Глеб Соколов

Кроссворд игральных автоматов

Поэма в прозах

O tempori, o mori!

(лат. «О, темпура (креветка японская жареная) у моря!»)

1. Милый дядя

– Дядя, милый дядя!… Ты не знал моего дядю!… Что это был за человек!

Они по-прежнему стояли в пробке. Кошелев успел сбегать за пивом. На заднем сидении таксикэба «Ситройон» разложили сырок, колбаску, хлебушек.

Дядя Матвей был глуп и потому на свое счастье не смог освоить серьезную профессию. Из него не вышло врача, инженера или даже издерганного снижением товарооборота продавца бытовой электроники. Долгое время он прозябал, не в силах обнаружить своего места сначала в советской, а потом и в рыночной экономике. Смирившись с участью презренного идиота он пошел в ту сторону, откуда в те годы с негодованием отворачивались тщеславные юноши, лелеявшие в себе предпринимательскую жилку. Он победил их. Он доказал, что это не он, а они – идиоты, и жилка здесь трепетно бьется вовсе не там, где она бьется там, на Западе.

Жилка эта – хитрая бестия, угадать ее петляния трудно. Каждому тщеславному юноше я бы посоветовал не читать учебников, а изучать опыт какого-нибудь своего дяди Матвея. Такие, как он, всегда стоят к жилке ближе, чем высоколобые книжники. Пока те морочат друг-другу голову про то, как должно быть, золотая жилка бьется в пухлой изящной ручке дяди Матвея.

– Ты не поверишь, но Скотопасские – старинная дворянская фамилия. Мы не пасли скот. Мы владели скотами. Отсюда и фамилия – сын тех, кто пасет скотов – скотопасов – скотопасских сын – Скотопасских. Не мог же дядя с такой фамилией руководить налоговой инспекцией!… Это не политкорректно. Он решил взять себе другую. Но не отказываться от нашего поистине дворянского фамильного прозвания, а слегка преобразовать его. Сначала дядя убрал Пасских. Получилось Матвей Скот. Дискредитирует. Дядя облагородил: Матвей Скотч. Вот это уже совсем другое дело!…

– Скотч… Скотч… Подожди… Это откуда?…

Угрюмый водитель двинул модный «Ситройон» с места. Двигатель работал беззвучно: казалось, что «шеф», вцепившись в руль, просто перебирает в дырке под сиденьем ногами, медленно движа таксикэб вперед.

– Шотландец! Шотландский виски. Идея пришла дяде в баре, где он этот самый скотч и пил. Матвей Скотч! Звучит. Я тоже со временем возьму себе эту фамилию. Дэн Скотч!… Абсолютный лидер на рынке!… Скоро мы вернем себе родовое поместье – Кремль. А ты станешь моим первым крепостным мужиком. Будешь отдавать мне десятину, – Дэн воодушевился. Импортное пиво было отменно. – Заведешь кур на балконе и станешь отдавать мне каждое десятое яйцо, которое они снесут.

– Сначала пусть твой дядя Матвей выйдет из тюряги!

– Это не проблема. С его связями он там не задержится… Можешь быть уверен, ему привезут выходной костюм прямо в камеру. И он отправится на вечеринку у мэра… Чистый и самодовольный он будет реготать над анекдотом, рассказанным начальником тюрьмы. Этот будет там же и будет одет в такой же полосатый костюмчик, как и дядя. Ворон ворону глаз не выклюет! Они там все в полосатых костюмчиках, точно беглые каторжники. Только полоска – уже!

Именно в эту секунду мобильный телефон Дэна Скотопасских заиграл бравурную трель, радостно оповещая окружающую публику, что в его электронное чрево из воздуха гадюкой вползло сообщение. Беда была в том, что после аварии с первым изящным «рено» Дэнова мобила оказалась в окружении посторонних людей. Проще говоря, телефон у Дэна забрали крупные мартышки.

«Найми адвоката. Меня все кинули» – писал безутешный дядя.

Но Дэн не читал его писем, кроме самого первого.

* * *

– Мне нужно одиннадцать тысяч!…

– Никто не даст тебе этих денег, – Виталий был крепко уверен в том, что говорил. – Да и зачем они тебе?… Скоро ты станешь миллионером.

– А как мы доедем до Пушкино? На электричке?…

– А что такого?! Наберем пива и поедем…

– Нет уж, извини. Такие мучения – не для меня. Пиво – это прекрасно. Но тащиться в Подмосковье на электричке… С чего ты взял, что улица Ленина – рядом с вокзалом? Придется переть черти куда пешком или на автобусе. Без тачки я не могу. Первым делом – взять тачку. Это начало начал. Так велел Великий Леннон!… Все остальное – во вторую очередь.

Они добрались до места. В четырех метрах от края тротуара возвышалось офисное здание – розового цвета дом, перестроенный то ли из фабрики, то ли тюрьмы. Маленькие, глубоко запавшие окошки походили на бойницы. За входной дверью открывался мир, – он был несхож с нелепым и странным фасадом. Здесь – белые, с интеллигентной матовостью стены, темно-коричневые лестничные перила полированного дерева. Маленький финский лифт хвалился электроникой и зеркалами. На его табло медленно сменяли друг-друга красные циферки.

Виталий икнул, – ему нравилось в офисе Дэна, – в выборе друга он не ошибся!… Что очевидно, то очевидно. Йог ты, как сказал товарищ Мэнсон!

За двенадцать часов до этого…

2. Дэнова могила

В дверь кладбищенского домика три раза ухнули кулаком.

Два сотрудника сферы обслуживания, гадали: кого черт принес в позднень. Регулярная клиентура придерживалась строгого покойницкого расписания.

Давил страх: в жизни прорезалось много нового. Груженые щебенкой «вольво» летали аки птицы, нежные барышни матерились, из земли фаллическими символами перли в небо лужковские высотки. Бывалому, ко всему привычному человеку с могильным заступом становилось не по себе.

Новая Москва резалась не невинными молочными зубами, – острой акульей челюстью. Население вымирало. Покойник прибывал косяком. Доходы сервисников росли, но невидимая дрожжа баламутила цены. Ей-ей, стремно!

За пятой бутылкой большую часть бригады одолел страх. Мужики шатались и хватали друг друга за рукава. Покидали кладбище. Из-за кирпичного забора к хмурому ночному небу вздымались клубы выхлопов. Там бойцы за личное счастье гуртом возвращались к гаражам. Они были всех видов и мастей, но спешили однообразно.

Светило зловещее полнолуние. Среди звезд, харкая на правила и светофоры, кандыбили жидкие облака. Они заражены неизлечимым туберкулезом. Им не хотелось плыть, – взвыть и усесться на землю непроглядным туманом. Но облака не пьют, не ширяются. В бессильной злобе они облевывают низ подлым холодным дождем.

Стоял декабрь, в котором начиналась история. Вполне современная, чтобы назвать ее историей нового времени.

Русская зима превратилась в старуху – она сопливелась, кисла, пускала ветры, слезы дождя. Как пенсионерка, отчалив с митинга КПРФ, воспоминала прошлое. Но тем, кто был жив и смел, хотелось поймать что-то и в будущем… Это была задача, достойная титана. И этот титан явился.

– Ну и рожа!… Если бы у меня была такая рожа, ни за что б не ходил фотографироваться!… – сказал Терентьич напарнику, Виталию Кошелеву, отходя от окна.

В маленьком домике, расположенном на Введенском кладбище, был еще третий могильщик. Но он спал на лавке мертвецки пьяный.

– Не открывай, – Виталий подцепил со сковороды вилкой, на которой не хватало двух зубьев, жареный пельмень и отправил в рот. Пельмень неслышно взвизгнул.

– Само собой… Что я дурак открывать такой роже.

Терентьич подсел к столу. Его собственная рожа была ужасна.

– Послушай, от коньяка может пучить живот?…

– Если только коньяк гороховый…

– Гороховый? Это как?

– Настоян на стрючках молодого гороха.

– Ни о каком горохе тут нет и помина! – с раздражением произнес Терентьич, поднимая бутылку коньяку в воздух и разглядывая этикетку. – А брюхо у меня теперь раздувает, как будто мне компрессор в задницу вставили.

– В задницу или из задницы?… От горохового коньяка ты сам бы был компрессором. Следовательно, у тебя било бы из задницы, а не в задницу… – философски проговорил Кошелев.

В этот момент в дверь треснули, точно кувалдой.

– Что такое?! – Терентьич подошел к двери и уставился в глазок. – Чего вам надо?!

– Похоронить…

– Кого похоронить?!… Ночь на дворе… Идите на химию!

Очередной удар сотряс кирпичную избушку.

Могильщик приоткрыл дверь.

***

Мертвяка не оставила жажда жизни. Он выл в гробу, пытаясь вылезти. «Суки!», выкрикнутое на том свете, отражалось от стенок гроба. На этом свете оно раздавалось какими-то «щуками».

– Он же орет… – после молчания, продолжавшегося не менее пяти минут, выдавил могильщик. Как будто для того, чтобы ситуация стала нормальной, обитателю гроба достаточно замолчать…

– Погоди, я друга позову… – кладбищенский скрылся в домике. Кругом торчали кресты.

Вышел второй, – здоровенный парень в темно-синей, как таджикская ночь, куртке-аляске с откинутым капюшоном, джинсах, заляпанных кладбищенской глиной. Первый запропастился.

– Клиент всегда в кайф! – проговорил новый могильщик и уставился на них.

Больше он не произносил ни слова.

– Это бараны какие-то… – проговорил главный клиент своим товарищам. – Настолько тупы, что даже испугаться не могут. Ты испугаться можешь?…

– Могу, если трезвый… – ответил могильщик.

– Испугайся, бери лопату, найди место и копай! – велел клиент. – Я тебе бабок дам. Много бабок. Ужрешься – потом неделю дрожжи разбавлять станешь. У тебя пробка в затылке есть?

– Зачем мне?… – вяло спросил могильщик, а сам профессиональным спиртовым глазом окинул заколоченный гроб.

– Отвинтишь, мозги водой разбавишь – сразу окосеешь!

Приезжие посмеялись.

Большая часть гвоздей были вогнаны в дерево не до конца. Сквозь щели мертвец питался воздухом.

– Это хорошо! – пьяно и сладко улыбнулся молодой могильщик. – Воды, значит, попью и окосею…

– Ну да…

– А сколько?…

– Чего сколько?… Воды сколько?! Ты сейчас договоришься!… Тебя как зовут?

– Виталиком звали, – мрачно заметил парень. Он был полным дегенератом и подонком. На общем фоне сходил за нормального.

Клиент поманил Виталю пальцем. Они отошли метров на десять от гроба.

– Покойный был очень нехорошим человеком. Понимаешь?…

– Само собой… Хорошие давно померли.

– Накажем его. Что б помнил… Сейчас ты выкопаешь ему яму. Можно неглубокую. Метр – достаточно. Опустим туда гроб. Начнешь засыпать…

– Он задохнется.

– Ничего… Отдышится. Немного засыплешь, а потом вытащишь…

– Штука баксов!

– Пятьсот… И тебе за это ничего не будет.

– Ну если только так… – согласился Виталик и оба, остановившись на этих условиях, пошли к новопреставленному мерзавцу.

* * *

Черный продолговатый ящик стоял на земле и смотрелся для виталиного зрения непривычно. Хоть бы тележку, хоть бы что… Он убрал пять сотенных купюр в карман. Была могила, которую готовили для бригадира. Виталик решил ею воспользоваться. Яма вырыта не до конца, но так даже лучше.

Мертвец больше не издавал ни звука.

Парень сходил в сторожку, приволок ремни, лопату. Приехавшие люди – их было пятеро, подняли гроб и, кряхтя и спотыкаясь, двинулись за могильщиком. Бригадир должен был упокоится на хорошем месте недалеко от входа, – идти пришлось недолго.

Над ямой был сооружен полиэтиленовый шатер выше человеческого роста, – чтобы не заливала вода. Лампочка-времянка, тянувшаяся на длинном проводе, спускавшемся со столба, давала достаточно света. Совместными усилиями спустили гроб в могилу. Виталик принялся засыпать ее. Работал нехотя. История не нравилась. Когда деревянную крышку прикрыл тонкий слой комковатой земли, ночные гости неожиданно развернулись и пошли прочь…

– Эй, вы что?!… Куда?… Что я с ним делать буду?… – могильщик побежал за ними.

– Выкопай и поставь к батарее! – бросил главный. Спутники засмеялись.

Когда ему сунули под нос пистолет, Виталик отстал.

– Счастливо оставаться, дебил! – весело крикнул один из поздних клиентов.

Виталик торопливо вернулся к могиле и принялся откапывать гроб. Что скажет покойник?… Мысль – может стать соучастником убийства – приводила могильщика в ужас. Наконец Кошелев добрался до крышки. Вытянуть гроб в одиночку было не по силам. Он достал из кармана плоскогубцы и немного вытащил гвозди наружу. От его усилий крышка приподнялась. Теперь она держалась за ящик лишь кончиками гвоздей. Покойник не издавал ни звука.

«А ведь он и вправду мог умереть!» – пронеслось в голове. Он окончательно протрезвел и набрав полные легкие воздуха и упираясь в неровные стены ямы сапогами, потянул крышку за край.

3. За гранью

В гробу лежал юноша необыкновенной красоты. Бледное его лицо с тонкими чертами обрамляли длинные светлые локоны. Две восковые руки были сложены на груди. Легкая синева оттеняла закрытые глаза с широкими бледными веками, губы сжаты. Челюсть подвязана бинтом. Бинт, впрочем, сполз и торчал где-то за ушами.

– Что же это? – пробормотал могильщик. – Он же был живой… А он – мертвый… Что же с ним теперь делать?!

Виталик был бы рад, если бы мертвец вскочил и набросился на него с кулаками, но тот был недвижим. Он вытащил крышку наверх и отбросил ее в сторону. Кладбище располагалось в городской черте, неподалеку выла сирена, сигналили машины. Вокруг ближайшего светофора как обычно в пасмурный зимний день распространилась пробка.

Могильщик осторожно, стараясь не угодить ногой в покойника, спустился в яму и, скрючившись, приложил ладонь к его сердцу. Похороненный был тепл. Еще через несколько секунд Виталик уловил биение сердца. «Слава богу! Жив! Просто без сознания!»

Он засуетился.

– Надо же, изверги! Живого человека в могилу закопали! Кто бы мог это сделать?… Сволочи, перепились все! Охрана где-то бродит…

Могильщик приподнял «мертвеца» – голова того запрокинулась – принялся тащить, держа под мышки, наверх. Делать это нелегко, но Виталя очень старался. Вскоре похороненный оказался на земле, отваленной из ямы. Ноги свесились вниз. Подул резкий ветер и усопший, испытав его на своей коже, открыл глаза. Могильщик замер. Никаких действий не последовало. Воскресший опустил веки и безвольно свесил левую руку в яму.

Виталик приподнял его и, крякнув, взвалил на плечо. «Тяжелый, зараза! А с виду не скажешь…» – могильщик посеменил с грузом к сторожке. Предстояло еще утилизировать гроб. Разрубив на части, предполагалось сжечь его в костре.

* * *

С погодой происходит пакость. Это уже не требует доказательств науки. Дни с гнилью выдавались прежде время от времени, – теперь оккупировали всю зиму. Глобальное потепление не дало роста тропической растительности. Толстые баобабы не возросли посреди Тверского бульвара. В Александровском саду не появилось гигантских секвой и араукариев. Не приобретя пальм и попугаев, москвичи лишились хрустящего снега, мороза, солнца…

* * *

Еще раз удостоверившись, что похороненный жив, Кошелев перетащил его в домик. В кармане нашел паспорт на имя Дениса Анатольевича Скотопасских, двадцати семи лет от роду, уроженца Ростова-Папы. «Кого только не понаехало в Москву!» – чертыхнулся Виталий. Между последней страницей и корешком вложена странная записка…

* * *

«Понедельник: десять часов утра – взять в долг до вторника одиннадцать тысяч долларов, полдень – купить изящное «рено», три часа дня – съехать с квартиры. Вторник: к пяти пополудни – взять миллион долларов, подъехать к концу рабочего дня, отдать одиннадцать тысяч, семь часов вечера – начать обмывать полученный миллион долларов. Все быстро, четко, по современному!».

* * *

Понедельник отсчитывал последние минуты. Ровно в полночь юноша приоткрыл глаза.

Виталий взял со стола бутылку «Кенигсберга» – пять звезд, набор медалей, как у сенбернара на выставке – подался к восставшему из гроба. Тот мгновенно утерял сознание. Глаза парня раскрыты, зрачки закатились. Испугавшийся Кошелев прислонил горлышко к синим губам. Юноша вновь пришел в себя. Виталий влил в него огненную жидкость, – закашлялся, коньяк проглотил. Могильщик поддал новую порцию… Жидкость во чреве бутылки по-унитазному булькнула. После пятого раза Скотопасских сел.

– Сволочи! Всех ненавижу!…

– Вот потому тебя в гроб и засунули!…

– Я разбил их машину. Потом качал права… Всех ненавижу: бандитов, бюджетников…

Гость выхватил из рук могильщика коньячную бутылку. Выпил. Глаза его подернулись туманом.

– Депрессуха сушит! Ужас! – проговорил он. – Меня зовут Дэн. А почему этот спит?…

На лавке алкогольным сном дрых третий могильщик.

– Это он тебя закапывал…

– Устроим пляски на гробах. Тащи гроб!

Когда деревянный ящик был извлечен из могилы и принесен в домик, они уложили туда спящего воина, накрыли крышкой. Принялись по очереди танцевать на ней. Играло радио.

Кошелев танцевал не потому, что хотелось. Выбора не было: или подладиться под общество, или остаться за бортом. «Как же спросить про миллион?… Что это за миллион и что все это значит?… Только бы втереться ему в доверие».

Вот так же он втирался в доверие к автослесарям, портным, могильщикам. «Легкие пути – мое кредо!» – говаривал Виталий Кошелев.

В пылу танца они не заметили, что третий могильщик уже проснулся, но на всякий случай не подает признаков жизни.

Сизое алкогольное утро наступило для всех троих одновременно.

Нынешним утром…

4. Взгляд анаконды

Москва – удивительный город. Его жители любят игру. Поставщики игровых автоматов любят его жителей. Жители обожают их продукцию. Продукция обожает деньги, а деньги не любят дураков. Но дураки любят игру.

Так движется мир.

К десяти утра деньги, взятые Скотопасских в долг у Кошелева были проиграны целому ряду одноруких бандитов. Ночной гость призадумался.

«Куда же теперь идти?… Съемную квартиру я освободил. Деньги истратил, «рено» забрали. Да еще должен этому идиоту пятьсот баков. Что же получается: атака захлебнулась?!… Но как?! Почему?!… Светило солнце, я был полон радужных надежд!…»

– Землячок, я теперь от тебя, пока ты не отдашь мне тринадцать тысяч, на шаг не отойду! Уж извини… Где мне тебя потом искать?… Я тебя не знаю… Кстати… Уже десять тридцать! Ты никуда не спешишь?…

«Спешу! Конечно спешу… Разрабатываю новый план…»

И в голове Дэна Скотопасских закрутились лихорадочные идеи.

* * *

«Вторник. К двум часам дня взять в долг одиннадцать тысяч долларов. (Какая разница, сколько быть должным – одиннадцать или двадцать две?!…)»

– Ты должен мне пятьсот баксов, понял, рожа?!… Или ты ничего уже не соображаешь?!

«Ну тебе-то я отдавать не собираюсь!… Имея в пассиве двадцать две тысячи долга, купить к пяти вечера изящное «рено». К восьми загрузить в него миллион баксов. В девять вечера приступить к обмыванию первого в жизни миллиона. Нарядно! Главное – чтобы атака не захлебнулась!»

* * *

– Что ты привязался ко мне?!… Подумаешь, пятнадцать тысяч деревянных! Я ворочал более крупными суммами!… Оставь телефон, я тебе перезвоню…

– Ну ты хам! – вымолвил Кошелев.

«Того мне и надо!» – подумал он и вцепился Дэну в грудки. Рука могильщика скользнула противнику в карман, обшаривая его, якобы в поисках денег. Она наткнулась на знакомый паспорт, поздоровалась с ним, дала документу поддых, потащила его наружу.

Гигантская змея анаконда, проживающая в дебрях по берегам реки Амазонки сидит на свиной диете. Случайная встреча анаконды и дикой свиньи примечательно во всех отношениях. Как правило, свинья успевает заметить свою гибель заранее. И тут анаконда, не шевелясь, уставляет на свинью фирменный взгляд. Он пронзает глаза жирной свинки, лишая ее воли. После чего анаконда спокойно подволакивает к жертве свое омерзительное длинное тело и спокойно заглатывает парализованную свинью целиком. Явление хорошо знакомо парапсихологам и часто приводится ими как доказательство существования передачи мыслей на расстоянии.

«Сволочь! Я всегда кладу паспорт в левый карман. Значит ты обыскал меня, пока я валялся без сознания!»

«Я все знаю. Бесполезно сопротивляться. Не отстану от тебя ни на шаг!… Тринадцать тысяч, твой ресторан и дружба до последней копейки, оставшейся от миллиона!»

Скотопасских сдался. Фирменный взгляд, который Кошелев обрушил в его синие глаза, сделал дело: свинья осознала – пиршество гада неизбежно.

«Ничего, я еще поворочаюсь у тебя в брюхе! Ты еще ощутишь мучительные рези!… Ты будешь гадить мною каждые пять минут!»

Виталий демонстративно прочитал записку. В огромных ладонях могильщика она оказалась соринкой.

– Что за миллион долларов? – равнодушно спросил Кошелев.

– Это аллегория!… Я начинающий поэт. Речь идет о килограмме черкизовской ветчины ко дню рождения.

На этот раз Кошелев посмотрел в синие глаза друга с кротким смирением.

«Я у тебя ничего не отниму. Все, что мне нужно – это быть рядом. Пить за твой счет, курить твои сигареты, купаться в отблесках твоей золотой славы! Ты не смотри, что я такой большой. Я – человек маленький!»

«Ну ладно. Уговорил!… В конце-концов есть некоторые обстоятельства, которые заставляют меня не пренебрегать дружбой такого кретина, как ты…»

– Дай сюда! – Скотопасских грубо вырвал из огромных рук могильщика паспорт и записку. Дрожащими тонкими пальчиками с розовыми аккуратно подстриженными ноготками воткнул бумажку между страниц, убрал в карман.

– Скот ты! Всех ненавижу!… Когда я приду к власти, в этом городе не останется ни одного незанятого фонаря!… Дэн-вешатель – вот как меня прозовут!

– Ты чего?! Обиделся что ли? – смутился Кошелев.

– Йог ты! Иди на химию! Пиджак помял!…

– На химию… На химию… Сам ты иди на химию. Йог ты! Живешь-то ты где?…

Кошелев пригласил Дэна в свои апартаменты. Не озвучил он только того, что квартира уже пять дней как сдана скромной студентке из Ростова по имени Даша Дай за сто пятьдесят долларов в месяц. Это было в три раза дешевле рыночной цены… Сам Виталий проживал на кладбище и у соседа двумя этажами выше. Обстоятельства – позже. В данный момент не имело значения. По плану на апартаменты не оставалось времени. Следовало срочно двигать за миллионом долларов. Пардон, килограммом черкизовской.

Друзья сели в такси. Платил за все с бандитских и своих тысяч Кошелев. Он себе нравился: новая дружба, как бизнес-проект… Вложения: пройти двадцать метров до могилы, держа в руке лопату, понаблюдать, как крупные мартышки опустят в нее на ремнях деревянный гроб, бросить привычными движениями десять лопат земли на крышку, счистить землю, открыть гроб, вынуть покойника, перенести в домик… Легкое волнение, поднесение ко рту коньяка (расходы на пойло вычитаются из полученных авансом пятисот баксов), танцы, оговор старшего товарища…

Скотопасских милостиво позволял за собой ухаживать. Великие должны быть благородны. Миссия давалась с трудом: время от времени по лицу юноши пробегали отсветы глубокой внутренней изжоги: как я всех ненавижу!…

– Вообще-то, я больше люблю сам быть за рулем, – произнес Дэн. Водитель такси был один из тех, к кому он испытывал легкую неприязнь. – Я без тачки – никуда. Была б моя воля, я б и в сортир на машине ездил!… Терпеть не могу ходить пешком.

– Действовать будем современно, четко, по быстрому!… – умудрено произнес Кошелев.

Скотопасских прищелкнул пальцами: Y-YES! Новый друг начинал ему нравится.

Через триста секунд у новой евроразвязки на третьем транспортном кольце они въехали в пробку, в которой простояли ровно сорок пять минут. Из них тридцать минут они двигались мимо домов сорок шесть и сорок восемь. Выхлопное марево стелилось над угрюмой зимней столицей, проникало во все щели, ухало в голове молотом. Вдали пенсионерки перебегали улицу, пугливо отскакивая от никуда не двигавшихся машин. Дэн ослабил ворот.

«Y-YES! Y-YES! Y-YES! Мы сделаем это!…»

* * *

Дядя Дэна Матвей Скотопасских трудился на Государство Российское. Иными словами, был чиновник.

Как выразился Коля Гоголь в своей неопубликованной повести «Драповое пальто» «Он был простой коллежский регистратор…»

Денег у этого простого регистратора были просто кучи! Однажды милый дядечка попал в пренеприятнейшую историю. Его сотоварищи вознамерились арестовать какие-то злые демоны из ФСБ. Ни в чем виноват он не был. С крупного банка вымогали взятку за прекращение одного налогового дельца, только и всего. Да этих дел закрывают по десять штук в день! А привязались именно к Матвею. Проклятые приверженцы избирательного правосудия! Просто он был лучше других, чище, изящней одевался, мозолил глаза. Вот к нему и придрались.

Матвей лишь посредничал и был в группе не один. Пока брали других коллежских регистраторов, смог побегать на свободе.

И отправить провинциальному племяннику, недавно приехавшему в Москву странный SMS с загадочного чуждого номера.

«Пушкино. Улица Ленина, 13. Съемная квартира 47, там никого нет. Под кроватью сумка с миллионом долларов. Забери. Дядя Мэтью».

* * *

Накануне Дэн занял у своего коллеги Константина Виноградова одиннадцать тысяч долларов, пообещав отдать их до конца следующего рабочего дня. Как и было обговорено, он появился в офисе, но не для того, чтобы отдать бабки.

– Мне нужно еще одиннадцать тысяч! – с ледяным аристократическим спокойствием выговорил Дэн Скотопасских.

Константин Виноградов был нынче в чистом, по последней моде костюме – темно-синий, в полоску, слегка длинноватые брюки отутюжены и добродушными складками спадали на черные туфли. Розовая рубашка, полосатый французский галстук из бугристой ткани…

Вдумчивые глаза начальника отдела по продажам червячно-катальных устройств фирмы «Хаум Раум Баранаум» лучились спокойным вниманием. Глядя на него собеседник понимал: в жизни Константин Виноградов не делает необдуманных шагов. Рекламный слоган крупной страховой компании – «Все правильно сделал!» – незримо реял над его головой.

Работавший в той же фирме Дэн был начальником смежного отдела: катально-червячных устройств. Отдел Скотопасских насчитывал лишь одного сотрудника – его самого. Но ему уже было сообщено из отдела по персоналу: скоро предложат кандидатуры, подчиненные будут!

– Подвернулся хороший вариант. Хочу взять джип! – сообщил молодой человек и уверенно посмотрел Виноградову в глаза.

– Ты же говорил, подвеска…

Собираясь приобрести «рено», Дэн яростно охаивал все другие марки: то подвеска слаба, то дизайн угловат…

Любой нормальный человек, у которого заняли на сутки одиннадцать тысяч, на следующий день с нетерпением ждет возврата долларов. Если должник требует выдать новые одиннадцать тысяч, здравомыслящий кредитор испытывает тоску, отказывается. Начинает с тяжкими предчувствиями расспрашивать, почему нельзя отдать долг.

Костя вдруг пришел в невероятное возбуждение. Глаза его загорелись. Тело заходило ходуном, словно уже решив бежать куда-то, но еще не зная, в каком направлении. Словно не Скотопасских, а он сам покупал джип.

– Подвеска – ерунда… – привычным развязным тоном человека, хорошо разбирающегося в вопросе заговорил Дэн. Он чувствовал, что водопровод дал первую струю. – Это – особая модель «ленд ровера»…

– «Ленд ровер»?! Ты берешь «ленд ровер»?!… Но погоди… Как?!… Он же стоит гораздо больше!… – какое-то сомнение, казалось, пробежало по Костиному лицу.

– Это только начальный взнос. Я беру в кредит под очень маленькие проценты. Один школьный приятель. Он давно в Москве…

– Ладно, не рассказывай. Это твои дела. Ну что ж, поздравляю: растешь! Растешь! – Виноградов похлопал Дэна по плечу.

– Сейчас беру у тебя деньги, потом беру джип, потом беру в банке кредит, вечером отдаю деньги тебе… Все нужно срочно, а то машина уйдет. Уж больно хороший вариант!

– Само собой! – произнес Костя.

Объяснение отдавало чистым обманом: ну что такое «сейчас деньги, потом джип, потом кредит в банке». Дураку понятно – если можно взять кредит, зачем перезанимать до вечера?

Но Константин не почувствовал обмана, его привычные ноздри ловили иной запах – запах «узаконенного идиотизма». Он относился к этому явлению с душой, любил его и, уж само собой, не имел ничего против.

Начальника отдела червячно-катальной продукции охватило еще большее лихорадочное возбуждение.

– Дэн! Это здорово! Мудрое решение! Так и надо!… Но где же я возьму одиннадцать тысяч?… Черт…

– Ты друг мне или нет?! Сейчас из-за тебя «ленд ровер» уведут! Прямо из под носа, – справедливо вознегодовал Скотопасских.

Лицо Константина осветилось серьезным светом.

– За кого меня держишь?!… – проговорил он. В голосе играли бандитские нотки. Так актер классического репертуара десять лет не выходивший из театрального здания на улицу, станет изображать братка-уголовника. – Я не найду, если нужно, одиннадцать штук грин?… Знаешь, какой у моего отдела бизнес?! Какой оборот?!… Да мне… Да вот сейчас только… Да вот за пять минут до тебя притаранил клиент, привез наличными пятнадцать штукарей баксов! Пятнадцать косых предоплаты за товар!… А ты!…

– Зачем предоплата? – встрял в разговор Кошелев. В джинсах с вещевого рынка и заляпанном свитере он не подходил к этому офису.

– Главная контора, козлы, без предоплаты отгрузку не хотят делать!… – пояснил ему Костя. – Бизнес тормозят!… Счастье, деньги еще в бухгалтерию не сдал… Все это – мое дело: хочу сдам, хочу – у себя подержу.

Скотопасских подобрел:

– Так бы и сказал сразу… Сам понимаешь, дело крутое – «ленд ровер»!…

– Еще бы! На твоем месте не так нервничал!… «Ленд ровер» из под носа уходит!…

– Если дашь одиннадцать тысяч, не уйдет! Договоренность с автосалоном.

Виноградов достал из кармана маленький ключик. Открыл верхний ящик стола, – единственный, запиравшийся на замок. Такие, потеряв ключ, вскрывают маникюрными ножницами. Достал увесистый конверт, в нем – пачка долларов.

– Бери пятнадцать, чтобы не пересчитывать… – проговорил Виноградов.

– Думаешь, мне в автосалоне будет охота пересчитывать?… Ведь придется изъять отсюда четыре тысячи…

– Нет, я пересчитывать не буду… – неожиданно заупрямился Константин.

– И я не буду! – не уступал ему Скотопасских

– Ни за что не стану пересчитывать!…

– А уж мне-то как неохота это делать!…

– Ну ведь все же ты у меня берешь в долг, а не я у тебя… – резонно заметил Константин.

– Ладно, – пошел на уступку Скотопасских. – Пятнадцать так пятнадцать… Что мне?… Кину им лишних четыре куска – пусть подавятся. Пусть вычистят мне перед первой поездкой весь салон зубными щетками. Чтоб ни пылинки! Поговорить насчет тебя? Может тоже возьмешь «ленд ровер»… Они любят работать с крутыми парнями.

Костя задергался:

– Буду признателен!…

Дэн покидал офис… С завистью его спину наблюдал Виноградов. В голове роились заносчивые мысли:

«Все же умею я жить!… Имею способность вовремя оказать услугу друзьям: я ему с деньгами помог, он завтра поможет с «ленд ровером»!

Константин уселся обратно за офисный стол. Денег не было теперь никаких: ни своих, ни чужих. Однако думать о «ленд ровере» было неизъяснимым блаженством.

Через пятнадцать минут, когда опьянение разговором улетучилось, дошло – срочная отгрузка товара, на которой настаивал клиент, без депозита невозможна…

«Ерунда! – подумал Костя. – Как-нибудь выкручусь! Главное, у Дэна теперь будет «ленд ровер» – покатаемся!…»

5. Ошеломление Люси Тупозаглотышевой

– Второй «рено» покупает за два дня! Офигеть можно!… – проговорил

сотрудник автосалона. Это был маленький круглоголовый молодой человечек в черном костюме: пиджак на четырех пуговицах, ворот запахивается чуть ли не в десяти сантиметрах под кадыком. Рубашки не видно – какая она? – во весь ворот торчит широченный розовый галстук. И огромные уши – двумя лопухами по бокам стриженой головы.

– А ты уверен, что это он? Тот, вчерашний?… – недоверчиво спросил второй – выше среднего роста, худощавый, с длинным, загибавшимся книзу носом и рачьими глазами.

– Еще бы!… Я его хорошо запомнил! И костюм на нем тот же, что и вчера. Только сумок нет… Вчера он был весь обвешан сумками…

– Распродался уже… – пробормотал длинноносый по фамилии Чинарев.

Дэн Скотопасских и Виталий Кошелев стояли в десяти метрах от стола с компьютером, за которым беседовали продавцы. Покупатели осматривали новенький изящный «рено». Кошелев пребывал в совершенном восторге. Машина нравилась. Никогда бы не мог подумать, что скоро поучаствует в покупке эдакой штукенции.

Новенькие сиденья с обивкой из недорогой ткани – укрыты прозрачными целлофановыми мешками. Пухлый руль, приборная доска, торпеда – все источало невыветрившийся запах пластика.

– Класс!… – потрясенно выговорил Виталий.

– А я тебе говорил!… А ты не верил!… Это – то, что нам нужно!…

До продавцов автосалона, оформлявших документы, доносилось «А я тебе говорил!… А ты мне не верил!» И так минут пятнадцать. На шестнадцатой минуте лопоухий понял – ничего не получается. Компьютер отказывался выдавать требуемый документ.

– Черт бы их побрал! – разразился обладатель широкого галстука, удачно скрывавшего несвежую рубашку. – Покупают тут «рено» каждый день… А что я им, железный что ли?!… Хоть бы через день ходили!…

«А я тебе говорил!… А ты не верил!» – продолжало нестись от дальней стенки автосалона. Там стоял «рено», деньги за который были уже получены.

– Нет… Все! Полная труба! – пробормотал лопоухий. – Ничего не работает!… Теперь они от нас до ночи не уедут. Проклятая автоматизированная система!… Что же делать?!… Стоп… Что это такое?… Погоди, что это?

Чинарев, до этого смотревший на экран невнимательно, судорожно вильнул головой.

«Вы уверены, что вы хотите отформатировать жесткий диск? Да. Нет.» – выскочило на экране.

Лопоухий попытался навести курсор на эту странную, ничем не спровоцированную надпись, но это ему не удалось – при приближении стрелочки надпись сама собой отпрыгнула в угол экрана. Лопоухий тупо взглянул на своего товарища.

– Что это? – вялым голосом спросил он.

– А я откуда знаю…

Лопоухий опять подвел курсор. Ужасная рамка отскочила в сторону… Широкий розовый галстук, казалось, сам собой полез у лопоухого из под пиджака.

Он щелкнул мышью. Просто так, ни на чем… Согласие «Да», которого он не нажимал, на мгновение выделилось и исчезло. Выскочило окошко форматирования диска.

– Что же это?!… – лопоухий вытаращился на экран. – Спасите! Да помогите же кто-нибудь!…

В этом вопле звучала бездна отчаяния.

– Эй, вы долго там будете колдовать?!… – зычным голосом выдал могильщик. – Нам ехать надо…

– Вирус! Вирус! – завопил лопоухий. От ужаса волосы на его ногах встали дыбом и зашевелились.

Снимая с себя ответственность, Чинарев поспешил из торгового зала. Зайдя во внутренних помещениях в комнатку бухгалтеров он проговорил сидевшей там в одиночестве худущей девице – у нее были рыжие крашеные волосы:

– Люда только что на компьютере жесткий диск отформатировал!… Там вся база данных! Все-все!…

* * *

«Смело товарищи в… О-па!
Духом окрепнем в борьбе!
В царство свободы дорогу,
Эх да блин оп-па проложим себе!»

Революционная песня разносилась над прекрасной современной улицей.

Перевший ее лопоухий человечек размазывал по лицу слезы. Он был уволен.

Народу на тротуаре было мало, а потому певец не чувствовал внимания публики. Вдоль бордюра стояли припаркованные машины, – их было множество. Работали рестораны – шум голосов и звон посуды доносился из дверей. Посетителям рано было расходиться. Тротуары пустовали.

Два-три особняка, из тех, что славятся офисами солидных корпораций, – ничего не производят, зато близки к правительству, – стояли с темными окнами. Трудовой день и организация денежных потоков уже закончены. Люди давно разъехались.

У входа в особняк, украшенного колоннами и статуями античных героев, лопоухий остановился.

– Гнида долговязая!… – проговорил он отчетливо. В голосе звучала ненависть и песня отчаяния.

Про царство свободы он более не горланил.

Тут же из тени, создаваемой гипсовым античным героем, выступил рослый человек. Не стесняясь преградил путь лопоухому. Тот отшатнулся и уставился на незнакомца.

– Это я-то?!… – угрожающе, тщательно разделяя слова, выговорил человек из тени.

Лопоухому он показался очень старым – чуть ли не дедушкой, – однако одетым по молодежной моде. Это был плохо выглядевший работник пера Иван Харепробойцев.

– Нет!… – поспешил уверить лопоухий человечек. – Чинарь! Паскуда!… Это он в компьютер вирус занес. А меня уволили. Постой, а может это вовсе и не Чинарь вирус внес?… Как же я сразу не догадался!… Это же афера! Ясный корень, афера! Заговор, преступление!…

Работник пера как раз в эти дни искал тему для журналистского расследования. Ему хотелось соорудить что-нибудь из ряда вон, так, чтобы прогреметь на всю страну! Но темы до сих пор не было.

– Какое еще такое преступление?…

«Только бы этот пьяница мне все откровенно выложил!» – молил Господа Иван Харепробойцев. – «Боженька, пожалуйста! Ты же видишь: нуждаюсь в твоем заступничестве! Больше всего на свете требуется хорошенькая темочка для журналистского расследования».

– В последние дни в нашем автосалоне один и тот же человек постоянно покупает одну и ту же модель «рено». Купил уже две штуки. Сегодня так торопился, что уперся вообще без документов.

– Семен Дуборыльцев… – представился Иван Харепробойцев. На всякий случай он конспирировался. Во времена оные – не лишне.

– Люся Тупозаглотышева! – протянул руку лопоухий.

– Е-мое, а я думал ты мужик!

– Нет, я девушка!… Но баб ненавижу! И потому одеваюсь во все мужское. Это новая мода среди нас, московских девушек…

Лопоухий тоже конспирировался. Делал он это изысканно. Харепробойцев поверил.

Любой нормальный человек, видя мужчину, представляющегося женщиной, думает, что это извращение. Иван подумал, что все в этом мире настолько съехало к катушек, что он, при всей журналистской проницательности, больше в состоянии отличить мужчину от женщины.

«Как же жить?! – ужасался Иван. – Как же заниматься сексом если женщины и мужчины неразличимы?! Один выход – не заниматься им вовсе!…»

Тоска охватила Харепробойцева. Чудовищные уши Люси Тупозаглотышевой торчали перед его лицом. «Если молодые женщины дошли до такого, то что же случится с мужчинами?» – с ужасом думал журналист. В голове его рождался план эпической статьи. Тема расследования была на время забыта. В будущей статье Харепробойцев обличал современность, предлагал насильно переодеть Люсю в женское платье и ратовал за простую жизнь.

* * *

– Скотопропойцев! Скотопродавцев! Скотоубивцев!… Скотосвинкин! – неистовствовал Люда.

Пока Иван клокотал журналистскими страстями Тупозаглотышев яростно мусолил прошедший день. Он отошел от Чинарева и сосредоточился на молодом покупателе. Его фамилию он склонял на все лады.

– Скотокабанчиков! Скотособакин! Скотоублюдков! Ското…

– Скотособакин… – с неожиданной задумчивостью произнес Харепробойцев. – Значит, его фамилия Скотособакин… А где он работает?

– Если бы знать… – вслед за новым знакомым Люда посерьезнел. – Скотособакин!… Все из-за него…

Иван вздрогнул. Его дерганые мысли вновь повернулись.

– Молодец! Ты догадалась!… – голос его был зловещ. Он не смотрел на Люду. – Все из за таких, как он!… Каждый день «рено» покупают!… Скотособакин… – журналист заговорил с ненавистью. – И такие, как ты, Люся, появились из-за них, Скотособакиных… Из-за них теперь мужчины и женщины неразличимы. А ты вынуждена ходить в мужском костюме и ненавидеть нас, мужчин…

– Да, это правильно… – подтвердил лопоухий Люда. – Скотособакин ко всему руку приложил.

– И уши тебе это они оттопырили!… – Харепробойцев бросил на Тупозаглотышева короткий взгляд.

– Не исключено… Сегодня я могу в это поверить. Два «рено» за два дня. И одновременно – жуткий вирус в компьютере и мое увольнение. Все это – звенья одной цепи.

– А имя ей – Скотособакин! – с ненавистью проговорил журналист.

– Да!… – с той же ненавистью, встрепенувшись, подтвердил Тупозаглотышев. – Все нити сходятся к одной Скотособаке!

6. Адам зла

Когда-то один человек по имени Адам дал жизнь всему человечеству. Это доказывает, что единица вовсе не ничтожна.

Мог ли один единственный Дэн Скотопасских дать жизнь всему современному Злу с большой буквы, Его Величеству Злу?…

Этого нельзя отрицать… Одиночка вовсе не так безобиден, как кажется. Любимому человечеству я бы посоветовал повнимательнее присматриваться к одиночкам. Их слабые ручонки поворачивают стрелки, проклиная которые летят под откос целые составы, ведомые могучими локомотивами. В столкновении глупого локомотива и хитрого одиночки выигрывает всегда последний. Жаль, что он не всегда прав.

– Скотский город! – приговаривал Дэн. – Я заставлю его подавиться собственными выхлопными газами. Я затолкаю ему в задницу шпили от его несравненных высоток!… Проклятое место!… И ведь никуда же от тебя не денешься. К тебе ведут все дороги. Тоже мне, третий Рим!… На месте первого Рима я бы обиделся и подал в суд!… Ничего, я заставлю тебя пожалеть о таком навязчивом гостеприимстве!… Моя ненависть поглотит тебя точно навозная жижа. В один прекрасный день ты станешь неотличим от выгребной ямы. Будешь знать, как требовать к себе повышенного внимания!

Машина без номеров катила по московским улицам. Их давно бы задержало дэпеэс – у Дэна не было ничего, кроме паспорта. Но в этот день, привлеченная сырой зимней мглою и слабыми, ненадежными светофорами в Москву прибыла Ее Величество Пробка. Она расселась в центре, раскидав руки и ноги по всему городу. Там, до куда она дотянулась – а ей хватило роста до самых дальних окраин, человека с жезлом встретить было нельзя.

Давно подмечено: дорожная милиция, как и все автомобилисты, ненавидит пробки и скрывается от них, как от огня.

В этот день Скотопасских и Кошелев могли передвигаться по городу без прав, номеров и документов на «рено». Но скорость при этом не превышала заветной цифры три. Иногда она возрастала до пяти километров в час. Тогда изящное «рено» умудрялось перегонять пешеходов: старух, инвалидов и сидевших на лавках влюбленных. Бойкие студенты, торопившиеся в библиотеки, развивали шесть – шесть с половиной кэмэ и оставались для Скотопасских недосягаемыми соперниками. Мотор «рено», эквивалентный сотне породистых лошадок, оказывался бессилен перед парой спортивных тапочек, неутомимо шагающих по свободному тротуару.

Кошелев забавлялся с радио.

– Козлы! Как я всех ненавижу!… – повторял то и дело Дэн, косвенно подтверждая правоту Харепробойцева, которого он не знал и Тупозаглотышева, которого видел мельком.

Стемнело. Пока они не добрались даже до кольцевой дороги. Изящное «рено» лишь приближалось к окраинам, но машин там было ничуть не меньше, чем в центре. Смрадное облако, испускаемое Ее Величеством Пробкой, висело над городом.

– Говорил тебе, надо было на электричке! Зря только одиннадцать тысяч потратили! Зря ты в автосалоне распсиховался – могли бы и подождать: все равно спешить некуда… До ночи из Москвы точно не выедем.

– Пустяк. Это лучше, чем толкаться в вагоне. Электрички сейчас переполнены… Пассажиров убивают еще на подходе к вокзалу. Тех, кому чудом удалось пробраться на платформу и проникнуть в вагон, вышвыривают из него на первом же перегоне. Остальных укладывают штабелями и везут на конечную станцию, откуда в течение недели тела забирают родственники… – Дэн бредил. Утомительные манипуляции с рычагом и педалями разъедали его психику.

Кошелев захрапел. Крупное тело могильщика склонилось вправо. Слюни, накопившиеся у него во рту, грозили пролиться через приоткрытую щелочку на плечо друга. Дэн толкнул его.

Выпрямившись, Виталий продолжал спать.

Наконец они перебрались через кольцевую дорогу. В какой-то момент уличная толпа автомобилей разом двинулась вперед и минут через пятнадцать от пробки не осталось и следа. Но ночь уже настала… Кошелев по-прежнему дрых.

По радио стали передавать танцевальную музыку без слов. Уставший и окончательно осатаневший Скотопасских гнал машину все дальше от города. Куда ехать он не знал. В какой-то момент закралось сомнение: по той ли трассе двинулись?!… Уже хотел разбудить храпевшего Кошелева, но тут взгляд выхватил указатель с расстояниями. Пушкино – среди перечисленных пунктов.

Танцевальная музыка становилась все монотонней и унылей. Дэну хотелось ее выключить, но он опасался заснуть. Раз проскочили мимо стоявшего на обочине человека с жезлом. Но «рено» без номеров мчалось с такой скоростью – тот не успел ничего сообразить.

«Гоняють!…» – подумал он, плюнул на асфальт и пошел досиживать дежурство в свой стеклянный домик…

Вот и улица Ленина. Скотопасских немного ослабил давление на газ. Но напряжение в его голове не ослабевало. Напротив – увеличилось.

* * *

В главной конторе «Хаум Раум Баранаум» вечером царствовало оживленное беспокойство. Сотрудники – возбуждены. Все обсуждали неприятность, приключившуюся в московском офисе компании.

За час до окончания рабочего дня клиент Константина Виноградова – фирма «Прыг Ко Ко» – принялся нервничать. Требовалось купить у «Хаум Раум Баранаум» запасные детальки для крупного клиента. Пятнадцатитысячная предоплата внесена. Но от Кости приходило ноль сообщений о произведенной отгрузке.

Менеджер «Прыг Ко Ко», – его звали Андреем, – понукаемый хозяином Прыгуновым Константином Константиновичем набрал Виноградова, все еще пребывавшего в счастливых мыслях об удачной операции с «ленд ровером». Звонок из «Прыг Ко Ко» вызвал раздражение.

– Отгрузка уже произведена?

Костя молчал, надеясь, что упорство собеседника иссякнет и он прекратит домогаться.

– Константин, вы отгрузили товар?

Виноградов по-прежнему ничего не говорил.

Потом ему пришлось ответить «не знаю». Сделано это было только потому, что прыгкоковский Андрей оказался слишком настойчивым.

– Как «не знаю»?! Они что там, офигели?! – этот вопль пятью минутами позже раздался в кабинете Прыгунова. – Долби, пока не ответят!

– Мы ничего не понимаем!… – промямлил Андрей в трубку. – Мы же разместили депозит, а отгрузки как не было, так и нет… Ничего не понимаем…

Виноград запаниковал. Настойчивость прыгкоковцев не предвещала хорошего. В отчаянии Костя прицепился к фразе:

– Я же не виноват, что вы ничего не понимаете!…

Еще некоторое время он героически морочил собеседнику голову. При этом были произнесены следующие фразы: «Что тут говорить. Давайте дождемся разговора, тогда и будем говорить…», «Я вам не могу ответить, потому что для ответа еще нет ответа». Это не считая стандартных Костиных отговорок «Сейчас вообще все очень сложно…», «В завершении рабочего дня мы такими делами не занимаемся», коих было произнесено достаточно.

Неожиданно прыгкоковец замолчал. Он не вешал трубку, но и не произносил ни слова. Костя подул в микрофон. Сомнений быть не могло: связь – в полном порядке!

Виноград с облегчением перевел дух. «Кажись, одолел придурка!» Радуясь победе, не произносил ни слова. Молчал прыгкоковец, молчал Виноград. Тишина становилась тревожной. Молчал Виноград, молчал прыгкоковец. «Что же это? Чего он молчит?!» – в голове Кости разрасталась паника.

Наконец, молчать стало совсем трудно.

– Андрей… – негромко произнес Виноград.

В ответ – полная тишина.

– Андрей… – чуть громче повторил Виноградов.

Опять ни слова… «Да слышит ли он меня на самом деле?!» – усомнился кредитор Скотопасских.

– Эй, вы слышите?…

Виноград уже готов был с облегчением положить трубку на рычаг, но сотрудник «Прыг Ко Ко» откликнулся:

– Слышу!… Конечно я вас хорошо слышу…

И опять – тишина.

Это становилось невыносимо. Виноградов разнервничался.

– Неужели нельзя было заказать эти детали заранее?!… – воскликнул он. – Замучили претензиями! Невозможно работать! Все в последний момент!…

На этой фразе Константин, наконец, повернул голову и заметил: позади него, за спинкой стула стоит сам Хоппер фон Поппер Первый – управляющий московским представительством фирмы «Хаум Раум Баранаум».

* * *

Взгляд Хоппера фон Поппера Первого не предвещал Винограду хорошего…

– Пройдемте кабинет… – сердито произнес начальник.

Фон Поппер не прислал секретаря, а пришел сам, – плохое знамение! Почище затмения солнца!

Константин посерел. Молчание сотрудника «Прыг Ко Ко» отошло, – то ли на второй, то ли на третий план…

Кабинет начальства… За столом – Хоппер фон Второй – заместитель Первого. Любитель кадровых вопросов.

– Меня обокрали… Обвели вокруг пальца… Выманили все деньги… – признался Константин под строгим взглядом.

– Кто обвели пальца?… – произнес Хоппер фон Второй.

– Скотопасских пальца обвели. Обвели пальца пятнадцать тысяч, – забормотал Виноградов, с перепугу подстраиваясь под обороты начальства. – Сначала обвели пальца одиннадцать тысяч, потом обвели пальца пятнадцать тысяч… Долларов!

Хоппер фон Первый сел за стол, выдвинул ящик, достал оттуда калькулятор, протянул фон Второму. Тот застучал по клавишам.

– Итого обвели пальца двадцать шесть тысяч! – подвел итог вычислениям. – Махинация особо крупный размер…

– Идиот особо крупный размер… – добавил Первый.

Оба фон Поппера уставились на Винограда.

– Их было двое… – Костя потупился. – Я давно уговаривал «Прыг Ко Ко» приобрести у нас запчастей на пятнадцать тысяч… – спокойно, ни на что не надеясь, принялся врать Константин. – Надо создать небольшой склад запчастей для гарантийного ремонта проданного. Но «Прыг Ко Ко» медлило. Я решил заказать запчасти за свой счет. Тут позвонило «Прыг Ко Ко» – посыпались китайские «баранаумы». Для ускорения поставки хотели разместить в нашем офисе депозит в пятнадцать тысяч. Тогда Главная контора готова отгрузить детали не дожидаясь банковского перевода. На руках у меня оказалось двадцать шесть тысяч – пятнадцать прыгкоковских и одиннадцать своих. В офисе появился Скотопасских с каким-то незнакомым мне человеком. Дэн сказал: это – широко известный в подпольных кругах колдун.

– Какое имя?… – спросил Хоппер фон Поппер Первый. – У этого… Э-э… Мага…

– Маг Дух Бурий… – не задумываясь сочинил Константин.

– Буридух!… – сказал Хоппер Второй.

– Буридух, признался Скотопасских, уже передал ему часть своего мастерства. Дэн устроился на работу в представительство неслучайно…

– Случайно-не… – проговорил Хоппер фон Поппер Второй. – Надо срочно сообщить главный офис!…

Он встал со своего глубокого кресла и заходил вдоль окон. За ними – ночная чернота.

– Буридух составил за него резюме и отправил в отдел кадров. У Скотопасских были более выгодные предложения, но Буридух приказал устроиться на «Баранаум»… – Виноград сделал многозначительную паузу. – Со мной Скотопасских начал странный разговор: им с Буридухом необходима автомашина. Затем спросил, как ситуация с «Прыг Ко Ко». Я собирался отнести депозит в бухгалтерию. Они вдвоем – Скотопасских и Буридух начали произносить странные заклинания. Точно не помню текст. Примерно… «Джип – деньги – кредит – банк – беру – отдаю – сегодня – завтра – холла – молла – балла – колла – Баранаум – обкрадаум – комплито – идиото – беру – отдаю…» Я опешил… На столе была чашка остывшего чая. Я взял и сделал глоток. Возможно…

– Они всыпали что-то в чай! – воскликнул фон Первый.

– Не видел этого, – с чистым сердцем признался Виноградов. – Полагаю, все дело в заклинаниях. «Поппераум… Попераум… Фирма-фирма обкрадаум» – говорили они. И полный обкрадаум!… Пока я отвлекся на чай, Скотопасских вытащил из стола свертки с деньгами…

– Обкрадаум… – задумчиво проговорил Хоппер фон Поппер Второй.

– Уходя, Скотопасских сказал: «Хочу активизировать мировое зло! С помощью Буридуха стану его вождем. Как Адам был прародителем человечества, так я стану прародителем нового мирового зла. Передвигаться буду на «ленд ровере»!…

Подробность произвела на обоих Хопперов фон Попперов особенно тягостное впечатление. С минуту они молчали.

– «Первой жертвой нового мирового зла станет «Хаум Раум Баранаум»!» – так утверждал Скотопасских, – добавил Виноградов.

– Мы свяжемся с главной конторой, а вы приготовьте все, что рассказали в письменном виде. Я отправлю в Европу… – проговорил фон Поппер Первый.

7. Сорок седьмая квартира

Они вышли из «рено». К ночи еще сильнее потеплело. Лил не прекращавшийся теплый зимний дождичек.

Дом номер тринадцать был кирпичной пятиэтажкой. В большей части квартир свет не горел. Сквозь окна подъезда виднелась неярко освещенная лестница.

Зевнув, Виталий Кошелев, еще не знавший, что отныне он Дух Бурий или Буридух, проговорил:

– Погода совсем не зимняя. Настолько не зимняя, что это наводит на подозрения.

Дэн вглядывался в номер дома, висевший над соседним, первым подъездом. Все верно: они приехали точно по адресу, указанному в дядином сообщении.

– Подозрения о чем?…

– Ты что, разве не слышал?… – продолжал тем временем беззаботно болтать Кошелев. – Американцы нарочно что-то делают с погодой. Ты спросишь, зачем… Я тебе отвечу. Это диверсия. Год от года по всей России будет становиться теплей и теплей, пока, наконец, не наступит настоящая тропическая жара. Этот дом, к примеру, будет утопать в джунглях. Красная площадь зарастет пальмами, кругом будут валяться кокосовые орехи… Ты спросишь, какая от этого польза американцам?… Они забросят к нам обезьян из своих зоопарков. Пока это невозможно. Из-за сурового российского климата обезьяны дохнут.

Они двинулись к подъезду. Джунглей по сторонам пока не было видно, но у самой двери валялись осколки нескольких пивных бутылок. Не считая окурков, шелухи от семечек… Мартышки, не боясь холодов, уже прибыли.

– Как только вырастут пальмы, тотчас появятся и обезьяны… – не прекращал своих разглагольствований Виталий. – Это так же верно, как и то, что не зная кода, мы сюда не попадем!…

На панели домофона светилась яркая красная точка. Скотопасских принялся набирать номера квартир. Но тщетно – никто ему не отвечал.

– Обезьяны по замыслу американцев, приведут жизнь России в полный беспорядок. Дни и ночи они будут скакать и гримасничать. Наш отзывчивый народ начнет им подражать, лупить среди пальм в барабаны, орать песни, веселиться… От этого рухнет промышленность…

– Нам надо попасть в подъезд!…

Вдруг оба явственно услышали голос, который проговорил:

– Попасть внутрь стоит десять рублей…

Молодые люди переглянулись…

– Просуньте червонец в щель внизу… Тогда я открою.

Теперь стало ясно, что говорящий находится по другую сторону двери. Дэн сделал Кошелеву знак и могильщик послушно достал из кармана тоненькую пачку денег, вытащил из нее самую мелкую купюру – пятидесятирублевку. Наклонившись, подсунул под дверь.

Секунд десять продолжалась пауза. Человек с другой стороны нагибался за деньгами. Дверь не открылась…

– У меня нет сдачи… – донеслось с другой стороны.

– Черт со сдачей! Открывай! – Скотопасских забарабанил кулаком.

Дверь тут же отворилась… Перед ними стоял маленького роста тщедушный мужичок в старомодной шапке-ушанке из собачьего меха, купленной еще до двадцать шестого съезда КПСС.

– Иногда по три вечера кряду стоишь – никакого дохода. А то за ночь три-четыре раза открываешь… На сегодня хватит. План выполнен! – проговорил мужичок. – Можно отдыхать. С пивом!…

Выйдя из подъезда, он пропустил в него молодых людей. Скотопасских, а за ним – Кошелев – стремительно взбежали по лестнице. Сорок седьмая квартира располагалась на четвертом этаже. На лестничную площадку выходило четыре двери. Ниоткуда не доносилось ни звука. В подъезде было на удивление тихо. Предстояло самое трудное… Ключей от замка у приятелей не было.

– Что же делать?… – упавшим голосом сказал Кошелев.

Дверь была железной, крашеной черной краской. Хотя и знали – деревянных дверей в этом мире не осталось, до последнего момента надеялись: в съемной квартире хозяева поскупились на металлическую. Теперь надежды умерли…

8. Дэн Скотопасских приуныл

«Деревянную дверь можно вышибить одним ударом… Виталику это под силу. Но даже одним ударом – большой риск. Эту же дверь надо выламывать минут сорок, не меньше. И то, при наличии инструмента. Вряд ли мы сможем безнаказанно орудовать столько времени!»

На первом этаже у входной двери запищал домофон. Приятели, как по команде, спустились на несколько ступенек вниз.

Их можно было принять за парней, ожидающих, когда знакомый соберется и выйдет из квартиры.

Вверх по лестнице поднимался какой-то мужик. Лифта в пятиэтажке не было.

Не поднимая головы, усатый мужчина лет сорока не без труда преодолевал ступеньки, отчаянно цепляясь при этом за перила.

– Ну я тебе покажу, падаль!… Я тебе сейчас устрою! – бормотал он.

Дэн и Виталик его не интересовали. Приятели посторонились.

Минут через десять усач достиг пятого этажа. Некоторое время настойчиво нажимал на кнопку рядом с дверью, – до четвертого этажа доносилось негромкое, назойливое жужжание. Но ему не открыли. Тогда усач принялся мерно долбить ногой в железную дверь, выкрикивая через равные промежутки времени:

– Открой, падаль!… Открой тварюга!

В интервалах между воплями и ударами в подъезде царила гробовая тишина. Каждая атака заставляла стены невысокого дома ходить ходуном. Грохот должен быть слышен в квартирах аж соседнего подъезда. Но все выглядело, точно за дверями квартир нет людей – дом вымер. Оставайся в нем хоть один жилец – в нем бы возник интерес: что происходит?!

Дэн понял, где выход из положения…

– Какие инструменты нужны, чтобы выломать дверь?…

– Идеально – отбойный молоток… – Кошелев почесал в затылке. – Но сгодится и крупное зубило с кувалдой. А еще лом… Но как?!…

– Очень просто… Поехали!… На выезде из Москвы я видел крупный магазин. Там продают инструменты. Главное, чтоб работал!

Прыгая через ступеньки, приятели помчались вниз… Двигатель изящного «рено» завелся с пол-оборота.

Машина полетела по сонным улочкам подмосковного городка…

* * *

Им повезло: магазин работал. В нем приобрели перфоратор – нечто среднее между дрелью и отбойным молотком. Функционировал от аккумуляторов. Продавец согласился немного подзарядить их в подсобке.

Вооруженные инструментом Скотопасских с Виталиком влетели в подъезд – кодовый замок еще при уходе был предусмотрительно выведен из строя.

На лестничной клетке – тишина.

– На все про все у тебя минут тридцать-сорок! – провозгласил Дэн. Нанеся в металлический лист чудовищный удар, завопил:

– Открывай, паскуда, а то всю дверь разнесу!…

Виталик уже исполнял угрозу. Крепкое заграничное сверло толщиной в палец с грохотом вгрызлось в стену возле дверного косяка…

Скотопасских продолжал изо всех сил наносить удары:

– Дрянь! Тварь! Открывай, пока дверь не вышиб!…

За двадцать пять минут никто из соседей и не подумал взглянуть, что происходит на лестнице…

Разворочанная стена смотрелась чудовищно. Поднатужившись, могильщик оттянул коробку вместе с дверным полотном в сторону. В образовавшуюся щель мог пролезть человек…

Сумки с деньгами под кроватью не оказалось. Небольшая комната настолько убого обставлена, – глядя на эти зиявшие пустотой углы становилось очевидно – искать больше негде.

Помимо кровати меблировку составляли старый обеденный стол, колченогая табуретка, шкаф. Дверцы полураспахнуты. Виднелось отделение для верхней одежды с единственной вешалкой, полки, на которых ничего не лежало.

Кухня, ванная – она была совмещена с туалетом – коридор, – все было голым. Даже на антресолях – ничего, кроме поваленной на бок пустой трехлитровой банки.

Дэн был потрясен…

– Нас опередили! – прошептал он.

Механически вернулся в комнату. Лишь теперь взгляд задержался на единственной вещи, подтверждавшей, что здесь в современной истории побывала человеческая душа: сборник кроссвордов – обычная тоненькая книжечка, – вы купите их на любом лотке с печатной продукцией.

Скотопасских медленно подошел к столу, уставился на книжечку. Призывное название, пестрый рисунок… Хотел отойти. Нечто зацепило взгляд на первой странице. Дэн вгляделся…

Почувствовав: приятель разглядывает кроссворды не просто так, Виталик подошел ближе, пробормотал:

– Чего уставился, йог ты?…

– Взгляни, милый друг, ты ничего не замечаешь? – Скотопасских взял книжечку в руки.

– Нет… А что?… – тупо ответил могильщик. – Кроссворды, как кроссворды…

– Посмотри, эти линии… Проведены чем-то твердым. Скажем, ногтем.

Виталик выхватил у приятеля сборник. Принялся рассматривать под лампой. Она свисала с потолка, абажур засижен мухами.

– Да, кажется, что-то есть!… – наконец произнес он. – Вот здесь, здесь… Еще здесь… Несколько борозд… Какие-то черточки… На кой черт они нам?! Твой дядя обманул нас!…

– Если уж он кого и обманул, – злобно прошипел Дэн. – То не нас, а меня!…

– Подумаешь!… Ты что, приватизировал дядю?!… Только эта дурацкая машинка обошлась в несколько сотен баксов… Я несу расходы!

Он кивнул на иностранный перфоратор.

Вдруг Виталик точно бы опомнился:

– Послушай, но если здесь нет денег, как же ты рассчитаешься с долгами?!… Этот малый… Там, у вас в офисе… Ведь он тоже… Он отдал тебе не свои деньги!…

– Перестань! Не каркай!… Ты сам видел черточки…

– Какие черточки?! Нам нужен миллион… Тебе нужен миллион! Не черточки!

Скотопасских грубо выхватил из рук могильщика сборник кроссвордов.

– Полагаешь, дядя случайно провел их на этом сборнике?!… – воскликнул он.

– Да что ты прицепился к этим бороздкам?!… Мало ли отчего они могли возникнуть!…

– Это верно. Но ты посмотри, какие буквы они подчеркивают!…

Сборник кроссвордов опять перекочевал к Виталику. Тот поднес его к лампе и принялся слегка поворачивать, ловя блики на глянцевой типографской поверхности.

– Де… – проговорил он. Затем еще через некоторое время: – Эс…

– Вот! Ты понял!…

– Ничего не понял… – честно признался Виталик. Тут же ахнул. – Денис Скотопасских!…

– Именно!… Это не просто сборник кроссвордов. Это знак! – Дэн говорил торжественно. – Не думаешь же ты: такие совпадения могут произойти случайно?!…

Кошелев принялся поворачивать сборник под лампой. Он рассматривал третью линию. Через мгновение знал, под какой буквой проведена.

– Не может быть!… – произнес Виталий. – ДСВ… Это значит: Дэн Скотопасских, Виталик… Но как?… Твой дядя – волшебник?

– Я и сам не могу этого объяснить. ДСВ… Я и ты. Ведь мы действительно появились здесь. Дядя – человек необычный. В свое время, я слышал, даже имел какие-то отношения с генералом Горгозиным. Кто-то познакомил их на неком официальном мероприятии, куда дядя был приглашен… Понимаешь?

– Ничего не понимаю.

– Это было давно, лет восемь-десять назад… Дядя интересовался паранормальными явлениями: телепатами, экстрасенсами, передачей мыслей на расстоянии…

– Ничего себе! С ума можно сойти с твоим дядей!…

– Это верно, дядя – человек необычный. Видимо поэтому им и заинтересовался генерал Горгозин.

– Кто это? Не знаю такого!…

– Не удивительно. Этот человек занимал большой пост в службе охраны президента, но предпочитал держаться в тени. Он занимался оккультизмом, поддерживал отношения с выдающимися экстрасенсами, заслужил репутацию весьма загадочной личности… И все же не верю, что дядя мог предугадать твое появление…

– Значит подчеркнутая буква В – это не Виталик, а что-то другое. Но что?…

– Что бы ни было, это должно вывести нас на сумку с миллионом. Активизируй мыслительный процесс! Активизируй!…

– Ве… Ве… – заметался по комнате Кошелев. – Что это может значить?! Водка… Вино… Врезать… Вломить… Выпить…

– Вода! – вскричал Скотопасских. – Миллион спрятан в воде!… Ванная!…

– Бачок в туалете! – заорал во всю глотку могильщик.

– Что вопишь?!… Не забывай: хоть квартира и имеет отношение к дяде, проникли сюда, разломав дверь… В любой момент может заявиться милиция. Тогда мы попадем туда же, где сейчас Мэтью – в тюрьму!

Приятели ринулись в санузел. С бачка в мгновение ока снята крышка: ни там, ни под ванной, ни под раковиной – нигде сумки с долларами не было.

– Черт бы его побрал, дядю! Все! Пойдем отсюда. А то действительно арестуют, – Кошелев направился к двери. – Всегда я шел по пути наименьшего сопротивления!… Одно дело поехать, забрать лимон и отправиться его праздновать, другое – ломать двери, потом еще и голову… Зачем только с тобой связался! – негодовал могильщик. – Все твои истории – вранье!…

Засунув кроссворды в карман пиджака, Дэн шагнул следом.

Прихватив перфоратор и в очередной раз сдвинув металлическую конструкцию, приятели выбрались на лестницу.

Тишина. С этажей – ни звука. Стараясь не шуметь, спустились на первый. Оказавшись на улице, прошмыгнули к «рено», стартер едва чикнул и автомобильчик, не зажигая фар, съехал со двора.

С квартирой сорок семь было покончено.

9. Matthew Scotch mystery

– Имей ввиду: заставлю отдать деньги! – угрожающе произнес могильщик.

В салоне автомобиля – темно. Дэн зажег лампочки. Изящное «рено» медленно ползло по улице. От тротуара покрышки отделяло не более десяти сантиметров. Слева стремительно проскакивали машины.

Уличный свет падал на лицо менеджера фирмы «Хаум Раум Баранаум». За последние сутки в нем впервые не разглядеть заносчивой самоуверенности. Напротив, тень растерянности то и дело искажала черты.

– Вези меня в Москву!… Кому я продам перфоратор?!… Ты мне оплатишь расходы!… – могильщик расходился все больше.

Скотопасских приуныл сильнее.

– Дурак! – не унимался Кошелев. – Зачем я поверил тебе?!…

Дэн вперился в белевшее в неярком уличном свете лицо друга: кого тот называл дураком – его или себя?

Самолюбие Скотопасских мучительно страдало.

– Зачем я поверил такому идиоту, как ты! – развеял сомнения Дэна Кошелев. – Сидел себе на кладбище, как было хорошо: могилки, похороны, полный покой!… А теперь – бегаю по квартирам с этой машинкой и взламываю двери… Нет, как хочешь, а мне пора на кладбище!… Добрось хотя бы до Москвы.

Скотопасских испытал тоску. Вдруг понял: нуждается в могильщике. Как ловко тот выломал дверь!… Разве смог бы Дэн управиться с ней за такое короткое время!… А как безошибочно Виталик выбрал нужную модель перфоратора! Что станет делать без такого помощника?

– Вези на кладбище! Покоя хочу! – произнес Кошелев.

Дэн нажал на тормоз. «Рено» остановилось.

– Ты понимаешь, где-то в этом городе нас ожидает миллион долларов? Глупо не воспользоваться вариантом. Этот кроссворд и подчеркнутые буквы – не случайны. Ты ведь не знал моего дядю. Я помню: после бани и шашлыка самой большой любовью его жизни были именно кроссворды…

Кошелев внимательно смотрел на товарища. Некоторое впечатление слова друга произвели. Словно бы искал что-то, – подтвердить мимолетное ощущение.

– Кроссворд в квартире сорок семь не может быть случайностью. Его оставил дядя!… Косвенно это подтверждается датой на сборнике… – Дэн извлек тоненькую книжечку из кармана, сунул под нос могильщику. – Смотри, пятнадцатое число. За день до момента, как получил от Мэтью сообщение. Выходит кроссворды были оставлены именно в роковой день.

Кошелев взял книжечку в руки.

– Да… Пятнадцатое… Но где тогда миллион?…

– Есть только одно объяснение, – Скотопасских продолжал развивать мысль, которая пришла на ум недавно. – Дядя отправил сообщение, действительно планируя оставить сумку в квартире сорок семь. Но что-то изменилось. То ли решил, что это небезопасно, то ли обнаружил какую-то угрозу. Пользоваться мобильником больше не хотел…

– Почему?…

– Ты что, не знаешь – любой оператор из Билайн может прочитать это сообщение…

– И про миллион известно еще кому-то?! – с испугом произнес Кошелев.

– Не исключено.

* * *

В подъезде было по-прежнему тихо. Очень худой человек, – на его носу висела капля, – медленно крался по лестнице. Все самого начала казалось авантюрой, но удержаться не мог. Два дня он крепился, на третий понял: противостоять соблазну – выше сил.

Зобкина мучил аллергический насморк. Болезнь имела нервное происхождение. Стоило испытать глубокие, неприятные переживания, – ранимая душа откликалась соплями. Если Зобкин не расставался с носовым платком, это означало: его бросила девушка или устроился на новую работу. На этот раз из носа текло особенно сильно. Личная жизнь не при чем. Ее не было… Зобкин устроился на новое место – в компанию Билайн, но дело даже не в этом…

С детства Зобкин обожал чужие секреты. Он любил подслушивать разговоры. В Билайне получил доступ к SMS-кам. Смотреть их часто и подолгу не было шансов. Но третье же сообщение оказалось таким, что у Павла перехватило дух. Речь – о спрятанном под кроватью миллионе.

Сердцем Зобкин понял – это не розыгрыш, не условный знак, все, как написано: в обычной квартире рядового дома лежит миллион.

Что толку от знания?! Как туда попасть? Чьи это деньги?!… Кто так странно поверяет секреты ближним? Заодно и всем, кто имеет доступ к электронной информации… Раздумья истерзали Зобкина. Он стал невнимателен: к концу третьего дня успел совершить фантастическое количество мелких ляпов и крупных ошибок. Начальник мрачно произнес:

– Можешь завтра не приходить…

– Вот как?! – Зобкина охватила радость. – А я завтра и так не могу!… Откуда узнали, что хочу не придти?…

Павел знал, куда поспешит, едва окончится рабочий день.

Разбирало любопытство: всего лишь глянуть на окна, подойти к двери… Электричка доставила в подмосковный городок по расписанию.

Он приближался к четвертому этажу. Какая тишина!… Казалось, жильцы подъезда умерли. Вид развороченной двери потряс уволенного билайновца. Все подтвердилось: сообщение – не шутка!…

Смахнув с кончика носа жидкую нервическую соплю, Павел остановился. Через тридцать секунд пристального разглядывания пришел к выводу: теперь в квартиру может проникнуть любой желающий…

Дверная коробка заскрипела о бетонный пол, выложенный кафельной плиткой. С этим звуком угрюмый рок пожаловал в жизнь Зобкина.

* * *

– Вполне возможно, послав сообщение и отправляясь в квартиру Матвей обнаружил слежку. Тогда он переменил планы, – продолжал излагать соображения Скотопасских. – Оставить миллион там, где вот-вот появятся преследователи, он не мог. С другой стороны, просто уйти из квартиры, ничего не оставив… Должен был подать мне знак.

Кошелев, еще минуту назад не желавший ничего слышать, невольно увлекся рассуждениями приятеля.

– Но ты не получал больше SMS!

– Само собой! Видимо, после того первого раза он боялся пользоваться мобильником. Дядя знал: я помню об его увлечении кроссвордами. Был уверен – я обращу внимание на сборник, догадаюсь: это послание! Первые две буквы понятны: ДС – Денис Скотопасских. Третья… Что значит Вэ?

– Вэ… – повторил Виталик. – Да, что?!

– Дорожка к миллиону долларов! – Дэна охватило возбуждение. – Вэ… Возьми… Войди.

– Послушай, Дэн, зря мы ушли из квартиры. Если Вэ – это указание, выполнять его надо только там, за железной дверью…

* * *

Оказавшись в маленьком коридоре, Павел замер… Взгляд его скользнул по полу. Тот был выложен потертым светло-коричневым линолеумом, следы на котором начинались сразу за дверью. Чьи-то ботинки были испачканы в мелкой крошке. Она ссыпалась с разламываемой стены.

Зобкину показалось: людей было много. Минимум трое.

Он прислушался, хотя чутье подсказывало – квартира пуста.

Не доносилось ни звука.

Осторожно ступая, Павел заглянул на кухню, в санузел и лишь после этого добрался до комнаты.

Бросился к кровати. Сумки не было! Зобкин отодвинул продавленную и просиженную мебелишку в сторону, упал на корточки.

Поводя носом в сантиметре от пола, исследовал пыль. Следы говорили – сумка была. Но вытащили ее не сегодня, а три дня назад: слой пыли разрушен предметом с подходящими размерами.

Старая пыль – густая, клокастая, новая – лишь слегка припорошила паркет точно бы молодым снежком.

То, что произошло через мгновение, заставило следопыта вскочить с корточек. Он резко повернулся к двери.

Увы, оказавшись в квартире сорок семь, Зобкин пошел против своих предчувствий и погубил себя.

* * *

– Я думаю – нет, – ответил на реплику Кошелева Скотопасских. – Если я прав, дядя Матвей не мог оставить сумку в квартире. А давать прямые указания, куда он собирается ее отнести – опасно. Кто-нибудь мог бы воспользоваться ими. Наверняка, по дядиному следу кто-то шел… Мы забрали главное – дядино указание, кроссворд. Теперь надо разгадать букву Вэ – миллион долларов – в руках!

Виталик напрягся. Но в его голове не было мыслей. Буква Вэ там была, но вокруг нее царила совершеннейшая пустота.

Как известно, собака размышляет образами. Она не думает «Пойду погрызу кость». Она представляет эту картину словно бы на экране кинотеатра. Похожая ситуация – с могильщиком.

На экране его домашнего кинотеатра пробежали привычные образы: кладбище, могилы, подношения, стол в их домике, который во время последней пирушки так замечательно уставили бутылками. Была там и буква Вэ. Кошелев хорошо представлял ее: он видел широкую длинную палку с одной стороны и пузатые обводы с другой. Но буква была одинока. Ее не обнимал никакой смысл.

Кошелев понял: это конец.

– Виталий! – торжественно проговорил Скотопасских. – Я понял, что означает буква Вэ. Дэ Эс Вэ – «Дэн Скотопасских! Внимание!»

«Как же все просто!» – пронеслось в голове у могильщика.

10. Жертвы тишины

В квартире номер сорок семь появились два милиционера.

Они были вызваны одинокой старушкой Марией Куракиной, проживавшей на пятом этаже. На днях ей прибавили пенсию. Возрадовавшись, престарелая Мария решила побаловать себя кофеем. Но поскольку, как и положено Марии, была девой, излишнего нервного возбуждения страшилась.

Напиток решила купить не простой, а декофеинизированный.

Зайдя в ближайший магазинчик, торговавший по странно низким ценам, дева Мария поинтересовалась:

– А есть ли у вас кофе декофеинизированный?

Законченные в свое время средняя и высшая советские школы, которыми по праву гордимся поныне, позволили Марии выговорить последнее слово с первого раза – без унизительных оговорок и спотыканий.

Продавщица, нанятая в магазин с подозрительными ценами за умеренную зарплату – из другого поколения. Слово не разобрала. Следуя правилу: без особого повода с покупателями не пререкаться, ответила утвердительно:

– Есть!…

Иначе придется спрашивать раздраженным голосом «Какого – какого?», зло кривить лицо… Не хотелось: продавщица – в добродушном настроении.

Старушка обрадовалась.

Тоже имела нехитрые правила. Положив на блюдце мятые бумажки, схватила взамен банку, не стала разглядывать буквы на этикетке. Для этого существуют продавцы. Ее дело – спросить…

Кофе оказался ядреной крепости. Кофеину в нем – двойная доза. Турецкая фирма, производившая порошок, решила: чтобы не выливать в канализацию кофеин, вытягиваемый из другого, ими же выпускаемого декофеинизированного сорта, надо подмешивать изъятую крепость в сорт купленный старухой.

По прайсам кофеек проходил, как «элитарно крепкий и ароматный».

Хлебанув чашечку, старуха испытала нешуточное беспокойство. Сердце застучало, как в день пенсии, – всегда шла к почте с затаенным страхом «А вдруг не дадут?!»

«Да почему же не дадут?» – спрашивала себя. И сама отвечала: «Не дадут и все! Просто так, неожиданно и без объяснений!» Последнее казалось вероятным. «У нас все могут!» – думала она. Когда давали, торопливо смахивала в сумочку, не считая, мятые ассигнации. «Господи, слава богу! Пронесло! Дали! Опять повезло!…» Скакала домой с чувством солдата, возвращающегося со смертельного задания.

Поскольку на декофеинизированный грешить не могла, объяснила сердцебиение дурными предчувствиями. «Ограбят! Узнали, что добавили пенсии и ограбят! Ну и жизнь. Одни дают, другие тут же грабят. А может – одна шайка?»

Дева Мария несколько раз подходила к двери. На лестнице кипела будничная жизнь: кто-то истошно орал «Открывай, скотина! Убью, сука!», молотил в чью-то дверь пудовыми кулачищами. Это успокаивало…

Пока чувствовала в подъезде присутствие жильцов, было не так страшно.

Потом крики смолкли. Старуха забеспокоилась.

Тишина пугала. Но вслед на лестнице начался грохот и послышались такие угрозы своротить дверь вместе со стеной, что она опять, как казалось, окончательно, успокоилась. Стены дрожали.

На радостях выпила еще чашечку «декофеинизированного». Потом еще… Когда допивала третью, грохот и крики смолкли. Старуха подошла к двери: тишина представлялась чудовищной.

Никто и ничто не могло отпугнуть убийц и грабителей. Сердце рванулось из груди. Дева Мария позвонила в милицию.

Поднимавшиеся к ней патрульные с удивлением обнаружили: дверь в квартире номер сорок семь выломана. В образовавшуюся щель может протиснуться каждый желающий. Немедленно позабыли, к кому шли, и протиснулись.

Оказалось, до них тот же номер осуществил гражданин Зобкин. Ни формального, ни неформального отношения к сорок седьмой не имел.

Взломщик был задержан.

Старуха еще раз убедилась: предчувствия не обманывают. Что же до того, что вскрыта не ее дверь, рассудительно объяснила: злодей шел грабить именно ее, но ошибся этажом.

– Он молодой? – поинтересовалась у милиционеров старуха.

– Еще какой!…

– Так не удивительно!… Какая сейчас молодежь: прут не знамо куда… Глазищи вытаращат и прут! Как тут этажом не ошибиться!… – Мария с наслаждением ощущала, как действие элитарного ядреного ослабевает, умиротворенное валерианкой, кефиром и каплями для сна «Спистару», рекламируемыми в сети проводного радиовещания.

«Еще какой молодой» Зобкин, сидя, тем временем, в милицейской машине за решеточкой, закатывал глаза не понарошку… К нервной аллергии у него добавилась нервная водянка головы, нервная базедова болезнь и нервное заикание… На подходе было нервное плоскостопие и нервное искривление позвоночника.

* * *

– Внимание… На что дядя Матвей обращает мое внимание?…

– На стол… Кроссворды лежали на нем, – тупо произнес Кошелев.

– Получается, зря ушли из квартиры? Ты виноват… – в голосе Скотопасских не было злобы. – Нет, нереально. Денег там не было. Стол без ящика, я запомнил. Чтобы спрятать лимон, доллары надо приклеить под крышку… Неправдоподобно. Я бы заметил – нагибался, чтобы посмотреть под кровать.

– Что означает буква Вэ? – Виталик устал и опять чувствовал: ему порядком все надоело.

– Мне кажется, дядя обращает внимание на что-то, скрытое в самом сборнике.

Дэн зажег лампочку. Она ярко освещала раковину его уха, но на страницы отбрасывала лишь слабый печальный свет.

Скотопасских перелистал книжечку. Вернулся ко второй странице, принялся внимательно разглядывать.

– Есть, вот оно! – завопил он. – Смотри – такая же вдавленная линия!… Ошибки быть не может!… Дядя провел ее ногтем…

Виталик выхватил сборник, но черточки разглядеть не мог. Чтобы рассмотреть эту мелочь, в машине не хватало хрустальной люстры с десятком лампочек.

– Ни черта не вижу…

Скотопасских отобрал кроссворды.

– Пойми, если не хочу, чтобы миллион уплыл из рук, надо действовать быстро, четко, по-современному! Иначе сейчас нельзя. Иначе – никакого миллиона. Есть ручка, карандаш?

– Откуда?! – возмутился Кошелев.

– Ну да! Твой инструмент – лопата… Вот что, нужна база…

Дэн задумался. Впервые за вечер посетила мысль: сегодня, как и вчера, заснуть придется не долларовым миллионером, а обычным менеджером фирмы «Хаум Раум Баранаум». Атака все же захлебнулась.

Сон менеджера Скотопасских не устраивал. Он знал: миллионеры спят иначе. Их сон подходил ему больше…

* * *

Люда Тупозаглотышев, который из конспирации так удачно представился лицом женского пола, обманутый им доверчивый журналист были возле автосалона. Того, где Скотопасских приобрел изящное «рено».

Нити, уцепившись за которые можно добраться до Скотособакина, сходились именно здесь. Журналист видел их рваные, раздерганные концы.

Несмотря на поздний час в стеклянном помещении сновали люди. Стоя на противоположном тротуаре, Тупозаглотышев вглядывался в бывшую работу.

По торговому залу бегали Чинарев, худущая девица, – она трясла рыжими волосами, – важный директор Федор Петрович.

«Пытаются восстановить систему…» – равнодушно подумал Тупозаглотышев. К запертым дверям подкатили новенькие «Жигули» – пятая модель – из них как пожарники, прибывшие на возгорание, торопливо выскочили два человека. Они были молоды и самоуверенны. В руках один держал матерчатую сумку.

Незнакомцы забарабанили в дверь. Толстое стекло откликнулось на всю улицу. Звонков двое отчего-то не признавали.

Рыжая девица кинулась навстречу.

– Это уголовный розыск! – испуганно произнес Люда. К этому моменту он протрезвел. Приключившиеся события представлялись еще в более мрачном свете, чем в момент увольнения. – Сейчас меня арестуют!

Быстро пошел прочь. Журналист схватил его за рукав, затащил за «Газель», – грузовичок стоял у стены на широком тротуаре.

– Ты не хочешь увидеть, что дальше?

– Что смотреть?! Это легавые! За мной!…

Харепробойцев стал убеждать Люду: двое никак не могут быть за ним, все знают – Тупозаглотышева уволена, чего ей сидеть в офисе? Да еще ночью!…

– Им лучше попытаться схватить тебя дома! – обнадеживающе добавил Иван.

Люда чувствовал: он неадекватен, уходит в иную, параллельную реальность, уже трудно воспринимать мир. Общая картина дробится на мелкие части. Как калейдоскоп: каждый раз складывается по-разному.

– Не волнуйся! – Харепробойцев ткнул его в брюхо. – Понаблюдаем за ними! Авось все обойдется!

Стоя за грузовичком они смотрели на автосалон сквозь два стекла кабины. Происходившее в торговом зале тоже за толстым стеклом.

На события взирали через три слоя стекла.

– Охренеть можно! – пробормотал Люда. – Три слоя стекла!…

Еще утром мог ли он знать, – благополучный сотрудник автосалона! – как все получится?! Изменчива жизнь плебея! Дураки думают: если не высовываться и ни во что не лезть, проблем не будет. Проблемы будут! Они трусливы. Они боятся задирать сильных и потому ищут для эскапад маленьких лопоухих толстячков. Они набрасываются на них, превращают в ничто, в кучу страдающего дерьма, напуганного и истерзанного.

Двоих с сумкой уже впустили в автосалон. Не медля ни секунды ринулись к компьютеру, за которым работал Тупозаглот.

Люда негромко затянул старинную арестантскую песню.

11. Кладбищенские гарантии

– Я должен поработать над этим сборником… Это непросто: нужен свет, спокойная обстановка, – проговорил Дэн. – Иначе атака, столь победоносно начавшаяся, может захлебнуться.

Он раз за разом перелистывал кроссворды. При таком освещении, если хочешь что-то рассмотреть, надо напрягаться.

– Начну мучаться с ними в машине, глаза чего доброго устанут, – сказал Скотопасских. – На хрена мне очки?!

Он взглянул на приятеля. Огромная голова могильщика неподвижна, как верхняя часть бронзового монумента. Ни один мускул не шевелился. В мозгах Виталика в эту секунду шествовала мысль: все же свалял дурака. Кошелев наблюдал за ее плавным движением без энтузиазма. Дэн отвлекал его.

Мысль слаба. Она передвигалась медленно, как калека, входящая на мост через ущелье. Слабый ветерок – и тот способен ее опрокинуть.

– Мне нужна база!… – выговорил Ден.

Мысль рухнула в пропасть.

– Какая?… Ремонтная, машинотракторная или скотоводческая? – вяло откликнулся Виталик. – У меня есть одна на примете… По разведению племенных крупношерстных крокодилов.

– Любой наступающей армии необходима база! Ты что, не понимаешь?!

– Нет. Если нужна база, здесь неподалеку, в десяти километрах, у кольцевой дороги есть складская. Автопогрузчики, коробки с товаром, охранники, которые пьют, когда на них не смотрит начальство… Тебе – туда. Ты можешь поселиться в коробке вместо телевизора. Или свить гнездышко в бочке с квашеной капустой…

Кошелев зевнул. Мысль, как Кощей бессмертный, была вновь на дорожке и медленно двигалась к мостику. Виталик терпеливо ждал.

– Мне нужна база, с которой я мог бы выезжать на мероприятия. После их проведения возвращаться обратно. Атака захлебнется! Ей не жить без базы. Войска требуют обеспеченный тыл.

Ден отчаянно хотел спать. Он привык дрыхнуть минимум с одиннадцати до девяти тридцати. Если накануне удавалось убедить Хоппера фон Поппера Первого, что в первой половине дня необходимо выехать на переговоры с заказчиком, – дрых до одиннадцати. После пробуждения за тридцать минут с грохотом собирался и отправлялся в офис. В зависимости от ситуации, выдавал за результаты встречи предыдущие достижения, либо предлагал отказаться от работы с клиентом. «С ними невозможно говорить!» – веско отмечал Дэн.

Немец, хитрый до простодушия, верил ему.

Дядино сообщение убило привычный ритм. Для его возрождения требовалось жилье, для съема требовались деньги. Чтобы добыть их – надо разгадать дядин кроссворд. Но отгадывать кроссворд в машине – подвергать риску зрение. Как прогрессивный молодой человек Скотопасских позволял себе все. Кроме одного – подвергать риску бесценное здоровье.

– Да, срочно необходимо осесть на базе! – заключил он. – И – диета, диета, еще раз диета… Конечно, нагрузка на глаза с этими кроссвордами будет ужасной. Но ничего… Наляжем на морковку. У тебя дома есть морковка?… Как ты думаешь, сколько морковок понадобится, чтобы возродить зрение. Я порушил его разгадыванием кроссворда. У тебя в апартаментах есть достаточное количество морковок?…

Смысл тирады про морковки был прост, как сам овощ. Дэн не забыл: днем могильщик пригласил его пожить в апартаменты. Как известно: хочешь заманить в дом важного гостя, приглашай не раз и не два… Раз-то был, а вот два-три – с этим Вит медлил.

– Поехали к тебе!… Момент настал. Атака захлебнулась… – иногда, в исключительных случаях, этикет позволял аристократам подсказывать крепостным крестьянам, что от них требуется. Так велось на заднем дворе французских Людовиков. Дэн уважал их.

– Подбрось-ка лучше до Москвы, – предложил Кошелев. Он ценил только легкие пути. – Синицы, гуси, утки – только в руках! О том, что в небе, будем молчать… Небо оставим пилотам дальней авиации. Пусть они гоняются за своими журавлями, пока не кончится керосин и страшный грохот не ознаменует их гибель.

– Не понял?

– Видишь ли, не собираюсь тратить силы и время на то, что не обещает гарантированного результата. Для меня восемь главных букв в жизни – это «гарантия».

Как следовало из слов, Виталик тоже был современным человеком. От окончательного «осовременивания», отделяло одно: он не признавал диет. Особенно морковных.

– Кстати, ты не дождался, пока автосалон выпишет тебе документы и съехал, – продолжал он. – А среди всего прочего, они должны были выдать гарантию. В случае поломки, можно ремонтировать «рено» без денег.

– Гарантия в чистом виде существует только на кладбище! – презрительно бросил Скотопасских. – Только там заказчик стопроцентно уверен в результате.

– Там я в последнее время и работаю. Мне нужна надежная, кладбищенская гарантия, что ты заполучишь в руки дядин миллион. Без кладбищенской гарантии не могу делать в проект никаких инвестиций. Ты и так обошелся слишком дорого. Не забывай о пятистах долларах, которые должен. Плюс расходы, понесенные потом: такси, пиво, еда, перфоратор… Не могу болтаться по городу в убыток. Предлагаю выгодную сделку. Поскольку все равно будешь миллионером, а одиннадцать тысяч в сравнении с миллионом – никакие не деньги, подари «рено». Автомобиль никак не оформлен. Что стоит вписать меня владельцем?!…

– С ума сошел?! – возмутился Дэн. – Не могу без тачки!…

Современный человек без тачки перестает быть собой. Он превращается в египетского раба, который уныло плетется по пыльной дороге строить по заданию фараона пирамиды. Другое дело – в авто. Там он сам ощущает себя фараоном.

В Древнем Египте фараоном надо было родиться. Это было непростым делом, оно удавалось лишь одному человеку в стране. За это его почитали, как бога. У нас это может сделать каждый. Достаточно, имея деньги, вырезать объявление и подъехать по указанному адресу. В стране пирамид такое не действовало.

– В таком случае, можешь сегодня в тачке и ночевать!…

– Послушай… – резкий ответ крепостного раба не вывел Скотопасских из равновесия. Он по-прежнему отлично помнил о своих целях. – Кроме кладбищенских гарантий, о которых ты упомянул, существует масса иных…

– Например? – дерзко поинтересовался Виталик. Другу он верил меньше, чем в бога, в которого не верил вообще.

– Гарантии бывают офисными, дружескими, мимолетными…

– Все – мимо кассы. Требуются кладбищенские. Я трачу на тебя время, нервы, а главное – деньги!… Ты хочешь, чтобы поселил в своих апартаментах. А знаешь, сколько гостей столицы – мужского, а большей частью женского пола – ломали свои копья, чтобы поселиться в них?… И всем я сказал три русских буквы «ноу»!…

– Виталик, я верю: перед твоими апартаментами валяются груды изломанных копий. На каждом из них – фабричное клеймо: «Сделано в Ростове», в Воронеже, Самаре, Екатеринбурге. На худой конец, в Душанбе или Хорезмской области. Харьков и Полтаву я даже не упоминаю. Но я выдвигаю то, что не могли предложить барышни. Мой конек – дружба будущего миллионера. Долларового, заметь!… Не каждый день будущий миллионер распахивает объятия. Цени!…

– Все это фигня! – трезво подытожил могильщик. Дорогой он хорошо выспался и теперь в голове было просторно. Чем меньше мыслей, тем проще выбрать из них верную. Кошелев сделал это:

– Реальный обладатель любой, пусть самой захудалой квартиры в Москве, бьет будущего долларового миллионера, как карточный туз кроет шестерку. Скажу тебе, обладай ты хоть миллиардом в долларах, но будущим, достаточно простой комнаты в коммуналке, чтобы тебя уничтожить. Вези в Москву!… Не забудь про долг. Если хочешь, чтобы тебя поддерживал, нужны кладбищенские гарантии. Ни офисные, ни складские, ни даже таможенные. Кладбищенские!… Только такие признаю. Как хорошее пиво должно быть импортным, так и гарантии, чтобы я их принял, должны быть кладбищенскими! Баста! Аминь! Хоп!

12. Мочевой пузырь нервной системы

Зобкина влекли в неволю. Тарахтел милицейский «уазик», окошки в отделении для опасных злодеев зарешечены.

Парень чувствовал: слабая жизнь более не в силах держаться в теле.

Зобкин не бился о прутья на окне, как птица о клетку, не взывал к милиционерам. Знал: смерть – избавленье.

В том, что она наступит с минуты на минуту, сомневаться не приходилось. Все болезни, как известно, происходят от нервов, и только венерические – от любви. Могучая нервная система Зобкина норовила подкорректировать последнее.

Когда его подсаживали в воронок, один из милиционеров заметил:

– Смотри, у него пятна на лице. На руках… Похож на попугая!

– Как бы он нас не заразил! Какой-нибудь сифилис подхватишь! – неприязненно сказал второй. – Приятель, ты часом ничем таким не страдаешь?

– Со мной на нервной почве может произойти любое заболевание!

– Ну сифилис-то на нервной почве не возникает, – резонно заметил первый милиционер.

– У меня от нервов может возникнуть что угодно! Даже сифилис!…

Менты грубо затолкали его в воронок.

Через некоторое время стал терять сознание. Милиционер заметил это, велел напарнику остановиться. Машина подрулила к тротуару. Толстый дядька забрался в отделение к задержанному. Потряс за плечо.

Павел открыл глаза:

– П-плохо!…

На голове образовались странные, необъяснимые вздутия. Малиновые пятна сливались друг с другом. Зоб вспух, спина скрючилась, ноги Зобкин поджимал под сидение – они отпадали…

– Не довезем! – заключил старший милиционер.

– Здесь рядом больница!… Пусть осмотрят. И нам спокойнее.

Захлопнув дверь, закрыли ее на замок, развернулись и покатили в противоположную сторону.

* * *

– Хорошо! – сдался перед неумолимой кладбищенской логикой Скотопасских. – Допустим, уступлю тебе «рено»…

Виталик вздрогнул. В смелых мечтах не предполагал такого успеха. За прошедшие сутки выручил сначала сто пятьдесят долларов с Даши Дай (но это за аренду квартиры, афера не могла считаться законченной), затем – вот это уже чистейшая прибыль – пятьсот баксов от орангутанга. Не прошло двадцати четырех часов – становится обладателем новенького автомобиля. Стоимость – одиннадцать тысяч долларов! Отличная коммерция!… Атака не только не захлебывалась, но и развивалась с ошеломительным успехом!… Главное – получить бумажки на авто, а там…

– Мне тоже требуются гарантии кладбищенские, а не дружеские, не офисные и даже не таможенные!… – проговорил Дэн с ненавистью.

– Любая гарантия, исходящая от меня, может считаться кладбищенской. Ведь я – могильщик! – справедливо заметил Кошелев. – До тех пор, пока ты не получишь свой миллион, можешь рассчитывать на мою всестороннюю поддержку: гостиничную, банно-прачечную, автотранспортную, кухонно-ресторанную… В свое время я планировал заделаться поваром. Соглашайся на условия. С этого момента в жизни не будет проблем. Будешь гоняться за своим миллионом, как сыр гонится за маслом: быстро, четко, по-современному!

Скотопасских осознал: могильщик оказался в большей степени скотиной и в меньшей – идиотом, чем предполагалось вначале. Это портило дело. План Дэна был сверстан под другую пропорцию: больше идиота и меньше скотины. Но что теперь переживать: пропорция неизменима!

Даже если бы могильщик благодаря чуду стал умнее, он бы при этом одновременно стал еще большей скотиной – хитрой и изворотливой. А если бы он стал глупее, то при этом не заделался бы меньшей скотиной: он бы просто стал скотиной тупой, грубой, сущим животным, общение с которым для каждого нормального человека – в тягость.

* * *

– Не жилец! – проговорил дежурный врач, даже не удосужившись отойти от пациента.

– Что нам делать?

– А ничего не делать… Посидите немножко, подождите в коридоре. Думаю, времени он не займет. Парнишка, видно, интеллигентный, культурный, долго не протянет… Какая профессия?…

– Домушник! Квартирный вор… Прямо в квартире поймали…

– Ах, так это преступник?! – с истомой в голосе пробормотал врач и пошел в ординаторскую. – Не ожидал… Может быть… Может быть… Да минут десять, не больше, – бросил он, обернувшись. – Окочурится, не беспокойтесь. Я ж понимаю: трудности со сбором доказательств, суд, происки адвокатов… А так – одним головорезом меньше!

Разговор отчетливо слышен Зобкину. После последних фраз парню стало хуже. Нервная система разрасталась, как раздуваемый теплым содержимым мочевой пузырь. Она сокрушала окружавшее ее тело.

Санитары разместили Павла на каталке, повезли в реанимационное отделение. «Десять минут! Всего только десять минут! – закрыв глаза думал Зобкин. – И потом подохну!… А мог бы сто лет жить! Зачем сунул рыло в эту квартиру?! Вот идиот!»

Он припомнил, помимо воли, какой прекрасной и счастливой была жизнь час назад: битком набитая электричка, прогулка по ночному городку, боязнь ограбления…

Его выложили на койку. Оказался в палате один.

Грезилась свобода, – мочевой пузырь нервной системы начал сдуваться. Нервная водянка головы отступала, нервная базедова болезнь пятилась. Нервное искривление позвоночника и нервное плоскостопие стихали на удивление быстро.

«Почему я никогда не ценил своей жизни?! Простой жизни! Без квартир с открытыми дверями, мильтонов и нервного сифилиса?!»

Без посторонней помощи Зобкин встал с кровати, подошел к двери, приоткрыл. В дали коридора виднелись милиционеры. Они сидели и тупо смотрели в пол.

«Ждут, когда подохну!» – осознал он.

Быстро двинулся в противоположную сторону.

Зобкин удалялся от милиционеров по коридору. С каждой секундой становилось легче. Проклятый пузырь нервной системы, погубившей его, сдувался.

Навстречу вразвалку топала врач-реаниматор, стокилограммовая бабища. Шла к нему. Ее сопровождали санитары, привезшие Зобкина в палату. Санитары прыгали вокруг нее на задних лапках, как дрессированные пудели вокруг дрессировщика.

«Сахар выпрашивают, суки!» – подумал Зобкин, но санитаров не признал: в палату его везли с закрытыми глазами.

Те не узнали пациента, хотя прошли в полуметре…

Зобкин чувствовал: дьявол водит его руками и переставляет вместо него его собственные ноги.

«Давай, родной, давай!» – подбадривал его Зобкин.

Картина переменилась через мгновение: левый пудель резким скачком развернулся на маленьких черных ножках.

– Да это же он! Умирающий!… Ну-ка ляг обратно!

Зобкин побежал.

Толстая врач-реаниматор продолжала топать в палату. Она думала: пациента все равно уложат в кровать.

При выходе на лестницу прыткий медицинский работник настиг Зобкина и получил в челюсть. Впечатление от удара оказалось для обоих свежим: Зобкин ударил человека впервые. Санитар давно не получал по морде.

Оставив медика лежать на полу, Зобкин поскакал через три ступеньки вниз. Дьявол не покидал его… Зобкин неистовствовал, как футбольный болельщик на трибуне, после того, как любимая команда забила гол. «Давай!… Еще! Еще!…»

Дьявол старался, скалился, показывал на темной морде крепкие белые зубы. Зобкинский черт был похож на приезжего таджика.

* * *

В океанариуме автосалона, отделенного от внешнего мира лишь стеклянными стенами, кипела работа. «Следователи», – так воспринял Тупозаглотышев двоих молодых людей, – перебегали от одного компьютера к другому.

На самом же деле они были из компьютерной фирмы.

Некоторое время назад компания установила в автосалоне программу, автоматизировавшую бухгалтерский учет и выписку документации. После удачной диверсии Люды, автосалон парализовало.

Контора, просуществовавшая на рынке пятнадцать лет, все это время неуклонно наращивавшая продажи, теперь не могла сбыть даже старое дырявое колесо.

Такого не было раньше, когда счета выписывали на коленке.

«Вот вам, суки! Так!» – злорадствовал Тупозаглот, забывая, что ни умысла, ни воли его в произошедшем нет.

Чинарев, от волнения не имевший возможности проглотить слюну – рот его пересох – подскочил к автопоилке – аппарату для подачи холодной и горячей воды в кружки сотрудников. Маневр его виден через три стекла.

Чинарь выхватил из стопки кружку, сунул под сосок, но автопоилка не работала.

Компьютерный вирус вывел из строя и ее!

От досады продавец хотел плюнуть, но не смог. Поставил кружку на место.

«А этот Скотособакин не так плох! – решил Тупозаглот. – В известном смысле отомстил за меня. Теперь Чинарь сдохнет от жажды».

* * *

Зобкин выскочил из подъезда и побежал мимо автомобилей скорой помощи, мимо воронка прямехонько кусты. Запетлял между ними, как заяц.

Но его было видно – кусты голые. Павел, подгоняемый страхом, выскочил обратно на дорожку. Изо всех сил помчался к домам.

Нервное плоскостопие не могло удержать его, хоть за ним никто и не гнался.

Милиционеры по-прежнему сидели в коридоре тупо уставившись в пол, врачиха-реаниматорша ожидала пациента у его кровати, а санитар, не шевелясь, лежал в том месте, где получил по морде. Другой санитар находился в коридоре за углом и терпеливо ждал лежавшего. Тот ждал, когда к нему, в свою очередь, подойдет тот, из-за угла.

Каждый из них был уверен в разумности своего ожидания и мог ждать таким образом вечно.

Один Зобкин в этой ситуации наращивал скорость, потому что его ногами двигал смуглый таджикский дьявол.

13. Сделка с бессовестностью

– Ты все-таки тупой, раз не понимаешь, что миллион долларов будет у меня в руках максимум завтра к вечеру. Уже послезавтра ты мне не понадобишься!… Я смогу снять любую квартиру, какую захочу!

– В чем дело?… Можешь снять ее уже сегодня и рассчитаться автомобилем. Подумай сам: я избавляю тебя от проблем…

– Каких?

– Заполучив миллион, наверняка приобретешь себе вместо «рено» «ленд ровер».

«А ведь могильщик прав!» – подумал Скотопасских. – «Что мне «рено»?!… Купил его только на один-два дня… Не таскаться на своих двоих. Не мог же я купить простые «жигули»!»

– Учтем «рено», как твой взнос за аренду квартиры на длительный срок. Плюс мои харчи…

«Подавись своими харчами!… Что делать?! Ведь он не отвяжется!… Без базы мне никак! Куда я поеду?! Не ночевать же, в самом деле, в машине!»

– Зачем тебе «рено»? Ты ездить не умеешь.

– Понимаешь, без тачки я чувствую себя неполноценным. Раньше не обращал на это внимание, но теперь, пообщавшись с тобой… Ты тоже… Мог бы не торопиться, однако первым делом – в автосалон. Не запретишь брать с тебя пример. Такие как ты – образец для остальных!…

– Что верно, то верно… Ладно. Помогу тебе… Только это «рено» я не отдам. У меня правило – ничего своего ни в долг, ни в подарок! Завтра купим второе изящное «рено». Будет твоим. Частично, выручишь деньги, получив от меня оплату за квартиру. Частично – заработаешь. А пока возьмешь одиннадцать тысяч в долг у Винограда. Я помогу!…

– Договорились!… А этот Виноград… Он не откажет?

– Чего ему отказывать?… Виноград для того и существует, чтобы давать в долг! Пойми, наличные – тяжкий груз. Не каждому дано нести его. Отдав мне пятнадцать тысяч, Виноград может спать спокойно – знает, куда делись денежки. Дал их в долг. Я же приобрел лишь массу проблем. Во-первых, «рено» – ни документов, ни гарантии… В любой момент могут угнать, разбить, машина может сломаться… Обветшать, подвергнуться коррозии, выйти из моды, наконец!… Даже если бы я не купил автомобиль, я все равно вынужден пристроить эти деньги: пропить, прогулять – в этом случае я рисковал бы здоровьем. Разрушал печень, тонул в омуте случайных связей. А хитрый Виноград преспокойненько дрыхнет в своей постельке и ни о чем не волнуется. Он хитрозадый, этот Виноград. Даром, что прикидывается таким правильным! Даже если бы я не потратил деньги, я бы непрерывно подвергался риску. Меня могут ограбить, вытащить деньги из кармана. А Виноград и тут не рискует: деньги в моем кармане, а его – пуст. Ни за что не несет ответственности. Такие, как я, как ты, надрываясь тащат за него жизненный груз. Так чего ему отказывать?!… Да он рад сплавить денежки дуракам, как мы!…

– Не думал, что он такая тварь! С виду приличный парень.

– Внешность обманчива. Только и думает, как тебя обжулить, всучить тебе кругленькую сумму в долг!… Помнишь, сегодня просил у него одиннадцать. Он уперся, заартачился: надо видите ли ему всучить именно пятнадцать!… Как будто кто-то поверит, что ему и вправду лень считать!…

– Да… Я тоже обратил на это внимание.

– Страшный человек! Жулик! Кровопийца!… Сейчас сидит, потирает ручки. Едем к тебе!… Будто мне мало проблем без этих четырех тысяч!…

– Послушай… – вдруг сообразил Кошелев. – Ведь у тебя при себе целых четыре тысячи!… А ты ведешь себя, будто в кармане – ноль.

– Это верно. Только никаких четырех тысяч у меня нет. У меня вообще нет денег.

– А где они?

– В автосалоне! Я отдал их за «рено».

– Но оно стоит одиннадцать.

– Не знаю… Я убедил себя, что отдам им все деньги, какие будут в руках. Это все Виноград!… Помнишь, как прицепился: «Не буду пересчитывать!», «Не буду пересчитывать!» Что я – негр – за всех пересчитывать!… Этот Виноград – законченная скотина. С ним невозможно иметь дело. Вырывает кусок прямо из глотки!… Видишь, что происходит?! Нагрел меня на четыре тысячи на ровном месте! Не жулик ли?! Как я всех ненавижу! Немедленно едем в автосалон! Меня гнусно обманули! Ну и народ! Кругом только жулики!…

14. Моральная гибель Тупозаглотышева

Подъехав к автосалону Скотопасских не стал пересекать сплошную полосу и переезжать на противоположную сторону улицы, – остановился напротив. Затем решил: бросить машину у бордюра небезопасно, – улица не такая широкая. Машин к вечеру не убавилось.

Въехав на тротуар, приткнулся к грузовичку, – тот стоял в метре от стены дома.

Еще подруливая с удивлением обнаружил: один из двоих, что стояли прильнув к стеклу грузовой автомашины, знаком ему.

– Болван из автосалона! – проговорил Кошелев.

Скотопасских уже распахнул дверь…

– Где мои четыре тысячи! Сдача с пятнахи!

Тупозаглот от неожиданности утратил дар речи. Харепробойцев на всякий случай отошел в сторону…

Через пару минут Люду волокли через дорогу к стеклянным дверям автосалона.

Важный директор Федор Петрович, Чинарев, рыжеволосая девица и даже специалисты из компьютерной фирмы, – равнодушных не оказалось. Зрелище привлекло всех.

Глядя из автосалона, представлялось: Люда отчаянными жестами подбадривает товарищей.

– Тупозаглот идет качать права! – мрачно заметил Чинарев.

– Он еще когда от вас вышел, Федор Петрович, сказал: его вышвырнули за пять минут, как собаку. А положена компенсация, – подтвердила рыжеволосая девица.

– Правильно мы его уволили! – произнес директор. – От такого дерьма лучше избавиться сразу! Собака и есть!

– Избавишься от него, как же!… – в голосе Чинарева звучал скепсис.

– Неплохо успел нализаться! Еле идет! – заметила девица.

– Не идет, а волокут! – усугубил Чинарев.

Дэн и Кошелев подволокли изо всех сил упиравшегося Люду к автосалону, забарабанили в стекло.

С полминуты директор размышлял, как быть, подошел к входу велел охраннику приоткрыть дверь.

– Четыре тысячи долларов! – проорал с улицы Виталик.

– Так и думали! – тихо произнес директор, с ненавистью уставился на Тупозаглотышева.

Тот задергался еще сильнее. Пытаясь вырваться из цепких рук мучителей, выкрикнул:

– С-суки!

– Безобразная сцена!… – промолвила рыжая девица.

– Пятнадцать тысяч!… – выкрикнул Скотопасских.

Тупозаглот таращил глаза.

– Ну и дерьмо! – заявил Федор Петрович. Чтобы обидеть Люду больнее, напугать его, сказал:

– Не зря я тебе выгнал! Сразу догадался: ты нарочно все испортил… Я хотел ограничиться увольнением. Но теперь тебя не пожалею… Жди вызова к прокурору!… Мало того, что ты – вредитель, ты еще и вымогатель!…

Неожиданно вырвавшись из лап мнимых собутыльников, Тупозаглот побежал по улице.

– Лови его! Лови! Живое доказательство убегает! – закричал Чинарев.

Могильщик кинулся за Людой, за углом автосалона догнал его, схватил, попытался тащить обратно. Тупозаглот, которому отчаяние придавало сил, вырвался.

Дэн медленно пошел за приятелем: Виталик боролся с Людой…

– Ну и шпана!… Мерзко смотреть! – проговорил Федор Петрович.

Охранник закрыл дверь.

* * *

Дэн и Виталик вернулись. У Кошелева оторваны пуговицы на куртке.

Никто не обращал на них внимания.

– Автосалон закрыт! – отвечал охранник.

– А как же документы?!

– Пусть Тупозаглотышев сам приходит за документами!

Ничего не оставалось, как поплестись к машине.

* * *

«Да ведь это те, что купили «рено!» – вдруг сообразил Чинарев. – Как не признал раньше!»

В автосалоне шла возня с софтом.

Новенькое «рено» без номеров соскочило с тротуара. Медленно, словно в задумчивости, покатило по ночной улице.

Чинарь отошел от стекла…

Он не видел, как от бровки рванулось вперед желтое такси.

В прокатной машине, – он ощущал себя заправским сыщиком, использовал особенности, присущие жанру детектива, включая преследование на такси, – покатил Харепробойцев. Цель: установить адрес Скотособакина.

* * *

По инструкциям Кошелева, «рено» полтора часа кружило по городу. Они то въезжали на транспортное кольцо, то сворачивали с него, попадая с проспекта в улицу, а из улицы в переулок. Через некоторое время – наоборот… Оказывалось: по кольцу добрались не туда, выезжая на проспект повернули в противоположную сторону, в улицу въехали не ту, переулок – с односторонним движением.

В конце стоял милиционер.

Милицейская палка светилась электрическим набалдашником.

Выяснилось: Дэн – приезжий из Ростова-на-Дону, Москвы толком не знает, Виталик – прожил всю жизнь в Москве, покидал пределы своего района всего несколько раз. Многие места видит впервые.

В иной ситуации, имея разные характеры и происхождение, двое могли дополнять друг-друга, но теперь из взаимодействия не получилось ничего.

Впрочем, нескоро, но добрались…

Изящное «рено», изнуренное бесконечными поворотами и возвращениями, медленно вползало в узкий, длинный двор.

Эта кишка выглядела, как преддверие ада, путь в преисподнюю. Что угодно может выглядеть так, но не милая дорожка к дому и сладкому отдыху!

Бросив машину на черном пятачке, – ни одного фонаря не горело, – приятели вошли в подъезд.

– Должен предупредить! – произнес Кошелев. – Не уверен, но возможны события…

«Так и предполагал! – подумал Дэн. – Само собой! Что можно ожидать от тебя, кроме событий! Типичная московская скотина!»

– Возможно даже, произведут на тебя неприятное впечатление! Мне плевать: если ты такой неженка, нечего переться в Москву! Здесь непрерывно что-нибудь происходит. В гробу видал таких изнеженных приезжих!… Вообще непонятно, отчего ты такой впечатлительный? Приезжий должен быть закаленным и злым. Ни на что не обращать внимания!

Подошли к двери. Кошелев приставил ухо к замочной скважине. Несколько минут прислушивался.

Затем вытащил из кармана мобильник, набрал милицию, попросил приехать как можно быстрее.

15. На базе

– На все про все не больше пятнадцати минут!… Главное, чтобы жиличка тоже не вызвала милицию, едва мы начнем молотить в дверь. Если два наряда столкнутся нос к носу, это может их разозлить!

Кошелев принялся дубасить в дверь. После разрушения двери сорок семь вошел во вкус.

Скотопасских так и сказал:

– Ты, кажется, вошел во вкус!

– Понимаешь, квартира уже сдана, – пояснил Кошелев честно. – За смешные деньги, а значит без договора. Что бы моя жиличка ни говорила, любой милиционер, проверив ее документы, предложит убраться за дверь… Она не сможет отказаться. В любом случае, я собирался выгнать ее завтра. Не могу вечно торчать на кладбище. Сто пятьдесят баков за три дня аренды – немало… Но за них я тоже помучался!…

Жиличке, – она откликнулась из-за двери, – Виталик сообщил:

– Нечего переживать, что тебя обманули!… Во-первых, я тебя не обманывал. Честно назвал цену. Не виноват, что ты не удосужилась спросить за какой это срок. Во-вторых, не сомневайся: гонорар я отработал. Поночуй три дня на кладбище!… Нелегкое испытание! Так что не чувствуй себя неотмщенной. Ты мне изрядно досадила! Если бы так быстро не согласилась, не пришлось бы мне провести три дня в разлуке с уютным гнездышком.

– Скот, тварь, гнида! – орала жиличка из-за двери.

– Сейчас выскочит. Лучше отойди в сторону! – посоветовал Кошелев Дэну. – Я должен выслушать все, что она обо мне думает. Пока не выскажет, не уберется! Возможно, даже вцепится в морду. Это необходимый номер программы!… Зря я вызвал милицию. По тому, как орет, ясно: уже поняла – противиться выселению бесполезно. Сейчас уберется…

Действительно, не успел Скотопасских подняться на один лестничный пролет вверх, дверь распахнулась. Ручка впечаталась в стену.

Могильщик, сжавшись и словно став меньше ростом, юркнул в дверной проем.

– Что бы ты подох, ублюдок! Ты пожалеешь!… – доносилось из квартиры. – Черт дернул с тобой связаться!…

– Никогда не гонись за дешевизной! – учил барышню Кошелев.

Через пять минут приехала милиция, а еще через десять жиличка, предъявившая паспорт на имя Даши Дай, прибывшей в Москву из Ростова-на-Дону, выскочила из квартиры. В каждой руке – по три огромных пакета.

Она поскакала по лестнице вниз.

Недовольные милиционеры удалились. Перед тем, как исчезнуть, Даша поинтересовалась, где находится ближайшее отделение налоговой инспекции. То, что принимает доносы от граждан…

– Плевать хотел на доносы! – резюмировал Кошелев. – Пусть докажет, что брал сто пятьдесят долларов! Удивительно! Я даже ее не разглядел!… Так размахивала перед носом руками – старался в ее сторону не смотреть. Могла выколоть мне глаз. Насколько быстро она согласилась снять квартиру за сто пятьдесят, – при рыночной цене минимум в шестьсот! – настолько же быстро отсюда убралась!

«Уютное гнездышко» оказалось совершенно голой комнатой. Не было даже кровати.

Ободраны со стен обои. Соскоблена краска с радиаторов отопления.

– Собирался делать ремонт… Передумал. Буду для жильцов стараться!…

– Пора ужинать! – распорядился Скотопасских. – В конце-концов, теперь квартира – моя!… Конечно, не барский особняк с поместьем. Но все же!… К тому же, есть первый крепостной раб!…

За полчаса Кошелев, предвкушавший: завтра утром получит машину, сбегал в магазин.

На столе перед Скотопасских появились: чудесные тоненькие баварские колбаски, полкруга голландского сыра «Маасдам», кружок колбасы краковской, шесть бутылок чешского пива, нью-йоркские булочки с кунжутом…

– Теперь, когда я в достаточной степени восстановил силы, можно приступать к разгадыванию тайны! – Дэн был настроен решительно.

Взял сборник кроссвордов.

– Есть карандаш?

– Нет…

– Поищи.

– Чего искать. Знаю: карандаша у меня нет.

– А ручка?

– Тоже нет.

– Чем ты пишешь?

– Я не пишу.

– А когда надо.

– Мне никогда не надо! Учет на кладбище давно на компе. А дома… Я и писать-то разучился. По правде сказать, Дэн, кто сейчас пишет?… Только старухи да солдаты… Ни к первым, ни к вторым я не отношусь.

– Почему старухи и солдаты?

– Как же?! Мать старушка пишет солдату в армию. А он отвечает: посылок не посылай, все равно отбирают… Только в двух местах нет компьютеров: в казармах, да у старух! Возьми на кухне спичку. Горелую. Отлично царапает черным цветом…

– Где мы будем спать?!

– В кладовке – тюфяки.

– Как ты живешь без мебели?

– В этом нет неудобства. На кухне есть стол и две табуретки. А сдавать квартиру за сто пятьдесят так проще. Отсутствием мебели клиент может объяснить низкую цену. Тонкий расчет!… В четыре раза ниже рыночной цены не снимет ни один идиот, если у него нет в голове объяснения этой странности. Другое дело: он видит совершенно пустую, обшарпанную квартиру… Некоторые возят с собой мебель. Но таким я не сдаю. С одной стороны, клиент находит объяснение низкой цены, с другой – внутренне готов к подвоху. С деньгами расстается без трагедии. Все знают: за дешевизной гнаться нельзя. Если ты доказываешь это людям еще раз, они только благодарны!… Я занимаюсь богоугодным промыслом!

Сидя на грязном полу, разложив на нем кроссворд, Скотопасских, – в руке у него была горелая спичка, – внимательно изучал дядино послание.

– Замолчи! Ты мне мешаешь!

Кошелев отправился на кухню. Принялся опять есть…

– Прошу тебя не чавкать!… Не могу сосредоточиться.

Разгадка стремительно приближалась.

* * *

– Если бы ты мне не мешал, я бы справился кроссвордом гораздо быстрее!…

– Извини, Дэн. Колбаса оказалась на редкость вкусной…

– Зря налопался. Гончим собакам перед охотой лучше не есть.

– То есть как это?! – забеспокоился могильщик.

– Вытирай губы!… Мы выезжаем!

– Ты что, офонарел?! Ночь на дворе!…

Губы рукавом он все же вытер.

– Думаю, место, в которое мы отправляемся, работает круглосуточно!

* * *

Москву охватила эпидемия фантастического воровства. Ее принесло с разных сторон одновременно: из междуречья Оки и Волги, из дальних башкирских степей и оттуда, где видны невысокие Уральские горы. Ее надуло из южно-украинских степей и маленьких поселков недалеко от Полярного круга, из Дальневосточного Приморья и с западных границ Белоруссии. Смешение приезжих принесло отчаянный результат… Принесенные ветром бациллы смешивались с теми, что были местного происхождения. Совместный продукт размножался со страшной скоростью. Крали все и все. Карманники обчищали сумки и портфели состоятельных ротозеев в солидных магазинах. Личности не обладающие квалификацией тащили барсетки у пьяных, дрыхнущих в вагоне метро. В магазинах крали все – покупатели, потому что им было нечем платить, продавцы – потому что им было удобно красть в собственном магазине. Они упаковывали дорогую семгу, ставили на нее ложный ярлык и выносили, оплатив, как копеечную мойву, пригодную разве что для кормления кошек. Охранники старались не отставать и обворовывали нанявших их работодателей вместо того, чтобы самим ловить жуликов. Работодатели, чтобы их не сочли дураками, пустились в мошенничество, выуживая денежки из кошельков покупателей. Все перли все. Пьяницы крали бутылки, модницы – итальянские колготки и французскую помаду. У торговца инструментами двое воров изощренным способом украли копеечный набор точильных брусков. Ясно было, что преступники были вовсе не рецидивистами, а обыкновенными хозяйственными мужиками, работягами, не желавшими оплачивать товар по рыночной стоимости. Другой случай произошел в магазине крупной розничной сети: кассирше, жаловавшейся на отсутствие мелких денег, нарочно подсунули тысячную купюру. Пока она бегала ее менять, мимо кассы пронесли все, что влезло в специально нашитые на пальто внутренние карманы. Охранник в это время сам пытался украсть себе на обед бутылку пива. Товары, снабженные специальным чипом, крали оборачивая их в фольгу. Крали для себя и на заказ. Под старые просторные штаны надевали три пары новых, узких и так проходили мимо контроля… Не было ни одного человека, который бы не был обкраден и не оставалось так же того, кто бы не участвовал в общем грандиозном шабаше воровства. Закон существовал только на бумаге, как сомнительное утешение тем идиотам, которые не смогли ничего украсть.

Тишайший Чинарев, прежде ни разу не замеченный ни в чем противозаконном, украл из кассы автосалона сразу четыре тысячи долларов. Так много он украл единственно потому, что до этого слишком долго крепился. Если бы он не был так честен прежде, масштаб его нынешнего преступления был бы значительно скромнее.

Затем, чувствуя, как от подвалившей удачи его охватывает безумие, он не вернул Скотопасских четыре тысячи, переплаченных за «рено». Это даже была не кража. Чинарев не крал. Он покрывал ранее совершенное воровство – он вернул в кассу все похищенное. Опять-таки, если бы до этого не был так честен, внес бы в кассу не всю украденную сумму, а только большую часть, свалив недостачу, скажем, полутора тысяч на рыжую девицу. Таким образом он увеличил бы свой доход от воровства до пяти с половиной тысяч долларов.

* * *

– Я обратил внимание, – начал рассказывать Скотопасских. – Некоторые клеточки в кроссвордах перечеркнуты. Дядя указывал мне: буквы из этих квадратиков имеют значение. Чтобы прочесть послание, понадобилось отгадать четырнадцать слов.

«Дядя, должно быть, офонаревший малый!… – думал Вит. – Как такой заумный мужик смог огрести столько денег?!…»

– Получилось «бл игр авт под втор», – продолжал Дэн. – Нет сомнений, это означает: бл – ближайшие, игр – игровые, авт – автоматы, под втор – под вторым. Миллион долларов находится под чем-то вторым…

– Идиотизм!… Сумку с лимоном в салоне игровых автоматов не спрячешь. Даже если он нашел место, куда запихнуть – тут же ее упрут или найдет охрана!…

– Да… Это верно… – подумав, произнес Скотопасских. – Значит, Мэтью указывает не на сумку, а на место, где спрятана информация… Завладев ей, мы узнаем, где миллион долларов! Поехали!…

– Ты офонарел! Ты же выпил…

– Ничего. Я уже трезв…

…Захлопнув двери, приятели двинулись в новое путешествие.

16. Кроссворд игральных автоматов

– Я так и думал! Рядом с сорок седьмой квартирой должен оказаться салон игральных автоматов! – воскликнул Дэн и ударил кулаком по пухлому рулю.

«Рено» медленно ехало по улице подмосковного городка. В пятнадцати метрах впереди – маленькая площадь: два магазина, несколько киосков, салон. Иллюминация, укрепленная на его фасаде, освещала округу.

Изображения карточных мастей подмигивали Скотопасских. Дэн чувствовал: сумка с миллионом приближается!

Поставив автомобиль мордой к тротуару, он выскочил, быстро пошел к дверям. Враскачку за ним следом двигался могильщик.

Салон работал. Из десятка игровых автоматов занята треть.

Охранник тупо посматривал на дверь и на игроков. Едва появились новенькие, тут же уставился на них. Это был верзила с огромными руками, – сцепив пальцы, держал их на животе. Глаза смотрели угрюмо и подозрительно. Дэн, влетевший в салон с энтузиазмом человека, предвкушающего быстрый успех, немного растерялся. Сделав пару шагов, застыл. Вит налетел на спину.

– Да проходи же! – заорал могильщик.

«Где тут искать?» – соображал Скотопасских.

Глаза шарили по салону. Автоматы выстроились вдоль стен: четыре, четыре, два. Шесть можно считать вторыми. Три из них заняты игроками.

«Черт побери, сколько просидят эти идиоты?!» – с тоской спросил себя Дэн.

– Я поиграю за этим, а ты займись там, – распорядился он.

Пальцем указал на стул перед автоматом, – за него надлежало усесться Виталику. Один из «вторых».

Поделившись с Дэном бабками могильщик взгромоздился на место и начал игру.

– Хоп!… Опять! Еще!… Надо же, есть!… О-па!… – громко приговаривал он.

Охранник тут же повернулся в его сторону.

Заняв место перед автоматом из числа «вторых», Дэн стал рассеянно играть. За выпадавшими комбинациями не следил. Непрерывно проигрывал.

– Хоп!… Опять! Есть!… О-па! – продолжал шуметь могильщик.

«Отвлекает охранника, чтобы дать мне пошарить под автоматом!» – сообразил Скотопасских.

На соседнем стуле сидел молодой человек. Он бешено выигрывал.

Хоть игроку везло, вид – затравленный. Сидел скрючившись. Ноги переплетены так, что каждая оборачивалась вокруг другой не меньше двух раз.

– Эх! Хопа! Эх! Есть! Опять! Хоп! – неслось со стороны могильщика. – Есть! Хоп!… Опять! Опять! Хоп!…

Дэн глянул вниз. Щель под автоматом позволяла засунуть записку. Но чтобы пошарить там, надо опуститься на корточки…

– Есть! Хоп! Еще! – крики могильщика становились истеричней.

– Эй, заткнись! Что за чертово дежурство! Одни идиоты!

После окрика верзилы Кошелев смолк.

Дэн изучающе посмотрел на соседа: «Как же могут так завернуться ноги?»

Игрок медленно повернулся, уставился на Дэна.

– Что смотрите? – голос соседа дрожал. – Я ведь могу и того…

– Эй, вы! – рявкнул охранник. – Намылились устроить драку?!… Вмиг вылетите на улицу! Не позволю, чтобы здесь безобразничали всякие рожи… Что за чертово дежурство!… Это салон для игры, а не кафе!… Не сметь разговаривать!

– Не привлекайте внимания, – испуганно прошипел сосед. – Он очень возбужден. Пятнадцать минут назад вышвырнул одного парня. Тот, проиграв все деньги, принялся разговаривать сам с собой…

– Мне на него плевать! – разозлился Скотопасских. Предлог, под которым пошарить в щели, не приходил в голову. – Чего вы боитесь?

– Я приезжий… Потерял паспорт… В гостиницу не селят. До утра мне некуда пойти.

Неожиданная идея пришла Дэну в голову. Он взялся за ремешок наручных часов, расстегнул его, уронил хронометр на пол.

Охранник замер. Теперь он следил за Дэном не отрываясь.

Молодой человек слез со стула, опустился на корточки, поднял часы. Другой рукой принялся шарить под автоматом.

«Скажу: дужка отлетела!» – придумал он.

– Что?! Что такое?! – задергался охранник. Подскочил к Дэну. – Вы их видели?!… Видели?! Да говорите же!…

– Кого?!

– Тараканы!… Несколько дней назад наш салон подвергся нашествию тараканов! Эти твари так и юркали кругом…

– Что вам эти тараканы? – повернулся к охраннику интеллигентный мужчина. Он был в очках, с бородкой и играл по соседству с могильщиком. Как видно, ему хотелось поговорить. – Вы же не булки здесь печете…

– Не скажите! – охотно пояснил верзила. – Эти твари опасны. Пробираются внутрь аппаратов и устраивают замыкание. Затем машинка начинает выдавать выигрыш за выигрышем. Хозяин не понимает, как это получается. От тараканов уже сходит с ума.

В этот момент могильщик слез со стула.

– Я полностью проигрался! – радостно возвестил он. – Это рекорд: за такое короткое время – в пух и прах! Теперь даже на пиво не наберется!

– Друзья, я угощаю всех пивом! – проговорил сосед Дэна, распутывая ноги и слезая со стула. Он пошел к кассе…

* * *

…Хлебнув пива, охранник подобрел:

– Ох, как я напугался!… Думаю, не подпустил ли этот тип какого-нибудь усача в машинку?!… Может, воображаю, своими криками заставляет его забраться поглубже!… Скажи, ты не подпустил усача в машинку? – он повернулся к могильщику. Потом уставился на Скотопасских. – А этот слез со стула, встал на карачки и, как мне показалось, проверяет: не дезертировал ли кто из этих рыжих головорезов!

– Нет! Я вам гарантирую! – сказал приезжий.

– Что?! – охранник вновь встревожился. – Что гарантируете?

– Вы не на то подумали: я лично наблюдал за ним. Могу сказать наверняка: он просто искал винтик от часов…

– Ладно, так и быть: поищи свой винтик, если до сих пор не нашелся… – успокоившись, охранник хлебнул пива.

Дэн с энтузиазмом возобновил прерванное занятие.

Минут двадцать он шарил под всеми автоматами. Вытерев брюками пол, так и не нашел никакой записки.

– Кажется, атака захлебнулась!

– Что такое?! Какая атака? – встревожился охранник. – Такие намеки выглядят странными. Грузин, мой шеф, может заявится в любую минуту. Иногда он приходит теперь даже по ночам. Должно быть боится, что эти тараканы разорят его.

* * *

Скотопасских вышел на улицу. Следом на тротуаре появился Виталик. Из двери игрового салона высунулась голова провинциала.

– Скотина! Ты проиграл все деньги?!… Мы не доберемся до Москвы. В машине заканчивается бензин. Как мы заправимся без копейки?!

– Добросьте до города! Оплачу горючее! – крикнул из дверного проема приезжий.

Приятели встрепенулись.

* * *

– Все же я не понимаю… – пробормотал Дэн. – «Под втор»… Это ясное указание!… Но «под втор» ничего нет… Я всюду прошарил.

– По-моему под втор ты не смотрел, – сказал приезжий со своего заднего сиденья.

Приятели обернулись.

– Что ты сказал? Под втор?…

– Ты искал винтик от часов везде, кроме мусорного ящика. В него выбрасывают бутылки… На боку намалеваны буквы «втор». Я думаю: все, что осталось от надписи «вторсырье».

* * *

Жевательной резинкой к днищу был прилеплен квадратик – сложенный в несколько раз лист бумаги. Скотопасских быстро отлепил его, сунул в карман.

– Странно… Ничего нет… Мы были уверены: рыжие сидят под этим корытом…

– Думаешь? – слабым голосом вымолвил охранник.

– Похожий случай был в другом салоне: там тоже стояло корыто, – испытывая эйфорию разглагольствовал Дэн. – Правда с отбросами из кафе… Тараканы разорили их начисто! Набились в каждый автомат по нескольку десятков, перемкнули цепи, за два дня выдали кучу денег. Если бы хозяин вовремя не отключил электричество, остался бы без штанов. Даже помещение пришлось продать…

– Не понимаю, зачем в игровом салоне сваливать отбросы из кафе?…

– А ты что, никогда не слышал про экспорт отходов… Ядерных и прочих… Салон зарабатывал на этом: забирали отходы из кафе и получали деньги… Надеюсь вы подобной глупостью не занимаетесь?!

– Нет!… У нас рядом есть кафе. Но они договорились с несколькими бомжами и старухами. Те начисто подъедают все отбросы. А кости жрут собаки. Их в округе пропасть. Все злые, как черти… Недавно покусали даже повара.

Дэн подошел к двери.

– Ладно. Будь здоров!… Если что, пиши. Электронный адрес: сам собака дурак точка ру… Заинтересовался вашим случаем! Я ведь ученый. Специализируюсь на рыжих тварях. Грузину передай: хорошо прикрепить к каждому автомату маленький электровибратор. Тогда усачи не смогут карабкаться по стенкам. От мелкой тряски будут валиться вниз…

– Не факт, что лучше, – вступил в разговор могильщик. – Эти твари могут разозлиться, если сходу не добьются своего. Тогда пиши пропало!… К тому же, от вибратора тоже может произойти замыкание.

– Одним словом, придется, наверное, моему грузину свернуть бизнес, – заключил верзила. – Ума не приложу, где тогда работать. Есть правда место поблизости на консервном заводе. Но там крысы… Придется, видно, идти туда и молотить их дубинкой.

* * *

– Опять кроссворд! Что же это такое!… Уж не издевается ли он над нами! – Скотопасских включил лампочку в салоне. Нетерпение подгоняло его. – Эй, как там тебя?… Ручка есть?

– Есть! Есть! Конечно, есть… – откликнулся с заднего сиденья приезжий.

– Гони сюда…

– И деньги на топливо!… – добавил могильщик.

– У меня нет мелких… – завилял попутчик. Он опасался: как только станет неинтересен, его вышвырнут из экипажа. – Поезжайте сразу на заправку. Там заплачу. Сколько надо! Хоть полный бак!

– Само собой, полный! Меньше мы не заправляем, – нагло заявил Кошелев.

Дэн уже углубился в разглядывание кроссворда.

– Ничего не понимаю… Никаких наводящих черточек. Что же это означает?

Он принялся быстро вписывать угаданные слова.

– Все! Больше не могу!… Устал! Чертовски хочу спать. Надо ехать…

– Дай посмотреть, – Виталик выхватил у Скотопасских кроссворд.

Дэн запустил двигатель и тронулся с места… Заправка была неподалеку. Когда они подрулили к раздаточной колонке, под крышей гулял только ветер. Ни одной машины не было.

– Ты даешь! Что же ты сразу-то не посмотрел!… Все написано с обратной стороны.

Теперь Дэн выхватил кроссворд у товарища.

Дядя Матвей старался писать в клеточках кроссворда, но все послание в них не уместилось и ему пришлось добавить несколько строк внизу.

17. Фуражка и украденный паспорт

«Дэн! Я знал: ты ленивый малый и станешь что-либо делать только за большие деньги. В квартире, на которую я указал и ключ от которой я переслал тебе, ничего, разумеется, нет. Я же не идиот, чтобы отправлять такие сообщения по SMS. С другой стороны, никак по-другому я не мог с тобой связаться. Да и не нужно было. Информацию о месте в котором спрятан миллион долларов ты найдешь в туалете того самого ресторана, в котором мы были в первый день после твоего приезда в Москву. Что это за ресторан, уверен, ты помнишь. Его название знаем только я и ты».

* * *

– Так мне идти платить? – пробормотал иногородний. Все, о чем говорили новые знакомые было ему очень интересно, но расспросить их он не решался.

То, что проговорил Дэн вместо ответа, поразило его в самое сердце.

– Он пишет, что переслал мне ключ!… Выходит, мы зря выламывали дверь при помощи перфоратора!…

Кошелев округлил глаза и пошевелил губами: «Следи, что говоришь! Мы не одни в машине!»

«Дверь… Перфоратор…» – неслось в голове у Зобкина. В том, что это была именно та дверь, за которой его застукала милиция, он не сомневался.

– Давай, иди, заказывай!… Пусть наполнят бак целиком! – распорядился Кошелев.

Зобкин, переваривая услышанное, удалился.

– Что ты при нем болтаешь! – взорвался могильщик.

– Ерунда. По одной фразе догадаться ни о чем не возможно… Надо ехать в ресторан!

Дэн коротко пересказал содержание записки… Через пять минут они катили по шоссе в сторону Москвы.

– Пропал я совсем… – рассказывал Зобкин. – В нашем городе Арапьевске делать нечего… Трудился я в местной фирме по мобильной связи, но месяц назад базовую станцию забодала корова. Разнесла ее в пух и прах… Все мы оказались без работы. Приехал я в Москву, к родственнице. Тетка у меня здесь. Опять незадача. За день до моего приезда ее выселили за неуплату коммунальных платежей из квартиры… Встречаемся с ней на вокзале. Я только сошел с поезда, она продрыхла ночь на лавке… «Здравствуй, говорит, вот приглашала тебя в гости, а теперь сама не знаю, где ночевать!» Я говорю: «Тетя, что же вы не сообщили мне? Я бы выслал денег!» Она рассказывает: за неделю до того, как ее выселили, она подралась с соседом сверху, потому что тот, напившись, имел обыкновение топать ногой и кричать «Вот я, боевой конь, бью копытом!» В отместку сосед пустил в своей квартире воду так, что залил все квартиры до первого этажа. Соседа, разумеется, тут же выселили, поскольку он тоже за квартиру давно не платил. Причем, когда его волокли вниз, он кричал «Я своего добился!» Записная книжка, в которой был мой телефон, размокла напрочь. Одна из цифр моего номера разбухла настолько, что ее невозможно было различить. Тетка принялась набирать все цифры подряд, но пока она добиралась до девятки – именно той, что было нужно – у нее успели выключить телефон. Так она очутилась на улице… На вокзале, едва она успела поговорить со мной, ее тут же забрали на живодерню. Так среди бомжей называется специальная медицинская станция. За пять минут до меня тетка болтала с одной старухой из Томилино и рассказала, что ночью ей снились курицы. Теперь врачи ищут у нее птичий грипп, потому что старуха пошла к милиционеру и заявила – тетка призналась ей в доверительной беседе: накануне она украла чемодан у одного турка. Там было пять полудохлых куриц. Одну моя тетка, якобы, попыталась сожрать. Но не смогла, потому что курица была очень жесткая. Из других она повыдергивала перья и пыталась продать старухе на подушку. Не успел я расстаться с тетей, как ко мне подошел какой-то тип в фуражке и потребовал предъявить паспорт. Я растерялся и предъявил. Этот детина тут же юркнул в толпу и сколько я его не искал, поймать мне его не удалось, поскольку, как я подозреваю, он успел снять фуражку и лишился, тем самым, главной своей приметы. Теперь я без паспорта. А мне нужно устраиваться на работу… Конечно, на мой паспорт, наверное, уже зарегистрировано немало крупных фирм и в каждой из них я числюсь генеральным директором и, будьте уверены, ворочаю миллионами… Но я никак не смогу получить причитающуюся мне зарплату, потому что не знаю, куда за ней явиться. Уж будьте уверены, этот тип без фуражки постарался замести следы… Так что все равно надо искать заработок. Потому что именно для этого я приехал в Москву. Квалификация у меня отличная. Могу не переставая несколько часов долбить по клавишам, таращиться в монитор и названивать подряд по всем телефонам, предлагая каждому, кто возьмет трубку, всякое дерьмо. В общем, крепко я поднаторел в коммерческой работе. Там, в Арапьевске, работодатели за мной гонялись. Жаль только один из них в прошлом году умер, съездив на курорт, от холеры, а нашего положила на обе лопатки эта корова. Он так и говорил: «Угробила меня эта скотина. Раздолбала в пух и прах все мое будущее». Теперь у него только одна дорога: ехать в Москву и собирать деньги с желающих поселиться в каком-нибудь многоквартирном доме класса «люкс». А потом с этими деньгами – в Америку. Если повезет, конечно… Я вот тоже подумываю…

– Послушай, а зарплата тебе нужна какая? – прервал словоизлияние Дэн.

– Мне, главное, не подохнуть с голоду! – во всю разыгрывая простодушие ответил Зобкин. – Думаю, сначала глупо требовать большего. Руководители фирм требуют, чтобы хороший работник сперва проявил себя. А потом фирма либо разоряется, потому что директору в свою очередь проявлять себя не очень нужно, – в гробу он всех видал! – либо…

– Хорошо!… А выполнять любые указания строго начальника ты готов?

– Это само собой. Про это даже и говорить не надо. Любые указания я буду выполнять так, как будто от этого зависит моя жизнь. Я же знаю: здесь, в Москве, такого дерьма, как я, навалом. Выживает только небольшой процент. Так что если не хочешь, чтобы тебя отправили на живодерню, изволь постараться… Услужить, так сказать, начальнику… Тут уж не может быть никаких разговоров. Приказ – и я лечу как пуля!…

– Ладно, – Дэн протянул Зобкину свою визитную карточку. – Приходи завтра. То есть уже сегодня. Адрес здесь указан… Смотри, не опаздывай. Нарушений дисциплины я не люблю. Мне как раз нужен сотрудник… Только чтобы без всяких… Всяких там умничаний и привередничаний мне не нужно. Я люблю, когда сотрудник ценит, что я даю ему работу…

Скотопасских остановил «рено». Зобкин ловко выскочил на тротуар.

– До встречи, Денис Анатольевич!… Я вас не разочарую… Я прямо сейчас пойду к вам… То есть к нам в офис… До утра не долго. Буду идти и как раз к девяти доберусь… Встретимся у входа…

Скотопасских уже мчался дальше.

– Мне кажется, из него будет толк!… – глубокомысленно изрек Дэн. – Человек знает, чего хочет… Вообще, мы, провинциалы, всегда более устремлены к цели, чем вы, москвичи…

В этот момент могильщик захрапел.

– Ну что я говорил! – сказал сам себе Дэн. – Дрыхнет круглые сутки… Естественно, лучшие места достаются другим…

Могильщик, тем временем, видел во сне себя за рулем новенького «рено». Он поворачивал ключ, чтобы уехать из автосалона, но двигатель не заводился. Вместо этого ровный женский голос откуда-то из под капота бесстрастно говорил:

«Абонент выключен или временно недоступен. Попробуйте завести позднее…»

18. В борьбе с ослиной дизентерией

Автомобиль подъехал к ярко освещенному подъезду заведения. В этом факте – ничего необычного. Ведь клуб с баром и рестораном открыт до утра.

Отличались же от заурядных посетителей Дэн и Виталик тем, что закатившись на маленькую стоянку они не хлопнули дверями авто и не пошли торопливой походкой ко входу, – именно так поступают те, кто спешит урвать ночных развлечений в час, когда гости начинают разъезжаться по домам. Нет, приятели застыли у «рено»: только теперь вспомнили, что у них пусто в карманах…

– Уверяю тебя, нас заставят оплатить вход… – твердил Виталик. – Нас не пустят дальше предбанника. Заходить нет смысла.

– Вполне возможно, туалет расположен в бесплатной зоне… – не соглашался Дэн.

– Тогда иди один!…

– А если мне понадобиться помощь?…

…За дверью оказалось пустынно. Из зала доносилась музыка. За своим приполком у вешалок стоял гардеробщик. Скотопасских сделал несколько решительных шагов.

В вестибюль тут же вышел охранник.

– Оплачивайте в кассу…

– Да я в ресторан… Был у вас как-то… Ничего платить не надо было.

– Это в дневные часы. А ночью – входной билет. У нас музыкальная программа.

– А какая? – спросил Вит.

– Значения не имеет. Все равно кончилась. Берите билеты. Таковы порядки…

– Ладно, приятель, брось упрямиться. Мы только на минутку. Нам нужно в туалет… – Дэн старался говорить дружеским тоном.

Охранник неумолим:

– Не пущу! Приобретайте билет и ходите где угодно. Пока билета нет, дальше этого места не двинетесь. Не хотите платить – идите, откуда пришли. На улице темно. Располагайтесь под любым кустом.

– Мы не сказали главного… Думаешь, для чего среди ночи понадобился туалет?…

– Куда вы клоните?

– Пораскинь мозгами… К тебе среди ночи приходят двое и говорят: нужно в туалет. Неужели не догадываешься, что это значит?

Охранник тупо уставился на них.

– Что?! Нажрались всякой дряни и бегают по городу…

– Ночью-то?! С тобой, дружок, плохо дело. Ладно, если ничего не понимаешь, мы пойдем в другое место. Только как бы тебе завтра не пожалеть! Хозяин придет в ярость, когда узнает, что ты нас выставил.

Охранник пошел на попятный:

– Да я не против! Только объясните, в чем дело. Я здесь второй день. Боюсь сделать что-нибудь не то. Например, вчера… Пришел к нам один посетитель… Приносить в клуб спиртные напитки категорически запрещено. А он достает из кармана бутылочку и наливает в стаканчик. Я выхватил у него склянку, да и выбросил в мусорное ведро за стойкой. Он тут же свалился со стула – давай биться затылком об пол. Оказалось, страдает припадками. Чувствуя, что на него накатывает, хотел выпить лекарство… Пришлось мне потом извиняться… А склянку эту вытащили из помойки и отвезли ему в больницу.

– Видишь, в работе охранника важно не переусердствовать… К примеру, ты не знаешь, кто перед тобой. Может мы из мэрии. Проверяем отхожие места на предмет готовности к эпидемии. В Китае, небось слышал, свирепствует ослиная дизентерия…

– Ослиная? Что это значит?! Я ничего не слышал…

– Вот видишь! Он ничего не знает!… Сидит тут и ничего не знает. А сам, быть может, болен. Вслед за курицами, которые страдали гриппом, эстафету заражения людей переняли китайские ослы. Только они страдают не гриппом, а дизентерией. Страшное дело… Если учесть – вирус может мутировать и перейти от ослов к слонам, а потом передаться людям… Мэрия производит тайную проверку отхожих мест на предмет готовности. Запасы дезинфицирующих веществ…

– Ночью?…

– А как еще?!… С вашим поваром, небось, днем в отхожем месте не протолкнуться… Слушай, браток, пусти нас по добру по здорову… Ваш клуб – на сегодня последняя точка. Мы досмерти устали с этой ослиной дизентерией… Всю ночь на ногах. Глянем, поставим галочку и будь здоров. Обещаем: ни тебе, ни шефу проблем не будет. Другое дело, если начнешь…

– Ну ладно!… – согласился охранник. – Откуда ж я знал, что ослы… Про куриц я слышал. Но от ослов я не ожидал такой подлости!… Уж если ослы… – он отошел в сторонку, бормоча себе под нос что-то про ослов, слонов, куриц и прочую живность.

Скотопасских и Виталик пошли в туалет. Дверь располагалась в конце узкого коридорчика. Маленькая комнатка предназначалась для одного. Соседнее помещение – для женщин.

– Не имеет смысла торчать там вдвоем… – прошипел Дэн. – Я поработаю внутри, ты – карауль… Изображай очередь.

Скотопасских закрыл дверь. Несколько минут Виталик стоял без движения. Надеялся: Дэн выскочит, зажав в кулаке бумажку с информацией. Минуты шли, из кабинки не доносилось ни звука. Кошелев тронул дверь. Она – заперта.

Прошло еще минут пять.

Виталик развернулся, облокотился плечом о стену. Из ресторанного зала вышел человек в строгом темном костюме, при галстуке, в очках. Не походил на посетителя. Они к этому часу имели расхристанный и ошалевший вид.

Человек по-хозяйски осмотрел вестибюль, гардероб, двинулся в сторону туалетов. Глаза не отрываясь смотрели на дверь женской комнаты.

Виталик подумал: «Очкастый сейчас ввалится в женский туалет!»

Не доходя нескольких шагов, человек остановился и принялся смотреть на Кошелева.

Могильщик растерялся.

Неожиданно очкастый достал из кармана пиджака маленький блокнот, ручку. Вывел на первой странице запись.

С тупым видом заглянув туда, Кошелев прочел – буквы были крупные:

«Замечание: официант не на рабочем месте!»

– Что это наш хряк сегодня сварганил?… Брюхо урчит не переставая… – сказал Вит.

«Принял меня за халдея!»

– Новенький?… – поинтересовался человек.

– Само собой… – подтвердил могильщик.

– Почему без смокинга? Официантам положена форма.

– Заблевал тот, в синем пиджаке, что у стойки… В самом начале вечера. Пришлось переодеться в свое…

– Тот, мордастый?… – осведомился человек деловито.

– Он самый…

– Ты его не провоцируй… С такой рожей способен наделать нам хлопот.

– Я не провоцирую… Шел мимо в трех метрах… Так он даже выгнулся нарочно…

– Бывает… От такого никто не застрахован… Говоришь, имел неосторожность пожрать на кухне из кастрюли?

– Проголодался что-то…

– Это ты напрасно… Наш повар говорит: поскольку наш клуб ночной, сюда приходят не есть, а блевать. Если кто не придерживается этого правила – сам виноват… Постучи ему, может впустит, – человек показал на дверь. – В тесноте, да не в обиде. Тебе работать надо. Постучи!…

Человек забарабанил в дверь.

Перепуганный Дэн щелкнул задвижкой.

– Если вы не против, этот господин к вам присоединится! – незнакомец указал на Кошелева. – У него смена… Клиенты в зале не станут дожидаться, пока вы обмараете сверху донизу весь унитаз…

Дэн посторонился, пропуская Кошелева.

Дверь закрылась.

Человек, который был директором-распорядителем, с достоинством удалился. В зале он столкнулся с мордастым посетителем, который торопливо, словно спеша на поезд, разбил ему очки и сорвал с шеи галстук.

Позже, для протокола, посетитель объяснил, что под утро должен был улетать на самолете в другой город, а потому торопился закончить свою обычную программу побыстрее.

19. Дядя Мэтью издевается

– Ничего нет! – прошипел Дэн. – Я обыскал весь тубзик. Даже в толчок руку запускал… Никакой записки!… Что же делать?

– Ты уверен, это именно тот ресторан?

– Конечно!… Мы с ним только в одном и были. Здесь!…

– Все ясно!… Дядя перепутал туалеты…

– Что это значит? – спросил Дэн.

– Очень просто… Раз он был в ночном клубе, то конечно же не разыгрывал всяких историй про ослиный понос. Он преспокойненько прошел в зал, уселся за столик, заказал официанту бутылку виски, нажрался и в таком состоянии отправился прятать записку. А поскольку после бутылки виски он уже ничего не соображал, то отправился прямо по коридору никуда не сворачивая. И двигаясь так, уперся ровнехонько в дверь женского туалета. Там никого не было, он заперся, засунул куда-нибудь план и преспокойненько вышел… Для того, чтобы убедиться в моей правоте, достаточно нам выйти за дверь и повернуть налево…

В женском отделении никого не было. Щелкнув замком, приятели начали лихорадочные поиски. Дядя прилепил сложенный вчетверо листик бумажки под смывной бачок.

– Он рисковал! – сказал Виталик. – Из-за его легкомыслия ты мог лишиться миллиона… Старательные уборщицы любят протирать весь агрегат целиком. Они так и начищают его своими щетками со всех сторон. С помощью длинной жесткой щетины сорвать какую-то прилепленную бумажку – плевое дело. Она бы даже разворачивать ее не стала… Спустила бы в унитаз. И прощай твои денежки!… Лучше бы он засунул его сюда, в щелку под держателем рулона… Тогда это выглядело бы так, как будто кто-то засунул маленький кусочек бумажки на потом, про запас… На случай, если…

– Заткнись! – оборвал его Дэн, разглядывая дядино послание. – Опять черти что! – в сердцах произнес он. – Первая буква 20 номера, вторая буква 13 номера, шестая буква 7 номера, 19 буква 3 номера… Я сойду с ума!… Скоро уже рассвет, а я не спал ни минуты!… Кроссворд следует за кроссвордом…

– Это понятно! – резонно заметил Кошелев. – Твой дядя хотел подстраховаться. Будь я на его месте, я бы тоже не хотел, чтобы сумка с миллионом попала в чужие руки!

– Если я не доберусь до нее в ближайшие двенадцать часов, я повешусь! Я должен ее найти!… – воскликнул Дэн, выходя из туалета.

Перед дверью уже скопилась очередь. Был как раз тот час, когда большинство гостей покидают ночные заведения.

– Он разыскивает свою возлюбленную! – по своему истолковала слова Дэна одна из стоявших в коридоре женщин.

Все они, как на подбор, были немолоды.

– Тоже мне, кавалер!… Сначала доконал ее так, что она вынуждена сбежать от него, а теперь собирается вешаться!… – сказала вторая. – Вот увидите, как только доберется до нее, обязательно набьет морду!… Знаю я таких… Иначе не позвал бы с собой дружка…

– Зачем вы так говорите?! – возмутилась первая. – Надо видеть в людях лучшее… Быть может, писал на стене послание фломастером: «Здравствуй милая! Люблю безумно!» Она зайдет и прочитает…

– Как же! Будет ей до того, чтобы читать всякие послания на стене! – сварливым голосом откликнулась другая. – Видите, какая очередь!… Тут не только читать…

Продолжение разговора ни Скотопасских, ни Кошелев не услышали. Во-первых, вышли из коридора в холл, а во-вторых, романтически настроенная дама скрылась за дверью. Видимо в эти минуты разыскивала на стене нанесенные фломастером строки.

* * *

В отличие от Дэна Кошелев в эту ночь хоть чуть-чуть, хоть в машине, но вздремнул. Скотопасских не смыкал глаз и чувствовал себя обессиленным. Заруливая во двор, который был таким же темным, как и когда они выезжали из него, представлял: уляжется в одежде на расстеленный топчан и моментально уснет…

– Ума не приложу, кто бы это в такое время мог быть в моей квартире?

Виталик смотрел на окна. В одном из них, на кухне, горел свет.

«Пошел он в баню! Усну прямо здесь, в машине!… Он не получит никакого «рено». Он бы его и так не получил. Но теперь будет лишен заслужено. Завтра отправлюсь за дядиной сумкой. Буду сонный, измятый и измученный!»

– Вит, падла! Кто еще там может быть?! Ты за все ответишь!… Нам надо работать!… Цифры и буквы в дядиной записке относятся к сборнику кроссвордов. Последняя атака должна увенчаться успехом!…

– Все понятно, Дэн. Действуем быстро, четко, по-современному. Поднимаемся в квартиру, выясняем, какая тварь жжет электроэнергию, спускаем ее с лестницы, приступаем к разгадыванию кроссворда дяди Мэтью!… Старик-чиновник уже заколебал нас, но не можем бросить дело на полдороги… Металлические двери, тараканы в игральных автоматах, унитазы и ослиная дизентерия! Он порядочная свинья, твой дядя!… Перед тем, как оказаться в тюрьме, вознамерился до смерти замучить кое-кого на свободе…

Дверь заперта на ключ…

– Внутри никого нет. Просто впопыхах забыл погасить свет…

В прихожей стояли знакомые туго набитые пакеты и женские сапожки.

– Я никуда не пойду! Я заплатила за месяц и буду еще двадцать восемь дней жить! Ты напрасно…

Чтобы не слушать скандала, Скотопасских вернулся на лестницу, поднялся на пролет вверх, сел на ступеньку. Глаза закрывались.

– А почему двадцать восемь? – поинтересовался Кошелев.

– Потому что в этом месяце тридцать один день! – заявила Даша Дай.

Могильщик прошел в комнату.

– Будем опять вызывать милицию, – деловито сообщил он девушке. – Ты, собака, вымотаешь все жилы. Буду выгонять столько раз, сколько понадобится. Завтра я сменю замок…

Он действительно вызвал милицию, сообщив, что на принадлежащую ему жилую площадь проник «неопознанный объект».

Дашу Дай опять выставили из оплаченной квартиры.

– Ты ведь слышала: не гонись за дешевизной! – наставлял Кошелев, когда она спускалась вниз по лестнице.

Скотопасских не шевелясь сидел на грязной ступени. Рыдания Даши доносились до него. «А ведь мы – земляки!» – думал он, но сердце билось ровно.

Внизу хлопнула дверь. Приезжая из Ростова-на-Дону была на улице. Холодный ночной ветерок обдувал красное, припухшее от слез лицо. В душе горела ненависть к квартировладельцам.

Дэн с трудом поднялся. Пошатываясь от усталости, хватаясь рукой за перила, спустился вниз…

* * *

…Скотопасских раскинув руки лежал на полу на матрасе.

Сон пропал. Он резко вскочил с топчана, направился на кухню. Там, уезжая в подмосковный городок, оставил сборник кроссвордов.

– Вит, козья рожа! Она украла кроссворды!…

Дэн живо представил, как все было: открыв дверь своим ключом, оказавшись в квартире, Даша, конечно же, не смогла как ни в чем не бывало улечься спать. Обнаружила на кухонном столе кроссворды. Коротая время, пытаясь хоть как-то успокоиться, принялась разгадывать. Потом сунула в один из пакетов. Это была катастрофа!… Атака захлебнулась в момент, когда казалось – победа близка.

Дэн подлетел к Кошелеву. Менеджер «Хаум Раум» бос. Голые пальцы давили накиданные на полу белые окурки легких сигарет.

– Ты понимаешь, что случилось?!… Скорее за ней!…

– Она не отдаст, даже если начнем ее резать! Эта баба теперь ненавидит меня!

Дэн задумался. Руки тряслись…

– Да. Чем лучше поймет, что он нам нужен, тем сильнее постарается не вернуть, – согласился он.

Все кончено! Миллион исчез. Единственный шанс: дядя сбросит сообщение на мобильник. Но для этого надо вернуть его.

– Можешь валить за ней… За деньгами приду к тебе в офис!…

– Какие деньги? Я… – начал Дэн.

– Ты забыл, кто платил за тебя утром?

Скотопасских обулся и вышел из квартиры. Стремительно спустившись по лестнице, выскочил из подъезда, прыгнул в изящное «рено». Завел двигатель, съехал со двора…

* * *

Бесцельно он гнал машину по улице.

Дэн собирался остановиться где-нибудь, поспать несколько часов до работы. Сегодня у него появится первый подчиненный!

Ему хотелось хоть немного отъехать от дома ненавистного могильщика.

Вдруг слева на тротуаре он увидел Дашу, – девушка, выбиваясь из сил, волокла пакеты.

Прикинув, что Дай направляется на площадь у станции метро, – там было светло и даже в этот час работала пара магазинов, – Скотопасских прибавил газу. Проскочил площадь на зеленый. Свернул в какую-то улицу. Остановил машину у тротуара…

Щелкнув замками, пошагал навстречу Дай.

20. Чеармэн оф зе боард

Слева, торцом к улице, стояли девятиэтажные жилые дома. Ни в одном окне не горел свет. А из темного двора наперерез Дай шел, сильно хромая на одну ногу, немолодой мужчина, одетый не по погоде в легонький серый плащик.

– Интересно!… Идет девушка! – просипел он. – Нормальные люди спят… Да еще с такими пакетами. Метро закрыто, автобусы не ходят…

– Сейчас закричу! – она остановилась, приготовилась позвать на помощь.

Пьяница тут же свернул направо. На нее не смотрел.

– Черт с тобой! – бормотал он. – Сам жулик!… Украла, и топай своей дорогой!…

– Кретин! Ублюдок!…

Пьяница не отвечал…

Скотопасских прибавил шагу и обогнал девушку.

Вдоль тротуара, выметая асфальт, проехал «ЗИЛ» – оранжевая цистерна с ножом для уборки снега, большой вращавшейся щеткой.

Дэн не оборачивался. Чувствовал, – Дай смотрит ему в спину. Был уверен, – не узнает.

Если бы не пакеты, он сам ни за что ее не узнал.

Он обернулся:

– Может помочь? – всем своим видом старался продемонстрировать полное равнодушие.

– Не стоит… Люблю все делать сама. Прилетела из-за границы, добралась из аэропорта, а подруга поехала мне навстречу… Наверное, рейс перепутала.

– А ключей нет?… – Дэн пошел немного помедленнее.

– Откуда!… Это ее квартира, не моя. Да и не хочу, чтобы давала. Тоже часто за рубеж мотается: Англия, Германия, Америка… Начнет припахивать – приезжай потом к ней цветы поливать… Она у меня большая любительница выращивать экзотические растения. Набрала ей подарков всяких… Шмотки… – с рассеянным видом рассказывала Дай. – Я таксиста отпустила. Ну, думаю, и хорошо… Погуляю, посмотрю Москву. А то все заграница, да заграница… Смотрю, не одна в это время по городу гуляю… Вы тоже в квартиру попасть не можете?…

– Да так… Решил погулять… – уклончиво ответил молодой человек.

– Это ночью-то?… Хорошенькое дело!… – в голосе Даши послышалось разочарование. – Вы что же, не в себе?…

Он молчал, глядя себе под ноги. Еле таща пакеты, девушка шла на метр позади.

– Если не отстанешь, я на помощь позову. То-то я смотрю вид у тебя странный. Да уж!… Не надо таксиста отпускать. В машине б посидела. Безопасней… Ты наркоман? Ищешь, кого ограбить?… Ну и народ! Нищета поганая!…

Скотопасских обиделся.

– Это я-то нищета поганая?! Да я – вот… Он выхватил из кармана несколько визитных карточек и протянул ей одну из них. – Посмотри, кто я!… – он не ожидал от себя этого жеста. Вышло спонтанно. – Это ты, наверное, наркоманка! Или алкоголичка… Лицо-то опухшее!…

– У меня опухшее?!…

Она взяла карточку. Для этого ей пришлось остановиться, поставив пакеты на асфальт.

– Скотопасских Денис Анатольевич. Менеджер. «Хаум Раум Баранаум». Подумаешь, менеджер!…

Визитку она ему не возвращала. Раскрыла сумочку, висевшую на ремне под мышкой. Покопавшись, извлекла квадратик плотной бумаги.

– Будем знакомы…

Даша протянула карточку.

– Дарья Сергеевна Дай… – прочитал молодой человек. – Директор департамента исходящих услуг превосходящего качества… Фирма «Сенсация Сервис»…

Некоторое время продолжал рассматривать карточку. Потрогал буквы «Сенсация Сервис». Были нанесены особым способом и рельефно выпирали… Отличная бумага белела в электрическом свете.

– Сколько человек в твоем департаменте?… – спросил Дэн.

Надеялся, что Даша скажет – ни одного. Хотя сам прекрасно понимал: ожидать такого признания – более, чем наивно.

– Пятнадцать… – с достоинством ответила она. – Правда, мне сейчас приходится увеличивать штаты… Объемы растут. Наш председатель совета директоров…

– Чэармэн оф зе боард… – произнес он, со скучающим видом глядя на фонарь на самой вершине высокого столба.

Надеялся, что она сядет в лужу…

– Да. Мы с председателем совета директоров тоже часто разговариваем по-английски…

– Типа просит тебя попрактиковать его? – с грубым пренебрежением произнес Дэн. Презрительно усмехнулся.

– Не понимаю, что тут смешного?… – обиделась Дай. – Председатель совета директоров настаивает, чтобы я расширяла департамент. Лично я полагаю: надо увеличивать интенсивность труда уже имеющихся сотрудников. Это более современный подход… А что ты закончил?

Дэн почувствовал: в вопросе таится подвох. Не хотел ударить лицом в грязь.

– Международный университет бизнеса, маркетинга и вайоминга! Штат Коннектикут! – сочинил он. – Моя специализация каталейшн и червячейшн машинейшн. Я предпочитаю современные, быстрые, четкие методы работы.

Она достала из сумочки сигареты.

– Куришь?

Дэн тут же извлек свои…

– Мои лучше! – проговорила Дай и, больше не предлагая ему, убрала сигаретную пачку в сумку. – Есть зажигалка?

– У меня золотая, но я отдал нанести гравировку…

– Тогда труба. Спичек у меня нет…

– Пойдем. Вон магазинчик, купим… – предложил Дэн. Тут же вспомнил: денег – ни копейки. – А кошелек дома забыл!

Она, словно бы спохватившись, насторожилась:

– Все-таки, что ты делаешь ночью на улице?…

– Если я объясню правду, ты не поверишь, – просто сказал Скотопасских. – Я занимаюсь здесь маркетингом. Мой авторитет в сфере бизнеса настолько велик, что в сотрудничестве со мной заинтересованы многие российские и международные корпорации… Кока-кола, Рено, Дженерал Моторз, Пежо-Ситоен, – все пишут мне письма…

Даша издала короткий странный смешок… Дэн понял: верит всему, что говорит и, одновременно, не верится, что познакомилась с ним.

– Все маленькие фирмы… – произнесла она голосом слабым от волнения.

– Да, очень маленькие… Пишет еще Пепси-кола – я удаляю их письма из памяти. Не нравится их подход к консалтингу. Слишком борзеют при определении ставки ментального инжиниринга… Такого не терплю…

– Очень интересно, – сказала она. – У меня как раз намечается одно дело с ними… Спасибо, что предупредил… Теперь не буду торопится.

– С Пепси-колой?… – зачем-то переспросил Дэн.

– Пепсовей не бывает… Ими занимался один мой сотрудник, профессор внешнеторговой академии. До нас он трудился в Генштабе, но погорел на бартерных поставках. Слил мазут в природоохранной зоне, а кто-то из местных стуканул в Гринпис. Может слышал об их коробке?…

– А зачем слил мазут?!

Дэн почувствовал: забывает, что хотел сказать Дай вначале.

– Не знаю. Дал подписку о неразглашении коммерческой тайны. Его прежняя работа меня не касается. Конечно случай интересный с точки зрения консалтинга, но… Сам понимаешь! Так что ты говорил про Пежо-Ситроен? По-моему, неплохие тачки!

– Мне больше нравится «рено»… Кстати, вон моя машина… Не хочешь осмотреть?

Он показал куда-то на другую сторону площади. Изящного «рено» с места, на котором стояли, не было видно.

– У нее коробка передач автоматическая? – спросила Дай.

– Нет…

– Тогда и смотреть не буду… Не понимаю, как можно по нескольку часов в день дергать за стручок…

– Какой стручок? – Скотопасских чувствовал, что теряется.

Не каждой женщине было дано сбить его с толку. Более того, те, которым это под силу, до сих пор на жизненном пути не попадались.

– Стручок?… Ну тот, которым переключают передачки. Да хоть бы и не стручок. Какая разница?… Ты когда-нибудь ездил на «ленд ровере»?… Там все делается автоматически…

– На «ленд ровере»?! – Дэна возмутила наглая ложь.

– Ты просто не видел нового «ленд ровера»!…

– Я не видел нового «ленд ровера»?!… Да знаешь, с кем говоришь?!…

– Ладно, пойдем посмотрим твою колымагу. Боюсь, если этого не сделаем, расстроишься – не сможешь закончить маркетингового исследования. Тебе не заплатят и никогда не приобретешь нормальную тачку!…

– Не приобрету?!… Да я – долларовый миллионер!

Скотопасских полагал: имеет право на маленькую ложь. Миллион дяди Мэтью почти в кармане.

– Миллионер?! – без энтузиазма переспросила Даша. – Чем тут хвастаться?!… Знаешь, сколько в Америке миллионеров?… Каждый десятый. Денис, в наше время миллионером стать не сложно. Любой нормальный молодой человек может сделать миллион, если не будет ленится, за год, максимум – два. Миллиард – другое дело. Для миллиарда нужен опыт, хорошее образование… Возьми пакеты… Осторожней…

Она протянула Скотопасских вещи и налегке двинулась к машине.

Дэн переваривал услышанное. Было обидно за миллион долларов. Прежде казалось: сумма, которой можно гордится. Теперь, вопреки разуму, в душу закралось сомнение.

– Кстати, ты чэармен оф зе боард? – спросила она.

– Что? – не сразу въехал Дэн, погруженный в горькие мысли.

– Я говорю, ты уже чэармен оф зе боард?…

– Нет… Нет… – ответил он. Тут же подумал «Зачем признался?!… Начинаю делать ошибки, сдавать позиции! Проклятая усталость!… Ничего, завтра найду сумку, отдохну. Первое – хорошенько выспаться. Сниму номер в «Метрополе». Отлежусь… После этого посмотрим, кто из нас больший чэармен!»

– Да-а… – протянула Даша. – Смотрю, тебя не слишком продвигают. Так до старости проторчишь в Москве… Я себя поставила четко… На следующей неделе собрание акционеров утверждает меня чэармен оф зе боард, а там не за горами работа в Нью-йоркской штаб-квартире. Москва обрыдла… Здесь нет перспективы!… Все вытоптано другими слонами. Кругом валяются кучи чужого навоза, нигде не встретишь зеленой травки!… Послушай, где твоя тачка?! Как ты умудрился пройти столько пешком?

– Сам не знаю…

Это было правдой.

Он сгибался под тяжестью пакетов.

– Что у тебя там?

– Все мои вещи!

Скотопасских поднял на нее глаза: а он думал, она соврет…

– Я вообще не люблю вещей!… То есть, обожаю хорошие дорогие шмотки… Но хранить, распихивать по шкафам. Раз в полгода бросаю и переезжаю на новую квартиру… Ладно, что тебе купить?!… Надеюсь, не потребуешь шампанского?

– Шампанского? – переспросил Дэн.

Что-то в этой девушке ставило его в тупик.

– Да. Один мой знакомый… В Париже… Имел обыкновение зайти в магазинчик… Знаешь, такой из самых скромных…

– Знакомый?…

– Магазинчик!… Знакомый – тоже скромный… Заходил он в скромный магазинчик, отталкивал от прилавка султана Брунея и брал бутылочку шампанского. Разумеется, самую скромную. Тысячи за полторы… Евро… Выходил на улицу, срывал пробку… Ждал когда чуть-чуть сойдет пена. Выпивал остаток залпом. И так по три-четыре раза в день. В жару даже чаще…

– Сейчас холодно… – мрачно пробормотал Дэн. – К тому же я за рулем…

– Ты что, боишься пить за рулем?! – с презрением спросила она. Улыбка едкого сарказма прорезала ее лицо. – Голова слабая?! Как же справляешься с маркетинговыми исследованиями?… Современный менеджер должен уметь пить!

– Не круглые же сутки?! – притворно взмолился Дэн. – Сегодня в обед так нажрался – по дороге на переговоры три раза выпускал из рук рулевое колесо. Можешь представить, каково управлять автомобилем, когда ноги сваливаются с педалей, задние машины в зеркале двоятся…

– И при этом нужно дергать за стручок! – завершила она за него. – Конечно, когда не можешь себе позволить машины лучше чем «рено»… Ладно! Ты молод и у тебя есть шанс исправится.

Она зашла в маленький ночной магазинчик. Через три минуты появилась, сжимая в кулаке новенькую зажигалку.

Закурили.

– Поехали к тебе, – предложила Даша. – Эта дура меня утомляет…

– Какая дура? – Дэн выпустил из носа сигаретный дым.

– Моя подруга. Наверное, не встретив меня в аэропорту, укатила к своему слону…

– К какому слону?

– К такому, который вытоптал все вокруг и навалил повсеместно своих куч!… – зло отрезала Даша. – Ему западло, если кто-нибудь рядом будет резвиться на нежно-зеленой травке. Поэтому ее уничтожает!… В нашем зоопарке большие перемены: люди и звери поменялись местами. Но не каждому удается прыгать, как кенгуру! Кстати, знаешь, как меня дразнили в детстве?

– Кенгуру?

– Нет, слониха!… Я была высокая и толстая.

– А у кого больше кучи: у кенгуру или у слонов? – Скотопасских вновь выпустил дым.

– У слонов!

– Тогда хочу быть слоном!…

– Чтобы вытаптывать зеленую травку? Сейчас ты больше похож на вулканчик. Из тебя курится дым.

– Очень опасный вулканчик!… Для окружающих… Готовый извергнуть из себя огнедышащую лаву!

– Только блевать не надо! – сказала Даша и рассмеялась.

Дэн снисходительно улыбнулся.

«А в ней что-то есть! – отрешенно подумал он. – Такое Му-Му жаль топить!… Но ведь я – не Герасим, чтобы вечно вошкаться с одной болонкой…»

21. Бэк ту зе хата

Пока Чэармен и Чэарменша обсуждали некоторые детали жизни зоопарка, на другом конце Москвы в квартире серо-белого девятиэтажного дома сработал будильник. Электронное нутро издавало надсадный, противный звук. Смолкнуть мог в двух случаях: при нажатии длинной черной клавиши и при истощении батареи. Последняя была новой и, хоть и произведена в Китае, маленький желтолицый, косоглазый Ли, обливаясь в Шанхайскую жару едким потом, вложил в нее немалую часть китайской души. Потому энергия в батарейке не заканчивалась…

Спавший этажом выше нервный господин, чей диван стоял как раз над кроватью, – возле нее пищал будильник, – давно проснулся. Батарейка не заканчивалась – будильник издавал тонкий, отчаянный визг. Господин попытался узнать, который час, пошарил рукой по тумбочке. В темноте спросонья свалил оттуда здоровенный металлический будильник, – произведен на московском часовом заводе.

Когда механическое будилово весом в килограмм с шумом грохнулось на пол, Иван Харепробойцев, спавший этажом ниже, – пол господина был для него потолком, – проснулся. Оторвал голову от подушки, сообразил что рядом визжит электронный будильник, аккуратно нажал продолговатую черную клавишу.

Звук прекратился…

Так господин этажом выше лишился механического друга, который верой и правдой служил ему более тридцати лет, – позже выяснилось, что отремонтировать нельзя.

Харепробойцев не думал, что происходит над потолком: «Что такое?! Зачем поставил будильник?… Сколько времени?»

Никогда прежде не заводил будильника, – привык вставать, когда угодно избалованному организму.

Тут вспомнил… Прежде всего, что заснул лишь полчаса назад…

Проследив за изящным французским автомобильчиком, – в нем передвигались по городу Скотособакин с товарищем, – Иван занес в книжечку улицу, номера дома, подъезда. Отправился к себе. Поставил будильник на конец ночи, – иметь время собраться неспеша (собирался всегда тяжело), с первыми признаками рассвета отправиться к скотособакинской базе.

Хотел выяснить, куда отправится поутру заядлый покупатель «рено».

* * *

Французская легковушка медленно въезжала во двор. Асфальт – гладкий, а проезд между припаркованными на ночь автомобилями – широкий, но Скотопасских медлил.

Поставил «рено» на прежнее место. Вылез на улицу.

– Как тебе домик?

– Получше не нашлось?

– Откуда знаешь, что снимаю?

– А ты снимаешь?! – Дай спросила с разочарованием. Полагала, молодой человек – москвич.

Возвращение к покинутому дому ее удивило, – Дэн уловил. Также знал: в этот момент она полагает – просто совпадение. Сейчас войдут не в тот подъезд, из которого недавно пришлось выскочить.

– Не я! Фирма… – в голове Дэна возникла легенда, которая должна многое объяснить девушке…

«Виноват во всем будет могильщик!» – решил молодой человек.

– Я уже сказал: в этом районе провожу по ночам одно важное маркетинговое исследование. Крупная компания, мой заказчик… В общем, все это неважно. Важно, что это – суперновая технология, которая перевернет мир. В разных точках Москвы, не афишируя, без рекламы и восторженных отзывов прессы, создам центры электронной обработки информации. Сниму полтора десятка квартир, посажу девочек… Разумеется, к этому моменту будет установлена аппаратура, – компьютеры, сканеры, передающие терминалы…

– Интересно-интересно…

Дай смотрела на него с недоверием и любопытством.

– Да. Дело очень щекотливое… Это жилой фонд, но… В общем, пока действую как бы от себя. Я – частное лицо… Мой слуга…

– У тебя есть слуга? – она хохотнула.

– А что такого?! Все богатые люди имеют слуг…

– Само собой!… Но не в таком же доме!…

– Это ерунда! У миллионеров нет правил… – Дэн небрежно взмахнул рукой. – Потом не жить же я здесь собираюсь. Вообще не знаю, что там в этой квартире. Только знаю, что неделю назад она была снята по моему указанию моим слугой и четыре дня назад хозяева вывезли оттуда мебель… Мой слуга наблюдал за этим. Я так и не удосужился здесь побывать. У меня таких квартир на сегодняшний день по Москве снято пятнадцать.

– Вот же стервец! – воскликнула Дай.

Она прищелкнула пальцами.

– И конечно же, все пятнадцать квартир снимал для тебя твой слуга?

– А что, я должен бегать по районам сам?… – Скотопасских изобразил искреннее недоумение. – Парень хорошо получает. Меняет тачки. Завтра, насколько я знаю, он едет покупать такое же «рено». Машинюшка не ахти какая, но для скромного слуги, согласись, неплохо…

– Он у тебя, наверное, верткий парень.

– Еще какой верткий! – закатив глаза проговорил Дэн. – Я им горжусь!… Жулик страшный! Но мне предан. Я вытащил его из тюрьмы!… Он попал туда за одну историю: закопал на кладбище в могилу живого человека. В ту пору он подвизался могильщиком… Собственно, мне-то он тогда был не нужен… Но он кое-что знал про дела моего дяди Мэтью, вот тот и решил вытащить его, чтобы он от отчаяния не наболтал лишнего… У Виталика есть один недостаток… Он отличный исполнительный слуга – готовит классно, бегает в магазин, но болтлив, любит деньги, а самое ужасное – неравнодушен к игре… С тех пор, как в Москве на каждом перекрестке появились игральные автоматы, частенько сидит вообще без копейки. В такие дни не то что за пару кусков, за сотню баксов готов на самые отчаянные махинации… Собственно говоря, человека он тогда закопал в могилу по дядиной просьбе тоже за какие-то гроши. По-моему, за сто пятьдесят долларов. Для него сто пятьдесят долларов это – какая-то магическая сумма. Ее любит больше всего. Сумм меньше не признает. Больше – не воспринимает. Скажи ему: хочешь миллион долларов, – не сможет сообразить много это или мало и что ему с миллионом делать. Но если у него есть возможность заработать сто пятьдесят долларов, обязательно ее использует. Какими бы последствиями это не грозило… Подделает паспорт, свидетельство о рождении, что угодно!…

Они вошли в подъезд. Дэн чувствовал: девушка поверила ему.

«Он будет молчать! – думала она. – Не станет же рассказывать, что знает меня. В таком случае выяснится, что он устраивает махинации со снятыми на хозяйские деньги квартирами. А Дэну это вовсе не понравится… Пятнадцать квартир по сто пятьдесят долларов каждая. Сколько же это будет всего?… Но сколько при этом нужно беготни!»

«Если бы, к примеру, все, что я рассказал, было правдой, то сколько бы заработал Вит? – размышлял в то же самое время Скотопасских. – Пятнадцать квартир на сто пятьдесят долларов…»

Он никак не мог одолеть вычисление в уме… Не удавалось и Даше Дай. К двери квартиры они подошли погруженные в расчеты.

22. Тяжкая жизнь слуги

Могильщик долго не открывал. Поначалу вообще не хотел подходить к двери, полагая, что это зловредная Дай. Затем вспомнил: она ему не вернула ключи, следовательно, звонить бы не стала. Вит сообразил: скорее всего – Дэн. Открывать не хотел. Потом все же подошел к двери, глянул в глазок.

«О-па! – поразился могильщик. – Как ему удалось столковаться с этой дурочкой?!… Теперь есть шанс выйти на след миллиона!»

Он уже торопливо отпирал.

– Ты что же, мерзавец, дрых?!… Барин с подругой стоит под дверью, а он отлеживает бока!… Это твоя новая госпожа, мерзавец. Ее зовут Дарья Сергеевна! – заорал Скотопасских, упреждая любые высказывания приятеля. – Ну, как ты должен приветствовать барыню?!… Здравствуйте барыня Дарья Сергеевна!… Позвольте вашу курточку… Не устали ли?!… Чайку с дороги, не желаете?!… – напирал Дэн, отчаянно вращая глазами. – Смотри, рожа, станешь следующий раз дрыхнуть, когда я велел тебе не спать всю ночь и не отходить от двери, я тебя выпорю на конюшне!…

Он повернулся к Дай:

– По-моему, я тебе не говорил: у меня есть собственная конюшня… Вообще-то лошадьми я не увлекаюсь… Кому они сейчас нужны, эти кобылы, когда машин полно? Но вот этого мерзавца на конюшне пороть чрезвычайно удобно… Приходится держать все лошадиное хозяйство исключительно для этого!… Помнишь, рожа, как тебя прошлый раз секли, когда ты пытался продать мое столовое серебро за сто пятьдесят баксов?!… Ты тут часом на этой квартире не нахимичил?! Не пытался никому ее сдать, а?…

– Никак нет, ваше превосходительство! – наконец выдавил из себя Виталик, сообразив – требуется подыгрывать. – Зачем мне это надо… Чтобы из-за каких-то, я извиняюсь… Вобщем из-за ста пятидесяти долларов потом ни сесть, ни лечь… Знамо дело – конюшня!… Ее не для кобыл держат, а чтобы таких как я драть… Надо мне это?!… Мне и так неплохо!… Жалованье хорошее!. Харчи удовлетворительные… Барин вы что надо – добрый, ласковый… И барыня у вас замечательная!… Раздевайтесь, Дарья Сергеевна! Давайте я вам помогу курточку снять…

– Прочь холоп!… Убери свои грязные лапы!… Все-таки мне, кажется, надо его выпороть! – сказала Дай. – Просто так, на всякий случай. Для порядка!…

– Для порядка меня уже на прошлой неделе пороли! – заметил Виталик, красноречиво потирая огромной ладонью задницу. – Для порядку больше двух раз в месяц пороть не положено… Так в трудовом контракте записано… А меня в этом месяце и так, получается, три раза… Впрочем, если вы желаете, мне не жалко…

– Ладно, иди на кухню… Погоди… Спустись в машину, – распоряжался Дэн. – Возьми там в багажнике сумки барыни Дарьи Сергеевны, понял рожа, что я тебе говорю?!…

– Ясное дело, чего ж тут не понять?!… Небось особой догадливости не требуется. Сумки – это главное дело!…

– Не надо… – запретила Дай. – Пусть там полежат… В багажнике… Нечего заграничное барахло тащить в квартиру. Мало ли чего!…

– А чего? – Дэн уже волновался.

– Вдруг там какой-нибудь вирус? Из-за границы!… Лучше пусть полежат, проветрятся.

На кухне Кошелев приготовил чай.

– Сейчас я ищу человека, который станет мне помогать организовывать работу центров… – заговорил Скотопасских.

«Что же будет дальше? – думал он. – Как изъять кроссворд?…»

Дай молчала. Вдруг почувствовала: силы ее закончились. Смертельно хотелось спать.

Дэн не мог ничего придумать. Надо было по секрету сказать Виталику, чтобы тот взял у него ключи, спустился вниз, порылся в пакетах в багажнике. Но Скотопасских медлил, веки его смеживались. С большим усилием продолжал говорить:

– Эти центры – особая программа!… Когда я их разгадаю, мне не понадобятся никакие кроссворды. Стоп!… О чем это я?…

– Кроссворд – ерунда, – заметила Даша. – Ужасно хочется спать!

«Это хорошо! – думал Скотопасских. – Скорей бы она уснула. Тогда можно покопаться в пакетах».

– Велеть слуге приготовить постель?… Я могу остаться на кухне… Как раз хотел обдумать одну деталь по организации информационных кроссвордов. Без их разгадки вся маркетинговая стратегия опускается на уровень игральных карт…

– Ничего… Я только на секундочку… Про какие кроссворды ты говоришь?… – она опустила голову на руки. – По-моему он уже разложил там какой-то матрас и дрыхнет…

– Придется его завтра отправить на конюшню!…

– Обязательно отправь! Просто ужас, как… Я засыпаю… Он заслуживает того, чтобы его выпороли…

Окончания фразы Скотопасских не слышал. Опустив, как и девушка, голову на руки, он спал на кухонном столе.

* * *

Даша хлопнула дверцей холодильника. Именно от этого звука Дэн проснулся.

Вмиг все понял… Вырвалось:

– Черт!

Он вскочил.

– Пойдем, откроешь мне багажник. Я должна забрать вещи… – равнодушным тоном произнесла девушка.

– Я кажется уснул… – Дэн сел.

– Да. Тебя не разбудил даже будильник моего телефона. Он у меня всегда поставлен на одно и то же время… Мне надо ехать в офис…

– Какой офис?! Подожди… Оставайся. Я предлагаю тебе место заместителя. Будем вместе работать над маркетинговой программой. Можешь, кстати, располагать моим слугой… Эй, скотина, что же ты не разбудил барина?…

В ответ из комнаты не донеслось ни звука. Дэн вскочил. Табуретка отпрыгнула к стене. Влетел в комнату: Виталик лежал на матрасе, подтянув ноги к животу и положив щеку на сложенные ладони. Скотопасских пнул его ногой в бок…

– Ну ты!… Сейчас я тебе!… – тут Вит окончательно проснулся, сообразил в чем дело. – С добрым утром, барин!… Как почивали?… Довольна ли барыня?…

– Не довольна! Ты до сих пор не принес ее вещи! – закричал Дэн.

Даша вошла в комнату.

– Что ты беспокоишься о моих вещах? – пристально смотрела на Скотопасских. – Между прочим, вчера, перед тем как уснуть, несколько раз говорил про какой-то кроссворд…

Дэн растерялся. Приятели невольно переглянулись.

– А что вы переглядываетесь? – тут же спросила она.

Дэн разозлился:

– Этот идиот обожает разгадывать кроссворды!… Вчера утром предупредил его: если еще раз застану за этим занятием…

– Барин, клянусь вам: никогда в жизни больше не увидите вы рядом со мной ни одного кроссворда!… Между прочим, не забудьте: сегодня утром у вас важное дело: вам надо сперва заехать в офис к барину Виноградову, потом в оптовую компанию по торговле автомобилями… Вы сами вчера просили меня напомнить… Так прямо и сказали: напомни, чтобы я завтра с утра сделал эти два дела. «Иначе, – сказали вы, – мне не будет помогать одна крупная фирма, которой я дал кладбищенские гарантии…»

Дэн поморщился.

– А что вы морщитесь, барин?… Сами так сказали, а теперь морщитесь. Как будто я невесть какую глупость говорю. Или, может, у вас переменились планы?…

– Нет, планы не поменялись… – нехотя ответил Дэн. – Как же быть? – Он повернулся к Дай. – Оставайся здесь… Или…

– Я должна ехать в офис! Если очень хочешь, можем встретится вечером. Тогда все и обсудим… Так как?

– Отлично!… Встречаемся вечером. Я решил: хочу предложить тебе место начальницы нескольких филиалов.

– Но ведь филиалов пока нет… – с сомнением проговорила Дай.

– Ты и будешь их организовывать! – с жаром произнес Скотопасских.

– Каким образом?… Конечно я могла бы… Но…

– Можешь не сомневаться: я открываю тебе неограниченный кредит.

– Неограниченный? Такого не бывает… Но скажем в пределах ста тысяч долларов… Все, конечно, зависит от того, какого профиля ты собираешься делать филиалы…

– Договорились: кредит до ста тысяч долларов! – в исступлении произнес Дэн.

Даша Дай удовлетворенно прищелкнула пальцами.

– Вы бы барин, не разбрасывались… – мрачно проговорил Виталик.

Все трое спустились к «рено».

– Его ты тоже берешь с собой? – удивленно спросила девушка, кивая на Кошелева.

– А как же!…

* * *

Рядом с изящным «рено» стоял старый неказистый микроавтобус «РАФ». Древние его бока изъедены ржавчиной. На стекле с внутренней стороны прилеплена бумажка «продается торг». Торг покупать никто не хотел. За бумажкой скрывался Иван Харепробойцев. Стекло, якобы для вентиляции, немного сдвинуто в сторону. Это позволяло расслышать каждое слово, сказанное возле соседней машины.

– Рядом с человеком такого ранга, как я, постоянно должен находится слуга!

«Ни фига себе! Так это его слуга, а вовсе не приятель!… – изумился Иван. – То-то я обратил внимание: они как-то не подходят друг-другу… У Скотособакина рожа неприятная, но с примесью интеллекта, у слуги же…»

– Мало ли что мне потребуется?… Подержать пальто… Подать стакан вина… Отодвинуть стул… Ни один серьезный бизнесмен не отправляется на переговоры без слуги. Я не понимаю, как ты можешь существовать без служанок?!… – продолжал разглагольствовать Скотособакин.

– У меня была одна… – томно ответила девушка, садясь на пассажирское сиденье рядом с водителем. – Но я часто мотаюсь за границу. Приходилось каждый раз брать для нее дополнительный билет. В самолете она непрерывно жрала, громко чавкала, просила у стюардессы дополнительную порцию…

– Неужели нельзя найти приличную…

Скотособакин хлопнул дверью. Слуга с угрюмым видом залез назад. Больше ничего не было слышно.

– Трогайся! – распорядился Харепробойцев. – Пока съедешь со двора, минут десять пройдет. Потом они нас обгонят…

– Будь у меня такое же «рено», я бы за секунду со двора съехал! – Колька – товарищ Ивана Харепробойцева в редких случаях по-дружески помогал журналисту с транспортом. – Этот «РАФ» быстро уже никогда не поедет.

Он включил передачу, начал трогаться. Дрожа всем корпусом машина двинулась с места. Парковочный карман окутался густым дымом, вылетавшим из выхлопной трубы.

– Теперь пока облако не рассеется, им не двинуться с места! – весело проговорил Колька.

Журналист развернулся, посмотрел назад: автомобиль Скотособакина был едва виден в щель между занавесками.

23. Гиря надежды

Изящное «рено» подруливало к офису «Хаум Раум Баранаум». На соседней улице в утренний час скопилась пробка, минут двадцать Скотопасских проторчал только в ней.

Ночного знакомого из салона игральных автоматов, переминавшегося с ноги на ногу, было видно издалека. Он уже заметил машину шефа и переместился от парадных дверей конторы к маленькой стоянке для автомобилей сотрудников. «Приезжий» встал в промежуток между подержанным «БМВ» и «десяткой». Всем своим видом демонстрировал: ревностно оберегает единственное свободное место для «рено» начальника.

В другой раз Скотопасских обязательно обратил внимание на рвение, но теперь Дэну не до подхалимажа.

Кошелев на заднем сиденьи не произносил ни слова. После того, как Даша у красивого офисного здания выскочила из машины, унося с собой четыре пакета, приятелей охватил ступор.

– Надо было забрать кроссворд силой!… – ожил могильщик.

– Нет. Я вижу эту тварь насквозь: стоит ей узнать, что нам нужен сборник, не выпустит его из рук, пока не погреет их.

– Она выбросит его или потеряет… Надо было отобрать кроссворды еще вчера. Но ты начал эту канитель!…

– Думал, оставит сумки без присмотра. Сможем хоть пять минут в них порыться. До последней минуты я надеялся!…

– До последней минуты он надеялся! – издевательски передразнил могильщик. – Надеются только идиоты!… В современных условиях выигрывает только тот, что с самого начала ни на что не надеется!… Надежды – вот, что нас губит! Пусть она начала бы орать, но в наших руках был бы кроссворд!… Тем более, это она его украла, а не мы!… Теперь атака обязательно захлебнется! Вот посмотришь…

– Сейчас в «Баранаум», в автосалон и к ней… Вызвоним!… Вызовем!…

– Как ты доберешься до кроссвордов?!

– Ничего, придумаем, как! Будем действовать быстро, четко, по-современному!

Едва не задавив без пяти минут нового сотрудника, метавшегося в узком пространстве между соседними легковушками, изящное «рено» остановилось.

Скотопасских решительно выскочил из машины, хлопнул дверью.

– Давай скорей, холоп! – прикрикнул он на могильщика.

Будь Дэн более внимательным, заметил бы облако черного дыма, которое показалось в самом начале переулка.

Клубы выхлопных газов окутывали старый «РАФ», – с неумолимостью смерти к «Хаум Раум Баранаум» приближался журналист Харепробойцев.

– Сейчас поднимемся наверх, на второй этаж. Ты иди в кабинет к менеджеру по персоналу… Ее зовут Электра, – заявил Скотопасских приезжему. – Скажешь, я распорядился принять тебя в мой отдел. Формальностями пусть не увлекается. Все это мы решим потом… Да, забыл, как тебя зовут?

– Павел…

– Это неважно!… С этого дня ты уже не Павел. Ты сотрудник «Хаум Раум Баранаум». Твой папа – катально-червячный механизм. Твоя мама – маркетинг. Твоя тетя – продажа!… Твоя бабушка…

Дэн задумался, не находя подходящего эквивалента для бабушки.

– Моя бабушка – реклама! – с готовностью подсказал «приезжий» Павел.

– Рекламы мы не даем! – мрачно произнес Дэн.

– Его бабушка – зарплата, – могильщик, наконец, выбрался из «рено».

– В таком случае, он будет видеть ее не чаще раза в месяц!

– А бабушек всегда видят редко! – с восторгом воскликнул будущий новый сотрудник. Добавил:

– Дядьки будут?

– Какие еще дядьки?! – не понял Скотопасских.

– Моя бабушка – зарплата, мой дядя – премия! – тут же с готовностью пояснил Павел.

– Ни у катально-червячного механизма, ни у маркетинга не было братьев, – серьезно сказал Дэн. – Иди… Ты задаешь слишком много вопросов. Разве ты не знаешь: скромность – главное качество сотрудника при посещении бухгалтерии. Как говорил не помню кто: не верь, не бойся, а главное – не проси. Мудрость этих слов признается повсеместно. Так что не изводи меня глупостями.

Павел кивнул и с готовностью поскакал к проходной.

Дэн и Вит двинулись следом.

«Приезжий» влетел в офис. Глазам предстала внушительная, отделанная серым мрамором конторка. За ней сидел охранник. Между конторкой и стеной – турникеты. По одному на вход и на выход. На маленькой панельке горели красные указатели.

Охранник «Хаум Раум» уставился на молодого человека.

Форма живо напомнила Зобкину: он в бегах, у него нет паспорта. Мочевой пузырь нервной системы стремительно начал заполняться. Призрак нервного птичьего гриппа, нервной ослиной дизентерии, нервной слоновьей болезни Альцгеймера и нервного стригущего лишая замаячил перед вчерашним менеджером Билайн.

«Это конец!… На что надеялся? Как не подумал?! Без документов не миновать даже этого турникета».

Скотопасских подтолкнул Зобкина. Тот машинально сделал несколько шагов. Блестящие металлические трубки преграждали путь.

Скотопасских напирал. Ему не терпелось решить вопрос с кредитом на «рено» могильщика и отправиться за кроссвордом. «По дороге купим «рено»«– думал он.

Зобкин подошел к турникету. Охранник напрягся, вытаращил глаза.

Поглощенный лихорадочными размышлениями Дэн, который и в нормальном-то состоянии никогда не смотрел на охранников, ничего не замечал. Он приложил свою электронную карточку-пропуск к табло, вместо красной стрелки загорелась зеленая. Путь был свободен.

– Минуточку!…

Охранник поднялся с кресла.

Грозный отклик поразил Зобкина подобно крупной авиабомбе, взорвавшейся на палубе крейсера. Павла сотрясло, он качнулся. Вместо того, чтобы начать погружаться в воду, медленно двинулся вперед, толкнул металлическую трубку. Уже неподконтрольный разуму, медленно пошел по коридору.

«Второй этаж… Менеджер Электра… Бабка, тетка… Дядя… Мне надо к ней… Я ничего не знаю, ничего не помню… Если схватят, надо требовать авокадо… Зачем авокадо? Кто такой авокадо?!… Авокадо – это тот, кто защищает в суде. Будет суд… Какой ужас!… Я не доживу. Войду в кабинет к Электре и тут же выброшусь в окно», – проскакивало у него в голове.

24. Дело приобретает окраску

– Дело приобретает окраску! – провозгласил недоумевающий Скотопасских, когда охранник сообщил ему, что получил приказ Хоппера Фон Поппера Первого задержать его на проходной, не пропуская в офис. – Я бы сказал, очень странную окраску! – добавил он.

Еще более странную окраску имело событие, случившееся в холле заграничной фирмы «Хаум Раум Баранаум» ровно через одну минуту двадцать пять секунд.

* * *

– Ты должен устроить мне это! – сказала Дарья Сергеевна Дай, пристально глядя собеседнику в его серые, подернутые странной дымкой то ли тоски, то ли безумной усталости, глаза.

– Это не это, а устроить – не устроить не!… – ответил собеседник.

– Устроить не?!… – Даша поняла, что он ничего не хочет делать. Это ее взбесило. – Устроить да! А не устроить не!…

– Устроить могу не… – продолжал упрямиться собеседник. – Скотч Мэтью кидал да. Теперь я могу не… Миллион доллар проблема большой. Деньги маленькие не. Так просто пережить не.

– Идиот! Скотина и идиот! – завопила, потеряв остатки самообладания Дай. Пережить не! Маленькие не! Проблема большой! – передразнила она. – А когда ты ввязывался во все это, ты чем думал?!… Ты что, не знал: Матвей Скотч – прохвост, каких поискать надо?! Он давно уже на волоске висел. Таких глупостей успел понаделать – все диву давались: как его до сих пор не арестовали!…

Собеседник понурил голову. И сам знал, что свалял огромнейшего дурака. Но теперь чего об этом говорить? Правда, был один хитроумный способ поправить ситуацию. Но он требовал усилий и от Дарьи. Готова ли она?

Серые с туманной поволокой глаза устремили взгляд на девушку.

* * *

Снаружи, за стеклами проходной, все было в дыму. Харепробойцев выбрался, наконец, из «РАФа», и, велев своему водителю скорее убираться из переулка, осмотрелся.

«Рено» Скотособакина выделялось среди машин на стоянке. Сияло новеньким лаком и не имело номеров.

– Так-так… – пробормотал Иван. Посмотрел на вывеску.

«Хаум Раум Баранаум»: червячно-катальные и катально-червячные устройства и механизмы».

«Скоро вы у меня покатаете червячков!» – подумал Иван. Достав мобильник, принялся набирать номер Тупозаглотышевой.

– Алло, Люда?… Ну что, залезай!…

– Я уже давно в нем сижу! – откликнулась «девушка».

Речь шла об Интеренете.

– «Раум Баранаум». Червяки и все такое… Залезай на страницу вакансий и сразу за телефон. Ты должна проникнуть в стан врага как можно раньше. Я поговорил с редактором: помимо баранаумовской зарплаты, получишь еще от нас… Оформим тебя внештатным корреспондентом.

– Внештатным… Отлично! Тоесть все, что вне Соединенных Штатов – это моя область?… А из какой страны «Раум Баранаум»? Германия?

– Потом обсудим. Сейчас нет времени. Попробую войти внутрь. Может, удастся что-нибудь разнюхать.

Харепробойцев дал отбой, потянув за ручку приоткрыл дверь: Скотособакин и его слуга не прошли дальше турникетов. На лицах – раздраженное выражение.

25. Рождение монстра

– Ваше имя и фамилия? – спросила Электра – менеджер по кадрам – нового сотрудника.

– Бацука Зобкинбац…

– Кто же вы будете по национальности?

– Гарабур.

– Гара… Гарабур…

Электра, – молодая продвинутая девушка с разноцветными волосами, стоявшими перпендикулярно к голове, – вносила сведения в компьютер со слуха.

– Наш народ уже четыре сотни лет живет затерянным в горах Гиндукуша, Тянь-Шаня, а так же – западно-восточных Карпат.

– Надеюсь, с регистрацией у вас все в порядке?

– Да… Брак моих родителей зарегистрирован в аулсовете.

– Давайте паспорт…

– Паспорт я потерял при переходе через Гиндукуш.

Павел Зобкин, превратившийся теперь в Бацуку Зобкинбац, приготовился покинуть кабинет.

Электра встала из-за стола и, не говоря ни слова, вышла.

Зобкин остался один. Эйч-ар отсутствовала не больше десяти минут. Бодрым шагом войдя в кабинет, уселась обратно за компьютер.

– Трудовая книжка… Военный билет… Какой-нибудь пропуск… Что-нибудь у вас, Бацука, есть?

– Ничего нет!… Через этот проклятый Гиндукуш не то, что трудовой книжки, билета на метро не протащишь.

– Можете считать себя зачисленным в штат. Обычно я забираю у новых сотрудников трудовые книжки, кладу их в сейф и выдаю взамен расписку. Но раз у вас нет книжки, то и расписку выдать не могу. Передам ваше дело в службу безопасности…

При упоминании службы безопасности Зобкин испытал приступ страха. Отлучка Электры показалась ему зловещей. Задуманное представилось бездарной авантюрой, захотелось убежать.

– Как это так?! Всем даете расписку, а мне – ничего?

– Если требуется, дам расписку, что трудовой книжки не принято!

Электра мигом внесла в файл маленькие изменения, отправила его на печать.

– Сходите в обед сфотографируйтесь… СБ выдаст пропуск. Фотография за углом, сто рублей, шесть штук…

Она расчеркнулась и передала Зобкину расписку.

– У меня нет денег. На что мне фотографироваться?

– Попросите деньги в бухгалтерии. Только сначала подпишите заявление на аванс у Скотопасских и Хоппера фон Поппера Второго. Спешите: после обеда руководители уезжают.

* * *

Входная дверь в офис раскрылась. На пороге появился мужчина, одетый в коричневое кашемировое пальто с поднятым воротником, слишком, не по погоде закутанный в шарф – лицо его было замотано по самые глаза.

Увидев у поста охраны людей, человек на мгновение задержался, потом сделал несколько шагов вперед.

Дэн Скотопасских неожиданно прервал объяснения с секьюрити и, повинуясь мгновенному импульсу, шагнул мужчине навстречу.

– Дядя Матвей! – воскликнул он.

Человек вздрогнул, на мгновение замер. Потом решительно пошагал к турникету.

Скотопасских преградил дорогу:

– Дядя Мэтью?!… – повторил он, вглядываясь в закрытое шарфом лицо. Голос Дэна был растерянным. Он ничего не понимал.

Вдруг словно бы какая-то догадка пришла ему в голову.

Он отступил в сторону. Человек в шарфе беспрепятственно подошел к охраннику, проговорил:

– Вас должны были предупредить…

Тот нажал кнопку, мужчина прошел за турникет. Через несколько секунд его уже не было видно.

– Что все это значит? – Кошелев облизал пересохшие губы.

Дэн не отвечал.

– Это не дядя Мэтью! Голос не его!… – наконец пробормотал он.

– Ты уверен?

– Мне что-то показалось… Походка, фигура. Ни с кем не спутаешь!… И это пальто… Но голос… И глаза… Нет, это был не он!

Могильщик призадумался. Интуиция подсказывала: так ошибиться нельзя.

Телефон, стоявший на столике возле охранника, издал мелодичную трель.

* * *

Новенький сотрудник стоял в центре компактного помещения. Бледный Виноград сидел за своим столом и смотрел на Зобкинбаца.

– Я – потомок Чингисхана и Тамерлана одновременно! – рассказывал свою родословную Бацука. – В то же самое время моими предками являются Александр Македонский, известный арабам, как Искандер Двурогий, Гитлер, Бенито Муссолини и изобретательница лифта Мучача Лифт.

– У Гитлера не было детей, – проговорил баранаумовский менеджер.

– Моя прабабка случайно оплодотворилась его спермой уже после войны. Дело в том, что она работала в совместной англо-француско-финской комиссии, в задачу которой входило удостоверится в том, что Гитлер действительно мертв… Я не стану рассказывать всех подробностей…

– А разве лифт изобрела Мучача Лифт? – спросил Виноград.

– А кто же еще?… – со знанием дела проговорил Бацука. – Она – известная изобретательница. Еще она изобрела лифчик. Но поскольку в момент своего второго крупного изобретения она уже была замужем и носила фамилию супруга – Бюстгальтер, то изобретенный ею предмет женского нижнего белья называется чаще всего бюстгальтером.

– А Тамерлан чего изобрел? – тупо спросил Виноград.

* * *

– Их пропустите… – охраннику почудилось, что в голосе Хоппера фон Поппера Второго звучат какие-то странные нотки.

Тем не менее тут же выполнил приказ.

– Велено вас пропустить…

«Может, телефон искажает?» – подумал охранник.

– Должно быть, разобрались… – обрадовавшись за приятеля, бодрым голосом сказал Виталик.

Дэн с облегчением вздохнул и миновал турникет. Думал: к кому прошел человек, замотанный шарфом? В офисе он должен будет раздеться.

Значит, появится возможность взглянуть ему в лицо. Но как узнать в каком кабинете он находится? В здании несколько этажей…

Почему-то Дэну казалось: человек, так похожий на дядю Мэтью, пришел к одному из руководителей.

Вдруг Скотопасских развернулся, подскочил к охраннику.

– Этот в шарфе… К кому он пришел?… Кто распорядился пропустить его?…

– Кто распорядился, тот сказал, чтобы все было сделано тихо… Я ничего вам не скажу!…

* * *

Скотопасских и Кошелев поднялись на этаж.

– Зайдем на минутку… – предложил Дэн.

Оба завернули в туалет. При виде унитазов могильщик испытал мимолетное беспокойство. Вспомнив, что на этот раз ничего искать не надо, расслабился.

Скотопасских заскочил в кабинку, заперся. Только Вит хотел сделать то же самое, дверца ближайшей кабинки открылась. Оттуда вышел человек…

Наткнувшись на Кошелева, человек остановился, замер. Он смотрел на Виталика с испугом.

– Такой кто? – проговорил человек.

– Такой что? – не понял могильщик.

Человек задал свой вопрос по другому:

– Вы такой?

– Бываю… – Кошелев на всякий случай ответил уклончиво.

– Бываю такой кто? – не отставал незнакомец.

– Такой что… Такой кто… Такой где!… Тебе чего надо? – не выдержал могильщик. – Чего ты докопался?!…

Он опять начал испытывать беспокойство. На кладбище привык уединяться за кустиками. Вид чистого офисного туалета – блестевших раковин и унитазов – вселял в него безотчетную тревогу.

– Скотопасских знакомый вы? – незнакомец смотрел на Кошелева пристально и не мигая.

– Знакомый я вы… – заговорил на странном наречии Вит.

Все, кто общался с Хоппером фон Поппером Вторым через некоторое время начинали невольно перенимать его обороты речи. Таким образом Хоппер фон Поппер Второй встречал в своем окружении лишь людей, разговаривавших на столь же странном русском языке, как и он сам. По этой причине научиться правильному русскому языку ему было не у кого. Он все более погружался в заблуждение: ему представлялось: все вокруг разговаривают так же как он, следовательно – он овладел языком в совершенстве.

– Надо поговорить ты… – сказал Хоппер.

– Ты мне тебе не понял как? – отшатнулся могильщик.

– Кабинет пойдем. Поговорить там. Знаю все… Вопрос… Я – Хоппер фон Поппер Второй, – сказал человек и взял Виталика за локоть. Настойчиво подтолкнул к двери.

Кошелев подчинился.

Дэн, прекрасно слышавший весь разговор, сидел в кабинке тихо, не выдавая себя…

Хоппер фон Поппер Второй довел Кошелева до дверей своего кабинета и сказал:

– Буридух знаю я ты… Работаешь?

– Да, – ответил Кошелев. В этом не было обмана.

– Работаешь как?

– Кладбище, могилы… Скучища! Интересного ничего!… Одним мертвецы словом…

Виталик нарочно представлял свою жизнь в непривлекательном свете. «А не хочет ли этот заграничный баран предложить место в своей лавочке?… Было бы неплохо! Глядишь, Дэна подсижу…»

Но мысли Хоппера фон Поппера Второго работали в другую сторону.

– Мертвецы!… Так и знал я! – в возбуждении воскликнул он. – Ты, значит, мертвецами работаешь?!

– Мертвецами не ну… Покойники но – деятельности основное, – пробормотал Кошелев, не понимая, куда клонит иностранец.

– Основное!… Конечно!… Буридух!… – возбуждение Хоппера фон Поппера Второго не ослабевало. Он окинул Кошелева понимающим взглядом. – Маг любой, дух любой обязательно мертвец работает… Должен!… – заключил он.

– Надо что? – спросил Вит.

Беспокойство его опять начало усиливаться.

– Надо мертвец оживить!… – твердо проговорил иностранец. – Оплата будет. Оплата будет хороший.

Они зашли в кабинет.

За столом перед раскрытым компьютером IBM сидел Павел Зобкин.

* * *

– Он основал сеть ресторанов монгольской кухни, чудила! – ответил Дэн и подошел к Костиному столу.

– Неправда, Тамерлан был известным завоевателем… – проговорила секретарь Хоппера фон Поппера Первого, зашедшая в комнату на минутку.

– А как же ресторан?… – спросил Виноградов, стараясь не смотреть на Дэна.

– Позже, один из его потомков, кстати, мой родственник, наш, аульчанин, продал право на использование торговой марки известному московскому ресторатору. Так появился ресторан «Тамерлан». О, боги, вы меня доконаете!… – воскликнул Бацука.

* * *

Могильщик опять уставился на Хоппера фон Поппера Первого. Главный человек московского офиса «Хаум Раум Баранаум» сидел в своем кресле прямо. Руки его покоились на клавиатуре ноутбука. Тоже IBM, как и у секретаря, но более дорогой модели. Его широко раскрытые глаза не были остекленевшими, но взгляд, устремленный в одну точку на экране ноутбука, лишен всякого смысла. Челюсть Хоппера фон Поппера Первого отвисла. В раскрытой пасти виднелся красный язык.

– Целый так час! – пояснил Хоппер фон Поппер Второй. – Дышит не… Проверял я… Сердце бьется не… Проверено.

– Почему же он не падает? – от удивления могильщик заговорил нормальным языком.

– Трупное окоченение! – уверенно ответил иностранец.

Виталик подошел к столу, снял с него вазу, вынул из нее цветы и вылил воду в пасть начальнику «Хаум Раум». Тот закашлялся…

* * *

Бацука наконец распечатал форму внутрифирменной заявки на аванс и побежал к руководству.

Виноград посмотрел на Дэна, словно бы впервые заметил его, и проговорил, кивнув на дверь, за которой исчез новенький:

– Хороший парнишка, породистый!…

– А ты думал!… Электра долго его выбирала. Было семьдесят семь кандидатов. Семь отсеялось на первом туре, оставшиеся семьдесят прошли на второй. Одного из них отсеял Хоппер фон Поппер Первый, двух – Второпопер. Шестьдесят пять человек забраковал я… Остался вот этот!… Правда у него трудности…

– Какие? – оторопело спросил Виноград.

– Родственники Гитлера подали в суд: его бабушка не имела права оплодотворять себя чужой спермой. Тем более случайно. Тем более он военный преступник…

– Что же ему теперь?… – поразился Константин.

– То-то!… – со значением произнес Скотопасских. – Понимаешь, какая непростая ситуация?… Объект-то уже есть, а прав нету!…

– Погоди… – Виноград задумался. – А где еще один?… Было семьдесят семь. Семь отсеяла Электра на первом туре, два – Второпопер, одного – Первопоппер. Шестьдесят пять – ты. Итого семьдесят пять. Семьдесят семь минус семьдесят пять… Значит их – двое. А где второй?…

– Это я тебя спрашиваю!… Что ты с ним сделал?

– Дэн, ты что?!… Я не понимаю…

– Мне нужны одиннадцать тысяч, Костя! Это ты можешь понять?

– Это – да, но остальное…

Скотопасских нахально уселся на краешек Костиного стола, устремил пронзительный взгляд ему в глаза.

В комнату вошла Электра.

– Денис, – воркующим голосом начала она. – Я подыскала вам второго сотрудника…

26. Ту пая

Дэн зашел в переговорную комнату, молча уселся за стол напротив накрашенного и переодетого Тупозаглотышева.

– Странно… Это девушка?…

Вошедшая следом Электра бесшумно притворила дверь, подсела к столу.

– А что такого?… Она много занималась продажами. Отличное резюме. Какая вам в сущности разница?… С девушкой даже веселее…

– Особенно с такой… – негромко сказал Скотопасских.

Тупозаглотышев сверлил будущего начальника взглядом.

«Скотособакин! Надо же!… Я не думал, что именно он будет моим начальником!»

– Ты что, немая?…

– Я?… Нет. Не Мая… Я – Люда. А вам что, нужна была Мая?…

– Английский знаешь? – спокойно поинтересовался Скотопасских.

– Оф коз! – бодро отрапортовал Тупозаглотышев.

Электра благосклонно улыбнулась. Она была рада за кандидата.

– Знаешь, как переводится «ту пая»?

– В Пая… – ответил Тупозаглотышев. – А Пая – это где?…

– Неужели ни разу не была на Паях?

– На паях с кем?…

– Ладно. Я тебя беру. Паи – это такой курорт, – пояснил Дэн. – К клиентам тебя выпускать не будем. А то они разбегутся. Будешь заниматься чисто канцелярской работой. Рэнк энд файл. Слышала такое?

– Да я по курортам мало… – скромно потупился Тупозаглотышев.

– А где ты много? – с презрением бросил Дэн.

– Да все больше на канцах… Канцелярская, в смысле работа. Сильно я к ней пристрастилась. Иной раз так просто не оттащишь. Меня ребята иногда с собой зовут, зовут… А я думаю: дай еще разик…

– Ладно, ты себя не рекламируй. Зарплату для начала все равно положим небольшую.

– Да мне хоть какую. Лишь бы к конторе прибиться.

– Считай прибилась!… – Скотопасских хлопнул ладонью по столу. Он уже ощущал себя матерым начальником.

Новые сотрудники нравились.

– Мне хоть какую… Главное, к конторе прибиться… Надоело по городу бегать. Всю жизнь на канцах… На Паях не была… Ребята иной раз зовут, зовут…

– Ты, часом, не беременна? – встрепенулся Дэн.

– Нет, что вы!… Только сегодня тест делал. Перед тем как к вам ехать!… – тут же успокоил его Тупозаглот.

Скотопасских поднялся из-за стола.

– А зачем ты тест-то делала?…

– А я их каждое утро делаю. Что б не пропадали, – успокоил Дэна Тупозаглотышев. – Мне на поза-позапрошлой работе последнюю зарплату тестами на беременность выдали. Аптечная контора. Они разорились, денег не было. Один товар… Пришлось брать. А то вообще без всего бы осталась. Вам не нужно?

– Мне? Нет…

* * *

Рабочий день – в самом разгаре. Федор Петрович, важный директор автосалона, одновременно – его владелец, прохаживался возле столов с компьютерами.

– Ну как? – спросил он Чинарева.

– Тьфу-тьфу, пока работает… – обладатель хронического насморка высморкался и постучал три раза по деревянной крышке стола.

В голове Федор Петрович еще раз прокручивал события вчерашнего дня. Казалось странным: сам начал форматироваться жесткий диск, клиент уехал, не дождавшись документов на машину.

Такое случилось в первый раз. Так же впервые два дня подряд один человек покупал одну и ту же модель. Впрочем, даже разные модели одну за другой в считанные дни прежде никто не покупал.

– Он не звонил? – спросил у Чинарева Федор Петрович.

– Тупозаглот?…

– Да нет!… Этот… Скотопасских!… – недогадливость сотрудника раздражала директора.

– Как уехал, носа не кажет.

Чинарев не выдал факта: накануне узнал пришедшего с Тупозаглотом – таинственный покупатель! Директор при покупке первого «рено» зашел в зал лишь на минутку, – вряд ли хорошо разглядел загадочного молодого человека. Второй раз Федора Петровича вообще не было…

Ярко светило солнце. По тротуару перед витринами двигался непрерывный поток людей. Дальше еще более плотной вереницей ползли машины. Директор хотел отвернуться от стекла, пойти в свой кабинет, – взгляд привлекло «рено», – такие продавались в автосалоне. Прижимаясь к обочине, оно мигало поворотником, явно намереваясь въехать на тротуар.

Федор Петрович остался у витрины. Нутром чувствовал: машина та самая!… Через минуту подтвердилось: «рено» – без номеров. В салоне – два человека, – это видно сквозь стекла. Чинарь – его кресло стояло спинкой к витрине – пока ничего не замечал…

Наконец «рено» остановилось. Дверца открылась, но вместо ожидавшегося Скотопасских из салона вылезла девушка.

Это была Даша Дай.

27. Двойные тачки

– Лажовый ты какой-то парень, Костя, – устало проговорил Скотопасских. – Даю голову на отсечение: на кармане у тебя не больше ста рублей… Закис здесь. Потерял кураж!… Как ты можешь торчать на одном месте? Да и что это за место!… Зарплата – так себе, карьерного роста – ноль. А в это время, между прочим нормальные парни ездят на «ленд роверах». А что ты сделал, чтобы приблизить себя к покупке?… Нет, какие шаги ты предпринял, чтобы эта покупка стала реальной?… Посмотри на меня. У меня бизнес растет: нового сотрудника в отдел приняли…

– Ну и что?! У меня уже четыре года в подчинении аж шесть человек.

Сотрудники, подчинявшиеся Косте – агенты по продажам – работали в филиалах фирмы.

– Правильно, шесть человек. Но ни одного из них нового!… Насколько я понимаю, все шестеро работают под твоим началом как раз все четыре года…

Виноград закусил губу. Скотопасских изрекал горькую правду: все шестеро давно примелькались на «Хаум Раум Баранаум». Работали хорошо, продажи у каждого были на высоком уровне и Константин чувствовал – все они довольны местом, постараются не разочаровать ни его, ни руководителей представительства.

– Другое дело – я! – продолжал нахально разглагольствовать Скотопасских. – У меня коллектив молодой, динамичный… Вот посмотри на него!

Виноград взглянул на новенького. Тот стоял посреди комнаты с покорным видом.

– Я уверен, что через полгода… Да что там полгода, через три месяца ты его здесь уже не встретишь. Либо я его выгоню, либо он сам сбежит. Потому что в моем департаменте – жизнь, а не такое стоячее болото, как у тебя… В бизнесе важна ротация, динамика. Я готов сидеть без копейки, лишь бы все вокруг кипело, бурлило… Ну скажи… – Дэн повернулся к новенькому. – Станет нормальный амбициозный бизнесмен торчать четыре года на одном месте среди одних и тех же наскучивших рож?

– Никогда!… Как говорил мой прежний начальник, если сотрудник на следующий день после устройства на работу не принялся подыскивать себе нового места, значит он полный дегенерат!…

Лицо Константина стало грустным. Бацука вышел.

Он и сам давно чувствовал, что тормозит, – жизнь его катится не так, как надо… «Ожирел! Отупел!» – дал себе оценку Виноград.

– Люди скачут с места на место, катаются на хороших тачках, а ты сидишь и, наверное, уже забыл, как доллары выглядят! – продолжал терзать Скотопасских. – Небось, думаешь, они синие с белыми полосками, как тельняшки, а посередине каждой банкноты в аккуратном квадратике изображена пальма в кадке… Нет, не так… На десятках, пальма в кадке, а на сотенных – бегемот из зоопарка. А на полтинниках… Погоди, что же изображено на полтинниках?… Вспомнил! На полтиннике изображена старушка, которая вяжет на спицах чулок…

– Скажи еще, на двадцатках сидит президент Вильсон на ночном горшке!…

Костя выдвинул верхний ящик стола, достал из него пачку долларов. Деньги ему передал Хоппер фон Поппер Первый: «Это мои личные средства! Сдайте их в бухгалтерию, как будто получили депозит от «Прыг Ко Ко». Нам сейчас невыгодно раздувать скандал с Денисом Скотопасских. Все же на работу брал его я. Значит, за него отвечаю!»

– Вот – видишь!… – проговорил Виноград. – Это бабки!… Такие суммы в моем столе в последнее время лежат каждый день!…

«Это мне известно! – подумал Скотопасских. – Раз в сутки я изымаю у тебя одиннадцать тысяч. И сегодня не намерен отказываться от наметившейся традиции».

– Ладно! Что ты демонстрируешь свое бабло! Нашел, чем хвалится!… Сколько у тебя здесь? Небось и десятки не наберется?

– Пятнаха…

– Пятнаха – это деньги! – с уважением заявил Скотопасских. – А я думал, ты иссяк. Нет, ты, Константин, все-таки мощный парень! Вот таким парням, как мы, и ездить на двойных «ленд роверах»…

– Что это такое? – удивился Виноградов.

– Разве не знаешь?… Двойной «ленд ровер» – в последнее время модная вещь…

– Ничего не слышал… – промямлил Константин.

«И как Дэн всегда в курсе?!»

– Я тебе говорю: закис, отстал от жизни. Вот доказательство: ничего не слышал о новой моде. Все автомобильные фирмы принялись выпускать двойные версии моделей класса люкс. Вроде двойного виски или кофе… Машины отличаются удвоенными параметрами: двойная мощность мотора, два кондиционера…

– А колеса?…

– В два раза шире!

– Круто! – восхитился Виноград.

– В окнах – двойные стеклопакеты…

– Зачем?

– Для улучшенной шумоизоляции!… И чтобы сквозняков не было. Еще – две пары дворников, двойной комплект поворотников, восемь фар и два радиоприемника… Это если хочешь слушать одну радиостанцию, а твоя подружка – другую…

В комнату вошел Бацука Зобкинбац.

– Там ваш товарищ…

Скотопасских вскинул глаза. Костя тоже уставился на новенького.

– С ним что-то не то. Он кого-то там повстречал и у него с этим человеком получился разговор. После чего он, кажется, выпал в осадок.

* * *

Девушка хлопнула дверцей «рено» и медленно пошла к автосалону. Федор Петрович перестал таращится на машину. Теперь пялился только на нее. По поводу легковушки никаких сомнений не осталось – была та самая… Купленная накануне загадочным молодым человеком.

Незнакомка поймала на себе взгляд, но он ее ни капли не смутил. Лишь скользнула ответным взором по лицу стоявшего за витриной директора. Проделав остававшиеся до двери несколько шагов, взялась за ручку. Вид у девушки – мрачный и сосредоточенный.

Директор предчувствовал неприятности. Закололо в груди слева.

Развернулся. Предчувствия не обманули: хотя стоял несколько в стороне от столов, – возле них толпились сотрудники автосалона, – незнакомка направилась именно к нему.

«Знает, что я – владелец. Но откуда?»

– Скажите пожалуйста… – начала девушка.

Федор Петрович вытаращил глаза.

– Да… Я забыла представится, – загадочно улыбнувшись и посмотрев на директора в упор, проговорила незнакомка. – Меня зовут Дарья Дай… Дарья Сергеевна Дай…

– Дай?… Чего дай?…

– Дай, – повторила незнакомка.

– Дам!… А чего дать?…

– Вы продаете автомобили «рено»?… Меня интересуют большие количества…

Директор почувствовал слабость в ногах. Все происходившее казалось ему опасным подвохом.

* * *

– Что это было? – вопреки предсказаниям могильщика Хоппер фон Поппер Первый компьютера не облевал.

– Цветочный чай!… Настойка гвоздики… – спокойно пояснил Виталик.

– Неплохо, но я просил кофе… – пробормотал руководитель представительства.

– Сейчас будет готово…

Секретарь отправилась готовить напиток.

– Только что я получил по электронной почте сообщение. Оно и повергло меня в шок, – обратился Хоппер фон Поппер Первый к Попперу Второму. – Владелец «Хаум Раум Баранаум» продал компанию китайскому инвестору. Тот объявил о планах сменить весь высший менеджмент!…

У Второпоппера отвисла челюсть.

– Фактически, мы – без работы! – заключил Первопоппер.

Поднял глаза на Виталика:

– Вы мастер из оконной фирмы?… Пока ничего делать не нужно. Я отменяю заказ на исправление недоделок… У нас изменились обстоятельства и окна с ручками наружу теперь вполне меня устраивают. Больше вас не задерживаю!

Хоппер фон Поппер Первый уставил на могильщика морозный взгляд. Под ним Вит лишился обычного нахальства. Он было хотел спросить Второпоппера про оплату услуг по оживлению, но тот по-прежнему стоял с отвисшей челюстью и не подавал признаков жизни.

Могильщику не оставалось ничего, кроме как выйти из кабинета.

«От этой фирмы – гикнешься! – думал он. – Уж лучше на кладбище, чем здесь».

* * *

– Ты что же, берешь себе двойной «ленд ровер»? – упавшим голосом спросил Виноград.

– Само собой!… Какой мне смысл брать одинарный, если проще с самого начала взять нормальный модный аппарат?!

– Круто! – восхитился Костя.

– Тебя вносить в члены клуба?…

– Да! – вскричал Виноград. – А какого?

– Владельцев двойных «ленд роверов». Среди членов клуба периодически разыгрываются призы: ручки, брелки, фирменные перекидные календарики на следующий год. Если повезет, можешь даже выиграть сувенирные часы или фотоаппарат!…

– Круто!…

– Давай одиннадцать тысяч. Я тебе завтра верну. Всю сумму сразу. Кредит в банке уже получен. Но они не выдают деньги на руки. Только по перечислению… А мне нужен налик. За ординарные принимают оплату в любой форме. Двойные идут только за нал…

– Что же ты сразу-то не сказал!… – Костя с любовью посмотрел на приятеля. – А я уж было подумал, ты мне голову морочишь…

Он достал из ящика сверток с пятнадцатью тысячами, протянул Дэну.

– Мне считать некогда!… – заявил Скотопасских. – Здесь ровно одиннадцать?…

– Нет, ровно пятнадцать.

– Типа ты такой крутой, что тебе даже четыре тысячи отсчитать лень, а я, который покупает двойной «ленд ровер» – лох с вокзала, мне пересчитывать не западло?…

– Давайте я пересчитаю… Какая комиссия?… – встрял в разговор Зобкинбац.

– Какая в твоем департамента комиссия за пересчет?… – с напором спросил Дэн Винограда.

Тот растерялся:

– Нет комиссии!…

– Полный отстой!… Как тебя здесь держат?!… Сейчас во всех крупных фирмах есть комиссия за пересчет!…

Бацука, шевеля губами, уже мусолил в руках доллары.

– Стоп! – приказал ему Скотопасских. – Приказываю прекратить! Без комиссии работают только лохи!…

Зобкинбац немедленно прекратил.

– Дэн, ну пожалуйста! – взмолился Виноградов. – Какая с меня комиссия?!… И так каждый день расходы!… То одиннадцать, то пятнадцать, то опять одиннадцать!… Комиссию хоть не бери!… Оставь на пиво!…

– Ладно!… Так уж и быть… Учитывая сложное финансовое положение и многосемейность. Ты ведь многосемейный?

– Я? – не понял Костя.

– Жена, дети у тебя есть?…

– Зачем они мне?!… Поживу пока в свое удовольствие!…

– Ладно, лови удовольствие!… Приступай! – Дэн сделал знак подчиненному.

Зобкинбац вновь занялся счетом.

28. Полосатая полоса

– Отлично!… – проговорил Дэн, выходя из автосалона на свежий воздух. – Теперь у тебя есть тачка!… Вот это называется: действовать быстро, четко, по-современному.

Дэн был рад: помимо покупки еще одного «рено» он получил документы на авто, купленное накануне. После того, как вчера не пустила в салон охрана, сомневался, что это удастся, до последнего момента. На радостях про четыре штуки забыл – пустяк, про который не стоит вспоминать.

– И атака не захлебнулась… – добавил к словам друга Виталик. – Что говорить: все прошло как нельзя лучше. Боюсь только с этого момента… Эх, не люблю я эти полосы мрака!…

– Какие еще полосы?… – взгляд барина моментально стал холодным, настороженным.

– Жизнь – она полосатая!… – с видом мечтательного идиота изрек могильщик.

– И что из того?… – Дэн силился, но не мог понять, куда клонит Виталя.

– А то, что наступает черная полоса. Надо ехать! А прав-то у меня нет… Как бы не нахлебаться дерьма.

– Ерунда, тоже катаюсь без документов.

– Ты хоть ездить умеешь! Ну ничего: дураки учатся на своих ошибках, я стану на чужих… Ребята кой чего порассказали. Я за руль сяду – это факт!… Что будет потом – бабушка надвое сказала, да и хрен с ней! Волков бояться в лес не ходить. Подумаешь, ни разу не рулил!

* * *

Прочная леска тянет попавшуюся на крючок рыбину настойчиво и неумолимо.

Так же волочил трос привязанный к его концу изящный французский автомобильчик. Сидевший в нем Виталик ерзал и дергался на сиденьи, – старался рулить! Да что толку.

Другим концом буксирный трос привязан к микроавтобусу. Из его выхлопной трубы вырывался чудовищный дым. Кошелев ничего не видел: в какую сторону поворачивать? На всякий случай интенсивно прокручивал руль то чуть вправо, то чуть влево. Не сидеть же на водительском месте просто так!

Результат устрашающий: машины, двигавшиеся сзади и по бокам, шарахались из стороны в сторону. Когда могильщик начинал усердствовать и амплитуда поворотов руля увеличивалась, задача водителей усложнялась. Ох, как не просто избежать аварии! Ведь в первый свой рейс Вит старался изо всех сил.

…Через полчаса странный кортеж подкатил к офисному зданию. Первым на приличной скорости двигалось изящное «рено» без номеров. Когда остановилось, из него выскочил Дэн. Затем к тротуару подкатил окутанный дымом микроавтобус «РАФ», – волочил за собой на веревке авто могильщика.

Тот уже вошел во вкус руления и остановку воспринял болезненно.

– Какого хрена?! Поехали дальше! Я только приноровился, – заорал он, высунув огромную башку в окно.

«РАФ», который волочил «рено» Виталика, был пойман в ста метрах от автосалона. До этого Кошелев пробовал ехать сам, но так и не тронулся с места: педали скользкие и стоят слишком близко друг к другу. Огромные копыта могильщика либо нажимали сразу две, либо соскальзывали…

Скотопасских скрылся в дверях.

Предстояла встреча с Дай. Что ей скажет, – до сих пор не придумал. Скотопасских надеялся на экспромт, – появится сам собой в нужную минуту, когда некуда отступать…

В вестибюле увидел картину: конторка службы безопасности, мордоворот охранник. Стандарт современности!

Преодолей его и приблизишься к нескольким пакетам. В одном из них лежит сборник кроссвордов, заключающих зашифрованное послание. Оно указывает место, где лежит сумка с миллионом долларов.

Но в эту минуту Дэн думал не о деньгах.

«Кто же тот человек, которого принял за дядю Мэтью» – терзался племянничек.

* * *

Зобкинбац медленно двигался по офисному коридору…

Пять минут назад стоял у окна в отделе катально-червячных устройств. Вдруг увидел: к офису «Хаум Раум Баранаум» подъехал милицейский микроавтобус «форд». На боку написано «ГУВД Москвы». Из машины вылезло четыре человека. В штатском. Решительно направились к двери.

Бацука испытал приступ нервной водянки головы.

Когда через пятнадцать секунд из «форда» вылез милиционер, не на шутку разыгралось нервное искривление позвоночника. Дало о себе знать нервное плоскостопие.

Погон не разглядеть, но Зобкин чувствовал – на них сияют звезды. Его пришел брать сам генерал. Появилась прогрессирующая боязнь замкнутых пространств. Бацука затрясся и выскочил из кабинета.

Уткнувшийся в компьютер Виноград ничего не заметил…

Подходя к лифту уроженец Гиндукуша обнаружил: цифра один исчезла с табло.

«Это дурной признак!» – Бацука не хотел скрывать от себя страшное. Где-то там, в шахте двинулась наверх кабина с врагами.

Павлуша живо представил: через несколько мгновений кабина остановится на этаже и он упрется носом в самого генерала – командующего операцией по захвату.

«Хрен тебе, не возьмешь!» – взбесился Зобкинбац, но с места не сдвинулся. Не успел подумать следующую мысль, двери лифта с грохотом разъехались в стороны.

Генерал был в неправдоподобно огромной, с блестящей золотой кокардой фуражке. Она была надета на большую голову… Красная широкая физиономия, мясистый нос.

Бацука сломился в пояснице, нагнулся, как будто отряхивая пылинку с брюк, развернулся – норовил оказаться к вражине спиной… Согнувшись в три погибели посеменил прочь.

– Эй, гражданин!…

Он не мог определить, кто сказал: мордастый или кто-то из спутников в штатском.

«А может, это не за мной?! Вдруг бизнесменов ловят?» – с надеждой подумал Павел. Не отвечая, вломился в дверь туалета, – была меньше, чем в метре от него. С грохотом заперся в кабинке…

Раздался скрип двери, шаги…

– Спрятался в кабинку!… А ну вылезай!… Чего морду прячешь?!… Думаешь, мы тебя не опознали?…

Бацука покрылся холодной испариной.

* * *

Виноград подошел к окну, потянулся: от долгого сидения за столом тело одеревенело. То, что он увидел, заставило мгновенно дернуться к стеклу.

Во все глаза он уставился на маленькую площадку перед офисом «Хаум Раум».

Рядом с милицейским «фордом», перегородившим подход к подъезду, медленно двигался новенький «ленд ровер». Бока его, лишь слегка забрызганные уличной грязью, сверкали лаком. Джип продвигался вперед по вершку. Водитель, управлявший им, норовил поставить тяжелую машину впритык к дверям. А места там – едва-едва: между микроавтобусом и «ауди» Хоппера фон Поппера Первого, – оно стояло меньше чем в трех метрах от входа.

Константину были видны лишь руки и часть туловища водителя, но и этого достаточно: Дэн!… Винограду казалось – он прекрасно различает тонкие пальчики своего должника. Лежали на рулевом колесе шикарного автомобиля.

Наконец «ленд ровер» припаркован. Дверь распахнулась: Скотопасских выскочил на улицу.

Хотя руководитель отдела червячно-катальных устройств прекрасно знал о приобретаемом джипе и успел догадаться: за рулем Дэн, но все равно – картина произвела на него такое потрясающее впечатление – испытал слабость в ногах. Схватился за подоконник. Дальше – хуже: Костю поразил приступ медвежьей болезни. Чувствуя – надо торопиться и вполне может не добежать, Виноград не мог отцепиться от подоконника. Таращился на двор: Дэн, – пиджак его, несмотря на прохладную погоду расстегнут, – обошел «ленд ровер». По-хозяйски разглядывал его.

За спиной у червячно-катального менеджера отворилась дверь. Не сразу, но он обернулся – какая-то необычная тишина повисла в комнате. Невидимый пока для Константина человек прошел за порог…

Хоппер фон Поппер Первый!

Лицо шефа было серьезным. Он смотрел на Константина, но ничего не говорил.

– Купил!… – тихо, со счастливой улыбкой на лице произнес Костя. Добавил громче:

– Он купил его!…

Чувствуя, что времени остается какие-то секунды, рванулся вперед. Первопоппер отшатнулся.

С криком «Дэн на «ленд ровере» приехал!» Виноградов вылетел из комнаты.

29. Новые похождения стюардессы

Люда вошел в комнату. На ее середине стоял какой-то немолодой мужик в хорошем костюме и дорогом галстуке.

«Это и есть Константин?» – Тупозаглотышев немного удивился. После разговора с Электрой у него возникло впечатление: начальник смежного отдела – человек молодой.

«Плевать!» – Люда отбросил сомнения в сторону. – «Мне здесь терять нечего! Я здесь как бы понарошку».

* * *

Удар чудовищной силы потряс кабинку. Бацука, чья душа и без того опустилась в унитаз, со страха хотел немедленно вскочить. Ему казалось – его сомнут, раздавят, расплющат между кафельными стенками, вдавят в фаянсовое жерло, если немедленно не сдастся органам. Но очередной удар, мгновенно последовавший за первым, – еще большей силы, – заставил вчерашнего сотрудника Билайн замереть: что-то в грохоте, от которого можно сойти с ума, показалось странным. Источник находился словно бы на расстоянии.

«Они долбятся не ко мне! – сообразил Зобкинбац. – Не видели, где заперся, долбят наудачу в первую попавшуюся дверь!»

Опять удар… Теперь определил точно – люди из органов атаковали кабинку через одну.

– Давай вылезай, мы тебя срисовали!… Что, надеялся разминуться?!… Есть кому тебя сдать – мы получили информацию: ты здесь.

Замерев, Бацука слушал. «Это не обо мне… Что за дела здесь творятся?»

Раздался скрип отпираемой двери.

– Ну вот ты и вылез! – произнес хриплый, низкий голос.

– Чего, офонарели?… Зачем сюда зашли?… Боже мой, и ты здесь?!…

– А ты испугался! Признайся, твои делишки лишили тебя покоя!

* * *

– Послушайте, у вас здесь дрыхнуть не принято? – запросто спросил Люда немолодого Виноградова.

– Кого дрыгнуть?… – не расслышал тот.

– Я сказал не дрыгнуть, а дрыхнуть. Дрыгнуть – это вроде как лягнуть.

– Лягнуть?

– Да. У нас на прошлой работе один покупатель дрыгнул охранника… – Люда полагал, что в таком разговоре быстрее удастся наладить контакт с коллегой. – Тот не стал с ним связываться, выскочил за дверь и побежал во все лопатки по улице. Хорош охранник! Потом объяснил: именно в тот момент, когда покупатель дрыгнул, он вспомнил – во время обеда забыл на столике в кафе газовый пестик. Потому срочно побежал за ним. Пестика не оказалось, поэтому сорок минут отсиживался в кабинке платного туалета, пока не вытащила оттуда одна бабка. Она заведовала тубзиком.

– Отсиживался в кабинке. Это знакомо… Интересно, кого вы собираетесь лягнуть?

– Да что я, кобыла лягаться?! Я спрашиваю про «дрыхнуть». Дрыхнуть это – спать. Понимаешь?… Чудной ты малый! Словно русского языка не знаешь. Бывает, не успеешь за день выполнить работу, засидишься допоздна. Посмотришь на часы… Приходится укладываться там, где застала ночь.

– Правда?… Ты – хороший работник! – оживился немолодой Виноград.

– Я сегодня предпочитаю никуда не идти. Вторые сутки на ногах, – для пущей убедительности Тупозаглотышев громко зевнул.

– Кем до нас была? – строго спросил немолодой Виноградов.

– Стюардессой.

– Выгнали?

– Сама ушла. Морская болезнь. Слабая вестибулярка. Как от земли отрываемся, начинает подкатывать. Насилу сдерживалась. А мне – то чай, то кофе, то завтрак с ужином. Сервировка, готовка… Заколебут! Пассажиры тоже разные. Иных рвет, а меня это провоцирует…

– Зачем туда пошла?

– Зарплата хорошая. Работать не могла, но себя заставляла. Жизнь проклятая!… Раньше дояркой на селе. Не выдержала. Устроилась на самолет. Чувствую, тоже не могу. Того и гляди заблюю весь салон. В общем: схожу с корабля на берег!… Расчет у первого пилота получила, отпускные, взлетные, прогонные, посадочные, чемоданчик собрала и вот – здесь!…

– Зарплату у пилота получают?

– Он у нас по совместительству главный бухгалтер. Кассиром правда радист. Но на борту его не было. Мы без рации летали…

– Без рации?! Как же так?!

Испуг, который сквозил в вопросе немолодого Виноградова, был явно притворным, но Тупозаглотышев не замечал.

– А зачем? Сейчас у всех мобильники… Если надо связаться – звонят и все.

– В аэропорт?!

– Кто как. Пилот – тот больше в аэропорт наяривал. А девки – по своим делам.

* * *

– Дэн! Тачка – отпад. Круто смотришься!

– Костя… Мне нужны деньги. Еще немного. Две тысячи…

– Две тысячи – не вопрос. Проси четыре. Две тысячи я могу тебе дать не сходя с этого места. Понимаешь, когда Бацука отсчитал четыре тысячи, я их в стол не убирал… Чего их убирать? Сначала убирай, потом доставай. Сунул в карман. А он оттопыривается… Неудобно. На вот, держи…

– Я просил две. Опять ты, Константин, нахальничаешь. Я тебе говорил, пересчитывать не стану.

– И Бацуки нет…Зато вон Хоппер фон Поппер Первый!

Константин повернулся к приближавшемуся по коридору начальнику.

– Константин, вы внесли в бухгалтерию доллары, которые я вам передал – депозит для «Прыг Ко Ко»? – спросил Первопоппер, неотрывно глядя на пачку зелененьких.

Дэн тут же протянул руку и выхватил доллары, – при виде шефа клешни Винограда ослабли.

«Офигеть можно! – подумал Костя. – Лучше бы запер бабки в тумбочку. Придется оправдываться… Ну его на фиг! Пошлю всех и уволюсь!»

30. И гарнир, и макароны

Бацука вышел из туалета. Осмотрелся – ни справа, ни слева на этаже – никого. Зобкинбац и боялся, и одновременно разбирало любопытство. Что происходит на этой чертовой фирме?!

Пошел по коридору. Еще некоторое время назад собирался бежать из «Хаум Раум» без оглядки. Теперь: нет. Он попытается выведать что-нибудь.

Кишка коридора заворачивала вправо. Что за поворотом – не видно. Словно нашло неожиданное наитие: шажки стали осторожными, крадущимися. Бацука выглянул за угол.

Впереди на некотором расстоянии от него по освещенному коридору шел человек: светлое кашемировое пальто, поднятый воротник, шарф. Человек остановился, словно бы засомневавшись, в правильную ли сторону идет, начал поворачиваться… Зобкинбац мгновенно скрылся за угол.

Секунд через десять он выглянул: человек стоял на прежнем месте, – смотрел в стену перед собой и, должно быть, ничего не видел. Какие-то собственные мысли занимали его. Вчерашнего билайновца поразило: лицо господина замотано шарфом до самых глаз…

Наконец загадочный человек опять повернулся к Бацуке спиной, медленно пошел по коридору. Зобкинбац двинулся следом. Будучи новичком в здании, не знал, куда ведет тонкая кишка между белыми стенами, отражавшими ослепительный свет ламп.

* * *

– Ты что, не видишь: я иду?… Понимаешь, хочется иногда макарошек!…

– Псих, ты меня перепачкал с ног до головы! – стонал Зобкин. – Куда я такой денусь? У меня нет другого костюма. Какие макароны?! Я весь в липкой гадости!

– Это соус…

– О, боже!… В ответственный момент наткнутся на тебя с кастрюлей макарон… Что же это такое?!

– Это очень изысканный, очень сложный соус из множества компонентов. Покупаю в иностранных магазинах. В разных концах Москвы. Каждое из пятнышек на твоем костюме обошлось не меньше, чем в доллар. Изгваздал тебя самым дорогим соусом на «Хаум Раум». Сказать по правде, проварить твой костюм в большой кастрюле, бульон получится недурный!

– Убил меня! Просто убил! Как в таком виде покажусь перед начальником?! Сегодня первый рабочий день!… Что подумает? Где мог так извозиться?!…

– Умоляю, не рассказывай никому… На нашей фирме строжайше запрещено готовить. Руководство не переносит запахов кухни. Считается, это отталкивает клиентов. Только чай и кофе. Меня уже ловили с макаронами… Потому испугался, когда почувствовал: кто-то крадется. Опрокинул со страха кастрюлю!… Понимаешь, у меня уже есть предупреждение! Выдашь, мне конец… Пощади!

– За что все эти неудачи на мою голову?!

Загадочного господина, замотанного шарфом, нигде не было видно – успел войти в одну из дверей. Прочь потрусил и человек с кастрюлей. Бацука остался один возле маленькой кухоньки, встроенной в стенную нишу. Здесь стоял чайник, несколько банок с чаем и кофе. Маленькая допотопная электроплитка использовалась, должно быть, вместе вон с той кастрюлькой для натурального кофе по-турецки…

Но кое-кто тайно готовил здесь макароны с соусом!

* * *

Поскольку шеф уже предупреждал макаронщика, то может подфартить: Зобкинбац решил потребовать от «Хаум Раум» компенсацию, – доложить, что один из сотрудников вывалил на него макароны с соусом, пожаловаться, что нет денег на обновку… Мол, раз соус ваш, фирменный, то забирайте пиджак с соусом себе, а мне выдайте на новый.

У раздражительного Дэна такое заявление вряд ли будет иметь успех. Что ему до коллег, готовящих вопреки корпоративным правилам, обед прямо в офисе? Другое дело – руководитель фирмы. Тот должен понимать шире.

Бацука медленно шел по коридору. О том, чтобы отмыться, речи не было. Костюм восстановлению не подлежал.

Где только искать шефа? Он забыл дорогу в его кабинет. Зайти что ли в какую-нибудь из дверей и спросить.

Зобкинбац нажал на ручку, вошел в комнату. Пуста… Обставлена со вкусом и в известном смысле роскошно. Это не каморка рядовых пахарей. Здесь обитает птичка как минимум повышенного полета…

Дверь в смежную комнату широко открыта, оттуда доносится разговор. Собеседники курят. Дым от дорогих сигарет чувствуется и здесь. Бацука втянул носом воздух. Легкие следы никотина его успокаивали.

– А как с этой метелкой? Хотя прошлый раз про слонов она хорошо сказала. Понравилось. Только я не поняла, кого имела ввиду? Слон – ты?

– Хватит со слонами. Миллион исчез. Скотч не знает, куда подевался.

– Скотч?… Когда ты с ним разговаривал?…

– Пятнадцать… Нет, семнадцать минут назад. Если быть точным.

– Где он?…

– В этом здании…

– Слушай, сними с лица шарф. Тебе не жарко?… Я с открытым окном пиджак снимаю. Батареи не регулируются. Печет, как на сковороде!

– Запечет еще сильнее, когда узнаешь, что собираюсь сказать.

Бацука весь превратился в слух.

* * *

– Итак, Константин, вы уже передали депозит в бухгалтерию?

– Вовсе нет… Понимаете, с наличными какая-то беда. Видели, что произошло?… Офигеть можно, правда?

Константин глупо улыбнулся.

Хоппер фон Поппер Первый вытаращился на него. Виноград продолжал:

– Взял я денежки, и тю-тю! А зачем тю-тю, почему отдал – сам не знаю. Одно слово, офигеть! Смущают дорогие машины. Завелся и сделал глупость…

– Кто завелся? Машина?

– Машина-то завелся. Но деньги тю-тю я. Потому что тоже завелся. Возбуждаюсь на автотранспорт.

– Этому?… Скотопасских отдали!…

– Ему!… Кому же еще? Кто у нас здесь самый крутой!… Не вы же с вашим старым «ауди»… Прискорбный факт, но с ним нужно считаться. Теперь уж ничего не поделаешь!… Придется снова выдать мне пятнадцать тысяч. Уж как хотите. Или надо требовать долг со Скотопасских. Я ни в чем не виноват. Середина рабочего дня. У меня обед. Я перед обедом таких вопросов никогда не решаю. Лезет и лезет…

– Куда лезет?…

– Я бы сказал на кого… К кому… Ко мне в карман лезет.

– Вы соображаете, что говорите? – изумился Хоппер фон Поппер Первый.

– Дэн, – обратился Виноград к коллеге. – Хочу признаться тебе в одной вещи: у меня не было права отдавать деньги. Я завладел ими случайно. Понимаешь, шел-шел, вдруг вижу: Первопоппер… Скажи, что я здесь теряю? Закис, ожирел, кураж потерян безвозвратно. Давно бы уже на другой фирме скакал, как козел.

– Перспективный козел! – добавил Дэн.

– А здесь Первопоппер жизни не даст. Заест. Стабильность ему подавай! Ровный уровень продаж с постоянным плавным повышением. Что я, планер что ли?

* * *

– Слушай, чем воняет?…

– Шибает в нос! Макароны с индийскими приправами!…

– Что такое?… Я не заказывала. Признайся, звонил в «Пиццу на дом»?

Прежде, чем Бацука сообразил, о чем речь, из смежной комнаты выскочила баба.

* * *

– Как вы меня назвали? Первопоппер? Очень любопытно!…

– Он всегда так вас называет! Хочет обидеть!… – заявил Дэн.

Скотопасских, Хоппер фон Поппер Первый и Константин Виноградов по-прежнему стояли посреди пустого коридора.

– Первое время я не мог понять… – продолжал откровенничать Дэн. – Кто попер? Кого попер? А потом взял и понял: это вы попер!

– Я – фон Поппер! С двумя пэ! – вознегодовал начальник.

Одна из дверей – их по сторонам коридора было множество – открылась. Оттуда вышла Люся Тупозаглотышева. Несколько мгновений, ковыряя в носу, стояла на месте. Потом заметила Дэна, не спеша направилась к нему.

К этому моменту до Винограда дошел смысл сказанного Скотопасских.

– Выставляешь перед начальником?! Ты – подлец!… – воскликнул Константин.

– Неплохо! – удивился Дэн. – Ты же только что сам хотел уволиться. Я хочу помочь. Открывают тебе перспективу.

Косте стало стыдно:

– Ладно, извини за подлеца… Но насчет увольнения: не хочу рубить сплеча. Мне надо подумать… – он повернулся к Первопопперу. – На то, что я сказал, не обращайте внимания… Это я репетирую новую пиар акцию!

– Я не давал задания репетировать! – фон Поппер злобно посмотрел на Винограда и хотел сказать что-то еще, но вздрогнул от фамильярного удара по плечу.

Со спины к нему подошел Тупозаглот.

– Ну что, треплемся вместо работы? – нахально ухмыляясь спросил он у Первопоппера, которого принимал за Константина Виноградова. Рука Люды осталась у Первопоппера на плече.

Обращение новенькой с главой представительства повергло настоящего Костю в еще большее смущение.

– Да… – промямлил он, глядя на Люду. – Дэн вот на «ленд ровере» приехал. Только купил!

– Неплохо! – заявил Люда и широко улыбнувшись, потрепал фон Поппера за ухо. Тот сделал попытку скинуть руку новенькой со своего плеча. – Чего дергаешься, как норовистый конь? – спросил Люда.

– Кому какое дело, что я приобрел?! – сказал Дэн. – Ну что, Костя, с увольнением так и будешь тянуть? Американцы рекомендуют: каждые два года получать пинка под зад и уходить на новое место! Ты же сам говорил: шеф тебя зажимает!…

Перспектива уже сегодня удалить кредитора из офиса казалась Дэну заманчивой.

31. Гонки сквозь ночь

Дэн вел автомобиль по вечерним улицам. В брюхе урчало. Оно было таким же свободным, как и проспект, на который он выкатил. Звуки оказались сильны, – слабый шум двигавшегося «рено» не в силах был заглушить их.

«На пустой желудок лучше ездить на отечественной тачке!» – подумал молодой человек и перевел магнитолу на максимальный звук.

«У моей свинюшки розовые ушки!» – заходился певец, лауреат Всероссийского конкурса животноводов, ставший совсем недавно еще и лауреатом конкурса «Песня года».

Бил барабан, которому позавидовало бы войско турецкого султана-завоевателя, и от грохота огни фонарей, убегавших назад, чуть дрожали. Линия их двоилась, троилась и превращалась в зубья пилы. Это она своими острыми клыками перепилила сегодня последние сваи у моста, что вел к заветному для Дэна статусу миллионера.

Дело было так…

Оказавшись днем в офисном здании, где работала Даша Дай, Скотопасских ринулся напрямик к лифтам. Он не хотел терять времени. «Быстро, четко, по-современному!» – звучал в его голове заветный девиз.

Охранник, засыпавший без дела, был против.

– А пропуск?! Звоните, вон телефон!… Пусть встретят!

Ледяной голос сотрудницы, которую отвлекли от горячей порции бытроприготавливаемой лапши, ответил Дэну:

– Она здесь не работает!

– Как не работает?! Я же сам… Утром… – не хотел сдаваться Дэн.

– Утром работала! – завопила баба, почти физически ощущая, как с каждой секундой стынет заветная корейская лапша «Кап Рамен». – А теперь – тю-тю. Уволилась и была такова! Вы с ней разминулись всего на каких-нибудь четверть часа.

– Тю-тю?!… – вымолвил Дэн.

Баба повесила трубку. То, как она набросилась после этого на лапшу, осталось за кадром.

– Как же она могла уволиться?! – прошептал Скотопасских. Знал бы он, что пройдет немного времени и на собственной шкуре узнает, что уволится с работы меньше, чем за один день в наше время – плевое дело!…

– Подонок! – Скотопасских в ярости ударил по баранке. Настроение у бывшего будущего чеармена оф зе боард – отвратительное.

Ко всему казалось, что за ним кто-то следит. Хотя возможно, это были лишь первые признаки развивающейся мании преследования.

«Что за пара фар все время тащится за мной?»

Он всмотрелся в зеркало: на большом расстоянии, но неотрывно за ним двигался автомобиль. Невозможно разглядеть, какой марки…

С тоской подумал: так и не успел узнать, что это за катально-червячные механизмы, продажей которых руководил. А ведь есть еще червячно– катальные!… Жаль, что все закончилось так быстро. Атака захлебнулась бездарнейшим образом!

Он поежился, поднял стекло. Опять взглянул в зеркало: автомобиль сзади прибавил газу – расстояние между ними сократилось. Но марку преследователя Дэн по-прежнему определить не мог. «Хороша ли тачка, которая за мной гонится?… Если дешевая, то значит меня не уважают даже эти незнакомые мне подонки!… Что же говорить о знакомых?! Поделом мне!… Паршивого лимона достать не могу!»

Дэн был полон самобичевания.

* * *

– Вот ты мне скажи, что такое катально-червячный механизм и чем он отличается от червячно-катального? – задавший вопрос Тупозаглот вольготно расселся в начальническом кресле.

– Чем они отличаются не знаю, но продавать их, уверен, надо по-разному! – бодро отрапортовал Бацука Зобкинбац.

– Пока не поймешь разницу, с работы не уйдешь! – сказал Люся.

Он не знал, что в этот момент хитрый таджикский дьявол, вселившийся в Зобкинбаца, подсказывал ему: «И не надо! И очень хорошо, что не уйдешь! Тебе ведь некуда идти».

Мыслями Бацука постоянно возвращался к сцене в кабинете…

…Когда Зобкинбац увидел Электру, выходящую из широко распахнутой двери, он растерялся.

– Ты подслушивал? – воскликнула девушка. Глаза недобро сверкнули.

В следующее мгновение оглядела Зобкинбаца с головы до ног. Бацука молчал. То, что из двери вышла менеджер по персоналу, произвело на него впечатление: в голову не приходило ни одного слова. Мысли про костюм потерялись.

– Значит, подслушивал! Молчание – знак признания!

– Я не подслушивал, я вошел… Но…

– Вошел и стал подслушивать?

– Да. То есть нет. Я стеснялся войти… Я вдруг почувствовал, как от меня пахнет. Этот соус…

– Что соус?

– В нем не хватает чеснока!…

– Сейчас мы купим чеснок!… Сейчас он будет торчать у тебя отовсюду… Бацука попятился.

– Костя, хватай его! – крикнула Электра.

Из двери выскочил второй…

…В кармане у Тупозаглотышевой заиграл мобильник. Люда сунул руку и, не вынимая телефона, сбросил звонок. Разговаривать не хотелось. Он знал, кто беспокоится – Харепробойцев уже несколько долгих часов не получал никакой информации от переодетого девушкой агента. Люсе не хотелось отвечать. Впервые в жизни он получил начальническую должность. Был подчиненный – пусть только один. Прежний шеф – задавака с брюзгливым выражением лица – с позором выставлен за дверь. Надменный придурок! С каким презрением он разговаривал с Тупозаглотышевым на собеседовании! «Ты что, немая?» «Английский знаешь?»

– Ты на Паях был? – спросил неожиданно Зобкинбаца Тупозаглот.

Тот не сразу пришел в себя, увлеченный собственными размышлениями.

«Как ты там мог побывать?… Из твоего Гиндукуша на курорты явно никто не ездит!» – думал при этом Люся.

– На паях с кем?… – подтвердил мысль Бацука.

– На Паях – это не с кем, а где, – с презрением заметил Тупозаглотышев. – Это курорт такой. Хотя, некоторые бывают там и с кем… Модное место!… Да-а… К клиентам тебя выпускать нельзя. Они же от тебя разбегутся. Файл энд рэнк…

– Чего-чего? – подобострастно спросил Бацука.

– Пока будешь на канцах! – отрезал Люда. – Это все, на что ты способен!

– Да мне хоть как!… Я хоть на канцах, хоть на танцах! Лишь бы не выгнали… Зарплаты большой не надо, только бы с голоду не помереть.

– Не помрешь… – лениво заверил Тупозаглот. – Послушай… – в голосе начальника впервые послышалось некоторое снисхождение к подчиненному. – Надо бы все-таки разузнать, чем эти катально-червячные механизмы отличаются от червячно-катальных. Конечно, в данный момент не обязательно знать, чем мы торгуем. Но через некоторое время эта информация может понадобиться. Все-таки, мы – фирма!…

* * *

Дэн продолжал гнать свое маленькое изящное «рено» по освещенному проспекту. Теперь он уже был уверен – пара фар, мерцающих позади него, принадлежат не случайному попутчику, а преследователю.

Скотопасских то прибавлял скорость, то, наоборот, замедлялся – фары четко повторяли его действия. «Идиот! – с презрением подумал Дэн о противнике. – Кто же так преследует?… Мог бы для маскировки обогнать…»

Неожиданно для себя он, подрезав несколько попутных автомобилей, свернул из крайнего левого ряда в улицу, которая отходила от проспекта направо. Половина фонарей на ней не горело и Дэн внутренне порадовался обстоятельству. К тому же зеленая стрелка, под которую успел проскочить «рено», погасла. Машины, ринувшиеся набирая ускорение наперерез, должны были заставить «фары» остановиться даже если те будут готовы нарушить правила.

В последнем Дэн не сомневался.

Он прибавил газу и еще раз свернул направо. Узкий переулочек скоро закончился тупиком, забором какого-то складского здания и Дэн вынужден был проехать десять метров задним ходом. Потом зарулил во двор, – по счастью, оказался проходным.

Погнал по узким проездам между гаражами и вереницами автомобилей, стоявших парой колес на тротуаре. В конце концов Дэн осознал, что больше не понимает, откуда он приехал и куда надо двигаться. Остановил «рено», заглушил двигатель, выключил фары… Предался воспоминаниям…

Выйдя из здания, в котором еще утром трудилась Даша Дай, Скотопасских направился к своей машине. Реакция могильщика была предсказуема, – не хотел с ним разговаривать.

До района, в котором располагался офис «Хаум Раум» Скотопасских добрался за полчаса. Но «рено» припарковал за несколько кварталов, – спрятал в случайном дворе, загнав на узкий пятачок между детской площадкой и подсобкой продуктового магазинчика.

После этого Дэн дошел до параллельной оживленной улицы, встал на краю тротуара, принялся ждать. План его был неосуществим, но после того, как захлебнулась основная атака, все остальные действия казались несущественной игрой. Скотопасских предпринимал их лишь бы чем-то заняться.

Через пятнадцать минут утомительного стояния у потока медленно ползших машин, Дэн разглядел впереди новенький «ленд ровер».

Это было хоть и не большой, но удачей.

Стараясь привлечь к себе взгляд сидевшего за рулем человека, Скотопасских начал размахивать руками. Был сам себе противен, но иного в голову не приходило.

К тому же, после утери единственной нити, что вела к дядиному миллиону, Дэн находился в состоянии легкого умственного расстройства.

Известно, что некоторые помешанные обладают особой внутренней энергетикой. Видимо это был тот случай, потому что управлявший «ленд ровером» человек не только обратил на Дэна внимание, но и подрулил к тротуару.

– Две тысячи долларов за возможность проехать за рулем вашей машины тридцать метров. Вы при этом остаетесь в салоне! – сходу заявил Дэн…

…Скотопасских завел двигатель «рено», включил фары и тронулся с места. Выезд на проспект нашел довольно легко. О «фарах» больше не думал, – все равно не разглядел машину, не знал какой она марки… Через двадцать минут въезжал во двор кошелевского дома. Новенький автомобильчик могильщика перегораживал проход к подъезду. Чуть дальше в парковочном кармане мордой к кремовой «девятке» стоял чей-то «ленд ровер».

32. Сплошные неприятности

В тот же день, но гораздо раньше. В офисе «Хаум Раум»…

…Слова выскочившего из двери человека привели Зобкинбаца в замешательство. «Шарф» проговорил:

– А может, это тот, который пролез в сломанную дверь?

Электра, стоявшая рядом с Бацукой, хохотнула:

– Этот мог!… Явно норовит лезть в двери, куда не приглашают.

Вдруг девушка с сомнением посмотрела на новенького:

– Погоди, а как тебя зовут? Что-то я забыла…

Глаза ее сузились.

– Зобкинбац… Почему вы разговариваете таким тоном?! – Бацука решил защищаться. – Я по-моему…

– Посмотри на себя! – грубо оборвала кадровичка. – Перемазался с ног до головы в дерьме!…

– Именно поэтому я требую компенсации!

– Зобкинбац… Ты не только не получишь компенсации, но…

– Что «но»?

– Это ты варганил соус и макароны! У тебя нет ни копейки денег, а жрать хочется. Вот и решил использовать припасы, взятые из Гиндукуша!… Обмарался с головы до ног, собрался еще и костюм новый справить за счет фирмы!… Ух, мне этот Скотопасских!… С его гоп-компанией…

– Зобкинбац… – перебил Электру человек в шарфе. – Что-то очень знакомое…

Бацука обмер. Понял – пропал. «Зачем же назвал сходную фамилию?!… Откуда он может знать?!»

– Как того звали?… – продолжал вспоминать «шарф». – Зобкин… Да, Зобкин!… Того, который сбежал, зовут Зобкин. Павел!

Бацуке стало хуже.

– Слушай, а вкусно пахнет! – неожиданно проговорила Электра. – Национальный рецепт?… Тебе нравится, дорогой?

Она жеманно посмотрела на «шарфа». В комнате было очень тепло, даже жарко, – владельцу прекрасного шерстяного изделия должно быть некомфортно.

– Да, запах пробуждает аппетит! – согласился мужчина.

– Я приготовлю тебе такой соус… Но только после свадьбы!… Бацука, скажешь рецепт?

Зобкинбац настолько обрадовался, что разговор перескочил на другую тему, – позабыл про то, что утверждал – к соусу не имеет никакого отношения.

– Конечно скажу! Рецепт обалденный! Наше национальное блюдо. На Гиндукуше только такие макароны и едят. Соус – пальчики оближешь!

– Вот он и признался, что соус вывалил на себя сам, – тут же проговорил «шарф». – Ловкий малый! Костюм решил обновить!… Нелегко тебе с такими!

– Тот еще контингент…

Электра уставилась на Зобкинбаца. Взгляд ее не обещал хорошего.

Дэн во дворе у Виталика…

Скотопасских вгляделся в силуэт «ленд ровера», – вокруг джипа была густая тьма, подробностей не различить. Он пошел к кошелевскому подъезду. В окнах могильщика горел свет, но задернутые шторы позволяли ему вырываться наружу едва-едва. Силуэта Виталика не видел.

Дэн дошел до крылечка, взялся за ручку, набрав код, оказался внутри. Решил проехать два этажа на лифте. Сверху по лестнице кто-то спускался. Не поднимая головы молодой человек шагнул в распахнувшиеся двери кабины, нажал кнопку этажа.

Когда створки уже закрывались, Скотопасских увидел проходящего мимо дядю Мэтью…

От неожиданности он растерялся и громко икнул. Равнодушная кабина с металлическим скрежетом понесла его вверх.

* * *

На огромной скорости маленькое изящное «рено» летело вперед. Внутри, в моторе французский коленвал крутился так, что ему не хотелось жить. Дэн был неумолим, – он жал и жал на педаль газа, прыская горючей смесью в цилиндры, словно боялся, что они пересохнут и умрут от жажды.

Но «ленд ровер» все сильнее отрывался от погони. Проспект, по которому мчались, был прямым, как стрела. Машин в сторону центра двигалось не так много. Те, что двигались по крайнему левому ряду, новенький джип оставлял стоять дальше. Для него они стояли на месте.

Подлое английское изделие имело коленвал, который крутился быстрее французского. Очень скоро племянник Матвея Скотча с разочарованием обнаружил: в бешеной гонке участвуют не две машины, – четыре.

Глянув в зеркало, – это произошло случайно, Дэн предпочитал не оглядываться назад, – увидел вишневый «мерседес».

Автомобиль цвета подмосковных ягод вертел колесами так, что все кто ехал в левом ряду для него тоже стояли. Почти так же стоят вдоль дороги дома, фонарные столбы и сотрудники ДПС.

Зеркало привлекло внимание Дэна еще раз – очень странно, но «мерседес» и догоняли, а потом и перегоняли «жигули»-»копейка». Какого цвета они были при рождении – неизвестно. Последний раз кто-то злой и насмешливый покрыл их морковной краской.

«Морковка» сделала «мерс» и теперь приближалась к изящному «рено».

«Что это значит?» – в полном недоумении спросил себя Дэн.

Тут же едва не врезался в «десятку». На скорости примерно в девяносто километров в час белая машина «стояла» на взлетной полосе перед Дэном.

Руль пошел вправо – так опытный капитан избегает столкновения с айсбергом. Чудом «рено» не перевернулось…

Теперь Скотопасских не столько смотрел на несшийся впереди джип, сколько на морковного цвета рухлядь, стремительно приближавшуюся к нему сзади…

Десять минут назад спустившись, сходя с ума от нетерпения, вниз на лифте, Дэн выбежал во двор. Дяди Матвея нигде не было. Дэн судорожно хватал ртом воздух. Сердце его колотилось.

Взгляд упал на «ленд ровер», – новенький автомобиль, пятясь задом, выезжал со своего места в парковочном кармане. Присмотревшись, Скотопасских различил: за рулем – Мэтью.

Машина уже ринулась к выходу из двора. За тот десяток метров, что он проехал, «ленд ровер» успел набрать такую скорость, – Дэн не рискнул выскочить на дорогу, – наверняка оказался бы под колесами. Скотопасских замахал руками, – сидевший за рулем дядя не посмотрел в его сторону.

Дэн побежал к «рено»…

…Морковная «копейка» поравнялась с ним… Повернув голову, – при бешеной гонке это непросто и опасно, – Скотопасских рассмотрел сидевшего за рулем человека.

Тот тоже стремился разглядеть водителя соседней машины… То и дело поворачивался в сторону Дэна, таращил глаза, радостно улыбался и время от времени высовывал язык.

Скотопасских разнервничался: «Что, черт возьми, за придурок?!» Снизил скорость – в таком состоянии трудно лавировать между мчащимися автомобилями. Старенькие «жигули» вырвались на полкорпуса вперед. Теперь и они летели вперед чуть медленнее… Водители-попутчики уступали дорогу, заблаговременно перестраиваясь в соседний ряд.

Скотопасских глянул в зеркало: вишневый «мерседес» догонял их. Следом за ним, хвост в хвост, на огромной скорости неслась белая спортивная машина неизвестной Дэну марки.

«А это-то еще что такое?! Сколько же их, участвующих в этой бешеной гонке?!»

Он уже не смотрел на задние фонари дядиного «ленд ровера», мелькавшие между машинами впереди. Морковная развалюха сбавила скорость, окно водителя поравнялось с окном «рено». Человек в «жигулях» корчил рожи.

Только тут Дэн обратил внимание на маленький квадратик белой пленки с номером. Он был наклеен на крыле «жигуленка».

Развалюха явно участвовала в спортивных соревнованиях по городским гонкам.

Заметив, что совсем скоро врежется в багажник очередного застывшего на скорости примерно в сто километров в час автомобиля, Скотопасских нажал на тормоз. Как бравый рулевой сухогруза с чувством крутанул баранку вправо. Но и на тамошней полосе еще более неподвижно – где-то на уровне семидесяти километров в час, стоял иностранный автобус. Уходить еще правее было невозможно – несколько машин, двигавшиеся одна за другой, препятствовали маневру. Скрип тормозов, изданный в ночи изящным «рено» походил на вопль отчаяния. Морковные «жигули» ушли далеко вперед. Дядин «ленд ровер» вообще не видно… Полный провал!

Дэн подрулил к обочине.

Мимо проносились участники городских гонок. На крыльях машин наклеены спортивные номера.

Погоня не удалась.

Расстроившийся Скотопасских не заметил: в группу гонщиков затесалось два автомобиля без спортивных номеров. Это были «РАФ» и новенькая иномарка. Через сотню метров «РАФ» задымил. Сойдя с трассы он подкатил к обочине. Инерция толкала его по грешной земле.

Тот, что выскочил из кабины на ровный, как стол для обеда, асфальт, в отчаянии пнул колесо ногой.

И от него тоже скрылась разгадка.

33. Неожиданности и воспоминания

Дэн поднялся по лестнице и остановился перед дверью, нажал на кнопку. По ту сторону металлического листа, обитого дерматином, негромко зашелестел звонок.

Скотопасских приготовился ждать, но не прошло и десяти секунд – дверь распахнулась.

– Здравствуйте, барин!…

Физиономия могильщика излучала подобострастие.

– Перестань кривляться!… – Дэн устало шагнул за порог. – Выпить есть?…

– Есть, пожалте… – попятился Кошелев.

– Не успел до квартиры добраться, уже затарился? – голос Скотопасских был злым.

– Напрасно гневаетесь, барин… Прикупил для протирки оборудования…

Кошелев отчаянно вращал глазами.

– Да что ты все «барин», «барин»!… Думаешь, не барин, да?! Да я тебе покажу, какой я барин, сукин ты сын!

– У нас барышня в гостях… Дарья Сергеевна.

Скотопасских вздрогнул, замер, глянул вдоль коридора.

Дарья Дай, мило улыбаясь, вышла из кухни в прихожую.

– О, господи! – прошептал Дэн и от слабости прислонился к стене.

– Что с тобой?

– Что с вами, барин?

Могильщик подскочил к Дэну, угодливо взял его под локоток.

– Чувствую себя вернувшимся с того света… – слабым голосом произнес Скотопасских, не отлипая от стены. – Только что, у светофора, меня ужасно подрезали! Чуть не впаялся в столб… – тут же в оправдание сочинил он. – Даша, как вещи?…

– Вещи?… Что такое?… Какие вещи?…

– Твои вещи!…

Дэн отлепился от стены и приблизился к ней.

– Ты ничего не растеряла?… Когда мы подвезли тебя к офису и ты вошла внутрь, мне показалось, у тебя дырка в пакете…

– Дырка? В пакете?!… Что с тобой? У тебя какой-то взгляд странный!… – девушка с испугом шагнула назад. Тем не менее проговорила:

– Дэн, я решила немного у тебя поработать… И еще: не разрешишь мне сегодня остаться в офисе. Хочу кое-что сделать…

– Значит, пакеты целы!…

– Барин бредит! – тоном, не подразумевающим возражений, заявил могильщик. – Боюсь, Дарья Сергеевна, его сегодня тоже придется оставить здесь… До родового поместья в таком состоянии не доедет. Да и мне там делать нечего… Еще потянут на конюшню… Знамо дело, как в поместье покажешься, так сразу тащат пороть. Для профилактики… Лучше я с вами останусь!… И потом – не могу я бросить барина. Придется всем здесь опять… В тесноте да не в обиде!

– Я пожалуй прилягу… – пролепетал Дэн и развернувшись, поплелся в комнату… – Полежу немного, а потом и напьюсь!…

Лежа на топчане с одним приоткрытым глазом, – второй для конспирации был зажмурен, – Дэн чувствовал: настроение его улучшается.

* * *

Мысли «барина» крутились в прошлом: события минувшего дня…

– Две тысячи баксов! Если проеду тридцать метров за рулем вашей машины! – Дэн выкрикнул это, раскрыв дверь авто. – Я дам их, поверьте!

И водитель «ленд ровера» быстро согласился. Что-то слишком Дэну везло!…

– Садись!… – водитель посмотрел на молодого человека, полез на пассажирское место. Вот до чего могут довести даже водителя «ленд ровера» две тысячи долларов!

– Нет, не сюда… Ты должен лезть назад!… А когда подъедем к зданию, ляжешь на диван. Никто не должен тебя видеть! – распорядился Скотопасских.

– Так не договаривались, – неуверенно возразил незнакомец.

– Две штуки плачу! – с напором произнес Дэн.

Водитель сразу полез назад. Волшебное действие двух тысяч баксов не ослабевало. Оно даже усиливалось: водитель перебирался назад с сопением. Он был похож на свинью, которая рвется через перегородку, которая отделяет ее от кучи вкусных отбросов.

Все же он был человеком очень осторожным, этот водитель, и конечно опасался, что Дэн одним резким ударом, как спецагент, вышвырнет его из машины под колеса грузовиков, – на всякий случай осторожный тупой мужик перебирался на заднее сиденье через спинку переднего.

– Я застрял… – прохрипел он через минуту.

– Твою мать!… Дебил!… Сорвал операцию.

Управляемый Дэном «ленд ровер» плыл в медленном потоке. В соседних автомобилях глазели: человек в британском джипе зацепился брюхом за подголовник, – терся спиной о крышу, дрыгал ногами. Руки его хватали воздух… Ладони с пухлыми пальцами прилипали к стеклам, как будто «ленд ровер» – аквариум, в котором подыхает выловленный рыбаками осьминог.

– Браток, я застрял. Помоги!…

– Вот скот!… Такого я и пасти не хочу! Еще не хватает – ворочать такого хряка!…

– Да подтолкни за ногу, чего ругаться! Ниже… За носок хватай.

Дэн подтолкнул незнакомца за ногу. Положение усугубилось.

– Нет не пролезть. Крепко брюхо застряло. Слышь, может опустить у сиденья спинку?… Ох! Что же ты так резко!…

– Опустись ниже. Иначе будет заметно с улицы!

– Не могу. Не помещаюсь я здесь! Ох, все… Влез!… Ну парень, ты меня и втянул в историю. Опять брюхо застряло. Как бы не заболело… Я чувствительный…

Дэн на хорошей скорости подкатил к офису «Хаум Раум Баранаум», зарулил на автостоянку.

– Не поднимай головы, обормот!… Откуда у тебя деньги на джип?… Сколько колбасы сегодня сожрал?

– Кружок краковской с чесноком… Где мы?…

– Неважно!… Сейчас выйду, а потом вернусь с деньгами!…

– Что это значит?!… Мы так не договаривались!… Две тысячи!… – простонал мужик.

– Не волнуйся, не обману. Головы, главное, не поднимай! Спину прижми!… Втяни живот…

Дэн прищелкнул языком: несмотря на старания туша в проеме между сиденьями оставалась заметна.

– Живот свело!… – простонал мужик. – Краковская, падла, забурлила… Чесночок…

– Убери зад… Вот так! Ниже! Втяни брюхо.

– Не могу. Болит. Чеснок зря употребил… Переборчик с ним вышел.

– Не дыши. Я буду показывать машину, тебя не должно быть видно… Поднимешь голову – останешься без денег!… Крохобор недоделанный. Я его осчастливил своим присутствием, а он даже между сидений уместиться не смог.

Скотопасских уже вытащил из замка ключи. Прежде чем водитель успел что-либо сообразить, молодой человек выскочил из «ленд ровера», привел в действие механизмы замков.

Туша не шевелилась…

– Молодец, хряк! – пробормотал Дэн сам себе. – Будешь вознагражден за свои поросячьи мучения!… Если, конечно, атака не захлебнется из-за твоей жирной задницы. Тогда – ни денег, ни славы!

«Обманет меня, с такой-то рожей! – думал в этот момент водитель. – Ну и дурак же я, напрасно ел чеснок! Если через пять минут не вернется, мне – конец! Брюхо пучит отчаянно».

* * *

Черт возьми, он спал!… Рядом похрапывал могильщик. Из кухни не доносилось ни звука.

Скотопасских приподнялся на локтях. Плотные шторы не пропускали с улицы свет. В комнате – ничего не разглядеть. Он встал. Двигаясь еле-еле, по шажочку добрался до коридора. Нащупал выключатель, постаравшись не издать громкого щелчка, зажег лампочку в ванной. Из под двери пробилась тонкая полоска света. Дэн заглянул на кухню.

Дай спала, свернувшись калачиком на топчане.

На цыпочках вернулся в коридор.

У стены стояли пакеты. Дэн взял тот из них, который стоял к нему ближе, потом осторожно отворил дверь в ванную. Проскользнув внутрь, прикрыл ее, задвинул щеколду.

Поиски его завершились, едва начавшись. Кроссворды торчали между прозрачной сумочкой с косметикой и скомканными Дашиными перчатками.

Дэн вынул сборник, перелистал. Рассмотрел несколько страниц на свет. Сомнений не было – тот самый. Он аккуратно сложил его вдвое, запихнул в задний карман брюк.

Подхватив пакет, выбрался из ванной. Замер. Из кухни, как и раньше, не доносилось ни звука. Скотопасских поставил пакет на прежнее место и на цыпочках двинулся в комнату.

Дэн знал, что будить сейчас могильщика – занятие очень рискованное: спросонья он мог начать шуметь и разбудить Дай. Но не растормошить его было невозможно: этой ночью Виталик мог ему понадобиться.

Со всей силы Скотопасских грубо пнул могильщика носком в бок.

Тот проснулся и тараща глаза вскочил на ноги…

– Я – сука?!… Где мильон?… Кого закапывать?

34. Тихо в Москве, только не спит…

– Не шуми, а то разбудишь лохушку! Двигай за мной. Нас зовет труба, пока слава богу не на твое кладбище, а к новому счастью. Оно будет, обязательно будет. Я верю в него так же, как верил всегда в дядю Мэтью.

Медленно они вышли в коридор, потихонечку, стараясь не шуметь, обулись, накинули куртки, вышли за дверь.

Едва она затворилась, в квартире заиграла мелодия мобильного телефона. Секунд через тридцать Даша проснулась и схватила трубку, лежавшую на кухонном столе.

– Алло… – хриплым голосом старой алкоголички спросонья ответила она.

– Нам нужно встретиться… Давайте сейчас! – проговорил незнакомый мужской голос.

* * *

Зобкинбац ворочался с боку на бок. Впервые в жизни приходилось спать на офисном столе.

«Черт их побери, заграничных производителей! – думал он. – Дерево – высший класс, ножки металлические, дизайн – продвинутый, а не уснешь!… Наши отечественные столы хоть по дизайну и качеству уступают, а будь здесь такой, давно бы храпел. Импортные столы красивые, но уснуть на них трудно».

Тупозаглотышев ушел с работы всего полтора часа назад. Поначалу, видимо, надеялся – подчиненный не выдержит и покинет рабочее место раньше него, но потом понял: высиживать бесполезно. Бацука остался один.

В комнату никто не заглядывал, никто не звонил, никто ни о чем не спрашивал… Бацука перевернулся на другой бок. Хотелось жрать. Выйти до конца рабочего дня и поесть как-то не догадался, а теперь покидать офис опасно, – охрана могла не пустить обратно…

Зобкинбац уселся на столе, обхватил колени руками, призадумался: чего бы сожрать? В большом офисе должны найтись припасы! «Секретари больших начальников имеют привычку хранить в шкафах коробки с печеньем – подают к чаю важным гостям! – размышлял Бацука. – Эдакие большие красивые коробки с датским печеньем!» Он сглотнул слюну. «Хорошо бы чайку с печеньем! Сожрал бы всю коробку…»

Жестяная коробка с датским печеньем, аккуратно разложенным внутри в бумажные корзиночки, настолько живо представилась ему, – он соскочил со стола. Слюна во рту набегала сильнее. «Чем я рискую?! – лихорадочно думал Бацука. – Подумаешь, какая-то коробка с печеньем!»

Он рассуждал, будто коробка с датским печеньем действительно существует, лежит в шкафу у секретаря.

«На каждой фирме постоянно происходят случаи: кто-то сжирает предназначенное гостям печенье. Тогда секретарь говорит: «Ну вот, опять кто-то сожрал печенье!», берет у шефа деньги, идет за новой коробкой. Всего-то и дел. Это не считается пропажей. В конце-концов, первый, на кого в таких случаях думает секретарь – это шеф. Общеизвестно, что печенье, предназначенное для важных гостей, втихаря сжирает он сам. Ему замечания не сделают!»

Бацука слез со стола, прошел несколько шагов, отворил дверь в коридор…

* * *

Нажав отбой, Даша несколько мгновений неподвижно сидела на топчане. Ее волновало: слышали ли, о чем она только что говорила, Дэн и его слуга?…

Из комнаты не доносилось ни звука.

Некоторые люди во сне всхлипывают, как будто жалуются кому-то на дневные обиды, некоторые отдуваются, как остановившийся на перекрестке тяжелый грузовик с железобетонными панелями, некоторые хрипят и рокочут глоткой, как будто дня им не хватило, чтобы отхаркаться. Великий бизнесмен и его раб лежали в соседней комнате тихо, как покойники…

Дарья сунула ноги в тапочки, замерла. Отчего-то стала припоминать: что они ели на ужин? Тут же пришла к выводу: поскольку она жива, вряд ли причина гробового сна в ветчинке, – ту явно переупаковали в магазине, проставив новый срок годности… К тому же Скотопасских с ними не ужинал. Дай слушала еще секунд сорок. Женская интуиция никогда не подводила.

Более не сомневаясь, резко поднялась на ноги и ринулась через маленький коридорчик, хватаясь рукой за стену…

Молодые люди исчезли.

– Вот твари!…

Так же стремительно Даша вернулась на кухню. Резким движением раздвинула занавески. Тут же схлопнула обратно. Для наблюдения оставила лишь маленькую щелочку…

В салоне дэновского «рено» горел свет. На передних сиденьях отлично просматривались Скотопасских и его слуга. Дэн держал в руках какую-то маленькую книжечку и водил по странице тонким кощеевым пальцем.

Раб откинулся на сиденье и, разинув огромную пасть для лучшего поступления воздуха, дрых. По крайней мере так казалось со стороны.

Вот Скотопасских на мгновение поднял книжку выше. Мелькнула характерная пестрая обложка. Дай догадалась! Она подскочила к своим пакетам, схватила один. Так же, как совсем недавно Дэн, закрылась с ним в освещенной ванной.

Все точно – они вытащили у нее тот самый сборник кроссвордов, который до этого забыли на кухне.

Даша вернулась к шторам. Выглянула в щель… Скотопасских сделал характерный жест: глядя на страницу кроссворда, он прищелкнул пальцами.

Могильщик вздрогнул, взмахнул во сне руками, подпрыгнул на сиденье и ударился о крышу головой.

Подфарники и свет в салоне погасли.

35. Задница. Голая

Много часов назад, оставив «ленд ровер» на стоянке перед «Хаум Раум», войдя в офис и поднявшись на этаж, Дэн сразу столкнулся с Виноградом… К ним подошел Хоппер фон Поппер Первый. Позже присоединилась Люда Тупозаглотышева.

Опираясь рукой о плечо Хоппера, принимаемого за Константина Виноградова, Люда, – он постоянно забывал, что выступает в амплуа молодой девушки, – сказал:

– Мы идем осматривать новинку?

– Дэн, правда, пошли к «роверу»! – поддержал Костя.

Виноград нервничал, глядя, как Люда ведет себя с шефом «Хаум Раум». Опасался, зная характер Первопоппера, взрыва.

– Давай глянем! – обнимая фон Поппера за плечи, Тупозаглотышев толкнул его к лифту. – Закурить есть?…

– В кабинете…

– Сгоняй, чего стоишь? На улице закурим…

– Была охота гонять! – заартачился «фон».

– Ладно, не бегай, – смилостивился Тупозаглот. – Двигай джип смотреть! – он с силой хлопнул Поппера по плечу.

Четверо вышли на улицу. В дверях Костя шепнул:

– Ты это… Полегче с ним!

– Подумаешь! Чего он мне?!… Кроме начальника меня никто не волнует… -Не таких видали. В рейсе радисту так по морде заехала – он башкой радио расколол. Ты в курсе: я летала?…

Окружили автомашину.

– Дэн, великолепно!… Только… Ты говорил: двойной?!… А этот…

– Ты что, мерил мощность? – раздраженно произнес Дэн.

– Хорошо… Пусть двигатель… А фары?… – продолжал недоумевать Виноград, обходя «ровер» кругом. – Фары только две. И потом… – он заглянул в салон. – Где вторая музыка?… Музыка только одна!

Вслед за Костей в салон заглянул Первопоппер.

– Там кто-то есть! – произнес он.

Задние стекла – тонированы и непрозрачны, но сквозь переднее салон просматривался неплохо.

– Как, есть? – Скотопасских сделал вид: ничего не понял.

– Вон, за передними сиденьями…

«Туша» заворочалась, – почувствовала на себе взгляд.

«Ленд ровер» заметно качнулся.

– Никого нет!… Взгляните на колеса. Офигеть, какие широкие…

Фон Поппер постучал по стеклу. «Туша» заворочалась сильнее.

«Ленд ровер» закачался.

– Амортизация пошла! – сказал Дэн. – У этих машин всегда так: после езды по неровной дороге амортизаторы реагируют с запозданием.

– Что вы обманываете?! – возмутился Хоппер. – Я вижу: там кто-то есть…

– И фары ординарные! – поддакнул Костя.

– А голой задницы вы в окне не видите?… – вспылил Дэн.

Первопоппер медленно отвернулся от машины. Слегка запрокинул голову, в осанке почувствовалась надменность. Взгляд случайно скользнул по окнам второго этажа…

– Вижу…

В окне второго этажа белели чьи-то ягодицы. Дэн на них не смотрел.

– Неудивительно, что вам мерещится кто-то в салоне… Пора закруглятся!

– Там… – пробормотал Хоппер Первый, показывая рукой на «видение». Оно исчезло.

Скотопасских брякнул:

– Я пошел. Медосмотр окончен. Можно одеваться… Здоровых здесь нет.

– Я тоже видел, Денис Анатольевич! – вступился за «коллегу» Тупозаглот. – Была задница!

Джип опять закачался…

36. Угонщики, воры…

Вперед убегал автомобиль с Дэном и могильщиком. Назад убегали уличные фонари и ночные витрины магазинов. Так всегда бывает поздно ночью с фонарями, автомобилями и ночными витринами.

– Дом семнадцать… Дом семнадцать! – бормотал себе под нос Скотопасских. – Что может значить этот ребус? Что находится в доме?… Дверь… Буква… Совсем непонятно. Какая-то полная чушь! Но там миллион… И это ко многому обязывает!…

– С игральными автоматами тоже было непонятно, – философствовал могильщик.

За рассуждениями он пытался скрыть тревогу: в поздний час его против обыкновения не одолевала дремота. Это настораживало. «Перевозбудился после покупки «рено»«– думал Виталик.

– Однако фишка сработала! Написано «под втор», под «втор» и оказалось, – проговорил он вслух.

– Надеюсь, на этот раз будут деньги! Не записка.

– Заколебали эти записки!… – воскликнул могильщик. – Сколько можно переписываться?! По мне – засунь миллион хоть в толчок, но не морочь голову. Тем более не кому-нибудь, – собственному племяннику. Как думаешь, моя машина может ездить без меня?… – он с тревогой смотрел в боковое зеркало.

– Если уж она смогла ездить с тобой…

– Я классно рулил! – обиделся Вит. – Ты ничего не понимаешь: это агрессивный стиль вождения. Создание вокруг себя пространства. Для безопасности! Я нарочно рыскал – разгонял вокруг другие автомобили. Заставлял их держать требуемую дистанцию. Иначе не понимают… Притираются вплотную. Как не быть аварии! А ты думал: я не умею рулить?… Напрасно. Если надо, еду как по линейке… А если это угонщики, которым просто со мной по пути?

– Сомневаюсь… – Скотопасских взглянул в зеркало: позади, на некотором расстоянии мчалось изящное «рено». Модель и цвет совпадали с покупкой Кошелева. – Будут носиться по городу без номеров да еще с такой скоростью… Угнав, поедут тихонечко, не привлекая внимания. Пока болван-владелец дрыхнет в своей кроватке…

* * *

На этот раз Зобкинбац сразу нашел кабинет Хоппера фон Поппера Первого. Потянул за ручку – дверь открылась. Лампы не горели.

Пользуясь светом, проникавшим с улицы, Бацука осмотрелся: большие шкафы, – в них потенциально могло быть датское печенье, – высились у стен. Зобкинбац прикрыл дверь.

Подошел к крайнему шкафу. Открыл… Круглая коробка лежала на полке в окружении чистых кружек. Бацука сглотнул слюну. «Наверняка пустая!» – подумал он. Не верил в удачу.

Печеньки под крышкой лежали одно к другому. Все было на месте – и сахарок, и изюмчик, и милые бумажные корзиночки.

Бацука застонал. Голова закружилась. Устояв на ногах, запустил руку в жестяную банку. Принялся чавкать. Зубищи нового сотрудника «Хаум Раум» остервенело перемалывали хрупкое печенье.

В офисном здании напротив ярко освещен целый этаж. Отсветы сияния падали на коробку. Но свет вдруг погас…

В кабинете Первопоппера стало темно.

Бацука брал печеньку за печенькой, отправлял в рот. Урчал от удовольствия. Одно беспокоило: аппетит не уменьшался, а увеличивался…

Коробка пуста! С сожалением водрузил на место. Что бы еще сожрать?

Раскрыл соседний шкаф: в темноте ничего не видно, но на ощупь – папки.

Сунулся в третий шкаф. Ого, коробочка! Приподнял крышку: сахар! Лизнул кубик, бросил обратно.

Зобкинбац пошарил еще. Клацнула жесть. Датское печенье!… Взвизгнул от восторга!… Содрал крышку, не глядя запустил руку.

Разочарование: какие-то конфетки. Зачерпнув горсть, отправил в рот. Гадость!… Проглотил. Голод моментально притупился. Взял еще горсть, съел… Стало нехорошо…

И тут дверь с шумом распахнулась и под потолком вспыхнули яркие лампы.

Вошедший вскрикнул:

– Кто это?!… Вор!…

Хоппер Первый! В руках – целлофановый мешок: бутылки, закуска. Из-за спины его медленно выходили те, что приезжали на милицейском «форде». Мордастый в форме, огромной фуражке рявкнул:

– Документы!

– Нет документов…

Все вернулось к нему: нервная аллергия, нервная водянка головы, нервная базедова болезнь и нервное заикание…

Нервное плоскостопие вместе с нервным искривлением позвоночника приближались.

Краем глаза успел заметить – сожрал корм для рыб…

– Это он показывал днем голую задницу в окно! – твердо произнес Хоппер фон Поппер.

– Ты уверен? – мордастый пошел к Бацуке.

– Узнал его! Я узнал его даже в брюках!

В этот же день, но гораздо раньше. На площадке перед офисом «Хаум Раум Баранаум»…

…Водителю «ленд ровера» удалось чуть повернуть голову. Стал виден краешек окна. Случайно столкнулся взглядом с каким-то мужиком. Мгновенно сунул голову вниз.

– Она выглядывает!… – воскликнул Первопоппер.

– Кто «она»? – дерзко спросил Дэн.

– Туша! Прячется между передними и задними сиденьями… Такая жирная! Не помещается!

Тупозаглот обходил джип кругом:

– Надо побеспокоить, растормошить… Придет в движение! Покажется! Хотя, конечно, задница в окне была интересней… Туша в автомобиле – не то. Хотите мое мнение: выбирая между задницей в окне и тушей, предпочитаю задницу!

– Неужели нельзя открыть двери?! – обижался Виноград. – Осмотреть салон… И окна: ты говорил двойные стеклопакеты! Где они?… Ничего не видно.

– Слушай, что ты развыступался?! – возмутился Скотопасских. – Его приобщают к выдающимся вещам! Он выдвигает претензии! Пойди, сделай такую покупку! Думаешь, легко? Сколько мечусь между тобой и автосалоном? Считал мои нервные клетки?… Вижу: меня обманули… Вот именно сейчас, в эту секунду я окончательно понял. Господа, я стал жертвой преступников!

Первопоппер вытаращил глаза.

– Взяли, как за двойной… Сейчас присмотрелся: ординарный! Господин Хоппер фон Поппер Первый, примите официальное заявление. Пока устное. Письменное последует. Я стал жертвой мошенников. Путем сложной комбинации у меня была изъята сумма денег… Возможно, один из мошенников скрывается сейчас в джипе!

Еще раньше, но опять в этот же день. В автосалоне, где Дэн приобретал изящные «рено»…

– Большие количества… «Рено»… – повторил за незнакомкой директор.

– Да. Я хотела бы получить серьезную скидку. Согласитесь: цена на опт – совсем не то, что на розницу. Имели дело с продажей нескольких автомобилей этой марки в одни руки?

Загадочная девица непрерывно и многозначительно улыбалась.

«В одни руки… Одной марки. Связано с придурком, упершимся от нас без документов! – директор похолодел. – У нее улыбка садистки! С придурком работают в паре… В чем мошенническая комбинация?… Тянуть время! Пусть окончательно выдаст себя!»

– Вы слышите меня?

– Я? Вас?

– Да.

– Что «да»? Кто вы?

– Дай.

– У меня нет…

Чинарь, сидевший за столом, отчаянно пытался разобрать хоть фразу из разговора.

Расслышал единственное: «У меня нет».

Барышня прибыла по поводу четырех штук! Петрович юлит, страшась гостьи. «Подставная фигура! – решил Чинарь – Посланница мафии!»

– Неужели не было таких сделок? Вы слышите меня? – упорствовала Дай.

– Было. Вчера… Позавчера… Вы же знаете! У меня нет опыта. «Рено» занимаюсь недавно. Крупными заказами ведает он, – директор кивнул на Чинаря.

Тот истолковал жест: «Показывает, кто получил деньги!»

– Сколько нужно машин?…

– Пятьдесят! Хотела бы получить скидку. Значительную.

– Какую?

– Четыре тысячи! – наобум произнесла Дай.

– Таких цен нет! – заупрямился директор, хотя речь шла о символической величине.

– Беру крупную партию. Хочу найти автосалон, который примет мои условия.

– Оставьте ему телефон. Перезвонит, – Федор Петрович кивнул на Чинарева.

Дай уставилась на сотрудника. Тот, сидя за столом, склонился над какими-то бумагами.

Медленно двинулась к нему.

Чинарь не поднимал головы, но прекрасно видел приближавшиеся ноги.

Они остановились возле стола.

По-прежнему не поднимал головы…

Подождав несколько мгновений, убедившись – никакой реакции не будет, Даша взяла со стола кубик бумаги, оторвала лист. Вытащила из стаканчика ручку, аккуратно вывела: «Дай».

Ниже – номер мобильного.

Еще ниже: «По поводу четырех тысяч».

Швырнула под нос Чинареву и удалилась.

На площадке перед офисом «Хаум Раум»…

– Эй ты, выходи!… – Скотопасских с силой постучал по крыше «ленд ровера… – Возможно, этот тип полезет драться! – предупредил Дэн.

– Такая туша… – опасливо пробормотал Виноград. – Как бы он не надавал нам по морде. Надо вызвать милицию… Что ты делаешь?!

– Как это что? Собираюсь открыть двери, – Скотопасских уже извлек из кармана ключи с брелоком и собирался нажать на кнопочку.

– Ни в коем случае! Ты что не знаешь?!… Если кто-то проник в вашу квартиру или машину, нельзя заходить… Это опасно!

– В этом есть резон, Денис Анатольевич, – согласился с Константином Тупозаглот. – Учитывая габариты туши… Набьет рылы и ускачет. «Девушка» подошла к джипу, приблизила лицо к стеклу и принялась строить рожи…

Водителю «ленд ровера» эти гримасы были хорошо видны. Ужасался своему положению. Тем не менее подумал: «Провоцирует, чтобы не заплатить… Они в сговоре. Ни за что не подниму головы! Две штуки будут моими!»

Возле офиса стал останавливаться народ.

– Перестань корчить рожи! – велел сотруднице Дэн.

В следующие мгновения четверо поняли: внимание зевак привлекают не Людины мимические упражнения.

Все таращились на окна «Хаум Раум».

Но там ничего не было…

– Чего они пялятся? – удивился Виноград.

Хоппер фон Поппер Первый нервным движением поправил галстук.

В этот момент в окне второго этажа появилась голая задница.

– Что это такое?! – растеряно пробормотал шеф. – У нас никогда такого не было…

– Если сейчас мы вызовем милицию, – проговорил Тупозаглот. – «Хаум Раум» наверняка оштрафуют. Они решат: задница – это реклама – оригинальный способ привлечь внимание к фирме. Боюсь эта история появится завтра в газетах. Лучше бы нам здесь не вертеться, а то увидим свои рожи на первой полосе…

Первопоппер с уважением посмотрел на Люду.

Тупозаглот действительно заметил: на другой стороне улицы стоит Харепробойцев с фотоаппаратом.

– Рожи!… – передразнил новенькую Скотопасских. – Ты столько их накорчила – если завтра напечатают, репутации «Хаум Раум» будет нанесен непоправимый ущерб.

Люся хлопнул Хоппера по плечу:

– Дуй к вашему шефу… Или лучше к этой… К кадровичке, Электре…

– Между прочим… – проговорил настоящий Виноград. – Спросить меня, так я бы сказал: эта задница похожа на Электрину!…

– Ты что, видел ее без… – со скепсисом спросил Дэн.

– Нет, но…

– Скажи: кто-то показывает в окно голую задницу. И после того, как ее уберут, пусть вызовет милицию, – напутствовал Хоппера Тупозаглот. – Скажи в авто влез придурок…

– Пошли со мной! – Первопоппер схватил Люду за руку.

– Денис Анатольевич, вы не возражаете?

– Давай-давай!… И поторопитесь с милицией.

37. Тайна за дверью

Дай легко справлялась с управлением маленьким изящным автомобильчиком. Она ехала в «рено». Точно такой же автомобиль, в котором неслись неизвестно куда Скотопасских и его слуга, просматривался впереди…

…Приехав на квартиру еще до появления Дэна, застала слугу, обходившим и оглядывавшим с любовью новенький автомобильчик. Чего Дарья не знала: могильщик закатил «рено» прямо к подъезду толкая его плечом, – пот валил с него градом. Включать двигатель Вит боялся…

Они объяснились. Виталик умолял девушку не выдавать махинаций хозяину. Та потребовала информацию: есть ли у Дэна девушка, действительно ли богат?

Вешая ключи от «рено» на гвоздь, – он был вбит в стену прихожей, – Вит сообщил: хозяин – садист, извращенец и зоофил.

Девушек у него нет и никогда не было. Денег куры не клюют – помимо доходов от маркетинговых программ, принадлежит доля в иностранной компании, занимающейся поставками червяков для российских рыболовов. С началом сезона, когда на реках сходит лед, идут хорошие бабки. Черви, выведенные путем селекции, сидя на крючке издают мелодичный свист, подманивая рыб. Клев на червей – обалденный. Несмотря на высокую цену: сто долларов за погонный метр, червяки пользуются ажиотажным спросом.

Рыболовы тащатся и насвистывают наравне с червяками.

Когда тачка Дена тронулось и медленно покатилась к выезду со двора, девушке было ясно: в кроссворде – серьезная тайна. И она ее чуть не упустила.

Сорвав с гвоздя ключи, Дай ринулась вниз. Автомобильчик весело загудел мотором, резво тронулся с места. Слетев задним ходом с высокого тротуара, Даша врубила переднюю передачу и пустилась в погоню.

«Или я разгадаю тайну кроссворда или выдам козла хозяину! Должна же получить хоть какое-то удовольствие!» – полагала Даша.

В центральных кварталах пришлось понервничать – Дэн петлял по переулкам, а один раз вернулся назад.

В двух местах изящные автомобильчики проезжали мимо дэпээсников. Оба раза те были заняты другими водителями.

Двоица свернула в переулок. Девушка видела: задние габариты «рено» описав короткую дугу скрылись из глаз. Даша снизила скорость. Через десяток секунд подъехав к переулку стала поворачивать руль, но тут же передумала: крутанула баранку в противоположную сторону. Морда машины вильнула, не сворачивая, поехала прямо.

Дай успела заметить: едва «рено» Скотопасских в дальнем конце переулка въехало парой колес на тротуар, дверцы распахнулись. Приятели выскочили на асфальт.

Проехав вперед не больше пятнадцати метров Даша припарковалась. Поспешила в переулок пешком.

«Крысы очень вертки! Надо спешить: чуть-чуть опоздаешь – они, быстро семеня маленькими лапками, забьются в какую-нибудь щель, откуда и хвоста мерзкого торчать не будет».

* * *

– Алло, ты слышишь меня?… Поезжай туда, в отделение милиции, забери его паспорт… Да. Скажи, что этим делом занимаемся мы. Я лично… Понял? Действуй, да побыстрее! – проговорил мордастый. Фуражку с головы к этому моменту снял…

…Телефонный разговор происходил несколько часов назад.

Мордастый уставил на Зобкинбаца тяжелый взгляд.

– Как видишь, я выполняю обещания. Но если потом выяснится – ты врал…

– Клянусь!… Все, что рассказал – чистая правда.

– Дурак! Зачем ты полез в дверь?… – мордастый хрипло рассмеялся. – Ты видел – она уже выломана. Значит, никакого миллиона нет!

– Не знаю… Идиотское любопытство… – промямлил Зобкин.

Они сидели в затемненном салоне милицейского «форда».

– Пока мне нужно, чтобы ты оставался здесь… Побудешь Бацукой Зобкинбацем. Если все пройдет, как нужно, можешь рассчитывать: замнем историю…

– Я согласен. Но зачем мне торчать здесь?… – робко поинтересовался бывший билайновец. – Скотопасских-то уволен.

– Это факт… В этой истории его использовали в темную. Но мне пригодится свой человек на «Хаум Раум». Фирма замешана гораздо больше, чем ты думаешь. Послушай, ты талантливый парень! Как ловко разыграл с Гиндукушем!… А еще раньше… Говоришь, представился, как приезжий. Мол базовую станцию забодала корова…

– Так точно! – по-военному подтвердил Зобкин-Зобкинбац. Чувствовал себя заново родившимся, – обещания мордастого дарили надежду. – Роль приезжего с Гиндукуша понравилась мне больше. Она сложнее. Я люблю сложные задачи…

Толстомордый задумался.

– Это очень хорошо!…

– Да… Не хочу показаться нескромным, но это так!… Я способен на серьезные дела, – польщенно проговорил Зобкин.

– Ты уверен?

– Конечно!… Я себя знаю!

– Тогда у меня есть идея… По поводу ребят… Из района Гиндукуша. Работа опасная. Забросим тебя лазутчиком. Придется тебе побывать в этих горных краях!…

* * *

Войдя в переулок Даша в дальнем конце Дэна не увидела. Успела заметить: высокая фигура Виталика «проваливается» в стену. Как раз напротив желтого автомобильчика, стоявшего у тротуара.

Пошла помедленнее. Остановиться, спрятаться за автомобиль и понаблюдать за дверью?… Что толку? С большого расстояния не узнаешь, куда ведет…

Приблизилась к зданию. Уже видно – старое, трехэтажное, давно не крашено.

Жилой дом!… Учреждения сейчас закрыты.

Даша представила квартиры: коммунальные, с обшарпанными стенами и темным, неуютным подъездом…

Вот она у двери. Спросила себя, в задумчивости глядя под ноги: «Зайти внутрь?… Зайду!»

Толкнула дверь… Яркое освещение, странная обстановка. Взгляд уперся в тетку, сидевшую с газетой за маленьким столиком.

Та оторвалась от чтения:

– Вы куда?…

– Сюда…

– Девушка! Это же мужской туалет! Вам в соседнюю дверь.

38. На фирме происходит что-то ужасное

Чуть раньше

«Дом семнадцать. Дверь. Буква». Это странное послание приятели разгадали с помощью изъятого у Дай кроссворда. Перед этим, с помощью других его страниц, они узнали название маленького переулка в центре Москвы.

Что означает «буква» – понять не могли. Лишь когда подъехали… На доме не было ни одной вывески, – за исключением номера. Но тот висел на углу.

– Вот тебе буква!… Эм!… Дверь ровно под ней… Сказать по правде, твой дядя меня заколебал! Что за пристрастие к сортирам!…

– Спокойно! – урезонил могильщика Дэн. – Если в сортире спрятан миллион, готов разместить в нем парадную резиденцию. До того момента, конечно, пока не найду деньги!…

– Хороша парадная резиденция! – возмущался Кошелев, испытывая, тем не менее, приятное волнение.

Дэн толкнул дверь… Сердце учащенно забилось. Что принесет это место под буквой «М»?… Его спасут только доллары…

Воспоминания Дэна

…Оставив на стоянке «ленд ровер» с запертой в нем «тушей» Дэн, «новенькая», Виноград-настоящий и Первопоппер, которого Тупозаглот принимал за Константина Виноградова, вошли в дверь.

Не успели миновать турникет у поста охраны, позади распахнулась дверь. С улицы влетел Хоппер фон Поппер Второй. Иностранец – крайне возбужден.

– Господа, или не или?… – крайнее волнение заставило Второпоппера разговаривать по-русски более правильно. – Видели вы?!… В окне появлялся задница!… Я сидел в ресторан напротив и он меня обедал…

Ресторан украинской кухни, где Второпоппер имел обыкновение жрать ланч, располагался не напротив, а наискосок от офиса. Из-за некоторых столиков через витрину прекрасно видны баранаумовские окна.

– Я считать!… – заявил педантичный иностранец.

Вся большая компания из четырех человек застряла, едва миновав турникет. «Фон» подскочил ближе и выпучив глаза, зафонтанировал слюнями.

– Всего за время наблюдения я насчитать четыре разных задница!… Четыре разных человека показывали задница в окна «Хаум Раум»!… Какой позор наша фирма! Четыре разных задница. Если бы одна, две… Но целых четыре!

– Разнообразие – это прекрасно! – перебил его Тупозаглот.

* * *

Скотопасских и Кошелев вышли на улицу.

Дэн сделал глубокий вдох…

– Ну что, в женский-то пойдем?… Другого выхода нет, – проговорил могильщик. – Дом семнадцать, под буквой. Под одной, которая «М», мы уже побывали. Толку никакого, богатство не обнаружено… Но в доме есть еще одна. Дверь. Под буквой. Вон там, подальше… Представляю, какие будут рожи, когда мы там появимся!…

Виталик заржал…

– Ну что, идем? Смелее!… – ткнул Дэна под ребро.

– Погоди, дай перевести дух… Не могу: хочется глотнуть свежего воздуха.

– Брось, чего тянуть!… Я к запаху уже привык.

– Нет… Нас туда не пустят. Если сделать вид, что мы слесари? Или проверка из мэрии… Дай сигарету…

– Бросил… Между прочим, ты так неожиданно появился в дверях – я забыл рассказать странную вещь. Приехал я на буксире к дому, закатил машину к подъезду… Тут появилась эта дурочка-квартирантка… То, се, поднимаюсь наверх. Готовлю пожрать… Вроде, слуга и стремлюсь выслужиться… Посмотрел: в ведерке мусору полно.

– Короче!

– Иду на лестницу, к мусоропроводу. Открываю дверь – перед ней человек. В шарфе. Про которого утром ты сказал: дядя Матвей. Лица не прячет, шарф вокруг шеи… От неожиданности он отпрянул, руку держит, будто собирался жать на звонок. Я растерялся… «Вам кого?» «Никого… Ошибся домом…» Развернулся, пошел вниз… Стою прислушиваюсь… Прошел он немного, этажом ниже остановился. Понял: я слушаю, опять начал спускаться. Потом все стихло… Я пошел к мусоропроводу, открыл, вытряхнул ведро, спускаюсь… Смотрю, двери лифта раскрываются – вылезает этот дядька и опять, сукин сын, к моей двери. Я ему: «А ну, поговорим!» Как дунет вниз!…

– Ты идиот!… Надо было догнать!…

– Дэн, я растерялся!…

– Первый раз растерялся, второй! – раздраженно проговорил Скотопасских.

– Было от чего! Этот козел меньше, чем за минуту успел раздеться!… Сначала был в пальто и шарфе вокруг шеи, потом подскочил в кожаной курточке, рубаха расстегнута до пупа. Пальто сбросил где-то на лестнице… Из кармана у него торчали два презерватива. Один – особо прочный, другой – с ароматом лимона. Мое предположение: сексуальный маньяк. Его интересует кикимора Дай!…

– Чего дать?… Ах, да… А зачем презервативы?

– Как зачем?! Особо прочный собирался употребить по делу. С тем, что с ароматом лимона – выпить потом чай!

– Ты лишил его обеих удовольствий.

Воспоминания Дэна

Выслушав интересный, живой и эмоциональный рассказ Хоппера Второго про четыре задницы в окнах, пятеро сотрудников направились на этажи.

– Что-то ужасное происходит!… Понимаю не… Так дальше… Что будем делать?! – тараторил Второпоппер.

На лице Первопоппера, едва миновал турникет, появилось странное, отрешенное выражение. Главный начальник то и дело прикрывал глаза.

Тупозаглот хлопнул его по плечу:

– Чего, живот болит?!

– Думаю о задах.

– Что тут думать! Голые задницы – отличная реклама. Развивай направление. Приедешь в кабинет – шасть к окну, сунь задницу в раму. Посидишь чуть-чуть – и опять шасть. А там уже собралась толпа клиентов. Вот это, я понимаю, маркетинг!

Первопоппер поморщился. Руку Люси с черными полосками под ногтями с плеча не убрал… Подошел лифт. Забились в кабину. Створки со скрипом поползли навстречу друг другу.

– Номер будет, если застрянем! – продолжала веселиться «новенькая». – Жалко не захватили картишек. Срезались бы в подкидного дурачка… Тот, кто проигрывает, звонит в диспетчерскую…

Лифт медленно полз между этажами. На табло сменяли друг-друга красные циферки. Дэн теребил полу пиджака: хотелось надраться, но в лифте не подносили.

Виноград, – настоящий, не тот, за которого принимал Люда Первопоппера, – буравил должника взглядом.

Люся, то и дело прерываясь на громкий хохот, шептала что-то Первопопперу на ухо.

Наконец кабина доползла до нужного уровня…

Чего не знал Дэн

Очутившись на этаже, Первопоппер направился в кабинет.

Повалившись в кресло, некоторое время сидел без движения. На экране компьютера возникали окна – «Пришло электронное письмо». Он не обращал внимания.

Мутные глаза Хоппера не видели окружавших предметов: ноутбука, папок с документами, сейфа, чучела совы на нем.

Когда мелодично запиликал телефонный аппарат, он почти минуту не брал трубку. Секретарь, – это звонила она, – недоумевала. Обычно Первопоппер отвечал немедленно.

Наконец он произнес:

– Алло…

– Господин Хоппер фон Поппер фон Первый… – девушка, работавшая недавно, заняла место уволенной. Нервничала и делала ошибки. – Я… Можно мне зайти к вам…

Хоппер был раздосадован: сосредоточенное уединение нарушили.

– Заходите!

Бросил трубку на рычаг.

Прошло долгих тридцать секунд. Барышня появилась в дверях. Бросив на нее короткий, строгий взгляд, шеф обратил внимание: правую руку держит за спиной. Что бы это могло значить?

– Да заходите же! – с раздражением воскликнул Хоппер, видя, что она по-прежнему стоит на пороге.

– Я хотела сказать… Не знаю… Я думаю, вы простите… Я работаю только неделю… Порядки не известны. То есть я хотела сказать: порядки известны, но некоторые случаи…

Девушка была чрезвычайно смущена.

– Что такое?! – вскричал шеф.

Своим поведением новенькая секретарша заставляла его страдать. Он постепенно приходил в неистовство.

– Вы можете сразу сообщить, в чем дело!… Нет сил слушать ваше мямленье!… Говорите же! Да смелее!…

Она вскинула голову и пристально посмотрела на него.

– Господин Хоппер фон Поппер Первый. Вам приходят какие-то странные факсы…

– Странные, что такое?… – на этот раз немного растерялся Хоппер фон Поппер.

Она зарделась.

– Не знаю, могу ли я показать вам? Не знаю… В таких случаях уместно ли…

Первопоппер занервничал.

– Что?… Что такое?… Давайте скорей! – он уже с трудом себя сдерживал. В душе боролись противоречивые чувства.

– Вы действительно хотите это видеть?… – словно нарочно стремясь как можно сильнее распалить его, тянула резину секретарь. – А вы не…

– Что такое?! Да говорите же! Честное слово, я устал!

Наконец девушка вынула из-за спины руку, в которой держала листы с факсимильными сообщениями, положила их на стол перед начальником.

Хоппер фон Поппер Первый остолбенел. Это были снимки окон «Хаум Раум Баранаум», сделанные цифровым фотоаппаратом. На каждом запечатлена сиявшая за стеклом голая задница. Каждый из снимков пронумерован – большая цифра, заключенная в жирный овал, выделялась в углу «портретов». Всего их четыре. Четыре задницы принадлежали разным людям, – ясно с первого взгляда.

– К сообщению прилагался текст? – наконец вымолвил Первопоппер.

– Да… Коротенькое послание от руки: «Портретная галерея Баранаум».

39. Под буквой «Ж» у дома семнадцать

– Ну что, заходим? – даже самоуверенный Дэн на этот раз немного пасовал.

Зайти в женский туалет казалось ему слишком рискованным.

– А чего бояться, Дэн?! – развязно произнес Виталик. – Совсем не сложное дело – зайти в женский общественный туалет. Напрасно нервничаешь!… Мужских облазили немало, пора приниматься за женские… Время позднее, улица не людная. Полагаю, внутри никого нет.

Дверь резко распахнулась, из под буквы «Ж» вывалилось три необхватных тетки в передниках.

– Я б его одним ударом убила! – рассказывала одна из них двум другим. Потрясла красным кулачищем размером с пол-литровую пивную кружку. – На его счастье он сдрейфил, сдал назад!… Верите: как дала бы в лоб, тут же окочурился!…

Нечаянно толкнув Дэна плечом – молодой человек соскочил с тротуара – тетка степенной, грузной походкой двинулась с товарками вдоль по переулку.

– Одного не пойму, – пробормотал Кошелев. – Как дядя умудрился спрятать там сумку с миллионом долларов?

– Нет, я туда не пойду! Хватит сортиров! – взмолился Скотопасских. – Ложный след. Тупиковая дорога. Совершенно прав: невозможно представить, как дядя Мэтью, этот изысканный, утонченный человек, любитель хорошего виски и дорогих сигар, мог туда попасть… Прятать деньги в этой вони, среди таких вот… Не могу представить!… – оправдывал трусость Дэн.

Могильщик оказался храбрее.

– Я думаю: это понятно… Именно такое место – наиболее безопасный тайник. Как ни крути, большинство милиционеров – мужчины. Не придет в голову: Матвей Скотч спрятал миллион долларов в общественном женском туалете. Если в мужском – хоть как-то объяснимо… Но в женском… Гениальный ход!… Сейчас окончательно понял: миллион находится за дверью. Остается шагнуть за нее.

– Нет, не пойду! – неожиданная слабость охватила Скотопасских. Даже мысль о близком богатстве не помогала перебороть себя, шагнуть в женский сортир к толстым бабищам в передниках.

– Вперед, дружок! – могильщик толкнул его к двери, пнул ее ногой.

Что произошло чуть ранее с Дай…

Выскочив, как ошпаренная из мужского туалета, Даша на несколько метров отошла от двери. Встав посреди тротуара, осмотрелась.

Нервы напряжены до предела.

Дэн и его слуга вот-вот выйдут обратно. Тут же увидят Дай… Как назло, дома стояли ровной, сплошной линией, пристроенные стена к стене. Ни сквера, ни киоска, ни даже грузовика, за которым можно спрятаться – ничего. Фонари светили ярко. Все до единого исправны…

Даша перешла улицу, присев на корточки, заняла позицию за новеньким «вольво» с дипломатическими номерами.

Прошло пять, десять минут… Ноги и спина затекли. Скотопасских со слугой не появлялись. «Что они там делают?» – недоумевала Дай.

– Чего здесь торчишь?!… Чего у моей машины надо? – раздалось за спиной.

Как ужаленная вскочила с корточек. Увидела толстого мужика. В руке – ключи от автомобиля.

– Тихо придурок!… Я из спецслужбы!… Идет спецоперация…

– Извини, коллега… Но я тоже из спецслужбы, – проговорил шофер диппредставительства, ковыряя в зубах. – Удостоверения не показываю. Сама понимаешь: в целях конспирации работаю внештатно, без документов. У меня тоже сегодня спецоперация. Поеду за своим хряком… Отвезу на явочную квартиру. Там его должны накрыть с поличным. А везти мне… Поужинать даже некогда. Ребята уже ждут, – не могу опаздывать… Сроки обговорены… Сейчас еще хряка будить. Он у меня еще тот шпион… – охотно делился шофер. – Его должны были взять раньше. Но он проспал встречу с агентом. Тот два часа ждал его на морозе, простудился и умер. Семь месяцев мой хряк искал нового. В этот раз нельзя дать осечку… Ох, и достал меня этот боров! Жду не дождусь, когда его арестуют! Может, с новым будет полегче…

Пропищав сигнализацией, шофер ловко забрался в «вольво». Мгновенно запустил двигатель. Выбросив из под колес сноп грязных брызг, уехал.

Даша перебралась к другой машине, но через пятнадцать минут та покинула переулок.

Еще четверть часа ожидания за третьей машиной ничего не дали…

«Что это может значить?»

Дай перешла на другую сторону переулка. Осторожно двинулась по тротуару к учреждению под буквой «М».

Вдруг дверь распахнулась: послышались голоса, высунулась знакомая нога…

Стремительно преодолев несколько метров, девушка толкнула дверь под буквой «Ж». Служка, взимавшая плату, грохотала ведрами где-то в дальнем углу.

Оставив небольшую щелку, Дай наблюдала за переулком…

Некоторое время Скотопасских и его слуга беседовали. Говорил в основном последний. Потом они двинулись в сторону женского туалета.

Даша отпрянула, притворила дверь.

Несколько мгновений ничего не было слышно. Потом совсем близко раздались голоса, – девушка поняла: Скотопасских и Виталик стоят ровно напротив двери.

Все же о чем они говорят разобрать не получалось.

Позади Дай раздался шум, хлопанье деревянных створок, зычный смех и шарканье нескольких пар ног. Она отпрянула к стене, прижалась к холодному грязному кафелю.

Три рыночных торговки даже не посмотрев на нее вышли на улицу. Бабы громко разговаривали. Слова проскакивали мимо ушей девушки. Пружина потянула дверь обратно, она захлопнулась.

Дай опять подошла к двери, прислушалась… Голос раздался совсем рядом, быть может в полуметре с другой стороны.

– Миллион долларов… Гениальный… За дверью… Шагнуть за нее… «Куда шагнуть? Сюда?!» Она дернулась… Говорил Кошелев.

– Нет, я не пойду! – взвизгнул Дэн.

Девушка поняла, что сейчас произойдет… Метнулась вглубь туалета.

– Вперед, дружок! – донеслось до нее. Следом мощный удар распахнул дверь.

Если бы Дай по-прежнему оставалась на месте, удар свалил бы ее с ног.

Влетев в ближайшую кабинку, судорожным движением повернула ручку замка.

40. Нескромное предложение

Блаженная улыбка появилась на лице Хоппера фон Поппера Первого.

– Портретная галерея… – чуть слышно повторил он за секретарем и прикрыл глаза. – Это конец… Нашей репутации нанесен непоправимый ущерб… Уверен, история попадет в газеты. Сегодня утром в офис приходил журналист…

Несколько долгих мгновений Хоппер не произносил ни слова. Секретарь ждала.

– Узнайте у Электры… – наконец проговорил он. – Наш эйч-ар…

– Я в курсе!…

– Отлично! Спросите у нее, как фамилия девушки, принятой сегодня утром в катально-червячный отдел. Вызовите новенькую ко мне… Да, эти бумажки… У вас есть копия?

– Сделала на всякий случай, – скромно потупясь, ответила секретарь.

– Отнесите Электре. Пусть она этим займется… Все! Оставьте меня! – Хоппер вновь прикрыл глаза.

Секретарь, стараясь ступать как можно тише, вышла из кабинета, бесшумно притворила за собой дверь.

Ровно через три минуты она с шумом распахнулась. На пороге возникла Люся Тупозаглотышева.

– Оба-на! – воскликнула Люда. – Так ты… Получается…

– Да, – по-своему истолковал ее слова Хоппер фон Первый. – Я решил раскрыть карты… Ты мне нравишься. Твой свинячий пятак, эти оттопыренные уши, вытаращенные глаза – такой ужасной рожи не встречал в жизни!…

Хоппер фон Поппер поманил Тупозаглотышеву пальцем.

– Садись вот сюда! – он указал на массивное, обитое кожей кресло перед своим столом. – Самое главное… – продолжил шеф, когда Люда развалился в кресле. – Мне доставляет удовольствие твоя манера вести себя…

– Что ж, я… – промямлила несколько ошарашенная «новенькая».

– Молчи, этого не надо говорить! – оборвал «ее» Первопоппер. – Я должен признаться тебе кое в чем… Поймешь ты или нет, примешь или отвергнешь – не имеет значения…

В этот момент раздался робкий стук в дверь. Тут же, не дождавшись ответа, стучавший раскрыл ее. Зобкинбац!…

– Немедленно закройте дверь! Вы не видите – я занят! – воскликнул Первопоппер. – Кто позволил зайти?!

– Секретарь куда-то вышла… – промямлил Бацука, закрыл дверь.

– Я – мазохист. Сильные страдания и унижения приносят мне удовольствие. – продолжал Хоппер фон Поппер. – Чем больнее бьет судьба, тем прекраснее моя главная, вторая – сексуальная жизнь!… Конечно, поведение партнерши тоже имеет значение. Увидев тебя, пообщавшись с тобой, понял: ты – та, что мне нужна!… Всю жизнь ждал такой встречи! Правду говорят, самые прекрасные девушки – в России!… Обстановка замечательная: сегодня узнал – у компании появились новые владельцы, хотят сместить меня. Недовольны работой, сволочи… Ко всему, назревает скандальчик, который вряд ли удастся замять. Если станет известно в главной конторе… Эти голые задницы в окнах… Я уж не говорю про то, что натворил твой начальник – Скотопасских…

– Что он сделал? Я ничего не знаю! – встрепенулся Тупозаглот.

– Еще бы тебе знать!… Такого он не расскажет!… Выманил у нас крупную сумму. Она предназначалась в оплату поставки. В масштабах фирмы, конечно, не много… Но клиент возмущен. Дошло до Главной конторы. Там не любят историй. Винят меня: это я принимал Дениса на работу… Сказать по правде, давно следовало выпереть его, но я тащусь от ситуации. Получаю от нее кайф! Он издевается над всеми и больше всех – надо мной, руководителем представительства… Вместо того, чтобы покончить с ним, я передал Виноградову еще сумму… Продлю удовольствие!… Но мне мало! Полного удовлетворения получить не могу! Нужна хорошая партнерша! Будь ей! Сегодня ночью!…

– Хочу, но не могу! – потупился Люда.

– Что такое?! – на лице Первопоппера отразилось разочарование и удивление.

– Сегодня вечером уезжаю с Дэном Скотопасских в заграничный секс-тур. Мы поедем по странам Европы и Азии… Никаких красот и достопримечательностей он, конечно, не увидит. Везде, куда ни попадем, я буду садистски мучить его… Тоже открою тебе тайну. Дэн, как и ты, мазохист… Мучаясь и страдая он получает истинное сексуальное наслаждение…

Дверь во второй раз за время беседы распахнулась. Теперь не предупредительно и робко, – с шумом и резко. В кабинет влетел Скотопасских:

– Зобкин выкрал у меня ключи от «ленд ровера»!… – закричал он злобно.

Первопоппер подался вперед, таращась во все глаза:

– Какие ключи?…

– От новенькой машины… – принялся объяснять Дэн, пытаясь взять себя в руки. – Он обокрал меня!… Я положил ключи в сумочку. Видел: он копался в ней… Что-то искал. Потом он удрал на моем «ленд ровере».

Лицо Хоппера стало задумчивым.

– Вам это не доставило удовольствия? Странно… – произнес он.

– Удовольствия? Какое тут удовольствие!…

– Значит, этот «ленд ровер» не очень вам нужен. Вас не огорчило его исчезновение… Еще когда вышли к подъезду, обратил внимание: туша, забравшаяся в джип, вас не расстроила. Вели себя спокойно. Другой бы сошел с ума! Понятно, что нет удовольствия.

Не в силах понять, что подразумевает фон Поппер, Дэн замер. Странные слова настолько поразили, что ярость, душившая только что, схлынула.

– Скотопасских, вы ворвались без приглашения. Оставьте нас. Будьте у себя в комнате. Через некоторое время я вас вызову. Или, быть может, приду к вам сам…

Хоппер окинул Дэна морозным, уничижительным взглядом.

Медленно пятясь, тот вышел из кабинета.

Едва дверь за Скотопасских притворилась, фон Поппер воскликнул:

– Он чувствует! – с силой ударил ладонью по столу. – Все чувствует! – Лицо шефа «Хаум Раум» преобразилось. Теперь на нем играла довольная, победная улыбка. – Ты видела, как он влетел?… Бледный, как смерть! Хочет разрушить нашу любовь!… Как я его понимаю!… На его месте я бы тоже сделал все, чтобы не отпустить тебя!… Ты стоишь усилий! Дорогая моя!…

Фон Поппер поднялся с кресла и вышел из-за стола.

* * *

Маленькое кафе, приютившееся в первом этаже старого, обветшалого дома в переулке по соседству с офисом «Хаум Раум», ничем не привлекало внимания. Случайные прохожие не останавливали взгляда: ни яркой вывески, ни красиво оформленной витрины. Тяжелые шторы не давали разглядеть столиков. С внутренней стороны за стеклом двери частенько болталась табличка – «Закрыто». Популярностью кафе не пользовалось.

Надпись виднелась и сейчас. Но посетители в зале были.

Двое… Им хотелось поболтать без свидетелей и любопытных взглядов. Лицо одного из них появлялось в газетах. Могли узнать…

Хозяин кафе, зависевший от одного из посетителей – того, в котором Дэн узнал бы орангутанга – закрыл кафе на полчаса.

Вторым был мордастый милиционер, который посещал офис «Хаум Раум» и поразил Бацуку Зобкинбаца.

Огромную фуражку положил на столик. Верхней одежды в этот день не носил, – путешествовал по городу на автомобиле. Кожаное полупальто орангутанга валялось на одном из кресел.

Орангутанг терпеливо ждал пока официантка расставит многочисленные тарелки со снедью. Перед милицейским начальником она поставила большой стакан, откупорила запотевшую бутылку водки, наполнила его до краев.

Мордастый тут же поднес его к губам. С жадностью принялся пить. Покончив с водкой, крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони, уставился на орангутанга. Тот устремил на визави ответный взгляд, с невольным страхом и благоговением следил, как стремительно мутнеют его глаза.

Наконец в них исчезли последние остатки смысла. Мордастый не произносил ни слова, не шевелился.

Официантка закончила расставлять снедь. Подхватила пустой поднос, ушла… Милицейский начальник не двигался. Орангутангу хотелось есть, но не смел начинать…

Чувство голода все же пересилило робость. Поглядывая на могущественного покровителя, он зачавкал.

Мордастый, наконец, моргнул, пошевелил правой рукой, перевел взгляд на тарелку с маринованными огурцами. Ни одного не взял, откинулся на спинку кресла.

– Ты знаешь, про что поэт сказал «Остановись мгновенье, ты прекрасно»?

– Всего узнать невозможно! – откликнулся орангутанг. – К тому же, господин генерал, я сейчас занят проблемой, о которой хотел поговорить… Помните придурка, который впаялся на «рено» в мою машину?…

– Вы его похоронили…

– Именно. Но он вылез из могилы. Его мобильный телефон остался у одного из моих. Через некоторое время приходит сообщение… «Все меня продинамили, нужен адвокат…»

– Так… – мордастый потянулся к бутылке водки, взял ее, вылил остатки содержимого в стакан. Тот наполнился ровно на половину.

– Прошу вас… Не надо! – взмолился орангутанг. – С вашим взглядом… Он так меняется… Я не выдерживаю: становится не по себе, мысли путаются. Дайте дорассказать!…

Не обращая внимания, генерал поднес стакан к губам, в несколько крупных и долгих глотков осушил его. Уставил взгляд на орангутанга.

Тот перестал есть…

– Фильм ужасов! – прошептал орангутанг.

Во второй раз генеральская пауза была короче: мордастый взял с тарелочки соленый огурец, схрумкал его, откинулся на спинку кресла.

– Ты стал очень чувствительный! – проговорил генерал. – Скоро у тебя разогнутся в коленях ноги, укоротятся руки. Ты станешь никому не нужен… Продолжай…

– Значит, пришло сообщение… Номер показался знакомым. Мы проверили… Выяснилось: в тюрьме у одного из надзирателей – мобильный телефон. За деньги сдает его позвонить. От одного из наших пацанов получали звонки с этого номера. Он по-прежнему там… Сидит. Причем в одной камере с Матвеем Скотчем. Выяснили: Матвей тоже пользовался этим мобильником… Есть вероятность – этот парень связан со Скотчем. Фамилия его – Скотопасских.

– Это родственники! – вскричал генерал. – Скотч – это он сам придумал. Настоящая фамилия – Скотопасских!

41. Виноград идет по следу

Вернувшись вместе с Дэном, Первопоппером и Тупозаглотышевой в офис, Виноград бесцельно слонялся по коридорам. Хотелось продолжить беседу с Дэном, но Скотопасских норовил от него избавиться.

Дэн то заскакивал в соседний отдел, то шел к Электре… Костя решил спуститься вниз, подождать развития событий на улице.

Выйдя к подъезду он пустил ветры и принялся обозревать окрестности.

«Ровер» – на прежнем месте. Толпа, ожидавшая голых задниц, поредела.

Несколько наиболее упорных мужчин среднего возраста стояли на тротуаре и всматривались в окна.

Виноград подошел к джипу. Зачем-то повернулся к нему спиной, вместе со всеми некоторое время смотрел на окна.

Потом обернулся, заглянул в машину: туша была на прежнем месте – между передними и задним сиденьями. Жирная спина в кожаной куртке выглядела цинично.

Костя презрительно фыркнул, потом прильнул к стеклу, прижался носом, постучал ногтем в окно. Туша заворочалась, «ленд ровер» тяжело качнулся, осев поочередно на оба бока, как рыбацкий баркас, отходящий от причала в бурное море.

Сообразив, что коллег теперь рядом нет, Виноград решил в одиночку не испытывать судьбу. Благоразумно отошел от автомобиля в сторону.

Некоторое время разглядывал его.

«Нет, не двойной! Точно ординарный!… Дэна обули…» – от этой мысли Виноград громко заржал.

Некоторое время он реготал, нескромно не прикрывая рот ладошкой.

Потом Костя подошел к мужикам на тротуаре, принялся глазеть на окна.

Когда из подъезда «Хаум Раум» быстрым шагом вышел человек в дорогом пальто и шарфе, укрывающем лицо до самых глаз, Константин не обратил на него внимания.

Увлеченно рассматривал окно собственной рабочей комнаты: вдруг голая задница появится и в нем?

Хлопнула дверь. Костя очнулся. В «ровере» на водительском месте кто-то сидел. Шарф, пальто… Не Ден. Это вор!

«Бацука! – пронеслось в голове. – Потомок Гитлера потянул ключи от тачилы!»

Из трубы вскочил комок сизого дыма и тут же колеса машины бешено завертелись. Описав короткую резкую дугу, – маневр напугал зевак, – «ровер» выехал на проезжую часть. Помчался, как лихой конь-призер вперед.

– Бацука! Джип украл! – взвыл Костя.

Мужики, ожидавшие задниц, посмотрели, как на сумасшедшего.

Собственная тачка стояла на парковке. Костя кинулся к ней. Как собака бросается с лаем за велосипедистом, так вид чужой ускользающей собственности пробудил в начальнике отдела червячно-катальных механизмов инстинкт погони.

«Я тебе покажу Мучачу Бюстгальтер, изобретательницу лифта! Проклятый ублюдок! Будешь знать, как воровать чужую сперму и джипы «ленд ровер»!»

В доме номер семнадцать. За дверью под буквой Ж…

Не успел Дэн осмотреться в зале с кафельными стенами, навстречу вышла старуха в синем рабочем халате и резиновых перчатках.

В руках – тряпка и ведро.

– МЧС!… Производим проверку готовности, – упреждая вопросы ляпнул Скотопасских. – При объявлении эвакуации… На вашем объекте… Генеральный план. Оборудуем пункт питания!

Старуха равнодушно махнула рукой, затянутой в латекс:

– Хрен с ним! Оборудуй! Проверяй! Мне по барабану… Здесь всегда у всех готовность. Никто не жаловался. Ближайший сортир через две остановки…

Оттого, что служительница не высказала удивления, Дэн растерялся. Замер, словно собираясь спросить что-то еще. Старуха поставила ведро в угол, бросила в него тряпку, уселась за столик.

– Мне по фигу! – сказала она. – Все равно ничего делать не буду! Пункт, так пункт!… Питайтесь!

Кошелев толкнул Дэна в спину. Скотопасских сделал шаг вперед.

– Постой! – вдруг властно распорядилась старуха. – Если проверка – бесплатно. Если чего: за двоих – двадцать рублей!…

– Чистая проверка! – ответил Кошелев за компаньона. – МЧС!

Старуха махнула рукой, отвернулась к двери.

Дай в это время находилась в ближней кабинке и слышала весь разговор.

Приятели подошли к кабинам. Некоторые из дверей отворены настежь, другие – едва прикрыты.

Сумку здесь не спрятать!… Кафельные стены, кафельный пол, непрочные перегородки кабинок.

– Опять записка! – разочарованно произнес Виталик.

Приступили к поискам…

– Что вы там лазаете?… – сказала за спиной подошедшая старуха.

– В случае объявления угрозы степени «А» объект будет использован, как пункт питания… В случае угрозы степени «Б» – здесь будет размещена радиолокационная станция! – объяснил старания Кошелев. – Осматриваем антенны…

– Может, слесаря пригласить? Он их недавно тоже смотрел…

– Не волнуйся, бабка! – Дэн поднялся от унитаза. – Угроза степени «Б» объявляется крайне редко!…

– Да мне по барабану! Я все равно ничего делать не буду. Хоть «А», хоть «Б»… Хоть «Г» всем вам на рыло! – заворчала старушенция. – Приходят тут… Локационная… Люди червонец платят и не скачут с места на место. Сядут и сидят! А эти ни рубля не заплатили, а уже все кабинки обпердели.

– Остается вон та, крайняя! – громко и внятно проговорил Дэн.

Сердце Дай, которая находилась в запертом отсеке, – других посетителей в общественном туалете не было, – сжалось…

Кошелев подошел к дверце. Прислонился плечом.

– Не открывают! – произнес могильщик. – Совести нет! – Постучал. – МЧС!…

Даша хотела ответить «Слышу! Не глухая!» Вовремя удержалась.

«Что же делать?! Выйти никак нельзя!» – соображала она.

Опять раздался стук:

– МЧС!… Пока вы сидите и… В мире происходят землетрясения, наводнения… – голос был дэновского слуги. – Вы отвлекаете нас от дела!… В Антарктиде на полярной станции пингвин застрял в дымовой трубе. Клиент МЧС!

Даше было не до пингвина. Единственный выход – внизу. Большие щели позволяли протиснуться в соседние кабины. Если Вит стоит вплотную к дверце, и лезть ближе к стене…

Есть шанс, что не заметят.

Дай села между стеной и унитазом, выдвинула ноги под стенку, в смежное, отделенное перегородкой пространство. Сдвинулась чуть вперед, оттолкнулась руками. Когда перегородка была ниже груди, тело застряло… Ни туда, ни сюда. Голова неудобно упиралась в унитаз.

– Мы из МЧС, вы понимаете?!… Надо осмотреть радиолокацию!…

Дай попробовала повернуться набок. Какой там! Стенка, словно живая, крепко прижала ее к полу. Она дрыгнула ногами. Каблуки ударились о кафель в соседней кабинке.

– Кажись, слезает! – проговорила старуха. – Сейчас освободит.

Дарья что было силы оттолкнулась рукой от унитаза. Тело ее проскочило вперед. Треснувшись подбородком, лязгнув зубами, больно прикусив язык, оказалась у подножия унитаза в соседней кабинке. Толкаясь локтями продвинулась вперед. Ноги были в следующей «комнатке»…

Только тут Кошелев сообразил заглянуть в щель под кабиной.

– Кажись, повесилась!…

– Да, странно! Никого нет! – подтвердил, наклонившись, Дэн.

– Офигеть от вашего МЧС можно!… Как повесилась?! – старуха встала на карачки. Двигая руками и ногами, как таракан, подползла к кабине. Просунула голову под дверь.

В это время Дай в дальней кабинке сидела, поджав ноги по-турецки. Тяжело вздохнув, вытерла с лица грязь. Кофточка и брюки – перепачканы.

«Не буду вытираться! Перемажу этому скоту весь салон в «рено»!… «

– Замок, наверное, соскочил. Такое бывает! – голос старухи, чья голова находилась за перегородкой, доносился до Дэна и Виталика словно бы издалека.

– Придется лезть!… – решил могильщик.

Ухватившись руками за край дверцы, он оттолкнулся ногами и навалился на верхнюю кромку грудью…

Какую-то долю секунды, сидел на ней словно петух на жердочке.

С хрустом тоненькая дверца не выдержала и сорвавшись с петель, пала…

Круша непрочный фаянс, могильщик рухнул вниз. Раздался чудовищный грохот. Пытаясь удержаться за трубу, Виталик оторвал ее. Ударила мощная струя…

Кошелев барахтался в воде. Ноги разъезжались на груде осколков.

– Тикай отсюда! – вопила старуха. – Потоп! Так и знала! Локация…

С воплем «Пусть МЧС и разбирается!» она бросилась из туалета на улицу… Последнее, что увидел Дэн: смешно подкидывая ноги старушенция бежала куда-то по пустынному тротуару.

Кошелев вопил:

– Дэн! Записка!

Он пытался выловить что-то с поверхности стремительно разливавшейся воды.

42. Полный абзац

Ранее в этот день…

Константин дергал рычаг:

– Раз, два, три, четыре!

Старенькая «ока», на которой он ездил, выплевывала из выхлопной трубы облака черного дыма, раздавались одиночные выстрелы.

Виноград начал увлекаться ритмом:

– Три, четыре, раз, два!

Машину била судорога. Но корма «ленд ровера» все равно приближалась. Джип стоял в пробке.

«Ты еще не знаешь о туше, которая валяется за твоей спиной!» – мстительно думал Виноград о Зобкинбаце.

Вдруг джип покачнулся.

«Началось!» – радостно отметил Костя, предвкушая неудачи Зобкинбаца.

Верткая «ока» неумолимо настигала похищенную машину.

– Раз, два, три, четыре! Три, четыре, раз, два! – по-спортивному бодро дергал Виноград рычаг переключения передач.

Неожиданно сильный взрыв в выхлопной трубе сотряс маленький автомобильчик. От страха Виноград вильнул рулем.

В утешение самому себе представил, как «туша» неожиданно кладет свою огромную лапу на голову ничего не подозревающего Бацуки, накрывает ее, точно шляпой, шарит пальцами по зобкинбацевскому лицу, разыскивая глаза…

Подтверждая фантазии, джип опять покачнулся.

Но и Косте не повезло – от очередного взрыва он подскочил на сиденье. «Ах, тварь!» – выругался Виноград. Возникло непреодолимое желание бросить «оку», пробежать несколько десятков метров, отделяющих от похищенного джипа, на своих двоих.

«Есть машина, надо ездить!» – преодолел позыв Костя.

До джипа оставались метры. Виноград стрелял между рядами, используя плюгавые габариты авто, как преимущество.

Противник и не подозревал, что за ним гонятся. Это дало Виноградову шанс…

Костя распахнул дверь. Держа в руке увесистую монтировку, двинулся к джипу. Водитель вдруг опустил тонированное стекло…

– Константин Константинович?! Вы?!…

– Я! Идиот!… Ты что, хочешь вернуть депозит?

* * *

– Я пришел во всем признаться! – Зобкинбац стоял на пороге кабинета Первопоппера. – Это я!…

– Вот же скотина!… Я говорил вам! – воскликнул Дэн.

Не выдержав неопределенности, Скотопасских сам явился к шефу. Не дождался, пока тот, как обещал, посетит его рабочее место.

Дэн только что сел в предложенное огромное кресло. Разговор не успел начаться – был прерван появлением Бацуки.

– Зобкинбац, покиньте кабинет…

– Я думал, уже… Поэтому… – промямлил «приезжий из района Гиндукуша».

Фон Поппер Первый сверкнул глазами. Бацука попятился, прикрыл за собой дверь. Теперь шеф уставил взгляд на Скотопасских.

Начальник катально-червячного отдела не произносил ни слова.

– Мне все известно… – глухим голосом сказал шеф.

– Что известно?… – Дэн занервничал. О чем идет речь он по-прежнему не понимал.

– Отступитесь от ваших планов! – произнес Хоппер громче.

– Каких планов?! – Скотопасских сделал круглые глаза.

– Она нужна мне. Я такой же как вы!… – голос шефа стал глухим. – Она не возражает. Знает: со мной ей будет лучше…

«Поппер гикнулся!» – решил Дэн.

– Не беспокойтесь. Я честный человек! – словно читая его предположения, продолжал Хоппер. Голос стал звонче.

Вдруг шеф подался вперед. Так резко, что Дэн с испугу откинулся на спинку кресла. На мгновение показалось: Хоппер перескочит через стол, набросится.

– Взамен, вы получите такое наслаждение, о котором не мечтали…

Дэн понял, что сходит с ума. «О чем он?!»

– Она придет к вам…

От изумления Дэн не мог вымолвить ни слова.

– Придет, но только один раз, когда вы более всего будете в состоянии получить необыкновенный кайф!…

– Кто – она?

– Тупозаглотышева!… Я поступлю благородно… Я уволю вас. С этой минуты. Лишаю себя огромного удовольствия: вы издевались над всей фирмой и значит, лично надо мной… Не скрою, вы подарили мне немало прекрасных минут… Из-за того, что вы похитили у Виноградова деньги, надо мной повисла беда. Когда я узнал о ней… В общем… Смотрите…

Он сунул Дэну в нос один из листков факса.

– Узнаете?…

– …

– Это я… Счастливейшая минута жизни!… Как я был унижен! Как растоптан!… Неизвестный фотограф запечатлел меня. Я буду хранить это фото – прекраснейший сувенир… Надеюсь, смогу подарить вам не меньшее удовольствие… Уволить – этого достаточно? Может, без выплаты выходного пособия?… Юрист может придумать какой-нибудь ход, чтобы вам было побольнее…

– Что… Как… – Дэн хватал воздух ртом.

– Не скромничайте. Получайте кайф на всю катушку. Чтобы было еще приятней, знайте: с этой минуты отделом катально-червячных устройств будет руководить Люда Тупозаглотышева. Через несколько минут подпишу приказ. Более того, в сложившихся обстоятельствах у нее есть шансы… Я постараюсь, чтобы она заняла мое кресло. А сам останусь при ней. Скромным, забитым заместителем. Мальчиком на побегушках. Она будет мучить меня… Зобкинбац – вы сказали, он чем-то насолил вам – тоже остается на фирме. Вышвырну одного вас! Вы довольны?

– Я никак…

– Что ж, надеюсь, не оставил у вас поводов обижаться!… Чтобы вам было еще приятнее: если вы в течение суток не вернете деньги, я обращусь в вашу полицию.

– Вы… Вы!… – Дэн задыхался.

– Вам мало?… Хорошо, я добавлю еще приятную деталь. Последний аккорд… Вон!… – заорал что было мочи Хоппер и нажал кнопку, вызывая секретаря.

Словно подхваченный вихрем, Дэн вскочил с кресла, запутался в ногах, споткнулся.

Крик Хоппера был слышен не только в соседней приемной. Он разнесся по всему этажу.

Девушка появилась на пороге мгновенно.

– Проводите Скотопасских к Электре. Скажите ей: он уволен. Все документы требуется оформить немедленно. Бумаги подпишу задним числом. Если будет сопротивляться, подключите службу безопасности. Скажите: мое распоряжение. Вы поняли?

– Да.

– Действуйте!… Вон, Скотопасских! Ловите кайф!

* * *

Прыгунов Константин Константинович – учредитель и бессменный директор фирмы «Прыг Ко Ко» – в дорогом бежевом пальто и шарфе, сползшем с красивого носа на подбородок, сидел за рулем украденного «ленд ровера».

Виноград таращился, не произнося ни слова. В руке сжата монтировка черного цвета.

– Что же вы, Константин срываете раз за разом отгрузку?! – Прыгунов заговорил издевательским тоном, перейдя с привычного «ты» на «вы».

– Вы мне не тычьте! – попытался сбить противника с толку Виноград.

Дерзость не достигла цели. Прыгунов оставался спокоен.

– Где запчасти?

– В Караганде! – повторил атаку Костя.

– Депозит доставлен, а товара… – сохранял самообладание Прыгунов. – Собственно говоря, в «Хаум Раум» я приезжал специально, чтобы поговорить об этом. Но, как ни прискорбно, вас не застал…

Виноград загрустил.

К тому же «Туша», преспокойненько сидевшая на заднем сиденье «ровера», в этот момент спросила:

– Это ты в окно стучал?

– Что за хряк? – вяло поинтересовался Виноград и улыбнулся Константину Константиновичу.

– Мой водитель! – ответил Прыгунов.

– Машина-то краденая… – сказал Костя и опять устало улыбнулся Прыгунову.

– Я, Костя, – елейным голосом произнес тот, – договорился с господином Хоппером фон Поппером Первым, что на вашем месте станет работать другой. Раньше он работал у нас. Теперь станет сидеть на «Хаум Раум». Вы его знаете: это Андрей… Вас никто больше не задерживает. Гуляйте, Костя! И не показывайте зад в окно. Это неприлично!… Иди, козел!

Стекло «ленд ровера», движимое электрическим моторчиком, поползло вверх.

43. Растлевающее влияние Запада

Специальные печатные машины, заряжающие десятки тысяч экземпляров газет, трудились без устали. Так происходило в этом цехе изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год. Но было в этот день и отличие: печатники – особенно веселы. То и дело переглядывались, перемигивались.

Тут же рядом – журналист Иван Харепробойцев. Не терпится получить свежий номерок родной газетенки «Жизнь – копейка».

На первой полосе под газетной шапкой – оглушительный материал с фотографиями. Белеющие за стеклами восемь половинок – фотоиллюстрации сделаны Иваном собственноручно.

Заголовок набран аршинными буквами: ЕВРОЗАДЫ.

Ниже – статья. Харепробойцев убеждал читателей: основная цель, которую преследует в своей деятельности московское представительство фирмы «Хаум Раум Баранаум» – апробация новых маркетинговых стратегий.

«Впервые, – писал Иван. – новейшая техника продаж обкатывается в России, а уже потом, после этого сурового полигона, станет применяться на Западе. Наша страна доказала, что мы не зад Европы. Наоборот, Европа – наш зад. Теперь не России следует думать о вступлении в Евросоюз, а Евросоюзу – о вступлении в Россию».

* * *

– Значит, ты утверждаешь, что снял брюки и пятясь подошел к окну?… Прекрасно! – голос Хоппера фон Поппера Первого звучал ласково. – Ты только сегодня принят в «Хаум Раум»… Я оказал тебе доверие: ни документов, ни опыта… Я – добрый, доверчивый руководитель… А ты… Ты пятился нарочно…

– Не то, чтобы пятился. Скорее оттопыривал…

Тень неудовольствия промелькнула в лице Первопоппера.

– Штаны, я действительно снял…

После этих слов собеседника лицо Хоппера опять стало ласковым.

– Мне пришлось снять и нижнее белье… Я был в кальсонах. Очень толстых, теплых… Они зимние. Эти брючки…

– Какие?…

– Те, что сейчас на мне. Они женские… Выходные брюки Электры. Она сама в них уже не влезает. У нее растолстела задница!… Если вы можете меня простить… Я хотел…

Хоппер поморщился.

– Отвратительно! Что ты унижаешься?!… Надо быть смелее, жестче! Ты понял меня?!

– Разумеется… Вот, посмотрите… Я… Мне…

– Я же сказал, смелее!… Мне не нравится, когда ты разговариваешь таким тоном.

– Брючки – женские!… – твердо заявил Зобкинбац. Он стоял на ковре посреди кабинета. Фон Поппер сидел за столом.

На Бацуке – рубашка навыпуск, узкие коротковатые штанцы.

– Это просто доказать. Во-первых, застегиваются не так, как мужские: не на ту сторону. Во-вторых, – он повернулся спиной и задрал рубашку. – Видите цветок из блесток… Стразы…

– Это не доказательство.

– Да говорю же вам, – настаивал Бацука. – Все было, как я сказал. Электра выручила меня. Мой костюм – испорчен… Она принесла брючки. Я снял штаны, попытался надеть… На теплые кальсоны не налезали… В этот момент я стоял рядом с окном. Свет в комнате не горел… Полагал, меня не видно. Когда начал возиться с брюками, они еле налезали… От усердия потерял равновесие. Невольно я сделал несколько прыжков и ударился задом об оконное стекло… А поскольку был без кальсон…

– Не верю! Берешь на себя чужую вину, – Хоппер взял со стола страничку факса. Вгляделся в фотографическое изображение. – Эта задница – широкая. А ты – худой…

– Чем мне доказать?!…

– Только одним…

Когда Бацука спустил Электрины брючки и повернулся, Хоппер воскликнул:

– Теперь верю! Вылитый ты!…

44. Не чая розы чая

Директор автосалона Федор Петрович с тоской перелистывал «бухгалтерию» – финансовые бумажки. Дела у салона шли плоховато.

За весь месяц не продано ни одного «рено» за исключением тех, что купил непонятный молодой человек, стабильно приобретавший по одному автомобилю в день.

Правда, в последний раз покупку произвел не он. Но туповатый детина заявился в автосалон именно в его компании…

Еще вчера молодой покупатель тревожил необъяснимостью поведения. Сегодня, подсчитав доходы и убытки, директор затосковал: «Приди, таинственный парень! Приди с суровым, немногословным другом!»

А девушка, намерившаяся купить оптовую партию?

«Где вы, падлы?! Где вся ваша банда?!»

Только она могла спасти директора от разорения.

В коммерческих планах Федора Петровича у «рено» было центровое место. Но марка не продавалась!

– Чинарев! – заорал директор.

– Да, Федор Петрович, – откликнулся тот противным голосом.

– Переходишь на круглосуточный режим. Привлечешь покупателей или я тебя вышибу.

– Как привлеку?!

– Это меня не косет… Ищи варианты. Кому-то удобней приехать за покупкой ночью. Предложи ночной тест-драйв!… Разгон по улицам без пробок. Разобьют тачку, я тебя замордую!…

К прозрачным дверям автосалона подкатил «БМВ» с тонированными стеклами. Вылезло три мрачных, коротко стриженых личности.

Человек, похожий на орангутанга, вошел в автосалон.

Чинарь похолодел.

– Хотим навести справочку… – сиплым, неприятным голосом начал орангутанг.

Чинарь сглотнул слюну:

– Пожалуйста и справочку… Хоть что… Хоть как…

– В вашем автосалоне приобретен «рено». Покупатель – молодой человек… Скотопасских. Худощавый, со смазливой мордой… В костюме. Дайте его адрес…

Чинарь посмотрел на директора. Тот хранил молчание.

– Понимаю, о ком говорите… – преодолев страх бодро начал Чинарь. – Но…

«Враждующие банды!» – сообразил он. Суетливо зарылся в гору бумаг на столе.

– Я могу, – проговорил Чинарь. – Дать адрес его друга. Тоже приобрел «рено», заполнил карточку.

– Какую на хрен карточку? Я сейчас тебя урою! – неожиданно, без всякой причины вошел в раж орангутанг.

– Мы проводим лотерею среди покупателей… – от ужаса Чинарь даже не испугался. – Вот она!… Здесь его адрес. Может знает, где найти второго, смазливого…

Орангутанг выхватил из его рук картонный прямоугольник. На кривых толстых ногах поскакал к выходу.

Другие мартышки, как по команде – за ним.

* * *

Зажимая в кулаке мокрое дядино послание, Скотопасских выскочил на улицу. Следом за ним, чертыхаясь и на ходу выжимая широкой лапой джинсы, из сортира выскочил Кошелев.

Быстрым шагом отойдя от двери на несколько метров Дэн принялся разворачивать сложенный вчетверо клок бумаги.

– Под буквой «М» было легче!… – пальцем могильщик прочистил ухо. Струя, вырывавшаяся из трубы, несколько долгих мгновений била в него прямой наводкой. – Давай отойдем в сторонку… Не ровен час старуха вернется. Заколебет про МЧС!

Дэн сжал бумажку в кулаке, посмотрел по сторонам. Плохо соображая, куда идет, двинулся вдоль по улице. От всех событий, от того, что миллион никак не находился, голова шла кругом.

Поравнялись с узкими ступеньками, круто уходившими вниз, в подвальный этаж. Остановились.

Дэн развернул бумаженцию…

– Слава богу! – произнес Виталик, заглядывая приятелю через плечо. – Никаких кроссвордов.

– Винпогр чароза… – прочитал Дэн. – Кабинбочок… Дядя офонарел!… Какой еще кабинбочок?!…

Бывший начальник катально-червячного отдела чувствовал: силы покидают его. Все яснее проступала истина: петлистые дороги дядиной конспирации – неодолимы…

– Винпогрчароза. Кабинбочок, – тупо повторил могильщик. – Мне кажется, Скотч сдвинулся на нужниках. Скажи, он не страдал недержанием?… Он спрятал сумку в бачке! В кабине!…

Дэн поднял глаза от записки на Виталика.

– М? Ж?… А может в ресторане?… Но ведь мы заглядывали в бачки!…

Скотопасских перевел взгляд туда, куда указывал рукой Кошелев.

В самом низу лестницы на оштукатуренной стене на уровне человеческого роста висела скромная маленькая вывеска…

«Винный погребок Чайная роза. Дегустация…»

– Винпогр чароза! – торжественно произнес Кошелев.

Толкая друг-друга, приятели быстро спустились по лестнице вниз.

Сделанная под старину дощатая дверь с железными скобами отворилась без всякого скрипа.

– Где здесь туалет? – спросил могильщик у первого встреченного в погребке человека.

* * *

Едва Дай выскочила в переулок из заливаемого водой туалета, мобильный завибрировал.

Озираясь, ответила на звонок.

– Вы хотите прямо сейчас?… Нет времени? Ладно!… Записывайте. – Даша продиктовала Кошелевский адрес. Не назвала только номер квартиры. – Встретимся у дома. Я еду.

Схлопнула мобильник. Глянула вдоль переулка. Дэна и слуги нигде не было. «Рено» Скотопасских стояло на прежнем месте.

Быстрым шагом девушка направилась к Кошелевской машине.

Навстречу шел дядечка со свежей газетой в руках. Взгляд Дай случайно скользнул по ней.

– Послушайте… Э-э… – она вымучила улыбку.

Дядечка остановился и улыбнулся в ответ.

– Не могли бы вы… Продайте мне эту газету!… Мне она очень нужна!…

Дядечка еще раз улыбнулся. Сунул газету Дай в руки и пошел дальше…

Развернув газету Даша уставилась на первую полосу. Сомнений быть не могло!…

45. Прозрение

– Здешний туалет не работает. Если нужно, поднимитесь вверх по лестнице. Вдоль стены, вторая дверь!

– Спасибо за информацию! – бодро откликнулся могильщик. – Интересуюсь заранее, потому что чую – скоро понадобится.

Администратор погребка повел их к столику.

– Прошу сюда, здесь вам будет удобно…

– А давно у вас не работает? – не унимался могильщик.

– Что?…

– Туалет. Небось все жалуются! В таком месте – и без туалета. Небось все углы уже… Давно не работает?

Распорядитель посмотрел на него с недоумением, смешанным с брезгливостью.

– Да нет, недавно…

– Давно хотели зайти, но, видите, у вас… Не бежать же, если что, в соседнюю подворотню, – проговорил молчавший до этого Дэн. – Кабинки, бачки… Все это важно. Плохо, если не работает. Все-таки вино. Пьем мы много, клиенты хорошие, выгодные.

– Кабинки?… – распорядитель понял его по-своему. – У нас есть один отдельный VIP-кабинет. Сейчас он занят… Вон там… – распорядитель показал рукой на дверь в дальней стене.

В этот момент она раскрылась. Вышел человек, изрядно подвыпивший, в строгом деловом костюме, но со спущенным до пупа галстучным узлом. Пока дверь не закрылась, приятели разглядели: посреди небольшого VIP кабинета – столик в виде широкого бочонка. Рядом – полукруглый диван.

Все столики в погребке были в виде бочонков.

– Пожалуйста, вот наша карта… Рекомендую… – распорядитель положил перед ними массивную кожаную папку.

Принялся рассказывать о достоинствах вин.

Приятели слушали его невнимательно. Одна и та же мысль будоражила мозги. «Винпогр чароза, кабинбочок: винный погребок Чайная роза, кабинка, бочонок. Под ним – сумка с лимоном долларов!»

– Готовы сделать заказ? – завершая рассказ об элитных винах спросил распорядитель погребка. – Старые коллекционные вина – это старые коллекционные вина. Но у меня есть одно вино последнего урожая. Букет исключительный!…

– Мне двести грамм водки! На закуску принесите колбасы, – заявил могильщик.

Не успел распорядитель оскорбиться, как Скотопасских сказал:

– Нам бутылочку из последнего урожая…

– Оно будет в глиняном кувшинчике…

– Не разобьется? – серьезно поинтересовался могильщик, пуча осоловелые от похождений глаза.

Дэн опять перебил его:

– Отлично!… Закусывать мы не будем. Хотелось бы поскорей занять кабинку. Сегодня мы скорее всего напьемся до такого состояния, что остальным посетителям лучше на нас не смотреть.

– Я вас понял… – некоторое сомнение просквозило в голосе распорядителя, но все же ему хотелось верить в лучшее. – Попробую что-нибудь сделать. Люди в VIPе сидят давно, с обеда. Возможно, скоро уходят. Оплату за отдельную кабинку хотелось бы получить вперед…

– С этим проблем не будет! – заявил могильщик таким тоном, что распорядитель пожалел о своем предложении.

– Конечно, конечно… – более мягко подтвердил Дэн. – Сейчас мы начнем с последнего урожая, а как доберемся до позапрошлогоднего, там и разберемся…

Терзаемый сомнениями распорядитель ушел.

– У нас ни копейки! – сказал Вит. – Это мне нравится больше всего!… Приятно ходить в такие погребки. Можешь ужраться до бессознательного состояния, прежде чем эти идиоты начнут разговор об оплате.

– У меня – лимон долларов. Он лежит вон там… – Дэн показал на дверь кабинки. – Под бочонком без дна…

– А если опять записка… Или, еще хуже, кроссворд?… Толчки, игральные автоматы… Квартиры с железными дверями…

* * *

Новенькое «рено», принадлежавшее могильщику, на огромной скорости неслось по улицам. Даша маневрировала, как лыжник-рекордсмен на трассе для слалома. Ей нравилось, что руль поворачивается вправо и влево без усилий, к тому же, на фоне темного пластика баранки отлично смотрелся свежий маникюр.

Скорость позволяла отвлечься от мыслей. На дорогу почти не смотрела. Все равно к вечеру поток автомобилей схлынул, а тех, кто остался, сдувало при виде бешенного «рено» к обочине.

Огорчала необходимость дергать «стручок» – рычаг переключения передач – но на определенной стадии Дай отбросила это утомительное занятие.

Управляя педалью газа удалось перевести передачи на автоматический режим.

Тогда же сзади нарисовалась милицейская погоня.

«Водитель, уйдите вправо и прижмитесь к обочине!» – орал в мегафон депеэсник. Он уже сорвал себе глотку, теперь при оре налегал на неизвестные медицине возможности гландов.

Вспомнив, что где-то здесь нужно поворачивать, Даша крутанула руль.

С пронзительным визгом сдирая резину с новеньких покрышек, «рено», не снижая скорости, ушло вправо. Приказ милиции, хоть и невольно, хоть и частично, был выполнен. Таким образом Дай не ушла из правового поля.

Ревя двигателем пролетела под «кирпич» – движение в короткой и узкой улочке было односторонним.

Бело-синяя «десятка», сверкая мигалками и воя сиреной, не решилось пройти поворот с той же лихостью, – милиционеры по-пенсионерски аккуратно въехали в улицу. Только завершив маневр стали уверенно, но очень медленно разгоняться.

Вдруг, к радости аккуратных милиционеров, перегораживая проезд, из высокой арки выпятился задом длинный мебельный фургон.

Недавно он привез в квартиру в одном из домов маленькую тумбочку.

Дай надеялась, что фургон успеет исчезнуть с дороги. Скорости не снижала.

Вой сирены так напугал мебельщика: мышцы ног конвульсивно сократились. Усилие отразилось на педали тормоза. Фургон качнулся массивным корпусом и замер.

Любуясь маникюром, Даша невольно повернула руль ровно на необходимый градус – «рено», послушное воле хозяйки, ринулось на тротуар. Проскочило в узкий промежуток между задней стенкой фургона и стеной дома.

Столкновение не состоялось! Изящный автомобильчик был спасен.

Преодолев усилием воли непроизвольную судорогу, водитель отпустил тормоз, фургон прокатился задним ходом еще немного. Подъехавшие депеэсники чуть не уперлись в его большое лысое колесо.

Погоня их утомила. Два немолодых человека, обремененных большими семьями, были рады вынужденной остановке.

Депеэсники с чистым сердцем сконцентрировались на фургоне. Громкоговоритель «десятки» заревел гландами:

– Освободи дорогу! Права отберем!

…Даша тяжело дышала, грудь ее вздымалась.

Почти не зная города она вела машину по узким улочкам и коротким переулкам автоматически: на трехсторонних перекрестках всегда поворачивала направо, на четырехсторонних проезжала прямо. Голова была пуста, руки и ноги почти не заняты.

В отличие от водителей, которые пользуются картой и подсказками пешеходов, вскоре оказалась у цели… Бросив машину посреди дороги и даже не потрудившись закрыть дверь, влетела в офисное здание.

В руках – завтрашний выпуск газеты.

46. Вода сквозь слезы

– Я здесь за официанта! – пробормотал распорядитель и поставил на стол кувшин вина. В него что-то капнуло.

– О-па! Что это такое?… – могильщик поднял глаза.

– Что… Конденсат!…

В следующую секунду огромная капля влаги, прилетев откуда-то сверху, с бульканьем упала в кувшин.

– Здешний микроклимат оптимален для дегустации вина. Особая влажность способствует раскрытию букета… То, что конденсат скапливается на балках под потолком – это даже хорошо, – распорядитель повернулся, чтобы уйти. – Балки дубовые. Настоянный на них конденсат приобретает уникальный вкус…

Могильщик задрал огромную башку к верху. Под дощатым потолком действительно были массивные перекрещенные балки темного дерева. С них на цепях свисали медные светильники.

На одной из балок набухали капли.

Распорядитель отодвинул кувшин.

– Чего двигаешь?… Не экономь влагу!… – Кошелев подвинул кувшин обратно.

Тут же несколько капель ударило ему в голову, потекло по щеке.

– Я ничего не знаю… Вы слишком привередничаете. Не нравится – идите в другой бар. Мы экспериментируем с микроклиматом. Возможно, вышел перебор с конденсатом.

Несколько тяжелых капель упало рядом с кувшином. На грубых досках бочонка, служившего столом, расползлась заметная лужица.

Распорядитель занервничал.

– Только не надо истерик. Пейте, да отваливайте. Заказанное вино возврату не подлежит. Над нами – общественный сортир. За них мы не отвечаем.

Дэн глянул на потолок: балки на глазах становились темней, на дереве собиралась вода. В разных местах во множестве набухали тяжелые, готовые сорваться капли.

Вдруг под потолком что-то вспыхнуло, в разные стороны разлетелся сноп искр.

– А-а, сука! Спасайся!… – закричал распорядитель. Свалив на бок стул ринулся к выходу.

Тут же в баре началось нечто невообразимое.

Хлопок. Сноп искр полетел с потолка вниз. Струя воды ударила по барной стойке. Дверь отдельной кабинки распахнулась, пьяные мужики пихая друг-друга ринулись к выходу. Полетел на бок бочонок, опрокинулось кресло. Один из мужиков треснув Дэна башкой в подбородок с разбегу навалился брюхом на столик.

– Тикай! Наводнение! Москва-река вышла из берегов! – орал он истошно.

Кувшин с грохотом упал на пол и разлетелся на мелкие куски. Свет погас.

Хватаясь в темноте друг за друга, истошно вопя и опрокидывая, что попадалось на пути, посетители и обслуживавший персонал выскакивали из погребка…

* * *

Сильнейший толчок: дверь распахнулась, с грохотом ударилась о стену.

От неожиданности Прыгунов, сидевший перед раскрытым ноутбуком и мирно ковырявший в носу, вздрогнул. Так, что едва не вырвал пальцем себе ноздрю.

На пороге стояла Дай. Глаза ее сверкали.

– И этот человек клялся в вечной любви!…

Она подлетела к столу, несколько раз ударила директора «Прыг Ко Ко» газетой по лицу. В этот момент Константин Константинович и помимо ударов газетой испытывал чудовищную боль, – пальцем нанес себе травму, почти несовместимую с жизнью.

Дарья еще несколько раз помочалила номерок о макушку. Как финальный аккорд, швырнула его в лицо.

– Скот! Ублюдок! Предатель!… Как я была права!…

Острая боль отпустила, Прыгунов смог выдавить «Что случилось?» Ошарашено смотрел на девушку.

– Смотри на первую страницу!

– Что такое?!…

– Твоя задница в окнах «Хаум Раум»!

Константин Константинович взял упавший на ноги номер. Развернул. Руки дрожали. Фотоснимки напечатанные в заглавном материале прыгали перед глазами.

Прыгунов пытался уловить детали, – не вышло: болел нос, руки и нервы дрожали. Голые задницы в окнах «Баранаум» издевательски вибрировали.

– Чей джип?!… Твои номера?! А родимое пятно?!… Утром ты вилял, ты убеждал, что это сообщение в телефоне – ошибка, что на тебя наговаривают!… – Дарья вдруг села на краешек стола, горько заплакала. – А я еще терзалась!… Мне было стыдно!… Думала, погорячилась!… Зачем, думаю, я так?! Зачем поскандалила, зачем уволилась?…

– Ну что ты… Не плачь… – превозмогая боль в носу, Прыгунов попытался ее утешить, поглаживая по плечу. – Не стыдись. Что за новшества? Когда прежде тебе было стыдно?…

– Стервец! – взвизгнула Дай.

Вырвав у Константина Константиновича газету, вновь принялась мочалить ее о директорскую макушку.

– Правильно предупреждали: у тебя куча любовниц!… Опозорена навек!… После этой газеты надо мной станет смеяться весь «Прыг Ко Ко»!…

Она зашвырнула номер в угол.

– Дашенька, золотце!… Как же они узнают, что это я?!… По-твоему, без исключения все наши сотрудники знают, как выглядит моя задница?!… Да и не я это вовсе! Не я!…

– Кто же?…

– Ты знаешь, радость моя!… Потому и наговаривают… Иногда даже не со зла, а по ошибке. Зря ты уволилась!… Я ведь искал тебя, думал, не придешь!…

Он раскрыл объятья. С рыданиями обессиленная Дай прильнула к Константину Константиновичу.

Собственное положение казалось ей ужасным, никакого выхода придумать не могла.

«Прыгунов – свинья! – думала Дарья, прижимаясь к директору. – Я – дура, до сих пор не пересвинячила его! Ничего! Все поправимо, момент отличный! Полет нормальный! Действуем быстро, четко, по-современному!»

47. Расставание с большими деньгами

– Все – дотла!… – проговорил своему товарищу пожарник, снимая специальную маску – хоботы тянулись к кислородным баллонам. – Хозяин теперь повесится!… Ты видел, как рвало?…

– Ясное дело!… Спирт!…

– Не надо под сортиром кафе делать!…

– Уж больно хорош подвальчик!… Значит, говоришь, ни бутылочки не уцелело?…

– Что ты!… – воскликнул пожарник с баллонами. – Пепел и куча битого стекла!… Проводка была на соплях. После сортирной протечки, перемкнуло сразу в четырех точках. Старуху уже ищут!…

– А я слышал поймали… Она не при чем!… Тут, паря, диверсия!… Кабачок был поперек горла местной мафии. Действовали под ширмой МЧС. Два бугая!… Их-то теперь и ищут, – пожарник покосился на Дэна и Кошелева.

Уволенный начальник катально-червячного отдела был в полуобморочном состоянии. Рот раскрыт, глаза мутны. Он тяжело дышал.

Виталик с «барином» наблюдали за происходившим из-за пожарной машины. Виталик потянул Дэна к «рено»…

– Я не уйду!… Хочу потрогать пепел!… – едва слышно прошептал тот.

* * *

– Дэн, а тачка-то по-другому стояла!… – могильщик обошел кругом собственную машину. Дело было у подъезда. – Кто-то ее подвинул!… Передок у меня был правее. И ближе к двери…

«Тебе все нипочем! – с тоской думал Скотопасских. – Не твой миллион сгорел… Завтра нужно попытаться проникнуть туда. Может, что-то уцелело…»

Дэн шагнул к подъезду. Бросил Кошелеву пренебрежительно:

– Долго будешь любоваться?

Компаньоны вошли внутрь. Лифт не работал, двинулись по лестнице. На Виталиковом этаже, Дэн расслышал голос…

– Вот, пожалуйста… Здесь все… Все четыре штуки… То есть, конечно, в рублях, – говоривший был выше, но не больше, чем на пролет лестницы. – Так ведь в рублях и было…

Скотопасских замер. Остановил, схватив за локоть могильщика, собиравшегося отпереть дверь.

На цыпочках Дэн преодолел несколько ступенек. Чьи-то ноги возле перил…

– Я не нарочно. Не хотел… Он сам не взял сдачу. Вы сами-то вернули бы четыре тысячи баксов?!…

Дэн стремительно взлетел наверх. Взгляд встретился со взглядом Дай. В руках у девушки – пачка денег.

Чинарь попятился к неработавшему лифту. Потом рванулся вперед. Проскочил между перилами и Дэном, споткнулся на ступенях, рыбкой полетел вниз. Ударился головой стену. Замер…

Внизу хлопнула дверь подъезда.

– Отдай деньги!…

– С какой стати?… – На плече у девушки – небольшая дамская сумочка. Спокойно расстегнула ее…

– Дарья Сергеевна, с вами все в порядке? – обладатель зычного баса находился пока на нижних этажах.

Даша спокойно убрала деньги в сумочку, закрыла молнию, стала спускаться. Дэн и могильщик не пытались удержать ее.

На нижней ступеньке остановилась:

– Сегодня меня не жди… И возможно, Дэн, не смогу принять участие в твоем маркетинговом проекте. Данон, Кока-кола и Мальборо, то есть этот… Филипп Моррис!… Наверное, слышал, они объединяются, будут выпускать на нашем рынке тонизирующий газированный йогурт со вкусом табака… Приглашают меня исполнительным директором… Вообще-то не хотела… Пятьдесят тысяч грин в месяц – мало… Но хорошие ребята, жаль их!… Боюсь, без меня не справятся… Все-таки такой продукт! Тут нужен специалист!

– Дарья Сергеевна! – опять раздалось внизу. – Где вы?!…

– Иду, иду! – она стремительно побежала вниз.

48. Опять и снова

Журналист Иван Харепробойцев решил: пока не раскопает необходимую информацию – из редакции не уйдет. Приготовив при помощи итальянской машинки чашечку дымящегося эспрессо, принес к компьютеру, принялся открывать файлы. Пароли получены от главного редактора.

Шпионский архив собран журналистами газеты и людьми из дружественных изданий. Часть материалов – уже опубликована, другие – не решились пустить в ход.

Инфа ориентировала в хитросплетениях столичной жизни: с какими фирмами связаны чиновники, кого опекает милицейский генерал, громкие расследования налоговой полиции…

Иван взял маленькую чашечку. Ожидая, пока раскроется файл, сделал глоток… Телефонный аппарат, укрытый номером газеты с сенсационными задницами, издал трель.

– К вам барышня… – Харепробойцев узнал голос: немолодой охранник, дежуривший у входа.

Итак, гостья!…

– Симпатичная?… – игриво спросил Иван.

Охранник промычал что-то нечленораздельное.

– Понятно! Значит, страшна, как ядерная угроза!…

– Так точно! – браво откликнулся охранник.

– Пропустите!…

Через пять минут Люся Тупозаглотышев появился в кабинете.

– Вот оно что!… – воскликнул журналист. Только что он прочитал важную инфу. Не глядя подвинул Люсе кресло. – Долго же ты добиралась… Садись!…

– Каблук сломала, черт!… – выругался Тупозаглот, с трудом ковыляя по кабинету. – Видно, еще днем повредился… А тут по лестнице поднималась – своротило набок окончательно… Хорошо за перила ухватилась… Так и они тоже…

Иван повернулся к Люсе.

– Оторвалась перила… Вся в синяках! – Тупозаглот потер бок.

– Слушай, «Прыг Ко Ко», с которой работает «Баранаум» – конторка, созданная мафией, – журналист захлебывался от восторга. – Недавно эта средней руки фирма подает заявку на участие в конкурсе… Осваивать крупный участок земли… Заведует конкурсом Матвей Скотч…

– Ну и что?…

– То, что Скотч арестован. Руку к этому приложил один милицейский генерал. Его фотографии публиковались в газетах – сомнительная репутация. Сегодня видел его выходящим из офиса «Хаум Раум»!… Садись…

Тупозаглот с трудом перебрался на журналистское кресло.

– Открой файл. Вот фото генерала!…

Люся послушно водил стрелкой и щелкал мышью. Вдруг на экране появилась надпись «Вы уверены, что хотите отформатировать жесткий диск?… Да. Нет». Тупозаглот потащил стрелочку к «Нет». Тут же само собой утопилось «Да».

– Идиот! Что ты делаешь?!… Уникальные данные!

Выскочившее окошко показывало – диск стремительно форматировался.

49. Поздний визит

Толстое стекло разделяло тех, кто сидел в многолюдном кафе и тех, кто двигались по узкому тротуару, – несмотря на поздний час улица в центре города не была пустынной.

– Скажи честно, что у тебя было со Скотчем?…

– Ничего! – лицо Дай потемнело от злости – надоел один и тот же упрек.

Взглянула за стекло: на другой стороне улицы возле офиса авиакомпании, виднелся припаркованный «ленд ровер». За капотом джипа просматривалась туша – шофер вылез из автомобиля, подошел к витрине -рассматривал большие модели самолетов.

«Туша» довольно улыбалась. Шофер любил рассматривать витрины, прижавшись к ним носом.

– Это ты заложила Матвея? – не отставал Прыгунов.

* * *

Чинарь слышал приближавшиеся голоса. Не понимал, где находится: стены, лестница, перила…

Сел. Голова гудела. Потрогал губу, нос – падая, сильно разбил лицо. Снизу поднимались люди.

Первого, что взбирался по ступенькам, узнал сразу – орангутанг. Он приезжал в салон!… Второй – мордастый, в милицейской форме.

– Как только вышел, мои ребята – за ним… – говорил милиционер.

– Что за рожа без штанов!… – оранг разглядел Чинарева.

Чинарь судорожно посмотрел вниз: штанов нет!

– Из какой квартиры?… – спросил мордастый.

– Из четвертой…– продавец автосалона с трудом разлепил губы. – Там! – показал рукой вниз.

– Проводи придурка!… – оранг сделал знак амбалу, поднимавшемуся по лестнице следом.

Детина подошел к Чинарю, нагнулся, грубо схватил за шиворот, рывком поставил на ноги. В подъезде – холодно, молодой человек без штанов зябко поежился.

– Босой и в трусах! – пробормотал милиционер.

– Оттащи до хаты!… – велел детине орангутанг. – Чтоб здесь не болтался.

Потеряв интерес к Чинареву, процессия стала подниматься по лестнице. Амбал поволок Чинаря в обратную сторону.

Четвертая квартира… Звонок. Амбал утопил кнопку. Сотрудник автосалона повис, поддерживаемый за шиворот.

Дверь распахнулась. На пороге пошатываясь стояла толстая баба. В квартире включили музыку. Раздались пьяные крики…

– Ваш придурок?… – осведомился амбал.

– Всех не упомнишь!… – баба на Чинаря не смотрела.

Амбал втолкнул его в прихожую.

В этот момент за спиной первой бабы выросла еще одна – более пьяная и толстая.

– Колька, тварь! Где ж ты пропадал!

* * *

– Не могу твою рожу видеть! Выключи свет!…

– Пожалуйста! Пожалуйста, барин!… – игра в слугу могильщику понравилась. Вошел во вкус. – Я ведь так только включил. На минуту. Новую бутылочку открыть… Сил нет без света сидеть!…

– Мне конец! Абсолютный и полный! – в голосе Скотопасских звучала звериная тоска. – Атака не просто захлебнулась…

– Она захлебнулась собственной блевотой! – закончил за Дэна Виталик.

В дверь позвонили.

– О-па! – Кошелев вскочил с корточек. Сидели на полу среди расставленных водочных и пивных бутылок, ошметков колбасы и батонов в целлофановых пакетах. Виталик скинул лишь куртку, Дэн не разувался, не раздевался. – Барышня-с вернулись! Желают четыре штукенции возвернуть. Пойду посмотрю…

Могильщик ловкими, пружинистыми шагами, – будто не пил вовсе, – подскочил к двери. Уволенный начальник катально-червячного отдела остался на полу.

– Атака захлебнулась!…

Секунд через десять Вит на цыпочках, стараясь не издать ни звука, вернулся в комнату.

Дрожащим голосом тихо проговорил:

– Дэн, там этот… Который тебя!… В гроб… И милиция!…

Скотопасских вскочил. Неловко задел бутылку с водкой, – со стеклянным грохотом повалилась.

– Тише! – зашипел могильщик.

Резкий спиртовой запах распространился по комнате, – без того насыщена алкогольными парами. Не поднимая бутылки Дэн осторожно направился к двери. Прильнул к глазку. Сомнений не осталось: за дверью стоял человек, отобравший у Дэна первое «рено». Рядом – мордастый милицейский чин. Рука оранга, непропорционально увеличенная глазком, потянулась к кнопке. Опять тренькнул электрический колокольчик. Дэн отстранился…

Лица могильщика в темноте не различал… Говорить у двери нельзя, – с другой стороны, расслышат.

Ухватившись за Дэна руками, – не толкнуть в темноте, – Кошелев прильнул к глазку. Прошла долгая минута. Могильщик вздрогнул. Отскочил от двери, застыл на мгновение…

В замочной скважине, раздалось слабое, осторожное позвякивание.

Скотопасских вздрогнул всем телом: в темноте неведомо когда могильщик оказался у него за спиной – явно пытался влезть на закорки.

– Что ты делаешь?!…

– Тише! Тише! – шипел Вит. – Сейчас откроют… Стой! Не двигайся… Шагни сюда! Вот!… Чуть нагнись!… Упрись руками в колени!…

Бывший начальник катально-червячного отдела едва различал приглушенные слова команд. Страх сделал покладистым, – металлическое клацание в замке усилилось. Дэн беспрекословно подчинялся. Взобравшись на плечи Вит делал что-то наверху, у самого потолка. Раздался слабый скрип. Дэн понял: Кошелев открыл дверки антресоли. Еще мгновение – ноги могильщика оттолкнулись от плеч, приятель смог распрямиться. Еще пять секунд – огромная лапа Виталика похлопала Дэна по макушке. Скотопасских правой ухватился за кисть, оттолкнулся ногами, левой вцепился в деревянный край.

Секунд десять болтал в воздухе ногами. Наконец, могильщику удалось втянуть его головой вперед в узкий ящик. Места для двоих хватило едва. Развернутся лицом к проему Дэн не мог. Ухватившись за пятки, могильщик протолкнул его вглубь антресолей.

– Черт! И грязь…

– Тише!

Скотопасских проехался мордой о доски, – оклеены обоями, – уткнулся носом в клеенчатую поверхность. Позади едва слышно ударили друг о друга смыкаемые створки…

Почти сразу послышались тяжелые шаги, – первый из тех, кого видели в глазок, не стесняясь вошел в квартиру. Затопали следом другие… Несостоявшемуся миллионеру казалось: все пятеро сгрудились в маленькой прихожей.

Было не так. Вошли лишь бандит, орудовавший отмычкой, оранг и мордастый начальник.

Щелкнул выключатель. Раздалось:

– Похоже, опоздали!… Кто-то был… И смылся.

– Водка пролилась!…

Свет на антресоли не проникал. Дэн повернул голову поудобней, – щека приложилась к клеенчатой ткани. Та мягко просела, будто под ней что-то мягкое, тряпочное. Скотопасских слегка передвинул руку, пальцы уткнулись в клеенчатый предмет, – на нем же лежала голова. Уловил: под тканью что-то твердое, прямоугольной формы.

– Подождем здесь! – донеслось из комнаты. На антресолях все прекрасно слышно.

Скотопасских запаниковал. Пальцы судорожно сжались: что делать?… «Долго на антресолях не просидеть». Кирпичик под пальцами изменил форму, – не был твердым.

– Ты что, офонарел?… Торчать в квартире?!…

– Никого и ничего!… Пошли…

Раздались шаги. У Дэна отлегло от сердца. Скрипнула дверь. Салютуя освобождению квартиры от непрошеных гостей, могильщик дрыгнул ногой. Чтобы не получить в глаз, Скотопасских поднял руку. Плавно перенес ее на Кошелевский каблук. Подержал его несколько секунд. Отпустил. Рука легла на клеенчатый предмет, бесшумно сползла вниз. Кажется, сумка… Опять какие-то брусочки. Верхний слегка подвинулся. Скользнув ладонью вверх Дэн нащупал молнию. Последний визитер грохоча каблуками вышел из квартиры в подъезд. Грохнула железная дверь. Стремительно раскрыв молнию, Скотопасских сунул в щель руку: тряпки… Разворошил их, продвинулся ниже. Ага, вот!… Вытащил брусок…

Деньги! Он понял это по запаху!…

– Вылезай! Ты чего там копаешься?! Кажись, пронесло!… – распахивая створки могильщик дернул ногой, – на этот раз заехал Скотопасских в ухо.

На антресоли хлынул электрический свет. Дэн вытаскивал со дня сумки пачку за пачкой: доллары!… Сотенные купюры!… Голова его ехала кругом – здесь не меньше миллиона!…

Виталик не поворачивался и ничего не видел, – на антресолях тесно. Высунулся в проем, нечаянно треснул приятелю по затылку, – Дэн не обращал внимания… Могильщик подтянул ноги, высунулся еще, не удержался, с грохотом рухнул вниз…

«Готов! Надеюсь, навсегда!» – радостно подумал бывший менеджер «Хаум Раум» – спешно засовывал денежные пачки обратно в сумку.

50. Кругом бегом

– Мужчина!… Господин, продайте штаны!…

– Куда?

– Куда угодно!… Вы подштанники носите?… Вот… Золотой перстенек за ношеные подштанники!… Очень прошу!…

Менеджер автосалона подгибал ноги, – низ короткого демисезонного пальто едва достигал верха разношенных дамских сапог.

– Ишь, какой: штаны продай!… А сам как?! – возмутился вовсе не господин, и почти уже даже и не мужчина, а просто скромный жилец соседнего дома, принесший на помойку красное ведро с мусором.

Когда он ушел, неся вместо полного ведра пустое, Чинарь выглянул из-за будки, деловито осмотрел двор.

Дверь подъезда распахнулась, – того самого, откуда его пятнадцать минут назад вытолкали: изгнанием верховодила баба. Все случилось из-за того, что Чинарь отверг ее жаркую нетрезвую любовь.

Споткнувшись на высоких каблуках, Чинарь отпрянул за будку.

Дамские сапожки были найдены на помойке. При наличии обуви появлялась возможность использовать пальто, как юбку.

Чинарь осторожно выглянул. Ба!… Подонки!… Покупатели «рено» вышли из подъезда с одинаковыми желто-красными пакетами.

Верзила тут же нырнул в изящный автомобильчик, перегородивший дорогу к дверям.

Смазливый быстрым шагом направился к другому «рено» – в парковочный карман… Запустив двигатель торопливо сдал назад, отрывистыми движениями выкрутил руль, набирая скорость пролетел мимо верзилы.

Когда уже на хорошей скорости, не притормаживая выскакивал со двора на улицу – просигналил. Запоздалый прохожий чуть не попал под колеса.

«Подойти что ли к верзиле?… Может вынесет штаны?… Раздели меня сволочи!… Отомстили за четыре штуки!»

На сильно согнутых ногах, почти на корточках Чинарь, руками оттягивая вниз полы коротковатого пальто, – посеменил к подъезду.

* * *

– Значит, говоришь, выехали друг за другом?… – мордастый генерал снял с головы фуражку, попытался положить ее на маленький круглый столик, но там стояла чайная пара. Чашку с блюдцем и генеральский головной убор разместить на столике одновременно было невозможно.

Подумав некоторое время, – размышление длилось от пяти до семи минут, в течение которых собеседник – разговор велся по мобильному – терпеливо ждал, – генерал снял со столика чайную пару, положил на него фуражку. Потом на нее сверху чашку с блюдцем.

Удовлетворившись плодами труда, продолжил:

– А сбоя в технике быть не может?…

– Исключено. Радиомаяк указывает положение автомобиля с точностью до дома. Ошибок не было ни разу! Кроме тех случаев, когда координаты вообще не определялись. Система построена на отечественных комплектующих. Они любят мороз и не переносят сырости. Сейчас погода, сами знаете… Настоящих морозов давно не было… – собеседник многозначительно замолчал.

Генерал громко икнул.

Собеседник не посмел возразить.

– Догоните и проверьте обе машины… – генерал замолчал.

Подчиненный не смел подать голос.

– Мне нужен Кошелев. У него взять адрес Дэна Скотопасских. Сдается мне, подонок прячет где-то по поручению дяди миллион долларов.

Напротив генерала пил чай за столиком орангутанг. Церемонно поставив недопитую чашку на генеральский головной убор, проговорил:

– Позволю себе спросить: кто звонил и что случилось?

– Уезжая со двора мой парень укрепил под каждое «рено» по радиомаячку.

В одной из машин обязательно должен быть Кошелев.

– А в другой, вполне возможно, сам Скотопасских!…

Генерал схватил фуражку со стола. Чашки со звоном полетели на пол.

– Пора действовать! – произнес он.

* * *

«Что же это такое?!… – Дэн протер глаза. – Уж не начались ли у меня галлюцинации?!…»

Чернильная московская ночь сильно разбавлена светом фонарей. Оттого чернила выходили жидкие, словно бракованные. Фонарный частокол громоздился по сторонам проспекта, – того самого, про который говорят «прям, как стрела».

Между частоколов на огромной скорости летела современная, – новее не продается, – французская телега.

По сравнению с телегой русского крестьянина эта развивала чудовищную скорость.

Проблема Дена заключалась в том, что позади промеж все тех же фонарных частоколов с несвойственной прытью неслась телега современного русского мужика – раздолбанные «жигули» морковного цвета.

Этот осколок советского мира гнал, точно участвовал в соревнованиях по городским гонкам.

Глянув в зеркало, Дэн, чего с ним никогда не случалось, набожно перекрестился: показалось!… Никаких телег с современными мужиками. Толпа машин, от которой оторвался после светофора, стремительно отставала.

Черт!… Наваждение упорствовало: морковная телега советского производства, до сих пор скрываемая за самосвалом, перестроилась на свободную полосу, понеслась, не по тележному набирая скорость, вперед.

Путь морковной колымаге без бубенцов преграждала телега шведского крестьянина, – тоже без бубенцов, но с синей мигалкой.

Соседний ряд занят.

Дэн опять осенил себя крестным знамением: ну хватит уж! Почему каждый раз, когда мчится по этому проспекту, мерещится погоня?!… Мысленно Скотопасских уговаривал морковную телегу прекратить: «Изыди! Отстань! Не гонись!»

Крестьянская повозка не вняла заклинаниям. Вместо того, чтобы угомониться и зашуршать колхозными шинами в хвосте у шведского драндулета, принялась отмачивать кульбиты. Вилек. Резкое перестроение: шины, наверняка лысые, как пенсионерская макушка, едва удерживаются на асфальте.

Еще вилек. Темный русский крестьянин в прошлые века не позволял себе такого слалома!

Теперь он позволял себе многое. Как результат распущенности: расстояние между «рено» и «жигулем» стремительно сокращалось.

Дэн был настолько заворожен пируэтами преследователя – перестал креститься и даже немного отпустил педаль газа.

Рядом на сиденье – объемистый желто-красный пакет.

Если верны сведения, по которым в Первопрестольной концентрация жуликов на единицу площади – предельная, одновременно с Дэном по проспекту катило энное количество грабителей, воров, аферистов и мошенников…

Знали бы они, каков пакетик лежит в скромной, хотя и изящной, французской легковушке!

«Нет, это не гангстеры! – успокоил себя бывший будущий шеф московского представительства «Хаум Раум». Разве бывает, чтобы гангстеры катались на телегах русского крестьянина!… Когда последний запрягал свою Савраску, слово «гангстер» не входило в словарь русского языка. Когда же оно вошло, Савраска подохла.

Скотопасских успокоился, но душа его недолго пребывала в шатком равновесии. Оно было утеряно в момент, когда в соседнем ряду послышались громовые раскаты.

То был конечно же не первый майский гром – до теплого месяца с его грозами еще далеко. Неисправный глушитель старой телеги – вот кто соревновался с Перуном, который, как известно, трясется по облакам на своей раздолбанной повозке и производит тем самым гром, молонью, дождь, ветер и прочие катаклизмы, которые в наше время напрасно пытается предсказать «Гидрометцентр».

Русская морковь настигла французское изделие.

Дэн вытаращил глаза.

Одетый в кожаную курточку, какие продают в «Снежной Королеве» – из-под нее торчала светлая рубашка, не застегнутая на несколько верхних пуговиц, – всклокоченный Матвей Скотч, не отрываясь смотрел на племянника, улыбался, корчил странные гримасы. Уж не стал ли дядя за время отлучки идиотом?!

Вот так колхозничек на задрипанных советских «жигулях»!

От такого «крестьянина» у Дэна в добавок к полезшим из орбит глазам отвисла челюсть.

Дядя тоже был так рад встрече, что чуть не смел с дороги двигавшуюся впереди машину.

Дэн поехал помедленнее и перекрестился. Дядя креститься не стал, но скорость сбавил.

Безобразная морковная тачка неслась окно в окно с изящным «рено».

Скотопасских ускорился. И дядя не отстал. Дэн сбавил и Мэтью притормозил.

Молодой человек ускорился и телега по перевозке колхозной моркови принялась наращивать обороты. А прямой участок тем временем заканчивался.

Проспекту надоело быть прямым, как стрела и простым, как десятикопеечная монета.

Он собрался вилять, этот проспект, и уходить от ответственности за миллион долларов. Он больше не хотел иметь дела с желто-красным пакетом.

Дэн понял, что надо сворачивать.

Не успел он немного свыкнуться с мыслью: в соседнем ряду мчится дядя Матвей, захотелось еще раз осенить себя крестным знамением: сзади, точно, как в предыдущий раз, лавируя между машинами, неслась кавалькада: два джипа, микроавтобус.

Хорошо, если гонятся за Мэтью! А если нет?!

Давно замечено: пожив в чужой стране экспаты – иностранцы – перенимают привычки местных людишек. «Рено» утратило французскую галантность и стало хамить по-здешнему. Первой испытало на себе российское хамство чужеродного замеса «Газель». Та норовила сойти за иностранку – на борту была намалевана реклама импортного пива, но это ее не спасло: «рено» подрезало ее, чуть не опрокинув набок. Еще одной – уже настоящей – иностранке, «тойоте», пришлось тормозить.

Плюя на всех и каждого, нагло скрипя шинами и бездумно подвергая себя риску «рено» вполне по-российски разворачивалось через две сплошных…

Колхозник-моркововоз не успел среагировать… Позорно завилял, зарыскал тупой деревенской мордой с облезлой радиаторной решеткой. Другие хамы помешали ему перестроиться.

Дэн тем временем обмирал и холодел. Два джипа и микроавтобус не имели спортивных номеров. Но тоже вполне по-местному завернули через осевую…

Погоня шла не за Мэтью. За ним!…

В кабине джипа молодой человек узнал одного из гавриков, что были с орангом.

«Рено», как перепуганный заяц от собак, дунуло с проспекта в боковую улицу.

Еще до того, как Скотча арестовали…

Матвей сразу решил – спрячет сумку с миллионом долларов в столик-бочонок. Винный погребок «Чайная роза» долгое время был излюбленным местом отдыха. Много раз бывал в отдельном VIP кабинете: пил, блевал за спинки диванов.

Никто и никогда не станет заглядывать под бочонок, – в этом был уверен. Приехав на такси в улочку, собирался вначале припрятать заранее подготовленную записку «винпогр чароза кабинбочок». Но здесь Скотч наткнулся на неожиданность: дверь под буквой «М» наглухо закрыта.

Общественное заведение страждущие и болезные раздолбали настолько, что пришлось ремонтировать.

«Улица… Номер дома… Под буквой…» – инструкция дорогому племянничку уже задана. Оставалось одно – идти в женский туалет.

«У Дэна тоже не будет выбора!» – рассудил дядя. – «У нас если закроют, то откроют потом не скоро…»

Под буквой «Ж» встретил знакомую Дену и Витале невозмутимую старушенцию. Заведение ее процветало. Но только пока. До разгрома, который позже учинит могильщик, оставалось сочтенное время.

Она использовала его для тупого оцепенения.

– Слесарь мой был здесь?…

– Не было. Вы кто?

– Новый начальник… Этот мерзавец сообщил, что поменял бачок, штуцеры, вентили, клапана, форсунки, бойлерный котел в кабине номер два… Конечно же, все продал налево. У меня сомнений нет. Но на всякий случай проверю… Доверяй, но проверяй. Вы не волнуйтесь: посетительниц я ваших не побеспокою. Запрусь, так что меня никто и не увидит. Пусть ходят себе на здоровье!…

– Да мне без разницы… Увидят или не увидят… Не маленькие. Вы только проверить или что?… На всякий случай оплатили бы заранее. Вдруг во время проверки приспичит. Такие случаи бывали…

Скотч бросил старухе сторублевку. Она отсчитала сдачу, он заперся в кабинке.

Прилепив кое-как, трясущимися руками записку, – нервировали звуки в соседних рекреациях, – отправился в «винпогр чароза». Здесь неудача – VIP, который обычно спросом не пользовался, занят. Гостей набилось много, были шумны, явно не намеревались расходиться до самого закрытия.

– Всех угваздаю! – орал из-за двери зычный бас.

Оставалось придти завтра.

Ночь Мэтью намеревался отмаяться у любовницы – Дай. Некоторое время назад роман дал глубочайшую трещину. Сколько-то не виделись!…

Мобильный номер Дарьи не изменился. Из разговора выяснилось: только что сняла новую квартиру. Разговаривала с ним благосклонно, как будто размолвок и не было. Сообщила, что нуждается в деньгах.

Мэтью набился в гости.

Сумку с миллионом поставил на пол в голой комнате.

– Чего ты с мешком?… – проговорила она, пытаясь прочистить зубной промежуток малиновым ногтем.

Зубы девушки отстояли друг от друга не до такой степени, чтобы это было возможно.

Скотч воспринял ее слова, как подтверждение собственным мыслям: ей неизвестно, – его пытались арестовать.

– Я из поездки… Здесь барахло… – буркнул Матвей и прошел на кухню.

Дай, чей ноготь так и не пролез в межзубный промежуток, оставила бесполезное занятие, наклонилась к сумке.

Незаметно для нее выглянув из кухни, Матвей увидел: гостеприимная арендаторша чужой квартиры расстегнула молнию и беззастенчиво таращится внутрь. Не будь дурак, сверху осторожный Скотч положил несвежие рубашки, полотенце, спортивный костюм.

Копаться под верхним слоем Даша не стала.

Думая, что чиновник не видит, аккуратно задвинула молнию. Это дало Матвею возможность перевести дух.

Утром Дай покинула квартиру очень рано, – прежде с ней этого никогда не случалось. Еще более странно – вперед гостя.

Раскинув руки Скотч валялся на топчане, расстеленном прямо на полу, но не ощущал себя ни японцем ни монголом-кочевником. Он ощущал себя затравленным опальным чиновником. Никогда прежде Матвей не опускался так низко. Кровати, на которых ему приходилось возлежать прежде возвышалась над полом как минимум на тридцать-сорок сантиметров.

В тюфячке едва набиралось пять.

Перед казнью приговоренного принято хорошо кормить.

В два часа дня дядя Мэтью договорился пообедать с Дай в ресторане. Для него этот обед был чем-то вроде последней трапезы приговоренного. Скотч не собирался жить на нелегальном положении долго. Хитроумный план будущего арестанта позволял сохранить миллион. А деньги, что в камере, что на свободе – главнейшее. Начало всех начал. За это начало и бился хитроумный дядя Мэтью.

Он привык это делать. Он всю жизнь на этом специализировался.

Сумку с долларами, немного поколебавшись, голый чиновник засунул в дальний конец пыльных антресолей, плотно прикрыл створки.

«Вернусь в квартиру с Дашей, отсюда – в погребок. И все. Можно сдаваться» – решил Скотч.

Голый он продолжал валяться на топчане и думать о нелегкой жизни и подлости новых властителей.

Еще утром в органы поступил анонимный звонок и хриплый, пропитой девичий голос проинформировал дежурную по городу: в два часа дня разыскиваемый Скотч будет у ресторана…

Дежурная по городу в этом ресторане никогда не была. Она вообще не ходила по ресторанам. Но на результатах звонка это никак не сказалось. В положенное время коллеги дежурной по городу оказались у столика, за которым чиновник ожидал девушку.

Они не стали обедать, а Скотчу не дали прикончить закуску. Фуа-гра он дожевывал уже в наручниках. Следом бежал официант, с которым дядя не рассчитался…

Жмотливый Мэтью не заплатил. Даже арест принес ему маленькую, но прибыль: он бесплатно схавал фуа-гра в ресторане.

Но Дэн не напрасно полагал, что вороны редко выклевывают глаза себе подобным.

Пробыв непродолжительное время в тюрьме Матвей был выпущен.

Не веря ушам, дядюшка прослушал расплывчатые фразы следователя о «возможности изменить меру пресечения» и «недостаточности обличающих фактов»…

«Им нужен миллион!» – сообразил Мэтью.

Официант из ресторана не ждал его перед воротами тюрьмы, чтобы получить за закуску.

Но Скотч все равно знал: с этой минуты нужно быть крайне внимательным.

Слежка – полбеды. Можно уйти от хвоста. Неясно, как много знают органы. С кем на свободе можно возобновить контакт? Зачем выдала Дай?… Заглянула ли на антресоли? Вряд ли. В таком случае заветная сумища продолжает покоится в грязном чулане неприметной съемной квартиры, отличающейся исключительной убогостью обстановки.

51. Некоторые сложности

– Опять этот и опять без штанов! – воскликнул, брызгая слюной, детина из гоп-компании оранга.

Дверца «рено» – распахнута.

Чинарь поежился: с улицы в нагретый салон врывался холодный воздух. Продавец машин подобрал под полы пальто босые сиротские ноги. Женские сапожки давно снял, – управлять автомобилем в них неудобно.

– Документы!… – из-за спины детины высунулся второй – небольшого роста, сухонький – сунул Чинарю под нос милицейскую корочку.

– Я все расскажу!… С меня сняли штаны. Потом… Он обманул меня!…

В результате оказался почти голый – в одном пальто, в женских сапожках в салоне чужой машины…

– Обычная любовная история! – пробормотал доверчивый милиционер.

* * *

Крепко сжимая в руке желто-красный целлофановый пакет, соблазнитель торопливо шел, почти бежал по незнакомой улице.

Ночь выдалась замечательно темная и прохладная.

«Зачем я бросил его?!… – вопрошал себя могильщик, который, отчего-то, – не иначе перевозбудившись при виде миллиона долларов, – выскочил из дома в легкой джинсовой курточке, купленной им на летний сезон. – А что было делать?!… Кто знает, что бы со мной сталось, поймай они меня! Черт с ней, с машиной!… Разыщу потом».

Он выскочил из «рено» на повороте, когда Чинарев резко затормозил, -пропускал пьяного пешехода, переходившего с громкой оптимистической песней на другую сторону. Кульбит удался, если не считать неудачей: Виталик несколько раз перевернулся кувырком, упал на спину, выплеснул из берегов средних размеров лужицу.

Летняя курточка, как промокашка, за мгновения впитала остатки воды. Влага проникла в рубашку, стекла в трусы, в джинсы, в носки и могла протечь дальше – через дырявые ботинки – в землю, но могильщик недавно залатал их в «ремонте обуви»…

Зато Кошелев мог наслаждаться бесплатным холодным компрессом.

Он понемногу приходил в себя.

С Чинарем Виталик сговорился просто: «Умеешь водить машину – вези! Взамен получишь штаны».

В какой-то момент поняли – за «рено» началась погоня.

Со страху бесштанный Чинарев, – правая его нога была в женском сапожке, левая – уже босая, – заехал в темные переулки. Преследователи потеряли «рено» из виду. Тут-то могильщик и выскочил.

Продавец машин погнал вдоль по переулку. Возомнил, что ушел от погони и сможет доехать до дома…

…Кошелев посмотрел на пакет: «На кой черт я его теперь тащу?!»

Холодный компресс уже почти вернул его из лихорадочного состояния к привычному тупому оцепенению. Впереди – мусорка. Перебросил пакет через борт контейнера.

С этой минуты чинаревские портки оказались в компании пустых пластиковых бутылей, картофельных очисток и прочего мусора.

* * *

Двери банка наглухо закрыты. За толстыми стеклами виднелся пустынный холл. Снаружи – не увидеть ни единого человека. Лишь несколько поблескивавших близорукими линзами камер слежения, – над дверью, на стенах, еще одна – внутри – давали глупым намек: безлюдность – простая иллюзия. Умные полагали, что камеры отключены, дежурная охрана спит, а бабки директор банка давно отправил безналом за рубеж.

Туда же он отправил на лечение свою маразматическую бабушку.

Желающие в праве воспользоваться банкоматом, вмонтированном в стену. Но из него можно только взять.

И то не всегда.

Дэн хотел положить. Но директор банка не знал, что у подъезда его конторы стоит клиент, готовый под любые проценты влить в его помоечное предприятие миллион зеленых. А потому банк, как обычно ночью, не работал.

Скотопасских затравленно обернулся. В тот же миг на хорошей скорости в улочку влетело несколько машин. Со всех ног неугомонный племянничек бросился к «рено», благо оставил ровно посреди проезжей части с раскрытой дверью…

Дэн решил бороться до конца! Он не дастся!… Так просто его не догонят. Теперь, когда миллион долларов с ним, за спиной растут лебединые крылья. Каждое из них, как дешевые трусы, из тех, что продаются на вещевых рынках, покрыто перечеркнутой буквой S – любимейшим символом всех символистов, каббалистов, мультикультуролистов и мошенников.

Паршивые гангстеры!… У них нет будущего. В эпоху электронного разума механическое размахивание кулаками неактуально. И эти дебилы смеют претендовать на его лимон?! Хрен им! Тот самый, что не слаще редьки, которую выращивают в том колхозе, из которого они все родом.

Какой-то дядя!… Сортирный кроссвордист-взяточник. Он так долго прятал и перепрятывал по городским унитазам свой лимон, что успел потерять всяческую связь с этими деньгами. Они больше не его.

По совести их давно надо передать в пользу союза производителей сантехнического оборудования.

Дэн вообще не знает никакого дяди Мэтью.

У миллионеров нет родственников.

Упал на сиденье. Дверь захлопнулась сама, – бешено прокрутившиеся на месте колеса наконец вытолкнули машину, как пушечный снаряд, вперед. Неширокое «рено» имело преимущество перед огромным жлобским джипом. Могло проскочить в щели, куда огромная «тойота» просто не пролезала. На перекрестке Дэн опять оторвался, – два «жигуленка» в соседних рядах стояли не слишком далеко друг от друга. Но для изящной дэновской легковушки места хватило. Джипу пришлось резко тормозить, сигналить, зверски сверкать фарами. Мужички в обоих машинах со страха растерялись еще больше. Один вообще решил: мордастые дяди в «тойоте» приказывают стоять.

Дорога была свободной. Дэн летел вперед. Но куда?!… «Мне некуда деться, не исчезнуть, не оторваться!» Вот она трагедия современного титана!

Цель достигнута, но результаты соревнования хотят оспорить.

Как ни гони, – вот-вот настигнут, отберут вожделенный приз. И напрасно затеяли игру с пакетами: два одинаковых, разбери, в каком богатство!… Вдруг понял: несколько раз бывал здесь! Знакомая улица!… Вот и автосалон!… «Работает?! Так поздно?!»

Решение пришло мгновенно.

* * *

– Я хочу купить «рено»! – заорал Дэн.

Директор автосалона Федор Петрович понял, что от длительного ожидания чуда он повредился умом.

– Сколько?!… – спросил он тем не менее.

– Много! Не меньше сотни!…

«Вот оно! – подумал Федор Петрович. – Началось!»

Состояние его мгновенно трансформировалось из нормального в предынфарктное.

«Такая удача бывает раз в жизни!» – от мысли Федор Петрович едва не потерял сознание. Лишь ощущение нереальности происходившего помогло удержаться на ногах.

«Буду считать, что все это – сон!» – решил он.

– Пройдемте в мой кабинет!

Последние силы потратил на то, чтобы приказать охраннику:

– Закрывай дверь!… И гони в шею всех покупателей! Заколебали!

Чувствовал, что главного покупателя в своей жизни он уже нашел. Охранник кинулся выполнять распоряжение… Его давно раздражали покупатели, давно ждал случая прогнать хотя бы одного из них в шею.

Секьюрити немного огорчала мысль: в такое время покупателей не дождаться. Не успел он додумать ее, как их прикатила целая группа.

– Идите на… – реализуя годами копившуюся ненависть к клиентам, завопил охранник.

Брошенное «рено» с распахнутой дверью и работающим мотором создавало подобие иллюминации, – выскакивая новоявленный миллионер нечаянно включил поворотники…

Тем временем полуобморочный директор уже привел не менее полуобморочного молодого человека в своей кабинет.

– Плачу наличными!… – заявил Дэн.

– Вот и хорошо!… – устало проговорил директор. Мечты сбывались, а он почему-то чувствовал легкую грусть. – Назовите точное количество. Какие гарантии, что вы не откажетесь от покупки?…

– Вот деньги… – перевернув пакет, молодой человек вывалил доллары на канцелярский стол.

– Вот и хорошо! – повторил директор. Он чувствовал, что тупеет.

Помимо груды бабок из мешка зачем-то вывались несвежие мужские подштанники. Федор Петрович не мог отделаться от навязчивой мысли, что они ему знакомы.

Вдруг директор испугался: а что если он спит и это кошмарный сон. Подштанники – лишь прелюдия к ужасу, от которого можно избавиться лишь проснувшись.

Директору тут же захотелось проснуться. Он вспомнил, где видел эти розовые в цветочек подштанники – совсем недавно, в туалете.

Были надеты на нем самом!…

Предметы нижнего белья недавно принесла в автосалон одна тетка – не первый раз устраивала мини-распродажу. Такие подштанники, – директор это помнил хорошо, – купили тогда Чинарев и он сам.

– Что нибудь не так?… – спросил молодой человек.

– Все так, – вяло ответил директор и сбросил подштанники со стола, словно отмахиваясь от них, как от навязчивой мысли. – Можно я отойду на минуточку? Молодой человек ничего не ответил. Нижнее веко его правого глаза задергалось.

Директор встал из-за стола, дошел до туалета, проверил – подштанники были на месте. Вернулся обратно в кабинет.

– Я хочу купить «рено» на всю сумму, – нервно заявил Дэн. – Пересчитайте…

«Когда же этот сон кончится?» – директор во сне принялся пересчитывать деньги.

Позже, когда молодой джентльмен ушел, директор все в том же сне, связался, вытащив его из постели, со своим поставщиком в западной Европе.

– Милый мой Жан! – ласково начал директор. – Я делаю дополнительный заказ. В эти темные московские ночи все просто посходили с ума. Каждый хочет иметь свое собственное «рено». Особенно один… – в этом месте разговора голос Федора Петровича дрогнул.

Слезы умиление потекли по щекам, покрытым отросшей за день седой щетиной.

Сон все не кончался и не кончался.

* * *

– Что же ты?! Я и так, и эдак!

– Дядя Матвей, когда вы меня догнали на своих «жигулях», я вас узнал. Но поверить, что это – вы, не смог, – проговорил Дэн. Родственники стояли рядом с иллюминирующим «рено». – Я в последнее время плохо себя чувствую… Температура, корчи, колики, припадки и временный паралич… Решил, что начался горячечный бред: дядя Матвей катит на задрипанных «жигулях»… С таким же успехом можно представить президента Буша, продающего картошку на царицынском рынке. Слышали, наверное, бывает такой бред, когда температура зашкаливает за сорок. Я разволновался, занервничал – начал маневрировать, бредовое видение не отстает.

– Чуть в аварию не попали!… – пухлые ручки Матвея Скотча похлопали племянника по спине. – Ну здравствуй, здравствуй!…

– Насилу оторвался от галлюцинации. Наверное, таблетка подействовала. Я перед тем, как садиться за руль стакан шипучего аспирина хлопнул. Дядя Матвей, что же получается: лекарство было поддельным, не помогает?… Вы опять мне мерещитесь. И «жигули» ваши…

Скотопасских не пытался освободиться из дядиных объятий. Примечал: «тачки» преследователей стоят у тротуара чуть поодаль.

– Это не тебе аспирин пить надо, а мне… Все меня кинули, денег нет, еле на старенькие «жигули» наскреб. Чувствую, от всех моих несчастий начались у меня галлюцинации. И привиделось мне в горячечном бреду, что мой дорогой, мой любимый племянничек, с которым мы всегда так увлеченно разгадывали кроссворды и ходили вместе по общественным сортирам, от меня бегает!… Не иначе, разгадал кроссворд, купил себе индивидуальный биотуалет и дружба моя больше не нужна!…

Преследователи не выходили из своих машин.

– Дядя Мэтью, а ты в Чароза был?…

Дэн, – они все еще обнимались, – физически ощутил: хорошо упитанное тело Скотча, которого не изменила даже тюрьма, вздрогнуло, как тело жабы, через которое пропустили постоянный электрический ток. Слои жиров, в которых отложились никотин из выкуренных сигар, алкоголь из выпитого виски, кофеин из выпитого кофе стали более упругими. Видимо, решили, что кто-то хочет отнять накопленное за годы богатство и приготовились обороняться.

– Нет, в Чароза не был… – голос прозвучал глухо, сдавлено. Дядино горло перехватил нервический спазм.

– Я не мог видеть тебя в офисе?… – как опытный борец Дэн пытался ухватить противника с разных сторон, – лишь бы в конце с тупым стуком бросить его башкой об пол.

– Мог. Я приходил туда. Попросить тебя помочь…

Мэтью попытался отстраниться. Дэн не отпускал его – очень удобно говорить: рот племянничка, как гвозди заколачивал фразы в ухо любимого дяди.

Но и Мэтью в этой ситуации имел преимущество: ему не нужно было прятать поросячьих глазенок. Зрачки в них могли сколько угодно бегать, метаться, застывать – вопросы роились в дядиной голове, как навозные мухи.

– Почему же не остановился? – спросил Дэн.

– Не остановился?… Когда?… – дядины жирки неожиданно утратили тонус и принялись студенисто подергиваться. Тряслись накопленные за годы никотин, алкоголь, майонез и острый чилийский перец. Дядя явно чего-то не понимал.

– Внизу, у поста охраны. Прошел от меня в полуметре…

– Да нет, ты что!… Я бы остановился!… – жиры колыхнулись, как паруса судна, в которые после долгого штиля ударил набежавший ветерок.

– Ты был в шарфе – замотан до глаз, пальто…

– Ты что-то путаешь. У меня нет такой одежды!

Дядя Мэтью бодро отстранил от себя племянника, сделал шаг назад. – Ты видишь, в чем сейчас: курточка, джинсы… Так – всю дорогу после тюрьмы… Так что с Чароза?!

Он внимательно смотрел на Дэна. Поросячьи зрачки были теперь под контролем сознания и вели себя смирно – не бегали, не метались.

Бывший будущий директор представительства «Хаум Раум» произнес с бутафорским отчаянием, выполненным из лучшего папье-маше и выкрашенным набором гуаши для детского рисования:

– Она сгорела. До тла!…

Дядя проявил доверчивый провинциальный идеализм, который не выветрился из него даже после пятнадцати лет упорного столичного взяточничества – он поверил, что Дэн страдает искренне:

– Что ты говоришь?!… И ничего не взял?

– А что брать? Пепел?… Кому он нужен…

– Какой ужас! Все деньги пропали!…

* * *

Через несколько дней вскрыв в отсутствие могильщика дверь его квартиры обыкновенной фомкой, дядя убедится, что сам того не зная, сказал правду: деньги, действительно, пропали.

52. Очень здорово

– Только одним, Люда, ты можешь спасти ситуацию!…

– Иван, я, честное слово, не при чем!… Это какой-то рок!… Сначала я даже подумала, что вы как-то связаны: ты и Скотособака. Ведь тогда в автосалоне все было так же: то же неожиданное предложение отформатировать диск, я так же нажал «Нет», само собой утопилась кнопка «Да» и он начал форматироваться…

Тупозаглот чувствовал, что вот-вот разрыдается.

– И в «Хаум Раум»!… Стоило мне получить почту – опять!… «Вы уверены, что хотите отформатировать жесткий диск?» Слава богу им, с этими задницами, не до меня!… – закончил он.

– Именно с ними и связана моя идея!… – Харепробойцев выключил теперь уже бесполезный компьютер, в памяти которого теперь не содержалось ни одного конфиденциального файла. Как впрочем и любой другой информации, – после того, как за настольной станцией посидел Тупозаглот, жесткий диск был капитально зачищен.

– Понимаешь, – продолжал журналист. – Мне кажется теперь я четко понимаю всю картину… Мафия, которой покровительствует высший милицейский чин, опекает представительство «Хаум Раум». За это Первопоппер предоставляет исключительные права на торговлю своими червячно-катальными механизмами «Прыг Ко Ко» – эта конторка впрямую учреждена мафией. Константин Константинович, конечно, играет определенную роль, но он, скорее, пешка…

– Думаешь?

– Конечно!… Кроме женского пола его мало что интересует всерьез… Кстати, к тебя он не домогался?…

– Пока с ним не сталкивалась.

– Будь осторожна… Мафия хочет осуществить крупный проект – строительство офисно-гаражного центра: таксопарк, автосервисы, магазины, кафе… Все на одной территории. Решение вопроса во многом зависело от небезызвестного Матвея Скотча. Но в какой-то момент Скотч становится мафии неугоден. То ли Мэтью запросил слишком большую взятку, то ли захотел участвовать в проекте, как акционер… Они решили: выгоднее просто убрать его с дороги. Подстроили так, что «коллежского регистратора» должны были арестовать при получении взятки. Заодно и некоторых его приближенных. Скотч взял, да и выскользнул – удрал вместе с деньгами. Не ожидали от него такой прыти!… Через короткое время его арестовали, а потом, как я узнал, неожиданно выпустили. То ли добились своих целей и не хотели, чтобы выдал во время следствия какую-то информацию, то ли хотели проследить за ним, узнать, куда спрятал миллион. В деле масса беззакония и странных моментов. Удивляться нечему: те, кто арестовывал Скотча сами – мафия… Публиковать такие сведения без доказательств – невозможно. А их у меня, разумеется, нет. Но редактор доволен работой. Ждет продолжения… Последний номер с фотографиями раскупили в миг. А что могу дать?… Появилась идея… Требуется твое согласие…

– Готова на все! – заявил Тупозаглот.

– Тогда снимай штаны?…

– Зачем?! – поразился Люся. Такого он не ожидал.

Харепробойцев выдвинул верхний ящик тумбочки, достал оттуда толстый черный фломастер.

– Ты сегодня душ будешь принимать?…

Новый начальник катально-червячного отдела изумился еще больше.

– Впрочем, это неважно… – продолжал Иван, не дождавшись ответа. Он снял колпачок и провел фломастером по тыльной стороне ладони. – Несмываемый!… На твоей заднице я нанесу провокационную надпись: «Долой чинуш!» Сфотографирую ее, завтра в условленное время выставишь в окно. Щелкну еще раз. В газете – два снимка: в окне и как будто крупный план, увеличенный, его сделаем сейчас… Иностранный бизнес протестует против засилья российской бюрократии!… Круто, правда?!…

* * *

От бесконечных ударов по толстому стеклу уже болели кулаки. Пару раз Дэн, не выдержав, пнул дверь ногой. Сотрудники автосалона не подавали признаков жизни.

Одиннадцать часов дня!… Первый раз Скотопасских оказался у входа в восемь. Охранник, – это уже был другой, не тот, что ночью, – постучал по стеклу наручных часов и скрестил руки: закрыто!… В девять история повторилась. В промежутке Дэн сидел в машине на соседней улице, – не хотел лишний раз светиться.

Грыз ногти, колпачок ручки – чтобы как-то отвлечься, разгадывал кроссворды – привык за время поисков миллиона. Пару раз посетил общественный сортир – за последнее время посещать эти заведения тоже вошло в привычку.

Он застучал вновь… Наконец-то! Откуда-то из глубины торгового зала появился охранник. Открыл дверь:

– Мы не работаем… Извините! Автосалон закрыт!…

– Как закрыт?!… Позовите директора! – белужьим воплем возопил Скотопасских.

Но Федор Петрович уже сам шел к двери.

Дэн почувствовал себя заново родившимся.

– Пропусти!… – велел директор охраннику. – Прошу вас, заходите!…

На лице Федора Петровича блуждала счастливая улыбка. Со вчерашней ночи он не спал ни минуты и одновременно все это время находился в глубоком прекрасном сне. Который все не кончался и не кончался.

Дела у фирмы не просто пошли в гору – они мгновенно очутились на самой ее вершине. Кривая продаж взметнулась вверх, обороты выросли в сто раз, волнение клиента, – оказавшись внутри автосалона он без приглашения ринулся в директорский кабинет, – было непонятно.

Взволнованный Дэн казался директору человеком из другого мира. В том мире, в котором пребывал сейчас он сам, взволнованных людей не существовало. Там жили и работали только спокойные, удовлетворенные ходом дел дебиловатые счастливцы. Одни из них по ночам, как сомнамбулы посещали автосалоны и покупали по сто одинаковых автомашин за раз, другие перед рассветом обзванивали поставщиков в поисках недостающего товара.

Мир Федора Петровича теперь жил по другим законам. В нем не было места тревоге.

– Я передумал… Хочу получить миллион долларов обратно!… – голос Дэна, остановившегося посреди кабинета, донесся до директора, словно из-за стеклянной перегородки – параллельная реальность давала о себе знать глупыми выходками.

Директор улыбнулся – козни иных миров были ему нестрашны.

– Это невозможно. Вы подписали договорчик. Я не верну вам деньги… Под ваш заказ я осуществил несколько сделок. Вся сумма ушла в оплату контрактов. В самое ближайшее время сможете забрать все сто автомобилей. Первая партия будет готова через час, – завершил свой короткий садистский спич директор.

– Автовоз уже в дороге… – добавил он.

У Дэна поднялось и без того высокое давление.

– Как и несколько других, – добавил директор еще. – Только те движутся из Европы и будут здесь несколько позже.

Дэну захотелось запереться в уютной кабинке общественного сортира и побыть наедине со своими мыслями.

Федор Петрович улыбнулся еще шире.

Дэн почувствовал: до сортира не дойдет – постепенно отнимались ноги. Он догадался об этом по тому, что мелко дрожавший внутри ботинка мизинец левой ноги замер. Это был опасный признак.

Теперь и до него голос собеседника доносился словно бы из-за толстого стекла:

– Поймите, это не обычная покупка. Против вашего количества я дал особую скидку. Сам в свою очередь получил дискаунт от поставщика… Такие вещи не отыграть назад.

– Что б ты подох! – беззвучно, одними губами, как вытащенная из воды рыба, произнес Дэн.

Федор Петрович не был водяным и рыбьего языка не понимал, а потому совершенно не обиделся.

Ему было хорошо. Счастливейший кошмарный сон продолжался.

* * *

Дверь офиса «Хаум Раум Баранаум» раскрылась… Вошел милиционер. Он приблизился к охраннику, хмуро поинтересовался:

– Начальство где сидит?…

Секьюрити вскинул глаза.

– Участковый я ваш, – пояснил милиционер.

– Там… Выше на этаж поднимитесь… – охранник махнул рукой. Сквозь прозрачную дверь давно заметил: у офиса собралась порядочная толпа. Люди возбуждены, показывают руками на окна.

Участковый не сказал больше ни слова. Миновал турникет и, не воспользовавшись лифтом, решительно направился к лестнице…

Милиционер шел по нужному этажу. До сих пор на пути не встретилось ни одного человека. Длинный коридор заворачивал под прямым углом налево. Офис казался пустым, словно сегодня выходной день… Он повернул.

– Так перетак!… – взревел участковый.

Омерзительная масса стекала по кителю вниз, на брюки. Крупные куски, прочертив короткие следы, валились сразу на ботинки.

– Виноват! Нечаянно! Макарошки!… Очень хочется макарошек! Иногда с подливкой. Особый рецепт!…

– Идиот! – ревел участковый.

Подлива была необычного цвета: ярко-оранжевая, с кусочками овощей, – облепляли пуговицы, нагрудные значки. При столкновении незнакомец от неожиданности дернулся: прежде чем опрокинуть кастрюлю на участкового, подкинул ее вверх.

Вопли милиционера разносились по всему коридору. Дверь ближайшего кабинета раскрылась. Оттуда вышел солидный господин. С некоторым изумлением взглянув на участкового, облепленного оранжевой массой, перевел взгляд на второго – с кастрюлей:

– В чем дело? Что здесь происходит?… – глаза обдали холодом. – Вы ели?!…

– Даже не попробовал… Клянусь!… Это нельзя считать обедом в офисе.

– Хотите сказать, что этот обед для него? – человек показал пальцем на участкового.

– Получается, так!… Господин Хоппер фон Поппер Первый, я…

– Я не заказывал обеда! – взревел участковый. – Кто тут у вас сует в окно голую задницу?! А ну, говорите!…

Сотрудник «Баранаум» с кастрюлей обреченно опустил руки. Ударившись о буфетную тумбу, кастрюля звякнула…

– Мне нужен начальник!… Где он?!…

– Я начальник! – гордо ответил Хоппер фон Поппер. – А вы, собственно, кто?…

– Я участковый!… – не менее гордо заявил милиционер.

– Не могу пригласить вас в свой кабинет! – с презрением заметил Первопоппер. – Вы там все перепачкаете… Впрочем, это неважно… Я все равно не собираюсь с вами разговаривать. Я уже не должностное лицо. Сегодня утром сложил с себя полномочия главы филиала. Так что пока у Московского отделения «Хаум Раум» нет руководителя, – он повернулся к сотруднику. – Можете жрать свои макароны сколько влезет!…

– Но они все на нем!… – возмутился тот.

– Так соскребите!…

* * *

– Любезнейший!… – мягко уговаривал в своем кабинете участкового любитель обедов в офисе. – Теперь вы без формы, а потому не поворачивайтесь спиной к окну… Не хватало еще, чтобы все свалили на вас. Представляете скандал: участковый милиционер показывал на одной из центральных улиц в окно голую задницу… У нас тут полно газетных фотографов. Глазом не успеете моргнуть – ославят на весь город!… Весь в макаронах, с голой задницей…

53. Трудности с реализацией

– Шестьдесят четвертая!… Больше не могу!… – Дэн в изнеможении опустил голову на руль.

Ему казалось – сидел без движения всего несколько минут, но когда взглянул на часы, понял: провел в отключке полтора часа.

Кто-то постучал в окно. Скотопасских повернул голову: незнакомый мужик… Дэн опустил стекло.

– Я представитель жильцов!… – произнес тот противным голосом. – Если вы снимаете у господина Кошелева квартиру, это не дает вам права заставлять весь двор и окрестности своими «рено»!… Арендуйте стоянку!…

– У меня нет денег! – заорал Дэн так, что представитель жильцов отскочил от двери на метр.

И вовремя!… В следующую секунду Скотопасских резким движением распахнул ее и во все лопатки побежал вдоль длинного ряда изящных «рено» в дальний конец улицы – к перекрестку.

– А ну стой! Стой!… – орал он.

Мальчишек догнать не удалось… Возвращаясь назад, Дэн вертел в руках какой-то отвалившийся от «рено» маленький винтик.

– Надо же! – в сердцах сказал обладатель сотни изящных «рено», подойдя к последней доставленной машине. – Еще одно зеркало украли! Вот сволочи!…

Представитель жильцов взглянул на него с участием:

– А колеса видели?…

– Что?! – встрепенулся бывший начальник катально-червячного отдела.

– Вон там вот, у бровки… Самая крайняя машина… Вы ее по-моему одной из первых пригнали. Двух колес-то нет!… Старушка одна видела: приехали три мужика и сняли!… Разворуют у вас здесь все, не сомневайтесь!… Пока еще мало кто пронюхал. Наступит момент – будут тащить всем районом. Столько новеньких машин без присмотра… Кстати, вон у тех трех, что стоят на той стороне уже скрутили эмблемы.

Дэн застонал…

Вдруг он схватил представителя жильцов за руку:

– Купите у меня «рено»!… Немедленно!… Отдам за любые деньги!… Только чтобы хватило заплатить за стоянку для остальных…

– За любые деньги?! – глаза общественника загорелись.

– Да!…

– У меня с собой двести рублей!… – мужик сунул руку в карман.

– Исключено!… Сто машин!… Сколько сейчас берут за сутки? Плюс бензин. В районе стольких свободных мест не найдется. Значит придется гонять куда-то еще…

– А оставить у продавца?…

Дэн скривился:

– Гонит, зараза, трейлерами. Прут один за другим от границы. Не успеваю разгружать.

– Тогда дело труба!… В самое ближайшее время у вас их разворуют все до одной, – представитель жильцов вдруг занервничал, задергался, словно вспомнил, что спешит куда-то. – У меня родственник в деревне… Как раз о новой машине подумывает. Только он – дуб. Медлительный… Пока деньги соберет, пройдет не меньше месяца!… К тому времени у вас уже, наверное, ничего не останется. Одну машину я лично могу посторожить. Пойду, позвоню его дочке – она в Москве живет: пусть срочно едет в село, передаст ему… Значит, за любые деньги?

Дэн устало махнул рукой. Мужик убежал.

Подъехало ДПС. Интересовались, чьи автомобили, почему без номеров… Сказали: если в ближайшие дни Дэн не зарегистрирует их, могут быть неприятности.

Прибежал Виталик.

– Дэн, слушай: с минуты на минуту приедут два покупателя. Удалось найти!… Поговоришь с ними?…

– Только два?… Дай объявление в солидную газету…

– А деньги?… Продадим хоть одну, тогда и развернемся!…

– Пока продадим, от них ничего не останется! Уже два колеса сняли!… Там стекла нет!…

– Дэн, стекло – я продал!…

– Ты что, с ума сошел?!…

– У нас на кладбище у одного есть родственник с «рено» – стекло разбил. Я и продал со скидкой!… Жрать-то нам что-то надо!…

Скотопасских опять устало махнул рукой. Глянул на часы: времени оставалось мало – через полчаса в Кошелевский двор должен был зарулить автовоз… Виталик ушел – звонить по объявлениям, искать покупателей дальше. Дэн задумался: неплохо бы пойти перекусить…

– Не знаешь, кто здесь «рено» продает?… – раздалось за спиной.

Дэн резко обернулся: два мужичка, один из которых держал в руках початую бутылку пива, переминались с ноги на ногу. Скотопасских окинул покупателей оценивающим взглядом.

«Таким не «рено» – подержанный «запорожец» на помойке сторговывать!»

– По вопросам «рено» обращайтесь ко мне!…

– Ага, отлично! – обрадовано заявил тот, что с пивком. – Слушай, сигаретой не угостишь?…

Дэн молча поджал губы.

– Ага, понятно!… – мужичок сделал большой хлебок, – порция ячменного была чрезмерной, проглотил ее не без труда. – Все продаются?…

Горлышком бутылки он обвел стоявшие по всей округе автомобили.

– Все… – Дэн раздражался сильнее.

– Цвета только такие?… – мужичок опять хлебнул пива. – Чего-то багажник маловат. Вместительный?… Нам картошку возить…

– Скидку дашь? – подал голос второй. – На количество?…

– На какое количество?!… Вы сколько машин собираетесь брать?…

– Одну. Но у тебя-то их много!… При продаже такого количества полагается скидка.

…Разругавшись с единственными за весь день покупателями, Дэн водрузил локти на крышу легковушки и попытался успокоиться.

Возле шестьдесят четвертого новенького «рено» остановился милицейский микроавтобус. Широкая дверь распахнулась. Из салона выбрался важный начальник в милицейской фуражке, подал руку даме…

Скотопасских изумился: Дарья Дай!… Затем вылез орангутанг и последним – Виноград. Вид у начальника отдела червячно-катальных механизмов был пришибленный, – явно чем-то напуган.

Выскочив на асфальт, Дай тут же прильнула к мордастому в фуражке. Тот приобнял ее, – вместе обогнули «рено» и подошли к Дэну.

– Не будем тратить слов! – произнес человек в форме. – На вас висит сорок одна тысяча долга!…

Он кивнул на Винограда, – Константин стоял понурив голову. Ему было ужасно неудобно.

– Почему сорок одна?!…

– Одиннадцать, пятнадцать, одиннадцать и четыре!… Так? – он повернулся к Косте.

– Так точно… – Виноград кивнул головой, тяжело вздохнул.

– Подождите… Четыре?… Так я же их не… – Скотопасских сунул руку в карман пиджака.

– У меня же еще четыре тысячи! – радостно воскликнул он, вытаскивая из кармана деньги. – Как же я про них забыл?!…

Орангутанг выбросил руку, деньги оказались у него в лапе.

– Тридцать семь! – скорректировал баланс мордастый.

– Вот что, Дэн, – вступила в разговор Дарья. – Предлагаю тебе за все твои автомобили тридцать семь тысяч долларов. По триста семьдесят за штуку… С наличными возиться не станем. Можешь просто считать себя свободным от всех долгов. Переоформим покупку, с Костей я рассчитаюсь. Так ведь, Костя?…

Виноград опять угрюмо кивнул:

– Мне все равно с кого получить…

– Так как, Дэн?… Учти, ночью, по оперативным данным…

– Я согласен…

Прошло некоторое время…

– Мне нужна работа!… Денег нет совсем!… – проговорил Скотопасских.

Он сидел за овальным переговорным столиком напротив шефа, от которого зависело – взять его на работу или нет. Тот надменно взирал на молодого человека и не произносил ни слова.

– У нас нет мест… – наконец процедил он.

Дэн почувствовал себя так, как будто ему дали пощечину.

Рядом с главой представительства за овальным столом сидел Хоппер фон Поппер Второй. Наклонившись к шефу он проговорил, – вроде бы негромко, но так, чтобы Скотопасских расслышал каждое словно:

– Прежний отдел взять можно бы… Тупозаглотышева специфики пока не хватает знания…

Дэн встрепенулся и с благодарностью посмотрел на «фона». «Вот уж не думал, что ты станешь за меня заступаться!»

А Второпоппер в тот же момент думал по-немецки: «Это его племянник, а пристроить не спешит!… Болеет за дело. За родню – во вторую очередь. Милицейский генерал, наш консультант по безопасности… Порекомендовал стоящего человека…»

– Ладно я тебя принимаю, – после некоторой паузы изрек смилостивившийся Матвей Скотч. – Но место у нас есть только одно – в отделе Тупозаглотышевой… Пойдешь к ней в подчиненные!…

Дэну не из чего выбирать:

– Я согласен… Кстати, у меня на примете есть хороший парень. Зовут Виталием, фамилия – Кошелев. Тоже сейчас ищет работу…

– Знаю!… Это твой слуга!… – Мэтью издевательски улыбнулся. – Действительно, как же ты без него?! Придется взять его твоим заместителем… – он повернулся к Хопперу. – Надеюсь, Тупозаглотышева справится с пополнением?

Тот неопределенно пожал плечами.

– Хорошо!… Так и решим… – дядя Матвей поднялся, показывая, что аудиенция окончена.

Дэн еще раз поразился, как быстро к Скотчу вернулись былые властность и самоуверенность, немного подрастерянные после ареста и тюрьмы.

Выйдя в коридор, Скотопасских вкратце передал разговор с нетерпением ожидавшему его Кошелеву.

– Ну что ж, Дэн, все это не так плохо!… В результате всей этой истории, как ни крути, мы оба с тачками. Жить в счет одиннадцати тысяч, что я тебе должен можешь у меня… Правда, цены на аренду каждый месяц растут. Плюс питание, банно-прачечное обслуживание…

– Какое банно-прачечное обслуживание?!…

– А аренда тазика?… Забыл?… Тридцать долларов!

– Ну ты скотина!…

– Ладно, Дэн, не начинай!… Нам сейчас ссорится ни к чему. Еще неизвестно, как нас примет эта лопоухая ведьма – начальница!…

54. По проторенной дорожке

Скотопасских влетел в кабинет. Увидел Виноградова, облегченно вздохнул.

– Слава богу, на месте!…

Люся-начальница и Вит сидели на рабочих местах, уткнувшись в мониторы компьютеров.

– Костя, нужны деньги!… – воскликнул Дэн.

– Сколько?… – буднично спросил Виноград.

– Двадцать пять. Можно меньше… Недостающую часть возьму в банке… Кредит.

– «Ленд ровер»?… – начальник червячно-катального отдела выдвинул ящик стола.

– Он самый!… Осточертело «рено»… Не знаю почему, марка мне разонравилась.

– Держи… – Костя протянул Дэну бумажный сверток. – Здесь одиннадцать. Пересчитай!…

– Нашел дурака!… Твои доллары, ты и пересчитывай.

Виноград устало махнул рукой…

Схватив деньги, Скотопасских выбежал из кабинета.

* * *

«Туша» вылез из-за руля и прохаживался вокруг «ленд ровера», разминая ноги. С удовольствием еще раз рассмотрел аккуратное, выполненное на компьютере объявление – было прилеплено скотчем с внутренней стороны стекла: «Продается».

Джип был еще не старый, но Прыгунов отчего-то спешил избавиться от него.

– Что же ты прошлый раз удрал, а?!

«Туша» вздрогнул и обернулся. Испуганно уставился на молодого человека, – в первое мгновение не узнал, не понял.

– Виноват!… Вынудили!…

– Как ты меня подвел!… Я из-за тебя работы лишился!… Ладно!… Сколько готов уступить при торге?…

Уже настроившись на очередную неприятность, «туша» не сразу переключился.

– Это не ко мне, машина хозяйская… Но можно ему прямо сейчас позвонить по мобильному!… – закончил он уже бодрее и тут же полез в карман измятых черных брюк за телефоном. – Он сейчас где-то там… На этаже!…

Свободной рукой «туша» показал наверх, на окна «Хаум Раум». Инстинктивно подняв голову, Дэн сперва решил, что ему мерещится: в одном из кабинетов за стеклом торчала прекрасно видимая в ярком полуденном солнце голая задница…

* * *

– Зачем вы давать в долг опять ему? – пытал Винограда Хоппер фон Поппер Второй.

Вызванный по доносу Тупозаглота в кабинет начальника, Костя не выглядел ни виноватым, ни каявшимся.

– А что такого?… – беспечно ответил он. – Прошлый долг Скотопасских отдал без проблем… Чего б ему не одолжить?… Парень верткий! Отдаст!… – бодро закончил начальник червячно-катального отдела.

Затем блаженно улыбнулся и добавил, – в голосе его засквозила мечтательность:

– Да еще на «ленд ровере» покатает!… Тачка – класс!…

55. Вежливый отказ

Мобильный телефон, лежавший на краешке конторского стола рядом с мужской сумочкой надсадно вибрировал и играл бодренькую мелодию – похоронный марш в ускоренном темпе.

Бессменный директор «Прыг Ко Ко» с трудом освободился из объятий Электры.

– Это водитель!… – с тревогой пояснил он. – Надо взять: что-то срочное. Этот козел звонит только когда попадает в аварии.

– Отойди от окна! – с раздражением посоветовала Электра. – А то опять кто-нибудь сфотографирует!… Порнозвезда ты наша!…

– Плевать мне на всех!…

– Рассказывай сказки!… Думаешь, я не знаю, какой скандал тебе закатила эта курица…

* * *

Под курицей Электра подразумевала Дай. Скандалы Прыгунову она и вправду устраивала.

Даша знала, что «Прыг Ко Ко» участвует в новом бизнесе – строительстве офисно-гаражного центра. Девушка хотела стать совладелицей одной из контор, которая в нем разместится.

Все равно, какой! Лишь бы стать настоящей крутой бизнесменшей!

Но Константин Константинович был плохим инструментом для осуществления этого желания. Хотя формально он был хозяином «Прыг Ко Ко» – та в новых проектах была центральной компанией, юристы мафии так составили все договоры, что Прыгунов нес всю ответственность, но будущая прибыль оказывалась ему неподконтрольна. Все операции осуществлялись от его имени, но к реальному принятию решений он не имел никакого отношения.

К тому же, из-за несообразительности Прыгунова, слишком рано передавшего сумку с миллионом долларов, Скотч умудрился сбежать вместе с деньгами, хотя по плану он должен быть арестован с поличным.

Хотя свое бессилие Прыгунов объяснял Даше тем, что его кинул Матвей Скотч (это не соответствовало действительности), главным человеком, который «отодвинул» Прыгунова от лакомых кусков был орангутанг. Орангутанг в свою очередь был зависим от милицейского генерала. Последний был очарован Дай.

Через Дашу Прыгунов надеялся изменить соотношение сил в их криминальной компашке: задвинуть оранга и самому начать играть более серьезные роли.

В тот день, когда макаронщик облил Зобкина соусом, Прыгунов подвез Дашу в своем «ленд ровере» до торгового центра в двух шагах от офиса «Хаум Раум», а сам, замотавшись шарфом поспешил на свидание с Электрой, которое состоялось прямо в одном из кабинетов инопредставительства. Даша, позвонившая Константину Константиновичу на мобильный услышала женский голос, произносивший любовные слова…

Девушка и так была на взводе. Вернувшись из поездки в автосалон, – в «рено» вместе с ней ехал один из ее поклонников, директор пока несуществующего таксопарка, – она еще раз позвонила Прыгунову, но тот в этот раз просто не смог разговаривать – он был наедине с Электрой. Для Дай это стало окончательным подтверждением неверности Прыгунова и она в сердцах стремительно уволилась из «Прыг Ко Ко».

В автосалон же Дай ездила, примеряя на себя роль владелицы таксопарка. Пока для него была куплена на пробу лишь одна «рено» – она была точно такой, как купил себе Дэн.

Такими машинами хотели оснастить всю прокатную компанию, – закупить их планировалось не меньше сотни.

* * *

– Какая еще курица?!… – Прыгунов сделал вид, что ничего не понимает.

– Та, которая в вашей компании владеет автопарком – сотней новеньких такси «рено». Признайся, она имеет на тебя виды?!…

– Да ты что, какие виды?!… Просто переживает за имидж фирмы!…

– Имидж фирмы известен всем!… Говорят, фоторепортаж перепечатали даже в Америке.

– Плевать я и на них хотел!… – он поднес телефон к уху. – Да!… Да, продаю!… Скидка?… Сколько-сколько?… Голову поднимите и посмотрите в окно. Видели?… Вот вам ваша скидка! И впредь с дурацкими предложениями прошу не отвлекать. Я занят. Целыми днями ужасно занят! Некогда штаны подтянуть…

Директор «Прыг Ко Ко» дал отбой.

– Слушай, я вчера чуть было не спутала нашего нынешнего директора с тобой… Все-таки поразительно – вы похожи, как две капли воды. Вы точно не братья?…

– Папаша мой был известным бабником… Возможно, и к Матвею Скотчу он имеет прямое отношение. Мы с ним из одного города – из Ростова-на-Дону.

– А что Скотч?… Как он к тебе относится?…

– Не очень… Задавака! Предпочитает не общаться.

– Но ведь это опасно! Вы настолько похожи, что, к примеру, если Скотч как-нибудь заявится в «Прыг Ко Ко», а ты – в «Хаум Раум», подчиненные станут выполнять ваши распоряжения…

– Как видишь, ни один из нас такими вещами не занимается.

Константин Константинович умолчал о том, как однажды он познакомился Дашей Дай, принявшей его за Матвея Скотча. Правда потом подмена раскрылась, но было поздно… Никому Прыгунов не стал бы рассказывал и о том, о чем сам догадался лишь недавно: некоторое время Дай одаривала благосклонностью троих: его, Прыгунова, Скотча и милицейского генерала, с которым ее опрометчиво сам же Константин и познакомил. Скорее всего именно Дай выдала генералу-оборотню информацию о том, где появится сбежавший Скотч.

Таким способом она хотела доказать ему свою преданность и убедить ревнивого стража беззакония, что между ней и Мэтью больше ничего нет.

Опальный Мэтью Дашу не интересовал, Прыгунов бесил ее своими изменами, а вот генерал казался очень выигрышным вариантом.

– В этом обстоятельстве есть один плюс, – продолжала рассуждать Электра. – Теперь, если ты хочешь придти ко мне в офис и при этом тебе вовсе ни к чему лишние разговоры и расспросы, ты можешь запросто прикинуться Матвеем и зайти ко мне в кабинет как бы по рабочему вопросу…

Константин прикрыл глаза. Он устал. Вспомнилось почему-то, как некоторое время назад стоял у двери квартиры, которую, как он знал, снимала Даша – хотел поговорить, восстановить отношения. Девушка еще утром работала в «Прыг Ко Ко» но потом у них произошел разрыв и она неожиданно уволилась и сбежала из офиса.

56. Наши не сдаются

– Заводи тамтамы! – распорядился Дэн Скотопасских.

Огромный палец могильщика с ногтем, окаймленным черной полосой ткнул на автомузыке несколько кнопок сразу.

«Ленд ровер» вздрогнул.

Рокот африканских барабанов, в которые дубасил из всех сил сам дьявол, разорвал колонки, выгнул наружу бока джипа, вихрем помчался по улице поднимая пыль, заставляя оборачиваться прохожих.

– Громче! – отрывисто приказал Дэн. – Все должно быть по-современному.

Слов не было слышно. В оглушающем грохоте, от которого мог треснуть череп, могильщик разбирал приказы барина по движению губ.

Пальцы с черной полосой по краю кривых ногтей потянулись к музыке. Ураганный звук вдавливал в сиденье. Виталик с трудом двигался.

Наконец пальцы уперлись в кнопки. Могильщик кинул на Дена прощальный взгляд.

«Давай! Если не мы, то кто?…» – говорили суровые глаза барина.

Вит зажмурился и сделал это… Хотелось засунуть голову в перчаточный ящик, залезть под подушку безопасности. Не веря, что все еще жив, могильщик разлепил веки.

Губы Дена интенсивно шевелились.

– Сейчас мы едем в банк!… Действовать необходимо быстро, четко, по-современному. План очень прост: к двум часам дня взять кредит в миллион долларов, к четырем приобрести мощнейшую «ламборджини», к четырем пятнадцати избавиться от «ленд ровера», в четыре тридцать начать обдумывать, как расплатиться с кредитом. В четыре сорок завершить обдумывание и начать праздновать получение первого миллиона.

– Й-йес! Й-йес! – вдруг истошно, перекрывая стоваттные колонки, работавшие на полную мощность, заорал могильщик. – Мы сделаем это!…

Двигатель «ленд ровера» наращивал обороты, колеса вертелись все быстрее.

В эту секунду с потрясающей ясностью могильщик понял: все будет как запланировал Дэн!