Вы уверены, что знаете обо всем происходящем за закрытыми дверями элитных клубов? Как вы думаете, почему ночь — любимое время для клубных вечеринок? Каким образом их завсегдатаи умудряются прекрасно выглядеть на следующее утро? И как вы полагаете, вес ли они отбрасывают тень?… У Элеоноры есть все: молодой муж-бизнесмен, куча денег, дом — полная чаша, роскошная машина, одежда из модного бутика, собственный небольшой туристический бизнес… И все-таки чего-то в жизни не хватает. Что-то тревожит и беспокоит ее, добившуюся в жизни всего, о чем может мечтать обычная женщина. Поэтому по вечерам, одевшись вызывающе и дерзко, она отправляется по ночным клубам, чтобы предаться запретным удовольствиям… Удовольствиям вампира, жаждущего человеческой крови!

Злата Линник

Элеонора. Мои поцелуи вкуса крови

— Зайка, ты должна раз и навсегда понять следующую вещь: я люблю свою жену и никогда не оставлю ее. Это даже не обсуждается.

— Да, Элеонора Эрнестовна такая… просто как артистка. Зато я шарлотку умею готовить и сметанный торт. Вам понравилось прошлый раз?

— Да, детка, было очень вкусно. Ты у меня большая мастерица во всем, что касается кулинарии… и не только.

— Я еще и не такое умею! А кого вы больше любите — Элеонору Эрнестовну или меня?

— Почему ты задаешь такие вопросы? Моя супруга — она… она просто чудо. Представь себе.-, ну хотя бы что нашла на улице бриллиантовый гарнитур или что у тебя дома появилась картина из Эрмитажа. Сам не понимаю, чем я заслужил это громадное счастье — быть рядом с такой женщиной. Я не достоин ее, это факт. Она потрясающе красива, невероятно умна и к тому же она совершенно уникальная личность. А я самый обыкновенный человек.

— А как же я?

— А с тобой, котенок, я отдыхаю душой и очень рад, что ты сейчас рядом со мной.

— Сергей Олегович, зря вы так на себя наговариваете. Вы самый потрясный мужчина, все девочки в отделе только про вас и говорят.

— И что же они, интересно, говорят? Начальник должен быть в курсе, чем дышат его подчиненные.

— А вот секрет!

— Ну, секрет так секрет. Что-то мы с тобой заболтались, давай-ка… Что, уже столько времени?! Через двадцать минут я должен встретиться с очень серьезными людьми… Анечка, что у нас с договором от десятого сентября? Пожалуйста, срочно распечатайте в трех экземплярах и сделайте мне выписку из протокола собрания акционеров. Да, жду. Все, малышка, иди, я очень занят. Да, обязательно увидимся, я позвоню тебе сразу, как только смогу.

* * *

Не понимаю, почему все стало меня так злить, откуда это постоянное беспокойство. У меня же все прекрасно, просто замечательно. Я являюсь одним из владельцев не последней в городе фирмы, не говоря уж о моем собственном туристическом агентстве. У меня особняк в ближайшем пригороде, иномарка, муж, о котором можно только мечтать. Одним словом, любой бы сказал, что жизнь удалась. Но почему в последнее время я то и дело ловлю себя на мысли, что это спокойное существование совершенно не для меня? Что я только пытаюсь втиснуться в него, как ребенок, который из озорства старается натянуть на себя младенческие одежки.

И Сергей, он стал совершенно другим. Куда девался тот мужчина, который, не раздумывая, полез вслед за мной туда, куда и близко не подошел бы любой более-менее здравомыслящий человек? Тот, кто был готов на самый отчаянный поступок? Теперь рядом со мной прокисает довольный жизнью сорокалетний господин с намечающимся брюшком. Последний наш совместный отдых невозможно вспомнить без содрогания. Если бы я постоянно не теребила своего благоверного, он бы, наверно, так и пролежал все две недели на пляже или в шезлонге с бутылкой пива и дурацким журнальчиком. «Но, дорогая, мы же приехали отдыхать, давай просто расслабимся». Нечего сказать, хорош отдых — брюхом кверху, и это когда кругом — полно интересного! Никогда не думала, что разница в возрасте может иметь настолько большое значение; уже сейчас меня иногда принимают за его дочку. Страшно подумать, что будет дальше.

Когда же мне, наконец, принесут эти бумаги? Неужели нужно столько времени, чтобы нажать на кнопку и протянуть руку к принтеру?! Почему они все так медленно двигаются — не ходят, а еле ползают, как сонные мухи!

* * *

В зале ночного клуба «Декаданс» появилась новая посетительница. Никто не видел, как она подъехала, как вошла внутрь, гардеробщик тоже готов был поклясться, что такую стильную даму он бы обязательно запомнил. Но факт остается фактом: стройная рыжеволосая женщина в переливающемся зеленом мини-платье как будто сгустилась из воздуха прямо за столиком. Потягивая неслабый алкогольный коктейль, она с видимым удовольствием посмотрела эротическое шоу. Когда же случайно оказавшийся в элитном заведении бандюган подошел к ней знакомиться, странной незнакомке было достаточно только глянуть на него, как страховидный дяденька ретировался, пристыжено и неумело бормоча извинения.

Молодой человек, одетый с претензией на гангстерский стиль, не встретил такого отпора. Женщина в зеленом платье благосклонно приняла приглашение на танец, а затем и в бар. Вслед за этим парочка удалилась в темную комнату, которая имеется во многих дорогих заведениях. Но тех, кто проводил их взглядом с понимающими улыбками, ждал сюрприз. Через несколько минут кавалер выскочил оттуда как ошпаренный, прижимая к шее носовой платок, на котором, к ужасу очевидцев, явственно виднелись пятна крови. Охрана, состоящая в этом клубе исключительно из женщин, сработала на удивление четко. Бьющегося в истерике парня отвели в служебное помещение, где ему дали «успокоительного» и попытались выяснить, что же произошло. Но тот лишь повторял, что сюда пускают черт знает кого, и что его едва не сожрали. В темной комнате были перекрыты оба выхода, включен свет. Но никого, кроме пары, придерживающейся нестандартных взглядов, там не обнаружилось. Женщина в зеленом мини-платье как будто растаяла в воздухе.

Чтобы не допустить скандала, который, без сомнения, повредит и без того подмоченной репутации заведения, покусанному оказали помощь и вручили карточку почетного посетителя, имеющего пожизненное право на сумасшедшие скидки. Все прошло бы незамеченным, если бы Павел Черемухин, сотрудник уличной лотереи, не напился до свинского состояния и не угодил в общеизвестное медицинское заведение, где ему был оказан стандартный комплекс недешевых услуг. Дежуривший в тот день студент медицинского института обратил внимание, что следы, оставленные «слишком горячей» подружкой, имеют некоторые особенности.

* * *

— Игореха, а у меня тут такое! Думаю, тебе будет интересно. Хочешь задать работу своему серому веществу? Суровые милицейские будни не отбили еще охоту к разгадыванию аномальных происшествий?

— Ну и чего у тебя такого аномального? Случай моментального протрезвления или все пьянчуги от вас разом телепортировались?

— Да нет, к нам один клиент поступил, сняли с него шарфик, а там — такое!

— Это не ко мне, это пускай его жена беспокоится.

— Да вовсе не то, о чем ты подумал, пошляк! Укус, человеческий, и не то чтобы случайно, а конкретно так. И знаешь еще чего — не понравились мне эти зубки, очень сильно не понравились…

— А вот с этого места, пожалуйста, поподробнее…

— Что, забрало, товарищ следователь? Значит так: следы от верхних четверок намного глубже, и кусали, похоже, с конкретной целью. Отвечать, кто его так отделал, гражданин категорически отказывается, несет всякую ерунду. Подавать заявление в милицию тоже не желает, говорит, что к отделению даже близко не подойдет. Скажешь, не подозрительно?

— Как же, помню, еще в школе учили: «но милиции боится тот, чья совесть нечиста». Знаешь что: давай-ка я запишу данные этого стеснительного гражданина да пробью по базе. Может, чего интересного и всплывет.

— Записывай: Черемухин Павел Викторович, восьмидесятого года рождения, прописан по адресу… Что искать-то будешь, не имел ли потерпевший привычки бродить ночью по кладбищу?

— Черт его знает, может, у нас в руках и вправду оказалась ниточка, которая к чему-то да приведет. Между прочим, старые нераскрытые преступления только так и выплывают наружу. А нет — просто покручу в мозгах, как головоломку, а то достало уже слушать, как разбирают пьяные драки и расследуют кражу веника с коммунальной кухни. Так и в самом деле отупеть — как нечего делать.

— Идеалист ты все-таки, Игореха, можешь с этим даже не спорить. Ладно, нароешь чего — звони, а если и вправду там окажется кое-что посерьезней, имей в виду, с тебя пиво.

— Погоди, ты мне вот чего объясни: это что, мода нынче такая, ну, клыки себе делать? И как, по-твоему, в какой клинике могли выполнить такую работу?

— Вот это я понимаю — сразу быка за рога. Насчет клиники — да где угодно, в любой стоматологии, вон их сколько, частных, развелось, только деньги плати. А женские причуды для меня вообще темный лес, глядишь, скоро не только клыки — хвосты себе наращивать начнут. Так что мой тебе дружеский совет — никогда не женись!

— А в моей конторе это вообще дохлый номер. У нас все либо разведенные, либо вот-вот со своими разбегутся. Ни вечеров, ни выходных толком, такое далеко не всякая выдержит. Родители уже плешь на голове проели, внуков им, видите ли, охота… Ладно, бывай, если чего — за мной не заржавеет.

* * *

Я — дома. Стаскиваю и аккуратно убираю платье под коврик для аэробики. Надо же, насколько неискоренимы старые привычки, и как неожиданно они просыпаются в людях… и не-людях тоже. Вот уже больше пятнадцати лет, как я не живу у тетки, где «шаг влево, шаг вправо», как правило, был чреват грандиозным скандалом, а вот, поди ж ты… Ладно, пусть полежит пока. Влезаю в любимые домашние джинсы и умопомрачительную кофточку в фолк-стиле. Она просто замечательная: сплошные оборки, кружева и заплатки. На днях шла мимо одного недешевого молодежного магазина и буквально услышала, как какая-то девица прикидывает, с кого из своих кавалеров она сдерет деньги на эту клевую шмотку. Вещичка, и вправду, оказалась ничего: жаль, что я по-прежнему не могу видеть себя в зеркале, но, если учесть, какой меня увидели девочки-продавщицы…

Мне не нужно покидать свою комнату, чтобы знать, что муж еще не вернулся домой. Муж… Вот уже несколько месяцев, как мы с Сергеем спим в разных комнатах. С некоторых пор мне стал невыносим вид спящего человека. Ночь так прекрасна, почему хотя бы не полюбоваться ею из окна, если не способен на большее?! А он не находит ничего лучше, чем сопеть, завернувшись в одеяло, не говоря уж о других занятиях, которые традиционно происходят в ночное время. Между прочим, я работаю не меньше него, иногда даже и пообедать не успеваю, обхожусь стаканом гранатового сока. Глупо было бы предполагать, будто я не знаю, что одна глупышка из отдела делопроизводства строит Сергею глазки и не менее усердно строит планы на будущее. Тоже мне соперница: пытается завоевать его пошлым сметанным тортом и носками собственного производства. А Сергей… он смотрит на меня тоскливо, как собака, которую хозяин несправедливо обидел. Наверно, раньше мне было бы жаль его, а сейчас это меня только злит: какой же ты мужчина, если не можешь самостоятельно разобраться в своих проблемах?

Ну вот, пробирается на цыпочках с черного хода и желает изо всех сил, чтобы я спала и не узнала, что он притащился так неприлично поздно. Пойду-ка, встречу муженька. Старательно изображаю сердитую и немного встревоженную жену — такую, какой должна быть нормальная женщина в подобной ситуации.

— Где ты был? Между прочим, четвертый час!

— Извини, я только что из филиала в Зеленогорске, пришлось самому съездить, возникла одна серьезная проблема. Я звонил тебе на сотовый, но он оказался выключен.

— Да… разрядилась батарея. Надеюсь, не произошло ничего серьезного? Я уже начала беспокоиться.

— Все в порядке, дорогая. Извини, что заставил тебя поволноваться.

— Тебе нужно как следует отдохнуть, сегодня нелегкий день.

— Да, я пошел, а ты?

— Спасибо, я лучше еще раз просмотрю бумаги… До чего отвратительно изображать из себя благонамеренную супругу из идиотского дамского романа! Неужели он забыл, что я могу читать его мысли, как открытую книгу? Да он просто светится чувством вины, как неоновая реклама, и жалеет себя, вынужденного разрываться между двумя женщинами, одну из которых он боготворит, а к другой вроде как тоже привязался. И неужели самому не видно, что я нагло вру ему в глаза, что я не сидела дома весь вечер и вообще вспомнила о нем десять минут назад. Я была в ночном клубе, том самом, о котором недавно писали в желтой прессе. Да от меня на километр несет коньяком, сигаретами, в которых был не только табак, и… нет, не хочу об этом думать. Это получилось совершенно случайно, просто совершенно случайно! И что самое противное — он не хуже меня чувствует обман и продолжает старательно обманываться. Нет, не могу больше: если я еще хоть минутку останусь в этом доме, то я просто задохнусь! Прыгаю через всю комнату и, оказавшись на подоконнике, делаю шаг в пустоту. Как приятно полузабытое ощущение полета! Прохладный ночной воздух омывает меня, я — легкая, я — легче пушинки, ветер несет меня, куда ему вздумается… Приземляюсь, как кошка, на все четыре конечности. Моя тень, которая падает на посеребренный луной газон, способна сейчас напугать кого угодно.

Некоторое время я просто забавляюсь, перемещаясь по саду. Когда я хочу, то могу двигаться настолько стремительно, что движения не будет заметно ни на одном экране монитора. Мальчики из охраны останутся в полном неведении о ночных развлечениях хозяйки. Несколько раз перепрыгиваю клумбы с осенними крокусами, просто так, для удовольствия. Наверно, нечто подобное чувствует хищный зверь, который бросается на свою жертву. Жертву… У меня во рту до сих пор привкус крови того типа из ночного клуба. Я не смогла сдержать себя: это был лохотронщик, а значит, моя законная добыча. До чего восхитительный вкус! Кажется, теперь я понимаю, чего мне так не хватало все это время.

…И что же мне теперь делать, не записываться же на прием к психоаналитику? Я, видите ли, вампир, но уже много лет как веду благонамеренный образ жизни. Недавно у меня случился рецидив, подскажите, как с этим бороться. Нетрудно предположить, чем закончился бы этот визит… Я — одна, наедине с более чем серьезной проблемой, одна, как это было в ранней юности, и никто не способен мне помочь. Некому даже рассказать о том, что я сейчас чувствую. Обсуждать все это с Сергеем отчего-то не хочется; пусть дальше развлекается со своей курочкой-рябой. А с кем еще я могла бы поговорить о том, что меня тревожит? А не с кем! Никто на свете не в состоянии сделать хоть что-то.

…Так вот куда я забрела — на свою заветную полянку. Мраморная фигура волка посреди клумбы мелких красных цветочков. Они так и называются: «капля крови». Наставник, как жаль, что ты покинул меня так рано. Как мне тебя не хватает! Эта полянка — то немногое, что я смогла сделать, чтобы память о тебе не исчезла окончательно. Где-то в Европе на стене фамильного склепа, наверно, висит табличка с твоим именем — с тем именем, которое ты носил, будучи человеком. Но тебя нет ни среди покойных родственников, ни здесь. Если бы ты знал, как мне плохо: все, что происходит днем, кажется мне все более плоским и скучным, а общество людей — только в тягость. Наверно, ты не одобрил бы такого поведения, велел бы немедленно взять себя в руки. Но я не могу, я чувствую, как откуда-то изнутри поднимается что-то такое, с чем я вряд ли смогу справиться. И чему вряд ли захочу сопротивляться. Только тебе я могу честно признаться: мне страшно. Да, наставник, я боюсь того, что со мной происходит, и того, чем я становлюсь.

Но почему ты мне ничего не отвечаешь, а ведь ты так мне нужен! Ой, что это? Кажется, в глазах статуи мелькнули крохотные огоньки. Нет, привиделось или просто игра света. Или частичка его души все же услышала меня? А вдруг у нас и в самом деле есть душа?

* * *

Небольшое кафе, такие нынче на каждом углу. Когда-то здесь была одна из первых кооперативных забегаловок, по тем временам просто шикарное заведение. Теперь здесь… ну, просто уютное местечко, где иногда можно посидеть после работы. Стандартное меню, стандартный интерьер, претендующий на европейский стиль, дополненный блеклыми пейзажами на стенах и впечатляющих размеров икебаной на барной стойке. Но для посетителей, занявших столик в нише «для VIP-персон», все это не имеет ровным счетом никакого значения. Трое мужчин среднего возраста в дорогих костюмах более уместно смотрелись бы в зале дорогого ресторана, чем здесь, за белым пластиковым столиком. На нем несколько бутылок пива и тарелки с «легкой закуской по-мужски», то есть сухариками, солеными орешками и волокнами вяленого кальмара.

— Ну что, мужики, за дружбу?

— Давай! Один — за всех!

— И все — за одного!

— Гип-гип, ура!

— Помните, мы тут сидели, отмечали регистрацию фирмы? Никто не верил, что у нас что-то получится.

— Помню, родственники все уши прожужжали: куда вы лезете, да там уже давно все схвачено, сидите на попе ровно и пережидайте плохие времена.

— А ведь смогли! Даже не верится, что все это было с нами: конкуренция, базарные разборки…

— Что-то ты, Серега, побледнел. Никак Козлова вспомнил с его пищевыми отходами из Европы? Прекрати, мы победили, и жизнь продолжается.

— Кстати, я поинтересовался: он так до сих пор в куличики и играет. В одной очень закрытой лечебнице.

— А Сицилиец, про него что-нибудь слышно?

— Вы не поверите — бросил все и эмигрировал в Италию. Может, и в самом деле вышел на нужных людей. Упертый мужик был, хоть и козел.

— Помните, как его тогда разыграли? А как после этого развернулись — сразу три филиала открыли. Молодые были, легкие на подъем, не то, что теперь…

— Брось ты, Валерка, мы еще о-го-го! Как вы в своих апартаментах, устроились уже?

— Все отлично, Людмила довольна. Появилась отдельная комната под ее библиотеку, это у нее мечта с детства; для Юли, вместо уголка за шкафом, теперь девичья светелка с окнами на восточную сторону. Жаль, эркер не дали пристроить — я бы там зимний сад развел и аквариум во всю стену.

— Это сколько лет уже дочке?

— Пятнадцать, самый тяжелый возраст: борьба за свободу в полном объеме. Подавай ей дискотеки, тяжелый рок, футболки с монстрами. Скоро, чего доброго, мотоцикл потребует. Я-то на все это нормально смотрю, а вот супруга частенько просто на стенку лезет. Можно подумать, она не помнит, как на учительском столе брейк танцевала. Да, был такой факт в ее биографии, а еще потом удивляется, в кого дочка такая уродилась. Все хотел ее в какую-нибудь секцию устроить, чтобы, в случае чего, могла за себя постоять. Я-то, если что, любому башку оторву однозначно, но это будет постфактум, а не превентивная мера. А Людмила уперлась, что ей нужнее английский и бальные танцы. Мечтает ее видеть настоящей леди… Ладно, прорвемся, не впервой. Ты вот, Толик, лучше скажи: вы с Иришкой еще не надумали расширять семейный состав?

— Куда там! Она же теперь главный редактор, да еще курирует семейное приложение «Замочная скважина». Мы и дома-то почти не пересекаемся; тут уж — либо бизнес, либо семейная жизнь…

— Это точно, не семейная жизнь, а сплошная фикция.

— Уж тебе-то жаловаться: и Констанция при тебе, и королева.

— Рисковый ты мужик, Серега. Не боишься, что супруга узнает да устроит твоей Констанции зачистку территории?

— А мне кажется, что ей на все чихать. И чего с ней творится, ума не приложу. То ходит, смотрит, будто сквозь тебя, то психовать не по делу начинает. Позавчера в свою секретаршу швырнула монитором — пришлось новый покупать и этой тоже выплачивать компенсацию. А то ушлая девица уже в суд хотела подавать за моральный ущерб.

— Чего, монитором?! Они же у вас допотопные, мне и то враз не поднять!

— Забыл, что ли, — это нам с тобой не поднять, а ей и легковушку без домкрата — как не фиг делать. Забыл, как мы колесо меняли? Так что, мы с Надей тихаримся, как можем. Хоть эта сцены не устраивает — спокойная, уютная, а какие щи готовит! Вечер у нее провел, а будто на курорте побывал…

— Может, у вас все не так плохо? Вдруг она оттого психует, что у вас самих расширение семейного состава в планы пора забивать?

— Исключено, она же, как бы это помягче выразиться… Вы не подумайте, мне по барабану — живая она там или нет, пусть хоть дочка самого Дракулы. Хотя такого тестя не хотелось бы… Просто хреново все как-то в последнее время. Пиво у нас еще осталось? А, вон, еще поднесли.

— …Ого, вот это да! Как это у тебя получилось — только глянул на кружку, а она к тебе сама в руку скользнула! Ну и ну, сантиметров двадцать проехала, не меньше. Да ты у нас, оказывается, экстрасенс, как в «Сталкере» у Тарковского. И часто с тобой такое?

— Да так, иногда накатывает, а если нарочно — хоть ты тресни. Не поверите: в метро ехал — какая-то тетка на эскалаторе за мной стояла, так я ее мысли слушал, как радиопередачу. А на прошлых переговорах пытался и — ничего, тишина в эфире.

— Да уж, с кем поведешься…

— С кем поведешься, так тебе и надо, вот что я вам скажу!

— Вот, блин, время бежит! Все, мужики, я исчезаю, пора дочку из бассейна вылавливать, только-только успею — и то, если пробок не будет. До завтра, увидимся в офисе.

— Тогда разбегаемся. Один — для всех!

— И все — до одного!

* * *

Игорь Мельников, студент одного из питерских институтов, а по совместительству технический сотрудник отделения милиции, склонился над старинным фолиантом, испытывая большое желание оглушительно чихнуть, нарушив строгую тишину читального зала.

Надо сказать, что подобные мысли нередко посещали его. Как часто люди сами создают себе кумира, можно сказать, на пустом месте и в упор не видят явных вещей только потому, что они выпадают из плоскости мировоззрения обычного обывателя. Вот, к примеру, библиотека, в которой проведено столько времени. Чтобы добраться до нее, нужно сделать ровно двести шагов по холодному, продуваемому сквозняками коридору, стены которого выкрашены ядовито-зеленой краской. Наверно, поэтому кто-то из институтских остряков прозвал этот коридор «зеленой милей». На каждом шагу можно было лицезреть живописные и скульптурные изображения ученых и прочих индивидуумов, наследивших в истории. Все это, вместе взятое, должно было бы внушить жаждущему знаний благоговейный трепет, но вместо этого Игорь Мельников испытывал лишь тоскливое раздражение, а слова «пыль веков» вызывали в его сознании навязчивый образ швабры и влажной тряпки.

Внешне Игорь совершенно не походил на бесстрашного борца с преступностью. Аккуратно одетый, субтильного телосложения, он выглядел типичным мальчиком из хорошей семьи. Лишь немногие знали, что его кумирами были Эркюль Пуаро, Ниро Вульф и Эраст Фандорин. Кроме того, он был сам не свой от телепередач «Удивительное — рядом» и сериала «Секретные материалы». А еще он старательно осваивал технику нейролингвистического программирования и графологию…

Мама едва не упала в обморок, узнав, что вместо приличной и хорошо оплачиваемой должности Игорек решил посвятить себя этой ужасной и грязной работе, но сыночек, обычно такой послушный, будто с цепи сорвался. Единственное, на что удалось его уговорить, — это не бросать институт посреди четвертого курса. Понимая, что с таким здоровьем его к школе милиции даже близко не подпустят, Игорь не придумал ничего лучше, как в свободное от учебы время устроиться в отделение милиции. Там как раз требовался сотрудник для обслуживания ксероксов и прочей оргтехники. Разумеется, Игорь проводил там гораздо больше времени, чем требовалось… Друг семьи, Илья Игнатьевич, проработавший следователем больше сорока лет, с трудом убедил родителей не относиться к происходящему так трагично. Если это просто одна из безумных идей, свойственных юному возрасту, — все скоро должно пройти само собой. Тем более что есть много вещей, приносящих гораздо больше проблем и неприятностей. Сыночек вполне мог прилепиться к какому-нибудь рок-движению, заняться политикой или вляпаться в скоропалительный брак. Так что на самом деле все не так плохо.

* * *

Нет, никакой полезной информации извлечь не удалось. Иначе пришлось бы принять за рабочую гипотезу, что старинные легенды во многом соответствуют действительности, и вампиры действительно существуют. Безусловно, если как следует покопаться, в каждом из жутковатых старинных преданий можно найти рациональное зерно. К примеру, есть люди, испытывающие патологическое желание пить кровь, это факт, доказанный наукой. И кто-то из этих сдвинутых личностей нарастил себе клыки? Вполне логично! Если нет, то придется предположить… Нет, предполагать такое что-то не хочется.

Делаем вывод: укус на шее лохотронщика оставлен вполне живым человеком, разве что с большими, породистыми тараканами в голове. Предположительно, это был кто-то женского пола.

Пока родители не вернулись, попробуем проверить одну версию.

— Фирма «Проказница». Исполняем любые ваши желания. Самые нестандартные фантазии у нас становятся реальностью. Что вам нужно, чтобы почувствовать себя абсолютно удовлетворенным?

— Видите ли, я… это не совсем обычно…

— Мы как раз специализируемся на необычном. Вам нравятся юноши или вы испытываете влечение к женщинам пожилого возраста? Предпочитаете развлечение в стиле садо-мазо? Игровые ситуации? В активной или пассивной роли?

— Вот именно, в пассивной! Понимаете, у меня мечта с детства — стать жертвой прекрасной вампирши. Только чтобы все было по-настоящему — и укус и клыки. Это осуществимо?

— Настоящие клыки? А пластиковые съемные не подойдут? Жаль, но именно это пока не входит в число наших услуг. Но мы обязательно подумаем над вашей идеей, хотя… это так нестандартно…

— А вы не подскажете, в какую фирму я могу обратиться с таким заказом? Дело в том, что один мой приятель попробовал нечто в таком роде, и он в полном восторге.

— Насколько мне известно, ни одна из солидных фирм не оказывает таких услуг. Почему бы вам самому не спросить вашего знакомого?

— Уже спрашивал, он ничего не рассказывает, он… патологически жаден. С детства! Я подумал, может быть…

— Боюсь, в этом случае мы ничем не можем вам помочь. Скорее всего, это частное лицо без соответствующей лицензии. Обращение к кустарям-одиночкам бывает чревато неприятными последствиями…

Двадцать контор обзвонил, и все как сговорились: знать не знаем, ведать не ведаем. Что же, отрицательный результат — тоже результат. Будем искать, истина где-то рядом.

* * *

Малогабаритная квартира, заставленная вещами, которые лет тридцать назад считались дорогими и престижными, а сейчас вызывают в лучшем случае ностальгические воспоминания. В комнате, которую по старой памяти называют гостиной, обстановка тоже не отличается оригинальностью — мебельная стенка, телевизор, напротив диван, над которым висит большой, немного мрачноватый ковер. Из кухни слышится звяканье посуды, и доносятся аппетитные запахи. Телевизор, который, как и в большинстве квартир, стоит в самом почетном углу, тихонько включен «для фона», но на него особенно не обращают внимания.

На диване, перед столом, накрытым для «парадного обеда», беседуют двое мужчин. Один из них, грузный, с прокуренными седыми усами, чем-то напоминает ленивого морского котика. То есть напоминал бы, если бы не взгляд — острый, казалось, просвечивающий собеседника не хуже рентгена. Собеседник по возрасту годится ему даже не в сыновья, а вполне мог бы быть его внуком. Молодой человек, одетый в черные брюки и тщательно отглаженную белую рубашку, кажется персонажем из фильма, где события происходят в девятнадцатом веке. Однако тема разговора у мужчин вполне современная.

— Значит, решил расследовать эту историю своими силами? А ты не подумал, что здесь и вправду может быть какой-нибудь криминал? Это же тебе не шахматная задачка, это тебе, брат, реальная жизнь.

— Так меня никто не примет всерьез. Скажут, где состав преступления? Где жалоба потерпевшего? Мало ли кто и как развлекается в свободное от работы время. И сам-то ты кто, следователь? Вот и занимайся своими ксероксами с принтерами. Если там и вправду выплывет что-то криминальное, я сам им все расскажу, честное слово. Илья Игнатьевич, скажите, а в вашей практике были подобные случаи?

— Чего не было, того не было, врать не стану. А то, что имело место, перед едой рассказывать не стоит. Да и разглашать такое тоже не особенно рекомендуется. Хотя сейчас, какую газету ни возьми, еще и не то можно прочесть. Погоди, что там за передача? «Человек и закон»? Сделай-ка погромче.

«Следующий наш сюжет об уличной лотерее, именуемой лохотроном. Несмотря на неоднократные предупреждения, доверчивые граждане все еще попадаются на эту уловку. К сожалению, несмотря на принятые меры, лохотронщики продолжают осуществлять свою незаконную деятельность…»

Пожилой мужчина достает из кармана пачку сигарет и, подойдя к приоткрытой балконной двери, жестом приглашает молодого последовать за ним. Там, облокотившись на перила и неторопливо совершив ритуал раскуривания крепкой дешевой сигареты, он поворачивается к своему собеседнику и как будто нехотя начинает:

— Лет пятнадцать назад объявился какой-то маньяк, как раз на них, на лохотронщиках, специализировался. Не иначе как обчистили человека, а у него что-то в мозгу и замкнуло. Сперва думали — свои разборки: один другому шею свернул, того еще кто-то об стену шарахнул, да так удачно, что сразу и дух вон. И таких случаев было, дай бог памяти, не менее десяти, и это только по нашему району. В основном неподалеку от центрального рынка, они там кучковались… Одного нашли в проходном дворе — зрелище то еще, — второго со свернутой шеей у помойных бачков в соседней подворотне, а у него, между прочим, был разряд по боевому самбо. Долго мы этого маньяка искали…

— Ну и как, поймали?

— Нет, так и не поймали. Еще нескольких отправил на тот свет, а потом исчез. Должно быть, сам помер или в психушку попал. Пытались вычислить, кто бы это мог быть, весь аналитический отдел днем и ночью на ушах стоял. Никакой даже примерной гипотезы — социальный слой, культурный уровень, этническая принадлежность, глухо как в танке. Единственно, что можно точно сказать, — человек был исключительной физической силы. Парнишке одному, наперсточнику на вокзале, башку просто оторвал, в самом прямом смысле этого слова.

— Прямо зверь какой-то!

— Должен тебе сказать, что этот гражданин тоже не был бедной овечкой. В кармане у него потом нашли пистолет и пакетик белого вещества. Не говоря уж о проживании без регистрации. Продавщица из круглосуточного магазина сообщила, что видела его за полчаса до гибели, тащил какую-то девицу за ларьки. За ларьками его и обнаружили…

— Ну что, Игнатьич, воспитываешь молодое поколение?

— Да так, вспомнил тут парочку случаев. А как твои подопечные?

— И смех, и грех; понабрали, называется, охранничков, десяти раз и то подтянуться не могут, дисциплины никакой — то у него экзамен, то у него личные обстоятельства. Срамота одна, им бы колхозный сеновал сторожить, а не офисный центр…

— Мужчины, к столу! Все готово, идите руки мыть. Преступления подождут, а вот курица скоро остынет.

Давно. Невозвратимо давно

В подземном жилище царит уют. Несмотря на то, что его обитатели прекрасно видят в темноте, на большом письменном столе горят три свечи в старинном бронзовом подсвечнике. В полумраке вдоль стен довольно большой комнаты виднеются шкафы с книгами, современными и старинными, в кожаных переплетах с золотым тиснением. Рядом со столом на резной этажерке из черного дерева стоит множество экзотических сувениров, из тех, которых не купишь ни в каком магазине. Над письменным столом склонился мужчина средних лет с длинными полуседыми волосами, связанными сзади в хвост.

На пороге кабинета появляется стройная рыжеволосая девушка. Посмотрев на нее, не многие бы сдержали изумленный возглас. На вошедшей длинное платье ярко-розового «марганцовочного» цвета, снизу доверху расшитое золотым нитями и блестками, которые местами покрывают ткань как рыбья чешуя. Волосы спереди заплетены во множество косичек, перевитых разноцветными нитками, косметика наложена так, будто девушка красилась в полной темноте, принципиально не пользуясь зеркалом. Несмотря на то, что уже глубокая осень, на ногах девушки — легкие матерчатые тапочки, на которые также нашито множество блесток, бисеринок и даже крохотных кусочков зеркала. Но сидящего за столом мужчину это, похоже, не шокирует. Жутковатый наряд собеседницы воспринимается им как должное.

— Как погуляла сегодня, девочка моя? Я вижу, ты зашла в ту комиссионку?

— Да, там было столько красивых вещей. И это платье, оно мне так понравилось. Хотя, наверно, это плохо?

— Мы с тобой об этом уже не раз говорили: ты имеешь полное право одеваться так, как тебе нравится. Если ты считаешь, что такой наряд соответствует твоему настроению, — отчего бы и нет, что в этом плохого? Просто здесь, в Питере, это платье смотрится не так, как выглядело бы в Индии под тропическим солнцем. Расскажи, где ты еще была?

— В парке аттракционов, но я не успела, они уже закрылись. Как жалко; мне давно хотелось покататься, особенно на американских горках и цепочных качелях. Потом я отправилась бродить по аллеям. Там было так хорошо и темно, к тому же теперь я знаю, что можно не бояться хулиганов и маньяков. А потом я увидела их, они стояли возле детских качелей и целовались! Марина умерла, а они, как ни в чем не бывало, радуются жизни и строят планы на будущее. Представляете себе: они говорили о том, как будут отмечать свадьбу! Мне так хотелось просто подойти и оторвать им головы. И выбросить их в мусорный контейнер.

— Надеюсь, ты этого не сделала?

— Нет, наверно, я так никогда и не научусь исполнять свои желания.

— Вовсе нет, просто это не самый лучший способ доказать кому-то, что он неправ. Ты все еще расстраиваешься из-за этого молодого человека? Говоришь, он приглашал тебя в гости?…

— Да, несколько раз, но ведь порядочная девушка никогда не пойдет в гости к молодому человеку, тем более вечером и тем более, зная, что он будет один… Вы хотите сказать, что я смогу появиться у него! Правильно, нанесу ему визит. Посмотрим, что он скажет в свое жалкое оправдание.

— Молодец, ты у меня умнеешь просто на глазах. Я горжусь тобой.

— Ой, правда? Здорово! Как бы я хотела, чтобы вы были моим папой!

Мужчина, похоже, немного смущен таким комплиментом. Он опускает голову, как будто вдруг увидел что-то интересное в своих бумагах. Но девушка не замечает ничего вокруг. Она внезапно прыгает вперед и делает стойку на руках прямо посреди комнаты, болтая ногами и простодушно демонстрируя колготки в безумную черно-желтую косую клетку. Сделав сальто вперед, она покидает комнату так же неожиданно, как и появилась. Хозяин комнаты смотрит ей вслед. Если бы эту сцену кто-то наблюдал, то он бы наверняка сделал вывод, что чувства, которые испытывает к странной девушке ее собеседник, немного отличаются от отцовских.

Восьмое марта, не такое, как всегда

— Я вижу, китайская кухня пришлась тебе по вкусу?

— Да, спасибо! Это самое замечательное Восьмое марта за всю мою жизнь. То есть… в общем, понятно. Оказывается, в этот день можно просто веселиться.

— Конечно, а чем же еще заниматься в праздник?

— Тетя, конечно, старалась по-своему — она устраивала стол, иногда ее приходили поздравить бывшие сотрудницы, иногда кто-то из родственников. Каждый год на столе были оливье, селедка под шубой и овощной салат. И каждый год один и тот же праздничный концерт. Я его просто ненавидела. Помню, когда я была маленькая, я мечтала, чтобы накануне праздника телевизор взял и сломался. В школе мальчиков заставляли делать девочкам подарки, но мальчиков было меньше, и я почти всегда была среди тех, кому подарка не доставалось. В девятом классе я получила флакончик с духами, крышка оказалась закрыта не до конца, и половина духов испарилась. Оказывается, Филимонов хотел подарить эти духи Ирке Таракановой — первой красавице в классе. Но в подарок эти духи уже не годились, и флакончик «Утреннего цветка» положили на мой стол. Просто потому, что их было лень донести до ведра…

— Хорошо, а теперь закрой глаза и считай до десяти. Что ты видишь?

— Наш класс… Юрка Филимонов достает из рюкзака флакончик духов, видит, что там — только половина, идет к моему столу. Нет, не хочу, чтобы это случилось опять, не надо мне такого подарка! Пусть они все оставят меня в покое!

— Теперь слушай меня внимательно: в твоей власти сейчас исправить прошлое, прожить эту ситуацию заново, так, как тебе хотелось бы. Что ты видишь сейчас?

— Филимонов поскользнулся на полу, упал, и над ним все смеются. А Ирка Тараканова больше всех! Нет, так не годится. Примитивно как-то.

— Придумай что-нибудь другое, не забывай, ты можешь все.

— Ну, раз так… Филимонов достает из спортивной сумки букет мимозы и плюшевого зайца и дарит их мне. А потом спрашивает, что я делаю после уроков. Он хочет меня пригласить на «Звездные войны». Но тут подходит Мартынов и говорит ему, что он еще на прошлой неделе решил позвать меня на концерт его любимой группы. Они ссорятся и уходят выяснять отношения. Нет, не хочу, чтобы они подрались из-за меня!

— А ты не думала о чем-нибудь веселом, абсолютно несерьезном?

— Несерьезном? Хорошо! Значит, так: я стою на учительском столе. Все мальчишки водят хоровод вокруг меня и поют про королеву красоты. А потом я спускаюсь на пол, важно, как настоящая королева, они все дарят мне ветки мимозы. У этих цветов такой чудный аромат, они желтые и пушистые, как цыплята. А Ирка Тараканова со своей свитой от зависти бежит топиться в унитазе. Но ее оттуда достают и вызывают к директору… Ну их, надоели!

— Вот и правильно. Значит, ты любишь мимозу? Ты не против прямо сейчас совершить маленькое путешествие?

— Прямо сейчас? Хочу, а как мы это сделаем? Полетим на самолете?

— Мы уже на месте, смотри.

В самом деле, вместо зала, оформленного в китайском стиле, их столик оказался в удивительном месте. Они находятся в целом лесу мимозы. Громадные деревья покачиваются под ветром, источая нежный аромат и роняя на сидящих тонкую желтую пыльцу. Крохотные желтые горошины раскрываются, становятся пушистыми, увеличиваются прямо на глазах. Под ногами вместо травы — тоже мимозы, но маленькие, такие сейчас продают у каждого метро. Несколько пушистых желтых шариков величиной с мячик для пинг-понга срываются с ветки и падают прямо на стол. Они проворно поднимаются на тоненькие желтые ножки и начинают весело отплясывать танец маленьких лебедей. Исполнив свой номер, маленькие танцоры изящно раскланиваются и снова прыгают наверх, перед этим с самым хулиганским видом несколько раз пробежавшись по горке салата и съехав вниз. Тут же из соседней салатницы выскакивает крохотный кочан брюссельской капусты. Отрастив себе не только ножки, но и пару бледно-зеленых ручек, он начинает крутиться вокруг ножки вазы с фруктами, как у стеклянного шеста, постепенно освобождаясь от листьев. Дойдя до состояния кочерыжки, он убегает и прячется за подставкой с салфетками. Одна из веток склоняется, протягивается к девушке и остается в ее руках. Ветка не отламывается и не отрывается; такое впечатление, что дерево само подарило ее.

Немолодая официантка, стоящая у стенки неподалеку, даже растрогалась, глядя на необычную парочку. Как, в сущности, мало нужно, чтобы почувствовать себя счастливой! Чтобы тебя позвали провести праздничный вечер в красивом месте, где можно культурно отдохнуть, чтобы подарили ветку мимозы. И еще, чтобы тебя любили… А некоторые говорят, что любовь существует только в сериалах и слезливых дамских романах. Посмотрели бы они на этого мужчину: если он не влюблен в свою девицу по уши, то можно смело утверждать, что дважды два не четыре, а Волга впадает не в Каспийское море, а куда-то еще. Повезло девочке, ничего не скажешь: такой интересный мужчина, и с деньгами, это с первого взгляда заметно. А ей рестораны, видать, еще в новинку. Ишь ты, как смотрит по сторонам, будто и в самом деле в сказку попала.

Снова наши дни

Игорь Мельников потянул на себя застекленную дверь салона красоты и оказался в совершенно другом мире, казалось не имеющем ничего общего с тем, где люди с утра до ночи заняты повседневными заботами. Стены, расписанные под старинную каменную кладку, как в средневековом замке, окна с витражами, будто и нет повседневной рутины со всеми ее ежеминутными заботами. Должно быть, те, кто оформлял это помещение, хотели, чтобы каждая посетительница чувствовала себя здесь Прекрасной Дамой. В этом почти историческом интерьере прекрасно уживаются вполне современные низкие кожаные диваны, стеклянные журнальные столики, зеркала и светильники в виде шаров из матового стекла. Из-за стойки навстречу вошедшему поднялась женщина, которая показалась Игорю настоящей феей или, в крайнем случае, дриадой. Ей можно было бы дать не более двадцати лет, если бы не мудрый, понимающий взгляд и мягкая, почти материнская улыбка.

— Добрый день, центр красоты к вашим услугам! Вы первый раз у нас? Желаете позаниматься в тренажерном зале или хотите попробовать что-нибудь еще? У нас имеется несколько направлений аэробики, рассчитанной, в том числе, и на мужчин. А еще можно посетить занятия по йоге и тай-чи, первое пробное занятие бесплатно…

— Спасибо, как-нибудь потом обязательно, а сейчас я немного по другому поводу…

— Понимаю, абонемент в наш центр будет прекрасным подарком. Если возьмете сразу на несколько месяцев — можно получить бонус в виде бесплатных тридцати минут солярия или скидки на услуги парикмахера и маникюрного кабинета.

— Извините, у меня немного другой вопрос. Моей девушке нарастили клыки, знаете, как у вампира, примерно месяц назад. Я бы хотел сделать ей сюрприз — поставить себе такие же. Понимаете, я собрался делать ей предложение, а она просто сама не своя от подобных атрибутов.

— Минутку, сейчас я уточню. Нет, к сожалению, это делается не у нас. А может быть, ваша девушка будет рада увидеть вас в образе эльфа? Изменение формы ушной раковины — одна из самых популярных услуг, которые оказываются в нашем салоне. Также можно нарастить волосы на ногах, как у хоббита. После выхода нового фильма хоббиты стали необычайно популярны. Здесь в альбоме вы можете посмотреть фотографии наших клиентов до и после операции, эффект просто поразительный. А еще мы поможем вам подобрать потрясающие контактные линзы, которые придадут завершенность вашему новому облику…

— Нет, спасибо, ей нравятся только вампиры. А вы не подскажете, где я могу сделать себе клыки? И желательно, съемные или чтобы они убирались внутрь, как настоящие. Знаете, я работаю в солидной фирме, начальство может не так понять…

— К сожалению, мы не располагаем подобной информацией. Вы уже уходите? Тогда, пожалуйста, возьмите наш буклет; может быть, вы все же найдете что-нибудь подходящее для себя и вашей девушки. У нас каждый месяц скидки и розыгрыши призов.

Игорь вежливо поблагодарил любезную даму и уже повернулся к двери, размышляя, где продолжать свои поиски, как неожиданно на плечо ему опустилась изящная женская ручка. Повернув голову, новоявленный сыщик с некоторым страхом заметил маникюр черного цвета и массивные металлические кольца с черепами, летучими мышами и непонятными, но весьма страховидными рожами на каждом пальце.

— Ну, ты, чувак, и крутой! Ни за что не подумала бы, а с виду обыкновенный цивил!

— Простите, девушка, это вы мне?

— Нет, твоему астральному двойнику! Слушай, я с тебя просто протащилась, думала, этот дерьмовый мир ничем уже не сможет меня удивить.

Никогда и нигде Игорю не приходилось видеть ничего подобного, даже в отделении милиции, когда он случайно столкнулся в коридоре с задержанными девицами древней профессии.

Это создание казалось чужеродным элементом в интерьере престижного салона красоты, но, тем не менее, чувствовало себя здесь как дома. Игорь, напротив, взглянув на свою неожиданную собеседницу, на несколько секунд впал в состояние ступора. Было от чего: не каждый день встретишь девушку, которая выглядит настолько необычно. На незнакомке были высокие армейские ботинки, колготки в крупную сеточку, платье с множеством кружев, оборок и молний в самых неожиданных местах. И все это черного цвета, за исключением металлических шипов на кожаном ошейнике и браслетах. Макияж, выдержанный в том же стиле, — лицо покрыто слоем белил, глаза густо обведены черным, помада тоже не выбивается из цветовой гаммы. На гладко зачесанных черных волосах косо сидело что-то, отдаленно напоминающее смятый цилиндр.

— А твою девушку зовут не Кларисса? Она вроде говорила, что у нее парень цивил.

— Нет, не Кларисса… Простите, а вы кто?

— Я обитаю на темной стороне, я житель ночи.

Голос неожиданной собеседницы вдруг превратился в еле различимый шепот, как если бы она резко убавила громкость, а тембр стал напоминать нечто среднее между шуршанием магнитофонной пленки и шипением змеи в брачный период.

— Вы ищете дорогу на темную сторону? Пойдемте, я готова стать вашим проводником. Минутку, дневной свет губителен для моего зрения.

Странная незнакомка извлекла из кожаного рюкзачка, густо разрисованного устрашающей символикой, солнечные очки и медленным, даже торжественным движением надела их.

Когда дверь с зеркальными стеклами закрылась за ними, дама за стойкой сменила доброжелательное всепонимающее выражение лица на гораздо более приземленное. Встав и почти перегнувшись через барьер, она поспешила поделиться впечатлениями с очаровательной юной блондинкой, скучающей за низкой перегородкой. Ажурное сооружение отделяло гардероб от остального пространства вестибюля.

— Валюха, видала чудика? Клыки ему подавай, вот умора!

— А, по-моему, милый мальчик — воспитанный, интеллигентный. Мне бы его, я бы им крутила-вертела, как захочется. Такому любой лапши на уши навешать можно — схавает и не подавится. Эх, и почему дрессированные мужики всегда достаются другим? А видала, как он на твою Машку посмотрел? Точно, влюбился с первого взгляда, совсем как в кино.

— Да ветер у нее еще в голове, и когда только повзрослеет! Вроде большая, а готова в игрушки играть с утра до вечера, и друзья все такие же. Первый раз за все время с кем-то приличным познакомилась, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить… Добрый день! Вы на занятия по степ-аэробике? Проходите, пожалуйста!

* * *

Я — в одной из потайных комнат, о которых знают далеко не все обитатели нашего дома. Лидии Семеновне, которая дважды в неделю приходит делать уборку, это вовсе ни к чему, не говоря уже о мальчиках из охраны. Глупенькие, они и не подозревают, что их мысли для меня — открытая книга. Хотя сюжет ее не отличается оригинальностью — «спасение любимой женщины от ужасной опасности и что следует за этим» или «похищение возлюбленной», иногда действие скатывается до уровня бульварной эротической прессы. Сергею я еще в начале нашей совместной жизни объяснила, что мне время от времени нужно побыть одной, а подземное убежище, о существовании которого знают все, перестало быть уединенным местом.

В этой комнате без окон я храню то, чем не хочу делиться ни с кем на свете, даже с самыми близкими друзьями. Воспоминания как раз из их числа. А сейчас мне просто необходимо на время отдохнуть от настоящего, которое все больше и больше перестает мне нравиться.

Перебираю кучу старой одежды. В этой шубке я поймала свою первую добычу — лохотронщика, который за несколько месяцев до этого выманил у меня все деньги, да еще и вдоволь поиздевался над моей наивностью. Какой скандал устроила тогда тетушка, даже сейчас не хочется вспоминать. Я заставила его сполна заплатить за все, его и его дружка, похожего на орангутанга, стоящего на задних лапах.

В этом платье я была, когда мы впервые встретились с Сергеем. Это произошло глубоко под землей, на одном старом кладбище. Да, такого не прочитаешь ни в одном романе. А это что? Старый оранжевый топик с вышитыми цветочками и полуприличной английской надписью. Мы с наставником тогда провели незабываемый вечер в одном ночном клубе, я впервые решилась выйти танцевать, и все на нас смотрели. Тогда я, наконец, поверила, что несчастная затурканная Марина навсегда осталась в прошлом, что между ней и мной нынешней нет ничего общего. Наставник… он был мне даже больше, чем отец. Такой, какая я стала, я обязана исключительно ему, а ведь возиться с закомплексованной девицей, боящейся всего на свете, было задачей не из легких. Я почувствовала, что я есть и что имею право быть в этом мире именно тогда, когда ушла из мира живых, а ощутила себя человеком только тогда, когда перестала им быть. Прямо какой-то глупый каламбур получается…

Слезы текут по моему лицу, и я помню, что это вовсе не соленая вода, как у живых людей. Я — не человек и никогда не стану им до конца, как ни буду стараться. С каждым годом я чувствую, что все более отдаляюсь от тех, кого уже привыкла считать своими друзьями. Ира и Люда не могут простить, что они стареют и подвержены болезням, а я — нет. Можно подумать, что я в этом виновата! Я даже пыталась жаловаться им на несуществующие хвори, но вместо сочувствия постоянно натыкалась на взгляд, полный настоящей, неподдельной ненависти. А кто-то сказал, что женщины — нежные и добрые существа…

Сергей — наверно, я не смогла дать ему чего-то важного, без чего не может существовать ни одна счастливая семья. Может быть, он найдет это у своей простушки; честное слово, если он когда-нибудь надумает уйти к ней, я пойму и не стану его удерживать. Хотя не скажу, чтобы это известие сильно меня обрадовало. Оказывается, чтобы обрести личное счастье, недостаточно умения прыгать с третьего этажа, неограниченное количество времени обходиться без воздуха и поднимать «Мерседес» одной рукой. (Ну что было делать, если моя помада закатилась прямо под чью-то машину, а на улице такая грязь!) А что нужно для этого самого счастья, так и осталось для меня загадкой. Тетушка сказала бы, что достаточно жить по-людски, не нарушая никаких правил. Прочитанные в большом количестве книги, вроде «Мужчина, инструкция по применению», оставили у меня в голове лишь полный сумбур.

Толик и Валера тоже стали какими-то другими — слишком взрослыми, слишком настоящими, что ли. А ведь времени прошло всего ничего — каких-то пятнадцать лет. Кто бы только знал, как я одинока! Никто из живых не в силах меня понять! Но не к вампирам же из филиала ехать изливать душу? Ни в коем случае! Они, прежде всего, мои подчиненные, а стоит лишь показать свою слабость — получится даже хуже, чем с людьми. Наставник, вот кого мне катастрофически не хватает. Проклятая книга, она погубила его!..

Стоп, а почему именно книга? С чего я вообще это взяла? Надо срочно все вспомнить, все до последней мелочи! Той ужасной ночью наставнику пришла посылка из-за границы, это была старинная книга, он не разрешил мне до нее даже дотронуться. Он сказал, что религиозные книги могут быть опасны для таких созданий, как мы. Но я не встречала упоминаний о таком явлении нигде, а перечитала я в свое время предостаточно. Так, а что было дальше?

Усаживаюсь посреди комнаты, закрываю глаза и старательно погружаюсь в прошлое. Мне не хочется воскрешать в памяти эти трагические события, но почему-то меня не покидает чувство, что именно сейчас все это может иметь колоссальное значение.

Он не дал мне дотронуться до книги, а потом отослал из дому, сказав, что договорился о встрече с одним человеком. Нужно, чтобы я сказала ему, что встреча переносится на другой день. Целых три часа я просидела в этом идиотском кафе, а потом, почувствовав неладное, поспешила назад. Когда я пришла, было уже поздно. Нет, сейчас не время плакать, я должна, просто обязана вспомнить каждую мелочь. Что-то важное ускользает от меня.

Я вошла, удивившись, что дверь настежь распахнута — наставник этого терпеть не мог. Он всегда говорил, что подобная небрежность может очень дорого обойтись. Даже сейчас я не могу уснуть, не удостоверившись, что дверь спальни закрыта на ключ. Сергей давно уже не возражает против моих чудачеств.

Он лежал на тахте; взглянув на него, я сразу поняла, что произошло непоправимое. Книга, где находилась та чертова книга? Я хотела отыскать ее и порвать на мелкие клочки — наплевать, что будет при этом со мной. У него под рукой лежал томик в похожем переплете, но это был сборник французской поэзии восемнадцатого века, он любил его перечитывать. Книги, которую прислали из Ватикана, нигде не было. Чужие в дом не входили, я бы почувствовала запах их крови. Эти ходячие бурдюки с дешевым портвейном появились потом. Они разграбили наше жилище, вынесли все до последней вещи, а я была слишком опечалена, чтобы им помешать…

Это было потом, а что до этого? Нет, кто-то посторонний в доме за это время все же побывал. Войдя, я отметила это уголком сознания, но вскоре забыла. Открытая дверь… и запах, совсем легкий запах, похожий на аромат сухих цветов. Там было что-то еще, что сразу меня насторожило, — что-то вроде легкого, еле уловимого сквозняка…

Если бы я читала эту сцену в детективе, то решила бы, что убийца прятался где-то в доме, а когда я пришла, потихоньку выскользнул через другой выход. А был ли второй выход? Собственно, это и выходом назвать невозможно — крохотное подвальное окно, в которое не пролезть никому хоть немного крупнее кошки. Наставник не стал закрывать его наглухо, чтобы застоявшийся воздух не повредил книгам. Но никому — ни человеку, ни животному — и в голову не пришло бы даже приблизиться к развалинам, под которыми находилось наше подземное жилище. Он собирался научить меня этому нехитрому фокусу, но не успел…

Никому живому… Хм, а ведь кроме живых есть еще существа другого порядка — кому, как не мне, это знать. А если и в самом деле это был вовсе не несчастный случай, что тогда? Тогда я найду того, кто это сделал, и, кем бы он ни был, обещаю: мало ему не покажется. Судьба того вокзального наперсточника — всего лишь легкие неприятности по сравнению с тем, что ожидает его!

Хорошо, а если никакого убийства не было и я сама все это себе напридумывала? Всему виной нервы и расстроенное воображение, как написали бы в романе позапрошлого века. Теперь я точно знаю, что не успокоюсь, пока не разберусь со всей этой историей. С чего в таком случае следует начать? А с чего бы начал следователь в детективе? Сказал бы какому-нибудь младшему помощнику: «нужно найти и опросить свидетелей». Помощников у меня нет, поэтому придется делать все самой. Никого, кроме тех садово-парковых рабочих, на ум не приходит. Легко сказать, а как их найти пятнадцать лет спустя? Не исключено, что все они давно передохли, отравившись дешевым пойлом подвального разлива.

Остается только сидеть и вспоминать дальше. А почему бы не попробовать, как тогда, в китайском ресторане, вдруг получится? Закрываю глаза и вижу все так ясно, как если бы время повернуло вспять.

Эти примитивные существа мародерствуют там внутри, а я сижу на дереве и плачу, не чувствуя себя в силах даже пошевелить крылом. Вынесена последняя вещь, а после нее пришла очередь и самих стен. Они разобрали кирпичную кладку, сложили в кузов миниатюрного грузовика и аккуратно вывезли. Готова спорить, что из этих кирпичей сложено теперь какое-нибудь уродство на шести сотках. Хотела бы я знать, хорошо ли хозяевам спится по ночам…

А дальше? Немного придя в себя, я лечу вслед за грабителями. Они сложили все в сарайчике на краю парка, где хранили метлы, лопаты и прочие орудия своего «высокоинтеллектуального» труда. Я беспокоюсь, что внутри нет никого, кто мог бы впустить меня. И почему только в начале двадцать первого века мы должны придерживаться подобных анахронизмов? Впрочем, вампир — тоже явление далеко не современное.

На мое счастье, один из «работничков» решил задержаться. Я осторожно стучу в дверь. Открыв ее, сотрудник садово-паркового хозяйства видит приятеля, с которым расстался несколько минут назад. Прижимая к себе бутыль, на которой сразу бросается в глаза многообещающая этикетка с тремя семерками, тот нерешительно перетаптывается на месте. Лицо открывшего расплывается в довольной улыбке.

— Чего стоишь как неродной? Входи, у меня и закусон имеется. Как чувствовал, что надо заначить… Эй, Колян, ты где? Показалось! С чего бы это, с самого вчерашнего утра капли во рту не было…

И, ворча себе под нос, что ни за что на свете не расскажет об этом жене, которая тут же начнет его пилить, чтобы начинал лечиться от пьянства, он наконец-то покидает сарайчик. Но я уже забыла о нем. Я начинаю осматриваться в поисках того, что хотела бы забрать, во что бы то ни стало. Нет, сначала я слизываю с какой-то торчащей железяки каплю крови. Я тогда еще вспомнила, что не ела уже около суток. Запах крови, я не забыла его, и это та самая информация, которая мне нужна. Ведь, несмотря на то, что групп крови всего четыре, кровь каждого человека имеет свой уникальный запах, присущий только ему, вроде отпечатков пальцев. А по запаху крови не так трудно найти ее хозяина. Во всяком случае, для меня.

Правильно! Именно с этого я и начну — полетаю над городом, понюхаю и постараюсь найти возможного свидетеля. А потом наведаюсь в парк, на то место, где прошло самое счастливое время моей… биографии. Тогда что же я теряю время?! Вскакиваю и бросаюсь прямо к выходу. Дверь распахивается, с грохотом ударяясь о стену. Отлетает несколько кусков штукатурки, довольно увесистый фрагмент лепнины падает с потолка. Наплевать, все это совершенно не важно. Скорее вперед, сколько времени уже потеряно!

Но тут я врезаюсь во что-то мягкое. Слышится звон разбитого стекла и приглушенное чертыханье. Кому это не повезло оказаться у меня на дороге? Оглянувшись, я вижу Сергея. Он встает, пытаясь отряхнуть со светлого спортивного костюма ярко-красные капли. У его ног в красной лужице плавают осколки хрустального бокала.

— Элеонора, извини, что потревожил. Я забеспокоился, что тебя нигде нет, а потом как-то вдруг понял, что ты здесь. Мне показалось, что ты хочешь гранатового сока, нес тебе, но… уронил. Кажется, нам надо о многом поговорить. Подожди, ты плакала? Что у тебя произошло?

— Спасибо, сок — это то, что мне надо. Извини, я страшно спешу, это очень важно. Прости, мне сейчас просто ни до чего, потом все обязательно обсудим, и твою новую пассию в том числе.

Становлюсь на четвереньки и одним длинным глотком втягиваю в себя разлитый гранатовый сок, сплевываю мелкие осколки. На мгновение поворачиваюсь к Сергею, целую его в щеку и, небрежно помахав рукой, исчезаю. Наверно, я веду себя с ним как последняя свинья, но сейчас для меня даже это не имеет значения.

Я должна выяснить все обстоятельства смерти дорогого мне существа — это единственное, что важно сейчас.

* * *

Я лечу над городом, внимательно вслушиваюсь в потоки эмоций, втягиваю в себя мешанину самых разнообразных запахов. Собственно говоря, с вылетом надо было бы подождать; еще не стемнело, и на фоне неба, светящегося сине-зеленым цветом, мой силуэт выделяется особенно ярко. Ну и наплевать! Кому не нравится — пусть не смотрит, а все прочие могут считать, что это такой голубь или ворона.

Кажется, насчет вороны я немного погорячилась. Ощущаю на себе взгляд, полный холодного пристального внимания. Окно легковушки, остановившейся на перекрестке перед светофором, медленно поползло вниз, и в полумраке салона что-то сверкнуло. Как же я могла забыть, ведь я недавно видела эту передачу. Среди морально неполноценных личностей стало модным отстреливать голубей и ворон прямо в черте города. Нет, не может быть, чтобы кто-то решил устроить охоту здесь, в центре, и потом, я ведь никого не трогаю, лечу по своим делам. Раздается тихий, едва различимый хлопок, и стальной шарик проходит сквозь меня, не причинив никакого вреда. Но, во-первых, хоть я и не принадлежу к миру живых, чувствовать боль я могу, особенно в последнее время, когда мой образ жизни максимально приблизился к человеческому. А во-вторых, спускать такие вещи я не намерена. Что же, расследование немного подождет.

Откормленный «мужчина в самом соку» был приятно удивлен, когда перед ним в лучах фар возникло юное создание с такими формами, каких не увидишь даже в отечественной порнухе. Но цыпочка, кажется, не спешила прыгать в его машину. Ладно, покажем ей, как ухаживают настоящие ковбои. Легковушка резко затормозила прямо перед слегка удивленной девушкой, и в окне появилась широко улыбающаяся физиономия патентованного «хорошего парня».

— Садись, крошка, будь как дома. Не боись — крутой Уокер сможет тебя защитить!

Мгновение спустя «куколка» была уже на переднем сиденье; его тренированный глаз не уловил, когда она только успела туда забраться. Наверняка сгорает от нетерпения, так же как он сам. Следующий взгляд, брошенный на попутчицу, полностью убедил его в этом. Единственную одежду «подружки» составляли черные шелковые трусики, толком ничего не прикрывающие. Сейчас, только свернем в подходящий переулочек или сквер, двор-колодец тоже подойдет. Ты будешь в восторге, когда увидишь, что у меня припасено для тебя… Но на следующем повороте выяснилось, что никакой девушки в машине нет: вместо нее на спинке переднего кресла сидела крупная угольно-черная ворона и в упор рассматривала его…

Светлая легковушка ни с того ни с сего вылетела на встречную полосу и на полном ходу врезалась в неторопливо ползущий самосвал, нагруженный строительным мусором. Машина кроу-киллера моментально превратилась в груду искореженного металла. Бесстрашный охотник на ворон и его любимая винтовка с оптическим прицелом перестали существовать.

Делаю пару кругов над местом дорожно-транспортного происшествия. Может быть, включить этих горе-охотников в свой список после лохотронщиков, наперсточников и им подобных? Подумаю об этом на досуге, а теперь не буду отвлекаться от главного.

Совершенно неожиданно обнаружился и мой свидетель. Знакомый запах крови явственно чувствовался где-то неподалеку.

Унылый тип, которому с одинаковым успехом можно было дать и тридцать пять лет, и пятьдесят, выходил из продуктового магазина, волоча полиэтиленовый мешок с картошкой. И этот изменился не в лучшую сторону, а ведь тогда был молодым парнем, полным сил и надежд, уверенным, что еще немного — и жизнь станет яркой и интересной, полной самых разнообразных событий. Стоит только чуть-чуть напрячься, и он заработает первоначальный капитал, откроет свою фирму. Для начала кооператив, где будут оказывать услуги населению, например, чинить обувь или электротовары… Кажется, теперь до меня доходит смысл банальной фразы: вот что делает с людьми жизнь.

Но вся эта лирика к делу не относится. Мне нужна информация, и сейчас я ее получу. Присаживаюсь на крышу одного из тех хлипких павильонов, которые нынче построены на любом более-менее свободном пространстве. Прячусь за светящимся изображением ковбоя Мальборо и проникаю в сознание свидетеля. Кому бы такое рассказать: следствие ведет вампир, нарочно не придумаешь!

Мужчина с полиэтиленовым мешком вдруг почувствовал желание свернуть в скверик и хоть пару минут посидеть там и покурить спокойно. Он перешел улицу и устроился на одной из не разломанных до конца скамеек. Непонятно откуда нахлынули воспоминания, казалось давно похороненные в глубинах памяти. Отличная тогда получилась халтура, и наварились классно, даже если учесть, что ему, как самому молодому, досталось меньше всех, хотя вкалывал он побольше некоторых. Но ничего не поделаешь, в бригаде свои порядки, а попал в стаю, лай не лай, а хвостом виляй, как говаривал батя, когда приходил с работы в хорошем настроении. Портрет рыжей бабы пришлось снести в комиссионку: Катерина ни с того ни с сего начала ревновать, а они только собирались расписаться. Зато золотые сережки с красными камушками ей сразу приглянулись. Да и кожаный пиджак того мужика он до сих пор таскает с удовольствием. Нет, он вовсе не изверг бесчувственный, у которого ни стыда, ни совести; он, хоть и неверующий, даже в церковь зашел, поставил свечку за упокой, а потом на скамейке в соседнем дворике устроил поминки на славу. Чтобы земля ему, значит, пухом. Так что шмотками можно пользоваться с полным правом.

Эх, и чего он, бедолага, поселился в таком месте: ни электричества, ни телефона. Небось сердце прихватило, а «скорую»-то и не вызвать. И соседей никаких, не годится человеку одному жить, неправильно это…

Хотя нет, не один, перед тем как войти, он ясно слышал чьи-то шаги, а потом в заднем помещении что-то прошуршало. Слух у него такой с детства, как у сторожевой собаки, даже пацаны во дворе удивлялись. А в комнатке форточка была приоткрыта, и на подоконник кто-то пыли натряс. Какая разница, что фортка совсем крохотная: Сашок, который по малолетству загремел в колонию за то, что обчистил продуктовый ларек, рассказывал, что если куда-то пролезла голова — пролезет и все остальное.

А ведь верно! Он тогда не утерпел, выглянул наружу. Что-то было, вроде как тень в боковой аллее. Не собака, та на четырех ногах бегает, а это все же человек — длинный, худой и бежал как угорелый, спортсмен хренов. Понятно: драпал кто-то со всех ног. Может, вернулся домой, а сосед уже тю-тю, вот у него очко и сыграло. Или кто-то вроде нас поживиться хотел, а услышал шаги и перетрусил, что застукают его с покойничком, заметут, да, недолго думая, и пришьют статью?…И чего я вдруг все это вспомнил? Пойти, что ли, взять баночку «отвертки» да уговорить за упокой души?

Но дальнейшие мысли бывшего паркового рабочего меня не интересовали. Я увидела то, что хотела, — черный силуэт, удаляющийся по аллее. Высокий и худой, с ног до головы закутанный во что-то темное. И двигался он слишком стремительно и плавно для человека. Если это не человек, то кто же тогда мне нужен? Если бы я была меньше поглощена своими переживаниями, то увидела бы его сама, своими глазами. Или наверняка почувствовала бы его. А так убийца ушел живым и невредимым… Живым? А вот об этом мне, похоже, и стоит подумать.

* * *

Парк… как давно я здесь не была. Несмотря на то, что сейчас самое неприятное время года, когда листья уже облетели, а снег еще не выпал, здесь все равно красиво.

Спускаюсь, присаживаюсь на одну из нижних веток старого дуба и принимаю человеческий облик. После превращения в летучую мышь и обратно мой деловой костюм стал живописными лохмотьями, но меня это абсолютно не волнует. Во-первых, я почти не чувствую холода, а во-вторых, те, кому вздумалось погулять в парке в первом часу ночи, увидят невзрачную женщину в старой одежде, совершенно не вызывающую никакого интереса.

Как здесь все переменилось! Кажется, даже дорожки теперь проложены по-другому. На месте старомодного городка аттракционов поставлено нечто вроде жестяного ангара с завлекательной надписью «Искусственный каток, коньки — круглый год». В глубине парка, там, где раньше все пространство занимали разросшиеся кусты белой сирени, тоже красуется бездарная копия какого-то известного дворца. Я видела его еще в детстве, у тетки был набор открыток «Курорты Крыма»… И что здесь такое? Ну да, очередная клиника красоты — их сейчас понаставили на каждом углу.

Зато сохранился холм, на котором я любила проводить время в лунные ночи. Я просто сидела и мечтала, что еще немного, и у меня будет лунный загар, я начну светиться в темноте. Надо же, какой я была наивной! Чуть дальше, там, где виднеются лесенки, лабиринты и горки детского городка, и находилось наше жилище. Несколько лет спустя я случайно прочитала, что здесь и в самом деле стоял двухэтажный дом для работников парка. А еще раньше жил один ученый, он выводил особенные сорта цветущих кустарников. На первом этаже этого дома располагалась лаборатория, а на втором жил он сам с женой и теми, кто помогал ему в научных исследованиях. Однажды дом оказался пустым, а всем, кто интересовался судьбой его жителей, говорилось, что те в «очень длительной командировке без права переписки»…

То там, то здесь я чувствую следы крови. Не имеет значения, насколько она свежая. Возле неработающего фонтана подростки, которым пиво ударило в голову, примерно месяц назад устроили драку, толком не понимая, что послужило тому причиной и кто первый начал. Здесь, у спортплощадки, случилась разборка посерьезней, чуть дальше, за деревом, бездомная кошка поймала голубя… Нет, искать мне тут нечего. Незачем ходить и тратить силы, предаваясь печальным воспоминаниям. Следы пятнадцатилетней давности не прочитает никакой вампир, вряд ли это удалось бы даже кому-то посильнее меня. Ничего не поделаешь, двигаемся дальше.

Румыния.

Офис туристского агентства «Элеонора»

Офис, расположенный в подземном этаже старинного замка, который фигурирует во всех путеводителях как «замок Дракулы», с первого взгляда ничем особенным не отличался. Светлые стены, которые после евроремонта отделали обоями, похожими на грубую ткань, несколько столов с компьютерами и прочей оргтехникой, красочные плакаты, рекламирующие различные достопримечательности, — все как в любом другом офисе. Необычными были только те, кто собрался здесь на производственное совещание. Странно было видеть настолько непохожих друг на друга сотрудников. Изящный господин в темном костюме, дополненном белоснежной рубашкой с жабо и кружевными манжетами, небрежно откинулся на спинку вертящегося кресла, барабаня по столу длинными тонкими пальцами. Очаровательная белокурая девочка, по виду младшего школьного возраста, в старомодном платье из шотландки и соломенной шляпке с бантиком сидела наверху стеллажа с документами, беззаботно болтая ногами. Длинноволосый хиппи со всеми полагающимися атрибутами: знаком «пацифик», намалеванным на футболке, джинсами в дырках и заплатках и бисерными фенечками на руках — непринужденно устроился прямо на полу посреди офиса. На кожаном диване сидела «ночная бабочка», как будто выскочившая из старого черно-белого фильма. Под столом распластался в позе «медвежья шкура» громадный серо-бурый волчище, изредка поглядывая на присутствующих одним глазом. Молодая женщина в старинной крестьянской одежде, пригорюнившись, сидела у столика с факсом. Общей чертой для всех собравшихся в офисе, исключая разве что волка, была странная, неестественная бледность. И еще то, что все они не были людьми.

Мужчина в кресле, который, судя по всему, был самым главным среди присутствующих, нарушил молчание:

— Господа, вынужден вам напомнить, что приближается Рождество, а с ним и рождественские каникулы. Хотелось бы услышать о новых наработках по этому поводу. Не время впадать в спячку.

— Без мазы это все, — отозвался с пола хиппи, закуривая сигарету с приторно-сладким запахом. — Им сейчас совсем другое подавай — Санта-Клауса, оленей с бубенчиками, сказку про Золушку, на худой конец фольклор или Кота в сапогах. А кому на фиг нужен театр вампиров? Расслабьтесь, френды, и ловите кайф!

— Потуши свою дрянь, Майкл, — зашипела со шкафа девочка не хуже рассерженной кошки. — И так дышать нечем, а тут ты еще…

— Ну что ты привередничаешь, — заметил из-под стола волчище вполне человеческим голосом, — можно подумать, что последние триста лет ты сильно страдала от отсутствия воздуха. Вечно капризничаешь, как маленькая.

— Кто маленькая, я?! Да я тебе, шавка облезлая, в прабабушки гожусь! Таких, как ты, в мое время в будке на цепи держали.

— Да уймитесь вы, неугомонные! — плаксиво протянула женщина в крестьянской одежде. — Все ругаетесь и ругаетесь ночи напролет, ну что за беда с вами.

— Господа сотрудники, я бы попросил вас ближе к делу. Напоминаю, что если наша работа не будет на должном уровне, нам могут урезать дотации, а запасы консервированной крови и так более чем скромные. Насчет рождественских программ я всех предупредил, хочу их видеть у себя на столе не позднее, чем до конца недели. И еще: у меня была встреча с представителем ордена, он был очень недоволен инцидентом, который имел место на прошлой неделе. Нам категорически запрещено увеличивать численность, а в то же время еще немного, и мы бы имели дело со случаем несанкционированного обращения. Марго, я к тебе обращаюсь! Объясни, пожалуйста, чего ради ты начала приставать к человеку, совершающему вечернюю пробежку?

— Я хотела немного заработать, — затараторила «ночная бабочка» с заискивающей улыбкой. — Он был из богатеньких; сразу видно, что денежки у него водятся. Я поняла, что он не прочь развлечься, иначе с чего бы ему бегать рядом с кладбищем?

— Тебе здесь настолько мало платят, что надо подрабатывать на панели? — невозмутимо спросил Альберт, и в голосе его появились угрожающие нотки. — А может быть, тебе надоело быть под нашей защитой? Раз так — иди, но помни: твое независимое существование продлится до первого клиента с серебряным крестом на шее или до первого умника, вообразившего себя охотником на вампиров.

— Ну что ты так сразу заводишься, миленький? — жалобно начала Марго, машинально открывая пудреницу, поднося ее к лицу и тут же с досадой захлопывая. — Никогда я от тебя ничего не утаивала, что у меня, вовсе совести нету? Думаешь, сладко быть одинокой женщиной? А я, может, и не вовсе пропащая, может, мне тоже чистой любви охота…

— А еще на свежую кровь потянуло, а такие слова, как «чувство меры», для тебя — звук пустой. Ладно, свободна, и еще раз замечу — вычеркну из программы твое эротическое шоу и переведу в посудомойки. Будешь работать исключительно в женском коллективе. Исчезай с глаз моих долой!

Восприняв отданное распоряжение в буквальном смысле, Марго вспорхнула с дивана и растворилась в воздухе, оставив после себя приторный аромат духов.

— И с такими кадрами приходится работать, — простонал Альберт, страдальчески подняв глаза к потолку.

— Да ладно тебе, классная чувиха: всегда вписаться можно, никогда на солнце не выгонит…

— Ты как будто существуешь первую сотню лет! Из-за таких, как она, мы попадем в поле зрения знаешь кого? «Крыльев ночи»! И даже люди из ордена окажутся бессильны что-то сделать для нас! Ты слишком молод, чтобы знать, что такое война вампиров, все человеческие разборки не идут ни в какое сравнение с этим. Вик, хватит притворяться блохастым ковриком, перекидывайся и просвети тех, кто не в курсе.

Произнеся этот прочувствованный спич, Альберт закрыл глаза и замер, подобно алебастровой статуе. Волчище нехотя вылез из своего убежища, перевернулся брюхом кверху и минут десять спустя стал рослым мужчиной, одетым в одни оборванные шорты. Прошествовав босиком через всю комнату, он открыл нижнее отделение шкафа, достал оттуда красный махровый халат с надписью «спорт», потом распахнул дверцу мини-холодильника, практически не жуя, проглотил упаковку мясных полуфабрикатов и только после этого повернулся к коллегам.

— Короче, так: никто нынче не бегает сам по себе, ни те, кто под законом ходит, ни те, кто этот закон видел в гробу в белых тапках.

— Так закон — это для живых, а нам-то давно все фиолетово.

— То-то и оно, что нас касается, как никого. Одним словом, началось это после того, как всем нам известного Влада Дракулу заперли на освященной земле на вечные времена без права обжалования. До него мы, конечно, тоже существовали, только он был первым, кто нас объединил, иначе всех бы поодиночке перебили. А может, они и раньше уже организовались, а тогда только вышли на свет, сам не знаю.

— Вик, ты же не сказку на ночь рассказываешь, — нетерпеливо перебила его Эмма, дитя-вампир. — Кто «они»?

— Те, кто следит, чтобы все вампиры жили как надо, так, как велел Хозяин. Чтобы люди — только пища, в лучшем случае слуги, а чем-то заниматься, сотрудничать с людьми — не моги даже и думать. Организация — похлеще мафии: все видит, всюду дотягивается. Сотни полторы лет назад во Франции был театр вампиров; думаете, он просто так сгорел, да еще днем, когда весь персонал мирно отдыхал по своим гробам? Эти ни с чем не посчитаются; могут при случае и церковникам настучать, например, слить информацию о месте лежки, или вот вам совсем свеженький пример: был один, лет не менее пятисот, силы такой, что все мы перед ним — новорожденные щенки. Дел ни с кем из наших не имел, охотился принципиально только на разбойников, а с некоторыми из людей даже приятельствовал как с равными. Говорят, у него был приемный ребенок, из живых, хотя, скорее всего, это чьи-то выдумки, такое даже для него чересчур… Жилище было защищено так, что и муха не пролетит, а незаметно к нему подобраться вообще дохлый номер, а все равно… Не такие уж мы бессмертные, а с «Крыльями ночи» лучше вообще не ссориться. Эх, такая личность была!

— Ты-то его откуда знал?

— Да так, вел с ним кое-какие дела по старым связям. В основном книги ему доставал, он до них был сам не свой, а мне теперь все это проворачивать даже и лете. Один мой старинный враг любил повторять, что хороший контрабандист — это мертвый контрабандист. Думаю, мне удалось убедить его, что это вовсе не так. — И мужчина довольно оскалился, вспомнив о чем-то очень приятном.

— Ой, горе горюющее, на свете живущее! — всплеснула руками женщина в крестьянской одежде. — Мы-то чем их рассердили? Чужого не берем, у других не просим, налоги вон и то все до копеечки платим…

— Ты, Стефания, будто только что из своей деревни, — рассердился рассказчик. — Все-таки больше ста лет уже в городе, пора бы научиться соображать. Пока у нас Михай был, чем мы занимались, помнишь? Охотились, выслеживали в горах одиночек, а кто-то из присутствующих, помнится, специализировался на солдатах…

— Ну что ты все о старом поминаешь, — засмущалась Стефания, непроизвольно выпуская и опять втягивая клыки. — Мы же теперь все… порядочные.

— Вот именно! Работаем, туристов обслуживаем, налоги платим. Как ты думаешь, может им такое понравиться? А если все вампиры захотят как мы, что тогда?

— Тогда они перестанут получать свои дивиденды и фактически потеряют власть, — пояснил Альберт, не меняя позы и даже не открывая рта.

— Эй, так у нас же нехилая крыша — дневной вампир, — перебил Майкл, — это же круче не бывает.

— Ты о нашей леди президенте? Так она в России, а мы здесь. И потом, один против целой организации — сам понимаешь… Ты лучше вспомни, что было до нее.

— Михай нас просто за скотину держал, а теперь живем как люди.

— Резюмируя все вышесказанное, — снова ожил Альберт, — принимаем решение: не привлекать к себе нежелательного внимания. Все свободны. И еще одно: некоторые, вместо того чтобы работать, взяли привычку сутками зависать в Интернете. И не пытайтесь меня убедить, что это производственная необходимость: что-то мне с трудом верится, что сайт знакомств имеет отношение к развитию туристского бизнеса. Эмма, нечего скалиться, я тебя на триста лет умнее!

Снова Питер

Между тем сыщик-дилетант и девица, одетая в черное, неторопливо брели по улице. После нескольких ничего не значащих фраз девушка решительно заявила:

— Познакомимся, наконец. Как твое имя, жаждущий тьмы? Я — Нахема, обитающая во мраке ночи.

— Игорь, очень приятно. Могу я полюбоваться на ваши клыки?

— Всему свое время. Скоро, очень скоро ты сможешь увидеть мое истинное лицо. Может быть, мы удалимся для беседы куда-нибудь, где не так оживленно? В какое-нибудь достаточно печальное и уединенное место?

— Сожалею, миледи, что поблизости нет ничего подходящего. Я знаю один дом на капремонте, но вряд ли вид его сможет удовлетворить ваш изящный вкус. Может быть, вы согласитесь посетить со мной «Идеальную чашку»? Интерьер этого заведения достаточно мрачен.

— Благодарю. А потом, когда зайдет солнце, мы продолжим нашу прогулку. Вы не испугаетесь пойти ночью на кладбище?

— Никоим образом. Проходите, прошу вас.

— Пожалуйста, два кофе «Черный лес» и пирожное «Южная ночь» — две штуки. Прошу вас, сеньора Нахема, вон тот столик, в нише, достаточно защищен от дневного света? Поведайте, с кем я встретился по воле случая?

— Я и подобные мне называемся готами, мы ценим красоту и романтику темной стороны. Мы обитаем в мрачных и печальных местах, любим предаваться мечтам и размышлениям на кладбищах или созерцать древние развалины.

— Вы хотите сказать, что вас достаточно много?

— Ну, ты, чувак, как с луны свалился! То есть я хотела сказать, что это неведомо никому из ныне живущих, так как мы стараемся не выходить на свет. Некоторые из нас проводят на темной стороне довольно много времени, не желая возвращаться в пошлый, приземленный мир людей.

— Что, живут на кладбищах?

— Там много старинных склепов, где темно и сыро и никто не отвлекает от печальных раздумий…

— Но там же холодно… И нужно чем-то питаться.

— Мы практически не нуждаемся в пище и тепле, как и в прочих мещанских удобствах.

— Кстати о пище: может быть, еще кофе?

— Да, и пирожное, если не сложно. С вишней и шоколадом.

Вечером того же дня

Когда они вышли из кафе, было уже совсем темно, но надеждам Игоря, что его новая знакомая забудет про свою неразумную затею, не суждено было осуществиться. По-хозяйски взяв его под руку, она решительно повела его какими-то улицами, проходными дворами, переулками, названия которых он слышал впервые в жизни. Нельзя сказать, чтобы Игорь не испытывал никакого внутреннего дискомфорта, но мысль о том, что еще чуть-чуть, и он сможет выяснить, кто же покусал труженика уличной лотереи и, самое главное, произошло ли при этом преступление, придавала ему смелости. Вдруг ему и в самом деле удастся напасть на след чего-нибудь серьезного, над чем самые заслуженные сотрудники милиции бьются уже годами… Он скажет, что ему не требуется никакого вознаграждения, он взялся за это дело исключительно из патриотического долга, пусть лучше возьмут его к себе на работу, хоть самым младшим стажером. Он будет стараться изо всех сил, все очень скоро увидят, что не ошиблись в нем…

В одном из мрачных ободранных дворов-колодцев девушка извлекла из рюкзачка плеер и, включив музыку, сунула один из наушников Игорю, а второй вставила себе в ухо. Дальше они шли, соединенные проводом, как сиамские близнецы. В голову исследователю темной стороны лилась мрачная и торжественная музыка. Казалось, что это звучит орган в старой заброшенной церкви, одиноко стоящей посреди заснеженной равнины, по которой бродят голодные волки. Голос певца завораживал и пугал одновременно, как будто начал свою историю злой сказочник, который, согласно бытовавшему ранее мнению, приходит к непослушным детям…

Очнулся он, едва не налетев на один из покосившихся железных столбов, поддерживающих когда-то кладбищенскую ограду. Место было и в самом деле мрачнее некуда — основательно запущенный лесопарк, посреди которого находилось старое кладбище, имеющее более чем заброшенный вид. Похоже, сюда давно не являлся никто, желающий навести порядок хоть немного. Прямо перед ними старинный кованый крест торчал из ствола старого корявого дерева, корни которого разрушили толстую каменную плиту, превратив ее во множество обломков. В отдалении, среди покосившихся крестов и еле держащихся памятников, и в самом деле виднелось что-то напоминающее строения. Игорь почувствовал себя неуютно. Если темнота в городе, например в подворотне или переулке, где перебиты все фонари, воспринималась им как что-то достаточно неприятное, то здесь она определенно давила на психику.

Но странная спутница шла, ориентируясь здесь, как у себя дома. Неожиданно Игорь поймал себя на мысли, что стал персонажем классического ужастика, и по закону жанра он сейчас будет съеден или, в лучшем случае, вернется домой, полностью поменяв свою сущность. А как же тогда работа в милиции? Ничего, в крайнем случае будет проситься на ночные дежурства. В одном американском боевике уже было нечто подобное — вампир-полицейский и его напарник… Черт, забыл, кто там был его напарником.

Он уже начал соображать, как бы по-тихому смыться отсюда, как вдруг обнаружились и обитатели старого кладбища. Двое девочек-подростков, одетых в том же стиле, что и его новая знакомая, сидели на краю покосившегося надгробия, тесно прижавшись и обняв друг друга за талию.

— Темный лорд и его жена, леди Селена, — представила их Нахема. — Они давно покинули мир живых, избрав это место своим домом.

Девочка в костюме и широкополой шляпе важно кивнула в ответ, ее подруга, утопающая в черных кружевах, протянула руку для поцелуя. Галантно наклонившись, Игорь уловил запах вполне живого существа, только давно забывшего о существовании мыла и горячей воды. Точно такое же «амбре» исходило от Темного лорда.

Через несколько шагов обнаружился некто, напоминающий Пьеро, надевшего черное трико.

Точнее, видеть можно было только статую ангела с одним отбитым крылом, обнимающую его темную фигуру. Лицо этого создания было покрыто черно-белым гримом, в общих чертах повторяющим иллюстрацию из учебника судебной медицины, который Игорю как-то довелось видеть у одного приятеля. Призвав на помощь все самообладание, он поймал себя на мысли, что стерпеть объятия подобного индивидуума под силу только ангелу.

— Кто это? — вполголоса спросил он у своей спутницы.

— А, это? Белладонна, готичка несчастная. Не может не выпендриваться.

— Это девушка? И она тоже… ценит красоту темной стороны?

— Эта? Нет, ерундой страдает. Не обращай на нее внимания.

Оглянувшись, слегка перетрухнувший сыщик увидел, что любительница кладбищенской скульптуры извлекла из рюкзачка большую берцовую кость и начала изображать, будто играет на ней, как на флейте. Увидев, что спутник порядком шокирован, Нахема небрежно заметила:

— Было бы чего пугаться, она у нее искусственная, из собачьего магазина.

Следующий, с кем они поздоровались, был Ардулак, молодой человек не более двадцати лет от роду, вампир в сто двадцать восьмом поколении. Он изучал надпись на одном из памятников, меланхолически помахивая дохлой крысой. Когда ему представили новенького, алчущего тьмы, он в порядке особой любезности презентовал ему свою игрушку. Помня о предыдущем эпизоде, Игорь храбро протянул руку за подарком и в следующую секунду едва сдержал весьма невежливый возглас. Дохлая крыса оказалась настоящей. Далее последовала встреча с «теплой» компанией, устроившейся медитировать в полуразвалившемся склепе. Затем — с существом неопределенного пола и возраста, которое долгое время неотступно следовало за ними, читая стихи, удивительно подходившие к обстановке, но способные нагнать тоску на всех, обладающих слухом.

К своему полному огорчению, сыщик по призванию не нашел здесь никого, кто бы мог похвастаться настоящими (или хотя бы искусственными) клыками, или назвать кого-то, кто был бы их обладателем. Все упорно ссылались на фазы Луны, сытость, исключительно миролюбивый характер и так далее…

В разгар жутковатой прогулки раздалось несколько аккордов из металлической баллады. Выругавшись шепотом, Нахема достала откуда-то крохотный сотовый телефон. В голосе ее не осталось ни капли таинственности и значительности:

— Да, мама… гуляю. Нет, с друзьями… Ничего не поздно, что ты со мной, как с маленькой… Ага, ладно, уже иду… Да тороплюсь я, помню про эту дурацкую контрольную… Да, через полчаса буду. Все, пока.

И, повернувшись к слегка обалдевшему Игорю, печально добавила тем же обычным человеческим голосом:

— Извини, мне уже пора. Звони, встретимся, сходим как-нибудь на концерт, в «Арктике» скоро будет отпадная вечеринка. Запиши телефон: это сотовый, а теперь городской. По городскому спроси Машу.

Обратная дорога заняла гораздо меньше времени. К некоторому удивлению Игоря, расстроенная девушка направилась не в ту сторону, откуда они пришли. Там за сплошным бетонным забором обнаружилось вполне ухоженное кладбище и плакат: «Некрополь закрыт на реставрацию». Посыпанная песком дорожка привела их прямо к центральному входу в лесопарк. Перед воротами виднелись громадный план территории и указатель со стрелками, взглянув на которые Игорь на некоторое время впал в состояние ступора. Среди самых обычных надписей; «Кафе», «Туалеты», «Администрация» — находилась стрелочка: «Кладбище, короткая дорога». Нет уж, спасибо, туда я как-то не тороплюсь.

* * *

— Наташа, можно тебя спросить, вы там, в аналитическом отделе рассматриваете всякие версии, да? На предмет вероятности?

— Ну, типа того, а что?

— А если бы надо было сделать следующее: по результатам… по поступкам вычислить, кто мог такое натворить?

— Хочешь, я тебе учебник по судебной психологии принесу, там об этом как раз написано. И вообще не понимаю, чего ты в своем институте прокисаешь, ради диплома, что ли? Какой из тебя, на фиг, банковский работник, или корочки — под стекло и на стенку?

— Нет, предкам пообещал, что дотяну это грязное дело до конца. За учебник, конечно, сенкью вери мач, только тут одна такая ситуейшен, вроде логической задачки…

— Давай, колись, что у тебя там. Если дела там не на весь день…

— Я вот подумал — если бы в наше время жили вампиры, по каким признакам их можно было бы отличить от обычных граждан?

— С тобой все ясно; у меня тоже был этот номер «Максима». Страничка: «Если бы вампиры жили среди нас». Они бы устраивали демонстрации, требуя пенсий, отдыхали в санаториях за Полярным кругом и в Антарктиде, а на таможне пользовались бы черным коридором вместо зеленого. Чего же тут неясного?

— А если серьезно?

— Игорек, не знаю, как ты, а я сейчас иду с работы, усталая и голодная как собака. И как-то охотнее думается о супе и курице с жареной картошкой, чем о психологических головоломках.

— А как насчет «Идеальной чашки»?

— Тогда пошли в «Чайную ложку» — там, по крайней мере, поесть можно. И учти, я плачу за себя сама. Никогда там не был? Ну, ты даешь! Тогда тем более пошли, тебе должно понравиться.

— …Блины и правда замечательные, особенно с мясом и овощами.

— А ты еще с курой в сметане попробуй и с грибами. Так что ты хотел выяснить?

— Психологический портрет современного вампира. Чем он в принципе может отличаться от всех остальных?

— Как чем? Способом питания, конечно!..Да, с медом и сгущенкой — это сюда, спасибо…

— А кроме этого, ведь должны же быть какие-то отличия.

— Сам-то как думаешь?

— Они носят исключительно черное и ловят кайф от мрачной эстетики.

— Понятненько: кто-то с готами перетусовался. Да из них вампиры как из этого игрушечного пуделя служебно-розыскная собака. Если так хочешь, порассуждаем логически на основе имеющейся информации. Они не могут выходить на солнце, стало быть, зависают в полный рост по ночным клубам. Если работают, то на дому, скорее всего за компьютером. Те из них, кому достаточно много лет, далеко не дураки, значит, освоить компьютер для них не проблема. Кстати говоря, если они такие долгожители, то с документами там явный непорядок. Свидетельство о рождении точно левое, диплом и всякие там удостоверения, скорее всего тоже. Сам подумай: биография любого человека легко восстанавливается, в общих чертах конечно. Детский садик, школа, институт, работа, если по трудовой — остаются документы, люди, которые могут подтвердить, что этот гражданин там действительно работал или еще чего. А когда сплошные дыры в биографии?

— Это как Дункан Маклауд, который каждые семьдесят лет аккуратненько делал себе свидетельство о смерти и новые документы.

— Видишь, ничего сложного. Есть еще один важный момент: они же кровь пьют, значит, охотятся на людей, верно? Следовательно, данные о таких происшествиях были бы в милицейских сводках. К примеру, гражданин в бессознательном состоянии с характерными повреждениями в области шеи… Ты что, с ума сошел?! Чего распрыгался, дурак, что ли?! Чай, между прочим, горячий, я чуть не облилась!

— Натали, десять миллионов извинений! Я — полный кретин, дурак и идиот! Подожди, сейчас я все принесу. Какого тебе взять: может, зеленого с клубникой и сливками? Или черного с кленовым сиропом? Понял, бегу за «наглым фруктом»! Ах, это я наглый фрукт? Тогда тем более бегу!

…Если принять за рабочую версию, что вампиры — среди нас, то все сразу становится на свои места. Неприятно как-то, хотя, с другой стороны, почему бы им не быть? Есть же лохнесское чудовище, инопланетяне на тарелках и прочие аномальные явления… Спасибо Наташке, без нее просто в стену уперся бы. Что значит — научный подход и широкий взгляд на проблему! Еще немного, и сам решу задачку. Ну, почти сам. Жаль, что укушенный гражданин отказался со мной разговаривать — категорически и в нецензурной форме. Ну что за жизненная позиция: сунуть голову в песок и надеяться, что проблема исчезнет сама собой!

Вроде бы настоящее время. Да плевать мне, какое оно!

Все, не могу больше! Ночь за ночью я методично облетаю все питерские кладбища, все более-менее подходящие места, и пока что не обнаружила никаких признаков дневной лежки и никаких следов присутствия кого-нибудь такого, как я. Те, кого я увидела там, несмотря на свой необычный вид, оказались всего-навсего людьми. Несколько этих занимательных созданий я застала, когда решила спуститься и побродить по тому старому кладбищу, где когда-то давно нашла приют. Там, в старинном склепе, так и лежит до сих пор графиня с труднопроизносимой немецкой фамилией. Теперь, правда, в компании двух охотников за цветными металлами…

Мне вдруг захотелось напугать этих глупых детей, которые устроились развлекать друг друга страшными историями в совершенно неподобающем месте. Я неожиданно появилась рядом с ними; не в меру разыгравшиеся тинейджеры увидели даму в классическом вампирском виде. На мне было глухое черное платье, кроваво-красная помада на очень бледном лице и впечатляющий маникюр того же цвета. В обычной жизни я обхожусь без подобного маскарада. Ну, а чтобы цвет лица не очень отличался от человеческого, предпочитаю использовать салфетки для авто-загара.

Эффект от моего появления оказался вовсе не тот, на который я рассчитывала. Подумать только, они приняли меня за себе подобную! Парнишка в вязаной старушечьей кофте принялся выспрашивать, какого вида добычу я предпочитаю. Услышав, что моей любимой пищей являются юные глупцы, он начал посвящать меня в тонкости охоты на девственниц. Когда же я немного поработала над внешностью и показалась им в виде покойника месячной давности, они приняли это за видение, вызванное их подозрительными сигаретами. Куда только катится наш мир!

Город обшарила самым добросовестным образом, с завтрашней ночи перехожу на ближайшие пригороды. Начну с тех, куда не так далеко лететь, — Шувалово, Парголово, затем в направлении Зеленогорска. Если понадобится — буду искать хоть сто лет или больше, переверну все кладбища и разберу по камешку все более-менее подходящие развалины.

Влетаю через открытую форточку и бесцеремонно плюхаюсь на тахту, прямо на подушку. Как хорошо, что мне пришла удачная идея переселиться в одну из пустующих комнат для гостей. Теперь мои ночные отлучки не так заметны. Не то чтобы кто-то попытался ограничивать мою свободу, просто не люблю играть на чужих нервах, не так я дурно воспитана…

Крылья просто отваливаются; кажется, слухи о том, что вампиры не могут испытывать усталости, сильно преувеличены. Привычный холодок пробегает по спине, а потом мое тело начинает меняться — увеличивается, вытягивается, и вот я уже в своем повседневном облике. Как хорошо, что я не могу видеть своего отражения в зеркале; должно быть, выгляжу я ужасно, даже для вампира.

Разглядываю свои руки — грязные, в земле и копоти, когти отросли сантиметров на пять длиннее обычного. Надо бы доползти до ванны, но так лень, да еще набирать воду, возиться с ароматической солью, разыскивать халат… Интересно, почему это в ванной горит свет, а дверь приоткрыта? Сто раз ведь говорила — ничего без меня не трогать!

Ванна наполнена водой, сверху плавает целая шапка пены с моим любимым запахом календулы. На полочке стоит флакон жидкого мыла, а на крючке у двери — мой любимый махровый халатик, который я не далее как позавчера безуспешно разыскивала по всему дому. Чудеса, да и только!

…Вылезаю из ванны, с закрытыми глазами пробираюсь в направлении тахты и тут улавливаю смутно знакомый запах. Пока я отмокала в ванне, сюда кто-то заходил. Открываю глаза: на журнальном столике большущий графин темно-красного гранатового сока, пицца с шампиньонами и рулет из мороженого с черносмородиновым джемом. Что тут еще? Ага, записка. «Дорогая, не беспокойся, на фирме все под контролем. Не знаю, чем ты занята, но, если понадобится какая-нибудь помощь, пожалуйста, дай мне знать. Напоминаю номер своего сотового… Целую. Сергей».

Примерно в это же время

Молодой человек, которого родители до сих пор иногда называют примерным мальчиком, почти бежал, с трудом сдерживая нетерпение. Он держал руку в кармане, не выпуская дискеты, как будто она могла ни с того ни с сего взять и исчезнуть. Было отчего: если записанную на ней информацию распечатать на бумаге, то на ней смело можно ставить гриф: «Совершенно секретно, только для служебного пользования». Все-таки, как здорово иметь в друзьях одного из лучших питерских хакеров. Раз, два — и выборка из засекреченного милицейского архива у тебя в кармане. Все, что касается нападений на сотрудников уличной лотереи и нераскрытых преступлений, где фигурируют эти самые характерные повреждения в области шеи. Недешево, правда, обошлось удовольствие: Склиф, хоть дружат они еще со школы, запросил почти запредельную сумму. Видите ли, техническая база постоянно требует обновления, да системы защиты… С мечтой о покупке стереосистемы пришлось расстаться, по крайней мере, на несколько ближайших месяцев. Ну и плевать, зато теперь он владеет информацией. Илья Игнатьевич, стоило ему лишь заикнуться, уперся как неизвестно кто и до конца вечера травил байки о молодых сотрудниках, которые пострадали из-за своего неумеренного энтузиазма. А все потому, что не прислушивались к советам старших товарищей. И это несмотря на то, что они с папашей уговорили целую бутылку коньяка на двоих.

Нет, на домашнем компьютере такое смотреть нельзя, тут нужен режим секретности в полном объеме. В институте тоже не годится — компьютерный класс просто проходной двор какой-то; ни к кому из друзей тоже не пойдешь, вопросов будет не обобраться. Эврика! Просмотрю материалы на работе: в кабинете, где стоит ксерокс, сейчас все равно никого нет, как потом удалять темповые файлы, Склиф показал. И никто-никто не увидит, и никто-никто не узнает… Лепота! А потом и в самом деле можно распечатать, а хранить все это лучше в своей комнате под ковром. Простая истина: темнее всего под свечкой. Заодно составлю аналитическую записку — свои выводы, гипотезы и соображения, как в том фильме про ЦРУ. Там начинающий агент таким образом общался с вышестоящим начальством.

Пару дней спустя

В квартире, тесно заставленной старомодной мебелью, раздался телефонный звонок. Несмотря на то, что ближе всех к трезвонящему аппарату находился сын, мама проявила молниеносную реакцию. В два тигриных прыжка она пересекла кухню с прихожей и цепко схватила трубку. Кто бы это мог быть? С родственниками она говорила по телефону не далее чем вчера вечером, длительная беседа с лучшей подругой завершилась полчаса назад. Мужу почти никогда не звонят, если только с работы, но это в будни, а сейчас суббота, значит…

Значит, у сыночка завелась какая-то девушка! Хорошо, если она из приличной интеллигентной семьи, а если ее родители какие-нибудь люмпены, да еще с социальными проблемами?! А вдруг они познакомились достаточно давно; что, если их отношения зашли недопустимо далеко? Нет, она ни в коем случае не допустит подобного мезальянса. Поэтому «алло», произнесенное вежливым женским голосом, прозвучало примерно в той же тональности, в какой герой старого военного фильма требует предъявить пропуск. Наглая девица, услышавшая такое, непременно бы призадумалась, стоит ли соваться туда, где ей совсем не рады, но это оказалась совсем не соискательница на должность невестки.

— Алло, это квартира Мельниковых? Пригласите, пожалуйста, к телефону Игоря.

— Простите, а кто его спрашивает?…Да, сию минуту. Игорь, это тебя! Из милиции! Ты что, совершил что-то незаконное?! Если это так, я умру прямо сейчас, на твоих глазах. И тебя всю жизнь будет мучить совесть, имей это в виду!

— Мама, успокойся. Это по работе. Алло, здравствуйте! Проблемы с ксерокопиями?

— Здравствуйте, Игорь. Нет, с техникой все в порядке. С вами говорят из отдела расследований аномальных преступлений. Да, такой существует. Мы хотели бы с вами побеседовать по поводу вашей разработки, которую вы назвали «Вампиры среди нас». Компетентные лица дали ей высокую оценку.

— Но как? Я же убил все темповые файлы, а дискету унес с собой…

— Не будем вдаваться в технические подробности, для этого существует множество специальных методов. Если вас это действительно заинтересует, можете проконсультироваться у вашего друга. Да, того самого, который работает с секретными кодами. Суть не в этом. Игорь, вам выражается благодарность на высоком уровне. Вы хорошо потрудились, но теперь ваша задача — не вмешиваться и не создавать трудностей в работе профессионалов.

— Да… А как же…

— Разговор о зачислении вас в качестве стажера мы продолжим в более подходящее время. А пока что занимайтесь вашей обычной деятельностью.

— Понял: чтобы эти… граждане ничего не заподозрили. Если что, я даже институт брошу, без вопросов.

— Работа в определенных структурах, разумеется, связана со многими жертвами, но высшее образование в число их не входит. Итак, благодарим за проявленное старание, когда будет нужно, с вами обязательно свяжутся.

Потрясенный Игорь молча удалился в свою комнату, не в силах понять, следует ли ему радоваться или огорчаться. Мама, собравшаяся было дать достойный отпор нахалке, посягающей на ее сына, поймала себя на мысли, что обрадовалась бы девушке даже с более низким социальным статусом, лишь бы Игорь не превратился в зачерствевшего старого холостяка. Пожалуй, стоит переговорить по этому поводу кое с кем из сотрудниц. Не может быть, чтобы у них не нашлось на примете девушек подходящего возраста…

Человек, положивший трубку на другом конце телефонного провода, был очень доволен. Вдруг здесь и в самом деле выплывет какой-нибудь компромат, на котором можно будет неплохо заработать? Дурные привычки и противоестественные наклонности состоятельных людей — поистине золотая жила. Если к тому же обладаешь некоторыми связями и возможностями, то получается и вовсе недурно.

Почему бы не начать прямо сейчас: попросить кое-кого, чтобы взяли список состоятельных лиц, обитающих в Питере и области, и кратенько прикинули биографические данные каждого.

А ретивый молодой человек может и дальше ждать, когда его за особые заслуги зачислят в отделение милиции следователем-стажером. Или когда рак на горе победит в конкурсе художественного свиста.

Настоящее время, в котором я безнадежно потерялась

Отчего-то именно сегодня мне вздумалось отправиться на поиски, не принимая облика летучей мыши. Может быть, мне удастся заморочить голову кладбищенским работникам и заглянуть в регистрационные книги. Не зря же говорится, что самые интересные находки случаются именно за письменным столом. Вдруг, сопоставляя какие-то записи, я замечу нестыковки, которые выведут к интересующей меня информации? Я хоть и вампир, но могу пользоваться не только своей силой; годы, проведенные в качестве бизнес-леди, многому меня научили. Интересно, где же я настоящая, кто я? Такой вопрос я могла бы задать только наставнику, и только он смог бы мне на него ответить…

Нет, снова ничего. Возвращалась я тоже пешком. Я шла по обочине шоссе, погрузившись в печальные мысли и отмахиваясь от тех, кто настойчиво предлагал мне место в машине и свое общество. Окончательно потеряв терпение, я стала облаком холодного осеннего тумана. Может, мне хотя бы тогда позволят спокойно подумать?! Нет, не получилось. Где-то впереди раздался оглушительный грохот, скрежет и два мужских голоса, выясняющих отношения с применением ненормативной лексики. Ну что там еще?

Оказывается, крутейший «черный бумер» на полной скорости въехал в бортовой «бычок», который вез из ближайшего совхоза отходы жизнедеятельности мелкого рогатого скота. Чуть позже к «честной компании» присоединилась цистерна с отвратительным просроченным пивом; она перевернулась, превратив участок шоссе в нечто, совершенно не поддающееся описанию. Пришлось перепрыгивать через все это безобразие, на время выпав из поля зрения водителей, которые уже собирались перейти от слов к делу. Какой все-таки омерзительный запах; отошла не меньше чем на километр, а он все равно ощущается, как будто находишься рядом. А если бы я была живая?

Я не страдаю от холода и сырости, а без человеческой пищи могу обходиться достаточно долгое время, но, заметив впереди «очаг цивилизации» в виде нескольких ларьков и павильон с яркой вывеской «Шаверма 24 часа», я испытала настоящую радость. Горячий комок непрожаренного теста с полусырым мясом внутри и стаканчик горячего чая сейчас для меня будут ничуть не хуже глотка свежей крови. Хорошо, что, уходя из дому, я чисто машинально положила в карман портмоне с мелочью. Ну, кто там еще? Поесть не дают спокойно, ну никакого уважения к… даме!

Без всякого сомнения, передо мной стоял живой человек. Хотя он вполне сошел бы за ожившего персонажа третьеразрядного ужастика. Неопределенного возраста — ему с одинаковым успехом можно дать и восемнадцать, и тридцать восемь лет. Бледная, даже серая кожа, опухшее лицо, длинные, явно не стриженые волосы. Одежда, которая более чем велика ему, болтается на тощем теле, как бы существуя сама по себе, отдельно от хозяина. А еще дрожь, которая пробегает по его телу, и запах… нет, такую кровь я не стала бы пить даже после очень большой голодовки!

— Извините, пожалуйста, вы меня не выручите?

Грязная дрожащая ладонь тянется ко мне.

Выручить? Отчего бы и нет, такое существование должно очень тяготить, а я сегодня достаточно разозлена.

Мысленно соприкасаюсь с сознанием странного молодого человека и вызываю в нем несколько картин наименее неприятного расставания с такой жизнью: ссора с каким-то здоровяком, который за пару секунд сворачивает ему шею, сердечный приступ, который в считанные мгновения избавляет его от необходимости влачить омерзительное существование. Останавливаюсь, заметив ужас в его глазах. Нет, ему требуется всего-навсего скромная сумма, чтобы перекусить и доехать на метро туда, где его ждут, не дождутся нежно любимые родители. Еще чего! Своим деньгам я найду применение получше, а чтобы почувствовать настолько наглую ложь, вовсе не нужно обладать вампирским чутьем. Отворачиваюсь и тут же забываю об отвратительном субъекте. Но он упорно не желает отстать.

— Извините, вы не купите у меня сотовый телефон? Всего за двести рублей. Понимаете, у меня в электричке вытащили кошелек и бумажник с документами. Я бы добрался пешком, но я только что из больницы…

Отрицательно качаю головой и возвращаюсь к тому, что вряд ли достойно называться «хычин с мясом». Вот только прожую и, если не отстанет, продемонстрирую ему клыки в самом буквальном смысле этого слова. Ну что там еще? Нет, мне случайно не требуется почти новый зонтик-автомат, женские часы и книга про Анжелику… Что-что?! А ну, покажи!

Не выпуская изо рта комок теста, протягиваю руку и выхватываю у навязчивого попрошайки простое металлическое кольцо. В глазах его, в которых только что было не больше жизни, чем в глазах дохлой рыбы, мелькает что-то похожее на удивление. Ах да: у обычных людей суставы не гнутся в этом направлении, да и удлинить руку вряд ли бы получилось.

Подношу кольцо к самым глазам, нюхаю его, еле удерживаюсь, чтобы не лизнуть. Сомнений не остается: именно его носил тот, кто был и остался для меня дороже всех на свете. Он не снимал его даже на время сна. С этим кольцом было связано что-то, не помню, прошло столько времени, а тогда я не придавала таким историям большого значения. Вроде бы это фамильная драгоценность, и она имеет власть вызвать хозяина из-за порога смерти. Наставник даже как-то пошутил, что однажды, когда он решит удалиться на покой, он воспользуется этим его свойством и встретит обычную старость.

Снова удлиняю руку, хватаю отвратительного типа за шиворот, поднимаю над землей и трясу как тряпичную куклу:

— Откуда ты это взял? Говори, откуда это у тебя?

Голова попрошайки безвольно болтается из стороны в сторону. Кажется, он пытается что-то сказать. Пожалуй, лучше успокоиться, иначе спрашивать будет просто некого.

— Кольцо? Друг подарил, на память, он… уехал в другой город. Не знаю, где он его взял. Раз ваше, то, конечно, возьмите, бесплатно, только в милицию не заявляйте. И не трясите, у меня давление! А может, все-таки поможете на еду и метро?

— Да, разумеется, я вас с удовольствием выручу.

Попрошайка со стажем очень удивился, обнаружив себя едущим вниз по эскалатору с полным пакетом дешевых жареных пирожков.

Веселое настроение исчезло так же внезапно, как и появилось. Стою посреди площади у метро, сжимая в руке свою находку. Если в семейном предании можно найти хоть долю истины, то я сделаю все, что только возможно и невозможно, чтобы…

И все возвратится: шкафы с книгами, огонь в камине, умные беседы, и не только они. Какая я была глупая, что не замечала таких очевидных вещей, какая я была глупая!

Кольцо велико мне, сваливается даже с большого пальца. Отрываю полоску от замшевой куртки и вешаю его на шею. Теперь оно всегда будет со мной. Всю мою вечность.

Лет за пятнадцать до описанных событий

Подземный кабинет освещается только тремя свечами, стоящими на столе в старинном бронзовом канделябре. Язычки пламени подрагивают от еле заметного сквозняка, бросая отблески на книги в старинных кожаных переплетах с золотым тиснением. На полках соседствуют современные научные издания и труды средневековых ученых. Гравюры и репродукции, занимающие свободное пространство, повествуют об ангелах и демонах, универсальной модели мира, принятой в Средние века, и версии Босха о том, что ожидает грешников в потустороннем мире.

Хозяин кабинета — мужчина средних лет в ослепительно белой рубашке и темном бархатном домашнем пиджаке — грустно улыбается вслед девушке, которая куда-то спешит. Девушка в брючном костюме из очень дорогого магазина оборачивается на пороге, на прощание машет рукой и исчезает.

Мужчина переводит взгляд на бандероль, которая лежит на столе перед ним, — несколько старинных книг в кожаных переплетах. Даже сейчас видно, что страницы их не бумажные, а пергаментные, как было принято несколько столетий назад. Выждав некоторое время и, как будто, на что-то решившись, хозяин кабинета протягивает руку к самой верхней книге. И тут же оборачивается, замерев на полдороге.

— На вашем месте я не стал бы этого делать, — раздается тихий голос, более всего похожий на шуршание сухих листьев или скрип рассохшихся половиц в давно заброшенном доме. — Посылки, приходящие невесть откуда, могут быть очень опасны.

В глазах хозяина дома загорается недобрый огонек. Несмотря на то, что он остается сидеть в своем кресле, даже не изменив позы, теперь он похож на опасного зверя, готового к прыжку, однако в голосе его нет ни капли беспокойства.

— Какого черта вы заявились в мой дом без приглашения? Вон отсюда!

Высокая фигура, которая появляется из темного угла, лишь отдаленно напоминает человеческую. Пожалуй, так могла бы выглядеть древняя мумия, которой вздумалось покинуть музейную витрину, чтобы немного прогуляться.

— В отличие от вас, достопочтеннейший, мне не требуется приглашения, чтобы войти куда-либо. Разумеется, я покину ваш дом, но только после того, как выполню то, что мне поручено. Те, кто послал меня к вам, желают знать, согласны ли вы существовать в соответствии с традициями, освященными веками, или вы по-прежнему настаиваете на роли бунтаря-одиночки?

— Ответ остается тем же самым. Можете идти и передать это своим хозяевам.

— Мне приказано еще раз спросить вас: отдаете ли вы себе отчет, у кого на пути становитесь? Достаточно лишь произнести слова «Крылья ночи», чтобы заставить трепетать сердца всех не-мертвых в самых отдаленных уголках этого мира.

— Я — не все, милейший, зарубите себе на носу, если он, конечно, у вас есть. Вы утомили меня своим присутствием, и, кроме того, этот вечер я собирался посвятить более интересному занятию, чем беседа с подобным вам.

Темная фигура совершает едва уловимое движение, похожее на танец пламени свечи на ветру, но уходить никуда не собирается. Высохший палец непочтительно указывает в сторону лежащих на столе книг.

— Да, сочинения средневекового монаха, раритет, за который на любом приличном аукционе можно выручить целое состояние. А канцелярия Папы Римского заплатит еще больше, лишь бы вырвать эту книгу из нечестивых рук и вернуть ее в лоно церкви. Кстати, еще недавно данный трактат украшал собой одну из полок библиотеки Ватикана, откуда таинственным образом исчез, несмотря на все мыслимые и немыслимые меры предосторожности. Рассказывают, что это единственный экземпляр, написанный автором самолично. В переплете книги находится несколько ниток из его сутаны, а чернила, которыми она была написана, разбавлены слезами, пролитыми во время молитвенного экстаза. Хорошенько подумайте, милорд, прежде чем дотронуться до нее. Для созданий тьмы, даже тех, чья сила подобна вашей, такой поступок может оказаться губителен. Организация, которую я имею честь представлять, понесла бы невосполнимый ущерб в вашем лице. Кстати, остальные книги в этой посылке являются вульгарными подделками. Ваш знакомый контрабандист приобрел их на блошином рынке, не утруждая себя последующей проверкой. Они не стоят вашего внимания.

— Вы, кажется, осмеливаетесь мне указывать?!

Лицо хозяина кабинета окончательно теряет сходство с человеческим. Янтарно-золотые глаза кажутся глазами рассерженного тигра, во рту вдруг оказываются клыки, которым позавидовал бы любой хищник. Черты лица, кажется, тоже начинают изменяться, а может быть, это просто игра света. Но на высохшей физиономии того, кто явился без приглашения, ничего не изменилось, в глазах его не промелькнуло и тени страха. Как будто странному существу неведомо такое чувство как инстинкт самосохранения. Темная фигура чуть наклоняется, обозначая вежливый поклон.

— Мне также поручено передать вам, что, если вы докажете свою силу, дотронувшись до этой книги, организация признает ваш особый статус и навсегда оставит вас в покое. Пока вы сами не изъявите иного желания. Те, кому я служу, умеют ждать, ни пространство, ни время не являются препятствием для них… Прошу вас, милорд, и я тотчас же оставлю ваше жилище.

— Именно это я и собираюсь сделать, не спрашивая ничьего мнения и, тем более, не выслушивая чьих-то там жалких предположений. Ну, раз уж вы все равно здесь, можете остаться и передать своим хозяевам, что я не нуждаюсь в их обществе.

Не спуская с незваного посетителя высокомерного взгляда, хозяин кабинета демонстративно берет лежащий сверху том в черном кожаном переплете. И тут же вздрагивает, как человек, который по рассеянности схватил горячий предмет, осознав это лишь пару мгновений спустя. Лицо его, и без того бледное, делается еще белее, в глазах мелькает нечто похожее на растерянность. Слегка пошатнувшись и выпустив из рук книгу, он хватается за крышку стола, отчего на прочном дубовом дереве остаются глубокие царапины.

Темная фигура моментально оказывается рядом. Положив одну руку на плечо хозяину кабинета, другой достает откуда-то из складок одежды тускло поблескивающий предмет и медленно подносит к его лицу.

— Эта вещь тоже из Ватикана, из папской сокровищницы. Серебряный крест принадлежал одному видному экзорцисту, чье имя вам, без сомнения, известно. В отличие от вас, милорд, я могу без вреда для себя притрагиваться к серебру и церковной утвари. А теперь я должен выполнить порученное мне до конца. Вы ведь мечтали тихо умереть в своей постели, не так ли?

И с силой, неожиданной для, казалось бы, немощного тела, он берет потерявшего сознание мужчину на руки и относит в соседнюю комнату. Уложив его на тахту, он поднимает с пола и кладет рядом с ним старинный томик, похожий на ту книгу, которая осталась лежать на столе. После, наклонившись над хозяином подземного жилища, пришелец делает что-то еще, отчего с тем происходит нечто ужасное. Не приходя в сознание, он начинает стареть, за считанные секунды пройдя путь от среднего возраста до глубокой старости. Во всяком случае, лицо его становится похожим сперва на жутковатую маску, а затем — на обтянутый кожей череп. Тело тоже усыхает на глазах, съеживается, как бы проваливаясь внутрь себя. Прежней остается только одежда, даже не потерявшая своей свежести, и длинные полуседые волосы, связанные сзади в хвост, как носят обычно неформальные музыканты.

Незваный гость удовлетворенно кивает и уже собирается повернуться и уйти, как вдруг на, казалось бы, уже безжизненном лице открываются пылающие яростью янтарно-золотые глаза. Рука с длинными когтями поднимается, хватает убийцу, впивается в высохшую плоть и опускается вниз, превратив черный балахон и все, что под ним, в бесформенные лохмотья.

Но даже это не вызывает на лице у нежданного посетителя никаких эмоций. Он даже не пошевелился, видимо, ощущение боли ему также неведомо. Омерзительное создание совершенно не беспокоит, что его тело только что стало подобием распоротого мешка, из которого медленно вываливаются бесформенные куски.

Вернувшись в кабинет, кошмарное существо замечает, что свечи уже успели потухнуть. Это ненадолго задержит его здесь, но ничего не изменит. Жилище того, кто осмеливался столько лет стоять на пути «Крыльев ночи», должно бесследно исчезнуть вместе с хозяином. Чтобы все прочие содрогались от ужаса и не помышляли отступать от предначертанного. Эта старая бумага так хорошо горит…

Но тут совсем близко раздаются шаги, эти люди не проходят мимо, они идут прямо сюда. Что им нужно так рано утром, когда живым положено еще спать? Нет, через «парадный вход» уже не выйти, его заметят. Незваный гость снова заходит в соседнюю комнату и, даже не взглянув в сторону того, что осталось от ее хозяина, скрывается за другой дверью, откуда пробивается еле уловимое движение воздуха.

Глаза хозяина подземного жилища в последний раз оглядывают все вокруг, задерживаются на портрете молодой рыжеволосой женщины, висящем прямо напротив тахты, и закрываются навсегда.

Той же ночью

Высокая фигура в разодранном темном балахоне, через прореху которого в лунном свете белеют кости, движется по аллее, удаляясь от развалин, скрывающих подземное жилище. Движения странного существа стремительные и в то же время необыкновенно плавные, как будто над песчаной дорожкой парит бесплотный призрак, гонимый холодным ночным ветром. Едва он доходит до выхода из парка и показывается в воротах, как рядом с ним тормозит темная иномарка. Зеркальное стекло одного из окон чуть опускается. Худощавая блондинка в мужском костюме и шляпе бросает нетерпеливый взгляд. Короткий разговор между ней и ночным убийцей проходит без слов.

— Ну что?

— Он не согласился. Я поступил, как мне велели.

— Вижу. Ты свободен, уходи. Жутковатое создание снова направляется в парк, в одну из боковых аллей. Это самая необитаемая часть парка, отчего-то именно сюда никому не хочется заходить. Не хотелось до недавнего времени. Движения странного существа с каждым шагом становятся все более медленными, как будто внутри у него постепенно останавливается какой-то механизм. Наконец, не доходя до мусорных контейнеров, стоящих у задней стены летнего павильона, ночной посетитель падает и остается лежать без движения. Постепенно фигура его теряет всякое сходство с человеческой. Сначала то, что лежит на газоне, похоже на узел, оставленный здесь пьяным бродягой. Затем это становится все более и более плоским, а некоторое время спустя часть пожухлой прошлогодней травы оказывается посыпанной чем-то похожим на золу или удобрение с истекшим сроком годности. Первое время пятно до странности напоминает очертания лежащего человека, но легкий ночной ветерок разрушает это наваждение.

Худощавая блондинка в мужском костюме кажется расстроенной и разозленной одновременно. Она закуривает было тонкую сигару, но выбрасывает ее в окно, едва сделав пару затяжек. После этого она достает довольно массивный золотой медальон. Цепочка немного зацепилась, и женщина нетерпеливо дергает ее, с легкостью разорвав. Судя по всему, это занятие успокаивает ее, так как вскоре толстая золотая цепь превращается в кучу коротеньких обрывков. Женщина открывает медальон, но тут же гримаса злобы перекашивает ее лицо, рука сжимается, сплющив золотую вещицу так же легко, как если бы та была сделана из сырого теста.

— Упрямец! — произносит она, глядя куда-то в пространство. — Ну почему ты всегда так строго придерживался своих принципов!

В уголках ее глаз показываются едва заметные красные капельки, но женщина, с досадой встряхнув головой, снова загоняет их вовнутрь.

Опять настоящее время. Или совсем недавнее прошлое

В офис меня в тот день привело множество самых разных причин. Во-первых, захотелось немного развеяться и отдохнуть от печальных мыслей. И потом, отчего бы не полюбопытствовать, чем заняты подчиненные, когда они чувствуют себя в полной безопасности, а заодно можно немного подпортить обедню дражайшему супругу. Я хоть и вампир, но все же и женщина, а значит, доля здоровой стервозности мне абсолютно не чужда.

Сначала я развлекалась от души… если у подобных мне она есть. Никем не замеченная, я пересекла несколько комнат. Лишь самые восприимчивые из сотрудников уловили нечто похожее на дуновение холодного сквозняка, а дама из бухгалтерии почувствовала некоторое недомогание. Еще цветы, стоящие на столе одной вертихвостки из отдела маркетинга, как-то вдруг разом увяли, не на шутку расстроив их обладательницу. И поделом: в рабочее время нужно думать о работе, а не о том, кого она больше любит, Мишу или Андрюшу, и с кем из своих ухажеров отправится в клуб на ближайших выходных.

Занятия прочих сотрудников не отличались оригинальностью — «косынка», морской бой, ролевые игры он-лайн. Половина производственного отдела на редкость дружно «заседала» на сайте знакомств. Особую пикантность ситуации придавало то, что двое, занимающие соседние столы, вели довольно откровенный виртуальный диалог, упорно не узнавая друг друга.

После всего увиденного было бы просто глупо не навестить родной кабинет, вызвав «на ковер» кое-кого из чересчур разрезвившихся, и не почтить своим присутствием собрание руководящего состава, попутно сообщив, какое безобразие они тут без меня развели…

А потом еще это идиотское мероприятие общегородского масштаба. Видите ли, все, от директора до кладовщика, должны сдать кровь для выявления какой-то там инфекции. А чтобы особенно не срывать рабочий процесс, мобильная бригада медиков выезжает прямо на фирму. Терпеть не могу врачей, а сдавать кровь ненавижу с самого детства. Хуже этого, пожалуй, только зубной врач. Еле удержалась, чтобы не свернуть шею толстой дуре, которая сперва принялась неумело тыкать мне в палец иголкой величиной со штопальную, а затем сунула под нос ватку с нашатырным спиртом. А если бы я была живая?

Интересно, чья кровь во мне сейчас? И насколько она отличается от той, какая была когда-то у покойной Марины? Кстати, а когда я ела последний раз, и что служило мне пищей? Кажется, на автобусном вокзале пытались развернуть свою деятельность какие-то лохотронщики… Я торопилась и вопреки своему обыкновению оставила этого типа живым. Правда, с небольшой поправкой в его жизненных взглядах: после встречи со мной он должен возненавидеть всех своих «собратьев по труду». Это называется — умело перепоручить свою работу; кажется, семинар для руководителей принес мне некоторую пользу, а я еще идти не хотела… А что случается с кровью, попавшей в организм вампира? Насколько я помню, какое-то время она циркулирует как его собственная, а потом «перегорает», постепенно разлагаясь, и тогда требуется новая порция. Вдруг эти дотошные докторишки все же что-нибудь да заподозрят? Хотя вряд ли: тот проходимец был здоров как бык, значит, его кровь не должна заинтересовать борцов с вирусами. А все прочее совершенно не важно.

* * *

Удачливый шантажист пребывал в полнейшей растерянности, граничащей с состоянием ступора. С подобными вещами ему еще не доводилось сталкиваться. Скрытый алкоголизм, болезни, о которых не принято упоминать в приличном обществе, даже проживание под именем другого лица — все это, разумеется, является не похвальным, но, так или иначе, укладывается в рамки нормального человеческого восприятия, но чтобы такое…

Нет, общегородская акция со сдачей крови вовсе не была его изобретением, да он и не настолько высоко забрался, чтобы заваривать такую кашу. Просто он надавил на кое-какие кнопки, и один разумный человек подал идею на достаточно высоком уровне, а несколько не менее разумных людей обеспечили этой идее благосклонный прием…

Кое-какую полезную информацию эта затея ему все же принесла, так сказать, наработки на будущее, но одна новость напрочь выбивала из колеи. Взгляд шантажиста в который раз вернулся к обложке лежащего перед ним журнала «Бизнес-леди». Стройная рыжеволосая женщина в костюме цвета слоновой кости, улыбаясь, перерезала ленточку. Ничего такого, что могло бы указывать на нечто аномальное. Немного бледновата, а кто из жителей нашего города на болотах может похвастаться хорошим цветом лица? Тем более, если это не бездельник, проводящий большую часть года где-нибудь на Канарах или в солярии, а труженик, вкалывающий за десятерых. Красные отблески в глазах — я вас умоляю, эти репортеришки и не такое натворят, а, владея компьютерным методом, можно в рекламных целях натворить и более запредельные вещи. Например, отсутствие тени или светящуюся ауру.

И все же, что бы это, черт возьми, могло означать? Когда ему доставили эту сногсшибательную информацию, сразу же сообщили, что проверили данные несколько раз и на самой современной аппаратуре. Ошибки здесь нет и быть не может. Состав крови, сданной Элеонорой Антоновой, одним из владельцев сети магазинов «Для дома, для семьи» и руководителем туристического агентства «Элеонора», оказался полнейшей неожиданностью. Жидкость, взятая на анализ, не соответствовала тому, что указано в медицинской карточке. Если верить всем данным, то в жилах этой симпатичной дамочки течет гранатовый сок с незначительной примесью крови совершенно другой группы.

А раз так, то нужно срочно связываться с некоей курирующей организацией. Именно на этих условиях ему когда-то позволили развернуть свой нехитрый, но такой прибыльный бизнес. Иначе прихлопнули бы как таракана; эти не станут церемониться.

Сморщившись, как будто от сильнейшей зубной боли, он протянул руку к телефону и набрал номер, не записанный ни в одном из его многочисленных «склерозников».

— Добрый вечер, могу я поговорить с Василием Федотовичем?

— Его сейчас нет дома, что ему передать?

— Передайте, пожалуйста, что звонил Барков, мы с ним работали в НИИ «Гипрохолод».

Согласно принятой когда-то системе условных обозначений слово «холод», употребленное в любом контексте, означало неординарную информацию исключительной важности.

Офис фирмы «Для дома, для семьи»

Кажется, сегодня получится выкроить приятный вечерок, один из неучтенных праздников в будни Однокомнатная квартира, когда-то приобретенная для нужд фирмы, освободилась еще утром. Представители иногородней дружественной организации выехали, а следующие командировочные ожидаются не раньше чем через неделю. Нельзя сказать, чтобы в такие периоды драгоценная жилплощадь простаивала. Эта квартирка в историческом центре была Великим Мужским Секретом среди сотрудников фирмы, принадлежащих к «сильной половине человечества». За право получить заветный ключик «во временное пользование» с самого начала существовала довольно жесткая конкуренция. Но должность руководителя предполагает множество весьма существенных положительных сторон и льгот…

А значит, можно закончить рабочий день немного раньше, а после, зарулив по дороге в один из гипермаркетов и затарившись там всем необходимым, провести пару часиков на нелегальном положении. Устроить, так сказать, праздник души и тела. Наденька, должно быть, уже с утра ожидает его звонка. Наверняка принарядилась и благоухает теми духами с ароматом сена и полевых цветов. Она и сама напоминает полевой цветок, ромашку, которая качается на длинном стебле. Нет, спокойствие, Сергей, вот только спокойствие! До конца рабочего дня осталось… черт! До назначенного срока остается еще целых сорок пять минут. И зачем он еще в юности дал себе эту дурацкую клятву — никогда не отступать от своего слова, иначе… ну, в общем, понятно. И вот теперь хочешь, не хочешь, а запланировал звонок с подтверждением на семнадцать сорок пять, значит, нужно звонить в семнадцать сорок пять и ни секундой раньше. А то мало ли чего…

В конце концов, имею я право хоть немного оторваться, и так пашу как лошадь, зарабатываю для семьи, днем и ночью, в будни и в выходные. Между прочим, она первая начала, взяла да и свалила из супружеской спальни, даже без объяснения причин. А я, между прочим, живой мужчина со всеми соответствующими потребностями. Блин, а вдруг она себе кого-то завела, такого же, как сама? Носится где-то угорелой мышью, а потом от шмоток несет как из погреба. Ну уж нет, семейная жизнь — это главное. В таком случае не пожалею денег на киллера с осиновым колом и бутылью святой воды самого лучшего качества. Да что там киллера, да я этому козлу сам, своими руками физиомордию начищу и клыки обломаю, чтоб неповадно было! Уф, семнадцать сорок четыре, можно набирать номер.

Но не успел Сергей протянуть руку к телефону, как тот зазвонил сам. Ура, она не выдержала и первая ему позвонила, ему в очередной раз удалось ее переупрямить. А раз он чемпион, то следует проявить благородство к проигравшему.

— Алло, это ты, мой самый сексуальный зайчик? — спросил он самым нежным «бархатным» голосом, на какой только был способен.

Но на том конце провода ответил незнакомый мужской голос.

— Нет, Сергей Олегович. С вами говорят по поручению господина Свечина.

— Какого Свечина?… Ах да, извините, слушаю вас.

— Вашей супруге, Элеоноре Эрнестовне, необходимо как можно скорее временно исчезнуть, желательно за границу. Если она задержится в Петербурге, ее могут ожидать нешуточные проблемы.

— Если с бандитами, то, спасибо, у нас все схвачено. Про парголовских слышали? Так я с самим Черновым в детстве футбол гонял, а теперь друг друга со всеми праздниками поздравляем…

— К великому сожалению, все намного серьезнее. Общегородская акция с анализами крови была организована не просто так.

— Кровь… Блин Клинтон!!! Шагу она у меня из дому не сделает без телохранителя… нет, лучше — телохранительницы. Что-то эти спортивные мальчики не вызывают у меня доверия. Прямо сейчас звоню в агентство. Куда эта секретарша задевала телефонный справочник?…

— Сергей Олегович, вы все еще не можете осознать: против организации, название которой мы не будем упоминать, окажутся бессильны самые лучшие телохранительницы и даже ваши парголовские друзья. Должен с сожалением признать, что и все влияние ордена здесь может оказаться недостаточным. Поэтому будет лучше всего, если ваша супруга вспомнит о срочных делах за пределами нашего любезного отечества. А мы тем временем сделаем все возможное, чтобы, пока не поздно, вернуть все на круги своя.

— Понял, держите меня в курсе.

Девять один три… да что она сотовый не включает! Вдруг она еще дома?

— Аркадий, срочно позовите Элеонору Эрнестовну!

— Извините, она только что вышла.

— Блин, нашла время! Скажите ей, чтобы срочно перезвонила мне в офис, это очень важно.

Так, загранпаспорта в порядке, продлевали не далее как прошлым летом, перед поездкой в Испанию. Сколько у меня наличными? На первое время ей должно хватить. В конце концов, это же не шопинг-тур, а деловая поездка. И самое главное: куда бы ей организовать командировку? Договариваться с греками насчет поставок растительного масла и овощных консервов? Нет, она сейчас вся на нервах, любые переговоры пустит псу под хвост. Эврика, румынский филиал! Что может быть более естественным: владелица фирмы приезжает с плановой проверкой…

— Алло, это ты, дорогая?

— Сереженька, ты уже освободился? С прошлой недели тебя не видела, стосковалась я, прямо сил никаких нету…

— Между прочим, здесь меня называют Сергей Олегович, а еще — господин директор! Рабочий день еще не закончился, почему бы тебе не поработать немного для разнообразия? Некогда мне, неужели не понятно?! И вообще меня тошнит от твоих вечных носков и сметанного торта!

— А я вам, Сергей Олегович, в следующий раз медовик приготовлю…

— Ты что, еще не поняла — сегодня все отменяется, ОТ-МЕ-НЯ-ЕТ-СЯ! Я должен хоть иногда уделять внимание законной супруге. Все, счастливо, я тебе позвоню.

Какая липучая, просто задушила вконец! Кажется, она там расплакалась. Должно быть, сидит у себя за столом, и кровь капает прямо на документы. Какой я дурак, она же плачет, как все обычные люди. Ладно, разрулим ситуацию, тогда сразу позвоню, ну, извинюсь, если надо.

Так, что требуется еще, ну конечно же, надо заказать билет на поезд, и чем раньше он отправляется, тем лучше.

— Анечка, закажите билеты для Элеоноры Эрнестовны в Румынию, на ближайший поезд.

* * *

В офисе туристического агентства «Элеонора», специализирующегося на экзотических турах историко-мистического направления, была, мягко выражаясь, не самая горячая пора. Хэллоуин, когда нарасхват, едва не с аукциона уходили путевки в Румынию с посещением замка Дракулы, тематического музея движущихся восковых фигур и концертно-зрелищных мероприятий, уже прошел. Да что там, путевки в Румынию! Весь ноябрь и даже в начале декабря пользовались поистине запредельным успехом и более скромные развлечения. Например, визит в Саблинские пещеры, однодневные туры «Темная сторона Петербурга», включающие непременное посещение дома с привидениями или визит в дом, где давно никто не живет, с участием в реалити-шоу кладоискателей. Надо ли говорить, что стоимость вещей, «найденных» таким образом, входила в цену билета…

За последние несколько лет из крохотного дочернего предприятия, услышав о котором знающие люди пренебрежительно кривились, говоря: «Все ясно, деньги отмывают», фирма «Элеонора» превратилась в агентство, довольно известное среди интеллектуалов и любителей необычных развлечений. От желающих работать там экскурсоводами, сопровождающими группы, или даже уборщицей не было отбоя, хотя объявления о приеме на работу ни разу не публиковались ни в одной из газет. А тех, кто хоть раз посетил офис этой необычной организации, так и тянуло вернуться туда под любым, даже самым надуманным предлогом.

Интерьер полностью соответствовал общему направлению. Начать с того, что офис располагался в полуподвальном помещении одного из домов, расположенных в историческом центре. Сначала вошедший попадал в холл, интерьер которого поражал отсутствием какого бы то ни было официоза. Одну из стен полностью занимали аквариумы, в которых кроме рыбок обитали еще красные улитки-дафии, тритоны и полупрозрачные африканские лягушки. Под самым потолком располагался вольер с разноцветными волнистыми попугайчиками, одно из кресел, предназначенных для посетителей, как правило, занимала трехцветная кошка с котятами.

Слева — дверь в кабинет леди президента. Посетившие его единодушно утверждали, что ничего более необычного и стильного им еще не приходилось видеть. Должно быть, так могла бы выглядеть одна из комнат в замке Дракулы при жизни его владельца. Массивный письменный стол резного темного дерева, стулья в том же стиле, потолок с росписью, иллюстрирующей некоторые народные нерелигиозные праздники. Особенно сильное впечатление производит на всех люстра, созданная одним из лучших мастеров города. Это впечатляющая конструкция, в которой можно увидеть сходство и с пылающим костром, и с башнями Нотр-Дама, и даже с колесом судьбы. С люстры свисает около десятка летучих мышей, с первого взгляда их запросто можно принять за живых.

Хозяйка кабинета, по единодушному мнению сотрудников и посетителей, еще более необычна, хотя никто не назовет ее фантазеркой, оторванной от жизни. Скорее наоборот, эта хрупкая с виду женщина была названа в десятке самых известных бизнес-леди Петербурга за прошедший сезон. Многие говорят, что ее окружает какая-то тайна. Например, что буддийские монахи, среди которых она провела достаточное время, открыли ей секрет вечной молодости. Что она способна работать сутками, не прерываясь даже на сон и не нуждаясь в пище. Что она может, если это необходимо, исчезнуть из своего кабинета, не покидая его ни через дверь, ни через окно. Разумеется, все эти истории являются не чем иным, как частью тщательно продуманного имиджа, так же как и таблички «Приносить и поедать чеснок строго запрещается» и «Во избежание возможных инцидентов просим не пользоваться предметами из серебра»…

Но сейчас в делах фирмы наступила сезонная пауза. Экскурсоводы, специализирующиеся на запредельном, дружно скучали без дела, а офисные работники проводили время за ничего не значащими занятиями. Недавно принятые студентки-вечерницы Инна и Лиза ухаживали за попугайчиками, а секретарша Алина в который раз перечитывала «Сибирскую жуть». Скорее бы уж наступала весна, а с ней Вальпургиева ночь, а там праздник Ивана Купалы и прочие связанные с ними мероприятия.

* * *

Андрей Георгиевич, исполнительный директор, занимался изучением электронной почты. Чтобы не терять времени зря и не приучать подчиненных к безделью, он объявил конкурс на лучшую экскурсию или аттракцион, выдержанный в концепции фирмы. Призом должна была стать бесплатная путевка в недавно открывшийся Дракула-парк и почти новый жидкокристаллический монитор.

Откликов пришло на удивление много. Один из экскурсоводов, начитавшийся рассказов Стивена Кинга, предлагал построить где-нибудь в пригороде «отель ужасов», в котором что-нибудь кошмарное может случиться с жильцом каждую секунду. Например, палец, приветливо высовывающийся из раковины, или кровь, которая потечет из крана, когда этого меньше всего ожидают. Также могут быть и такие классические штуки, как чучело медведя, незаметно для всех меняющее позу, цепочка следов крупной собаки, ведущая к чьей-то двери. Автор разработки продумал даже телепередачи со специальными эффектами: диктор программы новостей, постепенно превращающийся в скелет, не прерывая вещания, или «обработанная» соответствующим образом реклама. После суток пребывания в отеле ужасов, писал молодой человек, наши клиенты смогут должным образом оценить прелести спокойного существования, где самое страшное, что может произойти, — это нагоняй от начальника.

Переводчица, внешне напоминающая школьницу-хорошистку из фильма семидесятых годов, неожиданно разразилась сценарием альтернативной новогодней елки, который показался чересчур экстремальным даже для Андрея Георгиевича, втайне гордившегося тем, что стоял в свое время у истоков ролевого движения и водил тесную дружбу с панками.

Небрежно просмотрев по диагонали несколько откровенно глупых сценариев, исполнительный директор углубился в изучение письма, присланного из румынского филиала. Сотрудники дочерней фирмы «Замок Дракулы» оказались, как всегда, в своем репертуаре. Аттракцион «Зимняя ночь» — катание на санях по заснеженной равнине, под аккомпанемент «пения» волчьей стаи. А вот еще круче — «Снежный лабиринт». Пройдите по снежному лабиринту, спаситесь от волка-оборотня и найдите посылку от Деда Мороза, зарытую в одном из укромных уголков. Специальный вариант для дам: напоите волка волшебной жидкостью из бутылки с надписью «пиво», он превратится в почти прекрасного почти принца и осчастливит вас своей любовью. Ну-ну, посмотрим, кто создатель сего шедевра. Ага, Вик, менеджер по связям с общественностью. Марго, заведующая эротическим направлением, прислала несколько страниц мелкого текста, но там не нашлось ничего нового. Нечто подобное можно видеть практически в любом клубе, к тому же дамочка, похоже, просто зациклена на своей персоне. Семейная комедия «Вампиреныш и его друзья», вроде неплохо, во всяком случае, прикольно… А это что, еще одно письмо из филиала? Посмотрим, от кого — Альберт, директор филиала. Что, они там без фамилий обходятся, под вампиров, что ли, косят всем коллективом? Что в графе «тема»? Лично, важно и срочно: что же он, личного электронного адреса, что ли, не знает? Раз так, пересылаю Элеоноре Эрнестовне, пусть начальство само разбирается, насколько все это важно и срочно.

Закинув назад гриву темных вьющихся волос, доходящих ему почти до пояса, и поправив галстук с изображением волчьей морды, исполнительный директор снова погрузился в чтение.

Как ни странно, но это тоже настоящее время

В маленьком уютном кафе, находящемся неподалеку от кладбища, — его иногда называют «Синим», по цвету огораживающей его решетки, — за эти годы ничего не изменилось. Та же самая массивная мебель из темного дерева, свечи, которые неизменно зажигаются для каждого посетителя, даже женщина за стойкой — та же, что и раньше. За это время она немного пополнела, из блондинки стала мелированной шатенкой, поменяла двух мужей, вырастила и наконец-то женила оболтуса-сына. И окончательно поняла, что категорически не хочет менять место работы.

Нельзя сказать, чтобы заработки здесь были бешеные, посетители в основном принадлежат к категории «нищая интеллигенция». Пожилая пара может тихо просидеть целый вечер, заказав бутылку шампанского и шоколадку, подростки, у которых денег едва хватает на чашку чая и крохотный фруктовый кекс. Парни и девушки — не разберешь, кто из них кто, — одетые в странные наряды исключительно черного цвета, могут вообще тянуть по глоточку стопку недорогого красного вина. Так что выручки в основном более чем скромные, просто есть тут… волшебство, что ли, какое-то. Да и постоянные посетители относятся с уважением, букетики цветов на стойке, вон, не переводятся, в каком другом месте такое будет?

Женщина вздохнула и стала протирать салфеткой высокие стаканы для сока, и без того ослепительно чистые. Вечер, день будний, да еще погода — хороший хозяин собаку гулять не выпустит, досижу спокойно до закрытия, и домой.

Но тут распахивается входная дверь, впустив в помещение поток холодного воздуха, и в зале показывается смутно знакомая пара. Хотя почему это смутно, у нее зрительная память профессиональная: каждого, кто хоть раз тут побывал, узнает хоть на улице, хоть где. Лет, дай бог памяти, пятнадцать назад этот мужчина сюда уже заходил. Да, идет время: молоденький был, симпатичный, а на свою девушку даже дышать боялся. А теперь, стало быть, дочку сюда привел: красотка какая, вылитая мамина копия. Небось, рассказывает, как они познакомились. А сама-то что не пришла? Прямо сердце не на месте: вдруг случилось чего. Хотя нет: оба не в черном и вид у них не печальный. А она ведь помнит, как та появилась тут первый раз; за ней еще какой-то важный старик ухаживал. То есть с виду-то он вовсе не старый, даже седины в волосах немного, а в глаза взглянешь — ни дать ни взять, долгожитель. Она-то как смущалась: кавалер стул ей отодвинул, так прямо и покраснела, а сигарету как неумело взяла, ну точно, первый раз в жизни. Видать, не сладилось у них ничего, никому скромные приличные девушки не нужны, всем стервочек подавай, чтобы глазки строили да деньги тянули, вон как та швабра бессовестная, которая первого мужа увела. А мужики и рады стараться; эх, ну почему все они такие глупые?

Дочка-то чудо как хороша, только у мамы со вкусом получше было, а эта натянула на себя невесть что, и довольна. Господи, ножку на ножку положила совсем как та и ложечку точно так же в руке крутит. Сидят, смотрят друг на друга и хоть бы словечко сказали: верно в книжке написано, что в хороших семьях все понимают друг друга без слов. Не то что Дениска — ему хоть кол на голове теши, а он все свое…

Да что же это такое: астры только что были свежие, а теперь их будто месяц без воды держали. Небось, повар опять форточку открыл и сквозняк устроил. Жарко ему, видите ли, паразиту! Ну, нальет она ему теперь коньячку за счет заведения!

* * *

Мужчина и женщина, которые устроились за угловым столиком, не сводят глаз друг с друга. На самом деле они не молчат, просто разговор между ними происходит без помощи слов.

— Элеонора, помнишь, как мы первый раз здесь были?

— Конечно. Я выпрыгнула из теткиного окна и чуть не свалилась на тебя. А здесь все по-прежнему, как будто время остановилось. Первый раз я пришла сюда с наставником, это было почти сразу после похорон Марины, то есть той девушки, которую похоронили под ее именем. Мы с тобой тогда еще не были знакомы.

Мужчина начинает на удивление ловко крутить в пальцах блестящую металлическую зажигалку. Наконец решается:

— Короче, так. Не знаю, что у тебя за дела, ты мне в последнее время вообще ничего не говоришь, но где-то ты нешуточно прокололась. В общем, звонили наши друзья из ордена, настоятельно посоветовали тебе исчезнуть на время. Ты уж извини, но я обо всем уже распорядился: завтра утром отходит твой поезд в Бухарест, поедешь инспектировать филиал. Найдешь к чему придраться, такое ты лучше меня умеешь. Это даже не обсуждается, мне как-то жену терять неохота, где я еще себе такую найду, — добавляет он с немного виноватой улыбкой.

— А ты, я вижу, очень старательно искал.

— Что ты, это без толку! Да второй такой, как ты, на свете нет, ты у меня уникальна…

— Ну-ну. Хвостом, значит, вертим.

Мужчина, насколько это возможно, с дурашливой гримасой принимает позу собаки, выполняющей команду «служи», потом неожиданно лицо его становится серьезным.

— А теперь давай-ка, выкладывай, что за кашу ты заварила. Ты, конечно, у меня крутая и все такое…

Мужчина и женщина продолжают молча сидеть друг напротив друга. Женщина задумчиво вертит бокал с красным вином, любуясь через него пламенем свечи. На лице мужчины сменяют друг друга удивление, возмущение, страх, как будто он смотрит кинофильм, видимый только ему одному.

— Ну, ни… ничего себе! И ты мне столько лет ничего не говорила! Тоже мне, мисс Марпл, блин. Знаешь что: ты поезжай, а мы с ребятами поднимем кое-какие связи. Да мы тебе этих уродов из-под земли достанем и в канале утопим. В отходах химкомбината.

— Сережа, спасибо, но я никуда не поеду. Я обязательно должна разобраться с этим делом. Сама.

Двое упираются друг в друга взглядами. Больше всего это было бы похоже на игру в гляделки, когда-то популярную среди учеников младших классов. Если бы в глазах женщины вдруг не вспыхнула какая-то нечеловеческая ярость, а мужчина не казался бы воплощенным упорством. Пламя свечи, стоящей между ними, без всякой видимой причины вдруг вырастает почти вдвое, колеблется, хотя никакого сквозняка здесь нет, и, наконец, гаснет совсем. Двое удивленно смотрят Друг на друга, стараясь понять, что они только что натворили. Наконец мужчина нарушает молчание:

— Я тут знаешь, что подумал. Ты говоришь, все, что могла, сделала. Вдруг как раз в филиале можно получить нужную информацию. Порасспрашивай между делом тамошних… сотрудников. Тем более что они ни с кем, кроме тебя, такое обсуждать и не станут. Только, пожалуйста, будь осторожна. А может, для тебя и вправду летучих мышей наловить? Ну, чтобы были при тебе в качестве телохранителей…

— Спасибо, я, если будет нужно, смогу позвать местных, там они тоже водятся. Помнишь, как тогда получилось?

— Точно, а у того козла с клыками кроме как на нескольких шавок и сил не хватило. Жаль, не могу с тобой поехать, дел невпроворот… А может, послать все на фиг? Ребята за всем присмотрят.

— Ты же сам говорил: не стоит вызывать ненужные подозрения. Может быть, я что-то важное пропустила, а ты посмотришь свежим взглядом. Только, пожалуйста, не предпринимай без меня ничего серьезного. Можешь мне это обещать?

— Элеонора, я знаешь, что подумал. Когда живешь с кем-то, видишься каждый день, то перестаешь его ценить. Ну, как воздух: пока он есть, дышишь им, и все тут, а нет его — и все. Знаешь, я, конечно, не то, что ты, всего-навсего человек, никаких особых талантов…

— Слушай, прекрати прибедняться, ты что, борешься за звание «мазохист года»? Между прочим, мы с тобой целый вечер общаемся с помощью мысли-речи, какой обычный человек на это способен? И сопротивление мне оказал вполне достойно, а я, вообще-то, вампир не из последних, хоть и несколько развращенный человеческим образом жизни…

— Элеонора, вот еще что: если я стану таким как ты, может, мы будем лучше понимать друг друга? А то у нас в последнее время как-то не того…

— С ума сошел?! Да за кого ты меня принимаешь? Хорошо, я завтра уеду и буду сидеть в филиале тихо как мышка столько, сколько надо. Может быть, и в самом деле разгадку получится найти именно там. Жаль, этого Михая уже не спросить, наверняка что-то знал!

— А когда приедешь, у нас все будет хорошо, верно?

Женщина отворачивается и старательно делает вид, что больше всего на свете ее интересует состояние маникюра. Ответ выглядит следующим образом: «Прости, не знаю. Не спрашивай, и мне не придется говорить тебе неприятных вещей».

Мужчина резко встает, успевает буквально на лету поймать тяжелый деревянный стул, вежливо помогает встать своей спутнице. Женщина за стойкой неодобрительно качает головой. Расстроила все-таки отца, паршивка эдакая. С этими детками тыщу раз наплачешься, пока вырастишь.

За несколько сотен лет до описываемых событий. Или даже больше

— Отец, почему они говорят, что смерть моей матери не была случайной? Почему в этом обвиняют тебя?

— Мне очень жаль, дитя мое, но они правы. Видишь ли, Эва, она не могла простить, что вампир стал отцом ее ребенка. Подобное случается крайне редко, для этого требуется соблюдение многих условий, но, как видишь, все же иногда происходит.

— Вы поссорились и?…

— Нет, Эва, просто она решила, что ребенок, рожденный от такого отца, не имеет права жить. Я был вынужден забрать тебя сюда, но она пробралась вслед за нами. Если бы я не сделал этого, она все равно преследовала бы нас.

— Так кто же я в таком случае — вампир или человек?

— Ты станешь тем, кем хочешь, в любом случае, я останусь твоим отцом и буду любить тебя. Вечно.

— Только не человеком, ненавижу людей! За что они преследуют нас? Ведь мы всего-навсего хотим жить!

— Не будь так категорична, дитя мое. На самом деле все не так просто, история взаимоотношений людей и вампиров насчитывает не одно столетие, и она далеко не так проста, как кажется.

— Все равно от людей ничего, кроме вреда! Посмотри сам — вся их история состоит из войн, убийств и коварства. Возьмем хотя бы древние времена…

— Я вижу, ты не зря провела столько времени в библиотеке. С другой стороны — историю и культуру творят люди, мы, вампиры, можем лишь сохранять то, что создано другими. И потом, ты знакома лишь с лучшими из нас, существуют те, кто отбросил за ненадобностью и разум, и здравый смысл, и даже правила приличия.

По сути дела, они немногим отличаются от хищных зверей.

— Все равно мы — лучше! Я никогда не буду человеком, никогда!

— Давай вернемся к этому, когда ты повзрослеешь. А сейчас не довольно ли серьезных разговоров? Я чувствую, что там, наверху, прекрасный солнечный день. Отчего бы тебе не прогуляться? Кларисса охотно составит тебе компанию.

— Она такая трусиха! Посмотрела, как Квентин завтракает, и чуть не упала в обморок. Можно подумать, она никогда такого не видела.

Некоторое время спустя

— Отец, я хочу тебя спросить, что за «Крылья ночи», о которых ты говорил с Квентином? Ты мне ничего об этом не рассказывал.

— Дитя мое, разве я тебе не говорил, что хорошие девочки не подслушивают?

— А все-таки, что это? Орден наподобие иезуитского? Ну, пожалуйста, я никому не расскажу!

— Хорошо, ты у меня уже большая, и с тобой можно говорить о таких серьезных вещах. Видишь ли, нас не так уж и много, например, в этом государстве — всего десяток с небольшим, включая Марго, которая еще не завершила своего превращения.

— Вот бездарность! Сидит и хнычет целыми ночами — не буду да не буду, я на собаках и крысах проживу. А у нее такие шикарные клыки! Обещай, что у меня будут такие же, и еще лучше.

— А разве жизнь при солнечном свете не привлекает тебя? Многие из нас отдали бы все за возможность насладиться им.

— Но разве это жизнь?! Люди болеют, умирают, достаточно нелепой случайности, чтобы сделать из полного сил мужчины беспомощного калеку. А эти крестьянки, которые постоянно беременны! Произведя на свет одного писклявого детеныша, они тут же начинают вынашивать следующего, а предыдущий тем временем умирает в своей колыбели. И они принимают такое на удивление спокойно. Разве это не омерзительно?!

— Ты точно так же появилась на свет, дитя мое. И твоя мать была прекрасна!

— Особенно когда собиралась задушить меня, ты сам об этом рассказывал… мысленно. Я решила посмотреть на моих человеческих родственников, о которых ты говорил, и пробралась вечером к дому, где они живут. Никто меня не заметил, ты же знаешь, что люди на удивление глухи и слепы ко всему, что происходит вокруг.

— И что ты увидела?

— Они сидели за длинным столом, сколоченным кое-как, и ели какую-то гадость, черпали все по очереди из одной миски. Еда стекала у них прямо изо рта, у них были грязные руки. А еще от них отвратительно пахло, ото всех, даже от детей. Неужели моя матушка была такой же?

— Что ты, она была нежной, как полевой цветок. И пахло от нее маргаритками.

— Надеюсь, я на нее не похожа? Отец, ну, правда, я — вся в тебя?

— Характер у тебя, точно, мой. Когда-то я тоже был таким вот молодым упрямцем. Как давно это было…

— Ты обещал мне рассказать о «Крыльях ночи»! Нас не так уж и много — это хорошо или плохо?

— Это с какой стороны посмотреть, дитя мое. Каждому из нас нужна пища, спокойное безопасное убежище для дневного сна. Чтобы выжить, люди объединились в государства, у них есть армии, есть правители, которые издают законы, есть те, чей долг следить, чтобы эти законы должным образом выполнялись…

— А разве мы подчиняемся каким-то законам? Ведь они написаны для живых.

— Разумеется, ты же сама переживаешь, что люди охотятся на нас, выискивают и разрушают дневные лежки, стараются уничтожить нас при каждом удобном случае…

— Они просто варвары, что они сделали недавно на кладбище! Бедный Жак, его проткнули осиновым колом, а потом отрезали голову!

— Он нарушил один из главных наших законов — не привлекать к себе излишнего внимания. Он проявил жадность и едва не навлек беду на всех остальных. Так что, Жак получил по заслугам.

— А почему ты подумал: «Если бы с ним не расправились эти тупые крестьяне, то…» Что бы тогда было?

— Ничего бы особенного не было! Он бы все равно погиб из-за своей глупости, ничего больше. Лучше скажи мне, отчего ты все время ходишь в черном, разве у тебя недостаточно платьев? И чтобы я больше не видел этого на лице! Знаешь, какие женщины раскрашивают себя? Все, иди с глаз моих долой и займись чем-нибудь вместо того, чтобы отвлекать меня всякими вопросами.

Девочка-подросток в глухом черном платье, как будто она только что вернулась с похорон, обиженно пожимает плечами и направляется к выходу. Древний вампир, глядя ей вслед, теряется в догадках. И в кого она только такая: мать была самой красивой девушкой деревни, да и сам он при жизни обладал довольно приятной внешностью. Может быть, дело в том заморыше, чья кровь текла в его жилах в ту самую ночь? Крохотные глазки, черты лица как у восковой маски, на которую кто-то нечаянно наступил, фигура, в которой при всем желании не увидишь даже намека на зарождающуюся женственность. Может быть, ей и в самом деле лучше не выходить на солнечный свет? Что может ожидать такую девушку в обществе людей? Ее ум и необычная для женщины ученость только отпугнут, а немалое приданое, которым он в состоянии ее обеспечить, привлечет внимание лишь охотников за деньгами…

Оказавшись в коридоре, Эва вынимает из кармана маленькое зеркальце и с удовольствием разглядывает свое отражение. Выглядит она ничуть не хуже остальных обитателей подземелья — бледная, будто с самого рождения не выходила на солнце, губы щедро намазаны ярко-красной помадой, глаза обведены кругами. А еще надо будет сказать отцу, что она больше не желает спать в этой противной детской кроватке. Она хочет спать в гробу, как все взрослые вампиры.

* * *

Сколько хлопот нам доставляет эта семейка! Никак не могут смириться с неизбежным. Один слабонервный идиот вышел на солнце и в мгновение ока сгорел как свечка на глазах изумленной публики, другой добровольно замуровал себя в подвале и уже которое десятилетие влачит жалкое существование, питаясь крысами и читая религиозную литературу. Не вампир, а воплощенное позорище! Третий, его внучатый племянничек, оказался ничуть не лучше. Носится по округе, выискивает разбойников и грабителей, остальные люди ему, видите ли, невкусные. Это еще ничего, так ведь он лезет из шкуры вон, чтобы вести себя как человек.

Роман со смертной женщиной еще можно простить, сам такой был. И ведь, что удивительно, когда он стал вампиром, эта простушка Катарина не отвернулась от него, не побежала сломя голову к ближайшему священнику за серебряным крестом и святой водой. Посмотреть со стороны — счастливая семья, да и только. Достаточно послушать, как смеется эта девчонка, оседлав его и вцепившись ручками в густую волчью шерсть, и увидеть, как женщина принимается шутки ради расчесывать его, как будто вампир-оборотень — это самое обычное дело. Бежать бы ей надо, если по-хорошему, а граф Эрнест перебесится и со временем станет таким, как все.

Этот упрямец поймет наконец, что его смертные друзья, несмотря на все его старания, не могут относиться к нему по-прежнему, а родственники, которые принадлежат к миру живых, вряд ли способны сохранить прежние чувства к нему, какие бы усилия они к тому ни прилагали. Он поймет, что люди и вампиры не могут существовать вместе, что между ними не может быть иных отношений, кроме тех, которые связывают господина и слугу, дичь и охотника… И перестанет подавать дурной пример всем остальным жителям ночи, сея в них сомнения и ненужные надежды. Лучше, если он изменит свое поведение по доброй воле, если же нет…

А пока что он подождет, он, король вампиров, умеет ждать. Время не имеет для него никакого значения, все время на свете принадлежит ему.

Европа, давно, неважно когда.

Для тех, кто живет практически вечно, все эпохи похожи друг на друга

Нечасто выпадает такое сочетание — полнолуние, да еще в пятницу тринадцатого. Самая подходящая ночь для большого приема в подземном дворце того, кого называют не иначе, как король вампиров, того, равный которому по силе вряд ли сыщется среди жителей ночной стороны.

Здесь, в зале, находящемся под заброшенным монастырем, собрались те, кого, как правило, не дано увидеть смертным. Разве что на дневной лежке, о месте которой не знают даже самые приближенные, и на ночной охоте, когда мало кто может что-нибудь разглядеть. Общество съехалось со всей Европы, несколько вампиров прибыло даже из Нового Света, презрев обычное отвращение к текущей воде. Одного из них отличает красноватый цвет кожи, которую не смог выбелить даже свет луны, другой по-прежнему ходит в одежде, сшитой из шкур, и шляпе с загнутыми полями. Но все-таки большинство из присутствующих прибыло из различных стран Европы.

Ночь в самом разгаре. Служанки — хорошенькие человеческие девицы в более чем откровенных нарядах — разносят гостям чаши с угощением. Наутро эти дурочки не будут помнить ничего из того, что происходило с ними ночью, и будут лишь удивляться, отчего сон не принес им обычного отдыха… или все события земной жизни потеряют для них значение.

В нише, которая раньше служила склепом для монахов, отличившихся особенно праведным образом жизни, играет цыганский оркестр. Любая из этих мелодий, прозвучи она на рыночной площади, запросто могла бы обернуться, по меньшей мере, отлучением от церкви. О безопасности уважаемым гостям тоже нечего беспокоиться. Верные оборотни в эту ночь и близко не подпустят никого чужого к развалинам монастыря. Они следят отовсюду множеством глаз — янтарно-желтых волчьих, крохотных глаз-бусинок летучих мышей, таинственно посверкивающих в лунном свете змеиных…

Хозяина пока не видно, он беседует в кабинете с важными гостями, а точнее, особо доверенными подчиненными. Как это бывает во всяком большом собрании, здесь сочетается приятное с полезным. Местоположение кабинета выбрано не просто так, ибо это место наиболее греховно. В незапамятные времена, когда монастырь еще был прибежищем тех, кто решил посвятить свою жизнь служению добру и свету, некоторых братьев в одночасье поразили совершенно неподобающие мысли. Спустившись тайком в подвал монастыря, благочестивые братья вознамерились прокопать подземный ход, чтобы смутить покой сестер-монахинь, чья обитель находилась неподалеку отсюда. Но то ли их неправедные труды не увенчались успехом, то ли по какой-то иной причине, но они сумели сделать лишь нишу, достаточную, чтобы поставить там стол и несколько кресел.

Женского монастыря тоже давно нет, после того как почти все набожные сестры умерли от старости и болезней, последние оставшиеся спустились в близлежащий город, где поразили всех до крайности непристойным поведением. Осторожные горожане сочли их одержимыми нечистой силой и поступили, как подобает в таких случаях добрым христианам…

Девушка-вампир в декольтированном платье из черного шелка и волосами, уложенными в замысловатую прическу, пытается приблизиться туда, куда не решается подойти никто из приглашенных, даже вампиры, гораздо более старые, чем она, совсем недавно окончательно переставшая быть человеком. Ну и что, зато она дочь короля вампиров, родная дочь, добровольно избравшая этот путь, а не ставшая на него по непонятному капризу судьбы. Она не собирается никому мешать, она лишь хочет знать, о чем отец говорит с иностранными вампирами, вдруг дело касается ее? Но всякий раз она как будто наталкивается на невидимую стену. Ну и подумаешь: как сказал кто-то из древних философов, имеется много способов для достижения цели.

Девушка оглядывается по сторонам, и вот уже вместо нее на земляном полу сидит очаровательная темная крыска. От обычной ее отличают только зубы, намного длиннее, чем положено, и глазки, в которых время от времени вспыхивают красные огоньки. Крыска проворно забирается в один из мышиных ходов, прорытых еще во времена расцвета монастыря, и некоторое время спустя ее острая мордочка выглядывает в углу кабинета. Отсюда ей все прекрасно слышно, несмотря на то, что беседа за столом ведется не только обычной речью.

* * *

Таким она отца еще не видела — ни за все время своей человеческой жизни, ни за несколько лет последующей. Пожалуй, теперь она хорошо подумает, прежде чем ответить ему какой-нибудь дерзостью. Фигура, сидящая во главе стола, буквально излучает власть и силу. Силу, на дороге которой лучше не становиться. Присутствующие чувствуют это и относятся к нему с максимальным почтением. Беседа ведется на разных языках, но это не более чем формальность. Участники беседы прекрасно понимают друг друга и без слов.

— Дон Карлос, хотелось бы услышать, как обстоят дела на вашей солнечной родине.

Испанский дворянин, немного напоминающий хищную птицу с матово-черными перьями, почтительно склоняет голову и разражается страстной речью. Единственно, что понятно из нее крыске, — испанские вампиры до последней капли крови верны своему королю и обществу, именуемому «Крылья ночи». За все время был лишь единственный случай отступления от законов, но виновный, который не пожелал насытиться кровью своего бывшего приятеля, уже наказан самым суровым образом.

Ярко одетый вампир неопределенного возраста, который по старой памяти отрекомендовал себя венецианским дворянином, долго и витиевато рассказывал о том, какие усилия приложены им для того, чтобы влияние «Крыльев ночи» распространилось как можно дальше и глубже. Речь вампира из Нового Света оказалась на удивление лаконичной.

— В городах, лесах и прериях водится много людей. Все они — и индейцы, и бледнолицые, и черные люди, чьими предками были злые духи, — все они наша пища. Мы будем пить их кровь, пока луна не потонет в Великом океане. Я сказал все.

Его товарищ, который даже для участия в торжественном приеме не пожелал расстаться с одеждами, сшитыми из шкур, решительно заявил, что этот участок раз и навсегда застолбили «Крылья ночи», все же посторонние вампиры, которые осмелятся туда сунуться, останутся с пустыми лапами. А с предателями, вздумавшими вести дела с людьми, у них вообще разговор короткий.

Дальше обсуждалось что-то скучное и малопонятное, вроде того, сколько новых вампиров может прокормить город Неаполь и его окрестности, как следует поступить с отступниками, у которых хватило наглости потешать людей спектаклями, и с лондонским ростовщиком, не пожелавшим даже после смерти расстаться с финансовой деятельностью…

Крыска уже собралась потихоньку выбраться отсюда, когда прямо над ухом ее раздался знакомый голос:

— Сколько раз тебе нужно говорить, что хорошие девочки не подслушивают взрослых разговоров.

— Я ничего… я только… — пискнула она, чувствуя, как дрожь охватывает ее всю, от острого носика до кончика длинного хвоста, покрытого кожаными чешуйками.

— Твое счастье, дочка, что ты все равно должна была это узнать, — произносит король вампиров таким голосом, от которого Эве сразу захотелось забиться в самую крохотную щелку и сидеть там до конца вечности. — Мы поговорим об этом позже, а пока что возвращайся к гостям. Я слышу, что пожаловал молодой граф Эрнест, редкий гость на наших приемах.

Проводив ее взглядом, король вампиров жестом отпускает сидящих за столом, за исключением мужчины с седыми висячими усами, одетого в кафтан из меха и ярких шелков, под которым проглядывают старинные доспехи. Тот смотрит на него, как наполовину прирученный волк на того, кто осмеливается называть себя его хозяином. Король вампиров меряет его тяжелым взглядом и произносит нарочито спокойным голосом:

— Мне хотелось бы знать, Михай, что происходит в ваших владениях. Даже людские слухи доносят до меня множество жалоб. Говорят, что местные вампиры нападают на людей, даже не скрываясь, что они опустошили целую деревню. Правда ли это и как вы поступили с виновными? В глазах гостя загораются злобные огоньки:

— Нам, ведущим родословную от Цепеша Колосажателя, не пристало отчитываться перед кем бы то ни было. Мы берем себе столько пищи, сколько нам надо. Скоро весь край будет принадлежать нам!

— Если только вас раньше не перебьют на дневной лежке. Опасно доводить людей до отчаяния; их, как правило, трудно расшевелить и еще труднее успокоить. А расправившись с вами, они начнут разыскивать вампиров везде, где только можно. Похоже, вам безразлично, что вы можете навлечь беду на всех остальных. И что вы нарушаете наши законы.

— Я не собираюсь подчиняться никаким законам и прибыл лишь для того, чтобы сказать вам это. На родине графа Дракулы законом является только мое слово!

— Вот как? А вы не боитесь, что я прикажу поступить с вами так, как поступил бы на моем месте ваш обожаемый граф? С десятком моих подданных вы вряд ли справитесь, а потом кликнем человека-слугу, у которого в руках будет осиновый кол…

— Так нельзя, это противоречит законам чести! — В глазах гостя появляется неподдельный страх, даже когти, которыми он впился в крышку стола, спрятались, будто их и не было.

— Вы только что сказали, что дети ночи не подчиняются никаким законам. — В голосе короля вампиров звучит легкая насмешка. — Возвращайтесь в свои владения, боярин, и если до меня дойдут плохие вести — пеняйте на себя.

Румынский вампир медленно поднимается с кресла и покидает подземные чертоги в сопровождении неизвестно откуда появившегося бурого волка. Больше всего на свете ему хочется оскалить клыки и хотя бы мысленно высказать любезному хозяину все, что он думает о тех, кто пытается поставить его, прижизненного соратника единственного истинного носферату, в какие-то рамки. Но глупо спорить с тем, кто сильнее тебя, тем более, когда находишься на его территории. Отыграться же всегда можно на подчиненных, которые вместо того, чтобы придавать ему значимости в глазах этого выскочки, так глупо позволили запереть себя. Или прихватить с собой эту наглую крысу, посмотрим, что он тогда запоет. А еще он непременно развлечется охотой; в городке неподалеку — ярмарка, будет, где разгуляться…

Но когда боярин Михай увидел, что осталось от его помощников, он, ни словом не возразив, сел в предложенный ему экипаж и на полной скорости устремился в направлении румынской границы.

Через несколько месяцев, а может, лет. Для вампиров время течет несколько по-другому

Солнце село, в лесу с каждой минутой становится все темнее, но ту, которая вышла на ночную прогулку, темнота нисколько не пугает. Ночь — самое лучшее время суток, под солнцем все выглядит таким грубым, неинтересным и пошлым. Самое лучшее, что можно делать днем, — это прятаться под землей, куда не проникнет ни один солнечный луч. Тем более что ночь — это время охоты. Люди прекрасно понимают, насколько беззащитны они становятся после того, как дневное светило прячется за горизонт. Они запираются в свои жилища, запираются на все замки, обвешиваясь всевозможными предметами, в чудодейственность которых верят с упорством, достойным лучшего применения. Да стоит ей только захотеть — и любой выйдет на ее зов, гостеприимно распахнув двери своей халупы.

Никто не учил ее охотиться, она родилась с этим знанием. Она так горда собой! Какие у нее прекрасные клыки, даже то, что она больше не может разглядеть себя в зеркале, ни капельки не портит удовольствия. Жаль, что Кларисса покинула их подземное жилище; за эти годы они стали большими подругами и могли бы оставаться ими вечно. Но отец строго-настрого запретил обращать Клариссу против ее желания. Можно подумать, она не была бы потом благодарна. А вместо этого она ушла в монастырь, где состарится и, в конце концов, умрет, вот глупая!

Охота началась на редкость удачно, дровосек — здоровенный мужчина, который так любил кичиться своей силой, — никогда больше не вернется домой. Он ничего не успел понять, когда она спрыгнула на него с дерева. Кровь его отдавала луком и ячменным пивом, поэтому она отпила лишь самую малость, ровно столько, сколько требуется, чтобы поддержать силы. Ничего, до восхода еще далеко, а где-то здесь бродит добыча поинтересней. Это двое мальчишек, которые прислуживают в таверне. Хозяйка рассорилась с мужем, а чтобы сорвать злость хоть на ком-то, приказала пополнить запасы хвороста на ночь глядя. Их кровь, должно быть, настоящее лакомство, а страх должен придать ей особый вкус.

…Что такое? Запах, который она ощущает, не принадлежит живому существу. Так пахнуть может только вампир, к тому же подкрепившийся в последний раз достаточно давно. Будь это кто-то из тех, кто подчиняется отцу, она бы непременно это почувствовала, и вместе с тем запах ей смутно знаком. Значит, какой-то другой не-мертвый хочет перехватить ее добычу? Ну уж нет, сейчас она покажет пришельцу, как охотиться на чужой территории! Кто здесь? А ну, пошел вон отсюда! И пусть только попробует ее ослушаться, тогда ему придется иметь дело с отцом и «Крыльями ночи».

Ответ прозвучал в ее мозгу так же ясно, как если бы собеседник стоял на расстоянии вытянутой руки.

— Леди Эва, прошу извинить меня за беспокойство. Не согласитесь ли вы разделить со мной прогулку и трапезу? Я хотел бы предложить вам добычу, более достойную вас. Неподалеку отсюда находится лагерь разбойников, там с избытком хватит пищи на нас обоих, и никто не будет сожалеть о них.

— Граф Эрнест? Благодарю вас, с удовольствием, думаю, это будет забавно. Только давайте воздадим должное той пище, которая бродит рядом с нами. Кровь этих детенышей будет прекрасным началом ужина.

— Я бы попросил вас не делать этого.

— Отчего? До самого утра их никто не хватится, а потом подумают, что во всем виноваты хищные звери. Что, невинные жертвы? Помилуйте, вы — вампир, а рассуждаете как выживший из ума святоша!

Громадный волк, шерсть которого в лунном свете отливает серебром, преграждает путь молодой вампирше. Та сначала пытается обойти его, перепрыгнуть, но всякий раз зверь непостижимым образом оказывается у нее на дороге. Через некоторое время оба останавливаются. Спорить больше не из-за чего: дети, повинуясь внезапно возникшему страху, убежали из леса, бросив свои вязанки.

Еще через сколько-то лет, но все равно очень давно

— Отец, позволь мне самой заняться этим вольнодумцем! Одно его существование подрывает твой авторитет. Он даже не взял себе нового имени, уйдя из мира живых. Он просит называть себя старым, как человека. Вдруг кто-то из твоих подданных захочет последовать его примеру? Он скрылся, но я смогу его разыскать, смогу, вот увидишь!

— Думаешь, я не догадываюсь об истинной причине твоей злости? Любовь — самая загадочная вещь на свете, дитя мое. Ты можешь подчинить более слабого, пользуясь своей силой, можешь даже заставить его полюбить тебя, но лишь временно, пока он находится в твоей власти. С графом Эрнестом ничего такого не получится: он старше тебя на добрую сотню лет и, несмотря на взгляды, неподобающие вампиру, по силе он превосходит тебя в несколько раз.

— Он все еще не может ее забыть! Его дочь давно умерла от старости, а он по-прежнему хранит память об этой мерзавке. Она была ведьмой, точно, все рыжие — ведьмы!

— Не говори глупости, Эва, ты же прекрасно знаешь, что все это — не более, чем предрассудки. К тому же я бы посоветовал тебе выкинуть из головы графа Эрнеста. Есть более серьезные вещи, которые требуют твоего внимания. Силы постепенно покидают меня, а власть, кроме удовольствия, еще и громадная ответственность. Да-да, не возражай мне: я охотился, когда карта мира была вовсе не такой, как теперь, когда еще не родились те короли и полководцы, о деяниях которых ты читала в старых книгах. Приготовься к тому, что скоро тебе придется взять на себя заботы о том, что я создавал столько времени. Если твоей целью было семейное счастье, то следовало оставаться человеком. Но ты сделала свой выбор и должна с честью ему следовать.

Снова наше время

Как странно путешествовать одной! Правда, на этот раз я еду не в потайном отделении дипломатического вагона, а как обычный человек — в одноместном купе класса люкс. Сергей распорядился доставить туда целый баул пиццы и гранатового сока. Можно подумать, что мне предстоит провести несколько месяцев в осажденной крепости! Но даже клетчатая «бизнес-сумка», набитая лакомствами, не кажется мне чем-то остроумным. Честно говоря, общество Сергея стало порядком меня тяготить, хотя, надо отдать должное, старался он это время как мог, даже более того. Как он мне надоел со своими чувствами! Нет, его поведение просто безупречно — для человека, разумеется. Хотя какое мне дело до его поведения; у меня одна, главная и единственная цель — расследовать обстоятельства гибели того, кто был мне как отец и едва не стал еще ближе. А все остальное не имеет значения. Кольцо, оно здесь, со мной, я не расстанусь с ним ни на секунду, пока не смогу осуществить его предназначение. Только бы это не оказалось просто легендой, такого крушения надежд я просто не переживу, выпью святой воды и покину этот несправедливый мир.

…Текущая вода, какая гадость! И почему она только не замерзла, как можно допускать такое безобразие? Уф, проехали! Где мой гранатовый сок? Нет, чай мне не нужен, газеты тоже. Будьте любезны, закройте, пожалуйста, дверь с той стороны. Да, спасибо.

Надо подумать, как общаться с такими необычными подчиненными. С людьми проще: я всегда слышу их мысли. Едва взглянув на любого из них, я уже в курсе всего, что он тщательно скрывает, и в чем вряд ли признался бы даже самому себе. Ладно, придумаем что-нибудь по ходу пьесы.

К тому же придется разбираться с местными проблемами. Альберт, которого я когда-то оставила за главного, отправил мне на редкость истеричное письмо. Похоже, там, в Румынии, кому-то тоже захотелось поиграть в мафию. Хорошо же, будет им мафия, в полном объеме, с вестерном пополам. Все, кто пытается отвлечь мои мысли от главного, сейчас настолько злят меня, что я готова устроить этим горе-конкурентам даже хорор-фильм в реальном времени.

Опять наше время, Питер

Аккуратно одетый пожилой мужчина, в котором никто и никогда не заподозрил бы шантажиста, пребывал в самом радостном волнении. Он еще только думал, как бы половчее приступить к этому щекотливому делу. Может, стоит позвонить этой дамочке и культурно предложить ей выкупить аномальные результаты анализов, а заодно и выяснить, кем она является на самом деле. Вот будет номер, если ему удастся разоблачить инопланетного шпиона! Шпионы, они шпионы и есть, неважно, какая эпоха на дворе, и неважно, что мы строим — развитой социализм или рыночный капитализм. А нынче, в дополнение к награде, еще денежный эквивалент положен, в свободно конвертируемой — в конверте, значит. Или, может быть, не предаваться бессмысленным мечтаниям, а обратиться напрямую к ее супругу, тоже, кстати говоря, не самому бедному человеку. Так, мол, и так, вряд ли наверху станут терпеть фирму, находящуюся под руководством мутанта-негуманоида.

А этот, молодец такой, сам сориентировался, встречу назначил. Говорит, финансовый вопрос тоже урегулируем. Место для встречи предложил вполне подходящее, ресторан «У камина», — приятнейшее, между прочим, местечко! Стало быть, в уютной обстановке и решим дело.

В холле, одну из стен которого полностью занимали аквариумы, в кармане шантажиста зазвонил сотовый телефон, номер которого он не раздавал кому попало. Незнакомый голос предложил пройти в большой зал и присесть за столик в дальнем правом углу, неподалеку от скульптурной композиции. Войдя в зал, будущий миллионер почувствовал, как его раздирают самые противоречивые чувства. Композиция представляла собой шест, вокруг которого парили бронзовые стриптизерки в разных стадиях рабочего процесса. Когда он накопит достаточно денег и приобретет себе домик где-нибудь на Ривьере, он будет часто посещать такие… мероприятия. Жаль, годы не те, а то бы за какой-нибудь из них, точно, приударил. В годы его молодости ни о чем таком даже шепотом сказать было невозможно, сразу бы вызвали в комитет и проработали за моральное разложение, а теперь, пожалуйста, разлагайся, не хочу. Эх, и почему мир устроен так несправедливо?…

Мужчина, который сидел за угловым столиком и вежливо приподнялся, приветствуя его, обладал удивительно неприметной внешностью. Мимо такого можно пройти несколько раз и не обратить внимания. Разве что глаза: цвет их, едва обладатель секретной информации уселся напротив, из невыразительного светло-серого сделался стальным, а взгляд буквально пришпилил его к стулу, как бабочку в альбоме. Нечто подобное шантажист ощутил в студенческой юности, когда его вызвали в кабинет декана и «сотрудник первого отдела» принялся спрашивать его о западной музыке и планах на будущее. Но в этот раз все казалось даже страшнее.

— Значит, Дрямов Илья Игнатьевич, сотрудник административно-хозяйственной части, ныне находящийся на заслуженном отдыхе. Правда, любите представляться следователем убойного отдела… Что же вы так? Нехорошо, да и несолидно как-то. Однако не будем отвлекаться от сути вопроса. За вами внимательно наблюдали все это время, — да, те самые компетентные органы. До сих пор на вашу деятельность смотрели сквозь пальцы, но последним своим поступком вы чуть не создали помехи международной секретной операции; вы понимаете, чем это могло бы для вас закончиться? Поэтому есть мнение…

Илья Игнатьевич открыл было рот, чтобы намекнуть, что ему покровительствуют не последние лица в организации, но собеседник, похоже, читал его мысли.

— У нас произошли кадровые перестановки. Кое-что из этого касается и вас.

Содержимое газетной заметки, в которую он жадно впился взглядом, сводилось к старомодной фразе: «за чистоту рядов». Там рассказывалось о некоем насквозь коррумпированном деятеле, который, чтобы не предстать перед судом за многочисленные преступления, предпочел выброситься из окна своего кабинета. Фамилия, разумеется, не была названа, но, тем не менее, Илья Игнатьевич без труда узнал того, кому сообщал особо интересную информацию и под негласным покровительством которого процветал все эти годы.

— В связи с этим, — продолжал собеседник, и его негромкий, даже приятный голос, казалось, проникал до самого мозга костей, — вас переводят на другую работу. Какую именно — сообщат позднее, а пока что вы будете находиться в режиме ожидания. Вам все ясно?

Несостоявшийся шантажист слабо кивнул в ответ. Происходящее было для него понятней некуда. Вместо доверенного лица бизнесмена Антонова с ним беседует представитель той самой конторы, по сравнению с которой даже его ныне покойная «крыша» все равно, что горбатый «запорожец» против черного джипа «чероки». А значит, нужно затихнуть, как мышь под метлой, и сидеть так, пока буря не утихнет. И вообще, дался ему этот домик на Ривьере, хватит и дачи в Малой Вишере! Главное — выбраться из этой переделки живым и невредимым. Да и много ли человеку надо для счастья, а деньги с собой на тот свет все равно не заберешь. Он уже собрался подняться и отправиться выполнять распоряжение, как услышал то, что его добило окончательно.

— Компетентные лица приняли решение также освободить вас от необходимости хранить у себя секретную информацию. Архив, который находился у вас дома, изъят и передан другим сотрудникам нашего ведомства. Информация, касающаяся семьи Антоновых, поступила в распоряжение отдела по расследованию аномальных преступлений. Да, такой действительно существует, а не является плодом вашего воображения. Кстати, тайник внутри вентиляции в туалетной комнате не отвечает современным требованиям, об этом уже сделаны соответствующие оргвыводы. Вы свободны, можете идти.

Илья Игнатьевич пришел в себя уже дома. Весь тщательно собранный компромат исчез, зато сберкнижки и банковская карточка по-прежнему были на своем месте — на книжной полке, за полным изданием Большой Советской Энциклопедии. Несколько антикварных серебряных монет, обшитых тканью и замаскированных под пуговицы, тоже остались в неприкосновенности. Следовательно, все не так плохо. А в самом деле, почему бы не провести недельку-другую вдали от городской суеты? Привести в порядок здоровье, а заодно продемонстрировать новому начальству свое рвение и дисциплинированность. А там, глядишь, и ветер переменится…

Человек, который отрекомендовался сотрудником организации, название которой лучше не произносить вслух, посидел еще некоторое время, деля свое внимание между чашечкой крепчайшего кофе «Американо» и выступлением джазового коллектива. Выйдя из ресторана, он неторопливо направился к недавно отремонтированному зданию, украшенному барельефом с изображением циркуля и непонятных строительных инструментов. Согласно надписи, выгравированной на блестящей табличке, в здании располагалось литературно-историческое общество…

На следующее утро бизнесмену Сергею Антонову пришло электронное письмо следующего содержания: «Причина неполадок выявлена и устранена. Ликвидация последствий аварии требует более длительного времени, желаем Элеоноре Эрнестовне плодотворной командировки. С искренним уважением. Корпорация „Стоун", каменная кладка и другие строительные работы».

После прочтения письмо таинственным образом самоуничтожилось — то ли его съели обитающие в сетевом пространстве вирусы, то ли в ящике, который давно следовало бы почистить, оказалось недостаточно места. Ничего из ряда вон выходящего, с электронными письмами такое иногда случается.

Кому: риаrо@…rи

От: petrov@…ru

Тема: после прочтения сжечь

Игорь, привет!

Короче говоря, развели тебя как малька — нет никакого отдела по расследованию аномальных преступлений, байки это все. Насчет того, что тебе голос показался знакомым — это, кстати говоря, не показатель: при наличии хорошей звуковой карты можно позвонить голосом хоть Пугачевой, хоть Бори Моисеева. Так что, если оно тебе в кайф, продолжай искать современных вампиров, я, как будет свободное время, тоже подключусь, почти бескорыстно. Вот только, если господа вампиры на тебя раньше выйдут и спросят, на кой хрен они тебе сдались, как будешь выкручиваться? Шутка, конечно, но все же осторожнее там, мало ли чего. А темповые файлы удаляют вовсе не так, заходи ко мне, покажу, этого в двух словах не объяснишь. Всего пять последовательных действий, зато потом и следов не сыщешь — полный делит без возможности восстановления.

Ну, все, бывай.

Склиф

«Замок Дракулы», филиал туристической фирмы «Элеонора»

Вот они, мои необычные подчиненные, те, с кем у меня должно быть гораздо больше общего, чем с любым из людей. Тогда, лет около пятнадцати назад, я не успела их как следует разглядеть; по количеству событий та ночь была просто рекордной.

Ничуть не изменились, годы никак не отражаются на них. Альберт, который навсегда остался молодым аристократом, Эмма — очаровательное дитя с глазами старой и не очень счастливой женщины, Майкл — ну, этот бы не изменился, даже будь он человеком.

Наряд и прочие детали костюма я продумала еще в Питере. Почти во всех готических романах говорится, что носферату с возрастом становятся большими эстетами и придают колоссальное значение внешним эффектам. В обычной жизни — если можно так выразиться в отношении меня — я предпочитаю вещи, подходящие к случаю и соответствующие моему настроению. Хотя, когда этого требуют интересы дела, могу надеть даже английский костюм. Терпеть не могу пиджаки! Такое впечатление, что верхнюю часть тела взяли и засунули в тесный гроб, но только верхнюю…

Ради особого случая я вырядилась в длинное платье из тонкой змеиной кожи с огромным количеством заклепок и молний. Покрой его наводил на размышления, каким способом следует затуманить себе голову, чтобы создать подобный эксклюзив. Прическа и макияж были также выдержаны в стиле «вамп», что же еще может подойти для подобного собрания?

Угадала: они тоже разоделись, как массовка какой-то невероятной фантасмагории. Альберт — в черном средневековом костюме, украшенном тончайшими золотыми кружевами, Марго блистает почти приличным туалетом конца позапрошлого века, Майкл напялил на себя фрак. Ну и приколы у этого хиппи: достаточно посмотреть на длинные нечесаные волосы, торчащие из-под цилиндра разноцветными клоками. Стефания, для которой попытка обрести любовь закончилась так трагически, зачем-то оделась классической деревенской покойницей, даже веночек из живых цветов где-то раздобыла. Эмма, как всегда, в праздничном детском платье, только вместо куклы нежно прижимает к себе дохлого кролика. Да, не соскучишься с ними.

Подземный зал, где я впервые увидела того, кто чуть не уничтожил меня как личность. А здесь почти ничего не изменилось, разве что убран портрет боярина Влада, висевший на самом почетном месте.

А что мне теперь делать? Опять ритуалы; ну почему нет ни одного семинара или самых плохоньких курсов на тему делового этикета вампиров и прочих неживых граждан?!

Они смотрят на меня и чего-то ждут. Можно было бы проникнуть в сознание кого-то из них и найти там подсказку, но вдруг это будет принято как бестактность? Нет, нарушать границы внутреннего пространства не в моих правилах. В таком случае придется импровизировать. Стараясь идти как можно более торжественно, ступаю по ковровой дорожке и сажусь в то самое кресло, в котором восседал когда-то Михай. Надо же, угадала: мужчины встали на одно колено, склонив головы, женщины выразили почтение, кто старинным поклоном, кто реверансом. Кажется, я должна что-то сказать.

— Я рада вас всех видеть, благодарю за теплый прием.

Ну почему из меня так некстати полезли выражения в стиле программы «Время» доперестроечной эпохи? Еще немного, и я сказала бы что-то вроде: «с чувством глубокого удовлетворения».

— Мы тоже рады вас видеть, повелительница. Мы с трепетом ждем ваших приказаний.

— Сначала я хотела бы детально ознакомиться с состоянием дел.

— С огромным удовольствием, но сперва позвольте вам предложить отдохнуть с дороги.

Величественно киваю, встаю с кресла, делаю несколько шагов. Альберт почтительно предлагает мне руку, громадный серо-бурый волк, которого я в прошлый раз здесь не видела, берет зубами шлейф моего платья и несет его как настоящий паж. Вот спасибо: этот шедевр дизайнерской мысли у меня уже в печенках сидит, только и думаешь, как бы за что-нибудь не зацепиться. Скорей бы снять это кошмарное идиотство! Не могу сказать, что маскарад мне не по душе, но заниматься делами все же лучше, когда на тебе надето что-то не настолько вычурное.

Это что, моя комната? Вот это да! Громадная, в несколько раз больше нашей с Сергеем спальни. Вот это, я понимаю, внимание: запомнили, что в тот раз на мне был темно-зеленый шарфик, и отделали комнату в тех же тонах. Шелковая обивка на стенах, пушистый ковер на полу, балдахин на громадной кровати (ну и ну, никогда не спала на кровати с балдахином!) — все самых тонких оттенков изумрудного цвета.

Но это еще не все. На темном резном столике приготовлены два впечатляющих размеров хрустальных графина. Один полон свежайшего гранатового сока, в другом… хм, добровольная жертва — человек-слуга постарался. Обычно я такого не пью, но усердие следует поощрять, во всяком случае, так говорилось на семинаре для руководителей.

Я не испытываю усталости в человеческом смысле этого слова. Но сначала эта дорога, потом торжественный прием, когда мне пришлось играть в игру, правила которой знакомы мне лишь отчасти. Одним словом, даже мне иногда хочется расслабиться и побыть одной.

Да что этот волчище на меня так смотрит? Я нечаянно сделала что-то не так? Ну, подумаешь, плюхнулась на диванчик прямо в туфлях, а ноги задрала на подлокотник. Перед этим вытерла губы не салфеткой, как принято в приличном обществе, а рукой; ну привычка у меня такая, чего привязался, эстет четвероногий? Ты что, так и будешь тут торчать и пялиться на меня?

Ах вот, в чем дело: кольцо, которое висит у меня на шее, оно выскользнуло из выреза платья и свисает на всеобщем обозрении. Вот привязался; что хочу, то и ношу! Сердито заправляю кольцо назад под одежду, но странный оборотень подходит, становится на задние лапы и зубами осторожно вытаскивает его назад. Да убери ты свой мокрый нос, вот только волчьих нежностей мне не хватало! И вообще, что за нарушение субординации?! А ну, место, сию минуту!

Но волк и не думает меня слушаться. Обнюхав кольцо, он сдерживает тоскливый вой, рвущийся из его горла, и, наконец, спрашивает по-человечьи, прерывающимся от волнения голосом:

— Откуда это у вас?

— Оно принадлежало моему приемному отцу, а в чем дело?

— Оно принадлежало моему самому лучшему другу.

…Если бы кто-нибудь увидел меня сейчас со стороны, то вряд ли поверил бы в реальность происходящего. Я сижу на полу и обнимаю громадного волка. Мы вместе плачем, кровь целыми ручьями стекает и пачкает мое жутковатое кожаное платье и бурую волчью шерсть.

Я уже собиралась рассказать Вику о том, чем был для меня наставник и как много он для меня значил, но тут в дверь осторожно постучали. В ответ на мое раздраженное «да, войдите», дверь открылась, и на пороге появился собственной персоной мой заместитель. Просто нечеловечески красив, ни дать ни взять, картинка в раме.

— Прошу извинить меня, госпожа президент, не соизволите ли вы почтить своим посещением рабочий кабинет?

— Да, через несколько минут я освобожусь и подойду к вам.

Снова Питер. Наше время

Она — там, а я сижу себе преспокойно и ничем не могу ей помочь. Какая же я свинья после этого! Хотя, с другой стороны, чем я ей помогу, если она — в Румынии, а я — здесь? Шантажистам тоже хвост прищемили. Спасибо людям из ордена; все-таки, что ни говори, а организация с такими старинными традициями не утратила своего влияния. Может, на досуге провентилировать вопрос, как стать хотя бы кандидатом в члены? Интересно, как там у них — членские взносы, ежеквартальные собрания?

Ладно, об этом как-нибудь потом, сейчас главное, чтобы Элеонора дел не натворила, она последнее время сама не своя. Надо же, а я думал, что разборки бывают только среди живых, а тут — на тебе. А ведь смех смехом, если Элеоноре он был приемным отцом, то и мне, значит, вроде тестя. И что же теперь, звонить Чернову, который парголовскими командует, — так, мол, и так, тестя у меня грохнули. Только вот какая незадача — он был, некоторым образом, вампир, и наехали на него тоже вампиры. Жить по понятиям не хотел, вот с ним и разобрались. И что, интересно, ответит на такое друг детства? Скорее всего, пришлет с курьером ящик хорошего коньяка на опохмелку и телефон личного нарколога. Нет, одному здесь тоже не разобраться. А, собственно говоря, почему одному, у меня же есть друзья, мы с детства друг за друга горой…

— Алло, Толян, извини, что так поздно, у меня тут дело на миллион евро.

— Ой, Сережа, как замечательно, что ты позвонил! А Толик сегодня у родителей. Как у тебя дела? А я готовлю новый номер. Ты себе не представляешь, до чего все здесь безынициативные, все приходится делать самой! С верстальщиком вот тоже разругалась: его дело — работать в заданной концепции, а не влезать, когда не просят, со своим мнением…

— Подожди, Ириша, у тебя газета… э-э-э… горячих новостей? А криминальные разборки тоже по вашей части?

— Вообще-то мы специализируемся на новостях частной жизни и светских скандалах, но если информация окажется интересной, отчего бы нет. А что случилось? А эротический аспект там присутствует?

— Да я, вообще-то, сам спросить хотел: не поступало ли к вам информации — криминал с мистическим уклоном? За период… Черт, да ведь тогда и вашей газеты еще не было.

— Нет, отчего же, такая информация была. Представляешь себе — на одного из посетителей клуба «Декаданс» напал вампир! Ты только подумай, какую статью можно было бы из этого сделать! Интервью с одной из сотрудниц клуба, экскурс в историю, а название — «Вампиры среди нас — правда или вымысел?». Просто конфетка бы получилась! Но идея была вульгарно задушена в самом зародыше. Нам позвонили и настойчиво порекомендовали отказаться от обсуждения этой темы. Лично меня бы ни капельки не испугали никакие угрозы, ты же знаешь, на что я способна. Но эти перестраховщики из руководства велели сидеть и не высовываться; можно подумать, что на дворе пятидесятые годы! Что? Да, разумеется, Толик сразу тебе перезвонит. И еще: у нас скоро презентация нового скандально-эротического приложения, в будущую субботу, в девятнадцать часов, музей НИИ швейных машинок. Приходи, будет очень интересно!

Где-то в Европе. Когда-то давно.

А потом уже не так давно

В эти подвалы, расположенные под собором, построенным в стиле «пламенеющая готика», не рискует забраться ни одна живая душа. Место их полностью соответствует вертикальной модели мира, принятой в Средние века. Все, что направлено вверх, стремится к божественному, расположенное ниже целенаправленно движется в противоположном направлении.

Подвалы гораздо более древние, чем собор, фигурирующий среди основных достопримечательностей. Когда-то, задолго до наступления христианства, здесь проводились обряды, при наиболее смягченном описании которых, кровь застыла бы в жилах даже самого черствого из людей. На плиту из черного камня пролилось немало крови, и она была вовсе не звериной. Нет лучше места для тех, в чьих руках судьба всех не-мертвых и кто следит, чтобы они не уклонялись с предначертанного пути.

В одном из подземных помещений, куда никогда не проникает солнечный свет, обустроено нечто вроде жилища. Убранство дальней комнаты напоминает витрину в лавке похоронных принадлежностей. Лакированный гроб на постаменте, траурные занавеси по стенам, венки и свечи из белого воска в старинных канделябрах. Впрочем, свечи присутствуют исключительно в виде украшения; та, которая любит проводить здесь время, не нуждается в каком бы то ни было освещении.

Ночь только что наступила, но хозяйка подземного жилища не спешит отправляться на охоту. Худощавая блондинка в черном мужском костюме с удобством расположилась за громадным письменным столом, непринужденно задрав ноги прямо на малахитовую столешницу.

Нельзя сказать, что она хороша собой. Появись эта женщина в обществе людей, за ее спиной непременно стали бы перешептываться, лицемерно сочувствовать. Как, наверно, тяжело быть настолько некрасивой; если на такую и найдется кто-нибудь, то разве что польстившись на хорошее приданое. Крохотные, глубоко посаженные глазки, немного асимметричные черты лица, волосы, которые при всем желании не назовешь блестящими и густыми.

Но мнение любого из представителей людского племени не имеет для нее никакого значения. Разве охотника должно интересовать мнение утки или рябчика? А у детей ночи имеются свои понятия о красоте, и она вполне им соответствует. Во всяком случае, так объяснил ей отец, которого называли королем вампиров, и пусть кто-нибудь из этих однодневок попробует ему возразить, если осмелится.

Да и потом, многие красавицы отдали бы и фигуру и смазливое личико за ничтожную частичку той власти, которой обладает она, королева ночи. Теперь никто не помешает ей заставить всех вокруг делать то, что она, Эва, считает главнее всего. А разве есть что-нибудь более важное, чем розыски этого возмутителя спокойствия, который упорно не желает подчиняться «Крыльям ночи» и ей, наследнице короля вампиров?!

Существует еще одна, пожалуй, самая важная причина, та, которую она тщательно скрывает даже от самых доверенных лиц. Он посмел отвергнуть ее, с таким холодным равнодушием он ответил когда-то на ее чувства. Дело вовсе не в том, что она не похожа на человеческих красавиц. Этому искателю справедливости, видите ли, неприятно, что она стала вампиром по доброй воле, что ей нравится охота, что она наслаждается поиском жертвы, ее ужасом и вкусом горячей крови во рту. Идеалист несчастный! С каким видом он помешал ей тогда полакомиться этими детенышами, — о них бы даже собственные родители не стали жалеть. Интересно, если рядом не случится разбойников и грабителей, чем же он тогда будет питаться? Как можно быть таким упрямым! И как можно быть настолько красивым…

Ничего, она все равно доберется до него, где бы он ни скрывался, она обязательно найдет его.

Все вампиры обязаны повиноваться королеве ночи, и ему тоже придется склониться перед ней. Не захотел принять ее любовь добровольно — что же, тогда придется покориться неизбежному. Или умереть окончательно; неповиновения она терпеть не собирается ни от кого, а от него в особенности.

Отец чересчур заботился о своих подчиненных; можно подумать, им нужна нянька, чтобы обеспечить питанием и безопасным местом для дневного отдыха. Она не станет забивать себе голову этими пустяками, пусть сами обходятся, как могут. Их дело — подчиняться ее приказам. И держать в страхе людей. Всех, до кого смогут дотянуться.

Очень секретный документ. Немного ближе к нашему времени

«Считаю своим долгом донести до сведения Вашего Превосходительства о происшествии, имевшем место при строительстве нового здания приюта Святой Мартины. Его преподобие, отец Фелиций, который прибыл, чтобы должным образом освятить место строительства, почувствовал, что земля шатается у него под ногами. То же самое вскоре заметили и многие из присутствующих. При первых словах молитвы из-под земли послышался звук, похожий на стон, несомненно издаваемый живым существом. Удалив посторонних, в числе которых были лица женского пола, дабы избавить их от неподобающего зрелища, я распорядился немедленно начать копать в том месте, откуда слышались означенные звуки, позже и сам присоединился к копающим. Мы спешили изо всех сил, полагая, что под землей находится некто, нуждающийся в немедленной помощи.

К своему ужасу, мы обнаружили под землей гробы и прочие предметы, свидетельствующие о том, что на пустыре, который мы полагали пустующей землей, находился чей-то семейный склеп. Упоминаний о нем не было обнаружено ни в одной из церковных и гражданских книг. Причем, несмотря на то, что последние ведутся с достойной всякой похвалы точностью и усердием. К сожалению, нам не удалось обнаружить ни табличек с именами, ни иных надписей, которые прояснили бы, почему захоронение находится в столь неподобающем месте.

Отец Фелиций распорядился перенести гробы в находящееся при церкви помещение, специально предназначенное для этой цели, дабы похоронить усопших на освященной земле, отслужив по ним заупокойные молитвы. Но едва были начаты попытки поднять гроб, стоящий ближе всех к входу, как оттуда снова раздался стон. Полагая, что имеем дело с жертвой преступления, мы сбили крышку и поспешили вынести несчастного на свежий воздух. Внутри находился мужчина — темноволосый, худощавый, судя по виду принадлежащий к дворянскому сословию, одетый по моде, принятой во времена прошлого царствования. Как нам показалось, он был без сознания.

Но солнечный свет и произнесенные над ним слова молитвы вместо того, чтобы пробудить заживо погребенного к жизни, возымели совершенно противоположное действие. Открыв глаза, он издал вопль, более приличествующий дикому зверю, нежели человеку, и сделал попытку вцепиться в одного из солдат, помогавших его откапывать. При этом внешность его из благообразной стала даже более жуткой, чем у обитателя приюта для умалишенных.

Отец Фелиций поднес к лицу спасенного крест, дабы демоны безумия покинули его. Но мужчина отрыгнул на парадное одеяние святого отца кровь и прочие, отвратительно пахнувшие жидкости (что Его Преподобие перенес с достойным всякого восхищения христианским смирением). После этого несчастный умер, обратившись на наших глазах в горстку гниющей плоти.

Но это было только началом. Крышка другого гроба разлетелась, и оттуда выпрыгнула женщина в подвенечном платье. С душераздирающим возгласом „О, Квентин!" она выскочила наружу, но, едва солнечные лучи упали на нее, в мгновение ока сгорела, подобно факелу. Остальные — трое мужчин и женщина, — судя по внешности и костюмам, также принадлежащие к дворянскому сословию, повели себя сходным образом. При этом они едва не растерзали одного из рабочих, но были остановлены усилиями отца Фелиция и Вашего покорного слуги. Все, что осталось, было тщательно собрано и сожжено, после чего место было обрызгано святой водой. Судя по поведению обнаруженных, а также по неположенным человеку клыкам, мы имели дело с вурдалаками, ныне считающимися несуществующими. Мной приняты все надлежащие меры, чтобы эта история не получила никакой огласки.

Примите уверения в моей совершенной преданности и глубочайшем почтении".

* * *

— Госпожа Эва, прошу вас о личной беседе.

Молодая женщина в черном брючном костюме и надвинутой на лицо мужской шляпе торопливо прячет что-то в карман и кивает вошедшему, старательно делая вид, будто только что оторвалась от лежащей перед ней книги. В подземную комнату входит настоящий французский дворянин эпохи одного из Людовиков. Камзол с кружевами, шпага на боку и кудрявый парик вовсе не кажутся на нем маскарадным костюмом. Более того, выражение его лица совершенно не располагает к шуткам. Он не изображает нечто вроде балетного па, а, сдержанно поклонившись, приближается к хозяйке подземного кабинета. Но это не производит ровным счетом никакого впечатления. Эва спокойно смотрит на него как на что-то надежное, привычное и безотказное, никогда не требовавшее к себе внимания.

— Говори, Леопольд, только в тебе я могу быть уверена. От этих лентяев и тупиц совсем никакого толка.

— Госпожа Эва, я служил еще вашему отцу, более того, я был с ним с самого начала…

— Я ценю твою преданность, продолжай.

— «Крылья ночи» стали не так сильны, как были раньше. Мы потеряли самых старых вампиров, чей возраст насчитывал не одно столетие. Одного взгляда их было достаточно, чтобы усмирить любого не-мертвого, не говоря уже о людях. Сначала это были Квентин, Лючия и несколько их подчиненных, чью дневную лежку обнаружили таким неожиданным образом.

— Мне нет дела до всяких растяп! Они бы еще на городской площади расположились, а потом жаловались, что все ходят кругом и мешают их отдыху.

— Вспомните тех, кого мы потеряли во время последних войн. Вы не пожелали увести нас в более безопасное место. Мы подчинились, потому что того требовал закон, хотя разум многих восставал против такого решения. Лично мне оно тоже пришлось не по душе.

— Разумеется, мы должны быть там, где много пищи и где проливается кровь! Или она с некоторых пор стала пугать тебя?

— Люди стали другими, за последние столетия они изобрели множество способов уничтожать себе подобных. Легким движением пальца они могут стереть с лица земли целый город или уничтожить множество людей, даже не видя их. Нас же стало намного меньше, повелительница; если те, кого мы все еще держим в страхе, узнают об этом, нам несдобровать, — отвечает кто-то другой, неизвестно когда появившийся в кабинете нынешней королевы вампиров.

Из дальнего угла появляется второй собеседник, одетый в костюм, который был модным около полувека назад; этот даже не делает попыток походить на живого человека.

Рядом безмолвно появляется третий — юноша с абсолютно седыми волосами и выражением глаз Древнего старика.

— А вы почему здесь? Я никого не звала, и вообще, кто разрешил вам войти?

— Это не все дурные новости, госпожа Эва, есть еще одна, самая свежая. — Голос третьего, кто появился перед немного растерянной королевой ночи, звучит несколько странно, как будто школьник, шутки ради, вздумал подражать манере речи старенького учителя. — Михай, который уже почти согласился вместе со своими подданными склонить голову перед «Крыльями ночи», погиб. Рассказывают, это был несчастный случай, но, тем не менее, дело не требует отлагательства. Те, кто находился в его подчинении, разбрелись по окрестностям. Если не предпринять никаких мер, они одичают и не пожелают признать над собой никакой власти. Или люди перебьют их как диких зверей. Сейчас неподходящие времена, чтобы разбрасываться теми, кто может послужить нам опорой; не-мертвых, обладающих реальной силой, не так много, как прежде.

— Но в нашей власти увеличить их количество настолько, насколько нам будет нужно. Вы, надеюсь, не забыли об этом?

— Все не так просто, леди Эва. Пройдут многие годы, прежде чем новенькие обретут настоящую силу. И потом, люди за последнее время также изменились не в лучшую сторону. Разве из человека, для которого нет ничего святого и который готов на любое преступление из-за денег или небольшого количества дурманящего вещества, может получиться вампир, достойный войти в наше сообщество?

— Что, вы осмеливаетесь возражать мне?! Вы, вероятно, забыли, с кем разговариваете!

— С кем разговариваю? — Лицо Леопольда кривится в саркастической усмешке, хотя глаза при этом остаются печальными. — С избалованной принцессой, которая получила все в готовом виде, но вместо того, чтобы беречь и приумножать созданное отцом, разрушает из-за пустого женского каприза. Думаю, я имею полное право говорить с вами об этом. Я качал вас на руках, когда вы еще были человеческим ребенком, я был свидетелем ваших первых шагов на темной стороне. Неизвестно, что было бы с «Крыльями ночи», не будь я рядом с вами все эти годы.

— Но это не дает вам права говорить со мной в подобном тоне! — Голос женщины в черном срывается на визг. — Я не позволю вам!

— Вы будете сидеть и слушать меня. — В голосе старого вампира прорезаются повелительные нотки. — Так вот, я давно собирался сказать: вам давно пора предать забвению графа Эрнеста. Сначала вы, оставив все прочие дела, разыскивали его, все мы только тем и занимались, что, как ищейки, вынюхивали его следы. Теперь, когда вольнодумец понес, наконец, заслуженное наказание, вы не можете выбросить его из головы. Госпожа Эва, мы в первый и последний раз спрашиваем: собираетесь ли вы взяться за ум? У нас больше нет времени, чтобы тратить его на глупости. Если бремя власти слишком тяжело для вас — уступите его тем, кто знает, что делать. Я не хотел бы причинять вам вред, Эва, хотя бы из уважения к вашему отцу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что даже сейчас, когда мы обсуждаем важнейшее из дел, вы держите медальон с его портретом. Отдайте его мне, Эва, или с этого мгновения вы потеряете власть над «Крыльями ночи». Она перейдет к тем, кто более этого достоин. Не заставляйте нас показывать клыки, будьте благоразумны.

Вамиирша неожиданно соглашается. Без единого слова она лезет в карман и достает массивный золотой медальон.

— Вы правы, — поизносит она кротким голосом, которому позавидовала бы любая школьница. — Откройте его, убедитесь, что я вас не обманываю. Пожалуйста, сделайте это.

Вампир, одетый по моде Людовика Тринадцатого, вежливо кивает и открывает миниатюрный замочек. Но стоило свету упасть на то, что находится внутри золотой вещицы, как оттуда вырывается целый столб белого ослепительно яркого пламени и охватывает претендента на власть. Не успев даже удивиться, вампир обращается в горстку серого пепла. Оставшиеся двое одновременно бросаются на Эву, та отпрыгивает в сторону и исчезает за низенькой боковой дверцей. Двое устремляются было за ней, но стоило седому юноше потянуть дверь на себя, как сверху на них проливается целый поток того, что с первого взгляда выглядит как самая обычная вода. Но обычная вода не принесла бы вреда вампиру, даже самому молодому, а эта уничтожает обоих на месте, заставив стремительно пройти через все стадии разложения.

Эва, неожиданно появившаяся с другой стороны, смотрит на это, кокетливо надув губки, отчего ее некрасивое лицо кажется еще более непривлекательным.

— Вы не любите умываться, да? — спрашивает она, копируя интонацию капризного ребенка. — А еще вы не знаете основ неорганической химии, какая жалость! — и добавляет уже обычным голосом: — Как вы мне все надоели! Я прекрасно знаю, что следует делать, и не люблю, когда меня воспитывают. А с людьми и теми, кто решит трусливо идти на компромиссы, я разберусь и без этих старых моралистов. И уж тем более не собираюсь отказываться от своих убеждений, чего бы мне это ни стоило.

Снова Питер. Снова наше время

— Игореха, приветик! У меня тут для тебя снова кое-что интересное. Везет мне нынче на аномальных клиентов. Короче, привезли одного мужичка из тех, кто квасит едва ли не с момента рождения. То есть алкоголь впитал с молоком матери, в буквальном смысле этого слова. Ползал в магазине по полу, собирал пивные крышки и убеждал всех, что это золотые пиастры, потом полез к продавщице эти самые пиастры на спиртное менять. Одним словом, здравствуй, белая горячка.

— Ну и что в этом такого необычного? Мама рассказывала, что у ее институтской подруги отец в свое время в таком состоянии перебил все банки в кладовке. Утверждал, что в некоторых из них сидят чертики, а в других… некоторые части тела.

— В смысле, фаллосы? А что, прикольно, клевые фантазии у мужика, хотя к сексопатологу ему бы сходить не мешало… Я тебе, собственно, не о том хотел рассказать. Этого последователя капитана Флинта пришлось поместить в отдельное помещение, достал всех. Утром-то его в психушку отправили, пусть там с ним разбираются, а ночь, сказали, по-любому, у нас проведет. После некоторых… специальных мер он успокоился, перестал на стенки бросаться, только забрал себе в башку, что вот-вот коньки отбросит, и принялся всю свою жизнь рассказывать. Ну, типа, первая рюмка, первая девушка. Я-то сперва не вникал, слушал вполуха, а потом слышу — такое несет, «Секретные материалы» отдыхают!

— Чего рассказывал-то?

— А пиво поставишь? Да расслабься, я в шутку! Одним словом, то ли криминал, то ли хрен знает что такое. Была у него какая-то давняя халтура, разобрать кирпичную конуру в парке, ну, чтобы вид не портила. А в подвале там кто-то себе хоромы устроил. Если я все правильно понял и этот типчик не врет, то там было полно антиквариата, картины, серьезная библиотека… эх, меня бы туда, представляешь себе, как развернуться бы можно было! Но суть не в этом: во второй комнатухе типа спальни трупешник валялся на тахте, мумифицированный. Настолько давний, что его задели, он и рассыпался на кусочки. Это еще ничего: мало ли чудиков, в одном богоугодном заведении, когда практику проходили, еще и не того насмотрелся.

— Так что аномального? Его, что, закусали насмерть, как того, первого?

— Ни фига подобного! Как я понял со слов очевидца, смерть наступила по естественным причинам — сердце или еще чего, чтобы сказать точнее, видеть надо. Этот самый мужик, который с белой горячкой, как раз тахту и толкнул, поэтому процесс рассыпания наблюдал во всех подробностях. Говорит, зубы у покойничка, как у хорошего волкодава, как раз верхние четверки, в просторечии именуемые клыками. Улавливаешь суть?

— Погоди, что же тогда получается? Логово вампира? Они же вроде бессмертные…

— Ну, не знаю, вживую их видеть не приходилось, да и все, что наплел этот алконавт, тоже надо делить на десять как минимум. Короче, за что купил, за то продаю.

— Ладно, а где находились эти развалины? В каком парке?

— Насколько я понял, где-то в центре. Там еще бездействующие аттракционы, годов чуть ли не семидесятых. Эти гаврики, видите ли, в будке билетера себе распивочную устроили. Как, интересную байку я тебе рассказал? Это тебе о чем-нибудь говорит?

— Это же прямое доказательство того, что вампиры существуют в наше время! В таком случае… я и сам не понимаю, что же в таком случае получается.

Кому: eleonora@…ru

От кого: antonov@…ru

Тема: семья Брошкиных

Элеонора!

Почему не пишешь, у тебя все в порядке? Как дела вообще, удалось ли что-нибудь раскопать? Мы тут со своей стороны тоже предприняли кое-какие шаги. Толик решил вспомнить молодость и просидел целый день в Публичке, правда, без особого толка. Иришка перерыла весь архив новостей, обнаружила только следы твоей маленькой шалости в ночном клубе (ты уж поосторожнее в следующий раз, что ли).

Пытался связаться с господином Свечиным, все-таки причина для экстренного контакта более чем уважительная: как-никак расследую обстоятельства гибели покойного тестя. Но опять же ничего не вышло. В библиотеке ремонт, и в ту часть здания, где находится хранилище списанной литературы, меня просто не пустили. Почему-то за само хранилище и потайной ход я спокоен — их трогать не будут. Не знаю, откуда такая уверенность, просто шкурой чувствую, и все тут.

Что касается Надежды, то у меня с ней ничего серьезного не было, ты не думай, во всяком случае, с моей стороны.

Если возникнут какие-нибудь проблемы, дай знать, брошу все и приеду. Извини, пора заканчивать, через пять минут совещание.

Пиши, звони и не пропадай. Нежно целую.

Сергей

Румыния, «Замок Дракулы»,

филиал экстремально-туристической фирмы «Элеонора»

В офисе, который отличает от всех подобных разве что отсутствие окон, на угловом диване «под далматина» устроилось двое не самых обычных собеседников. Точнее, на диване, забравшись прямо с ногами, сидит молодая рыжеволосая женщина в черном брючном костюме. Рядом на полу устроился большущий бурый волк, взгляд которого поразительно похож на человеческий. Женщина курит уже которую по счету сигарету. Пепельница в виде маски улыбающегося черта давно переполнена.

— Вик, еще раз и поподробнее.

— Я толком и сам ничего не знаю, — отвечает волк низким хрипловатым голосом. — Он о своем прошлом не любил распространяться, а я не выспрашивал, у нас с ним другие дела были. Эх, второго такого я не знал, такая личность! Хотя, что я говорю, вы, леди президент, об этом знаете не хуже моего.

— Зови меня просто Элеонора. Неужели никогда ничего не говорил?

— Он не особенно любил вспоминать, что с ним было до обращения. Как-то раз, правда, был разговор, случайно. Даже свой фамильный замок по памяти нарисовал.

— А про кольцо он что-нибудь говорил?

— Об этом в двух словах не расскажешь, я сейчас.

Волк тяжело поднимается, бредет в соседнюю комнату, а некоторое время спустя оттуда появляется рослый мужчина в лиловом спортивном костюме.

— Вроде бы такие носят, то есть носили, все мужчины их рода, еще непонятно с каких времен, — продолжает он, как ни в чем не бывало. — По наследству эти кольца не передаются, так и остаются с хозяином. Если возникнет крайняя необходимость оживить кого-то из предков — нужно пойти в часовню, которая рядом с фамильным склепом. Там где-то в тайнике — книга, в ней подробно описано, как следует это делать. Но на его памяти этот обряд ни разу не проводился. Это все, что я об этом знаю.

На лице женщины появляется выражение безграничного счастья.

— Вик, его можно вернуть! Ты что, еще не понял: его можно вернуть!

Хрупкая на вид женщина вскакивает, хватает своего собеседника, который как минимум в полтора раза выше и крупнее ее, и начинает трясти, как безвольный манекен, повторяя: «Ты не понял: его можно вернуть!» Наконец, немного успокоившись, она отпускает его. Если бы он был живым человеком, ему потребовалось бы довольно много времени, чтобы восстановить дыхание. Но этот отвечает, едва его ноги коснулись земли:

— Все не так просто. Речь шла о тех, кто умер естественной или почти естественной смертью, а не о том, кто сперва покинул мир живых, а потом имел безрассудство встать на пути «Крыльев ночи».

— Вы что, сговорились? — Женщина намеревается швырнуть пепельницей о стену, но потом ограничивается тем, что сжимает ее и мнет металлический предмет, как кусок пластилина. Дешевая пластмассовая зажигалка в ее руке моментально превращается в кучу мелких обломков. — Приехать не успела — сначала Альберт под большим секретом показывает мне какую-то ерунду, которую, видите ли, прислали по почте, теперь ты, не успев произнести это название, поджимаешь хвост. Кто-нибудь мне объяснит наконец, что за фигня здесь творится?

Вик машинально оглядывается туда, где некоторое время назад у него и в самом деле был хвост, и, не обнаружив его, облегченно вздыхает.

— Не знаю, как оно сейчас, может, вы и правы, но тогда ссориться с ними мог лишь тот, кому было не дорого его существование. Они знали все о каждом из не-мертвых и могли дотянуться до каждого из них, если считали это необходимым.

— Если это так, то почему они в таком случае не вышли на меня? Помнится, покойный Михай назвал меня «неправильным созданием неправильного вампира». Вот козел!

— Дважды покойный, позвольте заметить, — отвечает Вик с ироничной улыбкой, — покойным он всю жизнь ходил. А что касается, почему они до сих пор до вас не добрались, — не знаю, может быть, их внимание было занято чем-то другим… или вы правы, и под этим названием скрывается шайка мелких вымогателей. Хотелось бы мне, чтобы это было так! В те времена, которые я слишком хорошо помню, «Крылья ночи» были очень большой силой, — продолжает он уже серьезно. — Силой, с которой невозможно было не считаться. Все человеческие разборки казались невинными детскими забавами по сравнению с тем, на что были способны эти… существа. Для всех имеются какие-то моральные нормы, понимаете, леди? Даже у тех, кто нарушает закон всю свою сознательную жизнь… и потом тоже. Мы, не-мертвые, можем загрызть друг друга насмерть, но никому не придет в голову, к примеру, вмешивать в это дело охотников за вампирами.

— Да, помню, наставник рассказывал. Но это же было очень давно, и охотники за вампирами тоже ушли в прошлое.

— Как знать, на вашем месте я бы не терял осторожности. Что же касается времени, то через столетие-другое годы покажутся вам не длиннее недель, вот увидите. Поверить не могу: передо мной то самое человеческое дитя, которое он когда-то усыновил. От графа Эрнеста всего можно было ожидать, он всегда делал то, что считал нужным, наперекор всем и всему, за что я его и уважал больше всех известных мне… личностей.

Женщина решительно выпрямляется.

— Спасибо, Вик, ты очень мне помог. В таком случае я направляюсь прямо туда. Где находится этот городок, я примерно представляю, даже как-то получала рекламный проспект мебельной фабрики, которую построили на месте их семейных владений. Дневной свет мне тоже не помеха. Город небольшой, кладбище и часовню я отыщу, а все остальное решу в рабочем порядке. Сначала сделаю главное, а потом разберусь с этими дешевыми клоунами. Знаешь, Вик, если они и в самом деле то, о чем ты рассказываешь, то лично их найду и, обещаю, мало никому не покажется! С этих крылышек только перья полетят, вот увидишь!

И, внимательно взглянув на собеседника, вампирша отвечает на его невысказанные слова:

— Нет, помощников мне не надо. Подумай сам: днем тебе необходимо прятаться, неважно, в человеческом или волчьем облике, и потом, так мы привлечем к себе нежелательное внимание. Одна я гораздо лучше справлюсь со всем. Подумай только, он будет жить, какое счастье! Он опять будет со мной!

Женщина снова сжимает в объятиях своего собеседника, едва не раздавив его. Тот делает попытки освободиться, но безуспешно. Неожиданно в кармане рыжеволосой вампирши звонит сотовый телефон. Оттолкнув от себя Вика, она извлекает что-то напоминающее шоколадку в блестящей красной обертке.

— Какого черта? Алло, слушаю!

— Простите, что беспокою вас, леди президент, не стоит искать «Крылья ночи» так далеко. Они сами явились сюда. Мне очень жаль сообщать вам такую печальную новость.

— Хватит паниковать! В конце концов — вампир ты или погулять вышел?! Русским языком тебе объясняю — никакая это не вампирская мафия, о которой мне тут все толкуют, просто вполне живые вымогатели, которые думают переиграть нас на нашем поле и решили для этого воспользоваться старинной легендой… Ну и плевать, в любом случае: имела я их в извращенной форме с особым цинизмом! Ну, ладно-ладно, задержусь на пару деньков, разберемся с этими пакостниками.

Приблизительно за полгода до описываемых событий

Женщина-вампир, одетая как для съемок историко-мистического триллера, не спешит покидать свое убежище и отправляться на ночную охоту. Усевшись прямо на земляном полу, она внимательно разглядывает разложенную перед ней на крышке гроба политическую карту мира — не самый обычный предмет в подземелье, которое служит обиталищем вампирам. Пальцем с длинным когтем, покрытым черным лаком, женщина водит по изображению стран Восточной Европы, потом останавливается где-то посреди территории Румынии.

Интересные вести она получила: оказывается, тот, кто именовал себя не иначе как наследник Дракулы, оставил неплохое наследство — подданных, которые так до сих пор и обитают в подвале замка. Удивительное дело: лишившись господина, они не разбежались и не одичали, превратившись в обычных упырей. Более того: стараются вести цивилизованный образ жизни, заняли место в человеческом обществе, многие из них даже имеют документы, как настоящие люди. Туристская фирма «Замок Дракулы» — подумать только, создания тьмы превратились в дешевых фигляров, кривляются на потеху смертным. Между прочим, это прямой вызов традициям и лично ей, королеве ночи!

Пожалуй, стоит призвать к порядку этих зарвавшихся наглецов. Нет, она не станет уничтожать их, как, без сомнения, поступил бы отец. Печально сознавать, но времена изменились, и каждый из не-мертвых, пробывший на темной стороне долгое время, приобрел особую ценность. Надо вернуть на путь истинный глупцов, забывших о предназначении вампира. Тем более, продолжает она внутренний диалог, если так пойдет дальше, то командовать скоро станет просто некем. Я останусь с кучкой недоумков, которые даже еще толком не осознали, что значит получить вечную жизнь.

После гибели Леопольда и остальных заговорщиков все пошло как-то не так, неправильно, что ли. Нет, она не встречает открытого неповиновения, но все равно, ей не подчиняются с такой радостью и готовностью, как когда-то отцу. Если бы не сила, которую он передал ей, а еще решительность и жестокость, доставшиеся от него же, все давно бы разбежались, оставив ее ни с чем. Или ее посмертное существование завершилось бы неожиданным и не самым приятным образом.

Какие они все-таки глупцы, особенно недавно обращенные (а что поделать, приходится обращать кого ни попадя, старых вампиров почти не осталось). Они не желают придерживаться традиций, освященных веками, пытаются при каждом удобном случае вернуться к человеческому времяпрепровождению — дискотеки, игровые автоматы, ночные поездки на мотоциклах с прежними друзьями, — неслыханное моральное разложение! Один даже имел наглость провести ночь со своей подружкой и едва не растерзал того, кто намекнул на ее возможное обращение. Непонятно, что они все в этом находят. Вот она с легкостью отказалась от возможности прожить жизнь смертной женщины. Что может быть более бездарным — старость, болезни, долгие часы, проведенные в кухонном чаду. Любовь… такая же глупость, как и все у этих жалких смертных. Глупость, которая лишает силы!

Женщина-вампир со злостью ударяет по крышке гроба, отчего по лакированной поверхности во все стороны разбегается множество трещинок. Тряхнув головой, она вытирает темно-красную капельку, так некстати выкатившуюся из уголка глаза. Нет, я же запретила себе об этом думать! У меня есть занятия поважнее, чем предаваться ненужным воспоминаниям о тех, кто давно ушел из этого мира.

…Как справедливо заметил один из древних, чьи книги она читала когда-то в отцовской библиотеке, чтобы укрепить власть, требуется небольшая победоносная война. К тому же не стоит забывать о практической стороне дела — новые подданные, новая сфера влияния. И ко всему прочему, пора подумать о смене убежища. В подземельях, где она когда-то обосновалась, поселив некоторое время спустя и всех подданных (нельзя допустить, чтобы они и дальше позволяли себе так глупо попадаться), становится не так безопасно, как прежде. Город, который какую-то сотню лет назад был еще далеко отсюда, разрастается, как большой уродливый гриб. Новые районы строятся все ближе и ближе, не пройдет и десяти лет, как эти ужасные машины будут грохотать над самой головой. Это значит, что еще немного времени, и люди спустятся сюда, под землю, обязательно спустятся. Бездомные бродяги, подростки, которые в поисках приключений вечно суются туда, где они нужны меньше всего, влюбленные парочки, которые не могут найти другого места для своих глупостей, да мало ли кто! А после того как многие из них утолят жажду ее подданных и поднимутся на городские улицы в новом облике и с новой сущностью, коридоры и залы подземелья заполонят стражи порядка. Они обшарят здесь каждый уголок, рассеют темноту своими отвратительными фонариками, и хорошо еще, если это случится ночью, когда не-мертвые смогут расправиться с ними. Многие из этих людей будут верить в существование вампиров и прихватят с собой серебряные кресты, святую воду и прочие гадости…

Итак, решено: они перебираются в Румынию. Подвалы замка Дракулы станут ее резиденцией, а оттуда влияние «Крыльев ночи» распространится по всему миру. «Крылья ночи» станут еще сильнее, чем раньше, она все сделает для этого. Никто не посмеет упрекнуть ее, что она пользуется тем, что досталось ей без всякого труда, и что она, Эва, лишь бездарно транжирит созданное отцом…

Вампирша смотрит куда-то в пространство, любуясь картинами, видными лишь одной ей. Потом, спохватившись, окликает человека-слугу. Повинуясь ее безмолвному зову, в дверях появляется неряшливо одетый субъект неопределенного возраста и социального положения. Пожалуй, ему не хватает только бейджика: «патентованный неудачник». Здесь царит непроглядная тьма, во всяком случае, для человеческого глаза, но вошедший каким-то образом ориентируется почти без помощи зрения. Не удостаивая его взглядом, вампирша произносит:

— Поедешь в Румынию, найдешь один из замков, куда возят туристов, он называется «Замок Дракулы». Посмотришь там все, что можно увидеть, а потом узнаешь почтовый адрес и отправишь им вот это.

Блондинка в пропахшем землей и сыростью платье из черных кружев старательно что-то чертит на листе бумаги, вырванном из старой книги. Запечатав конверт, она протягивает его человеку, все это время терпеливо ожидающему у входа, не смея даже дышать. Для него, бывшего владельца небольшого магазинчика, спустившего все состояние в зале игровых автоматов, здесь все же лучше, чем в казенном учреждении, многолетнее пребывание в котором явилось бы следствием его неоплаченных долгов. Ему дали другое имя, изготовили другие документы, кормят и не обижают, разве что на свежий воздух без разрешения не выйдешь, не такая уж плохая жизнь. Если, конечно, можно назвать это жизнью.

Незадолго до описываемых событий

Кристоф, один из немногих сотрудников филиала, имеющих возможность покидать замок в дневное время, был очень занят. То есть согласно документам у него было другое имя, обыкновенное и распространенное, как Карл Мюллер в Германии или Петя Иванов в России. Но те, с кем он связал свою не слишком удачливую жизнь, предпочитали звать его именно так. Теперь он даже мысленно, наедине с собой не именовал себя иначе. Ему, совершившему в юности громадную непоправимую ошибку, было безразлично куда идти, лишь бы там не было людей, каждый из которых, казалось, давал ему понять: ты хуже меня, и вот того старика, и этой женщины, ты хуже всех, вместе взятых, ты хуже всех на свете. Ноги сами привели его к развалинам особняка, мимо которого с наступлением сумерек вряд ли бы кто-нибудь решился пройти.

Свести счеты с жизнью не позволял страх, а еще — полученное в детстве воспитание, но ведь совсем не обязательно делать все самому. Никого из людей, которые оказывались в тех местах, никто никогда больше не видел живыми… Можно сказать, ему повезло: у того, кто подстерег его в темноте, было достаточно пищи и недавно отправился к праотцам человек-слуга. На освободившуюся вакансию его и взяли. Ему обеспечили сносное существование, терпели рядом с собой и обращали не больше внимания, чем на предмет мебели. Это было гораздо лучше, чем сносить молчаливое презрение окружающих; он как будто стал невидим для всех, живя в своем отдельном мире.

Сколько времени прошло? Двадцать, тридцать или пятьдесят лет, какая разница? Единственным, что нарушило монотонность его существования, была смена хозяина.

Рыжеволосая стройная вампирша, прибывшая со своим человеком, с легкостью превратила грозного Михая в подобие новогоднего фейерверка. Впервые за много лет он снова был должен выбирать свою судьбу, и он предпочел остаться. Может быть, он проявил трусость, может быть, решил, что слишком стар, чтобы что-то менять, а может быть, ему теперь просто нравилось быть здесь.

К тому же в последнее время даже появился повод уважать себя. Из человека-слуги он превратился в хранителя музея — между прочим, официальное лицо, от которого зависит не так уж и мало. Только ему доверялось делать уборку в нижних коридорах — подметать каменные полы, вытирать специальной мягкой метелочкой из перьев совы пыль со скелетов, прикованных в нишах. А одних лампочек по всем этажам сколько требуется — уму непостижимо! Начальству-то что — спят себе весь день напролет, а ему еще и за смотрительницами залов тоже приглядывать надо. Эти живые до ужаса невнимательны. Вот одна, не старая еще женщина, прошляпила, а какой-то безобразник нацарапал на стенке позади трона Дракулы: «Здесь был Коля» и еще несколько слов, о которых дама-экскурсовод сказала, что это непереводимый русский сленг. Должно быть, какая-то магическая формула с применением общепринятых обозначений неизвестных — икс, игрек…

А местные, которые так и норовят просочиться без билета, — фирме одни убытки! Не говоря уж про экзальтированных девиц, которые стремятся провести ночь в замке. Они, видите ли, посмотрели новый фильм по книге Брэма Стокера и размечтались о необычном возлюбленном. Знали бы эти дурочки, чем может закончиться для них такая шалость!

Но сейчас смотрителю замка было вовсе не до размышлений. Требовалось срочно пополнить запас бумаги и моющих средств, а еще сам Альберт поручил ему зайти в типографию и напомнить, что рекламные проспекты должны быть готовы не позднее будущей недели.

Кристоф направился самым коротким путем, через музейные залы. Посетителей было немного, несмотря на то, что наступил вечер, а Хэллоуин, когда повышается интерес ко всему потустороннему и, желательно, страшненькому, прошел совсем недавно.

Молодежь — не то школьники, не то студенты, этих все необычное притягивает как магнит независимо от времени года, группа туристов из Японии, которые готовы посещать все музеи подряд и все бегом. Интересно, смогут ли они вспомнить хоть что-нибудь из увиденного, когда вернутся из поездки? Несколько скучающих личностей, которым нужно хоть чем-то заполнить свободное время. И тут взгляд смотрителя музея наткнулся на нечто из ряда вон выходящее. Скорее даже не взгляд, а какое-то шестое чувство, которое за годы жизни рядом с вампирами приобрело необычайную остроту.

С первого взгляда в этом посетителе не было ничего особенного, что сразу приковывало бы взгляд. Обычный живой человек, разве что бледный и какой-то несчастный, а одежда в таком состоянии, о котором принято говорить «как корова жевала». Еле уловимый запах земли и сырости тоже сам по себе ничего не говорит — мало ли какие у кого жизненные обстоятельства.

Но несмотря на все эти разумные доводы, стоило Кристофу встретиться взглядом со странным посетителем, как между ними возникло нечто вроде электрического разряда. Так узнают друг друга в толпе уроженцы одной страны или люди, которые прошли через одинаковые жизненные невзгоды. Не успел смотритель музея подумать: «Неужели? Нет, не может быть», как мужчина в помятой одежде резко отвернулся и поспешил к выходу.

Всю дорогу Кристоф колебался, рассказать ли хозяевам, как он по старой памяти называл вампиров, о необычном посетителе музея, но, в конце концов, решил, что не стоит этого делать. Не может быть, чтобы где-нибудь еще существовало такое же сообщество вампиров, и этот тип был их человеком-слугой. Разумеется, нет: тогда бы хозяева непременно об этом знали, а стало быть, и он — тоже. Должно быть, это всего-навсего наркоман или человек, который недавно вышел из больницы… или гораздо более закрытого учреждения. Как скверно я, должно быть, выгляжу, если этот несчастный принял меня за себе подобного. И, окончательно успокоившись, смотритель музея снова принялся за насущные и неотложные дела, требующие его неусыпного контроля.

Опять настоящее время

Как они мне надоели со своими проблемами! Это уже не номинальная, а самая настоящая инспекция в полном объеме. В первый же день пришлось вникать в тысячу разнообразных мелочей: заготовки концертных и развлекательных программ, взаимоотношения в коллективе, даже нарушения трудовой дисциплины — кошмар! Дальше больше — понадобилось успокаивать своего зама, который едва не лишился чувств, увидев листок из старой книги, разрисованный всякой ерундой вроде того, что подростки малюют на заборах. То есть не то, что традиционно рисуется на стенах, а монстры, черепушки и прочая готическая дрянь. Переполошился, как при классическом известии "к нам едет ревизор». С трудом успокоила его, пообещав полетать по окрестностям и просканировать обстановку, не затаились ли где посторонние вампиры.

Ура, отмазалась и смылась! Я лечу, парю в воздухе, что может быть прекраснее! Подо мной горы, покрытые лесом, шоссе, где-то вдалеке виднеются городские огни. Взлетаю вверх, делаю резкий разворот, потом мертвую петлю не хуже самолета-истребителя. Немного угомонившись, просто лечу, куда глаза глядят.

Далеко внизу по земле скользит чья-то тень; не моя, я-то тени давно не отбрасываю. Конечно, это Вик вышел поразмять лапы. Присутствие своих вампиров я ощущаю не менее четко, хотя расстояние между нами все увеличивается. Одни остались в замке, другие по примеру Вика отправились прогуляться по окрестностям. Кого там занесло в самые дебри? Ага, Стефания, бродит по зарослям, собирает почки с деревьев. Оказывается, у себя в деревне она была внучкой местной травницы. Интересные вещи узнаешь вот так, случайно… Эмма опять присохла к компьютеру, жаль, отсюда не разобрать, на каком сайте она зависла. Майкл вознамерился как следует оттянуться в ночном баре неподалеку отсюда, но в неформальном прикиде его не пускают: фейс-контроль, однако…

Стоп! А это еще что такое? Мой внутренний радар улавливает присутствие кого-то не то чтобы живого, но и не мертвого в общепринятом понимании этого слова. Ну, Марго! Мало того, что она потихоньку занимается своим прежним ремеслом «из любви к искусству», так эта восторженная идиотка еще и, несмотря на строжайший запрет, устроила несанкционированное обращение. Разумеется, постоянный клиент, особенно любимый и все такое. Мало тебе, ночная бабочка, не покажется, это я тебе как директор фирмы обещаю!

Что-то далековато ее занесло в поисках приключений на «свои вторые девяносто». Нет, на Марго что-то не похоже, она в промышленные районы не забредает. Да это и не промышленный район, что-то уж вовсе необитаемое…

Память услужливо подкидывает мне текст из путеводителя для туристов. Раньше здесь располагался производственный комбинат, который сначала был гигантом тяжелой промышленности, потом долгое время перебивался кое-как, а затем и вовсе закрылся. Кажется, посещением именно этого идеологически выдержанного объекта заменили экскурсию по старинному замку для туристской группы, о которой писала нам с Сергеем в электронном письме одна взбалмошная тетка.

Делаю несколько кругов над равниной, посреди которой чернеют остатки чуда социндустрии, а потом плавно спускаюсь и устраиваюсь на верхушке дерева.

Выглядят корпуса, прямо скажем, не очень — бетонные стены потрескались, сквозь дыры в крышах внутрь намело снега. И под этими зданиями в подвалах прячется несколько совершенно посторонних вампиров. А вдруг это они решили наехать на нас, воспользовавшись легендой о вампирской мафии, которую назвали почти как футбольную команду? Ладно — хотите разборок, будут вам разборки, устрою по всем правилам.

Сегодня уже поздно, точнее, рано, солнце вот-вот покажется. Дневной свет уже давно не вызывает у меня отрицательных эмоций, но все же приближение его я чувствую каждой клеточкой…

Короче, со мной пойдут Вик — он вызывает страх одними своими габаритами, Альберт — ему вампирской силы не занимать, еще кого-нибудь прихвачу для количества. Эмма, точно, будет ныть, проситься и уверять, что она старше всех присутствующих, вместе взятых. Придумаю что-нибудь — оставлю ее за старшую на время своего отсутствия или поручу какое-нибудь дело в Интернете, ее оттуда по нескольку суток клыками не оттащишь.

А собственно говоря, почему бы мне прямо сейчас не отправиться на разведку? Посмотрю, кого это принесла нелегкая. Все равно они, сколько бы их ни было, сейчас в предутреннем анабиозе. Просканирую этих пришельцев и выясню, чего им здесь надо, может, заодно выплывет какая-нибудь полезная информация.

Планирую прямо на снег и возвращаю себе человеческий облик… ну, почти человеческий. Да, если бы я была живой, пожалуй, простыла бы сейчас в два счета. Туфли куда-то потерялись, от делового брючного костюма одни воспоминания, как будто над ним потрудились не менее десятка крейзи-дизайнеров. Впрочем, какая разница: кто там, в подвале, будет на меня смотреть.

Иду босиком прямо по снегу, и мои ноги не оставляют на нем следов. Тонкая корочка наста даже не потрескивает под моим весом. Казалось бы, давно пора к этому привыкнуть, но, всякий раз сталкиваясь с этим явлением, я испытываю восторг, сравниться с которым может только ощущение полета. Как было бы прекрасно танцевать на этом снегу, кружиться, любуясь звездами и вдыхая свежий морозный воздух. Но сейчас мне не до удовольствий. Кто-то нагло посягает на мою территорию, с такой проблемой я еще не сталкивалась.

Вхожу в помещение одного из бывших цехов. Громадное пространство, где под снегом ржавеют какие-то механизмы. Безошибочно нахожу дыру, ведущую в подвал, заглядываю туда, а потом прыгаю вниз.

Ничего не понимаю: всем приличным носферату сейчас полагается видеть десятый сон. Что за нарушение дисциплины?! Две высокие тени набрасываются на меня, неожиданно появившись с разных сторон. Как я когда-то боялась, что со мной может произойти что-то в таком духе! Точнее, это тетка изо всех сил убеждала покойную Марину, в красках расписывая, что с ней может случиться, стоит ей вернуться домой хоть немного позднее обычного. А чего стоили жуткие истории о маньяках, поджидающих девушек в подъезде, которыми так любили пугать друг друга сотрудницы…

Должно быть, от неожиданности у меня что-то замкнуло в мозгах, так как я, даже не успев толком испугаться, делаю такое, чего сама от себя меньше всего ожидала. Я хватаю нападающих и изо всех сил стукаю их лбами друг о друга. Во все стороны разлетаются скользкие холодные брызги. Гадость какая! Вампиры, да еще к тому же давно голодные.

Оглядываюсь вокруг: ну, кто еще на меня, хрупкую и маленькую? Желающих не находится, все более-менее не-мертвые дрыхнут, как и положено в это время суток нормальным вампирам. Сколько их тут… ага, один, два, третий за кучей тряпок, этот обращен не более года назад. А там, за стенкой, меня ждет кое-что поинтереснее. Иду к пролому в стене, совершенно не скрываясь. А кого мне тут бояться? Сюда, блин, дневной вампир пожаловал, всем встать и сделать «ку»!

Останавливаюсь «на пороге», удивленная странным зрелищем. Если помещение, которое я только что покинула, выглядело как всякий заброшенный подвал, то здесь явно поработали над дизайном интерьера. Промороженные, покрытые инеем стенки затянуты черной тканью, ею же старательно, но бездарно задрапирован наполовину раскуроченный железный шкаф, поставленный посредине импровизированной вампирской спальни. На этом своеобразном постаменте красуется самый настоящий гроб, черный с крохотными белыми розочками и бантиками. И кто же так красиво отдыхает?

Молодая женщина, с виду намного моложе меня, затянутая в черный кожаный костюм. Ну и красавица, с таким личиком и в самом деле лучше не видеть себя в зеркале. Тут не спасет и классическая вампирская косметика в стиле крутой рок-группы. Натуральная блондинка, ну разве что чуть-чуть мелированная…

Но тут на лице спящей вампирши распахиваются водянисто-серые глаза, и она, не говоря худого слова, кидается на меня. Отбрасываю ее в сторону, существенно приложив о ближайшую стену. Если ты, мисс подземелье, сию минуту не уймешься, я выкину тебя вон в ту дыру в потолке, и ты сможешь полюбоваться восходом солнца. Я мысленно произношу это, добавляя еще много фольклорных выражений о внешности противницы и ее полном отсутствии вкуса и чувства меры. Улавливаю молчаливый ответ: «Подожди, остановись, прошу тебя, это слишком важно».

Странная вампирша медленно приближается, пристально глядя на меня. Вид у нее совсем не агрессивный, скорее до крайности растерянный. Что могло настолько изменить ее намерения? Да что она такого на мне увидела? Ах да: кольцо наставника, которое висит у меня на шее на кожаном ремешке. Незнакомка не сводит с него глаз, как будто важнее этого для нее нет ничего на свете.

— Откуда оно у тебя? — спрашивает она так же безмолвно. — Кто он тебе?

— Он был для меня всем, — отвечаю я, не успев как следует подумать. — Кто ты? Ты его знала?

— Да… очень давно…

Она всматривается мне в глаза, как будто стараясь прочесть там что-то крайне важное. Я в свою очередь пытаюсь проникнуть в сознание своей необычной собеседницы и прочесть там какую-нибудь информацию о ней, как когда-то сделала со своими новыми подчиненными. Нет, в доступе отказано, а вламываться без спросу почему-то не хочется, к тому же по силе эта вампирша явно не уступает мне… и это еще мягко сказано. Разве что сила ее несколько другого свойства, да и выходить на солнце она вряд ли когда-нибудь сможет.

Мы стоим посреди подземного помещения и продолжаем разглядывать друг друга. Она оценивающе смотрит на мою фигуру, благо прикрыта та сейчас чисто символически. Ну и разглядывай, сколько влезет; времена, когда я готова была сжаться в комок от одного случайно брошенного взгляда, давно ушли в прошлое. Да и не со мной это было, а с покойной Мариной, с которой я нынешняя не имею ровным счетом ничего общего.

Я тоже в упор рассматриваю незнакомку, как манекен в витрине магазина или картинку в журнале. Хотя нет, на журнальную картинку она явно не тянет. Если большинство женщин станут красивее оттого, что немного похудеют, то этой явно не мешает поправиться. А то прямо мощи, обтянутые кожаным костюмом а-ля «пираты Карибского моря». А бюст… мадам, вы что, не знаете о существовании нижнего белья? Про личико я вообще молчу. И такое чучело всерьез надеялось, что самый лучший на свете… мужчина обратит на нее внимание?! Не только надеялось, да еще и настойчиво требовало и, в конце-концов, сочло себя смертельно оскорбленным, когда этого не произошло.

Хотя о чем это я думаю: мне предстоит дело, по сравнению с которым меркнет все, и в первую очередь — глупые женские разборки. Я все сделаю, чтобы вернуть его в этот мир, я ничего не пожалею для этого! Как будто прочитав мои мысли, некрасивая вампирша произносит самым мирным тоном:

— Без моей помощи ты не справишься, только зря потеряешь силы. Я жила в тех местах, когда ко мне еще было применимо это слово, и потом тоже провела там много времени. Я знаю все укромные уголки. Даже тебе, дневному вампиру, они окажутся не лишними. Самое главное — вызвать того, кто дорог нам обеим, из-за порога смерти, или ты считаешь по-другому?

Собственно говоря, почему бы и не заключить временное соглашение на взаимовыгодных условиях? Это одно из правил успешного бизнеса, которое я усвоила за эти годы.

— Согласна, кстати, меня зовут Элеонора.

— Я — Эва. Значит, союз?

— Временный, пока наши интересы совпадают. Жаль, не оформить это договором как положено. Вряд ли найдется нотариус, который заверит подобное соглашение.

— Зачем эти бумаги? Документы имеют значение только для живых, а нам достаточно честного вампирского слова.

— Ну, как знаешь. Кстати, я тут твоих подчиненных… немного того. Извини, так получилось.

— Эти глупцы сами во всем виноваты, об этом не стоит и говорить. Думаю, нам нужно отправиться в путь как можно скорее.

— Тогда внесем еще один пункт в договор. Мне, знаешь ли, не надо, чтобы твои тут беспредельничали. Нам тоже проблемы тут не нужны. Так что на время отсутствия пускай мои подчиненные за ними приглядывают. Кстати, все забываю спросить, откуда вы? Ага, поняла. А сюда чего решили податься, с питанием там, что ли, стало плохо? А вообще много там таких, как мы? Я в свое время искала, но все без толку.

— Нас осталось не так уж и много, а с питанием…

— Еще бы: народ черт-те что хавает — одни нитраты, пестициды и генноизмененные продукты. Представляю, что за кровь у них. Ну что, я быстренько смотаюсь, отдам распоряжения и в путь-дорогу?

— Ты забыла, что я не могу выходить на солнце!

— Придумаем что-нибудь, не терять же целый день.

— Если хочешь, я дам тебе что-нибудь переодеться, твой костюм в таком виде…

— Не бери в голову, придумаю что-нибудь. Кстати, насчет питания, думаю, заморачиваться не стоит. По дороге всегда можно подкрепиться; лохотронщиков даже тут не так уж трудно найти. А эти консерванты, между нами говоря, такая гадость! Кстати, а кто твоя пища?

— Моя?… Карточные шулеры и уличные проповедники.

— Тоже неплохой выбор, те еще козлы. А он предпочитал грабителей.

— Да, для него не составляло труда обернуться волком и бежать много часов подряд, чтобы оказаться там, где водятся разбойники. Он предпочел бы остаться голодным, нежели тронуть невинного человека…

— А еще он любил картины, особенно пейзажи.

— Да, солнечные. А как прекрасно он играл на клавесине, помнишь?

* * *

Если бы кто-нибудь случайно заглянул в подземелье, то был бы до крайности удивлен открывшейся перед ним картиной. В помещении, стены которого задрапированы черной тканью, прямо на полу, прислонившись к постаменту, на котором стоит пустой гроб, сидят две молодые женщины и мило беседуют. Одна из них, с пышными волосами цвета старой меди, одета весьма условно. Другая — блондинка с удивительно некрасивым лицом — щеголяет в черном старомодном кожаном костюме.

Подземелье насквозь проморожено, иней покрывает не только стены и потолок, но и волосы собеседниц, как внутри холодильной камеры, но царящий здесь холод не причиняет ни одной, ни другой ни малейшего неудобства. И только потом особо внимательный зритель отметит неестественную бледность обеих женщин и красные огоньки, которые время от времени мелькают в их глазах. А еще то, что дамы не отбрасывают тени. А впрочем, какая тень может быть там, где нет света?

Если бы случайный свидетель умел читать мысли, он был бы поражен редкостным единодушием собеседниц. Дружески улыбаясь, каждая из них думала: «Главное — помочь ему вернуться в наш мир, а после я найду способ от нее избавиться».

Спрятавшийся за обломками рухнувшей стены громадный волк с шерстью темно-бурого цвета предается невеселым размышлениям. Ну да, она, конечно, дневной вампир, и часть силы графа Эрнеста, да и Михая тоже, перешла к ней, — с этим никто не спорит. И все же она наивна, как неразумное дитя. Разве можно верить подобной особе? С первого взгляда видно, что у такой ничего святого нет.

Нет, вряд ли леди президент сейчас расположена прислушиваться к разумным доводам, продолжает размышлять старый друг графа Эрнеста. С другой стороны, не оставлять же все на волю судьбы, да и он бы этого не одобрил. Следовательно…

На следующую ночь в сторону одной из европейских стран отправляется сразу трое путешественников, для которых не страшны никакие расстояния, а усталость является чисто абстрактным понятием. Двое из них — изящная крыса с темной шерстью и подозрительно длинными зубками и громадный бурый волк — страшатся лишь солнечного света. Парящая высоко в небе летучая мышь чихать хотела и на дневной свет, и на серебро, и вообще на все, что может помешать.

Утром путь продолжает состоятельная дама на вид двадцати с небольшим лет. Среди ее багажа имеется плотно закрытый контейнер. Там впала в дневное оцепенение крыса, которая откликается на имя Эва. Волк, который даже сквозь сон может слышать мысли обеих путешественниц, пережидает день в надежном убежище. Если бы умение отыскать место для лежки не входило в число его талантов, разве смог бы он просуществовать столько лет?

В это же время

Молодой человек, которого родители до сих пор между собой называют хорошим мальчиком, а однокурсницы посмеиваются, что он явно опоздал родиться как минимум на два столетия и при такой внешности прекрасно смотрелся бы в костюме мушкетера, перешел к следующему этапу своих изысканий.

Несколько часов, проведенных в парке, где когда-то находились развалины, приспособленные под место жительства каким-то неизвестным вампиром, ничего не дали. От самих развалин не осталось даже и воспоминаний — ровные, тщательно вычищенные газоны, дорожки, детские площадки.

Старушка-сторожиха, которую он, следуя лучшим традициям детективного жанра, пригласил в пирожковую, чтобы расспросить о развалинах и их необычном обитателе, вместо благодарности громогласно послала его «по матушке». Она, видите ли, недавно прочла в одной очень желтой газетенке, что некоторые аферисты, желая на халяву завладеть чужой жилплощадью, не брезгуют даже самыми аморальными методами. К примеру, некоторые из них вступают в брак с женщинами, по возрасту годящимися им в бабушки…

Что же, если не получается добиться чего-то одним способом, то всегда можно придумать новый. Почему бы и не взяться за дело с другого конца? Тем более что обитатель развалин, кем бы он ни был, по вполне объективным причинам никакой информации уже предоставить не может. Нет, все-таки интересно: был ли он как-то связан с той, которая лет пятнадцать назад так активно взялась за очистку города от лохотронщиков?

Если вампирша (а может, и вампир, им же глаза отвести, как не фиг делать) нападает исключительно на лохотронщиков, то почему бы и не использовать их в качестве приманки? То есть устроиться неподалеку от места постоянной дислокации сотрудников «беспроигрышной» уличной лотереи и терпеливо ждать, когда один из них станет жертвой аномального создания.

Найти лохотронщиков не составило никакого труда, а вот в том, что касается слежки, возникли неожиданные проблемы. Сперва он просто устроился на скамейке в скверике неподалеку от рынка и стал наблюдать за ходом событий. Но буквально через полчаса ему почти вежливо предложили или присоединиться к игре, или покинуть пределы видимости во избежание телесных повреждений. Игорь Мельников благоразумно предпочел последовать этому совету, тем более, что никто из граждан, толпящихся в месте проведения уличной лотереи, ни капельки не был похож на представителя отряда кровососущих. К тому же, как он мог забыть, что на солнце они все равно не выходят, следовательно, сегодняшний день потерян впустую.

Осознав свои ошибки, вечером следующего дня Игорь, вооружившись прибором ночного видения, который непонятно где и как откопал Склиф, оборудовал наблюдательный пункт на подоконнике неподалеку от того самого сквера.

Деятельность по освобождению граждан от денежных средств шла полным ходом, но ничье поведение не выходило за рамки обычного. В конце концов, самыми подходящими кандидатурами можно было бы признать милиционеров, которые какое-то время спустя приехали и погрузили сопротивляющихся для виду лохотронщиков в транспортное средство, оборудованное синей мигалкой.

Можно было бы предпринять попытку «проинспектировать» ночные клубы, но это удовольствие отнюдь не из дешевых; всей зарплаты хватит от силы на два-три раза. Игорь уже не задавал себе вопроса, зачем он хочет найти современных вампиров, просто, начав поиски, он не в силах был остановиться. Он не собирался больше покупать за собранную информацию место следователя-стажера. В конце концов, если предположения верны, то ничего плохого этот вампир-одиночка не делает, эти козлы лучшего не заслуживают. За пару дней насмотрелся столько, что впору самому заняться тем же самым.

По этой или по еще какой-то другой причине сама мысль бросить эту затею становилась для Игоря Мельникова все более и более неприемлемой.

Где-то в Европе

Кладбищенский сторож с комфортом расположился перед экраном телевизора. Непыльную работенку он себе выискал — сиди себе, слушай музыку, попивай пиво с солеными орешками да время от времени поглядывай, не пытается ли кто-то проникнуть на кладбище в неурочное время. Хотя это тоже не составит проблемы: если молодежь, насмотревшаяся хорор-фильмов, полезет в поисках острых ощущений, то вон она, кнопка вызова полиции. Будут им острые ощущения, по заказу. Ну а в обратную сторону вряд ли, во всяком случае, на его памяти такого не было.

Прежний сторож любил пугать молодежь такими историями, особенно после изрядной доли спиртного в местном баре. Вроде бы в одном из старинных склепов, к которому даже водят туристов, покойников гораздо меньше, чем табличек с именами. Да и вообще это темная история; там, где сейчас мебельная фабрика, как раз и стоял их замок. После того, как в окрестных деревнях начали исчезать дети, местные жители разнесли замок по камешку, а его кровожадные обитатели нашли смерть в пламени пожара. Суровые времена тогда были — ни адвокатов, ни прав человека. Хотя тот же прежний сторож, набравшись окончательно, говорил, что на самом деле кому-то из фон Штейнбергов удалось спастись. Иначе, почему новые владельцы поместья прожили так недолго? Так-то вот! Вроде бы однажды последний оставшийся вампир непременно должен заявиться в родовой склеп, куда входить может без приглашения. Вот только чего он там забыл, так и оставалось неясным — всякий раз, когда рассказчик доходил до этого места, языком он уже еле ворочал. То ли вампир забрать чего должен, то ли, наоборот, положить на место. Да и какая, к черту, разница, сказки все это.

Никак кто-то торчит за воротами? Кому еще не спится? Вот возьму, да и полицию вызову, чтобы не пытались нарушить правила…

Ну и нут полиция-то, оказывается, уже здесь. Инспектор Бауер, и с ним — какой-то другой полицейский, не иначе помощник. Да, понял, чего же тут непонятного; это мой долг как законопослушного гражданина — пустить вас для уточнения некоторых обстоятельств и держать язык за зубами. Сейчас, минутку, эта чертова автоматика что-то заедает, и когда только муниципалитет раскошелится на новую…

Где же они? Точно, своими глазами видел полицейских, а их будто и не было. Как чувствовал: не следовало покупать это темное пиво, да еще со сроком годности, который истечет через два дня. Верно говорят: от этих дешевых распродаж ничего хорошего. Скорее закрыть ворота, а то увидит кто-нибудь — и неприятностей не обобраться.

…Если бы кладбищенский сторож удосужился выйти наружу и взглянуть в том направлении, куда шли полицейские, он бы, возможно, и заметил две стремительно удаляющиеся тени. А еще, обладай он хорошим зрением, возможно, разглядел бы, что тени удивительно напоминают стройные женские силуэты. Но сторожу было не до подобной ерунды. Выбросив из головы это идиотское происшествие, он вернулся к телевизору и принялся щелкать переключателем. Что-то тишина начала действовать ему на нервы; надо бы найти музыку повеселее.

* * *

На таком кладбище ей еще не случалось бывать, хотя повидала она их за последнее время немало. Были среди них и старые, полузаброшенные, где кресты и памятники еле виднеются среди зарослей; были современные, больше похожие на газоны, — такие навевают какие угодно мысли, кроме полагающейся в таком месте философской печали. А это совсем другое — широкие аллеи, по обе стороны которых стоят памятники. Ангел печально склонил голову, что-то современное, а вот целый замок в миниатюре. Больше всего это напоминает центральную аллею в парке, где она когда-то давно провела замечательный день, один-единственный раз прогуляв техникум…

Она бы беспрепятственно появилась здесь и днем, но приходится учитывать, что спутнице, с которой заключен временный договор о сотрудничестве, при дневном свете наружу даже носа не высунуть. Ничего не поделаешь, условия сделки нужно соблюдать; деловая честность — прежде всего.

Две невесомые женские фигуры скользят вдоль аллеи, становясь то еле различимыми в лунном свете, то почти не отличаются от обычных людей.

— Куда мы идем? Ты уверена, что не заблудилась?

В глазах на удивление некрасивой блондинки в черном костюме на мгновение вспыхивают красные огоньки, но ответ звучит вполне мирно:

— Конечно уверена. Здесь почти ничего не изменилось. Нам сюда, а теперь — направо, еще один поворот… Мы уже на месте. Осторожнее, здесь высокие ступеньки… хотя что я такого говорю!

Призрачные женские фигуры приближаются к одному из старинных склепов. Древний дворянский род давно уже канул в вечность — одни из его представителей заняли место рядом со своими славными предками, другие… Лучше об этом не вспоминать на ночь глядя, да еще и на кладбище.

Немного постояв перед массивной дверью, женщины исчезают, будто просочившись сквозь нее или непостижимым образом протиснувшись в еле видную щелку.

Кому: eleonora@…ru

От кого: antonov@…ru

Тема: семья Брошкиных

Элеонора!

Почему от тебя за столько времени ни одного письма? Я же себе места не нахожу, нельзя так над живыми людьми издеваться, в самом деле. Имей в виду, недельку, так и быть, подожду, а там брошу все к чертовой матери и еду к тебе в румынский филиал.

А если серьезно, то я вот чего подумал. Ты как-то говорила, что у твоего покойного приемного отца была дочка. Может, имеет смысл ее разыскать? Ну, в смысле, не ее, а потомков. Вдруг получится выудить у них какую-нибудь информацию типа семейного предания или еще чего.

Ты только не пропадай, ладно? И не рискуй там особенно, все же дальнее зарубежье. Если чего, сама понимаешь. И возвращайся поскорее, а то у меня сердце не на месте.

Целую.

Сергей

…Вот блин, шариковую ручку узлом завязал. И как это у меня получилось? Хотя скоро и не такое творить начнешь. Вот где ее, спрашивается, носит? Корчит из себя сильно крутую. А ну как и в самом деле нарвется на какого-нибудь маньяка с осиновым колом, я же тогда…

А это еще что за хрень? Какой кретин безрукий собирай этот стеллаж? Уволю к такой-то матери! Это же надо так халтурить: за окном грузовик проехал, а стеллаж взял и сложился как карточный домик. Или это опять оно? Хотя что удивительного, еще немного, и не то что экстрасенсом, психом стать можно.

Где-то в Европе. Старое кладбище

Часовня по нынешним меркам совсем крохотная — не больше ванной комнаты в блочной пятиэтажке, именуемой в народе «хрущобой». Лунный свет еле просачивается через узкие окна, больше похожие на бойницы. Стены из серого камня совершенно пусты, нет даже распятия, обязательного для этого случая. Рыжеволосая женщина в джинсах и легкой шелковой блузке недоуменно оглядывается по сторонам.

— Никто из церковников не согласился освящать часовню проклятого рода, — тихонько говорит ей спутница. — Не помогли даже щедрые пожертвования и благонравный образ жизни всех членов семьи фон Штейнберг.

— Хорошо, мы добрались сюда, — перебивает та собеседницу, — а что дальше?

— Здесь должен быть тайник. Я слышала об этом еще в детстве.

— Тогда нечего терять время, еще пара часов и начнет светать!

— И нам придется устроиться на дневной отдых в семейной усыпальнице. Похоже на скверную шутку, ты не находишь?

Не дождавшись ответа, худенькая нескладная блондинка становится на четвереньки и принимается ощупывать каждый из камней, которыми выложен пол. Она низко наклоняет голову, едва не обнюхивая древние плиты. Вторая женщина сосредоточила свое внимание на стенах, проводя пальцами по каждой неровности, вытянув руку, отчего та становится намного длиннее, чем у обычного человека. Простое железное кольцо, которое висит у нее на шее, на кожаном ремешке, выскальзывает из декольте и покачивается, отвлекая внимание. Издав возглас досады, женщина протягивает вторую руку, чтобы заправить кольцо назад, но острые ярко-алые ногти нечаянно перерезают ремешок. С жалобным звоном кольцо падает на каменный пол. Каждая из женщин видит в темноте лучше всякой кошки, но кольца нигде нет, оно как будто провалилось сквозь пол.

Наконец, после долгих поисков, кольцо найдено. Но поднять его с пола оказывается не так-то просто. Кольцо закатилось в еле заметную выемку, сделанную в одной из каменных плит, точно по его размеру. Женщины смотрят друг на друга, и на лице у обеих появляется выражение торжества. Они в этот момент мало похожи на обычных людей, да и, если быть точным, не похожи на людей вообще. Руки с длинными когтями тянутся к кольцу.

— Ты знаешь, что это? Это же тайник, мы нашли его!

— Осталось только открыть. Камень должен поворачиваться.

— Как он, по-твоему, повернется, он же квадратный! Он должен отъехать в сторону, как дверца у шкафа-купе.

— Не понимаю я этих человеческих глупостей. Пусти, я сама!

— Нет, это ты пусти, я уже во всем разобралась. Да что ты толкаешься, в самом деле!

Некоторое время они пытаются отпихнуть друг дружку, потом застывают по обе стороны камня, глядя с выражением поистине нечеловеческой ярости. Во рту у одной и у второй появляются самые настоящие клыки. Кажется, вот-вот, и дамы сцепятся, как две дикие кошки, раздирая друг друга в клочья. Но, внезапно одумавшись, они успокаиваются, прячут клыки и отодвигаются от камня с застрявшим в нем кольцом.

— Ладно, открывай!

— Хочешь, давай ты. В принципе, какая разница?

Помедлив, они почти одновременно прикасаются к каменной плите, и она плавно уходит куда-то вниз.

Непроглядный мрак, царящий там, в глубине, представляется необычным посетительницам лишь легкими сумерками.

В небольшой нише нет ничего, кроме пергаментного свитка, исписанного непонятными готическими буквами. Вампирши рассматривают его, пытаясь прочесть хоть слово.

— Эва, но ты же должна это перевести. В конце концов, вещь из твоего времени!

— Не похоже ни на один из известных мне языков. Нечего думать всякую чушь; я, между прочим, Овидия читала в подлиннике!

— Да хоть Апулея, ты мне инструкцию по оживлению прочти!

— Подожди, сейчас попробую. Чернила были смешаны с кровью, это ты, наверно, и так чувствуешь. Последние несколько столетий тайник не открывался, писали не торопясь, останавливаясь чуть ли не на каждой букве… Как же я могла забыть: это фамильный шифр фон Штейнбергов! Мне довелось слышать о нем; отец рассказывал, что книги, связанные с тайной их рода, написаны тарабарской грамотой. Говорили, что в одной из книг содержится ключ, указывающий, где находятся сокровища, полученные нечестивым семейством в обмен на свои души. Многие пытались узнать это, но никто из самых искусных шифровальщиков не смог ничего прочесть.

— Подожди, библиотека замка погибла при пожаре, мне об этом рассказывал сам… граф Эрнест.

— Верно, но некоторые записи хранились у родственников, некоторые — в других местах. Ненавижу святош! Если бы не они, замок не сгорел бы и бесценные книги остались бы в целости. Я хочу уничтожить их всех. Ох… как же я устала…

— Эй, ты чего? Ты это прекрати, слышишь? Тьфу, какая же я идиотка: там, снаружи, скоро взойдет солнце, и всем нормальным вампирам положено дрыхнуть без задних конечностей. А тут окон как черт знает где, что за кретинская архитектура! Куда тебя спрятать-то: в склеп, так через улицу уже не потащишь, здесь даже завернуть не во что. Эврика! Тайник в полу! Извини, подруга, придется тебе некоторое время провести в позе эмбриона. Для твоей же пользы стараюсь.

Холодная-то какая, будто и вправду сто лет в холодильнике провела. Вот так, вроде запихнулась. Записку ей, что ли, нацарапать; перепугается ведь, когда проснется. Ладно, потом все объясню. Надо попытаться до вечера разобраться с фамильным шифром фон Штейнбергов. Ох, наставник, сколько же я о тебе не знала!

* * *

Вот это, я понимаю, жизнь! И депрессии как не бывало. Какая там еще депрессия, когда мое существование обрело, наконец, настоящий смысл. А я уже думала, что у меня ничего больше не будет, кроме работы, которая перестала меня интересовать, и семейной жизни, приводящей меня в бешенство. Нет, прочь все лишние мысли! Я — дитя ночи, существующее за гранью добра и зла, и мне это нравится. Слышите все: мне нравится быть такой. И к тому же наконец-то рядом со мной родственная душа… в той мере, в какой у нас вообще может быть душа. При других обстоятельствах мы были бы соперницами, а сейчас решаем общую задачу и при этом неплохо общаемся, совсем как на занятиях по психотренингу. А ведь у нас и вправду много общего, хотя бы то, что обе мы перекидываемся в мышей. Правда, я летучая, а она нет, но какое это имеет значение? А как замечательно было с ней путешествовать: я лечу высоко в ночном небе и чувствую, как она бежит, преодолевая огромные расстояния на своих маленьких лапках. Совместная охота тоже получилась просто замечательная. Здесь, на прогнившем Западе, на каждом углу ночные бары и дискотеки, и народу на улицах по ночам едва ли не больше, чем днем. Среди них не так трудно отыскать лохотронщиков и прочее жулье. Эва просто виртуозно завлекает свою жертву, никто даже удивиться не успевает, а окружающие ничего в упор не видят. Вот только эта ее всеядность…

С одной стороны, понять можно: карточных шулеров и уличных проповедников не так уж и много, а питаться нам нужно достаточно регулярно. У нас великая цель, и самое главное — оставаться в хорошей форме. А с другой стороны: может, так и надо? Как правило, всякий взрослый человек в чем-то да виноват. Да и не взрослый тоже; детки нынче бывают такие, что дяденьки из детской комнаты милиции в недоумении разводят руками, не зная, что поделать с таким «сокровищем»…

Все, что мне надо, это компьютерная программа-дешифратор. Сергею как-то принесли книжонку о чем-то в таком роде. Он перелистал и отложил в сторону; никакого интереса к жизни — как, оказывается, можно переродиться за какие-то пятнадцать лет! Я, правда, из этой книги так ничего и не поняла, кроме того, что, отсканировав старинный текст и обработав соответствующим образом, можно получить нечто удобочитаемое. Итак, мне нужен сканер, компьютер с выходом в Интернет, принтер. А что у меня есть? Ничего, кроме моей вампирской силы. А кто сказал, что этого будет недостаточно? Да я, если надо, горы сверну, почищу и на место поставлю!

Бизнес-центр — как раз то, что мне надо. Вход, как и положено, охраняет грозного вида молодой человек. Хм, в отличие от наших отечественных охранников этот не зевает по сторонам, не читает украдкой детектив, а старается не за страх, а за совесть. Оружие у него в кобуре не бутафорское, и владеет он им весьма прилично. Все-таки великая это вещь — материальный стимул…

И все же он не более чем человек. Обрати внимание, какой-то тип хочет забрызгать краской оконное стекло. Это же непорядок! Показалось, нет там никакого злоумышленника. Ничего не поделаешь, издержки работы.

Я — внутри современного здания из стекла и бетона. Чистота прямо фантастическая, сотрудники в деловых костюмах шныряют туда-сюда как муравьи. На меня никто не обращает внимания. Да и не на что его обращать: такая же труженица офиса, как и все, несет куда-то папки с документами. А вот и комната, где находится все необходимое. Проблема только в одном: там полно людей, которые никуда уходить не собираются. Хотя не такая уж это и проблема. Господа, а не отправиться ли вам в пиццерию на углу? В вашем распоряжении полтора часа и освободите поскорее помещение: шеф собирается устроить здесь закрытое совещание. Кто там проявляет излишнюю любознательность? Где считает нужным, там и устраивает, а чересчур любопытные запросто могут попасть в особый список. Всем понятно?

Теперь мне предстоит разобраться со всем этим хозяйством, и тут моя вампирская сила вряд ли сможет помочь. Блин, да у них и программы не русифицированы! Нет, в таких условиях работать просто невозможно. Соприкасаюсь с сознанием каждого из сотрудников, перебирая их, как колоду карт. Нет, эта дамочка ни на что не способна, да и к тому же болтлива как сорока, этот дяденька вообще с компьютером на «вы» и шепотом, а вот вполне подходящий кадр…

Молодой парнишка в немного старомодном костюме и с длинными волосами, связанными сзади в аккуратный хвостик, почувствовал, что должен вернуться в офис. Он оставил там что-то важное. Нет, ему дали срочную работу; если он справится, как следует, можно рассчитывать на досрочное повышение.

Давайте, что у вас там? Отсканировать? Пожалуйста! А может быть, потом имеет смысл заламинировать? Документы у вас ветхие, просто в руках рассыпаются. Нет так нет, я просто предложил. С программой-дешифратором будет немного сложнее, с основной деятельностью фирмы расшифровка текстов имеет не очень много общего. Справлюсь, конечно, только это займет некоторое время. Может быть, пока выпьете кофе? Гранатового сока, к сожалению, нет, но можно отправить посыльного в ближайший магазин. Нашел! Самая последняя модификация. Все, программа установлена, осталось только открыть в ней ваш файл и ждать результатов. «Выполнение завершено!» Вам на каком языке распечатать, на английском? На русском? Пожалуйста, без проблем. Вот ваши бумаги и дискета с файлами. Что вы, не стоит благодарности, всегда рад помочь.

…Руководство фирмы «Гринвейимпортэкспорт» долго ломало голову над случаем коллективного помешательства и приняло решение оборудовать, наконец, комнату психологической разгрузки.

* * *

Сейчас я все узнаю; подумать только, разгадка великой тайны у меня в руках! Что от меня еще надо этому юному карьеристу? Не хочу ли я заодно проверить почту? Пожалуй, да; вдруг что-нибудь важное. Хотя, что может быть важнее того, чем я занята в данный момент? Ну и ну, тридцать пять непрочитанных писем. Рассылки, куча писем с заковыристыми названиями, содержащих самый неприкрытый снам, десяток посланий от Сергея, суть которых сводится к жалобному: «напиши, скучаю». Как он мне надоел! И правда, надо бы отбить ему пару слов, а то и в самом деле свалится как снег на голову. А если учесть, что в филиале меня давно нет, то можно себе представить, во что все это может превратиться. Ладно, пишу. «Дорогой, у меня все в порядке, ситуация под контролем и нет никаких оснований для беспокойства. Целую. Элеонора». Как меня достало это вранье! Можно подумать, он сам не понимает, что я его просто отфутболиваю. Ничего, как только тот, кто дороже мне всех на свете, вернется в наш мир, со всей этой ерундой будет покончено. Я займусь, наконец, тем, для чего предназначена.

Той же ночью

Светловолосая вампирша за это время успела не только выбраться из своего убежища, но и плотно перекусить. Бездомный бродяга, которому вздумалось продляться по одной из самых глухих аллей кладбища, никогда больше не доставит неприятностей добропорядочным бюргерам…

Эта идеалистка уже начинает действовать ей на нервы. Хотя следует держать себя в руках. Она — тонкая ниточка, которая связывает ее с единственным, к кому она испытывала нежные чувства за всю свою жизнь и последующее существование. Тогда ей казалось, что слабость, низводящая ее на человеческий уровень, исчезнет вместе с графом Эрнестом. Как она ошибалась! Она обязательно скажет ему, что была неправа. У них все еще может быть; они оба бессмертны, и впереди целая вечность.

А что делать с этим ходячим проявлением его странного каприза? Следует признать, что это неправильное создание не намного уступает ей в вампирской силе, да и способность выходить на солнечный свет тоже дает немалое преимущество. Зато во многом другом она наивна, как малое дитя. Надо же, всерьез полагает, что, вернувшись в этот мир, он предпочтет ее, а она, Эва, удовольствуется ролью друга семьи. Кажется, эта рыжая считает, что они способны подружиться. Ну что же, пока не сделано главное, не будем разочаровывать эту дурочку, а потом…

Рыжая врывается как ураган, размахивая какими-то бумагами. Кажется, еще немного и она примется танцевать прямо посреди часовни.

— Привет! Все расшифровано, да здравствует прогресс! Сама еще не читала. Черт, ты же русского языка не понимаешь…

— Ничего, читай про себя, я услышу из твоих мыслей.

— Значит, так… Ну у них там и программа-переводчик, и где только такую дубовую выкопали?! Пусть ваши органы зрения будут направлены в соответствующую сторону света, сохраняя при этом ясность мысли… Просто слов нет, доверили, блин, перевод важного документа! Их счастье, что не я там командую, разогнала бы этих разгильдяев в два счета!

— Успокойся, разве люди способны на что-нибудь толковое? Постарайся уловить смысл. Поторопись, прошу тебя!

— Ладно, я в порядке. Короче, так: когда небесные светила встанут в соответствующем порядке, рисунок прилагается, следует прочесть над временно умершим молитву, оригинальный текст, смотри приложение. При этом свет полной луны должен падать на его сердце, пройдя перед этим через кольцо. Но… он же не сохранился! Эва, все напрасно, ничего не получится! Я не буду жить!

— Вообще-то ты и так не живешь. Знаешь, есть один способ: если бы мы могли проделать все это над умершим, имеющим какое-то отношение к фон Штейнбергам, но не прямым потомком, может быть, мы и смогли бы вселить туда его сущность.

— А если их не осталось? Времени-то немало прошло. И почему не подходит прямой наследник?

— У него имеется своя сущность, даже если он не носит фамильного кольца. Неужели тебе ничего об этом не известно? Он тебе ни о чем не рассказывал?

— Да как-то все не до того было. И что теперь, лезть в Интернет, выискивать членов семьи? А если сведений в электронном виде не существует?

— Зато есть церковные книги, документы, которые хранятся в магистрате. Я попробую разыскать что-нибудь, касающееся дальнейшей истории семьи фон Штейнберг.

— О’кей! А я полетаю, вдруг удастся что-нибудь вынюхать.

Очертания нескладной блондинки расплываются, и вот на ее месте сидит небольшая крыса с темной, почти черной шерстью. Покрутив во все стороны острой мордочкой, крыса исчезает в какой-то щелке. Оставшись одна, рыжеволосая вампирша присаживается на корточки, прислонившись к стене часовни. Только сейчас она вспомнила, что не ела более суток. А на кладбище, как назло, ни одного лохотронщика! Да и откуда им здесь быть в это время суток? Значит, надо тащиться в город, поохотиться, а затем — за дело.

Вдруг дверь часовни приоткрывается, и в узкую щелку просачивается нечто похожее на гигантскую псину, приближается к сидящей и чисто человеческим жестом трогает ее за плечо. Та в мгновение ока отпрыгивает в сторону и застывает в позе рассерженной кошки, готовой вцепиться когтями во всякого, кто имел неосторожность ее побеспокоить. Но в следующую же секунду агрессия сменяется безмерным удивлением.

— Вик, ты! Как ты здесь оказался?

Четвероногий собеседник отделывается неопределенным кивком. Какая разница как, главное, что я здесь. Если вы еще не забыли, леди президент, то, что вы задумали, имеет некоторое отношение и ко мне тоже. К тому же моя обязанность — связь с общественностью, я здесь, чтобы выполнять свою работу.

— А я уже подумала, ты ко мне в телохранители записался. Значит, задача номер один: отыскать непрямого потомка графа Эрнеста. И к тому же не живого.

— Ну, последнее-то как раз нетрудно устроить, — произносит волк немного хриплым голосом, как бы слежавшимся от долгого молчания.

— Ты что, это же уголовщина! Хотя для такого дела, отчего бы и нет? Да пусть они хоть все передохнут, лишь бы…

— Полностью с вами согласен, леди президент. А теперь, может быть, приступим к делу?

— Да, верно. А чем займешься ты?

— Поищу нужных людей… по своим каналам.

— Ладно, тогда встречаемся перед восходом солнца, здесь.

— Извините, но мне бы не хотелось попадаться на глаза вашей… временной союзнице. И на вашем месте я бы ей не особенно доверял.

— Что ты, у нас же договор о сотрудничестве! Давай не будем терять времени.

…Некоторое время спустя из узкого окна заброшенной часовни появляется летучая мышь. Набрав высоту, она направляется к центру города. Что-то похожее на громадную собаку перемахивает через кладбищенскую ограду и скрывается в одном из двориков. Вскоре оттуда выходит крупный мужчина, поправляющий на себе одежду, которая ему немного не по размеру.

Сторож в своей будке с огорчением вертит в руках половинку свиной колбаски. Роскошная псина, породистая, такую может себе позволить только очень богатый человек. Жаль, не было ошейника с именем владельца. Все равно, можно было подать объявление о найденной собаке и получить неплохое вознаграждение. Так ведь нет, стоило отвернуться, как неблагодарное животное выскочило и удрало, не реагируя даже на угощение. Эх, плакали мои денежки, да и от начальства может влететь за бродячую собаку на территории.

Окрестности Питера. Приблизительно в это же время

Шоссе неожиданно делает крутой поворот, просто идеальное место для засады, тем более, если учесть, что на много километров вокруг нет никакого человеческого жилья. Хоть из пушек пали — никто не услышит. Разве что бабули из соседней деревеньки, которые собирают по окрестным лесам грибы и ягоды. Ну, эти, заслышав что-нибудь неладное, сперва удерут во все лопатки, а потом будут благоразумно помалкивать. Да и что делать им в лесу в это время года, там еще снега по колено…

Неподалеку от шоссе в одном из самых глухих уголков то ли Ленинградской, то ли уже Новгородской области имела место самая настоящая бандитская стрелка, плавно перетекающая в разборку. Все шло, как и полагается в таких случаях, пока на сцене не появилось некое постороннее лицо. Менеджер одной из торговых фирм, которому так некстати захотелось посетить пожилую родственницу, оказался на своей подержанной, но еще хорошей иномарке в самом центре событий. Если придерживаться истины, то погубило его пристрастие к музыке группы «Ржавый металл», которая гремела в салоне, заглушая даже звуки стрельбы. Последнее, что успел в своей жизни злополучный менеджер, это сделать экстренный звонок по телефону, снабженному к тому же системой, позволяющей быстро определить местоположение звонящего.

Снова Европа, старое кладбище. На следующую ночь

— Все напрасно, все наши усилия — впустую! Самая последняя запись сделана перед войной, кажется, в твоей стране ее называют Первой мировой. Следы ведут в Россию и обрываются там.

— Эва, не гони волну! Да перестань ты колотиться головой об стенку, это же памятник архитектуры пятнадцатого века, находится под охраной государства. А если серьезно, то в записях повествование обрывается, а в электронном виде это только начало…

Рыжеволосая вампирша так и светится от гордости. Но желание немного помучить собеседницу оказывается сильнее. Она усаживается прямо на каменном полу в самой непринужденной позе, достает пилочку и начинает приводить в порядок устрашающего вида когти. Сегодня они покрыты темно-красным лаком, посреди каждого когтя виднеется светящийся силуэт летучей мыши. Но вампирша упустила из виду, что собеседница тоже не является человеком. Прочтя ее мысли, та приходит в полный восторг:

— Потрясающе! Я начинаю склоняться к мысли, что некоторые вещи, созданные людьми, все же могут быть небесполезны. Значит, тот, кто нам нужен, живет в Петербурге. Мелкий служащий — нечего сказать, достойное занятие для потомка древнего рода!

— Можно сказать, что нам повезло. В последнее время у нас стало модным раскапывать семейные корни — восстанавливать генеалогическое древо, собирать сведения о дальних предках. Вот я и вылезла на сайт, где обмениваются такого рода информацией. Насчет потомка ты не совсем права. Фамилия у него не Штейнберг. Его предок не удосужился узаконить отношения с матерью своего ребенка, я не уверена, что он вообще узнал о его существовании. Таких козлов и в наше время предостаточно. И не такой уж он и последний представитель, там еще есть двоюродные и троюродные.

— А прямых потомков не нашла? У графа Эрнеста была дочь…

— Что-то проскальзывало. Точно, есть потомки, живут в Америке, в Калифорнии, и общаться ни с кем особо не рвутся. Одним словом, кандидатура найдена.

— Тогда чего же мы ждем?! Скорее в Россию! Сущность графа Эрнеста вернется и будет жить в теле этой посредственности.

— В принципе, скоро рассветет, но в данном случае для нас это не проблема. Смотри, это контейнер из фотомагазина, светонепроницаемый, сама как-то в таком путешествовала. Перекидывайся, залезай туда и дрыхни себе на здоровье. А я как белый человек полечу на самолете.

* * *

Самолет авиакомпании «Люфтганза» вылетел рейсом в Петербург. Дама в строгом деловом костюме с небольшим кейсом в руках не привлекла ничьего внимания: типичный пассажир, путешествующий бизнес-классом. Даже то, что она сдала в багаж контейнер с любимой собакой, вывести которую из летаргического сна способны только русские ветеринары, тоже никого не удивило. Мало ли что кому придет в голову, частная жизнь — это частная жизнь.

Небольшой инцидент, имевший место в полете, тоже сперва остался незамеченным. Пассажир, путешествующий эконом-классом, почувствовал настоятельную потребность умыться. У самых дверей туалета он нос к носу столкнулся с сексапильной дамочкой, которую не портил даже строгий деловой костюм. Кажется, леди была не против небольшого приключения, так сказать, экспресс-романа в воздухе. Говорят, с чересчур заработавшимися женщинами это часто бывает: как только выдается свободная минутка, бросаются на первого встречного. Нет, не дело это все-таки, позволять женщинам работать. Их место дома — муж, дети, кухня…

Роман получился и вправду быстрый, но совсем не тот, на который рассчитывал пассажир эконом-класса. С трудом добравшись до своего места, он провел оставшееся время в полуобморочном состоянии. Уже в петербургском аэропорту стюардессы, попытавшиеся оказать странному пассажиру первую помощь, обнаружили у него под одеждой устройство, способное уничтожить и самолет с пассажирами, и само здание аэропорта. Правда, адская машинка пребывала в более чем нерабочем состоянии. По непонятной причине все провода были аккуратно перерезаны, а механизм как будто побывал под заводским прессом. Полный ужаса взгляд и россказни о вампирах были отнесены за счет действия галлюциногенного вещества, с помощью которого угонщик решил придать себе храбрости.

* * *

Я бегу, я почти лечу! Такого подъема сил я давно уже не чувствовала. Я способна на все, и никакая сила в мире не остановит меня! Может быть, причиной тому кровь упертого фанатика, которая течет сейчас во мне, а может быть, то, что я как никогда близка к заветной цели.

Я снова в Питере, такое впечатление, что покинула его сотни лет назад. Может, заглянуть домой? Нет, Сергей станет донимать меня вопросами, а мое присутствие в доме он непременно почувствует. Да я и не уверена, что хочу и дальше считать этот дом своим. Сколько можно прокисать в человеческой шкуре, разыгрывая из себя примерную жену и добропорядочного человека? Я совсем не такая, и напрасно Сергей надеялся, что жизнь с ним может меня изменить. Я просто опять совершала свою старую ошибку — делала не то, что хочется самой, а то, что от меня ожидают другие. К черту, они для меня теперь не существуют, ничье мнение не имеет больше значения для меня.

Ладно, это все лирика, а вот где нам всем разместиться, тем более что Эва не должна догадываться о присутствии Вика? Сейчас я даже рада, что он увязался за нами: на всякий случай подстраховка не помешает, а в договоре пункта о наличии или отсутствии охраны не было. А с другой стороны — странно: если она обладает такой силой, как заявляет, то давно учуяла бы. Тьфу ты, о какой только ерунде я думаю!

Вспомнила: есть тут подходящее местечко — старое кладбище в самом центре, уже который год как на реконструкции, поэтому практически не посещается. То есть не посещается нормальными людьми, а среди странноватых личностей, которые торчат там чуть ли не круглые сутки, в случае чего будет нетрудно затеряться.

Ну, вот мы и на месте. Заброшенный склеп, сквозь угол которого давным-давно проросла кривая береза. Внутри пусто: хилым подросткам, вообразившим себя выходцами с того света, не по силам открыть мощную дубовую дверь, петли которой вдобавок намертво проржавели.

С удовольствием вытягиваюсь прямо на камнях, на куче сухих листьев, которых сюда намело немало. С удовольствием вдыхаю запах плесени и сырости: что может быть приятнее? Открываю дверь светонепроницаемого контейнера, оттуда осторожно выглядывает остренькая крысиная мордочка. Какое у нее хищное выражение! Не кисни, напарница, все идет по графику. Переходим к следующей части нашего плана.

То же кладбище в центре города. Несколько дней спустя

— Опоздали! Проворонили единственного, с чьей помощью могли бы вернуть его сущность. Эва, что делать, какой смысл после такого жить дальше?

Изо всех сил трясу свою напарницу, пытаясь разбудить. Что за манера — дрыхнуть целыми днями! Приперла откуда-то старинный гроб, такое впечатление, что он раньше принадлежал какому-то купцу первой гильдии. Ну да, и ручки позолоченные, что за безвкусица! Этот кошмар занял половину жилой площади, но иначе ей, видите ли, не спится, и вообще правильному вампиру положено спать только так, и никак иначе. Я тоже решила попробовать, в результате пришлось отдыхать, вися под потолком вниз головой. Тесно, неудобно, а запах хуже, чем в помойке! И откуда она только выкопала эту гадость!

Нет, никаких признаков жизни. Прутья кованой решетки в моих руках скручиваются винтом, переплетаются друг с другом, принимая какой-то сюрреалистический вид.

— Успокойся, с чего ты взяла, что добыча ускользнула от нас?

— Проснулась, ну с добрым утром! Ты что, криминальную хронику не смотришь? Ах да, извини. Смотри, вот из сегодняшней передачи: бандитская разборка неподалеку от дачного садоводства «Дружба», в числе погибших Вадим Лисицын, сотрудник фирмы «Инвестимпортэкспорт». Мы его потеряли!

Старательно воспроизвожу в памяти последнюю передачу. Некрасивая вампирша видит все это заново моими глазами, но, похоже, не разделяет моего беспокойства. Кажется, я понимаю, в чем тут дело…

— Блин, конечно же! Нам он, дохлый, еще и лучше! Так… застрелили его пару дней назад, значит… Значит, нам надо спешить!

— Но мы не знаем, куда их увезли. Насколько я понимаю, они лежат не в церковном помещении?

— Надеюсь, пока нет. Садоводство «Дружба» — это не так далеко, на машине часа три, а находятся они, по всей вероятности, в больнице какого-нибудь районного центра. Есть там такое специальное помещение, не думаю, чтобы там были кресты на стенах.

…Водитель «жигулей», решивший подзаработать частным извозом, так и не понял, чего это его вдруг понесло в какое-то богом забытое садоводство, да еще и пустующее по зимнему времени. И откуда такой упадок сил, а на шее непонятные следы, будто покусал кто. Попробуй теперь докажи жене, что все было совсем не так, как она думает!

В больнице ночная дежурная долго и обстоятельно объясняла охающей и причитающей тетке, что таких… пациентов отправляют в одну из питерских больниц, где ими занимаются опытные криминалисты. Стоило сотруднице на мгновение опустить глаза, чтобы записать для нее адрес больницы, как тетка бесследно исчезла. Должно быть, еще не пришла в себя от потрясения. Хотя с другой стороны, всех жалеть — никакого сердца не хватит.

* * *

Охранник, несмотря на донельзя грозный вид, отчаянно трусил. Это же надо так попасть: поставили охранять больницу, да еще такое помещение, которое любой нормальный человек обойдет десятой дорогой. Ну что здесь, спрашивается, воровать, покойников что ли? Да большинство из них и при жизни никому были не нужны, а теперь и подавно. Те, которых привезли на днях, и вовсе… По глупости сунулся поглядеть, потом добрых полчаса провел в помещении под кодовым названием «два нуля». Радио, как назло, не работает, мертвая тишина уже начинает действовать на нервы, да еще и лунища эта прямо в окно так и светит.

А ведь эти недавние, если разобраться, неупокоенные души, которые еще толком не привыкли к тому, что померли. И находятся они, если верить рассказам соседки, днюющей и ночующей в церкви, прямо здесь… Скорее бы утро, что ли, а то от всяких мыслей и спятить недолго.

Внезапно к звуку капель, падающих где-то в глубине помещения, добавился звук шаркающих, неуверенных шагов. Здесь же никого нет, кроме него, никого живого! Так и есть, они встают, полнолуние пробудило их! Нет, бежать отсюда нельзя: никто не поверит, уволят как профнепригодного, а где еще найдешь такую работу, чтобы сидеть целыми днями и ничего не делать. Ладно, зомбаки, сейчас вам не поздоровится!

И, наскоро соорудив подобие креста из двух карандашей, он ногой распахнул дверь в помещение, откуда тянуло холодом. Никаких зловещих мертвецов; все клиенты дисциплинированно лежат по своим местам. Но кто же тогда тут бродил? Вот оно что: форточка открыта и сквозняком шевелит полиэтиленовую занавеску. Ну, я и придурок, а ведь чуть-чуть не сорвался звонить начальству; и как бы после этого отмазывался… И все-таки хреново тут одному, хоть бы Вовчик чокнутый, что ли, зашел потрындеть об инопланетянах и мировом заговоре. Днем только и делает, что шатается по всему зданию, мозги всем пачкает. Заловит, так и не отделаешься от него никакими силами, а когда нужен… Легок на помине! Только обычно вламывается как к себе в сортир, а тут стучит так интеллигентно.

— Вовчик, ты, что ли? Заползай, чай с печеньем будешь?

Ну и дела! Шагнул за порог и растаял, будто его тут и не было! Выходит, не врал насчет того, что за ним охотятся зеленые человечки. А чего это свет погас и в ушах звенит?

Здоровенный парень с грохотом свалился возле своего поста. Придя в себя, он первым долгом удостоверился, что никто не оказался свидетелем его позорной слабости. Но не успел он этому обрадоваться, как из помещения, где никому не положено сейчас находиться, послышался звон разбитого стекла, вслед за чем отчаянно взвыла сигнализация. Напрочь забыв про штатную резиновую дубинку и схватив попавшуюся под руки швабру, охранник бросился выяснять, что же стряслось на охраняемой территории. Но, несмотря на все его усилия, обитая листами алюминия дверь упорно не желала открываться. Подоспевшие вскоре коллеги с легкостью справились с этой задачей. Наконец-то можно применить на деле то, чему так долго учили! Это тебе не учебная ситуация, это по-настоящему — проникновение в охраняемое помещение, возможно попытка кражи. Дверь, не выдержав яростного напора, распахнулась, косо вися на одной наполовину вывороченной петле.

Но ни злоумышленников, ни персонажей ужастика за дверью не обнаружилось. Окно и в самом деле было разбито, но под ним валялся один из привезенных вчера бандюганов. Еще недавно он не подавал никаких признаков жизни, что само по себе было неудивительно. Но, попытавшись поднять его и положить на место, охранники с изумлением отметили, что тот вовсе не холодный и не закоченевший, к тому же дыхание слабое, но все же прослушивается.

Растерянно переглянувшись, крутые парни принялись за отработку другой ситуации — «срочная медицинская помощь». Так как койко-мест для живых пациентов здесь предусмотрено не было, пришлось срочно вызывать «скорую» и отправлять чудом выжившего в более подходящее для него медицинское учреждение.

…Виктор Кузовков был со всеми возможными предосторожностями помещен в палату. Никогда за всю его двадцатитрехлетнюю жизнь с ним не обращались с такой заботой. Даже мама, когда еще не очень пила, или Дианка, когда клянчила деньги на очередную шмотку.

* * *

— Видишь, все оказалось гораздо проще, чем ты думаешь! Отключился как миленький!

— Он так беззащитен, неужели тебя не приводит это в восторг? Чувствуешь запах его крови?

— Тебе бы только жрать. Может, сперва все-таки делом займемся? Вот черт, и как на него упадет лунный луч, если все окна замазаны?!

Небрежно пожав плечами, некрасивая вампирша подходит к окну и ударяет ладонью по стеклу, закрашенному белой краской. Со звоном осыпаются осколки, тонкая серебристая фольга, приклеенная по периметру каждого из стекол, рвется на мелкие кусочки.

— Как непрочно все созданное людьми, — философски замечает блондинка, расправляясь тем же способом с внешней рамой.

— Ты что, сдурела совсем?! — яростно шипит ее рыжеволосая спутница. — Это же сигнализация! Сейчас сюда сбежится охрана со всей больницы, вполне возможно, что у кого-то с собой будут, в том числе и серебряные кресты. Народ сейчас продвинутый, во многих вещах шарит не хуже нас с тобой.

— Да? — В голосе ее собеседницы звучит нечто вроде веселого вызова. — Тогда не будем терять времени. Совершим все необходимое, а затем отметим его возвращение великолепной охотой. Ты права, я уже чувствую, они идут сюда, молодые и полные сил, кровь так и бурлит у них в жилах… К тому же ты как-то упоминала, что на эту службу берут, как правило, не лучших представителей людского племени. Даже он не был бы против…

— Погоди, не отвлекай. Сколько же их тут… И который наш? Так, этот точно мимо, он ему в дедушки годится, здесь вообще женщина. Ага, а вот те, которые с разборки. Ну, у них и видок…

— Они приближаются, скоро наша добыча будет здесь, а мы еще и не начинали главного!

— Это кто-то из них. Нет времени даже бирки прочесть, нацарапали как курица лапой! Ладно, была, не была, пусть вот этот. Вроде отдаленное семейное сходство проскальзывает, и волосы такие же темные. Как ты считаешь?

— У него тело простолюдина, хотя, с другой стороны, фон Штейнберги всегда имели пристрастие к мезальянсам. Кладем его сюда, под окно. Как удачно, что погода сегодня ясная. Кольцо, давай скорее кольцо!

Рыжеволосая вампирша хватает простое железное кольцо, висящее у нее на шее на кожаном ремешке, срывает его и помещает над лежащим на полу мужчиной так, чтобы тень от кольца падала туда, где скоро должно забиться сердце. Вторая придерживает тускло поблескивающую железку с другой стороны, хотя в этом нет никакой нужды. Тень в форме кольца растет, хотя подобное противоречит всем оптическим законам, область внутри него начинает слабо светиться. Женщины, которым никогда не суждено постареть, хором произносят текст на непонятном языке — текст, который намертво отпечатался в их памяти.

Стоило прозвучать последнему слову, как тень вспыхивает, превратившись во множество белых искр, и тут же появляется вновь, но уже обретя обычный размер. С мужчиной, на котором из всей одежды лишь кусочек клеенки, небрежно привязанный к ноге, начинают происходить изменения. Обычный человек ничего не разглядел бы, но для тех, кто сидит на полу рядом с ним, картина — яснее ясного. С каждым мгновением лежащий утрачивает сходство с безжизненной статуей, все больше обретая черты живого человека. Застывшая гримаса страдания на лице разгладилась, теперь можно подумать, что он просто без сознания или погружен в глубокий сон. Еще немного, и он начнет дышать…

Тяжелые шаги в коридоре возвращают женщин к действительности. Блондинка мгновенно вскакивает, как будто подброшенная невидимой пружиной. Теперь она больше походит на крысу, загнанную в угол и от этого еще более опасную. Сходство усиливают длинные острые клыки и впечатляющих размеров когти. Сейчас вряд ли кому-то пришло бы в голову пожалеть дурнушку…

— Мы не должны пустить их сюда! Надо его спасти! Он еще так беспомощен. Что ты медлишь?!

Но спутница не разделяет ее воинственного энтузиазма.

— Мало того, что шуму на всю больницу, так ты еще хочешь и побоище устроить. Боевиков, что ли, насмотрелась? Самое лучшее будет просто тихо исчезнуть. Утром заметят, что пациент ожил, и окажут ему помощь. Мы будем рядом и придем к нему в нужный момент.

— Возьмем его с собой!

— Поздно: на территории объявлена тревога, все бегают как оглашенные. Между прочим, существует такая вещь, как видеонаблюдение. Нас-то, может, и не увидят, а представь себе, заметят на мониторе покойника, который сам по себе куда-то летит. Да и куда мы, по-твоему, его возьмем, в склеп, что ли?

— Я не могу оставить его здесь!

— Сматываемся, пока не поздно! Ему мы тоже сможем помочь, только если останемся живыми… то есть такими, какие мы сейчас.

И странные посетительницы исчезают буквально на глазах, став облачком тумана и вылетев в разбитое окно. В помещении, пол и стены которого покрыты белыми кафельными плитками, остается лишь тот, кто никогда не имел даже отдаленного отношения к проклятому роду фон Штейнбергов.

Прошло еще какое-то время. Какая-то питерская больница

Я — живой! Сева, Тита, Крокодил и другие ребята лежат на полках бледные и холодные, а я тут кайфую. Врач так и сказал: «Можешь считать, второй раз на свет родился». Говорит, десять лет в «скорой» отпахал, а чтобы с такими повреждениями, как у меня, в ящик не сыграть, такое в первый раз видит.

Автобота с охраной прямо вместе с джипом взорвали, это я по телику видел, точнее не видел, а из коридора услышал случайно, сразу врубился, что это про нас. Ну, насчет «кайфую», это я погорячился: в мозгах все плывет, путается, будто в одно рыло ящик паленой водки выжрал. Вроде месяц тут валяюсь, пора бы им и на место встать, а они, зараза, не хотят. Хотя с другой стороны, лучше уж в больнице, чем за забором с колючей проволокой, даже когда весь проводами опутан, как космонавт, и по капельнице в каждой клешне.

Смех смехом, а ведь я единственный, кто после той разборки ласты не склеил. Как дед когда-то пел: «…навеки умолкли веселые хлопцы, в живых я остался один». Классный мужик был, жаль, не уцелел в том пожаре… Стопинг, чего это я несу, какой пожар? Не было никакого пожара, помер дед от старости, когда я еще в школу не ходил, предки сразу после этого и начали квасить по-черному.

Надо же, такую древность помню, а что недавно было, хоть ты тресни. Мужик какой-то приходил, весь прикинутый, на понтах, все чего-то выспрашивал, его потом нянечка погнала: типа, нечего больных волновать. Говорил, с покойным Автоботом у него крутые дела были, так теперь ему все должно отойти — касса, территория…

Потом еще какие-то приперлись, вроде как из ментовки: кто где стоял, кто раньше выстрелил да куда. А меня заклинило, твержу как придурок: «Знать не знаю, ведать не ведаю». Сосед из угловой комнаты так жене отвечал, когда та его донимала, куда зарплату подевал. Мужик с золотой цепью потом опять заявлялся, апельсинов притаранил и все ржал, что я правильные книжки читаю. А сам смотрит, будто укусить хочет, вот уж точно: хомо хомини люпус эст… Блин, откуда я это знаю, мы же в школе латынь не проходили, английский только. Или немецкий? Эраре уманус эст, то есть человеку свойственно ошибаться. Ну вот, опять начинается!..

Еще две тетки постоянно тут торчат, вроде как с материной работы, из женсовета: одна рыжая, симпатичная, другая блондинистая, страшная, как моя жизнь. Йогуртов, зефира в шоколаде и кучу другой вкуснятины натащили, дежурили, пока я в отключке был. Вежливые такие, культурные и смотрят на меня так, будто я их родной сын. А то, что маманю из ихнего института четыре года назад выкинули пинком под зад за пьянку, им вроде как фиолетово… или не в курсе, мало ли что бывает.

А бывало, ночью, ну нипочем не задрыхнуть, день напролет все равно валяешься; открою один глаз потихоньку, а вместо тетки из женсовета классная бабенка, сидит, и глаз не сводит, будто ждет от меня чего. Не рыжая толстуха, а такая цыпочка, что все фотомодели отдыхают, вместо второй бабы — тоже молодая, только странная какая-то, на училку похожа. Дочки им, что ли, помогают? Я потом у нянечки выспрашивал, нет, молчит как партизан, говорит, кроме этих теток, ко мне последний месяц вообще никто не приходил.

Интересно, чего они потом от меня захотят? Просто так никто никому ничего не делает, это жизненное правило я усвоил, когда был совсем мелким еще. Только если они меня на бабки развести надеются, так их нету у меня; что с собой было, тому, понятно, давно ноги приделали. Хотел счет в банке завести как порядочный, так ведь все не до того…

А может, меня и вправду тогда на шоссе по башке кто-то нехило отоварил? Или местный Айболит по приколу у меня в мозгах поковырялся? Они ведь любят опыты над живыми людьми ставить, ни стыда, ни совести нету.

Ладно бы тетки, так ведь еще и псина мерещится. Овчарка, нет, еще крупнее: откроешь глаза, а она на полу лежит и пялится на меня, как человек, стопудово. Я даже поговорить с ней пытался, мол, уйди по-хорошему, мне и без глюков проблем хватает, а она башкой кивает, лыбится, и ни с места. Нет уж, никому об этом рассказывать не стану: нашли лоха — я расколюсь, а они меня в психушку закатают, и хрен когда оттуда выберешься. Никто меня вытаскивать не будет, да и если разобраться, кому я нужен? Маманя, хорошо если просекла, что меня больше месяца как дома нет, Жанка, как с баблом туго, так все, до свидания, ну почему всех баб только деньги интересуют? Катарина никогда бы так со мной не поступила, она не страшилась чужого мнения. Если бы я не уговорил ее уехать, она непременно была бы здесь. Как мне ее не хватает… Вот, блин, опять чужие мысли! Так и до зеленых чертей недолго или до голосов из космоса.

Опять старое кладбище в центре Питера

— Как ты думаешь, скоро он вспомнит, кем является на самом деле? Вдруг жизнь слишком поздно вернулась в его тело?

— Перестань, это же не искусственное дыхание и даже не реанимация. Тогда бы конечно — опоздали чуть-чуть и оживили, но полным дебилом. Да не скрежещи ты клыками, я и сама вся на нервах. Где эти чертовы сигареты? Опять закончились, ну что за жизнь такая!

— Не понимаю, как можно столько курить! Будь я живой, давно бы уже задохнулась. Здесь все пропахло табаком, как в дешевом трактире!..Сюда кто-то идет!

— Сама вижу. Кому что здесь понадобилось в три часа ночи? Ох, сейчас я устрою этим праздношатающимся! Эва, будь другом, приляг к себе… в постельку, ну, как ты всегда это делаешь.

— Тук-тук, народ, к вам можно? Ух ты, крутизна, я прямо готею, то есть в полном отпаде! Гроб, настоящий! А можно полежать, ну хоть на минутку? Ой, какой прикид аутентичный, а кто шил, Гвиневра? Нет, на нее не похоже, Хромой Гоблин, да? А грим — ой, я тащусь — один в один криминальная хроника. А у меня, зато, есть старинный кинжал, настоящий. Хотите, покажу?

— Кто ты, прелестное дитя?

— Ой, простите, я не представилась. Я — Вампирелла, идущая сквозь ночь. Я пришла пригласить вас в «Дарк-клуб» на Девятнадцатой Советской, там будет вечеринка в духе темной эстетики — концертная программа, показ мод, мастер-класс по прическам и боди-арту, одним словом, будет суперклассно! Входные билеты — всего полторы тысячи, но с этими флаерсами вам это обойдется всего в тысячу сто. Придете?

— Мы подумаем…

— Я буду ждать вас, создания тьмы. А теперь я перекидываюсь в летучую мышь с железными когтями и улетаю. Нужно пригласить и других собратьев, обитающих на темной стороне. Чуть не забыла, там будет еще и угощение — подогретый томатный сок, со стороны от крови не отличишь, полная аутентичность. Между прочим, я обитаю в склепе с ангелом, это шагов двадцать отсюда. Обязательно заходите, мы на днях затеваем игрушку, рабочее название «„Омен-два", он вернулся».

И, достав из рюкзачка с надписью «Ария» смешную шапочку с торчащими ушками, девушка натягивает ее и, взмахнув накидкой из черной подкладочной ткани, выскакивает из склепа.

Вампирши в полном недоумении смотрят друг на друга. Наконец блондинка, которая так и застыла, сидя в своем гробу, нарушает молчание:

— Какая неслыханная дерзость! Эта маленькая нахалка недостойна быть даже пищей.

— Я бы тоже не стала есть такое, вдруг это заразно?

За несколько месяцев до этого

Бизнесмен Сергей Антонов в который раз открывал и закрывал бронированную дверцу сейфа. Что толку в деньгах, когда жизнь летит под откос?

На множество электронных писем, от которых, казалось бы, даже модем должен был раскалиться, ответила короткой фразой. Потеряв терпение, он не поленился сам дозвониться до филиала, и что же? Госпожа президент отбыла в Европу по срочной надобности. Откуда только такие слова выкопали?

Врут, конечно. Его, учредителя и законного, блин, мужа, пинают, как ненужный хлам. За Надежду она, что ли, разобиделась? Так у каждого мужчины таких историй пара-тройка за душой всегда найдется. Да и к тому же у него давно там все кончено, уже целый месяц как. Эта прынцесса со слезами швырнула ему на стол заявление по собственному, которое он сразу же подписал, чтобы никогда больше не видеть это глупое создание. Ушла и, между прочим, оставила всю документацию в таком беспорядке, что теперь девочки всем отделом расхлебывают… Премию им, что ли, пообещать за вредность? Да нет, обойдутся, и так часами сидят в Интернете.

…Нет, поеду и сам на месте разберусь, что они там крутят. Вот пошлю все куда подальше и поеду! Поручу секретарше заказать билеты на ближайший поезд до Будапешта. Комфорт не важен, хоть в плацкарте, хоть на багажной полке — главное, чтобы ближайшим поездом, и желательно на сегодня.

Но не успел он даже поднести руку к селектору, как отчаянно затрезвонил городской телефон, а сотовый выдал отрывок мелодии про тореадора. Выслушав срочные и такие несвоевременные сообщения, Антонов швырнул трубку на место, с трудом справившись с желанием разбить сотовый об стену. После этого он принялся рыться в записной книжке и перелистывать визитницу, в малопарламентском духе высказываясь о тех, кто срывает поставки. Также было высказано несколько предложений, какими методами следует воспитывать таких, с позволения сказать, бизнес-партнеров.

Снова настоящее время, питерская больница

Ну вот, новый год, порядки новые. Нет, я — точно псих или, того хуже, маньяк. Я и раньше кровь сдавать не особенно любил, но чтобы такое! Короче, сажусь как порядочный, протягиваю руку этой мочалке третьей свежести, морду лица отворачиваю, чтобы не видеть, как она меня садировать начнет. Некоторых баб хлебом не корми, а дай над кем-нибудь поиздеваться…

Короче, гляжу, а там — пробирки, в каждой крови по чуть-чуть, по глоточку. Это еще ничего, а самое хреновое, что мне до смерти хочется все это выпить. Да какое там выпить! Стекляшки, на которых капельку крови размазывают, — и те бы вылизал. Хотя пойло, прямо скажем, не фонтан: и подпорченное уже, и у тех, кто эти анализы сдавал, медицинская карточка явно потолще уголовного кодекса. То ли дело свежачок, прямо из тары… Вторую слева пробирку трогать нельзя, даже с большой голодухи, — там такое, что подумать и то жуть берет. Правда, хозяину крови об этом пока что не сказали… Откуда я все это, блин, знаю?

Или уж, в самом деле, подобраться к этой мымре крашеной, прихватить аккуратненько и… Ее кровь должна быть сладкой, с привкусом зеленого высокогорного чая. Странно, у меня ощущение, что я такое проделывал множество раз, что я когда-то прекрасно знал, как это делается, и ловил дикий кайф. И к тому же я уверен, что совесть тогда не напоминала о своем существовании. А в последний раз почувствовал нечто в таком роде, когда старушка в магазине выронила кошелек, а я вместо того, чтобы вежливо ей его отдать, поднял и сунул в карман, С этим все понятно: если чистосердечно признаться, козел я распоследний, а тут что? Что за вонь такая?

— Больной, вы что, уснули? Все, можете идти! Господи, и что это за мужчины такие хлипкие пошли?! Только не вздумайте в обморок хлопнуться, тащить вас все равно некому. Ну, как самочувствие?

— Благодарю вас, уже лучше. Прошу извинить мою слабость, в полнолуние все чувства невероятно обостряются.

…Это же надо, как он культурно выражается, а по виду — гопник гопником. На физиономии прямо написано: «два класса плюс коридор», да разве что какая-нибудь занюханная путяга или, как их по-современному называют, «профессиональный лицей».

Вот и пойми-разбери этих нынешних. Другой, наоборот, в костюмчике, в очках и при галстуке, и дорогим одеколоном от него на километр несет, а рот откроет — хоть святых выноси.

* * *

— Итак, молодой человек, как вас зовут, помните?

— Эрнест фон Штейнберг, с кем имею честь?

— Замечательно! А теперь, пожалуйста, то же самое и по-русски.

— Извините, я хотел сказать, Кузовков Виктор Дмитриевич, год рождения…

— Нет-нет, на сегодня достаточно. Не стоит так напрягаться. Вы помните, почему вы здесь?

— Нет… Кажется, я попал в аварию. Могу я узнать, как моя машина? Где она?

— Ваши родственники ее уже забрали и отвезли в автосервис. Меня зовут Владимир, я работаю здесь психологом. Вы не против, если я еще к вам зайду и мы немного побеседуем?

— Благодарю вас, с удовольствием.

…Вот козел нестроевой, врет прямо в глаза и не краснеет! Какие еще мои родственники? Маманя, что ли? Да она неизвестно когда в последний раз трезвой была, а уж о том, чтобы за руль сесть… Или папаша с того света? Да и какой, к свиньям, автосервис, когда какой-то урод засадил моей красавице целую очередь в бензобак. Грохнуло, мама не горюй.

Мама… Ничего не понимаю: не было у нас никакого пианино, тем более старинного. Дед, помню, шутил, что пианино в доме — это мещанские замашки вроде фикусов и канареек. Пела она, только как выпьет, народные, из тех, что в приличном обществе не повторить.

Но почему же тогда она вспоминается мне в длинном шелковом платье, как на картинке из учебника истории… Она играет на клавесине, я узнаю менуэт, за ним следует какая-то веселая мелодия. Мама вполголоса напевает романс, который недавно вошел в моду. Как жаль, что я не помню слов.

Горят свечи, гости внимают пению. Я еще маленький и должен оставаться в детской под присмотром бонны, но я удрал от ее бдительного ока и наблюдаю за всем с верхней галереи…

Но это же был не я, не могло со мной быть такого!

И в то же время это мои собственные воспоминания. Я помню, как пахли пыльные занавеси на галерее, как поскрипывали ступени лестницы, хотя я старался еле наступать на них. Помню солнечный свет, льющийся сквозь витражи часовни замка. Она всегда стояла пустая, на мои вопросы старшие отделывались ничего не значащими фразами. И лишь потом я узнал. Ну, доктор Моро, попадись мне только — порву как бобик тряпку, моргала выколю… вызову на дуэль и насажу на свою шпагу, как на вертел.

Так, опять начинается. И ведь посоветоваться не с кем, один перед проблемой, как Ахиллес перед Троей. Не с психологом же этим откровенничать. Этот только и думает, что о своей диссертации об особенностях амнезии. Я для него не более чем практический материал. Выпотрошит и в психушку сдаст, и ведь совесть его мучить не будет…

Стоп, откуда я знаю, о чем он все это время думал? Он же мне ничего такого не говорил. Я что теперь, и мысли читать умею? Помню, когда-то по телику было: одного чела отоварили по башке, а он очухался и заговорил по-английски. Прикольно, конечно…

Интересно, а о чем думает та цыпочка за столиком дежурной медсестры? А такая с виду приличная! Ладно, это ее проблемы, а мои — выйти отсюда по возможности живым-здоровым и без статьи. Ничего, бывает и хуже, например угодить в цепкие лапы святых отцов. Дядя, который к тому времени уже не покидал днем своих подземных покоев, кое-что рассказал. Прабабку Марго так ничего и не смогло спасти — ни щедрые пожертвования, ни самоличное ходатайство весьма влиятельного лица. Так что по сравнению с ее проблемами мои — еще семечки.

Прошел еще месяц

— Мы находимся при нем безотлучно, а картина все так же не внушает надежды! Он не узнает нас, он не хочет отвечать на мысленную речь! Я так не могу, он это нарочно!

— Прекрати ты, я и сама на нервах. Кстати, на днях его выписывают из больницы, ты в курсе?

— А у него не будет, как ты говоришь, проблем с вашими стражами порядка?

— А для чего, по-твоему, вампирская сила, только чтобы пищу подманивать? Пришлось тут кое-кому мозги перепачкать, чтобы Виктора Кузовкова признали во всей этой истории чуть ли не случайной жертвой.

— А этот, как их у вас называют, криминальный авторитет, который желал получить от него какие-то важные сведения?

— Исчез с горизонта, насовсем. Не мне тебе такие простые вещи объяснять. Как говорится, огорчает другое…

— Я прочла его воспоминания, те, которые остались от прошлой личности. Неужели такая блестящая, всесторонне образованная сущность будет вынуждена прозябать в таком убожестве! Это немыслимо!

— Не переживай, для наставника, то есть графа Эрнеста, это все семечки. Ты же помнишь, как ему это всегда удавалось.

— А мы будем рядом и поможем ему. Скорее бы его сущность проснулась и заявила о себе!

— Да, скорее бы уж… Эва, если бы ты знала, как мне его не хватает!

* * *

Валентина Кузовкова уже третьи сутки праздновала свой день рождения. Несмотря на то, что водки, пива и «плодово-ягодной» сначала было хоть залейся, все закончилось в первый же день. Поэтому время от времени Ленчик, которого она иногда торжественно именовала «гражданским мужем», а иногда называла «чемоданом без ручки», или кто-то из гостей бегал к ближайшему ларьку за добавкой. Никто из них не помнил, откуда взялись деньги на выпивку, сколько времени прошло с тех пор, как они начали отмечать… что именно, уже тоже никто не помнил. Какая разница: имеется что пить — значит, все в порядке.

«Праздник души» неожиданно был прерван появлением смутно знакомого гражданина. Тот легко, как паршивых котят, вышвырнул гостей, а на Ленчика, который вздумал было протестовать, глянул так, что тот, со страху мгновенно протрезвев, со всех ног сиганул к двери. Впоследствии он клялся и божился, что глаза у вновь прибывшего светились как две фары, а клыки — во! — изо рта торчали, во-о-т такие! Разумеется, пьянчуге никто не верил, поражаясь, как обостряется фантазия у человека, которому не хватает выпивки. Именинницу, во все горло распевающую лирические народные песни, незнакомец как есть, в одежде, макнул в ванну с холодной водой и уложил спать, после чего с остервенением принялся за генеральную уборку.

…Проснувшись на следующий день, Валентина почувствовала в мозгах необычайное просветление и сделала то, чего не делала уже бог знает сколько. Она умылась и причесалась, после чего извлекла из шкафа костюм, купленный еще в те времена, когда она была не уборщицей, а старшим лаборантом, и отправилась в магазин. Обойдя винный ларек десятой дорогой, она набила авоську овощами, печеньем и ванильными йогуртами. Шутка ли дело: сын из больницы вернулся. Доктора говорили, ему требуется усиленное питание.

* * *

Сам не пойму, как это у меня вышло, не в смысле выставить этих уродов, я их и раньше из дому вышибал, а с маманей. На какое-то время увидел все то дерьмо, которое у нее внутри, будто я не человек, а лазер какой-то. Где у нее все вены, жилочки, а по ним вместо крови такое течет! Будто я все это выталкиваю на выход, но не руками, а силой взгляда, как Кашпировский какой-то.

Да и с этими, если разобраться, на удивление легко получилось, даже руками-ногами не пришлось помахать. Или дошло, наконец, что еще немного, и я им бошки поотрываю, или… или я и в самом деле каким-то другим стал, не тем, что был раньше, а намного круче.

А может, это теперь не я, а кто-то другой? Нет, рожа в зеркале знакомая, разве что бледная, и отощал малость. Эй, а что у меня с глазами? Всю жизнь были нормальные, светло-карие, а тут как у соседского кота, когда он во дворе на голубей поглядывает.

Ладно, как говорил покойный Автобот, фигня — война, главное — маневры, прорвемся. Про то, что у меня в голове творится, никто не узнает, если только сам не расколюсь. Надо обмозговать, что делать дальше. Прежний мой бизнес накрылся большим медным тазом, к тому мужику с золотой цепью идти неохота, уж больно морда его у меня доверия не вызывает. Тем более что он после того раза и не появлялся. Ерунда, жизнь продолжается. Жизнь… Почему это слово кажется мне таким странным, будто я не нормальный человек, а зомбак какой-то или мумия, которая свинтила из пирамиды?

А это еще что за фигня? Развела маманя грязищу — крысы шатаются как у себя дома! Ну ничего себе хамство — не убегает, сидит и таращится, будто кореша себе нашла. А может, у соседей ручная убежала? Нет, не похоже, тощая и вообще какая-то страшная, как та тетка из женсовета. А ну брысь, кому говорю! Чеши отсюдова, пока не пришиб!

Чуть ближе к описываемым событиям

Здесь она, в Питере, шкурой чувствую! Как можно так себя вести, не понимаю. На электронную почту не реагирует, сотовый постоянно вне зоны действия. А я тут должен переживать и думать, в какую еще историю она влипла.

Между прочим, я тоже кое-чего раскопал. Пока она там мотается невесть где, я родственников покойного тестя откопал. То есть не в прямом смысле, а по Инету. Наследница по прямой, некая Вирджиния Кроуфт, гражданка Соединенных Штатов. Классная тетка, между прочим, не человек, а просто батарейка — энерджайзер. И это несмотря на то, что всю жизнь с палочкой ходит. Про секрет оживления ничего не слышала, но готова отвалить за него неплохие деньги. У нее имеются на этот счет кое-какие проекты…

Она, так и думал! Бизнесмен Антонов резко затормозил у самого тротуара, отчаянно сигналя и мигая фарами. Еще немного — и он выскочил бы и помчался, бросив машину и забыв про все на свете, вслед за ускользающим женским силуэтом. Но когда он опять поднял голову, улица оказалась пуста, если не считать нескольких подростков, увлеченно осваивающих скейтбординг. Один из них — худенький растрепанный парнишка — с гордым видом прокатил мимо, и Сергей почувствовал внутри нечто похожее на звонок сотового телефона.

Не она, конечно же, не она, и сходства никакого, но все же… Хотя рассказывала же как-то, что может показаться кем угодно. А я сиди тут, волнуйся. Ну что за свинство!

Настоящее время, на другом конце города

Я просто вне себя от нетерпения: когда же?! Когда же он разглядит мою сущность под этой нелепой внешней оболочкой? Но он продолжает общаться со мной как с теткой из женсовета, которая по доброте душевной и в припадке дурного энтузиазма помогает сыну бывшей сотрудницы. Мы же все сделали как надо, а текст этот несчастный произнесли максимально точно. Поневоле скажешь спасибо преподавательнице из библиотечного техникума. Как ее звали? Уже не помню… Она задавала прочесть вслух один и тот же текст, как это сделал бы уроженец сибирской глубинки, интеллигент в сто каком-то поколении, иностранец, только начавший осваивать русский язык… Или все-таки где-то ошиблись? Но тогда бы не получилось вообще ничего, а он ожил, и в глазах этого человека я все чаще замечаю изумление. Это вовсе не радость, он ошеломлен свалившимися на него знаниями, воспоминаниями из чужой жизни. Он не понимает, что со всем этим делать. Как я могу помочь ему? И почему не пошла на заочный психфак получать второе образование? А тут еще и новая проблема, точнее, старая, просто назревшая. Эва ведь уверена, что может с полным правом рассчитывать на место рядом с ним. Но у них и тогда ничего не сложилось, а затем он выбрал меня! Какое имеет значение, что я тогда была молодая и глупая и не поняла его истинного отношения. Хотя, с другой стороны, может быть, это открытие и не было бы радостным для меня. У тетки слово «любовь» означало «разврат», «глупость», «бесцельная потеря времени» и еще множество самых скверных вещей. Я бы, чего доброго, решила, что он такой же, как все, и что тетка была права. И неизвестно каких глупостей йотом бы натворила…

Но теперь все будет по-другому, обещаю тебе, наставник, теперь все будет по-другому! Только скорее бы ты пробудился к жизни. Невыносимо видеть твои глаза, которые не узнают меня.

Практически в тот же день

Опять эта псина! Я уже начал надеяться, что все глюки закончились в больнице. А тут, стоит появиться на улице, когда стемнеет, она тут как тут.

На лестницу покурить вышел — сидит, дожидается, извольте радоваться.

Я уже и у матери спрашивал, может, это моя собака была, просто у меня память отшибло? Нет, говорит, кошка у нас жила, давно, потом убежала, а собака точно не наша, и никто из знакомых к нам с ней не приходил. Сама по себе приблудилась.

Чего ей от меня надо? По-человечески предлагал жить у нас, в коридоре — глянула, только что на хрен не послала, жрачку предлагал — опять морду воротит, разве что кусочек колбасы пожевала из вежливости. Вчера еще круче — протянул руку погладить, а она уставилась своими глазищами, и у меня сразу в башке будто голос: «…разве ты не видишь, что это я, твой лучший друг». А дальше картинки как на видике, когда включишь быструю перемотку. Вроде бы я на самом деле — не я, а какой-то старый мужик, ученый что ли, живу в развалинах посреди парка, а он мне книги таскает. Парк-то я сразу узнал — там еще кафешка на бывшей летней эстраде, сколько раз там зависали. Коньяк у них классный, похоже, даже не разбавляют.

Маманя второй месяц ходит трезвая как стеклышко, в квартире чистоту навела, печет без остановки пироги с капустой, говорит, я в детстве до них был сам не свой. Смотреть на них уже не могу, но все равно изо всех сил ем и расхваливаю: стремление к добру следует поощрять. Хотя если по-честному, мне бы больше в кайф был здоровенный кусок мяса, лучше сырого, с кровью. Кабан, целиком зажаренный на вертеле, тоже был бы в тему. Без этого блюда не обходился ни один праздник в нашем замке, хотя соседи и не особенно баловали нас своими посещениями… Особенно когда имели несчастье лицезреть моего двоюродного дядю, перешедшего на ночной образ жизни.

Чуть меньше месяца перед описываемыми событиями

Неужели она меня и в самом деле бросила? А я, кретин несчастный, не вижу того, что лежит прямо на поверхности? Но почему, у нас же все было в порядке! Бизнес налажен, в доме все на уровне, за границей каждый год отдыхали. Даже в прошлый Новый год с ней потащился по путевке за Полярный круг, вместо того чтобы встретить праздник как все нормальные люди — за столом в приличном ресторане или на горнолыжном курорте в хорошей компании…

А если попробовать проанализировать, что же в нашей совместной жизни было не так? Вроде работы с возражениями, как учили в фирме, где вкалывал когда-то в юности торговым агентом. Когда и из-за чего мы больше всего ссорились? Пожалуй, в начале каждого отпуска или утром в выходные, вскоре это стало «доброй» традицией. Потом-то она махнула на все рукой и стала жить сама по себе, просто под одной крышей, как соседи. Ну и я тоже, хотя на семейной жизни это совершенно не отразилось…

Каждый раз, как мы куда-нибудь приезжали, ей не сиделось на месте — надо все увидеть, все облазить. Другие люди как люди: загорают, прогуливаются, потягивают коктейли — одним словом, расслабляются, а ей, видите ли, загорелось залезть в какую-то пещеру или на бездействующий маяк, где, кроме мусора и птичьего помета, и смотреть не на что. Каждые выходные тоже куда-то тянула — то ей в пригород, то в лес, то на лодке охота покататься. Правда, трудоголик она тоже еще тот — когда нужно, может по нескольку суток от компьютера не отлипать.

А вот теперь, казалось бы, супруга в отъезде, что хочешь, то и делай — хоть все выходные из постели не вылезай, в смысле, спать можно как медведь в берлоге, а никакого удовольствия! Нет, не в кайф одному дома. Пойти, что ли, с Толиком и Валеркой в тот подвальчик? Посидим, зальем это дело светлым чешским, сразу на душе будет не так мрачно. К кому, как не к друзьям, обращаться, когда все в жизни хреново?

— Алло, Валерыч! Ты уже освободился? Нет, о делах потом. Как насчет того, чтобы прямо сейчас отправиться пить пиво в нашу любимую таверну?

— Серега, извини, я бы с удовольствием, надо дочку из бассейна встретить. Людмила и так уже все мозги проела, что с ребенком мало общаюсь. Давай как-нибудь на неделе.

— Без проблем, созвонимся. Ну, бывай.

— …Толян, у меня идея, поражающая своей новизной и оригинальностью, — скоротать вечер за пивом в суровой мужской компании. Как, поддерживаешь?

— Вот блин, мы с благоверной сегодня в театр идем, премьера экспериментальной оперы. Если откажусь, обид будет не обобраться. Надуется и неделю не будет разговаривать, не говоря уже обо всем остальном. Кстати, как там твоя супруга?

— Уехала в филиал, там ее зам чего-то нахимичил, будет разбираться.

— Ну-ну, не завидую я ему, она у тебя дама с характером. А в подвальчике посидим обязательно, сам давно собирался предложить. Да, кошечка моя, иду! Ну все, до связи!

…Один дома и никому на фиг не нужен! Чем заняться? Напиться в одиночку? Нет, как-то примитивно, к тому же завтра с самого утра две важные встречи, нужно быть в форме. Может, хоть по телевизору что-нибудь интересное? Какой-нибудь фильм или, на худой конец, футбол или «дежурная часть». Нет, как назло, одни «угадайки». На умственно отсталых они, что ли, рассчитаны? А по «Ночному каналу» что? «Секс в ночном городе», просто нарочно издеваются! Это же все равно, что голодающему кулинарную книгу подсовывать! Диски все засмотрены до полного отвращения, за новыми в магазин все как-то было не забежать. Чем заняться-то, в самом деле? В шахматы, так с Аркадием неинтересно — все его действия на несколько ходов вперед просчитываются, а охранники, те вообще пешку от слона не отличат.

Может, в Интернет залезть, финансовые новости просмотреть? Неохота, да и вообще на месте не сидится. Хорошо, обслуживающий персонал отпустил, а то даже как-то неловко: хозяин носится по комнате из угла в угол, как электровеник. А ну их всех, что хочу, то и делаю! Надо мне — и хоть всю ночь буду бегать. Хм, бегать…

Только по комнате — это не наш метод, лучше по территории — тишина, свежий воздух, птички щебечут.

Идея! Пробегусь перед сном трусцой; кто-то говорил, отлично снимает стрессы, да и завтра буду как огурчик. Где мой спорткостюм? Вот кому понадобилось затолкать его в угол на самую нижнюю полку? Вечно эта домработница все делает не как следует. И почему он так съежился? Рукава и штанины вроде нормальной длины, а в ширину еле налезает. Любимый костюм испортили! Черт знает что, распустились вконец! Хозяйки дома нет, так они думают, что теперь все можно…

Хоть бы для приличия написала пару слов, типа жива-здорова и все такое. А я сидеть тут должен и мучиться, где она и что с ней. Молния вроде застегнулась, вперед, бегом от инфаркта.

Квартира Кузовковых, месяц или более спустя

Двигал шкаф, нашел свою старинную заначку. Нехило — тонна баков и в рублях десять тысяч с небольшим. Значит, можно и квартиру привести в приличный вид, а то на это убожество уже глаза не смотрят. Для начала решил купить нормальную мебель — себе тахту, мамане диванчик, ну и шкаф, надо же куда-то шмотки складывать. Вроде выбрал, глянул на этикетку, и тут меня прямо как током шибануло. Было бы с чего выпадать в осадок: шкаф платяной, производство Германия, еще на этикетке три башенки нарисованы, типа логотип. Пять минут, не меньше, стоял и на эти башенки таращился, пока продавец не подошел и не стал чего-то спрашивать. Башенки… Ребенком я любил на них забираться. Я воображал себя рыцарем, отправляющимся в Святую землю или на поиски Грааля…

Чужие мысли меня уже не удивляют. А может, так и было на самом деле, а школа, путяга и наши тусовки в подвале — всего лишь дурной сон? Лучше об этом не задумываться, а то и вправду крышей поехать можно. Хотя с другой стороны, куда уж больше?

* * *

Не успокоюсь, пока не схожу в тот парк. Сперва хотел просто посидеть в кафешке, коньячку попить, вспомнить старые времена. Так ведь нет — будто в ухо кто шепчет, что не коньяк это на самом деле, а сплошная химия на спирту и что не дело потомку старинного дворянского рода унижать себя низкосортным пойлом… Да какой там дворянский род: маманя, как раньше говорили, пролетарского происхождения, батя так вообще был деревенский. А из меня непонятно откуда такое прет: вилку держать в левой руке, ножик в правой, локти на стол не класть, это вино подходит только к рыбе, а к мясу подавать его даже не моги… Соседи на кухне с меня уже просто хренеют. Говорят, раньше двух слов без мата сказать не мог (бессовестное вранье: я, когда хотел, и раньше мог культурно выражаться), а тут… Смеются, что хорошо мне там, в больнице, мозги прополоскали.

Босопяткина, старая дева, все зазывает чай с вареньем пить и вкручивает про филармонию и итальянское кино. А у самой только и на уме, как меня в кровать к себе затащить. Для этого и мысли читать не надо — и так все на морде написано, то есть на лице. Привязалась не хуже следователя или сотрудника инквизиции. Чтобы отделаться, пришлось прозрачно намекнуть, что мне в больнице не только мозги прочистили…

Одним словом, поперся я в этот парк. Пошатался, у прудика посидел, скормил уткам целый батон. Несолидно как-то, в центре города — и утки, вот у нас в замке в пруду плавала пара лебедей. Думаю, все, пора в лесок до дому. А тут ноги будто сами понесли, пробежал, а напротив детской площадки к месту прирос, как тогда в магазине. Смотреть вроде не на что — ну, горка, скамейки, качели с рекламой Макдоналдса, а я стою и таращусь, как на окна той квартиры, где мы со Светкой зависали целых два месяца. А если вокруг поглядеть — получается то самое место, которое мне приглючилось, разве что кусты немного по-другому посажены, а пригорок, деревья — это один в один.

Тут раньше и были развалины, в которых я жил. То есть не я, а тот безумный ученый, которому псина книги таскала. То есть тогда он был не псом, а временно становился человеком. На этой самой хате меня и грохнули. Вроде бы одна баба ко мне клинья подбивала, а когда я культурно ее послал, сдала меня местному авторитету, который на меня и раньше зубы точил. Быть того не может, я же с четырнадцати лет ни одной не пропускаю, а уж ту, которая сама напрашивается, так вообще за милую душу… Ну разве что если она страшная, как та тетка из женсовета.

* * *

— Извините, можно вас на минутку? Скажите, пожалуйста, в этом парке когда-нибудь жилые дома были? Например, где сейчас детская площадка.

— Молодой человек, я вам что, справочное бюро? Каждый подойдет и каждый спросит, а с меня не экскурсии, а чистоту спрашивают. Зарплата крошечная, только чтобы не помереть.

— Тут сто рублей валялось, посмотрите, не ваши?

— Мои, давай сюда! Ох, спину заломило, в мои-то годы метлой махать. Посидеть хоть, отдышаться… Так о чем ты спрашивал-то? Где детская площадка? Дом там стоял, сразу после войны построили, для сотрудников парка. Для начальства, понятно, тогда с жильем тяжело было… Потом жильцов повыселили, а дом сколько лет пустой стоял, после пожара от него только первый этаж и остался, и то не полностью. Стоял и стоял, пить-есть не просит, а потом директор велел снести все до ровного места. Стали разбирать, нашли там чего-то, а что — и не упомню… Еще сто рублей? Мои! И когда я их успела выронить?

Сама ничего не видела, врать не стану, а вот Алевтинин муж как раз там и был, царство ему небесное. Говорит, целую квартиру в подвале нашли, а в ней ценностей полным-полно. Хозяин на кушетке лежал; помер, а похоронить-то и некому. В прежние бы времена надо было милицию вызвать и все государству сдать, тогда строго было… А эти все между собой поделили, и добро бы домой, в семью принести, так им сразу глаза залить надо. Этот хоть ковер домой принес, хороший, хоть и не новый, и картинку еще красивую, они мне ее на юбилей подарили.

— А можно как-нибудь на нее посмотреть?

— Не продам, она мне и самой нравится. Да и пусти в дом чужого человека, потом беды не оберешься! А у меня всего и добра, что комната эта, а в ней, сразу говорю, дочка прописана, а у нее муж в милиции работает… Ну что с тобой поделаешь, пошли! Только у меня к чаю ничего нет, в гости никого не ждала.

— Это не проблема, сейчас зайдем в «Каравай» и пирожков купим. Вам каких, с рыбой и с курагой?

— Ох, ты, как в воду смотрел. Тогда уж и кекса «Невского», который с изюмом.

Снова бизнесмен Антонов

Неужели там, в зеркале, это я?! Быть не может: я — спортивный мужчина и выгляжу достаточно неплохо для своего возраста. К тому же работаю по десять часов в сутки, некогда всякой ерундой заниматься. Какой-то хомяк-альбинос с брюхом едва не до колен, а на лицо и вообще лучше не смотреть — под глазами мешки, физиономия заплывшая.

Вот зачем, спрашивается, дорогая супруга заказала этот шкаф-купе с зеркалом от пола до потолка? Из вредности, не иначе! Намекает на что-то, нет, чтобы прямо сказать, что ее не устраивает.

Самой-то ей зеркала не нужны. Первые несколько лет после свадьбы она говорила, что мои глаза ей вместо зеркала. Как замечательно мы проводили время, все любовные сериалы просто отдыхают. Кто бы раньше сказал, что в жизни такое возможно! Почему все хорошее так быстро заканчивается? Любовная лодка, блин, разбилась о быт. И что же, прикажете с этим смириться? Ща-аз! Смирился уже! Как сказал кто-то из политиков, перестройку начинаем с себя.

— Алло, это фитнес-клуб «Тонус»? Сколько у вас стоит месячный абонемент, если посещать каждый вечер? Нормально, без проблем! Нет, подойду уже сегодня.

* * *

Обстановка в комнате бедная, если не сказать убогая. Светло-желтая мебель, которая была популярна годах в 60-х, вышитый ковер, на котором свора собак гонит оленя, повсюду вязаные салфеточки, на телевизоре ваза с выцветшими искусственными цветами. Картина, изображающая солнечный день где-то на юге, резко контрастирует со всем остальным.

— Ну вот, гляди. У нас такие же водопады. Я ведь из-под Краснодара, думала, в Ленинграде выучусь, на работу устроюсь… Небось, с наших мест и срисовано, к нам, как лето, постоянно художники ездят.

— Нет, это «Солнечный вечер в Тиволи», художник неизвестен, предположительно школы… Хотя какое это имеет значение? У вас очень ценная картина, берегите ее. Спасибо, я уже ухожу.

…И чего ради меня сюда понесло? Что надеялся увидеть? Ну, оттуда картина, из подземной квартиры, а толку мне с того? Все, пора завязывать с этим расследованием и жить дальше. Узнать бы только, чего мне там, в больнице, в мозги напихали и зачем. Может, пробовали методы обучения во сне? Вот было бы круто, раз-два, и ты умнее всех. А откуда тогда эти вампирские воспоминания пополам с криминальной хроникой? Может, кто-то из участников эксперимента прикололся, вместо учебника загрузил в меня чернушный роман, да еще и соответствующую бульварную прессу добавил? Нет, не вяжется… Ну и какая, к черту, разница? Главное, что я жив и почти здоров, а все остальное приложится.

Еще какое-то время спустя

В кафе неподалеку от старого кладбища время, казалось, застыло на месте. Женщина за стойкой и та ни капельки не изменилась, во всяком случае, не прибавилось ни одной морщинки на лице и ни одного седого волоса в тщательно сделанной укладке. Да и с чего ей стареть — жизнь налажена, идет себе, как вовремя заведенные часы с кукушкой. Все в полном порядке, постоянные посетители и те не забывают — нет-нет, да и заглянут. Вон, дочка той рыжей — полгода назад была с отцом, а теперь с кавалером пожаловала. Уж получше кого не могла найти: одет как гопник, стрижка почти под ноль — не иначе, как только что вернулся из тех мест, где ничему хорошему не научат.

Эх, и что это современные девушки такие неразборчивые! Хотя, если внимательно приглядеться, поведение-то у парня с одежкой, как чашки из разных сервизов, — держится вежливо, как порядочный, да и вести себя за столом тоже умеет, вилкой и ножиком действует, будто с малолетства приучили. Так и есть — мальчик из хорошей семьи с пути сбился. Ладно, может, выправится еще. Дениска вон, стоило разок загреметь в отделение, сразу за ум взялся…

Девчушка-то чудо как хороша, только что она на себя такие страшные шмотки нацепила — штаны, куртку кожаную, в железках все, того и гляди, кавалер испугается. А непричесанная-то, просто смотреть страх берет, разве так ходят на свидание? Все-то у этих нынешних не по-людски…

* * *

Двое сидят за столиком в углу. Огонек свечи отражается в высоких бокалах, заставляя красное вино вспыхивать, как драгоценный камень. Женщина смотрит на своего спутника, как смотрят на последний вагон уходящей электрички или на последний жетон в салоне игровых автоматов. На лице мужчины написано полнейшее недоумение. Не донеся бокал до рта, он отставляет его в сторону и закуривает. Его спутница тоже достает из пачки длинную дамскую сигарету и, отрицательно покачав головой, берет свою зажигалку — железную, украшенную рельефной головой волка. Зеленые камушки, вставленные в его глаза, кажутся совсем живыми. Но на сидящего напротив диковинная вещь не производит никакого впечатления. Слегка хлопнув ладонью по крышке стола, он спрашивает:

— Может быть, теперь вы мне, наконец, расскажете, почему я должен был идти сюда с вами и что такого важного у вас есть для меня?

В глазах женщины появляется нечто похожее на отчаяние:

— Ты и в самом деле меня не узнаешь? Вспомни же, вспомни, наконец, кто ты!

— Не понял…

Рыжая хватает своего спутника за руку и впивается взглядом ему в глаза, будто в школьной игре, кто кого пересмотрит. Мужчина сначала делает безуспешные попытки освободиться, затем успокаивается. Лицо его выражает восторг, удивление, гнев, как будто перед ним разворачивается крутой боевик, видимый только ему одному. Нечто подобное женщина за стойкой уже наблюдала. Не иначе как все они гипнотизеры в этой семейке…

Отдышавшись, мужчина смотрит так, будто перед ним не очаровательная женщина, а по меньшей мере один из зеленых человечков, которые всюду носятся на своих летающих тарелках и вечно встревают, куда не просят.

— Вы все это серьезно? — спрашивает он, наконец.

— Конечно, наставник! — с восторгом отвечает необычная собеседница и вскакивает со стула. — Я так счастлива, что ты снова со мной! Прости, я была такая глупая, я ничего не понимала в жизни. Но теперь все будет по-другому, честное слово! Правда, я замужем, за человеком, но теперь это не имеет значения; мы с ним — существа из разных миров и не можем быть вместе, я это давно уже поняла… Ой, о каких пустяках я говорю! Нашего старого дома больше нет, но мы найдем себе новое убежище, а разбойников и аферистов на нашу вечность хватит. Пойдем же, я так много должна тебе сказать!

Но мужчина не торопится. Не освобождая руки, он едва заметным движением возвращает спутницу на место. Женщина за стойкой, во все глаза наблюдающая за необычными посетителями, готова поклясться, что в это мгновение в глазах кавалера вспыхнули ярко-желтые огоньки, как у кота. Нечто в этом роде она уже когда-то видела.

— Послушайте, — раздраженно начинает он. — Предположим, я поверил всему, что вы мне тут нарассказывали, ну и что с того? Я не тот, кто вам нужен, я никакой не Эрнест фон Штейнберг, никогда им не был и никогда не буду, и нечего мне мозги пачкать! Даже если вы меня и в самом деле спасли, просил я вас, что ли, это делать? Может, я бы и без вас оклемался. И как мне теперь жить после того, как вы надо мной поиздевались?! Вы еще спасибо скажите, что никуда не заявил про эксперименты на живых людях, а то схлопотали бы по статье закона. Жил себе нормально, как человек, а теперь будто мне целую библиотеку в голову запихали, и на каждом шагу кто-то бубнит: так — можно, а это — нехорошо. Не успеваю к пивному ларьку подойти, а в голове уже будто стоп-сигнал. Добро бы только это, так я теперь, оказывается, столько всего умею, а зачем мне оно?!

— И что вы такого теперь умеете? — спрашивает рыжая, и голос ее дрожит. Но мужчина, увлеченный своим повествованием, не замечает этого.

— Например, слушать чужие мысли, как радиопередачу. Не верите? Пожалуйста! Тетка за стойкой считает, что вы на самом деле не вы, а ваша дочка, а тот мужчина, который весь вечер чахнет над кружкой пива, не может решиться идти домой после того, как его застукали с соседкой на лестнице. Думаете, это так здорово? Сами бы попробовали! А еще кровь спокойно видеть не могу, даже пятно на асфальте, сразу охота на четвереньки встать и вылизать. Что же, я теперь, до кучи, упырем заделаюсь? На фиг мне такие варианты, я на юг летом собрался и вообще…

Собеседница грустно качает головой.

— Нет, без твоего… вашего согласия ничего бы не получилось. Но в этом случае к вам перешла вся его сила. Значит, все-таки нет?

— В обмен на свою личность? Нет уж, спасибо! Повторяю еще раз: жизнь я хочу прожить свою собственную. Я — это не тот гражданин, понятно вам? — И, торопливо сделав пару глотков из своего бокала, он неожиданно добавляет: — Бред какой-то! Вы что, и в самом деле вампир? Настоящий?

— Какое это имеет значение? — еле слышно произносит необычная собеседница, и из глаз ее выкатываются темно-красные капельки. — Какое это теперь имеет значение?

Высокий бокал из тонкого стекла превращается в ее руке во множество крохотных осколков, которые она с ожесточением мнет, как шарики пенопласта. Небрежно смахнув острые стеклышки на пол, она вытирает руку об одежду и демонстрирует своему спутнику. На узкой бледной ладони ни одного пореза.

— Какое это все теперь имеет значение? — повторяет она еще раз и исчезает в самом буквальном смысле этого слова, как будто растворившись в воздухе.

Оставшись в одиночестве, мужчина закуривает и, оставив на столе несколько купюр, торопливо выходит на улицу. Но не успевает он сделать и нескольких шагов, как прямо перед ним вырастает некрасивая блондинка в вечернем платье из черного бархата. Неумело наложенная косметика делает ее лицо похожим на маску с Хэллоуина.

— Добрый вечер, граф Эрнест! — произносит она нарочито небрежным тоном. — Теперь, когда память вернулась к вам, вы узнаете и мою скромную персону?

Мужчина некоторое время с ужасом таращится на нее, а затем берет себя в руки.

— Узнал, здравствуйте. Вы ухаживали за мной в больнице.

— Не только это. — Женщина шагает к нему, расставив руки, как будто намереваясь заключить в объятия, но застывает на полдороге. Мужчина не сопротивляется, ему уже известно, что должно последовать за этим. Он вглядывается в картины, которые проносятся перед его мысленным взором, но неожиданно прерывает телепатический контакт.

— И вы туда же?! Послушайте, я Виктор Дмитриевич Кузовков, а вашего графа Эрнеста не знаю, и знать не желаю. Вашей подруге я уже все пять минут назад объяснил.

— Ах, вот в чем дело, — шипит блондинка, — всему виной эта человеческая дрянь, которая вампир всего без году неделя! А я столько веков любила вас, и вы не соизволили это даже заметить. Постойте, не уходите! Верно, у нас были некоторые расхождения во взглядах, я даже послужила причиной вашего ухода из мира немертвых, признаю это. Но если бы вы знали, как тяжело, когда борются чувство и долг! Власть же, которую оставил мне отец, — это громадная ответственность. Не мне вам объяснять, чем были тогда «Крылья ночи»… И я так жалела о содеянном! Знали бы вы, как я рада снова видеть вас в добром здравии… и без меня у нее бы все равно ничего не получилось…

— Слушайте, достали вы меня уже, неужели не ясно?! — взрывается мужчина. — Сначала одна ненормальная, теперь другой чего-то от меня надо. Ты свою рожу давно в зеркале видела? Хоть бы оделась по-человечески, вырядилась как дешевая проститутка с вокзала. Да от такой не только этот твой граф Эрнест — любой удерет, только его и видели.

Мужчина разворачивается, чтобы покончить с этим идиотским объяснением раз и навсегда, но тут же оглядывается, привлеченный необычным шумом. Рыжая, которая затащила его в кафе, появилась снова, но теперь к ней страшно даже приблизиться. Это даже не персонаж мистического триллера, это настоящая аллегория ненависти. Волосы торчат в разные стороны и, кажется, шевелятся сами собой, как у Медузы Горгоны, глаза светятся красным не хуже светофора на железной дороге, и в довершение всего во рту ее виднеются клыки, которые смело можно отнести к холодному оружию.

Не говоря худого слова, она подлетает к своей подружке и рукой, на которой непонятно когда успели вырасти острые, чуть загнутые когти, отвешивает ей оплеуху.

— Так значит, это ты? Ну, все!

На лице блондинки появляется несколько порезов, которые для обычного человека означали бы как минимум серьезную операцию, но та, казалось, даже не заметила этого. Отлетев в сторону на несколько шагов, она падает на четвереньки с грацией дикой кошки… нет, скорее не кошки, а какого-то мелкого хищника вроде ласки. В ее внешности начинают происходить такие же кошмарные изменения, как и у той, первой. Два жутких создания, в которых вряд ли кто-нибудь признал бы молодых женщин, пожирают друг друга взглядами, которые напугали бы даже бывалого солдата удачи. Еще немного — и они растерзают друг друга.

Впоследствии Виктор Кузовков и сам не мог вспомнить, как это у него получилось. Просто он оказался между двумя готовыми сцепиться вампиршами, вслед за чем из него сами собой полезли чужие слова. То есть не чужие, а того господина, чей разум и воспоминания достались ему. Как будто он сам в данный момент вовсе не человек, а микрофон, в который говорит кто-то другой. Такое бывает во сне — ты действуешь и в то же время наблюдаешь за этим со стороны.

— Дамы, сейчас же прекратите, вы ведете себя недостойно!

Злобные фурии, которых, казалось, ничто на свете уже не остановит, разлетаются от него в разные стороны. Но он к ним даже пальцем не притронулся, просто развел руки, как будто за него сделал это кто-то другой. Между тем граф Эрнест, временно поселившийся в его теле, продолжал:

— Эва, я не держу на тебя зла, прошло слишком много времени, и это потеряло для меня значение. Прости, но я не люблю тебя и вряд ли даже сейчас можно что-то изменить. Надеюсь, мой окончательный отказ не станет для тебя причиной развязывать очередную вампирскую войну. У тебя вечность впереди, заполни ее более достойными занятиями, чем погоня за призраками.

— А как же я, наставник? — растерянно спрашивает рыжая вампирша. Несмотря на устрашающий вид, она сейчас напоминает ребенка, которого хотят оставить одного в темной комнате. — Я не могу без тебя!

— Ты выросла, девочка моя, — ответил ей Виктор тем же чужим голосом. — Ты давно можешь обходиться своими силами, я вижу, самостоятельность пошла тебе на пользу. Только не натвори того, о чем впоследствии станешь жалеть. Я горжусь тобой, Элеонора. Дальнейшего Виктор не помнил, просто в глазах у него неожиданно потемнело, в ушах раздался звон, а ноги непонятно отчего стали ватными. Очнулся он на скамейке в сквере неподалеку. Голова раскалывалась, как после хорошей пьянки, или будто он в ноябрьскую слякоть весь день проходил в дырявой обуви.

Он был не один. Прямо перед ним сидела и, не мигая, смотрела в упор та самая псина.

— Семейные разборки, третья серия, — произнес Виктор, с радостью отметив, что голос звучит как всегда, да и слова его собственные. — А с тобой, надеюсь, у меня не было отношений?

— Нет, — неожиданно ответил пес вполне по-человечески. — Я был твоим другом. Только я не собака, а чистокровный волк, ты что, не помнишь?

— И таскал мне книги, когда я жил в подземных апартаментах, которые в парке? То есть не мне, а тому безумному ученому… Я теперь уже ничему не удивляюсь, даже говорящей собаке… прости, волку. Только давай все же проясним один момент — я так до конца и не понял, как меня вытащили с того света, если, конечно, вытащили, и что со мной творили, только я не тот, кто вам всем нужен. Я остался сам собой. Если хочешь — будем друзьями, только я — это не он, пойми, пожалуйста.

— Им нужен был потомок рода фон Штейнберг, — пояснил волчище, — но в спешке женщины все перепутали. Им нужно было тело другого человека, вашего соседа в том печальном заведении. Он погиб в ту же ночь, что и вы все, на том же самом месте.

— Погоди, а кто это, не знаешь? — перебивает бывшая жертва крутой разборки. — Из наших кто-нибудь? Или из акбаровских? Вроде у него в бригаде был какой-то немец, этнический, из Таджикистана…

— Этот человек не имел отношения ни к одной из криминальных группировок, — печально покачал головой волк. — Несчастная случайность, которая, судя по всему, положила конец древнему роду…

— А, так это тот лох, который на своем «ауди» оказался в ненужное время в ненужном месте? Знаешь что: пошли пиво пить. Звать-то тебя как?

— Вик, — ответил волчище, изобразив что-то вроде любезной улыбки. — Подожди немного, а то в таком виде меня не пустят ни в одно приличное заведение.

Удивленный, Виктор оборачивается и вместо волка обнаруживает рослого мужчину в спортивном костюме. Он дружелюбно улыбается, и во рту его виднеются самые настоящие клыки, не хуже чем у немецкой овчарки.

— Еще один вампир, — бормочет себе под нос Кузовков и тут же принимается напевать: — А я сошел с ума, какая досада…

— Не беспокойтесь, я вполне реален, и я никогда не причиню зла тому, в ком частица его разума… и души тоже. Граф Эрнест был весьма достойной личностью. Но не будем терять времени: я знаю поблизости одно неплохое местечко, пиво там всегда свежее и можно быть уверенным, что содержимое твоего бокала соответствует тому, что значится в меню.

— …Погоди, ты мне вот что скажи: меня на кровь точно не потянет? А то в прошлое полнолуние колбасило, просто сил нет.

— Со временем должно пройти, особенно если ты твердо решил, что такое существование не для тебя.

— А как насчет обязательств проклятого рода, ну, насчет того, чтобы старшего сына отдавать в вампиры? Я на такое не подписываюсь! Категорически.

— Ты же сам сказал, что ты — это не он, о чем тогда беспокоиться?

— Ну, тогда ладно. Слушай, а сам-то ты как дошел до жизни такой?

— Долгая история. Давай лучше еще по кружке за твое второе рождение. Нечасто такое случается, на моей памяти всего второй раз.

— А сколько тебе лет? Если не секрет, конечно.

— Достаточно, вампир-оборотень в самом расцвете сил. Лучше скажи, какой деятельности хочешь себя посвятить. Чтобы серьезно чем-то заняться, понадобятся книги. Я знаю, где можно взять поистине уникальные издания…

Той же ночью

Конец! Все, что составляло смысл моего существования, оказалось пустой подделкой. Я потеряла его во второй раз, и теперь ничто на свете не вернет мне его. Единственное, что осталось, — это плохая копия, которая к тому же просто по-хамски настаивает на своей уникальности, не понимая, какой величайший дар при этом отвергает. Потрясающий снобизм! Все мечты и надежды, которые я лелеяла столько времени, разбились о стену глупого человеческого упрямства. Я даже не смогла отомстить за того, кто мне был дорог, мне не позволили разорвать в клочья эту мерзавку Эву, которая корчит из себя эмансипированную особу, а на самом деле ничуть не лучше героини латиноамериканского сериала. Не смогла, потому что… Он этого не захотел. Он, который на крохотное мгновение вернулся в этот мир. Чтобы исчезнуть навсегда.

Не хочу оставаться там, где его нет, и никогда не будет! Но как это осуществить? Под машину не получится, теперь мне даже самосвал не причинит вреда — проснусь как ни в чем не бывало. Вот уж не думала, что когда-нибудь эта способность огорчит меня. Я не могу даже добровольно сгореть, выйдя на солнце. И зачем меня только сделали дневным вампиром, можно подумать, что я об этом просила!

Что там впереди, церковь? То, что требуется! Это единственное, что может положить конец моему тягостному существованию. Я просто по-наглому войду туда и сгорю, как новогодний фейерверк. Уйду красиво, как артистка со сцены, и никто не устроит этой отвратительной комедии с похоронами. Уж чего-чего, а этого я насмотрелась в свое время предостаточно. Хм, похороны вампира, какой-то идиотский каламбур получается…

До церкви осталось двадцать шагов… десять… а может, немного подождать, вдруг этот упрямец передумает? Конечно, не стоит спешить, покончить с собой всегда успею. Что это? Так нельзя! Я продолжаю двигаться туда против своей воли и не могу остановиться! Еще немного, и меня затащит внутрь! Нет, не хочу! Надо срочно что-то предпринять. Ограда — я схвачусь за нее и буду держаться, пока не придумаю что-нибудь еще или пока не наступит ночь, ведь ночью расстановка сил будет совсем другая. Но что это? Прутья сами выскальзывают из-под рук; конечно, это же церковная ограда, она тоже против меня! Осталось три шага… два… Громадные дубовые двери, сейчас они распахнутся мне навстречу, меня туда втянет и…

Уф, отпустило! Я не в церкви, я спасена, я буду жить!!! Но в таком случае, где я и что произошло? Салон машины, она стремительно удаляется от здания, которое чуть не стало последним местом, где Элеонору Антонову видели живой. Кто-то смутно знакомый на мгновение поворачивается ко мне и произносит, стараясь скрыть дрожь в голосе:

— Ну, ты и даешь, еле успел перехватить! Я понимаю, что ты у меня крутая и все такое, но надо же, блин, меру знать. Мне как-то вдовцом становиться неохота, к тому же где я себе еще такую найду!.. Черт, левого поворота здесь нет, придется кружным путем.

Мы разворачиваемся и, проскочив несколько проходных дворов, оказываемся на той же улице, прямо напротив церкви. На кованых воротах я замечаю мощный висячий замок, а на двери белеет табличка: «Храм закрыт на реставрацию».

— Чем тебе эта ограда не понравилась? — продолжает мой законный супруг. — Трясла ее, будто из земли хотела выдернуть.

— Извини, — улыбаюсь я, — просто видеть не могу такую безвкусицу.

Пару недель спустя

Нехорошо как-то получилось: не хотел, а взял и нахамил, даже самому вспоминать стыдно. Так ведь в тот день была просто засада какая-то, вот и сорвался. Нет, с первой еще ладно, пусть на повышенных тонах, но вполне культурно, а на вторую просто наехал не по-детски, да еще и насчет ее внешнего вида высказался. В конце концов, не виновата же она, что личиком не вышла и что у нее нет денег на нормальную одежду. Сам почти всю сознательную жизнь носил, кто что отдаст, и это еще в самом лучшем случае. И что она вампир, кстати, тоже… Мало ли как у кого жизнь сложилась, сам сколько раз мог за решетку загреметь, чудом пронесло, особенно в последний раз. Вот явится ко мне ночью и учинит разборку за оскорбление личности. А, собственно говоря, так мне, козлу, и надо: разве так можно разговаривать с женщиной?

Надо бы как-нибудь извиниться что ли, сказать, что я совсем не это хотел сказать. Только где ее искать — исчезла, и все тут. А шататься по кладбищам и заброшенным домам как-то неохота. Я, конечно, не робкого десятка, но все же. Хоть бы в виде крысы прибежала. Нет, после такого вряд ли. А не она там шуршит? Как там ее? Эва, точно!

— Эва, выходи, не бойся, разговор есть! Короче, я был круто неправ и беру свои слова обратно. Ты на морду, то есть на личико, вовсе не страшная, а жутко стильная. Если приоденешься получше, так с тобой и в хороший ресторан не стыдно, вот гадом болотным буду! Слушай, а может, и в самом деле в ресторан, а, в качестве компенсации? А сейчас держи конфетку с ликером типа за примирение. Вот, вкуснотища, сам чуть половину коробки не смолотил. Ну, правда, хватит дуться как мышь на крупу, вылезай!

Коротко стриженный молодой человек в спортивном костюме, купленном явно не в магазине «дешевле только даром», становится на четвереньки и осторожно отгибает давно отклеившуюся обоину. Сперва он просовывает в мышиную норку руку с конфетой, затем, не дождавшись отклика, заглядывает в темноту. И тут же вскакивает как ужаленный. В руках у него старомодная мышеловка. В ней, так и не дотянувшись до кусочка бесплатного сыра, распласталась здоровенная серая крыса. Но Виктору не до таких мелочей, как размеры и цвет шкурки. Он со всеми предосторожностями извлекает крысу из мышеловки и принимается неловко ее укачивать, как делала когда-то соседская дочка со своими куклами, и нежно, еле прикасаясь кончиками пальцев, гладит ее по спинке.

— Как же это ты… Эва!!! Ну зачем ты туда полезла, по-человечески, что ли, не могла попросить? Я бы тебя сыром обеспечил, каким хочешь. Какая скотина это сделала, урою, блин!!! Хотя, о чем это я, тебя уже не вернешь, а я, может… Я хоть и не граф, но тоже не лаптем щи хлебаю.

Что же ты не оживаешь, ты же вампир, тебя так просто не замочить. Ах, вот оно что: эти две железки, если посмотреть снизу, со стороны кусочка сыра, образуют нечто вроде креста. Все, аллее капут. Ну почему так бывает: только найдешь стоящую девушку, и сразу… хлоп и нету. Ничего не осталось, как проводить тебя по-человечески. Как у нас с тобой все могло бы быть хорошо!

…Виктор Кузовков в очередной раз привел в полное изумление соседей. Он появился в коридоре с коробкой, в которой, судя по надписи, должны были находиться фирменные кроссовки. Вот только обувку не прижимают к себе с такой похоронной физиономией, не закапывают прямо посреди клумбы и не сидят рядом допоздна, опустошая одну «чекушку» за другой. Но никто благоразумно не решился приставать с вопросами. Лучше не совать нос, куда не следует, спокойнее оно как-то. Меньше знаешь — крепче спишь, такое вот дело.

* * *

И вот, как прикажете жить с таким раздвоением личности? То есть я прекрасно осознаю, кто я такой на самом деле, и почти никогда об этом не забываю. Просто воспоминания графа Эрнеста никуда не делись и не стали менее реальными, как я поначалу надеялся. И если бы только это! К новой манере поведения уже привык, более того, мне нравится быть таким. Интересно, что сказал бы мой строгий воспитатель, узнав, что спустя много столетий его труды все же оценены по достоинству?

Какое-то желание не дает мне покоя, заставляя беспокойно бегать из конца в конец безобразно длинной и узкой комнаты. Эдак и свихнуться можно… еще больше. Надо, в конце концов, понять, что же мне так приспичило в три часа ночи. Примитивные человеческие потребности удовлетворены, я бы даже сказал, с избыткам. Моя добрейшая матушка, утомившись печь пироги с капустой, начала с тем же упорством изготовлять рыбные расстегаи. В каком-то из не заслуживающих доверия дешевых журналов она прочла, что рыба благотворно влияет на умственные и прочие способности.

Нет, снедающее меня желание не относится к области материального. Понял, и сразу полегчало: по крайней мере, на кровь не тянет. А то в такое полнолуние мало ли что на ум может взбрести.

Доводы вроде того, что дел натворил не я, а обитающий в моем сознании вампир, не прокатят или, наоборот, будут приняты слишком всерьез. Итак, что же мне так необходимо? Облагородить интерьер своей комнатки? Это подождет, по крайней мере, до завтра, тем более что план уже детально разработан. Вместо помещения, которому кто-то дал нелепое прозвище «трамвай», должно получиться вполне сносное жилище для одинокого… джентльмена. А окно, выходящее в безобразный двор-колодец, заклею самоклейкой, имитирующей разноцветные стекла, как в средневековом соборе. Пока не заработаю на настоящий витраж, с этой вульгарной подделкой придется мириться.

Обстановка мне даже нравится — ничего лишнего: тахта, шкаф, у окна письменный стол, над ним книжная полка. Мелким я держал на ней учебники и тетради, а когда в силу жизненных обстоятельств со школой пришлось завязать — мужские журналы и какие-то случайно оседающие у меня книги. Так вот чего мне хочется со страшной силой — почитать что-нибудь хорошее! Посмотрим, что у меня тут напихано. Детективы из серии «Книги для настоящих мужчин», где грубость и отсутствие мозгов выдается за образец мужественности, целая стопка журнальчиков, балансирующих на тонкой грани между «эротика» и «порно», парочка древних производственных романов, служивших когда-то подставкой для моей не менее древней настольной лампы. И как я мог все это читать? Многое из того, что я тут вижу, даже в руки взять было бы невозможно без отвращения. Посмотрим, а что у мамани в комнате? Вроде она хвасталась, что ей на работе дали почитать какую-то новинку. Опять облом: целая стопка дамских романов, где герои в начале книги так ненавидят друг друга, что готовы покусать, а в финале бодро шлепают по направлению к загсу, или что у них там. И ведь некоторые прутся от этих засахаренных соплей, будто и в самом деле что стоящее.

По крайней мере, ясно одно: мне жизненно необходима хорошая книга. Неважно, зарубежного или отечественного автора, но чтобы что-то серьезное, настраивающее на размышления. Не отказался бы даже от классики из школьной программы, но чтобы прямо сейчас. Вот, блин! И где я раздобуду книгу, тем более хорошую, в три тридцать ночи? Круглосуточные книжные магазины… нет, наверно, до них еще не додумались. А если бы и додумались, наверно, они были бы переполнены той же низкопробной литературой. Библиотека, блин, вот! Мне надо в библиотеку, там наверняка найдется что-нибудь подходящее. Они, конечно, тоже закрыты до утра, но уж с этим я как-нибудь справлюсь. Тем более что сигнализация там, скорее всего, фиговая, поставленная исключительно для проформы.

…Ну, что я говорил? Ловкость рук и никакого мошенничества! И это с моей стороны никакой не криминал; я же не воровать пришел. Посижу немного в читальном зале, а перед тем как начнет светать, тихо исчезну, положу книгу на место и аккуратно закрою за собой дверь. А потом приду в дневное время и запишусь, как порядочный. А сейчас ну очень надо, век воли не видать.

Классно тут, особенно ночью. Можно взять любую книгу, перелистать или погрузиться в чтение прямо здесь, у стеллажа, не боясь, что тебе сделают замечание. Как тогда, в четвертом классе, когда эта крыса, сушеная школьная библиотекарша, набросилась, что у меня типа руки грязные, и я могу запачкать хорошую книгу, и вообще таких, как я, сюда и пускать не следует. Потом меня из-за нее еще к директору вызывали — неуважительно обращаюсь со старшими, да еще и нецензурно выражаюсь. А мне так хотелось, чтобы он хоть на минуточку отвернулся. Тогда бы я стащил у него с тарелки бутерброд с докторской колбасой, там их была целая куча…

Это же надо — кромешная темнота, а я различаю все до последней буковки на обложках. А раньше без света даже дома шагу ступить не мог. Может, это не так уж и плохо, когда ты умеешь что-то, чего не могут все остальные? Это же надо, запах старых книг вызывает у меня просто щенячий восторг, как на школьной новогодней елке, — тоже что-то новенькое, раньше от такого был устойчивый рвотный рефлекс.

А ведь я тут не один. Точно, кто-то бродит по зданию. Нет, показалось: живой человек не может передвигаться так бесшумно, даже те чуваки из китайского боевика. Кроме того, всякое живое существо дышит и излучает ту особенную теплоту, которую я с некоторых пор безошибочно научился распознавать. Скорее всего, кошка, или просто где-то форточку не закрыли.

Что бы такое почитать? Так, на этом стеллаже фантастика — нет, не то, здесь боевики — тем более мимо. А тут? Еще лучше — рукоделие и народные промыслы. Где же, блин, серьезная литература? Что же я, до утра здесь должен бродить, как тень отца Гамлета?!

— Она в читальном зале.

— Спасибо, иду.

С кем это я говорил? Нет, глючит опять, никого здесь нет, просто вспомнил, как соседка мамане на кухне жаловалась, что в районной библиотеке, где она вкалывает, нормальной литературы совсем не осталось. Что-то сперли, что-то само обветшало и рассыпалось по листику. Есть в лучшем случае по одному экземпляру, и те выдаются в читальном зале едва не под расписку. И мандража как не бывало, да здравствует метод психологического анализа!

Осталось только найти этот самый читальный зал. Хотя чего искать; вот он, даже не заперто. Такая же торжественная и вместе с тем уютная тишина царила в библиотеке нашего замка. Ребенком я часто приходил туда, даже когда не владел умением читать, просто чтобы вдохнуть воздух, казалось до предела пропитанный знаниями, и притронуться детской ладошкой к этим сокровищницам человеческой мысли… Ну и какая разница, что все это было не в моей жизни; вспоминать о таком гораздо приятнее, чем о вечно пьяных родителях, для которых прочесть статью в газете и то было верхом интеллектуальной деятельности.

Вот это я понимаю: комедии Аристофана, сонеты Петрарки с историческими комментариями, даже томик Вийона, где на каждой странице напечатано стихотворение в оригинале, а рядом — в очень неплохом переводе, особенно если учесть идиоматические и стилистические особенности.

Недурно, но как-нибудь в другой раз. А вот то, что доктор прописал, — сочинения Макиавелли. Жаль, первый том отсутствует, интересно, кому он мог настолько понадобиться, что пришлось его красть или выпрашивать только до утра?

Стол в самом уютном уголке уже занят. Согласно недавно вошедшей в моду китайской науке о композиции и гармонии этот угол называется зоной знаний, и усвоение самого сложного материала в нем происходит гораздо успешнее. Стоп, почему это занят? Сейчас же глубокая ночь и библиотека закрыта! Неужели нашелся еще один ненормальный, которому не дотерпеть до утра? А чего ему не подготовиться к экзамену дома? Хотя кому, как не мне, знать, насколько там может быть невыносимо. Кажется, этого парнишку я уже где-то видел. Как бы сделать так, чтобы он поднял голову?

— Извините, вы мне не подскажете… Это вы?!

Посетитель в темном брючном костюме и низко надвинутой на глаза ковбойской шляпе поднимает голову. Вместо первокурсника, готовящегося к экзаменам не самыми стандартными методами, перед ним сидела та, кого он уже не надеялся увидеть.

— Вы живы? Так это не вы погибли в мышеловке? То есть я очень рад, что это были не вы. Эва, я должен вам сказать… Я не имел права так говорить с вами. Я вел себя как последний… мерзавец и…

— Извинения приняты, — отвечает вампирша голосом, которому позавидовал бы любой автоответчик или диктор программы новостей. — А теперь соблаговолите оставить меня в покое. Я немного занята.

— Я не буду вам мешать, просто посижу здесь. Понимаете, вдруг ни с того ни с сего захотелось почитать что-нибудь стоящее, а дома, как назло, одни детективы, и то не самые лучшие…

— В самом деле? — В голосе Эвы появляется нотка заинтересованности. — А что именно вам захотелось прочесть?

— Не поверите, что-нибудь философское или психологическое, что бы пролило немного света на природу человеческой натуры…

— Для меня это так и осталось загадкой. Особенно начиная с двадцатого столетия. Мне кажется, люди полностью лишились моральных устоев.

— Ну, не так чтобы полностью, порядочных людей и в наше время хватает. Хотя жизнь стала намного сложнее, чем, например, в древние времена.

— Тогда я бы вам посоветовала прочесть что-нибудь из Эсхила или Гомера, это дает удивительное ощущение гармонии. А если вы задались целью приблизиться к пониманию логики событий и причин, движущих человеческим поведением, возьмите вот это. — Рука женщины удлиняется, дотягивается до верхней полки стеллажа и снимает оттуда небольшой томик, переплетенный в синий бархат.

— Это «Стратагемы», но написанное здесь применимо не только к военному искусству. За одну ночь невозможно постичь мудрость, заключенную в этой книге, но важно начать. Если вам, конечно, не претит мое общество, — неожиданно добавляет вампирша, метнув в него убийственный взгляд. — Ведь я отвратительна, как проститутка с вокзала.

Покраснев не хуже «новорусского» малинового пиджака, Виктор взял книгу и устроился за соседним столом. Постигая китайское искусство стратегии и придворной интриги, он старался производить как можно меньше шума и по возможности не дышать. В очередной раз покосившись на свою необычную соседку, молодой человек с огорчением заметил, что та бесследно исчезла. На столе остался лишь первый том сочинений Макиавелли с выглядывающей оттуда закладкой. Это оказалось приглашение на ночной концерт классической музыки в недавно открывшийся камерный концертный зал.

Особняк Антоновых

Я — дома. Сколько же времени меня здесь не было? Всего несколько месяцев, а такое впечатление, что прошла целая вечность. Здесь все по-прежнему, будто и не было всей этой истории, которая закончилась полным крушением моих надежд.

Нет, сейчас я не в силах даже думать об этом. Не могу снова и снова переживать самую большую неудачу в моей жизни. Как будто все чувства взяли и замерзли. Наверно, отсюда и произошло слово «отмороженный» — а я чувствую, что замерзла насмерть…

— Дорогая, у меня для тебя сюрприз! Пойдем, покажу. Нет, о делах поговорим, когда как следует отдохнешь. Да, вот сюда, в эту дверь. Смотри, мини-бассейн с подсветкой, гидромассажем и специальной установкой, выдувающей мыльные пузыри. Этого в каталоге, не было, сделали по эксклюзивному заказу. Как это, зачем? Ты же когда-то рассказывала, что в детстве обожала так развлекаться. Эх, хотел к твоему возвращению устроить ванну с гранатовым соком, но в фирме наплели, что он для купания не годится, поэтому подобрали гель, по цвету, говорят, один в один. А гранатовый сок вот, в графине.

Ну все, отдыхай, расслабляйся. А мне надо еще просмотреть кое-какие документы. Чуть не забыл: пульт управления вот здесь, за вешалкой для полотенец. Можно еще включить музыку и ароматизатор воздуха. Если не соврали, то у них около двухсот ароматов. Все, я полетел!

…И в самом деле полетел; давно не приходилось видеть, чтобы человек передвигался так быстро. И чтобы от него ощущался такой поток энергии…

А мне, смертельно усталому и разочарованному вампиру, только и остается, что залезть в ванну с подкрашенной водой. Еще дальше пульт установить не мог… как я со всем этим разберусь? Какая-то оранжевая бумажка приклеена. «Элеонора, советую выбрать вариант 121, надеюсь, все сделали, как следует. Если нет, то я им такую рекламацию вкачу, мало не покажется». Фраза насчет рекламации старательно зачеркнута, вместо подписи неумело нарисован хомяк, поддерживающий лапками защечные мешки. Я же его никогда хомяком не называла. Только если иногда… мысленно.

Выбираю в длиннющем каталоге соответствующую строчку и нажимаю блестящую позолоченную кнопку. В бассейн, формой напоминающий лужу или жизнерадостную амебу, из множества крохотных дырочек в дне и стенках льется нечто ярко-красное. Была бы обычной живой женщиной — обязательно бы завизжала на весь дом и удрала отсюда с вытаращенными глазами. Но меня такими штучками не напугать. Хоть бы даже и… то, что можно подумать в первый момент.

Ванна наполнилась, ярко-красная жидкость булькает, как закипающее молоко, а затем включилась хитро спрятанная подсветка в дне ванны. Вид, прямо сказать, жутковатый. Девочки и мальчики, изображающие вампиров на том старом кладбище, — вот те по достоинству оценили бы такое зрелище. Да что там оценили — прямо пищали бы от восторга…

Но это было только начало. Стоило мне погрузиться в ванну, как воздух наполнился ароматом тибетских трав, который я иногда использую, чтобы собраться с мыслями. А некоторое время спустя зазвучала музыка — сперва еле слышная, она постепенно становилась все громче. Нет, это не была одна из умиротворяющих мелодий, которые я использую для релаксации. Под такое музыкальное сопровождение, должно быть, слетаются ведьмы на свой ежегодный профессиональный праздник. Небезызвестный Буревестник и тот, услышав эту мелодию, забился бы в утесы вместе с пингвинами и прочими малодушными созданиями. А я… лежала и просто блаженствовала. Давно я не ощущала ничего подобного. Я была в жерле вулкана, и вокруг меня плескалась кипящая лава. Я летала над бушующим морем и с восторгом ощущала себя частью всего этого восхитительного безумия.

Нет, невозможно дальше лежать и ничего не делать. Хочется летать, то взмывая к самой луне, то почти задевая землю. Или хотя бы выскочить из ванны и сделать сумасшедшее сальто, пробежать по дому как есть, покрытой одними пузырьками ярко-красной жидкости или…

Деликатный стук в дверь прервал мои фантазии. Дверь приоткрылась, и внутрь осторожно просунулась голова Сергея.

— Ну как, освоилась? Я вспомнил, тут есть еще светомузыка и голографические изображения, сам еще не включал. А может, тебе спинку потереть? В подарок от фирмы дали несколько массажеров. Я один попробовал — полный улет!

…Рассказ о дальнейшем уложился бы в одну короткую фразу, хотя заняло все это достаточно много времени, не помню сколько. А с другой стороны — разве это главное? Просто тоска, не дававшая мне покоя, как будто съежилась, уменьшилась до размера старой фотографии и юркнула куда-то в дальний угол.

Что еще сказать? Некоторые вещи способны поднять настроение у любой женщины, даже если она и вампир. А то, что все это великолепие появилось на месте моей любимой кладовки, вполне можно пережить. Честно говоря — оно и к лучшему. Киснуть в уголке — это, как выражается мой дражайший супруг, не наш метод.

* * *

— Знаешь, тут пока тебя не было, несколько раз звонил твой заместитель, кажется, Андрей. Прямо домой звонил, правда, очень извинялся. Говорил, без тебя там прямо засада. Да и здесь тоже — график поставок для некоторых будто и не существует, прямо всю кровь выпили. Кстати, ты разобралась со своими проблемами?

— Да так, частично. В филиале навела порядок. Нет, ограничилась воспитательными мерами. Ой, чуть не забыла: если возле дома заметят бурого волка, крупного, вот такого, так это ко мне, как раз из филиала.

— Без вопросов, сейчас распоряжусь. Надеюсь, он за тобой не ухаживает?

— Дорогой, ты же в курсе — я категорически против служебных романов.

— Точно, ничего хорошего, одна головная боль. И чего некоторые в них находят?

— Вот и я думаю: и что некоторые в этом находят?

На следующее утро

Что там звенит и никак не заткнется? Ах да, эта штука называется телефоном — одно из самых зловредных людских изобретений. Хуже его разве что радио — ночной спортивно-музыкальный канал.

Я не настолько нуждаюсь в ночном сне, как живые люди, но события последних дней порядком вымотали меня. К тому же иногда так приятно выспаться в нормальной кровати с подушкой и одеялом, а не висеть вниз головой черт-те где.

Не вставая и даже не открывая глаз, я подняла трубку аппарата, стоящего в противоположном углу комнаты.

— Слушаю.

— Ой, тетя Элеонора, как здорово, что ты приехала! Можно я приду, мне надо с тобой посоветоваться. По телефону не могу, это личное, а папа говорил, что у всех состоятельных людей телефоны прослушиваются. А еще Ромка из нашего класса говорит, что он на самом деле кот-оборотень, ведь так не бывает, правда? Чуть не забыла — у нас в школе скоро дискотека.

— Хорошо, Юлечка, приезжай. А мама не будет против?

— Она ничего и не узнает, я бассейн задвинула. Как? Левой задней лапой. А водителя я подкупила — отдала диск с «Пиратами Карибского моря», а еще пока я у вас, он будет отдыхать. Я в Интернете прочитала, что подчиненных нужно уметь заинтересовать, а он давно уже страдает по «пиратам», только никому не говорит!

Ох уж эти детки, особенно в переходном возрасте! С одной стороны, они бывают не по годам разумны, а с другой — только руками развести, слов уже не находится. И как все-таки быстро бежит время! Давно ли дочка Валеры — одного из «трех мушкетеров» — была совсем крохотная и ездила на смешном трехколесном велосипеде, а сейчас… «подкупила», «заинтересовать подчиненных». Современные подростки впитывают информацию прямо из воздуха, причем все без разбора. Хорошо еще, что мы с Юлечкой большие друзья, а то неизвестно, кому бы она тогда доверяла свои секреты и, главное, что бы ей посоветовали. В таком юном возрасте дурное влияние может оказаться просто губительным.

Когда-то давно я уже от кого-то слышала насчет скверного влияния улицы и, кажется, сейчас готова хотя бы частично согласиться с этим мнением.

Ночь, один из старых районов

В эти дворы, которые были проходными до того, как полуразвалившиеся кованые ворота заменили более примитивными, но гораздо более прочными, и днем мало кто осмеливается заглядывать. Тем более что дом уже который год на капремонте и давно опустевшие квартиры служат пристанищем не самым благонамеренным гражданам. Творится в них зачастую такое, что лучше держаться как можно дальше.

Но странную парочку, которая выбрала для прогулки такое неподходящее место, да еще и глухой ночью, это совершенно не смущает. Молодой, спортивного вида мужчина ловко залезает на мусорный контейнер и отодвигает ржавый железный лист, закрывающий одно из окон первого этажа. Помедлив немного, он проскальзывает внутрь так ловко, будто делал это уже много раз. Следом просачивается громадная псина. Ночные путешественники пересекают замусоренную комнату, коридор, поднимаются по лестнице, которая угрожающе скрипит и раскачивается под ними, на самый верх, вылезают на крышу и, проделав несколько не менее сложных и опасных трюков, оказываются в одной из комнат мансарды. Здесь даже сейчас видны неумелые попытки создать хоть какой-то уют. Громадный продавленный диван накрыт ветхим покрывалом, протертым посредине едва ли не до дыр, стены завешены пожелтевшими плакатами с изображениями рок-певцов, с которыми соседствуют Брюс Ли, Чак Норрис и Ван Дам. Мужчина входит и садится на диван с видом человека, вернувшегося к себе домой. Пес, а точнее, волк устраивается на полу, положив морду на лапы.

— Вот здесь мы и тусовались, уроки прогуливали, играли в войнушку, позже девчонок водили… Я здесь даже жил целый месяц, когда родители ушли в грандиозный запой. Нет, ты подумай только, Вик, из всей нашей компании один я живой, а они все на Южном. Я приезжал, чтобы все, как положено… знаешь, жуть берет. Памятники отгрохали, будь здоров, портреты едва не во весь рост, а будто и не они вовсе. До сих пор поверить не могу: их нет, а я живой. И как мне такому жить дальше, может, хоть ты подскажешь?

— Это еще ничего, — отвечает четвероногий собеседник, — а каково слушать свою заупокойную мессу, наблюдать, как несут пустой гроб и водружают крест с твоим именем? А потом смотреть, как убивается твоя подружка, и не иметь возможности утешить ее.

— Пустой гроб? Что за ерунда?

— В нашей деревне так хоронили тех, кого забрало море. А вольный промысел одинаково быстро может привести и к богатству, и к тому, что в любой день станешь кормом для рыб. Так что, могила без покойника у нас — самое обычное дело.

— Печально, блин. Как же это с тобой случилось?

— Однажды нам поручили всего-навсего перевезти груз на ту сторону залива. Благородные господа, хоть они были в масках и переодеты в простую одежду, это было сразу видать. И расплатились, не скупясь, золотом. Сказали, что на том берегу нас встретят и отсыплют еще столько же. Мы чувствовали, что дело это нестоящее, но золото, оно кому хочешь затуманит мозги. Да и груза всего ничего — длинный деревянный ящик, втроем мы запросто подняли его. Нам сказали, что там внутри вазы из старинного фарфора. Но на середине пути выяснилось, что это было совсем не так…

— Надеюсь, это был не граф Эрнест?

— Нет, не он, просто вампир, которому вздумалось немного развлечься. С ними это иногда случается. Он хотел сделать из меня сторожевого пса, но я и после смерти не перестал ценить свободу. Поэтому, улучив момент, я просто сбежал. Но поговорим лучше о тебе, ты так и не решил, чем собираешься заняться.

— А кому я нужен без образования! Это в башке у меня знаний хоть отбавляй, а в документах и восьмилетка не закончена. Может, купить диплом и все дела? Покойный шеф по приколу себе приобрел: психолог по решению семейных проблем, смеху было! Только дальше-то что? На завод или опять в охранники — неохота. Да и маманя, блин, огорчает. Я думал, она с пьянкой наглухо завязала, а она заявилась вчера просто в хлам. Говорит, на работе чей-то день рождения отмечали, а по дороге домой она малость добавила…

— Ты же смог навести порядок в тот день, когда только вернулся из больницы, — замечает волк. — Попробуй снова, часть его силы все равно досталась тебе.

— Тогда все чисто случайно вышло, — отвечает мужчина, вынимая из пачки сигарету. — По горячке как-то. И тогда с этими… дамочками тоже со злости, что ли. Будто включилось что-то — вроде я говорю, а вроде кто-то другой сидит у меня внутри и командует. Даже самому страшно стало. Слушай, а этот твой друг, — он что, до кучи еще и экстрасенсом был?

— Он много что знал и умел, — задумчиво отвечает волк, — это была удивительно многогранная личность. И многое о нем я узнаю лишь теперь, когда он покинул этот мир. Он говорил, что нет ничего прекрасней солнечного света и пения птиц ясным летним утром…

— Блин, я как будто на двух стульях сижу, — расстроенно произносит мужчина, глядя куда-то вдаль. — Типа ни нашим, ни вашим. Пиво, футбол и девочки уже круто не в кайф, а в филармонию пошел — купил билет, костюм нацепил с галстуком как порядочный, а все время казалось, будто все вокруг на меня пальцем тычут и ржут. Сам ведь слышу, что никто не думает надо мной прикалываться, а все равно.

— Музыка-то хоть понравилась?

— Класс! Прямо до костей пробирает. В конце чуть не расплакался, прикинь, а? Жаль, ты днем на улицу не выходишь; пошли бы вместе на органный концерт, а то одному беспонтово как-то…

— Да, музыка могла растрогать его до слез…

— Вик, чего мне делать-то? Может, ты знаешь, как жить дальше? И маманя тоже, не оставлять же все как есть…

— Прости, это не подвластно моему разуму. Если бы ты избрал ночную сторону, я стал бы тебе верным помощником. Я могу также рассказать все, что знаю о графе Эрнесте, но что касается человеческой судьбы, то здесь я сам, как ты выражаешься, полный лох. Вот если нужно достать какую-нибудь книгу или редкую вещь или что-нибудь куда-нибудь переправить — всегда рад услужить. А сейчас прости, скоро начнет светать. Еще немного, и у меня шкура задымится.

Волк становится на задние лапы, его фигура вытягивается, становится полупрозрачной настолько, что через него можно рассмотреть рисунок на обоях. Легко подпрыгнув, громадный зверь, как струйка дыма, утекает через разбитое окно.

Оставшись один, мужчина выбирается наружу тем же путем. Пробираясь по лестнице, он несколько раз останавливается, напряженно вслушиваясь в темноту. Показалось, нет здесь никого. Присутствие другого человека он бы почувствовал, а Эва… что ей делать в этих развалинах? Разве такой очаровательной девушке здесь место? Интересно, где она живет, то есть отсыпается, днем? Эх, жаль, исчезла и даже телефона не оставила.

В это время на другом конце города

Любовь — глупость, которая лишает силы. Неужели это она когда-то говорила такое? Да она чувствует себя сильной как никогда! Как он смотрел на нее там, в библиотеке, а ведь он и в самом деле считал, что это ее, а не обычную крысу прихлопнула мышеловка, и был счастлив увидеть ее в полном здравии. Ей пришлось собрать всю силу воли, чтобы не растаять под взглядом таких знакомых янтарно-золотых глаз. Нечто подобное она ощутила в юности, когда уже после обращения случайно заглянула днем в один из дальних уголков подземелья. Сквозь дыру в потолке внутрь лился поток солнечного света…

Прошло столько времени, а она никогда не переставала думать о нем — даже после того, как сама отправила его за пределы этого мира. Тогда она готова была поклясться, что стоит ему исчезнуть, как в ее душе снова воцарится покой. В смысле, если бы она обладала этой хрупкой субстанцией, которую называют душой…

Но тогда он сказал, что никогда не любил ее и никогда не полюбит. Но если так, кто же несколько ночей назад смотрел на нее с такой нежностью — граф Эрнест, незнакомый Виктор Кузовков или кто-то третий? И о ком из них она уже несколько суток не может перестать думать?

Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, она даже приняла приглашение на эту, как ее там, дарк-вечеринку. В конце концов, полезно будет посмотреть на нынешних людей; она слишком много времени провела в своем подземелье, оторванная от всего мира. Впрочем, если быть откровенной, мир никогда особенно и не интересовал ее. Эти живые находят удовольствие в таких глупых вещах, как танцы, веселящие напитки, странные, почти детские игры и любовь. Опять эта любовь, сколько можно об этом думать!

Всю ночь она старательно изображала веселье, хотя нереальная, абсолютно нелогичная ситуация просто выбивала ее из колеи. Она, вампир, чей возраст насчитывает не одно столетие, оказалась в обществе людей, на полном серьезе считающих себя созданиями тьмы. При желании она могла бы за ночь обратить их всех, вот была бы потеха! Но кто знает, как повели бы они себя, пробудившись к новой жизни, и смогла бы она удержать их в своей власти. Эти создания не признают никаких авторитетов, а разумные доводы для них просто не существуют. Расправься она с парочкой самых наглых на глазах у всех остальных — даже это вряд ли привело бы их к повиновению…

О ужас! Они таинственно таращили друг на друга старательно подведенные глаза, улыбались, демонстрируя несуществующие клыки, и даже в виде приветствия пытались укусить друг друга. Хотя стоит отдать должное — их наряды были вполне выдержаны в нужном стиле. Бархат, кружева, блестящая кожа в самых немыслимых сочетаниях, и все исключительно черного цвета, лишь кое-где оживленное блестящим металлом. В воспоминаниях этих девочек — а большинство гостей вечеринки составляли именно юные девицы — она увидела множество самых неожиданных мест, где были добыты материалы, часы старательной кропотливой работы. Надо сказать, некоторые достигли в этом настоящих высот мастерства.

Она в своем обычном наряде смотрелась среди них более чем скромно, но вампирская улыбка и непонятно откуда просочившаяся информация: «Это та крутая чувиха, у которой настоящий гроб» — обеспечили ей должную репутацию. Ей только и оставалось, что подражать поведению остальных — беспорядочно передвигаться в зале, убранство которого не уступало ее подземным апартаментам, здороваться, перекидываясь парой любезных фраз. От светских приемов, на которых ей случалось бывать, этот отличало лишь то, что многие из новых знакомых норовили отхлебнуть слабоалкогольный напиток из ее стакана, а некоторые, наоборот, едва ли не силой угощали из своего.

Ближе к концу вечеринки девица в кожаном камзоле с бантами и кружевами, которая представилась как лорд Некрос, заявила, что влюбилась в нее с первого взгляда, и, затащив в темный уголок бара, попыталась подкрепить свои слова весьма решительными действиями. С одной стороны, Эва была потрясена таким наглым посягательством, с другой — второй раз за все ее существование о ней говорили как о ком-то, кого можно и даже нужно любить. Если быть совсем точной, то тот, первый, ничего не говорил, но мысли его были так красноречивы…

Девушка в кожаном камзоле и с немыслимой стрижкой из черных и обесцвеченных прядей была твердо убеждена в истинности своих слов. Должно быть, почувствовав нерешительность Эвы, обольстительница неожиданно заявила, что прямо сейчас обратит ее, что автоматически снимет все проблемы. Но едва та решительно наклонилась к ней, несколько сконфуженная Эва обратилась в облачко дыма и выскользнула из объятий лорда Некроса. Возникла она уже в другом конце зала возле сцены, где демонстрировали свое искусство мастера грима, а вскоре — и в одном из кресел добровольных моделей.

Все это ненадолго развлекло ее, но, оказавшись одна в склепе, который с некоторых пор служил ей дневным пристанищем, Эва почувствовала, что сырые каменные стены давят на нее, а мертвая тишина не доставляет прежнего удовольствия. Даже постель, которая еще недавно казалось такой замечательной, виделась ей теперь в новом свете. Рыжая вертихвостка, делившая с ней это обиталище, куда-то исчезла, и это даже к лучшему. Сейчас Эве не хотелось, чтобы кто-то догадался об ее истинных чувствах, увидел, что и она может быть слабой. А впрочем, какие пустяки, у нее есть темы для размышления намного интереснее, чем эта полностью неправильная вампирша.

Мысли, стоило немного ослабить контроль над ними, вернулись в прежнюю колею. На концерте он сидел в заднем ряду и не сводил с нее глаз. Наивный, он думал, что его присутствие осталось незамеченным для нее. Ему так и не хватило смелости приблизиться, неужели холодный тон произвел на него настолько сильное впечатление? Прежде граф Эрнест не был так нерешителен. Хотя теперь он уже не совсем граф Эрнест, но какое это имеет значение? А может быть, те немногие любовные романы, которые она когда-то из любопытства прочла, устарели или, как теперь говорят, утратили актуальность? Пожалуй, стоит наведаться в книжный магазин и приобрести что-нибудь о современном этикете и искусстве флирта, а заодно просмотреть журналы мод. Журналы мод! Если бы еще недавно кто-нибудь сказал, что ее всерьез заинтересуют такие вещи, она бы растерзала дерзкого на месте…

Значит, ее, Эву, все-таки можно любить? Пусть этот мужчина яростно отрицает всякое сходство с графом Эрнестом, но она же чувствует, что это не так, а вампирское чутье обмануть невозможно.

Отец, когда пытался представить себе ее будущее, всегда приходил к мысли, что с таким лицом, как у нее, вряд ли можно рассчитывать на личное счастье. Может быть, поэтому он, в конце концов, и дал согласие на ее обращение. Она и потом иногда ловила на себе его взгляд: так смотрят на дурно выполненную работу, с недоумением спрашивая себя: неужели у меня и впрямь могло получиться такое? Раньше она не придавала этому значения, а теперь… с некоторых пор все изменилось настолько, что она удивленно спрашивала себя, с ней ли все это происходит.

Едва стемнело, Эва выскользнула из склепа и направилась туда, где сквозь кладбищенскую решетку виднелись городские огни. Вдруг ему сегодня не спится, и он отправится бродить по улицам…

Тем же вечером

Вот зачем я, спрашивается, сюда потащился, да еще ночью и с этими розами? Бот уж точно — дурная голова ногам покоя не дает. И с чего я взял, что она должна обитать именно на этом кладбище? Хотя это как раз понятнее всего: будь я вампиром (брр, обошлось!) я бы именно его и выбрал — старинное, есть на что посмотреть. К тому же мелкими мы сюда часто забредали — гуляли, читали надписи на памятниках, рассказывали страшилки. Потом-то уже не до того стало, жизнь такая пошла, что все ужастики отдыхают. В глубине души я понимаю, что совершаю безрассудный поступок, но в то же время голос разума оказывается таким слабым. Кажется, она на меня больше не сердится, во всяком случае, там, на концерте косилась вполне доброжелательно. Думала, я этого не вижу; раньше, когда был обычным человеком, может, и не заметил бы, а теперь — другое дело. Нет, классная она все-таки, не каждая бы решилась вот так взять и объясниться. Только вот, блин, незадача какая: граф Эрнест, как я понял, был во всем суперкрутым, а я кто такой? Я же ничего в жизни из себя не представляю; мне улыбнулась удача, а я так и не понял, как распорядиться этим неслыханным даром судьбы. А то получится как с тем чуваком из фильма, который получил крутое наследство и спустил его за несколько дней на всякую ерунду…

А вдруг она не одна здесь такая? Ну как вместо нее встречу ту рыжую, а она, хоть и, что говорить, намного эффектнее, как девушка никаких эмоций не вызывает, даже сам удивляюсь. Ой, а может, не совсем мертвых тут вообще целая толпа. Вот напорюсь на кого-нибудь, а меня раз — и переориентируют как миленького. Точно, там, на дорожке между памятниками, кто-то есть! Все, попал как кур в ощип!

Виктор попытался незаметно отступить в сторону, ощупывая в кармане прихваченную на всякий случай головку чеснока. Но камень под ногой вдруг сдвинулся и задел несколько обломков, которые с шумом покатились в сторону. Реакция того, чей силуэт едва угадывался за разросшимися кустами, была несколько неожиданной.

— Ой, извините! — послышался испуганный девичий голос. — Вы сторож, да? Мы гуляли, мы уже уходим!

Вероятно, любительницу ночных прогулок тоже постигла неудача при попытке смыться по-тихому, так как до слуха молодого человека долетел треск ломающегося дерева и шум падения. Вряд ли это вампир, ведь они видят в темноте даже лучше меня и не ломятся как танк через джунгли, подумал Виктор и поспешил к месту происшествия, не забывая следить за окружающей местностью, а то мало ли…

Зрелище, которое предстало его изумленному взору, было, прямо скажем, не для слабонервных. В нескольких шагах от него поднималось с земли нечто женского пола, если судить по черному платью старинного фасона и длинным завитым волосам. Лицо непонятного создания представляло собой жуткую черно-белую маску, «оживленную» красными потеками, нечто вроде излюбленного грима рок-музыкантов. Но одно дело увидеть такое на плакате металлической группы и совсем другое — ночью на кладбище. Может, вампиры-растяпы все-таки существуют? Вдруг удастся получить нужную информацию и смотаться отсюда целым и невредимым?

— Простите, вы… живете здесь?

— Да, человек, ты не ошибся, — произнесла странная собеседница. Голос ее зазвучал на два тона ниже и стал каким-то певучим, как у артистки, которая говорила за пантеру Багиру в радиосказке про Маугли. — Что привело тебя сюда в такой час?

— Я разыскиваю знакомую, ее зовут Эва. Вы не знаете, где ее можно найти?

— Ну да, здесь она тусуется, — ответила незнакомка на этот раз обыкновенным человеческим голосом, разве что несколько разочарованным. — Она днем в склепе зависает. Прямо по тропинке и направо до упора, там рядом статуя без головы, на ней пентаграмма нарисована. Может, она еще никуда не свинтила. Ух ты, круто, розы! Это ей, да? Ой, где вы?

Но Виктор уклонился от дальнейшей беседы. Когда волнение, вызванное неожиданной встречей, улеглось, он почувствовал тепло, которое могло исходить только от живого существа. Присутствие еще нескольких угадывалось совсем рядом. Испугавшись, трое молодых людей спрятались за ближайшие памятники. Хороши, нечего сказать, неожиданно для себя рассердился Виктор, бросили девушку одну. А если бы я маньяком каким-нибудь оказался, неужели они бы пальцем не шевельнули, чтобы ее защитить? Поверить не могу: Эва общается с этими клоунами. Что у нее может быть с ними общего?

Он без труда нашел склеп, в котором, если верить надписи на латунной табличке, покоился надворный советник Илларионов с супругой и другими членами семьи. Но сколько бы Виктор ни стучал, кованая дверь, украшенная ржавым «амбарным» замком, не пожелала открыться. Через щелку он увидел лишь стоящий посреди помещения пустой гроб с небрежно откинутой крышкой. Она была здесь, он нашел ее место жительства! Прикрепив к букету записку с номером своего телефона и самой вежливой просьбой звонить в любое время, он пропихнул розы внутрь склепа через щель в древней кладке. Все, что возможно в данной ситуации, он сделал, остается только ждать.

Дорога домой тоже не обошлась без небольшого приключения. Почти достигнув аллеи, ведущей к одному из боковых входов, он сперва почувствовал присутствие двух живых людей, а затем услышал разговор.

— Говорю тебе, они среди нас, но просто отчего-то не хотят выходить с нами на контакт, — с жаром убеждал свою собеседницу аккуратно одетый молодой человек почти одних лет с Виктором.

— И мы, созданные, чтобы жить во тьме, придем к ним и попросим принять в свой круг, — ответил ему женский голос, удивительно похожий на тот, который только что раздавался неподалеку отсюда, — и мы станем полностью такими же, как они? Мы вместе станем охотиться на глупых людишек и столетия будут стекать с нас как вода?

— Погоди, Нахема, все гораздо серьезнее. Они и в самом деле пьют кровь и могут воспринять тебя как источник питания, не более того. Так что поиски я продолжу один. Потом провентилирую обстановку и, если все сложится благоприятно, сразу же представлю тебя им. И еще я хочу тебя попросить: когда в эти выходные придешь к нам — оденься как-нибудь… попроще что ли. Предки у меня в этом плане непродвинутые, могут не понять.

— Легко! То есть ради тебя я на время скрою свое истинное лицо. Надену цивильный прикид и буду рассказывать о своем благородном семействе, раз твои так сдвинуты на предках и родственниках. У бабушкиной тетки по жизни был бойфренд — какой-то поэт Серебряного века, он еще пьесу написал про Арлекина, которого прямо на сцене замочили. Предки по материнской линии родом из Франции — в общем, навешаю лапши на уши.

— Это ты вправду, насчет Серебряного века?

— Да ерунда все, просто дома уже плешь на голове проели — у нас в семье все культурные, а ты… Слушай, в «Подворотне» завтра классный концерт, приехали «Огни святого Эльма». Может, сходим, поколбасимся? У тебя с финансами вообще как?

…На улице, неподалеку от противоположной стороны кладбища, возле круглосуточного ларька стояла светловолосая вампирша и задумчиво крутила в руке стаканчик растворимого кофе. Интересно, что смертные находят в этом напитке? Рыжая вон тоже любит иногда сделать глоток-другой этой черной горячей жидкости. Вдруг и ей тоже понравится?

Офис «Замка Дракулы» филиала туристской фирмы «Элеонора»,

несколько месяцев спустя

— Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, — философски заметил огромный волчище, развалившийся посреди офиса, как нечесаный темно-бурый коврик.

— Точно, это на одни грабли можно наступать, пока не надоест, — поддержал его хиппи, устроившийся на корточках возле столика с бездействующей кофеваркой. — Так что, расслабьтесь, френды, и ловите кайф.

— А вот расслабляться мы не будем, — внушительно заявил из глубины черного кожаного кресла безукоризненно одетый господин. — Это слово выкидываем из лексикона на ближайшие несколько месяцев. Близится Хэллоуин, и если некоторые думают, что можно почивать на лаврах, бесконечно эксплуатируя старые разработки, то они очень даже ошибаются. У кого уже имеются какие-нибудь идеи? Марго, вижу, что-то придумала. Давай, не скромничай.

— Это эротический триллер, — робко начала классическая «ночная бабочка» из черно-белого фильма. — Полиция нравов ловит бедных девушек, и все они бесследно исчезают. Потом они оказываются вампирами, а полиция нравов продолжает гоняться за ними уже в качестве охотников за вампирами. Можно устроить игру с участием зрителей. Да, Альберт?

— Кто о чем, а некоторым лишь бы свести старые счеты, — заявила взрослым голосом очаровательная белокурая девочка в строгом деловом костюме. — Тогда почему бы не что-то вроде: «Кошмар в учительской; ужасная тайна математика».

— Ты же не ходила в школу, Эмма! — бесцеремонно перебил ее хиппи. — В твое время девиц воспитывали по принципу: кухня, дети и церковь.

— Ах ты, цветок помойный! — зашипела та в ответ и, демонстративно отвернувшись, принялась поправлять одежки на кукле, вместо лица которой виднелась дыра, кое-как заткнутая мятой газетной бумагой. — Да я охотилась, когда ты еще под стол пешком ходил!

— Ох, не живется вам спокойно, — плаксиво протянула молодая женщина в деревенском свадебном наряде, который мог бы стать украшением коллекции этнографического музея. — Все ведь хорошо, крылья эти проклятущие от нас отвязались…

— Не было никаких «Крыльев ночи», Стефания, — тоном, не допускающим возражений, отозвался Альберт. — Все слышали? Это я заявляю совершенно официально. Организации, фигурирующей в старинных легендах, давно не существует. Имела место бездарная попытка воспользоваться раскрученным брендом. Наши новые сотрудники это подтвердят.

Не успел Альберт закончить свой спич, как в дверь вежливо постучали. На пороге, почти загораживая собой дверной проем, появился бородатый великан в кожаной куртке, увешанной цепями и разрисованной названиями рок-групп. Позади него стояло еще несколько молодых мужчин, экипированных похожим образом, и девочка-подросток в черной футболке с изображением скелета на мотоцикле.

— Это не мы, это все эта чувиха, — заговорили они разом. — Мы вообще ничего не поняли. Все они там малость сдвинутые.

— Да мы к ним и не подписывались, приехали на рок-фестиваль потусоваться, нива попить, вдруг — опаньки! Очнулся — гипс, уж лучше бы в военкомат загребли.

— Эта грымза все мозги перепачкала насчет правил поведения и всей этой лабуды. Да от меня родители и те давно отстали. Нет, вы прикиньте, чтобы я — и вдруг надела платье! Да еще какую-то дрянь с оборками! Корчит из себя невесту Дракулы, а сама…

— Благодарю, достаточно. А теперь я бы хотел услышать о новой концертной программе. Проект «Поющие скелеты», который ваша группа представила на прошлой неделе, извините, детский сад. Для этого не нужно ходить в театр вампиров, такого добра достаточно на любом рок-концерте.

— …С кем только не приходится работать, — простонал Альберт, элегантно откинувшись на спинку черного кожаного кресла. — Ни знаний, ни общей культуры. Хорошо, что эту чудачку вовремя остановили. Еще немного — и она начала бы обращать школьников, а от них ничего, кроме проблем. Кстати, все забываю спросить — это чудо еще не объявлялось?

— Нет, следы теряются в Петербурге, — ответил бурый волк, с аппетитом дожевывая вторую упаковку сырых бифштексов. — Я думаю, леди президент сумела ее нейтрализовать. Помнится, ее отец виртуозно владел мастерством превращать врагов в союзников. У них это семейное.

В это же время. А также чуть позже и чуть раньше

А все-таки они есть, они среди нас, я все больше в этом убеждаюсь. Дедуктивный, а также психолингвистический метод приводит именно к такому выводу. Я знаю, что они здесь, но, сколько бы я ни бродил по улицам и самым темным закоулкам, не могу найти ни одного из них. Они прячутся, ускользают от меня, а попадаются сплошь обыкновенные обыватели. Ну где же они? Давно уже стемнело, для всех вампиров настало рабочее время.

Молодой человек, похожий на принца с конфетной коробки, остановился на перекрестке. Мимо него медленно проехала оливковая иномарка. На заднем сиденье устроилась молодая женщина с гривой волос цвета старой меди и в элегантном белом костюме. Дама что-то сосредоточенно просматривала в ноутбуке, время от времени нажимая клавиши пальцами с длинными когтями цвета артериальной крови. «Ну какой же из нее вампир, — с досадой произнес про себя молодой человек. — Обычная бизнес-вумен из тех, кто отдает все силы работе, а потом в Интернет-дневнике плачется на неудавшуюся личную жизнь. И спит, небось, в обнимку с идиотским плюшевым слоном…»

Машина тормозит на светофоре, и стоящий замечает фотографию собаки, укрепленную на приборной доске. Вот это псина, классный бы оборотень получился! Хотя нет, морда слишком добрая, по всему видно: даже воробья поймать не сумеет… Интересно, куда это я забрел: вроде район знакомый, а в этом переулке точно никогда не был.

— Девушка, извините, как пройти к метро?

Худощавая женщина в темном брючном костюме и кожаной бейсболке, надвинутой на глаза, машет рукой куда-то вперед.

— До конца переулка, затем под арку налево… нет, лучше прямо до угла и по улице, там сразу увидите.

Женщина загадочно улыбается, при свете уличного фонаря зубы ее кажутся чуть длиннее и острее, чем у всех людей, но молодой человек не обращает на это никакого внимания. При таком освещении еще и не то почудится. Тем более, когда в голове одни вампиры, видеть их начинаешь на каждом углу.

Проходя мимо арки, он не замечает в глубине двора компанию подростков, находящуюся под действием кое-чего похуже, чем спиртные напитки. Воспользуйся он первоначальным маршрутом — неизвестно, чем могла бы закончиться для него сегодняшняя прогулка. Но Игорь Мельников думает лишь о том, что еще один вечер прошел для него в бесплодных поисках. Он и на этот раз не смог найти ни одного самого захудалого вампира.

Время опять куда-то движется.

Да и пусть творит, что хочет. Не до него сейчас

— А сейчас мы увидим победителя прошлогоднего европейского конкурса «Бодибилдеры против агрессии» и бессменного победителя российского чемпионата среди любителей в обязательной и в произвольной программе. Встречайте, Сергей Антонов!

На полукруглой эстраде появляется мужчина, который запросто мог бы служить моделью для статуи античного героя или одного из богов Древней Греции. В отличие от других он не производит устрашающего впечатления ожившего анатомического пособия. Глядя на то, как он движется, можно подумать, что это акробат или профессиональный танцор. И уж никому и в голову не придет, что этот человек давно уже разменял пятый десяток. Разве что волосы слегка тронуты сединой, и в глазах что-то такое, что появляется только с жизненным опытом.

Стройная рыжеволосая женщина в коротком платье, переливающемся всеми оттенками молодой зелени, бросает букет, который Сергей ловит, совершив прыжок, сделавший бы честь любому баскетболисту.

— …Ну что, Серега, не надумал еще переходить в профессионалы? А то смотри — международные соревнования, всемирная известность… До бизнеса ли тут?

— А знаете, ребята, я тут понял одну простую штуку — чем плотнее ты загружен, тем больше успеваешь. Бы не поверите: ношусь весь день как метеор, а вечером не к телевизору с газеткой тянет, а по парку лишний раз пробежаться или на голове постоять.

— Признавайся, тебя супруга не куснула ненароком? А может, у тебя уже и клыки выросли?

— Ну вас, скажете тоже. Нет, я в свое время был даже и не против. Думал, не дело, что один из нас с Элеонорой — человек, а другой — нет, ну, вы понимаете. Только, скажу по секрету, это противоречие устранено.

— В смысле?…

— Да она как-то поменялась в последнее время — перешла опять на гранатовый сок, истерик как не бывало, мониторами не швыряется. Дома — лепота. Вы не поверите, в прошлую субботу даже печенье испекла к завтраку.

— Печенье? Ты же сам говорил, что она у тебя не кулинар. И как, ничего получилось?

— Объективно рассуждая, это должна быть отрава: наполовину сырое тесто, наполовину угольки. А субъективно — просто объедение! И к тому же пусть уж лучше с печеньем экспериментирует, чем на лохотронщиков охотится. Ну, как опять в историю влипнет. Она же у меня просто отчаянная, не иначе как в школе первой хулиганкой была.

— Людмила моя тоже такое учинила, ты не поверишь, — записалась в группу танца живота, а по воскресеньям с дочкой на пару катаются на роликовых коньках на Крестовском. И ведь гоняют обе как ненормальные!

— Иришка хоть в этом безобразии не замечена. Хотя кто ее знает — сидит в своей редакции с утра до вечера. Как же — скандально-эротическое издание! Только и разговоров: кто из звезд с кем, как и сколько раз. Откуда только умудряется все узнать, не сами же они ей докладывают… А ты, Серега, молодец, можно сказать, добился невозможного. Еще немного, и она у тебя совсем человеком станет. Только не перестарайся, а то получишь классическую домохозяйку.

— Что вы, она просто сама так решила. Знаете, она… она — просто потрясающая женщина. Я и сам иногда не могу понять, за какие заслуги в прошлой жизни мне такое счастье привалило… Пиво у нас еще осталось? Ага, вижу!

— Да ты совершенствуешь свое мастерство! Это же надо — целую упаковку пива переместить из-за стойки. И как всегда, все само получилось. Нет уж, отпирайся не отпирайся, а не обошлось без водолаза!

Один из дальних пригородов

Пожилой мужчина с седыми усами, делающими его похожим на моржа или на рекламу «Веселого молочника», уже который час сидел за старым канцелярским столом, заваленным папками и газетными вырезками. Мебель, как и допотопную настольную лампу, доставили на дачу из какой-то конторы, которая по случаю закрытия задешево распродавала движимое имущество. Супруга, которой доступ в это помещение был «настоятельно не рекомендован», все время пилила, что давно пора избавиться от этого хлама, тем более что родственники отдают почти новый гарнитур. Но ему по душе была именно такая обстановка, которая отдавала даже не современным офисом, а конторой доперестроечных времен. Здесь ему лучше думалось, более того, самые удачные мысли приходили ему в голову именно здесь, в тихой уютной мансарде, превращенной в рабочий кабинет.

Первое время он дисциплинированно ничего не предпринимал, выжидая, что новое начальство само напомнит о себе и сообщит, наконец, в чем теперь состоят его обязанности. Но прошла неделя, а затем еще; ни один из телефонов по-прежнему не подавал признаков жизни — ни сотовый, который существовал исключительно для деловых звонков, ни городской — массивный агрегат, при виде которого приходили на ум исключительно кадры старинной кинохроники.

Некоторое время спустя Илья Игнатьевич окончательно убедился, что о нем просто-напросто забыли. Такого ценного кадра, как он, сдали в архив, как папку с документами, утратившими свою актуальность! Он им не какой-то там пенсионер, они еще увидят, на что он способен.

Многие давно искали информацию во Всемирной сети, но он предпочитал по-старому, чтобы в письменном виде. Так оно как-то надежнее, весомее что ли. Фотографии, газетные вырезки, поздравительные открытки, даже чеки и бумажные упаковки — чего только не было в старомодных картонных папках. В начале девяностых он как одержимый скупал все, какие мог, газеты с разоблачениями и саморазоблачениями. Вернутся старые времена, а компромат — вот он! Но многое, что раньше, будучи обнародованным, стоило бы кому-то как минимум карьеры, теперь вызвало бы лишь недоуменный вопрос: «Ну и что здесь такого?» Даже упаковка из-под «Виагры» с отпечатками пальцев известного политического деятеля и снимки скрытой камерой, где оный деятель запечатлен в компании лиц с подмоченной репутацией и дам весьма нестрогого поведения, заинтересовали бы разве что дешевую «желтую прессу».

А вон те папочки — бомба, которая, взорвавшись, может уничтожить многих, в том числе и того, кто вздумал играть в такие игры с кем не надо. Эту информацию он держит исключительно для себя, на крайний, так сказать, случай.

Что бы такое им преподнести, чтобы они сразу поняли, какого незаменимого сотрудника незаслуженно держат в ссылке? Эта разработка устарела, от этой нынче тоже мало толку. А вот здесь что? Компьютерная распечатка, из самых недавних. Представители всесильной конторы, которые до последнего листочка изъяли материал об Элеоноре Антоновой, сочли недостойным своего внимания некий опус под названием «Вампиры среди нас». Объективно рассуждая, он довольно-таки по-свински тогда обошелся с сыном своих давних друзей, но с другой стороны…

А ведь обстоятельно, стервец, написал, вон какую теоретическую базу подвел! Тут есть над чем поработать, даже если строго придерживаться установленных рамок. Вот накопает он материальчик и представит на рассмотрение в отдел по расследованию аномальных преступлений. Поймут, наконец, что старый конь борозды не портит! А уж выйти на них он сможет — будьте спокойны. Телефонный номер, с которого звонили ему на сотовый, он на всякий случай тщательно сохранил по давней привычке, а также придерживаясь того соображения, что запас карман не тянет. Вот и пригодилось…

Значит, вампиры, говорите, среди нас? Шантажист довольно потер руки и отхлебнул крепкого чая из почти антикварного стакана в железном подстаканнике. Выведу вас, голубчики, на чистую воду! Жаль, бывшие коллеги так никогда и не узнают, к какой важной организации он скоро будет иметь самое непосредственное отношение. Так и будут считать, что Дрямов не способен ни на что другое, как выдавать бумагу для принтеров и проводить плановую инвентаризацию.

И где искать этих подозрительных граждан, ведущих на редкость антиобщественный образ жизни? Что там этот шустрый мальчик накатал? Ага, подвалы, заброшенные строения и старинные кладбища. С них и начнем.

Примерно в этот же «исторический период»

Виктор Кузовков с тоской поднял глаза на часы в виде рулевого колеса, украшающие вестибюль. До конца смены оставалось еще очень и очень долго. Вот если бы в дополнение к доставшимся по наследству способностям он мог по своему желанию сжимать или растягивать время! Но такое, судя по всему, не значилось в списке талантов графа Эрнеста, безвременно почившего вампира-аристократа.

Деньги закончились, и на работу все же пришлось устраиваться. После нескольких неудачных попыток Виктор пошел по пути наименьшего сопротивления — подался в охрану. Правда, работа в банке оказалась очень даже непыльной — всего-то и требуется, что сидеть за столиком в конце коридора и изо всех сил таращиться на проходящих мимо. И кто сказал, что устроиться в крутой банк без всяких знакомств нереально? Делов-то куча: зашел с улицы, побеседовал об Атилле и Александре Македонском и, пожалуйста, приступайте с завтрашнего дня.

Эх, тоска зеленая, даже журнальчик просмотреть нельзя! Коридор, блин, для особо важных посетителей. Только они с виду круче вареного яйца, а на самом деле… Вот, к примеру, этот: весь такой из себя с телохранителями, а идет и не может сообразить, как пишется слово «аккредитив». Как говаривала бабушка, чтоб ты на ровном месте поскользнулся… Ну и ну, и в самом деле поскользнулся! Гориллы бросились его поднимать, как хрустального. А ну-ка, поцелуй в щечку вон того, жирного! Вот это я понимаю, развлекуха, жаль, ничего по-латыни в голову не приходит, чтобы подходило к случаю. Разве что, вот: нон амо те, Сибиди, пек поссум диксере ква-ре, то есть — ну не люблю я тебя, мужик, и хоть ты тресни.

Ох ты, прямо ожившее полотно Гейнсборо! А в голове одни цифры; ага, все ясно, собирается открыть свою фирму, а это дело бывший муж должен профинансировать. Да, с такой мне ловить нечего, однозначно… А если попытаться? Вдруг я не только страх умею внушать, а, к примеру, любовь. Идет, даже не посмотрит, будто я стул или урна для мусора… Вот это да: покосилась, сумочку выронила, стоит над разбросанным барахлом и таращится на меня, как кролик на удава. Как бы не заметил кто из начальства, а то за такое по шапке огрести можно. Хотя откуда они узнают, что это из-за меня, я же сижу спокойно, никого не трогаю. Однако пора ликвидировать последствия аварии.

— Извините, вам помочь?

— Да… если вам не трудно.

Ой, придвинулась ближе некуда, еще немножко и… Осторожнее, мадам, я ведь не железный все-таки! Стоп, да она же меня откровенно клеит, причем по книжке. Ну, у нее и память, шпарит целыми абзацами наизусть. Отодвинулась, копается в сумочке. Что это она мне дает? Визитку и стодолларовую купюру. К чему бы это? Тьфу! Думает, что все на свете можно купить, в том числе и… Вот уж точно: о темпоре, о морис, то есть кругом одно моральное разложение.

Как ни странно, но снова старое кладбище

На старом кладбище быстро темнело, но Илья Игнатьевич не торопился присоединиться к немногим припозднившимся посетителям. Пусть себе спешат, у него имеются дела поважнее. Нападения со стороны клыкастых диссидентов он не опасался: тщательно изучив соответствующую литературу, он экипировался на совесть. Старинный серебряный крест из комиссионки и чеснок, разложенный по всем карманам, должны обеспечить ему безопасность. Серебряных пуль и осинового кола ему не потребовалось — его задача не охотиться на этих, так сказать, граждан, а выявить место их постоянного обитания, по возможности втереться в доверие, а затем… Нечто подобное он слышал от бывших коллег, а также наблюдал в любимой «криминальной хронике». Правда, речь там шла не о всякой нечисти, а о внедрении в криминальную структуру, но методы работы годились и в данном случае. Чутье не подвело его: в одном из заброшенных склепов кто-то был. Во всяком случае, он явственно слышал шум шагов и музыку, от которой кровь сама собой застывала в жилах. Через неплотно закрытую дверь можно было различить крохотный, колышущийся от сквозняка огонек свечи. Подобравшись совсем близко, Илья Игнатьевич заглянул в узкую щель между холодными и скользкими на ощупь камнями. Вот они, на ловца, можно сказать, и зверь бежит! Он нашел их, застукал тепленькими на месте. Так-так, чем они там заняты?

Посреди мрачного помещения стоял гроб с откинутой крышкой. В нем непринужденно сидела и перебирала длинные черные волосы молодая женщина, похожая на картинку из журнала, который Илья Игнатьевич иногда просматривал тайком от жены. Нет, эта была гораздо привлекательнее — пухленькая аппетитная фигурка, точеная шейка и щечки, которые так и хотелось поцеловать, исключительно по-отечески. Отогнав мысли, неподходящие к настоящему моменту, Дрямов продолжил наблюдение.

Вне всякого сомнения, перед ним была вампирша, такая, каких показывают в кино. У женщины было мертвенно-белое лицо, глаза, обведенные черными кругами, и кроваво-красные губы. Что на ней было надето, он не разобрал; достаточно было коленки, обтянутой чулком в крупную сетку, чтобы начать шарить по карманам в поисках валидола. Но прелестница была не одна. У противоположной стенки сидела и курила что-то невыносимо крепкое другая вампирша. В отличие от первой, она была одета в обычные брюки и свитер, правда, черные и увешанные громадным количеством блестящих железок.

Не выдержав распространявшегося из склепа табачного дыма, смешанного с запахом гнили и сырости, добровольный сыщик неожиданно для самого себя оглушительно чихнул. Мысленно ругая себя за оплошность, он застыл на месте, стараясь даже не дышать. И тут он заметил, что по дорожке между памятниками прямо к нему приближается высокая фигура в черном плаще с низко опущенным капюшоном.

«Ничего они мне не смогут сделать, — повторял про себя бывший завхоз, — у меня имеется крест и чеснок. Обнаружили — это, конечно, нехорошо. Теперь главное — прикинуться своим. А как только выберусь отсюда — сразу проинформирую кого следует».

— Ты что-то ищешь здесь, смертный? — неожиданно прошептал кто-то над самым ухом, и холодное дыхание с «ароматом» помойного бачка шевельнуло волосы на голове господина Дрямова. — Что нужно тебе в обители тьмы?

— Ищу… этой… истины, вот! — нашелся Илья Игнатьевич, вспомнив маловразумительную бумажку, которую недавно сунула ему в метро какая-то наглая девица в фиолетовом балахоне. — Вот именно, ее и ищу!

— Не боишься, что мы потребуем в оплату твою бессмертную душу? — вступил в разговор кто-то, едва различимый в темноте. — Что мы выпьем твою кровь?

— Для хорошего дела не жалко! — выпалил Илья Игнатьевич, сжимая в кармане здоровенную чесночину и мысленно несколько раз повторив «чур меня».

Раздался скрип давно не смазанных петель, и из склепа выглянула одна из его обитательниц. Какая досада, это была не та, на которую незадачливый сыщик недавно любовался.

— Народ, чего стряслось? Что за кипеж?

— Клайд, к нам пожаловал редкий гость из мира людей. Он ищет у нас истины.

— Истины? — изумленно повторила вампирша. — Вы чего, да он нам в дедушки годится! Бонни, ты только посмотри!

На пороге склепа возникла ее спутница с тоненькой церковной свечой в руке. Непроизвольно шагнув к ней, Илья Игнатьевич обнаружил, что окружен целой толпой созданий, которых ну никак невозможно заподозрить в принадлежности к человеческому роду. «И что меня понесла нелегкая, — подумал шантажист со стажем, — дался мне этот компромат. Или сидел бы спокойно дома, а всю черновую работу сделали бы, как всегда, „внештатные сотрудники". Так ведь нет, решил, что настолько ценную информацию надо добыть самому, вот, и расхлебывай теперь».

Посовещавшись, вампиры решили ознакомить нежданного гостя со своими моральными ценностями. «Вот и ладушки, — думал Илья Игнатьевич, следуя по тропинке между крестами вслед за прекрасной вампиршей в сетчатых колготках. — Наступит утро, вы мирно уснете, а я шмыг-шмыг, и — домой, готовить подробную докладную записку».

Почти в это время. На другом конце города

Вечереет, по углам начинают сгущаться мягкие пушистые тени. Я уже и забыла, как спокойно и уютно может быть дома. А еще совершенно особая прелесть в том, чтобы иногда оказаться там одной. Не скажу, чтобы присутствие Сергея раздражало меня, у нас с ним в последнее время как-то все удивительно гармонично. Кто бы мог подумать, жизнь с супругом мало того, что перестала быть скучной — она более чем увлекательна и полна неожиданностей. Юбилей нашей свадьбы мы отметили не где-нибудь, а на крыше одного известного пентхауза. Да, именно на крыше стоял столик на двоих, сервированный по всем правилам. Где-то за павильоном-солярием играл настоящий оркестр, обслуживал нас официант в диковинном костюме, сочетавшем в себе серебристую чешую, крохотные рудиментарные крылышки и хвост, который время от времени вилял из стороны в сторону. Я так и не смогла дознаться, что за существо он изображает. Соседний скат на время превратился в клумбу, где росли розы самых разных расцветок, расположенные по невероятно сложной системе. Как потом выяснилось, это был любовный мадригал в мою честь. Я уже не говорю про салют и подсвеченный фонтан из гранатового сока; все было просто замечательно.

В субботу утром, не успела я как следует проснуться (это странно, но некоторые ночи я провожу как живой человек, то есть дрыхну без задних конечностей), как прямо ко мне на подушку спланировал бумажный самолетик. Это оказалась страничка из журнала «Досуг», посвященная экскурсиям по Питеру и пригородам. Вместо ожидаемого скучного домашнего уик-энда мы отправились в Монрело, а затем посетили Копорскую крепость и Старую Ладогу. При этом Сергей взахлеб сыпал цифрами, событиями и датами не хуже настоящего экскурсовода. Надо было видеть, как он жалел, что мы не можем сделать «совсем небольшой» крюк и посетить фестиваль исторической песни в Выборге.

А тогда на работе, будь я живой — непременно умерла бы со смеху. На заседании управленческого состава, видя, что присутствующие потихоньку впадают в дрему и мечтают, чтобы все скорее закончилось, Сергей с самым серьезным видом вынул из кармана живую черепашку и предложил передать ее по рукам как символ содружества и новых идей. И что же — скуки как не бывало, а предложенных идей с избытком хватит на несколько отчетных периодов.

И все же это не повод, чтобы не иметь своих маленьких секретов. Сергей гостит у родственников, и на всю сегодняшнюю ночь я предоставлена сама себе. Свобода, как прекрасно это звучит!

Для начала превращаюсь в летучую мышь и делаю несколько кругов над нашим коттеджным поселком. Прохладный ветерок омывает меня, звезды, кажется, висят в темном ночном небе совсем близко. Стоит сделать несколько взмахов крыльями — и можно дотронуться до какой-нибудь из них. Но я не могу посвятить этому всю ночь; сегодня меня ждут дела, те, о которых я предпочитаю никому не говорить, даже дражайшему супругу. Он наивно полагает, что я под его благотворным влиянием становлюсь белая и пушистая. Не буду его разочаровывать; на курсах по гармонии семейной жизни женщина-психолог рассказывала, что мужчины — это большие дети и всерьез верят в то, во что играют…

А вот здесь я задержусь в любом случае. Плавно спускаюсь на клумбу из мелких красных цветочков, похожих на капельки крови. Статуя волка, стоящая посреди нее в лунном свете, кажется совсем как живая. Как бы я хотела, чтобы это и в самом деле было так. Наставник, прости, я не сумела вернуть тебя! Я живу и наслаждаюсь солнечным светом, о котором ты так мечтал, а тебя нет, и не будет никогда. Только на несколько крохотных и таких драгоценных мгновений ты вернулся, чтобы сказать мне последнее «прости». А мне так много нужно было тебе сказать, так много! Как несправедлива бывает жизнь… и не жизнь — тоже. Что-то течет из моих глаз, пачкает шерсть на мордочке и капает прямо на клумбу. Как это изысканно — капельки крови рядом с цветами, носящими то же название. Тебе бы понравилось такое зрелище… Наставник, а может, я все же разыщу эту крокодилицу и устрою ей небо в алмазах? Должно быть, мне это снова кажется, но в волчьих глазах появляется укоризненное выражение. Ну, нет, так нет; займусь тем, что ты обязательно бы одобрил. Поднимаюсь в воздух и не могу удержаться от небольшой глупости. Подлетаю к мраморному волку и чмокаю его прямо в нос. Все, мне пора!

Влетаю в форточку, плюхаюсь на вертящееся кресло у компьютера и становлюсь сама собой. Спортивный костюм, в котором я хожу дома, висит на мне бесформенными лохмотьями, но в данный момент это волнует меня меньше всего. Частично втягиваю когти и тянусь к клавиатуре компьютера. Достижения цивилизации должны служить человеку… и не человеку тоже. Что нового в электронном пространстве? Ладно, почту и новости просмотрю как-нибудь потом, а сейчас набираю адрес поисковой системы. В окошечко, которое появилось в середине страницы, ввожу слово «лохотрон».

Электронный разум, как всегда, не подвел — на странице красуется целый список статей, где встречается это слово. Посмотрим, посмотрим: сводка криминальной хроники — это уже старые новости, чье-то письмо, где эмоции просто хлещут через край. «Электронные магазины — один сплошной лохотрон». Позвольте с вами не согласиться; я вот недавно приняла участие в одной лотерее и выиграла симпатичный кофейный сервиз, а требовалось всего-то разгадать парочку ребусов. Почти такие же были описаны в одной старой книжке, которую я нашла когда-то давно в хранилище списанной литературы…

А вот это уже ближе к делу: «Квартирный лохотрон обманывает доверчивых граждан, желающих улучшить свои жилищные условия?. Вот и замечательно: развлечением на ближайшее время я обеспечена. Лохотронщики, думаю, тоже. Если они думают, что, уйдя с улиц и переключившись на более «интеллектуальные» способы своей омерзительной деятельности, этим обезопасили себя, то скоро им придется убедиться в обратном. Правда охотничкам за чужими деньгами будет не так весело, как мне, но это, как говорится, издержки производства.

Как все-таки удобно быть дневным вампиром, ведь деловая жизнь протекает в основном днем. Пожалуй, прямо с завтрашнего дня и начну. Прикинусь старушкой, которой тяжело содержать одной громадную профессорскую квартиру… или улиткой, которая хочет продать свой домик.

Немного после описанных событий

— Игореха, привет! Как делищи? Ну что, нашел своих вампиров?

— Ничего не вышло, скорее всего, они просто не желают выходить на контакт.

— Не парься, этот чувак к нам опять загремел, не прошло и полгода. Ага, тот самый, покусанный. А тут как раз средства поступили, импортные, мозги на раз прочищают. Только у них обнаружился один хитрый побочный эффект: первые часа два после приема действует не хуже сыворотки правды. Мы его ради прикола порасспрашивали — выкладывает как миленький даже про такие поступки, о которых любой мужчина будет молчать при любых обстоятельствах. Ну, ты понимаешь.

Я про укусы вспомнил, тоже ввернул пару вопросиков, самому уже интересно стало. Так он, оказывается, профессиональный мазохист. А вот так, в шоу выступает в одном хитром клубе, куда нас с тобой не пустят, да и делать там с нашими деньгами все равно нечего. Дамочка из той же труппы; что-то они не поделили, вот она и отомстила. А клыки у нее, кстати говоря, — металлокерамика. Он даже адресок давал, где такое делают, — не то Утиная, не то Куриная улица, птичье, в общем, название. Так что нет никаких вампиров среди нас. Жаль, а я было уже и сам повелся.

— Есть они, это факт. Научное обоснование предоставить не могу, только интуитивные догадки. Правда, я с этим делом все равно решил завязать. Не хотят общаться — и не надо. А потом, спроси кто-то из них, чего ради я так добиваюсь встречи, — мне и ответить будет нечего.

— Ну и чем теперь знаменитый сыщик займет свои гениальные мозги?

— Ты не поверишь — прошла одна закрытая информация: на капустном поле в области обнаружили ровные концентрические окружности, как в том фильме. Только там была кукуруза, а тут капуста разом пожелтела, где круги. Хочу на этих выходных смотаться туда, может, и вправду обнаружится нечто заслуживающее внимания.

— Я просто завидую твоей энергии! Кстати говоря, если информация закрытая, ты-то каким образом оказался в курсе?

— А вот так, места надо знать. А еще выходить курить в нужное время и в нужной компании. Вот и весь секрет — дарю, пользуйся. А еще была инфа, что возле поселка, куда мы на первом курсе выезжали на картошку — помнишь, рассказывал — вода в озере по ночам начала светиться и НЛО летают просто стаями. Вот мы с Машкой туда на ближайшие выходные и намылились. Она решила после колледжа стать профессиональным уфологом, а это ей как раз тема для будущего курсовика.

Фирма «Для дома, для семьи». Кабинет господина Антонова

Ну вот, стоило секретарше заболеть на пару дней, как в кабинете воцарился полный кавардак. Скрепки пришлось искать целых полчаса, степлер почему-то оказался в комнате отдыха, да еще и в микроволновке, а в сейфе поверх важнейших финансовых документов — купленный вчера пакет пряников. И как, спрашивается, в такой обстановке работать?!

А что за куча бумаг на столе? Понятно, почта; обычно умница Аня успевала все разобрать до его прихода, и он заставал лишь аккуратную, тщательно отсортированную стопку. Все рекламные проспекты и «необычайно выгодные» бизнес-предложения уже занимали свое место в мусорной корзине. Получается, что сегодня придется выполнить эту работу самому.

Хорошо же, что мы здесь имеем? Заграничная корреспонденция — неплохо все же поставлено дело у буржуев, и когда только у нас будет такой же порядок?… А что в этом красочном конверте? «Узнай число своей судьбы, купите книги по прилагаемому каталогу на сумму не меньше…, и будет вам счастье». Вот настырные; нарисовались, не сотрешь. Стоило разок заказать для жены золотой кулончик со счастливыми иероглифами, как от них отбоя не стало — заваливают и заваливают письмами. И иедешевое ведь мероприятие — бумага глянцевая, полиграфия тоже на уровне, откуда только деньги берут? Опять деловые бумаги от поставщиков из области. Закажите кружки, тапочки и носовые платки с логотипом своей фирмы, и деловые партнеры вас не забудут. Это что же получается: чихая в носовой платок с нашим логотипом, они тем самым будут выражать свое отношение к нам? А тапки — еще хуже… Не пойдет! Дальше: художественная роспись компьютеров и прочей оргтехники. Ага, а вот и картинки: ксерокс, разрисованный комиксами про бородатых мужиков в семейниках и ушанках, мышка, расписанная под хохлому. Пожалуй, стоит подумать; что-то в этом определенно есть.

Вроде все, нет, еще один последний конверт: «Элитное коттеджное строительство, каменная кладка и другие работы». Что-то в этом духе я уже где-то видел. Должно быть, на выставке в Гавани, где же еще? А может, и в самом деле, завести скромный деревенский домик где-нибудь на берегу Ладожского озера или на Карельском перешейке? Так хочется иногда вырваться из городской суеты, да и Элеоноре должно понравиться. Она за всю жизнь… гм… настоящего загорода толком-то и не видела.

Но в конверте вместе с обычным рекламным проспектом оказался лист старинной желтоватой бумаги с текстом, написанным чернилами от руки, с множеством росчерков и завитушек. Недоумевая, Антонов принялся читать.

«Глубокоуважаемый Сергей Олегович!

Сим сообщаем, что последствия неприятного происшествия, имевшего место в клубе „Декаданс", и последовавшие за ним досадные недоразумения Вы можете смело придать забвению, памятуя при этом о необходимой осторожности. Особенно это касается Элеоноры Эрнестовны, которой мы почтительно передаем уверения в своем уважении. Искренне ваши…» В конце страницы стояла лишь незнакомая витиеватая подпись и печать, изображающая композицию из старинных измерительных приборов.

Пока бизнесмен Антонов вспоминал, от кого могло прийти такое удивительное послание, и какие досадные неприятности имеются в виду, письмо исчезло прямо у него со стола. Нет, его никто не брал, просто сначала полностью испарились старинные фиолетовые чернила, а затем и сам лист стая не толще папиросной бумаги, после чего бесследно растаял. На полированной поверхности остался лишь проспект фирмы, занимающейся каменной кладкой и другими строительными работами.

Снова один из питерских банков. Коридор для ВИП-персон

Как справедливо заметил Марк Твен, когда что-то делаешь просто по приколу, для настроения, — это одно, а когда то же самое становится обязаловкой — весь кайф куда-то моментально испаряется. Одним словом, сам себя обломал.

Короче, решил от нечего делать поиграть в народного целителя. Одного важного клиента прямо в коридоре прихватило. На самом деле жрать надо меньше, а тем более того, что врачи запрещают, с сигаретами и вовсе завязывать, но скрутило дяденьку конкретно. В общем, пока его гориллы бездарно изображали скорую помощь, пока Миливанна, штатный врач, поднималась к нам на этаж, я и решил поучаствовать. Смотреть даже неприятно: солидный мужик, а визжит как поросенок, того и гляди, вовсе коньки отбросит. Нет, я и раньше этим баловался: маманю вот поддерживаю, чтобы вела трезвый образ жизни, соседки стали заглядывать — у кого голова заболит, у кого спина отваливается. А мне что, жалко что ли? Сам до сих пор не понимаю, чего на меня накатывает, но главное-то результат.

Короче, получилось: когда Миливанна пришла, он уже был как огурчик, в смысле не зеленый, а бодрей бодрого. В кафетерии я девчонкам-операторам тоже добавил позитива на хорошем настроении. А в итоге на следующий день вызвали к менеджеру по кадрам и посадили у входа, как бобика какого-то, в стеклянную конуру, спасибо, хоть цепь с намордником не одели. Это у меня теперь такая обязанность — у всех, кто заходит, мысли читать и сразу сообщать, если что подозрительное. А зарплату увеличили всего ничего, даже сказать кому стыдно. Счастье, что начальство моих мыслей читать не может, а то бы огреб по полной программе за оскорбление личности в особо крупных размерах.

А Эвины мысли я все равно читать не могу, только когда она сама позволяет. Да я особенно и не лезу. Девушка она — полный обалдеж, хоть рядом с ней и чувствуешь себя частенько настоящим лохом, то есть профаном. Не поленилась, целый список книг мне принесла, что прочесть в первую очередь. Воспоминания покойного графа Эрнеста при мне, но одно дело, когда пользуешься чужими впечатлениями, а совсем другое — самостоятельное постижение. Хотя, читая некоторые книги, я не могу отделаться от мысли, что мне знакомо их содержание, другие же, наоборот, воспринимаются как откровение…

Жаль только, что цветы ей не подарить — сразу вянут. С каким удовольствием я пригласил бы ее погостить в свой замок. Мы сидели бы у камина, потягивали вино, возраст которого исчисляется не одним столетием, и вели умные беседы… Стоп, я же не старый еще, и она — тоже. Стало быть, не только умные беседы и не только у камина. Хотя с такой девушкой было бы величайшим счастьем даже читать вслух таблицу умножения или телефонный справочник.

Сегодня идем с ней в ночной клуб. Эва говорит, что хочет понять людей и современную жизнь. Просмотрел справочник и выбрал наименее попсовый из тех, которые мне по карману. Схватывает она все просто на лету, хотя с ее-то возможностями… Это же надо: ее папаша-козел изо всех сил оберегал дочку от современной жизни в смысле насчет морального облика, а про дискотеки и свидания, так вообще даже лучите было и не заикаться. Это не она мне рассказала, это я сам догадался. Да и чего догадываться, и так все понятно, достаточно увидеть разок, как она смотрит подростковые комедии, уписывая за обе щеки соленый попкорн.

Неделю или больше спустя

Это же надо быть таким идиотом, чтобы поверить фантазиям глупого мальчишки! И это он, сотрудник милиции на пенсии, уважающий себя человек, таскался с какими-то чокнутыми недорослями. Да таких бы в прежние времена… А он тоже хорош: целыми ночами сидел с ними на холодных камнях, напрочь забыв о своем радикулите, слушал их бредни, даже позволил надеть на себя какое-то кошмарное тряпье и раскрасить себе лицо так, что потом чуть не получил инфаркт, случайно посмотрев на себя в зеркало.

А эти концерты в подвалах и прочих подозрительных местах! Хотя кое-что там было определенно приятным, особенно когда некоторые из этих неземных созданий в виде приветствия слегка кусали его за шею. У вампиров, оказывается, так принято. С женой, правда, вышло крупное объяснение, но он считал, что для пользы дела можно и пойти на некоторые жертвы. После, когда он станет полноправным сотрудником отдела по борьбе с аномальными преступлениями, он подарит супруге кроличью шубу, на которую та намекает перед каждым своим днем рождения…

Нет, он не настолько дурак, как все думают. Он сразу понял, что эти резвящиеся мальчики и девочки — никакие не вампиры, а обычные живые граждане. Но, обладая аналитическим складом ума, нетрудно догадаться, что за всей этой шелухой стоит нечто гораздо более серьезное. Эти ряженые — не более чем резерв, так сказать, молодежная фракция. Столько сил он положил, чтобы проникнуть во внутренний круг, и что же! Все оказалось именно тем, чем представлялось вначале.

Примерно то же самое разочарование он испытал в детстве, когда один из мальчишек в школе смеха ради протянул ему конфету, которая оказалась просто сложенным фантиком… Похоже, супруга была все же права, утверждая, что на каждого мудреца довольно простоты.

Время не имеет значения, место — тоже. Вообще ничего не имеет значения, кроме…

У меня свидание как у настоящей, живой женщины! Мы идем в ночной клуб, где будем танцевать и веселиться до утра. Может быть, он даже признается мне в любви, во всяком случае, в большинстве фильмов, посвященных этой теме, все происходит именно так. Как рекомендуется в книгах о правилах хорошего тона, перекусила я заранее, костюм тоже подобрала соответствующий, или, как говорят мои новые знакомые, аутентичный. Джинсы и асимметричная блузка серого шелка — то, что надо. Хотя после моего сегодняшнего ужина — разбойников-гастролеров из какого-то южного государства — я не могу спокойно смотреть на яркие шелковые одеяния, расшитые фальшивым жемчугом и пайетками. Какая вопиющая пошлость, или, как теперь говорят, попса, но с каким удовольствием я бы сейчас нацепила на себя весь этот кошмар!

Так, что дальше — маникюр еле заметный, никакого красного лака, косметики минимум, духи из французского магазина… Нужно что-то еще, какой-то элемент неожиданности. Насколько я успела понять, свидания в этом столетии начинаются самым неподходящим образом. Что бы такое придумать? Ничего, скажу первое, что придет в голову, загляну в его мысли и затрону волнующую его тему. Опаздываю, как жаль, что не воспользоваться мышиным обликом, но тогда мой костюм будет испорчен. Придется ловить машину как обычной живой женщине, которая опаздывает на свидание.

* * *

Молодой человек в темной форме с надписью, свидетельствующей, что носитель ее является сотрудником службы безопасности банка, наконец, покинул свой «аквариум» — стеклянную загородку в вестибюле. Скрывшись за дверью служебной комнаты, он некоторое время спустя появился уже в костюме, на который ушло около трех зарплат. В ночном клубе, конечно, публика одевается гораздо более демократично, но Эве с ее старомодным воспитанием такое должно больше понравиться. В конце вечера он сделает ей подарок — сережки и кулон из белого золота. Он специально выискал нечто нестандартное, что бы подошло к ее стильной внешности.

Но где же она? Они договорились встретиться возле входа в банк. Ах да, у нее же старое воспитание, согласно которому женщина должна немного опоздать. Блин, чувствуешь себя прямо каким-то джентльменом из зарубежного фильма двадцатилетней давности.

Молодой человек оглядывается по сторонам, а потом замирает в ожидании. Неожиданно прямо над его головой раздается знакомый голос:

— Привет! Не меня ли ждешь?

На самом верху стеклянной крыши автобусной остановки в лозе лотоса сидит молодая женщина. В позапрошлом веке ее, возможно, сочли бы безнадежно некрасивой, но сейчас при виде ее на язык просятся только выражения вроде: «безумно стильная», «потрясающе экстравагантная». А для тех, кто ориентируется только на общественное мнение, сногсшибательная стрижка и наряд от известного дизайнера скажут сами за себя. Правда, если бы кто-нибудь смог заглянуть в мысли шокирующей блондинки, то с удивлением увидел бы, что она не так уверена в себе, как кажется, и старается как можно убедительнее сыграть роль современной женщины. Так, как она ее себе представляет, просмотрев массу фильмов почему-то в основном с детективным сюжетом.

Женщина грациозным движением поднимается на ноги и мягко спрыгивает вниз, оказавшись прямо перед своим спутником. Чуть улыбнувшись, она внимательно смотрит ему в глаза и неожиданно произносит:

— Тебе еще не надоело вкалывать бесплатным Чумаком? Давно пора послать этих спиногрызов куда подальше и открыть собственное дело.

Заметив в глазах мужчины полнейшее изумление, она добавляет голосом героини американского фильма:

— Одному тебе не справиться, предлагаю объединиться в команду. О’кей?

— О’кей, — подхватывает мужчина, — заключим союз. Взаимовыгодный и разносторонний.

И, в свою очередь, заглянув ей в глаза, заявляет:

— Я давно хотел сказать: если тебе не нравится свое отражение в зеркале — можно обратиться к услугам пластической хирургии. Хотя по мне ты и так жутко стильная.

На следующее лето

Вот уж никогда бы не подумала, что Сергей способен доставить столько хлопот! Куда девался солидный господин, для которого слово «отпуск» означает несколько дней, проведенных в нирване с бутылкой пива и сборником анекдотов? Такое впечатление, что по-настоящему я начинаю узнавать его только сейчас. Нет, я и раньше знала, что рядом со мной человек далеко не робкого десятка. Не потерять присутствия духа, будучи заживо погребенным, наплевать на объективную реальность и принять вызов вампира, чья сила во много раз превосходит даже мою, наконец, столько лет прожить с таким созданием, как я, — для этого, сами понимаете, нужна отвага.

Но некоторые из недавних его поступков ставят в тупик даже меня. Какие? Сейчас расскажу. Мой дорогой супруг не придумал ничего лучше, чем записаться в клуб дельтапланеристов. Он, видите ли, всегда хотел испытать ощущение полета. И разумеется, уговорив кого следует, устроил ночной полет над нашим поселком, да еще и не отстал, пока я не согласилась составить ему компанию. Представляете себе картинку — летучая мышь рядом с устрашающего вида конструкцией, представляющей собой гибрид велосипеда, бумажного змея и еще неизвестно чего. Еле уговорила, чтобы он не брал с собой этот агрегат в отпуск. Ему, видите ли, всегда хотелось увидеть древнегреческие храмы с птичьего полета. А в Египте, вместо того чтобы следовать стандартной программе развлечений (кстати, довольно куцей), он непонятно где и как разыскал проводника, который показал нам такие места, где туристы, как правило, не бывают. Мы облазили несколько пирамид, причем забравшись туда не с «парадного входа», а протиснувшись в какую-то дыру. Правда, я тоже немало удивила ушлого египтянина, указав несколько ловушек от воров, о которых он только собирался рассказать, и парочку других, о которых он не имел ни малейшего понятия.

Сергей неожиданно, только взглянув на план пирамиды, кое-как нацарапанный от руки, безошибочно привел нас в бывшую сокровищницу. Оказывается, это было маленькое ноу-хау семейной фирмы — нечто вроде аттракциона «почувствуй себя в шкуре расхитителя гробниц». Но мы оказались первыми, кто справился самостоятельно… Я уже не говорю о поездке на верблюдах, посещении деревни бедуинов, где время, казалось, застыло на месте с глубокой древности, и покупках сувениров в лавочках «для своих». А музеи! Я и не знала, что в одном Каире их не один десяток и среди них есть те, о существовании которых не подозревают даже местные жители. И это только один из многочисленных примеров.

…Последние пятнадцать лет стоило лишь подумать о семейной жизни, как меня охватывало ощущение, что я раз за разом ударяюсь в глухую каменную стену, пытаясь ее пробить, понимая при этом полную безнадежность этой затеи. Теперь же я как будто угодила в восходящий поток воздуха. Мне весело и немного страшно одновременно. А еще говорят, что второй медовый месяц существует лишь в семейных сериалах.

И вот, пятнадцать лет спустя я снова прихожу к выводу, что самое интересное в моей… биографии еще впереди.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

25.01.2010