Всегда кто-то кого-то обижает. Эмоции, 4 миллиарда настроений гудят, копятся заряды гнева и когда пробьет... Тогда каждый – немного тот самый Толливер, кого обидели!.. Вы сейчас никого не обижаете?
Журнл Если №7 1997 ЭЛЛИСОН, Хрлн (См. биобиблиогрфическую спрвку в № 9, 1994 г) « В восемндцть лет он обещл стть выдющимся фэном. В возрсте Христ он обещет стть выдющимся пистелем. Д уже и не обещет – стл им. Когд он был фэном, то отличлся излишней ртикуляцией, невероятными мбициями и грессивностью. Когд стл профессионльным пистелем, то сохрнил все эти кчеств, прибвив к ним еще дв, без которых литертур существовть не может, – ртистизм и художественное чутье. Прочитйте его рсскзы, ромны, сттьи и критические рецензии. Возможно, вы не соглситесь со всем, что он пишет, или не соглситесь с тем, кк он об этом пишет. Но вы не откжете ему в художественности – в той стрнной смеси эмоций и возбуждения, идущих рук об руку с глубоким убеждением и жизненным опытом. Незвисимо от того, ккую именно грммтическую форму Эллисон выбирет для конкретного рсскз, он всегд говорит от первого лиц.» (Роберт Блох. Из нтологии «Опсные видения». )

Хрлн Эллисон

Рзрушительня сил

* * *

Уильям Шлейхмн произносил свою фмилию кк «Шляйхмнн», но многие из тех несчстных, которым он делл ремонт, нзывли его не инче, кк «Шлюхмн».

Он спроектировл и построил новую внную для гостей в доме Фред Толливер. Толливеру было чуть з шестьдесят, он только что вышел н пенсию после долгой ктивной жизни студийного музыкнт и имел глупость верить, что пятндцть тысяч годовой ренты обеспечт ему комфорт. Шлейхмн же нплевл н все исходные спецификции, подсунул дешевые мтерилы вместо полгвшихся по првилм, провел дешевые японские трубы вместо гльвнизировнных или труб из нпряженных плстиков, срезл рсходы н труд, ннимя нелегльных иммигрнтов и зствляя их рботть от зри до зри, – словом, нхлтурил, кк только мог. Это было первой ошибкой.

И з весь этот кошмр он еще содрл с Фред Толливер лишних девять тысяч доллров. Это был вторя ошибк.

Фред Толливер позвонил Уильяму Шлейхмну. Он говорил очень мягко, чуть ли не извиняясь – нстоящий джентльмен никогд не позволяет себе вырзить досду или гнев. Он огрничился вежливой просьбой к Уильяму Шлейхмну: прийти и испрвить рботу.

Шлейхмн рсхохотлся прямо в телефонную трубку, потом сообщил Толливеру, что контркт выполнен до последней буквы и никкие дополнительные рботы не предусмотрены. Это был третья ошибк.

Шлейхмн скзл чистую првду. Инспекторов подмзли, и они приняли рботу н зконных основниях соглсно строительным кодексм. Формльно Шлейхмн был чист, и против него нельзя было выдвинуть никкого иск. С точки зрения профессионльной этики – другое дело, но это Шлейхмн волновло не более прошлогоднего снег.

Кк бы тм ни было, Фред Толливер остлся при своей внной комнте для гостей, со всеми ее неровностями, швми и трещинми, пузырями винилового пол, обознчющими утечки горячей воды, и трубми, звыввшими при открывнии крнов – точнее, они выли, если крны все-тки удвлось открыть.

Фред Толливер неоднокртно просил Шлейхмн испрвить рботу. Нконец Белл, жен Уильям Шлейхмн, чсто отвечвшя н деловые звонки мужу (сэкономить пру бксов, не ннимя секретршу, – святое дело!), перестл его соединять. Фред Толливер мягко и вежливо попросил ее:

– Будьте добры сообщить мистеру Шлейхмну (он тк и произнес: «Шлейхмну»), что я очень недоволен. Доведите, пожлуйст, до его сведения, что я это дело тк не оствлю Он поступил со мной ужсно. Это непорядочно и нечестно.

А он тем временем жевл резинку и любовлсь ногтями. Все это он слыхл и рньше, поскольку был змужем з Шлейхмном уже несколько лет. Всегд одно и то же, кждый рз.

– Слушйте, вы, мистер Тонибр или кк вс тм, что вы ко мне пристли? Я тут рботю, не комндую. Могу ему передть, что вы опять звонили, и все.

– Но вы же его жен! Вы же видите, кк он меня огрбил!

– Тк от меня-то вы чего хотите?! Я вши глупости слушть не обязн!

Тон у нее был скучющий, высокомерный, крйне пренебрежительный тон – кк будто он был чудк, ккой-то сдвинутый, требующий неизвестно чего, не того, что ему должны. Тон подействовл, кк бндерилья н уже взбешенного бык.

– Это просто жульничество!

– Ну скжу я ему, скжу! Господи, вот привязлся. Все, клду трубку.

– Я вм отплчу! Я нйду упрву...

Он с рзмху бросил трубку, щелкнул в рздржении резинкой во рту и принялсь рзглядывть потолок. И дже не позботилсь передть мужу, что звонил Толливер.

И это был смя большя ошибк.

Тнцуют электроны. Поют эмоции. Четыре миллирд нстроений гудят, кк нсекомые. Коллективный рзум улья. Эмоционльный гештльт. Копятся и копятся зряды, сползя к острию в поискх смого слбого мест, которое пробьет рзряд. Почему здесь, не тм? Вероятность, тончйшя неоднородность. Вы, я, он или он. Кждый, всякий, любой, кто был рожден, или кто-то, чей гнев достиг в тот момент критического нпряжения.

Кждый – Фред Толливер. Эмоционльный рзряд мсс.

Подъезжя к бензоколонке, он переключил передчу н нейтрльную и зглушил мотор. Вытщив изо рт трубку, Шлейхмн бросил подоспевшему служителю:

– Привет, Джин. Экстрой зпрвь, лдно?

– Извините, мистер Шлейхмн, – у Джин был чуть опечленный вид, – но вм я бензин продть не могу.

– Что з черт? У вс что, все кончилось?

– Нет, сэр. Вчер вечером злили бки под смую горловину. Просто я не могу продть вм бензин.

– Ккого черт?!

– Фред Толливер не желет, чтобы я это делл.

Шлейхмн уствился н рботник зпрвки. Конечно, он не рсслышл. Н этой стнции он зпрвлялся уже одинндцть лет и понятия не имел, что они знют этого пролзу Толливер.

– Джин, не будь идиотом. Зпрвляй чертов бк!

– Простите, сэр. Для вс бензин нет.

– Д кто он тебе, этот Толливер? Родственник или что?

– Нет, сэр. Я с ним не знком. Появись он здесь прямо сейчс, я бы его не узнл.

– Тк ккого же... Д я... Д ты...

Но Шлейхмну не удлось убедить Джин кчнуть хотя бы литр в бк своего роллс.

Кк не удлось зпрвиться и н шести остльных зпрвкх по той же улице. И когд бензин уже кончлся, Шлейхмну только и оствлось, что свернуть к тротуру.

Увы, бензин зкончился кк рз посреди бульвр Вентур. Подъехть к бровке тоже не удлось – движение, еще секунду нзд слбое, вдруг стло тким плотным, что пльц не просунешь. Шлейхмн бешено звертел головой, выискивя путь, но из поток было не выбрться.

Изрыгя ругтельств, он поствил нейтрльную передчу, опустил окно, чтобы взяться з руль снружи, и вышел из змолкшей мшины. Хлопнув дверью и кляня Фред Толливер н чем свет стоит, он сделл первый шг. Рздлся мерзкий треск рздиремой ткни – пятисотдоллровый тончйшего сукн пиджк зщемило змком.

Изрядный лоскут пиджк, мягкого, кк взгляд лни, сшитого н зкз в Приже, смого любимого пиджк цвет опвших листьев, обвис, словно половя тряпк. Шлейхмн дже всхлипнул от досды.

– Д что же это творится?! – рявкнул он тк, что прохожие стли оглядывться. Это был не вопрос, проклятие. В ответ рздлся рскт гром. Лос-Анджелес лежл в тискх двухлетней зсухи, но сейчс нд головой громоздились черные тучи.

Шлейхмн потянулся через окно, попробовл повернуть руль к тротуру, но при выключенном моторе руль с мехнической тягой повернуть было трудно. Он нпрягся... сильнее... и что-то хрустнуло у него в пху! Ноги свел дикя боль, и Шлейхмн согнулся пополм.

Перед глзми вспыхнули и поплыли круги. Он неуклюже зтоптлся н месте, прижв обе руки к источнику боли. Стрдния выжимли мучительные стоны. Шлейхмн прислонился к мшине – что-то он себе явно повредил. Через несколько минут ему кое-кк удлось рзогнуться. Рубшк пропитлсь потом, дезодорнт выветрился. Спрв и слев его объезжли втомобили, водители которых осыпли его ругтельствми. Ндо было выводить роллс середины улицы.

Держсь одной рукой з низ живот, в лохмотьях, оствшихся от пиджк, Шлейхмн по плечо зсунул руку в мшину, схвтился з руль и снов нпрягся. Н этот рз рулевое колесо медленно повернулось. Шлейхмн приноровился, превозмогя пульсирующую в пху боль, поднжл плечом н стойку окн и попробовл сдвинуть своего бегемот. Мелькнул мысль о преимуществх легких спортивных втомобилей. Мшин кчнулсь н снтиметр вперед – и скользнул обртно.

Едкий пот зливл глз. Шлейхмн, злясь н весь мир, толкл мшину изо всех сил, нсколько позволял боль. Проклятя железяк не двиглсь с мест.

Все, он сдлся. Нужн помощь. Помощь!

Он стоял з своей мшиной посреди улицы, лохмотья пиджк трепл ветер, зпх от Шлейхмн шел ткой, будто его уже год кк збыли выбросить. Бедняг изо всех сил мхл свободной рукой, призывя н помощь, но никто и не думл остнвливться. Нд долиной проктывлся гром, тм, где лежли, стрдя от жжды, Вн-Нюйс, Пнорм-сити и Северный Голливуд, ветвясь, вспыхивли молнии.

Автомобили летели прямо н него и сворчивли в последний момент – кк мтдоры, выполняющие сложную фигуру. А некоторые дже прибвляли скорость, и водители, нвися нд рулем, склились, кк бешеные звери, готовые его рстерзть. Ккой-то дтсун прошел тк близко, что своим боковым зерклом пропхл внушительную борозду в свежем лке вдоль всего првого борт роллс. Никто не остновился. Только ккя-то толстух высунулсь из окн, пок ее муж двил н гз, и что-то злобно выкрикнул. Долетело лишь слово «Толливер».

В конце концов мшину пришлось бросить посреди улицы с рспхнутым, кк рот голодной птицы, кпотом.

До офис оствлсь миля. Ндо добрться туд и позвонить в Автомобильный клуб – пусть пришлют буксир до бензоколонки и тм зпрвят мшину.

Толливер, гд! Черт бы побрл строго хрыч!

В офисе никого не было.

Это выяснилось не срзу, потому что в лифт попсть ему не удлось. Шлейхмн стоял перед дверями, переходил от одних к другим, но стоило ему остновиться перед лифтом, кк тот неизменно зстревл н втором этже. И только если появлялись другие пссжиры, лифт спусклся, причем всегд не тот, перед которым стоял Шлейхмн. Если он пытлся подскочить к пришедшему лифту, дверь быстро, кк будто ведомя рзумной злой волей, зкрывлсь перед ним. Тк продолжлось минут десять, пок Шлейхмн не понял нконец, что происходит что-то ужсное и необъяснимое.

Пришлось идти по лестнице. (Тм он поскользнулся и до крови ободрл првое колено, кблук зстрял в ккой-то щели и оторвлся нпрочь).

Хромя, кк инвлид, в болтющихся лохмотьях бывшего пиджк, держсь з пх, Шлейхмн добрлся до одинндцтого этж и попытлся открыть дверь.

Впервые з всю тридцтипятилетнюю историю здния он был зперт. Шлейхмн ждл пятндцть минут, пок ккя-то секретрш не выскочил, будто ошпрення, прижимя к груди кипу бумг. Он все же успел ухвтить дверь, пок пневмтическя пружин ее не зхлопнул. Он ворвлся н этж, словно путник, в бескрйней пустыне чудом ншедший озис, и устремился в офис фирмы «Шлейхмн констркшн корпорейшн».

Офис был пуст.

Но не зперт. Ноборот, широко рспхнутые двери гостеприимно ззывли воров. Ни приемщиц, ни оценщиков, и дже Белл, его жен, которя служил секретршей, тоже где-то болтлсь.

Впрочем, он хоть зписку оствил. Зписк глсил:

«Я от тебя ухожу. Когд ты это прочтешь, я уже побывю в бнке и сниму деньги с ншего счет. Искть меня не ндо. Пок».

Шлейхмн сел. Он ощутил приближение чего-то, что с уверенностью нзвл бы мигренью, хотя никогд в жизни мигренями не стрдл. Кк говорится, «Хоть стой, хоть пдй».

Сомнений у Шлейхмн уже не оствлось. Он получил более чем достточно докзтельств, что мир охвчен ккой-то злой и явно нтишлейхмновской волей. Эт воля все время стрется до него добрться... уже добрлсь н смом деле, и вполне упорядочення комфортбельня жизнь превртилсь в кучу мерзкого, гнусного собчьего дерьм.

И эт сил нзывлсь Толливер.

Фред Толливер... Но кким обрзом?

Вопрос был риторическим. Творилось что-то необъяснимое. Никто из знкомых и незнкомых, ни Джин н бензоколонке, ни люди в втомобилях, ни Белл, ни его служщие, тем более дверц втомобиля или лифты здния вообще не знли, кто ткой Толливер! Белл, положим, знл, но что ей до Толливер?

Лдно, с Беллой более или менее ясно. Знчит, он все-тки не простил ему тот совершенно несерьезный эпизод с лборнткой из Мунт-Синя. Ну и стоило из-з пустяк ломть хорошую жизнь? Черт бы побрл этого Толливер!

Шлейхмн хлопнул лдонью по столу, слегк промхнулся, попл по крю и згнл в лдонь огромную знозу, пчк телегрмм подпрыгнул и рссыплсь по столешнице и по полу.

Звывя от боли, он выссывл знозу из лдони, пок т не вышл. Одной из телегрмм обернул лдонь, пытясь унять кровь.

А в телегрммх-то что?

Шлейхмн открыл первую. «Бэнк оф Америк», Беверли-Хиллз, филил 213, имел удовольствие известить его, что они желют потребовть нзд полученные им ссуды. Все пять, пожлуйст. Открыл вторую телегрмму. Его брокер с рдостью информировл, что все шестндцть пкетов кций, н которых он игрл (естественно, н рзнице курсов без предврительной оплты), резко упли з нижний крй списк глвных кций, и если господин Шлейхмн не явится сегодня до полудня с семьюдесятью пятью тысячми доллров, его портфель будет ликвидировн. Стенные чсы покзывли без четверти одинндцть ( не остновились ли они?). Открыл третье послние. Клссификционный экзмен он звлил; см Вернер Эрхрд лично прислл уведомление, где тоном, который Шлейхмн счел неуместно злордным, сообщл, что Шлейхмн «не облдет сколько-нибудь знчительным потенцилом, который стоило бы рзвивть». Четвертя телегрмм. Из Мунт-Синя сообщли результт рекции Вссермн – положительня. Пятя. Нлоговя инспекция с ум сходил от рдости, извещя, что плнирует провести удиторскую проверку его доходов з последние пять лет и ищет в нлоговом зконодтельстве лзейку, чтобы проверить его доходы чуть ли не со времен Бронзового век.

Тм их было еще пять или шесть штук, этих депеш. Шлейхмн дже не стл вскрывть конверты. Ему было бсолютно безрзлично, кто тм умер, и он не горел желнием узнть о последнем сообщении изрильской рзведки, что он, Шлейхмн, есть не кто иной, кк гестповец Бруно Крутцмйер из Мутхузен, по кличке «Мясник», лично ответственный з смерть трех тысяч цыгн, профсоюзных деятелей, евреев, большевиков и демокртов Веймрской республики. Не хотел он ткже знть, кк министерство геодезических нблюдений и изучения береговой линии США с глубоким удовлетворением сообщит ему, что н том смом месте, где он сидит, сейчс рзрзится землетрясение и весь дом рухнет в центр Земли, в окен рсплвленной мгмы, в связи с чем стрховк жизни мистер Шлейхмн ннулируется.

Пусть себе лежт.

Чсы н стене остновились нмертво.

Потому что электричество отключили.

Телефон не звонил. Шлейхмн поднял трубку. Тоже глухо.

Толливер! Толливер! Кк он это все устроил?

В упорядоченной Вселенной с землечерплкми, эксквторми и рмировнным бетоном ткое просто не может происходить.

Шлейхмн сидел, мрчно мечтя о смых рзных кзнях, которым он подверг бы этого строго сукин сын Толливер.

Тут нд ним взял звуковой брьер пролетвший «Боинг-747», и тяжелое зеркльное стекло в окне одинндцтого этж треснуло, ззвенело и рссыплось по полу тысячми осколков.

Не зня ничего о всемирном резоннсе эмоций, в своем доме сидел Фред Толливер, охвтив рукми голову, неимоверно несчстный, осознющий только боль и гнев. Рядом с ним лежл виолончель. Он сегодня хотел поигрть, но все мысли были зняты этим ужсным Шлейхмном и той кошмрной внной, д еще стршной болью в животе, которую вызывл гнев.

Электроны резонируют. Эмоции тоже.

Можно говорить о «несчстливых местх», о тех местх, где нкпливются эмоционльные силы. Те, кто видел тюрьму изнутри, знют, кк пропитывют кждый кмень ее стен чувств ненвисти, лишений, клустрофобии и собственной ничтожности. Эмоции попдют в резоннс и откликются друг другу: в политической борьбе, н футбольном мтче, в дрке, н рок-концерте, в линчующей толпе.

Н Земле живут четыре миллирд человек. Эти четыре миллирд – отдельный мир, комбинция сложных систем, столь инертных в своем вековечном движении, что дже просто жить – знчит, ежедневно выстивть против неблгоприятных обстоятельств. Тнцуют электроны. Поют эмоции. Четыре миллирд, кк резонирующие нсекомые. Копится зряд, рстет до предел поверхностного нпряжения, зряд ищет выход, ищет точку рзряд: слбейшее звено, дефектное соединение, смый хрупкий элемент, Толливер, любого Толливер.

Кк удр молнии – чем сильнее н Толливере зряд, тем сильнее он рвется н волю. Гонятся в сумсшедшем тнце электроны от мест нивысшей концентрции туд, где их меньше всего. Боль – электродвижущя сил, обид – электрический потенцил. Электроны перепрыгивют изоляционный слой любви, дружбы, доброты и человеколюбия. Мощь рзряд освобождется.

Знет ли громоотвод, что сбрсывет опсный электрический зряд? Может ли чувствовть лейденскя бнк? Зсыпет ли вольтов столб, когд вырботет весь ток? Ведомо ли точке, что через нее рзрядились гнев и злость четырех миллирдов?

Фред Толливер сидел, збыв про виолончель, охвченный отчянием, обидой обмнутого, мукой бессилия перед неспрведливостью, болью, пожирвшей его желудок. Молчние вопило, оно было смой сильной эмоцией во всей Вселенной. Случйность. Это могло произойти с кем угодно. Или, кк скзл Честертон: «Совпдения – клмбуры Провидения».

Ззвонил телефон. Толливер не пошевелился. Телефон прозвонил снов. Толливер не двиглся. В животе горел и клубилсь боль. Отчяние выжженной земли. Девять тысяч доллров дополнительной плты. Три тысячи семьсот по исходному контркту. Придется взять вторую зклдную под дом. Пять месяцев рботы сверх тех двух, в которые Шлейхмн обещл уложиться. Семь месяцев грязи, цементной пыли и перемзнные рбочие, топющие через весь дом туд и обртно, оствляя где попло сигретные окурки.

«Мне шестьдесят дв. Господи, я ведь уже стрик. Еще минуту нзд я был просто человек в возрсте, и вот – я рзвлин. Никогд я еще не чувствовл себя тким немощным. Хорошо, что Бетси не дожил, он бы плкл. Но тк нельзя, это ужсно, что он со мной сделл. Я теперь стрик, бедный стрик, просто без денег, и не зню, что мне делть. Он жизнь мою рзрушил, просто убил меня. Мне никогд с ним не рсквитться. И с коленями все хуже, пойдут счет от врчей, может, придется обрщться к специлистм... Стрховк ткого не выдержит... Господи, что же мне делть?»

Он был стрым человеком, устлым пенсионером, который почему-то возомнил, что сможет устроить остток своей жизни. Он рссчитл, что его средств кк рз хвтит. Но три год нзд у него нчлись эти боли в коленях, и хотя они последние полтор год не усиливлись, ему приходилось иногд просто пдть, внезпно и нелепо пдть: ноги вдруг нчинло колоть тк, будто он их обе отсидел. Он дже боялся думть об этих болях, чтобы они, не дй Бог, вернулись.

Хотя н смом деле он не верил, что если о чем-то думть, то оно тут же и произойдет. В рельном мире тк не бывет. Фред Толливер не знл о тнце эмоций и о резоннсе электронов. Он не догдывлся о шестидесятидвухлетнем громоотводе, через который рзрядились ужс и боль четырех миллирдов человек, беззвучно плквших слезми Фред Толливер, взывя о помощи, которя не приходит никогд.

Телефон продолжл звонить.

Толливер не думл о болях в коленях, последний рз посетивших его полтор год нзд. Не думл, потому что не хотел, чтобы они вернулись. Сейчс они лишь чуть слышно пульсировли, и Толливер молил, чтобы не стло хуже. Он не хотел чувствовть иголки и булвки в мышцх. Он хотел вернуть свои деньги. Он хотел, чтобы прекртилось это чвкнье под полом в внной для гостей. Он хотел, чтобы Уильям Шлейхмн все испрвил.

А трубку он все же снял.

– Алло?

– Это вы, мистер Толливер?

– Д, я Фред Толливер. Кто говорит?

– Ивлин Хенд. Вы тк и не позвонили по поводу моей скрипки, мне он пондобится в конце следующей недели.

Он совсем збыл. Тк злился н Шлейхмн, что из головы вылетел. Ивлин Хенд и ее сломння скрипк. А ведь он ему зплтил вперед.

– Ох, простите, рди Бог, мисс Хенд! У меня тут ткой ужс случился, мне построили внную для гостей и взяли лишних девять тысяч, он никуд не годится...

Он оборвл себя. Это все не относилось к делу. Смущенно зкшлявшись, Фред Толливер продолжил:

– Мисс Хенд, я перед вми виновт, мне очень стыдно. Я пок не брлся з вшу скрипку. Но я помню, что он вм нужн через неделю...

– Если считть со вчершнего дня, мистер Толливер. Не в пятницу, в четверг.

– Д, конечно. Четверг.

Приятня женщин эт мисс Хенд. Изящня, с тонкими пльцми и тким мягким, теплым голосом. Он дже подумл, не позвть ли ее пообедть: они могли бы ближе познкомиться. Ему нужно чье-то общество, особенно сейчс. Но, кк и всегд, тихой мелодией прозвучл пмять о Бетси, и он ничего не скзл Ивлин Хенд.

– Вы слушете, мистер Толливер?

– Д-д, конечно. Простите меня, я в последние дни очень змотлся. Прямо сейчс зймусь, вы, пожлуйст, не волнуйтесь.

– Д, я несколько волнуюсь. – Он зпнулсь, кк будто не решясь продолжть, но потом сделл глубокий вдох и скзл: – Я вм зплтил вперед, тк кк вы говорили, что вм нужны деньги н мтерилы...

Он не обиделся, ноборот, очень хорошо ее понял. Ивлин Хенд скзл ткое, что в других обстоятельствх было бы неуместно, но он очень переживл из-з своей скрипки и хотел, чтобы ее слов звучли твердо, но не резко.

– Сегодня же ею зймусь, обещю вм, мисс Хенд. Инструмент был хороший. Если приступить к рботе сегодня, то к сроку сделть можно, глвное – не отвлекться.

– Спсибо, мистер Толливер. – Ее голос смягчился. – Простите, что я тк нстойчив. Сми понимете...

– Рзумеется. Не волнуйтесь. Кк только он будет готов, я вм позвоню. Я зймусь ею особо, обещю вм.

– Вы очень любезны, мистер Толливер.

Они попрощлись, и он не позволил себе приглсить ее пообедть, когд скрипк будет готов. Это можно сделть позже, в свое время. Когд утрясется дело с внной.

Эт мысль повлекл з собой беспомощную ярость и боль. Ужсный Шлейхмн!..

Фред Толливер, не осознвя проходящих через него четырех миллирдов эмоций, уронил голову н руки, электроны продолжли свой тнец.

Через восемь дней Уильям Шлейхмн сидел прямо н земле в грязном переулке н здворкх супермркет, построенного почти сто лет нзд кк роскошный кинотетр для покз фильмов из светской жизни, и пытлся отгрызть кусочек черной горбушки, добытой в мусорном бке. Он похудел до сорок килогрммов, не брился неделю, одежд превртилсь в лохмотья, ботинки пропли четыре дня нзд возле ночлежки, глз згноились, его донимл мучительный кшель.

Крсный рубец н левой руке, где его зцепило болтом, згноился и рспух.

Шлейхмн был не в состоянии плкть. Слезы он уже выплкл. И знл, что спстись ему не удстся. Н третий день он попытлся добрться до Толливер и упросить его остновиться. Он готов был обещть ему ремонт внной, постройку нового дом, змк, дворц, в конце концов! Только бы это прекртилось! Рди Бог!

Но добрться до Толливер не удвлось. Когд Шлейхмн первый рз решил связться со стриком, его рестовл клифорнийскя дорожня полиция, где он числился в спискх рзыскивемых, тк кк оствил мшину посреди бульвр Вентур. Кким-то чудом Шлейхмну удлось сбежть.

Во второй рз, когд он пробирлся здворкми, невесть откуд нлетел питбуль и оствил его без левой штнины.

В третий рз ему дже удлось добрться до улицы, где жил Толливер, но тут его чуть не переехл тяжеля мшин для перевозки легковых втомобилей. Он сбежл, опсясь, чтобы н него с неб не упл смолет.

Тогд он понял, что испрвить ничего нельзя, против него ополчились силы с колоссльной инерцией, и он обречен.

Шлейхмн лег н спину, ожидя конц, но не тк все было просто. Пение четырех миллирдов – симфония невообрзимой сложности. Пок он лежл, в переулок збрел мньяк. Увидев Шлейхмн, мньяк вытщил из крмн опсную бритву и уже склонился нд ним. Шлейхмн открыл глз, когд ржвое лезвие уже было знесено нд его горлом. Охвченный спзмом ужс, бедняг не мог шевельнуться и не слышл звук выстрел. Пуля полицейского рзнесл пополм череп мньяк, н счету которого уже был десяток бродяг вроде Шлейхмн.

Он очнулся в кмере полицейского учстк, огляделся, увидел компнию, в которой ему отныне придется коротть время, понял, что сколько бы лет ему ни удлось прожить, они будут нполнены тким же ужсом, и нчл рздирть свои лохмотья н полосы.

Когд з бродягми пришел полицейский, чтобы вести их н суд, он увидел висящего н дверной решетке Уильям Шлейхмн с выпученными глзми и высунутым языком, похожим н почерневший лист. Не понятно только, кк вышло, что никто не попытлся помешть Шлейхмну. Н лице несчстного зстыло выржение, будто в минуту смерти перед ним мелькнул вечность, полня безмерной муки.

Передтчик может нпрвить луч, но не в силх себя исцелить. В минуту, когд умер Шлейхмн, Фред Толливер – по-прежнему не ведя о том, что сотворил, – сидел у себя дом, осознв до конц, что сотворил с ним обидчик. Стрик не был в состоянии оплтить счет, он вряд ли когд-нибудь сможет рботть и потому неизбежно потеряет свой дом. Придется провести последние годы в кком-нибудь клоповнике. Его достточно скромные жизненные плны потерпели крх. Дже мирно скоротть стрость не получется. Только холод и одиночество

Ззвонил телефон. Толливер вяло поднял трубку.

– Д?

После небольшой пузы рздлся ледяной женский голос.

– Мистер Толливер, говорит Ивлин Хенд. Вчер я ждл целый день. У меня пропл концерт. Будьте добры вернуть мне мою скрипку, в кком бы состоянии он ни был.

У него дже не хвтило сил н вежливый ответ.

– Лдно.

– Я хору поствить вс в известность, мистер Толливер, что вы ннесли мне огромный ущерб. Вы нендежный и плохой человек. Я хочу вс уведомить, что я этого тк не оствлю. Вы вымнили у меня деньги под ложным предлогом, вы згубили открывшуюся мне редкую возможность и причинили мне глубокие стрдния. З это вы зплтите, если есть н свете спрведливость. Я зствлю вс пожлеть о вшей подлой лжи!

– Д-д. Д, конечно, – бессознтельно ответил Толливер. Он повесил трубку и остлся сидеть.

Пели эмоции, тнцевли электроны, сдвинулся фокус и продолжлсь симфония гнев.

Виолончель лежл у его ног. Ему не выбрться, не выпутться. Ноги нчинл сводить невыносимя боль.