В этом году Мэг окончила «Академию» и стала Охотником в Структуре — организации, созданной на руинах КГБ. Первое задание Мэг — любой ценой остановить местного олигарха Волкова, которому принадлежит уже добрая половина города. Все Охотники, внедренные колигарху, исчезли. Но Мэг уверена — у нее получится. Она увлеклась схваткой с Волковым и… осталась одна. Ушел муж, стали неинтересны друзья. Остался лишь противник — Волков. Он дьявольски просчитывает все ее шаги наперед. А когда Мэг становится опасной, запирает ее в психушке. Потеряв счет дням, Мэг надеется на одно — всемогущая Структура ее выручит…

Эльвира Барякина

Русская Никита

Павлу Мамаеву

Жизнь подобна игрищам: иные приходят на них состязаться, иные торговать, а самые счастливые — смотреть.

Пифагор

ГЛАВА 1

В этом году в «Академии» было совсем мало выпускников: из десяти человек до дня сдачи последних экзаменов дотянули лишь двое. И Мэг была одной из них. Чего ей это стоило — одному господу богу было известно! Бесконечная зубрежка, безумные тренировки, стрельбища, полигоны, сидения в библиотеках…

К последнему экзамену было бесполезно повторять хоть что-то: никаких вопросов заранее не давалось. Ее проверяли на все сразу: память, способность к анализу, быстроту реакции… Даже на умение давать неправильные ответы…

Небольшая белая комната, прозрачный пластиковый стол, стул, динамик и микрофон. Почти под самым потолком — электронные часы с зелеными цифрами…

Мэг не видела своих экзаменаторов: они сидели за зеркальной перегородкой. Это делалось специально: каждый из преподавателей «Академии» был действующим агентом, и его лицо и голос в любом случае не должны были быть узнанными.

На размышление давалось не более минуты. Ответишь быстрее — хорошо. Главное, не вспоминать о существовании таких слов как «не знаю» и «забыла». Иногда вопросы простые и понятные: «Опишите схему последовательных радиожучков», «Перечислите основные достоинства и недостатки снайперской винтовки В-94»… Иногда вопросы странные и, казалось бы, совершенно не относящиеся к делу: «До какого класса у вас в школе преподавали географию?», «Когда празднуется православная Пасха?», «Сколько букв в латинском алфавите?»…

И так шесть часов подряд: вопрос — ответ, вопрос — ответ… Если сегодня Мэг сможет доказать этим, сидящим за зеркальной стеной, что она умная и способная, то тогда у нее будет работа, о которой обыкновенная девчонка из глубокой провинции могла узнать разве что из шпионских книжек или кино-триллеров.

В принципе, Мэг можно было гордиться уже тем, что она попала сюда, в эту белую комнату. Немногие удостаивались такой чести. А она добилась этого сама: у нее не было никакой протекции, о ней никто не заботился, никто никуда не толкал. Да и что могли сделать для нее родители, всю жизнь прогорбатившиеся на прокопченном нерентабельном заводе, или такие же неустроенные друзья и родственники?

Единственно, на кого могла рассчитывать Мэг, так это на саму себя. Она всегда знала, что существует нечто большее, нежели ее родной городок, разговоры о садоводстве и скучные мальчики из соседнего плиточного техникума. И она верила, что рано или поздно ей удастся завоевать этот мир.

Ей двадцать пять, короткие светлые волосы, пронзительные ярко-зеленые глаза, выражение лица чуть более жесткое, чем надо бы для привлекательной девушки с хорошим образованием и прекрасными манерами. Но когда надо, Мэг умела справляться с этим. Она честолюбива, старательна, упорна, усидчива, хладнокровна. Что еще надо этим людям, сидящим за стеклом? Она отличный работник и на нее вполне можно положиться.

«Ну же, господа! Я та, кого вы давно искали, вы не прогадаете… Я нужна вам».

Мэг учили, как добывать информацию, как понимать и чувствовать человека, как вызнавать его самые тайные намерения, как нейтрализовать его неблаговидные действия и подталкивать к нужным поступкам… Ее учили власти над людьми. И теперь, на последнем экзамене, Мэг должна показать, что она умеет этой властью пользоваться, что она может заставить своих экзаменаторов поверить в нее.

В случае успеха она станет Охотником.

В случае неудачи ей, конечно, тоже дадут работу. Как бы то ни было, в ее голове уже столько знаний и умений, что ее нельзя просто выпустить в свободное плавание. Ее учителя не могут позволить себе такой роскоши, и поэтому Мэг так или иначе всегда будет трудиться на них: будет обеспечивать тылы тем, кто сумел пройти свой последний экзамен.

— Время замедления гранаты «Аргез»? — донесся из динамика металлический голос.

Боже мой, «Аргез»… Она же помнила! У нее было это в конспекте записано на полях напротив схематического рисунка… Нужно только чуть-чуть напрячься…

Цифры на электронных часах стремительно менялись… Ну!

— Время замедления колеблется от трех с половиной до пяти с половиной секунд! — выкрикнула Мэг.

— Назовите ваши любимые оперы Верди.

Верди… Верди… Да она в жизни на опере не была! От этих заунывных голосов на нее тоска нападает!

— У меня нет любимых. А Верди написал «Аиду», «Травиату»…

— Достаточно.

Перед глазами уже плясали зеленые круги, в голове мутилось, голод доводил до тошноты… Ладно, давайте ваш следующий вопрос! Чего вы там замолчали? Или уже больше ничего придумать не в состоянии?

— На сегодня хватит, — донеслось из черного динамика.

Мэг прикрыла горячие веки. Хотелось расслабиться, но у нее не очень-то получалось. От невероятного напряжения дрожала каждая мышца: даром, что сидела целый день!

— Можете выйти! — повелел динамик. — О результатах вам сообщат позже.

Мэг поднялась. Она знала, что экзамен еще не окончен, что они все еще следят за ней, и то, как она поведет себя сейчас, тоже ляжет на чашу весов: прошла — не прошла.

* * *

После яркой белой комнаты полумрак коридора показался ей почти темнотой. Что сейчас? Ждать каких-то оценок? Или же спуститься в буфет и перехватить хоть бутерброд с колбасой? Ох, нет, единственное, что сейчас стоит сделать, так это отправиться домой и завалиться спать. На целые сутки, если не на двое. Если она прошла, ее и так известят.

Мэг уже направилась было к лестнице, но тут ее окликнули:

— Науменко!

Заслышав свою фамилию, она обернулась. В коридоре напротив двери, ведшей в экзаменаторскую, стоял плотный пожилой человек в тяжелых черных очках.

— Подойди сюда! — приказал он.

У Мэг перехватило дыхание. Вот он, миг! Сейчас ей скажут!

Она приблизилась. Старик был хорошо одет: безупречный серый костюм, элегантные ботинки, хорошо выбритое ухоженное лицо…

— Собирайся! Поедешь со мной.

В первый раз за сегодняшний день Мэг позволила своим чувствам вырваться наружу:

— Но… А как же экзамен? Мне…

— Я принимал твой экзамен, — отозвался он. — Меня зовут Сергеем Ивановичем.

И не добавив больше ни слова, он пошел к лестнице.

* * *

Курсантов в «Академию» вербовали так, как разведчики вербуют осведомителей на территории чужих государств. Только выискивали их в основном среди студентов вузов: тех, кто позубастей, поупорней и победнее.

Так в «Академию» попала и Мэг. После сдачи последнего экзамена в родном политехе к ней подошел элегантный дядечка лет сорока пяти и предложил «продолжить образование». Эта встреча изменила все.

«Академия» готовила Охотников для Структуры — организации, о существовании которой знало всего с полсотни человек. Но сама Структура знала все и обо всех. Ее создали десять лет назад трое бывших офицеров КГБ. В стенах «Академии» их называли «отцами-основателями». Никто не знал их имен и биографий, только клички… Их образы окружала таинственность и почитание… Именно они вывели формулу, с помощью которой Структура в кратчайшие сроки стала невидимым, но очень действенным орудием управления: чтобы получить власть в свои руки, необязательно выигрывать выборы, подкупать чиновников или устраивать революции. Нужно иметь влияние на небольшую горстку людей, которые уже руководят регионом, страной или всем миром, и этого будет вполне достаточно.

Официально Структура была зарегистрирована как частное охранное агентство: это давало возможность иметь оружие и банковские счета. Но на самом деле ее деятельность не имела ничего общего с охраной. Ее Охотники под видом любовниц, заместителей, ближайших друзей, учеников и т. д., внедрялись в окружение виднейших политиков и бизнесменов, «Клиентов», как их, шутя, называли среди своих… Иногда Охотники действовали по одному, иногда целой командой. Клиент даже не подозревал, что его обрабатывали, он просто жил своей обычной жизнью: работал, заключал соглашения, боролся за что-то… Но все это уже под чужим влиянием. Структура могла если не все, то очень многое.

Мэг запомнилось, как на самой первой лекции в «Академии» преподаватель послал ее в ближайший магазин приобрести какой-нибудь галстук. Она выбрала забавный — темно-синий с белыми мишками. Преподаватель велел ей показал покупку остальным курсантам.

— Готов поспорить, что завтра во время очередного телеинтервью наш губернатор наденет это на себя.

Разумеется, Мэг подумала, что он нарочно разыгрывает их. Каково же было ее удивление, когда в вечерних новостях она действительно увидела на груди губернатора своих белых мишек!

На следующий день преподаватель начал лекцию с лукавого вопроса:

— Ну, кто первый спросит, как мне это удалось? В сущности ответ прост: перед самыми съемками один человек, близкий к губернатору, заявил, что галстук у того скучный и неактуальный. Губернатор сразу же запаниковал: ему не хотелось выглядеть в глазах телезрителей старомодным. Он не мог знать реальное мнение толпы и поэтому вынужден был опираться на суждения окружающих. А окружающие были подобраны нами, и они знали, что и как надо сказать. Поэтому губернатор вчера с радостью поменял свой строгий галстук на полную нелепицу. Вывод же из данной истории следующий: все люди зависят от внешних оценок и поддаются влиянию. И наша с вами задача научиться использовать это свойство в своих целях.

В тот момент Мэг поняла, что не зря пришла в «Академию».

ГЛАВА 2

Черная «Волга» провезла Мэг и ее спутника сквозь громыхающие железные ворота на территорию какого-то НИИ. Стандартная вывеска, стандартная проходная, стандартные серые корпуса с большими пыльными окнами…

Выйдя из машины, Сергей Иванович показал на узкую железную дверцу над неприметным крылечком.

— Нам сюда.

Контрольно-пропускной пункт. Проверка документов, металлоискатели… Содержимое сумок и портфелей на стол!

Мэг осторожно косилась на своего спутника, пытаясь догадаться, кто он. Ясно было одно: никакой здесь не институт, за этими стенами, а что-то гораздо более важное. Но вот что? Пока она не решалась задавать вопросы и только старалась выглядеть спокойно и уравновешено, хотя сердце ее колотилось, словно пойманный мышонок.

Они шли по узким, обитым шумоизоляционными плитами отсекам, за спинами лязгали автоматические замки, белый свет люминесцентных ламп резал глаза…

Наконец Сергей Иванович остановился около обшитой деревянными реечками двери. Вскрыл ее поворотом странного прямоугольного ключа.

— Ну что, — проговорил он, приглашая Мэг войти, — добро пожаловать в пещеру чудес!

* * *

Комната со странными стенами черного пластика, мебели почти никакой только длинный стол, два кожаных кресла и низкая люстра. Такие обычно подвешивают над бильярдом.

— Куришь? — Сергей Иванович пододвинул к Мэг большую серебряную пепельницу и пачку дорогих сигарет.

— Нет.

— Ну и молодец.

Он глубоко затянулся и выпустил в сторону тонкую струйку дыма.

— Догадываешься, куда ты попала?

Мэг осторожно покачала головой. У нее, конечно, были свои предположения… Но в таких ситуациях нельзя ошибаться. Лучше не знать.

Сергей Иванович усмехнулся.

— Все это здание и все люди, работающие здесь, называются одним словом — «Структура». А я являюсь ее шефом.

Мэг молча смотрела на него, боясь поверить, что все происходящее с ней — не сон.

— Структура как бы является тайной системой сдержек и противовесов в нашем регионе, — между тем продолжал Сергей Иванович. — Ее создали для того, чтобы она была альтернативой тому хаосу, который царит сейчас во всех сферах жизни. К сожалению, люди, управляющие нами, как правило, далеки от идеала: они выбиваются в лидеры ради денег, ради честолюбия, ради того, чтобы доказать свою состоятельность… И практически никто из них не озабочен вопросами выживания нации и государства в целом. По этой причине мы были вынуждены организовать такую политическую партию, которая бы имела реальную власть вне зависимости от конъюнктуры, и в которую не было бы доступа проходимцам и негодяям. Мы не афишируем себя, мы просто действуем. Пока Структура работает только в нашем регионе, но со временем она распространит свое влияние на всю страну в целом. Сейчас наши Охотники присутствуют практически во всех местных ветвях власти: в мэрии, в прокуратуре, в УВД, в армейских гарнизонах…

Как вам объясняли в «Академии», мы придерживаемся следующей тактики: внедряем в окружение Клиента своих людей, и они, во-первых, собирают сведения, а во-вторых, устанавливают контроль над самим Клиентом. Таким образом, в руках Структуры сосредотачивается информация о деятельности всех ключевых предприятий и ведомств. Мы знаем все и обо всем. Это дает нам возможность управлять. И в данном искусстве нам нет равных: дилетанты не могут бороться с профессионалами.

Сергей Иванович потушил в пепельнице сигарету.

— У меня есть один проект. Очень важный. И я уже давно подыскиваю человека для его осуществления. Пока по всем параметрам ты идеально подходишь… Не знаю, конечно, как наши дела пойдут в дальнейшем, но, мне кажется, тебя должно заинтересовать мое предложение. Мне нужен Охотник…

Сердце Мэг ликующе встрепенулось. Вот оно!

— Погоди радоваться! — усмехнулся Сергей Иванович, разгадав ее чувства. — Прежде, чем соглашаться, еще раз подумай: то ли это, чего ты хочешь? Из Структуры нельзя уволиться или сбежать, поэтому пути назад у тебя не будет.

На мгновение все сказанное Сергеем Ивановичем вновь прокрутилось у Мэг в голове. Манипуляции сознанием, незаметное подталкивание Клиента к нужному решению или поступку… Тонкое, пьянящее ощущение незримой власти, которая опутывает человека, как паутина…

— Я согласна, — произнесла она твердо.

— Такая работа полностью поглощает человека. Ты больше не будешь себе принадлежать. Если тебе прикажут украсть, ты украдешь, убить — ты убьешь. И у тебя не должно быть ни тени сомнения в своей правоте, потому что все, что нами не делается, все делается во благо нашей стране и нашему народу. Структура всегда должна быть для тебя на первом месте, а все остальное — на втором.

— Я согласна, — вновь повторила Мэг.

— И еще: все мы здесь работаем за идею, деньги или что-либо иное для нас не главное. Мы разделяем идеологию Структуры, верим в ее идеалы и считаем, что мы не только вправе, но и обязаны делать то, что мы делаем.

— Я согласна.

Узкие губы Сергея Ивановича сложились в подобие улыбки.

— Что ж, хорошо. Я знал, что ты сможешь быть одной из нас.

Мэг стоило большого труда сдерживать крупную дрожь, сотрясающую все ее тело. Она чувствовала себя так, как будто ее посвящали в какой-то рыцарский орден.

— У нас немного правил, — продолжил Сергей Иванович, — но они не нарушаются ни при каких условиях: мы молчим обо всем, что делается внутри Структуры, мы не пытаемся анализировать ее задания, мы делаем все, что она нам приказывает, мы не используем возможности, которые дает нам Структура, против самой Структуры. За это она обеспечивает нас наивысшими благами, какие только можно пожелать — целью в жизни, практически неограниченными возможностями влияния и чувством безопасности. Помни, если ты служишь Структуре верой и правдой, она никогда тебя не бросит. Если ты попытаешься ее обмануть, у тебя нет шансов на спасение. Где угодно мы найдем тебя и убьем. Понятно?

Мэг кивнула.

— Это то, что мне нужно.

Сергей Иванович снял очки и принялся протирать их небольшой замшевой салфеткой. Без них он смотрелся как-то совсем по-другому: моложе и менее солидно.

— Если бы я сомневался, я бы никогда не предложил тебе стать Охотником.

Он поднялся, показывая, что разговор окончен.

— Сейчас можешь идти. На выходе тебе дадут пропуск. Выспись, возьми один день на отдых и один день на завершение всех дел в «Академии». В следующий четверг в девять тридцать тебе позвонят и дадут дальнейшие указания. Будь готова.

* * *

Мэг летела домой как на крыльях. Она пыталась выглядеть серьезной и значительной, но у нее не получалось сдерживаться. Предательская улыбка выползала на губы и рассказывала всем на свете, насколько она счастлива.

Закатное красное солнце исчезало за многоэтажками, опавшие листья шелестели под ногами, в окнах зажигались первые огни. Мэг шагала, спрятав руки в карманы.

Она сделала это! Она добилась. Сама.

Ох, как жаль, что ничего нельзя рассказать Витьке, мужу! Он-то думает, что Мэг учится в аспирантуре в политехе («Академия» обеспечивала своим курсантам подобные прикрытия).

Витька у Мэг был замечательным, и она им неимоверно гордилась. У него была своя мастерская по дизайну одежды, его модели неоднократно выигрывали всякие призы на местных конкурсах… Конечно, о всероссийской славе было еще рано говорить, но Мэг свято верила, что Витька с его трудолюбием и талантом все равно добьется своего.

Все-таки она чуточку покривила душой, когда дала согласие на все условия Структуры. Никакая работа не могла значить для нее больше, чем муж. Да, ей без сомнения хотелось самореализации, успехов и достижений, но все это имело смысл только тогда, когда он рядом был.

Они познакомились еще на первом курсе — была какая-то вечеринка у общих знакомых. Витька сразу разглядел Мэг среди других девчонок, позвал под пустяковым предлогом на балкон… На улице шел ливень, а квартира находилась на последнем этаже, и над балконом не было крыши. И так они стояли под проливным дождем и болтали часа два, если не больше. На следующий день Мэг подхватила простуду, а Витька где-то раздобыл ее адрес и заявился в гости с огромным букетом сирени, наломанном в чужом палисаднике.

Именно он придумал называть ее «Мэг» — коротко и необычно. Ему нравилось, чтобы все вокруг него носило привкус какой-то изысканности и иностранности. Путь даже понарошку. Она, смеясь, согласилась. Ей хотелось баловать Витьку, потакать его причудам и соответствовать всем его ожиданиям.

Через четыре месяца они поженились.

Когда Мэг принимали в «Академию», ее очень дотошно расспрашивали насчет ее семьи. Она сразу поняла, что наличие Витьки никак не способствует ее карьерному росту.

— Иметь семью для вас не только вредно, но и опасно, — сказали ей. Ведь это отличный предмет для шантажа. Кроме того, вам вечно придется прятать от супруга свою работу и род занятий, иначе он вольно или невольно может подставить вас или ваших работодателей.

Но Мэг была готова на это идти. Она прекрасно осознавала, что на самом деле поступает с Витькой не совсем честно, что в этом нет ничего хорошего, если между мужем и женой есть какие-то тайны, но ничего не могла с собой поделать: она всю жизнь мечтала о такой работе, какую ей могла предоставить Структура. И это стоило определенных жертв.

* * *

По телику показывали фильм про любовь. Витька, разумеется, не стал его смотреть, а для Мэг такое кино было в самый раз — после всех сегодняшних событий хотелось простых земных радостей. Напереживавшись за главную героиню, она выключила телевизор и отправилась в другую комнату к мужу.

Он сидел за компьютером и играл в какую-то игрушку. Мэг встала рядом с ним и принялась смотреть, как в Виткиных карих очах отражаются экранные видения — синим и желтым. Он был такой родной и любимый, что просто сил никаких! Длинный, смуглый, на подбородке за день выступила легкая щетинка… И как всегда он сидел за столом, поджав под себя правую ногу.

— Пойдем спать, а? — промурлыкала Мэг, чмокнув его в теплую коротко стриженную макушку.

Не отрывая глаз от монитора, Витька мотнул головой.

— Сейчас.

У него там шли напряженные компьютерные бои с чудовищами и злыми колдунами.

— Жду тебя в супружеской постели, — сказала Мэг. — Придешь?

— Ага. Еще пять минут.

Кровать у них была здоровенная-прездоровенная — как футбольное поле. Мэг откинулась на одеяле — блаженная и счастливая, и подумала, что эти вечера — самая лучшая пора в ее жизни. И эта квартира с развешанными по стенам Витькиными рисунками, и сам Витька, и его компьютерные игрушки, и их мечты о том, как в далеком и туманном будущем он будет богатым и знаменитым, все это — соль земли и смысл существования.

— Вить, бросай своих монстров и иди ко мне!

Безжалостно уничтожив очередного гада, он выключил процессор и запрыгнул коленками на кровать. Секунда, и Мэг уже барахталась в его горячих объятьях.

— Сдаешься? — демонически захохотал Витька. Он все еще не остыл от пыла сражений.

— Не-е-ет!!!

— Немедленно сдавайся! А то я тебя…

— Сдаюсь! — выкрикнула Мэг, опадая на спину.

… - Знаешь что? — спросил он, когда они почти уже засыпали.

— Что?

— Ты моя развратная любовь на всю жизнь.

— А ты моя.

— Ну и классно. Тогда спи.

ГЛАВА 3

(Четыре месяца спустя)

Снег опускался мягкими хлопьями на тихую улочку. Старинные домики — с вывесками, с сияющими магазинными витринами в первых этажах, запорошенные чугунные фонари, бесконечные машины, припаркованные вдоль тротуаров…

Вокруг было безлюдно, если не считать сонную бабушку, продающую зелень у входа в булочную.

Внезапно с проспекта, шумевшего невдалеке, на дорогу свернула темно-синяя «Ауди». Пробуксовав колесами по снегу, она двинулась к светофору… Зеленый сигнал сменился на красный. Машина резко затормозила. Пешеходов не было, пропускать было некого, но, тем не менее, водитель «Ауди» решил блюсти правила.

Дворники размазывали снег по лобовому стеклу, тающие струйки стекали вниз…

Резкая автоматная очередь разорвала воздух. Стая ворон с соседних деревьев взметнулись в небо.

* * *

Через несколько минут вокруг «Ауди» уже собралась небольшая взволнованная толпа. Женщины тихо ахали, прижимая варежки к губам.

— Господи, до чего дошли! Громова убили! Средь бела дня!

Подошедшие позже тянули шеи, пытаясь хоть краем глаза рассмотреть место происшествия.

— Кого убили? Кого?

— Да прокурора города!

Люди в милицейской форме перегораживали улицу. Щелкал фотоаппарат. Бубнила рация…

Машина была буквально изрешечена пулями. Водитель повис на ремне безопасности, уткнувшись в руль. Второго убитого — здорового мужчину в дорогой куртке — уже переложили на носилки и накрыли простыней.

Через толпу к врачам пробралась высокая девушка с коротко постриженными светлыми волосами. Черное пальто нараспашку, в руках красные корочки. Подойдя к покойнику на носилках, она сдвинула с его лица простыню.

— Что вам известно? — спросила она у возникшего за ее плечом начальника следственно-оперативной группы — мрачного недоверчивого ветерана.

Он заглянул в ее документы и только после этого нехотя бросил:

— Стреляли вон из той «шестерки», — показал он на припаркованную у обочины белую машину. — Автоматы бросили тут же.

— Система?

— АКМ. Тридцать пять пулевых отверстий. Почти все — в лобовое стекло. Две пули застряли в задней дверце.

— Кто-нибудь видел стрелявших?

Опер кивнула на ошалевшую бабулю, тонко голосившую в окружении ментов. Те пытались хоть что-то у нее вызнать, но старушка только подкатывала глазки и часто-часто крестилась.

— Их было двое, — объяснил он. — В масках.

— Ясно.

Не сказав больше ни слова, девушка вновь выбралась за линию ограждения и села в неприметную серую «девятку».

Как только она скрылась в направлении проспекта, к оперу тут же подошел его стажер — совсем еще молодой мальчишка, только-только из учебки. Его первый раз взяли с собой на дело, но он все равно старался казаться бывалым.

— Это что за баба приезжала? — спросил он с нарочитой грубостью.

Но вопреки его ожиданию, начальник не стал вводить его в курс дела.

— Приезжала, значит, надо, — ответил он резко и тут же, чтобы сменить тему, накинулся на подчиненных:

— Приклады на отпечатки проверяли? А чего топчемся без дела?!

* * *

Мэг знала, кто стоит за этим убийством — Волков Максим Евгеньевич. Тот, кто вот уже четыре месяца занимал все ее мысли.

Именно столько времени прошло с тех пор, как Сергей Иванович показал ей пачку фотографий темноволосого человека лет тридцати-тридцати пяти. Невысокого, худого, хорошо одетого. Раньше Мэг несколько раз видела его по телевизору, но тогда его имя еще ни о чем ей не говорило.

— Он станет твоим Клиентом, — сказал Сергей Иванович. — Но сразу предупреждаю: тебе с ним не повезло. Трое наших лучших Охотников пытались подобраться к нему, но…

— Он их вычислил? — спросила она.

— Нет. Они просто исчезли, и у нас есть основания предполагать, что все они мертвы.

Мэг помнила, что при этих словах у нее мурашки пошли по телу. Но в тот день она решила, что так или иначе, она должна подобрать ключ к этому человеку.

Что она знала о нем? Пока только то, что содержал в себе объемный файл из компьютерной базы данных:

Волков, Максим Евгеньевич. Родился в 1967 году, детский сад, школа, исторический факультет местного университета… Еще будучи студентом, он впервые попробовал себя в качестве коммерсанта — продал некой кондитерской фабрике состав с сахаром, который почему-то не пришел на станцию назначения. Потом была фондовая биржа, где он скупал для известных лиц акции завода имени Маяковского. За успехи в этом деле его назначили одним из членов совета директоров. Но Максим Волков перехитрил своих нанимателей: совершенно запудрив мозги и им, и генеральному директору, он выпустил дополнительные акции, скупил их через поставных лиц и спустя полгода стал основным владельцем предприятия.

Дальше — больше. Еще через год состояние Волкова утроилось. Теперь в его распоряжении помимо «Маяковки» был нефтеперерабатывающий завод, сеть автосалонов и бензозаправок по всей области, стоянки, казино, два преуспевающих рекламных агентства, строительная компания, полдюжины газет, телекомпании… Обзаведясь собственным банком, он создал страховую компанию, а вскоре за бесценок приобрел еще несколько заводов.

Официально все было куплено на полумифические офф-шорные фирмы,[1] но на самом деле каждое предприятие подчинялось жесткому руководству, исходящему из «Промхолдинга» — разветвленного финансового учреждения, являющегося центром этой империи.

Волков с самого начала произвел на Мэг впечатление. Во всех его действиях, во всех его контактах чувствовалась железная логика. Казалось, он просчитывает каждый свой шаг на много ходов вперед: сотни ничего не значащих поначалу звонков, встреч и разговоров вдруг сливались в один изумительно продуманный план. Несколько изящных штрихов под занавес, и вот уже Максим Евгеньевич становится владельцем нового завода или снимает неугодного чиновника, или сажает зарвавшегося партнера в места не столь отдаленные… Да что говорить, он мог все! Он распоряжался жизнью и смертью многих тысяч людей, если не миллионов. Их судьбы как-то складывались, они получали деньги, увольнялись по сокращению, учили своих детей, служили в армии, голосовали на выборах, даже не подозревая, что все это делается под его властью.

Волков был трудной задачкой, и это приятно волновало Мэг. Слова Сергея Ивановича о том, что он оказался не по зубам другим Охотникам, скорее раззадорили, нежели напугали ее. Но она и не подозревала о том, насколько трудно ей будет с ее первым Клиентом. Она не могла понять главного: его мотивов. Зачем ему все это? Ради чего он так тщательно и скрупулезно собирает по крупицам свою империю? Ради денег? Их у него столько, что не растратишь за всю жизнь… Слава отпадает сама по себе — он вовсе не стремиться попасть на экраны телевизоров или на страницы газет… Азарт? Ощущение вседозволенности? Власть сама по себе? Мэг его не постигала, и это не давало покоя.

«Промхолдинг» постоянно набирал обороты, а Структуре все никак не удавалось поставить его на контроль. Система безопасности у Волкова была поставлена на высочайший уровень. Каждый новый человек постоянно подвергался самым тщательным проверкам, его биографию изучали чуть ли не с младенческих лет.

Примерно год назад Структуре удалось устроить в «Промхолдинг» своего агента, Ингу. Ее должность была как нельзя более выгодной для Структуры: она работала в отделе кадров, и могла очень существенно помочь в деле внедрения Охотника для Волкова.

Аналитики Структуры долгое время вычисляли, каким он должен быть. Максим Евгеньевич представлял из себя загадку и для них: его никто не мог разгадать — друзей нет, семьи нет, любовниц нет, сексуальные извращения не обнаружены, фобиям не подвержен, отличное здоровье.

Единственное, что смогла обнаружить Инга, так это несомненный интерес Волкова к стройным зеленоглазым блондинкам. Он не то чтобы имел на них какие-то эротические виды, просто он обращал на них внимание.

Во многом именно поэтому выбор Сергея Ивановича пал на Мэг. Она явно соответствовала Волковскому вкусу, и это могло дать ей возможность сблизиться с ним и проникнуть в его душу.

Сергей Иванович решил, что раз у Волкова нет своих пристрастий, то Структуре придется их сформировать. Все эти четыре месяца Мэг тренировали быть такой, какой, возможно, ее хотел видеть Волков: очаровательной умницей, изысканной леди и беспомощной девочкой одновременно.

Несколько дней назад Сергей Иванович отдал Инге приказ об устранении секретарши Волкова, и устройстве Мэг на ее место.

И вот позавчера Инге удалось установить подслушивающее устройство в Волковской приемной. С одной стороны, через него можно было узнать что-то новенькое о «Промхолдинге», а с другой — секретарша, без сомнения, будет заподозрена в шпионаже против своего начальника и в лучшем случае уволена. Каково же было удивление Сергея Ивановича и Мэг, когда при прослушивании записи, зафиксированной с помощью «жучка», они обнаружили обрывок разговора насчет будущего покушения на Громова! Волков сказал кому-то, что приговор надо привести в исполнение как можно скорее…

Эти слова были произнесены сегодня в девять часов утра. А уже в девять сорок пять подъехавшие опера пересчитывали пулевые отверстия на кузове синей «Ауди». Приказы Волкова выполнялись быстро.

* * *

Это была несомненная удача. «Рычагов влияния на Клиента никогда не бывает слишком много, — говорили в „Академии“. — Если в ваших руках есть информация о грехах Клиентов, это может помочь вам не только добиться своей цели, но и спасти вам жизнь».

А расстрел Громова — это просто «роскошный» грех! За организацию убийства дают много долгих лет на нарах, поэтому о нем стоило знать побольше. Снабдив Мэг дежурными фэ-эс-бэшными документами, которые регулярно поставлял в Структуру Охотник из Управления Федеральной службы безопасности, Сергей Иванович отправил ее осматривать место происшествия. Необходимо было самим проверить, что там и к чему.

Впрочем, на этот раз дознаватели не особо напутали в деталях, и выяснив все, что надо, Мэг поехала в контору.

Без сомнения Волков затеял какую-то игру… Но вот какую? Зачем ему понадобилась смерть прокурора? Ведь никаких уголовных дел на него никто не заводил, это Мэг знала точно. Тогда что?

… Проходная, пропуск в развернутом виде, коридоры с белыми лампами под потолком… Мэг постучалась в кабинет шефа.

— Входи!

Сергей Иванович стоял перед окошком, в руке — черная кружка с дымящимся кофе.

— Я была там… — начала было Мэг, но тот жестом остановил ее.

— У меня есть для тебя одна новость. Волков только что уволил свою секретаршу и приказал Инге заняться подбором новой кандидатуры. Через пару дней твое резюме ляжет к нему на стол.

Сердце Мэг подпрыгнуло и замерло. Внедрение! Ее направляют на настоящую работу!

Видно было, что Сергей Иванович и сам чрезвычайно доволен.

— Значит так, будешь работать на пару с Ингой. Твоя задача: добывание информации и сам Максим Евгеньевич. Особое внимание — на убийство Громова. Обеспечивать связь со Структурой и прикрывать тебя будет Инга. С ней познакомитесь на месте… Разрешаю приступить к подготовке.

— Есть приступить!

ГЛАВА 4

Витька ушел от Мэг два месяц назад. Сказал, что они устали друг от друга, и им надо пожить по отдельности.

От ужаса, тоски и одиночества Мэг чуть с ума не сошла, перестала общаться с подружками, с родителями не созванивалась целую вечность… Что у нее еще оставалось? Лишь ее работа, ее ненормальная страсть к Волкову. Только она и давала ей силы жить.

Но все же Мэг никак не могла привыкнуть просыпаться в одиночестве. Почему-то в последний момент ей всегда казалось, что Витька должен быть рядом, что он никуда не делся, и все случившееся — просто затянувшийся дурной сон. Однако каждое утро звенел будильник, и каждое утро она вновь ощущала тяжелый толчок в мозгу: «Его нет, он тебя бросил…»

Но сегодня все было по-другому. Волков назначил ей собеседование на одиннадцать, и от одной перспективы общения с ним Мэг переполнилась бурлящей энергией.

Она рывком вытряхнула свое тело из нагретой за ночь постели и побежала в ванную умываться. Холодные струи душа еще больше раззадорили ее. Необъяснимая эйфория просто захлестывала.

Засыпая вчера вечером, она отчего-то думала, что будет страшно волноваться перед своей первой встречей с Волковым. Но волнения не было. Наоборот, ее вдруг посетила необыкновенная уверенность, что все будет хорошо.

Носясь по своей квартире то с утюгом, то с новой упаковкой дорогих стильных колготок, Мэг поминутно прокручивала у себя в голове слова предстоящего разговора. Без сомнения, Волков расспросит ее о предыдущем опыте работы, может быть, даже станет проверять ее умение печатать… И уж конечно он будет заглядываться на ее ноги и вырез шелковой белой рубашки. Нет-нет, ее гардероб на сегодня — весьма приличный и строгий… Но когда это мешало мужчинам предаваться своим маленьким фантазиям?

— Я агрессивный победитель, и я тебя сегодня раскушу! — запела Мэг, сочиняя на ходу какую-то воинственную песенку.

От этого ей стало смешно, и она чуть не уронила на пол только что отглаженную юбку.

Стоя перед большим зеркалом в прихожей, Мэг принялась натягивать ее через голову, одернула, повернулась задом, чтобы проверить собственную обольстительность. Как она и ожидала, с ней было все в порядке.

— Он обязательно примет меня на работу, — сказала она себе уверенно. У меня такое предчувствие.

Тут Мэг увидела в зеркале отражение своего письменного стола, над которым была развешана целая выставка волковских фотографий. Среди них попадались самые различные: случайные, официальные, цветные, черно-белые…

Бывало, Мэг целые вечера тратила на их разглядывание. Если бы Витька видел эту коллекцию! Он бы наверняка подумал, что она влюбилась в этого сухопарого типа с темными глазами.

Мэг удивилась и рассмеялась над своим предположением. Вообще-то, похоже… Что еще можно подумать, если почти все ее мысли только о Волкове?

Но это была не любовь. Это был азарт, желание переупрямить, уважение… Может быть, даже зависть к чужому уму и успешности…

Хотя какая-то доля страсти все же жила в самом потаенном уголке ее сознания.

В «Академии» будущим Охотникам постоянно внушали: «Никогда не ненавидьте и не призирайте своих Клиентов! Этим вы сводите на нет все свои усилия. Вы их не поймете до тех пор, пока будете противопоставлять себя им. Охотник — это не совсем точное наименование вашей профессии. Вы скорее вирусы. Вы внедряетесь в организм Клиента, живете в нем, зная и чувствуя все то же, что и он. Его голод — ваш голод. Его болезни и неудачи — ваши болезни и неудачи. Ваша задача — не убить свою добычу, а умело направлять ее в ту сторону, в какую вам надо. А для этого ее нужно чувствовать как самое себя».

И Мэг старалась изо всех сил.

… Через час она была готова.

Политеховский диплом, диплом об окончании института иностранных языков, трудовая книжка с отличным послужным списком, блестящее резюме… Строгий серый костюм, сапожки на каблучках и тонкие очочки довершали картину идеальной помощницы руководителя высшего звена.

* * *

«Промхолдинг» занимал четырехэтажный псевдоготический особняк с башенками, флюгерами и барельефами. Но несмотря на красоту, это здание пользовалось плохой репутацией. Может быть, острые хищные контуры сами по себе наводили на тревожные мысли, а может, это было из-за того, что в свое время здесь располагалась городская ЧК, выселившая с насиженного места семейство почтенного пароходчика. Впоследствии для органа государственной безопасности выстроили новое монументальное здание, а особняк отдали под какую-то общественную организацию. Со временем он обветшал, барельефы раскрошились, и если бы не господин Волков, городские власти давно отдали бы распоряжение о сносе дома.

Но по какой-то странной причуде хозяин «Промхолдинга» решил, что его конторе здесь самое место. Лучшие строители и реставраторы трудились несколько месяцев, и вскоре особняк принял свой первоначальный облик.

… Мэг бодро взбежала по ступенькам, потянула дверную ручку на себя. Сердце ее учащенно билось, лицо пылало. Она хотела было постоять чуть-чуть на ветру, чтобы успокоиться, но передумала: в ее ситуации можно волноваться — любой человек, приходящий на собеседование, имеет на это полное право.

Во внутреннем убранстве «Промхолдинга» тоже было что-то готическое: сводчатые потолки, узкие лесенки, штукатурка, стилизованная под каменную кладку… Даже охранники на входе чем-то неуловимым напоминали средневековых стражников.

Быстрым взглядом Мэг оценила пропускную систему: почище, чем в некоторых банках будет! Несколько камер наблюдения, турникет, магнитные ворота, автоматические решетки, блокирующие в случае тревоги все входы-выходы…

Мэг протянула одному из охранников свой паспорт.

— У меня на одиннадцать назначена встреча с Волковым.

— Вы по поводу работы?

— Да.

Охранник набрал по внутреннему телефону какой-то номер.

— Отдел кадров? Тут пришла Науменко, спуститесь, пожалуйста.

Отчего-то Мэг казалось, что Инга должна быть похожа на какую-то прибалтийскую красавицу, поэтому она не сразу поняла, что маленькая толстушка со множеством бус на необъятной груди — та, кого она ждет. Двадцать пять-тридцать лет, светлая ухоженная кожа, модная стрижечка, хорошее платье… Такой дамочке более пристало работать доброй воспитательницей в каком-нибудь элитном детсаду…

Инга ответила на ее взгляд легкой полуулыбкой маленького аккуратного ротика. Она тоже присматривалась к своей будущей начальнице.

Чтобы всегда иметь возможность объяснить свои отношения, им предстояло по-настоящему познакомиться и завязать ни к чему не обязывающие приятельские отношения. Этого было вполне достаточно для периодического обмена информацией.

Быстро покончив со всеми пропускными формальностями, Инга провела Мэг через турникет и направилась вверх по узкой чугунной лесенке с узорчатыми ступенями. Они молчали, соблюдая правила этикета: хоть им и предстояло работать вместе, всецело доверять и поддерживать друг друга, слишком быстрое знакомство могло вызвать ненужные домыслы.

Только поднявшись на самый верх, Инга позволила себе обернуться и как-то по-иному посмотреть на Мэг.

— Нервничаете? — спросила она сочувственно. — Ничего, я в этой конторе вот уже год — жить можно.

Мэг глянула на свое отражение в зеркальной двери, ведущей в коридор: действительно, вид у нее был несколько ошеломленный… Но она тут же постаралась взять себя в руки.

— Справлюсь, — произнесла Мэг, бесшабашно тряхнув головой.

* * *

Кабинет Волкова был совсем небольшой — в два узких стрельчатых окошка без занавесок. Стол у стены, диван и старинный шкаф, украшенный резными львиными мордами. Ничего, что бы напоминало классический офисный евро-ремонт. Скорее — задние комнаты антикварного магазинчика. Единственным исключением из общего правила был небольшой черный ноут-бук, стоявший на столе.

Сам Максим Евгеньевич — в белой рубашке без галстука, жилете и брюках тон в тон — стоял у окна и курил черную сигариллу. Темные глаза смотрели на Мэг с нескрываемым интересом так, что ей даже захотелось одернуть свою и без того не самую короткую юбку.

«Черт бы его побрал! — возмущенно ругнулась про себя Мэг. — Чего он уставился?!»

Стоило ей переступить порог этого кабинета, как весь ее агрессивный настрой исчез без следа. Внезапно откуда-то нахлынули мысли, что Волков вполне может и отказать ей. По какой-нибудь непонятной прихоти… И как тогда докладывать об этом Сергею Ивановичу?

— Так вас зовут Маргарита? — первым нарушил затянувшееся молчание Волков.

Она кивнула. Страх неудачи все более и более окутывал ее.

— Ну что ж, — Максим Евгеньевич опустился на свое жесткое резное кресло с острой спинкой, — давайте побеседуем. Присаживайтесь.

Мэг села на край дивана, положив сумочку на сжатые колени.

Волков беззастенчиво изучал ее — всю, от головы до пяток.

— Сколько процентов из того, что написано в вашем резюме, составляет ложь? — произнес он внезапно.

Мэг никак не ожидала такого поворота событий.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду…

На лице Волкова отразилась скука.

— Неужели?

Все шло совсем не так, как она планировала! Совсем не так! И тут все прежние страхи Мэг сменились просто ужасом. «Он же сейчас выпроводит меня!» Нет, она не могла ему этого позволить! Любой ценой надо заставить его принять себя на работу!

— Десять процентов моего резюме — абсолютное вранье! — выпалила она торопливо.

Губы Волкова тронула довольная улыбка.

— Вот так-то лучше, — протянул он, весело поглядывая на нее. Хорошенькая ситуация у нас получается: в ваших интересах постараться меня провести и доказать мне, что вы абсолютно честная, порядочная, умелая и ответственная девушка с великолепным послужным списком… Ваша ошибка заключается в том, что вы представили себя как идеал. А такого не бывает. Вот я и хочу заранее знать все ваши темные стороны. В моих интересах случайно не купить кота в мешке. Ведь я собираюсь приобрести вас на достаточно длинный срок…

— Вы что же, считаете, что покупаете меня? — проговорила Мэг, стараясь быть насмешливой. Но голос ее дрогнул и тут же выдал, что она нервничает, а потому злится.

Улыбаясь, Волков вытянул из кармана жилета миниатюрные костяные четки с небольшим золотым крестиком. Его пальцы отодвинули в сторону одну из бусин.

— Не стоит питать иллюзий, Маргарита. Я покупаю вас как любой другой товар. Если мы с вами сойдемся характерами, я ежедневно буду забирать восемь часов вашей молодой жизни и буду делать с ней все, что мне заблагорассудится. За это вы получите свои деньги. Вы ведь стремитесь попасть в нашу организацию ради денег? Или вас привлекает что-то иное?

— Деньги еще не самое главное в жизни… — начала было Мэг.

— Так вы еще и ангел бескорыстия во плоти! — В притворном ужасе Волков прикрыл глаза ладонью. — Вам не в секретари, а в депутаты надо. Впрочем, мы отвлекаемся. Ну и что же тогда для вас главное?

Он явно издевался над ней, а она ничего не могла поделать. Она не чувствовала его, попросту не понимала, что он хочет услышать.

— Главное? — Мэг тянула время, пытаясь сформулировать ответ. — Мне бы хотелось, чтобы в моей жизни хоть что-то происходило…

Волков передвинул на четках еще одну бусину.

— Ну, здесь все время что-то происходит… В любом случае скучать вам не придется… Что ж, давайте вернемся к вашему резюме. Значит, десять процентов из данного текста не соответствует действительности? Пусть будет так. Прежде чем вы получили приглашение сюда, наша служба безопасности изучила вашу биографию вдоль и поперек, поэтому мне заранее известно, в чем именно вы должны признаться. Но если вы ошибетесь, то боюсь, на поверхность выплывет еще одна ваша ложь. Ну что, будете сознаваться?

При этих словах Мэг похолодела. Она чувствовала себя загнанной в угол. Одному богу известно, что раскопали волковские ищейки. Они явно не могли знать об ее причастности к Структуре (иначе бы она здесь не сидела), значит, прокол обнаружился в документах…

— Мой ин-язовский диплом не настоящий. Я его купила, — прошептала она, потупившись. Признаваться в этом было бесконечно глупо, но ничто другое не приходило ей на ум.

Теперь уже Волков смотрел на нее несколько по-иному, но Мэг так и не поняла, что значит этот взгляд.

— Вы попали в точку, — как бы уважительно произнес он. — Вы числитесь в списке выпускников ин-яза, но никто из ваших сокурсников вас не помнит. Мне с самого начала показалось это странным… Ну а еще?

— Что «еще»? — не поняла Мэг.

— Ваше признание составляет только пять процентов от резюме. Можете проверить по тексту…

Мэг чуть не задохнулась от возмущения.

— А если я вам больше ничего не скажу?

Еще одна бусина отодвинулась на конец шнурка.

— Вы замечаете, Маргарита, что самой постановкой вопроса вы доказываете то, что вам есть что сказать?

Ее мысли метались бестолково: «Что он имеет в виду?! Что еще, черт возьми, ему известно?»

— У меня написано, что я отлично владею машинописью… В общем-то «отлично», это сильно сказано…

— Пальцем в небо, уважаемая Маргарита. Я не мог этого проверить. Об этом знали лишь вы сами. Вы только что случайно признались мне в еще одном вранье. Далее!

Ухмыляясь, Волков смотрел на нее. Узкая рука подпирала гладко выбритый подбородок. А на большом пальце покачивались эти проклятущие четки. Что он там ими считает? Ее огрехи?

Мэг до боли впилась ногтями себе в ладони.

— Максим Евгеньевич, — позвала она, всеми силами стараясь не выдать своих чувств, — а вы уверены, что мне нужен такой начальник, как вы?

На лице Волкова отразилось легкое удивление, и Мэг вдруг осознала, что наконец-то попала в цель.

— Я хороший работник, — продолжила она, пытаясь закрепить успех. — С моей квалификацией, опытом и внешними данными мне не так уж и сложно будет найти достойный заработок. Но ведь я тоже, как и вы, хочу сойтись характерами с человеком, с которым мне придется общаться каждый день… А у вас, по всей видимости, самое любимое развлечение — опускать ваших работников…

— И вы хотите сказать, что с вами этот номер не пройдет?

— Совершенно верно!

Волков откинулся на спинку своего кресла и прикрыл глаза.

— Вы двуличная, невыдержанная, способны выболтать слишком многое, если вас хорошенько разозлить…

Но теперь Мэг уже знала, как надо себя с ним вести!

— Еще я наглая, везде сую свой нос, а если меня доводить, то могу и…

— Что? — с нескрываемым интересом переспросил ее Волков.

Секунду Мэг думала над страшной местью.

— То могу вылить вам банку сока на костюм!

Услышав такое, Волков расхохотался.

— Ну, это не так уж страшно!

— Вы просто никогда не пробовали. От вашего пиджака останутся одни воспоминания!

Поднявшись, Максим Евгеньевич протянул ей руку.

— Пожалуй, я все же приму вас на испытательный срок… Кажется, вы мне подходите.

Мэг тоже встала.

— Тогда и я пока соглашусь на ваше предложение, а там посмотрим.

— Жду вас завтра к девяти.

ГЛАВА 5

Мэг вышла на лестницу и замерла, оперевшись на перила. Волков высосал из нее все силы. Лицо ее пылало, пульс колотился с сумасшедшей быстротой. Если такие схватки будут происходить каждый день, ее надолго не хватит! Но в любом случае она все-таки добилась своего.

Максим Евгеньевич Волков… Нет, каков, а?! Он, верно, думает, что круче него лишь горы, и поэтому позволяет себе все, что ему только в голову придет.

Мэг похлопала себя по щекам. Надо успокоиться и прийти в себя. Она закрыла глаза, вспоминая мельчайшие детали только что прошедшего собеседования.

Все-таки она никак не была готова к такому. В ее представлении Волков должен был вести себя с ней сухо, вежливо и корректно. Как бизнесмен он должен был не вступать в непонятные дебаты, а экономить свое время, по-быстрому провести переговоры и не спешить с принятием окончательного решения. Но Волков все делал по-своему.

Сказать, что ей будет с ним сложно, это ничего не сказать. Как же все-таки в нем чувствовалась внутренняя сила! Можно не сомневаться, его совершенно невозможно опустить или подавить.

Мэг улыбнулась. Несмотря ни на что, ей это импонировало. Кем бы он ни был, что бы о себе ни возомнил, но ее всегда привлекали сильные люди. А еще больше ей нравилось то, что, кажется, он признал внутреннюю силу и за ней. Иначе бы черта с два он принял ее на работу! Может, точно так же как и ее, Волкова прельщают сражения с достойными противниками? В том, что он будет нападать на нее, Мэг и не сомневалась.

А как он смотрел на нее! С одной стороны это, конечно, льстило ее женскому тщеславию, но с другой стороны, вдруг Волков имеет на нее какие-то планы? Подумав об этом, Мэг непроизвольно хихикнула, но тут же одернула себя: как же, размечталась! Он видел ее в первый раз в жизни, и вот так, с первого взгляда, вдруг возжелал? Тем более, что он, вроде, весьма слабо интересуется женщинами…

— Ты просто совсем свихнулась от безмужичья, — сказала она сама себе. — Вот и мерещится бог весть что.

Но все же мысль расценивать Волкова как мужчину показалась ей интересной. Безусловно, он был привлекательным, а эта ироничная нагловатость лишь придавала ему шарма…

«Интересно, почему у Волкова нет жены?» — подумала Мэг.

Она уже давно задавалась таким вопросом, но ответа на него не было. Может, у Максима Евгеньевича были проблемы со здоровьем? Так ведь нет! Если бы это было так, он бы лечился, и Структура знала бы об этом. Или же все дело в каком-нибудь застарелом комплексе?

«Обязательно все узнаю!» — решила про себя Мэг. Благо дело, теперь ей представилась отличная возможность для этого.

Из здания «Промхолдинга» она вышла уже в отличном настроении. Она сделала первый шаг и, кажется, весьма удачно.

* * *

Ночью Мэг опять приснился Витька.

В принципе он не делал и не говорил ничего особенного, но она уже не могла воспринимать такие сны иначе, чем кошмары. Витькин образ мучил ее постоянно, каждый раз, всегда. Стоило ей только закрыть глаза.

Пробуждение было резким, как от внезапной боли или удара. Мэг повернула голову, пытаясь разглядеть в темноте будильник. Фосфорицирующие стрелки показывали 5:15.

Вчерашнее ликующее настроение исчезло как дым. Проклятый Витька, это все он! Какого черта он не отпускает ее? Мэг гнала от себя любую мысль о нем, но ничего не помогало. Она любила его, вот и все. Можно сколько хочешь топтать свою любовь, пытаться заглушить ее разными суррогатами, но эта сука была живой вопреки всему и разъедала изнутри.

Мэг лежала, глядя невидящими глазами на уличный фонарь, просвечивающий сквозь занавеску. Кого она обманывала, думая вчера весь вечер о Волкове? Она лишь пыталась спрятаться за него, чтобы сбежать от реальности, не более того…

Кое-как поднявшись, она подошла к окошку, резким движением распахнула форточку. На улице опять шел снег.

Интересно, что мог значить ее сон? Мэг усмехнулась. Последнее время она довольно часто стала задаваться такими вопросами. Будущее было таким неопределенным, таким пугающим…

Когда-то она могла похвастаться глубоко продуманным атеизмом, железной логикой и твердыми убеждениями. Теперь же время от времени ей хотелось отправиться в церковь и вымолить у Господа хоть кусочек счастья, или же подойти к уличной гадалке и спросить о своей судьбе. Даже газетные гороскопы вдруг приобрели для нее какой-то тайный зашифрованный смысл…

По сути Мэг прекрасно знала свой диагноз: просто ей очень-очень был нужен кто-то сильный, кто защитит, поможет и подскажет. Бог, царь, правительство, карма, новый парень…

Мэг считала сутки: муж бросил ее два месяца и семь дней назад. Вернее, все было не так: он разлюбил ее гораздо раньше, в тот самый момент, когда в их уютной квартирке появилась Юлечка — робкая плоскогрудая девушка с черной челочкой и настороженными влажными глазищами на большеротом личике. Витька сказал, что она очень перспективная модель…

Он притащил ее с какого-то банкета и заявил, что оставит ночевать. Юлечке постелили на полу, где она и продрыхла до утра, свернувшись трогательным калачиком и засунув ладошки себе между коленок. Утром Мэг варила кофе, а они курили на кухне, бросались незнакомыми ей фамилиями и обменивались охами-вздохами по поводу достижений местных модельеров.

Это был день первый. Потом были еще дни и дни. Она не особо обращала внимание на то, что Юлечка фактически переселилась к ним: в тот момент Мэг как раз с головой ушла в дело Волкова. Возвращалась поздно, устало перекладывала в холодильник купленные по случаю продукты и радовалась, что Витька больше не ворчит на нее из-за задержек на работе: вдвоем с Юлечкой они строили планы по продаже его дизайнерских разработок куда-то на Запад. Ревновать ей даже не приходило в голову: новая знакомая ее мужа была больше похожа на перепуганного подростка, чем на женщину — молчаливая, длинная, с угловатыми детскими движениями, смутным взглядом из-под челочки…

Мэг насторожилась только тогда, когда поняла, что Юлечка как-то не особо ее любит. Поначалу она пыталась с ней разговаривать, но на все ее вопросы та отвечала лишь «да» и «нет». Да впрочем Мэг были не особо интересны ее «французские направления» и «модернистические тенденции». Однако Юлечка стала ей неприятна.

Витька же все более и более отдалялся: вдвоем со своей новой знакомой они тусовались на каких-то светских вечеринках, ходили по ночным клубам и кафешкам. Витька говорил, что им «так весело».

И Мэг наконец заревновала. Она забросила дела, все валилось из рук, ей постоянно хотелось контролировать мужа если не своим присутствием, то хотя бы своими звонками. А Витька злился: «Когда у тебя было много работы, ты что-то не особо обращала на меня внимания. Чего же ты хочешь?»

Мэг понимала, что летит в пропасть. Она могла бы ему объяснить, чего ей хочется: любви, ласки, тепла… Но разве можно требовать этого от человека, которому совершенно некогда, которого постоянно куда-то зовет лучший друг? Вернее, подруга…

Однажды Мэг подумала, что в принципе, если Витьке предложат выбрать либо ее, либо Юлечку, то у нее нет никаких шансов на победу. Ее мужу было плохо с ней. Он постоянно чувствовал свою вину и жалел ее, как жалеют больную кошку. Но ничего не мог и не хотел с этим поделать. В его глазах Мэг была обыкновенной заучкой-аспиранткой, а Юлечка — звездой, человеком от Высокого Искусства, талантливым, умным, перспективным…

… - Вить, только не обижайся, ради бога, и скажи правду: ты ее любишь? — Такой вопрос она задала мужу, когда последний раз лежала с ним в одной постели.

Он воззрился на нее в полном недоумении.

— У тебя окончательно крыша поехала?

Но Мэг заметила панику в его глазах. Она уже давно знала правильный ответ, но все равно что-то заставило ее спросить об этом.

— Не приводи к нам Юлечку, — мягко попросила Мэг и отвернулась к стенке.

Витька ничего не ответил.

Мэг всю жизнь считала себя железной и очень сильной. С гордостью думала, что ни одно несчастье на свете не в силах сломить ее, что она готова встретить любую беду лицом к лицу. Но эта беда погребла ее под собой.

Всю ночь Мэг рыдала, как плачут потерявшиеся дети. Когда уже не было сил сдерживать всхлипывания, встала и ушла на кухню. Мерила шагами холодный линолеум или застывала перед мойкой, над которой в ряд висели кухонные ножи. Схватить, полоснуть себя по горлу, чтобы разом со всем покончить… Мозг пульсировал от коротеньких мыслей: «Приди! Почувствуй, что мне очень плохо! Если придешь, все забуду, все прощу!»

Разумеется, Витька не пришел. Тогда она сама приползла в комнату, села на пол рядом с кроватью и долго смотрела на его свесившуюся руку на фоне белой простыни. Он все же проснулся, поглядел сонно…

— У тебя что-то болит?

«Да! У меня все болит! Все! Не осталось ни одной живой клеточки!»

Если бы можно было выкрикнуть это ему в лицо! Каким-то образом Мэг умудрилась не сделать этого.

— Все в порядке, — произнесла она скупо. — Спи.

Следующим вечером Витька вновь привел Юлечку, так как той опять было «не уехать домой», и Мэг попросту не пустила их в дом.

Далее был пошлейший раздел имущества, нудные объяснения, круги под глазами и черные, невыносимо черные дни тоски…

Витька так и не сказал ей, что разлюбил ее. По его версии выходило, что их отношения всего лишь дали трещину, и их надо временно приостановить, чтобы посмотреть, будут ли они скучать друг по дружке. С этой целью он снял дешевую квартиру где-то на окраине и перебрался туда. Мэг точно знала, что Юлечка с ним не живет: ей было гораздо комфортнее в родительских хоромах. Но это нисколько не мешало их милой «дружбе» с ее мужем.

Витька хотел проверить, будут ли они скучать… Мэг могла бы рассказать ему, как поначалу она пачками писала ему письма и складывала их в ящик стола, как по воскресеньям околдовывала взглядом телефон в нелепой надежде, что он все же позвонит, и все будет по-прежнему… Каждый предмет в доме был орудием пытки: все просто дышало Витькой, навсегда пропиталось его особенным, ни с чем не сравнимым запахом.

Ночи проходили без сна, сплошь заполненные видениями кровавой расправы то с Юлечкой, то с собой… Спрыгнуть с балкона? Вскрыть себе вены? Включить плиту и завалиться спать?

Однажды Мэг специально расковыряла себе палец булавкой и написала кровью на стекле кухонного шкафа: «Выхода нет»…

Возможно, все сложилось бы иначе, если бы Витька сказал, что между ними все кончено. Но он зачем-то оставил Мэг надежду. Она знала, что любящий человек не мог бы с ней так поступить, но, тем не менее, чего-то ждала. Время от времени они перезванивались, мило болтали, выспрашивали друг у друга, как дела. Но Мэг было нечего рассказать мужу, ведь он не мог знать о Структуре… Поэтому она покорно слушала его новости: как они с Юлечкой пошли туда-то, как делали то-то… Собрав остатки гордости в кулак, она требовала, чтобы он хотя бы не упоминал об этой стерве в ее присутствии. Но он делал вид, что не понимает, что здесь такого: «Я тебе сто раз объяснял: мы с ней просто друзья!».

Всей этой ситуации было только одно объяснение: жутко унизительное. Мэг отмахивалась от него, сколько могла, но ведь от правды никуда не денешься… Витька не любил свою жену, он давно влюбился в Юлечку, но был неуверен во взаимности, а потому на всякий случай не хотел разводиться и с Мэг. Да и потом это же очень приятно, когда по тебе кто-то сходит с ума!

… Прошлепав босиком на кухню, Мэг включила свет и заварила себе кофе (все равно ей сегодня не уснуть). Все эти тягостные мысли уже просто надоели ей. Хотелось посторонних звуков и голосов.

Почти машинально она взяла с холодильника пульт и включила телевизор. Но на всех каналах транслировали либо невнятную рябь, либо панель настройки. В последний раз ткнув наугад на какую-то кнопку, Мэг все же наткнулась на кое-что.

Это был тринадцатый канал: извечные новости. Диктор что-то болтал о запуске очередного спутника на очередную орбиту…

Сахар в сахарнице кончился, и Мэг полезла было в шкаф за новой пачкой, но тут вновь повернулась к экрану. Там показывали ту самую улочку, на которой был застрелен Громов.

— Неделю назад наш город потрясло очередное заказное убийство, проговорила за кадром неведомая корреспондентка. — Прокурор города был расстрелян несколькими автоматными очередями, выпущенными из припаркованной неподалеку автомашины. Представители правоохранительных органов утверждают, что они уже напали на след и вскоре убийцы будут пойманы.

Мгновенно разозлившись, Мэг выключила звук. Как же! Врите больше! Поймают они… Погалдят с недельку, повозмущаются, да и забудут. Всегда ведь про всех забывали. Так вам и надо, козлам: пусть будет хоть кто-нибудь, кто будет вас отстреливать! А мы будем сидеть в сторонке и наблюдать как тают ваши ряды!

Мэг уже давно знала, что ненавидит человечество.

ГЛАВА 6

Мэг готовилась к своему первому выходу на работу едва ли не больше, чем к собеседованию.

Проводя с ней последний инструктаж, Сергей Иванович сказал, что поначалу ей не стоит ничем проявлять себя. «Просто осмотрись. Твоя задача на сегодняшний момент — закрепить свои позиции в „Промхолдинге“. Дай начальству убедиться в твоей благонадежности. Однако не рассчитывай, что это случится сразу. Сближение должно произойти как бы исподволь.

Ну и, разумеется, мы ждем от тебя информации. Особое внимание — на самого Волкова. Попробуй разузнать что-либо о его причастности к убийству Громова. Но еще раз повторяю: не дави, не пытайся проявлять излишнего любопытства или инициативы. Ты — обыкновенная секретарша, и круг твоих интересов не должен быть шире стандартного образца.

Если тебе потребуются какие-либо сведения или материалы, смело обращайся к Инге. Она свяжется с нами и все добудет».

Мэг кивала, но на самом деле ей несколько претило терпеливое выжидание и выслеживание противника. Хотелось молниеносной победы, быстрых успехов. Конечно, она понимала, что это не совсем реально, но тем не менее…

… Показав охранникам пропуск и получив ключи от приемной, она поднялась на четвертый этаж. Свое новое рабочее место Мэг разглядела еще в прошлый раз: темно-кремовые стены, огромный дорогой стол, компьютер… В общем, все как обычно, если не считать больших башенных часов с тяжелым маятником.

Волкова пока еще не было, и это давало возможность хоть чуть-чуть оглядеться…

Время от времени отвлекаясь на телефон, по которому кто-то постоянно требовал Максима Евгеньевича, Мэг принялась просматривать содержимое своего стола и компьютерных файлов. Зачастую в хозяйстве секретарш попадаются прелюбопытные документы, во многом проливающие свет на личность их начальника… Так что стоило все проверить самым тщательным образом.

Но и в ящиках, и в шкафах, и в компьютере царила девственная чистота. Единственной добычей Мэг стала телефонная книга со множеством фамилий и папки с ничего не значащими входящими и исходящими документами. Конечно, это лучше, чем ничего, но она была разочарована. Все-таки она рассчитывала на большее. У Мэг невольно создалось впечатление, что перед ее приходом здесь кто-то очень хорошо поработал, чтобы не оставить ей ни одной зацепки.

Скрип входной двери напугал ее так, будто ее застали на месте преступления. Захлопнув дверцу шкафа, в котором она только что проводила ревизию, Мэг резко обернулась. На пороге приемной стоял человек.

Мэг сразу узнала его: чуть волнистые светлые волосы и точеные черты лица делали его похожим на истинного арийца. Это был Игорь Матвеев начальник службы безопасности «Промхолдинга» и правая рука Волкова во всех делах.

В свое время Сергей Иванович велел ей обратить на него особое внимание: этот тип был опасен для нее как никто другой, ибо когда-то он тоже работал в Структуре… Причем не среди Охотников, а среди высшего руководства.

Изучая его послужной список, Мэг не могла не удивляться. Пять лет безупречной работы, блестяще спланированные и проведенные операции… А потом как отрезало: жизнь Матвеева покатилась под уклон, словно судьба решила слишком зло подшутить над своим любимцем.

… Он ужинал в кафе вместе с каким-то приятелем (Мэг не помнила его фамилии), как вдруг в зал ввалилась компания пьяных в хлам подростков и устроила там настоящий дебош вплоть до драки с официантом и битья посуды… Понятное дело, Матвеев вмешался, ввалил самому задиристому как следует… Один из мальчишек достал из кармана куртки пистолет и выстрелил в Матвеева. Пуля его не коснулась, но годами отточенный инстинкт сработал молниеносно: Матвеев выхватил свой «макаров» и аккуратно уложил мерзавца.

И тут начались необъяснимые странности… Делу придали огласку, однако по какой-то причине Структура не только не пресекла ее, но и позволила арестовать своего сотрудника. Причем помимо умышленного убийства ему вменили еще и незаконное хранение огнестрельного оружия.

Газеты, захлебываясь, вопили о том, что бандиты расстреливают детей у всех на глазах, телевизионщики приступом брали квартиру Матвеева и требовали, чтобы его жена прокомментировала происходящее.

Разумеется, она не выдержала. Развод, оформление алиментов… Теперь она жила где-то под Суздалем у матери. Своего сына Матвеев так больше и не видел.

Ему дали восемь лет — и это тоже было непонятным: ведь он действовал в пределах необходимой обороны, а оружие ему полагалось как работнику охранного агентства. Однако отсидеть Матвееву пришлось только несколько месяцев. Какой-то правозащитник вдруг ни с того, ни с сего поднял его дело, и оно было пересмотрено. На этот раз его полностью оправдали. Разумеется, ни о какой службе в Структуре не могло быть и речи, но он не долго оставался безработным: вскоре его отыскал Волков и пригласил к себе.

Во всем этом деле чувствовалась какая-то недосказанность, и Мэг прямо спросила у Сергея Ивановича, почему так случилось: ведь он говорил, что Структура никогда не бросает своих… А этот факт доказывал совершенно обратное.

— Матвеев был предателем, — коротко пояснил шеф, не вдаваясь ни в какие комментарии.

Мэг было мало такого объяснения.

— Тогда почему его не ликвидировали?

Но Сергей Иванович приказал ей не задаваться подобными вопросами. А приказы начальства в Структуре не обсуждались.

Да, такой тип мог быть более, чем опасен. Ему терять нечего: родственников нет, привязанностей нет, дом — одичалая холостяцкая квартира в разбитой девятиэтажке… Весь смысл существования в работе…

Мэг попыталась вспомнить его слабости, но вспоминать было нечего: Матвеев не пил, не курил, с женщинами был сдержан, если не сказать холоден, долгов не имел, пристрастий к коллекционированию, наркотикам, азартным играм тоже. Амбиции если и были, то после отсидки от них ничего не осталось. Увлечения — охота, тренажеры, телевизор. В общем, достойный подчиненный своего начальника.

… Благожелательно улыбнувшись, Мэг кивнула Матвееву:

— Здравствуйте!

Но его лицо было непроницаемо как маска.

— Вас уже ознакомили с системой безопасности в нашем офисе? — спросил он вместо приветствия.

Мэг покачала головой, не сводя с Матвеева напряженного взгляда. Он подошел вплотную к ее столу и выложил перед ней какую-то бумагу.

— Это инструкция, — произнес он бесстрастно. — Внимательно прочтите ее и постарайтесь ни при каких условиях не нарушать данных пунктов.

Еще более насторожившись, Мэг потянулась смотреть.

— А что здесь?

— Правила циркуляции секретных документов и правила пользования компьютерной и множительной техникой. Кроме того, зарубите себе на носу, что в конце рабочего дня все черновики, равно как и устаревшие документы, которые больше не нужны для дела, вы должны будете передавать на уничтожение лично мне. Нужные бумаги запираются в шкаф, ключи сдаются на вахту. То же самое касается блокнотов, записных книжек, календарей с отметками и прочего. Вам понятно?

— Понятно… — произнесла пораженная Мэг. Ничего себе! Подобные меры предосторожности устанавливаются на военных заводах и… в некоторых особо секретных учреждениях.

В этот момент дверь приемной приоткрылась, и в нее вошел Волков.

— Утро доброе!

Матвеев тут же отодвинулся для Мэг на второй план. Ее первоочередная задача — войти в контакт с Максимом Евгеньевичем и постараться понравиться ему как можно больше. А все остальное могло и подождать.

— Здравствуйте! — подарила она Волкову свою самую роскошную улыбку.

— Вы, я вижу, уже познакомились с Игорем? — подмигнул он Мэг. У него явно было отличное настроение. — Тогда ждите, сейчас он начнет вас пугать всякими строгостями нашей конторки.

— Мы как раз находимся в процессе.

Однако Матвеев, по всей видимости, считал, что безопасность «Промхолдинга» — вовсе не предмет для шуток.

— Надеюсь, вы отнесетесь со всей серьезностью к моим словам, — сказал он холодно. — Всего хорошего.

И, не добавив больше ни слова, он исчез из приемной.

— Как вам на новом рабочем месте? Нормально? — спросил Волков, бросая на Мэг какой-то ищущий и заинтересованный взгляд. — А на Игоря не обижайтесь. Он просто такой по натуре: немножко суховат…

— Ничего, справлюсь как-нибудь.

— Ну и умница.

Волков достал из портсигара черную сигариллу. Чиркнула спичка.

— Мне кто-нибудь звонил?

Мэг принялась зачитывать ему список сегодняшних звонков. Он слушал. Сизый дымок тек по комнате…

— Вот и Огнев пожаловал! — произнес он внезапно, показывая за окошко на стоянку внизу, куда только что подрулил белый «Пежо».

Мэг подняла голову. Огнев был весьма важной шишкой в городе: все-таки начальник Горэнерго как-никак! Интересно, что у них за дела с Волковым? Было бы неплохо начать свою работу в «Промхолдинге» с легкого шпионажа и разузнать, что здесь к чему.

— Вы назначили ему встречу? — спросила Мэг, стараясь продолжить разговор на столь интересную тему.

— О, нет! — беспечно махнул рукой Волков. — Просто звезды на небе стали так, что он сто процентов заявится, и начнет проникновенно меня благодарить.

— За что?

— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали. С корнем, — добавил Максим Евгеньевич с милейшей улыбкой на устах. — Приготовьте для нашего гостя чай с лимоном. И приложите на блюдечко пару таблеток валерьянки из аптечки. Я думаю, они ему пригодятся.

После того, как он скрылся за двойными дверями своего кабинета, Мэг некоторое время сидела без движения. Острое чувство досады переполняло ее. Буквально одной фразой Волков сдернул ее с небес на землю. Черт! Ее же предупреждали, чтобы она не пыталась опережать события! Нет, ей надо обязательно быть впереди планеты всей!

«Дура! — ругнула себя Мэг. — Запорешь все с самого начала!»

Понятно, что когда она начала проявлять непозволительное любопытство, ей указали на место. Чего она еще могла ожидать в первый день работы? Что Волков сядет напротив и выложит ей всю подноготную?

* * *

Огнев — грузный дядечка сорока лет, зеленое кашемировое пальто, высокая бобровая шапка — появился на пороге приемной через пять минут.

Его досье Мэг тоже приходилось держать в руках. Слабое сердце, излишний вес, страсть к деньгам, кутежам, коньяку и женщинам. Больше всего на свете любит пускать пыль в глаза. Продажен и трусоват. Перед сильными мира сего заискивает, со всеми остальными ведет себя вздорным барином. В общем, классический тип нового русского со стажем.

— Максим Евгеньевич у себя? — спросил Огнев, тяжело дыша. Видимо, четыре этажа лестницы дались ему с трудом.

— Да, — отозвалась Мэг, может быть, даже несколько грубовато. Она все еще не могла усмирить свою досаду. — Вас ждут.

Повесив пальто в шкаф, Огнев направился в президентский кабинет.

«…Начнет проникновенно меня благодарить, — вспомнились Мэг слова Волкова. — А за что?»

Огнев, кажется, был взволнован. Его серые, чуть навыкате, глаза бегали, вспотевшие руки оставляли мокрые отпечатки на коже барсетки… Ко всему же Волков попросил приготовить для него валерьянку. Что-то здесь было не так!

Расставив на небольшом подносе чайные чашки, сахарницу и заказанные таблетки, Мэг потянула на себя первую дверь в кабинет Волкова. Створка бесшумно поддалась. Она хотела было распахнуть и вторую, но тут заметила, что она и так только прикрыта. А из кабинета явственно доносились голоса.

Замерев, Мэг прислушалась.

— Макс, ты это вправду сделал для меня? — растерянно проговорил Огнев. — Я ведь, ей-богу, не хотел, чтобы ты подставлялся в таком деле! Просто спросил тебя, чем ты можешь помочь…

— Я и помог.

— Но ведь это все-таки мокруха! А что, если легавые выйдут на тебя?

— Не выйдут. Кишка тонка. Заказчика в таком деле привлечь практически невозможно. Что они имеют? Кто-то пришил прокурора города. Их было двое, в масках, с автоматами… А я-то тут при чем?

У Мэг перехватило дыхание. Все сходится: Волков действительно причастен к смерти Громова!

— Да ты не грузись! — меж тем подбодрил гостя Максим. — Все будет нормально.

— Не могу! — Мэг услышала, как под тяжестью тела Огнева скрипнул диван. — Я до сих пор отойти не в состоянии… Как представлю…

— Да Громов даже уголовного дела на тебя не заводил. Он просто припугнуть тебя хотел, вот и сказал, что у него целая папка накопилось о твоих похождениях. Можешь спать спокойно: после его смерти о них вспомнят не скоро… Разве что кое-кто случайно докопается…

— Не надо докапываться! — Голос Огнева прозвучал совсем слабо.

— Тогда ты знаешь, что делать. Я тебе оказал услугу, теперь ты мне. Маргарита, детка, — вдруг громко позвал Волков, — как у тебя там с чайком?

На секунду Мэг показалось, что он догадался об ее присутствии. С трудом удерживая поднос в руках, она шагнула в кабинет.

— Все готово.

Но и Волков, и Огнев были абсолютно безмятежны: им, видимо, и в голову не могло прийти, что их подслушали.

Стараясь ни на кого не глядеть, Мэг расставила чашки на журнальном столике перед диваном и торопливо вернулась в приемную.

Упав в свое кресло, она закрыла глаза. Ладони ее вздрагивали, сердце бешено колотилось. Началось!

Так, надо действовать спокойно и оперативно. В первую очередь — как можно скорее поручить Инге раздобыть у Сергея Ивановича всю информацию, касающуюся взаимоотношений Огнева, Громова и, по возможности, Волкова.

* * *

Инга справилась с заданием на удивление быстро. Мэг просто не могла нарадоваться на свою новую напарницу.

Во время обеда они встретились в соседнем кафе: разговаривать о делах Структуры было лучше подальше от «Промхолдинга» и его службы безопасности.

Инга села с Мэг за один столик и непринужденно, как будто речь велась о ничего не значащих вещах, принялась рассказывать:

— Прокуратура взялась за проверку Горэнерго, пока его начальник отдыхал в Испании. А там вырисовалась картина очень и очень крупных хищений. Когда Огнев вернулся домой, было уже поздно: Громов держал его за жабры.

— А Волков как тут замешан?

— Бог его ведает! Известно, что в течение нескольких последних месяцев он постоянно встречался с Огневым.

— Вот как? — задумчиво протянула Мэг.

В свете этой информации все становилось на свои места: убийством прокурора Волков накрепко привязал к себе Огнева и теперь может вертеть им, как хочет. Но зачем ему потребовался начальник Горэнерго? Обычно в нем заинтересованы директора промышленных предприятий, которые не в состоянии платить за энергетику. Тогда они начинают всячески умолять Огнева отсрочить платежи, простить пени и так далее… Но Волковские заводы работают как часы, и, насколько Мэг было известно, никаких проблем с уплатой за электроэнергию у них не было. Значит, Максим Евгеньевич задумал какую-то иную комбинацию…

— Запроси для меня как можно больше сведений о контактах Волкова с Горэнерго вообще и с Огневым в частности, — попросила она Ингу. Они уже были на «ты» и, похоже, у них неплохо получалось работать в паре. Мэг даже успела пожалеть, что ей нельзя поближе сойтись со своей напарницей. Слишком частые контакты могли бы вызвать ненужные осложнения.

В ответ на ее просьбу Инга понятливо качнула головой.

Тут мимо их столика медленно прошел Матвеев, и она моментально сменила и тему, и интонацию:

— Так что если у вас будут какие-либо трудности по работе, вы смело можете обращаться ко мне.

Но стоило начальнику службы безопасности отойти, как благожелательная улыбка исчезла с ее пухленького румяного личика.

— Будь осторожна с ним, — прошептала Инга едва слышно. — Он очень опасен и не спустит с тебя глаз до тех пор, пока окончательно не удостовериться в твоей лояльности.

Все еще глядя в спину Матвееву, Мэг задумчиво кивнула. Этот тип и ей не внушал никакого доверия. Почему он вообще оказался здесь? Он что, порывается следить за ней?

ГЛАВА 7

С первых дней пребывания в «Промхолдинге» Мэг не переставала удивляться. Волков установил в своей конторе почти военные порядки: все сотрудники подчинялись железной дисциплине, трудились, не покладая рук, и упорно держали язык за зубами. В кадровых вопросах Максим Евгеньевич действовал методом кнута и пряника: те сотрудники, кто всецело подчинялся его правилам, получали очень и очень необидную зарплату, а шаг вправо, шаг влево карался безжалостным увольнением.

К появлению Мэг работники «Промхолдинга» отнеслись совершенно безразлично. Волков представил ее, и с ней стали здороваться и обмениваться по ходу дела ничего не значащими фразами. В «Промхолдинге» было не принято болтать. Каждого касалось только то, что прямо относилось к его работе, и этот закон выполнялся неукоснительно.

Мэг и представить себе не могла, насколько ей будет сложно добывать даже крупицы информации о деятельности Волкова. В ее ведении оказались лишь корреспонденция общего характера, телефонная книга и чайно-кофейные принадлежности.

В первые же дни она поставила в Структуру перечень всех тех, с кем так или иначе контактировал Максим Евгеньевич в ее присутствии. Но, во-первых, эти сведения уже были известны от агентов наружного наблюдения, а, во-вторых, Мэг подозревала, что Волков попросту не подпускает ее к действительно важной информации.

Казалось, Волков «завел» ее вовсе не для того, чтобы использовать в качестве секретаря. С самого начала он придал их взаимоотношениям непонятный тон: они как бы постоянно подтрунивали друг на другом и дразнились, словно школьники.

Как правило, целый день Мэг вынуждена была маяться от безделья, отвечая на какие-то незначительные телефонные звонки и печатая всякие бумажки, но зато вечерами Волков просил приготовить ему крепкого кофе и затевал с ней беседы «о неглупом».

Ох, не будь Максим Евгеньевич Клиентом Мэг, она, без сомнения, нашла бы в нем массу неоспоримых достоинств: он был великолепно образован, начитан, эрудирован. Его спокойное и ироничное отношение ко всему на свете бесконечно импонировало ей… Но в то же время он был для нее абсолютной загадкой. Сколь Мэг не билась, она не могла раскусить его!

Каждый день в ожидании очередного разговора она планировала, как ей можно было бы нащупать его слабые места. Мэг мобилизовала весь свой ум, все знания по психологии и психоанализу, полученные в «Академии», но результат неизменно был одним и тем же: ей не удавалось ни раздразнить, ни напугать, ни соблазнить его. Раз и навсегда он установил правила взаимодействия между ними: он начальник, она подчиненная, он старший, она младшая, он выбирает, она подчиняется его выбору. Если же Мэг пыталась хоть как-то брать инициативу в свои руки, то он ловко и уверенно ставил ее на место.

И еще она не понимала его отношения к себе. Единственное, что пока не подлежало сомнению, так это его интерес к ней. Волков уважал ее или делал вид, что уважает, но в то же время он считал своим долгом постоянно подшучивать над ней. Иногда его шутки были милы, а иногда — откровенно язвительны. И Мэг была не в состоянии угадать, когда у него наступит очередная перемена в настроении.

Честно говоря, у Мэг опускались руки. Она-то думала, что стоит ей появиться в «Промхолдинге», как Волков сам попадет к ней на крючок. Черта с два! Пока ей оставалось радоваться, что ее не рассекретили, как других Охотников. Но собственное бездействие и отсутствие результатов приводили ее в отчаяние. Оставалось либо надеяться на случай, либо придумывать что-нибудь такое, что могло бы подтолкнуть Волкова на настоящий контакт с ней. Но что можно придумать, если на любую попытку поговорить о «Промхолдинге» или о личных делах, Волков лишь смеялся и переходил на другие темы? Более того, он постоянно зондировал саму Мэг, и она уже неоднократно ловила себя на мысли, что слишком уж откровенничает с ним: любимые книги, любимые фильмы, отношение к политике, отдыху, животным, воспоминания детства…

И еще ей безмерно отравлял жизнь этот несносный тип — Матвеев. Мэг сама не могла объяснить, откуда у нее взялось столь негативное отношение к нему. Скорее всего, причина крылась в том, что она боялась его. Исчезновение предыдущих Охотников было явно его рук дело. Он прекрасно понимал, на что способна Структура, и знал, как можно с ней бороться.

Должность секретаря Максима Евгеньевича доставляла ей только одну радость: никто, кроме него, не мог ею командовать. Даже Матвеев, хотя его власть распространялась на всех сотрудников, начиная от замов президента и кончая уборщицами. Мэг поняла это при первой же ссоре с ним. А ссориться они начали сразу.

Матвеев был «неравнодушен» к ней. Она буквально не давала ему покоя: он постоянно заходил к ней в приемную, рылся в ее бумагах, доставал каверзными вопросами…

И однажды Мэг не выдержала.

— Послушайте, Игорь, — сказала она вызывающе, — вы можете мне объяснить, какого черта вам от меня надо? Вам что, в моей приемной, медом намазано?

Матвеев поднял на нее прозрачные голубые глаза, смерил взглядом.

— Вы полагаете, что я должен отчитываться в своих действиях перед секретаршей?

Если бы Мэг могла, она бы просто убила его.

— Это ваше дело, отчитываться или нет, — отрезала она. — Я просто пытаюсь найти объяснение вашему поведению. Хотя я очень польщена, что вместо того, чтобы охранять безопасность «Промхолдинга», вы предпочитаете охранять лично меня…

Как всегда, на лице Матвеева не дрогнула ни одна жилочка. Он был бесстрастен, как надгробие.

— Я вас не охраняю.

— А что вы охраняете? — не удержалась она от язвительного вопроса. Мой стол? Или стул подо мной? Не бойтесь, я их не вынесу отсюда под юбкой!

Матвеев ничего не ответил и молча вышел из приемной.

Вечером того же дня Волков как обычно призвал Мэг к себе.

— По-моему, вы круто поссорились с Игорем, не так ли? — осведомился он таким тоном, как будто эта новость доставила ему ни с чем несравнимое удовольствие.

Мэг тут же ощетинилась.

— Если он надеется, что я стану прыгать перед ним на задних лапках, то он глубоко ошибается.

— Так-таки и не станете? — с притворным недоверием изумился Волков. А что, если он будет принимать к вам меры?

— Какие это? — фыркнула Мэг. — Подкараулит меня под лестницей и побьет?

— Ну-у… Нажалуется мне, например.

— Не думаю, что вы меня уволите.

— Какое махровое самомнение!

— Ну ведь из-за него я вам и нравлюсь!

Это было правдой. Волкова чрезвычайно веселило, когда Мэг начинала вести себя так. Он аплодировал ей и всячески поощрял, как будто хотел, чтобы она строила из себя эдакую фифу заморскую.

«Он считает меня игрушкой, — решила про себя Мэг. — Кем-то вроде куклы Барби в костюме королевы».

Однако негласное разрешение посылать к черту начальника службы безопасности не слишком утешало Мэг. Ведь главная ее задача так и не была решена: Максим Евгеньевич четко держал дистанцию и не подпускал к себе ни на шаг. Чем она смогла отличиться за время своей работы в «Промхолдинге»? Тем, что подтвердила старую информацию о причастности Волкова к убийству Громова? Ну да, ей удалось разузнать, что городского прокурора убрали, чтобы спасти шкуру начальника Горэнерго… Но мотивы этого преступления по-прежнему оставались тайной за семью печатями, и Мэг ничего не могла с этим поделать.

* * *

Время тянулось невыносимо долго, а за окном как назло сияло солнышко, чирикали воробьи, и искрился свежевыпавший снег.

Волкова в офисе не было: он уехал на переговоры в областную администрацию, а Мэг весь день перепечатывала его доклад на каком-то съезде предпринимателей. Общие фразы, цифровые выкладки, графики роста стабильности… От скуки у Мэг просто челюсти сводило. Срочно надо было как-то расслабиться и хоть на пять минут забыть и о Волкове, и о ступоре в делах, и о…

И еще Мэг смертельно соскучилась по Витьке. Последний раз они пересекались в этой жизни две недели назад. Как всегда она позвонила сама. Но ему было некогда, и весь разговор свелся к нескольким ничего не значащим фразам.

Мэг знала, что поступает глупо, названивая мужу или как бы случайно встречая его около мастерской или около дома… Она оправдывала себя фразой, что ей абсолютно без разницы, что он подумает о ней: бегает она за ним, не бегает… Раз ей хочется это делать, то почему она должна отказывать себе?

Конечно же, ей было стыдно, конечно, хотелось быть гордой… Но что она могла поделать, если вся ее душа рвалась к нему?

Чем Витька притягивал ее к себе? Совершенно непонятно. Он же тщеславный мерзавец, самовлюбленный эгоист, непостоянный, ненадежный, бессердечный и вообще сукин сын… Но даже произнося про себя эти слова, Мэг улыбалась. Стоило ей вспомнить его бархатный карий взгляд, улыбку, просто знакомые до мельчайших подробностей движения и позы, как она забывала обо всем на свете и хотела только одного: видеть его, слушать часами, смеяться его шуткам, касаться…

Наверное, именно такие воспоминания зовутся любовью.

… Витька всегда обедал в маленькой забегаловке под названием «Глобус» — сумрачном прокуренном заведении, в котором постоянно зависали журналисты из находящегося поблизости телецентра. Разве Витька мог упустить шанс лишний раз помелькать перед телевизионщиками?

Добраться до «Глобуса» было минутным делом, и это неимоверно дразнило Мэг. Каждый день она с ужасом ждала обеденного перерыва: ее тянуло в «Глобус» как магнитом, и ей стоило огромного труда убедить себя отказаться от этой безумной затеи и никуда не ехать.

Но сегодня она так и не сумела справиться с собой.

… В кафешке было людно — народ хотел питаться и общаться. После яркого уличного света, Мэг с трудом ориентировалась в полумраке, поэтому не сразу заметила мужа.

Он сидел в углу и листал меню в потасканной папке из кожзаменителя. Почувствовав на себе ее взгляд, он поднял глаза…

— Привет… — протянул Витька радостно и удивленно. — Каким судьбами?

О, кажется, у него сегодня хорошее настроение! Мэг улыбнулась и подсела к нему за столик.

— Да вот мимо пробегала… Решила зайти.

— Класс! — одобрил Витька. — Тебе что-нибудь заказать?

Мэг осветилась счастьем.

— Сока какого-нибудь.

Сердечко томилось сладко и жутко…

Витька был все такой же, прежний — шмотки с претензией на стиль и шикарность, темные, чуть вьющиеся волосы хорошо подстрижены, на тонкокостной руке — замысловатое колечко, которое Мэг подарила ему полгода назад… Ну надо же — он все еще носит его!

— Как у тебя дела? — спросила она, опустив подбородок на кулаки. (Ох, если бы можно было вечно сидеть в этом уютном кафе друг напротив друга!)

Витька лукаво взглянул на нее, прищурился.

— Меня пригласили поучаствовать в фестивале «Русский подиум», представляешь?!

У Мэг округлились глаза.

— Правда?! Серьезно?!

Она не верила своим ушам! Сколько раз они вместе мечтали об этом, ругали критиков, которые все никак не хотели признавать Витькины творения, изобретали способы продвижения к богатству и славе… И вот, кажется, заветное начало сбываться…

Витьке было до смерти приятно, что Мэг так близко к сердцу восприняла его новость.

— Мне только что позвонили от организаторов, — сообщил он, понижая голос, как будто речь шла о военной тайне. — Я даже Юлечке пока еще не говорил…

Мэг отпрянула, как будто он ударил ее. По лицу скользнула кривая судорога… Опять Юлечка! Всегда она! Ну почему Витька не может хоть на секунду забыть об ее существовании?!

— Ты чего? — спросил он, сразу угадывая, что с ней что-то не так.

Мэг подняла на него вымученный взгляд. В сердце ширилась огромная черная дыра с обгорелыми краями.

— Я же просила тебя не упоминать при мне ее имени!

Витька откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди.

— Да чего такого?! — В словах его сквозила неподдельная обида. — Ты как больная, ей-богу! Что, я должен постоянно контролировать себя?!

В сердцах он скомкал в кулаке салфетку.

— Мне больно, когда ты… говоришь о ней, — произнесла Мэг, потупясь. — Ты же знаешь! Я ведь не о многом прошу! Ты сам сказал, что хочешь поддерживать со мной хорошие отношения, так неужели сложно…

Витька поджал губы.

— Слушай, тебе лечиться надо. Так нельзя! Психуешь из-за какой-то ерунды…

— Мне больно! — с нажимом повторила Мэг.

— Ну а чего ты тогда общаешься со мной, раз тебе больно?!

— Ты хочешь, чтобы я больше не приходила?

— Я этого не говорил. Я хочу, чтобы ты просто спокойно себя вела.

— Пошел ты!

Мэг швырнула на стол смятую сотку.

— Это за сок. Счастливо.

И подхватив сумку, выскочила наружу.

Ключ от машины долго не попадал в скважину. Мэг уронила его в снег, но так и не стала поднимать. Застыла, каким-то краешком души надеясь, что Витька побежит за ней, вернет…

Зачем она приехала сюда? Зачем опять надругалась над собой? Да и ему настроение испортила…

Зачерпнув пригоршню снега, она провела рукой по пылающему лицу. Боги, где взять сил, а? Как пережить все это и не свихнуться? Ведь когда-нибудь все этот кончится, да ведь?

ГЛАВА 8

Мэг едва могла дождаться конца рабочего дня. Обида, непролитые слезы, злость на собственную дурость высосали из нее все силы. А тут еще надо печатать этот идиотский доклад!

Когда наконец часы в углу монитора показали ровно восемнадцать ноль-ноль, она вскочила с места и принялась лихорадочно отключать оргтехнику. Минута — и приемная была приведена в идеальное состояние: все черновики собраны, ящики закрыты…

Снимая с вешалки пальто, Мэг еще раз пристально обшарила взглядом комнату. Все в порядке, можно идти…

— Очень хорошо, что вы уже готовы, — произнес голос Волкова у нее за спиной. — Едем!

От неожиданности Мэг вздрогнула. Только этого ей сейчас не хватало!

— Куда едем? — переспросила она ошарашено.

Подойдя слишком близко, Максим помог ей одеться. Как всегда при его появлении сердце Мэг затрепетало. Мало того, он словно бы невзначай несколько раз коснулся ее — локтя, спины, обнаженной шеи, и эти прикосновения были как ожоги…

Волков ответил не сразу.

— Мы едем в казино «Ягуар». Разве вы имеет что-то против?

У Мэг опустились руки. Ну почему ему стрельнуло пригласить ее куда-то именно сегодня?! Ей-богу, Мэг хотелось только одного: попасть домой. Она прекрасно понимала, что другого шанса на сближение с Волковым может и не быть, но у нее просто не хватало сил ни на какие интеллектуальные бои, в которые без сомнения выльется их общение.

— Максим Евгеньевич, у меня другие планы, — произнесла Мэг с плохо скрытой дрожью в голосе.

Но Волкову, казалось, не было никакого дела до ее протестов. Достав из кармана сотовый, он набрал какой-то номер.

— Алло. Игорь? Поднимись ко мне.

Матвеев появился в приемной буквально через несколько секунд. Волков кивнул ему на Мэг.

— Проводи Маргариту в машину, я сейчас буду.

Тот взял ее чуть повыше локтя.

— Пойдемте.

Дернувшись, Мэг вырвалась.

— Не трогайте меня! — От возмущения ее буквально затрясло. — Я никуда не поеду!

В глазах Волкова тут же заплясали озорные искорки.

— Вы что, решили устроить бунт на корабле? — осведомился он. — А если я вас уволю?

Мэг пресеклась, не зная, как ей реагировать.

— Точно! — патетически продолжил Волков. — Я вас уволю за пьянство, прогул и мелкую кражу одновременно. Вы пойдете со мной судится, а я подкуплю судей, и на вас же возложу судебные издержки… Или, может, будем решать вопросы мирно?

— Вы невыносимы! — только и смогла произнести Мэг.

Волков кивнул Матвееву.

— Будем считать, что девушка на все согласна. Спускайтесь.

Сегодня у него явно было настроение «пошалить».

* * *

Во дворе их ждал черный волковский «БМВ». Матвеев распахнул правую переднюю дверцу и жестом пригласил Мэг садиться. На мгновение у нее мелькнула мысль: «А может все-таки сбежать?» Но она тут же отмела ее. Риск завалить все на свете, был слишком велик. Структуре нет никакого дела до ее личных неудач и плохого настроения. Работа есть работа, и она должна быть сделана.

Одарив Матвеева убийственным взглядом, Мэг опустилась на сидение. Она была растеряна и подавлена. Как прикажете реагировать на такие выходки начальства? Сколько недель она ждала хотя бы одного «жеста доброй воли» со стороны Максима! Но ему, похоже, принципиально захотелось сделать это в самое неподходящее время.

Легко сбежав со ступенек крыльца, Волков сел на место водителя. Матвеев захлопнул за ним дверцу.

Мотор глухо заурчал, и, резко стронувшись с места, машина вылетела на улицу.

— Вы чем-то расстроены, Маргарита? — спросил Волков с притворным участием.

Сузив глаза, Мэг смотрела в окно. Она просто не узнавала его: да, он часто подкалывал или дразнил ее, но дело никогда не доходило до такого, как сейчас.

— Я не привыкла, чтобы меня заставляли делать то, чего я не желаю! — произнесла она холодно-враждебно.

— Вот уж не надо! Можно подумать, вы всю жизнь занимаетесь только тем, что желаете. Такую роскошь могут себе позволить только небожители. Вы даже по телевизору смотрите не то, что бы вам хотелось, а то, что дают.

— Максим Евгеньевич, меня дома ждет один человек…

Теперь Волков и вовсе расхохотался, и Мэг невольно съежилась от этого.

— Никто вас не ждет, — абсолютно уверенно заявил он. — Вы развелись два месяца назад, и с тех про живете в компании своих собственных воспоминаний.

Мэг резко повернулась. Ах, вот в чем дело! Он, видимо, где-то раздобыл информацию о Витьке и решил поковыряться в ее душевной ране, чтобы проверить, как она среагирует.

— Какое вам дело до этого? — проговорила она безразлично.

Хотя она напрасно старалась сохранить лицо. По глазам Волкова было видно, что он ни на грош не верит в ее равнодушие.

— Я предпочитаю все знать о своих сотрудниках, — сказал он. — Как правило, если у них есть какие-то проблемы, я в состоянии решить большинство из них.

— Я не отношу свой развод к разряду проблем. У меня все хорошо.

— Да ну?! — Брови Максима Евгеньевича поползли вверх. — Женщина в расцвете молодости и всего остального предпочитает одиночество? Эдак вы превратитесь в старую деву…

Мэг молчала, понимая, что каждое ее слово даст ему лишний повод для новых едких замечаний. Она лихорадочно пыталась разобраться, по какой причине он вообще завел этот ужасный разговор, но не находила ответа.

— Когда вы последний раз занимались сексом? — как ни в чем ни бывало продолжил Волков. — Думаю, задолго до развода с мужем… Ведь такие вещи случаются не вдруг…

— А вам действительно интересно все знать про мою сексуальную жизнь? — произнесла она зло. — Я вам все расскажу, но при условии…

— Каком?

— Вы первый мне все расскажете.

— А какой мне будет прок от этого? — пожал он плечами. — Ваше ответное повествование? Вряд ли вы прельстите меня своей унылой историей. Я и так все знаю: пару раз в неделю ваш драгоценный супруг начинал искоса поглядывать на вас, недвусмысленно намекая, что уже пора… А потом… Впрочем, мы приехали.

* * *

Назвать ее любовь «унылой историей»?! Мэг была готова залепить Волкову пощечину.

Но он вовсе не считал, что сказал что-то бестактное. Распахнув дверцу машины, он протянул ей ладонь.

— Сегодня хорошая ночь. Мы можем очень неплохо провести время.

Мэг вышла, проигнорировав его руку.

— Я слышала, это казино принадлежит вам. Наверное, вам жутко интересно играть здесь, тем самым обжуливая самого себя!

Припорошенная снегом ковровая дорожка на крыльце, швейцар, парадная лестница…

В центральном зале было уже многолюдно. Вокруг столов сидели хорошо одетые мужчины с выражением сытости на лицах. Скучающие дамы перебирали отманикюренными пальчиками фишки. Официанты ловко лавировали между посетителями.

Как давно Мэг не была в таких местах! На какое-то время она даже отвлеклась от своего напряжения и сумеречных мыслей. Музыка, огни, роскошные наряды заставляли забыть обо всем…

Волков подвел ее к столу, на котором была установлена рулетка.

— Советую вам начать с этого. Правила элементарны: ставите либо на цвет, либо на число.

Мэг смерила его тяжелым взглядом.

— Я не хочу участвовать в этом идиотизме.

— Вы новичок. Вам должно повезти.

— Вы что же, надеетесь на приметы? — усмехнулась она.

— Конечно, — абсолютно серьезно сказал Волков. — Без этого нельзя играть в азартные игры. На что же еще надеяться в таком деле, кроме примет? Судьба не прощает тех, кто в нее не верит.

— Я не верю.

— Потому-то у вас ничего и нет. Человек обязательно должен во что-то верить. Вера дает защиту. Я вообще удивляюсь, как вы пережили развод с мужем, если вы так до конца и не научились верить… ну, хотя бы в светлое будущее.

Мэг сжала пальцы. Опять он перевел все на Витьку! В очередной раз ткнул в болевую точку.

— Как видите, пережила, — заявила она, гордо вскинув подбородок.

Губы Волкова насмешливо дрогнули.

— Ну же, Маргарита, не дуйтесь! Лучше попробуйте свое счастье и постарайтесь выиграть!

— Я не играю в азартные игры, не разговариваю с цыганками и не вкладываю деньги в государственные ценные бумаги. Этому меня научили еще в детстве.

Волков состроил постную мину.

— Вы невыносимо скучны, Маргарита. У вас нет блеска в глазах.

— Зато есть здравый смысл и способность противостоять чужому влиянию.

Волков усмехнулся.

— Ответьте мне, ради бога: почему вы сопротивляетесь? Я же не предлагаю вам самой покупать фишки!

Из чувства противоречия Мэг тут же до смерти захотелось принять его предложение и как следует продуться. Было бы забавно почистить Волковские закрома на несколько тысяч. В какой-то мере это компенсировало бы ее сегодняшние неудачи.

— А что, если я проиграю? — спросила она, уже приняв решение.

Но Волкову было наплевать на такие мелочи.

— Ну, ничего не поделаешь. Придется смириться с потерей.

* * *

Мэг сидела за игорным столом — раскрасневшаяся, счастливая, довольная всем на свете. Она взялась за игру только чтобы досадить Волкову и отомстить ему своим проигрышем, но к ее удивлению она не только не проиграла ни копейки, а все выигрывала и выигрывала… Гора фишек перед ней росла с неимоверной быстротой. За спиной дышали изумленные посетители. А она ставила наугад: красное поле, черное, семнадцать, два, шесть…

Мэг все пыталась перевести стоимость своего улова в рубли. Выходило нечто невероятное: при своей зарплате в Структуре она не могла бы заработать столько и за год! На ум сразу стали приходить разные приятные мысли: ремонт в кухне, изумительные туфли, виденные ею в витрине одного из бутиков, новые шмотки, которых всегда так хочется, но на которые вечно не хватает денег.

Волков сидела по левую руку от нее: темные глаза лучились смехом.

— Я же говорил, что вам понравится! — шепнул он, протягивая ей бокал с шампанским. — Правда же, это весьма увлекательное занятие?

Мэг согласно кивнула. В душе она уже не могла злиться, но и прощать его за сегодняшние выходки не собиралась.

Она видела, что Волкову доставляет колоссальное удовольствие ее азарт. Он явно наслаждался, наблюдая за ней.

Она тоже исподтишка следила за ним. Старый вопрос «Зачем ему это нужно?» не давал ей покоя. Может, кто-то из сотрудников доложил ему, что она весь день ходила как в воду опущенная, и он захотел сыграть роль эдакого мецената и благодетеля? Но с какой стати? И в этом случае необъяснимы его колкости насчет Витьки… Он же прекрасно понимал, что она расстроиться из-за них…

Единственное, что ей оставалось, так это предположить, что Максим Евгеньевич слегка (совсем чуть-чуть) неравнодушен к ней…

— А вы не хотите поставить на что-либо для себя? — спросил вдруг Волков. — Наверное, вам будет крайне обидно получить кучу денег и отдать ее мне…

Мэг подняла на него непонимающий взгляд.

— Что вы имеете в виду?

— Ну вы ведь играете на мои деньги, стало быть ваш выигрыш принадлежит мне.

Мэг почувствовала, как кровь отлила у нее от щек. Он что же, действительно хочет забрать у нее все?! Но Волков, по всей видимости, не шутил.

— Маргарита, у вас такое лицо, будто я посягнул на вашу кровную собственность. Вы на что-то рассчитывали?

— Не беспокойтесь, мне чужого не надо, — отрезала она. Хорошее настроение разбилось на мелкие стекляшки. — Приберегите свою золотую пыль для других.

Волков поднялся.

— Тогда мы прекращаем игру. Но если вы попросите у меня некоторый процент за оказанные услуги, я буду не вправе отказать вам. Вы вполне заслужили вознаграждение…

Мэг резко повернулась к нему. Лицо ее исказилось от гнева и досады.

— Считайте, что я вам сделала подарок на Рождество!

Волков сжал ее плечо.

— Весьма щедро… Не могу не уважать вас за такую силу воли! Мы бедные, но гордые.

— А я не могу не оценить вашего остроумия! Безусловно, вы только что произвели на свет шутку века! Можете собой гордиться!

Но Волков только расхохотался в ответ.

— Да ладно вам! Я просто ищу способ соблазнить вас! Только что я наблюдал за тем, какое действие имеют на вас денежные знаки.

Мэг растерялась.

— То есть?

Однако Волков тут же поспешил разрушить все ее иллюзии:

— Я понимаю, что крайне привлекаю вас, Маргарита, — произнес он сочувственно. — Но когда я говорю «соблазнять», это не всегда значит, что я имею в виду физический соблазн. На это любой дурак способен. Мне кажется, гораздо интереснее найти что-нибудь более нетривиальное.

— «Любой дурак»?! — воскликнула крайне уязвленная Мэг. — Вы что же, считаете, что я готова кинуться на шею каждому встречному?

Но Волков не успел ей ответить: с парадной лестницы послышался шум, где-то дико взвизгнула девица. Все моментально повернулись к дверям, и в ту же секунду в зал вломилась толпа вооруженных людей в масках и в камуфляже.

— Всем не двигаться! Лицом к стене! Руки на головы!

Управляющий — круглый маленький человек в красной жилетке — подбежал к ним:

— Вы не имеете права…

И тут же получил прикладом автомата в лицо. Женщины ахнули. Больше повторять приказание не потребовалось.

Вместе с другими посетителями Мэг ткнулась носом в стенку. От неожиданности и испуга ее всю колотило. Сначала она подумала, что это ограбление, но в какой-то момент краем глаза заметила значки ОМОНа на форме автоматчиков.

— Что это значит?! — успела она шепнуть Волкову.

Но он лишь пожал плечом, показывая, что не имеет ни малейшего понятия.

* * *

После проверки документов всех посетителей казино согнали в бильярдную на первом этаже и велели дожидаться неизвестно чего. Мужчины чертыхались, грозясь суровой расправой и судом за незаконное задержание. Многие дамы всхлипывали.

Оправившись от первого шока, Мэг не преминула съязвить в адрес Волкова:

— Вы что же, Максим Евгеньевич, содержите здесь подпольный публичный дом, раз за вами охотятся правоохранительные органы?

Она все еще не остыла, и ей страшно хотелось сказать ему какую-нибудь колкость.

В ответ Волков лишь коротко хохотнул.

— Бог с вами, Маргарита! Берите выше. На проституции в наше время много не заработаешь.

Достав из портсигара очередную сигариллу, он прикурил. Казалось, ему не было никакого дела до того, что сейчас в его заведении устроили настоящий погром: всюду сновали люди в форме, заглядывая в каждый угол, какой-то белобрысый парень водил по залам большую овчарку с умными усталыми глазами… Волков вообще смотрел на происходящее словно зритель из кинозала.

Мэг отодвинулась от него, делая вид, что ей неприятен дым.

— Если они посадят вас за какие-нибудь темные дела, я буду только рада.

— Как жестокосердно! — всплеснул Волков руками. — Стоило мне немного вас подразнить, и вы уже готовы втоптать меня в грязь. Вы злая и мелочная женщина, Маргарита!

— А вы — благородный принц на белом верблюде?

— Ладно, не злитесь. Надеюсь, вы меня простите за то, что наша вечеринка завершилась таким некрасивым образом.

Мэг горько усмехнулась, всячески показывая, что извинениями тут не поможешь.

— В следующий раз, когда вам захочется силой потащить меня развлекаться, давайте пойдем не в ваше заведение, а в чье-нибудь другое, где хозяин никак не связан с криминалом. О'кэй?

Волков стряхнул кончик сигариллы в хрустальную пепельницу.

— Не делайте вид, что вы глупее табуретки, Маргарита. С точно таким же успехом они могли вломиться в любое казино. Как будто вы не знаете, зачем в российской экономике существуют игорный бизнес!

— Не знаю!

— Придется вас просветить. — И придав своему голосу менторский тон, он зашептал ей на ухо: — Допустим, у меня есть крупная сумма наличных денег, настолько крупная, что государство в любом случае заинтересуется ее происхождением. Но дело-то в том, что я не могу объяснить чиновником, откуда я ее взял, ибо добывались эти денежки, скажем, на незаконной торговле вооружениями. И тогда я использую свое казино: по документам проходит, что за два последних дня здесь продулись в пух и прах энное количество безумных миллионеров, а потом прихожу я и выигрываю все свои незаконно нажитые денежные знаки. С них платится обычный подоходный налог, и все — я снова в ладах с государством! Так что сегодняшний обыск преследует одну цель: мои противники хотят под любым предлогом закрыть «Ягуар», и тем самым лишить меня очень удобного финансового инструмента. Для этого они сейчас подсунут кому-нибудь из присутствующих здесь пару пистолетных патронов или пакетик с марихуаной, а потом объявят мое казино бандитским притоном и прикроют его. Да в принципе и ладно — на «Ягуаре» свет клином не сошелся: у меня есть в запасе еще пара аналогичных заведений.

ГЛАВА 9

ОМОНовцы все обыскали и всех перетрясли. Как Волков и ожидал, в сумочке одной дамы нашли кокаин. Обыск продолжался практически до самого утра. Под конец издергавшихся посетителей все же выпустили, предварительно поименно переписав.

Волков проводил Мэг до крыльца, и галантно предложил подвезти ее, однако она отказалась.

На улице было еще темно, но трамваи уже ходили. Мэг села в пустой вагон… Обыск в «Ягуаре» давал много поводов для размышления, и ей не терпелось все как следует обдумать.

Итак, что у нее имелось? Кто-то явно копает под Волкова — раз. Из-за чего — непонятно. Далее: история с Огневым. Пока еще Структура не сумела раздобыть ничего хоть сколько-нибудь проясняющего интересы Максима Евгеньевича в деле убийства Громова. Но всяко начальник Горэнерго нужен ему не для того, чтобы в теннис по субботам играть.

Все эти вопросы оставались без ответов.

… Когда трамвай поравнялся с особняком «Промхолдинга», Мэг вышла. Заезжать домой уже не имело смысла: до начала рабочего дня оставалось где-то полчаса. Перейдя дорогу, она направилась к крыльцу, и тут ее взгляд случайно задержался на витрине киоска «Роспечати». Там, на самом видном месте, помещался свежий номер «Вестника» — дешевой популярной газетенки областного масштаба. На ее первой полосе красовался огромный заголовок: «Обыск в казино „Ягуар“. Изъятие 50 грамм чистого кокаина!»

* * *

Снедаемая нетерпением, Мэг вбежала в приемную и, не раздеваясь, развернула газету на столе. Черт! Как это газетчики так быстро сработали? Ведь с момента обыска прошло буквально несколько часов!

Статья была на целую полосу. Сбоку помещалась внушительная фотография: люди в форме производят задержание какой-то барышни в вечернем платье.

Мэг пробегала глазами строчку за строчкой… Обычная «желтая» брехня. С неизбежной помпой журналист возмущался временами и нравами, на чем свет стоит ругал буржуев и призывал народонаселение бороться с несправедливостью. Подробности ареста подозреваемых изобиловали яркими красками и высокопарными эпитетами…

Мэг задумчиво откинулась на кресле. Что-то здесь было не так… И тут же хлопнула себя по лбу: конечно, не так! Здесь нет ни одного слова правды! И вся эта статья — не более, чем сценарий! Если бы журналист на самом деле был в «Ягуаре», то как бы он смог упустить тот факт, что вместе с клиентами казино был задержан и сам владелец, Волков?!

Достав из стола справочник, Мэг отыскала телефон редакции «Вестника».

Трубку сняла какая-то девушка.

— Редакция слушает!

— Доброе утро, — поздоровалась Мэг. — Я занимаюсь распространением вашей газеты. Вы не могли бы подсказать, почему не вышел сегодняшний номер?

Девушка на том конце провода явно озадачилась.

— Как это «не вышел»? Все в порядке! У нас в редакции уже целая пачка лежит. Может, у вас с доставкой проблемы?

— Никаких проблем нет, — сердито отозвалась Мэг. — Вы когда сдаете номер в печать?

— В семь вечера…

Больше информации и не требовалось. Мэг положила трубку на рычаг. Газетчики знали об обыске минимум за два часа до него. Значит, статья — сто процентов — заказная. А кто заказал статью, тот заказал и налет ОМОНовцев. «Вестник» принадлежит муниципалитету, то есть, по сути, мэру города Шохину. И только он мог отдать приказ сфабриковать эту публикацию.

Шохин сидел в мэрском кресле вот уже третий срок и собирался выставлять свою кандидатуру и на следующие выборы. Но за последнее время его шансы на успех существенно снизились. Виной тому были средства массовой информации: многие из них вдруг ни с того, ни с сего начали выкапывать старые грехи Шохина и припоминать ему такое, о чем горожанам лучше было бы не знать.

В результате мэр был вынужден всерьез заняться своей репутацией. Муниципальные газеты и телекомпании, каждая из которых раньше работала кто во что горазд, теперь подчинялись жесткому руководству городской администрации. Ни одна статья или передача политического характера не могла выйти в свет без согласования с мэрией. Так что Мэг могла и не сомневаться, что происшествие в «Ягуаре» — дело рук Шохина.

Так-так-так… Это становилось более, чем интересным! Получается, что ее любимый начальник воюет с городской администрацией. А за что? Чего они там не поделили?

Мэг ликовала. Наконец-то хоть что-то, хоть какая-то удача! От радости она позабыла и о бессонной ночи, и о смертельной усталости…

Внезапный скрип двери заставил ее оторваться от своих мыслей. Максим Евгеньевич стоял на пороге своего кабинета.

— Доброе утро, Маргарита! Чуть свет уж на ногах?

Как она могла не заметить, что он уже у себя? Мэг подавленно молчала.

Волков подошел к ее столу и заглянул в газету.

— Читаем последние известия? Или же выясняем, кто именно мог накатать такое против меня? Вы помните, что обычно чрезмерное любопытство не доводит людей до добра?

— Я не…

Но он не дал ей закончить.

— Я подслушивал вас. Вы только что интересовались в редакции «Вестника» относительно времени сдачи номера в тираж.

Мэг понимала, что он ждет от нее объяснений.

— А что такого? — спросила она, делая невинные глаза. — Я просто удивилась, что материал слишком уж быстро попал в печать…

— Какая дотошность! В первый раз вижу столь наблюдательную секретаршу!

Мэг сжала пальцы в кулаки. Волков начал подозревать ее. Надо было как-то выкручиваться, но она еще не знала, как.

— По-моему, наблюдательность — прекрасное качество, и если начальник не дурак, то он способен оценить его по достоинству, — произнесла она гордо.

Господи, ведь обычно Волкову нравится, когда она начинает выпендриваться и строить из себя бог весть что… Пусть и на этот раз ей все сойдет с рук!

Волков не сводил с нее темного колючего взгляда.

— Ну что ж… — сказал он. — В следующий раз, когда вас будет слишком донимать ваша наблюдательность, обращайтесь прямо ко мне. Думаю, я смогу ответить на большинство ваших вопросов.

Он направился было в свой кабинет, но тут какая-то идея заставила его вернуться.

— Так вам, Маргарита, хочется, чтобы вас оценили? — спросил он, придавая своему голосу обычный чуть ироничный тон. — Тогда я дам вам задачку на сообразительность. Справитесь с ней — награжу, не справитесь сотру в порошок. А условия таковы: господин Шохин, горячо уважаемый мэр нашего города, решил мне подгадить и закрыть одно из моих доходнейших заведений. С этой целью он попросил своего друга, начальника УВД Алова, устроить в «Ягуаре» небольшой переполох. Что и было проделано прошлой ночью. Лично Алов против меня ничего не имеет, у меня проблемы только с Шохиным… Стало быть мне надо каким-то образом разбить их нежную дружбу. Я бы не хотел повторения вчерашних событий.

Мэг не сразу пришла в себя от удивления.

— Вы что, полагаете, что я вот так запросто могу…

Волков кивнул.

— Уверен в этом на сто процентов. Сейчас идет проверка вашей благонадежности, моя дорогая. Вы должны показать мне, на чьей вы стороне. Если вы за меня, так помогите мне разобраться с моими врагами! Даю вам три часа на размышление.

И он вновь скрылся за дверями своего кабинета.

Машинально Мэг принялась далее листать газету. Она не постигала этого человека! Совершенно! Абсолютно! И чего прикажете делать с этим его «заданием»? Проверка благонадежности — ну надо же!

* * *

В 10:30 в кабинет Волкова зашел Матвеев, а ровно в одиннадцать они вызвали к себе Мэг.

— Что-нибудь надумали? — спросил Максим Евгеньевич, выжидающе глядя на нее.

— Надумала.

— Ну, мы слушаем!

Мэг чувствовала себя как школьница на ужасно сложном экзамене. Она знала ответ, но, тем не менее, волнение сотрясало все ее тело.

— Подкуп УВД. Всего, — коротко пояснила она. — Мы отнимем у мэра этот инструмент раз и навсегда. Более того, мы сами сможем устранять конкурентов руками силовиков.

По губам Волкова поползла саркастическая усмешка.

— Да? Надо же, как мило! И как вы себе представляете подкуп УВД? Да еще в полном составе! У меня людей не хватит на то, чтобы ходить и предлагать им взятки. Их же моментально всех пересажают!

На этот раз настала очередь Мэг улыбаться. Когда-то один из преподавателей «Академии» сказал своим курсантам: «Если вы не можете подобраться к своему Клиенту обычным путем, придумайте, как спровоцировать его на какую-либо сомнительную авантюру. Если он пойдет на это, а вы будете об этом знать, вы получите великолепный рычаг воздействия».

Как раз эту классическую схему Мэг и применила в отношении УВД. Правда, на этот раз ей пришлось поработать не на Структуру, а на господина Волкова.

— Надо создать некую благотворительную организацию, — уверенно, как по писанному, проговорила Мэг. — Скажем, фонд социальной поддержки лиц, подверженных профессиональным рискам.

— Фонд поддержки сотрудников УВД? Или, грубо говоря, фонд взяток для сотрудников УВД? — сразу подхватил ее мысль Максим, уже кое о чем догадавшись.

— Именно. Это будет абсолютно официальная организация, ставящая себе благородные цели. Вы постоянно будете подкармливать ее из своих источников, а Алов станет попечителем фонда, то есть фактически сам займется распределением наших взяток между своими сотрудниками. Финансирование у них слабое, так что он не сможет отказаться от столь щедрого предложения. Мы же со своей стороны поставим кого-нибудь контролировать процесс. Скажем, Игоря Матвеева. Он наверняка знает, как разговаривать с силовиками. Вот пусть он им доходчиво и объяснит: если все подчиненные УВД ведомства как бы забудут о существовании «Промхолдинга», то лица, подверженные профессиональным рискам, будут получать дополнительную медицинскую и социальную страховку, смогут купить себе нормальное оборудование, начальство пересядет с устаревших колымаг на приличные тачки… И это не взятка, это благотворительность!

Волков и Матвеев молча глядели на Мэг. По всему было видно, что она произвела на них впечатление, и осознание этого преисполняло ее какой-то мрачной гордостью.

В этот момент в приемной зазвонил телефон.

— Не возражаете, я вернусь к своим прямым секретарским обязанностям? — осведомилась Мэг. — Если вам что-то понадобиться — чай, кофе или новые умные мысли — я к вашим услугам.

— Хорошо… — медленно кивнул Волков. Он уже вовсю обдумывал услышанное.

— Кстати, — добавила Мэг, — вы говорили что-то о награде, положенной мне в том случае, если я справлюсь с заданием. Думаю, я заслужила кое-какой прибавки к жалованию. А средства на это можно будет взять из тех денег, что я выиграла вчера в казино.

* * *

Мэг откинулась в своем кресле и прикрыла разгоряченные веки. Усталость и осознание хорошо сделанной работы приятно расслабляли… А какие лица были у этих двоих, когда она сообщила им о своей идее! Что, не ожидали такого от простой секретарши?!

Но главного они так и не усекли. Ведь Мэг только что сумела сработать на два фронта: с одной стороны она продемонстрировала свои умственные способности Волкову, а с другой стороны, если афера с фондом будет осуществлена, Структура получит дополнительную возможность воздействовать на УВД. Конечно, в ведомстве Алова и так работают несколько профессиональных Охотников, которые надежно держат его в своих руках, но лишняя зацепка им никак не помешает. Ведь это только с формальной точки зрения такой фонд является законным учреждением, а если в ответственный момент кому-то потребуется подкопаться под Алова, вменить ему взяточничество будет парой пустяков.

Улыбка сама собой выползала на губы Мэг… Ох, как жаль, что ей нельзя ни перед кем похвастаться! Все-таки иногда так хочется, чтобы тебя оценили!

Дверь волковского кабинета приоткрылась, и в приемную вышел Матвеев.

— Маргарита, могу я спросить вас кое о чем?

Каким-то шестым чувством Мэг ощутила, что ни к чему хорошему эти расспросы не приведут.

— Спрашивайте, — произнесла она, вся внутренне напрягаясь.

Матвеев глядел ей прямо в глаза.

— На вашем месте я вел бы себя более осмотрительно…

— О чем это вы?

— Вы знаете о чем. Идея ваша более чем интересна… Но мне непонятно, каким образом вы собираетесь объяснять Максиму Евгеньевичу, откуда у вас взялись познания в российском праве, позволяющие придумывать такие схемы. На вашем месте я бы указал на источник своей информированности. Насколько мне известно, вам дали задание три часа назад, стало быть, осилить наше законодательство в самостоятельном порядке вы не могли. Вывод напрашивается только один: вас учили юриспруденции, Маргарита. Где?

Сердце Мэг сжалось. Это был провал — позорный, бессмысленный, достойный идиотки-первокурсницы.

— Ваша ошибка заключается в том, что вы захотели выглядеть умнее, чем вы есть на самом деле, — усмехнулся Матвеев. — Ваше резюме отнюдь не соответствует действительности. Вы не рассказали нам всей правды о себе, и вас только что поймали на этом.

Мэг смотрела на него исподлобья.

— Да пошли вы к черту! — прошипела она осипшим от возмущения голосом. — Вы — последний человек, перед которым я буду отчитываться!

— Тогда вам придется отчитываться не передо мной.

— Идите и нажалуйтесь на меня Волкову: «Максим Евгеньевич, ваша секретарша оказалась не такой уж дурой, как я думал. Это подозрительно! Увольте ее немедленно!»

Ничего не сказав, Матвеев направился к выходу.

— Вы идете не в ту сторону! — не удержавшись, крикнула Мэг. — Кабинет Волкова с другой стороны!

Но тот не удостоил ее ответом.

* * *

В скверике никого не было, если не считать парочки мамаш с малышами. Мэг сбежала сюда, чтобы немножко побыть в одиночестве и собраться с мыслями. Сев на одну из лавочек, она взяла в губы купленную поштучно сигарету, чиркала спичкой о коробок. Спичка обломилась.

С тех пор, как Витька бросил ее, она стала время от времени курить. Это был своего рода ритуал самоуничтожения — запивать свои неудачи горьким сигаретным дымом.

Как же она ненавидела Матвеева! И Волкова, и вообще всю эту мерзкую паучью контору!

Она не сомневалась, что Матвеев поделился своими соображениями с начальством, и стоит ей вернуться в приемную, как Максим Евгеньевич призовет ее к себе и задаст все тот же кошмарный вопрос, на который она не в состоянии дать ответа. И если Матвеева она могла просто послать подальше, то с Волковым такой номер не пройдет.

Думать, думать, думать… Нельзя так просто сдаваться! Надо найти какое-нибудь достойное объяснение своей осведомленности. Может, соврать что-нибудь об увлечении юриспруденцией? Чушь полная! Никто этому не поверит! А уж тем более Матвеев. Он просто нутром чуял в Мэг врага, и потому так к ней и цеплялся.

Черт бы его побрал! Если бы не он, Волков бы ни в жизни не обратил внимания на ее промах.

— Привет! — окликнул ее кто-то.

Мэг подняла голову. По расчищенной дорожке к ней спешила Инга.

— Привет, — отозвалась она слабо.

Подойдя, Инга сунула ей в руку сложенную бумажку.

— Сергей Иванович просил передать тебе кое-что, — прошептала она на ухо Мэг. — У него есть на примете один журналист. Чрезвычайно амбициозен. Специализируется на политических скандалах. Ни на кого конкретно не работает. Тискает свои статейки туда, куда берут. Последнее время активно занимался разработкой Огнева. Скорее всего, ему многое известно об их взаимоотношениях с Волковым.

Мэг заглянула в бумажку. Там подряд были написаны шесть цифр — телефон и имя «Антон Рублевский».

— Как к нему можно подъехать? — спросила она безучастно. Возможно, интересоваться подробностями уже не имело смысла: если она не сможет как-то объясниться перед Волковым, уже сегодня вечером ей вернут трудовую книжку, и на этом ее миссия в «Промхолдинге» будет окончена.

Но Инга не замечала каменного выражения ее лица и продолжала частить:

— Наши пытались контактировать с этим журналистом, но ничего не вышло. Рублевский гордится тем, что он как бы неподкупен и не боится никого и ничего. Но попробуй, может, у тебя что-нибудь и выйдет.

Кивнув, Мэг сожгла записку в пламени спички.

* * *

Мэг продумала с десяток различных вариантов, как вести себя в тот момент, когда Волков потребует с нее объяснений. Робкая надежда, что все как-нибудь может обойтись, еще теплилась в сознании, но умом Мэг прекрасно понимала всю нереальность такой ситуации. «Промхолдинг» потому и сумел выжить и подняться на недосягаемую высоту, что его руководство отлично понимает: ключ к успеху в любых начинаниях — это люди. Если начальник сумеет подобрать себе работоспособную и, главное, надежную команду, его ждет успех, не сумеет — пусть пеняет на себя: он всегда будет в числе неудачников.

А Мэг обманывала начальство. Вернее, не обманывала, а что-то недоговаривала… Впрочем, в глазах Волкова и Матвеева это было одним и тем же. В таких случаях лучше перестраховаться.

… Весь оставшийся день Мэг ждала приговора. Она вся измаялась, издергалась, перенервничала. Но Волков появился в ее приемной только в обед. Мэг сжалась, приготовившись к самому худшему…

— А все-таки вы молодец, Маргарита, — сказал он, задумчиво обхватив пальцами подбородок. — Пожалуй, мы так и сделаем: создадим для Алова этот фонд. Уверен, что их дружба с Шохиным будет длиться только до тех пор, пока в этом не будут замешаны кровные интересы. А если мы дадим Алову почувствовать вкус денежек, он уже не сможет от них отказаться… Так что спасибо вам за все.

— Не за что… — прошептала Мэг потерянно.

Ошарашенным взглядом она проследила, как Волков вышел в коридор. По его шагам было слышно, что он зашел в юротдел: по всей видимости, давать задание юристам…

Мэг ничего не понимала. Матвеев промолчал об ее промахе? Или все же доложился, но Максим почему-то решил пренебречь элементарными правилами безопасности?

Как бы то ни было, видимо, на этот раз судьба решила ее помиловать.

ГЛАВА 10

Всю субботу Мэг только и думала, что о вчерашнем происшествии. Что это было? Обыкновенное везение? Или еще что? Но в любом случае особо предаваться размышлениям ей было некогда: надо было изобретать, как подобраться к Рублевскому и выудить из него все, что ему известно об Огневе и Волкове.

Целый день Мэг просидела в районной библиотеке, разыскивая его статьи. Оказывается, этот Рублевский был достаточно известной личностью в газетном мире. За последние полгода он умудрился пропечататься чуть ли не во всей местной прессе. Чувствовалось, что редакторы его ценили. Да и было за что: материалы Рублевского были свежи, злобны и информативны. Откуда он добывал «грязное белье» местных политиканов, оставалось тайной, покрытой мраком, но факт оставался фактом: ему было многое известно.

Огнев был любимым коньком Рублевского. В одной из газет о ситуации на Горэнерго была опубликована целая серия статей. Но у Мэг сложилось впечатление, что Рублевский обнародует далеко не все имеющиеся у него материалы. То ли он припасал их на будущее, то ли просто боялся последствий…

По дороге домой она все пыталась изобрести, как можно было бы сойтись с ним. Но пока ничего путного ей так и не пришло в голову.

Уже подруливая к своему подъезду, Мэг вдруг вспомнила, что дома у нее ничего не осталось из еды. Надо было ехать в магазин, чтобы запастись продуктами на следующую неделю.

… Только что отстроенный обширный универсам находился в двух шагах. Мэг припарковала машину и направилась вглубь рядов с товарами.

Закидывая в тележку упаковки с полуфабрикатами, она добралась почти до самого конца магазина. В этом отделе продавались вина. Мэг окинула взглядом темные ряды бутылок. Может, взять себе что-нибудь на вечер? Сделать глинтвейн, закутаться в любимый клетчатый плед и потягивать горячее варево перед телевизором…

— Какой ужас! — произнес рядом насмешливый голос Волкова.

Мэг стремительно обернулась. Нет, ей не померещилось: Максим Евгеньевич стоял прямо у нее за спиной и с явным осуждением разглядывал содержимое ее тележки.

— Здрасьте… — испуганно произнесла она. Подозрение, что он просто оставил на выходные процедуру ее увольнения, внезапно закралось в сознание.

Но на ее счастье у Волкова, кажется, были иные планы. Приподняв двумя пальцами пакет с мороженными овощами, он скривился:

— Скажите честно, Маргарита, вы что, собираетесь это есть?

Мэг вырвала у него упаковку.

— Может, все-таки я имею право покупать то, что мне нравиться?

Она толкнула тележку и, не оборачиваясь, покатила ее к выходу. Своим появлением Волков опять привел ее в смятение: она попросту не знала, чего ожидать от него, и потому прятала свою неуверенность за резкими выражениями.

Но они не произвели на него никакого впечатления.

— Я только хотел вас предупредить, — проговорил Волков, следуя за Мэг, — что три вагона этой бурды я сам завез в страну и продал некой фирме «Гордеев и сын», которая является основным поставщиком продуктов в этот магазин. И могу вам сообщить (по секрету, конечно), что это отнюдь не качественный товар.

— И что? — бросила через плечо Мэг. — Со мной случится несварение желудка?

— Ну, с желудком-то вашим, положим, будет все нормально, но все равно удовольствия от такой, с позволения сказать, «еды» вы точно не получите.

Мэг встала в очередь в кассу.

— Какое вам дело до моего удовольствия?

— Очень большое. Я вам благодарен за вчерашнюю идею и мне хочется вас облагодетельствовать.

— Советом по части негодности мороженой морковки?

— У меня есть подозрение, что ничего более вы от меня не примете.

Мэг посмотрела ему в глаза.

— С чего вы взяли?

— То есть вы разрешаете мне проявить фантазию? — серьезно осведомился он.

— Ну что ж, пробуйте…

— Давайте начнем с этого, — произнес Волков и протянул кассирше свою кредитную карточку.

Когда они вышли из магазина, он понес пакеты с продуктами не к ее машине, а к своему черному «БМВ», стоявшему за углом. Закинув все это в багажник, он открыл дверцу перед Мэг.

— Прошу садиться!

— Мы куда-то едем?

— Да. Я приглашаю вас в гости.

— В этом и будет заключаться ваша благодарность? Вы впустите меня в святая святых?

— Что-то вроде того.

Мэг бросила на него растерянный взгляд. Он что, ухаживать за ней вздумал? Но ведь это… У нее не было слов. Нахлынувшие чувства опять перемешали все на свете. Если ее предположения верны, то у нее открываются необозримые горизонты для работы на благо Структуры!

* * *

Мэг знала, что у Максима Евгеньевича нет постоянного дома (он вечно кочевал с места на место), поэтому понятия не имела, куда ее везут. Оказалось, что его новая квартира находится на противоположном конце города — в высотном здании, одиноко торчащем над унылыми хрущевками.

Новенький, но уже обклеенный вкладышами от жвачек лифт поднял их на последний этаж. Волков открыл неприметную дерматиновую дверь.

— Прошу!

Мэг несмело вошла. Она волновалась: с одной стороны, это была несомненная удача — попасть к нему домой, но с другой стороны, она все равно мысленно готовилась к какому-то подвоху. С какой стати он все это проделывает?

Квартира была просторна, светла и солнечна. Из-за кремовых стен, украшенных лишь неброским гравюрами, и такого же — тон в тон — пушистого ковра с кучей разбросанных по нему декоративных подушек она казалась значительно больше. Мебели почти не было: лишь небольшая горка с баром, стойка с громадным телевизором и прочей аппаратурой и зеркальный шкаф.

— Нравиться? — спросил Волков, проходя вслед за Мэг в комнату.

— Да.

Ей и вправду нравилось. Было как-то здорово, что здесь нет ни одной старой или некрасивой вещи. Волков был явно человеком крайностей — в рабочем кабинете он устроил себе антикварную лавку, а дома — что-то модерновое и ультра-современное. Хотя ей и самой было близко и то, и то.

— Ну и каким образом вы будете меня развлекать? — спросила она, ища, куда бы присесть.

Волков заметил ее недоуменный взгляд.

— Садитесь прямо на пол. Так лучше всего отдыхается. На любом диване или кровати вы ограничены в пространстве, а здесь в вашем распоряжении целых восемнадцать квадратных метров.

Мэг послушно опустилась в разложенные по ковру подушки. И вдруг обратила внимание на то, что сегодня Волков одет не в деловой костюм, а в обыкновенные джинсы и светло-серую «кенгурушку» с капюшоном. Все это делало его слегка похожим на мальчишку. Таким он гораздо больше ей нравился.

И ей тут же стало неудобно за то, что она сама — ненакрашенная, в обыкновенных брючках и кофточке… Мэг тоже хотелось быть привлекательной.

Волков подошел к бару и наполнил два бокала каким-то красным вином. Сев рядом с Мэг, протянул ей один.

Честно говоря, она не знала, как себя вести. Вновь быть холодной, насмешливой и недоступной или же попробовать поговорить с ним по душам? Вроде бы именно этого ему и хочется сейчас. Понятно, что он будет водить ее за нос и ни за что не признается в том, что действительно у него на уме. В любом случае надо было принимать его правила игры.

— Что это за вино? — спросила Мэг.

Откинувшись рядом с ней на подушки, Волков любовался игрой солнца в бокале. Преломляясь в хрустальной грани, оно отбрасывало алые отблески на ковер.

— Пейте, дорогая моя. Я всего лишь отравлю вас и не более того.

— Вот как?

Мэг растерялась. Верить и трусить не хотелось. Он наверняка использовал бы это, чтобы в очередной раз поиронизировать на ее счет.

— И каковы синдромы этого отравления? — спросила она, стараясь свести все в шутку. — Я упаду замертво, и вы воспользуетесь моим беспомощным состоянием?

Волков перевел на нее насмешливый взгляд.

— Боже, какие мысли приходят к вам в голову! Нет, дорогая, из всех моих знакомых о ваших прелестях мечтает только господин Огнев. Помните, он как-то заходил ко мне?

Хоть Мэг и клялась себе не поддаваться больше на его провокации, он все же вновь сумел разозлить ее.

— Огнев, что же, делился с вами своими эротическими фантазиями?

— Более того, он попросил меня одолжить вас на несколько дней. Что бы вы, кстати, могли мне предложить в обмен на мое несогласие?

От такой неслыханной наглости Мэг лишилась дара речи.

— Я вам не принадлежу!

— Неужели? В моих силах уволить вас и сделать так, чтобы вы до конца жизни не смогли устроиться ни на одну должность выше уборщицы.

Мэг стоило больших трудов взять себя в руки.

— Если вам что-то надо от меня, скажите об этом прямо! Секс? Половина моей зарплаты? Или вы просто хотите, чтобы я сготовила вам ужин?

— Насчет половины зарплаты звучит заманчиво, но я, пожалуй, предпочту… — Волков замолчал, специально растягивая время. — Да, пожалуй, я предпочту один откровенный разговор о смысле и сущности вашей любви.

Мэг окончательно растерялась.

— Моей любви? Что вы имеете в виду?

— Пейте вино, Маргарита. Я буду продолжать беседу только после того, как вы выпьете со мной.

Послать его к черту? Уйти? Или же посмотреть, к чему все это приведет? Мэг глубоко вздохнула. Если уйти, то не произойдет ничего. Она просто вернется домой со своей мороженной морковкой, а дело так и не стронется с места…

Резко запрокинув бокал, Мэг выпила все до капли. Вино было странным… Она не могла определить, в чем именно это выражалось: вкус ли, запах…

— Что вы туда подмешали? — спросила она, чувствуя, как у нее сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее начинает расширяться поле зрения. Все предметы отодвинулись, сделались менее яркими… И только лицо Волкова было близко и четко.

— Это всего лишь одна из разновидностей экстази… Безобиднейшая штука… Почти…

— Черт бы вас побрал с вашими играми!

— Почему? Чем еще заниматься в этой жизни, если не игрой? Ты ведешь свою игру, пытаясь разобраться, кто же я такой на самом деле, — произнес он, внезапно переходя на «ты». — Я пытаюсь сделать тоже самое в отношении тебя…

Он лежал рядом с ней, подперев щеку ладонью и внимательно вглядывался в ее лицо.

— У тебя расширились зрачки. Это красиво.

— А у тебя…

Хоть мир и качался перед ее глазами, Мэг не могла выдавить из себя того, что думала. Она просто чувствовала, что Волков слишком сильно влияет на нее своей близостью, своей недоступностью, своим ищущим взглядом. Тело ее напряглось, по венам яростно толкались волны какого-то животного тепла.

Полжизни отдать за то, чтобы он чуть-чуть наклонился к ней и… Она сама бы могла схватить его и прижать к себе, но почему-то не делала этого.

— Я уже задавал этот вопрос, — откуда-то издалека донесся до нее голос Максима, — но ты мне ответила как-то невразумительно; поэтому я повторюсь: что для тебя главное в этой жизни? Карьера? Деньги? Чувство устроенности и надежности?

«Зачем ему это знать? Зачем он напоил меня?»

— Чтобы ты наконец смогла расслабиться и не пыталась обдумывать каждое слово.

Оказывается, она не подумала, а произнесла вслух свои вопросы. Боже, надо как-то сдерживаться! Ни в коем случае нельзя терять контроль над ситуацией, иначе он узнает слишком многое…

Только бы он прикоснулся к ней! Ей это было просто необходимо! Слишком уж давно никто не касался ее, слишком давно она не была кому-то нужна. А без этого кровь превращалась в воду.

— Главное в жизни, чтобы тебя хоть кто-нибудь любил, — проговорила Мэг.

— С чего ты взяла? Лишь потому, что с самого детства тебе это внушали? А если бы ты не читала сказок о Золушке, если бы не смотрела по телевизору бесконечных фильмов, буквально скандирующих: «Love, love, all I need is love»?[2] Неужели ты не понимаешь, что стала жертвой рекламы? Что тебе дала твоя любовь? Тему для разговоров с подружками?

— У меня нет подружек, — деревянно отозвалась Мэг.

Но Волков и не думал оставлять ее в покое:

— Тогда что? Всего лишь осознание себя как удачливого члена этого поганого общества? Как только муж сбежал от тебя, ты впала в истерику не потому, что тебе было жалко терять этого бестолкового ублюдка, а потому, что теперь ты превратилась в неудачницу. Ведь лишь неудачницы разводятся, не так ли? И только неудачницы живут одни. Скажи честно, что плохого в том, что ты больше не имеешь любви?

— Ничего, — бесцветно отозвалась Мэг.

Сколько раз она уже обдумывала все это! Волков просто облек в слова ее собственные мысли, приходившее ей на ум всякий раз, когда она пыталась осознать, почему она так непоправимо несчастна все эти месяцы, дни, часы, минуты…

— Я все понимаю, только ничего не могу с собой поделать, — прошептала она. — Мне просто ужасно одиноко. И еще… я хочу убить Юлечку!

Мэг вдруг настолько отчетливо представила себе, с каким бы наслаждением она выпустила в ее глупую башку всю обойму своего «макарова». Пулю за пулей! Так, чтобы ее серо-желтые мозги вперемешку с костяной крошкой брызнули во все стороны.

— Кто такая Юлечка? — спросил Максим. — Это любовница твоего мужа?

Он не должен был переспрашивать! Эти словечки «любовница твоего мужа» были как пощечина. Но Мэг нашла в себе силы кивнуть.

— Да.

— Убить Юлечку? Вот это мне уже больше нравиться! Это твоя истинная эмоция, а не чувство, навязанное книжками и телевизором. Только зачем тебе ее убивать? Чего ты желаешь этим добиться? Ведь твой муженек и не подумает вернуться к тебе после ее смерти.

— Черт с ним! — Мэг грязно выругалась. — Это не месть… Это… Просто эта тварь не должна жить!

Волков приподнял руку Мэг и медленно, очень медленно, поцеловал. Сделай он это несколькими минутами раньше, она наверное взорвалась бы от какой-то бешеной огненной страсти. Но сейчас желание уже прошло. Чувство всепоглощающей ненависти к Юлечке вытеснило все другие ощущения.

— Ты же можешь сделать так, чтобы она умерла? Да? — прошептала она почти заискивающе. — Ты можешь, я знаю!

— Солнышко мое, ты все-таки жаждешь мщения… Со временем ты поймешь, что в этом нет никакой надобности. Я обещаю тебе это.

— Нет! Я хочу, чтобы она сдохла!

Мэг сама не понимала, откуда что бралось в ней. Максим только разозлил ее. Он еще смеет успокаивать ее! Что он знает о том, каково это, когда твой любимый уходит к кому-то другому?! Разве ему объяснишь, что видение трупа Юлечки с раскроенным черепом было ее единственной радостью за эти два страшных месяца?

Мэг подняла глаза. Волков все так же непонятно смотрел на нее.

— Хорошо, она умрет, — сказал он наконец. — Хотя знаешь что? Твоя беда в том, что ты путаешь любовь с собственным страхом перед будущим. И ты свалила на Юлечку все свои негативные эмоции. Хотя в чем она виновата перед тобой? Это муж предал тебя, а не она. Но если ты настаиваешь на ее смерти, ты ее получишь.

Мэг улыбнулась — криво и беспомощно. Так он это серьезно?! Экстази вытворяло с ней скверные штуки: она не совсем улавливала намерения Максима. Да и свои тоже. Она ведь все равно требовала смерти Юлечки больше для того, чтобы выразить свои чувства…

И вдруг до нее дошло со всей отчетливостью: он абсолютно серьезен. Точно так же, как в тот день, когда обещал Огневу разобраться с Громовым.

— Ты что же, на самом деле сделаешь так, чтобы Юлечка умерла? — выдохнула она пораженно.

Он кивнул.

— Я же сказал, что хочу тебя отблагодарить. Самого важного — любви в твоем понимании этого слова я тебе подарить не могу. А вот смерть человека — это запросто. Если ты, конечно, настаиваешь… Согласен, убивая ближнего (пусть даже чужими руками), можно испытывать весьма волнующие ощущения.

— Как это? — Мэг аж приподнялась на локтях.

— Как это — заниматься сексом? — ответил он вопросом на вопрос. Разве ты сможешь когда-нибудь объяснить? Мы живем в нечестном мире: любая собака имеет права загрызть своего сородича только потому, что ей этого хочется. А мы не имеем права. Иначе нас лишат нашего главного сокровища: свободы. Когда-нибудь, Маргарита, ты поймешь, что свобода и есть наша истинная ценность. Любовь можно потерять, можно найти заново. Это всего лишь вопрос совместимости характеров и взаимного физического удовлетворения. Но если ты потеряешь свою свободу хоть на полчаса, уже никто и никогда не вернет тебе этого времени. Наше общество научилось шантажировать нас так, как ни делает этого ни один преступник: оно ограничивает нашу свободу делать то, что нам хочется, угрозой потери свободы вообще. В результате мы всегда выбираем маленькую свободу, и тем самым отказываемся от настоящей, чистой, истинной свободы. Согласись, ты бы давно убила Юлечку сама, если бы не боялась тюрьмы. Но я могу сделать так, что ни одна живая душа не узнает, что ты причастна к ее смерти. Если ты, конечно, не передумаешь.

Мэг закрыла глаза.

А если отказаться? Что тогда? Она представила себе, что ничего не произойдет, и Юлечка все так же будет ходить по утрам в свое модельное агентство, спать с ее Витькой, носить свои черненькие очочки и пестрый свитерок… От одной мысли об этом ее просто всю затрясло.

— Я принимаю твой подарок, — произнесла она, глядя на него расширенными зрачками.

Волков осторожно привлек ее к себе, обнял. Его губы скользнули по ее шее.

За его спиной от дыхания сквозняка едва заметно колыхалась белая занавеска. И тут солнечный свет, наполнявший комнату теплом и уютом, стал постепенно меркнуть в глазах Мэг. По потолку стремительно пронеслась какая-то тень, и она подумала, что та похожа на охотящуюся акулу…

* * *

Мэг очнулась в своей постели — почувствовала это по своим родным запахам и по приятной скользкости любимой атласной простыни (единственной вещи, которую она сшила за всю жизнь).

Отмыкать тяжелые слипшиеся веки было страшно: там, за пределами сна, или того темного провала, в котором она пребывала до этой минуты, могло оказаться все что угодно. Мгновения ползли за мгновениями, вокруг стояла тишина, и только секундная стрелка будильника на тумбочке едва слышно щелкала, отсчитывая время.

Мэг вошла в жизнь так, как ныряют в воду: резко, чтоб без возврата. Села, напряженно вглядываясь в царивший кругом полумрак сквозь горячие слезы. Она что, плакала?

Тыльной стороной ладони Мэг протерла лицо. Часы показывали 8:37. А раз вокруг не темно, то это значит, что она живет уже в воскресенье.

Мэг слегка мутило, голова шла кругом… Внезапный страх взрезал все ее существо: стоп, она не помнила, как попала домой! Стало быть, ее кто-то привел. И этот «кто-то» ходил по ее квартире, расстилал ее постель… Может быть, он все еще здесь!

Страшным усилием воли она заставила свое тяжелое тело повиноваться и, не одеваясь (черт, ведь ее даже раздели!), кинулась осматривать свое жилище.

Кругом было пусто. Из предосторожности Мэг заглянула в шкафы и в кладовку, хотя там и ребенку негде было бы разместиться. Ее душила паника. Кто-то без спросу проник в ее дом, куда она не приводила никого с тех пор, как развелась с Витькой!

Ключи от квартиры были на месте, все вещи стояли в абсолютном порядке, как будто никто и не думал бывать здесь, и Мэг возвратилась назад по волшебству.

Встревоженная, она прошлепала босыми ногами в большую комнату и только сейчас заметила, что над ее столом поверх волковских фотографий была прикреплена небольшая записка:

«Не подозревал, что у меня есть столь пылкие поклонницы.:)

Я позволил себе некоторые вольности… Извини. Если что, ты знаешь мой телефон. Буду рад тебя слышать.

Максим»

Мэг растерянно вертела записку в руках. Сукин сын! Как он мог так поступать с нею! Поддавшись нахлынувшим чувствам, она схватила трубку и набрала волковский номер.

— Алло! — Его голос был спокойный и ровный, и тут Мэг поняла, что совершенно не знает, что ему сказать… «Как ты смел напичкать меня своими наркотиками?», «Какого черта ты приперся в мой дом?» или же просто задать вопрос «Ты изнасиловал меня вчера?»? Все это было сущим идиотизмом.

— Маргарита, с тобой все в порядке?

Когда он назвал ее по имени, она чуть было не отшвырнула от себя трубку, но тут же догадалась, что у него просто сработал определитель номера. Разумеется, он знал ее телефон.

— Со мной все в порядке, — произнесла она скупо. — Но мне не понравилось то, что было вчера… Ты не должен был так поступать со мной.

— Серьезно? — В его словах звучало искреннее удивление. — А что я такого сделал?

«Ты целовал меня!» — хотела было выкрикнуть Мэг, но от одного воспоминания об этом ее обдал тот самый жар, что и вчера. Коленки подкосились, и ей пришлось сесть на стоявшую поблизости табуретку.

— Я не люблю, когда меня превращают в лабораторную крысу, проговорила она, кое-как собравшись с мыслями.

— Вернее, в дичь, — поправил ее Волков. — Охотники всегда очень удивляются, когда обнаруживают, что сами становятся добычей…

Мэг похолодела. «Он все знает!» Как? Откуда? Ее что-то выдало, или она в беспамятстве случайно разболтала о своей истинной миссии?

Но тут Волков сам разрешил ее сомнения.

— Ты же сама с самого начала принялась приглядываться ко мне. Я тебе интересен, не так ли? И поэтому ты изучаешь меня. Так почему ты возмущаешься, когда я проделываю то же самое с тобой?

У Мэг упал камень с души: значит, он имел в виду не совсем это…

Ей нужно было время, чтобы прийти в себя и хоть чуть-чуть разобраться во всем…

— Ты еще не передумала насчет Юлечки? — вдруг напомнил Волков. — У меня в голове родилась прелестная идейка насчет того, как можно все это устроить.

Мэг не стала отвечать и бросила трубку. Только сейчас она осознала, какой дьявол сидел у нее внутри все это время. А Волков нашел этого дьявола и выпустил наружу.

ГЛАВА 11

В понедельник с утра Мэг была уже другая. Ночь, проведенная без сна, и тяжелые безостановочные мысли все преобразили. Ее предыдущие контакты с Волковым были построены на совершенно неправильной основе: она пошла у него на поводу, поддалась ему… Вернее даже сдалась…

Каким-то образом ему удалось вытащить на поверхность ее самые сокровенные мысли, и он тут же воспользовался этим, чтобы лишний раз поэкспериментировать над ней. Результатом стали нелепые страхи, желания кого-то изничтожить, безумные намерения… Как он смог вытянуть у нее признание в том, что временами (только временами!) ей хочется убить Юлечку?! Верно, именно так сводят людей с ума.

Мэг знала, зачем она пришла в «Промхолдинг»: у нее была цель победить. Она поклялась себе это сделать, и именно эта победа должна была доказать ей самой, что она сильна, что она не сломается, что при любых обстоятельствах сможет выжить и выстоять.

Мэг много думала над всем случившимся и, кажется, сумела объяснить для себя действия Волкова. Она забыла, что он тоже может ошибаться, и потому придала слишком большое значение тому, что он не уволил ее. Ей казалось, что в этом непонятном поступке есть какой-то тайный смысл… Но это не так. Разумеется, Матвеев донес Максиму об ее подозрительном поведении, но тот просто отмахнулся от этого. Ему нравится с ней играть: с какой стати он должен лишаться любимой игрушки?

Все события субботы подтверждали эту версию. Волков явно хотел поставить ее в психологическую зависимость от себя. А потому упорно ковырялся в ее сознании, пытаясь выявить все до мельчайших деталей. Его, прежде всего, прельщает осознание собственного превосходства. Он уже знает, что легко может управлять и единицами и большими массами людей, теперь ему хочется попробовать экзотических лакомств: например, такую странную штучку как Маргарита Науменко. Почему она показалась ему привлекательной, не знает никто, да Мэг и не ломала над этим голову — у нее был факт, от него она и отталкивалась.

В свете этих размышлений оставалось спланировать дальнейшую тактику своего поведения. Мэг твердо знала, что у нее не выйдет диктовать Волкову условия, поэтому ей придется общаться с ним тогда и там, где он захочет. Но она уже знала, чего от него ожидать, и это намного облегчало ей задачу.

И еще ей надо было срочно заняться Рублевским. Волков выбил ее из колеи, отвлек, но она была не вправе забывать о делах Структуры ни на минуту. Всеми силами Мэг пыталась изобрести какой-нибудь путь взаимодействия с этим журналистом, вновь и вновь перебирая в голове все известные способы вербовки. Однако все это было не то, абсолютно не то…

* * *

Больше всего Мэг опасалась, что Волков отнесется серьезно к своему обещанию насчет Юлечки.

К ее удивлению вся первая половина понедельника прошла без каких-либо особенных движений с его стороны. Ничем — ни взглядом, ни жестом — он не напомнил Мэг о том, что произошло… Он просто работал: вел переговоры, созванивался с кем-то, давал ей поручения… Причем они вновь перешли на «вы». И у Мэг даже закрались сомнения: а был ли тот разговор насчет убийства? Может, это ей всего лишь пригрезилось?

Перед самым обедом в ее приемную заглянул Матвеев. Увидев начальника службы безопасности, Мэг аж побледнела и непроизвольно вцепилась руками в подлокотники кресла.

Если Волков казался ей трудноразрешимой загадкой, то этот человек внушал ей какой-то полу-суеверный ужас: он обращал внимание на то, что другие люди пропускали мимо ушей, он следил за ней глазами профи, а их враждебные отношения делали его еще более опасным.

— Сварите кофе на трех человек и зайдите к Волкову в кабинет, приказал он сухо.

Мэг встала, всем своим видом демонстрируя протест. Если она хотела скрыть свой страх, то ей надо было нападать.

— Слово «пожалуйста» не входит в ваш лексикон, да, Игорь? — спросила она язвительным тоном. — Не подумайте, конечно, что я пытаюсь вас учить или что-нибудь в этом роде… Я просто спрашиваю.

Резким движением Матвеев придвинулся к ней, схватил за запястье.

— Вы или непроходимая дура или не та, за кого себя выдаете, — произнес он тяжелым шепотом. — Будь моя воля, вас бы давно здесь не было!

Его порыв еще больше напугал Мэг.

— А вы… Найдите себе какую-нибудь бабу, что ли, и успокойтесь наконец! А то у вас от недотраха уже ум за разум заходит! И отпустите меня!

Она дернулась, пытаясь освободиться, и тут же, потеряв равновесие, упала в свое кресло. Губы Матвеева насмешливо дрогнули.

— Истеричка.

И, развернувшись, он скрылся за дверями волковского кабинета.

Тяжело дыша, Мэг схватила со стола точилку для карандашей и запустила ему вслед.

— Придурок!

Волков, появившийся на пороге приемной, едва сумел уклониться от летящего в него снаряда.

— Ба! — удивился он. — Вы решили покуситься на мою жизнь с помощью точилки?! Лучше бы уж ножницы взяли! А то вы какую-то совсем некрасивую смерть для меня придумали.

Но Мэг было не до шуток.

— Простите… Я не в вас…

— А в кого?! В Игоря, что ли?

Она сокрушенно кивнула, готовая сгореть от стыда, что ее застали за таким детским занятием.

— Терпеть его не могу! — призналась она. — Что вы за помощника нашли себе? Какой-то обморок ходячий, честное слово!

Волков поднял точилку с ковра.

— Не беспокойтесь, он о вас того же мнения.

— Ну и прекрасно! — фыркнула она.

— Ладно, не злитесь. Лучше пойдемте ко мне. Нам надо кое над чем подумать.

— Вместе с Матвеевым?

— Да, конечно. Пока вы на работе, вы члены одной команды. Разве не так?

Мэг не оставалось ничего иного, как покорно кивнуть.

* * *

Держа поднос с кофе на одной руке, Мэг вошла в кабинет. Волков и Матвеев сидели на диване перед невысоким старинным столиком.

— Присаживайся, — пригласил ее Максим на место рядом с собой и тут же повернулся к Игорю. — Ну, так что у тебя с УВД?

Матвеев искоса посмотрел на Мэг, как бы намекая шефу на ее неуместность, но тот жестом успокоил его.

— Говори. Здесь все свои.

— Я разговаривал с Аловым. Он, конечно, повыеживался для порядка, но клюнул. Ждет конкретных предложений.

Волков удовлетворенно кивнул.

— Отлично. Теперь нам надо пораскинуть мозгами вот над чем… В общих чертах задание таково: мы должны нейтрализовать действия городской администрации, вернее лично господина мэра. Мы перетянем на свою сторону Алова, и этим самым лишим Шохина возможности напрямую вредить нам. Но этого мало. Надо сделать так, чтобы он не мог развивать никакой деятельности, кроме той, которая будет выгодна нам. Хотя бы какое-то время: недели две-три. Нужно отвлечь его. Изобрести ему такую проблему, чтобы он смог вспомнить о нашем существовании только тогда, когда для него будет уже слишком поздно.

Мэг слушала его, кусая губы с досады: эти двое — Волков и Матвеев просто издевались над ней! Шохин вел войну против «Промхолдинга», Максим Евгеньевич тоже не оставался в долгу, но в чем был предмет спора, Мэг просто не постигала! И при этом Волков еще хочет, чтобы она напрягалась и выдавала ему идеи на-гора!

Матвеев сделал глоток из своей чашки.

— Может, энергетический кризис? В случае чего Огнев поможет… Город задолжал Горэнерго бог весть сколько, так что мы можем запросто отключить хоть фонари на улицах, хоть котельные. Вот и пусть Шохин побегает…

Но Волков решительно покачал головой.

— Нет. Мы можем играться сколько нам влезет с промышленными предприятиями, но за мирных жителей Огневу могут и ввалить… А он нам еще пригодится. Надо такую проблему придумать, чтобы с ней боролся сам Шохин и вся его «королевская рать», а мы бы при этом остались чистенькими и имели свободные руки для собственных дел…

— Террористы! — вдруг уверенно произнесла Мэг.

Мужчины посмотрели на нее, не понимая, и она торопливо принялась пояснять:

— Нам нужен призрак какого-нибудь бандформирования. Скажем, мы пустим слух о том, что в городе готовится серия диверсий. Журналисты взвоют от ужаса, народ в панике будет организовывать комитеты самообороны, а мэру ничего другого не останется, как бросить все силы на спасение города от таинственных преступников.

В первый раз Мэг увидела, как у Матвеева прямо-таки загорелись глаза.

— Точно! — ударил он кулаком о ладонь. — А для достоверности надо будет подорвать какой-нибудь фургон с гексогеном. Желательно прямо перед зданием мэрии. У Шохина только одна голова, и болеть она будет отнюдь не нашими проблемами. Это уж я беру на себя!

Мэг чувствовала, что просто преисполняется чувством какого-то пьянящего торжества. Так просто — она изобретала красивую идею, и она могла претвориться в жизнь, по ее воле люди начнут бегать, что-то делать, суетиться…

— Мы подкинем какому-нибудь наиболее крикливому журналисту информацию о готовящихся террактах, — задумчиво произнес Максим Евгеньевич. — Да, я, пожалуй, знаю, кто именно нам нужен. Есть тут один типчик по фамилии Рублевский…

Он выразительно посмотрел на Мэг.

— Вы что-нибудь слышали о нем?

Кровь отлила от лица Мэг. Это уже какое-то наваждение! Как он мог прознать? Откуда? Или же это опять невероятное, не укладывающееся в голове совпадение? Слишком уж много таких совпадений!

— Он как раз все делает для того, чтобы подгадить нам как можно больше, — как ни в чем ни бывало размышлял Волков. — Следовательно, никто не заподозрит, что информация пришла с нашей стороны. Маргарита, повернулся он к Мэг, — вы поговорите с этим Рублевским? Вас он не знает, так что не сможет докопаться до источников и решит, что вы из чувства долга решили обнародовать имеющиеся у вас сведения о замыслах преступников… А чтобы он вам поверил, Игорь изготовит для вас какие-нибудь супердостоверные доказательства…

Мэг медленно кивнула.

Добрый господь бог только что предоставил ей шанс, который бывает только один раз в жизни: Волков буквально подарил ей Рублевского! Совпадение это или не совпадение, но это был как раз тот самый «выход», который она тщетно искала. Она поменяется с этим журналистом: расскажет ему о «терракте», а взамен потребует предоставить информацию насчет Огнева.

Волков поднялся.

— Тогда приступайте к работе!

Матвеев вышел из кабинета первым, а Мэг все медлила…

— Максим Евгеньевич! — позвала она, прикрыв за Матвеевым дверь.

Волков поднял голову.

— Вы что-то хотели меня спросить?

— Да. Что происходит? Я не понимаю. Вы проделываете со мной… то, что вы проделали в субботу, вы допускаете меня в свои тайны… Не до конца, конечно, но все же… Почему вы так доверяете мне? Вы что, не понимаете, что я могу…

— Я все понимаю, — мягко перебил ее Волков. — Но вы никогда не сделаете этого.

— Почему?!

— Потому что я в состоянии пресечь любые ваши попытки хоть как-то навредить мне.

Мэг взглянула ему в глаза.

— То есть убить меня?

— Господь с вами! — рассмеялся он. — Заказное убийство слишком дорогостоящее удовольствие. Если всех, кто пытается встать у меня на пути, убивать, так я разорюсь через месяц. Нет, я имею в виду способы дешевой и безболезненной нейтрализации. В любом случае не берите в голову! Вы ведь не собираетесь меня закладывать, не так ли?

С тяжелым сердцем Мэг вышла в приемную… Ох, интуиция не могла подвести ее! Без сомнения, он что-то знал. Или же просто чувствовал. Но что, ради бога, он имел в виду, когда говорил насчет «пресечения любых попыток»?

ГЛАВА 12

Как Мэг и предполагала, поначалу Рублевский вообще не захотел с ней общаться. Вежливо, но однозначно, он заявил, что у него нет времени. Но Мэг была готова к такому повороту событий.

— Речь идет о готовящихся в городе террактах, — настойчиво произнесла она.

На том конце провода повисла пауза.

— Откуда у вас эта информация? — наконец спросил Рублевский.

— Фамилия «Алов» вам что-нибудь говорит? Его ребята работали совместно с ФСБ и…

— Не по телефону! — перебил ее журналист. — Когда мы сможем пересечься?

Они договорились встретиться через два часа в кафе «Континент», находящемся на тринадцатом этаже огромной высотки, битком набитой офисами различных фирм.

Еще раз прокрутив в голове предстоящий разговор, Мэг зашла к Волкову в кабинет.

— Я поехала к Рублевскому.

Он протянул ей руку.

— Удачи! Кассета с фальшивыми телефонными переговорами наших террористов у Игоря. Как только вернетесь, не забудьте заглянуть ко мне.

Мэг кивнула.

… Она встретила Матвеева на лестнице. Он тоже спускался вниз.

— Я отвезу вас, — сказал он, метнув на нее суровый взгляд.

Мэг не ответила. Хоть ей и бесконечно претила компания этого типа, она ничего не могла поделать. Оставалось лишь надменно задрать подбородок и презрительно молчать.

Для начальника службы безопасности Матвеев слишком уж опасно водил машину. Черный Волковский «БМВ» метался с полосы на полосу, обгонял всех подряд, нырял в какие-то глухие переулки, о существовании которых Мэг даже не подозревала. У нее аж сердце подкатывало к горлу, каждый раз, когда Матвеев вдарял по газам. А он только косился на нее, явно радуясь ее испугу.

— Приехали! — объявил он, затормозив перед подъездом офисной высотки.

Мэг сунула в сумочку кассету с «доказательствами».

— Не ждите меня. Мы можем довольно долго общаться.

Матвеев поднял на ее голубые непроницаемые глаза.

— Я иду с вами.

— Зачем это?! — тут же насторожилась Мэг. Не хватало еще, чтоб из-за него сорвались все ее планы по обмену информацией с Рублевским! Ведь если Матвеев будет присутствовать при переговорах, ей придется просто выложить все насчет террористов и ничего не получить взамен!

— Я просто прослежу за тем, чтобы с вами ничего не случилось, отозвался тот.

— Все и так будет нормально!

Но Матвеев был непреклонен.

— Выходите! — приказал он и вытащил ключ из зажигания.

* * *

В вестибюле здания было многолюдно. Кто-то торопился попасть в буфет за пирожками, кто-то болтался вокруг многочисленных прилавков с канцтоварами, колготками и косметикой, кто-то внимательно изучал указатели, отсылающих посетителей на разные этажи.

Мэг шла вслед за Матвеевым, мучительно ища выход из ситуации. Просто невозможно, чтобы он взял и все испортил из-за своей дурацкой подозрительности! Надо было что-то придумывать…

Вместе с толпой служащих они вошли в переполненный лифт.

— Нам какой? — спросил Матвеев.

И тут Мэг придумала! Это, конечно, был не бог весть какой выход, но попробовать все же стоило…

— Последний, — отозвалась она, честно взглянув ему в глаза.

Совсем недавно Структура проводила в этом здании операцию по захвату одного криминального авторитета. Народу не хватало, и Мэг отправили стоять в оцеплении как раз на последний этаж. Там уже полгода шли какие-то вялотекущие ремонтные работы, и если их не закончили…

Постепенно пассажиры лифта разбредались по своим конторам. Матвеев нажал последнюю кнопку, и вскоре они очутились в полутемном коридоре, заваленными листами ДВП, стремянками и нагромождениями старой макулатуры, сгинувшей под толстым слоем известковой пыли. Кругом было пусто.

— Что за черт?! — фыркнул Матвеев, пробираясь среди куч строительного мусора. — И где этот Рублевский обитает?

Мэг неопределенно махнула рукой в конец коридора.

— Там!

Матвеев направился вперед.

Последняя дверь — массивная, двустворчатая, с вычурными железными ручками — выходила на лестничную площадку. Мэг чуть-чуть приотстала как бы затем, чтобы посмотреться в карманное зеркальце. Боковым зрением она уже заметила валяющуюся среди кусков старых обоев швабру. Действовать предстояло молниеносно.

— Теперь надо будет спуститься на полэтажа вниз, — пропела она тоном профессионального экскурсовода.

Матвеев вышел на лестничную площадку, створки двери захлопнулись за ним… И в ту же секунду Мэг подхватила с полу швабру и вставила ее между ручками так, чтобы намертво запереть его в ловушке. Наивный Игорек не знал, что следующий пролет лестницы прегражден железной решеткой, пробиться через которую можно было только на танке.

— Игорь! — крикнула Мэг весело. От осознания того, как ловко она провела Матвеева, она даже рассмеялась. — Тут, кажется, замок захлопнулся сам собою! Я пойду найду какого-нибудь слесаря.

Дверь затряслась под бешеными ударами.

— Откройте немедленно! Слышите?!

— Да слышу! Слышу! — захохотала Мэг. — Только мне сейчас некогда. У меня важная встреча с одним человеком. Как только все закончиться, я приду и вызволю вас. Кстати, хотела вам напомнить: вы, кажется, сотовый забыли в машине. Так что вы даже на помощь никого не сможете позвать. Разве что будете громко кричать «Спасите-помогите!»

В ответ раздалась трехэтажная матерная тирада, но лифт уже уносил Мэг вниз.

* * *

Рублевский оказался милейшим юношей — года 23–24, не больше, невысокого роста, розовое личико с пшеничной копной волос надо лбом, квадратные очки в серебристой оправе…

Мэг и представить себе не могла, что он такой молодой.

Она подошла к его столику, села. Ох, надо было сохранять серьезность, но от совершенной проказы ей хотелось прыгать как девчонке.

— Извините, что опоздала, — проговорила она, взволнованно дыша.

Рублевский с улыбкой оглядел ее.

— Да ничего. Все в порядке. Вам что-нибудь заказать?

Мэг покачала головой.

— Извините, у меня, к сожалению, мало времени.

Она достала из сумочки кассету с записью и вставила ее в плеер.

— Здесь находится ваша сенсация, — произнесла Мэг, передавая наушники Рублевскому.

Ей было видно, как при первых же звуках аудиозаписи глаза журналиста потрясенно округлились. Она нажала кнопку «стоп».

— Ну, что скажете?

Рублевский медленно вынул наушник из уха. Выдохнул, блуждающим взглядом посмотрел на Мэг.

— Просто невероятно… Так я могу это взять?

Она спрятала и кассету и плеер в сумочку.

— Прежде мне надо быть уверенной: вы действительно опубликуете мою информацию?

Рублевский истово кивнул.

— Да, конечно…

— Хорошо, — перебила его Мэг. — В таком случае, мне хотелось бы предложить вам сделку.

Услышав, что сенсация не совсем бесплатна, Рублевский помрачнел.

— Что же вы хотите?

— Меня интересует все, что связано с господином Огневым, — мягко произнесла Мэг. — Вы ведь, кажется, специалист по части Горэнерго? Я читала ваши статьи и могу сказать, что вы очень сведущий человек.

— А зачем оно вам? — спросил Рублевский с таким видом, как будто Мэг собиралась покуситься на его личные вещи.

— Если вам нужна моя кассета, то давайте меняться. Если нет, я передам ее кому-нибудь другому.

Какое-то время Рублевский молчал, размышляя. Было видно, что в его душе идет отчаянная борьба: с одной стороны Мэг держала в своей сумочке настоящую «бомбу», о которой можно только мечтать, но с другой стороны ее условия были несколько необычными…

— Я могу быть уверен, что ваша информация достоверна?

Она кивнула.

— Конечно, это только перезапись. Но без купюр…

Мэг было и смешно и грустно одновременно. Этот мальчик так быстро пошел у нее на поводу… Все понятно: провинциальный журналист, мечтающий о всероссийской славе. Можно годами работать от темна до темна и не добиться ничего. А она предлагает ему все и сразу: скандал, известность, заинтересованность редакторов, приятную зависть коллег… Будь Рублевский чуть-чуть постарше, может, он и не так легко попался бы на ее удочку. Но Мэг не имела права сочувствовать ему.

— Я, конечно, могла бы добыть нужные мне сведения и у других журналистов… — сказала она, видя, что Рублевскому просто не хватает внешнего толчка.

— Спрашивайте! — выдохнул он обреченно. — Но в случае чего, этого разговора не было, я вас не знаю, вы меня не знаете…

— Конечно, — улыбнулась Мэг. — Итак, мне нужно все, что касается взаимодействия Огнева с неким господином Волковым.

Рублевский долго смотрел на Мэг.

— Высоко же вы метите… Вы понимаете, что может случиться, если…

— Просто рассказывайте.

Журналист покосился по сторонам, запустил прокуренные пальцы в свою жесткую шевелюру…

— Вы знаете, что сейчас весьма активно ведется скупка акций завода «Красная Звезда»? — спросил он очень тихо.

Мэг осторожно кивнула. До нее, конечно же, доходили слухи о том, что целый ряд контор занимается весьма прибыльной спекуляцией на этих ценных бумагах. Но подробности дела были ей не известны.

— Немногие в этом городе понимают все значение этого завода, продолжил Рублевский. — Он единственный на всю Россию поставщик уникальных огнеупорных материалов для плавильных печей. И если их производство встанет, то…

— То встанет половина отечественной металлообрабатывающей промышленности? — сразу догадалась Мэг.

— Точно. По сути дела тот, кто приобретет контрольный пакет акций этого завода, будет иметь власть над очень и очень многим. Перераспределение акций уже давно закончилось, и в той или иной степени их основная масса сосредоточена в руках всего у двух человек. Однако значительное их количество все еще находится у работников предприятия. И теперь эти двое стараются перекупить оставшиеся ценные бумаги для себя. Тот, кому удастся это сделать, в конце концов получит всю «Красную Звезду».

— Кто эти люди? — затаив дыхание, спросила Мэг.

Рублевский опустил глаза в стол.

— Волков и Шохин.

— Мэр?!

— Да. Конечно, он работает не один, у него бы средств не хватило, чтобы скупить акции, которые осели у рабочих после приватизации. Но за него выступает директор «Красной Звезды» (именно он дал Шохину денег на выборы), ну и все те, кто в настоящий момент кормятся вокруг него.

— А каким образом здесь замешан Огнев?

Рублевский порывисто передохнул, и Мэг показалось, что он уже пожалел о том, что вообще ввязался в этот разговор с совершенно незнакомой женщиной.

— Огнев всего лишь игрушка в руках Волкова. Дело в том, что Волков имеет опыт в подобных операциях. На его счету скупка полутора десятков крупных предприятий по всей стране. И он всегда действует по одной и той же схеме: сначала максимально обостряет положение на заводе, его продукция перестает продаваться, деньги не поступают на счета, зарплату рабочим платить нечем…

— И тогда, чтобы удержаться на плаву, они начинают продавать акции?

— Именно. Заводская администрация пытается с этим бороться, грозится уволить любого, кто смеет «продавать родное предприятие». Но это лишь усугубляет положение: коллектив вступает в конфронтацию с руководством. А акции все равно идут на сторону: у всех дома дети, и их надо чем-то кормить.

— А Огнев?

— Огнев как раз нужен Волкову затем, чтобы создать искусственный кризис на «Красной Звезде». Все предприятия в городе имеют задолженность по электроэнергии, но с кого-то Горэнерго требует возврата долгов, а с кого-то нет. Насколько мне известно, в данный момент Огнев как раз занимается тем, что шантажирует директора «Красной Звезды»: либо расплачивайся, либо я отключу энергию. А без электричества завод встанет, и чтобы запустить его вновь, потребуются колоссальные средства.

Мэг опустила лоб в ладонь.

Волков заказал убийство прокурора Громова, чтобы раз и навсегда привязать к себе Огнева и с его помощью сначала разорить, а потом скупить на корню «Красную Звезду». Шохин в свою очередь пытался вставлять ему палки в колеса с помощью сил УВД… Но все это напоминало гавканье Моськи на слона.

Голос Рублевского привел Мэг в себя:

— Я не знаю, что вы там задумали, — произнес он, поглядывая на нее сквозь поблескивающие стекла очков, — но я вам крайне советую не связываться с этими подонками. У них нет ни чести, ни совести.

Рублевский пресекся. Видно было, что он воспринимает этот вопрос близко к сердцу.

— Ни Волков, ни Шохин, ни эта шестерка Огнев даже на миг не задумываются о том, чем их афера может обернуться для людей. Представляете, сколько тысяч человек могут лишиться своих рабочих мест, сколько тысяч не получит вовремя и без того нищенскую зарплату? О патриотизме я вообще молчу. Именно такие гады, как эта троица, и довели нашу страну до полного разорения! В их руках деньги, в их руках власть, и они делают с нами все, что хотят. А если кто посмеет пикнуть против них, то… Заказные убийства у нас нынче в моде.

Мэг молчала, не зная, что сказать. Она впервые посмотрела на всю эту историю несколько с другой стороны…

— Так я могу забрать кассету? — спросил вдруг Рублевский. Он был бледен, светлые волосы взлохматились… Милый мальчик, который хочет бороться за справедливость, не понимая, что ее вовсе не существует на свете…

— Да, конечно, — проговорила Мэг отрешенно. — Вы поместите эти материалы в газету?

— Я думаю, статья выйдет завтра же в «Вестнике».

Мэг кивнула. Полученная информация о Волкове оглушила ее. Она проследила безучастным взглядом, как Рублевский расплатился за кофе, пожала ему на прощание руку, что-то сказала… Надо было ехать назад и как-то разговаривать с Максимом…

Теперь он уже не казался ей загадочным эксцентриком. Она работала на чудовище, необычайно хитрое, умное и сильное. Пока дело касались кого-то в отдельности, пусть даже ее самой, Мэг могла воспринимать Волкова как удачливого циника, а все его выходки — как изящный выпендреж перед ближними. Но видимо, она недооценивала его. Честолюбие этого человека простиралось гораздо дальше желания произвести впечатление на кого бы то ни было.

Мэг подошла к лифту и нажала кнопку. Тот приехал сразу. Внутри было почти пусто — только какой-то мужчина стоял к ней спиной и внимательно читал вывешенные в углу правила пожарной безопасности. Двери лязгнули…

И в ту же секунду мужчина нажал кнопку «Stop» и, схватив Мэг за плечи, прижал ее к стенке лифта.

Это был Матвеев. Глаза его побелели от ярости, лицо было мертвенно бледно.

— Со мной такие штучки не проходят даром, поняла?!

Реакция Мэг была молниеносной: вся ее обида, ярость, разочарование разом вышли наружу, и она резко ударила его коленом в пах. Согнувшись пополам, Матвеев тут же выпустил ее, и Мэг поспешно нажала ближайшую кнопку. Двери раскрылись, и она пулей вылетела на площадку какого-то этажа.

* * *

Мэг сидела в кабинете Волкова и рассказывала ему о том, как передала Рублевскому кассету. Слова ее были какими-то неживыми. Она уже не могла смотреть на Максима прежними глазами. Чувство резкого отторжения и антипатии захлестнули ее всю.

Разумеется, Волков тут же это заметил.

— По-моему, Маргарита, вы меня как-то разлюбили. Что с вами? Вы разузнали о каком-то пятне в моей биографии и решили, что со мной более нельзя дружить?

Мэг отвела взгляд в сторону.

— Нет. С чего вы взяли?

— Ну, дорогая, не врите мне. Это у вас получается из рук вон плохо. Впрочем, если вы не хотите признаваться, то я и сам догадаюсь. Кроме Игоря и Рублевского, вы ни с кем больше не общались за истекшие два часа… Матвеев вряд ли бы стал обсуждать с вами мои вопиющие недостатки. Стало быть, во всем виноват этот желторотый журналистик. Я прав?

Мэг молчала, не зная, что сказать. Максим опять поразил ее своим колдовским умением читать ее душу.

— Конечно же, прав, — продолжил размышлять Волков, и Мэг заметила, что на какую-то долю секунды его лицо изменила свое обычное иронично-насмешливое выражение на другую маску — злую и упрямую.

— Можно я задам вам один вопрос? — спросила она, вдруг решив поговорить с ним на чистоту. — Вот вы воюете с Шохиным, затеваете разные аферы… А зачем вам все это? Чего вы хотите добиться? Вы ведь прекрасно знаете, что в результате ваших действий страдают люди — множество людей… И тем не менее…

— Ах вот оно что! — протянул Волков. — Стало быть, этот Рублевский наговорил вам о том, какой я негодяй, как я лезу наверх по трупам и все такое? Кстати, интересно, почему он ни с того, ни с сего свел разговор на меня? Это вы начали его расспрашивать, или он сам проявил инициативу? Если так, то, пожалуй, его стоит наказать…

— Рублевский тут совершенно ни при чем! — резко произнесла Мэг. — Это мои личные домыслы. Мне просто хочется понять…

Волков поднялся со своего кресла.

— Понять меня? А здесь нет ничего сложного. Я такой же, как и вы, Маргарита. Да и как все люди, у кого хватает наглости желать чего-то от жизни. Вспомните-ка как вы придумывали для меня эти схемы — с фондом для УВД, с террористами… Разве эти идеи не подлы по своей сути? Ведь вы предложили мне подставить огромное количество людей. И ничего? Вас совесть не заела за то, что в вашу голову приходят такие нехорошие мысли?

Я все время наблюдал за вами. Знаете, что было написано на вашем лице, когда вы делились со мной и Игорем своими идеями? Вдохновение! Вы придумали, как можно вертеть окружающими, и гордились этим! А после этого вы думаете, что вы — хорошая, а я подлец и негодяй, только потому, что у меня размах больше.

Ваша ошибка в том, что вы полагаете, что люди в целом и по отдельности нечто большее, чем просто скоты. Ничего подобного! Как и любые стадные животные мы живем по двум незыблемым принципам: мы хотим остаться в своем стаде, и мы хотим занять в нашем стаде как можно более привилегированное положение, которое дает нам лучшую еду и лучших самок (самцов, в вашем случае). А так как на это претендуют все вокруг, то вам придется либо отталкивать других, либо плестись в арьергарде и ни на что не рассчитывать.

В первый раз в жизни Мэг видела, что Волков был явно чем-то расстроен. Она смотрела на него во все глаза, силясь понять, в чем же кроется причина этого… Но так и не сумела догадаться. Неужели ему так важно, как она оценивает его?!

— Так когда выйдет наша статья? — спросил Волков, как-то внезапно успокоившись.

— Завтра с утра.

— Хорошо.

Он наклонился над столом, чтобы сделать соответствующую пометку у себя в настольном календаре… Когда он вновь посмотрел на Мэг, в его глазах уже прыгали озорные искорки.

— Кстати, Маргарита, что произошло с Игорем? Вы бы видели его физиономию, когда он вернулся в офис!

Мэг недоуменно посмотрела на него.

— А он что, не наябедничал вам? Я заехала ему по энному месту за то, что он пытался следить за мной. Это вы его послали?

— Я? Нет. Это его собственная инициатива. Он не доверяет вам, Маргарита. А теперь, наверное, и вовсе зачислил вас в список своих кровных врагов.

— А вас это радует?

— Еще как! Будет крайне интересно понаблюдать, чем закончится эта история.

Мэг демонстративно взглянула на часы.

— Время — шесть. Если не возражаете, я иду домой. Всего хорошего.

ГЛАВА 13

Мэг лукавила. Она направлялась вовсе не домой. У нее была назначена встреча с Сергеем Ивановичем. Через Ингу она доложила ему, что у нее есть важная информация, которую лучше передать с глазу на глаз.

По дороге она все думала над словами Волкова. Максим был прав: они действительно были одинаковыми и боролись за одно и то же. Но тогда как можно противопоставлять себя ему? На каком основании считать, что то, что делаешь ты — правое дело, а то, что делает он — нечто ужасное?

До сих пор Мэг была уверена, что Охотники работают со своими Клиентами, чтобы не дать им окончательно распоясаться и направлять их энергию, честолюбие и финансы на благо… Но где находилось это благо? Какое оно? Да и откуда Охотникам это знать, если, в конечном счете, они вовсе не высшие существа?

… Они встретились с Сергеем Ивановичем во дворе какого-то дома: молодая привлекательная женщина и седенький пенсионер, выгуливающий старую вислозадую таксу. Кто бы узнал в таком обличье грозного начальника Структуры? Мэг сама удивлялась, насколько разным и непредсказуемым мог быть ее шеф.

Синие сумерки сгущались над занесенными снегом липами, в окнах зажигались огни. Неторопливо идя рядом с Сергеем Ивановичем, Мэг рассказывала ему о событиях последних дней.

Шеф молчал, и это значило, что он очень доволен.

— Идея насчет фонда просто отличная, — все же снизошел он до похвалы, когда Мэг окончила свою историю. — Если у нас дойдет дело до конфликтов, парочка внедренных информаторов и скрытая видеозапись поставят на Алове крест.

— А что с Волковым? — напряженно спросила Мэг. — Если мы оставим все так, как есть, он действительно разорит «Красную Звезду». Представляете, что тогда будет? Масса людей потеряет работу, обанкротится множество мелких предприятий, которые работают на ее обеспечение…

Но вопреки ее ожиданиям Сергей Иванович лишь пожал плечами.

— Не забивай себе голову. Всех счастливыми не сделаешь. Эта война между Волковым и Шохиным нам на руку. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь из них слишком укрепил свои позиции. Пускай они грызут друг друга, а мы будем смотреть. Если выигрывать будет мэр, мы чуть-чуть пособим Волкову, если наоборот — предложим помощь мэру. Пусть они тратят силы и деньги друг на друга, а потом придем мы и поднимем победу с пола.

Мэг растерянно посмотрела на него.

— Как же?! То есть мы позволим этим мерзавцам пустить по ветру крупнейшее предприятие области?!

Сергей Иванович остановился, взглянул ласково поверх очков.

— Рано или поздно «Красную Звезду» все равно скупят, и по большому счету какая нам разница кто именно и каким образом? Конечно, мы могли бы и сами ввязаться в драку, могли бы пытаться поставить свое руководство на заводе, скупить акции на нужных нам людей… Но к чему все это? Гораздо выгоднее взять на контроль уже готовых собственников. Так что ты работаешь в правильном направлении: подцепила Алова, нашла концы истории с Громовым, а теперь еще подкинула хорошую идею насчет террористов. Чувствуется, что Волков устроит Шохину хорошую встряску. А потом Шохин ответит ему тем же.

— И Волкову ничего не будет? — тихо спросила Мэг. — Даже за убийство Громова?

Сергей Иванович пожал плечами.

— Сейчас мы в этом не заинтересованы. Ведь если мы будем наседать на Волкова, то нам придется вступить с ним в откровенный конфликт. А оно нам надо? Лучше мы будем корректировать его поступки так, чтобы он не совсем отклонялся от «линии партии». Так что продолжай действовать в том же духе. В твое досье завтра будет занесена соответствующая благодарственная запись.

* * *

Дома Мэг ждала полная раковина невымытой посуды и разобранная постель. Она по быстренькому сварила себе какие-то макароны, поужинала… В квартире было холодно: в эту зиму у нее так и не дошли руки заткнуть рамы на окнах.

В такие вечера, как этот, Мэг не хотелось жить. Встреча с Сергеем Ивановичем не только не разрешила ее сомнений, но и добавил новые. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь ее будут одолевать подобные мысли. Разумеется, она училась в «Академии», потом работала в Структуре из честолюбия. Волков правильно сказал: ей хотелось занять как можно более привилегированное положение в этом обществе. Но все должно делаться ради чего-то. Она мечтала стать добрым богом, который может управлять людьми и направлять их… Куда? Мэг и сама толком не знала. Наверное, к «светлому будущему»…

Вместо этого она сейчас работала на человека, который действовал в совершенно противоположном направлении. Ему нет ни до чего дела, кроме собственных интересов. Все остальное может гореть синим пламенем. А Мэг не только не мешала ему, но и вынуждена была всячески помогать.

И даже Структура ничего не могла поделать с данной ситуацией. Волков на свободе гораздо выгоднее для нее, чем Волков посаженный. Ведь если его арестовать, то на его место тут же придет кто-то другой, и этого другого тоже придется разрабатывать. На Волкова уже потрачено столько сил и средств, что выбрасывать их псу под хвост просто неразумно. Чтобы достичь своей главной цели, Структура должна иметь влияние и власть, а ради этого ей приходится закрывать глаза на отдельные вещи. Пусть даже на самые несправедливые. Мэг прекрасно все понимала, но от этого ей не становилось легче.

Она достала из кухонного шкафа припасенную бутылку. Пить в одиночестве — это уже клиника. Но не пить вообще она не могла: со своими мыслями надо было что-то делать.

Вытащив пробку, Мэг отхлебнула прямо из горлышка. Бокал доставать не хотелось — потом еще мыть придется.

Иллюзии и тепло потекли по телу. Вот так-то лучше… Хотя Мэг опять врала самой себе: ей уже очень давно «не лучше», ей всегда хуже, каждый день.

Она знала, отчего злится и пьет в одиночестве. Чего греха таить, где-то в глубине души Мэг всегда надеялась, что уж кто-кто, а она-то сможет показать класс, сможет сделать то, что не удавалось никому: проникнуть в сердце Волкова. Но куда проникать-то прикажете? Разве у него вообще есть сердце?! Можно упрямиться сколько угодно, пытаться прошибить лбом стену, но так или иначе ей придется признать правду: у нее не получится повлиять на Максима хотя бы потому, что влиять можно только на тех, у кого есть хоть какие-то моральные барьеры. А ему нет дела до того, что о нем подумает она или весь белый свет. Он просто прет напролом к своей намеченной никому неизвестной цели. А все остальное ему безразлично.

Мэг отхлебнула еще из бутылки.

Боже, боже, как ей не хватало сейчас Витьки! Раньше, в старые добрые времена она всегда могла просто уткнуться ему в плечо и так замереть. Он ни о чем не спрашивал, к чему были слова? Он и так все чувствовал. И зная, что у нее всегда есть муж, есть дом, есть тихая нора, в которой можно спрятаться, чтобы зализать свои раны, Мэг имела смелость ничего не боятся.

А сейчас что? Ей было некуда возвращаться с войны.

— Витька, ты умер, тебя нет, — пробормотала она старое заклинание. — Я тебя придумала…

Мэг знала: ни вино, ни молитвы, ничто вообще в этом мире не поможет ей. Она была больна затяжной, хронической, вечной и, увы, никому не нужной любовью. О таких чувствах принято слагать саги и снимать красивые фильмы. Но черт побери! Как они все не понимают, что такая любовь — проклятье! С ней невозможно жить!

Вскочив на ноги, Мэг закружилась по полу. Слезы капали из глаз на ладони, на пол, и теперь уже из груди рвалась другие слова… Или же скорее стон:

— Вернись… Вернись… Вернись…

Решение — пьяное и глупое — закралось в мозг как вор. Задевая за табуретки и косяки, Мэг рванулась в комнату, схватила непослушными пальцами телефон, набрала номер…

Только бы Витька был еще на работе! Мэг знала, он очень часто задерживается допоздна в своей мастерской…

Гудки… Какой-то треск…

Когда он поднял трубку, у нее мурашки побежали по всему телу.

— Слушаю!

Голос, его голос… Тыльной стороной ладони Мэг вытерла слезы.

— Привет, это я. Ничего, что я звоню?

Лишь сейчас она вспомнила, что они поссорились в прошлый раз… И испугалась. Ох, Витька сейчас опять уличит ее в том, что она сама разругалась с ним и сама же приползла мириться!

Но он как будто тоже позабыл о случившемся:

— А, привет… Как ты?

По его тону Мэг поняла, что ему опять не до нее. У него дела? Или же просто домой торопится? Но она не могла отпустить его! Пусть хоть что-то! Пусть у нее будет хоть несколько мгновений его жизни! Она закрыла на секунду трубку, чтобы он не слышал, как она всхлипнула.

— У меня все нормально. Ну… Почти… Вить, меня надо утешать, пробормотала Мэг, хотя уже сто раз давала себе слово, ни за что и ни при каких обстоятельствах не представать перед ним жалкой и несчастной. Ну что она могла поделать?! Когда она была сильной, она как-то умудрялась справляться и без Витьки.

— Что у тебя стряслось? На кафедре неприятности?

— Нет. Мне… — Мэг вздохнула, заранее зная, что ничего хорошего из всего этого не выйдет. — Мне очень плохо без тебя. Понимаешь?

Витька не отвечал. Да и что он мог ответить? Он не любил Мэг. Он любил эту свою Юлечку. Странную девочку, которую вообще с трудом можно назвать женщиной.

«Боже, дай мне сил быть мужественной! Дай мне сил пройти через все это!»

— Витьк, я надралась и несу тут всякую околесицу, — собравшись с духом, призналась Мэг. — Извини.

— Да ладно… — Голос его потеплел, когда он понял, что она не будет устраивать сейчас разбор полетов. Лучше бы он наорал, лучше бы послал ее к чертовой матери!

У Мэг не было сил первой положить трубку. Так она выигрывала еще несколько мгновений. Витька тоже выжидал.

— Ну что, пока? — наконец произнес он.

— Пока…

Короткие гудки.

Зачем она ему позвонила? На кой черт?! Идиотка! Дура! Неврастеничка!

Мэг лупила себя по щекам. Больно. Наотмашь.

Господи, сделай так, чтобы этот город и весь мир действительно взорвали какие-нибудь террористы! Пусть все сдохнут! Пусть все провалится к чертовой матери!!!

* * *

Газетная «бомба» разорвалась настолько оглушительно, что даже Волков не ожидал такой результата. Во всех местных новостях замелькали первые лица города с комментариями. Основные дороги перегородили люди в камуфляже, патрули на улицах принялись вылавливать «лиц кавказской национальности» и прочих подозрительных…

— Маргарита, вы видели?! — радостно проговорил Волков, выключая телевизор после очередного блока новостей. — По-моему, у Шохина к вечеру приступ будет! Чисто сработано!

Мэг слабо кивнула. После разговора с Рублевским она уже не могла спокойно смотреть на своего начальника. Собственное бессилие выводило ее из себя. Боже, как ей хотелось бросить все и сбежать из этой проклятущей конторы, чтобы хоть не видеть происходящего здесь! Волков — такой интересный, такой интригующий поначалу — стал для нее просто омерзителен, и теперь она с ужасом думала о том, что вообще-то с нее никто не снимал обязанности втереться к нему в доверие, стать ему близким человеком… С этим надо было что-то делать.

Мэг оправдывала себя тем, что вовсе не обязательно любить того, с кем ты вынуждена работать. Например, вряд ли следователи испытывают особо нежные чувства к преступникам… Но ведь все дело было в том, что Мэг разочаровалась. Она-то полагала, что судьба в кои-то веки столкнула ее с человеком, на сто процентов заслуживающим уважения… Но она и представить себе не могла, насколько жестоко она ошиблась.

Волков, конечно же, прекрасно понимал, что Мэг переменилась в своем отношении к нему. Он был все так же любезен и мил с ней, все так же пытался подшучивать и шуметь, но в его взгляде застыла какая-то затаенная обида.

… В тот день он вошел в приемную Мэг со словами:

— Так, кажется, настало время подкатить машину с гексогеном под окна мэрии… Как вы думаете, Маргарита? По-моему, уже пора встряхнуть это сонное царство.

Мэг не ответила на его вопрос.

— Вам вызвать Матвеева? — произнесла она, взявшись за телефонную трубку.

Волков поджал губы, бросив на Мэг какой-то странный то ли расстроенный, то ли рассерженный взгляд.

— Схватываете на лету! — сказал он нарочито весело.

Подойдя вплотную к ее столу, Максим Евгеньевич наклонился, обдав Мэг щекотливым запахом какого-то умопомрачительного парфюма.

— И вот еще что, — проговорил Волков тоном заговорщика. — Я тут подумал на досуге… Для вящей паники в стане врага нам нужна жертва. Все это придаст достоверности нашей затее.

Мэг смотрела на него, не понимая. О чем это он? Опять что-то замышляет? Честно говоря, она ничуть не удивилась, если бы он предложил ей стать этой жертвой. Но у Волкова, по всей видимости, были на нее какие-то иные планы.

— Я думаю, ваш журналист Рублевский идеально подходит для этой роли, шепнул он со вкусом. — Я давно уже подумываю, что надо бы устроить ему шикарную и патетическую смерть, достойную народного трибуна. Вы не находите, что это красивая идея?

Мэг отшатнулась от него.

— Что вы имеете в виду? — проговорила она растерянно. — Зачем вам его убивать?

Волков неопределенно повел плечом.

— Как говорил старый и весьма почитаемый мною гангстер Аль Капоне: «Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом». Если никто не пострадает от наших террористов, кто-нибудь может догадаться, что все это «липа». А так преступники убьют человека, который рассекретил их коварные планы. По-моему, это будет очень достоверно.

— Но это же подло! — выдохнула Мэг пораженно…

Но вместо того, чтобы оскорбиться, Волков лишь улыбнулся ей в ответ:

— Ну, раз вы считаете меня подлецом, придется оправдывать оказанное доверие.

ГЛАВА 14

Во время обеда Инга отправилась в мини-маркет, стоящий напротив здания «Промхолдинга» — Мэг видела это из окна. Она накинула на плечи пальто и вышла вслед за ней.

Они столкнулись на крыльце магазинчика. Видимо, выражение лица Мэг было такое, что Инга сразу же заподозрила неладное. Сунув надкусанный батончик «Марса» в карман, она показала подбородком на подворотню в доме за мини-маркетом.

— Что случилось? — спросила она, когда они скрылись за старыми отсыревшими сараюшками, наполнявшими старинный внутренний дворик.

Мэг спрятала руки в карманы, передохнула.

— Волков хочет убить Рублевского. Я не понимаю, зачем ему это надо, но это так. Он мне прямо об этом сказал.

Инга смотрела на нее снизу вверх.

— Просто так?! Без всяких объяснений?!

— Он говорит, что это придаст достоверности истории с террористами… Ты должна обо всем сообщить шефу. Мы обязаны спасти Рублевского, понимаешь? Волков не шутит, я уверена!

Инга кивнула.

— Хорошо. А когда он планирует осуществить… это?

Мэг сжала виски ладонями.

— Я ничего не знаю… Это может случиться и через пять минут и через неделю.

— Все будет нормально, — твердо заверила ее Инга. — Не беспокойся.

— Дай то бог! Ладно, надо идти, а то кто-нибудь может нас хватиться.

* * *

Убийство Рублевского было бессмысленно, и это давало Мэг надежду, что Структура сделает все, чтобы предотвратить его. Если бы Мэг только могла, она бы сама позвонила ему, предупредила, велела исчезнуть за пределы города… Но тем самым, она подставила бы под удар свою миссию в «Промхолдинге».

Волков больше ни разу не заикался о своем намерении ликвидировать Рублевского, но Мэг прекрасно осознавала, что это только кажется, что он о нем забыл. Он просто выжидал какого-то своего удобного случая.

Между тем чекистский особняк жил жизнью разворошенного муравейника. По отрывочным высказываниям и текстам, которые ей доводилось печатать, Мэг улавливала, что Максим Евгеньевич развернул грандиозную компанию по скупке акций «Красной Звезды». Теперь, когда Шохину было не до нее, он мог себе это позволить.

Волков не спал целыми сутками, работал, бесконечно курил, но при этом, казалось, был совершенно счастлив: у него получалось задуманное. Он делал перерывы только на то, чтобы лишний раз посмотреть новости.

Все показываемое по телевизору напоминало приготовления к небольшой войне. Мэр носился по всему городу, уверял граждан, что все под контролем, совещался, встречался, выступал, выслушивал каверзные вопросы журналистов…

— Придурок! — хохотал Волков. — Погоди, мы тебе еще подарочек приготовили!

И «подарочек» действительно взорвался в три часа ночи как раз перед крыльцом мэрии. В самом здании напрочь повышибало стекла, несколько стоявших на стоянке машин перевернуло, но никто не пострадал.

— Класс, а?! — спрашивал Волков, требуя одобрения Мэг.

Она хмуро кивала. На этот раз ее реакция лишь развеселила его.

— Глядя на вас, Маргарита, лишний раз подумаешь, что лучше вовсе не иметь совести, чем иметь ее ущербную разновидность — такую, как у вас. С одной стороны, она позволяет вам совершать абсолютно неблаговидные поступки, но с другой стороны, вас же за это и грызет. Насколько мне не изменяет память, вы сами изобрели идею с террористами. Мой вам совет: срочно избавляйтесь от своей совести! Коли вы считаете, что людей мучить нехорошо, начните с себя и перестаньте третировать свою душу. А уж если вам так надо найти виновного во всех бедах человечества, валите все на меня. Я не обижусь.

* * *

С утра Волкова не было в офисе: он разъезжал по городу вместе с какой-то важной шишкой из Москвы, и у Мэг было время хоть чуть-чуть прийти в себя. На время своего отсутствия он нагрузил ее работой сверх всякой нормы, но она была только рада. Пусть все, что угодно, только бы он не сидел здесь, рядом, за стенкой, только бы не курил свои мерзкие сигариллы и не раздражал ее своими бесконечными полувопросами-полунамеками.

Ровно в двенадцать в ее приемной раздался звонок. Это был Волков.

— Вы отобедаете со мной, Маргарита.

Именно так, не в форме вопроса, а в форме утверждения. Это моментально вывело ее из себя:

— Вы даже не спросили, хочу ли я обедать с вами!

Однако он не слушал.

— Скажите Матвееву, чтобы он доставил вас в «Бизон» через пятнадцать минут. Я заказал столик.

И все. Разговор окончен. Мэг уронила трубку на рычаг. Невыносимый тип! Абсолютно невозможный!

… После происшествия в лифте Матвеев старательно избегал Мэг. Он прекратил свои ежедневные визиты, и даже ключи от приемной и черновики теперь принимал не он сам, а его помощник — такой же угрюмый и подозрительный. Но это было и к лучшему. Хоть Мэг и не признавалась себе, она в некотором роде страшилась последствий своей выходки. От Матвеева можно было ожидать всего, чего угодно, и она подозревала, что только прямое распоряжение Волкова удерживает его от того, чтобы свернуть ей шею.

Мэг позвонила ему по внутреннему телефону, и он велел ей спускаться вниз. По всей видимости, он опять собирался играть роль шофера.

Матвеев был подчеркнуто вежлив и корректен: усадил Мэг в машину, сел сам, завел двигатель… Она отвернулась к окну, всем своим видом показывая, что ей нет до него никакого дела.

Как это было ни странно, он первый нарушил молчание:

— На вашем месте я бы уволился из «Промхолдинга» как можно скорее, вдруг проговорил Матвеев. Было похоже, что он долго обдумывал свои слова и только сейчас решился обраться к Мэг.

Это был прямой повод для ссоры, и она не преминула им воспользоваться.

— Как это мило с вашей стороны давать мне столь ценные советы! — воскликнула Мэг патетически. — И когда мне надо совершить столь мудрый шаг?

— Прямо сейчас, — буркнул Матвеев, глядя на дорогу. — Я приторможу, вы выйдете из машины и больше никогда не появитесь в поле зрения Максима Евгеньевича. Я говорю для вашего же блага…

От такой наглости Мэг даже опешила.

— Что вы вообще можете знать обо мне и моем благе?!

— Поверьте мне, достаточно.

— Неужели? И что вам известно?

Матвеев притормозил у тротуара рядом с рестораном, отстегнул ремень безопасности.

— То, что вы обыкновенная неудачница, пытающаяся корчить из себя бог весть что, — сказал он без всякого выражения. — Вы звоните мужику, который вас бросил, а потом напиваетесь до полубессознательного состояния, вместо того, чтобы или выкинуть его из головы, или пристрелить к чертовой матери!

От ярости Мэг не могла произнести ни слова. Пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Она хватала ртом воздух, мучительно соображая, откуда ему это известно. Хотя чего там соображать? Ответ лежал на поверхности: Матвеев просто прослушивал ее домашний телефон.

— Так что же вы не пристрелили свою жену, когда она вас бросила? — хрипло выкрикнула она, позабыв обо всем на свете. — Или вы вместо нее пытаетесь перестрелять весь мир? Каким по счету у вас будет Рублевский? Тридцать пятый? Или, может, сто тридцать пятый?

Брови Матвеева сдвинулись на переносье, рот искривило судорогой.

— Вылезайте немедленно! — тихо прошептал он.

И тут Мэг поняла, что, кажется, перегнула палку.

* * *

Волков уже поджидал их, сидя за столиком у огромного — от пола до потолка — окна, выходившего на шумный проспект.

— В чем дело? — спросил он, сразу определив, что между Мэг и Игорем опять что-то произошло.

— Мы в очередной раз поссорились, — сообщил Матвеев, усаживаясь напротив.

Сейчас, несколько мгновений спустя, Мэг страшно сожалела, что опять поддалась своему порыву и выболтала чуть больше, чем следовало. Она вся напряглась, ожидая, что Волков тут же подхватит тему их с Матвеевым ссоры, и когда тот сообщит об ее очередном промахе, начнет выпытывать, откуда она могла знать о жене Игоря.

Но вопреки обыкновению Волков не обратил никакого внимания на сообщение Матвеева. Взгляд его все время соскальзывал на улицу, как будто он что-то выглядывал за окном.

— Вы уже сделали заказ? — спросила Мэг как можно более непринужденно, чтобы он и вовсе забыл об этом инциденте.

Волков как-то странно посмотрел на нее.

— Сейчас все будет. Обещаю вам непередаваемые ощущения.

Он взглянул на часы и махнул рукой официанту, дежурившему у стойки. Тот тут же возник рядом с их столиком, держа в руках поднос с тремя фужерами и бутылку.

— Что это? — сразу насторожилась Мэг. Она все еще не забыла той субботы, когда Волков пригласил ее к себе.

Мужчины переглянулись. Похоже, их только забавляло то, что она пугается. Волков положил руку на ее локоть.

— Не бойтесь, Маргарита. Это всего лишь шампанское. И поверьте мне, оно очень хорошее. Я думаю, нам стоит отметить кое-какое событие…

Вино полилось в фужеры, пузырьки потянулись дружными стайками наверх. Волков поднял свой бокал.

— Смотрите туда, Маргарита, — указал он на подъезд дома, находящийся на противоположной стороне проспекта. — Смотрите и пейте…

Она поглядела… Подъезд как подъезд… По бокам — заснеженные кусты, на тротуарах — вереница припаркованных машин.

И вдруг Мэг увидела, как из подъезда показался невысокий человек в рыжей дубленке. Шапочка-картузик, очки, светло-пшеничные волосы. Ахнув, Мэг дернулась, но Волков тут же с силой сдавил ей запястье.

— Смотрите…

Рублевский сделал шаг, другой… Видимо, у него зазвонил сотовый телефон. Он полез куда-то за пазуху.

Мэг тяжело дышала. Ее привели смотреть убийство. Привели в лучшую ложу, как в театре. Она уже знала, что киллеры должны сидеть в одной из припаркованных машин. В какой из них? Синем «Фольксвагене»? Вон в той желтой «копейке»?

Но ведь Структура установила за Рублевским самое тщательное наблюдение… И раз его не вывезли из города в какое-нибудь безопасное место, стало быть, Сергей Иванович передал это дело в правоохранительные органы. Рублевский выполняет функцию наживки, и прямо сейчас должны появиться люди в бронежилетах и масках и скрутить всех, начиная с Максима и кончая подосланными им киллерами. О, значит, Сергей Иванович решил-таки, что настала пора арестовать Волкова! И его поймают с поличным!

Мэг замерла в радостном предвкушении. Боже, ну почему ей ничего не положено знать о проводимых Структурой операциях?! Насколько бы все облегчилось! А так сиди среди врагов и жди, когда появятся свои…

Секунды тянулись часами… Мэг до боли вонзила ногти себе в ладонь. Ее взгляд ни на мгновение не отрывался от невысокой фигуры Рублевского.

…Выстрела никто не слышал. Рублевский просто нелепо взмахнул руками и упал навзничь. Сотовый телефон отлетел в сторону. И никто ни откуда не появился.

* * *

Голова была чугунной, веки тяжелы от непролитых слез. Мэг стояла в покосившейся телефонной будке с выбитыми стеклами и вдавливала в аппарат ледяные кнопки. Шесть заветных циферок — прямой номер Сергея Ивановича.

Шеф сам взял трубку.

— Слушаю!

У Мэг перехватило горло. Перед глазами все еще стояла сцена, виденная ею сквозь окно-витрину «Бизона»: толпа, милиция, скорая помощь… Все как всегда. Точь-в-точь как в случае с Громовым. А она уходила из «театра» вместе с главным режиссером и его помощником. Спокойная, невозмутимая… Уходила, вежливо поблагодарив ничего не заметившего официанта.

— Это я, — прошептала она. Пар от дыхания оставлял на трубке едва заметные капельки, которые тут же замерзали. — Сергей Иванович, почему все так произошло с Рублевским? Я же вас предупредила!

Шеф ответил не сразу.

— Кто тебе позволил звонить сюда?! — рявкнул он столь грозно, что Мэг моментально поняла, что он оправдывается. Он специально не стал мешать убийству Рублевского, и у него были на это какие-то свои причины.

— Я дала вам все карты в руки! — выкрикнула она. — Я могу засвидетельствовать такое…

— Послушай, прекрати истерику! То, что произошло, — не твоего ума дело, понятно? Твоя задача смотреть и докладывать, смотреть и докладывать! Все! Решения будут принимать другие люди. И не звони сюда без крайней необходимости!

Холодные гудки потекли из ледяной трубки… Мэг повесила ее на рычаг.

Небо над головой было мутно-серым. Полы пальто разлетались от порывов злого северного ветра, но Мэг ничего не видела, ничего не чувствовала.

Руководство Структуры знало, что Рублевского убьют, но никто и пальцем не пошевелил, чтобы спасти бедного мальчика. Почему?! Все это оправдывается какой-то высокой целью, которую Мэг просто не положено знать? Но какая высокая цель может быть у Сергея Ивановича, который считает, что всех счастливыми не сделаешь? Ведь ради кого-то или чего-то он старается…

Вот к кому надо приставить Охотника! Вот в чьей голове надо бы покопаться!

Острое чувство незащищенности доводило Мэг до содрогания. Если бандит подговорит своих дружков убить кого-нибудь, его сажают в тюрьму, как опасного преступника. Сажают такие, как Алов, и часто с подачи таких, как Сергей Иванович… Но если все то же самое проделывают господа рангом повыше, им никто не ставит это в вину. Органам правопорядка просто невыгодно с ними ссориться. Шеф ведь прямо сказал: «Оно нам надо?»

Чтобы получить лицензию на убийство не нужно быть Джеймсом Бондом. Нужно быть Волковым, человеком, с которым никому не хочется вступать в конфликт. И лишь поэтому он может убить кого угодно за дело или просто потому, что ему так хочется.

ГЛАВА 15

Мэг не знала, как она должна реагировать на то, что случилось, не знала, что ей надлежит чувствовать. По всей видимости, ей надо было просто ходить на работу, выполнять свои обычные обязанности и делать вид, что все в порядке.

Но Мэг так не умела. Мысли — усталые и бесполезные — измучили ее: она могла сама предотвратить убийство этого несчастного журналиста. Нужно было сделать всего лишь один звонок и предупредить его. Но Мэг понадеялась на других.

Черная ненависть к Волкову ширилась в ее сердце с каждой минутой.

«Я все сделаю для того, чтобы Структура убрала тебя, — яростно думала она. — Или же подставлю тебя так, что у Сергея Ивановича не будет выбора, и он либо посадит тебя на полную катушку, либо прикажет ликвидировать».

Оставалось изобрести способ, как это сделать…

Мэг голову себе сломала, изобретая все новые и новые планы справедливого возмездия. Но ни один из них не мог быть осуществлен. Мэг работала в «Промхолдинге» уже несколько месяцев, но по большому счету ей так и не удалось стронуться с мертвой точки: она не имела ровно никакого влияния на жизнь Волкова, а вот он умудрялся проделывать с ней бог весть что…

На следующий день после убийства Рублевского, Максим Евгеньевич как ни в чем ни бывало вошел в приемную, поздоровался с Мэг.

— Что-то вы на меня совсем плохо смотрите, Маргарита, — весело проговорил он. — Я в чем-то провинился? Или же у вас просто дурное настроение?

Мэг отпрянула, как будто перед ней была ядовитая гадина. Она с трудом сдерживалась, чтобы не бросить ему в лицо все, что она думала.

— У вас есть для меня какое-то задание? — холодно осведомилась она. Если да, то я предпочла бы заняться работой, а не пустыми разговорами.

Волков опустился в кресло для гостей и медленно раскурил свою неизменную сигариллу.

— Вы окрысились на меня из-за моей вчерашней шутки? — наконец произнес он.

У Мэг не было слов.

— Шутки?! — выкрикнула она негодующе. — Вы называете это шуточками?! Вы приказали убить человека и после этого…

— Перестаньте вопить, как пострадавшая! — поморщился Волков. — Чем конкретно вы не довольны?

— Я?! — От такой постановки вопроса Мэг аж взвилась на месте. — Да вы просто палач! Вы ведь убили Рублевского без всякого на то основания! Просто потому, что он вам не нравился!

— Позвольте! — в притворном негодовании перебил ее Волков. — Насколько я помню, вы сами хотели убить любовницу своего мужа по этой же самой причине! Или же ваши «правила хорошего тона» распространяются на всех, кроме вас самой?

— Я никого не убивала!

— Не убивали, потому что не могли! А дай вам волю, пообещай вам безнаказанность, разве бы вы не прострелили ей башку?!

— Идите вы к черту!

— Ну вот! — развел руками Волков. — Когда вы не знаете, что сказать, вы начинаете ругаться, как прапорщик. Очень умно!

Он замолчал, всем своим видом показывая, что несказанно обижен ее несправедливостью.

— Впрочем, если вы хотите, то я могу объясниться, — сказал он, спустя некоторое время. — Этот Рублевский разбил нашу с вами крепкую дружбу, наговорив вам всякой ерунды. Вы не стали проверять его информацию, всему поверили, и после этого стали шарахаться от меня, как от прокаженного. Понятное дело, мне захотелось отомстить. Кстати, точно так же, как и вам в аналогичной ситуации. А так как я злился не только на Рублевского, но и на вас, я решил, что было бы неплохо, если бы вы тоже присутствовали при казни.

— Это была не казнь! — в сердцах выкрикнула Мэг. — Это было самое настоящее убийство! Подлое! Из-за угла!

— Ну, давайте договоримся о терминах, — вздохнул Волков. — Скажите, чем по сути отличается казнь, уничтожение противника в бою и бытовая поножовщина? Ведь ничем, согласитесь! Убийство — оно всегда есть убийство: один человек лишает жизни другого. Но в первом случае оно носит характер наказания, во втором — подвига, а в третьем преступления. Как отличить одно от другого? Правила устанавливают отнюдь не боги, а люди. Стало быть, я тоже могу поучаствовать в этом процессе! Вот я и установил свое правило расправы с теми, кто мне неугоден. А если уж вам претит убийство, ворчливо добавил он, — то вы должны отвергать его любые проявления. Так будет, по крайней мере, честно. Но я даю голову на отсечение, что вы только что думали о том, что убили бы меня, если бы могли!

Мэг смотрела на него потемневшим взором. Это была правда: он опять все угадал!

Видя, что ей попросту нечего сказать, Волков великодушно улыбнулся.

— Но с другой стороны, я готов признать, что, пожалуй, немного переборщил. Мне стоило вспомнить, что у женщин слабые нервы и все такое… Так что можете считать, что я извинился перед вами за свой импульсивный и необдуманный поступок.

Вскочив, Мэг выбежала из приемной, изо всех сил хлопнув дверью на прощание.

* * *

Было поздно. Волковские партнеры задержались почти до семи. Мэг устало собирала на поднос их чашки и пепельницы, битком набитые окурками.

— Спасибо, что остались, — произнес Максим Евгеньевич, вернувшись назад в кабинет после проводов гостей.

Мэг повернула голову на звук его голоса, но ничего не ответила.

Волков тоже устал, под глазами залегли легкие тени, взгляд был утомленным.

— Скажите, Маргарита, — произнес он, садясь за стол, — только честно… Вы несчастны здесь, работая на меня?

— Работа есть работа, — отозвалась она.

Волков закинул руки за голову.

— Вы можете сохранить хоть какое-то подобие здравого смысла в своей голове только одним способом: вам надо отречься от своего прошлого и прекратить цепляться за него при каждом удобном и неудобном случае.

— Что вы имеете в виду?

— То, что у вас практически ничего не осталось в жизни. Вы живете воспоминаниями. Почему у вас все никак не получается наслаждаться каждой минутой бытия? Ведь если вы терпеть не можете свою работу, почему вы не бросите ее?

Мэг испугалась. Что он имеет в виду? Он собрался уволить ее из «Промхолдинга»? Но Волков тут же развеял все ее подозрения.

— Знаете что, Маргарита? — произнес он, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака цветной глянцевый прямоугольник бумаги. — Я тут подумал, что все же хочу загладить свою вину… Так сказать, подлизаться к вам после своей неудачной выходки с Рублевским. Завтра с утра я уезжаю в командировку в Германию. Когда вернусь — понятия не имею, так что потом у меня не будет возможности поговорить с вами. Не знаю, насколько привлекательной покажется вам моя идея, но, тем не менее, возьмите…

Мэг покосилась на его подарок.

— Что это?

— Билет на фестиваль «Русский подиум». Кстати, одним из участников является ваш муж. Его коллекция называется «Ветки персика» или что-то в этом роде… Так что если вы желаете…

Мэг взяла билет.

— Вы хотите пойти посмотреть, как я отреагирую на все это? — спросила она, поднимая глаза на Волкова.

Но тот лишь покачал головой.

— Меня там не будет.

Впервые за последние дни легкая улыбка тронула губы Мэг.

— Правда?

Ох, ей ужасно хотелось пойти! Она смертельно соскучилась по Витьке до исступления, до стона, до ночных кошмаров! А эту коллекцию, «Ветки персика», ее муж начал создавать, когда они были еще вместе… И теперь он довел свое дело до конца…

Она сунула билет в карман.

— Я подумаю. Спасибо.

* * *

«Я же клялась себе, что все кончено», — подумала Мэг, подъезжая к горящему всеми огнями концертному залу «Юпитер». Но старое оправдание «Я хочу, и я это сделаю. Какое мне дело, что обо мне подумают?» вновь сработало.

Мэг действительно очень-очень хотелось увидеть Витьку. Кто знает, может, им даже удастся поговорить? Он ведь никогда прямо не посылал ее, и вся его холодность и равнодушие заключались лишь в крохотных, только ей заметных намеках…

У входа стояли сияющие профессиональными улыбками девицы в коротеньких форменных платьицах и раздавали программки. Мэг схватила одну из них, жадно пробежалась глазами. Вот он — Виктор Науменко.

У нее перехватило дыхание. Он где-то здесь…

Вглядываясь в лица, Мэг прошла в гардероб и, получив номерок, отправилась в зал.

Здесь было многолюдно. В оркестровой яме гудели настраивающиеся инструменты. Показ обещал быть роскошным — под живую музыку.

Когда Мэг добралась до своего места в десятом ряду, огромная хрустальная люстра на потолке начала тускнеть. Мэг сжала подлокотники кресла: сейчас все начнется…

Во время демонстрации первых коллекций она почти не глядела на сцену. Манекенщицы, шикарные наряды, фотовспышки — все проходило мимо как во сне. Вместо этого взгляд сам по себе жадно шарил по кулисам и проходам в надежде увидеть Витьку…

Когда ведущий объявил очередного участника, какой-то мужчина, чуть пригнувшись, пробрался по рядам к пустому креслу слева от Мэг.

— Добрый вечер, Маргарита. Я ничего не пропустил?

Мэг стремительно повернулась. Волков улыбался ей в темноте.

— Кажется, я чуть-чуть шокировал вас своим появлением. Да?

Она возмущенно дышала.

— Вы же сказали мне, что вас здесь не будет! Это… Это по крайней мере непорядочно!

— А разве я хоть когда-нибудь делал вид, что я порядочный? Вы натолкнули меня на хорошую мысль, и я уже не мог не прийти и не понаблюдать за вашим страстным самоистязанием!

В этот момент ведущий объявил «Ветки персика», и Мэг тут же забыла о существовании Волкова. Свет на сцене погас. Луч прожектора скользнул по подиуму, музыка — тихая, рвущая струны, — закралась в самую душу.

На сцене одна за другой появлялись манекенщицы, и Мэг узнавала каждый из их нарядов. Сколько раз Витька показывал ей свои рисунки! У него всегда в голове сидели какие-то нереальные идеи по созданию безумно красивых и безумно дорогих платьев. Мэг одновременно и восхищалась его Божьим Даром настоящего дизайнера, и удивлялась, как он может тратить свое время на то, что заранее невыполнимо по деньгам.

Первое, голубое, почти прозрачное платье обнимало все тело модели мягкой струящейся тканью… Следующее платье — золотисто-желтое, похожее на парадный туалет королевы — с высоким воротником и огромный шлейфом. Далее шел роскошный костюм алого бархата с длинной — в пол — юбкой с разрезом. Манекенщица развернулась, взглянула через обнаженное плечо на зачарованных зрителей.

— Как же я ревную вас к вашему Витечке! — шепнул Максим Евгеньевич на ухо Мэг.

Она в недоумении посмотрела на него. Он говорил такие слова, которые в устах любого другого человека звучали бы как признание в любви… Но что может быть общего у Волкова с любовью?

— Тогда прикажите убить моего мужа, — произнесла Мэг холодно. — Вы ведь привыкли решать свои проблемы именно таким способом.

Максим тихо засмеялся.

— Это ничего не изменит. Вы и так-то любите призрак, а в этом случае ваше поклонение его образу перерастет в опасную манию. Пока ваш супруг жив, у меня есть хоть какой-то шанс показать, что он вам совершенно не нужен. Но вы упорно не хотите верить ни моим словам, ни своим глазам.

— Замолчите, ради бога!

Но Волков и не думал униматься.

— Вы думаете, что вас посетила Великая Любовь, — нашептывал он ей едва слышно. — Кстати, это еще одна причина, почему вы не хотите отказываться от своего Витечки. Ведь если вы бросите думать о нем, то получится, что ваши эмоции нельзя называть Великой Любовью — согласно народным преданиям, она бывает раз в жизни. А если так, то получается, что все ваши страдания напрасны. Вам жалко своих чувств. Не могли же вы совершить такую глупость и прострадать столько времени совершенно зазря! Это плевок в ваше самолюбие!

Мэг хотела бы не слушать или, по крайней мере, ответить ему как-нибудь достойно, но не могла. Она просто не находила нужных фраз…

И в этот момент она увидела Юлечку… Фарфоровое личико, высокая прическа, и изумительно красивое, черное, в пол, платье, украшенное мелкими темно-фиолетовыми розами…

— Правда, хороша? — Дыхание Волкова обожгло Мэг шею, но она даже не повернулась.

Юлечка подошла к самому краю подиума, на секунду замерла, окинув зал влажным зрачками. Публика взорвалась аплодисментами, фотовспышки мерцали, не переставая.

— Что ж, впечатляющее начало для никому не известного провинциального модельера, — проговорил Волков. — Можно сказать, что ваш муж создает шедевры.

Мэг кивнула, провожая околдованным взглядом Юлечку.

— Весьма талантливый молодой человек. Что-то я раньше не обращал на него внимания… Кстати, у вас слезы текут, — вдруг заметил Волков, протягивая ей свой душистый носовой платок. — Почему?

Мэг схватила его, сжала в кулаке.

— Вам все равно не понять…

— Боюсь, вы правы. Это мне недоступно. А вы знаете, Маргарита, что ваше… м-м… психическое состояние… пардон, ваша любовь на самом деле ни что иное как…

— Что? — перебила его Мэг.

— Болезнь, — с улыбкой проговорил Волков. — Ваш мозг болен и нуждается в лечении. Посудите сами: вы находитесь в состоянии вечной депрессии, время от времени у вас появляется желание убить себя, все ваши мысли об одном и том же, вы отгородились от прежних друзей, живете одна и, в конченом счете, перестали понимать, что происходит… Признайтесь, вам уже кажется, что весь мир вокруг вас сошел с ума! Но, по правде говоря, дело не в окружающих, а в вас самой. Вы просто не совсем здоровы. А если не верите мне, возьмите любой учебник по психиатрии, и найдите описание шизофрении.

Мэг смотрела на него расширенными глазами. И вдруг какая-то совсем посторонняя в этой ситуации идея закралась ей в голову:

— Так если вы все это знаете, почему вы держите меня на работе?

Волков засмеялся так, что на него оглянулись сидящие на передних рядах.

— А я люблю сумасшедших! Мне они интересны. То, что твориться в мозгах обыкновенных здоровых людей, — скучно и банально. Совсем другое дело безумцы. Их никогда нельзя полностью разгадать.

Но Мэг уже не слушала. Все ее внимание сосредоточилось на сцене. Манекенщицы выстроились в шеренгу вдоль подиума, между ними стоял счастливый и безмерно гордый Витька. И он держал за руку Юлечку во все том же черном платье с розами. Какие-то поклонницы несли ему цветы, он складывал их на руку, путался в них, неловко целовал девчонок в щечки… А Юлечка аплодировала ему и смотрела на него любяще и растрогано…

Ведущий объявил антракт.

ГЛАВА 16

Мэг сумела улизнуть от Волкова в фойе, где размещалась выставка эскизов. Он случайно встретил кого-то из знакомых, заговорил с ним, и в этот момент она нырнула в какой-то темный проход и затаилась. Разумеется, он тут же кинулся искать ее, но было уже поздно.

Облегченно передохнув, Мэг тайком выбралась из своего укрытия и побежала вниз по лестнице, где, как она знала, располагался служебный вход, ведущий за кулисы.

Во что бы то ни стало, ей надо было увидеть Витьку! Сказать ему, что то, что он создал — просто прекрасно, что он настоящий гений, что скоро все только и будут говорить о нем…

В коридоре было людно. Из многочисленных гримерок то и дело выходили модели в простеньких платьицах и с роскошными прическами, оставшимися после показа. Кто-то смеялся, кто-то искал затерявшуюся сумочку… Рабочие везли стойки с коллекциями. Мэг спросила у какой-то женщины, где можно найти Науменко.

— Да вон он на площадке курит! — показала та на лестницу.

Замирая, Мэг поднялась по ступенькам…

Здесь были многие из ее бывших друзей: она не видела никого из них сто лет, даже не перезванивалась ни с кем, страшась сочувствия и расспросов о Витьке… А он вел себя как прежде: стоял в центре толпы, что-то рассказывал, все вокруг смеялись. На его щеке краснел разъехавшийся отпечаток помады.

В этот момент мимо Мэг пробежала Юлечка — во все том же невероятном черном платье. В руках у нее было несколько разнокалиберных чашек.

— Кто тут говорил, что у него есть шампанское?! — громко крикнула она. — Нам надо выпить!

Стрельнула пробка, Витька разлил вино. Разумеется, оно потекло через край. Кто-то из девчонок взвизгнул…

Витька повернулся, и тут его взгляд остановился на Мэг. Она перепугалась, всей душой молясь господу богу, чтобы он сейчас позвал ее к себе, в эту радостную пеструю компанию…

Но Витька отвел глаза, даже не кивнув. Сердце Мэг сжалось в ледяной камешек. Она была лишняя здесь. Он боялся возможных разборок, ядовитых слов насчет Юлечки. Да и потом, как объяснять ее присутствие знакомым?

Попятившись, Мэг отступила в коридор.

— Привет! И ты тут?! — воскликнул кто-то, похлопав ее по плечу.

Мэг обернулась. Это была Наташа: невысокая, светленькая девушка с круглыми карими глазами и застенчивой улыбкой. Когда-то они были очень близкими подругами… Наташа работала в библиотеке, знала уйму иностранных языков, с ней всегда было ужасно интересно…

— Ты куда исчезла-то?! — радостно проговорила Наташа, теребя Мэг за рукав. — Ни слуху, ни духу… Пошли бы в кафешке посидели…

Мэг смотрела на нее, будучи не в силах придумать какой-нибудь предлог, чтобы сбежать.

— Да все времени нет…

— Занята, да? Как дела-то у тебя? С Витькой не помирилась?

Мэг отпрянула. Черт, все знают об ее разводе, все жалеют ее!

— Слушай, Наташ, извини… Мне некогда, я побежала.

— Ой, жалко! Ну хоть зайди как-нибудь ко мне на работу…

— Хорошо, хорошо… Пока.

Мэг была готова обещать сейчас все, что угодно, лишь бы ее оставили в покое, лишь бы убраться отсюда как можно скорее.

* * *

Мэг не сразу нашла свою «девятку», затерявшуюся среди других машин. За полтора часа на крышу и лобовое стекло нанесло целый сугроб.

Достав из багажника щетку, Мэг принялась стряхивать снег.

— Вам помочь? — окликнул ее до ужаса знакомый голос.

О, черт! Только Волкова ей сейчас не хватало! Конечно же, потеряв ее, он отправился сюда, к ее машине!

Мэг устало привалилась спиной к дверце.

— Максим Евгеньевич, чего вам от меня надо?!

Он стоял — руки в карманы, длиннополое пальто нараспашку.

— Как вы не поймете, Маргарита? Вы мне важны! Я в вас заинтересован. Но пока все ваши мысли забиты Виктором Науменко, от вас нет никакого прока. Поэтому я и стараюсь дать вам понять, что ваш муженек не стоит ваших трепетных чувств. Сегодня, вроде бы, вы вновь должны были убедиться в этом…

От разом накатившего бешенства Мэг просто позеленела.

— Да пошли вы к чертям собачьим! Не смейте лезть в мою жизнь! Не смейте за мной шпионить! — Голос ее сорвался на всхлипывания. — Вы что, не понимаете, что мне просто плохо от вас становится!

— Вы даже представить себе не можете, что значит, когда человеку плохо, — печально и даже с каким-то сожалением произнес он. — Вы совершенно не умеете беречь то, что у вас есть. Ведь может получиться и так, что сегодняшний день был самым счастливым из всех оставшихся вам дней. А вы даже не заметили этого…

Закинув щетку на переднее сидение, Мэг села в машину. Разговаривать было не о чем.

* * *

Когда она подошла к своей квартире, то обнаружила на коврике перед дверью большую картонную коробку. В прикрепленной к ней записке рукой Волкова было нацарапано:

«Надеюсь, эта вещь хоть как-то утешит и приободрит вас. Я заметил, что она вам понравилась. Максим».

Некоторое время Мэг недоверчиво смотрела на коробку, ожидая какого-нибудь подвоха. Что он туда сунул? Бомбу с часовым механизмом? Было бы крайне любезно с его стороны…

Отперев замок, Мэг протолкнула коробку в темную прихожую, включила свет.

Скотч, которым она была перевязана, не давал вскрыть ее тут же. Пришлось идти в комнату за ножницами.

Кинув коробку на кровать, Мэг взрезала края крышки…

Внутри лежало то самое Витькино черное платье с розами. И от него чуть-чуть пахло духами. Теми самыми, которыми так любила поливаться Юлечка.

В квартире царила полная тишина — густая, липкая, оглушающая… Мэг закрыла глаза. Боже, во что превратилась ее жизнь! Несколько дней назад на ее глазах убили невинного человека, шеф использует ее в каких-то непонятных махинациях, муж ушел к любовнице, а под конец ей еще дарят платье, только что снятое с ее длинного, потного тела.

Дико завизжав, Мэг столкнула коробку на пол. Зашелестев, платье вывалилось, и Мэг принялась топтать его ногами. Темно-фиолетовые розы разлетались во все стороны. В конце концов она схватила его и кинула в ванную. Потом, заскочив в кухню, взяла из аптечного шкафчика бутылочку с медицинским спиртом и, полностью вылив его в топорщившиеся ткани, подожгла их с первой же спички.

Маленькая ванная комната тут же наполнилась зловещими отблесками какого-то зеленоватого огня и клубами едкого дыма, а Мэг стояла, прижавшись спиной к стене, и смотрела, как пламя пожирает лучшее творение ее мужа. Слезы лились из ее глаз потоком. О, если бы можно было точно так же сжечь и Витьку вместе с его Юлечкой, и Волкова, и себя!

Вскоре находиться в ванной стало невозможно, но Мэг и не подумала тушить свой пожар. Вместо этого она вновь вернулась в кухню и, растряся раму, открыла окошко.

…Мэг сидела на табуретке посреди кухни — руки бессильно упали между коленок. Смог, ледяной ветер, острый запах паленого… Это все, что у нее осталось.

И вдруг она представила себя со стороны: сутулая, зареванная, больная женщина с безумными глазами… Неужели Волков прав, и она просто сходит с ума?

* * *

Мэг лежала навзничь на своей постели. Сколько она ни проветривала квартиру, запах гари не исчезал, а, казалось, только усиливался. Тикал будильник…

Ее начала бить дрожь, но уже не из-за ужаса, а из-за злости на саму себя. Расклеилась?! Сдалась?! «Мои несчастия самые несчастные несчастья в мире?!» Как будто никто никогда не переживал всего того, что она переживает! Ничего, не умерли пока. А если и умерли, то туда им и дорога!

Мэг села на кровати. Во рту было сухо, хотелось пить. Она попыталась нашарить под кроватью тапочки. И тут ее рука наткнулась на какой-то глянцевый листочек. Она подняла его, посмотрела. Программка с сегодняшнего фестиваля. При воспоминании о собственной безобразной слабости и дикой выходке с платьем, ей стало противно. Тоже мне, блин, железная леди! Так растрогалась от жалости к самой себе, что аж разревелась! А чего жалеть-то?! Сопливую несчастную бабу, которую никто не любит, и которую мужики не трахали уже черт знает сколько времени?!

Она нашла взглядом фамилию Витьки. «Виктор Науменко. Коллекция „Ветки песика“. Спонсор казино „Ягуар“». Мэг сначала не поверила своим глазам, а потом расхохоталась — хрипло и страшно.

Ду-у-ура!!! Миленькая моя, Маргаритка-цветочек! Да тебя провели, как девочку! Ты что, и не заметила, что все — и убийство Рублевского, и билеты в «Юпитер», и это чертово платье — сделано специально, чтобы вышибить тебя из седла?! Господин Волков сам же сказал, что ему интересны сумасшедшие… Вот он и изголяется, сколько может. Смотрит, что получится, если с тобой поступить так или эдак. Шантажирует тебя твоими же собственными комплексами и страхами. И твоей любовью заодно. Как твоим самым сильным комплексом.

Мэг вскочила с кровати. Теперь ей уже хотелось куда-нибудь бежать, и что-нибудь делать, чтобы этот козел понял, что он не на ту нарвался, что она сможет выстоять и все перетерпеть. Любой ценой она выиграет этот поединок! Рано или поздно это обязательно случится. Она для этого слишком умна и зла. И сильна такою силой, которую Волкову со всеми его связями, богатством и прочими причиндалами никогда не победить. Даже если Мэг придется сражаться в одиночку, даже если Структура откажется поддерживать ее в этом деле.

Конечно, вполне вероятно, что у Сергея Ивановича свои взгляды и на Волкова и на его деятельность, но теперь Мэг было наплевать на это. С самого начала она должна была понять, что никакого Охотника из нее не выйдет, что это всего лишь ее тщеславная фантазия: подняться на недостижимые для простых смертных вершины… Для такой работы она оказалась слишком… Нет, не слабой! Слишком ранимой, впечатлительной и жалостливой. Может быть, Структура хочет, чтобы она могла спокойно смотреть, как на ее глазах убивают человека, но Мэг на такие вещи не способна. Зло должно быть в любом случае наказано, и если больше некому выполнять роль палача, то она сделает это сама.

ГЛАВА 17

На следующий день в приемной Мэг вновь появился начальник Горэнерго Огнев. Смерив ее облизывающим взглядом, он выложил на стол два узких розовых конверта.

— Вот, в следующую субботу в девятнадцать ноль-ноль приглашаю на юбилей: и Максима Евгеньевича, и вас, Маргариточка!

Видимо, он так и не оставил своей идеи познакомиться с ней поближе. Иначе стал бы он звать к себе на день рождения обыкновенную секретаршу!

Прочитав приглашение, Мэг невольно усмехнулась: что о себе мнит этот ублюдок? Он в зеркало-то себя хоть раз видел? Или он думает, что все женщины только и мечтают записаться к нему в любовницы?

— Ну так что? — дышал рядом Огнев. — Вы придете?

«Как же, размечтался!» — сердито подумала Мэг, откладывая конверты в сторону, а вслух сказала:

— Спасибо, но, боюсь, у меня ничего не выйдет. Да и Максим Евгеньевич вряд ли сможет: он сейчас в командировке в Германии.

Вечером того же дня Волков позвонил в офис. Мэг доложила ему о текущих делах… Однако, узнав о приглашении Огнева, он велел передать, что непременно явится на торжество и ради этого специально вернется в субботу вечерним рейсом.

Мэг тут же переменила свои планы. Она еще никогда не видела Максима пьяным и вообще в расслабленном состоянии. Он всегда был настороже, всегда держал свои чувства и мысли под контролем… Но ведь когда-нибудь он должен отдыхать! Юбилей партнера по бизнесу — как раз отличный повод для этого: все вокруг выпивают, веселятся, пытаются отвлечься от забот…

В «Академии» Мэг учили, что зачастую близкие и доверительные отношения с Клиентами завязываются именно на подобных светских мероприятиях: днях рождения, свадьбах, просто праздничных попойках…

Юбилей Огнева мог стать для Мэг шансом.

Конечно, она не была уверена, что Волков обязательно расслабится и позволит себе выболтать или сделать что-нибудь эдакое… Но все же это была бы перемена обстановки, и он должен был на нее среагировать!

«Я пойду на этот юбилей, — решила Мэг. — Огнев, конечно, будет путаться под ногами, но я как-нибудь с ним справлюсь. Главное — не упускать Волкова из виду. Кто знает, может, он сам нечаянно подскажет, как мне победить его».

Чем больше Мэг думала над этим, тем больше ей нравилась ее идея. «Вы мне важны! Я в вас заинтересован», — кажется, так сказал Волков, когда они виделись в последний раз. Мэг нагрубила ему, послала к чертям… Она была так расстроена, что в тот момент не обратила ни малейшего внимания на его слова. А потом Волков прислал ей это ужасное платье…

И вдруг одна мысль — очень простая и естественная — закралась ей в голову: «А что если он все-таки в меня влюбился? Что, если я зря постоянно отметала это предположение?»

Несколько мгновений Мэг сидела в своем кресле, хлопая глазами от удивления. Ведь Волков, кажется, все время подчеркивал свое особое отношение к ней, всегда давал ей понять, что она ему интересна, что он неравнодушен к ее чувствам, к ее судьбе. Да, конечно! Ведь он и на Рублевского обозлился именно из-за того, что Мэг отвернулась от него!

«Стоп! — остановила она себя. — Не будь самонадеянной идиоткой! Такие люди, как Волков, в принципе не могут никого любить. Женщины служат им инструментом для продолжения рода или для выпендрежа перед ближними. Но какой ему резон выпендриваться мной? Он что, не может найти себе кого-нибудь покрасивее, попрестижней и вообще покруче? Да запросто! В его глазах я просто секретарша…»

Но с другой стороны, версия о нежных чувствах Волкова многое объясняла. «Все его дикие выходки, — думала Мэг, — очень похожи на поведение третьеклассника, когда ему нравится какая-нибудь девочка, но он не знает, как обратить на себя ее внимание. Только вся беда в том, что мальчишки ради этого всего лишь хулиганят на уроках и дергают за косички, а Волков приказывает убивать ни в чем неповинных людей… Все правильно, ведь он никого никогда не любил… Он просто не знает, как это делается!»

В тот же вечер Мэг перебрала свой гардероб, выискивая что-нибудь великолепное и сногсшибательное. Ей надо было предстать перед Максимом при полном параде.

О, она облегчит ему задачу! Будет очаровательной, милой, доброй… В любом случае, если даже ее предположение неверно, у нее будет шанс посмотреть на его реакцию.

Но, честно говоря, Мэг уже уверила себя в том, что Волков влюбился в нее, и это наполняло все ее существо мстительной радостью: он даже представить себе не может, что она с ним сделает, и во что ему обойдутся и смерть Рублевского, и «Красная Звезда» и Витькины «Ветки персика»!

* * *

Весь день Мэг готовилась, гладила изысканное красное платье, накручивала бигуди…

К четырем часам она была готова, но до начала празднования оставалась еще уйма времени. Мэг слонялась по квартире, не зная, чем себя занять. Читать ничего не хотелось, от телика с души воротило, Витька… ох, нет! От одной мысли о муже Мэг становилось дурно.

В сотый раз она прокручивала у себя в голове, как они встретятся с Волковым, что он скажет, и что она ответит ему. Безусловно, ей не стоит сразу бросаться ему на шею: эдак он может что-нибудь и заподозрить. Но тем не менее, она изобразит, что ей просто весело и хочется мило поболтать с кем-нибудь привлекательным и неглупым… О, она найдет способ, как заманить его в ловушку! Она будет элегантна, изящна, остроумна…

Мэг просто чувствовала, что сегодня должно случиться что-то чрезвычайно важное. Решимость раз и навсегда покончить с Волковым невероятно возбуждала ее. Ведь столько месяцев прошло в бесплодных попытках заарканить его! И только сейчас ей представлялась возможность сделать что-то реальное, что-то такое, что позволит вышибить его из седла!

Отглаженное платье висело на плечиках, лак на ногтях высох, волосы уложены…

Мэг выглянула на улицу. Уже смеркалось. Пойти прогуляться или не стоит? Черт, и позвонить даже некому!

Внезапно она осознала, что ей до смерти охота поболтать с кем-нибудь, просто перекинуться словечком… Как же давно в ее жизни не было обыкновенных девчоночьих посиделок и безобидных сплетней! Мэг вспомнила, как обрадовалась ей Наташа, тогда, на Витькином показе в «Юпитере». Она явно была рада встретиться с ней, а Мэг убежала, так ничего толком не объяснив. И с чего она взяла, что Наташа обязательно должна жалеть ее и выспрашивать о разводе с мужем?

Разыскав в записной книжке рабочий телефон подруги, Мэг набрала номер. Наташа оказалась на месте.

— Ой, как хорошо, что ты позвонила! — возликовала она, услышав ее голос. — Ты что сейчас делаешь? Ничего? Я работаю до девяти, приезжай, а? У меня в отделе все равно сегодня читателей не будет, так что поболтаем…

От такого напора Мэг аж растерялась.

— Да у меня тут одно мероприятие намечено на семь часов…

Но Наташа ничего не хотела слушать.

— Приезжай! А то ты опять куда-нибудь денешься, и фиг тебя потом достанешь!

Мэг невольно улыбнулась. Ох, как же это приятно, когда на свете есть кто-то, кому ты нужна!

— Хорошо, — произнесла она смущенно. — Только я на минуточку, мне еще надо будет домой вернуться, чтобы переодеться…

— Давай. Жду тебя.

* * *

Последний раз Мэг была в областной библиотеке, когда еще училась в университете, поэтому крайне поразилась произошедшим в ней переменам: из совершенно обшарпанного унылого заведения она превратилась прямо-таки в храм науки — мраморные лестницы, красные дорожки, компьютеры с поисковыми системами…

С трудом отворив тяжелую дверь с большими бронзовыми ручками, Мэг вошла в полумрак отдела редких и ценных изданий. Высокие потолки, стеллажи с книгами, темная хрустальная люстра, какие бывают в театрах и старинных домах.

Читателей действительно не было, Наташа сидела одна за своей конторкой с зеленой настольной лампой.

— Привет! — произнесла Мэг.

— О, здорово! Я и не слышала, как ты подошла: ковров настелили, теперь все ходят как привидения. — Широкоскулое личико Наташи светилось радостью. — Видала, как у нас все отреставрировали?

Мэг уважительно обвела взглядом читальный зал.

— Классно. Это что, мэрия наконец-то раскошелилась?

— Ну конечно! — засмеялась Наташа. — Дождешься от них. Это у нас спонсор объявился — компания «Промхолдинг». Ты слышала о ней?

Переменившись в лице, Мэг медленно кивнула.

— Да… Кое-что…

— Президент «Промхолдинга», Волков Максим Евгеньевич, одно время был нашим постоянным читателем, и вот полгода назад он взял и выделил нам деньги на ремонт.

— Волков ходил в библиотеку?! — пораженно прошептала Мэг. — И что же он читал?

— Все время одну и ту же книгу. Причем из нашего отдела.

Мэг нахмурилась.

— Какую?

— Она называется «Vade mecum». Вообще-то, до нас дошли крайне скудные сведения о ней: не указан ни автор, ни даже год издания. Я предполагаю, что в любом случае она была отпечатана не позже конца XV века. — Наташа увлеченно рассказывала, крайне довольная тем, что подруга слушала ее, затаив дыхание. — Когда-то она принадлежала одному из монастырей на юге Франции, но во времена Великой Революции кто-то из эмигрантов вывез ее в Россию, а потом она хранилась в фамильной библиотеке князей Голицыных…

— А что значит «Vade mecum»? Это на что-либо указывает?

— Если буквально переводить с латыни, то это что-то вроде «Иди со мной». Так раньше называли путеводители, книги, рассказывающие человеку о какой-либо незнакомой местности или городе.

— Но почему именно эта книга?!

— Понятия не имею! Честно говоря, все на ней точно помешались. Представляешь, бывший директор нашей библиотеки Петр Андреевич Ильин действительно чокнулся из-за нее. А он, между прочим, доктор исторических наук, преподаватель университета и один из крупнейших специалистов по части средневековой западноевропейской литературы…

— А можно посмотреть эту книгу? — спросила Мэг.

Но Наташа покачала головой.

— Нет, к сожалению. Несколько месяцев назад ее увезли на реставрацию в Питер. Во всяком случае, так говорят.

— А что, есть основания не верить?

— Ну, я, конечно, не совсем в курсе… Просто наши девчонки утверждают, что все это… — Наташа пространно показала на новенькие столы и книжные полки, — было своего рода выкупом за «Vade mecum». Я не знаю почему, но Ильин считал, что эта книга — главное сокровище нашей библиотеки, и он трясся над ней, как ни над одним другим изданием. Вот наверное из-за этого он и загремел в психушку… Когда на место Ильина пришел нынешний директор, «Vade mecum» увезли реставрировать, а вместо него появились деньги на ремонт и компьютеры.

— Если это так, то дорого же Волков заплатил за книжечку… задумчиво протянула Мэг. — Но зачем она ему? Просто для коллекции?

— Понятия не имею. Честно говоря, мне странно, что вокруг нее разгорелся весь этот сыр-бор. Листала я эту книгу — бред какой-то. Знаешь, что-то вроде предсказаний о приходе в мир дьявола…

В этот момент на Наташином столе задребезжал телефон. Не договорив, она подняла трубку.

— Слушаю! Да. Сейчас спущусь. — Она перевел взгляд на Мэг. — Посиди здесь немного, меня завотделом вызывает. Я мигом.

— Хорошо, — тихо произнесла Мэг.

Оставшись одна в этом полутемном, наполненным старинными книгами зале, она опустилась на стоявший поблизости стул.

Только что ее глазам открылся совершенно новый пласт жизни Волкова, о котором она не имела ни малейшего представления. То, что он может интересоваться чем-то еще, кроме политики и коммерции, просто не укладывалось в голове. Книга предсказаний о дьяволе… Зачем она ему? Если то, что сообщила Наташа, верно, и Волков действительно отдал такие огромные деньги за какой-то пыльный фолиант, то, скорее всего, он стоил того. Насколько Мэг знала, Максим Евгеньевич никогда ничего не делал просто так…

Наташа почему-то задерживалась. Мэг было как-то неуютно в этом зале с высокими потолками. Полумрак и тишина действовали на нее угнетающе. И ей почему-то стало казаться, что она совершенно одна во всем здании библиотеки.

Внезапно свет в зеленой лампе резко дернулся и погас. И тут же Мэг почувствовала, как у нее по ногам прошелся ледяной сквозняк. Осознание какой-то неведомой и неотвратимой опасности прокралось в душу, наполняя ее тяжелым детским страхом.

— Вот черт! Электричество у них отключили, что ли! — прошептала она вслух, и тут же сама удивилась, как испуганно и неуверенно прозвучал ее голос.

Посидев какое-то время во мраке и ничего не дождавшись, Мэг решила, что надо найти кого-либо из сотрудников, и начала ощупью пробираться к выходу.

— Не зовите нечистого по имени, он может и услышать, — произнес кто-то из темноты.

Мэг вздрогнула всем телом, обернулась, и в ту же секунду настольная лампа на библиотекарской конторке вновь вспыхнула зеленым светом. Максим Евгеньевич Волков сидел на ее месте и по обыкновению усмехался. Только на этот раз его улыбка была какой-то злой и отчужденной.

— Вечер добрый, прекрасная Маргарита! Как поживаете?

Мэг не сразу пришла в себя от изумления. Ведь он не может сейчас быть здесь! Она точно знала, что его самолет должен приземлиться в 18:45! А сейчас нет и пяти вечера!

— Стало быть, интересуетесь средневековыми предсказаниями? — осведомился Волков и вдруг поднялся и быстрым шагом приблизился к ней.

— Странные пристрастия для секретаря-референта, вы не находите?

Мэг смотрела на него во все глаза и не могла сдвинуться с места. Откуда ему может быть известно об их разговоре с Наташей? Как он вообще тут очутился?!

Он схватил ее за плечи и теперь его зрачки были так близко, что Мэг захотелось отодвинуться, отшатнуться… Но она не могла.

— Значит, вам захотелось узнать, что именно записано в «Vade mecum», звучал в ее голове низкий гипнотизирующий голос. — Вы когда-нибудь держали в руках Библию? Нет? А зря. В ней имеются прелюбопытные места. Например, о судном дне, о приходе в мир некоего зверя… Так вот, книга, о которой вы расспрашивали свою знакомую, — не что иное, как откровения неизвестного средневекового пророка, ныне к счастью забытого… В ней он растолковывает, как понимать библейские предсказания об Апокалипсисе.

Внезапно Мэг почувствовала, что его рука скользнула по ее бедру вверх, под юбку.

— Но только такими книгами не надо интересоваться из праздного любопытства. Если вам так хотелось узнать, что я читаю, вы должны были просто спросить и не навлекать на себя гнева высших сил… Проклятия не смываются ничем, кроме крови…

Мир раскачивался перед глазами Мэг, она ощущала на своей коже прикосновения чуть прохладных ладоней — чужих, вражеских! — но вопреки всему сердце ее билось в каком-то нереальном безумном экстазе.

Волков сжал ее в объятьях, провел кончиками пальцев по щеке… Но в его глазах колыхалось нечто такое, чего Мэг еще не приходилось видеть: какой-то неведомый фанатичный огонь.

— Что вы делаете? — из последних сил прошептала она, все еще пытаясь бороться с наваждением.

— Не сопротивляйтесь… — Он говорил так, как, верно, древние жрецы уговаривали верующих предать себя самосожжению.

— Отпустите меня! — из последних сил выкрикнула Мэг.

И в ту же секунду все кончилось. Волков вновь стоял перед ней таким, каким она привыкла его видеть.

— Идите домой, Маргарита, — произнес он повелительно. — И не пытайтесь ввязываться в дела, которые выше вашего понимания.

Мэг не помнила, как она вскочила наружу, как опрометью понеслась вниз по лестнице, как чуть было не сбила с ног возвращающуюся Наташу.

Тяжело дыша, она вылетела на улицу. Шарахнулась от какого-то автомобиля, поскользнулась, упала в снег.

Боль в ушибленном колене заставила ее прийти в себя.

Что это было? Что с ней только что произошло? Сначала странное появление Волкова из ниоткуда, потом его нелепые слова о какой-то чертовщине…

И он опять все знал! Вплоть до того, о чем они только что разговаривали с Наташей! Честно говоря, всему этому было только одно объяснение…

— Завтра же запишусь на прием к психиатру в какой-нибудь анонимный кабинет, — произнесла шепотом Мэг.

Боже, ее уже стали посещать галлюцинации! Или все происшедшее было реальностью? Нет, такого просто не могло быть! Волков не мог оказаться в библиотеке, не мог слышать ее разговора с Наташей… Это всего лишь бред! Она устала, измучила себя, перенервничала…

Кое-как отряхнула снег с пальто, она встала и медленно побрела к своей «девятке».

Домой, домой… Спрятаться ото всех и никого больше не видеть!

ГЛАВА 18

Разумеется, ни о каком юбилее Огнева не могло быть и речи. Подрулив к своему подъезду, Мэг выскочила из машины, взбежала по ступенькам крыльца.

— Маргарита! — вдруг окликнул ее голос Инги.

Отпустив дверную ручку, Мэг медленно повернулась. Это было не привидение. Ее напарница действительно стояла рядом с ней на крылечке.

— Срочное дело, — торопливо проговорила она. — Шеф только что передал мне… В этой афере с «Красной Звездой» Максим Евгеньевич серьезно прижал хвост Шохину и всей его братии. Если дело и дальше так пойдет, то через полгода у нас будет новый мэр, всецело подчиненный Волкову. А мы в этом не заинтересованы. Его надо осадить.

Мэг смотрела на напарницу, не совсем понимая, чего от нее хотят.

— Что я должна сделать?

Еще ближе пододвинувшись к Мэг, Инга вложила ей в ладонь крохотную ампулу.

— Это строфантин, яд нервно-паралитического действия. Если в него обмакнуть иглу и уколоть намеченную жертву, она скончается ровно через тридцать секунд.

Она заглянула Мэг в глаза в ожидании реакции, но та молчала.

— Сейчас ты поедешь на юбилей к Огневу… Нам надо лишить Максима Евгеньевича его самого главного козыря — Горэнерго. Без него Волковские шансы на успех в борьбе против мэра существенно снизятся.

— И я должна буду уколоть юбиляра? — одними губами прошептала Мэг.

— Да. Когда вызовут скорую, наши врачи констатируют инфаркт или еще что-либо в этом роде.

— Я буду работать без прикрытия?

— Мне об этом ничего не известно. Но я уверена, что там будут наши люди.

Мэг нужно было время, чтобы все осознать и прийти в себя. Боже, ей приказали убить человека! Но она была просто не в состоянии даже представить себе это.

— Я все сделаю, — проговорила она почти машинально и зашла в подъезд.

Теплая ампула лежала в ее кулаке.

* * *

Чувствуя себя как в каком-то нереальном, затянувшемся сне, Мэг поднялась к себе, вошла в темную квартиру… Какое все-таки счастье иметь свой дом, свою крепость, место, куда можно убежать и спрятаться от всех бед! Она скинула пальто, прошла в комнату, включила телевизор…

И тут ее взгляд застыл на каком-то странном, явно чужеродном предмете, лежавшем на ее письменном столе.

Сердце ее испуганно вздрогнуло. Раз, другой… Ощущение безопасности, которое только что дарила ей ее собственная квартира, растаяло без следа. На нетвердых ногах она подошла к столу.

Поверх раскиданных в беспорядке бумажек лежала книга в пестрой обложке, на которой красовалась яркая надпись «Сто величайших предателей мира».

Волков! Конечно же, это было его рук дело! Мэг пролистнула несколько страниц: фотографии, обведенные красным фломастером, а на них сцены повешения, сцены допросов, сцены расстрелов…

Мэг откинула ее от себя, как ядовитое животное… Волков был здесь! Он в любой момент может сюда зайти и сделать с ней то же самое, что изображено на этих фотографиях! И как она могла только подумать, что он хоть капельку в нее влюблен?! Такие люди вообще никого не могут любить, кроме себя!

Едва сдерживаясь, чтобы не завизжать, она кинулась на кухню в поисках телефонной трубки. Но стоило ей включить свет, как приступ дикого ужаса охватил ее с новой силой: на стеклянной дверце кухонного шкафа алела крупная надпись: «Выхода нет». Точно такая же, какую она однажды сделала сама в припадке безграничной тоски по Витьке.

Потеки чуть смазали буквы, одна густая капля добралась аж до самой рамы.

Мэг подошла… У нее не было никаких сомнений: надпись была сделана кровью.

Сорвав со стола телефонную трубку, она набрала сотовый Волкова. «Абонент не отвечает или временно недоступен», — пропела барышня электронным голосом.

Ринувшись к раковине, Мэг намочила кухонную тряпку и принялась стирать проклятую надпись.

«Сволочь! — плясало у нее в мозгу. — Ты не можешь знать об этом! Ты не можешь появляться там, где я появляюсь! Ты не можешь чувствовать все, что твориться у меня в голове!»

Красно-бурые капли скатывались по стеклу и падали на мойку, оставляя крохотные лужицы. Мэг смахивала их, перемазывалась, вытирала слезы и пачкалась еще больше.

— Я убью тебя, тварь, слышишь?! — Слова резко срывали с ее губ, воздух тяжело рвал легкие. — Я убью тебя! Сегодня же!

* * *

«Девятка» бешено мчалась по городу.

Нет, сегодня инфаркт будет не у Огнева. Врачи, констатируют смерть Максима Евгеньевича Волкова.

О том, что случится после этого, Мэг старалась не думать. Безусловно, Структура не выдаст ее, и никто не припишет ей убийства. Такие методы отправки людей на тот свет не оглашаются. Но в том, что ее немедленно снимут с работы, Мэг и не сомневалась. Как ей жить дальше? Она понятия не имела. Все, что она умела — это быть винтиком в сложном механизме Структуры… Но она была готова пожертвовать всем.

Улица была пустынна: в страхе перед террористами народ попрятался по домам. А Мэг было смешно: она — убийца. Она ехала на ликвидацию человека.

До казни Рублевского убийство казалось Мэг каким-то невсамомделишным явлением. Смерть никак не касалась ее, она была где-то там, далеко, и у нее всегда было оправдание: умереть мог только «плохой» и «за дело». Именно поэтому Мэг ничуть не ужасала гибель Громова и ему подобных. А теперь она сама должна была отправить человека на тот свет.

Когда-то давным-давно Сергей Иванович спрашивал ее о том, способна ли она убивать? Тогда у Мэг не возникало никаких сомнений на этот счет. Очень легко сказать «да», когда с тебя не требуют немедленного выполнения обещанного…

— Мне не страшно! — проговорила Мэг сквозь сжатые зубы. — Я сделаю это! Клянусь!

Лицо Волкова как живое вставало перед ней: чуть прищуренные темные глаза, вечная ироничная ухмылка, узкие губы… Она должна была сделать так, чтобы все это умерло раз и навсегда.

— Я справлюсь! Я смогу! — шептала Мэг самой себе. — Я просто обязана это сделать!

* * *

Мэг — в длинном красном платье, в перчатках выше локтя, с крохотной дамской сумочкой в руке — поднималась по лестнице роскошного особняка. Вокруг сновали гости: дамы целовались, приветствуя друг друга, мужчины обменивались какими-то бизнес-новостями.

На верхнем этаже устроили фуршет. В тени пальм играл небольшой струнный оркестр. Да, господин Огнев явно постарался, чтобы произвести впечатление на приглашенных.

Сам он принимал поздравления на первом этаже. Мэг уже успела побывать там.

— Маргарита, деточка, вы ведь поможете мне развлекать гостей? — пьяно спросил он, поймав ее за руку в тот момент, когда она пробиралась по залу в поисках Волкова.

Мэг было настолько не до него, что она даже не попыталась соблюдать приличия.

— Идите вы к черту! — рявкнула она так зло, что Огнев аж опешил.

— Но как же…

Но Мэг не удостоила его и секундного взгляда.

Взяв у официанта фужер с шампанским, она отошла к окну, откуда было видно и весь зал и через раскрытые двери — лестницу.

Волкова пока нигде не было видно, и у нее тревожно ныло сердце: а что, если он вообще не придет?! Что тогда?

В мозгу плясали неясные сомнения: так что же было в библиотеке? Видение или реальность? Отчего у нее такое ощущение, что Волков знает то, что знать невозможно, появляется там, где быть нереально? Может ли она вообще полагаться сейчас на себя? Вдруг все, что ее окружает в настоящий момент тоже — не более, чем затянувшаяся галлюцинация, начавшаяся бог весть когда?

Усилием воли она отгоняла от себя эти мысли. Она пришла сюда не для того, чтобы сомневаться.

Только бы ей найти Волкова! Кончено, он может попросту опоздать… Но что, если он вообще не придет? Оставлять задуманное назавтра Мэг не могла. Как только Сергей Иванович узнает о том, что она не выполнила задания, ее тут же снимут с проекта, и тогда не видать ей Волкова как своих ушей.

— У вас сегодня опасные глаза, Маргарита!

Он подкрался к ней совершенно незаметно. Сердце Мэг вздрогнуло и похолодело: черт, а она не успела достать шприц со строфантином из сумочки!

Он выглядел отлично: черный смокинг, бабочка… И ни тени того напряжения в лице, которое она заметила в библиотеке. Он ли там был? Или всего лишь его призрак?

— Добрый вечер… — проронила Мэг напряженно. — Не знала, что вы тоже будете здесь.

— Бросьте! Вы как раз меня и ждали, — отмахнулся Волков и, опустившись на белый кожаный диван в углу, подозвал ее к себе: — Присядьте. Давайте поговорим.

Пальцы Мэг крепче сжали сумочку. Как действовать? Кинуться сейчас к нему и разом со всем покончить? А что, если он успеет перехватить ее?

Глубоко передохнув, Мэг подошла и присела на краешек дивана рядом с Волковым.

— О чем вы хотели поговорить?

Он сидел к ней вполоборота, темные глаза ярко блестели.

— О некоторых крайне важных вещах, Мэг.

Она уставилась на него с явным недоумением: откуда он мог знать о том, как звал ее Витька? Ведь «Мэг» — это его словечко! Но Волков так и не дал ей прийти в себя.

— Как вы думаете, что должен делать человек, если он начинает чувствовать, что кто-то представляет для него смертельную угрозу?

У Мэг все сжалось внутри. Он опять все знает!

— Вы что, запугиваете меня? — прошептала она, побледнев.

— Нет. Я оправдываюсь перед вами. Вы ввязались в чужую игру, которая сейчас не должна иметь к вам никакого отношения. Вы еще не готовы, вы попросту не сможете все осознать и принять для себя… Поверьте, мне жаль, что так получилось… В этом нет ни вашей, ни моей вины.

Мэг с трудом улавливала смысл в его словах. Сумочка лежала у нее на коленях. Сколько времени потребуется, чтобы раскрыть ее, выхватить шприц и легко — слишком легко! — царапнуть иголкой по холеной Волковской руке? Мэг была уверена, что на все это уйдет не более двух-трех секунд.

Это осознание подействовало возбуждающе… Нервная дрожь, сотрясающая ее буквально несколько минут назад, куда-то отошла, мысли стали ясными и четкими, и только, пожалуй, сердце билось слишком часто.

— Я прекрасно вас понимаю, вы пытаетесь переключать свою агрессию на других, — спокойно и даже несколько грустно продолжил Волков. — Вы все равно не сможете избавиться от черта, который сидит внутри вас самой. Он будет есть либо вас, либо кого-то другого. Зачем же самой от него страдать? Если вам не нравиться этот паршивый мир, то почему бы не съездить ему по морде? Вы ведь хотите убить меня, не так ли? Когда вы поняли это?

Мэг смотрела на него исподлобья. Дыхание ее было тяжело, пальцы судорожно сжимались в кулаки. Перед ней сидел не человек. Такое просто не доступно простым смертным! Они не читают чужих мыслей! Как же она сможет что-то сделать против него, если он прекрасно знает об ее намерениях? Одно дело убить противника, действуя как снайпер — незаметно, внезапно, чтобы жертва ничего не могла почувствовать… Но как быть, если твой враг глядит испытывающе в твои зрачки и ждет от тебя движений, которые должны привести его к гибели?

Мэг поняла, что никогда не сможет сделать этого. Просто не сможет.

От бессилия, от жалости к себе, слезы хлынули у нее из глаз. И тут же где-то забилась мысль, что сейчас она красная, зареванная, с потеками туши на щеках… Мгновенно позабыв обо всем, Мэг вскочила и ринулась вниз по лестнице.

ГЛАВА 19

Она сидела на краю огромной ванной и безудержно рыдала как маленькая. Что тут было говорить? Она была просто слабой. Глупой, наивной и слабой дурочкой, которую все используют в своих целях, которая совершенно запуталась в происходящем.

Когда это все началось? Было ли это всегда, но она просто не замечала реальности, будучи слишком увлечена личным счастьем и работой? Или же все эти беды навалились на нее после ухода Витьки?

Надо бросать все. И Структуру, и мысли о муже, и все на свете… Ей совершенно не надо перекладывать свою агрессию на чужие плечи, но она больше не будет тиранить и себя. Надо начать просто жить. Прямо сейчас. Взять, смыть размазавшуюся косметику и пойти домой. Завтра с утра она позвонит Сергею Ивановичу и скажет, что не смогла выполнить его задания.

Что он с ней сделает? Какая разница! В любом случае это будет лучше, чем ежедневные пытки Волковым…

Все-таки это было решение. Чуть-чуть успокоившись, Мэг кое-как подправила макияж и собралась уже было включить воду, чтобы умыться, как вдруг кто-то дернул дверную ручку. Реакция Мэг была мгновенной: вспомнив, что она так и не заперлась изнутри, она юркнула в душевую кабину и закрыла за собой створку. Не хватало, чтобы ее кто-нибудь застал здесь!

— Витька, ты сумасшедший! Боже мой!

Мэг замерла. Она просто не верила своим ушам!

Ей было видно все сквозь небольшую щелку, оставленную не до конца закрытой дверью. Как они — Витька и Юлечка — тут оказались? Их что, тоже пригласил Огнев?

Ее муж целовал в шею свою любовницу. Обвив его руками, она запрокинула голову и смеялась — все разрумянившаяся, тихая и счастливая.

— О, бэйби, бэйби…

Витька так называл и Мэг.

Юлечкина ладошка — узенькая, белая, с красивыми ухоженными ноготками скользила по его спине.

Онемев, Мэг сползла по стенке душевой кабинки. Села на корточки, уронила голову в коленки, зажала уши ладонями, чтобы не слышать чужих стонов… Внутри ее все кричало: «Хватит! Прекратите немедленно! Перестаньте!»

Тонкие вскрики Юлечки затихли, до слуха Мэг донеслась какая-то возня… Прищурившись, она смотрела на пол душевой. Белая неровная поверхность с каким-то ребристым узором… И тут волна ярости — тяжелой, бессмысленной, — вспыхнула в ней как пламя, заставляя забыть обо всем на свете. Эта последняя капля переполнила чашу.

«Ты дура совсем, да?! Ты здесь будешь рыдать в три ручья, а эта сучка будет трахаться с твоим мужем у тебя на глазах?!» Откуда-то из глубин памяти всплыла хлесткая фраза, сказанная Матвеевым: «неудачница, пытающаяся корчить из себя бог весть что».

Ничего больше не соображая, Мэг выхватила из сумочки шприц и, распахнув дверцу душевой, выбралась наружу. В ванной уже никого не было: видимо, Витька и Юлечка только что вышли… Дико озираясь, Мэг выскочила в коридор, пробежала в заполненный народом холл. Здесь уже вовсю шли танцы. Пьяные гости рьяно отплясывали, сверху сыпали конфетти, под ногами путались белые и синие воздушные шары…

Полуослепшая, полуоглохшая, Мэг пыталась найти этих двоих. Они оказались совсем рядом: просто стояли, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели глаза в глаза… Для них здесь звучала другая музыка, и это ясно читалась по их лицам. Они были молоды, красивы, счастливы и влюблены как глупые подростки.

Мэг разом обессилела от острой ревности, зависти и какого-то животного ужаса. Два шага вперед… Как в замедленной съемке. Пальцы холоднее льда… Ни Витька, ни его сучка не видели своей смерти.

В этот момент зажигательная попса сменилась какой-то красивой печальной песней. Гости тут же поделились на пары, часть побежала наверх к фуршетным столам…

Всего несколько метров отделяло Мэг от Юлечкиной спины. Она уже представила себе, как всадит свой шприц между ее острыми лопатками, проглядывающими сквозь шелк черного вечернего платьица…

И в этот момент кто-то толкнул Мэг под локоть… Шприц выскользнул из ее ладони и с едва различимым звоном ударился об пол. Она упала на колени, пытаясь найти его среди непрестанно двигающихся туфель и ботинок… Тяжелый каблук опустился на тонкостенный корпус, он треснул, и тут же чужие ноги расшвыряли в стороны его мелкие осколки и растерли по паркету крохотную лужицу.

Чья-то рука потянула Мэг наверх. Разумеется, это был Волков.

— Вставайте, — произнес он сочувственно. — Вы разрешите пригласить вас на прощальный танец?

Все еще находясь во власти своего гнева и отчаяния, она вскинула на него опустошенный взгляд.

— Что?

— Я стоял вон там, на верхней ступеньке, и наблюдал за вами, — ласково произнес Волков и притянул ее к себе. — Что было в вашем шприце? Какой-нибудь нервно-паралитический яд?

Мэг попыталась вырваться из его объятий, но Волков не дал ей ускользнуть. Он двигался очень хорошо, невольно подчиняя и Мэг глухому ритму музыки. Сознание постепенно начало возвращаться к ней.

— Отпустите меня. Мне надо домой… — простонала она.

— Не спешите, — безмятежно отозвался Волков. — Скорее всего, вам еще очень не скоро придется танцевать. Ловите момент и наслаждайтесь тем, что дарит вам судьба.

— Вы что же хотите обвинить меня в покушении на убийство? — ошеломленно проговорила она. — Я лучше покончу с собой, чем сяду в тюрьму!

Волков прижал ее к себе еще крепче.

— У вас не будет в этом нужды, — шепнул он, целуя ее в висок. — Боюсь, вы не принадлежите этому миру… Ох, Мэг, как же мне будет вас не хватать! Видит бог, я хотел поговорить с вами, предупредить… Но у вас такое сильное отторжение, что мне с ним не справиться. Я не могу держать вас под контролем и потому вынужден вас изолировать. Иначе вы принесете неисчислимые беды не только мне, но и себе.

Внезапно он увидел что-то за ее спиной, кому-то кивнул…

— Пойдемте, пришло ваше время.

Взяв ее за плечи, он повел ее к выходу. Мэг не сопротивлялась.

Кто-то подал ей пальто, Волков предупредительно открыл перед ней входную дверь.

На улице шел слабый снег.

Их сопровождали незнакомые мужчины в кожаных куртках: ни одного из них Мэг не знала. Волков подвел ее к какой-то машине-фургону, распахнул заднюю дверцу. Сначала внутрь забрался один из сопровождающих. Следом Волков пригласил Мэг.

— Забирайтесь. Сейчас вас отвезут.

Она послушно села на длинное сидение, тянущееся вдоль стенки, Волков опустился напротив.

— Дайте сюда ваши руки!

Голос его звучал мягко, но в любом случае Мэг не могла противиться. Она послушно протянула ему ладони, и Волков ловко нацепил на ее запястья наручники.

— Извините, это так, на всякий случай.

И только в этот момент чувство самосохранения наконец-то пробудилось в ней. Она дернулась, но сидящие по бокам мужчины, тут же сжали ее локти.

Волков нежно коснулся ее щеки.

— Я буду всегда помнить о вас, — прошептал он едва слышно. — Вы исключительная женщина! Только вам надо немного отдохнуть и привести себя в порядок.

Поцеловав ее в щеку, он поднялся.

— Прощайте.

Спрыгнув в снег, махнул рукой водителю.

— Заводи.

Мэг рванулась было следом.

— Что это значит?! Куда вы меня везете?!

Взгляд Волкова был грустен.

— Вы ведь все равно собирались попасть на прием к психиатру? Я облегчу вам эту задачу…

Дверцы машины захлопнулись и стало темно.

* * *

Белый кабинет, стеклянный шкафчик, клеенчатая кушетка. Прямо напротив — стол, за ним — врач. Такие считаются роковыми красавцами: черные волосы, гладко выбритое мужественное лицо, сине-зеленые прозрачные глаза, в которых можно утонуть. Единственное, что портило красавца — его верхние веки едва доставали до края радужной оболочки, и от этого взгляд казался слегка безумным…

Мэг — в смирительной рубашке, запеленатая как младенец — сидела перед ним.

Это был дурдом, психушка. Ее привезли сюда как больную. Ох, господи! Это не укладывалось в голове!

…Ее только что раздели догола, отобрали все вещи, осмотрели… И все это проделывалось так, как будто она не была человеком, как будто трое здоровых санитаров и медсестра с толстым, пыльным от пудры лицом всего лишь играли с ней, словно с куклой.

Как только с нее сняли наручники, она попыталась было вырваться, убежать… Ловко заехала одному из санитаров в красную раскормленную рожу, врезала другому… Но вскоре в приемный покой прибыли еще санитары с серыми шерстяными одеялами в руках. Загнав ее в угол, они накинулись на нее, и через несколько секунд ее уже поставили на ноги — бледную, испуганную, с туго прикрученными к телу руками, — и доставили в этот кабинет.

Мэг чувствовала себя пойманным животным. Злость сотрясала все ее тело, и одновременно дикий страх леденил душу: как так — она попала в психиатрическую лечебницу? Она — умница-красавица Маргарита? Та, которая нравилась столь многим мужчинам, чьи мозги работали лучше многих и многих…

— Ну что, вы немного успокоились? — тихо осведомился доктор и, не дождавшись ответа, сказал: — Тогда давайте знакомиться. Я — главный врач этой больницы, Наветный Валентин Валерьевич. А вас как зовут?

— Вы что, не понимаете, что я абсолютно нормальна?! — прошипела Мэг сквозь зубы. — Почему меня привезли сюда?! Неужели слова Волкова достаточно, чтобы упечь здорового человека в дурдом?!

Валентин Валерьевич вздохнул.

— А вы не находите, что здоровые люди обычно отвечают на вопросы? Хотя бы просто из вежливости…

«Ох, черт… — Мысли Мэг путались. — Надо и вправду отвечать, а то он подумает бог весть что».

— Меня зовут Маргарита Александровна Науменко. Что еще вы хотите узнать?

Доктор радостно улыбнулся.

— Ну вот и отлично! Вы уже идете на контакт. Что ж, тогда давайте продолжим беседу. Есть ли у вас какие-либо жалобы?

— Если я скажу, что у меня есть жалоба на вас, это поможет?

— Нет, конечно. Тем более, что жалобы такого рода я слышу минимум раз сто на дню. Меня больше интересует ваше здоровье. Мне кажется, вы серьезно сдали за последнее время, Маргарита Александровна. Нервы стали пошаливать, голова разламывается, сон плохой… Разве не так?

Мэг смотрела на него затравлено.

— Это еще не признак душевной болезни!

Но вопреки ее ожиданию Валентин Валерьевич тут же с ней согласился:

— Конечно. Я и не стараюсь подогнать факты под действительность. Мы просто изучаем то, что с вами произошло.

Под его странным, безумным взглядом Мэг невольно вжалась в спинку стула.

— Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Серьезно?

Нагнувшись, Валентин Валерьевич выудил из нижнего ящика стола объемную папку. Подшитые бумаги зашелестели под его пальцами…

— Последнее время вы работали в «Промхолдинге» в качестве секретаря-референта, так? Но видимо пребывание в этой компании оказало слишком сильное давление на ваши и без того расшатанные нервы. Вот это досье, — он показал на папку, — передали мне из службы безопасности «Промхолдинга». Они внимательно присматривались к вам и, в конце концов, были вынуждены доставить вас в наше заведение. К сожалению, у вас серьезные проблемы со здоровьем, Маргарита Александровна.

— Какие?! — Мэг уже просто не могла сдерживать себя.

Валентин Валерьевич поднялся со своего места и подошел к ней почти вплотную. У него был особый запах — не поймешь, то ли лекарства, то ли какой-то странной туалетной воды.

— Первейший признак душевного нездоровья — это когда человек отстраняется от общения с себе подобными, — проговорил доктор, глядя ей прямо в глаза. — Больной начинает заниматься самокопанием, ему кажется, что в мире происходят какие-то странные события, которых он не может объяснить…

От его слов у Мэг похолодело в груди.

— Потом он как бы находит объяснение всему происходящему. Он может решить, что он просто гений, или же внутри его развивается какая-то таинственная болезнь, или же у него есть особая миссия на этой земле. Вариаций множество. Кстати, одна из самых любопытных, это когда больной начинает думать, что он является секретным агентом спецслужб… Но это ни что иное, как обыкновенный бред.

— Это не может быть бредом! Я не…

— Зачастую люди даже не подозревают, что они больны, — мягко перебил Мэг доктор. — Например, такое серьезное заболевание как параноидная форма шизофрении вообще отличается высокой структурированностью бреда. Человек ведет себя нормально во всех ситуациях, если они не касаются его больной темы. Бывает и так, что у него имеется целый букет бредовых идей: например, идея ревности, в сочетании с идеей великой миссии и манией величия. При всем при этом больной уже перестает понимать, что является правдой, а что всего лишь пригрезилось ему. У него возникают ложные воспоминания, и он на полном серьезе считает, что с ним происходило то-то и то-то… Но на самом деле не было никаких секретных заданий, не было никаких заказных убийств и расследований… Была тяжелая психическая травма, которая привела к затяжному расстройству, сопровождаемому повышенной агрессивностью, псевдовоспоминаниями и галлюцинациями…

— Вы все это подстроили! — вне себя воскликнула Мэг.

Этого просто не могло быть! Да, она расстроена, да, у нее затяжная депрессия… Но она не сумасшедшая! И ее воспоминания не ложны! Она просто не смогла бы придумать каждый день работы в Структуре!

— Я не знаю, чего вы хотите этим добиться, — проговорила она, тяжело дыша. — Но передайте своему хозяину Волкову, что он меня подобными трюками не запугает. Руки коротки! Он вам платит, за то, чтобы вы убеждали людей в их сумасшествии…

Она рванулась изо всех сил, пытаясь высвободиться из смирительной рубашки…

Валентин Валерьевич покачал головой.

— У вас еще и мания преследования. Совсем плохо. Знаете, чем отличается бред от обыкновенной человеческой ошибки? Здоровому человеку можно объяснить, что он заблуждается. Больной же не слушает никаких убеждений. Он свято верит, что он прав и никакими доказательствами его не проймешь. Но мы попытаемся сделать все, что только можно.

Вернувшись к своему столу, он нажал на кнопку звонка. В дверях тут же появилась давешняя толстая медсестра.

— Марья Ильинична, запишите, пожалуйста… Раствор аминазина внутримышечно…

Та взглянула на Валентина Валерьевича поверх очков.

— По нарастающей?

— Да-да… Постепенно увеличьте дозу до шестисот миллиграмм.

Мэг вскочила на ноги.

— Слушайте, вы… Я не позволю себя колоть!

Но ни тот, ни другая не обратили ни малейшего внимания на ее протест.

— И вызовите санитаров, — добавил доктор, пряча в стол досье на Мэг. Я думаю, пока эту больную надо определить в наблюдательную… В любом случае через несколько дней у нее наступит явное улучшение самочувствия.

ГЛАВА 20

В этой палате никогда не бывало темно. Даже ночью где-то под потолком холодно горела голубоватая лампа. Это делалось для того, чтобы постовая медсестра всегда могла видеть через маленькое окошечко, что здесь происходит.

Койка Мэг — ближе всего к двери. Здесь неудобно, по ногам гуляет сквозняк, прогнутая сетка свешивается чуть ли не до пола, но у нее просто нет сил перебраться на одну из трех пустующих кроватей. В ее теле катается шестьсот миллиграмм аминазина. Это называется «ударная доза».

Сколько дней Мэг лежала на этой койке — пять? десять? Она уже не могла осознать. Все — тело, мозг, душа — были какими-то полумертвыми. Сначала Мэг еще считала сутки по тому, как в наблюдательную палату входила медсестра в сопровождении двух дюжих санитаров. Они приносили с собой шприц и полотенца. Полотенца нужны были, чтобы связывать Мэг.

После этого всегда наступал покой и безмятежность. Сознание плыло словно по волнам, и только где-то далеко, в самой глубине, бился голос: не сметь! не подчиняться! выжить!

Она знала, что именно так во времена Брежнева сводили с ума неугодных людей: постепенно отравляли их мозг различными медикаментами. И после этого те, кому больше всех надо было от жизни, становились тихими и спокойными, и от этого спокойствия уже не было лекарства.

Стискивая зубы и обливаясь холодным потом, Мэг напрягалась изо всех сил, чтобы не дать этим извергам убить себя. Но она уже не могла сопротивляться.

Волков решил не просто ликвидировать ее, а ликвидировать «красиво»: он оставлял в живых ее тело и убивал разум, душу, все то, что на самом деле и является Маргаритой Науменко.

Но стоило Мэг подумать об этом, как новые сомнения одолевали ее: а что, если она действительно больна? Что, если Валентин Валерьевич был прав, и она просто не в состоянии различить, что является бредом, а что правдой? Ведь у нее уже было чувство нереальности всего происходящего. Тогда, в библиотеке… Волков появился перед ней как призрак. К тому же он всегда знал то, что знать невозможно… Разве человек может такое проделывать? И та история о старинной книге, от которой люди лишаются рассудка… Может, дело именно в ней?

Или же не было никакой «Vade mecum», и все это — лишь сон? И она действительно сошла с ума от невыносимой любви к своему мужу?

«Витька… Почувствуй, что я попала в беду! Приди! Меня надо спасать, я погибаю…»

Но что он мог почувствовать? Он чувствовал Юлечку. Он счастлив с ней, и если Мэг действительно любит его, то разве она вправе лишать его этого счастья? Ей надо радоваться, что ему хорошо. А себя принести в жертву.

От этих мыслей хотелось призвать к себе смерть.

Единственное, что удерживало ее на плаву, так это мысль о Структуре. Узнав, что задание по ликвидации Огнева не выполнено, Сергей Иванович сразу должен был попытаться разыскать ее. Нужно было перетерпеть еще день, еще два…

— Они все равно сломают вас, — прошептал кто-то рядом с ней. — Как ни трепыхайтесь, как ни буйствуйте. Не жилица вы на этом свете…

Мэг медленно повернула голову на подушке. В палате был кто-то еще. Человеческая тень — маленькая, угловатая, вертлявая, — двигалась от койки к койке, словно ища чего-то. Свет то разгорался, то гас в глазах Мэг, мешая ей разглядеть все как следует.

— Галлюцинация… — мертвенно прошелестела она, чтобы только услышат себя и отпугнуть проклятое видение.

Но тень и не думала исчезать. Более того, она вдруг приобрела форму невысокого худенького дядечки, заросшего черной щетиной, — в обычной больничной пижаме и стоптанных тапках. В руках у него была швабра с намотанной на нее половой тряпкой.

Нервно покосившись на окошко, за которым дремала постовая медсестра, он осторожно положил швабру на пол и чуть ли не на четвереньках подскочил к изголовью Мэг.

— Притворитесь, что они вас уже довели! — произнес он, глядя на нее острыми черными глазками. — Просто начинайте помирать… И они перестанут вас колоть. Если, конечно, поверят, что они вас вылечили…

— Кто вы? — выдавила она из себя.

Дядечка на секунду задумался.

— Я? Я шизофреник, и у меня бред Котара… Они меня тоже лечили аминазинчиком… А сейчас — гляди ж ты! — перешли на трудотерапию. Швабру доверяют!

Последние слова он произнес с горькой усмешкой.

Кто бы он ни был, он явно желал Мэг добра… Она попыталась приподняться на локте.

— Отсюда можно убежать? Скажите, можно?!

Больной беззвучно засмеялся.

— Выхода нет… Нет! Это вам не из тюрьмы удрать: уголовника кто-нибудь укроет, спрячет, а шизофреники никому не нужны… Куда вам бежать? Здесь хотя бы кормят, понимаете? Главное, чтобы не лечили, а так здесь нормально. Перестаньте бороться с системой. До тех пор, пока вы ведете себя как ее враг, она тоже будет уничтожать вас. Станьте ее частью, и тогда она примет вас как свою.

Что-то знакомое послышалось Мэг в этих словах. Кто-то уже говорил ей нечто подобное. Но кто и когда?

— Но я не могу позволить им… — прошептала она протестующе.

— Тем самым вы позволите им заколоть себя до смерти, — улыбнулся дядечка.

Внезапно ему показалось, что постовая медсестра дернулась во сне, и он тут же резко отодвинулся от Мэг.

— Вы меня не видели, понятно? Я вам снился. Только они не знают, что на самом деле я все знаю об освобождении! Они думают, я больной, они меня лечили… Дураки!

— Подождите! — взмолилась Мэг.

Но было уже поздно. Дядечка исчез из палаты так же внезапно, как и появился.

* * *

Мэг смотрела неподвижным взглядом на трещину в потолке. Дыхание ее было тяжелым — со свистом, с хрипами, кожа покрыта испариной… Она умирала и просто физически ощущала, как жизнь вытекает из нее. Мэг знала, что если она сама не будет верить в это, если она не пройдет через все, то тогда может быть, тело ее и не умрет, но сама она исчезнет навсегда, и вместо нее по земле будет ходить просто кусок плоти.

Ей мерили температуру, светили в зрачки какой-то лампочкой, прослушивали сердце и легкие… Она даже на секунду не отвела взгляда от своей заветной трещины на потолке. Откуда-то Мэг знала, что над ней сейчас стоит в недоумении красавец-доктор Валентин Валерьевич, а с ним — старшая медсестра Мария Ильинична. Они оба переглядываются и пожимают плечами.

Она не слышала, о чем они разговаривали, ей нельзя было этого слышать, иначе вольно или невольно она бы выдала себя… Но, очевидно, они увидели что-то такое, что напугало и озадачило их. В любом случае уколов в этот день не было.

* * *

Опять этот белый кабинет, стол, за столом Валентин Валерьевич. Только на Мэг уже больше не было смирительной рубашки. Так — обыкновенный больничный халат серого цвета.

— Как ваше самочувствие? — спросил ее доктор.

Мэг смотрела себе под ноги.

— Хорошо.

— Никаких жалоб нет?

Она вскинула на него чистый взгляд.

— Ой, что-то плохо мне вчера было! Только вот не помню… — Она пресеклась на полуслове и повернулась к окошку. — Весна скоро, да? Вон небо-то какое голубое…

Валентин Валерьевич задавал ей еще много вопросов: о том, что она думает о причине своей болезни, как относится к пребыванию в больнице… Мэг что-то отвечала, слегка покачиваясь на стуле. Или не отвечала вовсе. Мысли ее были легкими как облака и летучими как бабочки.

Под конец беседы врач снова вызвал Марию Ильиничну.

— Я думаю, имеет смысл перевести Маргариту Александровну в общую палату. Ей уже гораздо лучше.

Сестра взяла пациентку под руку.

— Пойдемте, я вас провожу.

Мэг послушно встала и побрела вслед за ней по коридору. Только бдительная Мария Ильинична не заметила торжествующей улыбки, на секунду мелькнувшей на ее лице.

* * *

«Я твердо знаю, что я не сумасшедшая. Может, у меня и есть какой-нибудь легкий невроз, но не более того. Меня просто пытаются заставить поверить в то, что я ненормальна.

Всей истории с Волковым — с его загадочными появлениями и чтением мыслей — есть какое-то вполне земное и рациональное объяснение. Книга о дьяволе — чушь собачья. Я взрослый человек, и меня нельзя купить на детские сказки. Если у всего этого и есть мистический привкус, так это только потому, что я пока не могу найти объяснения некоторым фактам. Но это объяснение есть. Я знаю.

Я прекрасно понимаю, что оказалась в психушке. Если бы я сама придумывала свои галлюцинации, то уж явно нафантазировала себе что-нибудь получше. Поэтому мое заключение — реальность, и я вполне ее осознаю. Это-то Валентин Валерьевич не отрицает. Значит, я не так уж больна, как ему хочется.

Да даже если предположить, что я совершенно ненормальна, даже если я последняя сумасшедшая, я не останусь в этой больнице. Я хочу жить, а не лечиться. Коли я не могу отличать, что происходило на самом деле, а что нет, я буду жить в выдуманном мире. В таком случае будем считать, что это не я, а все вокруг безумны, и это их проблемы».

* * *

Палата, в которую перевели Мэг, представляла из себя большую прямоугольную комнату с зарешеченными окнами и высокими потолком. Вдоль стен стояла дюжина коек и тумбочек с покосившимися дверцами.

Поначалу Мэг обрадовалась, что ее поселили вместе со всеми — все не эта страшная комната с синими лампами! Но ей хватило буквально нескольких минут, чтобы ее чувства сменились на прямо противоположные. Там, в наблюдательной, она была предоставлена сама себе, а здесь вокруг нее были какие-то люди-тени, люди-монстры, люди-растения.

На койке справа сидела старая лохматая женщина в совершенно неестественной позе — с поднятой рукой и вытянутыми в трубочку губами. Взгляд ее был устремлен в одну точку, и сколь Мэг не приглядывалась, она ни разу не пошевелилась. Соседка слева пускала счастливые слюни и гулила как грудной младенец. Худенькая Матреша страдала комплексом ущербности: ей всегда казалось, что ее хотят обокрасть, и потому каждые пять минут перепрятывала свои нехитрые пожитки. Потом сама же забывала, куда что подевала, и начинала тоненько плакать.

Маниакально-депрессивная Наталья Михайловна тоже постоянно плакала, но у нее приступы тоски чередовались с бурной деятельностью: то ей хотелось перемыть все окна в палате, то организовать больничный оперный театр…

Ангелоподобная Зоя — черноволосая семнадцатилетняя девушка с удивительно красивым иконописным лицом — вообще не понимала, что твориться вокруг. Насколько разобралась Мэг, она считала, что находится в каком-то другом месте, и постоянно разговаривала с несуществующими людьми: спорила с ними, рассказывала что-то, смеялась…

Остальные сумасшедшие были еще страннее. Каждая из них была поглощена только собой, и практически не замечала окружающих. У всех были какие-то сосредоточенные лица, угловатые движения, и одинаковые серые халаты… И никому из них не было никакого дела до того, что они жили в дурдоме. Мэг не покидало ощущение, что их все устраивает, что им и так нормально, и это приводило ее в шок. Как люди способны тратить каждый день своей жизни на это? Но в принципе, что она хотела от больных?

Ох, если бы Мэг могла найти того уборщика, который спас ее! Он говорил, что знает, как освободиться… Похоже, он был точно таким же пленником, как и она, и его тоже поймали и попытались лишить рассудка. Вдвоем с кем-нибудь Мэг было бы намного легче… Но из-за сильных морозов главврач запретил выпускать пациентов во двор, а нигде более Мэг не могла встретить своего спасителя: мужское отделение находилось в другом корпусе.

Хоть ее и перестали колоть аминазином, Валентин Валерьевич ни на день не оставлял Мэг в покое. Ее постоянно таскали на сеансы психотерапии, задавали какие-то вопросы, выспрашивали чего-то. Знай она хоть что-нибудь о психиатрии, она наверняка бы смогла притвориться душевнобольной. Но Мэг понятия не имела, как надо себя вести, чтобы тебя не заподозрили в симуляции. А ей во что бы то ни стало надо было убедить врачей, что она уже «готовенькая». Еще одного «лечения» Мэг точно не выдержала бы. Единственное, что ей оставалось — молчать и ждать.

Она все пыталась спроектировать в уме действия Сергея Ивановича и высчитать, сколько времени потребуется, чтобы отыскать и спасти ее. Мэг понятия не имела о том, какое число на дворе: дни ее заточения в наблюдательной палате слились в один, и она давно потеряла счет времени. А спросить о дате у персонала она просто не решалась: вдруг они подумают, что она пришла в себя, и вновь начнут вкалывать ей какую-нибудь отраву?

Мэг просыпалась по ночам от шагов по коридору, от скрипа железных дверей, от звука открывающегося замка в надежде, что это наконец пришли за ней. Но в жизни ничего не происходило, ничего не менялось, и от этого ее начинали попеременно душить то приступы острой ярости, то безграничной тоски, когда казалось, что ей уже никогда не выбраться из больницы.

Сбежать отсюда не было ни малейшей возможности: в коридоре всегда дежурили четверо здоровых санитаров, все окна — в столовой, в палате, в кабинетах врачей — были зарешечены, все двери — железные, двойные…

От нечего делать Мэг перебирала в уме способы побегов, о которых когда-либо читала или слышала. Но ни один из них не мог примениться здесь.

«Раньше все тюремщики были либо дураками, либо растяпами, — думала она, вспоминая подвиги каких-нибудь киношных или литературных узников. Как можно сбежать, если ты все время на виду?»

Одной Мэг было явно не справиться. Конечно, она все еще не теряла надежды на Структуру, но сидеть просто так, сложа руки, она не могла. Свобода нужна была ей как воздух, без нее она просто задыхалась и медленно умирала. Даже Витька уже перестал занимать ее: все крутилось лишь вокруг одного и того же — побега и мести.

Мэг не могла себе простить, что тогда, на юбилее Огнева, она так спасовала. По сути ей некого было винить в том, что она оказалась в психбольнице. Волков победил ее. Она не смогла поднять на него руку, а он смог — вот и вся разница. И теперь Максим Евгеньевич разгуливает по городу и смеется над тем, как он ловко сумел запудрить ей мозги. Ведь он не сделал ни одного агрессивного движения, он просто разговаривал с ней… А результат на лицо.

Только от одной мысли об этом Мэг приходила в неистовство. Черт, и не боится же Волков оставлять в живых своих смертных врагов! Он что, не понимает, что если она выйдет отсюда, то ему попросту не жить?! Но Максим Евгеньевич, по всей видимости, доверял и силе санитаров, и крепости решеток, и «врачебному искусству» Валентина Валерьевича.

ГЛАВА 21

Валентин Валерьевич обычно заканчивал свой обход ровно в девять. На Мэг он всегда обращал самое пристальное внимание: пытался расспрашивать ее о самочувствии, щупал пульс, делал какие-то свои пометки в блокноте… Она даже не смотрела на него. Ужас перед разоблачением был слишком велик, и ей казалось, что самым разумным в такой ситуации будет просто лежать ничком на кровати и молчать.

В этот раз было все как обычно: стандартные вопросы, стандартные движения… Но как только главврач вошел в палату, Мэг заметила одну интересную деталь: у него в руке был свернутый в трубку «Вестник»!!!

О, полжизни не жаль отдать за газету, за новости, хоть за какие-то известия с воли!

Разговаривая с Матрешей, Валентин Валерьевич положил «Вестник» в карман халата. Газета не помещалась целиком, видимо, в кармане было что-то еще… Мэг хищнически следила за ней, всем сердцем надеясь на чудо.

И чудо свершилось: проходя мимо кровати Мэг, главврач задел полой за спинку, и газета вывалилась прямо к ней на одеяло. Одно движение ногой, и она уже была скрыта среди складок…

Мэг едва смогла дождаться, пока Валентин Валерьевич наконец-то уберется из палаты. Протянув руку под одеялом, она схватила газету и тут же помчалась в туалет, чтобы иметь возможность почитать.

Сволочь Валентин Валерьевич! Говорит, что новости могут волновать пациентов, а потому лишает их какой-либо информации. Так и вправду спятить недолго! Как можно вылечиться от душевной болезни, если целыми днями не видишь никого, кроме больных и санитаров с их зверскими рожами?!

«Когда выйду на волю, я устрою этому козлику сладкую жизнь! Мало не покажется!» — мстительно подумала Мэг, запираясь в одной из кабинок.

Слава богу, одна! Стараясь как можно меньше шуршать, она развернула «Вестник», пробежалась быстрым взглядом по первой полосе. Ого, если это свежая газета, то сегодня уже 10 марта!

И тут ей в глаза бросился крупный заголовок: «Контрольный пакет акций завода „Красная Звезда“ приобретен представителями „Промхолдинга“».

Мэг просто не могла в это поверить! Судя по тексту статьи, Волков еще три месяца назад развернул целую сеть маленьких мобильных компаний, внешне независимых ни от «Промхолдинга», ни друг от друга. Именно они и осуществили для него скупку акций. Максиму Евгеньевичу просто требовалось, чтобы ему никто не мешал, и все думали, что он только собирается начать войну за «Красную Звезду».

Сергей Иванович, да и сама Мэг были уверены, что у них есть еще время, что надо быть настороже, но беспокоиться пока еще рано… Точно так же наверняка считал и Шохин. Он полагал, что сможет вложить деньги в акции потом, после того, как он прокрутит их еще раз… Но Волков не оставил ему ни «потом», ни «после».

И никто не заметил, что на самом деле президент «Промхолдинга» устроил грандиозную мистификацию, выиграв в этой войне самое главное — время. К тому моменту, как он запустил «утку» о несуществующих террористах, у него уже все было сделано. Все действия Сергея Ивановича по нейтрализации Волкова запаздывали минимум на несколько недель. И теперь вдруг оказалось, что под самым носом Структуры — незаметно и исподволь — вырос новый олигарх, который сосредоточил в своих руках огромные ресурсы и власть.

До Мэг не сразу дошло, чем все это может грозить ей. Ведь по сути дела это была ее вина: она не углядела, что творится вокруг… Если у нее не хватило ума поставить Волкова под контроль, то она должна была, по крайней мере, суметь разгадать его тайные замыслы. Ее для этого и внедрили в «Промхолдинг»…

Вот это был провал. Полный и безоговорочный. Мэг полностью разгромили и взяли в плен.

Она медленно скомкала газету, кинула ее в мусорную корзину. Теперь уже без разницы — поймают ее на воровстве, не поймают…

Тяжелая плита опустилась Мэг на сердце. Как жить с пониманием всего, что произошло? Как выбираться на поверхность? И тут же в ее сознание закралась крохотная мысль: а что, если Сергей Иванович сознательно решил не вытаскивать ее? Зачем ему такие неудачницы как Мэг?

От этого предположения у нее кровь застыла в жилах. Нет! Этого не могло быть! Структура никогда не бросает своих! Никто не виноват в том, что перед ней поставили слишком трудную задачу! Ведь не ошибается лишь тот, кто ничего не делает…

Мэг сцепила пальцы в судорожном жесте, вскинула глаза к потолку…

«Боже! Господи! Сделай так, чтобы меня нашли! Пусть меня найдут и заберут отсюда! Господи, пожалуйста!!!»

* * *

Ночью подул южный ветер, расхлябанные рамы дрожали, пациенты, чувствуя перемену погоды, волновались… А с утра наступила оттепель.

Бледные, кое-как одетые люди вытащились на окруженный бетонным забором дворик. Кто-то бродил по расчищенным с утра дорожкам, кто-то осел на лавочки… То тут, то там торчали бдительные фигуры санитаров, надменно следящих за перемещениями больных.

Свежий, какой-то весенний воздух подействовал на Мэг как вино. Она стояла посредине двора, вдыхая его полной грудью. Она даже не подозревала, что ей так этого не хватало: запахов улицы, неба, почти свободы…

«Это все, что у меня есть, — горько подумала Мэг, — запахи, шум дороги за забором да воспоминания».

Ненависть к Волкову обжигала ей сердце. Какой же он невыразимый мерзавец! А она-то еще бахвалилась перед собой, что скрутит его в бараний рог, думала, что соблазнит его своим красным платьем! Дура!

Мысли ходили в голове по кругу, ни на секунду не оставляя Мэг. Что ждало ее в будущем? Эта больница? Или же Сергей Иванович все же пришлет за ней? Но ведь и в данном случае самое большее, на что она сможет рассчитывать, — это отдел статистики на задворках Структуры.

Как же наверное веселится Волков, когда вспоминает о том, как он ловко провел ее! Нет, Мэг просто обязана выйти отсюда и надрать ему задницу так, что мало не покажется!

Того человека, уборщика, надо было найти во что бы то ни стало! Стараясь не привлекать к себе внимание санитаров, Мэг принялась обходить двор по периметру, пытаясь разглядеть в серой толпе больных худенькую фигурку… Ведь если с ним все в порядке (хотя бы относительно), он должен быть где-то здесь…

Она нашла его почти сразу. Он сидел на корточках перед водосточной трубой, спускающейся по углу больничного корпуса. Из нее капало, и вода продолбила снег до самого асфальта.

При свете дня оказалось, что на самом деле он гораздо моложе, чем показалось Мэг поначалу. Ему никак не могло быть больше 35 лет. Кое-как зачесанные назад темные волосы, бледное лицо с мелкими, какими-то мышиными чертами лица… От крыльев носа к уголкам губ шли трагические глубокие морщины.

Несколько минут Мэг не могла решиться заговорить с ним. В мозг закралось сомнение: а вдруг нет никакого освобождения? Вдруг это просто результат бреда? Как он там его назвал? Бреда Котара…

Но ей не пришлось начинать первой.

— Что стоите столбом? — вдруг ворчливо произнес он, не поворачивая головы. — Если вам есть что сказать, скажите.

С тяжелым сердцем Мэг приблизилась к нему и тоже присела на корточки.

— Я хотела спросить, как вас зовут… Понимаете, тогда вы, можно сказать, спасли меня…

Больной стрельнул на нее быстрыми черными глазами, грубо почесал заросшее жесткой шерстью горло.

— А что, вам можно говорить правду?

— Конечно.

— И вы не боитесь ее?

— Нет.

Он замолчал, подставив ладони под капли, стекающие из водосточной трубы. Руки у него были маленькие, грязные, на запястьях виднелись белые рваные шрамы — свидетельства попыток самоубийства. «Все-таки сумасшедший!» — в отчаянии подумала Мэг. И как бы в подтверждение этого, больной тихо сказал:

— Мое имя Горес. Черный ангел. Предвестник.

Мэг стоило большого труда удержаться от разочарованного стона. Ее ночной гость оказался совершенно безумным… Но ведь тогда, в наблюдательной палате, в его глазах не было и тени сумасшествия. Разве что речь была излишне порывиста…

— Что, не верите? — усмехнулся тот, кто называл себя Горесом. Странно, вы вроде бы и сами должны были понять, что что-то здесь не так, в этом мире… Иначе бы он не обратил на вас внимания. Я как раз убирался у Валентина Валерьевича в кабинете и слышал, как наш главврач разговаривал с ним по телефону. И из их беседы выходило, что он дал ему задание «присмотреть» за вами.

— Кто «он»? — изумленно спросила Мэг.

— Зверь. Неужели вы до сих пор не поняли, что здешнее место чистилище? Нечто, что находится между раем и адом. Здесь уже нет ни жизни, ни смерти. И зверь держит нас здесь.

Разговаривать было больше не о чем. Мэг встала и, ни слова не говоря, пошла прочь.

— Вы когда-нибудь слышали об Иоанне Богослове и его Апокалипсисе? — вдруг крикнул ей вслед Горес.

Мэг стремительно обернулась. Все случившееся с ней в библиотеке тут же всплыло в памяти.

— Что вы имеете в виду?

— Тот, кто засадил вас сюда, является зверем. О нем сказано в пророчестве. И я первый узнал его.

— В каком пророчестве?! — взмолилась Мэг. Происходящее уже не укладывалось у нее в голове.

Горес боязливо оглянулся по сторонам и подобрался к ней поближе.

— В Откровении святого Иоанна Богослова говорится, что диавол выпустит на землю зверя, дабы тот имел власть над всеми народами и всеми коленами…

Мэг потеряно смотрела на него: все это было слишком безумно! Слишком!!!

— Я долго не мог понять, что значит это пророчество, кто именно должен явиться в образе зверя… Но потом я нашел книгу…

— «Vade mecum»? — прошептала Мэг, вдруг осознав, что видит перед собой того самого сумасшедшего директора библиотеки, Ильина, о которой ей говорила Наташа.

Горес побледнел.

— «Иди со мной». Тайный путеводитель по миру диавола… Сначала я думал, что это просто книга… Памятник старины, не более того… Мы ведь учились вместе с ним. И я показал ему «Vade mecum». И теперь я здесь. Ох, если б я догадался заранее! — Тут лицо Гореса приобрело мученическое выражение. — Ведь в пророчестве было сказано, что предвестник откроет зверю глаза, сам же, вкусив славы его, впадет в безумие. Откуда мне было знать, что я и есть предвестник? Все сбывается, понимаете? Пророчество уже начало действовать, и конец света не за горами! Зверь заставит людей поклоняться диаволу, а потом наступит великая битва между добром и злом…

— Я не верю! — перебила Мэг. — Такого не может быть!

— Все, чему вас когда-либо учили, противоречит этому, не так ли? — жарко зашептал Горес. — И лишь поэтому вы отказываетесь верить своим глазам. Вы столкнулись с необъяснимым, и вам легче объявить себя или весь мир сумасшедшим, чем поверить в то, что это так. Разве у вас с самого начала не было предчувствия, что он не от мира сего, что ему дано слишком многое?

Мэг кивнула.

— Да, и все же…

Но Горес уже размышлял над другим.

— Значит, вы тоже прикоснулись к «Vade mecum»… Демоны не прощают тех, кто проникает в их тайны. Почему он вас не уничтожил? Ведь люди пока не должны узнать его.

— Но вас же он не убил! — воскликнула совершенно подавленная Мэг.

— Он не мог меня убить. Обо мне сказано: «И будет предвестник пить чашу безумия своего до тех пор, пока не умрет своею смертию». Он не смеет поднять на меня руку… Может, в пророчестве было что-нибудь и о вас?

Горес закатил глаза, пытаясь нащупать в своей памяти давно позабытые детали.

— Нет… Не помню… Боже, если бы у меня была под рукой моя рукопись!

— А что в ней?

— Перевод! Я знаю, он наверняка забрал себе «Vade mecum» сразу после того, как я оказался здесь. Однако я успел перевести почти всю книгу. Все осталось у меня в рабочем кабинете, в шкафу! А без этих записей я ничего не в состоянии удержать в голове… Память становиться хуже день ото дня!

Внезапно его глаза сузились, взгляд стал подозрительным и настороженным.

— Я знаю, это он специально приказал вынуть из меня воспоминания. Он надеется, что когда-нибудь я проснусь и не смогу вспомнить о нем. И тогда он будет в безопасности.

В этот момент на больничном крыльце появилась Марья Ильинична.

— Прогулка окончена!

Горес тревожно взглянул на нее и, не говоря ни слова, побрел прочь от Мэг.

— Подождите!

Догнав его, она заглянула ему в глаза.

— Вы говорили, что вам известно об освобождении… Как мы можем выбраться отсюда?

Но взгляд Гореса вновь был абсолютно безумен и дик.

— Освобождение? — повторил он. — Да, мы все вскоре освободимся. Царство зверя не будет вечным. Грядет Судный день, и тогда Господь изольет на землю гнев свой…

— Я имею в виду не это! — воскликнула Мэг.

Но он лишь пожал плечом.

— Выхода нет. Зверь все видит и слышит. От него нельзя убежать. Вы ведь и сами это давно поняли, не так ли? И если он захочет нас поймать или убить, он сделает это в одну секунду…

Горес вновь ссутулился и побрел по дорожке по направлению к крыльцу. Мэг смотрела ему в спину. В ее душе царило полное смятение: кто он? Обыкновенный сумасшедший или же… Нет, он не мог говорить правду! Ведь это значило бы, что Волков — не совсем человек… Вернее даже вообще не человек… А такого просто не могло быть!

ГЛАВА 22

Мэг была совершенно ошеломлена. Она вернулась в свою палату, опустилась на кровать и так сидела некоторое время, пытаясь собраться с мыслями.

Посланец дьявола, книга пророчеств, конец света… Как совместить все это с очевидными и простыми правилами устройства мира, к которым она привыкла? Но с другой стороны, это объясняло многое: и невероятный взлет Волкова, и его способность читать в сердцах людей, и все прочие вещи, неподвластные человеческим существам…

Мэг закрыла лицо ладонями. Чушь какая! Если она поверит в это, значит, она и вправду сходит с ума! И какая глупость вообще — слушать свихнувшегося профессора, болтающего о каких-то темных предсказаниях! Еще тогда, в наблюдательной палате, Горес сказал ей, что у него бред Котара. Что же это за бред такой?

О, если бы Мэг могла спросить об этом у Валентина Валерьевича! Но нечего было и думать подходить к нему. Он должен быть уверен, что ее не занимают никакие вопросы сложнее еды и прогулки.

Обратиться к медсестрам или санитарам? Нет, они тут же донесут обо всем главврачу…

— Бред Котара, бред Котара… — проговорила Мэг вслух, стараясь вспомнить хоть что-нибудь об этом названии. Может, ей что-то приходилось читать или слышать по этому поводу?

— Это у тебя, что ли? — грубо спросила ее Наталья Михайловна. У нее опять наступила фаза депрессии, и теперь она то лежала на койке с несчастным видом, то начинала проклинать весь белый свет.

Она подошла к Мэг, встала, скрестив руки на впалой груди.

— Ну что, будешь теперь нам рассказывать, что скоро мы все помрем, да? — произнесла она, подергивая правой щекой. — Еще пуще страху нагонишь?

— Вы знаете, что такое «бред Котара»? — воскликнула Мэг.

— А то! Полечись-ка с мое, и не такое узнаешь! Я тут всяких перевидала. Пророки хреновы! Начнут врать о Судном дне да о всеобщей гибели… — Наталья Михайловна выругалась и, смачно плюнув на пол, пошла прочь. — Вы думаете, вам Господь Бог послал откровение? Крыша у вас уехала, вот что! Больные вы на всю голову!

Мэг молча смотрела ей в след. Значит и пророчества Гореса и вся эта история с книгой — не более, чем нелепая фантазия? А она чуть было не поверила!

* * *

Голос Валентина Валерьевича настойчиво вторгался в душу Мэг, хотя она всеми силами старалась отвлечься и не слушать его.

Каждый день главврач вызывал ее к себе в кабинет и начинал старую песню: об ее работе в «Промхолдинге», о Витьке, о выходе из затянувшегося психологического кризиса. Волков дал ему всю информацию, так что Валентин Валерьевич свободно ориентировался в событиях ее личной жизни. Он как будто не замечал ее нежелания разговаривать на эти темы и делал вид, что усиленно лечит ее.

«Кому нужен этот маскарад? — раздраженно думала Мэг. — Перед кем он тут выпендривается? Или же в этом как раз и состоит метод разрушения человеческой психики: дать пациенту понять, что он душевнобольной?»

В любом случае она не собиралась поддаваться на его провокации. Практически всегда у нее получалось абстрагироваться от действительности и думать о чем-то своем: сказывались долгие тренировки в «Академии». У курсантов специально вырабатывали способность работать в обстановке приближенной к критической: под шум, гам, телевизор, громкую музыку… Куда там Валентину Валерьевичу с его нравоучительными беседами!

Но сегодня что-то случилось с Мэг: разочарование в Горесе просто добило ее. Последняя надежда рухнула, а без нее у Мэг не было сил бороться. Мозг лихорадочно искал какую-то новую зацепку, что-то такое, во что можно было верить… И наверно поэтому против своей воли она слушала Валентина Валерьевича…

— У вас есть два пути, — говорил он медленно, как бы раскачивая каждую фразу, — либо вы и дальше будете пребывать в этом сумрачном состоянии, когда весь мир кажется вам адом, когда в каждом человеке вы видите потенциального врага, либо вы прямо сейчас примете для себя решение: «Я справлюсь с этим. Я буду жить счастливо вопреки всем невзгодам на свете».

«Пошел ты к черту! — угрюмо думала Мэг, уставившись взглядом себе под ноги. — Будешь ты еще тут втирать мне и рассказывать о счастье! Знаю я твое счастье — запереть здорового человека в дурдоме и пичкать его лекарствами, пока у него окончательно не свезет крышу!»

— Я бы советовал вам немного пофантазировать, — продолжал Валентин Валерьевич. — Подумайте, какой бы вы хотели видеть себя завтра, через год, через десять лет… Какая вы? Красивая молодая женщина, у которой все в порядке и с работой, и с личной жизнью, или больная старуха? Запомните, Маргарита Александровна: все в ваших руках. Вы будете такой, какой захотите себя увидеть. Дорогу осилит идущий. Я прекрасно понимаю, вам достаточно трудно представить себе счастливую жизнь без вашего мужа, но ведь до встречи с ним вы были счастливы… Его не было, и тем не менее вы могли спокойно смотреть в свое будущее и не бояться завтрашнего дня…

При этих словах Мэг невольно дернулась. Витечка, ее любимый муженек… Сукин сын проклятый! Да переедь ее завтра трамваем, разбей ее паралич, этот подлец и не вспомнит об ее существовании! А если и вспомнит, то лишь обрадуется: не будет больше бывшая женушка болтаться под ногами.

* * *

Мэг вернулась в свою палату совершенно опустошенная. Только сейчас она окончательно поняла, насколько одинокой она оказалась. Но кого она могла винить в этом? Только себя. Мы нужны людям лишь до тех пор, пока они нужны нам. Мэг сама разорвала все связи со своими друзьями. Разумеется, сначала они пытались поговорить с ней, узнать, в чем дело, а потом попросту привыкли жить без нее.

«На свете и так очень мало людей, кому мы по-настоящему необходимы, а я разогнала даже их, — подумала Мэг, падая на свою кровать. — Зачем? Чтобы не любить их как Витьку? Чтобы никто никогда уже не мог сделать мне так больно, как он?»

Наверное, это было правдой. Но теперь она оказалась в ситуации, когда ей отчаянно был нужен хоть кто-то, хоть один человек, который бы протянул ей руку помощи… А этого человека не существовало в природе.

Мэг кусала себе губы. От жалости к себе, она готова была разреветься.

Нет, к черту все эти измышления! Где же Сергей Иванович? Где Инга? Ведь она должна была первой забить тревогу! Она дала ей задание убить Огнева…

И тут Мэг замерла, пораженная страшной догадкой. Как она раньше не поняла всю нелепость этой ситуации: Инга, ее напарница, дала ей задание?!! Да еще какое!

Маргарита Науменко, ты и вправду дура каких свет не видывал! Инга не имела права поручать что-либо Охотнику! Это привилегия дается только шефу!!! Ее напарница могла лишь назначить ей встречу с Сергеем Ивановичем.

Как Мэг не раскрыла сразу, что ее подставили?! Инга отправила ее на операцию без прикрытия, без группы поддержки… Не было проведено никакой подготовки, никакого инструктажа! Это же чистой воды ловушка, и попасть в нее можно было только будучи в состоянии полной невменяемости!

Одна-единственная догадка вдруг объяснила все: Инга работала на Волкова!

Мэг села на кровати, прижала подушку к груди… «За мной наверняка постоянно шпионили!» — пронеслось у нее в мозгу.

Она была уверена, что находится в безопасности, ибо никто не знает об ее принадлежности к Структуре… И поэтому ей даже в голову не приходила мысль о возможной слежке, жучках, подставках. Ведь наверняка Волков напичкал всю ее квартиру всякой подслушивающей и подглядывающей аппаратурой! Волкову было известно все с самого начала: и об ее назначении на должность Охотника в «Промхолдинг», и об ее страданиях по Витьке…

Вот откуда он знал о фразе, написанной кровью на дверце кухонного шкафа! Наверняка где-то под потолком, скорее всего в люстре, имелась камера внешнего наблюдения… А Мэг-то восприняла все это как мистическое откровение! Как нечто дьявольское и потустороннее…

Оглушенная собственными мыслями, она прижала руку к губам. Как это могло с ней случиться?! Как можно было проворонить все и вся?!

Воспоминания неслись перед ее глазами одно за другим… Волков заранее знал о шприце со страфонтином. Откуда? Да от Инги, разумеется!

Сергей Иванович не нашел Мэг только потому, что никто ее не искал: Инга попросту никому не доложила об ее исчезновении!

— Су-у-ука! — в исступлении выкрикнула Мэг, изо всей силы всадив кулак в подушку, словно это было пухленькое личико Инги. — Убью!!!

В ответ на ее возглас дверь приоткрылась, и в палату просунул голову один из санитаров.

— Чего орешь? Ну-ка тихо!

Не обратив на него никакого внимания, Мэг повалилась на кровать.

Как она могла не догадаться? Как? Ведь и Рублевского подсунул ей никак не Сергей Иванович, а Инга. Волкову нужно было, чтобы Мэг получила строго ограниченное количество информации, и поэтому специально дал ей такого человека, который знал далеко не все. А Мэг и купилась: она ничего не стала проверять. Рублевский все равно выдал ей чуть больше сведений, чем рассчитывал Максим Евгеньевич, но они характеризовали не столько деятельность Волкова, сколько самого президента «Промхолдинга»… И в результате бедный журналист заплатил за всю эту историю своей жизнью, а Мэг оказалась в психушке без какой-либо надежды на «выздоровление».

* * *

Время как будто совершенно не относилось к больнице. Каждый день ничем не отличался от предыдущего. Все так же неподвижно сидела женщина-статуя, все так же перепрятывала свои пожитки старая Матреша: то в тумбочку, то под матрац, все так же разговаривала со своими призраками похожая на мадонну Зоя.

Теперь, когда Мэг осознала, что ей неоткуда ждать помощи, она опять целыми днями пыталась придумать способ побега. Как-то раз она поймала себя на мысли, что со стороны она выглядит точно так же, как и все больные: погруженная в свои размышления, задумчивая, отрешенная от действительности… Валентин Валерьевич наверняка просто не нарадуется, глядя на нее… Интересно, что именно докладывает он Волкову? «Пациентка в норме. Самочувствие удовлетворительное»?

О, дайте ей только выйти на свободу, а дальше она уж разберется кое с кем!

ГЛАВА 23

— Иди, к тебе посетитель!

Мэг повернулась на голос.

— Не слышишь, что ли? — заворчала Марья Ильинична.

Мэг медленно повернулась. Боже, а она уже отчаялась ждать!

— Куда идти? — спросила она, стараясь ни словом, ни вздохом не выдать своего волнения.

— К главврачу.

Когда Мэг дошла до кабинета, у нее подкашивались ноги, и не хватало сил даже взяться за дверную ручку. Кто это может быть? Сергей Иванович? Витька? Или же сам Волков?

Но стоило ей войти, как разочарование тут же опустошило ее. За столом Валентина Валерьевича сидел Матвеев.

— Проходите! — проговорил он хмуро.

Мэг сделала несколько шагов по направлению к стулу, села… Она ожидала увидеть кого угодно, но никак не помощника своего злейшего врага. Надежда на освобождение, вспыхнувшая было в ее сердце, погасла. Мэг почувствовала себя настолько разбитой, что даже не дала себе труда притворяться сумасшедшей. Ей было все равно, руки опустились, сердце стянуло тяжелой судорогой.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Матвеев, испытывающе глядя на Мэг.

— А как бы вы себя чувствовали на моем месте? — прошептала она, не поднимая глаз. — Вас прислали, чтобы вы проконтролировали ход событий? Что ж, можете сообщить Максиму Евгеньевичу, что с ума вы меня пока еще не свели.

Матвеев молчал. Мэг чувствовала на себе его взгляд — тяжелый, мрачный, жгучий… Когда-то она мечтала вцепиться ему в рожу и располосовать так, что и мама родная не узнает. Сейчас, пока они одни, самое время, чтобы осуществить задуманное… Лучшего случая ей и не представится. Но чувства враз покинули Мэг. Осталось только какая-то слабость и безразличие. Пусть она уже никогда не выйдет отсюда, пусть Матвеев сейчас доложит Валентину Валерьевичу об ее состоянии, и ее вновь потащат в наблюдательную палату.

— Послушайте, Маргарита, — вдруг произнес Матвеев, — я приехал, чтобы забрать вас.

— Что?! — Мэг подняла голову.

Игорь старался не глядеть на нее, глаза его бегали, и вообще весь вид был какой-то напряженный и взволнованный.

— Волков хочет, чтобы вы вновь приступили к работе.

«После всего, что он со мной сделал?!» — хотела было выкрикнуть Мэг. Но вовремя пресеклась. «Так, девочка, тихо, — попыталась она совладать с собой. — Твое дело выйти отсюда, а уж под каким предлогом — дело десятое».

Все обрушилось на нее слишком внезапно и совсем не с той стороны, с какой ожидалось.

— Так ведь Валентин Валерьевич ни за что меня не выпишет! — проговорила она растерянно. — Он считает меня законченной психопаткой!

— Никто вас никем не считает… В этой клинике работают одни из самых лучших врачей. Вы что, думаете, что смогли бы их обмануть?

— Но как же…

Мэг закрыла лицо ладонями. Этого не могло быть! Валентин Валерьевич с самого начала знал, что она здорова? Но тогда почему он прекратил пичкать ее аминазином?!

Ответ лежал на поверхности: у него не было цели свести ее с ума. Он просто лечил ее от нервной истерии, в которую она впала после огневского юбилея. Но ведь тогда получается, что и Волков вовсе не намеревался лишить ее рассудка!

— Все документы уже у меня, — произнес Матвеев, поднимаясь. — Сейчас вам возвратят ваши вещи… Спускайтесь вниз. Я подброшу вас до дома.

Все еще ничего не понимая, Мэг кивнула. По какой-то прихоти судьбы ее выпускали из больницы, и она не намеревалась оставаться здесь ни минуты.

* * *

Серебристый матвеевский «Мерседес» несся по дороге. Солнце кувыркалось в яркой синеве, со всех крыш текло, транспорт буксовал на разъехавшихся колеях. С замиранием сердца Мэг присматривалась ко всему этому великолепию, осторожно гладила шелк своего красного платья, которое ей вернула Марья Ильинична… Мэг чувствовала себя заново рожденной, и в то же время не могла поверить, что все происходящее с ней — реальность.

Волков решил «помиловать» ее… Соскучился или же решил вновь прибегнуть к ее услугам? Он что, и вправду считает, что она станет служить ему верой и правдой?

Мэг попыталась прикинуть, как ей быть. Конечно, первым делом она должна предупредить Структуру… Наверняка Сергей Иванович до сих пор не знает о предательстве ее напарницы. Скорее всего, Инга поставляет ему какую-нибудь лажу и выдает ее за вести от Мэг.

А что же делать после этого? Действительно пуститься во все тяжкие и отомстить и Волкову, и Валентину Валерьевичу, и Матвееву? Или же все оставить так, как есть?

— Помните, когда мы ехали с вами в «Бизон», я посоветовал вам исчезнуть? — вдруг заговорил с ней Игорь. — Теперь вы понимаете почему?

Мэг повернула голову.

— Что?

— Вас выпустили из больницы с желтой справкой, — продолжил он, — и поставили на учет как психически ненормальную. Надеюсь, вы осознаете, что до тех пор, пока вы продолжаете общаться с Волковым, он будет шантажировать вас? В любой момент он может снова засадить вас в психушку.

Мэг ошарашено смотрела на него.

— Зачем вы говорите мне все это?

— Затем, что вам надо немедленно исчезнуть из города и спрятаться так, чтобы Максим никогда не смог вас найти.

До Мэг с трудом доходило, что он не шутит.

— Какого черта… То есть… Зачем вам нужно предупреждать меня?! — воскликнула она, совершенно растерявшись. — Вы же всю жизнь меня ненавидели!

Матвеев криво усмехнулся.

— Это вы ненавидели меня и отчего-то полагали, что я отвечаю вам взаимностью…

— Я не понимаю…

— Считайте, что я сочувствую вам или что-то вроде того…

* * *

Матвеев довез ее до подъезда, помог выйти из машины. Придерживая подол платья, Мэг поднялась по ступенькам крыльца…

— Ваша машина у вас под окнами, — сказал на прощание Матвеев. — С ней все в порядке. Обещайте, что уедете из города!

Мэг обернулась, кивнула.

Испуганные мысли метались у нее в мозгу: «Какого черта ему от меня надо? Он что, хочет избавиться от меня и поэтому выдает себя за эдакого благодетеля?»

…В родном подъезде все так же носились сложные кулинарно-мусорные ароматы, все так же темнела на стене надпись, сделанная маркером: «Гена лох!»… Боже, как все это было знакомо! На мгновение Мэг забыла и о Матвееве и вообще обо всем на свете. Она была дома… И от этого хотелось то ли засмеяться, то ли заплакать…

Она поднялась к почтовым ящикам, вскрыла свой. Так и есть: все битком забито. Рекламные газеты, объявления, счета за квартиру… И вдруг среди прочих бумаг, она заметила узкий листок бумаги, вырванный из фирменного блокнота «Промхолдинга». На нем рукой Волкова было нацарапано несколько строк:

«Думаю, вы захотите со мной встретиться. В любом случае не стесняйте себя. Буду крайне рад вас видеть».

Как всегда Максим Евгеньевич действовал в своем амплуа: напускал всякого тумана и загадочности, как будто ему известно наперед все будущее.

Мэг скомкала записку. Все возвратилось на круги своя. Волков не даст ей жить спокойно, в этом можно и не сомневаться. Да и она не простит ему полутора месяцев заключения в психушке.

В таких войнах не бывает перемирия. Ну что ж, он сам отрезал ей все пути к отступлению…

* * *

В ее квартире стоял запах давно покинутого людьми помещения. Все осталось так, как и было: на полу валялась Волковская книга о предателях, в кухне все еще темнела разводами засохшая кровавая надпись… Мэг оглядела карнизы, потолки, розетки… Где-то тут должны быть спрятаны видеокамеры. Ну да ничего — она найдет все позже, а сейчас у нее есть дела и поважнее: надо срочно ехать к Сергею Ивановичу и рассказать ему обо всем.

Переодевшись в джинсы и свитер, Мэг достала из ящика стола свой «макаров», проверила магазин. Оружие ей не помешает…

Ничего не забыла? Ключи от машины в кармане, права на месте… В этот момент ей на память пришла странная и уже какая-то дикая мысль: «Может, позвонить Витьке и сказать, что я вернулась?» Но она тут же отмела ее. Виктор Науменко больше не волновал ее. По сути ей было уже все равно: жив ли он, умер ли… И то, что она вообще вспомнила о нем, было скорее данью привычки.

Выйдя на площадку, Мэг с силой захлопнула дверь.

* * *

Мэг вырулила на улочку и резко затормозила перед железными воротами, за которыми скрывались корпуса Структуры. Захлопнув машину, она толкнула дверь проходной. Здесь как всегда стояли несколько охранников с автоматами.

— Вы куда? — рявкнул один из них, преграждая Мэг путь.

Она принялась рыться в сумке, в поисках неприметного квадратика пропуска в несуществующий архив научно-технической документации. Именно по ним сотрудники Структуры попадали в здание.

Достав пропуск, она сунула его под нос охране.

— Я могу идти?

Но лица автоматчиков остались непроницаемыми.

— Это что? — спросил один из них, изучая настороженным взглядом фотографию Мэг. — Здесь нет никакого архива.

У нее похолодело под сердцем.

— Как нет?! Здесь что, сменили пропуска?

— Здесь нет архива, — с нажимом произнес охранник. — И никогда не было. Вы что-то перепутали. Вам, наверное, не сюда.

Мэг тяжело дышала.

— Мне надо поговорить с Сергеем Ивановичем!

— Да говорят же вам: у нас нет таких! Вы ошиблись!

Что тут могло произойти? Пожар? Структура переехала? Мэг мучительно пыталась найти объяснение происшедшему…

— Я могу от вас позвонить? — спросила наконец она.

Охранник равнодушно пожал плечом.

— Звоните. Вон аппарат на стенке.

Мэг набрала прямой номер шефа. Трубку взяла какая-то женщина.

— Жилстрой. Слушаю вас.

Мэг понимала всю нелепость своих слов, но, тем не менее, произнесла их:

— Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Сергея Ивановича!

— Вы ошиблись. Перезвоните.

Мэг медленно положила трубку. За время ее отсутствия здесь что-то произошло. Но что, ради всего святого?! И как ей искать следы Структуры, если из всех сотрудников она знала только шефа, Ингу и несколько человек обслуживающего персонала?

Инга, вот кто был нужен Мэг!

* * *

К вечеру пошел снег. Нежный и мягкий, он обволакивал все вокруг глухой белой пеленой…

Инга задержалась на работе. В 19:30 она вышла из здания в компании с кем-то из отдела маркетинга. Они сели в шестнадцатую маршрутку. На остановке «Сортировочная» Инга сошла и направилась к виадуку, нависшему над железнодорожными путями.

Мэг выбралась из машины, потянулась, разминая затекшие мышцы, и начала быстро подниматься по лестнице вслед за своей бывшей напарницей.

На мосту никого не было. Резкий свет фонарей освещал ровную площадку, усыпанную снегом. Сапожки Инги оставляли на ней четкую цепочку следов. Ее невысокая пухлая фигурка была видна Мэг как на ладони: короткая шубка из лисьего меха, вязаная шапочка, в руке прозрачный пакет с мандаринами.

— Инга!

Напарница резко остановилась и замерла, как будто услышала голос призрака.

— Маргарита? — Пухлое личико расплылось в широкой фальшивой улыбке. Какими судьбами?!

Засунув руки в карманы, Мэг подошла к ней так близко, что Инга была вынуждена попятиться к перилам.

— Как у тебя дела? — произнесла она неживым голосом.

— Вашими молитвами.

Мэг выхватила свой «макаров». Инга испуганно покосилась на ее оружие, и осознание собственной власти приятно потекло по жилам Мэг.

— Любое зло всегда возвращается, знаешь, да? — спросила она.

— Ты о чем?

Пакет выскользнул у Инги из рук, и ярко-оранжевые мандарины запрыгали по мосту.

— Ты ведь все время работала на Волкова, не так ли? — прошептала Мэг, приблизив к Инге страшные потемневшие глаза. — И лишь поэтому он имел возможность контролировать ситуацию. Ты постоянно докладывала ему обо всем!

— Я ничего не понимаю…

— Куда исчезла Структура? Где Сергей Иванович?

Мэг приставила пистолет ко лбу Инги. Та постаралась вырваться, но Мэг коротко размахнулась и ударила ее в живот. Тонко взвизгнув, Инга упала.

— Какая Структура?! Какой Сергей Иванович?! — закричала она. — Я ничего не знаю! Ты с ума сошла!

Эти слова окончательно взбесили Мэг. Схватив Ингу за ворот шубки, она вновь поставила ее на ноги.

— Отвечай, тварь! Или я вышибу тебе мозги!

— Спасите!

Инга закрыла голову руками, но это ей не помогло. Мэг лупила ее изо всей мочи, вкладывая в удары всю свою ненависть.

— Отвечай, сука! Сколько тебе заплатил Волков? За сколько ты сдала ему Структуру?!

— Я не знаю ни о какой Структуре!

Исхитрившись вывернуться, Инга помчалась к лестнице, ведущей вниз с моста.

— Стой, гадина! — взвыла Мэг, но тут Инга наступила на один из своих мандаринов и, нелепо взмахнув коротенькими ручками, упала навзничь.

Мэг подбежала, крепко саданула ее в бок сапогом…

Внезапно тяжелое предчувствие сжало ее сердце. Присев на корточки, Мэг положила ей пальцы на шею. Пульс еле прощупывался… Снежинки падали на окровавленные губы Инги и таяли. Из-под ее затылка растекалась по снегу черно-красная лужица.

Вскочив на ноги, Мэг кинулась к телефонной будке, торчащей рядом с автобусной остановкой. «Я убила ее! Я убила!» — дрожали в мозгу коротенькие мысли.

… «Скорая» приехала на удивление быстро. Ингу переложили на носилки и перенесли в машину. Хлопнули дверцы, взвыла сирена… Остановившимся взглядом Мэг проследила, как «скорая» исчезла за поворотом.

«Я не знаю никакой Структуры!» — отозвался в ее ушах надрывный голос Инги. И тут же вспомнились страшные слова Валентина Валерьевича: «Параноидная форма шизофрении отличается высокой структурированностью бреда. У человека возникают ложные воспоминания…»

Мэг неловко осела в снег. Нет никакой Структуры? Неужели ей все это только пригрезилось? И… Она только что чуть не убила человека. У Инги наверняка сотрясение мозга, если чего не похуже. Но ведь Мэг всего лишь хотела узнать, где искать Сергея Ивановича… Инга сама поскользнулась!

А что, если она умрет?! А что, если она придет в себя и расскажет, что это Мэг избила ее?! Ведь тогда ее посадят. И скорее всего не в тюрьму, а снова в дурдом…

ГЛАВА 24

Только один человек на всем белом свете мог сказать Мэг, что Структура не являются плодом ее больной фантазии. Предположение Волкова о том, что Мэг захочет с ним встретиться, было абсолютно верно.

Она откуда-то знала, что Максим ждет ее прямо сейчас. Его черный «БМВ», застывший на стоянке перед зданием чекистского особняка, подтвердил ее догадку.

Несмотря на поздний вечер и отсутствие пропуска, служба безопасности беспрепятственно позволила Мэг пройти.

— Привет! — поздоровался с ней Вася-охранник и, показав взглядом наверх, добавил: — Он сказал, что ты придешь, и велел обойтись без формальностей.

Мэг отрешенно кивнула. Она уже ничему не удивлялась.

Винтовая лесенка на четвертый этаж, ковровая дорожка, ведущая в ее бывшую приемную…

На ее месте сидела молоденькая девушка с усталыми синими глазами.

— Вам назначено? — спросила она тонким голоском.

«Старается быть профессиональной, — отметила про себя Мэг. — Наверняка прошла сюда по жуткому конкурсу и теперь гордится изо всех сил».

— Моя фамилия Науменко. Маргарита Александровна. Уверена, Максим Евгеньевич крайне жаждет меня увидеть.

Секретарша смерила Мэг любопытствующим взглядом и набрала телефон Волкова.

— К вам пришла Науменко… — И тут же кивнула Мэг на дверь в начальственный кабинет. — Проходите…

* * *

Как всегда Максим курил. Настольная лампа освещала его ухоженную руку с зажатой в ней сигариллой. Лицо Волкова оставалось в тени.

— Вечер добрый, — первой поздоровалась Мэг.

— Что-то случилось? — негромко спросил он вместо приветствия. — У вас такой вид, будто вы только что совершили убийство.

Швырнув сумку на диван, Мэг подошла к его столу.

— Слушайте, давайте поговорим на чистоту… Что происходит, черт побери?! Я…

Негромкий смех Волкова заставил ее пресечься на полуслове.

— Чему вы радуетесь?! — вне себя воскликнула она.

— У вас руки в крови, — указал он кончиком сигариллы на ее ладони. Вы наконец-то решились на какой-то значительный шаг, да? И кто пострадал?

— Перестаньте паясничать! — закричала Мэг, чуть не плача. — Мне надо знать правду!

— О чем? Куда подевался ваш обожаемый Сергей Иванович?

Мэг отпрянула от него. Значит, это правда, и Максим действительно знает о существовании Структуры и о причастности к ней Мэг?!

— Сядьте и успокойтесь! — вдруг властно произнес он. — Можете не волноваться, вы не более безумны, чем обычно.

Попятившись, Мэг покорно опустилась на диван.

— Пожалуй, я должен объяснить вам кое-что… — задумчиво сказал Волков, понимаясь из-за стола.

— Ну наконец-то!

— Молчите и слушайте! — рявкнул он так, что она невольно вздрогнула. Вот так-то лучше…

Подойдя к окошку, Волков выглянул наружу.

— Я с самого начала знал, что вы работаете на Сергея Ивановича. Так что ваша служба в Структуре вам не пригрезилась. Просто ваш шеф попытался сделать все, чтобы разуверить вас в ее существовании. Это был, так сказать, один из пунктов нашего с ним договора.

Мэг смотрела на Волкова во все глаза. Сергей Иванович сдал ее?! Но этого просто не могло быть!

— Я вам не верю! — прошептала она посеревшими губами.

— Ну и напрасно. Я купил вас у Сергея Ивановича. Единственным условием с его стороны было неразглашение тайны Структуры. Но я убедил его, что даже если вы начнете рассказывать кому-либо о своей секретной службе, после полутора месяцев, проведенных в дурдоме, вам никто не поверит. Однако на всякий случай он решил отрезать вам пути к отступлению и дал соответствующий инструктаж всем своим сотрудникам, начиная от охраны и кончая вашей подружкой Ингой.

— Значит, я зря не добила эту суку! — жестко проговорила Мэг.

— Так вы подрались с ней?! — Волков развернулся, с любопытством вглядываясь в лицо Мэг. — Серьезно? Всегда хотел посмотреть на женские бои без правил!

— Прекратите!

— Да ладно вам! Кстати, вы, верно, думаете, что Инга вас подставила? Ничего подобного.

— Как?!

— Все очень просто. Мой любимый сотрудник Игорь Матвеев в свое время тоже работал на Структуру. Более того, он был одним из ее «отцов-основателей». Точь-в-точь как вы, он верил в великие идеалы, дружбу народов и просто дружбу. Но кое-кто из его партнеров немного подставил его, и Матвеев оказался за решеткой. Я его вытащил, и в благодарность Игорек поведал мне очень и очень многое… В том числе и о принципах работы Структуры.

Мы прекрасно понимали, что она попытается внедрить к нам своих агентов — «Промхолдинг» уже тогда стал весьма лакомым кусочком. Я владел значительным сегментом местного рынка, а Сергей Иванович все еще не имел ко мне никакого доступа. Понятное дело, что он злился на меня!

Но вместо того, чтобы искать потенциального шпиона среди тысяч наших сотрудников, мы с Игорем решили дать ему шанс самому прийти к нам. С этой целью мы освободили место в отделе кадров. Согласитесь, лучшей должности для работника Структуры трудно придумать! И тогда у нас появилась Инга. Наружное наблюдение за ней подтвердило, что она работает на наших врагов, а когда она принялась всячески подкапываться под мою прежнюю секретаршу, стало ясно, что нам надо ждать Охотника.

Мы снабдили Ингу жучками и вскоре были в курсе, кого именно к нам зашлют. Четыре месяца мы штудировали вашу биографию, присматривались к вам, изучали характер, привычки и прочие особенности вашей страстной натуры, а потом приняли вас на должность моего секретаря-референта. Но вы уже никак не могли навредить «Промхолдингу»: мы знали о вашей жизни практически все и не допускали вас к действительно важной информации.

— Не могла навредить? — выдохнула крайне уязвленная Мэг. — А как же… А как же дело Громова?!

Волков досадливо поморщился, как будто ему было неприятен этот глупый вопрос.

— Боже мой! Да я специально дал вам возможность подслушать нас с Огневым! Я и сейчас с легкостью признаюсь: да, я приказал убить горпрокурора! Ну и что? Что вам дает эта информация? Вы ни черта не знали об истинном положении вещей, Мэг. Все сведения, которые вы отправляли Сергею Ивановичу, фабриковались в службе безопасности «Промхолдинга». И более того, вскрыв, что ваш шеф направляет вам приказы через пейджер Инги, мы получили возможность сами координировать вашу деятельность. Так вы познакомились с Рублевским.

«Он лжет! — металось в голове у Мэг. — Я не верю ни одному его слову. Он просто хочет выбить меня из седла…»

— А потом я был вынужден отправить вас в больницу, — как ни в чем ни бывало продолжил Волков. — Если бы я оставил все, как есть, вас бы давно не было в живых. Как вы думаете, что сделал бы с вами Сергей Иванович, когда бы узнал, что вы запороли ему все на свете? Вас бы даже не нашли!

Хотя, честно говоря, все пошло несколько иначе, чем я планировал… Мы дали Инге задание передать вам шприц со строфантином. Она должна была выманить вас из дома, пока люди Матвеева разукрашивали вашу квартиру всякими кровавыми надписями и книжками о предателях… Впрочем, вы и сами решили прогуляться до библиотеки, где мы с вами и встретились… Вы ведь не ожидали увидеть меня там, не так ли? А ведь дело-то было всего лишь в том, что я вылетел из Берлина на три часа раньше. Наш разговор и парочка милых деталей в вашей квартире повлиял на вашу психику не самым лучшим образом. Эффекта добавило и Витюшино выступление на пару с Юлечкой. Видите, мы делали все, чтобы окончательно взбесить вас.

— Зачем? — едва слышно спросила Мэг.

— Чтобы придать вам хоть немного решительности. Я же уже объяснил вам: моя операция с «Красной Звездой» подходила к концу, и мне надо было думать о том, как спасти вас от гнева Сергея Ивановича. Вообще-то я планировал поступить с вами точно так же, как с Матвеевым: засадить вас в тюрьму. Там бы вас сто процентов не достали — у меня среди местного начальства неплохие связи. Я думал, что вы все же воспользуетесь своим шансом и убьете Юлечку… Помните, я как-то обещал вам ее смерть? Так я сделал все, чтобы сдержать свое обещание. Я специально велел Огневу пригласить их с Виктором, чтобы у вас была возможность осуществить свою заветную мечту. Однако из вас убийца, как из меня — папа Римский. Вы сорвали мне всю операцию, поэтому пришлось передать вас не в руки ментов, а в руки врачей… Ну а потом я вышел на прямой контакт с Сергеем Ивановичем и договорился о вашем выкупе.

— Выкупе?! Зачем?

— Ну… — Волков неопределенно покачал головой. — Мне нравиться, как вы размышляете. Моя конторка значительно разрослась за последнее время, и мне нужны талантливые помощники.

— Вы что же, хотите, чтобы я снова на вас работала?

— Хочу. А это звучит странно?

— После всего того, что было…

— Ладно, Мэг, перестаньте! Согласитесь, лечение в больнице пошло вам на пользу. Валентин Валерьевич и вправду может творить чудеса. По-моему, ему вполне удалось выбить у вас из головы манию насчет вашего бывшего мужа. Да и вообще ваше общее состояние во многом улучшилось. У вас появился блеск в глазах…

— Я не могу работать на убийцу! — перебила она его. — Вы убиваете людей только потому, что вам этого хочется!

— А вы нет? Если мне не изменяет память, вы только что признались мне, что чуть не отправили на тот свет свою бывшую коллегу.

— Но вы убили ни в чем не повинного мальчишку Рублевского!

— А какого хрена он стал пудрить вам мозги, что я негодяй и сволочь?!

Мэг взглянула Волкову в глаза и поняла, что он уже просто дурачится. Он ничуть не осуждал ни себя, ни ее, она ему без сомнения нравилась, и он и вправду собирался предложить ей работу…

— Вы… Вы просто дьявол… — прошептала она дрогнувшим голосом.

Максим весело рассмеялся.

— О, мне это говорят уже не в первый раз. Но на самом деле я обычный, но несколько умный человек. Просто я победил вас в честной схватке. Вы хотели использовать меня, однако жизнь распорядилась таким образом, что это я использовал вас.

— Я не пыталась вас использовать!

— Что ж, — Волков пожал плечом, — тогда считайте, что я использовал вас в одностороннем порядке. Если вы были против, то надо было как-то предвидеть дальнейших ход событий и предотвратить эту ситуацию!

Мэг опустила лицо в ладони. Все это не укладывалось в ее голове, казалось страшным, невероятным, невозможным…

— Что же мне теперь делать? — прошептала она каким-то чужим вымученным голосом.

Подойдя к ней, Волков положил ей руку на плечо.

— Воспринимайте все как должное, только и всего. Возьмите отпуск на пару недель, оклемайтесь, а потом выходите на работу.

Мэг поднялась и в каком-то сомнамбулическом состоянии направилась к двери.

— Валентин Валерьевич говорил мне насчет параноидной шизофрении… произнесла она, остановившись на пороге.

Сейчас ей действительно было легче обвинить себя в сумасшествии, чем поверить в реальность происходящего…

— Мэг! — укоризненно покачал головой Волков. — Хватит валять дурака!

Не поворачиваясь, она вышла из кабинета.

— Можете заходить, — сказала секретарша следующему посетителю, дожидавшемуся в приемной волковской аудиенции. — Вам как всегда чай с лимоном?

Мэг взглянула и не поверила своим глазам: это был Сергей Иванович!

Конечно, он сделал вид, что не узнал Мэг, конечно, он лишь официально поздоровался…

Секретарша сказала: «как всегда». Стало быть, шеф действительно далеко не первый раз появляется в этом здании… И это могло означать только одно: он все прекрасно знал — где она, что с ней… И тем не менее сдал ее Волкову.

ГЛАВА 25

Мэг в бешенстве металась по своей квартире, заглядывая в каждую щель в поисках «жучков». Она все время была на виду, за ней постоянно следили, каждое сказанное ею слово фиксировалось…

Боже, ну какой идиоткой надо было быть, чтобы не догадаться осмотреть свою квартиру! Структура явно ошиблась в Мэг. Какой из нее, к черту, Охотник?! Какие спецзадания?!

Как она и подозревала, видеокамера была вмонтирована в крепеж люстры на кухне, еще одна помещалась в больших настенных часах в комнате, еще одна — в прихожей… Весь дом был буквально напичкан электроникой. Мэг вырывала с корнем тончайшие проводки и скидывала все в кучу на полу. Даже окна оказались оборудованными датчиками, фиксирующими вибрацию стекол при малейшем звуке.

Надо отдать должное, Максим Евгеньевич поставил слежку за Мэг на широкую ногу!

Выбившись из сил, она осела прямо на пол. Какой смысл во всем этом погроме? Если Волкову будет надо, он в любой момент прикажет восстановить все оборудование и вновь начнет шпионить за Мэг, сколько ему заблагорассудится.

Она закрыла лицо ладонями. Неужели это конец? Неужели у нее нет никакого выхода, и ей так или иначе придется подчиниться Максиму? Но ведь это же… Ох, нет! Мэг так не могла!

Но как бороться с Волковым, если он однозначно умнее и дальновиднее ее? Если в отличие от нее он никогда не ошибается: ни в себе, ни в людях? А Мэг могла по ошибке поспособствовать устранению Рублевского, Мэг могла чуть ли не убить свою напарницу… Тоже по ошибке, по досадной случайности…

Тонкие вскрики Инги неотступно звенели у нее в ушах… Мэг пыталась оправдать себя: «Это вышло случайно, никто не виноват, что она поскользнулась и ударилась затылком…» Но обманывать себя можно было бы бесконечно. Истина лежала на поверхности: если бы не Мэг, Инга бы не лежала сейчас в реанимации…

— Это Волков… Это все Волков, — заклинала себя Мэг. — Он еще получит сполна за все и за всех!

Только что давали эти заклинания? Мэг вообще посмела замахнуться на Максима Евгеньевича только потому, что ощущала за спиной могучую громаду Структуры. Она всегда была уверена, что в крайнем случае ее поддержат и спасут, что у нее есть, за кого спрятаться… А сейчас у Мэг не осталось никого. Ее предали и бросили, как ненужный хлам. Точь-в-точь как Матвеева…

При воспоминании об Игоре какая-то смутная мысль промелькнула у нее в мозгу. Стоп! Ведь Волков говорил что-то о нем… Что-то такое, на что она поначалу не обратила ни малейшего внимания…

«Кое-кто из партнеров подставил его, и он оказался за решеткой… Я его вытащил… Я планировал поступить с вами точно так же, как и с Матвеевым…»

От своей неожиданной догадки Мэг совершенно опешила.

«А ведь Волков наверняка принимал участие в той старой истории с арестом Игоря», — подумала она изумленно.

Конечно, у Максима Евгеньевича для этого были весьма серьезные причины: Матвеев — профессионал высочайшего класса, и о таком начальнике службы безопасности можно только мечтать. Но переманить его из Структуры Волков не мог. Стало быть, он вынужден был сделать так, чтобы и Структура, и весь мир вокруг отвергли Игоря, а потом пришел бы добрый дядя Максим и протянул ему руку помощи…

А что думает по этому поводу сам Матвеев? Он догадывается о том, что его подставили, или нет? Вряд ли… Хотя в его случае это не имело никакого значения: у него не было выбора.

Но как Структура могла сдать Игоря? Ведь он был шишкой явно поважнее, чем Мэг…

Во всей этой истории было чересчур много белых пятен.

«Мне надо узнать, что там произошло, — решила она про себя. — Все это слишком выбивается из общей идеологии Структуры. Если Сергей Иванович сдал и Матвеева, и меня, значит, у него были на то очень серьезные причины… Так, а кто мне может помочь распутать это дело?..»

Мэг перебирала в памяти всех известных ей людей, которые могли хоть что-нибудь знать о делах Структуры… Но никто из них ни в жизни не стал бы откровенничать с ней: по приказу Сергея Ивановича Мэг для них умерла, ее больше не существовало.

Может, ответ крылся в досье самого Матвеева? Когда-то она помнила его практически наизусть… Шаг за шагом надо вспомнить всю его биографию, все, что известно…

Но цепляться было не за что, вернее, не за кого… Люди, с которыми Игорь общался до того злополучного убийства, либо умерли, либо до сих пор работали на Структуру и потому были недоступны. А что, если попытаться найти свидетелей этого дела? Хотя, что они могут знать?

И тут до Мэг дошло. Граждане дорогие, а ведь Матвеев пошел в тот ресторан не сам, его туда заманили. А кто? Тот, кто одновременно работал и на Волкова и имел доступ к высшему руководству Структуры. С кем Игорь ужинал в тот день? Так ведь, кажется, это был начальник Горэнерго Огнев!

* * *

Мэг — в коротком изящном полушубке, в маленькой черной юбке и с гладко зачесанными на бок волосами — шла по коридорам Горэнерго. Каблуки высоких сапог цокали по мраморным полам, надменный взгляд прятался за темными очками.

Приемная, раскрашенная тетя-секретарша, призванная успокаивать нервы огневской супруги.

— У себя? — коротко спросила Мэг.

— Да, а что…

Тетя хотела было встать на защиту начальственной двери, но Мэг опередила ее.

…Огнев сидел за огромным столом советского образца. Над столом флаг Российской Федерации. Вокруг — телефоны и сувениры, полученные от благодарных коллег и партнеров.

— Маргарита?! — обалдело выдохнул он, и тут же крикнул секретарше. Ирина Васильевна, меня ни для кого нет!

— Вы разрешите? — улыбнулась ему Мэг, выставляя на стол бутылку коньяка.

* * *

«Ну и развезло же эту сволочь!» — брезгливо думала она, сидя в обнимку с Огневым на необъятном кожаном диване. Тот то и дело прикладывался к бутылке и лез целоваться, но Мэг только толкала его в жирную щеку, отстраняясь. Она и не старалась вводить его в заблуждение относительно своих чувств. Все равно он уже ничего не понимал.

Подумав об этом, она невольно усмехнулась. Ну надо же, она шла сюда, готовясь продаться ему за информацию! Но вопрос секса перед Огневым совершенно не стоял. Он вообще с трудом удерживался в вертикальном положении и то и дело норовил уснуть.

— Маргарита, детка, — слабо простонал он, — что ж я тебя так люблю? Поедешь со мной?

— Куда?

— Как куда? В эту… как ее? В Испанию. Я тебе все там куплю! Эх, задница у тебя хороша! Я тебе говорил? Я тебя сразу заприметил… Ну, поедешь? В последний раз спрашиваю!

Мэг неопределенно пожала плечом.

— Ну-у, не знаю… Меня Максим Евгеньевич вряд ли отпустит. Его Матвеев с меня глаз не спускает. Ты его знаешь?

— Ха! Да я его знал, когда он еще сопливым лейтенантиком был. Он с моим папанькой, — царствие ему небесное! — вместе работал.

— Вот как? И где же?

Огнев придвинулся поближе к Мэг.

— Тсс! Молчи, поняла! Мне башку за это прострелят!

— Да кому нужна твоя башка!

— Точно тебе говорю! Их было трое: папанька, Матвеев и один козел, Сергей Иванович. Все бывшие ФСБ-шники. Они кое-что затеяли здесь: типа мафии. Только поумнее все сделали… Ну, с помощью своих всяких штучек-дрючек… У них в каждой щели по своему человеку сидело. Только о них никто не знал…

— Так-таки никто? — не поверила Мэг. — Даже Волков?

— Зря ты с Максом связалась. Такого сукина сына еще поискать! — Мысли Огнева скакали с одного на другое. — Как только папаня посадил меня сюда, на Горэнерго, Волков сразу принялся меня обхаживать. А там и пошло-поехало: бани, девочки… Макс знал в них толк… Ну я ему и вякнул как-то про папанькину Структуру. Макс сразу как клещами вцепился: «Я, — говорит, давно уже подозревал, что что-то здесь происходит!» Он все просил познакомить его с батей, а как я его познакомлю? Папаня за болтовню по головке не гладил.

Уж только потом мы узнали, что Волков спелся с Сергей Иванычем. У Макса какая цель была? Обезвредить Структуру. Ну он и провернул это дело: договорился с Серегой, что он засадит Матвеева, пока папанька мой валялся в больнице с сердцем. Потому так и получилось, что за Игорька некому было вступиться. А папаня-то взял и помер под капельницей. Голову даю на отсечение, что здесь без Макса не обошлось.

Предавшись воспоминаниям, Огнев прикрыл глаза ладонью.

— Макс попросил меня привести Матвеева в тот кабак, где произошло убийство. А когда я хотел пойти в суд и заявить, что Игорь ни в чем не виноват, ко мне пришли его люди и намекнули, что так делать не нужно… Батя у меня помер… Что я мог сделать? Пришлось заткнуться.

— Так что произошло с этой Структурой? — спросила Мэг.

Огнев страдальчески засопел.

— Макс с самого начала хотел, чтоб она досталась Сергею Ивановичу. С ним он мог договориться. Если бы он убрал всю верхушку Структуры, то тогда бы на ее место пришли новые люди, которых он не знает. А так у Структуры остался один командир, и тот который надо.

— А что, Матвеев не стал за нее бороться, когда вышел из тюрьмы?

— Да Игорь сломался! — махнул рукой Огнев. — Макс на то и рассчитывал. Сам разбил мужику всю жизнь, сам выстроил ему новую: вытащил его из тюряги и поставил над своей службой безопасности. А чтобы он мстить не вздумал, наговорил ему, что его подставил не Серега, а мой батя. У Матвеева руки и опустились.

Огнев замолчал, витая где-то мыслями. Видно, алкоголь совсем замутнил ему мозги.

— Так, получается, Сергей Иванович сдал своих друзей Волкову? — затормошила его Мэг. — Но зачем?!

Огнев поворотил на нее осоловелые глаза.

— А как ты думаешь, на какие шиши могла существовать Структура? Она же задумывалась как нечто вроде масонской ложи… Папаня всю жизнь был идеалистом, мечтатель хренов! Думал мир перевернуть! Только ведь дураков нынче нет — работать за красивые слова… Серега у них там один с головой был и понимал, что без денег любая ложа загнется в два счета. Вот он и избавился и от папани, и от Матвеева, чтобы использовать Структуру с умом!

— Как это? — не поняла Мэг.

— А так! У Сергея Ивановича в руках оказалась целая шпионская сеть во всех крупнейших предприятиях региона. И он постоянно готовит новых. Они ничего не знают друг о друге и вообще думают, что служат чему-то великому. Так им денег платить меньше надо. А на самом деле Структура уже давно работает на заказ. Если кому надо добыть информацию о конкурентах или еще ком-нибудь, тот идет к Сергею Ивановичу на поклон…

— Так значит, об этой Структуре кое-кто знает?

— Конечно, знает! Не все, но тем не менее…

Некоторое время Мэг пыталась осмыслить услышанное: Структура оказалась всего лишь мелкой лавочкой, поставляющей за деньги чужие секреты, а саму Мэг, получается, держали за романтичную дуру, готовую положить свою жизнь за высокие идеалы…

— А как же Сергей не побоялся продать Матвеева?

— Да поначалу у них уговор был, что Макс отвалит Сереге кругленькую сумму за Матвеева, а тот в свою очередь не будет шпионить за «Промхолдингом».

Мэг задумалась: тем не менее, Структура регулярно засылала Охотников к Волкову… Как же это могло быть?

— И что, Сергей потом нарушил договор? — осторожно спросила она.

Огнев лениво посмотрел на Мэг.

— Ой, да ну их к черту всех! — махнул он пухлой рукой. — Иди лучше ко мне!

Но Мэг только разозлилась.

— Нет, ты скажи: нарушил?

— Ну конечно! Наш мэр, Шохин, давно заказал Волкова и предложил Сереге столько бабок, сколько он за всю свою жизнь не зарабатывал. Вот он и начал засылать своих людей в «Промхолдинг»… Да только Матвеев не зря свои деньги получает: он их всех моментально вычислял — одного за другим… Мне Макс сам рассказывал!

Подумав об этом, Огнев пьяно расхохотался.

— Да, он мне все говорит, твой Волков! Он думает, что я его в жизни никому не сдам… Типа я у него на крючке и никуда не рыпнусь. А то он меня ка-а-ак засадит… Лет на пятнадцать… Ты хоть будешь мне сухари носить?

Мэг протянула ему бутылку.

— Хватит ерунду болтать! Пей давай!

Ей пришлось ждать недолго. Видимо, за последнее время Огнев достаточно плотно общался с коньяком. Не прошло и пятнадцати минут, как его окончательно разморило и он, уронив голову на плечо Мэг, захрапел.

Осторожно выбравшись из его объятий, она поднялась, поправила прическу перед зеркалом… Что ж, теперь, когда у нее была вся нужная информация, она могла приступить к делу. Пока Огнев распинался перед ней в своих нежных чувствах, у нее в голове созрела одна идея, и она требовала немедленного воплощения.

ГЛАВА 26

Серый, совершенно непримечательный подъезд с ободранными стенами, неработающий лифт, шестой этаж… Свет на площадке не горел, и Мэг с трудом отыскала нужную ей квартиру. Позвонила. «Только бы он был дома!»

— Кто? — крикнул из-за двери грубый голос.

— Игорь, откройте! Это я, Маргарита.

Замки лязгнули, и железная дверь наконец-то открылась.

Матвеев — какой-то весь осунувшийся, заросший, в одних только разорванных на коленках джинсах — ошарашено глядел на Мэг.

— Какого черта вы все еще здесь?! Я же велел вам уехать!

Мэг колебалась: имеет ли смысл общаться с ним сейчас? Вряд ли он настроен вести конструктивный разговор… Но Матвеев все решил за нее:

— Ладно, не обижайтесь, — пробурчал он, как бы даже извиняясь. Проходите.

У него была небольшая, но хорошо обставленная квартира: ремонт в ней не делался наверное лет пятьдесят, но вся мебель и вещи были дорогими и качественными.

Раздевшись, Мэг прошла в комнату. Здесь вовсю кричал телевизор, на незаправленном диване были навалены подушки и скомканная простыня, на ковре громоздилась внушительная батарея пустых пивных бутылок. Повсюду — компакт-диски, видеокассеты и книжки. Мэг подняла с полу одну — обычный попсовый детектив. Такие читают от нечего делать…

— Не знаю даже, что вам предложить… — в смущении произнес Матвеев, оглядывая свой бардак. Он уже успел надеть рубашку. — Вы пиво пьете?

Мэг улыбнулась.

— А вы разве еще не изучили все мои привычки?

— Да, верно, пьете… Светлое… Я сейчас… — Он направился на кухню и через несколько минут вернулся, неся в каждой руке по вскрытой бутылке. Держите!

Мэг присела на край дивана, а он устроился напротив в кресле, предварительно перевалив с него кучу барахла на ближайший стул.

Мэг взяла с подушки пульт и выключила звук у телевизора.

— Не возражаете? Просто так легче общаться… Игорь, можно я буду говорить с вами как с человеком, а не как с представителем Волкова?

Тот бросил на нее беспокойный взгляд.

— О чем?

— Вы будете говорить со мной? Да или нет?

— Ну?

— Значит, да? Тогда слушайте внимательно, что я вам предлагаю. Допустим, мне известны некоторые подробности вашей биографии… Скажем, ответы на загадки, которые вас, без сомнения, мучают по ночам.

— Что вы имеете в виду?

— Я знаю, почему получилось так, что Структура бросила вас на произвол судьбы.

Мэг видела, как краска отлила от лица Матвеева. О, она прекрасно понимала, что он сейчас испытывает!

— Ваши несчастья, Игорь, были выращены в пробирке, — проговорила она жестко. — Вы никогда не задумывались, почему вас засадили за убийство, хотя вы действовали в пределах необходимой обороны? У вас была лицензия на ваш пистолет, и, тем не менее, вам вменили незаконное хранение оружия? Свидетелей той сцены в кафе было предостаточно, однако ни один из них не выступил на суде… В том числе и Огнев, с которым вы туда пришли.

Мэг отчаянно боялась не встретить понимания. Сейчас Матвеев был ее единственным шансом, но она вынуждена была идти ва-банк.

— Потом ваш арест… Структура должна была отгородить вас от всех неприятностей, но разве кто-то пошевелил хоть пальцем? Теперь вспомните, что лишило вас дома и семьи? Журналисты! А вы задумывались, на кого они работали? Какие газеты и телекомпании представляли? Свяжите все случившееся в один узел, и вам все станет ясно: кое-кто положил на вас глаз, потому что вы талантливый профессионал в своем деле. Но этому человеку не нужен был просто профессионал, у которого есть что отнять, который будет переживаться за своих друзей, коллег, семью, наконец. Ему был нужен цепной пес, бросающийся на всех без разбора, и признающий только хозяйскую ласку.

Вас вытащил из тюрьмы адвокат, специализирующийся на защите прав человека. А знаете, кто нанял его? Волков! По сути, это он добился пересмотра дела. А с чего бы это совершенно чужому дяде заботиться о вас? Просто из чувства гуманизма? Вы не первый год работаете с Волковым и прекрасно знаете, что на это ему глубоко наплевать.

Он вас сделал, Игорь! Сначала купил вас у Структуры, потом отнял у вас семью, а потом и приобрел вас самого, кинув вам какую-то подачку в виде зарплаты. Оглянитесь, вы ведь давно уже живете не своей жизнью, а его! Он вас поймал на том же самое, что и меня: сделал так, что кроме как ему, мы больше никому на фиг не сдались!

Мэг замолчала, испытывающе глядя на Матвеева. Ей оставалось только молиться, чтобы он воспринял ее слова.

— Вы пришли, чтобы поделиться со мной этой информацией? — тихо спросил Игорь.

— Да. То есть… — Мэг смешалась. — Я хочу предложить вам поучаствовать в одной небольшой военной акции.

— Против кого?

— Против человека, который лишил нас всего.

Матвеев ответил не сразу. Встав с кресла, он подошел к балконной двери, задумчиво выглянул наружу…

— Хотите еще раз получить по мозгам? — спросил он, как-то криво усмехнувшись.

— Нет. У меня есть глупое, но весьма сильное желание: самой навалять ему как следует. Меня очень злит, когда меня начинают использовать.

— И сейчас вы очень злы?

— Именно.

— И вы не боитесь, что я пойду и настучу на вас?

— Нет. Я понимаю, я была полной дурой… Мне надо было сразу почувствовать, что вы с самого начала… — Она запнулась, не зная, как продолжить. — Вы постоянно оберегали меня и пытались предупредить… Вы знали, что у меня не было ни единого шанса выйти победителем из этой игры. Вы действительно сочувствовали мне…

Подойдя, Мэг схватила за его руку, умоляюще взглянула в глаза… Только бы он помог ей, подтвердил, что она права в своих догадках!

— Я все уже придумала! — проговорила она взволнованно. — Мне просто надо помочь! Одиночке не выжить в такой борьбе… Поэтому Волкова надо стравить с такой же мощной силой, как его «Промхолдинг». И этой силой должны стать Структура и мэр. Я понимаю, после провала с «Красной Звездой» они не очень-то ладят между собой, но я думаю, в случае опасности они могут вновь кинуться друг другу в объятья. Шохину осталось сидеть на троне еще полгода, и если он ничего не будет предпринимать, то он сто процентов вылетит из мэрии. Его надо убедить, что вдвоем с Сергеем Ивановичем они смогут раздавить «Промхолдинг»!

— Структура не пойдет на конфронтацию с Волковым. Макс и Сергей Иванович заключили перемирие.

— Знаю! Но шеф однажды уже нарушал договор с «Промхолдингом». Обещания для него ничего не значат. Стало быть, нам надо вбить клин между ним и Волковым. Создать призрак угрозы, напугать Сергея Ивановича так, чтобы он заподозрил Максима в нечестной игре. И тогда он сам кинется искать союза с мэром. А мы, так сказать, будем корректировать огонь.

Матвеев зло посмотрел Мэг в глаза.

— Кой хрен тебе вмешиваться в это? — процедил он, внезапно перейдя на «ты». — Мы в этой игре даже не пешки! Мы пыль под ногами пешек!

Но она и не думала отступать.

— Именно поэтому! Вернее, только поэтому. Я не пешка! И не позволю никому на всем белом свете вытирать об меня ноги! Я потому и позвала тебя, что ты — такой же, как я. Мы оба будем находиться в плену — уголовник и сумасшедшая — до тех пор, пока существует «Промхолдинг» и его президент!

Она замолчала, пытаясь найти ответ в его глазах. Но Матвеев смотрел на нее как-то странно: зрачки его были расширены, дыхание стало частым…

Внезапно он схватил ее в охапку и, с силой прижав к себе, поцеловал: долго и зло. Никак не ожидавшая этого Мэг забилась в его объятьях, пытаясь высвободиться… Однако Игорь держал ее слишком крепко, слишком надежно, слишком по-своему, по-Матвеевски…

— Отпусти меня… — прошептала Мэг, но ее протест вышел каким-то тусклым и ненастоящим.

Она испуганно смотрела на него, стараясь распознать, что скрывается за этими ищущим взглядом широко раскрытых блестящих глаз, за этим выражением смятения на его лице, за этой жестокой нежностью…

— Отпусти…

Мэг было просто страшно от его силы и собственной слабости. Так не должно было быть, так было неправильно!

— Отпусти…

Матвеев быстро перевел дух, чуть отодвинулся от нее…

— Я никогда не отпущу тебя, понимаешь? Никогда… — сказал он очень тихо и серьезно.

* * *

Мэг так и не осознала, что произошло. Она не могла думать. У нее никогда в жизни не было более безумного вечера, потом ночи, потом утра… Она была пьяна: от того, что Игорь так смотрел на нее, от того, что рассказывал, что с самого начала влюбился как мальчишка, но так и не посмел ничего ни сказать, ни сделать… Она хохотала, вспоминая его неловкие движения и явно сквозящую во всем ревность к Витьке, к работе и даже к Волкову.

Если бы ей кто сказал, что она сможет влюбиться буквально за несколько мгновений, Мэг ни в жизни бы не поверила. Это же чушь собачья, нонсенс, глупое и бездарное вранье! И тем не менее это было правдой.

Лежа в теплых объятьях, она пыталась проанализировать все произошедшее, и не могла. Они прижимались друг к другу, как дети, заблудившиеся в лесу.

— Не думай ни о чем, — тихо прошептал Игорь.

— Что? — Мэг развернулась, пытаясь разглядеть его лицо в предрассветной мгле.

Он вновь притянул ее к себе, прижался всем своим горячим телом.

— Не думай и все. Так надо. Пусть так будет.

Мэг кивнула:

— Пусть.

Было как-то смешно, что с утра они вдвоем готовили завтрак, ухаживали друг за другом и при этом умудрялись жутко мешать друг дружке.

Игорь постоянно отвлекался от кулинарии:

— Нет, я просто не могу смотреть спокойно на твои ноги!

Мэг веселилась, кружась по кухне и соблазнительно приподнимая полы рубашки, которую он дал ей поносить. И тогда все начиналось с начала. Сахар просыпался, вилки летели на пол, и чайник выкипал…

Потом, совершенно утомившись, они устроили военный совет.

— Волков — козел? — как на страшном суде спрашивала Мэг.

— Козел, — охотно соглашался Игорь.

— Тогда мы его победим!

— Как скажите, товарищ майор.

— Разрешаю приступить к стратегическому планированию.

И до самого вечера они накидывали идеи, рисовали схемы и взахлеб спорили о том, что лучше, а что никуда не годиться… Игорь был сосредоточен и серьезен. Между бровями у него залегала крохотная морщинка, он то и дело покусывал кончик карандаша и задумчиво потирал заросший подбородок. А Мэг ловила себя на мысли, что все это безумно ей нравиться, и что она просто счастлива. Впервые за много-много дней.

ГЛАВА 27

На улице таяло. В воздухе носились сумасшедшие запахи весны, низкие клочковатые тучки текли по небу, и сквозь них проглядывало бело-желтое радостное солнце.

Мэг подставила ему лицо. Сквозь закрытые веки чувствовалась его огненность и яркость. Свежий ветер обдувал кожу… Весна — пора надежд и свершений.

С крыши большого девятиэтажного «муравейника», куда они забрались вдвоем с Игорем, отлично просматривался подъезд дома, в котором жил Сергей Иванович. Вот он — напротив детской площадки с ржавым грибком песочницы и утонувшей в снегу каруселью. Перед ним — шеренги дорогих иномарок. Район не бедный, все жильцы приличные…

Среди прочих транспортных средств Мэг разглядела неприметную черную «Волгу», «Старушку», как называл ее шеф.

Часы показывали 7:14. Игорь отлично знал расписание Сергея Ивановича все-таки столько лет проработали бок о бок… Через минуту он появится в прямоугольнике дверного проема, достанет на ходу ключи из правого кармана брюк… Мэг усмехнулась: сколько раз шеф говорил, что пунктуальность привычка смертников, а сам никогда не опаздывал ни на минуту в своем расписании.

Она оглянулась на Игоря. Он был уже готов. Со своей винтовкой с оптическим прицелом и биноклем он походил на героя какого-то кинобоевика.

В этот момент он чуть заметно кивнул, показывая ей глазами на происходящее внизу.

Сергей Иванович действовал точно в соответствии с предсказаниями Игоря. Добыв ключи из кармана, он протопал к «Старушке», выключил сигнализацию, открыл замок… И в то же мгновение стекло на левой передней дверце лопнуло от удара невидимой пули. Секунду Сергей Иванович просто глядел на него, а потом неуклюже, по-стариковски, ринулся за капот.

Мэг победно обернулась на Игоря. Дело было сделано.

* * *

Игорь дал Мэг новый телефон Сергея Ивановича.

Она ожидала, что ей придется повозиться с ним, что шеф не захочет даже разговаривать с ней, но ничего подобного не случилось: стоило ей набрать номер и произнести пять магических слов «Я знаю, кто это сделал», как он тут же велел ей приходить.

Положив трубку, Мэг усмехнулась: это было так непохоже на Сергея Ивановича! Куда только подевалось его хладнокровие и тягучая медлительность речи? Кажется, шеф всерьез испугался за сохранность своей пенсионной жизни.

…Сергей Иванович выглядел плохо: тяжелые мешки под глазами, нездоровая бледность, все движения стали какими-то суетливыми…

— У тебя есть цитрамон? — спросил он. — Голова раскалывается.

Порывшись в сумочке, Мэг достала упаковку таблеток.

— Держите.

Сергей Иванович проглотил сразу две, запил водой из графина.

— Здоровье стало пошаливать? — не удержалась Мэг от язвительного вопроса. Очень хотелось, чтобы шеф сам озвучил свое поражение.

Но тот лишь отмахнулся.

— Нет, все в порядке… Только вот голова что-то болит… Переутомился наверное. Ну так что ты хотела мне сообщить?

Мэг села напротив него.

— Вам интересно узнать, кто отдал приказ о сегодняшнем покушении?

Ах, какая прелесть! Сергей Иванович аж вздрогнул от ее слов!

— Что ты имеешь в виду?

— Несколько дней назад у нас с Волковым состоялся один серьезный разговор. Он предложил мне вновь работать на него, и я согласилась. По всей видимости, Максим Евгеньевич уверен, что держит меня в тисках, и я никуда от него не денусь… Поэтому он не особо стеснялся в словах: прямо при мне ему позвонил Матвеев, и Волков приказал ему «немножко пугнуть» вас. Чтоб вы почувствовали себя, так сказать, смертным…

Произнеся это, Мэг выжидающе посмотрела на Сергея Ивановича.

Тот откинулся на спинку своего кресла… Как она и думала, ее слова произвели на него должное впечатление. Шеф боялся Волкова, и это было видно невооруженным глазом.

— Но зачем ему пугать меня? — произнес он, стараясь выглядеть спокойным и невозмутимым.

Мэг неопределенно пожала плечом.

— А зачем ему было убивать Рублевского? Никто не знает, что на самом деле твориться в голове у Волкова. Он делает все, что ему взбредет на ум. Может, он просто хотел указать вам ваше место. А может, просто развлекался…

Багровая краска залила лицо Сергея Ивановича.

— Развлекался, говоришь?

На какое-то время в кабинете повисла тишина. Мэг следила за выражение глаз бывшего шефа. А ведь было время, когда он казался ей чуть ли не всесильным господом богом!

— У вас есть только одна возможность совладать с ним, — тихо проговорила она.

— Какая? — живо откликнулся Сергей Иванович.

Но Мэг уклонилась от прямого ответа.

— Могу я попросить вас кое о чем?

— Ну?

— Я хочу, чтобы история моего психического заболевания вместе со всеми сопутствующими бумагами была передана мне. Дайте своим Охотникам из Департамента здравоохранения соответствующее задание, хорошо?

Сергей Иванович уронил кулаки на стол.

— Идет…

Мэг удовлетворенно улыбнулась.

— Значит, договорились? Тогда приступим к делу. Сейчас наше положение таково, что мы можем поймать Волкова лишь через очень надежно и качественно проработанную подставку. Надо найти его слабое место и…

— Интересно, и как же мы должны его искать? — раздраженно перебил ее Сергей Иванович.

— Это не так уж сложно сделать. Вспомните извечную стратегию Волкова, когда ему надо скупить какой-нибудь завод: для начала он разоряет его практически до основания. Тоже самое произошло и с «Красной Звездой»? На настоящий момент половина производств стоит, а многих сотрудников отправили в бессрочный административный отпуск. Но в отличие от предыдущих случаев, восстановить работу на таком гиганте, как «Красная Звезда» значительно сложнее. Сейчас Волков кидает все свои финансовые ресурсы на то, чтобы наладить экономику на заводе. А в подобных ситуациях каждая лишняя копейка играет решающую роль. Мы должны подсунуть Максиму Евгеньевичу кого-нибудь, кто предложит ему, скажем, поучаствовать в какой-нибудь сомнительной афере.

— По добыванию денег?

— Именно. Если источник покажется ему надежным, то Волков пойдет на это, и у нас будет повод засадить его на весьма приличный срок. А чтобы дело пошло гладко и споро, вы подключите своих Охотников из прокуратуры и УВД…

— Думаешь, Волков будет рисковать? — недоверчиво протянул Сергей Иванович.

— Будет, — убежденно сказала Мэг. — Ему нравиться засовывать голову в пасть льву. Вот на этом-то мы его и сцапаем.

— Но ведь для такой операции нам самим потребуются немалые средства. И где мне их брать?

— У Шохина. Он ведь тоже крайне заинтересован в устранении своего друга Максима Евгеньевича.

— Да, но… Кстати, почему ты уверена, что Волков примет того человека, которого мы ему подсунем?

— Потому что его приведет начальник Горэнерго. Волков считает, что полностью контролирует его. Но Огнев глуп и у него практически полностью отсутствует инстинкт самосохранения. К тому же он вполне управляем. Так что мы запросто сможем обработать его.

Услышав фамилию главы Горэнерго, Сергей Иванович вскинулся, но Мэг ни жестом, ни взглядом не показала, что она хоть что-нибудь знает о связях Огнева со Структурой…

В конце концов шеф шумно выдохнул, поднял на нее колючие зрачки.

— Что ж, пусть будет так…

* * *

— Познакомься, это Юрий Куликов, — произнес Сергей Иванович, указывая Мэг на широкоплечего коротко стриженого человека с серьезными серыми глазами. — Он будет играть главную роль в нашем маленьком спектакле.

Мэг пожала Куликову руку.

— Очень приятно!

— Давайте сразу к делу, — предложил Сергей Иванович.

Мэг кивнула и принялась объяснять:

— Суть операции заключается в следующем: через нашего Охотника, работающего в Горэнерго, вас представят некоему господину Огневу. Ваша задача: сойтись с ним как можно ближе и как бы невзначай пригласить в ресторан. Огнев пьет много, особенно коньяк. Когда он наугощается до нужной кондиции, он становится весьма и весьма откровенным и совершенно теряет голову. В этом состоянии с ним уже можно работать. Вы нажалуетесь ему на жизнь: мол, у вас возникли серьезные проблемы с правоохранительными органами, и вы ищете человека, который мог бы вам помочь. За соответствующую мзду, разумеется. Так или иначе Огнев должен будет вывести вас на президента «Промхолдинга» Волкова…

— Вы забыли сказать, в каком качестве я являюсь к этому типу, напомнил Куликов.

— Ты у нас будешь представляться этаким героиновым нуворишем, — сказал Сергей Иванович, дружески хлопнув его по плечу. — Деньги бешеные, а опыта работы в нашем регионе никакого. Для пущей убедительности справим тебе соответствующие костюмчик, машину и биографию. Но ты будешь действовать не сам по себе, а в качестве внештатного сотрудника ФСБ. Через наших тамошних Охотников мы устроили все так, что именно она будет проводить всю операцию. Цель — пресечение коррупции в правоохранительных органах. Согласившись помочь тебе, Волков побеседует с Аловым и весьма настоятельно попросит его закрыть глаза на твою наркоторговлю. Алов не посмеет рыпнуться и действительно прикажет свернуть твое уголовное дело. Вот тут-то им обоим и настанет крышка… И нам хорошо, и ФСБ-шники будут счастливы: они уже давно воюют с УВД, так что им это только на руку.

— В общих чертах все ясно… — проговорил Куликов. — Когда вы планируете приступить к началу операции?

— Через три дня, — ответила Мэг. — Так что будьте готовы.

* * *

Мэг сидела в полутемном кузове микроавтобуса, припаркованного в пятидесяти метрах от чекистского особняка. Кругом были бесчисленные пульты, лампочки, индикаторы, провода, мониторы… Над всем этим колдовал худенький рыженький молодой человек по имени Дима, больше похожий на рэппера-подростка, чем на сотрудника ФСБ: мешковатый свитер, широкие джинсы, кепка задом на перед…

Время тянулось томительно… Долго… Вечно… Стрелки на наручных часах Мэг замерли и не двигались. Ей казалось, что Огнев и Куликов вошли в здание уже с час назад. Но, судя по всему, они пока еще не добрались до кабинета Волкова. Иначе бы Куликов тут же включил передаточное устройство, транслирующее весь их разговор.

Каким образом укрыть от охраны передатчик, придумал Игорь. Он сам пронес его в здание и спрятал за бачком в одной из кабинок мужского туалета. По дороге в президентский кабинет Куликову «приспичит», затем он найдет все оборудование, укрепит его у себя на теле и только после этого отправится на встречу с Волковым. По окончании разговора передатчик надо было оставить в том же месте.

Мэг томительно смотрела на небольшие акустические колонки, из которых пока что доносилось лишь смутное шипение и щелчки.

Внезапно Дима поднял правую руку, показывая, что он что-то услышал. Мэг вся напряглась, придвинулась… И тут до ее слуха донесся голос Волкова:

— День добрый. Проходите, присаживайтесь.

У Мэг отлегло от сердца: значит, все получилось, как надо.

Послышались шаги, движение отодвигаемых стульев. Каждый звук фиксировался на экране Диминого компьютера в виде тонкой линии диаграммы.

Волков предложил гостям кофе, по полу застучали каблучки секретарши, звякнули чашки…

— Ну, слушаю вас, — произнес Максим.

Куликов отозвался не сразу.

— Дело, в общем, состоит в следующем, — сказал он, как бы не зная, с чего начать, — отдел по борьбе с незаконным оборотом наркотиков завел на меня уголовное дело. А господин Огнев сказал, что при желании вы можете справиться с такой деликатной проблемой. Разумеется, я буду вам очень… Куликов сделал внушительную паузу. — Очень благодарен.

Мэг дрожала всем телом. Что скажет Волков? Примет предложение? Нет?

А он, как назло, не спешил с ответом.

— Во что вы оцениваете свою свободу? — спросил он наконец.

«Прямо в лоб, — подумала Мэг. — Что ж, хороший знак. Стало быть, ему все-таки интересно».

— Ну-у, мы деловые люди, договоримся, — протянул Куликов.

Он решил торговаться. Сергею Ивановичу удалось вытянуть из Шохина не слишком уж много — двести пятьдесят тысяч долларов.

Но Волкову было не интересно играть в такие игры.

— У меня мало времени, — произнес он ледяным тоном. — Какими деньгами вы собираетесь привлечь меня на свою сторону?

— Сто тысяч баксов.

— Думаю, вам лучше отсидеть свой срок и не морочить мне голову.

— Сто пятьдесят.

— Это не серьезно.

— Двести пятьдесят.

У Мэг перехватило дыхание. Это был максимум, который имелся у них в наличии.

— Надеюсь, вы понимаете, что если я ввяжусь в ваше дело, то тем самым подставлю себя? — тихо осведомился Волков.

«Да тебе стоит только пальцами щелкнуть, чтобы у кого хочешь в этом городе исчезли или появились проблемы!» — в негодовании подумала Мэг.

Однако Волков не хотел просто так щелкать пальцами.

— Вы ведь занимаетесь героином, если не ошибаюсь? — продолжил он.

— Да, — мрачно подтвердил Куликов.

— Чудесно! И сколько составляет ваш оборот за год? Вы делаете хотя бы десять миллионов долларов?

Мэг схватилась за сердце. На что он намекает?! При чем здесь годовые обороты? Но Волков тут же разъяснил, что он имеет в виду:

— Мне не нужны ваши двести пятьдесят тысяч. Они не делают погоды. А вот в чем бы я действительно был заинтересован, так это если бы вы открыли счет в «Промхолдинг-банке» и перевели туда все свои средства. Я даже сам буду приплачивать вам проценты. Ну как? Идет? Если вы согласны, то давайте продолжим наш разговор сразу после того, как вы оформите счет, и на него поступит первый миллион.

Закрыв глаза, Мэг откинулась на спинку стула. Им нечего было показать Волкову: у них просто не было таких денег. Да и у кого они могли быть?!

* * *

Вечером того же дня вновь собрались у Сергея Ивановича. Тот еще больше помертвел, осунулся, голос стал каким-то рычащим. Мэг и Куликов подавленно молчали, глядя, как он ходит из угла в угол, пуская себе под ноги сигаретный дым.

— В общем, я не вижу другого выхода… — объявил наконец шеф. — Нам придется идти на этот риск. Сегодня днем я беседовал с Шохиным и уговорил его выделить дополнительное финансирование на операцию. В конечном счете, эти деньги не расходуются, и их в любой момент можно будет перегнать из «Промхолдинг-банка» куда угодно.

Мэг не могла поверить своему счастью. А она-то думала, что Сергей Иванович прикажет свернуть операцию!

— Так мы действительно пойдем на поводу у этого Волкова? — спросил Куликов.

Шеф усмехнулся.

— Мы кинем ему подачку, он потянется за ней и… Думаю, в тюрьме его убьет кто-нибудь из уголовников. Если у нас не получилось ни повлиять на него, ни договориться с ним, то… — Сергей Иванович красноречиво развел руками. — На нет и суда нет.

ГЛАВА 28

Мэг сидела у Игоря на коленях и слегка болтала ногами в тонких бежевых чулках с кружевными резиночками сверху. Ей нравилось, как он глядел на нее — как будто не мог насмотреться, как будто старался запомнить…

И еще ей нравилось прямо с порога кидаться ему на шею и целоваться в каком-то безумном исступлении. Он как попало раздевал ее, она хохотала, падала спиной на диван, тянула его к себе…

А потом они лежали в обнимку, глядя бессмысленно-радостными глазами на синеющее небо за окном, и просто болтали: когда о какой-нибудь ерунде, когда о деле…

— Хочешь послушать мое хвастовство? — прошептала Мэг Игорю на ухо.

— Угу.

— А Сергей Иванович передал мне сегодня пакет с моей историей болезни. Знаешь, что я с ней сделала? Сначала разрезала ножницами на кусочки, потом все это сожгла в сковородке, а потом смыла в унитаз.

— Какой садизм! — засмеялся Игорь.

Внезапно Мэг вспомнила об одной очень серьезной вещи. Боже, как ей не хотелось говорить на такие темы! Но она и так откладывала этот разговор бесчисленное количество раз.

— Знаешь, — произнесла Мэг, — сегодня Волков поговорил с Аловым насчет Куликова. Весь их разговор был записан на пленку и передан в ФСБ. Ловушка захлопнулась и…

— Тебя что-то беспокоит?

Мэг кивнула, радуясь, что Игорь сам догадался об ее состоянии.

— Да. Когда Волкова арестуют, он наверняка будет валить все на тебя. А потом всплывут истории и с Громовым, и с Рублевским… Ты же был организатором всего, поэтому… Поэтому тебе надо уехать из города.

Произнеся эту страшную фразу, Мэг выжидающе посмотрела на Игоря. Как ей жить, если его не будет рядом? Но как она сможет жить, зная, что каждую секунду он подвергается страшной опасности?

Игорь молчал, размышляя.

— Давай, уедем вместе? — сказал он наконец.

Но Мэг замотала головой.

— Нет. Я должна убедиться в том, что все сложиться так, как надо. А потом мне надо свести кое с кем счеты…

Игорь испуганно взглянул ей в глаза.

— Ты имеешь в виду Сергея Ивановича?

— Да.

— Слушай, Мэг, не вздумай! Зачем тебе это?! Тебя могут поймать, и тогда…

Но она лишь покачала головой.

— Если я его не убью, то тогда он убьет нас: и тебя, и меня. Зачем ему лишние свидетели, которых он не может контролировать? Ты сам знаешь, его люди повсюду, они нас наверняка вычислят. Сергей Иванович будет любезничать со мной лишь до тех пор, пока не разрешиться дело Волкова, а после этого…

Игорь схватил Мэг за плечи так, что она чуть не вскрикнула.

— Значит так, слушай меня и делай, как я скажу! Ты никуда не пойдешь и никого не будешь убивать. Мы просто исчезнем из города, поняла? Я найду способ, как нам укрыться, чтобы нас не нашли.

— Если мы уедем вместе, нас наверняка вычислят! За нами будут охотиться и ФСБ, и Структура… Они всех поставят на уши…

— Ты не будешь убийцей. Если надо, мы поедем порознь: сначала я, потом ты… Чтобы никто не заподозрил, что мы действовали в сговоре.

Мэг закрыла лицо руками.

— Мы не можем оставить все так, как есть! Это значит — жить в постоянном страхе!

Игорь взял ее ладони, медленно поцеловал одну за другой.

— Если ты не обещаешь мне ничего не предпринимать, я никуда не поеду.

— Но… — попробовала было протестовать Мэг. — Тогда тебя арестуют!

— На кой черт мне свобода, если мою любимую женщину посадят на ближайшие двадцать лет.

— Почему ты думаешь, что меня поймают, я смогу действовать…

Игорь прижал ее к себе.

— Молчи! Просто ничего не говори. Ты никого не можешь убить, я знаю. Тебе это не нужно. Пообещай, что ты не сделаешь этого! Обещаешь?

Мэг тихо всхлипывала ему в плечо. Боже, как хорошо, когда у тебя есть мужчина, который принимает за тебя решения, который оберегает и любит тебя!

— Обещаю, — прошептала она. — Все будет так, как ты хочешь.

* * *

Игорь улетал в Москву. Билет куплен на поддельный паспорт, в списках пассажиров гражданин Матвеев не значился… Был человек, и нет человека. И только одна Мэг знала, где его искать.

На улице шел мокрый дождь со снегом, и Мэг вся промокла, пока шла от машины до здания аэропорта. Игорь ждал ее у входа. Увидев, подбежал, обнял, прижал к себе. Мэг таяла от тепла и его поцелуев…

Но страшное нервное напряжение последних дней все равно давало себя знать.

— Ты уверен, что за тобой никто не шпионил? — прошептала она, заглянув Игорю в глаза.

Он улыбнулся.

— Ну кто может за мной шпионить, если я сам отдаю такие приказы? Вот за тобой я последить вполне могу. Особенно в ванной или же…

Но Мэг не дала ему договорить.

— У меня все равно какое-то ощущение опасности… Я знаю, это глупо… Но, понимаешь, он мне снится…

— Кто?

— Волков. Как будто я выхожу к нему на работу, он вызывает меня к себе, и пункт за пунктом пересказывает мне весь наш план. И говорит, что только сумасшедшая может изобрести такую глупость, а потому меня надо снова засадить туда… Ну…

— Это всего лишь сон. Ты же сама знаешь, что сегодня вечером все кончится, и его арестуют.

— Я все равно боюсь… Тебя же объявят во всероссийский розыск… А вдруг кто-нибудь случайно узнает тебя? Если они смогут тебя поймать, я просто умру!

Игорь рассмеялся.

— Не верю! И не завидую тому, кто попытается меня поймать. Ты же не оставишь от него и мокрого места!

Мэг посмотрела на него.

— Знаешь, если бы не ты, я бы давно сдалась.

— А если бы не ты, я бы так ничего и не начал.

* * *

К вечеру день разгулялся. Небо расчистилось, и только на севере еще темнели небольшие фиолетовые облака.

В окно светило закатное солнце, но Мэг была не в состоянии обращать внимание на небесные красоты. Сердце ее сжималось от тоскливых предчувствий. Вроде она все сделала исключительно правильно, все было просчитано до мельчайших деталей… Главное, ей удалось уговорить Игоря исчезнуть из города. А со всем остальным можно будет как-нибудь справиться.

Мэг покосилась на будильник. Доходит семь. Значит, в здании «Промхолдинг-банка» только что закончен обыск. Оставалось арестовать самого Волкова и Алова.

Мэг не то что бы волновалась… Она знала: после того, как Максим Евгеньевич поговорил с начальником УВД о деле Куликова, и вся их беседа оказалась записанной на пленку, у него практически не было шансов выйти сухим из воды. Но тем не менее смутная тревога не покидала ее ни на минуту. Она вновь и вновь прокручивала все в мозгу, пытаясь докопаться до истинной причины своего беспокойства. И не могла ничего найти.

Телефонный звонок пробудил Мэг к жизни. Она вскочила, схватила трубку. Это был Сергей Иванович.

— Радуйся, — произнес он с нескрываемым торжеством. — Мы сделали его.

— Правда?! — прошептала Мэг. И наконец-то на нее снизошло облегчение. — Так Волков арестован?

— Арестован. Сидит как миленький в СИЗО и требует свидания со своим адвокатом.

— Спасибо, что позвонили…

Положив трубку, Мэг еще долго стояла неподвижно — глаза устремлены за окошко на алые стаи облаков… Счастье медленно и постепенно начало закрадываться в самые дальние уголки души.

* * *

Ночью в поезде Мэг так и не смогла уснуть. Просто сидела на своей нижней полке, поджав коленки к подбородку, и смотрела на мелькающие за окном деревья.

Все казалось каким-то невероятным. Она только что бросила все: квартиру, «работу», все свои привычки и ценности… Она просто подалась в бега вместе с мужчиной, которого любила. И от этой авантюрности у нее было как-то невероятно празднично на душе. Все происходящее походило на кино, на какую-то приключенческую книжку из детства. И ей очень нравилось это: она добилась своего, разгромила врага, которого не смогли победить ни умники из Структуры, ни мэрские шаркуны…

Полшестого утра заспанная проводница постучала в ее купе:

— Просыпайтесь. Прибытие через тридцать минут.

Попутчики на соседних полках заворочались. Под потолком вспыхнул тусклый свет лампы.

— Так и не ложились? — спросил кто-то Мэг, но она не ответила. Сейчас, через несколько мгновений, она выйдет на перрон, встретит своего самого дорогого человека и раствориться вместе с ним в огромном полусонном городе.

…С небес моросило. Капли дождя косо неслись в желтом свете фонарей. Едва сдерживая сердцебиение, Мэг спрыгнула с подножки, оглянулась… Кругом было слишком много народу, и она все никак не могла различить Игоря в толпе. Все деловито шли по направлению к массивному зданию вокзала. Текли норковые шапки, пальто с мокрыми меховыми воротниками, кожаные куртки, сумки, баулы…

Наконец волна приезжих схлынула.

Мэг растеряно стояла на перроне, не зная, что делать и куда бежать. Игоря не было. Как это могло случиться?! Он забыл? Нет, не реально! Перепутал? Опоздал?

В душе что-то надрывно застонало. Мимо прогрохотал тележкой носильщик, проводница закрыла дверь вагона, электрический голос из динамиков объявил о прибытии нового поезда…

На подгибающихся ногах Мэг побрела туда же, куда и все — к ярко освещенному вокзалу. Несмотря на ранний час, здесь царило привычное оживление: вовсю шла торговля в киосках, народ куда-то спешил, перекусывал, стоял в очередях за билетами…

Все еще цепляясь за какую-то призрачную надежду, Мэг вглядывалась в лица… В голове остро билась испуганная мысль-предчувствие: «Что-то произошло!!!»

Надо было что-то делать, что-то предпринимать… Заметив телефон-автомат на углу, Мэг кинулась к нему, но тут же вспомнила, что у нее нет московских карточек… Целая вечность ушла на то, чтобы наконец найти окошко, в котором какая-то тетка с оплывшим лицом выдала ей спасительный пластиковый прямоугольничек. Она вновь побежала к автомату, вскочила внутрь, сдернула трубку…

— Даже не пытайтесь, — спокойно проговорил у нее за спиной до ужаса знакомый голос.

Будучи не в силах поверить своим ушам, Мэг медленно обернулась. За стеклянной дверью стоял Волков — в длинном темном пальто, руки в карманах, в волосах — мелкая изморось.

Пошатнувшись, Мэг ударилась спиной об автомат. Телефонная трубка выпала у нее из рук.

— Не смотрите на меня как на ожившего покойника, — усмехнулся Волков. — Поехали-ка лучше завтракать в какое-нибудь теплое злачное место.

Но Мэг была не в состоянии сдвинуться с места.

— Где Игорь? — только и смогла прошептать она.

Волков сделал какой-то неопределенный жест рукой.

— Там, где ему и положено быть: в следственном изоляторе. Его поймали ребята Алова — всегда восхищался, как аккуратно они работают! По-моему, его обвинили в целом букете преступлений: убийство, мошенничество, незаконное предпринимательство, взятки… Да много чего! В общем, следствие будет идти минимум год, а потом его еще и посадят лет на пятнадцать. Так что я вам не советую его ждать. Тем более здесь…

Открыв дверцу будки, Волков протянул Мэг руку.

— Ну, вы едете? У вас есть резон составить мне компанию. Вполне вероятно, что я даже расскажу вам, как так получилось, что парочка несчастных отморозков, вроде вас с Матвеевым, так и не встретилась прекрасным мартовским утром.

ГЛАВА 29

Он привез ее в какой-то американизированный не то ресторан, не то ночной клуб… Мэг не совсем различала детали. Ей запомнился лишь большой звездно-полосатый флаг над пустой сценой, да то, что посетителей в заведении совсем не было — только она да Волков.

— Прошу меня простить, — театрально извинился Максим, — но я не смогу предложить вам заведение поприличней. Отчего-то в шесть утра здесь все закрывается. Вам что заказать?

Мэг молча смотрела перед собой.

— Эй, да у вас такое лицо, что вам впору выпить водки!

— Вот ее и закажите, — наконец проронила Мэг.

— Как скажите.

…Зажмурив глаза, Мэг опрокинула в себя стопку. Ей нужна была пауза, просто время, чтобы прийти в себя. Но времени ей никто не давал. Игорь попал в беду, и его надо было выручать. Как? Она еще не знала.

Мэг подняла глаза на Волкова.

— Почему бы вам просто не отпустить нас? — спросила она в какой-то безумной надежде. — Если вам так нравиться ощущение вашей власти, то чего вам стоит…

Максим надкусил дольку лимона, поданного к мартини.

— А вам не кажется, что быть милосердным как-то не совсем в моем стиле?

— Так какого черта вы сейчас разговариваете со мной?! Вы же прекрасно знаете, что я…

— Что-то замышляли против меня? — закончил за нее Волков. — О, нет, дорогая! Вы ничего не могли мне сделать. И я пригласил вас сюда, чтобы поблагодарить.

— За что?

— За то, что вы помогли мне ликвидировать моих врагов. Вы ввели их в заблуждение своим планом, усыпили их бдительность. Они вообразили себя ловцами, не понимая, что сами превратились в дичь.

Мэг молчала, не сводя с него потемневшего взгляда.

— Вы, наверное, были в курсе, что позавчера меня арестовали? — спросил Волков, тонко улыбаясь. — Но дело в том, что вы вместе со своим шефом полностью сфабриковали мое дело. Не было никакого наркобарона, не было никакого давления на начальника УВД… Если бы вы внимательно послушали запись, сделанную в кабинете Алова, то вы бы услышали, что я попросил всего лишь оставить в покое моего друга Куликова. Алов согласился. Разве мы хоть словом обмолвились о уголовном преследовании или еще чем-нибудь? Вы услышали то, что хотели услышать, дорогая Мэг. Ведь стоило хоть чуть-чуть покопаться в вашей афере, и на поверхность всплывала грандиозная картина фальсификации. Я устроил небольшое совпадение: в день моего ареста Структуру посетила очень авторитетная следственная группа, которая как раз должна была провести проверку всей деятельности уважаемого Сергея Ивановича. Понятно, что она сразу обнаружила, что ваш шеф занимался отнюдь не охранной деятельностью. Более того, ему вменили незаконное преследование честных граждан… в моем лице. В общем, дело кончилось тем, что Сергей Иванович схлопотал инфаркт и сейчас находится в реанимации. Если он умрет, то, боюсь, Структура распадется сама собой: никто, кроме него, не обладает сведениями о всех ее сотрудниках, никто не может оплачивать работу Охотников и технического персонала… У колосса оказались глиняные ноги…

Волков умолк, проверяя, как Мэг среагирует на его слова.

— Эх, Маргарита Александровна, — продолжил он, так и не дождавшись от нее ни возмущения, ни аплодисментов. — Знаете, в чем секрет моего успеха? Я просто следую старой поговорке: «Доверяй, но проверяй». Думаете, я хоть на секунду упускал вас из виду? Думаете, я хоть чуть-чуть недооценивал вас? Побойтесь бога! По-моему, это верх глупости — не предпринять мер предосторожности, зная, что где-то по городу бродит только что выпущенный из психушки профессиональный спецагент, который считает тебя виновником всех своих несчастий. За вами постоянно следили. Вы, конечно, выдрали у себя в квартире мои «жучки» и стали более осмотрительны в своих словах, но вы ведь тут же отправились к Матвееву и выложили ему все свои планы. А у Игорька дома тоже было полным полно всякой техники. Ему как-то не пришло в голову, что и за ним кое-кто может следить.

Мэг зажмурила глаза, сжала челюсти. Конечно, она могла и не сомневаться, что за ней постоянно шпионят. И именно она подставила Игоря. Просто у Волкова «двойная бухгалтерия» на все, в том числе и на собственную службу безопасности. Матвеев выполнял всего лишь официальные функции, а где-то на заднем плане был кто-то, кто контролировал и его…

— Кстати, вы наверное еще пока не в курсе, что ваш Шохин тоже попал в переплет, — продолжил Волков, явно смакуя детали. — Его обвинили в нецелевом использовании бюджетных средств. Знаете, откуда он взял деньги для финансирования вашей аферы? Как я и рассчитывал, он одолжил их у вверенного в его руки города и несколько преступил рамки дозволенного. А я ведь ему говорил, чтобы он обращался ко мне, если у него будут проблемы с финансами! Нет, он гордый!

— Хватит трепаться! — процедила сквозь зубы Мэг. — У вас нет сейчас денег! Вы круто подсели со своей «Красной Звездой»!

— Бог дал, бог взял, — пожал плечами Волков. — Но в любом случае спасибо вам за все. Мне надо было убрать поганого старикашку Сергея Ивановича, и совместными усилиями мы его убрали. Мне надо было устранить Шохина, который уже достал меня со своим комплексом неполноценности, мы его устранили: он подал в отставку. Мне надо было проверить, насколько надежен мой главный телохранитель Матвеев, и мы выяснили, что он с легкостью сдаст меня при первом удобном случае. Так что с меня причитается.

Волков положил на стол небольшой чемоданчик, вскрыл его и развернул к Мэг. Внутри лежали аккуратные денежные пачки.

— Здесь триста тысяч рублей. Можете считать это вашим гонораром за отлично выполненную (хоть и невольно) работу. Только прошу сразу поставить меня в известность, если вы намерены выкинуть эти деньги в ближайший мусорный бак. В этом случае я оставлю их себе.

Мэг подняла на него покрасневшие глаза.

— Вы пытаетесь меня подкупить?! Вы хотите, чтобы я поняла, как мне выгодно работать на вас и как не выгодно с вами ссориться?

— Умница! — восхищенно проговорил Волков. — Вот за эту проницательность я вас больше всего и ценю. Вы схватываете все на лету.

— А если я откажусь?

— Что ж… Мне будет очень жаль… Из чувства благодарности у меня рука не поднимется засадить вас опять в дурдом, но в таком случае вам придется выхлопотать себе инвалидность, чтобы хоть как-то кормиться, потому что я не дам вам работать ни на кого, кроме себя. Извините, но вы слишком опасны. Ну так что, вы берете деньги?

— По сути, это цена за голову Матвеева, не так ли? — скорбно прошептала Мэг. — Вы ведь не собираетесь отпускать его?

— Боюсь, что дело обстоит именно так. Миловать изменников — плохая привычка. Если это случится хоть один раз, мне никогда не изжить предательства в своей конторе. Так что я просто должен его наказать. Чтоб впредь никому повадно не было.

Некоторое время Мэг молчала.

— А вам не страшно, когда вас ненавидят? Когда вас ненавидят так, как я? — проговорила она наконец.

На этот раз улыбка Волкова не была ни насмешливой, ни самодовольной. Наоборот, в его лице промелькнуло что-то сочувствующее.

— Мне не страшно. Мне жалко. Как говориться, вашу бы энергию, Мэг, да в мирных целях… Знаете, почему вы не преуспели в борьбе со мной? Вам все время застилали глаза ваши страсти: сперва любовь-ненависть к вашему мужу, потом вдруг вспыхнувшая влюбленность в Матвеева… Вы перестаете замечать очевидные вещи и потому делаете промах за промахом. Причем все эти промахи можно было бы считать верхом глупости, если бы они не были освящены великим словечком «любовь». Только ведь от этого они не становятся менее глупыми! Я бы ни за что в жизни не раскрыл этот ваш заговор с подсадным наркобароном, если бы вы не мотались каждый день в гости к Игорьку и не болтали с ним о своем, о шпионском. На этот раз вам застила глаза очередная страсть — ваша ненависть ко мне. Кой черт вам потребовалось мстить? Вы что, не могли спокойно удрать от меня? Запросто могли. Но вам этого показалось мало. Вам хотелось пафосно доказать мне, что хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Мэг нечего было ответить. Волков был на сто процентов прав. Она сама своими руками загубила все. В том числе и Игоря.

— Значит, у меня нет выбора? — тяжело спросила она.

— Значит, нет, — развел руками Волков.

Но у Мэг это не укладывалось в голове.

— Зачем я вам?! Какой во мне толк? Вы что, серьезно думаете, что я буду помогать вам в ваших махинациях?

— Я же вам только что сказал: у вас нет выбора. Или вы работаете на меня, работаете хорошо и получаете за это приличные деньги, либо вы не работаете вообще. Во всяком случае, в пределах этой страны. Кроме того, не забывайте, что Инга до сих пор лежит в больнице. Ей уже намного лучше, однако следователи до сих пор не нашли того, кто покушался на ее жизнь. Сама пострадавшая не в состоянии сказать что-нибудь толком, но ведь в любой момент она может все вспомнить… И это напрямую будет зависеть от вашей сговорчивости. Так что, Мэг, возвращайтесь-ка домой. Со следующего понедельника я жду вас на рабочем месте. Надеюсь, премия немного подсластит вам горечь поражения.

Волков жестом подозвал официантку.

— Счет, пожалуйста… Ну, так как, берете деньги? — обратился он к Мэг. — Здесь столько, сколько вам не заработать и за пять лет беспорочной службы. Да и кроме того, я предлагаю вам совсем не обидную работенку. Разве вы не об этом мечтали: быть чуть выше всех остальных, иметь достаточно дензнаков, чтобы тратить их, не задумываясь… Вы ведь для этого и пришли в Структуру, не так ли? И не ваша вина в том, что вы попали не в ту команду. Знание приходит с опытом. И я свято верю в то, что когда-нибудь вы научитесь ставить на победителя.

Мэг перевела взгляд с чемоданчика на Волкова. Он не понимал, что всем этим мечтам давно пришел конец. Да, она пошла в Структуру из честолюбия, но она тогда не осознавала, что плата за сверхзнания и сверхсилу окажется слишком высокой.

— Ну же, дорогая, не будьте ханжой! — расхохотался Волков, очевидно, считая себя змием-искусителем. — Почему бы вам хотя бы самой себе не признаться в своих маленьких слабостях? Да, вы любите деньги, да, вам нравиться использовать других людей… Вам нравиться побеждать, но, к сожалению, для этого должны быть побежденные, и кто же виноват в том, что победили именно вас?

Боже, какая была бы красота взять и врезать Волкову как следует! Но тогда у Мэг не было бы ни единого шанса спасти Игоря. А ради его спасения стоит идти на любые унижения… И еще ей потребуются деньги, много денег…

— Я согласна, — проронила она скупо и тут же притянула чемоданчик к себе.

Максим испытывающе смотрел на нее.

— Что, — с вызовом произнесла Мэг, — в очередной раз убеждаетесь, что все на свете можно купить, и вопрос лишь в цене?

— А вы в очередной раз мечтаете ударить меня и размышляете, чем это вам грозит?

Мэг поднялась.

— До понедельника.

— До понедельника.

ГЛАВА 30

Только на третий день по приезде в город Мэг удалось узнать, что Игоря содержат в СИЗО. Но разрешение на свидание ей так и не дали.

— А вы кто ему? — был первый вопрос следователя. — Жена?

Мэг смутилась.

— Почти…

— Ну если мы всем «почти» будем давать разрешения на свидания, то у нас не следственный изолятор, а бордель выйдет, — отрезал он, давая понять, что разговаривать больше не о чем.

Просить, умолять было бесполезно. Волков наверняка специально позаботился о том, чтобы у Мэг не было шансов на встречу с Матвеевым.

— Я могу хотя бы узнать, в чем его обвиняют? — спросила она без всякой надежды.

Но следователь лишь покачал головой.

— Это не ваша забота.

Мэг подняла с пола чемоданчик с деньгами. Она была готова отдать все до последней копейки, лишь бы ей разрешили увидится с Игорем. Но что, если ее заподозрят в покушении на взятку? Может, Максим Евгеньевич как раз на это и рассчитывает? Ведь в этом случае ее арестуют, и тогда она вообще не сможет ничем помочь Матвееву.

…Целый день Мэг слонялась по квартире, вновь и вновь пытаясь изобрести способ. Но что она могла сделать против Волкова?

Надеясь на чудо, Мэг все-таки попыталась дозвониться до Сергея Ивановича. Но чуда не произошло. Чей-то незнакомый женский голос сухо сказал ей:

— Сергей Иванович скончался. Похороны послезавтра в два часа. А кто это говорит?

Мэг положила трубку. Отчаяние наваливалось на нее — черное, беспросветное… До понедельника оставалось три дня. Неужели ей действительно придется работать на Волкова? Но ведь это будет означать только одно: что он сломил ее, полностью подавил волю к сопротивлению, превратил из человека в подлую тварь без души и гордости.

Выход должен был быть. Мэг сердцем чувствовала, что все происшедшее с ней подчинено какой-то непонятной логике, которую она все никак не может постичь.

— Ты дьявол, дьявол… — шептала она, сжимая кулаки. — Ты просто прячешь свой хвост, чтобы никто не смог догадаться о твоей подлинной сущности…

Внезапно Мэг застыла, пораженная своими собственными мыслями. Дьявол? О, боже, да ведь именно об этом ей говорил тот сумасшедший библиотекарь, Ильин! Она не верила ни одному его слову, да впрочем, и сейчас не верит… Но у нее не осталось больше ни одной зацепки. Ей не на что больше опереться…

Мэг остановилась посреди комнаты, не зная, как ей быть. Сама мысль о том, чтобы вновь вернуться в больницу и еще раз поговорить с Ильиным, приводила ее в ужас. Но она тут же решительно тряхнула головой: надо брать себя в руки, чего бы это ей не стоило. Любыми путями она должна вытащить Игоря.

Достав с полки телефонный справочник, Мэг разыскала номер психиатрического диспансера.

— Добрый день. Я могу поговорить с Валентином Валерьевичем?

— Минуточку.

— Вас слушают!

От звука этого голоса у Мэг аж мурашки пошли по всему телу, и она не сразу нашла в себе силы произнести хоть слово.

— Валентин Валерьевич, это Маргарита Науменко вас беспокоит…

— А, здрасьте, здрасьте… Как здоровье?

— Хорошо. Но я не по этому поводу. У вас на излечении находится больной по фамилии Ильин. У него бред Котара… Мне бы хотелось с ним пообщаться…

— Ильин? — удивился Валентин Валерьевич. — Боюсь, Маргарита, у вас ничего не выйдет.

— Почему?! — воскликнула она, чувствуя, что ее последняя надежда обрушивается в тартарары.

— Две недели назад он подхватил пневмонию и…

— Он умер?! — догадалась Мэг.

— В общем, да…

Мэг положила трубку, так и не попрощавшись.

Ну почему она не догадалась раньше встретиться с Горесом! Ведь он говорил ей, что знал Волкова чуть ли не со студенческих лет, и что-то заставило его подумать, что друг его юности является посланцем сатаны! Откуда он мог это взять?

От досады на себя и на весь белый свет Мэг была готова кричать. Ну почему она способна воспринимать очевидные вещи только тогда, когда они написаны метровыми буквами и подсунуты ей под нос?!

Где-то должна быть разгадка… Где-то она должна быть… Мэг мерила шагами комнату — от окна до шкафа. Едва слышно тикали часы, у соседей сверху кричала музыка, смутно блестело золото на корешках книг в шкафу…

И тут Мэг осенило: книга! «Vade mecum»! Вот что она искала!

Горес свихнулся из-за нее, Волков появился в библиотеке сразу после разговора с Наташей о пророчествах, записанных в ней… И, кажется, он был как-то странно взволнован… На его лице был страх!!!

Мэг схватилась за щеки. Да, конечно, все было именно так: где-нибудь в одежде или в сумке она носила «жучок», который передавал людям Максима все ее разговоры. Волков только-только сошел с трапа самолета, и ему сразу доложили, что она пошла в библиотеку. Он чего-то испугался и ринулся за ней…

Как она могла не догадаться, что своим странными словами Волков пытался раз и навсегда отвадить ее от «Vade mecum»?!

Мэг кинулась в прихожую и принялась торопливо одеваться.

Во что бы то ни стало эту книгу надо было найти и прочесть! Ответ был спрятан где-то на ее страницах.

* * *

Наташа сидела у себя. На этот раз в зале было полно читателей, и Мэг пришлось долго ждать, пока она закончит с ними. Наконец подруга освободилась, и они смогли выйти в коридор, чтобы поговорить.

— Ты совершенно ненормальная! — воскликнула Наташа, беря Мэг под руку, как бы боясь, что она снова куда-то денется. — В прошлый раз исчезла, не сказав ни слова… У тебя что-то случилось?

— Я тебе все позже расскажу. Мне надо попросить тебя кое о чем… Это очень важно. От этого зависит жизнь одного человека.

Наташа лукаво прищурилась.

— Ты что, нового мужика себе завела?! Кто он?

Мэг совершенно не знала, как сказать, кем является ее Игорь.

— Он… Он просто очень хороший. Он попал в беду.

Осознав, что сейчас подруге не до расспросов, Наташа вздохнула.

— Ладно, выкладывай, что я могу сделать.

Мэг воровато оглянулась, опасаясь чужих ушей.

— Помнишь, ты мне рассказывала про бывшего директора вашей библиотеки? Что он свихнулся из-за старинной книги?

— Ну…

— Я разговаривала с ним, и он мне сказал, что в его кабинете должен был остаться перевод «Vade mecum».

— Ты встречалась с Ильиным?! Так ведь он в психушке! — воскликнула изумленная Наташа, но Мэг тут же прижала палец к ее губам.

— Ради бога, тише! Об этом никто не должен знать! Мы можем пробраться в его кабинет? Мне очень нужны эти рукописи!

Наташа улыбнулась.

— Ну ты даешь! Просто какие-то интриги Мадридского двора… Тебе не надо никуда пробираться. Бумаги Ильина хранятся в нашем отделе. У него ведь не было семьи, и поэтому все осталось у нас. Просто пока ни у кого руки не дошли, чтобы разобраться с его наследством.

— Так я могу посмотреть?! — в нетерпении спросила Мэг.

— Можешь, конечно. Только тебе придется самой покопаться. Мне некогда — у меня читатели…

Мэг облегченно кивнула.

— Да, конечно! Спасибо тебе огромное!

* * *

Наташа отвела ее в крохотный закуток, находящийся между громадными стеллажами с книгами, и показала на две большие коробки из-под телевизоров, битком набитые бумагами.

— Вот, ищи, что тебе нужно. Если кто спросит, что ты тут делаешь, ты стажерка с филфака, хорошо?

Мэг присела на корточки рядом с коробками.

— Хорошо…

— Ну я побежала!

— Угу.

Дождавшись ухода Наташи, Мэг принялась выкладывать пачки бумаг на пол.

Тетради с какими-то выписками, ксерокопии, распечатки статей, словари, словари… Да, хозяйство Гореса было весьма обширным. В первой коробке ничего похожего на перевод «Vade mecum» не было, и у Мэг тревожно заныло сердце: а вдруг Волков успел и тут побывать? Вдруг он давно забрал рукопись?

Будучи не в силах сдерживать охватившее ее нетерпение, она вывалила содержимое второй коробки на пол. Здесь хранились конспекты лекций, журналы, ведомости… И тут же большая розовая папка со старательной надписью «Иди со мной» бросилась ей в глаза.

— Есть! — прошептала Мэг, бережно взяв ее в руки.

Внутри было подшито около сотни листов, сплошь усеянных четким бисерным почерком.

«Сбудется начертанное здесь не нынче, но через тьмы веков, — прочла Мэг на первой странице. — Но здесь истина. Пусть открывший ее сумеет узнать зверя по сердцу…»

ГЛАВА 31

Всю дорогу до дома Мэг боялась выпустить папку из рук. Ворвавшись в свою квартиру, она, не раздеваясь, прошла в комнату, разложила бумаги на столе…

От радости Мэг чуть не плакала. Сколько раз за последнее время судьбы нещадно била ее, и вот теперь наконец-то удача!

Резкий звук дверного звонка заставил ее вздрогнуть.

Кто это мог быть? Мэг не имела ни малейшего понятия. Отрываться от бумаг Ильина совершенно не хотелось, но делать было нечего…

Подойдя к двери, Мэг заглянула в глазок и тут же отпрянула. Перед ее квартирой стоял Витька.

Она могла ожидать кого угодно, но не его. Ее супруг сам пришел к ней? Сам?! Честно говоря, она не знала, что делать и как реагировать. За последнее время Мэг попросту позабыла, что когда-то у нее был муж…

В сердце не было не то что ненависти или радости, в нем не было даже любопытства… И это новое чувство пустоты несказанно удивило ее.

Мэг повернула замок.

— Привет…

Витька — весь промокший под дождем, с покрасневшими несчастными глазами — взглянул на нее исподлобья.

— Я могу войти?

Мэг окончательно изумилась. Он разговаривал с ней как-то совсем по-иному!

— Да… Но… Конечно, проходи!

Оставив Витьку самого справляться с раздеванием и поиском тапочек (чай, не первый раз в гости зашел!), Мэг отправилась на кухню ставить чайник.

— Садись, сейчас чаем тебя напою, — предложила Мэг, когда Витька появился на пороге кухни.

Но он замотал головой.

— Не надо чая.

— Да у тебя зуб на зуб не попадает!

— Мэг, — вздохнув, позвал Витька, — я могу забрать у тебя фотоаппарат? Помнишь, где-то с полгода назад Юля давала его тебе?

Мэг наморщила лоб. Вроде, действительно что-то такое было… Только вот где он сейчас? В столе? Или в кладовке, куда она свалила все оставшиеся от Витьки вещи?

— Ты что, решил моделей своих поснимать? — спросил она.

Но тот покачал головой.

— От меня ушла Юля. И попросила вернуть фотоаппарат… И вообще все.

От неожиданности Мэг аж пролила заварку на пол.

— Интересно…

Удивление, шок и даже тайное злорадство враз переполнили ее. Ого, до чего мы дожили! Помниться, Виктор Науменко говорил, что они с Юлечкой только друзья… Или Мэг что-то пропустила?!

— Ты не представляешь, что случилось… — прошептал Витька, глядя перед собой невидящими глазами. — Ее не было день, два… Я просто с ума сходил. Звонил ей, а родители каждый раз говорили, что ее нет дома, и они понятия не имеют, когда она вернется. Я думал, она на что-то обиделась, пошел к ней в агентство…

Мэг смотрела на его ссутуленные плечи, на скорбное, какое-то отрешенное лицо и вдруг поймала себя на мысли, что до содрогания сердца жалеет его. У Витьки было горе — тяжелое, непоправимое, — и он пришел жаловаться к ней. Фотоаппарат был здесь вовсе не при чем. Витьке просто надо было выговориться и выплакаться.

— И чем Юлечка объяснилась? — спросила Мэг как можно мягче.

— Ты не поверишь… Помнишь, я участвовал в фестивале «Русский подиум»? Она мне нашла спонсора, владельца казино «Ягуар»… Его фамилия Волков. Так вот… — Витька передохнул, как перед отчаянным прыжком. — Она сказала, что всю жизнь любила его, а не меня, и только по его просьбе она познакомилась со мной…

— По просьбе Волкова?! — воскликнула пораженная Мэг.

Витька кивнул.

— Неделю назад они поругались. Он сказал, что больше не нуждается в моей Юлечке… И поэтому она ушла от меня…

Он поднял на Мэг измученный взгляд.

— Мэг, я не понимаю, что происходит… Она пошутила, да ведь? Зачем какому-то Волкову это могло потребоваться?!

Мэг не отозвалась. Так значит развал ее семьи — тоже дело рук Максима? Ну конечно, Юлечка появилась в их доме сразу после того, как Сергей Иванович решил направить Мэг в «Промхолдинг»! Волков готовился к встрече с Охотником и делал все, чтобы дезорганизовать его по полной программе.

Витька достал из кармана пачку сигарет, зачиркал зажигалкой. Так и не сумев высечь огонь, бросил ее на стол.

— Мы были вместе шесть месяцев и девять дней, — произнес он. — Я дни считаю, представляешь?! И что, она полгода притворялась?!

Подойдя к Витьке, Мэг положила ему руки на плечи.

— Она наврала тебе, — сказала она тихо. — Просто не могла придумать, как тебе сказать, чтобы ты побыстрее ее разлюбил. Это как ампутация: можно пилить понемножку, кусочками, а можно рубануть сразу. Будет больно, но, поверь, так гораздо лучше.

…Мэг чувствовала себя старшей сестрой. Что говорить, без сомнения, нельзя было сказать, что она вообще ничего не испытывала к своему мужу. Он был все такой же родной, такой же понятный, такой же… любимый. Но только эта любовь уже не имела ничего общего с тем чувством, которое взрывало ее изнутри несколько недель назад.

И еще Мэг было чего-то жаль. Она держала Витькину руку в своей, говорила ему какие-то утешительные слова… Бедный, бедный! Как он мог упустить ее любовь? С чем он теперь останется? Как будет жить?

* * *

Витька ушел только через два часа. Мэг дала ему зонтик, чтоб он лишний раз не мок под дождем, велела заходить и звонить…

Розовая папка все так же лежала на столе, Мэг сгребла ее вместе со всем содержимым и, переместившись на кровать, принялась листать страницу за страницей.

…Ей никогда не приходилось читать ничего подобного.

Неведомый пророк предсказывал, что через много столетий после его смерти в мир придет человек, которого сатана изберет своим приемником на земле, зверем. Он родится в незнатной семье и поначалу даже не будет подозревать о том, какая судьба ему уготована. Но потом он встретит Гореса, предвестника, и тот укажет ему путь. Зверь начнет с малого: сначала ему подчинятся купцы и народы, а потом и наместники склонят перед ним свои головы.

«И будет он творить чудеса без чудес, и люди станут дивиться его славе и могуществу, не понимая отчего так», — читала Мэг.

У нее захватывало дух. Горес был тысячу раз прав: каждое слово пророчества с точностью обрисовывало всю биографию Волкова, с самого начала… Бедная юность, уход от родителей, учеба… Первые шаги «к золотым сокровищам и несметной казне»…

И тут Мэг наткнулась на что-то совершенно невероятное:

«И будет зверю знамение — Белая Дева поднимет на него меч. И будут волосы ее как золото, а лицо как мрамор, а глаза как два сверкающих изумруда. Но зверь выйдет против нее и не даст ей сразить себя, однако ж и Девы не погубит. Позовет ее зверь в стан свой, а она не услышит, ибо сердце ее будет отдано мужу человеческому. Но не долго мужу владеть им, ибо вырвет зверь сердце Девы из рук его. Даст он отпить Деве из трех чаш: от чаши мерзости людской, от чаши безумия и от чаши забвения. Испив, Белая Дева падет на колени пред ним, воспримет венец от него и поклониться ему, и начнет пророчествовать во всех землях о царстве зверя. Сие будет главное знамение ему: начнется отсчет его времени».

Вздрагивающей рукой Мэг закрыла папку, так и не дочитав рукопись до конца.

Это было просто непостижимо! В пророчестве говорилось о ней?! И именно по этой причине на нее свалились все несчастия? Заключение в больнице, предательство Структуры, даже развод с Витькой — все было предначертано!

Объяснения этому не было.

* * *

До самой ночи Мэг лежала на своей кровати, пытаясь все осмыслить или хотя бы принять для себя.

Вспыхнув, заалело небо за окном, потом в комнату прокрались сиреневые сумерки, потом все погасло… В квартире было обыденно и тихо: привычные звуки, привычные запахи… Но на самом деле Мэг чувствовала, что мир перевернулся. В течение нескольких месяцев она бок о бок жила рядом с мистическим чудовищем и даже не подозревала об этом!

Воспоминания одно за другим вставали перед глазами Мэг: как Волков первый раз заговорил с ней, как поддразнивал ее, как делал какие-то туманные намеки на свои особые чувства к ней… Было время, она приняла его внимание к себе за влюбленность. Но это была совсем не любовь. Мэг была просто частью громадного плана, и только поэтому Волков нуждался в ней как ни в одном человеке на свете.

Понятно, почему он так испугался ее случайного разговора с Наташей о «Vade mecum»: да скажи ей хоть пару дней назад, что Максим считает себя посланцем сатаны, она бы посоветовала ему лечиться.

Так неужели пророчеству суждено сбыться? Белая Дева поклонится ему?

Мэг не успела все как следует обмозговать: сон накрыл ее с головой и перемешал все мысли.

Она очутилась в каком-то ярко освещенном холле с люминесцентными лампами под потолком. «Опять психушка!» — пронеслось в мозгу. От ужаса Мэг не могла ни думать, ни даже дышать… Она побежала по коридору, пытаясь найти выход, но лестницы и коридоры были бесконечны…

Наконец она распахнула какую-то дверь, оттуда ударил мощный поток солнечного света…

Комната была пуста — белые стены, белый потолок, и одно единственное окошко, сквозь которое виднелось ослепительно синее небо. Мэг несмело вошла и вдруг заметила, что на подоконнике кто-то сидит — спиной к ней. Сначала ей показалось, что это всего лишь большая черная птица, но потом этот «кто-то» повернул маленькую темную головку, и она узнала Гореса.

— Ты же умер! — воскликнула пораженная Мэг.

Но он только пожал плечами.

— Я же говорил тебе, что я ангел. Как я могу умереть?

И тут Мэг заметила, что у него действительно имеются два черных крыла, аккуратно сложенных за спиной. Она подошла еще ближе, осторожно погладила кончиками пальцев блестящее, отливающее зеленым оперение.

— Ты что, вот так и родился ангелом?

Горес посмотрел на нее острым птичьим зрачком.

— И ангелами, и бесами не рождаются. Ими становятся, — сказал он очень значительно.

Но Мэг не поверила.

— И что же, каждый может при желании им стать?

— Мы те, кем хотим себя видеть. Один видит себя учителем, другой героем, третий — неудачником… С самого начала мы знаем, кем мы будем. Где-то там, — он внушительно постучал себя по лбу тонким узловатым пальцем, — в подсознании, мы рассчитываем быть тем-то и тем-то… И все делаем для того, чтобы соответствовать своим ожиданиям. Я всегда знал, что буду ангелом. Я им стал.

Мэг растерялась. В глубине души она чувствовала, что Горес прав. Она сама когда-то мечтала работать в таком учреждении как Структура, и всю жизнь положила на то, чтобы осуществить свою мечту… Но быть ангелом?

— Ангелом нельзя стать, — твердо сказала она. — Ты заблуждаешься. Ты себе это просто внушил!

— А можно быть пророком? Секс-идолом? Полководцем? Правителем, ведущим свой народ к светлому будущему? Может быть, все они тоже только внушили себе, что они те, кто они есть? А на самом деле заблуждаются? Разве для того, чтобы свести человека с ума, достаточно объявить его сумасшедшим? Разве ты станешь великим ученым, всего лишь потому, что тебе дадут Нобелевскую премию? Главное, кем ты себя считаешь, и что делаешь в этой связи. Я — ангел, у меня была миссия, и я ее выполнил.

— Ты болен и потому так говоришь. У тебя бред Котара и мания величия, и лишь поэтому ты думаешь, что вскоре наступит конец света, а твое предназначение — пробудить посланца сатаны. Знаешь, это просто высоко структурированный бред… Ты ведешь себя нормально во всех ситуациях, если они не касаются твоего пунктика. Мне все это объяснил врач, Валентин Валерьевич…

— В таком случае ты тоже больна! — рассердился Горес. — Ты считаешь себя Белой Девой…

— Это не я так считаю, это Волков…

Произнеся это, Мэг вдруг замолчала, пораженная своим открытием.

Высоко структурированный бред, мания величия, ожидание прихода в мир сатаны…

…Проснувшись, некоторое время она лежала без движения. В голове царил полный хаос, все события опять смешались, сплелось в какой-то новый узор…

Если бы не пророчество в книге, Волкова и вправду можно было бы считать шизофреником. Они с Горесом были одного поля ягода. Только один оказался в дурдоме, а другой правил сотнями тысяч здоровых людей, которые и не подозревали о его истинном лице.

Улыбка — робкая, осторожная, — мелькнула на губах у Мэг. Кажется, она знала путь, как ей победить зверя…

* * *

Мэг не стала дожидаться утра и набрала номер Волкова.

— Алло! — проговорил он сонно. — Мэг, ты? Ты хоть знаешь, сколько сейчас времени?

В ответ она только расхохоталась.

— Привет! Угадай, где я сейчас?

— Откуда я знаю?

— Извини, что я отвлекаю тебя от заслуженного отдыха, но мне надо кое-что сказать тебе.

Какое-то предчувствие шевельнулось в душе Максима.

— Ну?

— Я звоню тебе из ванной! — ликующе прокричала Мэг. — Я сейчас сижу в теплой водичке и… В общем, я перерезаю себе вены!

Несколько мгновений он молчал.

— Ты что, совсем сошла с ума?! — наконец выдавил Волков. — Такими вещами не шутят!

— А я вовсе не шучу, солнце мое! Минут через двадцать-тридцать моя душенька отлетит от тела, и тебе ее никогда не поймать! Я ведь нужна тебе?

— Да! — тяжело выдохнул Волков.

Мэг захохотала — истерично, со всхлипами.

— Черта с два, дорогой! Я ухожу! Встретимся на том свете!

ГЛАВА 32

Мэг не помнила ничего: не бешеных ударов по входной двери, ни испуганных вскриков соседей, ни воя сирен «Скорой помощи»…

Она очнулась уже в палате. От невероятной слабости ее мутило, все плыло перед глазами, туго перебинтованные руки казались кирпичными…

Рядом на стуле сидел, сгорбившись, какой-то человек. Мэг улыбнулась. Конечно, она знала, кто это!

— Все-таки решил меня спасти? — прошелестела она едва слышно.

Волков тут же встрепенулся, кинулся к ней. В его глазах светилось огромное облегчение.

— Очнулась?! Слава богу! Господи, дурочка, зачем ты это сделала?! Ты же могла убить себя!

На губах Мэг появилась тихая улыбка.

— Ты не можешь удержать меня, Максим. Над этим ты не всевластен. Верни мне Игоря. Даю тебе ровно неделю. Если через это время он не окажется здесь — целым и невредимым, ты меня похоронишь.

Лицо Волкова окаменело.

— Ты думаешь, я дам тебе умереть?

— А ты думаешь, я не смогу покончить с собой? Может, ты и властен над моей жизнью, Максим, но моя смерть принадлежит только мне и больше никому.

Несмотря на страшную усталость, в сердце Мэг пульсировало какое-то безумное торжество. Они поменялись с Волковым ролями: отныне он выступал просителем, а она — повелительницей.

— Ты хочешь, чтобы я вытащил Матвеева из СИЗО? — наконец проговорил Волков. Голос его был растерянным. — Но это не так просто…

— Через неделю, — приговорила Мэг. — У тебя есть способы. Уговори следователей, судей, прокурора… Ты же умеешь это делать, не так ли?

* * *

Игорь страшно похудел, зарос многодневной щетиной… На его правой скуле темнел кровоподтек. Мэг попыталась подняться ему навстречу, но так и не смогла: ее колотила крупная дрожь, холод сковывал каждое движение.

— Ты? — только и смогла прошептать.

Игорь уронил белый халат с плеча. Кинулся к ней.

— Боже… Что с тобой?! Что случилось?

Мэг попыталась спрятать свои перебинтованные руки под одеяло.

— Так, ничего…

— Как же?! Что ты с собой сделала?!

Ее дыхание было тяжелым и неровным.

— Теперь это уже не имеет значения… Главное, я нашла способ освободить тебя.

— Но…

Мэг не дала ему договорить. Невероятным усилием воли она все же заставила себя чуть-чуть приподняться.

— Слушай, я должна попросить тебя кое о чем!

Игорь испуганно смотрел в ее расширенные бездонные зрачки.

— Все, что хочешь! Только… не вздумай умирать! Пожалуйста…

Мэг слабо улыбнулась.

— Ни о чем не беспокойся. Вот тут, у меня под подушкой, есть записка. Возьми ее. Обещай прочитать ее, когда выйдешь из больницы, и сделать все так, как в ней сказано! Обещаешь?

— Обещаю…

— И еще… Оставь мне свой сотовый. Ты должен звонить мне каждые три часа и говорить, что у тебя все в порядке. Мне надо быть уверенной, что когда ты выйдешь отсюда, тебя вновь не арестуют.

— Хорошо.

Игорь вынул из кармана телефон и положил его рядом с ее изголовьем. Мэг благодарно потерлась щекой о его руку.

— Теперь иди. У тебя мало времени.

— Но… Я не могу бросить тебя здесь!

— Иди!

…Из окна Мэг был виден кусочек двора и подъездная дорога, заставленная автомобилями. Никем не сопровождаемый, Игорь вышел за ворота и, остановившись рядом со своим «Мерседесом», достал записку.

Мэг было плохо видно, но она вполне могла представить себе, как просветлело лицо Игоря, как он вскинул ищущий взгляд на больничные окна… Этого ей было вполне достаточно. И поэтому она улыбалась.

* * *

Волков пришел уже под вечер. Мэг поворотила к нему усталый взгляд.

— Привет.

Он долго ничего не мог ответить и просто стоял на пороге и смотрел на нее.

— Тебе сказали, что у меня сепсис? — тихо спросила его Мэг. — Не переживай, такое иногда случается…

— Как ты могла так поступить? — наконец прошептал Волков. — Мне сказали, что это опасно, и если сил организма не хватит…

— Фи, Максим Евгеньевич! — попыталась рассмеяться Мэг. — Разве больным можно говорить такие вещи? Вы можете меня переволновать!

Подойдя, Волков поцеловал ее в лоб холодными губами.

— Я сделаю все, чтобы тебя вылечили, слышишь? Все, что только возможно!

— Бог в помощь.

* * *

Было поздно, электричество давно выключили, и палата освещалась лишь неверным светом фонарей за окошком. На улице похолодало, тени от голых веток метались по стене, и лишь одна тень — вытянутая и страшная — была неподвижна, как камень. Волков сидел у изголовья Мэг всю ночь.

— Мэг, я знаю, ты простишь меня… Я никогда не подозревал, что ты сможешь сотворить с собой такое! Ты думала, что я причиняю тебе зло, ты ненавидела меня, но ведь я все делал только ради твоего освобождения! Твоя работа, твой муж сковывали тебя, не давали тебе распуститься… Я надеялся, что ты сама как-нибудь все поймешь… А ты не понимала… Помнишь, я отвез тебя в «Ягуар»? Ты еще разозлилась на меня за то, что я совершенно не принимал в расчет твое мнение… Но как раз перед этим ты ездила к своему Виктору в какое-то кафе… Ты бы знала, как я ревновал! Как мне хотелось вырвать тебя у этого недоумка, показать тебе, что на нем свет клином не сошелся… А потом я пригласил тебя к себе… Мне так хотелось знать, что ты думаешь, чем ты живешь, что для тебя важно… И оказалось, что ты совсем еще не готова воспринимать меня. Ты полагала, что любишь своего мужа, хотя он и мизинца твоего не стоил.

Знаешь, сначала я думал, что ты просто одна из агентов Структуры, такая же, как все… Поэтому я начал готовиться к твоему уничтожению. Для начала попросил одну свою знакомую по имени Юлечка, чтобы она поприставала к твоему Вите и довела вас до развода. Но потом ты пришла ко мне, и я понял, что встретил именно ту, кого искал всю свою жизнь. Мне казалось, что ты сама должна будешь бросить мужа после того, как он сбежал от тебя к первой попавшейся девке… Но ты хотела быть верной и преданной. Что я мог сделать?

Я не мог объяснить тебе все начистоту, ведь ты бы сочла меня сумасшедшим… Но на самом деле мы с тобой демоны. Люди считают, что демонов должны отличать рога и копыта… Или же мы должны творить какие-то мистические чудеса… Но дело совсем не в этом! С чудесами любой дурак мог бы стать богом. А демоны на то и демоны, чтобы безо всяких чудес, используя лишь свой ум и внутреннюю силу, перевернуть мир. Нам не надо чудес! Мы и так справимся, правда?

Мэг открыла глаза…

— Да. Но я должна сказать тебе кое-что, прежде… — Ей не хватило воздуха, и она пресеклась.

— Прежде чем что? — мертво переспросил Волков.

— Прежде, чем я уйду. Ты же знаешь, мне осталось жить всего несколько часов. У меня заражение крови. Так что, я скажу тебе, пока есть возможность… Тебе будет тяжело, но…

— Что? — Волков вцепился Мэг в руку, даже не замечая, что причиняет ей боль.

— Я не Белая Дева, Максим, — устало выдохнула она. — Ты ошибся.

Он отшатнулся от ее слов, как от удара.

— Я не Белая Дева, потому что я умираю, — вновь повторила она. — В пророчестве сказано, что Дева станет помогать тебе в твоих делах. Но я ничего не смогу сделать, потому что завтра меня уже не будет. Ты нашел не ту, которую искал… А это может означать только одно: либо твоя книга лжет, и «Vade mecum» — просто запись бреда какого-то средневекового безумца, либо ты не тот, за кого себя принимаешь. Ведь зверь не мог ошибиться в выборе Белой Девы, не так ли? И тебе придется с этим смириться.

Произнеся это, Мэг вновь закрыла глаза. Силы окончательно оставили ее, и она уже не слышала, как медленно, очень медленно из ее комнаты вышел сгорбленный, как бы перебитый пополам старик.

* * *

Высокая женщина с коротко постриженными светлыми волосами шла по больничному коридору. В руках она несла черное пальто и небольшой кожаный чемоданчик.

На лестнице она встретилась с молодой веснушчатой докторшей.

— Ну что, покидаете нас?

Женщина кивнула.

— Да. Спасибо вам за все.

Докторша покосилась на ее ношу. Теперь чемоданчик был гораздо легче, чем раньше: значительная часть его содержимого перекочевало в ее карманы.

— Волков на сто процентов уверен, что я умерла? — спросила ее бывшая пациентка.

Докторша кивнула.

— Да. Во-первых, он постоянно отслеживал течение вашей «болезни», и видел, что вам все «хуже и хуже». А потом он же постоянно консультировался со мной как с лечащим врачом… Так что ему и в голову не могло прийти, что вы всего лишь симулировали сепсис.

— Волков видел мой «труп»?

— Видел. Он вернулся к вам в палату где-то полвосьмого. Под воздействием эфира вы выглядели совершенно как мертвая. Так что ваша идея насчет этого была очень удачна.

Женщина сдержанно улыбнулась.

— Хорошо. Ну и как он отнесся к моей безвременной кончине?

— По-моему, для него это было ударом… Он ушел, так ничего и не сказав.

— Понятно…

При этих словах женщина едва заметно вздохнула, как будто ей было кого-то или чего-то жаль, но докторша ничего не заметила.

— Будет лучше, если вы выйдете из больницы через запасной выход, напомнила она. — Не надо, чтобы вас кто-либо видел. А то мало ли что…

Женщина кивнула.

— Да, конечно… Спасибо вам за все. Ну… Всего хорошего!

— Всего хорошего.

Они пожали друг другу руки, и женщина поспешила вниз.

* * *

Желтое такси ждало ее за больничной оградой.

Надев черные очки, Мэг быстро прошла по подъездной аллее и села в машину. Игорь, сидевший на заднем сиденье, коснулся плеча водителя.

— Давай на вокзал!

И тут же, повернувшись к Мэг, крепко обнял ее.

— Боже, как я по тебе соскучился!

Она втягивала ноздрями его запах.

— Я тоже, я тоже… Ты даже не представляешь, как!

За окошком проносились утренние весенние улицы, и на душе Мэг было празднично.

— Так что же случилось с Волковым? Объясни, ради бога! — проговорил Игорь, глядя ей в глаза. — Ты написала в своей записке, что мы уедем, и что он никогда больше не будет преследовать нас…

Мэг кивнула.

— Именно так. Его называли дьяволом, да ведь? А дьявола нельзя убить. Его можно только загнать обратно в преисподнюю, туда, откуда он пришел. И я обеспечила ему такой ад, что он никогда из него не выберется.

— Каким это образом?!

— Понимаешь, в свое время Волков нашел одну средневековую книгу с пророчествами о приходе в мир посланца сатаны, зверя. И он уверовал в то, что он-то как раз и является этим зверем. И с тех пор вся его жизнь была построена по этой книге. Все, о чем в ней говорилось, так или иначе сбывалось. Сначала я испугалась, а потом мне в голову пришла одна мысль: а что есть пророчество? Это наши поступки, которые в точности соответствуют чьим-то словам, или же это мы, прочитав чьи-то слова, начинаем поступать так, как написано в предсказании? Но как бы там ни было, и кем бы Волков на самом деле не являлся, я запустила ему в голову вирус: его пророчество перестало соответствовать действительности, и теперь он не знает, что ему делать.

Я сказала ему, что перерезала себе вены. И действительно сделала это где-то за пять минут до его приезда. Так что одновременно я убедила его в серьезности своих намерений и свела собственный риск к минимуму. А когда меня отвезли в больницу, я договорилась с главным врачом, что она поможет мне инсценировать мою смерть от заражения крови. Так что когда Волков увидел меня «мертвой», он вдруг понял, что все эти годы он вел себя как шизофреник, одержимый манией величия и бредом Котара. Все его усилия были направлены на то, чтобы стать чуть ли не властелином мира. У него все получалось, и он был уверен, что все имеет смысл. А теперь ему приходится сомневаться в здравости собственного рассудка…

Игорь восхищенно смотрел на Мэг.

— И ты думаешь, он не будет нам мстить?

Она уверено покачала головой.

— Поверь мне, ему сейчас не до нас. Дело как раз в том, что он разуверился. Отныне он не всесильный демон, потому что он не верит в то, что может им быть. Мы те, кем хотим себя видеть. Сейчас Волков считает себя всеобщим посмешищем, городским сумасшедшим… Что он может сделать нам?

* * *

Сугробы стаяли, и только вдоль тротуаров еще тянулась грязно-белая полоска снега. Обходя лужи, Мэг и Игорь направились к зданию вокзала.

Внутри, как всегда, было многолюдно. Сновали тетки с корзинами и мешками, кричали динамики киосков, торговавших аудиокассетами, под высокими потолками звенел немолчный гул большой возбужденной толпы…

Мэг взглянула на табло, отображающее время прибытия поездов.

— Нам туда! — кивнула она на вход в тоннель. — Вторая платформа.

Но Игорь почему-то смотрел в другую сторону.

— Погляди-ка! — указал он на большой телевизор под самым потолком.

Мэг обернулась.

— Сегодня утром, — объявила миловидная дикторша, — известный предприниматель Максим Волков был найден в своей квартире с прострелянной головой. Предположительно он покончил жизнь самоубийством, но правоохранительные органы не отвергают и версию, по которой он мог стать жертвой криминальных структур…

На экране замелькали кадры, запечатлевшие виды Волковской квартиры. Той самой, в которой когда-то была Мэг. Бежевые стены, гравюры, разбросанные по полу подушки…

Жестко усмехнувшись, Мэг взяла Игоря под руку.

— Нам пора, а то еще опоздаем.

г. Нижний Новгород

2001 г. 

Офф-шорная фирма — контора, формально зарегистрированная в зоне с частичным или полным освобождением от налогов. Очень часто российские коммерсанты используют зарубежные офф-шоры для вывоза капитала из страны.
Любовь, любовь, все, что мне нужно, это любовь (англ.).