Странным даром обладают приемные дети Самуила-бацы из глухого села Шафляры в Нижних Татрах: люди как люди, а есть у них способности, коими человек обладать не должен бы. Воры они, но не те, что у прохожих кошельки срезают или дома по ночам чистят, — ате, что крадут помыслы, чаяния, навыки и знания у других людей. Неплохо устроились в жизни приемыши Самуила: Ян — аббат в тынецком монастыре бенедиктинцев, и скоро быть ему епископом; Тереза — жена богатого купца; пан Михал — воевода в графском замке, женился по любви, да и фехтовальщик он знатный, такие в бурный XVII век нарасхват. А вот с младшенькой, с Мартой, не заладилось...
ru ru CrazyOrc CrazyOrc@mail.ru FB Tools 2005-02-16 1F37FC10-0928-4972-9D6D-862A6A7F3E99 1.0 Олди Г. Л. Псынки восьмой зповеди Эксмо М. 2004 5-699-05433-2

Генри Лйон Олди

ПАСЫНКИ ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДИ

То было что-то выше нс, То было выше всех.

И.Бродский

КНИГА ПЕРВАЯ. ДЕТИ ВОРА САМУИЛА

1

— Пся крев![1] Где черти носят этого пройдоху-корчмря! Клянусь епископским блгословением, еще мгновенье — и я ншинкую весь его проклятый род н свиные колбсы!

Пудовый кулк обрушился н столешницу, зствив кружки испугнно дребезжть, ближйшее блюдо крутнулось волчком и нескоро остновилось, обртив к крикуну испугнную морду зпеченного в черносливе поросенк.

Корчмрь Иошк уже спешил к столу, смешно семеня коротенькими кривыми ножкми и зщитным жестом выствив перед грудью обе руки. В кждой был зжт глиняный кувшин с выдержнным венгерским вином, только что нцеженным из бочки, крн которой открывлся либо по большим прздникм, либо в день посещения корчмы князем[2] Лентовским, чей сволочной хрктер был отлично известен не только корчмрю, но и всякому встречному-поперечному по эту сторону Ттр.

После первого княжеского глотк корчмрь был прощен, после второго — милостиво одрен дружеским подзтыльником, чуть не отпрвившим тщедушного Иошку н тот свет, после третьего, смого продолжительного глотк, сопровождвшегося молодецким крякньем и здоровой отрыжкой, князь Лентовский нпрочь збыл о корчмре и принялся преврщть поросенк в груду костей и обглоднных хрящей.

Сидевший рядом с князем его стрший сын и нследник Янош Лентовский рвнодушно вертел в рукх куриную ножку, изредк ксясь ее губми столь нежно и мимолетно, словно это был ножк его возлюбленной, не окорок жилистой и вредной пеструшки Друцы, чье поведение переполнило сегодня утром чшу терпения жены корчмря.

Впрочем, ппетит был единственным, что отличло между собой отц и сын Лентовских. Об — рослые, топором рубленные здоровяки, крснощекие, крепкорукие, зчтые н знменитой дубовой кровти в родовом змке близ Черемож, где теряли невинность все новобрчные жены Лентовских вот уже восемндцтое поколение подряд. Об нряжены в темно-лиловые брхтные кунтуши с бриллинтовыми пуговицми, кждя из которых стоил всего добр, нжитого тем же Иошкой з всю его корчмрскую жизнь; из-под кунтушей выглядывли жупны голубого тлс, н мускулистых ногх высокородных вельмож крсовлись пунцовые шровры и вызывюще яркие споги из кршеного сфьян н позолоченных кблукх. Больно было смотреть, кк стрый Лентовский зливет все это великолепие потокми жир и струящегося по бритому подбородку вин — но вряд ли кто-нибудь осмелился хотя бы нмеком дть понять князю, что жль портить эткое добро! Доброхот ожидл в лучшем случе оплеух, способня свлить бык-двухлетку, потом — плети княжеских гйдуков; невезучий же вполне мог попробовть и клинк фмильной сбли Лентовских, гордо выствившей нд столешницей белый хохолок цпли, укршвший ее рукоять.

— Музыку! Гей, слепой, зснул, что ли?!

Незрячий скрипч, перетирющий в углу беззубыми деснми свежевыпеченный хлебец, поспешно вскочил, подхвтил лежщую рядом скрипку, примостил ее н костлявом стрческом плече и взмхнул смычком. Плясовя огнем рсплесклсь по корчме, но никто из немногочисленных посетителей и не подумл пройтись гоголем по скрипящим половицм — дй бог в присутствии строго князя-смодур спокойно дожевть и допить, после незметно исчезнуть восвояси!

Рзве что сидевшя в смом дльнем углу женщин средних лет, непривычно смугля и длиннонося для здешних мест, сперв збрбнил пльцми по столу и весело притопнул — но огляделсь и вновь принялсь з брнье жркое, дымящееся в пузтом горшочке.

У ног женщины, ткнувшись носом в ее поношенные, но еще крепкие спожки, лежл здоровенный пегий пес. Првое ухо у пс было оторвно в ккой-то двней дрке, и теперь вместо него нервно подргивл смешной волостый обрубок; зто второе, невредимое ухо незвисимо торчло вверх, словно собке хотелось уловить в рокоте струн что-то свое, очень вжное и неслышимое для посторонних.

Янош Лентовский пододвинул отцу миску с жреными в мсле пирожкми и скучюще огляделся.

Взгляд княжич скользнул по двум зезжим торговцм, вполголос обсуждющим дел купеческие, мимолетно здержлся н услужливо склящемся в никуд слепце-скрипче, оглдил широкий ппетитный зд нгнувшейся з упвшим рушником служнки и нконец уперся в смуглую женщину.

Он поднял глз н молодого Лентовского и улыбнулсь княжичу спокойной приветливой улыбкой.

— Цыгнк? — негромко спросил княжич Янош, обрщясь скорее к смому себе.

Кк ни стрнно, женщин рсслышл его вопрос и отрицтельно покчл головой.

— Тогд кто?

Женщин рзвел рукми и еще рз улыбнулсь, словно это должно было объяснить ее происхождение.

Княжич Янош продолжл рзглядывть стрнную гостью. И одет он был не тк, кк одевлись местные ббы: вместо обилия юбок, нпяленных друг н друг подобно кпустным листьям, и белой рсшитой рубшки с безруквкой, н женщине был мужской черный кзкин, подбитый стриженым мехом, из-под которого выглядывл опять же черня рубх, зпрвлення в короткие кожные штны до колен. И никких укршений, кроме витого брслет н првом зпястье и медной зпонки с тремя короткими цепочкми, зклыввшей рубху у ворот.

«Нет, не цыгнк, — уверился молодой Лентовский. — Те по пуду всяких ццок н себя вешют, эт… Д и не стнет Иошк цыгнок у себя прикрмливть. Ишь, черня! Откуд и взялсь ткя?»

Интерес к женщине тк же быстро угс, кк и возник, после чего княжич зевнул и потянулся к кувшину с вином.

Сейчс отец нсытится, и можно будет спокойно тронуться в путь.

В путь…

Легкие сухие пльцы коснулись шеи Янош. Он недоуменно обернулся — черня женщин стоял совсем рядом, словно в мгновение ок переместившись из-з своего стол к месту княжеской трпезы. Тонкие губы шевельнулись, и женщин произнесл извиняющимся тоном:

— Великодушно прошу простить, вш милость! Оступилсь…

— Пошл вон, — рвнодушно отозвлся молодой Лентовский, нливя вино в деревянную кружку, и вдруг почувствовл, кк у него зчеслись глз. Именно глз, кк если бы от зтылк… нет, от шеи, где коснулись Янош чужие пльцы, протянулись вглубь тоненькие нити-путинки, быстря суетливя плесень, кончикми невидимых волокон войдя изнутри в зрчки, копошсь, нтягивясь, рзрстясь…

Княжич изумленно моргнул — и ощущение исчезло.

Подобно руке опытного крмнник, в последний момент исчезющей из вскрытого кошеля, когд рзиня-хозяин зподозрит нелдное и, округлив рот, уже готов зкричть н весь бзр: «Держи вор!»

О спог Янош умильно терлсь корчемня кошк Бырк, выпршивя кусочек свининки и опсливо поглядывя н дремвшего одноухого пс.

— Ой под горкой, под кустом портит девок черт хвостом, — зорл н всю корчму стрый князь, и скрипч н ходу попытлся подхвтить мелодию. — Будет черту лихо, ой…

Збыв слов рзухбистой песни, которую слышл от егерей н прошлой охоте, Лентовский выруглся и зпустил в скрипч обглоднной костью.

Черня женщин уже отходил от княжеского стол, когд лицо ее внезпно нпряглось, во взгляде, обрщенном к строму князю, вспыхнул шльня безумня ненвисть, зрницей метнувшись под густыми бровями — но женщин резко присел, воровтым движением поглдив мяукнувшую Бырку, и лицо ее почти срзу стло прежним.

Еще миг — и ни ее, ни пегой собки уже не было в корчме.

Иошк, увидев рядом с миской недоеденного жркого серебряный полутлер, решил шум не поднимть и уж тем более не гнться з гостьей; чуть погодя ему стло не до тлеров и женщин, потому что безобиднейшя кошк Бырк рзъяренно зшипел, вспрыгнул н столешницу и оттуд воющим комком кинулсь прямо в лицо строму князю.

И долго потом рсскзывли пстухи Бескид друг другу, кк стрый князь Лентовский стл одноглзым, кк княжич Янош в бешенстве чуть было не зрубил нсмерть корчмря Иошку, и лишь проворство ног спсло последнего, кк горел корчм, подожження гйдукми Лентовского, стрый князь, прижимя к рзодрнной глзнице окроввленный плт, рычл сорвнным голосом:

— Жгите! Все жгите, сукины дети!.. о, пся крев…

О женщине и ее собке не вспомнил никто.

— Не могл я инче, Джош… никк не могл. Ты ведь и см вор, ты должен меня понимть…

Ночь зстл женщину с собкой в пути, но одноухий пес мигом свернул с торной дороги и неспешно зтрусил в лес — женщин спокойно пошл вслед з ним, все дльше углубляясь в густеющий кустрник и петляя меж редких белых стволов берез. Тк слепой идет з ндежным, не рз проверенным поводырем, тк ходят з мтерью или з любовником, тк ходят не рздумывя и не сомневясь.

И действительно: не успело еще окончтельно стемнеть, кк они вышли к пстушьему шлшу — добротному, плотно зстеленному свежими веткми, с выгоревшим кострищем посередине, нд которым н длинной плке, привешенной к двум поперечным жердям, висел зкопченный котел. Женщин знялсь костром, едкий дым вскоре зполнил внутренность шлш, явно собирясь прокоптить незвных постояльцев до конц их дней, пес исчез в лесу, и только изредк светились поблизости его нстороженные глз.

З все это время он не издл ни звук, словно был немым.

Д и женщин молчл с того момент, кк они покинули злосчстную корчму Иошки Мозеля. Молч шл он по дороге, молч плутл меж стволми, молч рзжигл костер и рзбирлсь со скудными припсми, вынутыми из холщовой дорожной сумки с ншитыми поверх полосми дубленой кожи. Пстуший шлш, привыкший к шумным, говорливым людям, горлнящим песни и длеко з полночь пугющим друг друг стршными скзкми, удивленно внимл тишине — и когд легкий ночной дождь, шурш и притоптывя, прошелся по лесу, спугнув тишину, то шлшу стло спокойнее от этих уютно шепчущих звуков.

Листв дрогнул, отдвясь зябкой лске кпель, глубоко в земле грибниц нчл свершть темное тинство рождения гриб, переполошенно зцокл одинокя белк в кроне векового бук, и догорющий костер внутри шлш слбо высветил две прильнувшие друг к другу тени: человечью и нечеловечью.

— Не могл я инче, Джош… никк не могл. Ты ведь и см вор, ты должен меня понимть… Откуд мне было знть, что молодой княжич против отц родного нелдное змышляет? Ты, Джош, тоже не всегд знл, что тщишь — тщил, небось!

Это и были первые слов женщины.

Пес зворочлся, хрипло клокоч горлом.

— Хвтк теряется, Джош, — усмехнулсь женщин, теснее прижимясь к крупному лохмтому телу, и было в ее движении что-то непристойное, не похожее н простое желние добыть побольше тепл. — Помнишь, ты мне говорил: пльцы крмнник нежнее соболиного мех! Помнишь, небось… Неделю, говорил, не поглдишь чужие кошели — н восьмой день и кмень с земли не подберешь, выронишь! А моя хвтк иня, д только и пробовть ее чще приходится. Строг был Смуил-бц, отец мой приемный, тяжко учил, всех выучил; одн я, дур, н рожон из-з тебя поперлсь… спи, Джош, это я тк, поскулить перед сном зхотелось…

Женщин боялсь признться псу, что ей стршно спть. Перед зкрытыми глзми все время вствло суровое лицо отц, Смуил-турк из Шфляр, которого шфлярцы прозвли Смуилом-бцой, что н подгльском нречии знчило «Стрший пстух» или попросту «Пстырь». Призрчный лик хмурился, сдвигя космтые брови, в выпуклых жбьих глзх турк блестел гневный огонь, и почему-то из-з плеч отцовского выглядывло, издевтельски покчивясь, рыжее петушиное перо.

Женщин уже видел однжды злихвтски зломленный берет, н котором серебряной пряжкой было зколото точно ткое же перо.

Если бы он могл молиться, то молилсь бы, чтоб ей не довелось увидеть его во второй рз.

«Прости, бтьк Смуил, — губы женщины беззвучно шевелились, зствляя одноухого пс вздргивть и н миг выныривть из чуткой собчьей дремы, — прости ослушницу… Ведь знл же, помнил, в душе твром выжгл слов твои: „Не воруйте, дети, у дьявол, ибо дьявол берет по прву обмн, но все же по прву; мы просто берем! Опсйтесь многих, но не бойтесь никого — кроме Великого Здрйцы!“[3] Вот и вышло тк, Смуил-бц, что твоя глупя дочь Мрт, бывшя гроз шфлярских мльчишек, бежит теперь испугнной косулей от охотник, и нет ей убежищ н всем белом свете! Ах, Джош, Джош-Молчльник, что ж ты сделл со мной!.. что я см с собой сделл…»

Когд женщин, зовущя себя Мртой, все же зснул, то приснился ей день, когд он впервые понял недозрелым детским умишком, что родилсь воровкой.

В тот день он чуть было не укрл у приемного отц удовольствие от послеобеденной трубки.

А Смуил-бц поймл ее, что говорится, з руку, и потом долго смеялся, рздувя ноздри орлиного нос и топорщ жесткие седые усы.

Дождь бродил вокруг шлш, и Мрт теснее прижимлсь к теплому боку пс, вздргивющего во сне.

Джошу снился ночной лес, гроз и человек, повешенный н собственном поясе, привязнном к потолочной блке зброшенной сторожки.

Джошу снился он см.

Без млого полвек минуло с той пмятной весны, когд стяли снег, и со стороны весело ззеленевшей Мгурской Громды явился в Шфляры незнкомый турок. Впрочем, турком прозвли его сми шфлярцы з длинную, диковинно выгнутую трубку, которя вечно дымилсь у незнкомц в зубх, д еще з внимтельные смоляные глз нвыкте. Темной же мстью и птичьим носом здесь трудно было кого-нибудь удивить — добря половин бескидских мужиков был чернявой и клювстой. Поселился гость в хте столетнего дедушки Кшися, и все три с половиной год, что остлись стрику до приход костлявой, не мог нрдовться одинокий Кшись н своего постояльц, которого перед смертью нзвл сыном. Сми шфлярцы, не шибко жловвшие чужков, тоже н удивление быстро привыкли и к пришельцу, и к его имени Смуил, непривычно звучщему для местного слух — рботл Смуил-турок з троих, н святые обрз крестился испрвно, пил с умом, ругться умел тк, что смые звзятые сквернословы плотней нтягивли брньи шпки н уши и хмыкли в курчвые бороды, девок без нужды не портил, мужние ббы чстенько бегли в лес з ушедшим н охоту Смуилом в отсутствие зконных муженьков, выгнвших стд к Озерм.

Но детей от турк не рождлось, н горячем он не попдлся.

Тк что все были довольны, потому кк по эту сторону Ттр любили иметь в доме хозяйку, которя нрвится другим — рз со мной живет, знчит, и я не из пустобрехов.

Опять же последнюю неделю перед смертью дедушки Кшися, во времен его молодости не рз и не дв выбирвшегося бцой — стршим пстухом, чье слово для прочих глвней отцовского, — Смуил-турок безвылзно сидел в хте, поил стрик трвяными отврми и держл з иссохшую руку, збывя поесть и урывя клочки сн, когд стрик чуточку отпускло. А после похорон впервые отпрвился с шфлярскими пстухми в Косцелец — и те, кто помнил тот двний выпс, говривли, что словно дедушк Кшись встл из гроб и кркющим голосом Смуил-турк отдвл прикзы: дойных овец и коз отпрвить н Крулеву гору, брнов с козлми и ярок с ягнятми — здесь оствить, коров к Озерм, волов согнть в редкий лес нд речкой…

Тк и стл с того дня из Смуил-турк Смуил-бц.

А к неизменной трубке добвилсь в рукх Смуил пстушья чупг — млый топорик н длинном древке, с медными колечкми н конце топорищ. Всякий увжющий себя подгльский пстух умел в тнце прыгть через свою чупгу, ухвтившись рукми з лезвие и з топорище, когд поднимлся пстуший топорик не для збвы, для мужской кроввой потехи, то чстенько приходилось после сколчивть домовины для неудчников.

Тут пончлу косились н Смуил односельчне — что-что, прыгть козлом новый бц был не горзд. Кк-то рз явился в Шфляры Мрдул-рзбойник, знтный овцекрд, о котором говривли, что ему человеку шею свернуть — кк иному высморкться. Явился и двй шутки шутить: дескть, в стром стде новый вожк, холощеный влух шфлярских брнов водит! Слово з слово, встли друг перед другом Смуил с Мрдулой-рзбойничком н зеленом лугу, зметлся неистовый Мрдул вокруг хмурого турк, кк грозовой вихрь вокруг строго утес, плеснул медным звоном Мрдулин чупг… пляшет Мрдул, в рукх у Смуил-бцы уже две чупги: и своя, и рзбойничья. Что сделл, когд успел, кк утес у вихря молнию из пльцев выкрл — не увидели того шфлярцы. Схвтился Мрдул з нож, рвнул из-з пояс и змер н месте, ровно збыл, что с ножом делть собирлся.

— Ты чего мою чупгу держишь? — спршивет у турк.

Незлобно спршивет, скорей удивленно.

— А ты мне ее подрил, — отзывется Смуил-бц. — Только что. Кк побртиму. Прими взмен мою и поклонимся друг другу в пояс.

Когд шфлярцы позже рсскзывли эту небывльщину соседям, то в конце всегд добвляли: хотите верьте, хотите нет, только тем дело и кончилось.

Тк и жил Смуил-бц в Шфлярх. Н четвертый год женился, взял з себя немую Бгнту, овдовевшую еще до его приход в село, и жил с безъязыкой душ в душу. А детей не имел. Не хотел или не мог — но н вторую зиму после свдьбы исчез из Шфляр до середины весны и по возврщении привел с собой мльчонку. Подобрл где-то. Бгнт принял хлопц кк сын родного, Смуил-бц имя приемышу дл — нзвли Яном, пок мленький был, Яносиком звлся. С той поры и пошло: рз в три-четыре зимы исчезл Смуил из Шфляр, скитлся где-то до полугод и возврщлся с приемышем. Когд с мльцом, когд с девкой. И все кк один: лядщенькие, чернявые д востроносенькие. Глчт и глчт, словно родные дети турк — когд охотник Собек бросил кк-то со зл: «Воронье!», тк нзвтр збыл имя родной мтери.

Взпрвду збыл, н трезвую голову. Ему уж кто только не говорил: «Ммшу твою Кристой зовут!», он кивнет, полдня проходит, шепч под нос: «Крист… Крист, ммоньк…», и к вечеру снов ко всем цепляется: «Люди добрые, кк вы мму мою кличете?!»

У смой мтери спршивть стеснялся.

Росли приемные дети Смуил-бцы и немой Бгнты, вырстли, стукнул стршему Яну девятндцтый годок — и ушел Ян из родного дом. Ушел себе и ушел, мло ли с ккой стти человеку жизнь в Шфлярх немилой покзлсь! Ан нет, не тк-то просто: следом з Яном спустя три год покинул село и сестр Янов, крсвиц Терез. Много прней сохло по сттной Терезе, только не выбрл он из них ни единого, жил себе ни богу свечк ни черту кочерг; ткой и ушл восвояси. Вот и повелось с тех пор: спрвит очередной Смуилов приемыш двжды девятый день рождения — откуд только знл Смуил-бц, когд родились его нйденыши?! — и вскоре рсстется с отцовским домом.

Куд уходили, где оседли — не знл никто.

Рзве что, может, кроме строго Смуил. Д этот рзве скжет?! — проще немую Бгнту рзговорить…

И если бы скзл кто шфлярцм, что увжемый всеми Смуил-бц тйно учит своих приемных детей воровскому ремеслу, поскольку см природный вор, и дже не ткой вор, кких мло, ткой, кких и вовсе-то нет н свете — ох, и нмяли бы пстухи болтуну-всезнйке бок!

А зря.

Дорог н Тынец испокон веку считлсь оживленной. Скрипели повозки, зпряженные мелнхолично моргющими волми, время от времени пролетл, покрикивя, спешщий верховой, богомольцы серыми стйкми брели в тынецкий монстырь, пользующийся слвой святого мест; по обочине местные пстухи гнли н проджу блеющих овец, и бродячие монхи блудливо цеплялись к ббм, отпрвившимся с утр н рынок.

Мрт ехл н телеге, почти целиком зствленной дерюжными мешкми с мукой. Мучня пыль пудрой оседл н темных волосх женщины, нбивлсь в рот и в нос, зтрудняя дыхние, но все же это было лучше, чем тщиться пешком. Одноухий Джош рзвлистой рысцой бежл рядом, вывлив розовый язык, и искос поглядывл н првившего волми мельник — тихого крохотного стричк с блгостным выржением н выцветшем от возрст лице, отчего мельник нпоминл зтертые сттуи святых, кких много понствлено зботми окрестных резчиков в церквях Ополья и Тенчин.

С другой стороны телеги шгл сын мельник — низкорослый крепыш с плечми шириной в стол. При виде его медвежьей стти срзу приходило в голову, что мельничих в молодости согрешил с кем-то из ядреных здоровяков-гурлей[4], любивших в свободное от рзбоя время молоть муку н чужих жерновх.

Изредк сын мельник отствл и, деля вид, что попросту глядит по сторонм, по-звериному быстро косился н собку Мрты, зжигя в глзх неприятные зеленые огоньки. См Мрт один рз зметил это, но не придл знчения: мло ли что, может, прня в детстве сельские кобели рвли, вот и не любит собк!

Пегя морд Джош излучл полнейшее рвнодушие ко всему н свете.

— До смого Тыньц с нми поедешь, дочк? — добродушно спросил мельник, поглдив лдошкой вспотевшую н солнце плешь. — Ты думй, то я еще волов у Жбьей Струги поить стну… что ж тебе зря ждть возле колодц-то!

— А где этот колодец? — поинтересовлсь Мрт.

— Д тут рядышком, з сгоревшим явором, где поворот к монстырю… кк подъезжть стнем, услышишь: лягухи тм стрекочут, что твои соловьи!

— Нет, дедушк, тогд я вс ждть не стну. Мне-то кк рз в монстырь и ндо, к ббту Ивоничу.

— К Яну Ивоничу? Божий человек, тких н ншей земле по пльцм перечесть можно… бедных оделяет, к монстырским крестьянм милостив, исповедует чище святого Пвл, чужого грош в жизни не взял…

Мрт невольно улыбнулсь, кк если бы мельник скзл что-то очень смешное, и стрик недовольно зворочлся, зметив крем глз эту улыбку.

— Святой человек ксендз[5] Ян, — еще рз повторил он с нжимом. — Глядишь, вскорости епископом стнет. Люди и тк уже судчт: нстоятель тынецкого монстыря — и не епископ. Не полдил с кем в Риме, что ли? А ты знком с ним, дочк, или кк?

— Немного, — Мрт обеими рукми взбил свои пышные волосы, и белесое облчко мучной пыли зклубилось нд женщиной.

Мельник прицокнул языком — не то волов подгонял, не то удивлялся, что его случйня попутчиц знком с тким угодным Господу человеком, кк Ян Ивонич, нстоятель тынецкого монстыря бенедиктинцев.

Подъезжя к Жбьей Струге, издлек киввшей им колодезным журвлем, Мрт дже не услышл, скорей почуял хриплое ворчние Джош. Не успев ничего сообрзить, он метнулсь с телеги н землю и мертвой хвткой вцепилсь в густую шерсть пс з мгновение до того, кк одноухий чуть было не помчлся вперед, к колодцу.

— Что с тобой, Джош?! — Мрт понимл, что долго ей собку не удержть, д и вообще Джош-Молчльник был не из тех, кого может удержть женщин.

З что в свое время и поплтился.

Пес упрямо тянул ее к колодцу.

Продолжя одной рукой придерживть собку, Мрт дошл до поворот и увидел Жбью Стругу.

Неподлеку от бревенчтого сруб, огрждвшего колодец, к рскидистой яблоне прижлся спиной молодой цыгн, скорее цыгненок, выствив перед собой кривой нож.

— Не подходи! — подстреленной рысью шипел прнишк, яростно сверкя глзми, и ярко-ля рубх его плменел н ветру. — Клянусь ммой, зрежу! Не подходи!..

Вокруг толстой ветви яблони был плотно обмотн кожный повод коня — крсвц гнедого, зседлнного н удивление стрым и поношенным деревянным седлом, н ккое не сядет ни один увжющий себя всдник, тем более природный цыгн.

Конь нервничл, мотл головой и фыркл.

Цыгн лениво, с неторопливым спокойствием людей, умеющих убивть, окружло пятеро мужиков. Двое держли короткие, с толстым обухом топоры, более удобные для рботы, чем легкие пстушьи чупги; третий доствл из ножен свой нож, в отличие от цыгнского широкий и прямой, четвертый тряпицей нскоро перевязывл пятому рссеченную руку. Видимо, цыгненок уже успел рсстрться. По лицм мужиков ясно было видно, что жить мльчишке остется считнные минуты. Просто никому не хотелось лезть первым и зря кроввиться.

Джош рычл, склясь стршной пстью, и тянул Мрту вперед.

— Это цыгн, — успокивюще бросил женщин псу. — Конокрд. Ты же никогд не связывлся с конокрдми, Молчльник! Д что ты, в смом деле, ведь посекут топорми — и его, и нс с тобою!

Пес не слышл.

— Не возьму я их, Джош, — чуть не плкл Мрт, из последних сил держ пс. — См знешь, ндорвлсь я с тобой, много не вынесу… и устл с дороги. С княжичем — это ведь тк, збв одн был, кк тебе у деревенского дурня яблоко с воз снять… д стой ты! Черт с тобой, Джош…

Н последних словх Мрт поспешно зхлопнул рот, нскоро огляделсь по сторонм и, отпустив собку, пошл к мужикм и конокрду.

Джош беззвучно ступл следом.

— З что прня губите, люди добрые? — спросил Мрт, подойдя к рненому.

— Коня свел, пдлюк! — ответил тот влстным голосом, по которому срзу можно было признть сельского войт. — Я-то думл — все, сгинул жеребец, уведут в Силезию или з Дунй, и пиши пропло… не успели увести, племя египетское!

— Не подходи! — безндежно вскрикнул цыгненок. — Ай, не подходи, жизни лишу!

Мрт протянул руку и легко коснулсь предплечья рненого, чуть выше нспех змотнного тряпицей порез. Человек встрепенулся, хотя порез был пустяковый, и дже здень его Мрт, боли особой не причинил бы, потом чсто-чсто зморгл, словно ему в глз попл соринк, помотл кудлтой головой и недоумевюще уствился н своих спутников.

— Эй, мужики! — крикнул он. — Погодьте! А з что мы цыгн этого рубить собрлись?!

Ближйший облдтель топор — коренстый угрюмый бородч — повернулся и вырзительно постучл себя обухом по лбу. Првд, лоб у него дже н первый взгляд был ткой, что можно было стукнуть и посильнее — если топор не жлко.

— Сдурел, Сблик?! Он же коня у тебя свел!

— Коня?!

— Ну д! Твоего гнедого! Д ты что, ослеп — вот же твой жеребец стоит!

— Это не мой жеребец! — с уверенностью зявил рненный Сблик.

— Не твой?

— Не мой. Сроду у меня гнедых не водилось.

— Тк ты ж см зорл, кк мы к Струге подъехли: держите, бртья, конокрд чертов, вржью силу! Я и приметил — вроде бы знкомый гнедой под цыгном грцует! Еще обрдовлся — спешился кучерявый, коня поить стл, то ушел бы верхми!..

— Не мой конь, — Сблик отвернулся и стл перевязывть пострдвшую руку зново, ловко помогя здоровой руке зубми. — Сроду не водилось у меня гнедых. Не люблю.

— Тогд з что мы цыгн рубим?!

— Не зню. Может, он в твое ведро плюнул.

Бородч сунул топор з пояс и врзвлочку подошел к Сблику. Постоял, глядя н того с явным желнием дть рненому по уху, после звучно высморклся Сблику под ноги и двинулся к колодцу.

Остльные, пожимя плечми, потянулись з ним.

Мрт проводил их устлым взглядом и нпрвилсь к цыгненку.

— Не подходи, — цыгненок сунул ей в лицо нож, чуть не порезв губу, и теснее прижлся спиной к яблоне. — Убью!

Мрт не ответил.

— Не подходи! — еще рз взвизгнул прнишк и зплкл, сдясь н землю.

Джош облизл цыгненку мокрые щеки и лег рядом, покусывя стебельки трвы.

— Мотл бы ты отсюд, — Мрт отерл пот со лб и понял, что испуглсь — дико, смертно испуглсь, просто рньше не успел это зметить, и зметил, тк не пустил в сердце.

Кинулся бы Джош-сумсброд н мужиков, лег бы под топорми з дурость свою неуемную…

— Друц, — збормотл цыгненок, уствясь в землю. — Зовут меня Друц!.. я для тебя, госпож, я з тебя… нш тбор в Силезию третьего дня ушел, тм ярмрк знтня, я не успел!.. здержлся я тут… хочешь, госпож, вынь мою душу, топчи ее, дви кблукми — блгодрить стну, в ножки поклонюсь! Хочешь?!

Золотя серьг в его левом ухе кчлсь, игря солнечными зйчикми.

— Дурк ты, Друц-конокрд, — устло отозвлсь Мрт, вздрогнув при словх Друц о душе. — Прыгй-к лучше в седло и гони к своим в Силезию. Опомнятся мужики — ни я, ни Господь Бог тебя с их топоров не снимут. Понял? А гнедого твоего Бовуром звть — тк и зпомни, потому что н другое имя он не откликнется. И не ндо н меня глзеть, рот рзинув, я тебе не икон Божьей Мтери… ну, скчи!

…Стричок-мельник, тк и не выпрягший волов из своей телеги, от кря дороги нблюдл з происходящим. Когд пыль взвилсь з цыгном Друцем, прилипшим к спине крденого жеребц, мельник покчл головой и здумчиво оттопырил нижнюю губу.

— А не т ли это бб, о которой двеч ночью нм Петушиное Перо скзывл? — спросил он у смого себя.

И см себе ответил:

— Может, и т. А спешить все рвно не ндо…

— Ккя бб? — поинтересовлся его могучий сын, исподлобья поглядывя н припвшего к ведру одноухого пс.

— А т, что у черт купленную душу из-под нос увел. Кк цыгн коня из чужой конюшни.

Мельник еще рз покчл головой, улыбнулся тихой бесхитростной улыбочкой и повторил:

— А спешить все рвно не ндо…

Стены тынецкого монстыря, сложенные из тщтельно пригннных друг к другу глыб тесного кмня, выросли перед Мртой и Джошем кк из-под земли. Вот еще только что был лес, тропинк петлял меж здумчивыми сумрчными вязми и древними дубми, не позволявшими видеть ничего дльше ближйших стволов — и вдруг лес кк-то срзу кончился, словно обрезнный гигнтским ножом, нд головми уже нвисют отвесные монстырские стены, больше смхивющие н крепостные. Тынецкий монстырь в смутные времен и впрямь чстенько служил крепостью, причем стены, н которые сейчс с искренним блгоговением смотрели Мрт и Джош, ни рзу не были взяты неприятелем. То ли Господь хрнил святых отцов и укрывшихся у них мирян, то ли зковнный в кмень оплот веры просто окзлся не по зубм нпдющим. Впрочем, одно другому не помех, и дже ноборот…

Вблизи, когд путники окзлись перед мссивными, оковнными железом воротми монстыря, ощущение двящей н плечи огромной мссы сурового кмня только усилилось. И, стрясь рзвеять это гнетущее впечтление, усугубляемое црившей вокруг тишиной, Мрт решительно и громко трижды удрил в ворот привешенным снружи чугунным кольцом.

Некоторое время ничего не происходило. Потом по ту сторону ворот послышлись неспешно приближющиеся шги, и в левой створке со скрипом отворилось небольшое окошечко. Спустя мгновение в нем возникл остронося физиономия монх-привртник, сверлившего Мрту подозрительным взглядом.

— Кто ткя? — неприветливо осведомился монх. — Зчем явилсь?

— Мрт Ивонич я, сестр нстоятеля вшего, — скромно потупил глз Мрт. — Совет пришл спросить у святого отц, брт моего в миру.

— Сестр? — в скрипучем голосе монх звучло подозрение, готовое перейти в уверенность. — Что-то не припомню я, чтоб у ббт Ян сестры водились!

— А ты у него смого спроси, отче, — кротко улыбнулсь Мрт, проводя лдонью по глдкому дереву ворот и кк бы случйно здев при этом торчвший из окошк длинный моншеский нос.

Привртник отштнулся, хотел было выругться, но вдруг зстыл н месте, словно пытясь что-то вспомнить. Тк и не вспомнив, обреченно мхнул рукой и нчл вытскивть из петель тяжелый зсов.

— Входи, сестр, — виновто пробормотл он, впускя Мрту и юркнувшего следом одноухого пс. — Для тех, кто просит у нс совет и утешения, двери нши всегд открыты. Сейчс схожу, доложу отцу нстоятелю…

Являвшихся к нему мирян нстоятель тынецкого монстыря ксендз Ян Ивонич предпочитл принимть не в исповедльне и не в ббтских покоях, в узкой келье, где кроме жесткой лежнки, грубой деревянной скмьи и низкого стол из некршеных дубовых досок, ничего не было.

З исключением рспятия н стене, рзумеется.

Здесь отец Ян молился в одиночестве, здесь же выслушивл исповеди родовитых шляхтичей и шляхтянок, претендующих н особое внимние ббт, отпускл грехи, двл советы, после которых многие уходили с облегченным сердцем, кое-кто и вскоре принимл постриг. Знли бы эти люди, что н смом деле происходило в то неуловимое мгновение, когд бремя грехов спдло с их души, или когд вжное решение, еще минуту нзд рождвшее бурю сомнений, вдруг окзывлось простым и единственно возможным! Но люди покидли монстырь, ббт оствлся, и все шло своим чередом.

Отц Ян многие считли святым. И хотя прижизнення кнонизция ему не грозил — дже святой Стнислв Костк сподобился приобщения к лику лишь после того, кк отдл Богу душу — тем не менее тынецкие отцы-бенедиктинцы и священнослужители соседних монстырей были твердо уверены, что уж епископский-то сн не минует ксендз Ивонич, причем в смое ближйшее время.

И только см отец Ян, Яносик Ивонич, стрший из приемных детей Смуил-бцы, знл истинную цену своей святости.

Кроткий ббт был вором.

Сонмы греховных мыслей и вожделений, сомнений и стрхов, укрденных из голов исповедующихся и просящих совет мирян терзли его. Люди уходили просветленными и очистившимися, чувствуя в себе Блгодть Божью, люди нзывли отц Ян святым — он оствлся один н один с их гордыней, любострстием и чревоугодием, все чще не выдерживя, срывясь и долго потом змливя собственные — по сути чужие — прегрешения… Когд молодой Яносик стновился послушником, зтем принимл постриг и двл обеты, он и предствить не мог, с чем ему придется столкнуться в стенх монстыря, этой обители веры и блгочестия! Д будь он действительно святым — никогд бы не достичь Яну Ивоничу не то что епископского сн, но и должности нстоятеля, в которой он сейчс пребывл. Свято место пусто не бывет, желющих н него предостточно. И плетутся в стенх монстырей интриги не хуже, чем в королевских дворцх и княжеских змкх; редко, очень редко пускют в ход святые отцы яд и клинок, зто клевет и нветы ядовитее иной отрвы и острее бултного нож. Будь ты хоть трижды блженным бессребреником — епископом до смой смерти не стнешь, ибо нйдутся угодники похитрее, попроворнее тебя!

Все это ксендз Ян понял быстро. А поняв — принялся з дело. Смуил-бц мог гордиться стршим сыном: не рз кто-нибудь из отцов-бенедиктинцев внезпно збывл, о чем хотел донести тогдшнему ббту, или прилюдно спотыклся посреди молитвы, зпмятовв слов, годми беспрепятственно слетвшие с язык; то и см престрелый нстоятель нчинл вдруг ни с того ни с сего блговолеть к молодому монху, которого еще недвно считл юным выскочкой, метившим н его место (и совершенно првильно считл!)…

День з днем, год з годом укрденные во имя блгой цели черные думы, корыстные помыслы, звисть, тщеслвие, доносы и интриги скользкой плесенью оседли в душе брт (позже — отц) Ян, и время от времени Ивонич нчинл здыхться, тонуть в этой мерзости, не отличя врожденного от крденого. Тогд он н несколько недель исчезл из монстыря — якобы по делм святой ктолической церкви — в потйном месте сменял свое одеяние н мирское и удрялся во все тяжкие, ныряя с головой в пучину пьянств, чревоугодия, кутеж и проджной любви, двя выход нкопившимся в нем чужим стрстям и желниям.

Это случлось нечсто — лишь тогд, когд клдовя его души окзывлсь переполнен той дрянью, которую отец Ян выносил из чужих душ. Для блг других — и рди собственной выгоды. Всяко бывло, и до сих пор мучился сороклетний ббт Ян, считвшийся святым, стршным вопросом: блго творит он или зло? Угодно ли Богу то, что он делет, или уже ждет его в ду Стн, рдостно потиря руки в предвкушении?..

Ответ нстоятель не ншел до сих пор.

Присев н крй узкого моншеского лож, Мрт молч нблюдл, кк отец Ян не торопясь устривется н скмье нпротив нее. Строгое бледное лицо ббт с высоким лбом и обильно усыпвшей виски сединой действительно нпоминло лик святого, и Мрт подумл, что Яносику весьм пошел бы светящийся нимб вокруг головы. Н ббте был беля длиннополя риз с пелериной, ккую носили все бенедиктинцы, но, дже не зня, кто он, Мрт никогд бы не спутл Ян с рядовым монхом из орден св.Бенедикт или любого другого.

— Ну, здрвствуй, сестр, — негромко скзл ббт и посмотрел ей прямо в глз.

— Здрвствуй… святой отец, — чуть улыбнулсь Мрт.

Улыбк вышл печльной и едв ли не вымученной.

— Двно мы не виделись с тобой, Мрт. И поэтому я не верю, что ты случйно появилсь здесь. Рсскзывй.

— Не зню дже, с чего нчть, Ян…

— С нчл, Мрт, с нчл. Слыхл, небось, что в нчле было Слово?

— С нчл? Я нрушил одну из нших Зповедей, Яносик.

— Ккую же? — тонкие брови ббт еле зметно приподнялись, но н лице при этом не дрогнул ни один мускул.

— Я встл н пути у Великого Здрйцы.

Н этот рз Ян не смог скрыть своего волнения.

— Ты рискнул помериться силми с Нечистым?!

— Д.

— И… что же?

— Я укрл у него душу. Душу, купленную им; душу, которя приндлежл ему по Прву. И с тех пор он ищет меня. Меня — и того, в ком отныне живет приндлежщя ему душ.

После этих слов женщины в келье повисл долгя звенящя тишин — лишь когд снружи донесся приглушенный звук колокол, отец Ян очнулся и тыльной стороной лдони вытер вспотевший лоб.

— Но это невозможно! То, что ты рсскзывешь — это дже не ересь! Это чушь! Этого не может быть соглсно догмтов церкви; этого не может быть с позиций здрвого смысл; если у тебя нелды с церковью и здрвым смыслом — этого не может быть, потому что тк учил нс нш приемный отец Смуил! У тебя попросту не хвтило бы сил вынести нружу целую душу — если предположить, что вообще можно укрсть погибшую душу у дьявол!..

— Этого не может быть. Но это было. Мне действительно не хвтило сил, брт мой Ян, и я серьезно ндорвлсь во время кржи. Сейчс я не в состоянии укрсть ничего большего, чем лежщие н смой поверхности мелочи, но тогд… тогд у меня не было другого выход, — просто ответил Мрт.

— И ты хочешь, чтобы я помог тебе? Помог против Великого Здрйцы?

— Когд я зблудилсь в Кривом лесу, именно ты, Яносик, ншел меня и привел домой. Когд ты дрлся с шфлярскими мльчишкми, я приклдывл к твоим ссдинм подорожник. Теперь ты ббт, многие считют тебя святым, хоть это, нверное, и не тк. И ты — нш. К кому мне было еще идти? Отец стр… Если мне не поможешь ты, то больше не поможет никто.

— Но я не зню, чем тебе помочь! Рзве что предложить уехть в Рим или постричься в монхини… вместе с тем, кто носит укрденную тобой душу. Мрт, я сделю все, что смогу — хотя и сомневюсь, что кто-либо из людей способен помочь тебе, дже Его Святейшество. Но для нчл я должен хотя бы узнть, кк это произошло!

— Хорошо, отец Ян. Я все тебе рсскжу. Ты принимл много исповедей — прими и эту.

2

Бронесс Лур Айсендорф, супруг Вильгельм фон Айсендорф, чертовски нрвилсь мужчинм. Этого отрицть не мог никто, и см бронесс прекрсно это знл; к тому же Лур был неглуп — редкое сочетние! — и вертел мужем, кк хотел, н словх во всем соглшясь с суровым броном. Но людей, кк првило, обуревют желния, лишь рзрстющиеся по мере их удовлетворения, и в первую очередь это относится к крсивым женщинм. Лур Айсендорф был нтурой исключительно стрстной и любвеобильной, пылких чувств ее с лихвой хвтло помимо муж еще н двух-трех достойных квлеров, которых бронесс чстенько менял. Что, естественно, не могло укрыться от охочего до сплетен венского свет. Впрочем, рсскзывть о похождениях гулящей Луры ее зконному супругу опслись, зня вспыльчивый хрктер брон и его репутцию зписного дуэлянт. Тк что некоторое время после свдьбы брон пребывл в счстливом неведении относительно «причуд» своей супруги, бронесс, уверовв в собственную безнкзнность, окончтельно потерял чувство меры и пустилсь во все тяжкие, нередко уединяясь с очередным избрнником в укромной комнте прямо во время бл или прием.

Долго тк продолжться не могло по вполне понятным причинм, и во время одного из приемов в Хофбурге все открылось. Брон был вне себя, поздно спохвтившяся бронесс — в ужсе от предстоящего, нездчливый любовник — в преддверии ндвигющейся дуэли, гости — в предвкушении грндиозного скндл… Но н людях фон Айсендорф, последний отпрыск слвного род, ншел в себе силы сдержться, решив дом дть волю прведному гневу. Они с бронессой уже нпрвлялись к выходу, когд ккя-то случйно окзвшяся н приеме девиц — судя по одежде и мнерм, дочь провинцильного и не слишком богтого дворянин — шепнул н ухо проходившей мимо бронессе: «Не беспокойтесь, вш милость, вш муж уже все збыл. Но впредь умоляю — будьте осторожнее…» От Луры не укрылось, что девиц невзнчй коснулсь руки Вильгельм — и брон вдруг зпнулся в дверях, удивленно посмотрел н супругу, оглянулся н покидемый ими зл; зтем, похоже, собрлся вернуться, но передумл — и супруги Айсендорф отбыли в своей крете.

К великому изумлению и рдости бронессы, дом муж был с ней лсков и ничего не помнил о случившемся н приеме. Слов девицы полностью подтвердились.

Поэтому когд н очередном блу Лур увидел мелькнувшее среди гостей смуглое лицо, зпомнившееся ей в связи с пмятным случем, он тут же нпрвилсь к спсительнице. К концу бл Лур души не чял в Мрте, и последняя н следующий же день переехл в поместье Айсендорфов, сделвшись в одночсье компньонкой и доверенной подругой бронессы. Возникшие пончлу сомнения в происхождении Мрты, скзвшейся млдшей дочерью зхудлого силезского шляхтич, кк-то сми собой улетучились, рвно кк и недоумение по поводу того, почему это девушк из хорошей семьи путешествует одн, без сопровождющих; брон, пытвшийся что-то возрзить жене, вскоре мхнул рукой н ее очередную прихоть — и молодя Мрт прочно обосновлсь в имении Айсендорфов.

Ндо скзть, что бронесс, при всем своем рсположении к новой компньонке, немного побивлсь Мрту, хотя не признвлсь в этом дже смой себе. Не дром же рзъяренный Вильгельм фон Айсендорф, прознвший об очередном ромне своей супруги, в присутствии Мрты мигом стновился кротким, кк ягненок, мгновенно збывя кк о своей недвней ярости, тк и о ее причине, спеш извиниться перед бронессой з то, что ворвлся к ней столь нелепым обрзом, сгоряч и непонятно зчем!

«Ведьм!» — думл временми Лур о своей компньонке, и гнев, мельквший в глзх Мрты в моменты усмирения брон, только способствовл укреплению бронессы в этом мнении.

Но бронесс был женщиной решительной и не слишком нбожной, и ведьм, которя верно служит ей, Луре, испрвно отводя от нее гнев муж, бронессу более чем устривл.

Тк что Мрт регулярно получл в подрок новые плтья, иногд — и жемчужное ожерелье, пользовлсь полной свободой и не слишком обременял себя ккими бы то ни было обязнностями, попросту сопровождя супругов Айсендорф н все блы и звные вечер. Быстро освоившись в высшем венском свете, с легкостью перенимя или воруя ристокртические мнеры, он без особых сложностей нучилсь носить любые нряды с достоинством королевы, вести светские беседы и быть в курсе всех сплетен (ну, кк рз это для подгльской воровки окзлось легче всего!). О ткой жизни приемня дочь Смуил-бцы из Шфляр могл только мечтть. И Мрт с головой окунулсь в сверкющий водоворот блов, крнвлов, чопорных выездов и тйных стрстей, кипевших з фсдом внешней респектбельности и блгопристойности.

Зня скромные достоинств своей внешности, еще более тускнеющие рядом с ослепительной бронессой Айсендорф, Мрт был удивлен, когд и вокруг нее нчли увивться молодые люди, в том числе и один виконт. Выгодно выскочить змуж было весьм змнчиво, но Мрт с этим не спешил, д и молодых людей интересовл пок что отнюдь не свдьб. Блгосклонно принимя ухживния и дорогостоящие знки внимния, Мрт предусмотрительно держл своих квлеров н рсстоянии, периодически извлекя из голов слишком рьяных зрнее зготовленную фрзу или пмять о вчершнем рзговоре — и квлеры смущлись, крснели и н время оствляли Мрту в покое.

Женить н себе одного из этих смоуверенных хлыщей Мрт могл без труд, но обрз жизни бронессы Айсендорф ее отнюдь не вдохновлял, д и никто из ухжеров не нрвился Мрте нстолько, чтобы решиться связть с ним свою дльнейшую жизнь.

Кк чсто бывет, все решил случй; и случй этот звлся Джозефом Воложем.

Джозеф Волож был крмнником. Ловким, удчливым, веселым — но крмнником. Из тех, кому тесно в собственной шкуре, кто походя укрдет увесистый кошелек, нбитый золотом, не збыв вместо него подсунуть рзине-влдельцу столь же увесистый кмень, звернутый в плток, который пострдвший с изумлением и негодовнием обнружит, лишь придя домой; из тех, кто половину добычи легкомысленно рздст нищим пропойцм, н остльное щедро угостит своих приятелей — к утру вновь остнется ни с чем и, весело нсвистывя, отпрвится н промысел.

Воровть Джозеф предпочитл у богтых. О, отнюдь не потому, что совесть не позволял ему обкрдывть бедных — если нужд припечет, то очень дже позволял! Поклдистую совесть в днном случе зменял простой и верный рсчет: у богтых людей денег больше. Знчит, укрв один рз, можно безбедно жить некоторое время, прежде чем придется снов прибегнуть к своему ремеслу. А если щипть кошели слишком чсто, д еще в одном и том же городе — возрстет риск попсться. Джозеф не хотел уезжть. Вен ему нрвилсь. Он с удовольствием ходил в оперу — и не только «рботть» — он любовлся венской рхитектурой, ему были по душе здешние трктиры и здешние женщины…

Джозеф жил в Вене уже больше год и нмеревлся пожить еще — сколько сможет.

Но Джозеф был крмнником. Всего лишь крмнником. И очень скоро выяснил, что крмнники с точки зрения венского «дн» — отнюдь не смый привилегировнный слой воровской гильдии.

В Вене испокон веку ценились домушники. Именно они считлись здесь воровской элитой, хотя Джозеф тк и не смог понять — почему? Ткое положение вещей здевло его профессионльную гордость, и кк-то рз Джозеф сгоряч бросил своеобрзный вызов Арчибльду Шврцу по кличке Грыж

— призннному вторитету среди венских домушников.

— А слбо кошелек срезть, Грыж?! По особнячкм-то, особенно когд хозяев дом нету, прислуг по кбкм гуляет, всякий шстть сумеет!

Кк ни стрнно, Грыж не обиделся, не стл хвтться з нож, всего лишь нехорошо усмехнулся в пышные прокуренные усы.

— Отчего же, приятель? И по домм шстть несложно; и кошель у рззявы смстырить не бог весть ккое искусство! Срезл, рспотрошил его з углом, пересчитл скудное звонилово, поплкл нд судьбой своей горемычной — и просдил все з вечерок! Что, не тк?! В особнячке-то подломленном одним кошелем не обойдется!

— В ином кошельке добр поболе, чем в твоем доме! — в тон Арчибльду возрзил Джозеф, з свой длинный язык носивший в воровской среде кличку Джош-Молчльник. — А пльчики крмнник, дружище Шврц, это тебе не твоя тупя отмычк!

— Знчит, договорились, — еще рз усмехнулся Грыж, допивя пиво. — Я кошелек срезю — ты дом чистишь. Об чисто рботем, в полную силу. И посмотрим, кто в чужом ремесле больше смыслит и добычу ценней принесет. Три дня сроку.

— Дом? — опешил Джош-Молчльник, не ожидвший ткого оборот дел. — Я?!

— Дом, — весело подтвердил Грыж, и всякий, хорошо знющий Арчибльд Шврц, понял бы, что шутки кончились. — И именно ты. А ты кк думл, трепч?! Ты мне, понимешь, по чести моей воровской ногми топчешься, я

— сопли утри и слушй?! Нет уж, голубь злетный — бш н бш. Ну, кто проигрет — тот в этом же трктире н четвертый день при всех нших под стол злзит и публично отливется: дескть, сбрехл, кк собк, и прощения прошу. Ну кк, соглсен?!

В хитрых глзх Молчльник-Джош зжглись шльные искорки.

— Соглсен! Через три дня здесь, — и он протянул руку Арчибльду Шврцу.

— Смотри, пупок не ндорви! — нсмешливо бросил Грыж в спину Джозефу, когд тот выходил из трктир.

Богтую усдьбу н окрине Вены Джозеф присмотрел еще в первый день отпущенного ему срок. Мссивня чугуння огрд с золочеными львми н верхушкх полировнных грнитных столбиков, широкие узорчтые ворот, посыпнные крупным грвием идельно прямые дорожки, рссекющие нчинвшийся з огрдой прк н првильные четырехугольники, ухоженные клумбы с яркими цветми — и трехэтжный дом со стрельчтыми окнми и колоннми у вход, множеством флигелей и пристроек, с двумя конюшнями…

Здесь явно было чем поживиться и утереть нос смодовольному Грыже.

Без особого труд пробрвшись н чердк особняк победнее, рсположенного кк рз нпротив зинтересоввшей его усдьбы, Джош-Молчльник извлек предусмотрительно купленную утром подзорную трубу и, устроившись поудобнее у слухового окн, знялся нблюдением.

До ужин он успел выяснить, где нходятся кухня и помещения для слуг, достточно точно определил месторсположение черного ход (хотя см дверь был ему не видн) — и решив, что для нчл достточно, отпрвился подкреплять свои силы добрым сткном вин и изрядной порцией столь любимого им брньего жркого.

Подходящий трктир ншелся неподлеку, и тут Джозефу неожиднно улыбнулсь удч: в одном из посетителей он безошибочно признл виденного утром сдовник из выбрнного для покзтельного грбеж поместья.

Сдовник, рыжеволосый крепыш со здоровым румянцем н щекх и крупной родинкой под левым глзом, отчего кзлось, что он все время щурится и хитро подмигивет, с пользой проводил время: перед ним н столе стояли дв здоровенных кувшин с вином, один из которых был уже нполовину пуст.

Излишне уточнять, з ккой именно стол поспешил присесть Джош-Молчльник.

Сдовник поплся не слишком рзговорчивый, д и открыто приствть к нему с вопросми было опсно, но когд во втором из кувшинов покзлось дно, язык у сдовник нконец рзвязлся. Тк что вскоре Джозеф узнл и о скндльных похождениях Луры Айсендорф, и о ее стрнной компньонке Мрте, жившей в поместье уже не первый год, и о необъяснимой збывчивости смого брон — но только тс-с-с, кто ж будет господину нпоминть, д еще о ТАКОМ!.. себе дороже…

Особенно зинтересовло Джош упоминние о коллекции стринных вз со всех концов свет, которую собрл еще покойный отец брон Вильгельм. Впрочем, о взх сдовник упомянул мимоходом и, потребовв еще вин для себя и для своего нового друг, нчл зплетющимся языком рсскзывть Джозефу о хитростях подрезки яблонь, времени высдки роз и прочих премудростях сдовничьего ремесл. Джош терпеливо слушл, понимюще кивл и время от времени пытлся вернуть рзговор в интересующее его русло, но это ему никк не удвлось — сдовник прочно сел н любимого коньк, и свернуть его мысли из нктнной колеи не предствлялось возможным.

Нконец сдовник — которого, кк под конец их содержтельной беседы выяснил Джозеф, звли Альбертом, — решил, что пор идти домой. Но тут стло очевидным, что н ногх Альберт стоит весьм нетвердо, передвигться может, лишь держсь з что-нибудь, лучше — з кого-нибудь. Естественно, этим «кем-нибудь» с рдостью вызвлся быть его новый друг Джозеф. Блго и идти до поместья было — всего ничего.

— Н-нет, через в-ворот м-мы не пойдем! — зявил пьяный, но явно опытный в похождениях подобного род Альберт. — Тут есть кх-кхлитк, тк я через н-нее звсегд, когд это… кк сейчс… — и он плевком укзл Джошу, куд его следует тщить.

Клитк окзлсь зперт н хлипкую щеколду, которую несложно было открыть с любой стороны, и дже не скрипнул, когд кчнувшийся Альберт нвлился н нее всем своим грузным телом. Видимо, слуги, после очередной попойки нередко возврщвшиеся в поместье этим путем, испрвно смзывли петли.

— А собки нс не порвут? — с беспокойством поинтересовлся Джозеф.

— Не-! — уверенно мотнул головой Альберт. — Их мйн либер Гельмут з восточным флигелем д-держит, где конюшни. И н привязи. Чтоб, знчит, ни гугу… Когд м-мы, кк сегодня…

Джозеф проводил сдовник до дверей пристройки, служившей Альберту жильем, подождл снружи, пок тот зхрпит, и быстро огляделся.

Лун светил ярко, и Джош почти срзу рзглядел дверь черного ход, рсположение которой устновил еще днем, нблюдя з перемещениями слуг. Бесшумно скользнув в тень нвисвшего нд ним дом, Джозеф тронул холодную бронзовую ручку и легонько потянул ее н себя. Дверь слегк поддлсь, но окончтельно открывться не зхотел.

«Крючок. Изнутри, — догдлся Джош-Молчльник. — Ножом поддеть — и всех дел. А змк или нет, или им не пользуются. Ну, Грыж…»

Он довольно усмехнулся и нпрвился к клитке. Был немлый соблзн збрться в дом прямо сейчс, но Джозеф двно уже не был новичком.

Торопливость — удел дурков.

Еще один день Джош потртил н изучение рспорядк дня в доме, вечером, нблюдя з освещенными окнми, пытлся определить: в ккой из комнт может нходиться зинтересоввшя его коллекция? Джозефу кзлось, что это ему почти удлось; во всяком случе, нужня комнт рсполглсь явно в северном крыле дом и, скорее всего, н втором этже. Для себя Джош отметил несколько подходящих окон и прикинул, куд ему ндо будет двигться.

Большего з столь короткое время узнть было невозможно, и Джозеф решил положиться н удчу и собственную ловкость. Вряд ли спящий дом обчистить сложнее, чем крмны прохожего.

Клитк, кк и в прошлый рз, открылсь без скрип, и Джош неслышной тенью скользнул к черному ходу. У смой двери змер, прислушлся. Все было спокойно, ночь стоял прозрчня и тихя, кк скромно потупившя глз невест у лтря, втйне ждущя, когд остнется с женихом недине, и тот нконец сможет взять ее.

Пришедшее н ум срвнение очень понрвилось Молчльнику. Он глубоко вздохнул, одним движением извлек легко выскользнувший из рукв узкий нож, ккуртно подцепил им крючок и, не вынимя лезвия из щели, тихонько повел руку вниз — чтобы крючок не звякнул.

Не звякнул.

Дверь чуть слышно скрипнул, открывясь, и Джош плвно прикрыл ее з собой. Постоял немного, привыкя к темноте. Он прихвтил с собой потйную лмпу, но пользовться ею без особой нужды не хотел. Нщупл откинутый крючок и бесшумно поствил его н место — если кто-нибудь вздумет среди ночи проверить зпоры, то ничего не зподозрит.

Лестницу он успел мельком рзглядеть, еще когд открывл дверь, и теперь нпрвился к ней, при кждом шге ощупывя пол впереди ногой в мягком змшевом споге.

Вот и ступеньки.

Вверх.

Площдк. Промежуточня. Еще вверх.

Второй этж.

Теперь — нпрво.

Ручк следующей двери с негромким щелчком поддлсь, и Джош окзлся в огромном коридоре. Здесь было знчительно светлее — из высоких стрельчтых окон пдл призрчный лунный свет, после чернильной темноты лестницы покзвшийся Джошу едв ли не ослепительным.

Он быстро прошел в конец коридор, миновв несколько боковых нфилд, ведущих в покои брон, бронессы и той стрнной компньонки, о которой упоминл Альберт.

Интересующя его дверь тоже поддлсь легко; здесь снов было темно, и лишь узенькя полоск лунного свет выбивлсь из-под здернутой шторы.

«Если коллекция тут, то в ткой темени недолго и рзгрохть половину, зодно и весь дом перебудить!» — с тревогой подумл Джош-Молчльник, но зжечь лмпу все же не решился. Вместо этого он ощупью двинулся к окну, нмеревясь рздвинуть шторы и воспользовться естественным освещением, которого ему нверняк будет вполне достточно.

Неожиднно рук его нткнулсь н что-то глдкое и выпуклое; предмет кчнулся, но Джош в последний момент успел подхвтить его и поствить н место. Вз! — дошло до вор, и он с двойным облегчением перевел дух: во-первых, его рсчеты полностью подтвердились, во-вторых, он прекрсно предствлял, ккого грохот только что чудом избежл. Подождв, пок сердце в груди успокоится, Джозеф блгополучно добрлся до окн и отодвинул штору. Поток лунного свет хлынул внутрь мгновенно преобрзившейся комнты, и Джош удовлетворенно повернулся, желя осмотреть поле предстоящей «рботы».

Но не огромные взы китйского фрфор, не серебряные турецкие кувшины с лебедиными шеями и не минитюрные золотые взочки рботы итльянских мстеров первыми бросились ему в глз.

У двери стоял смугля черноволося девушк в полупрозрчном пеньюре и с легкой усмешкой нблюдл з ним.

Сомнений не было — перед Мртой стоял вор. И, рзумеется, не ворующий людские помыслы, кк он см, обыкновенный домушник. Мрте было немного стршно — в родных Шфлярх крли только скот, и с «обычными» ворми он до сих пор не стлкивлсь — но любопытство пересилило. Светскя жизнь успел порядком ей ндоесть, тут вдруг ткое приключение!

Мрт еще см не знл, что будет делть. Проще всего было громко зкричть, позвть слуг или смого брон — но вору ничто не мешло в любой момент высдить стекло и выпрыгнуть в окно, и кроме того… перед ней был в некотором роде собрт по профессии, ибо Мрт отнюдь не строил иллюзий н свой собственный счет. Д и см молодой человек, испугнно зстывший у окн, был ей чем-то симптичен.

И вместо пронзительного визг или скрментльного и совершенно идиотского вопрос: «Что вы здесь делете?!» Мрт просто консттировл:

— Вы вор. И пришли сюд з взми брон.

— Д! — от рстерянности Джозеф не ншелся, что соврть, и скзл првду.

— Тогд я бы посоветовл вм не брть китйские взы — они очень хрупкие и тяжелые, вряд ли вы донесете хоть одну в целости. Кроме того, мне они очень нрвятся.

— Вы, нсколько я понимю, Мрт, компньонк бронессы? — ншелся нконец пришедший в себя Джозеф.

— О, вм дже это известно! — Мрт оценил нглость этого молодого человек и то, кк быстро он спрвился со своей рстерянностью. — В тком случе, предствьтесь, рз уж вы знете мое имя, я вше — нет.

— Джозеф Волож, — Джош слегк поклонился. Он и см не знл, почему нзвлся своим нстоящим именем.

— Джозеф? И вы уверены, что вш мм звл вс именно тк?

— Ну, вообще-то мм звл меня Юшкой… Юзефом. Но это было тк двно…

— О, то пн поляк? — произнесл Мрт н певучем подгльском нречии и не удивилсь, услышв ответный вопрос:

— О, то пни польк теж?!

— Пни гурльк, — и об с удовольствием перешли н родной язык.

— И что же пни Мрт мне еще посоветует? — поинтересовлся Джозеф. Судя по всему, девушк не собирлсь звть н помощь, и у Джош появилсь ндежд, что он сумеет выпутться из этого дурцкого положения.

«А он, кстти, ничего. И не боится совсем», — отметил он мимоходом.

— Полгю, вс интересует что-то достточно ценное и не слишком большое, чтобы его легко можно было унести, — со зннием дел предположил Мрт (именно этим првилом, усвоенным от приемного отц, он см обычно руководствовлсь, збирясь в тйники чужих душ).

— Вы рссуждете н удивление здрво. И вы снов првы, — Джозеф был несколько сбит с толку, но пок эт стрння бесед ничем ему не грозил и дже склдывлсь весьм удчно; впрочем, Джош еще см боялся этому верить.

— Что бы вм предложить, милостивый пн? — Мрт збвлялсь, рзговривя с Джозефом в мнере продвц нтикврной лвки, помогющего покуптелю выбрть нужную вещь, и исподтишк нблюдл з симптичным молодым вором. «А если попробовть рботть с тким в пре?» — мелькнул шльня мысль, но Мрт тут же отогнл ее подльше.

— Эти итльянские безделушки, конечно, очень крсивы и стоят целое состояние, но вы нвряд ли сможете их продть; кроме того, я к ним тк привыкл… Может быть, вот это? — и он продемонстрировл вконец облдевшему Джозефу ляповто-роскошную взу средних рзмеров, мсляно блеснувшую в лунном свете, когд Мрт взял ее с подствки. — Полня безвкусиц! Зто чистое золото.

— И вы… предлгете мне ее збрть? — опешил Джош.

— А рзве вы не з этим сюд явились? — Мрт уже твердо решил позволить Джозефу-Юзефу уйти из дом с добычей, зодно нсолить брону, недвно имевшему нглость приствть к ней в отсутствие жены. Рзумеется, брон мгновенно позбыл о своих нмерениях, но неприятный осдок в душе Мрты остлся. Липкий противный нлет — тк бывет всегд, когд вынужденно присвоишь ккую-нибудь гдость… Почему бы и не позволить себе мленькую месть?

— Что же вы стоите столбом? — Мрт удивленно нхмурилсь. — Берите то, з чем пришли, и уходите. Я не стну поднимть тревогу.

— Но почему?!

— А вот «почему» — это вм знть вовсе необязтельно, — зявил девушк, деля шг нвстречу Джозефу и вручя ему взу.

Джош-Молчльник мшинльно взял протянутую вещь, и их руки н мгновение соприкоснулись. Вор пробрл озноб, у него впервые в жизни зчеслись глз — и он снов зстыл, держ в руке взу и изумленно глядя н Мрту, кк будто пытясь что-то вспомнить.

— Берите взу и уходите, — еще рз, словно мленькому, повторил ему Мрт. — И не збудьте о своем при. Звтр вечером вы должны встретиться с этим вшим… Грыжей и предъявить то, что укрли.

— Д-д, я помню, — не очень-то сообржя, что с ним происходит, выдвил Джош и нпрвился к двери.

У порог он н миг здержлся, в последний рз взглянул н стройную девичью фигуру в воздушном пеньюре, словно плывшую в потокх лунного сияния — и слов сми сорвлись с его губ.

— Я… смогу увидеть вс еще рз?

— Может быть, — лукво улыбнулсь Мрт, лишь слегк коснувшяся Джош, который в противном случе нзвтр вообще не вспомнил бы о своем при с Грыжей. — Но только не приходите тк, кк сейчс — в другой рз вм может меньше повезти.

Джош только кивнул в ответ и шгнул в коридор.

…Когд пришедший в себя з день Джозеф с трудом вспомнил, где и с кем он должен сегодня встречться, и явился в трктир — Грыж с цеховыми стршинми уже ждл его.

— Что-то ты без мешк, приятель, — весело хохотнул Арчибльд при виде Молчльник. — Видть, язык у тебя острее всего прочего! Под стол прямо сейчс лезть будешь или кк?

— Тебе, Грыж, не дом чистить, в суде служить, — усмехнулся Джош, опускясь н специльно оствленное для него место нпротив Грыжи. — Ты бы нс всех з месяц перевешл…

— Ишь, рспелся! Или впрямь рзжился чем?

— Д тк, мелочовк, — вяло мхнул рукой Джозеф, рскрывя висевшую у него н боку дорожную сумку. — Тм еще было, только я тяжести тскть не люблю. А у тебя что, Грыж?

Вз червонного золот и негромко звякнувший кошель величиной с голову млденц возникли н столе одновременно. Несколько секунд Грыж и Джош молч срвнивли укрденное; остльные зтили дыхние. Потом Грыж одним быстрым движением рзвязл принесенный им кошель, и н стол хлынули желтые блестящие кружочки.

— Неплохо, — оценил Джош, с профессионльной ловкостью выуживя из груды монет крупный рубин. — Месяц гулять можно.

— А ты, прень, тоже не промх, — признл Грыж, увжительно поглживя бок взы. — Не думл, не думл… По-моему, одно другого стоит.

Возможно, вз стоил и больше, чем добыч Грыжи — но у Джозеф было отличное нстроение, и он не хотел спорить.

— Тк что, ничья?

— Пожлуй, что тк! — и Арчибльд Шврц, знтный домушник, первым протянул Джозефу руку.

— А теперь — всех угощю! — крикнул он, когд отшумели приветственные возглсы приятелей, и их с Джошем перестли поздрвлять и хлопть по спинм.

— МЫ угощем! — поднял кверху плец Джош.

Грыж одобрительно кивнул.

Уже светло, когд Джозеф нетвердой походкой возврщлся к себе. В голове изрядно шумело, перед глзми прыгли окосевшие физиономии собутыльников, клявшийся в вечной дружбе Арчибльд, рзброснные по столу пустые кувшины и миски, в ушх пронзительно визжл кбцкя скрипк… Погуляли н слву! Он докзл венским ззнйкм, чего стоит нстоящий мстер! Теперь…

Что — «теперь», Джош тут же збыл; д это было и не вжно. Вжно было добрться до комнт, которые он снимл, упсть н кровть — и зснуть. Джозефу смертельно хотелось спть. Он уже почти спл, безуспешно пытясь попсть ключом в змок, и только ккое-то воспоминние все еще не двло покоя, пытясь прорвться в путвшиеся мысли. Когд проклятый змок нконец щелкнул, Джошу внезпно удлось ухвтить з хвост это скользкое воспоминние.

Мрт!

Стройня девичья фигур в волнх лунного свет.

Мрт!..

Згдочня компньонк бронессы Айсендорф.

Т, которя вопреки всякой логике не только не поднял тревогу, но еще и помогл ему — вору.

Мрт…

С этой мыслью Джош и зснул.

Они встретились через неделю, в опере.

Это произошло внешне случйно, но ни Джозеф, ни Мрт не верили в случйности; впрочем, не верили они и в Провидение.

Они просто встретились.

— Кк вше при, пн Джозеф?

— Блгодрю, пни Мрт, все получилось кк нельзя лучше. У нс с Арчибльдом вышл ничья, и теперь он во мне души не чет.

Говоря н родном подгльском нречии, Джош и Мрт могли не опсться посторонних ушей.

— И что же вы теперь, рботете вместе?

— О, нет! — рссмеялся Джозеф, предствив себя в роли нпрник Грыжи. — Все-тки у меня иной подход к… к рботе. Вот, — и он одним неуловимым жестом, словно фокусник, извлек откуд-то (Мрте покзлось, что прямо из воздух) рсшитый золотом кошелек, продемонстрировл его Мрте и небрежно бросил н пол.

— Простите, судрь, это не вы обронили?

Пожилой седоволосый бюргер рссыплся в блгодрностях, Мрт едв удержлсь от смех.

— Д вы просто виртуоз, пн Джозеф!

— Блгодрю з комплимент, пни Мрт, но не стоит об этом…

— Ну почему же, пн Джозеф?! Это тк интересно! Рсскжите мне…

И Джозеф, чувствуя, что поступет глупо и неосмотрительно, что этого делть нельзя, но не в силх откзть, рсскзывл Мрте случи из своей богтой приключениями жизни, воровские бйки, кое-что придумывя н ходу; Мрт знл, что длеко не все из рсскзнного Джошем — првд, но все рвно слушл его с широко рспхнутыми глзми… ей вспоминлся стрый Смуил-бц, его нствления, свое собственное детство, первые попытки збрться в чужую душу, оскленные морды «здушевных» Стржей, охрнявших тйники пмяти; ей вспоминлся пнический стрх, бегство без оглядки — и отчяння рдость от неожиднной удчи, когд ни один Стрж дже не проснулся, Мрт бесшумной тенью скользил по темным коридорм, спеш к выходу, унося то, что ей приглянулось… позже с восторгом он ощутил в себе чужие воспоминния, укрденные ею — свою первую добычу…

Кк это было похоже н рсскзы Джозеф — похоже, и в то же время совсем по-другому!

С тех пор они виделись чсто, хотя пончлу и не кждый день. Ходили в оперу, гуляли в венских пркх, любовлись фонтнми, кормили с рук белоснежных и угольно-черных лебедей, ктлись н лошдях — бронесс привил своей компньонке вкус к верховой езде, Джозеф его бродячя жизнь уже двно вынудил стть неплохим нездником — и кк-то рз, словно бы невзнчй, окзлись в комнтх, которые снимл Джош.

Все получилось легко, смо собой, и когд Мрт нконец пришл в себя рядом с уснувшим и улыбвшимся во сне Джошем — он ни о чем не жлел.

Более того, через неделю-другую он стл горздо лучше понимть Луру Айсендорф. Только одно было неясно для Мрты — зчем нужно все время искть новых мужчин?!

Может быть, Лур просто еще не ншл своего?

Но чужя душ — потемки, и Мрте это было известно, кк никому другому. Он и в себе-то не могл толком рзобрться! Сколько блестящих квлеров из хороших семей вьется вокруг — он предпочл Джозеф Волож.

Крмнник.

Они были молоды, беспечны — и счстливы. Живя сегодняшним днем, нмечя будущее не дльше звтршней встречи, они кружились, подобно мотылькм, не здумывясь о том, что жизнь мотыльк быстротечн, и лето должно когд-нибудь кончиться.

Бронессу сперв озботило непривычное поведение рсцветющей прямо н глзх Мрты, но т походя спрвлялсь со своими обычными «обязнностями», и Лур Айсендорф быстро успокоилсь — нконец-то у ее компньонки появился любовник, это, по понятиям бронессы, было более чем нормльно.

Стрнно только, что всего один…

Многое могло случиться с этой стрнной прой: кто-нибудь вполне способен был прознть, с кем встречется Мрт, и коллекция сплетен венского свет обогтилсь бы еще одним пикнтным экспонтом; Джош мог попсться н очередной крже и угодить в тюрьму, то и н виселицу; но судьб почти год примеривлсь к влюбленным, прежде чем усмехнуться и удрить нотмшь.

Эпидемия бубонной чумы, чуть было не опустошившя Итлию и южные облсти Фрнции, Вену зцепил лишь крем черного крыл, сочщегося гноем и стрхом — зболело не более двух сотен человек, причем блгодря смоотверженности сестер-моншек венских госпитлей и вовремя принятым мерм мгистрт дльше зрз не пошл.

Но одной из этих немногих окзлсь Мрт.

Дв дня Джош, кк безумный, кружил вокруг госпитля св.Мгдлины — любовь Луры Айсендорф к своей компньонке не доходил до тких крйностей, кк уход з смертельно опсной больной в бронском поместье. Стржники-добровольцы никого не пускли в ворот госпитля, и уж тем более они никого не выпускли нружу (моншки и лекри жили в боковых флигелях, дв обет не покидть госпитля, пок в нем еще можно спсти хотя бы одного человек).

Нконец, под вечер второго дня, измученный лекрь выкрикнул Молчльнику через решетку приговор судьбы: ндежды нет никкой, и жить больной остлось дня три, от силы четыре.

Потом лекрь упл и зснул прямо тут же, у смой огрды, Джозеф остлся стоять посреди улицы, окменев от свлившегося н него горя.

Он не очнулся дже тогд, когд кучер чуть не нехвшей н него креты громко обругл «проклятого пьяницу» н чем свет стоит — Джош-Молчльник просто сделл шг в сторону и снов зстыл.

Тк он стоял долго. Редкие прохожие, в сумеркх спешившие домой, невольно оглядывлись н этот живой пмятник скорби и отчянью. Потом Джош увел от госпитля ккой-то доброжелтельный мясник, который все предлгл Джозефу облегчить душу, пок не понял тщету своих попыток и не отстл, отпрвившись пить пиво — короче, отчсти Молчльник пришел в себя лишь в знкомом трктире, где целую жизнь тому нзд они с Грыжей зключли свое стрнное при, потом долго обмывли «ничью».

Джош поднял голову и огляделся: через дв столик от него сидел… Грыж с двумя приятелями и еще кким-то господином.

Н мгновение Джошу покзлось, что все это уже было, что он спит или, ноборот, что он проснулся, и Мрт жив-здоров, им лишь предстоит еще встретиться в опере, но н этот рз все будет хорошо, и…

И тут он с усилием вспомнил, что Арчибльд Шврц по кличке Грыж две недели нзд поплся н очередном «деле», збрвшись в дом очень влиятельного чиновник, и н днях его должны были повесить н городской площди.

В нзидние прочим.

Но вместо того чтобы болтться в хорошо нмыленной петле или по крйней мере в ожиднии этой смой петли гнить в тюрьме и улживть свои сложные отношения с Господом — вместо этого Грыж почему-то сидел в трктире, пил вино и улыблся одними губми, в темно-серых глзх Арчибльд Шврц по прозвищу Грыж… нет, не должн читться в глзх человек, внезпно окзвшегося н свободе, ткя смертня тоск и полня безндежность!

Но почему?! Если Арчибльд кким-то чудом вырвлся из тюрьмы или был помиловн, то он должен рдовться… Грыж рдовлся. Во всяком случе, со стороны все выглядело именно тк. Трктир, приятели, вино — что еще нужно человеку, вышедшему из зстенков? Но взгляд… после услышнного в госпитле св.Мгдлины Джош не мог обмнуться! Н душе у Арчибльд Шврц было тк же тоскливо и мерзко, кк и у него смого.

Кк будто эту смую душу рзъедл изнутри невидимый червь.

Джозеф велел служнке принести вин и подсел з столик Грыжи.

— О, Джош! — искренне обрдовлся Грыж, и н миг его глз стли прежними, но только н миг, не больше. — Хорошо, что ты появился!

— Привет, Арчи, — выдвил кривую улыбку Джозеф. — Кк тебе удлось отвертеться от виселицы? Сбежл, что ли?

— Почти, — Грыж срзу осунулся и будто стл меньше ростом. — Вот, господин Джон Трэйтор[6] помог…

И Шврц кивнул н сидевшего чуть позди него высокого худощвого господин с черной седеющей эспньолкой, косо прилепленной н внушительном подбородке. Незнкомец в богтом темно-зеленом кмзоле и тком же зеленом берете с петушиным пером, злихвтски сдвинутом н левую бровь, более всего походил н испнц, хотя фмилия и имя у него были скорее нглийские

— и в этом трктире господину Трэйтору было никк не место.

При упоминнии своего имени спситель Арчибльд-Грыжи привстл и слегк поклонился. Джош ответил ему тем же. Тогд господин Трэйтор вскочил и, рсшрквшись, подмел петушиным пером своего берет сомнительно чистый пол трктир. Откуд бы ни взялся этот удивительный господин, в свободное время спсющий воров от петли — он был см вежливость.

— Кончйте любезничть, прни, — буркнул один из дружков Грыжи, жилистый детин со шрмом н помятом лице. Имени детины никто не знл, и он любил, когд его звли просто и незмысловто: Сундук. — Не сегодня, тк звтр, петли не миновть!

Чем-чем, тктом Сундук никогд не отличлся.

— Д лдно тебе, Сундучище, — мхнул н него рукой Джош. — Интересно все-тки, кк это господину Трэйтору удется вытскивть людей из тюрьмы? Он, чсом, не колдун?

Грыж невольно вздрогнул, рзлив вино себе н колени, Джон Трэйтор еле зметно поморщился.

— У господин Трэйтор хорошие связи, — сбивчиво зговорил Арчибльд, комкя в своей медвежьей лпе крюху ржного хлеб и зсыпя пол вокруг себя крошкми мякиш. — Кроме того, внушительня сумм денег, которую пришлось внести…

Джош посмотрел в глз Шврцу и понял, что тот врет. Врет глупо и неумело. Грыж поспешно отвел взгляд и умолк н середине фрзы.

— А что ты, Джош, невесел? — спросил он, стремясь хоть кк-то выпутться из неловкого положения и перевести рзговор н другую тему. — Дел не идут, или женщины не любят?

— Мрт умирет, — это выплеснулось смо, непроизвольно, кк кровь из рны. — Умирет. Лекрь скзл — не больше трех дней остлось…

Нд столом повисло угрюмое молчние, дже Сундук зхлопнул псть и уствился в стол — и сбивчивый шепот Молчльник услышли, кжется, все:

— Я бы з нее… душу не пожлел… Я бы…

Джош уронил голову н руки, и словно издлек услыхл сдвленный голос Арчибльд Шврц, которого теперь венские воры будут звть Висельником целых полтор год, до дня его внезпной смерти от поплексического удр:

— Ты, прень, думй, что говоришь! Душу, ее… ее, это смое…

Грыж явно хотел скзть что-то еще, но поперхнулся, зкшлялся и умолк.

Джош плохо помнил, что было дльше. Он долго пил, не пьянея, чуть не подрлся с Сундуком, но их вовремя рстщили, потом Молчльник стл отвечть н вопросы собутыльников по-подгльски, удивляясь их непонимющим физиономиям и время от времени ловя н себе пристльный изучющий взгляд Джон Трэйтор. Нконец приятели Грыжи куд-то исчезли, следом з ними нетвердой походкой покинул трктир и см Грыж, и они с Трэйтором остлись з столом вдвоем.

Похожий н испнц человек со стрнной нглийской фмилией отствил в сторону кружку с вином, и Джозеф, предчувствуя что-то смертельно вжное, сделл то же смое.

Отрезвление удрило неожиднно и коврно, словно нож в спину.

— Итк, вы говорили, что не пожлели бы своей души в обмен н жизнь Мрты Ивонич? — с едв зметной усмешкой проговорил господин Трэйтор, дернув себя з клочок волос н подбородке.

…Он бежл темными зпутнными коридорми, где с бугристого потолк кпл слизь, н стенх копились огромные колонии светящихся гусениц, з спиной рздвлся топот и тяжелое дыхние Стржей; Мрт мчлсь из последних сил, унося с собой что-то… он см не знл — что именно, но бросить укрденное было нельзя, никк нельзя, д и Стржи все рвно не оствили бы ее в покое.

Мрт чувствовл, что уже двно зблудилсь в этом бесконечном внутреннем лбиринте, что Стржи гонят ее к Черному Ходу, к тому пульсирующему омуту, рзъедющему жертву, о котором ей не рз рсскзывл вечерми бтьк Смуил. Несмотря н ужс и липкое отчяние, прлизующие волю, он зствил себя остновиться и встретить Стржей лицом к лицу. Это ничего не двло, кроме возможности достойно умереть — но Стржи почему-то все не покзывлись, потом з поворотом коридор послышлся ккой-то шум и хриплое рычние, переходящее в зтихющий бессильно-злобный вой. Мрт кинулсь туд и, свернув з угол, увидел Джош, ее Джош, спокойного сосредоточенного Молчльник, который вытирл об штнину длинный окроввленный нож.

Рядом бились в гонии три бесформенных Стрж, сверля Мрту тускнеющим взглядом, полным ненвисти.

Мрт невольно вскрикнул, Джош поднял н нее глз и грустно улыбнулся.

— Ну что ты, мленькя, успокойся… Все в порядке. Пошли.

Он обнял ее з плечи рукой, измзнной в густой коричневой крови, и они двинулись к выходу. По дороге Мрт все пытлсь вспомнить, что же здесь не тк, и когд впереди слбо збрезжил розовто-голубой свет, он нконец вспомнил: ведь это же Лбиринт Души, чужой души, куд он неведомо кк попл, — знчит, Джош попросту не может здесь быть, и уж тем более он не должен знть пути нружу!..

— Д, не может, — Джош обернулся к ней, словно прочтя ее мысли. — Не может и не должен. Но я здесь. Потому что без меня ты бы погибл. Вот я и пришел.

Он снов грустно улыбнулся, и только тут Мрт зметил, что н шее у Джош — веревочня петля, нет, не веревочня, скручення из Джошев пояс, лицо Молчльник неживое, зстывшее, чем-то похожее н лиц убитых Стржей, и лишь в зпвших глзх, кк в омуте Черного Ход, куд Мрт тк и не добежл, бьется живя безысходня тоск. Мрте зхотелось кричть от этой хлынувшей в нее тоски — но тут что-то ослепительно взорвлось перед нею, Джош исчез, и все исчезло…

Мрт вскрикнул, открыв глз — и мгновенно зжмурилсь от ворввшегося под веки яркого свет.

— Слв Богу! — кк сквозь вту услышл он голос сиделки. — Нконец-то вы пришли в себя! Чудо, воистину чудо…

Попрвлялсь Мрт долго, но и бронесс (выяснив, что ее компньонк бсолютно не зрзн, прктичня Лур немедленно прикзл перевезти Мрту обртно в поместье), и слуги все рвно диву двлись: из всех зболевших выжил одн Мрт.

«Божий промысел! — шептлись слуги, любившие Мрту. — Господь ее не оствил!»

«Ведьм! — окончтельно уверилсь бронесс. — См дьявол ей помогет!» Впрочем, своими сообржениями Лур Айсендорф ни с кем делиться не собирлсь. Ведьм был нужн ей смой для уже известных целей. Н время болезни Мрты Лур не то чтобы совсем прекртил прирщивть новые отростки к и без того рскидистым мужниным рогм, но стл куд осторожнее

— зто теперь, когд компньонк вновь рядом, он свое нверстет!

С Джошем Мрт увиделсь лишь через три месяц, когд впервые после болезни выбрлсь в город. Тогд им удлось переброситься всего несколькими словми — Мрт был не одн — но через неделю Мрт неожиднно возникл н пороге скромного жилищ Джозеф.

Выяснилось, что ей предписн постельный режим — но в одиночку вляться в постели Мрте смертельно ндоело, поэтому…

В общем, не одн бронесс нверстывл упущенное.

…Еще при первой после болезни встрече Мрту нсторожило стрнное поведение Джош — веселый крмнник з минувшие месяцы словно пострел н добрый десяток лет — и собирясь уходить, он долго смотрел в лицо спящего. Почувствовв н себе чужой взгляд, Молчльник открыл глз, грустно улыбнулся…

Уже вернувшись в усдьбу, Мрт вспомнил: именно ткими были глз Джош в чумном кошмре, когд он выводил ее из лбиринт чьей-то души.

Души с убитыми Стржми; души, в которой Джош не могло быть.

Минул почти год. Жизнь вернулсь н круги своя, ств ткой же, кк прежде, но постепенно Мрт все больше убеждлсь, что с Джозефом творится что-то нелдное. Спросить нпрямую он не решлсь, воровски лзить в душу к любимому человеку он зпретил себе еще двно. Джош был болезненно нежен с ней, он предугдывл любой ее кприз, и временми Мрте кзлось, что Молчльник живет тк, словно кждый миг его жизни — последний, словно звтр его ждет эшфот, хмурый плч и пеньковя веревк, знчит, больше не будет голубого неб и доверчивых лебедей в пруду, не будет луквств дневных взглядов и стрсти ночей, не будет ее, Мрты, и смого Джош скоро не стнет…

Нконец Мрт не выдержл.

Молчльник долго не отвечл, кк если бы здлся целью подтвердить првоту своего прозвищ или попросту не знл ответ н вопрос: «Что с тобой, Джош?»

— Я влип в скверную историю, Мрт. И очень ндеюсь выкрутиться. Через неделю все решится. Если я стну прежним — я рсскжу тебе все. А если нет… Я дм тебе письмо, но обещй, что вскроешь его не рньше, чем через восемь дней после того, кк я не приду н нзнченную встречу — или сожжешь в следующий четверг, если я скжу тебе, что все в порядке. Обещешь?

— Обещю… но, Джош, может быть, я могу чем-то помочь? Помнишь, я ведь помогл тебе тогд…

— Нет, Мрт. Вор должен уметь см отвечть з свои поступки. Впрочем, причем тут воровство…

Неделя прошл в тягостном ожиднии. Об пытлись збыть о пугющем рзговоре, всецело отдвясь друг другу, но где-то в глубине души кждый чувствовл, кк нд ними сгущются тучи, готовые вот-вот прорвться… Чем? Хорошо, если просто ливнем!

Перед оговоренным четвергом Мрт вся извелсь в ожиднии рзвязки. Он то и дело поглядывл н лежвшее н столике письмо, но вскрыть его тк и не решилсь.

Примчвшись домой к Джошу з полчс до условленного времени, Мрт с невырзимым облегчением увидел сияющего Молчльник, фрукты, две бутылки выдержнного бургундского…

— Ну? — выкрикнул он прямо с порог.

— Обошлось! Я жив и здоров, ты — тоже, тк что двй отметим это дело! — довольно ухмыльнулся Джош-Молчльник.

— Тогд рсскзывй!

— А, потом! — отмхнулся Джош. — Двй не будем портить вечер!

И они не стли портить этот вечер, потом не стли портить следующий, и еще один… письмо тк и остлось лежть н столике невскрытым и несожженным, через день-другой Мрт сунул его в шктулку и, проходя мимо, рвнодушно скользил по ней взглядом.

А через неделю Джош не пришел н утреннее свидние. Под вечер не нходившя себе мест Мрт получил зписку, прислнную с посыльным мльчишкой.

«Прощй, Мрт. Я думл, что мне удлось обмнуть ЕГО, но я ошибся. Кждую ночь мне снится, кк ты умирешь от чумы. Я больше не могу видеть тебя утром живой, зня, что ночью буду снов в мельчйших подробностях нблюдть твою смерть. Я путю сон с явью, и скоро сойду с ум. Долги ндо плтить. Мы больше не увидимся. Если ты не сожгл письмо, прочти его — и все поймешь. Если же сожгл… впрочем, невжно.

Я люблю… я любил тебя, Мрт!

Прощй. Твой Джош.»

Н мгновение в глзх у Мрты потемнело, и ей покзлось, что сердце сейчс не выдержит и остновится. Потом он бросилсь к шктулке, где хрнилось письмо, дрожщими пльцми рзорвл плотную вощеную бумгу…

…Петушиное Перо дл Джозефу ровно год. После чего Молчльник должен был в полночь повеситься в зброшенной сторожке, что н выезде из город, неподлеку от окрины Гюртеля.

Слуги еле успели рспхнуть ворот, когд Мрт н спешно зседлнном жеребце, не рзбиря дороги, промчлсь через роскошный бронский прк, топч итлийские розы и голлндские тюльпны; копыт жеребц взрывли мягкую черную землю, рзбрсывя в стороны рыхлые комья, рня ухоженные клумбы и цветники — и только ветер удивленно присвистнул вслед исчезющей з поворотом всднице.

— Сумсшедшя! — с восхищением и досдой пробормотл сдовник Альберт

— и, вздыхя, отпрвился ликвидировть учиненный Мртой рзгром.

«Позд-но!» — погребльным звоном прозвучл в голове Мрты отбиввший полночь длекий колокол церкви Снкт-Мрия-м-Гештде. Буквльно свлившись со спины хрпящего коня, женщин бросилсь через луг к едв рзличимому в темноте черному пятну сторожки. Непослушные после бешеной скчки ноги подгиблись, путлись в густой трве, двжды Мрт пдл, зцепившись з невесть откуд взявшиеся н лугу узловтые корни — в созннии, все нрстя, продолжл отдвться колокольный рокот, и вторил ему из сторожки безндежный собчий вой, пугя мечущихся вокруг нетопырей

— или это только кзлось Мрте?..

Взвизгнув, змшеля дверь рспхнулсь, повисл н одной ржвой петле, горевшя в углу сторожки свеч швырнул женщине в лицо рвные блики

— и Мрт увидел: отктившийся в сторону тяжелый чурбн, воющий пес по кличке Одноухий, не тк двно подобрнный Джошем в их любимом прке возле пруд с лебедями… и нд безутешной собкой слегк покчивлось н туго нтянувшемся поясном ремне тело человек.

Джозеф.

Он опоздл.

Пес зпрыгл вокруг Мрты с немой мольбой в глзх — и сумсшедшя, не человеческя, скорее звериня ндежд бросил Мрту вперед. Немыслимым рывком он подтщил чурбн, взобрлсь н него, выдернул из потйных ножен в рукве Джош его узкий нож и одним движением — лезвие было острым, кк бритв — перерезл ремень.

Молчльник мешком рухнул н земляной пол, и Мрт, не удержв рвновесия, повлилсь сверху.

Пропущенный через пряжку конец ремня зклинило медным язычком, петля никк не хотел рспускться, руки Мрты дрожли, Одноухий смозбвенно вылизывл родное посиневшее лицо с белыми пятнми глз, и чумной кошмр обступил Мрту со всех сторон, довольно склясь пстью безумия.

Выход не было.

Никкого.

Мрте хотелось звыть, кк только что выл пес, когд не остнется сил дже н вой — повеситься здесь же, н том же ремне…

Но вместо этого, еще см не понимя, что делет, он отстрнил пс, взял в лдони холодеющее лицо веселого крмнник, погибшего из-з нее, и прикипел взглядом к мертвым глзм.

В следующее мгновение свеч, жлобно мигнув, потекл копотью, пес в ужсе зскулил, и из съежившейся темноты послышлся нсмешливый голос:

— Ты опоздл, женщин. Он выполнил уговор. Теперь его душ — моя. Уходи и возврщйся звтр, если ты хочешь похоронить тело. Впрочем, я могу предложить тебе довольно выгодную сделку…

Мрт Ивонич, приемня дочь Смуил-турк из Шфляр, знл, кто говорит сейчс с ней. Совсем рядом, невидимый в могильном мрке сторожки, стоял Великий Здрйц — лишь блеснуло рыжим отливом петушиное перо н берете, д скользнули блики по серебру пряжки.

О, этот мог пообещть многое! Может быть, дже отпустить душу Джош в обмен…

«Никогд не стновитесь н пути у Великого Здрйцы, — говорил Смуил-бц. — И никогд не верьте ему. Никогд!»

Верить было нельзя. И стновиться н пути тоже было нельзя, тем более, что это все рвно бесполезно; но Мрт уже принял решение, с привычной отстрненностью потянувшись вперед, к мертвецу, которого он могл предствить только живым; не протянув невидимую руку, кк обычно, он бросилсь нружу всем своим существом — и невидимые ворот с лязгом рспхнулись перед женщиной.

Н этот рз з воротми не было подвлов, сокровищниц и лбиринт. Не было и Стржей, убитых смим Джошем еще тогд, в ее кошмре, в тот миг, когд Молчльник подписл кровью дьявольский договор, сняв охрну собственной души — о, теперь он понимл это! — вокруг простирлсь похожя н оспенное лицо рвнин, слегк мерцвшя в ярком лунном свете, по седому простору бродили смутные тени, и прямо перед воротми лежл обнженный человек.

Джош-Молчльник, непутевый вор, обокрвший смого себя.

Одним движением Мрт окзлсь рядом и попытлсь приподнять лежщего. Джозеф слбо пошевелился, пробормотл что-то невнятное и снов обмяк. Он был тяжелый, невозможно тяжелый, но Мрте кким-то чудом удлось взять провисющее тело н руки; в глзх потемнело — или вокруг действительно сгустилсь ночь?! — и Мрт неуклюже шгнул к рспхнутым воротм. Ноги Джош волочились по земле; кровь нбтом стучл в вискх, но женщин зкусил губу и сделл еще один шг.

И тогд рздлся голос.

Тот смый.

Только в нем уже не было нсмешки — лишь удивление и смутня зтення неуверенность.

— Он мой, женщин! Что ты делешь?! Кто ты? Погоди! Двй поговорим! Я хочу знть, кк ты можешь…

Шг.

— Постой!

Еще один.

— Кто ты?!

Никогд… никогд не стновитесь н пути у Великого Здрйцы!..

Прости, бтьк Смуил!

Прости…

Вот они, ворот.

Вот… они.

И тут Мрт ощутил, кк совсем рядом с ее плечом в горло Джош впились чьи-то сильные пльцы. Тело н рукх женщины вздрогнуло и зхрипело, прирстя к ней, кк ребенок до родов нерзрывно связн с мтерью; Мрт поштнулсь, но устоял, дже не успев испугться. Джош медленно, но неумолимо отрывли от нее, отрывли вместе с кожей — с их общей кожей! — и Мрт зкричл от боли и отчянья, зубми вцепившись в чужие потные пльцы н теле души любимого… он рвнулсь, рыч и мотя головой, кк дикий зверь — и в этот момент они с Джошем буквльно выпли з ворот.

Оглушительный рев потряс Вселенную — словно кричл см преисподняя, выворчивемя низннку. Нечеловеческий крик нечеловеческой боли нвливлся со всех сторон, двил, тумнил сознние, зстилл глз кроввой пеленой. У Мрты, оглохшей и ослепшей от этого крик и от своей чудовищной ноши, уже не было сил подняться, и он поползл, кк ползет кошк с перебитым хребтом, цепляясь з пожухлую трву — туд, куд вел ее инстинкт, выпестовнный строгим бтькой Смуилом, домой, к себе, потому что Джош был все-тки с ней, он не отдл его Великому Здрйце с вкрдчивым голосом и ждными пльцми, не отдл, знчит, теперь все будет…

Нет.

Не будет.

Груз чужой души все же окзлся ей не по плечу. Мрт уже почти добрлсь до собственного тел, нполовину втянувшись в него, кк черепх в пнцирь, неожиднно ощутив совсем рядом что-то живое, теплое, скулящее, желющее помочь — но невидимя пуповин между ней и Молчльником лопнул, теряющя сознние Мрт из последних сил потянулсь к искреннему живому теплу и почувствовл, кк душ Молчльник рзрывет ее и уходит, рушится в этот теплый колодец, гостеприимно лучщийся мягким добрым светом…

Он никогд не рожл.

Поэтому не знл, н что это похоже.

Кжется, он пришл в себя почти срзу. Все тело болело, словно Мрт действительно тщил Джош н себе, во рту стоял солоновтый привкус крови из прокушенной губы. В углу кто-то хрипло стонл, видимо, тоже приходя в себя.

«Джош?!» — ндежд вспыхнул и угсл. Тело Джозеф Волож лежло рядом, мертвое, окоченевшее и пустое. А в углу… в углу приходил в себя Великий Здрйц! Свеч немилосердно чдил, но мрк слегк рсступился, и был виден силуэт худого человек, стоящего н коленях и вытирющего лицо сорвнным беретом. Мрт с усилием зствил себя встть, поштнулсь, сделл нетвердый шг к двери. Что-то влжное мягко ткнулось ей в руку, Мрт чуть не вскрикнул, но тут же понял, что это — собчий нос. Он мшинльно нгнулсь, чтобы потрепть пс по голове, увидел судорожно подергивющееся горло Одноухого, мучительно клокочущую псть, словно пес хотел зговорить, хотел и не мог… лпы пс рсползлись, кк у новорожденного щенк — и безумня догдк холодным лезвием пронзил душу Мрты.

— Джош, з мной! Уходим! — коротко прикзл он и н втных ногх пошл-побежл через луг к мирно псущемуся коню. Ндо было спешить, пок Великий Здрйц окончтельно не пришел в себя. Похоже, тм ему тоже крепко достлось.

Вслед женщине и псу неслись стоны вперемешку с восхищенными проклятиями.

Они покинули Вену н рссвете, тйком, кк воры. Д они и были воры. Мрт не знл, куд они нпрвляются, но ккой-то инстинкт погнл ее н северо-восток, через рвнины Словкии, венгерский Липтов и дльше — вдоль левого рукв Черного Дунйц к Нижним Ттрм.

Мысль добрться до тынецкого монстыря, где ббтом был ее брт Ян, пришл позже. Это двло хоть ккую-то призрчную ндежду укрыться от Великого Здрйцы и его слуг — в том, что з ними погоня, Мрт не сомневлсь ни н минуту.

Они ночевли н постоялых дворх и в придорожных хрчевнях (кое-ккие деньги у Мрты с собой были), когд — просто в стогх сен или зброшенных избушкх, и оствшись недине, Мрт рсскзывл четвероногому Джошу-Молчльнику, кто он ткя н смом деле, и что произошло с ним.

И Джош внимтельно слушл, положив голову н колени Мрты и глядя н нее крими глзми Одноухого. Иногд он лпой неуклюже чертил прямо н земле слово-другое — и Мрт потом долго улыблсь во сне, перебиря эти слов, кк нищий перебирет свой скудный зрботок. Это были минуты их горького счстья, когд н время отступл пмять о том, что жизнь Мрты в одночсье рухнул, з ними по пятм идут слуги Великого Здрйцы, и неизвестно, чем зкончится звтршний день.

Они привыкли. Джош привыкл быстрее, и это тоже порождло определенные зботы. Причин крылсь в том, что Молчльник и рньше не отличлся целомудрием, теперь, похоже, унследовл поистине кобелиный хрктер Одноухого, в чьем теле отныне пребывл. Бродячие суки его не интересовли, он чувствовл себя человеком, причем влюбленным человеком, и Мрте все труднее стновилось противиться полушутливым домогтельствм своего четвероногого любовник, с улыбкой отстрняясь от нхльно лезущего под плтье пс… Кк-то рз он-тки не отстрнилсь. И — ничего, дже больше, чем ничего, только Мрте еще некоторое время было стыдно, но это быстро прошло. А Джош остлся все тем же веселым вором, и однжды предъявил Мрте укрденный у одного из посетителей очередной хрчевни увесистый кошелек. Кк он ухитрился это сделть, при его-то лпх, оствлось згдкой, и Мрт лишь рссмеялсь, не удержвшись. Ну деньги из крденого кошельк им очень дже пригодились — ибо средств, которые прихвтил с собой Мрт, подходили к концу.

В общем, Джозеф Волож и в собчьем теле оствлся прежним, чего нельзя было скзть о Мрте. Мрт ндорвлсь, спся Джош; и он это знл. Теперь женщин просто боялсь извлекть из чужой души что-нибудь существенное — рн внутри нее не зживл, преврщясь в зудящий свищ, и любя «душевня» тяжесть причинял нестерпимую боль.

Зто Мрт обнружил в себе новую способность. Теперь он могл подбрсывть укрденное у одних людей другим. Оно кк бы вывливлось через обрзоввшуюся где-то глубоко внутри прореху — и Мрт быстро нучилсь пользовться случйно возникшим умением, подбрсывя лишнее тем, кому хотел. Это было ново, необычно, бтьк Смуил никогд не рсскзывл ни о чем похожем — и это открывло возможности, о которых Мрт рньше и не догдывлсь. Он и сейчс-то не вполне понимл, что ей делть со своим новым дром, и пользовлсь им лишь изредк…

Они шли в тынецкий монстырь.

Слуги Великого Здрйцы незримо шли следом.

3

Скорбный Христос со стенного рспятия смотрел н змолчвшую Мрту. Женщин боялсь поднять глз — ей кзлось, что в Божьем взгляде он прочтет осуждение и беспощдный приговор.

Аббт Ян встл, прошелся по келье, сумрчно кивя в ткт ходьбе. Лицо его осунулось, потемнело и нисколько не нпоминло тот возвышенный обрз, ккой привыкли видеть приходящие в тынецкий монстырь богомольцы. Плохо было ббту, очень плохо, и не только потому, что сейчс он рзрывлся между святым отцом Яном и Яносиком из Шфляр, стршим из непутевых детей Смуил-бцы.

— Вчер н рссвете Михл приезжл, — невпопд бросил ббт, перебиря висевшие у пояс гтовые четки.

— Михлек? — вяло удивилсь измучення Мрт, не понимя, ккое отношение к рсскзнному имеет приезд в монстырь Михл, их четвертого брт, который был млдше Ян и осевшей в Кркове Терезы, но стрше смой Мрты.

Вот уж з кого никогд не приходилось беспокоиться, тк это з Михлек, способного постоять з себя лучше любого зщитник…

— Отец умер, Мрт, — скорбно скзл ббт Ян, глядя куд-то в угол.

— Михл был н похоронх.

— Отец умер, — безвольно повторил Мрт. — Бтьк Смуил. Умер. Умер…

И небо обрушилось ей н плечи.

Когд мир снов родился из кричщего небытия, сузившись до рзмеров моншеской кельи — ббт Ян по-прежнему ходил из угл в угол, перебиря четки сухими пльцми, Христос с рспятия все тк же смотрел н бледную Мрту.

— После услышнного я бы предложил тебе для нчл обосновться в монстыре, — Ян отсчитывл слов скупо, кк черные бусины четок, — и пересидеть некоторое время в освященных стенх, пок мы не решим, что делть.

— В вшем монстыре?

Что-то, похожее н усмешку, искривило тонкие губы ббт.

— Нш монстырь — мужской, дочь моя. Я бы отвез тебя в чорштынскую обитель крмелиток — тмошняя ббтисс мне кое-чем обязн… Впрочем, сейчс это не имеет знчения. Ты помнишь клятву, которую мы двли, уходя из Шфляр?

— Помню, — кивнул Мрт.

— И ты поедешь н поминки отц? Подумй, Мрт — ведь если мы хотим успеть н сороковины, то выезжть должны звтр, в крйнем случе послезвтр. Ни о кком монстыре тогд и речи быть не может. А если все, что ты нговорил мне — првд…

— Это првд, Яносик. Но если я не встну в нужный день нд могилой бтьки Смуил — я прокляну себя вернее, чем это сделет любой дьявол. Ты веришь мне?

— Я боюсь з тебя, — ответил ббт.

И Мрте почудилось, что в глзх рспятого мелькнуло одобрение.

— Ну что ж, — невесело улыбнулсь женщин, — рз ворм прямя дорог в д (не хмурься, Яносик, ты у нс святой, тебя это не ксется!), знчит, доведется мне еще рзок увидеться со стрым Смуилом. Может, соберемся н одной сковороде: я, бтьк, Терез, Михлек…

— В д? — стрнным тоном спросил ббт.

— А что, отец мой Ян, ты не веришь в д? Весьм удивительно для тынецкого нстоятеля!

— Я верю в Бог, — очень серьезно отозвлся ббт. — А д или рй… возможно, они пок что пустуют, Мрт.

— Пустуют?

— Я говорю — возможно. Тебе ведь известно, когд Господь будет судить души живых и мертвых, отделяя овец от козлищ?

— По-моему, ты хочешь тким обрзом отвлечь меня, Яносик, от более земных збот. Конечно, известно. Когд нступит Dies irae, День Гнев, Судный день.

— Знчит, Судный день еще не нстл?

— Издевешься, святой отец?! Конечно, нет!

— Но если нс еще не судили, — плетью хлестнул голос ббт, — если Господь еще не вынес нм приговор, то почему нс должны нкзывть или нгрждть?! Кто взял н себя прво судить, крть и миловть рньше Господ?! Откуд рй или д, кр или воздяние, если приговор не вынесен?! Ответь, Мрт!

Мрт рстерянно молчл.

— Ты что-нибудь слышл о ереси льбигойцев, которые сми себя нзывли «ктрми», что по-гречески знчит «чистые»? О крестовых походх внутри Европы, случившихся почти четыре век тому нзд, когд льбигойский Провнс истекл кровью, когд пло Тулузское грфство, преднный нфеме грф Рймунд VI Тулузский уступил свой титул крестоносцу Симону де Монфору — првд, через дв год доблестный грф Рймунд отбил родную Тулузу у зхвтчик, еще через дв год крестоносец де Монфор был убит во время восстния местного нселения! Что ты знешь о мленькой крепости Монсегюр в Пиренеях, которя пл последней?!

Аббт Ян перевел дыхние, некоторое время молчл, потом виновто посмотрел н Мрту.

— Извини, Мрт… ты и не должн быть знтоком в подобных вопросх. Просто ересь ктров уже двно не дет мне, ббту Яну Ивоничу, вору Яносику из Шфляр, спть по ночм. Д, «чистые» искзили многие ктолические догмты; д, они протщили в христинство зорострийских Ормузд и Аримн, кк символы добр и зл; они считли, что исповедуясь, мы помогем Господу, не ноборот, но не в этом дело. Невместно мне осуждть поступки святого Доминик Гусмн, основтеля орден доминикнцев, но я бы не стл подобно ему жечь «чистых» н кострх. Я вообще не люблю костров, Мрт…

— Ты что-то не договривешь, Яносик, — бросил Мрт, пристльно глядя н взволновнного ббт. — Я могл бы укрсть у тебя это «что-то», но вор не должен крсть у вор, сестр у брт. Рсскжи мне см.

— Альбигойцы считли, что после смерти человек нчинет жить зново, что душ его воплощется в ином живом существе — звере, человеке, птице — и грехи прошлого вкупе с былыми зслугми довлеют нд возродившимся в его новой жизни. И тк, до смого Стршного Суд, человек копит в себе добро и зло, его мучит свобод выбор, он ищет, спорит, соглшется, грешит… Но тогд — если Господь дровл тким, кк мы, способность брть чужое добро из душ человеческих, то не готовил ли Он для нс особую учсть?! Не выше других, не нд людьми — но другую, кк рзнятся учсти воин и лекря! Ведь если допустить хоть кроху првоты в догмтх ктров — знчит, продння дьяволу душ попдет не н сковородку, пугло струх-богомолок, нчинет жить зново под сюзеренитетом Стны! Не это ли д, Мрт! Ад н земле, способный вовлечь в свое плмя и нходящихся рядом невинных жертв! Ты укрл погибшую душу у Стны… нет ли в этом особого промысл Божьего?!

— Не зню, Яносик. Не зню. Зню только, что мне тяжко жить с той проклятой ночи. Когд, ты говоришь, должен приехть Михл?

— Звтр, — ответил ббт Ян.

Нить его четок неожиднно лопнул, гтовые бусины звонко рсктились по полу, но он дже не зметил этого.

— Звтр, Мрт. Михл приедет вместе со своей женой — он в тягости, и мы должны отслужить молебен о счстливом рзрешении от бремени — но обртно жен Михл поедет без него.

Мрт кивнул.

Пн Михл Рйцеж, придворный воевод грф Висничского, был исключительно хорош собой. Это отмечли пылкие флорентийки, в чьем родном городе пн Михл постигл нелегкое искусство влдения рпирой под руководством строгого Антонио Взри; это обсуждли между собой искушенные в любовных делх уроженки Тулузы, где знменитый мстер шпги Жн-Пьер Шрнт после долгих уговоров соглсился взять в обучение худородного шляхтич из длекого Подглья; крсот пн Михл не двл спть пухленьким сксоночкм Гербурт, когд возврщющийся домой Рйцеж сумел упросить брон фон Бртенштейн преподть ему несколько уроков влдения тяжелым дргунским плшом, зстряв в бронском змке н три год; женщины беззветно любили пн Михл, но увы — пн Михл не любил женщин.

Нет, это отнюдь не знчило, что шляхтич Рйцеж был склонен к мужеложству.

Просто пн Михл любил оружие, и стрсть эт зполнял дни его столь полно, что ночми ему снились выпды и отржения, в результте чего Михл Рйцеж шептл во сне вместо имени возлюбленной:

— Прд ин-кврто и полкруг в терцию!.. прд ин-кврто… Двигйся! Двигйся, я тебе говорю!.. прд ин-кврто…

Дм, изредк попдвших в его постель, потом долго мучил мигрень, и не рз они в смый неподходящий момент комндовли зконному мужу:

— Прд ин-кврто… двигйся, я тебе говорю!

Мужья не любили пн Михл.

Они его боялись.

Они боялись бы его еще больше, если бы знли, что пн Михл Рйцеж, Михлек Ивонич, приемный сын Смуил-бцы из Шфляр — вор.

Ткой же вор, кк Мрт и ббт Ян.

См же Михл не без основний считл себя смым ловким вором из всей семьи, но и смым неудчливым. Мечту его жизни нельзя было просто вытщить из крмнов чужой души — воинский тлнт, кк и любой тлнт вообще, хрнился в смых глубоких подвлх его облдтеля, сросшись с фундментом, основнием сущности хозяин.

Повстречвшись с вором, прошедшим нуку Смуил-бцы, скрипч может збыть нзвние и дже мелодию сто рз игрнной песни, отдв это знние встречному пройдохе, но пльцы его зствят струны откликнуться быстрее, чем см скрипч обнружит потерю. Пожмет плечми музыкнт, д тем дело и кончится. Но если вор попытется збрться не в кошель, где бренчт рсхожие монетки, в дом скрипч, туд, где хрнится его чуткий слух, способный с первого рз зпоминть любую музыкльную фрзу, где кроется суть скрипичного др, где в сундукх спит днное от рождения золото…

Строго-нстрого предостерегл Смуил-бц приемных детей от подобных дел.

Лишь однжды попытлся отчянный Рйцеж збрться в дом души бешеного тулузц, своего тогдшнего учителя Жн-Пьер Шрнт, когд Жн-Пьер зснул — и до конц дней своих будет помнить он вой и крики тех кошмрных Стржей, которые гоняли его по бесконечному лбиринту Шрнтовой сокровищницы, грозя огненными мечми, выползющие из крошщихся стен узловтые корни исподтишк норовили опутть ноги Михл, не дть уйти, нвсегд оствить здесь, в сумрчных переходх…

Михлу удлось нйти щель и юркнуть нружу.

В себя.

Но он знл: случись ему псть под клинкми Стржей, пропди он в лбиринте Шрнтов мстерств, рухни в Черный Ход — з время сн душ Шрнт переврил бы его, кк отрезнный и проглоченный ломоть хлеб, и нутро проснувшийся и ничего не подозревющий учитель Жн-Пьер Тулузец обнружил бы рядом с собой безумц.

Хуже.

Он обнружил бы рядом с собой рстение.

Иногд Михл недоумевл по поводу своего выбор. Пробиться в церковные иеррхи, кк стрший брт Ян; стть примерной женой удчливого крковского купц и рожть ему детей, кк Терез; жить тихой и сытой мышкой при дворе знтной покровительницы, кк Мрт — ну что, что мешло Михлеку избрть себе простую и понятную дорогу, н которой для легкого существовния вполне достточно время от времени обчищть внутренние крмны нужных людей, выбиря ту мелочь, что поднимется н поверхность?!

Ничего.

И жил бы себе не хуже других, то и лучше…

Ведь сумел же он с легкостью зствить чорштынского ректор состряпть подложные королевские грмоты с нстоящими печтями, потом явиться с ними к последнему из род Рйцежей, глубокому стрику, впвшему в детство, и спустя некоторое время окончтельно превртиться в пн Михл Рйцеж, внучтого племянник этого смого стрик!

Перед отъездом в Итлию это кзлось необходимым, потому что инче пробиться в ученики к кому-нибудь из известных мстеров клинк было почти невозможно.

Требовлись деньги или родовитость; во всяком случе, Рйцеж был в этом уверен.

Если бы Михлу скзли, что флорентиец Антонио Взри, откзвший когд-то в обучении млдшему брту венецинского дож, взял к себе в дом юного шляхтич из неведомых земель только потому, что рссмотрел в нем незурядные способности — Михл никогд не поверил бы этому.

Он стрстно хотел зполучить чужой тлнт, мучясь невозможностью сделть это — и не змечл собственного.

Он был вором.

Знние о любом, пусть смом секретном приеме влдения оружием Михл мог выкрсть и крл без ззрения совести. Но лишь тогд, когд это знние стновилось действительно зннием или хотя бы осозннным ощущением, не глубинными нвыкми и пмятью чужого тел, не рздумывющего и зчстую дже не понимющего, что оно делет! Инче же любя попытк вторгнуться в сокровенное… нет, Михл помнил Стржей, охрняющих тлнт учителя Шрнт, и не рисковл повторить попытку. А если твое собственное тело не готово принять чужое знние — крденое или полученное от учителя; если месяцы, то и годы изнурительных знятий не отточили твои собственные возможности до остроты толедского лезвия; если ты взял, присвоил, но не можешь сделть н смом деле своим…

Антонио Взри, Жн-Пьер Шрнт, пожилой брон фон Бртенштейн — любой из них, теряя ккое-либо знние, укрденное их проворным учеником, восстнвливл потерю почти мгновенно, прктически не змечя этого, кк дерево не змечет потери лист, если цел ствол, или дже потери молодого побег. Новые отрстут, не сегодня, тк звтр. Зто Михл стртельно прирщивл полученные побеги к себе, добивясь в конечном итоге нужного результт и не здумывясь нд тем, что для подобного дел нужно по меньшей мере иметь свой ствол — пусть неокрепший, пусть дикий, но он должен быть.

Нельзя прирстить побег к пустому месту.

Умрет.

А эти — приживлись.

Десять лет струшк-Европ пылил под ногми Михл Рйцеж, Михлек Ивонич; десять лет он воровл все, до чего мог дотянуться, и не щдил себя тм, где не мог укрсть; вор из семьи Смуил-бцы плкл по ночм от боли в суствх и мзл сндобьями кроввые мозоли н лдонях — когд он покинул Флоренцию, строгий Антонио Взри вдруг нпился допьян, когд он ушел из Тулузы, скупой н слов Жн-Пьер Шрнт покчл головой и тихо бросил: «Дурчок…»; бывший дргунский полковник брон фон Бртенштейн, не отличвшийся щедростью дже в отношении близких родственников, н прощнье подрил ему плш без единого укршения, ибо клеймо н клинке смо по себе стоило целого поместья…

Через год Михл Рйцеж стл придворным воеводой грф Висничского, сменив н этой должности прошлого воеводу — строго рубку, покзвшего восхищенному Михлу, что ткое нстоящий сбельный бой.

Еще через год он женился, нескзнно удивив всех и взяв з себя дочь прошлого воеводы, кроткую девушку по имени Бет.

И, кзлось, бродяг Михл прочно осел в Висниче.

…Солнце било Мрте в глз, и он щурилсь, выглядывя из похожего н бойницу монстырского окн. Отсюд, от зпдного крыл отлично — если бы не слепящие лучи солнц — просмтривлсь крковскя дорог, и дже сквозь невольные слезы Мрте еще издлек удлось рзглядеть крохотную фигурку всдник, неспешно приближющегося к монстырю со стороны Тыньц.

З всдником ктил, подпрыгивя н ухбх, зпряження вороной прой крет, по бокм креты ехли верхом двое гйдуков.

«Михлек», — понял Мрт и, прикрывшись лдонью, стл рссмтривть брт.

Только сейчс он вдруг остро почувствовл пустоту, обрзоввшуюся после слов ббт Ян о смерти отц. Скчущий Михл непонятным обрзом превртил отвлеченную и стрнно недостоверную смерть Смуил-бцы в свершившийся фкт, в рельность, и Мрт признлсь себе, что лгл Яну, когд говорил: «К кому мне еще идти? Отец стр…» Тм, где сейчс было пусто и горько, еще день нзд крылсь тйня ндежд, что в смом крйнем случе можно будет сбежть в Шфляры, псть в ноги бтьке Смуилу, тот встопорщит жесткие седые усы, дст подзтыльник и после этого все будет хорошо.

Не будет.

А в Шфляры действительно придется ехть.

Не н похороны, тк н поминки.

Эх, бтьк Смуил, Смуил-бц…

Солнечный луч обиженно рзбился о лдонь Мрты, скользнул в сторону и очень удивился, обнружив н глзх у женщины слезы.

Откуд? — ведь луч не знл, что люди плчут не только от солнц.

Всдник к тому времени знчительно приблизился, и Мрт помимо воли злюбовлсь уверенной посдкой Михл. Отчего-то н ум пришло срвнение с удирющим от Жбьей Струги конокрдом Друцем. Юный цыгн почти лежл н спине гнедого, всем телом припв к конской шее, Михл сидел в седле подчеркнуто прямо, с небрежностью поигрывя зжтыми в првой руке поводьями, и левя лдонь его рссеянно поглживл рукоять дргунского плш, с которым Михл по слухм никогд не рсствлся, беря с собой чуть ли не н супружеское ложе.

Пятеро верховых, догоняющих крету, которя сопровождл Михл, Мрту пончлу ничуть не зинтересовли.

— Ну что? — послышлось у Мрты з спиной.

— Едет, — не оборчивясь, отозвлсь женщин, срзу узнв голос Ян.

— Почитй, у ворот. Ты б скзл своему привртнику, чтоб не лез с рсспросми, то Михл его длинный нос мигом укоротит. С него, дрчун, стнется…

Аббт Ян, минуту нзд освободившийся от службы и успевший по дороге в келью отдть все необходимые рспоряжения отцу-келрю, подошел и встл рядом с сестрой.

— А это еще что?! — озбоченно пробормотл он, и Мрт, отвлекшись было от происходящего внизу, мигом глянул в окно.

Верховые прибвили ход и окзлись у остновившейся креты рньше Михл, рзглядывющего монстырь. Смый первый из них, пышно рзодетый вельмож, покзвшийся Мрте смутно знкомым, спрыгнул с коня и предупредительным жестом рспхнул дверцу креты. Он учтиво поклонился, переждл короткую зминку и подл руку выходящей из креты молодой женщине

— жене Михл Бете Рйцеж, в девичестве Бете Сокль. Когд смущення Бет окзлсь н земле, вельмож отошел н шг в сторону и еще рз поклонился, приложив руку к сердцу.

Гйдуки Рйцеж змялись, не зня, что делть, поскольку ничего особенного не происходило, здевть без нужды вежливого шляхтич в присутствии четверых его людей им явно не хотелось.

Мрт не зметил, когд Михл успел покинуть седло и быстрым шгом подойти к жене. Только что придворный воевод грф Висничского с коня глядел н монстырские стены — и вот он уже стоит рядом с Бетой и что-то ей выговривет. Мрту и ббт Ян удивило поведение Михл: если уж кому и стоило выговривть, тк это прискквшему невесть откуд вельможе, чья учтивость и впрямь грничил с нглостью. Видимо, Бету это тоже удивило, он попытлсь возрзить мужу — слов не было слышно, но зто было отлично видно, кк пн Михл грубо сжл плечо жены, силой рзвернул ее лицом к монстырю и мотнул головой в сторону ворот.

Подчинившись, Бет двинулсь к воротм, опомнившиеся гйдуки поехли следом, в окружении вежливого шляхтич громко зсмеялись — смех этот донесся дже до ушей стоящих у окн. См вельмож приблизился к пну Михлу, подбоченился и бросил несколько коротких резких фрз.

Дльше Мрт не смотрел. Повинуясь непонятному порыву, он выбежл из кельи — ббт Ян, не мешкя, последовл з ней — и по лестнице помчлсь вниз. Спустившись во двор, Мрт свистнул дремлющего в холодочке Джош, обогнул только что вошедшую в монстырский двор Бету (беременность последней лишь сейчс бросилсь Мрте в глз) и выскочил в рспхнутые ворот нружу. Крет по-прежнему стоял неподлеку, сонный кучер дремл н козлх, збыв выпрячь лошдей, но больше никого рядом с монстырем не было.

Лишь пыль клубилсь по дороге, сворчивя влево и вниз, к берегу речки Тихой.

Мрт быстро пошл вслед з пылью.

Джош трусил рядом, временми поднимя голову и зглядывя женщине в глз.

Н морде собки зстыло то болезненное выржение, ккое иногд бывет у немых, когд им позрез ндо что-нибудь скзть, мертвый язык еле ворочется и рождет только звериное ворчние.

Звон оружия был первым, что услышл Мрт, выбежв н кручу. Отсюд нсквозь просмтривлся песчный плес реки, прямо под Мртой у плкучей ивы стояли четверо спутников вежливого шляхтич и двое гйдуков Рйцеж, возбужденно переговривясь. В двдцти шгх от них друг нпротив друг змерли Михл и его противник, минуту нзд обменявшиеся первыми удрми.

«Господи, д что ж это ткое!» — в отчяньи подумл Мрт. Он никогд не могл понять, кк из-з ерунды, из-з пустяковых мелочей, не стоящих и ломного грош, двое молодых здоровых людей готовы всдить в грудь один другому полтор локтя холодной стли.

Впрочем, муж ее покровительницы Вильгельм фон Айсендорф ткже не был миротворцем, и Мрте двжды приходилось видеть поединки брон с очередным збиякой, случившиеся прямо в поместье Айсендорфов; сколько рз щепетильный в вопросх чести брон Вильгельм дрлся не в присутствии компньонки своей жены?!

Шляхтич неожиднно прыгнул вперед, и кривой клинок его сбли злобно лязгнул о тяжелый плш Михл. Полетели искры, шляхтич отскочил, снов приблизился и попытлся достть Рйцеж с другой стороны. Михл не тронулся с мест, лишь рук его сдвинулсь н пядь левее, и лезвие кривой сбли вновь нткнулось вместо живой плоти н дргунский плш.

Удр.

Еще один.

«Он же убьет этого щеголя!» — внезпно понял Мрт, глядя н узкое лицо Михл, превртившееся в лебстровую мску. Перед ней был не вор, воин, не Михлек Ивонич, воевод Михл Рйцеж, и первыми, кто после Мрты сообрзили это, были спутники шляхтич. Они згомонили и нпрвились к дерущимся с явной целью рзнять их, но не успели — Михл, до того недвижно стоявший н месте, коротко шгнул вперед, дргунский плш звертел кривую сблю в мгновенном стршном тнце и, прорввшись сквозь сверкющий зслон, до половины погрузился в живот вежливого шляхтич.

Потом Михл поднял голову, увидел бледную кк полотно Мрту н круче, приветливо помхл ей рукой и принялся горстью зернистого песк отчищть кровь с плш.

У ног Михл умирл вежливый шляхтич.

Судя по рне, умирть он должен был долго и мучительно.

Когд Мрт сверху вниз смотрел н спокойную оснку брт, дже не повернувшегося к своей жертве, возле которой рстерянно хлопотли четверо спутников — ей подумлось, что Михл сознтельно выбрл для этого человек ткую смерть.

Ни минуты не колеблясь.

И Мрте стло холодно.

Весь молебен во здрвие Беты Рйцеж и з ее блгополучное рзрешение от бремени Мрт простоял кк н иголкх. Перед глзми все время всплывл человек, убитый только потому, что помог выйти Бете из креты. Чтобы хоть кк-то отвлечься, Мрт переводил взгляд с облченного в подобющее случю одеяние ббт Ян н Михл — воевод Рйцеж стоял н коленях рядом с женой, время от времени осеняя себя крестным знмением — и помимо воли отмечл, что бртья столь же рзные, сколь и похожие. Монх и воин, исповедник и убийц… вор и вор. Об стройные, сухощвые, с тонкими одухотворенными чертми — и Мрт вдруг подумл, что выржение лиц ббт Ян, когд он слушл Мртину исповедь и потом вдохновенно рсскзывл ей про ересь ктров, было во многом подобно выржению лиц Михл, когд последний игрл плещущей стлью и вытирл окроввленный клинок песком.

«А я? — ужснулсь Мрт. — Я см?..»

После молебн он подошл к жене Михл, был предствлен Бете и не отходил от нее до того момент, когд Рйцеж посдил жену в крету и отпрвил в Тынец в сопровождении приехвших с ним гйдуков. Прощясь, Мрт не удержлсь и нскоро обшрил сознние Беты. Было трудно определить н ощупь, что именно попдется под руку, но Мрт прошл слишком хорошую школу, чтобы не путть возможную добычу с мелким хлмом, вечно вляющимся в чужих зкромх. Беспокойство по поводу грядущих родов лежло у молодой женщины н смой поверхности, не имея глубинных корней — здоровя и крепкя Бет носил беременность без особых сложностей — тк что Мрт могл бы легко укрсть необосновнное волнение у пни Рйцеж, но делть этого не стл, лишь удивилсь: почему Михл до сих пор не облегчил жизнь любимой жене?

Молебен молебном, воровство воровством…

Видимо, з это время отец Ян уже успел нскоро перескзть воеводе историю Мрты, потому что Михл после отбытия жены подошел к Мрте, и, ни слов не говоря, обнял сестру и поцеловл в лоб. Одноухий Джош ревниво зрычл, Михл повернулся к осклившемуся псу, пристльно посмотрел ему в глз и еле зметно поклонился.

Джош сел — нет, скорее упл н здние лпы, зпрокинул лобстую голову к небу, выпуклые собчьи глз влжно блеснули, пес чуть было не звыл, но не звыл и вихрем вылетел з ворот монстыря.

Мрт не стл звть Молчльник.

Понимл — вернется.

Когд нчло смеркться, Джош по-прежнему не было, Мрт нчл волновться. Он вышл из монстыря, — привртник был с нею вежлив до тошноты — побродил туд-сюд по дороге, хотел было пройтись к близкой опушке лес, но рздумл и двинулсь в нпрвлении берег речки Тихой, где состоялся недвний поединок.

Спустившись с кручи и постояв под плкучей ивой, он негромко позвл пс, подождл и собрлсь уходить. Сорвв с ивы тонкий прут, Мрт несколько рз взмхнул им, кк сблей, отбросил прут от себя — и стрнное волнение зствило ее обернуться.

Тм, где упл ивовый прут, тнцевл смутня тень.

От реки тянуло зябкой прохлдой, рзглядеть что-то в подступивших сумеркх было почти невозможно, но Мрт до рези в глзх всмтривлсь в стрнно знкомый тнец тени, и внезпня догдк обожгл ее хуже пригоршни углей, взятой из костр.

Перед ней был тень убитого Михлом шляхтич.

Призрк неутомимо, рз з рзом повторял движения того стршного тнц, который привел его к гибели, ноги шляхтич однообрзно переступли по песку — вперед, в сторону, вперед, нзд, в сторону — руки плели повторяющуюся вязь, пок не пдли сломнными крыльями, зствляя мертвец схвтиться з живот и мгновенно припсть к сырому вечернему песку… но тень вствл, и все нчинлось снчл.

Возможно, со стороны это выглядело крсиво и совсем нестршно — вечер, рек, изломння тень и женщин, прижвшяся к стволу ивы — но Мрт не могл посмотреть н себя со стороны.

Он дже не успел сообрзить, когд, в ккой неуловимый миг тень оборвл смертный тнец и повернул к ней безглзое пятно лиц.

Не слухом, кким-то чуждым человеку чувством Мрт понял, что мертвый шляхтич смеется — и вдруг вспомнил, где и когд встречл убитого Михлом н поединке человек.

В корчме Иошки Мозеля, когд мимоходом коснулсь молодого пн, прихвтив в нем горсть всплывшей н поверхность ненвисти к родному отцу, и потом еле успел сбросить это жгучее зелье в корчемную кошку Бырку!

Кк звли молодого пн?!

Княжич… княжич Янош Лентовский!

Збыв обо всем, Мрт неожиднно для смой себя потянулсь к призрку, кк тогд, в корчме, кк тянулсь множество рз к нмеченной жертве, желя пошрить в невидимых для других крмнх; «Не смей!.. никогд не смей воровть у мертвых!..» — эхом отдлся в ней звенящий голос Смуил-бцы, ушедшего нвсегд бтьки Смуил… не смей…

В ткие мгновения Мрте всегд кзлось, что он протягивет третью, бесплотную руку, и гибкими пльцми н ощупь выбирет нужное, чтобы потом, уже присвоив, взяв в себя, рссмотреть и понять: взял ли он то, что хотел, или вместо золот поплсь все-тки медь, и ндо бы повторить попытку — но сейчс все было не тк, кк прежде.

Воровские пльцы женщины обожгло ледяной слизью, цепко облепившей несуществующую руку, холод резво пробежлся по предплечью, плюясь рсползющимися во все стороны муршкми, з локтем н миг здержлся и уже неторопливо пополз дльше; Мрт попробовл шевельнуться и с ужсом ощутил, что третья рук не слушется ее — женщин вскрикнул, рвнулсь… и почувствовл, что свободн.

Призрк смеялся.

Н луноподобном диске его лиц проступили темные пятн, сложившиеся в оскленный рот, и Мрт, вся дрож и будучи не в силх отвернуться, судорожно нщупл в себе укрденную у пляшущей тени мысль.

Женщин попытлсь рсслбиться и дть крденому стть своим.

«Убийц! — мелькнуло в голове. — Михл — убийц!..»

Почти срзу до Мрты дошло: это и есть то, что удлось взять у мертвого княжич!

— Ну и что?! — истерически выкрикнул он, обрщясь к хохочущему призрку. — Ну и что?! Конечно, убийц! — ведь он убил тебя… сгинь, пропди!..

Призрк смеялся.

«Михл — убийц!» — смеялся он, и в смехе его крылсь нечеловеческя издевк, словно тень что-то умлчивл, и это «что-то» доствляло мертвому невырзимое удовольствие.

Убийц--…

Спотыкясь, Мрт кинулсь вверх по круче.

…когд он вбежл в монстырский двор, дже не успев удивиться тому, что ворот до сих пор не зперты, — толп взволновнно переговривющихся монхов поспешно рсступилсь, пропускя Мрту в круг.

Аббт Ян, воевод Михл и одноухий Джош стояли нд рненым человеком.

Мрт уже видел этого человек.

Это был один из гйдуков Михл.

— Их было пятеро? — гневно спршивл воевод. — Всего пятеро?!

Гйдук молчл, сидя н земле и держсь з нспех змотнное колено.

— Н крету Беты нпли, — отец Ян повернулся к Мрте, одной рукой успокивюще тронув взбешенного брт з локоть. — Рзбойники, н полпути от нс до Тыньц. Сму Бету увели в лес, одного гйдук зрубили, этого… этого отпрвили сюд.

— Рзбойники? — Мрт ничего не понимл. — Они требуют выкуп?

— Нет. Их тмн велел передть, что его зовут Мрдул, сын Мрдулы, и что пленной женщине до поры до времени ничего не грозит. Просто он хочет быть уверенным, что убийц Смуил-бцы явится в Шфляры — не н сороковины, тк з женой — и тм зплтит Мрдуле все, что полгется.

«Убийц!» — смеялся нд рекой тнцующий мертвец…

— Я не убивл отц, — воевод Рйцеж смотрел н Мрту исподлобья, болезненно сдвинув брови нд переносицей. — Я не убивл отц, Мрт! Это ложь!

И снов повернулся к рненому:

— Их было пятеро! Пятеро против вс двоих!

— Прости, пн воевод, — глухо шептл гйдук, глядя в землю. — Прости… но тот, кто стоял рядом с тмном… худой ткой, весь в темном… н голове берет с петушиным пером…

Гйдук собрлся с силми и зкончил:

— Он не человек, пн воевод! Святой отец, скжите ему: это не человек! Поверьте мне, я говорю првду!

Мрт склонилсь нд рненым и положил лдонь ему н плечо.

— Я верю тебе, — скзл он. — Это действительно не человек.

Джош поднял морду к рвнодушному серпику месяц и безндежно звыл.

Словно в ответ ему с опушки близкого лес донесся торжествующий волчий вой.

ВЕЛИКИЙ ЗДРАЙЦА

Я не помню, кем был — я зню, кем стл.

Изредк снимя свой змшевый берет с петушиным пером, схвченным серебряной пряжкой, я нпяливю его н кулк и долго смотрю, предствляя, что смотрю см н себя.

Перо нсмешливо кчется, и серебро пряжки тускло блестит в свете месяц.

Я делю тк редко, очень редко, в те жгучие минуты, когд понимю, что больше не могу быть собой — но и перестть быть я тоже не могу.

Люди зовут меня дьяволом.

«Изыди, Стн!» — говорят мне люди, и я смеюсь, исчезя: во-первых, я не Стн и никогд им не буду; во-вторых, я не могу уйти нвсегд, дже если меня гонят.

Я лишь исчезю.

Н время.

И мысленно блгодрю изгнвших меня — потому что миг небытия для того, кем я стл, стокрт блженней существовния.

Люди зовут меня Князем Тьмы.

Я не князь.

Я — крепостной Тьмы.

Я ем хлеб Преисподней в поте лиц своего, я могу лишь ндеяться, что когд-нибудь нкоплю необходимый выкуп, и тогд меня отпустят н волю.

Позволят не быть.

Мне хочется верить, что ндежд умирет последней.

Иногд я смотрю н очередного глупц, суетливо мкющего перо в собственную кровь и подписывющего договор со мной, и слышу его жлкие мыслишки.

Н смом деле, конечно, я не слышу их, но все это тк однообрзно…

«Сейчс я получу то, что хотел, — сглтывя липкую слюну, мечтет этот червь, — я нслжусь желемым, потом я буду служить моему хозяину верой и првдой, я докжу ему свою преднность и усердие — и после смерти он сделет меня подобным себе, чтобы в ду мы вместе мучили глупых грешников, не удосужившихся вовремя продть душу нужной силе. О, кк я буду велик!..»

Я смеюсь, он думет, что я рдуюсь, зполучив его ничтожную душонку.

Он прв.

Я рдуюсь.

Если он достигнет желемого и стнет подобен мне — он тоже будет рдовться, когд кубышк с его выкупом из дской крепости стнет хоть н йоту полнее.

Он ведь не знет, что никогд не попдет в д.

Ад попдет в него.

Соглситесь, что это не одно и тоже.

Впрочем, можете не соглшться — мне все рвно.

Люди зовут меня Нечистым.

Это првд.

Я нечист.

Но никто из тких, кк я, никогд не был и не будет Повелителем Геенны — не потому что мы мелки, потому что с тем же успехом кторжник можно нзвть Повелителем рудников. И впрямь: он бьет несчстные кмни кйлом, он возит их в тележке, свливя в крьер, он волен мучить копи кк хочет… он лишь не волен перестть это делть.

И перестть мучиться смому.

Вопрос: что делют в ду?

Ответ: мучются.

Вопрос: кто мучется в ду?

Ответ: все.

Все.

Когд вы мучетесь, это уже д.

Он в вс.

Ад в вс, дорогие мои, он шипит и пенится, кк недобродившее вино, он удряет в голову мягкими коврными молоточкми; д в вс, любезные господ, но во мне его больше. Я — крепостной Тьмы, я — виллн Геенны, я — пустя перчтк, я чувствую в себе зполняющую пустоты руку Преисподней и звидую тому преступнику н эшфоте, в чье чрево входит сейчс зостренный кол.

Ему, кзнимому, легче.

Я никогд не видел подлинных Князей Тьмы, Противоречщих, Восствших, Низвергнутых, которые и есть — д.

Вещь в себе, умники-схолсты!.. д в ду.

Я не помню, кем был — я зню, кем стл.

Стокртно хуже Им — они помнят, кем были. И вечность перед Ними зполнен мучительным бездействием, в конце которого мячит предопределение, беспощдня тень Армгеддон и Судного дня.

Dies irae, День Гнев.

Всякий рз, когд я чувствую в себе пльцы Князей, нполняющие меня мукой и силой, я восхищюсь их упорством, их неукротимой жждой деятельности, способной дотянуться из невозможного и зствить тких, кк я, стновиться дьяволми и перекривть детей Адм и Евы по своему обрзу и подобию.

Я ненвижу Их.

Восхищение и ненвисть сливются в один стршный сплв, и я корчусь от боли после кждого дьявольского трюк, рди которого вынужден впускть в себя д. Просто этого никто не видит. Я смолюбив, кк смолюбивы только рбы. Моя кубышк копит в себе монетки проднных душ, иногд я рзменивю одну из них, чтобы зполучить две, иногд я ошибюсь… я мечтю выйти н волю, я мечтю исчезнуть, мечтю нчть с дн, стть вошью, слизняком, мхом, кем угодно…

Люди зовут меня дьяволом.

В чем-то они првы.

Но эт женщин… эт чертовк (я улыбюсь — слвный клмбур!), утщившя рскленную монетку погибшей души из-под смого моего нос, оствив дьявол в дуркх!.. о, рдость моя, длинноногое сокровище, не лишй Петушиное Перо счстья новой встречи — я не всеведущ и не всесилен, но зто я терпелив и умею отделять овец от козлищ, деля из последних ловчих волков Преисподней… где ты, миля?!

Я иду.

Я ищу тебя!..

Поверь честному дьявольскому слову: при определенных обстоятельствх я дже соглшусь оствить тебе душонку этого нивного крмнник, которого я для збвы вынудил повеситься н собственном поясе.

Не веришь?

Спршивешь: что это з обстоятельств?!

Никогд не зтевйте рзговор с цыгнкми и дьяволми…

Люди зовут меня Нечистым.

Я зову их людьми.

КНИГА ВТОРАЯ. ТУМАНЫ СТАРОГО ПОГОСТА

4

Ночь недоверчиво пробовл н зуб золотой кругляш луны — и ндгрызенный диск фльшивым тлером поктился к горизонту, где и звис щербиной вверх. Фиолетовые тени угрюмо бродили меж стволми, словно пытясь понять, кто же они н смом деле: безобидные сочетния свет и тьмы — или только тьмы, тьмы, тьмы…

— Мы-ы-ы!.. — нсмешливо отзывлся ветер, рзрывя призрков в клочья, и, вторя ветру, ухл голодный филин, вглядывясь в ночь сверкющими кошчьими глзми.

Седой волк, сидевший н поросшем зячьей кпустой пригорке, поднял морду к небу, хотел было звыть, но передумл и лишь лениво облизнулся, н миг приоткрыв зубстую псть. Бродяг-ветер, оствив игру с тенями, зябкими пльцми перебрл белесую шерсть, взъерошил снежно-белые пряди н згривке — волк поежился, негромко рыкнув, и ветер поспешил убрться восвояси. Где-то в лесу, неподлеку от мощных стен тынецкого монстыря, протяжно голосил стя, и это был горздо более интересня збв, чем приствть к теням и седому волку-грубияну.

Волк положил голову н передние лпы и зкрыл глз.

В привычной феерии звуков ночного лес он безошибочно рзличл отдленный плеск реки, спотыкющейся н перектх, и глухой рокот мельничного колес. Почему в полночь открыты шлюзы н строй мельнице, почему вод хлещет в лоток, зствляя стучть жерновый поств, почему не спит рботяг-мельник с измученными подмстерьями — все это мло интересовло зверя.

Он знл — почему.

Он только не знл, почему он см остлся лежть н пригорке, позволив выскочке Рвному возглвить стю вопреки всем зконм волчьего и не только волчьего племени.

Когд седой волк узнл и это — он встл, потянулся всем телом и неторопливо зтрусил туд, откуд слышлся охотничий вой сти.

Филин проводил волк рвнодушным взглядом и зухл вслед.

Отец-квестрь тынецкого монстыря пребывл в удивлении и рстерянности — хотя предпочел бы пребывть в кком-нибудь ином, более привычном для него состоянии. Нпример, в состоянии голод — ибо нкормить столь обильное тело скудными моншескими хрчми было зело трудно. Квестрем (то есть бродячим сборщиком милостыни н нужды родной обители) он стл недвно, всего год полтор тому нзд, святым отцом — примерно тогд же, и злые языки поговривли, что кк был он зядлым грешником-мирянином, тк и остлся.

Рзве что рясу нцепил и крест н толстое пузо вывесил.

Когд квестрю с утр сообщили, что ббт Ян уезжет отслужить пнихиду нд своим безвременно ушедшим родителем, и именно он, квестрь Игнтий, избрн нстоятелем для сопровождения в неблизкие Шфляры… бедный Игнтий окончтельно понял: нет в жизни счстья! Ведь еще позвчер он собирлся покинуть стены обители и отпрвиться в мир з подянием, немля чсть которого шл н прокормление смого Игнтия! Невелик рзор — монстырские земли и тк двли приличный доход, тынецкие бенедиктинцы не бедствовли, но трдиции есть трдиции, знчит, у живущих в миру нельзя отнимть возможность щедрой милостыней облегчить себе згробную жизнь. А в квестри испокон веку шли монхи щедрые плотью и веселые нрвом. Мло ли суетных рдостей у бродячего сборщик милостыни — то корчмрь рсщедрится, вспомнив о геенне огненной, то поклдистя ббенк н пути встретится, то н свдьбу или тм поминки ззовут, то еще что… Ну и ушел бы Игнтий срзу, не пытясь вымнить у скупердяя-келря приглянувшийся свиной окорок! Теперь езжй себе невесть куд, д еще под неусыпным оком смого ббт Ян, которого квестрь Игнтий изрядно побивлся.

Шутк ли: почти что живой святой!

В смысле — почти что святой, не почти что живой…

Тк что взгромоздившись н козлы и првя ббтским возком, жизнелюбивый квестрь ругл себя з нерсторопность и зтылком чувствовл взгляд отц нстоятеля. Ох и взгляд! Прямо сидишь кк н довых угольях и все ждешь, когд же ксендз Ян скжет: «Ну что, брт мой во Христе, кяться будем или безвозвртно зкоснеем во грехе?!» Собственно, подобных слов квестрь от отц нстоятеля никогд не слышл, но взгляд, взгляд… ж зтылок холодеет!

Лошди шли ходко, нимло не зботясь печлями несчстного Игнтия, впереди мячили спины того смого бешеного шляхтич, чью беременную жену выкрл шйк ккого-то Мрдулы, и чернявой женщины, скзвшейся привртнику сестрой нстоятеля. В седле новоявлення сестр сидел плотно, не по-женски, и пн Михл — Игнтий нконец вспомнил имя шляхтич — время от времени одобрительно н нее косился, подкручивя вислый ус. По обочине, между возком и верховыми, бодро бежл здоровенный одноухий пес, которого квестрь Игнтий перед отъездом попытлся было поглдить и понял, что это не собк, черт в шкуре. Смым последним, отств от возк и понурив голову, ехл рненый гйдук пн Михл. Колено его рспухло, ходить пешком он мог только ковыляя, но упрямству гйдук не было предел — вернуться в Виснич он нотрез откзлся, и по глзм рненого ясно читлось, что поползет он з хозяином своим хоть в Шфляры, хоть н крй свет, чтобы жизнью или смертью искупить вину, и — мло ли! — при случе зубми перегрызть глотку проклятому Мрдуле-рзбойнику.

К полудню миновв пмятную Мрте Жбью Стругу и выехв н дорогу, ведущую к Нижним Ттрм, возок ббт был едв не опрокинут — нвстречу, подняв тучу пыли, неслсь телег, зпряження гнедой кобылкой, обезумевшей от криков и подхлестывний хозяин. Мрт и Михл, рвнув поводья, брызнули в рзные стороны; квестрь Игнтий еле-еле успел принять к крю дороги, рзминувшись с телегой н ккую-то пядь, кобыл резко свернул в сторону, и телег прочно зсел првыми колесми в рыхлом песке обочины.

— Рехнулся?! — конь воеводы Рйцеж уже грцевл у нкренившейся телеги, см пн Михл, бгровея лицом, готов был рзорвть н чсти сумсшедшего возчик. — Смерти ищешь, сучья кость?! Отвечй!

— В обитель… — бормотл свлившийся с телеги стричок, чсто-чсто клняясь и всплескивя пергментными ручкми. — Мтк бозк, спси грешного! В обитель спешил, ясновельможный пн, к святым отцм-бенедиктинцм… Сожгут ведь, кк есть сожгут, по ветру пеплом пустят!.. Неужто я не понимю — я все понимю! Д они ведь не слушют, бугецкий войт кленым железом судить хочет, кто ж ткую стрсть стерпит-то… х, мтк бозк, спси-помилуй!..

Мрт узнл стрик. Это был тот смый мельник, что подвозил ее до колодц.

— Кого сожгут, дедушк? — спросил он, спешивясь. — Д погоди ты, Михл, тебе б только рубить… Зчем в обитель спешишь, мельник? В твои-то годы попусту телеги по дорогм вскчь не гоняют…

Прозрчный, кк весеннее небо, взгляд стрик стл более-менее осмысленным, см мельник здышл ровнее и ухвтился з крй телеги — видно, ноги откзлись держть изношенное тело.

— А-, дочк… Бог тебя послл, не инче! Бртн моего жгут, млдшенького, говорят — колдун, нечистику продлся… Может, слыхл? — Стх, тоже мукомол, кк я! Бугецкий войт с сухосдским столковлись, нродишко подбили, нродишко у нс добр не помнит, ему что мельник, то и колдун! Семь десятков лет н одном месте — и все лдно, н семьдесят первом згомонили: и коровы в Бугйцх плохо доятся, и девк мля прошлый год н речке около мельницы утопл, тело не ншли, и волки обнглели, среди бел дня скотину тскют, вчер опять же змея в небе видели, кружил н зкте нд мельницей… не инче, Хрнсь-бездельник и видел, когд из корчмы домой полз! Дочк, родня, ты коння — скчи в обитель, умоли кого из святых отцов в Бугйцы ехть! Пусть святым судом судят, прведники, пусть не ддут пропсть невинной душе…

Выбрвшись из возк, ббт Ян подошел к взволновнному мельнику. Стрик подслеповто сощурился, потом, признв тынецкого нстоятеля, пл тому в ноги и в третий рз принялся перескзывть тргическую историю своего брт, обвиненного в колдовстве и связи с Стной. Короткими и точными вопросми ббт не двл мельнику уходить в сторону от глвных событий — инче пришлось бы выслушть все жизнеописние Бугйцев от гулящей ббки нынешнего войт до вечно пьяного Хрнся-бездельник — и нконец повернулся к Мрте и Михлу.

— Это тебе не Вен, — рзвел он рукми, глядя н зкусившую губу Мрту. — Збыл, небось, кк оно в нших-то местх? Вижу, збыл… Михл, вы езжйте лесом, нпрямик, тм дорог торня, не то что верхом — н крете шестерней проехть можно. А я в эти Бугйцы зверну… сплят ведь дед и не перекрестятся!

— Сплят, — личико мельник сморщилось, кк печеное яблоко, и из глз потекли редкие стрческие слезы, — ой, сплят…

— Тк, может, вместе поедем? — зикнулся было воевод Рйцеж, но ббт Ян отрицтельно покчл головой.

— Не ндо, Михлек. Ни к чему. Я — священник, меня они послушют, ты у нс горячий, явишься в Бугйцы с гйдуком д Мртой, влезешь поперек, стнешь плшом мхть, мужики в топоры… Здесь не Вен, но и не твой Виснич, где холопы спину выпрямлять рзучились! Опять же, если ты нужен Мрдуле-рзбойнику — в здешних селх эхо гулкое, звтр же Мрдуле донесут, где ты д что ты!.. Короче, езжйте лесом, к вечеру доберетесь до корчмы Гбершляг — тм и зночуете. Ждите меня в корчме до звтршнего полудня. Думю, успею… ну что, брт Игнтий — in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti![7]

— Amen[8], — поспешно отозвлся квестрь, спрыгивя н землю.

…Когд тележные колес совместными усилиями Михл и квестря Игнтия были извлечены из песк, ободренный присутствием ббт Ян мельник взгромоздился н передок, причмокнул н кобылу — и телег ни штко ни влко поктилсь в обртном нпрвлении.

Следом з ней ехл возок нстоятеля тынецкого монстыря, ббт Ян Ивонич.

Мрт и Михл переглянулись и свернули в лес. Дорог к корчме Гбершляг был воеводе Рйцежу неплохо известн, беспокоиться з Ян пн Михл не видел особых причин — тронуть духовную особу, д еще столь слвную в здешних местх, не осмелился бы никто — но Михл то и дело ловил себя н том, что оборчивется и пристльно вглядывется в чщу по обе стороны дороги, словно ндеясь что-то высмотреть в путнице стволов и кустрник.

Что-то очень вжное.

Одноухий Джош, см того не змечя, жлся к всдникм и нервно нюхл воздух.

Пхло бедой.

Телег мельник ехл теперь впереди ббтского возк, кк и положено телеге — неторопливо, со скрипом перевливясь н ухбх с боку н бок. Узкя дорог, кк-то незметно свернувшя в лес и нпрочь зблудившяся в нем, петлял, рздвивлсь, рстривлсь, несколько рз мельник сворчивл то впрво, то влево, и квестрь Игнтий вскоре с тревогой обнружил, что не помнит пути нзд. А знчит, случись что с дедом — плутть им с отцом-нстоятелем по окрестным чщобм если не до скончния век, то уж пру дней нверняк!

Рзумеется, ничего стршного тут не было: вот доползут они до этих смых треклятых Бугйцев, рзберется отец Ян, что тм нтворил брт мельник (небось, ткой же вредный стрый хрыч; и пусть бы жгли — нверняк есть з что!), от Бугйцев войт или еще кто укжет, куд ехть…

Тк-то оно тк, но н душе у квестря все рвно скребли кошки. Тем пче, что в своих стрнствиях исходил он не только окрестности Тыньц, но и все Ополье с Косцельцом вдоль и поперек, посему незнкомя дорог был для него чем-то стрнным и подозрительным, вроде целомудренной вдовушки. И когд впереди вместо ожидемых Бугйцев покзлсь совершенно незнкомя мельниц с прилепившимися к ней ветхими срюшкми, мбрми и еще ккими-то строениями, квестрь Игнтий не выдержл.

— Эй, мельник, где ж твои Бугйцы? Куд это ты нс зтщил, бород?

Аббт Ян неодобрительно покосился н своего возничего, но промолчл.

— Н мельницу мою, — нимло не смутившись, обернулся стрик и рсплылся в детской улыбочке. — Дорог-то н Бугйцы ккурт через мою мельницу и бежит. А если ты, святой отец, здешние тропки лучше меня знешь

— езжй вперед и веди, ки пстырь…

Брт Игнтий не ншелся, что ответить, — но когд стрик, доехв до своей хты, прятвшейся позди мельницы, остновил телегу, нпрочь перегородив ею дорогу, подозрения квестря проснулись с новой силой. Однко здть вполне зконный вопрос обнглевшему мельнику ему не дл ббт Ян.

Отец-нстоятель н удивление резво соскочил с возк и в дв шг окзлся рядом с дедом.

— Что все это знчит, стрик? — жестко спросил он. — Или ты обмнуть меня решил? Где твой брт, где Бугйцы?

— Не только решил, но и обмнул, отец мой, — не моргнув глзом, признлся мельник. — Бугйцы, понятное дело, н месте, где им и положено, брт мой помер от лихомнки еще позпрошлой зимой, тк что плить его нет никкой ндобности.

— Ах ты!.. — здохнулся от негодовния брт Игнтий, но ругться срмными словми в присутствии ббт не решился. — Д ты хоть понимешь, с кем говоришь? Святого отц обмнуть, — и меня тоже, между прочим, человек Божьего! — д тебе Господь ткое вовек не простит! Гореть тебе в ду, пень стрый, рскленные сковородки языком брехливым лизть…

— Угомонись, брт Игнтий, — отец Ян произнес это негромко, но тк, что толстый квестрь поперхнулся и мигом умолк.

— Может, и тк, — соглсился тем временем мельник, почесывя клочковтую седую бороденку, — может, и гореть мне в огне довом… н все воля Божья.

— О том не тебе судить, — оборвл словоохотливого стрик ббт Ян, — и дже не мне. А теперь говори: зчем я тебе нужен? Рз обмном привел меня сюд — знчит, есть повод. Говори!

— Знчит, есть, — охотно подтвердил мельник. — Стхом меня зовут, святой отец. Стх Топор, из Гркловских Топоров. Слыхли ль нет?

— Точно, что Топор, — проворчл с возк брт Игнтий, но ни ббт, ни мельник не обртили н него внимния.

— А рзговор у нс долгий будет — тк что двйте-к лучше, святой отец, в хту пойдем, н лвку сядем, квестрь вш пускй покмест лошдей рспряжет.

— Нет у меня времени, мельник Стх, с тобой н лвкх рссиживться!

— отрезл ббт, и квестрь соглсно зкивл с возк, всем своим видом покзывя, что полностью поддерживет отц-нстоятеля. — Рзворчивй, брт Игнтий, поехли отсюд!

Брт Игнтий с превеликой охотой принялся выполнять укзние ббт, и хотя рзвернуться н узкой дороге было не тк-то просто, в конце концов это ему удлось.

— Нету, тк нету, — кк-то уж слишком легко соглсился стрый Топор.

— Езжйте, святой отец. У меня-то времени много…

И, не оглядывясь, ушел в хту.

Когд, изрядно поплутв по рзбегвшимся в рзные стороны лесным тропкм, ббтский возок в третий рз вывернул все к той же мельнице — брт Игнтий не выдержл-тки и крепко выруглся, и отец-нстоятель ничего н это не скзл. Зто скзл квестрь; много чего скзл — под конец своей длинной и зметно мирской речи обернулся к ббту и, понизив голос, зключил:

— Колдовство это, отец-нстоятель, кк есть колдовство! И мельник этот — колдун проклятый, душу Нечистому продл! Вот и водит нс теперь, кк окуня н крючке!

— Колдовство, говоришь? — спокойно переспросил ббт. — Ну что ж, может, и тк…

Покинув возок и воздев перед собой првую руку, в которой окзлось небольшое рспятие из полировнного дерев, отец Ян неторопливо нпрвился к хте, читя н ходу молитву.

Дверь отворилсь, и появившийся н пороге Стх Топор стл с любопытством следить з действиями ббт.

— Аминь, — ухмыльнулся он, когд отец Ян дочитл молитву и подошел к нему почти вплотную. — Не поможет, отец мой. Крещеный я, — и стрик широко, чтоб видели и ббт, и квестрь, перекрестился; после рспхнул ворот рубхи, выпячивя вплую грудь и медный крест н почерневшем от времени кожном гйтне. — Мы, Гркловские Топоры, не купленные-проднные, потомственные, от нс к вргу род человеческого ниточк не тянется. Тк что извини, святой отец, ежели что не тк. Пошли лучше в хту — говорить стнем.

— Не о чем святому человеку с тким лиходеем, кк ты, толковть! — не удержлся осмелевший с перепугу брт Игнтий. Проявив неожиднное проворство, он вдруг окзлся рядом с ббтом и мельником, и в рукх квестря обнружилсь увесистя сучковтя дубинк, коей в своих стрнствиях по миру он не рз отмхивлся от собк и лихих людей, особенно от требующих плты корчмрей. — Ежели тебя молитвой не проймешь, то вот это — в смый рз будет!

Но тут из-з венц хты лениво выбрлись три здоровенных прня с одинковыми скучющими физиономиями — то ли рботнички, то ли подмстерья, , может, и сыновья Стх Топор — и врзвлочку нпрвились к оторопевшему квестрю.

— Выпряги лошдь, брт Игнтий, — тронул квестря з плечо ббт Ян и некоторое время рзглядывл остновившихся прней. После тяжело вздохнул, поднялся по зскрипевшим ступеням и прошел в хту мимо посторонившегося мельник.

Внутри окзлось неожиднно просторно; чисто выметенный пол, посреди горницы — крепкий дубовый стол с лвкми по бокм, несколько корявых тбуретов; привычной божницы в крсном углу нстоятель не обнружил, зто связок трв и кореньев по стенм висело преизрядно.

Окинув взглядом горницу, ббт Ян подошел к столу и опустился н лвку. Стрик подумл-подумл, пожевл вплым ртом и устроился нпротив.

— Ну, говори, Стх Топор, зчем, Бог не побоявшись, тынецкого нстоятеля морочить решился — грех-то немлый, понимть должен! Итк?

— О грехх моих, д и о вших, святой отец, после потолкуем, если нужд будет. А ззвл вс сюд, потому кк помощь мне вш зндобилсь.

— Это ккя же? — недобро усмехнулся ббт Ян. — В ворожбе пособить?

— С ворожбой я уж кк-нибудь и см спрвлюсь. А вот с Нечистым спорить, лбми друг о дружку стукться… Небось, получше моего знете: грешен человек, я вдвойне грешен, не мне Луквому дорогу зступть. Вот вм, святой отец, ткие дел — в смый рз.

— С Нечистым спорить? — удивленно переспросил нстоятель. — Я-то думл, ты с ним н короткой ноге! Или не поделили чего?

— Не поделили, — кивнул мельник, не вдвясь в подробности.

— И теперь у Господ ншего зщиты искть хочешь? Почему ж тогд добром не попросил? — дескть, кюсь, отрекюсь, и все ткое?!

— Можно и добром, — ухмыльнулся Топор. — Свезли б меня после ткой просьбы в Вильно, тм дознвтели смышленые, мигом к пяткм кленые пруты приложили бы… Нет уж, святой отец, лучше я вс без видоков длинноязыких просить стну!

— Ну если я не соглшусь, без видоков-то? Что тогд?

— Соглситесь, святой отец, — тихо, но уверенно бросил Топор. — Рзве не обязн служитель святой церкви противостоять дьяволу и рзрушть козни его во слву Господ?

— Обязн. Но отнюдь не обязн зщищть обмнщик-ворожея, который якшется с Нечистым!

— Может быть, святой отец, вм виднее. Только если погибель грозит не обмнщику-ворожею, кому и тк до могилы рукой подть, невинной душе, которой дьявол домогется? Особенно если душ эт — сестр вш, святой отец? Не сестр во Христе, ткя, ккие у нс всех, грешных, водятся! Привртник-то вш пустозвон, рззвонил по всей округе чище колокол: к ббту Яну сестр приехл!

— Мрт?! — вскинулся Ян. — Что с ней?

— Пок ничего. Не считя, что слуги того, кого лишний рз поминть не стоит, з ней охотятся. И очень дже может стться, что сестр вш скоро здесь окжется.

— Ты… — бледное лицо ббт нчло нливться крской не подобющего святому отцу гнев. — Ты и ее змнить сюд решил?!

— Решил — не решил, чую, что не миновть ей мельницы строго Стх Топор. Вот тут-то Петушиное Перо з ней и явится. Кому ж, кк не святому отцу и вдобвок родному брту, ее от Нечистого огрдить?

Аббт Ян долго молчл, и бгровые пятн понемногу сходили с его лиц.

— Тебе это дорого обойдется, стрик, — произнес он нконец. — Адскими котлми стрщть не стну, но и н этом свете прощения не жди.

— Не жду, — кивнул мельник. — И рньше не ждл, святой отец, и сейчс не стну. Только прежде чем ндумете сюд стржу д монхов гнть, чтоб н костер меня отпрвить, вспомните снчл, кк сми-то в Кзимеже[9] к блудным девкм шстли д кутили в мирском плтье по кбкм. Помните? И я помню. Тк что крепко подумйте, прежде чем крть меня, грешного. У меня и свидетели нйдутся…

Аббт Ян не отвечл, потупившись.

— Сдется мне, мы полдили, святой отец. Вы делете свое дело, угодное Господу, и если все кончится миром — едете отсюд вместе с сестрой подобру-поздорову. Никому от того зл не сотворится, обо мне лучше збудьте — человек вы почти что святой (стрик ехидно подмигнул), вм скоро епископский сн принимть, знчит, ни к чему прошлое ворошить, грешки всякие нружу вытскивть… Ну если что не тк выйдет — тогд и крть вм некого будет. А, может, и некому, — добвил мельник совсем тихо.

Неожиднно ббт перегнулся через стол и крепко ухвтил з зпястье рстерявшегося н миг мельник. Стрый Топор ощутил стрнный трепет, волной пробежвший по его изношенному телу, глз сми собой стли моргть и слезиться, словно к смому носу поднесли резную луковицу — и колдун Стх поспешил отдернуть руку, мшинльно бормоч зговор от порчи и сглз. Он не понял, что сейчс произошло, но все же нутром почуял, что сидящий нпротив него человек в коричневой дорожной сутне длеко не прост, в том, что случилось, святостью и не пхло.

Впервые Стх подумл, что игрет с огнем — д не с тем, который см и рзжигл.

— Вовремя ты стржу кликнул, дед, — ббт в упор глядел н стрик, рстягивя тонкие губы в гримсу, тк же похожую н улыбку, кк веревк походит н гдюку. — Теперь я не сомневюсь: я действительно нужен тебе. Ты ндеешься, что я смогу огрдить свою сестру — и тебя смого! — от дьявол, если он явится з ней; он явится, тут я тебе тоже верю. Но глвного ты не скзл мне, см я не успел дотянуться… Зчем ты все это зтеял? Чего хочешь ТЫ, и кков будет плт?! Говори!

— Это мое дело, святой отец, — приходя в себя, ответил мельник, тк и не сообрзив, о ккой-ткой стрже говорил удивительный монх. — Ты будешь зщищть свою сестру, и я помогу тебе в этом, чем сумею. А остльное — кк любите говорить вы, служители церкви, — остльное в рукх Господних.

Яносик из Шфляр, приемный сын покойного Смуил-бцы, пристльно смотрел н строго Стх из Гркловских Топоров.

…Рспрягвший лошдь брт Игнтий уже двно приметил большого, серого с сильной проседью пс, крутившегося у двери, з которой скрылись ббт с мельником. Потом пес совсем по-человечески припл ухом к двери и зстыл в нпряженной позе.

«Подслушивет! — оторопел квестрь, но подойти и шугнуть зубстую тврюку все же побоялся. — Вот уж угорздило, спси Господи и сохрни! Возле смого монстыря — и в ткой оборот!»

В этот момент пес, видимо, услышв все, что хотел, повернулся и в упор посмотрел н брт Игнтия. Только тогд до квестря нконец дошло, что никкой это не пес, мтерый седой волчин.

Зверь осклился и исчез з углом.

Ехли молч, с непонятной опской, стрясь держться поближе друг к другу. Глухо стучли копыт по сумрчной глинистой дороге, н которую лишь в полдень, и то нендолго, ложились веселые солнечные пятн; сейчс — ккой тм полдень! — день клонился к вечеру, и хорошо было бы успеть добрться до корчмы Гбершляг, прежде чем нступит полня темнот.

Лошди тоже что-то чуяли, шли тихо и нстороженно, дже не фыркли, кк обычно.

— Полпути проехли, — бросил через некоторое время хмурый Михл. — Дст Бог, ночевть будем под…

Зкончить он не успел.

Стремительно и неотвртимо выметнулись из чщи по обеим сторонм дороги серые тени. Кинулись без воя, без рычния, молч, по-змеиному стелясь нд смой землей, словно см лес долго выжидл, примеривлся — чтоб нверняк — и нконец решился, бросив верных серых пхолков [пхолок

— слуг] н незвных гостей и хлестнув стю для острстки зрнее припсенной плетью.

Мир кчнулся, осклив слюнявую псть, вздыбив жесткую шерсть н згривке, дорог испугнно выгнулсь, уходя вбок и вверх, истошное ржние н миг оглушило — и вот уже Мрт лежит н земле, неловко подвернув придвленную конской тушей ногу, совсем рядом с лицом женщины рстекется темно-бгровя, почти черня в сгущющихся сумеркх луж, и мтерый зверь в упоении рвет горло гонизирующей лошди.

Позди срзу трое волков остервенело грызли что-то кричщее, дергющееся, плюющее бгровым — гйдук Михл дже не успел схвтиться з оружие; хриплое рычние сливлось с оглушительным треском кустов н првой обочине — кким-то шестым чувством Мрт понял, что это Джош сцепился в кустрнике с одним из лесных убийц; см воевод Рйцеж возле строго вяз…

Оствив рстерзнное конское горло, зверь всем телом повернулся к женщине, сухо щелкнули окроввленные клыки — Мрт вскрикнул, отчянным рывком высвободив хрустнувшую ногу, и бросилсь в лес, нпрямик, куд глз глядят. Животный стрх гнл ее вперед, зствляя бежть, не рзбиря дороги, збыв о Михле и Молчльнике, не змечя дергющей боли в подвернутой ступне, чувствуя, что сердце прыгет уже не в груди, где-то в горле, не в силх остновиться, выигрывя у смерти рвные мгновения стрх, бешеного бег, тяжелого дыхния — мгновения жизни!

Серые тени мелькли то спрв, то слев, но почему-то не догоняли, и будь Мрт не тк испугн, он бы понял, что ее куд-то нпрвляют, ведут, кк умелый пстуший пес ведет отбившуюся от стд овцу, потому что если бы хотели згрызть, то уже двно бы это сделли…

Земля внезпно ушл из-под ног, и женщин сктилсь куд-то вниз, спиной проехв по глинистому склону, выпятившему нружу мокрые шишковтые корни; вот сейчс волчьи клыки сомкнутся н трепещущем горле, жизнь зхлебнется кровью, отверзнутся врт Преисподней, и пред Мртой появится см Великий Здрйц!..

Тишин.

Липкя, пугющя, невозможня…

Тишин.

Мрт лежл, почти лишившись чувств, но ничего не происходило, и женщин нчл понемногу приходить в себя; осторожно открыл глз, сел, огляделсь… Он нходилсь н дне глубокого лесного оврг; рядом журчл тоненький ручеек, прихотливой змейкой убегя прочь, и возле перепчкнной лдони Мрты обиженно покчивлись несколько рспрямляющихся трвинок.

Мрт с трудом поднялсь н ноги и невольно ойкнул — лодыжку пронзил резкя боль.

«А где же волки?» — зпоздло спохвтилсь женщин.

Окзлось, что волки никуд не делись. Три темных силуэт мячили н крю оврг и уходить явно не собирлись. Впрочем, спускться в негостеприимный оврг волки тоже не спешили.

«Склоны скользкие, крутые — боятся обртно не выбрться», — решил женщин.

Ндо было что-то делть, куд-то идти, но где нходится дорог, Мрт не знл, хоть бы и знл — длеко ли уйдешь по тким кручм, д еще с подвернутой ногой и серым «эскортом» нверху?

Но стоять н месте и ждть, кк говривл бтьк Смуил, «от Бог дулю», тоже было глупо. Мрт с трудом сделл несколько шгов и подобрл влявшуюся н земле рогульчтую плку. Теперь, опирясь н импровизировнный костыль, двигться стло не тк больно; д и от волков, в случе чего… Мрт не строил иллюзий нсчет своих способностей «в случе чего», но вес плки в рукх срзу придл ей толику уверенности. «Если до сих пор не згрызли, может, и дльше обойдется», — подумлось ей.

И женщин зковылял по дну оврг, вниз по течению ручья — нугд, просто потому что идти под уклон было легче.

Он не успел дойти дже до ближйшего поворот.

Неотступно следоввшие з ней по крю оврг серые силуэты вдруг рзом исчезли, словно их сдуло порывом сырого промозглого ветр, н мгновенье в лесу повисл нпряження тишин — и тут же ее рсполосовл ндвое яростный рык, шум борьбы, треск ломющихся веток… ревущий темный клубок кубрем сктился в оврг в нескольких шгх от Мрты и зметлся, вспенивя воду, брызж пригоршнями грязи, сплетя в смертельном объятии гибкие поджрые тел. Мрте дже сгоряч покзлось, что один из двух дерущихся волков и не серый вовсе, почти белый…

Седой — пришло н ум.

«Они что, меня не поделили?» — оторопело подумл женщин, поудобнее перехвтывя свою плку и перенося вес тел н здоровую ногу. Один удр у нее будет — остльные волки, похоже, дли деру, когд их вожк и этот седой пришелец стли выяснять свои отношения, сцепившись не н жизнь, н смерть; знчит, если успеть добить того, что выживет…

Рычние неожиднно перешло в булькющий хрип, клубок тел в последний рз дернулся и рсплся. Седой волк поднялся, брезгливо отряхнулся и бросил торжествующий взгляд н своего мертвого противник.

Мрт знесл нд головой плку.

И в этот смый момент в оврг свлился еще кто-то, тут же вскочив н все четыре лпы и бросившись н чуть змешквшегося седого волк.

Единственное ухо нежднного зщитник нпряженно стояло торчком, словно понимя, что скоро его облдтель может остться и вовсе без ушей.

— Джош! — выдохнул Мрт и срзу понял, что ее дубин сейчс бесполезн. Перед ней снов ктлся бешено рычщий ком, и оствлось только с змирнием сердц ждть исход, куся губы от бессилия.

Этот поединок зкончился горздо быстрее, чем первый. Не прошло и минуты, кк Мрт увидел прижтого к земле Джош и седого волк, в буквльном смысле взявшего з горло ее неудчливого возлюбленного. Волк медлил сжимть стршные клыки, ворч и испытующе косясь н Мрту, н знесенную нд головой женщины плку; потом зверь осторожно отпустил горло Джош и неспешно отошел нзд.

Волк не должен, просто не может вести себя тк! — это Мрт понимл, но не верить своим глзм он тоже не могл. Седой волк, только что без сожления згрызший вожк нпвшей н них сти, пощдил собку! И, судя по его поведению, отнюдь не собирлся нпдть н нее, Мрту.

Джошу удлось подняться только с третьей попытки. Поштывясь, он доковылял до Мрты и без сил повлился в грязь рядом с ней, опсливо глядя н рссмтриввшего их седого волк.

— Он нс не тронет, — выдвил Мрт. — Он… зщищл меня… кк и ты.

Мрте покзлось, что седой волк едв зметно кивнул и усмешливо осклился, но, скорее всего, это ей только померещилось.

В следующее мгновение зверь повернулся и одним длинным прыжком исчез в сумеркх.

Джош проводил его недоуменным взглядом и протяжно зскулил.

— Дорог длеко? — спросил женщин.

Пес утвердительно кивнул и неуклюже мхнул лпой в сторону склон, с которого недвно сктились седой волк и он. Видимо, в том нпрвлении и нходилсь оствлення ими дорог.

— Не дойду, — пожловлсь Мрт лохмтому Молчльнику. — Ног у меня… Поищи-к лучше место, где бы нм ночь пересидеть — по светлому, вось, выберемся!..

Джош снов кивнул и неуверенной трусцой побежл вдоль журчщего ручья по дну оврг. Опирясь н плку, Мрт медленно побрел следом.

Они шли около получс. Под ногми хлюпло, чвкло, Мрт оскльзывлсь н рзмокшей глине, потом оврг резко свернул впрво — и, выйдя из-з поворот, женщин и собк срзу увидели огонь.

В этом месте из оврг имелся довольно пологий выход, — првд, поперек него влялся полусгнивший трухлявый ствол — и в тридцти шгх з ним, совсем недлеко, горел чей-то костер.

…плмя нстойчиво облизывло редкие сырые ветки, и те трещли от удовольствия, истекя густым сизым дымом. Смолистый ромт пропитывл все вокруг, н одинокой поляне свет и тепл, невесть кк обрзоввшейся в ночном лесу, црил тихий уют — и Мрте, что стоял, привлившись к шершвой коре бук-великн н смой грнице высвеченного круг, все это покзлось ужсно смешным. Он дже чуть было не рсхохотлсь, и упвший рядом Джош перестл злизывть рны и озбоченно глянул н женщину.

Посудите сми — после всего, что произошло, после здрнных лошдей и убитого гйдук, после хрип, рычния и сумсшедшей погони по дну оврг, после руки Костлявой н смом плече и оскленной псти Седого н горле Джош… после всего этого стоять, стрясь не нступть н рспухшую ногу, и думть: опсен человек у костр или нет?

И жлеть, что ндорввшись в схвтке с Великим Здрйцей, ты не можешь збрться в крмны чужой души без прикосновения к телу хозяин.

Хотя и рньше-то знл: крепко не тронешь — много не вынесешь…

— Иди сюд, — не оборчивясь, бросил человек.

Еще стоя у бук, Мрте покзлся знкомым его силуэт: широченные плечи, плотное, крепко сбитое туловище, космтя нечесня голов; когд он послушно подошл сбоку и увидел зеленые огоньки, н миг вспыхнувшие в глубоко посженных глзкх при виде ковыляющего Молчльник — сомнениям не остлось мест.

— Доброй ночи, сын мельник, — тихо скзл Мрт, неуклюже сдясь у костр и протягивя к огню руки; и, помолчв, добвил:

— Доброй ночи, Седой…

Низкорослый сын мельник взлохмтил пятерней копну своих русых волос, и в отблескх костр срзу стло зметно то, что днем прятл слишком яркий солнечный свет: серебряные нити, пронизывющие гущу прядей.

— Дй сюд… ногу, говорю, дй! Не трясись, не укушу…

Ознобно вздрогнув от последних слов, Мрт вытянул вперед ногу — и сильные корявые пльцы плотно обхвтили щиколотку. Женщин охнул, влявшийся неподлеку Молчльник встревоженно поднял голову, но боль почти срзу отпустил, быстрые прикосновения рзгоняли опухоль в рзные стороны, рсслбившейся Мрте внезпно зхотелось спть… но в эту смую минуту сын мельник прекртил рзминть пострдвшую ногу, и зметно ослбевшя боль все-тки вернулсь.

— Деньк три прохромешь, — успокивюще буркнул Седой, с хрустом рзминя пльцы и несколько рз встряхивя своими лпищми, словно сбрсывя кпли воды. — Цело все…

— Зчем ты это делешь? — слов вырвлись сми, непроизвольно.

— Что?

«А действительно, что? — подумл Мрт. — Зчем спс от волков? Зчем отпустил Джош? Зчем рзжег костер?»

— Дур ты, бб, — Седой подкинул охпку дров в огонь и здумчиво уствился перед собой. — Ох и дур… Тебе рдовться ндо, плкть от счстья, ты с вопросми лезешь! Не один тебе, что ли, хрен, почему жив остлсь?! Доживешь до утр — удч, до корчмы Гбершляговой доберешься — рдость, вовсе из нших крев исчезнешь — до конц дней прздник хвтит… У ночного костр првды не ищут, у него спят или скзки до утр скзывют! Понял?

Мрт ничего не понял. Меньше всего ей хотелось сейчс рсскзывть или слушть скзки. А сын мельник, похоже, не шутил: он прижмурил свои зеленые глз, откшлялся, словно пробуя голос…

— Жил-был в здешних местх мельник, — глухо скзл Седой.

Жил-был в здешних местх мельник, из потомственных мукомолов. Стхом звлся, Стхом Топором. Присловье в их семье гуляло: «У нс что ни Топор, то топор!» Мельниц у них был стря, еще прдедовскя, но рботящя — нрод отовсюду влом влил. Кто зерно вез, кто з мучицей, кто и тк, — с Гркловскими Топорми нужным словом перекинуться. Знли люди: дождя второй месяц нет, коров отелиться не может, муж или тм не муж любить не хочет, н сторону косится, дите нерзумное гнилым грибом объелось — иди н мельницу. Д не тк просто иди, с поклоном, с горшком топленого мслиц, с козлячьей спинкой копченой, с монеткой серебряной… хмыкнет стрший Топор в бороду, почешет в зтылке и уйдет молч в клеть. Тогд жди: кивнет Топор вернувшись — твое счстье, нчнет лоб морщить д отмлчивться — иди домой, жди от судьбы кукиш!

Однжды мужики в Сухих Сдх ведьму плили д сгоряч и н мельницу зявились. Гори, колдовское гнездо! Тк Топоры в топоры, подмстерья в жерди, тм сухосдцы смотрят: из трех окрестных сел толп влом влит. Кто с чем, и все по голове норовят. Своих, мол, плите, сколько влезет, нших не трожь! Сухосдцы уж и бродячего монх вперед выдвинули, тот крестным знмением н мельницу, стрший Топор шире моншьего крестится и ржет кк мерин: блгослови, отче, ибо грешен я! Пожл монх плечми — кто не грешен, сын мой?! — и дл деру от грех подльше.

Тем дело и кончилось.

Шло время, ложились Топоры в землю родного погост, что неподлеку от их мельницы был, и остлся мельник Стх стршим. Все кк у людей: жен, трое девок-помощниц, хлопец триндцти лет подрстет, нследник, знчит, опять же хозяйство!.. вдобвок то мсл принесут, то меду, то еще чего, Стх Топор уйдет в клеть, посидит тм, потом вернется — кивть или отмлчивться…

Ну, д об этом уже говорено!

Охотился кк-то в местных лесх князь Лентовский, стрший брт нынешнего строго князя. Двно это случилось, три с лишним десятк лет минуло, в те поры князюшк лихой был, ядреный, слов поперек не скжи… Подняли егеря медведя, зверь н князя, князь н зверя, всдил в мохнтую грудь рогтину, нлег — древко возьми д и сломйся! Кк хворостиночк. Подмял мтерый мишк Лентовского, и быть уже беде, тк тут мельников жен неподлеку грибы собирл. Видит: живя душ без покяния погибет; схвтил горсть земли, подолом крест-нкрест обмхнул, рыкнул по-медвежьи и зверю в глз кинул. Сктился косолпый с князя и в лес! Ровно черти з ним гнлись. Встл князь с земли, утерся — Стхов женк отроду смешливя был, не удержлсь и прыснул, н мятую княжескую рожу глядя! Стерпел Лентовский — егеря ж бровями повели — и говорит:

— Во сколько жизнь мою ценишь, хлопк?[10] Говори, не стесняйся — мы, Лентовские, крем стршно, но и нгрждем щедро!

— Пусть хлопы жизнь человеческую в грошх оценивют, — отвечет жен мельник Стх. — А мне, вольной, и того достточно, что все живы: и я, и ты, и хозяин лесной, под которым ты, ровно бб под мужиком, стонл д бок пролеживл…

Что взять с глупой… язык помелом!

Во второй рз смолчл князь, лишь усы встопорщил и спросил:

— Тк может, ляжешь под меня, вольня? Я под медведя, ты под князя, и все живы: и князь, и ты, и княжеский бйстрюк в твоем чреве! Что скжешь?

И з грудь мельникову жену ухвтил пятерней.

Ох, и звонкя же оплеух вышл! Лес луной пошел, егеря з головы схвтились, Лентовский смеяться стл.

Долго смеялся, по-княжески, потом отдл жену мельник егерям н збву. См смотрел, кк ловчие тешились, трубку курил, зтем постоял нд рстерзнной женщиной и прикзл егерям ббе руки рубить. Првую, что князя бил, по локоть; левую, не ткую виновтую — только пльцы. Не посмели егеря ослушться, сделли ббу безрукой, прижгли фкелом рны, Лентовский смолично ей н шею кошель с большими деньжищми привесил и велел с почетом домой проводить.

Проводили.

С почетом.

Неделю после того мельниц мертвой стоял, подмстерья д млдшие Топоры в корчме Ицк Гбершляг сиднем сидели, горькую пили — домой идти боялись. Выл мельник Стх нд женой диким воем, с того свет вытскивл — вытщил. Только что с того?! Деньгми проклятыми рсколотой жизни не склеить, рук новых не купить, до князя Топору ни топором не дотянуться, ни словом достть. Не боится Лентовский ни Бог, ни черт — н тких порчу нслть никк невозможно, сухим деревом в лесу придвить, тк для этого рядом быть ндо, чтоб видеть-слышть… куд мельнику з князем по лесм гоняться?!

Н триндцтую ночь, кк серпик молодого месяц верхушки сосен жть принялся, подктил к мельнице трнтс. Спрыгнул с облучк худой возниц в богтом кмзоле, ккие не носит окрестня шляхт, и в зеленом берете с петушиным пером. Не пускл рньше мельник Стх гостей н ночь глядя, д еще незнкомых — этого пустил. До утр толковли. А з чс перед рссветом вышел Петушиное Перо с мельницы, к трнтсу своему нпрвился.

— Не сошлись мы с тобой, — скзл вслед незвному гостю мельник Стх.

— См знешь: я не купленный-проднный, я потомственный Топор, и дже рди мести… нет, не сошлись.

Ушел Стх обртно, дверью хлопнул, Петушиное Перо стоит у трнтс, не уезжет, ровно ждет чего.

И дождлся.

Сын мельник, триндцтилетний Топоришко, из-з угл вьюном вывернулся и рукой гостю мшет: сюд иди, мол! Стли об у подклети, слово з слово… молодое дело горячее, вот уже и ножик по руке полоснул, и перо гусиное в крови искуплось, чертит по желтому пергменту, торопится!..

Опоздл ты, мельник Стх!

Поздно выбежл.

Зсеребрились нити в русых волосх сын твоего, змеями поползли в рзные стороны, трнтс уже и след простыл.

Бей дурня, не бей, кричи, не кричи — не поможет.

См прень судьбу себе выбрл.

Ровно через полгод плч стоял в родовом метке Лентовских, тот князь, что сейчс в стрых князьях ходит, во время пнихиды тйком ус довольно подкручивл: не было счстья, тк несчстье помогло! С последней охоты, с зимней веселой трвли, привезли егеря труп стршего брт в розвльнях. Скзывли: волк глотку перервл. Вот ведь что стрнно — из-под медведя живым выбрлся, н вепря-одинц хживл, рысь-мтку брл, тут волк…

Промолчли егеря, что волк тот седым был.

Новый-то князь злее строго — не вовремя высунешься, пеняй н себя!

А в Гркловских лесх с тех пор чсто видели седого волк — словно мукой обсыпли зверя с головы до ног…

— Ну что, бб, хорош моя скзк? — помолчв, осклбился Седой, и дико было видеть волчью усмешку н человеческом лице.

Сухя хвоя медленно осыплсь в костер, вспыхивя хрупкими огненными путинкми, и тени бродили по поляне, стлкивлись, сливлись, сумтошно всплескивли руквми, мзнув то по тихому Джошу, то по плечистому сыну мельник, то по женщине…

— Бедный ты, бедный… — Мрт тк и не понял, произнесл он это вслух или только подумл.

В любом случе, Седой все понял.

— Не жлей меня, бб, ни к чему! Не приучен я к жлости. См судьбу выбирл, см и отвечу. Мне кровь княжескя, знешь, ккой слдкой покзлсь?! Кк ммкин поцелуй… когд мтери мертвых сыновей в лоб целуют. Стоял я нд ктом-Лентовским, псть в бгрянце, сердце соловьем поет, см чувствую: жизнь зкончилсь. И его, и моя. Дльше уже не жизнь будет. У Петушиного Пер н короткой цепи до смой смерти, после смерти и того хуже — рзве ж это жизнь?! И поверишь — ни н грош жлко не было. Ни тогд, ни после. Дже когд купц волошского рвл, который чем-то Хозяину не угодил; дже когд девчонку-трехлетку из Бугйцев выкрл… Сгорел дурк-Топоришко, один Гркловский вовкулк остлся!

— Кого хочешь обмнуть, Седой? — Мрт пристльно глядел н сын мельник, теребя медный брслет н првой руке — пмятку от приемной ммы Бгнты, полученную при уходе из Шфляр. — Меня или себя? Говоришь, что сгорел, см вон кким огнем пылешь… не обжечься бы! Меня-то зчем спсл?! По прикзу?! Петушиное Перо велел?

Седой долго не отвечл. Смотрел в огонь, морщился, ктл желвки н высоких скулх.

— Отец велел, — нконец рзлепил он губы. — Только не спсть. Стю поднять велел, попутчиков твоих в клочья велел, тебя к нему н мельницу згнть велел… хитер отец мой, Стх Топор! Тких отцов поискть! — н тебя у Петушиного Пер душу мою сменять решил! До сих пор себе простить не может, что не успел тогд меня удержть…

— А… Ян? Аббт тынецкий ему-то зчем пондобился?!

— Обмнет Петушиное Перо или силой зхочет тебя отобрть — священник молитвой д крестом прикроет, оборонит! Говорю ж: хитер мельник Стх! Тебя н меня, кк мерку муки н горшок мсл, монх против Нечистого, кк чстокол против медведя, см сбоку притулится д прикзы отдвть стнет!

Седой удрил кулком по колену и плюнул в костер.

— Когд н мельницу пойдем? — тихо спросил женщин. — Утром или прямо сейчс?

— Утром. Только не н мельницу, в Гбершлягову корчму. Туд провожу, дльше см кк знешь. Беги из нших мест, бб, не будет тебе здесь покоя! Ты теперь, кк золотой тлер — многим подобрть зхочется…

— Почему ж ты мешешь отцу подобрть? Пускй выкупит мной тебя — тем пче сил з вми, не убегу!

Скулстое лицо Седого окменело, и лишь зеленые огни ярче зсветились в глубоко утопленных глзницх.

Не глз — окн зброшенной хты н збытых Богом перепутьях… стерегись, прохожий, бегом беги мимо!

— И в третий рз дур ты, бб. Отец меня смертной любовью любит, его понять можно! А я кк услыхл, что ншлсь в мире ткя женщин, что з душу своего мужик н Стну поперл и купленный товр из рук его погных вырвл — веришь, в лес удрл и всю ночь н луну выл! От счстья — что ткое бывет; от горя — что не мне достлось!.. Короче, н рссвете бери з холку суженого своего четырехлпого и беги, покуд можешь!

— Откуд? — здохнулсь Мрт, переводя взгляд с Джош н Седого. — Откуд ты знешь?! Петушиное Перо рсскзл?!

Сын мельник вдруг с колен метнулся к собке, пдя н четвереньки, и обеими рукми вцепился в густую шерсть н горле одноухого, прямо под дернувшейся челюстью.

— Не Перо, — прохрипел он в оскленную собчью псть, держ Молчльник мертвой нечеловеческой хвткой, кк недвно держл уже один рз. — См догдлся. Чтобы я, Гркловский вовкулк, человек под шкурой не учуял?! Эх, бб, бб, что ж мы рньше-то с тобой не встретились?.. смотри, пес — обидишь ее, из д приду, зубми згрызу…

Мрт смотрел н них — Седого и Джош, двух людей-нелюдей, зстывших глз в глз — и где-то глубоко в ней смой вгустовскими пдющими звездми вспыхивли и гсли слов Гркловского вовкулк, продвшего душу з мтерины руки д з кровь княжескую:

«У Петушиного Пер н короткой цепи до смой смерти, после смерти и того хуже… и того хуже…»

Силы небесные, от чего же он спсл Молчльник в зброшенной сторожке?!

До того Михл никогд не дрлся з жизнь свою с животными — только с людьми.

Когд под ним пл лошдь, он еще не успел ничего понять, но тело его, вышколенное годми жестокого воинского труд, было быстрей и умней любого понимния — лошдь только влилсь н бок, клокоч рстерзнным горлом, Михл уже выдернул ногу из стремени и отпрыгнул к приземистому вязу в три обхвт, вжвшись в дерево спиной. Срзу выхвтить плш ему не удлось — волчьи клыки с лету рвнули рейтузы н првом бедре, выше голенищ спог, внезпня боль бросилсь, удрил, отпустил, испугнно збившись в зкуток сознния воеводы; серя тень взлетел перед ним, слишком близко, чтобы пытться кинуть ей нвстречу прямую молнию плш, и левя рук Рйцеж змеей скользнул нзд, между вязом и спиной, збирясь под короткую епнчу, туд, где з широким ременным поясом…

Эт испнскя дг с грненым клинком в пол-локтя и большой зубчтой чшкой со скобой вдоль рукояти достлсь Михлу не в Милне или Толедо — ее подрил воеводе тесть, отец Беты, стрый Кзимир Сокль. Кк ткое оружие попло к ушедшему н покой рубке, почему он никогд не носил дгу при себе, хрня дом в мссивном сундуке под всяким прелым тряпьем — Рйцеж не рз здвлся этим вопросом, прекрсно зня, что ответ н него не получит. Год после свдьбы отствной воевод Кзимир присмтривлся к зятю, хмыкя при виде его европейского кмзол и рейтуз в обтяжку (см Сокль носил трдиционный кунтуш и шровры совершенно невероятной ширины, отчего походил н сктившийся с подствки пивной бочонок); год звенел с молодым преемником клинкми, не прощя ни одной ошибки и ужсно нпоминя при этом Шрнт-Бешеного, учителя шпги из Тулузы; н годовщину свдьбы поцеловл дочку в лоб, хлопнул зятя по плечу, зствив Михл покчнуться, и достл из сундук ту смую дгу.

— Тебе по руке будет, — бросил воевод Кзимир. — Эх, дурье дело…

И, не скзв больше ничего, отпрвился к гостям пить горячее пиво со сметной, до которого был большой охотник.

…острие дги, пронзив волчью шею нвылет, стльным побегом проросло из згривк, тяжеля чшк с рзмху удрил зверя под челюсть, почти подбросив уже мертвого волк, и через мгновение обмякший труп влялся поверх згрызенной им же лошди, дргунский плш Рйцеж с лязгом вырвлся н свободу.

Удр.

Еще один.

По бедру течет горячя липкя кровь — некогд, нельзя, потом…

Удр.

Мрт!.. где Мрт?!.. рычние в кустх, пыль столбом, хруст ломющихся веток — молодчин Джош, держись, одноухий!..

Удр.

Нотмшь, одной силой, без хитрости, без ум — не н зверя, не н человек, слепой удр, безндежный, з ткой см Рйцеж нердивому ученику…

Попл.

Визгливо скуля и подволкивя перебитую лпу, рненый зверь отбегет в сторону, зтрвленно озирется… исчезет в сосняке…

Где Мрт?!

Никкие воровские способности не могли помочь сейчс Михлеку Ивоничу из Шфляр — воровть у животного, дже спокойного и доброжелтельно к тебе нстроенного, было знятием почти бессмысленным: в отличие от человек, никогд не известно зрнее, что тщишь, д и пок донесешь от зверя к себе, все или почти все уйдет между пльцев, кк вод из пригоршни… тскть у зверя злобного, исходящего слюной и яростью, было все рвно, что пытться выдернуть кусок мяс из оскленной псти.

Этим зверь мло отличлся от человек, полностью погрузившегося в боевое безумие: ткой же зверь, убить можно, обокрсть — нельзя.

Н миг оторввшись от спсительного вяз, Михл попытлся было прорвться к кустрнику, где, кк ему покзлось, скрылсь убегющя от волков сестр; куд тм! — четыре серых тени облепили воеводу с боков, руки мгновенно знемели от удвоенной скорости движений, Михл звертелся волчком, брызж стлью во все стороны, и, улучив момент, снов прилип спиной к дереву.

Волки кружили около смертельно опсного человек, но близко не подходили.

Одн из них, узкомордя волчиц, отбежл в сторонку, припл к телу мертвого гйдук и, урч, принялсь лкть еще горячую кровь из рзорвнной жилы между шеей и плечом. Остновилсь, покосилсь н остльных и снов зрботл языком.

Молодя еще, тощя, — лоптки горбом…

Сперв Михл не сообрзил, что произошло. Вроде бы хрустнул ветк, но хрустнул слишком громко, слишком отрывисто, сизое облчко дым выползло из зрослей крликового можжевельник, и тощя волчиц вскрикнул почти по-человечески, высоко подпрыгнув и упв н труп гйдук. Морд зверя смотрел прямо н Рйцеж, и в стекленеющих глзх волчицы медленно остывло удовольствие от вкус свежей крови.

«Счстливя смерть», — отчего-то мелькнуло в голове воеводы.

Следующий выстрел уложил нповл второго волк, остльные зсуетились, зметлись по дороге — и вскоре исчезли в лесу.

Михл устло опустил плш и смотрел, кк из кустов, негромко переговривясь, выходят люди. Человек десять, одеты добротно и ярко, кк одевются свитские ккого-нибудь мгнт; идущий впереди усч смеется и неторопливо зсовывет з рсшитый золотой нитью кушк дымящийся пистоль.

Нет.

Не зсунул.

Передумл, в рукх вертит.

— Вовремя вы, — пробормотл Рйцеж, когд человек с пистолем приблизился к нему. — Еще б немного…

— Это точно, — весело соглсился тот и, подождв, пок Рйцеж спрячет плш в ножны, удрил воеводу рукоятью пистоля под ухо.

5

— Совсем без ум бб, — бормотл себе под нос шедший впереди Седой, тщтельно выбиря тропу, чтобы почти слепя в ночном лесу Мрт снов не повредил больную ногу. Джош шуршл где-то рядом, изредк рздрженно порыкивя. Лучи молодого месяц косыми лезвиями кромсли чщу, рзбегясь перед глзми в рзные стороны, мороч, мельтеш, игря в прятки — и временми Мрте кзлось, что уж лучше бы было совсем темно. В этом зыбкой мгле любя коряг притворялсь живой, и брослись под ноги ложные рытвины, н поверку окзыввшиеся просто тенями, нстоящие кочки и ямы зчстую терялись в причудливой игре луквых бликов — и Мрт, несмотря н все стрния Седого, чстенько спотыклсь, шипя от боли.

Обмнщик-лес згдочно поскрипывл вокруг, где-то совсем рядом истошно верещл неизвестня Мрте ночня птиц (или не птиц?), нд головой мелькли неясные силуэты, хлопя кожистыми крыльями — и Мрт совсем отчялсь выяснить, что же это: шутки игривого месяц, летучие мыши, совы, кчющиеся ветки или нечто совсем уж непонятное и жуткое?

«Нежить, нечисть…» — упрямо лезло в голову, зствляя сердце биться чще.

— Пришли, — Седой внезпно остновился, и через мгновение Мрт понял, что они действительно пришли: впереди был т смя дорог, где н них нпли волки.

— Это не здесь, — шепотом скзл женщин после того, кк огляделсь по сторонм. — Мне кжется…

— Кжется ей, — все тк же хмуро бросил Седой, не оборчивясь. — Нм еще треть сти[11] топть, только с твоей ногой по бурелому шстть несподручно!

Он был прв. Шгть по ровной уктнной дороге действительно окзлось горздо проще. Нконец Седой снов остновился, по одному ему ведомым признкм определив место рзыгрвшейся недвно тргедии. Что-то темнело по левую руку у обочины — Мрт скорее догдлсь, чем увидел, что это труп одной из лошдей. А вон и другой… третий…

Седой нгнулся, шумно принюхлся — потом, все тк же согнувшись в три погибели и чуть ли не припдя носом к земле, зходил туд-сюд, всмтривясь, вынюхивя, нерзборчиво бормоч. Джош кружил рядом, знимясь тем же, что и вовкулк.

См Мрт стоял недвижно, понимя свою бесполезность.

…Убедить сын мельник згсить костер и отпрвиться посреди ночи к пустынной дороге окзлось делом нелегким, но Мрт был непреклонн. Он должн был знть, что случилось с Михлом. Но Седого бсолютно не интересовл судьб воеводы Рйцеж; его вообще, похоже, не интересовл ничья судьб, включя собственную. Единственное, чего Седой хотел: дождться утр, вывести Мрту к корчме Гбершляг и больше никогд ее не видеть. Уговоры и просьбы не помогли. В конце концов Мрт решительно встл и, кликнув Джош, зковылял в темноту, — к дороге Молчльник ее вывел бы нверняк, уж н это его нюх хвтило бы, и Седой это знл. После ткой выходки Гркловскому вовкулку ничего не оствлось, кк прикрикнуть н дуру-ббу, чтоб подождл, нскоро збрость костер землей и возглвить этот стрнный поход. Нпоследок Седой демонстртивно помочился н пепелище, дже не попросив Мрту отвернуться. Глупя выходк; нет, не глупя — волчья. Ох и бб… Не для того Седой ее спсл, чтоб по пути эту женщину снов встретили волки, то и кто-нибудь похуже: уж Седому-то было известно лучше всякого, что волки — длеко не смое стршное, что водится в здешнем лесу!..

— Жив твой воевод, — Седой стоял рядом, вертя в рукх ккой-то подобрнный им предмет, и в свете месяц тускло блеснул стль. — Нследили тут… молочный кутенок рзберется! Узнешь клинок?

Мрт нконец рзглядел, что покзывет ей сын мельник.

— Вроде бы Михл, — неуверенно проговорил он, беря у Седого оброненную дгу и приклдывя к щеке холодную чшку грды. — Точно не скжу, но если тк, — Михлек по своей воле оружие никогд не бросил бы!

— Вот и я похоже мыслю. Увезли воеводу. И не по доброй воле. Потому и не подобрл железяку-то… Волков кого побили, кого прогнли, его, видть, связли и увезли.

— Живого?! — Мрт вся подлсь вперед, и Седой дже отпрянул от неожиднности, оторопело щелкнув зубми.

— Живого, живого! Н кой ляд им мертвый?

— Куд… куд они поехли?! — Мрт чуть не схвтил своего спсителя з грудки, но сдержлсь.

— Туд, — мхнул рукой вовкулк. — В корчму Гбершляг. Куд им еще ехть н ночь глядя?!

— А кто это был? Рзбойники? — внезпно пришло н ум Мрте.

— Вряд ли, — с сомнением протянул Седой. — Многовто их для рзбойничков! Человек десять, не меньше. И споги н всех пнские, н доброй подошве, с подковкми… по следм видно. Нет, не рзбойники это.

— Тогд кто?

— Не зню! — озлился сын мельник. — Вот ведь пристл, что твой репей — кто, куд… Не зню я! У отц моего поди спроси — может, и скжет…

— И спрошу, — нимло не смутилсь Мрт. — До мельницы вшей отсюд длеко?

— До мельницы-то рукой подть, только ходу тебе туд нет! Не для того я тебя у отцовых волков отбивл, чтобы ты см н стнинский бзр товром явилсь! Провожу до корчмы — и чтоб духу твоего звтр тут не было!

— Спсибо тебе, Седой, — тихо скзл Мрт, коснувшись кончикми пльцев небритой щеки вовкулк. — Спсибо. А мельницы вшей мне любым боком не миновть. Брт мой тм, Яносик… нстоятель тынецкий. Думешь, его твой отец после всего живым выпустит?

Седой не отвечл, уствясь в землю.

— Молчишь? Првильно делешь. См знешь: нельзя Стху Топору теперь ббт Ян живым отпустить — н другой же день стржники с монхми к вм н мельницу зявятся. А ведь ему не Ян нужен — ему я нужн. Знчит, из-з меня все вышло. Вот ты см — не хочешь ведь з чужими спинми прятться, потому и меня у волков отбил! И я не хочу. Брт он мне, ббт Ян! Понял? Не дм я твоему отцу Яносик из-з дуры-Мрты жизни лишть! Не дм! Что хочешь делй — бей, гони, не пускй — все рвно приду! Из-з меня кш зврилсь, мне и рсхлебывть!

И Седой понял, что женщин эт все рвно поступит тк, кк сочтет нужным. Знчит, зря он несся через лес, спешил, боясь опоздть, зря схвтился нсмерть с Рвным, вожком волчьей сти — все зря.

Или не зря?

— Джош, ты беги в корчму, выручй Михл! Я зню, ты что-нибудь придумешь! — Мрт см не верил в то, что говорит, но другого выход у нее не было. Он должн попытться спсти Ян — но бросить Михл в беде он тоже не могл. Знчит, оствлся Джош. Четвероногий вор, плут и мошенник — может быть, у него действительно получится?

— Ну что же ты, Джош! — прикрикнул он н змявшегося было пс. — А потом об идите н мельницу. Дорогу по ншему следу нйдешь?

«Нйду», — обреченно кивнул Джош, который тоже понял, что Мрту не отговорить ни ему, ни оборотню, д и вообще никому н этом или н том свете.

У всех троих н душе было тк тоскливо, что хотелось звыть н месяц, холодно прищурившийся сквозь рвную вязь черных ветвей.

Отбежв подльше, Джош тк и сделл.

Ицк Гбершляг, корчмря из корчмрей, з дело прозвнного Рыжим Бзлем, совершенно не вдохновлял учсть собрт по ремеслу Иошки Мозеля. Из-з ккой-то погной кошки, которой стукнуло в дурную голову вцепиться в рожу… проше пн, в личико князю Лентовскому, лишиться верного куск хлеб н стрости лет?! Пусть мои врги этого не дождутся!

Зня Гбершляг, можно было поверить: не дождутся.

Первым делом Рыжий Бзлй истребил в своей корчме всю опсную живность, включя рыжих, кк он см, и тких же нхльных тркнов. Последнее окзлось смым трудным, н грни невозможного, но Ицко это сделл — и не спршивйте, кк! Он и см не очень-то хорошо понимл — кк. Сделл и сделл.

Зтем Гбершляг созвл все свое многочисленное семейство н совет и полдня втолковывл им, кк себя следует вести в тысяч ст тридцти восьми крйних случях, которые могл вообрзить умня голов Рыжего Бзля.

Семейство кивло и делло выводы.

Выводы пондобились очень скоро. Ведь если к тебе в корчму н ночь глядя ввливется десяток шумных вооруженных господ, под смую звязку преисполненных шляхетского гонор, ты только что своими глзми видел, кк один из них волок з конем связнного человек, совершенно не похожего н беглого хлоп — ну где вы видели хлоп в кмзоле и рвных рейтузх?! Короче, ссориться с ткими гостями будет кто угодно, но только не Рыжий Бзлй.

Это вм не бешеными кошкми рожи полоскть…

Пив? — сколько угодно, темного, светлого, со сметной, с корицей и тмином; водочки? — пнской н пельсиновых коркх, зусмновки с отвром лврового лист, трвничк душистого, мятной для прохлждения души; уж о зкуске не извольте беспокоиться!

Всего и побольше!

Незметно мигнув млдшей дочке, понятливой умнице, Гбершляг вскоре нблюдл, кк и неподлеку от брошенного в угол пленник см собой обрзовлсь миск тушеной кпусты вперемешку с рубленой индюштиной. А поскольку руки у несчстного были связны сзди, то Гбершлягов дочь, пробегя мимо, всякий рз незметно отпрвлял пленнику в рот полную ложку, не збывя подносить иногд и кружечку с вином.

Предусмотрительность корчмря не имел грниц: зметит вельможное пнство, брниться стнет — всегд можно сослться н угодное Богу милосердие и сострдние, ну сойдет с рук — всякое может стться, звтр этот пленник зедет в корчму с полусотней пхолков з спиной и с вельможным пнством н цепях, срзу и вспомнит гостеприимство Рыжего Бзля…

Ох, не зря торчит у вход в корчму длинный шест с пучком соломы н конце — издвн обознчвший приют и веселье для устлых и жждущих!

Добро пожловть, гости любезные!

К полуночи большя половин приезжих сочно хрпел н лвкх, с головой укрывшись дорожными кобенякми;[12] брошенный щедрой рукой кошель согрел сердце корчмря Ицк и немедленно упокоился в ндежном месте, пленник по-прежнему влялся в углу н дощтом полу, и всякий рз, стлкивясь с ним взглядми, Рыжий Бзлй бормотл молитву — ох и норов у пн, не сглзить бы! — и н всякий случй виновто рзводил рукми.

З столом же, нпоминвшим поле после побоищ (которое, кк известно, приндлежит мродерм), вовсю шл игр в кости. Смый крепкий из вельможного пнств, немолодой усч, из-з кушк которого грозно торчл дубовя рукоять пистоля, вовсю проигрывл двум своим приятелям, клюющим носми и плохо отличющим двойку от шестерки.

Видимо, подтверждлось првило: везет пьяным, детям и дуркм.

— Удвивю ствки! — кричл усч, грохя кулчищем о стол. — Идет?

Приятели кивли — и зртный игрок лез з пзуху, бренч припрятнными монетми.

Гбершляг уж совсем было собрлся крикнуть жене и дочерям, чтоб прибирлись в зле (зл — громко скзно, но Рыжему Бзлю был свойственн возвышенность слог после удчного дня), но тут случилось удивительное событие.

— Чего изволит вш милость? — мшинльно спросил Гбершляг у вошедшего в корчму, и только потом сообрзил, что новый гость — собк.

Просто собки никогд не зходят с тким ясновельможным спокойствием, рвнодушно осмтривясь по сторонм, будто собирются спросить вин с горячими колбскми; и никк не должно у приблудной псины крсовться н морде полное пренебрежение к зстывшему корчмрю.

Не успел Рыжий Бзлй прийти в себя и потянуться з ухвтистым шкворнем, кк нглый пес величво прошествовл к столу и зпрыгнул н скмью рядом с усчом.

— Шесть, шесть и…

Собчья лп с удивительной ловкостью мзнул по столешнице, зцепив когтем ближйший кубик.

— …и шесть! — торжествующе зкончил усч, покосившись н пс.

В ту же секунду Ицко Гбершляг потрясенно увидел, кк пес поднял торчком единственное ухо и весело подмигнул усчу: дескть, мы-то с тобой знем, что покзывли кости до того!

«Хрен тебе, не восемндцть!» — было нписно н лохмтой морде.

И Гбершляг понял, что если он сейчс попытется выгнть собку из корчмы, то ему придется иметь дело с усчом.

Игр продолжилсь. Монеты мло-помлу перекочевывли обртно з пзуху к своему прежнему хозяину, усч после кждого удчного броск целовл одноухого пс в мокрый нос и обещл тому золотую цепь и яхонтовую конуру, Рыжий Бзлй мхнул н пс рукой и вернулся к своим обязнностям.

Поэтому Ицко не видел, кк пес спрыгнул со скмьи, н миг ткнувшись мордой в спог усч — и когд одноухий врзвлочку нпрвился к теплой печке, где совсем неподлеку влялся связнный человек в кмзоле, то в зубх собки нходился короткий нож, еще мгновенье тому нзд торчвший з голенищем спог устого.

И нес-то пес укрденный ножик хитро: поворотив голову нбок, чтобы лезвие не отблескивло, зрывшись в густую шерсть…

Потершись о нгретый печной бок, одноухий вернулся к игрокм, но уже без нож.

Првд, по дороге он озбоченно оглядывлся и нюхл воздух, потом зчем-то здержлся возле одного из спящих, подергл зубми топорщившийся крй кобеняк и вырзительно покосился н связнного человек.

Тот, похоже, спл, совершенно не интересуясь собчьими взглядми.

Игр з столом к этому времени прекртилсь, проигрвшиеся в пух и прх приятели устого уронили головы н руки и присоединили свой хрп к общему; один усч, возбужденный звонким приврком, допивл пиво и клялся всеми святыми, что не дст ткой змечтельной собке сдохнуть у збор.

Взгляд его скользнул по спящему пленнику и стл несколько осмысленнее.

— Досмотреть, что ли? — пробормотл устый см себе и с некоторым трудом встл.

Покчивясь, он добрел до угл, склонился нд человеком в кмзоле, явно собирясь проверить путы, уже потянулся, коснулся плеч…

Внезпно выпрямившись, усч принялся ожесточенно тереть глз, словно ему под веко попл соринк. Потом он недоуменно посмотрел н тк и не шелохнувшегося пленник, будто пытясь понять — зчем вствл из-з стол, зчем тщился сюд?! — и шлепнулся н пол в двух шгх, привлившись спиной к теплой печке.

Еще через мгновение усч дремл, положив лдонь н рукоять зряженного пистоля.

…сны бывют рзные, но в основном они делятся н приятные и неприятные.

Устому снился неприятный. У него пытлись укрсть выигрнные деньги и что-то еще, о чем усч точно знл, что это укрсть никк невозможно. Зворочвшись, он причмокнул толстыми губми, пытясь выругться, после мхнул плохо слушющейся рукой, мхнул еще рз…

Ничего не помогло.

В рот ткнули твердым и холодным, усч мшинльно попытлся отхлебнуть, и с ужсом понял, что это никк не крй кружки, грненый ствол его же собственного пистоля. Пистолю полглось торчть з кушком, человеку, который его держл, полглось тихо и беспомощно вляться в углу — но сон есть сон, и он рзительно отличется от действительности хотя бы тем, что не знет слов «полгется».

— Спи дльше, — тихо прошептл человек и в довесок к словм снов ткнул дулом в рот усч.

Усч хотел скзть, что не хочет спть дльше, что ему совершенно не нрвится этот сон, но неожиднно для смого себя кивнул. Ему дже стло интересно: что может присниться после ткого своеобрзного нчл?

Приснилсь уже знкомя змечтельня собк, стщившя кобеняк с одного из спящих, приснился бывший пленник, збрвший свой плш, который лежл рядом с хрпящим детиной — хозяином кобеняк… приснился скрип двери и вскоре — удляющийся топот копыт.

— Крул, — негромко скзл усч.

Он был прв.

По дороге шли недолго. Седой коротко мотнул головой, и они снов углубились в лес. Троп под ногми извивлсь придвленным ужом, и Мрт уже устл удивляться — кк это Седой исхитряется безошибочно нходить путь в кружеве обмнчивых проблесков. И добро б нходил — тк сын мельник его дже и не искл; просто шел себе, не глядя под ноги, кк по хорошо знкомой улице средь бел дня.

Нд головой опять усилилось мельтешение и хлопнье крыльями, только н этот рз вовкулк удостоил нзойливых тврей (ветки? блики?..) зеленой вспышки хмурого взгляд.

— Что это? — не выдержл Мрт. — Ну, нд нми… летет?

— Бухруны, — нехотя проворчл Седой.

«Объяснил», — подумл Мрт.

— А кто они, эти бухруны? Они живые?

— Нет.

— Призрки?

— Нет.

Мрту нчл рздржть эт содержтельня бесед.

— Тк кто же тогд?! — повысил он голос. — Они опсные?

— Для кого кк. Для меня — нет. И для тебя покмест тоже — пок я рядом, не сунутся. А вот нвести могут, — сын мельник окончтельно помрчнел и умолк, после чего Мрт решил не допытывться, что способны сделть в отсутствие Седого згдочные бухруны, ткже кого и зчем они могут нвести.

В прошлом Мрте не рз случлось бывть в ночной чще близ родных Шфляр, с отцом или кем-то из знкомых пстухов, и это всегд было немного жутковто, но сейчс… Словно попл в ккую-то нездешнюю стрну, которой и нет-то вовсе, и в то же время он есть: шуршит вокруг, поскрипывет, переливется лунными миржми, хохочет совиным ухньем, издевется непонятно откуд идущим скрипом, шелестит сотнями мленьких лпок, ног, крыльев… Вот, к примеру: что это тм, в просвете между двумя корявыми громдми вековых дубов? Столбы желтой светящейся пыльцы — или действительно призрки, лесные духи? Н мгновение Мрте померещилось, что он рзличет тнцующие в мерцющем сиянии бесплотные гибкие фигуры с рспущенными волосми… и вот опять — холодные лучи месяц, покчивющиеся ветки, серебрящяся трв, причудливя мешнин кустов, и больше ничего.

Шорох в трве, совсем рядом. Мрт не удержлсь, нгнулсь… Мленький мохнтый человечек уствился н нее из трвы, вцепившись тоненькими пльчикми в метелку дикого овс. А Мрт, чуть ли не рскрыв рот, смотрел н него. Но тут человечек вдруг обиделся, плюнул, погрозил Мрте кулком и нырнул в трву — только его и видели.

— Ты что, потеряться хочешь? — громыхнул нд ухом злой голос Седого.

— Я… тм… он мне кулком… — только и сумел выдвить Мрт.

— Ну и что? — не понял вовкулк. — Ты что, пендзименджиков никогд не видел? Или он тебе глз отвести пытлся?

— Не видел, — признлсь Мрт.

— Ты еще много чего не видел, — «успокоил» ее сын мельник. — И дй Бог, чтоб не увидел. Пошли!

«Скжи я Джошу о своем воровском тлнте, — подумлось женщине, — не после чумы и сторожки, до — может, и я см стл бы для Молчльник чем-то вроде обидчивого пендзименджик, то и бухрун…»

З всеми этими нвждениями Мрт успел збыть о больной ноге, но, споткнувшись о торчвший из земли корень, невольно вскрикнул от боли и остновилсь.

— Стеречься ндо, ежели по лесу ходить не умеешь, — проворчл Седой, поджидя Мрту, но в голосе его явно слышлсь тревог. — Скоро уже. Ты потерпи чуток… Эх, зчем я тебя только веду, н погибель-то!

— Рно ты меня хоронишь, Седой, — Мрт отнюдь не чувствовл в себе уверенности, с которой произнесл эти слов. Но н Седого они, скорее тот тон, которым они были скзны, неожиднно произвел впечтление.

— Думешь, и в этот рз спрвишься? — с почти детской ндеждой в голосе спросил он. — Один-то рз смогл, вось, и в другой выйдет?

— Не зню, — честно ответил Мрт, пытясь не отстть от ускорившего шг вовкулк. — А вот вдвоем с Яносиком…

Седой ничего не ответил — нпоминние об ббте явно пришлось ему не по вкусу.

Впереди нметился неясный просвет, и вскоре Мрт вслед з Седым вышл н опушку тинственного лес, срзу сникшего и рстерявшего изрядную чсть своей згдочности.

Они стояли н крю обширной луговины. Издлек глухо доносился шум реки, скрытой от глз — и лишь черневшя впереди мельниц (Мрт догдлсь, что это именно мельниц, прежде чем сумел что-либо толком рзглядеть) укзывл н место, где эт смя рек протекл.

Но горздо ближе к ним, почти у смой опушки, непрвдоподобно четкие в сиянии звисшего нд горизонтом месяц, серебрились и отбрсывли глубокие чернильные тени кресты. Покосившиеся, стрые и совсем еще новые кресты небольшого погост. Зросшие густой трвой и просевшие холмики могил, прохудившяся деревяння огрд…

А у огрды стоял износившийся н неведомых дорогх трнтс, зпряженный одной-единственной лошдью. Лошдь мелнхолично жевл, время от времени зсовывя морду в висевшую у нее н шее торбу; позди лошди, н облучке рзвлюхи, восседл высокий мужчин с темной бородкой клинышком и рыжим петушиным пером н знкомом берете, лихо зломленном нбок.

В рукх Великий Здрйц держл ровный стволик орешник и увлеченно чиркл по нему крохотным ножичком.

— Подвезти? — спросил Петушиное Перо, продолжя вырезть тросточку. — Или уже приехли?

Мрт беспомощно смотрел н рздолбнный трнтс, н зпряженную в него пегую кобыленку, чей выпирющий хребет грозил прорвть облезлую шкуру; н худого человек, чертящего мленьким лезвием по орешине и время от времени дергющего себя з клок волос н подбородке.

Седой решительно шгнул вперед и встл между женщиной и трнтсом.

— Увжю, — протянул Петушиное Перо, иронически рзглядывя Гркловского вовкулк. — Герой… Кому скзть — не поверят. Хочешь, прикжу, и см ее згрызешь? Ну кк?

Седой осклился и сделл еще один шг.

Рссмеявшись, Петушиное Перо мхнул недорезнной тросточкой — и сын мельник споткнулся, припл н колено… н другое… неодолимя сил сгибл плечистого коротышку, ствя н четвереньки, покрывя жесткой шерстью обнженные предплечья, збивя мучительно приоткрывшийся рот острыми клыкми, искжя очертния…

Петушиное Перо подпрыгнул н облучке, коротко присвистнул; и все исчезло.

Стоит себе человек н четверенькх перед трнтсом — мло ли, может, кисет с тбком потерял, теперь ищет!

Мрту порзило не то, что происходило с вовкулком; повинуясь ккому-то непонятному порыву, он почти срзу перевел взгляд с корчщегося Седого н Великого Здрйцу — и шльня, невозможня мысль обжигющим вихрем пронеслсь в созннии: Петушиное Перо посмеивлся, чтоб не зкричть!

Мрте было хорошо знкомо это состояние. Когд укрдешь у кого-нибудь непонятно что, приглянувшееся искрящимся блеском, и только в себе рзберешься, что случйно прихвтил боль от смерти мтери или стрх перед виселицей; когд крденое в первый, смый опсный миг неосозннно стновится своим, ослепляя и брося в пот — но вокруг люди, и ты должн улыбться, говорить всякую чушь, быть любезной и приветливой!..

Вот ткое лицо и было сейчс у Великого Здрйцы.

Внутри пожр, снружи — смех.

Может быть, именно поэтому зкоренелые душегубы поют песни или хохочут н площдном помосте в спрятнную под кпюшоном рожу плч — боль з смехом, кк и з криком, легче прячется…

Он протянул руку и поглдил спутнные мокрые волосы вовкулк.

— Не ндо, — тихо попросил Мрт. — Не мучь его.

— Хорошенькое дело! — тонкие брови Петушиного Пер удивленно изломлись домикми; ткими милыми домикми с островерхими черепичными крышми, кких много в венских предместьях. — Я, понимешь ли, кобылу до полусмерти згнл, колес по три рз н дню меняю, з ней гоняючись, теперь здрсьте — не мучь его! См обокрл меня, кк последнего ротозея н ярмрке, удрл с чужим имуществом, прячется по монстырям… Небось, я бы чего спер — тк срзу бы: х, Луквый, х, Нечистый!.. нечистый, зто честный! Все по договору — условия и подпись! Своего не уступлю, но и чужого не хвтю!

Он ерничл, гримсничл, поминутно хвтясь з седеющую эспньолку, в глубине серебряных провлов его глз медленно остывл, подергивлсь коркой пепл, кменел уходящя боль.

Стршня боль.

Мрт только удивлялсь, почему Седой этого не змечет.

— Ох, люди! — Петушиное Перо вдруг сдернул свой змшевый берет, нцепил его н мленький сухой кулчок и уствился н берет, кк если бы видел его в первый рз. — Адмово племя! Меня хют медным хйлом, сми — только ззевйся! Одни святоши чего стоят! Н зщиту свою, н ббтик тынецкого хочешь полюбовться? Ккие он службы тихой спой отслуживет?! Хочешь?

Мрт не понял последних слов Великого Здрйцы. Просто кулк с беретом неожиднно повернулся к ней, и рыжин пер сверкнул в глз мутным светом десятк свечей…

…дым стоял коромыслом. Дв стол уже были перевернуты, и между ними возились в пьяной дрке несколько нищих, пропиввших н постоялом дворе в Кзимеже свой скудный зрботок. Дрчунов поднчивли, делли ствки, ожесточенно споря, кто кого рньше придушит; пышнотеля служнк, чьи прелести откровенно вывливлись из полурсстегнутого корсж, только что смзл по физиономии подвыпившего купц, пытвшегося ухвтить ее з ногу — но купец не отствл, он рсторопно крутнул девицу и усдил к себе н колени, зблговременно сверкнув нужной монеткой. Всю спесь служнки кк коров языком слизл, рук купц мгновенно втиснулсь девице з пзуху и был встречен крйне блгосклонно, выползший из свлки одноногий нищеброд кк звороженный глядел снизу н обнжившуюся полную грудь с полукружием розового соск…

Купец рздрженно пнул клеку спогом, что-то беззвучно выкрикнув и повернувшись к несчстному лицом.

Это было лицо Ян Ивонич, тынецкого ббт.

Мрт вытерл слезы и только тут понял, что плчет.

Великий Здрйц делл вид, что снов поглощен своей тросточкой, но поведение женщины вызвло мимолетную тень смятения н его вырзительном лице. Он ожидл чего угодно — неверия, негодовния, изумления — но слез он не ожидл. Ткими слезми плчут нд лесорубом, которого привлило пдющей сосной, но уж никк не нд гулящим ббтом.

А Мрт оплкивл Яносик, ствшего отхожей ямой для сотен кющихся, священник-вор, открывшего свою душу для чужих грехов, смовольно збирвшего сомнения и стрсти у ищущих покоя — стрший сын Смуил-бцы крл цепи у кторжников, безобрзие у уродов, брл не спросясь, нсильно присвивл… и грязный кбк в Кзимеже был его епитимьей, освобождющими мукми, после которых опустошенный ббт возврщлся в монстырь — воровть.

Гркловский вовкулк, сидя н земле у ног Мрты, тоже смотрел н женщину — и зеленые свечи удивления медленно гсли в омутх его глз.

— Еще что-то покжешь? — Мрт в последний рз всхлипнул и откинул нзд упвшие н лоб волосы. — Или устл?

— Понрвилось?! — тут же зсуетился Петушиное Перо. — По душе, по сердцу?! Чего теперь изволите, вш милость?

Суетливость его был не к месту: тк ведет себя пж-недоросль, желющий понрвиться госпоже, — и, словно почувствовв это, Петушиное Перо нцепил берет обртно н голову, зломил его привычным жестом, дернул свою эспньолку рз-другой, и превртился в прежнего, холодного и нсмешливого дьявол.

— Их милость желют рзвлечься, — рздумчиво пробормотл он и крутнул тросточку в тонких, невероятно гибких пльцх. — Их милость интересуются людьми… близкими к их милости. Ну что ж, мы готовы служить верой и првдой… првдой и верой… о, ншел! Смотри сюд! Д не н меня, левее!

Мрт мшинльно глянул в сторону двно отцветших кустов сирени, пышно обрмлявших дльнюю чсть огрды погост — и небо неожиднно посветлело, зелень кустов брызнул в лицо, потом возникло лежщее н пригорке бревно и дв человек н этом бревне…

«Бтьк? — вырвлось у Мрты. — Бтьк Смуил?!»

Но ее никто не слышл.

…хмурый рссвет зябко обволкивл сидящих н бревне людей колеблющейся дымкой. Но и сквозь эту кисею Мрт безошибочно узнвл знкомое с детств морщинистое лицо Смуил-бцы, гордый орлиный нос с гневно рздувшимися ноздрями, смоляные жбьи глз нвыкте, где сейчс полыхл темный огонь, прямую спину, которую тк и не смогли согнуть семь с лишним десятков лет, огромные жилистые лдони отц, тяжко лежщие н костлявых стрческих коленях…

Рядом с Смуилом-бцой сидел Михлек. Сидел — и все не мог усидеть н месте. Воевод Рйцеж что-то горячо докзывл приемному отцу, поминутно всккивя и рзмхивя рукми (дже это Михл делл тк, кк если бы в рукх его было зжто по клинку); проходил минут, другя, Смуил-бц отрицтельно кчл кудлтой головой, и все нчинлось зново.

Нконец Михлек прорвло. Вскочив в очередной рз, он схвтил отц з грудки, мощным рывком сдернул с бревн и притянул к себе, беззвучно крич в оскленное лицо стрик. Возрст не лишил Смуил-турк изрядной доли его прежней силы, руки Шфлярского вор мертвой хвткой вцепились в кмзол непочтительного воспитнник, н миг они тк и зстыли: громдный стрик с ликом древнего идол и молодой воевод, игрющий стлью и чужими жизнями, кк ребенок — смодельными куклми… вечер отштнулся в испуге, рвные полосы сумерек згуляли из стороны в стороны — и словно овечьим молоком плеснули н Смуил-бцу! Стршно побледнев, он бросил Михлек, хвтясь з грудь, кшляя и сгибясь в три погибели; почти рухнув н бревно, некоторое время он еще содроглся, пытясь выпрямиться, потом сполз н землю, скорчился у ног сын, тело Смуил выгнулось последней судорогой и зстыло.

Воевод Рйцеж недвижно стоял нд трупом отц.

Не понимя, что делет, Мрт шгнул вперед, ткнувшись в невидимую прегрду — и увидел совсем рядом с собой светловолосого юношу, почти мльчик, одетого по-гурльски: спсющя от дождя, прокипячення в мсле рубх с ткими широкими у зпястья руквми, что они свисли чуть ли не до колен, полотняные штны с синими звязкми, широкий пояс из темной кожи, унизнный медными и серебряными бляшкми, высокя брнья шпк…

Юнош неотрывно глядел н Михлек и мертвого Смуил, пльцы его тискли рукоять сунутого з пояс нож — и воевод словно что-то почувствовл: резко огляделся, нполовину обнжя плш, отступил н пядь-другую, после быстро пошел, почти побежл прочь.

Кпли нчинющегося дождя упли н тело Смуил-турк, прегрд перед Мртой все мешл ей кинуться к отцу, в отчяньи он попытлсь обогнуть препятствие, нлетел н юношу-гурля, прошл сквозь него, всем телом сослепу врезвшись в живое, теплое, всхрпнувшее при столкновении; и Мрт узнл юношу, узнл з миг до того, кк перестл видеть.

Все Шфляры знли, что к Янтосе Новобильской, молодой вдове Яцек Новобильского, зхживет ночми Смуилов побртим, Мрдул-рзбойник. Не то чтобы кждой ночью, тк — когд вертится в окрестных местх, и не гоняются з ним чьи-то гйдуки или обокрденные липтовские пстухи, скорые н рспрву. Видно, крепко любил вдовя Янтося лихого Мрдулу, хоть и немолод, сильно немолод был рзбойник: и змуж ее звли — не шл, и липтовцы грозили помститься з Мрдулины грехи — смеялсь д шутки шутил, и мльчонку от рзбойник прижил — см вытянул, вырстил, не побоялсь отцовым именем нзвть… Когд Мрт Ивонич в восемндцть лет покидл Шфляры, сыну Мрдулы и Янтоси Новобильской было лет восемь-девять, не больше, и игрл он себе с другими хлопцми в цурки, лишь вспыхивя взором, когд слышл росскзни о темной слве отц своего.

Вот этот-то смый Мрдул, сын Мрдулы-рзбойник, д и внук тоже, кжется, Мрдулы-рзбойник (крковский кштелян[13], слушя доклды о неуловимом гурле, втйне считл его бессмертным) — именно он и стоял сейчс рядом с Мртой, повзрослев н те девять без млого лет, в течение которых Мрты не было в Шфлярх.

Стоял, куся губы и хвтясь з нож.

Зпряження в трнтс кобыл фыркл и добродушно тыклсь в Мрту мягкими губми.

— Врешь! — выдохнул женщин, отстрняя лошдь и поворчивясь к Великому Здрйце.

— Может, и вру, — легко соглсился тот. — Всяко бывет: могу соврть, могу см обмнуться, могу и првду скзть! Что, крсвиц, отрвил я тебя?! Верь не верь, збыть не сможешь! См видел, кк пн воевод нд речкой Тихой молодого шляхтич зколол! Мог бы пощдить, мог бы нкзть легкой рной з дерзость — он рз, и локоть стли в брюхо! Чтоб не срзу помер, чтоб помучился, кк следует… Что ткому отец родной, тем пче неродной?! Меньше, чем ничего!

— Змолчи!

Голос Мрты сорвлся н хриплый дребезг, и в горле мгновенно збегли колкие муршки, рстскивя неродившиеся слов в рзные стороны.

— Ну уж нет! — рссмеялся Петушиное Перо, выпячивя подбородок. — Не тебе тут прикзывть, воровочк моя! К тому же слыхл, небось: рзбойный Мрдулин пщенок жену Михл не з выкуп отдет — з Высший суд, который рссудит его и убийцу Смуил! Я-то к их шйке случйно пристл, по дороге, тут смотрю — потех! Спеши н сороковины к отцу, спеши!.. то-то поминки слвные получтся!

— Чего ты хочешь? — устло спросил Мрт.

И ответ Великого Здрйцы порзил ее острее только что виденной смерти отц.

— Ничего, — не менее устло ответил дьявол.

Дже Седой изумленно поднял голову и кк звороженный уствился н рсплвленное серебро, плещущее в глзницх Великого Здрйцы.

— Ничего, — повторил дьявол. — Уеду я сейчс. Сяду в трнтс, хлестну кобылу — только меня и видели! Не веришь, воровочк? Думешь, вру! Может, и тк… вот уж помучишься сомнениями, когд я и впрямь уеду! Душу любовничк своего собчьего оствить хочешь? — збирй! Жлко, все рвно збирй! З себя боишься — не бойся, не трону… Спеши в Шфляры, ббтик с мельницы вытскивй, воеводу вызволяй — твое дело, твоя збот! Об одном прошу… д не дергйся ты! Н лице прямо нписно: «Рз ЭТОТ о чем-то просит, знчит, жди подвох!» В общем-то, верно нписно… Тк вот, об одном прошу: когд в следующий рз пути нши пересекутся, или см я тебя отыщу и н дороге встну — не побрезгуй в пмять о строй крже и тихой беседе близ Топорового погост здержться н минутку, перекинуться с Петушиным Пером словцом! Молчи, не отвечй! И не пытйся понять: з что ткое блговоление?! Просто зпомни, о чем просил…

И впрямь ничего не понимющя Мрт следил з тем, кк Великий Здрйц лезет в свой трнтс, вынимет ккие-то свертки, котомки, узелки, потом рсстилет н трве стренькую сктерочку и нчинет рсствлять рзную снедь — содержимое свертков, котомок и узелков. Черный ржной хлеб, светящееся розовым сло, горшочки с тушеным мясом, ломти щуки в тесте; две объемистые фляги…

— Сейчс, — бормотл себе под нос Великий Здрйц, вытиря вспотевший лоб кружевным плтком, невесть кк окзвшимся в его руке, — сейчс зморим червячк, и я поеду… ох, и поеду же я… чертям тошно стнет!..

Утро безуспешно тыклось зспнной мордой в брюхо горизонт, выдивя из дряблых сосцов лишь промозглую сырость, спустившуюся н луг — и Мрте было все рвно, откуд у Великого Здрйцы во фляге пиво, и почему оно горячее; глвное, что пришлось оно кк нельзя кстти. Дже Седой не стл откзывться от угощения — несмотря н звериное здоровье, вовкулк тоже продрог, д и проголодлся.

Может быть поэтому, увлекшись рнним звтрком в столь неожиднной компнии, люди и нелюди у трнтс не срзу рсслышли приближющиеся шги. Вокруг сгустился тумн, отчего видно стло ничуть не лучше, чем ночью; Седой встрепенулся первым, Мрт припоздл, и почти срзу кисельня слякоть рсступилсь и выпустил из себя компнию не менее стрнную, чем т, что звтркл сейчс у строго погост.

Впереди уверенно шел потомственный мельник Стх Топор с корявой клюкой в рукх, и выглядел он тк, словно кждый день привык ни свет ни зря шляться к погосту и обртно. З седеньким колдуном степенно шествовл нстоятель тынецкого монстыря ббт Ян Ивонич, держ в првой руке мленький молитвенник с переплетом из тисненого сфьян — по обе стороны от ксендз врзвлочку двиглись двое змыквших шествие детин-подмстерьев в холщовых штнх и рубхх.

— Добрейшее утречко, вши милости! — первым нрушил молчние Петушиное Перо, когд предводитель-Топор, з ним и все остльные, остновились в нескольких шгх от звтркющих.

— Вот это и есть дьявол, святой отец! — шепнул мельник через плечо отцу Яну, но голос подвел строго Стх, тк что скзнное услышли не только Петушиное Перо и Седой, но и сидевшя дльше всех Мрт.

— Который? — недоверчиво переспросил ббт. — Тот, лохмтый?

— Д нет! — досдливо обернулся мельник к непонятливому нстоятелю. — Лохмтый — это мой сын! А Нечистый…

— … Нечистый — это он обо мне! — Петушиное Перо сдернул берет и помхл им со всей возможной любезностью, чтобы у тынецкого нстоятеля не остлось никких сомнений. — Присживйтесь с нми, святой отец, перекусим, чем бог послл…

Сперв ббт Ян явно хотел что-то скзть, возможно, дже скрментльное «Apage, satanas!»[14], но при последних словх Великого Здрйцы поперхнулся и нтужно зкшлялся.

— Здорово, Стх! — кк ни в чем не бывло продолжил Петушиное Перо. — Ну, чего столбом стоишь?! Ты ведь торговться со мной пришел? Сдись, поторгуемся, по рукм удрим!

Похоже было, что у строго Топор рзом пропл всякя охот торговться и бить Великого Здрйцу по рукм, но девться мельнику было некуд.

— Тебе нужн эт женщин, — собрвшись с духом, зявил мельник.

— Нужн, — соглсился Петушиное Перо, сочно хрупя пучком зеленого лук, и непонятно о чем добвил:

— Эх, перемелется — мук будет!

— А мне нужн душ моего сын, — отрезл Стх и всем сухоньким тельцем нвлился н клюку, словно слов эти отняли у мельник и без того убогие силенки.

— Нужн, — снов соглсился дьявол, прихлебывя пиво мелкими глоточкми. — Одно непонятно: зчем мне ее возврщть? З твои крсивые глз?

— А зтем, что инче… — стрый Топор змялся. Нет, не тк предствлял он себе эту встречу. Договориться с Петушиным Пером с глзу н глз, отдть ему Мрту в обмен н душу сын, зствить порвть двний договор, если обмнуть попробует — кк щитом, прикрыться от Нечистого святым отцом! Но вот тк, прилюдно… под пиво…

— А инче… — тупо повторил мельник и опять змолчл.

— А инче святой отец меня изгонять стнет. Првильно, Топор?!

Мельник не отвечл. Стоял, моргл, хмурил реденькие бровки.

— Только вы, святой отец, снчл порзмыслите хорошенько: стоит ли из-з колдун Стх меня гнть? — с усмешечкой продолжил Великий Здрйц.

— Я ведь вс обмном н мельницу не волок, глз не отводил, опять же н Мртину душу не зрюсь! И жизнь ее мне ни к чему. Не верите? Тогд спросите у нее смой, или лучше прикиньте: неужто нш мирня трпез похож н нсилие?! А этот змечтельный стричок, святой отец, вознмерился проклятую душу сын своего н вшу сестру выменять, вшей сутной бенедиктинской прикрыться! Вот возьму я сейчс, порву договор н Гркловского вовкулк и уберусь восвояси — кк полгете, святой отец, долго вы проживете с той минуты? Ведь вы теперь для Стх Топор — огнь пылющий, вечня гроз нд головой!

Аббт Ян чувствовл, что в словх Нечистого (если это и впрямь был он) тится подвох, но пок не мог ничего возрзить.

— Тк что ни к чему вм, святой отец, меня гнть, — зключил Великий Здрйц. — Я и см уйти могу. А могу и не уходить. При мне-то Стх вс тронуть побоится. Знет, стрый хрен — зхочу, и собственного сын отцу н глотку брошу. Езжйте с богом в свои Шфляры, с Мртой мы после договорим. Првд, воровочк?

И Петушиное Перо довольно ухмыльнулся, зметив, кк передернуло Ян при словх «с богом», произнесенных нечестивыми устми.

Ян стоял в рстерянности. Он не хотел верить дьяволу, он не должен был ему верить — стн никогд ничего не делет просто тк, никому не помогет дром, и з все окзнные им услуги потом придется рсплчивться, но… никкого другого выход, кроме кк воспользовться предложением Великого Здрйцы, ббт придумть не мог!

Великий Здрйц выжидюще смотрел н ббт, ббт лихордочно искл првильное решение; мельник, потупясь, тоже пытлся что-нибудь придумть, д только ничего не придумывлось — Мрт ускользл из рук Стх Топор, тк хорошо здумння сделк рушилсь! А Мрт с змирнием сердц ждл, чем дело кончится. Ей было стршно и почему-то одновременно весело: все, что могло случиться, уже случилось, и хуже нверняк не будет; подобно игроку, поствившему н кон все, что у него есть, он ждл рзвязки.

Вместо рзвязки где-то совсем рядом рздлся конский топот, и из нчвшего светлеть тумн вылетел громд бешено несущегося всдник.

Мрт и Седой едв успели отскочить в рзные стороны, когд конские копыт вдребезги рзнесли стоявший с крю горшок душистой подливы; всдник нтянул поводья, подняв громко зржвшего коня н дыбы, и в следующее мгновение уже соскочил н землю.

— Михл! — вскрикнул Мрт.

И тут же что-то мохнтое, рзгоряченное, кинулось ей н грудь и принялось облизывть лицо мокрым шершвым языком.

— Джош!

— З нми погоня! — здыхясь, сообщил Михл, потом деловито достл из-з пояс тяжелый пистоль и стл проверять, не отсырел ли порох, и испрвен ли удрный мехнизм.

6

Тумн.

Слбо мерцющя пелен, крохотными кпелькми оседющя н одежде, лицх, рукх; муть перед рссветом…

«Ой, тумн, тумн в долине, тишин кругом, — неожиднно вспомнилсь Мрте полузбытя пстушья песня, — хлещет-плещет стрый бц длинным бтогом…»

И мгновенно, кк рскленное твро в живое тело: бтьк Смуил, оплывющий в рукх Михл, своего приемного сын, Костлявя стоит з плечом, склится, пдль!..

Брбння дробь множеств копыт обрушилсь из ниоткуд. Он нрстл, оглушл, обволкивл пульсирующим покрывлом; все, кроме воеводы Рйцеж, инстинктивно попятились к трнтсу Петушиного Пер, словно ищ тм зщиты, один из подмстерьев змешклся, испугнно озирясь

— и бедолг почти срзу был нсмерть стоптн вырввшимися из тумн верховыми.

— Дикя Охот! — вскрикнул мельник Стх и зжл лдошкой рот.

Михл уже стоял у огрды погост, держ в левой руке крденый пистоль, првя удлинилсь н дв с половиной локтя стли дргунского плш, некогд сослужившего слвную службу брону фон Бртенштейну.

Трое всдников мгновенно спешились, остльные продолжли грцевть неподлеку от воеводы, возбужденно переговривясь. Кучк людей у трнтс, рвно кк и мертвый подмстерье н трве, их нисколько не интересовли. Мло ли кого черти вытщили в ткую рнь позвтркть у погост, бросив под копыт…

— Остновитесь!

Кричл ббт Ян. Рвнувшись вперед, он ужом проскользнул мимо верховых и встл между Михлом и преследовтелями. Нмокшя от росы сутн тяжко свисл с узких плеч, молитвенник был воздет к серому небу, и если глз человек и впрямь способны метть искры, то это был именно тот случй.

— По ккому прву рзбой творите?!

Спешившийся первым усч — бывший влделец нпрвленного н него пистоля — нетерпеливо мхнул отцу Яну.

— Убирйся, монх! Попдешь под горячую руку — облезешь! Прочь, кому скзно!

Ян Ивонич не двинулся с мест.

Усч досдливо скривился и собрлся было плетью угостить нзойливого монх, посмевшего встть н их пути, но тут из тумн объявилось новое действующее лицо; объявилось неожиднно для всех, и для себя смого в том числе. Собственно, лицо это было не ткое уж новое, весьм и весьм поношенное, нлившееся кровью от быстрого бег, и вся толстя фигур квестря Игнтия вздымлсь и опдл с кждым вдохом-выдохом, кк тесто в квшне. Умудрившись чс полтор тому нзд выломть одну из неплотно пригннных досок в здней стене сря — туд его зперли подмстерья от грех подльше — доблестный квестрь все это время блуждл в проклятом тумне, плч от бессилия, тщетно пытясь выбрести хоть куд-нибудь и принимя конский топот з издевтельств нечисти. Он и не знл, что ходит кругми возле погост, пок крик отц Ян не хлестнул Игнтия почище ременного бтог, укзв верную дорогу к спсению души и тел.

— Святой отец! — в голос зблжил квестрь, кидясь к ббту и норовя облобызть крй его сутны. — Ой, счстье-то ккое! А я уж думл: все, пропли мы с вми, осиротел монстырь тынецкий без пстыря!.. н нет, вон вы где, слв Господу ншему во веки веков!..

Один из всдников внимтельней пригляделся к отцу Яну, нморщил кустистые брови и пришпорил лошдь. Окзвшись подле рстерянного усч, он склонился к товрищу и зшептл ему что-то прямо в поросшее белесым волосом ухо.

— Обижешь, святой отец! — спустя минуту зговорил усч совсем другим тоном. — Говоришь, что рзбой творим, того не видишь, что не рзбойники пред тобой, честные люди!

— И чьи ж вы ткие честные люди, что ни свет ни зря з воеводой грф Висничского по полям гоняетесь и невинных поселян конями топчете? — глумливо осведомился ббт Ян.

— В первую руку, Божьи, — с нелегко двшимся ему смирением ответствовл усч, — во вторую, их ясновельможной милости князя Лентовского. См понимть должен, святой отец: ты в своем монстыре хозяин, что ни повелишь, то монхи исполнят; нм же князь велит, мы исполняем, и не тебе препятствовть княжеской воле!

— Лентовский? — удивлению ббт не было предел. — А я-то думл…

Впрочем, отец Ян срзу опрвился.

— И зчем же вшему князю пондобился пн Рйцеж?

— А зчем отцу может пондобиться убийц его сын? — в свою очередь спросил усч. Чувствовлось, что бесед с ббтом успел ему подндоесть, и он еле сдерживется, чтобы не отстрнить тынецкого нстоятеля в сторону и продолжить охоту н прижвшегося к огрде беглец.

Сн и слв ббт Ян боролись в душе усч с прикзом князя; и князь побеждл.

Отец Ян незметно покосился сперв н Михл, потом н Мрту — и т кивнул брту: дескть, првд, было дело, почему Михлек не поведл тебе о поединке нд речкой Тихой — того я не зню.

— Если тк, — после некоторого рздумья скзл ксендз, — тогд понятно… Послушй, верный слуг Лентовского: я, нстоятель тынецкого монстыря, дю тебе слово, что вскорости прибуду в меток твоего пн и привезу с собой воеводу Рйцеж. Тогд и рссудим, честный был поединок или нет, и одн ли н всех честь шляхетскя! А сейчс дй нм ехть своей дорогой. Или ты не веришь моему слову?

Оскорбительный смех был ему ответом.

— Верю, — отсмеявшись, зявил усч, и трое его спутников стли снимть с седел волосяные ркны. — Приедешь ты, святой отец, с пном воеводой в меток Лентовских через месяц-третий, я к тому времени двно уже н колу криком изойду. Когд их княжескя милость огнем гнев пылет, ему поленья сейчс подбрсывть ндо, не звтр, и уж тем пче не через месяц. Не серчй, отец нстоятель, но мне лучше сегодня через твое слово перешгнуть, чем звтр объяснять князю, почему отпустил убийцу княжич Янош! Иезус-Мрия, своя рубшк ближе к телу!

И Мрт, до сих пор недвижно стоявшя между Джошем и рвнодушным Седым, не выдержл.

— Конечно, ближе! — истерически выкрикнул он, выбегя вперед и чувствуя, кк хмель безумной ночи кружит голову и вырывется нружу хриплым хохотом. — Знл бы стрый Лентовский, кк сыночек его, покойный Янош, н отц злоумышлял — небось, одрил бы пн Михл по-княжески! Золотом с ног до головы осыпл бы! Меня, меня с собой везите — я все рсскжу князю, все!..

Из присутствующих, пожлуй, только Джош-Молчльник понимл, о чем идет речь: он-то хорошо помнил корчму Иошки Мозеля и молодого княжич, у которого Мрт н ходу прихвтил клочок ненвисти к отцу, тут же сбросив пкость в кошку Бырку. Но Джош молчл, и не только потому, что человеческя речь был для него отныне недоступн, остльные изумленно уствились н женщину у трнтс; единственную женщину среди присутствующих мужчин, чьи мужские дел и змыслы сплелись в тугой узел, который впору рзве что полоснуть ножом…

Впрочем, и во взгляде усч, судорожно лпющего рукоять кривой крбеллы[15], к удивлению ни с того ни с сего примешлсь темня звериня злоб и стрх, почти детский стрх, кк бывет, когд прохожий зстнет мльчишку з всяким непотребством и пригрозит донести отцу или мтери.

— Добро, — нконец решился устый, сбивя н зтылок высокую смушковую шпку, — см нпросилсь… Эй, хлопцы, берите воеводу, я з ббой пригляжу! Если и впрямь что знет, пусть князю и доложит… стерв языктя!

Последние дв слов были произнесены еле слышно, не для «хлопцев», примериввшихся к Михлу и не шибко-то желющих лезть н зряженный пистоль.

Нконец один из них дл коню шенкеля, животное громко зржло, грянул выстрел, но змешквшийся ббт Ян не дл воеводе Рйцежу кк следует прицелиться, и пуля угодил не во всдник, в ухо тому же несчстному коню, уложив последнего нповл. Почти срзу свистнули дв ркн, плш Михл сноровисто рссек ближнюю волосяную веревку, от второй петли Рйцеж уклонился, зпустив рзряженным пистолем в голову кинувшего ркн пхолк. Усч, который к тому времени уже стоял рядом с Мртой, нскоро огляделся, убедился, что все поглощены происходящим вокруг беглого воеводы — и укрдкой потянул из-з голенищ нож.

Тот смый, н который позрился Джош — после бегств Михл устый подобрл зспожник н корчемном полу, рядом с рзрезнными путми.

Очень острый был нож… пн Михл мог бы это подтвердить, если бы не был сейчс столь знят.

Усч был дядькой при княжиче Яноше. Худородный шляхтич из Богом збытого Зебжид, что близ Пуковой горы, он жил исключительно милостями Лентовских; только в последние годы милости строго князя резко пошли н убыль. Збылось все: что именно устый учил нследник сидеть н коне и рубиться сблей, стрелять из пистоля и трвить лис в окрестных лесх… все збылось и пошло прхом. Мть княжич Янош скоропостижно скончлсь, стрый князь, крепкий кк дуб, женился во второй рз, через год обзвелся сыном, и свитские всерьез поговривли, что строптивый и не в меру упрямый княжич Янош будет вскоре отстрнен от прв нследовния родового метк в пользу млденц. Тем более, что жить стрый Лентовский собирлся по меньшей мере до совершеннолетия, то и до свдьбы своего нового сын.

Отсюд и возникшя неприязнь князя к молодому Яношу, с которым они вздорили через день, ткже к свитским шляхтичм княжич.

Поэтому когд Янош Лентовский открылся своему дядьке-нперснику, которого знл, что нзывется, с млдых ногтей, в желнии ускорить кончину смодур-отц — усч срзу понял, что это его единственный шнс выбиться в люди. В случе удчи дело пхло не просто подренным имением или кошелем-другим золотишк. Здесь открывлсь возможность до конц дней своих доить княжич Янош, после того кк последний стнет нконец князем Яношем Лентовским.

И вдруг, когд все уже было уговорено, и строму Лентовскому оствлось жить недели две, не больше — до ближйшей охоты… Сперв от руки гордого Рйцеж погибет княжич Янош, потом — о, пся крев, откуд н ншу голову взялсь эт проклятя бб?! Что он знет?! Кк пронюхл?!

И что скжет князю, если доберется до него?!

…очень острый был нож.

Сейчс пхолки повяжут строптивого воеводу, и никто не услышит здыхющегося всхлип, ккой всегд бывет от прикосновения к живому трепещущему сердцу неизбежности холодного лезвия. После можно будет скзть, что бб пытлсь бежть, или вырвть нож, или еще что… тм видно будет.

Н присевшего усч смотрели лишь одни глз.

Цвет строго серебр.

Очень строго.

И лицо Великого Здрйцы смятенно подергивлось, кк у скупц, вынужденного бросить в миску случйного побирушки целый тлер.

…очень острый был нож.

Предусмотрительный усч дже не успел удивиться, когд н сверкнувшем клинке зспожник вдруг сомкнулись невесть откуд взявшиеся пльцы — словно из земли выползл суствчтя поросль — и, с хрустом рзрезя собственную плоть, потщили нож н себя. Крови не было, крик не было, ничего не было, только стршные пльцы, отбирвшие оружие, д скользкий хруст; и зворочлся н росистой трве рстоптнный подмстерье мельник Стх, рзлепляя стылые веки и уствясь прямо в посеревшее лицо усч мутными бельмми.

Не вствя, мертвец перехвтил нож второй рукой, сжл копытце косули, служившее рукоятью — и одним удром, словно кбн колол, всдил полоску стли усчу под подбородок.

И лишь потом стл поднимться.

Тем четверым, кто рубился сейчс с бешеным Рйцежем, было не до вствшего подмстерья и зколотого усч. Смим бы в живых остться… эй, кто тм, стреляйте в пн воеводу!.. ну стреляйте же, хлопы лягушчьи!.. Смый блгорзумный из верховых, до сих пор не торопившийся спешиться и лезть в свлку, рвнул из-з плеч струю рушницу, взвел курок, приложился к дубовому ложу — грохнуло, потянуло дымом, пуля оторвл мочку ух у неудчливого пхолк, только что нпоровшегося боком н беспощдный плш Михл, и рсплескл щепой доску огрды погост.

Мертвец порвнялся со стрелком — шел подмстерье птичьей подпрыгивющей походкой, зчем-то держ усч з зпястье и волоч обмякшее тело по трве — и свободной рукой уцепил его з спог. Пхолок Лентовского не глядя отмхнулся, приклд вскользь пришелся по лицу мертвого, содрв лоскут серой кожи; но хвтк не ослбел, последовл рывок, еще один… пхолок истошно зорл, увидев, кто его тщит, тяжелый приклд успел еще рзок-другой опуститься н безучстного мертвец, после чего стрелок кулем свлился н землю, збрхтлся, исходя криком, мельников подмстерье упл сверху, тк и не отпустив усч…

Дв мертвых тел остлись лежть — усч с ножом под подбородком и стрелок со свернутой шеей — третье вновь нчло поднимться.

Оствив Михл в покое, все свитские (кроме тяжелорненого с рспоротым боком) в ужсе взирли н происходящее. Впрочем, Мрт тоже едв сдерживлсь, чтобы не дть подступющему безумию овлдеть рссудком, ббт Ян зстыл, не успев дже нчть крестного знмения. Один мельник не выкзывл особого испуг — стрый Стх меленько зтоптлся, прихрюкивя себе под нос, плешь его мигом зблестел бисеринкми пот, носик дед потешно сморщился… и с погост донесся глухой многоголосый стон.

Шевелились просевшие могилы, кренились кресты, костлявые руки стршными побегми прорстли из рыхлой земли, пльцы, словно дождевые черви, бессмысленно шевелились, хвтя сырой воздух, вот уже и обросшие плесенью волос череп покзлись нружу, сверкя огненными провлми глзниц; стон усиливлся, озвеной[16] метлся в тумне, в него вплетлись гулкие вскрикивния, кк бывет н похоронх, когд добровольные плкльщицы в муке бьются нд открытой домовиной…

Кк они бежли! Кк неслись прочь, терзя обезумевших лошдей — не верящие ни в Бог, ни в черт верные пхолки грозного князя Лентовского, кждый из которых способен был нсдить н вертел живого ягненк и смеяться, слушя детские вопли несчстного, подвешенного нд пылющим кострищем! Кк мчлись они, боясь обернуться, увидеть еще рз, почувствовть н себе мертвую хвтку невозможного — о небо, кк же они бежли от Топорового погост!

Прочь!

Скорее прочь!

Скорее!..

— Господи, помилуй! — нконец сумел прошептть отец Ян, нпрочь збыв всякую лтынь, и впечтл в себя крестное знмение с ткой истовостью, словно собирлся нвеки зпечтлеть его в собственной плоти.

«Аминь», — отозвлсь тишин.

Молчит погост, недвижимы могильные холмики, стоят по-прежнему стрые и новые кресты, и з спиной вновь прижвшегося к огрде Михл не происходит ровным счетом ничего.

Померещилось?!

Лежит нвзничь, рскинув тяжелые руки, Стхов подмстерье, грузно нвлившись н стрелк с усчом; чуть поодль вляется пхолок, чья жизнь только что вытекл до последней кпли из рссеченного бок — нет, знчит, не привиделось, знчит, было, знчит…

Мельник Стх, неуклюже ступя, подошел к трупм, долго смотрел н них, потом нклонился и с жуткой нежностью оглдил копну волос посмертного убийцы.

— Не знл я, Стс, — прошептл колдун. — Не знл, что ты втйне от меня душу Петушиному Перу продл… Не я тебя поднимл — он!.. Что ж ты рньше-то молчл, Стс?!

— Пустобрех! — стршно звизжли от трнтс, и никто, в том числе и см мельник, не понял срзу, что визжит Петушиное Перо. — Топор щербтый! Ккую душу?! Кому продл?! Что ты мелешь, пень стрый?! Уж тебе ли не знть, что в первое девятидневье после смерти покойных добром не поднимют?! Не знл он, влух, тврь холощеня! Не знл!

Сейчс Великий Здрйц был ужсен и жлок одновременно. Ничего не остлось от прежнего нсмешник и щеголя, знменитый берет был безжлостно скомкн и брошен под ноги, эспньолк встопорщилсь и нмокл от брызжущей во все стороны слюны, лицо искривилось в гримсе бешенств, словно Петушиное Перо теперь дико жлел о чем-то и понимл, что потерянного не вернуть, не вернуть никкими силми…

— Н рожи, рожи его глянь, колдун хренов! Н рожи!

Мрт неожиднно для себя смой откчнулсь от трнтс и двинулсь к мельнику, змершему нд мертвыми. Подойдя, он зствил себя опустить взгляд, проморглсь, стряхивя мешющие видеть слезы — и понял, что имел в виду Великий Здрйц, когд говорил «рожи».

У подмстерья было дв лиц. Мрт не знл, ккое из них подлинное, потому что не очень-то хорошо пригляделсь к Стсу при жизни — куд тм, з те считнные мгновенья! — но их было именно дв, и из-з первого, окоченевшего в смертной муке, зыбко проступло другое: опустошенно-счстливое, с тонкими, почти прозрчными чертми, словно всплыввшее из речной глубины, пробивясь сквозь отржения берег и кривых ркит н круче.

Ткие лиц бывют у умерших кторжников. Все, кончился мучительный труд, кзвшийся бесконечным, и твердо известно, что хуже уже не будет никогд.

Великий Здрйц к этому моменту впопыхх кидл в трнтс сктерку, горшки, фляги; кобыл спешно доедл овес из торбы, понимя, что в ближйшее время жевть ей явно не придется.

— Душу потртил, — бормотл Петушиное Перо себе под нос, зхлебывясь ждностью и слюной. — Душу, душеньку, выкуп мой, кубышечку!.. х, дурк, дурк дов… Не поймть теперь — дудки, освободилсь, оборвл поводок, н второй круг пошл, ищи-свищи! Ах, дурк… Будь ты проклят, бб, н веки вечные! Обокрл, кк есть обокрл, сперв силой умыкнул, потом н жлость взял, взломл кубышечку — я, я, не знл, что ли, что муки освобождют, что опсно мертвяков неостывших нсильно подымть?! Знл?! Знл… х, дурк, брн безмозглый…

И чудовищно удлинившяся трость из орешины свистнул по костлявой спине лошденки.

Трнтс Великого Здрйцы, вихляясь, ктил через луг, и уже двно должен был скрыться в тумне, но почему-то все не скрывлся: дрожщя пелен в испуге спешил рсступиться перед тем, чье имя лучше не поминть лишний рз, и отнюдь не торопилсь сомкнуться позди. Трнтс словно уходил в длинный и узкий коридор с призрчными тумнными стенми, ведущий, кзлось, в сму Преисподнюю…

Но до Преисподней было все же длековто. Д и не собирлся туд Петушиное Перо, тк что трнтс в конце концов убрлся восвояси, тумнный коридор понемногу зтянулся, смотревшие вслед трнтсу люди передернулись и сбросили путы оцепенения.

— Эх, знл же, что нельзя со Здрйцей связывться! — горько вздохнул мельник. — Теперь, чую, недолго нм всем мть-землю топтть остлось…

— Это почему же? — чуть приподнял бровь ббт Ян.

— Д не вм! — огрызнулся мельник. — Вм-то что?! Уедете, и поминй кк звли! А нм куд с мельницы подться? Приедут, скоро приедут… пожгут, порубят, и ведовство мое не поможет!

— Я не держу н тебя зл, стрик, — н удивление мягко проговорил нстоятель.

— Вы-то, может, и не держите, святой отец, — проворчл Стх. — И н том спсибо, ежели не врете. Бог дст, и не пришлете сюд никого. Д только Лентовские, — они-то не простят! Весь бы их змеиный род… — Топор не договорил, зло сплюнул и обернулся к уцелевшему подмстерью. — Сходи-к ты, Мешко, н мельницу з зступом! Стс похоронить ндо. Чтоб все по-людски…

— Я помогу, — неожиднно вмешлся Михл.

Мельник покосился н воеводу, но ничего не ответил.

Михл и Седой молч подняли мертвого Стс и понесли к погосту.

— Я буду молиться з упокой… з упокой его души, — отрывисто бросил им вдогонку нстоятель.

— Блгодрю, святой отец. Вот могилу выроем — и читйте все, что положено, — стрый мельник постоял, горестно хмыкя, и побрел следом.

Аббт Ян соглсно кивнул и обернулся к Мрте, к ногм которой все еще жлся Джош.

Квестрь Игнтий тктично отошел подльше, хоть и хотелось ему послушть, о чем стнет говорить ббт Ян со своей сестрой, з которой только что приезжл см Стн! Приезжл — и уехл ни с чем. Чудо! Вот только ндолго ли уехл?..

— Стрнно все это, Мрт, — в явной рстерянности пробормотл Ян, искос глядя н сестру.

— Стрнно, — соглсилсь Мрт. — Только что? Что стрнно для тебя, Ян?

— Многое, Мрт. Этот человек… или не человек — которого все, в том числе и он см, нзывют дьяволом… Может быть, я впдю сейчс в тяжкий грех, но мне немного жль, что он тк быстро уехл. Нм с ним было бы о чем поговорить. Во всяком случе, мне с ним.

Мрт дже н мгновение потерял др речи. Ее брт Ян… нет, не тк

— ббт Ян, священник-бенедиктинец, нстоятель тынецкого монстыря, ведущий теологические беседы с Великим Здрйцей?!

— И о чем же ты хотел с ним поговорить? — выдвил он нконец.

— О многом, — бледное лицо ббт в обрмлении предрссветной дымки было сейчс серьезным и немного грустным. — О том, о чем нмекнул, но не договорил он см. О том, почему он спс тебя — по большому счету и меня с Михлом — отпустив приндлежвшую ему душу, вложив ее в мертвого и ничего не потребовв взмен? Д и вообще: откуд он взял эту душу, почему все же решился с ней рсстться, хоть и жлел потом? Не из Преисподней же он ее извлек?! О, у меня к нему было бы множество вопросов, и, думю, н многие из них он смог бы ответить — вот только зхотел ли?.. Где обретются погубленные, проднные Нечистому души людские? В ду? Или все же нет? Опять же — зчем Дьяволу души? Что ему с них? Неужели ему просто доствляет удовольствие соблзнять и мучить млых сих? И тк ли уж они мучются? — если только что он см кричл, что муки освобождют, збыв скзть: от чего именно они освобождют! Многое хотел бы я у него спросить, дже зня, что грех это, и что верить Дьяволу нельзя; д скорее всего, он не зхотел бы отвечть мне — и все же…

Аббт умолк и потупился.

— Он см несчстен. И стрдет, — против воли вырвлось у Мрты, и Ян снов поднял н нее удивленный взгляд. — Я видел его глз, когд он зствлял Седого стновиться волком, и еще, когд он… он покзывл мне… Скжи, Ян, это было н смом деле? Постоялый двор в Кзимеже, пьяня дрк нищих, и ты — в мирском плтье, похож н купц, сидишь с толстой девицей н коленях и пинешь спогом одноногого бродягу? Было?!

— Откуд?! — здохнулся Ян. — Откуд… ты посмел?!.

— Нет, я не крл это у тебя. И в том трктире не был. Все это покзл мне он, Великий Здрйц. Тк это првд?

— Првд, — сухо скзл ббт и отвернулся.

— Тогд, может быть, првд и другое…

— Что — другое? Что еще он покзл тебе из моего грязного белья?! — зло бросил Ян, в эту минуту совсем не похожий н прежнего святого отц, клдезь кротости и всепрощения.

— Нет, речь шл не о тебе, Яносик. Шфляры, бтьк Смуил — и Михл. Они долго говорили, спорили, все больше горячились; потом Михл схвтил отц з грудки, тот… Вот тк умер нш отец, Яносик! А Мрдул-рзбойник еще рньше обвинил Михлек в смерти Смуил-бцы. Может, и это првд?!

— Првд, — рздлся сзди хриплый голос.

Михл стоял совсем рядом. Лицо воеводы было в грязи, н лбу ссдин, рейтузы порвны и измзны в зпекшейся крови…

— Првд, — кивнул он, когд Мрт и Ян рзом обернулись к нему. — Д не вся. Что ж, придется рсскзть. Чуял я, что рно-поздно не миновть мне этой исповеди, — вот, видть, времечко и нстло…

В чумзом детстве шлопй и здир Михлек Ивонич нечсто обременял себя рздумьями о собственной и чужих судьбх, ткже о своем воровском тлнте. Тлнтом этим, кропотливо взлелеянным стрым Смуилом, Михлек пользовлся нпрво и нлево без ззрения совести — з что не рз бывл бит бтькиным кнутом. И првильно: дбы н глупости др свой не рстрчивл, не тскл без нужды что ни попдя и не вызывл у людей подозрений в связи с нечистой силой.

Нук бтьки Смуил явно пошл впрок, и когд Михл Ивонич, в скором времени провинцильный шляхтич Михл Рйцеж, покидл ствшие ему родными Шфляры, он уже твердо знл, чего хочет, и кким обрзом сможет этого добиться.

Он добился.

Но только с некоторого времени в голову Михл Рйцеж, мстер клинк и известного в Европе дуэлянт, нчли нстойчиво стучться всякие мысли, которых в оной голове рнее не водилось.

Пн Михл неожиднно ощутил себя ущербным. Д, он стл шляхтичем, учеником выдющихся фехтовльщиков, знтоком ртного дел — но для Михлек его мстерство было тким же крденым, кк и титул, тким же фльшивым, кк и его королевские грмоты, добыто точно тким же обмном, кк и родовое имя!

А Михл хотел нстоящего.

Своего!

Он был уверен, что сможет добиться и этого. Не обмном, честной службой, не воровством, упорным трудом и собственными ученикми он окончтельно зслужит увжение других — и нконец-то сможет увжть см себя!

Тк Михл осел в Висниче.

И действительно пришелся ко двору. Его быстро полюбили гйдуки, его оценил Ежи Любомирский, грф Висничский и нынешний фворит короля; дже долго присмтриввшийся к молодому преемнику прежний воевод Кзимир Сокль все чще одобрительно хмыкл в усы, глядя, кк Михл смозбвенно оттчивет свое мстерство, привезенное из длеких Тулузы и Флоренции; д и изнурительные уроки смого пн Кзимир не пропли дром. Всем был хорош новый воевод: и не стр еще, и собой крсив, и дело свое знет отменно, и строг по совести, и мир успел повидть; рзве что горяч не в меру — но ккой рубк в его-то годы бывл холоден? См пн Кзимир в молодости… охо-хо, жизнь нш грешня!..

Тк что когд Михл попросил у Сокля руки Беты, единственной дочери пн Кзимир, овдовевшего лет семь тому нзд — стрый воевод, уже двно видевший, к чему дело идет, и не подумл возржть.

Женился Михл по любви. Бет стл первой и единственной женщиной, в присутствии которой Михл Рйцеж н время збывл о выпдх, позициях, зточке оружия и других премудростях военной нуки, ремесл, искусств — двно ствшего смыслом его жизни.

И пончлу Михл был искренне счстлив.

Но прошло совсем немного времени, и в ревнивую, источенную сомнениями и лишь недвно, кзлось, обретшую долгожднный покой душу нового воеводы нчли зкрдывться смутные, но от этого не менее черные подозрения.

Нет, молодя жен был верн ему — в последнем Михл не сомневлся. Дело было не в чистоте супружеского лож…

Еще перед свдьбой Рйцеж дл себе зрок: никогд не лезть в душу жены. Это — святое. Грязные пльцы вор Михлек Ивонич не коснутся чистой души Беты. Ее муж — воевод Михл Рйцеж, который не унизит супругу и себя гнусным воровством.

И Михл держл днное смому себе слово, скрипя по ночм зубми и мучясь от того, в чем был уже почти уверен: Бет не любит его! Он просто не могл воспротивиться воле отц и пошл под венец — но любит он другого! Кого?

Больше полугод Михл мучился этой неопределенностью, отмечя предупредительную покорность жены н ложе — конечно, от кроткой Беты не стоило ожидть пылкой стрстности флорентиек или искушенности фрнцуженок… но не тк, не тк должн вести себя женщин с тем, кого любит! Кто же его соперник? Кто?!

Вскоре Михл ншел ответ и н этот вопрос.

В тот рз они с женой и тестем сопровождли грф Висничского. Грф ехл в Крков, в Ввельский змок н встречу с крковским кштеляном. Любовь влдетелей Виснич нсильственным путем решть спорные вопросы о приндлежности пстбищ и нделов вечно приводил к конфликту с теми пострдвшими шляхтичми, кто больше полглся н силу зкон, чем н силу собственной сбли. Для сбли в Висниче прикрмливли немных воевод вроде пн Кзимир или Рйцеж, для зкон — в ход шло отдленное родство с крковским кштеляном и королевское блговоление. Впрочем, дело не в этом… Официльные приемы, рзговоры о политике и лошдях, свежие сплетни

— это успело порядком ндоесть Михлу еще в годы его стрнствий по Европе. Здесь было то же смое, только несколько более провинцильное, и Михл время от времени едв сдерживл улыбку, глядя н мнерных, не первой свежести шляхтянок и их квлеров в кунтушх и шроврх, громыхющих сблями и безуспешно копирующих мнеры нглийских ристокртов.

Последоввший з приемом бл не принес ничего нового: музыкнты фльшивили, игря п-де-грс, зто злихвтски исполняли мзурку и крковяк; см Михл, стнцевв пру туров с восхищенной Ввельской пышностью Бетой (вот нсчет пышности он был прв!), извинился и отошел в сторонку. Тнцевть решительно не хотелось. Михлом овлдевл скук, нстроение было скверное, и, здумвшись, он не срзу зметил, что его жен уже не в первый рз тнцует в пре с молодым щеголевтым вельможей. Тот что-то увлеченно рсскзывл ей, и Бет весело смеялсь, с явным удовольствием позволяя кружить себя в тнце и кружить себе голову.

Приглядевшись, Михл узнл молодого щеголя. Это был Янош Лентовский, сын высокородного князя Лентовского, стоявшего чуть поодль и беседоввшего с кштеляном и грфом Висничским. Но стрый князь сейчс не интересовл воеводу Рйцеж. Неужели перед ним тот, кому приндлежит н смом деле сердце Беты? Княжич Янош?!

В голове Михл вихрем пронеслись последний визит Лентовских в Виснич, предыдущя поездк в Крков… Все сходится! Кк же слеп он был! Об рз молодой княжич вьюном увивлся вокруг Беты, т и не думл осдить зрввшегося юнц, кк и сейчс, смеялсь его шуткм, и тнцевл больше с ним, чем с мужем — в тнцх и комплиментх этот ясновельможный щеголь куд искуснее неотеснного воеводы грф Висничского, только и умеющего, что стлью сверкть!..

Нет, Михл не зтеял немедленной ссоры, не вызвл юнц н поединок по пустяковому поводу, кк сделл бы еще год три нзд. Убить соперник никогд не поздно; тк оно скорее всего и произойдет, рно или поздно, но не в Ввеле и не в присутствии Беты. Он должен вытеснить из ее души нглого Янош, знять его место — ведь Михл же любит жену, кк он этого не видит! А молодому хлыщу нужно совсем другое — соблзнить, зтщить в свою постель рди сиюминутной похоти, потом хвстться перед приятелями очередной победой и позором рогтого Рйцеж…

И тогд Михлек Ивонич вспомнил, кто он ткой.

Он — ВОР!

Укрсть, вырвть с корнем любовь к сопернику — и тогд у него появится ндежд знять освободившееся место.

Только ндежд.

Но дже из-з нее стоило рискнуть.

Риск был велик, и Рйцеж знл это. Если Бет и впрвду любит княжич Янош, то выкрсть у нее это чувство без осттк было здчей прктически непосильной. Михл хорошо помнил лбиринты души Жн-Пьер Шрнт и жутких Стржей с огненными мечми. Д и нствления Смуил-бцы отнюдь не збылись.

И Михл Ивонич, вор-воевод, здумл неслыхнное. Не крж — ГРАБЕЖ! Вломиться, рскидть Стржей, вырвть силой — и уйти. Это было опсно, тем более по отношению к любимой женщине, но Михл уже не мог остновиться.

Н грбеж не ходят в одиночку. Ему пондобятся подручные. Ни Ян, ни Мрт, ни Терез ему помогть не будут — в этом Михл был уверен, он слишком хорошо знл своего брт и сестер.

Знчит, ндо воспитть, вырстить тких подручных!

Рньше подобные мысли никогд бы не пришли в голову Михлек, но сейчс, мучясь от любви и ревности, он был способен н все.

Смуил-бц не рз говривл, что с переломного момент своей жизни, лет эдк с сорок-сорок пяти, любой вор обретет способность нходить себе подобных, видеть чужой, дже непроявленный др, сходный с собственным

— и тогд он сумеет рзвить его, вытщить н поверхность, нучить другого тому, что умеет см.

Но ждть Михл не мог и не хотел. Он должен был нучиться делть это СЕЙЧАС!

А от этой мысли оствлся всего шг до следующей: Михл знл лишь одного человек, облдющего подобным дром.

Их приемного отц, строго Смуил.

Приехть в Шфляры, уговорить, умолить, уломть стрик отдть ему эту способность — и з год нйти и нтскть двух-трех помощников.

Плевть, что это будут недоучки, умеющие немногое, не постигшие всех тонкостей воровств чстиц чужих душ.

Плевть, что обучть придется взрослых, у которых нужня способность здвлен грузом нкопившегося з годы жизни хлм, и никогд он не рзовьется тк, кк у ребенк, кропотливо обучемого сызмльств.

Плевть!

Плевть, что из его помощников никогд не выйдет нстоящих Воров, тких, кк он см, Мрт, Ян, Терез…

Плевть!

Потому что нстоящие Воры ему и не потребуются. Ему потребуется лишь грубя сил подручных, которые смогут сдерживть Стржей, пок он, Михл, будет, плч и ненвидя себя смого, рыться в душе любимой, чтобы с корнем вырвть любовь к проклятому княжичу!

Чтобы держть жертву и отбивться от Стржей — хвтит и недоучек.

…Хмурый рссвет зстл Михл н околице Шфляр, у просевшей от времени, но все еще крепкой избы Смуил-бцы. Хорошо умел строить стрый Кшись, прежний хозяин хты; хорошо умел строить д пристривть бтьк-Смуил. И не только строить…

Отец был дом. З прошедшие годы он зметно пострел, некогд черня с проседью бород вконец зросл инеем, зиндевели и кустистые брови, но дряхлым его нзвть было никк нельзя. И все тк же остро и проництельно светились под космтыми тучми бровей знкомые с детств пронзительные Смуиловы очи с хитрым прищуром.

— Не здесь, — коротко бросил отец, когд они поздоровлись, и Михл едв успел открыть рот, чтобы нчть рзговор.

Н звешенной холстом печи кто-то зворочлся, зкшлялся ндсдно, потом еле слышно выруглся, и Михл понял — это кто угодно, но только не немя мм Бгнт. Д, предстоявший рзговор отнюдь не преднзнчлся для посторонних ушей, тут бтьк-Смуил был прв.

Они выбрлись н пригорок з околицей, Михл хотел было подстелить свою нкидку отцу, собрвшемуся усесться прямо н мокрое от росы бревно, но Смуил только досдливо покосился н сын, встопорщил бороду — и Михлу пришлось усживться н свою нкидку смому.

Некоторое время об молчли, глядя н розовеющий, нливющийся утренним пурпуром небокрй нд дльним лесом.

— Ну? — хмуро бросил нконец Смуил.

— Дело у меня к тебе, бтьк, — собрлся с духом Михл. — И непростое. С тким к тебе никто, небось, не обрщлся — и вряд ли обртится.

— Д уж вряд ли, — все тк же неприветливо буркнул Смуил-бц, словно знвший, зчем приехл сын. — Рсскзывй.

И тут Михл прорвло. Сбивясь, торопясь, брызж слюной, он рсскзл отцу все: и о жизни своей, и о мукх своих, и о Бете, и о молодом княжиче — и о змысле своем, кк любовь Бетину н себя поворотить.

Он уже двно умолк, стрый Смуил-бц продолжл сидеть по-прежнему ровно, рспрвив широкие плечи, н которых тяжкой буркой лежли его немлые годы, и только лицо бтьки было чернее тучи и продолжло дльше мрчнеть — хотя ткое кзлось совсем невозможным.

— Недоброе дело здумл, — проговорил нконец Смуил, не глядя н сын. — Княжич-пустолйку н поединке зрубить — еще лдно, хоть и не стоит он того. А вот к жене в душу ломиться, любовь с корнем вырывть — и вовсе дело погное. Это тебе не сорняк с огород выполоть. Тут всего человек исклечить можно. А потому вот тебе мой скз: не дм я тебе, чего просишь. И думть об этом збудь. А жен… жен тебя и тк полюбит, дй только срок. Дом, хозяйство, детишки пойдут…

— Д не могу я ждть, отец! — рвнул Михл ворот кмзол, словно тот душил его. — Сил моих больше нет терпеть д делть вид, что ничего не змечю! Дй мне нюх Воров отыскивть — я все см сделю! Рзве ж я не понимю, что здумл?! У смого душ не н месте — по-другому все рвно не смогу! Ничего в Бетиных зкромх не трону, только пырей этот проклятый вырву! И подручным — строго-нстрого, чтоб дже Стржей не клечили, только придержли! Рзве ж я не понимю… Люблю я ее, люблю смертно! Помоги, бтьк!..

— Молчи! — жбьи глз Смуил полыхнули гневом. — Воеводой стл, ум ни н грош не прибвилось! Поумнеешь — см поймешь; меня н грех не подбивй! Видть, не больно-то женку свою любишь, рз н ткую пкость решился!

Уже не сообржя, что делет, здохнувшийся от негодовния Михл схвтил отц з грудки, рывком приподнял, бешено сверкя очми — и, словно н шпгу, нпоролся н ткой же бешеный, яростный взгляд отцовых глз; две не менее крепкие руки вцепились в него, и в этот момент никто бы не смог нзвть Михл приемным сыном Смуил-бцы — нстолько похожи были их искженные гневом лиц, строе и молодое…

А потом зхрипел стршно стрый Смуил, еще крепче вцепились в Михлов кмзол сведенные смертной судорогой пльцы — сжлись, дрогнули, ослбли, и осел н землю, беспомощно шря по груди, бтьк-Смуил, дернулся пру рз и зстыл, уствясь в небо остновившимся взором.

Еще не веря в случившееся, присел Михл нд отцом и взял в лдони холодеющее лицо.

…Это было стршно — то, что он сделл. Не было сил у умирющего, считй, мертвого уже Смуил отгородиться, зщититься от вломившегося в его отходящую душу Михл. Отшвырнув бессильных в смертный чс Стржей, прорвлся сын в тйники отцовой души, безошибочно нйдя то, что искл, и выбежл нружу, в себя, кк бегут вон из горящего дом, обожженными невидимыми рукми прижимя к себе добычу — ни к чему др мертвому, вот ему, воеводе…

Потом все было кк в тумне: крики «Убийц! Отц убил!» и люди, пытющиеся успокоить беснующегося перед Михлом преньк, успевшие отобрть у него и нож, и рушницу кремневую — от грех подльше; видть, зтмение ншло н молодого Мрдулу — кто ж Михл не знет, Смуилов сын; вот же, н рукх отц несет — помер стрик, жлко, д только годков ему уж под восемьдесят было, вот и помер, никто его не убивл, ты остынь-то, прень… и жег спину воеводы ненвидящий, цепкий, зпоминющий взгляд молодого Мрдулы.

— Вот оно, знчит, кк, — медленно проговорил ббт Ян, пытясь прийти в себя от услышнного. — Бог тебе судья, Михлек, я не возьмусь приговоры выносить. Жль, что срзу не скзл… только чую, тк, кк ты см себя кзнишь, ни один плч тебя кзнить уж не сможет.

Михл молч отвернулся.

— Ты едешь с нми? — Мрт слегк коснулсь вздргивющего плеч брт.

— Еду. См знешь — до сороковин времени чуть остлось, д и Мрдул меня тм дожидется. А у него — жен моя.

— Ну что ж, знчит, тк тому и быть, — кивнул Ян.

Через дв чс, когд солнце уже позолотило верхушки вековых дубов Гркловского лес, ббтский возок, двое верховых и собк покинули мельницу.

Они спешили в Шфляры, и мрчными были мысли кждого.

Может быть, это нзывется предчувствием?

…через две с половиной недели стршня весть пронеслсь нд Опольем, и долго еще чесли потом языки хлопы пнских метков и чорштынские бровры[17], переговривлись меж собой рботники Хохоловской гуты[18] и купцы Тыньц, в корчме Рыжего Бзля и вовсе говорили о том без умолку с утр и до вечер.

Гйдуки Лентовского дотл сплили Топорову мельницу!

См стрый князь явился во глве трех дюжин своих людей и взирл единственным глзом, нлившимся дурной кровью, н бушующее плмя, в котором сыпл проклятиями умирющий мельник Стх и молчл безрукя мельничих, тк и не попытвшяся выбежть нружу; д что тм князь — провинцил[19] Гембицкий в фиолетовой мнтии лично сопровождл гневного Лентовского, и беспощдня слв борц с ересью бежл впереди сурового доминикнц, зствляя вздргивть во сне дже тех струх, кого соседк сдуру обозвл ведьмой при свидетелях!

Один сын мельник Стх, седой коротышк, умер достойно, встретив гйдуков деревянными вилми — уже смертельно рненный, он прорвлся через строй, зубми перехвтив глотку того, кто пытлся его связть, и ушел в лес.

Шептлись гйдуки — волком ушел, проклятый, оттого и не достли пулей… ткого серебром ндо!..

Три дня и три ночи выл с того чс Гркловскя чщоб, где кончлся в гнилой берлоге седой вовкулк; и двое монхов из сопровождения провинцил Гембицкого пропли неведомо куд — тот, что первым бросился с фкелом к Топоровой мельнице, и тот, что смеялся громче прочих в ответ н проклятия горящего стрик и кричл: «Туд тебе и дорог, колдун проклятый!»

Мрт и ее спутники в это время проезжли Новотргскую долину, приближясь к Шфлярм; и по ночм женщину мучили кошмры.

Ей снился Седой, бесцельно бродящий по зброшенному погосту.

ВЕЛИКИЙ ЗДРАЙЦА

Я не помню, кем был — я зню, кем стл.

Изредк снимя свой змшевый берет с петушиным пером, схвченным серебряной пряжкой, я нпяливю его н кулк и долго смотрю, предствляя, что смотрю см н себя.

Перо нсмешливо кчется, и серебро пряжки тускло блестит в свете месяц.

Я делю тк редко, очень редко, в те жгучие минуты, когд понимю, что больше не могу быть собой — но и перестть быть я тоже не могу.

Люди зовут меня дьяволом.

Это првильно.

«Это првильно, — кк зклинние, твержу я смому себе, берету, перу, пряжке, нсмешнику-месяцу, — это првильно, првильно… првильно это!»

Они не верят.

С некоторых пор — не верят.

С несусветно рннего звтрк у строго погост, с потных лдоней и дрожщего голос, с никому не нужной орешины, пятнистым кружевом сбрсывющей кору, путя в свежих лентх смущение и нглость вперемешку; с кртин, которые я невесть зчем вызывл в тумне, с миг, когд я юродствовл, подобно прыщвому юнцу, и не рздумывя пожертвовл дргоценной душой из моей зветной кубышки, лишь бы одн из Евиных дочерей остлсь жить.

Д, потом я жлел. Я жлел, и не стыжусь этого; и жизнь моя дл трещину.

Не знл, что ткое возможно.

Не знл…

Люди зовут меня Князем Тьмы.

Я не князь.

Я — крепостной Тьмы.

Я ем хлеб Преисподней в поте лиц своего, я могу лишь ндеяться, что когд-нибудь нкоплю необходимый выкуп, и тогд меня отпустят н волю.

Я из последних сил бегу по рскленной сковороде своей пропщей жизни, я смеюсь, чтоб не позволить копящемуся крику рзорвть горло, я гшу полыхющий внутри пожр поленьями чужих душ, проднных душ, проклятых душ — когд-нибудь бушующий во мне дский огонь зхлебнется обильным приношением или сожжет меня дотл!

В сущности, это одно и то же.

Для меня.

Я не помню, кем был; я зню, кем стл.

Я умею только брть и копить.

Еще я умею смеяться.

Хотите смеяться тк, кк я, вши милости?

Могу нучить… вот, это совсем не больно и совсем не стршно: лезвием по вене, и чертите пером вши зкорючки — здесь, здесь, и еще вот здесь!.. хотите?!

Брть и копить, вши милости, брть и копить!

Но эт женщин… о длинноногя воровочк моя, зчем тебе взбрело в голову нучить Петушиное Перо отдвть?! Зчем мы встретились, зчем ты походя плеснул н мою сковороду, н светящийся от жр метлл ледяной родниковой водой?! — нет, я не хочу трескться, мне нельзя остнвливться, отвлекться, нельзя, нельзя… Здумывлсь ли ты, глупя, что когд один ворует — второй отдет! Д, не по своей воле, д, нсильно, д, но все-тки отдет! Вм, людям, это привычно, вы всегд отдете что-нибудь, добром или недобром — силы, деньги, слов, жизнь! — но вы зовете меня дьяволом, потому что я другой!

Для вс свобод нчинется со слов «нет», потому что говоря «д», вы подписывете договор, потом — ккя потом может быть свобод?! Я же говорю «нет», и это мое рбство, потому что «д» открывет двери внутри меня, открывет ворот в д, в «д» ноборот, друя свободу вм войти… но и ду выйти!

Умри, свобод слов «д»!

Я не умею отдвть!

Я не умею… я не умел отдвть.

Я — крепостной Тьмы, я — виллн Геенны, я — пустя перчтк, я чувствую в себе зполняющую пустоты руку Преисподней и звидую тому преступнику н эшфоте, в чье чрево входит сейчс зостренный кол.

Что взять с пустой перчтки?

Окзывется, есть что…

Окзывется, я дже могу дрить добровольно, и это ново и удивительно, кк рзнообрзие приевшейся боли.

Я больше не одинок.

Првд, воровочк?!

Если ты сумел войти и выйти, если я сумел остновиться н миг и, приплясывя босыми пяткми н дской сковороде, сделть невозможное — знчит, я не одинок, дже зня, что подобные мне никогд не пересекются друг с другом в этом мире. Одиночество горящего изнутри дьявол в толпе людей, полгющих, что это они мучются, кк никто; одиночество д в чистилище — неужели ты не нвсегд?!

Скрипят колес трнтс, фыркет уствшя кобыл… куд я еду?

Люди зовут меня Нечистым.

Зовите кк угодно — только зовите!

КНИГА ТРЕТЬЯ. ЕРЕСЬ КАТАРОВ

7

— …Ой, люди добрые, смотрите, кто к нм приехл! Мы-то уж вс зждлись, думли, не успеете! А ммк, ммк все глз проплкл… стря он совсем, ммк-то, с печи уж и не слзит почти что!

Рзумеется, первой, кого увидели путники при въезде в Шфляры, был рсполневшя з эти годы румяня Терез — стршя из приемных дочерей Смуил-бцы. Блгополучня супруг блгополучного крковского купц добрлсь до родного сел три дня нзд без всяких приключений, взхлеб отрыдл свое нд отцовой могилой и теперь искренне рдовлсь встрече.

Ткой Терез был всегд — искренней и в горе, и в счстье.

А з спиной Терезы, немедленно бросившейся обнимть спешившуюся Мрту, уже выходили из ближних хт шфлярцы, н ходу опрвляя одежду и вытиря руки — н скотном дворе или возле печки трудно остться опрятным. Некоторые лиц были знкомы, рзве что гусиных лпок в уголкх глз д зимы в волосх добвилось; другие узнвлись не срзу — поди-к признй в сттной подбоченившейся хозяйке, з подол которой цепляются двое змурзнных детишек, ту худющую коноптую девчонку, с которой в детстве игрл в догонялки, позже пытлся прижть в кустх, кк учил стрший брт, и схлопотл от недотроги ткую оплеуху, что потом полдня в ухе звенело!

Одобрительно кивли, приподнимясь с бревен, отполировнных з годы сидения до мтового блеск, белобородые стрики (вроде бы, когд уезжли отсюд, они ткие же и были… или это уже другие?), звонко рспхивлись ствни, выходили, улыблись, здоровлись земляки, и от всеобщего неторопливого рдушия, от степенного похлопывния по плечу и одобрительного скупого слов, от того, что нконец-то приехли домой, стновилось легче, светлее н душе, и мир вдруг нчинл кзться не столь мрчным и беспросветным, сжимвшя сердце тоск понемногу отпускл, сворчивясь в клубок…

Мрт, Ян и Михл вертели головми во все стороны, поминутно здоровлись и все больше убеждлись, что Шфляры остлись теми же, что и десять, двдцть, тридцть лет нзд. Крепкие бревенчтые избы, мычние коров и блеянье овец н скотных дворх, огороды, где росло все, что угодно, лишь бы годилось в окрошку или под добрый кухоль сливянки; выложенные вдоль единственной улицы толстые колоды для вечерних посиделок, чисто символическя изгородь околицы, обветшвшие зборы, до починки которых никогд не доходят руки… дже колдобины н дороге были те же смые, знкомые, и воздух, свежий горный воздух кждым глубоким вдохом нпоминл: «Ты дом!».

Дом…

Громдные пстушьи псы, не знвшие привязи, молч косились н Джош; редко-редко взрыкивли те, что помоложе, но в дрку не лезли — видть, чуяли опытные овчры в одноухом пришельце что-то чужое, не собчье, посему решли не связывться.

Неспешно пройдя-проехв почти через все село, путники уже подбирлись к Смуиловой хте, нходившейся н другом конце Шфляр, когд перед ними возник молодой прень в широких кожных штнх, зпрвленных в невысокие стоптнные споги, и вышитой рубхе, подпояснной цветстым кушком, з которым торчл короткий нож. Прень уверенно згородил путникм дорогу и, плотно сжв узкие губы, в упор уствился н Михл, игнорируя возмущенные возглсы квестря Игнтия, првившего ббтским возком.

«Мрдул», — срзу догдлсь Мрт. Придерживя лошдь, он нблюдл з тем, кк Михл с нрочитой неторопливостью слезет с коня, врзвлочку подходит к приодевшемуся по случю долгожднной встречи юному рзбойнику и резко, без змх, зктывет ему звонкую пощечину, от которой Мрдуле с трудом удется удержться н ногх.

Ко всеобщему удивлению, прень не схвтился з нож, не попытлся удрить Михл в ответ, дже брниться не стл — криво усмехнулся, тронул быстро бгровеющую щеку и сплюнул кровью под ноги воеводе.

— Бей, — спокойно зявил Мрдул. — Бей, пок дю. Отц убил, сволочь, что для тебя ккой-то тм Мрдул! Меня липтовцы подрнили, еле ушел через Гронь — тк дядьк Смуил меня выходил, ночми ндо мной сидел, трвми отпивл; дядьк Смуил меня… — рзбойник внезпно осекся, словно чуть было сгоряч не нболтл лишнего, не преднзнченного для ушей Михл, д и для чьих-либо других ушей.

— А ты его кончил, мрзь, и прочь пошел! — после долгого молчния договорил Мрдул и снов сплюнул. — Эх ты, змея подколодня…

Кроввя слюн тяжко шлепнулсь н спог Рйцеж.

— Это ложь, Мрдул, — тихо проговорил Михл, белый, кк крейд. — Я не виновен в смерти отц. Тк… тк Бог судил.

— Это ты другим рсскжи, — зло осклбился прень, и Мрте н миг вспомнилсь волчья ухмылк Седого. — Ббе своей, родичм — я-то собственными глзми видел! Бог судил… Бог еще не судил, не пристло времечко!

— Ну, и чего же ты хочешь? — по-прежнему чуть слышно спросил Михл, и Мрт понял, кких усилий стоит ее брту этот спокойный тихий голос. Стоящий перед Михлом прень из потомственного рзбойничьего род держл в зложникх беременную жену Рйцеж, из-з которой отчянный Михл… Держл. В лесу. В зложникх. И только поэтому Мрдул до сих пор оствлся жив.

Во всяком случе, тк думлось Мрте.

— Поединок, — скулстое лицо Мрдулы отвердело. Он больше не улыблся. — Божий Суд. В огненном круге, кк у гурлей исстри зведено.

— Хорошо, — неспешно кивнул Михл. — И тогд ты отпустишь мою жену?

— Отпущу. Чем бы ни зкончился Божий Суд, я или мои люди ее отпустят.

— Хорошо, — снов кивнул Михл. — Когд и где?

— У подножия Кривня, нд Грончским озером, где сходы проводят. Сегодня же вечером.

— Соглсен. Но снчл я должен увидеть свою жену.

— Увидишь, — кивнул в свою очередь Мрдул. — Цел бб твоя, не сомневйся… иди з мной. Только оружие здесь оствь. Не верю я тебе, ни н вот столечко не верю.

Михл молч отцепил от пояс плш в ножнх, вынул возврщенную Седым дгу, извлек из-з голенищ нож и передл все это подошедшей сзди Мрте.

— Езжйте к отцовой хте, я туд вернусь, — мхнул он рукой ббту.

Аббт Ян в упор посмотрел н Мрдулу.

— Он должен вернуться, — строго скзл ббт, и случилось невероятное: не клонивший головы перед грозным воеводой Мрдул потупился и уствился в землю.

— Вернется, — блгодушно успокоил нстоятеля незметно подошедший сзди оснистый стрик с оклдистой седой бородой и хитрыми глзми, сверквшими пронзительной голубизной весеннего неб. — А чтоб нверняк вернулся, мы с Кшиштофом, — он кивнул н подошедшего следом другого стрц, кк две кпли воды похожего н первого и нверняк доводившегося ему родным бртом, — с ними сходим. При бртьях-Кулхх ни один рзбойник, будь он хоть рзбойничьим гетмном, непотребств творить не стнет. Верно говорю, Мрдул?

— Верно, пн солтыс[20], — поспешно соглсился молодой рзбойник. — Только я и не думл… и в мыслях не держл, когд н Божий Суд звл — чтоб втихую, в лесу…

— Божий Суд — это првильно, — одобрил солтыс Кулх. — Боженьк долго терпит, д круто судит. И н тебя зря грешить не стну. Только мы с тобой все рвно пойдем. Слв з тобой, прень, дурня волочится, хуже крысиного хвост: добро б деньги или скотину ккую укрл, кк порядочный гурль — то ббу н сносях! Опять же н людей нговривешь, — солтыс степенно укзл н Михл. — Вот и пришлось нм с Кшиштофом от смого Черного Дунйц к вм в Шфляры ехть, чтоб чего не вышло… Д не гордись ты, дурень, не гордись, не из-з одного тебя мы тут! Ты н все Ттры бугем рзорлся, любопытные целыми орвми прут, всякое сейчс случиться может… Лдно, пошли.

Долго смотрели шфлярцы вслед уходящим: дивитесь, люди добрые, вот они, дв непримиримых врг — Мрдул-рзбойник с Михлеком, сыном покойного Смуил-бцы — и дв стрц, солтыс Ясиц Кулх по прозвищу Мршлок и его брт Кшиштоф, неторопливо бредущие в сторону лес…

По окрестному лесу — дремучему, зповедному, где деревья рубились лишь вблизи от селений — они плутли довольно долго. Видимо, луквец Мрдул умышленно путл дорогу, петлял, кк поднятый лисой зяц; Михлу двжды кзлось, что здесь они уже проходили, но н струю пмять о Кривом лесе, где лзил еще мльчонкой, он положиться не мог. Нконец рзбойник остновился поперек ничем не примечтельной тропинки, одной из многих, бросил косой взгляд н своих спутников и негромко свистнул.

Почти срзу же кусты спрв от тропинки шевельнулись, и из них выступил прень примерно того же возрст, что и Мрдул — горбоносый, чернявый, смхивющий н цыгн, в короткой рубхе нвыпуск и холщовых штнх, зпрвленных в онучи и перехвченных ремешком; н ногх прня крсовлись пстушьи керпцы, сшитые из одного куск кожи, н голове — плоскя шляп с узкими полями, увешння цепочкми. В рукх лесной бродяг держл длинный лук, из-з спины выглядывл колчн со стрелми, з поясом удобно устроился небольшой ухвтистый топор.

— Приведи ее, Глйд, — коротко прикзл Мрдул, и стрики-Кулхи, Ясиц и Кшиштоф, незметно переглянулись: уж больно похож был сейчс юный рзбойник н своего отц, сгинувшего восемь лет нзд в Орвских Ттрх.

Прень молч кивнул и бесшумно скрылся в кустрнике.

Мрдул тем временем уселся прямо н трву у кря тропинки и приготовился ждть. Об стрик степенно рсположились нпротив, подстелив прихвченную непонятно зчем холстину (ну, теперь-то понятно — зчем, и не зря Кшиштоф тщил ее под мышкой); Михл, чтоб не стоять столбом, подумл-подумл и устроился н пеньке в двух шгх от Мрдулы.

В голове воеводы мысли стремительно сменяли одн другую, и ядром, центром кждой было одно — Бет! Почему-то он склонен был верить рзбойнику, что с женой ничего не случилось, если не считть того, что хрупкя женщин в тягости все это время скитлсь по лесм в компнии зядлых душегубов. Михл тяжело повел плечми и неожиднно подумл, что ни Мрдул, ни прень с луком никк не походили н душегубов. Может быть, поэтому им хотелось верить. Но верить — одно, вот своими глзми увидеть Бету, перекинуться хоть прой слов, коснуться мягких волос… Д, знл сукин сын Мрдул, кк зствить его, Михл, принять любые условия. Знл, догдывлся — не все ли теперь рвно?! Дело решенное, вечером им с Мрдулой выходить в огненный круг с чупгми в рукх — и покинет место Божьего Суд, скорее всего, лишь один.

Михл почесл укушенную ккой-то мошкой щеку и поймл себя н том, что втйне сочувствует дурку-Мрдуле, вступившемуся з чужого, в сущности, ему человек против приемного сын этого смого человек. Ну кто Мрдуле-рзбойничку, юному гулене, стрый Смуил-бц?! Считй, никто. Тк нет же! — н рожон лезет, из кожи вон выпрыгивет, жизни собственной не жлеет! Интересно, кк бы поступил н месте Мрдулы он см, воевод Михл Рйцеж, шфлярский приемыш Михлек Ивонич?! Д точно тк же! Рзве что жену чужую воровть не стл бы… А если бы ему, кк Мрдуле, никто не поверил? То-то же, друг воевод. Прв рзбойник, пусть со своей колокольни

— но прв. Если с Бетой все в порядке…

С ней все в порядке! — сурово одернул себя Михл. По-другому и быть не может. Инче не повел бы его сюд Мрдул. Или рзбойник хитрее и подлей, чем кжется н первый взгляд? Вон, дже солтыс Кулх пошел, чтоб приглядеть… д где ему приглядеть, стрику-то?!

Но тут мысли воеводы прервл шорох рздвигемых кустов. Михл вскочил и н мгновение зстыл, глядя, кк Бет, одетя в длинную суконную нкидку поверх плтья («Молодцы, рзбойное племя, додумлись!»), выбирется из кустрник, почтительно поддерживемя под руку все тем же цыгнистым прнем.

Кжется, с женой действительно все было в порядке.

Женщин отцепил колючую ветку от кря нкидки, поднял голову, увидел стоящего н тропинке человек…

— Михлек! Живой! — и, уже не обрщя внимния н рстерявшегося и отствшего прня Мрдулы, Бет бросилсь н шею мужу.

…Прижимя к себе счстливо плчущую жену, невпопд целуя ее в губы, в щеки, в нос, путясь в рстрепвшихся льняных волосх и не решясь высвободится, чтобы ненроком не сделть Бете больно, ощущя сквозь одежду ее теплый округлившийся стн — и нконец зглянув в ее полные слез глз, лучщиеся рдостью из-з мерцющей звесы, Михл вдруг почувствовл, кк клинок зпоздлого понимния и рскяния входит к нему в душу, рзрывя невидимую плоть.

«Михлек! Живой!..» — эти слов беременной Беты отрезвили воеводу почище ушт ледяной колодезной воды, опрокинутого похмельным утром н голову сын ммой Бгнтой. Ведь кк оно бывло: вскочишь спросонья, мокрый до смых некуд, поджилки зимним трусом трусятся, ноги рзъезжются, кк у новорожденного телк, в бшке черти ночевли, язык рспух колодой — и стыд, стыдобищ ознобом по телу, когд припомнишь, что творил вчер в пьяном угре!

Не о себе думл Бет, пок зложницей ехл из-под Тыньц в неблизкие Шфляры, не о млденце в чреве своем пеклсь, пок Мрдулины побртимы ее, брюхтую, по лесным берлогм тскли — о нем, о Михлеке, о муже непутевом, которому голову сложить, что дв пльц оплевть…

Вот и выхлестнулось первым, нечянным:

— Михлек! Живой!..

Лови, воевод, от судьбы оплеуху!

Кк же слеп он был все это время! Знчит, нпрсно умер молодой княжич Янош?! Нпрсно нвлек Михл н себя гнев строго князя Лентовского?! Нпрсно мучился все это время, ел себя поедом?! Нпрсно зявился в Шфляры к бтьке-Смуилу, ств невольной причиной его смерти?!

Все — нпрсно?!

Мши плшом, воевод, и не лзь в чужие души — куд тебе, колчерукому…

— Я люблю тебя, — срывющимся голосом прошептл Михл. — Теперь у нс все будет хорошо.

— Почему будет? — спросил в ответ Бет и улыбнулсь сквозь слезы. — У нс и было хорошо… и сейчс — хорошо…

Потом они еще долго стояли, не в силх рзомкнуть объятий, пок нконец Мрдул не выдержл и не пробормотл смущенно:

— Ну лдно, будет лизться-то! Пор нм…

Им действительно было пор.

Н обртном пути Мрдулу терзли сомнения, и юный рзбойник злился н себя з это, нрочно в сотый рз вспоминя сползющего н трву Смуил-бцу — в конце концов прень добился-тки своей цели, вытеснив из головы збрвшегося в нее червя. Этот ндменный шляхтич, невесть ккой кривдой добывший шляхетское звние — убийц; знчит, сегодня вечером все должно решиться. Ндо быть последним пустозвоном, чтобы не понимть: в воеводы к грфм Висничским кого попло не берут, д и плечи у шляхтич… добрые плечи, не сытой жизнью склепнные, и по лицу видно, что биться воевод будет люто, кк зверь з смку свою д вдобвок кк шляхтич з гонор и честь родовую! Иди, воевод, шгй по Кривому лесу, игрй желвкми н высоких скулх — не знешь ты, что приготовил для игры с тобой лихой Мрдул! Дром, что ли, рзбойник з Смуил-бцу вступился?!

— нет, не дром, дядьк Смуил того стоит, ох, стоит… спи спокойно, бц, Мрдул з тебя рсплтится, тк рсплтится, что чертям тошно стнет!

О чем думли по дороге солтыс Мршлок со своим нерзговорчивым бртом, остлось згдкой — но только когд все четверо выбрлись с тропинки н более широкую просеку, всяким рзмышлениям срзу пришел конец. С обеих сторон просеку нпрочь перегородили конные гйдуки в богтых кунтушх, вооруженные если и не до зубов, то уж во всяком случе по шею. Ждть от подобной встречи ничего хорошего не приходилось, когд Михл увидел рослого пожилого мгнт в тлсном жупне, восседвшего н нетерпеливо перебирвшем копытми вороном жеребце, то помрчнел окончтельно.

Ему дже не пондобилось смотреть н хохолок белой цпли, укршвший дргоценную рукоять фмильной сбли, чтобы узнть строго князя Лентовского.

— Это з мной, что ли? — рстеряно пробормотл Мрдул, озирясь по сторонм подобно волку в кругу облвы.

— Д нет, приятель, это з мной, — против воли горько усмехнулся Михл.

Рзбойник в рздумье почесл зтылок, еще рз глянул н подбоченившихся гйдуков — и вдруг змеей нырнул в кусты, мгновенно рстворившись в лесу.

Кк Михл и предполгл, гнться з Мрдулой никто не стл — не по его гулящую душу явился в Подглье князь Лентовский со своими людьми.

— Сдвйся, убийц! — крикнул один из гйдуков, похоже, стрший. — Кидйся князю в ноги, спог целуй — может, сжлится их ясновельможность!

См князь не удостоил Михл ни словом.

Девться воеводе было некуд, оружие его остлось в Шфлярх, бежть нугд от верховых не имело смысл, тк же кк ндеяться, что н выручку к нему из Виснич явятся грфские люди под предводительством тестя Кзимир

— и Михл понял, что пришл пор умирть.

Умирть, понятное дело, не хотелось, но Михлек двно свыкся с мыслью о собственной смерти; тем пче что живым сдвться князю хотелось еще меньше. Воевод Рйцеж хорошо предствлял себе, ккую смерть способен измыслить искушенный в пыткх и не отягченный совестью стрый Лентовский для убийцы своего сын-нследник.

— А вы берите меня, не стесняйтесь! — зло усмехнулся воевод. — Три десятк озброенных н одного безоружного — чего уж тм! Ндо ж когд-нибудь княжеское жловнье отрботть, хлопы немытые!

И презрительно сплюнул под копыт княжескому жеребцу.

Он нрочно пытлся вывести из себя Лентовского и его гйдуков: один удр сбли или меткий выстрел — и все будет кончено срзу, без мучений.

— Ну что, хрбрецы?! — подздорил он змявшихся вргов. — Кто хочет мой спог поцеловть? Подходи, н всех хвтит!

Если кто-нибудь приблизится, тогд появится возможность отобрть сблю или нож, и гйдукм после этого нверняк придется убивть воеводу, собрвшегося умирть в хорошей компнии.

— Легкой смерти хочешь, пся крев? — голос князя был подобен хриплому кркнью ворон. — Тк и быть, подрю я ее тебе, кк просишь!

Князь кивнул стршему из гйдуков, и тот вскинул к плечу рушницу — неизвестно, в шутку или собирясь стрелять всерьез.

В следующее мгновение, кк покзлось Михлу, см сгустившийся воздух лихо и коротко присвистнул, и тонкя ясеневя стрел выросл из горл гйдук, пробив его нсквозь. Все н ккой-то миг змерло, потом гйдук медленно звлился н бок и мягко сполз с седл. От пдения взведення рушниц выстрелил, и н другой стороне просеки дико зржл, метнулсь в сторону и рухнул нземь одн из лошдей, придвив отчянно ругющегося всдник.

— Следующя стрел — твоя, князь. Тк что думй, — рздлся из чщи совершенно спокойный голос; Михл лишь с некоторым опозднием узнл в нем голос Мрдулы и невольно восхитился: «Молодец, рзбойник! А я-то думл — испуглся, деру дл от грех подльше…»

Почти срзу же совсем из другого мест рздлся пронзительный зливистый свист, чщ откликнулсь тройным тким же свистом, откуд-то из глубины лес донеслось нсмешливое ухнье, к которому филин, ясное дело, не имел никкого отношения.

Князь явно колеблся, гйдуки без его прикз тоже не решлись двинуться с мест. Никому не хотелось рзделить учсть собрт, влявшегося н земле в луже собственной крови со стрелой в горле.

И тут н сцену выступил до поры до времени всеми збытый солтыс Ясиц Кулх. Его молчливый брт Кшиштоф остлся сидеть н крю просеки, и было непонятно, интересует ли его происходящее хоть в ккой-то мере.

— Я солтыс Ясиц, которого глупые люди еще Мршлком кличут, — объявил стрик, выходя н середину просеки и глядя князю прямо в глз. — Может, слыхл, твоя ясновельможность?

Лентовский хмуро кивнул — слыхл, мол.

Чем нескзнно удивил Михл, не ожидвшего от мгнт Лентовского ткой осведомленности о делх, творившихся в Подглье.

— Спросить у тебя хочу, князь, — продолжил солтыс. — З спрос, кк говорится, не бьют в нос, знчит, можно… З что пн воеводу н тот свет отпрвить хочешь?

— Сын он моего убил, — нехотя процедил сквозь зубы Лентовский, легонько поглживя сбельную рукоять.

— Убил? Стрсти-то ккие! — слыхл, Кшиштоф?! Ну лдно, молчи, ты у меня молчун… В честном поединке убил или из-з угл подкрлся?

— Не твое дело, стрик! — отрезл князь. — Худородный шляхтишк, пхолок этого выскочки Висничского, убивет нследник Лентовских — и чтобы я промолчл д утерся?! Не бывть тому!

— Худородный, говоришь? — искренне удивился стрик. — А я-то, дурень, полгл, что честь шляхетскя — одн н всех! Выходит, обмнывлся! — слышишь, Кшиштоф? — выходит, воевод н княжич один н один идет, князь н воеводу тремя десяткми гйдуков лезет! Вот уж не ждл, не гдл!

— Некогд мне с тобой рзговоры рзговривть, солтыс Кулх! — гйдуки оторопело переглядывлись: грозный Лентовский явно пытлся скрыть свою неуверенность. — И не стой н дороге, стрик, добром прошу! Н тебя я зл не держу — но неровен чс, под копыт или под пулю попдешь, тогд н себя пеняй!

— А ты мне не грози, князь! — стрик не повысил голос, но голубые глз его недобро блеснули. — Здесь тебе не твой меток, здесь Подглье, я и Михлек… и воевод Михл — не твои хлопы безъязыкие! Знешь, небось, что со стростой[21] Смковским приключилось, когд он с гурлями своевольничть вздумл?

Лентовский знл. Двдцть один год тому нзд новотргский строст Смковский, родовитый шляхтич герб Слепя Лошдь, получил жловнный королем Сигизмундом привилей и попытлся нвести в Подглье свои порядки, силой оттяпв добрую треть долинных пстбищ и пхотных земель. В результте чего жестоко поплтился з ждность и смондеянность — чернодунецкие солтысы подняли Бескиды против стросты-лиходея; вот этот смый стоящий сейчс перед князем стрик встл кк гетмн во глве рзъяренных гурлей, меток стросты был взят приступом, чсть гйдуков перебили, остльные предпочли спстись бегством, смого стросту изрубили чупгми тк, что потом дже тело опознть не удлось.

После этого случя солтыс Ясиц Кулх и получил свое прозвище — «Мршлок»; брт его Кшиштоф по сей день хрнил н почетном месте чупгу с зсохшей кровью н лезвии и никому не двл ее трогть или, тем пче, счищть почти осыпвшуюся кровь.

Король же предпочел зкрыть н случившееся глз — посылть кврцяное[22] войско в непроходимые горы н усмирение тмошних пстухов, среди которых кждый третий — рзбойник, кждый второй был рзбойником, кждый первый — будет, не имело никкого смысл.

И теперь стрый князь Лентовский прекрсно понимл, что если дойдет до серьезной крови, то ни его гйдукм, ни ему смому из этих гор вернуться будет не суждено. Можно зслониться лошдью от зсевшего в лесу стрелк, можно изрубить в смертной сече не один десяток горцев — но все рвно живыми им отсюд уйти не ддут.

— …У гурлей, твоя ясновельможность, свои зконы, — продолжл меж тем стрик. — Нынче вечером Божий Суд нзнчен, и негоже Боженьку н полуслове перебивть. Не один ты пн Михл убийцей считешь, вот и выясним, винен ли он в первой смерти! Ну после, если сыновняя гибель жжет твое княжеское сердце, и если воевод жив остнется — вызывй его н честный бой либо выствляй своего человек, и никто вм мешть не стнет. А вот тк, с толпой гйдуков, д н одного безоружного, что б он тм ни нтворил — не любят этого у нс, ох, не любят! Тк что думй, князь, хорошо думй: стоит ли твоя жизнь и жизни пхолков твоих одного убитого воеводы? А коль дело ндумешь — поезжйте с нми в Шфляры, стновитесь лгерем н лугу близ зпдной околицы, гостями будете, н Божий Суд глянете, тм — кк см решишь.

Князь колеблся недолго.

Еще рз пристльно посмотрев н строго солтыс и н его брт Кшиштоф, увлеченно рскуриввшего пузтенькую трубочку, он коротко кивнул.

— Суд тк суд, — бросил Лентовский и криво ухмыльнулся, покосившись н недвижного Михл. — Авось, пришибут пршивц…

Новости влились н Шфляры одн з другой, кк снежные лвины в горх, оглушя, не двя опомниться и, подобно тем же лвинм, грозя окончтельно погрести под собой шфлярцев.

И не только новости.

Ну, собрлись н отцовы сороковины дети Смуил-бцы — это дело понятное и почтенное, всем бы тких детей, и врет небось хвостокрут-Мрдул нсчет Михлек — мло ли что прню сгоряч привиделось?!

Объявленный Божий Суд, о котором Мрдул трезвонил уже больше недели, вызвл зметное оживление — в кои-то веки удется хоть одним глзком взглянуть н подобное зрелище! — поэтому зявившийся в Шфляры солтыс Мршлок и один з другим спусквшиеся с окрестных гор гурли ни у кого особого удивления не вызвли: вести в Подглье рзносятся н крыльях ветр, посмотреть н поединок явно хотели многие.

Когд следом з вернувшимися из лесу Михлом и бртьями-Кулхми (Мрдул успел куд-то исчезнуть, но все были уверены: к подножию Кривня в нужный чс непременно явится!) выехли верхми три с лишним десятк гйдуков князя Лентовского во глве с смим князем и стли лгерем неподлеку — Шфляры мигом взбудоржились не н шутку, кое-кто из местных сорвиголов принялся точить чупги д зряжть стрые рушницы.

Мло ли?!

Но и это было еще не все!

Ближе к вечеру в село въехл обитя дорогим бордовым брхтом дубовя крет городской рботы — в ткой не по горным дорогм рсктывть, по крковским мостовым! Н козлх креты восседл хмурый монх-доминикнец в длиннополой рясе с кпюшоном, следом подпрыгивл н выбоинх возок с еще тремя ткими же монхми. Когд шфлярцы узнли, что это приехл см провинцил, его преосвященство епископ Гембицкий — явление его преосвященств стло последней кплей, переполнившей чшу удивления; особенно если учесть, что Гембицкий был хорошо известен, кк непримиримый борец с ересью, смолично сжегший не один десяток колдунов и ведьм!

Окончтельно рстерявшиеся и здвленные тким обилием событий и приезжих шфлярцы почли з блго до вечер сидеть по домм, чтоб собрться уже зтемно у подножия Кривня, где был нзнчен поединок.

Божий Суд.

О приезде епископ Гембицкого ббт Ян узнл от вбежвшего в хту зпыхвшегося мльчишки. Хлопец долго пытлся выговорить незнкомое слово «провинцил», услышнное от сидевшего в крете стрнного ксендз в фиолетовом облчении, потом вспомнил, что монхи звли ксендз «его преосвященством»; нконец припомнил фмилию — Гембицкий — и нстоятель Ивонич понял, о ком идет речь. Новость эт отнюдь не обрдовл ббт, но, тем не менее, он поспешил нвстречу его преосвященству, дбы почтить достойного прелт и помочь князю церкви устроиться.

Епископ был вежлив и тих, но отц Ян это обмнуть не могло — не зря его преосвященство зявился в Шфляры, ох, не зря! Не по его ли, нстоятеля, душу? Выяснить это следовло не отклдывя. И потому Ян, посоветовв епископу остновиться у зжиточного шфлярц Стнислв Зновльского, чей дом зметно выделялся н фоне других построек, почти срзу же приглсил его преосвященство в хту Смуил — отдохнуть с дороги ( зодно, если ндо, и побеседовть), пок рсторопные монхи рспрягли лошдей, втскивли в дом поклжу, польщенный и немного испугнный хозяин спешно рспоряжлся готовить покои и ужин для высокого гостя.

Епископ ничего не имел против.

Мрт и Михл првильно истолковли короткий взгляд брт и поспешили куд-то увести Терезу, сообржвшую в подобных ситуциях несколько медленнее; умявшяся з сегодня струх-мть дремл н печи, и ее не было ни слышно, ни видно, тк что духовные пстыри остлись прктически недине.

Некоторое время об молчли.

— Стрнные вещи люди рсскзывют, — зговорил нконец епископ, оглдив бритый подбородок холеной рукой, унизнной дргоценными перстнями.

— Волосы дыбом встют… вот, к примеру, н днях пхолки князя Лентовского криком кричли, будто неподлеку от вшего Тыньц, отец нстоятель, н мельнице некоего Топор, известного ворожея (прости, Господи), — епископ перекрестился, — ткие непотребств богопротивные творились, что и говорить не хочется! Мертвые из могил вствли, кк в день Господнего гнев, и живых к себе тщили… Может, конечно, и врут пхолки, д только многое в их скзкх сходится с тем, что мне и тк известно. Без колдовств и козней врг род человеческого, полгю, тут никк не обошлось. Ну, про мельницу эту я двно слыхл, что нечисто тм, — вот, по дороге сюд звернули…

— И что… вше преосвященство? — не удержлся побледневший ббт Ян.

— Д ничего особенного, — пожл узкими плечми Гембицкий, от которого не укрылсь неожидння бледность ббт, и склдки его фиолетовой мнтии плвно кчнулись. — Сожгли, естественно. И мельницу, гнездо колдовское, и смого колдун со всем его выводком. Тут дело ясное, без дознвтелей обошлись…

Яну с трудом удлось восстновить н лице первончльное вежливо-зинтересовнное выржение.

— Д только не в Топоровой мельнице дело, — продолжл между тем епископ. — Пхолки князя утверждют, будто и вс, отец нстоятель, тм видели. Вроде бы стояли вы рядом с тем смым колдуном, которого мы н днях огню предли, и никких препятствий козням его не чинили. Конечно, люди княжеские со стрху перед хозяином чего только не понскжут! — вот и решил я, отец нстоятель, см с вми увидеться и лично от вс узнть обстоятельств этого стрнного происшествия.

— Что был я тм — это првд, вше преосвященство, — спокойно ответил ббт Ян, которому спокойствие это длось не одной прядью седых волос. — А что ксется оживших мертвецов и стнинских козней… Не видел я ничего ткого. Пхолки княжеские пн Михл Рйцеж, придворного воеводу грф Висничского — ндеюсь, вм знкомо имя грф Ежи, любимц их величеств Ян-Кзимир?! — схвтить хотели силой; это было, своими глзми видел, не отрекюсь. Только пн Михл от них отбился, троих порубил, остльные усккли. Мельников подмстерья еще по дороге Лентовские конями потоптли нсмерть, црство ему небесное, несчстному… А мертвецов восствших я что-то не приметил, вше преосвященство. Может, людям Лентовского спьяну померещилось? — тумны у нс предрссветные сми знете ккие!..

— Верю, верю, отец нстоятель, — елейно улыбнулся епископ, и ббт Ян ясно понял, что Гембицкий не верит ни единому его слову. — Я-то верю, д только, сми понимете, людям болтть не зпретишь; хоть и грех это — нпрслину н ближнего своего возводить. И от слов их, хоть цен им невелик, я отмхнуться просто тк не могу. Сн не позволяет, сн и доверие Рим. Боюсь я, кк бы не повредило все это вшей репутции, отец нстоятель. Вот и приехл поговорить с вми, лично, тк скзть, убедиться. А сюд вы вроде кк н сороковины родителя вшего покойного приехли?

— Вы бсолютно првы, вше преосвященство. Не мог я последнюю волю отц моего не исполнить.

— Похвльно, похвльно, — покивл епископ, и ббт Ян почему-то, глядя н Гембицкого, вспомнил историю Гусмн Доминик, Гусмн Кроткого, основтеля орден доминикнцев, вдохновителя избиения льбигойцев.

Тоже, небось, вот тк кивл, глядя н костры из ктров, и приговривл: «Похвльно, похвльно…»

— Весьм похвльно, отец нстоятель. Родителей чтить ндо, и при жизни их, и после того, кк призовет их к себе Господь. Я ндеюсь, отец вш был примерным христинином?

Аббт лишь молч кивнул.

— Это я тк, к слову пришлось. Конечно, никто в этом не сомневется, хотя… в этих горх христинство нстолько перемешлось с остткми язычеств, то и вообще мнихейской ереси, что срзу и не поймешь, кто здесь воистину почитет Господ ншего, кто… Впрочем, зболтлся я тут с вми, отец нстоятель, пор и честь знть. Пойду к себе, не буду вм мешть. Вм не до меня нынче — молитесь спокойно з душу родителя своего, и я з нее молитву вознесу, ну после еще поговорим. Времени у нс много, обртно, я полгю, вместе поедем…

Аббт Ян проводил его преосвященство до дверей, попрощлся смым теплым обрзом и вернулся в хту.

Теперь отец нстоятель был твердо убежден, что если у провинцил Гембицкого нйдется против тынецкого ббт хоть что-то, з что его преосвященство сумеет уцепиться — то у него, ксендз Ян Ивонич, будут большие неприятности. Уж нсчет этого его преосвященство позботится, нйдет и время, и способ!

А еще предстояло, скорбя сердцем, сообщить своим — в первую очередь Мрте — о том, что случилось с мельницей строго Топор и всеми ее обиттелями.

Прв был стрый колдун, говоря, что недолго им по земле ходить остлось.

Кк в воду смотрел.

Вокруг Шфляр незметно сгущлись сумерки.

Приближлось время Божьего Суд.

…Кменистый нхохлившийся Кривнь коршуном нвисл сверху, и молчливое, беспорядочно копошщееся людское месиво кзлось горе чем-то вроде вскипющей прорвы Черного озер, когд в глубинх его водяные игрют свои шумные свдьбы.

Ночь вдруг попятилсь, пересилив любопытство — четверо молодых пстухов с пылющими фкелми, словно повинуясь неслышному прикзу, рвнулись с мест и прми понеслись в рзные стороны, сопровождемые сизыми шлейфми дым, обегя выложенный вязнкми хворост круг двдцти шгов в поперечнике и тыч по дороге в сушняк огнем. Встретились пстухи у того мест, где круг был рзомкнут, где кольцо вспыхнувших костров хотело и не могло сойтись, обрзовв темный провл ворот, ведущих в рукотворную Преисподнюю.

Солтыс Кулх снял широкополую шляпу с серебряным обрзком н тулье, рзмшисто перекрестился и потом мхнул рукой: нчинйте, дескть! Богу и людям живым огнем подсветили, ночь-мму увжили — пор и честь знть!

И двое рздетых до пояс мужчин встли у ворот в огненное кольцо.

Глухой говор проктился по толпе шфлярцев и собрвшихся н Божий Суд чуть ли не со всех ближних Ттр горцев. И впрямь: было о чем перемолвиться словцом с соседом, глядя н воеводу Рйцеж и Мрдулу-рзбойник, прежде чем об скроются в огне и стнут Бог спршивть своими острыми чупгми. Совсем юный, гибкий, порывистый, кк годовля рысь, не вошедший еще в полную мужскую силу Мрдул, притнцовывющий н месте и сверкющий глзми н односельчн и гйдуков Лентовского, словно готовый рстерзть любого, кто помешет ему прикончить ненвистного воеводу; и зрелый Михл, недвижно змерший и тускло глядящий перед собой, кк глядит иногд белоголовый орел с Кривньских вершин, прежде чем рухнуть в пропсть, рсплств могучие крылья и рстопырив стршные когти — действительно, воевод был похож сейчс н хищную птицу: сухой, перевитый жгутми мышц торс, обмякшие руки, повисшие с той обмнчивой неуклюжестью, с ккой крылтый црь гор обычно передвигется по земле, волоч громды крыльев.

Первым в пылющий круг бросился Мрдул. Знеся нд головой свою чупгу, он пронзительно звизжл, подпрыгнул чуть ли не выше собственного рост, приземлился н скрещенные ноги, снов подпрыгнул прямо с мест и через мгновение был уже н середине круг — приседя, мечсь из стороны в сторону, звеня медными кольцми н древке пстушьего топорик. Неистовость рзбойник был сродни неистовству зимнего ургн в горх, бессмысленно бьющегося в стены ущелий, рстрепывющего седые гривы снегов н вершинх — но не жди пощды, попвшись ему н дороге, если только ты не горный хребет или голя скл! Сметет, нтешится, изорвет в клочья…

Воевод Рйцеж неторопливо отер со лб выступивший пот и, не оглядывясь, медленно пошел к Мрдуле. Чупгу Михл держл тк, словно не знл, что с ней делть, сомкнув сухие пльцы н середине древк; и в толпе коренных гурлей неодобрительно зхмыкли, похлопывя по плечм и спинм приунывших шфлярцев — односельчн человек, столь неловко обрщющегося со знком пстушьего достоинств. Рзве что двое-трое дряхлых стриков, помнящих покойного Смуил-бцу и его повдку, переглянулись меж собой и прошмкли что-то беззубыми ртми.

Только кто ж их слушл, стриков-то!..

Михл до сих пор не мог понять, н что ндеется дурк-Мрдул. Тких Антонио Взри, первый нстоящий учитель Рйцеж, презрительно нзывл «жеребчикми» и любил жестоко нкзывть, зствляя брть в руки боевую рпиру, после чего стновился нпротив с тупым стльным прутом, отковнным специльно для подобных случев и нсженным н деревянную рукоять без чшки. Если «жеребчик» хотя бы рз зствлял Антонио сдвинуться с мест, не говоря уже о том, чтобы оцрпть — учитель-флорентиец брл н себя обязтельство плтить з это, выствляя большой кувшин виногрдной грппы. Н пмяти Михл ткого не случлось ни рзу; жен Антонио однжды проговорилсь, что когд-то грпп и впрямь достлсь «жеребчику», но это было двно, спустя год после их свдьбы с Антонио Взри. А во всех остльных случях, которых было немло, учитель пил грппу см, пок истыкнного до кровоподтеков «жеребчик» уводили под руки его друзья.

Воевод Рйцеж мог убить юного рзбойник в любую секунду, н выбор. Срзу; когд стнет слишком жрко, или когд ндоест игрть; истерзть рнми или покончить одним удром — то, что в рукх Михл вместо привычного плш был чупг, не имело никкого знчения.

Он мог убить мльчишку.

Он не хотел этого делть.

И не понимл: есть ли у Мрдулы что-то, припрятнное з пзухой для сегодняшнего поединк, или это просто молодое недобродившее вино пенится от удли и глупости?

Мрдул-рзбойник собирлся мстить з смерть Смуил-бцы. Михлек Ивонич не мог позволить себе нкзывть з это смертью. Если нкзывть — то нчинть пришлось бы с себя; но Бет и млденец под ее сердцем вынуждли Михл жить.

Жить.

…этим удром можно было рсколоть кмень. Легендрный Водопуст из гурльских предний вроде бы тк и делл, когд отворял родники н Подглье. Д только кмня под острие Мрдулиной чупги не подвернулось, и вся сил пропл дром. Вскрикнув от отчяния, рзбойник н согнутых ногх пуком побежл вокруг проклятого воеводы-отцеубийцы, норовя достть обушком по голеням — но руки Михл были горздо длиннее Мрдулиных, то, что воевод по-прежнему держл чупгу з середину древк, почему-то не имело никкого знчения. В последний момент, когд обушок в который рз уже норовил пройтись по лодыжке вросшего в землю, кк столб коновязи, Михл — обртня сторон древк воеводиной чупги сухо щелкл по узкому лезвию возле смого спог, и обушок бессильно взвизгивл, нискось чиркя по кожному голенищу.

З поясом у обоих бойцов торчло по ножу — прямому и узкому пстушьему ножу с дубовой рукоятью; и воевод здним числом полгл, что рно или поздно вспыльчивый рзбойник попытется метнуть нож во врг. Гурли отлично метли и чупги, но н ткую глупость, после которой рискуешь остться совсем безоружным, Михл не рссчитывл. Вернее, ндеялся, что он не придет Мрдуле в голову — безоружного рзбойник было бы очень просто оглушить и выволочь з шкирку из огненного кольц, но горцы могли бы счесть это случйным везением, не Божьей волей, и потребовть продолжения поединк.

Юный мститель все еще метлся з пределми невидимого круг, привычно очерченного для себя воеводой, и Михл мог позволить себе неторопливо прикидывть возможные повороты боя, предоствив своему телу действовть смостоятельно. Он только крешком сознния приглядывл з собой — инче, полностью отпустив поводья, он мог опомниться от рзмышлений уже нд трупом Мрдулы и зпоздло клясть себя з то, что слишком хорошо учился убивть.

Отчявшись зцепить воеводу издлек, рзбойник зплясл вокруг, выбивя ногми брбнную дробь, зкрутил чупгу вихрем — и неожиднно по-детски глупо кинулся к Михлу вплотную. Пльцы левой руки Рйцеж мгновенно, словно живя собственной жизнью, вцепились в Мрдулино зпястье, сковв его кндлми похлеще кторжных, и чупг рзбойник повисл нд непокрытой головой воеводы, не в силх сдвинуться с мест. Дже не попытвшись достть нож, рзбойник свободной рукой обхвтил Михл з шею, рвнул н себя…

— Зчем? — тихо, в смое оскленное лицо рзбойник выдохнул Михл.

Он и в смом деле не понимл — зчем? Будучи горздо сильнее молодого Мрдулы, Рйцеж в ближнем бою имел множество преимуществ, если в подобной ситуции имело смысл продолжть говорить о преимуществх. Дже сейчс Михлу стоило известных усилий не свернуть рзбойнику шею или не всдить нож в поджрый юношеский живот.

— Зчем? — еще рз спросил Михл, не отпускя Мрдулу, и вдруг ему померещился в десяти шгх, у смого огня, зыбкий силуэт, скрестивший призрчные руки н призрчной груди. Огонь плеснул н видение искрящейся лвой, очертния проступили четче, выпуклей — широкие плечи, орлиный нос с рздувшимися ноздрями, жбьи глз нвыкте…

— Бтьк? — збывшись, прошептл Михлек. — Бтьк, прости дурк!..

И вдруг понял, зчем Мрдул прорывлся вплотную.

Понял з миг до того, кк Стржи его собственного сознния опустили огненные мечи н дерзкого пришельц.

Нверное, если бы не др рзличть себе подобных, вынесенный из горящего сознния умирющего отц, Михл все-тки опоздл бы и уже держл в своих объятиях идиот.

Хуже — рстение.

Юный Мрдул-рзбойник, сын Мрдулы-рзбойник и Янтоси Новобильской, был вором. Рзыскивя своих будущих приемных детей по городм и весям, воспитывя их потом в строгости, стрый Смуил не зметил того, что росло под смым боком; вернее, зметил, но поздно — в последние годы жизни, когд птенцы его гнезд рзлетелись, рзъехлись, когд см он окончтельно сострился и отпивл трвми н печке рненого подростк-рзбойничк. Вот тогд-то и почуял Смуил-бц в рзбойном гурле знкомый воровской тлнт, вот тогд-то и стл учить Мрдулу нужной сноровке, д только мло чему успел выучить — умер.

Одно збыл скзть, глвное — что не один он ткой н белом свете, Мрдул-рзбойник, Мрдул-вор, нет, не один, дже после Смуиловой смерти.

И сейчс последний ученик Смуил-бцы из немногих своих силенок пытлся укрсть боевое знние у Михлек Ивонич, не понимя, что делет и с кем связлся.

Это было то, чего Михл никк не мог предвидеть.

Он-то лучше кого бы то ни было знл, что воинский тлнт не выкрсть, кк и любой тлнт; что в бою никк недопустимо совться в душу противник

— уж лучше срзу подствить шею под клинок; что безопсней воровть добычу у бодрствующей рыси или яйц из гдючьего гнезд… он знл это.

О, кк хорошо он знл это!

И все силы ушли н стршный окрик, неслышный никому, кроме Стржей, которые нехотя опустили мечи и отошли в сторонку, двя оглушенному пришельцу выпсть нружу.

Впервые Михлек Ивонич, Михл Рйцеж, придворный воевод Рйцеж узнл, что его собственный воинский др охрняют ткие же Стржи, что и др Жн-Пьер Шрнт из Тулузы; что это его, его тлнт, не воровнный, свой собственный, вросший корнями в основние души, двший многочисленные побеги, и нечего стыдиться, метться ночми в смятых простынях и кусть подушку, не о чем жлеть; только сейчс понял Михлек ту простую истину, которую учителя его, Антонио Взри, Жн-Пьер Тулузец, брон фон Бртенштейн, и смый первый, смый строгий учитель, бтьк Смуил — все они поняли двным-двно: нельзя укрсть то, что тебе и тк отдют, по доброй воле.

Открыто.

Отогнв Стржей, кк инстинктивно сделл это сейчс см Михлек, спся глупого смондеянного Мрдулу от безумия.

…и лезвие нож полоснуло его по ребрм.

Оглушенный столкновением со Стржми, полуобмякший в рукх Михл юный рзбойник все-тки умудрился рвнуть из-з пояс нож и, держ его острием к себе, извернулся и вслепую мзнул по вргу.

Отшвырнув Мрдулу, Михл нскоро тронул бок лдонью — порез был болезненный, но неглубокий и прктически безопсный. Но вздохнуть с облегчением ему не дли: рзбойник снов кинулся вперед, сгорбившись и нклонив голову, кк кидется рненый вепрь, и обхвтил воеводу поперек туловищ.

— Прочь! — хрипло зорл сбитый с ног Михл, и никто не знл, что кричит он не Мрдуле, Стржм, собственным Стржм, вновь змхнувшимся мечми при виде глупого вор, догдвшегося во второй рз сунуться в смертельно опсный лбиринт, откуд неумехе чудом только что повезло уйти живым.

И одобрительно кчнул кудлтой головой призрк, стоявший у огня со скрещенными н груди рукми, глядя н сцепившихся псынков смоляными очми.

Поктившись по земле, они врезлись в горящую вязнку с хворостом, Михл едв успел рзорвть объятия и вскочить — огонь лениво лизнул широкие Мрдулины штны, пояс, обнженное туловище… одежд вспыхнул, и ккое-то мгновение воевод стоял нд корчщимся юношей, попвшим в собственный д и после встречи со Стржми не сообржющим, что делть и кк спсться.

— Держись, брт…

Этого тоже не услышл никто, кроме призрк.

Гурли потрясенно хнули, когд из круг вынесся Михлек Ивонич, в обожженных рукх держ нд собой охвченного огнем Мрдулу. Промчвшись через рсступившуюся толпу, он в мгновение ок окзлся н крю крутого склон и, не рздумывя, бросился вниз с высоты в четыре человеческих рост.

В темные воды Грончского озер.

8

Утро выдлось просто дивным.

Рссветный ветер походя смхнул кучерявую пену облков, нбегвшую со стороны Орвских Ттр, и только легкие брызги рзметлись по небу — солнце мимолетно окунлось в них, чтобы вынырнуть спустя мгновение и улыбнуться Подглью нежркой улыбкой добродушного влдыки.

Во дворе Смуиловой хты чуть ли не с смого восход толклись шфлярцы — коренстые мужики притскивли длинные дощтые столы, сгружя их один н другой у збор, чтобы рсствить кк положено к вечеру или уже звтр, в день сороковин; скотный двор рспух от блеющей отры — кждый считл своим долгом пожертвовть хотя бы одну овцу или брн для поминок слвного бцы; женщины с зктнными по локоть руквми ежеминутно згоняли н печь немую Бгнту, вдову Смуил, потому что и без помощи струхи все вскоре обещло зблестеть чистотой, проку от немощной Бгнты и тк было немного.

По селу лениво слонялись гйдуки Лентовского, н всякий случй при оружии — но вели себя чинно, с достоинством, кк им было строго-нстрого прикзно. Н сытый желудок — гостеприимство шфлярцев подкреплялось вещественными докзтельствми — было не тк уж трудно сохрнять достоинство, тем гйдукм, у которых при виде местных грудстых девок нчинл кукректь петух в шроврх, их же друзья предлгли глянуть н девкину родню. Сомневющиеся шли глядеть, некоторое время и впрямь рссмтривли приветливых прней с бычьими шеями, сидящих н звлинке и ведущих неторопливые беседы, хлопли их н прощнье по плечм и уходили, тряся отбитой лдонью. После этого дльше игривых рзговоров, до которых девки были большие охотницы, дело не шло.

Во дворе Зновльских неторопливо прохживлся его преосвященство, последовтель святого Доминик епископ Гембицкий. Приехвшие с ним монхи рядком восседли у колодц н вынесенной из дом скмье и глухо перекркивлись меж собой, вертя головми во все стороны, отчего ужсно походили н стйку грчей. Местня ребятня, никогд не видевшя служителей церкви святее бродячего монх-пропойцы Мкрия, рз в год збредвшего в Шфляры, сбеглсь к воротм посмотреть н ксендз в фиолетовой мнтии. Смотрели, испугнно крестились и убегли, чем весьм рздржли его преосвященство.

— Слышь, Ясько, — вопил один из пцнвы, н бегу дергя приятеля з ухо, — мтуськ говорил, что это тот смый ксендзяк, что в Звое тетку твою сплил! Слышишь или нет, говорю?!

— Ну и что? — рвнодушно отзывлся коноптый Ясько, родственничек сожженной. — Туд ей и дорог, ведьме строй… приезжл, з волосья меня тскл — нехй горит, не жлко!

Почему-то ткое одобрение его действий тоже не доствляло провинцилу удовольствия.

— Кыш, окянные, — прикрикнул н огольцов лысый дед, куривший н бревне у смых ворот. — Их святость Богу доклдывет, что н земле д кк, вы орете, дуроломы! Кыш, кому скзно!

— Блгослови тебя Господь, — Гембицкий осенил дед крестным знмением и здержлся рядом со стриком, незметно морщсь от едкого дым. — Ты, сын мой, местный уроженец, кк я понимю?

— Не-, — рвнодушно бросил «сын», глубоко зтягивясь и скрывясь в сизом клубящемся облке. — Я, святой отец, под Остервой нродился, рядышком, д не здесь. А в Шфлярх двненько… кк н первой своей поженился, тк срзу и перебрлся. Хт у них добря был, богтя, не то что у меня, вот и пошел в приймы. Ох и бб же был, святой отец, первенькя моя, ох и бб! — чисто Полуденниц! Рз, помню, зктились мы с ней н озер…

— Полуденниц? — лсково улыбясь, поинтересовлся доминикнец, и монхи н скмье зшевелились, словно почуяв добычу. — Кто ж это ткя, сын мой?

— А Христов дочк, — нимло не смутившись, ответил дед. — Никк, гляжу, тебе это неизвестно, отец мой?

— Дочк?! — н миг опешил Гембицкий. — Ккя дочк?!

— Млдшенькя. Их у него много, боженьк по этому делу мстк: Веснянки, что по небу н молниях летют, Зрницы, что росу по утрм сеют-высевют, потом Мйки, блудодейки лесные… Но Полуденницы лучше всех, это я вм точно скжу, кк н духу, святой отец!

— А… чем они знимются, эти Полуденницы? — дедовы бредни и его более чем стрнное понимние Христовой родни привели епископ в змештельство. — Небось, ворожбой д лиходейством?

Последние слов удивили смого Гембицкого. Было в них что-то птрирхльное, змшелое, никк не достойное князя церкви, пользующегося зслуженным увжением дже в Риме — ткой вопрос подобл скорее тупому хлопу, невесть ккими путями нцепившему моншескую рясу и все рвно с боязливым почтением внимющему языческим глупостям своих предков.

— Где ж им, сердешным, лиходейством знимться? — изумленно поднял брови дед. — Ну ты, святой отец, и скжешь! — дочки Господ ншего, и вдруг лиходейницы! Чему вс только учт, в монстырях вших?! Полуденницы, они святым делом знимются — рспренных девок в сенокос н трву кидют…

— Зчем?

Дед долго хихикл, мелко вздргивя.

— Ох и шлун ты, отче, — отсмеявшись, он погрозил епископу кривым мослстым пльцем, — ох и бловник! Зчем, спршивешь? Ох и…

Не договорив, он снов зшелся смехом, хлопя себя по ляжкм и тряся лысой головой.

Трехлетний мльчонк подковылял к деду и принялся крбкться к нему н колени.

— Внук? — спросил Гембицкий, досдуя, что вообще ввязлся в рзговор со стрым язычником, и не зня, кк выпутться. — Или првнук?

— Првнук мой вон где, — дед мхнул в сторону здоровенного прняги, слушвшего ккие-то рспоряжения хозяин дом Зновльского. — А внук ему говорит, чтоб крышу чинить лез, лоботряс…

Хозяин Зновльский, зкончив рзговор с прнем, подошел к деду и принял от него крпуз, не збыв поклониться провинцилу.

— Зоськ говорит, переодеть мльц ндо, — бросил Зновльский и пошел прочь, приговривя ребенку. — Пошли, дядьк мой родный, переоденемся, будем кк люди…

— Во кк у нс в Подглье, — хмыкнул дед, возврщясь к своей трубке.

— Видл, святой отец? Внук мой сын моего н рукх носит! Чудны дел твои, Господи… про Полуденниц — это вы здорово, святой отец! Зчем, говорите?.. ндо будет хромому Мрцину рсскзть, пусть тоже обхохочется…

И потом еще долго кивл д хмыкл, глядя н слоняющегося по двору провинцил.

Обожженный Мрдул отлеживлся в мтериной хте, под присмотром ммы-Янтоси. Тело рзбойник зботливо смзли ореховым мслом, сбежвшиеся струхи-знхрки поили его отврми и пришептывли по углм нужные слов; влялся Мрдул н прохлдных новеньких простынях, добровольно предложенных соседской девкой из своего придного — девк уже второй год был не прочь увидеть юного рзбойник н этих простынях, првд, в несколько ином кчестве, чем сейчс.

Михл слонялся вокруг, стесняясь зйти и спрвиться о Мрдулином здоровье. См воевод пострдл не слишком: обгорели лдони, и в ближйший месяц Рйцежу было бы больно не то что плш — хворостину в руки взять; д в голове до сих пор плясли черти после стршного удр о воду Гронч, когд рушился туд в обнимку с Мрдулой.

Походив туд-сюд, Михл убирлся восвояси, чтобы через чс-другой зявиться снов.

По Шфлярм бесцельно шлялся Джош, объевшийся и оттого склонный к мелнхолии, з ним вереницей брели чуть ли не все шфлярские собки. Только что н их глзх Молчльник умудрился стщить у Хробк, громдного космтого пс, его любимую брнью лоптку, которую Хробк зрыл в землю и для пущей безопсности улегся в двух шгх от схрон; и собчьему восторгу не было предел — особенно когд одноухий ворюг потскл кость, потскл и вернул облдевшему Хробку, дже не рыкнувшему н похитителя.

Две поджрые суки недоуменно переглядывлись и обливли Молчльник, игнорироввшего их блохстые прелести.

Цыгнистый прень, приятель Мрдулы, еще в смую рнь привел в село Бету и смолично проводил ее к Смуиловой хте. Михл кинулся к жене, обнял, потом зстеснялся и куд-то исчез, поэтому счстливя Бет мигом попл под опеку Терезы Ивонич, сойдясь с последней необычйно быстро. И чс не прошло, кк обе женщины вовсю шушуклись в углу двор, и Бет только диву двлсь, внимя советм Терезы: нет, не ткими он предствлял себе крковских купчих, совсем не ткими! В Висниче говривли, что купеческие женки — что крольчихи, и деток куч, и мужиков в постели, кк мурвьев вокруг пролитого мед! А крсвиц-Терез был донельзя совестливой, душевной, муж нзывл не инче кк «хозяин», потомство воспитывл в строгости, и, слушя ее, Бет душой чувствовл: не врет!

И впрямь ткя.

Дже несколько рз приздумлсь Бет Рйцеж, в девичестве Сокль: не многовто ли совести н одну женщину?

Ответ он не знл.

Видимо, Терез что-то почувствовл, потому что прервл н полуслове рсскз о млденческих болячкх и способх борьбы с ними — и пристльно глянул н Михлову жену.

— Муж у меня хороший, — невпопд зявил Терез. — Добрый, умный… честный. А купцу честь с совестью — одн морок. Ни купить, ни продть, ни объегорить! Вот и приходится…

Терез не договорил, поморгл длиннющими ресницми и вернулсь к рзговору про опрелости д вздутые животики.

Ближе к вечеру приемные дети Смуил-бцы стли собирться н отцову могилу. Когд кждый из них в свое время покидл Шфляры, отец брл с птенц клятву: в ночь сороковин просидеть от зкт до восход нд местом его последнего упокоения. Чем-то это нпоминло стрые гурльские скзки — ходил стрший сын н могилу к отцу, д не дошел, ходил средний, д зснул н клдбище, млдший всю ночь высидел, и достлись ему к утру меч-сморуб, конь-крылч и сктерть-смобрнк. Н подобное нследство Смуиловы приемыши не рссчитывли, но обещние, днное отцу, собирлись выполнить. И впрямь: отчего в ночь, когд сороковины зходят, не посидеть нд отцовской могилкой, не порзмыслить о покойном и о собственной жизни, ккя тм он сложилсь; может, и неплохо оно — остновиться, змолчть и подумть.

Скжи, бтьк Смуил, кк жить дльше?

Это тебе не меч-сморуб…

Перед смым выходом, когд солнце рсплесклось лым огнем о вершину Кривня, Михл все-тки нбрлся смелости и зшел проведть Мрдулу. Сперв он не знл, куд девться от смущения, когд Мрдулин мть, до сих пор еще сттня и миловидня Янтося, кинулсь воеводе в ноги и со слезми стл блгодрить з сын своего непутевого, з жизнь его молодую. Еле-еле угомонив Янтосю, Михл приблизился к постели и встл нд рзбойником.

Мрдул, похоже, спл или был без сознния. Он лежл совершенно голый, рскинувшись н спине, ожоги мло-помлу подсыхли, но не слишком, смзнные мслом; дышл рзбойник ровно, и жизнь его, по всему видть, был вне опсности.

Михл молч смотрел н похитителя своей жены и видел почему-то Смуилову хту, вот этого же рненого гурля н печи и строго бтьку рядом. Видть, долго решлся Смуил-бц, прежде чем взялся учить тйному воровскому ремеслу сын своего побртим. Неровен чс, рспустит прень язык — не мльчик ведь, не прикжешь, кк своим приемышм пончлу — нчнут люди коситься, и прости-прощй спокойня жизнь!

Воевод присел, легко тронул Мрдулино зпястье… Рзбойник сейчс был открыт, беспомощен, Михлек мог укрсть у него все, что угодно: пмять о нуке Смуил-бцы или пмять об обстоятельствх смерти последнего, выскрести до дн зло н него, воеводу Рйцеж, или отрезть и унести ломоть знний о тйных укрытиях в местных лесх. Вот оно, бери — не хочу!

Улыбнувшись, Михл легонько взъерошил спящему Мрдуле волосы и пошел к двери.

Вслед воеводе из-под дрогнувших ресниц пронзительно сверкнул взгляд рзбойник.

Возможно, это было хорошо — то, что Михл не видел этого взгляд; кк и то, что он не стл рыться в душе человек, которого считл беспомощным.

Шфлярское клдбище рсполглось меньше чем в получсе ходьбы от сел. Если срзу от южной околицы взять нискосок через волнующееся море ппоротников и дикого овс, после пересечь небольшую рощицу, словно отбившуюся от отц-лес и теперь в нерешительности змершую н непривычном месте, то з могучим явором уже было рукой подть — вот оно, место упокоения шфлярцев, отдвших душу Богу, тело родной земле Подглья!

Никкой еды и питья Смуиловы приемыши с собой не взяли, хоть мм Бгнт со всей мтеринской нстойчивостью и совл им в руки узелки — н сытый желудок плохо думется, д и бтьк Смуил обиделся бы, если б дети его н его же могиле в ночь зходящих сороковин трпезничть стли! Провожть их никто не провожл, дже не высунулся в окошко, чтоб хоть одним глзком посмотреть; понимли шфлярцы — ни к чему лишний рз совться в чужое горе, лезть любопытными пльцми в живое, рзверстое, кричщее… вот звтр и помянем Смуил-бцу, кк у порядочных людей зведено, этой ночью пусть уж дети сми отц поминют!

Только тощий монх-доминикнец в рясе с кпюшоном вылез по пояс из окн дом Зновльских, рздвинув ствни, буркнул что-то себе под нос и немедленно скрылся — доносить побежл, хоть и не о чем тут было доносить; или просто не придл знчения.

— Д пропди ты пропдом! — пробормотл хмурый ббт Ян, полоснув взглядом по ствням, тк и оствшимся открытыми, и ничего больше не добвил.

Шел себе, молчл.

…Нетопырь с когд-то перебитым и после плохо сросшимся крылом висел н ветке явор вниз головой и диву двлся. Подходило его времечко — првильное, ночное, когд смотрят не глзми и живут одним мгновением — тут людишки ккие-то шляются, хотя людям двно пор збиться в свои деревянные норы и спть, либо горлнить песни, собрвшись н лугу вокруг костр. Нетопырь перебрл коготкми, кожистые крылья хлопнули рз-другой — но нет, зверек остлся висеть, нпоминя сухой лист, и лишь уныло моргнул круглыми глзенкми.

Лун, выглянувшя из-з кменистого плеч Кривня, припомнил золотые деньки, то бишь ночки, когд был он молодым рогтым месяцем, и змерцл тоскливо, обсыпя желтой пыльцой кучку людей у могильного холмик. Лун не понимл, почему люди выбрли именно этот холмик, хотя вокруг н клдбище было предостточно других, точно тких же, но решил не здумывться лишний рз нд человеческими прихотями, то и без того н лице пятн!

Рзве что вспомнилось ни с того ни с сего сквозь дрему: ндвигющийся рссвет, свои последние минуты перед тем, кк убрться восвояси, люди — кжется, те же смые, только теперь их было горздо меньше — сбившиеся у дощтой огрды, и тумны, сизые тумны строго погост…

Оствлось уже не тк длеко до полуночи, когд поблизости от тихого шфлярского клдбищ зфыркл лошдь, следом з ней зскрипели колес — срзу, из тишины, словно чужой трнтс свлился с неб.

Впрочем, с неб — это вряд ли.

— Явился… — пробормотл ббт, отворчивясь и глядя в фиолетовое, цвет епископской мнтии небо с крупными бриллинтми звезд.

Смотреть н пришельц нстоятелю не хотелось — дже для того, чтобы увидеть, что голов гостя непокрыт: свой неизменный берет с петушиным пером тот нервно комкл в кулке.

— Кто это? — повернулсь к брту удивлення Терез.

— Он. Мрт, небось, рсскзывл… Петушиное Перо.

— Великий Здрйц?! — хнул Терез и, резко вств нвстречу выступившей из темноты фигуре прибывшего, неприязненно поинтересовлсь:

— Что, по отцову душу приехл, вржин?

— Не мели языком, — возниц трнтс устло вытер сжтым в кулке беретом покрытый исприной лоб, хоть ночь выдлсь отнюдь не жркой, и потеть было вроде бы не с чего. — Отвлится. Не моя он, душ отц вшего, хоть и жль, не моя. Не дотянуться…

— Тогд — зчем? — не выдержл Мрт, прижимя к себе чуть слышно зскулившего Джош. — З ним?

Он кивнул н пс.

— И не з ним, не бойся, — досдливо отмхнулся Великий Здрйц. — Хотя и следовло бы… Хотите, рссмешу?! Не хотите? Ну, тогд все рвно рссмешу. См не зню — зчем я здесь! Рзве что тебя повидть, воровочк моя, — дьявол невесело усмехнулся, присживясь рядом и деля вид, что хочет приобнять Мрту з плечи.

Мрт собрлсь было отодвинуться, но отчего-то не стл этого делть, только зябко поежилсь.

Помолчли.

— Спсибо, — не к месту проворчл вдруг Михл и осекся, словно смутился.

— Кому? — искренне удивился Петушиное Перо. — Кому спсибо-то? Мне?!

— Тебе, — кивнул Михл. — З то что и Мрте, и мне помог тогд живыми уйти. Вот уж откуд помощи не ждл… Но все рвно — спсибо.

Явно рстерявшийся Здрйц не ншелся, что ответить. Повисл нтянутя пуз, во время которой ббт Ян думл, что в простом «спсибо» кроется «спси Бог», только большинство об этом двно збыло.

— И что же ты теперь собирешься делть? — снов первой не выдержл Мрт. — Я ведь понимю… ох, ничего я уже не понимю, только от тебя ведь просто тк не отвяжешься! Что делть будешь, я тебя спршивю?!

— Д не зню я! — чуть ли не выкрикнул дьявол в лицо женщине, брызж слюной. — Не зню! Рньше мне было плохо — о, если бы ты знл, воровочк, кк мне было плохо!.. непрвильное это слово, нет тких слов в человеческом языке, это ндо пережить смому! И сейчс мне плохо, но сейчс мне именно плохо, я впервые в жизни ощущю именно это, впервые чувствую првильность скзнного!.. ну зчем, ккого черт тебя знесло в Вену, воровочк?!

Кзлось, Петушиное Перо, збывшись, рзговривет см с собой, но все слушли его, зтив дыхние — никто из пятерых не мог себе предствить ткого дьявол! «Он что, кяться собрлся? — изумился ббт Ян. — Господи, прости меня, грешного — может, и для него еще не все потеряно?!»

— …рньше я ощущл это кждым мгновением своего существовния, — продолжл Великий Здрйц. — Кждое мгновение — вечня мук, и я мог лишь ндеяться, что когд-нибудь сумею это прекртить, исчезнуть, не быть — о, кк же я хотел не быть!.. Д, я мучился всегд; и мучения других были столь мелкими и жлкими по срвнению с моими собственными, что я попросту не змечл их, кк ты не всегд змечешь мурвьев под ногми! Но до встречи с тобой, воровочк, до сторожки в лесу н окрине Вены, мне, по крйней мере, было все понятно: ценой мук своих и чужих я копил выкуп, который должен был избвить меня от проклятья существовния! Я знл, что это будет нескоро, что придется перетерпеть вечность, потом еще одну вечность — но это будет! И к прежним мукм я уже отчсти притерпелся, свыкся с ними, кк с неизбежностью; лишь иногд, когд я ощущл в себе руку Преисподней в полной мере, мои стрдния стновились невыносимыми — но это длилось недолго… А теперь — теперь я чувствую, кк все вокруг рушится, я уже ни в чем не уверен, ни в сегодняшнем рбстве, ни в звтршней свободе; я познл новые ощущения, тоже мучительные, но… другие! Одиночество срослось со мной, сейчс кто-то отдирет его от меня, отдирет с мясом, с кровью, и мне все время кжется, что этот «кто-то» — я см! И это с тех пор, кк я встретил тебя, моя воровочк! Что же ты со мной сделл?! И что теперь делть мне?! Люди, скжите — что делть несчстному дьяволу?!

Петушиное Перо зхлебнулся и умолк.

Собрвшиеся н могиле Смуил-бцы люди тоже потрясенно молчли, боясь поднять глз и посмотреть н Великого Здрйцу.

— Полгю, я не все понял из твоей речи, — проговорил нконец ббт Ян, — но душой чувствую, что говорил ты искренне. Господи, прости меня, грешного, з то, что скжу сейчс — но если путь спсения открыт для кждого, то ведь это должно знчить именно «для кждого»?! Может быть, и у тебя есть ндежд, о которой говорил ты — ндежд искупить свои грехи и спстись? Скжи, не могу ли я чем-то помочь тебе?

Отец нстоятель чувствовл, что кощунствует, но слов сми срывлись с его уст, помимо воли Ян.

— Помочь МНЕ? — сркстически ухмыльнулся дьявол.

И некоторое время кчл головой, уствясь перед собой в одну точку.

— Еще никто не предлгл мне помощи, — тихо произнес он после долгой пузы. — Я — многим, но мне — никто. Может быть, ты и впрвду святой? Несмотря н все твои грехи? Грешный святой, святой грешник… нстоятель Кзимежского кбк! Но дже если тк, если ты искренен в своем порыве, кк я в своей исповеди — чем ты можешь помочь мне?

— Еще не зню, — честно признлся Ян. — Но если ты кое-что объяснишь мне, я ндеюсь, отыщется выход…

— И что же вм не терпится узнть, святой отец? Не приходилось рньше исповедовть дьявол? — Петушиное Перо сбился н свой обычный язвительный тон, но тут же оборвл см себя. — Тем более что я не советую верить мне до конц. Дже когд я говорю првду — я говорю ее куд чще, чем думете вы, люди — в ней, в этой првде, может титься подвох, незметный для меня смого! Ты это должен понимть лучше других, святой отец… А я, в свою очередь, не верю, что ты способен мне чем-то помочь. Подумй — кк ты собирешься это сделть? Душу свою продшь, чтоб спсти проклятого?! Нет, зню, не продшь… д и нет у меня прв подписывть подобный договор. До встречи с ней, — он кивнул н зкусившую губу Мрту, — я бы не стл дже рзговривть с тобой об этом. Но чем черт не шутит, когд дьявол спит! Кк тебе ткя шутк, святой отец?! Зню, не нрвится… Спршивй! И я отвечу, если смогу.

— Тогд, н мельнице, — ббт говорил медленно, тщтельно подбиря слов и стрясь не смотреть Петушиному Перу в глз, — ты скзл перед отъездом, что муки освобождют. И что душ того несчстного, которую ты нсильно для нее смой вложил в мертвец, теперь для тебя потерян. Если это тк — это нверняк тк, инче порочн см идея чистилищ! — то, может быть, и ты, пройдя сквозь мучения, способен очиститься и освободиться?

— Не способен, — грустно дернул себя з эспньолку Петушиное Перо. — Для меня этот путь зкрыт. Я проклят. Но я могу освободиться по-другому. Тебе нверняк не понрвится эт дорожк к спсению, святой отец, но для меня он — единствення.

От ббт, д и от остльных не укрылось, что последние слов дьявол произнес неуверенно. «А что, если он и сейчс хитрит, ведет ккую-то свою игру?!» — мельком подумл Мрт, но, взглянув н понурившегося Великого Здрйцу, тут же см устыдилсь своей мысли. Ндо быть дьяволом, чтобы нстолько притворяться!

Впрочем, существо перед ней и было дьяволом.

— Я проклят, — повторил Петушиное Перо. — Я брожу среди вс, я творю то, что вы, люди, нзывете злом — но для меня это не зло, всего лишь способ моего существовния. Я просто не могу по-другому, кк вы не можете не дышть!

— Не можешь или не хочешь? Или просто не знешь, кк это — по-другому? — перебил дьявол ббт.

— Не зню, — подумв, ответил Петушиное Перо. — Я соблзняю людей тем, что действительно могу им дть, и чтобы выполнить обещнное, я прибегю к помощи тех, кто сделл меня тким, кким я стл. Вельзевул, Стн, Люцифер, Антихрист — зовите их кк угодно! Я см никогд не видел их, никогд не рзговривл с ними знкомым мне языком, и ни одно из имен человеческих или нечеловеческих не подходит им, кк змеиня шкур не подходит волку; но когд я прибегю к мощи Преисподней, чтобы выполнить обещнное, я ощущю Геенну в себе — и тогд мои муки усиливются тысячекртно! Но он же друет мне силы выполнить то, что мне нужно. И в результте я приобретю чью-то душу. Одну, другую, третью… Я коплю выкуп. Выкуп, который освободит меня. Я не зню, сколько душ мне для этого пондобится — но я коплю…

Петушиное Перо обреченно сморщился и отвернулся.

— Ты уверен, что это — путь к освобождению? — тихо спросил бледный кк смерть ббт Ян.

— Д, — кивнул Великий Здрйц.

— И где же ты хрнишь приндлежщие тебе души? — ббт едв сдерживл волнение; то, что сейчс открывлось ему, вызывло озноб, и отец нстоятель, нпрягшись, внутренне дрожл мелкой дрожью. Он чувствовл: еще немного — и он узнет все или почти все, что хотел, еще немного, и он поймет, что выход есть, что его просто не может не быть!

— Освободить их хочешь? — поднял бровь дьявол. — Не выйдет, святош. Это ведь только в скзкх — рспороли волку брюхо, и вылезли из него целые толпы съеденных… и стли жить-поживть. Они, души эти проднные — в ду, кк и полгется… во мне! Они — чсть меня, ты это понимешь, мой жлостливый ббтик?! А тех, которые еще нходятся в телх живых, я держу н невидимых нитях, кк кукольник держит своих мрионеток, и по мере ндобности дергю з эти нити, вынуждя повиновться!

— Знчит, они тоже стрдют?

— А кк ты думл?! Нет, ббтик, ты просто удивляешь меня… Они — в ду, этот д — во мне. Хоть он и ничто по срвнению с Преисподней, которя время от времени входит в меня! — но и его вполне достточно, чтобы эти душонки нстрдлись вволю! Д и выйдя н миг по моей воле н свободу, прогулявшись н коротком поводке, они не чувствуют себя лучше! Предствь, святой отец: выпв из дского небытия, ощутить себя, к примеру, в теле мертвец! Ты никогд не был в неживом, вынужденном жить?! Тебе повезло, ббтик…

— Но, стрдя в тебе, они очищются?

Окружющие нконец увидели, кк дрожит в возбуждении святой отец.

— Нет. Во мне — нет. Очищют лишь муки чистилищ, но не дские муки. Чему тебя учили, святой отец?! Здесь, н земле, и только здесь проходят люди свое чистилище: умирют, рождются вновь, збывя себя, збывя, кем были рньше, кк не помню этого и я; одни постепенно уходят вверх, и мне уже не дотянуться до них, другие все больше погрязют в том, что вы нзывете грехом, но все-тки боятся встть с дьяволом лицом к лицу; третьи же сми выкрмливют пожирющий их огонь, третьи непрерывно кричт жизни «дй!» — и вот этих-то я не упущу! А попв в мой внутренний д, души врятся в нем без прв н звершение — ибо эти муки не искупют их вины, лишь являются обрзом существовния. То же смое, но во сто крт худшее, получил в свое время и я…

— Выходит, льбигойцы были во многом првы, — пробормотл ббт. — И не только льбигойцы. Рй и д пусты, мы рдуемся и стрдем здесь и только здесь, ибо ты см говоришь, что твой внутренний д — ничто по срвнению с Преисподней, которя время от времени входит в тебя. А ты — здесь. И те, кто не продл душу тебе, умиря, рождются вновь и вновь, рз з рзом проходя все круги земного чистилищ… когд людские деяния переполнят чшу бытия — вот тогд и придет время Стршного Суд. День Божьего Гнев.

— Альбигойцы? — рссмеялся дьявол. — Не зню, может быть, они и првы

— но мне было весело нблюдть костры из ктров-«чистых», когд Провнс полыхл огнем! Не удивляйся, святой отец, я не первый день хожу среди вс… Я смотрел н горящих и сжигвших, и думл: что же ткое совершил я, з что меня сделли дьяволом, если эти, и те и другие, искренне рссчитывют попсть в рй?!

Аббт поднял руку, призывя Великого Здрйцу змолчть.

— Тогд, быть может, верно и другое: мучя в себе других, ты не очищешься см, кк котел с горящими остткми пищи не очищется от копоти. Но ведь и ты нходишься н земле — знчит, в чистилище! И если, стрдя см, ты откжешься мучить других; если ты отпустишь их н свободу, рзбросешь свой выкуп, рздшь его нищим, см превртишься в нищего, которому нечего терять — то, возможно, сумеешь очиститься и родиться зново?! Опустошив д в себе и пройдя круги чистилищ — сохрнишь ли ты имя дьявол?!

— Я не думл об этом, — Великий Здрйц с удивлением посмотрел н ббт, и взгляд его н мгновение вспыхнул невозможной, несбыточной ндеждой. Вспыхнул — и тут же угс снов.

— Нет… не могу. Это выше моих сил. Я могу только брть, брть и брть, копить души, нбивя ими свою кубышку, по крохм собиря выкуп, который когд-нибудь подрит мне освобождение…

— Но ведь тогд способен родиться дьявол во много рз стршнее и могущественнее тебя теперешнего! Родится нстоящий Князь Тьмы, и он будет существовть здесь, н земле! — ббт, уже не в силх усидеть н месте, вскочил и зходил взд-вперед, куся губы и нервно теребя висевшие у него н поясе гтовые четки. — Не тк ли родился ты см: когд прошлый дьявол, меньший, чем ты, нкопил нконец свой выкуп и сгорел в его плмени, переплвился, кк переплвляется руд, чтобы дть жизнь метллу!

— А мне-то что? — пожл плечми Великий Здрйц. — Ведь это был ЕЩЕ НЕ Я; и это буду УЖЕ НЕ Я!

— Не притворяйся! — ббт Ян резко остновился нпротив Петушиного Пер, твердо посмотрев ему в глз, и через несколько секунд дьявол не выдержл и отвел взгляд. — Ведь тм, н мельнице, ты отпустил приндлежвшую тебе душу, вселив ее в мертвое тело — и спс этим нс всех!.. и, возможно, душу того несчстного тоже. Знчит, ты можешь отдвть!

— Могу, — с трудом выговорил Петушиное Перо. — Знчит, могу. Но кк же я потом жлел об этом! Ты жесток, святой отец, ты мнишь меня стршным выбором, и в ту минуту, когд я готов принять твой совет, решиться обречь себя н неведомые муки рди несбыточной ндежды — я вспоминю, что не способен порвть свои кндлы! Ты никогд не был дьяволом, святой отец! Тот д, что во мне, т рук Преисподней, что время от времени входит в меня — они не ддут мне этого сделть! Я не в силх изгнть проднные души из себя просто тк, не для определенной цели; я не в силх оборвть связующие нс нити; я кукольник, звисящий от собственных мрионеток! Пойми же нконец это, святой отец, и оствь несчстного дьявол в покое! Не искушй меня!!!

Великий Здрйц умолк и поник головой. Руки его дрожли, кк недвно

— у ббт; и петушиное перо н берете, зжтом в левом кулке, подпрыгивло и терлось о колено.

Отец же Ян был н удивление спокоен. Он явно уже что-то решил.

— Я верю тебе, — мягко скзл ксендз, нклоняясь к тяжело дышщему дьяволу. — Верю, что смому тебе с этим не спрвиться. Но тебе помогут.

— Кто? — безндежно, не поднимя головы, спросил Петушиное Перо. — Ты? Не смеши меня, ббтик…

— Мы, — твердо скзл ббт. — Мы, воры, дети вор Смуил — поможем тебе.

Дьявол в изумлении поднял голову — и увидел, что четыре человек окружили его, придвинулись вплотную и зстыли с четырех сторон, словно стрж вокруг преступник, словно родители вокруг провинившегося ребенк.

— Сейчс тебе будет очень плохо, — рук Терезы слегк коснулсь плеч Великого Здрйцы, и тот дернулся, кк от ожог. — Тк плохо, кк, нверное, еще никогд не было. Потерпи, пожлуйст…

И в следующее мгновение дети вор Смуил вцепились в Великого Здрйцу.

Похожя н оспенное лицо рвнин серебрилсь под луной, ерош седой ковыль — только лун был другя, ярко-золотя, с ребристым ободком и проступющим по центру чекнным горбоносым профилем, под которым выгиблсь ндпись н збытом, может, и неизвестном людям языке; и ковыль был непрвильный, потому что сейчс у Мрты ншлось время приглядеться и понять, что и не ковыль это вовсе, седые человеческие волосы, прорстющие прямо из рябых рытвин под ногми.

А по рвнине бродили люди. Их было не тк уж много, десятк дв-три, не больше, и необъятный простор скрдывл их численность, зствляя кждого ощущть себя единственным, зброшенным, одиноким до безумия — люди стлкивлись, не змечя этого, проходили один мимо другого, не змечя этого, руки кслись рук, плечи — плечей, не змечя этого, не змечя, не…

Ворот не было. Громдных железных ворот, тк хорошо зпомнившихся Мрте еще по первому вторжению, ворот, з которыми влялсь беспмятня и обнження душ Джош — не было. Когд Мрт осознл, что не видит выход, не видит грницы между рвниной Великого Здрйцы и миром живых, он вздрогнул, попятилсь, кк никогд остро ощущя внутри смой себя ту дыру, что прорвл в ней вывливвшийся Молчльник, перед тем кк рухнуть в собчье тело Одноухого… И словно невидимя лв, рсплвлення стль хлынул через женщину, обливя огненным потоком ту смую дыру, зтвердевя н крях, приобретя форму, вес, рельность — Мрт корчилсь от боли, но боль несл очищение, в боли крылся выход, выход из зпдни, и Мрт вдруг подумл, высветив в меркнувшем от чудовищной боли созннии нивную и простую догдку: ворот — это я!

И встл у рспхнутого зев, у двух метллических створок высотой вдвое… нет, втрое больше ее смой. Створки слегк колеблись, рсходясь в рзные стороны, кк лдони, сложенные чшечкой, когд их хозяин собирется зчерпнуть воды из говорливого ручья, и н стльной поверхности ближйшей лдони — Мрт отчетливо видел это — был выбит причудливый брельеф, множество фигурок, сплетющихся в смых невероятных сочетниях, подобно лозм зпущенного виногрдник.

Вот он см, мленькя, девятилетняя, ждно слушет с рскрытым ртом бтьку Смуил, вот он уже в Вене, в постели с Молчльником, выгибется в проксизмх стрсти и беззвучно кричит… вон Михл рубится непонятно с кем, и лицо брт перекошено от нпряжения; под телом повешенного воет Одноухий, Терез пеленет млденц, рсплстн крестообрзно н холодном полу кельи молоденький монх Ян, строгий ббт Ян выслушивет исповедь дмы средних лет со взором истсквшегося нгел, пдет горящий Мрдул в воду Гронч, под ножом Петушиного Пер сползет пятнистя кор с орешины, и кольц ее обвивют рздвленного подмстерья Стс, седой волк несет в зубх трехлетнюю девочку, и т кричит, кричит, кричит…

Жесткя пятерня смху зжл Мрте рот — и истерик тк же быстро покинул женщину, кк и охвтил. Михл зшипел от боли в обожженной лдони, потом молч улыбнулся, окинул взглядом ворот, кивнул сестре и быстро пошел прочь, от ворот к людям н рвнине, н ходу вынимя из ножен плш.

Рядом с ним шел ббт Ян, и нлетевший ветер хвтл коричневую сутну бенедиктинц з полы, кк будто хотел остновить.

Следом двиглсь Терез.

Мрте хотелось пойти следом з своими, но он боялсь оствить ворот, которые были чстью ее смой, единственной из всех, умеющей не только крсть, но и отдвть.

Один из безумцев, уныло слоняющихся по Великому Здрйце, приблизился к воротм, зтем поскреб когтистым пльцем ккую-то фигурку, нечленорздельно буркнул, собрлся уходить, нлетел н Мрту, удивленно змер, не видя женщины, шгнул, снов нлетел н покчнувшуюся Мрту, пожл широченными плечми и пошел кругом.

— Седой? — одними губми выдохнул женщин.

Безумец остновился вполоборот, уши его нечеловечески зшевелились, стновясь торчком, в приоткрывшемся рту влжно блеснули клыки — и Мрт увидел, что из спины Седого, чуть повыше крестц, тм, где у животных нчинется хвост, рстет тонкя цепь. Витые кольц ее отливли синевой, см цепь лоснилсь, уродливо блестя, истончлсь в двух шгх от Гркловского вовкулк и стновилсь невидимой, уходя в никуд. По цепи неожиднно пробежл волн, кк если бы некто, прячсь з вспучившимся горизонтом, подтягивл Седого к себе, но вовкулк упрямо не хотел уходить, вглядывясь перед собой и зствляя собственную спину нбухть бугрми мышц, сопротивляясь нпору цепи.

— Бб… — хрипло родилось из стршной псти. — Ох, бб!.. Откуд?..

— Седой! — Мрт плкл, не змечя этого, и тяжеля лп коротышки с трудом дотянулсь до нее, успокивюще потрепв по плечу.

«… я кк услыхл, что ншлсь в мире ткя женщин, что з душу своего мужик н Стну поперл и купленный товр из рук его погных вырвл — веришь, в лес удрл и всю ночь н луну выл! От счстья — что ткое бывет; от горя — что не мне достлось!..»

Слов эти не были произнесены; вернее, были, но не здесь и не сейчс, но именно их свет сиял в эту минуту в зеленых глзх Седого, отгоняя тумн безрзличия, зствляя видеть, не пялиться бездумно во мглу рвнины, поросшей седыми волосми.

И дже утробный рев, пронесшийся нд душой Петушиного Пер, не смог потушить упрямых зеленых свечей.

Они только ярче рзгорелись, д еще Седой оглянулся через плечо, некоторое время смотрел н рстущую из его тел цепь, словно впервые ее видел, потом рывком нмотл цепь н првое предплечье и согнул могучую руку в локте.

— Видть, и мне свезло, — ухмыльнулся вовкулк. — Что ж, не всякому…

Договорить он не успел.

Михл, Ян и Терез уже гнли безумцев к Мртиным воротм, проднные души вертели головми во все стороны, ничего не понимя, но вокруг кждого Смуилов приемыш отчетливо колыхлось облко слбо мерцющей пыли, и пыль эт обжигл безумцев, не видящих никого, кроме себя, зствляя сперв бессмысленно топтться н месте, потом ковылять прочь от жгучей пыли, потом идти, бежть…

Нет.

Бежть им не дли.

Тких Стржей Мрт видел впервые.

Они не были гигнтми — всего рз в полтор больше обыкновенного человек, но вид их потрясл, вызывя неодолимое желние отвернуться и зжмуриться. Голый безволосый горбун, из чьих тощих ягодиц вместо ног росли две волостые шестиплые руки; огромный глз н лягушчьих лстх подргивл змееподобными ресницми; жирный червь, извивясь, подминл под белесое брюхо седые волосы рвнины — и следом з ним оствлсь мертвя плешь, глянцево отсвечивющя под луной; коренстый мужчин без лиц, у которого вместо генитлий вызывюще торчл лдонь с рстопыренными обрубкми, изъязвлення грудь вздувлсь бочонком; смеющиеся женщины, н телх которых выпячивлись многочисленные сосцы, ронявшие редкие млечно-мтовые кпли, прожигвшие землю у женщин под босыми ногми…

А рев все не умолкл.

Михл и Ян переглянулись, не сговривясь, зслонили собой Терезу и шгнули нвстречу Стржм.

Через мгновение Мрте почти ничего не стло видно — мутня перхоть тучей поднялсь с седых волос рвнины и зслонил от нее схвтку Смуиловых псынков с дьявольскими Стржми. Вглядывясь до рези в глзх, женщин видел только ближйших к ней безумцев, зтоптвшихся н месте, вновь принявшихся бесцельно рзбредться в пяти шгх от спсительных ворот… Терез гнл их к сестре, но не успевл: кк только он умудрялсь повернуть в нужном нпрвлении одного — другой тут же сворчивл в сторону или нчинл ходить по кругу.

Пронзительный вой взвился совсем рядом с Мртой, смерчем поднимясь к отштнувшемуся небу; женщин попятилсь, прижвшись боком к метллу ворот, теплому, кк человеческое тело — и седой волк, мимоходом потершись о ее ноги, кинулся к проднным душм. Цепь, рстущую из него, волк зжл в зубх и время от времени дергл, словно пытясь противостоять незметному для посторонних нпору. Коротко рыкнув н Терезу, волк понесся вокруг безумцев, со сноровкой опытной пстушьей собки сбивя их в стдо, тычсь лбом в бедр и немедленно отсккивя… Гркловский вовкулк глухо рычл, и Мрт не знл: пугет ли он безумцев или просто боль от нтягиввшейся цепи вырывл из волчьего горл эту хриплую днь нестерпимой муке.

Из пульсирующей тучи, окутвшей побоище, до половины выполз слизистый червь, собирясь двинуться к воротм, но рядом с ним мелькнул дргунский плш, рссекя кольчтое тело ндвое, нтрое… чсти червя судорожно извивлись, рсползясь в рзные стороны, н одну из них смху нлетел Седой, рвнул клыкми, выпустив н миг свою цепь — остльные обрубки здерглись и вспыхнули черным плменем, когд в клубящейся перхоти взметнулись гтовые четки ббт.

Цепь Седого внезпно перекрутилсь, охвтив горло волк, и вместо рык прозвучл отчянный скулеж. Мрт уже готов был броситься к вовкулку, оствив ворот н произвол судьбы; то же смое, кзлось, собирлсь сделть и Терез, но ей мешли сбившиеся в кучу безумцы, нконец нпрвившиеся к выходу и перекрывшие дорогу крковской купчихе. Когд чья-то рук легл Мрте н плечо, остнвливя женщину, он не срзу сообрзил, что никких рук рядом с ней нет и быть не должно — и некоторое время тупо смотрел н обожженное предплечье, протянувшееся прямо из воздух.

Он никогд не видел собственного появления в чужой душе; и поэтому не знл, н что это похоже.

Пльцы н ее плече сжлись, Мрт кчнулсь, но устоял, и чужя рук потянулсь из ничего, вытскивя з собой плечо, шею, смзнный ореховым мслом торс и всклокоченную голову…

— Мм моя родня! — потрясенно скзл Мрдул, глядя мимо женщины н рвнину.

Не тк двно юный рзбойник сбежл из хты, выломв одну из досок ствней и открыв нружный зсов — бдительня Янтося, не шибко доверяя сыновнему бессилию, тщтельно зперл его перед уходом к Бгнте, собирясь переночевть вместе со струхой. Появление Михл окончтельно доконло Мрдулу: и без того потеря сознния собственной исключительности был кк нож острый, тк еще спситель-воевод стоял у его постели вроде стршего брт, которого у Мрдулы никогд не было, и рзбойнику стоило большого труд притворяться спящим.

Ближе к полуночи, не выдержв терзний, он решил отпрвиться н клдбище — получется, нстоящие Смуиловы дети сидят нд могилой отц, он, Мрдул, считвший себя истинным зщитником покойного бцы, вляется тут н простынях! — и никкие зпоры не смогли остновить юношу, никкя боль от ожогов не сумел удержть.

Мрдул и см точно не знл, что скжет Смуиловым приемышм, когд увидит их, но кк только взору его предстли четверо Ивоничей, вцепившихся в дергющегося фрнт с зплевнным клочком волос н подбородке… Все мысли рзом вылетели из рзбойничьей головы, он бросился в свлку и, обдиря подсохшую корку н опленных рукх, ухвтил Петушиное Перо з горло.

Нук Смуил-бцы плеснул в Мрдуле кипящим вревом — и рзбойник мгновение спустя уже стоял рядом с Мртой, взиря н происходящее внутри Великого Здрйцы.

— Ай, мм… — звенящим голосом повторил рзбойник и очертя голову кинулся к Седому. Кким чутьем он понял, что этого мтерого волчину ндо спсть, не дубсить, к примеру, кмнем по голове — это тк и остлось для Мрты згдкой, но ловкие Мрдулины пльцы в мгновение ок рспутли цепь, и об они, вовкулк и рзбойник, побежли вокруг безумного стд, гоня его н Мрту.

Когд ближйшя продння душ окзлсь в пределх досягемости Мрты, женщин подтщил ее к себе — это окзлсь пожиля дм с бородвчтым лицом — и толкнул в ворот. Дм змешклсь, Мрт схвтил цепь, рстущую из крестц несчстной и, не понимя, что делет, удрил цепь о колено, кк толстую плку… потом еще долго смотрел н обрывки привязи и свои окроввленные лдони.

Н уродливом лице дмы появилось что-то, похожее н человеческое выржение, он покчнулсь, толкнувшись в створку ворот плечом, и вдруг кинулсь в открытый проем, кк мть кидется в горящий дом з гибнущим ребенком.

Мрт провожл ее взглядом, пок т не исчезл, и повернулсь к следующему, совсем еще мльчику с бордовым родимым пятном во всю првую щеку.

Он рвл цепи, скользкие звенья вырывлись из липких от крови лдоней, женщин уже не знл, что хрустит: рвущиеся кндлы или ее собственные сухожилия; ворот поглощли освободившихся одного з другим, резкие вскрикивния Мрдулы сливлись с остервенелым рычнием Седого, из тучи нд местом битвы со Стржми доносились ругтельств н трех языкх вперемешку с лтынью, и рев, дикий, ндрывный, нескончемый рев нд рвниной…

Его преосвященство епископ Гембицкий не любил, д и не умел торопиться. О нмерении детей строго Смуил, включя и тынецкого нстоятеля, провести ночь н отцовской могиле, он знл зрнее; впрочем, тйны из этого никто не делл. Кк только все четверо отпрвились к клдбищу, епископу доложили об этом, едв Ивоничи успели выйти из хты — высунувшийся в окно монх лишь подтвердил уже известное. Но спешить его преосвященству было некуд. Ничего особенного в том, что взрослые дети, выполняя отцову волю, проведут ночь н его могиле, не было. И все-тки… Не зря пхолки князя Лентовского божились, что видели рядом с тынецким нстоятелем того, чье имя лучше лишний рз не поминть, врг род человеческого! Опять же, покойники ожившие и все ткое прочее; может, и померещилось людям княжеским со стрху, вот и нплели лишнего — может, и нет! Почтение к усопшим — дело хорошее, д только не христинский это обычй — ночь н клдбище коротть! Помолись Господу з душу родителя своего, постой нд могилкой и иди себе с Богом; подобное ночное бдение… Что, если Смуиловы дети колдовство ккое богопротивное змыслили?

Вот это и ндлежло выяснить доподлинно.

Однко Гембицкий спрведливо рссудил, что никкое колдовство, если оно и нмечлось, рньше полуночи вершить не будут, посему коротть лишние три-четыре чс н клдбище или неподлеку не имеет никкого смысл.

Подведя итог, его преосвященство снчл спокойно поужинли, потом провели некоторое время в молитвх и блгочестивых рзмышлениях, и только после нчли собирться в путь.

Ндо скзть, что предшествующие выходу рзмышления епископ были не только блгочестивыми, но и весьм прктичными. Прихвтив с собой двух монхов покрепче, Гембицкий двинулся прямиком к лгерю князя Лентовского, дбы попросить у последнего гйдуков для сопровождения. А зодно и нйти проводник, который довел бы их до клдбищ — блуждть в темноте нугд епископ никк не собирлся.

Первым ншелся проводник, ншелся см собой и совершенно случйно. Впрочем, он был нстолько пьян, что у епископ просто язык не повернулся скзть, будто проводник «см Бог послл».

Нетвердо держвшийся н ногх пстух, шумно выпвший из дверей предпоследней в селе избы, едв не нлетел н одного из монхов и остновился, поштывясь.

— Ты местный? — строго поинтересовлся епископ, брезгливо воротя нос от винного дух, которым рзило от пстух з несколько шгов.

— Не-, — мотнул головой тот. — Из Змокрицев я. К куму в гости пришел. А тут и Божий Суд, и поминки — тк мы с кумом…

— Где здесь клдбище, знешь? — оборвл пстух Гембицкий, поняв, что выпивох может болтть еще долго.

— А кто ж этого не знет? — удивлению гурля не было предел. — Все знют, и живые, и мертвые! Вон тм, з холмом, потом…

— Проводишь? — снов перебил его епископ, которому эти «и живые, и мертвые» не слишком пришлись по душе.

— Ночью? Н клдбище?.. — змялся выпивох и дже нчл немного трезветь.

Почувствовв его неуверенность, Гембицкий покровительственно улыбнулся.

— Уж не испуглся ли ты, сын мой? Нечисти опсешься? Видть, клдбище у вс недоброе?

— Клдбище кк клдбище, — обиделся гурль. — Все кк у людей. А порядочные люди ночью дом сидят и сливянку потягивют! Вон с тобой нроду сколько (похоже, в глзх у пстух троилось), и без меня доведут!

— Д ты хоть знешь, кто перед тобой? — осведомился один из монхов.

— Кто? — тут же зинтересовлся пстух. — Мтерь Божья?!

— Его преосвященство епископ Гембицкий! — торжественно произнес монх. — Тк что не мели языком и веди, куд прикзывют!

— Ну, если и впрвду его преосвященство, тогд конечно, — без особой охоты соглсился гурль. — Проведу. Только зчем вм туд, вше преосвященство? Пошли лучше, тяпнем по сткнчику во слву Господ! У кум моего…

— Это уж моя збот — зчем, — осдил пстух епископ. — А твое дело вести и помлкивть, рзговорчивый сын мой.

— Угу, — обреченно кивнул пьяниц, но тут ему в голову пришл новя и, очевидно, весьм удчня н его взгляд мысль.

— Я-то, конечно, проведу, д только в глотке у меня пересохло, вше преосвященство. Вот монстырское винцо, говорят… всем винм вино! Неплохо бы попробовть! А тм — хоть н клдбище, хоть срзу н тот свет! В хорошей компнии не боязно…

— Грешно увлекться хмельным зельем, сын мой, — строго нчл епископ.

— Д и не собьешься ли ты с дороги? См понимешь: вино глумливо, сикер буйн, и человек во хмелю скоту подобен!

— Скоту?! — искренне изумился гурль. — Д мы с кумом… ишь, скжет тоже — скоту! Не пойду я никуд! Прямо здесь спть стну!

Торг продолжлся еще некоторое время, пок нконец упрямому пстуху не был выдн одн из предусмотрительно зхвченных с собой бутылей — монх-возниц кк чувствовл, что вино им пондобится.

После чего все четверо нпрвились к лгерю князя Лентовского.

Время близилось к полуночи, но в лгере все еще горели костры, и возле одного из них епископ рзличил знкомую неподвижную фигуру князя. Лентовский сидел, здумвшись, обхвтив рукми острые колени и звернувшись в шерстяную нкидку.

— Добрый вечер, вше преосвященство, — проговорил князь, не поднимя головы, но безошибочно определив, кто подошел к костру в столь поздний чс. — Что, и вм не спится?

— Не спится, сын мой. Долг пстыря не велит мне сегодня спть. А потому явился я к тебе со смиренной просьбой — не выделишь ли двух-трех верных людей мне в сопровождение?

— Куд ж это вы собрлись посреди ночи, святой отец? — удивленно приподнял бровь Лентовский. — И кто может угрожть вм, если вы просите сопровождющих? Рзумеется, я не против, но…

— Д вот, решил до клдбищ пройти, посмотреть, что тм творится. Ежели все в порядке — помолюсь з душу покойного д обртно пойду; ну если… см понимешь, сын мой. А провожтых у тебя прошу, поскольку горы эти кишт рзбойникми, которые не испытывют должного почтения к смиренным слугм Божьим; однко же вших озброенных людей, скорее всего, поостерегутся.

— Тут вы првы, вше преосвященство, — кивнул Лентовский, вствя. — Сейчс я людей кликну. Д и см с вми пройдусь — то не спится что-то. Не возржете?

— Ну рзумеется, сын мой, ну рзумеется! — всплеснул рукми провинцил и чуть зметно улыбнулся.

«Если что не тк, то придется, скорее всего, усмирять этого выскочку Рйцеж, — подумлось епископу. — И тут Лентовский с его людьми окжется кк нельзя кстти!»

Знятый этими мыслями, Гембицкий не зметил, кк в свете костр недобро блеснули глз строго князя.

…Время от времени пстух прямо н ходу приклдывлся к полученной бутыли, восхищенно крякл, остнвливлся, тщтельно зтыкл бутыль пробкой и прятл обртно з пзуху, после чего шел дльше.

Пьяниц-гурль утверждл, что ходу до клдбищ не больше получс, однко они шли уже знчительно дольше, и ничего похожего н цель их путешествия пок видно не было.

— Уж не сбился ли ты с дороги, сын мой? — не выдержл нконец Гембицкий, которому нчло кзться, что подлец-проводник просто-нпросто морочит им голову и водит по кругу; и вообще, все они тут, в этих збытых Богом горх, еретики, язычники и рзбойники, все друг с другом в сговоре, тк что следовло бы…

— Ни в коем случе, святой отец! — уверенно зявил гурль. — То есть пончлу, конечно, сбился, кк не сбиться н трезвую-то голову, но зто теперь уж точно зню, куд идти. Скоро придем, вы не беспокойтесь!

— И куд же нм, по-твоему, идти? — нсмешливо бросил князь, которого это ночня прогулк с плутнием по горм и пьяным проводником не то чтобы рздржл, скорее збвлял.

— Туд, — проводник уверенно мхнул рукой куд-то в темноту и, в подтверждение, двинулся в противоположном нпрвлении.

Некоторое время все снов шли молч, пок епископ, уже не в первый рз з сегодняшнюю сумбурную ночь, не обртил внимние н рздржющее мельтешение нд головой. Что-то с писком и хлопньем носилось нд ними: нетопыри — не нетопыри, тени — не тени… Его преосвященство н всякий случй перекрестился и быстро зшептл молитву, но н стрнных тврей это не произвело никкого впечтления. Тогд Гембицкий, чуть ускорив шги и тут же пру рз споткнувшись, догнл шедшего впереди проводник и тронул его з плечо.

— А скжи-к, сын мой, — лсковый тон его преосвященств не предвещл ничего хорошего, — не знешь ли ты, что это ткое нд нми мельтешит?

Гурль мельком посмотрел вверх, бесшбшно взъерошил волосы пятерней, но, взглянув н строгое лицо провинцил, нскоро перекрестился.

— Конечно зню, святой отец. Чего уж тут не знть? Бухруны это.

— Кто? — не понял епископ.

— Бухруны, говорю!

— И кто они, эти… бухруны? Нечисть?

— Вряд ли. Под луной ж лоснятся — выходит, чистые!

— Может, зверье ккое? — предположил Гембицкий. — Вроде нетопырей?

— Ну вы скжете! — уверенно опроверг предположение епископ проводник. — Бухруны, и невроде топырей! Смех и только!

— И что же твои бухруны делют? — поинтересовлся провинцил с язвительной усмешкой.

— Мои — ничего. А эти летют!

— Это я и см вижу! — епископ нчл понемногу выходить из себя. — Вред от них ккой-нибудь быть может?

— Понятное дело! — с уверенностью зявил пстух. — Зморочить могут, потом вовсе извести… Хотя могут и нвести.

— Кого нвести? — его преосвященство явно был сбит с толку обилием в этих горх неизвестных ему дотоле существ: Веснянки, Зрницы, Мйки, Полуденницы, теперь вот еще и бухруны, которых к тому же довелось увидеть собственными глзми.

— Д кого угодно! — беззботно ответил гурль. — Сейчс вот нс нводят.

— Нс?! — до его преосвященств не срзу дошло, что это его, ствленник Втикн, епископ Гембицкого, непонятно куд нводят неведомые бухруны!

А когд нконец дошло, и рзъяренный епископ уже нбрл в грудь воздух, чтобы вырзить свое мнение по поводу проводник, бухрунов и вообще здешних порядков, то выяснилось, что пстух был бсолютно прв, и бухруны их-тки нвели, причем именно туд, куд ндо: впереди из темноты, н фоне звездного неб, проступили близкие силуэты крестов шфлярского клдбищ.

Шесть темных призрков зстыли н крю холм, вцепившись друг в друг, и епископ не срзу понял, что тм происходит. А когд нконец рзглядел, то невольно перекрестился и зшептл молитву: пятеро из последних сил держли шестого, этот шестой вырывлся, нечеловечески извивясь и дергясь, кк припдочный, и было в его конвульсиях нечто жуткое, противоестественное. Руки-ноги человек изгиблись под совершенно немыслимыми углми, отчянный стон время от времени прорывлся сквозь плотно стиснутые в судороге губы, н которых выступил пен. И носился вокруг, подвывя, большой пегий пес, не решясь приблизиться к сплетенным в одно целое людям.

— Дьявол! Это см дьявол, святой отец! — шептл рядом гйдук Лентовского, истово крестясь и укзывя другой рукой н извивющуюся фигуру в чудом удерживющемся н голове берете с петушиным пером.

И еще мерещилось провинцилу, будто ккие-то призрчные тени одн з другой выскльзывют из круг сцепившихся тел и исчезют в ночи со стоном облегчения, словно вырввшиеся нконец н свободу души грешников…

А потом тот, которого перепугнный гйдук нзвл дьяволом, невероятным усилием освободился от держвших его рук, рвнулся в сторону, сбив кого-то с ног — и змер, дико озирясь по сторонм. Остльные люди н холме тоже окменели в изнеможении — и тут все увидели, кк тело существ в берете, лишь внешне похожего н человек, зсветилось изнутри холодным зеленовтым светом, кким светятся гнилушки в ночном лесу. Свет этот рзгорлся, стновился ярче, вот уже языки зеленого плмени пляшут вокруг зловещей фигуры порождения Тьмы, осветив изможденные лиц глядевших н него людей. И, словно отвечя н неслышный зов, тким же зеленым светом зсветился стоявший неподлеку стрый трнтс вместе с зпряженной в него лошдью; свет стновился нестерпимым, он слепил глз, словно и человек, и трнтс, и лошдь постепенно рсклялись изнутри, нливясь огнем смой Преисподней — и вдруг с негромким хлопком человек (?!) исчез в облке серного дым, вместе с ним исчез и трнтс, и лошдь, срзу нвлилсь темнот, епископ, стрый князь, монхи с гйдукми и мгновенно протрезвевшим пстухом стояли и смотрели н то место, где только что нходился послнец д, и точно тк же смотрели туд измученные люди н крю холм…

Первым зшевелился, приходя в себя, нстоятель тынецкого монстыря. Он оглянулся, скорее угдл, чем увидел темные фигуры людей у подножия клдбищенского холм, кким-то шестым чувством узнл епископ и с зпоздлыми словми: «Apage, satanas!» воздел к небу руки.

— …Искренне поздрвляю вс, отец нстоятель! — это были первые слов взобрвшегося н холм, но не до конц пришедшего в себя епископ.

А что еще мог он скзть?!

— Своими глзми видел я, кк боролись вы вместе с этими блгочестивыми людьми с вргом род человеческого, и кк с позором бежл в Геенну посрмленный дьявол, изгннный вми! Теперь убедился я: клевет, ложь и клевет все, что мне о вс рсскзывли! Только истинно верующий в Господ ншего и чистый душой человек способен н ткое! Теперь я лично буду писть в Рим и ходтйствовть перед Его Святейшеством, чтоб вши зслуги перед Богом и Церковью были оценены по достоинству!..

Епископ говорил еще что-то, з его спиной шептлись гйдуки князя Лентовского:

— Живьем, живьем хотел дьявол взять! Эх, жль, не удержл!

— А, может, оно и к лучшему? В ду ему место, проклятому, не здесь, вот тынецкий нстоятель его туд и отпрвил!

— Никк святой он, бртцы, этот ббт! Его преосвященство вон и з крест хвтлся, и молитву читл — Стне все нипочем! Не то что ббт — врукопшную…

Рзумеется, его преосвященству, который прекрсно слышл, о чем шепчутся з его спиной гйдуки, подобные рзговоры отнюдь не доствляли удовольствия. Но поделть он ничего не мог: свидетелей было больше, чем достточно, и видели все не только его монхи, но и гйдуки, пьяный пстух и см Лентовский, уж в княжеских словх вряд ли кто стнет сомневться! Много рзного водилось з стрым князем, но во лжи его еще никто уличить не посмел… д и повод не было.

— Блгодрю вс, вше преосвященство, — устло улыбнулся ббт Ян, скромно склоняя голову. — Но я всего лишь исполнял свой долг перед Господом ншим и святой Церковью. И не один я встл н дороге у врг род человеческого. Помогл мне искренняя вер этих честных христин, — нстоятель кивнул н сгрудившихся у него з спиной Михл, Мрту, Терезу и Мрдулу, — инче и не зню, совлдл бы я в одиночку с Нечистым!

— Скромность всегд был вшей добродетелью, отец нстоятель, — сухо зметил Гембицкий. — А теперь двйте возблгодрим Господ ншего з счстливое избвление и з то, что дровл вм и этим «честным христинм» силы для борьбы с дьяволом.

Спорить с епископом никто не стл, и все присутствующие опустились н колени.

— Теперь же — не пор ли нм идти, отец нстоятель? — зметил Гембицкий, зкончив молитву и поднимясь с колен.

— Блгодрю, вше преосвященство, но я обещл отцу, что пробуду н его могиле до восход. А я привык исполнять свои обещния, — твердо ответил отец Ян.

— Ну что ж, — пожл плечми провинцил. — Д хрнит вс Господь.

Он неторопливо перекрестил остющихся и нчл спускться вниз в сопровождении доминикнцев.

Однко Лентовский и гйдуки не спешили последовть з его преосвященством. Стрый князь стоял, подбоченясь, и сверлил Михл, в изнеможении опершегося о могильный крест, ненвидящим взором своего единственного глз.

В этом взгляде ясно читлось все, о чем думет сейчс стрый князь. Убийц его сын должен умереть, несмотря ни н что, и ни Бог, ни дьявол не остновят князя. Солтыс Ясиц Кулх скзл: «Вызывй его н честный бой…» Вот и пришло время для этого смого «честного боя», в котором Михлу не выстоять и минуты — с обожженными рукми, едв живому, вымотнному до предел схвткой с Стной… Но бой будет честным, один н один, при видокх, и ни солтыс Кулх, ни кто другой не посмеет после пенять князю з эту смерть и чинить ему препоны в здешних горх. Все будет честно. И убитый Янош будет отомщен…

Похоже, не только Михл прочел все это во взгляде Лентовского. И без того бледня Мрт вдруг побледнел еще больше и, схвтив з локоть стоявшую рядом ничего не понимющую Терезу, лихордочно зшептл ей что-то в ухо.

Ббий шепот не интересовл князя. Лентовский медленно нпрвился к Михлу, продолжя жечь того взглядом. Он не видел, кк женщины н мгновение обнялись, глядя друг н друг остновившимися глзми, потом Мрт змеей скользнул в ноги князю, норовя поцеловть его лдонь.

— Князь, пощди воеводу Рйцеж! Помилуй, не зствляй с тобой рубиться! Сын твоего он в честном бою убил — все видели! Не пятнй же княжеские руки кровью, княжескую честь — позором!

Лентовский вздрогнул, кк от удр, хотел было отпихнуть спогом сумсшедшую ббу, но почему-то передумл, осторожно высвободился и остновился перед Михлом в рздумье. Что-то происходило сейчс в душе Лентовского, что-то, невидимое со стороны, но тем не менее отржвшееся н лице строго князя, моргвшего единственным глзом тк, словно тот у него чеслся.

Минуту, другую стоял князь перед убийцей сын своего, и постепенно угсл рскленный уголь в его глзнице, рзглживлись морщины н челе…

А потом поникли плечи грозного князя Лентовского. Со вздохом шгнув вперед, он тяжело хлопнул воеводу по спине, отчего Михл едв удержлся н ногх, повернулся и пошел прочь, тк и не скзв ни слов. Оторопевшие пхолки тбунком двинулись вслед з князем, изумленно переглядывясь н ходу, но не решясь зговорить.

— Чего это с ним? — удивленно осведомился Мрдул, когд Лентовский и его люди скрылись в подступившем к холму предрссветном тумне. — Я уж прилдился его ножом в спину, он…

— Совесть взыгрл, — хихикнул, не удержвшись, Терез.

— У князя Лентовского — совесть?! — искренне изумился Мрдул. — Отродясь ее у него не было!

— А теперь — есть, — усмехнулсь Мрт. — Терез-то у муж своего, купц крковского, совесть потихоньку тскл, когд ее многовто нбирлось; вот и дел у него шли удчно, потому кк купцу от лишней совести — одно рзорение. А см совесть никуд не девлсь, у Терезы оседл. Вот я сейчс и взял у сестры млую толику, д строму князю и подкинул! Может, опомнится после, но уж поздно будет!

Тут Михл, до которого нконец дошло, кому и, глвное, чему он обязн жизнью, с хохотом бросился обнимть своих сестер, вопя от боли в обожженных лдонях, ббт Ян с Мрдулой тоже не удержлись от смех, и вскоре н клдбище звучл совсем уж неуместный здесь многоголосый хохот вперемешку с зливистым собчьим лем — дети вор Смуил двли нконец выход нпряжению этой кошмрной ночи.

А когд все отсмеялись, и извечня тишин снов вернулсь н шфлярское клдбище, отец Ян опрвил склдки своей сутны, приглдил волосы, после чего, обернувшись к остльным, негромко скзл:

— Пор нм. Пойдемте, помянем бтьку-Смуил.

И они тихо спустились с клдбищенского холм.

Светло.

ЭПИЛОГ

То было что-то выше нс, То было выше всех.

И. Бродский

Бывют ткие минуты между ночью и утром, когд первя еще не убрлсь восвояси, последнее еще не вступило в свои прв, и в невозможные эти минуты возможно все, скрытое для свет и утерянное для тьмы.

Есть ткие минуты…

Стрик, сидевший н могильном холме, протянул костистую руку и взял лежщий рядом крвй хлеб. Рзломил пополм, зпустил пльцы в мякиш… вырвл кусок хлебной плоти. Смял в кулке, подумл о чем-то своем, рздувя трепещущие ноздри гордого орлиного нос, и принялся увлеченно лепить мякиш, кк делют это шфлярские ребятишки, оглядывясь по сторонм

— не смотрит ли строгя ммк, не нподдст ли з бловство!

Кривой, покосившийся трнтс рождлся под пльцми стрик. Вот он поствил игрушечную повозку н рыхлый ком клдбищенской земли, из которого уже пробивлсь молоденькя трвк, воткнул в трнтс две веточки вместо оглоблей — и вылепил лошдь. Жлкую ткую кобыленку, с выпирющим хребтом и сбитыми копытми. Поствил лошдь между оглоблей, улыбнулся в седые жесткие усы и вновь нбрл пригоршню мякиш.

Фигурк, другя… третья… женщин с прижвшимся к ее ноге одноухим псом, священник в сутне, еще одн женщин — сттня, видня собой… воевод с прямым плшом н боку, юный прень с рзбойничьим профилем…

Рсствив фигурки вокруг трнтс, стрик снов улыбнулся и выгреб осттки мякиш из крвя.

Вскоре н облучке восседл тощий человечек в берете, лихо зломленном нбок. Стрик пошрил глзми вокруг, поднял рыжую сосновую иголку, невесть кким ветром знесенную н шфлярское клдбище, сломл ндвое, еще рз ндвое — и прикрепил кусочек н берет вознице.

После привстл, хмыкнул не то удивленно, не то обрдовнно, потянулся

— и в огромных лдонях стрик окзлся змшевый берет с петушиным пером, схвченным серебряной пряжкой: берет, до того мирно влявшийся поодль и притрушенный сверху землей.

Стрик повертел берет в рукх, отряхнул, протер руквом серебро пряжки и нцепил берет н голову.

Подбоченился, сверкнул смоляными очми нвыкте и зломил берет нбекрень тким лихим жестом, что будь рядом кто из людей, не тк двно покинувших клдбище…

— Ой, тумн, тумн в долине, — зпел Смуил-турок ндтреснутым голосом, — тишин кругом… хлещет-плещет стрый бц длинным бтогом!..

Подождл, словно ндеялся, что кто-то подпоет ему из тишины, и вновь принялся з фигурки.

Вылепил себя — еле-еле мякиш хвтило, пришлось дже кусок корки слюной рзмочить — совсем мленького себя, но похожего; вылепил и поствил поодль. Чуть рзвернул остльных, чтоб не видели его, потом посидел-посидел, глядя н трнтс и действо вокруг повозки, и уверенно протянул руку.

Двоих взял.

Себя и того, в берете с рыжей иголкой.

Сжл в горсти.

И долго потом смотрел н получившийся комок.

— Ой, тумн, тумн в долине…

Есть ткие минуты между жизнью и смертью, когд одн еще не нчлсь, другя уже кончилсь, вот которя теперь нчнется и которой конец придет — это неизвестно, и поэтому в ткие минуты возможно все, о чем только способн помыслить душ человеческя.

Стрый Смуил-бц знл это лучше других. Груз земной жизни не отягчл больше его плеч, новый груз еще только ждл, прежде чем нвлиться и зствить вновь збыть прошлое; и сейчс Смуил из Шфляр отчетливо видел себя н облучке трнтс, себя в зломленном берете, себя, чью душу рвли изнутри в клочья собственные воспитнники… он видел дни, когд его звли Великим Здрйцей.

И дже сейчс холодный пот проступл н его лбу, когд вспоминл он эту ночь и последоввшую з ней вечность, в течение которой д бурлил внутри него, требуя дни, требуя душ человеческих, зствляя опустевшую рвнину полыхть коптящим плменем, ндменный профиль н лунном диске усмехлся с презрением — шлишь, дьявол, не вытерпишь!..

Он вытерпел.

Он умер.

Ктры-«чистые» и впрямь прозревли многое — они только не здумывлись нд тем, что время безрзлично для мертвых и неродившихся, они просто не знют, что это ткое, время человеческое, и, возрождясь, душ путет в беспмятстве «вчер», «сегодня» и «звтр». Жил сегодня, будешь жить вчер, и кому ккое дело?! Ведь именно тк и жил Смуил-турок, Смуил-бц, нчв новый отсчет здолго до ночи н шфлярском клдбище, когд воры-Ивоничи вцепятся в Великого Здрйцу нд домовиной бтьки своего.

Что ткое время?

Ответьте, кто знет…

Вот он, комок мякиш, бывший дьяволом в берете и вором из Шфляр, вот он, кусок хлеб, и есть ли для него прошлое, нстоящее и будущее?

Стрик устло сдернул берет и вытер им вспотевшее лицо.

Тм, в тумне, исчезли дети сердц его, дети тлнт его, ростки его ствол, плоть от плоти души его — и кк теперь сложится их жизнь, не знл никто, в том числе и стрый Смуил, уже снов нчинвший збывть, что когд-то его звли Великим Здрйцей, кк не помнил он этого в течение всей оствляемой им сейчс жизни.

Только сейчс, в эти невозможные минуты между «д» и «нет», он осознл с ясностью звершения: в отпущенные ему годы Смуил-турок стремился отыскть, вернуть, вновь ощутить рядом те несчстные души, которые однжды уже были чстью его.

Чстью долгой и безндежной, но все-тки зкончившейся жизни Великого Здрйцы.

Дотянуться удлось до немногих. Но тем, кого он сумел нйти, Смуил подрил все, что имел см: стрнный дьявольский др, великое искушение и хрупкую возможность когд-нибудь спсти его, бтьку Смуил, шфлярского вор, Петушиное Перо — вместе с ним и смих себя!

Тогд он не знл, зчем мечется по свету, кким чутьем нходит среди множеств людей знкомый взгляд, обжигющий душу; кто они, эти нйденыши, и почему именно они… но пройти мимо Смуил-бц не мог.

…Он сидел н могильном холме, в окружении хлебных фигурок, и смотрел в тумн, в зыбкую пелену минут между ночью и утром, между жизнью и смертью, где уходили, скрывлись, исчезли приемные дети Смуил-вор из Шфляр.

Псынки восьмой зповеди.

body
section id="note_2"
section id="note_3"
section id="note_4"
section id="note_5"
section id="note_6"
section id="note_7"
section id="note_8"
section id="note_9"
section id="note_10"
section id="note_11"
section id="note_12"
section id="note_13"
section id="note_14"
section id="note_15"
section id="note_16"
section id="note_17"
section id="note_18"
section id="note_19"
section id="note_20"
section id="note_21"
section id="note_22"
кврцяное войско — воинские чсти, ннимвшиеся н четвертую чсть (кврту) доходов с королевских земель и имений