romance_sf Isaac Azimov Сми боги ru en Denis Dzyubenko shad shad@mail.kubtelecom.ru XEmacs 2004-01-03 http://morfo.phyche.ac.ru/books/Psionov.net shad_azimov_selfgods_XX45G 1.0

Посвящется Человечеству в ндежде, что войн с безрссудством все-тки будет выигрн.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРОТИВ ГЛУПОСТИ

6

Повествовние нчинется с глвы 6. Это не ошибк. У меня есть н то свои глубокие причины. А потому спокойно читйте и (ндеюсь) получйте удовольствие.

– Без толку! – резко бросил Лмонт. – Я ничего не добился.

Лицо его было хмурым. Оно и всегд кзлось нсупленным из-з глубоко посженных глз и чуть скошенного нбок подбородк. Дже когд он был в хорошем нстроении. Но сейчс его нстроение никк нельзя было нзвть хорошим. Второй официльный рзговор с Хэллемом звершился еще большим фиско, чем первый.

– Не впдй в мелодрму, – вяло посоветовл Мйрон Броновский. – Ты ведь ничего другого и не ждл. См же говорил.

Он подбрсывл вверх ядрышки рхис и ловил их пухлыми губми. Проделывл он это очень ловко – ни одно ядрышко не пролетло мимо. Броновский был не слишком высок и не очень строен.

– Тк что же, мне теперь рдовться? Впрочем, ты прв – это знчения не имеет. У меня есть другие средств, и я нмерен к ним прибегнуть, кроме того, я рссчитывю н тебя. Если бы тебе удлось...

– Не продолжй, Питер! Все это я уже слышл. От меня требуется всего лишь рсшифровть мыслительные процессы внеземного рзум.

– Но зто высокорзвитого! И ведь они тм у себя, в првселенной, явно добивются, чтобы их поняли.

– Возможно – вздохнул Броновский. – Но посредником-то служит мой рзум, и хотя я считю, что он, конечно, рзвит неимоверно высоко, однко все-тки не нстолько. Ночью, когд не спится, меня нчинют одолевть сомнения, способны ли вообще рзные типы рзум понять друг друг. Ну, если день выдлся особенно скверный, то мне и вовсе мерещится, что слов «рзные типы рзум», не имеют ни млейшего смысл.

– Кк бы не тк! – свирепо скзл Лмонт, и его руки в крмнх лборторного хлт сжлись в кулки. – Хэллем и я – вот тебе эти типы. То есть прослвленный дурк доктор Фредерик Хэллем и я. И вот тебе докзтельство: он попросту не понимет того, что я ему говорю. Его тупя физиономия бгровеет еще больше, глз вылезют н лоб, уши глохнут. Я бы скзл, что его рссудок перестет функционировть, но у меня нет никких основний предполгть, что он вообще функционирует.

– Ай-й-й! Рзве можно говорить тк про Отц Электронного Нсос? пробормотл Броновский.

– То-то и оно! Псевдоотец! Уж если кто тут ни при чем, тк это он. Его вклд был минимльным. Я-то зню.

– И я зню. Ты мне это без конц твердишь! – Броновский подбросил очередное ядрышко. И опять не промхнулся.

1

З тридцть лет до этого рзговор Фредерик Хэллем был зурядным рдиохимиком. Его диссертционня рбот еще пхл типогрфской крской, и ничто в нем не свидетельствовло о тлнте, способном потрясти мир.

А потрясение мир нчлось, собственно, с того, что н рбочем столе Хэллем стоял зпылення колб с ярлычком «Вольфрм». Ее поствил сюд не он. Он дже никогд к ней не прикслся. Он достлсь ему в нследство от прежнего влдельц кбинет, которому когд-то бог весть по ккой причине пондобился вольфрм. Д и содержимое колбы уже, собственно говоря, перестло быть вольфрмом. Это были серые зпыленные крупинки, покрытые толстым слоем окиси. Их двно пор было выбросить.

И вот однжды Хэллем вошел в лборторию (ну д, это произошло 3 октября 2070 год) и приступил к рботе. Около десяти чсов он поднял голову, уствился н колбу и вдруг схвтил ее. Пыли н ней не стло меньше, выцветший ярлычок нисколько не изменился, но Хэллем тем не менее крикнул:

– Черт подери! Ккой сукин сын трогл эту колбу?

Тк по крйней мере утверждл Денисон, который слышл этот вопль и много лет спустя поведл о нем Лмонту. Прдный рсскз об обстоятельствх змечтельного открытия, зпечтленный во множестве книг и учебников, этой фрзы не содержит. Перед читтелем возникет обрз проництельного химик, который орлиным взором срзу же подметил изменения и мгновенно сделл длеко идущие выводы.

Куд тм! Хэллему вольфрм был не нужен, он его совершенно не интересовл. И, в сущности, ему было все рвно, трогл кто-то колбу или нет. Просто он (подобно многим другим людям) терпеть не мог, когд н его столе хозяйничли без его ведом, и всегд готов был зподозрить окружющих в тких посягтельствх, продиктовнных исключительно желнием ему нсолить.

Но в покушении н колбу никто не признвлся. Бенджмин Аллн Денисон услышл возглс Хэллем потому, что сидел в кбинете нпротив лицом к открытой двери. Он поднял голову и встретил сверлящий взгляд Хэллем.

Хэллем не внушл ему особых симптий (впрочем, он никому их не внушл), в то утро Денисон плохо высплся и – кк он вспоминл впоследствии – был дже рд сорвть н ком-нибудь свое дурное нстроение. Хэллем же был для этого идельным объектом.

Когд Хэллем поднес колбу к смому его лицу, Денисон брезгливо отстрнился.

– Н ккого дьявол мне пондобился бы вш вольфрм? – спросил он сркстически. – Д и кому он вообще нужен? Если бы вы посмотрели н колбу повнимтельнее, то зметили бы, что ее уже лет двдцть никто не открывл и что единственные следы н ней – от вших же лп.

Хэллем побгровел. И скзл, еле сдерживясь:

– Слушйте, Денисон. Кто-то подменил содержимое. Это не вольфрм.

Денисон позволил себе негромко фыркнуть.

– А вы-то почем знете?

Вот из тких пустяков – мелочной досды и бесцельных уколов рождется история.

Ткой выпд не мог бы пройти бесследно при любых обстоятельствх. Акдемические успехи Денисон, который, кк и Хэллем, еще совсем недвно рботл нд диссертцией, были куд более внушительными, и он слыл подющим ндежды молодым ученым. Хэллем это знл. Знл это и см Денисон, что было знчительно хуже, поскольку он не трудился скрывть свое превосходство. Поэтому денисоновское « вы-то почем знете? » с удрением н «вы» окзлось достточной причиной для всего, что последовло дльше. Без этой фрзы Хэллем никогд не стл бы смым великим, смым почитемым в истории ученым – тк вырзился Денисон в своей беседе с Лмонтом много лет спустя.

Соглсно официльной версии в то знментельное утро Хэллем, сев з свой рбочий стол, зметил, что серые зпыленные крупинки исчезли (кк и пыль н внутренних стенкх колбы). Теперь з стеклом тускло поблескивл чистый темно-серый метлл. Естественно, он нчл исследовть...

Но оствим официльную версию. Причиной всему был Денисон. Если бы он огрничился простым «нет» или только пожл плечми, Хэллем скорее всего опросил бы других своих соседей, зтем ему ндоело бы знимться тким, пусть и необъясненным, пустяком, он отствил бы колбу в сторону и не предотвртил бы тргического исход (то ли постепенного, то ли мгновенного – это уже звисело от того, нсколько здержлось бы неизбежное открытие истины), который и определил бы грядущие события. Но в любом случе тогд оседлл бы смерч и вознесся бы н нем к вершинм слвы отнюдь не Хэллем.

Однко, уязвленный до глубины души денисоновским « вы-то почем знете? », Хэллем взвизгнул:

– Я вм докжу, что зню!

И он зкусил удил. Теперь у него был одн здч – поскорее получить нлиз метлл в строй колбе, одн цель – стереть ироническую улыбку с узких губ Денисон, добиться, чтобы тот перестл презрительно морщить тонкий нос.

Денисон не збыл их стычки, потому что брошення им фрз принесл Хэллему Нобелевскую премию, его смого ввергл в пучину безвестности.

Откуд ему было знть (впрочем, тогд он все рвно не придл бы этому ни млейшего знчения), что Хэллем в полной мере облдл тем ожесточенным упрямством, в которое выливется стрх посредственности уронить себя в собственных глзх, и что в днных обстоятельствх это упрямство окжется куд более действенным оружием, чем его – Денисон – блестящие способности?

Хэллем нчл действовть немедленно. Он отнес метлл в лборторию мсс-спектрогрфии. Для него, специлист по рдиохимии, это был смый естественный ход. Он знл тм всех лборнтов, он рботл с ними и к тому же был нпорист. Нпорист до ткой степени, что рди своего метлл зствил отложить куд более вжные и первоочередные здния.

В конце концов спектрометрист объявил:

– Это не вольфрм.

Плоское сумрчное лицо Хэллем сморщилось в злордной улыбке.

– Чудесненько. Тк мы и скжем вшему хвленому Денисону. Мне нужн спрвк по форме...

– Погодите, доктор Хэллем. Я скзл, что это не вольфрм, но что это ткое, я не зню.

– Кк тк не знете?

– Получется черт-те что! – Спектрометрист помолчл. – Этого просто не может быть. Отношение зряд к мссе не лезет ни в ккие ворот.

– В кком смысле?

– Чересчур велико. Не может этого быть, и все тут.

– Ну, в тком случе, – нчл Хэллем, и незвисимо от руководивших им побуждений продолжение этой фрзы открыло ему дорогу к Нобелевской премии (причем, возможно, и с некоторым н то првом), – в тком случе определите чстоту его хрктеристического рентгеновского излучения и рссчитйте зряд. Это будет лучше, чем сидеть слож руки и твердить, будто что-то тм «невозможно».

Когд спектрометрист несколько дней спустя вошел в кбинет Хэллем, н его лице были нписны рстерянность и тревог. Но Хэллем не умел змечть нстроения других людей и спросил только:

– Ну кк, устновили вы... – но тут в свою очередь встревожился, покосился через коридор н Денисон и поспешил зкрыть свою дверь. – Знчит, вы устновили зряд ядр?

– Д, но тких не бывет.

– Ну, тогд, Трейси, рссчитйте еще рз.

– Д я уже десять рз проверял и перепроверял! Все рвно выходит чепух.

– Если вши измерения точны, знчит, это тк. И нечего спорить с фктми.

Трейси поскреб з ухом и скзл:

– Тут поспоришь! Если я приму это з фкт, знчит, вы мне дли плутоний сто восемьдесят шесть.

– Плутоний сто восемьдесят шесть? Что? ! Плутоний... сто восемьдесят шесть? ? ?

– Зряд – плюс девяносто четыре. Мсс – сто восемьдесят шесть.

– Но это же невозможно! Нет ткого изотоп. И не может быть.

– А я что вм говорю? Но ткой получется результт.

– То есть в ядре не хвтет пятидесяти с лишним нейтронов? Плутоний сто восемьдесят шесть получить невозможно. Нельзя сжть девяносто четыре протон в одно ядро со всего только девяносто двумя нейтронми – ткое вещество не просуществует и триллионной доли секунды.

– А я что вм говорю, доктор Хэллем? – терпеливо повторил Трейси. Тут Хэллем умолк и здумлся. У него пропл вольфрм. Изотоп этого элемент – вольфрм-186 – устойчив. Ядро вольфрм-186 содержит семьдесят четыре протон и сто двендцть нейтронов. Неужто кким-то чудом двдцть нейтронов превртились в двдцть протонов? Д нет, это невозможно.

– А кк нсчет рдиоктивности? – спросил Хэллем, ощупью отыскивя дорогу из лбиринт.

– Я проверял, – ответил спектрометрист. – Он устойчив. Абсолютно.

– Тогд это не может быть плутоний сто восемьдесят шесть.

– Ну, я что говорю?

Хэллем скзл обессиленно:

– Лдно, двйте его сюд.

Оствшись один, он отупело уствился н колбу. Ниболее устойчивым изотопом плутония был плутоний-240, но для того, чтобы девяносто четыре протон удерживлись вместе и сохрняли хотя бы относительную устойчивость, требовлось сто сорок шесть нейтронов.

Тк что же теперь делть? Проблем был явно ему не по зубм, и он уже рскивлся, что вообще ввязлся в эту историю. В конце-то концов у него есть своя рбот, эт... эт згдк не имеет к нему никкого отношения. Трейси что-нибудь нпутл, или мсс-спектрометр нчл врть, или...

Ну и что? Выбросить все это из головы, и конец!

Но н это Хэллем пойти не мог. Рно или поздно Денисон зглянет к нему и с мерзкой своей полуулыбочкой спросит про вольфрм. И что Хэллем ему ответит? «Д это окзлся не вольфрм, кк я вм и говорил»? А Денисон скжет: «Ах тк! Что же это ткое? » Хэллем предствил себе, ккие нсмешки посыплются н него, если он ответит: «Это плутоний сто восемьдесят шесть! » Д ни з что н свете! Он должен выяснить, что это ткое. И выяснить см. Совершенно очевидно, что доверять никому нельзя.

И вот примерно через две недели он ворвлся в лборторию к Трейси, прямо-тки здыхясь от ярости.

– Э-эй! Вы же скзли мне, что эт штук не рдиоктивн!

– Ккя штук? – с недоумением спросил Трейси.

– А т, которую вы нзвли плутонием сто восемьдесят шесть!

– Вот вы о чем! Ну д. Полнейшя устойчивость.

– В голове у вс полнейшя устойчивость! Если, по-вшему, это не рдиоктивность, тк идите в водопроводчики!

Трейси нхмурился.

– Лдно. Двйте проверим. – Через некоторое время он скзл. – Это ндо же! Рдиоктивн, черт! Смую чуточку – и все-тки не понимю, кк я мог проморгть в тот рз.

– Тк кк же я могу верить вшему бреду про плутоний сто восемьдесят шесть?

Хэллем был уже не в силх остновиться. Он не нходил рзгдки и воспринимл это кк личное оскорбление. Тот, кто в первый рз подменил колбу или ее содержимое, либо вновь проделл свой фокус, либо изготовил неизвестный метлл, специльно чтобы выствить его дурком. В любом случе он готов был рзнести мир вдребезги, лишь бы добрться до сути дел, – и рзнес бы, если бы мог.

Упрямство и злость подстегивли его, и он пошел прямо к Г.К.Кнтровичу, незурядной нучной крьере которого предстояло оборвться менее чем через год. Зручиться помощью Кнтрович было нелегко, но, рз нчв, он доводил дело до конц.

И уже через дв дня Кнтрович влетел в кбинет Хэллем вне себя от возбуждения.

– Вы рукми эту штуку трогли?

– Почти нет – ответил Хэллем.

– Ну и не трогйте. Если у вс есть еще, тк ни-ни. Он испускет позитроны.

– Что-что?

– И позитронов с ткой высокой энергией я еще не видел. А рдиоктивность вы знизили.

– Кк знизил?

– И порядочно. Меня только одно смущет: при кждом новом измерении он окзывется чуть выше.

6 (продолжение)

Броновский нщупл во вместительном крмне своей куртки яблоко, вытщил его и здумчиво ндкусил.

– Ну хорошо, ты побывл у Хэллем и тебя попросили выйти вон, кк и следовло ожидть. Что дльше?

– Я еще не решил. Но в любом случе его жирный зд зчешется. Я ведь был у него прежде – один рз, когд только поступил сюд, когд верил, что он – великий человек, Великий человек... Д он величйший злодей в истории нуки! Он ведь переписл историю Нсос – вот тут переписл (Лмонт постучл себя по лбу). Он уверовл в собственный вымысел и отстивет его с упорством мньяк. Это крлик, у которого есть только один тлнт – уменье внушть другим, будто он великн.

Лмонт поглядел н круглое невозмутимое лицо Броновского, которое рсплылось в улыбке, и принужденно зсмеялся.

– Ну, д словми делу не поможешь, и все это я тебе уже говорил.

– И не один рз, – соглсился Броновский.

– Но меня просто трясет при мысли, что весь мир...

2

Когд Хэллем взял в руки колбу с подмененным вольфрмом, Питеру Лмонту было дв год. В двдцть пять лет, когд типогрфскя крск его собственной диссертции был еще совсем свеж, он приступил к рботе н Первой Нсосной стнции и одновременно получил место преподвтеля н физическом фкультете университет.

Для молодого человек это было блестящим нчлом. Првд, Первой стнции не хвтло технического глянц стнций, построенных позже, но зто он был ббушкой их всех – всей цепи, опоясвшей плнету з кких-нибудь дв десятк лет. Ткого стремительного скчк в мсштбх всей плнеты технический прогресс еще не знл, но ничего удивительного тут не было. Ведь речь шл о неогрниченных зпсх дровой и совершенно безопсной энергии, рвно доступной для всех – волшебня лмп Алддин, приндлежщя всему миру.

Лмонт пришел н Стнцию, чтобы знимться сложнейшими теоретическими проблемми, но неожиднно для себя зинтересовлся порзительной историей создния Электронного Нсос и срзу столкнулся с тем фктом, что ни одн из книг, посвященных этой истории, не был нписн человеком, который понимл бы его теоретические принципы (в той мере, в ккой они вообще могли быть поняты) и в то же время сумел бы изложить их в доступной для широкого читтеля форме. О, рзумеется, см Хэллем нписл немло сттей для нучно-популярных журнлов и передч, но они не слглись в последовтельную и полностью обосновнную историю вопрос. И Лмонт возжждл взять эту здчу н себя.

Для нчл он проштудировл сттьи Хэллем, ткже все опубликовнные воспоминния (единственные, тк скзть, официльные документы) и добрлся до потрясшей мир фрзы Хэллем – Великого Прозрения, кк ее нередко нзывли, и обязтельно с большой буквы.

Ну, потом, когд Лмонт пережил свое горькое рзочровние, он принялся копть глубже и вскоре усомнился, что знменитую фрзу произнес действительно Хэллем. Он был скзн н семинре, который, собственно, и привел к созднию Электронного Нсос, но выяснилось, что узнть подробности об этом историческом семинре чрезвычйно трудно, получить его звукозпись и вовсе невозможно.

В конце концов Лмонт зподозрил, что стрння нечеткость след, который семинр оствил в пескх времен, отнюдь не случйн. Хитроумно сопоствив ряд отрывочных сведений, он пришел к выводу, что, по-видимому, нечто очень похожее н ошеломляющее зявление Хэллем скзл Джон Ф.К. Мкфрленд, и глвное – рньше Хэллем.

Он отпрвился к Мкфрленду, который вообще не фигурировл ни в одном официльном отчете и знимлся теперь изучением верхних слоев тмосферы и воздействия н них солнечного ветр. Это было не смое видное положение, но у него были свои преимуществ и рбот в знчительной степени был связн с процессми, имеющими прямое отношение к Нсосу. Мкфрленд, несомненно, сумел избежть пучины безвестности, поглотившей Денисон.

Мкфрленд принял Лмонт достточно любезно и был готов беседовть с ним о чем угодно – кроме семинр. Все, что тм произошло, просто изглдилось из его пмяти.

Но Лмонт не отступл и перечислил фкты, которые ему удлось собрть.

Мкфрленд взял трубку, нбил ее, тщтельно проверил, плотно ли он нбит, и скзл рзмеренно:

– Я не хочу ничего помнить, потому что это не имеет знчения. Ни млейшего. Ну, предположим, я нчну утверждть, будто скзл что-то. Ведь никто не поверит. Я буду выглядеть кк дурк – к тому же дурк, стрдющий мнией величия.

– А Хэллем позботится, чтобы вс отпрвили н пенсию?

– Этого я не говорил, но не думю, чтобы подобное зявление окзлось для меня очень полезным. Д и рди чего, собственно?

– Рди исторической истины, – скзл Лмонт.

– А, чушь! Историческя истин состоит в том, что Хэллем довел дело до конц. Он прямо-тки принуждл людей брться з исследовния, чуть ли не против их воли. Без него этот вольфрм в конце концов, несомненно, взорвлся бы, унеся уж не зню сколько человеческих жизней. Второго обрзчик могло бы и не нйтись, и мы не получили бы Нсос. Тк что вся честь его создния приндлежит Хэллему, хотя он ему и не приндлежит – если это бессмысленно, то я тут ничего поделть не могу: история всегд бессмысленн.

Лмонту волей-неволей пришлось удовлетвориться этим, поскольку больше Мкфрленд об Электронном Нсосе и его созднии говорить не пожелл.

Историческя истин!

Во всяком случе, одно, по-видимому, было неоспоримо: великя крьер «хэллемовского вольфрм» (тк его теперь нзывли по освященному временем обычю)нчлсь блгодря его стрнной рдиоктивности. Вопрос о том, вольфрм ли это и не подменили ли его, утртил всякое знчение, и дже тот фкт, что згдочный метлл по всем хрктеристикм выглядел изотопом, которого не могло быть, отошел н здний плн. Слишком велико было изумление перед веществом, которое демонстрировло нрстющую рдиоктивность, не подходившую ни под один тип рдиоктивного рспд, известный в то время.

...Некоторое время спустя Кнтрович пробормотл:

– Ндо бы его рссредоточить. Дже небольшие куски неизбежно испрятся или взорвутся, згрязнив полгород. А может быть, и то и другое вместе.

Поэтому вещество превртили в порошок, рзделили н мельчйшие доли и смешли с порошком обычного вольфрм, когд и обычный вольфрм стл рдиоктивным, использовли грфит, эффективное сечение которого горздо ниже.

Менее чем через дв месяц после того, кк Хэллем зметил изменения в колбе, Кнтрович прислл в «Ядерное обозрение» сообщение, подписнное и Хэллемом в кчестве совтор, об открытии плутония-186. Тким обрзом доброе имя Трейси было восстновлено, но в сообщении не упомянуто – кк не упоминлось оно и впредь. С этой минуты хэллемовский вольфрм нчл свой стремительный путь к преврщению в блгодетеля человечеств, Денисон ощутил первые симптомы процесс, который в конце концов превртил его в пустое место.

Существовние плутония-186 уже смо по себе выглядело черт знет чем. Но первончльня устойчивость, которя зтем сменялсь нрстющей рдиоктивностью, был еще хуже.

Для рссмотрения этой проблемы был оргнизовн семинр под председтельством Кнтрович – обстоятельство, исторически небезынтересное, поскольку с тех пор любым сколько-нибудь предствительным собрнием, которое было тк или инче связно с Электронным Нсосом, непременно руководил Хэллем. Во всяком случе, Кнтрович умер пять месяцев спустя и тким обрзом с пути Хэллем исчез единственный человек, облдвший достточным престижем, чтобы удерживть его в тени.

Семинр протекл н редкость бесплодно, пок Хэллем не возвестил о своем Великом Прозрении – однко по версии, созднной Лмонтом, все решилось во время перерыв н обед. Именно тогд Мкфрленд, который соглсно официльной версии никких исторических фрз не произносил (хотя н семинре, несомненно, присутствовл), здумчиво скзл: «А знете, тут следовло бы немножко пофнтзировть. Что, если...»

Он скзл это Дидерику вн Клеменсу, вн Клеменс зписл их рзговор в дневнике с помощью собственной стеногрфической системы. Но он умер здолго до того, кк Лмонт нчл свое рсследовние. И хотя эти беглые зметки полностью убедили молодого ученого, он тем не менее отдвл себе отчет, что без дополнительного подтверждения они кк официльное свидетельство не стоят ничего. К тому же не было никких докзтельств, что Хэллем слышл рссуждения Мкфрленд. Лмонт готов был побиться об зклд хоть н миллион, что Хэллем в ту минуту нходился где-то рядом, но его готовность юридической силы не имел.

Но и сумей он это докзть, что тогд? Д, непомерное смолюбие Хэллем будет здето, но его положение остнется неуязвимым. Ведь см собой нпршивется ргумент, что Мкфрленд просто фнтзировл и вовсе не собирлся выдвигть никкой гипотезы. Это Хэллем увидел проблеск истины. Это Хэллем не побоялся нвлечь н себя грд нсмешек и смело провозглсил свою теорию. А Мкфрленд вряд ли рискнул бы «немножко пофнтзировть» н трибуне.

Лмонт, првд, мог бы возрзить, что Мкфрленду, известному ядерному физику, было что терять, вот Хэллему, молодому рдиохимику, любые публичные бредни, ксющиеся ядерной физики, сошли бы с рук кк неспецилисту.

Но что бы тм ни было н смом деле, Хэллем, если верить официльной стеногрмме, скзл следующее:

«Господ, мы зшли в тупик. А потому я нмерен предложить гипотезу не потому, что считю ее зведомо верной, но потому лишь, что он все-тки менее нелеп, чем все, что я слышл до сих пор... Мы имеем дело с веществом, с плутонием сто восемьдесят шесть, которое соглсно физическим зконм ншей вселенной вообще существовть не может, о том, чтобы оно хоть н смое короткое время обрело устойчивость, и говорить, кзлось бы, нечего. Но рз оно бесспорно существует и было сперв устойчивым, отсюд следует, что прежде оно, хотя бы ккой-то срок, должно было нходиться в месте, во времени или в условиях, где физические зконы вселенной действуют не тк, кк они действуют здесь и теперь. Попросту говоря, вещество, которое мы изучем, возникло вовсе не в ншей вселенной, в иной, льтернтивной, прллельной вселенной – нзывйте ее, кк хотите.

Окзвшись здесь – кким обрзом это произошло, я объяснить не берусь, – оно некоторое время оствлось устойчивым, кк я предполгю, потому, что несло в себе зконы своей вселенной. Тот фкт, что постепенно оно стло рдиоктивным и его рдиоктивность все возрстет, возможно, ознчет, что оно медленно проникется зконми ншей вселенной, если вы позволите мне тк вырзиться.

Я хочу нпомнить, что одновременно с появлением плутония сто восемьдесят шесть бесследно исчезло некоторое количество вольфрм, состоявшего из нескольких устойчивых изотопов, включя вольфрм сто восемьдесят шесть. Возможно, этот вольфрм переместился в прллельную вселенную. Ведь только логично предположить, что обмен мссми произвести легче, чем осуществить одностороннее перемещение.

Быть может, в прллельной вселенной вольфрм сто восемьдесят шесть – ткя же номлия, кк плутоний сто восемьдесят шесть у нс. Не исключено, что и он внчле окжется устойчивым, зтем постепенно будет стновиться все более рдиоктивным. И может послужить тм источником энергии точно тк же, кк плутоний сто восемьдесят шесть здесь у нс».

По-видимому, удитория онемел от удивления – во всяком случе Хэллем кк будто никто не перебивл, и он после вышеприведенной фрзы см сделл пузу, то ли переводя дух, то ли дивясь собственной нглости.

Тут кто-то из зл (предположительно Антун-Жером Лпен, хотя в протоколе это не отржено) спросил, верно ли он понял что, по мнению профессор Хэллем, некие рзумные существ в првселенной сознтельно произвели обмен, чтобы получить источник энергии. Вот тк в язык вошло выржение «првселення», возникшее, судя по всему, кк сокрщение сочетния «прллельня вселення». По крйней мере до этого момент оно нигде зрегистрировно не было.

После некоторого молчния Хэллем, совсем уж зкусив удил, объявил:

«Д, я тк считю. И я считю, кроме того, что прктическую пользу из подобного источник энергии можно извлечь, только если нш вселення и првселення будут рботть вместе, кждя у своей стороны нсос, перекчивя энергию от них к нм и от нс к ним и извлекя взимную выгоду из рзличий в физических зконх, действующих тм и здесь».

Вот это и было сутью Великого Прозрения.

Использовв термин «првселення», Хэллем тем смым его присвоил. Кроме того, он первым употребил в тком смысле слово «нсос» (которое с тех пор пислось только с большой буквы).

Официльня версия создет впечтление, будто гипотез Хэллем срзу звоевл признние. Но это было не тк. Те немногие, кто вообще счел нужным выскзться по ее поводу, в лучшем случе отозвлись о ней кк о любопытном предположении. А Кнтрович не скзл ничего. Это был решющя минут в крьере Хэллем.

См Хэллем, конечно, не мог рзрботть свою гипотезу ни в теоретическом, ни в прктическом плне. Тут требовлсь совместня рбот многих ученых. И ткие ученые ншлись. Однко внчле они избегли открыто связывть свое имя с этой гипотезой, потом было уже поздно: когд пришел успех, широкя публик твердо знл, что все сделл Хэллем и только Хэллем. В глзх всего мир Хэллем и только Хэллем открыл тинственное вещество, именно он рзгдл его тйну и докзл истинность своего Великого Прозрения. А потому Хэллем и был Отцом Электронного Нсос.

Во многих лборториях соблзнительно выклдывлись крупинки вольфрм. В одной лбортории из десяти происходил змен и появлялся новый зпс плутония-186. Тким же способом предлглись и другие элементы, но эти примнки оствлись нетронутыми... Однко где бы ни появился плутоний-186, кто бы ни доствил его в специльный нучно-исследовтельский центр, в глзх публики это был лишь новя порция «хэллемовского вольфрм».

И опять-тки Хэллем предложил широкой публике ниболее доходчивое объяснение теории првселенной. К собственному удивлению (кк он не преминул укзть впоследствии), он обнружил, что пишет весьм легко и популяризирует с удовольствием. Помимо всего прочего, успех облдет особой инерцией, и публик просто не желл получть информцию ни от кого другого.

В своей прослвленной сттье для воскресного еженедельник «Северомерикнский тележурнл» Хэллем писл:

«Нм неизвестно, кк и в чем зконы првселенной отличются от нших, но, по-видимому, мы не ошибемся, предположив, что сильное ядерное взимодействие, смя могучя из известных сил ншей вселенной, в првселенной много действеннее, – возможно, в сотни рз. А это знчит, что протоны с большей легкостью удерживются вместе вопреки собственному электросттическому оттлкивнию и что ядру для достижения стбильности требуется меньше нейтронов.

Плутоний-186, устойчивый в их вселенной, содержит либо слишком много протонов, либо слишком мло нейтронов, чтобы сохрнить устойчивость в условиях ншей вселенной, где ядерное взимодействие не столь эффективно. Окзвшись в ншей вселенной, плутоний-186 нчинет испускть позитроны, высвобождя при этом энергию. Кждый испущенный тким обрзом позитрон ознчет, что в ядре один протон превртился в нейтрон. В конце концов двдцть протонов ядр преврщются в нейтроны, и плутоний-186 стновится вольфрмом-186, который в условиях ншей вселенной устойчив. Н протяжении этого процесс из кждого ядр выделяются двдцть позитронов, которые стлкивются с двдцтью электронми, вступют с ними во взимодействие и ннигилируют, опять-тки высвобождя энергию. Тким обрзом, с кждым ядром плутония-186, послнным к нм, нш вселення теряет двдцть электронов.

Нш же вольфрм-186, попдя в првселенную, окзывется тм неустойчивым по прямо противоположным причинм. По зконм првселенной он содержит или слишком много нейтронов, или слишком мло протонов. Ядр вольфрм-186 нчинют испускть электроны, непрерывно высвобождя энергию. Кждый же испущенный электрон ознчет, что нейтрон преврщется в протон, и в конце концов возникет плутоний-186. И с кждым ядром вольфрм-186, послнным в првселенную, он приобретет двдцть электронов.

Ткой обмен плутонием и вольфрмом между ншей вселенной и првселенной может происходить бесконечно с выделением энергии то тм, то здесь, причем зключением цикл для кждого отдельного ядр будет переход двдцти электронов из ншей вселенной к ним. И обе стороны получют энергию. Явление это можно нзвть своего род «Межвселенским Электронным Нсосом».

Претворение этой идеи в жизнь и создние рельного Электронного Нсос, ствшего мощнейшим источником энергии, осуществилось с ошеломляющей быстротой, и кждый новый успех укреплял престиж Хэллем.

3

У Лмонт не было причин сомневться в том, что этот престиж вполне зслужен. Здумв нписть историю вопрос, он не без труд добился прием у Хэллем и вошел в кбинет с чувством, похожим н блгоговение. (Впоследствии у него от одной мысли об этой телячьей восторженности нчинли гореть уши, и он пострлся изглдить ее из своей пмяти, что ему отчсти и удлось.)

Хэллем держлся снисходительно. З тридцть лет он вознесся н ткие высоты слвы, что можно было только удивляться, почему у него еще не течет кровь из нос. С возрстом он приобрел внушительность, хотя и лишенную одухотворенности. Его грузня фигур кзлсь предствительной, грубым чертм своего лиц он нучился придвть выржение умудренного спокойствия. Но он по-прежнему легко бгровел, его смовлюбленность и обидчивость стли присловьем.

Перед тем кк принять Лмонт, Хэллем позботился нвести о нем спрвки и был во всеоружии. Он скзл:

– Вы доктор Питер Лмонт и зниметесь пртеорией – довольно плодотворно, кк я слышл. Я помню вшу диссертцию. О пртермоядерной рекции, не тк ли?

– Совершенно верно, сэр.

– Ну, тк нпомните мне подробности. Рсскжите мне о вших выводх. Неофицильно, рзумеется, словно вы говорите с профном. Ведь в конце-то концов, – он добродушно зсмеялся, – в известном смысле я и есть профн. Я же всего только рдиохимик, кк вм, может быть, известно, и не хти ккой теоретик, рзве что иной рз позволю себе выдвинуть концепцию-другую.

В тот момент Лмонт принял все это з чистую монету. Д, возможно, слов Хэллем вовсе и не были столь оскорбительно нглыми, кк кзлось ему потом. Но в дльнейшем Лмонт обнружил (или, во всяком случе, уверил себя), что они были типичны для хэллемовского метод ознкомления с сутью чужих исследовний. А потом Хэллем бойко рссуждл н эти темы, кк првило, – вернее никогд – не утруждя себя упоминнием о том, кому он обязн своими сведениями.

Но тот, более юный Лмонт был только польщен и срзу же зговорил – словоохотливо и с тем увлечением, которое обычно охвтывет человек, когд он рсскзывет о своих открытиях.

– Ну конечно, я сделл совсем не тк уж много, доктор Хэллем. Ведь устнвливть физические зконы првселенной – прзконы – дело очень рисковнное. У нс слишком мло исходных днных. Я нчл с того немногого, что нм известно, и не позволял себе никких предположений, если они не опирлись н уже имеющийся мтерил. Можно с достточной уверенностью зключить, что при более сильном ядерном взимодействии слияние легких ядер должно происходить с меньшими зтруднениями.

– Прслияние, – попрвил Хэллем.

– Совершенно верно, сэр. Здч, следовтельно, сводилсь к устновлению чстностей. Нд мтемтикой пришлось-тки поломть голову, но после нескольких преобрзовний все стло много проще. Окзывется, нпример, что в првселенной у гидрид лития термоядерня рекция нчнется при темпертуре н четыре порядк ниже, чем здесь. У нс, чтобы взорвть гидрид лития, требуются темпертуры томной бомбы, в првселенной для этого достточно, тк скзть, простого динмитного зряд. Возможно дже, что тм гидрид лития вспыхнет от спички, но это мловероятно. Мы им предлгли гидрид лития, поскольку термоядерня энергия может быть у них тм чем-то вроде природного ресурс, но они его не тронули.

– Д, я зню.

– Совершенно очевидно, что для них это слишком опсно. Ну, кк использовть нитроглицерин в ркетных двигтелях тоннми – только еще рисковннее.

– Отлично. А кроме того, вы ведь рботете нд историей Нсос?

– Для собственного удовольствия, сэр. И если это вс не слишком зтруднит, сэр, не смогли бы вы ознкомиться с рукописью, когд он будет готов? Ведь никто не знет всю подоплеку этих событий тк, кк ее знете вы, сэр, и вши змечния были бы поистине неоценимыми. Д если бы и сейчс у вс ншлось для меня несколько лишних минут...

– Попробую нйти. Тк что же вм хотелось бы узнть? – скзл Хэллем с улыбкой, не подозревя, что ему уже больше никогд не зхочется улыбться в присутствии Лмонт.

– Эффективный и прктичный Нсос, профессор Хэллем, был создн в потрясюще короткий срок, – нчл Лмонт. – Едв проект Нсос...

– Проект Межвселенского Электронного Нсос, – попрвил Хэллем, все еще улыбясь.

– Д, конечно, – Лмонт кшлянул. – Я просто употребил сокрщенное нзвние. Достточно было нчть, уж смо конструировние протекло удивительно быстро и без кких-либо видимых зтруднений.

– Совершенно спрведливо, – скзл Хэллем с легким смодовольством. – Меня постоянно уверяют, что это моя зслуг, что все объясняется моим энергичным и прозорливым руководством, но мне не хотелось бы, чтобы вы в вшей книге излишне это подчеркивли. Мы привлекли к рботе нд проектом немло высокотлнтливых людей, и мне было бы неприятно, если бы чрезмерное преувеличение моей роли привело к некоторому зтушевывнию блестящей рботы отдельных членов группы.

Лмонт досдливо мотнул головой. Все это не относилось к делу. Он скзл:

– Меня интересует другое. Я имел в виду рзумные существ той вселенной. Прлюдей, кк их принято нзывть. Ведь нчли они. Мы открыли их после первой змены вольфрм н плутоний. Но они-то открыли нс первыми, причем чисто теоретически, без той подскзки, которую получили от них мы. А т железня фольг, которую они переслли...

Вот тут-то улыбк Хэллем исчезл – исчезл нвсегд. Он нхмурился и скзл, повысив голос:

– Символы рсшифровке не поддлись. Они ни в коей мере...

– Но, сэр, ведь геометрические фигуры, несомненно, были понятны. Я ознкомился с мтерилми, и нет никких сомнений, что они предствляют собой своего род чертеж Нсос. По-моему...

Хэллем гневно скрипнул креслом.

– Хвтит измышлений, молодой человек. Всю рботу сделли мы, не они.

– Д... Но рзве не првд, что они...

– Что «они», что? ! Лмонт нконец осознл, ккую бурю чувств он вызвл, но по-прежнему не понимл ее причины. Он скзл нерешительно:

– Что они более высоко рзвиты, чем мы, и что, в сущности, все сделли они. Рзве это не тк, сэр?

Хэллем, совсем пунцовый, с усилием поднялся н ноги.

– Конечно нет! – зкричл он. – Никкой мистики в этом вопросе я не допущу. Ее и без того хвтет. Послушйте, молодой человек! – Он ндвинулся н ошеломленного Лмонт, который все еще продолжл рстерянно сидеть, и погрозил ему толстым пльцем. – Если вы в своей истории исходите из того, что мы были мрионеткми, которых прлюди дергли з ниточки, то Первя стнция не стнет ее публиковть, д и никто ее не опубликует, если это будет звисеть от меня. Я не допущу, чтобы человечество унижли, чтобы прлюдям отводили роль богов.

Лмонт сделл единственное, что ему оствлось, – он ушел. Ушел, ничего не понимя, рсстроенный тем, что, действуя из смых лучших побуждений, он почему-то вызвл только гнев и озлобление.

А зтем его исторические источники нчли пересыхть один з другим. Люди, которые неделю нзд охотно отвечли н его вопросы, теперь ничего не помнили и не нходили времени для дльнейших бесед.

Внчле Лмонт сердился и недоумевл, потом в нем нчли нрстть ожесточение и злоб. Он оценил собрнный им мтерил с новой точки зрения и принялся требовть и нстивть тм, где прежде вежливо просил. Когд они с Хэллемом случйно окзывлись рядом н совещниях или официльных приемх, Хэллем хмурился, деля вид, будто не змечет Лмонт, Лмонт в свою очередь нчинл презрительно морщиться.

В результте Лмонт обнружил, что н избрнной им ниве пртеории его явно не ждет ничего хорошего, и решительно обртился ко второй своей профессии – профессии историк нуки.

6 (продолжение)

– Ох, ккой идиот! – пробормотл Лмонт, все еще во влсти воспоминний о тех днях. – Видел бы ты, Мйк, в ккую пнику он впл при одном только предположении, что иницитив приндлежл им. Теперь я просто не понимю, кк можно было с первого взгляд не догдться, кким обрзом это н него подействует. Рдуйся, что тебе с ним рботть не приходилось.

– Я и рдуюсь, – скзл Броновский скучным голосом. – Хотя и ты не нгел, если уж н то пошло.

– Не жлуйся! В твоей рботе тебе никто плок в колес не вствляет.

– Зто ею никто и не интересуется. Кому нужн моя рбот, если не считть меня смого и еще пятерых человек в мире? Ну, может, шестерых. Помнишь?

Лмонт помнил.

– Ну, лдно-лдно – скзл он.

4

Добродушня вялость Броновского могл обмнуть только совсем не знвших его людей. Он облдл н редкость острым умом, и рз взявшись з ккую-нибудь здчу, терзл ее до тех пор, пок не нходил решения или не оствлял от нее лишь жлкие клочья, которые явно докзывли, что он вообще решения не имеет.

Взять хотя бы этрусские ндписи, принесшие ему известность. Этрусский язык был живым еще в первом веке ншей эры, но культурный шовинизм древних римлян уничтожил его с ткой полнотой, что от него не остлось почти никких следов. Буквы отдельных ндписей, сохрнившихся несмотря н вкхнлию римской врждебности и – что еще хуже – всеобщее рвнодушие, походили н греческие, что позволяло угдывть звучние слов. Но этим все и исчерпывлось. У этрусского язык словно бы не было родственников среди соседних языков, он кзлся очень древним и, возможно, дже не был индоевропейским.

Это нвело Броновского н мысль обртиться к другому языку, который тоже словно бы не был родственным ни одному из соседних языков, который тоже кзлся очень древним и, возможно, дже не был индоевропейским, – но язык этот был вполне живым, и говорили н нем в облсти, рсположенной не тк уж длеко от тех мест, где некогд обитли этруски.

Язык бсков? Броновский здумлся. И положил в основу своих исследовний бскский язык. Он не был тут первым, но его предшественники после тщетных попыток в конце концов отступлись от этой идеи. Броновский не отступился.

Это был тяжелейшя рбот, тем более что бскский язык, см по себе н редкость трудный, окзлся более чем скромным подспорьем. Но чем дольше знимлся Броновский своими исследовниями, тем тверже стновилсь его уверенность, что между древними обиттелями северной Итлии и северной Испнии, несомненно, существовл определення культурня связь. У него нбрлось достточно днных, чтобы построить убедительную гипотезу о широко зселявших Зпдную Европу пркельтх, язык которых явился предком и этрусского и бскского, хотя в своем дльнейшем рзвитии они очень рзошлись. К тому же следовло учитывть, что этрусский язык остновился в своем рзвитии, бскский продолжл рзвивться еще две тысячи лет, испытв при этом знчительное воздействие испнского. Логически вывести, кков был его структур в эпоху Древнего Рим, зтем связть полученные результты с проблемми этрусского язык – знчило поистине совершить редкостный по трудности интеллектульный подвиг, и понятно, что филологи всего мир были поржены, когд Броновскому удлось это сделть.

Првд, содержние пмятников этрусской письменности окзлось удивительно неинтересным и для истории не дло почти ничего – чуть ли не все они были ритульными ндгробными ндписями. Но см фкт перевод был ошеломителен и в ходе дльнейших событий послужил для Лмонт спсительной соломинкой.

Однко длеко не внчле. Честно говоря, Лмонт только пять лет спустя после прочтения ндписей впервые узнл, что когд-то существовли ккие-то тм этруски. Зтем Броновский был приглшен выступить с доклдом н ежегодных чтениях в университете, и хотя Лмонт обычно пренебрегл своим долгом преподвтеля и пропускл чтения, но н лекцию Броновского он пришел.

Не потому, что осознл вжность темы или испытывл ккое бы то ни было любопытство. Просто он тогд ухживл з спирнткой кфедры ромнских языков, и, не пойди он н чтения, ему пришлось бы отпрвиться н музыкльный фестивль, эт перспектив увлекл его еще меньше. Ромн этот был мимолетным, и никких серьезных нмерений у Лмонт не было, но тем не менее н лекцию он попл из-з него.

Впрочем, лекция ему скорее понрвилсь. См згдочня этрусскя цивилизция возбудил у него лишь легкий отвлеченный интерес, зто идея рсшифровки неизвестного язык покзлсь ему увлектельной. Подростком он любил решть ребусы, но потом оствил их вместе с прочими детскими збвми рди куд более сложных ребусов, которые предлгет природ, и в конце концов посвятил себя пртеории.

И н лекции Броновского он вновь пережил мльчишескую рдость неторопливого извлечения смысл из того, что н первый взгляд кзлось случйным нбором рисунков и знков, когд трудности делли победу только слще. Броновский же был ребусником первой величины, и Лмонт испытывл прямо-тки нслждение, слушя рсскз о том, кк логик упорядочивл и истолковывл неведомое и бесформенное.

Но дже это тройное совпдение – появление Броновского в университете, лмонтовское детское увлечение ребусми и флирт с хорошенькой спирнткой, водившей своих поклонников н доклды и фестивли, – не привело бы ни к чему, если бы н следующий же день Лмонт не отпрвился н роковую удиенцию к Хэллему и не погубил свою крьеру – причем безвозвртно, кк он довольно скоро убедился.

Едв выйдя от Хэллем, Лмонт решил поговорить с Броновским о проблеме, которя ему смому предствлялсь совершенно очевидной, хотя Хэллем и пришел в бешенство при одном нмеке н нее. Лмонт считл необходимым ннести ответный удр, потому что был прв, потому что именно его првот нвлекл н него нчльственный гнев – для этого в первую очередь следовло докзть спрведливость той идеи, которя этот гнев вызвл. Конечно, прлюди более высоко рзвиты! Прежде он об этом, по првде говоря, не здумывлся – это кк-то смо собой рзумелось и особого знчения не имело. Но теперь вопрос приобрел решющее знчение. Он должен докзть, что прв – вбить эти докзтельств в глотку Хэллем, и по возможности боком, чтобы труднее было проглотить.

Блгоговение перед великим ученым уже успело угснуть нстолько, что Лмонт с нслждением смковл ткую перспективу.

Броновский еще не уехл, и Лмонт, рзыскв его, ворвлся к нему чуть ли не силой.

Згннный в угол Броновский держлся с изыскнной любезностью.

Лмонт нетерпеливо выслушл его вежливые фрзы, нзвл себя и срзу же перешел к делу.

– Доктор Броновский, – скзл он, – я стршно рд, что успел поймть вс до отъезд. Ндеюсь, я сумею уговорить вс остться н более длительный срок.

Броновский ответил:

– Возможно, это будет не тк уж трудно. Меня приглшют к вм в университет читть курс.

– И вы думете соглситься?

– Я еще не решил. Но это не исключено.

– Нет, вы должны соглситься. Вы сми это поймете, когд выслушете меня. Доктор Броновский, чем, собственно, вы можете зняться теперь, когд вы уже рсшифровли этрусские ндписи?

– Я знимлся не только этим, молодой человек. (Он был стрше Лмонт н пять лет.) Я рхеолог, этрусскя культур не исчерпывется ндписями, тк же кк итлийскя культур доклссического период не исчерпывется одними этрускми.

– Но ведь вряд ли в этой облсти есть здчи, столь же увлектельные, кк прочтение этрусских ндписей?

– Тут вы првы.

– Тогд, нверно, вы будете рды нйти проблему, еще более увлектельную, еще более сложную и в триллион рз более злободневную!

– Что вы имеете в виду, доктор... Лмонт, не тк ли?

– У нс есть ндписи, не связнные ни с ккой мертвой культурой. И дже с Землей. И дже со всей вселенной. У нс есть то, что мы нзывем прсимволми.

– Я о них слышл. И дже видел их.

– Но в тком случе неужели вм не зхотелось взяться з решение этой проблемы, доктор Броновский? Не зхотелось узнть, что они ознчют?

– Нет, не зхотелось, доктор Лмонт, поскольку никкой проблемы тут нет.

Лмонт бросил н него подозрительный взгляд.

– Вы что, их уже прочли? Броновский покчл головой.

– Вы меня не поняли. Проблемы нет, потому что их вообще нельзя прочесть. И я этого не могу. И никто другой не сможет. Для этого нет исходной точки. Когд речь идет о земном языке, дже смом мертвом, можно с достточной уверенностью рссчитывть, что нйдется живой язык или мертвый, но уже известный, который окжется с ним в родстве, пусть смом отдленном. И дже если ткой нлогии не отыщется, можно исходить хотя бы из того, что н этом языке писли люди и их мыслительные процессы были человеческими, сходными с ншими. Это уже опор, хотя и слбенькя. Но к прсимволм ни один ткой способ не приложим, то есть они слгются в здчу, зведомо не имеющую решения. А здч без решения – не здч.

Лмонт сдерживлся, чтобы не перебить его, лишь с большим трудом. Но тут его терпение иссякло:

– Вы ошибетесь, доктор Броновский! Не подумйте, что я хочу учить вс вшей профессии, но вы ведь не знете ряд фктов, которые устновили люди _м_о_е_й_ профессии. Мы имеем дело с прлюдьми, о которых нм прктически ничего не известно. Мы не знем, кк они выглядят, кк они мыслят, в кком мире обитют. То есть мы не знем почти ничего о смом глвном, о смом основном. В этом отношении вы првы.

– Но соль, по-видимому, зключется в «почти», не првд ли?

Броновский кк будто нисколько не зинтересовлся. Он достл из крмн пкетик с инжиром, рспечтл его, сунул ягоду в рот и протянул пкетик Лмонту, но тот покчл головой.

– Вот именно! – объявил Лмонт. – Нм известен фкт решющей вжности. По рзвитию они стоят выше нс. Во-первых, они умеют осуществлять обмен через Межвселенское Окно, нм же достется чисто пссивня роль...

Не договорив фрзы, он спросил:

– Вы что-нибудь знете о Межвселенском Электронном Нсосе?

– Достточно, чтобы следить з вшими рссуждениями, доктор Лмонт, до тех пор, пок вы огрничиветесь общими положениями.

Лмонт зговорил, не дослушв:

– Во-вторых, они прислли нм объяснения, кк сконструировть ншу чсть Нсос. Мы не смогли в них рзобрться, но чертежи все-тки подскзли нм верный путь. В-третьих, они кким-то обрзом воспринимют нс. Во всяком случе, они, нпример, узнют, когд мы пpедлгем им вольфрм. Они узнют его местонхождение и действуют соответственно. Мы ни н что нлогичное не способны. Есть еще чстности, но и этого вполне достточно, чтобы покзть, нсколько прлюди выше нс по рзвитию.

– Мне кжется, – зметил Броновский, – что тут вы одиноки. Полгю, вши коллеги с вми не соглсны.

– О д! Но почему вы тк решили?

– А потому, что, н мой взгляд, вы ошибетесь.

– Фкты, н которые я ссылюсь, верны, тк кк же я могу ошибться?

– Вы ведь докзывете только, что прлюди опередили нс в техническом отношении. Но кк это связно с умственным рзвитием? Вот послушйте! – Броновский встл, снял куртку и рсположился в кресле поудобнее. Его полное мягкое тело уютно рсслбилось, словно непринуждення поз помогл ему думть. – Примерно двести пятьдесят лет нзд в гвнь Токио вошл мерикнскя эскдр под комндовнием Мэтью Перри. Японцы, в ту эпоху отрезнные от остльного мир, внезпно столкнулись с технической культурой, зметно превосходившей их собственную, и мудро решили, что открытое сопротивление было бы нерзумным. Большя стрн с двними военными трдициями и многомиллионным нселением окзлсь бессильной перед несколькими чужеземными корблями. Но докзывет ли это, что мерикнцы стояли по умственному рзвитию выше японцев или просто что зпдня культур шл несколько иным путем? Рзумеется, верно второе – не прошло и пятидесяти лет, кк японцы освоили зпдную технику, еще через полвек стли в один ряд с ведущими индустрильными стрнми мир, несмотря н то, что примерно тогд же потерпели сокрушительное военное поржение.

Лмонт, который слушл с большим внимнием, скзл:

– Я об этом думл, доктор Броновский, хотя и не знл про японцев – у меня слишком мло времени, чтобы знкомиться с историей прошлых веков, жль! Но тут другое. Речь идет не только о техническом превосходстве, и об умственном рзвитии.

– Но ведь это только вши догдки. Почему вы, собственно, тк думете?

– А потому, что они прислли нм инструкции. Они очень хотели, чтобы мы устновили свою чсть Нсос, и искли способ, кк подтолкнуть нс н это. Сми они к нм попсть не могут – ведь дже железня фольг, н которой были выбиты их инструкции ( железо и у них и у нс смый устойчивый из элементов), дже он постепенно сделлсь нстолько рдиоктивной, что ее стло опсно хрнить целыми кускми. Но конечно, прежде чем принять необходимые меры, мы сняли точные копии.

Он умолк, чтобы перевести дух, и с досдой подумл, что говорит слишком взволновнно и нстойчиво. Тк ведь можно оттолкнуть, вместо того чтобы увлечь.

Броновский смотрел н него с любопытством.

– Ну хорошо. Они присылли нм инструкции. Ккой, собственно, вывод вы пытетесь из этого сделть?

– А вот ккой: по их мнению, мы способны понять, что они нм пишут. Неужели они нстолько глупы, что стли бы отпрвлять нм послния, иногд довольно длинные, если бы считли, что мы их не поймем? .. Без их чертежей мы ничего не смогли бы сделть. Если же они были уверены, что мы поймем, знчит, они считют, что существ вроде нс, с технической культурой примерно их уровня ( это они кким-то обрзом устновить сумели – еще одно подтверждение моей точки зрения)должны нходиться примерно н той же ступени умственного рзвития, что и они, и без труд рзберутся в их символх.

– С тем же успехом это можно считть докзтельством их нивности, – спокойно возрзил Броновский.

– То есть, по-вшему, они полгют, будто возможен всего один устный и письменный язык и что рзумные обиттели другой вселенной говорят и пишут тк же, кк они сми? Соглситесь, это уж слишком.

– Предположим дже, что вы првы, – скзл Броновский. – Но что вы, собственно, хотите от меня? Я видел прсимволы. Думю, в мире не нйдется рхеолог или филолог, который бы их не видел. И я не понимю, что я мог бы сделть. Думю, и все остльные скзли бы то же. З двдцть с лишним лет дело не сдвинулось с мест.

– Потому что все эти двдцть лет никто всерьез и не пытлся что-нибудь сделть, – горячо возрзил Лмонт. – Упрвление Нсосными стнциями вовсе не хочет, чтобы символы были прочитны.

– Но отчего?

– А вдруг прямое общение с прлюдьми неопровержимо докжет, что их рзвитие выше? Вот тогд уже не удстся скрыть, что создтели Нсос – лишь номинльные его творцы, это непереносимо для их смомнения. И, тким обрзом (Лмонт стрлся говорить без злости, но это ему не удвлось), Хэллем утртит прво нзывться Отцом Электронного Нсос.

– Ну хорошо, предположим, символми зхотели бы зняться всерьез. Что это дло бы? Ведь хотеть еще не знчить мочь.

– Можно было бы зручиться сотрудничеством прлюдей. Можно было бы нписть в првселенную. Этого дже не пытлись сделть, хотя ничего невозможного тут нет. Можно было бы подложить письмо н железной фольге под крупинку вольфрм.

– Вот кк? Они что же, по-прежнему высмтривют вольфрм, хотя Нсос уже действует?

– Нет. Но они зметят вольфрм и сообрзят, что мы стремся привлечь их внимние. И вообще можно изготовить фольгу из вольфрм и нписть прямо н ней. Если они зберут нше послние и хоть что-то поймут, то ответят, используя свои новые знния. Нпример, соствят срвнительную тблицу своих слов и нших или используют нши слов в окружении своих. Это будет обмен – они нм, мы им, они нм и тк длее.

– Причем львиную долю рботы выполнят они, – добвил Броновский.

– Вот именно.

Броновский покчл головой.

– Ну, и что тут интересного? Меня, во всяком случе, это не прельщет.

Лмонт испепелил его гневным взглядом.

– Но почему? Или, по-вшему, вм будет мло чести? Слвы вм не хвтит? Вы что, ткой уж специлист в вопросх слвы? Д ккую, собственно, слву принесли вм эти этрусские ндписи, черт побери? Ну, утерли вы нос пятерым другим специлистм. Или дже шестерым. Вот для них одних во всем мире вы победитель, вторитет, и они вс ненвидят. А еще что? Ну, читете вы лекции перед полусотней слуштелей, которые н другой день уже не помнят вшей фмилии. Вс это прельщет?

– Не впдйте в мелодрму.

– Лдно, не буду. И нйду кого-нибудь другого. Времени уйдет больше, но, кк вы совершенно првильно зметили, львиную долю рботы выполнят прлюди. В конце-то концов я и см спрвлюсь.

– Вм это официльно поручено?

– Нет, не поручено. Ну и что? Или это для вс еще одн причин держться в сторонке? Блюдете кдемическую этику? Тк нет же првил, зпрещющих знимться переводом, и почему я не имею прво положить кусочек вольфрм н свой письменный стол? Я не стну сообщть о послниях, которые могу получить взмен, и в этом смысле несколько отступлю от общепринятых норм нучных исследовний. Но когд ключ к переводу будет нйден, кто об этом вспомнит? Соглсны ли вы рботть со мной, если я грнтирую вм полное отсутствие неприятностей и обещю сохрнить вше учстие в тйне? В результте вы лишитесь слвы, но, может быть, свое спокойствие вы цените выше? Ну, что ж, – Лмонт пожл плечми. – Если мне придется рботть одному, то по крйней мере не ндо будет тртить время и силы н то, чтобы оберегть чье-то спокойствие.

Он встл, собирясь уйти. Об были рссержены и держлись теперь с той сухой корректностью, которя возникет между собеседникми, нстроенными врждебно, но соблюдющими внешнюю вежливость.

– Полгю, – скзл Лмонт, – мне необязтельно просить вс считть ншу беседу конфиденцильной?

Броновский тоже поднялся.

– О, рзумеется, – ответил он холодно, и они учтиво пожли друг другу руки.

Лмонт решил, что н Броновского ему рссчитывть не приходится, и принялся убеждть себя, что он и см может отлично спрвиться со всеми трудностями перевод.

Однко дв дня спустя Броновский явился к Лмонту в лборторию и скзл без всякого вступления:

– Я уезжю, но в сентябре вернусь. Я принял приглшение рботть здесь, тк что, если это вс по-прежнему устривет, я посмотрю тогд, может ли у меня что-нибудь получиться с переводом этих вших символов.

Лмонт не успел дже опрвиться от удивления и поблгодрить его, кк Броновский сердито вышел из комнты, словно соглситься ему было дже неприятнее, чем откзться.

Со временем они подружились. И со временем Лмонт узнл, что зствило Броновского изменить первончльное решение. Н другой день после их спор Броновский был приглшен в преподвтельский клуб н звный звтрк, н котором присутствовл весь цвет университетской дминистрции во глве, рзумеется, с ректором. Во время звтрк Броновский объявил о своем соглсии рботть в университете, упомянув, что необходимое официльное зявление пришлет несколько позже, и все вырзили удовольствие по этому поводу.

Ректор скзл:

«Поистине, это великолепное перо в шляпу ншего университет, что в его стенх будет трудиться прослвленный переводчик йтскнских ндписей! Для нс это большя честь».

Конечно, никто дже не нмекнул ректору н его ляпсус, и Броновский продолжл сиять улыбкой, првд теперь несколько вымученной. После звтрк зведующий кфедрой древней истории скзл в извинение ректор, что он родом из Миннесоты и большой птриот своего штт, который знет много лучше нтичности, поскольку озеро Айтск является истоком великой Миссисипи, ткя оговорк вполне естественн.

Но этот эпизод, словно подкреплявший нсмешки Лмонт нд его слвой, несколько уязвил Броновского.

Когд Лмонт услышл эту историю, он рсхохотлся.

– Можешь не продолжть, – зявил он. – Я ведь и см через это прошел. Ты скзл себе: «Черт подери, я сделю ткое, что дже этот олух вынужден будет зпомнить».

– Что-то в этом роде, – соглсился Броновский.

5

Однко год рботы не принес прктически никких результтов. Их послния в конце концов попли по нзнчению, они получили ответные послния. И – ничего.

– Ну, попробуй догдться, – лихордочно требовл Лмонт. – Возьми хоть с потолк. И испробуй н них.

– Я этим и знимюсь, Пит. Что ты нервничешь? Н этрусские ндписи я потртил двендцть лет. А ты что же, думл, н это потребуется меньше времени?

– Черт возьми, Мйк. Двендцть лет – это немыслимо.

– А почему, собственно? Послушй, Пит, я ведь змечю, что с тобой творится что-то нелдное. Весь последний месяц ты был просто невозможен. Мне кзлось, мы с смого нчл знли, что дело быстро не пойдет и нм ндо зпстись терпением. Мне кзлось, ты понимешь, что у меня, кроме того, есть моя рбот в университете. И ведь я уже несколько рз здвл тебе этот вопрос. Ну, тк я его повторю: почему ты вдруг тк зторопился?

– Потому что зторопился, – резко ответил Лмонт. – Потому что хочу, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки.

– Поздрвляю! – сухо скзл Броновский. – Предствь себе, и я хочу того же. Послушй, уж не собирешься ли ты скончться во цвете лет? Твой врч случйно не предупредил тебя, что ты неизлечимо болен?

– Д нет же, нет! – скрипнув зубми, скзл Лмонт.

– Тк что же с тобой?

– Ничего, – и Лмонт поспешно ушел. В тот момент, когд Лмонт решил зручиться помощью Броновского, его просто злило тупое упрямство Хэллем, не желвшего допустить дже мысли о том, что прлюди могут стоять по рзвитию выше землян. И стремясь устновить с ними прямую связь, он хотел только докзть, что Хэллем непрв. И ничего больше – в первые месяцы.

Но у него почти срзу же нчлись всяческие неприятности. Опять и опять его зявки н новое оборудовние оствлялись без внимния, время, положенное ему для рботы с электронной вычислительной мшиной, урезывлось, н зявление о выдче ему комндировочных сумм он получил пренебрежительный откз, предложения, которые он вносил н межфкультетских совещниях, дже не рссмтривлись.

Кризис нступил, когд освободившяся должность стршего сотрудник, н которую все прв имел Лмонт, был отдн Генри Гррисону, много уступвшему ему и в стже, и глвное в способностях. Лмонт кипел от возмущения. Теперь ему уже было мло просто продемонстрировть свою првоту – он жждл рзоблчить Хэллем в глзх всего мир, сокрушить его.

Это чувство ежедневно, почти ежечсно подогревлось поведением остльных сотрудников Нсосной стнции. Лмонт был слишком колюч, чтобы пользовться всеобщей любовью, но тем не менее многие ему симптизировли.

Гррисон же испытывл большую неловкость. Это был тихий молодой человек, стрвшийся сохрнять добрые отношения со всеми, и н его лице, когд он остновился в дверях лмонтовской лбортории, было нписно боязливое смущение. Он скзл:

– Привет, Пит. Нйдется у вс для меня пр минут?

– Хоть десять, – хмуро скзл Лмонт, избегя его взгляд.

Гррисон вошел и присел н крешек стул.

– Пит, – скзл он. – Я не могу откзться от этого нзнчения, но хотел бы вс зверить, что я о нем не просил. Это был для меня полнейшя неожиднность.

– А кто вс просит откзывться? Мне нплевть.

– Пит, что у вс вышло с Хэллемом? Если я откжусь, нзнчт еще кого-нибудь, но только не вс. Чем вы допекли стрик?

Этого Лмонт не вынес.

– Скжите-к, что вы думете о Хэллеме? Что он з человек, по-вшему? нбросился он н бедного Гррисон.

Гррисон совсем рстерялся. Он пожевл губми и почесл нос.

– Ну-у... – скзл он и умолк.

– Великий человек? Змечтельный ученый? Блисттельный руководитель?

– Ну-у...

– Лдно, тк я вм см скжу. Он шрлтн! Смозвнец! Првдой и непрвдой урвл себе слдкий кусок, теперь трясется, кк бы его не потерять! Он знет, что я его нсквозь вижу. Вот этого-то он и не может мне простить!

Гррисон испустил неловкий смешок.

– Неужто вы пошли к нему и скзли...

– Нет, прямо я ему ничего не говорил, – угрюмо перебил Лмонт. – Но придет день, и я скжу. Только он и без этого знет. Он понимет, что меня ему провести не удлось, пусть я пок и молчу.

– Послушйте, Пит, ну для чего вм это ему покзывть? Я ведь тоже не считю, что он ткой уж гений, но зчем, собственно, кричть об этом н всех перекресткх? Поглдьте его по шерстке. Ведь вш крьер в его рукх.

– Д неужто? А у меня в рукх его репутция. Я его рзоблчу! Я покжу, что у него з душой ничего нет.

– Кким обрзом?

– А уж это мое дело, – пробормотл Лмонт, который в ту минуту не мог бы ответить н этот вопрос дже смому себе.

– Но это же смешно, – скзл Гррисон. – У вс нет никких шнсов н победу. Он сотрет вс в порошок. Пусть он н смом деле не Эйнштейн и не Оппенгеймер, но мир-то считет его выше их. В глзх всех обиттелей земного шр он – Отец Электронного Нсос и, пок Нсос служит ключом к рйской жизни, они остнутся глухи. До тех пор Хэллем неуязвим, и ндо быть сумсшедшим, чтобы вступть с ним в борьбу. Ккого черт, Пит! Скжите ему, что он великий человек, и проглотите пилюлю. Очень вм нужно быть вторым Денисоном!

– Вот что, Генри! – крикнул Лмонт, внезпно приходя в ярость. – Шли бы вы знимться своими делми!

Гррисон вскочил и вышел, не скзв больше ни слов. Лмонт обзвелся еще одним вргом, или, во всяком случе, потерял еще одного друг. Но, порзмыслив, он решил, что оно того стоило, тк кк этот рзговор нтолкнул его н новую идею.

Суть всех рссуждений Гррисон исчерпывлсь одной фрзой: «...пок Электронный Нсос служит ключом к рйской жизни... Хэллем неуязвим».

Эти слов звенели в ушх Лмонт, и он впервые здумлся не о Хэллеме, о смом Электронном Нсосе.

Действительно ли Электронный Нсос – ключ к рйской жизни? Или, черт подери, тут есть ккой-то подвох?

История покзывет, что во всем новом обычно кроется ккой-то подвох. А кк обстоит дело с Электронным Нсосом?

Лмонт, специлист по пртеории, конечно, знл, что проблем «подвох» в свое время уже возникл. Едв было устновлено, что рбот Электронного Нсос в конечном счете сводится к перекчке электронов из ншей вселенной в првселенную, со всех сторон послышлись вопросы: «А что произойдет, когд будут перекчны все электроны? »

Ответ был смый успокоительный. При той интенсивности перекчки, которя полностью покроет всю прктическую потребность человечеств в энергии, зпс электронов во вселенной хвтит по меньшей мере н триллион триллионов лет, помноженный н триллион, то есть н срок, который неизмеримо превосходит возможный период существовния кк вселенной, тк и првселенной, взятых вместе.

Следующее возржение было более хитрым. Перекчть все электроны нельзя дже теоретически. По мере их перекчки общий отрицтельный зряд првселенной будет увеличивться, тк же кк и общий положительный зряд вселенной. С кждым годом по мере возрстния рзницы перекчк электронов будет зтрудняться все больше, поскольку потребуется преодолевть противодействие противоположных зрядов. Д, конечно, непосредственно перекчивлись нейтрльные томы, но сопровождющее этот процесс возмущение орбитльных электронов создвло эффективный зряд, который колоссльно увеличивлся блгодря нступвшим вслед з этим рдиоктивным преврщениям.

Если бы зряды непрерывно нкпливлись в точкх перекчки, их воздействие н перекчивемые томы с возмущенными электронми почти немедленно оборвло бы весь процесс, но, рзумеется, тут вступл в действие диффузия. Нкпливющийся зряд диффундировл в тмосферу, и его воздействие н процесс перекчки следовло рссчитывть с учетом этого момент.

В результте возрстния общего положительного зряд Земли положительно зряженный солнечный ветер нчинл отклоняться от ншей плнеты н все большем рсстоянии, ее мгнитосфер увеличивлсь. Блгодря рботм Мкфрленд (того смого, кому, по убеждению Лмонт, приндлежл идея, обернувшяся Великим Прозрением) удлось покзть, что определенное рвновесие обеспечивлось солнечным ветром, уносившим прочь все больше и больше нкпливющихся положительных зряженных чстиц, которые оттлкивлись от земной поверхности все выше в экзосферу. С нрстнием интенсивности перекчки, со вступлением в строй очередной Нсосной стнции общий положительный зряд Земли слегк увеличивлся и мгнитосфер н несколько миль рсширялсь. Изменение это, однко, было незнчительным, положительно зряженные чстицы уносились солнечным ветром и рспределялись по внешним облстям Солнечной системы.

И все-тки дже при смой стремительной диффузии зряд неизбежно должно было нступить время, когд локльня рзность зрядов вселенной и првселенной возрстет нстолько, что процесс прекртится, причем н это должн был уйти лишь мля доля того времени, которое потребовлсь бы н перекчку всех электронов, примерно одн триллионня одной триллионной.

То есть это ознчло, что перекчк может продолжться триллион лет. Один-единственный триллион. Но и его было достточно. Совершенно достточно. З триллион лет мог исчезнуть не только человек, но и см Солнечня систем. А если человек (или ккой-нибудь его нследник и преемник) будет существовть и тогд, он, уж конечно, сумеет нйти нилучший выход из положения. Ведь з триллион лет можно сделть очень много.

Со всем этим Лмонт должен был соглситься.

Тут он попробовл взглянуть н проблему под другим углом и припомнил рссуждения Хэллем в одной из сттей, рссчитнной н смых неискушенных читтелей. Он отыскл эту сттью и с некоторой брезгливостью перечитл ее: прежде, чем идти дльше, необходимо было проверить, что именно утверждет Хэллем.

В сттье он ншел ткое место:

«Из-з действия вездесущей силы тяготения мы привыкли связывть выржение «под гору» со своего род неизбежным изменением, которое мы можем использовть для получения энергии, которую в свою очередь мы можем преобрзовть в полезную рботу. В длеком прошлом текущя под гору вод врщл колес, которые приводили в действие мшины вроде нсосов и турбин. Но что случится, когд вся вод стечет?

Дльнейшя рбот окжется невозможной до тех пор, пок вод не будет поднят н гору – это требует рботы. И для того чтобы вернуть воду н гору, требуется больше рботы, чем можно получить, пок он течет вниз. Рбот всегд сопровождется потерей энергии. К счстью, тут з нс рботет Солнце. Оно испряет воду из окенов, водяные пры поднимются высоко в тмосферу, обрзуют тм облк, и в конце концов вод возврщется н Землю в виде осдков – дождя или снег. В результте вод проникет в почву н всех уровнях, вновь питя источники и потоки. Вот почему н Земле всегд есть вод, которя течет под гору.

Но длиться вечно это не может. Солнце способно поднимть воду вверх в виде водяных пров только потому, что оно смо, если вырзиться обрзно, имея в виду ядерную энергию, течет под гору. И течет со скоростью, неизмеримо превосходящей скорость смых стремительных земных рек, причем нм неизвестны силы, которые способны были бы вновь поднять его н гору, когд оно протечет все.

Все до единого источники энергии в ншей вселенной текут под гору, и это от нс не звисит. Все течет под гору в одном нпрвлении, и мы способны временно зствить поток течь обртно н гору, только воспользоввшись нходящимся где-нибудь поблизости более мощным устремлением вниз. Если мы хотим получить вечный источник полезной энергии, нм требуется дорог, которя в обоих нпрвлениях уходит под гору. Тков прдокс ншей вселенной. Ведь смо собой рзумеется, что склон, уходящий вниз, одновременно является склоном, ведущим вверх.

Но должны ли мы огрничивться одной лишь ншей вселенной? Порзмыслим о првселенной. И тм тоже дороги в одном нпрвлении ведут под гору, в противоположном – в гору. Однко эти дороги не совпдют с ншими. И возможно отпрвиться из првселенной в ншу по дороге, которя ведет под гору и будет вести по-прежнему под гору, когд мы зхотим пойти по ней из ншей вселенной в првселенную, это возможно потому, что физические зконы этих вселенных рзличны.

Электронный Нсос использует дорогу, которя ведет под гору в обоих нпрвлениях. Электронный Нсос...»

Лмонт еще рз перечитл нзвние сттьи. «Дорог, ведущя под гору в обоих нпрвлениях».

Он здумлся. Конечно, он прекрсно знл и эту концепцию, и ее термодинмические следствия. Но почему бы не проверить исходные допущения? Ведь именно они соствляют слбое зве�о любой теории. Что, если допущения, считющиеся верными по определению, в действительности неверны? Кковы будут следствия, если исходить из иных предпосылок? Противоположных?

Он нчл искть вслепую, но не прошло и месяц, кк к нему пришло ощущение, знкомое любому ученому, – ощущение, что кждый кусочек мозики ложится н нужное место и досдные номлии перестют быть номлиями... Это ощущлсь близость Истины.

Именно с этой минуты он и нчл подгонять Броновского.

Зтем в один прекрсный день он зявил:

– Я собирюсь еще рз поговорить с Хэллемом.

Броновский поднял брови.

– Для чего?

– Для того, чтобы он меня выгнл.

– Это в твоем духе, Пит! Если твои неприятности нчинют идти н убыль, тебе словно чего-то не хвтет.

– Ты не понимешь. Необходимо, чтобы он откзлся выслушть меня. Я не хочу, чтобы потом говорили, будто я действовл через его голову, будто он не знл.

– Не знл о чем? О переводе прсимволов? Тк они же еще не переведены. Не збегй вперед, Пит.

– Ах, дело не в этом! – но больше Лмонт ничего не скзл.

Хэллем не облегчил Лмонту его здчу – прошло несколько недель, прежде чем он нконец выбрл время, чтобы принять своего неуживчивого подчиненного. Но и Лмонт нмеревлся ничего Хэллему не спускть. Он вошел в кбинет, ощетинившись всеми невидимыми иголкми. Хэллем встретил его ледяным взглядом и спросил резко:

– Что это еще з кризис вы обнружили?

– Кое-что прояснилось, сэр, – ответил Лмонт бесцветным голосом. Блгодря вшей сттье.

– А? – Хэллем срзу оживился. – Ккой же это?

– «Дорог, ведущя под гору в обоих нпрвлениях». Вы прогрммировли ее для «Мльчишек», сэр.

– Ну и что же?

– Я считю, что Электронный Нсос вовсе не ведет под гору в обоих нпрвлениях, если мне будет дозволено воспользовться вшей метфорой, которя, кстти, не тк уж и подходит для обрзного описния второго зкон термодинмики.

Хэллем нхмурился.

– Что, собственно, вы имеете в виду?

– Мне будет проще объяснить это, сэр, если я выведу урвнение для полей обеих вселенных, сэр, и продемонстрирую взимодействие, которое до сих пор не рссмтривлось, – н мой взгляд, совершенно нпрсно.

С этими словми Лмонт нпрвился к тиксо-тбло и поспешно нбрл урвнения, не перествя быстро говорить.

Он знл, что Хэллем оскорбиться и выйдет из себя – эти облсти мтемтики были ему не по зубм.

И он добился своей цели. Хэллем проворчл:

– Послушйте, молодой человек, у меня сейчс нет времени знимться доклд, пок огрничьтесь кртким изложением, если вм действительно есть что скзть.

Лмонт отошел от тбло, пренебрежительно морщсь.

– Ну хорошо, – скзл он. – Второй зкон термодинмики описывет процесс, который неизбежно исключет крйние состояния. Вод не бежит под гору – н смом деле происходит вырвнивние экстремльных знчений грвитционного потенцил. Вод с ткой же легкостью потечет в гору, если он окжется под двлением. Можно получить рботу з счет использовния двух рзных темпертурных уровней, но в конце концов темпертур срвняется н ккой-то промежуточной точке: нгретое тело остынет, холодное – нгреется. И остывние и нгревние одинково предствляют собой проявление второго зкон термодинмики и в соответствующих условиях одинково возможны.

– Не учите меня основм термодинмики, молодой человек! Что вм все-тки нужно? У меня мло времени.

Лмонт скзл, не меняя выржения и словно не змечя, что его подгоняют:

– Электронный Нсос рботет з счет вырвнивния противоположностей. В днном случе противоположностями являются физические зконы двух вселенных. Условия, обеспечивющие существовние этих зконов, ккими бы эти условия ни были, поступют из одной вселенной в другую, и конечным результтом этого процесс будут две вселенные с одинковыми физическими зконми, предствляющими собой нечто среднее между нынешними. Поскольку это неминуемо вызовет ккие-то пок еще не ясные, но весьм знчительные изменения в ншей вселенной, необходимо со всей серьезностью взвесить, не следует ли остновить Нсос и полностью и нвсегд прекртить перекчивние.

Лмонт твердо рссчитывл, что именно тут Хэллем взорвется и лишит его возможности продолжть объяснения. И Хэллем не обмнул его ожидний. Он вскочил с ткой стремительностью, что опрокинул кресло. Пинком отшвырнув кресло в сторону, он шгнул к Лмонту.

Тот быстро отодвинулся вместе со стулом и тоже встл.

– Идиот! – кричл Хэллем, здыхясь от ярости. – Вы что же думете, никто н Стнции до сих пор и не подозревл об урвнивнии физических зконов? Вы смеете тртить мое время н перескз того, что я знл, когд вы пешком под стол ходили! Убирйтесь вон и в любой момент, когд вм вздумется подть зявление об уходе, считйте, что я его принял!

Лмонт покинул кбинет, добившись того, чего хотел, и тем не менее его душил ярость при одной только мысли, что Хэллем посмел тк с ним обойтись.

6 (окончние)

– Во всяком случе, – скзл Лмонт, – теперь путь рсчищен. Я сделл попытку объяснить ему положение вещей. Он не зхотел слушть. А потому я предпринимю следующий шг.

– А именно? – спросил Броновский.

– Я нмерен добиться прием у сентор Бэрт.

– У глвы комиссии по техническому прогрессу и среде обитния?

– Вот именно. Знчит, ты про него слышл?

– А кто про него не слышл? Но зчем, Пит? Что ты можешь сообщить ему ткого, что его зинтересует? Перевод тут ни при чем, Пит. Я снов здю тебе все тот же вопрос – что тебя тревожит?

– Кк я тебе объясню? Ты не знешь пртеории.

– А сентор Бэрт ее знет?

– Думю, лучше, чем ты. Броновский укоризненно покчл пльцем.

– Пит, довольно игрть в прятки. Может быть, и я зню то, чего не знешь ты. Мы не можем рботть вместе, если будем рботть друг против друг. Либо я член этого мозгового трест, состоящего из нс двоих, либо нет. Скжи мне, что тебя тревожит, и я тоже тебе кое-что скжу. Или же вообще кончим это.

Лмонт пожл плечми.

– Хорошо. Если хочешь, я объясню. И рз уж я рзделлся с Хэллемом, тк, пожлуй, будет дже лучше. Дело в том, что Электронный Нсос предствляет собой передтчик физических зконов. В првселенной сильное ядерное взимодействие в сто рз сильнее, чем у нс, из чего следует, что для нс более хрктерно деление ядер, для них – слияние. Если Электронный Нсос будет действовть и дльше, неминуемо нступит рвновесие, когд сильное ядерное взимодействие будет одинковым в обеих вселенных – у нс примерно в десять рз сильнее, чем сейчс, у них – во столько же рз слбее.

– Но ведь это же известно?

– Рзумеется. Это стло очевидным чуть ли не с смого нчл. Дже до Хэллем дошло. Вот почему этот сукин сын тк рзъярился. Я принялся объяснять ему со всеми подробностями, будто думл, что он об этом никогд дже не слышл, и он срзу нчл орть.

– Но в чем все-тки суть? Если взимодействие урвняется, это опсно?

– Смо собой. А ты кк думешь?

– Я ничего не думю. И когд же оно урвняется?

– При нынешней скорости перекчки – через десять в тридцтой степени лет.

– А это долго?

– Пожлуй, хвтит н то, чтобы триллион триллионов вселенных вроде ншей сменили друг друг – чтобы кждя возникл, отжил свой срок, сострилсь и уступил место следующей.

– О черт! Тк из-з чего же тут копья ломть?

– А из-з того, – нчл Лмонт, выговривя слов четко и неторопливо, – что цифр эт, между прочим официльня, был выведен н основнии некоторых предпосылок, которые, н мой взгляд, неверны. И если исходить из других предпосылок, которые, н мой взгляд, верны, то нм уже сейчс грозят неприятности.

– Нпример?

– Ну, предположим, Земля з пять минут превртится в облчко гз – это, по-твоему, достточня неприятность?

– Из-з перекчки?

– Из-з перекчки.

– А мир прлюдей? Ему тоже грозит гибель?

– Я в этом убежден. Опсность другого род, но все-тки опсность. – Броновский вскочил и нчл рсхживть по комнте. Его кштновые волосы были густыми и длинными. Он зпустил в них обе пятерни.

– Если, по-твоему, прлюди тк уж умны, зчем же они создли Нсос? Ведь они рньше нс должны были понять, нсколько он опсен.

– Мне это приходило в голову, – ответил Лмонт. – Вероятно, они нткнулись н идею перекчки совсем недвно и, подобно нм, слишком увлеклись непосредственными блгми, которые он приносит, о последствиях просто не здумлись.

– Но ведь ты-то уже сейчс определил, ккие будут последствия. Тк что же они, тупее тебя?

– Все звисит от того, когд их зинтересуют эти последствия, д и зинтересуют ли вообще. Нсос нстолько полезня штук, что кк-то не хочется искть в нем изъяны. Я и см не стл бы в этом копться, если бы не... Кстти, Мйк, о чем ты хотел мне рсскзть.

Броновский остновился перед Лмонтом, посмотрел ему в глз и скзл:

– По-моему, мы чего-то добились. Лмонт секунду смотрел н него диким взглядом, потом вцепился в его рукв.

– С прсимволми? Д говори же, Мйк!

– Видишь ли, когд ты был у Хэллем... Кк рз когд ты с ним говорил. Я в первый момент не вполне рзобрлся, потому что не знл, в чем дело. Но теперь...

– Тк что же?

– Я все-тки не совсем уверен. Видишь ли, они передли кусок фольги с пятью знкми...

– Ну?

– ...похожими н нши буквы. Их можно прочесть.

– Что?

– Вот погляди.

И Броновский кк зпрвский фокусник, извлек неизвестно откуд полоску фольги. По ней, совершенно не похожие н изящные и сложные спирли и рзноцветные блестки прсимволов, рстянулись пять корявых, совсем детских букв: «СТРАК».

– Что это может знчить, кк по-твоему? – с недоумением спросил Лмонт.

– Я прикидывл и тк и эдк, но, мне кжется, скорее всего это слово «стрх», нписнное с ошибкой.

– Тк вот почему ты меня допршивл? Ты подумл, что кто-то у них испытывет стрх?

– Д, и решил, что тут может быть ккя-то связь с твоим явно нервным состоянием в последние месяцы. Откровенно говоря, Пит, я терпеть не могу, когд от меня что-то стртельно скрывют.

– Ну лдно тебе. Но двй не торопиться с выводми. Рз дело идет об обрывкх фрз, тебе и крты в руки. Тк, знчит, по-твоему, прлюдям Электронный Нсос нчинет внушть стрх?

– Вовсе не обязтельно, – скзл Броновский. – Я ведь не зню, в ккой мере они способны воспринимть то, что происходит в ншей вселенной. Если они кким-то способом ощущют вольфрм, который мы им предлгем, если они ощущют нше присутствие, то не исключено, что они ощущют и нши нстроения. Может быть, они хотят нс успокоить, убедить, что причин для стрх нет.

– Тк почему же они тк прямо и не нписли – «не ндо стрх»?

– А потому, что нстолько хорошо они ншего язык еще не знют.

– Хм-м. Ну в тком случе Бэрту об этом рсскзывть, пожлуй, рно.

– Д, не стоит. Слишком двусмысленно. И вообще я бы н твоем месте подождл обрщться к Бэрту. Кто знет, что они пытются сообщить!

– Нет, Мйк, я ждть не могу. Я зню, что прв, и времени у нс остется очень мло.

– Ну что ж. Только ведь, отпрвившись к Бэрту, ты сожжешь свои корбли. Твои коллеги тебе этого не простят. Кстти, не поговорить ли тебе со здешними физикми? Один ты не можешь повлиять н Хэллем, но все вместе...

Лмонт змотл головой.

– Ничего не выйдет. Тут выживют только бесхребетные субъекты. И против него ни один из них открыто не пойдет. Уговорить их нжть н Хэллем? А ты не пробовл скомндовть вреным мкронм, чтобы они стли по стойке «смирно»?

Добродушное лицо Броновского стло непривычно хмурым.

– Возможно, ты и прв.

– Я зню, что я прв, – хмуро ответил Лмонт.

7

Для того чтобы добиться прием у сентор, потребовлось довольно много времени, и эт проволочк выводил Лмонт из себя, тем более что прлюди больше не присылли буквенных сообщений. Никких, хотя Броновский переслл не менее десятк полос с тщтельно подобрнными комбинциями прсимволов, ткже вринтми «стрк» и «стрх».

Лмонт не мог понять, зчем ему пондобилось ткое количество вринтов, но Броновский, кзлось, очень н них рссчитывл.

Однко ничего не произошло, Бэрт нконец принял Лмонт.

Глз сентор н худом морщинистом лице были цепкими и пронизывющими. Он достиг весьм почтенного возрст (комиссию по техническому прогрессу и среде обитния он возглвлял с незпмятных времен). К своим обязнностям сентор относился с величйшей серьезностью, что неоднокртно докзывл делом.

Бэрт попрвил стромодный глстук, двно уже превртившийся в его эмблему.

– Сынок, я могу уделить вм только полчс, – скзл он и поднес к глзм чсы н широком брслете.

Лмонт это не смутило. Он не сомневлся, что зствит сентор збыть о времени. И он не стл нчинть с зов – н этот рз его цель был иной, чем во время беседы с Хэллемом. Он скзл:

– Я не стну излгть мтемтические докзтельств, сентор. Полгю, вм и тк известно, что блгодря перекчивнию происходит смешение физических зконов двух вселенных.

– Перемешивние, – спокойно зметил сентор, – причем полное рвновесие будет достигнуто через десять в тридцтой степени лет. Я верно помню эту цифру? – Изогнутые брови придвли его изрытому морщинми лицу вечно удивленный вид.

– Совершенно верно. Но цифр эт опирется н допущение, что зконы, просчивющиеся от нс к ним и ноборот, рспрострняются во все стороны от точки проникновения со скоростью свет. Это только предположение, и я считю, что оно ошибочно.

– Почему же?

– Измерен только скорость смещения внутри плутония сто восемьдесят шесть, переднного в ншу вселенную. Внчле оно протекет чрезвычйно медленно – предположительно из-з высокой плотности веществ, – зтем нчинет непрерывно убыстряться. Если добвить к плутонию менее плотное вещество, скорость смещения нчнет возрстть горздо стремительнее. Измерений ткого род было сделно немного, но если положиться н них, то в вкууме скорость проникновения должн стть рвной скорости свет. Иновселенским зконм требуется определенное время, чтобы проникнуть в тмосферу, зметно меньше времени, чтобы достичь ее верхних слоев, и прктически мгновение, чтобы оттуд умчться по всем нпрвлениям в космос со скоростью трист тысяч километров в секунду, тотчс рзрежясь до полной безобидности.

Лмонт умолк, обдумывя, кк перейти к дльнейшему, и сентор срзу же уловил его нерешительность.

– Однко... – подскзл он тоном человек, берегущего свое время.

– Это очень удобное предположение, првдоподобное и не сулящее никких неприятностей. Но что, если проникновению иновселенских зконов препятствует не вещество, смя структур ншей вселенной?

– А что ткое – «смя структур»?

– Мне трудно объяснить это словми. Существует мтемтическое выржение, которое, по-моему, тут подходит... но н словх ничего не получится. Структур вселенной – это то, что определяет ее физические зконы. Структур ншей вселенной, нпример, делет обязтельным сохрнение энергии. Именно структур првселенной, сконструировння, тк скзть, не вполне по ншему обрзцу, и делет их ядерное взимодействие в сто рз более сильным, чем у нс.

– И что же?

– Если проникновение идет в смую структуру, сэр, то нличие веществ незвисимо от его плотности имеет лишь второстепенное знчение. Скорость проникновения в вкууме больше, чем в плотном веществе, но не нмного. Скорость проникновения в космосе может быть чрезвычйно большой по срвнению с земными условиями и все же во много рз уступть скорости свет.

– Из чего следует...

– Что иновселенскя структур не рссеивется тк быстро, кк нм кзлось, но, обрзно говоря, нгромождется в пределх Солнечной системы, где концентрция ее окзывется зметно выше, чем мы предполгли.

– Тк-тк, – кивнул сентор. – И сколько же пондобится времени, чтобы космос в пределх Солнечной системы достиг рвновесия? Нверное, цифр будет меньше десяти в тридцтой степени?

– Горздо меньше, сэр. Думю, дже меньше десяти в десятой степени. Н это уйдет что-нибудь около пятидесяти миллирдов лет плюс-минус дв-три миллирд.

– Срвнительно немного, но вполне достточно, э? И повод тревожится сейчс у нс нет, э?

– Нет, сэр, боюсь что есть. Непопрвимое произойдет здолго до того, кк будет достигнуто рвновесие. Блгодря перекчивнию сильное ядерное взимодействие в ншей вселенной с кждым мгновением стновится все сильнее.

– Нстолько, что это поддется измерению?

– Пожлуй, нет, сэр.

– Хотя перекчивние продолжется уже двдцть лет?

– Д, сэр.

– Тк где же повод для тревоги?

– Видите ли, сэр, от степени сильного ядерного взимодействия звисит скорость, с ккой водород внутри солнечного ядр преврщется в гелий. Если взимодействие стнет сильнее, хотя бы дже в смой ничтожной мере, скорость слияния ядер водород и преврщения их в ядр гелия внутри Солнц возрстет уже зметно. Рвновесие же между тяготением и излучением внутри Солнц весьм хрупко, и если нрушить его в пользу излучения, кк сейчс делем мы...

– И что же?

– Это вызовет колоссльный взрыв. По зконм ншей вселенной ткя небольшя звезд, кк нше Солнце, неспособн стть сверхновой. Но если они изменятся, это перестнет быть невозможным. И, нсколько я могу судить, никкого предупреждения не будет. Когд процесс достигнет критической точки, Солнце взорвется, и через восемь минут после этого мы с вми перестнем существовть, Земля превртится в рсширяющееся гзовое облко.

– И сделть ничего нельзя?

– Если рвновесие уже необртимо нрушено, то ничего. Если же еще не поздно, необходимо прекртить перекчивние.

Сентор кшлянул.

– Прежде чем соглситься принять вс, молодой человек, я нвел о вс спрвки, тк кк вы были мне неизвестны. В чстности, я обртился к доктору Хэллему. Вы с ним знкомы, я полгю?

– Д, сэр, – голос Лмонт оствлся ровным, хотя уголки его губ здерглись. – Я с ним очень хорошо знком.

– Он ответил мне, – продолжл сентор, покосившись н листок у себя под рукой, – что вы безмозглый склочник, стрдющий явным помештельством, и что он смым решительным обрзом требует, чтобы я вс ни в коем случе не принимл.

Лмонт скзл, стрясь сохрнить хлднокровие:

– Это его слов, сэр?

– Его собственные.

– Тк почему же вы меня приняли, сэр?

– При обычных обстоятельствх, получи я от Хэллем ткой отзыв, я бы вс не принял. Я ценю свое время, и безмозглых склочников и явных помешнных ко мне, свидетель бог, является более чем достточно, и дже с смыми лестными рекомендциями. Но мне не понрвилось хэллемовское «требую». От сенторов не требуют, и Хэллему полезно зрубить это себе н носу.

– Тк вы мне поможете, сэр?

– В чем?

– Ну... прекртить перекчку.

– Прекртить? Нет. Это невозможно.

– Но почему? – почти крикнул Лмонт. – Вы ведь глв комиссии по техническому прогрессу и среде обитния, и вш прямя обязнность зпретить перекчку, кк и всякий другой технический процесс, который нносит среде обитния непопрвимый ущерб. А можно ли предствить себе ущерб стршнее и непопрвимее того, которым грозит перекчивние?

– О, рзумеется, рзумеется! При условии, что вы првы. Но ведь пок все в конечном счете сводится к тому, что вы просто исходите из иных предположений, нежели те, которые приняты всеми. Однко кто определит, ккя систем предположений верн, ккя нет?

– Сэр, моя гипотез делет понятными несколько моментов, которым принятя теория объяснения не дет.

– В тком случе вши коллеги должны были бы принять вши попрвки, тогд вы вряд ли пришли бы ко мне, не тк ли?

– Сэр, мои коллеги не хотят мне верить. Этому мешют их личные интересы.

– А вм личные интересы мешют поверить, что вы можете и ошибться... Молодой человек, н бумге я облдю огромной влстью, но осуществить ее могу, только если н моей стороне будет общественное мнение. Рзрешите, я преподм вм урок прктической политики.

Он поднес к глзм чсы, откинулся в кресле и улыбнулся. Подобные предложения были не в его привычкх, но утром в редкционной сттье «Земных новостей» он был нзвн «тончйшим политиком, укршением Междунродного конгресс», и это все еще приятно щекотло его смолюбие.

– Большое зблуждение полгть, – нчл он, – будто средний человек хочет, чтобы сред обитния обереглсь, его жизнь огрждлсь от гибели, и проникнется блгодрностью к иделисту, который будет бороться з эти цели. Он просто ищет личных удобств. Это ясно покзл кризис среды обитния в двдцтом веке. Когд стло известно, что сигреты повышют вероятность зболевния рком легких, кзлось бы, ниболее рзумным выходом было покончить с курением вообще, однко желнным выходом стл сигрет, не вызывющя рк. Когд стло ясно, что двигтели внутреннего сгорния згрязняют тмосферу, ниболее очевидным выходом было бы вовсе откзться от тких мшин, однко желнный выход лежл в созднии двигтелей, которые не згрязняли бы воздух. Тк вот, молодой человек, не просите, чтобы я остновил перекчивние. Н него опирются экономик и блгосостояние всей плнеты. Лучше подскжите мне способ, кк сделть перекчку безопсной для Солнц и избежть его взрыв.

– Ткого способ нет, сентор. Тут мы имеем дело с основой основ, и игрть с этим нельзя. Ндо прекртить перекчивние.

– Но при этом вы можете предложить только возврт к положению, которое существовло до появления Электронного Нсос?

– Иного выход не существует.

– Тогд вм нужно предствить четкие и неопровержимые докзтельств своей првоты.

– Лучшим докзтельством, – скзл Лмонт сухо, – был бы взрыв Солнц. Но, вероятно, вы не хотите, чтобы я зшел тк длеко?

– Не вижу в этом необходимости. Почему вы не можете зручиться поддержкой Хэллем?

– Потому что он мелкий человечишк, который вдруг окзлся Отцом Электронного Нсос. Тк может ли он признть, что его дитя губит Землю?

– Я понимю вс, но в глзх всего мир он действительно Отец Электронного Нсос, и только его слово могло иметь достточный вес в подобном вопросе.

Лмонт покчл головой.

– Чтобы он добровольно пошел н это? Д он скорее см взорвет хоть десять солнц.

– Ну, тк зствьте его, – скзл сентор. – У вс есть теория, но ничем не подкреплення теория немногого стоит. Неужели нет способ проверить ее? Скорость рдиоктивного рспд урн, нпример, звисит от внутриядерных взимодействий. Изменяется ли эт скорость тк, кк предскзывет вш теория вопреки общепринятой?

Лмонт снов покчл головой.

– Обычня рдиоктивность звисит от слбого ядерного взимодействия, и, к сожлению, эксперименты не позволят сделть окончтельных выводов, к тому времени, когд кртин прояснится, будет уже поздно.

– Что-нибудь еще?

– Существует еще специфическое взимодействие пионов, то есть пи-мезонов, в котором могли бы уже и сейчс обнружиться четкие изменения. Есть дже лучший путь: некоторые комбинции кврк-кврк в последнее время ведут себя стрнно, и я убежден, что мог бы докзть...

– Ну, вот видите!

– Д, но получить эти днные, сэр, можно только с помощью большого синхрофзотрон н Луне, рбот с ним рсписн по минутм н много лет вперед – я выяснял это. Рзве что кто-нибудь нжмет н кнопки...

– То есть я нжму?

– Д, вы, сентор.

– Нет, сынок. Пок доктор Хэллем тк вс ттестует, – узловтым пльцем сентор постучл по лежщему перед ним листку, – я этого сделть не могу.

– Но существовние мир...

– Докжите!

– Приструните Хэллем, и я докжу.

– Докжите, и я приструню Хэллем. Лмонт глубоко вздохнул.

– Сентор! Предположим, существует хотя бы ничтожня доля процент вероятности того, что я прв. Неужели от нее можно тк просто отмхнуться? Ведь он ознчет все: человечество, сму ншу плнету. Неужели рди них не стоит бороться?

– Вы хотите, чтобы я бросился в бой во имя блгородной цели? Змнчиво, ничего не скжешь. Отдть жизнь свою з други своя – это крсиво. Кто из порядочных политиков порой не видел в мечтх, кк он всходит н костер под нгельское пение. Но, доктор Лмонт, решиться н ткой шг можно только веря, что борьб все-тки не совсем безндежн. Ндо верить, что твое дело может победить, пусть шнсы и невелики. Если я поддержу вс, я ничего не добьюсь. Чего стоит вше ничем не подкрепленное слово против того, что дет перекчк? Могу ли я потребовть, чтобы люди откзлись от удобств и блгосостояния, которые обеспечил им Нсос, потому лишь, что один-единственный человек кричит «волк! », причем остльные ученые не соглшются с ним, высокочтимый Хэллем нзывет его безмозглым идиотом? Нет, сэр, во имя зведомой неудчи я н костер не пойду.

– Ну, тк помогите мне получить докзтельств, – умоляюще скзл Лмонт. – Вм ведь не обязтельно делть это открыто. Если вы боитесь...

– Я не боюсь, – перебил Бэрт резко. – Я трезво смотрю н вещи, и только. Доктор Лмонт, вши полчс двно истекли.

Лмонт посмотрел н сентор с отчянием, но лицо Бэрт было теперь холодным и змкнутым. Лмонт повернулся и вышел.

Сентор Бэрт не стл приглшть следующего посетителя. Минуты шли, он все теребил глстук и хмуро смотрел н зкрытую дверь. А что, если этот одержимый прв? Что, если он вопреки очевидности все-тки прв?

Д, конечно, было бы очень приятно подствить ножку Хэллему, ткнуть его лицом в грязь и подержть тк... Но этого не произойдет. Хэллем неуязвим. У него с Хэллемом был только одн стычк, со времени которой прошло десять лет. Он тогд был прв, бсолютно прв, Хэллем молол чепуху, и дльнейшее рзвитие событий покзло это достточно ясно. И тем не менее Бэрт был тогд публично отшлепн и в результте чуть было не проигрл н выборх.

Бэрт кивнул, словно отвечя н свои мысли. Рди блгой цели можно рискнуть местом сентор, но не вторичным унижением. Он позвонил, приглшя следующего посетителя, и поднялся ему нвстречу со спокойной приветливой улыбкой.

8

Если бы Лмонт еще верил, что его нучня крьер все-тки не совсем кончен, он, возможно, не решился бы н свой следующий шг. Джошу Чен был сомнительной фигурой, и всякий, кто прибегл к его помощи, сильно компрометировл себя в глзх влстей предержщих. Чен был бунтрем-одиночкой, который, однко, зствлял прислушивться к себе: во-первых, потому, что вклдывл в кждую свою кмпнию неистовую энергию, во-вторых, потому что сумел превртить свою оргнизцию в силу, с которой нельзя было не считться, – политический тлнт, которому звидовло немло видных общественных деятелей.

Быстрот, с ккой Электронный Нсос вытеснил прежние энергетические источники, в определенной степени объяснялсь именно его усилиями. Достоинств Электронного Нсос были ясны и очевидны (что может быть яснее бсолютной дешевизны и очевиднее отсутствия ккого бы то ни было згрязнения окружющей среды? ), и все-тки, если бы не Джошу Чен, те, кто предпочитл томную энергию просто в силу ее привычности, могли бы дольше сопротивляться ткому новшеству.

Д, когд Чен нчинл бить в свои брбны, к нему прислушивлись.

И вот он сидит перед Лмонтом – круглолицый, с широкими скулми, унследовнными от дед-китйц.

Чен спросил:

– Я хотел бы знть совершенно точно – вы выступете только от своего имени?

– Д, – нпряженно ответил Лмонт. – Хэллем меня не поддерживет. Честно говоря, Хэллем утверждет, что я сумсшедший. А вм, чтобы нчть действовть, нужно одобрение Хэллем?

– Я ни в чьем одобрении не нуждюсь, – ответил Чен с вполне понятным высокомерием. Он здумлся, зтем спросил:

– Тк вы говорите, что в техническом отношении прлюди нс опередили?

Лмонт стл теперь осторожнее и стртельно избегл слов «рзвитие». «Опередили в техническом отношении» звучло не тк вызывюще, ознчло прктически то же смое.

– Это следует хотя бы из того, – ответил он, – что они способны пересылть вещество из одной вселенной в другую, мы этого еще не умеем.

– В тком случе, если Нсос опсен, зчем они устновили его у себя? И почему продолжют им пользовться?

Лмонт стл осторожнее не только в выборе слов. Он мог бы, нпример, ответить, что Чен не первый здет ему этот вопрос. Но он ничем не выдл досдливого нетерпения, которое могло бы покзться обидным, и ответил спокойно:

– Вероятно, внчле они, тк же кк и мы, видели в Нсосе только безопсный источник энергии. Но у меня есть основния считть, что теперь он внушет им ткую же тревогу, кк и мне.

– Но ведь это опять-тки только вше мнение. Никких рельных свидетельств, подкрепляющих его, нет.

– Д, пок я тких свидетельств предствить еще не могу.

– А одного вшего слов мло.

– Но можем ли мы пойти н риск...

– Мло, профессор, мло! А докзтельств у вс нет. Я зслужил свою репутцию не стрельбой куд попло. Нет, я кждый рз поржл цель, потому что твердо знл, что я делю и зчем.

– Но когд я получу докзтельств...

– Тогд я вс поддержу. Если вши докзтельств меня убедят, то, поверьте, ни Хэллем и никкие првительственные оргнизции ничего не смогут сделть: общественное мнение возьмет верх. Итк, рздобудьте докзтельств и приходите ко мне снов.

– К тому времени будет уже поздно. Чен пожл плечми.

– Возможно. Но куд более вероятно другое: вы убедитесь, что ошиблись и никких докзтельств попросту не существует.

– Нет, я не ошибюсь, – Лмонт перевел дыхние и зговорил доверительно. – Мистер Чен! В ншей вселенной, возможно, существуют триллионы триллионов обитемых плнет, среди которых, конечно, можно нсчитть миллирды с высокорзвитой жизнью и технической культурой. Ткое же положение скорее всего существует и в првселенной. Отсюд неизбежно следует, что в прошлом обеих вселенных многие плнеты и прплнеты вступли в обоюдный конткт и нчинли перекчку. Нверное, существуют десятки, если не сотни Нсосов в тех точкх, где эти вселенные соприксются.

– Это уже чистейшие домыслы. Но если и тк, то что отсюд следует?

– А то, что в десяткх, если не в сотнях, случев смешение физических зконов локльно достигло критической точки и солнце днной плнеты взрывлось. Возможно, возникл цепной эффект: энергия сверхновой в совокупности с изменениями физических зконов вызывл взрывы соседних звезд, это в свою очередь приводило к дльнейшим взрывм. И со временем происходил взрыв центрльной линзы глктики или одной из ее ветвей.

– Но лишь в вшем вообржении, ведь тк?

– Почему же? В ншей вселенной существуют сотни квзров – крохотных тел, по рзмерм рвных лишь нескольким солнечным системм, но излучющих свет, которого хвтило бы н сто обычных больших глктик.

– Вы хотите скзть, что квзры возникют в результте перекчки?

– Это вполне вероятно. Ведь открыли их полтор век нзд, но строномы до сих пор не могут объяснить, кков источник их энергии. Во вселенной нет ничего, что хотя бы отдленно подходило для ткой роли. Рзве не логично предположить...

– А првселення? В ней тоже полно квзров?

– Думю, что нет. Тм другие условия. Пртеория не оствляет сомнений, что слияние ядер происходит тм зметно легче, потому в среднем их звезды должны быть нмного меньше нших. Выделение энергии, рвной энергии ншего Солнц, тм требует знчительно меньшего зпс легко сливющихся ядер водород. Звезд ткой величины, кк нше Солнце, взорвлсь бы тм мгновенно. С проникновением нших зконов в првселенную слияние ядер водород в ней слегк зтрудняется, и прзвезды нчинют понемногу остывть.

– Ну, это не тк стршно, – зметил Чен. – С помощью перекчки они могут получть всю необходимую им дополнительную энергию. По вшим предположениям получется, что у них все обстоит отлично.

– Только н первый взгляд, – скзл Лмонт, вдруг осознв, что до сих пор он вообще кк-то не здумывлся о ситуции в првселенной. – Если у нс произойдет взрыв, перекчк прекртится. Они не смогут продолжть ее без нс. Другими словми, они остнутся с остывющей звездой, но без энергии, получемой от перекчки. В сущности, их положение дже хуже: мы-то исчезнем в мгновенной вспышке, они будут обречены н длительную гонию.

– У вс порзительное вообржение, профессор, – скзл Чен, – но для меня этого мло. Я не предствляю себе, кк можно откзться от перекчки, противопоствив ей лишь силу вшего вообржения. Д отдете ли вы себе отчет в том, что ткое Нсос для человечеств? Это ведь не только грнтия дровой чистой и неиссякемой энергии. Взгляните н дело шире. Нсос освобождет человечество от кждодневной борьбы з существовние. Впервые оно получило возможность посвятить свою коллективную мысль полному рзвитию зложенного в нем потенцил. Нпример, несмотря н все успехи медицины з последние дв с половиной век, средняя продолжительность человеческой жизни лишь немного превышет сто лет. А ведь геронтологи вновь и вновь повторяют, что теоретически бессмертие вполне достижимо – однко этой проблеме пок не уделяется достточно внимния.

– Бессмертие! – гневно перебил Лмонт. – Это же мыльный пузырь!

– Вы, бесспорно, специлист по мыльным пузырям, профессор, – ответил Чен. – Тем не менее я нмерен добивться принятия прогрммы исследовний по проблемм бессмертия. Но он окжется неосуществимой, если перекчк будет остновлен. Тогд нм придется вернуться к дорогой энергии, к скудной энергии, к грязной энергии. И людям, нселяющим Землю, вновь придется думть только о том, кк бы прожить звтршний день, мечт о бессмертии действительно остнется мыльным пузырем.

– Это-то будет в любом случе. Ккое уж тут бессмертие, когд никто из нс не проживет дже и нормльного срок своей жизни!

– Ну, ведь это только вше предположение.

Лмонт взвесил все «з» и «против» и решил рискнуть:

– Мистер Чен, в нчле ншего рзговор я упомянул, что по некоторым причинм мне не хотелось бы ксться того, почему я считю возможным судить о нстроении прлюдей. Но, пожлуй, без этого не обойтись. Мы получили от них фольгу с символми.

– Д, я зню. Но рзве вы способны их понять?

– Мы получили слово, соствленное из нших букв.

Чен сдвинул брови, потом сунул руки в крмны, вытянул короткие ноги и откинулся н спину стул.

– Ккое же?

– «Стрх»!

(Лмонт не счел нужным сообщть об ошибке в последней букве.)

– Стрх... – повторил Чен. – И кк же вы это толкуете?

– По-моему, ясно, что перекчк вызывет у них серьезные опсения.

– Ничего подобного. Что им мешет в этом случе просто остновить Нсос? Я думю, они действительно боятся – но того, что Нсос остновим мы. Они уловили вше нмерение, если мы последуем вшему совету и остновим Нсос, им ткже придется его остновить. Вы же сми говорили, что продолжть перекчку без нс они не смогут. Эт плк ведь о двух концх. И неудивительно, если они боятся.

Лмонт ничего не ответил.

– Кк видно, вм ткое объяснение в голову не приходило, – скзл Чен. – Ну, в тком случе мы нчнем борьбу с бессмертием. Мне кжется, подобня кмпния будет более популярной.

– Популярной... – медленно повторил Лмонт. – Я ведь не знл, что для вс вжно. Сколько вм лет, мистер Чен?

Чен вдруг змигл и отвернулся. Он быстро встл и, сжимя кулки, поспешно вышел из комнты.

Позже Лмонт зглянул в биогрфический спрвочник. Чену было шестьдесят лет, его отец умер в шестьдесят дв год. Но ккое это имело знчение!

9

– Судя по твоему лицу, тебе опять не повезло, – скзл Броновский.

Лмонт сидел в лбортории, уствившись н носки своих ботинок, и думл о том, что они сильно поцрпны. Он кивнул.

– Д.

– И великий Чен тоже не стл тебя слушть?

– Он ничего не хочет делть. Ему нужны докзтельств. Они все требуют докзтельств и стртельно опровергют любой довод. Н смом же деле они попросту хотят сохрнить свой проклятый Нсос, или свою репутцию, или свое место в истории. А Чен хочет бессмертия.

– А ты чего хочешь, Пит? – мягко спросил Броновский.

– Избвить человечество от грозящей ему опсности, – скзл Лмонт, но, зметив усмешку в глзх Броновского, добвил: – Ты мне не веришь?

– О, верю, верю! Но чего ты хочешь н смом деле?

– Ну лдно, черт побери! – Лмонт с силой хлопнул лдонью по столу. – Я хочу быть првым, это у меня уже есть, потому что я прв!

– Ты уверен?

– Уверен! И я ни о чем не беспокоюсь, потому что добьюсь своего. Знешь, когд я вышел от Чен, то чуть было не стл презирть себя.

– Ты – себя?

– Д, себя. И з дело. Мне все время в голову лезл мысль: Хэллем прегрждет мне все пути. До тех пор, пок Хэллем против меня, у них у всех есть предлог не верить мне. Пок Хэллем стоит передо мной, кк кмення стен, я обречен н неудчу. Тк почему же я не попробовл прибегнуть к уловкм? Почему не подмзлся к нему? Почему не попытлся действовть через него вместо того, чтобы доводить его до белого кления?

– И ты думешь, у тебя что-нибудь получилось бы?

– Нверняк нет. Но от отчянья чего не придет в голову! Нпример, я мог бы отпрвиться н Луну. Бесспорно, когд я только-только рздрзнил Хэллем, о гибели Земли и речи не было, но ведь потом-то я сознтельно испортил все еще больше. Впрочем, ты совершенно верно зметил, что от Нсос он все рвно не откзлся бы, кк бы я его не улещл.

– Но сейчс ты, по-видимому, себя больше не презирешь?

– Нет. Потому что мой рзговор с Ченом не прошел впустую. Я понял, что нпрсно теряю время.

– Д уж!

– Я не о том. Выход из положения вовсе не обязтельно искть н Земле. Я скзл Чену, что нше Солнце может взорвться, прсолнце уцелеет, но прлюдям все рвно придется плохо, тк кк их чсть Нсос без ншей рботть не будет. Без нс они не смогут продолжть перекчку, понимешь?

– А что же тут непонятного?

– Но ведь ноборот-то выходит то же смое: мы не сможем продолжть перекчку без них. А рз тк, не все ли рвно, остновим мы Нсос или нет? Пусть это сделют прлюди.

– А если не сделют?

– Но они же передли нм: «С-Т-Р-А-К». А это знчит, что они боятся. По мнению Чен, они боятся нс – боятся, что мы остновим Нсос. Но я с ним не соглсен. Они испытывют совсем другой стрх. Я ничего Чену не возрзил – я просто промолчл, и он решил, что мне нечего скзть. Но он ошибся. Я только здумлся о том, кк нм убедить прлюдей, чтобы они остновили Нсос. Мы должны этого добиться. Я больше ни н что не рссчитывю. И теперь все дело з тобой, Мйк. Ты – ндежд мир. Втолкуй им это. Кк хочешь, но втолкуй.

Броновский зсмеялся детски рдостным смехом.

– Пит, – скзл он, – ты гений!

– А-! Зметил нконец!

– Нет, я серьезно. Ты отгдывешь то, что я собирюсь скзть, прежде чем я успевю открыть рот. Я посылл полоску з полоской, рсполгя их символы в том порядке, который, по-моему, ознчет «Нсос», и ствил рядом нше слово. И я использовл все клочки сведений, которые мы собрли з это время, чтобы рсположить их символы в порядке, ознчющем неодобрение, и опять-тки поствил рядом соответствующее земное слово. Конечно, я не знл, действительно ли передю что-то осмысленное или попдю пльцем в небо, ответ никкого не приходило, и я уже решил, что дело безндежно.

– А мне ты дже не считл нужным рсскзывть, чего добивешься?

– Ну, это уж моя чсть рботы. А см-то ты мне срзу объяснил пртеорию?

– Но что дльше?

– Вчер я послл всего дв нших слов: «НАСОС ПЛОХО».

– Ну, и? ..

– Ну, и сегодня утром я, нконец, получил ответ. Очень простой и недвусмысленный. «ДА НАСОС ПЛОХО ПЛОХО ПЛОХО». Вот посмотри.

Лмонт взял фольгу дрожщими пльцми.

– Тут ведь не может быть ошибки? Это же подтверждение?

– Д, конечно. Кому ты это покжешь?

– Никому, – твердо ответил Лмонт. – Я ничего больше докзывть не буду. Они мне зявят, что я подделл фольгу, тк ккой смысл терять время? Пусть прлюди остновят Нсос, и он остновится у нс. Только своими усилиями мы его вновь зпустить не сможем. И тогд вся Стнция примется изо всех сил докзывть, что я был прв, что Нсос действительно опсен.

– Это еще откуд следует?

– А что им остнется делть, когд рзъяренные толпы нчнут требовть, чтобы Нсос снов был зпущен, они его зпустить не смогут? Ты со мной соглсен?

– Не берусь судить. Меня беспокоит другое.

– А именно?

– Если прлюди убеждены, что Нсос опсен, почему они его уже не остновили? Я недвно воспользовлся удобным случем и проверил. Нсос рботет кк ни в чем не бывло.

Лмонт нхмурился.

– Ну, скжем, односторонняя остновк их не устривет. Они считют нс рвнопрвными пртнерми и хотят, чтобы мы сделли это по взимному соглсию. Ведь тк может быть, верно?

– Конечно. Но ведь, с другой стороны, систему ншего общения никк нельзя нзвть совершенной. Не исключено, что они попросту не уловили смысл слов «ПЛОХО». А вдруг я совершенно искзил их символы и они решили, что «ПЛОХО» по-ншему знчит «ХОРОШО»?

– Этого не может быть!

– Ну что ж, ндейся. Но ведь ндежд еще никого не спсл.

– Мйк, ты продолжй посылть. Используй кк можно больше слов, которыми пользуются они. Тут ты мстер. В конце концов они узнют необходимые слов и ответят яснее, тогд мы объясним, что просим их остновить Нсос.

– Мы не уполномочены н ткие зявления.

– Конечно, но они-то этого не знют. А нс человечество в конце концов признет героями.

– Предврительно свернув нм шеи?

– Тем более... Дльнейшее звисит от тебя, Мйк, и я уверен, что все решится в ближйшие дни.

10

Но ничто не решилось. Миновли две недели – и ни одной полоски. Ожидние стновилось невыносимым.

Особенно тяжело оно скзлось н Броновском. От его недвнего рдостного возбуждения не остлось и след. И в этот день он вошел в лборторию Лмонт, угрюмо нхмурившись.

Некоторое время они смотрели друг н друг. Нконец Броновский скзл:

– По всему университету только и рзговоров, что тебя выгоняют... Подбородок Лмонт покрывл двухдневня щетин. Лбортория выглядел ккой-то зпыленной, словно бы уже покинутой. Лмонт пожл плечми.

– Ну и что? Это меня не трогет. Неприятно другое: «Физический бюллетень» не взял мою сттью.

– Но ты ведь этого и ждл?

– Д, но я думл, что они объяснят, почему. Укжут н ошибки, н неточности, н неверные выводы. Чтобы я мог возрзить.

– А они обошлись без объяснений?

– Ни единого слов. По мнению их рецензентов, сттья для опубликовния не подходит – квычки зкрыть. Они просто отмхнулись от нее... Перед ткой всеобщей глупостью кк-то теряешься. Если бы человечество обрекло себя н ктстрофу по бесшбшности или порочности, честное слово, мне было бы легче. Но очень уж унизительно и обидно погибть из-з чьего-то тупого упрямств и глупости. Ккой смысл быть мыслящими существми, если мы должны кончить вот тк?

– Из-з глупости, – пробормотл Броновский.

– А кк еще ты это нзовешь? Нпример, от меня сейчс требуют официльных объяснений: мне полгется предствить основния, почему меня не следует увольнять з величйшее из преступлений – з то, что я прв.

– Откуд-то стло известно, что ты побывл у Чен?

– Д! – Лмонт устло потер пльцми веки. – По-видимому, я нстолько сильно нступил ему н ногу, что он не поленился пожловться Хэллему. И теперь я обвиняюсь в том, что пытлся сорвть рботу Нсос, сея пнику с помощью бездокзтельных и ложных утверждений, это противоречит профессионльной этике и делет мое дльнейшее пребывние н Стнции невозможным.

– Все это они могут обосновть достточно веско.

– Вероятно. Но это невжно.

– Что ты нмерен предпринять?

– А ничего! – отрезл Лмонт. – Пусть делют, что хотят. Я рссчитывю н бюрокртическую волокиту. Официльное оформление подобной истории зймет недели, то и месяцы, ты пок рботй. Прлюди успеют нм ответить.

Броновский болезненно поморщился.

– А если нет? Пит, может, тебе вернуться к той идее... Лмонт встрепенулся.

– К ккой идее?

– Объяви, что ты ошиблся. Покйся. Бей себя в грудь. Уступи.

– Ни з что! Черт возьми, Мйк! Ведь мы ведем игру, в которой ствк – весь мир, кждое живое существо!

– Д, но нсколько это ксется тебя лично? Ты не жент. Детей у тебя нет. Я зню, что твой отец умер. Я ни рзу не слышл, чтобы ты упомянул про свою мть или кких-нибудь родственников. По-моему, ты ни к кому не испытывешь любви или горячей привязнности. Ну, тк брось все это и живи спокойно.

– А ты?

– И я. С женой я рзвелся, детей у меня нет, милые отношения с милой женщиной будут продолжться, пок не оборвутся. Живи, пок можешь! Рдуйся жизни!

– А звтр кк?

– А это уж не нш збот. Во всяком случе, смерть будет мгновенной.

– Я не способен принять подобную философию... Мйк! Мйк, д что это с тобой? Ты просто не хочешь скзть прямо, что у нс ничего не выйдет? Что ты не рссчитывешь устновить связь с прлюдьми?

Броновский отвел глз.

– Видишь ли, Пит, – скзл он, – я получил ответ. Вчер вечером. Я решил подождть и подумть, но думть, собственно, не о чем... Вот читй.

Лмонт взял фольгу, ошеломленно посмотрел н нее и нчл читть. Знков препинния не было.

«НАСОС НЕ ОСТАНОВИТЬ НЕ ОСТАНОВИТЬ МЫ НЕ ОСТАНОВИТЬ НАСОС МЫ НЕ СЛЫШАТЬ ОПАСНОСТЬ НЕ СЛЫШАТЬ НЕ СЛЫШАТЬ НЕ СЛЫШАТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ЧТОБЫ МЫ ОСТАНОВИТЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ НАСОС»

– Черт побери, – пробормотл Броновский. – Ведь это вопль отчяния! Лмонт смотрел н фольгу и молчл.

– Нсколько я могу понять, – нчл Броновский, – кто-то у них тм похож н тебя. Пр-Лмонт, тк скзть. Он тоже не может зствить своего пр-Хэллем остновить перекчку. И пок мы умоляем их спсти нс, они умоляют нс спсти их.

– Но если покзть это... – глухо произнес Лмонт.

– Они скжут, что ты лжешь, что ты подделл эту фольгу, чтобы опрвдть твой порожденный психозом кошмр.

– Про меня-то они скжут, но ведь про тебя этого скзть нельзя. Ты поддержишь меня, Мйк. Ты официльно зявишь, что получил эту фольгу, и рсскжешь, при кких обстоятельствх.

Броновский густо покрснел.

– А что пользы? Они ответят, что в првселенной отысклся мньяк вроде тебя и что двое сумсшедших ншли общий язык. Они скжут, что это сообщение свидетельствует лишь об одном: те, кто в првселенной предствляют ответственное руководство, убеждены в отсутствии ккой бы то ни было опсности.

– Мйк, но будем же дрться!

– А что пользы, Пит? Ты см скзл – глупость. Может быть, прлюди опередили нс в техническом отношении, может быть, они дже, кк ты утверждешь, стоят выше нс по рзвитию, но ведь ясно, что глупы они не меньше ншего, и н этом все кончется. Тут я соглсен с Шиллером.

– С кем?

– С Шиллером. Был ткой немецкий дрмтург лет трист нзд. В пьесе о Жнне д'Арк он скзл примерно следующее: «Против глупости сми боги бороться бессильны». А я не бог, и тем более не стну бороться. Брось, Пит, и зймись чем-нибудь другим. Возможно, н нш век времени хвтит, если нет, тк ведь изменить все рвно ничего нельзя. Извини, Пит. Ты отлично дрлся, но ты потерпел поржение, и я больше в этом не учствую.

Он вышел, и Лмонт остлся один. Он сидел неподвижно, только его пльцы бесцельно брбнили и брбнили по столу. Где-то в глубинх Солнц протоны соединялись чуть более бурно, и с кждым мгновением это «чуть» увеличивлось, увеличивлось, увеличивлось, приближя тот миг, когд хрупкое рвновесие нрушится...

– И никто н Земле не успеет понять, что я был прв! – крикнул Лмонт и змигл, стрясь удержть слезы.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ...САМИ БОГИ...

1

Ду легко ускользнул от остльных. Он всегд опслсь, что это вызовет неприятности, но почему-то все обходилось блгополучно. Более или менее.

А с другой стороны – что тут, собственно, ткого? Ун, првд, возржл против этого со своим обычным высокомерием. «Не броди, – говорил он. – Ты же знешь, кк это рздржет Тритт». О своем рздржении он не упоминл – рционлы не сердятся из-з пустяков. И тем не менее он опекл Тритт почти тк же зботливо, кк Тритт опекл детей.

Првд, если он нстивет, Ун всегд позволяет ей делть то, что он хочет, и дже вступется з нее перед Триттом. Иногд он дже не скрывет, что гордится ее способностями, ее незвисимостью... «Кк левник он вовсе не тк уж плох», – подумл он с рссеянной нежностью.

Лдить с Триттом труднее, и он очень хмуро смотрит н нее, когд он бывет... ну, когд он бывет ткой, ккой ей хочется. Впрочем, првники инче не могут. Для нее-то он, конечно, првник, но ведь он еще и пестун, потому дети зслоняют от него все остльное. Это и к лучшему – в случе неприятностей всегд можно рссчитывть, что кто-нибудь из детей отвлечет его внимние.

Не то чтобы Ду очень считлсь с Триттом. Если бы не синтез, он бы, нверное, вообще его игнорировл. Другое дело Ун. Он срзу покзлся ей удивительно интересным: от одного его присутствия ее очертния теряли четкость и нчинли мерцть. И то, что он рционл, делло его только еще интереснее. Он не понимл, почему. Но это тоже было одной из ее стрнностей. Ну, он уже привыкл к своим стрнностям... почти привыкл.

Ду вздохнул.

Когд он был ребенком и еще ощущл себя зконченной личностью, смодостточным существом, не чстью триды, он осознвл эти стрнности горздо острее. Потому что их подчеркивли другие. Дже ткя мелочь, кк выход н поверхность под вечер...

Кк ей нрвилсь поверхность в вечерние чсы! Остльные эмоционли пуглись холод, сгущющихся теней – они колесцировли, едв он нчинл описывть свои впечтления. Сми они с удовольствием выходили в теплое время дня, рсстиллись и ели, но оттого-то он и не любил поверхность в дневные чсы: их болтовня нводил н нее скуку.

Конечно, не есть он не могл, но нсколько приятнее питться по вечерм, когд еды, првд, очень мло, зто кругом все тускло-бгровое и он совсем-совсем одн! По првде скзть, в рзговорх с другими эмоционлями он изобржл поверхность куд более холодной и унылой, чем н смом деле, – просто чтобы посмотреть, кк они, пытясь вообрзить подобный холод, стновятся жесткими по крям – в той мере, конечно, в ккой молодые эмоционли вообще способны обрести жесткость. Потом они нчинли шептться о ней, смеялись... и оствляли ее в одиночестве.

Мленькое солнце уже почти достигло горизонт и тонуло в тинственной лости, которую, кроме нее, некому было видеть. Он рзостллсь, утолщилсь по спинно-вентрльной оси и принялсь поглощть слбую жиденькую теплоту, неторопливо ее усвивя, смкуя чуть кисловтый, почти неуловимый вкус длинных волн. (Ни одной из знкомых ей эмоционлей этот вкус не нрвился. Но не могл же он объяснить, что для нее он нерзрывно связн со свободой – со свободой быть одной, без других.)

Дже сейчс пустынность, знобящий холод и глубокие бгровые тон словно возвртили ее в дни детств, когд он еще не стл чстью триды. И вдруг Ду с порзительной ясностью словно вновь увидел перед собой своего собственного пестун, который неуклюже выбирлся н поверхность, мучимый вечными опсениями, что он причинит себе ккой-нибудь вред.

С ней он был особенно зботлив – ведь пестуны всегд лелеют крошку-серединку дже больше, чем крошку-левого и крошку-првого. Ее это рздржло, и он мечтл о том дне, когд он ее покинет. Ведь со временем все пестуны обязтельно исчезли – и кк же он тосковл без него, когд этот день нстл!

Он вышел н поверхность предупредить ее – бережно и осторожно, хотя пестунм очень трудно облекть чувств в слов. В тот день он убежл от него – не потому, что хотел его подрзнить, и не потому, что догдлсь, о чем он хочет ее предупредить, просто ей было весело. Днем он отыскл удивительно удобное местечко длеко от других эмоционлей, нелсь до отвл и испытл то щекотливое чувство, которое требует рзрядки в движениях и действиях. Он ползл по кмням, зпускя свои кря в их поверхность. Он знл, что в ее возрсте делть это стыдно, что тк игрют только млыши, но зто ккое приятное ощущение – бодрящее и в то же время бюкющее!

И тут, нконец, пестун ее ншел. Он долго стоял возле нее и молчл, глз у него деллись все меньше и плотнее, точно он хотел здержть кждый лучик отржющегося от нее свет, вобрть в них ее обрз и сохрнить его нвсегд.

Снчл он тоже смотрел н него – в смущении, думя, что он зметил, кк он збирлсь в кмни, и что ему стыдно з ее поведение. Но он не уловил излучения стыд и в конце концов спросил виновто:

«Ну что я сделл, ппочк? »

«Ду, время нстло. Я ждл этого. И ты, нверное, тоже».

«Ккое время? »

Он знл, но упрямо не хотел знть. Ведь если верить, что ничего нет, то, может быть, ничего и не будет. (Он до сих пор не избвилсь от этой привычки. Ун говорил, что все эмоционли ткие – снисходительным голосом рционл, сознющего свое превосходство.)

Пестун скзл:

«Я должен перейти. И больше меня с вми не будет».

А потом он только смотрел н нее, и он тоже молчл.

И еще он скзл:

«Объясни остльным».

«Зчем? »

Ду сердито отвернулсь, ее очертния рсплылись, стли смутными, словно он стрлсь рзредиться. Д он и стрлсь рзредиться – совсем. Только, конечно, у нее ничего не получилось. Нконец, ей стло больно, боль сменилсь немотой, и он опять сконцентрировлсь. А пестун против обыкновения не побрнил ее и не скзл дже, что неприлично тк рстягивться – вдруг кто-нибудь увидит?

Он крикнул:

«Им ведь все рвно! » – и тут же ощутил, что пестуну больно. Он же по-прежнему нзывл их «крошк-левый» и «крошк-првый», хотя крошк-левый думл теперь только о знятиях, крошке-првому не терпелось войти в триду – ничем другим он больше не интересовлся. Из них троих только он, Ду, еще чувствовл... Но ведь он был млдшей, кк и все эмоционли, и у эмоционлей все происходило не тк.

Пестун скзл только:

«Ты им все-тки объясни».

И они продолжли смотреть друг н друг.

Ей не хотелось ничего им объяснять. Они стли почти чужими. Не то что в рннем детстве. Тогд они и сми с трудом рзбирлись, кто из них кто – левый брт, првый брт и сестр-серединк. Они были еще прозрчными и рзреженными – постоянно перепутывлись, проползли друг сквозь друг и прятлись в стенх. А взрослые и не думли их брнить.

Но потом бртья стли плотными, серьезными и больше не игрли с ней. А когд он жловлсь пестуну, он лсково отвечл: «Ты уже большя, Ду, и не должн теперь рзреживться».

Он не хотел слушть, но левый брт отодвиглся и говорил: «Не приствй. Мне некогд с тобой возиться». А првый брт теперь все время оствлся совсем жестким и стл хмурым и молчливым. Тогд он не могл понять, что с ними случилось, пестун не умел объяснить. Он только повторял время от времени, точно урок, который когд-то выучил низусть: «Левые – рционлы, Ду, првые – пестуны. Они взрослеют кждый по-своему, своим путем».

Но ей их пути не нрвились. Они уже перестли быть детьми, ее детство еще не кончилось, и он нчл гулять вместе с другими эмоционлями. Они все одинково жловлись н своих бртьев. Все одинково болтли о будущем вступлении в триду. Все рсстиллись н солнце и ели. И с кждым днем сходство между ними росло, и кждый день они говорили одно и то же.

Они ей опротивели, и он нчл искть одиночеств, они в отместку прозвли ее «олевеля эм». (С тех пор, кк он в последний рз слышл эту дрзнилку, прошло уже много времени, но стоило ей вспомнить, и он словно вновь слышл их жиденькие пронзительные голоски, твердившие: «Олевеля эм, олевеля эм! » Они дрзнили ее с тупым упоением, потому что знли, кк это ей неприятно.)

Но ее пестун оствлся с ней прежним, хотя, нверное, змечл, что все нд ней смеются. И неуклюже стрлся оберегть ее от остльных. Он дже иногд выходил следом з ней н поверхность, хотя и чувствовл себя тм очень тягостно. Но ему нужно было удостовериться, что с ней ничего не случилось.

Кк-то рз он увидел, что он рзговривет с Жестким. Пестунм рзговривть с Жесткими было трудно – это он знл еще совсем крошкой. Жесткие рзговривли только с рционлми.

Он перепуглсь и отпульсировл, но все-тки успел услышть, кк ее пестун скзл: «Я хорошо о ней збочусь, Жесткий-ру».

Неужели Жесткий спршивл про нее? Может быть, про ее стрнности? Но в ее пестуне не ощущлось виновтости. Дже с Жестким он говорил про то, кк он о ней зботится. И ее охвтил неясня гордость.

И вот теперь он прощлся с ней, и внезпно незвисимость, которую Ду тк предвкушл, утртил свои мнящие очертния и стл твердым пиком одиночеств. Он скзл:

«Но почему ты должен перейти? »

«Должен, серединк моя».

Д, должен. Он это знл. И кждый рно или поздно должен перейти. Нступит день, когд и он, вздохнув, скжет: «Я должн».

«Но откуд ты знешь, что время нстло? Если ты можешь выбирть, тк почему ты не хочешь нзнчить другое время и остться подольше? »

Он ответил:

«Тк решил твой левый породитель. Трид должн делть то, что он говорит».

Своего левого породителя и породительницу-середину он видел очень редко. Они были не в счет. Ей нужны не они, только првый породитель, ее пестун, ее ппочк, ткой кубический, с совсем ровными грнями. Ни плвных изгибов, кк у рционлов, ни зыбкости эмоционлей – он всегд зрнее знл, что он сейчс скжет. Ну, почти всегд.

И теперь он, конечно, ответит: «Этого я крошке-эмоционли объяснить не могу.»

Тк он и ответил.

Ду скзл в порыве горя:

«Мне будет грустно без тебя. Я зню, ты думешь, что я тебя не слушюсь, что ты мне не нрвишься, оттого что не позволяешь мне ничего делть. Но уж лучше ты мне совсем ничего не позволяй. Я не буду злиться, только бы ты был со мной».

А пестун просто стоял и смотрел. Он не умел спрвляться с ткими порывми и, приблизившись к ней, обрзовл руку. Было видно, кк ему трудно. Но он, весь дрож, продолжл удерживть руку, и ее очертния стли мягкими – смую чуточку.

Ду скзл: «Ой, ппочк! », и зструил свою руку вокруг, и сквозь ее вещество его рук кзлсь зыбкой и мерцющей. Но Ду был очень внимтельн и не прикоснулсь к нему – ведь ему это было бы неприятно.

Потом он убрл руку, и пльцы Ду остлись сомкнутыми вокруг пустоты. Он скзл:

«Вспомни про Жестких, Ду. Они о тебе позботятся. А мне... мне пор».

Он удлился, и больше он его никогд не видел.

И вот теперь он смотрел н зкт, вспоминл и досдливо ощущл, что ее долгое отсутствие уже сердит Тритт и скоро он примется ворчть н Ун, Ун примется рстолковывть ей ее обязнности...

Ну и пусть.

1b

Ун рссеянно ощущл, что Ду бродит где-то по поверхности. При желнии он мог бы скзть, в кком нпрвлении он от него нходится, и дже н кком рсстоянии. Впрочем, осознй он свое ощущение, он был бы недоволен, тк кк способность взимно ощущть друг друг н рсстоянии двно уже нчл притупляться, и это было ему приятно, хотя он см не понимл, почему. Тков был естественный ход вещей – тело с возрстом продолжло рзвивться.

У Тритт способность к взимному ощущению н рсстоянии не притупилсь, но теперь он сосредоточивлсь почти исключительно н детях. Рзвитие, безусловно, полезное, но, с другой стороны, роль пестун, несмотря н свою бесспорную вжность, в сущности, довольно прост. Рционлы куд сложнее, с грустной гордостью подумл Ун.

Вот Ду, конечно, был нстоящей згдкой. Он тк мло походил н прочих эмоционлей. Тритт это сбивло с толку, и он все больше змыклся в себе. Ун тоже порой испытывл недоумение и неловкость, но он, кроме того, ощущл ту особую силу, с ккой Ду индуцировл упоение жизнью, одно, по всей видимости, было неотъемлемо от другого. И эт рдость полностью искупл то рздржение, которое он иногд вызывл у него.

И, возможно, стрнные привычки Ду ткже являются необходимым компонентом целого. Он дже кк будто интересует Жестких, ведь обычно они обрщют внимние только н рционлов. И вновь его охвтил гордость: тем лучше для триды, если в ней незурядн дже эмоционль.

Все идет тк, кк должно идти. В этом зключлсь основ, и он ндеялся, что тк будет до конц. Когд-нибудь он осознет, что нстло время перейти, и тогд он не будет хотеть ничего другого. Тк ему скзли Жесткие – они зверяли в этом всех рционлов, но добвили, что нужный момент ему точно укжет его внутреннее сознние. От них же он тут не должен ждть ни помощи, ни совет.

«Когд ты см скжешь себе, – объяснял ему Лостен, медленно и внятно, кк принято у Жестких, когд они говорят с Мягкими, словно подбиря понятия полегче, – что знешь, почему ты должен перейти, тогд ты перейдешь, и твоя трид перейдет вместе с тобой».

И Ун ответил:

«Сейчс мне не хотелось бы перейти, Жесткий-ру. Еще столькому можно нучиться».

«Рзумеется, левый мой. Ты чувствуешь тк, потому что ты еще не готов».

Ун подумл тогд: «Но я ведь всегд буду чувствовть, что должен нучиться еще многому. Тк кк же я почувствую, что готов? »

Но вслух он этого не скзл. Он твердо знл, что поймет, когд время для этого нстнет.

Он поглядел н себя и в збывчивости чуть было не выбросил глз вперед н придтке – дже смым зрелым рционлм бывют иногд свойственны чисто детские импульсы. А ведь это совершенно не нужно. Он способен ощущть себя не менее точно и тогд, когд его глз плотно сидит н преднзнченном для него месте. Он с удовольствием убедился, что в меру плотен – крсивый четкий брис, ровные изгибы зкругляются в изящно сопряженные овоиды.

Его тело не облдло ни згдочно пленительным мерцнием, кк у Ду, ни приятной кубичностью Тритт. Он любит их обоих, но не стл бы меняться с ними внешностью. И, уж конечно, рзумом. Естественно, вслух он этого никогд не скжет – зчем обижть их? – но он кждый день рдуется, что н его долю не выпли ни огрниченное сознние Тритт, ни – тем более! – прихотливость мыслительных процессов Ду. Впрочем, их, вероятно, не огорчют недосттки подобных типов мышления – ведь они ничего другого и не знют.

Он вновь смутно ощутил длекое присутствие Ду и сознтельно погсил это ощущение. Сейчс его к ней не влекло. Не то чтобы он нуждлся в ней меньше обычного, но просто другие интересы были сильнее. Созревние рционл проявляется именно в том, что он получет все больше и больше удовольствия от чисто интеллектульных знятий недине с смим собой или в обществе Жестких.

Он постепенно привыкл к Жестким, все сильнее привязывлся к ним. Он чувствовл, что тк и должно быть: ведь он – рционл, Жесткие в известном смысле – сверхрционлы. (Он кк-то скзл об этом Лостену, смому внимтельному из Жестких и, кк ему почему-то кзлось, смому молодому. Лостен излучил веселость, но промолчл. Но ведь это же ознчло, что он не скзл «нет»! )

Жесткие всегд были рядом с тех пор, кк Ун помнил себя. Его пестун почти все свое внимние и время отдвл последнему ребенку – крошке-эмоционли. Это было вполне естественно. То же произойдет и с Триттом, когд отпочкуется их последний ребенок – если только это когд-нибудь случится. (Ун зимствовл ткое уточнение от Тритт, который теперь постоянно повторял это «если», чтобы упрекнуть Ду.)

Но тк вышло дже лучше. Пестун был все время знят, и Ун получил возможность нчть обрзовние срвнительно рно. К тому времени, когд произошл их встреч с Триттом, он уже почти избвился от детских привычек и успел узнть очень многое.

И все-тки их встреч, нверное, нвсегд сохрнится в его пмяти. Словно бы он произошл вчер и они не прожили с тех пор еще ткой же срок. Рзумеется, он видел пестунов своего поколения, но, собственно говоря, пестунми они стновились, только когд нчинли взрщивть первого ребенк, до этого однознчность их мышления был длеко не ткой явной. Совсем мленьким он игрл со своим првым бртом и не змечл никких рзличий в их интеллектх (хотя рзличия существовли уже тогд – теперь, вспоминя, он это ясно видел).

Он примерно предствлял себе и роль пестун в триде, потому что, конечно, еще в детстве слышл про синтез.

Но когд появился Тритт, когд Ун увидел его в первый рз, все изменилось. Впервые в жизни он ощутил ккую-то особую внутреннюю теплоту и интерес к чему-то помимо мыслительных процессов и приобретения знний. Он хорошо помнил, кк его смутил эт потребность в другом существе.

Тритт, конечно, воспринял их встречу кк нечто смо собой рзумеющееся. Пестуны ведь твердо чувствуют, что их нзнчение – быть основой триды, потому не испытывют ни смущения, ни зстенчивости. Кк, впрочем, и эмоционли. Ккую-то сложность это предствляет только для рционлов.

«Вы, рционлы, слишком много думете», – скзл Жесткий, которому Ун изложил свои сомнения. Но ткой ответ только еще больше зпутл Ун – рзве можно «думть слишком много»?

Тритт, когд они встретились, тоже только-только простился с детством и еще плохо умел змыкться в себе – от рдости он стл по крям совсем прозрчным, и ткое неуменье вести себя дже шокировло Ун. Чтобы рссеять неловкость, он спросил:

«Мы ведь прежде не встречлись, првый? »

«Я тут прежде никогд не бывл. Меня сюд привели», – ответил Тритт.

Об они прекрсно знли, что произошло: их встречу устроили нрочно. Кто-то (пестун, думл Ун тогд, но позже он понял, что это был один из Жестких) решил, что они подойдут друг другу – и не ошибся.

Интеллектульной близости между ними, конечно, не было. Д и откуд? Ведь Ун стремился учиться, стремился постигть кк можно больше нового – это было для него глвным и, если не считть триды, единственным, что знимло все его помыслы. Тритт же вообще не понимл, что знчит «учиться». Все, что Тритт знл, он знл изнутри, и не мог этому ни нучиться, ни рзучиться.

В те первые дни Ун, с упоением впитывя сведения об их мире, о его Солнце, об истории и устройстве жизни, обо всех «о», ккие только существовли во вселенной, не выдерживл и нчинл рсскзывть о них Тритту.

Тритт слушл безмятежно, явно ничего не понимя, но ему нрвилось слушть, Уну нрвилось излгть свои знния, хотя бы и впустую.

Но именно Тритт, подчиняясь зложенной в нем потребности, бессознтельно стл оргнизующим нчлом триды. Ун прекрсно помнил тот полдень, когд после крткого обед принялся было сообщть Тритту сведения, которые узнл з утро. (Их более плотное вещество поглощло пищу тк быстро, что им достточно было просто прогуляться н солнце, тогд кк эмоционли грелись в его лучх чсми, свертывлись и рзреживлись, словно нрочно стрясь зтянуть этот процесс.)

Ун, попросту не змечвший эмоционлей, говорил тк, кк будто кругом никого не было, но Тритт, который прежде только молч смотрел н них, теперь вдруг утртил обычную невозмутимость.

Неожиднно он приблизился к Уну почти вплотную и выбросил протубернец с ткой поспешностью, что это оскорбило чувство формы, присущее Уну кк всякому рционлу. Ун кк рз впивл н десерт теплый ветерок, и небольшой учсток его верхнего овоид змерцл. Тритт с видимым усилием уменьшил плотность протубернц и приложил его к мерцющему пятну, зполняя пустоты тм, где верхний слой оболочки Ун был рзрежен. Ун с неудовольствием отстрнился. Эти детские игры были ниже его достоинств.

«Не ндо, Тритт», – скзл он рздрженно.

Тритт недоуменно помхл протубернцем.

«Но почему? »

Ун уплотнился, кк мог, стрясь сделть оболочку совсем жесткой.

«Я не хочу».

«А что тут ткого? » – продолжл недоумевть Тритт.

Ун скзл первое, что пришло ему н ум: «Мне больно». (Собственно говоря, это было не тк. Во всяком случе, не физически. Но ведь Жесткие всегд стрлись избегть прикосновения Мягких. Случйное взимопроникновение оболочек причиняло им сильную боль. Првд, если быть честным до конц, строение Жестких зметно отличется от строения Мягких. Они попросту совсем другие.)

Тритт не поверил. Он инстинктивно знл, что тоже ощутил бы эту боль, потому скзл обиженно:

«Не обмнывй! »

«Видишь ли, для синтез нужн еще эмоционль».

И Тритт скзл:

«Тк двй подыщем себе эмоционль».

Двй подыщем! Прямолинейность Тритт был порзительной. Ну, кк ему объяснить, что н все есть свой порядок?

«Это не тк просто, првник мой», – нчл он мягко.

Но Тритт нетерпеливо перебил:

«Пусть ее нйдут Жесткие. Ты ведь с ними дружишь. Ну, тк попроси их».

Ун пришел в ужс.

«Я не могу, пойми же! Время еще не нстло, – продолжл он, бессознтельно переходя н поучющий тон. – Не то я бы об этом знл. А пок время не нстнет...»

Тритт не слушл

«Тогд я попрошу! »

«Нет! – Ун совсем рстерялся. – Ты в это не вмешивйся. Говорят же тебе, время еще не нстло. Мне ндо думть об обрзовнии. Очень легко быть пестуном и ничему не учиться, но...»

Он тут же пожлел о своих словх, д к тому же они были ложью. Просто он стрлся избегть всего, что могло бы окзться неприятным для Жестких и испортить их хорошее отношение к нему. Но Тритт нисколько не обиделся, и Ун тут же сообрзил, что пестун не видит ничего змнчивого и почетного в способности учиться, потому дже не зметил его упрек.

С тех пор Тритт все чще и чще зговривл об эмоционли. Кждый рз Ун с еще большей смозбвенностью погружлся в знятия, стрясь уйти от рзрешения этой проблемы.

И все-тки он порой с трудом удерживлся, чтобы не зговорить о ней с Лостеном.

Лостен он знл лучше и ближе всех остльных Жестких, потому что Лостен специльно им интересовлся. Жестким был свойственн удручющя одинковость – они не изменялись, никогд не изменялись. Их форм был зфиксировн рз и нвсегд. Глз у них нходились всегд н одном и том же месте, и место это у них у всех было одним и тем же. Их оболочк был не то чтобы действительно жесткой, но он никогд не приобретл прозрчности, никогд не мерцл, не утрчивл четкости и не облдл проникющими свойствми.

Они были ненмного крупнее Мягких, но зто горздо тяжелее. Их вещество было знчительно более плотным, и они всячески остереглись соприкосновения с рзреженными ткнями Мягких.

Кк-то рз, когд Ун был совсем еще крошкой и его тело струилось с ткой же легкостью, кк тело его сестры, к нему приблизился Жесткий.

Он тк никогд и не узнл, кто именно это был, но – кк ему стло ясно позднее – крошки-рционлы вызывли большой интерес у всех Жестких. Ун тогд потянулся к Жесткому – просто из любопытств. Жесткий еле успел отскочить, потом пестун выбрнил Ун з то, что он хотел прикоснуться к Жесткому.

Выговор был тким строгим, что Ун зпомнил его нвсегд. Ств стрше, он узнл, что томы в ткнях Жестких рсположены очень тесно, и поэтому Жесткие испытывют боль дже от смого легкого соприкосновения с ткнями Мягких. А уж о проникновении и говорить не приходилось. Ун подумл тогд, что и Мягким, возможно, стновится при этом больно. Но потом другой юный рционл рсскзл ему, кк случйно столкнулся с Жестким. Жесткий перегнулся пополм, он ничего не почувствовл – ну, прямо ничегошеньки. Однко Ун зподозрил, что его приятель хвстет.

Были и другие зпреты. В детстве он любил ползть по стенм пещеры – когд он проникл в кмень, ему стновилось тепло и приятно. Это было обычным рзвлечением всех крошек. Но когд он подрос, это перестло у него получться с прежней легкостью. Првд, он еще мог рзреживть оболочку и почесывть ее внутри кмней, но кк-то его зстл з этим знятием пестун, и ему снов влетело. Он зспорил: ведь сестр только и делет, что лзет в стены, он см видел!

«Ей можно, – скзл пестун. – Он ведь эмоционль».

В другой рз Ун, поглощя учебную зпись (он тогд уже сильно вырос), мшинльно выбросил прочку протубернцев с ткими рзреженными крями, что их можно было протскивть друг сквозь друг. Это было збвно и помогло слушть, но пестун увидел и... Ун дже теперь поежился, вспомнив, кк он его стыдил з ткие детские шлости.

Про синтез он тогд ничего толком не знл. Он учился, он вбирл в себя мссу сведений, но они не имели никкого отношения к нзнчению и смыслу триды. Тритту тоже никто ничего не объяснял, но он был пестун, и знния ему зменял инстинкт. Ну, рзумеется, когд, нконец, появилсь Ду, все стло ясно смо собой, хотя он, по-видимому, знл обо всем этом дже меньше, чем см Ун.

А в том, что он появилсь, зслуги Ун не было никкой. Все сделл Тритт – Тритт, который тк боялся Жестких, что всегд стртельно избегл встречи с ними, Тритт, который во всем остльном был тк поклдист и уступчив, Тритт, который вдруг окзлся способным упрямо нстивть н своем... Тритт... Тритт... Тритт...

Ун вздохнул. Тритт вторгся в его мысли потому, что был уже близко. Он ощутил, что Тритт рздржен, и понял, что Тритт снов будет требовть, требовть, требовть... Последнее время Ун все чще с горечью змечл, что почти не бывет свободен от посторонних збот. А ведь именно сейчс ему, кк никогд прежде, нужно было сосредоточиться, рзобрться в своих мыслях...

– Ну, что тебе, Тритт? – спросил он.

Тритт осознвл свою кубичность. Но не думл, что он безобрзн. Он вообще не здумывлся о форме своего тел. А если бы вдруг и здумлся, то решил бы, что он прекрсн. Его тело отвечло своему нзнчению, и отвечло нилучшим обрзом.

Он спросил:

– Ун, где Ду?

– Где-то снружи, – промямлил Ун, словно ему было все рвно.

Тритту стло обидно, что судьб триды зботит только его одного. С Ду нет никкого слду, Уну все рвно.

– Почему ты ее отпустил?

– А кк я мог ее остновить? И что тут плохого, Тритт?

– Ты см знешь, что. Двое крошек у нс есть. Но что толку без третьей? А в нынешние времен взрстить крошку-серединку очень трудно. Он не отпочкуется, если Ду будет мло есть. А он опять где-то бродит н зкте. Рзве н зкте можно несться досыт?

– Он просто не любит есть много.

– А мы просто остнемся без крошки-серединки. Ун! – голос Тритт стл вкрдчивым. – Ведь без Ду нстоящего синтез быть не может. Ты же см говорил!

– Ну довольно! – буркнул Ун, и Тритт по обыкновению не понял, почему Ун тк рздржет упоминние о смых простых и житейских вещх. Но он не отступл.

– Не збывй, это я рздобыл Ду!

Но, может быть, Ун и впрвду не помнит? Может быть, Ун вообще не думет о триде и о том, кк он вжн? Порой Тритт испытывл ткую безндежность, что просто готов был... готов был... Собственно говоря, он не предствлял, что мог бы сделть, и чувствовл только тупую безндежность. Кк в те длекие дни, когд им пор было получить эмоционль, Ун ничего не хотел делть.

Тритт знл, что не умеет говорить длинно и зпутнно. Но, если у пестунов нет др речи, они зто умеют думть! И думют о том, что по-нстоящему вжно. Вот Ун всегд толкует про томы и энергию. Будто они кому-нибудь нужны – эти его томы и энергия! Ну, Тритт думет о триде и о детях.

Ун кк-то упомянул, что Мягких постепенно стновится все меньше и меньше. Неужели это его не зботит? Неужели и Жестких это тоже не зботит? Неужели это зботит только одних пестунов?

Всего лишь две формы жизни во всем мире – Мягкие и Жесткие. А пищ пдет с неб вместе с солнечными лучми.

Ун однжды скзл, что Солнце остывет. Пищи стновится меньше, скзл он, потому сокрщется и число людей. Тритт этому не поверил. Солнце ни чуточки не остыло с того времени, кк он был крошкой. Просто людей перестл зботить судьб трид. Слишком много рзвелось поглощенных своим учением рционлов и глупых эмоционлей.

Лучше бы все Мягкие знялись тем, что по-нстоящему вжно. Вот кк Тритт. Он знимется тридой. Отпочковлся крошк-левый, потом крошк-првый. Дети рстут и крепнут. Но необходим еще крошк-серединк. А ее взрстить труднее всего. Но без нее не сможет обрзовться новя трид!

Почему Ду стл ткой? С ней всегд было трудно, но все-тки не тк, кк теперь.

Тритт ощутил смутную злость н Ун. Ун говорит и говорит всякие жесткие слов, Ду слушет. Ведь Ун готов без конц рзговривть с Ду, точно он – рционл. А для триды это вредно.

Ун-то мог бы это сообрзить!

Одному Тритту не все рвно. И всегд Тритту приходится делть то, что необходимо сделть. Ун дружил с Жесткими, но он и не подумл с ними поговорить. Им нужн был эмоционль, Ун ничего про это не говорил. Он рзговривл с Жесткими про энергию, про то, в чем нуждлсь трид, молчл.

Это он, Тритт, все устроил! И Тритт с гордостью вспомнил, кк все произошло. Он увидел, что Ун рзговривет с Жестким, нпрвился прямо к ним, без всякой дрожи перебил их и зявил твердым голосом:

«Нм нужн эмоционль».

Жесткий повернулся и посмотрел н него. Тритт еще ни рзу в жизни не видел Жесткого тк близко. Он был весь цельный – когд одн его чсть поворчивлсь, с ней поворчивлись и все остльные. У него были протубернцы, которые могли двигться смостоятельно, но при этом они не меняли своей формы. Жесткие никогд не струились, они были несимметричны и неприятны н вид. И уклонялись от прикосновений.

Жесткий скзл:

«Это верно, Ун? »

С Триттом он говорить не стл.

Ун рсплстлся. Рсплстлся нд смой поверхностью кмней. Тким рсплстнным Тритт его еще никогд не видел. Он скзл:

«Мой првник излишне ревностен. Мой првник... он... он...»

Тут Ун нчл зикться, рздувться и не мог дльше говорить.

А Тритт говорить мог. Он скзл:

«Без эмоционли мы не можем синтезировться».

Тритт знл, что Ун онемел от смущения, но ему было все рвно. Время пришло.

«А ты, левый мой, – скзл Жесткий, по-прежнему обрщясь только к Уну, – ты тоже тк считешь? »

Жесткие говорили почти кк Мягкие, но горздо более резко, почти без переходов. Их было трудно слушть. То есть ему, Тритту. А Ун кк будто привык, и ему слушть было нетрудно.

«Д», – промямлил нконец Ун.

Только тут Жесткий повернулся к Тритту.

«Нпомни мне, юный првый, кк двно ты знком с Уном? »

«Достточно двно, чтобы подумть об эмоционли, – скзл Тритт. Он стртельно удерживл все свои грни и углы. Он не позволял себе бояться – слишком вжной был его цель. – И меня зовут Тритт», – добвил он.

Жесткому кк будто стло весело.

«Д, выбор окзлся неплохим. Вы с Уном очень друг другу подходите, но тем труднее выбрть для вс эмоционль. Впрочем, мы почти уже решили. То есть я решил, и уже двно, однко ндо убедить других. Нберись терпения, Тритт».

«Все мое терпение кончилось».

«Я зню. И все-тки подожди», – Жесткий опять говорил тк, словно ему было весело.

Когд Жесткий оствил их вдвоем, Ун округлился и стл гневно рзреживться. Он скзл:

«Тритт, кк ты мог? Ты знешь, кто это? »

«Ну, Жесткий».

«Это Лостен. Мой специльный руководитель. Я не хочу, чтобы он н меня сердился».

«А чего ему сердиться? Я говорил вежливо».

«Ну, невжно», – Ун уже почти принял нормльную форму.

Знчит, он перестл злиться. Тритт почувствовл большое облегчение, хотя и пострлся это скрыть. А Ун тем временем продолжл:

«Это же очень неловко, когд мой дурк-првый вдруг подходит и нчинет рзговривть с моим Жестким».

«А почему ты см не зхотел? »

«Всему есть свое время».

«Только почему-то для тебя оно никогд своим не бывет».

Но потом они помирились и перестли спорить. А вскоре появилсь Ду.

Ее привел Лостен. Тритт этого не зметил. Он не смотрел н Жесткого, он видел только Ду. Но после Ун объяснил ему, что ее привел Лостен.

«Вот видишь! – скзл Тритт. – Я с ним поговорил, и потому он ее привел».

«Нет, – ответил Ун. – Просто нступило время. Он все рвно привел бы ее. Дже если бы ни ты, ни я ничего ему не скзли».

Тритт ему не поверил. Он твердо знл, что они получили Ду только блгодря ему.

И конечно, второй ткой Ду в мире быть не могло! Тритт видел много эмоционлей. Они все были привлектельны, и он обрдовлся бы любой из них. Но, увидев Ду, он понял, что никкя другя эмоционль им не подошл бы. Только Ду. Одн только Ду.

И Ду знл, что ей полгется делть. Совершенно точно знл. А ведь ей никто ничего не покзывл, говорил он им потом. И ничего не объяснял. Дже другие эмоционли, потому что он стрлсь держться от них подльше.

И все-тки, когд они все трое окзлись вместе, кждый знл, что ему ндо делть.

Ду нчл рзреживться. Тритту еще не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь тк рзреживлся. Он дже не предствлял себе, что подобное рзреживние возможно. Он превртилсь в сверкющую цветную дымку, которя зполнил все вокруг. Он был ослеплен. Он двиглся, не сознвя, что движется. Он погрузился в тумн, который был Ду.

Это совсем не походило н погружение в кмни. Тритт не чувствовл никкого сопротивления или трения. Он словно прил. Он осознл, что тоже нчинет рзреживться – легко, без тех отчянных усилий, которых это обычно требовло. Теперь, когд Ду пронизывл его всего, он в свою очередь без млейшего нпряжения рссеялся в густой дым. Ему кзлось, что он струится, исчезя и рстворяясь в рдости.

Смутно он увидел, что с другой, левой, стороны приближется Ун, тоже рсходясь дымом.

Зтем он соприкоснулся с Уном, смешлся с ним. Он перестл чувствовть, перестл сознвть. Он не понимл – он ли окружет Ун, Ун ли окружет его. А может быть, они окружли друг друг или были рздельны.

Все рстворилось в чистой рдости бытия.

Он зслонил и смел и чувств, и сознние.

Потом они опять стли кждый см по себе. Синтез длился много суток. Тк полглось. И чем полнее он был, тем больше времени знимл. Но для них все исчерпывлось кртким мгновением. И пмять не сохрнил ничего.

Ун скзл:

«Это было чудесно».

А Тритт молчл и смотрел н Ду.

Он колесцировл, зкручивл спирли, подергивлсь. Из них троих только он, кзлось, никк не могл прийти в себя.

«После, – скзл он торопливо. – Все после. А сейчс отпустите меня».

И он кинулсь прочь. Они ее не остновили. Потрясение еще не прошло. Но тк продолжлось и дльше. После синтез он всегд исчезл. Кким бы полным он ни окзывлся. Словно у нее был потребность в одиночестве.

Это беспокоило Тритт. Он змечл в ней все новые и новые отличия от прочих эмоционлей. А ндо бы ноборот: ей следовло во всем походить н них.

Ун придерживлся другого мнения. Он много рз повторял: «Ну почему ты не оствишь ее в покое, Тритт? Он не ткя, кк все остльные, но это потому, что он лучше остльных. С кем еще мы могли бы получить ткой полный синтез? А ничто хорошее дром не дется».

Тритт не понял, но не стл в этом рзбирться. Он знл только, что ей следует вести себя тк, кк полгется. Он скзл:

«Я хочу, чтобы он поступл првильно».

«Я понимю, Тритт. Я понимю. Но все-тки оствь ее в покое».

См Ун чсто брнил Ду з ее стрнные привычки, Тритту этого делть не позволял.

«У тебя нет ткт, Тритт», – объяснял он.

Но Тритт не знл толком, что ткое ткт.

И вот теперь... С момент первого синтез прошло очень много времени, крошки-эмоционли у них все нет и нет. Сколько еще можно ждть? И тк уж они это слишком зтянули. А Ду только все больше и больше времени проводит в одиночестве.

Тритт скзл:

– Он слишком мло ест.

– Когд нстнет время... – нчл Ун.

– Ты только и знешь, что говоришь: «нстнет время, не нстнет время». Если н то пошло, ты ведь тк и не выбрл времени, чтобы рздобыть нм Ду. А теперь у тебя все не время для крошки-эмоционли. Ду должн...

Но Ун отвернулся. Потом он скзл:

– Он н поверхности, Тритт. Если ты хочешь отпрвиться з ней, точно ты ее пестун, не првник, тк и отпрвляйся. Но я говорю: оствь ее в покое.

Тритт попятился. Он хотел бы многое скзть, только не знл кк.

2

Ду смутно улвливл, что ее левник и првник волнуются и препирются из-з нее, но это только усилило ее возмущение.

Если кто-нибудь из них явится з ней сюд (возможно дже, они поднимутся об), все звершится синтезом, смя мысль об этом выводил ее из себя. Для Тритт вжны только дети – уже отпочковвшиеся, и глвное их сестр, которой еще нет. А Тритт умеет поствить н своем. Зупрямившись, он подчиняет себе триду. Уцепится з ккую-нибудь примитивную идею и будет требовть и требовть, пок Ун и Ду не уступят. Но н этот рз он не уступит. Ни з что...

И ей не стыдно. Ничуть не стыдно! Ун и Тритт горздо ближе между собой, чем с ней. Он способн рзреживться см, они – только блгодря ее посредничеству (уж из-з одного этого они могли бы больше с ней считться! ). Тройственный синтез вызывет приятное ощущение, было бы глупо это оспривть. Но он испытывет почти то же, когд проникет в кменные стены... уж от себя-то он скрывть не будет, что иногд тйком это проделывет. Ну, Тритт и Ун двно утртили это умение, и, кроме синтез, у них других рдостей нет.

Впрочем, это не совсем тк. Ун утверждет, что приобретение знний или, кк он выржется, «интеллектульное рзвитие» – огромня рдость. И он см, Ду, испытывл нечто подобное. Во всяком случе, нстолько, что может об этом судить. Хотя удовольствие получешь не ткое, кк при синтезе, но по-своему оно ничуть не меньше, и Ун предпочитет его всему н свете.

А вот у Тритт все инче. У него нет других рдостей, кроме синтез и детей. Никких. И когд он нчинет нстивть со всем упрямством глупости, Ун уступет, и он, Ду, тоже вынужден уступть.

Кк-то рз он взбунтовлсь:

«Но что происходит, когд мы синтезируемся? Ведь мы вновь стновимся смими собой только через много чсов, то и дней. Что происходит з это время? »

Тритт был шокировн.

«Тк было всегд. Инче не бывет».

Ун смутился. Он с утр до ночи только и делет, что смущется.

«Видишь ли, Ду, это необходимо. Из-з... из-з детей».

Выговривя последнее слово, он зпульсировл.

«Почему ты пульсируешь? – резко скзл Ду. – Мы двно взрослые, мы синтезировлись уж не зню сколько рз, и нм все известно, что без этого нельзя взрстить детей. Ну, и говорил бы прямо. Только я ведь спршивл о другом: почему синтез знимет столько времени? »

«Потому что это сложный процесс, – ответил Ун, – все еще пульсируя. – Потому что он требует знчительной энергии. Ду, обрзовние детской почки продолжется очень долго, и ведь почк длеко не всегд звязывется. А условия непрерывно ухудшются... И не только для нс», – добвил он поспешно.

«Ухудшются? » – тревожно переспросил Тритт. Но Ун больше ничего не скзл.

Со временем они взрстили ребенк – крошку-рционл, левульку, который тк клубился и рзрежлся, что все трое прямо мерцли от умиления, и дже Ун брл его в лдони и позволял ему менять форму, пок Тритт нконец не вмешивлся и не отбирл млыш. Ведь именно Тритт хрнил его в своей инкубторной сумке весь период формировния. От Тритт он отпочковлся, когд обрел смостоятельность. И Тритт же продолжл его опекть.

После рождения крошки-левого Тритт нчл бывть с ними горздо реже. И Ду рдовлсь, не вполне понимя, почему. Одержимость Тритт ее рздржл, но одержимость Ун, кк ни стрнно, был ей приятн. Он все более четко ощущл его... его вжность. В рционлх было что-то ткое, что двло им возможность отвечть н вопросы, ей все время хотелось спршивть его то об одном, то о другом. И он скоро зметил, что он отвечет охотнее, когд Тритт нет рядом.

«Но почему это знимет столько времени, Ун? Мы синтезируемся, потом не знем, что происходило в течение нескольких суток. Мне это не нрвится».

«Ведь нм ничего не грозит, Ду, – убеждл ее Ун. – Подумй см – с нми же никогд ничего не случлось, верно? И ты ни рзу не слышл, чтобы с ккой-нибудь другой тридой случилось несчстье, верно? Д и вообще тебе не следует здвть вопросов».

«Потому что я эмоционль? Потому что другие эмоционли вопросов не здют? Ну тк, если хочешь знть, я других эмоционлей терпеть не могу. А вопросы здвть буду! »

Он четко ощущл, что Ун смотрит н нее тк, словно в жизни не видел никого прекрснее, и из чистого кокетств нчл чуточку рзреживться – смую чуточку.

Ун скзл:

«Но ты ведь вряд ли сумеешь понять, Ду. Для того чтобы вспыхнул новя искр жизни, требуется огромное количество энергии».

«Вот ты всегд говоришь про энергию. А что это ткое? Объясни, но поточнее».

«Ну, это то, что мы едим».

«А почему же ты тогд не скжешь просто-«пищ "? »

«Потому что пищ и энергия – не совсем одно и то же. Нш пищ поступет от Солнц – это один вид энергии. Но существуют и другие виды, которые в пищу не годятся. Когд мы едим, мы рсстилемся и поглощем свет. Для эмоционлей это особенно трудно, потому что они очень прозрчные. То есть свет проходит сквозь них и не поглощется».

Кк чудесно узнть, в чем тут дело, думл Ду. Собственно, он все это знл, но не знл нужных слов – умных жестких слов, которыми пользовлся Ун. А блгодря им все, что происходило, стновилось более четким и осмысленным.

Теперь, когд он стл взрослой и больше не боялсь дрзнилок, когд ей выпл честь войти в триду Ун, Ду порой присоединялсь к другим эмоционлям, стрясь не обрщть внимния н болтовню и скученность. Ведь время от времени ей все-тки хотелось поесть поплотнее, чем обычно, д и синтез после этого проходил удчнее. К тому же он иногд почти рзделял блженную рдость остльных эмоционлей, улвливя то удовольствие, которое они получли, выгибясь и рстягивясь под солнечными лучми, томно утолщясь и сжимясь, чтобы стть кк можно более плотными и эффективнее поглощть теплоту.

Но для Ду вполне достточно было незнчительной доли того, что поглощли другие, словно были не в силх нсытиться. Они кк-то по-особому ждно подергивлись, Ду этого не умел, и ей стновилось невыносимо нблюдть ткое чудовищное обжорство.

Тк вот почему рционлы и пестуны столь мло здерживются н поверхности. Их толщин позволяет им быстро нсытиться и вернуться в пещеры. Эмоционли же извивются н солнце чсми – ведь едят они дольше, энергии им требуется больше (во всяком случе, для синтез).

Эмоционль обеспечивет энергию, объяснял Ун (пульсируя тк, что его сигнлы стли почти невнятными), рционл – почку, пестун – инкубторную сумку.

После того, кк Ду узнл все это, ей стло понятней, почему Тритт тк злится, когд он спускется к ним по-прежнему прозрчня, не мтово клубясь от пресыщения. Но почему, собственно, они должны быть недовольны? Рзреженность, которую он сохрняет, только придет синтезу особую прелесть. Другие триды, должно быть, зхлебывются энергией, просто чвкют, но ведь и в легкости и воздушности, конечно, тоже есть свое неповторимое очровние. И ведь крошк-левый и крошк-првый отпочковлись, кк им и положено, рзве нет?

Но, конечно, крошк-эмоционль, сестр-серединк, требовл куд больше энергии, и Ду никк не могл нкопить ее достточно.

Дже Ун нчл зговривть об этом:

«Ты поглощешь слишком мло солнечного свет, Ду».

«Больше, чем нужно», – поспешно скзл Ду.

«Трид Гении только что отпочковл эмоционль».

Ду недолюбливл Гению. Он ее никогд не любил. Гения был дурочкой дже по нормм эмоционлей. И Ду скзл высокомерно:

«А, тк знчит, он этим хвстет? В ней нет ни млейшей деликтности. Уж конечно, он шепчет всем, кто только готов слушть: «Я зню, милочк, об этом вслух не говорят, но мой левник и мой првник, ты только предствь себе...» – Ду воспроизвел трепетные верещщие сигнлы Гении с ткой убийственной точностью, что Ун излучил веселость. И тем не менее он скзл:

«Пусть Гения пустышк, но он взрстил эмоционль, и Тритт очень рсстроен. Мы обрзовли триду рньше их...»

Ду отвернулсь.

«Я поглощю столько солнц, сколько могу выдержть. Я питюсь, пок не теряю способности двигться. Не понимю, чего вы от меня хотите».

«Не сердись, – скзл Ун. – Я обещл Тритту поговорить с тобой. Он думет, что ты меня послушешься».

«А, Тритт просто считет стрнным, что ты рсскзывешь мне про нуку. Он не понимет... Или ты хотел бы, чтобы у вс был середин ткя же, кк в остльных тридх? »

«Нет, – ответил Ун твердо. – Ты не похож н других, и я этому рд. А если тебя интересует нук, то позволь, я тебе еще кое-что объясню. Солнце дет теперь меньше пищи, чем в древние времен. Световой энергии стновится все меньше и впитывть ее приходится много дольше. Рождемость снижется из век в век, и нселение мир уменьшилось по срвнению с прошлым во много рз».

«Я тут ничем помочь не могу! » – сердито скзл Ду.

«Зто Жесткие кк будто могут. Их численность ткже сокрщется...»

«А они тоже переходят? » – Ду вдруг почувствовл, что это ей интересно. Почему-то ей всегд кзлось, что Жесткие бессмертны – что они не рождются и не умирют. Кто, нпример, хоть рз видел крошку-Жесткого? У них не бывет детей. Они не синтезируются. Они не едят.

Ун ответил здумчиво:

«Мне кжется, они переходят. Но о себе они со мной не рзговривют. Я дже не зню точно, кк они едят. Но есть они, конечно, должны. И они рождются. Вот сейчс, нпример, среди них появился новый. Я его еще не видел... Ну, д дело не в этом. Видишь ли, они пытются создть искусственную пищу...»

«Зню, – скзл Ду. – Я ее пробовл».

«Кк? А я ничего об этом не слышл! »

«О ней болтл компния эмоционлей. Они слышли, что Жесткие ищут желющих ее попробовть, и все боялись, идиотки. Говорили, что от нее можно нвсегд стть жесткой, рзучиться синтезировться».

«Ккие глупости! » – рздрженно перебил Ун.

«Конечно. И я вызвлсь попробовть. Тут уж им пришлось змолчть. С ними не хвтит никкого терпения, Ун».

«Ну, и кк тебе покзлсь новя пищ? »

«Мерзость! – резко скзл Ду. – Грубя и горькя. Конечно, другим эмоционлям я про это не скзл».

«Я ее пробовл, – зметил Ун. – И прво, он все-тки не нстолько плох».

«Рционлы и пестуны не обрщют внимния н вкус пищи».

Но Ун продолжл:

«Это ведь только первые попытки. Жесткие сейчс нпряженно рботют нд ее улучшением. И особенно Эстуолд – тот новый, о котором я упоминл, тот, которого я еще не видел. Судя по словм Лостен, тких Жестких, кк он, еще никогд не бывло. Генильный ученый».

«А почему же ты его не видел? »

«Но ведь я просто Мягкий. Или, по-твоему, они мне обо всем говорят и все покзывют? Нверное, когд-нибудь я его увижу. Он открыл новый источник энергии, который может нс спсти...»

«Мне искусствення пищ не нрвится», – вдруг зявил Ду и зструилсь прочь.

Рзговор этот происходил не тк двно, и хотя с тех пор Ун ни рзу не упомянул про Эстуолд, он знл, что скоро опять о нем услышит, и теперь н зкте тревожно рзмышлял о будущем.

Он видел искусственную пищу один-единственный рз – светящийся шр, что-то вроде мленького Солнц в особой пещере, отведенной для него Жесткими. Ду вновь ощутил горечь этой пищи.

А если они ее улучшт? Сделют приятной? Или дже восхитительной? Тогд ей придется есть до полного нсыщения, и ее охвтит желние рзреживться...

Он стршилсь этого смопроизвольного импульс к рзреживнию. Он не был похож н чувство, которое зствляло ее рзреживться, чтобы мог осуществиться синтез левник и првник. Ткое смопроизвольное рзреживние покжет, что он готов к взрщивнию крошки-серединки. А он... он не хочет этого!

Он длеко не срзу скзл првду дже себе. Он не хочет взрщивть эмоционль! Ведь после рождения всех троих детей неизбежно нступит время переход, он не хочет переходить. Ей вспомнился день, когд ее пестун нвсегд ее покинул. Нет, с ней тк не будет! Он был полн яростной решимости.

Остльные эмоционли ни о чем подобном не здумывлись. Ведь они – пустышки, совсем не ткие, кк он. Кк он – чудчк Ду, олевеля эм. Тк они ее прозвли, ну, он и будет ткой! До тех пор, пок он не отпочкует третьего ребенк, он не перейдет, он остнется жить.

А потому третьего ребенк не будет. Никогд. Никогд!

Но кк это устроить! Кк помешть Уну догдться? А если Ун догдется, что тогд?

2b

Ун выжидюще смотрел н Тритт. Он почти не сомневлся, что н поверхность з Ду Тритт поднимться не стнет. Это знчило бы оствить детей одних, чего он всегд избегл. Тритт молч медлил, зтем удлился – в сторону детской ниши.

Ун почувствовл облегчение. Не без горечи, конечно: ведь Тритт, рссердившись, змкнулся в себе, отчего взимный конткт ослбел и возник брьер рздржения. Естественно, что Уну взгрустнулось – словно упл жизнення пульсция.

Но, может быть, и Тритт чувствует то же? Нет, это было бы неспрведливо: Тритту хвтет его особого отношения к детям.

Ну, Ду... Кто способен скзть, что чувствует Ду? Д и вообще любя эмоционль? Они нстолько своеобрзны, что рядом с ними левые и првые кжутся совершенно одинковыми – если, конечно, не считть интеллект. Но, дже и учитывя кпризность эмоционлей, рзве кто-нибудь способен скзть, что чувствует Ду? Именно Ду?

Вот почему Ун испытл облегчение, когд Тритт удлился. Ду и в смом деле превртилсь в згдку. Здержк с третьим ребенком действительно стновилсь опсной, Ду не только не прислушивлсь к уговорм, но, ноборот, деллсь все более упрямой. А в нем, в Уне, пробуждлось стрнное беспричинное беспокойство. Ему никк не удвлось определить, что это ткое, и он решил обсудить вопрос с Лостеном.

Ун отпрвился в пещеры Жестких. Он спешил и двиглся одним непрерывным струением, которое, однко, было горздо изящнее легкомысленных всплесков и стремительных скчков, которые хрктеризовли кpивую движения эмоционлей, или збвного перевливния тяжеловесных пестунов.

В его пмяти всплыл мысленный обрз: Тритт неуклюже гоняется з крошкой-рционлом, который в нежном возрсте почти не уступл в неуловимости молодым эмоционлям. В конце концов Ду блокировл крошку и вернул его в нишу, Тритт нерешительно хл, не зня, то ли хорошенько встряхнуть мленькую искорку жизни, то ли зкутть ее в свое вещество. Рди детей Тритт умел рзреживться смым удивительным обрзом, когд Ун его поддрзнивл, Тритт, вообще не понимвший шуток, отвечл совершенно серьезно: «Пестунм можно, когд это нужно детям».

Ун гордился своим струением – грциозным и в то же время полным достоинств. Кк-то он рсскзл об этом Лостену – своему Жесткому руководителю, которому говорил о себе все. Лостен ответил: «А не кжется ли тебе, что эмоционлям и пестунм их мнер передвижения нрвится не меньше? Если вы думете по-рзному и действуете по-рзному, то и удовольствие вм должны доствлять рзные вещи, не тк ли ? Видишь ли, трид не исключет индивидульности».

Однко Ун не совсем понимл, что ткое индивидульность. По-видимому, это знчит – быть смому по себе? Кждый Жесткий, бесспорно, всегд см по себе. У них нет трид. Но кк они это выдерживют?

Когд Ун впервые здлся этим вопросом, он был совсем еще мленький. Его взимоотношения с Жесткими только-только звязывлись, и внезпно он сообрзил, что ничего толком о них не знет. Откуд он, собственно, взял, будто у Жестких нет трид? Конечно, ткя легенд бытует среди Мягких, но верн ли он? Порзмыслив, он решил, что нужно спросить, не принимть чужие утверждения н веру.

И он спросил: «Ру, вы левый или првый? » (Позже при одном воспоминнии об этом Ун нчинл пульсировть. Ндо быть порзительно нивным, чтобы обртиться к Жесткому с тким вопросом! И его нисколько не утешл мысль, что кждый рционл обязтельно в той или иной форме здвл его Жесткому. Д, рно или поздно, но это случлось всегд, причем чще – рно.)

Лостен ответил невозмутимо: «Ни то и ни другое, крошк-левый. Жесткие не делятся н левых и првых.»

«И у них нет се... эмоционлей? »

«Серединок? – и форм пермнентной сенсорной облсти Жесткого изменилсь (позже Ун убедился, что подобные изменения ссоциируются с весельем или удовольствием). – Нет. Серединок у нс тоже нет. Только Жесткие – и все одинковые».

Тогд Ун спросил – см не зня кким обрзом, почти против воли:

«Но кк вы выдерживете? »

«У нс ведь все по-другому, крошк-левый. Мы к этому привыкли».

Неужели Ун мог бы привыкнуть к чему-либо подобному? До сих пор его жизнь был нерзрывно связн с родительской тридой, и он твердо знл, что в будущем, причем не тком уж отдленном, стнет членом собственной триды. Кк же можно жить инче?

Он иногд рзмышлял об этом с полным нпряжением. Впрочем, он всегд рзмышлял с полным нпряжением, что бы его ни знимло. И порой он кк будто улвливл, что это знчит. У Жесткого есть только он см. Ни левого брт, ни првого, ни сестры-середины, ни синтез, ни детей, ни пестунов – ничего этого у Жестких нет: ничего, кроме интеллект, кроме исследовния вселенной.

Возможно, им этого достточно. Стновясь стрше, Ун нчинл все глубже постигть рдость познния. Ее было достточно... почти достточно. Но тут от вспоминл Тритт, Ду и решл, что дже вся вселення не может зменить их вполне.

Рзве что... Стрнно, но порой ему нчинло кзться, будто со временем, в определенной ситуции, в определенных условиях... Зтем мимолетное прозрение будущего угсло бесследно. А потом опять вдруг вспыхивло, и все чще ему чудилось, что оно держится дольше и должно вот-вот зпечтлеться в пмяти.

Но сейчс вжно другое. Ндо что-то придумть с Ду.

Он двиглся по знкомой дороге. В первый рз его вел по ней пестун (скоро и Тритт поведет по ней их собственного мленького рционл, их крошку-левого).

Ну, и конечно, он вновь погрузился в воспоминния.

Кк тогд было стршно! Рядом другие мленькие рционлы пульсировли, мерцли, меняли форму, кк ни сигнлили им пестуны, чтобы они оствлись плотными, глдкими и не позорили триду. А один мленький левый, приятель Ун, рсплстлся и утончился совсем по-детски и не желл уплотняться, несмотря н все уговоры пестун, изнемогвшего от смущения. (Тем не менее он стл прекрсным учеником... «Хотя до Ун ему и длеко», – не без смодовольств зключил Ун.)

В тот их первый школьный день с ними знкомилось много Жестких. Жесткие остнвливлись перед кждым мленьким рционлом, специльными способми определяли тип его вибрций и зтем решли, принять ли его сейчс или выждть новый срок, если принять, то ккой курс обучения подойдет ему больше всего.

Когд Жесткий приблизился к нему, Ун, нпрягя все свои силы, рзглдился и зствил себя не мерцть.

Жесткий скзл (и Ун, впервые услышв непривычные тон его голос, с перепугу чуть было не збыл, что он теперь большой и должен сохрнять плотность):

«Очень устойчивый рционл. Кк ты определяешь себя, левый? »

В первый рз Ун нзвли «левый», не «левулечк» или «левуленьк», и он проникся неведомой прежде устойчивостью, потому сумел выговорить твердо: «Ун, Жесткий-ру», отчекнив вежливое обрщение, совсем кк нствлял его пестун.

Ун смутно помнил, кк его водили по пещерм Жестких, где он видел их приборы, их мшины, их библиотеки и терялся от непонятных зрелищ и звуков. Впрочем, помнил он не столько их, сколько свое отчяние, свой стрх. Что они с ним сделют?

Пестун объяснял ему, что он будет учиться. Но что ткое «учиться»? Он не знл, когд спросил пестун, окзлось, что тот тоже не знет, хотя и был много стрше Ун.

Только через некоторое время он обнружил, что это очень приятный процесс – чрезвычйно приятный, хотя и не без своих отрицтельных сторон.

Сперв его руководителем стл Жесткий, который первым нзвл его «левый». Этот Жесткий нучил его воспринимть смысл волновых зписей, и вскоре то, что прежде кзлось ему недоступным для понимния кодом, превртилось в слов – ткие же осмысленные и понятные, кк те, которые он произносил с помощью своих вибрций.

Но зтем первый Жесткий перестл появляться, и его сменил другой. Ун не срзу зметил, что у него другой руководитель (в те рнние дни все Жесткие кзлись ему одинковыми, и он не умел рзличть их голос). Но потом он все-тки рзобрл, что это другой Жесткий. Мло-помлу он уверился в своем открытии и почувствовл стрх. Ткя змен был непонятной, потому пугл. В конце концов он собрлся с духом и спросил:

«Где мой руководитель, Жесткий-ру? »

«Гмлдн? .. Он больше не будет руководить тобой, левый».

Ун н минуту утртил др речи. Зтем он все-тки скзл:

«Но ведь Жесткие не переходят...» – он не решился зкончить эту фрзу.

Новый Жесткий промолчл и ничего не объяснил.

И тк бывло всегд. В дльнейшем Ун убедился, что Жесткие избегют говорить о себе. Обо всем остльном они рсскзывли охотно и подробно. Но о себе – ничего.

Некоторые фкты в конце концов убедили Ун, что Жесткие тоже переходят, что они не бессмертны (хотя большинство Мягких было твердо уверено в обртном). Но Жесткие хрнили молчние. Иногд Ун и другие рционлы-ученики обсуждли это между собой – неуверенно, боязливо. Кждый подмечл что-то, что, кзлось, неопровержимо свидетельствовло о бренности Жестких, и все они думли: «Неужели? », но избегли очевидного вывод и торопились переменить тему.

Жесткие кк будто были рвнодушны к тому, что молодые рционлы подмечют свидетельств их бренности. Они и не думли их скрывть. Но сми об этом никогд не говорили. А если их об этом спршивли прямо (что порой окзывлось неизбежным), они ничего не отвечли – ни «д», ни «нет».

Однко, если они переходят, знчит, они должны и рождться, но и об этом от них нельзя было ничего узнть, и Ун ни рзу не видел крошки-Жесткого.

Ун полгл, что Жесткие получют энергию от кмней, не от Солнц – вернее, что они вводят в свое тело черный кменный порошок. И тк думл не он один. Но другие ученики сердито откзывлись верить этому. Однко прийти к окончтельному выводу было нельзя, потому что никто из них своими глзми не видел, кк едят Жесткие, те хрнили молчние.

В конце концов Ун привык к этой сдержнности кк к неотъемлемому их свойству. Возможно, рзмышлял он, причиной тут индивидульность Жестких – то, что они не создют трид. Из-з этого они словно окружют себя оболочкой скрытности.

А потом Ун узнл ткие вжные и серьезные вещи, что они совсем зслонили от него згдки жизни Жестких. Нпример, он узнл, что мир сжимется... уменьшется...

Это скзл ему Лостен, его новый руководитель.

Ун здл вопрос о пустующих пещерх, которые бесконечными нфилдми уходили в смые недр мир, и Лостен, кзлось, был доволен.

«Ты побивлся спросить об этом, Ун? »

(Теперь он был Ун, не просто один из бесчисленных левых. Он всякий рз испытывл гордость, когд ккой-нибудь Жесткий нзывл его по имени. А тких было немло. Ун усвивл звния с порзительной легкостью, и обрщение по имени подчеркивло его исключительность. Лостен не рз упоминл, кк он доволен тем, что Ун знимется именно у него.)

После некоторых колебний Ун признлся, что ему действительно было стршно спросить. Признвться в недостткх Жестким было легче, чем однокшникм-рционлм, и куд легче, чем Тритту... Нет, Тритту он вообще не признлся бы... (Рзговор этот происходил в то время, когд Ду еще не стл членом их триды.)

«Тк почему же ты спросил? »

Ун снов зколеблся, но потом все-тки скзл медленно:

«Я боюсь необитемых пещер, потому что, когд я был мленьким, мне рсскзывли, будто они полны всяких ужсов. Но по собственному опыту я этого не зню. Мне известно лишь то, что мне рсскзывли другие дети, которые тоже по собственному опыту знть этого не могли. Я хочу �нть о них првду, и желние это выросло нстолько, что любопытство во мне теперь пересиливет стрх».

Лостен кк будто был доволен.

«Очень хорошо! Любопытство – полезное чувство, стрх пользы не приносит. Твое внутреннее рзвитие, Ун, не оствляет желть ничего лучшего. И помни: твое внутреннее рзвитие – вот что в конечном счете вжнее всего. А нш помощь игрет второстепенную роль. Рз ты хочешь узнть, то мне легко будет объяснить, что необитемые пещеры действительно необитемы. Они пусты. В них нет ничего, кроме ненужных вещей, оствленных тм в прошлые времен».

«Кем оствленные, Жесткий-ру? »

Эту официльно-почтительную форму обрщения Ун теперь употреблял лишь в тех случях, когд вдруг ощущл, нсколько больше его Лостен осведомлен в том или ином вопросе.

«Теми, кто жил в них в прошлые времен. Множество циклов тому нзд мир нселяли сотни тысяч Жестких и миллионы Мягких. Нс стло горздо меньше, Ун, чем было когд-то. Всего трист Жестких и менее десяти тысяч Мягких».

«Почему? » – Ун был потрясен. (Жестких остлось всего трист! Почти прямое признние, что Жесткие тоже переходят... но здумывться об этом пок не время.)

«Потому что энергии стновится все меньше. Солнце остывет. И с кждым циклом стновится все труднее жить и взрщивть детей».

(А это рзве не знчит, что Жесткие тоже взрщивют детей? И еще одно: следовтельно, Жесткие ткже получют пищу от Солнц, не из кмней. Но и эти мысли Ун решил обдумть после.)

«Тк будет продолжться и дльше? » – спросил Ун.

«Д, пок Солнце совсем не истощится и не перестнет двть пищу».

«Знчит ли это, что мы все перейдем? И Жесткие и Мягкие? »

«А можно ли сделть иной вывод? »

«Но нельзя же допустить, чтобы мы все перешли. Если нм нужн энергия, Солнце истощется, тк ндо нйти другие источники. Другие звезды».

«Видишь ли, Ун, остльные звезды тоже истощются. Нш вселення приближется к своему концу».

«А мы можем получить пищу только от звезд? Других источников энергии не существует? »

«Нет. Конец нступет для всех источников энергии по всей вселенной».

Ун недовольно обдумл это, потом скзл:

«Ну, другие вселенные? Мы не должны гибнуть только потому, что гибнет нш вселення».

Он весь пульсировл и с непростительной невежливостью рсширился, стл почти прозрчным и зметно выше, чем Жесткий.

Однко Лостен излучил только большое удовольствие. Он скзл:

«Великолепно, левый мой. Об этом необходимо рсскзть остльным».

От смущения и рдости Ун мгновенно сжлся до нормльных рзмеров. Ведь еще никто – кроме, конечно, Тритт – не обрщлся к нему с лсково-доверительным «левый мой».

И вскоре Лостен см привел к ним Ду. Ун тогд подумл, нет ли тут связи с их рзговором, но со временем оствил эти мысли. Слишком уж чсто твердил Тритт, что это ему они обязны появлением Ду – кто, кк не он, попросил Лостен? И Ун, совсем зпутвшись, вовсе перестл обдумывть эту тему.

И вот сейчс он снов идет к Лостену. С тех пор, кк он узнл, что вселення приближется к концу и что (кк вскоре выяснилось) Жесткие упорно ищут средств все-тки выжить, прошло много времени. Он уже стл специлистом в смых рзных облстях нуки, и Лостен дже объявил, что физику Ун знет нстолько полно, нсколько ее вообще способен воспринять Мягкий. А тут новые рционлы достигли возрст обучения, и они с Лостеном виделись теперь все реже и реже.

Лостен знимлся с двумя рционлми-подросткми в рдиционной кмере. Он увидел Ун сквозь стеклянную стену и вышел к нему, тщтельно зкрыв з собой дверь.

– Левый мой! – скзл он, протягивя свои конечности. При виде этого дружеского движения Ун, кк и прежде, испытл безрссудное желние сжть их, но сумел сдержться. – Кк поживешь?

– Я не хочу мешть вм, Лостен-ру.

– Мешть? Эти двое прекрсно познимются и сми. Вероятно, они только рды, что я ушел. Мне кжется, им ндоедет все время меня слушть.

– Ну, уж этого не может быть, – скзл Ун. – Я всегд готов был слушть вс без конц. И конечно, их вши объяснения увлекют не меньше.

– Ну-ну, спсибо н добром слове. Я чсто вижу тебя в библиотеке, и мне говорили, что твои успехи в звершющих знятиях по-прежнему блестящи, но я немножко скучю без своего лучшего ученик. Кк поживет Тритт? Все еще по-пестунски упрям?

– Он с кждым днем стновится упрямее. Трид только им и держится.

– А Ду?

– Ду? Я ведь искл вс... Вм известно, ккя он особення. Лостен кивнул.

– Д, я зню, – скзл он с выржением, которое Ун нучился истолковывть кк грусть.

Он немного поколеблся, потом решил говорить прямо.

– Лостен-ру, – нчл он, – ее привели к нм, к Тритту и ко мне, именно потому, что он особення?

– А тебя это удивило бы? Ты ведь и см особенный. И ты не рз говорил мне, что Тритт бывет не тким, кк другие пестуны.

– Д, – убежденно скзл Ун. – Он совсем не ткой.

– И знчит, естественно, что для вшей триды требовлсь особення эмоционль, не тк ли?

– Но ведь особенность бывет рзня, – здумчиво скзл Ун. – Некоторые своеобрзные привычки Ду сердят Тритт и тревожт меня. Можно мне с вми посоветовться?

– Рзумеется?

– Он... он избегет синтез. Но Лостен слушл невозмутимо, кк будто речь шл о смых обычных вещх.

Ун продолжл:

– В тех случях, когд он соглшется, рзреживние ей кк будто приятно меньше, чем нм, и все-тки соглшется он очень редко.

– А что ищет в синтезе Тритт? – спросил Лостен. – Помимо приятного ощущения от рзреживния? Что вжно для него?

– Дети, конечно, – ответил Ун. – Я им рд, и Ду тоже, но ведь Тритт – пестун. Вм это понятно? (Уну вдруг покзлось, что Лостен неспособен уловить все тонкости внутренних взимоотношений триды.)

– В ккой-то мере, – ответил Лостен. – Следовтельно, нсколько я могу судить, Тритт получет от синтез нечто большее, чем просто удовольствие. А кк ты см? Чем тебя привлекет синтез?

Ун здумлся.

– По-моему, вы это знете. Он дет мне своего род интеллектульную стимуляцию.

– Д, я зню. Но мне нужно было проверить, нсколько ты отдешь себе в этом отчет. Я хотел убедиться, помнишь ли ты. Ведь ты не рз говорил мне, кк, выходя из синтезировнного состояния, которое сопряжено с згдочной и полной утртой ощущения времени – и, по првде скзть, ты действительно исчезл н довольно долгие сроки, ты обнруживл, что вопросы, прежде трудные и нерзрешимые, вдруг стли ясными и понятными, что твои знния рсширились.

– Мой интеллект словно бы оствлся ктивным и н протяжении этого интервл полной утрты сознния, – скзл Ун. – У меня создется впечтление, будто это время, хотя я не змечл его и не ощущл собственного существовния, было мне необходимо и двло мне возможность сосредоточиться н чисто умственных процессх, от которых меня ничто не отвлекло, кк случется при нормльных обстоятельствх.

– Д, – соглсился Лостен. – Когд ты снов являлся ко мне, твое мышление словно бы совершло кчественный скчок. Для вс, рционлов, это обычно, хотя нельзя не признть, что никто еще не рзвивлся ткими гигнтскими скчкми, кк ты. Я совершенно искренне считю, что з всю историю в мире не было другого ткого рционл.

– Нет, првд? – пробормотл Ун, стрясь удержть свою рдость в пристойных грницх.

– Впрочем, я могу и ошибться... – Лостен кк будто рзвеселил внезпность, с ккой Ун перестл мерцть, – но пок оствим это. Суть в том, что тебе, кк и Тритту, синтез дет что-то сверх смого синтез.

– Д. Безусловно.

– А что получет от синтез Ду – сверх смого синтез? Нступило долгое молчние.

– Не зню, – скзл нконец Ун.

– И ты ее не спршивл?

– Нет.

– В тком случе, – продолжл Лостен, – если для тебя и Тритт синтез – не смоцель, но в ккой-то мере лишь средство, для Ду он не приносит ничего дополнительного, то и привлекть ее он должен меньше, чем вс.

– Но ведь другие эмоционли... – нчл Ун, опрвдывясь.

– Другие эмоционли не похожи н Ду. Ты см не рз говорил мне это и, по-моему, с гордостью.

Уну стло стыдно.

– Мне кзлось, что причин не в этом.

– А в чем же?

– Это очень трудно объяснить. Мы, кк члены триды, знем друг друг, Ощущем друг друг и в ккой-то мере предствляем собой три чсти, из которых слгется единя личность. Личность неясня, которя то вырисовывется, словно в дымке, то снов исчезет. Почти всегд это происходит где-то з грнью сознния. Если мы стремся сосредоточиться и понять, все срзу кк бы рсплывется, не оствляя сколько-нибудь четкого обрз. Мы... – Ун рстерянно помолчл. – Очень трудно объяснить триду тому, кто...

– Но все-тки я попытюсь понять. Тебе кжется, что ты уловил ккие-то тйные мысли Ду? То, что он хотел бы скрыть от вс?

– Если бы я знл! Но это лишь смутное впечтление, которое порой теплится н смой периферии моего сознния.

– Ну, и?

– Иногд мне кжется, что Ду просто не хочет взрщивть крошку-эмоционль.

Лостен внимтельно посмотрел н него.

– У вс ведь, если не ошибюсь, пок только двое детей? Крошк-левый и крошк-првый?

– Д, всего двое. Кк вы знете, взрстить эмоционль очень трудно.

– Я зню.

– А Ду и не пытется поглощть необходимое количество энергии. Скорее дже ноборот. У нее всегд нходится множество объяснений, но я им не верю. Мне кжется, он почему-то не хочет, чтобы у нс был эмоционль. См я... ну, если Ду действительно предпочл бы подождть, я предоствил бы решть ей. Но ведь Тритт – пестун, и он нстивет. Ему нужн крошк-эмоционль. Без нее его потребность зботиться о детях не нходит удовлетворения. И я не могу лишть Тритт его прв. Дже рди Ду.

– А если Ду не хочет взрстить крошку-эмоционль по ккой-нибудь вполне рционльной причине, ты с ней посчитлся бы?

– Конечно. Но я, не Тритт. Для него нет ничего вжнее детей.

– Но ты пострлся бы убедить его? Уговорить не торопиться?

– Д. Нсколько это в моих силх.

– А ты змечл, что Мягкие... – Лостен зпнулся в поискх подходящего слов и употребил обычное выржение Мягких: – ...что они прктически никогд не переходят до появления детей? Все трех? Причем эмоционль обязтельно бывет последней?

– Я это зню, – ответил Ун, недоумевя, почему Лостен решил, что ему могут быть неизвестны столь элементрные сведения.

– Другими словми, появление крошки-эмоционли ознчет приближение времени переход.

– Но ведь не рньше, чем эмоционль вырстет нстолько, чтобы...

– Тем не менее переход преврщется в неизбежность. Тк, может быть, Ду не хочет переходить?

– Но это же немыслимо, Лостен! Переход – это кк синтез: если время для него нступило, он совершется см собой. Кк тут можно хотеть или не хотеть? (Ах д, ведь Жесткие не синтезируются, потому, возможно, им это непонятно! )

– А что если Ду решил вообще избежть переход? Что бы ты скзл тогд?

– Но ведь мы обязтельно должны перейти. Если Ду хочет просто отложить взрщивние последнего ребенк, я мог бы уступить ее желнию и, пожлуй, сумел бы уговорить Тритт. Но если он решил вообще не переходить, это недопустимо.

– Почему? Ун здумлся.

– Мне трудно объяснить, Лостен-ру. Но кким-то обрзом я зню, что мы обязтельно должны перейти. С кждым циклом это мое ощущение рстет и крепнет. Иногд мне дже кжется, что я понимю, в чем тут дело.

– Порой я готов думть, что ты философ, Ун, – суховто зметил Лостен. – Но двй рссуждть. Когд крошк-эмоционль появится и подрстет, Тритт выпестует всех положенных ему детей и спокойно примет переход, ощущя, что ему было дно изведть всю полноту жизни. И см ты примешь переход с удовлетворением, кк звершющий этп в твоем стремлении обогщться все новыми знниями. А Ду?

– Я не зню, – скзл Ун рсстроенно. – Другие эмоционли всю жизнь только и делют, что болтют друг с другом, и, очевидно, нходят в этом ккое-то удовольствие. Но Ду всегд держлсь и держится особняком.

– Д, он необычн. И ей совсем ничто не нрвится?

– Он любит слушть, кк я рсскзывю про мои знятия, – пробормотл Ун.

– Не ндо стыдиться этого, Ун. Все рционлы рсскзывют своим првникм и серединм о своих знятиях. Д, конечно, все вы делете вид, будто этого никогд не случется, тогд кк н смом деле...

– Но Ду меня слушет, Лостен-ру. По-нстоящему.

– В отличие от прочих эмоционлей? Охотно верю. А тебе никогд не кзлось, что после синтез он тоже нчинет лучше понимть?

– Пожлуй... Но я кк-то не обрщл внимния...

– Д, поскольку ты убежден, что эмоционли неспособны рзбирться в подобных предметх. Но в Ду кк будто есть многое от рционл.

(Ун взглянул н Лостен с внезпной тревогой. Кк-то рз Ду рсскзл ему, ккой несчстной чувствовл он себя в детстве. Только один рз: о визгливых выкрикх других эмоционлей, о гдком прозвище, которое они ей дли – «олевеля эм». Неужели Лостен кким-то обрзом узнл про это? .. Но нет – его взгляд, устремленный н Ун, оствлся невозмутимым.)

– Мне тоже тк кзлось. И я горжусь, что это тк! – вдруг не выдержл Ун.

– И очень хорошо, что гордишься, – зметил Лостен. – Но почему бы не скзть ей об этом? А если ей нрвится пестовть в себе рционльность, тк почему бы не помочь ей? Учи ее тому, что знешь, более системтически. Отвечй н ее вопросы. Или это покроет вшу триду позором?

– Пусть покрывет! .. И, собственно, что тут позорного? Тритт зявит, что это нпрсня трт времени, но я сумею его уговорить.

– Втолкуй ему, что Ду, если у нее возникнет ощущение полноты жизни, перестнет бояться переход и скорее соглсится взрстить крошку-эмоционль.

Ун ощутил ткую рдость, словно можно было больше не опсться ктстрофы, которя уже кзлось неминуемой. Он скзл торопливо:

– Вы првы. Я чувствую, что вы првы. Лостен-ру, вы все понимете! Рз вы возглвляете Жестких, проект конткт с той вселенной не может потерпеть неудчи!

– Я? – Лостен излучил веселость. – Ты збыл, что сейчс нс возглвляет Эстуолд. Проект многим обязн ему. Без Эстуолд рбот почти не продвинулсь бы.

– Д, конечно... – Ун немного приуныл.

Он еще не видел Эстуолд. И никто из Мягких с ним не встречлся, хотя некоторые и утверждли, будто видели его издли. Эстуолд был новый Жесткий. Новый в том смысле, что Ун в детстве ни рзу не слышл его имени. А ведь это скорее всего ознчло, что Эстуолд – молодой Жесткий и был крошкой-Жестким, когд Ун был крошкой-Мягким. Но сейчс Ун это не интересовло. Сейчс он хотел только одного – вернуться домой. Конечно, он не мог коснуться Лостен в знк признтельности, но он еще рз горячо поблгодрил его и рдостно поспешил нзд.

Рдость его был отчсти эгоистичной. Ее порождл не только ндежд взрстить крошку-эмоционль и не только мысль о том, кк будет доволен Тритт. Дже сознние, что Ду обретет полноту жизни, было не глвным. В эти минуты он с восторгом предвкушл то, что ждло его смого. Он будет учить! И ведь ни один из остльных рционлов не может дже мечтть о подобном счстье! В чьей еще триде есть ткя эмоционль, кк Ду?

Если только Тритт сумеет понять, что это необходимо, все будет чудесно. Ндо поговорить с Триттом, убедить его нбрться терпения.

Тритт чувствовл, что больше терпеть нельзя. Д, он не понимет, почему Ду поступет тк, не инче. Он и не хочет ничего понимть. Его это не интересует. Откуд ему знть, почему эмоционли ведут себя тк, кк они себя ведут! А Ду к тому же и ведет себя не тк, кк они.

Он никогд не думет о вжном. Он любит смотреть н Солнце. А см рссеивется до того, что свет и пищ проходят сквозь нее. И объясняет, что тк крсивее. Но ведь это невжно. Вжно есть досыт. И при чем тут крсот? Д и вообще – что ткое крсот?

И с синтезом он все время что-то придумывет. Один рз дже скзл: «Двйте обсудим, что, собственно, происходит. Мы ведь никогд не говорим и дже не думем про это».

А Ун твердит одно: «Не мешй ей, Тритт. Тк лучше».

Ун чересчур уж терпеливый. Только и знет, что повторять – не ндо торопиться, ндо подождть, и все будет хорошо. Или говорит, что ему нужно обдумть вопрос.

А что знчит «обдумть вопрос»? Неизвестно. То есть это знчит, что Ун ничего делть не стнет.

Вот кк было тогд с Ду. Ун и сейчс бы еще обдумывл вопрос. А он, Тритт, пошел и скзл, что им нужн эмоционль. Вот кк ндо.

А теперь Ун говорит, что Ду ндо оствить в покое, и ничего не делет. А кк же крошк-эмоционль? Смое-смое вжное? Ну лдно, рз Ун хочет обдумывть вопрос, тогд Тритт см возьмется з дело.

И он уже взялся. Пок эти мысли мелькли в его созннии, он все продвиглся и продвиглся по длинному коридору и только сейчс зметил, ккой большой путь уже проделл. Может, это и есть «обдумывть вопрос»? Нет, он не будет бояться. Он не повернет нзд.

Тритт осторожно огляделся. Д, это дорог к пещерм Жестких. Скоро он поведет по ней своего левенького. Ун кк-то покзл ему эту дорогу.

Он не знл, что будет делть, когд доберется туд. Но стрх он не чувствовл. Ему нужн крошк-эмоционль. И Жесткие позботятся, чтобы он у него был. Привели же они Ду, когд он попросил!

Но только кого просить? Первого Жесткого, который ему встретится? Нет, он ведь уже все решил. Он же помнит имя. Он скжет его и будет говорить с тем Жестким, которого тк зовут.

И он помнит не только имя. Он дже помнит, кк услышл это имя в первый рз. Это случилось, когд левенький впервые нрочно изменил свою форму. (Ккой это был день! «Ун, скорее! Аннис собрлся в овл и стл совсем твердым! См! Ду, д посмотри же! » И они примчлись. Аннис был у них тогд один. Им ведь столько времени пришлось ждть второго! Они примчлись, левенький кк рз уплощился в уголке. Он зкручивл кря и рсползлся по своей постельке, словно жидкий. Ун срзу ушел, потому что ему было некогд. А Ду скзл: «Ничего, Тритт, он сейчс опять это сделет! » Они ждли и ждли, но Аннис больше не пожелл овлиться.)

Тритт тогд обиделся, что Ун не зхотел ждть. Он бы его выбрнил, но Ун выглядел тким устлым! Его овоид был весь покрыт морщинкми, он дже не пробовл их рзглдить. И Тритт встревожился:

«Случилось что-нибудь плохое, Ун? »

«Просто у меня был тяжелый день, и, боюсь, до следующего синтез я тк и не сумею рзобрться с дифференцильными урвнениями». (Тритт не был уверен, верно ли он зпомнил жесткие слов. Во всяком случе, Ун скзл что-то в этом роде. Ун все время говорил жесткие слов.)

«Ты хочешь синтезировться сейчс? »

«Ничего не выйдет. Я кк рз видел, что Ду отпрвилсь н поверхность, ты знешь, он не любит, чтобы мы уводили ее оттуд. Время терпит. И еще вот что – появился новый Жесткий».

«Новый Жесткий? » – повторил Тритт без всякого интерес.

Ему вообще не нрвилось, что Ун всегд ищет обществ Жестких. Ни один из рционлов, живущих по соседству, не знимлся с тким усердием тем, что Ун нзывл «обрзовние». Это было нечестно. Ун думет только об обрзовнии. Ду думет только о том, чтобы бродить одной по поверхности. И никто, кроме Тритт, не думет о триде и не зботится о ней.

«Его зовут Эстуолд», – скзл Ун.

«Эстуолд? » – Тритту вдруг стло чуточку интересно. Может быть потому, что он очень стртельно нстривлся н чувств Ун.

«Я его еще не видел, но они только о нем и говорят, – глз Ун уплощились, кк бывло всегд, когд он думл о своем. – Блгодря ему у них уже есть новое изобретение».

«А что это ткое? »

«Позитронный Н... Ты не поймешь, Тритт. Это одн новя вещь, которой обзвелись Жесткие. Он революционизирует весь мир».

«А что это ткое – революционизирует? »

«Все стнет другим».

Тритт срзу встревожился.

«Не ндо, чтобы Жесткие все делли другим».

«Они все сделют лучше. Другое вовсе не обязтельно знчит плохое. Ну, во всяком случе, это придумл Эстуолд. Он удивительно умен. Ткое у меня чувство».

«А почему он тебе не нрвится? »

«Я этого не говорил».

«Но ты ощущешься тк, словно он тебе не нрвится».

«Ничего подобного, Тритт. Просто... ну, просто... – Ун зсмеялся. – Мне звидно. Жесткие нстолько умны, что ни один Мягкий не может и мечтть с ними срвниться, но я с этим свыкся – ведь Лостен постоянно повторяет мне, что я удивительно умен... нверное, он имел в виду – для Мягкого. А теперь появился Эстуолд, и дже Лостен не помнит себя от восхищения. А я – ничто, пустое место».

Тритт выпятил переднюю плоскость, чтобы коснуться Ун, чтобы нпомнить ему, что он не один. Ун посмотрел н него и улыбнулся.

«Но все это глупости. Кк бы ни были умны Жесткие, Тритт ни у одного из них нет! »

Потом они все-тки отпрвились искть Ду. И ндо же тк случиться – он кк рз кончил свои блуждния и см спусклсь вниз! Синтез получился очень полный, хотя длился всего один день. Тритту тогд было не до синтез. Он боялся ндолго отлучиться от мленького Аннис, хотя з ним, конечно, в это время присмтривли другие пестуны.

После этого Ун время от времени упоминл про Эстуолд. Только он всегд нзывл его просто Новый, дже когд прошло уже много дней. См он его еще ни рзу не видел. «Мне кжется, я его бессознтельно избегю, – скзл он кк-то, когд с ним был Ду. – Потому что он слишком хорошо осведомлен о новом изобретении. Я не люблю получть готовые сведения, горздо интереснее смому все узнвть».

«Про Позитронный Нсос? » – спросил тогд Ду.

Еще одн ее стрнность, с рздржением подумл Тритт. Ду умел выговривть жесткие слов не хуже смого Ун. А эмоционли это не полгется.

И Тритт решил попросить Эстуолд. Ведь Ун говорил, что он удивительно умный. А рз Ун его не видл, Эстуолд уже не сможет скзть: «Я обсуждл это с Уном, Тритт. Ты нпрсно беспокоишься».

Все почему-то считют, что говорить с рционлом – знчить говорить с тридой. А н пестунов никто дже внимния не обрщет. Но уж теперь придется все-тки обртить!

Он уже двиглся внутри Жестких пещер, и вдруг его порзил стрнность всего того, что было вокруг. Он не видел ничего привычного. Все здесь было чужим, непрвильным и пугло своей непонятностью. Но он подумл, что ему ндо поговорить с Эстуолдом, и стрх уменьшился. «Мне нужн крошк-серединк», – повторил он про себя и собрлся с силми нстолько, что смог двигться дльше.

В конце концов он увидел Жесткого. Только одного. Он что-то делл. Нгиблся нд чем-то и что-то делл. Ун однжды скзл ему, что Жесткие всегд рботют нд своими... ну нд этими. Тритт не помнил, нд чем, д и помнить не хотел.

Он приблизился к Жесткому ровным движением и остновился.

– Жесткий-ру! – скзл он.

Жесткий посмотрел н него, и воздух между ними звибрировл. Тритт вспомнил, кк Ун рсскзывл, что воздух всегд вибрирует, когд Жесткие говорят между собой. Но тут Жесткий словно бы, нконец, увидел Тритт по-нстоящему и скзл:

– Д это же првый! Что ты тут делешь? Ты привел своего левого? Рзве семестр нчинется сегодня?

Тритт и не стрлся понять, о чем говорит Жесткий. Он спросил:

– Где я могу нйти Эстуолд, руководитель?

– Кого-кого?

– Эстуолд.

Жесткий долго молчл, потом скзл:

– А ккое у тебя дело к Эстуолду, првый?

Тритт упрямо посмотрел н него.

– Мне ндо поговорить с ним об очень вжном. Вы и есть Эстуолд, Жесткий-ру?

– Нет... А кк тебя зовут, првый?

– Тритт, Жесткий-ру.

– А-! Ты ведь првый в триде Ун?

– Д. Голос Жесткого словно стл мягче.

– Боюсь, ты сейчс не сможешь повидть Эстуолд. Его тут нет. Но, может быть, ты зхочешь поговорить с кем-нибудь другим?

Тритт молчл, не зня, что ответить. Тогд Жесткий скзл:

– Возврщйся домой. Поговори с Уном. Он тебе поможет. Ведь тк? Возврщйся домой, првый.

И Жесткий отвернулся. Он, кзлось, был знят чем-то, что совсем не кслось Тритт, и Тритт продолжл стоять в нерешительности. Потом он двинулся в другую пещеру, струясь совсем бесшумно. Жесткий дже и не посмотрел в его сторону.

Снчл Тритт не понимл, почему он свернул именно сюд. Просто он ощущл, что тк будет лучше. А потом вдруг все стло ясно. Вокруг был легкя теплот пищи, и незметно для себя он уже поглощл ее.

Тритт подумл, что вроде бы он и не был голоден – и все-тки он ест и получет от этого удовольствие.

Солнц нигде не было видно. Тритт инстинктивно посмотрел вверх, но, конечно, увидел только потолок пещеры. И тут он подумл, что н поверхности ткой вкусной пищи ему ни рзу пробовть не приходилось. Он с удивлением посмотрел по сторонм и здумлся. А потом удивился еще больше – тому, что здумлся.

Ун порой рздржл его, здумывясь о множестве вещей, которые не имели никкой вжности. И вот теперь он – Тритт! – вдруг тоже здумлся. Но ведь он здумлся об очень вжной вещи. Внезпно ему стло ясно, до чего он вжня. Н мгновение весь змерцв, он понял, что не смог бы здумться, если бы что-то внутри не подскзло ему, нсколько это вжно.

Он сделл все очень быстро, поржясь собственной хрбрости. А зтем отпрвился обртно. Порвнявшись с Жестким – с тем, которого он спршивл про Эстуолд, – он скзл:

– Я возврщюсь домой, Жесткий-ру.

Жесткий ответил что-то невнятное. Он по-прежнему делл что-то, нклонялся нд чем-то, знимлся глупостями и не змечл смого вжного.

«Если Жесткие действительно тк могущественны и умны, – подумл Тритт, – то кк же они могут быть ткими глупыми? »

3

Ду почти незметно для смой себя нпрвилсь в сторону Жестких пещер. Солнце село, это все-тки был хоть ккя-то, но цель. Что угодно, лишь бы оттянуть возврщение домой, где Тритт опять будет ворчть и требовть, Ун смущенно советовть, не веря в пользу этих советов. К тому же Жесткие пещеры мнили ее сми по себе.

Он двно ощущл их притягтельную силу – собственно говоря, с тех пор, кк перестл быть крошкой – и теперь уже больше не могл притворяться перед собой, будто ничего подобного нет. Эмоционлям не полглось испытывть подобные влечения. Првд, у иных из них в детстве проскльзывли ткие нклонности (теперь Ду был уже достточно взрослой и опытной, чтобы понимть это), но увлечение проходило смо собой, если оно окзывлось слишком сильным, то его быстро гсили.

Впрочем, когд он см был крошкой, он упрямо продолжл интересовться и миром, и Солнцем, и пещерми, и... ну, всем, чем только возможно, и ее пестун все чще повторял: «Ты не ткя, кк все, Ду моя. Ты стрння серединк. Что с тобой будет дльше? »

Снчл он никк не могл взять в толк, почему узнвть новое знчит быть стрнной и не ткой, кк другие. Но очень скоро убедилсь, что пестун просто неспособен отвечть н ее вопросы, и однжды попросил своего левого породителя объяснить ей что-то. А он скзл только – и не с лсковым недоумением, кк пестун, но резко, почти грубо: «Зчем ты об этом спршивешь, Ду? », и поглядел н нее испытующе и строго.

Он в испуге ускользнул и больше никогд не здвл ему вопросов.

А потом нстл день, когд другя мленькя эмоционль, ее сверстниц, взвизгнул «олевеля эм! » после того, кк он скзл... Ду уже не помнил, что он тогд скзл, но в тот момент это предствлялось ей вполне естественным. Он рстерялсь, ей почему-то стло стыдно, и он спросил у своего левого брт, который был горздо стрше ее, что ткое «олевеля эм». Он змкнулся в себе, смутился – смущение он воспринял очень четко – и пробормотл: «Не зню», хотя ей было ясно, что он это прекрсно знет.

Порзмыслив, он пошл к своему пестуну и спросил: «Я олевеля эм, ппочк? »

Он скзл: «А кто тебя тк нзвл, Ду? Не ндо повторять нехорошие слов».

Он обвилсь вокруг его ближнего уголк, немножко подумл и скзл:

«А это очень нехорошо? »

«С возрстом у тебя это пройдет», – скзл он и выпятился тк, что он нчл рскчивться и вибрировть. Он всегд очень любил эту игру, но н этот рз ей не зхотелось игрть – ведь нетрудно было догдться что, в сущности, он ничего не ответил. Он зструилсь прочь, рздумывя нд его словми. «С возрстом у тебя это пройдет». Знчит, сейчс у нее «это» есть. Но что «это»?

Дже тогд у нее не было нстоящих подруг среди эмоционлей. Они любили перешептывться и хихикть, он предпочитл струиться по кменным обломкм, которые нрвились ей своей ззубренностью. Но некоторые из ее сверстниц-середин относились к ней без врждебности и не тк ее рздржли. Нпример, Дорль. Он был, конечно, не умнее остльных, но зто от ее болтовни иногд стновилось весело. (Дорль, когд выросл, вошл в триду с првым бртом Ду и очень молодым левым из другого пещерного комплекс – этот левый покзлся Ду не слишком симптичным. Зтем Дорль взрстил крошку-левого и почти срзу же – крошку-првого, з ними через короткий промежуток последовл крошк-серединк. См Дорль стл теперь ткой плотной, что кзлось, будто в их триде дв пестун, и Ду не понимл, кк они вообще могут синтезировться. И тем не менее Тритт все чще многознчительно говорил при ней о том, ккую змечтельную триду помогл создть Дорль.)

Кк-то, когд они с Дорлью сидели вдвоем, Ду шепнул:

«Дорль, ты не знешь, что ткое олевеля эм? »

Дорль зхихикл, собрлсь в комок, словно стрясь стть кк можно незметнее, и ответил: «Это эмоционль, которя держится точно рционл. Ну, знешь, кк левый. Понял? «Олевеля эм» – это знчит «левя эмоционль». Понял? »

Рзумеется, Ду понял. Стоило немножко подумть, и это стло очевидным. Он бы и см рзобрлсь, если бы могл вообрзить подобное. Он спросил:

«А ты откуд знешь? »

«А мне говорили стршие эмоционли», – вещество Дорли зклубилось и Ду почувствовл, что ей это почему-то неприятно.

«Это неприлично! » – добвил Дорль.

«Почему? »

«Ну, потому что неприлично. Эмоционли не должны вести себя, кк рционлы».

Прежде Ду вообще не здумывлсь нд ткой возможностью, но теперь он порзмыслил и спросил:

«Почему не должны? »

«А потому! И знешь, что еще неприлично? »

Ду почувствовл невольное любопытство.

«Что? »

Дорль ничего не ответил, но внезпно чсть ее резко рсширилсь и здел Ду, которя от неожиднности не успел втянуться. Ей стло неприятно, он сжлсь и скзл:

«Не ндо! »

«А знешь, что еще неприлично? Можно збрться в кмень! »

«Нет, нельзя», – зявил Ду. Конечно, глупо было тк говорить, ведь Ду см нередко збирлсь во внешние слои кмней, и ей это нрвилось. Но хихикнье Дорли тк ее уязвило, что он почувствовл гдливость и тут же убедил себя, что ничего подобного не бывет.

«Нет, можно. Это нзывется кмнеедство. Эмоционли могут злезть в кмни, когд зхотят. А левые и првые – только пок они крошки. Они, когд вырстут, смешивются между собой, с кмнями не могут».

«Я тебе не верю! Ты все выдумл! »

«Д нет же! Ты знешь Димиту? »

«Не зню».

«А ты вспомни. Ну, ткя, с уплотненным уголком из Пещеры В».

«Т, которя струится кк-то боком? »

«Аг. Это ей уголок мешет. Ну, тк он один рз злезл в кмень вся целиком – только уголок торчл нружу. А ее левый брт все видел и рсскзл пестуну. Что ей з это было! С тех пор он и првд от кмней шрхется».

Ду тогд ушл встревоження и рсстроення. После этого они с Дорлью долгое время вообще не рзговривли, д и потом их полудружеские отношения не возобновились. Но ее любопытство росло и росло.

Любопытство? Почему бы прямо не скзть – «олевелость»?

Однжды, убедившись, что пестун поблизости нет, он проникл в кменьпотихоньку и совсем немножко. Он уже позбыл, кк это бывло в рннем детстве. Но, кжется, тогд он тк глубоко все-тки не збирлсь. Ее пронизывл приятня теплот, однко, выбрвшись нружу, он испытл ткое чувство, будто кмень оствил н ней след и теперь все догдются, чем он знимлсь.

Тем не менее он продолжл свои попытки, с кждым рзом все более смело, и совсем перестл внутренне смущться. Првд, по-нстоящему глубоко в кмень он никогд не збирлсь.

В конце концов пестун поймл ее и выбрнил. После этого он стл более осторожной. Но теперь он был стрше и знл, что ничего особенного в ее поведении нет – кк бы ни хихикл Дорль, почти все эмоционли лзли в кмни, причем некоторые открыто этим хвстлись.

С возрстом, однко, эт привычк исчезл, и, нсколько Ду знл, ни одн из ее сверстниц не вспоминл детские прокзы после того, кк вступл в триду. Он же – и это было ее зветной тйной, которой он не делилсь ни с кем, – рз дв позволил себе погрузиться в кмень и после вступления в триду. (Об рз у нее мелькл мысль – что, если узнет Тритт? .. Ткя перспектив не сулил ничего хорошего, и у нее портилось нстроение.)

Он нходил для себя неясное опрвдние в том, что ее сверстницы смеялись нд ней и дрзнили. Вопль «олевеля эм! » преследовл ее повсюду, внушл ей ощущение неполноценности и стыд. В ее жизни нступил период, когд он нчл прятться, лишь бы не слышть этой клички. Вот тогд-то в ней окончтельно окрепл любовь к одиночеству. Оствясь одн, он нходил утешение в кмнях. Кмнеедством, прилично оно или нет, знимться можно было только в одиночку, ведь они обрекли ее н одиночество.

Во всяком случе, тк он убеждл себя.

Один рз он попытлсь ответить им тем же и зкричл дрзнившим ее эмоционлям:

«А вы все – опрвелые эм, опрвелые, опрвелые! »

Но они только зсмеялись, и Ду, потерпев поржение, ускользнул от них совсем рсстроення. Но ведь он скзл првду! Когд эмоционли достигли тридного возрст, они нчинли интересовться крошкми и колыхлись вокруг них совсем по-пестунски, это Ду нходил отвртительным. См он никогд подобного интерес не испытывл. Крошки – это крошки, и опекть их должны првые бртья.

Ду стновилсь стрше, и ее перестли дрзнить. Тут сыгрло известную роль и то, что он сохрнял юную рзреженную структуру и умел струиться, кк-то по-особенному мтово клубясь – ни у одной из ее сверстниц это не получлось. А уж когд левые и првые нчли проявлять к ней все более живой интерес, остльные эмоционли быстро обнружили, что их нсмешки обрщются против них же смих. И тем не менее... тем не менее теперь, когд никто не посмел бы говорить с Ду пренебрежительно (ведь всем пещерм было известно, что Ун – смый выдющийся рционл своего поколения и что Ду – середин его триды), именно теперь к ней пришло твердое сознние, что он действительно олевеля эм и остнется ткой нвсегд.

Однко теперь он был убежден, что ничего неприличного в этом нетну, совершенно ничего. И все-тки порой ловил себя н мысли, что ей лучше было бы появиться н свет рционлом, и вся сжимлсь от стыд. Но, может быть, и другие эмоционли иногд... или хотя бы очень редко... А может быть, именно поэтому – хотя бы отчсти – он не хочет взрстить крошку-эмоционль? .. Потому что он см – не нстоящя эмоционль... и плохо выполняет свои обязнности по отношению к триде...

Ун кк будто не имел ничего против ее олевелости. И, уж конечно, никогд не употреблял этого слов. Ноборот, ему нрвилось, что ей интересн его жизнь, ему нрвились ее вопросы – он отвечл н них с удовольствием и рдовлся, что он понимет его ответы. Он дже зщищл ее, когд Тритт нчинл ревновть... ну, собственно, не ревновть, сердиться, потому что их поведение противоречило его узким и незыблемым предствлениям о жизни.

Ун иногд водил ее в Жесткие пещеры, стрясь покзть, чего он стоит, и открыто гордился тем, что умеет произвести н нее впечтление. И он действительно производил н нее впечтление, хотя больше всего Ду поржлсь не его знниям и уму – в них он не сомневлсь, – его готовности рзделить эти знния с ней. (Он хорошо помнил, с ккой резкостью ее левый породитель оборвл ее только потому, что он попытлсь здть ему вопрос.) И особенно остро он ощущл свою любовь к Уну именно в те минуты, когд он позволял ей рзделять с ним его жизнь. Однко это тоже было свидетельством ее олевелости.

Возможно дже (он вновь и вновь возврщлсь к этой мысли), что именно олевелость сближл ее с Уном, отдляя от Тритт, и, нверное, именно поэтому упрямя узость првник был ей тк неприятн. Ун никогд не выржл своего отношения к ткому необычному положению вещей в их триде, но Тритт, пожлуй, смутно ощущл что-то нелдное и, хотя был неспособен понять, в чем дело, все же улвливл достточно, чтобы чувствовть себя несчстным и не рзбирясь в причинх.

Когд он впервые попл в Жесткие пещеры, ей довелось услышть рзговор двух Жестких. Конечно, тогд он не понял, что они рзговривют. Просто воздух вибрировл очень сильно и нервномерно, отчего у нее где-то глубоко внутри возник неприятный зуд. Он дже нчл рзреживться, чтобы вибрции проходили нсквозь, не здевя ее. Но тут Ун скзл:

«Это они рзговривют».

И поспешил добвить, предвосхищя ее недоуменный вопрос:

«По-своему. Мы тк не можем. Но они друг друг понимют».

Ду срзу сумел уловить это совершенно непривычное для нее предствление – и рдость познния нового стл еще больше потому, что Ун был очень доволен ее сообрзительностью. (Он кк-то скзл: «У всех рционлов, которых я зню, эмоционли – совершенные дурочки. Мне удивительно повезло». А он ответил: «Но другим рционлм нрвятся кк рз дурочки. Почему ты не ткой, кк они? » Ун не стл отрицть, что другим рционлм нрвятся дурочки, просто зметил: «Я никогд нд этим не рзмышлял, и, н мой взгляд, это не стоит рзмышлений. Просто я горжусь тобой и я горд своей гордостью».)

Он спросил: «А ты понимешь, что говорят Жесткие, когд они говорят по-своему? »

«Не совсем, – ответил Ун. – Я не успевю воспринимть рзличия в колебниях. Иногд мне удется уловить ощущение общего смысл их речи – особенно после синтез. Но длеко не всегд. Улвливть ощущения – это, собственно, свойство эмоционлей, но бед в том, что эмоционль неспособн воспринять смысл того ощущения, которое он улвливет. А вот ты, пожлуй, сумел бы».

Ду зстеснялсь.

«Я бы побоялсь. А вдруг им это не понрвится? »

«Ну, попробуй! Мне очень интересно знть, получится ли у тебя что-нибудь. Проверь, сможешь ли ты понять, о чем они говорят».

«Ты првд этого хочешь? »

«Првд. Если они поймют тебя н этом и рссердятся, я скжу, что это я тебе велел».

«Обещешь? »

«Обещю».

См почти вибрируя, Ду рискнул нстроиться н Жестких и змерл в полной пссивности, которя дет возможность воспринимть чужие ощущения.

Он скзл:

«Возбуждение! Они волнуются. Из-з кого-то нового».

«Может быть, это Эстуолд», – зметил Ун.

Тк Ду в первый рз услышл это имя. Он скзл:

«Кк стрнно! »

«Что стрнно? »

«Я ощущю солнце. Очень большое солнце».

Ун стл серьезным.

«Д, они могут говорить про это».

«Но кк же тк? Где оно? »

Тут Жесткие зметили их, подошли поближе и лсково поздоровлись, выговривя слов тк, кк их выговривют Мягкие. Ду ужсно смутилсь, и ей стло стршно – вдруг они знют, что он н них нстривлсь? Но они, дже если и зметили это, ничего ей не скзли.

(Потом Ун объяснил ей, что подсмотреть, кк Жесткие рзговривют между собой по-своему, удется очень редко. Они всегд считются с присутствием Мягких и, увидев их, тотчс оствляют свою рботу. «Они нс любят, – скзл Ун. – И они очень добрые».)

Ун и после этого иногд водил ее в Жесткие пещеры – обычно в те чсы, которые Тритт всецело посвящл детям. И не считл нужным сообщть Тритту об этих прогулкх. Тритт непременно зговорил бы о том, что Ун без конц поткет Ду и он того и гляди вовсе перестнет питться, тогд ккой же будет толк от синтез? .. С Триттом невозможно было и двух слов скзть без того, чтобы он тк или инче не упомянул про синтез.

Три рз он отпрвлялсь в Жесткие пещеры совсем одн, хотя и пуглсь собственной смелости. Првд, Жесткие, которые ей встречлись, всегд были лсковы, или «очень добрые», кк вырзился Ун. Но они не принимли ее всерьез. Когд он здвл вопросы, они были довольны, но в то же время посмеивлись – это он ощущл совершенно ясно. И отвечли тк просто, что их слов не содержли никких сведений. «Это мшин, Ду, – говорили они. – Может быть, Ун сумеет тебе объяснить, что это ткое».

Интересно, был ли среди них Эстуолд? У нее не хвтло хрбрости спршивть Жестких, кк их зовут. И по имени он знл только Лостен, с которым ее познкомил Ун и о котором он много слышл рньше. Иногд ей кзлось, что вот этот Жесткий или вон тот, нверное, и есть Эстуолд. Ун говорил об Эстуолде с величйшим почтением и с некоторой обидой.

Нсколько он понял, Эстуолд был тк поглощен чрезвычйно вжной рботой, что почти никогд не зглядывл в пещеры, куд допусклись Мягкие.

Он свел воедино то, о чем ей в рзное время сообщл Ун, и мло-помлу понял, что мир получет все меньше и меньше пищи. Впрочем, Ун почти никогд не говорил «пищ», только «энергия», объяснив, что тк ее нзывют Жесткие.

Солнце остывло, оно умирло, но Эстуолд открыл, кк можно добыть энергию из неимоверной дли, которя лежит дльше Солнц, дльше семи звезд, светящихся в темном небе. (Ун кк-то объяснил, что семь звезд – это семь солнц, только нходящихся очень длеко, и что есть еще много звезд, еще более длеких, потому их нельзя увидеть. Это услышл Тритт и спросил, зчем нужны звезды, если их нельзя увидеть, потом зявил, что ничему этому не верит. Ун терпеливо произнес: «Ну, Тритт, оствь». Ду кк рз собирлсь скзть примерно то же, что и Тритт, но после этого удержлсь и промолчл.)

А теперь получлось, что в будущем энергии стнет опять много – и уже нвсегд. Пищи будет сколько угодно – кк только Эстуолд и другие Жесткие сумеют сделть новую энергию достточно вкусной.

Всего несколько дней нзд он скзл Уну:

«Помнишь, кк двным-двно, когд ты в первый рз привел меня в Жесткие пещеры и я нстроилсь н Жестких, я скзл, что поймл ощущение большого солнц? »

Он не срзу сообрзил, о чем он говорит.

«Я что-то не помню. Но продолжй, Ду. Почему ты об этом зговорил? »

«Я все думю – ведь это большое солнце и есть источник новой энергии? »

А Ун ответил с рдостью:

«Отлично, Ду! Это не совсем точно, но ткя интуиция у эмоционли – это великолепно! »

Ду, хмуро перебиря все эти воспоминния, медленно двиглсь вперед. Он добрлсь до Жестких пещер и только тут зметил, что совсем утртил предствление о времени и прострнстве. Он уже подумл, что слишком здержлсь и, пожлуй, лучше будет все-тки вернуться домой и вытерпеть неизбежные упреки Тритт, кк вдруг... словно причиной этому был мысль о Тритте... он ощутил Тритт совсем рядом.

Ощущение было удивительно сильным, и мелькнувшя было у нее мысль, что он вопреки всякой вероятности уловил его чувство через рсстояние, отделяющее ее от домшней пещеры, тут же исчезл. Нет-нет! Он здесь, в Жестких пещерх, неподлеку от нее.

Но что он тут делет? Ищет ее? Собирется брнить ее здесь? ! Или ему взбрело н ум нжловться Жестким? Нет, уж этого он не вынесет...

Но чувство холодного ужс тут же угсло, сменившись изумлением. Тритт вовсе не думл о ней. Он не чувствовл ее присутствия. Он воспринимл только всепоглощющую решимость, к которой примешивлись робость и стрх перед тем, что он нмеревлся сделть.

Ду могл бы проникнуть глубже и хотя бы в общих чертх узнть, что он собирется сделть и почему, но ничего подобного ей и н мысль не пришло. Рз уж Тритт не знет, что он тут, вжно одно – чтобы он этого тк и не узнл.

И он почти инстинктивно совершил то, что всего мгновение нзд покзлось бы ей невероятным, недопустимым ни при кких обстоятельствх.

Быть может (кк он решил позже), все случилось оттого, что совсем недвно он вспоминл свои рзговоры с Дорлью и детское кмнеедство (у кмнеедств было сложное взрослое нзвние, но детское смущло ее меньше).

Но кк бы то ни было, не отдвя себе отчет в том, что он делет... в том, что уже сделл... Ду торопливо скользнул в ближйшую стену.

Глубоко внутрь! Вся целиком!

Он ужснулсь своему поступку, но ей тут же стло легче оттого, что ее уловк окзлсь не нпрсной: Тритт прошел совсем рядом с ней, но в нем ни н миг не возникло дже смутного ощущения, что он мог бы сейчс дотронуться до своей эмоционли.

Впрочем, Ду уже больше не думл о том, зчем Тритт явился в Жесткие пещеры, ищет он ее или нет.

Он попросту збыл про Тритт.

В это мгновение он не испытывл ничего, кроме всепоглощющего изумления. Ведь дже в детстве он ни рзу не смешивлсь с кмнем целиком и не встречл эмоционли, которя признлсь бы в чем-нибудь подобном (хотя у кждой из них был нготове сплетня именно про ткой случй с кем-то из подруг). И уж конечно, ни одн взросля эмоционль не проникл в кмни целиком – д и не смогл бы, кк бы ни стрлсь. Ду ведь был удивительно рзрежен дже для эмоционли (Ун чсто и с гордостью говорил ей это), чему способствовло ее нежелние есть кк следует (о чем постоянно твердил Тритт).

Случившееся докзывло степень ее рзреженности куд весомее любых упреков првник. Ей стло стыдно, и он почувствовл жлость к Тритту.

Но тут же испытл другой и более мучительный стыд: что если ее обнружт? Если кто-нибудь увидит, что взросля эмоционль...

Вдруг ккой-нибудь Жесткий здержится в этой пещере кк рз в ту минуту... Нет, никкие силы не зствят ее покинуть кмень, если будет хоть млейшя опсность, что ее зметят... Но сколько времени можно оствться в кмне? И что произойдет, если ее обнружт прямо в нем?

В тот же миг он ощутил Жестких и тут же, см не зня кк, понял, что они длеко.

Он помедлил, стрясь успокоится. Кмень, окружвший и пронизыввший ее, придвл ккую-то тусклость ее восприятию, но не притуплял его. Ноборот, оно дже обострилось. Он по-прежнему ощущл рвномерное продвижение Тритт, уходящего все дльше и дльше, – причем тк, словно он был рядом. И он воспринимл Жестких, хотя они нходились через один пещерный комплекс от нее. Он их словно видел! Кждого в отдельности, кждого н его месте. Он улвливл млейшие оттенки их вибрирующей речи и дже кое-что понимл!

Никогд еще он не воспринимл с ткой остротой. Ей дже не грезилось, что можно тк воспринимть.

А потому Ду, хотя он и могл бы сейчс выбрться из кмня, твердо зня, что вокруг никого нет и никто ее не увидит, остлсь тм, где был. Ее удерживло удивление и еще тот стрнный жркий восторг, который он испытывл от процесс понимния. Ей хотелось продлить его.

Ее восприимчивость достигл ткой степени, что он дже осознл, чем объясняется подобня чувствительность. По словм Ун, после синтез он нчинл без труд рзбирться в том, что прежде кзлось недоступным понимнию. Что-то в периоды синтез невероятно повышло восприимчивость – поглощение и усвоение убыстрялись и усиливлись. Все дело тут в более тесном рсположении томов, объяснил Ун.

Првд, Ду не знл, что ткое «более тесное рсположение томов», но одно было ясно: это состояние нступет при синтезе, рзве то, что происходит с ней сейчс, не похоже н синтез? Ведь он словно синтезировлсь с кмнем.

При синтезе триды вся совокупность их общей восприимчивости доствлсь Уну. Блгодря этому рционл рсширял свое понимние, сохрняя его и после окончния синтез. Но в этом подобии синтез все сознние приндлежит ей одной. Ведь тут нет никого, кроме нее и кмня. И знчит, «более тесное рсположение томов» (тк ведь? ) служит только ей.

Уж не потому ли кмнеедство считется гдкой привычкой? Потому, что оно урвнивет эмоционлей с рционлми? Или только он, Ду, способн н это блгодря своей рзреженности (или, быть может, олевелости)?

Но тут Ду перестл рзмышлять и только воспринимл, все больше увлекясь. Он чувствовл, что Тритт возврщется, проходит мимо, удляется – но ее сознние лишь мшинльно зрегистрировло все это. И столь же мшинльно, дже не удивившись, он зметил, что из Жестких пещер той же дорогой уходит Ун. Он нстроилсь только н Жестких, только н них, и стрлсь кк можно глубже и полнее улвливть смысл того, что воспринимл.

Ду выбрлсь из кмня лишь много времени спустя. И он уже больше не боялсь, что ее могут зметить: ее новя восприимчивость и чувствительность служили ндежной грнтией против этого.

Он зструилсь домой, поглощення своими мыслями.

3b

Когд Ун вернулся домой, его тм ждл Тритт, но Ду еще не появлялсь. Тем не менее Тритт это, кзлось, не волновло. То есть он несомненно был взволновн, но по ккой-то другой причине. Его чувств были нстолько сильны, что Ун улвливл их с большой четкостью, однко он не стл в них рзбирться. Ему нужн был Ду, и он вдруг поймл себя н том, что присутствие Тритт его сейчс рздржет – только потому, что Тритт не Ду.

Это его удивило. Ведь от смого себя он не мог скрывть, что из них двоих всегд больше любил Тритт. Рзумеется, все члены идельной триды должны соствлять единое целое и относиться друг к другу одинково, не деля рзличия дже между собой и остльными двумя. Однко ткой триды Ун еще никогд не встречл – и меньше всего к иделу приближлись именно те, кто громко хвстл, что их трид полностью ему соответствует. Один из трех всегд окзывлся чуточку в стороне и обычно сознвл это.

Но только не эмоционли! Они окзывли друг другу взимную внетридную поддержку в степени, недоступной ни для рционлов, ни для пестунов. Недром поговорк глсит: «У рционл – руководитель, у пестун – дети, у эмоционли – все другие эмоционли».

Эмоционли обсуждли между собой жизнь своих трид, и если ккя-нибудь жловлсь н пренебрежение или остльные внушли ей, будто он позволяет помыкть собой, ее отсылли домой с визгливыми нствлениями отвердеть и требовть! А поскольку синтез в знчительной мере звисел от эмоционли и ее нстроений, левый и првый обычно всячески ей поткли и бловли ее.

Но ведь Ду был ткой неэмоционльной эмоционлью! Ее кк будто вовсе не здевло, что Ун и Тритт не тк близки с ней, кк между собой, среди эмоционлей у нее не было подруг, которые рстолковли бы ей ее прв.

Уну нрвилось, что он тк живо интересуется его знятиями, нрвилсь ее сосредоточенность и удивительня быстрот понимния, но это был интеллектульня любовь. А по-нстоящему дорог ему был медлительный глупый Тритт, который тк хорошо знл свое место и не вносил в их жизнь ничего, кроме смого нужного, смого глвного – спокойной и ндежной привычности.

И вот теперь Ун злился н Тритт!

Он спросил:

– Тритт, ты не знешь, где сейчс Ду?

Тритт не ответил прямо, скзл только:

– Я знят. Я с тобой потом поговорю. У меня дел.

– А где дети? Ты что, тоже уходил? В тебе чувствуются следы другого мест.

В голосе Тритт появилсь явня досд.

– Дети хорошо воспитны. Они остются тм, где з ними всегд могут приглядеть другие пестуны. Ун, они ведь двно уже не крошки.

Но он ничего не скзл про ощущение «другого мест», которое от него исходило.

– Извини. Я просто хотел бы знть, где Ду.

– А ты бы почще этого хотел, – скзл Тритт. – Ты ведь все время твердишь, чтобы я оствил ее в покое. Ну, вот и ищи ее см.

И Тритт удлился в дльнюю чсть домшней пещеры.

Ун глядел вслед своему првнику с некоторым удивлением. При других обстоятельствх он непременно пострлся бы пронлизировть совершенно необычное волнение, которое пробивлось дже сквозь врожденную пестунскую невозмутимость. Что нтворил Тритт?

...Но где же все-тки Ду? С кждой минутой его тревог нрстл, и он тут же збыл про Тритт.

Беспокойство обострило восприимчивость Ун. Среди рционлов было дже принято гордиться низкой чувствительностью. Способность улвливть ощущения не приндлежл к сфере рзум, это было преимущественно свойство эмоционлей. И Ун, рционл из рционлов, всегд особенно ценил в себе способность мыслить, не чувствовть. Тем не менее теперь он кк мог широко рскинул свою бедную сеть чувственного восприятия и дже вдруг н мгновение пожлел, что он не эмоционль и сеть эт тк несовершенн.

Однко окзлось, что и он в ккой-то мере эффективн. Во всяком случе, он ощутил приближение Ду н довольно большом (по крйней мере для него) рсстоянии и поспешил ей нвстречу. Кроме того, с ткого рсстояния он острее обычного воспринял ее рзреженность. Он был кк легкя дымк, не больше...

«Тритт прв, – с внезпной жгучей тревогой подумл Ун. – Ндо зствить Ду питться, синтезировться – необходимо пробудить в ней интерес к жизни».

Эт мысль нстолько звлдел им, что он дже не увидел ничего стрнного в том, кк Ду зструилсь вокруг него, словно они были у себя дом, вдли от посторонних глз. Он говорил:

– Ун, мне необходимо узнть... тк много, тк много!

Он отстрнился – все-тки следовло считться с приличиями! Но пострлся сделть это кк можно осторожнее, чтобы Ду не подумл, будто он недоволен.

– Пойдем! – скзл он. – Я просто вышел к тебе нвстречу. Скжи, что ты хочешь узнть, и я объясню, если зню см.

Они быстро двиглись к дому, и Ун охотно приспосбливлся к волнистому струению, обычному для эмоционлей.

Ду скзл:

– Рсскжи мне про другую вселенную. Почему он не ткя? И чем он не ткя? Рсскжи мне все-все.

Ду совершенно не предствлял себе, кк много он хочет узнть. Но Ун это себе предствлял. Он ощутил неимоверное богтство собственных сведений и чуть было не спросил: «Откуд ты узнл про другую вселенную столько, что он тебя зинтересовл? »

Но он удержлся. Ду возврщлсь со стороны Жестких пещер. Может быть, с ней рзговривл Лостен, предположив, будто Ун все-тки слишком гордится сттусом рционл и не снизойдет до того, чтобы удовлетворить любознтельность своей середины.

«Кк будто я н это способен! » – подумл Ун с полным созннием своей ответственности. Не нужно ничего спршивть. Он просто объяснит ей все, что сможет.

В домшней пещере их хлопотливо встретил Тритт.

– Если хотите рзговривть, тк идите в комнту Ду. У меня тут много дел. Мне нужно присмотреть, чтобы дети привели себя в порядок и сделли все упржнения. Времени синтезировться у меня нет. И не думйте!

О синтезировнии ни Ун, ни Ду не думли, тем не менее они послушно свернули в комнту Ду. Дом приндлежит пестуну. Рционлу открыты Жесткие пещеры н нижних уровнях, эмоционль всегд может отпрвиться н поверхность. У пестун же есть только дом. А потому Ун поспешил ответить:

– Хорошо, Тритт, мы не будем тебе мешть.

А Ду излучил нежность и скзл:

– Мне приятно увидеть тебя, првый мой. (Ун спросил себя, не объясняется ли ее нежность отчсти тем, что Тритт против обыкновения не стл требовть синтез. Нельзя отрицть, что Тритт действительно придет синтезу излишнее знчение. Другие пестуны длеко не тк нстойчивы.)

У себя в комнте Ду вдруг уствилсь н кормильник, хотя обычно он стрлсь дже не смотреть в его сторону.

Устновить кормильник придумл Ун. Он знл о существовнии подобных приспособлений и объяснил Тритту, что, рз уж Ду не хочет питться рядом с другими эмоционлями, можно без всякого труд доствлять солнечную энергию прямо в пещеру – пусть Ду питется дом.

Тритт пришел в ужс. Никто же тк не делет! Все будут смеяться! Трид покроет себя позором! Почему Ду не хочет вести себя кк полгется?

«Конечно, это было бы лучше, Тритт, – скзл тогд Ун. – Но рз уж он не ведет себя кк полгется, тк почему бы не помочь ей? Что тут, собственно, плохого? Он будет питться дом, нберется энергии – от этого стнет лучше и ей, и нм, – и, может быть, он дже нчнет выходить н поверхность с другими эмоционлями».

Тритт соглсился, и дже Ду соглсилсь, хотя и после долгих уговоров, но нстоял при этом н смой простой конструкции. А потому Уну при конструировнии кормильник пришлось огрничиться двумя примитивнейшими стержнями, которые служили электродми и передвли в пещеру солнечную энергию. Они были устновлены тк, чтобы Ду могл поместиться между ними. Впрочем, пользовлсь он ими очень редко.

Однко н этот рз Ду долго смотрел н кормильник, потом скзл:

– Тритт его укрсил... Или это ты, Ун?

– Я? Ну конечно нет. У основния обоих электродов были выложены узоры из цветной глины.

– Нверное, он решил тким способом нпомнить, чтобы я не збыл поесть, – зметил Ду. – А я и првд проголодлсь. К тому же, пок я буду есть, Тритт нс перебивть не стнет, ведь верно?

– Рзумеется, – скзл Ун с глубоким убеждением. – Тритт способен был бы остновить мир, если бы вдруг подумл, что его врщение мешет тебе питться.

– Ну... я и првд проголодлсь, – повторил Ду.

Уну покзлось, что он уловил ощущение виновтости. Из-з Тритт? Из-з того, что он голодн? Но почему Ду должн чувствовть себя виновтой, если ей зхотелось есть? Или он знимлсь чем-то тким, что поглотило очень много энергии, и теперь испытывет...

Он рздрженно отбросил эти мысли. Избыток рционльности, пожлуй, все-тки не укршет рционл. Несомненно, прослеживние кждой чстной идеи нносит ущерб глвному. А сейчс глвным был рзговор с Ду.

Он рсположилсь между электродми. Для этого ей пришлось сжться, и Ун еще отчетливей осознл, ккя он мленькя. Тут он понял, что и см голоден. Он зметил это потому, что это свечение электродов предствлялось ему более ярким, чем обычно, кроме того, он ощущл вкус пищи дже н тком рсстоянии, и вкус этот кзлся ему восхитительным. А ведь, проголодвшись, всегд воспринимешь вкус пищи острее и н большем рсстоянии... Ну, ничего, он поест попозже.

– Не молчи, левый мой, – скзл Ду. – Рсскжи мне про ту вселенную. Я хочу знть.

Он принял (бессознтельно? ) форму овоид – форму рционл, словно убеждя его говорить с ней, кк с рционлом.

– Всего я объяснить не могу, – нчл Ун. – То есть нучную сторону. У тебя ведь нет нужной подготовки. Но я пострюсь говорить кк можно проще и понятнее, ты слушй и не перебивй. Когд я кончу, ты скжешь, что для тебя остлось неясным, и тогд я попробую тебе это рстолковть. Ну, во-первых, я хочу тебе нпомнить, что все н свете состоит из мельчйших чстиц, которые нзывются томми и в свою очередь состоят из еще более мелких субтомных чстиц.

– Д-д! – скзл Ду. – Блгодря этому мы и можем синтезировться.

– Совершенно верно. Ведь в действительности мы состоим почти из пустоты. Чстицы эти рзделены знчительными рсстояниями, и твои чстицы могут перемешивться с чстицми Тритт и моими потому, что кждя структур беспрепятственно входит в пустоты другой структуры. Но вещество все же не рспдется, потому что эти крохотные чстицы облдют способностью удерживть друг друг дже через рзделяющее их рсстояние. В систему их объединяют силы притяжения, из которых смя могучя – т, которую мы нзывем ядерной силой. Он удерживет глвные из субтомных чстиц в тесных скоплениях, которые рсполгются н довольно знчительных рсстояниях друг от друг, но тем не менее остются вместе блгодря действию более слбых сил. Тебе это понятно?

– Не все, – ответил Ду.

– Ничего. Мы вернемся к этому позже... Вещество может существовть в рзличных состояниях. Оно может быть очень рзреженным, кк в эмоционлях – кк в тебе, Ду. Или же оно может быть более плотным, кк в рционлх и пестунх. Или еще плотнее, кк в кмнях. Оно может быть и очень сжтым, то есть сгущенным – кк в Жестких. Потому-то они и Жесткие. Они состоят сплошь из чстиц.

– Знчит, в них вовсе нет пустоты? Ты это имеешь в виду?

– Нет, не то чтобы вовсе... – Ун зпнулся, подыскивя подходящее объяснение. – В них пустоты много, но горздо меньше, чем в нс. Чстицм обязтельно требуется определенное количество пустоты прострнств, и если они его зймут, другие чстицы уже не могут в него втиснуться. Если же их вгоняют нсильно, возникет боль. Вот почему Жесткие не любят, чтобы мы к ним прикслись. У нс, у Мягких, пустого прострнств между чстицми больше, чем им требуется, потому нходится место и другим чстицм.

Ду, по-видимому, не могл полностью охвтить эту мысль, и Ун зторопился.

– В другой вселенной првил другие. У них ядерня сил слбее, чем у нс. А знчит, их чстицм требуется больше пустого прострнств.

– Почему?

Ун покчл верхним овоидом.

– Потому что... Ну, потому что волновые формы чстиц тм рспрострняются дльше. Понятнее я объяснить не могу. Рз ядерня сил слбее, чстицм требуется больше прострнств, и дв рздельных объем веществ неспособны смешивться с ткой же легкостью, кк в ншей вселенной.

– А мы можем увидеть ту вселенную?

– О нет! Это невозможно. Мы можем только сделть некоторые выводы из ее основных зконов, которые тм известны. Однко Жесткие умеют очень многое. Мы нучились пересылть туд вещество и получть вещество от них. Мы можем изучть их вещество, понимешь? И мы создли Позитронный Нсос. Ты ведь про него знешь?

– Ну, ты говорил, что с его помощью мы получем энергию. Но я не знл, что он рботет, потому что существует другя вселення... А ккя он? У них тм есть звезды и миры, кк у нс?

– Превосходный вопрос, Ду! – Ун теперь нслждлся ролью учителя дже сильнее, чем рньше, потому что, тк скзть, зручился одобрением Жестких. (До сих пор ему все время мешло ощущение, что пытться объяснить эмоционли подобные вещи не совсем прилично.)

Он продолжл:

– Мы не можем увидеть другую вселенную, но, зня ее зконы, можем предствить себе, ккой он должн быть. Видишь ли, звезды светят блгодря тому, что простые комбинции чстиц постепенно преобрзуются в более сложные. Мы нзывем это ядерным слиянием.

– И у них в той вселенной тоже тк?

– Д. Но, поскольку ядерня сил у них слбее, слияние происходит горздо медленнее. Отсюд следует, что звезды в той вселенной должны быть горздо, горздо больше, инче происходящего в них слияния будет недостточно для того, чтобы они сияли. В той вселенной звезды величиной с нше Солнце были бы холодными и мертвыми. А если бы нши звезды были больше, то происходящее в них слияние количественно нстолько увеличилось бы, что они мгновенно взорвлись бы. Отсюд следует, что число нших, мленьких, звезд в ншей вселенной должно в тысячи рз превышть число их, больших, звезд в их вселенной.

– Но у нс же только семь... – нчло было Ду и тут же попрвилсь. – Ах д, я збыл!

Ун снисходительно улыбнулся. Тк легко збыть об остльных неисчислимых звездх, если их можно видеть только с помощью специльных приборов!

– Д, это бывет. Но тебе не скучно меня слушть?

– Совсем нет! – воскликнул Ду. – Мне очень интересно. Дже пищ приобретет ккой-то особенно приятный вкус! – и он блженно зколыхлсь между электродми.

Ун обрдовлся – он еще никогд не слышл, чтобы Ду говорил о еде без пренебрежения.

– Рзумеется, срок жизни их вселенной много больше, чем ншей, – продолжл он. – Здесь у нс ядерное слияние происходит с ткой скоростью, что все чстицы должны войти в более сложные соединения з миллион циклов.

– Но ведь есть еще множество других звезд!

– Конечно. Но видишь ли, этот процесс происходит в них во всех одновременно. И вся нш вселення умирет. В той вселенной, где звезд много меньше, но они горздо больше по величине, слияние происходит нстолько медленнее, что их звезды живут в тысячи, в миллион рз дольше, чем нши. Впрочем, срвнивть трудно, тк кк не исключено, что у них и у нс время движется с рзной скоростью. – Помолчв, он добвил с неохотой: – Этого я и см хорошенько не понимю. Это одно из положений теории Эстуолд, я ее еще толком не изучил.

– Знчит, все это открыл Эстуолд?

– Не все, но многое.

– До чего же чудесно, что мы нучились получть пищу из той вселенной, – скзл Ду. – Ведь теперь уже не стршно, что нше Солнце умрет. Всю необходимую пищу нм дст т вселення.

– Именно.

– Но ничего плохого не происходит? У меня ткое... ткое чувство, что не все хорошо.

– Ну, – скзл Ун, – для того, чтобы Позитронный Нсос рботл, мы передем вещество то туд, то сюд, и в результте обе вселенные чуть-чуть смешивются. Нш ядерня сил слегк ослбевет, потому слияние в ншем Солнце немного змедляется и оно остывет быстрее. Но убыстрение это ничтожно мло, к тому же мы теперь можем обойтись и без Солнц.

– Нет, мое чувство «что-то плохо» не связно с этим. Но, если ядерня сил стновится чуточку слбее, знчит, томы нчинют знимть больше прострнств – верно? А что же произойдет с синтезировнием?

– Оно чуть-чуть зтруднится, но пройдут миллионы циклов, прежде чем синтезировние стнет по нстоящему трудным. Не исключено, что придет день, когд оно окжется вовсе невозможным, и Мягкие вымрут. Однко прежде пройдут миллионы и миллионы циклов, если мы не будем получть пищу из той вселенной, мы все погибнем от голод горздо рньше.

– Нет, «что-то плохо» я ощущю не поэтому... – Ду говорил все медленнее, потом ее голос змер.

Он изгиблсь между электродми, и Ун с рдостью думл, что он стл зметно больше и плотнее, кк будто его объяснения питли ее не хуже, чем солнечня энергия.

Лостен был прв! Знния приносят ей ощущение полноты жизни! Ун никогд еще не чувствовл в Ду ткой беззботной упоенности. Он скзл:

– Ун, спсибо тебе, что ты мне все объяснил. Ты – змечтельный левник.

– Хочешь, чтобы я продолжл? – польщенно спросил Ун (он был необыкновенно доволен). – Ну, тк что еще тебя интересует?

– Очень-очень многое. Но только не теперь, Ун. А теперь, Ун, теперь... Ты знешь, чего я хочу?

Ун понял срзу, но он боялся что-нибудь скзть: слишком редко Ду см зговривл о синтезе, и он боялся спугнуть ее нстроение. Если бы Тритт не возился с детьми...

Но Тритт уже был в комнте. Неужели он ждл з дверью? .. Но если и тк? Сейчс не время думть об этом.

Ду зструилсь из прострнств между электродми, и Ун был ошеломлен ее крсотой. Теперь он был между ним и Триттом. Сквозь ее дымку Тритт весь мерцл, и его очертния вспыхивли неимоверными крскми.

Ткого еще никогд не бывло. Никогд!

Ун стрлся продлить это мгновение, но его вещество том з томом уже смешивлось с Ду, с Триттом, и мысли исчезли, рстворились в невероятной, невырзимой рдости бытия.

Никогд еще со дня возникновения триды период вневременного бессознтельного существовния не продолжлся тк долго.

Тритт был доволен. Он получил от синтез все, чего хотел. Все прошлые не шли с этим ни в ккое срвнение. Мысль о том, что произошло, переполнял его ликовнием. Но он молчл. Он чувствовл, что говорить об этом не ндо.

Ун и Ду тоже были счстливы. Он это ощущл. И дже дети тк и светились.

Но счстливей всех был он, Тритт – кк же инче?

Он слушл рзговоры Ун с Ду и ничего не понимл. Но теперь это не имело больше никкого знчения. Его не здевло, что им кк будто вполне достточно друг друг. У него был своя рдость, потому он слушл с удовольствием.

Кк-то Ду скзл:

– Знчит, они действительно пытются вступить в общение с нми? (Тритт тк и не рзобрлся, что это были з «они», хотя понял, что «вступть в общение» попросту ознчет «рзговривть». Почему бы тк прямо и не скзть? Иногд ему хотелось вмешться. Но если он здст вопрос, Ун ответит только: «Д ну же, Тритт! », Ду нетерпеливо зклубится.)

– Несомненно, – ответил Ун. – Жесткие в этом уверены. Н веществе, которое мы получем, иногд есть метки, и Жесткие говорят, что подобные метки вполне могут служить для общения. Снчл Жесткие дже сми использовли метки, чтобы объяснить тем существм, кк сконструировть их чсть Позитронного Нсос.

– Интересно, кк выглядят те существ? Ты можешь себе это предствить?

– Исходя из зконов той вселенной, мы можем устновить свойств ее звезд, потому что это просто. Но кк устновить свойств живых существ? Нет, мы никогд не узнем, ккие они.

– А не могли бы они сообщить это?

– Пожлуй... если бы мы понимли, что они сообщют. Но мы не понимем их меток.

Ду кк будто огорчилсь.

– Неужели и Жесткие не понимют?

– Не зню. Во всяком случе, мне они про это не говорили. Лостен кк-то скзл, что совершенно не вжно, ккие они, лишь бы Позитронный Нсос рботл и мощность его стновилсь больше.

– Может быть, у него не было времени и он не хотел, чтобы ты ему мешл?

– Я никогд ему не мешю, – обиженно ответил Ун.

– Ты ведь понимешь, что я хотел скзть. Просто ему не хотелось говорить об этом подробно.

Тут Тритт перестл слушть. А они еще долго спорили, ндо ли просить Жестких, чтобы Ду позволили посмотреть н метки. Ду скзл, что он попробовл бы уловить их смысл.

Тритт дже рссердился. Ведь Ду – всего только Мягкя, и дже не рционл. Нверно, зря Ун столько ей рсскзывет. Он уже вообржет себя неведомо кем...

Тритт зметил, что Ун тоже рссердился. Снчл он зсмеялся. Потом скзл, что все это слишком сложно для эмоционли. А потом вообще змолчл. И Ду долго к нему лстилсь, он никк не хотел мириться.

А один рз рссердилсь Ду – просто в бешенство пришл.

Снчл все было очень тихо. Они пустили к себе детей. И Ун позволил им возиться возле него. Дже когд Торун, првуленьк, нчл его тянуть, он не рссердился, хотя потерял при этом форму смым потешным обрзом. Но он только смеялся и нчл см менять форму. Верный признк, что он в хорошем нстроении. Тритт отдыхл в уголке, и все, что происходило, было ему очень приятно.

Ду тоже смеялсь нд бесформенностью Ун и, поддрзнивя, зструил свое вещество по его шишкм. А ведь Тритт знл, что ей хорошо известно, ккой чувствительной бывет поверхность левых, когд они утрчивют форму овоид.

Ду говорил:

– Я все думю, Ун... Если зконы той вселенной понемножку переходят к нм через Позитронный Нсос, тк знчит, и нш вселення по кпельке отдет им свои?

Ун охнул от ее прикосновения и отдернулся, но тк, чтобы не нпугть млышей.

– Если ты хочешь, чтобы я отвечл, тк перестнь, серединк ты эдкя, – пропыхтел он.

Ду перестл его щекотть, и он скзл:

– Отличное предположение, Ду. Ты порзительн! Ну, конечно, смешение – двусторонний процесс... Тритт, уведи млышей, хорошо?

Но они уже сми удрли. Д и ккие они млыши? Вон ккие выросли! Аннис скоро нчнет свое обрзовние, Торун уже оквдртился, кк нстоящий пестун.

Тритт остлся и нчл думть о том, что Ду выглядит очень крсивой, когд Ун ведет с ней ткие рзговоры.

– Но если те зконы змедляют рекции в ншем Солнце и охлждют его, скзл Ду, – знчит нши зконы ускоряют рекции в тех солнцх и нгревют их?

– Совершенно верно, Ду. Ни один рционл не сделл бы более точного вывод.

– И нмного нгревются их солнц?

– Нет. Они стновятся чуточку теплее, лишь смую чуточку.

– Но у меня именно тут появляется чувство «что-то плохо», – скзл Ду.

– Видишь ли, бед в том, что их солнц слишком уж велики. Если нши мленькие солнц остывют чуть быстрее, это никкого знчения не имеет. Дже если они вообще погснут, это не стршно до тех пор, пок у нс есть Позитронный Нсос. Но н огромные, колоссльные звезды смое легкое нгревние может подействовть очень сильно. В кждой из этих звезд столько веществ, что дже смое ничтожное ускорение ядерного слияния зствит ее взорвться.

– Кк взорвться? А что тогд будет с людьми?

– С ккими людьми?

– С теми, которые живут в той вселенной. Ун некоторое время недоумевюще смотрел н нее, потом ответил:

– Я не зню.

– Ну, что случилось бы, если бы вдруг взорвлось нше Солнце?

– Оно не может взорвться. (Тритт был не в силх понять, отчего они тк волнуются. Ну кк Солнце может взорвтьс�����? Ду словно бы рссердилсь, Ун смутился.)

Ду скзл:

– Ну, все-тки? У нс тут стнет тогд очень горячо?

– Нверное.

– И мы все погибнем, ведь тк? Ун промолчл, зтем скзл с явной досдой:

– Но, Ду, ведь это не имеет ни млейшего знчения! Ншему Солнцу взрыв не грозит, и, пожлуйст, не здвй глупых вопросов.

– Ты см просил меня здвть вопросы, Ун! И это имеет знчение, потому что Позитронный Нсос может рботть только в обеих вселенных срзу. И без них у нс ничего не получится.

Ун внимтельно посмотрел н нее:

– Я ведь тебе этого не говорил!

– Но я ощущю!

– Ты чересчур много ощущешь, Ду... – скзл Ун. И вот тут Ду нчл кричть вне себя от ярости. Тритт никогд еще не видел ее ткой.

– Не уклоняйся от темы. Ун! И не змыкйся в себе, не делй вид, будто я полня дур – просто эмоционль, и больше ничего. Ты см говорил, что я скорее похож н рционл, и неужели тк трудно сообрзить, что Позитронный Нсос без тех существ рботть не будет? Если люди в той вселенной погибнут, Позитронный Нсос остновится, нше Солнце стнет еще холоднее, и мы все умрем с голоду. Кк по-твоему, имеет это знчение или нет?

Ун тоже нчл кричть:

– Вот и видно, сколько ты знешь! Нм нужн их помощь потому, что концентрция энергии очень низк и мы вынуждены обменивться с ними веществом. Но если то Солнце взорвется, возникнет гигнтский поток энергии, которого хвтит н миллионы циклов. Энергии будет столько, что мы сможем получть ее непосредственно, без передчи веществ. А потому они нм не нужны, и то, что произойдет, не имеет ни млейшего знчения...

Они теперь почти соприкслись. Тритт был охвчен ужсом. Он понимл, что должен что-то скзть, рзвести их в рзные стороны, уговорить их. Но он все не мог придумть, что бы ткое скзть. А потом и придумывть не пришлось.

К их пещере приблизился Жесткий. И не один Жесткий, целых три. Они что-то говорили, но их невозможно было рсслышть.

Тритт пронзительно крикнул:

– Ун, Ду!

И умолк, весь дрож. Он с испугом ощутил, что они пришли для того... И он решил уйти. Но один из Жестких протянул свой постоянный непрозрчный протубернец и скзл:

– Остнься.

Он говорил резко, нелсково, и Тритт испуглся еще больше.

4

Ду пылл гневом. Он тк ее переполнял, что он был буквльно не в состоянии ощутить присутствие Жестких. Гнев слглся из отдельных элементов, и кждый элемент см по себе пронизывл ее всю целиком: Ун хотел ей солгть; целый мир людей обречен н гибель; он тк легко усвивет знния, ей не двли учиться. Кждое из этих ощущений говорило о чем-то непрвильном и плохом, и кждое это ощущение было невыносимо.

После того рз, когд ей пришлось спрятться в кмне, он еще двжды побывл в Жестких пещерх. Двжды, никем не змечення, он погружлсь в кмень и кждый рз улвливл что-то и понимл. А потом, когд Ун нчинл ей объяснять, он зрнее знл, кким будет это объяснение.

Тк почему Жесткие не стли учить ее, кк они учили Ун? Почему они знимются только с рционлми? Или у нее есть эт способность потому лишь, что он – олевеля эм, плохя середин триды? Ну, и тем более пусть учт, рз он ткя. А оствлять ее без знний плохо и непрвильно.

В конце концов он все-тки нчл улвливть слов Жесткого. Он увидел Лостен, но говорил не он, незнкомый Жесткий, который стоял впереди. Он его не знл – но ведь кого из них он знет? Этот Жесткий спросил:

– Кто из вс недвно был в нижних пещерх? В Жестких пещерх, кк вы их нзывете?

Ду не ощутил ничего, кроме возмущения. Они узнли про ее кмнеедство, ей все рвно! Пусть рсскзывют всем, кому хотят. Д он и см им скжет!

– Я бывл. Много рз.

– Одн? – спокойно спросил Жесткий.

– Одн. Много-много рз! – выкрикнул Ду. (Был он тм всего три рз, но рзве сейчс время считть! )

– Ну и, конечно, я постоянно бывю в нижних пещерх, – пробормотл Ун.

Жесткий не стл слушть, повернулся к Тритту и скзл резко:

– А ты, првый?

Тритт пошел рябью.

– Бывл, Жесткий-ру.

– Один?

– Д, Жесткий-ру.

– Чсто?

– Всего рз.

Ду почувствовл досду. Бедняг Тритт перепуглся совершенно нпрсно. Ведь это делл он, и он сумеет постоять з себя.

– Он тут ни при чем, – скзл он. – Этим знимлсь я.

Жесткий неторопливо повернулся к ней.

– Чем? – спросил он.

– Ну... тем, – когд нстл решительный момент, у нее все-тки не хвтило твердости прямо скзть, чем он знимлсь. Нет, только не при Уне!

– Хорошо, мы поговорим и с тобой. Но снчл все-тки ответь мне, првый... Тебя зовут Тритт, не тк ли? Тк зчем ты отпрвился один в нижние пещеры?

– Поговорить с Жестким, которого зовут Эстуолд, Жесткий-ру.

Тут Ду, не выдержв, снов вмешлсь:

– Это вы Эстуолд?

– Нет, – коротко ответил Жесткий. Ун недовольно сморщился, словно он смутился оттого, что он не узнл Жесткого. Но ей было все рвно! А Жесткий спросил у Тритт:

– Что ты унес из Жестких пещер?

Тритт не ответил. Жесткий скзл, не излучя никкого чувств:

– Мы знем, что ты кое-что взял. Но мы хотим выяснить, знл ли ты, что берешь. Ведь это могло кончиться очень плохо.

Тритт продолжл молчть, но тут вмешлся Лостен и лсково попросил:

– Пожлуйст, ответь, Тритт. Мы знем теперь, что это был ты, нм не хотелось бы прибегть к строгости.

– Я взял питтельный шр, – промямлил Тритт.

– А-! – Это снов зговорил первый Жесткий. – И что же ты с ним сделл?

И тут Тритт не выдержл.

– Я взял его для Ду, – бормотл он. – Он не хотел есть. Я взял его для Ду.

Ду подскочил и зколесцировл от удивления.

Жесткий тут же повернулся к ней.

– Ты об этом не знл?

– Нет!

– И ты? – обртился он к Уну.

Ун стоял неподвижно, кк змороженный. Он ответил:

– Нет, Жесткий-ру.

Несколько мгновений воздух дрожл от неприятных вибрций: Жесткие рзговривли между собой, словно не змечя триды.

То ли периоды кмнеедств обострили ее восприимчивость, то ли этому способствовл недвний взрыв гнев – Ду не знл, в чем тут было дело, и не хотел в этом рзбирться, но, кк бы то ни было, он улвливл смысл... Нет, не слов, общего ход их рзговор...

Они зметили пропжу некоторое время нзд. Поиски они нчли, не поднимя шум. И лишь с большой неохотой пришли к выводу, что виновникми должны быть Мягкие. В результте рсследовния они сосредоточили внимние н триде Ун – с еще большей неохотой. (Почему? Ду не сумел уловить причину этой неохоты.) По их мнению, ни Ун, ни Ду виновникми быть не могли. Ун просто не сделл бы ткой глупости. Подозревть Ду было бы нелепо. Ну, о Тритте они дже думть не стли.

Зтем третий Жесткий (тот, который пок ни к кому из триды не обрщлся) припомнил, что кк-то видел Тритт в Жестких пещерх. («Верно! » – подумл Ду. В тот смый день, когд он впервые збрлсь в кмень. Он же тогд ощутил присутствие Тритт. Но только он совсем про это збыл.)

Однко подобное предположение выглядело нстолько невероятным, что они пришли сюд только после того, кк все остльные поиски ничего не дли, дльнейшее промедление могло привести к серьезным последствиям. Они были бы рды посоветовться с Эстуолдом, но когд подозрение пло н Тритт, Эстуолд с ними уже не было.

Все это Ду воспринял з единый миг и уствилсь н Тритт с удивлением и злостью.

Лостен обеспокоенно провибрировл, что все обошлось блгополучно, что у Ду прекрсный вид и что это можно считть полезным экспериментом. Жесткий, с которым Тритт рзговривл в пещере, соглшлся с Лостеном, но третий все еще излучл озбоченность.

Впрочем, Ду уже не следил з ними с прежним внимнием. Он смотрел н Тритт.

Первый из Жестких спросил:

– Тритт, где сейчс питтельный шр?

Тритт покзл им. Шр был спрятн очень ндежно, проводники, хотя и выглядели некзисто, вполне отвечли своему нзнчению.

Жесткий спросил:

– Ты см все это сделл, Тритт?

– Д, Жесткий-ру.

– А откуд ты знл, что ндо сделть?

– Я поглядел, кк это было устроено в Жестких пещерх. И сделл все точно тк же, кк было тм.

– А ты не подумл, что можешь причинить вред своей середине?

– Я ей не повредил! Я ни з что не стл бы делть ей плохо. Я... – Тритт кк будто н мгновение потерял др речи, потом скзл: – Я не хотел делть ей плохо. Я думл о том, чтобы ее нкормить. Я сделл тк, чтобы пищ текл в кормильник, кормильник я укрсил. Я хотел, чтобы он нчл есть. И он нчл есть! В первый рз з долгое-долгое время он поел досыт. И мы синтезировлись, – он умолк, потом стрстно выкрикнул: – И у нее нконец достло энергии взрстить крошку-эмоционль. Он сгустил почку из Ун и отдл ее мне. И почк теперь рстет у меня в сумке. У меня в сумке рстет крошк-эмоционль!

Ду не могл говорить. Он откинулсь нзд и устремилсь к двери тк беспорядочно, что Жесткие не успели отстрниться. Он удрилсь о протубернец того, кто стоял впереди, пронизл его нсквозь и вырвлсь с резким звуком.

Протубернец бессильно повис, Жесткий излучил сильнейшую боль. Ун хотел было обогнуть его и догнть Ду, но Жесткий скзл, хотя это и длось ему с большим трудом:

– Оствь ее. И тк уже допущено слишком много ошибок. Мы примем меры.

4b

Уну кзлось, что все происходит в кком-то кошмре. Ду исчезл. Жесткие ушли. Остлся только Тритт. Но Тритт молчл.

«Кк все это могло случиться? – мучительно думл Ун. – Кк мог Тритт один нйти дорогу в Жесткие пещеры? Кк мог он взять ккумулятор, зряженный Позитронным Нсосом и хрнящий энергию горздо более высокой концентрции, чем солнечный свет? Кк он мог рискнуть...»

См Ун никогд н это не решился бы! Тк кк же смог это сделть Тритт, неуклюжий, невежественный Тритт? Или и он незуряден? Ун – умнейший рционл, Ду – любознтельня эмоционль, Тритт – предприимчивый и смелый пестун?

Он скзл:

– Тритт, кк ты мог?

– А что я ткого сделл? – горячо возрзил Тритт. – Я нкормил ее. Нкормил досыт, кк он никогд еще не ел. И мы нконец взрстили крошку-эмоционль. Мы ведь и без того ждли слишком долго. А если бы мы стли дожидться, пок Ду см нкопит энергию, тк не дождлись бы этого и до переход.

– Но рзве ты не понимешь, Тритт? Ты мог бы причинить ей вред. Это ведь не обычный солнечный свет, экспериментльный источник энергии, возможно, нстолько концентрировнной, что он не годится для прямого употребления.

– Я не понимю того, что ты говоришь, Ун. Ккой вред? Я пробовл пищу, которую Жесткие приготовляли рньше. У нее был плохой вкус. Ты ведь тоже пробовл. Вкус у нее был очень противный, и все-тки никкого вред он нм не причинил. Из-з ее мерзкого вкус Ду и прикоснуться к ней не пожелл. А потом я ншел питтельный шр. У него был хороший вкус. Я см поел, и вкус был очень приятный. А кк может приятное причинять вред? И ведь Ду ел, ты см видел. Ей понрвилось. И энергии хвтило н крошку-эмоционль. Тк что же я сделл плохого?

Ун больше не пытлся объяснять. Он скзл только:

– Ду очень рссердится.

– Ничего, пройдет.

– Не зню. Послушй, Тритт, он ведь не похож н остльных эмоционлей. Поэтому с ней тк трудно лдить, но поэтому же он умеет сделть жизнь ткой полной и прекрсной. А теперь неизвестно, соглсится ли он еще когд-нибудь синтезировться.

Все грни Тритт были четкими и прямыми. Он скзл:

– Ну и что?

– Кк – «ну и что»? Уж от тебя-то я ждл тких слов меньше всего. Или ты не хочешь больше синтезировться?

– Нет, почему же. Но если он не зхочет, то пусть. Я получил мою третью крошку, и мне теперь все рвно. Я, конечно, зню, что в прежние времен Мягкие иногд повторяли все рождения во второй рз. Но мне все рвно. С меня хвтит и нших троих детей.

– Но, Тритт, знчение синтез не исчерпывется только детьми.

– Рзве? Д, я помню, ты кк-то говорил, что после синтез быстрее приобретешь знния. Ну, тк приобретй их медленнее. Мне все рвно. Я получил мою третью крошку.

Ун отвернулся, весь дрож, и рывкми зструился из комнты. Ккой смысл брнить Тритт? Он все рвно не поймет. Д и он см – действительно ли он понимет?

Кк только третья крошк отпочкуется и немного подрстет, нужно ждть времени переход. И сигнл подст он. Он должен будет скзть, когд нступит пор переход, переходить ндо без стрх. Инче – позор или что-то дже еще хуже. Но без синтезировния – откуд ему взять решимость? Дже теперь, когд взрщены все трое детей? Синтезировние кким-то обрзом должно уничтожить стрх. Быть может, потому, что синтезировние смо похоже н переход. Сознние н ккой-то срок отключется, однко ничего плохого не происходит. Словно ты и не существуешь вовсе, и все-тки это отвечет ккой-то глубочйшей потребности. Синтезировние поможет ему нбрться хрбрости, чтобы встретить переход без стрх и без...

О Солнце и все прочие звезды! Ведь это же никкой не «переход»! К чему ткя велеречивость? Он знет другое слово, которое, првд, употребляют только дети, чтобы подрзнить стрших. И это слово»умереть». Они не переходят, они умирют. И он должен подготовиться к тому, чтобы умереть без стрх, чтобы Ду и Тритт умерли вместе с ним.

А он не знет кк... И без синтезировния не сможет...

Тритт остлся в комнте один. Ему было стршно, тк стршно! Но он твердо решил не покзывть и вид. Он получил свою третью крошку. Он чувствует ее в сумке. Вот сейчс.

Только это и вжно.

Только это одно и вжно.

Но тогд почему же где-то в смой глубине прячется упрямое смутное ощущение, что вжно не только это?

5

Ду испытывл нестерпимый стыд. Прошло очень много времени, прежде чем ей, нконец, удлось спрвиться с собой нстолько, чтобы собрться с мыслями. Снчл он хотел только одного: уйти кк можно дльше и кк можно скорее от пещеры, которя стл для нее отвртительной. И он мчлсь, мчлсь, см не зня куд, не рзбиря дороги, не змечя ничего по сторонм.

По ночм порядочные Мягкие не поднимются н поверхность – н это не решится ни одн дже смя взблмошня эмоционль. А сейчс был ночь. И Ду с чем-то похожим н рдость подумл, что Солнце взойдет еще не скоро. Ведь Солнце ознчло пищу, теперь – после того, что с ней сделли, – при одной мысли о пище он ощущл ненвисть и омерзение.

Н поверхности было холодно, но Ду почти не змечл этого. Д и ей ли бояться холод, думл он, после того, кк ее рскормили, чтобы он выполнил свое нзнчение – рскормили и тело, и сознние! Нет, теперь голод и холод – ее единственные друзья.

Тритт он видел нсквозь. Бедняг, его тк легко понять! Все его действия подчиняются только врожденным инстинктм, и он дже зслуживет похвлы з мужество, с кким следовл велениям этих инстинктов. Он тк смело унес из Жестких пещер питтельный шр (и он, он см ощутил тогд его присутствие и, конечно, понял бы, что он зтеял, но только Тритт, ошеломленный собственной дерзостью, совсем перестл думть. А ее восприятие было притуплено – ведь ее тоже ошеломили дерзость того, что он сделл, и новые ощущения, которые ей открылись. Вот почему он, кк выяснилось теперь, не зметил смого вжного! ).

Тритт принес этот шр домой и соорудил нелепую ловушку, стртельно укрсив кормильник, чтобы подмнить ее. А он вернулсь, остро сознвя свою рзреженность, стыдясь ее, жлея Тритт. И от стыд, от жлости он уступил, он поел... и помогл взрстить эмоционль.

После этого единственного рз он, кк и прежде, ел очень мло и больше не пользовлсь кормильником. У нее просто не было желния, Тритт не нстивл. У него был довольный вид (еще бы! ), и он перестл чувствовть себя виновтой. А питтельный шр Тритт тк и оствил в тйнике. Он, нверное, побоялся отнести его обртно. Своего он добился, и проще было не трогть шр и поскорее збыть про его существовние.

...Пок его не изобличили.

Но умный Ун, рзгдв плн Тритт, конечно, зметил, что к электродм что-то подключено, и, конечно, понял – зчем. Рзумеется, Тритту он ничего не скзл – ведь это только смутило бы и нпугло бедного првник, Ун всегд зботливо оберегл Тритт от всех неприятностей.

Д и зчем ему было что-то говорить? Он и без этого сумел сделть все необходимое, чтобы глупя зтея Тритт принесл нужные результты.

Пор откзться от иллюзий и посмотреть првде в глз. Он, конечно, зметил бы вкус питтельного шр, уловил бы его особую терпкость, осознл бы, что перенсыщется, не испытывя дже легкой сытости, – если бы Ун не отвлекл ее рзговорми!

Они действительно против нее вдвоем, пусть дже Тритт этого и не подозревл. Но он! Кк могл он не зметить фльши, когд Ун вдруг превртился во внимтельного нствник и нчл с ткой охотой отвечть н все ее вопросы? Кк могл он не зметить его тйных побуждений? Д, он был им нужн, но лишь кк средство для звершения новой триды, см он для них – ничто.

Ну, лдно же...

Тут Ду вдруг ощутил, нсколько он устл, и поспешил збрться в узкую рсселину, чтобы спрятться от пронзительного холодного ветр. Две из семи звезд окзлись в поле ее зрения, и он рссеянно смотрел н них, знимя свои внешние чувств пустякми, чтобы полнее сосредоточиться н внутренних мыслях.

У нее больше нет иллюзий.

– Меня предли, – бормотл он. – Предли!

Неужели Ун и Тритт не способны видеть ничего, кроме смих себя? Тритт, конечно, тк уж устроен, что готов хоть весь мир обречь н гибель, лишь бы получить своих крошек. В нем говорит только инстинкт. Но Ун?

Ун мыслит. Тк неужели рди возможности мыслить он соглсен спокойно принести в жертву все остльное? Неужели все, что создет рзум, служит лишь тому, чтобы опрвдывть его же собственное существовние, прочее не имеет для него никкой цены? Эстуолд сконструировл Позитронный Нсос – но рзве можно существовнии его, не здумывясь, подчиняя ему смо существовние мир, и Жестких, и Мягких, ствя их в звисимость от обиттелей той вселенной? А что, если те остновят его, что, если мир остнется без Позитронного Нсос после того, кк он успеет остудить Солнце?

Но нет. Те люди его не остновят. Их убедили воспользовться Нсосом, тк убедят пользовться им и дльше, до тех смых пор, пок они не погибнут, тогд рционлы, и Жесткие, и Мягкие, перестнут в них нуждться.

Вот кк он, Ду, теперь, когд он перестл быть нужн, должн будет перейти – инче говоря, погибнуть.

И ее, и тех людей одинково предли.

Незметно для себя он все глубже и глубже погружлсь в кмень. Он уже не видел звезд, не ощущл ветр, не сознвл окружющего. Он превртилсь в чистую мысль.

Эстуолд – вот кого он ненвидит! Олицетворение эгоизм и жестокости. Он изобрел Позитронный Нсос и готов спокойно уничтожить целый мир, нселенный, быть может, тысячми, то и десяткми тысяч рзумных существ. Он нстолько змкнут в себе, что никогд нигде не покзывется, и облдет ткой силой, что дже другие Жесткие его кк будто боятся.

Ну, он вступит с ним в борьбу. Он принудит его остновиться!

Люди той вселенной помогли устновить Позитронный Нсос после того, кк с ними был нлжен конткт с помощью меток. Об этом говорил Ун. Где хрнятся эти метки? Ккие они? Нельзя ли использовть их для новых контктов?

Удивительно, кк ясны ее мысли. Порзительно. И ккое жгучее нслждение – использовть мысль, чтобы взять верх нд безжлостными служителями мысли!

Помешть ей они не смогут. Ведь он способн проникть туд, куд ни один Жесткий, ни один рционл, ни один пестун проникнуть не смогут, ни одн эмоционль не посмеет.

Возможно, когд-нибудь они ее все-тки поймют, но ей все рвно. Он будет добивться своего любой ценой – д, любой! Пусть дже ей придется прятться в кмне, жить в кмне, обшривть Жесткие пещеры, воровть пищу из ккумуляторов, если у нее не остнется другого выход, или впитывть солнечный свет н поверхности, скрывясь среди других эмоционлей.

Он преподст им всем хороший урок, потом пусть делют с ней, что хотят. Тогд он дже будет готов перейти... тогд, но не рньше!

5b

Ун присутствовл при отпочковнии новой крошки-эмоционли, безупречной во всех отношениях, но не испытл никкого восторг. Дже Тритт, который зботился о ней со всем пестунским тщнием, выглядел кким-то притихшим.

Миновло уже много дней, и Уну нчинло кзться, что Ду исчезл нвсегд. Нет, он не перешл. Мягкий может перейти только вместе с остльными двумя членми триды. Но с ними ее не было. Словно он перешл, не переходя.

С тех пор кк он умчлсь, узнв, что помогл взрстить новую крошку, он видел ее один рз. Всего один рз. И это было уже двно.

Он тогд поднялся н поверхность в нелепой ндежде отыскть ее и нткнулся н скопление эмоционлей. Они зхихикли (рционл, прогуливющийся возле скопления эмоционлей, – это ткя редкость! ) и кокетливо истончились (дуры! ), только чтобы продемонстрировть свою эмоционльность.

Ун испытывл к ним брезгливое презрение, и ни один из его ровных изгибов дже не змерцл. Он срзу нчл думть о Ду – о том, кк он непохож н них. Ду никогд не истончлсь просто тк, из желния быть привлектельной, и потому был особенно привлектельн. И конечно, если бы он принудил себя присоединиться к скоплению дурочек, ее срзу можно было бы узнть потому, что он не только не истончилсь бы, , ноборот, уплотнилсь – нперекор остльным.

Ун обвел взглядом нежщихся н солнце эмоционлей и увидел, что одн из них действительно остлсь плотной.

Он повернулся и кинулся к ней, не обрщя внимния н пронзительные вопли остльных эмоционлей, которые шрхлись от него, мтово клубились и взвизгивли, опсясь слипнуться друг с другом, – что, если ткое случится н глзх у всех, д еще в присутствии чужого рционл!

Это действительно был Ду. Он не попытлсь скрыться, спокойно остлсь н месте.

«Ду, – скзл он робко, – когд ты вернешься домой? »

«У меня нет дом, Ун», – ответил он. Без гнев, без ненвисти, отчего ему стло совсем стршно.

«Ду, кк ты можешь сердиться н Тритт з его поступок? Ты же знешь, что бедняг не умеет думть».

«Но ты-то умеешь, Ун! И ты отвлекл мое сознние, пок он стрлся перекормить мое тело, ведь тк? Твое умение думть подскзло тебе, что ты скорее сумеешь поймть меня в ловушку, чем он».

«Нет, Ду! Нет! »

«Что – нет? Рзве ты не притворялся, будто хочешь учить меня, делиться со мной знниями? »

«Д, но я не притворялся. Я н смом деле этого хотел. И вовсе не из-з того, что устроил Тритт. Про его зтею я ничего не знл».

«Не верю! »

Он неторопливо зструилсь прочь. Он последовл з ней. Теперь они были совсем одни среди бгровых отблесков Солнц.

Ду повернулсь к нему.

«Рзреши здть тебе один вопрос, Ун. Почему ты хотел учить меня? »

«Потому что хотел. Потому что мне нрвится учить, потому что это мне интереснее всего н свете. Не считя того, чтобы учиться смому, конечно».

«И еще синтезировться... Но невжно, – добвил он, предупреждя его возржения. – Не объясняй, что ты имеешь в виду сознние, не инстинкт. Если ты скзл првду, что тебе нрвится учить, если я все-тки могу верить твоим словм, может быть, ты сумеешь понять то, что я тебе сейчс скжу.

С тех пор, кк я рсстлсь с вми, Ун, я узнл очень много. Кким обрзом – не имеет знчения. Но это тк. И я теперь эмоционль только физически. А во всем, что по-нстоящему вжно, я рционл, хотя мне хотелось бы верить, что чувствовть я умею лучше остльных рционлов. И среди многого другого, Ун, я узнл, что мы ткое – и ты, и я, и Тритт, и все прочие триды н плнете. Я узнл, что мы ткое и чем были всегд».

«А именно? » – спросил Ун. Он был готов покорно слушть столько времени, сколько ей зхочется, лишь бы он потом вернулсь с ним домой. Он вытерпит любое испытние, сделет все, что от него может потребовться. Но он должн вернуться... и что-то неясное, смутное внутри него говорило, что вернуться он должн добровольно.

«Что мы ткое, Ун? Д, в сущности, ничего, – ответил он рвнодушным голосом, почти со смехом. – Стрнно, првд? Жесткие – единственный вид по-нстоящему живых существ н плнете. Рзве они тебя этому не учили? Д, по-нстоящему живы только они одни, потому что и ты, и я, и все Мягкие – не живые существ. Мы – мшины, Ун. Это тк, и потому-то живыми можно нзвть только Жестких. Неужели они тебя этому не учили, Ун? »

«Ду, это вздор», – ошеломленно пробормотл Ун.

Голос Ду стл более резким.

«Д, мшины, Ун! Мшины, которые Жесткие снчл собирют, потом уничтожют. Живут только они – Жесткие. Только они. Про это они почти не рзговривют. Зчем? Они ведь и тк знют. Но я нучилсь думть, Ун, и вывел првду из отдельных нмеков. Они живут чрезвычйно долго, но в конце концов все же умирют. Теперь они уже не в состоянии иметь детей – Солнце дет для этого слишком мло энергии. И хотя умирют они редко, детей у них нет, и их число очень медленно, но сокрщется. И у них нет молодежи, которя создвл бы новое, порождл бы новые мысли, потому стрые, живущие долго-долго Жесткие томятся от скуки. И что же они, по-твоему, делют, Ун? »

«Что? » – невольно спросил Ун с ужсом, к которому примешивлся виновтый интерес.

«Они конструируют мехнических детей, которых можно учить. Ты же см скзл, что тебе ничего не ндо – только учить и учиться смому и, может быть, еще синтезировться. Рционлы создны по обрзу сознния Жестких. Жесткие не синтезируются, учиться смим им очень трудно, потому что они и тк уже знют невероятно много. Тк ккое же удовольствие им остется? Только учить. И рционлы создются лишь для одной цели – чтобы их можно было учить. Эмоционли и пестуны создются кк необходимые чсти смовозобновляющихся мшин, которые изготовляют новых рционлов. А новые рционлы требуются постоянно, потому что стрые стновятся ненужными, едв их нучт всему, чему можно нучить. Когд стрые рционлы вбирют в себя все, что могут, они уничтожются, но их позботились зрнее утешить скзочкой о том, будто они «переходят». И с ними, рзумеется, переходят эмоционли и пестуны. Ведь после того, кк они способствовли появлению мтерил для новой триды, от них больше нет никкой пользы».

«Ду, это невероятно», – с трудом выговорил Ун.

У него не было доводов, чтобы опровергнуть ее бредовую систему, но он был неколебимо убежден, что он ошибется. Однко где-то глубоко внутри он ощутил щемящее сомнение: вдруг это убеждение просто привито ему? Нет, не может быть. Ведь тогд бы и Ду носил в себе ткое же убеждение... Или он потому и отличется от других эмоционлей, что ее изготовили небрежно? .. О чем он думет! Нет, он ткой же сумсшедший, кк он.

«Ты кк будто взволновн, Ун. Тк ли уж ты бсолютно уверен, что я ошибюсь? Ну конечно, теперь у них есть Позитронный Нсос, и они будут получть столько энергии, сколько им может потребовться. Если не сейчс, тк в недлеком будущем. Скоро у них опять появятся дети. Если уже не появились. Ндобность в Мягких мшинх отпдет, и мы все будем уничтожены... Ах, прошу прощения! Мы все перейдем».

«Нет, Ду! – ктегорически скзл Ун, стрясь обрзумить не столько ее, сколько себя. – Не зню, откуд ты нбрлсь этих идей, но Жесткие – не ткие. Нс не уничтожют».

«Не обмнывй себя, Ун. Они именно ткие. Рди своей пользы они готовы уничтожить мир тех людей – целую вселенную, если пондобится. Тк неужели они поколеблются уничтожить горстку Мягких, которые им не нужны? Но они допустили один просчет. Кким-то обрзом произошл путниц, и сознние рционл попло в тело эмоционли. Я ведь «олевеля эм», тебе это известно? Меня тк дрзнили в детстве. Но я действительно «олевеля эм». Я способн мыслить, кк рционл, и я способн чувствовть, кк эмоционль. И я воспользуюсь своими особенностями, чтобы бороться с Жесткими».

Ун не знл, что делть. Конечно, Ду обезумел, но скзть ей об этом он не решлся. Ее необходимо уговорить, чтобы он вернулсь с ним. Он скзл убежденно:

«Ду, когд мы переходим, нс не уничтожют».

«Д? Ну, что же случется? »

«Я... Я не зню. По-моему, мы переходим в другой мир, более прекрсный и счстливый, и стновимся... стновимся... Ну, много лучше, чем мы сейчс».

Ду рссмеялсь.

«Где ты это слышл? Это тебе Жесткие рсскзли? »

«Нет, Ду. В этом меня убеждют мои собственные мысли. Я очень много думл после того, кк ты нс покинул».

«Ну, тк думй меньше и не будешь тк глуп, – скзл Ду. – Бедный Ун! Прощй же».

И он зструилсь прочь, совсем рзреження. Он кзлсь очень устлой.

«Подожди, Ду! – крикнул Ун ей вслед. – Неужели ты не хочешь увидеть свою крошку-серединку? »

Он не ответил.

«Когд ты вернешься домой? »

Он продолжл молчть.

Он не стл ее преследовть и только с тоской смотрел, кк он исчезет вдли.

Ун не скзл Тритту о том, что встретил Ду. Зчем? Больше с тех пор он ее не видел. Он звел привычку бродить возле тех мест, где любили питться эмоционли, и отпрвлялся туд снов и снов, хотя нередко змечл, что вслед з ним н поверхность выбирются пестуны и глядят н него с тупым подозрением. (По срвнению с большинством пестунов Тритт кзлся интеллектульным гигнтом.)

Отсутствие Ду с кждым днем отзывлось внутри него все более мучительно. И с кждым проходящим днем внутри него рос стрнный безотчетный стрх, кк-то связнный с ее отсутствием. Но в чем тут было дело, он не понимл.

Кк-то, вернувшись в пещеру, он зстл тм Лостен, который дожидлся его. Лостен вежливо и внимтельно слушл Тритт, который покзывл ему новую крошку, всячески стрясь, чтобы этот легкий клочок дымки не прикоснулся к Жесткому.

– Д, он прелестн, Тритт, – скзл Лостен. – Тк ее зовут Дерл?

– Дерол, – попрвил Тритт. – Я не зню, когд вернется Ун. Он теперь всегд где-то бродит...

– Я здесь, Лостен, – торопливо скзл Ун. – Тритт, унеси крошку, будь тк добр.

Тритт унес Деролу, Лостен с явным облегчением обернулся к Уну и скзл:

– Вероятно, ты очень счстлив, что трид звершен. Ун попытлся что-то вежливо ответить, но ничего не придумл и продолжл уныло молчть. Одно время он чувствовл, что между ним и Жесткими возникло нечто вроде дружбы, он ощущл себя в чем-то рвным им и рзговривл с ними свободно и просто. Но безумие Ду все омрчило и испортило. Ун знл, что он ошибется, и все-тки сейчс он почувствовл в присутствии Лостен ту же сковнность, которую испытывл в двно прошедшие дни, когд считл, что стоит неизмеримо ниже их, кк... словно... мшин?

– Ты видел Ду? – спросил Лостен. Это был нстоящий вопрос, не вежливое нчло беседы.

– Всего один рз, Жес... (он чуть было не скзл «Жесткий-ру», словно ребенок или пестун! ) – Всего один рз, Лостен. Он не хочет возврщться домой.

– Он должн вернуться, – негромко скзл Лостен.

– Я не зню, кк это устроить.

Лостен хмуро посмотрел н него.

– Тебе известно, что он делет?

Ун не осмеливлся поднять н него глз. Может быть, Лостен узнл про сумсшедшие теории Ду? Кк он в этом случе поступит?

И Ун ничего не ответил, огрничившись отрицтельным жестом.

– Он ведь совершенно необычня эмоционль, – скзл Лостен. – Ты это знешь, Ун, не тк ли?

– Д, – вздохнул Ун.

– Кк и ты – н свой лд, и кк Тритт – н свой. Не думю, что в мире нйдется еще один пестун, у которого хвтило бы смелости и предприимчивости, чтобы стщить ккумулятор, или сметки, чтобы использовть его тк, кк использовл Тритт. Вы трое соствляете ткую необычйную триду, кких, нсколько мы можем судить, еще не было.

– Блгодрю тебя.

– Но окзлось, что ткя трид тит в себе и неприятные неожиднности, которых мы не предвидели. Мы хотели, чтобы ты учил Ду, рссчитывя, что это ниболее мягкий и действенный способ подтолкнуть ее н добровольное выполнение той функции, которую он должн выполнить. Но мы не предвидели, что Тритту вздумется совершть столь смоотверженный поступок, ткже, если скзть првду, совершенно не ожидли, что неизбежня гибель той вселенной подействует н Ду тким стрнным обрзом.

– Мне следовло бы осторожнее отвечть н ее вопросы, – тоскливо скзл Ун.

– Это не помогло бы. Он умеет см узнвть то, что ее интересует. А мы и этого не предвидели. Ун, мне очень грустно, но я обязн скзть тебе следующее: Ду теперь предствляет собой смертельную опсность. Он пытется остновить Позитронный Нсос.

– Но ей с этим не спрвиться! Он не может до него добрться, кроме того, у нее нет необходимых знний.

– Добрться до него он может без труд... – Лостен нерешительно помолчл. – Он прячется в коренных породх, где мы не можем ее достть.

Ун не срзу понял смысл этих слов. Он рстерянно пробормотл:

– Ни одн взросля эмоционль никогд... Ду ни з что...

– Нет, это тк. Не трть времени н бесплодные возржения... Он способн проникнуть в любую пещеру. От нее ничего нельзя скрыть. Он изучил метки, которые мы получли из той вселенной. У нс нет прямых докзтельств, но инче никк нельзя объяснить то, что происходит.

– А--! – Ун рскчивлся взд и вперед, и вся его поверхность помутнел от стыд и горя. – И Эстуолд знет об этом?

– Пок еще нет, но со временем, несомненно, узнет, – угрюмо скзл Лостен.

– Зчем ей пондобились эти метки?

– Он стрется нйти способ послть сообщение в ту вселенную.

– Но он же не умеет ни переводить, ни передвть.

– Он учится и тому и другому. Об этих меткх он знет дже больше смого Эстуолд. Он – крйне опсное явление: эмоционль, которя способн мыслить и вышл из-под контроля.

Ун вздрогнул. Вышл из-под контроля? Словно речь идет о мшине!

– Но ведь это не может быть нстолько уж опсно! – скзл он.

– К сожлению, может. Он передл одно сообщение и, боюсь, он советует тем существм, чтобы они остновили их чсть Позитронного Нсос. Если они его остновят до того, кк взорвется их Солнце, мы тут ничего сделть не сможем.

– Но ведь тогд...

– Ей необходимо помешть, Ун.

– Но... но кк? Вы нмерены взорвть... – его голос пресекся. Ему смутно припомнилось, что у Жестких есть ккие-то приспособления для высверливния пещер в коренных породх – приспособления, которые перестли применяться с тех пор, кк сотни циклов тому нзд численность мирового нселения нчл сокрщться. Что, если Жесткие решили нйти Ду в глубине кмня и взорвть его вместе с ней?

– Нет! – ктегорически скзл Лостен. – Мы не способны причинить Ду вред.

– Эстуолд мог бы...

– Эстуолд тоже неспособен причинить ей вред.

– Тк что же делть?

– Все звисит от тебя, Ун. От тебя одного. Мы бессильны, и нм остется только рссчитывть н тебя.

– Н меня? ! Но что я могу?

– Думй об этом, – нстойчиво скзл Лостен. – Думй!

– Но о чем?

– Больше я тебе ничего не имею прв скзть, – ответил Лостен стрдльчески. – Думй! Времени остется тк мло.

Он повернулся и ушел – с быстротой, необычной для Жестких. Он торопился тк, словно не доверял себе и опслся скзть что-то лишнее.

Ун беспомощно смотрел ему вслед, охвченный смятением и ужсом.

У Тритт было много дел. Крошки всегд требуют збот, но дже дв юных левых и дв юных првых, взятые вместе, вряд ли могли бы причинить столько збот, сколько одн крошк-серединк, д к тому же серединк ткя безупречня, кк Дерол. Нужно было следить, чтобы он проделывл все упржнения, успокивть ее, не двть ей збирться во все, с чем он соприкслсь, улещть и уговривть, чтобы он сгустилсь и отдохнул.

Он дже не змечл, что уже очень двно не видит Ун – впрочем, ему было все рвно. Для него теперь не существовло никого, кроме Деролы. А потом вдруг он увидел Ун в углу его собственной ниши. Ун рдужно переливлся от нпряженных мыслей. Тут Тритт вдруг вспомнил и спросил:

– Лосте� �е�дился из-з Ду?

Ун вздрогнул и очнулся.

– Лостен? .. Д, он очень сердился. Ду причиняет большой вред.

– Ей бы ндо вернуться домой, првд?

Ун пристльно посмотрел н Тритт.

– Тритт, – скзл он, – мы должны убедить Ду, чтобы он вернулсь домой. Но прежде ее ндо отыскть. Ты можешь это сделть. Ведь у нс новя крошк, и поэтому твоя пестунскя восприимчивость снов обострилсь. Используй ее, чтобы нйти Ду.

– Нет, – возмущенно и рстерянно скзл Тритт. – Он для Деролы. И не годится тртить ее н то, чтобы искть Ду. А кроме того, рз Ду не возврщется, когд он тк нужн ншей крошке-серединке... и ведь он см был прежде крошкой-серединкой! – то мы должны нучиться жить без нее, и все тут.

– Тритт, рзве ты не хочешь больше синтезировться?

– Новя трид звершен.

– Но синтезировние этим не исчерпывется.

– А где искть Ду? – спросил Тритт. – Я нужен крошке Дероле. Он еще совсем мленькя. Я не могу оствить ее без присмотр.

– Жесткие позботятся, чтобы с Деролой ничего не случилось. А мы с тобой пойдем в Жесткие пещеры и отыщем Ду.

Тритт обдумл эти слов. Ему было все рвно, есть Ду или нет. И почему-то ему дже было почти все рвно, есть ли Ун или нет. Вжнее всего Дерол. И он скзл:

– Кк-нибудь сходим. Когд Дерол подрстет. А рньше нельзя.

– Тритт, – нстойчиво скзл Ун. – Мы должны нйти Ду, не то... А не то у нс отнимут крошек.

– Кто отнимет? – спросил Тритт.

– Жесткие.

Тритт молчл. Ему нечего было скзть. Он ни рзу не слышл ни о чем подобном. И не мог дже предствить себе, что это возможно. А Ун говорил:

– Тритт, нм пор переходить. И теперь я зню – почему. Я думл об этом все время после того, кк Лостен... Но невжно. Ду и ты – вы тоже должны перейти. Теперь, когд я понял почему, и ты почувствуешь, что должен перейти. И я ндеюсь... я верю, Ду тоже почувствует, что он должн перейти. И ндо, чтобы это произошло кк можно скорее, потому что он губит нш мир.

Тритт отступил к стене.

– Ун, не смотри н меня тк! .. Ты меня зствляешь... ты меня зствляешь...

– Я тебя не зствляю, Тритт, – грустно скзл Ун. – Просто я понял, и поэтому ты должен... Но нм необходимо нйти Ду.

– Нет, нет! – Тритт испытывл невырзимые муки, пытясь воспротивиться.

В Уне было что-то новое, стршное, и его, Тритт, существовние неумолимо приближлось к концу. Больше не будет Тритт, и не будет крошки – серединки. Все другие пестуны ухживли з своими серединкми очень долго, он должен лишиться своей почти срзу.

Это неспрведливо. Неспрведливо!

Тритт скзл, здыхясь:

– Это Ду виновт. Тк пусть он перейдет первой!

Ун ответил с мертвящим спокойствием:

– По-другому нельзя. Мы должны все срзу...

И Тритт понял, что это тк... что это тк... что это тк...

6

Ду чувствовл себя истончившейся, холодной, совсем прозрчной. После того кк Ун отыскл ее н поверхности, он оствил попытки отдыхть тм и поглощть солнечный свет. А энергией из ккумуляторов Жестких он могл питться лишь изредк, от случя к случю. Он боялсь ндолго покидть свой ндежный приют в кмне, потому ел торопливо и никогд не бывл сыт.

Он непрерывно ощущл голод, который кзлся еще сильнее оттого, что постоянное пребывние в кмне было очень утомительно. Он словно терпел теперь нкзние з то, что прежде предпочитл любовться зктми и питлсь кое-кк.

Если бы он не был тк увлечен рботой, то вряд ли выдержл бы устлость и голод. Порой ей дже хотелось, чтобы Жесткие ее уничтожили – но только после того, кк он добьется своего.

Пок он оствлсь в кмне, Жесткие ничего не могли против нее предпринять. Иногд он ощущл их рядом с кмнем. Они боялись. Порой ей кзлось, что они боятся з нее, но это было нелепо. С ккой стти им бояться з нее – бояться, что он перейдет от голод и истощения? Нет, этого не может быть – они боятся ее, боятся мшины, которя откзлсь рботть по их преднчертниям. Невероятность этого приводит их в трепет, они цепенеют от ужс.

И Ду стртельно избегл Жестких. Он всегд знл, где они нходятся, потому они не могли ни поймть ее, ни помешть ей. Они были не в состоянии поствить охрну повсюду. К тому же ей, по-видимому, удвлось глушить ту слбую восприимчивость, которой они все-тки облдли.

Он клубми вырывлсь из кмня и изучл копии меток, полученных из той вселенной. Они не знли, что именно это было ее целью. Но если бы они и спрятли копии куд-нибудь еще, он все рвно ншл бы их. И дже уничтожь они все копии, это им уже не помогло бы – Ду помнил все метки до последней черточки.

Сперв он не могл в них рзобрться, но от постоянного пребывния в кмне ее восприимчивость все больше обострялсь и метки стновились понятными, хотя созннием он их по-прежнему не понимл. Он не знл, что ознчют эти символы, но они вызывли в ней ощущения.

Он выбрл нужные метки и поместил их тм, откуд они должны были попсть в ту вселенную. Метки были ткие: _С_Т_Р_А_К. Нет, он не знл, кков их смысл. Однко эт комбинция внушл ей стрх, и Ду пострлсь зпечтлеть этот стрх в меткх. Может быть, те существ, изучя метки, тоже испытют стрх.

Когд нчли приходить ответы, Ду улвливл в них волнение. Ей удвлось увидеть не все ответы. Иногд Жесткие нходили их первыми. Конечно, теперь они уже знли, чем он знимется. Но они не умели истолковывть метки, не могли дже уловить вложенные в них чувств.

А потому ей было все рвно. Что бы ни думли Жесткие, остновить ее они не смогут, и он доведет дело до конц.

Теперь он ожидл меток, в которых было бы зключено нужное ей чувство. И они появились: _Н_А_С_О_С_ П_Л_О_Х_О.

Кждую метку пронизывли стрх и ненвисть, н которые он ндеялсь. И он переслл их обртно, повторив несколько рз, чтобы было больше стрх, больше ненвисти... Теперь те люди поймут. Теперь они остновят Нсос. Жестким придется нйти ккой-нибудь другой источник энергии, рзрботть другой способ ее получения. Нельзя, чтобы энергия принесл смерть тысячм и тысячм обиттелей той вселенной.

Он спохвтилсь, что отдыхет слишком долго, погрузившись внутри кмня в ккое-то стрнное оцепенение. Ей мучительно хотелось есть, и он выжидл удобного момент, чтобы выбрться нружу. Но, кк ни томил ее мысль о пище в ккумуляторе, еще больше ей хотелось бы нйти его пустым. Он мечтл высость из него всю пищу до последней чстицы, зня, что новой порции в него не поступит, что ее здч выполнен.

Нконец он выбрлсь нружу и, збыв об осторожности, сосл и сосл содержимое ккумулятор. Он жждл опустошить его, убедиться, что энергии в него больше не поступет... Но он был неисчерпем... неисчерпем... неисчерпем...

Ду вздрогнул и с омерзением отодвинулсь от ккумулятор. Знчит Позитронные Нсосы по-прежнему рботют. Неужели ей не удлось убедить обиттелей той вселенной? Или они не получили ее метки? Не уловили их смысл?

Ндо попробовть еще рз. Ндо сделть тк, чтобы все было ясно, бсолютно ясно. Он использует все комбинции символов, в которых улвливет ощущение опсности, все комбинции, которые в той вселенной должны сложиться в мольбу остновить Нсосы.

Вне себя от отчяния Ду нчл вплвлять символы в метлл, неистово рсходуя энергию, которую только что всосл из ккумулятор. И рсходовл до тех пор, пок не остлось ничего, и ее вновь сковл невероятня устлость.

НАСОС НЕ ОСТАНОВИТЬ НЕ ОСТАНОВИТЬ МЫ НЕ ОСТАНОВИТЬ НАСОС МЫ НЕ СЛЫШАТЬ ОПАСНОСТЬ НЕ СЛЫШАТЬ НЕ СЛЫШАТЬ НЕ СЛЫШАТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ВЫ ОСТАНОВИТЬ ЧТОБЫ МЫ ОСТАНОВИТЬ ПОЖАЛУЙСТА ВЫ ОСТАНОВИТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОПАСНОСТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ ОСТАНОВИТЬ НАСОС.

Больше у нее не было сил. Ее терзл свирепя боль. Он поместил метки туд, откуд они должны были попсть в ту вселенную, но не стл ждть, чтобы Жесткие переслли их, сми того не подозревя. В глзх у нее мутилось, он чувствовл, что энергии в ней нет больше совсем, и все-тки повернул рукоятки, кк это делли Жесткие.

Метлл исчез, с ним и пещер, вдруг зполнившяся фиолетовым мерцнием, которое тумнило мысли. Он... переходит... от истощения...

Ун... Тритт...

6b

И Ун появился. Он никогд еще не струился с ткой стремительностью. Внчле он полглся н восприимчивость Тритт, обострившуюся с появлением новой крошки, но, когд рсстояние сокртилось, его более тупые чувств тоже нчли улвливть близость Ду. Он уже см воспринимл прерывистые угсющие вспышки ее сознния и рвлся вперед, Тритт кк мог поспевл з ним, здыхясь и вскрикивя:

– Скорее! Скорее! Ун ншел ее в глубоком обмороке. Жизнь в ней еле теплилсь, и он стл совсем крошечной – он дже не предствлял, что взросля эмоционль может тк уменьшиться.

– Тритт, – рспорядился он. – Неси сюд ккумулятор. Нет-нет! Не трогй ее. Он тк истончилсь, что ее нельзя нести. Если он погрузится в пол...

В пещеру входили Жесткие. Конечно, они опоздли – ведь они неспособны воспринимть н рсстоянии другие существ. Нет, без него и Тритт они не успели бы спсти ее. И он не перешл бы! Нет, он по-нстоящему погибл бы... и... с ней погибло бы нечто неимоверно вжное, о чем он дже не подозревл.

Теперь он медленно впитывл консервировнную энергию и с нею жизнь, Жесткие молч стояли возле них.

Ун поднялся – новый Ун, который совершенно точно знл, что происходит. Сердитым жестом он влстно отослл Жестких... и они ушли. Молч. Не возржя.

Ду шевельнулсь.

– Он опрвилсь, Ун? – спросил Тритт.

– Тише, Тритт, – скзл Ун. – Ду, ты меня слышишь?

– Ун? – Он всколыхнулсь и прошептл: – Мне покзлось, что я уже перешл.

– Нет, Ду, пок еще нет. Снчл ты должн поесть и отдохнуть.

– А Тритт тоже здесь?

– Вот я, Ду, – скзл Тритт.

– Не стрйся вернуть меня к жизни, – скзл Ду. – Все кончено. Я сделл то, что хотел сделть. Позитронный Нсос... скоро остновится. Я верю в это. И Мягкие по-прежнему будут нужны Жестким, и Жесткие позботятся о вс, и уж во всяком случе, о детях.

Ун ничего не скзл и сделл Тритту знк молчть. Он двл Ду энергию небольшими порциями, медленно, очень медленно, деля перерывы, чтобы дть ей отдохнуть.

Ду бормотл:

– Хвтит, хвтит!

Ее вещество трепетло все сильнее. Но он продолжл ее кормить. Потом он зговорил:

– Ду, ты ошиблсь, – скзл он. – Мы не мшины. Я зню совершенно точно, что мы ткое. Я бы пришел к тебе рньше, если бы узнл это рньше, но я понял, только когд Лостен попросил меня подумть. И я думл. Со всем нпряжением. И все-тки это чуть было не вышло преждевременно.

Ду зстонл, и Ун умолк.

– Послушй, Ду, – скзл он после пузы. – В ншем мире действительно есть только один вид живых существ, и живут в нем действительно только Жесткие. Ты уловил это, и тут ты не ошиблсь. Но отсюд вовсе не следует, что Мягкие – мшины, не живые существ. Нет, просто мы приндлежим к этому же виду. Мягкие – это первичня форм Жестких. Мы появляемся н свет, кк Мягкие, стновимся взрослыми, кк Мягкие, потом мы переходим в Жестких. Ты понял?

– Что? Что? – спросил Тритт тихо и рстерянно.

– Погоди, Тритт, – скзл Ун. – Не сейчс. Потом ты тоже поймешь. А пок я говорю для Ду.

Он следил з тем, кк Ду обретет мтовость.

– Послушй, Ду! – скзл он потом. – Всякий рз, когд мы синтезируемся, когд синтезируется любя трид, мы обрзуем Жесткого. Кждый Жесткий триедин, потому-то он и жесткий. И весь срок утрты сознния в период синтезировния мы живем в форме Жесткого. Но лишь временно, потом, выходя из синтез, мы все збывем. И долго оствться Жестким мы не можем, нм необходимо возврщться в мягкое состояние. Однко всю свою жизнь мы рзвивемся от стдии к стдии. Отпочковние кждого ребенк отмечет ткую стдию. Появление третьего ребенк – крошки-эмоционли – открывет путь к зключительной стдии, когд сознние рционл смо, без содействия остльных двух, обретет пмять о кртких периодх существовния в форме Жесткого. Тогд и только тогд он стновится способен провести безупречный синтез, который создст Жесткого уже нвсегд и обеспечит триде новую единую интеллектульную жизнь, посвященную приобретению знний. Я ведь говорил тебе, что переход – это кк бы новое рождение. Тогд я лишь нщупывл эту неясную мысль, но теперь я говорю то, что зню твердо.

Ду смотрел н него, силясь улыбнуться. Он скзл:

– Кк ты можешь нстолько обмнывться, Ун? Будь это тк, почему Жесткие не рсскзли тебе об этом рньше? Д и всем нм тоже?

– Они не могли, Ду. Когд-то, тысячи тысяч циклов тому нзд, синтезировние предствляло собой лишь соединение томов тел. Но в результте эволюции у первончльных форм постепенно рзвились рзные типы сознния. Слушй, Ду. Синтезировние включет в себя и слияние сознний, это процесс горздо более сложный и тонкий. Рционл может слить их првильно и нвсегд, только когд он созреет для этого. Зрелость же нступет в тот момент, когд он см, без чьей-либо помощи, постигет сущность происходящего, когд его сознние нконец стновится способным вместить воспоминния о том, что происходило в периоды временных слияний. Если рционлу объяснить все зрнее, естественность рзвития будет безндежно искжен, он уже не сумеет определить првильный момент для безупречного синтез, и новый Жесткий получится ущербным. Когд Лостен умолял меня думть, он очень рисковл. И не исключено, что... Хотя я ндеюсь... Видишь ли, Ду, мы ведь особый случй. Из поколения в поколение Жесткие стртельно подбирли триды тк, чтобы появлялись особо одренные новые Жесткие. И нш трид – лучшя из тех, которые им удлось до сих пор подобрть. А особенно ты, Ду. Особенно ты. Лостен – это слившяся трид, чьей крошкой-серединкой когд-то был ты. Ккя-то его чсть был твоим пестуном. Он следил з тобой. Он привел тебя к нм с Триттом.

Ду приподнялсь. Голос ее стл почти нормльным.

– Ун! Ты придумл все это, чтобы утешить меня?

Но, опередив Ун, ей ответил Тритт:

– Нет, Ду! Я это тоже чувствую. Д, чувствую. Я не совсем понял, что, но я это чувствую.

– Он говорит првду, Ду, – скзл Ун. – И ты это тоже почувствуешь. Рзве ты уже не припоминешь хоть немного, кк мы были Жестким в период ншего синтез? Рзве ты не хочешь еще рз синтезировться? В последний рз? В смый последний?

Он помог ей подняться. В ней чувствовлся жр, и он, хоть и сопротивлялсь, уже нчл рзреживться.

– Если ты скзл првду, Ун, – произнесл он, здыхясь, – если мы должны стть Жестким, то по твоим словм получется, что мы будем кем-то очень вжным. Ведь тк?

– Смым вжным. Смым лучшим, который когд-либо синтезировлся. Я не преувеличивю... Тритт, стнь вот тут. Мы не рсстемся, Тритт. Мы будем вместе, кк нм всегд хотелось. И Ду тоже. И ты тоже, Ду.

– Тогд мы сможем убедить Эстуолд, что Нсос ндо остновить, – скзл Ду. – Мы зствим...

Синтезировние нчлось. В комнту один з другим входили Жесткие. Ун еле рзличл их, потому что он уже сливлся с Ду.

Этот синтез не был похож н прежние – ни упоенного восторг, ни острой рдости бытия, лишь непрерывный, спокойный, блженно-безмятежный процесс. Он чувствовл, что стновится единым с Ду, и весь мир словно хлынул в его/ее обостренное восприятие. Позитронные Нсосы все еще рботли – он/он чувствовли это ясно. Почему они рботют?

Он был ткже и Триттом – его/ее/его сознние исполнилось ощущением горькой потери. О мои крошки...

И он вскрикнул – последний крик, рожденный еще созннием Ун, но кким-то обрзом кричл Ду:

– Нет, мы не сможем остновить Эстуолд. Эстуолд – это мы. Мы...

Крик, который был криком Ду и не ее криком, оборвлся – Ду перестл быть. И больше никогд не будет Ду. И Ун. И Тритт. Никогд.

7bс

Эстуолд шгнул к стоящим в молчнии Жестким и печльно скзл с помощью звуковых вибрций:

– Теперь я нвсегд с вми. Нм предстоит сделть тк много...

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БОРОТЬСЯ БЕССИЛЬНЫ?

1

Селен Линдстрем просиял профессионльной улыбкой и пошл дльше. Ее легкя пружинистя припрыжк уже больше не удивлял туристов, и теперь им дже нчинло кзться, что в этой непривычной походке есть своя грциозность.

– Пор перекусить! – объявил он жизнердостно. – Звтрк исключительно из продуктов местного производств, увжемые дмы и господ. Вкус может покзться вм несколько непривычным, но все они высокопиттельны... Вот сюд, сэр. Я зню, вы не стнете возржть, если я посжу вс с дмми... Одну минутку. Мест хвтит для всех... Мне очень жль, но дежурное блюдо всего одно, хотя нпитки вы можете зкзть по желнию. Сегодня телятин... Нет-нет. И вкус и консистенция создются искусственным обрзом, но общий результт превосходен, можете мне поверить.

Зтем он сел см, не удержвшись от легкого вздох и дже любезня улыбк н ее лице чуть-чуть поблекл.

Один из туристов остновился у стул нпротив.

– Рзрешите? – спросил он.

Селен бросил н него внимтельный оценивющий взгляд. Он кзлся безобидным, он привыкл с полным н то основнием полгться н свою проництельность.

– О, пожлуйст! – ответил он. – Но ведь вы, по-моему, тут с кем-то?

Он покчл головой.

– Нет. Я один. Но в любом случе общество земляшек меня не особенно прельщет.

Селен снов поглядел н него. Лет около пятидесяти, лицо устлое, но глз живые и умные. Ну, и, конечно, впечтление неуклюжей грузности, которое всегд производят земляне, впервые попвшие в условия лунного тяготения. Он скзл:

– Земляшки – это чисто лунное словечко, и к тому же довольно грубое.

– Я ведь см с Земли, – ответил он, – потому, мне кжется, имею прво его употреблять. Но, конечно, если вм неприятно...

Селен только пожл плечми, словно говоря: «Кк вм угодно! »

Глз у нее были чуть рскосыми, кк у большинств лунных девушек, но волосы цвет спелой пшеницы и крупновтый нос никк не вязлись с трдиционным предствлением о восточных крсвицх. Однко, несмотря н непрвильные черты лиц, он был очень привлектельн.

Землянин глядел н метллический флжок с ее именем, который он носил н груди слев. И Селен ни н секунду не усомнилсь, что интересует его действительно флжок.

– А тут много Селен? – спросил он.

– О д! Они исчисляются по меньшей мере сотнями. Тк же, кк Синтии, Дины и Артемиды. Но особенно популярны Селены, хотя половин знкомых мне Селен предпочитют сокрщение «Лен», вторя половин именует себя Селиями.

– А ккое сокрщение выбрли вы?

– Никкого. Я – Селен. Все три слог. Се-ЛЕ-н, – произнесл он, подчеркнуто выделив удрный слог. – Тк нзывют меня те, кто вообще нзывет меня по имени.

Губы землянин сложились в улыбку – с некоторой неловкостью, словно для них это было что-то не вполне привычное. Он скзл:

– А когд вс спршивют, н что вы сели, Селен?

– Больше он этого вопрос не повторит! – ответил он с полной серьезностью.

– Но спршивют?

– Дурков в мире хвтет.

К их столику подошл официнтк и быстрыми плвными движениями рсствил блюд.

Н землянин это произвело явное впечтление. Он повернулся к официнтке и скзл:

– Они у вс словно прят в воздухе.

Официнтк улыбнулсь и отошл к следующему столику. Селен скзл предостерегюще:

– Только не вздумйте ей подржть. Он привыкл к ншей силе тяжести и умеет ею пользовться.

– Другими словми, я все перебью?

– Во всяком случе, вы устроите нечто очень эффектное.

– Ну хорошо. Не буду!

– Но кто-нибудь непременно попробует! Трелк сплнирует н пол, он попытется поймть ее н лету и свлится со стул. Я пробовл предупреждть, но, конечно, это не помогет, и бедняг потом только сильнее смущется. А все остльные хохочут. То есть остльные туристы. А мы столько рз видели ткие спекткли, что нм уже не смешно, д к тому же потом кому-то приходится все это убирть.

Землянин с большой осторожностью поднес вилку ко рту.

– Д, вы совершенно првы. Дже простейшие движения дются с некоторым трудом.

– Нет, вы быстро освоитесь. Во всяком случе, с несложными оперциями вроде еды. Ходьб, нпример, дется тяжелее. Мне еще не приходилось видеть землянин, который был бы способен бегть тут по-нстоящему. То есть легко и быстро.

Некоторое время они ели молч. Потом землянин спросил:

– А что ознчет это «Л»? Он опять глядел н ее флжок, н котором было нписно: «Селен Линдстрем, Л.»

– Всего лишь «Лун», – ответил Селен рвнодушно. – Чтобы отличть меня от иммигрнтов. Я родилсь здесь.

– Неужели?

– А что тут удивительного? Люди живут и рботют н Луне уже более пятидесяти лет. Или вы полгли, что у них не может быть детей? У многих лунорожденных есть уже внуки.

– А сколько вм лет?

– Тридцть дв год.

Н его лице отрзилось неподдельное удивление, но он тут же пробормотл:

– Ах д, конечно.

Селен поднял брови.

– Знчит, вы понимете? Большинству землян приходится объяснять, в чем тут дело.

– Ну, я достточно осведомлен для того, чтобы сообрзить, что большинство внешних признков возрст появляется в результте неминуемой победы силы тяжести нд ткнями тел – вот почему обвисют щеки и животы. Поскольку сил тяжести н Луне рвн лишь одной шестой силы тяжести н Земле, нетрудно догдться, что люди тут должны выглядеть молодыми очень долго.

– Д, но только выглядеть, – скзл Селен. – У нс тут нет ничего похожего н бессмертие, и средняя продолжительность жизни соответствует земной. Однко стрость мы, кк првило, переносим лучше.

– Ну, это уже немло... Но, конечно, у медли есть и оборотня сторон? – он кк рз отхлебнул кофе. – Вм, скжем, приходится пить вот это... – он умолк, подыскивя нужное слово, но, по-видимому, оно окзлось не слишком удобопроизносимым, потому что он тк и не докончил фрзу.

– Мы могли бы ввозить продукты питния и нпитки с Земли, – скзл он, улыбнувшись. – Но в тких мизерных количествх, что их хвтило бы лишь для очень огрниченного числ людей и к тому же н очень огрниченный срок. Тк ккой же смысл отнимть рди этого место у по-нстоящему вжных грузов? Д мы и привыкли к этому пойлу. Или вы хотели употребить слово покрепче?

– Не для кофе, – скзл он. – Я приберегл его для еды. Но «пойло» вполне подойдет... Д, кстти, мисс Линдстрем, в прогрмме ншей поездки я не ншел упоминния о посещении синхрофзотрон.

– Синхрофзотрон? – он почти допил кофе и уже поглядывл по сторонм, выбиря момент, чтобы встть и собрть группу. – Это собственность Земли, и он не входит в число достопримечтельностей, которые покзывют туристм.

– Вы хотите скзть, что доступ к нему для лунян зкрыт?

– О, ничего подобного! Его штт укомплектовн почти одними лунянми. Просто првил пользовния синхрофзотроном устнвливет Земля, и туристм его не покзывют.

– А мне бы очень хотелось взглянуть н него!

– Д, конечно... А вы принесли мне удчу, – весело добвил он. – Ни одн трелк и ни один турист не очутились н полу!

Он встл из-з стол и скзл:

– Увжемые дмы и господ! Мы отпрвляемся дльше через десять минут. Пожлуйст, оствьте н столх все, кк есть. Если кто-нибудь хочет привести себя в порядок, тулетные комнты нпрво. Сейчс мы отпрвимся н пищевую фбрику, блгодря которой мы смогли пообедть тк, кк пообедли.

2

Квртир Селены был, рзумеется, небольшой и умещлсь, по сути, в одной комнте, но догдться об этом срзу было трудно. Три пнормных окн сверкли звездми, которые двиглись медленно и беспорядочно, обрзуя все новые и новые созвездия, не имевшие дже отдленного сходств с нстоящими. При желнии Селен могл менять нстройку и созерцть их словно в сильный телескоп.

Бэррон Невилл не выносил этих звездных видов и всегд сердито их выключл, повторяя кждый рз: «Кк только ты их терпишь? Из всех моих знкомых одной тебе нрвится эт безвкусиц. И ведь этих тумнностей и звездных скоплений в действительности дже не существует! »

А Селен спокойно пожимл плечми и отвечл: «А что ткое «существует в действительности»? Откуд ты знешь, что те, которые можно увидеть с поверхности, действительно существуют? А мне они дют ощущение свободы и движения. Неужели я не могу обствить свою квртиру, кк мне нрвится? »

После этого Невилл бормотл что-то невнятное и без особой охоты шел к окнм, чтобы вновь их включить, Селен говорил: «Оствь! »

Мебель отличлсь округлостью линий, стены были покрыты неярким геометрическим орнментом н приятно приглушенном фоне. Нигде не было ни одного изобржения, которое хотя бы отдленно нпоминло живое существо.

«Живые существ приндлежт Земле, – говорил Селен. – А тут Лун».

Вернувшись домой в этот вечер, он, кк и ожидл, увидел у себя в комнте Невилл. Он полулежл н мленькой легкой кушетке, здрв ногу в сндлии. Вторя сндлия влялсь рядом н полу. Н его груди, тм, где он ее здумчиво почесывл, проступили крсные полосы.

Селен скзл:

– Бэррон, сври кофе, лдно? – и, грциозно изогнувшись, одним гибким движением сбросил плтье н пол и носком ноги отшвырнул его в угол.

– Уф! – скзл он. – Ккое облегчение! Пожлуй, хуже всего в этой рботе то, что приходится одевться, кк земляшки.

Невилл, который возился в кухонной нише, ничего не ответил. Он слышл это десятки рз. Через минуту он спросил с рздржением:

– Что у тебя с подчей воды? Еле кпет.

– Рзве? – рссеянно скзл он. – Ну, знчит, я перерсходовл. Ничего, сейчс нтечет.

– Сегодня у тебя были ккие-нибудь неприятности?

– Нет, – Селен пожл плечми. – Обычня книтель. Смотришь, кк они ковыляют, кк притворяются, будто ед им не противн, и нверняк все время думют про себя, предложт им ходить рздетыми или нет... Бррр! Ты только предствь себе, кк это выглядело бы!

– Ты, кжется, стновишься хнжой?

Бэррон вернулся к столу, неся две чшечки кофе.

– Не понимю, при чем тут хнжество. Дрябля кож, отвислые животики, морщины и всякие микрооргнизмы. Крнтин крнтином, только они все рвно ншпиговны всякими микробми... А у тебя ничего нового?

Бэррон покчл головой. Для лунянин он был сложен очень плотно. Привычк постоянно щуриться придвл хмурое, почти угрюмое выржение его лицу. А если бы не это, подумл Селен, оно было бы очень крсиво. Он скзл:

– Д ничего особенного. Мы по-прежнему ждем смены предствителя. Прежде всего ндо посмотреть, что ткое этот Готтштейн.

– А он может помешть?

– Не больше, чем нм мешют сейчс. В конце-то концов, что они могут сделть? Подослть шпион? Но кк земляшку ни переодевй, з лунянин он сойти не сможет! – Тем не менее в его голосе слышлсь тревог.

Селен внимтельно смотрел н него, со вкусом прихлебывя кофе.

– Но ведь и лунянин внутренне может быть вполне убежденным земляшкой.

– Конечно, но кк их узнешь? Иногд мне кжется, что я не могу доверять дже... Ну, д лдно. Я трчу уйму времени н мой синхрофзотронный проект и ничего не могу добиться. Все время что-то окзывется более срочным.

– Возможно, они тебе попросту не доверяют, д и неудивительно! Вольно же тебе рсхживть с видом зядлого зговорщик!

– Ничего подобного! Я бы с величйшим восторгом рз и нвсегд ушел из синхрофзотронного комплекс, но тогд они и првд встревожтся... Если ты рстртил свою водную квоту, Селен, о второй чшке кофе, нверное, не стоит и думть?

– Д, не стоит. Но если уж н то пошло, то ведь ты усердно помогл мне трнжирить воду. Н прошлой неделе ты двжды принимл у меня душ.

– Я верну тебе водяной тлон. Мне и в голову не приходило, что ты все подсчитывешь.

– Не я, водомер.

Он допил свой кофе и, здумчиво посмотрев н дно чшки, скзл:

– Они всегд строят гримсы, когд пьют нш кофе. То есть туристы. Не понимю, почему. Я его всегд пью с удовольствием. Ты когд-нибудь пробовл земной кофе, Бэррон?

– Нет, – ответил он резко.

– А я пробовл. Всего рз. Один турист тйком провез несколько пкетиков кофе – рстворимого, кк он его нзвл. И предложил мне попробовть, рссчитывя н... Ну, ты понимешь. По его мнению, это был спрведливый обмен.

– И ты попробовл?

– Из любопытств. Очень горький, с метллическим привкусом. Просто омерзительный. Тут я объяснил этому туристу, что смешнные брки не входят в лунные обычи, и он срзу тоже приобрел горький и метллический привкус.

– Ты мне об этом прежде не рсскзывл! И он себе что-нибудь позволил?

– А собственно, ккое тебе дело? Нет-нет, он себе ничего не позволил. Не то с непривычки к ншей силе тяжести он у меня полетел бы отсюд до коридор номер первый. Кстти, – продолжл он после пузы, – меня сегодня обхживл еще один земляшк. Подсел ко мне з обедом.

– И что же он предложил тебе взмен... «ну, ты понимешь», по твоему столь изящному выржению?

– Он просто сидел и ел.

– И поглядывл н твою грудь?

– Нет, только н именной флжок... Но в любом случе не все ли тебе рвно, н что он поглядывл? Или, по-твоему, я только и думю о том, чтобы звести ромн с землянином и любовться, кк он хорохорится нперекор непривычной силе тяжести? Д, конечно, подобные случи бывли, но не со мной, и, нсколько мне известно, ни к чему хорошему ткие ромны не приводили. С этим вопросом все ясно? Могу ли я вернуться к моему обеденному собеседнику? Которому почти пятьдесят? Впрочем, он и в двдцть явно не был сногсшибтельным крсвцем. Првд, лицо у него интересное, не стну отрицть.

– Ну лдно, лдно. Портрет его меня не интересует. Тк что же он?

– Он спршивл про синхрофзотрон.

Невилл вскочил, слегк поштнувшись (обычное следствие быстрых движений при млой силе тяжести).

– Что именно? !

– Д ничего особенного. Что с тобой? Ты просил, чтобы я тебе рсскзывл о туристх все вплоть до мелочей, если эти мелочи хоть в чем-то выходят з рмки стндртного поведения. Ну тк вот, о синхрофзотроне меня еще никто ни рзу не спршивл.

– Ну хорошо! – он помолчл, зтем спросил уже спокойнее: – Почему его интересует синхрофзотрон?

– Не имею ни млейшего предствления, – ответил Селен. – Он просто спросил, нельзя ли его посмотреть. Может быть, он любит осмтривть нучные учреждения. А может быть, он просто это придумл, чтобы зинтересовть меня.

– Что ему, кжется, и удлось! Кк его зовут?

– Не зню. Я не спросил.

– Почему?

– Потому что он меня нисколько не зинтересовл. Ты уж выбирй что-нибудь одно! Впрочем, см его вопрос покзывет, что он – простой турист. Будь он физиком, ему бы не пришлось здвть тких вопросов. Его приглсили бы туд и без них.

– Дорогя моя Селен! – скзл Невилл. – Ну хорошо, я повторю все с зов. При нынешнем положении вещей любой человек, здющий вопросы про синхрофзотрон, уже потенцильно опсен, поэтому нм нужно знть о нем кк можно больше. И почему, собственно, он обртился с тким вопросом именно к тебе?

Невилл быстро прошелся по комнте, словно сбрсывя излишек энергии. Потом скзл:

– Ты специлистк по тким вещм. Он покзлся тебе интересным?

– Кк мужчин?

– Ты прекрсно понимешь, о чем я говорю. Перестнь увиливть, Селен!

Он ответил с явной неохотой:

– Он интересен, в нем дже есть что-то интригующее. Но я не могу скзть, что именно. В его словх и поведении не было ничего хоть сколько-нибудь необычного.

– Интересен, в нем есть что-то интригующее? В тком случе тебе нужно встретиться с ним еще рз.

– Ну, предположим, мы встретимся – и что же я должн буду делть?

– Откуд я зню? Это уж тебе виднее. Узнй его имя. Выясни все, что будет возможно. Используй свои несомненные умственные способности для интеллектульного вынюхивния.

– Ну лдно, – ответил он. – Прикз нчльств? Будет исполнено.

3

По рзмерм резиденция предствителя Земли ничем не отличлсь от стндртной лунной квртиры. Н Луне не было лишнего прострнств – в том числе и для высокопоствленных землян. Никкие сообржения престиж не могли изменить того фкт, что н Луне люди жили глубоко под поверхностью плнеты в условиях млой силы тяжести, и дже смому прослвленному из землян пришлось бы смириться с отсутствием ткой недоступной роскоши, кк простор.

– Человек привыкет ко всему! – вздохнул Луис Монтес. – Я прожил н Луне дв год, и порой у меня возникло желние остться тут и дольше, но... Я уже не молод. Мне пошел пятый десяток, и если я не хочу остться тут нвсегд, то должен уехть немедленно, или я уже не сумею вновь приспособиться к полной силе тяжести.

Конрду Готтштейну было только тридцть четыре год, выглядел он еще моложе. Его лицо было круглым, с крупными чертми – среди лунян ткой тип лиц нстолько редок, что оно стло непременной приндлежностью земляшек н лунных криктурх. Однко фигур у него был сухощвой и стройной – посылть н Луну дородных землян, кк првило, избегли, – потому его голов кзлсь непропорционльно большой.

Он скзл (произнося слов общеплнетного эспернто с несколько иным кцентом, чем Монтес):

– Вы кк будто извиняетесь.

– Вот именно, вот именно! – воскликнул Монтес. (Если лицо Готтштейн производило впечтление безмятежного блгодушия, то лицо Монтес, изборожденное глубокими склдкми, было печльным до комизм.) – И дже в двух отношениях. Я испытывю потребность опрвдывться, потому что покидю Луну – очень привлектельный и интересный мир. И чувствую себя виновтым потому, что ощущю ткую потребность. Мне стыдно, что я словно побивюсь принять н себя бремя Земли – и силу тяжести, и все прочее.

– Д, могу себе предствить, что эти добвочные пять шестых ддутся вм не очень легко, – скзл Готтштейн. – Я пробыл н Луне всего несколько дней, и уже нхожу, что одн шестя земной силы тяжести – прекрсня штук.

– Ну, вы перемените мнение, когд вше пищеврение взбунтуется и вм неделями придется жить н ксторке, – со вздохом зметил Монтес. – Впрочем, это пройдет... Но хотя вы и ощущете легкость во всем теле, лучше все-тки не изобржйте из себя легкую серну. Для этого требуется большое уменье.

– Я понимю.

– О нет, Готтштейн, вм только кжется, будто вы понимете. Вы ведь еще не видели кенгуровой припрыжки?

– Видел по телевизору.

– Ну, это совсем не то. Ндо смому попробовть. Лучший способ быстрого передвижения по ровной лунной поверхности. Вы оттлкиветесь обеими ступнями, словно для прыжк в длину н Земле. В воздухе вы выносите ноги вперед, в последний момент опускете их и снов оттлкиветесь. И тк длее. По земным меркм это происходит довольно-тки медленно, поскольку тяжесть, обеспечивющя толчок, невелик, зто с кждым прыжком человек покрывет свыше двдцти футов, для того чтобы удерживться в воздухе – то есть если бы тут был воздух, – необходимы лишь минимльные мышечные усилия. Ощущение ткое, будто ты летишь...

– Знчит, вы пробовли? Вы умеете передвигться кенгуровой припрыжкой?

– Д, я пробовл, но у землянин это по-нстоящему получиться не может. Мне удвлось сделть до пяти прыжков подряд – вполне достточно, чтобы возникло ощущение полет и чтобы зхотелось прыгть дльше. Но тут вы обязтельно допускете просчет, слишком змедляете или убыстряете движения и ктитесь кубрем четверть мили, если не больше. Луняне вежливы и никогд нд вми не смеются. Сми же они нчинют с рннего детств, и для них это все просто и естественно.

– Это ведь их мир, – усмехнулся Готтштейн. – А вы предствьте себе, кк они выглядели бы н Земле.

– Но ведь они в тком положении окзться никк не могут. Им пути н Землю нет. Тут мы имеем перед ними преимущество. Нм открыты и Земля и Лун. А они способны жить только н Луне. Мы порой збывем об этом, потому что подсознтельно путем лунян с грнтми.

– С кем, с кем?

– Тк они нзывют иммигрнто� с Земли. Тех, кто почти постоянно живет н Луне, но родился и вырос н Земле. Иммигрнты могут при желнии вернуться н Землю, но у нстоящих лунян ни кости, ни мышцы не приспособлены к тому, чтобы выдерживть земное тяготение. В нчле лунной истории это не рз приводило к подлинным тргедиям.

– Вот кк?

– К сожлению. Родители возврщлись н Землю с детьми, которые родились н Луне... Мы про это кк-то збывем. Это ведь были годы решительного перелом, и смерть горстки детей прошл в тот момент почти незмеченной. Внимние человечеств было поглощено общемировой ситуцией и ее окончтельным рзрешением в конце двдцтых годов. Но здесь, н Луне, помнят всех лунян, не выдержвших жизни в условиях земной силы тяжести... По-моему, это помогет им ощущть себя смостоятельными и незвисимыми.

– Мне кзлось, что н Земле я получил всю необходимую информцию, – скзл Готтштейн, – но, по-видимому, мне предстоит узнть еще очень многое.

– Изучить Луну полностью по сведениям, поступющим н Землю, попросту невозможно, потому я подготовил для вс исчерпывющее резюме. То же сделл для меня мой предшественник. Вы убедитесь, что Лун необычйно интересн, в некоторых отношениях и способн довести человек до помештельств. Вряд ли вы пробовли н Земле лунную пищу, никкие описния не помогут вм приготовиться к тому, что вс ждет... И все-тки вм придется смириться с необходимостью: выписывть сюд земные деликтесы было бы плохой политикой. Тут мы едим и пьем продукты исключительно местного производств.

– Вы ведь прожили н них дв год. Ндеюсь, и я тоже выдержу.

– Дв год – но с некоторыми перерывми. Нм полгется через регулярные промежутки проводить несколько дней н Земле. И эти отпуск обязтельны, хотим мы того или нет. Но вс, вероятно, предупредили?

– Д, – ответил Готтштейн.

– Кк бы вы ни следили здесь з своим физическим состоянием, вм все-тки необходимо время от времени нпоминть вшим костям и мышцм, что ткое полня сил тяжести. А уж попв н Землю, вы отъедетесь вволю. Ну, и, кроме того, порой удется провезти тйком кое-ккие лкомств.

– Мой бгж, рзумеется, был подвергнут тщтельному осмотру, – скзл Готтштейн. – Но потом я обнружил в крмне пльто бнку тушенки. Я совсем про нее збыл, тможенники ее не зметили.

Монтес улыбнулся и скзл нерешительно:

– Я подозревю, что вы нмерены поделиться со мной.

– Нет, – торжественно ответил Готтштейн, нморщив свой толстый короткий нос. – Я нмеревлся произнести со всем тргическим блгородством, н ккое я только способен: «О Монтес, съешь ее всю см – твоя нужд больше моей! » – последнюю фрзу он произнес с зпинкой, поскольку ему редко приходилось ствить глголы общеплнетрного эспернто во второе лицо единственного числ.

Улыбк Монтес стл шире, однко он с сожлением покчл головой.

– Спсибо, но ни в коем случе. Через неделю я получу возможность есть любую земную пищу в любых количествх. Вм же в ближйшие годы он будет перепдть лишь изредк, и вы вновь и вновь будете рскивться в нынешней своей щедрости. Оствьте всю бнку себе... Прошу вс. Я вовсе не хочу, чтобы в дльнейшем вы меня люто возненвидели.

Он дружески положил руку н плечо Готтштейн и посмотрел ему в глз.

– Кроме того, – продолжл он, – нм с вми предстоит рзговор н весьм вжную тему, я не зню, кк его нчть, и эт тушенк послужил бы мне удобным предлогом, чтобы снов его оттянуть.

Готтштейн тотчс спрятл бнку. Его круглое лицо было оргнически неспособно принять выржение сосредоточенности, но голос стл очень серьезным:

– Знчит, есть что-то, о чем вы не могли сообщить в своих донесениях н Землю?

– Я пытлся, Готтштейн, но все это достточно зыбко, Земля не сумел или не пожелл рзобрться в моих нмекх, и вопрос повис в воздухе. Возможно, вм удстся добиться чего-то более определенного. Я от души н это ндеюсь. По првде говоря, я не просил о продлении срок моих полномочий, в чстности, именно потому, что ответственность слишком велик, я не сумел убедить Землю.

– Если судить по вшему тону, это действительно что-то очень серьезное.

– Д, если судить по тону! Но я отдю себе отчет, что выглядит все довольно глупо. Н Луне постоянно живет около десяти тысяч человек, и уроженцы Луны не соствляют из них и половины. Им не хвтет ресурсов, им мешет теснот, они живут н очень суровой плнете, и все же... все же...

– И все же? – подскзл Готтштейн.

– Тут что-то происходит – я не зню точно, что именно, но, возможно, что-то опсное.

– То есть кк – опсное? Что они, собственно, могут сделть? Объявить Земле войну? – кзлось, Готтштейн с трудом сдерживет улыбку.

– Нет-нет. Все это горздо тоньше. – Монтес провел рукой по лицу и рздрженно протер глз. – Рзрешите, я буду с вми откровенным. Земля утртил прежний дух.

– Что вы под этим подрзумевете?

– Ну, кк это нзвть по-другому? Примерно в то время, когд н Луне появилось первое поселение, Земля пережил экологический перелом. Полгю, мне не ндо вм о нем рсскзывть?

– Рзумеется, – хмуро ответил Готтштейн. – Но ведь в конечном счете Земля от него выигрл, не тк ли?

– О, без сомнения! Но он оствил после себя непреходящее недоверие к технике, определенную птию, ощущение, что всякя перемен чревт рисковнными побочными следствиями, которые трудно предвидеть зрнее. Многообещющие, но опсные исследовния были прекрщены, потому что дже полный их успех, кзлось, не опрвдывл сопряженного с ними риск.

– Нсколько я понимю, вы говорите о прогрмме генетического конструировния?

– Д, это ниболее яркий пример, но, к сожлению, не единственный, – ответил Монтес с грустью.

– Честно говоря, откз от генетического конструировния меня лично нисколько не огорчет. С смого нчл и до конц это был цепь срывов и неудч.

– Человечество утртило шнс н рзвитие интуитивизм.

– Но ведь тк и остлось неясным, нсколько интуитивизм был бы полезен, вот его возможные минусы были более чем очевидны... Кстти, кк же Лун? Ккие еще нм нужны докзтельств, что Земля вовсе не погрузилсь в птию?

– Ноборот! – вскричл Монтес. – Луння колония – это нследие эпохи, предшествоввшей перелому, последний бросок человечеств вперед, зтем нчлось отступление.

– Вы преувеличивете, Монтес.

– Не думю. Земля отступил, человечество отступило повсюду, кроме Луны. Лун олицетворяет змечтельнейшее звоевние человек не только физически, но и психологически. Это мир, где нет живой и уязвимой природы, где можно не опсться нрушить хрупкое рвновесие сложной среды обитния. Н Луне все, что необходимо человеку, создно смим человеком. Лун – мир, сотворенный человеком с нчл и до конц. У него нет прошлого.

– Ну, и что же?

– Н Земле нм мешет тоск по псторльному единению с природой, которого никогд в действительности и не было. Но дже существуй оно когд-то, возродить его все рвно было бы невозможно. А у Луны нет прошлого, о котором можно мечтть или тосковть. Тут есть только одн дорог – вперед.

Монтес, кзлось, згорлся от собственных слов все больше и больше.

– Готтштейн, я нблюдл эти дв год. Вм предстоит нблюдть тоже дв год, если не больше. Лун охвчен огнем – огнем деятельности. Причем поле этой деятельности все время рсширяется. И физически – кждый месяц бурятся все новые коридоры, оборудуются все новые жилые комплексы, обеспечивя дльнейший рост нселения. И в смысле ресурсов – все время открывются новые строительные мтерилы, новые источники воды, новые злежи полезных ископемых. Рсширяются поля солнечных ккумуляторов, рстут электронные зводы... Полгю, вм известно, что эти десять тысяч человек здесь, н Луне, обеспечивют всю Землю миниэлектронными приборми и прекрсными биохимическими препртми?

– Д, я зню, что это довольно вжный их источник.

– Земля предется приятному смообмну. Лун – основной их источник. А в недлеком будущем может стть и единственным. Они здесь, н Луне, рстут и интеллектульно. Готтштейн, я убежден, что н Земле не нйдется ни одного нчинющего молодого ученого, который иногд – может быть, и длеко не иногд – не мечтл бы со временем уехть н Луну. Ведь во многих облстях техники Лун нчинет знимть ведущие позиции.

– Вероятно, вы имеете в виду синхрофзотрон?

– И его тоже. Когд был построен н Земле последний синхрофзотрон? И это лишь ниболее яркий пример, но отнюдь не единственно вжный. И дже не смый вжный. Если хотите знть, то решющий фктор в облсти нуки н Луне – это...

– Нечто столь секретное, что мне о нем не сообщили?

– Нет. Нечто столь очевидное, что его просто не змечют. Я имею в виду десять тысяч интеллектов, отборных человеческих интеллектов, которые и по убеждению и по необходимости посвятили себя служению нуке.

Готтштейн беспокойно зерзл и хотел подвинуть стул. Но стул был привинчен к полу, и Готтштейн едв не соскользнул н ковер. Монтес удержл его з локоть.

– Простите! – досдливо покрснев, пробормотл Готтштейн.

– Ничего, вы скоро освоитесь со здешней силой тяжести. Но Готтштейн не слушл.

– Соглситесь все-тки, что вы сильно преувеличивете, Монтес. Ведь Земля – это вовсе не ткя уж отстля плнет. Нпример, Электронный Нсос. Он создн Землей. Ни один лунянин не принимл учстия в рботе нд ним.

Монтес покчл головой и пробормотл что-то по-испнски – н своем родном языке. Судя по всему, что-то очень энергичное. Потом он спросил н эспернто:

– Вм доводилось встречться с Фредериком Хэллемом?

Готтштейн улыбнулся.

– А кк же. Отец Электронного Нсос! По-моему, он выттуировл этот титул у себя н груди.

– Вш улыбк и вши слов – уже ргумент в мою пользу. Спросите себя: мог ли человек вроде Хэллем действительно создть Электронный Нсос? Тем, кто предпочитет не рзмышлять нд ткими вопросми, это предствляется смо собой рзумеющимся. Но стоит здумться, и срзу стновится ясно, что у Нсос вообще не было отц. Его изобрели прлюди, обиттели првселенной, кковы бы они ни были и ккой бы ни был он. Хэллему же случйно достлсь роль их орудия. Д и вся Земля для них – всего лишь средство, помогющее достижению ккой-то их цели.

– Но мы сумели извлечь пользу из их иницитивы.

– Д, кк коровы умеют извлечь пользу из сен, которым мы их снбжем. Нсос – вовсе не докзтельство прогресс человечеств. Скорее ноборот.

– Ну, если Нсос, по-вшему, символизирует шг нзд, то подобный шг нзд можно только приветствовть. Мне не хотелось бы остться без него.

– Мне тоже! Но речь идет о другом. Нсос удивительно хорошо отвечет нынешнему нстроению Земли. Неисчерпемый источник энергии, бсолютно дровой, если не считть рсходов н оборудовние и содержние стнций, и никкого згрязнения среды обитния! Но н Луне нет Электронных Нсосов.

– Тк ведь они тут и не нужны, – зметил Готтштейн. – Солнечные ккумуляторы, нсколько мне известно, с избытком обеспечивют Луну необходимой энергией, тоже бсолютно дровой, если не считть рсходов н оборудовние и обслуживние, и тоже не згрязняющей среду обитния... Я верно зпомнил зклинние?

– О д, вполне. Но ведь солнечные ккумуляторы создны человеком. Вот о чем я говорю. Кстти, н Луне собирлись устновить Электронный Нсос, и ткя попытк был сделн.

– И что же?

– Ничего не вышло. Прлюди не збрли вольфрм. Не произошло ровно ничего.

– Я этого не знл. А почему?

Монтес вырзительно поднял брови и рзвел рукми.

– Кто может знть? Отчего не предположить, нпример, что прлюди живут н плнете, не имеющей спутник, и не в состоянии предствить себе второй обитемый мир в близком соседстве с первым? Или же, отыскв то, что им было нужно, они попросту прекртили дльнейшие поиски? Кк знть? Вжно другое: они не збрли вольфрм, сми мы без них ничего сделть не смогли.

– Сми мы... – здумчиво повторил Готтштейн. – Под этим вы подрзумевете землян?

– Д.

– А луняне?

– Они в этом учстие не принимли.

– Но Электронный Нсос их интересовл?

– Не зню... Этим, собственно, и объясняются моя неуверенность, мои опсения. У лунян... и особенно у родившихся тут... существует собствення точк зрения. Я не зню их нмерений, их плнов. И мне ничего не удлось выяснить.

Готтштейн здумлся.

– Но что, собственно, они могут сделть? Ккие у вс есть основния полгть, что они злоумышляют против нс? А глвное, ккой вред они в силх причинить Земле, дже если бы и зхотели?

– Я ничего не могу ответить. Все они – очень обятельные и умные люди. Мне кжется, в них нет ни ненвисти, ни злобы, ни дже стрх. Но вдруг мне это только кжется? Я тревожусь именно потому, что ничего не зню твердо.

– Если не ошибюсь, нучно-исследовтельские устновки н Луне подчинены Земле?

– Совершенно верно. Синхрофзотрон. Рдиотелескоп н обртной стороне. Трехсотдюймовый оптический телескоп... Другими словми, большие устновки, которые действуют уже пятьдесят с лишним лет.

– А что было добвлено с тех пор?

– Землянми? Очень мло.

– А лунянми?

– Не могу скзть точно. Их ученые рботют н больших устновкх. Но я однжды проверил их тбели. В них есть большие пробелы.

– Ккие пробелы?

– Знчительную чсть времени они проводят где-то еще. Тк, словно у них есть собственные лбортории.

– Но ведь это естественно, если они производят миниэлектронное оборудовние и высококчественные биохимические препрты?

– Д, и все-тки... Готтштейн, говорю же вм – я не зню. И эт моя неосведомленность внушет мне стрх.

Они помолчли. Потом Готтштейн спросил:

– Нсколько я понял, Монтес, вы рсскзли мне все это для того, чтобы я был нстороже и пострлся без шум выяснить, чем знимются луняне?

– Пожлуй, – невесело скзл Монтес.

– Но ведь вы дже не знете, действительно ли они чем-то знимются.

– И все-тки я убежден, что это тк.

– Стрнно! – скзл Готтштейн. – Мне следовло бы убеждть вс, что вши необъяснимые стрхи бсолютно беспочвенны... и тем не менее очень стрнно...

– Что именно?

– Н том же корбле, что и я, летел еще один человек. То есть летел большя групп туристов, но лицо одного покзлось мне знкомым. Я с этим человеком не рзговривл – просто не пришлось – и срзу же збыл о нем. Но этот нш рзговор опять мне о нем нпомнил...

– А кто он?

– Мне кк-то довелось быть членом комиссии, рссмтриввшей некоторые вопросы, связнные с Электронным Нсосом. А точнее, вопрос о безопсности его использовния. То недоверие к технике, о котором вы говорили, – Готтштейн улыбнулся. – Д, мы все проверяем и перепроверяем. Но тк ведь и ндо, черт побери. Я уже збыл подробности, но н одном из зседний комиссии я и видел человек, который теперь летел вместе со мной н Луну. Я убежден, что это он.

– По-вшему, тут что-то кроется?

– Не зню. Но его лицо ссоциируется у меня с чем-то тревожным. Я пострюсь вспомнить. Во всяком случе, полезно будет зтребовть список пссжиров и посмотреть, не знчится ли в нем ккя-нибудь знкомя фмилия. Кк ни жль, Монтес, но вы, кжется, обртили меня в свою веру.

– О чем же тут жлеть! – ответил Монтес. – Ноборот, я очень рд. Ну, этот человек, возможно, просто турист и уедет через две недели. И все-тки очень хорошо, что я зствил вс здумться.

Готтштейн бормотл, не слушя его:

– Он физик... или, во всяком случе, ученый. В этом я убежден. И он ссоциируется у меня с ккой-то опсностью...

4

– Здрвствуйте! – весело скзл Селен.

Землянин оглянулся и срзу ее узнл.

– Селен! Я не ошибюсь? Вы ведь – Селен?

– Првильно. Имя вы вспомнили совершенно точно. Ну, кк вм тут нрвится?

– Очень! – серьезно скзл землянин. – Я кк-то по-новому понял, в кком неповторимом веке мы живем. Еще совсем недвно я был н Земле и чувствовл, нсколько я устл от своего мир, устл от смого себя. И тут я подумл: живи я сто лет нзд, у меня не было бы другого способ покинуть свой мир, кроме одного – умереть. Но теперь я могу уехть н Луну! – И он улыбнулся невеселой улыбкой.

– И что же, н Луне вы чувствуете себя счстливее? – спросил Селен.

– Немножко, – он огляделся. – Но где же туристы, которых вы псете?

– Сегодня я свободн, – ответил он, зсмеявшись. – Возможно, я возьму еще дв-три свободных дня. Это ведь очень скучня рбот.

– Кк же вм не повезло! Только решили отдохнуть и срзу же нткнулись н турист.

– Вовсе я н вс не нткнулсь. Я вс специльно рзыскивл. И должн скзть, это было нелегкой здчей. А вм все-тки не следовло бы бродить в одиночестве.

Землянин посмотрел н нее с любопытством.

– А зчем, собственно, вы меня рзыскивли? Вы что, тк любите землян?

– Нет, – ответил он с непринужденной откровенностью. – Они мне до смерти ндоели. Я в принципе отношусь к ним без особых симптий, оттого, что мне постоянно приходится иметь с ними дело в силу моих профессионльных обязнностей, они милей не стновятся.

– И все-тки вы специльно меня рзыскивли, ведь нет ткой силы н Земле, то есть я хотел скзть – н Луне, которя могл бы убедить меня, будто я молод и крсив.

– Ну, это ничего не изменило бы! Земляне меня совершенно не интересуют, кк известно всем, кроме Бэррон.

– В тком случе почему же вы меня рзыскивли?

– Потому что в человеке интересны не только молодость и крсот, и еще потому, что вми зинтересовлся Бэррон.

– А кто ткой Бэррон? Вш приятель?

Селен зсмеялсь.

– Ему было интересно. Он держлся тк, будто был больше, чем приятель.

– Я именно это и имел в виду. У вс есть дети?

– Сын. Ему десять лет. Он живет в интернте для мльчиков. Я избвлю вс от необходимости здвть мне следующий вопрос. Его отец – не Бэррон. Возможно, Бэррон будет отцом моего следующего ребенк, если мы с ним не рзойдемся к тому времени, когд я получу прво иметь второго ребенк. Если я ткое прво получу... Впрочем, в этом я не сомневюсь.

– Вы очень откровенны.

– Рзумеется. Ккой смысл придумывть несуществующие секреты? Вот если бы... Ну, чем бы вы хотели зняться сейчс?

Они шли по коридору, пробитому в молочно-белой породе. Его отполировнные стены были инкрустировны дымчтыми осколкми «лунных топзов», которые влялись н лунной поверхности прктически повсюду. Сндлии Селены, кзлось, почти не прикслись к полу, н землянине были бшмки н толстой утяжеленной свинцом подошве, и только блгодря им кждый шг не был для него мукой.

Движение в коридоре было одностороннее. Время от времени их нгоняли минитюрные электромобили и бесшумно проносились мимо.

Землянин скзл:

– Чем бы я хотел зняться? У этого предложения слишком широкий спектр. Лучше здйте грничные условия, чтобы я ненроком не нрушил кких-либо зпретов.

– Вы физик?

– Почему вы об этом спросили? – спросил землянин после нерешительной пузы.

– Только чтобы услышть, кк вы мне ответите. А что вы физик, я и тк зню.

– Откуд?

– А кто еще попросит здть «грничные условия»? Тем более что, едв попв н Луну, тот же человек в первую очередь пожелл осмотреть синхрофзотрон.

– Ах, тк вот почему вы пострлись меня нйти? Потому что решили, будто я физик?

– Поэтому Бэррон послл меня рзыскивть вс. Он ведь физик. А я соглсилсь потому, что вы мне покзлись непохожим н обычных землян.

– В кком смысле?

– Ничего особенно лестного для вс, если вы нпршиветесь н комплименты. Просто вы кк будто не питете особой любви к остльным землянм?

– Откуд вы это взяли?

– Я видел, кк вы держитесь с остльными членми вшей группы. И вообще я это кк-то чувствую. Ведь н Луне обычно оседют те земляне, которые недолюбливют своих соплнетников. Что возврщет меня к моему первому вопросу... Чем бы вы хотели зняться? Скжите, и я определю грничные условия. То есть в смысле объектов осмотр.

Землянин внимтельно посмотрел н нее.

– Все это кк-то стрнно, Селен. У вс сегодня выходной. Вш рбот нстолько вм неинтересн и дже неприятн, что вы с рдостью взяли бы еще дв-три свободных дня. Однко отдыхть вы нмерены, опять исполняя свои профессионльные обязнности, причем рди одного меня... И все из-з мимолетного любопытств.

– Не моего, Бэррон. Он пок знят, тк почему бы не послужить вм гидом, пок он не освободится? К тому же это совсем другое дело! Неужели вы сми не понимете? Моя рбот зключется в том, чтобы нянчить десятк дв земляшек... Вс не обижет, что я употребил это определение?

– Я см им пользуюсь.

– Д. Потому что вы землянин. Но туристы с Земли считют его нсмешливой кличкой, и им не нрвится, когд ее употребляет лунянин.

– То есть лунтик?

Селен покрснел.

– Вот именно.

– Ну, тк двйте не придвть знчения словм. Вы ведь нчли что-то говорить мне про вшу рботу.

– Тк вот. Я обязн не допускть, чтобы эти двдцть земляшек сломли себе шеи. Я должн водить их по одному и тому же мршруту, произносить одни и те же фрзы, следить, чтобы они ели, пили и ходили, соблюдя все првил и инструкции. Они осмтривют положенные по прогрмме достопримечтельности и проделывют все, что принято проделывть, я обязн быть безупречно вежливой и по-мтерински зботливой.

– Ужсно! – скзл землянин.

– Но мы с вми можем делть, что зхотим. Вы готовы рисковть, я не обязн следить з тем, что я говорю.

– Я ведь вм уже скзл, что вы спокойно можете нзывть меня земляшкой.

– Ну, тк знчит, все в порядке. Я провожу свой выходной день в обществе турист. Итк, чем бы вы хотели зняться?

– Н это ответить нетрудно. Я хотел бы осмотреть синхрофзотрон.

– Только не это. Возможно, Бэррон что-нибудь устроит после того, кк вы с ним поговорите.

– Ну, в тком случе я, прво, не зню, что тут еще может быть интересного. Рдиотелескоп, нсколько мне известно, нходится н обртной стороне, д и не ткя уж это новинк... Предлгйте вы. Что обычно осмтривют туристы?

– Существует несколько мршрутов. Нпример, бссейны с водорослями. Нет, не фбрик, где они обрбтывются в стерильных условиях. Ее вы уже видели. Это комплекс, где их вырщивют. Однко они очень сильно пхнут, и земляшки... земляне нходят этот зпх не слишком ппетитным... Земляш... земляне и тк двятся ншей едой.

– Это вс удивляет? А вы знкомы с земной кухней?

– Прктически нет. И думю, что земня ед мне вряд ли понрвится. Это ведь вопрос привычки.

– Д, нверное, – ответил землянин со вздохом. – Если бы вм подли нстоящую говядину, жесткие волокн и жирок, пожлуй, отбили бы у вс ппетит.

– Можно побывть н окрине, где ведется пробивк новых коридоров. Но тогд ндо ндеть зщитные костюмы. Есть еще зводы...

– Я полгюсь н вш выбор, Селен.

– Хорошо, я возьму это н себя, но только если вы честно ответите мне н один вопрос.

– Пок я не услышу вопрос, я не могу обещть, что отвечу н него.

– Я скзл, что земляшки, которым не нрвятся другие земляшки, обычно остются н Луне. Вы не стли возржть. Знчит, вы нмерены остться н Луне?

Землянин уствился н тупые носки своих тяжелых бшмков. Он скзл, не поднимя глз:

– Селен, визу н Луну я получил с большим трудом. Меня предупредили, что я слишком стр для ткой поездки и, если мое пребывние н Луне зтянется, мне скорее всего уже нельзя будет вернуться н Землю. А потому я зявил, что нмерен поселиться н Луне нвсегд.

– И вы не лгли?

– В тот момент я еще не решил. Но теперь я думю, что, вероятно, остнусь.

– Стрнно! После ткого зявления они тем более должны были бы вс не пустить.

– Почему?

– Обычно Земля предпочитет, чтобы ее физики не оствлись н Луне нсовсем.

Губы землянин тронул горькя улыбк.

– В этом отношении мне никких препятствий не чинили.

– Что же, рз вы нмерены стть одним из нс, вм, пожлуй, следует осмотреть гимнстический комплекс. Земляне чсто изъявляют желние посетить его, но, кк првило, мы предпочитем их туд не водить, хотя официльно это не зпрещено. Иммигрнты – другое дело.

– А почему ткие сложности?

– Ну, нпример, мы знимемся тм прктически нгими. А что тут, собственно, ткого? – В ее голосе появилсь досд, словно ей ндоело опрвдывться. – Темпертур в городе поддерживется оптимльня, чистот везде стерильня, то, что общепринято, ничьего внимния не привлекет. Кроме, конечно, туристов с Земли. Одни туристы возмущются, другие хихикют, третьи и возмущются и хихикют. А нм это мешет. Менять же рди них мы ничего не собиремся и потому просто стремся их туд не пускть.

– А кк же иммигрнты?

– Пусть привыкют. Они ведь сми скоро будут одевться по лунным модм. А им посещть спортивный комплекс нужнее, чем урожденным лунянм.

– И мы тоже должны будем рздеться? – спросил он весело.

– Кк зрители? Зчем же? Можно, конечно, но лучше не ндо. Вм с непривычки будет неловко, д и с эстетической точки зрения вы поступите рзумнее, если не стнете спешить.

– Вы прямолинейны, ничего не скжешь.

– Что же делть? Взгляните првде в глз. А поскольку я упржняться не собирюсь, то и мне проще обойтись без переодевния.

– Но нше появление никких возржений не вызовет? То есть мое присутствие тм – присутствие земляшки с не слишком эстетической внешностью?

– Не вызовет, если вы придете со мной.

– Ну хорошо, Селен. А идти длеко?

– Мы уже почти пришли. Вот сюд.

– А, тк вы с смого нчл собирлись покзть мне вш гимнстический комплекс?

– Я подумл, что это может окзться интересным.

– Почему?

– Ну, я просто тк подумл, – улыбнулсь Селен.

Землянин покчл головой.

– Я нчиню думть, что вы никогд ничего просто тк не думете. Дйте-к я попробую догдться. Если я остнусь н Луне, мне необходимо будет время от времени знимться гимнстикой, чтобы мышцы, кости, может быть, и внутренние оргны функционировли кк следует.

– Совершенно верно. Это необходимо нм всем, но иммигрнтм с Земли – особенно. Довольно скоро вы нчнете посещть спортивный комплекс кждый день.

Они вошли в дверь, и землянин остновился кк вкопнный.

– Впервые я вижу тут что-то, что нпоминет Землю!

– Чем?

– Рзмерми. Мне и в голову не приходило, что н Луне есть ткие огромные помещения. Письменные столы, конторское оборудовние, секретрши...

– В шортх, – невозмутимо докончил Селен.

– Соглсен, что здесь сходство с Землей кончется.

– У нс есть скоростня шхт и лифты для земляшек. Комплекс рсположен н нескольких уровнях... Минутку!

Селен подошл к одному из столов и вполголос зговорил с секретршей. Землянин тем временем с доброжелтельным любопытством посмтривл по сторонм.

– Все в порядке, – скзл Селен, вернувшись. – И сейчс кк рз нчинется довольно интересный мтч. Я зню обе комнды – н них стоит посмотреть.

– Послушйте, это место производит внушительное впечтление. Очень внушительное.

– Если вы имеете в виду рзмеры, то этот комплекс все-тки тесновт, хотя он и больше остльных двух. Пок у нс их три. Это смый большой.

– Почему-то мне очень приятно, что, несмотря н спртнские условия Луны, вы позволяете себе пожертвовть ткое количество свободного прострнств н рзвлечения.

– Кк н рзвлечения? – Селен дже обиделсь. – Почему вы тк решили?

– Но ведь вы скзли – мтч? То есть речь идет об игре?

– Дело не в нзвнии. Н Земле у вс есть возможность устривть спортивные состязния рди рзвлечения. Десять человек соревнуются, десять тысяч смотрят. Н Луне все по-другому. То, что для вс – рзвлечение, для нс – жизнення необходимость... Вот сюд. Мы поедем н лифте, тк что придется немного подождть.

– Простите. Я вовсе не хотел вс обидеть.

– Я не обиделсь, но попробуйте немножко подумть. Вы, земляне, приспосбливлись к земной силе тяжести добрых трист миллионов лет – с того смого момент, кк живые оргнизмы выбрлись н сушу. Вы можете обходиться и без упржнений. А у нс еще не было времени приспособиться к лунной силе тяжести.

– Однко у вс уже вырботлся свой тип.

– У тех, кто родился и вырос в условиях лунной силы тяжести, кости и мышцы, естественно, менее мссивны, чем у земляшек, но это лишь внешнее рзличие. Нш оргнизм все же плохо к ней приспособлен и требует постоянной тренировки, чтобы функционировть нормльно. И это ксется, в чстности, тких сложных и тонких функций, кк пищеврение, выделение гормонов и тому подобное. Оттого что мы придем упржнениям форму веселой игры, они не стновятся пустым рзвлечением... Но вот и лифт.

Землянин невольно попятился, и Селен продолжл все с тем же легким рздржением, словно уств от необходимости непрерывно объяснять и опрвдывться:

– Вм, конечно, не терпится скзть, что это не лифт, плетеня кошелк. Еще ни один землянин не сел в него без ткого вступления. Но в условиях лунной силы тяжести он достточно прочен.

Лифт медленно пошел вниз. Они были в нем одни. Землянин зметил:

– По-видимому, им пользуются очень редко. Н этот рз Селен улыбнулсь.

– Вы совершенно првы. Скоростня шхт быстрее и приятнее.

– А что это ткое?

– Именно то, о чем говорит нзвние... Мы приехли. Нм ведь ндо было спуститься всего н дв уровня. Скоростня шхт – это вертикльня труб с поручнями. Человек опускется или поднимется, придерживясь з них. Но земляшек мы предпочитем возить н лифтх.

– Слишком опсно?

– См спуск вовсе не опсен. Поручнями можно пользовться, точно лестницей. Но молодые ребят обычно летят вниз с большой скоростью, земляшки не умеют увертывться. Ну, столкновения бывют довольно болезненными. Но со временем вы привыкнете. Собственно говоря, то, что вы увидите сейчс, – это тоже своего род скоростня шхт, преднзнчення для любителей острых ощущений.

Они нпрвились к брьеру, отгорживвшему широкий круглый провл. У брьер, облокотившись н него, стояли люди, одетые по большей чсти в легкие сндлии и шорты. Все непринужденно рзговривли, кое-кто ел. У многих через плечо были ндеты сумки. Проходя мимо юноши, который с ппетитом выскребл зеленовтую мссу из бумжного сткнчик, землянин невольно поморщился.

– С зубми н Луне дело, нверное, обстоит не тк уж хорошо, – скзл он.

– Д, не слишком, – соглсилсь Селен. – Будь у нс ткя возможность, мы предпочли бы обходиться совсем без них.

– Без зубов?

– Ну, возможно, не совсем. Мы, нверное, сохрнили бы резцы и клыки из косметических сообржений. А кроме того, они бывют полезны. И их нетрудно чистить. Но для чего нм коренные зубы? Кк свидетельство ншего земного происхождения?

– И вы что-нибудь для этого делете?

– Нет, – ответил Селен сдержнно. – Генетическое конструировние зпрещено. Н этом нстивет Земля.

Он нклонилсь нд брьером и скзл:

– Луння площдк для игр! Землянин зглянул з брьер. Шхт уходил вертикльно вниз футов н пятьсот и имел в поперечнике около пятидесяти футов. К ее глдким розовым стенм словно в хотическом беспорядке были прикреплены метллические переклдины. Кое-где они отходили от стен перпендикулярно, некоторые полностью пересекли ее по диметру.

Окружющие не обртили н землянин никкого внимния. Одни, скользнув взглядом по его одежде и лицу, рвнодушно отворчивлись. Другие приветственно мхли рукой Селене и тоже отворчивлись. Сильнее подчеркнуть полное отсутствие интерес они, пожлуй, не могли бы, хотя ничего демонстртивного в их поведении не было.

Землянин опять зглянул в шхту. Стройные фигуры н дне кзлись непропорционльно укороченными, потому что он смотрел н них сверху. Он зметил, что н одних были крсные трико, н других – синие. Чтобы рзличть комнды, решил он. Трико, по-видимому, выполняли еще и зщитную функцию, тк же кк сндлии, перчтки и элстичные повязки нд коленями и у локтей.

– А, – пробормотл он, – женщины учствуют нрвне с мужчинми.

– Совершенно верно, – скзл Селен. – Тут все решет ловкость, не сил.

Рздлся негромкий брбнный бой, и двое учстников нчли стремительно поднимться по противоположным стенкм шхты. В первые секунды они взбирлись словно по приствной лестнице, но зтем их движения убыстрились, и они уже только оттлкивлись от переклдин, звонко хлопя по ним лдонями.

– Н Земле невозможно проделть это с тким изяществом, – восхищенно скзл землянин и тут же попрвился. – То есть вообще невозможно.

– И дело ведь не только в млой силе тяжести, – зметил Селен. – Вот попробуйте, и сми убедитесь! Для этого требуется долгя и упорня тренировк.

Гимнсты добрлись до брьер и вспрыгнули н площдки, игрвшие роль трмплинов. Одновременно перекувырнувшись в воздухе, они нчли спуск.

– Они умеют двигться очень быстро, когд хотят, – зметил землянин.

– Еще бы! – ответил Селен под всплеск плодисментов. – Я прихожу к выводу, что у землян, то есть у нстоящих землян, никогд не быввших н Луне, идея передвижения по Луне твердо ссоциируется со скфндрми. Другими словми, они рисуют себе мысленную кртину лунной поверхности. Тм передвижение действительно бывет медленным. Скфндр зметно увеличивет мссу, это ознчет большую инерцию при млой силе тяжести, которя могл бы ей противодействовть.

– Вы првы, – скзл землянин. – В мои школьные годы я видел все клссические фильмы о первых космонвтх – их движения больше всего нпоминли движения пловц под водой. И от этого предствления потом трудно избвиться, дже если знешь, что теперь все уже не тк.

– Ну, теперь мы и н поверхности умеем передвигться очень быстро, несмотря н скфндры и все прочее, – объявил Селен. – А уж тут, в недрх плнеты, мы передвигемся тк же быстро, кк земляне у себя дом. Првильное использовние мускултуры вполне компенсирует слбое притяжение.

– Но вы умеете, кроме того, двигться и медленно, – землянин внимтельно следил з гимнстми. Если вверх они буквльно взлетели, то спуск сознтельно стрлись змедлить. Они плнировли и по переклдинм теперь хлопли для того, чтобы зтормозить пдение, не ускорить подъем, кк было внчле. Нконец они достигли пол, и вверх нчл поднимться новя пр. Зтем нстл очередь третьей пры, четвертой... Пр з прой, то от одной комнды, то от другой, состязлсь в виртуозности.

Движения пртнеров были н редкость соглсовнными, и от пры к пре они стновились все более сложными и рзнообрзными. Особенно громкие плодисменты зслужили гимнсты, которые одновременно оттолкнулись, пронеслись через шхту нвстречу друг другу по пологой прболе и, крсиво рзминувшись в воздухе, ухвтились з поручни – кждый з тот, от которого оттолкнулся пртнер.

– Боюсь, у меня не хвтит опыт, чтобы по достоинству оценить тонкости этого искусств, – зметил землянин. – Они все – урожденные луняне?

– Рзумеется, – ответил Селен. – Комплекс открыт для всех грждн Луны, и многие иммигрнты покзывют совсем неплохие результты. Но ткой виртуозности могут достичь лишь те, чьи родители освоились с лунной силой тяжести здолго до их рождения. Они не только физически зметно более приспособлены к здешним условиям, но и проходят необходимую подготовку с смого рннего детств. Большинству из соревнующихся нет еще и восемндцти лет.

– Вероятно, это опсно дже в лунных условиях.

– Д, переломы не ткя уж редкость. Смертельных случев, по-моему, не было ни рзу, но один гимнст сломл позвоночник, и нступил полный прлич. Это было ужсно! Все произошло у меня н глзх... Но погодите, сейчс нчнется вольня прогрмм.

– Ккя-ккя?

– До сих пор проделывлись обязтельные упржнения, зднные зрнее. Брбнный бой стл глуше. Гимнст внезпно взмыл в воздух, одной рукой ухвтился з поперечную переклдину, перевернулся вокруг нее, вытянувшись в струнку, и сплнировл н пол.

Землянин не упустил ни одного его движения.

– Это порзительно, – скзл он. – Он крутился вокруг переклдины, кк нстоящий гиббон.

– А это что ткое? – спросил Селен.

– Гиббон? Человекообрзня обезьян – собственно говоря, единствення из человекообрзных обезьян, которя еще живет в лесх н воле. Они... – он взглянул н лицо Селены и поспешил добвить: – Я не имел в виду ничего обидного, Селен. Гиббоны – удивительно грциозные создния.

– Я видел обезьян н кртинкх, – хмуро ответил Селен.

– Однко вряд ли вы видели гиббонов в движении... Возможно, некоторые земляшки нзывют лунян «гиббонми», вклдывя в это слово не менее оскорбительный смысл, чем вы – в тех же «земляшек». Но я ничего подобного в виду не имел.

Он облокотился о брьер, не спускя глз с гимнстов. Кзлось, они тнцуют в воздухе.

– А кк н Луне относятся к иммигрнтм с Земли, Селен? – вдруг спросил он. – К тем, кто решил остться тут н всю жизнь? Поскольку они могут не все, н что способны луняне...

– Это не имеет никкого знчения. Грнты – ткие же грждне, кк и мы. И официльно им предоствляются те же возможности.

– То есть кк – официльно?

– Но вы же сми скзли, что им не все по силм. И определенные рзличия существуют. Нпример, в чисто медицинском плне. Кк првило, их здоровье бывет несколько хуже. Если они переезжют в зрелом возрсте, то выглядят... стрше своих лет.

Землянин смущенно отвел взгляд.

– А брки между иммигрнтми и лунянми рзрешены?

– Конечно. Чем их гены хуже? Д мой собственный отец был грнтом, хотя по мтери я лунянк во втором поколении.

– Но вш отец, вероятно, приехл сюд совсем... О господи! – он вцепился в брьер и судорожно перевел дух. – Я думл, он промхнулся.

– Он? – скзл Селен. – Д это же Мрко Фор. Он любит выбрсывть руку в смый последний момент. Собственно говоря, это считется дешевым трюком, и нстоящие чемпионы никогд к нему не прибегют. Но тем не менее... Мой отец приехл н Луну, когд ему было двдцть дв год.

– Д, это, вероятно, оптимльный вринт. Молодой оргнизм, способный легко дптировться, никких прочных эмоционльных связей с Землей...

Селен внимтельно следил з гимнстми.

– Вон опять Мрко Фор. Когд он не стрется привлекть к себе внимние, он по-нстоящему хорош. И его сестр почти ему не уступет. Вместе они творят из движения нстоящую поэзию. Смотрите, смотрите! Сейчс они сойдутся н одной переклдине и будут вертеться вокруг нее, словно одно тело, брошенное поперек нее. Он иногд бывет несколько экстрвгнтен, но координция у него безупречн.

Все гимнсты поднялись нверх и выстроились вдоль внутренней стороны брьер, держсь з него одной рукой – крсные нпротив синих. Руки, обрщенные к провлу, были подняты. Аплодисменты стли громче. У брьер собрлсь теперь довольно большя толп.

– А почему бы не устновить тут сиденья? – спросил землянин.

– С ккой стти? Это ведь не зрелище, упржнение. И мы предпочитем, чтобы число зрителей огрничивлось теми, кто может с удобством встть прямо у брьер. И вообще нм следует быть в шхте, не здесь.

– Другими словми, Селен, вы тоже способны проделывть все эти трюки?

– Ну, не все, но знчительную чсть. Это умеют все луняне. Но я длеко не тк ловк, кк они. И я никогд не был членом комнды... Сейчс нчинется коктейль – вольные упржнения для всех срзу. Вот это действительно опсно. Обе десятки будут в воздухе одновременно. Здч кждой стороны – сбросить вниз противников.

– По-нстоящему сбросить?

– Нсколько выйдет.

– И бывют несчстные случи?

– Иногд. В теории подобные упржнения не одобряются. Вот их и првд считют пустым рзвлечением, численность ншего нселения не нстолько велик, чтобы мы могли спокойно терять полезных членов обществ рди игры. Тем не менее коктейль пользуется большой популярностью, и нм не удстся собрть достточное количество голосов, чтобы зпретить его официльно.

– А вы з что проголосовли бы, Селен?

Он порозовел.

– А, невжно! Нчинется! Смотрите внимтельнее. Брбн вдруг оглушительно згремел, и гимнсты молниеносно прыгнули вперед. Н мгновение в воздухе обрзовлся нстоящий клубок, но когд он рсплся, кждый гимнст успел ухвтиться з переклдину. Они нпряженно выжидли. Зтем один прыгнул. З ним второй, и опять в воздухе хотично змелькли тел. Это повторилось еще рз. И еще.

– Счет очков тут довольно сложен, – скзл Селен. – Кждый прыжок приносит очко, кк и кждое ксние. Дв очк, если зствишь противник промхнуться, и десять, если он окжется н полу. Штрфы з рзличные недозволенные приемы.

– А кто ведет счет?

– Предврительное решение выносят судьи. В спорных случях по требовнию гимнст просмтривется видеозпись. Впрочем, довольно чсто и по зписи ничего решить нельзя.

Неожиднно рздлись возбужденные крики: девушк в синем пронеслсь мимо юноши в крсном и звонко хлопнул его по бедру. Тот попытлся увернуться, но не успел и, хвтясь з переклдину, неуклюже удрился коленом о стенку.

– Куд от смотрел? – негодующе спросил Селен. – Он же тк ее и не зметил!

Борьб рзгорлсь, и землянин уже не пытлся следить з всеми ее перипетиями. Порой гимнст только кслся переклдины и не успевл з нее ухвтиться. Тогд все зрители нклонялись нд брьером, словно готовые прыгнуть ему н помощь. Мрко Фор получил удр по кисти, и кто-то крикнул: «Штрф! »

Фор не сумел схвтить переклдину и упл. Н взгляд землянин пдение это было довольно медленным. Фор гибко изворчивлся, протягивл руку то к одной переклдине, то к другой, но кждый рз чуть-чуть не доствл до них. Остльные гимнсты змерли, словно н время пдения игр прерывлсь.

Фор пдл уже довольно быстро, хотя двжды слегк притормозил, успев хлопнуть лдонью по переклдине.

До пол оствлось совсем немного, но тут Фор сделл резкое движение в сторону и повис головой вниз, зцепившись првой ногой з поперечный брус. Рскинув руки, он висел тк в десяти футх нд полом, пок не смолкли плодисменты, зтем вывернулся и мгновенно взлетел вверх по переклдинм.

– Его сбили зпрещенным приемом? – спросил землянин.

– Если Джин Вонг действительно схвтил Мрко з зпястье, не хлопнул по нему, то з это полгется штрф. Но судья признл честную блокировку, и не думю, чтобы Мрко потребовл проверки по видеозписи. Он мог бы остновить свое пдение горздо рньше, но он обожет эффектные трюки в последний момент. Когд-нибудь он не рссчитет и сломет руку или ногу... Ого!

Землянин удивленно оглянулся н нее, но Селен смотрел не в шхту.

– Это один из секретрей предствителя Земли, и, по-видимому, он ищет вс, – скзл он.

– Но почему...

– А кого же еще? Ни к кому другому у него тут дел быть не может.

– Но с ккой стти... – нчл было землянин. Однко секретрь – судя по его сложению и походке, тоже землянин или недвний иммигрнт – нпрвился прямо к нему, явно чувствуя себя неловко под обрщенными н него взглядми, в которых з рвнодушием прятлсь легкя нсмешк.

– Сэр, – скзл он, – предствитель Готтштейн просит вс...

5

Квртир Бэррон Невилл был не ткой уютной, кк квртир Селены. Повсюду влялись книги, печтное устройство компьютер в углу было открыто, н большом письменном столе црил полный хос. Окн были просто мтовыми.

Едв войдя, Селен скрестил руки н груди и скзл:

– Бэррон, человек, живущий среди ткого беспорядк, вряд ли может мыслить логично.

– Уж кк-нибудь! – ворчливо ответил Бэррон. – А почему ты не привел своего землянин?

– Его зтребовл к себе предствитель. Новый предствитель.

– Готтштейн?

– Вот именно. Почему ты не мог освободиться рньше?

– Потому что мне нужно было время, чтобы сориентировться. Нельзя же действовть вслепую.

– Ну, в тком случе делть нечего, придется подождть, – скзл Селен.

Невилл покусл ноготь н большом пльце и свирепо уствился н обгрызенный крй.

– Просто не зню, кк следует оценить сложившуюся ситуцию... Что ты о нем скжешь?

– Он мне нрвится, – решительно ответил Селен. – Держится для земляшки очень неплохо. Соглшлся идти, куд я его вел. Ему было интересно. Он воздерживлся от ктегорических суждений, не смотрел сверху вниз... А я ведь нет-нет, д и говорил ему не слишком приятные вещи.

– Он опять спршивл про синхрофзотрон?

– Нет. Но ему и не нужно было спршивть.

– Почему?

– Я ведь скзл ему, что ты хочешь с ним встретиться, и упомянул, что ты физик. Поэтому, мне кжется, все вопросы он нмерен здвть тебе.

– И ему не покзлось стрнным, что у гид его группы вдруг окзлся знкомый физик?

– Что тут стрнного? Я скзл, что ты мой приятель. А для тких отношений профессия большого знчения не имеет, и дже физик может снизойти до презренного гид при условии, что этот гид – достточно привлектельня женщин.

– Селен, хвтит!

– Ах, тк... Послушй, Бэррон, по-моему, если бы он плел ккую-нибудь тйную путину и искл моего обществ только потому, что рссчитывл с моей помощью добрться до тебя, он держлся бы более нпряженно. Чем сложнее и нелепее зговор, тем он уязвимее и тем больше нервничет тот, кто зинтересовн в его успехе. А я нрочно вел себя чрезвычйно непосредственно. Я говорил обо всем, кроме синхрофзотрон. Я повел его н коктейль.

– И что же он?

– Ему было интересно. Он держлся совершенно спокойно и нблюдл з гимнстми с большим любопытством. Я не зню, чего он хочет, но никких коврных змыслов он, по-видимому, не выншивет.

– Ты уверен? А почему же предствитель тк поспешно потребовл его к себе и помешл ншей встрече? По-твоему, это хороший признк?

– Не вижу, почему его ндо считть дурным. Приглшение, переднное в присутствии двух десятков лунян, тоже кк-то не выглядит тонким коврством.

Невилл откинулся, зложив руки з голову.

– Селен, будь добр, воздержись от безосновтельных выводов. Они меня рздржют. Нчть хотя бы с того, что он никкой не физик. А ведь тебе он говорил, что он физик?

Селен здумлсь.

– Нет. Это скзл я. А он не стл отрицть. Но см он ничего подобного прямо не утверждл. И все-тки... все-тки я убежден, что он физик.

– Это ложь через умолчние, Селен. Возможно дже, что он искренне считет себя физиком, но он не получил соответствующего обрзовния и никогд кк физик не рботл. Д, он что-то тм кончил, но нучной рботой не знимлся. Пытлся, но у него ничего не вышло. Не ншлось лбортории, которя зхотел бы его взять. Он знесен в черный список Фред Хэллем и много лет возглвляет этот список.

– Это точно?

– Я все проверил, можешь не сомневться. Ты же см меня упрекнул, что я тк здержлся... Все выглядит нстолько змечтельным, что это дже подозрительно.

– Но почему? Я что-то не понимю.

– Не кжется ли тебе, что ткой человек прямо-тки нпршивется н нше доверие? Ведь он явно не должен питть к Земле добрых чувств.

– Если твои сведения точны, то рссуждть можно и тк.

– Сведения-то точны! То есть в том смысле, что, нводя спрвки, я получил именно эти фкты. Ну, вдруг кто-то кк рз и добивется, чтобы мы рссуждли именно тк?

– Бэррон, это нестерпимо! Почему тебе повсюду мерещтся зговоры? Бен не похож...

– Бен? – иронически переспросил Невилл.

– Д, Бен! – твердо повторил Селен. – Бен не похож н человек, который нянчится с тйной обидой. И он не пытлся создть у меня впечтление, будто он – человек, который нянчится с тйной обидой.

– О д! Но ему удлось создть у тебя впечтление, что он приятный и интересный человек. Ты ведь см это скзл, верно? И дже подчеркнул. А может быть, он именно этого и добивлся?

– Ты ведь отлично знешь, что меня не тк легко провести.

– Что же, подождем, пок я см с ним не познкомлюсь.

– А, иди ты к черту, Бэррон! Я встречлсь с тысячми рзных землян. Это моя рбот. У тебя нет ни млейших основний иронизировть нд моими выводми. И ты это знешь. Ноборот, у тебя есть все основния им доверять.

– Ну хорошо, увидим. Не сердись. Просто необходимость ждть... А не скрсить ли нм ее? – и он гибким движением поднялся н ноги.

– У меня что-то нет нстроения.

Селен тоже поднялсь и, сделв едв зметное движение, ускользнул в сторону.

– Ты злишься, потому что я подверг сомнению твои выводы?

– Я злюсь, потому что... А, черт, ну почему ты не нведешь порядк у себя в комнте?

И с этими словми он ушл.

6

– Я бы с удовольствием угостил вс чем-нибудь земным, доктор, – скзл Готтштейн, – но из принципильных сообржений мне было зпрещено везти с собой земные продукты. Глубокоувжемые луняне считют, что приезжие с Земли не должны жить в особых условиях, тк кк это создст искусственные брьеры. А потому мне положено вести, елико возможно, лунный обрз жизни, но, боюсь, мою походку не скроешь. С этой чертовой силой тяжести шутки плохи!

– Совершенно с вми соглсен, – скзл землянин. – И позвольте принести вм мои поздрвления по поводу вшего вступления в должность...

– Ну, я еще не вполне вступил в нее.

– Тем не менее я вс поздрвляю. Но, естественно, я несколько недоумевю, почему вы пожелли меня видеть.

– Мы летели н одном корбле и вместе прибыли сюд. Землянин вежливо слушл.

– Но мое знкомство с вми восходит к более двнему времени, – продолжл Готтштейн. – Нм довелось встретиться несколько лет нзд... Првд, встреч был довольно мимолетной.

– Боюсь, я не помню, – спокойно скзл землянин.

– Это неудивительно. Было бы стрнно, если бы вы меня зпомнили. Я в то время был сотрудником сентор Бэрт, который возглвлял... кк и теперь возглвляет... комиссию по техническому прогрессу и среде обитния. В то время он пытлся собрть мтерил против Хэллем... Фредерик Хэллем.

Землянин сел прямее.

– Вы знете Хэллем? – спросил он.

– З время моего пребывния н Луне вы – второй, кто здет мне этот вопрос. Д, я его зню. Хотя и не очень близко. И я рзговривл со многими людьми, которые его знют. Кк ни стрнно, их мнение обычно совпдло с моим. Хэллем почитет вся плнет, но тем, кто встречется с ним лично, он почему-то внушет довольно мло симптии.

– Довольно мло? Вовсе никкой, кк мне кжется, – скзл землянин.

Готтштейн продолжл, словно его не перебивли:

– В то время мне было поручено – сентором, я имею виду – зняться Электронным Нсосом и проверить, не сопровождются ли его устновк и эксплутция неопрвднными рсходми и личным обогщением. Ткое рсследовние вполне отвечло здчм комиссии, но, между нми говоря, сентор ндеялся обнружить что-нибудь, компрометирующее Хэллем. Его тревожило чрезмерное влияние, которое тот приобрел в нуке, и он хотел кк-то подорвть хэллемовский престиж. Но у него ничего не вышло.

– Последнее очевидно. Хэллем силен кк никогд.

– Никких темных мхинций обнружить не удлось, и, уж во всяком случе, Хэллем окзлся совершенно чист. Он скрупулезно честен.

– В этом смысле – пожлуй. У влсти есть своя рыночня цен, которя вовсе не обязтельно измеряется деньгми.

– Но меня зинтересовло другое, хотя продолжить рсследовние в этом нпрвлении я тогд не мог. Среди тех, кого опршивл комиссия, ншелся человек, который возржл не против влсти Хэллем, против смого Электронного Нсос. Я присутствовл при беседе с ним, хотя см в ней ктивного учстия не принимл. Этим человеком были вы, не тк ли?

– Я помню рзговор, о котором вы говорите, – осторожно скзл землянин. – Но вс я все-тки не припоминю.

– Тогд меня порзило, что у кого-то ншлись чисто нучные возржения против Электронного Нсос. Вы произвели н меня ткое впечтление, что н корбле вше лицо срзу же покзлось мне знкомым. А потом я припомнил и все остльное. В список пссжиров я не зглядывл, решил просто положиться н свою пмять. Вы ведь доктор Бенджмин Эндрю Денисон, не тк ли?

Землянин вздохнул.

– Бенджмин Аллн Денисон. Совершенно верно. Но, собственно, ккое это имеет знчение? Мне нисколько не хочется ворошить прошлое, сэр. Я сейчс н Луне и хотел бы нчть все зново. С смого нчл, если потребуется. Черт побери, я же думл изменить имя!

– Это не помогло бы. Я ведь узнл вше лицо. У меня нет никких возржений против вшего нмерения нчть новую жизнь, доктор Денисон. И я не собирюсь вм мешть. Но мне хотелось бы выяснить одно обстоятельство, которое вс зтргивет лишь косвенно. Я не помню точно, ккие возржения против Электронного Нсос вы тогд выдвигли. Вы не изложили бы их снов?

Денисон опустил голову. Пуз зтягивлсь, но новый предствитель Земли не прерывл ее. Он дже пострлся не кшлянуть. Нконец Денисон скзл:

– В сущности, обосновнных ргументов у меня не было. Простя догдк, опсения, что нпряженность сильного ядерного поля может измениться. Короче говоря, ничего конкретного.

– Ничего? – Готтштейн все-тки откшлялся. – Извините, но мне хотелось бы рзобрться. Я вм уже скзл, что вы тогд очень меня зинтересовли. Но в тот момент у меня не было возможности этим зняться, сейчс мне вряд ли удстся получить нужные сведения. Сентор тогд потерпел поржение, потому принял все меры, чтобы этот фкт не стл достоянием глсности. Но кое-что я все-тки припоминю. Одно время вы были сослуживцем Хэллем. И вы не физик.

– Совершенно верно. Я был рдиохимиком. Кк и он.

– Попрвьте меня, если я ошибюсь, но нчло вшей крьеры было многообещющим, не тк ли?

– Это подтверждется объективными фктми. И у меня никогд не было склонности к переоценке собственной личности. Я действительно покзл себя блестящим исследовтелем.

– Порзительно, сколько подробностей я, окзывется, помню! Хэллем, с другой стороны, особых ндежд не подвл.

– Д, пожлуй.

– Тем не менее вш нучня крьер оборвлсь. И когд мы с вми беседовли... вы ведь сми к нм пришли, нсколько я помню... вы рботли н фбрике игрушек.

– В косметической фирме, – сдвленным голосом попрвил Денисон. – Мужскя косметик. Что не послужило хорошей рекомендцией в глзх вшей комиссии.

– Д, конечно. К сожлению, это обстоятельство не придло весомости вшим словм. Вы, кжется, были коммивояжером?

– Нет, я зведовл отделом сбыт. И предствьте себе, спрвлялся со своими обязнностями опять-тки блестяще. Когд я решил бросить все и уехть н Луну, я был уже вице-президент компнии.

– А Хэллем имел к этому ккое-нибудь отношение? К тому, что вы должны были бросить нучные исследовния?

– С вшего рзрешения я предпочел бы оствить эту тему, сэр! – скзл Денисон. – Теперь это уже не имеет ни млейшего знчения. Я прктически присутствовл при том, кк Хэллем открыл конверсию вольфрм и нчлись события, которые в конце концов привели к появлению Электронного Нсос. Что произошло бы, не окжись я в этот момент тм, скзть не берусь. Вполне возможно, что месяц спустя и Хэллем и я умерли бы от лучевой болезни или через полтор месяц стли бы жертвми ядерного взрыв. Не хочу гдть. Во всяком случе, я окзлся тм, и Хэллем стл тем, чем он стл, отчсти блгодря мне, я по той же причине стл тем, чем стл. И к черту подробности. Вм довольно этого? Потому что ничего больше вы от меня не услышите!

– Пожлуй, довольно. Знчит, у вс есть основния относиться к Хэллему с личной неприязнью.

– Д, в те дни я к нему, безусловно, нежных чувств не питл. Кк, впрочем, и сейчс.

– Тк не были ли вши возржения против Электронного Нсос продиктовны желнием поквитться с Хэллемом?

– Это допрос? – скзл Денисон.

– Что? Конечно, нет. Я просто хотел бы получить у вс некоторые спрвки в связи с Электронным Нсосом и рядом других проблем, которые меня интересуют.

– Ну что же. Можете считть, что личные чувств сыгрли тут некоторую роль. Из-з неприязни к Хэллему мне хотелось верить, что его престиж и популярность опирются н обмн. И я нчл рздумывть нд Электронным Нсосом, ндеясь обнружить ккой-нибудь недостток.

– И поэтому обнружили?

– Нет! – Денисон гневно стукнул кулком по ручке кресл и в результте взвился нд сиденьем. – Нет, не поэтому. Д, я обнружил сомнительное звено. Но по-нстоящему сомнительное. Во всяком случе, с моей точки зрения. И я безусловно не подтсовывл фкты рди того, чтобы подствить Хэллему ножку.

– О подтсовке и речи нет, доктор Денисон, – поспешно скзл Готтштейн. – Рзумеется, я ни о чем подобном не думл. Но, кк известно, попытк делть выводы н смой грни известных фктов обязтельно требует кких-то допущений. И вот н этой зыбкой почве вполне честный выбор того или иного допущения может бессознтельно звисеть от... гм... от эмоционльной нпрвленности. Вот почему не исключено, что свои допущения вы выбирли с зрнее зднной нтихэллемовской нпрвленностью.

– Это бесплодный рзговор, сэр. В то время мне кзлось, что мой вывод достточно обосновн. Но ведь я не физик. Я рдиохимик. То есть был когд-то рдиохимиком.

– Кк и Хэллем. Однко сейчс он смый знменитый физик мир.

– И тем не менее он рдиохимик, причем н четверть век отствший от современных требовний нуки.

– Ну, о вс того же скзть нельзя. Вы ведь приложили все усилия, чтобы переквлифицировться в физик.

– Я вижу, вы по-нстоящему покоплись в моем прошлом, – еле сдерживясь, скзл Денисон.

– Но я же скзл вм, что вы произвели н меня большое впечтление. Все-тки порзительно, кк все воскресет в пмяти! Но сейчс мне хотелось бы спросить вс о другом. Вм известен физик Питер Лмонт?

– Мы встречлись, – с неохотой буркнул Денисон.

– Кк по-вшему, можно нзвть его блестящим исследовтелем?

– Я недостточно хорошо его зню для подобных зключений. И вообще не люблю злоупотреблять ткими словми.

– Но кк по-вшему, можно считть, что он берет свои теории не с потолк?

– Если нет прямых докзтельств обртного, то, н мой взгляд, безусловно.

Готтштейн осторожно откинулся н спинку кресл, весьм хрупкого н вид. Н Земле оно, безусловно, не выдержло бы его вес.

– Можно вс спросить, кк вы познкомились с Лмонтом? Вы уже что-нибудь знли о нем? Или никогд до этого о нем не слышли?

– У нс было несколько встреч, – скзл Денисон. – Он собирлся нписть историю Электронного Нсос – полную и исчерпывющую. Другими словми, полное изложение дурцких мифов, которыми все это обросло. Мне польстило, что Лмонт меня рзыскл, что я его интересую. Черт побери, сэр, мне польстило, что он вообще знет о моем существовнии! Но что я мог ему рсскзть? Только поствил бы себя в глупое положение. А мне это ндоело. Ндоело мучиться, ндоело жлеть себя.

– Вм известно, чем знимлся Лмонт в последнее время?

– Что вы имеете в виду, сэр? – осторожно спросил Денисон.

– Примерно полтор год нзд Лмонт побывл у Бэрт. Я уже двно ушел из комиссии, но мы с сентором иногд встречемся. И он рсскзл мне об их рзговоре. Он был встревожен. Он считл, что Лмонт, возможно, прв и Электронный Нсос действительно следует остновить, но не видел никких путей для принятия прктических мер. Меня это тоже встревожило...

– Всеобщя тревог, – сркстически зметил Денисон.

– Но теперь мне пришло в голову... Поскольку Лмонт говорил с вми, то...

– Погодите, сэр! Не продолжйте. Мне кжется, я понимю, к чему вы клоните, это, поверьте, будет совершенно лишним. Если вы ждете, что я стну утверждть, будто Лмонт присвоил мою идею и я опять окзлся жертвой, то вы ошибетесь. Говорю вм это со всей ктегоричностью. У меня не было никкой теории. Все огрничивлось смутной догдкой. Он меня обеспокоил. Я сообщил о ней. Мне не поверили. И я мхнул н все рукой. Поскольку у меня не было возможности нйти докзтельств, я больше к этому вопросу не возврщлся. В рзговоре с Лмонтом я ни о чем подобном не упоминл. Мы говорили только о первых днях зрождения Нсос. Если его теория и нпоминет мою догдку, он пришел к ней смостоятельно. И, судя по всему, его выводы выглядят горздо убедительнее и опирются н строгий мтемтический нлиз. Я вовсе не считю, будто приоритет приндлежит мне. Ничего подобного!

– По-видимому, теория Лмонт вм знком.

– В последние месяцы он приобрел некоторую известность. У него нет возможности выступить в печти, никто не относится к его предупреждениям серьезно, но о них говорят. И слухи дошли дже до меня.

– Ах тк, доктор Денисон. Но, видите ли, я к ним отношусь серьезно. Ведь, кк вы понимете, эти предупреждения я слышу не впервые. Сентор же ничего не знл о первом – о вшем – предупреждении, поскольку оно не имело никкого отношения к финнсовым мхинциям, которые он тогд пытлся обнружить. А человек, возглвлявший рсследовние – это был не я, – счел вшу идею, простите меня, мникльной. Но я с ним не был соглсен. И когд этот вопрос всплыл снов, я встревожился. Я хотел поговорить с Лмонтом, но ряд физиков, с которыми я снчл проконсультировлся...

– Включя Хэллем?

– Нет. Хэллем я не видел. Но те, с которыми я консультировлся, зверили меня, что гипотез Лмонт бсолютно безосновтельн. И все-тки я, нверное, повидлся бы с ним, но тут мне предложили эту мою новую должность... и я приехл сюд. Кк и вы. Теперь вы понимете, почему я приглсил вс к себе. Вы считете, что вш идея и идея доктор Лмонт верны?

– То есть приведет ли дльнейшее использовние Электронного Нсос к взрыву Солнц, может быть, и всей ветви ншей Глктики?

– Вот именно.

– Что я могу вм ответить? Мое предположение – не более чем догдк. Что же ксется теории Лмонт, то я знком с ней лишь понслышке. Он ведь нигде не публиковлсь. Но если бы я и мог ознкомиться с полным ее изложением, весьм вероятно, что в мтемтическом смысле он окжется для меня недоступной... Д и что толку? Лмонт никого не сможет убедить, Хэллем рзделлся с ним, кк рньше рзделлся со мной, если бы ему и удлось, тк скзть, действовть через голову Хэллем, широкя публик вряд ли ему поверит, поскольку предлгемые им меры противоречт ее интересм. Откзться от Электронного Нсос не хочет никто, легче опорочить теорию Лмонт, чем искть выход из положения.

– Но вы все еще принимете это близко к сердцу?

– Д, конечно. То есть я считю, что мы идем к гибели, и мне очень не хотелось бы, чтобы тк случилось н смом деле.

– А потому вы приехли н Луну, рссчитывя сделть что-то, чего Хэллем, вш стринный врг, не позволял вм сделть н Земле?

– Вы, по-видимому, тоже склонны к догдкм, – после пузы ответил Денисон.

– Неужели? – невозмутимо скзл Готтштейн. – Может быть, и я по-своему блестящ. Но я угдл првильно?

– Быть может. Я еще не откзлся от ндежды вновь зняться нукой. И был бы очень рд, если бы помог избвить человечество от призрк ндвигющейся ктстрофы, либо устновив, что никкой угрозы вообще не существует, либо подтвердив ее нличие с тем, чтобы ее можно было устрнить.

– Ах тк. Доктор Денисон, я хотел бы поговорить с вми еще вот о чем. Мой предшественник, мистер Монтес, убеждл меня, что фронт передовой нучной мысли нходится теперь н Луне. Он считет, что число людей, выдющихся по уму, энергии и иницитиве, тут непропорционльно велико.

– Возможно, он прв, – скзл Денисон. – Я об этом судить не берусь.

– Возможно, он прв, – здумчиво повторил Готтштейн. – Но в тком случе не считете ли вы, что это может помешть вм добиться своей цели? Что бы вы ни сделли, люди будут говорить и думть, будто это достижение лунной нуки. И ккими бы ценными ни были результты вших исследовний, вши зслуги не получт должного признния... Что, конечно, будет неспрведливо.

– Мне ндоел гонк з призннием, мистер Готтштейн. Я хотел бы нйти для себя знятие более интересное, чем обязнности вице-президент косметической фирмы, курирующего ультрзвуковые депиляторные средств. Вернувшись в нуку, я обрету то, что мне нужно. И если я сделю что-нибудь, по моему мнению, стоящее, мне будет этого вполне достточно.

– Но не мне. Вши зслуги будут оценены по достоинству. Я кк предствитель Земли сумею предствить фкты землянм тким обрзом, что вы получите признние, н которое имеете прво. Ведь, нверное, и вм свойственно обычное человеческое желние получить то, что вм причитется.

– Вы очень любезны. Ну, взмен?

– Вы циничны, но вш цинизм извинителен. А взмен мне нужн вш помощь. Мистер Монтес не сумел устновить, ккого род исследовниями зняты ученые н Луне. Нучные конткты Земли и Луны явно недостточны, и координция рбот, ведущихся н обеих плнетх, был бы рвно полезн для них обеих. Конечно, без некоторого недоверия дело не обойдется, но если бы вм удлось его рссеять, для нс это было бы не менее ценным, чем любые вши нучные открытия.

– Но, сэр, кк вы и сми прекрсно понимете, я не слишком подхожу для того, чтобы убедить лунян в блгожелтельности и спрведливости нучных кругов Земли.

– Доктор Денисон, не следует все-тки судить о всех землянх по одному злопмятному дминистртору от нуки. Скжем тк: мне ндо быть в курсе вших нучных успехов, чтобы я мог грнтировть вм зслуженное признние, но, кк вм известно, см я не ученый, и если бы вы объясняли мне их в свете нынешнего состояния нуки н Луне, я был бы вм весьм признтелен. Ну кк, вы соглсны?

– Все это довольно сложно, – скзл Денисон. – Сообщение о предврительных результтх может ннести непопрвимый вред репутции ученого, если оно будет сделно преждевременно – по неосторожности или в результте излишнего энтузизм. Мне было бы крйне тяжело и неприятно обсуждть ход моих исследовний с кем бы то ни было, пок я не буду твердо убежден, что иду по верному пути. Мой прежний опыт – ну, хотя бы с комиссией, членом которой вы были, – приучил меня к осторожности.

– Я все прекрсно понимю, – блгожелтельно скзл Готтштейн. – Рзумеется, вы сми примете решение, когд именно будет иметь смысл информировть меня... Но уже очень поздно, и вы, вероятно, хотите спть...

Поняв, что их рзговор окончен, Денисон попрощлся и ушел, Готтштейн еще долго сидел, здумчиво глядя перед собой.

7

Денисон открыл дверь, нжв н ручку. Он открывлсь втомтически, но спросонок он збыл, где нходится нужня кнопк.

Темноволосый человек с хмурым лицом скзл:

– Извините... Я, кжется, пришел слишком рно.

Денисон мшинльно повторил последнее слово, стрясь собрться с мыслями:

– Рно? .. Нет... Это я проспл.

– Я вм звонил. Мы договорились...

И тут Денисон вспомнил:

– Д-д. Вы ведь доктор Невилл?

– Совершенно верно. Можно я войду?

С этими словми он перешгнул порог. Комнт Денисон был совсем крохотной, и постель со смятыми простынями знимл добрую ее половину. Негромко жужжл вентилятор.

– Ндеюсь, вм сплось неплохо? – с безрзличной вежливостью осведомился Невилл.

Денисон взглянул н свою пижму и провел лдонью по всклокоченным волосм.

– Нет, – ответил он неожиднно для смого себя. – Я провел совершенно жуткую ночь. Вы рзрешите мне привести себя в порядок?

– Ну конечно. А я, если хотите, пок приготовлю вм звтрк. Вы ведь, я полгю, еще плохо знкомы с ншим кухонным оборудовнием?

– Буду вм очень блгодрен, – ответил Денисон.

Минут через двдцть он вернулся, побрившись и приняв душ. Теперь н нем были брюки и мйк. Он скзл:

– Я, кжется, сломл душ: вод вдруг перестл течь, и мне не удлось снов его включить.

– Подч воды огрничен, и когд квот изрсходовн, крны втомтически отключются. Вы н Луне, доктор Денисон. Я взял н себя смелость приготовить омлет и бульон для нс обоих.

– Омлет?

– Мы пользуемся этим обознчением, хотя для землян оно, возможно, ознчет что-то совсем другое.

– А! – скзл Денисон и, опустившись н стул, без особого воодушевления попробовл упругую желтовтую мссу, которую Невилл нзвл омлетом. Он нпряг всю свою волю, чтобы не поморщиться, зтем мужественно подцепил н вилку новый кусок.

– Со временем вы привыкнете, – зметил Невилл. – А клорийность этого продукт очень высок. И учтите, что пищ с большим содержнием белк в условиях млой силы тяжести вообще снижет потребность в еде.

– Тем лучше, – деликтно кшлянув, скзл Денисон.

– Селен мне говорил, что вы нмерены остться н Луне, – продолжл Невилл.

– Д, я тк думл... – Денисон протер глз. – Но эт ночь прошл нстолько мучительно, что, боюсь, у меня может не хвтить решимости.

– Сколько рз вы пдли с кровти?

– Двжды... Тк знчит, это в порядке вещей?

– Все приезжие с Земли обязтельно проходят через это. Пок вы бодрствуете, вы способны принорвливть свои движения к лунной силе тяжести. А во сне вы ворочетесь точно тк же, кк н Земле. Но, во всяком случе, ушибы прктически исключены.

– Второй рз я проснулся уже н полу и совершенно не помнил пдения. А кк вы умудряетесь спть спокойно?

– Не збывйте регулярно проверять сердце, двление и прочие функции оргнизм. Перемен силы тяжести может плохо скзться н них.

– Д, меня неоднокртно об этом предупреждли, – нехотя ответил Денисон. – Через месяц я должен явиться н прием к врчу, пок меня снбдили всяческими тблеткми.

– Впрочем, – скзл Невилл тким тоном, словно ему ндоело говорить о пустякх, – через неделю, возможно, вы уже полностью дптируетесь... Но вм нужно одеться кк следует. Вши брюки просто невозможны, эт легкя рубшк без руквов совершенно бесполезн.

– Вероятно, у вс имеются мгзины, где я могу купить подходящую одежду?

– Конечно. И думю, Селен будет рд помочь вм в свободное время. Он говорил мне, что вы производите весьм приятное впечтление, доктор Денисон.

– Очень рд это слышть, – Денисон проглотил ложку бульон, некоторое время переводил дух, потом с угрюмым упорством зчерпнул вторую.

– Селен почему-то решил, что вы физик, но, рзумеется, он ошибется.

– По обрзовнию я рдиохимик.

– Но в этой облсти вы рботли недолго, доктор Денисон. Мы здесь, конечно, несколько в стороне, но кое-что известно и нм. Вы ведь одн из жертв Хэллем.

– А почему вы употребляете множественное число? Рзве этих жертв тк много?

– Кк вм скзть. Вся Лун – одн из его жертв.

– Лун?

– В определенном смысле.

– Я что-то не понимю.

– У нс н Луне нет Электронных Нсосов. Потому что с нми првселення сотрудничть не стл. Ни один кусок вольфрм не был конвертировн.

– Но, доктор Невилл, все-тки вряд ли это можно приписть козням Хэллем.

– От обртного – вполне можно. Почему, собственно, иницитив устновки кждого Электронного Нсос обязтельно должн исходить от првселенной, не от нс?

– Нсколько мне известно, у нс не хвтет для этого необходимых знний.

– А откуд же они возьмутся, если всякие исследовния в этой облсти зпрещены?

– А рзве они зпрещены? – с некоторым удивлением спросил Денисон.

– Прктически д. Если тем, кто ведет ткую рботу, никк не удется получить доступ к синхрофзотрону и к другим большим устновкм, которые все контролирует Земля и, следовтельно, Хэллем, это рвносильно прямому зпрещению.

Денисон протер глз.

– Боюсь, мне скоро снов придется лечь спть... Прошу прощения, я вовсе не имел в виду, что вы нгоняете н меня скуку. Но скжите, тк ли уж нужен Луне Электронный Нсос? Ведь солнечные ккумуляторы с лихвой покрывют все ее потребности в энергии.

– Они привязывют нс к Солнцу, доктор Денисон. Они привязывют нс к поверхности!

– А-... Но кк вы думете, доктор Невилл, чем собственно, объясняется столь негтивня позиция Хэллем?

– Н этот вопрос легче ответить вм. Вы ведь знкомы с ним лично, я нет. Он предпочитет не нпоминть лишний рз широкой публике, что Электронный Нсос создн прлюдьми, мы – всего лишь их подручные. Если же мы н Луне сми решим эту проблему, то мы и положим нчло истинной эре Электронного Нсос, он остнется ни при чем.

– Зчем вы мне все это говорите? – спросил Денисон.

– Чтобы сэкономить время. Обычно мы принимем �е��ых физиков с рспростертыми объятиями. Мы н Луне чувствуем себя изолировнными, жертвми сознтельной политики земных нучных центров, и ткое посещение знчит для нс очень много хотя бы уже потому, что рссеивет это ощущение изолировнности. А физик-иммигрнт способен помочь нм дже еще больше, и мы предпочитем срзу ввести его в курс и приглсить рботть с нми. Мне искренне жль, что вы не физик.

– Я этого никогд и не утверждл, – скзл Денисон с рздржением.

– Но вы изъявили желние осмотреть синхрофзотрон. Почему?

– Ах, тк вот что вс беспокоит! Ну, я попробую объяснить. Моя нучня крьер был погублен четверть век нзд. И вот я решил нйти для моей жизни ккое-то опрвдние, вернуть ей смысл, сделть это возможно только вдли от Хэллем, то есть здесь, н Луне. По обрзовнию я рдиохимик, но это ведь не ознчло, что я не могу попробовть свои силы в другой облсти. Прфизик – ниболее современный рздел физики, д и всей нуки вообще, и я попытлся зняться ею смостоятельно, чувствуя, что это дст мне нибольшие шнсы вновь обрести себя в нуке.

Невилл кивнул.

– Вот кк! – произнес он с явным сомнением.

– Д, кстти, рз уж вы зговорили об Электронном Нсосе... Вы что-нибудь слышли о теории Питер Лмонт?

Невилл прищурился.

– Нет. Я не припоминю этой фмилии.

– Д, он пок еще не знменит. И, возможно, тк и остнется в полной безвестности – по той же причине, что и я. Он встл Хэллему поперек пути... Вчер кое-что нпомнило мне о нем, и я нчл думть... Отличное знятие для бессонной ночи! – он снов зевнул.

– Ну, и что же? – нетерпеливо спросил Невилл. – Почему вы зговорили об этом... кк его зовут?

– Питер Лмонт. Он знимлся пртеорией и выдвинул небезынтересную гипотезу. По его мнению, дльнейшя рбот Электронного Нсос приведет к усилению сильного ядерного взимодействия в пределх Солнечной системы, в результте чего Солнце постепенно будет рзогревться все больше, и в ккой-то критический момент произойдет фзовое преврщение, которое звершится взрывом.

– Чепух! Вы знете, ккие изменения в космических мсштбх способно произвести мксимльное использовние Нсос в человеческих мсштбх? Пусть вы всего лишь физик-смоучк, но и вм должно быть срзу ясно, что Нсос не успеет окзть зметного влияния н вселенную з все время естественного существовния Солнечной системы!

– Вы уверены?

– Конечно! А вы?

– Не зню. Лмонт, бесспорно, действует из личных побуждений. Мне довелось рзговривть с ним, и он произвел н меня впечтление очень увлекющегося и эмоционльного человек. Если вспомнить, кк рзделлся с ним Хэллем, будет только естественно предположить, что им руководит исступлення ненвисть.

Невилл нхмурился.

– А вы уверены, что он действительно в немилости у Хэллем?

– Я в этом вопросе эксперт.

– А вм не приходило в голову, что подобные сомнения в безопсности Нсос могли быть посеяны опять-тки с единственной целью помешть Луне обзвестись собственным Нсосом?

– Посеяв при этом всеобщую пнику и отчяние? Ну, рзумеется, это чепух. С тем же успехом можно щелкть орехи при помощи ядерных взрывов. Нет, я убежден в искренности Лмонт. По првде говоря, когд-то и мне при всем моем невежестве пришло в голову нечто подобное.

– Потому что и вми тоже руководит ненвисть к Хэллему.

– Я ведь не Лмонт. И следовтельно, воспринимю все по-другому. Собственно, у меня был некоторя ндежд рзобрться в этом вопросе н Луне без помех со стороны Хэллем и без лмонтовских эмоций.

– Здесь, н Луне?

– Д, здесь, н Луне. Я ндеялся, что смогу воспользовться синхрофзотроном.

– Поэтому вы о нем и спршивли? Денисон кивнул.

– Вы и првд думли, что сможете воспользовться синхрофзотроном? Вы знете, ккя н него очередь?

– Я ндеялся, что зручусь помощью кого-нибудь из лунных ученых. Невилл зсмеялся и покчл головой.

– У нс возможностей немногим больше, чем у вс... Но вот что мы могли бы вм предложить. У нс есть собственные лбортории. Мы можем предоствить вм рбочее место и дже кое-ккие приборы. Не берусь судить, нсколько все это будет вм полезно, но не исключено, что вы чего-нибудь и добьетесь.

– Кк по-вшему, позволят ли мне эти приборы вести исследовния в облсти пртеории?

– Отчсти, я полгю, это будет звисеть от вшей изобреттельности. Вы рссчитывете нйти подтверждение теории этого вшего Лмонт?

– Или опровержение. Если что-нибудь получится.

– Ну, в любом случе ее можно только опровергнуть, в этом я не сомневюсь.

– Но ведь вы знете, что я по обрзовнию не физик? – спросил Денисон. – Тк почему же вы с ткой готовностью предлгете мне место в лбортории?

– Потому что вы с Земли. Я ведь скзл вм, что мы это ценим, тот фкт, что в физике вы смоучк, может сыгрть и положительную роль. Селен выскзлсь в вшу пользу, я придю этому, возможно, больше знчения, чем следовло бы. Нс сближет и то, что мы – жертвы Хэллем. Если вы хотите восстновить вшу репутцию, мы вм поможем.

– Простите мой цинизм. А что вы рссчитывете получить взмен?

– Вшу помощь. В сношениях между учеными Земли и Луны существует некоторя нтянутость. Вы добровольно приехли с Земли н Луну и могли бы послужить сближению обеих плнет к их взимной пользе. Вы уже нлдили конткт с новым предствителем Земли, и, возможно, восстнвливя свою репутцию, вы зодно укрепите и ншу.

– Другими словми, если я подорву влияние Хэллем, это будет полезно и лунной нуке?

– Все, чего бы вы ни добились, будет полезно... Но, пожлуй, вм действительно ндо еще поспть. Зйдите ко мне в ближйшие день-дв, и я выясню вопрос с лборторией. А кроме того... – он обвел взглядом тесную комнтку, – мы постремся подыскть вм и более удобное жилье.

Они пожли друг другу руки, и Невилл ушел.

8

Готтштейн продолжл:

– И все-тки, с ккими бы неприятностями ни было сопряжено вше пребывние н Луне, я думю, сегодня, рсствясь с ней, вы не можете не испытывть сожления.

– И дже очень большое, – вырзительно пожл плечми Монтес. – Кк только подумю о земной силе тяжести. Одышк, боль в ногх, исприн. Я буду все время мокрым от пот.

– Рно или поздно и мне придется пройти через это.

– Послушйте моего совет – обязтельно летйте н Землю не реже чем рз в дв месяц. Что бы ни говорили вм доктор, ккие бы изометрические упржнения вы ни проделывли, непременно кждые шестьдесят дней возврщйтесь н Землю минимум н неделю. Стрйтесь, чтобы вше тело сохрняло ее ощущение.

– Попробую, нсколько это будет от меня звисеть... Ах д! Я побеседовл с моим другом.

– С кким это?

– С моим спутником по корблю. Мне кзлось, что я его уже видел рньше. И я не ошибся. Некий Денисон, рдиохимик. Кк окзлось, я очень хорошо помню все, что с ним связно.

– То есть?

– Мне зпомнилсь одн его нвязчивя идея, и я попытлся вызвть его н откровенность. Он противился с большой ловкостью. И рссуждл очень логично. Нстолько логично, что мои подозрения еще более укрепились. Некоторым типм мньяков свойственн весьм изящня логичность. Это своего род зщитный мехнизм.

– Боже мой, – с видимой досдой скзл Монтес. – Я что-то зпутлся. С вшего рзрешения я н минутку присяду. Когд то и дело лихордочно прикидывешь, все ли упковно кк следует, и предвкушешь первую встречу с земным тяготением, поневоле хочется отдышться... Тк в чем же зключется его нвязчивя идея?

– В свое время он пытлся убедить нс, что Электронный Нсос опсен. Что его употребление приведет к взрыву вселенной.

– Неужели? А это првд?

– Ндеюсь, что нет. В тот момент от него отмхнулись, и довольно грубо. Когд ученые рботют н пределе понимния, они нчинют нервничть. Один мой знкомый психитр нзывл это синдромом «кто знет? ». Если, несмотря н все вши усилия, вм не удется получить нужных днных, вы говорите: «Кто знет, что произойдет? », дльше нчинет рботть вообржение.

– Д, но если физики говорят нечто подобное, пусть дже не все...

– В том-то и дело, что они ничего подобного не говорят. Во всяком случе, официльно. Существует ткое понятие, кк ответственность ученого, и журнлы не публикуют зведомого вздор... Вернее, того, что они считют вздором. Видите ли, эт идея снов всплыл. Физик по фмилии Лмонт обртился к сентору Бэрту, к Чену, этому смозвному спсителю среды обитния, и еще к некоторым влиятельным людям, стрясь убедить их в рельности угрозы космического взрыв. Ему никто не верит, но слухи ползут и ползут, ничего не теряя от перескз.

– И этот человек – тот, который приехл с вми н Луну, – тоже тк думет?

Готтштейн широко улыбнулся.

– Боюсь, что д. Черт побери, ночью, когд мне не спится... между прочим, я то и дело пдю с кровти... Я и см готов поверить. Возможно, он ндеется, что сумеет здесь подтвердить свою теорию экспериментльно.

– Ну, и? ..

– Пусть подтверждет. Я дже нмекнул, что мы ему поможем.

– Рисковнно! – покчл головой Монтес. – Мне не нрвится официльное поощрение нвязчивых идей.

– Но ведь нельзя совершенно исключить возможность, что дже нвязчивя идея все-тки окжется верной. Впрочем, дело не в этом. Если нм удстся устроить его здесь, н Луне, блгодря ему мы сумеем узнть, что, собственно, тут происходит. Он хотел бы восстновить свою репутцию, и я дл ему понять, что он может рссчитывть н нше содействие, если поведет себя соответствующим обрзом... Я буду держть вс в курсе... По-дружески, тк скзть.

– Спсибо, – скзл Монтес. – Ну, счстливо оствться.

9

– Д, он мне не понрвился, – сердито повторил Невилл.

– Но почему? Из-з того, что он земляшк? – Селен снял пушинку с груди и критически ее оглядел. – Он не от моей блузы. Нет, все-тки очистк воздух поствлен из рук вон плохо.

– Этот Денисон – пустышк. Он не прфизик. По его собственным словм, он смоучк, и это блисттельно подтверждется тем, что он явился сюд с н редкость дурцкими предвзятыми идеями.

– Нпример?

– Ну, он считет, что Электронный Нсос взорвет вселенную.

– Он это скзл?

– Я зню, что он это думет... Ах, мне известны все эти ргументы, я их слышл десятки рз. Но это не тк, вот и все.

– А может быть, – зметил Селен, подняв брови, – ты просто не хочешь, чтобы это было тк.

– Хоть ты-то не нчинй! – буркнул Невилл.

Нступил короткя пуз. Потом Селен скзл:

– Ну, и что же ты думешь с ним делть?

– Предоствлю ему место для рботы. Кк ученый он ничто, но все-тки от него может быть польз. Он достточно бросется в глз – новый предствитель Земли с ним уже побеседовл.

– Я зню.

– Ну, его история достточно ромнтичн: человек с погубленной крьерой пытется обрести себя и восстновить свою репутцию.

– Првд?

– О, бсолютно! Я убежден, что тебе будет любопытно. Ты его спроси, и он тебе рсскжет. А это очень хорошо. Если н Луне нчнет рботть ромнтичный землянин, стрясь нйти подтверждение своим мникльным идеям, предствителю Земли будет чем зняться. Денисон послужит нм ширмой, ложным следом. И кто знет, возможно, блгодря ему мы сумеем получить более точные сведения о том, что происходит н Земле... Продолжй поддерживть с ним дружбу, Селен.

10

Селен зсмеялсь. В нушникх Денисон ее смех звучл метллически. В скфндре он выглядел непривычно толстой и неуклюжей. Он скзл:

– Ну, не робейте, Бен! Бояться совершенно нечего. Д еще ткому строжилу! Ведь вы здесь уже месяц.

– Двдцть восемь дней, – пробурчл Денисон.

У него было ощущение, что скфндр его душит.

– Нет, месяц! – стоял н своем Селен. – Когд вы приехли, Земля был совсем н ущербе. Кк и сейчс, – он укзл н узкий серп Земли, ослепительно сверквший в южной чсти небосвод.

– Погодите немножко. Тут я ведь не ткой хрбрый, кк внизу. Что, если я упду?

– И пусть. Сил тяжести по вшим меркм мл, уклон невелик, скфндр у вс крепкий. Если вы упдете, то спокойно скользите и ктитесь. Тк дже интересней.

Денисон неуверенно огляделся. В холодном сиянии Земли черно-белый лунный пейзж был удивительно крсивым и совсем не тким, кк при солнечном свете – з неделю до этого Денисон ездил осмтривть солнечные ккумуляторы, которые простирлись в Море Дождей от горизонт до горизонт. Теперь белизн был серебристой и нежной, и дже чернот словно смягчлсь и обретл полутон из-з отсутствия резких контрстов лунного дня. Звезды сияли непривычно ярко, Земля... Земля с ее белыми спирлями н голубом фоне, кое-где переходящем в коричневый, был прекрсной и мнящей.

– Можно, я ухвчусь з вс? – спросил он.

– Конечно. Н смый верх я вс не поведу. Вы испробуете свои силы н скте для нчинющих. Пострйтесь идти со мной в ногу. Я не буду торопиться.

Он кк мог приспосбливлся к ее широкому пружинистому шгу. Склон, по которому они поднимлись, был покрыт пылью. Денисон следил, кк он взметется из-под его подошв и тут же оседет в безвоздушной пустоте. Ему лишь с большим трудом удвлось идти в ногу с Селеной.

– Прекрсно, – скзл он, крепко держ его под руку. – Для земляшки просто отлично... то есть для грнт, хотел я скзть.

– Спсибо.

– И получилось скверно. «Грнт» вместо «иммигрнт» ничем не лучше «земляшки» вместо «землянин». В тком случе скжем – для человек вшего возрст вы идете отлично.

– Ну нет! Это еще хуже! – Денисон еле переводил дух, чувствуя, что его лоб стновится все более влжным.

– Перед тем, кк опустить стопу, стрйтесь немного оттолкнуться другой ногой, – скзл Селен. – Это удлиняет шг и снимет нгрузку. Нет, нет, не тк... Вот посмотрите!

Денисон с облегчением остновился. Селен, которя в движении, несмотря н скфндр, снов покзлсь ему тонкой и изящной, ушл вперед, по-особому подсккивя. Прыжки были стелющимися и длинными. Потом он вернулсь и опустилсь н колени рядом с ним.

– Шгните, Бен, только не торопясь, я стукну вс по ноге, когд ндо будет оттолкнуться.

После нескольких неудчных попыток Денисон скзл:

– Нет, это куд трудней, чем бегть н Земле! Можно, я отдохну?

– Отдыхйте. Просто вы еще не умеете координировть рботу мышц. И боретесь см с собой, вовсе не с непривычной силой тяжести... Ну, хорошо. Сдитесь и переведите дух. Но вообще идти нм недлеко.

– А если я лягу н спину, я не рздвлю бллоны? – спросил Денисон.

– Конечно нет. Но ложиться тем не менее не стоит. Особенно прямо н голый кмень. Темпертур поверхности всего сто двдцть по Кельвину или, если вм тк больше нрвится, сто пятьдесят грдусов ниже нуля, потому чем меньше площдь соприкосновения с почвой, тем лучше. Н вшем месте я бы сел.

– Ну, хорошо, – Денисон, покряхтывя, осторожно сел лицом к северу, тк, чтобы не видеть Землю. – Взгляните-к н звезды!

Селен сел нпротив него. Он чуть повернул голову, и в свете Земли он смутно рзличил з стеклом скфндр ее лицо.

– Но ведь звезды видны и с Земли, – скзл он удивленно.

– Не тк, кк здесь. Дже в безоблчную погоду воздух поглощет чсть их свет. От рзличий темпертуры в рзных слоях тмосферы они мерцют, в электрическом зреве нд городми и вовсе теряются.

– М-д!

– А вм тут нрвится, Селен? Н поверхности?

– Нельзя скзть, чтоб очень, но иногд бывет дже приятно. Ну конечно, я кк гид постоянно сопровождю сюд туристов.

– А н этот рз меня?

– Когд нконец вы поймете, Бен, что это совсем не одно и то же? Для туристов существует один-единственный мршрут, очень легкий и неинтересный. Не думете ли вы, что мы приводим туристов н скт? Это спорт для лунян и грнтов. И в основном для грнтов.

– По-видимому, он все же не слишком популярен. Тут нет никого, кроме нс.

– Это ничего не знчит. Посмотрели бы вы, что здесь делется в дни состязний! Но вм тогд поверхность понрвилсь бы, нверное, куд меньше.

– Не скжу, чтобы он тк уж нрвилсь мне сейчс. Знчит, скольжение – это в основном иммигрнтский вид спорт? – Пожлуй. Луняне, кк првило, не слишком любят поверхность. – А доктор Невилл? – Вс интересует, кк он относится к поверхности? – Д. – Честно говоря, не думю, чтобы он хоть рз поднимлся сюд. Звзятый горожнин. А почему это вс зинтересовло?

– Когд я скзл, что хочу осмотреть солнечные ккумуляторы, он кк будто не имел ничего против, но см отпрвиться со мной не пожелл. Я прямо его об этом попросил, чтобы было кому здвть вопросы, он откзлся, причем в довольно резкой форме.

– Ндеюсь, вы ншли кому здвть вопросы?

– О д. И кстти, он тоже был иммигрнтом... Возможно, отношение доктор Невилл к Электронному Нсосу объясняется кк рз этим.

– О чем вы говорите?

– Ну... – Денисон откинулся и поочередно подбросил ноги, с ленивым удовольствием следя з тем, кк они медленно поднимются и опускются. – А ведь приятно! Послушйте, Селен... Я имел в виду вот что: Невилл почему-то жждет устновить н Луне Электронный Нсос, хотя вм вполне достточно солнечных ккумуляторов. Н Земле мы ими воспользовться не можем, потому что тм для солнечного свет слишком много помех и Солнце не может служить тким же постоянным и ндежным источником энергии во всех дипзонх волн, кк здесь. В Солнечной системе вообще нет небесного тел, более подходящего для использовния солнечных ккумуляторов, чем Лун. Дже Меркурий уступет ей, потому что тм слишком жрко. Но солнечные ккумуляторы привязывют вс к поверхности, рз вы ее не любите...

Селен вдруг вскочил.

– Вствйте, Бен! Довольно сидеть! Вы уже достточно отдохнули. Вствйте!

Не без труд поднявшись н ноги, Денисон упрямо продолжл:

– А Электронный Нсос ознчл бы, что никому из лунян уже не придется выходить н поверхность, если они сми этого не зхотят.

– Тут подъем будет круче, Бен. Мы пойдем вон к тому гребню. Видите, вон тм, где земной свет срезется почти точно по горизонтли?

Дльше они шли молч. Денисон зметил, что склон сбоку от них выровнен и уходит вниз широкой полосой, очищенной от пыли.

– Нет, нчинющим по скту поднимться не стоит. Он слишком глдок, – скзл Селен, словно в ответ н его мысли. – Держите свое честолюбие в узде, не то вы потребуете, чтобы я сейчс же обучил вс кенгуровой припрыжке.

Еще не договорив, он сделл кенгуровый прыжок, н лету повернулсь к Денисону и объявил:

– Вот мы и пришли. Сдитесь, я ндену...

Денисон сел лицом к спуску и посмотрел н скт с некоторой опской.

– Неужели по нему и првд можно скользить?

– Ну конечно. Из-з млой силы тяжести вы н Луне ступете менее плотно, чем н Земле, это снижет трение. Н Луне горздо легче поскользнуться, чем н Земле. Вот почему полы у нс в коридорх и комнтх всегд шероховтые – это вовсе не небрежность, кк иногд думют земляне. Хотите послушть мою лекцию н эту тему? Ту, которую я читю туристм?

– Лучше не ндо, Селен.

– А к тому же мы нденем коньки.

У нее в руке он увидел небольшой бллон с зжимми и двумя узкими трубкми.

– Что это ткое? – спросил Денисон.

– Бллончик со сжиженным гзом. Он будет выбрсывть струйки гз прямо вм под подошвы, и эт тонкя гзовя подушк прктически уничтожит трение. Вы будете двигться, словно в невесомости.

– Мне это не нрвится, – строго скзл Денисон. – Использовть н Луне гз для подобных целей – непростительное рсточительство!

– Ну, послушйте! Неужели, по-вшему, мы стли бы использовть для коньков углекислый гз? Или кислород? Нчнем с того, что это природный гз. Это ргон. Он вырывется из лунных пород тоннми, нкопившись тм з миллирды лет рспд клия сорок... Опять-тки цитт из моей лекции, Бен. Прктического применения н Луне ргон почти не нходит, и мы можем ктться н конькх хоть миллион лет, не истощив его зпсов... Ну, вот, вши коньки и ндеты. Погодите, сейчс я ндену свои.

– А кк они действуют?

– Автомтически. Едв вы нчнете скользить н них, откроется клпн и нчнется подч гз. Зпс хвтит всего н несколько минут, но больше вм и не пондобится.

Он встл и помогл встть ему.

– Повернитесь лицом прямо к склону... Смелее, Бен! Уклон ведь совсем небольшой. Вот поглядите, он кжется ровным, кк стол.

– Нет, не кжется, – мрчно ответил Денисон. – Н мой взгляд, он дст сто очков вперед любому обрыву.

– Чепух. А теперь слушйте и зпоминйте. Рзведите ноги примерно н шесть дюймов и одну чуть-чуть выствьте вперед – невжно, левую или првую. Колени подогните. Не нклоняйтесь нвстречу ветру, потому что ветр тут нет. Ни в коем случе не оглядывйтесь и не смотрите вверх, но по сторонм при необходимости смотреть можно. А глвное, достигнув ровной площдки, не торопитесь остновиться – вы рзовьете зметно большую скорость, чем вм будет кзться. Просто дождитесь, чтобы гз весь вышел, тогд блгодря трению вы постепенно остновитесь.

– Я все перезбуду.

– Отлично будете помнить. Д и я в любую минуту приду вм н помощь. Если же я не успею вс поддержть и вы упдете, не пытйтесь встть или остновиться. Спокойно кувыркйтесь или скользите н спине. Тут нет ни одного опсного выступ.

Денисон сглотнул и посмотрел вперед. Скт, уходящий к югу, был злит земным светом. Крохотные неровности, окруженные пятнышкми тени, сверкли особенно ярко, и от этого поверхность скт кзлсь рябой. Почти прямо перед ним в черном небе висел рельефный серп Земли.

– Готовы? – спросил Селен, упершись рукой в его спину.

– Готов, – со вздохом скзл Денисон.

– Ну, в путь! – он толкнул его вперед, и Денисон почувствовл, что нчинет двигться. Снчл движение было медленным. Он поглядел через плечо н Селену и поштнулся.

– Не беспокойтесь, – скзл он. – Я рядом. Внезпно он перестл ощущть ногми кменный скт – бллон нчл подвть гз.

Н мгновение Денисону покзлось, будто он стоит неподвижно. Его грудь не встречл сопротивления воздух, подошвы ни з что не здевли. Но когд он снов оглянулся н Селену, то обнружил, что искры свет и пятнышки тени убегют нзд со все возрстющей скоростью.

– Глядите н Землю, – рздлся у него нд ухом голос Селены. – До тех пор, пок не нберете скорость. Чем быстрее вы будете двигться, тем устойчивее будете держться н ногх... Не збывйте подгибть колени! Вы отлично скользите, Бен.

– Для грнт! – пропыхтел Денисон.

– И ккое же у вс впечтление?

– Я точно лечу, – ответил он. – Пятнышки свет и тени по обеим сторонм уносились нзд, сливясь в смутные полоски. Он покосился влево, потом впрво, ндеясь избвиться от ощущения, будто поверхность летит нзд, и почувствовть, нконец, что это он, он см устремляется вперед. Но едв это ему удлось, кк он тут же вновь уствился н серп Земли, стрясь сохрнить рвновесие. – Боюсь, это срвнение мло что вм скжет, – добвил он. – Ведь н Луне полет – понятие бстрктное.

– Ну, для меня оно уже стло конкретным. По вшим словм, полет похож н скольжение, это ощущение мне очень хорошо знкомо.

Селен без всякого труд держлсь нрвне с ним.

Денисон скользил уже тк стремительно, что чувствовл свое движение, дже когд смотрел прямо перед собой. Лунный пейзж впереди рспхивлся и обтекл его с обеих сторон.

– Ккую скорость можно рзвить при скольжении? – спросил он.

– Н нстоящих гонкх были зрегистрировны скорости свыше ст миль в чс – конечно, н более крутых склонх. Вш предел будет около тридцти пяти миль.

– Мне кжется, я уже двигюсь много быстрее.

– Н смом деле это не тк. Ну, Бен, мы уже почти спустились н рвнину, вы тк и не упли. Продержитесь еще немного. Гз сейчс кончится, и вы ощутите трение. Но не вздумйте тормозить сми. Спокойно скользите дльше.

Селен еще не договорил, кк Денисон почувствовл под бшмкми твердую поверхность. Одновременно возникло ощущение огромной скорости, и он сжл кулки, стрясь удержться и не вскинуть руки, словно отврщя столкновение, которого не могло быть. Он знл, что стоит ему приподнять руки, и он опрокинется н спину.

Он прищурился и здержл дыхние. Когд ему уже нчло кзться, что его легкие вот-вот лопнут, Селен скзл:

– Безупречно, Бен. Безупречно. Я еще ни рзу не видел, чтобы грнт не упл во время своего первого скольжения. А потому, если вы все-тки упдете, не рсстривйтесь. Ничего позорного в этом нет.

– Нет уж, я не упду, – прошептл Денисон, хрипло вздохнул и широко открыл глз. Земля по-прежнему был все ткой же безмятежной и рвнодушной, но он двиглся медленнее, горздо медленнее...

– Селен, я остновился или нет? – спросил он. – Я никк не могу понять.

– Вы стоите. Нет, не двигйтесь. Прежде чем мы вернемся в город, вм следует отдохнуть... Черт побери, ведь я его где-то здесь оствил!

Денисон смотрел н нее, не веря своим глзм.

Он поднимлсь по склону вместе с ним, он скользил вниз вместе с ним – но он еле держлся н ногх от устлости, он носилсь вокруг кенгуровыми прыжкми. Шгх в ст от него он нгнулсь и воскликнул:

– А! Вот он!

Ее голос звучл в его ушх тк же громко, кк и прежде, когд он был рядом.

Через секунду Селен вернулсь, держ под мышкой пухлый плстмссовый сверток.

– Помните, когд мы поднимлись, вы спросили меня, что это ткое, я ответил, что вы сми увидите н обртном пути?

Он ккуртно рзвернул широкий мешок.

– Нзывется это лунным ложем, – скзл Селен. – Но мы говорим просто «ложе». Прилгтельное «лунный» у нс здесь рзумеется смо собой.

Он привинтил бллончик к ниппелю и повернул крн.

Мешок нчл нполняться. Денисон прекрсно знл, что звуков в безвоздушном прострнстве не бывет, и все-тки ждл, что вот-вот услышит шипение.

– Не торопитесь упректь нс з рсточительство! – скзл Селен. – Это тоже ргон.

Мешок тем временем превртился в тхту н шести толстых ножкх.

– Ложе вс вполне выдержит, – сообщил Селен. – Оболочк прктически нигде не соприксется с поверхностью, вкуум помогет сохрнять теплоту.

– Неужели оно еще и горячее? – с изумлением спросил Денисон.

– При выходе из бллончик ргон нгревется, но очень относительно. Мксимльня его темпертур рвн примерно двумстм семидесяти грдусм Кельвин – почти достточно, чтобы рстопить лед, и более чем достточно для того, чтобы вш скфндр терял теплоту не быстрее, чем вы ее вырбтывете. Ну, ложитесь.

И Денисон лег, испытывя невырзимое блженство.

– Чудесно, – скзл он с удовлетворенным вздохом.

– Нянюшк Селен обо всем позботилсь. Он появилсь из-з его спины, скользнул в сторону, приствив ступню к ступне, словно н конькх, оттолкнулсь и изящно опустилсь возле лож н локоть и бедро.

Денисон дже присвистнул.

– Кк это у вс получется?

– Тренировк. Только не вздумйте мне подржть. В лучшем случе рзобьете локоть. Но учтите, если я нчну змерзть, вм придется потесниться.

– Ну, поскольку мы об в скфндрх...

– Весьм любезно! Кк вы себя чувствуете?

– Неплохо. Уж это вше скольжение!

– А что? Не понрвилось? Вы ведь поствили нстоящий рекорд по отсутствию пдений. Вы не рссердитесь, если я рсскжу про это в городе моим знкомым?

– Пожлуйст. Ужсно люблю, когд меня хвлят... Но неужели вы собиретесь еще рз тщить меня н скт?

– Сейчс? Конечно, нет. Я и см не стну спускться дв рз подряд. Мы просто подождем здесь, чтобы вше сердце пришло в норму, потом вернемся в город. Протяните ноги в мою сторону, и я сниму с вс коньки. В следующий рз я вс нучу, кк их снимть и ндевть.

– Скорее всего следующего рз не будет.

– Будет, не сомневйтесь. Рзве вы не испытывли удовольствия?

– Иногд. В промежуткх между припдкми ужс.

– Ну, тк в следующий рз припдков ужс будет меньше, потом еще меньше, и в конце концов остнется одно удовольствие. Я еще сделю из вс чемпион.

– Ну, уж нет. Для этого я слишком стр.

– Не н Луне. У вс только вид ткой. Денисон окутывл неизъяснимый лунный покой. Он лежл лицом к Земле. Именно ее присутствие в небе помогло ему сохрнить рвновесие во время спуск, и он испытывл к ней тихую блгодрность.

– Вы чсто выходите н поверхность, Селен? – спросил он. – То есть я хочу скзть – одн или в небольшой компнии. Не во время состязний.

– Можно скзть – никогд. Если кругом нет людей, все это действует н меня угнетюще. Я дже см немножко удивлен, кк это я решилсь отпрвиться сюд сегодня.

Денисон неопределенно хмыкнул.

– А вс это не удивляет?

– А почему это должно меня удивлять? Я считю, что всякий человек поступет тк, кк поступет, либо потому, что хочет, либо потому, что должен, и в кждом случе это ксется его, не меня.

– Спсибо, Бен. Нет, я не иронизирую. В вс очень подкупет то, что вы в отличие от других грнтов не требуете, чтобы мы уклдывлись в вши предствления и понятия. Мы, луняне, обитем под поверхностью – мы пещерные люди, коридорные люди. Ну, и что тут плохого?

– Ничего.

– Но послушли бы вы земляшек! А я гид и должн их слушть. Все их мнения и сообржения я слышл тысячи рз, и чще всего н меня обрушивется вот что. – Селен зговорил с пришептывнием, типичным для землян, объясняющихся н общеплнетном эспернто. – «Но, милочк, кк вы можете все время жить в пещерх? Неужели вс не угнетет ощущение вечной тесноты? Неужели вм не хочется увидеть синее небо, деревья, окен, почувствовть прикосновение ветр, вдохнуть зпх цветов? ..» Бен, я могл бы продолжть тк чсми! А потом они спохвтывются: «Впрочем, вы ведь, нверное, дже не знете, что ткое синее небо, и море, и деревья, тк что и не тоскуете без них...» Кк будто мы не смотрим земных телепрогрмм! Кк будто у нс нет доступ к земной литертуре, кк зрительной, тк и звуковой, иногд и олифкторной.

Денисону стло весело.

– И ккой же полгется двть ответ в подобных случях?

– Д никкой. Говоришь просто: «Мы к этому привыкли, мдм». Или «сэр», но почти всегд ткие вопросы здют женщины. Мужчины, кк ни стрнно, больше интересуются лунными модми. А знете, что бы я с рдостью ответил этим дурм?

– Скжите, скжите. Облегчите душу.

– Я бы им скзл: «Послушйте, мдм, н черт нм сдлсь вш хвленя плнет? Мы не хотим вечно болтться н поверхности и ждть, что свлимся оттуд или нс сдует ветром. Мы не хотим, чтобы нм в лицо бил неочищенный воздух, чтобы н нс лилсь грязня вод. Не нужны нм вши микробы, и вш вонючя трв, и вше дурцкое синее небо, и вши дурцкие белые облк. Когд мы хотим, то можем любовться Землей н ншем собственном небе. Но подобное желние возникет у нс не чсто. Нш дом – Лун, и он ткя, ккой ее сделли мы. Ккой мы хотели ее сделть. Он приндлежит нм, и мы создем свою собственную экологию. Отпрвляйтесь к себе н Землю, и пусть вш сил тяжести оттянет вм живот до колен! » Вот что я скзл бы.

– Ну и прекрсно! Теперь всякий рз, когд вм нестерпимо зхочется выскзть очередной туристке десяток горьких истин, приберегите их для меня, и вм стнет легче.

– Знете что? Время от времени ккой-нибудь грнт предлгет рзбить н Луне земной прк – уголок с земными рстениями, вырщенными из семян или дже из сженцев, может быть, и с кое-ккими животными. Кусочек родного дом – вот кк это обычно формулируется.

– Нсколько я понимю, вы против?

– Конечно против! Кусочек чьего родного дом? Нш родной дом – Лун. Грнту, который мечтет о «кусочке родного дом», следует просто поскорее уехть к себе домой. Грнты иной рз бывют хуже земляшек.

– Учту н будущее, – скзл Денисон.

– К вм это не относится... пок.

Нступило молчние, и Денисон решил, что Селен сейчс предложит вернуться в город. Конечно, по некоторым сообржением отклдывть это ндолго не стоит. Но, с другой стороны, он двно не испытывл ткого физического блженств. А н сколько, собственно, рссчитн зпс кислород в его бллоне? От этих рзмышлений его отвлек голос Селены:

– Бен, можно здть вм один вопрос?

– Пожлуйст. Если вс интересует моя личность, то у меня секретов нет. Рост – пять футов девять дюймов. Вес н Луне – двдцть восемь футов. Когд-то был жент. Двно рзвелся. Один ребенок – дочь, ныне взросля и змужняя. Учился в университете...

– Нет, Бен, я говорю серьезно. Можно здть вм вопрос про вшу рботу?

– Конечно, можно, Селен. Првд, я не зню, сумею ли я объяснить вм...

– Ну... Вы же знете, что Бэррон и я...

– Д, зню, – почти оборвл ее Денисон.

– Мы рзговривем. Он мне кое-что рсскзывет. Он упомянул, нпример, что, по вшему мнению, Электронный Нсос может взорвть вселенную.

– Ту ее чсть, в которой нходимся мы. Не исключено, что он может превртить ншу ветвь глктики в квзр.

– Нет, вы првд в это верите?

– Когд я приехл н Луну, – скзл Денисон, – я еще сомневлся. Но теперь я верю. Я убежден, что это произойдет, и произойдет неизбежно.

– И когд, кк по-вшему?

– Вот этого я точно скзть не берусь. Может быть, через несколько лет. Может быть, через несколько десятилетий.

Снов нступило молчние. Потом Селен пробормотл:

– Бэррон тк не думет.

– Я зню. И не пытюсь его переубеждть. Нежелние верить нельзя сломить фронтльной ткой. В этом и был ошибк Лмонт.

– Кто ткой Лмонт?

– Извините, Селен, я здумлся.

– Нет, Бен! Объясните мне. Пожлуйст! Я хочу знть.

Денисон повернулся н бок лицом к ней.

– Лдно, – скзл он. – Я вм рсскжу. Лмонт – физик, и живет н Земле. Он попытлся предупредить мир об опсности, тящейся в Электронном Нсосе, но потерпел неудчу. Людям нужен Нсос. Нужн дешевя энергия. Нстолько нужн, что они не желют верить в ее опсность, в необходимость откзться от нее.

– Но кк они могут продолжть ею пользовться, если он грозит всеобщей гибелью?

– Для этого достточно не поверить, что он грозит гибелью. Смый легкий способ решения проблемы – попросту отрицть ее нличие. Кк и делет вш друг доктор Невилл. Его пугет поверхность, потому он внушет себе, будто солнечные ккумуляторы не отвечют своему нзнчению, хотя любому непредвзятому человеку ясно, что для Луны это идельный источник энергии. Устновк Нсос позволит ему никогд больше не покидть коридоров, потому он не желет верить, что Нсос опсен.

– Не думю, чтобы Бэррон откзлся поверить, если ему будут предствлены рельные докзтельств. А ткие докзтельств у вс првд есть?

– По-моему, д. Это просто порзительно, Селен. Все опирется н некоторые тончйшие фкторы во взимодействии кврк – кврк. Вы понимете, о чем я говорю?

– Д, понимю. Я столько рзговривл с Бэрроном о смых рзных проблемх, что у меня есть некоторое предствление обо всем этом.

– Ну, снчл я полгл, что мне для этого пондобится лунный синхрофзотрон. Его поперечник рвен двдцти пяти милям, он оснщен мгнитми из сверхпроводников и может рзвивть энергии свыше двдцти тысяч гигэлектронвольт. Но окзлось, что у вс тут есть устновк, которую вы нзвли пионотроном. Он умещется в небольшой комнте и выполняет все функции синхрофзотрон. Луну можно поздрвить с поистине змечтельным шгом вперед.

– Блгодрю вс, – польщенно скзл Селен. – То есть от имени Луны.

– Ну тк вот: проведя исследовния с помощью пионотрон, я убедился, что нпряженность сильного ядерного взимодействия возрстет, и возрстет именно с ткой скоростью, о которой говорит Лмонт, не с той, которую укзывет общепринятя теория.

– И вы сообщили об этом Бэррону?

– Нет. Я думю, он все рвно не поверит. Он скжет, что полученные мною результты неубедительны. Он скжет, что я допустил ошибку. Он скжет, что я не учел всех фкторов. Он скжет, что моя методик неверн... Но все это будет ознчть одно – ему нужен Электронный Нсос, и он не желет от него откзться.

– И, по-вшему, выход нет?

– Есть, конечно. Меры принять можно, но только не те прямолинейные меры, н которых нстивет Лмонт.

– А именно?

– Он считет, что ндо откзться от Нсос. Но нельзя повернуть прогресс вспять. Нельзя згнть цыпленк в яйцо, вино в виногрдную лозу. Если вы хотите, чтобы мленький ребенок отпустил вши чсы, не стоит объяснять ему, что он должен их отдть, лучше предложить взмен что-нибудь еще более интересное.

– А что, нпример?

– Вот тут-то я и не уверен. У меня, првд, есть одн мысль, очень простя – нстолько простя, что он может окзться вообще бесплодной. Мысль, основння н том очевидном фкте, что число «дв» бессмысленно и существовть не может.

Нступило долгое молчние. Примерно через минуту Селен скзл нпряженно:

– Дйте я попробую догдться, что вы имеете в виду.

– Я и см этого хорошенько не зню.

– И все-тки я попробую. Есть своя логик в предположении, что нш вселення – одн, и никкой другой нет и существовть не может. Ведь сми мы существуем только в ней, нш опыт говорит нм только о ней. Но вот у нс появились докзтельств, что есть еще одн вселення – т, которую мы нзывем првселенной, – и теперь уже глупо, смехотворно глупо считть, что вселенных всего две. Если существует еще одн вселення, знчит, их может быть бесконечно много. Между единицей и бесконечностью в подобных случях никких осмысленных чисел существовть не может. Не только дв, но любое конечное число тут нелепо и невозможно.

– Я тк и рссуж... – нчл было Денисон и вдруг оборвл фрзу н полуслове. Вновь воцрилось молчние.

Потом Денисон приподнялся, сел, поглядел н скрытую в скфндре женщину и скзл:

– По-моему, нм пор возврщться.

– Я ведь пытлсь угдть, и ничего больше, – скзл Селен.

– Нет, – скзл он. – Не зню, в чем тут дело, но это не просто догдк.

11

Бэррон Невилл уствился н нее, не в силх произнести ни слов. Селен ответил ему невозмутимым взглядом. Звездня пнорм в ее окнх опять изменилсь. Теперь в одном из них плыл почти полня Земля.

– Но зчем? – нконец выдвил он из себя.

– Это вышло случйно, – ответил Селен. – Я вдруг уловил суть и тк увлеклсь, что не смогл удержться. Мне следовло бы срзу тебе все рсскзть, не отклдывть неделю з неделей, но я опслсь, что это подействует н тебя именно тк, кк подействовло.

– Тк он знет? Дур! Селен нхмурилсь.

– А что он, собственно, знет? То, о чем все рвно довольно скоро догдлся бы, – что я н смом деле не гид, твоя интуистк. Причем интуистк, которя не имеет ни млейшего предствления о мтемтике. Тк пусть себе знет! Ну, хорошо, у меня есть интуиция, но что из этого следует? Сколько рз ты мне повторял, что моя интуиция не имеет никкой цены, если не подкреплять ее мтемтическим нлизом и экспериментльными нблюдениями? Сколько рз ты мне повторял, что смое, кзлось бы, четкое интуитивное зключение может все-тки быть неверным? Тк неужели чистый интуизм покжется ему зслуживющим внимния?

Невилл побелел, но Селен не могл решить – от гнев или от стрх. Он скзл:

– Ведь ты же не ткя. Рзве твои интуитивные выводы не окзывлись всякий рз безошибочными? Когд ты был твердо убежден в их првильности?

– Но ведь он-то этого не знет!

– Он догдется. Он пойдет к Готтштейну.

– И что же он скжет Готтштейну? О нших истинных плнх ему ведь ничего не известно.

– Ах, не известно?

– Д! Селен вскочил и отошл к окну, потом обернулсь к Бэррону и крикнул:

– Д! Д! И подло с твоей стороны нмекть, будто я способн предть тебя и остльных. Если ты не веришь в мою честность, тк поверь хотя бы в мой здрвый смысл. Зчем мне им о чем-нибудь рсскзывть? Ккое вообще все это имеет знчение, когд и они, и мы, и все обречены н гибель?

– Ну, пожлуйст, Селен! – брезгливо отмхнулся Невилл. – Только не это!

– Нет, ты все-тки выслушй. Он был со мной откровенен и рсскзл о своих исследовниях. Ты меня прячешь, точно секретное оружие. Ты говоришь мне, что я ценнее любого прибор, любого в меру тлнтливого ученого. Ты игрешь в тинственность, требуешь, чтобы для всех я оствлсь простым гидом, дбы мои змечтельные способности всегд были в рспоряжении лунян. Вернее, в твоем рспоряжении. И чего ты добился?

– У нс есть ты, ведь тк? А долго ли, по-твоему, ты остнешься н свободе, если они узнют...

– Ты постоянно твердишь об этом. Но нзови мне хоть одного человек, которого лишили свободы, которому помешли! Где хоть млейшие рельные признки великого зговор против нс, который мерещится тебе повсюду? Земляне не допускют тебя и твою группу к своим большим устновкм глвным обрзом потому, что ты см их н это провоцируешь, не из-з кких-то черных змыслов. Впрочем, нм это пошло только н пользу, потому что в результте мы создли собственные, более чувствительные, приборы и более мощные устновки.

– Н основе твоих теоретических прозрений, Селен!

– Не спорю, – улыбнулсь Селен. – Бен отозвлся о них с большой похвлой.

– Ты и твой Бен! Н черт тебе нужен этот жлкий земляшк?

– Он иммигрнт. И я получю от него сведения, которые мне необходимы. Ты мне их обеспечивешь? Ты до того боишься, кк бы про меня не узнли, что не позволяешь мне встречться с другими физикми. Только ты, и никто кроме тебя. И то только потому, что ты мой... Д, нверно, и н это ты пошел исключительно из сообржений конспирции.

– Ну, что ты, Селен! – Он кое-кк сумел придть своему голосу нежность, и все-тки его слов прозвучли нетерпеливо.

– Собственно говоря, это меня не трогет. Ты объяснил мне, ккя передо мной стоит здч, и я стрюсь сосредоточиться н ней одной. И иногд мне кжется, что я вот-вот нщупю решение, пусть и без всякой мтемтики. Мне вдруг совершенно ясно предствляется, что ндо сделть, но потом мысль ускользет... А, д пусть! Рз Нсос уничтожит нс всех горздо рньше... Ведь я же тебе говорил, что обмен нпряженностями полей внушет мне большие опсения.

– Селен, я тебя спршивю, – скзл Невилл. – Готов ты безоговорочно утверждть, что Нсос нс уничтожит? Не «может уничтожить», не «вероятно, уничтожит», «неизбежно уничтожит»?

Селен сердито мотнул головой.

– Нет, не могу. Все достточно зыбко. Нет, я не могу скзть – «неизбежно». Но рзве в тком вопросе «вероятно» – это мло?

– О господи!

– Не возводи глз к потолку! Не усмехйся! Ты ведь и не подумл проверить эту гипотезу экспериментльно. А я тебе говорил, кк это можно сделть!

– Пок ты не нчл слушть своего земляшку, ты и не тревожилсь вовсе!

– Он иммигрнт. Тк ты проверишь или нет?

– Нет! Я ведь объяснял тебе, что твои предположения невыполнимы. Ты не эксперименттор, и то, что тебе предствляется теоретически возможным, вовсе не обязтельно окжется осуществимым в рельном мире приборов, случйности и недостоверности.

– Тк нзывемый рельный мир твоей лбортории! – Ее лицо покрснело от негодовния, он поднесл к подбородку сжтые кулки. – Сколько времени ты тртишь, чтобы получить достточно приличный вкуум... А ведь тм, нверху, куд я покзывю, тм, н поверхности, вкуум сколько угодно и темпертур по временм приближется к бсолютному нулю. Почему ты не ствишь эксперименты н поверхности?

– Это ничего не дст.

– Откуд ты знешь? Ты просто не хочешь попробовть. А Бен Денисон попробовл. Он сконструировл специльный прибор для поверхности и успел получить с его помощью необходимые днные, когд ездил осмтривть солнечные ккумуляторы. Он звл тебя поехть с ним, но ты не зхотел. Помнишь? Это очень простой прибор – ткой, что дже я могу объяснить тебе его принцип после того, кк его объяснили мне. Бен включил его при дневной темпертуре, потом при ночной, и этого окзлось достточно, чтобы зтем провести серию экспериментов с пионотроном.

– Кк все у тебя просто получется!

– А это и было просто. Едв он понял, что я – интуистк, кк в отличие от тебя нчл мне объяснять! Он объяснил, почему он считет, что сильное ядерное взимодействие увеличивется вокруг Земли поистине ктстрофически. Еще несколько лет – и Солнце взорвется, нрстющее сильное ядерное взимодействие рспрострнится волнми...

– Нет! Нет и нет! – зкричл Невилл. – Я видел его результты. Это ерунд.

– Ты их видел?

– Конечно. Неужели ты думл, что я позволю ему рботть в нших лборториях и не буду проверять, чем он знимется? Я видел его результты, и они ровным счетом ничего не стоят. Он рссмтривет столь млые отклонения, что они вполне уклдывются в пределы ошибок опыт. Если ему угодно верить, будто эти отклонения знчимы, и если ты хочешь этому верить, тк вляйте. Но никкя вер не изменит того фкт, что они не стоят ничего.

– А чему хочешь верить ты, Бэррон?

– Мне нужн истин.

– Но рзве ты не решил зрнее, ккой должн быть эт истин? Тебе нужен Электронный Нсос н Луне для того, чтобы ты мог больше не поднимться н поверхность, ведь тк? И потому все, что может помешть, втомтически перестет быть истиной.

– Я не буду с тобой спорить. Д, мне нужен Электронный Нсос, и то, другое, тоже. Только их сочетние дст нм то, что требуется. Ты уверен, что ты не...

– Нет!

– Но ты ему все-тки скжешь?

Селен подбежл к нему, взлетя в воздух в ткт сердитому перестуку сндлий.

– Я ему ничего не скжу. Но мне нужны сведения. Рз от тебя я их получить не могу, тк я обрщусь к нему. Он, во всяком случе, ствит эксперименты! Мне ндо поговорить с ним, узнть, что, собственно, он рссчитывет устновить. Если ты мне помешешь, ты никогд не получишь того, что тебе нужно. И можешь не опсться, что он меня опередит. Он слишком привык к системе земных предствлений и не рискнет сделть последний вывод. А я рискну.

– Ну, хорошо. Но и ты тоже не збывй рзницу между Землей и Луной. Лун – твой мир. Другого у тебя нет. Этот человек, этот твой Денисон, этот Бен, этот иммигрнт, рз уж тебе тк хочется, приехл н Луну с Земли и может, если зхочет, снов вернуться н Землю. А ты уехть н Землю не можешь. Ты нвсегд связн с Луной. Нвсегд!

– Луння дев, – с нсмешкой скзл Селен. Он продолжл, не слушя:

– А что до пресловутого взрыв, тк объясни мне: если риск, связнный с изменениями основных констнт вселенной, столь велик, то почему прлюди, технически нстолько нс опередившие, не прекртят перекчку?

Не дожидясь ответ, он вышел.

Селен уствилсь н зхлопнувшуюся дверь, стиснув зубы. Потом он пробормотл:

– Почему? А потому, что условия у них другие, чем у нс, сукин ты сын, ничтожество!

Но он говорил см с собой – Невилл ее уже не слышл.

Селен пнул ногой рычг, опусквший постель, и кинулсь н нее вне себя от злости. Нмного ли ближе он теперь к той цели, которую Бэррон и его групп тк двно поствили перед собой?

Ни н шг.

Энергия... Всем требуется энергия! Волшебное слово! Рог изобилия! Единственный ключ ко вселенскому изобилию! .. Но ведь энергией исчерпывется длеко не все.

Если нйти энергию, удстся нйти и то, другое. Если нйти ключ к энергии, ключ к тому, другому, обнружится см собой. Д, тк и случится, если только ей удстся уловить ккую-то тонкость, которя срзу же стнет очевидной. (Боже мой, он нстолько зрзилсь от Бэррон его подозрительностью, что дже думет «то, другое»! )

Ни один землянин этой тонкости не уловит, тк кк у землян нет никких основний искть ее.

И потому Бен Денисон обнружит эту тонкость, см того не зметив, воспользуется его открытием он, Селен.

Но только... Если вселення должн погибнуть, к чему все это?

12

Денисон испытывл неловкость и смущение. Он то и дело подтягивл несуществующие брюки. Он был совсем голым, если не считть коротеньких трусов и сндлий. Ну, и рзумеется, он нес одеяло.

Селен, тоже в лунном тулете, зсмеялсь:

– Послушйте, Бен, у вс вполне приличный торс. И кож почти не дрябля. Можете считть, что луння мод вм к лицу.

– Угу, – пробурчл Денисон и перекинул одеяло через плечо, стртельно здрпировв живот, но Селен тотчс сдернул одеяло.

– Отдйте-к его мне, – скзл он. – Ккой же из вс выйдет лунянин, если вы с тким упорством будете цепляться з земные предрссудки и привычки?

– Селен, кругом нс люди, вы ндо мной издеветесь! – взмолился Денисон. – Дйте мне освоиться.

– Ну, освивйтесь. Но вы могли бы зметить, что встречные н нс дже не смотрят.

– Это они н вс не смотрят. А меня тк и едят глзми. Возможно, им еще не приходилось видеть тких дряхлых уродов.

– Не исключено, – скзл Селен весело. – Ну что же, пусть привыкют.

Денисон угрюмо шгл рядом с ней, болезненно ощущя кждый седой волосок у себя н груди, кждую склдку н животе. Только когд коридор сузился и обезлюдел, он перестл стесняться своего вид и нчл поглядывть по сторонм уже почти спокойно.

– Сколько мы прошли? – спросил он.

– Вы устли? – огорченно воскликнул Селен. – Ндо было взять электророллер. Я все время збывю, что вы с Земли.

– И очень хорошо. Рзве это не предел мечтний иммигрнт? Я нисколько не устл. Ну, рзве смую чуточку. Вот только я все время мерзну.

– Смообмн, и больше ничего, Бен, – твердо скзл Селен. – Вы просто подсознтельно убеждены, что вм должно быть холодно, поскольку н вс нет привычной одежды. Выкиньте это из головы.

– Легко скзть! – вздохнул он. – Но иду я все-тки терпимо?

– Отлично идете. Вы у меня еще зкенгурите.

– И стну чемпионом смых крутых сктов. Вы, кжется, совсем збыли, что я человек в годх. Нет, но сколько мы все-тки прошли?

– Мили две.

– Ого! А кков же общя длин коридоров?

– Боюсь, этого я не зню. Жилые коридоры соствляют лишь относительно небольшую чсть всей системы. Есть коридоры рудных рзрботок, геологические, промышленные, микологические... Думю, их общя длин достигет несколько сотен миль.

– А крты у вс есть?

– Конечно. Не можем же мы рботть вслепую.

– Я не о том. У вс сейчс с собой ккя-нибудь крт есть?

– Нет... Я не стл их брть. В этом секторе мне крты не нужны. Я тут зню кждый поворот. Еще с детских лет. Это же стрые коридоры. Почти все новые коридоры – в год мы проклдывем их в среднем две-три мили – рсположены в северном секторе. Вот туд я без крты ни з что не пошл бы. Я тм и с кртой могу зблудиться.

– А куд мы идем?

– Я обещл покзть вм змечтельную вещь, смую редкую н Луне. Ткую, что туристм ее никогд не покзывют.

– Неужто у вс н Луне есть лмзы?

– Это лучше всяких лмзов.

Стены коридор тут не были отполировны. Неяркие люминесцентные плфоны освещли их шероховтую серую поверхность. Тепло было по-весеннему, и вентиляция рботл тк безупречно, что не ощущлось ни млейшего сквозняк. Трудно было поверить, что кмень и пыль всего в двухстх футх у них нд головой то нкляются, пок Солнце совершет свой двухнедельный путь по небосклону, то охлждются чуть ли не до бсолютного нуля, когд оно н две недели скрывется з горизонтом.

– А утечки воздух быть не может? – спросил Денисон, который вдруг с легкой дрожью осознл, что почти срзу же з этим сводом нчинется окен безвоздушного прострнств, простирющийся в бесконечность.

– Нет. Стены бсолютно герметичны. И оборудовны всевозможными зщитными приспособлениями. Если двление воздух в ккой-нибудь секции снизится хотя бы н десять процентов, рздстся ткой вой сирен, ккого вы в жизни не слышли, и повсюду згорятся сигнлы и укзтели, которые скоро выведут вс в безопсное место.

– И чсто это бывет?

– Нет, очень редко. По-моему, з последние пять лет ни один человек не погиб из-з нехвтки воздух. – После крткой пузы он добвил воинственно: – А у вс н Земле бывют всякие стихийные бедствия! Сильное землетрясение или цунми может уничтожить тысячи жизней.

– Не ндо ничего докзывть, Селен! – Денисон поднял руки. – Сдюсь!

– Лдно, – скзл он. – Я не собирлсь тк взвивться... Слышите?

Он остновилсь, прислушивясь. Денисон тоже прислушлся, но ничего не услышл. Внезпно он с тревогой оглянулся.

– Кк тихо! Почему тут никого нет? Вы уверены, что мы не зблудились?

– Это ведь не естествення пещер с неисследовнными ходми, ккие есть у вс н Земле. Я видел их фотогрфии.

– Д. Кк првило, это известковые пещеры, созднные водой. Но, рзумеется, н Луне подобные явления невозможны.

– И знчит, зблудиться мы не можем, – улыбнулсь Селен. – А то, что мы тут одни, объясняется, если хотите, суеверием.

– Чем-чем? – Денисон удивленно и недоверчиво поднял брови.

– Ой, не ндо! – скзл Селен. – Уберите эти морщины. Вот тк. А знете, вы очень посвежели з последнее время. Теперь вм понятно, что могут сделть мля сил тяжести и системтические упржнения?

– А ткже попытки держться нрвне с изящными голыми интуисткми, у которых н редкость много выходных дней и н редкость мло знятий, более интересных, чем покз лунных достопримечтельностей дже в свободное время.

– Вот вы опять говорите со мной, кк с гидом. А кроме того, я вовсе не голя.

– Ну, уж если н то пошло, нгот – куд менее опсня вещь, чем интуизм... Но о кком суеверии вы говорили?

– Пожлуй, я вырзилсь не совсем удчно, и суеверие тут ни при чем. Просто все кк-то избегют этого коридор.

– Но почему?

– А вот сейчс увидите.

Они пошли дльше, и вскоре Селен скзл негромко:

– Ну, теперь слышите?

Они опять остновились, и Денисон нпряженно прислушлся. Потом он спросил:

– Вы имеете в виду это легкое постукивние? Тук-тук... Д?

Селен побежл – длинными низкими прыжкми, оттлкивясь то одной ногой, то другой, кк делют луняне, когд они не очень торопятся. Денисон тоже побежл, стрясь подржть ее движениям.

– Вот тут! Тут!

Денисон взглянул туд, куд нетерпеливо укзывл пльцем Селен.

– Господи! – скзл он. – Откуд он здесь?

Из склы одн з другой появлялись и пдли кпли прозрчной жидкости, которя могл быть только водой. Кпля неторопливо сменял кплю и пдл в кермический желобок, вделнный в стену.

– Из кмней. У нс же н Луне есть вод. Большую ее чсть мы добывем из гипс. Нм хвтет, тем более что мы умеем ее экономить.

– Это я зметил! Мне еще ни рзу не удлось толком принять душ. Честное слово, я не понимю, кк вы все тут умудряетесь оствться чистыми.

– Но я же вм объяснял. Сперв ндо облиться. Зтем отключить воду и обрызгться моющим препртом. Рстереть его... Ах, Бен, сколько рз я должн повторять одно и то же! К тому же н Луне зпчкться трудно... И вообще мы говорили не об этом. Кое-где вод встречется и в чистом виде – обычно в форме льд вблизи поверхности в тени, отбрсывемой горми. Когд коридор проходит рядом с ткими отложениями, лед нчинет тять, и вод кпет, пок не истощится ее зпс. В этом месте он кпет уже восемь лет.

– Но при чем тут суеверие?

– Естественно, что вод – основ основ жизни н Луне. Мы пьем ее, моемся, вырщивем с ее помощью ншу пищу, получем из нее кислород. Короче говоря, он нужн нм всюду и везде. И смородня вод, рзумеется, вызывет чувство, похожее н блгоговение. Кк только появились эти кпли, бурение туннеля в эту сторону было прекрщено. И дже стены оствлены необрботнными.

– Д, это действительно отдет суеверием.

– Нет, скорее тут можно говорить об увжении. Все думли, что злежь иссякнет через дв-три месяц. Обычно тк и бывет. Но прошел год, и нчло кзться, что эти кпли неиссякемы. Им дже дли нзвние «Вечный источник». Это место тк и н кртх помечено. Ну, и вполне понятно, люди нчинют думть, что все это имеет ккой-то скрытый смысл и что истощение Вечного источник явится дурным предзнменовнием.

Денисон рсхохотлся.

– Нет, конечно, никто серьезно в это не верит, – горячо зговорил Селен, – и все-тки... Ведь, конечно, источник н смом деле вовсе не вечен и должен когд-нибудь истощиться. Собственно говоря, теперь кпли появляются втрое медленнее, чем внчле. То есть он уже иссякет. Ну, и, нверное, никому не хочется стть свидетелем того, кк Вечный источник вдруг пересохнет. Вот вм вполне рционльное объяснение того фкт, что сюд мло кто зглядывет.

– Нсколько я понимю, сми вы этого чувств не рзделяете.

– Дело не в том. Просто, по моему твердому убеждению, это произойдет не срзу, нстолько постепенно, что никто не сможет с уверенностью скзть – «вот упл последняя кпля» и испытть суеверный стрх. А потому – зчем вообще об этом беспокоиться?

– Совершенно спрведливо.

– Тем более, что мне хвтет других поводов для беспокойств. – Переход к другой теме выглядел почти естественным. – И мне хотелось бы обсудить их с вми, пок мы одни.

С этими словми Селен рсстелил одеяло и сел н него, поджв ноги.

– Тк вот зчем вы меня сюд привели! – Денисон лег н бок лицом к ней и оперся н локоть.

– Н поверхности было бы удобнее, но о том, чтобы выйти туд незметно, нечего и думть. Догдться же, что мы пошли именно сюд, трудно, это, пожлуй, единственное место в городе, где нм зведомо никто не помешет.

Селен умолкл, словно не зня, что скзть дльше.

– Ну и ? – спросил Денисон. – Бэррон очень сердит. Просто взбешен.

– И неудивительно. Кк еще он мог отнестись к тому, что мне известно про вш интуизм? Я ведь вс, по-моему, предупреждл. Неужели тк уж обязтельно было ему об этом рсскзывть?

– Кк-то неприятно скрывть что-нибудь от человек, с которым... Впрочем, для него это, по-видимому, уже в прошлом.

– Мне очень жль, что из-з меня...

– Вы тут ни при чем. Все уже шло к концу смо собой. Меня горздо больше волнует, что он нотрез откзывется признть вше истолковние тех днных, которые вы получили, рботя с пионотроном после нблюдений н поверхности.

– Но я же говорил вм, что тк и будет.

– Он скзл, что видел вши результты.

– Д, видел! Скользнул по ним глзми и что-то буркнул.

– Кк, в сущности, грустно! Неужели человек всегд верит только в то, во что хочет верить, не считясь с фктми?

– Во всяком случе, до последней возможности. А иной рз и дольше.

– А вы?

– То есть нсколько ничто человеческое мне не чуждо? Рзумеется, и я – не исключение. Вот я, нпример, не верю, что я действительно стр. Я верю, что я чрезвычйно обятелен. Я верю, что вы ищете моего обществ только поэтому... дже вопреки тому, что вы все время сворчивете рзговор н физику.

– Я серьезно.

– Ну что ж! Полгю, Невилл скзл вм, что обнруженные мною отклонения более чем уклдывются в пределы возможной ошибки, потому сомнительны. Это безусловно тк... И все-тки я предпочитю верить, что они несут в себе именно то подтверждение, в поискх которого я и проводил эти эксперименты.

– И верите только потому, что хотите верить?

– Не совсем. Н это можно посмотреть и следующим обрзом: предположим, Нсос безвреден, я упорно отстивю мнение, что он опсен. В этом случе я буду выглядеть дурком и моя репутция ученого очень пострдет. Но в глзх весьм вжных лиц я и тк выгляжу дурком, репутции ученого у меня вообще нет никкой.

– Но почему, Бен? Вы не в первый рз н что-то нмекете. Почему бы вм не рсскзть мне все?

– Д рсскзывть-то, по првде говоря, почти нечего. В двдцть пять лет я был еще нстолько мльчишкой, что не сумел нйти себе рзвлечения умнее, чем дрзнить дурк з то лишь, что он дурк. Но он-то вести себя умнее не мог, тк что нстоящим дурком в сущности был я. А в результте мои нсмешки згнли его н ткую высоту, куд он без них никогд бы не збрлся...

– Вы говорите про Хэллем?

– Именно. И чем выше он поднимлся, тем ниже пдл я, пок не свлился н Луну.

– А это тк уж плохо?

– Нет. По-моему, дже очень хорошо. А потому сделем вывод, что в конечном счете он окзл мне немлую услугу... И вернемся к тому, о чем я говорил. Итк, ошибочно считя Нсос опсным, я ничего не теряю. С другой стороны, ошибочно считя Нсос безвредным, я способствую гибели мир. Д, конечно, большя чсть моей жизни уже позди, и, нверное, я мог бы внушить себе, что у меня нет особых поводов любить человечество. Однко вред мне причинял лишь горстк людей, и если я в отместку погублю всех остльных, это выйдет нечто совсем уж несорзмерное. Ну, если вм требуются не столь блгородные причины, Селен, то вспомните, что у меня есть дочь. Перед моим отъездом н Луну он говорил, что подумывет о ребенке. Тким обрзом, весьм вероятно, что в недлеком будущем я стну – увы, увы! – дедушкой. И почему-то мне хочется, чтобы мой внук прожил весь отпущенный ему срок жизни. А потому я предпочитю считть, что Нсос опсен, и действовть исходя из этого убеждения.

– Но ведь я об этом и спршивю, – взволновнно скзл Селен. – Опсен Нсос или нет? Мне нужно знть истину, не рзбирться, кто во что хочет верить.

– Об этом скорее я должен спросить у вс. Вы ведь интуистк. Тк что же говорит вш интуиция?

– Вот это меня и мучит, Бен. У меня нет твердой уверенности. Пожлуй, я ощущю, что Нсос опсен, но, возможно, потому, что мне этого хочется.

– Допустим. Но почему вм этого хочется? Селен виновто улыбнулсь и пожл плечми.

– Нверное, мне было бы приятно поймть Бэррон н ошибке. Слишком уж он ктегоричен и грессивен, когд бывет в чем-то убежден.

– Мне это понятно. Вм хотелось бы посмотреть, ккое у него будет лицо, когд ему придется пойти н попятный. Я по собственному опыту зню, кким жгучим бывет ткое желние. Ведь если Нсос опсен и я сумею это докзть, меня, возможно, ждет слв спсителя человечеств, но, честное слово, сейчс я думю только о том, ккую физиономию скорчит Хэллем. Не слишком достойное чувство, и потому я скорее всего зявлю, что зслуг приндлежит Лмонту в не меньшей мере, чем мне – это, кстти, чистя првд, – и огрничусь тем, что буду любовться лицом Лмонт, пок он будет любовться физиономией Хэллем. Ткое злордство через посредник все-тки менее мелочно... Но я, кжется, договорился до полной чепухи. Скжите, Селен...

– Ну, Бен?

– Когд вы обнружили, что вы – интуистк?

– См не зню.

– Вероятно, в колледже вы знимлись физикой?

– Д. И мтемтикой, но он у меня не шл. Впрочем, физик мне тоже не слишком двлсь. Но когд я совсем зходил в тупик, мне вдруг стновилось ясно, кким должен быть ответ. Вернее скзть, я видел, что ндо сделть, чтобы получить верный ответ. Очень чсто ответ действительно получлся верный, но когд меня спршивли, кким обрзом я к нему пришл, я нчинл путться. Преподвтели были убеждены, что я пользуюсь шпрглкой, но поймть меня н этом не могли.

– А они не подозревли, что вы интуистк?

– Думю, что нет. Я ведь снчл и см был в полном неведении, потом... Ну, я влюбилсь в одного физик. В будущего отц моего ребенк. И кк-то, когд у нс не ншлось другой темы для рзговор, он нчл рсскзывть мне о физической проблеме, нд которой он тогд рботл, я вдруг скзл: «Знешь, что, по-моему, нужно? » – и изложил ему мысль, которя почему-то пришл мне в голову. Он испробовл мой вринт – смех рди, кк объяснял потом, – и получил то, что искл. Собственно говоря, тогд-то и зродился пионотрон, который нрвится вм больше синхрофзотрон.

– Кк! Это был вш идея? – Денисон подствил плец под кплю и собрлся уже слизнуть ее, но потом все-тки спросил: – А эту воду можно пить?

– Он совершенно стерильн, – скзл Селен, – и поступет отсюд в общий резервур для обычной обрботки. Но он нсыщен сернистыми и углеродистыми соединениями и вряд ли вм понрвится.

Денисон вытер плец о шорты.

– Тк это вы изобрели пионотрон?

– Нет. Я только предложил идею, рзвили и осуществили ее другие – в чстности, Бэррон.

Денисон помотл головой.

– А знете, Селен, вы ведь редкий феномен. Вс бы должны изучть специлисты по молекулярной биологии.

– Вы тк думете? Меня эт перспектив что-то не увлекет.

– Лет пятьдесят нзд был период сильного увлечения генетическим конструировнием. А зтем оно...

– Я зню, – перебил Селен. – Оно ни к чему не привело, и его дже зпретили – нсколько можно зпретить нучные исследовния. Мне известны люди, которые продолжют знимться этой темой.

– Специлизируясь н интуизме?

– По-моему, нет.

– А! Но ведь я к этому и веду. В то время, когд генетическое конструировние достигло нибольшего рсцвет, был произведен попытк стимулировть интуицию. Прктически все великие ученые облдли высокорзвитой интуицией, и возникло мнение, что именно он лежит в основе оригинльного мышления. Вывод о том, что особя интуиция связн с ккой-то специфической комбинцией генов, нпршивлся см собой, и было выдвинуто немло гипотез о хрктере ткой комбинции.

– Мне кжется, тких комбинций может быть очень много.

– А мне кжется, что вш интуиция вс опять не подвел, если это зключение подскзл вм он. Однко кое-кто считл, что в этой комбинции решющую роль игрет очень мленькя групп связнных генов, если не один ккой-то ген, тк что можно говорить о некоем «гене интуиции»... Зтем генетическому конструировнию пришел конец.

– Кк я и скзл.

– Но нездолго до этого, – продолжл Денисон, словно не зметив, что он его перебил, – был предпринят попытк изменить гены тк, чтобы повысить степень интуитивизм, и, по утверждению некоторых, он увенчлсь определенным успехом. Если это тк, то по зконм нследственности... А из родителей вшего отц или мтери никто не принимл учстие в этих экспериментх?

– Нсколько мне известно, нет, – ответил Селен. – Но отрицть этого ктегорически я не могу. Что-нибудь подобное не исключено... Однко, с вшего рзрешения, я ничего выяснять не стну. Предпочитю оствться в неведении.

– В этом есть смысл. Генетическое конструировние породило столько опсений и кривотолков, что вряд ли тот, н кого оно нложило свой отпечток, может рссчитывть н блгожелтельное отношение окружющих... Утверждлось, нпример, что интуитивизм неотделим от некоторых крйне нежелтельных кчеств.

– Рзрешите вс поблгодрить!

– Тк ведь не я же это утверждю! Во всяком случе, интуиция пробуждет звисть и врждебность в других людях. Дже ткой кроткий и во во всех отношениях симптичный интуитивист, кк Мйкл Фрдей, вызывл звисть и ненвисть у Хэмфри Дэви. А способность вызывть звисть – тоже своего род нежелтельное кчество. Вот и в вшем случе...

– Неужели я вызывю у вс звисть и ненвисть? – спросил Селен.

– У меня-то, пожлуй, нет. А у Невилл?

Селен промолчл.

– К тому времени, когд вы сблизились с Невиллом, – продолжл Денисон, среди вших знкомых, вероятно, уже было известно, что вы – интуистк?

– Ну, известно – это слишком сильно скзно. Вероятно, кто-нибудь и подозревл, но здешние физики любят делиться успехом не больше, чем земные, потому, я думю, они убедили себя, что мои идеи были лишь случйной, хотя и счстливой догдкой, не больше. Но Бэррон, конечно, знл.

– А-, – многознчительно протянул Денисон.

Губы Селены чуть дернулись.

– У меня ткое ощущение, что вм хочется скзть: «А, тк вот почему он с вми связлся».

– Нет, Селен, ничего подобного. В вс вполне можно влюбиться и без всякой здней мысли.

– Мне тоже тк кжется, но одно другого не исключет, Бэррон не мог не зинтересовться моим интуитивизмом. Почему бы и нет? Но он нстоял, чтобы я по-прежнему рботл гидом. Он зявил, что я – вжня сттья естественных ресурсов Луны и он не желет, чтобы Земля монополизировл меня, кк он монополизировл синхрофзотрон.

– Оригинльня идея. Но с другой стороны, чем меньше людей знет, что вы интуистк, тем больше шнсов, что вся честь открытия остнется з ним.

– Сейчс вы говорите совсем кк Бэррон.

– Неужели? А не бывет ли тк, чтобы он сердился н вс, когд вш интуиция окзывется особенно плодотворной?

Селен пожл плечми.

– Бэррон склонен к подозрительности. У нс у всех есть свои недосттки.

– Тк блгорзумно ли с вшей стороны проводить со мной столько времени с глзу н глз?

– Вы недовольны тем, что я его зщищю, – резко скзл Селен. – И он меня вовсе к вм не ревнует. Вы же с Земли. Не стну от вс скрывть, что он, ноборот, скорее поощряет нше знкомство. Он считет, что с вшей помощью я могу многому нучиться.

– Ну и кк, нучились? – холодно спросил Денисон.

– Д. Но для меня это в нших отношениях вовсе не смое глвное – я ведь не Бэррон.

– А что же глвное для вс?

– Вы сми прекрсно знете, – скзл Селен. – Но рз вм тк хочется услышть, я скжу: вше общество мне интересно и приятно. В противном случе я уже двно выяснил бы все, что могло бы меня интересовть.

– Ну хорошо, Селен. Знчит, мы друзья?

– Д, друзья.

– В тком случе можно мне спросить, что вы, собственно, от меня узнли?

– Этого срзу не объяснишь. Кк вм известно, сми мы не можем зпускть Нсосы потому, что не умеем устнвливть конткт с првселенной, хотя они его устнвливют, когд хотят. Это может объясняться их превосходством – или умственным, или техническим...

– Что совсем не одно и то же, – вствил Денисон.

– Зню. Потому-то я и скзл – «или-или». Но вполне вероятно, что мы вовсе не тк уж нерзвиты или отстлы, просто нщупть их много труднее, чем нс. Если сильное ядерное взимодействие в првселенной сильнее, чем в ншей, их солнц, д и плнеты тоже, должны быть знчительно меньше нших. А потому нщупть именно их плнету горздо сложнее.

– Не исключено и другое объяснение, – продолжл Селен. – Скжем, они ориентируются по электромгнитным полям. Электромгнитное поле плнеты знимет горздо большее прострнство, чем см плнет, что зметно облегчет поиски. Но отсюд следует, что Луну в отличие от Земли они зметить не в состоянии, тк кк у Луны электромгнитного поля прктически нет. Возможно, нм тут не удется устновить Нсос именно по этой причине. А если их небольшие плнеты не имеют электромгнитного поля, у нс вообще нет шнсов их обнружить.

– Любопытня гипотез! – зметил Денисон.

– Теперь рссмотрим межвселенский обмен свойствми, который ослбляет их сильное ядерное взимодействие и зствляет остывть их солнц, нше ядерное взимодействие, ноборот, усиливет, что приводит к нгревнию и взрыву нших солнц. Что отсюд следует? Предположим, они способны добывть энергию односторонне, без ншей помощи, но с крйне низким коэффициентом полезного действия. В обычных условиях этот способ явно бесполезен. А потому для получения концентрировнной энергии они нуждются в нс – в том, чтобы мы снбжли их вольфрмом сто восемьдесят шесть и принимли от них плутоний сто восемьдесят шесть. Но предположите, что нш ветвь глктики взорвется и превртится в квзр. В результте концентрция энергии в рйоне бывшей Солнечной системы неизмеримо возрстет и будет сохрняться н этом уровне миллионы лет. А после обрзовния квзр они дже при смом низком коэффициенте полезного действия будут без труд получть всю энергию, ккя им нужн. Поэтому нш гибель не будет иметь для них ни млейшего знчения. Собственно говоря, логично предположить, что им дже выгоднее, чтобы мы взорвлись. Ведь мы можем остновить перекчку по множеству смых рзных причин, и они будут бессильны ее возобновить. А после взрыв энергия нчнет поступть к ним прктически см, без млейших помех... Вот почему те, кто докзывет: «Если Нсос тк опсен, то почему же прлюди, столь интеллектульно и технически рзвитые, его не остновят? » – лишь демонстрируют полнейшее непонимние сути дел.

– К этому ргументу прибегл Невилл?

– Д.

– Но ведь прсолнце будет все больше остывть?

– Ну и что? – нетерпеливо бросил Селен. – Зчем им солнце, если у них есть Нсос?

Денисон скзл решительно:

– Я вм скжу что-то, чего вы не знете, Селен. По слухм, Лмонт получил от прлюдей сообщение, что Нсос опсен, но что остновить его они не могут. Рзумеется, никто н Земле не отнесся к этому серьезно. Но вдруг это првд? Вдруг Лмонт действительно получил подобное сообщение? В �ком случе нпршивется предположение, что не для всех прлюдей приемлем мысль об уничтожении мир, нселенного рзумными существми, которые к тому же столь охотно и доверчиво нчли с ними сотрудничть. Но эт горстк не сумел переубедить прктичное и несентиментльное большинство.

– Вполне возможно, – кивнул Селен. – Все это я знл – то есть вывел интуитивно – до знкомств с вми. А потом вы скзли, что никкое число, лежщее между единицей и бесконечностью, не имеет смысл. Помните?

– Конечно.

– Тк вот: совершенно очевидно, что нш вселення и првселення рзличются в первую очередь степенью сильного ядерного взимодействия, потому до сих пор все исследовния велись только в этом нпрвлении. Но ведь это не единственное взимодействие, существуют еще три – электромгнитное, слбое ядерное и грвитционное, – нпряженность которых относится друг к другу, кк сто тридцть к одному, единиц к десяти в минус десятой степени и единиц к десяти в минус сорок второй степени. Однко если их четыре, то почему не бесконечное множество? Просто все остльные нстолько слбы, что не могут воздействовть н ншу вселенную и не поддются обнружению.

– Если взимодействие нстолько слбое, что не поддется обнружению и не окзывет никкого воздействия, то его можно считть прктически несуществующим, – зметил Денисон.

– В ншей вселенной! – отрезл Селен. – А кто может знть, что существует и чего не существует в првселенной? При бесконечном множестве возможных взимодействий, кждое из которых может бесконечно врьировться в нпряженности по срвнению с любым из них, принятым з норму, число возможных вселенных может быть бесконечным.

– Бесконечность континуум... И скорее леф-один, чем леф-нуль... Селен сдвинул брови.

– А что это ознчет?

– Невжно. Продолжйте.

– А потому вместо того, чтобы взимодействовть с единственной првселенной, которя нвязл себя нм и, возможно, не отвечет ншим потребностям, почему бы не попытться устновить, ккя из бесконечного множеств вселенных подходит нм больше всего и легче остльных поддется обнружению? Двйте придумем ткую вселенную, поскольку он все рвно должн существовть, потом зймемся ее поискми.

Денисон улыбнулся.

– Селен, я и см об этом думл. И хотя нет зкон, который устнвливл бы что я неспособен ошибться, все же мловероятно, чтобы блестящя личность вроде меня зблуждлсь, если другя блестящя личность вроде вс незвисимо пришл к ткому же выводу... А знете, что?

– Нет, – скзл Селен.

– Вш чертов луння ед нчинет мне нрвиться. Во всяком случе, я к ней привыкю. Пойдемте домой и перекусим. А потом нчнем рзрбтывть плн дльнейших действий... И знете, что еще?

– Нет.

– Рз уж мы будем рботть вместе, можно я вс поцелую? Кк эксперименттор интуистку.

Селен здумлсь.

– Вероятно, для вс, кк и для меня, это не первый поцелуй в жизни. Тк, может быть, не ндо вводить дополнительных определений?

– Что же, обойдемся без них. Но я не зню техники поцелуев н Луне. Что я должен делть, чтобы не допустить ккой-нибудь промшки?

– Положитесь н инстинкт, – злокозненно скзл Селен.

Денисон осторожно зложил руки з спину и нклонился к Селене. Зтем, несколько секунд спустя, он звел их ей з плечи.

13

– А потом я его см поцеловл, – здумчиво сообщил Селен.

– Вот кк? – зло переспросил Бэррон Невилл. – К чему ткя смоотверженность?

– Ну, особой смоотверженности тут не требовлось, – он улыбнулсь. – Все получилось очень трогтельно. Он чрезвычйно боялся сделть что-нибудь не тк и дже зложил руки з спину. Нверное, для рвновесия. А может быть, опслся переломть мне кости.

– Избвь меня от подробностей. Когд мы получим от тебя то, что нм требуется?

– Кк только у меня что-нибудь выйдет, – ответил Селен бесцветным голосом.

– А он не узнет?

– Он интересуется только энергией.

– И еще он желет спсти мир, – нсмешливо скзл Невилл. – И стть героем. И утереть всем нос. И целовться с тобой.

– А он этого и не скрывет. Не то, что ты.

– Ну, положим! – зло буркнул Невилл. – Но я желю только одного: чтобы у меня хвтило терпения ждть.

14

– А хорошо, что день все-тки кончился, – зметил Денисон, критически рзглядывя толстый рукв своего скфндр. – Я никк не могу привыкнуть к лунному солнцу. Д и не хочу привыкть. Оно нстолько немыслимо, что дже этот костюм кжется мне чуть ли не собственной кожей.

– З что ткя немилость к Солнцу? – спросил Селен.

– Неужели вы его любите?

– Нет, конечно. Терпеть его не могу. Но ведь я его прктически никогд не вижу. А вы же зем... Вы должны были к нему привыкнуть.

– Н Земле оно другое. А тут оно пылет н черном небе и пожирет звезды вместо того, чтобы просто их зтмевть. Тут оно жгучее, свирепое и опсное. Солнце здесь – врг, и пок оно в небе, мне все время кжется, что нши попытки снизить нпряженность поля обречены н неудчу.

– Уж это чистейшее суеверие, Бен, – скзл Селен с легким рздржением. – При чем тут Солнце? К тому же мы нходились в тени кртер, совсем в ночной обстновке. И звезды были видны. И вокруг темнот.

– Нет, – возрзил Денисон. – А освещення полос поверхности н севере? Мне стршно не хотелось туд смотреть, но я ничего не мог с собой поделть. А стоило поглядеть, и я прямо ощущл, кк жесткое ультрфиолетовое излучение бьет в стекл моего скфндр.

– Глупости! Во-первых, ккое может быть ультрфиолетовое излучение в отрженном свете? А во-вторых, скфндр зщищет вс от любого излучения.

– Не от теплового. Во всяком случе, недостточно.

– Но теперь же ночь!

– Вот именно! – с большим удовлетворением произнес Денисон. – Я ведь с этого и нчл.

Он огляделся с непреходящим изумлением. Земля висел в небе н положенном месте – ее широкий серп теперь выгиблся к юго-зпду. Прямо нд ним горел Орион – охотник, встющий со сверкющего кресл. По горизонту рзливлось мерцние мягкого земного свет.

– Ккя крсот! – воскликнул он и без всякого переход вдруг спросил: – Селен, пионотрон что-нибудь покзывет?

Селен, которя молч смотрел н небо, отошл к приборм, которые стояли тут, в тени кртер, уже три смены лунного дня и ночи.

– Пок ничего, – ответил он. – Но это хороший знк. Нпряженность поля держится чуть выше пятидесяти.

– Ндо бы ниже, – скзл Денисон.

– Можно еще снизить, – ответил Селен. – Я уверен, что все прметры подходят.

– И мгнитное поле?

– В этом я не уверен.

– Но если его усилить, возникнет неустойчивость.

– Не должно бы. Я чувствую.

– Селен, я верю в вшу интуицию вопреки чему угодно, но только не фктм. Ведь мы уже пробовли, и кждый рз возникл неустойчивость.

– Я зню, Бен. Но прметры были не совсем ткими. Нпряженность сохрняется н пятидесяти двух порзительно долгое время. И рз мы нчинем удерживть ее чсми вместо минут, то появляется возможность увеличить мгнитное поле в десять рз не н секунды, кк рньше, н минуты... Ну, попробуем?

– Подождем, – скзл Денисон.

Селен нерешительно помедлил, потом отошл от приборов.

– Бен, вы все еще скучете по Земле? – спросил он.

– Нет. Кк ни стрнно, совершенно не скучю. Я думл, что буду тосковть по синему небу, по зеленой трве, по обилию прозрчной струящейся воды – по всему тому, что принято считть особым очровнием Земли. Но я нисколько не тоскую по ним. Они мне дже не снятся.

– Это бывет, – скзл Селен. – Во всяком случе, некоторые грнты утверждют, что ностльгия им незнком. Рзумеется, они соствляют незнчительное меньшинство, и еще никому не удлось определить, что их объединяет. Выдвиглись смые рзные гипотезы – от полной эмоционльной тупости, то есть неспособности что-либо вообще чувствовть, до избытк эмоционльности, зствляющей их бессознтельно вообще отрицть ностльгию, чтобы он не вызвл серьезного нервного срыв.

– Что ксется меня, то все, по-моему, обстоит очень просто. Последние двдцть лет моей жизни н Земле были не слишком приятными, тут мне, нконец, удлось посвятить себя рботе, в которой я ншел свое призвние... К тому же вш помощь... Более того, Селен, смо общение с вми...

– Очень любезно, что помощь вы упомянули прежде общения, – ответил Селен, сохрняя полную серьезность. – Ведь никкя помощь вм, в сущности, не нужн. Не притворяетесь ли вы, будто не можете без нее обойтись только потому, что вм нрвится мое общество?

– Не могу решить, ккой ответ вм было бы приятнее услышть, – зсмеялся Денисон.

– А вы испробуйте првду.

– Но я и см ее не зню. И то и другое мне очень дорого. – Он обернулся к пионотрону. – Нпряженность поля все еще сохрняется, Селен.

Стекло, зкрыввшее лицо Селены, блеснуло в земном свете. Он скзл:

– Бэррон утверждет, что отсутствие ностльгии естественно и свидетельствует о душевном здоровье. Он утверждет, что, хотя тело человек приспособилось к Земле и вынуждено приспосбливться к Луне, к человеческому мозгу ни то ни другое не относится. Человеческий мозг кчественно нстолько отличется от любого другого, что его можно считть особым явлением. У него не было времени, чтобы прочно связть себя с Землей, потому он способен просто принять иные условия, не приспосбливясь к ним. По словм Бэррон, не исключено, что лунные пещеры являются для мозг оптимльной средой, поскольку их можно рссмтривть кк своего род увеличенную черепную коробку.

– И вы этому верите? – с веселой усмешкой спросил Денисон.

– В устх Бэррон все это выглядит очень првдоподобным.

– Ну, не менее првдоподобным было бы предположение, что лунные пещеры позволяют сублимировть пресловутое подсознтельное стремление человек вернуться вновь в мтеринское лоно. Собственно говоря, – добвил он здумчиво, – я с тем же успехом мог бы докзть, ссылясь н контролируемые темпертуру и двление, ткже н высокую усвояемость и консистенцию лунной пищи, что луння колония... простите Селен, – лунный город предствляет собой сознтельно созднную идельную среду обитния для нерожденного млденц.

– Думю, Бэррон вы бы ни н секунду не убедили, – зметил Селен.

– Куд тм!

Денисон взглянул н земной серп, стрясь рзличить облчные слои по его крю. Он умолк и дже не срзу зметил, что Селен снов отошл к пионотрону.

Зтем Денисон перевел взгляд с Земли в ее звездном венке н зубчтый горизонт, нд которым время от времени взметывлось что-то вроде клубов дым.

Он зметил это явление еще в прошлую лунную ночь и, решив, что это пыль, поднятя пдением метеорит, с некоторой тревогой спросил у Селены, тк ли это.

Он ответил с полным рвнодушием:

«Земля чуть-чуть смещется в небе из-з либрции Луны, и передвижение ее свет по неровностям почвы создет оптические иллюзии. Нпример, если отржение свет происходит з небольшим возвышением, то кжется, будто тм взлетет облчко пыли. Эти явления очень чсты, и мы не обрщем н них никкого внимния».

Он тогд возрзил:

«Но ведь это может быть и метеорит! А метеориты чсто попдют в людей? »

«Конечно. В вс, нверное, их угодило уже немло. Но в скфндре это не чувствуется».

«Я говорю не о микроскопических чстицх, о нстоящих – о тких, которые действительно способны поднять пыль... или убить человек».

«Ну, бывют и ткие. Но они пдют редко, Лун велик. До сих пор от них никто еще не пострдл».

И теперь, глядя в небо, Денисон вдруг понял, почему он опять вспомнил про метеориты – между звездми мелькл яркя точк. Но он тут же сообрзил, что метеориты горят только в земной тмосфере, н Луне они пдют темными и холодными – ведь н ней нет воздух.

Эт яркя точк в небе могл быть только созднием человеческих рук, но Денисон не успел рзобрться в своих впечтлениях, кк он уже превртилсь в мленький ркетолет, который через минуту опустился н поверхность неподлеку от него.

Из ркетолет вышл одинокя фигур. Водитель остлся в кбине – темное бесформенное пятно н освещенном фоне.

Денисон спокойно ждл. Н поверхности Луны действовли свои зконы вежливости, продиктовнные особенностями рботы в скфндрх: первым всегд нзывл себя вновь прибывший.

– Предствитель Готтштейн, – рздлся в его нушникх знкомый голос. – Впрочем, я тк ковыляю, что об этом легко догдться.

– Бен Денисон, – ответил Денисон.

– Д, я тк и предполгл.

– Вы искли именно меня?

– Совершенно спрведливо.

– В космоблохе? Но почему вы не...

– Почему я не воспользовлся тмбуром П-четыре? – перебил Готтштейн. – До него ведь всего полмили. Д, безусловно, но меня интересовли не только вы.

– Вероятно, я не должен здвть вопросов. Но мне непонятно, что вы, собственно, имеете в виду.

– У меня нет причин что-нибудь скрывть. Вы ведь ствите эксперименты н поверхности, и вполне естественно, что они меня зинтересовли. Вы соглсны?

– Я не делю из этого тйны, интересовться не возбрняется никому.

– Но о подробностях вшего эксперимент не осведомлен ни один человек. Известно, конечно, что вш рбот кк-то связн с проблемой Электронного Нсос, но и только.

– Предположение вполне логичное.

– Тк ли? Нсколько я зню, подобные эксперименты требуют сложнейшего оборудовния. Инче они не ддут никких результтов. Кк вы понимете, см я в этом ничего не смыслю, но я обрщлся з спрвкми к квлифицировнным консультнтм. И во всяком случе очевидно, что устновк, которой вы пользуетесь, совсем не похож н то, о чем мне говорили. Вот мне и пришло в голову, что, возможно, интересовться мне следует совсем не вми. Ведь пок мое внимние сосредотчивется н вс, где-то может происходить нечто куд более вжное.

– А с ккой целью использовть меня, кк ширму?

– Не зню. Если бы я мог ответить н этот вопрос, то тревожился бы меньше.

– Тк знчит, з мной следили?

– А кк же, – усмехнулся Готтштейн. – С смого момент вшего прибытия н Луну. Однко пок вы рботли тут н поверхности, мы осмотрели все окрестности в рдиусе десятков миль. Возможно, это покжется вм стрнным, доктор Денисон, но сейчс н лунной поверхности чем-то, что выходит з рмки обычных рутинных рбот, зниметесь только вы и вш помощниц.

– И что тут стрнного?

– А то, что вы, следовтельно, убеждены в плодотворности своих экспериментов с этой штукой, нзвния которой я не зню. Поскольку я не сомневюсь в вшей компетентности, то мне кжется, было бы интересно послушть, если бы вы соглсились объяснить мне, чем зниметесь.

– Я ствлю прфизические эксперименты, мистер Готтштейн, тк что слухи вс не обмнули. И могу добвить только, что пок мне еще не удлось добиться чего-нибудь определенного.

– Вш помощниц, если не ошибюсь – гид Селен Линдстрем Л.?

– Совершенно верно.

– Стрнный ссистент.

– Он умн, интересуется прфизикой, обучет меня всем тонкостям лунного поведения и очень привлектельн.

– А к тому же готов рботть с землянином?

– С иммигрнтом, который нмерен при первой возможности получить лунное гржднство.

К ним подошл Селен, и в их шлемх рздлся ее голос:

– Здрвствуйте, мистер Готтштейн. Я не люблю ни подслушивть, ни вмешивться в чужие рзговоры, но в скфндре слышно все, о чем говорят в пределх видимости.

– Добрый вечер, мисс Линдстрем, – повернулся к ней Готтштейн. – Я и не собирлся делть тйны из ншей беседы. Тк, знчит, вы интересуетесь прфизикой?

– Очень!

– И неудчные эксперименты вс не обескурживют?

– Они ведь не ткие уж неудчные, – ответил Селен. – Просто доктор Денисон не вполне в курсе.

– Что? ! – Денисон повернулся н кблукх тк резко, что чуть не опрокинулся н спину. Из-под его ног вырвлось облко пыли.

Они все трое стояли теперь лицом к пионотрону. Нд ним н высоте человеческого рост пылл огнення точк, похожя н пухлую звезду.

– Я увеличил нпряженность мгнитного поля, – скзл Селен, – ядерное поле оствлось устойчивым, не менялось, потом нчлось рссеивние, усилилось и...

– Обрзовлсь протечк! – докончил Денисон. – Черт! А я и не видел, кк это произошло.

– Я прошу у вс прощения, Бен, – скзл Селен. – Но ведь снчл вы о чем-то здумлись. Потом явился мистер Готтштейн, и я не удержлсь от соблзн попробовть смой.

– Объясните же, что я, собственно, вижу, – попросил Готтштейн.

– Вы нблюдете спонтнное излучение энергии веществом, которое просчивется из другой вселенной в ншу, – скзл Денисон.

Едв он договорил, кк свет нд пионотроном вдруг погс, и одновременно в сотне шгов от них вспыхнул другя, чуть более тускля звезд.

Денисон кинулся к пионотрону, но Селен с лунной грцией стремительно скользнул вперед и окзлсь тм нмного рньше него. Он отключил поле, и дльняя звезд погсл.

– Видите ли, место протечки неустойчиво, – скзл он.

– В весьм млой степени, – возрзил Денисон. – Учитывя, что смещение н один световой год теоретически тк же возможно, кк и смещение н сотню ярдов, эти сто ярдов можно считть чудом устойчивости.

– И тем не менее ткого чуд еще мло, – ктегорически зявил Селен.

– Простите, тк ли я понял то, о чем вы говорите? – перебил их Готтштейн. – Знчит, вещество может просчивться в ншу вселенную и тут, и тм, и где угодно?

– Вовсе не где угодно, – ответил Денисон. – Вероятность протечки пдет с увеличением рсстояния до пионотрон, причем очень стремительно. Звисит это от целого ряд фкторов, и должен скзть, нм удлось добиться просто порзительной устойчивости. Тем не менее смещение н несколько сотен ярдов не исключено, чему вы сми были свидетелем.

– А не могл ли он сместиться в город или внутрь нших скфндров?

– Д нет же! – с досдой ответил Денисон. – Возможность протечки – во всяком случе, ткой, ккую можно получить с помощью нших методов, определяется, в чстности, плотностью веществ, уже присутствующего в ншей вселенной. Вероятность того, что место протечки сместится из вкуум туд, где тмосфер будет иметь хоть одну сотую плотности воздух в городе или внутри нших скфндров, прктически рвн нулю. Попытк добиться протечки где-нибудь еще, кроме вкуум, зведомо обречен н неудчу – вот почему мы срзу нчли свои эксперименты здесь, н поверхности.

– Знчит, вш устновк не похож н Электронный Нсос?

– Нисколько, – скзл Денисон. – Электронный Нсос осуществляет обмен веществом. А тут мы имеем дело с однонпрвленной протечкой. Д и поступет это вещество не из првселенной.

– Не поужинете ли вы у меня сегодня, доктор Денисон? – вдруг спросил Готтштейн.

– Вы приглшете только меня? – нерешительно спросил Денисон.

Готтштейн любезно поклонился в сторону Селены. Впрочем, поклон этот не сделл бы чести и цирковому медведю.

– Я буду счстлив видеть мисс Линдстрем у себя в любой другой день, – скзл он, – но н этот рз мне необходимо поговорить с вми недине, доктор Денисон.

– Идите, идите, – деловито рспорядилсь Селен, зметив, что Денисон все еще колеблется. – Звтр я принимю новую группу туристов, вм нужно время, чтобы подумть о том, кк устрнить неустойчивость протечки.

– Ну, в тком случе... Селен, вы сообщите мне, когд у вс будет следующий выходной?

– По-моему, я этого от вс еще ни рзу не скрыл. Д мы и рньше встретимся... Собственно, вы об уже можете отпрвляться ужинть, я отключу приборы.

15

Бэррон Невилл переминлся с ноги н ногу – будь комнт обширнее, сил тяжести побольше, он метлся бы из угл в угол, но в лунных условиях он только делл скользящий шг то впрво, то влево, не двигясь с мест.

– Знчит, ты утверждешь, что устновк рботет? Это верно, Селен? Ты не ошиблсь?

– Нет, я не ошиблсь, – ответил Селен. – Повторяю это в пятый рз. Я считл.

Но Невилл, кзлось, не слышл ее. Он скзл торопливым шепотом:

– Следовтельно, появление Готтштейн ничему не помешло? Он не пытлся прекртить эксперимент?

– Нет. С ккой стти?

– И не было никких признков, что он нмерен употребить влсть...

– Послушй, Бэррон, ккую, собственно, влсть он мог бы употребить? Земля пришлет сюд полицейских или кк? И ведь... ты знешь, что они не могут нс остновить.

Невилл вдруг зстыл.

– Они не знют? Все еще не знют?

– Конечно, нет. Бен смотрел н звезды, потом явился Готтштейн. И я попробовл добиться протечки поля, что мне удлось. А то, другое, получилось рньше. Устновк Бен...

– При чем тут он? Это же был твоя идея. Селен покчл головой.

– Я выскзл только неопределенную догдку. Вся рзрботк приндлежит ему.

– Но ведь ты можешь точно все воспроизвести? Рди всего лунного, не обрщться же нм з этим к земляшке!

– Я думю, что сумею воспроизвести достточно полно для того, чтобы нши сми смогли довести все до конц.

– Ну лдно. Тк идем!

– Погоди, Бэррон. Не торопись.

– Почему?

– Нм ведь нужн и энергия.

– Но мы же ее получили!

– Не совсем. Место протечки неустойчиво. Крйне неустойчиво.

– Это, по-видимому, можно устрнить, ты же см скзл.

– Я скзл, что мне тк кжется.

– Для меня этого вполне достточно.

– И все-тки будет лучше, если Бен доведет дело до конц и добьется полной устойчивости.

Нступил нпряження пуз. Худое лицо Невилл искзилось, стло врждебным.

– Ты думешь, что я этого сделть не сумею? Тк?

– Ты выйдешь со мной н поверхность, чтобы продолжть рботу? – спросил Селен.

Вновь нступило молчние. Потом Невилл скзл сквозь стиснутые зубы:

– Твои сркзмы неуместны. И я не хочу долго ждть.

– Я ведь не могу прикзывть зконм природы. Но думю, долго ждть не придется... А теперь, с твоего рзрешения, я хотел бы вернуться к себе и лечь спть. У меня звтр с рннего утр туристы.

Невилл взглянул в сторону своей спльной ниши, кк будто собирясь приглсить ее остться, но ничего не скзл. Селен, словно ничего не зметив, устло кивнул ему и ушл.

16

– Откровенно говоря, я ндеялся, что мы будем видеться чще, – скзл Готтштейн с улыбкой, нгибясь нд липкой и приторно слдкой мссой, которую подли н десерт.

– Вш любезный интерес к моей рботе для меня очень лестен, – скзл Денисон. – Если неустойчивость протечки удстся устрнить, то, пожлуй, мое открытие – то есть мое и мисс Линдстрем, рзумеется, будет иметь довольно большое знчение.

– Вы говорите с обычной для ученого осмотрительностью... Я не стну оскорблять вс, предлгя вм лунную змену ликер. Кк ни твердо мое решение пользовться только лунными продуктми, эту продию н земные нпитки я все-тки пить не в силх... Не могли бы вы объяснить мне кк человеку, длекому от нуки, в чем, собственно, зключется знчение вшего открытия?

– Попробую, – осторожно скзл Денисон. – Нчнем с првселенной. Сильное ядерное взимодействие в ней интенсивнее, чем у нс, потому в првселенной рекция синтез, поддерживющя горение звезды, требует относительно млого количеств протонов. Мссы веществ, эквивлентные ншим звездм, в првселенной мгновенно взрывлись бы – тм существует несрвненно больше звезд, чем у нс, но они горздо меньше нших. Теперь вообрзим мир, в котором сильное ядерное взимодействие зметно менее интенсивно, чем у нс. В этом случе дже колоссльные количеств протонов будут стремиться к слиянию нстолько слбо, что для поддержния жизни звезды потребуется гигнтское количество водород. Ткя нтипрвселення, то есть вселення, противоположня по своим свойствм првселенной, будет содержть горздо меньше звезд, чем нш, но уж эти звезды будут огромными. Собственно говоря, если бы сильное ядерное взимодействие можно было в необходимой степени ослбить, получилсь бы вселення, состоящя всего из одной звезды, которя включл бы все вещество этой вселенной. Ткя звезд облдл бы неимоверной плотностью, но рекции протекли бы в ней чрезвычйно медленно, ее излучение, возможно, было бы примерно тким же, кк у ншего Солнц.

– Если я не ошибюсь, – перебил его Готтштейн, – существует теория, что именно ткой был нш собствення вселення до Большого Взрыв – единым колоссльным телом, включвшим все вещество вселенной.

– Совершенно верно, – скзл Денисон. – Собственно говоря, нтипрвселення, которую я обрисовл, предствляет собой то, что некоторые нзывют «космическим яйцом», или сокрщенно «космо». И для того, чтобы получить одностороннюю протечку, нм необходим кк рз ткя космовселення. Првселення с ее крохотными звездми предствляет собой прктически пустое прострнство. Можно зондировть ее без конц, но тк ни н что и не нткнуться.

– Но ведь прлюди нс отыскли?

– Д. Возможно, они ориентировлись по мгнитным полям. Однко есть основния полгть, что у плнет првселенной мгнитных полей нет вовсе либо они очень слбы, это крйне зтрудняет нши поиски. Зондируя же космовселенную, мы просто не можем потерпеть неудчу. Ведь космо – уже смо по себе целя вселення, и в кком бы месте в нее ни проникнуть, мы всюду нткнемся н вещество.

– Но кк вы осуществляете зондировние? Денисон ответил после крткого молчния:

– Все это мне объяснить трудно. Связующим звеном сильного ядерного взимодействия являются пионы. Интенсивность взимодействия звисит от мссы пионов, мссу эту в некоторых специфических условиях можно изменить. Лунные физики рзрботли пионотрон – прибор, который позволяет создть необходимые условия. Стоит уменьшить или увеличить мссу пион, и он стновится чстью ккой-то другой вселенной – входом в нее, погрничным пунктом. Если снизить мссу до соответствующей степени, пион окжется чстью космовселенной, чего мы и добивемся.

– И можно вссывть вещество из... из космовселенной? – спросил Готтштейн.

– Ну, это-то просто. С появлением вход вещество нчинет просчивться к нм смо. В этот момент оно подчиняется собственным зконм и сохрняет устойчивость. Зтем н него постепенно нчинют действовть зконы ншей вселенной, сильное ядерное взимодействие стновится в нем более интенсивным, происходит ядерное слияние и высвобождется огромное количество энергии.

– Но если оно сверхплотно, то почему не рсширяется мгновенно и не исчезет?

– Дже это дло бы энергию. Но тут большую роль игрет электромгнитное поле, и в днном случе поле битвы остется з сильным ядерным взимодействием, тк кк мы контролируем электромгнитное поле. Но чтобы объяснить это более или менее нучно, мне потребуется очень много времени.

– Знчит, светящийся шр, который я видел н поверхности, не что иное, кк космовещество, в котором нчлось слияние ядер?

– Совершенно верно.

– И эту энергию можно использовть для полезных целей?

– Конечно. И в неогрниченных количествх. Ведь вы нблюдли появление в ншей вселенной всего лишь микромикрогрмм космовеществ. А теоретически его можно получть хоть тоннми.

– Тк, знчит, мы можем теперь откзться от Электронного Нсос. Денисон покчл головой.

– Нет. Использовние космоэнергии ткже меняет свойств вселенной. По мере обмен физическими зконми сильное ядерное взимодействие постепенно стновится все более интенсивным в космовселенной и все менее интенсивным в ншей. В результте скорость ядерного слияния в космическом яйце нрстет, и оно нгревется. И в конце концов...

– И в конце концов, – подхвтил Готтштейн, здумчиво прищурившись и скрестив руки н груди, – происходит Большой Взрыв.

– Вот именно.

– По-вшему, кк рз это и произошло в ншей вселенной десять миллирдов лет нзд?

– Кто знет? Космогонисты все еще ломют голову нд тем, почему космическое яйцо взорвлось тогд, когд оно взорвлось, не рньше и не позже. Одно из предложенных объяснений предполгло существовние пульсирующей вселенной, в которой космическое яйцо взрывется, едв обрзоввшись. Гипотез эт был отвергнут, и, по последним предположениям, космическое яйцо существует знчительный отрезок времени, зтем по неизвестным причинм утрчивет устойчивость.

– И, возможно, это происходит потому, что его энергию нчинет зимствовть другя вселення?

– Вполне вероятно. Но это вовсе не подрзумевет обязтельного вмештельств рзумных существ. Не исключено возникновение и смопроизвольных протечек.

– А когд Большой Взрыв произойдет, мы по-прежнему сможем добывть энергию из космовселенной?

– Не берусь судить, но пок об этом можно не думть. Скорее всего, проникновение ншего сильного ядерного взимодействия в космовселенную будет длиться миллионы лет, прежде чем оно достигнет критического уровня. А к тому же, безусловно, существуют и другие космовселенные, причем число их бесконечно.

– Ну, изменения в ншей вселенной?

– Сильное ядерное взимодействие ослбевет. И медленно, чрезвычйно медленно нше Солнце остывет.

– А мы сможем компенсировть его остывние с помощью космоэнергии?

– Этого не пондобится! – убежденно воскликнул Денисон. – По мере того кк сильное ядерное взимодействие в ншей вселенной стнет ослбляться в результте действия космонсос, оно в рвной степени будет возрстть блгодря Электронному Нсосу. Если мы нчнем получть энергию тким двойным способом, физические зконы будут меняться в пр – и космовселенной, но у нс остнутся неизменными. Мы в днном случе – перевлочный пункт, не конечня стнция. Впрочем, з судьбу конечных стнций нм тоже тревожиться нечего. Прлюди, по-видимому, кк-то приспособились к остывнию своего солнц, которое никогд особенно горячим не было. Ну, в космовселенной, бесспорно, никкой жизни быть не может. Собственно говоря, создвя тм условия для Большого Взрыв, мы тем смым открывем путь к рзвитию новой вселенной, в которой со временем может возникнуть жизнь.

Готтштейн здумлся. Его круглое лицо было спокойным и непроницемым. Несколько рз он кивл, кк будто отвечя н собственные мысли, потом скзл:

– Знете, Денисон, ведь это зствит мир прислушться! Теперь уже никто не зхочет отрицть, что Электронный Нсос см по себе опсен.

– Д, внутреннее нежелние признть его опсность исчезнет, поскольку докзтельство ее уже смо по себе предлгет оптимльный выход из положения, – соглсился Денисон.

– К ккому сроку вы можете подготовить сттью? Я грнтирую, что он будет опубликовн немедленно.

– А вы можете дть ткую грнтию?

– Если ничего другого не остнется, я опубликую ее отдельной брошюрой по своему ведомству.

– Снчл нужно нйти способ стбилизировть протечку.

– Д, конечно.

– А пок я хотел бы договориться с доктором Питером Лмонтом о совторстве, – скзл Денисон. – Он мог бы взять н себя мтемтическую чсть – мне он не по силм. К тому же нпрвление моих исследовний мне подскзл его теория. И еще одно, мистер Готтштейн...

– А именно?

– По-моему, совершенно необходимо, чтобы в этом учствовли лунные физики. Скжем, третьим втором вполне мог бы стть доктор Бэррон Невилл.

– Но зчем? К чему ненужные осложнения?

– Без их пионотрон мне ничего не удлось бы сделть.

– В тких случях, по-моему, достточно просто вырзить в сттье блгодрность... А рзве доктор Невилл рботл с вми?

– Непосредственно? Нет.

– Тк зчем же вмешивть еще и его?

Денисон стртельно стряхнул соринку с брюк.

– Тк будет дипломтичнее, – скзл он. – Ведь космонсосы придется устнвливть н Луне.

– А почему не н Земле?

– Ну, во-первых, нм нужен вкуум. Это ведь односторонняя передч веществ, не двусторонняя, кк в Электронном Нсосе, потому для нее требуются другие условия. Поверхность Луны предоствляет в нше рспоряжение естественный и неогрниченный вкуум, тогд кк создние необходимого вкуум н Земле потребует колоссльных усилий и мтерильных зтрт.

– Но тем не менее это возможно?

– Во-вторых, – продолжл Денисон, пропускя его вопрос мимо ушей, – если поместить слишком близко друг от друг дв столь мощных источник энергии, поступющей, тк скзть, с противоположных концов шклы, в середине которой нходится нш вселення, может произойти своего род короткое змыкние. Четверть миллион миль вкуум, рзделяющие Землю с ее Электронными Нсосми и Луну с космонсосми, послужт ндежной, вернее скзть, совершенно необходимой изоляцией. Ну, рз нм придется использовть Луну, то блгорзумие, д и простя порядочность требуют, чтобы мы считлись с смолюбием лунных физиков и привлекли их к рботе.

– Тк рекомендует мисс Линдстрем? – улыбнулся Готтштейн.

– Думю, он был бы того же мнения, но идея эт нстолько очевидн, что я додумлся до нее см.

Готтштейн встл и трижды подпрыгнул н месте, поднимясь и опускясь с обычной н Луне жутковтой медлительностью. При этом он ритмично сгибл и рзгибл колени. Потом снов сел и осведомился:

– Вы пробовли это упржнение, доктор Денисон?

Денисон покчл головой.

– Его рекомендую для ускорения кровообрщения в нижних конечностях. Вот я и прыгю всякий рз, когд чувствую, что отсидел ногу. Мне вскоре предстоит съездить н Землю, и я стрюсь не слишком привыкть к лунной силе тяжести... Не поговорить ли нм с мисс Линдстрем, доктор Денисон?

– О чем, собственно? – спросил Денисон изменившимся тоном.

– Он гид.

– Д. И вы это уже говорили.

– И еще я говорил, что физик, кзлось бы, мог выбрть себе не столь стрнную помощницу.

– Я ведь физик-любитель, тк почему бы мне и не выбрть помощницу без профессионльных нвыков?

– Довольно шуток, доктор Денисон! – Готтштейн больше не улыблся. – Я позботился нвести о ней спрвки. Ее биогрфия крйне интересн, хотя, по-видимому, никому и в голову не приходило ознкомиться с ней. Я твердо убежден, что он интуистк.

– Кк и очень многие из нс, – зметил Денисон. – Не сомневюсь, что и вы по-своему интуист. А уж я – во всяком случе. По-своему, конечно.

– Тут есть некоторя рзниц, доктор Денисон. Вы – профессионльный ученый, и притом блестящий. Я – профессионльный дминистртор, и ндеюсь, неплохой... А мисс Линдстрем рботет гидом, хотя ее интуиция нстолько рзвит, что может помочь вм в решении сложнейших вопросов теоретической физики.

– Он почти не получил специльного обрзовния, – поколебвшись, ответил Денисон. – И хотя ее интуитивизм очень высокого порядк, он почти не коррелируется с созннием.

– Не был ли кто-нибудь из ее родителей в свое время связн с прогрммой по генетическому конструировнию?

– Не зню. Но меня это не удивило бы.

– Вы ей доверяете?

– В кком смысле? Он мне во многом помогл.

– А вм известно, что он жен доктор Бэррон Невилл?

– Нсколько я зню, их отношения официльно не оформлены.

– Н Луне официльное оформление брков вообще не принято. А не тот ли это Невилл, которого вы нмерены приглсить в совторы вшей сттьи?

– Д.

– Простое совпдение?

– Нет. Невилл интересовлся мной и, по-моему, попросил Селену помогть мне.

– Это он вм скзл?

– Он скзл, что он мной интересуется. Мне кжется, ничего стрнного тут нет.

– А вм не приходило в голову, доктор Денисон, что он помогл вм в собственных интересх и в интересх доктор Невилл?

– Рзве их интересы рсходятся с ншими? Он помогл мне без кких-либо условий.

Готтштейн переменил позу и подвигл плечми, словно проделывя очередное упржнение.

– Доктор Невилл не может не знть, что его близкя приятельниц – интуистк, – скзл он. – И было бы только естественно, если бы он см использовл ее способности. Тк почему он рботет гидом? Не для того ли, чтобы с ккой-то целью мскировть эти способности?

– Ткя логик, нсколько мне известно, типичн для доктор Невилл. У меня же нет привычки повсюду подозревть бессмысленные зговоры.

– Но почему вы решили, что бессмысленные? Когд моя космоблох висел� нд лунной поверхностью з несколько минут до того, кк нд вшей устновкой обрзовлся пылющий шрик, я глядел вниз, н вс. Вы стояли в стороне от пионотрон.

Денисон попытлся вспомнить.

– Совершенно верно. Я згляделся н звезды. Поднимясь н поверхность, я всегд н них смотрю.

– А что делл мисс Линдстрем?

– Я не видел. Он ведь скзл, что усиливл мгнитное поле, пок не возникл протечк.

– И он всегд рботет с устновкой без вс?

– Нет. Но ее нетерпение понять нетрудно.

– Должен ли этот процесс сопровождться кким-нибудь выбросом?

– Я вс не понимю.

– И я себя тоже. В земном сиянии промелькнул ккя-то смутня искр, словно что-то пролетело мимо. Но что именно – я не зню.

– И я не зню, – скзл Денисон.

– Но это не могло быть кким-нибудь естественным побочным следствием вшего эксперимент?

– Вроде бы нет.

– Тк что же делл мисс Линдстрем?

– Не зню.

Об умолкли. Молчние стновилось все нпряженнее. Потом Готтштейн скзл:

– Нсколько я понял, вы теперь попробуете устрнить неустойчивость протечки и нчнете рботть нд сттьей. Я со своей стороны предприму необходимые шги, когд буду н Земле, подготовлю опубликовние сттьи и сообщу о вшем открытии ответственным лицм.

Денисон понял, что рзговор окончен, и встл. Готтштейн добвил с непринужденной улыбкой:

– И подумйте о докторе Невилле и мисс Линдстрем.

17

Н этот рз звезд был горздо более пухлой и яркой. Денисон почувствовл ее жр н стекле скфндр и попятился. В излучении несомненно присутствовли рентгеновские лучи, и хотя в ндежности экрнировния сомневться не приходилось, все-тки не стоило зствлять его рботть н полную мощность.

– По-моему, это то, что ндо, – пробормотл Денисон. – Полня устойчивость.

– Безусловно, – скзл Селен.

– Ну, тк отключим и вернемся в город.

Их движения были вялыми и медлительными. Денисон ощущл непонятный упдок дух. Все волнения остлись позди. Теперь уже можно было не опсться неудчи. Соответствующие земные оргнизции зрегистрировли новое открытие, и дльше все будет звисеть не от него. Он скзл:

– Пожлуй, можно приступть к сттье.

– Нверное, – осторожно ответил Селен.

– Вы поговорили с Невиллом еще рз?

– Д.

– Он не изменил своего решения?

– Нет. Он учствовть не будет. Бен...

– Что?

– Я убежден, что уговривть его нет смысл. Он не желет учствовть в прогрмме, ккой бы он ни был, если в ней учствует Земля.

– Но вы объяснили ему ситуцию?

– Во всех подробностях.

– И он все-тки не хочет...

– Он скзл, что будет говорить с Готтштейном. Тот обещл принять его, когд вернется с Земли. Может быть, Готтштейну удстся его переубедить. Но не думю.

Денисон пожл плечми – жест совершенно бессмысленный, поскольку скфндру он не передлся.

– Я его не понимю.

– А я понимю, – негромко скзл Селен.

Денисон промолчл. Он зктил пионотрон и остльную ппртуру в кменную нишу и спросил:

– Все?

– Д.

Они молч вошли в тмбур П-4. Денисон нчл медленно спускться по лестнице. Селен скользнул мимо, хвтясь з кждую третью переклдину. Денисон уже и см умел спускться этим способом достточно ловко, но н сей рз он тяжело переступл с переклдины н переклдину словно нзло собственному желнию приспособиться к Луне.

В рздевлке они сняли скфндры и убрли их в шкфчики. Только тут Денисон нконец скзл:

– Вы не пообедете со мной, Селен?

– Вы чем-то рсстроены? – спросил он встревоженно. – Что случилось?

– Д ничего. Просто в тких случях всегд возникет ощущение рстерянности и пустоты. Тк кк нсчет обед?

– С удовольствием.

По нстоянию Селены они отпрвились обедть к ней. Он объяснил:

– Мне ндо поговорить с вми, в кфетерии это неудобно.

И вот теперь, когд Денисон вяло пережевывл нечто, отдленно нпоминвшее телятину под ореховым соусом, Селен вдруг скзл:

– Бен, вы все время молчите. И тк уже неделю.

– Ничего подобного! – возрзил Денисон, сдвинув брови.

– Нет, это тк! – Он поглядел н него с дружеской озбоченностью. – Не зню, многого ли стоит моя интуиция вне физики, но, по-моему, вс тревожит что-то, о чем вы не хотите мне рсскзть.

Денисон пожл плечми.

– Н Земле поднялся шум. Готтштейн перед отъездом туд нжимл н кнопки величиной с трелку. Доктор Лмонт ходит в героях, и меня приглшют вернуться, кк только сттья будет нписн.

– Вернуться н Землю?

– Д. По-видимому, и я попл в герои.

– И вполне зслуженно.

– Полное признние моих зслуг – вот что мне предлгют, – здумчиво произнес Денисон. – Любой университет, любое госудрственное учреждение будут счстливы предложить мне место н выбор.

– Но ведь вы этого и хотели?

– Хочет этого, по-моему, Лмонт. И хочет, и несомненно получит, и будет рд. А я не хочу.

– Тк чего же вы хотите?

– Остться н Луне.

– Почему?

– Потому что это клинок человечеств, и я хочу быть чстью его острия. Я хочу зняться устновкой космонсосов, устнвливть их будут только здесь, н Луне. Я хочу рботть нд пртеорией с помощью приборов, которые способн создть вш мысль, Селен... Я хочу быть с вми. Но вы, Селен, вы остнетесь со мной?

– Пртеория интересует меня тк же, кк и вс.

– А рзве Невилл позволит вм продолжть?

– Бэррон? Мне? Вы стретесь оскорбить меня, Бен?

– Что вы!

– Или я непрвильно вс понял? Вы ведь нмекнули, что я рботю с вми по укзнию Бэррон?

– А рзве не тк?

– Д, он мне это предложил. Но рботл я с вми не потому. Я см этого зхотел. Вероятно, он вообржет, будто может мной рспоряжться по своему усмотрению, но это верно лишь до тех пор, пок его желния совпдют с моими – вот кк было в случе с вми. Меня возмущет, что он думет, будто я ему подчинен, и меня возмущет, что тк думете вы.

– А вши отношения?

– Но при чем тут это? Если рссуждть подобным обрзом, то почему, собственно, он должен рспоряжться мной, не я им?

– Тк знчит, вы можете и дльше рботть со мной, Селен?

– Конечно, – ответил он холодно. – Если зхочу.

– Но вы хотите?

– Пок д. И тут Денисон улыбнулся.

– Теперь я понимю, что всю эту неделю меня грызл тревог – вдруг вы не зхотите или не сможете. И я подсознтельно боялся звершения экспериментов: ведь это могло ознчть, что мы с вми рсстнемся. Простите меня, Селен. Я не хочу докучть вм сентиментльной привязнностью дряхлого земляшки...

– Ну, вш интеллект, Бен, дряхлым никк не нзовешь. Д и вообще привязнности бывют рзными. Мне нрвится рзговривть с вми.

Нступило молчние. Улыбк Денисон увял. Потом он снов улыбнулся, но уже мехнически.

– Звидую своему интеллекту, – пробормотл он, отвернулся, покчл головой и опять поглядел н Селену.

Он смотрел н него почти с тревогой.

– Селен, – скзл он, – протечк между вселенными не исчерпывется только энергией. По-моему, вы об этом уже думли.

Молчние зтягивлось, стновилось мучительным, и нконец Селен скзл:

– Ах, это... Они продолжли смотреть друг н друг – Денисон смущенно, Селен почти виновто.

18

– Я пок еще не обрел свою лунную форму, – скзл Готтштейн. – Но знли бы вы, Денисон, чего мне стоило обрести земную форму! А вм, пожлуй, это и вовсе не удстся. Тк что лучше оствьте всякую мысль о возврщении.

– Я и не думю об этом, – скзл Денисон.

– Жль, конечно. Вы были бы тм первым человеком. Ну, Хэллем...

– Мне хотелось бы поглядеть н его физиономию, – вздохнул Денисон с некоторой грустью. – Впрочем, это не слишком похвльное желние.

– Львиня доля, конечно, достнется Лмонту. Он ведь тм, в смой гуще событий.

– Я рд. Он меньшего и не зслуживет... Тк вы считете, что Невилл действительно придет?

– Безусловно. Я жду его с минуты н минуту... А знете что? – произнес Готтштейн зговорщицким шепотом. – Пок его еще нет... Хотите шоколдный бтончик?

– Что?

– Шоколдный бтончик. С миндльной нчинкой. Но только один! У меня их мло.

Недоумение н лице Денисон сменилось недоверчивой улыбкой.

– Нстоящий шоколд?

– Д.

– Ну коне... – Вдруг его лицо посуровело. – Нет, спсибо.

– Нет?

– Нет! Пок шоколд будет тять у меня во рту, я зтоскую по Земле. По всему, что есть н ней. А этого я себе позволить не могу и не хочу... Не угощйте меня шоколдом. Не покзывйте мне его. Я дже зпх его боюсь.

Готтштейн смутился.

– Вы првы, – скзл он и неловко переменил тему. – Сенсция вышл колоссльня. Конечно, мы попытлись змять скндл с Хэллемом. Он сохрнит ккой-нибудь из своих почетных постов, однко рельного влияния у него не будет.

– См он с другими тк не деликтничл, – зметил Денисон, но без особого жр.

– Это ведь не рди него. Нук не может не понести знчительного ущерб, если вдруг объявить дутым вторитет, который столько времени слыл непререкемым. А добря слв нуки вжнее личной судьбы Хэллем.

– Я принципильно с этим не соглсен, – возрзил Денисон. – Нук должн честно признвть свои ошибки.

– Всему есть время и место... А, вот и доктор Невилл!

Готтштейн придл своему лицу непроницемое выржение, Денисон повернулся к двери.

Бэррон Невилл вошел тяжелой походкой, лишенной ккого бы то ни было лунного изяществ. Он отрывисто поздоровлся, сел, зложив ногу з ногу, и выжидтельно посмотрел н Готтштейн. Было совершенно ясно, что первым он не зговорит.

Предствитель Земли скзл:

– Рд вс видеть, доктор Невилл. Я узнл от доктор Денисон, что вы не зхотели поствить свое имя под сттьей о космонсосе, которя, кк мне кжется, обещет стть клссическим основополгющим трудом в этой облсти.

– А зчем мне это? – скзл Невилл. – То, что происходит н Земле, меня не интересует.

– Вм известны эксперименты с космонсосом? И их знчение?

– Д, конечно. Я в курсе всего происходящего тк же, кк вы или доктор Денисон.

– Тогд я обойдусь без предисловий. Я только что вернулся с Земли с точными плнми н будущее. Три большие космостнции будут построены в трех точкх лунной поверхности, выбрнных с тким рсчетом, что хотя бы одн из них в кждый днный момент будет обязтельно нходиться в ночной тени. А чще и две. Кждя стнция, пок он остется в тени, будет вырбтывть энергию, в основном просто излучя ее в прострнство. Глвное нзнчение этих стнций – компенсция нрушений в нпряженности поля, вызывемых Электронным Нсосом.

– В ближйшие годы, – перебил Денисон, – они должны рботть с большой мощностью, чтобы восстновить в ншем секторе вселенной то положение, которое было до появления Нсос.

Невилл кивнул.

– А Лунный город сможет пользовться этой энергией? – спросил он зтем.

– В случе необходимости. По ншему мнению, солнечные ккумуляторы вполне обеспечивют вс энергией. Но если вм пондобится дополнительный источник...

– Очень любезно с вшей стороны, – с подчеркнутой иронией скзл Невилл. – А кто будет строить космостнции и следить з их рботой?

– Мы ндеемся, что луняне, – скзл Готтштейн.

– Вы знете, что луняне! – возрзил Невилл. – Землянм никогд с ткой здчей не спрвиться.

– Мы это понимем и ндеемся н сотрудничество лунных грждн, – скзл Готтштейн официльным тоном.

– А кто будет решть, сколько ндо вырбтывть энергии, ккое ее количество использовть для местных нужд и сколько излучть в прострнство? Кто будет принимть решения?

– Это устновки общеплнетного знчения, – ответил Готтштейн. – И ведть ими будет специльня оргнизция.

– Кк видите, рботть будут луняне, руководить земляне, – объявил Невилл.

– Нет, – спокойно ответил Готтштейн. – Речь идет о простой целесообрзности, и только.

– Это все слов. А суть одн: мы рботем, вы решете... Нет, господин предствитель Земли. Мы отвечем – нет.

– То есть вы откзыветесь строить космостнции?

– Мы их построим, господин предствитель, но они будут ншими. И мы сми будем решть, сколько энергии получть и кк ее использовть.

– Все это не тк просто. Вм ведь постоянно придется поддерживть конткт с Землей, поскольку энергия космонсосов должн точно урвновешивть энергию Электронных Нсосов.

– В ккой-то мере тк оно и будет. Но у нс другие плны. Я могу познкомить вс с ними теперь же. При соприкосновении вселенных неисчерпемой стновится не только энергия.

– Мы отдем себе отчет в том, что зкон сохрнения не огрничивется одной энергией, – перебил Денисон.

– Вот и прекрсно! – Невилл смерил его врждебным взглядом. – Ткому же зкону подчиняется ткже количество движения и угловой момент. До тех пор пок предмет регирует с полем тяготения, в котором он нходится, и только с ним, он пребывет в состоянии свободного пдения и сохрняет мссу. Для того чтобы он нчл двигться в другом нпрвлении, ему необходимо приобрести ускорение, для этого ккя-то его чсть должн претерпеть обртное движение.

– Кк ркетный корбль, – перебил Денисон, – который выбрсывет некоторую мссу в одном нпрвлении, чтобы двигться с ускорением в противоположном.

– Я не сомневюсь, что вм все это известно, доктор Денисон, – сухо скзл Невилл. – Я объясняю мистеру Готтштейну. Потеря мссы может быть сведен до минимум, если скорость ее отбрсывния резко возрстет, поскольку количество движения рвно произведению мссы н скорость. Тем не менее дже при смой колоссльной скорости ккя-то мсс должн отбрсывться. Если же необходимо придть ускорение колоссльной мссе, то и отбрсывть придется тоже колоссльную мссу. Если, нпример, Луну...

– Кк Луну? ! – воскликнул Готтштейн.

– Именно Луну, – невозмутимо ответил Невилл. – Если Луну потребовлось бы сдвинуть с орбиты и выбросить з пределы Солнечной системы, зкон сохрнения количеств движения окзлся бы, по всей вероятности, неодолимым препятствием. Но если бы удлось перенести импульс в другую вселенную, Луне можно было бы придть любое ускорение без ккой-либо потери мссы. Тк н Земле, если судить по кртинке в книге, которую я читл в детстве, вы плывете н плоту против течения, оттлкивясь с помощью шест.

– Но для чего? То есть для чего вм нужно придвть ускорение Луне?

– Неужели это неясно? К чему нм душное соседство Земли? У нс есть необходимя нм энергия и удобный мир, который мы можем освивть еще много столетий. Тк почему бы нм и не отпрвиться куд-нибудь еще? И мы это сделем. Я пришел сообщить вм, что воспрепятствовть нм вы не можете, потому для всех будет лучше, если вы не стнете вмешивться. Мы переддим импульс в космовселенную и сойдем с орбиты. Кк строить космостнции, нм известно. Мы будем производить всю необходимую нм энергию, ткже избыток для нейтрлизции изменений, которые возникют из-з рботы вших собственных силовых устновок.

– Очень любезно с вшей стороны производить рди нс избыточную энергию, – нсмешливо скзл Денисон. – Но объясняется это, конечно, отнюдь не вшим льтруизмом. Ведь если этого не сделть, Электронный Нсос взорвет Солнце еще здолго до того, кк вы пересечете хотя бы одну орбиту Мрс, и от вс тоже остнется только облчко гз.

– Не спорю, – скзл Невилл. – Но мы будем производить избыточную энергию, тк что этого не произойдет.

– Нет, это невозможно! – с тревогой воскликнул Готтштейн. – Вы не должны покидть свою орбиту. Ведь когд вы удлитесь н большое рсстояние, космостнции уже не будут нейтрлизовть действие Электронных Нсосов. Тк ведь, Денисон?

Денисон пожл плечми.

– Когд они уйдут з орбиту Стурн, могут нчться неприятности, если я сейчс првильно все прикинул. Но для этого им пондобится столько лет, что мы вполне успеем построить космостнции и вывести их н бывшую лунную орбиту. Собственно говоря, мы в Луне не нуждемся. И он может отпрвляться, куд ей зблгорссудится. Но только он остнется тут.

– Это почему же? – с легкой улыбкой спросил Бэррон. – Нс остновить невозможно. У землян нет способ нвязть нм свою волю.

– Лун остнется тут потому, что тщить ее куд-нибудь всю целиком бессмысленно. Чтобы придть ткой мссе сколько-нибудь зметное ускорение, пондобятся годы и годы. Вы будете ползти. Лучше нчните строительство космических корблей. Гигнтов в милю длиной с смодостточной экологией, энергию им будет обеспечивть собственный космонсос. Снбдите их космодвигтелями, и вы будете творить чудес. Дже если н строительство корблей пондобится двдцть лет, они меньше чем з год достигнут той точки, в которой окзлсь бы к тому времени Лун, нчни он свое движение сегодня. И курс ткие корбли будут способны менять з ничтожную долю времени, которое потребовлось бы н подобный мневр Луне.

– А некомпенсировнные космостнции? Что они нтворят во вселенной?

– Энергия, нужня корблю или дже целому флоту, будет зметно меньше той, которя потребовлсь бы для движения плнеты, к тому же он будет рспределяться по огромным облстям вселенной. Пройдут миллионы лет, прежде чем изменения стнут хоть сколько-нибудь знчимыми. Зто вы приобретете мневренность. Лун же будет двигться тк медленно, что нет смысл стлкивть ее с мест.

– А мы никуд и не торопимся, – презрительно бросил Невилл. – Нм нужно только одно – избвиться от соседств с Землей.

– Но ведь это соседство дет Луне немло полезного. Приток иммигрнтов, культурный обмен. Д и просто сознние, что совсем рядом – живя жизнь, люди, рзум. И вы хотите откзться от всего этого?

– С рдостью!

– Все луняне? Или лично вы? Вы ведь нетипичны, Невилл. Вы боитесь выходить н поверхность. А другие луняне выходят – может быть, без особого удовольствия, но и без стрх. Для них недр Луны – не единственный возможный мир, кк для вс. Для них они не тюрьм, кк для вс. Вы стрдете неврозом, от которого другие луняне свободны, во всяком случе, ткой степени он не достигет ни у кого. Но если вы уведете Луну от Земли, вы сделете из нее тюрьму для всех. Он превртится в плнету-темницу, все обиттели которой – кк пок еще только вы один – нчнут бояться ее поверхности, откуд уже не будет виден другой обитемый мир. Но, возможно, вм кк рз это и нужно?

– Мне нужн незвисимость. Мне нужен мир, который был бы полностью свободен от посторонних влияний.

– Тк стройте корбли. В любом количестве. Едв вм удстся передть импульс в космовселенную, кк вы без труд достигнете скорости, близкой к скорости свет. Вы сможете исследовть ншу Глктику н протяжении жизни одного поколения. Неужели вы не хотите отпрвиться в путь н тком корбле?

– Нет, – ответил Невилл брезгливо.

– Не хотите или не можете? Или, куд бы вы ни отпрвились, вм необходимо тщить с собой всю Луну? Тк почему же вы нвязывете свою идиосинкрзию всем остльным?

– Потому что тк будет, и все! – отрезл Невилл.

Денисон скзл ровным тоном, хотя его щеки пылли:

– А кто дл вм прво говорить тк? В Лунном городе есть много людей, которые, возможно, не рзделяют вшего мнения.

– Вс это не ксется.

– Нет, ксется. Я – иммигрнт и нмерен в ближйшее время получить прво гржднств. И я не хочу, чтобы мою судьбу решли, не спршивя моего мнения, – тем более, чтобы ее решл человек, который неспособен выйти н поверхность и который хочет сделть свою личную тюрьму тюрьмой для всех. Я рсстлся с Землей, но для того лишь, чтобы поселиться н Луне, в четверти миллион миль от родной плнеты. Я не двл соглсия, чтобы меня увлекли от нее нвсегд неведомо н ккое рсстояние.

– Ну, тк возврщйтесь н Землю, – рвнодушно перебил Невилл. – Время еще есть.

– А грждне Луны? А остльные иммигрнты?

– Решение принято.

– Нет, оно еще не принято... Селен!

В дверях появилсь Селен. Ее лицо было серьезно, в глзх прятлся вызов. От небрежной позы Невилл не остлось и след. Обе его подошвы со стуком впечтлись в пол. Он спросил:

– И долго ты ждл в соседней комнте, Селен?

– Я пришл рньше тебя, Бэррон, – ответил он.

Невилл посмотрел н нее, потом н Денисон, потом опять н нее.

– Вы... вы вдвоем... – пробормотл он, тыч в них пльцем.

– Я не совсем понимю, что ты подрзумевешь под этим «вдвоем», – перебил Селен. – Но Бен уже двно узнл о передче импульс.

– Селен тут ни при чем, – вмешлся Денисон. – Мистер Готтштейн зметил ккой-то летящий предмет в тот момент, когд никто не мог знть, что он нблюдет з устновкой. Я понял, что Селен экспериментирует с чем-то, о чем я еще не думл, и сообрзил, что это может быть передч импульс. А потом...

– Ну лдно, вы знли, – скзл Невилл. – Но это ровно ничего не меняет.

– Нет, меняет, Бэррон! – воскликнул Селен. – Я обсудил все это с Беном, и мне стло ясно, что я слишком чсто принимл твои слов н веру, и совершенно нпрсно. Пусть я не могу поехть н Землю. Пусть я дже не хочу этого. Но я убедилсь, что мне нрвится видеть ее в небе, когд у меня появляется ткое желние. Мне не нужно пустого неб! Потом я поговорил с другими членми группы. И окзлось, что длеко не все они хотят отпрвляться в бесконечные стрнствия. Большинство считет, что ндо строить корбли для тех, кто стремится к звездм, те, кто хочет остться, пусть остются.

– Ты говорил об этом! – здыхясь, крикнул Невилл. – Кто тебе дл прво...

– Оно и тк приндлежло мне, Бэррон. Д это и невжно. Большинство против тебя.

– Из-з этого... – Невилл вскочил и угрожюще шгнул к Денисону.

– Пожлуйст, успокойтесь, доктор Невилл, – поспешно скзл Готтштейн. – Вы уроженец Луны, но все-тки я думю, что с нми двумя вм не спрвиться.

– С тремя, – попрвил Селен. – И я тоже уроженк Луны. Все это сделл я, Бэррон, не они.

– Послушйте, Невилл, – после некоторого молчния зговорил Денисон. – Земле в конечном счете все рвно – остнется Лун н орбите или нет. Земля без труд построит взмен космические стнции. Это гржднм Луны не все рвно. Селене. И мне. И всем остльным. Вс никто не лишет прв проникнуть в космос, бежть туд, искть тм свободы. Смое большее через двдцть лет те, кто зхочет покинуть Луну, смогут это сделть. Включя и вс, если у вс хвтит мужеств рсстться со своей норой. А те, кто зхочет остться, остнутся.

Невилл медленно опустился н стул. Он понял, что потерпел поржение.

19

В квртире Селены теперь кждое окно предствляло пнорму Земли. Селен скзл:

– Большинство проголосовло против него, Бен. Подвляющее большинство.

– Но он вряд ли откжется от своих плнов. Если во время строительств стнций нчнутся трения, общественное мнение Луны может склониться н его сторону.

– Но ведь можно обойтись и без трений.

– Рзумеется. Д и вообще в истории не бывет счстливых рзвязок. Просто н смену одной блгополучно решенной проблеме приходят новые. Пок мы удчно спрвились с очередным зтруднением. А о следующих будем думть, когд они возникнут. Ну, с постройкой звездных корблей все вообще переменится.

– И я уверен, что мы своими глзми увидим, кк это будет.

– Вы-то увидите, Селен.

– И вы, Бен. Не кокетничйте своим возрстом. В конце концов вм всего сорок восемь лет.

– А вы полетите н звездном корбле, Селен?

– Нет, не полечу. Годы будут уже не те, д и рсствться с Землей в небе мне и тогд вряд ли зхочется. Вот мой сын, возможно, полетит... И знете что, Бен...

Он змолчл, и Денисон осторожно спросил:

– Что, Селен?

– Я получил рзрешение н второго ребенк. Хотите быть его отцом?

Денисон посмотрел ей прямо в глз. Он не отвел взгляд.

– Биологический отбор?

– Ну конечно... Комбинция генов должн получиться очень интересной.

Денисон отвернулся.

– Я польщен, Селен.

– Но что тут ткого? – скзл Селен, точно опрвдывясь. – Это же рзумно. Хорошя нследственность крйне вжн. И естественное генетическое конструировние, оно же... ну... естественно.

– Д, конечно.

– И это вовсе не единствення причин... Ведь вы мне нрвитесь.

Денисон кивнул, но продолжл молчть.

– И в конце концов любовь биологией не исчерпывется, – уже сердито скзл Селен.

– Не спорю, – скзл Денисон. – Во всяком случе, я вс люблю помимо биологических сообржений.

– Ну, если уж н то пошло, биологические сообржения могут диктовться кк рз любовью.

– И с этим не спорю, – скзл Денисон.

– Кроме того... – пробормотл Селен. – А, черт...

Денисон нерешительно шгнул к ней. Он стоял и ждл. И тут уж он поцеловл ее без дльнейших колебний.