой палки, концы которой были стянуты шнуром из сыромятной кожи, который был закручен вокруг стрелы без наконечника. Разыскав среди развалин небольшую дощечку, он проделал в ней небольшую выемку, в которую можно было вставить конец стрелы, а затем вырезал желобки от нее во всю длину дощечки. Углубление в центре он засыпал опилками, а в желобки положил немного сухого дерева, чтобы мог заняться огонь.

Затем он вытащил из своего вещмешка небольшое увеличительно стекло и положил его на камень, лежавший рядом.

Галлафер лишь покачал головой.

- Зачем тебе все это? Не понимаю...

- Это для сакуа, - сказал Раглан. - Им нужен огонь. Они поклоняются огню, но я не уверен, что они умеют его добывать.

Каваси дожидалась его у машины. Мелисанда и Эрик уже расположились на заднем сидении.

Галлафер дошел вместе с ним до джипа.

- Так ты что, уезжаешь? - Он взмахнул рукой. - А как же все это?

- А что это? - Майк Раглан смотрел на него с явным недоумением. - Мне не понятно, что ты имеешь в виду, Галлафер. Эрик собирался построить здесь дом, но потом передумал. А мы просто приехали сюда за ним. Вот и все.

- Ты что, рехнулся? Да ведь это же величайшее приключение. Ты мог бы написать об этом книгу, ты мог бы...

Раглан завел машину. Он взглянул на Галлафера и, прощаясь, протянул ему руку.

- Мог бы, - согласился он, - но только кто в это поверит?

К о н е ц

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА

ШИБАЛЬБА: часто упоминается в "Попол-Ву", священной книге племени майя, как преисподняя, где обитают мучители людей, и откуда исходит все зло. В "Летописях Какчикелей" Шибальба упоминается как подземное царство, с которым ничто не может сравниться по могуществу и богатству.

ЗАМОК МРАКА: в Шибальбе, место тьмы и теней, известное очень немногим, но приводящее в ужас всех.

ВЛАСТИТЕЛИ ШИБАЛЬБЫ: упоминаются в "Попол-Ву", как покровители зла и разрушений.

ВАРАНЕЛИ: Ночные Стражи, солдаты войска Властителей Шибальбы.

ЗИПАКНА: мифологический персонаж, наделенный великим могуществом; уничтожен, или по крайней мере, побежден Хунапу.

АНАСАЗИ: Нам ничего не известно о том, как сами скальные жители называли свое племя, или какое имя дали им племена, жившие с ними по соседству. Само это слово взято из языка навахо, которые назвали так предшественников современных индейцев-навахо, в древности населявших земли в районе "Четырех Углов". У анасази были налажены торговля и сообщение с племенем майя. В захоронениях анасази были найдены мумии попугаев из Центральной Америки. Вот уже долгое время археологи по крупицам собирают сведения о скальных жителях по найденным во время раскопок осколкам посуды, сохранившимся фрагментам тканей, ремешкам сандалий и тому подобным свидетельствам, но их исследования во многом затруднены бездумным вандализмом так называемых охотников за сувенирами, которые забирают находки с мест раскопок, тем самым препятствуя тому, чтобы каждая из вещей заняла в истории принадлежащее ей по праву место. Это все равно, что убрать из мозаики несколько ключевых фрагментов, считая, что головоломка может быть запросто сложена и без них.

Была проведена большая, кропотливая работа, и все же мы только-только начинаем узнавать о том, что анасази могли бы поведать нам. И я, например, совершенно убежден, что наш континент, так же как и соседний континент к югу от нас, был освоен людьми намного раньше, чем это до сих пор предполагалось.