Могут ли русалки появиться в озере, на берегу которого развернулось строительство нового курорта? Многочисленные очевидцы утверждают – это произошло! Русалки есть, их даже удалось снять на камеру. Поиском сенсационных материалов занимаются журналисты известных телеканалов и скандальных изданий. На русалок идет настоящая охота. И вот однажды на берегу находят тело популярного столичного телеведущего. А рядом – мертвую девушку, обнаженную, с длинными волосами, облепленную рыбьей чешуей. Не сразу Марина и Вадим, парочка доморощенных детективов, втянутая в криминальный водоворот, сумела разобраться, что к чему. И ответить на два главных вопроса любого расследования: кто и с какой целью?
2010 ruru Masha FB Editor v2.0, FB Editor v2.2 11 May 2010 d83b478e-8743-41ef-c2d8-01b7e2d8c8c9 1.02 Охотники на русалок : роман / Галина Куликова Астрель, АСТ Москва 2010 978-5-17-065807-7, 978-5-271-27020-8, 978-5-17-065798-8, 978-5-271-27019-2, 978-5-17-065808-4, 978-5-271-27021-5

Галина Куликова

Охотники на русалок : роман 

«Вскочил князь Дмитрий Игоревич на коня ретивого, взял меч булатный в правую руку и молвил: „Так собирайте, братья, дружины свои могучие, ведите их перед битвой смертельной к Злату-озеру. Зачерпнем же шлемами нашими воды животворной, что дает воинам для битвы силы чудесные. Чтобы бились они с ворогом без устали, чтоб костями поганых поля засеяли, а их кровью землю полили!“

Марина вздрогнула, открыла глаза и тут же судорожно вцепилась в край столешницы. Ей показалось – еще секунда, и она с грохотом свалится на холодный пол уважаемой столичной библиотеки. «Ой, мамочки, заснула!» – осознала она с легким ужасом и запоздалым чувством неловкости человека, сморозившего глупость в компании эрудитов. Стыдливо зыркнув по сторонам, Марина убедилась, что соседи справа и слева не заметили ее конфуза. Впрочем, окружающим явно было не до того – большинство мест в читальном зале занимали студенты, которые, как поется в известной песенке, живут весело лишь от сессии до сессии. Сейчас же они находились перед лицом очередных летних сражений за оценки и зачеты, поэтому сидели серьезные и сосредоточенные, впившись воспаленными глазами в толстенные тома. И если бы Марина вдруг забралась на стол и исполнила танец живота, то и это примечательное событие вполне могло остаться незамеченным. Остальные же обитатели зала находились в столь почтенном возрасте, что ничего не замечали вокруг себя уже по чисто техническим причинам. Кое-кто из них откровенно клевал носом и даже похрапывал, совершенно не комплексуя по этому поводу.

Выпрямившись на жестком стуле и изящным движением поправив упавший на глаз светлый, почти льняной локон, Марина состроила умное лицо и, деловито перевернув пожелтевшую страницу лежащей перед ней книги, вновь углубилась в чтение.

Шел третий час ее пребывания в читальном зале. Сложный древнерусский текст, хотя и адаптированный для дилетантов и невежд, давался с трудом и навевал тоску. Лето еще не наступило, но жара и духота уже безраздельно хозяйничали в огромном пыльном помещении – система кондиционирования в библиотеке была ни к черту, если она вообще здесь существовала. Открытые где-то под потолком окна облегчения не приносили. К тому же Марина безумно устала после очередного нудного дежурства в родной районной поликлинике. И все же она была полна решимости довести начатое дело до конца.

В одну из крупнейших библиотек Москвы, которая славилась огромными фондами уникальной исторической литературы, врача-терапевта Марину Топилину занесли дурацкая любознательность и привычка основательно готовиться к любому, пусть даже самому незначительному перемещению в пространстве. С упорством маньяка-краеведа она изучала все доступные сведения о странах, городах и даже деревнях, где собиралась побывать. Листала справочники. Штудировала путеводители. Бегала по библиотекам в поисках источников дополнительной, часто весьма удивительной и противоречивой информации. Потом, как правило, большую часть всех этих цифр, фактов и событий она благополучно забывала, однако в канун очередной поездки Марину охватывал почти охотничий азарт, и погоня за знаниями начиналась снова.

«Строго говоря, – думала Марина, блуждая невидящим взглядом по строчкам, – в этот раз вполне можно было обойтись и без глубинных исторических изысканий. Предстоит довольно прозаическая, почти деловая поездка, а вовсе не отпускной вояж или романтическое путешествие».

Впрочем, нет. Какая деловая поездка? Это была очередная попытка изменить свою судьбу. Третья по счету. Предыдущие две оказались на редкость неудачными. Первая закончилась разводом, вторая – банкротством небольшой фирмы по торговле медицинским оборудованием, которую Марина создавала вместе с двумя подругами. Ни детей, ни денег она за это время не нажила.

Спортсменам, как известно, на преодоление чего-нибудь-там дают именно три попытки. После чего неудачник навсегда выбывает из соревнований. В свои тридцать лет Марина неудачницей признавать себя не желала, но четко понимала, что времени для судьбоносных свершений остается не так много. Поэтому и решила испытать судьбу еще раз – принять довольно неожиданное, но весьма заманчивое предложение своего близкого родственника, двоюродного брата матери, дяди Вити.

И вот теперь Марина должна была, во-первых, уволиться из поликлиники, во-вторых, переехать жить в замечательный южный город Солнечноводск. Город, о котором Марина много слышала, но где ни разу не была. Располагался Солнечноводск на берегу красивейшего озера Солнечное, которое в старину называли Золотое – за удивительный, нигде больше не встречающийся золотистый оттенок воды и вроде бы особые, целебные ее свойства. Именно к нему, если верить старинным рукописям, которые Марина сейчас читала, вел свои дружины князь Дмитрий Игоревич перед битвой.

Но кроме озера и мягкого, теплого климата, имелись здесь и другие привлекательные моменты. А именно: от Солнечноводска на машине можно было довольно быстро докатить до любого из двух теплых морей – Черного или Азовского. Красота, да и только. И вот теперь Марина, до сих пор еще не привыкшая к мысли, что буквально через несколько дней ей предстоит уехать из родного дома, изучала историю тех мест, где ей придется невесть сколько жить и работать. Если в данном случае слово работа – уместно.

Поняв, что так она никогда не закончит чтение сурового исторического повествования, Марина снова уткнулась в книгу. «И была злая сеча, и обратились враги в бегство, и гнали и секли их русские воины. И возвратились они с победой славною. А раненных в битве и в живых оставшихся повезли к Злату-озеру, и вода его многие раны смертельные исцеляла».

Марина подняла уставшие глаза к потолку и подумала: «Кажется, все, больше я здесь ничего не найду, надо переходить к современности. – Неожиданно пришедшее сравнение заставило ее улыбнуться. – Наверное, я сейчас похожа на Нестора Петровича из „Большой перемены“. Когда он вот так же сидит в библиотеке, обложенный огромными томами в кожаных переплетах, и взгляд у него абсолютно бессмысленный и отсутствующий. А как ему этот дядечка-профессор сказал: „На белый свет из тьмы веков?“ Так, кажется? Вот и славно!»

Марина с наслаждением потянулась и захлопнула надоевшую книгу так, что выбила из ее антикварного нутра облачко пыли. Затем встала, с шумом отодвинув тяжелый стул, и легкой, почти танцующей походкой направилась к выходу из читального зала.

***

– Анжела, ты приготовила спальню?

Низкий и звучный мужской голос разносился по дому, как пароходный гудок, и его, казалось, было слышно во всех уголках огромного трехэтажного особняка.

– Приготовила, Виктор Федорович, не беспокойтесь.

– Ту, гостевую, на первом этаже? Или опять напутала?

– Все как вы сказали, Виктор Федорович. На первом.

– И белье французское постелила? Смотри, не забудь! Французское, поняла?

Голос явно принадлежал человеку, который привык командовать, отдавать распоряжения и лично вникать во всякие мелочи. В нем слышались властные и одновременно барственно-капризные нотки.

– Конечно, Виктор Федорович. Лиловое. Которое Лиза, дизайнер, для этой спальни специально выбрала.

– Ну, хорошо.

В голосе наконец-то прозвучало удовлетворение. Однако через минуту послышалось:

– А всякая парфюмерия – гели, шампуни, расчески-гребешки?..

– Все есть, Виктор Федорович, еще вчера приготовила. Но если у вашей гостьи будут специальные пожелания, то я...

– Анжела! Ну что ты такое говоришь, какая же это гостья?! Это моя племянница! Она и ее мать – мои единственные родственники. Да у меня, кроме них, никого больше и на свете-то нет. И уже, видно, не будет. А ты – гостья.

– Извините, Виктор Федорович, я ведь в том смысле...

– Ладно, ладно. Значит, все приготовила? Можно не волноваться?

– Все, Виктор Федорович.

– А я все-таки посмотрю. На всякий случай. Сейчас подъеду, только с техникой этой управлюсь. Никак привыкнуть не могу, что ноги совсем не слушаются.

– Подождите, давайте, я вам помогу!

– Не беспокойся. Надо самому потихоньку осваиваться с моим новым статусом. Силенки кое-какие пока еще есть.

В ту же минуту послышалось равномерное поскрипывание и из глубины обширного холла стремительно выплыло легкое инвалидное кресло на колесах. В нем сидел коротко стриженный сухощавый седой мужчина лет шестидесяти или около того. У него было худое загорелое лицо, которое немного портили вялый подбородок и капризный изгиб тонких губ. Именно ему принадлежал звучный голос с начальственными интонациями. Вообще мужчина вполне сошел бы за ковбоя или шерифа из американских вестернов, которого выбила из седла подлая стрела кровожадного ирокеза.

Довольно лихо управившись со своим транспортным средством, он подкатил к одной из высоких резных дверей, выходящих в просторный коридор. Дверь была распахнута, а в проеме стояла стройная брюнетка в классическом наряде горничной.

– Виктор Федорович, вам же тяжело! – воскликнула брюнетка, впрочем, без особого надрыва. – Вы бы лучше отдохнули, я все сделаю.

– Отдохнуть я успею. Теперь только и делаю, что отдыхаю. Но ничего, скоро уже совсем отдохну, – скорбно вздохнул мужчина. Затем, совершив сложный маневр, он объехал шарахнувшуюся в сторону брюнетку и ловко вкатился в большую, со вкусом декорированную комнату. – Никому теперь Избуцкий не нужен. А ведь еще недавно без меня – никуда, ни одно решение в городе без Избуцкого не принималось, – громогласно объявил мужчина, внимательно оглядев спальню, выдержанную в малиново-лиловых тонах. – Дай хоть в собственном доме покомандую, пока жив. Да и лишний взгляд не повредит – очень хочу порадовать племянницу, пусть живет здесь с комфортом. Ей, бедненькой, с дядей-инвалидом возиться придется. А это – дело нелегкое. Анжела, а где же это французское белье? Я его не вижу.

– Так ведь покрывало сверху, Виктор Федорович.

– Ну да, конечно. Старый я стал, уже ничего не соображаю, – вдруг хихикнул мужчина, на мгновение потеряв свой ковбойский шарм. – Но ты мне его покажи, хочу посмотреть, что за дизайн такой получился. А то Лиза деньги ого-го какие берет, а за что – не понимаю! Вот ты понимаешь?

– Конечно, Виктор Федорович. Видите, как теперь здесь красиво?

– Вижу, вижу. Сиреневый туман какой-то.

– Лиза говорит, что эти цвета создают атмосферу расслабленности и уюта...

– Ну хорошо, пусть создают. Лишь бы племянница осталась довольна. А то скажет – вот, приехала к дяде в какую-то дыру... Москвичи эти знаешь какие избалованные.

– Что вы, Виктор Федорович! – всплеснула руками Анжела. – Ваш дом один из лучших в Светловодске. Таких, может, и в Москве мало найдется.

– Не в Москве, в Подмосковье, – авторитетно поправил горничную Виктор Федорович. – Такие дома они за городом строят, а в городе – все больше небоскребы. Это ведь у нас здесь курорт, а там – мегаполис.

И он проехал вдоль обширной кровати, в изголовье которой висела подсвеченная специальными светильниками картина с изображением хитро переплетенных между собой розовато-лиловых тел непонятной половой принадлежности, порхающих бабочек и эротичных орхидей. Молча обозрев интерьер спальни, мужчина горестно вздохнул, но буквально через минуту его мощный низкий голос вновь заполнил собой все пространство:

– Анжела! Ты покажешь мне, наконец, французское белье, или я до конца своих дней буду рассматривать узоры на покрывале и эту странную картинку? Кстати, объясни мне, что здесь, собственно, нарисовано?

***

– ...Рады приветствовать вас на борту авиалайнера... – бубнил в динамиках казенно-бесстрастный, лишенный каких-либо модуляций голос бортпроводницы, – ...по маршруту Москва – Светловодск... Расчетное время полета – два часа пять минут...

Марина немного поерзала в неудобном кресле и наконец устроилась с относительным комфортом. Затем быстрым, оценивающим взглядом окинула сидящих рядом. Соседство было вполне приличное – слева, у иллюминатора сидел довольно приятный мужчина лет тридцати пяти с фигурой борца. Он стоически переносил пребывание в тесном кресле, куда его мощные плечи и торс едва помещались. Изначально мужчина проявил себя джентльменом, предложив Марине свое место, откуда можно будет в полете лицезреть облака. Марина вежливо отказалась, после чего мужчина, нейтрально улыбнувшись, развернул какой-то журнал и углубился в чтение.

Справа задремывала какая-то миниатюрная бабулька в сползающих на нос стильных солнцезащитных очках, украшенных всемирно известным логотипом «D&G». В сморщенных цепких ручонках она сжимала роскошную сумочку «Louis Vuitton». На высохшем пергаментном запястье сверкали часы «Cartier».

«Ничего себе, старушки летают по России», – тихонько вздохнула Марина. Она следила за модой, знала все бренды и могла оценить дорогие аксессуары. К сожалению, позволить их себе она не могла – зарплата врача-терапевта не предполагает посещения дорогих бутиков. Супруг-бизнесмен остался в прошлом, а подарков от мужчин, добивавшихся ее расположения, Марина не принимала по принципиальным соображениям. «Личная свобода и независимость превыше всех материальных благ», – гордо заявляла она подругам, которые то и дело демонстрировали ей новинки дизайнерских коллекций, обувь или украшения, изредка купленные законными мужьями, но чаще – приятелямиспонсорами. Любящая всему давать четкие определения, Марина окрестила их подношения «спонсорским оброком». Самым ужасным, по ее мнению, было то, что приятели эти, как правило, люди состоятельные и пожилые, требовали взамен если не чувств, то усилий по оживлению их гаснущей сексуальной активности.

Марина еще раз скосила глаз на гламурную бабульку. Дети ее, что ли, так наряжают? Или внуки? Не на пенсию же она все это купила? Такие вещи стоят огромных денег...

Именно из-за денег Марина и летела сейчас на юг, в небольшой курортный город Светловодск. Дядя Витя, двоюродный брат матери, сделал семье Топилиных неожиданное, но весьма интересное и экономически очень выгодное предложение. Семья Топилиных, состоящая на данный момент из Марины и ее мамы, Веры Владимировны, собралась на экстренное совещание. И здесь интеллигентнейшая Вера Владимировна, специалист в области структурной лингвистики, процитировала, сама того не подозревая, криминального кумира всех времен и народов:

– Он сделал нам предложение, от которого нельзя отказаться!

Марина согласилась, тем более что для нее это был шанс начать новый жизненный этап, который – как знать? – может оказаться более удачным, нежели предыдущие. Немного смущало то, что сестра последний раз лично общалась с двоюродным братом лет двадцать назад, а племянница и вовсе видела его воочию только один раз, в пятилетнем возрасте.

– ...Просьба не курить и пристегнуть ремни. Благодарю за внимание! – завершила наконец изматывающий душу монолог стюардесса.

«Попробую заснуть», – решила Марина. Рейс был ранний, накануне она долго собирала чемодан, пытаясь втиснуть туда как можно больше необходимых вещей, так что толком отдохнуть перед дорогой не удалось. Переждав волнующие минуты взлета, она откинулась в кресле и попыталась расслабиться. Думать о том, что ждет ее в Светловодске, решительно не хотелось. В конце концов, многое будет зависеть от того, что за человек этот дядя Витя. Ни к селу ни к городу всплыло пушкинское: «Мой дядя самых честных правил». Честных... Интересно, где он раньше был, столько лет? О сестре и племяннице вспомнил, когда не в шутку занемог. Впрочем, ладно. Кто она, чтобы его судить? Да и зачем? В конце концов, ей придется наладить с ним контакт, если уж она согласилась на эту авантюру. Ну, не авантюру, конечно, скорее – работу. Или даже не работу, а...

Марина тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли, и прикрыла глаза. Ровный гул моторов, наполнявший салон, убаюкивал, и она наконец задремала. Проснулась Марина оттого, что кто-то осторожно тряс ее за плечо. Открыв глаза, она удивленно воззрилась на источник неожиданного беспокойства. Им оказался сосед слева. Он сидел, развернувшись в своем кресле, и смотрел на Марину внимательно, участливо и вроде как с состраданием.

– В чем дело? Что вам нужно? – поинтересовалась она сурово.

– Ничего. – У ее соседа в глазах прыгали чертики.

– Тогда уберите руку с моего плеча.

– Да-да, извините! – Он быстро, словно обжегшись, отдернул свою здоровенную мускулистую лапу.

– А зачем вы ее туда положили? – продолжила допрос Марина, которая не любила подобных вольностей.

– Машинально...

– Машинально можно ногу почесать,– высокомерно вздернула брови Марина, которой понравилось отчитывать этого симпатичного нахала.

– Я не то хотел сказать, – быстро произнес симпатичный нахал, сообразив, что на его голову сейчас обрушатся все кары небесные. – Дело в том, что вы очень жалобно стонали во сне. Вероятно, приснился кошмар. И постоянно звали какогото Алекса. Прямо сердце кровью обливалось.

– Мне жаль ваше сердце, – заметила Марина холодно.

Впрочем, холодность была напускной. Внутренне она уже была готова к примирению.

– Зря вы разбушевались, как Фантомас. Верите, даже стюардесса подходила посмотреть, что происходит. Пассажиры вокруг забеспокоились.

Марина непроизвольно покосилась на стильную бабульку справа. Та как ни в чем не бывало мирно посапывала в своем кресле. Может быть, ей снилась весенняя коллекция Versace.

– И я подумал, – продолжил свои объяснения мужчина, – что, наверное, будет лучше эту девушку разбудить. Сначала я толкал вас локтем, но вы не реагировали. Вот тогда я решил вас немного потормошить. И я честно старался быть деликатным! Простите.

И он обезоруживающе поднял вверх обе руки.

Марина внимательно посмотрела на него. В общем, на транспортного дон-жуана или назойливого брутального самца не похож. И говорит скорее всего правду – Марина в детстве разговаривала во сне, да и потом случалось – ее бывший муж любил порассуждать на эту тему. К тому же сосед слева назвал вполне конкретное имя. Нет, придумать такое или случайно угадать он вряд ли мог.

– Ладно, прощаю, – примирительно улыбнулась она. – Забудем. А вам спасибо за заботу, чуткость и внимание. – И не удержавшись, ядовито добавила: – Внимание к окружающим меня пассажирам.

Мужчина собрался было что-то возразить, но потом передумал. Лишь кивнул головой и снова уткнулся в свой журнал. Марина посмотрела на часы – лететь еще долго. «Чем бы заняться? – тоскливо подумала она. – Собиралась же детективчик, который с отпуска остался, прихватить и забыла».

– Не хотите журнал почитать? – вдруг поинтересовался сосед. – Вижу, вы не запаслись развлечениями для полета.

Похоже, он исподтишка наблюдал за Мариной и правильно оценил ее состояние.

– Какой? Вот этот? – Она ткнула пальцем в красочную обложку журнала, который мужчина держал в руках.

– Нет, не этот. – Сосед проворно спрятал журнал за спину. – Это специализированное издание про подводное плавание и подводную охоту. Но у меня есть другой, он больше вам подойдет. – И протянул ей свежий номер «Блеска».

Время в обществе звезд пролетело незаметно. Но вот Марина перевернула последнюю страницу и задумалась. До посадки еще двадцать минут. Взгляд остановился на цветных листках, торчащих из специального кармашка, прикрепленного к спинке находящегося перед ней кресла. Она вытянула их и стала изучать. Это были рекламные листовки различных фирм и компаний, среди которых выделялся яркий буклет, на первой странице которого красовалась фраза: «Озеро Солнечное – сказочная недвижимость!» Марина перелистала пахнущие типографией красочные странички, на которых были изображены умопомрачительные фасады и интерьеры двух-, трех-, четырехэтажных особнячков и коттеджей, а также размещены неправдоподобно красивые фотографии местной природы. «Инвестируйте в Россию! Солнечное – будущее мирового туризма! Новый престижный курорт экстра-класса! Солнечноводск – одно озеро и два моря! Покупайте здесь, сегодня, сейчас! Строительный холдинг „Малахит“ – высокое качество, лучшие цены!»

Марина подсчитала количество восклицательных знаков и выяснила, что их было шестнадцать. Ничего себе ребята постарались. Видимо, потребность в клиентах с большими деньгами здесь была нешуточная.

– Вы тоже едете в Солнечноводск покупать недвижимость? – снова услышала она голос соседа слева.

– Почему вы так думаете? – Она решила разговаривать с ним вежливо, но на заигрывания не отвечать. Впрочем, он, кажется, заигрывать не собирался. Так, обычный дорожный треп от скуки.

– Да здесь половина самолета – потенциальные покупатели, – уверенно, как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил сосед. – В прошлом году вся эта история с новым курортом только начиналась, а в этом году просто напасть какая-то.

– А вы откуда знаете? – недоверчиво поинтересовалась Марина.

– Да я здесь бывал и раньше, на рыбалку ездил. А теперь вот уже второй раз за последний месяц – по служебным делам.

Мужчина немного помолчал, а потом вдруг спросил:

– Скажите, Алекс – это ваш муж?

– Нет.

– Бойфренд?

– Почему вы так решили?

– Ну, вы во сне так жалобно его звали, я даже позавидовал.

– Алекс – это кот. Два дня назад мерзавец убежал во двор, и мы с мамой так и не смогли его выманить из подвала, где он засел. Наверное, до сих пор там. У вас еще какие-то вопросы?

– Уже нет. Но есть одна информация.

– Какая?

– Меня зовут Вадим.

– Зачем мне это знать?

– Так, на всякий случай. Вдруг нового кота захотите назвать, а тут уже готовое имя.

– Знаете, кота я больше заводить не собираюсь. Разве что говорящего попугая.

Марина сожалела, что затеяла эту совершенно неуместную сейчас пикировку. Конечно, она почувствовала его растущий интерес к своей особе, однако начинать какие-либо отношения сейчас было недальновидно – впереди ее ждала неизвестность.

Однако глазами в соседа стрельнула – не обиделся ли. Обижать симпатичного Вадима ей совершенно не хотелось. Словно прочитав ее мысли, сосед слева улыбнулся бесшабашной улыбкой и заявил:

– Попугай – тоже вариант, причем не худший. Вот если вы задумаете хорька завести, тогда, конечно, не хотелось бы. Впрочем, смотрите сами – предложение остается в силе. – Затем, став серьезным, он глянул Марине прямо в глаза и отчеканил: – Не подумайте, что я навязываюсь в знакомые или провожатые. Просто вы мне очень понравились, и я готов оказать вам любую помощь, какая только понадобится. Прошу только об одном – не отвергайте ее с порога. Вдруг я все-таки пригожусь?

Обалдев от такого заявления, Марина даже не нашлась что ответить. Она фыркнула, гордо отвернулась и все оставшееся до посадки время любовалась, как примодненная старушенция усиленно макияжит свое сморщенное личико.

Наконец самолет приземлился. Ступив на трап, Марина мгновенно погрузилась в пьянящую и расслабленную атмосферу южного курорта. Яркое солнце слепило глаза, теплый ветерок нежно оглаживал кожу, в воздухе витали одуряющие запахи розовых кустов и цветущих деревьев. После этого заходить в мрачноватое серое здание солнечноводского аэропорта совсем не хотелось. Но вещи-то забрать было надо! К тому же где-то там должен находиться человек, которого дядя Витя специально отрядил встретить племянницу и препроводить ее к новому месту жительства.

Получение багажа превратилось для миниатюрной Марины в суровое испытание. Чемодан с ее вещами размером напоминал небольшой холодильник и был практически неподъемен. Из квартиры до машины, а потом и до стойки регистрации во Внуково его помог дотащить любезный водитель такси. Правда, это стоило ему изрядных трудов, а ей – дополнительных расходов. Теперь же Марине предстояло самостоятельно снять чемодан с ленты транспортера и докатить до встречающего. Она надеялась, что встречать ее будет достаточно крепкий мужчина, иначе с загрузкой багажа в машину могла возникнуть проблема.

Когда чемодан, плывущий в пестром потоке багажа, приблизился к Марине в первый раз, она решительно ухватила его за ручку и дернула на себя. Многокилограммовое чудовище не шелохнулось, а Марина, не сообразившая сразу разжать пальцы, неожиданно для себя и окружающих совершила короткую энергичную пробежку вдоль движущейся резиновой ленты. Во второй раз она не только поймала чемодан, но даже исхитрилась подтащить его к краю транспортера. Однако ей снова не повезло – случайно оступившись, она едва не вывихнула кисть руки и вдобавок сломала ноготь. Теперь бежевый монстр на колесиках, словно насмехаясь над хозяйкой, совершал очередной круг почета, третий по счету.

Марина уже готова была расплакаться от досады, когда над ухом раздался знакомый голос:

– Давайте помогу. Я же говорил, что могу еще пригодиться.

Около нее стоял здоровенный, состоящий из одних мускулов Вадим. На плече у него висела огромная, метра полтора в длину, спортивная сумка. Видимо, свой багаж он уже получил.

– Да, помогите, пожалуйста, – покорно вздохнула Марина. – Мой чемодан вон там... Катается.

– Я уже успел понять, какой из них ваш. Сейчас мы с ним разберемся.

Через минуту чемоданище, как пушинка, приземлился рядом с Мариной.

– Вот и все, – радостно сказал Вадим. – Вам куда теперь? А то, если хотите, могу подбросить, за мной машину с водителем прислали.

– За мной тоже. Только мне его еще найти надо.

– Пойдемте вместе. Не возражаете? Я помогу чемодан довезти, а то споткнетесь на этих своих каблуках, он упадет сверху – и все, вам самой не выбраться.

– Пойдемте. Только вы зря думаете, что я такая немощная. Я гимнастикой занималась, аэробикой, даже немного кикбоксингом.

– Да? – заинтересовался Вадим. – И как, можете уложить бандита одним ударом?

– Одним не одним, но кое-что могу. А вы что – спортсмен? Или бодибилдингом заниматесь?

– Почему? Ах, это...

Вадим напряг правую руку, продемонстрировав шарообразный стальной мускул.

– Это остатки прежней роскоши. Когда-то я действительно имел отношение к спорту – занимался вольной борьбой, даже медали завоевывал. Позже серьезно увлекся подводным плаванием. Но потом бросил, другие интересы появились. Впрочем, подводное плавание люблю до сих пор. Видите, – Вадим тряхнул своей гигантской спортивной сумкой, – снаряжение с собой вожу.

Играючи управляясь со своим и Марининым багажом, Вадим пересекал зал аэропорта уверенно, как боевой крейсер Средиземное море.

– Какие же интересы вытеснили спорт? – полюбопытствовала Марина, стараясь не отставать от него ни на шаг.

– Журналистика. Погоня за информацией, поиск сенсаций, расследования.

– Так вы журналист?

– Журналист. Но теперь уже не просто рядовой журналист. Заместитель главного редактора.

– Правда? А в каком журнале вы работаете? В глянцевом?

– Обижаете. Скорее, наоборот. Я редактор газеты «Скандалы нон-стоп». Слышали про такую?

– Конечно, слышала. Только... – Марина замялась.

Многие ее знакомые «Скандалы нон-стоп» иначе как бульварным листком и желтой газетенкой не назвали. Кроме того, в Интернете часто мелькали сообщения о судебных тяжбах, которые вела газета с героями своих скандальных и провокационных публикаций.

– Ладно, – усмехнулся Вадим. – Можете не продолжать. Желтая пресса и так далее? Угадал? Да не смущайтесь, я уже привык к такой реакции. Но с другой стороны, приятно – узнают. Ну, вот мы и пришли. Кто вас встречает?

Марина внимательно оглядела плотные шеренги людей, ожидающих появления родственников, друзей, знакомых, сослуживцев. У многих в руках виднелись таблички с надписями. Наконец она увидела то, что искала.

– Вон тот молодой человек в черной рубашке с белым галстуком. Высокий такой. Катите чемодан к нему.

Вадим глянул в том направлении, куда показала Марина, и нахмурился.

– Ого, этому доверить чемодан можно. Не хлюпик. А почему одет как мафиози?

– С чего вы взяли? – вступилась Марина за дядиного посланца. – Нормально одет.

– Говорят, мода носить черные рубахи с белыми галстуками пошла от одного сицилийского дона. С тех пор у членов мафии это считается особым шиком. Ну, ничего, зато вы – в надежных руках.

– В каких еще руках? Его мой дядя прислал. Я вообще-то к дяде сюда приехала, – решила зачем-то уточнить Марина.

– Вот и хорошо, – расплылся в улыбке Вадим. – Надолго?

– Не знаю. Вероятно, надолго.

– Здорово. Может быть, еще не раз встретимся, город-то маленький. Телефон и адрес не спрашиваю. Ведь не дадите?

– Не дам.

– Я так и понял. Поэтому надеюсь на случай. Очень надеюсь, уважаемая Марина Топилина.

– Откуда вы... – изумленно начала Марина, но Вадим не дал ей закончить и рассмеялся:

– Успокойтесь, я не крал вашего паспорта. Что же вы такая недогадливая? Вы же сами указали мне на мафиози, то есть на посыльного вашего дяди. А он держит в руках большущий кусок картона с вашим именем. Как сказал бы великий сыщик с Бейкер-стрит – элементарно! Кстати, позвольте и мне полностью представиться – Вадим Баратынский. Имею честь принадлежать знаменитому роду Баратынских, который подарил России многих достойнейших людей, в том числе великого поэта.

Вадим изящно, насколько позволяла его мощная фигура, раскланялся.

Продолжая разговаривать, молодые люди приблизились к встречавшему Марину мужчине. Она поздоровалась с «чернорубашечником» и снова повернулась к Вадиму лицом, чтобы поблагодарить его за помощь и попрощаться.

Тот, серьезно поглядев ей в глаза, неожиданно попросил:

– Марина, прежде чем я передам вас вместе с чемоданом по инстанции, обещайте мне одну вещь. Пожалуйста...

– Какую?

– Если мы случайно встретимся в городе, пообедаете со мной?

Марина в ответ лишь махнула рукой.

– Посмотрим. Извините, Вадим, у меня сейчас другие, довольно серьезные проблемы. И мне не до... В общем, до свидания. Еще раз спасибо, что помогли с чемоданом.

Вадим сокрушенно покачал головой и печально, как будто через силу, улыбнулся.

– Ну что ж. Как скажете. Но все равно был рад знакомству.

– Я тоже.

Марина вдруг поняла, что ей не хотелось бы вот так просто оборвать разговор.

И Вадим, который уже вроде бы помахал ей на прощание рукой, почему-то не уходил, а стоял, переминаясь с ноги на ногу.

Молодой человек в черной рубашке, которому уже надоело ждать, пригласил Марину идти за ним и ловко потащил чемодан к выходу. Бросив короткий взгляд на его спину, она тем не менее осталась стоять на месте.

– А вы-то сами надолго сюда? – спросила она Вадима.

– Не знаю. Как дела пойдут. Наверное, недели на две, может быть больше.

– И чем будете заниматься? – все тянула время Марина, хотя ей давно пора было бежать к машине.

Вадим как-то странно посмотрел на нее и, наклонившись к самому уху, тихонько прошептал:

– Русалок ловить.

Марина от неожиданности отпрянула и изумленно уставилась на него.

– Вы... смеетесь надо мной?

– Мне не до смеха, – тяжело вздохнул Вадим. – Я провожу журналистское расследование. В здешних местах, как оказалось, водится всякая нечисть. В озере Солнечное. С некоторых пор местные жители наблюдают здесь странных существ – полурыбы-полулюди. Пока что эти существа ничего страшного не натворили. Но это лишь пока, я уверен!

***

Совещание у главы строительного холдинга «Малахит» началось как всегда, без опозданий. Семь человек, облаченных, несмотря на июньскую жару, в строгие офисные костюмы с галстуками, примерно за пять минут до начала молчаливо расселись вокруг огромного стола в зале заседаний. Ровно в десять часов утра в зал быстро вошел коротко стриженный брюнет лет сорока, низкорослый, плотного телосложения, со злыми карими глазами. Это был генеральный директор и главный акционер холдинга Павел Потапов. Его сопровождал пожилой благообразный джентльмен с изящным портфелем в руках, о профессии которого можно было не спрашивать. Его внешность и повадки просто кричали о том, что благообразный джентльмен – адвокат.

– Садитесь, – буркнул Потапов поднявшимся поприветствовать шефа сотрудникам и плюхнулся в большое председательское кресло, стоящее в торце стола. Адвокат с портфелем, набитым документами, примостился неподалеку.

Внимательно осмотрев напряженные физиономии собравшихся, Потапов хлопнул ладонью по столу и отчеканил:

– Сначала – отчеты. Начнем с управляющей компании. Маркетологи, проектировщики, дизайнеры – бюджеты. Данные по продажам – отдельно, ко мне сегодня в восемнадцать часов. Затем – инвестиции. Строительные организации, производство, инфраструктура. Оценка эффективности работ подразделений холдинга. Информация об увольнениях и новых назначениях. Потом для выживших – уточненные планы и новые поручения. Реклама – после совещания. Поехали!

За широкими плечами Потапова был незаконченный институт физкультуры и бурная молодость в составе различных преступных сообществ, где он был больше известен как Паша Керосин. Правда, последние несколько лет Потапов возглавлял крупный строительный холдинг и всячески дистанцировался от бывших подельников и любых сомнительных сделок. Он охотно принимал участие в светских мероприятиях, занимался благотворительностью. Общался с прессой и комментировал тенденции рынка недвижимости. Прилагал титанические усилия, чтобы его имя больше не мелькало в криминальной хронике. С этой целью были затеяны две судебные тяжбы, одну из которых адвокаты Потапова с блеском выиграли, отсудив у весьма рейтинговой телепередачи изрядную сумму и заставив ее ведущего извиниться в эфире перед уважаемым бизнесменом. Другой судебный процесс с популярной газетой «Невероятно!» длился до сих пор. Но и здесь перспективы были для Павла Андреевича самые радужные.

Работников холдинга шокировал неоправданно жестокий и грубый стиль управления, который Потапов культивировал в своих владениях. Сам генеральный директор предпочитал именовать его агрессивно-деловым, что сути дела не меняло. Впрочем, удивляться не приходилось – основы бизнеса и управленческую практику Паша Керосин постигал не в лондонских колледжах и офисах.

Ровно через два часа Потапов хлопком широкой ладони по столешнице закончил совещание и кратко подвел итоги:

– В основном нормально. Строим в соответствии с планами и сметами, сроки выдерживаем. Сергей, можешь прислать список на бонусы, подпишу. Кому – сам решишь. Беспокоит инфраструктура и строительство дорог к морям. Буренин – пока предупреждаю, ясно? Потом приму меры. Проблема с покупкой четырех необходимых нам участков. Полгода решить не можем. Коваль, ты свободен. Сейчас от меня прямиком в кадры и – по собственному желанию. Заплачу за три месяца вперед, в счет прошлых заслуг. Все!

Слова «здравствуйте», «до свидания» и «спасибо» отсутствовали в лексиконе главы холдинга «Малахит». Присутствующие, включая уволенного, который не посмел ничего даже пискнуть в свое оправдание, встали и гуськом вышли из помещения. За столом остались три человека – Потапов, благообразный пожилой джентльмен и худенький молодой человек с мордочкой хорька и бойкими черными глазами.

– Борис Захарович, – обратился Потапов к адвокату, – подождите меня в приемной, есть одна интересная тема, хочу посоветоваться.

Адвокат всем своим видом выразил неудовлетворение тем, что его так бесцеремонно выпроваживают, однако ослушаться хозяина не посмел.

– Хорошо, Павел Андреевич, – с достоинством ответил он, взял портфель и не торопясь покинул зал заседаний, плотно прикрыв за собой обитую кожей дверь.

Выждав пару минут, Потапов, развернувшись всем корпусом к молодому человеку, вкрадчиво заговорил:

– Ну, Рома, рассказывай, как идет рекламная кампания и что еще ты напридумывал, чтобы привлечь покупателей?

Роман Овчинников возглавлял в холдинге отдел рекламы и связей с общественностью. В случае необходимости он же исполнял обязанности пресссекретаря генерального директора.

– Уже сегодня кампанию можно признать эффективной. Маркетологи и продажники могут вам это подтвердить. Продажи, особенно вдоль берега озера, выросли за месяц почти на пятнадцать процентов. И это не только сезонный спрос на курортную недвижимость. Удалось поднять общий интерес к нашему проекту.

– Знаю, хороший признак. Дополнительно какие-то меры принимали?

– Конечно. Добавили рекламу в самолетах и поездах, следующих в Солнечноводск. Щиты на всех основных трассах. Новые ролики на радио.

– А пресса?

– Специализированные издания пишут о строительстве в Солнечноводске регулярно, даже релизы наши публикуют. Крупные деловые газеты и журналы пока присматриваются. Кое-кто убежден, что проект нового международного курорта провалится. Или денег от нас ждут.

– Может, проплатить две-три статьи?

– Как скажете, Павел Андреевич. Я бы не стал – потом ведь строчки бесплатно не напечатают. А вообще с прессой ситуация сами видите какая – они все как с ума сошли с этими русалками, только об этом и пишут.

– Да, читаю. Пусть пишут, надеюсь, это нам не повредит. Теперь слушай. Одному нашему партнеру принадлежит доля в крупном рекламном холдинге. У них хорошие возможности в Москве и Питере. Вот телефон. – Потапов протянул молодому человеку визитную карточку. – Свяжись с ним. Надо тряхнуть обе столицы, пусть тащат деньги сюда.

– Тряхнем так, что пух и перья полетят.

– Пух и перья нам без надобности. Деньги пусть полетят. В теплые края.

И Потапов хрипло, почти не разжимая губ, рассмеялся, довольный собственной грубоватой шуткой. Овчинников тоже хихикнул, но тотчас же сделался серьезным.

– Какие еще пожелания, Павел Андреевич?

– Не наломай дров. И держи ситуацию под контролем. А в пятницу поговорим, как быть дальше. Я тебя вызову. Вопросы?

– Все ясно, – хищно облизнул губы Овчинников.

– Тогда иди работай.

Минуту спустя Потапов прошел через огромную приемную к себе в кабинет. На ходу бросил адвокату, который с индифферентным лицом сидел в кресле:

– Борис Захарович, заходите. Надо решить вопрос с этими проклятыми участками. Пока не подберу человека на место Коваля, сам займусь землей, а то время упустим. Сейчас все обсудим. Дело, сами понимаете, деликатное.

Адвокат поднялся, взял в руки портфель и тихо произнес:

– Деликатные дела, Павел Андреевич, лучше всего решать радикальными способами.

***

С утра Марина решила досконально изучить новое место жительства. Для этого она раза три прошлась по дому и предприняла вылазку с целью изучения ближайших окрестностей. Дядин дом поразил Марину, не избалованную роскошью загородных резиденций. Такие архитектурные шедевры обычно показывают в кино о жизни богатых и знаменитых. Изящный, украшенный колоннами и отделанный мрамором, он возвышался прямо на берегу озера как маленький волшебный замок. Интерьеры дядиной усадьбы тоже были чудо как хороши. Чувствовалось, что дизайнеры поработали от души. К дому примыкал сад, точнее – огромный парк, где помимо гигантских деревьев росли еще какие-то диковинные южные растения и стояли белоснежные скульптуры.

Поначалу вся эта роскошь ее немного смутила. Впрочем, философски рассудила Марина, к таким вещам быстро привыкают. Однако больше всего ее поразил владелец этих чертогов. Вчера, как только она переступила порог, навстречу гостье выехал презентабельный пожилой господин в отличном костюме и при модном галстуке. «Ему бы, – неожиданно подумала Марина, – не в инвалидном кресле сидеть, а за столом президиума. Эффектный мужик».

Этой минуты она больше всего ждала и боялась. Здесь главным было с самого начала взять верную ноту, а в противном случае вся затея с ее приездом могла обернуться сплошным кошмаром. Но очень многое при первом знакомстве зависело и от самого дяди Вити.

– Марина? Здравствуй, дорогая! – по-свойски пророкотал он и протянул ей широкую загорелую ладонь.

– Здравствуйте, – неуверенно произнесла Марина, протягивая руку для рукопожатия. Но дядя, крепко взяв ее маленькую ладошку, как-то ловко притянул племянницу к себе, и они вполне естественно обнялись и расцеловались.

– Уф, – громко выдохнул Избуцкий, вытирая белым носовым платком вспотевший лоб. – Я так волновался! А ты?

– Я тоже, – честно призналась Марина.

– Еще бы не волноваться, мы же с тобой виделись один раз в жизни, да и то, когда ты была ребенком. Хороши родственнички, а? Это все из-за меня, и я уже перед Верой повинился. Нас ведь так мало осталось, близких людей. Я имею в виду – близких по крови. Ты, твоя мама и я. Трое! На всем белом свете! Даже подумать страшно. Ладно, об этом мы еще поговорим. А сейчас я покажу тебе твою комнату, и мы пойдем обедать. Ты наверняка голодна. Ну, а потом отдохнешь с дороги, и вечером посидим на бережку, закат посмотрим. Увидишь, какая здесь красота. Заодно обсудим, как будет выглядеть теперь наша жизнь. Утверждаешь программу?

– Утверждаю, – легко улыбнулась Марина.

«Чувствуется школа, – думала она, распаковывая и раскладывая вещи в своем новом роскошном жилище. – Хваткий, деловой, но не настырный, любезный без угодничества, свойский, но в меру. Харизма налицо. Интересно, он таким всегда был или служба закалила? Нет, кажется, с дядей мне повезло, хоть и с опозданием».

За обедом Виктор Федорович развлекал племянницу воспоминаниями о близких и дальних родственниках. В основном это были смешные истории, почти байки, над которыми Марина от души хохотала. Она была благодарна дяде за такой необычный экскурс в историю их рода. Ведь этих людей она никогда не видела и уже не сможет увидеть.

И уже поздно вечером, на берегу, во время феерического солнечного заката, состоялся обещанный разговор, который, с одной стороны, сильно Марину озадачил, но с другой – развеял последние ее сомнения. «Конечно, все это очень неожиданно, – размышляла она, лежа в новой замечательной кровати на невероятных фиолетовых простынях. – Даже не верится, что такое может случиться в жизни. Вдруг это действительно мой шанс изменить судьбу? Почему, собственно, в мою жизнь не может постучаться чудо?»Марина долго еще ворочалась с боку на бок, вновь и вновь прокручивая в голове детали удивительного разговора.

Когда они наконец устроились около воды – племянница в одном из удобных шезлонгов, стоявших на маленьком искусственном пляже, а дядя в своей инвалидной коляске рядышком, чуть сбоку, – Виктор Федорович неторопливо начал:

– Ну что, Марина, удивил я вас с мамой, когда вдруг объявился через много лет, да еще с таким неожданным предложением?

Марина сделала попытку ответить, но Избуцкий мягким движением руки остановил ее.

– Все я прекрасно понимаю. Даже догадываюсь, что вы там обо мне говорили. Вот, мол, пока был большим начальником, мы ему были не нужны, а как вышел в отставку, да еще инвалидом стал – так сразу вспомнил о родственниках. Пушкина цитировали? Как дядя не в шутку занемог?

Тут Виктор Федорович хитро подмигнул племяннице. Марина почувствовала, что краснеет, но все равно протестующе замотала головой. Мол, как вы такое могли подумать?

– Да ладно, ладно, – усмехнулся Избуцкий. – На самом деле в чем-то вы, конечно, правы. Только мне все равно хочется кое-что тебе сегодня объяснить. Так случилось, что с самой молодости я был на государственной службе. А последние полтора десятка лет отпахал мэром вот этого города. Сказать по правде, такой жизни врагу не пожелаешь. Понимаешь, девочка, когда ты себе не принадлежишь, когда спишь по три-четыре часа в сутки, когда забываешь, что такое выходной, а из отпуска тебя отзывают, не дав отдохнуть и недели, – жизнь превращается в один нескончаемый рабочий день, который длится годами. И время при этом проносится стремительно. Но в какой-то момент ты вдруг останавливаешься и с ужасом понимаешь – лучшие твои годы остались далеко позади. Жизнь промчалась, а ты и не заметил.

Виктор Федорович задумчиво покачал головой, но потом встрепенулся и продолжал:

– Для меня такой момент настал в прошлом году, когда я вышел на пенсию. Ушел сам, потому что устал от этого бешеного ритма, бесконечных нагрузок и стрессов. Но как только я удалился от дел – тут же навалились болезни. Не стану тебя пугать обилием диагнозов, которые мне поставили доктора. Все это неприятно, но, к счастью, не смертельно. Вот только ноги вдруг стали отказывать. Это обстоятельство удручает меня больше всего, ведь я жуткий непоседа. Привык много ходить, в теннис люблю играть, кататься на велосипеде. И вот... Кто бы мог подумать!

Избуцкий с досадой стукнул себя по колену кулаком.

– К счастью, я не какой-нибудь парализованный калека, навечно прикованный к своему креслу. Знаешь, я ведь еще могу немного передвигаться на костылях, и даже, пожалуй, с палочкой пройду несколько шагов. Но врачи не в состоянии сказать, что будет дальше: получится у меня победить болезнь или же она меня победит.

Избуцкий минуту молчал, глядя на уходящее за горизонт солнце, потом заговорил снова:

– Скажу тебе откровенно, Марина, я не был уверен в том, как вы с мамой отреагируете на мое предложение. Думаю, мне ужасно повезло, что моя сестра не отвернулась от меня, а моя племянница сразу же бросилась на помощь.

Виктор Федорович устало провел рукой по лицу, словно отгоняя нахлынувшие на него сентиментальные чувства. Марина сидела тихонько, не желая помешать дядиной исповеди. Она чувствовала, что ему хочется выговориться.

– Вот, лирическая часть подошла к концу, – вновь заговорил Избуцкий, – и сейчас я перехожу к делу. К тому, ради которого я и просил тебя приехать. Очень надеюсь, что ты не пожалеешь о принятом решении.

Марина молча кивнула, как бы подтверждая, что ни в чем не раскаивается.

– Итак, мне нужен человек, который постоянно находился бы возле меня и помогал мне. Такой человек, которому я мог бы полностью доверять. А доверять, как известно, можно лишь родным людям. У меня нет семьи, нет детей, хотя я трижды был женат. Поэтому надеяться мне остается лишь на тебя, племянница.

Марина хотела было что-то сказать, но Виктор Федорович предупреждающе поднял руку.

– Дай мне закончить, а потом уж будешь задавать свои вопросы. Думаю, ты уже догадалась, что я собираюсь передать в твои руки управление всем моим обширным хозяйством. Разумеется, речь не идет о готовке, уборке и тому подобных вещах – для этого у меня есть горничная, повар и шофер. Но мне самому стало тяжело руководить ими и следить за тем, чтобы они как следует выполняли свою работу. А вот ты с такой задачей наверняка справишься отлично. Но главное все же не это. Знаешь, как я обрадовался, когда узнал, что ты по профессии врач? Это именно то, что мне нужно! Я хочу, чтобы ты взяла под свой контроль местных докторишек, которые взялись поставить меня на ноги, но которым я, честно говоря, не слишком доверяю. Они лишь деньги брать горазды, но никакой пользы от их услуг я пока так и не почувствовал. Только не волнуйся – я вовсе не жду, что ты сама возьмешься лечить больного дядю. Ни в коем случае! Тебе предстоит лишь припугнуть моих лекарей – пусть знают, что отныне будут иметь дело с профессионалом, которому вряд ли удастся навешать лапшу на уши.

Явно довольный своей придумкой, Виктор Федорович потер руки, а потом подмигнул племяннице и повел речь дальше.

– Все остальное – это уже мелочи. Выехать со мной на прогулку, в магазин, помочь организовать встречу гостей, если потребуется. Вот такой расклад. Теперь тебе предстоит решить, согласна ли ты взвалить на свои плечи такую обузу?

– Получается, я все уже решила, – улыбнулась Марина. – Раз приехала.

– Я очень рад, – искренне обрадовался Виктор Федорович, который, впрочем, именно на такой ответ и рассчитывал. – Что же касается денег...

– Дядя, но вы не должны мне платить... – попыталась встрять Марина, однако Избуцкий тут же ее перебил.

– Еще как должен! – не терпящим возражения тоном заявил он. – Я же сорвал тебя с насиженного места, с работы. Может быть, не самой лучшей и денежной, но все-таки. Ты уехала из дома, оставила мать, к тому же, вероятно, страдает твоя личная жизнь.

– Ничуть не страдает, – хмыкнула Марина, но увлеченный своими мыслями дядя оставил эту ее реплику без внимания.

– Итак, Марина, продолжим наш деловой разговор. Если ты думаешь, что уже поняла, каковы мои планы, то глубоко ошибаешься. Все, о чем я до сих пор говорил, является лишь прелюдией к самому главному.

Марина, которая действительно решила, что дядя уже выложил на стол все свои карты, насторожилась. Что там еще задумал этот энергичный старик?

– Хотя у меня нет собственного бизнеса, я не наворовал миллионы, как это сделали бы многие на моем месте, но, как видишь, кое-что скопить мне все же удалось, – сказал Избуцкий и плавным широким жестом обвел свои владения. – Вся эта недвижимость сегодня тянет на очень серьезную сумму. Но и содержание ее обходится мне недешево. Когда я был хозяином этого города, многие вопросы решал запросто, без всяких денег, зато сейчас... Если в доме что подремонтировать, на территории что-то сделать – все из своего кармана! А зарплата прислуге? Кстати, у меня ведь еще и садовник есть. В общем, я все как следует посчитал и понял, что смогу продолжать в том же духе от силы года два – к тому времени это гигантское хозяйство сожрет весь мой наличный капитал. И тогда я придумал вот что.

Марина во все глаза смотрела на дядю, пытаясь догадаться, что же такое он затеял, но так так и не смогла угадать.

– В общем, в течение года я намерен привести в порядок все свои дела и еще дописать первую книгу воспоминаний. К следующему лету я должен с этим разделаться и тогда... Тогда я переселюсь в местный дом ветеранов.

Увидев недоумение на лице племянницы, Виктор Федорович улыбнулся и поспешил объяснить:

– Не бойся, я не собираюсь жить в убогом приюте для перстарелых. Наш дом ветеранов – это отличное учреждение, специально созданное для ответственных работников и родственников состоятельных людей. Там прекрасно живут многие мои друзья и бывшие сослуживцы.

– Но как же?!. – протестующе воскликнула Марина, однако дядя не дал ей договорить.

– И не спорь, девочка. Я давно уже все решил, и решение это мне нравится. С каждым годом я все более буду становиться окружающим в тягость. Тебе рано или поздно захочется завести семью, замуж выскочишь. Так что я все правильно придумал. А в доме ветеранов и уход прекрасный, и публика такая, что мне скучать не придется. Хотя удовольствие это, прямо тебе скажу, дорогое. Ктото квартиры свои оставляет в счет оплаты за проживание, зато я смогу деньгами. Вот теперь переходим к основному пункту нашей беседы – деньгам. Я хочу с твоей помощью продать это поместье. Сумма, которую мы за него выручим, будет достаточной, чтобы заплатить сколько нужно за мою новую богадельню, а остальное – тебе и твоей маме. Ну, как тебе такой план?

Марина на некоторое время потеряла дар речи. Потом попыталась убедить дядю, что вовсе незачем заживо хоронить себя в каком-то доме престарелых. Но он лишь отмахнулся от ее речей.

– Мариночка, ты просто не знаешь, о чем идет речь. Там такой домище отгрохали – любой пятизвездочный отель позавидует. Это первое. Второе – я туда не завтра собрался, так что еще намучаешься с капризным противным дядюшкой. Сама же первая захочешь, чтобы я туда поскорее перебрался.

– Дядя!

– Не сердись – шучу. Эх, и почему я раньше не додумался с вами встретиться – с Верочкой и с тобой? Как давно не было рядом действительно родного человека. Все-таки как ощущается кровное родство! Вот мы с тобой по сути дела впервые видимся, а какие сильные эмоции, чувствуешь?

Марина согласно кивнула – надо было признать, она тоже испытывала некое волнение.

– Что, племянница, сильно я тебе удивил? – пристально глядя на Марину, спросил Виктор Федорович. – Преподнес тебе сюрприз?

– В общем-то да.

– Приятный?

– Не знаю. Но если вам так будет лучше...

– Надеюсь, что лучше. Ладно, тебе пора отдохнуть, а то слишком много впечатлений для первого дня, не так ли? Потом у нас с тобой будет еще масса таких вечеров – наговоримся.

Увидев, что Марина находится в некотором замешательстве, Виктор Федорович легонько похлопал ее по руке и, по-отечески улыбнувшись, добавил:

– Беги, отдыхай. Я еще побуду на берегу. Только у меня к тебе одна просьба – о нашем разговоре никому не рассказывать, даже маме. Тут разные люди есть, даже телефоны порой прослушивают. Пронюхают раньше времени о моих замыслах – сплетни пойдут. Город небольшой, а я человек здесь известный. Да и вообще, это наше семейное дело, никого больше не касается. А так как связано оно с большими деньгами, то еще и весьма секретное. Ты ведь умеешь хранить секреты?

– Конечно, – улыбнулась Марина, вставая. – Я же доктор.

– Вот и славно, дорогой доктор. Теперь – спать. А завтра начинай знакомиться со своим новым хозяйством. Добро пожаловать в семью!

***

Стас Ложкин, орнитолог-экстремист, сопредседатель скандально известной международной организации «Фронт экологической обороны», прибыл в Солнечноводск ранним утром. Едва сойдя с поезда, Ложкин тут же, на перроне вокзала, провел прессконференцию с участием нескольких заспанных местных журналистов, которые накануне были оповещены о мероприятии специальным пресс-релизом, двух разбуженных яростными криками бунтаряэколога синюшных бомжей, десятка любопытных пассажиров, ожидавших электрички, и сурового милиционера, пришедшего следить за порядком.

Плотный, рыжий, с маленькими наглыми глазками, Ложкин был похож на постаревшего Мальчиша-Плохиша. Он был одет в камуфляжные штаны, стянутые солдатским ремнем, зеленую майку с надписью «Ecodefence front» и бейсболку, украшенную аббревиатурой EDF.

– Мы остановим экспансию частного капитала, который хочет превратить нашу планету в мусорную свалку! Спасем уникальное озеро, даже если придется лечь под гусеницы бульдозеров! – хрипло выкрикивал Ложкин, забравшись на возвышение. – Фронт экологической обороны уже здесь! Мы открываем боевые действия в Солнечноводске. Потаповы и ему подобные должны знать, что есть сила, способная остановить беспредел!

Он сорвал с головы бейсболку и, сжав ее в кулаке, вытянул руку вперед. Немного постояв в позе Ленина на Финляндском вокзале, Ложкин спрыгнул вниз и уже нормальным тоном сказал:

– Какие вопросы у господ журналистов?

– На пиво дашь? – сипло поинтересовался один из бомжей.

– Вы какое издание представляете? – удивленно спросил оратор, не до конца разобравшись в ситуации.

– Привокзальные известия, – ответил находчивый бомж под одобрительный смех собравшихся.

– Из-за таких, как вы, гибнут редкие животные! – зачем-то возвел напраслину на бомжа уязвленный эколог. – Я спрашиваю: у прессы вопросы есть?

– Есть! – вверх поднялась рука с зажатой в ней ручкой. – Газета «Солнечноводск сегодня». Какие цели преследует ваша организация у нас в городе?

– Цели самые благородные. Первое – прекратить массовую застройку берегов озера Солнечное. Второе – отдать под суд тех, кто занимается хищническим уничтожением местной флоры и фауны. Строительство, которое второй год ведет здесь холдинг «Малахит», принадлежащий известному бизнесмену и не менее известному бандиту Потапову, разрушает созданную природой много веков назад экосистему. Могут совсем исчезнуть уникальные озерные дюны. По нашим сведениям, от них уже и так ничего не осталось. Но это не все! Может вообще исчезнуть занесенная в Красную книгу уникальная птица – сalidris schoeniclus alpina Linnaeus, веерохвостная тростниковая чернолапка.

– Простите, какая-какая чернолапка? – уточнил журналист.

Ложкин без запинки повторил. Чувствовалось, что текст он знает превосходно, как хороший актер в канун премьеры.

– Газета «Жуть!». Вы один собираетесь защищать озеро? – выкрикнула девушка в белых брючках и огромных солнцезащитных очках.

– Нет, – гордо ответил Ложкин. – Со мной тысячи, десятки тысяч честных людей.

– А где они? – не унималась девушка из «Жути!». – Будут позже? Прилетят, приедут на автобусах? Или часть приехала сегодня с вами на поезде?

– Не понимайте меня буквально! – вскипел Ложкин. – Да, пока я здесь один. Я – авангард Фронта экологической обороны в Солнечноводске. Надеюсь, мне удастся мобилизовать общественность, поднять на борьбу всех людей, которым небезразлично будущее нашей планеты, колыбели человечества!

Выкрикнув все это, он уже спокойно объяснил:

– На днях в город приедут и другие представители нашей организации, включая международных наблюдателей.

– Сколько человек? – выпытывала дотошная журналистка.

– Достаточно, чтобы лечь на дороге грейдеров и экскаваторов, – уклончиво ответил эколог.

– Вы так думаете? – усомнился какой-то молодой человек с диктофоном. – Вы в курсе, сколько техники ежедневно задействовано на строительстве курорта «Солнечный»?

– Еще Суворов говорил, что воюют не числом, а умением. Недавно мы остановили и развернули два крейсера и авианосец, которые грубо нарушали международное экологическое законодательство. – Ложкин высокомерно оглядел стоящих перед ним людей. – Думаете, не справимся с тракторами и бетономешалками?

– А с Павлом Потаповым вы общались? – поинтересовался тот же молодой человек с диктофоном. – Если да, поделитесь впечатлениями с читателями газеты «Новый курорт».

– Господин Потапов отказался с нами общаться и публично назвал экологическими бандитами. Не знаю, что он имел в виду. Впрочем, про бандитов ему должно быть хорошо известно. Я неоднократно пытался связаться с ним по телефону, но он отказывается цивилизованно обсуждать проблему. Его пресс-секретарь прислал нам официальный ответ, где ссылается на разрешающие это варварское строительство документы. Но дело в том, что сами документы были изданы противозаконно.

– Вы обращались в прокуратуру?

– Естественно. Еще полгода назад послали запрос. Обещали разобраться, но пока тишина. Наверное, у господина Потапова есть для надзирающих инстанций более весомые аргументы.

Ложкин замолчал на секунду, а потом неожиданно заорал:

– Озеро тем временем гибнет! Чернолапка вымирает! А вы превращаетесь в мутантов!

На некоторое время воцарилась тишина: Ложкин восстанавливал дыхание, а его аудитория переваривала сказанное. Первым ожил журналистский корпус:

– Газета «Пусть говорят». У вас имеется разрешение от властей города на все заявленные мероприятия?

Ложкин сардонически усмехнулся:

– Если мы будем согласовывать свои действия с чиновниками, то никогда ничего не сделаем. Наша сила – в независимости.

– Вы – анархисты?

– Мы – экологи и чтим закон. Более того, в своих действиях часто на него опираемся. Но там, где необходимо, мы идем против течения. То есть плывем! – гордо возвестил Ложкин.

– Не хотите, пользуясь своим пребыванием в городе, лично пообщаться с Потаповым? Вдруг он согласится на переговоры? – вновь подала голос девушка из газеты «Жуть!».

– Есть более интересный вариант. Существует договоренность с вашим телевидением о специальной программе, посвященной экологической безопасности. Будут приглашены представители мэрии, прокуратуры, ученые-биологи. Разумеется, и мы, экологи. Господин Потапов получит персональное приглашение. Так что у нас с ним будет возможность пообщаться в прямом эфире. Вот и пусть он, глядя в глаза жителям города, поведает, как его строительные легионы разрушают природу края. Вдруг ему удастся доказать, что его деятельность безвредна? Но я в этом глубоко сомневаюсь. Давайте последний вопрос, и я покину вас. Пора заниматься делами. Руководство Фронта экологической обороны ждет от меня конкретных действий.

Последний вопрос задал молодой человек с диктофоном:

– Вы приехали защищать дюны и какого-то тростникового чернохвостика. А как насчет русалок? Они входят в ваше понимание экосистемы озера Солнечное?

– Слышал я про эти ваши чудеса, – отмахнулся Ложкин. – Я не верю в летающие тарелки, инопланетян, леших, домовых и прочую чепуху.

– Но их видели, есть документальные подтверждения!

– Не верю. Все это ерунда. А вот то, что ночью по берегу теперь шатаются толпы журналистов с фотоаппаратами и камерами – это плохо для озера и особенно для бедных птиц. Ваши беспокойные коллеги в поисках сенсации не дают им спокойно отдыхать, вить гнезда и выводить птенцов. Они нервируют последних представителей этого исчезающего вида. «Какой-то» чернохвостик! Веерохвостая тростниковая чернолапка! – вдруг снова заорал Ложкин. – Слышите? Веерохвостая тростниковая чернолапка! Вы тут реально не понимаете, что происходит у вас под носом. Безразличие приведет к тому, что возле озера вообще не останется птиц. Здесь будут обитать и высиживать яйца Потапов и ему подобные!

После этого пророческого заявления Ложкин поднял сжатую в кулак руку и, видимо, вспомнив, что представляет в Солнечноводске всемогущие международные экологические силы, громко крикнул:

– Лонг лив Экодифенс фронт!

Затем, победно оглядев застывших в недоумении людей, отправился претворять в жизнь только что озвученную программу действий.

***

Две недели Марина усиленно вживалась в роль управляющей дядиным имением. Имение – именно так она предпочитала называть про себя дом с несколькими гаражами и огромной пристройкой, в которой находилась бильярдная, с красивым парком и теннисным кортом, а также гектары земли, на которой все это было расположено. Быстро разобраться во всевозможных тонкостях и текущих хозяйственных проблемах ей помог сам Избуцкий, а также горничная Анжела, шофер Леша, повар Артур и садовник Ханджар. Со всей дядиной обслугой дружелюбная и легкая в общении Марина быстро нашла общий язык. У нее уже был небольшой управленческий опыт, приобретенный в те счастливые времена, когда они с подругами имели собственную фирму. Поэтому Марина сумела довольно ловко, не задев ничьего самолюбия и никого не обидев, объединить еще недавно разрозненных игроков, превратив их в команду единомышленников. И по праву возглавила этот маленький дружный коллектив. «Если меня здесь не считают „новой метлой“, на замечания не обижаются, а нововведения воспринимают как фактор развития – значит, все идет правильно», – рассуждала Марина.

Разобравшись с дядиным бытом, она принялась за его здоровье. Через некоторое время лечащие врачи, посещавшие дом Избуцкого почти ежедневно, в корне изменили свое поведение. Еще недавно они приходили сюда важные и надменные, как сборщики податей, вяло выслушивали жалобы пациента, на вопросы не отвечали, лишь снисходительно выписывали рецепты и направления. Теперь картина была совершенно другая.

– Мариночка, что произошло? – восхищался Виктор Федорович. – Они живо интересуются моим состоянием, готовы часами выслушивать рассказы о недомоганиях, дают дельные советы. И совершенно не говорят о деньгах!

– Просто они любят, когда им правильно ставят задачу. Только разговаривать с ними надо на их профессиональном языке, – скромно отвечала племянница.

Механизмы воздействия на любых, даже самых пафосных докторов, все их болевые точки она прекрасно изучила, работая в больницах и поликлиниках. И объяснить местным эскулапам, как правильно себя вести с дядей Витей, ей особого труда не составило. Марина сумела выработать определенный рабочий график и теперь ощущала себя весьма комфортно. Она успевала все – съездить с Лешей и Анжелой за покупками, обсудить с Артуром меню, выбрать вместе с Ханджаром место новой клумбы и решить, надо ли высаживать дополнительно розовые кусты. Кроме того, помогала дяде, если он выезжал в город, принимал гостей у себя, хотел прогуляться по парку или посидеть на берегу озера. Во время последнего разговора с мамой Марина сказала ей, что почти счастлива. И это была правда.

По вечерам Марина была предоставлена сама себе. Все ее помощники расходились по домам, а дядя отправлялся в свою комнату на втором этаже, писать книгу воспоминаний. Марина, не зная, чем занять себя, сидела у телевизора, любовалась на закаты и – скучала. Она предложила было помочь дяде с рукописью, но тот решительно отказался.

– Спасибо, но в этом деле ты мне не помощник. Все здесь, в голове. – Он постучал себя костяшками пальцев по лбу. – И отсюда – прямо на бумагу, которая, как известно, все стерпит. Даже мои мемуары.

Договор на эту книгу он заключил недавно с одним из местных издательств. Как утверждал Виктор Федорович, мыслей, фактов и всяких интригующих историй у него было хоть отбавляй. «Они все обалдеют, когда ее увидят. Кое для кого это будет неприятным сюрпризом», – грозил он каким-то неведомым читателям.

И вот теперь каждый вечер после ужина Избуцкий, проклиная все на свете, карабкался на второй этаж, к себе в кабинет, чтобы закончить рукопись к назначенному сроку. Срок истекал в декабре, так что времени оставалось не так много. По лестнице он поднимался самостоятельно, цепляясь все еще сильными руками за перила, иногда помогая себе изящной, но крепкой палкой. Марина, впервые увидев эту картину, бросилась было на помощь, но Виктор Федорович объяснил ей:

– Понимаешь, если я не буду хоть чуть-чуть двигать ногами, они у меня вообще отнимутся. Такие тренировки необходимы. Я еще и по берегу могу на костылях пройтись, вот увидишь. Сам по спальне потихоньку передвигаюсь – за мебель держусь. А там глядишь – танцевать еще буду!

Насчет танцев Марина сомневалась, но дядиным мужеству и силе воли отдавала должное. Однажды Виктор Федорович, собравшись на очередной штурм лестницы, спросил:

– Мариночка, ты так и сидишь целый вечер дома?

– Почему? На озеро хожу, читаю.

– Но это все равно дома. Поезжай в город, повеселись. У тебя же права есть? Ну, вот. Бери машину, пятнадцать минут – и ты в центре. Кино, театр, рестораны. Денег я тебе дам.

– Спасибо, с деньгами у меня все в порядке. Но может быть, я и правда съезжу? Я вам понадоблюсь сегодня?

– Ты ведь уже поняла – сейчас книга, потом я сразу ложусь спать. Езжай спокойно. Если что – я тебе на мобильный звякну. Просто держи его под рукой. Идет?

И Марина стала не только днем, по делам, но и по вечерам выезжать в город – погулять, отдохнуть, развлечься. Она полюбила Солнечноводск, где-то – деловой, активный, где-то – по-южному ленивый, расслабленный. Сладкие ароматы, уютные теплые ночи, глубокое черное небо и сверкающие звезды над озером. А то, что неподалеку отсюда плещутся два теплых моря, придавало здешним местам особый шарм.

Сегодня был один из таких вечеров. Марина сидела на веранде маленького кафе на одной из центральных улиц, недалеко от драматического театра, пила сок и неторопливо размышляла о своей новой жизни. Теперь, когда она узнала, чем живет и дышит город, что волнует его жителей, ей все здесь было интересно. Например, самая актуальная тема – превращение Солнечноводска в центр международного туризма. Курорт «Солнечное» – это была волшебная сказка, мечта, которая прямо на глазах становилась реальностью. Люди пребывали в радостном возбуждении. Инвестиции, отели, индустрия отдыха, толпы туристов! В сладком воздухе носился запах больших денег, и все его ощущали.

Или сенсация последнего времени – русалки, которые, по свидетельствам многочисленных очевидцев, появились в озере Солнечное. Городские телеканалы освещали довольно необычную тему практически ежедневно. В программах новостей интервью с очевидцами стали такими же обязательными, как прогноз погоды. Рассказы очевидцев разнообразием не отличались – видели прекрасных длинноволосых дев с рыбьими хвостами, которые либо сидели на камнях у берега, либо плыли в воде, демонстрируя весьма соблазнительную грудь. Небольшое оживление внесли два молодых человека, приехавшие в город на соревнования по виндсерфингу. Эти любители купаться по ночам утверждали, что русалки набросились на них, начали щекотать, а потом пытались утянуть за собой под воду.

Газеты публиковали фотографии, сделанные любительскими фотокамерами и мобильными телефонами. Что на них изображено, понять было сложно – то ли пожар на дискотеке, то ли заплыв на двести метров вольным стилем у женщин, то ли действительно шабаш оживших утопленниц. На них смутно угадывались чьи-то силуэты. У версии, согласно которой русалки существуют и живут в озере, было очень много сторонников. Но были и скептики. Они считали, что русалки в озере Солнечное – это такой же миф, как чудовище озера Лох-Несс.

На днях Марина даже спросила у дяди, как он относится к этим слухам, но тот лишь с досадой бросил: «Журналистская „утка“. Тут Марина вспомнила своего симпатичного соседа в самолете и его странные слова о том, что он приехал сюда ловить русалок. „А ведь мы так и не встретились с ним ни разу, – неожиданно подумала она. – Столько времени прошло, наверное, он уже вернулся в Москву“.

Марина огляделась по сторонам. Ей очень нравилось в этом городе, особенно вечером, когда множество людей выходило на улицы. Она любила гулять вдоль озера или по центральной улице, превращенной в пешеходную зону, сидеть в уютных ресторанчиках, любоваться звездным небом. Единственное, что немного досаждало, – активность лиц противоположного пола. «Чем южнее, – размышляла Марина, – тем увереннее поступь блондинок. Здесь мы легко побеждаем любую другую масть в извечной борьбе за внимание мужчин».

– Здравствуйте! – раздался чей-то веселый громкий голос прямо у нее над ухом. – Вот так встреча!

Марина повернула голову, желая посмотреть, с кем в этот раз придется объясняться. И вздрогнула от неожиданности. За соседним столиком, развернувшись на стуле лицом к ней, сидел Вадим Баратынский собственной мускулистой персоной. Одет он был в светлые джинсы и легкую рубашку, которая едва сходилась на его мощной груди.

– Мы с вами опять оказались соседями. Только на сей раз вы слева. Это почти судьба! – радостно продолжал Вадим.

– Здравствуйте, – поприветствовала его Марина, не зная, как правильно себя вести. Поболтать немного и уйти? Но уходить, честно говоря, не хотелось.

– Как ваши дела? Как продвигается расследование? – Она состроила Вадиму иронически-любезную рожицу, давая понять, что не возражает против легкой светской болтовни.

– Надо же, вы помните такие нюансы нашего недолгого разговора! – восхитился журналист. – Это приятно.

Марина в ответ снисходительно улыбнулась – мол, а ты думал! У нас никто не забыт и ничто не забыто.

– Если вам действительно интересно, могу рассказать и про расследование. Во время обеда, например. Как насчет обеда? Вы обещали, что если мы с вами случайно встретимся...

– С обедом вы опоздали, сейчас самое время для ужина. К тому же, если вы помните, я ничего не обещала.

– Да, конечно, – не унимался Вадим. – Но тогда как насчет ужина? Сами же сказали, что самое время.

– Я не ем на ночь и вам не советую. А то испортите фигуру.

– За это можете не беспокоиться. Но мне жаль, едва встретившись, вот так с вами расставаться. Давайте хотя бы поговорим о чем-нибудь.

– О чем же?

– Действительно, – задумался Вадим. – О чем бы таком потолковать? О погоде – пошло, о здоровье нам еще вроде бы рано. У вас дети есть?

– Нет, – машинально ответила Марина.

– И у меня нет. Значит, о детях тоже разговора не будет. Общих знакомых, чтобы посплетничать, у нас с вами тоже нет. Хотя... Есть!

– Что – есть?

– Один общий знакомый. Итак, Марина, позвольте поинтересоваться, как поживает Алекс? Вернулся он домой или скатился вниз по социальной лестнице и скитается в подвалах?

– Вернулся. На ваше счастье.

– Почему на мое?

– Потому, что если бы он не вернулся, то после этого вопроса я очень расстроилась бы и никогда не пошла с вами обедать.

– Да, – поскреб затылок Вадим. – Этого я не учел. Значит, повезло. По прибытии в Москву куплю Алексу заводную мышь, декоративный дуб в горшке и золотую цепь.

– Это еще зачем?

– Чтобы сидел дома, а не шляндал где попало. Однако судя по вашей реплике, обед состоится?

Марина рассмеялась. Ей определенно нравился этот здоровенный веселый мужик. К тому же ее давно никто не смешил.

– Считайте, что я приняла приглашение.

– Обещаю, вы не пожалеете! При свете розового абажура, под чарующие звуки белого рояля и позвякивание серебряных приборов, гденибудь, между фуа гра и бланкет де во, я расскажу вам о своей гнусной работе и этих дурацких расследованиях. И мы зальем горечь рассказа бутылочкой волшебного Chateau Latour урожая...

– Хватит, хватит, я все поняла. Значит, идем в «Макдоналдс».

– Марина, вы меня обижаете. Только в «Старую башню». Лучший ресторан в городе, если вы не в курсе.

– Не в курсе. Завтра вечером, часиков в восемь.

– Значит, согласны на ужин? Прекрасно!

– Видите, какая я нетребовательная и непринципиальная.

– Мы с Алексом так не считаем.

– Это еще почему?

– Ему из-за вас пришлось бросить столь волнующий подвал и его обитательниц. Я, также из-за вас, бросаю на произвол судьбы своих русалок.

– Не выдумывайте, никаких русалок не существует, – улыбнулась Марина.

– К нашему завтрашнему ужину это отношения не имеет, – сказал Вадим и неожиданно серьезно добавил: – Но они существуют, поверьте мне.

***

– Что значит – пришлось приостановить работы? Кто тебе разрешил?

Съежившийся в кресле главный инженер испуганно взирал на Павла Потапова, который навис над ним, как грозовая туча. Казалось, еще секунда, и глава строительного холдинга, словно грозный Перун, пронзит нечестивца сверкающей молнией.

Но Потапов лишь выругался и прошипел сквозь зубы:

– Ты у меня за простой из своего кармана заплатишь, понял?

– Павел Андреевич, – взмолился главный инженер, тут же с ужасом представив, о какой сумме может идти речь. – Что было делать? Там старушки с маленькими детьми лезли прямо под колеса! Водители боялись ехать. Ведь задавят – шуму не оберешься. Еще в суд подадут. Я и подумал...

– Ты не думать должен был, а советоваться. Чем охрана занималась? Юра, ты чего, своих бугаев не мог мобилизовать? Оттеснили бы толпу подальше – и все дела. Первый раз, что ли?

Начальник охраны встал и, осторожно кашлянув, ответил:

– Такое – в первый. Мы пытались действовать как обычно. Все же отработано. Но эта рыжая сволочь Ложкин просто специалист по диверсионным операциям. Пока мы осторожно теснили бабулек с детьми, из-за дюн вылезли совершенно раздетые девицы и стали бегать по стройплощадке, мешая рабочим. Тогда мои ребята бросили бабулек и стали ловить голых женщин. А когда поймали, то появились люди с фотоаппаратами и камерами, которые, оказывается, все это снимали. Девицы стали орать, что охранники на них напали с определенными целями. И тут же давали интервью примчавшимся журналистам. Бабульки тем временем окружили грейдеры, стали кидаться консервированными помидорами, измазали двух бульдозеристов вареньем, а детей рассадили на дороге так, что проехать было невозможно. Потом появился Ложкин в сопровождении казаков. Казаки достали шашки и пообещали, что порубают всех, кто прикоснется к старухам и детям. В общем, полное безобразие. И все это на глазах у прессы. Что мы могли сделать? Не огонь же по ним открывать?

– Ты меня спрашиваешь? – зло сощурился Потапов. – Я за что тебе деньги плачу? Твоя забота мою стройку охранять, вот и охраняй. Какая там сейчас ситуация?

– Большинство под вечер расползлось по домам. Завтра обещали прийти снова. На ночь остались три или четыре активиста. Палатку поставили.

– Значит, так. Сейчас позвони в местный наркоконтроль, скажи, что в палатке собрались наркоманы. Подкиньте к палатке пару шприцев и позвоните. Пусть подъедут. А завтра делай что хочешь – ставь заборы, распыляй слезоточивый газ, заключай договор об охране с милицией, но чтобы больше такого не было. Мы не можем терять ни одного рабочего дня. У нас сроки. И деньги. Не только мелочь всяких лохов, которые хотят здесь прикупить квартирку по случаю. На них мне плевать. Но здесь крутятся очень большие деньги серьезных людей. Ими мы не можем рисковать, нас не поймут. Дальше надо объяснять?

– Хорошо, – вздохнул начальник охраны. – Может быть... Павел Андреевич, я вам изложу некоторые соображения позже, когда мы будем одни. А то...

– Говори, чего мямлишь, – поторопил его Потапов. – Тут все свои. Да?

И сурово посмотрел на главного инженера. Тот покорно кивнул и дальше сидел с видом человека, которому предложили выбор между ядом и электрическим стулом.

– Если Ложкина нейтрализовать, – негромко отчеканил начальник охраны, – все будет гораздо спокойней. Я про него много слышал. Он сумасшедший, с ним договориться нельзя, денег он не берет. Пока он здесь, нам покоя не будет.

– С ума сошел? – взвился Потапов. – Он сюда прибыл как полномочный представитель зарубежной организации. Зачем нам международные скандалы? Это может выйти на федеральный уровень, и тогда вообще не отмоемся. И потом, приучайся уже работать цивилизованно. В рамках закона. Подумай, подключи милицию. Ведь можно этого Ложкина арестовать за что-нибудь? За хулиганство или за то, что улицу на красный свет перешел. Поговори с ребятами в УВД. Посадим ненадолго, но в прессе его таким бандитом выставим, что даже свои от него отвернутся. Я могу сделать официальное заявление относительно полной экологической безопасности нашего строительства. Опубликуем документы, на основании которых мы строим курорт на берегу озера.

– Так эти экологи – они же упертые, если они уже зацепились за нас – не выпустят. Психи сегодня – не дефицит.

– Мне что, больше делать нечего? – не выдержал Потапов. – У меня два контракта на сто тридцать миллионов евро лежат, а я какими-то канарейками занимаюсь. Принимай меры, потом мне доложишь. Мы входим в завершающий этап строительства, скоро обратной дороги уже не будет. Пусть тогда они своих редких пташек дома на чердаках разводят.

***

– Мариночка, давай посмотрим местные новости. Составишь мне компанию?

– С удовольствием, дядя Витя.

Марина помогла дяде удобно устроиться в гостиной и, взяв пульт, уселась в любимое широкое кожаное кресло.

– Удовольствия не обещаю. Наши телевизионщики провинциальны, но при этом наглы и жадны до денег. Мне они в свое время много крови попортили своими репортажами и расследованиями. С тех пор я смотрю только центральные каналы.

– Но иногда хочется по старой памяти своих кровопийц послушать?

– Ты правильно все понимаешь, – кивнул Иззбуцкий. – Ты мои глаза и уши в городе, и я тебе благодарен за то, что держишь меня в курсе всех новостей. Но иногда разбирает посмотреть – что там нового у них без меня происходит.

– И убедиться, что ничего не меняется в этом лучшем из миров? – засмеялась Марина.

– В общем-то да, – согласился Виктор Федорович.

Зажегся огромный плазменный экран, и в тот же миг из динамиков грянуло:

– Вы смотрите вечерние новости на канале СТВ-Прим. В студии Светлана Дмитрюхина. Здравствуйте. Мы начинаем программу со скандального происшествия на строительстве курорта «Солнечный».

Несколько минут на экране старушки метали в грейдеры помидоры, матерились охранники, бегали голые красотки и глупо улыбались растерянные рабочие. Наконец в кадре возник суровый и решительный корреспондент с огромным микрофоном в руке. Казалось, еще секунда, и он метнет этот микрофон вместо гранаты в бетономешалку, а сам, рванув на груди майку, бросится под гусеницы ближайшего бульдозера.

Но ничего такого не произошло. Из всего увиденного и услышанного молодой человек с микрофоном сделал довольно странный вывод:

– Множество раз общественность города выступала против появления у нас нудистских пляжей. И вот мы видим результат – возмущенные пенсионерки с детьми вынуждены вступать в столкновение с охранниками, которые, вместо того чтобы охранять строительные объекты, бегают за голыми женщинами.

После этого героические интонации исчезли, и тон корреспондента стал предельно язвительным:

– В связи с этим хочется задать вопрос городским властям и лично мэру Рощину – сколько еще мы будем терпеть подобное безобразие?

Избуцкий повернулся к Марине и удивленно спросил:

– Ты что-нибудь поняла?

– Нет, а вы?

– Я тоже. Только вот бедному Рощину непонятно за что досталось. Это мой преемник, толковый мужик. Последние пять лет был у меня заместителем по жилищно-коммунальному хозяйству. Представляешь, раньше меня вот так, к месту и не к месту приплетали. Но, конечно, с этим строительством столько проблем. Хоть это уже без меня началось, но мои бывшие сослуживцы кое-что рассказывают.

– Но ведь для города хорошо, что строится такой курорт?

– Как тебе сказать. Хорошо-то хорошо, но не для всех. Ведь раньше как здесь было? Ты же знаешь, что вода в озере многие десятилетия, даже столетия считалась целебной?

– Да, я еще в Москве читала летописи. Очень интересно, – поддакнула Марина.

– Озеро Золотым называлось, представляешь? А предки не дураки были, понимали толк в таких делах. Сюда почти до самой революции члены царской фамилии приезжали здоровье поправлять. Однажды, говорят, сам святой черт Гришка пожаловал.

– Распутин? – ахнула Марина.

– Так рассказывают. При советской власти сюда партийцы зачастили. Санаторий им построили, до сих пор стоит. Правда, сейчас в запустение пришел, никому не нужен.

Избуцкий о чем-то задумался, потом неожиданно резко сказал:

– Здесь же два моря рядом, в итоге все курортники туда и перекочевали. Советская власть всякую мистику не любила – что еще за волшебная вода да как это объяснить с точки зрения материализма... Построили неподалеку от озера дурацкий заводишко, никому не нужный. И стали в озеро всякую дрянь сливать. Вода, естественно, цвет изменила. В озере какой-то моллюск редкий обитал – тот вообще погиб. Вроде бы и цвет воды от этого моллюска зависел. Ученые письма в правительство писали, скандал был, ужас. Заводик закрыли, только озеро уже не то стало. В общем, последние годы ездили сюда в основном дикари-туристы и экологи, интересующиеся местной фауной. На счастье, птичка одна редкая здесь осталась гнездиться. Знаешь, местные ведь жили в основном заработком с курортного сезона, поэтому многие в те годы переехали ближе к Черному или Азовскому морю, у кого как получилось.

И вот в прошлом году объявился этот миллионер-строитель Потапов. Стал землю по берегу скупать и строить новый курорт. Планы у него, конечно, грандиозные, но только вот с людьми не считается. Ему ведь все больше и больше земли надо, а у местных жителей здесь летние домики, сады, огороды. Так люди Потапова им одной рукой деньги суют, причем небольшие, а другой грозят – смотрите, мол, все равно отнимем, только бесплатно. Не дело это. Тут уже и суды были, и склоки всякие, и шумиха газетная. Вот я поэтому и говорю – по большому счету, может, для города все это неплохо, но для кого-то – трагедия.

Впрочем, у Потапова документы и на земельные сделки и на строительство всегда в порядке. Прокуратура проверяла – ничего противозаконного не нашли. Там адвокатов целая контора на него работает. И с чиновниками в Москве умеет договориться. Я ведь кое-что в таких делах понимаю.

– А с новым мэром, вашим преемником, он в хороших отношениях?

– Не знаю. На люди такой сор обычно не выносят. Но мне кажется, они договорились. Это так, Мариночка, между нами. Во всяком случае, когда Рощин по средам объезжает строящиеся городские объекты, он непременно заедет в «Солнечный», похвалит, отметит темпы работ да в камеру скажет о том, какие перспективы открывает новый курорт. С ним ведь всегда телевизионная группа разъезжает. Слушай, племянница, мы ведь с тобой про телевизор совсем забыли! Давай новости досмотрим.

Однако новости уже кончились. С экрана им улыбалась кукольное личико юной ведущей.

– С вами «Криминальное обозрение». Об оперативной обстановке в городе расскажет начальник Управления внутренних дел Солнечноводска полковник Карпачев.

– Знаешь, – обрадовался Виктор Федорович, тыча в экран пальцем, – я ведь кандидатуру Петьки Карпачева на эту должность с Москвой согласовывал. Они своего человечка сюда хотели прислать, а я настоял – Петька местный, всех знает, все его знают. Правильный мужик. Если за дело – накажет, но против правды не пойдет. Не знаю, усидит ли при новых временах. Да и возраст у него на грани.

– ...Открывший в баре гостиницы «Озерная» стрельбу из травматического пистолета арестован. Им оказался приезжий, двадцатитрехлетний житель Пензы. В настоящий момент ведется следствие, – читал по бумажке начальник УВД, плотный дядька с сердитым лицом и короткой седой стрижкой.

Не успела Марина подумать, что глаз Петьки Карпачева ей, видимо, увидеть так и не придется, как полковник оторвался от шпаргалки и уставился тяжелым, немигающим взглядом прямо в камеру. Ей на секунду показалось, что сейчас главный милиционер города прямо с телеэкрана шагнет в гостиную и строго поинтересуется, есть ли у нее временная прописка.

Но ничего такого не произошло. Карпачев немного посопел, а затем выдал такое, отчего Марина оцепенела, а Избуцкий широко открыл рот.

– Вчера ночью на городском пляже был задержан Лемарксэн Ширинкин 1954 года рождения, четырежды судимый за преступления, совершенные на... х-м, сексуальной почве. Последние два года он лечился в психиатрической больнице.

– Что за имя такое? – удивилась Марина.

– Расшифровывается как Ленин-Маркс-Энгельс. Даже для времен двадцатилетней давности имя нечастое. Наверное, папа и мама Ширинкины были истинными большевиками, – объяснил Избуцкий.

Начальник УВД тем временем продолжал:

– Правоохранительные органы взяли Ширинкина под наблюдение после того, как была зафиксирована его переписка с сексуальными мень... Я хотел сказать – с рецидивистами аналогичного профиля из других городов России и стран ближнего зарубежья. Эти... граждане планировали нападение сексуального характера на русалок, якобы имеющихся в озере Солнечное. Не обнаружив русалок, Ширинкин стал приставать к женщине, которая приходила купаться поздно ночью. Его действия были пресечены находившимся неподалеку столичным журналистом Вадимом Баратынским и вовремя подоспевшим нарядом милиции.

В кадре на пару секунду появилось улыбающееся лицо Баратынского.

– Ой, – воскликнула Марина. – Вадим!

– Ты его знаешь? – с любопытством спросил Избуцкий.

– Да, – беззаботно ответила она. – Из Москвы вместе летели, в самолете познакомились.

Про то, что они уже дважды унижали в городе, она на всякий случай умолчала. Ведь пока непонятно, в какую сторону эта романтическая история повернет. Чего дядю зря нервировать?

На экране снова появилась ведущая:

– Мы обращаемся ко всем гражданам с просьбой быть предельно осмотрительными во время ночных прогулок и купаний. По информации, полученной редакцией «Криминального обозрения» из источников УВД, в городе сейчас могут находиться единомышленники задержанного Лемарксэна Ширинкина. Ведь нет гарантии, что в самый ответственный момент рядом с вами окажется бесстрашный защитник, каким оказался наш московский коллега.

Тут юная ведущая кокетливо улыбнулась, а на экране как символ торжества справедливости снова возникла физиономия Вадима.

– А журналист этот – весьма симпатичный молодой человек, – одобрительно загудел Виктор Федорович, выключая телевизор. – И смелый. Впрочем, я его тоже немного знаю.

– Откуда? – удивилась Марина.

– Он приходил ко мне. Как раз про русалок расспрашивал. Я же часто на берегу по вечерам и даже по ночам сижу, многие об этом знают. Вот кто-то его и надоумил. Впрочем, он здесь всех обошел, кто еще остался жить около озера.

– Ну, и что вы сказали ему? Про журналистскую «утку»?

В этот раз Виктор Федорович ответил не сразу. Несколько минут смотрел в потолок, словно раздумывая, поделиться своими мыслями с Мариной или нет. Потом все-таки решился:

– Понимаешь ли, Мариночка. Не хотел тебе говорить, ну да ладно. С кем же мне еще поделиться? Я, конечно, не верю ни в каких русалок. Только вот однажды я видел такое, что объяснить никак не могу.

– Что, дядя? – встревожилась Марина, удивленная странными интонациями в его голосе.

– Давай договоримся – все, о чем я тебе сейчас скажу, останется между нами.

– Конечно, не волнуйтесь.

– Прекрасно, тогда слушай. Это было в самом начале лета. Ночь, темно, жарко, вода тихонько плещет. Я сижу в своей коляске на берегу, любуюсь. Вдруг смех. Женский. Звонкий такой. И вроде два человека смеются. Не на берегу – на воде. Я подумал – на лодке кто-то катается. И вот через секунду вижу – мимо меня быстро проплывает девушка, потом – еще одна. Плывут на спине. Волосы длинные и вроде бы зеленые, хотя в темноте непонятно. Голые, то есть грудь видна. Я крикнул: «Вы кто?» Одна из них обернулась, глянула на меня – и нырнула в воду. И тут я похолодел – нижняя часть туловища, которая уже скрывалась под водой, была серебряная. Аж вся заискрилась под луной.

Избуцкий тяжело вздохнул, словно еще раз переживал те мгновения, и закончил:

– Марин, ты только не подумай, что твой дядя не только обезножел, но еще и умом тронулся. Но, по-моему, это был хвост.

– Так вы все это рассказали Вадиму? – взволнованно спросила Марина.

– Нет, конечно, – чуть помедлив, сказал Избуцкий.

– Но почему?

– Вот именно потому, что мне отказали ноги. Но не разум.

***

– Значит, вот как ты ведешь себя, двуличный тип! Сначала провожаешь меня, а потом идешь на пляж спасать от маньяков прекрасных незнакомок?

Был вечер, и Марина с Вадимом неторопливо прогуливались вдоль озера, собираясь чуть позже отправиться ужинать, а потом в кино.

– Да, сделала мне милиция рекламку, – усмехнулся Вадим. – Просил же я их – не надо мое имя упоминать.

– О, мой застенчивый герой! – громко и с выражением процитировала Марина, вскочив на низенький парапет набережной. Проходящие мимо люди с удивлением оглядывались на нее.

– Что-то знакомое, – буркнул Вадим, осторожно поддерживая ее под локоть.

– К сожалению, не твой великий предок. Белла Ахмадулина.

– Понятно, где уж нам до корифеев отечественной поэзии. Осторожнее, не свались в воду.

– Ничего, ты спасешь меня, правда? Я ведь не хуже той красотки с пляжа?

– И сравнивать нечего. Красотка, кстати, весит килограммов сто. Она при желании могла бы этого маньяка голыми руками придушить.

– Так спасешь?

– Если успею.

– Что может тебе помешать?

– Не знаю. Русалки защекочут, утащат на дно.

– Конечно! Здесь же, если верить нашей правдивой прессе, русалки завелись. А знаешь, ведь именно русалкам мы обязаны нашему знакомству.

– То есть?

– Ну, если не эти прекрасные девы, ты бы не полетел в Солнечноводск, и мы не встретились бы в самолете.

Марина легко спрыгнула вниз и немного покружилась перед Вадимом в беззвучном танце.

– Ах, русалки! В чешуе, как жар горя...

– Секундочку, не нужно передергивать. Эти строки написаны совершенно по другому поводу. В Ахмадулиной я не силен, но мухлевать с Пушкиным не дам.

– По какому это праву? – подбоченилась Марина, весело глядя на своего спутника снизу вверх.

– Я же потомок поэта, который дружил с Александром Сергеевичем. Не забывай об этом.

– Как об этом забудешь.

Марина снова вскочила на парапет и продекламировала:

– «Слушайте, товарищи потомки, агитатора, горлана, главаря!»

Глядя на раздухарившуюся Марину, Вадим засмеялся:

– До Маяковского добрались. У нас сегодня поэтический вечер?

– Почти. Впрочем, я свои скудные познания почти исчерпала. Пойдем ужинать?

– Ужинать? Что ж, это хорошая мысль. Только сначала послушай.

Он отступил на шаг, спрятал руки за спину, сделал умильное лицо и хорошо поставленным голосом продекламировал:

Бывал обманут сердцем я,
Бывал обманут и рассудком,
Но никогда еще, друзья,
Обманут не был я желудком.

Марина не удержалась и захлопала в ладоши: – Ой, какая прелесть! Это ты написал? – Как можно?! Это – «Пиры» Евгения Баратынского. Я ведь из тех потомков, на ком природа отдыхает. Пишу дурацкие статейки, стихов не сочиняю. Зато иногда читаю их. – Слушай, почитай мне еще что-нибудь. У тебя здорово получается. – Ладно. Еще немного. Вадим вскинул подбородок и прочитал:

Трудясь над смесью рифм и слов,
Поэты наши чуть не плачут;
Своих почтительных рабов
Порой красавицы дурачат;
Иной храбрец, в отцовский дом
Явясь уродом с поля славы,
Подозревал себя глупцом;
О бог стола, о добрый Ком,
В твоих утехах нет отравы!
Прекрасно лирою своей
Добиться памяти людей;
Служить любви еще прекрасней,
Приятно драться; но, ей-ей,
Друзья, обедать безопасней!

Марина расхохоталась. – Слушай, это чудо. – А ты думаешь, моего предка зря Пушкин с Дельвигом ценили? Вадим шутливо раскланялся и взял Марину под руку. – Все, пора от пищи духовной перейти к грубому материализму. Идем в ресторан. – Значит, обедать безопасней? Вот почему ты пригласил меня на обед. Это у вас фамильное.

– Между прочим, мы с тобой ни разу не пообедали. Только ужинаем.

– Пока не получается, у меня днем дела. Да и ты, кажется, занят. Кстати, где обещанный рассказ о твоем расследовании? Какие результаты? Поймал хоть одну русалку?

– Все не так просто, как ты думаешь. Это не рыба все-таки.

– А что?

– Никто не знает. Загадка... Хотя понаписано о них – ужас сколько. Я ведь ночью на пляже оказался не для того, чтобы маньяков ловить.

– Из-за русалок?

– Именно. Сколько дней я охочусь за ними – и на берегу, и под водой. Но пока лишь косвенные подтверждения, не более.

– Слушай, насчет русалок ты серьезно? Или это ваши журналистские игры – тираж увеличить и тому подобное? Давай колись, я никому не скажу. Ведь ужас какой-то – по телевизору, радио, в газетах, в магазинах, на улице – только и слышно про их очередные вылазки и проделки.

– Тираж увеличить всегда полезно. Но что касается здешних русалок – тут все не так просто. Давай я тебе за ужином расскажу. Надо же девушку, тебя то есть, чем-то развлекать.

Они вошли в полупустой ресторанчик под названием «Бриз» и уселись за столик в глубине зала. Когда официант ушел выполнять заказ, Вадим возобновил прерванный разговор:

– Знаешь, не хочу тебе читать лекции по мифологии, но тут необходимо понимать, с кем имеешь дело. Исторический аспект проблемы не менее важен, чем сегодняшние события. Что ты знаешь про русалок?

– Ну как... – задумалась Марина. – Девушки с хвостом. Плавают в воде. Все!

– Позволь сразу уточнение – не просто с хвостом, а с рыбьим хостом. И не просто плавают, а живут в воде. Поскольку я уже в теме, позволь тебе кое-что рассказать.

– Я вся обратилась в слух! – поощрила его Марина.

Честно говоря, она была заинтригована не столько городскими сплетнями и странным рассказом дяди, сколько серьезностью, с которой Вадим подходил к этой вздорной проблеме.

– О них известно с древних времен. Наши предки считали, что русалками становятся девушки, которые утопились из-за несчастной любви. Кстати, знаешь, почему их назвали русалками?

Марина отрицательно покачала головой.

– Есть гипотеза, что это производное от слова «русый».

– В смысле, что они все были блондинками? – Марина покрутила головой, рассыпав по плечам белые волосы. – Вот такими, как я?

Неожиданно Вадим поднял руку и осторожно дотронулся до светлого завитка. Потом быстро отдернул ее и как-то вяло пояснил:

– Да, как правило, это были блондинки. С роскошными, как и у тебя, волосами. Только они у них очень длинные, чтобы скрывать наготу от посторонних глаз. Вообще-то «русый» на древнеславянском значит чистый, светлый. Это в том числе и характеристика среды обитания – рек, озер, ручьев. Водоемы, по славянским поверьям, – путь в подземное царство. И по этому пути русалки приплывали и выбирались на берег.

– Знаешь, – заговорщицки понизила голос Марина, сделав вид, что не обратила внимания на внезапное проявление эмоций, – я никогда не могла понять, как это они с хвостом своим по суше передвигаются. Ползком, что ли?

– Тут, знаешь, путаницы много, – признался Вадим. На Марину он не смотрел, сосредоточенно разглядывал скатерть на столе, словно там было невесть что интересное. – В славянской мифологии у русалок вообще нет хвоста и жить они могли не только в воде, но и в горах и на деревьях.

– Слушай! Ну конечно, у Пушкина в «Руслане и Людмиле», помнишь? «Русалка на ветвях сидит».

– Нет, вечер поэзии еще не закончен, – заметил убитым голосом Вадим, чье настроение ухудшалось с каждой минутой. Теперь он без энтузиазма рассматривал стоящую перед ним тарелку.

– Просто он плавно перетек в вечер мифологии. Рассказывай дальше, очень интересно.

Марина прекрасно понимала, что сейчас происходит в душе ее спутника. В настоящий момент ему хотелось говорить не о каких-то там мифах, а о себе самом, о своем отношении к ней, Марине. Однако она решила, что время для объяснений не наступило. Ей очень нравился Вадим, но она еще не была готова к новым отношениям. Сейчас им лучше беседовать о русалках. Неважно, каких – с хвостом, без хвоста. Хоть на подводных крыльях.

– Ты меня заинтриговал. Пожалуйста, рассказывай дальше. Еще немного – и я вместе с тобой отправлюсь за несчастными девушками.

– Вот этого делать не стоит, – глянул на нее исподлобья Вадим. – Сейчас самое неподходящее время.

– Не понимаю. Объясни!

– Недавно прошла русальная неделя. А скоро – Иван Купала.

– Все равно ничего не поняла.

– Русальная неделя – неделя от Троицы до Духова. Это примерно начало—середина июня. В это время не рекомендуется не только купаться, но даже ходить вблизи водоемов.

– Ну да?

– Русалки выходят из воды, бегают по полям, качаются на деревьях. А если им встретятся люди, могут защекотать до смерти или затащить в воду. Особенно страшен четверг.

– Почему?

– Откуда я знаю? «Русальичин велик день» называется. Впрочем, ночь на Ивана Купалу не менее опасна в этом смысле. Русалки опять появляются из воды, водят хороводы. Считается, что в купальскую ночь они обладают особой силой и могут утащить с собой под воду кого угодно.

– Господи, страсти какие. И ничего не помогает? Чеснок или что-нибудь в этом роде?

– Полынь. Ее русалки не любят и боятся.

– Слушай, откуда ты все это знаешь? – Марина изо всех сил пыталась растормошить Вадима и вытащить его из пучины меланхолии, куда он норовил погрузиться.

– К поездке готовился, – немного оживился Баратынский. – Понимаешь, ведь действительно есть фотографии, видео, свидетельства многих людей. К нам в редакцию один парень пришел – он на мобильник снял. Такое не подделаешь.

– И что, там видны русалки? – затаив голос, спросила Марина.

– В общих чертах. Волосы, грудь, что-то похожее на хвост.

– Ты же говорил, у них нет хвостов.

– Я сказал, что славяне так считали. А в европейской традиции русалки как раз с хвостами. Но там, в общем-то, понятно, откуда ноги растут. В смысле – откуда хвосты взялись.

– Откуда? – Марина с облегчением заметила, что к Вадиму постепенно возвращается утраченная было жизнерадостность. – Говори, не трави душу. Даже не подозревала, что мне будет так интересно.

– А ты не утомилась от моих рассказов? Почти ничего не съела.

– Зато прикончила два бокала вина. Так что там насчет хвоста?

– Ну, к примеру, древние греки сирен изображали как женщин с рыбьими хвостами. Между прочим, во многих языках – итальянском, французском, польском, испанском – русалок называют словами, производным от греческого «сирена». У европейцев сохранились старинные письменные свидетельства, где описываются существа, выловленные из воды: полулюди-полурыбы. Есть исландские хроники двенадцатого века, голландская рукопись пятнадцатого века, мемуары капитанов английских и испанских судов, датированные семнадцатым и восемнадцатым веками. Между прочим, сам Христофор Колумб во время первого плавания сделал запись о том, что видел у берегов Гвианы трех дев с рыбьими хвостами, резвящихся в воде.

– Не может быть! Это кто-то выдумал.

– Если кто-то и выдумал, то сам Колумб. Вот ты не поверила, а Петр Первый поверил. Он очень внимательно изучал записи великого мореплавателя. Но завершая тему хвостов, хочу заметить, что германская ундина – русалка без хвоста.

– Фантастика! Колумб, Петр Первый, Иван Купала. Теперь я понимаю, почему ты так серьезно к этому относишься.

– Боюсь тебя разочаровать. Дело не в исторических документах и языческих верованиях, а совсем в другом.

– В чем же?

– Я видел русалку собственными глазами. Или кого-то, очень похожего на нее. Правда, дело было ночью, поэтому рассмотреть толком мне это существо не удалось.

– И что в связи с этим ты намерен делать?

– Продолжать расследование. Ведь меня именно за этим сюда и командировали. Впрочем, – тут Вадим наконец весело улыбнулся, – русалки уже во второй раз сыграли в нашей судьбе положительную роль. Первый раз, как ты верно заметила, они свели нас в самолете.

– А второй? – лукаво прищурилась Марина.

– Задержали меня в Солнечноводске. Если бы не эта русалочка, которая решила ночью поплескаться у берега и попалась мне на глаза, я бы еще дней десять назад собрал вещички и улетел в Москву. Тогда бы мы, возможно, никогда больше не встретились. Вот поэтому у меня прямо сейчас родился грандиозный тост.

– Если я правильно тебя поняла... – Марина подняла бокал.

– Именно. За русалок озера Солнечное!

 ***

– Думаешь, я один такой умный, за русалками приехал? Ничего подобного. Здесь еще человек десять из московских газет и журналов, не считая фотокорреспондентов, плюс три телевизионные группы с очень неслабых каналов. И это только те, кого я знаю лично. Догадываюсь, что по городу шастает еще пяток-другой неизвестных мне журналюг. Сумасшествие какое-то!

Они прогуливались по городскому парку. Было совсем поздно, но расставаться не хотелось.

– Сумасшествие, – согласилась Марина. – Однако что-то во всем этом странное. Ни с того ни с сего – русалки. Ладно бы, на далеком таежном озере или в каких-то лесных омутах. А тут – строительство, народу полно, курортников навалом. И еще те, которые за недвижимостью понаехали. Ну, и любители русалок, само собой. Караул.

– Это сейчас тут народу полно. А года три-четыре назад запустение было. Я сюда с приятелем приезжал, он на телевидении работает. Артем Таран, слышала?

– Он из какой-то странной передачи, кажется, только я название не помню.

– «Паранормальная вакханалия» называется.

– Ах, да, точно.

– Он, кстати, и сейчас здесь – сочетает приятное с полезным.

– Тоже по русалочьи души приехал?

– Снимает про них фильм. Кстати, о душах. Хочешь еще фактик?

– Давай, интересно же.

– Так вот, в Западной Европе издревле считали, что у русалок нет души. Они вроде бы хотят ее обрести, но не могут найти силы выйти из моря. Помнишь «Русалочку» Андерсена? Ведь она там ищет душу в любви с человеком.

– Так все грустно. Я уже начинаю их жалеть. Слушай, а что же твой приятель будет показывать в своем фильме? Компьютерную графику? Кадры из мультфильма «Русалочка» и сцены из балета «Жизель»?

– Почему «Жизель»?

– О, я думала, ты все-все про русалок знаешь. Там же героиня после смерти становится чем-то таким... Вроде русалки.

– Спасибо, теперь буду знать. И даже, может быть, первый раз в жизни схожу на балет. Тебя можно пригласить, чтобы было не так страшно?

– Посмотрим на твое поведение. Так что насчет приятеля-телевизионщика?

– Думаю, Артем просто воспользовался случаем и приехал за казенный счет. Он давний фанат этих мест. Несколько лет назад наведывался сюда делать один репортаж. Артем раньше работал корреспондентом в службе новостей и занимался в том числе всякими проблемными темами. В Светловодске тогда случился скандал с производством, которое отравляло озеро. То ли сливали отходы, то ли производили захоронения контейнеров...

Тут Марина вспомнила, что дядя Витя о чем-то таком ей тоже рассказывал, но промолчала, не желая перебивать Вадима.

– Вот с тех пор Артем просто влюбился в озеро. Сам не раз приезжал и меня сюда затаскивал. В принципе здесь под водой поплавать действительно удовольствие. А Таран – он чего-нибудь да снимет. Находчивый парень, настоящий профессионал.

– Вадим, научишь меня плавать с аквалангом? – вдруг спросила Марина.

– Да, мэм. Когда пожелаете.

– Я завтра после обеда смогу освободиться. Дядя Витя едет на юбилей к какому-то своему приятелю. – С таких мероприятий, как деликатно выразился Избуцкий, быстро не возвращаются. – Я тебе дополнительно позвоню. А ты сможешь?

– Конечно, ты ведь знаешь – моя работа ночная.

– Мы будем плавать на пляже?

– Нет, найдем укромный уголок. Озеро большое. Слушай, мне кажется, ты голодная осталась. Так ничего толком не поела.

– Ничего страшного. Слушай, а чем русалки питаются?

– Рыбой, наверное, чем же еще? Моллюсками всякими.

– Интересно. Знаешь, что я сейчас вдруг подумала? Может быть, не завод виноват, что в озере исчез тот моллюск? Может, его русалки съели?

– Какой моллюск?

– Который воде золотистый цвет придавал. Ты разве не в курсе?

– Я-то в курсе. А у тебя откуда сведения? Из летописей?

– Слышала где-то, – пробормотала Марина, которую на самом деле меньше всего интересовали исчезнувшие моллюски.

Словно почувствовав ее настроение, Вадим закруглил тему:

– Бог с ними, с моллюсками. Нам шеломами черпать из озера воду перед битвами не придется.

– Не зарекайся. А ты что, тоже читал летописи?

– Разумеется.

– Заметь, про русалок там ни слова.

– Да знаю я. Если уж я изучаю тему, то изучаю досконально.

– Слушай, – вдруг мечтательно сказала Марина. – Русалки и те рыбу едят. А я за все время в Светловодске ни разу рыбы не ела. Все мясо, мясо. Давай завтра рыбки закажем.

– Конечно, закажем. В коне концов, быть у озера и не поесть рыбу – это преступление.

***

В десять пятьдесят утра представительский «Мерседес» Павла Потапова подъехал к зданию солнечноводской мэрии. Но едва он остановился, как в него тут же полетели куриные яйца и помидоры. Секунду спустя сверкающие черной эмалью дверцы и тонированные стекла лимузина стали напоминать ранние полотна основоположника русского абстракционизма Кандинского.

Прибывшие на двух джипах охранники пытались помочь шефу, но тоже попали под мощный перекрестный обстрел. В итоге они ретировались обратно в машины, бормоча страшные угрозы и вытирая помидорный сок. Теперь разъяренный Потапов, не решаясь выйти из автомобиля, матерился в телефонную трубку, требуя у милиции немедленно обеспечить порядок, безопасность и цивилизованный проход в здание мэрии. На одиннадцать часов у него была назначена встреча с мэром города Рощиным.

Наконец прибывшие милиционеры оттеснили нападавших на безопасное расстояние, и генеральный директор стройхолдинга «Малахит» смог без ущерба для своего внешнего вида выйти наружу. Его взгляду предстала грандиозная картина. На площади, углом друг к другу, были растянуты два гигантских плаката. На одном кровавыми буквами было выведено: «Банду Рощина – под суд!» На другом значилось: «Потапов, гоу хоум!» Видимо, автор текста был уверен, что господин Потапов в школе английским письменным не овладел.

Перед милицейским кордоном полукольцом стояло несколько сотен человек, в большинстве своем – пожилые женщины. Однако немало было длинноволосых юношей и коротко стриженных девушек. В руках собравшиеся держали целлофановые пакеты, где, надо думать, и лежали продукты питания, превращенные в средство нападения. В первых рядах возвышалась страшная носатая тетка в бейсболке и неприлично обтягивающем спортивном костюме молочно-белого цвета. Она была похожа на бабу-ягу, которую выпустили поиграть за нью-йоркских Yankees.

Правда, в руках баба-yankees держала не бейсбольную биту, а грубо сколоченную маленькую виселицу в форме буквы Г. На виселице болталось чучело без одежды, но зато с заботливо нарисованным лицом. Лицо показалось Потапову знакомым. Внимательно присмотревшись, он с содроганием узнал себя. Видимо, чтобы у него не осталось иллюзий относительно того, кто болтается на перекладине, на животе чучела было крупно написано: «Потапов».

Увидев, что недруг покинул машину и уже готов улизнуть под защиту стен мэрии, толпа взревела.

– Что вы хотите? – спросил у собравшихся капитан, руководивший жидкой линией милицейской обороны. В руках он держал допотопный мегафон, который только усложнял общение с людьми.

– Передать мэру требование прекратить строительство на дюнах, сделать строителям последнее предупреждение и сжечь чучело Потапова! – проинформировал кто-то из толпы.

– Все это несанкционированно и, следовательно, незаконно! – радостно возвестил капитан. – Прошу разойтись. И помидорами больше не кидаться.

Тут вперед выскочил упитанный рыжий тип с наглой физиономией и заорал:

– Вперед! Не дадим супостату уйти! Мы заставим этого разорителя птичьих гнезд капитулировать!

– Ложкин, стоять! – рявкнул в мегафон капитан. – Вы будете арестованы за нарушение...

Но Ложкин был мастером своего дела и вел толпу на штурм не впервые. С криком «Врешь, нас не запугаешь!» он сорвался с места и, совершив пробежку, достойную финала мирового первенства по регби, прорвался через заграждения. В образовавшуюся после его рывка брешь проникло еще десятка полтора защитников окружающей среды. Находившийся в резерве милицейский наряд, выполнявший в этой битве функции засадного полка, был послан капитаном-воеводой на поимку авангарда противника.

Неустрашимый Стас Ложкин, как болид Формулы-1, с ревом несся туда, где стоял генеральный директор «Малахита», окруженный охранниками. Он врезался в них с такой силой, что все повалились на землю, вымощенную гранитной плиткой.

И все же через несколько минут порядок был восстановлен. Милиционерам удалось снова загнать всех за ограждения, а Потапов в сопровождении двух охранников отправился к мэру. Три других охранника помогали тащить брыкающегося эколога-экстремиста к патрульной машине. Ложкин, как золотая рыбка на конвейере консервного завода, трепыхался отчаянно, но молча. Толпа за ограждением недовольно гудела.

Сообразительный капитан, не желающий развития затянувшегося конфликта, радостно сообщил в мегафон:

– Успокойтесь, граждане. Этого господина мы доставим к нам в отделение для составления протокола. Потом его отпустят.

– Сатрапы! – вдруг раздался крик Ложкина, который неожиданно обрел голос. – Наемники капитала! Вас сейчас снимают на скрытую камеру, ваш беспредел сегодня же покажут во всех вечерних новостях! Выпустите меня немедленно! Дайте свободу!

– Я тебе сейчас дам по репе! – прошипел ему на ухо разъяренный охранник. – Навсегда заткнешься.

– Всех не убьете, – злорадно сообщил неунывающий экстремист. – Мы вам не птички беззащитные, пожалеете, что не убрались отсюда по-хорошему. И передай своему работодателю, что это только начало. Я не успокоюсь, пока вас всех вместе с Потаповым не занесут в Красную книгу.

***

Мэр Солнечноводска Станислав Рощин и генеральный директор строительного холдинга «Малахит» Павел Потапов увлеченно наблюдали из окна кабинета сцену погрузки ложкинского тела в милицейский автомобиль.

– Станислав Сергеевич, – повернулся Потапов к мэру, – вам не кажется, что эти бесчинства нужно прекратить? Вчера мой главный инженер был вынужден остановить работы на строительстве жилого комплекса, потому что бабушки прыгали под гусеницы бульдозеров. Сегодня они устроили побоище под стенами мэрии. Что они сделают завтра – заминируют побережье?

– Вы правы, Павел Андреевич. – Рощин вернулся к своему столу и сел в кресло. – Но что я могу еще сделать? Запрещаю все их акции, дал указание милиции задерживать их активистов за малейшие нарушения. Поверьте, бороться с организованным сопротивлением жителей города очень непросто.

Потапов сел в кресло напротив и, не спросив разрешения, закурил.

– Между прочим, Станислав Сергеевич, жителей города организовал этот самый Ложкин. Еще несколько дней назад мы спокойно себе работали. А отдельных сомневающихся в необходимости строительства быстро убеждали. В общем, Ложкин – это проблема.

– Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, – тяжело вздохнул мэр. – Но и вы со своей стороны...

– Да, конечно. Кое-какие шаги мы уже предпринимаем. Пока же я решил принять участие в телевизионных дебатах, которые организует этот Фронт экологической обороны. Мне уже звонили с телевидения, приглашали. Поиграем немного в демократию. Кстати, Станислав Сергеевич, там должны быть и представители городских властей. Большая к вам просьба – проинструктируйте людей, что им нужно говорить.

– Очень хорошо, что вы меня предупредили. – Рощин что-то черкнул в своем ежедневнике. – Когда планируется эфир?

– Послезавтра.

– Я дам команду. Будет прекрасно, если вам удастся заключить с ними перемирие. Хотя бы временное. У вас вообще врожденный дар убеждать людей.

Потапов, с лица которого не сходило выражение крайней озабоченности, на комплимент отреагировал вялой полуулыбкой.

– Перемирие нам необходимо. Только временное, как вы верно заметили. Месяца на два – два с половиной. Вы же знаете, мы вложили очень большие деньги в рекламу нового курорта, сейчас сюда ежедневно приезжают десятки людей, желающих приобрести здесь собственность. С каждым днем их будет все больше. А эти отмороженные экологи могут всех клиентов распугать, да еще сорвать сроки сдачи объектов. Понимаете, о чем я?

– Разумеется, – кивнул мэр.

Потапов с силой затушил сигарету в пепельнице и, уставившись на Рощина своими блестящими злыми глазами, прошипел:

– Ненавижу! Будь моя воля, передавил бы этих худосочных студентов и пожилых неврастеничек. Ведь только-только закрыли тему с загрязнением озера. Такую мощную кампанию провели – ни одна собака теперь даже не вспоминает эту историю. Все, умерло. Так на тебе, новая проблема.

– Кстати, представители этого Фронта экологической обороны приезжали сюда пять лет назад, в самый разгар скандала с отходами. С ними тогда мой предшественник встречался. Ложкин тоже был на встрече, я его запомнил.

– Так вот почему Ложкин так легко и быстро смог здесь развернуться! – рявкнул Потапов и кулаком стукнул себя по квадратной коленке. – Видимо, сеть осведомителей и добровольных помощничков с тех времен осталась.

– Да, видимо, с тех пор осталась. Но они себя вели пристойно. Ведь это Избуцкий поломал тогда планы по превращению озера в помойку.

– Ага, поломал. Ваш Избуцкий бумажку подписал, и все. А мне пришлось отмывать город и озеро от дикого количества налипшей за эти годы грязи – в виде слухов, сплетен и домыслов. Кому нужен курорт на берегу озера, вода которого ядовита?

– Павел Андреевич, все справедливо. Зато теперь – тишина. Вообще про скандал с отходами не вспоминают.

– Потому что наша агрессивная кампания достигла цели. Не было никаких отходов в озере Солнечное, все это сплетни, вранье, бредни недобросовестных журналистов. Такие же, как рассказы о трехметровых крысах в московском метро и групповом сексе с гуманоидами на летающих тарелках.

– Кстати, о всякой нечисти, – улыбнулся Рощин. – Павел Андреевич, а как вам эти слухи о русалках? Сарафанное радио работает вовсю, город гудит. Мне и то жена все уши прожужжала – ее подруга видела лежащую на камнях полуголую девушку с длинными белыми волосами и рыбьим хвостом. Пресса просто захлебывается от восторга, каждый день статьи, сюжеты. Покупатели не разбегутся?

– Из-за русалок? Вряд ли. Все же взрослые люди, понимают, что этого быть не может в принципе.

– Наверное, этими слухами тоже стоит заняться?

– Зачем? Вреда от русалок никакого. Они же никого пока еще не съели, правильно? Ну, и пусть себе существуют. Как миф, легенда, красивая сказка. Нам от этого ни жарко ни холодно.

– Что все-таки люди могут видеть, как думаете? – заинтересовался вдруг Рощин.

– Я откуда знаю? Кто-то что-то увидел, рассказал приятелю... У того фантазия заработала... Потом другой свои выдумки приплел...

– Да, народ у нас с воображением, – подтвердил Рощин.

А Потапов продолжал:

– Я однажды на рыбалку поехал с мужиками, так поймал лосося с меня ростом. Если бы я его ночью на берегу увидел, тоже подумал бы, что русалка. Нам, Станислав Сергеевич, не о русалках сейчас надо думать, а о том, чтобы в срок сдавать объекты.

– Безусловно. Теперь давайте наконец перейдем к главному, ради чего я просил вас приехать. В конце года начнется строительство скоростных трасс, которые должны связать Солнечноводск с побережьями Черного и Азовского морей. Строиться они будут с участием частных инвесторов. Так вот, чтобы стать полноправными партнерами в этом проекте, необходимы не только мои усилия, но и поддержка ваших партнеров в Москве. Уровень принятия решений весьма высокий.

– Прекрасно. Называйте фамилии. Я свяжусь с нужными людьми, когда вернусь в офис. Секунду, я только позвоню водителю. Надеюсь, он догадался вымыть машину, а то мне показалось, что от нее попахивало. Видимо, не все яйца, которые до нас долетели, были свежими.

***

На следующий день заняться дайвингом не получилось. Более того, Марина с Вадимом вообще не встретились. Приятель Избуцкого, у которого был юбилей, умудрился с утра сломать ногу и вместо ресторана угодил в больницу. Торжество, естественно, отменили и перенесли на неопределенный срок. Огорченный Виктор Федорович решил этот день посвятить домашним делам, до которых у него обычно руки не доходили. Сразу после завтрака он громогласно объявил:

– Надо наконец разобраться в библиотеке и кабинете. И переставить мебель в комнатах на третьем этаже. Кстати, давно хотел по-другому развесить там гравюры.

Марина позвонила Вадиму, который бодро сказал, что все это ерунда, они еще найдут время понырять, и что он ждет ее звонка, когда она освободится.

«Дядя расстроен и поэтому капризничает», – решила Марина. Третий этаж был необитаем. Там никто никогда не жил, и лишь Анжела два раза в неделю поднималась по красивой винтовой лестнице, чтобы пропылесосить ковры и мебель да смахнуть пыль. На третьем этаже было пять комнат, заставленных антикварным хламом, и небольшой кинозал. Для чего вообще был построен и оборудован оказавшийся лишним этаж, оставалось загадкой. Спросить об этом у дяди Марина не решалась. Вдруг это памятник несбывшимся мечтам?

В качестве тягловой силы решили использовать водителя Лешу, который без труда выжимал стокилограммовую штангу. До обеда они едва-едва успели навести порядок в библиотеке. Виктор Федорович хотел расставить книги так, чтобы в этом ощущалась гармония. В поисках гармонии они провели почти пять часов. Леша признался Марине, что, качая железо в спортзале, он устает гораздо меньше, нежели ползая вверх-вниз по лестнице со стопками увесистых томов.

Затем наступила очередь кабинета, где тяжеленный письменный стол красного дерева переползал от стены к стене раз восемь. И каждое его новое местоположение Избуцкого не устраивало. Взмокший Леша шепотом матерился и намекал то на премиальные, то на больничный лист. Ближе к вечеру, когда Избуцкий при помощи Марины и Леши взобрался на необитаемый этаж, у них открылось второе дыхание.

В итоге Виктор Федорович ушел спать вполне удовлетворенный проделанной работой. Леша отправился снимать стресс в любимый пивной бар. А Марина набрала номер Вадима.

– Привет, это я.

– Как себя чувствует маленькая хозяйка большой виллы?

– Я не хозяйка, а помощница по хозяйству.

– Это неважно. Вы уже закончили переставлять тапочки и менять местами цветочные горшки?

– Смейся, смейся. Я устала, как Красная Шапочка после битвы с Серым Волком.

– Прости, я, наверное, в детстве невнимательно читал Шарля Перро. Видимо, там есть ускользнувшие от меня батальные сцены.

– Не умничай, я фигурально. Ты что делаешь?

– Ужинаю в обществе фотомоделей у себя на яхте.

– Очень смешно.

– Не сердись. Сижу в номере, пью пиво. Готовлюсь к ночным приключениям.

– Опять маньяков пойдешь ловить?

– Русалок. Впрочем, как получится.

– Тогда удачи тебе.

– Не так. Ты должна пожелать мне счастливой охоты. Как у Киплинга, помнишь?

– Это когда Акелла промахнулся?

– И когда Маугли притащил в джунгли красный цветок, чтобы подпалить усы Шерхану.

– Что-то ты больно начитан для бывшего профессионального борца.

– Да ни в жисть! В детстве мультиков насмотрелся.

– Тогда – счастливой охоты!

Назавтра они встретились как обычно, вечером, и решили погулять среди знаменитых солнечноводских дюн. Здесь Марина не была еще ни разу. Обойдя многочисленные строительные площадки, они вышли почти на самый берег озера.

Места и правда были удивительно красивые. Если не знать, что находишься на берегу озера, то можно было вообразить, что это морское побережье. Солнце уже укатилось за горизонт, и над блестящей водой царил нереальной красоты закат. Было довольно оживленно – в обнимку или под ручку прогуливались парочки, озабоченные мамаши ходили по утоптанным дорожкам, толкали перед собой коляски со спящими или плачущими карапузами, какая-то веселая компания резалась в пляжный волейбол, в воде бултыхались любители вечерних заплывов.

– Пойдем вон туда, где поменьше народу, – предложила Марина.

– Пошли. – Вадим взял ее за руку. – Правда, здесь в это время суток меньше – понятие относительное. Сюда надо ночью приходить – тишь, красота, безлюдье.

– Кому и знать, как не тебе. Бродишь тут ночами, аки тать.

– Какой же я тать? – рассмеялся Вадим. – Обычный журналист в поиске сенсаций. Впрочем, все это скоро закончится.

– Как это – закончится? – испугалась Марина.

– Главный редактор вчера звонил, требует, чтобы я возвращался. Разуверился он в русалках. Фактов нет. Да и у меня, признаться, оптимизма поубавилось.

– И ты скоро уедешь?

– Наверное, в конце недели придется лететь в Москву. Но я постараюсь убедить босса, что здесь есть над чем работать.

– А если он не согласится?

– Плохо. Я буду скучать и ждать твоего возвращения.

– А я – твоего. Я ведь не знаю, когда смогу поехать домой. Понимаешь, дядя сейчас очень во мне нуждается. Но как только будет возможность...

– Ладно, о чем мы? Я же пока здесь. Так что давай лучше наслаждаться прекрасным летним вечером, удивительной природой, тишиной и покоем...

– А-а-а! Сюда! Скорей! – вдруг раздался истошный крик.

Кричала женщина, причем совсем рядом, за невысоким песчаным холмом. Сразу же вслед за криком послышался визг, переходящий в ультразвук. Марина с силой сжала руку Вадима.

– Там что-то случилось. Вдруг опять маньяк? По телевизору передавали, у них тут прямо слет какой-то.

– Надеюсь, что нет. Не падает снаряд в одну воронку дважды. Ладно, сейчас посмотрим.

Вадим решительно направился в ту сторону, откуда доносились подозрительные крики. Марина последовала за ним. Когда они были почти у цели, снова услышали женский вопль:

– Смотрите, быстрее, я нашла их! Артем, что же ты? Идите сюда! Ой, какие миленькие!

– Наташечка, успокойся, ради бога, – послышался спокойный, какой-то даже ленивый бас, в котором, правда, чувствовались командирские нотки. – Это же не птеродактиль, в конце концов!

Когда наконец Вадим и Марина взобрались наверх, их взору открылась следующая картина: внизу, среди уютных дюн, расположился маленький табор – три девушки, одетые в умопомрачительные и весьма сексуальные наряды, и два молодых человека, один из которых устанавливал осветительные приборы, а другой держал на плече камеру. В центре этой живописной и шумной группы уверенно, как капитан на мостике корабля, стоял мужчина лет тридцати пяти, приземистый, лысый, с маленькой пиратской бородкой на круглом лице.

– Значит, сейчас птичек подснимем, – распоряжался лысый бородач. – Сережа, двигай свет сюда, тут у них, кажется, гнездо. Костик, постарайся, чтобы весь выводок в кадр попал, вместе с цыплятами. Или как их там – птенцами. Наташа, подойди ближе и громко хлопай в ладоши. Надо, чтобы птички взлетели, а то чего они прыгают по песку, как макаки. Гнездо они защищают! Нечего от нас защищать, мы их не съедим. Хотя могли бы. Костя, ближе – сейчас они полетят, не пропусти, мы не можем весь вечер этим заниматься. Потом ты, Лена. Говоришь текст про дикую природу. Пошла – здесь еще сохранились редкие виды птиц, животных и растений... И!

Тут лысый мужчина, как дирижер симфонического оркестра, вдохновенно взмахнул обеими руками.

– Именно в таких местах, – тут же подхватил громкий, но равнодушный девичий голос, – куда еще не докатился безжалостный каток цивилизации, все еще могут обитать сохранившиеся с незапамятных времен формы жизни, о которых современная наука практически ничего не знает. Взять, к примеру, феномен русалок. Ученые...

– Нормально, – пробасил лысый. – Сойдет.

Вадим оглянулся на Марину и вполголоса сказал:

– Это, безусловно, маньяк. Только несколько иного профиля. Хомо телевизионикус. Человек телевизионный. Погибший для всего великого индивид, занятый исключительно самолюбованием. Людей презирает, но требует любви и уважения к себе. Патологически корыстен. Большую часть жизни обитает в монтажной.

– Знакомое лицо, – неуверенно сказала Марина.

– Естественно. Перед нами Артем Таран собственной персоной.

Марина и сама уже начала догадываться, кто перед ними – в руках у одной из девушек она увидела микрофон с логотипом популярного канала.

– Пошли, я вас познакомлю, – предложил Вадим. – Увидишь вблизи живую телезвезду.

– Неудобно, они заняты съемкой. Может, потом?

– Ничем они особым не заняты. Снимают общие планы да искусственно натягивают сюжет. Вот увидишь, через месяц покажут получасовой фильм-сенсацию с названием типа «Салочки с русалочкой». Наивные зрители пятнадцать минут будут любоваться местными пейзажами, птичками и рыбками. Восемь минут – слушать косноязычные и малоинформативные рассказы очевидцев. Три минуты – яростные вопли ученых, которые не верят ни во что, даже в собственное существование. В заключение им покажут сенсационный двадцатисекундный ролик, который, весьма вероятно, был снят скрытой камерой в парилке женского отделения городской бани.

– Неужели все так мрачно? – засмеялась Марина.

– Нет, не все. Канал за этот фильм отстегнет нашей звезде неплохие деньги. Это и есть главная цель поездки в Солнечноводск. Ну, кроме внеочередного отдыха в теплых краях. Так что русалки им, в общем-то, не нужны.

– А тебе?

– Мне просто интересно. А вдруг? Тем более что-то ведь я видел.

– Так поделись с приятелем. Выступишь в его фильме экспертом.

– А моя газета? Нет, если уж я добуду сенсацию, то для своего издания. Конкуренция, ничего не поделаешь. Ладно, пошли. Видишь, нас заметили.

– Эй, Вадик, давай подгребай сюда! – закричал Артем Таран. – И даму свою не забудь.

Лысый бородач радостно улыбался и делал рукой знаки, призывая спускаться вниз. Однако знакомство пришлось немного отложить по техническим причинам. В тот момент, когда Марина, опираясь на мощную руку своего спутника, начала спуск с холма, случилось нечто невообразимое. Откуда-то из-за песчаных дюн, подобно банде басмачей, выскочила небольшая группа неизвестных. С криками и разбойничьим свистом они налетели на телевизионщиков. Образовалась куча-мала, в которой мелькали руки, ноги, головы, провода и какая-то техника.

Через пару минут расстановка сил на поле битвы прояснилась. Нападавшими оказались некрасивые тощие девицы из «Экодифенс фронт» в количестве четырех штук. Наступлением командовал наглый рыжий Ложкин. Видимо, все дела в милиции он уже закончил и снова заступил на трудовую вахту.

Быстро пришедший в себя Артем Таран руководил обороной. Его девушки-бойцы успешно использовали в схватке с пришельцами здоровенный микрофон и угрожающих размеров акриловые ногти. Их аскетичные соперницы, которые не пользовались косметикой и парфюмерией из принципиальных соображений, предпочитали действовать кулаками, коленками и даже зубами. Когда удавалось тяпнуть противницу за эротично оголенный животик или сильно загорелую стройную ножку, они испускали людоедский вопль.

Мужчины отношения выясняли чуть поодаль. Тарану в плане мужской поддержки рассчитывать оказалось не на кого. Тощий, словно телевизионный провод, ассистент Сережа в первую же минуту грохнулся в обморок и теперь валялся на песке, как мертвая гадюка. Оператор Костя, истинный энтузиаст своей профессии, в битве не участвовал. Стоя немного в стороне, он фиксировал все происходящее на камеру.

Грозный Таран и разъяренный Ложкин сошлись в бою, точно Кухулин с Фердиадом. Но если оба героя ирландского эпоса знали, из-за чего копья ломают, то Артем пребывал относительно причин нападения на его группу в полном неведении.

– Тебе чего здесь надо? – крикнул он, увернувшись от ложкинского захвата и выставив вперед крепкие волосатые кулаки.

– Тебя мне надо, насильник! – прошипел Стас, кружа вокруг Тарана, точно гиена вокруг дохлого буйвола.

– Ты идиот? – задал риторический вопрос Артем, внимательно наблюдая за перемещениями Фердиада-Ложкина. – У нас тут все по любви.

– Ты глумишься над живыми существами, – сообщил эколог-экстремист и прыгнул вперед, пытаясь головой боднуть соперника.

– Придурок! – констатировал Таран, удачно избежавший столкновения с рыжей головой.

– Убирайся в свое Останкино! – заорал Ложкин, вновь бросаясь на телевизионщика. – Оставь в покое дикую природу!

– Сдам в психушку, только свяжу предварительно, – пригрозил Артем, отбрасывая неприятеля в кусты.

С трудом поднявшись, Ложкин перевел дыхание, а потом с яростным криком «Отомстим за чернолапку!» прыгнул на Тарана.

В итоге они оба свалились на землю, и дальше борьба продолжилась в партере. Марина, изумленно наблюдавшая за происходящим, дернула Вадима за руку.

– Слушай, ты не хочешь вмешаться? Они же истребят друг друга.

Вадим покорно вздохнул, но заметил:

– Это, знаешь ли, две очень специфические категории людей. Причем обе – неистребимы. Но раз уж ты просишь...

Вадим за пару минут навел порядок. Девушек он разогнал в разные стороны страшными криками, от которых кровь стыла в жилах. А Ложкина взвалил на плечо и унес куда-то за дюны. После чего вернулся к месту сражения и радостно поприветствовал взмокшего и бледного приятеля:

– Вижу, съемки проходят удачно. Когда ожидать фильм-сенсацию?

– Вадик, спасибо! За мной – ужин. Место – по твоему выбору. А куда ты дел этого психа?

– Сказал, что ты больше птиц не тронешь и прямо сейчас отсюда уберешься. И подал ему идею. Сегодня ночью рядом с городским пляжем, на знаменитых Синих камнях, состоится ежегодная модная молодежная вечеринка. Ночные купания, музыка, фейерверки, танцы до утра и все такое.

– Это чучело пойдет на модную вечеринку? – вытаращился Артем. – Ты шутишь?

– Нисколько. Темка, это же Стас Ложкин, эколог-экстремист, враг всех промышленников и их прислужников, сотрудников телевидения. Агрессивные акции – его специализация.

– Да, слышал про него. Так при чем тут вечеринка?

– При том. Синие камни в этом году объявлены национальным экологическим достоянием. Ведь именно там гнездился когда-то моллюск, из-за которого озеро Золотым называли. Помнишь, ты делал репортаж?

– Ах, ну да. Было такое. – Таран почесал бородку. – Значит, ты его перенацелил. То-то я смотрю, его каракатиц не видать. Значит, побежали вслед за боссом. Что ж, поздравляю модную молодежь. Сегодня ей точно будет не до сна.

– Слушай, Артем, я хотел тебе представить одну очаровательную особу...

– Вот эту, которая прячется за твоей широкой спиной и сильно интересуется здоровьем моего ассистента?

Таран с отвращением пнул кончиком кроссовки начавшего подавать признаки жизни Сергея.

– Именно. Ее зовут Марина. А познакомились мы на высоте сколько-то тысяч метров. В общем, романтическая история.

– Ты романтик, я знаю. Марина, выходите из-за Вадика, дайте я на вас посмотрю. Меня зовут Артем. Сообщаю на тот случай, если вы еще не поняли этого. Артем Таран, автор и ведущий самой рейтинговой программы «Паранормальная вакханалия».

– Очень приятно, – церемонно ответила Марина.

– Старик, а что ты там насчет ужина намекал? – живо поинтересовался Вадим. – Твои спасители голодны как волки.

– Заметано. Вот только приведу в чувство свою команду, отдам кое-какие распоряжения. Куда двинем?

– Наша дама хотела отведать рыбу. А в городе есть только один приличный ресторан, где подают отличные рыбные блюда – «Веселый окунь».

– Желание столь очаровательной дамы – закон. К тому же мне все равно, где напиваться. А я сейчас больше всего хочу напиться.

***

– Ну, чего ты здесь торчишь? – горячился изрядно захмелевший Таран. – Если за две недели ты никого не поймал, то где гарантии?

– Какие здесь могут быть гарантии? – усмехнулся Вадим. – Кто их даст? Владыка подводного царства?

– Так можно до зимы просидеть, – продолжал бубнить Артем. – Потом наступят холода. Думаешь, эти красавицы будут ломом лед вдоль берега колоть?

– Чего ты беспокоишься? Мне командировочные не твой канал платит. Посижу еще, вдруг что всплывет, – миролюбиво добавил Вадим.

– Если здесь что и всплывет, то лишь экскременты недобросовестных курортников, – упорствовал телевизионщик. – Сиди, коли охота. А я дня через три-четыре уеду. В русалок я больше не верю, тема себя исчерпала.

– А до этого верил?

– Ну, мало ли...

– Неужели ничего не снял – таинственного и сенсационного? Поверить не могу. А как же программа, рейтинги?

– Программа будет, мы же профи. Минут пятнадцать – природа, птички, рыбки, еще минут пять-семь – придурки-очевидцы, минуты три – всякие надутые академики и профессора, бла-бла и так далее. Ну, а на закуску – немного таинственного видео – что-то плывущее в воде.

Марина, вспомнив язвительные комментарии Вадима, не выдержала и рассмеялась. Вадим хмыкнул и незаметно показал ей кулак.

– А что? – запальчиво пробасил Таран, пытаясь сфокусировать расплывающийся взгляд. – Народу нравится. Зачем еще чего-то придумывать? Впрочем, друзья, у меня сейчас творческий кризис. Хочется совершить поступок, разрушить стереотипы. Может быть – изменить концепцию.

– Ого! Неужели расскажешь зрителям правду?

– Какую еще правду? – вытаращился Таран. – Когда это мы говорили правду?

– Вот я и удивился. Мало ли... Встанешь ты перед камерой с суровым лицом и скажешь: «Уважаемые господа и дамы, хватит вакханалий. Приношу свои глубокие извинения, но никаких русалок нет и быть не может. Они бывают только в сказках. В следующей передаче я расскажу вам, что инопланетяне – полная фигня».

– Это займет от силы секунд тридцать, – вдруг загрустила телезвезда. – А остальные двадцать девять минут эфира?

– Остальное время заполнишь траурной музыкой и рекламой. Будет эффектно и незабываемо. Только, боюсь, тебе после этого придется переквалифицироваться в управдомы.

Марина, которая устала слушать треп мужчин на профессиональные темы, начала тихонько толкать Баратынского коленкой. Мол, пора сворачивать ужин и прощаться с очень милым, но очень пьяным Артемом. Вадим намек понял.

– Темка, приятно было повидаться, но нам пора. Мы до твоего отъезда еще увидимся?

– Жаль расставаться с такой приятной компанией, – меланхолично отозвался Таран. – Идите, дети мои. Я останусь в этом провинциальном ресторане и буду грустить о том, что не сбылось. Где они, прекрасные девы с длинными белыми волосами и зелеными глазами? Их нет! Есть только противные рыжие экологи...

– Не грусти, встретишь еще свою русалку, – посочувствовал Вадим, отодвигая стул. – И не одну.

– Надеюсь. Позвоню тебе, когда соберусь улетать. Устроим отвальную. Марина, вы приглашены! – отчеканил Таран.

После чего сделал широкий гостеприимный взмах рукой и опрокинул стоящую перед ним бутылку виски. Из бутылки, правда, ничего на скатерть не вытекло – к этому моменту она была абсолютно пуста.

***

Быстро пролетело еще несколько дней. Дядя, утомленный недавними хозяйственными хлопотами, вновь оставил все дела на попечение племянницы. Сам же вплотную занялся мемуарами. Теперь он пропадал в своем кабинете целыми сутками, спускаясь только к ужину или для небольшой прогулки по парку. На вопрос Марины, как продвигается рукопись, он бодро ответил:

– Как говаривал Михаил Афанасьевич Булгаков – роман летел к концу.

И хитро подмигнул – не сомневайся, мол, все под контролем!

Как раз в эти дни Марина завершила наконец все намеченные дела по дому и приступила к волнующей и сложной задаче – благоустройству огромного дядиного парка. Эту идею ей недавно подбросил сам Виктор Федорович. Впрочем, тут же оговорился, что все это теперь вряд ли актуально. Ведь кому через годик с небольшим это поместье достанется – неизвестно, а если будущее неясно, то надо ли вкладывать сюда силы и средства?

Марина пропустила мимо ушей брюзжание относительно неясного будущего и решила взяться за дело. Теперь она старалась не думать о мрачноватых дядиных планах, пусть даже они и сулили ей с матерью материальные блага. Ей очень хотелось все устроить здесь так, чтобы дядя раздумал продавать этот замечательный дом и переезжать в пансионат для ветеранов. Она была уверена, что у них еще будет разговор на эту тему и она сумеет переубедить дядю. А насчет содержания всего этого хозяйства они вместе что-нибудь придумают. Марине уже казалось – согласись дядя, и она осталось бы здесь навсегда.

Единственное, что ее смущало – как они будут видеться с Вадимом, который не собирался оставаться в Солнечноводске навечно. Конечно, неизвестно, как станут развиваться их отношения, но пока желание встречаться ежедневно у них не ослабевало. В любом случае до окончательного решения вопроса с дядиным поместьем оставалось больше года. Марина очень надеялась, что за это время все проблемы каким-нибудь образом разрешатся.

Роскошный парк, где они с дядей так любили прогуливаться, местами напоминал джунгли. Усилий одного, даже такого трудолюбивого и опытного садовника, как Ханджар, здесь было явно недостаточно. Пока же им с Мариной удалось привести в полный порядок лишь клумбы и декоративные кусты вокруг дома.

Марина накупила множество специальной литературы по парковому хозяйству. Кроме того, на книжном развале отыскала потрясающе интересную книгу индийского ученого Рандхавы «Сады через века», которая читалась как увлекательный роман. Теперь она не абстрактно, а вполне реально представляла, как будут вскоре выглядеть лесные угодья Избуцкого. Сделать дяде подарок, о котором он и мечтать не мог, стало для нее делом принципа.

Каждый вечер, закончив все дела, Марина тщательно приводила себя в порядок и ехала в город, где ее ждал Вадим. Они ходили купаться, он учил ее плавать с аквалангом. Развлекались, пили пиво, рассказывали друг другу веселые и грустные истории из своей жизни. Им было легко и весело вдвоем, и время летело незаметно. Журналист в последнее время сильно охладел к поиску русалок. Провожая Марину домой, он уже не спешил на традиционные ночные дежурства у озера. Она догадывалась, что он выдерживает настоящие бои со своим руководством, чтобы продлить командировку. Расставаться им обоим явно не хотелось, хотя вопрос этот они пока не обсуждали.

Марине очень хотелось хоть чем-то помочь немного приунывшему Вадиму. Именно поэтому однажды вечером, когда они пили коктейли в любимой кафешке, она нарушила данное дяде обещание и рассказала Баратынскому о русалках, которых видел Избуцкий.

– Надо же, – удивился Вадим. – Вот хитрюга. Что значит чиновник, хоть и бывший. Я когда к нему приходил, он мне ни слова не сказал. Даже посмеялся, мол, все бы вам, журналистам, небылицы сочинять.

– Он мне тоже сначала так говорил. А потом вдруг выдал эту историю. Но – по секрету, имей в виду.

– Буду нем как рыба.

– Кстати, а чего это ты к нему пошел?

– Я опрашивал всех, кто живет у озера. К тому же я знал, что это бывший руководитель города. А такие люди много чего могут поведать, если захотят.

– Откуда узнал?

– Артем рассказал. Он ведь общался с твоим дядей, когда здесь геройствовал. Помнишь, я говорил тебе, как Таран делал скандальный репортаж о производстве, из-за которого гибло озеро?

– Что-то такое припоминаю.

– Артем прекрасно владеет темой, именно он тогда раскрутил этот скандал, вытащил на федеральный уровень. Его даже убить грозились, но он ничего, выстоял.

– Надо же, как интересно. Надо будет его при случае расспросить поподробнее.

– Зачем тебе? Дело прошлое.

– Любопытно. Все-таки мы сейчас живем рядом с озером, надо же быть в курсе – чистое оно, как в древности, или уже не очень после всяких историй с отходами.

– Как в древности – сомневаюсь. А так в принципе чистое. Иначе вряд ли здесь стали бы громоздить такой курорт. Ведь люди, которые покупают здесь недвижимость, экологией очень даже интересуются.

– Наверное, ты прав, – вздохнула Марина. – Но строительство тоже наносит ущерб озеру.

– Думаю, в меньшей степени, чем всякие производственные комплексы. К счастью, здесь ничего такого больше нет. Но для меня, если честно, имеется и другой критерий оценки местной экологической обстановки.

– Ты с таким чувством произнес эту фразу, что у меня мурашки по спине побежали. Какая-то секретная метода, известная только маститым журналистам?

– Вот посмейся еще – вообще ничего не скажу.

– Вадим, пожалуйста, не томи. Если это военная тайна, обещаю вечно хранить ее и никому о ней не рассказывать!

– Знаю, как ты хранишь секреты. Вон, дяде обещала, и что?

– Я же для тебя старалась. Давай рассказывай скорее.

– Понимаешь, это касается русалок. Да не смейся ты! Дело в том, что если они тут действительно есть, то с экологией все в порядке.

– С чего ты взял?

– Очень просто. Русалки живут только в чистых водоемах. Помнишь, я тебе рассказывал: русалка – производное от древнеславянского «русый». То есть – чистый, светлый. Некоторые исследователи полагали, что речь идет не о цвете волос, а о состоянии рек, озер, ручьев, где водились русалки.

– Мне кажется, тему с русалками пора закрывать. Ни ты, ни твой приятель Таран, ни другие журналисты ничего конкретного не отыскали. Даже маньяки и те не смогли ничего обнаружить. А уж у них мотивация ого-го какая!

– Наверное, ты права. Пора мне собираться домой, – грустно сказал Баратынский.

Марина решила на корню пресечь неприятную тему:

– Кстати, Артем ведь еще не уехал? За ним, кажется, был прощальный ужин.

– Вроде бы нет, болтается по городу. Вчера его видел, он с кем-то в машину садился.

В этот момент прямо перед их столиком, как живая иллюстрация к поговорке «легок на помине», возник Артем Таран в шикарных очках.

– Вот где притаились наши голубки! – возвестил он басом, который легко перекрыл звуки сезонного шлягера, рвавшегося из динамиков, стоящих рядом с барной стойкой. – Я соскучился по настоящим друзьям и рад видеть вас! Спасители мои, хочу еще раз поблагодарить за тот беспримерный...

– Здорово, Темка, – привстал из-за столика Вадим и протянул приятелю руку. – Садись и перестань паясничать. Чем тебя угостить?

– А вы что пьете? Фу, мерзость, такие штучки я активно употреблял в период полового созревания. Впрочем, давайте заказывайте на мою долю, тряхну стариной.

Таран плюхнулся в свободное кресло, водрузил на лоб очки и радостно улыбнулся.

– Ты сияешь, как начищенный сапог, – заметил Вадим. – Что произошло? Удалось заснять брачные игры русалок? Ложкин предложил тебе свою дружбу?

– Сказал бы уж – сияешь, как золотая монета. А то – сапог... Настроение хорошее, вот и все. Кстати, о Ложкине. Мы вчера столкнулись в городе. Он с подельниками развешивал на заборах красочные плакаты с призывами не покупать дома и квартиры на озере, а деньги отдать в фонд защиты редких птиц.

– Все приехавшие сюда за недвижимостью именно так и поступят, – кивнул Вадим. – Драться он больше не лез?

– Наверное, побоялся – вдруг ты из кустов выпрыгнешь. Впрочем, посмешил криками, что разделается со мной при первом удобном случае. Больной на всю свою рыжую голову.

– А мы только что о вас вспоминали, – решила сменить тему Марина.

– Это приятно, – расплылся в улыбке Артем. – В связи с чем?

– Гадали – уехали вы или еще нет.

– И грустили, что остались без прощальной вечеринки, – вставил Вадим. – Пришлось задержаться. Понимаете, неожиданное дельце открылось.

– Что такое? – заинтересовался Баратынский.

– Без комментариев. Но если раскручу его, то считай, поездку сюда оправдал с лихвой. Можно сказать, летел за сенсацией, а привезу – скандал. А может, и еще чего обломится.

Артем немного помолчал, словно размышляя о чем-то, и вдруг спросил:

– Как думаете, любовь с русалкой – это круто?

Марина засмеялась:

– Вадим у нас специалист, пусть скажет.

Баратынский пожал своими замечательно широкими плечами:

– Насчет крутизны не уверен, об особенностях секса с русалками источники умалчивают. Думаю, это не случайно. Ведь такая любовь для людей ничем хорошим не заканчивалась. Живых свидетелей не оставалось.

– Спасибо, друг, утешил, – живо отозвался Артем.

– Что, подходящий романчик намечается? Готовишь суперсенсацию для своей программы?

Таран лукаво глянул на Марину и Вадима:

– Неважно, это я так просто спросил. Однако вечеринка по поводу моего отъезда состоится в любом случае. Думаю – в ближайшие два-три дня. Не могу я уехать, не погуляв напоследок.

Артем потянулся так, что захрустели суставы.

– Как же я люблю это место! Каждый раз уезжать неохота. Пожить бы здесь пару месяцев или вообще навсегда поселиться...

– Я рассказывал Марине, что ты фанат здешних мест. Вспоминал, как ты сюда первый раз приехал.

– О! – радостно отозвался Таран. – Замечательная была история. Но, как видишь, нет худа без добра. Если бы не эти отморозки, которые решили устроить здесь токсичную свалку, я бы, наверное, сюда никогда не попал. Мы же все по зарубежным курортам тусуемся. В общем, мы тогда вовремя вмешались, такой репортаж забабахали – мама не горюй! Депутаты вмешались, ученые, прокуратура. Мэром Солнечноводска был тогда Избуцкий.

Марина и Вадим быстро и выразительно переглянулись.

– Очень приличный дядька, – продолжал разглагольствовать телевизионщик. – Он в итоге всю эту шарашку и прикрыл. В общем, мы тогда победили.

– Но моллюск все-таки погиб, – напомнила Марина. – Значит, опоздали.

– При чем тут моллюск? – искренне удивился Таран.

– Как – при чем? Я слышала, что завод сливал всякую дрянь, в смысле – отходы производства, в озеро. Поэтому погиб моллюск, который придавал воде золотистый цвет. Вода стала другой, потеряла целебные свойства, – немного коряво объяснила Марина.

– Ах, вот вы о чем, – понимающе кивнул Таран. – Тогда все ясно. Объясняю – это две разные истории. Действительно, где-то в семидесятых годах на берегу озера по распоряжению какого-то идиота построили завод пластмассовых изделий. Производили всякую чушь – мыльницы, ведра, вешалки, тазики, банки, детские игрушки. Знаете, производство пластмасс довольно токсично, поэтому необходимо было специальное оборудование для переработки и утилизации отходов, нормальные очистные сооружения. Но тогда ведь на всем экономили, а о загрязнении окружающей среды вообще не думали. Широка страна моя родная, много в ней лесов полей и рек. Вот и сваливали все в озеро, пока не вмешались ученые, неожиданно обнаружившие, что редкий моллюск, живший только в озере Солнечное, вдруг исчез. В общем, завод благополучно закрыли. Было это, если я правильно запомнил, когда перестройка началась, при Горбачеве. Тогда начали вдруг прислушиваться к мнению общественности. Кстати, на месте здания завода сейчас собираются строить аквапарк. Только, друзья мои, я занимался здесь совершенно другим делом. Вадим, ты же должен помнить!

– Ну, в детали я не вникал, – лениво отозвался Баратынский. – Помню, ты мне что-то рассказывал...

– Детали! Ничего себе детали. Меня же убить хотели за мой репортаж!

Тут Таран развернулся к Марине и, проникновенно глядя ей в глаза, спросил:

– Вам интересно?

– Конечно, очень, – честно ответила она. – Расскажите мне, раз Вадиму скучно.

– Значит, так. Здесь недалеко, километрах в ста от города, находилось хитрое такое производство по переработке токсичных отходов. Последние годы вокруг него много скандалов было. Даже уголовное дело возбудили – вроде бы, они втихаря перерабатывали зарубежные отходы, что есть грубое нарушение российского законодательства. Но следствие тянулось долго, доказать толком ничего не смогли. В общем, дело замяли, но приняли решение данное предприятие ликвидировать. Причем в очень короткие сроки. А это означало, что нужно утилизировать много-много контейнеров. У них, конечно, имелись полигоны, только далековато. К тому времени там уже и места не было. И вот, чтобы не париться и сэкономить на перевозках, придумали эти добры молодцы сбросить всю эту токсичную дрянь на берег озера. Не втихаря, нет. Они умудрились получить официальное разрешение на эту бандитскую акцию. Догадываетесь, как? Вот этой историей я и занимался.

– И чем же все закончилось? – спросила заинтригованная Марина.

– Видите – здесь строят курорт. А ведь спокойно могла быть свалка токсичных отходов, – удовлетворенно откинувшись на стуле, сказал Артем. – И я рад, что смог внести свой посильный вклад в разоблачение этой аферы.

– Вам правда угрожали? – уважительно посмотрела на телевизионщика Марина.

– Еще как. Одной рукой совали деньги – мол, проваливай в свою Москву, это наши местные разборки. Другой показывали нож. В переносном смысле, конечно. Сначала намекали, что могу не доехать до родного дома. Подсылали всяких скользких типов уголовной наружности – для профилактических бесед. Один из них мне впрямую заявил: не отступишься – грохнем. Да, не случайно статистика свидетельствует, что настоящие журналисты редко доживают до сорока лет.

И, отхлебнув немного из высокого бокала, добавил:

– Впрочем, мне сорок исполняется через месяц. Приглашаю отпраздновать.

– Ой, а я не знаю, буду ли я... – произнесла Марина, растерянно обернувшись к своему примолкшему спутнику.

– Слушай, дружище, – подал голос Вадим. – Давай действовать последовательно – сначала вечеринка в честь твоего отбытия в столицу. Ну, а потом уж посмотрим.

– Заметано, – сказал Таран, вставая из-за стола. – Ждите, на днях я позвоню! Да, кстати, о моллюсках! Я знаю тут одно место, где они есть, причем в достаточном количестве.

Марина и Вадим застыли в растерянности, затем, почти одновременно, воскликнули:

– То есть как?

– А вот так! – расхохотался Таран, глядя на их изумленные лица. – Неподалеку, на улице Голубева, есть прекрасный устричный бар. Вот именно туда, друзья мои, я и хочу вас пригласить. Как вы относитесь к устрицам?

***

Глава строительного холдинга «Малахит» был вне себя. Поэтому обычное производственное совещание сильно смахивало на знаменитое полотно художника Сурикова «Утро стрелецкой казни». Зловещая аналогия прослеживалась и в том, что Павел Потапов здорово смахивал на Петра, каким изобразил царя великий русский живописец. Для полноты картины разгневанному Паше Керосину не хватало только коня и кафтана, а его подчиненным – руководителям департаментов, управлений и предприятий холдинга, которые сидели с похоронным выражением на лицах, – рыдающих жен и малых детушек.

– Зачем мне такие начальники? – разорялся Потапов, бегая по залу заседаний и сверля злым взглядом низко склоненные головы. – Не можете нормально организовать работу – идите котлованы копать, фундаменты цементировать. Заявления подпишу прямо сейчас!

Представить себе этих модно и дорого одетых мужчин копающими котлованы было невозможно. Однако опасность для их карьеры существовала вполне реальная, поэтому все сидели тихо, боясь встретиться взглядом со своим боссом. Сотрудникам холдинга было хорошо известно, как легко Потапов конвертирует обещания в конкретные поступки. Слов он на ветер, как правило, не бросал. Угроз – тем более.

– Слушать ваши жалобы на непреодолимые трудности больше не желаю. Преодолевайте, я вам за это плачу. Даже сам помогаю решать вопросы. Поэтому со следующей недели порядок такой – или вы приходите с рапортом о выполнении планов с соблюдением всех установленных сроков, либо – с заявлением об уходе. Ясно?

Собравшимся было все ясно – вскоре должна состояться презентация нового курорта. Начинался аврал, нервничали инвесторы. Единственным, кто чувствовал себя сегодня в относительной безопасности, был начальник отдела рекламы и общественных связей Роман Овчинников. К нему единственному сегодня у Потапова претензий не оказалось. Поэтому Роман небрежно возил ручкой в лежащем перед ним блокноте, изредка бросая быстрые любопытные взгляды по сторонам. Казалось, Овчинников получает эстетическое удовольствие, созерцая унижения сослуживцев. Но безжалостная стрела начальственного гнева настигла и его. Причем в тот момент, когда Овчинников меньше всего этого ожидал.

– Картинки рисуешь? – рявкнул вдруг Потапов, неожиданно остановившись за спиной Романа. – Завалил всю работу по связям с общественностью и бумагу мараешь?

Инстинктивно вжав голову в плечи, Овчинников замер, не проронив ни звука. Правила поведения в таких ситуациях он знал прекрасно – отвечать только в случае, если хозяин прикажет. Если приказа нет – молчать и слушать.

– Против меня тут целое восстание готовится! Демонстрации, митинги протеста, собрания общественности, плакаты с оскорблениями! В меня помидорами кидают, чучело жгут, потом это по телевизору двое суток показывают. Этот рыжий защитник птиц информационную войну пытается против меня развязать. А мой пиарщик чертей рисует! После совещания – ко мне в кабинет. Будем разбираться.

Все находящиеся в зале заседаний осторожно, но сочувственно поглядывали на Овчинникова. Похоже, в холдинге скоро появится новый руководитель отдела рекламы и связей с общественностью. Вообще-то за цинизм и полную беспринципность коллеги по работе Рому недолюбливали. Но в данной ситуации они посочувствовали молодому человеку. Ведь на его месте мог оказаться каждый.

Минут через сорок разговор о связях с общественностью продолжился уже в кабинете генерального директора. Потапов сидел в огромном кресле, а Роман Овчинников стоял перед ним навытяжку, как новобранец перед пьяным генералом.

– Рома, я ценю твой креатив, – цедил сквозь зубы Потапов, недобро глядя на Овчинникова. – Но ситуация сложилась очень неприятная. Эти скандалы могут привлечь нежелательное внимание к нашему строительству. Прокурорские проверки и все такое. Хотя все документы у нас в порядке, но при сильном желании всегда можно откопать что-то незаконное. Возникла реальная угроза бизнесу. Так вот. Если эти общественные и экологические организации сорвут планы по сдаче объектов – я прикажу укрепить тобой фундамент, предварительно залив бетоном. Конечно, это шутка. Но последствия для тебя, Рома, могут быть очень серьезные.

– Павел Андреевич, я постараюсь разрулить ситуацию. Мне нужно немного времени. Я действительно кое-что прошляпил – слишком много времени уделял рекламе и акциям. Но ведь не я один виноват, что так получилось.

– Конечно, не ты один виноват. И до других очередь дойдет. Но сейчас я разбираюсь с тобой. Знаешь, какую главную ошибку ты совершил?

Роман удрученно покачал головой.

– Ты не должен все делать сам. Я дал тебе возможность набрать кучу людей в отдел – вот пусть и бегают. А ты рожай идеи и контролируй процессы. Иногда это у тебя прекрасно получается. Короче, хочешь у меня работать – напряги мозг.

Овчинников состроил плаксивую физиономию и, преданно глядя на Потапова черными немигающими глазами, заверил:

– Павел Андреевич, все сделаю.

– Рома, верю в последний раз. Больше проколов быть не должно. До сих пор я был тобой доволен. Мне нравилось, что ты работаешь дерзко, смело, без оглядки на условности, с выдумкой. Нравилась наша агрессивная реклама, нравилось, как ты общаешься с прессой. Сделай так, чтобы я не разочаровался. Если благополучно закончим эту историю с курортом Солнечное, нас ждут такие перспективы, что тебе и не снились. Я могу взять тебя с собой. А могу и уничтожить.

Потапов выдержал многозначительную паузу, пристально разглядывая побледневшего Романа, который в данную минуту больше, чем когда бы то ни было, походил на хорька. Только в этот раз хорек был не хитрый и дерзкий, а испуганный.

– Я все понял, Павел Андреевич.

– Если понял, тогда вот что. Ты ведь помнишь, что меня приглашали поучаствовать в телевизионной программе по вопросам экологии?

– Конечно. Но вы тогда категорически отказались, сказав, что...

– Я помню, что сказал. Теперь я решил принять вызов.

– Это очень правильно, Павел Андреевич.

– Сам знаю. Не перебивай. Это будет почти час прямого эфира. И мы должны дать бой всем этим экологам и тем, кто их поддерживает. Ты, Рома, должен будешь помочь мне.

– Разумеется, я поеду на программу вместе с вами.

– Естественно. Но я сейчас о другом. Надо выработать стратегию поведения в отношении наших недругов. Минуту.

Потапов отвлекся на телефонный звонок, потом снова уставился на стоящего перед ним по стойке «смирно» Овчинникова.

– Садись. Появились мысли по поводу взаимоотношений с оппозицией?

– Есть одна идея.

– Наконец-то. Давай.

– Надо задушить их в объятиях.

– Рома! – рявкнул Потапов так, что зазвенели стекла. – Мы что, бандиты какие? То начальник моей охраны предлагает Ложкина нейтрализовать, теперь ты – оппозицию задушить. Сколько раз вам говорить – у нас легальный респектабельный бизнес, мы работаем цивилизованными методами. В крайнем случае используем административный ресурс.

– Павел Андреевич, – молитвенно сложил свои тощие руки Овчинников, – я не в том смысле.

– Тогда говори, чтобы я сразу понимал!

– Да, конечно. Давайте сделаем так. Проведем переговоры, подружимся, сделаем вид, что идем на уступки. Организуем здесь заповедник для этой их вымирающей птахи. Пообещаем, что дюны останутся нетронутыми.

– Так они же не хотят теперь переговоров.

– Захотят, – заверил босса Роман Овчинников. – Иначе они будут некрасиво выглядеть в глазах общественности. Мы станем миротворцами, которые протягивают им руку, делают шаги навстречу. А эти фанатики предстанут злобными, агрессивными созданиями, неспособными к компромиссу. Общество не любит злых, агрессивных и упертых. Люди в большинстве своем миролюбивы, им милее переговоры и неторопливые процессы сближения. Я предлагаю начать процесс сближения незамедлительно. Но затянуть его на максимально возможный срок. Лучше всего – на несколько месяцев. Продолжая при этом наше строительство. Это и значит задушить в объятиях.

– Так ведь Ложкин будет следить за каждым нашим шагом.

– Будет. Но мы начнем опровергать его информацию, перебивать ее своей. Мы тоже можем устраивать шумные акции. Вы будете перед камерами кормить с ладони этих птичек, сажать деревья, пить воду прямо из озера.

– Это еще зачем? – содрогнулся Потапов.

– Чтобы все знали, что вода чистая, как и много веков назад. Но это, Павел Андреевич, не главное. Предлагаю выделить грант Фронту экологической обороны. Лучше крупный.

– Цель? – спросил заинтригованный Потапов.

– Нейтрализовать Ложкина. Как вы и просили – цивилизованно. Деньги пойдут через руководство Фронта за рубежом. Под это дело, я думаю, с ними можно обсудить кое-какие вопросы. Например, договориться, что деньги пойдут на спасение исчезающего вида комаров-кровопийц в джунглях Амазонки. Ну, и по-дружески порекомендуем нашего друга Ложкина на должность руководителя экспедиции. Действительно, кто, кроме него, может справиться с нелегкой задачей? Громогласно объявим, что здесь он задачу выполнил блестяще. Вы же знаете, Павел Андреевич, что похвала из наших уст, то есть из уст бывшего врага, дорогого стоит.

– А сам Ложкин? Если он заподозрит неладное, упрется, как мул?

– Это уже не наша забота. Он же не сам по себе такой борец за идею. Он – функционер международной организации. То есть – лицо подневольное. Скажут старшие товарищи, что важнее ехать спасать комаров, – поедет как миленький.

– Но если они другого пришлют?

– Наш грант будет такого свойства, что они пришлют вполне миролюбивого переговорщика.

– А о какой сумме может идти речь? – насторожился Потапов.

– Не очень большой. Я это быстро выясню. Защитники окружающей среды, в том числе и зарубежные, – люди неизбалованные. Как вы правильно заметили, это будут копейки по сравнению с теми затратами, которые могут потребоваться на решение вопросов с чиновниками при нежелательном развитии событий.

Потапов внимательно глянул на Овчинникова и хохотнул, почти не разжимая губ.

– Рома, ты, я вижу, держишься за свое место. Ход интересный. Думаю, это лучше, чем взятки раздавать, отбиваясь от всяких проверок и воюя с Ложкиным и его сторонниками.

Ободренный похвалой, Овчинников конкретизировал задачу:

– Первым шагом на пути к сближению сторон должна стать эта телевизионная передача. Если вы не возражаете, я тезисы сегодня набросаю и вам занесу.

– Сегодня, после девяти вечера. Записываю себе. Заодно свяжись с каналом, подготовь мне список участников.

– Обязательно. Дату и время эфира я уточню на неделе. Обычно у них такие программы идут в девятнадцать часов. Я буду держать вас в курсе.

– Ладно, иди, работай.

Окрыленный Роман выскользнул из кабинета. Теперь это был уже не испуганный хорек, это был хорек деятельный и жесткий.

***

Неделя началась, как и положено, с понедельника. А понедельник, как водится, с неприятностей. Сначала позвонила Анжела, сказала, что у нее температура, и Марине пришлось самой взяться за пылесос, тряпки и моющие средства. В обед к ней подошел повар Артур и попросил аудиенции. Оказалось, что его приятель открыл в Питере свой ресторан и предложил ему место шеф-повара. Поэтому Артур попросил расчет, причем срочно, так как вылетать к новому месту работу он должен послезавтра. Марина схватилась за голову: если Анжелу заменить она могла, то в области кулинарии ее возможности оказались более чем скромными. А Виктор Федорович был в известной степени гурман и самодеятельности на своей кухне не признавал. Поэтому всю вторую половину дня, свободную от уборки, Марина посвятила поиску достойных кандидатур на вакантное место.

В довершение всего дядя, расстроенный сообщением об увольнении повара, которого он очень ценил, оступился на лестнице, когда карабкался наверх, в свой кабинет. Пришлось срочно вызывать врача.

– Ничего страшного, легкое растяжение связок, – сказал доктор, осмотрев Избуцкого. – Но я бы вам посоветовал в ближайшие несколько дней эту ногу не тревожить, не нагружать ее.

Когда врач отбыл, Избуцкий подъехал на своей коляске к креслу, где устало сидела Марина, и, ласково похлопав ее по руке, сказал:

– Не расстраивайся. Анжела скоро поправится, она девушка здоровая. Замену Артуру мы найдем. Это небольшая проблема, хотя мне жаль, что он уезжает. Плохо лишь то, что пока я не могу взбираться в свой кабинет самостоятельно, придется тебе со мной немного повозиться.

Не желая останавливать работу над рукописью ни на один день, Виктор Федорович временно перенес свою литературную деятельность в гостиную. Однако ему то и дело требовалось справочники, энциклопедии, документы из личного архива, какие-то записи, которые находились в кабинете или библиотеке на втором этаже. Поэтому Марина весь вечер неустанно бегала по лестнице туда и обратно.

В таком же ритме прошли вторник и среда. Разумеется, о вечерних прогулках и свиданиях на это время Марине и Вадиму пришлось забыть. Баратынский с пониманием отнесся к форс-мажорной ситуации. Сказал, что постарается еще немного задержаться в городе, дал несколько дельных советов относительно того, как быстрее восстановить связки, и пожелал Виктору Федоровичу скорейшего выздоровления.

Сам Избуцкий держался молодцом и уже в четверг сделал Марине приятный сюрприз:

– Нога больше не болит, будем считать, что инцидент исчерпан. Сегодня я начну работать в кабинете. А ты поезжай, развейся. Тебя небось молодые люди заждались.

– Дядя, я приехала сюда вам помогать, и для меня важнее всего...

– Знаю, знаю. И очень ценю все, что ты для меня делаешь. Но отдыхать тебе обязательно надо, моя дорогая. Все, завтра я уже самостоятельно поднимусь в кабинет, а ты можешь строить свои собственные планы на вечер.

Марина тут же набрала номер Вадима. Тот очень обрадовался.

– Сказал, что надо отдыхать и развлекаться? Какой у тебя классный дядя. Давай последуем его совету!

Договорились, что Баратынский позвонит ей завтра днем, чтобы условиться о месте встречи. Однако Вадим позвонил рано утром.

– Почему спозаранку? – весело спросила Марина. – Не можешь дождаться положенного часа?

– Марина, слушай, – быстро проговорил Вадим. Голос у него был какой-то странный – глухой, сдавленный, тревожный. – Случилось несчастье. Артем Таран погиб.

У Марины на секунду перехватило дыхание.

– Но... Как это могло?.. Что случилось? – выдавила она наконец.

– Я пока сам толком ничего не знаю. Мне позвонила одна девица из его группы, мы с ней когда-то вместе работали. Они сейчас едут в милицию, потом на опознание, ну, и так далее. Я попытаюсь прорваться с ними. Тем более вчера вечером мы с Артемом общались. В общем, я тебе потом еще позвоню. А ты посмотри новости – что они там будут передавать, хорошо?

– Хорошо.

– Еще я с редакцией свяжусь, пусть задействуют наши источники. Сейчас такой шум поднимется – телезвезда все-таки. Ладно, будь на связи!

Следующие полчаса Марина сидела на диване в гостиной, тупо глядя перед собой. Ей никак не удавалось привыкнуть к мысли, что веселый, жизнерадостный, крепкий мужик, который несколько дней назад пил с ними коктейли, рассказывал интересные истории, смеялся – вдруг взял и умер. Что его больше нет, что он не пригласит их в устричный бар и на день рождения.

Наконец, вспомнив просьбу Вадима, она взяла пульт, включила телевизор и посмотрела на часы. До ближайшего выпуска новостей оставалось еще минут двадцать. «Было бы здорово, – вдруг подумала Марина, – если бы они сейчас объявили, что информация о смерти известного тележурналиста Артема Тарана не подтвердилась».

Но вот послышалась будоражащая мелодия, возвещающая начало программы, промелькнула голубовато-серая заставка, и на экране появилось не предвещающее ничего хорошего лицо ведущего.

– Здравствуйте. Мы начинаем наш выпуск с сообщения о чрезвычайном происшествии. Как нам стало известно, сегодня на рассвете, примерно в километре от центрального пляжа Солнечноводска, около прибрежной линии в воде было обнаружено тело известного телевизионного журналиста, автора и ведущего популярной программы «Паранормальная вакханалия» Артема Тарана. Кроме того, неподалеку от этого места был найден выброшенный на берег труп неизвестной девушки. В УВД города Солнечноводска эту информацию подтвердили, однако от подробных комментариев отказались. Связаны ли между собой эти две смерти, предстоит выяснить следствию.

«Вот и устроили вечеринку в честь отъезда, – вдруг пронеслась в голове у Марины дурацкая мысль. – Лучше бы он уехал отсюда раньше, тогда, может быть, остался бы жив».

Впрочем, это совсем не факт. Ведь не сказали даже, что произошло с Артемом. Сердечный приступ, кровоизлияние в мозг? Или вообще – купался и утонул. Нашли-то на берегу. И что это еще за девушка там оказалась? Может, тоже из телевизионной группы. Вместе плавали? Вадим ничего про девушку не сказал, может, и сам не знает.

Она еще раз представила себе Тарана, каким запомнила его во время последней встречи. На человека, страдающего хроническими болезнями, он не был похож. Нормальный, здоровый, жизнелюбивый мужик. Нет, что-то здесь не так. Вероятно, к вечеру уже будет известно, от чего умер Артем. Если даже по телевизору не объявят, Вадим точно узнает, в чем дело.

Марина выключила телевизор, поудобнее устроилась на диване и стала обдумывать ситуацию. Сегодня, скорее всего, придется целый день слушать новости в ожидании подробностей. С Вадимом они навряд ли увидятся. Он наверняка начнет журналистское расследование. Кажется, это именно так называется. Тем более что они с Артемом дружили. В общем, боевые действия на личном фронте остановлены.

«Ладно, с местными новостями все ясно, теперь надо столичные каналы посмотреть, – решила Марина, снова взявшись за пульт. – Вдруг там что-нибудь новое скажут».

Столичные каналы были более эмоциональны – демонстрировали фотографии Артема, фрагменты его передач, предоставляли слово друзьям и коллегам. Но, говоря о причине смерти, ограничились общими фразами. Видимо, с получением информации были проблемы. Про неизвестную девушку упоминали вскользь.

Примерно в седьмом часу, когда Марина уже озверела от новостных передач, позвонил Вадим.

– Нам сегодня обязательно надо встретиться, – без предисловий заявил он. – Когда ты сможешь освободиться?

– Давай как обычно, часиков в восемь.

– Отлично. Помнишь кафе, где мы с Артемом выпивали? Вот туда и приезжай, буду тебя ждать.

– Обязательно. Ты сам-то как?

– Мне что? Я нормально, – невесело усмехнулся Вадим. – Только вот не могу научиться говорить об Артеме в прошедшем времени.

***

– И что все это может значить? – озадаченно спросила Марина.

– Понятия не имею. – Вадим, едва пригубив виски, поставил стакан на столик. – Вот зараза, даже алкоголь не идет. А так хотелось немного снять напряжение.

Баратынский провел целый день, общаясь с милицией, прокуратурой, членами съемочной группы. Он был в морге на опознании, а потом часа два сидел у следователя на допросе. Поэтому на свидание приехал уставший и раздосадованный. Может быть, поэтому его рассказ получился немного сумбурным и весьма эмоциональным.

– Никто не знает, что произошло на самом деле. Мы расстались с Артемом вчера поздно вечером, примерно в половине двенадцатого. Посидели немного, обсудили новости, потом он сказал, что ему нужно идти, но вроде бы никуда не торопился. Через два дня он должен был улетать в Москву – уже были заказаны билеты на самолет для всей группы.

– Все-таки от чего умер Артем, известно? Его убили?

– Следователь разговаривает на эту тему весьма неохотно. Вроде бы утонул. Может быть, был неосторожен. Или нетрезв. Экспертиза должна установить, убийство это или несчастный случай. Но они всегда так говорят. А я и без экспертизы коечто знаю. Во-первых, Таран был классный пловец, у него разряд по плаванию. Во-вторых, Артем очень осмотрительный и острожный человек. Жизнь и профессия приучили. И в-третьих, пьяным он не был. Во всяком случае, когда мы с ним расставались.

– Но он мог выпить потом?

– Мог, но... Понимаешь, я видел Тарана в разных ситуациях. И твердо знаю – если бы он напился, то никогда не пошел бы к воде.

– Почему? – удивилась Марина.

– Артем считал это непозволительной глупостью. И сам мне об этом много раз говорил. Странно, конечно, но именно так и было. Мы когда вместе здесь отдыхали, то иногда... Ну, что там объяснять, ты и сама все понимаешь. В общем, компании разные, гулянки. Частенько у некоторых спьяну возникало желание искупаться ночью, порезвиться в воде. Женщины, кстати, к этому очень склонны. Так вот, Артем всегда категорически возражал. А если его не слушали – уходил. И меня уводил, не давал идти с ними. Он как-то рассказал, что у многих пловцов отношение к воде почтительное, как к живому существу. Плюс интуитивное чувство опасности.

– Ты говорил об этом следователю?

– Разумеется.

– А он что?

– Следователь тот еще фрукт. Ухмыльнулся так гаденько и говорит – знаем, мол, вашего брата, журналиста. Выпить и потрепаться любите, вот и сочиняете всякие небылицы. Вы зачем сюда из Москвы слетелись? Русалок ловить? Вот и доигрались.

– При чем тут русалки?

– Без понятия. Но он именно так и сказал.

– И этот тонкий психолог будет расследованием заниматься?

– Это меня и печалит. Слишком он равнодушный и циничный. Даже для человека, который постоянно сталкивается с трагедиями.

– А девушка, про нее что известно?

– Практически ничего. В новостях что говорят?

Марина вкратце пересказала основные тезисы.

– Да, совсем слабо, – констатировал Вадим. – Даже имя и фамилию ее не установили. Впрочем, это неудивительно. Девушка, когда ее нашли, была абсолютно голая.

– В купальнике? Или топлес? – уточнила заинтригованная Марина.

– Абсолютно голая, – с нажимом произнес Баратынский. – Без купальника, без ничего. Причем ни вещей, ни документов в окрестностях обнаружить не удалось.

– Об этом в новостях не говорили.

– Милиция фильтрует информацию. В общем, правильно, а то сейчас же кривотолки начнутся – телезвезда и голая барышня на пляже, ночью. Впрочем, все равно пресса узнает. Свидетели, те люди, которые нашли тела, обязательно проболтаются.

– А откуда ты узнал?

– Случайно услышал разговор оперативников. В любом случае это уже загадка с одним неизвестным. Кто она такая, эта девушка? Связана ли ее смерть со смертью Артема? Сейчас милиция будет носом землю рыть, чтобы установить личность погибшей. Иначе – тупик.

– Следователь считает, что она тоже утонула случайно?

– Эту тему мы не обсуждали. Меня он вообще расспрашивал только про наши взаимоотношения с Тараном да про вчерашний вечер. И еще про то, чем мы тут в городе занимаемся.

– Слушай, я ведь тебя даже не спросила. А как ты вообще в свидетелях оказался?

– Очень просто. Я приехал к гостинице, где вся съемочная группа собралась в ожидании милицейского автобуса. Поехал с ними в отделение, потом в морг. А уже потом объяснил следователю, что я не сотрудник канала, просто мы коллеги и друзья. Особенно его заинтересовало мое сообщение о том, что накануне мы с Артемом встречались. Очень вероятно, что я последний, кто видел его в живых.

– Как это ужасно звучит – последний, кто видел в живых.

Марина поежилась. Хотя был удивительно теплый вечер, ее пробирал озноб.

– Для меня ужас наступил при опознании. Когда они сняли простыню.

Вадим взял стакан и с усилием протолкнул в себя глоток плескавшегося на донышке янтарного напитка.

– Тяжелое зрелище. Тем более что Артем для меня все еще живой. Никак не могу смириться, что именно он лежал на том цинковом столе в морге.

Вадим на минуту грустно замолчал. Потом, как будто спохватившись, торопливо сказал:

– Знаешь, у него очень странное выражение лица было. Такая застывшая маска веселого удивления.

– Он улыбался? – вздрогнула Марина, живо представив себе эту картину.

– Нет, не то. Спокойное лицо, но эта зарождающаяся улыбка – я хорошо ее помню. Как будто Артем вдруг увидел что-то неожиданно приятное. Кстати, девочки из его группы со мной согласились. Им тоже показалось, что еще секунда жизни – и Таран должен был улыбнуться своей фирменной улыбкой. Впрочем, следователю я об этом не сказал. Его интересовал единственный вопрос – кто лежит на столе в морге. Между прочим, тот же вопрос он задал нам относительно погибшей девушки.

– Так ты ее видел? – Марина сочувственно глянула на Вадима. – Слушай, как у тебя нервы выдержали? Я бы умерла со страху.

– Ничего, пережил. Я ведь немого повоевал, разное видел.

– То есть как – повоевал? Где? – непроизвольно вырвалось у Марины. – Ты же сказал – был спортсменом, потом стал журналистом. Так ты еще, оказывается, кадровый военный.

– Нет, не военный. Так получилось, что между спортом и журналистикой я несколько лет проработал в одной очень известной силовой структуре. Ничего особенного, рядовой сотрудник. По роду службы были командировки в горячие точки. Вот и все.

– Ничего себе – все, – укоризненно покачала головой Марина. – Так неожиданно выяснится, что ты Герой России и командир атомной подводной лодки.

– Нет, нет, – впервые за время их разговора улыбнулся Баратынский. – Ничего такого не будет. Давай потом обсудим мое прошлое, это не очень интересно. Гораздо интереснее другое. Та девушка, которую нашли рядом с Артемом. Вот представь себе...

– Можно, я не буду этого представлять? Иначе окаменею от ужаса.

– Тогда просто послушай. Лет двадцать или около того. Стройная фигура, красивая грудь. Очень длинные белые волосы, почти до пояса. Зеленые глаза.

– Фигуру ты как рассмотрел? Угадал под простыней?

– Нет, девушка вообще не была накрыта ничем. Не знаю почему.

– А глаза?

– Подошел вплотную и увидел. Они у нее открыты были.

– Облик убийцы в них не отпечатался?

– Почему ты решила, что ее убили? Вдруг правда несчастный случай? Кстати, это ложная теория.

– Какая теория?

– Что в зрачке убитого в последние мгновения перед смертью отпечатывается и сохраняется изображение убийцы. Об этом еще сэр Артур предупреждал.

– Артур Кларк, ученый и фантаст?

– Артур Конан Дойл, врач и писатель. Или наоборот – писатель и врач. Так вот, я хочу вернуться к погибшей девушке.

– Да, конечно. Зеленоглазой блондинке с длинными волосами, стройной фигурой и красивой грудью. Описание мне что-то напоминает.

– Правильно. Именно это я и хотел от тебя услышать. А сейчас я расскажу тебе самое интересное из того, что я увидел в морге.

– Звучит ужасно, мне как-то не по себе. Что там еще было? Рыбий хвост?

– Нет, хвоста не было. Но тело девушки, от пояса и ниже было облеплено рыбьей чешуей. И это я видел собственными глазами.

***

– И как тебе наш новый повар? – спросил Виктор Федорович, отодвинув тарелку и наливая себе бокал красного вина.

Марина, поглощенная своими мыслями, отреагировала не сразу.

– Он работает всего несколько дней. Рекомендации у него отличные, пока все вроде бы хорошо, без проблем.

– Мне нравится, как он готовит. Вкусно и с фантазией. Как тебе кажется?

– Да, вроде бы неплохо. Посмотрим, как будет дальше.

Избуцкий тщательно вытер рот салфеткой и громко провозгласил:

– Не скромничай, все превосходно. На самом деле это ведь я тебя должен благодарить, ты его нашла. И спасла дядю от голодной смерти.

В ответ Марина лишь рассеянно улыбнулась и кивнула головой. Сейчас ей было не до светских бесед – через час она должна встретиться с Вадимом, который решил начать собственное расследования гибели Артема Тарана. Еще никогда она не ждала окончания ужина с таким нетерпением. Однако именно сегодня дядя не спешил подняться к себе в кабинет для ежевечерней работой над рукописью. Развалясь в кресле с бокалом в руках, он бодро поинтересовался:

– Что новенького на белом свете? Я не имею в виду мировые кризисы или проблемы нашей футбольной сборной.

Марина тяжело вздохнула. Сейчас дядя будет расспрашивать ее о городских новостях. Не тех, о которых сообщает пресса. Избуцкого больше всего интересовали личные Маринины наблюдения, а также информация, полученная от общения с местными жителями. Он внимательно выслушивал ее рассказы, вставлял едкие замечания, критиковал новую городскую власть и своего преемника. И получал от этого, судя по всему, огромное удовольствие. Подобные беседы случались у них примерно раз в неделю. Марина, зная эту дядину слабость, всегда имела в запасе что-нибудь интересненькое. Часто в этом ей помогал Вадим, который держал свою мощную руку на пульсе города.

– Так расскажи, чем сейчас живет и дышит любимый город?

Обычно такие беседы длились от тридцати до сорока минут, в зависимости от количества обсуждаемой информации. Сегодня Марина, мысленно находившаяся далеко от дядиного дома, уложилась в рекордные пятнадцать.

Она очень старалась, чтобы Виктор Федорович не заметил ее нетерпеливого желания поскорее свернуть разговор. Обижать дядю очень не хотелось.

Виктор Федорович, по счастью, не обратил внимания на ее состояние и удовлетворенно сказал:

– Ты, я смотрю, полюбила Солнечноводск. Ведь так? Я, честно говоря, очень этому рад. Меньше всего я хотел, чтобы ты хандрила и тосковала по большому столичному городу, проклиная дядькуинвалида.

– Дядя, что вы, – поспешила заверить его Марина. – Мне совершенно не скучно. И потом – какой же вы инвалид? Не у каждого молодого мужчины столько сил и энергии.

– Ладно, – польщенно улыбнулся Избуцкий. – Считай, что я поверил. Ты вообще умница. Парком занялась! Я думал, там все погибнет, а ты вон какую бурную деятельность развила. Глядишь, под твоим чутким руководством он скоро превратится в Никитский ботанический сад. Чего доброго, я еще раздумаю отсюда съезжать.

– Это будет самое правильно решение, – оживилась Марина. – Хватит вам уже про этот приют для ветеранов думать.

– Посмотрим, посмотрим, – отмахнулся Избуцкий. – Ладно, надо делами заняться. То есть ты отдыхай, а я пойду наверх, работать. За рассказы твои интересные большое спасибо. Мне это очень важно и нужно. Не привык доверять телевизионным или радионовостям. Мы же с тобой понимаем, как это делается.

– Да, конечно, – поддакнула Марина и быстро глянула на часы. До встречи с Вадимом оставалось сорок минут.

– Ты знаешь, – мечтательно проговорил Виктор Федорович, – у меня в свое время был даже специальный человек, один мой помощник, который собирал для меня неофициальные мнения людей. Не из праздного любопытства. Мне как главе города надо было знать, что в действительности волнует людей. А то по справкам, которые готовили чиновники, всегда выходило, что все довольны и проблем практически нет.

– Альтернативные источники информации – важный инструмент управления, – быстро закруглила тему Марина и быстро поднялась, готовая бежать в свою комнату переодеваться.

– Надо же, а я таких слов не употреблял, – громко засмеялся Избуцкий. – Просто слухи, и все. Значит, только смерть журналиста обсуждают? Других интересов, значит, нет. Про Потапова забыли, про войну с экологами и русалок.

При слове «русалки» Марина непроизвольно вздрогнула.

– Эх, люди, люди, – сокрушенно покачал своей красивой ковбойской головой Виктор Федорович. – Ужасы им подавай. Но я так и не понял: девушка, которую рядом с журналистом нашли, – она из наших, из солнечноводских? Вдруг дочка знакомых моих, не дай господи. Или это приезжая?

– Никто не знает, – пожала плечами Марина, которая вся дрожала от нетерпения и желания скорее улизнуть. «Со стороны я выгляжу как неопытная скаковая лошадь на старте», – подумала она, мысленно уже проклиная дядино любопытство.

– Позвоню-ка я Петьке Карпачеву, – принял решение Избуцкий. – Главный милиционер города должен что-то еще знать. Со мной ведь он поделится, как думаешь?

Дядя в присущей ему задорной манере подмигнул Марине.

– Обязательно, – почти с отчаянием простонала девушка.

– Если что узнаю – расскажу тебе по секрету, договорились? Ну, беги, беги. Ждут тебя? Вон, уже извелась вся, – неожиданно рассмеялся Виктор Федорович, оказавшийся более проницательным, чем предполагала Марина.

Покраснев и буркнув что-то невразумительное, она едва ли не бегом выскочила из столовой. Надо было срочно звонить Баратынскому. Она опаздывала уже на полчаса, а Вадим предупредил, что наметил уже на этот вечер некие, как он туманно выразился, оперативные мероприятия.

***

– Есть две новости, – заявил Вадим после того, как они приветственно чмокнули друг друга в щеку и уселись за столик кафе.

– Понятно, – солидно кивнула головой Марина. – Хорошая и плохая. Мне выбрать, с которой начинать?

– Не совсем так. Выбирать ты можешь. Только из двух хороших.

– Вот как? Приятно слышать. Тогда в любой последовательности, на твой вкус.

– Новость первая – мне продлили командировку, вплоть до выяснения причин вчерашней трагедии.

– Это здорово! – Марина непроизвольно заулыбалась и даже изобразила ладошками аплодисменты. – Как тебе удалось убедить начальство?

– Мой шеф когда-то работал с Артемом и даже дружил с ним. Он боится, что дело могут замять. Но главное – он сильно заинтересовался моим рассказом про девушку. Считает, что здесь может быть нечто весьма любопытное. Или – сенсационное. Либо какая-то любовная история, либо нечто еще более пикантное.

– Например, русалки? – тяжело вздохнула Марина. – Тут трагедия, а вы опять со своими сказками.

– Ты не права, – решительно возразил Вадим. – Это могут быть две разные истории. А может быть, и одна. Артем ведь работал по этой же теме, если ты помнишь.

– Знаешь, что-то мне не верится во всю эту нечисть, – кисло заметила Марина. – И милиция в нее не поверит. Установят, что за девушка. Поймут, зачем она оказалась в тот момент на пляже. Выяснят, что у них Тараном был роман, они отправились купаться и случайно утонули. Или их убили злоумышленники. Вот и все. А всякие там сирены, ундины и прочая нежить – это вне компетенции органов правопорядка.

– Зришь в корень, – почему-то обрадовался Вадим. – Скорее всего, так и будет. Это и есть вторая хорошая новость.

– Что же в ней для тебя хорошего? Ведь, потвоему, причиной гибели Тарана стали потусторонние силы?

– Хорошего в ней то, что милиция, объявив произошедшее несчастным случаем, не будет мешать мне заниматься расследованием. Хуже, если обнаружатся признаки насильственной смерти. Тогда придется бегать со следствием наперегонки. Я уже участвовал в подобных состязаниях. Чаще всего они заканчиваются не в нашу пользу. Тягаться с профессионалами сыска – дело практически обреченное. Но лишь при одном условии – если они действительно хотят докопаться до истины.

– А почему ты решил, что дело обязательно прикроют?

– Такие дела – головная боль и сплошные неприятности. Столичная знаменитость, дело на слуху, общественность взбудоражена. Слишком хлопотно и тревожно. Привлекает ненужное внимание высшего руководства к повседневным делам, а они, мягко говоря, не очень. К тому же могут прислать проверяющих или московских специалистов. Они начнут тут заводить свои порядки, в общем – никому это, по большому счету, не нужно.

Если бы преступление было налицо – застрелили или зарезали, тогда, конечно, было бы следствие по всей форме, никуда не денешься. А так – вполне сойдет за несчастный случай. Ведь никаких признаков насильственной смерти.

– Но вдруг они уже что-то нашли? Результатов экспертизы ты тоже не знаешь. Можешь и вообще не узнать. Есть тайна следствия, они не обязаны перед тобой отчитываться. Хоть бы ты трижды был и из газеты.

– Девушка, никогда не читайте на ночь детективы, – ласково улыбнулся ей Вадим. – И не смотрите сериалы.

– Почему это? – забавно сморщила носик Марина. – Я люблю сериалы!

Баратынский сделал строгое лицо и голосом зануды-лектора произнес:

– Оттуда в общественное сознание проникает дикая или совершенно фантастическая информация.

– Ты хочешь сказать, что можешь быть в курсе всех следственных действий?

– А мне не надо быть в курсе следственных действий. Меня интересуют результаты этих действий. То бишь – добытые факты и установленные мотивы.

– И как ты собираешься получать такую информацию?

– У меня, как у любого порядочного или непорядочного журналиста, пишущего на скандальные и криминальные темы, есть свои источники в силовых структурах. Кроме того, главный редактор нашей газеты – близкий родственник очень-очень большого милицейского чина. Конечно, чаще всего мы ему помогаем, публикуя интересную для него информацию. Но иногда и он снисходит до того, чтобы чуток подтолкнуть наши собственные расследования.

– Хорошо, – тряхнула копной белокурых волос Марина. – Допустим, помогут тебе доброжелатели. Вот ты узнаешь, что следствие хотят прекратить, так как это несчастный случай. Ты сам что можешь сделать? Какие у тебя возможности заняться профессиональным расследованием? Или тоже родственник главного редактора поможет?

– Нет, тут мне никто помогать не будет. – Вадим стал абсолютно серьезен. – Более того, если у меня начнутся проблемы, то родная газета спокойно отойдет в сторонку. В общем, такие вещи делают под личную ответственность.

– Сурово.

– Сурово, – согласился Баратынский. – Но это правила игры.

– Так надо ли в нее играть? Может, оставить кесарю кесарево? Кому положено, пусть занимается раскрытием преступлений. А ты пиши статьи.

– Рад бы, но боюсь, ничего не выйдет. Говорю тебе – у меня есть все основания считать, что дело объявят несчастным случаем. И закроют. Может быть, оно и так. Только я хочу лично в этом убедиться. Пока же картинка не складывается.

– Но согласись, что здесь больше эмоций, – настаивала Марина, которая совсем неожиданно забеспокоилась – не случилось бы что-нибудь и с Вадимом, если он впутается в эту историю. – Какая-то чешуя, которая, может быть, налипла на несчастную блондинку, пока она была в воде. Твои уверения, что Артем не купался, будучи под хмельком. Ну, а вдруг он единственный раз нарушил свое золотое правило, и это вот так плохо закончилось? Ты допускаешь такое?

– Допускаю. Но есть еще одна вещь, которая мне не дает покоя.

– Что ты имеешь в виду?

Вадим задумался, прежде чем ответить. Потом сказал:

– Помнишь, Артем намекал, что у него здесь дело появилось.

– Да, что-то такое было. Он так странно сказал – дельце открылось.

– За что люблю женщин, так это за их исключительную память на всякие мелочи – взгляды, знаки, словечки.

– Мерси. Могу еще чем-то облегчить расследование?

– Ну, прости.

– Ладно, рассказывай дальше.

– Так вот. Артем сказал, что задержаться в Солнечноводске ему пришлось потому, что дельце открылось. И добавил, что если раскрутит его – свою поездку сюда оправдает. Думаю, тут имелись в виду затраченные деньги.

– Точно! – вскрикнула Марина. – Я вспомнила! Ты еще спросил, мол, что такое, а он ответил этой вашей любимой дурацкой фразой – без комментариев. И добавил – летел за сенсацией, а привезу скандал.

– Именно. Молодец! Я вчера целый вечер сидел в номере и пытался припомнить мельчайшие подробности наших последних встреч и разговоров. Что-то меня беспокоило, какая-то брошенная им фраза. Только я никак не мог вспомнить.

Вадим глотнул кофе, задумчиво посмотрел на блистающую поверхность озера. Затем вновь обратился к Марине:

– Скажи, а тебе больше ничего не запомнилось из его слов?

– Наверное, это все. Я же не знала, что надо вслушиваться... Ой, кажется, еще одно.

– Да, говори, – встрепенулся Баратынский.

– Боюсь оказаться неточной. Просто у меня есть такая особенность – я плохо реагирую на всякую нецензурщину и жаргонны словечки. Это меня иногда просто бесит. Так вот, Артем еще употребил такой оборот – мне обломится. Или похожий.

– В десятку! – обрадованно вскрикнул Вадим. – Я точно вспомнил. Он сказал – оправдаю поездку, а может, еще что-то обломится.

– Тебе это о чем-то говорит?

– Только об одном. Скорее всего у Темы здесь образовался финансовый интерес. Если бы ты его получше знала, ты бы поняла. Он был славный мужик. Но очень жадный до денег.

– Мне кажется, ты все усложняешь, – возразила Марина. – Если уж ты начал припоминать все, о чем Таран говорил в тот вечер, то вспомни более интересную деталь. Я тогда еще подумала, что это у вас уже шуточки такие, тематические.

– У нас с Артемом? – удивился Вадим.

– У вас всех, кто сюда приехал за сенсацией – живой русалкой.

– Поясни, я что-то не пойму.

– Любовь с русалкой – это круто? Ну, вспомнил?

– Марина, ты гений! Дай я тебя поцелую! Ну хотя бы по-братски.

– Вот по-братски точно не надо, – не отказала себе в удовольствии пококетничать Марина. – Так ты вспомнил?

– Теперь я тоже стал припоминать. Вроде вопрос шутливый, но как интересно он его сформулировал.

– Круто – вообще очень значительное, глубокомысленное и многозначное определение чего угодно.

– Не издевайся. Тут может быть...

– Ключ к разгадке всего дела, – улыбнулась Марина.

– Как знать. Мы тогда еще посмеялись вместе.

– Посмеялись. Но помнишь, что ты ему ответил?– Приблизительно. Что-то в том смысле, что достоверных данных нет.

– И еще в том смысле, что для людей это ничем хорошим не заканчивалось, живых свидетелей не оставалось. Видишь, какая у меня память.

– Исключительная. Но ты сама понимаешь, что твоя исключительная память лишь укрепила мое желание начать собственное расследование.

– Каким же это образом?

– Русалки. Снова на горизонте русалки.

Марина протянула руку вперед и коснулась загорелого Вадимова лба.

– Дай измеряю температуру. По-моему, ты уже бредишь. Снова начнешь охоту на русалок? И главное – зачем?

– Есть одна идея. Но сначала нам с тобой надо кое-что выяснить.

Марина напряглась – если Вадим именно сейчас собирается с ней объясняться, то время он выбрал крайне неудачное. Она стала лихорадочно сочинять текст своего ответа, который, с одной стороны, должен немного отрезвить Баратынского. Но с другой – не лишить его надежды продолжить этот разговор в будущем.

– Марина, помнишь, я сказал, что расследование я провожу вроде как бы с одобрения своего начальства, но под личную ответственность. И помогать в случае чего мне никто не будет.

– Да, помню, – быстро сказала Марина, тревожно ожидая, что последует дальше.

– Дело действительно странное, куда заведет расследование – непонятно. И мне очень нужен кто-то, на кого можно опереться. Мне рассчитывать на твою помощь в экстренных случаях? Разумеется, подвергать тебя хоть малейшему риску я не стану. Что от тебя может потребоваться? Позвонить, передать информацию и так далее. Даже просто посидеть и вместе обсудить ситуацию. Ты согласна? Да или нет?

Поняв, что опасность миновала и объяснения в любви сегодня не последует, Марина легко и радостно улыбнулась:

– Конечно да. Неужели ты во мне сомневался?

 ***

На площади Согласия, которая в недавнем прошлом носила имя Ленина, проходил митинг. В центре укатанной в асфальт площади, там, где раньше возвышался неизбежный памятник вождю мирового пролетариата, стоял здоровенный, наспех сколоченный помост. Корявое сооружение было полностью задрапировано флагами с эмблемой Фронта экологической обороны и транспарантами.

На помосте стояла небольшая кучка людей с суровыми лицами и в одинаковых майках все с той же эмблемой. Они, как и все собравшиеся на площади, в данную минуту сосредоточенно слушали эмоциональную речь Стаса Ложкина.

В приступе благородного негодования он извивался всем своим упитанным телом, напоминая Элвиса Пресли, зачем-то перекрашенного в рыжий цвет. Обеими руками уцепившись за стойку с микрофоном, Ложкин то прижимал ее к пухлой груди, то поднимал над головой, то наклонял почти горизонтально. Это так же придавало ему карикатурное сходство с королем рок-н-ролла.

Истеричный, но не лишенный пафосных интонаций голос эколога-экстремиста разносился по всей площади и окрестным улицам:

– Им не удастся остановить нас! Им не удастся запугать нас! Сегодня на стороне Потапова и ему подобных вся мощь государственного репрессивного аппарата. Нас кидают в милицейские застенки, нам активно мешают в нашей повседневной работе. Но вечно так продолжаться не будет! Ширится международное экологическое движение, нарастает гнев миллионов честных людей во всех уголках земного шара. И этот гнев обрушится однажды на голову тех, кто целенаправленно, преследуя свои корыстные цели, губит живую природу!

Толпа, внимавшая Ложкину, загудела. Раздались аплодисменты, кто-то, словно на концерте, крикнул «браво». Стас, как заправский артист, раскланялся, но от микрофона не оторвался – видимо, ему было что еще сказать единомышленникам, сочувствующим и подошедшим на шум праздным гражданам.

Вадим Баратынский, путь которого в гостиницу лежал через площадь Согласия, сначала решил изменить привычный маршрут. Ему очень не хотелось продираться через возбужденную толпу защитников окружающей среды и слушать зажигательные речи их вожаков.

Но профессиональное любопытство взяло верх, и Вадим подумал, что неплохо бы понаблюдать скандальное мероприятие вблизи. Не исключено, что это когда-нибудь может пригодиться в работе.

Вслед за Ложкиным, который закончил выступление под бурные овации, потянулись другие ораторы. Их речи были похожи друг на друга, как романы Фенимора Купера, и у Вадима возникло ощущение, что их писал для выступающих один человек. Каждый очередной оратор обязательно клеймил Потапова, призывал покончить со строительством курорта на озере Солнечное и спасти веерохвостую чернолапку.

Услышав про чернолапку, Вадим вспомнил нападение экологов на телевизионную группу Тарана и схватку в дюнах, из которой они тогда вышли победителями.

Лишь одна девушка в полувоенном костюме цвета хаки стала со слезами на глазах призывать к спасению исчезающего уникального вида колибри под названием Эсмеральда. Собравшиеся с некоторым недоумением слушали взволнованную речь. Они не могли взять в толк, чем же помочь маленькой птичке, которая обитает исключительно на западе Гондураса и в далекую Россию вряд ли когданибудь залетит. Разве что наклевавшись винных ягод.

Послушав экологических откровений и порядком устав, Вадим уже собрался уходить. Но тут к микрофону вернулся отдохнувший Ложкин. За время, что ему пришлось провести с закрытым ртом, он набрался сил и сейчас напоминал быка, выпущенного из загона для битвы с тонконогим тореадором.

– Друзья! – завопил Стас, потрясая рыжей шевелюрой. – Я хочу предупредить вас, что власти города и те, кто манипулирует ими, подготовили грандиозную провокацию. С целью отвлечь народ от борьбы за сохранность окружающей среды они сейчас всячески будут раздувать эту темную историю с убитым тележурналистом. Может, его для этого и убили! Еще и девицу какую-то сюда приплели. Видимо, тоже из их тусовки!

«А это что еще за гапоновщина? – раздраженно подумал Вадим. – За такие вещи можно по морде схлопотать. Или срок поиметь – за клевету. Но почему этот рыжий гад утверждает, что Артема убили? Это он по глупости такое говорит или что-то знает?»

Ложкин тем временем продолжал разоряться:

– Не отвлекайтесь от главного – от борьбы за сохранность озера и редкой птицы – веерохвостой чернолапки! И пусть власти сколько угодно вставляют нам в колеса трупы убитых журналистов – им не остановить колесницу истории. Скажем «нет» проискам губителей всего живого на планете! Объявим персонами нон грата в городе нелюдей – Павла Потапова и Феликса Фиша! Фиш – садист и палач. Но мы устроим ему экологический Нюрнберг!

«Фиша – вон! Фиш, долой!!!» – с остервенением начали скандировать люди на площади.

«Это еще кто? – удивился Вадим. – Надо же, заслужил индивидуальные оскорбления! Раньше таких почестей удостаивался только генеральный директор „Малахита“.

– Долой Фиша! – орал неутомимый Ложкин. – Ура!

«Ура!» – поддержала его толпа. Несколько человек подняли вверх и развернули громадный лозунг с призывом «Стаса Ложкина – в депутаты».

Однако запас сил и оптимизма потихоньку иссяк. Крики становились все тише, народ потихоньку стал разбредаться по своим делам. Вскоре толпа демонстрантов сильно поредела. Вадим решил, что и ему пора уходить – впереди его ждали серьезные дела.

«Как мудро заметил один философ, – размышлял он, направляясь к гостинице, – большое количество людей нельзя долго держать в состоянии революционного возбуждения – быстро наступает усталость, неизбежно перерастающая в социальную апатию».

Однако он не считал, что проведенное на митинге время потрачено зря. Стас Ложкин, сам того не подозревая, дал ему очень серьезную информацию к размышлению.

***

С утра у Марины жутко болела голова. Наверное, к перемене погоды, решила она. Может быть, гроза собирается? Однако нарушать из-за этого хозяйственные планы ей не хотелось. Поэтому в одиннадцать часов, как и наметила, она села в машину, чтобы с водителем Лешей ехать за покупками. Надо было по просьбе нового повара приобрести кое-какие приспособления для кухни, найти особенные лампы для светильников в гостиной, сделать дубликаты ключей для Анжелы, которая умудрилась свои где-то посеять. Кроме того, у дяди заканчивалась его любимая зубная паста, о чем он неустанно напоминал Марине со вчерашнего дня.

Едва Леша включил зажигание, как на коляске, словно на горячем скакуне, к машине лихо подлетел Виктор Федорович.

– Мариночка, у меня часы встали. Надо бы батарейку поменять. Сделаешь?

И протянул Марине скромные «Tissot» на потертом ремешке. Она знала, что дядя очень дорожит этими часами, так как получил их в подарок от какой-то дамы, чуть ли не примы одного из популярных столичных театров. Избуцкий, рассказывая эту историю, намекал на сильные чувства. Сетовал, что им пришлось расстаться – муж, дети и так далее. Но имя дамы как истинный рыцарь ни разу не назвал, хотя ярой театралке Марине было жутко интересно, о ком же это идет речь.

– Конечно, давайте, я их положу аккуратненько, вот так, – сказала она, принимая реликвию и укладывая ее в сумочку.

Часа два Марина ходила по магазинам: рассматривала, выбирала, приценивалась. Потом несла покупки к машине, и молчаливый Леша аккуратно укладывал их в багажник. Наконец шопинг подошел к концу, и Марина решила заскочить в торгово-развлекательный комплекс «Маяк». Там, на первом этаже, был специальный отдел, в котором продавали часы известных марок. При нем существовал сервисный центр, где в том числе меняли батарейки.

Проскользнув через гостеприимно распахнувшиеся перед ней стеклянные двери внутрь приятно кондиционированного здания, Марина сразу же наткнулась на Баратынского. Вадим, судя по всему, очень спешил, поэтому шел быстро и решительно, сосредоточенно глядя с высоты своего роста куда-то поверх голов. Если бы она не вскрикнула, он, вероятно, просто смел бы ее с пути.

– Привет! – разулыбался Вадим, резко затормозив. – Какими ветрами тебя сюда занесло?

– Хозяйственными, – вздохнула Марина. – Батарейку в часах заменить требуется.

– Надо же, на ловца и зверь бежит. Как хорошо, что я тебя встретил.

– Ты просто рад меня видеть или есть дело?

– И то, и другое. Но вообще я как раз собирался тебе звонить. К сожалению, вечером мы не сможем увидеться. Но мне надо кое-что с тобой обсудить и кое о чем попросить.

– Кое-что, кое о чем... Звучит многообещающе, – язвительно заметила Марина.

– По-моему, ты не в духе. Что-то случилось?

– Голова с утра болит. И не проходит.

– А! – почему-то обрадовался Вадим. – Это к грозе. Грозу сегодня обещали. Боюсь, она мне все планы спутает.

– Как твои планы связаны с прогнозом погоды? – заинтересовалась Марина.

– Слушай, давай приземлимся вон там, в кафе, и я все тебе расскажу. У тебя найдется для меня полчасика?

– Давай. Только сначала мне надо водителя предупредить. Я схожу, а ты пока закажи чего-нибудь освежающего. Пить очень хочется.

Через десять минут они уже сидели за столиком в кафе. Марина с наслаждением потягивала через соломинку апельсиновый сок и, стараясь не обращать внимание на боль в висках, внимательно слушала Вадима.

– Я все время обдумывал, с какого бока подступиться к делу. Ну не могу я поверить, что с Артемом произошел несчастный случай. И еще девушка эта. Конечно, всегда есть шанс ошибиться. Однако интуиция меня не подвела.

– Или дедукция, – вставила Марина.

– Ну, о дедукции говорить пока рано. В общем, сильное желание разобраться привело к интересным результатам. Помнишь, я рассказывал тебе, что у меня есть источники информации в милиции? Так вот, через этот источник я выяснил, что эксперт-криминалист, который выезжал на место происшествия, засомневался в том, что имеет место несчастный случай. Хотя, как мне намекнули, следователь давит на него, хочет дело прикрыть.

– Хорошо иметь таких информаторов, – одобрила Марина. – А ты не выяснил детали? Почему эксперт сомневается?

– Кое-что выяснил. Что касается девушки, то у нее на запястье левой руки обнаружены синяки. Происхождение неизвестно. Вероятно, ее кто-то крепко схватил за руку. Здесь остается только гадать. Это могли быть любовные игры, могло быть выяснение отношений, а могло быть и нечто иное...

– Например?

– Ее топили или тащили к воде.

– Может – из воды?

– Почему ты так решила?

– Ты же сам говорил, что тело девушки лежало на песке довольно далеко от воды. Волной ее выбросить не могло – никаких особых волн здесь, на озере, быть не может.

– Да, ты права, – кивнул Вадим. – Выглядит довольно странно. Короче, основания для сомнений у экспертов появились. А что касается Тарана, тут еще интереснее. У него на голове обнаружилась ссадина непонятного происхождения. Как от удара. Появилась она до или после смерти, сказать никто не берется. Патологоанатом считает, что Артем мог удариться головой, падая в воду или уже находясь в воде. Его тело ведь нашли у берега, среди камней.

Марина вдруг почувствовала, что непроизвольно втягивается в процесс расследования. Появился неведомый прежде азарт, желание дальше обсуждать версии случившегося. У нее даже голова перестала болеть.

– Слушай, а тебе не кажется, что все это смахивает на детективный сериал? Что это за злодеи, которые такие улики оставляют? Не хватает только кровавых отпечатков подошв на набережной или следов удушения на шее жертвы.

– Ты зря ехидничаешь, – спокойно возразил Баратынский. – Я бы согласился с такой постановкой вопроса, если бы узнал, что оперативно-следственная группа вообще никаких следов не обнаружила. В жизни все проще и примитивнее. Поговори с любым ментом, он тебе скажет. Тем более если речь идет об убийстве, а не афере или финансовой махинации. Даже снайперов рано или поздно ловят. Не говоря уж про тех, кто в непосредственном контакте работает.

Понимаешь, для меня это не игра в казаки-разбойники. Я хочу выяснить, что случилось с моим товарищем, и если кто-то виноват в его смерти, пусть понесет наказание. Но это так, лирическое отступление.

Про кровавые отпечатки подошв не знаю, у меня никакой информации нет. А вот насчет следов на шее... Есть одна маленькая пикантная подробность.

Вадим сделал небольшую паузу, чтобы допить остывший кофе.

– Что за садистская манера – начать говорить и замолчать на самом интересном месте? – взорвалась Марина. – Продолжай, пожалуйста!

Вадим усмехнулся – ему явно льстило то, что Марина принимает его расследование так близко к сердцу.

– Продолжаю. Так вот, у Артема на шее обнаружили... следы поцелуев.

– В смысле – следы от помады?

– Нет, помада здесь ни при чем. Просто следы. От очень сильных поцелуев.

– Засосы, что ли? – свистящим шепотом спросила Марина.

– Ну да. Их вначале приняли за следы удушения, а потом разобрались.

– Вот это номер! Может быть, Артем с этой девушкой пришли на берег, там они... – начала фантазировать Марина, но Вадим ее перебил:

– Может быть. Только это не важно. Допустим, они знали друг друга. Допустим, у них был роман. Но кто эта девушка? Ведь до сих пор это так и не выяснили. И они оба мертвы.

– Слушай, – вдруг спохватилась Марина, – ведь у меня тоже есть источник информации.

– Что еще за источник? – удивился Баратынский.

– Дядя Витя. Он, когда услышал про Артема и девушку, собрался звонить начальнику местной милиции. Этому, как его, все время забываю.

– Карпачеву? Петру Степановичу? Начальнику УВД?

– Ага. Он когда-то помог Карпачеву занять должность. Зовет его Петькой.

– Хороший источник, – одобрительно заметил Вадим. – Марина, как думаешь, ты смогла бы аккуратненько задействовать своего дядю, чтобы добывать сведения?

– Не знаю, можно ли будет его постоянно об этом просить. Но кое в чем, думаю, дядя нам поможет. Кстати, его очень заинтересовала убитая. Вернее, кто она – местная девушка или приезжая. Боялся, что это может быть дочь каких-то его знакомых.

– Тогда ты все же попробуй узнать, что ему рассказал Карпачев.

– Узнаю, – пообещала Марина. – Будем считать, что это первое мое боевое задание?

– Слушай, – оживился вдруг Вадим. – Ты же медицинский заканчивала, у тебя воинское звание должно быть.

– Какое-то есть. Кажется, лейтенант медицинской службы.

– Ну, а поскольку я все равно старше по званию...

– А какое у тебя звание? И какой род войск?

– Это сейчас не принципиально. Потом как-нибудь расскажу. Так вот вам, товарищ лейтенант, первое боевое задание – узнать, что говорит в узком кругу о смерти Тарана и неизвестной девушки начальник УВД Солнечноводска.

– Когда будет второе задание?

– Через двадцать минут. После того как я посвящу тебя в план операции под кодовым названием «Невод».

– Ловись, рыбка, большая и маленькая? – понимающе кивнула Марина.

– Именно. Но сначала кое-что для общего понимания ситуации.

Баратынский в лицах рассказал Марине про вчерашний митинг защитников чернолапки на площади Согласия.

– Знаешь, – подытожил он, – Ложкин очень уверенно говорил про то, что Таран убит. Дважды он возвращался к этой теме и каждый раз совершенно убежденно об этом заявлял. Либо валяет дурака, либо что-то знает. Кстати, у Ложкина были мотивы.

– Ты думаешь, Ложкин – убийца? – недоверчиво спросила Марина. Представить себе наглого, пышущего энтузиазмом рыжего эколога в роли хладнокровного киллера она не могла.

– Пока точно сказать не могу. Может быть, он организатор. Или знает, откуда ветер дует. Смотри, какая получается картина. У Ложкина к телевизионщикам вообще отношение негативное. К тому же он полагал, что они нервируют птиц, и готов был лично придушить каждого, кто ходит по берегу с камерой и микрофоном. Ты же своими глазами видела организованную им атаку. Плюс ко всему после неудачного нападения на телегруппу Тарана Ложкин мог затаить обиду. Он очень импульсивен, а такие люди способны на непредсказуемые поступки.

– Допустим. Но тебе не кажется, что это было бы слишком очевидно? У людей неприязненные отношения – и один убивает другого. А зачем тогда убивать неизвестную девушку? Ложкин, конечно, не подарок, но он же не робот-убийца?

– Девушка, я думаю, могла оказаться случайной жертвой. Меня только чешуя эта сильно смущает, а так я вполне могу допустить, что у Артема в последние дни завязался бурный роман с незнакомкой. Только она – явно не то дело, из-за которого он задержался в городе. Для Тарана любовные страсти всегда были на третьем месте.

– А на первых двух?

– Работа и деньги. Вернее, наоборот – деньги и работа. Так вот, относительно Ложкина. Помнишь, Артем нам рассказывал, как тот ему прилюдно угрожал расправой?

– Помню. Обещал убить, кажется. Ну хорошо, мы с тобой такие умные – заподозрили Ложкина. А что же следователь не догадался отработать эту версию? Наверняка ведь оперативники опросили членов съемочной группы, и те рассказали про конфликт с представителями Фронта экологической обороны.

– У следователя, как я уже говорил, другая задача. К тому же представляешь, что случится, если сейчас тронуть Ложкина? Международный скандал! Они опять этой трясогузкой прикроются...

– Чернолапкой, – машинально поправила Марина.

– Какая, к черту, разница?! Будут орать, что милиция стоит на службе у олигархов, которые хотят застроить коттеджами земной шар и сжить со свету всю фауну. Так что следователю заниматься Ложкиным очень невыгодно. Пока, во всяком случае. И я хочу этим воспользоваться.

– Опередить следствие?

– В некотором смысле – да. Хотя на самом деле пока и следствия никакого нет. А время уходит. Не думаю, что Ложкин напрямую причастен к смерти Артема. Но он может что-то знать. Ведь почему-то он уверен, что Таран убит.

– И как ты намерен действовать? – деловито поинтересовалась Марина.

Вадим выждал, пока официант, который принес ему минеральную воду, отойдет от столика, и тихо произнес:

– Сегодня ночью иду в разведку.

– Опять твои русалки? – возмутилась Марина, которая ожидала услышать нечто действительно важное.

– При чем здесь русалки? Сегодня ночью Ложкин экстренно собирает в штабе Фронта экологической обороны секретное совещание. Присутствовать будут лишь представители узкого круга особо приближенных к Ложкину людей. Ожидается нечто важное. Впрочем, может оказаться, что они просто планируют очередные безумные акции против Потапова.

– Откуда тебе об этом известно, если совещание такое секретное?

– Источники надо знать, – подмигнул ей Баратынский.

– Ты узнал это от своих людей в милиции? – изумилась Марина. – Но они вроде бы на данный момент не интересуются экологами?

– Нет, на этот раз не из милиции. Я здесь девицу знакомую встретил, она в этом Фронте какуюто должность занимает. Позвонил ей вчера. Посидели, поговорили. Так и узнал.

Это сообщение неприятно задело Марину, которая уже привыкла считать Вадима своей собственностью. И вдруг какие-то «знакомые девицы».

– Надо же, как все у тебя просто, – ненатурально засмеялась она. – Позвонил, посидели – и барышня, растаяв, как Снегурочка, рассказала тебе все свои секреты.

– Положим, не сразу... – горячо начал Вадим.

– Конечно, – саркастически заметила Марина. – Ведь вы сначала с ней... посидели.

– Не в том смысле! – досадуя на ее подозрительность, воскликнул Баратынский. – У нас исключительно деловые отношения. Я ей когда-то очень помог, и она...

– Чувствует себя в неоплатном долгу.

– Что-то в этом роде. Но проговорилась о совещании она случайно. Я ведь не сказал, что меня интересует Ложкин. Просто расспрашивал про то, чем их организация занимается. Интерес проявлял. Намекал, что могу помочь с публикацией нужных им материалов в прессе. В общем, прикинулся другом. И узнал много интересного.

– Хорошо, – довольно сухо сказала Марина. – Но как ты попадешь на это секретное совещание? Или твоя подруга сделает для тебя пропуск? Или запишет для тебя все на диктофон? В знак признательности за все твои благодеяния.

– Она мне не подруга, – терпеливо сказал Вадим. – Никаких пропусков и записей, разумеется, она делать не будет. Вообще, если Диана заподозрит, что мой интерес...

– Ах, она еще Диана к тому же! – патетически воскликнула Марина.

Она понимала, что пора остановиться, но все никак не могла побороть раздражение. – Просто какая-то леди Ди из общества защиты животных.

Вадим оставил без внимания последнюю реплику и продолжал как ни в чем не бывало:

– ...что мой интерес к ее друзьям весьма специфический, то нашим дружеским отношениям конец. Так вот. На совещание я планирую попасть следующим образом. На наше счастье...

Это «наше» Марина с удовольствием отметила, мысленно поставив Баратынскому маленький плюсик после нескольких жирных минусов.

– ...на наше счастье, Ложкин перенес штабквартиру из гостиницы в дюны, поближе к гнездам вот этих самых исчезающих птиц. Теперь экофункционеры живут не в комфортабельных номерах, а в обычных палатках. В одной из них и будет проходить совещание. Место и время известны. Мне останется только техническая работа – незаметно подкрасться к штабной палатке и послушать, что там за секреты. Очень бы хотелось услышать что-то полезное, кроме рассуждений о повышении яйценоскости долгоносиков.

– Чернолапок!

– Ладно, постараюсь запомнить. Может, в кругу своих Ложкин скажет об убийстве Артема больше, чем на митинге.

Тут Марине полезли в голову очень неприятные мысли:

– А если тебя заметят?! Возможно, экологи не такие дураки, какими ты их себе представляешь. Если совещание секретное, они вполне могут выставить вокруг своего лагеря охрану. А вдруг Ложкин или его люди и в самом деле причастны к гибели Артема? Они ведь и тебя могут убить. Это же как цепная реакция. Я где-то читала, что только первый раз убить сложно. Потом это становится чем-то привычным.

Вадим рассмеялся и накрыл своей огромной лапой ее ладонь. Впрочем, руку он быстро отдернул, словно маленькая загорелая ладошка была раскаленным утюгом.

– Мне очень приятно, что ты заботишься о моей судьбе. Но ты не волнуйся слишком сильно, у меня все еще сохранились навыки партизанской борьбы и диверсионных операций. Во всяком случае, живым я им не дамся!

Заметив, что Марина слегка побледнела, Вадим быстро добавил:

– Да шучу я, шучу! К тому же я уверен, что до серьезных разборок дело не дойдет. Главное – чтобы этот дерзкий рейд не был напрасен. Нам с тобой очень нужна информация. А так как моя профессия – добывать эту самую информацию, то я в лепешку разобьюсь, а добуду.

– Не надо разбиваться, – попросила Марина. – Постарайся вернуться в целости и сохранности.

– Ты меня как на фронт провожаешь, – прищурился Вадим.

– Выглядит именно так. Кстати, сейчас как раз самое время рассказать мне, где ты освоил навыки диверсионных операций?

– Говорю же – потом как-нибудь. Это не очень интересно. В общем, я пошел готовиться к нашей первой спецоперации. Прогуляюсь по окрестностям. Посмотрю, как Ложкин с подельниками обустроились, как организована охрана, если таковая имеется. Прикину, можно ли к ним подобраться. Кстати, теперь ты поняла, как наши планы связаны с прогнозом погоды? Если к ночи начнется гроза, мне придется несладко. Впрочем, для маскировки так даже лучше.

– Можно мне с тобой? В грозу одному будет ужасно.

– Ничего ужасного не будет, только мокро. А вдвоем там делать нечего. Ты лучше другим займешься. Вечером покопайся в Сети и постарайся узнать как можно больше про некоего Феликса Фиша, которого так яростно клеймил на митинге Ложкин. Это и есть твое второе задание. В общем, за тобой дядя, его друг Карпачев и непонятный Фиш, который в глазах защитников окружающей среды едва ли не хуже бандюгана Потапова.

– Хорошо, я все сделаю, – с готовностью отозвалась Марина, чувствуя себя связной партизанского отряда, которой предстоит опасная дорога через минные поля.

– А чтобы общение с дядей прошло успешно, – добавил Вадим, – не забудь поменять ему батарейку в часах.

Тут Марина тихонько ойкнула, так как про часы, батарейку и про то, что ей к обеду надо быть дома, она попросту забыла.

Расстались, договорившись постоянно находиться на связи. Марина была настроена решительно и выбила из Вадима обещание – если вдруг понадобится помощь или возникнут чрезвычайные обстоятельства, он обязательно позвонит. Про головную боль, которая мучила ее с утра, она теперь даже не вспоминала.

***

Лагерь Фронта экологической обороны был разбит среди песчаных холмов в виде буквы «П», перекладина которой примыкала к озеру. Вадим, занявший позицию в кустах неподалеку, ждал темноты, чтобы подобраться ближе и определить, какая из палаток штабная.

Экипирован он был сообразно случаю – облегченный песочный камуфляж, бандана, специальные защитные очки, легкие кроссовки. Бинокль, веревка, фонарь, фотоаппарат, диктофон и другие необходимые вещи были надежно укреплены на специальном поясе или лежали в маленьком рюкзаке. Никаких охранных постов экологи не выставляли, дозорных или патрульных тоже не было, это Вадим проверил. Единственная тропинка, ведущая из города к палаткам, находилась в противоположной стороне, поэтому он не боялся быть застигнутым врасплох случайным прохожим.

Народу в лагере пока было немного – Вадим насчитал всего человек пять. Это были дежурные, которые следили за порядком на территории и, судя по доносящимся запахам, готовили пищу. Остальные, видимо, должны были подтянуться позднее.

Наконец, когда уже совсем стемнело, раздались громкие голоса, чьи-то возгласы, и по тропинке в лагерь прошествовала большая группа молодых людей, человек двадцать или около того. С их появлением палаточный городок ожил – слышался смех, гитарный перебор, хрип радиоприемников.

«Интересно, где тут логика? – подумал Вадим. – Они утверждают, что защищают редких птиц от шума строительной техники и телевизионных камер, которые якобы вызывают у пернатых стресс. И при этом такой гвалт подняли, что бедным птичкам сейчас явно не до сна. Интересно, о чем думает начальник этих самопровозглашенных экологов?»

Однако начальник куда-то запропастился. Как Баратынский ни старался, увидеть или услышать Ложкина ему ни разу не удалось. Он глянул на светящийся циферблат часов – пять минут двенадцатого. По сведениям, полученным от Дианы, секретное совещание должно было начаться в 11.30.

Неужели планы изменились? Это было бы очень некстати.

Кроме того, Вадима смущала обстановка всеобщего веселья, которая царила в лагере Фронта экологической обороны. Судя по их программным заявлениям, защитники окружающей среды сейчас должны беззвучно лежать в своих палатках, наслаждаясь тихим плеском волн, трелями цикад и другими волшебными звуками природы. Между тем экологическое стойбище все больше напоминало помесь пивного бара с дансингом.

Похоже, ситуация осложнялась, и это всерьез беспокоило Вадима. Неизвестно, удастся ли ему еще раз получить от своей знакомой нужную информацию. И если сегодняшняя затея провалится, то придется что-то изобретать заново, терять драгоценное время.

В разгар этих невеселых размышлений послышались звуки грома, еще далекие, но постепенно приближающиеся. Сверкнула молния, на мгновение озарив окрестности, и на Вадима упали первые капли дождя. А вскоре началась настоящая гроза, с ливнем, громовыми раскатами, сотрясавшими дюны, и огненными зигзагами молний.

Лагерь, несколько минут назад столь оживленный, мгновенно опустел. «Что ж, – подумал Вадим, натягивая непромокаемую накидку, прихваченную с собой как раз для такого случая. – Так оно даже лучше, никто на улицу носа не высунет. Но где же Ложкин?»

В этот момент показались несколько пляшущих огоньков. Огоньки быстро перемещались и двигались к палаткам. Кто-то шел в лагерь со стороны города. Наладив бинокль, Вадим сумел разглядеть сквозь пелену дождя знакомую рыжую шевелюру. Стас Ложкин спускался по тропинке в сопровождении трех девушек, одна из которых пыталась прикрыть своим зонтиком всех четверых. Ложкин энергично жестикулировал, что-то втолковывая своим спутницам.

Вадим понял, что настало время действовать. Сделав несколько быстрых коротких перебежек, он оказался возле крайней палатки. Огонь в ней был погашен, видимо, все улеглись спать. Вадим старался двигаться бесшумно, ливень здорово облегчал ему эту задачу.

Теперь надо было понять, куда двинется экологэкстремист и где будет проходить совещание.

– Я пойду переоденусь, у меня сегодня еще дела, – донесся заглушаемый звуком падающей с неба воды командный голос. – Вы можете отдыхать. Но завтра чтобы все транспаранты висели там, где я сказал. И нечего валить на то, что люди Потапова их срывают. Вешайте так, чтобы они не смогли сорвать. Ясно?

Осторожно выдвинувшись вперед, Вадим увидел, как Стас нырнул в одну из палаток. Буквально через минуту там зажегся свет, и на стенке палатки, как на экране, возник знакомый силуэт – Ложкин стаскивал с себя намокшую одежду. Дождавшись окончания стриптиза, Вадим глянул на часы – 11.28. Неужели совещания не будет?

В этот момент свет в палатке погас, и под дождь вышел Стас Ложкин с огромным зонтом в руках. Подойдя к соседней палатке, он громко крикнул:

– Лена, не опаздывать!

И двинулся прямо туда, где прятался Баратынский. На секунду Вадиму показалось, что Ложкин собирается покинуть легерь, но тот неожиданно притормозил и нырнул в в большую палатку, которая выделялась на общем тускло-оранжевом палаточном фоне ядовито-желтой расцветкой. Вадим сразу же обратил на нее внимание, решив, что это медпункт или склад продуктов. Но выходит, ядовито-желтое сооружение оказалось залом заседаний.

Дальнейшее было уже делом техники. Стремительно переместившись в нужную точку, Вадим по всем правилам военной науки занял место у наружной стенки, тем самым обезопасив себя от случайных свидетелей, которые неожиданно могут выскочить на улицу по какой-нибудь надобности.

В палатке уже горел яркий свет, и Вадим чувствовал себя зрителем в театре теней. На сцене в данный момент было четыре человека, не считая Стаса Ложкина. Видимо, круг посвященных был действительно очень узким.

Баратынский достал диктофон и проводок с миниатюрным микрофоном на конце. Один конец проводка приладил к диктофону, другой осторожно пропихнул под набухший от воды край палатки. Затем, надев специальные наушники с двумя торчащими вверх короткими антеннами, подключил их к диктофону и приготовился слушать и записывать.

– Президиум Фронта экологической обороны недоволен результатами нашей работы в Солнечноводске. Довожу это до вашего сведения как член президиума. – Ложкин сделал зловещую паузу. – Во время последнего телефонного разговора мне рекомендовали активизировать работу. А вам я скажу проще – надо быть агрессивнее и шустрее! Вопросы?

– У президиума какие-то конкретные претензии? – послышался тонкий девичий голос. – Или это общее пожелание?

– Конкретные! – рявкнул Ложкин. – Весьма конкретные. Первое. Строительство курорта не остановлено. Да, нам удалось на время дезорганизовать противника. Но они, окружив себя охранниками и милицией, продолжают уродовать заповедные берега. Второе. Мы так и не смогли обеспечить охрану веерохвостой чернолапки. Выставленные нами пикеты в местах, где гнездится чернолапка, не могут справиться с потоком праздношатающихся туристов и продажных журналистов. Надо активнее гонять их оттуда!

– Мы достаточно активны, – возразила другая девушка. – Иногда случаются драки.

– Драться надо постоянно, – сварливо заявил Стас Ложкин. – А журналистам, Маша, надо разбивать фотоаппараты и камеры.

– Они в суд подадут, – послышался неуверенный мужской голос.

– Отлично! – взревел Стас. – Путь подают. С нами судиться бесполезно, а реклама отличная. И другим наука. Журналистов надо атаковать, это принесет нам дивиденды.

– Стас, так мы атаковали телевизионную группу. Помнишь? А у них телохранитель оказался.

– Это не телохранитель, а другой журналист. Я знаю его, тот еще фрукт. Да, мы вынужденно отступили. Но все равно помешали им снимать беззащитную испуганную птицу. То есть – мы победили. Тем более что Тарана этого все равно убили.

– Я слышал, что это несчастный случай, – промолвил тот же неуверенный мужской голос.

– Убили, я точно знаю, – заявил Ложкин. – Ну что вы притихли и вылупились на меня, как будто это я его убил?! Нет, я бы бы вполне мог придушить его собственными руками – жаль, не успел.

– Но по телевизору говорили... – начала было одна из девушек.

– Хватит, не хочу слушать! – истерически взвизгнул Ложкин. – По телевизору она слышала! Когда меня в милицию второй раз забрали, я своими ушами слышал, как они между собой разговаривали. Говорили, что это двойное убийство. И телевизионщика, и девку эту грохнули. А кто, за что – им неизвестно. Но я уверен, что это хитрая акция властей, чтобы отвлечь внимание общественности от аферы с курортом.

– Из-за этого двух людей убили? – ужаснулся кто-то из участниц совещания.

– Как ты не понимаешь? Они тысячи людей убивают своим строительством, – набросился на нее Ложкин. – А также флору и фауну! Им что два человека, что два миллиона человек – без разницы. Им бы денег побольше, а на остальное – плевать.

Тут Ложкин понизал голос и заговорщицки произнес:

– Если мы уж заговорили об этом. Послушайте и запомните – в ту ночь, когда убили этого Тарана и девушку, мы проводили пикетирование строительства. Были там все вместе и друг друга видели.

– А зачем это? – также полушепотом спросила одна из девушек.

– Затем, что нас могут подставить. Меня, например. Тем более что я подрался с этим телеведущим – в милиции могут посчитать это поводом. К тому же в тот вечер, когда журналюгу хлопнули, я был по делам в городе, но был один. Нет, я просто уверен, что это подстава. Они спокойно повесят на нас два убийства и скомпрометируют в глазах общества. Этого допустить нельзя.

На мгновение в палатке повисла напряженная тишина, а потом голос Ложкина зазвучал снова:

– Ладно, теперь о делах. Нам надо исправлять ошибки, допущенные на первом этапе. Предлагаю следующее. С завтрашнего дня начинаем рыть подкоп под строительство коттеджей новой очереди. По этому подкопу мы, минуя охрану, проникнем на территорию стройки и создадим там наш опорный пункт. Такой, знаете, последний рубеж обороны. Оттуда будем организовывать набеги на другие строительные площадки этого их нового курорта. Понятно?

– Да, да, – вразнобой загалдели присутствующие.

– Тогда поехали дальше. Перед нами сейчас стоит ответственная задача – на высшем уровне провести телевизионные дебаты с нашими оппонентами. Это задача поставлена руководством Фронта экологической обороны, поэтому мы должны выполнить ее с честью. Час прямого эфира, лицом к лицу с нашими врагами. Мы обязаны продемонстрировать перед десятками тысяч людей нашу мощь и нашу правоту. И стремительной, безудержной атакой разгромить противника. В связи с этим у меня для вас хорошая новость – господин Потапов согласился все-таки принять участие в этих теледебатах. Вот мы и объясним ему прилюдно, что не стоит с нами шутки шутить. Думаю, он хорошо подготовится, но и мы должны быть во всеоружии. Поэтому ты, Лена, соберешь для меня всю справочную информацию относительно экологических проблем озера Солнечное. Маша, ты...

В этот момент сверкнула молния, раздался чудовищной силы громовой раскат и свет в палатке внезапно погас. Видимо, что-то случилось с лампой или аккумулятором, от которого она питалась. Пока участники совещания налаживали освещение, распластанный на земле и залитый водой Баратынский решил размять затекшие мышцы. Он встал на колени, поднял вверх руки и слегка потряс кистями, восстанавливая кровообращение. В этот момент небо расколола такая огромная и яркая молния, что на секунду все вокруг озарилось ослепительным светом.

И в тот же миг раздался женский вопль:

– Ой-ой! Смотрите!

– Где? Что такое? – взревел Ложкина.

– Там! На улице! Оно было с рогами!

– Что ты несешь? Какое оно? С какими еще рогами?

– Маленькими, острыми! И лапы подняло, напасть собиралось!

– Это снежный человек! – истошно крикнула одна из девушек. – Я боюсь!

Вадим понял, что по чистой случайности он тоже стал актером театра теней. Из темной палатки при свете молнии его силуэт был виден так же, как перед этим ему самому были видны люди, сидящие внутри.

Сообразив, что если сию же минуту не исчезнуть, операции грозит позорный провал. Вадим мгновенно свернул аппаратуру и растворился в темноте, прежде чем Ложкин и его соратники вывалились с фонариками под проливной дождь.

***

За ужином, рассказывая дяде о новостях, Марина как бы невзначай заметила:

– По телевизору опять передавали объявление – ищут свидетелей того происшествия на берегу озера. Видимо, у следствия проблемы.

– Какого происшествия? – уточнил Избуцкий и прищурился. – С журналистом из Москвы и неизвестной девушкой, похожей на русалку?

– Откуда вы знаете?.. – не удержалась Марина, но вовремя поправилась: – То есть почему вы думаете, что она похожа на русалку?

– Ничего я не думаю, мне Петька Карпачев так сказал. Я ведь позвонил ему тогда. Говорит, у него там вся милиция смеется – наконец-то русалку изловили, хоть и мертвую.

– Нормально, – возмутилась Марина. – Человек умер, а они смеются. По крайней мере, хотя бы выяснили, кто она? Не русалка же, в самом деле.

Очень удачно, словно ненароком задав этот важный вопрос, Марина замерла, ожидая дядиной реакции.

– Девица не наша, не солнечноводская – это точно. Иначе ее уже опознали бы. А среди приезжих как искать? Если только кто обратится за помощью. Петька говорит, они фотографию девушки показывали во всех гостиницах, частный сектор прочесали: опросили тех, кто сдает жилье курортникам. Никто не признал. На нашем городском канале в криминальной хронике демонстрировали. Впустую. Может, и впрямь русалка. Петька сказал, что она в чешуе была, как рыба. И у парня к одежде чешуйки прилипли. Возможно, это у Петьки шутки такие. Насмехается над стариком.

Избуцкий укоризненно покачал головой и, тяжело вздохнув, добавил:

– Хотя у нас всякое может быть.

– Но отчего она все-таки умерла? – потихоньку подталкивала разговор в нужном направлении Марина.

– Утонули они оба, – ответил Избуцкий. – И москвич этот, с телевидения, и девушка. Такова основная версия. Хотя на самом деле черт знает почему они умерли.

– Дядя, – укоризненно сказала Марина, – два человека погибли, а вы поминаете черта.

– Нет, это не я. Петька так сказал. Что-то у них там не складывается. Но я понял, что дело он хочет прикрыть. И следователя к этому склоняет. Зачем ему такой скандал? Телевизионщик этот – звезда. Понаедет из Москвы начальство, начнут чинить здесь суд и расправу. Могут и с должности погнать за нерасторопность. Так что нет ему резона долгие расследования устраивать. Утонули – и все дела.

Марина вспомнила – то же самое и почти теми же словами ей говорил Вадим.

– Сейчас для порядка изобразят кипучую деятельность, пошумят в прессе, Петька пару раз выступит по телевизору – и все. Спустят на тормозах. Я все их хитрости отлично понимаю. И Петьку Карпачева знаю как облупленного.

– А на самом деле это могло быть и убийство? – уточнила Марина. – И Карпачев ваш так считает?

– Мне он этого не говорил, как ты понимаешь. Он вообще-то не должен был со мной обсуждать дела службы. Это ведь так, по-дружески. Но как я понял, там следствию не все понятно. Только ты, Мариночка, о нашем разговоре помалкивай. Не хочу, чтобы у Петьки неприятности были. Эти двое все равно умерли, а нам тут еще жить. Мало ли...

Марину немного покоробил этот откровенный житейский цинизм, но было не до сантиментов. Информация, полученная у дяди, могла оказаться полезной. Во всяком случае, она подтверждала предположения и опасения Баратынского.

Серьезно посмотрев на Виктора Федоровича, она сказала:

– Даже не сомневайтесь, все останется между нами. Я же понимаю, что вам рассказывают такие вещи хоть и по дружбе, но как государственному лицу. А вовсе не для того, чтобы завтра на городском рынке появились новые слухи.

– Какая же ты умница, – одобрительно загудел Избуцкий. – Как же я рад, что под конец жизни рядом со мной появился родной человек, на которого можно положиться.

Дождавшись, пока дядя отправится в кабинет наверху, Марина взяла ноутбук и устроилась в гостиной, забравшись с ногами на диван. Ей предстояло составить досье на человека по имени Феликс Фиш. «Что за странное имя? – подумала Марина, вводя запрос в строку поиска. – А если о нем вообще ничего нет в Сети, тогда как быть? Где взять информацию?»

Как выяснилось, боялась она напрасно. Буквально через пять минут у нее была прямо противоположная проблема – хватит ли ей времени, чтобы до завтрашнего дня обработать весь объем информации о скандальной и провокационной личности по имени Феликс Фиш.

Ближе к ночи, когда совсем стемнело, послышались звуки надвигающейся грозы. Потом в окна сильно забарабанил дождь. Марина вышла на улицу и немного постояла на широком мраморном крыльце. Полюбовавшись молниями и мощным, почти тропическим ливнем, она вернулась в уютную гостиную.

«Как там Вадим, среди этого потопа? – думала она, забиваясь поглубже в теплое нутро дивана и поеживаясь. – Поможет ему гроза или, наоборот, помешает? Нет, он такой уверенный и ловкий, у него... у нас все получится!»

***

Марина уже стала волноваться, когда раздался звонок мобильного и на дисплее высветился телефон Баратынского.

– Привет! У меня все в порядке, только вымок как собака. Завтра все расскажу. Как твои успехи?

– Тоже в порядке, есть кое-какие новости.

– От дяди?

– Да.

– А как Феликс Фиш? Нашлось что-нибудь? Впрочем, мне еще тогда показалось, что я слышал эту фамилию.

– Фиш – нечто фантастическое. Сам увидишь. Мы во сколько встречаемся?

– Днем у тебя получится?

– Боюсь, нет.

– Жалко. Тогда давай как обычно. Мне еще надо кое-что проверить.

Весь следующий день Марина провела как на иголках, а после ужина сразу же рванула в город. Вадим уже ждал ее в условленном месте – том самом кафе, где она в последний раз видела Артема Тарана. Вадим выглядел усталым и немного осунувшимся. Впрочем, своего обычного добродушия не растерял.

– Как старший и по званию, и по возрасту, начну рассказывать первым. Операция «Невод» началась успешно, но мой улов небогат.

Вадим сухо, без эмоций, но очень четко описал свою вчерашнюю одиссею. Затем достал диктофон и наушник и дал Марине послушать запись совещания.

– Я только не поняла, – сказала она, когда пленка закончилась, – кого это с рогами они увидели? И при чем тут снежный человек?

– Снежный человек – это я. Они мою тень увидели на стенке палатки. У них внутри погас свет, и молния как раз сверкнула. А я в этот момент выпрямился, чтобы мышцы размять. В общем, все так неудачно совпало.

– Так они тебя обнаружили?

– Нет, я успел скрыться до того, как они выбежали на улицу.

– А что же это было – с рогами?

– Я. В смысле – был я, только не с рогами. Это такие антенны на моих наушниках.

– Понятно. Думаю, наши защитники окружающей среды предадут гласности эту историю.

– Пускай, не страшно. Где русалки, там и снежные люди. Чем больше, тем лучше.

– Слушай, а как теперь с русалками, ты их совсем забросил?

– Ну, забросил на время. Хотя мой шеф настаивает, чтобы я не оставлял эту тему. Кстати, многие журналисты продолжают поиски.

– Прекрасно. Тогда для плавного перехода от твоих головокружительных приключений к моим тихим аналитическим изысканиям я начну как раз с русалок.

Внимательно выслушав ее рассказ, Вадим энергично потер подбородок.

– Видишь, – сказал он, торжественно глядя на Марину, – мы на правильном пути. Значит, информация была верная. Итак, мы получили косвенное подтверждение, что в деле о гибели Артема что-то нечисто. Да еще чешуя эта! И девушка пока не опознана. Теперь просвети меня относительно Феликса Фиша. Очень интересно, кто он – враг номер два у Ложкина.

– Почему номер два?

– Как почему? Номер один – Павел Потапов.

– Значит, просвещаю тебя, так как информации о нем в Интернете целая куча. Фиш, Феликс Филатович...

– Вот фантазия у людей! Подряд три буквы «Ф». Ужас. Когда произносишь, как будто шланг прохудился.

– Строго говоря, у него даже четыре «Ф». Фиш – псевдоним, потому что он заядлый рыбак. А так он – Филимонов.

– Ну, взял бы тогда псевдоним Рыбкин. Или Килькин.

– Это невозможно. Наш герой – довольно заметный персонаж столичной светской тусовки. Какой же тут может быть Килькин? Не гламурно.

– Рыбак, тусовщик. Чем он вообще занимается? И чего Ложкин взъелся на него?

– Сейчас поймешь. Фиш – очень модный художник-инсталлятор и таксидермист. Когда в прессе началась вся эта русалочья вакханалия, он публично заявил, что отправляется в Солнечноводск на рыбалку. Русалка для него – та же рыба. Он поклялся поймать хоть одну, чтобы выставить ее на всеобщее обозрение, а потом сделать из нее чучело. А с Ложкиным они сцепились буквально на днях. Кстати, почему ты, журналист, местную прессу не читаешь?

– Потому и не читаю, что журналист, – вздохнул Вадим. – А в чем дело?

– В газете «Солнечноводск сегодня» был материал по этому поводу с заголовком «Не на жизнь, а на смерть». Суть дела такова. Фиш пришел ловить русалок в то место, где обитает веерохвостая чернолапка. Развесил на кустах вдоль берега рыболовные сети. Одна птичка в них запуталась. Фиш, в котором неожиданно взыграл таксидермист, решил оставить ее себе, чтобы сделать чучело. Мимо как раз проходил патруль защитников окружающей среды с Ложкиным во главе. Они возвращались с пикетирования строительства коттеджей, услышали отчаянный писк и увидели, что Фиш засовывает трепыхающуюся чернолапку в рюкзак. Ложкин озверел и кинулся на него с кулаками. Как ты понимаешь, началась потасовка. Случайные прохожие вызвали милицию, и дело закончилось в отделении. Здесь враждующие стороны обменялись официальными заявлениями. Фиш сказал, что плевать хотел на Ложкина вместе с его Ecodefence front и теперь из принципа сделает пару чучел чернолапки, после чего украсит ими свой загородный дом. Стас Ложкин со своей стороны пообещал, что в этом случае он украсит Троекуровское кладбище могилой неизвестного художника.

– Они друг друга раньше знали? – уточнил Вадим.

– Нет, в милиции познакомились. И видимо, очень полюбили друг друга. Потому что назавтра они снова подрались. Причем недалеко от того места, где на следующий день нашли Артема.

– А что они оба там оба делали? – сразу же оживился Баратынский.

– Точно неизвестно. Фиш перебрался туда русалок ловить, о чем и заявил прибывшему наряду милиции. А вот про Стаса Ложкина ничего не сказано. Может быть, специально явился поколотить художника? В общем, в отделение их не забрали, взяли штраф и отпустили. Да, эта информация промелькнула на сайте «Курорт». Тебе вся эта история хоть чем-то поможет?

– Пока не знаю, – честно признался Вадим. – Разве что... Постой! Фиш этот, как ты говоришь, собирался поймать русалку и сделать из нее чучело. И место для этого он выбрал именно то самое, где потом нашли Тарана и девушку. Там же с непонятными целями бродит Ложкин, который имеет претензии не только к Фишу, но и к Тарану.

– Думаешь, есть связь?

– Пока я ничего не думаю. Кстати, ты внимательно прослушала запись, которую я вчера сделал?

– Конечно.

– Так вот. Меня очень насторожило желание Ложкина иметь алиби на то время, когда, по его собственным словам, произошло убийство.

– По-моему, это единственные ценные сведения, которые тебе удалось добыть, вымокнув до нитки. Если не считать информации о подкопе под строительство коттеджей новой очереди.

– Зря смеешься. Информацию приходится собирать по крупицам. Кстати, ты будешь мне и дальше помогать?

– Мог бы и не спрашивать. Приказывай, товарищ старший по званию.

– Я хочу проследить за Ложкиным. Помнишь, он сказал, что был в городе один. Это на него не похоже, обычно он перемещается в окружении своих соратников. Значит, у него есть какие-то личные дела. Не связанные с экологией. Или он ведет еще какую-то игру?

– Может, у него свидания на конспиративной квартире со связными из штаба Фронта экологической обороны?

– Вот это я и постараюсь узнать, – даже не улыбнувшись, сказал Вадим. – Хорошо бы еще за Фишем проследить, но я один вряд ли смогу успеть и там, и там.

– Давай я за ним прослежу, – с готовностью отозвалась Марина.

– Прекрати. У тебя нет навыков, только испугаешь этого чучельника.

– Почему испугаю? – обиженно спросила Марина. – Я такая страшная?

– Не напрашивайтесь на комплименты, девушка. Кстати, как ты собираешься следить за Фишем? Лежа в бикини рядом с ним на песке?

– Могу познакомиться с ним, сказать, что интересуюсь его работами...

– Оригинально! Он примет тебя за одну из тех дурочек, которым хочется урвать свой кусочек счастья и приобщиться к светскому обществу.

Невозмутимый Вадим вдруг помрачнел, и Марина испытала то самое чистое удовольствие, ради которого затеваются все на свете флирты.

– Хорошо, – сказала она примирительно и опустила ресницы. – Давай подумаем, как лучше поступить. Днем я занята, а вечерами и ночами этот Фиш русалок ловит. Я могу наблюдать за ним из засады, в бинокль. Купим сильный бинокль ночного видения.

– Бинокль у меня есть. Давай-ка лучше вот как сделаем. Я не собираюсь бегать за Ложкиным целыми днями. Да и он, как правило, на виду. То в пикетах, то на демонстрациях и митингах. Поэтому я займусь и им, и Фишем, а ты меня будешь страховать.

– В общем, не густо пока с идеями, – пригорюнилась Марина.

– Ничего, – ободрил ее Вадим. – Когда начинаешь с нуля – всегда так. А потом только успевай поворачиваться.

***

Роман Овчинников дожидался шефа в приемной уже битый час. У Потапова сидели два добрых молодца из Сибири, которые приехали, чтобы купить десяток коттеджей на берегу озера. Оговаривались детали сделки, но переговоры шли туго.

Наконец клиенты с утомленными и немного растерянными физиономиями вышли. «Почему у людей, когда они расстаются с большими деньгами, пусть даже и добровольно, всегда растерянное выражение лица?» – подумал Роман.

Секретарша, на секунду заглянув в кабинет к генеральному директору, вышла и дружелюбно улыбнулась:

– Рома, проходи, тебя ждут.

Потапов сидел, откинувшись в кресле, и тихонько насвистывал. «Пребывает в отличном настроении, – тотчас же отметил Овчинников. – Видимо, хорошо развел этих ребят».

– Что скажешь, Рома? – миролюбиво поинтересовался Потапов. – Чего ты так рвался ко мне?

– Есть новости. Я вышел на людей, которые готовы решить наши проблемы с Ecodefence front.

– Что это за фронт еще такой? – мгновенно напрягся Потапов.

– Павел Андреевич, это защитники окружающей среды, – быстро поправился Овчинников. – Фронт экологической обороны. В общем, вся эта ложкинская компания.

– А! Я подумал – наехал кто.

– Помните, я вам показывал план, по которому...

– Помню, помню. Убрать Ложкина и на время замириться с экологами. Ну, и что ты уже сделал?

– В течение ближайших дней в прессе и на телевидении залпом даем материалы о том, как холдинг и вы лично заботитесь о сохранности местной экосистемы. Придется вас раза два побеспокоить – я приведу сюда съемочные группы. Вы не возражаете?

– Валяй. Что еще?

– Прямой эфир. Конференция с вашим участием. Вы не раздумали?

– Буду участвовать. Надо, ты прав. Хоть мне этот Ложкин и противен. По всем остальным проектам как дела?

– Рекламная кампания на пике. Маркетологи довольны, говорят...

– Плевать мне, что говорят маркетологи. Важно то, что я говорю. А я говорю – твоя реклама реально работает. Вот только что от меня ушли люди – это реклама. Их зацепило! Рома, думаешь, я не ценю твои мозги? Ты, главное, помни наш последний разговор.

– Помню, Павел Андреевич. – Овчинников преданно глянул на шефа. – Я – полностью ваш человек!

– Еще бы, – хохотнул, не разжимая губ, Потапов. – Слушай, специалист по связям с общественностью, а что за история с телевизионщиком московским? Как ни включишь телевизор – все о нем. Плохо, что у нас тут трупы находят. Может бизнесу повредить. Просвети меня, может, я чего не знаю?

– Павел Андреевич, там все понятно. Таран был звездой на одном из ведущих каналов, поэтому такой шум в СМИ. Ничего, пошумят и забудут. Мало ли примеров.

– Что звезда, я знаю. Смотрел его передачки про инопланетян и оборотней. Он же с девочкой на озере был. И чего с ними случилось? Правда утонули? Или его грохнули, как того специалиста по телевизионным расследованиям в прошлом году? И девчонку заодно как свидетеля.

– Тарана – как Славина? Вряд ли. Из-за Славина люди огромные деньги потеряли, там все было понятно. А Таран что – пришельцев на бабки выставил? Или русалку растлил? Кому он вообще был нужен?! Пьяный пошел с девочкой купаться и утонул.

– Как ты сказал – инопланетян на бабки? – засмеялся Потапов. – Русалку растлил? Кстати, а что там за маньяки бегают около моего озера? Может, надо наших ребят снарядить, чтобы отловили их, а то народ распугают.

Машинально отметив «мое озеро», Овчинников сказал:

– Да нашелся один, его уже поймали. Милиция объявила, что ситуация под контролем.

– Знаю я их контроль, – раздраженно бросил Потапов. – Пока не вмешаешься, с места не двинутся.

– Еще здесь Феликс Фиш объявился, вы слышали?

– Кажется, знакомая фамилия. Напомни.

– Известный тусовщик, скандальный художник.

– Вспомнил! У меня его произведение есть. Чтото навалено в кучу, а из нее торчат железные палки. Мне друзья сказали, что стоит купить, хорошее вложение денег. По-моему, дрянь. Так что этот Фиш?

– Тоже русалок приехал ловить, хочет чучела из них делать.

– Ты серьезно? – недоверчиво ухмыльнулся Потапов.

– Он так говорит. Интервью давал. В общем, не хуже маньяка.

– Нет, они все просто чокнулись с этими русалками. Маньяки, журналисты, художники.

– По городу слухи ходят, – подхватил Роман. – В прессе шум ужасный.

– Строительство на завершающем этапе. Скоро самые нетерпеливые граждане коттеджи начнут заселять, через два месяца первый отель откроется. А тут – русалки.

Напрягшийся Овчинников слушал начальника очень внимательно, ожидая, какой же вывод последует.

Но Потапов неожиданно заявил:

– Думаю, тебе пора заняться укреплением престижа городской власти. Рощин – хороший мужик, с большими связями, но авторитета в народе – никакого. Вот Избуцкого здесь любили – умел себя показать. Давай организуй быстренько кампанию в прессе, в том числе и московской. В общем, сделай так, чтобы местное население чтило и уважало своих руководителей. И обсуждало не только русалок и маньяков, но и работу мэра по благоустройству города-курорта. А федеральному центру нужно тонко напомнить о заслугах Рощина, а через него – о перспективах нового курорта.

Заметив тень озабоченности на остренькой мордочке пресс-секретаря, генеральный директор «Малахита» небрежно махнул рукой:

– Бюджет я подпишу на все. Включая телевидение.

***

Близился вечер, но сообщений от Вадима, который, по его собственному определению, ушел в свободное плавание, не было. Марина старалась занять себя какими-то делами, но все валилось из рук. Хорошо еще, что Виктор Федорович, который с утра уехал навестить приятеля в больницу, позвонил и сказал, что задержится в городе до позднего вечера.

Она обсудила с новым поваром специальное диетическое меню для дяди, сходила посмотреть, как садовник Ханджар прикапывает доставленные сегодня из питомника саженцы пирамидальных кипарисов и секвойи. Немного погуляв по парку, Марина вернулась в дом и, сев перед телевизором, стала бездумно переключать каналы. Из глубокой задумчивости ее вывела фраза: «...Фильм-сенсация, который, возможно, прольет свет на причины гибели нашего друга и коллеги Артема Тарана». Сначала Марина потрясла головой – не послышалось ли ей. При этом она продолжала машинально нажимать на кнопки. Потом, опомнившись, стала терзать пульт, перелистывая каналы назад, пока не услышала:

«...Уникальные кадры попали в распоряжение съемочной группы программы „Паранормальная вакханалия“. Оценивать их мы не беремся, вы все увидите сами».

Разумеется, это был канал, на котором работал Артем. Даже смерть товарища журналисты сумели превратить в информационный повод. Диктор тем временем взахлеб произносил свой пафосный и безграмотный текст:

«Группа сейчас находится в Солнечноводске, завершая съемки передачи о русалках. Ее задумал, но из-за своей гибели не смог закончить основатель и бессменный ведущий программы Артем Таран. Фильм, который вы увидите и который, безусловно, станет суперсенсацией, – прекрасный памятник талантливому журналисту. Лучшего он сам не мог бы себе пожелать. Итак, смотрите завтра, в 20.00, на нашем канале – „Хвост виляет русалкой“.

Марина стала лихорадочно соображать, что ей сейчас нужно делать. Конечно, в первую очередь – звонить Вадиму. Но Баратынский, как назло, был недоступен. Марина отправила несколько сообщений «срочно позвони», но позвонил он только через два часа.

– Надеюсь, ничего страшного не случилось? – бодро поинтересовался Вадим.

– Как сказать. Ты где пропадал?

– Наблюдал за нашими героями. Интересные люди, ничего не скажешь. Ложкин – явный пироман и последователь Торквемады. Сегодня под его руководством гвардейцы Фронта экологической обороны снова жгли чучело Потапова, уже не знаю, какое по счету. А Фиш – хуже маньяка Ширинкина. Пристает к женщинам на улице, втихаря фотографирует на пляже девиц топлес. Можно посочувствовать русалкам, если он до них доберется. Вот ужас-то.

– Ты телевизор не включал? – перебила его Марина.

– Времени не было. А что такое?

– Значит, про настоящий ужас ты еще не знаешь.

Выслушав ее рассказ, Баратынский почти пропел:

– Вот э-то да-а-а! Значит, они что-то нарыли. Или что-то знали, но от следователя утаили – приберегли для своего фильма.

– Их не посадят? По-моему, это называется – скрыть улики.

– Во-первых, мы не знаем, что они на самом деле собираются показать. Может быть, какая-нибудь чушь, которую попытаются раздуть до сенсации. Во-вторых, еще надо доказать, что использованные в программе материалы являются уликами по делу. В конце концов, скажут, что это неизвестные только что подбросили. Им не привыкать, в любом случае отвертятся. «Метода» шлифовалась годами. Знаешь, я, пожалуй, подскочу сейчас к ребятам из съемочной группы Артема, попробую разузнать, в чем там дело.

– А я? – обиженно спросила Марина.

– Ты подъезжай через час на наше место. Думаю, я управлюсь к тому времени. Надо будет посовещаться.

***

– Станислав Сергеевич, к вам Избуцкий, – сообщила секретарша.

– Приглашай, приглашай! – расплылся в улыбке Рощин, встал из-за стола и направился к двери. – И чай нам быстренько организуй.

В этот момент в кабинет, тяжело опираясь на красивую резную трость, медленно вошел Избуцкий. Было заметно, что каждый шаг давался ему с усилием.

– Виктор Федорович, – запричитал Рощин, бросаясь ему навстречу, – зачем вы так, я бы помог...

– Ну что ты, – пророкотал Избуцкий, – тебе по должности не положено. Ты – власть, должен в кабинете сидеть и командовать. А мне врачи даже рекомендуют. Видишь, свою коляску внизу оставил и сам по лесенке взобрался. Хорошо, что кабинет на втором этаже, выше было бы уже тяжело.

– Виктор Федорович, – укоризненно покачал головой Рощин, – что вы говорите! Наверняка врач запретил вам ходить, а вы, как всегда, нарушили все запреты.

– Хорошо, пусть будет по-твоему. Но я пришел сюда на своих ногах и очень этому рад.

Рощин подвинул гостю большое удобное кресло, куда Избуцкий с видимым наслаждением опустился.

– Ну, Станислав Сергеевич, рассказывай, чем старый воин может помочь юным гвардейцам?

– Да уж, гвардейцы юные, – улыбнулся Рощин, поглаживая лысину. – Сейчас Оксана чай принесет. А может быть, что покрепче?

– Спасибо, я не могу сейчас. Мне племянница целый лечебный комплекс организовала, так что пока – сухой закон. Дозволено один бокал вина в неделю. Но чаю с удовольствием выпью.

– А я пока начну, если не возражаете, – сказал Рощин, располагаясь напротив. – Через полчасика Потапов приедет, будем планы строительства на следующий год обсуждать.

– Дороги к морям он будет строить? – прищурился на мэра Избуцкий.

– Совместный проект. Федералы, кое-кто из наших и «Малахит». Но в принципе пятьдесят на пятьдесят.

– Тоже неплохо, – понимающе кивнул бывший мэр. – Он справляется? Проблем у тебя потом не будет?

– Проблемы в любом случае появятся, Виктор Федорович, вы же знаете, – вздохнул Рощин. – Но постараемся подготовиться, чтобы их было как можно меньше.

– Дело не в самих проблемах, а в умении их решать, – назидательно заметил Избуцкий. – Итак, с кем нужно договориться?

Мэр мгновенно оживился.

– Помните, приезжал к вам из министерства Гребенюк Сергей Витальевич...

– Хорошо, я свяжусь с ним. Надеюсь, он не будет возражать.

– Виктор Федорович, вы просто волшебник! – воскликнул Рощин. – Ну почему вы отказываетесь от моей помощи? Вы содержите этот дом, прислугу. Теперь еще и племянницу. Давайте я вас консультантом оформлю, все-таки дополнительный заработок.

– Станислав Сергеевич, – рассердился вдруг Избуцкий, и его мощный голос зазвучал как орудие залпового огня. – Я ведь уже не раз говорил – не надо мне никаких денег, тем более из тощего городского бюджета. Давай больше не будем возвращаться к этому.

– Но я не могу так. Ваши связи... – попытался было оправдаться Рощин, но гость не дал ему закончить.

– Я помогаю своему городу и людям, с которыми многие годы вместе работал. И пока жив, буду помогать, чем сумею. Подумаешь, связи. И у тебя появятся связи. Главное – стратегически мыслить. А деньги – что ж. Денег пока хватает, а как закончатся – поселюсь в интернате. Будешь иногда навещать?

Избуцкий весело подмигнул мэру и мило улыбнулся секретарше, которая вошла в кабинет, держа в руках поднос с дымящимися чашками.

– Как дела, Оксаночка? – спросил Избуцкий. – Замуж не собираешься?

– Что вы, времени нет, – улыбнулась в ответ девушка.

Когда секретарша вышла, Рощин возобновил прерванный разговор:

– Виктор Федорович, про интернат, я надеюсь, это шутка.

– В каждой шутке, ты знаешь, только доля шутки. Но я пришел не о своих проблемах разговаривать. Кроме строительства, чем еще могу помочь?

– Знаете, есть одна необычная просьба. На днях на нашем городском канале будет прямой эфир по проблемам экологии – как влияет на окружающую среду строительство нового курорта, как организована охрана редких животных и так далее. Что-то вроде ток-шоу с участием ученых, экологов, общественности. Будут представители мэрии, от строителей участие примет сам Потапов. Я вот подумал – может быть, вы захотите выступить? Ведь вы в свое время столько сделали для того, чтобы не дать превратить город и озеро в свалку токсичных отходов.

– Ну, зачем это ворошить? – закряхтел Избуцкий. – Что было, то быльем поросло. Сейчас другие проблемы людей волнуют.

– Почему же? – горячо возразил Рощин. – Жители города прекрасно знают – именно ваше личное вмешательство остановило беспредел. Уверен, это помнят не только в Солнечноводске, но и за рубежом. Во всяком случае, международные экологические организации должны быть в курсе.

– Ах, вот ты куда гнешь, – рассмеялся Избуцкий. – Думаешь, мне удастся договориться с ними в прямом эфире?

– Понимаете, они озверевшие какие-то. И вожак их – Ложкин – просто исчадие. Его даже милиция боится. А нам сейчас хорошо бы заключить с ними перемирие. Хотя бы на время. Вы – человек авторитетный, к вам прислушаются. Тем более у вас за спиной такое дело – спасение уникального озера. И с Ложкиным вы уже общались. Он тогда очень высоко о вас отзывался.

– Да понял я все, понял. – Избуцкий отхлебнул чай. – Ложкина помню, рыжий такой парень, очень активный. Они тогда трассу перекрыли, чтобы грузовики с контейнерами к озеру не проехали. Ладно, приду, поговорю с ними.

– Виктор Федорович, я так вам признателен, – начал было Рощин, но в этот момент дверь кабинета открылась и на пороге возник Павел Потапов.

– Станислав Сергеевич, здравствуйте. Извините, я без приглашения, но мне Оксаночка сказала, что у вас здесь бывший градоначальник. То есть – все свои. Здравствуйте, Виктор Федорович.

Потапов подошел и протянул руку.

– Здравствуй, Пашенька, здравствуй, – ответил Избуцкий энергичным рукопожатием. – Садись. Мне тут Станислав Сергеевич уже поведал о ваших маленьких проблемах.

– Поможете? – нахмурился Потапов.

– Почему не помочь, помогу. Так вы когда собираетесь открывать новый курорт? На будущий год или успеете осенью? Вообще-то тянуть не стоит. Если бы я принимал решения, сделал бы это поскорее.

– Вы абсолютно правы, – отозвался Потапов. – Делаем все, чтобы в августе презентовать курорт.

– Вот это правильно, – одобрил Избуцкий. – Я бы хотел при жизни полюбоваться на эту красотищу.

– Виктор Федорович, – запротестовал Рощин. – Вам еще рано говорить такое.

– Не утешай, я не женщина, – отмахнулся Избуцкий и снова обратился к генеральному директору «Малахита»:

– Как же вы с экологами так неудачно? Не смогли договориться.

– Не ожидали такого, – хмуро буркнул Потапов. – Мои люди сейчас пытаются исправить ситуацию. Я сам пойду на телевидение разговаривать с ними.

– Замечательно, – одобрил Избуцкий. – Вот там и встретимся в следующий раз. А сейчас я вас покину – устал. Поеду домой отдыхать и писать мемуары.

– Виктор Федорович, – вскинулся Потапов, – я думал, мы с вами сейчас все обсудим относительно сделки. У меня ведь эта территория в план работ уже включена, а документы не оформлены...

– Позже, Пашенька, не сейчас. – Избуцкий кряхтя и охая поднялся из кресла. – Я не хочу рушить твои планы, но и свои планы тоже рушить не хочу. Сказал, в конце месяца – значит, в конце. Ты не волнуйся, все будет как надо. Я к тебе своего человечка подошлю – детали обговорить. Оформить все можно быстро, так? Ну, не мне тебя учить таким вещам. Все, Паша, до встречи.

И повернувшись к молчавшему все это время Рощину, сказал:

– Как договорились, в Москву позвоню. И на передачу приду, только пусть мне позвонят, предупредят, во сколько там надо быть. Станислав Сергеевич, не провожай, я сам доковыляю. Слушай, Оксаночку не держи сутками на работе, ведь старой девой останется. Переживаю я за нее, ты знаешь – без отца росла. Да, и спасибо за чай. Он у тебя всегда такой душистый.

***

Вадим пришел в кафе с небольшим опозданием. Едва глянув на него, Марина поняла – есть новости. Не став ничего заказывать, Баратынский приступил к делу:

– Значит, так. История неприятная, но вполне в духе моих друзей с телевидения. Завтра вечером нам по телеку продемонстрируют видеозапись любовного свидания Артема Тарана с русалкой.

Марина поперхнулась своим безалкогольным коктейлем.

– В каком смысле?

– В самом прямом. Две минуты чистого времени, даже чуть больше – две минуты семнадцать секунд.

– Бред какой-то. Ты видел эту запись?

– Кто же мне покажет? Коммерческая тайна! Спасибо, что рассказали, и то по старой памяти.

– У тебя знакомые в группе Тарана? Что-то во время схватки с Ложкиным я этого не заметила.

– Не до того было. К тому же при Артеме обнаруживать дружеские чувства ко мне было неудобно. Сложные взаимоотношения.

– Снова девушка, которой ты когда-то помог и которая тебе так благодарна, что готова выдать служебные секреты? Очередная Диана?

– Вот далась тебе Диана! Ее зовут Лена, она корреспондент программы.

– А, девушка с микрофоном, которая говорила что-то про безжалостный каток цивилизации?

– Ну да. У нас с ней... была дружба, и хорошие отношения сохранились до сих пор.

– Ладно, твоя личная жизнь меня не волнует, – гордо заметила Марина. – Но почему, учитывая вашу нежную дружбу, которая сохранилась до сих пор, она тебе не показала фильм?

– У нее нет исходников. Все у режиссера, который монтирует передачу. А он уже улетел в Москву. Так что увидим сенсационные кадры на общих основаниях.

– Но твоя Лена хотя бы сказала, что именно увидим? Поделилась секретом?

– Только в общих чертах. Артем, девушка, похожая на русалку, любовь.

– Там есть эротические сцены? – изумилась Марина. – С русалкой?

– Нет, ничего такого. Но Лена сказала – любовное свидание.

– Расспросил бы ее получше, – рассердилась Марина. – А то жди теперь, мучайся.

– Она и так нарушила все запреты, рассказав мне о том, что на пленке.

– Откуда у них вообще взялась такая съемка? Неужели Артем опередил тебя и обнаружил настоящих русалок, да еще и тесно с ними познакомился?

– Может быть. Он вообще очень пронырливый и зубастый был. Однако насколько я понял из отдельных фраз, съемка любительская. Ее либо купили, либо получили от кого-то на определенных условиях. Но этих деталей Лена не знает. Сказала лишь, что вчера днем в гостиницу, где они живут, примчался оператор Костя, долго о чем-то шептался с режиссером, а потом началась вся эта карусель с программой «Хвост машет русалкой».

– Что за дурацкое название? – вдруг заинтересовалась Марина.

– Слямзили из фильма «Плутовство, или Хвост виляет собакой». Переиначивать чужие находки просто, а получается эффектно.

– Получилась чушь собачья, – отрезала Марина.

– Точно, – согласился Вадим. – Только мы не можем сидеть сложа руки и ждать, пока выйдет программа. Она не прольет свет на смерть Артема.

– Почему? Может быть, это и есть ключ к разгадке? Свидание с русалкой, потом смерть в озере. Очень логично. – Марина покрутила головой, словно отгоняя наваждение. – Нет, бред какой-то. Мы говорим о русалках так, как будто уверены в их существовании.

– Я лично ни в чем не уверен. Может, они существуют, может быть – нет. Мы только пытаемся разобраться.

– Ты все время говоришь, что мы не должны сидеть сложа руки. Но что мы можем сделать? Появились идеи?

– Одна, во всяком случае. Даже не идея – крохотная зацепка.

– Так что же ты молчишь? – возмутилась Марина. – Давай наконец займемся делом, хватит уже плестись вслед за событиями.

– Приятно видеть такой взрыв активности, – улыбнулся Баратынский. – Дело за малым – найти видеоархив Тарана.

– А зачем?

– Кроме Лены я поговорил еще с другими ребятами из съемочной группы. И тут выяснилась одна любопытная деталь. Оказывается, Артем буквально за несколько дней до своей смерти запрашивал в архиве канала какие-то записи прошлых лет. Какие, зачем – неизвестно. Об этом знала только его ассистентка Наташа – случайно подслушала разговор Артема с Москвой. С кем он говорил, она не в курсе, видимо, с кем-то из сотрудников архива. Таран злился, что ему до сих пор не подготовили для просмотра материалы, которые он заказывал. Говорил, что это очень срочно. Наташе показалось странным, что Таран сам занимается такими мелочами, как архивные записи. За все время их совместной работы такого никогда не было. Поэтому, когда я спросил, не помнит ли она чего-нибудь необычного, случившегося в последние дни, она и рассказала мне эту историю.

– Может, в записях нет ничего особенного? И это было нужно для программы, которую они здесь снимали?

– Никогда. Если ему нужны были архивные записи для этой передачи, то он мог их подобрать, вернувшись в Москву. И никогда бы сам этим не стал заниматься – он же звезда. И никогда бы не унизился до черновой технической работы, ведь для этого у него есть специальные люди. К тому же монтировать программу они собирались в Москве. И я вдруг подумал – уж не связана ли эта срочность с тем дельцем, о котором нам говорил Артем?

– Которое задержало его в городе?

– Да.

– Допустить можно, – немного подумав, сказала Марина.

– А если так, я займусь поисками этих материалов.

– Но это же искать иголку в стоге сена!

– Не совсем. Конечно, архивные записи, которые отсматривал Артем, могут содержаться в его компьютере. Правда, его ноутбук изъят милицией, но можно обойти эту проблему. Поищем запрос Тарана в телевизионном архиве.

– Кто же тебя туда пустит?

– Есть ходы, – уверенно заявил Баратынский. – Там я могу навести справки. Только для этого я должен слетать на пару дней в Москву.

– Но ведь путь может оказаться тупиковым. Мало ли зачем ему потребовались какие-то архивы?! – воскликнула Марина, расстроенная перспективой остаться в одиночестве.

– Может. Но мы должны использовать даже самую малюсенькую зацепочку. Поверь, Артем просто так ничего не делал. Таинственность, которой он окружил рядовую в принципе процедуру, настораживает. И почему так срочно? Мне кажется, стоит узнать, что же его интересовало в архивных записях. Не исключено, это даст новый импульс нашему расследованию.

– Ладно, ты полетишь в Москву. А мне что, ждать тебя, сидя у окна?

У Марины резко испортилось настроение, и она не смогла этого скрыть. Но Вадим, кажется, целиком сосредоточился на расследовании и ничего не заметил. Когда они покинули кафе и двинулись по улице вдоль берега озера, он продолжил свои наставления:

– У тебя здесь полно дел. Присмотри за нашими подопечными. Ведь мы пока не знаем, что делал Ложкин один в городе в тот день, когда погибли Артем и девушка. И почему его так заботит собственное алиби? Только, пожалуйста, без самодеятельности, не изображай сыщика-профессионала. Место обитания Фиша я тебе сейчас покажу, а где лагерь Фронта экологической обороны, ты знаешь. Если будешь следить – только издали и осторожно, чтобы они не заметили. Возникнут технические проблемы – слежку прекращай.

– Какие проблемы? – Марина искоса посмотрела на Вадима.

– Дождь, гроза, наводнение, нападение диких пчел. Любые. Один совет – к объекту наблюдения не приближайся. Особенно к Фишу. Я тебе оставлю свой бинокль. Да, и вот еще что. Попробуй осторожненько сагитировать дядю, чтобы он снова позвонил своему приятелю Карпачеву. Вдруг у него есть новости? В конце концов, следствие пока официально не прекратили, делают же они что-нибудь.

– Хорошо, попробую. Ты когда летишь?

– Сегодня ночью, чего время терять.

– Так скоро?!

Они остановились возле парапета и повернулись лицом друг к другу.

– Я из Москвы тебе позвоню. Да, и не забудь завтра в восемь вечера включить телевизор.

Марина ничего не ответила и даже головой не кивнула, хотя Вадим продолжал пристально смотреть на нее.

– Что? – спросила она, почувствовав, как забилось сердце.

– Если я случайно встречу твоего беглого кота Алекса, ему что-нибудь передать?

– Передай – пусть не скучает.

– Это невозможно. – Вадим был невероятно серьезен.

– Что невозможно? Передать?

– Нет. Быть без тебя и не скучать, – ответил он и одним быстрым движением притянул девушку к себе.

Довольно долго они целовались, позабыв обо всем на свете. А когда оторвались друг от друга, Вадим спросил:

– Признайся, ты думала о наших отношениях?

– Думала.

– Боялась?

– Я боялась состариться, ожидая, пока ты решишься меня поцеловать!

***

Прямо с самолета заскочив домой, Вадим бросил сумку, принял душ и, наскоро позавтракав, отправился на телевидение. По дороге он позвонил своему давнему приятелю, Игорю Тамаеву, который заведовал архивом телеканала, где до недавнего времени работал Таран.

– Игорь, я уже в пути. Пропуск мне заказал? Отлично, минут через сорок буду. Да, все тогда и объясню.

Тамаев был безвредным и тихим молодым человеком, с которым они когда-то работали в газете. Толкового репортера, несмотря на все усилия, из Игоря не вышло. Редактор собирался с треском уволить не оправдавшего надежд сотрудника, что естественным образом поставило бы крест на всей его журналистской карьере. К тому времени Тамаев уже был отцом двух малолетних детей, в семье ждали третьего, и потеря работы стала бы для него катастрофой. Тогда Вадим, которому Игорь был по-человечески симпатичен, попросил Артема пристроить парня к себе на канал.

– Слушай, Игорь, – заговорил Баратынский, когда они уселись в комнате, заставленной до самого потолка аппаратурой. – Я очень рассчитываю на твою помощь. Дело конфиденциальное, оно касается Тарана.

– Дальше меня не пойдет, будь уверен, – твердо сказал Тамаев. – Ты занялся собственным расследованием?

– Вроде того.

– По заданию редакции?

– Не совсем. Поможешь?

– Конечно, только чем? Ведь я ничего про это дело не знаю.

– Про это дело пока вообще никто ничего не знает, даже милиция. Одни догадки. Мне же от тебя нужно вот что. Наташка Левченко сказала мне, что Артем заказывал какие-то архивные записи. Ты ведь в курсе?

Тамаев кивнул, показывая, что он в курсе.

– Мне необходимо знать – какие. А еще лучше – посмотреть их.

– Сделаем. Только там много всего. Как у тебя со временем?

– Сутки есть.

– Это много, – засмеялся Игорь. – Кажется, там записей в общей сложности часов на пять. Если выдержишь, то с перерывами осилишь до вечера.

– Найдешь мне местечко, чтобы я глаза никому не мозолил?

– Разумеется. Посажу тебя в кабинет одной нашей сотрудницы. Она как раз вчера в отпуск ушла. С ее компьютера есть доступ на FTP.

– Игорек, я же профан в вашем телевидении. Что это такое?

– Сервер такой. Сейчас увидишь. Я выложу туда материалы, которые Артем заказывал. Там все и посмотришь. У меня эта подборка сохранилась. Ты вообще знаешь, о чем идет речь?

– Могу лишь догадываться: летающие тарелки, привидения, снежные люди, полтергейст. А вообще-то не имею ни малейшего понятия.

– Ну, тогда сейчас ты сильно удивишься.

***

Рано утром Баратынский прислал короткое сообщение о том, что благополучно долетел до Москвы, но в течение дня так и не позвонил. «Видимо, совсем закопался в своем архиве, – думала Марина, периодически посматривая на телефон. – Главное, чтобы не впустую съездил». Впрочем, у нее сегодня тоже была важная задача – аккуратно, не вызывая подозрения, подвести дядю к мысли еще раз позвонить Карпачеву. Когда после ужина Виктор Федорович по традиции собрался идти наверх, в свой кабинет, чтобы работать над книгой воспоминаний, Марина невинно поинтересовалась:

– Дядя, вы знаете, сейчас будут показывать какой-то скандальный фильм про русалок. Анонсируют со вчерашнего дня, обещают сенсацию.

– Опять русалки? – вздохнул Избуцкий. – Не надоело им еще?

– Но если верить журналистам, это как-то связано с гибелью Артема Тарана. Не хотите посмотреть?

– Таран? – наморщил лоб Виктор Федорович. – А, конечно, москвич, телевизионный ведущий. Нет, Мариночка, спасибо, не люблю я такие передачи. Человека нет в живых, а они из его смерти сенсацию раздувают. Уверен, все, что они обещают, сплошное пустозвонство. Знаю, как наши солнечноводские телевизионщики топорно работают.

– Так это московские телевизионщики, канал, где Таран работал, – горячо возразила Марина. – И они утверждают, что покажут уникальные кадры. Значит, что-то у них есть. Дядя, давайте посмотрим!

– Боишься, что ли, одна? – усмехнулся Избуцкий. – Ну, хорошо. Сколько там эта передача будет идти? Успею я поработать?

– Успеете, – поспешила его успокоить обрадованная Марина. – Передача идет всего полчасика. Давайте я пока телевизор включу, через десять минут начало.

– Включай, поглядим, что там у них за сенсация, – покорно молвил Избуцкий.

Ровно в восемь вечера раздалась энергичная музыка, и по экрану в бешеном темпе запрыгали разноцветные буквы, которые сложились в название программы: «Хвост виляет русалкой». При этом из верхнего угла экрана в нижний быстро проплыла очень симпатичная мультяшная русалочка с выразительными зелеными глазками, загнутыми вверх черными ресницами и длинными золотистыми волосами. Прежде чем исчезнуть, русалочка плеснула серебряным хвостиком, отчего вокруг разлетелись голубые капли, эффектно украсив внезапно вылетевшую черную надпись – «Паранормальная вакханалия. Экстренный выпуск».

После этого, словно материализовавшись из тумана, на экране появилась девушка со строгим, сосредоточенным лицом и микрофоном в руках. Марина даже не сразу узнала в ней корреспондентку Лену, которая во время схватки с бригадой Ложкина в дюнах, визжа и матерясь, лупила активистку экологического движения вот этим самым микрофоном по голове.

– Сегодня, – сообщила Лена торжественно, – вы станете свидетелями невероятных, таинственных и трагических событий, которые произошли в Солнечноводске, курортном городе, расположенном на берегу озера Солнечное. Природа в этих местах...

Через некоторое время Марина вспомнила язвительный комментарий Вадима относительно съемки подобных передач. Как это он там сказал? Большую часть времени зрители будут любоваться местными пейзажами, потом слушать рассказы очевидцев и комментарии ученых, а в заключение увидят двадцатисекундный сенсационный сюжет.

Фильм-сенсацию скроили именно по этому рецепту, за исключением того, что несколько драгоценных минут эфирного времени были посвящены памяти Артема Тарана. Искусственно нагнетаемый драматизм особого впечатления не производил. Очень было жалко Артема – сослуживцы и друзья так и не вышли за рамки привычной схемы, чтобы достойно почтить его память. Памятника Тарану из этой программы не получилось.

Заметив, что дядя несколько раз осторожно глянул на часы, Марина сказала:

– Через пару минут закончится. Они свою сенсацию в конце обещали.

В этот момент на экране вновь появилась Лена с микрофоном. Таинственно понизив голос, как будто ее подслушивали соседи по коммунальной квартире, она сказала:

– А сейчас вы увидите поистине сенсационные кадры. Это эксклюзивная запись, которая мистическим образом оказалась в распоряжении нашей съемочной группы. Комментировать эти кадры нет необходимости, они говорят сами за себя. Итак, смотрите!

Марина впилась глазами в экран. Интересно, из-за чего они подняли такой шум? Неужели покажут профессионально смонтированный двадцатисекундный видеосюжет с участием плохих актеров?

В этот момент она увидела Тарана. Живой Артем сидел у озера, улыбался и курил. Качество изображения было вполне приличное, хотя снимали явно в темное время суток. Потом Артем резко поднялся, словно услышав что-то, отбросил недокуренную сигарету, двинулся к озеру. Все это происходило в полной тишине.

«Запись без звука, – сообразила Марина. – Похоже на немое кино». Происходящее действительно напоминало немое кино. И чем дальше – тем больше. Пока Артем беззвучно шагал по песку к воде, из-за гряды валунов, которые беспорядочно громоздились вдоль берега, появилась какая-то тень. Марина попыталась рассмотреть, что же это, но оператор облегчил зрителям задачу, увеличив изображение методом плавного «наезда» на объект. И она увидела девушку с распущенными белыми волосами. Наполовину высунувшись из-за торчащего в воде громадного камня, девушка подзывала к себе Артема, который, все так же улыбаясь, уверенно шел в ее сторону. Пока широкая спина Тарана не закрыла удивительное видение, лицо девушки было не в фокусе, зато обнаженная грудь получилась весьма эффектно.

Затем Артем наклонился, две белые руки обвили его шею, и он повалился на камень.

Изображение пропало, в кадре вновь появилась корреспондентка Лена.

– Тело Артема Тарана было обнаружено несколько дней назад в воде, прямо возле берега. По предварительным данным он утонул в озере Солнечное, – заговорила она с такой интонацией, словно ее следующими словами должны быть: «Механик Гаврилов, зайдите в диспетчерскую». Но текст, написанный для нее редакторами, оказался более драматичным.

– Тогда же, недалеко от этого места, на берегу, была найдена обнаженная длинноволосая девушка, блондинка. Она также была мертва. Сейчас идет следствие, однако комментарий относительно того, почему умерли эти два человека, мы получить не смогли. Официальные представители заявляют: делается все возможное для установления истинны. Но у нас есть основания полагать, что дело скоро закроют, объявив происшедшее несчастным случаем. Мы не беремся подменять собой следственные органы, но согласитесь – кадры, которые вы сейчас видели, говорят об ином. Но и это не все. Есть одна подробность, о которой власти предпочитают не распространяться. По некоторым сведениям тело несчастной девушки от пояса и ниже было покрыто рыбьей чешуей.

После этого заявления корреспондентка Лена сделала леденящую кровь паузу и с надрывом сказала:

– Мы не можем ничего утверждать, но очевидно, что история странная и загадочная. Кто она такая, эта случайно заснятая девушка? Очень похоже, что мы впервые смогли увидеть неведомый, скрытый от людей мир, населенный иными существами. Возможно, Артем Таран первым прикоснулся к тайне, но его уже нет в живых. Про девушку, найденную рядом на берегу, до сих пор ничего не известно. Как утверждают наши источники в силовых структурах, розыскные мероприятия результатов не дали. Пожелаем удачи следствию. Однако против воли вспоминается древняя легенда – русалки, которые безответно влюблялись в обычных людей, от горя выбрасывались на берег.

Лена кашлянула и дрогнувшим голосом сказала:

– Эту программу мы посвятили нашему другу и коллеге, замечательному человеку и талантливому журналисту Артему Тарану, чья смерть стала тяжелой потерей для отечественного телевидения и для всех нас!

После чего исчезла вместе со своим гигантским микрофоном, чтобы уступить место рекламе.

– Я не понял, – озадаченно прогудел Избуцкий. – Они намекают, что журналиста утопила русалка? А сама потом выбросилась на берег? Что за бред!

– Честно говоря, я сама ничего не поняла, – сказала Марина. – Сюжет странный, но это определенно Артем, а не нанятый актер. И кто все-таки эта девушка? Полагаю, именно ее тело нашли рядом на берегу. Теперь, наверное, милиция заинтересуется этим сюжетом.

– Да, – задумчиво пробормотал Виктор Федорович. – Ерунда какая-то. Не верю я ни в каких русалок. Ты хвост у нее заметила?

– Так она за камнем была, только верхняя часть туловища виднелась.

– Да, эту верхнюю часть я тоже заметил. Хорошая, надо сказать, часть, – одобрительно крякнул Избуцкий, но тут же, сконфузившись, сильно закашлялся.

Протерев глаза платком, заметил извиняющимся тоном:

– Это я по-стариковски, все пытаюсь хорохориться. А что касается милиции – как они определят: та девушка или не та? Хвоста у нее видно не было...

– Так ведь есть русалки без хвостов, – со знанием дела объяснила Марина. – Такие случаи описаны.

– Где описаны?

– В сказаниях, легендах. Но есть и архивные документы, свидетельства очевидцев. Вот вы знаете, например, что в славянской мифологии у русалок вообще нет хвоста? И наши предки были в курсе, что русалки могут бегать по полям, жить в горах и на деревьях. Вот вы не верите в русалок, а Петр Первый верил!

– Откуда ты все это знаешь? – изумился Виктор Федорович. – Вас в институте учили?

– Нет, самообразование, – засмеялась Марина. – И специалисты по русалкам.

– Уж не твой ли симпатичный приятель Вадим Баратынский? – невинно поинтересовался Виктор Федорович.

– Дядя! – вспыхнула Марина. – Я...

– Мариночка, да я ведь ничего плохого не имею в виду. Но что ж ты хочешь? Городок у нас небольшой, так что и до меня слухи доходят. Вас часто видят вместе, ну и славно. Видимо, он хороший парень, надежный. Ваше дело молодое, а я только рад, что у тебя есть интересы помимо дяди-инвалида.

Поняв, что разговор уходит в сторону, Марина сказала:

– И все-таки непонятно, какое отношение вот эта странная запись имеет к смерти Артема Тарана. Получается, что это улика. Но у меня впечатление, что никого уже не интересует, почему погибли два человека.

– Не знаю, – пожал плечами Виктор Федорович. – Действительно, какая разница – утонул он сам или его утопила русалка, если таковая существует?

– Но если русалка утопила, то это убийство, – брякнула Марина.

– И кого прикажешь сажать в тюрьму? Мифическое создание, нежить? – резонно возразил Избуцкий. – Да ты поди поймай ее сначала. Вон с самой весны кто тут только охоту на русалок не вел – и ничего! Ладно, пойду работать, а то засиделись мы с тобой. А ты отдохни, погуляй и выброси из головы эту чертовщину. Пусть у репортеров всяких об этом голова болит, им за сенсации деньги платят. Кстати, Мариночка, я ведь тут на днях тоже телезвездой буду.

– В каком смысле? – удивилась Марина, решив, что дядя шутит.

– Понимаешь, пригласили меня на диспут телевизионный по экологии. Целый час в прямом эфире дискутировать будем.

– С кем?

– Да со всеми – с Потаповым, Ложкиным, людьми из мэрии, учеными...

Пока Марина переваривала столь неожиданную информацию, Виктор Федорович перебрался из кресла в свою коляску и медленно покатил к лестнице на второй этаж. Увидев, что основная задача не выполнена и дядя ускользает, Марина сделала последнюю отчаянную попытку:

– Но причина смерти ведь так и не установлена. Девушка, русалка она или нет, тоже мертва. Как с этим быть?

Избуцкий притормозил, развернул кресло и весело посмотрел на племянницу:

– Хочешь, чтобы я позвонил Петьке Карпачеву? Тебе самой любопытно или для журналиста своего стараешься?

– Мне самой, – выдавила из себя Марина, от стыда готовая провалиться сквозь дубовый паркет.

– Хорошо, хорошо, позвоню. Узнаю, какие там новости и как Петькины орлы отреагировали на сегодняшнюю передачу. А ты вот что – пригласи-ка молодого человека на ужин. Думаю, нам приятно будет пообщаться. На какие-нибудь другие темы, не связанные с русалками.

***

Удивлению Вадима не было предела – Артем Таран заказал в архиве для просмотра все свои спортивные репортажи. Дело в том, что несколько лет назад Артем работал корреспондентом службы информации. Однажды у него случилась крупная ссора с одним из тогдашних руководителей службы, и разъяренный журналист написал заявление об уходе. Главный редактор канала, не желая терять ценного работника, решил перевести Тарана в спортивную редакцию – на время, пока не утихнут страсти. Об этом периоде своей творческой биографии Артем вспоминать не любил, считая работу в спортивной редакции почетной ссылкой. Вадим помнил, как однажды, когда они вдвоем пошли на футбол, Таран сказал ему: «Ну какой я, на фиг, спортивный журналист? Смех один. Ходил на задания, как ребенок в зоопарк – пугался и восхищался. Но драйва не было, не моя это поляна».

Однако почетная ссылка продолжалась больше года. За это время верный себе Артем успел сделать более сотни репортажей с чемпионатов и соревнований по различным видам спорта, взял десятки интервью у звезд футбола, биатлона, баскетбола, плавания, легкой атлетики, хоккея. Кроме того, поучаствовал в создании нескольких документальных фильмов. В общем, спортивное наследие Тарана, которое предстояло изучить теперь Баратынскому, было весьма значительным.

Часа через три Вадима уже тошнило от созерцания спортивных состязаний, и он сделал перерыв, выпив кофе с Игорем. Затем опять принялся за дело, так как твердо решил просмотреть все записи до конца дня. Артем наверняка не потратил на это столько времени, но ведь он, в отличие от Баратынского, точно знал, что искать. И все же Вадим почему-то был уверен, что обязательно поймет, зачем его приятель вновь обратился к столь нелюбимым спортивным материалам. Причем с каждым отсмотренным сюжетом эта внутренняя уверенность только крепла.

На этот раз интуиция не подвела его.

Это был репортаж с молодежного чемпионата по синхронному плаванию. Улыбающийся Артем стоял рядом с бассейном и задавал вопросы одной из участниц соревнований, очень симпатичной юной спортсменке в ярком купальном костюме, который отлично смотрелся на ее стройной фигуре. И Вадим сразу же узнал ее. Это была та самая блондинка, которую нашли мертвой на берегу озера. Только здесь она была живая, молоденькая и с короткой стрижкой. Еще не совсем веря в удачу, Баратынский поставил запись с начала. Да, это определенно была та самая девушка, которую он видел в морге. Вадим немного посидел, связывая концы с концами.

Девушка, а не русалка! Пловчиха. Это наводило на размышления. Однако прежде чем начинать строить версии, надо было завершить все дела в архиве. Поэтому Вадим еще часа полтора просматривал хронику, но больше ничего интересного в материалах Артема не обнаружил.

Чтобы не вызвать у Паши лишних вопросов, Вадим записал для себя на диск около полусотни разных эфиров, в том числе и тот, где Таран беседовал с неизвестной девушкой. Впрочем, почему неизвестной? Теперь-то Вадим знал, кто она и как ее зовут.

Поблагодарив Тамаева и пообещав позже непременно все ему рассказать, Баратынский поехал домой. Дома он заварил крепкий кофе, уселся за письменный стол, положил перед собой чистый лист бумаги и задумался. Пока ему было понятно лишь одно – он не зря примчался из Солнечноводска. Результаты частного расследования – налицо.

Первое. Таран и девушка были знакомы до приезда в Солнечноводск. Второе. Девушка никакая не русалка, у нее есть имя, и она спортсменка. Таким образом ему удалось выяснить личность погибшей раньше милиции. Стоит очень тщательно продумать, какие преимущества можно извлечь из этой форы во времени.

Вадим отхлебнул кофе и стал рисовать на бумаге некое подобие схемы. В центре он расположил большой круг и внутри поставил заглавную букву «Т» – Таран. От этого круга провел две жирные линии, каждая из которых заканчивалась горизонтально вытянутым прямоугольником. В один прямоугольник Баратынский мелко вписал: «Стас Ложкин, эколог-экстремист». Во второй: «Мастер спорта по синхронному плаванию, героиня репортажа».

Над линией, которая соединяла Тарана с Ложкиным, Вадим изобразил череп со скрещенными костями и старательно вывел: «Разногласия и вражда на почве профессиональных взаимоотношений, личная неприязнь». Немного подумав, дописал: «Политический аспект, международный скандал». Линия, ведущая к спортсменке, пока осталась без комментариев.

Хорошо, с девушкой они были знакомы раньше. Что это дает? Пока – ничего. Зачем Артему понадобилось просматривать свои старые сюжеты? Что он хотел там найти? Или – о чем вспомнить? В самом интервью никаких намеков не содержалось – традиционные вопросы журналиста, банальные ответы спортсменки. Что вообще связывает этих двух людей, кроме жирной линии, проведенной Вадимом на бумаге?

Он попробовал расслабиться и подключить фантазию. Может быть, здесь замешаны чувства? Допустим, у них был роман. Вадим неуверенно написал: «Любовь». Да, но тогда зачем Артему срочно потребовался этот никчемушный и пустой старый репортаж? Вспомнить былое?

Нет, что-то не складывается пока. Тогда, может быть, деньги? Над линией между Артемом и пловчихой, рядом со словом «любовь» Вадим изобразил знак доллара. Нет, что-то не похоже. Таран намекал тогда на какие-то делишки, которые позволят окупить поездку. Но, пардон, при чем здесь тогда девушка? Допустим, некие таинственные деньги играют роль в смерти двух человек. Вот только с девушкой ли они связаны? Баратынский быстро провел от кружка с буквой «Т» еще одну линию, снабдив ее следующим комментарием: «Возможность легкого заработка, имиджевые материалы, спонсорство». В третьем прямоугольнике значилось: «Неизвестный источник финансирования».

Вадим с тоской посмотрел на хилую схему, никак не желавшую приобретать черты серьезного исследовательского документа. Лениво написал сверху: «Предварительные итоги расследования». И посмотрел в окно. Замечательный летний вечер потихоньку перетекал в ночь. Баратынский глянул на часы и присвистнул – было около десяти часов, и он совершенно забыл про сенсационную передачу. «Ладно, – успокоил себя Вадим, – Марина наверняка посмотрела и все расскажет». Ему вдруг мучительно захотелось ей позвонить, услышать ее голос, рассказать про свою находку, поделиться сомнениями, услышать слова поддержки. Но потом, поборов первое желание, решил – позвоню позже. В самом деле, времени в обрез, и надо решить, что делать дальше.

Решение пришло, когда он шел с пустой чашкой на кухню, за очередной, третьей по счету, порцией кофе.

***

Девушку, тело которой случайные свидетели обнаружили на берегу озера Солнечное, звали Ирина Медынцева. Она была москвичкой, мастером спорта по синхронному плаванию, призером юношеского чемпионата, участницей международных соревнований. Именно так представил ее в своем репортаже Артем Таран. Скудная информация о мастере спорта Медынцевой, полученная Баратынским вчера вечером в Интернете, свидетельствовала о том, что спортивная карьера девушки не сложилась.

Сейчас Вадим сидел в сквере напротив дома, где жила спортсменка, и думал, правильно ли он поступает, решаясь на разговор с родственниками Ирины, которые еще не знают о ее смерти. Но отступать было поздно, встреча была назначена.

Вчера вечером он вдруг понял – необходимо максимально использовать редкую удачу, возможность опередить официальное следствие хотя бы на шаг. Вадим первым может узнать все о погибшей спортсменке. Выяснить, что она делала в Солнечноводске, что ее связывало с Артемом. Может быть, это прольет хоть какой-то свет на причину смерти обоих. Или хотя бы упростит решение задачи. Вадим четко понимал – он делает этот шаг исключительно из опасений, что дело закроют, не разобравшись в нем до конца. Потом, позже, он обязательно объяснит это родственникам Ирины Медынцевой.

Поздним вечером он позвонил Марине, и она кратко пересказала содержание экстренного выпуска программы «Паранормальная вакханалия».

– Если бы ты мне сказала об этом с утра, то я был бы в таком же недоумении, как и ты. А сейчас...

– У тебя появилась новая информация?

– Еще какая! Но это не телефонный разговор. Потерпи до завтра. Если все сложится удачно, прилечу вечером с отчетом о поездке. От дяди новостей

нет?– Обещал завтра позвонить Карпачеву. Кажется, он понял, что я для тебя стараюсь. Между прочим, приглашал заходить в гости.

– Твой дядя – классный мужик. Скажи ему, приду обязательно. Но сначала попытаемся завершить наше расследование.

– Ну, ладно. Тогда – удачи! – И негромко добавила: – Я скучаю по тебе.

«Какая она умница, – подумал Вадим, положив трубку. – Не стала, как сделали бы на ее месте десятки женщин, ныть, канючить, требовать, чтобы я ей сию минуту обо всем рассказал. Понимает, что к чему».

Узнать адрес и телефоны Ирины Медынцевой особого труда не составило. Конечно, она могла быть прописана в одном месте, а проживать в другом, но для Баратынского это не имело значения. В квартире, куда он собирался идти, были прописаны также мать и бабушка Ирины – именно с ними он и надеялся пообщаться.

Набрав городской номер, Вадим долго слушал гудки, пока наконец не послышался звонкий старушечий голос. Представившись корреспондентом спортивного еженедельника, он попросил разрешения зайти и поговорить.

– Ирочки нет, она уехала на юг. Позвоните месяца через два, – бойко отрапортовала старушка.

«Значит, точно не знают про то, что она погибла», – с тоской подумал Баратынский.

– Погодите, не вешайте трубку, – попытался он наладить с бабулей мирный диалог. – Я в курсе. Но я собираюсь взять у нее интервью и предварительно хотел поговорить с ее родными.

– Зачем это? – подозрительно спросила бабушка. – Хотите что-то про ее личную жизнь выведать? Так мы не скажем!

– Что вы, – попытался успокоить ее Вадим. – Я совсем про другое. Про спорт, и вообще...

– Она давно не выступает!

– Знаю, – терпеливо продолжал мягкую атаку Баратынский. – Но я готовлю материал о жизни спортсменов после спорта.

– Лучше я вам сейчас дочку дам, вы ей все объясните.

Объяснение с мамой, которую звали Татьяна Александровна, прошло успешно. Единственный вопрос, который ее заинтересовал – есть ли у молодого человека, то есть Баратынского, соответствующее журналистское удостоверение. У Вадима была универсальная карточка члена Международного союза журналистов, которая выручала его в трудные минуты. Светить свою газету он не хотел, а солидно напечатанная карточка давала ему основание говорить о том, что он пишет материал по заказу того или иного издания. Договорились, что через час Вадим придет и займет не более тридцати минут – Татьяна Александровна уезжала в институт, где читала лекции по истории мировой культуры.

Благополучно закончив разговор, Вадим решил провести свой собственный следственный эксперимент. Немного поколебавшись, он набрал мобильный номер Ирины Медынцевой. Дело было жутковатое – звонить на телефон мертвого человека. «Абонент временно недоступен», – сообщил оператор. «Ничего-то вы не знаете, – философски подумал Вадим. – Этот абонент теперь недоступен постоянно».

И вот сейчас, сидя в сквере напротив дома, где жила Ирина Медынцева, Вадим нетерпеливо поглядывал на часы. Он не волновался, был собран и сосредоточен как леопард перед прыжком. Сейчас самое главное – выбрать правильную тональность беседы. Разговор должен получиться максимально доверительным, иначе все старания окажутся напрасными. Вадим очень надеялся на свое профессионально чутье и умение общаться с самыми разными людьми. Наконец стрелки достигли одиннадцати – пора. Он пружинисто поднялся со скамейки и направился к подъезду.

***

Едва самолет приземлился в Солнечноводске, Вадим схватился за телефон.

– Я прилетел! – сообщил он. – Сможешь освободиться?

У Марины тут же нашлись дела в городе, о чем она проинформировала дядю, предупредив, чтобы к обеду ее не ждали.

– Как я рада тебя видеть! – радостно воскликнула она, подходя к Вадиму.

И тут же бросилась ему на шею. Вадим просиял.

– Я тоже по тебе скучал, – признался он, стиснув ее в объятиях.

Марина пискнула, а потом счастливо засмеялась. Мысли о расследовании немедленно улетучились из ее головы. Судя по всему, из головы Вадима тоже, потому что лишь спустя некоторое время им удалось снова настроиться на деловую волну.

– Ну, рассказывай, что в Москве обнаружил? Нашел какие-то зацепки? Появились еще подозреваемые? Я же тут вся извелась.

– А как твои успехи? – в свою очередь спросил Баратынский, любуясь своей очаровательной напарницей. – Как поживают Фиш с Ложкиным?

– Нет, ты первый, – простонала Марина, – ну пожалуйста! Я лучше потом. Давай, давай, начинай, а то я сейчас умру от любопытства! – и она поощрительно ткнула Вадима кулачком в плечо.

Пока Баратынский рассказывал о том, что ему удалось выяснить в Москве, Марина сидела неподвижно и слушала как завороженная. Она даже не притронулась к своему любимому мороженому, которое уже давно растаяло и расплылось в хрустальной вазочке.

– В общем, они поверили, что я действительно журналист, собираюсь писать материал про бывших спортсменов. Особенно бабушка оказалась въедливой – разве что на зуб мое удостоверение не попробовала.

Вадим говорил негромко, так как в кафе было многолюдно, а столики здесь стояли довольно близко друг от друга.

– Татьяна Александровна, мама Ирины, женщина очень спокойная, выдержанная. Видимо, преподавательская закалка сказывается. Я пообещал долго не мучить ее вопросами, сказал, что полчасика нам хватит. Так вот, за эти тридцать минут я узнал следующее. Во-первых, Ирина, после того как два года назад оставила спорт, работала по контракту в модельном агентстве Ultra-C. Причем довольно успешно. Во-вторых, в мае она уехала в командировку на несколько месяцев, причем никому не сказала, куда именно. Маме объяснила только, что это тур по городам юга России. Просила не звонить на мобильный, сказала, что на связь будет выходить сама.

Ирина росла без отца: он умер, когда ей было пять лет. Не замужем, детей нет, постоянного друга – тоже. В последнем, кстати, я не уверен. Очень привлекательная молодая женщина, работает в модельном агентстве – и чтобы рядом мужчины не было? Такого быть не может. Как ты думаешь?

– Еще как может, – авторитетно завила Марина. – Много ты понимаешь.

– Ладно, я тебе поверю. О личной жизни дочери Татьяна Александровна говорить категорически отказалась. Так вот, вышеперечисленное – это, пожалуй, все, что я смог выяснить у Ириной мамы. Мне ведь надо было ей задать кучу всяких других вопросов, якобы для будущего материала.

– Она так ничего и не заподозрила?

– По-моему, нет. Я в роли простоватого, но настырного журналиста был убедителен. Самое неприятное – знать про то, что Ирины уже нет в живых, и играть свою роль.

– Да, не позавидуешь, – согласилась Марина. – Мне бы выдержки не хватило.

– Мне хватило, но я сам себе был противен. Знаешь, разговор уже шел к концу, и тут вмешалась хитрюга-бабушка, Лидия Всеволодовна.

– Не сразу выговоришь.

– Это, надо сказать, очень деятельная и дотошная старушенция. Она добавила в нашу мозаику два очень существенных фрагмента. Оказывается, Ирина отправилась в свой таинственный тур не одна.

– С мужчиной?

– Лучше я все по порядку расскажу. Когда я уже собрался уходить, бабушка вдруг поинтересовалась, о каких спортсменах, оставивших спорт, я еще собираюсь написать. Я был готов к таким вопросам и сразу назвал ей несколько фамилий – борца, футболиста, баскетболиста и фигуристку. Тогда она предложила – напишите еще об Аллочке Сарьяновой. Я, естественно, спросил: «Кто такая Сарьянова?» Тут Лидия Всеволодовна набросилась на меня, просто застыдила. Оказалась, что Алла и Ирина – близкие подруги, с детства вместе занимались синхронным плаванием, были в одной команде, выступали на соревнованиях. Причем Алла – более титулованная спортсменка, так как уже после ухода Ирины завоевала на чемпионатах еще какие-то медали. Дальше – больше. Выяснилось, что Сарьянова с недавнего времени тоже работает в модельном агентстве Ultra-C. И самое интересное, в поездку по югу России подруги тоже отправились вместе.

– Это все бабушка тебе рассказала?

– Именно. Ирина звонила домой последний раз дней десять назад. И тут Лидия Всеволодовна услышала голос Аллы – та с кем-то разговаривала по телефону и стояла, видимо, очень близко от Ирины. Ирина начала говорить, что, мол, бабушке показалось, но та строго заметила, что Аллочку знала еще девочкой, водила обеих девочек в школу и в бассейн, так что ее голосок ни с чьим не перепутает. В общем, выколотила из внучки информацию. Говорю тебе – очень активная и цепкая старушка.

– И обладает исключительным слухом, – заметила Марина.

– Наверное. Короче, Ирина подтвердила – да, Алла тоже здесь. Но просила сохранить это в секрете.

– Чем же она объясняла такую секретность?

– Условиями контракта. Маме и бабушке этого хватило, они ничего в таких делах не смыслят. Люди старой закваски, их пугает уже само слово контракт.

– Но они действительно не знают, что Ирина была в Солнечноводске?

– Они не знают. А вот в модельном агентстве запросто могли знать. Вот туда-то я и отправился.

– Тебе что-нибудь рассказали? – оживилась Марина.

– Наивная. Ты себе представляешь, что это за организация? В таких любят только журналистов из глянцевых журналов. Для всей остальной пишущей братии у них есть только одна фраза: «Пришлите письменный запрос, мы его рассмотрим в ближайшее время». То есть – никогда. Кроме того, люди из модельного бизнеса очень любят себя окружать не только хорошенькими девушками, но и гориллообразными охранниками. В общем, проникнуть туда, чтобы вопросы задать, довольно проблематично. Но как ты понимаешь, если стол нельзя перепрыгнуть, его можно обойти.

– Господи, неужели у тебя и в этом агентстве оказались знакомые женщины, которые тебе чемто в жизни обязаны? Может, ты супермен, прилетевший в капсуле с планеты Криптон, чтобы бороться за справедливость и защищать слабых?

– Не надейся, я даже не Бэтмен. И ревнуешь ты меня напрасно. – Он подмигнул. – С начальником охраны этого агентства мы когда-то встречались на соревнованиях. Я тогда победил, кстати. Но хорошие отношения у нас сохранились. В общем, он помог мне навести некоторые справки. Правда, я дал ему торжественную клятву, что это не для газеты, просто у меня приватный интерес к девушкам. Так вот, Ирина Медынцева и Алла Сарьянова в мае уволились из агентства. По слухам, заключили какой-то эксклюзивный и очень выгодный контракт с одним крупным бизнесменом. Правда, уходя, сказали, что еще могут вернуться.

– Что за бизнесмен?

– Никто не знает. Мой знакомый говорит, что в агентстве очень сожалели об уходе девушек.

– Слушай, а отомстить им за уход не могли? Бывает же такое.

– Редко. И потом – в Ultra C, похоже, не знали, куда они поехали. По крайней мере у охраны, которая обычно осведомлена даже лучше, чем владельцы, такой информации нет. В общем, все сводится к тому, что в этом деле может появиться новый свидетель – подруга Ирины Медынцевой Алла.

– Интересненькое кино, – покачала головой Марина. – Ты думаешь, где-то здесь, в городе, сейчас находится Алла Сарьянова? Тогда почему она не объявилась, когда погибла подруга? Почему не пошла в милицию, ничего не сообщила родственникам подруги?

– Я уже думал об этом.

– А вдруг ее тоже нет в живых? – предположила Марина. – Что, если она утонула в тот же день, просто ее тело не нашли?

– Она жива, – понизив голос, сообщил Вадим. – Я вчера звонил ей.

– Звонил? – подпрыгнула от удивления Марина. – Мой знакомый начальник охраны дал мне номер ее телефона. А еще телефон Ирины.

– А я думала, у тебя уже был ее мобильный – ты же нашел его по каким-то базам...

– Оказалось, что у девушек имелись еще и другие номера, зарегистрированные на какую-то левую фирму. Такое бывает, если приходится решать деликатные проблемы. У Ирины один телефон оказался выключен, а другой вообще заблокирован. Зато у Аллы оба телефона работают. И она взяла трубку.

– А что ты ей сказал? – дрожащим от воления голосом спросила Марина.

– Ничего необычного, просто спросил: «Это Алла?» Она сказала: «Да», а потом как-то испуганно поинтересовалась, кто звонит, но, даже не дослушав, повесила трубку. После этого телефон постоянно был «вне зоны действия сети».

– Жива, уже хорошо. А ты не думаешь, что она может находиться в каком-нибудь другом городе?

– Я этого опасался. Но она в Солнечноводске.

– Почему ты в этом уверен?

– Пока она раздумывала, вешать ли ей трубку, я услышал рекламный слоган. Видимо, в помещении, где она находилась, работал телевизор или радио. Это был рекламный ролик торгового центра «Маяк». Того самого, где ты меняла для дяди батарейку в часах.

– Ты не ошибся?

– Обижаешь. У меня слух не хуже, чем у Лидии Всеволодовны.

***

Ток-шоу «Экология, власть и бизнес», посвященное вопросам защиты окружающей среды в Солнечноводске, началось со скандала. Стас Ложкин, с опозданием придя на эфир, увидел среди гостей передачи Наума Борщаговского, ученого, который отстаивал идею перераспределения водных ресурсов планеты искусственным путем. В этот момент Борщаговский, которому предоставили вступительное слово, рассуждал о необходимости диалога власти, бизнеса и всевозможных экологических движений. Огласив студию, где сидело несколько десятков человек, своим фирменным воплем, Ложкин, совершив фантастический по дальности прыжок с места, опрокинул оратора, а сам упал сверху. На защиту Борщаговского бросился его коллега по институту, щуплый и лысый молодой человек в неправдоподобно громадных очках.

Пока самые смелые гости вместе с подоспевшими охранниками растаскивали барахтающийся клубок тел, ведущий ток-шоу, спокойный, выдержанный мужчина лет сорока, отвлекал внимание телезрителей пространными рассуждениями о пользе подобных передач и неизбежных издержках прямого эфира.

Наконец порядок был восстановлен. Тяжело дышащий Ложкин пил воду, которую ему принесла миловидная девушка, Борщаговский осторожно трогал укушенное экологом-экстремистом ухо и теребил измятый в схватке галстук. Его отважный коллега подслеповато щурился, пытаясь разглядеть, куда улетели его очки.

Окинув поле брани удовлетворенным взглядом, ведущий скосил глаза на бумажку, которую держал в руках, и заявил:

– Продолжаем наше ток-шоу. Поблагодарим уважаемого Наума Борисовича за интересное выступление!

Раздались жиденькие ехидные аплодисменты, а Борщаговский вздрогнул и нервно облизнулся.

– Теперь я напомню, что сегодня к нам в студию пришли представители общественных и международных экологических организаций, известные защитники окружающей среды.

Тут ведущий опасливо покосился на Ложкина, который уже закончил пить воду и теперь зачемто разминал кисти рук.

– Мы рады приветствовать здесь сотрудников мэрии Солнечноводска, ответственных за соблюдение природоохранного законодательства в нашей области, ученых-экологов, представителей бизнеса. В течение передачи мы предоставим слово генеральному директору строительного холдинга «Малахит» Павлу Потапову. Павел Андреевич любезно согласился сегодня прийти к нам на прямой эфир, чтобы рассказать о том, как движется строительство курорта «Солнечный», и ответить на все возникающие в связи с этим строительством вопросы. Более того, Павел Андреевич готов в прямом эфире напиться воды прямо из озера, доказав тем самым, что она по-прежнему чиста и полезна для здоровья. Мы со своей стороны будем рады предоставить ему такую возможность. Пресс-секретарь господина Потапова Роман Овчинников продемонстрирует гостям студии и вам, дорогие телезрители, всю разрешающую строительство документацию. Роман расскажет и о том прогрессе, который наметился в последнее время в отношениях строителей и защитников окружающей среды. Кроме того, у нас в гостях бывший мэр Солнечноводска Виктор Федорович Избуцкий, человек, который в свое время не допустил превращение озера Солнечное в свалку промышленных и ядовитых отходов.

Снова раздались аплодисменты, на сей раз громкие и одобрительные. Марина с Вадимом наблюдали за происходящим, сидя на диване в гостиной дядиного дома. Баратынский принял предложение зайти на чашку чая, правда, пока в отсутствие хозяина. Они были одни – Анжелу и нового повара Марина уже отпустила.

– Не думаю, что надо целый час любоваться на эти дебаты, – заметил Вадим. – Все равно ни о чем не договорятся. Единственной неожиданностью может оказаться нападение Ложкина на ведущего. Мне на сегодня телевидения хватило – я посмотрел запись программы «Хвост виляет русалкой». Согласен, эпизод с Артемом на подделку не похож, а девушка, которую нам выдали за русалку, – это точно Ирина Медынцева.

– А может быть, Алла Сарьянова, – возразила Марина. – Ты видел ее фотографии?

– Конечно. Фото мне Ирина бабушка показала. Нет, я бы остановился на Медынцевой. Но между прочим, подруги очень похожи. Один тип – высокие, белокурые, глазастые. Только у Аллы глаза серые.

– Наверное, для командных выступлений на соревнованиях это важно, чтобы девушки были как на подбор. Кстати, может, стоило бы с родственниками Сарьяновой поговорить? Вдруг они в курсе?

– У нее нет родственников. Имеется только бывший муж. Тоже спортсмен, живет и работает в Канаде, тренирует там лыжников. За последние три года в Россию ни разу не приезжал. Да и сам брак длился менее года.

– А вдруг это не Алла, не Ирина, а... правда русалка? Ты же столько времени провел, пытаясь поймать их, верил, что они существуют. Больше не веришь?

– Почему, все может быть. Но на тех кадрах скорее всего Медынцева, хотя запись плоховата, лицо нечетко видно. Но для всех остальных, в том числе и для милиции, это пока безымянная девушка. Что же касается русалок... После поездки в Москву мне русалочья версия кажется все менее правдоподобной. В этом деле есть какая-то загадка, которую мы пока не разгадали. Допустим, Артем упал в воду случайно, ударился головой о камень и утонул. А Ирина Медынцева? Что с ней произошло? Как профессиональная пловчиха могла захлебнуться в двух шагах от берега? И как она потом оказалась на берегу, так далеко от воды?

– Меня волнует еще один вопрос. – Марина аккуратно поставила чашку на столик и развернулась к Вадиму. – Скажи, при чем тут рыбья чешуя, которую ты видел на девушке и которая пристала к одежде Артема?

– Еще одна загадка. Действительно – в городе несколько месяцев ажиотаж, все ищут русалок, многие их видели или слышали. При загадочных обстоятельствах гибнут два человека. На телевидении появляется очень странная запись. Все как будто указывает – русалки существуют, зря не верили. Еще и чешуя в наличии. Казалось бы, чего сомневаться? Доказательства налицо. Но есть одна существенная неувязка в версии о русалках. Знаешь какая? Если профессиональная пловчиха теоретически может утонуть, то русалка – ни при каких обстоятельствах.

– Это еще почему?

– Да потому, что она уже однажды утопилась! Поэтому и стала русалкой. Если бы она выбросилась на берег от неразделенной любви, как об этом намекнули в передаче, то умерла бы от удушья или еще от чего-нибудь. Но девушка именно утонула, что подтвердила экспертиза. Этого мои друзья-телевизионщики почему-то не учли. Или передернули, как обычно, для пущей сенсационности.

– Послушай, это здорово, что мы как минимум на пару шагов опередили следствие. Теперь мы знаем имя погибшей девушки и то, что она была знакома с Артемом. Но как это поможет в расследовании причины их смерти?

– Давай подумаем вместе. Меня, кстати, еще в Москве вот какая мысль посетила. Что, если профессиональных спортсменок наняли для того, чтобы они что-то отыскали в озере? Вдруг здесь какие-нибудь древние сокровища спрятаны?

– Хочешь сказать, девушки, выполняя некий контракт, делали ночные заплывы, а местное население принимало их за русалок? Что ж, такое возможно.

– Скажи, а твой дядя звонил Карпачеву? Удалось что-то новое узнать про официальное расследование?

– Звонил, – безнадежно махнула рукой Марина. – Топчутся на месте, новостей – ноль. Карпачев намекнул дяде, что дело перспективы не имеет и его потихоньку закроют.

– Кто бы сомневался! Но ничего, мы им организуем сюрприз. Надо заняться поисками Аллы Сарьяновой. Пока она где-то здесь, у нас есть шанс ее отыскать. Думаю, она может рассказать нам нечто интересное. И еще. Стоит серьезно прощупать этого Фиша. То, что ты мне рассказала о его ночных похождениях, дает основание предположить – таксидермист каким-то боком замешан в этом деле.

***

То, о чем Марина рассказала Баратынскому, произошло вечером, накануне возвращения Вадима из Москвы. Марина, помня о поручении присматривать за Ложкиным и Фишем, отправилась на задание. Пока она раздумывала, как правильно распределить внимание между «подопечными», вмешался случай. Прочитав в приклеенной к забору листовке Фронта экологической обороны, что с 17.00 будет организовано пикетирование мэрии, Марина отправилась прямиком туда. Но добравшись до серого административного здания, она увидела лишь, как знакомая рыжая шевелюра скрылась в милицейском автобусе. Собравшиеся вокруг зеваки охотно рассказали ей о том, как Ложкин с группой единомышленников попытался водрузить экологическое знамя на крыше мэрии. Держа тонкое древко в зубах, он стал карабкаться по водосточной трубе, но был изловлен каким-то бдительным сержантом. Таким образом, экологэкстремист оказался вне игры, так как весь вечер, а возможно и ночь, ему предстояло провести в милиции.

Тогда Марина с легким сердцем отправилась к месту вероятного обитания Феликса Фиша, который, честно говоря, был ей более любопытен. По данным, полученным от Вадима, в это время скандальный художник и таксидермист обычно ужинал в своем любимом ресторане на берегу. После чего отправлялся фланировать вдоль озера, проявляя повышенный интерес к проходящим мимо женщинам. К ночи, опять же по наблюдениям Баратынского, Фиш брал рыболовные снасти, цифровую камеру, с которой почти никогда не расставался, и шел выслеживать русалок. Тех, которых мечтал превратить в чучела.

Фиш оказался хорош, это Марина была вынуждена признать сразу же. Худощавый, небольшого роста, с выразительным, немного хищным лицом и темными миндалевидными глазами, на которые спадала красиво подкрашенная прядь волос. Эту прядь Феликс постоянно поправлял отработанным эффектным жестом.

Свой наблюдательный пункт Марина устроила в кафе, которое находилось прямо напротив открытой веранды ресторана, где ужинал ее подопечный. Она сразу обратила внимание, что глядел Фиш не столько в тарелку, сколько на сидящих за другими столиками дам. Затем часа два Марина любовалась, как неугомонный художник и светская личность ищет себе подругу. Видимо, следуя какой-то своей методе, Фиш пренебрежительно обходил тех, кому за двадцать. В зоне его внимания находились исключительно юные особы, для обольщения которых он использовал богатейший арсенал проверенных временем приемов. Неброско одетая, в широкополой шляпе, которая замечательно скрывала волосы, и огромных солнечных очках Марина тенью следовала за беззаботно прогуливающимся Фишем.

Вечер для сексуально активного Феликса оказался неурожайным. Склеенная им худосочная блондинка прямо перед входом в небольшой частный отель, где проживал Фиш, неожиданно раздумала идти в гости, развернулась и быстро удалилась в сторону пляжа. Феликс несколько секунд смотрел ей вслед, затем сплюнул и, беззаботно насвистывая «Strangers in the night», легко взбежал по ступенькам и скрылся в холле. Примерно через час, когда уже почти стемнело, Марина забеспокоилась и стала думать, как быть дальше. Имнно в этот момент Фиш появился снова. Он сменил белый костюм на джинсы и майку с изображением дерущихся котов. На груди висела шикарная цифровая камера.

Феликс подошел к белому «Вольво», стоящему неподалеку от подъезда, пнул ногой заднее левое колесо, заглянул в салон, подергал ручку передней двери. Закурив, немного постоял, облокотившись на крыло машины и задумчиво поглядывая на звездное небо. Наконец, щелчком отправив окурок сигареты в сторону ближайшей клумбы, Фиш неторопливо направился в сторону центра.

Марина, следившая за всеми манипуляциями художника из-за брошенного в соседнем дворе ржавого грузовичка, пошла следом. Почти два часа Феликс таскался по городу, сворачивая в переулки и без конца возвращаясь туда, откуда только что пришел. В общем, вел себя довольно странно, к тому же женщин не замечал вовсе. Иногда он ненадолго присаживался отдохнуть на лавочке, но затем, не докурив сигареты, вскакивал и снова петлял по улицам. Несколько раз прикладывался к камере и снимал то дома, то голубей, то бродячих собак. Если у Фиша и имелась какая-то цель, то она была Марине совершенно непонятна. Наступила ночь, улицы пустели, вести скрытое наблюдение становилось все сложнее. Уставшая и злая, Марина тоскливо размышляла над тем, что слежка совершенно бессмысленна. Она уже собиралась плюнуть на все и идти домой, когда в действиях Феликса вдруг появилась осмысленность и целенаправленность, словно для него где-то прозвучал условный сигнал.

Посмотрев на часы, Фиш вскочил с детской лавочки, на которой сидел верхом, огляделся вокруг и быстрым шагом направился в сторону озера. Марина осторожно последовала за ним. «На пляж, что ли, идет?» – предположила она, стараясь не упустить таксидермиста из вида. Но Феликс, не сбавляя темпа, прошел мимо пляжа и направился по песчаной полосе вдоль озера, огибая постоянно возникающие на пути мощные каменные завалы. Идти за ним по пятам незамеченной уже не получалось. Вокруг не было ни души, и стоило Фишу обернуться, он тут же обнаружил бы слежку. Марина быстро и бесшумно поднялась вверх по склону, где виднелись заросли довольно высокого кустарника. Теперь они с Феликсом шли параллельными курсами. На песчаном берегу при свете звезд Фиш был ей отлично виден. Марину же от преследуемого скрывала зелень.

В какой-то момент художник притормозил, покрутил головой, прошел вдоль кромки воды. Снова остановился, задумался, словно что-то вспоминая, вернулся метров на двадцать назад, немного постоял, потом снова пошел вперед. Наконец, дойдя до небольшой груды валунов на берегу, он присел и стал копаться в песке.

Внимательно и осторожно оглядевшись вокруг, Марина никого больше не обнаружила – никто не пришел к Феликсу Фишу на свидание. Теперь ей стало особенно интересно, что же он тогда здесь делает.

А художник тем временем продолжал раскопки. Копал он, в общей сложности, минут десять, наконец с трудом вытащил из песка довольно объемистый тюк и развязал его. Марина, вынув бинокль, попыталась рассмотреть, что же такого интересного накопал Фиш. В призрачном зеленовато-сером свете она отчетливо увидела туго свернутую рыболовную сеть, какие-то короткие и толстые удочки, бобины с леской или веревкой, металлические продолговатые коробочки, маску аквалангиста, ласты и ружье для подводной охоты. Феликс, внимательно изучавший все лежащие перед ним предметы, внезапно насторожился и стал оглядываться по сторонам. Не обнаружив ничего подозрительного, он успокоился, снова завязал тюк, взвалил его на плечо и отправился в обратный путь. Марина проводила его до самой гостиницы. Свою поклажу Фиш аккуратно уложил в багажник белого «Вольво». Запер машину, выкурил сигарету и, насвистывая все тот же бессмертный шлягер Синатры, исчез за стеклянными дверями отеля.

Приехав домой, Марина долго не могла уснуть. И не усталость была тому причиной. Рассказав Баратынскому историю своих ночных похождений, она задала ему вопрос, который мучил ее в ту ночь:

– Как ты думаешь, это совпадение? Случайность?

– То, что Фиш устроил тайник именно в том месте, где погибли Артем и Ирина Медынцева? Не думаю, что случайность. Скорее всего, это одно из звеньев цепочки, за которую мы потянули.

***

– Мы ничего интересного не пропустили? – спросила Марина, подливая Баратынскому чай.

– Кажется, нет. Во всяком случае, участники пока не перебили друг дружку. Смотри, ведущий улыбается. Видимо, все нормально.

Действительно, прямой эфир программы «Экология, власть и бизнес» шел своим чередом: дискуссия то затухала, то разгоралась с новой силой, оппоненты периодически орали друг на друга, но иногда снисходили до улыбок и обмена любезностями. В какой-то момент чиновники мэрии и представители солнечноводского общественного объединения «Чистая вода» чуть было не сошлись в рукопашной, однако Павел Потапов разрядил обстановку, заявив, что сей же час отправляется на берег озера в сопровождении корреспондента, оператора и независимых экспертов из числа защитников окружающей среды. В студии включили специальный экран, на котором эта акция демонстрировалась в режиме он-лайн. Прибыв на место, Потапов скинул пиджак, закатал штанины и разулся, небрежно отбросив в сторону туфли. Пресс-секретарь Овчинников достал из багажника представительского «Мерседеса» старинный остроконечный шлем, в каких выходили на поле брани русские витязи, и на вытянутых руках преподнес своему шефу. Потапов отважно зачерпнул шлемом воду из озера и торжественно, прямо перед камерой, выпил ее. Затем шикарным жестом вытер губы и водрузил шлем себе на голову. В таком виде он странным образом стал похож на испившего чудодейственной воды воина. Только без кольчуги, а в костюме от Brioni.

Затем глава строительного холдинга с триумфом вернулся в студию. «Нас не проведешь! Мы не купимся на дешевые PR-акции! Вода в озере отравлена вашей стройкой!» – закричал кто-то из активистов «Фронта экологической обороны». На этот выпад генеральный директор «Малахита» ответил лишь неким подобием улыбки. А его пресссекретарь попросил микрофон и сказал, что вода в озере совершенно чистая и пригодная для употребления, в чем каждый желающий может убедиться лично, придя к озеру если не со шлемом, то хотя бы с кружкой или пластиковым стаканчиком.

– Специализированная лаборатория постоянно берет пробы воды для анализа, – продолжал Роман Овчинников. – Научно доказано, что никаких опасных для человека веществ в ней не содержится.

Вообще Павел Потапов и его пресс-секретарь Роман Овчинников сегодня напоминали голубей мира, по ошибке попавших в вольер к грифамстервятникам.

– Подтасовка! Ваши анализы – купленные! – не унимался все тот же активист.

– Не мои анализы. Анализы проб воды, взятой из озера Солнечное, – под одобрительный смех присутствующих уточнил Роман Овчинников. – Хорошо, если вас не убеждают научные доказательства, я приведу доказательства, если можно так сказать, не вполне научные. Вы все знаете, как активно сейчас обсуждается тема русалок, которые якобы водятся в этих краях. Я, разумеется, не верю в подобные глупости. Но если на секунду допустить подобное, то получается, что вода в озере не просто чистая – она кристально чистая.

– Это еще почему? – выкрикнул кто-то из зрителей.

– Потому что, согласно поверьям, русалки живут только в чистых водоемах, – авторитетно объяснил Овчинников, словно был специалистом по исследованию среды обитания мифологических существ. – Сказки в детстве надо внимательно читать!

– При чем тут русалки? – нервно поинтересовался Борщаговский, подбежав к ближайшему микрофону. – Зачем нам вся эта мифическая чехарда, досужие вымыслы и сплетни? Мы ученые и должны уметь оперировать исключительно материальными категориями.

– Вы правы, – взял слово Потапов. – Научные методы – вот что главное. Как раз опираясь на них, мы и хотим доказать, что строительство курорта ничего, кроме блага, жителям региона не принесет. Но в любой работе есть какие-то просчеты. Согласен, где-то мы недоработали, что-то упустили. И здесь мы надеемся на помощь уважаемых ученых-экологов и общественных организаций. Да, у нас много противоречий, но я надеюсь, мы сумеем войти в рабочий контакт.

Несколько ученых тут же наперебой заговорили о том, что при нормальном финансировании недостатка в научных исследованиях и разработках не будет. Представители «Фронта экологической обороны» прерывали их криками, что не верят в возможность сотрудничества с людьми, которые ради денег готовы погубить все живое на планете.

Виктор Федорович Избуцкий, чье выступление, едва ли не единственное, было встречено очень тепло всеми участниками передачи, выразил надежду, что разумный компромисс все-таки будет найден, бизнес-структуры и экологические организации выработают совместную программу действий, а господин Потапов и господин Ложкин сделают шаг навстречу друг другу.

Передача подходила к концу, до окончания прямого эфира оставались считаные минуты.

– Что-то Ложкина не видно и не слышно, – сказала вдруг Марина. – А программа вот-вот закончится.

– Действительно, – озадаченно поддакнул Вадим. – На него не похоже. Может, под занавес готовит какую-нибудь пакость?

Словно подслушав их разговор, ведущий неожиданно изрек:

– Наш прямой эфир близится к концу. Заканчивается острая, познавательная, весьма откровенная и, надеюсь, конструктивная дискуссия. Пусть это будет первый шаг на пути установления партнерских отношений бизнеса и экологических организаций. Я благодарю всех, кто принял активное участие в нашей передаче. К сожалению, сегодня никак не проявил себя наиболее жесткий оппонент Павла Андреевича Потапова, ярый противник строительства курорта Солнечный, член президиума Фронта экологической обороны Станислав Ложкин.

– Видимо, укушенное ухо господина Борщаговского не в счет, – прокомментировал Вадим.

– Смотри, смотри, Ложкин встал, идет кудато! – вскрикнула Марина, хватая Баратынского за рукав.

– Не беспокойся, – ласково улыбнулся Вадим. – Думаю, до мордобоя не дойдет. Наш герой выглядит странно подавленным. Может, он просто устал? Ну, сколько может человек жить в таком безумном ритме?

Стас Ложкин тем временем подошел к ведущему, молча отнял у него микрофон, развернулся лицом к телезрителям и без всякого выражения отчетливо и громко сказал:

– Думаю, никто из собравшихся в этой студии не хотел выглядеть идиотом. Тем не менее вы идиоты. Просто еще не догадываетесь об этом. Дело не в вашем умственном развитии и тем более не в том, что вы здесь наговорили. Дело в том, что вас всех, здесь собравшихся, выставили идиотами какие-то очень сообразительные и шустрые ребята.

В студии постепенно нарастал гул. Раздались выкрики: «Что он себе позволяет?», «Зовите милицию!», «Подам в суд!», «Морду набить!» и так далее. Зал готов был вот-вот взорваться от негодования.

– Сейчас ему устроят суд Линча, – констатировал Вадим. – Нельзя безнаказанно, да еще публично оскорбить такое количество неординарных людей. Последствия для Ложкина будут самыми серьезными. Интересно, а что он имеет в виду?

Первым удар решил нанести генеральный директор строительного холдинга «Малахит». Он встал и двинулся в сторону Ложкина явно с недобрыми намерениями. Тут же к нему подбежал встревоженный Роман Овчинников, его пресс-секретарь, и стал что-то быстро шептать ему на ухо.

– Паша Керосин решил боевую молодость вспомнить, – засмеялся Вадим, которому все происходящее доставляло истинное удовольствие.

– Где керосин? – не поняла Марина. – Ты о чем?

– Погоняло Потапова. Он же из бандюков в топменеджеры поднялся. Ты не знала?

– Слава богу, нет. Что значит «погоняло»?

– Погоняло, погремуха, кликуха. Кличка, в общем.

– Надо же! Такой серьезный господин. Одет замечательно – костюмчик, ботиночки. Никогда бы не подумала.

В этот момент серьезный и замечательно одетый господин сделал еще одну попытку рвануться к Ложкину, однако худенький Овчинников каким-то чудом сумел удержать своего начальника и даже усадить его на место. Но в этот момент Стас Ложкин, крепко сжимая микрофон, сам сделал несколько шагов в сторону Потапова. Не обращая внимания на гул в студии, он обратился непосредственно к главе «Малахита»:

– А тебя, Потапов, мне жаль. Мы тут кое-что обнаружили и на днях устроим пресс-конференцию. После этого ты или деньги потеряешь, или здоровье. А может, и то, и другое. Обещаю!

Затем Ложкин, не обращая внимания на крики, рев и оскорбления, подошел к онемевшему ведущему, сунул ему в руку и микрофон и быстро покинул студию.

– Что все это значит? – спросил изумленный Вадим.

– Лев готовится к прыжку, – задумчиво произнесла Марина.

– Какой еще Лев? Его же Стас зовут.

– Фильм такой был. Я думаю, надо серьезно заняться Ложкиным. Он сам на себя не похож. По-моему, он совсем недавно узнал что-то действительно серьезное. Получил некую информацию.

– Ты права. Но есть еще один момент, который не хотелось бы упустить. Мне так кажется. Надо посмотреть, что все-таки прятал на берегу Фиш.

– Я же говорила: рыболовные снасти, свертки, коробочки какие-то. Наверное, с крючками.

– А если там было что-то очень важное, что касается смерти Артема и Ирины? В противном случае, зачем такая таинственность, конспирация, ночные походы?

– Может, ты и прав, – кивнула Марина. – Главное, для чего он все это закапывал?

– Короче говоря, надо прощупать этого Фиша. Говоришь, он в багажник все сложил? В номер тащить не захотел, – задумчиво протянул Вадим. – Очень может быть, он собирается использовать эти причиндалы в ближайшее время. Или перепрятать.

– Или вообще избавиться от них.

– И это не исключено. В общем, надо действовать. Сегодня и пойдем на охоту.

– Ты умеешь вскрывать машины? – иронически осведомилась Марина. – А если нас застукают? Или сигнализация сработает?

– Понимаешь, – замявшись, сказал Баратынский, – я действительно немного знаком с технологией вскрытия автомобилей, поэтому...

Марина схватилась за голову.

– Вадим, признавайся сейчас же, кто ты на самом деле? Что это за журналист с навыками диверсанта-спецназовца?

– Ничего сверхъестественного, – отмахнулся Вадим. – Потом все про себя расскажу.

– Это ты уже сто раз говорил. Но до сих пор кормишь меня намеками.

– Не хочется отвлекаться. Давай сначала закончим наше расследование.

– Ладно, – вздохнула Марина. – Интригуй дальше. Потом выяснится, что ты умеешь прыгать с крыши на крышу, пилотировать самолет и обезвреживать атомные бомбы.

Баратынский смущенно крякнул.

– Насчет атомных бомб ничего не скажу, а вот самолет в случае необходимости посадить сумею. Что касается крыш, то, надеюсь, обойдемся без прыжков. Итак, как только стемнеет, идем к гостинице, где проживает Феликс Фиш. Посмотрим, что же он так тщательно прячет.

***

– Поедешь в моей машине, – скомандовал Потапов, когда они с Романом Овчинниковым вышли из телестудии. – Ну, что скажешь? – поинтересовался он у своего пресс-секретаря, когда лимузин мягко тронулся с места.

– Павел Андреевич, я думаю, все прошло успешно. – Овчинников говорил быстро, словно боялся, что его сейчас прервут. – Эфир получился ударный. Думаю, в ближайшие несколько дней только о нем и будут говорить. Гарантирую, публикаций выйдет не менее двух десятков. Главная задача выполнена – вы им всем популярно объяснили, что готовы к диалогу по вопросам сохранения окружающей среды. Что «Малахит» – не монстр, который все вокруг разрушает, а компания-созидатель. А как вы пили воду из озера! Это же кадр для художественного фильма. В городе точно поднимется новая волна слухов. На сей раз – в нашу пользу. Кстати, Павел Андреевич, я тут подумал – может, вам сняться в каком-нибудь крутом блокбастере? Или сериале рейтинговом? Вы – харизматичный лидер, камеры не боитесь, фактура – дай бог каждому. Если вы не против, я бы переговорил кое с кем из режиссеров. Им ведь постоянно нужны деньги для съемок, так что смогли бы договориться.

– Рома, погоди сейчас со своими грандиозными замыслами, – как всегда, почти не разжимая губ, улыбнулся польщенный Потапов. – Кино – это здорово. Но у нас сейчас другие проблемы. Как думаешь, Ложкин мне угрожал?

– Что вы, Павел Андреевич! Ложкин несет всякую ахинею в рамках избранного имиджа. Может на митингах лозунги выкрикивать, перед своими сторонниками красоваться. Может оскорбить – только заочно. Но угрожать, да еще лично – не осмелится. Кто вообще посмеет вам угрожать?

– Я тоже так думаю. Да и вид у этого рыжего странный был – как будто его страшно обидели. Куража для драки я не увидел.

– Испугался наш эколог, – льстиво хихикнул Роман.

– Скорее, странный какой-то был, – задумчиво повторил Потапов. – Интересно все-таки, на что он намекал? Пресс-конференция, чего-то раскопали... Опять про птичек своих?

– Постараюсь завтра же узнать и вам доложу.

– Узнай обязательно. Да, вот еще. Что у тебя с начальниками этого Ложкина? Удастся его отсюда убрать куда-нибудь в Австралию или на Мадагаскар?– Веду переговоры. Эти деятели из Фронта экологической обороны пока упираются. Может быть, цену набивают. Но я их дожму.

– Дожимай. Знаешь, не понравилось мне его последнее заявление насчет того, что я могу потерять и деньги, и здоровье. Короче, действуй быстрее. В противном случае придется применять радикальные методы воздействия. А это очень нежелательно.

***

– Время позднее, машину хорошо бы. – Баратынский встал из-за стола. – Тогда мы быстрее обернемся.

– Леша повез дядю на телевидение, – огорченно вздохнула Марина. – Когда они вернутся, я не знаю. Скорее всего, очень поздно. Дядя хотел еще к кому-то в гости заглянуть. А уж если он выбирается в гости, то это надолго.

– Ладно, сейчас придумаем что-нибудь, – бодро сказал неунывающий Вадим.

– Погоди, есть вариант! – обрадованно вскрикнула Марина. – Ведь я могу взять второй автомобиль. Он довольно старый, и там что-то неисправно. Но в принципе он ничего, на ходу. Я однажды даже ездила на нем в магазин.

– Прекрасно, нам «Роллс-Ройс» и не нужен. Доверенность-то у тебя есть? Нам сейчас проблемы с милицией ни к чему.

– Да, конечно. Дядя мне сразу на обе машины сделал. На всякий случай.

– Хорошо, что у тебя такой предусмотрительный родственник. Поехали, время для реализации нашего рискованного плана уже наступило.

Минут через сорок неторопливой езды они были на месте. Оставив машину в укромной тени деревьев, вдвоем отправились искать белый «Вольво».

– Интересно, он всегда паркует ее рядом со входом или возможны варианты? – вполголоса поинтересовался Вадим.

– Не знаю, я же была здесь всего один раз. А что у тебя в рюкзаке?

Небольшой спортивный рюкзачок они прихватили по дороге, завернув в гостиницу, где жил Баратынский.

– Набор фартового человека, сестренка, – сказал Вадим хриплым разбойничьим голосом, явно подражая кому-то. – На дело идем. Инструмент нужен.

– Слушай, я серьезно.

– Не волнуйся, топор и воровскую фомку я с собой не таскаю. Так, всякая полезная мелочь, которая неожиданно может понадобиться двум искателям приключений. Так, где «Вольво»? Что-то я не вижу здесь ни одной белой машины.

Они дважды обошли отель, но искомой машины нигде не было.

– Может, он уехал на ней?

– Вообще-то, насколько я понял, по вечерам и по ночам этот тип разгуливает по городу и вдоль озера без автомобиля. Зато всегда с камерой.

– Он же художник, фотограф...

– Это понятно. Непонятно, где машина.

– Что будем делать? – заволновалась Марина.

– Очевидно, искать Фиша. Но для начала узнаем, не спит ли он у себя в номере.

– А если спит, почему нет машины?

– Мало ли вариантов? В городе оставил, сломалась, и он на сервис ее отогнал. Я сейчас зайду в отель, попробую узнать, где наш красавчик.

– Тогда лучше я. Появление здоровенного мужика, да еще и ночью, может насторожить портье. Зато девушки, которые интересуются сексуальным гигантом Феликсом, как я понимаю, здесь частые гости.

– Что ж, иди, – после некоторых колебаний согласился Вадим. – Только сильно не напирай. Ответят – хорошо, откажут – сразу уходи. Будем караулить этого чучельника здесь, у отеля. Либо он приедет на машине, либо покажет, где ее искать. Главное – чтобы все вещи, которые он притащил в ту ночь с озера, были по-прежнему в багажнике.

– А если их там уже нет?

– Плохо. Тогда нам придется следить за Фишем очень тщательно. Если он замешан в этой странной истории, где-нибудь обязательно совершит оплошность.

– Ладно, пошла на разведку. Если что – вызволяй меня.

– Стоп. Надо ведь сначала придумать легенду. Для чего ты ищешь Фиша? Они ведь просто так информацией с тобой делиться не будут.

– Скажу, что он назначил мне свидание. Самые лучшие объяснения – это простые объяснения. В таких ситуациях важен экспромт.

– А если вдруг появится наш таксидермист, если он в своем номере?

– Брошу ему в лицо, что ребенка я оставлю и воспитаю без его помощи. После чего быстро, но гордо удалюсь.

– Какого еще ребенка? – вздрогнул Баратынский.

– Это и будет моя легенда. Эх ты, матерый разведчик Джонс! – Марина легонько щелкнула Вадима по носу.

– Ладно, ладно, ты не очень там резвись.

– Дай мне попробовать, не так уж я безнадежна, хотя в боевых действиях никогда не участвовала.

– Попробуй, – с сомнением в голосе разрешил Вадим. – Если что – кричи погромче.

Войдя в холл отеля, Марина с независимым видом прошествовала мимо сладко сопящего на диване охранника и направилась прямиком к стойке дежурного портье.

Прыщеватый молодой человек с интересом оглядел решительную блондинку и поинтересовался:

– Я могу вам чем-то помочь?

– Вряд ли, – поморщилась Марина. – Я жду Феликса, он должен с минуты на минуту прийти сюда.

– Какого Феликса? – проявил служебное рвение молодой человек. – А вы проживаете в нашем отеле? Я вас, простите, не припоминаю.

– Юноша, не надо напрягаться, я не проживаю в вашем отеле. Я проживаю в собственном загородном доме. А у вас тут ютится Феликс Фиш, московский художник. Вот его я и жду. Он что, еще не соизволил явиться?

Портье, словно решаясь на подвиг, сурово задумался. Потом встал со своего места, нагнулся к Марине и сообщил интимным шепотом:

– Он сейчас у себя. В номере.

– Чего вы шепчете? – надменно сказала Марина. – Если уже в номере, значит, сейчас спустится. Скажите ему, что я на улице. У вас тут душно, как в бане. Почините кондиционер. Или поставьте дополнительный.

Марина уже собиралась быстренько уйти, чтобы поделиться с Вадимом добытыми сведениями, но молодой человек за стойкой быстро заговорил:

– Постойте. Я, вероятно, не должен вам этого говорить, но...

– Что – но? Не должны, так не говорите, – бросила Марина через плечо и развернулась к выходу.

– Может быть, вам все-таки будет интересно? – жалобно спросил дежурный портье, которому, вероятно, хотелось продать ей какую-то информацию.

– Выкладывайте, что там еще? – милостиво согласилась Марина, возвращаясь к стойке. – Только имейте в виду, я просто так деньги не раздаю.

– Что вы, какие деньги, – замахал на нее руками молодой человек. – Просто счел необходимым пояснить. Господин Фиш в номере, но на звонки не отвечает. Я ему уже звонил три раза. И горничную посылал. Она стучала, но он не открыл. Вероятно, заснул. Это я потому сказал, чтобы вы не ждали попусту.

– То-то я смотрю – он трубку телефонную не берет. Звоню ему на мобильный последние полчаса – не берет, и все. Вот сволочь!

Марина окончательно вошла в образ и почувствовала себя настолько уверенно, что решила продолжить игру.

– А вы ему зачем звонили? – строго поинтересовалась она у портье.

– Так он когда пришел вечером, забыл в холле свою камеру. Ключ взял, а ему в этот момент позвонили. Он камеру положил на кресло. А потом сразу поднялся к себе номер – очень уж спутница его торопила.

– Какая еще спутница? – грозно нахмурилась Марина, попытавшись изобразить ревнивое недоумение.

– Ой, простите, я не должен... – будто бы спохватился хитрый портье.

– Не останавливайтесь, говорите. Я умею быть благодарной! – нажимала Марина, не совсем понимая, для чего ей может понадобиться информация об очередной спутнице Фиша.

– Ради бога, это строго между нами!

Марина царственно кивнула.

– У меня ведь могут быть неприятности по службе. Это из чисто человеческой симпатии к вам, – канючил портье, ожидая, когда будет объявлена сумма призового фонда.

– Я же сказала – умею быть благодарной. Говорите же!

– Девушка, лет двадцати. Очень хорошая фигура, бюст и все такое.

– Блондинка?

– Наоборот, брюнетка.

– Я знаю, кто это! Глаза голубые?

– Простите, не рассмотрел – она была в солнцезащитных очках. Очень больших. Губы такие – крупные, яркие.

– Точно, Наташка. Вот мерзавка! И они сейчас там, в номере Феликса? Вдвоем? Убью обоих!

Марине очень захотелось изобразить приступ бешеной ревности, но она боялась перегнуть палку. Портье, испугавшись, что агрессивная дама сейчас начнет крушить мебель, попытался ее успокоить:

– Не волнуйтесь, она уже часа два как ушла.

– Феликс ее провожал?

– Нет, одна упорхнула. Я ее и заметил-то случайно – она из лифта вышла вместе с немцами. Трое мужиков таких здоровых, пузатых, все время с пивом ходят. Они чемодан с собой везли, я и подумал – им выезжать еще через неделю, куда это они вещи поволокли? А девушка как-то между ними затесалась, ее почти не видно было.

– Значит, одна ушла, – как будто успокоившись, вздохнула Марина.

– Одна, совершенно одна. Мне показалось, что на улице ее мужчина ждал. Но могу ошибаться – отсюда не очень хорошо виден вход. К тому же это мог быть кто-то из проживающих в отеле. Хотите, я сейчас еще раз позвоню в номер господина Фиша?

– Дима, – трагическим шепотом сказала Марина, покосившись на бейджик дежурного портье, – вы мне очень помогли. Звонить никуда не надо, разве что вам надоела его камера. Я пойду к машине и через пять минут вернусь с деньгами. Ждите. А если появится этот бесчестный человек – не говорите, что я приходила, хорошо?

– Обязательно. Спасибо, большое спасибо, – заулыбался угодливый Дима.

***

– У тебя есть пятьдесят долларов? – едва отдышавшись, поинтересовалась Марина. – Срочно нужно.

– Зачем? Кстати, я давно уже доллары не ношу.

– Диме дать. А рубли есть?

– Конечно. Кто такой Дима?

– Портье. Давай деньги, я сейчас вернусь и все объясню.

Выслушав Марину, Вадим ненадолго задумался, а потом предложил:

– Пойдем в машину. Если он залег спать, то до утра вряд ли появится. А мы можем пока по окрестностям покрутиться – вдруг его «Вольво» всетаки здесь, неподалеку.

Но едва он произнес эту фразу, как Марина тихонько вскрикнула и схватила Баратынского за рукав.

– Что случилось? – всполошился Вадим.

Проследив за вытянутым вперед Марининым указательным пальцем, он увидел Феликса Фиша. Художник, стоящий на ступеньках перед входом в отель, выглядел весьма оригинально. Он был в трусах, резиновых шлепанцах и легкомысленном розовом пиджачке, накинутым прямо на голое тело. В руках у него была камера. От элегантной прически не осталось следа, голова Фиша сейчас была похожа на гигантский пучок морских водорослей.

Оглядевшись по сторонам, Фиш вдруг резво поскакал вдоль здания и свернул за угол. Пока Вадим и Марина пытались сообразить, что им нужно делать, таксидермист показался с противоположной стороны, обежав отель с какой-то космической скоростью. Этот аттракцион он проделал еще дважды.

– Зачем он носится кругами? – спросила изумленная Марина.

– Пока не знаю. Может, потерял чего или замерз. Хотя сейчас градусов двадцать пять тепла. Смотри, куда это он отправился?

Перейдя с бега на быструю ходьбу, Феликс Фиш внезапно изменил маршрут и пошел в направлении ближайшей улицы.

– За ним, короткими перебежками, – скомандовал Вадим, и они, прячась в тени деревьев, начали преследование.

Фиш, выйдя на пустынную в этот поздний час улицу, стал ловить машину, энергично жестикулируя и что-то невнятное выкрикивая. Но редкие в этот полночный час водители старательно объезжали прыгающего по мостовой полуголого мужчину в розовом пиджаке.

– Он будет танцевать здесь до утра, – констатировал Вадим, осторожно выглядывая из-за огромного дерева, за которым они с Мариной устроили временный наблюдательный пункт. – Надо быть безумцем, чтобы сажать к себе такого пассажира.

– Как ты думаешь, что с ним произошло? И куда он собирается ехать в таком виде?

– Сам себе задаю эти вопросы. Ответов только не знаю. Даже не представляю, как сейчас можно это выяснить. Слушай, давай ты вернешься и пригонишь сюда нашу машину.

– Боишься, что его все-таки кто-то подберет?

– Всякое может случиться. Только побыстрее. Иначе мне придется бежать за автомобилем, а это тяжеловато.

– Слушай, Вадим, у меня идея. А если мы его подвезем? Ну, вроде бы как частный извоз. Заодно точно узнаем, куда он направляется.

– Мариш, ты умница. Гони машину.

Через десять минут Марина аккуратно притормозила рядом с Баратынским.

– Ну, где наш герой? Не уехал?

– Нет. По-прежнему гоняется за автомобилями и вот-вот начнет на них лаять.

– Тогда садись, осуществим наш грандиозный план.

– Послушай, у меня сейчас родился еще более грандиозный план. Я придумал, как можно из этого типа вытряхнуть всю информацию, которая нас интересует. Прямо за один раз, чтобы не кружить вокруг него неделями. Но придется пойти ва-банк.

– Это как?

– Сама увидишь, только не пугайся. И не удивляйся. Действуем так. Ты – за рулем. Останавливаешься, договариваешься о деньгах, сажаешь его рядом с собой.

– А ты? – испугалась Марина, которой совершенно не улыбалось оказаться в непосредственной близости от свихнувшегося сексуального агрессора.

– За меня не беспокойся, – радостно утешил ее Вадим.

– Я за себя беспокоюсь, – буркнула Марина, не понимая причин его приподнятого настроения.

– За себя тем более не беспокойся. Я буду рядом, в машине, лежать на заднем сиденье.

– Лежать?

– Так точно. Конечно, тесновато, но ничего, дело превыше всего. У тебя в багажнике, я видел, есть какой-то брезентовый чехол. Прикроешь меня. Впрочем, я думаю, он в таком состоянии, что не обратит внимания. К тому же – за рулем красивая женщина, это его отвлечет.

– Мерси за комплимент. Только я все равно боюсь. А ты что собираешься делать дальше?

– Сама увидишь. И не волнуйся, ты в любом случае будешь вне подозрений. Самое главное, запомни – ничему не удивляйся, ничего не бойся и выполняй все приказы, которые услышишь от меня, без раздумий. Договорились?

***

– Стойте, не уезжайте! – завопил Феликс Фиш, хватаясь за ручку дверцы. Но дверь была предварительно заблокирована.

Через слегка опущенное стекло Марина строго взглянула на взъерошенного художника и сурово сказала:

– Перестаньте ломать мою машину. И не орите, пожалуйста. Что случилось?

– Меня никто не хочет везти, – пожаловался Фиш, безуспешно пытаясь просунуть голову в салон. – Девушка, дайте мне сесть, я хорошо заплачу!

– А вам, собственно, куда нужно? – Марина изобразила на лице смесь сомнения и недоверия к столь странному клиенту. – Могу подбросить, только если мне по дороге.

– На железнодорожный вокзал, – простонал Фиш. – Только поскорее.

– В таком виде? Не повезу. Вас схватит милиция.

– Отвезите, умоляю. С милицией я разберусь сам. А еще лучше, если вы мне поможете купить билет.

Для большей правдоподобности Марина требовательно спросила:

– Сколько даете?

– Тысячу! – выпалил Фиш. – Найдете сдачу с пяти тысяч?

До вокзала было полчаса езды, но если бы Марина в эту минуту потребовала две или даже три тысячи, таксидермист наверняка согласился бы.

Убедившись, что это не сон и его действительно подвезут, Фиш предложил:

– Давайте я сяду на заднее сиденье, а то я, простите, в таком виде...

– Нет уж, садитесь рядом! – приказала Марина. – У меня там вещи сложены. К тому же вдруг вы маньяк-душитель, откуда я знаю? Еще наброситесь сзади.

– Что вы, помилуйте, – заискивающе пробормотал художник, забираясь в салон. – Откуда здесь маньяки?

– Здорово, отец, – иронически улыбнулась в ответ Марина. – Да тут их полно. Одни за русалками охотятся, другие людей душат. Не слышали, что ли?

– Честное слово, про душителя не слышал. Но ради бога, ничего не бойтесь. Я известный художник, Феликс Фиш. Слышали, может быть? Хотите, я потом ваш портрет напишу?

– Вы мне деньги лучше заплатите, – грубовато отрезала Марина, посчитав, что такой тон для общения сейчас самый подходящий.

– Конечно! Главное – довезите меня до вокзала.

Немного поерзав, Феликс наконец устроился в кресле, стыдливо прикрыв оголенные бедра полами розового пиджака.

– Что у вас за наряд? – Марина, почувствовав себя хозяйкой положения, начала допрос.

– Да, понимаете, история одна приключилась, – неопределенно ответил Фиш, глядя в окно.

– А на вокзал зачем? Встречаете кого-то?

– Скорее, провожаю. Себя, – грустно усмехнулся Феликс.

В этот момент Марина, как они условились с Баратынским, свернула на небольшую тихую и темную улочку, на которой дома стояли только с одной стороны. Другая была сплошь засажена деревьями, а фонарей не было вовсе.

– Куда это мы? – поинтересовался Фиш, глядя в темноту. – К вокзалу, по-моему, прямо надо было.

– Так короче, – пробормотала Марина, ожидая, что же такое сейчас будет делать Вадим. Она сбросила газ и начала легонько притормаживать. Автоматически бросив взгляд в салонное зеркало заднего вида, Марина от неожиданности громко вскрикнула. К такому она явно не была готова. Сзади на них наплывала здоровенная черная морда, на которой были видны лишь сверкающие яростью глаза и свирепо оскаленный рот. Это был Баратынский в маске-омоновке.

Феликс Фиш, обернувшись назад, тоже увидел это исчадие и дико заорал.

– Молчать! – громко рявкнуло чудовище, и огромные руки в черных перчатках обхватили шею художника.

Фиш по инерции немного потрепыхался, но потом затих, издавая горлом лишь булькающие звуки.

– Ты, девка, тормози! Теперь руки на руль, чтобы я видел. Глаза в пол! Иначе выброшу из машины.

Если бы Марина не знала, что это Вадим, она бы точно упала в обморок. Голос у Баратынского стал жестким и угрожающим. Она даже посочувствовала бедному Феликсу Фишу, который, похоже, мысленно уже попрощался с жизнью.

– Феликс Фиш? Я спрашиваю: ты – Феликс Фиш?

– Да, – пискнул художник, который в эту минуту совершенно не был похож на героя-любовника. Скорее, он напоминал одно из своих таксидермистских произведений, какое-нибудь чучело марабу, у которого отломали клюв.

– Кто вы? Что вам нужно? – жалобно лепетал Фиш.

– Тебе лучше не знать, – зловеще рассмеялся Баратынский. – Иначе унесешь это знание в могилу.

– Вы меня убьете?

– Если потребуется! – прорычал Вадим.

– Вы – душитель?

– Сейчас я задаю вопросы. И попробуй только соврать – оторву голову. Понял?

– Да, – покорно согласился Фиш.

– Говори, зачем ты убежал из отеля? Куда собирался ехать?

– В Москву, домой. Меня обокрали. Украли все – деньги, паспорт, мобильник, даже вещи все унесли вместе с чемоданом.

– Кто это сделал?

– Да эта, как ее... забыл. Да! Лариса.

– Кто она?

– Откуда я знаю? Познакомились на пляже, очень недурна собой. Пришли в отель, выпили. И я уснул. Подсыпала она мне что-то, до сих пор голова чугунная. Проснулся – ничего нет.

– Почему не вызвал милицию?

– Испугался. Меня бы во всем и обвинили. Я даже не уверен, что эта Лариса совершеннолетняя. А это статья. Да и вообще – в чужом городе без денег, без документов. Катастрофа.

– А сбежать из отеля не побоялся? Ведь они тебя в розыск объявят.

– Я бы из Москвы деньги выслал. Мне, главное, до дома добраться, там мне помогут, все уладим. И с отелем, и с милицией.

– Где твоя машина? Почему ты на ней не поехал?

– Так они и машину украли! Она во дворе стояла. Я все там обегал – нет машины.

– Ты поэтому вокруг отеля кругами носился?

– Да. Хотя как бы я поехал, если прав и ключей нет?– В машине ценности были?

– Нет, только рыболовные принадлежности.

– Которые ты на берегу озера выкопал?

– Откуда вы знаете? – сделал попытку повернуть голову Фиш.

– Вопросы задаю я! – снова рявкнул Вадим. – Зачем ты их прятал?

– Я русалок приехал ловить. И не хотел таскать снасти каждый день к озеру и обратно. Просто оставить нельзя – украдут. Вот и придумал тайничок.

– Почему решил забрать?

– Надоела мне вся эта русалочья история. Скучно стало, решил потихоньку сворачиваться.

– Не ври! – Вадим зарычал так страшно, что у Марины мурашки побежали по рукам. А Фиш принялся вращать глазами. – Ты крался к тайнику, будто опасался чего-то. Чего ты боишься, ну?

– Рядом с тем местом, где я русалок караулил, два трупа нашли. Мало ли что.

– Какое ты имеешь отношение к этим трупам? Быстро говори, а то придушу!

Для убедительности Баратынский легонько встряхнул Феликса Фиша.

– Никакого! – застонал тот. – Клянусь, я тут ни при чем. Это те люди, которые... В общем, это не я!

Поняв, что надо ковать железо, пока горячо, Вадим грозно крикнул:

– Что за люди? Что за люди, я спрашиваю?!

– Не знаю! – взвыл несчастный Феликс. – Правда, не знаю. Я снимаю по ночам – как парочки любовью занимаются, купания голышом и так далее. Коллекционирую такие записи. И в тот день караулил за камнями. Смотрю – девица полуголая в воде плещется. Волосы длинные, грудь красивая. Прямо русалка. Я и подумал сначала – вдруг и правда русалку наконец отследил? Тут вижу – на берегу мужик курит. Покурил и пошел к воде. Я решил, что сейчас у них самое интересное начнется, камеру включил. Только там совсем другое началось. Я этих деятелей еще раньше заметил, они тоже снимали на камеру. Решил – коллеги, караулят прекрасные мгновенья чужой любви. А они...

Фиш как-то потерянно замолчал, и Вадим снова встряхнул его.

– В общем, я потихоньку удрал оттуда. Очень испугался. Ведь как ни крути – убийство. И только потом узнал, что мужчина этот – журналист московский.

– Ты говоришь, камера у тебя была включена?! – еще не до конца веря в удачу, воскликнул Вадим.

– Да. Все записалось. Я посмотрел потом – прямо детектив. Только очень страшно, потому что все по-настоящему, – зачастил Фиш. – Они, когда подбежали, к девушке и журналисту, чем-то в них брызнули. Русалка – та сразу лицом в воду, а мужчина упал на камни. Потом его в озеро столкнули, а девушку, наоборот, вытащили на берег.

– Ты стер запись? – взволнованно спросил Вадим, на секунду забыв про свою роль.

– Оставил. Мало ли что, я ведь был на месте преступления. Иди доказывай потом. А это все же документ.

– Где она, признавайся! А то душу выну! – снова входя в образ, зарычал Вадим.

– Здесь, в этой камере. Ее лишь по случаю не украли – забыл в холле, когда мы пришли в отель. А когда я сейчас вниз спустился, портье мне ее отдал.

– Можешь не объяснять, все понятно. Ты ничего не скрыл от меня?

– Нет, поверьте! Возьмите себе эту камеру. А меня оставьте в покое! У меня уже сил нет, может случиться сердечный приступ.

Баратынский сорвал с плеча Фиша дорогой аппарат.

– В покое я тебя не оставлю, – задушевно сообщил он совершенно раскисшему художнику. – И ты на жалость не дави. Сейчас отвезем тебя на вокзал, и можешь катиться домой. Про меня забудь, иначе... Сам понимаешь. Понимаешь?

Фиш попытался кивнуть головой, но сжимавшие его горло ручищи в черных перчатках помешали это сделать.

– С тобой, девка, – обратился Баратынский к Марине, – я потом решу. Машину, понятное дело, утопим в озере. Все, жми к вокзалу. И не вздумай фокусничать. Иначе дальше поедешь в багажнике.

***

– Рома, – раздался в трубке раздраженный голос Потапова, – ты чем сейчас занят?

– Обедаю, Павел Андреевич. Но если нужен...

– Нужен. Будь у меня минуток через двадцать. Это срочно.

– Обязательно буду!

Ровно через двадцать минут Роман Овчинников бодрым шагом входил в кабинет шефа.

– Рома, вот какое дело, – без предисловий начал Потапов. – К нам через десять дней приезжают скандинавы. Речь пойдет о покупке очень большого количества квартир и коттеджей на новом курорте. Эти северные ребята любят теплые края и охотно покупают здесь недвижимость. Так вот, к их приезду Ложкин вместе с подручными должен отсюда исчезнуть. Европейцы трепетно относятся к проблемам экологии, и я не хочу, чтобы эта братия сорвала выгодную сделку. Если рыжего отморозка не будет, местных активистов мы приструним. Времени почти нет. Что у тебя с руководителями Фронта экологической обороны? Когда они Ложкина уберут отсюда? Деньги ведь мы выделили.

– Да, Павел Андреевич, тут все в порядке. Специальный грант на развитие Фонда от нашего холдинга уже назначен. Ложкин получил новое задание – лететь на Курилы, охранять камчатского краба от хищнического истребления.

– Прекрасное место, – одобрил Потапов. – Может, там он свою горячую голову немного остудит. Я ему припомню вчерашнее выступление на телевидении. Угрожать он пытался!

Овчинников подождал, пока шеф немного успокоится, и продолжил:

– Как мне объяснили, уже завтра к вечеру он должен быть в Москве. Получает инструкции, командировочные и ближайшим рейсом – на Сахалин. А уже там самолетом от Южно-Сахалинска до Южно-Курильска.

– Зачем такие подробности? Главное – его здесь не будет. Все остальное меня не волнует.

– Только, – замялся Роман, – возникла одна проблема.

– Что еще за проблема? – нахмурился Потапов, не любивший неожиданных препятствий, мешающих осуществлению его планов.

– Ложкин пропал. Его со вчерашнего вечера найти не могут. В свой лагерь ночевать не пришел, мобильный отключен. Теперь вся тусовка защитников окружающей среды носится по городу, ищет его. Такого еще ни разу не было. Люди из штаба Фронта экологической обороны, с которыми мы имеем дело, уже просили меня подключиться.

– Так давай ищи его скорей! – не сдержавшись, закричал Потапов. – Чтобы сегодня же нашли и с почестями проводили до аэропорта или до вокзала. Понятно?

– Понятно, Павел Андреевич, будем искать. Найдется, куда он денется. Не русалка же его утащила.

– Это точно, – хохотнул Потапов. – Русалки на такого не польстятся. Ладно, надеюсь, Ложкин объявится. Следи за ситуацией и постоянно информируй меня. Для тебя это самое главное. Мне сейчас плевать на рекламу, на все твои хитрые пиаровские акции. Делай что хочешь, но скандинавы должны здесь жить спокойно.

***

Глубокой ночью они закончили просмотр видеозаписей, которые сделал Феликс Фиш.

– Мы понесем это в милицию? – устало спросила Марина.

– Нет. Пока не понесем. Предлагаю разобраться в этом деле до конца.

– Но ведь теперь мы точно знаем, что Артема и Ирину убили. Ты ведь это хотел выяснить?

– Но мы не знаем, кто их убил и за что. В общем, я бы не стал торопиться.

– Вадим, знаешь, лицо одного из этих людей показалось мне знакомым. Как будто я его недавно видела, только вспомнить не могу, где именно.

– Надо еще разок посмотреть, хотя Фиш прав – жутковатое зрелище. Особенно когда знаешь, что это не кино. Нет, в милицию идти рано. К тому же сложно будет объяснить, откуда у нас камера с записью убийства. Мы же не можем сказать, что фактически ограбили Фиша.

– Скажем – нашли на пляже, – неуверенно предложила Марина.

– Наивно, не поверят. Фиша как свидетеля не привлечешь – отопрется, скажет, что камеру у него украли, и поэтому он не знает, кто и что на нее снимал. В общем, нам еще придется хорошенько продумать. Но прежде надо сделать одну важную вещь.

– Какую?

– Найти Аллу Сарьянову. Вот после разговора с ней мы и решим, как быть дальше.

– А если она ничего не знает про убийство подруги?

– Зато она знает, для чего они вообще сюда приехали. Не исключено, что причина последующих трагических событий кроется в этом. Или девушек наняли что-то в озере искать, или для того, чтобы они изображали русалок.

– А как мы эту Аллу найдем? Через спутник определим местонахождение ее мобильного?

– Нет, Мариш, мы с тобой сыщики-любители, а не агенты национальной безопасности. Придется действовать дедовскими методами. Впрочем, иногда они бывают надежней любой электроники.

– И что же это за методы – сидеть у камина с трубкой? Или ползать на четвереньках с лупой в руках?

– Гораздо хуже, – в свойственной ему добродушной манере усмехнулся Вадим. – Придется прочесать весь частный жилой сектор вдоль берега озера. Думаю, подруги снимали домик где-то там.

– А если они жили в центре? Многоквартирные дома тоже будешь прочесывать? И гостиницы? Нам год потребуется, чтобы все обойти.

– Может, ты и права. Но я тебе сейчас объясню, почему я думаю иначе. Они москвички. Жители мегаполиса устали от цивилизации, им хочется быть поближе к природе. Спроси любого горожанина, где он хочет жить, когда оказывается на курорте? Ответ может быть только один – на берегу моря. В нашем случае – озера. Это первое. А второе – они пловчихи. Естественно, что им хотелось быть ближе к воде. А возможно, им по контракту это полагалось. Логично?

– Логично. Только ты забыл одну деталь. Они сюда приехали работать. Возможно, это совершенно легальная, обычная для моделей работа. И куда их поселил работодатель, неизвестно. Может быть, в гостиницу, расположенную как раз в центре города.

– Я думал про это. И вот что мне пришло в голову. Мы не знаем, что за контракт они подписали, но я специально узнавал – никаких модных показов здесь за последние два месяца не проводилось, никто новых коллекций не демонстрировал и домов моды не открывал. Для чего тогда наняли двух молодых красивых девушек из модельного агентства? Не хочется думать дурного, поэтому выберем нейтральный вариант – их работа не связана с публичной деятельностью. Теперь вспомни поведение Ирины – она скрывала от родных место своего пребывания. Учитывая эти нюансы, можно предположить, что жили они все-таки не на виду. Вот и получается – близко от воды, не на виду, то есть – частное жилье, какой-нибудь домик на берегу.

– Вадим, слишком много «если», ты не находишь?

– Нахожу, конечно, но что делать? У нас особого выбора нет. Завтра с утра отправлюсь на поиски. Пойдешь со мной?

– Попробую сбежать из дома. А что мы будем говорить местным жителям?

– Скажем, приехали искать сбежавшую сестру, которая вместе с подругой удрала на курорт. Если я буду один – скажу, что разыскиваю невесту.

– Которая с подругой удрала от тебя на курорт?

– Именно. Можно, конечно, взять интервью Артема с Ириной и распечатать ее фотографию. Но она там моложе и с короткими волосами. К тому же это будет выглядеть подозрительно, еще в милицию сообщат. Поэтому придется обойтись без вспомогательных материалов.

***

Вадим решил начать поиски Аллы с раннего утра. Марина не смогла составить ему компанию – во время завтрака дядя попросил ее срочно прочитать несколько глав его рукописи. Он должен был не позже часа дня передать их в издательство, но не успевал, так как вчера вечером был на телевидении, а потом заехал к приятелям, где довольно крепко выпил.

Пожелав Вадиму удачи, Марина скрепя сердце принялась изучать дядин манускрипт. Вестей от Баратынского не было довольно долго, и она грустно подумала, что поиски иголки в стоге сена могут затянуться на многие дни и недели.

В половине второго, когда Виктор Федорович отвечал на бесконечные звонки разъяренных издателей, а Марина судорожно дочитывала последние страницы, внезапно брякнул ее мобильник – пришло смс-сообщение. «Наверное, мама, – подумала Марина. – Обижается, что я уже неделю не звонила». Вера Владимировна, которая не так давно героически освоила функцию отправки и просмотра смс-сообщений, теперь по поводу и без повода писала дочери всевозможные послания.

Однако сразу прочесть сообщение Марина не смогла – взволнованный Избуцкий не спускал с племянницы глаз, выписывая при этом в своем кресле такие замысловатые фигуры, словно это была не гостиная, а трасса «Формулы-1».

К двум часам все наконец было закончено – нужные главы прочитаны, вся правка внесена и отправлена редактору. Отказавшись от обеда, умиротворенный Виктор Федорович, погрузившись с помощью водителя Леши в машину, отправился уточнять какие-то детали к коммерческому директору издательства.

Марина решила, что теперь она может немного передохнуть и слегка перекусить. Сварив себе кофе и сделав пару бутербродов, она села в гостиной перед включенным телевизором. Немного отдохнув, она посмотрела на часы. Было три, пора приниматься за работу. И тут она вспомнила, что так и не прочитала, что там еще написала мама. Взяла телефон – и ахнула. Сообщение прислал Вадим. Телеграфно, без знаков препинания и союзов, в нем было написано: «Бросай все срочно приезжай наше кафе очень жду важно».

Это было не очень похоже на Баратынского. Значит, произошло нечто серьезное, видимо, связанное с поисками Аллы Сарьяновой. Хорошо еще, что дядя уехал, а не подрядил ее гулять с ним по парку или читать книгу на берегу озера. Домашние дела подождут, их она еще успеет сделать.

Но примчавшись в условленное место, Марина никого там не обнаружила. Она схватилась за телефон – Вадим оказался недоступен. Видимо, за это время произошли еще какие-то события, заставившие его изменить планы.

Решив, что метания сейчас ни к чему хорошему не приведут, Марина заказала себе большой чайник зеленого чая и порцию малины со взбитыми сливками – она решила ждать Вадима до победного конца. Ведь для чего-то он ее сюда вызвал, значит, обязательно приедет.

Баратынский появился спустя почти час, когда Марина уже совсем отчаялась его дождаться. У него был вид человека, который выиграл в лотерею миллион долларов, но никак не может в это поверить, думая, что над ним жестоко подшутили.

– Слава Богу, с тобой все в порядке, – выдохнула Марина. – Ты где пропадал? Еще и телефон отключил.

– Прости, прости. – Вадим схватил Марину за плечи, наклонился и вдумчиво поцеловал. И лишь потом плюхнулся на стул, который угрожающе затрещал под его мощным телом. – Тут такие дела начались... Сейчас сама поймешь. Жаль, тебя со мной не было. Я нашел Аллу Сарьянову.

– Как?!

– Как нашел? Гениальная комбинация, блестяще проведенная до конца, античное приключение. Одним словом, высокий класс.

Выдав этот подозрительно знакомый текст, Вадим склонил голову, словно вышедший на поклон чтец-декламатор.

– Я это где-то слышала, – строго предупредила его Марина.

– Читала, – поправил ее Баратынский. – Именно так ответил Остап Бендер на вопрос Кисы Воробьянинова, как он нашел последний из двенадцати стульев. Мариш, я тоже нашел наш двенадцатый стул, если позволено будет употребить такое сравнение в отношении одной очень привлекательной особы. Надеюсь, эта находка не будет стоить мне жизни, как стоила Остапу Ибрагимовичу.

– Все так серьезно?

– Серьезней не бывает. Слушай.

Братынский начал поиски «сбежавшей на курорт невесты» с раннего утра и, к собственному изумлению, довольно быстро преуспел в этом. Местные жители, особенно мужчины, относились к его словам с полным сочувствием. Они охотно помогали ему, вспоминая, подробно объясняя и рассказывая. В результате к десяти часам у него на руках было уже пять весьма перспективных адресов. Но лишь один из них заинтересовал его всерьез.

– Там, парень, две такие девахи живут – умереть и не встать! – поведал ему небритый мужичок, сидевший с удочками на большом валуне у озера. – Знаешь, прямо как из витрины. Эти, как их звать... Макеты, что ли.

– Манекены?

– Во-во, манекены. Может, это и есть твоя невеста с подругой. Наденут свои кепочки с козырьками и очки разноцветные, такие, что лица не видать, и – шасть туда, шасть сюда.

– Куда – шасть? – на всякий случай уточнил Вадим, не зная, будет ли полезна ему эта информация.

– Не знаю. Я же не подглядываю за ними. В город, наверное, на танцульки. Или купаться. Куда еще приезжие ходят? Только эти уж больно строгие, никогда с мужиками их не видел. Мой племяш к ним сунулся однажды вечерком – поговорить хотел, познакомиться. Бутылку принес, как человек. Так они его вытолкали, а потом вызвали каких-то бандитов. Они моему сродственничку накостыляли по шее и велели к девахам больше не подходить. Он потом этих красоток за версту обходил.

– Видать, все же мужики какие-то у них есть, – изобразил страдание Вадим.

– Ты, парень, не расстраивайся, больше те бандиты не приезжали. Может, просто знакомые какие.

– Не буду. А как выглядят девахи? Волосы длинные, белые, да? Моя невеста такая, и подруга ее тоже.

– Волос не видел, говорю, они в кепочках ходят. Только ноги торчат – длинные. И грудь выпирает. Фигуристые!

– У кого, говоришь, они живут? Пойду посмотрю – вдруг одна из них моя?

– Да ни у кого. Этот домик пустой стоял. Его еще в прошлом году построили. Купили участок у Веньки-хромого, задорого купили, и построили. А кто строил – не знаем. Тут теперь много таких домов. Богатые раскошеливаются и строят себе. И не живут. А девки эти приехали, кажется, в начале лета. Твоя-то когда сбежала?

– Тогда и сбежала. В начале лета. Спасибо, пойду я. Значит, говоришь, других таких больше рядом нет, чтобы две молодые и высокие?

– Точно, – подтвердил мужичок. – На три километра в обе стороны. Я тут всех приезжих знаю. Знаю, кто у кого живет, я сам комнаты и флигелек во дворе сдаю. Есть и по две, но возрастом не подходят или комплекцией. То мама с дочкой, то бабушка с внучкой, а то две такие страшилки, что предложи их мне за деньги – откажусь.

Вот так, вопреки всякой логике, почти с первого захода Вадим обнаружил дом, где жили Ирина и Алла. Но прежде чем он точно это установил, ему пришлось незаметно перебраться через высокий кирпичный забор и больше двух часов караулить возле крыльца. Когда наконец открылась дверь и на улицу вышла стройная светловолосая девушка, Баратынский с облегчением выдохнул. Но все-таки решил подстраховаться.

– Алла! – позвал он негромко, и девушка стремительно обернулась.

– Вы ведь Алла Сарьянова? Подруга Ирины Медынцевой?

Та испуганно посмотрела на Вадима и кивнула.

– Не бойтесь, – поспешил успокоить ее Баратынский. – Я друг Артема Тарана, тоже журналист и в частном порядке расследую его убийство. Я знаю, как погибли Артем и Ира. Вы в курсе, что их убили?

Девушка снова кивнула и вдруг заплакала, закрыв ладонями лицо. Вадим подошел к ней и, осторожно взяв ее руку, тихо спросил:

– Вы знаете, кто их убил и за что?

– Знаю, – сквозь слезы глухо произнесла Алла.

– Вот поэтому я и разыскивал вас. Мне очень нужна ваша помощь. Поговорим?

Они беседовали больше двух часов. Сообщение с просьбой бросить все и срочно приехать в кафе, где они обычно встречались, Баратынский отправил из дома Аллы, думая, что сразу же после разговора с девушкой поедет в город. Однако неожиданно возникло еще одно чрезвычайно важное обстоятельство, из-за которого, собственно, Вадим и опоздал.

***

В самом начале мая Ирине Медынцевой позвонил некий молодой человек. Он сказал, что действует по поручению одного известного бизнесмена и хочет встретиться с Ириной, чтобы сделать ей очень интересное в финансовом плане предложение. Он сразу уточнил, что это не связано с сексуальными притязаниями или чем-то подобным. Медынцевой предлагалась нетрудная, но высокооплачиваемая работа на три-четыре месяца. При этом молодой человек особо подчеркнул конфиденциальность их разговора.

Место, выбранное для встречи, впечатлило Ирину. Это был один из самых дорогих и престижных клубов столицы. Однако то, что предложил ей молодой человек, повергло Медынцеву в полнейшее недоумение. Она решила, что над ней собираются подшутить, даже хотела сразу прекратить разговор и отказаться от дальнейших контактов. Но молодой человек, обладавший даром внушения, сумел убедить Ирину в серьезности происходящего. Кроме того, он предложил такие условия сделки, что отказаться было очень трудно. В агентстве Медынцева последнее время почти не была занята, и длительный простой в работе уже начал серьезно сказываться на ее финансовых делах. Она попросила немного времени на раздумья.

– К сожалению, как раз времени у нас очень мало, – объяснил молодой человек. – Два дня вам хватит?

Ирине хватило одного – перспектива заработать сумму, которая обеспечит года два безбедной жизни, воодушевила ее. Тем более что молодой человек пообещал сразу же после заключения выдать аванс.

Единственную проблему – найти вторую девушку с похожими внешними данными – Ирина решила быстро, пригласив свою подругу Аллу Сарьянову. Таким образом, девушки оказались в Солнечноводске, где им, согласно подписанному контракту, предстояло работать четыре месяца, вплоть до середины сентября. Условия проживания были прекрасные – отдельный коттедж на берегу озера. Да и сама работа больше напоминала бесшабашную авантюру или веселое приключение. С одним только «но» – молодой человек взял с девушек подписку о неразглашении информации.

– Хочу предупредить вас, – сказал он подругам. – Никогда и никому вы не сможете рассказать о проекте, в котором будете участвовать. Ни родным, ни знакомым, ни мужьям, ни приятелям, ни коллегам по работе. Запомните это очень хорошо. Иначе могут возникнуть серьезные осложнения. У вас в первую очередь.

Ирина и Алла все прекрасно поняли и даже немного испугались такой ответственности. Однако шло время, и за делами грозное предупреждение как-то подзабылось. Работодатель был доволен тем, как девушки воплощают в жизнь его фантастическую идею, и даже обещал выплатить им за это премию сверх оговоренной суммы. И все могло завершиться к обоюдному удовольствию, если бы в город не приехал Артем Таран.

– Мне продолжать, или ты уже все поняла?

– Значит, все же русалки? Нанятые в Москве?

– Так точно. Вся история с русалками – восхитительная пиар-акция. Не знаю, кто ее придумал, но организатором был пресс-секретарь Павла Потапова по фамилии Овчинников. Он подбирал кандидаток в русалки, он командовал все этим парадом. Им, как я понял, нужен был скандал, сенсация, чтобы привлечь дополнительное внимание к новому курорту. И я скажу тебе, у них все отлично получалось. Пока в дело не вмешался Артем.

– Почему Овчинников выбрал именно Ирину?

– Вспомни – типичная русалка, только без хвоста. Ну, может с поправкой на современность. У Овчинникова глаз-алмаз. Он рассказал девушкам, что обшарил несколько модельных агентств, пока не увидел Ирину. А когда узнал, что она еще и мастер синхронного плавания, то понял, что нашел идеальный вариант. Главное тут было – сохранить все дело в тайне. Впрочем, поначалу это удавалось. Как тебе новость?

– Перевариваю. А ты как?

– Чувствую себя полным идиотом. Месяц бегал по берегу, статьи писал. Главное – почти поверил в это чудо. И оказывается, работал на бизнес господина Потапова. Причем совершенно бесплатно, в отличие от наших лже-русалок. Впрочем, для них это тоже плохо закончилось.

– Алла рассказала тебе, почему убили Ирину и Артема?

– Да. Все оказалось и просто, и страшно. Девушки иногда выбирались в город – немного отдохнуть, разрядиться, по магазинам побегать. Впрочем, они маскировались: прятали волосы и скрывали лица. Шляпы, очки и тому подобное, сама знаешь. Но Артем узнал Иру.

– А как же камуфляж?

– Не помог, Таран ведь профессионал. Он мог узнать человека даже в костюме Деда Мороза. А тут еще чувства. Оказывается, непродолжительное время у них с Медынцевой был роман. Это еще в бытность его спортивным корреспондентом. Алла сказала, что Ира была очень увлечена Артемом, но потом они все-таки расстались. И вот – такая встреча. В общем, опуская лишние подробности, Ира проговорилась Артему. Как точно это произошло, Алла не знает.

– Иными словами, Ирина грубо нарушила условия контракта? Даже вопреки всем угрозам? Смелая девушка.

– Смелость тут ни при чем. Думаю, обычное для женщины дело. По секрету всему свету. А уж сколько история знает случаев передачи самых страшных тайн в интимной обстановке...

– Что еще за обобщения? – обиделась Марина. – Я бы никогда...

– Правда? – не дал ей закончить Вадим. – А кто мне по секрету поведал историю про русалок, услышанную от дяди? Он ведь, кажется, тоже просил никому не рассказывать?

Марина немедленно надулась, и Вадим легонько погладил ее по руке:

– Не расстраивайся. Скажу честно – мужики часто бывают еще более болтливыми. Просто в жизни часто так случается: держишь все в себе, а потом разоткровенничаешься с кем-то. Хранить секреты – великое искусство, этому разведчиков годами обучают. К тому же девушки явно не думали, что им угрожали всерьез. Так или иначе, Артем оказался в курсе русалочьей операции. И решил заработать на этом.

– То есть как – заработать?

– Очень просто. Обычный журналистский шантаж. Не он первый, не он последний. Таран был хорошим парнем, но деньги очень любил. Иногда зарабатывал их не вполне джентльменскими методами. Я знаю несколько весьма неприглядных историй. Но это ладно, дело прошлое. Ты же помнишь его слова о том, что он окупит всю поездку в Солнечноводск.

– Конечно, мы ведь обсуждали это.

– Так вот, он имел в виду именно русалочью историю и лично господина Потапова.

– Шантажировать бывшего уголовника? – ужаснулась Марина.

– Вот-вот. Журналистский шантаж означает одно: платите деньги, или завтра то, что вы скрываете, будет в телевизионных новостях.

– Но это ведь огромный риск?

– Еще какой. Тем не менее многие готовы платить, чтобы не поднимать шум. На это и расчет.

– И Медынцева собиралась помогать ему в этом?

– Нет. Он хотел прокрутить все сам, без участия Ирины. То ли делиться не хотел, то ли подставить ее боялся. Скорее – и то, и другое. Ни Алла, ни Ирина, как выяснилось, толком не понимали, на кого они работают. Плавали себе по ночам, изображая русалок, и все. А все контакты осуществлялись чрез потаповского пресс-секретаря. Даже случай, о котором мне тот дядечка-рыбак рассказал про своего племянника...

– Который приставал к девушкам? – уточнила Марина.

– Ага. Так вот, они позвонили Овчинникову, пожаловались, и тот мигом прислал охранников. Как я теперь понимаю, это были люди из «Малахита».

– Так Потапов в этом деле главный?

– Пока непонятно. Но вряд ли обошлось без его участия. Артем, в отличие от девушек, мигом во всем разобрался. И стал действовать. Тут ведь тоже есть определенная метода. Пресс-секретари крупных компаний и известные журналисты, как правило, знакомы между собой. Как все происходило точно, мы можем только догадываться. Видимо, Артем через Овчинникова предложил Потапову сделку. И это стало причиной его смерти и смерти Ирины Медынцевой.

– Конечно, это Овчинников! – воскликнула Марина. – Помнишь, когда мы смотрели запись Фиша, я все гадала, где видела одного из убийц. Теперь вспомнила – мы в этот же вечер смотрели телевизор. Прямой эфир!

– Ты абсолютно права.

– Но если ты говоришь, что Ирина тут ни при чем, зачем же ее убили?

– Не все так просто. Овчинников выяснил, откуда у Тарана появилась информация. Видимо, за девушками все-таки следили. Или стали следить уже после того, как Артем закрутил последнюю в своей жизни хитроумную комбинацию. В общем, Ирину вызвали и устроили ей настоящий допрос с угрозами и чуть ли не пытками.

– Это тебе все Алла рассказала? Со слов Ирины?– Нет. Это рассказала сама Ирина.

***

«Роман Овчинников привез меня в неизвестный дом. Там уже находился какой-то мужчина, который сказал, что он из службы безопасности. Они кричали на меня, а мужчина ударил несколько раз ладонью по лицу. Они требовали, чтобы я сказала, откуда Таран все узнал. Сказали, что если я не признаюсь, они убью мою мать, а затем расправятся с моей подругой и сделают так, что меня обвинят в ее смерти. Я хотела все отрицать, но потом, опасаясь за жизнь Аллы, призналась, что рассказала Артему про наш проект с русалками. Тогда Овчинников заявил, что я нарушила условия контракта и подписку о неразглашении конфиденциальной информации, а за это они могут не только лишить меня денег, но по сфабрикованному делу, которое, конечно, не будет иметь отношения к истории с русалками, посадить в тюрьму на десять лет. Незнакомый мужчина, который бил меня, засмеялся и сказал, что они вообще продадут меня в рабство или обольют кислотой. Затем они отошли в угол и стали шепотом о чем-то совещаться. От ужаса я потеряла сознание, а когда очнулась, то Овчинников сказал – у тебя есть шанс исправить ситуацию. Нам надо принять контрмеры против твоего дружка. Ты пригласишь Тарана в то место, которое мы тебе укажем. Изобразишь любовь, а мы вас сфотографируем. После этого ты можешь возвращаться домой. Но не вздумай еще кому-то проговориться об этом деле.

Я спросила, зачем им такая фотография и не тронут ли они Артема? Неизвестный мужчина закричал, что это не мое дело, что я должна молча выполнять их требования, если хочу жить. Овчинников же объяснил – имея подобные фотодокументы, он будет уверен, что Таран не станет раздувать историю с русалками. Ведь у него семья, маленькие дети и так далее. Я согласилась исполнить их требования. Сегодня ночью мы с Артемом должны встретиться на берегу озера. Место Овчинников указал, сказал, чтобы я не волновалась. Если все пройдет нормально, я смогу завтра уехать домой. Но я почему-то боюсь, у меня плохие предчувствия. Поэтому я оставляю эту запись. Если со мной или с Артемом что-то случится, я хочу, чтобы Овчинников, его хозяева и помощники были наказаны».

***

– Откуда он у тебя? – почему-то шепотом спросила Марина.

– Я, кстати, из-за этого к тебе опоздал. Алла сообщила, что накануне Ира отдала ей свой второй мобильник и попросила спрятать его в ячейку, которую девушки арендовали в банке. Ирина сказала подруге: «Это на всякий случай. Если что – в милицию передашь». Больше ничего объяснять не стала. Так вот, нам с Аллой пришлось вместе ехать за этим телефоном. Я пообещал, что правильно распоряжусь уликой. В милицию Сарьянова побоялась обращаться – ее запугали.

– Алла с самого начала была в курсе происходящего?

– Нет. Ирина ей обо всем рассказала лишь накануне трагедии. Но уже зная, кого именно нашли в тот день на берегу, Алла вынуждена была молчать. Овчинников прозрачно намекнул, что если она обратится в милицию или позвонит родным Иры, то с ней тоже может произойти несчастный случай. В общем, ребята пошли вразнос, словно терять им уже нечего.

– Но если эти люди не остановились перед двумя убийствами, то Алла может стать новой жертвой!

– Пока ей приказано работать дальше, и она продолжает изображать русалку. Но сколько продлится маскарад и чем закончится – никто, кроме организаторов русалочьей аферы, не знает. Думаю, настала пора вмешаться в эту грязную историю. Алла мне ужасно обрадовалась, потому что напугана и не знает, что предпринять. Она тоже понимает, что ее жизни угрожает опасность.

– Овчинников знает, что Сарьянова осведомлена о том, как погибла ее подруга?

– Наверняка догадывается. Они это не обсуждали, но Роман все так ловко обставил, что Алла получилась его соучастницей. Он не говорил напрямую, что Иру и Артема убили, однако дал Сарьяновой понять – все не так просто, люди наказаны за непослушание, имей в виду!

– Ты говоришь, пора вмешаться в эту историю. Но как? Одни улики мы добыли противозаконно – отобрали у Фиша видеокамеру. Другие к нам попали в результате частного расследования, о котором в милиции лучше не заикаться. Нас могут посадить, обвинив в том, что мы мешали следствию и скрывали улики.

– Мы сделали главное – добыли доказательство того, что Тему и Ирину убили. Теперь никто не посмеет тихо прикрыть дело, выдав их смерть за несчастный случай. Осталось только защитить Аллу. На большее мы и не претендуем. Но чтобы достойно выйти из сложившейся ситуации, мне, наверное, придется вспомнить боевую молодость и обратиться за помощью к товарищам по оружию. Некоторые из них сейчас занимают ответственные посты.

– Полагаю, не в министерстве сельского хозяйства, – пробормотала Марина. И тут же вознегодовала: – Признаешься ты, наконец, чем еще, кроме журналистики, борьбы и подводного плавания, занимался? Я устала от тайн и намеков. Говори немедленно!

И она стукнула кулачком по столу.

– Осторожней, разобьешь чашки, – улыбнулся Вадим. – На нас уже смотрят.

– Пусть смотрят. Говори, или я переверну стол!

– Тише, тише. Ничего особенного в моей биографии не было. Просто я закончил специализированное офицерское училище, затем – высшие курсы разведки и контрразведки. Некоторое время служил по специальности. А потом понял, что это не мое, и ушел в запас.

– Как же ты там оказался? Прочитал объявление о наборе курсантов?

– Нет, это семейное. В таких заведениях случайных людей не бывает. Понимаешь, еще мой дедушка работал в системе. Потом папа. Папа и настоял, чтобы я пошел по его стопам, но я подвел его. В журналистику потянуло.

– Ах, так ты потомственный разведчик? Я-то думала, вы из поэтов будете.

– Не язви, говорил же я тебе – знаменитому Баратынскому мы очень дальние родственники.

– Теперь я поняла. Зато вы, вероятно, близкие родственники Штирлица.

– Штирлиц – литературный персонаж. Когданибудь я расскажу тебе о других своих знаменитых родственниках, чьи имена тоже остались в истории. В истории отечественной разведки.

– Снова «потом», – застонала Марина. – Ладно, я все понимаю, у нас сейчас другие задачи. А знаешь, у меня по этому поводу родилась одна идея. Должна же я сделать для нашего расследования хоть что-то полезное, а то все самое важное и опасное падает на тебя.

– Брось прибедняться, – запротестовал Вадим. – Кто следил за Феликсом Фишем? Кто был активным участником операции по захвату беглого таксидермиста?

– Как мудро сказал один поэт, потом сочтемся славой.

– Это какой поэт?

– Не помню. Но вряд ли Баратынский. Так вот, чем тревожить твоих могучих сослуживцев с непонятными, кстати, для нас последствиями, давай поговорим с моим дядей.

– Ты думаешь? – с сомнением покачал головой Вадим.

– Он хоть и не разведчик, но человек весьма уважаемый и с большими связями. Ведь глава УВД Солнечноводска Карпачев – его друг, приятель и так далее. Уверена, дядя поможет нам разрулить эту историю. Нам ведь главное – аккуратно передать все улики и всю информацию следователю. Теперь они вряд ли захотят замять дело. Наоборот – смогут извлечь для себя пользу. Еще и награду получат.

– Вообще-то вариант, – согласился Вадим. – Но вдруг Виктор Федорович начнет сомневаться или не захочет нам помочь? Что тогда?

– Ничего. Позвонишь своим приятелям-разведчикам. Но я уверена – дядя не откажет. Он смолоду был авантюрного склада, мне мама говорила. Да и сейчас в нем эта искорка авантюризма нет-нет да и проскочит. Думаю, он поймет нас. К тому же это мой ближайший родственник, я у него сейчас – главная надежда и опора. Так что довериться ему можно, сдавать меня в руки правосудия дядя не станет. Давай я с ним поговорю? А, господин диверсант?

– Ладно, добровольная помощница диверсанта, проводи разведку боем.

***

Разговор с дядей состоялся в тот же вечер, после ужина.

– У меня к вам серьезный разговор, – решительно заявила Марина.

– То-то я смотрю, не ела совсем, только глазами сверкала над тарелкой, – улыбнулся Избуцкий. – Что ж, давай выкладывай, что за проблемы тебя терзают. Надеюсь, мы сумеем их благополучно разрешить.

Выслушав Марину, Виктор Федорович потрясенно воскликнул:

– Паша Потапов – убийца? Не может быть. Я его знаю довольно хорошо, последний год, пока был мэром, сотрудничали довольно плотно. Да, он человек неоднозначный. Властный, резкий, грубоватый. И в его прошлом есть спорные моменты. Но убивать людей? Мариночка, я не видел этих ваших записей, но вы с Вадимом уверены, что все это сделал Потапов?

– Мы думаем, он отдал распоряжение. Во всяком случае, Овчинников – его сотрудник.

– И Романа этого я помню. Мне он сразу не понравился – шустрый очень. И неискренний. Да, странно все это. Странно и страшно. Если сделать что-то неправильно, неприятности будут у всех – у меня, у тебя, у милиции. С Петей Карпачевым я переговорю. Только лично и на нейтральной территории. Надо же выводить вас из-под удара. Тоже мне, сыщики выискались! Отдадите мне все ваши улики, а я их передам так, чтобы потом ни один следователь не подкопался. Вроде как оперативники сами их разыскали. Уж не знаю, как Петька выкручиваться будет, но ради меня он сделает все что надо. С другой стороны, ему не впервой. В общем, не бойся, договорюсь. Я, конечно, не волшебник, но кое-что в этой жизни Избуцкий еще может. Во всяком случае, избавить от неприятностей свою родную племянницу. Только я тебя прошу – больше никаких игр в Шерлока Холмса. Хватит уже, доигрались. И пока Карпачев все не устроит, сидите тихо, как мыши, понятно? Пусть теперь милиция ищет убийц, а убийцы – хороших адвокатов.

– Понятно. Дядя, спасибо вам за помощь. Главное – мы теперь точно знаем, что Артема Тарана и Ирину Медынцеву убили. А дальше пусть разбираются те, кто должен этим заниматься по долгу службы. У нас и своих проблем в жизни хватает.

– Вот именно, – подхватил Виктор Федорович. – Хорошо, что ты об этом заговорила. У меня ведь тоже есть к тебе серьезный разговор. Выслушаешь старика?

– Да зачем вы себя стариком называете? – возмутилась Марина. – Я буду с этим нещадно бороться.

– Борись, – улыбнулся Виктор Федорович, – мне это очень приятно. Хочется чувствовать себя мужчиной, невзирая на всякие болячки. Ну, бог с ними. Давай уж о деле. Мариночка, сейчас наступил тот самый момент, о котором я тебе говорил. Все произошло немного раньше, чем я рассчитывал, но так сложились обстоятельства. Во-первых, в издательстве мне сегодня сказали, что рукопись они у меня принимают в том виде, в каком она есть сейчас. Ничего дописывать или переписывать не надо. Если ты помнишь, я планировал с ней разделаться лишь к осени, но получилось раньше. Вовторых, я должен срочно продать дом. Не удивляйся, именно срочно. Тут есть один нюанс, о котором я тебе еще не рассказывал. Дело в том, что дом и весь наш участок с парком покупает Павел Потапов.

– Как – Потапов? – воскликнула Марина. – Так ведь мы теперь знаем, что он...

– Ничего мы пока не знаем, – мягко возразил Избуцкий. – Не исключено, что Паша вообще не в курсе этой истории. Но как мы условились, пусть теперь милиция разбирается, кто прав, кто виноват. Понимаешь, насчет сделки мы с Павлом договорились еще в конце прошлого года и подписали соответствующие бумаги. Я ведь тогда не предполагал, что у меня появишься ты, что нам вместе будет так хорошо. Сейчас планы изменились, его инвесторы торопят со сдачей объектов. А на месте нашего имения хотят построить резиденцию для приема вип-гостей.

Заметив, что Марина расстроилась, Виктор Федорович заговорил быстрее:

– Я уже не могу отказаться от сделки. Тем более сумма, которую мне предложили, – просто фантастическая. Нам всем – мне, тебе, Верочке – хватит до конца дней. Хочешь знать, сколько?

Марина, чувствуя, что подкатывают слезы, отрицательно покачала головой.

– Прошу тебя, не расстраивайся, – зарокотал Избуцкий. – Ведь мы так все и планировали. Знаю, ты вложила много сил в то, чтобы здесь было красиво и уютно. Но вспомни – денег на содержание дома и парка у меня уже почти нет.

– Могли бы продать часть земли, – шмыгнула носом Марина.

– Часть им не нужна. Им нужен весь участок. Поэтому и деньги платят большие. И потом, моя дорогая племянница, не забывай – личная жизнь не позволит тебе постоянно находиться в Солнечноводске. Вадим уедет, и тебе наверняка захочется обратно в Москву. Так?

– Наверное, вы правы, – вздохнула Марина. – Дом жалко. Здесь так здорово! И вас жалко – зачем вам этот интернат? Хотите, поедем к нам? Купим в Москве квартиру побольше, будем жить вместе, мама обрадуется.

– Спасибо тебе, родная, – растрогался Виктор Федорович. – Но я лучше останусь в Солнечноводске. Не хочу быть вам с мамой обузой. Я же тебе сразу все объяснил – мне здесь действительно будет хорошо, все мои друзья здесь, так что не волнуйся. А на деньги, которые ты получишь, сможешь купить все, что душа пожелает. Захочешь здесь домик приобрести – отлично. Давай я с Потаповым договорюсь, он тебе по льготной цене продаст что-нибудь из своих коттеджей на берегу? Или даже так – сама можешь с ним договориться. Ну, хочешь?

– Как я с ним договорюсь? Я же его не знаю. И потом – я не хочу иметь дело с человеком, который причастен к преступлению.

– Я вас познакомлю, вот и узнаешь. Заодно проверишь свои ощущения. Вообще-то лишь суд может признать человека виновным или невиновным. Давай не будем пока спешить с выводами. Думаю, после того как ты его узнаешь ближе, ты изменишь свое мнение о нем.

– Хорошо, дядя, как скажете, – уступила Марина.

– Послушай! – с силой хлопнул себя рукой по коленке Избуцкий. – Мне сейчас в голову пришла отличная мысль. Выручишь меня?

– Конечно, о чем вы спрашиваете.

– Дело конфиденциальное и даже немного опасное. Возьмешься?

Марина, решившая, что все опасности уже позади, вновь забеспокоилась:

– Что случилось, дядя?

– К счастью, ничего. Просто у нашей с Потаповым сделки есть один тонкий момент. Большую часть денег за дом и землю мне переведут на банковский счет. Но небольшую их часть я решил получить наличными. В основном это – твои деньги. Я сказал – небольшая часть, но ты имей в виду, это – полтора миллиона. Точнее – миллион пятьсот пятьдесят тысяч. Не рублей, разумеется.

Глаза Марины округлились, и она попыталась было что-то возразить, но Избуцкий мягко остановил ее:

– Не спорь, это мое решение, и оно неизменно. Так вот, ни за что в жизни я бы не доверил получать такую сумму другому человеку. Но сейчас я подумал, что было бы очень хорошо, если бы ты согласилась съездить к Потапову за деньгами вместо меня.

– Дядя, я, конечно, съезжу, если вам так удобнее, но...

– Никаких «но», – весело улыбнулся Избуцкий. – Для подстраховки возьми с собой Вадима. Он тебя может в машине покараулить. И чемоданчики погрузить. Полтора миллиона долларов – это, знаешь, приличная тяжесть. Привезете сюда, и мы их по-родственному поделим. Я возьму из них двести тысяч – по пятьдесят хочу дать Леше, Анжеле и Ханджару. Они мне служили верой-правдой несколько последних лет. Ну, и себе на расходы, на первое время. А остальное – вам с мамой. Или с Вадимом тоже? – хитро подмигнул Виктор Федорович.

– Да ну вас, дядя, ей-богу, – смущенно отмахнулась Марина.

– А что? – загудел Избуцкий. – Может быть, я еще до внуков доживу. Двоюродных, правда, но все равно – очень хочется. Будете летом сюда приезжать. Вода же в озере целебная, для детишек очень полезная.

Марина решила, что щекотливую тему надо закрывать, а то размечтавшийся дядя прямо сейчас займется планированием их с Баратынским семейной жизни.

– А как отнесутся к вашему решению Анжела и остальные?

– Не беспокойся, я с ними уже поговорил и все уладил. Леша пойдет работать персональным шофером к председателю правления одного хорошего банка и в зарплате даже выиграет. Ханджара у меня уже давно переманивала жена моего приятеля. У них огромный чудесный сад, да и сами они приятные люди. Анжела, конечно, расстроилась, но я подыщу и для нее что-нибудь.

– Она как-то говорила, что хотела бы попробовать себя администратором в ресторане или клубе. Может быть, к Артуру ее попробовать, в Питер? Я от кого-то слышала, что он там хорошо устроился, – предложила Марина.

– От кого же ты это могла слышать? – прищурившись, спросил Избуцкий. – Этот свиненок как уехал, даже не позвонил. Ни мне, ни ребятам. Кстати, ты ведь не в курсе, у моего бывшего повара с Анжелой были очень натянутые отношения. Они терпеть друг друга не могли, до скандалов доходило. Однажды Анжела его щеткой от пылесоса по голове ударила. Потом, правда, они слегка замирились, но почти не разговаривали.

– Извините, я не знала, – поспешно сказала Марина, жалея, что полезла не в свое дело. – Артур ведь уволился почти сразу после моего приезда.

– Конечно, конечно, – кивнул Виктор Федорович.

– Дядя, когда надо ехать к Потапову? – спохватилась Марина.

– Чего тянуть – завтра и поезжай. Пашка обрадуется, что я наконец освобожу площадку. Сейчас позвоню ему. Лешу предупреди, чтобы к двенадцати часам машину подготовил. А я с утра нотариуса вызову, он доверенность подготовит на твое имя, чтобы все законно было. Там, естественно, будет одна хитрость – распишешься ты за сумму в рублях, причем гораздо меньшую. Дом и земля по документам имеют другую стоимость. Так надо, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Марина. – Налогообложение и все такое прочее.

– Соображаешь! Вся эта беготня с деньгами не для меня.

– Дядя, а когда надо будет освобождать дом? – задала Марина самый тяжелый для нее вопрос.

– Не беспокойся, у нас с тобой для приведения всех дел в порядок есть целый месяц. Так что – еще не вечер.

***

– И что хорошего дядя нашел в этом Потапове? – недоумевала Марина, когда они с деньгами возвращались домой.

– А что, он тебя плохо встретил? – вежливо поинтересовался Вадим, который очень неохотно согласился сопровождать ее в этой поездке и всю дорогу сидел с каменным лицом.

– Встретил нормально. И проводил нормально. Но замашки у него барские. И взгляд – прямо мороз по коже. А разговаривает! Такое впечатление, что я у него эти деньги в долг беру. Обязательно дяде расскажу, он, по-моему, заблуждается насчет Павла Андреевича.

– Что ты хочешь, – усмехнулся Вадим. – Павел Андреевич не любит, когда журналисты напоминают о его былых подвигах. Но был же такой конкретный пацан – Паша Керосин. И никуда от этого не денешься.

– Бывает же, что такие люди становятся порядочными бизнесменами? Вот он сейчас глава огромной строительной корпорации.

– Бывает. Знаешь, как говорят – автоматы они зарыли в огороде, но каждую неделю поливают грядки машинным маслом, чтобы оружие не заржавело. Вдруг пригодится.

Поняв, что растормошить Баратынского не удастся, Марина просто взяла его за руку. Остаток дороги они проехали молча. Вадим помог втащить в дом две объемные сумки с деньгами и быстро, не дожидаясь появления Виктора Федоровича, испарился.

– Обязательно позвони, когда освободишься, – бросил он Марине на прощание.

Немного обиженная его сухостью, она оставила сумки в гостиной и отправилась за дядей. Он был на своем любимом месте у озера и выглядел непривычно грустным.

– Мы все привезли, – отрапортовала Марина. – Немного побыла миллионером. Интересные ощущения.

– Привыкай, – негромко сказал Избуцкий, задумчиво глядя на искрящуюся под солнцем воду. – Деньги требуют не только восхищения, но и уважительного отношения к себе. Иначе миллион быстро превратится в пшик. А где же твой рыцарь? Он пообедает с нами?

– Ему надо срочно звонить в редакцию, – соврала Марина, не зная, как еще объяснить дяде поспешное бегство Баратынского. – Представляете, они требуют от него репортажей про русалок. А ведь он точно знает, что на самом деле произошло. Говорят, для настоящего журналиста мучительно обладать сенсационной информацией и не иметь возможности поделиться с читателями.

– Да, нелегко ему сейчас. Ничего, у меня есть хорошая новость – послезавтра, в воскресенье, я встречаюсь с Петькой Карпачевым. Так что давайте свои улики, я все передам ему лично. А он пусть придумывает, как обставить дело так, будто бы именно его люди их обнаружили.

– Дядя, спасибо, – обрадовалась Марина, над которой эта история висела, как дамоклов меч. – С радостью передадим все, что у нас есть, и вздохнем спокойно. А сейчас пойдемте обедать. Ой, а деньги! Их же надо куда-нибудь спрятать.

– Пойдем, – вздохнул Виктор Федорович. – Уберем их пока в мой сейф. А потом – кушать. Сколько мне еще осталось дома обедать?

– Дядя, может быть, еще не поздно?..

– Мариночка, все уже решено. Не обращай внимания, это у меня непроизвольно. Все-таки я немало лет здесь прожил, расставание будет даваться не просто.

– Не надо было продавать дом, – сердито сказала Марина, следуя за дядиной коляской по дорожке.

– Нет, все правильно, – твердо и решительно возразил Виктор Федорович. – Со сцены надо уходить вовремя. Правило, которое актеры и политики прекрасно знают. Только не всем хватает мужества. Но у меня с этим всегда было в порядке. Поэтому я ухожу именно сейчас, пока силы окончательно не оставили меня. Ухожу сознательно и без всяких комплексов.

***

Марина весь вечер набирала номер Вадима, но он был недоступен. Она взяла какой-то роман и, бездумно перелистывая страницы, стала размышлять, что так расстроило или обидело Баратынского. Неужели история с деньгами повлияла на него? Или он переживает, что не может опубликовать в газете результаты своего расследования, и вынужден добровольно расстаться со скандальными уликами? Часов в одиннадцать от Вадима пришло сообщение с загадочной фразой: «Завтра встретимся, происходит интересное. Целую». Это «целую» примирило ее с жизнью.

Ложась спать, Марина неожиданно поймала себя на мысли, что совершенно непроизвольно прикидывает, на что можно потратить свалившуюся с неба гигантскую сумму. Мысленно обежав с десяток прекрасных московских бутиков, она поняла, что деньги в большом количестве могут принести много удовольствия, если ими правильно распорядиться. Например, устроить лихой, бесшабашный шопинг. Чтобы не думать, сколько потрачено и сколько еще осталось. Марина вдруг поняла, как соскучилась по столице, ее сутолочной, веселой жизни и московским магазинам, где всегда можно с пользой провести несколько прекрасных часов. Убаюканная такими приятными мыслями, она безмятежно уснула.

А проснулась от громкого крика. Спросонок не поняв, что происходит, она прямо в ночной рубашке выскочила в коридор. Кричала Анжела, причем так истошно, словно ее резали на куски тупым ножом. Рядом с горничной переминался с ноги на ногу растерянный Ханджар.

Не добившись ничего вразумительного от Анжелы, Марина обратилась к садовнику:

– Да что происходит?!

– Марина, беда у нас. Хозяин пропал.

– То есть как – пропал? Откуда вы знаете, что пропал? – рассердилась Марина.

– Нет нигде. Анжела меня позвала на помощь. Весь дом обыскали, весь двор. Беда!– хлопнул себя ладонями по бедрам Ханджар.

– В парке смотрели?

– Я все дорожки пробежал туда-сюда – нет его. Да вы знаете, хозяин далеко никогда не заезжал.

– Может, в город уехал?

– Машины на месте, да и Леша еще не приходил.

– Анжела, погоди кричать! – прикрикнула на девушку Марина, с детства не выносившая истерик, воплей и рыданий. – Расскажи все по порядку.

Виктор Федорович был ранней пташкой, поэтому еще со времен его работы мэром в доме был заведен железный распорядок – горничная в семь тридцать утра приносила Избуцкому в спальню чашку черного кофе и свежие газеты. Правило соблюдалось даже по воскресеньям и с выходом Виктора Федоровича на пенсию не изменилось.

Когда сегодня Анжела постучала в дверь спальни, ей некто не ответил. Решив, что хозяин проспал, а это последнее время изредка случалось, Анжела осторожно открыла дверь и вкатила сервировочный столик. Увидев, что хозяина в спальне нет, она отправилась его искать. Обегала весь дом, потом еще раз – Виктор Федорович как сквозь землю провалился.

– Такого никогда еще не было! – снова заревела Анжела. – Куда он мог деться? Он же теперь не может взять и пешком уйти!

Поняв, что ничего путного от горничной и садовника она больше не добьется, Марина сбегала в свою комнату, быстренько оделась и отправилась на поиски дяди. «Они просто испугались, так как нарушен привычный распорядок, – размышляла она на ходу. – Такое бывает. Надо спокойно во всем разобраться. В самом деле, куда он мог деться из дома?»

Тщательный осмотр всех комнат на всех этажах результатов не дал – Виктора Федоровича нигде не было. В его спальне царил абсолютный порядок, постель разобрана, но не смята, как будто на нее никто не ложился. В углу стояла любимая трость хозяина, которой он пользовался, когда хотел обойтись без кресла. Гардеробная и кабинет также не дали ответа, где искать Избуцкого. Правда, в доме не обнаружилось дядиного инвалидного кресла. Значит, искать Виктора Федоровича все-таки надо было вне стен дома.

Марина, Ханджар и зареванная Анжела, словно охотники в джунглях, выстроились цепочкой и прочесали парк во всех направлениях. Напрасно, никаких следов Избуцкого обнаружено не было. Наконец Марину осенило, и она крикнула Ханджару:

– А на берег вы ходили? На его любимое место?

– Нет, – замотал головой Ханджар. – Хозяин ранним утром никогда к воде не ходит.

– Понятно, – резюмировала Марина. – Тогда бегом к озеру. И я, дура, сразу не сообразила. Наверняка он туда и отправился.

На берегу озера, там, где стояли уютные маленькие лавочки и где так любил по вечерам сидеть дядя, их ждал неприятный сюрприз. На берегу, прямо на песке, лежала перевернутая коляска Виктора Федоровича. Рядом валялась беспорядочно разбросанная одежда. Марина сразу же узнала дядин любимый льняной костюм. Около воды сиротливо стояли коричневые мокасины.

– Как это понимать? – растерянно спросила Марина. – Где он?

– Утонул, – угрюмо промолвил Ханджар.

– Утопился! – истерически выкрикнула Анжела и, закатив глаза, хлопнулась в обморок.

***

Марина вызвала службу спасения, а потом собрала всех на совещание в гостиной. Присутствовал также шофер Леша, который приехал недавно, но уже знал о ЧП со слов Ханджара. Она внимательно оглядела сидевших вокруг стола людей и негромко сказала:

– Никто ничего странного не заметил? Что мы расскажем спасателям? Почему дядя пропал? Нас наверняка будут расспрашивать. Мы все здесь – самые близкие ему люди...

– Кто близкий, а кто – нет, – вдруг заявила Анжела и промокнула платочком глаза.

– Ты кого конкретно имеешь в виду? – поинтересовалась Марина.

– Тебя. – Голос Анжелы вдруг зазвенел от злости. – До твоего появления у Виктора Федоровича даже мысли не было продавать дом. Или топиться. Все неприятности от тебя!

– Анжела, зачем ты так? – растерялась Марина. – Решение продать дом дядя принял задолго до моего появления. И потом, с чего ты взяла, что он утопился? Давай не будем ссориться, нам надо поддерживать друг друга.

– Я не собираюсь тебя поддерживать. Если Виктор Федорович... Если он... – Анжела едва не разрыдалась с новой силой, но сумела сдержаться и договорить: – Короче, если он не найдется, я здесь больше не появлюсь!

После этого она встала и, громко стуча каблуками, вышла из дома.

– Кто еще считает, что я во всем виновата? – Марина бросила взгляд на притихших мужчин. Те, не проронив ни слова, сосредоточенно смотрели на нее.

– Милицию звать, беда с хозяином, – пробормотал Ханджар.

– Мы уже вызвали службу спасения, – напомнил Леша. – Вдруг еще что-то можно сделать?

– Как ты думаешь, – обратилась Марина к водителю, – есть вероятность, что дядя отправился купаться?

– Никакой, – уверенно сказал Леша. – За этот год он здорово сдал. Я ведь в поездках помогал ему и видел, что передвигаться ему все труднее. Он молодцом держался, настоящий мужик, но ведь ходить самостоятельно уже совсем почти перестал, какое там плавать. Но самое главное – он и плавать-то не умел.

– То есть как? – изумилась Марина, которая никогда от дяди такого не слышала.

– Так мне он сколько раз говорил – полжизни прожил на курорте, а плавать не выучился. Я еще что подумал. Ведь если он вечером просил меня приготовить машину сегодня к одиннадцати, чтобы съездить в два места, значит, у него были четкие планы.

– Но в эти планы вмешался случай, возникла непредвиденная ситуация, которая им помешала, – конкретизировала Марина. – То есть дядя нарушил собственные планы не по собственной воле? Ты это хочешь сказать?

Леша утвердительно кивнул головой

– Анжела считает, что дядя мог покончить с собой, – напомнила Марина.

– Это ее дело. Я хорошо знаю Виктора Федоровича, у него характер железный.

– Милицию надо звать, – снова подал голос Ханджар.

– Сейчас позовем, – пообещала Марина и снова взялась за телефон. – Или спасатели сами позовут. Или не позовут. Вдруг произойдет чудо и дядя найдется?

Чуда не произошло, дядя не нашелся. Зато нашлась его предсмертная записка. Лист, выдранный из именного блокнота Виктора Федоровича, лежал на песке, придавленный камнем. Марина, Анжела и Ханджар настолько растерялись, когда пришли на берег и увидели печальную картину, что сразу просто не заметили его. Записку чуть позже обнаружил Ханджар и передал разбухшую от влаги бумагу милиционерам, которые приехали вслед за спасателями.

***

Вадим с самого утра пытался дозвониться Марине. Телефон был то выключен, то занят, то к нему никто не подходил. Наконец он услышал знакомый голос.

– Мариш, привет! – закричал он радостно. – Наконец-то, а то я стал волноваться. Нам обязательно надо сегодня встретиться для приватной беседы. Есть новости. Подробности – при встрече. Ты когда сможешь освободиться?

– Не знаю. Вероятно, уже никогда.

– Что это значит?

– Меня могут посадить в тюрьму, в КПЗ или куда там сажают людей, которых подозревают в убийстве.

Вадим на секунду потерял дар речи.

– Это что, шутка такая? Только мне не смешно.

– И мне не смешно. Я сейчас в милиции, давала показания. Теперь сижу в коридоре, жду, когда со мной будет разговаривать сам Карпачев.

– Марин, объясни толком, что происходит? Погоди, ты... правда в милиции?

– Да, и мне очень страшно.

– Тебя арестовали?

– Пока нет. Взяли какую-то подписку о невыезде. Может, после беседы с Карпачевым арестуют.

– Я сейчас приеду, не дрейфь. Скажи только, почему тебя туда привезли? Они что, шьют тебе убийство Тарана?

– Мне шьют убийство собственного дяди.

– Его убили?! – закричал Вадим. – Когда?

– Не убили. Он, кажется, утопился. А следователь пытается доказать, что виновата я. Мне говорили про статью 110, доведение до самоубийства.

– Это же бред!

– Я им то же самое говорю, а они не верят. Ой, за мной пришли. Я позвоню, если смогу. Если нет – сделай что-нибудь, пожалуйста.

В голосе Марины звучало такое отчаяние, что у Вадима сжалось сердце.

– Держись! – только и успел крикнуть Баратынский, прежде чем Марина отключила телефон.

Следующие три часа Вадим провел в здании Солнечноводского УВД. Размахивая редакционным удостоверением, он пытался получить хоть какую-то информацию о происшедшем и о судьбе Марины. Баратынский заговаривал с какими-то офицерами, пытался проникнуть в кабинеты начальства, врал дежурному, собравшемуся выгнать его на улицу, что у него назначено интервью с Карпачевым. Все было напрасно. Но потом удача улыбнулась ему: он встретил майора Зинченко.

– А, журналист! – приветствовал его толстенький румяный майор. – Как поживаешь? Больше маньяков не попадалось? Если что – тащи, будем признательны.

Зинченко как заместитель начальника УВД курировал дело охотника на русалок, сексуального маньяка Ширинкина, которого Баратынский однажды обезвредил и передал в руки милиции. За удачно проведенную операцию Зинченко получил благодарность начальства и денежную премию, поэтому был расположен к Вадиму дружески.

Узнав, что именно интересует Вадима, майор поскучнел, однако кое-что все-таки рассказал.

– Странная история. Ну, утопился человек. Всякое бывает. Правда, покойник записку оставил, где указывает на племянницу – она деньги украла.

– Какие деньги? – оторопел Вадим, понимая, что Марина вляпалась в очень нехорошую историю.

– Избуцкий свое поместье продал. Его дом поместьем называли, ты в курсе? Лакомый кусочек, лучший на всем озере. Вчера она деньги за него получила. Представляешь, какая сумма была? Так вот, денег нигде не нашли. Сейчас полковник у себя в кабинете из девчонки этой, племянницы Избуцкого, душу вытрясает.

– Почему сам начальник УВД этим занимается?

– Если бы кто другой утопился, так дело закрыли бы по-быстрому – кому хочется возиться, проблем разве мало? Но Карпачев всем в жизни Избуцкому обязан. Если бы не мэр, сидел бы Петя и по сей день начальником районного отделения. Теперь будет мстить за погибшего благодетеля.

– Ее задержат, племянницу?

– Скорее всего, отпустят под подписку. На основании чего ее задерживать? Прямых улик против нее пока нет, только подозрения.

– А записка?

– С запиской еще разобраться надо. Экспертизу провести, он ли ее писал.

– То есть это может быть не самоубийство, а убийство? Рассматривается такая версия?

– Про версии не знаю, спроси у следователя. Если он захочет с тобой поболтать об этом деле. Вообще, будет долгая история. Тела не нашли, денег не нашли. Еще нужно заключение врачей, вдруг Избуцкий в маразме пребывал или страдал шизофренией. Кстати, последний год, когда он был мэром, про него разное говорили. Иногда бывал неадекватен. Такой, знаешь, может покончить с собой от чего угодно. Посмотрит «Спокойной ночи, малыши!», расстроится, что Хрюша ему ручкой не помахал, и утопится. Вообще, по 110-й трудно посадить человека, особенно если хороший адвокат попадется. Думаю, Карпачев попугает племянницу Избуцкого да и отпустит. Пока он ей ничего предъявить не может.

– Я правильно понял – в записке какие-то прямые обвинения?

– Извини, дорогой, вот этого не могу тебе сказать. Сам понимаешь – идет следствие. Записка подобного рода – документ скользкий и противоречивый. У судей тоже разное к таким запискам отношение. Ну, пока! Встретишь еще маньяка – тащи сюда. Мы не откажемся!

После этого разговора Вадим еще около часа просидел под серыми стенами УВД на лавочке, поджидая Марину. Наконец она появилась. Цвет лица у нее был землистым, однако глаза блестели, а на лице читалась решимость и готовность к борьбе.

Увидев Вадима, который шагнул навстречу, она радостно взвизгнула и, подбежав к нему, уткнулась лицом ему в грудь. Он обхватил ее обеими руками, и Марина невнятно прогудела ему в рубашку:

– Как я счастлива, что ты здесь.

– А уж как я счастлив, – пробормотал он, решив, что сейчас не самый лучший момент проявлять чувства. – Пойдем отсюда. Ты чего-нибудь хочешь? Может, проголодалась?

– Пить! Умираю, как хочу пить. Пойдем присядем куда-нибудь.

– Они тебе не давали воды? – напрягся Баратынский, уже готовый бежать обратно и крушить застенок, где людей пытают жаждой.

– Нет, почему же. Но это казенная вода! Мне ее принесли в граненом стакане: наверняка из-под крана.

– Если из-под крана, то ты выживешь, – пообещал Вадим. – Смотри, вон теремок какой-то виднеется, там посидим, и ты мне наконец расскажешь все толком.

Выслушав рассказ Марины, который она прерывала лишь для того, чтобы заказать очередной стакан сока, Баратынский нахмурился:

– Очень странное происшествие! Значит, глава УВД лично им занялся?

– Карпачев сказал, что дело будет под его личным контролем. Пытался жать на меня, стращал ответственностью. Там по статье положено до пяти лет, если я правильно поняла следователя. И это только доведение до самоубийства. А если еще и кража денег – совсем плохо. Кстати, следователь вполне вменяемый, только ужасно занудный. А этот дядин ставленник шумел, рычал, даже пару раз стукнул кулаком по столу. В общем, он считает меня виновной в смерти дяди.

– Виновного называет суд, пусть полковник не берет на себя лишнее! – взорвался Вадим.

– Думаю, он просто хотел меня запугать.

– Мне о том же говорил его зам, пока я тебя дожидался. Скажи, а ты сама видела записку? Что там написано? О деньгах и вообще?

– Видела, случайно. Ханджар мне ее показал, а потом сразу оперативнику отдал. Честно говоря, отказываюсь понимать, что произошло с дядей. Впечатление такое, будто он взял и сошел с ума. Текст примерно следующий: «Все было ошибкой, родные меня предали, я обречен на одиночество и старость в богадельне, перенести этого не могу, не надо было никого слушать, деньги от продажи дома, которые должны были обеспечить мне достойную старость, пропали, так жить больше не могу и не хочу. Прощайте!»

– А что-то вроде «в моей смерти прошу никого не винить»?

– Как видишь, все наоборот. Странно, что он еще мое имя большими буквами там не указал.

– Погоди, но ведь в записке нет ни слова про тебя, значит, обвинение не стоит выеденного яйца, – обрадовался Баратынский.

– Зато там сказано – родные предали. А кто родные? Я и мама. Других у него нет. А еще он написал, что пропали деньги. Деньги, если помнишь, я получала по доверенности. Кстати, имей в виду – этот вопрос не обсуждался, но теоретически можешь пойти свидетелем.

– Плевать, говори дальше.

– Получается, дядя мне доверил, а я их украла.

– Слушай, я тогда не спросил. Там ведь много было?

– Полтора миллиона долларов.

– Ого! – присвистнул Вадим.

– Правда, расписалась я у Потапова за десять миллионов рублей.

– В пять раз меньше, – прикинул Вадим. – Понятно, все шустрят ребята. И где эти деньги?

– Дядя при мне их в сейф спрятал. Однако следователь утверждает, что сейф не был заперт на замок. И оказался абсолютно пуст, не осталось даже документов, которые там хранились.

– Так какую сумму они ищут? Как ты им все объяснила?

– Да никак. Следователь спросил, знаю ли я о деньгах за проданный дом. Какой смысл мне было отпираться? Рассказала, как ездила по дядиной просьбе получать деньги за дом и участок. Конкретная сумма в записке не названа, поэтому я сказала, что расписалась за десять миллионов. Мне их принесли упакованными, и я, не считая, положила в сумку и привезла дяде.

– И как следователь отреагировал?

– Сказал, что это очень безответственно – принимать деньги без счета. Я ответила, что я вообще такая, и посоветовала им обратиться к господину Потапову за дальнейшими разъяснениями.

– Да, Потапов им, пожалуй, разъяснит. Он уж точно скажет, что ни про какие доллары не слышал, все чисто, по закону. Мерзкая ситуация. Все эти игры с деньгами хороши, пока все спокойно. А начнут разбираться – по документам одна сумма, в действительности – другая. Еще какая-нибудь статья УК всплывет. Лучше уж держаться рублевой версии. Что ты вообще знаешь про эту сделку?

– Ничего. Просто получила деньги и теперь изза них могу сесть в тюрьму. Они собираются доказывать, что я вынудила дядю продать дом и землю, потом довела его до самоубийства и украла все деньги.

– Бред!

– Вот именно. Но Карпачев грозил именно этим. Если его творческая мысль пойдет в том же направлении, они еще придумают, что это никакое не самоубийство, что именно я взяла и убила его.

– А записка?

– Приставила пистолет к голове, заставила написать. Кстати, им Анжела сильно помогла. Накатала на меня форменный донос – будто я за все время своего пребывания здесь только тем и занималась, что всячески издевалась над дядей-инвалидом, мешала врачам оказывать своевременную квалифицированную помощь и склоняла его к продаже дома. Надо же, а ведь такой любезной и приветливой девушкой казалась.

– Ладно, не драматизируй. Давай подумаем, как будем действовать. Зинченко, заместитель Карпачева, намекал, что хороший адвокат быстро развалит это дело.

– Погоди, адвоката нанять мы еще успеем. Меня тут посетила одна мысль. Вот мы говорим – странное дело. А почему? Потому, что есть в нем несуразности, нестыковки, противоречия.

– Например?

– Смотри, какая картина получается, если верить записке. Я привожу деньги, дядя прячет их в сейф. Вечером мы желаем друг другу спокойной ночи и мирно расходимся. А утром дядя встает, зачем-то открывает сейф, обнаруживает пропажу и в отчаянии – он теперь нищий и бездомный! – идет топиться. Так?

– Допустим. И что дальше?

– Дальше – полная ерунда. Эти деньги – лишь малая часть того, что дядя уже получил за дом и землю. Он сам мне об этом говорил. Кстати, и Потапов что-то такое буркнул, мол, на фиг Избуцкому была эта суета, ведь предлагал он всю сумму сразу загнать на его счета. Выходит, дядя, когда писал записку, забыл, что у него несколько миллионов в банке?

– Значит, есть счета в банке? – оживился Вадим. – Интересно, в каком?

– Этого я не знаю.

– Так, так, – промурлыкал Баратынский. – Интересно выходит. Образ бедного старика тает, вырисовывается богатый дядюшка?

– Насколько я в курсе, поместье стоит миллионов десять-двенадцать долларов. Хотя дядюшка не только богатый, но человек мудрый, в этом ему не откажешь. Он однажды сказал: «Мне отказали ноги, но не разум». Я не поверю, что сегодня утром у дяди вдруг помутился рассудок, причем до такой степени, что он все перепутал и с горя утопился. Опять же – где деньги, которые я привезла? Может быть, в них все дело?

– Ограбление? Почему нет? Послушай, а не мог Потапов организовать всю эту историю? Хватило же у него ума на проект с русалками. Решил забрать свои денежки обратно, заодно и тебя подставить.

– Он же не знал, что я приеду за деньгами. Это дядя в последний момент придумал, хотел, чтобы я с Потаповым познакомилась, убедилась, какой это замечательный человек, и перестала подозревать в убийствах.

– У криминальных ребят, если речь идет о больших деньгах, мозги работают быстро. Уверен, ему не впервой такие штучки проделывать. И помощнички у него – видела, какие шустрые? Почувствовали угрозу своим интересам – и убили двух человек. Не остановило даже то, что убивают звезду телевидения.

– Все равно не сходится. Основные деньги Потапов не сможет вернуть, зачем ему мараться изза этого миллиона?

– Знаешь, такие типы могут и за сто рублей удавить. Иногда это вопрос принципа. Правда, в эту схему не укладывается записка. Слишком она подробная, выверенная, полная намеков и наводок. Не похоже, чтобы Виктор Федорович писал ее под чью-либо диктовку.

– Да, ясности никакой. Что делать? Сидеть сложа руки и ждать, когда мудрый следователь тебе все объяснит? Но мне он скорее всего объяснит, сколько лет я проведу за решеткой. Эх, если бы не Карпачев...

– Знаешь, Карпачев тоже не всесилен. Мало ли, что их там связывало с Виктором Федоровичем. На силу всегда надеется другая сила.

– Прежде чем меряться силой, скажи: ты хоть веришь, что я денег не брала и дядю дом продавать не заставляла?

– Хватит глупости спрашивать. Хочешь новость?

– Валяй. Она хорошая?

– Как видишь, в последние дни с хорошими проблема. А эта – просто новость. Пропал Стас Ложкин.

– Пропал? – тихо ахнула Марина.

– Его, оказывается, уже вторые сутки защитники окружающей среды ищут. Я сам об этом только сегодня узнал. В общем, скандал. Фронт экологической обороны хочет митинг устроить. Они считают, что Ложкина похитили и убили люди Потапова.

– Ну, мы-то теперь знаем, что такое возможно, – вставила Марина. – Ты заметил? Куда ни кинь – всюду уши Потапова торчат. Над этим стоит поразмыслить. Еще одного трупа только не хватает!

– Ты есть хочешь? – неожиданно сменил тему Баратынский. – Нужно тебя накормить.

– У меня как-то весь аппетит пропал. Боюсь, надолго. Слушай, я вдруг подумала, что самоубийство дяди нанесло серьезный удар по нашим планам. Как без него передать улики по убийству Артема и Ирины в милицию? К Карпачеву теперь не подступишься.

– Придется обходиться своими силами. Впрочем, постой, как же это я раньше не додумался?!

– Эврика?

– Вроде того. Публикация! Или лучше – телесюжет.

– Ты о чем? – встревожилась Марина.

– Надо опубликовать интервью с Аллой Сарьяновой, где она расскажет об афере с русалками.

– Но ведь тогда ее могут убить!

– Как раз наоборот – публикация автоматически обеспечивает ее безопасность. Это классика. К тому же она объяснит появление мобильного телефона Ирины Медынцевой с ее признанием. И сама передаст его милиции.

– А видеокамеру Фиша кто передаст?

– Да я могу сказать, что нашел ее на пляже. И дело с концом.

– А если Фиш выступит?

– И расскажет историю про юную деву, обокравшую его гостиничный номер? Про человека в маске, который сразу после этого отобрал у него камеру? Да он станет всеобщим посмешищем! Его друзья-тусовщики решат, что парень нанюхался чего-нибудь вредного. Если милиция спросит у него про камеру, гарантирую – поклянется мамой, что потерял.

– Но публикация спугнет преступников, они могут скрыться, и тогда у нас все равно будут проблемы с милицией. У тебя, в частности.

– Ничего не будет. Перед самой публикацией я проведу переговоры с Карпачевым или его подчиненными. Если захотят сотрудничать – согласятся на мои условия. Предложи такой вариант – они получают все материалы и арестовывают убийцу или убийц, если найдут второго. Думаю, это тот самый человек из службы безопасности «Малахита», который запугивал Сарьянову. А на следующий день появляется сюжет.

– Это если они согласятся. А если нет? Начнут звонить на телевидение, в газету, запретят публикацию, тебя задержат на сорок восемь часов?

– Смотрю, побывав на первом в своей жизни допросе, ты стала разбираться в тонкостях юриспруденции. Задержат, как же! Такой скандал получат – мало не покажется. Никто их не боится. Я же говорю – на любого полковника всегда генерал найдется. В конце концов, пригрожу, что мы выложим все материалы в Интернете. До нас они добраться не смогут – иди, доказывай, откуда все это взялось. Зато верное дело, которое сулит премии и повышение по службе, провалят.

– Лихо! – покачала головой Марина. – На словах все гладко получается.

– И на деле получится, – заверил ее Вадим. – Теперь главное – Аллу уговорить. Но мне кажется, она сейчас в таком состоянии, что возражать не будет. О, у меня еще идея – позвоню тарановским ребятам, пусть летят обратно и делают материал.

– Но это не паранормальная, а криминальная вакханалия получается, – заметила Марина. – Как это там у вас говорится – неформат?

– Да им плевать, сенсация она и есть сенсация. Придумают, как привязать к своей тематике. Но ты слушай дальше, это только часть моей идеи. Сразу же, не отходя от кассы, я договариваюсь с Карпачевым о закрытии твоего дела.

– Вадим, так нельзя, это же не шутки. С дядей ведь что-то случилось, надо же выяснить.

– Пусть выясняют, – безмятежно сказал Вадим. – Без тебя.

– Но Карпачев подумает, что я преступница, которую ты покрываешь, сдавая ему других преступников. Нет, так не пойдет.

– Почему? Ты ведь дядю не топила, зачем тебе ждать, когда они все выяснят? Вдруг это будет длиться год?

– Сколько будет, столько будет. Давай не смешивать эти дела. Доводи до конца расследование смерти друга и поезжай домой. А я уж тут как-нибудь сама разберусь.

– Ни за что! – категорически заявил Баратынский. – Я останусь и буду здесь, с тобой. Разберемся вместе.

– А как же работа?

– В лес не убежит. Тем более, если выгорит дело с раскрытием двойного убийства, я вправе рассчитывать на длительный отпуск. Если что – в ссылку за тобой поеду.

– Как жена декабриста? – слабо улыбнулась Марина.

– Как муж декабристки, – глядя ей прямо в глаза, сказал Вадим.

– Я, кстати, в декабре и родилась.

– Ну, тогда – тем более.

***

Павел Потапов разговаривал по телефону, когда в кабинет заглянула секретарша.

– Что еще? – раздраженно крикнул он. – Видишь, я занят.

– Павел Андреевич, – пролепетала секретарша, – к вам из милиции.

– Перезвони мне через пять минут, – небрежно бросил он в трубку. Затем встал и стал медленно надвигаться на перепуганную девушку.

– Из какой милиции? С ума сошли, что ли?

– Я не знаю, они сказали, что у них какое-то постановление.

Оттолкнув секретаршу, разъяренный Потапов выскочил в приемную. К своему величайшему изумлению, он увидел там несколько человек в форме и в штатском, которые стояли кучкой и тихо переговаривались.

– Вы кто? – требовательно спросил Потапов. – Что вам нужно?

Неизвестные по очереди представились, и старший протянул Потапову бумагу для ознакомления. Прочитав ее, Павел Андреевич заметно побледнел и сказал:

– Такого не может быть!

– У следствия есть доказательства. В свое время они будут предъявлены. Вызовите сюда этого гражданина.

– Погодите, я сейчас позвоню вашему начальнику. И вызову адвоката. Это провокация!

– Звоните, пожалуйста, – вежливо ответил человек с погонами капитана. – Но лично вам адвокат не нужен, к вам претензий нет.

– Вы хотите арестовать моего сотрудника у меня в офисе. Для этого нужны основания!

– Основания имеются, и очень серьезные. Ваш сотрудник обвиняется в предумышленном двойном убийстве.

Потапов быстрым шагом скрылся в кабинете, но через пару минут появился снова. Самоуверенности у него за этот небольшой промежуток времени сильно поубавилось.

– Лена, – обратился он к секретарше, застывшей на своем месте, как статуя египетского фараона, – вызови ко мне Овчинникова. Срочно.

Через десять минут в приемную влетел Роман Овчинников, раскрасневшийся, со сбитым на сторону галстуком. Увидев людей в форме, он непроизвольно попятился назад, но путь ему преградили двое в штатском.

Закончив необходимые формальности, которые не заняли много времени, сотрудники милиции собрались уходить, прихватив с собой Овчинникова.

Потапов, безмолвно наблюдавший за происходящим, вдруг подал голос:

– Постойте! Один только вопрос.

– Задавайте, – удивленно посмотрел на него капитан.

Но Потапов обогнул милиционера, вплотную подошел к поникшему Роману и, сверля его тяжелым взглядом, сказал:

– Я не прокурор и не судья. Мне твои показания для следствия не нужны. Но я твой хозяин, и ты мне прямо сейчас скажешь – это все правда? Ты убил?

– Да, – прошептал белый как бумага Роман.

– Зачем?

– Из-за русалок.

Потапов сначала онемел от неожиданности. Потом рявкнул так, что звякнуло стекло:

– Ты что – сумасшедший? Какое отношение имеет телевизионщик и неизвестная девушка к рекламной акции с русалками?

Тут у Овчинников неожиданно упал перед Потаповым на колени и попытался обхватить его ноги. Однако помешали наручники, и Роману удалось лишь ухватить шефа за штанину.

– Я не хотел! – зарыдал Овчинников. – Таран собирался шантажировать вас русалками, сказал, что опозорит проект нового курорта. А неизвестная девушка – это одна из наших русалок. Таран случайно узнал ее, а она ему все рассказала, хотя не имела права, я с нее подписку брал. Таран требовал деньги за молчание. Очень большие деньги. Я бы ему сам заплатил, но он хотел лично с вами разговаривать, просто рвался к вам на встречу. Вы бы не простили мне этого! Вы бы меня выгнали! Я не мог этого допустить, я хотел, я должен был дальше с вами работать. Я испугался!

Присутствовавшие потрясенно молчали. Потапов, брезгливо выдернув штанину, с ненавистью прошипел:

– Ты вообще понял, что ты сделал? Ты меня подставил! Ты всех тут подставил!

Затем отошел в дальний угол приемной и уже оттуда распорядился:

– Забирайте, мне он больше не нужен.

***

Группа Артема Тарана постаралась – передача получилась замечательной: драматичной, эмоциональной, захватывающей. Беседа с красавицей Аллой Сарьяновой, фрагменты прощального монолога Ирины Медынцевой, интервью с ее мамой и бабушкой, следователем, который вел дело, рассказ начальника УВД Солнечноводска Петра Карпачева о том, как были арестованы Роман Овчинников и его подельник, сотрудник службы безопасности строительного холдинга «Малахит». Запись Фиша показать не удалось. Она стала основной уликой, и ее в интересах следствия запретили использовать даже частично.

– Ну вот, – удовлетворенно заметил Баратынский, поворачиваясь к Марине. – Теперь они действительно почтили память друга, коллеги и бывшего руководителя. Почтили достойно и, если можно в таком контексте употребить это слово, – профессионально. Артем гордился бы такой передачей. Все-таки он был прекрасный журналист. И хороший товарищ.

– Наверное, – вздохнула Марина. – Тебе виднее. Я его видела-то всего несколько раз. Но если бы он не пытался заработать деньги шантажом, то был бы жив.

– Если бы он не пытался заработать деньги любым способом, то это был бы не Таран. И вообще история, как известно, сослагательного наклонения не признает. Если бы да кабы...

– Скажи, а как тебе удалось договориться с Карпачевым? Он сразу принял твое предложение?

– Ты что, смеешься? Он не соглашался ни в какую. Пришлось давить через верхи. Я позвонил своему главному, тот – своему родственнику в центральном аппарате МВД, он в свою очередь Карпачеву с просьбой внимательно отнестись ко мне и всячески содействовать. Переговоры были тяжелые, однако он принял мои условия. С другой стороны, он же внакладе не остался – сразу, на блюдечке, раскрытие двойного убийства. Впрочем, это семечки по сравнению с тем, как я уговаривал Аллу выйти из тени и дать интервью. Она была парализована страхом, и никакие разумные доводы не помогали.

– А что помогло?

– Я ее потихоньку споил. Одну рюмочку налил, вторую, третью. Через час она была уже готовенькой. Ну, я и воспользовался ситуацией.

– Что ты имеешь в виду? – сверкнула глазами Марина.

– Чисто профессиональный аспект. Тихонько включил свою видеокамеру и записал все, что она несла спьяну. Когда она пришла в себя, я объяснил ей, что у нас только два возможных варианта. Либо она дает нормальное, полноценное интервью телевизионщикам, либо я пускаю в эфир ее пьяный лепет. Она тут же согласилась.

– Какой же ты негодяй! – закричала Марина. – Ты и со мной какую-нибудь гадость можешь выкинуть?

– С тобой – никогда, – заверил ее Вадим. – И коль уж ты заговорила про себя... Давай я все-таки поговорю с Карпачевым насчет твоей ситуации. Мы теперь с ним большие приятели. Знаешь, что он мне рассказал? Тот мужик из службы безопасности, который участвовал в убийстве Артема и Ирины, оказывается, двоюродный брат Овчинникова. Роман его устроил на работу, хотя у того была судимость за разбой.

– Отличная парочка – пиарщик и разбойник. Ты мне скажи лучше: почему они не скрыли следы преступления, не утопили тела? И почему Артема оставили в воде, а Ирину вытащили на берег? Или у них было помутнение рассудка?

– Мужики были в здравом уме и твердой памяти. Думаешь, следователь не задал этот вопрос? Знаешь, что ответил Овчинников? Когда он понял, что Артема и Ирину придется убрать, ему пришла в голову довольно зловещая идея – смерть этих людей должна работать на русалочий проект, то есть – на имидж нового курорта. И они обставили все так, как будто русалка из-за неразделенной любви утопила любимого, а потом от горя выбросилась на берег.

– Предварительно утопившись?

– Даже у гениев пиара случаются ошибки. Но тематическую литературу он изучил прекрасно. Нет, ну каков? Специально чешую с собой притащили. Представляешь, накануне купили живой рыбы, принесли домой, в пакетик собирали. В общем, креатив на грани безумия.

– Слушай, а этот Овчинников вообще-то нормальный?

– Думаю, да. Но у людей от больших денег, от безнаказанности, от ощущения, что тебе покровительствуют сильные мира сего, начисто сносит башню. Это как раз такой случай. Но знаешь, справедливости ради скажу – как профессионал Овчинников сработал гениально. Ведь какой шум подняли в прессе – сотни публикаций и сюжетов. Он ведь добился своего – к озеру и, разумеется, к курорту последние месяцы было бешеное внимание. Туристы, просто любопытные, покупатели недвижимости прямо косяком поперли. Даже маньяки прибыли! Лучший пиар – это скандал.

– Ты так говоришь потому, что сам купился на этих русалок.

– Купился, – рассмеялся Вадим. – Ты права. Но если Овчинников когда-нибудь выйдет на свободу, проблем с трудоустройством у него не будет.

– Надеюсь, он выйдет не скоро. Слушай, а твой новый друг Карпачев ничего не рассказал тебе о судьбе Ложкина? Вдруг это тоже дело рук Овчинникова? Ведь наш эколог-экстремист мешал господину Потапову.

– Нет, не рассказал. Но Ложкина до сих пор найти так и не смогли. Его соратники в панике и безутешном горе. Грядет большой международный скандал. Мой главный редактор уже намекал, что, коли я все еще здесь, неплохо бы заняться этим делом. Кстати, за благополучное завершение расследования нам с тобой положена очень неплохая премия.

– Тебе положена, а я-то при чем?

– Не надо прибедняться. Без тебя я мог бы и не справиться с этими головоломками. К тому же, и это важнее всего, ты была моей музой.

– Муза журналистских расследований? Это что-то новенькое.

– Ты для меня вообще что-то новенькое, – пробормотал Вадим.

– Почему ты не желаешь занять делом Ложкина? – вернула разговор в деловое русло Марина.

– Я не буду заниматься никаким другим делом, пока мы не выясним, что произошло с твоим дядей. Или пока милиция от тебя не отстанет. В Москву полетим вместе.

– Но что тут можно сделать? – вздохнула Марина. – Только сидеть и ждать.

– Это не в наших правилах, – бодро заявил Баратынский. – Слава Богу, одно расследование благополучно закончили. Сейчас иди, отдыхай, а завтра мы начнем другое дело. Назовем его в духе Гарднера: «Дело о пропавшем дядюшке».

– Совсем не смешно, – едва обозначила улыбку Марина. – Я боюсь, что его убили. Но ты прав в одном – здорово, что мы распутали эту русалочью историю. Хотя и жаль красивой сказки. Так хочется верить в чудеса.

***

На следующий день Марину вызвал следователь. Промариновал почти два часа в коридоре, прибежал взъерошенный, без конца звонил по телефону, в перерывах задавая ей десятки вопросов. Не вспомнила ли она за это время еще что-то? Не замечалось ли за Виктором Федоровичем склонности к суициду? Куда, по вашему мнению, могли деться деньги? Через двадцать минут он Марину отпустил. Пообещав, впрочем, что они вскоре снова здесь встретятся.

Выйдя от следователя, та принялась бесцельно бродить по городу. Домой возвращаться не хотелось, настроение было отвратительное. Она уходила все дальше и дальше от центра и в итоге забрела на какую-то неизвестную, длинную и кривую улицу. Подумав, что неплохо бы взбодриться, Марина присела за столик в маленькой кофейне и попросила сварить ей очень крепкий кофе. А в ожидании заказа стала оглядывать окрестности. Улочка была вполне себе ничего – в первых этажах жилых домов располагались многочисленные обувные и одежные магазины, некоторые из которых очень заинтересовали Марину. «Надо посмотреть, как улица называется и как-нибудь, когда все утрясется, наведаться сюда. Такого обилия хороших магазинов я и в центре не видела, – подумала она. – Только вот когда все утрясется?» И в этот момент увидела Анжелу, выходящую из стеклянных дверей с золотой надписью «Аксессуары».

Марина не встречалась с ней ни разу после того памятного разговора, когда горничная, выдвинув свои идиотские обвинения, демонстративно покинула дом, пообещав больше не возвращаться. Анжела даже не пришла за вещами – их собрал и отвез ей водитель Леша. Марина была в курсе, что Анжела снимает квартиру в городе, но где именно, никогда не интересовалась.

Глядя на Анжелу, которая, остановившись перед витриной, стала звонить по телефону, Марина подумала – а не поговорить ли с девушкой еще раз? В принципе у них сложились довольно неплохие отношения, а ее демарш вполне мог быть обычным нервным срывом. Не все умеют справиться со своими эмоциями в критический момент. Так почему бы сейчас не помириться? С другой стороны, как только Марина вспомнила, сколько злобы было в глазах Анжелы, когда она кидала ей в лицо тяжелые обвинения, желание подойти и начать разговор само собой увяло. Так ни на что и не решившись, Марина расплатилась и вышла из кафе. В это же время бывшая горничная, завершив телефонный разговор, неторопливо двинулась вниз по улице.

Марине было все равно, куда идти, и она поплелась в ту же сторону, поглядывая на стройную длинноногую фигурку в легком серебристом топике и голубых, в обтяжку, джинсах. Анжела шла неторопливо, но целеустремленно, не заходя больше в магазины и не отвлекаясь на витрины. Видимо, конечная цель маршрута была определена. Дойдя до конца улицы, она перешла дорогу и углубилась в небольшой городской парк, где в этот час было довольно многолюдно. Неизвестно для чего, скорее, из любопытства, Марина последовала за ней.

Обогнув площадку с аттракционами, Анжела свернула к большому фонтану, идею которого неизвестные авторы явно слямзили в Петергофе. Все лавочки вокруг фонтана были заняты, однако девушка уверенно направилась к одной из них. Ей навстречу поднялся невысокий крепкий мужчина в летнем, песочного цвета костюме и неизбежных огромных солнцезащитных очках, которые он на секунду снял, чтобы чмокнуть Анжелу в щеку. Марина находилась очень далеко и как следует разглядеть мужчину не могла.

Она притормозила – это было самое рядовое, банальное свидание, и настала пора оставить голубков в покое. Однако что-то мешало ей это сделать. Что-то смущало ее в той благостной картинке, которую она сейчас наблюдала.

«Подожду еще», – решила Марина и спряталась за газетный киоск, откуда удобно было наблюдать за тем, что происходит у фонтана. Правда, видеть парочку она теперь могла не только издали, но еще и со спины. Анжела и ее спутник сели на лавку и начали беседу. Говорил в основном мужчина, Анжела его внимательно и сосредоточенно слушала. На милое щебетание влюбленной парочки совсем не похоже. Наверное, отношения были давними и серьезными, решила Марина.

Но вот беседа, которая ни разу не была прервана поцелуем, как это частенько случалось у них с Вадимом, закончилась. Парочка поднялась и направилась к выходу из парка. При этом Анжела не взяла своего спутника под руку, а он не делал попытки поддержать ее под локоток.

«Поссорились, наверное», – думала Марина, уже жалея, что затеяла эту чепуховую слежку. Однако беспокойство, которое появилось, когда она увидела мужчину, все усиливалось. Странно, но ей казалось, что она его откуда-то знает. Анжела, выйдя из парка, проголосовала, и моментально подъехавший автомобиль увез ее в неизвестном направлении.

«Так-то оно лучше, – с облегчением подумала Марина. – А мне пора возвращаться домой». Впрочем, бывшее дядино поместье домом она теперь считать не могла. Так, приют, временное убежище.

Между тем спутник Анжелы подошел к стоящей у обочины грязно-зеленой «Тойоте» и открыл дверцу. Постоял немного, что-то вспомнил и быстро пошел к ларьку, где продавались сигареты. «Такие решения, – вспомнила Марина, рванув следом за незнакомцем, – психологи называют импульсивными». Обежав пожилого дядечку, который попался ей на пути, она едва не ткнулась лбом в песочную спину знакомого Анжелы. Он в этот момент расплачивался с продавцом и, к счастью, ничего не заметил.

Марина успела занять стратегически важную позицию. Теперь, когда мужчина развернется, чтобы идти к своей машине, он неизбежно, нос к носу столкнется с ней. И тогда станет понятно, знают они друг друга или ей что-то померещилось.

Все произошло так, как она спланировала. Мужчина круто развернулся и едва не сшиб Марину.

– Девушка, простите! – воскликнул он. – Я совершенно случайно. Вам больно?

– А... а... а... – едва выдавила из себя Марина.

– Еще раз простите, – уже сухо сказал мужчина и заспешил к машине, оставив Марину абсолютно деморализованной.

Ему удалось завести свою «Тойоту» лишь с третьей попытки. Этого времени Марине хватило, чтобы запомнить номер машины.

***

Баратынский позвонил уже под вечер.

– Чем занимаешься?

– Читаю, скучаю, думаю. А ты?

– Заканчивал репортаж для родной газеты. Теперь давай по порядку. Что читаешь?

– «Холодный дом» Диккенса.

– Понятно. По кому скучаешь?

– По маме, по Москве, по Алексу.

– Я надеюсь, перечень не полный. А думаешь о чем?

– Скажи, ведь по номеру машины можно установить имя человека, который на ней ездит?

– Не совсем так. Можно установить владельца. Но ведь ездят еще и по доверенности. А некоторые и без оной, рискуя лишиться прав. Для чего тебе?

– Мы встретимся сегодня?

– Я всегда «за»! Давай поужинаем, есть очень хочется.

За ужином Марина рассказала Баратынскому о сегодняшнем приключении.

– Узнай, пожалуйста, чья это машина. Может быть, я сошла с ума, но готова поклясться – это был Артур.

– Что за Артур? – прищурился Вадим.

– Бывший дядин повар. Он уволился буквально через несколько дней после того, как я приехала. Отправился в Питер, устроился шеф-поваром в ресторан своего приятеля.

– Ну и что? Подумаешь, встретила бывшего повара.

– Почему он сделал вид, что не узнал меня?

– Может, он тебя и правда не узнал?

– Ерунда! Он не просто сделал вид, что не узнал меня. Он испугался.

– Вот это настораживает. При виде тебя мужчина может обалдеть, онеметь, остолбенеть. Но испугаться? Исключено.

– Тебе бы все шутки шутить. Узнаешь номер?

– Узнаю. Допустим, ты выяснила, что это был Артур. И что дальше?

– Не знаю. Перестану об этом думать. Но меня очень смущает, что он был именно с Анжелой. И они что-то обсуждали. У них общие дела.

– Это запрещено законом?

– Я очень хорошо помню, как дядя мне сказал – у Артура и Анжелы всегда были плохие отношения. Они на дух не переносили друг друга. Отчего вдруг такая дружба?

– Не могли они случайно встретиться?

– Это я с Анжелой случайно встретилась. А у них было назначено рандеву, определенно.

– Хорошо, завтра все выясню, прямо с утра. Между прочим, завтра телевизионщики собираются на небольшую вечеринку по поводу успешного эфира. Мы с тобой приглашены.

– Знаешь, я не очень хорошо себя чувствую. И мне как-то не до веселья сейчас. Ты иди один, спасибо за приглашение. В общем, жду от тебя информацию о машине.

***

Грязно-зеленая «Тойота» числилась за неким Арбузовым Василием Михайловичем, жителем небольшого городка, расположенного примерно в ста пятидесяти километрах от Солнечноводска.

Марина расхаживала по гостиной, пытаясь рассуждать логически. Для начала бывший повар Артур. Что он тут делает, если должен быть в Питере? Он только что приступил там к работе, и никакой отпуск ему не положен. Уже уволился? Хочет вернуться на прежнее место? Но почему не пришел ко мне, а разговаривает с Анжелой, которую, если верить дяде, терпеть не может? Нет, не получается. А машина, записанная на господина Арбузова? Вообще-то знакомая фамилия. И как-то связанная с дядей. Или она ошибается? Фамилия запоминающаяся. Есть такие фамилии, которые не вспомнишь ни за что. Есть наоборот – раз услышишь, и на всю жизнь в памяти отпечатается. Ширинкин, к примеру. Или Змеющенко. Арбузов – фамилия, приятная даже на слух. Так и представляется красная, сочная мякоть.

Марина на секунду прикрыла глаза, но вместо красной сочной мякоти перед ее внутренним взором возникла какая-то мятая бумажка с надписью «Извещение». И она вспомнила! Однажды, перенося издательскую правку в чистовой вариант воспоминаний Избуцкого, она нашла между страниц именно такую бумажку. Это было извещение из налоговой инспекции с требованием уплатить налог на недвижимое имущество. Извещение было на фамилию Арбузов. Она показала его дяде, а тот посмеялся и сказал, что это, видимо, кто-то в издательстве по ошибке сунул свою бумажку в папку с его рукописью. Она, конечно, не вспомнит сейчас инициалов того Арбузова, но такое совпадение подозрительно.

Она быстро набрала номер Вадима.

– Ты занят?

– Собираюсь на вечеринку. Прихорашиваюсь. Ты не передумала?

– Нет, не могу сегодня. Скажи, а какой адрес у этого Арбузова? Про город ты сказал, а улица, дом?

– Зачем тебе? – насторожился Вадим. – Слушай, давай без самодеятельности. Если что, я тебе помогу. Но сама...

– Да не собираюсь я ничего делать сама. Дашь адрес? Просто мне надо кое-что проверить.

– Что же именно?

– Перестань меня допрашивать. Иди на свою вечеринку, а я полежу дома, подумаю. Адрес!

– Сейчас я тебе перезвоню.

Взяв в гараже ту самую машину, на которой они с Вадимом провернули блестящую операцию по отлову Фиша, Марина отправилась на разведку. Она пока не представляла, что скажет неизвестному Арбузову. Однако была уверена, что побеседовать с этим человеком стоит. «Морская, 15», – повторяла она продиктованный Вадимом адрес, словно боялась его забыть.

Она добралась до места лишь вечером – сказывалось отсутствие сколько-нибудь приличного водительского опыта. Улица Морская оказалась плотно застроена двух– и трехэтажными особняками, чьи крыши едва угадывались за исполинскими заборами. Марина оставила своего железного коня на углу улицы и отправилась на поиски нужного дома. Дом пятнадцать ничем среди других не выделялся, разве что необыкновенной красоты коваными воротами и такой же калиткой.

«Неплохо живет человек со сладкой фамилией, – думала Марина, разглядывая это крепостное великолепие. – Отчего же машинка у него такая непрезентабельная?» Она нажала на кнопку звонка раз, другой. Но никто не спешил открывать незваной гостье калитку. Топтаться дальше у ворот было неудобно – она могла привлечь к себе ненужное внимание соседей.

«Ладно, – решила Марина, – попробуем с тыла». К счастью, дом не охранялся ни собаками, ни людьми в черных комбинезонах. Она принялась кружить вокруг, но бреши в обороне не нашлось – заборы стояли глухой неприступной стеной. И тогда, вспомнив детство золотое, Марина решила залезть на дерево и посмотреть, что происходит за забором и есть ли там вообще для нее собеседники. Она, конечно, не была мастером спорта по синхронному плаванию, но в школьные годы занималась художественной гимнастикой. На случай, если ктонибудь поинтересуется, что она делает на дереве, у нее был готов ответ – заблудилась, хочу сверху посмотреть, где оставила свою машину. Глупость, но ничего не поделаешь.

Найдя подходящее дерево, девушка довольно успешно преодолела нижние ветви и вскоре оказалась немного выше заборов. Этого ей хватило, чтобы увидеть весь огромный участок с многочисленными постройками и теннисным кортом. В настоящий момент на корте шла игра – двое мокрых от пота мужчин носились по площадке и лупили ракетками по желтому мячу. Кроме них здесь, видимо, никого не было, а звонок от калитки проведен в дом, поэтому Марине никто и не открыл.

Устроившись поудобнее среди сучьев, она бросила на игроков более внимательный взгляд и... Едва не рухнула с дерева. Ох, не зря она ехала сюда. Ведь как сердце чувствовало. Да, разговор с господином Арбузовым будет предметный и обстоятельный.

Наконец игра закончилась, мужчины пожали друг другу руки и пошли переодеваться. Тогда Марина осторожно слезла с дерева и отправилась к своей машине – решила немного подождать. Пока мужчины переоденутся, пока душ примут, приведут себя в порядок. На это нужно отвести сорок минут. После этого она подойдет к калитке, нажмет кнопку, а потом... Что будет потом, она даже не представляла.

Красивые кованые ворота широко открылись. Оттуда выкатилась грязно-зеленая «Тойота» с включенными фарами, набрала скорость и быстро скрылась из вида. Мгновенно поняв, что это ее шанс, Марина выскочила из машины и, сделав несколько гигантских прыжков, которым мог позавидовать легендарный Боб Бимон, успела влететь в узкий просвет между двумя плавно закрывающимися половинками ворот.

Поблизости, к счастью, никого не было – они управлялись то ли из дома, то ли из каких-то подсобных помещений. Немного отдышавшись, Марина осторожно подошла с широкому крыльцу и поднялась по ступенькам. Дверь была гостеприимно распахнута, ревел телевизор – шел матч, кажется, футбольный.

Аккуратно ступая по блестящему паркету, она пошла на звук и вскоре увидела просторную комнату, застеленную коврами, огромный плоский экран, где действительно показывали футбол, и мужчину, сидящего в кресле спиной к ней. Грустно посмотрев на его затылок, Марина громко, чтобы перекрыть гул стадиона, сказала:

– Добрый вечер, господин Арбузов! Как самочувствие? Ноги больше не беспокоят?

***

– А ты знаешь, Мариночка, я даже рад тебя видеть. Хотя, честно говоря, не ожидал.

Виктор Федорович упругим шагом расхаживал по коврам, иногда останавливаясь, чтобы глотнуть из бокала.

– Дядя, что происходит? Зачем вся эта комедия с самоубийством? А ваши больные ноги? А пропавшие деньги?

– Я тебе все объясню, – чуть помедлив, сказал Избуцкий. Он прошелся по комнате, с удовольствием разминая мышцы рук. Остановился у небольшого комода, порылся в ящике и стремительно повернулся к Марине. В руках у него был пистолет.

– Я тебе все объясню потому, что ты больше об этом никому и никогда не расскажешь. Мне, дорогая племянница, придется тебя убить. Ты влезла в очень нехорошую историю. Сидела бы себе дома, не дергалась. Потаскали бы тебя на допросы да и отпустили с миром. А так – извини, мне свидетели не нужны.

– Значит, вы здоровы?

– Абсолютно. Но согласись, я хорошо исполнил свою роль, даже доктора не усомнились. Я же давно готовил свой спектакль.

– Роль вы исполнили прекрасно. Только я вам для этого спектакля зачем понадобилась?

– Ну что ты! Ведь это так изящно – приезжает корыстолюбивая племянница из Москвы, вынуждает бедного инвалида продать дом, крадет деньги. Поэма!

– Так что же вы мне деньги не подбросили? Пожадничали? Если бы у меня нашли деньги, я бы уже точно сидела в камере.

– Ты мне сейчас можешь не поверить, но ты мне была симпатична, – развел руками Виктор Федорович, и Марина невольно проследила взглядом траекторию черного ствола. – Поэтому решил изменить первоначальный план. Мне ведь на самом деле время надо было выиграть, чтобы исчезнуть бесследно. Никакого Избуцкого быть уже не могло. Бывший мэр наложил на себя руки. Все, история закончена, все концы в воду. В прямом и переносном смысле.

– Зачем вам это? Почему вы хотите скрыться?

– Вот этого, Мариночка, тебе знать не полагается. Даже с учетом того, что скоро тебя не станет. Слишком дело щекотливое. Короче говоря, Избуцкий должен был элегантно исчезнуть. И он исчез. А через два дня исчезнет и Арбузов. Зато в Швейцарии появится один очень богатый господин... Не буду назвать имени.

– Я все-таки не поняла... – Марина не знала, что ей делать, и решила тянуть разговор до последнего. – Почему вы деньги не подбросили, почему не захотели, чтобы меня посадили?

– Говорю же – ты мне понравилась. Честная, бескорыстная. А обо мне как заботилась! Приятно вспомнить. И потом, мы же все-таки родственники, зачем же я тебе буду судьбу ломать? Кстати, если бы ты сюда не приехала, то по прибытии в Москву обнаружила часть денег у себя дома. Очень значительную часть. Твой дядя слов на ветер не бросает. Но все сложилось по-иному. Догадываюсь, как ты меня вычислила – мне Артур рассказал о вашей случайной встрече в городе. Я знаю, ты девочка умная, просто не думал, что так быстро все размотаешь. Завтра ты бы здесь уже никого не застала. Странно, что ты одна приехала. Где же твой рыцарь?

– Я ему ничего не сказала. Теперь очень жалею об этом. – У Марины дрожал голос, и она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

– Это был опрометчивый поступок. Мало ли кто здесь мог оказаться. Хорошо, что здесь твой дядя, который сделает так, чтобы ты не мучилась. Мне ведь тоже горько от того, что должно произойти. Очень горько!

– Ты – мой дядя? Мы – родственники? Обалдеть! – Марина вдруг истерически расхохоталась.

– Что ты смеешься? Прекрати сейчас же! – взревел Избуцкий. – Прекрати! Я должен смеяться, но мне сейчас не до смеха.

– Это почему же, Виктор Федорович? – раздался чей-то до боли знакомый голос. – Улыбнитесь! Вас снимают.

Тут Марина сделала для себя неожиданное открытие. В обморок, оказывается, падают так: сначала быстро, как юла, под тобой крутится земля, потом становится очень темно, а затем ты, открыв глаза, обнаруживаешь, что лежишь на полу и тебе хорошо. Но главное, все это происходит буквально за пару секунд.

***

– Мы рады приветствовать вас на борту авиалайнера, – радостно вещала бортпроводница. – ...По маршруту Светловодск – Москва... Расчетное время полета – два часа пятнадцать минут...

Марина немного поерзала в неудобном кресле и наконец устроилась с относительным комфортом. «Почему, интересно, обратно лететь на целых десять минут дольше? – подумала она. – Самолет такой же, расстояние между городами вряд ли увеличилось, так в чем же дело?»

Быстрым взглядом она окинула сидящих рядом. Справа от нее расположился атлет с обаятельной улыбкой и ласковым взглядом. Он бережно держал Маринину ладошку в своей мощной руке и изредка нежно поглаживал ее пальцы. Слева, у иллюминатора сидела знакомая бабулька в стильных очках Dolce&Gabbana. Сложив сморщенные ручки на сумочке «Louis Vuitton», она сладко дремала и чемуто улыбалась. Может быть, видела во сне любимых внуков.

«Надо же, мы опять летим вместе», – отметила любопытный факт Марина.

– Узнаешь бабульку?– наклонившись к Вадиму, шепотом спросила она. – Как считаешь, она вообще из самолета выходила? Может, так и дремала все это время, пересев к иллюминатору?

– Всякое может быть. Как ты себя чувствуешь?

– Так, средненько. Надо немного отойти от всех этих солнечноводских приключений. Еду с курорта, а впечатление, будто с сибирского лесоповала.

– Наши приключения были круче любого лесоповала. Чего стоит одно только явление воскресшего Избуцкого, да еще с оружием в руках!

– Слушай, мне так стыдно. В обморок грохнулась.

– Ничего не стыдно. Любой человек на твоем месте грохнулся бы. И еще намного раньше. Ты вообще держалась молодцом. Я, к сожалению, чуть не опоздал, но то, что успел застать, впечатляло. Прямо сцена из голливудского боевика.

– Совсем не смешно! Знаешь, как я испугалась?

– Ладно, смени гнев на милость. Все ведь закончилось благополучно.

– Еще бы. Благодаря тому, что ты меня выследил и в самый ответственный момент ввалился в комнату.

– Неправда, – запротестовал Вадим. – Я тебя не выслеживал. Когда ты потребовала от меня адрес Арбузова, я сразу догадался, что ты собираешься туда рвануть. Бросить тебя одну я не мог, мало ли что там за Арбузов мог оказаться. Хорошо, что я хоть к финалу успел.

– Мог не успеть?

– Вполне. Ты говоришь, через ворота проскочила. А мне пришлось штурмовать забор. Спасибо, навыки есть, а то совсем кисло пришлось бы. Кстати, я ведь твоего дядю не сразу опознал, думал, бандит какой-то с пистолетом.

– Я тоже не сразу его опознала, – вздохнула Марина. – Я ведь привыкла, что он хромает и кряхтит. Да, родственничек мне попался хоть куда.

– Забудь про него. Обыкновенный аферист. Впрочем, нет, аферист высокого класса. Это же надо – такую операцию провернуть! А засыпался по чистой случайности.

– Слушай, не томи. Ты обещал мне все подробно рассказать по дороге в Москву.

– Так мы же еще на земле. Вот когда взлетим...

– Получишь по голове сумкой! Говори сейчас же.

– Сумка сдана в багаж, так что ты безоружна. Ладно, все расскажу, ничего не утаю. Да, а тебе можно доверять конфиденциальную информацию? Была под следствием, участвовала в разбойных нападениях, словом – темная личность.

– С меня сняты все подозрения, и следователь принес официальные извинения, чтобы ты знал. А в разбойных нападениях я выполняла лишь роль подручного. У меня был главарь – тот еще персонаж.

– Ладно, уговорила. Тогда слушай внимательно. Это преступление Виктор Федорович Избуцкий задумал, еще когда был мэром Солнечноводска. Помнишь скандальную историю с токсичными отходами, которые собирались топить в озере?

– Конечно. Избуцкий тогда своим распоряжением запретил это делать.

Марина больше не могла называть этого человека дядей и в разговорах теперь употребляла только фамилию.

– Правильно. За это его все уважали и благодарили. Однако на самом деле это была часть задуманной им ловкой комбинации. Когда хозяева предприятия по переработке токсичных отходов вышли на мэра с предложением за очень большие деньги захоронить контейнеры в озере, он сразу сообразил, что эта история может обогатить его. Что делает Избуцкий? Сначала с его молчаливого согласия соответствующий департамент выдает предприятию лицензию на захоронение отходов. Как только предприятие начинает стаскивать свои контейнеры к озеру, поднимается дикий скандал. Избуцкий героически прекращает варварство. И замечательно наживается на этой истории.

– Ничего не поняла, – возмутилась Марина.

– Дай мне договорить, сейчас все тебе станет ясно. Его афера проходит в несколько этапов. Этап первый – он вступает в сговор с хозяевами предприятия, которым позарез нужно закопать свои ядовитые отходы, так как предприятие ликвидируют. Избуцкий предоставляет им такую возможность – за большие, очень большие деньги.

– Все равно не поняла.

– Объясняю еще раз. Избуцкий заключил с владельцами предприятия тайный сговор. Сначала департамент природопользования и окружающей среды вроде как без его ведома выдает предприятию лицензию на захоронение отходов. Затем Виктор Федорович как мэр, озабоченный проблемами экологии, вмешивается и отменяет это решение. Но в промежутке между разрешением на захоронение и официальным запрещением контейнеры втихаря завозятся на указанные Избуцким участки и закапываются там. В общем, все решили свои проблемы и все довольны. Защитники окружающей среды – что предотвратили экологическую катастрофу, хозяева предприятия – что вывезли и утилизировали свою отраву. Избуцкий – что провернул неплохую комбинацию, получил деньги, да еще при этом стал героем для жителей города.

Далее происходит вот что. В городе активно распространяются слухи, что, невзирая на запреты, контейнеры с отравой все равно сбросили в озеро. Помнишь, ты рассказывала, что у твоего дяди был специальный помощник, который собирал для него по городу информацию?

– Да, Избуцкий как-то мне говорил об этом.

– Так вот, знающие люди мне поведали, что он не столько собирал, сколько распространял нужную мэру информацию. В данном случае просто нагнетали обстановку, пугали народ. Разумеется, была вслепую задействована городская пресса. И люди, имевшие участки вдоль озера, стали в панике их продавать. Понятное дело, за гроши. Действительно, только дурак купит землю возле отравленного водоема. Как думаешь, кто был тот дурак?

– Я уже догадалась.

– Правильно, наш мудрейший Виктор Федорович. А дальше происходит самое интересное во всей этой головокружительной истории. Избуцкий через доверенных людей начинает переговоры с Попатовым о строительстве на озере нового модного курорта. Идея хорошая, тем более что Избуцкий готов продавать огромные участки земли под строительство по весьма умеренным ценам. Разумеется, Потапова заинтересовал проект, но его смущала история с токсичными отходами. Избуцкий убедил его, что здесь все чисто, достаточно приложить немного усилий, подключить прессу, и об этих контейнерах забудут навсегда. Тем более что он дал Потапову личные гарантии, что в озеро отходы не сбрасывали.

– Не соврал, значит, – грустно усмехнулась Марина.

– Не соврал. В озере действительно ничего нет. Все закопали на берегу, в нескольких местах. В том числе рядом со строительством.

– Вот это да! – присвистнула Марина. – Потапов уже в курсе?

– Потапов, узнав про это, попал в больницу с сердечным приступом. Там же, кстати, сейчас находится мэр города Рощин. И с тем же диагнозом. Да, Виктор Федорович их сердца хорошо зацепил. Короче, проект модного курорта рухнул. И под обломками оказались многие. Кто же теперь станет покупать недвижимость на берегу? Кто будет отдыхать в отелях, стоящих рядом с токсичной свалкой? А денег в курорт «Солнечный» закачали столько, что страшно подумать. И получилось, что Павел Андреевич несет за это персональную ответственность. У Паши Керосина сердце прихватило – с ума сойти. Думаю, когда поправится, в бега может податься. Ему те, кто давал деньги, таких убытков не простят.

За разговором они даже не заметили, что полет уже начался.

– Слушай, откуда ты все это узнал? Про Избуцкого, про аферу?

– Карпачев в приватной беседе поделился некоторой информацией. А ему есть чем поделиться. Избуцкий на допросах в общем-то ничего не скрывает. Потапов, пока в больницу не загремел, дал показания. Людишки некоторые из мэрии поделились своими знаниями. Кстати, задержали и бывшего повара, твоего знакомца Артура. Он многое помог объяснить. Артур этот последние годы был у Избуцкого чем-то вроде адъютанта. Он помогал Виктору Федоровичу в его темных делишках, так как был у него на крючке. Артур в свое время должен был сесть по очень серьезной статье. Избуцкий, используя свои связи, прикрыл дело, но сохранил для верности некоторое количество компромата на своего подопечного. Чтобы у того не возникло желания предать хозяина. Артур, кстати, и готовил бегство Избуцкого. Правда, не один, у него был замечательная помощница.

– Анжела?

– Конечно. Между прочим – любовница Виктора Федоровича. У нее – своя история, но так или иначе, Анжела оказалась в этой небольшой, сплоченной команде. Когда обыскивали дом на Морской улице, там нашли кучу очень качественных документов на разные имена. Ребята собирались благополучно перебраться в Швейцарию. Избуцкий прекрасно понимал, что история с токсичными отходами обязательно всплывет, так что надеяться на безмятежную старость на родине ему не приходилось. Миллионов, которые он заработал, получая взятки и спекулируя землей, ему и его подручным должно было хватить до конца жизни. Но Виктор Федорович не захотел тихо исчезнуть. Он решил устроить на прощание красивый спектакль.

– А ведь так все расписал – родная кровь, надежда и опора. Б-р-р! Противно вспоминать. Я маме ничего еще не говорила. Она будет в шоке, когда узнает.

– Да мы все были в шоке, даже полковник Карпачев. И ведь подумай – ему бы все удалось, но сгубила жадность. Захотелось еще и дом свой продать с выгодой, чтобы уже все высосать из этой ситуации. До капли. Вот тут он и вспомнил про вас с мамой, тут ему как раз родная кровь понадобилась. Знаешь, если бы не история с продажей дома, он бы сейчас благополучно катался на горных лыжах. Виктор Федорович готовился основательно, но ему не хватило времени. Он же тебе сначала говорил, что собирается продавать дом и переезжать в дом ветеранов только в начале следующего года, так?

– Да, все правильно. А потом неожиданно все изменил. Вроде бы как рукопись сдал и все такое.

– А знаешь, почему его планы так резко поменялись? Это мы своим расследованием подтолкнули его к действиям. Когда ты попросила его помочь в передаче милиции добытых нами улик. Тогда Избуцкий сообразил: если Потапов замешан в убийствах, то это помешает продаже поместья. А ведь у них уже была договоренность. Поэтому он так поспешно закончил оформление сделки и забрал последние деньги. Которые, кстати, нужны были еще и для того, чтобы бросить тень на тебя. Как, теперь все понятно?

– Кажется, да. Хотя – нет. Про контейнеры с отходами откуда узнали?

– Ох, я же тебе самое интересное не рассказал! Когда нашелся Ложкин...

– Так он нашелся? Слава Богу, я за него очень переживала. Знаешь, мне он как-то симпатичен стал.

– В общем, Ложкин и раскопал историю с контейнерами. Причем в буквальном смысле. Помнишь прямой эфир?

– Такое не забудешь.

– Он тогда Потапову пообещал, что тот либо деньги потеряет, либо здоровье.

– Или то и другое, – добавила Марина. – И пресс-конференцию обещал провести.

– Видишь, наш эколог-экстремист свое слово сдержал. Я тебе хочу еще одну вещь напомнить. Когда я прослушивал разговор возле палатки, экологи говорили, будто собираются рыть подкоп, чтобы беспрепятственно попадать на строительные площадки.

– Точно, – вспомнила Марина. – Какие-то опорные пункты там создавать.

– Они начали рыть и наткнулись на одно из захоронений. Там – контейнеры маркированные. Так все и всплыло. Фронт экологической обороны готовил грандиозную акцию по разоблачению такого вероломства. Ложкин, угрожая Потапову, обращался на самом деле к Избуцкому. Стас был потрясен. Он понимал, что такие вещи без ведома мэра сделать не могли. А ведь он уважал Избуцкого именно за ту твердость, которую мэр в свое время проявил в вопросе о токсических отходах. И неожиданно поддавшись чисто человеческим эмоциям, Ложкин совершает ошибку. Он приходит к Избуцкому домой, чтобы объясниться.

– Когда это Ложкни приходил к нам домой? – изумилась Марина. – То есть не к нам, а в дядино имение?

– В тот вечер, когда мы потрошили Фиша. Кстати, именно приход Ложкина стал для Избуцкого первым сигналом – надо убираться, пока не поздно. Но для начала он решил убрать самого Ложкина.

– Убить?

– Нет, Виктор Федорович, как известно, без необходимости не убивает. Он послал верного Артура проследить за Стасом. И тут выяснилась одна маленькая пикантная деталь. Помнишь, что Ложкин иногда по вечерам куда-то попадал?

– Помню, конечно. Мы же его включили в число подозреваемых, думая, что он может быть причастен к убийству Тарана.

– Все правильно. Так вот. Оказывается, наш непреклонный защитник окружающей среды, борец за экологическую нравственность, подобрал птенца веерохвостой чернолапки, который то ли лапку повредил, то ли хвост, и втихаря начал его выхаживать. Для этого он нашел на окраине города заброшенную лачугу и там, в подвале, развернул походный лазарет для редкой птахи.

– А к чему такая таинственность?

– Все просто. Они же официально провозглашают, что человеку в природные процессы нельзя вторгаться, что существует естественный отбор и так далее. То есть Ложкин грубо нарушил основополагающие принципы Фронта экологической обороны.

Следующим вечером Артур, по заданию Избуцкого, подкараулил Стаса возле птичьего логова, стукнул по голове и запер в подвале вместе с его любимой чернолапкой. Место там глухое, никто не ходит. Не знаю, на что рассчитывал Избуцкий – то ли на то, что ему хватит нескольких дней, чтобы завершить свои дела в Солнечноводске и перебраться в Швейцарию. То ли на то, что Ложкин вообще никогда не выйдет из этого заброшенного подвала. Теперь это неважно. Важно то, что, очнувшись, деятельный Ложкин придумал план собственного освобождения. Он написал записку со своими примерными координатами, так как точных координат заброшенная лачуга не имела. Привязал к птичке и выпустил чернолапку через маленькое слуховое окошко на волю. Пернатая, естественно, прилетела к месту постоянной дислокации сородичей. Помнишь место, где происходила схватка телевизионщиков с экологами? Вот, это как раз там. Барышни из ложкинской команды, которые несли бессменную вахту возле гнездовья, заметили странную птичку, которая бегала по песку и пыталась клювом оторвать что-то от себя. В общем, записка была найдена и тут же передана в милицию.

– Не могу себе представить такой картины – милиционеры освобождают Ложкина, а тот обнимает своих спасителей.

– Объятий, насколько я в курсе, не было, но были рукопожатия. В общем, все прошло достаточно мирно. Обессиленный Стас провел целый день в милиции, но уже не в качестве задержанного, а как почетный гость и свидетель. Правда, напавшего он опознать не смог. Кто это был, выяснилось позже, из рассказа самого Артура.

– И чем сейчас занят Ложкин?

– Я видел объявления, расклеенные по городу. Он собирает пожертвования на закупку бульдозеров и грейдеров, чтобы стереть с лица земли все, что успел построить Потапов.

– Интересные дела. А что это Карпачев так с тобой откровенничал? В благодарность за дело с русалками?

– Да ты что?! Тут совсем другое. Мы с ним посидели немного, выпили коньячку, выяснили, что у нас есть общие знакомые в силовых структурах...

Марина завела глаза и молитвенно сложила руки.

– Ты опять за свое?

– Нет, не в этом дело. Короче, Карпачев попросил меня кое о чем.

– О чем же? Секрет?

– До известной степени. Но с тобой я поделюсь. Он не хочет, чтобы в центральной прессе его имя связывали с именем Избуцкого. Просит меня помочь в этом, учитывая мои большие связи.

– Предал своего дона?

– Знаешь, я склонен ему помочь. В принципе он неплохой мужик. По русалкам мы нормально с ним сработали.

– Слушай, а ведь мы через двадцать минут идем на посадку. Ты сразу домой?

– Вообще-то да. Хочу отдохнуть, собраться с мыслями. Подумаю, что делать дальше. Или у тебя есть другие предложения? Знаешь, я соскучился по московским ресторанам. Пойдем куда-нибудь? Посидим, обсудим ситуацию.

– Ты о какой ситуации говоришь? – прищурилась Марина.

– Сама знаешь, – пробурчал Вадим.

– Ты не дашь бедной женщине даже отдышаться после перелета?

– Так ты согласна? Да или нет?

В ответ Марина почти пропела:

Приманкой ласковых речей

Вам не лишить меня рассудка!

Вадим удивленно и весело посмотрев на нее, сказал:

– Ах, так? – И громко продекламировал:

Конечно, многих вы милей,
Но вас любить – плохая шутка!

К ним уже спешила стюардесса, а сидящие неподалеку пассажиры стали оборачиваться. Но Вадим, не обращая на них внимания, продолжал читать все громче и громче:

Вам не нужна любовь моя,
Не слишком заняты вы мною,
Не нежность – прихоть вашу я
Признаньем страстным успокою...

– Мы снижаемся, – попыталась урезонить Вадима испуганная бортпроводница. – Вы пристегнули ремни?

С толпой соперников моих
Я состязаться не дерзаю,

не обращая на нее внимания, продолжал завывать Баратынский, перекрывая шум двигателей.

И превосходной силе их
Без битвы поле уступаю!

Закончив декламировать, он отвесил онемевшей стюардессе небрежный полупоклон и, развернувшись к Марине, сообщил: – Я жду. – Так ты же уступил поле битвы соперникам! – засмеялась та. – Это стихотворный образ. А вообще я никому уступать не собираюсь. Так ты согласна? Да или нет?И в этот момент всю дорогу дремавшая у иллюминатора бабулька открыла глаза, деликатно хрустнула суставчиками, мило улыбнулась и, наклонившись к Марине и Вадиму, сказала:

– Как же приятно, что нынешняя молодежь любит и читает наизусть стихи Маяковского!