Конец XVI века. Пиратское братство принимает двух парней из далекой Московии. Индия, Бирма, Индонезия, морской разбой и сухопутные сражения, сокровища и смерть, любовь и предательство – все это ждет наших героев Петра и Гардана. Порой лишь только крепкое плечо друга помогает выжить в жестоком мире. В странствиях и сражениях они быстро взрослеют, становясь настоящими морскими волками.
Волошин Ю. Волки Аракана. Книга вторая. Пиратское братство Крылов СПб. 2005 5-9717-0056-1

Юрий ВОЛОШИН

ПИРАТСКОЕ БРАТСТВО

Глава 1

Встреча

Двухмачтовая арабская фуста, подняв треугольные паруса, с рассветом выходила из индийского порта Кочин, держа курс на Басру, что в Персидском заливе. На ее борту кроме небольшого экипажа находились два пассажира – совсем молодые парни лет по шестнадцати, почти мальчишки, которые крепко спали в своем закутке.

Началась эта история давно, больше года назад, и очень далеко от этих мест, в Великом Новгороде, в котором устроили тогда погром опричники царя Ивана Васильевича. Многие новгородцы погибли тогда, некоторые, как и отец одного из мальчишек – Петьки, бежали из родного города.

Бегущих преследовали царские конники, и Петька пистолетным выстрелом сбил с седла одного из них, своего сверстника, служилого астраханского татарина Гардана, который свалился прямо к нему в сани. Добивать раненого – дело богопротивное, поэтому беглецы взяли его с собой, выходили, и ребята постепенно крепко подружились.

Петькин отец, новгородский купец Сафрон, скрывался от царского гнева в Иван-городе, но нашлись доносчики, которые сообщили о нем ливонцам в Нарву, и те, чтобы заставить его шпионить для себя, похитили Петьку и спрятали его. Гардан спас друга, но за ребятами гналась стража, и, спасаясь от беды, они заскочили на борт стоящего у причала ганзейского судна.

А вот уйти оттуда ребятам не удалось, и началась их новая жизнь, полная самых невероятных приключений. Ганзейские, датские, английские, португальские корабли, шторма, пиратские нападения, боцманские оплеухи, голод и жажда, – всего этого им хватило вдосталь. Они чуть не погибли в знойной южноафриканской пустыне, где нашли алмазы, и сейчас еще зашитые в пояса у каждого, а потом на португальском судне оказались в Кочине.

Здесь на их долю тоже хватило приключений. Ребят напоили каким-то одурманивающим зельем и ограбили, не нашли лишь алмазы, но они смогли отомстить обидчику, вернули свое, обобрали его и теперь спали на борту фусты, оплатив дорогу до Басры. Оттуда они собирались с караванами выбраться к южному берегу Черного моря и вернуться домой.

Друзья предавались сну, не ведая, что им готовит будущий день. Даже Гардан вечером не удосужился приглядеться к людям, которые сновали на судне, готовя его к отплытию. А ведь он мог иногда каким-то чудесным образом знать, о чем думают другие, мог и внушить им свои мысли, отвести глаза, заставить видеть то, чего на самом деле и нет. Правда, это получалось у него далеко не всегда, а потом еще сильно и долго болела голова.

Их не разбудил ни предутренний туман, ни небольшая качка, когда океан принял на свою грудь корабль. Солнечные лучи не заглянули в их закуток и не нарушили сон.

Лишь отдалившись от берега, они осознали, что им уготовано. Друзья очнулись, когда их придавили тела дюжих матросов. Гардан рыпнулся было, но тут же получил хороший удар по голове. Парню показалось даже, что он теряет не только обычную физическую силу, но и ту, которая иногда давала ему возможность проникать в мысли других людей. Он сразу стал каким-то иным.

И не успели ребята понять, что к чему, как их руки оказались связанными. Гардан, опомнившись, закричал:

– Капитан, что ты делаешь!? Чем мы провинились перед тобой?

– Молчи, щенок! – ответил капитан. – Ты думаешь, я не догадался, кто вы и откуда у вас такие деньги, сосунки! Вы грабители, и воздай хвалу Аллаху, что я тебя с твоим неверным не сдал властям.

– Ты ничего не знаешь, а судишь нас! – завопил Гардан в ответ.

– А мне и знать ничего не надо. Приобретенное неправедным путем не грех и отнять. Так что сами решайте, подчиняться мне или отправиться в зиндан в ближайшем порту, куда мы заглянем по пути.

– Ты же не знаешь, что нас самих ограбили, и мы вернули лишь то, что нам принадлежало! Развяжи нас!

– Ты еще не ответил на мой вопрос, щенок!

– Какой вопрос?

– Дай-ка ему по шее, Бутрас, а то он запамятовал мои вопросы. – И когда довольный Бутрас отвесил увесистую оплеуху Гардану, капитан продолжил: – Теперь вспомнил, дерьмо собачье?

– Ты так спрашиваешь, будто у нас с другом есть выбор.

– Молодец! Клянусь зубами акулы, молодец! У тебя действительно нет выбора, но мне охота знать твое мнение, хвост шакала!

– Мы на все согласны, лишь бы ты доставил нас до уговоренного порта.

– Опять молодец! Так и договорились, но вы оба будете работать на судне, иначе кормить вас не стану. Понятно тебе, гнилая устрица?

– Понятно, а теперь развязывай, мы ведь все равно в твоей власти.

– Совсем молодец, дерьмо шелудивого пса! Развяжите их, – кивнул он матросам. – Бутрас, а ты присмотри за ними и не давай отлынивать от работы. Пусть зарабатывают себе жратву настоящим трудом.

Когда ребят развязали, Петька пробурчал:

– Опять мы вляпались в историю. Может, так у нас на роду написано?

– Все свершается по воле Аллаха. Поглядим, как оно будет дальше. И не скули раньше времени. Пояса-то у нас остались, а это тоже дар Божий и наше последнее достояние, а может, и спасение.

– Что-то мне так тоскливо на душе от всего этого, Гарданка.

– Терпи и работай, а то получишь, как я давеча. Вон Бутрас уже на нас поглядывает подозрительно. И моли своего Бога, чтобы не дал никому заметить, что ты христианин, а то и до беды недалеко. Постарайся не креститься здесь. В момент за бортом окажешься.

После полудня на горизонте со стороны океана показался парус. Судно держало курс к берегу.

Капитан внимательно вглядывался в его очертания, потом отдал команду прибавить парусов и держать мористее.

– Что-то наш капитан забеспокоился, – шепнул Гардан, вглядываясь в далекий парус.

– Видать, и здесь есть любители побаловать, а?

– А где их нет? Они повсюду.

– Эй, свиные рыла, – раздался грубый окрик Бутраса, – чего мешкаете? По зубам захотели? За работу, быстро!

Прошел час, и ничего не изменилось. Вроде ничего опасного не намечалось, но парус приблизился настолько, что корабль был теперь хорошо виден. Он находился уже за кормой фусты и продолжал идти своим курсом. Восточный ветер сильно накренял его и трепал вымпел на флагштоке, не давая разглядеть ничего, что указывало бы на принадлежность корабля. Это была такая же фуста, но немного больше размером, с двумя мачтами и косыми парусами коричневого цвета.

– Ничего интересного, – молвил Гардан, заметив, что капитан перестал всматриваться в проходящее за кормой судно. – Видать, купец спешит в порт.

Но уже через полчаса Петька толкнул друга в бок:

– Гляди-ка, Гарданка, а судно-то уже не удаляется. Мы идем вровень с ним.

– Ну и что с того?

– С чего бы это оно?

– Видать, ветер изменился, а вместе с ним и курс. Капитанам лучше об этом знать. Работай себе.

– А мне кажется, что это неспроста. Всего миля до судна, а это уже опасно, если это разбойник.

– Тебе-то что с того? Нам даже лучше будет, коли от этих избавимся.

– Почему ты так говоришь?

– Стой! – неожиданно воскликнул Гардан и даже остановился, словно в столбняке. – Погоди, не мешай!

– Да что с тобой? Чего ты остолбенел? Учуял чего, что ли?

– Точно, Петька! Еще как учуял. Это пираты, и они нас возьмут!

– Давай предупредим капитана, а?

– Перебьется твой капитан! Мне на него наплевать, собаку! Так нас облапошить! Да я ему никогда не прощу такое. Пусть Аллах его покарает за его злодеяния.

– А как же ты? Ты ведь тоже не заплатил хозяину лодки, которая доставила нас к этому судну! Тебя, значит, тоже должен покарать Аллах?

– Тому я предлагал по-хорошему, но он не согласился. Что было мне делать? Это другое дело совсем.

Друзья возились со снастями и потихоньку поглядывали на судно, идущее параллельным курсом справа по борту. Зоркие глаза ребят замечали, что оно медленно приближалось, и уже меньше мили разделяло суда.

Вдруг раздался тревожный возглас капитана:

– Всем разобрать оружие! Разбойники справа по борту!

Наши ребята кинулись было вместе со всеми за оружием, но их оттолкнули.

– Не ваше это дело, собаки! – крикнул Бутрас. – Отойдите подальше!

– Гляди-ка, Гарданка, как быстро судно приближается! Прямо наперерез шпарит! Точно ты угадал, что это пираты! Теперь держись!

В это время от борта преследующего судна отлетело облачко дыма, а вместе со звуком перед бушпритом всплеснуло ядро. Им явно приказывали лечь в дрейф.

– Капитан! Прикажи спустить паруса! – Голос Бутраса звучал тревожно, но настойчиво. Он не выражал покорности, звучал требовательно и зло. – Против пушек ничего сделать нельзя! Приказывай!

Капитан разразился ругательствами, засуетился по палубе, но было видно, что матросы не настроены на боевой лад. Два десятка слабо вооруженных арабов не могли оказать сопротивление пиратскому кораблю. Это они все понимали и поглядывали на своего начальника злобно и угрожающе.

И пока капитан колебался, матросы уже потянули тросы, спуская реи косых парусов. Лишившись хода, фуста закачалась на волне в ожидании пиратов. Пиратский корабль грациозно развернулся и, лихо сбросив почти все паруса, мягко толкнулся об нее бортом. Суда тотчас скрепили абордажными крючьями, на палубу хлынули вооруженные люди. Арабы тотчас побросали свои палаши и пики.

Пираты быстро согнали всех на ют, выставили охранение, остальные с шумом и криками ринулись осматривать трюм и каюту капитана.

– Ничего не могу понять из их криков, – шепнул Гардан на ухо Петьке.

– Мало ли на свете народов, которых мы еще не знаем. Гляди, вон сам их атаман появился. Знатный мужик! Будет речь держать, наверное.

Капитан пиратов подошел к толпе пленников, молча оглядел их, угадал капитана захваченного судна и на плохом арабском распорядился:

– Все ценность сюда, остальное глядеть быть.

Матросы вытолкнули из толпы своего капитана, ибо тот замешкался с выполнением приказа. Он, бормоча что-то под нос и закатывая глаза к небу, потрусил в каюту. Вскоре капитан вернулся, положил к ногам пирата ящичек красного дерева и раскрыл его.

Матросы с любопытством заглянули туда, и тихий вздох прошелестел в их рядах. В ящичке лежала груда золотых монет и те драгоценности, которые отобрали у ребят.

Гардан выскочил вперед. Стражник не успел его перехватить, когда тот быстро заговорил:

– Господин! Часть этих вещей наша, моя и моего друга! Этот разбойник, – он указал на капитана, – сегодня утром ограбил нас и все отнял, нарушив тем самым клятву. Учти это, капитан.

Видно было, что пират мало что понял в быстрой речи юноши, но главное уразумел. Он спросил:

– Кто такой? Не араб?

– Нет, господин. Мы с другом из Московии, может, слыхал где?

– Московия… – протянул заинтересованно капитан, силясь что-то вспомнить. Потом слегка улыбнулся и молвил: – Московия! Холод, соболя, воск! Припоминай! Как тут стали быть?

– Судьба, господин! Занесло случайно. Теперь решили домой податься.

– Как арабский знать?

– Я мусульманин. На муллу немного учился. Потом бросил, но язык запомнил.

– А друг?

– Петька? Тот русак! Чистый русак, из Новгорода. Бежал от ярости ихнего царя Ивашки. Уж очень лют царь был, а я у него служил, да подстрелил меня Петька, вот так мы и сошлись.

– Зачем стрелять?

– Так они убегали, а мы их хотели захватить и наказать. Не вышло.

– Теперь друг?

– Да, господин. Петька хороший человек, но плохо разумеет в языках. Зато в морском деле разбирается хорошо.

Капитан что-то сказал одному из охранников. Тот махнул рукой ребятам и отвел их немного в сторону.

Толпа пленников топталась в ожидании своей участи с бледными и перепуганными лицами. А на судне шла обычная суета.

Через борт кидали мешки с провизией и самое ценное из того, что нашли, но такого оказалось мало, и вскоре суета закончилась. Капитан пиратов опять подошел к толпе пленников и сказал:

– Теперь вы свободны. Мы вас не неволим больше. Что нам нужно было, мы взяли, а вам желаем удачно расторговаться и больше не попадаться нам на пути.

Все это быстро переводил на арабский старичок с лысой головой и лукавыми глазами, который только недавно перебрался на захваченное судно.

Потом капитан подошел к ребятам, остановился и пристально глядел некоторое время в их встревоженные глаза. Петька хотел что-то спросить у друга, но не решился. Наконец капитан спросил:

– Вы хотеть быть с нами?

Петька вопросительно глянул на Гардана, и тот перевел ему то, что услышал от капитана. Петька спросил:

– Что делать будем? Что скажешь?

– А кто его знает. Все в воле Аллаха. А я не знаю.

Капитан смотрел на ребят и ждал. Потом сказал:

– Вы думай. После говори, скоро.

Отошел по своим делам, а ребята судорожно стали думать, прикидывать шансы в поисках решения своей участи. Гардан прищурился и как бы ушел в себя, отстранив Петьку рукой. Тот решил не вмешиваться и не мешать. Он уже понял, что друг его решает задачу и за него и за себя, и что тот надумает, то и будет. Петька подчинится любому его решению.

Минут пять спустя к ним подошел старичок и на плохом, но бойком арабском спросил:

– Так чего надумали, юнцы? Капитан торопит. Пора отчаливать, а ему не терпится узнать ваше решение, тем более что он никого не принуждает.

– Мы согласны, – неожиданно и решительно ответил Гардан.

– А друг твой? Тоже согласен?

– Согласен, господин! Он как я.

– Тогда собирайтесь, и побыстрее.

– Можно мы шпаги свои захватим? Жаль расставаться с хорошим оружием. Позволь.

– Хорошо, но побыстрее, – согласился старик с хитроватой улыбкой.

Ребята бросились отыскивать свои шпаги и мимоходом, как бы случайно оба чувствительно зацепили капитана-араба по шее, хотя тот в своем горе почти не обратил на них внимания.

– Ничего нет, Гарданка, наверное, все забрали пираты. Пошли, а то не успеем и останемся в лапах этих… – и он кивнул в сторону капитана и его команды.

– Ладно, пошли, после разберемся.

Они ловко перепрыгнули через фальшборт и очутились на чужом корабле, где уже расцепляли крючья и готовились баграми оттолкнуть ограбленную фусту.

Тут только ребята обратили внимание на флаги. На них были довольно удачно вышиты оскаленные морды волков с красными языками и горящими глазами. Гардан заметил:

– Чудные какие-то флаги, правда? Что за звери на них и зачем?

– Наверное, это волки. Уверен, что скоро узнаем.

И действительно, как только суда разошлись и поставили паруса, капитан подошел к юношам и спросил:

– Какой язык знать, кроме арабский?

– Португальский, – коротко ответил Гардан. Потом помедлил и добавил: – Английский и немецкий, но не очень хорошо, уже подзабыл малость.

Капитан довольно хорошо заговорил по-португальски:

– Да ты полиглот, я вижу! Отрадно, юноша. И как ваши имена, можно узнать, сеньоры?

– Отчего же, конечно. Я – Гардан, а друга зовут Петькой, Петром.

– Значит, Гардан и Пьер, понятно. Мое имя Дортье. Эжен Дортье, запомните его. Обращаться ко мне можно по фамилии или «мсье капитан», а потом можно будет и просто капитан.

– Чудное имя, господин, – отозвался Гардан, но смутился и замолчал.

– Почти всякое чужое имя чудное, юноша. Однако слушайте меня. Не позднее как завтра вы будете приняты в наше вольное братство, и вас посвятят в правила нашей жизни. Мы ведь не настоящие пираты, а только наполовину, и часто занимаемся полезными делами. Но бывает всякое, потому не удивляйтесь ничему. Привыкайте к тому, что вопросов задавать надо поменьше. Это в ваших же интересах. Вы поняли, юноши? Ах, да! Пьер ведь не понимает меня?

– Очень плохо понимает, но я ему все объясню потом, господин, – с готовностью ответил Гардан. – А почему его вы назвали Пьером?

– В каждом народе свое произношение имен. Мой народ произносит это имя как Пьер, португальцы – Педро, а англичане – Питер. Так ведь?

– Да, так. Но это одно и то же имя, верно?

– Конечно, юноша! И идет оно от первого сподвижника Господа нашего Иисуса Христа.

– Понятно, господин капитан. Вы очень добры к нам.

Эжен Дортье слабо улыбнулся и отошел на корму, предоставив ребятам самим решать вопрос знакомства с кораблем и командой. Петька сказал:

– Какой интересный мужик! Красивый и не старый. Сколько ему лет, как ты думаешь?

– Лет тридцать пять, по-моему. Да, странный мужик, не похож на прежних наших капитанов.

– Хорошо бы, чтобы он и в деле таким оставался, – мечтательно протянул Петька. Потом улыбнулся и продолжил: – Тебе хорошо, у тебя имя никто не изменяет, а мое уже сколько раз меняется. Надо же – Пьер! Интересно!

– Зато у тебя имя от сподвижника вашего Христа. Давай лучше осмотримся и познакомимся с людьми. Ведь опять новая жизнь у нас начинается.

Они побрели вдоль фальшборта, рассматривая судно. Матросы работали на снастях, стояли у румпеля, наблюдали за морем и вообще занимались обычной морской службой.

На палубе вдоль бортов были укреплены шесть бронзовых пушек, и одна чугунная стояла на носу. На корме виднелся фальконет на вертлюге. Везде в беспорядке лежали мешки, матросы неторопливо затаскивали их в трюм. Ребята стали помогать и вскоре познакомились с некоторыми матросами. Но мало кто из них понимал по-португальски, и общаться чаще приходилось жестами. Однако это не смущало ребят. Одно они заметили почти сразу. Все матросы отличались довольно спокойным характером и не проявляли злобы по отношению друг к другу. Это сразу бросалось в глаза, и у Петьки затеплело где-то глубоко в животе. Он сказал, наклонившись к другу:

– Мне кажется, что здесь собрались неплохие люди, как ты думаешь, Гарданка?

– Пока трудно сказать, но мне тоже так кажется. А старик, тот, что с нами балакал, просто смешной и чудной какой-то, верно?

– Ага. Мне он тоже понравился. Ты знаешь, Гарданка, мне тут нравится. Как-то покойно на душе. Тебе тоже так кажется, а?

– Давай приглядимся получше, Пьер, – ответил Гардан и лукаво засмеялся. – Вот только наше добро они нам не вернули пока еще. Жаль его.

– А ты не жалей о нем. Все одно, непутево оно добыто, так что и жалеть о нем не стоит. Зато тут люди неплохие кругом, а это куда лучше любых сокровищ.

– Поглядим, Пьер. Там видно будет. Вон склянки бьют, слышишь! Скоро ночь наступит, а жрать охота.

Тут же раздались шум и возгласы, и ребята увидели, как кок вынес из камбуза огромную кастрюлю, накрытую крышкой. Запах разопревшего риса с мясом ударил ребятам в ноздри. А Гардан воскликнул, не в силах сдержать улыбку:

– Там же плов! Просто настоящий плов, Петька!

Появился капитан и без проволочки молвил:

– Сегодня у нас праздничный ужин. У нас новые матросы. Это Гардан, – он сделал знак рукой, приглашая выйти вперед, – и Пьер. Гардан и Пьер из очень далеких стран, из Татарии, и потому наш повар приготовил вам плов. Он, конечно, не может сравниться с домашним, но и такой вам не повредит. К тому же сегодня у нас в руках маленький приз, и по такому случаю ставлю каждому полпинты вина! Приятного аппетита, волки!

Матросы ответили радостными криками и стали пожимать ребятам руки и хлопать по плечам, улыбаясь и называя себя по именам.

От вина ребята отказались, отдав его соседям. После обильного ужина появились музыканты – их было трое – и принялись наигрывать веселые мелодии на трубе, мандолине и барабане. Все это продолжалось уже при звездах. Море дышало прохладой и сыростью. Паруса напрягались в попытках захватить всю энергию ветра и тихо гудели, подыгрывая музыкантам. А Гардан с наслаждением повалился на еще теплые доски палубы и блаженно щурил глаза на свет фонарей, развешанных на леерах.

Глава 2

Братство

На следующий день они встали рано. Восток только слегка алел. С океана шла длинная пологая волна, и фуста мягко покачивалась, продолжая нестись в неизвестность.

Настроение у ребят было отличное. Они выспались, отдохнули и с нетерпением ожидали того часа, когда их будут принимать в братство. Об этом они мало что знали, но уже сейчас готовы были принять все наставления и правила.

С восходом солнца все матросы, а их оказалось, как подсчитал Гардан, двадцать два человека, не считая повара, высыпали на палубу и вознесли гимн наступающему дню. Их голоса звучали бодро и напевно. В руках они вертели шпаги и палаши, выделывая ими какие-то замысловатые фигуры. Присмотревшись, Гардан понял, что это специальные фехтовальные приемы, но несколько театрализованные и искусственные. Однако после пятнадцати минут таких движений все оказались потными и разгоряченными. Затем бросили шпаги и взялись за кинжалы, нанося ими удары и отражая их. Как оказалось, кинжалы были деревянными.

Ребята во все глаза глядели на это представление. Петька спросил:

– Они что, рехнулись? Чего это им вздумалось так выплясывать?

– Знать, у них так заведено. Это же подготовка к сражениям, вот так они и точат мастерство свое. Завтра, наверное, и нам так придется, так что запоминай хорошенько.

– Гляди, и капитан с ними заодно. Чудно-то как!

После звона рынды занятия прекратились, и матросы стали таскать деревянными бадьями воду из-за борта. С гоготом и криками они обливали себя и товарищей. Многие перед этим сбрасывали с себя всю одежду, хотя они и так были почти голыми.

Однако веселье вскоре прекратилось. Моряки в молчании стали приводить в порядок палубу, и в это время явился капитан Эжен Дортье. Он был при шпаге, в шляпе со страусовым пером, в ярком камзоле и белых чулках. Ноги обуты в короткие сапоги с отворотами, не доходившие до колен.

Это был стройный человек чуть выше среднего роста. Волосы его были почти черными, с золотым отливом. Правильные черты лица подчеркивались небольшой бородкой и усиками, придававшими ему бравое выражение. Он был тонок в талии и широк в плечах, во всем его облике чувствовалась сила, грация и чувство собственного достоинства. Он был просто откровенно красив.

– Устраивайтесь, братья, – сказал он довольно тихо, и все разошлись по палубе в поисках удобного места. – Сегодня у нас торжественный и знаменательный день. Мы принимаем в свои ряды новых братьев. Они еще не знают нашего языка, и потому им будут переводить слова наших заповедей, а вы их и так знаете.

Лысый старик в длинной до пят хламиде синего цвета и с венком из листьев какого-то растения на лысине вышел на середину и оглядел собравшихся. Подошел к ребятам и спросил по-португальски:

– Юноши, согласны ли вы вступить в наше братство свободных волков? Это братство создано уважаемым господином Дортье и призвано создать вам все условия для успешного продолжения жизни в ваших странах или любых других, выбранных по вашему усмотрению. Вы начнете новую жизнь, не забывая оказывать помощь бедным и обездоленным, защищая их от ударов жестокой судьбы и недобрых людей. Каждый из вас сможет сам строить свою жизнь на те средства, которые у вас окажутся, но помните, что каждый из вас вправе надеяться на помощь брата нашего маленького братства. Это священный долг каждого из вас, и нарушивший этот долг будет сурово наказан. Чтите богов своих и следуйте их заповедям, любите людей и сейте эту любовь вокруг.

Он передохнул, пристально всматриваясь в лица ребят, которые с недоуменными лицами взирали на этого забавного старика. Но все вокруг молча слушали эту проповедь, и лица их были серьезны.

– Вы юны, и у вас впереди вся жизнь. Потому вам надлежит свято и неукоснительно соблюдать все заповеди наши и заветы ваших богов. Без крайней необходимости не делать зла людям. Наше братство называется братством волка. Это потому, что мы как волки рыщем по миру и выискиваем себе пропитание на сегодня и на вечные времена. Не всегда эти поиски бывают приятными и безобидными, но и у волка охота не всегда оказывается удачной. Мы слизываем средства, нажитые недостаточно честным или вовсе преступным нечестным путем, как слизывает волк капли крови с убитой жертвы.

Старик шумно задышал, было видно, что речь ему дается не так уж легко. Однако он продолжал:

– Вы должны беспрекословно подчиняться своему капитану, но вправе задать ему любой вопрос и получить на него ответ. Когда вам покажется, что заповеди братства вас не устраивают, вы должны об этом заявить – и получите свои сбережения и свободу. Нарушившие заповеди или причинившие вред братству наказываются лишением нашего общества на определенный период. Я почти все сказал, ибо сказать всего никому не дано! Каждый из вас может задать один вопрос любого характера. Думайте!

Все затихли, а Гардан старался подробнее объяснить другу смысл речи, которую тот не совсем понял. Они немножечко пошептались, и Гардан спросил:

– Уважаемый проповедник, как относиться к религиям тех людей, которые могут попасть на корабль?

– Отвечаю! Все религии, которые не призывают к насилию, должны быть уважаемы и почитаемы. Бог един, лишь люди по-разному чтят и называют его.

– Уважаемый проповедник, мой друг плохо говорит по-португальски, и потому за него я спрошу вас. Он сомневается в том, что ваши действия вполне добропорядочны и честны. Как ему поступать?

– Отвечаю! Ваш юный друг проявил завидное душевное и моральное начало. Он совершенно прав, и я могу лишь ответить, что да, действительно наши действия часто весьма насильственны, но таков мир. Люди еще не доросли в своем сознании до понимания Господней доброты и потому применяют насилие. Да и в природе все подчинено насилию, а мы являемся частью природы. И без насилия ничего в жизни сделать нельзя, но пусть этого насилия будет меньше, а если оно совершено, то пусть потом обратится в добро и благо. Главное – делать людям добро, даже посредством насилия над другими. Я ответил.

Гробовая тишина длилась недолго. Ребята шептались, боясь нарушить эту тишину. Наконец старик спросил, воздевая руки к небу:

– Юноши, вы готовы ответить на поставленный вопрос?

– Готовы, – ответил Гардан за себя и за друга.

– Наши уши открыты. Говорите.

– Мы принимаем заповеди братства и готовы им следовать и отвечать перед ним за свои поступки. Клянемся!

– Клясться не обязательно. Но обязательно согласие братства на ваш прием. – Он обратился к матросам и заговорил с ними. Те дружно ответили и, как показалось Гардану, именно согласием. Старик сказал:

– Братство принимает вас в свои ряды и вручает шпаги братства!

Им поднесли две шпаги, украшенные на рукоятках головами волков с рубиновыми глазами.

– Это шпаги из толедской стали, они призваны защищать братство и всех обездоленных во имя лучшей жизни на земле! Виват новым братьям!

Матросы подхватили клич, и на этом церемония окончилась. Поднялся неимоверный шум, и только появление повара с котлом риса, приправленного тропическими пряностями и рыбой, заставило матросов закрыть рты.

Опять появилось вино, фрукты, зелень, и на палубе теперь слышалось лишь чавканье, вздохи блаженства да стук ложек…

Колокол отбил очередную склянку, матросы разошлись по своим местам. Кто продолжать отдыхать, кто заниматься такелажем, кто чтением книг, а повар отправился готовить обед.

– Юноши, – обратился к ребятам старик-переводчик, – вам придется много трудиться на судне, и мне поручено заниматься с вами.

– Мы не возражаем, сударь, – ответил Гардан и с вопросом в глазах уставился на старика. – Но как нам вас называть?

– Во-первых, у нас все друг друга называют на «ты», а во-вторых, я имею имя и фамилию, и зовут меня Леонар Бюж. Так что мы теперь можем считать себя познакомившимися.

– И с чего мы начнем, месье Бюж? – спросил Гардан.

– Меня не надо называть «месье». Это только к капитану так стоит обращаться, но и то не обязательно. А начнем мы с языка. Мы здесь, на корабле почти все французы, и вам придется усвоить наш язык. Тебе, Гардан, это не будет трудно – ты знаешь португальский и немецкий. Потом я познакомлю вас и с остальными премудростями нашего братства, хотя они совсем несложные. Вы ребята смышленые, как я заметил, и у вас все хорошо получится.

– Но нам придется научиться всяким приемам, которые мы видели утром. Как это нам побыстрее сделать?

– Это не по моей части, юноши. Этим займется Кловис Сарьет. Он быстро поставит вам руку. Вы можете фехтовать? Это значит – владеть шпагой.

– Можем, но Пьер еще недостаточно умело.

– Это дело наживное. Было бы желание.

– Я воспитывался воином и был им по своему желанию. А Пьер – сын купца и лишь со мной немного учился боевым приемам.

– Хорошо, хорошо, юноша! Но пока погода благоприятствует нам и работы на судне мало, осматривайтесь и знакомьтесь с братьями. Это не такое быстрое дело. А с завтрашнего дня начнем обучение нашей речи.

Старик махнул рукой и посеменил по своим делам.

– Гарданка, тебе не кажется, что братство это какое-то чудное. И то, что они нам рассказали, никак у меня не укладывается в голове и во многом противоречит христианскому учению. Да наверняка и твоему, что ты скажешь?

– Да, мне тоже странно было слышать речи старика. Однако, судя по первым наблюдениям, тут собралась компания не самая худшая. Да и капитан вполне достоин уважения. Мне он нравится. Никакой спеси и жестокости в нем не заметно.

– А как с тем, что они заняты сбором средств для дальнейшей безбедной жизни? Значит, теперешнее занятие не на долгое время?

– Дурень, разве разбойное дело может длиться долго? Но у нашего капитана вроде бы иное мнение об этом. Хотя у всех разбойников иное мнение, а мой дядя-купец всегда говорил, что такое до добра не доводит. И ему можно верить.

– Конечно! Сколько веревочке ни виться, а конец будет. Так у нас говорят. Зато моя купеческая душонка, как ты ни скажешь, довольна таким оборотом. Накопить денег и вернуться домой богатым купцом. Хорошо!

– Ага. И быть ограбленным или какими подонками на большой дороге, или самим царем, как ты это в Новгороде и прочих городах видел, да и сам испытал. Уж слишком жуткое и жестокое время у нас сейчас. Каждый норовит урвать кусок от пирога другого да еще и придушить товарища при этом.

– И ты меня, Гарданка?

– Ну и дурень ты, Петька-Пьер! При чем тут ты и я? Я вообще о жизни говорю.

– Ну и что. Так было всегда. Купец постоянно с риском живет. То удача, то полное разорение. Только хороший купец завсегда найдет выход и опять поднимется.

– Так то хороший, а разве все такие?

– Не все, – согласился Петька и задумался. Затем продолжил: – Однако и в природе так же. Слабый не может отстоять свою жизнь. Сильный всегда должен быть вознагражден за его счет.

– Гляди, как ты заговорил! – воскликнул Гардан и с любопытством воззрился в лицо друга. – Что-то ты так раньше не высказывался. С чего бы это, а?

– А кто его знает. Может, насмотрелся на жизнь, и в голове помешалось, однако мне так не кажется. Наверное, думал много о всяком. Вот до такого и докумекал. А что, плохо?

– Что плохо, а что хорошо – это один Аллах ведает. Нам мало что дано понимать. Люди слишком глупы для понимания всего этого.

– Зато мне понравилось, что братья должны всячески воздерживаться от причинения зла другим. Все веры у них в почете, и никакой драчки из-за этого быть не должно. Мне такое нравится. А тебе?

– Мне как-то все равно, но так быстро изменить отношение к неверным мне трудно.

– А как же ко мне?

– Ну, это особый случай. Просто мы подружились и все тут.

Фуста быстро шла на север, довольно сильно кренясь под юго-восточным ветром. Пьер узнал, что курс у них на Каликут по торговым делам, а грабеж оказался попутным занятием. Да и этот грабеж ему казался довольно странным. Взяли-то ведь самую малость, много чего дорогого оставили. Это его удивляло. Гардан не смог дать вразумительного ответа. И Пьер попросил друга разузнать об этом подробнее.

Вскоре тот вернулся и поделился вестями:

– Да они всегда так делают. Они больше занимаются торговыми делами и никогда не убивают купцов. Оставляют им многое, а то, говорят, на море ни одного купца не останется, коли всех ограбить дочиста.

– Так они долго будут копить себе на жизнь.

– А у них никто не может прокутить или пропить, или еще куда бесполезно потратить много своих денег. Никому всех не выдают, а лишь малую толику, чтоб, значит, только отдохнуть и немного повеселиться в порту.

– Интересно, а наши сокровища нам отдадут? Хорошо бы. А то в порт на стоянку придем – и выйти не на что будет, а свои камушки боязно доставать.

– Этого я не знаю. Вот скоро дойдем до порта, тогда все и станет ясно.

На четвертый день матросы возвестили, что впереди показался Каликут – база португальцев на побережье. Старик, постоянно находившийся поблизости, сказал на французском:

– Вот и отдых скоро, ребята. К полудню станем у причала, разгрузимся и немного развлечемся. Охота небось, а?

– Да мы и так не устали, Леонар, – ответил Гардан. – Мы долго на берегу были. А в море и недели не пробыли. Да и не на что нам погулять на берегу. Ведь у нас все отобрали.

– Ну, это не совсем так. У вас отберут не больше половины, да и то, как посмотрит капитан. Остальное вернут – и можете погулять на славу. Вы ребята осмотрительные и глупостей не допустите. Я уже понаблюдал за вами. Так что не унывайте и всегда надейтесь на лучшее. Без надежды очень трудно жить.

– Спасибо, Леонар, за радостное сообщение, – улыбнулся Гардан, в то время как Пьер внимательно вслушивался в их речь, стараясь уловить ее смысл. Это ему уже немного удавалось, хотя и с трудом.

А Гардан за эти три-четыре дня уже мог понимать французскую речь и даже отвечать на вопросы вполне уверенно. Правда, Леонар старался говорить с ними только простыми словами.

Глава 3

Будни

Дни текли незаметно и довольно весело. Люди в команде оказались не очень старыми, и ребятам не приходилось скучать. Однако и здесь они были самыми молодыми, и это сказывалось на отношении к ним. Умудренные старожилы смотрели на друзей несколько свысока и покровительственно. И все же им здесь нравилось. Атмосфера располагала к веселому настроению.

– Знаешь, Гарданка, – сказал Пьер другу, – мне кажется, что у меня с французским дела идут лучше, чем с другими языками.

– Так это здорово! Может, потому, что этот язык тебе больше нравится, или тебе просто здесь по душе, вот ты и стараешься.

– По-моему, ты прав. А еще мне нравится, что мне разрешают и даже учат стоять на руле. Как интересно!

– Так ты постоянно стремился к этому. А капитан наш ищет способных людей для разных дел. Вон слышишь, колокол отбил призыв к пушечной стрельбе? Сейчас начнем палить. Вот это мне нравится, хотя у тебя получается лучше.

– Это так, Гарданка. Мне охота так нацелить ствол, чтобы промаха никогда не получалось.

– Ладно тебе, пошли на сбор, а то опоздаем. Уже плотики спускают.

Матросы, свободные от вахты, спешили к бортам. В воде уже покачивались плотики с вертикально поставленными щитами, окрашенными в белый цвет. Эти щиты размером пять на пять футов были целями для пушкарей. Они размещались на разном расстоянии, с тем чтобы пушкари учились поражать их на любой дистанции.

Каждое попадание награждалось премией. Все результаты пальбы заносили в журнал, а потом определялись наиболее меткие пушкари, которые получали дополнительную долю при дележе добычи или прибыли от торговли.

Ребята затыкали уши при каждом выстреле и следили за попаданием.

– Мазила! – кричали матросы, видя, как очередное ядро взметнуло воду в тридцати ярдах от цели. – Тебе лишь по девкам глазами стрелять в портах! Отходи, дай достойным стрельнуть!

Раздосадованный стрелок отходил, и вскоре опять раздавались подобные крики, ибо мало кто мог похвастаться меткостью стрельбы.

– Пьер Блан! – раздался выкрик. Это нашего Пьера вызывали к пушке.

Пьер сам должен был заряжать пушку. Он торопливо и тщательно протирал банником ствол, заглядывал в него, проверял ладонью и, лишь убедившись в чистоте канала ствола, приступил к закладке пороха и пыжей с ядром. Ядра были из мягкого камня, которые применялись только для подобных учебных целей.

Пьер неторопливо наводил ствол, поворачивая на вертлюге тяжелую махину. Это было не очень легко, но мальчишка старался вовсю. И пот тяжелыми каплями собирался на его озабоченном лбу. Его почти белые волосы слегка шевелились на ветру, но он не обращал на них внимания.

– Пьер Блан! – раздался возглас главного пушкаря. – Долго возишься! Время истекает. Торопись!

Пьер не ответил, стараясь не отвлекаться. Наконец прицел был установлен, и он взял в руку фитиль. Порох в затравнике коротко вспыхнул. Пушка грохнула, выбросив горизонтальный столбик дыма.

– Попал! Вот стервец, попал! – матросы радостно кричали, хлопали Пьера по плечу, а тот внимательно глядел в море, где на волнах покачивались щепки разбитого им щита. На душе у него было радостно, и он со слезами умиления услышал марш, исполняемый музыкантами в его честь. Этот марш раздавался не так уж часто, и тем радостней было ему слышать его, мальчишке, который всего месяц назад был принят в это странное братство волков.

Густав Руж оглаживал ладонью огненно-рыжую бороду шириной с лопату и зорко вглядывался в плавающие щепки. Это был главный пушкарь, его серые колючие глаза постоянно смотрели подозрительно и настороженно. Ему было лет под пятьдесят, он был коренаст, невысок, а на лице выделялся объемистый нос, формой и даже размером напоминающий столовую свеклу. И цветом он мало отличался от нее. Человек этот был строг и даже груб, но мастерство в своем деле ценил и уважал.

Он подошел к Пьеру и внимательно оглядел покрасневшего юношу.

– Молодец, Блан. Из тебя выйдет отменный пушкарь, и я уже сейчас готов поручиться за тебя. Старайся, а я доложу капитану, и тебе увеличат долю. – Он покровительственно и в то же время поощрительно похлопал мальчишку по плечу и, повернувшись к корабельному писарю Крипэ, сказал: – Пометь его на дополнительное поощрение, Крипэ.

Крипэ согласно и молча кивнул, прищурил единственный глаз, отчего и получил прозвище Кривой, скрипнул пером и выкрикнул следующего пушкаря.

– Да, Петька, – с восхищением протянул Гардан, когда все закончилось и матросы расходились по своим делам, – здорово у тебя получается. А я как ни стараюсь, ничего толкового не получается. Даже по ближней мишени не попадаю. А ты вон самую дальнюю разнес в щепы! Завидно даже!

– Только не завидуй, Гарданка. Так уж получилось. Зато у тебя с саблей, с луком и ножами получается, и даже без оружия. Так скоро ты и самого сильного победишь, которого зовут Дуарте. Вот когда будет праздник!

– Сказал! Этого португальца сам ваш дьявол вместе с нашим шайтаном не осилят. Он, говорят, два года в плену у китайцев был и там всему научился.

– Зато ты ловчее и быстрее. Лишь весу в тебе намного меньше, а то бы ты ему показал, Гарданка! Мы же еще пока мальчишки по сравнению с ними. Тут самому младшему двадцать лет, а мы и до шестнадцати с трудом дотягиваем.

– И то верно, Пьер. Я уж и забыл, какое время года сейчас, с этими странствиями. Не поймешь, зима сейчас или лето. Как ты думаешь?

– Наверное, осень. Уже дождливый сезон начался. Видишь, почти каждый день ливень идет. Вот и сейчас скоро хлынет.

– Стало быть, мы уже второй год в бегах обретаемся. А кажется, что только недавно я за тобой гнался на своем Алмазе. Ой, даже в пот бросило от воспоминаний. Хороший был конь. Скучаю я по лошадям, Петька.

– Еще бы! Всю жизнь с ними, как тут не заскучаешь. Погоди, будем в порту стоять, авось удастся поездить. Надо будет устроить небольшой пробег на лошадях.

– Вот это ты здорово придумал, Петька, друг дорогой! – И Гардан со всех сил обнял Петьку своими смуглыми руками.

Их разъединил поток воды, хлынувший с небес.

По установившемуся порядку все во время ливня раздевались догола и вместе с капитаном занимались мытьем тел и одежды. За этим капитан следил неукоснительно. Петька заметил:

– Наш капитан страсть как не любит грязи. Откуда это у него? Может, он из дворян или из какой богатой семьи?

– Откуда мне знать? Но все это мне уже порядком надоело. И вообще, тут никакого свободного времени нет. Только одни занятия и работа!

– Что, плохое настроение? Не унывай, это у тебя пройдет. Ты сам в свои слова не веришь. На других судах было в три раза хуже, и мы терпели, а тут по сравнению с теми – просто рай. Усмири себя и успокойся.

– Видимо, ты прав, однако воспоминания меня сильно смутили. Надо уж привыкнуть к тому, что изменить это весьма трудно, а может быть, и вовсе невозможно. Видно, Аллах еще не добрался до моей персоны и не решил, что ей преподнести на ужин.

– Ха! До ужина нам еще далеко, Гарданка. Нам бы еще покуражиться маленько, а то молодость пройдет, а мы так ничего и не успеем.

– Ну и разговоры ты ведешь, Пьер Блан! Просто странно слышать это от тебя. С чего это ты так заговорил?

– Да тоже вспомнил свои годы в Новгороде. Друга Фомку вспомнил, и захотелось с ним погулять. Да, видать, прошло то время, Гарданка. Жалко мне стало его. И мне понятно твое настроение.

– Да будет нам! Говорим как старики! Лучше думать о будущем, чем засорять мозги тем, что прошло и уже никогда не вернется.

Ливень перешел в моросящий прохладный дождик. Матросы полоскали и выкручивали свои одежды, которых было не так уж и много. В основном все ходили лишь в коротких штанах, и лишь кто-то изредка надевал рубаху.

Один капитан иногда по праздникам, одному ему известным, наряжался в камзол, кружевную рубашку с шарфом, башмаки с дорогими застежками и атласные штаны до колен, ниже которых сверкали белизной шелковые чулки. Шпага с витиеватым эфесом, украшенным вензелями и завитушками, болталась в дорогих ножнах, сверкая каменьями и золотом.

В такие дни капитан важно вышагивал по палубе, задумчиво поглядывал на запад, ни на кого не обращал внимания и не занимался делами. Он питался в такие дни отдельно, и ему прислуживал отменный слуга, подавая специально приготовленные по этому случаю яства. Подавались они на золоте и серебре, но чаще всего использовались китайские сервизы из тончайшего фарфора, весьма древнего и очень дорогого.

Матросы в эти дни сторонились капитана и не докучали ему. Отменялись шумные занятия, а всей команде готовился праздничный обед. Перед такими днями обязательно заходили в ближайший порт, на берегу закупали соответствующую провизию. На палубе устраивался длинный стол, он покрывался цветной скатертью и уставлялся посудой, которой позавидовал бы и самый состоятельный французский буржуа.

Все происходило чинно и тихо, с соблюдением ритуала, по которому специально готовили матросов. И уж на этот раз вся команда была одета празднично. Матросы потели, изнывали от жары, но терпели, осторожно стуча ложками и вилками. Говорили тихо, споров не возникало, а слуги, назначаемые в очередь из тех же матросов, бесшумно разносили и убирали посуду и кушанья. Маленький оркестр тихо играл задушевные мелодии.

Матросы скучали, ерзали на лавках, но всем приходилось терпеть и ждать, когда же закончится эта пытка.

Эжен Дортье восседал во главе стола и важно принимал пищу, запивая ее отменным вином из высоких серебряных и золотых кубков. Он задумчиво утирал рот шелковым платком, важно ополаскивал руки в ароматной воде, поданной в чаше китайского фарфора. Все было чинно, важно, пристойно и чопорно.

Никто не знал, по поводу чего совершаются такие празднества, но все безропотно подчинялись ритуалу.

Гардан иногда пересказывал другу услышанные новости и разговоры бывалых и старых соратников капитана.

– Говорят, капитан наш из знатной семьи, но его обманули родственники. Сейчас он пытается восстановить утерянное или не отданное ему достояние. И он вовсе не француз, а какой-то испанец с большой долей арабской, но знатной крови. Вроде его бабка была дочерью самого визиря последнего гренадского эмира. Так что ему есть о чем сожалеть и о чем думку думать.

– Да, интересно ты говоришь. Однако по нему не скажешь, что он знатных кровей, если не считать праздничных дней.

– Ну уж нет, и не говори. В нем есть что-то, что отличает нас от него. Порода в нем прет наружу – это видно сразу. Вот он стремится и нас как-то приобщить к этому, да, видно, трудно это дается нашему братству.

– Почему? Некоторые это понимают и принимают с охотой. Я сам видел это. И мне это не противно, хотя я еще и не совсем привык.

– Ничего, скоро мы все узнаем, и тогда легче будет разбираться во всех тонкостях.

– А ты заметил, что мы уже второй месяц плаваем, и ни о каком разбое и речь не заходит? Все торгуем, товары какие-то перевозим, а денег почти и не видим.

– Говорят, у него в каюте есть такой шкаф, где хранятся в отдельных ящичках наши деньги. Доли с прибыли и призов. И наши с тобой тоже там.

– А отнятое у нас арабами тоже там?

– Кажется, там. Но я точно не знаю, а спросить неудобно. Подождем, может, капитан сам пояснит нам, как и что.

– Слушай, а правда, что скоро мы встанем на несколько месяцев в порту до окончания сезона дождей? Это же так долго!

– Говорят, что так, но скоро и сами узнаем. А Леонар ничего не говорит нам. Такой смешной старик, но с ним не соскучишься. Знает целый короб разного всякого. Правда?

– Ага! С ним интересно. Говорливый старик и добрый. Недаром он у них вроде попа. Разные ритуалы справляет, проповеди читает. А знает он всякого так много, что нам всем столько не осилить.

– Вот когда освоим их язык, тогда многое узнаем от него. Ты до всего этого стал уже сильно охоч, правда, Петька?

– Так ведь интересно же! Жизнь открывается совсем в другом свете, когда голова полна всякими знаниями.

– Ну, положим, не всякими, хотя ты и прав, наверное.

Но тут раздался зов, и Пьер поспешил на мостик. Там ему вручили румпель, сказали, какой курс держать по компасу, и велели исполнять обязанности рулевого.

Петька важно ухватился за рукоять румпеля и вперил взгляд вперед, в туманную даль моря, где на горизонте виднелась полоса дождя. Солнце едва пробивалось сквозь разрывы туч, бросая косые лучи желтого света на темно-синие волны моря. Ветер был свежий, фуста лихо скользила среди волн, иногда зарываясь носом в пенные хлопья. Вода с шипением устремлялась к шпигатам и с обоих бортов выливалась обратно.

В эти часы Петька ощущал себя сильным и значительным человеком.

– Пьер, следи за компасом внимательней, – вывел его из задумчивости голос помощника капитана Жака.

Он был крепкого сложения, с толстыми ляжками и стоял на палубе, как столб, укрепленный вантами. Это был мужчина лет около сорока, с вечно заросшим черной щетиной лицом, которое он не брил, а временами лишь орудовал ножницами, подравнивая неровно растущую бороду. Густые длинные брови придавали его лицу строгость и даже жестокость.

– Прости, Жак, задумался, – ответил Пьер, краснея.

– Постарайся думать только о курсе, – жестко ответил Жак и отошел.

На мостик поднялся капитан, и Пьер стал прислушиваться к их разговору, хотя многого пока не мог понять. Однако уловил, что это последний рейс судна и им предстоит долгая стоянка в порту. И еще юноша понял, что там будут подводить итоги их деятельности и раздавать деньги для жизни на берегу. По тону разговора Пьер уяснил, что итоги не такие уж хорошие, и капитан считает, что стоит подумать об изменении методов, применяемых для дальнейшего обогащения.

На третий день к вечеру фуста бросила якоря на рейде небольшого порта, который виднелся в двух милях. Берег пестрел темно-зелеными пальмами и белыми домами туземного населения.

Это был порт, который избежал власти португальцев, но несколько зависел от них, платя небольшую дань и предоставляя свой порт их кораблям.

Недалеко, всего в паре дней пути к северу, находился Кочин, и там всегда располагались силы португальского флота, достаточные для того, чтобы держать соседние города и княжества в постоянном напряжении и зависимости.

Команда знала, что, пока капитан с помощником не договорятся о продаже груза и его выгрузке, никого на берег не отпустят. К тому же необходимо разведать положение в самом городе. Ведь не исключено, что местный правитель вздумал пошутить и не выполнять свои обязанности по отношению к португальцам. Тогда белым находиться в их водах становилось небезопасно. Правда, все знали, что фуста не португальская, но тем не менее осторожность никогда не может быть лишней в стане потенциальных врагов.

Пришлось команде изнывать в безделье в виду города, манящего своими кабаками, женщинами и прочими развлечениями. Никто, правда, не рассчитывал на большие возможности. Капитан выдавал экипажу средства лишь малыми частями, однако и это всех радовало.

Глава 4

Малаяльские страсти

Подходил к концу дождливый сезон. Второй месяц «Волк» стоял на приколе, а команда уже изнывала от безделья. Даже воинские упражнения перестали быть постоянными. Они удивительно легко отошли на задний план и уступили место лени – это порождало некоторую беспечность всей команды и падение дисциплины.

– Сколько же мы тут будем торчать?! – не раз возмущался Гардан, которому особенно претила бездейственность в атмосфере влажного климата. – Хоть бы быстрее отправляться в поход. А то совсем закис я тут.

– А ты слышал, что приехал какой-то раджа, чтобы вербовать наемников для своей войны с соседом или родовичем?

– Нет, а откуда ты знаешь?

– Да случайно услышал разговор капитана с Сарьетом. И мне показалось, что капитана это заинтересовало.

– Вот и хорошо! Хоть бы договорился с этим раджой о походе. Все веселей будет.

– Зачем нам это нужно?! Пусть сами решают свои дела, а нам встревать нечего. Еще чего – воевать за какого-то раджу! Я не согласен.

– У тебя никто и не спросит.

– Это-то так, однако мне такое не подходит. Чего ради я должен убивать кого-то и сам подставляться под пулю или саблю? Мне жить охота!

– И что эти раджи тут меж собой не поделили? Прямо сбесились в своих городах и лесах. Прут друг на дружку. Ведь тут так и народа не останется, – Гардан вяло поддерживал разговор, ибо был расслаблен жарой и постоянной влагой, сочившейся отовсюду.

– Видать, сильнейшего никак не определят. Вот и дерутся каждый за свое. Как это португальцы сюда к ним не встрянут? Это по их части.

– Наверное, сил маловато. Капитан говорил, что сама Португалия совсем маленькая страна, а владения захватила такие, что проглотить не может. Вот и не успевает за всем уследить, не то что вмешаться.

– А все же интересно, чего тут добивается этот раджа, который хочет договориться с капитаном? – неожиданно повысился интерес у Пьера. – Наверное, бежал от кого-то из соседей и теперь ищет подмоги. Значит, казну успел захватить.

– Казна – это хорошо. Видать, капитан наш это использует. Помнишь, распределяли доход на каждого с месяц назад? Многие недовольны были – маловато на этот раз оказалось. Зато нам отдали половину того, что арабы пограбили у нас. И то хорошо. Да и еще за время нашего здесь нахождения перепало малость.

– Мне нравится, что капитан не выдает всего на руки, а то бы наш народ в неделю все прогулял и сидел бы потом в одних штанах. А так у каждого остался немалый запас для будущего серьезного дела.

– А мне это не подходит! Никто не знает, что с нами случится, а деньги могут пропасть. Обидно будет.

– Так капитан же хочет, чтобы мы все после наших разбоев стали наконец честными и работящими людьми! Разве это плохо? Будешь богатым, заведешь свое дело. Мне это вполне подходит.

– Так ты же купец, а я воин. Этим все и сказано.

Солнце с каждым днем все дольше жарило пока еще влажную землю, но дождей выпадало все меньше, а это вселяло надежду на то, что скоро они избавятся от удушающего влажного и липкого безумия, которое обволакивает людей и все вокруг.

Но однажды капитан вернулся на шлюпке на борт судна. Он собрал экипаж и коротко изложил свои мысли:

– Братья волки! Долго мы тут отдыхаем. Уже обленились и покрылись жирком, а это чревато развалом нашего братства. Через неделю мы все, за исключением охраны и больных, отправляемся в глубь страны и за месяц-два заработаем большие деньги. Нас нанял раджа Джаримпура для войны за свой трон, который отнял у него его же дальний родственник и противник. Что скажете на это, братья?

Воцарилось короткое молчание. Потом раздались возгласы одобрения:

– Капитан! Давай раджу! Идем в поход! Сколько платить станут?

– О плате мы уже договорились предварительно. Однако время еще есть, и я постараюсь оговорить дополнительные условия. Думаю, раджа не станет торговаться. Мы для него лакомый кусочек. Он и не ожидал встретить в этом городке нас, белых. У нас же есть пушки, а это его особенно привлекает. Так что внакладе не будем. Это я вам обещаю.

– А далеко нам топать, капитан? – раздался несколько неуверенный и довольно тихий голос.

– За неделю, если дороги подсохнут, вполне можем управиться, – ответил капитан. – Это в предгорьях Карбомонов. Кстати, все снабжение за счет раджи. Часть добычи я надеюсь выторговать, ведь уже сейчас он с готовностью соглашается на это. Так что с сегодняшнего дня готовимся к походу и войне! Возобновим подготовку, а то многие из вас уже потеряли боевой вид. Густав Руж, Сарьет, Дуарте – прямо сегодня начинайте наводить порядок и приступайте к своим обязанностям. Хватит шляться по кабакам! Нас дело ждет, а времени мало. Жак, – обратился он к своему помощнику, – отбери пять человек, которые останутся на корабле. Остальным за дело, братья! Нам надо утяжелить нашу казну! Она у нас на этот раз не такая уж и полновесная.

Команда нестройно закричала в знак одобрения. Капитан скрылся в каюте, а матросы стали горячо обсуждать услышанное.

Учителя тоже совещались, восстанавливая заведенный раньше порядок овладения воинским мастерством. Повар суетился, видимо, он получил распоряжение готовить праздничный обед.

– Господи, Гардан! Неужто прошла неделя? Вроде вчера только капитан нам говорил про поход, а уже завтра мы отправляемся. А мне еще и пушкой заниматься. Нас с Густавом главными пушкарями сделали, боязно-то как.

– А чего бояться? Пали себе издалека, это не то совсем, что нам приходится делать.

– А вдруг промажу с первого раза? Что тогда?

– Получишь по шее, и заряжай снова – вот и все. Да ты не волнуйся. Ты же стрелял всю неделю отменно. Даже иногда Густава перестреливал.

Пьер тяжко вздохнул и уставился на закат, багровевший на горизонте. Море тихо плескалось о борт судна, сумерки почти тут же перешли в ночь, и яркие звезды стали загадочно подмигивать, проглядывая между туч.

Еще не взошло солнце, а матросы уже спускались в шлюпки, укладывали оружие, припас, пушки и разную амуницию, без которой нельзя обойтись на марше. Толпа туземцев усердно помогала им. Бичи надсмотрщиков резко прорезали тишину утра, на берегу росла груда скарба, необходимого для небольшого отряда.

Всего двадцать человек с мушкетами, шпагами и копьями составляли ударную силу войска раджи, которая, по его мнению, должна была решить в его пользу борьбу за престол княжества.

Не прошел и час с восхода солнца, как отряд тронулся в путь и вскоре вышел из города и побрел по довольно грязной дороге. Но дожди теперь шли редко, так что можно было надеяться, что путь не будет слишком тяжел. Отряд сопровождали около сотни носильщиков и четверка лошадей, которые тащили две пушки. Остальной скарб распределился на спинах темнокожих носильщиков. Благо желающих подзаработать было более чем достаточно.

– Гляди, Гарданка, сколько воинов нас ждет!

– Ого! Целое войско! Тысяч пять будет.

– А сколько тогда будут нас ожидать со стороны противника?

– Думаю, что не меньше.

– А нас сколько? Что мы можем против такой массы поделать?

– У нас пушки и мушкеты, а у тех одно холодное оружие. Даже луков мало. Вот и прикинь. К тому же мне не верится, что их воины будут с такой уж особой охотой сражаться. Они быстро теряют пыл, как только понесут первые потери. Поглядим, а уж потом и судить будем. Во всяком случае, наш капитан знает, что делает.

Навстречу отряду французов выехал на коне раджа в сопровождении небольшой свиты. Это был человек средних лет с иссиня-черной бородкой и намотанной на голову шелковой чалмой, в кольчуге и с дорогой саблей на боку. Он был красив и имел гордую осанку. Но Гардан, который рос в седле, сразу же увидел, что на лошади раджа сидит не очень уверенно.

Военачальники поприветствовали друг друга. Капитан представил отряд, матросы приосанились, поправляя оружие и амуницию.

Особенно восхитили раджу пушки. Лошади тяжело дышали, отдыхая от недолгой, но трудной дороги. Раджа заметил это и тут же распорядился выделить пушкарям еще четверку коней.

После недолгой заминки вся рать двинулась по дороге, медленно втягиваясь в поля, извиваясь по дороге сверкающей чешуей копий.

– Гарданка, ходи сюда! – крикнул Пьер, подзывая своего друга. – У нас теперь достаточно коней, так что садись на переднего – мы с тобой на славу прокатимся. И не так утомительно, а?

– Это здорово, Петька, а как на это посмотрит капитан?

– А что тут такого? До места нам еще топать и топать. Садись.

Гардан с удовольствием ощутил под собой качающийся хребет коня. Он был маловат ростом, но все же конь! Кусок войлока и попона заменяли седло, но это мало его беспокоило. Он на коне!

– Может, мне попроситься в конницу, как ты думаешь, Петька?

– Вряд ли тебя отпустит капитан. Мы все же отдельный отряд.

– Во всяком случае, можно раздобыть коня лично для себя и быть полезным отряду.

– У нас ведь даже капитан без коня, а ты хочешь личного!

– И то верно. Ладно, поглядим, как там будет дальше. А пока и так хорошо. Вон, на меня уже смотрят с недовольством.

Капитан, шедший впереди отряда, подождал Гардана и, когда тот поравнялся с ним, спросил:

– Гардан, ты что это пересел на коня?

– Капитан, я же конник прирожденный! Дозволь и дальше так ехать. И друг мой рядом. На коне я тебе лучше служить стану.

– Ты служишь не мне, а себе, но, так и быть, оставайся. Посмотрим, на что ты способен.

– И вам надо бы коня, капитан, а то как-то неудобно. Командир, а идет на своих двоих!

– Поглядим на это, и, может, я последую твоему совету.

Неделя прошла в постоянном движении, и вскоре показались зеленые горы, маячившие на востоке. Дорога резко пошла вверх. Стали появляться ущелья и глубокие долины. Частые селения и городки остались позади, теперь за день можно было пройти не больше пяти деревень. Поля стали реже, населения явно поубавилось. Но обширные долины были заселены все еще довольно густо, и такое обилие народа удивляло наших друзей.

– Сколько тут народа! – воскликнул Петька, обращаясь к Гардану, после того как они миновали огромное селение, растянувшееся на отлогих холмах и окруженное обширными полями риса, рощами орехов кэшью, черного перца и других тропических растений, которые кормят местное население. Подстриженные купы чайных плантаций раскинулись на склонах, все зеленело, набиралось зрелости, и везде копошились люди в белых одеждах.

– И чего тут воевать?! Земли хватает, всего много, а они на войну смотрят, как на манну небесную.

– Да это разве народ? Это раджи и прочие правители грызутся за свои права и владения. Народу это надо, как собаке пятая нога. Он только платит за войны, а получает палками по спинам. Кто сильный, тот и грабит его, а сильных всегда много на шее народа.

– А ты заметил, как изменилось поведение нашего войска? Видно, неприятель недалеко, как ты думаешь?

– Так и думаю. Скоро встретимся, наверное. Разведчики постоянно по округе шныряют. Утром одного поймали, слышал? Вроде лазутчик противника. Интересно, что узнали от него? Капитан знает, вот бы спросить.

– Неудобно как-то.

Однако вскоре стало известно, что войско противника находится в двух днях пути и движется навстречу. Стало быть, завтра можно было ожидать столкновения.

Вечером у костров капитан обходил свой отряд и делился сведениями:

– Раджа Урикатура, который захватил владения нашего нанимателя, намерен ударить на нас не позднее послезавтрашнего дня. Будем осторожны и постоянно начеку. Наша главная сила в пушках. Стрелять надо метко и быстро. К вам в помощь отряжается по десятку туземцев. Пусть носятся как одержимые.

– А у противника есть пушки и мушкеты? – спросил Густав.

– Пленный отрицает это, однако он может и врать. Зато есть четыре слона. А это большая сила и основная цель наших пушек. Густав, будь внимателен с наводкой. Все может решить один удачный залп.

– Капитан, а конницы много у раджи? – подал голос и Гардан.

– Не больше пятисот всадников. Так же как и у нас. Остальные пешие. Так что постарайтесь огнем пушек не подпускать их близко – могут массой задавить. И нам надо во что бы то ни стало посеять панику в рядах противника. Поэтому стрелять приказываю только по слонам. Тем более что это очень хорошие мишени.

К вечеру следующего дня стало ясно, что встреча с противником неизбежна. Рати остановились в широкой долине, по дну которой протекал неширокий ручей.

Уже при свете костров и факелов капитан вернулся от раджи, который собирал начальников для определения диспозиции. Капитан на коротком совещании распорядился приготовить позицию для пушек.

– У ручья окопать пушки, вал насыпать и хотя бы фута на три поднять их. Тогда лучше будет определять цель и легче прицел наводить. Сейчас же и приступайте все вместе, а то выспаться не успеете. Наверняка утром начнется сражение. Мушкетеры будут недалеко. Их задача – сеять панику залпами.

Часа четыре потребовалось отряду, чтобы вместе с помощниками из туземцев соорудить приличную позицию. Батарея оказалась высоко поднята и имела довольно неприступный вид. Крутые откосы насыпи исключали успешную атаку вражеской конницы, а пехоту легко будет сдержать огнем мушкетов.

Ворочаясь на жесткой подстилке, Петька никак не мог заснуть. Мысли лихорадочно вертелись в его голове, сердце учащенно билось. Пот заливал его тело, он с ужасом думал, что завтра не сможет успешно вести огонь по неприятельским слонам и коннице. Смутные предчувствия тревожили душу. Ему казалось, что он струсит, и это сильно огорчало его, заставляло осторожно озираться по сторонам. Но никто не обращал на него внимания, и он заметил, что не только он один не может заснуть. Кое-кто тоже мучался бессонницей. Это немного утешило парня. Однако лишь незадолго до утра он немного задремал.

Резкие звуки трубы заставили войско зашевелиться. В предутреннем тумане светились затухающие костры, которые тут же запылали ярким пламенем. Воины сели подкрепиться перед сражением.

Стан противника светился такими же кострами, но их было заметно больше. У воинов это вызывало чувство неуверенности и страха. Чувствовалась нервозность и раздражительность.

Капитан Эжен спокойно обходил своих матросов и уверенно напутствовал каждого. Видно было, что такое он проделывал всякий раз, когда наступали подобные минуты.

Гардан сосредоточенно жевал мясо, в то время как Пьер неохотно и вяло мусолил кусок хлеба с луком. Аппетита явно недоставало.

– Петька, – сказал сочувственно Гардан, – ты не больно-то думай о сражении. Ты же при пушке, а это будет далековато от самого главного. Не бойся! Я постараюсь далеко от тебя не отходить.

– Да как-то муторно мне, Гарданка. Нехорошо на душе, противно.

– Такое завсегда бывает у новичков. Я и то трясусь порой, прямо не могу дрожь утишить. Так что успокойся. Наверняка все будет кончено быстро. Капитан уверяет, что огонь наших пушек сделает свое дело.

– Да уж очень сильное войско у противника. Как бы наши не побежали.

– Все в руках Всевышнего, Петя, – серьезно ответил Гардан. – Будем молиться перед боем и уповать на Бога. Авось не покинет своими милостями.

Брызнули лучи солнца. Воины покончили с едой и спешно строились на берегах ручья. Вдали, шагах в трехстах, то же самое делала рать противника.

– Глянь-ка, Гарданка, слоны! – воскликнул с долей беспокойства Пьер.

– Уже заметил. Вот твоя главная цель. Как ты с нею справишься, так и сражение пойдет. Плохо, что у них большое преимущество в коннице. Да и пехоты достаточно.

К друзьям подошел Густав Руж. Поглядел внимательно, сказал:

– Далековато для наших пушек, как ты считаешь, Пьер?

Юноша с уважением поглядел на слонов, потом на Густава и молвил:

– Что ж делать, Густав? Знать, так и будем палить. Авось сатана нас за руку не дернет.

Ему было приятно, что опытный пушкарь так уважительно, как к взрослому, обратился к нему за советом.

– Почти наверняка войско неприятеля придвинется к ручью, – заметил Гардан. – Тогда и дистанция сократится. Так что ждите момента.

Густав с сомнением поглядел на Гардана, но ничего ему не ответил.

Построение войск заканчивалось. Вдали маячили раджа со свитой, все на конях и в блестящих шлемах.

Отряд капитана тоже облачился в доспехи, которые состояли из легких нагрудников и шлемов. Эжен всегда старался избежать лишних потерь. Многие пытались отказываться от доспехов, считая, что эти железки только мешают, однако капитан настаивал. Противиться ему люди не смели. И теперь маленький отряд поблескивал снаряжением, готовясь вступить в бой по первому знаку.

Глава 5

Сражение

Не прошло и часа после восхода солнца, как войско противника огласилось ревом возбужденных воинов, звуками труб и боем барабанов.

Оно медленно двинулось к берегу ручья, конница с нарастающей скоростью устремилась на правый фланг, совершая глубокий обход с целью зайти в тыл или ударить по флангу.

– Пушкари! – донеслось до Пьера из рядов матросов. – Ваша цель – слоны. Когда завершите это, переключайтесь на конницу. И получше гоняйте туземных помощников! Они могут дать деру, так что будьте начеку и пресекайте все попытки бежать. С Богом, братья!

Петька бросился к пушке и лихорадочно стал наводить ствол на цель. Слоны находились несколько правее его позиции и были хорошо видны на фоне светлой массы пехоты. Их серые туши с башенками на спинах мерно колыхались. Из башенок выглядывали стрелки из луков. Погонщики неторопливо орудовали палками с железными пиками на конце. Бивни зверей горели начищенной бронзой. Слоны помахивали хоботами и смешно шевелили ушами.

Петька беззвучно шевелил губами, то ли шепча молитву, то ли прося Бога помочь ему в этом страшном деле. Он волновался и никак не мог успокоиться. Темнокожие помощники боязливо поглядывали на него и пушку, ожидая ее скорого грохота.

В десяти шагах левее возился с пушкой Густав. Он глянул в сторону Петьки, подмигнул и успокоительно мотнул головой. Петька почувствовал какое-то теплое чувство к этому хмурому человеку. Его подмигивание и кивок как-то сразу успокоили его. И хотя у горла парня сильно пульсировала артерия, тело его приобрело уверенность, а руки перестали дрожать.

А войско неприятеля, пройдя пару сотен шагов, остановилось перед ручьем. До него было самое большее двести шагов. Петька уже хорошо определял расстояние и теперь быстро, но уже уверенно стал наводить ствол пушки на дальнюю пару слонов. Так они договорились с Густавом.

Слоны стояли парами, почти вплотную и были хорошей мишенью. Петька тщательно наводил, учитывая и ветер, который освежал прохладой его разгоряченное лицо, и высоту расположения пушки.

Он вопросительно глянул на Густава, и тот согласно кивнул, давая понять, что время наступило. По поведению войска было видно, что оно готово двинуться вброд через ручей.

Петька взял фитиль у чернокожего помощника и вдавил его в затравник. Сверкнула короткая дымная вспышка, орудие грохнуло струей дыма, откатившись назад.

Петька напряженно всматривался в едва заметный след от ядра. Оно врезалось в бедро переднего слона. Тот вскинулся, хобот взлетел вверх, и воздух огласился тоскливым трубным гласом боли и тоски. Туша животного стала заваливаться на бок. Он толкнул соседнего слона, тот заволновался, закрутил головой, а раненый зверь заметался, уже лежа на земле. Видно было, как стрелки посыпались из башенки, которая покатилась, оторвавшись от слоновьей спины.

Петька краем глаза увидел, что и выстрел Густава снес башенку с хребта другого слона. В рядах противника поднялась паника. Пехота забеспокоилась, стала разбегаться подальше от двух пока не раненных, но уже разбушевавшихся слонов. А те затрубили тревожно и зло. Погонщики не справлялись с ними. Первые ряды неприятельского войска затоптались на месте.

Пьер и Густав орали на чернокожих помощников, которые обалдело носились, заряжая, прочищая и поправляя пушки.

Прошло минуты три, прежде чем войско противника смогло немного успокоиться и двинуться вперед. Они подошли уже к ручью, и первые ряды вступили в теплые воды, когда оба орудия снова пальнули, но уже картечью. Она с отвратительным визгом врезалась в ряды пехоты, кося воинов десятками. Они тут же смешались, забарахтались в воде, но продолжали скорым шагом форсировать ручей.

Раздалась команда капитана, стройный залп мушкетов перекрыл крики толпы. Тут же туча стрел с легким свистом понеслась в противника. Он явно смешался и почти перестал двигаться вперед. Они не ожидали такой встречи, были уверены в своем превосходстве и теперь, мешая друг другу, толпились по обоим берегам ручья. Паника в рядах неприятеля явно нарастала.

– Пьер! – услышал вдруг юноша голос Густава. – Поворачивай ствол правее, там наши не выдерживают! Спеши, парень!

Петька прикрикнул на чернокожих, те спешно разворачивали орудие, на ходу прочищая его банником. Другие стояли наготове с пороховым зарядом, порцией картечи и фитилем.

Справа шла отчаянная битва. Плотные ряды противника теснили союзников. Петька взял чуть левей общей линии сечи и пальнул. Полтора десятка воинов тут же повалились на землю. Так же прочесал ряды наступающих и Густав. Это подействовало на атакующих. Их пыл сильно поубавился. Союзные войска, видя такую огневую поддержку, перешли в контратаку и отбросили противника к ручью.

А Петька вдруг заметил группу неприятельских всадников шагах в двухстах, которые стояли на невысоком холмике. То был чужой раджа со свитой. Петька стал торопливо наводить на эту группу, приказал затолкать в ствол заряд и ядро. Пушка выстрелила, и Петька проследил за полетом ядра. Оно ударило какого-то коня, тот тут же свалился, а ядро прыгало среди всадников, пока не успокоилось. Группа тут же рассыпалась и поскакала в тыл, подальше от губительного огня пушек.

По войску противника прокатилась волна рева. В нем слышался страх, возмущение и неуверенность. Он ширился, наконец неприятельские воины стали отступать, оглядываться по сторонам. Они видели поспешное отступление своего повелителя. Паника разрасталась, и вскоре отдельные группы чужаков стали поспешно отходить назад.

В ответ войско союзников окрепло духом. Оно ринулось вперед, не видя, что конница противника уже показалась у них за спиной.

Кто-то закричал, указывая на это. Густав тут же заорал на прислугу, и те бросились разворачивать пушки в сторону надвигавшегося конного отряда. В пылу сражения все забыли о напутствии капитана и теперь старались наверстать упущенное.

Они едва успели выстрелить и проследить, как ядра, прыгая среди коней, разили их. Задние наскакивали на смятые ряды передних, кони заржали, заплясали на месте.

Капитан Эжен бросил своих матросов навстречу коннице. Они пробежали между своими отрядами и успели занять выгодную позицию. Тут же прозвучал залп, потом другой, ибо помощники тащили за матросами запасные мушкеты. Лучники выпустили тучу стрел, и масса конного войска почти прекратила свое наступление. Начальники кричали, ругались, секли саблями нерешительных, но новый залп, на сей раз уже из пистолетов, никак не способствовал атаке.

Вскоре подоспела конница союзников. Во главе с раджой она врезалась в смешавшиеся массы противника. Началась страшная сеча, но это дало возможность перезарядить оружие. Пушки грохнули в очередной раз, сея смятение и смерть в рядах противника. Чаша весов явно и неумолимо склонялась на сторону союзного войска.

А на подступах к батарее еще царила угроза окружения. Воины бились уже в двадцати шагах. Густав прокричал приказ заряжать картечью.

Вскоре через переводчика, который постоянно находился рядом, он приказал расступиться рядам своих воинов, и, когда те выполнили приказ, орудие своим выстрелом почти в упор проделало изрядную брешь в рядах наступающих. Петька последовал его примеру, но его успех был скромнее. Однако общее нарастание паники коснулось всего войска наступающих. Оно дрогнуло по всему фронту. К тому же слоны так и не смогли ничего сделать. Они больше вредили, увеличивая панику. Два слона, оставшиеся в живых, носились по полю, и свои же воины разбегались перед ними. Наконец погонщики сумели направить их в тыл, где кое-как успокоили.

Петька заметил изменения, происходящие на поле битвы прямо перед батареей, и радость охватила его юное сердце. Он радостно и победно закричал, но тут же схватился за щеку. В ней торчала стрела, пущенная умелой рукой. Она пробила левую щеку и, слегка оцарапав верхнее небо, застыла. Кровь тонкой и горячей струйкой побежала по шее. Оперенный конец древка покачивался, причиняя сильную боль, рот тут же наполнился кровью, которая вытекала по губам. Петька опустился на лафет, с недоумением оглядел суету боя и, встретившись взглядом с одним из чернокожих, глазами умолял его помочь.

Индус бросился к Петьке, осмотрел его и стремительно обломил у ранки стрелу. Петька вскрикнул, а индус уже залез пальцами в рот и стал отгибать наконечник. Боль волной захлестнула Петькино сознание, и он лишился чувств.

Когда он очнулся, то увидел себя лежащим у пушки, щека раздулась, но стрелы не было. Он ощутил за зубами комок тряпицы, а лицо было стянуто чистой полоской ткани. Голова болела, болела рана, но бой уже отдалялся. Петька с трудом повернул голову и увидел, что войско противника спешно отступает, преследуемое союзниками. Победные кличи заполняли всю долину. Отдельные группы еще сражались, но это была агония неприятеля.

Петька, однако, не ощутил никакой радости. Ему было не до сражения. Он был весь во власти боли. Индус смотрел на него с жалостью, но и с ободрением, он что-то говорил на своем тарабарском наречии, но Петька и не пытался его понять.

Во рту чувствовался сильный вкус крови. Вскоре подошел другой индус. Это был лекарь, Петька уже видел его как-то раз. Он подал парню чашку с пойлом и показал, что надо делать. Петька с трудом втянул глоток горьковатого настоя и покатал жидкость во рту, потом с трудом наклонился, и лекарство само вылилось на землю.

Лекарь одобрительно заговорил, заулыбался и знаками дал понять, что так надо продолжать и дальше. Юноша согласно закивал и принял чашку, поставив ее на лафет.

Шум сражения отдалялся. Долина была усеяна тысячами трупов и раненых. Воины уже собирали своих павших товарищей, оказывали помощь пострадавшим, добивали чужих раненых. Кое-где всадники носились по зеленому, слегка вытоптанному ковру травы, и Петька никак не мог понять, чего они носятся без толку, когда сражение уже фактически закончилось.

Он поискал глазами Гардана, но его нигде не было видно. Не было и матросов. К нему подошел Густав с черным от копоти лицом, усталыми глазами.

– Как же тебя, юноша, угораздило схватить стрелу? Стало быть, тебе не повезло. Ну да крепись, могло быть и хуже, а это скоро заживет.

Петька хотел ответить, но вместо слов лишь промычал что-то нечленораздельное и жалобно посмотрел на старшего товарища.

– Сиди, сиди, не рыпайся и молчи. Тебе нельзя говорить. Хоть другая-то щека цела?

Петька кивнул, и Густав одобрительно похлопал юношу по плечу:

– Славно поработали, Пьер. Тебе причитается награда, а я уж об этом позабочусь. Отменно стрелял. Ни одного промаха. Для начала просто блестяще. Поздравляю!

На глазах у Петьки сверкнули слезы, а Густав засмеялся, обнажая на черном лице белый ряд зубов, потом продолжил дружески:

– Все, Пьер, успокойся! Теперь уже не страшно, все позади. Осталось передохнуть с недельку, получить награды, и можно топать на корабль. Уже и сезон начинать можно. Ты понял?

Промычав что-то невнятное, Петька согласно закивал. А Густав продолжал, как бы соскучившись по разговору, хотя, может, так оно и было:

– Здесь лекари хорошие, да и наш капитан дока в этом деле. Быстро оживят тебя. Вот только поголодать тебе придется малость, но это и к лучшему. Мы к такому привычны, верно? Каждую неделю, если не забыл, один день у нас пост. Скоро опять все будет восстановлено по старым обычаям. Ладно, сиди, а я пойду за пушками присмотрю, а то наши союзнички попробуют выпотрошить их малость. А огневой запас надо беречь. Самим пригодится. Ну, пока, Пьер, и не отчаивайся! Все пройдет, заживет до свадьбы!

Страшно хотелось пить, но глотать отвар Петька не решался. Он только полоскал рот, кривился от боли и горечи. Выше шеи все болело. Ему трудно было ворочать головой, и он ощущал, как опухоль ширится, закрывая глаз.

Очень хотелось увидеть Гардана и узнать, как он там, не случилось ли с ним чего. Но никаких сведений о друге не было, и Густав о нем ничего не сказал, а позвать было нельзя. Говорить Петька не мог.

Вскоре заиграли трубы, сзывая воинов под знамена раджи-победителя. Ликующие воины с гомоном и криками стекались со всей долины. Появились и матросы, все чумазые от порохового дыма. Кое-кто уже с повязками, а одного тяжелораненого несли на носилках. Одного Гардана не было видно, и Петька уже заволновался. Раджа неторопливо объезжал своих воинов, поздравлял с победой, радостно улыбался и сыпал обещания щедро вознаградить каждого.

Петька жадными глазами высматривал Гардана. Того нигде не было. В душе юноши зародился жуткий страх за друга, он разрастался, заполняя его всего. Самые мрачные предположения вселились в его и так болящую голову. Лишь один матрос по имени Жан Задира, поняв, как беспокоит парня судьба друга, поведал, что видел Гардана сидящим на коне, но затем потерял его из виду.

Стало быть, подумал Петька, Гардан умчался добывать себе славу на коне и, конечно, с саблей наголо. Но где же он теперь? Не случилось ли с ним несчастья? И что будет со мной, коль я останусь один?

Затем он немного устыдился своих мыслей. Получается, что он больше думает о себе, чем о друге.

Подошел капитан и молча стал осматривать бледное Петькино лицо, потом спросил участливо:

– Что, Пьер, болит рана? Как же это тебя сподобило схватить под самый конец боя стрелу? Ну да ничего, это не так уж и опасно. Дай-ка я тебя посмотрю.

Он осторожно снял повязку и осмотрел уже раздувшуюся щеку, потрогал опухоль вокруг ранки, молвил успокаивающе:

– Ерунда. Зубы целы? – Пьер утвердительно кивнул. – Тогда через пару дней станет заживать. Сейчас я положу тебе на ранку мазь, замотаю и завтра сменю, а там и подсохнет. Принесите мне воды и чистую тряпицу. Надо же нашего героя обтереть, а то он похож на черномазого сатану.

Вскоре рана была обработана, смазана, и на нее наложена чистая повязка.

А все матросы, уцелевшие в бою и не получившие ран, уже бултыхались в ручье, смывая грязь, копоть и пыль сражения. К ним присоединился и капитан, тщательно обтираясь пучком травы.

Потом матросы стали тревожно оглядываться в поисках Гардана. Войско уже готовилось отправиться в путь в столицу княжества, когда Дуарте воскликнул, указывая пальцем вдаль:

– Эй, глядите! Наш Гардан кого-то волочит на аркане! Никак удалец пленного зацапал?

К ним приближался Гардан, гордо восседая на коне, а позади него плелся, спотыкаясь, какой-то далеко не простой человек, судя по воинскому поясу с ножнами, усыпанными сверкающими каменьями и золотыми бляшками.

– Видать, знатного пленника парень отхватил! – сказал Густав Руж, присматриваясь к приближающимся. – Глядите, какие у него ножны, а сабля, видать, и того богаче. Ну и проныра же этот Гардан, везде успеет! Эй, Гардан! Правь к нам! – Голос Густава загремел, как во время пальбы из пушек.

Петька радостно отметил, что друг даже не ранен, и в груди его разлилась мягкая волна восторга. Он хотел тоже что-то крикнуть, но скривился от боли и забросил эту затею, только поднялся на ноги и ждал приближения друга.

Гардан подъехал, спрыгнул с коня и подошел к капитану.

– Капитан, принимай драгоценного пленника. Шайтан знает кто он, но уж то, что человек важный, – это точно. Глядите, какое одеяние, а драгоценностей на оружии больше, чем у нас во всей команде. А вот еще что я снял с его тюрбана, – Гардан протянул капитану рубин овальной формы в обрамлении маленьких голубых камушков в золотой оправе.

– Ну-ка, Гардан, что ты нам преподнес? – спросил капитан и стал разглядывать пленника и драгоценность. – А ведь это очень дорогая вещь, ребята. Рубин в окружении сапфиров! Знатная штука! Я вижу, у тебя на боку его сабля, давай сюда, поглядим.

Гардан с явной неохотой отстегнул от пояса саблю и подал ее капитану.

– Не кривись, молодец, – усмехнулся капитан, заметив недовольство Гардана. – Саблю ты можешь оставить себе – в бою достался тебе этот трофей. Жизнью рисковал за нее. Мы только поглядим.

Сабля была действительно отменная. Клинок отливал голубизной и явно вышел из рук какого-то знаменитого мастера Дамаска. Бирюзовая рукоять с золотым витым шнуром была покрыта разноцветными каменьями, а на шишаке сверкал довольно большой изумруд, закрепленный витыми усиками из чистого золота. Золотой же эфес был усеян мелкими каменьями.

– Кто же этот пленник? – спросил капитан и, не находя ответа, продолжил: – Надо его к радже свести, пусть он определит, а мы за него хороший выкуп получим. Видно, что он того стоит.

Матросы с интересом рассматривали молодого красивого воина с едва пробивающимися усиками, но уже выбритым подбородком. Его большие агатовые глаза смотрели без страха, но заинтересованно и с любопытством. Даже в таком положении он держался вызывающе.

– Гардан, – обратился к юноше капитан. – Ты его захватил, ты и поедешь со мной к радже на переговоры. А пока достань-ка мне коня, вон они еще бродят без седоков. Прихвати нескольких, а то у нас есть раненые – им будет куда удобнее ехать, чем идти.

Вскоре Гардан умчался с одним индусом, понимавшим португальскую речь, к радже – предупредить о пленном и о скором посещении капитана.

Час спустя выяснилось, что пленный – племянник правителя, разгромленного только что, и за него установлен выкуп огромного размера, половина которого останется у экипажа «Волка».

Уже поздно вечером при свете факелов войско вступило в возвращенную столицу. Городок оказался маленьким, но дворец раджи вызывал восхищение своей архитектурой, хотя и был невелик.

Уставшие и измученные походом, воины разбрелись по сараям или просто расположились на земле. Жители с трудом скудно накормили их, и в тот же час все погрузились в тяжелый сон. Лишь небольшая стража изредка оглашала ночную тишину перекличкой.

Глава 6

Добыча

Прошла неделя отдыха, и настало время отправляться на корабль. Раджа сдержал слово и щедро вознаградил отряд. Отдельно по рекомендации капитана наградил матросов, отличившихся в сражении. Среди них оказались и наши друзья.

В сопровождении сотни воинов раджи отряд матросов благополучно добрался до бухты с портом Квили. Корабль оказался на месте, и ничего непредвиденного за время отсутствия отряда с ним не произошло.

– Наконец-то мы на корабле, – воскликнул Петька, с удовольствием оглядывая палубу и встретивших их матросов.

– А я зато душу отвел в походе. Вспомнил старые времена! – блаженно ответил Гардан.

– И то хорошо, Гарданка! И у меня почти рана зажила. Так что мы с достатком оказались. Но говорят, что скоро делить будут полученное за поход. Ты слыхал?

– Об этом все только и говорят. Капитан назначит день, но думаю, что скоро.

– Интересно! Много ли получим? Как ты думаешь?

– Думаю, что тебе достанется больше всех – отличился ведь знатно.

– А ты? Небось, каждый тебе завидует. Получить такую саблю! Да это же целое состояние! Можно всю жизнь на нее прожить!

– Тебе не понять, но я ни за что эту саблю никому не отдам ни за какие сокровища. Это трофей! Личная добыча! Надо понимать.

И вот настал долгожданный день дележа. Капитан восседал за застеленным зеленым сукном столом. Рядом расположился писарь с бумагами, а на палубе лежала груда золота, дорогой утвари, тканей и драгоценных и полудрагоценных каменьев.

– Братья волки! – голос капитана звучал вдохновенно и с глубоким значением. – Сегодня нам предстоит заняться приятным делом. Мне приятно будет рассчитаться с вами за тяжелый труд, который вы перенесли в походе. К сожалению, один из нас переселился в другой мир. Но что мы могли ожидать другого? Слава Богу, что только один. Могло быть и хуже. Однако все остальные поработали на славу и теперь получат достойную плату за это.

Капитан дал возможность морякам обменяться восклицаниями, которые рвались у них из глоток. Возбуждение должно иметь выход, и оно нашло его в пятиминутном крике, спорах и впечатлениях. Капитан терпеливо переждал шум, и когда матросы стали помаленьку успокаиваться, продолжил:

– Братья! Нас теперь двадцать два человека плюс повар с помощником. Стало быть – двадцать четыре. Вот на них и будут распределены все наши добытые сокровища. Погибшего, к сожалению, одарить нет возможности. У него нет родных, и его доля будет служить на пользу судну, как это и было решено с давних времен.

Капитан передохнул, заглянул в бумаги, которые слегка шевелил утренний бриз. Он что-то сказал писарю, тот согласно кивнул, а капитан снова обратился к матросам:

– Здесь все разложено по долям, и всего их девяносто восемь. Тут учтены заслуги, ранения и прочие договорные условия. Итак, мне причитается десять долей как капитану и владельцу судна, Жаку – шесть долей, Пьеру тоже шесть долей как отличному бомбардиру и за ранение, Гардану шесть долей с учетом пленения знатного вельможи, Густаву…

Тут поднялся гомон, и капитан вопросительно остановился, спросив:

– Братья, чем вы недовольны? Говорите внятно, не все разом.

– Гардану слишком много! Молод еще! Хватит ему и пяти долей!

– К тому же у него сабля тянет с десяток долей!

– Братья! При чем тут молодость? Гардан захватил пленника, который дал нам почти двадцать долей выкупа. Разве этого мало для вас? А сабля – это его личная добыча, так и раньше случалось. Так что пусть он ею пользуется, а все знают, что самые большие заслуги должны и больше давать герою. Хватит, больше не будем о том говорить.

Матросы малость пошумели, но уже без злобы, а просто для порядка, чтобы спустить пар.

– Продолжим, братья. – Капитан перечислил доли всех участников команды, а потом добавил:

– Всю добычу вы видите перед собой. Сейчас все получат то, что причитается каждому, но после того, как я возьму свои доли, так?

– Так, капитан! Как положено, так и делай! Все правильно! Начинай!

Капитан поднялся, подошел к куче добра и отобрал себе положенное. Это оказался рубин, снятый Гарданом с пленника, который и составлял десять долей. Некоторые удивлялись такому выбору, не понимая, что из себя представляет этот камень. Однако капитан это хорошо представлял.

Каждый матрос тянул номер, и писарь отпускал ему его долю. Так продолжалось целый час. После этого тот же писарь стал отбирать все это назад и менять на деньги, но тем, кто этого не хотел, оставлял вещи, не считая дорогих тканей, утвари и прочей объемной добычи, занимающей много места. Это в обязательном порядке подлежало обмену. Так было покончено с дележкой. Все ценности были сложены в большой капитанской каюте в ящички и заперты индивидуальными ключами. Каждый матрос хранил свой ключ у себя. Небольшую сумму тут же выдали тем, кто отправлялся на берег покутить и развлечься. Некоторые немного ворчали, но откровенно протестовать не решались. Они все принимали на себя подобные обязательства, и капитан строго следил за соблюдением всех договоренностей.

– Теперь мы богаты, Гарданка! – воскликнул Пьер, когда все было закончено и волнения улеглись. – Особенно ты, мне так приятно за тебя!

– А что толку с того? Когда мы сможем все это потратить? И будет ли у нас такая возможность? Сможем ли мы осуществить все, что хотели бы? Может, завтра же мы все пойдем на корм рыбам!

– Ой, Гарданка! Чего это ты так заговорил? Такое радостное событие, а ты мрачный и злой. С чего это ты?

– Да все из головы не идет, что матросы завидовали мне. Противно!

– Да ты не держи на них зла, Гарданка! Они уже и забыли про это.

– А я не забыл, Петя. Думаешь, мне легко достался этот пленник? Я головой рисковал, захватывая его. Ты и сам видел вмятину на панцире. Это саблей меня полоснули, да я успел увернуться, а то бы видел ты меня тут… Пришлось двоих зарубить, а третий сам утек. Да я тебе уж об том рассказывал, помнишь?

– Конечно, помню. Потому и хочу, чтобы ты не переживал. Радуйся! Капитан правильно сказал про тебя. Он молодец, правда? Правильный мужик. Мне он так нравится!

– Однако взял себе самое лучшее. Мой рубин был! Ему, наверное, и цены нет. Знал капитан, что взять.

– Да брось ты сетовать, Гарданка. Он же капитан, и на нем такая ответственность и забота об нас. Он же все это организовал и осуществил. К тому же потери самые малые, сам знаешь. Не надо тешить себя завистью. Я даже думаю, что капитан еще маловато себе берет.

– Может, ты и прав. Но настроение у меня не улучшается. Тоска!

– А мне хорошо. И ты перестань думать плохое. Зря все это. Давай в город выберемся. Ведь скоро в путь отправляться. Тогда не до развлечений будет. Кто знает, сколько продлится и каким будет наш очередной поход?

– А что? Давай сходим в город. Откровенно говоря, я бы не отказался от хорошей девчонки. Ты правильно сказал, что никто не знает, как долго продлится наш поход, да и куда мы пойдем, ты знаешь?

– Капитан не говорил. Наверное, он сам еще не решил.

– То-то и оно. Так что я поддерживаю твое предложение. Ты как?

– Мне неловко как-то девчонками заниматься, Гарданка. Постоянно чувствую себя очень плохо. Да и не очень меня это привлекает.

– Странно как-то ты говоришь. Все только об этом и разговоры ведут, а ты… Ну да ладно. Пусть так и будет. Это твое дело. Но хоть составь мне компанию. С другими мне не очень-то охота шляться. Они все слишком взрослые для меня. А с тобой я привык.

– Уговорил. Пошли просить Жака. Он должен отпустить. Не к капитану же с этим идти.

Жак для порядка немного упрямился, но скоро сдался и отпустил ребят, зная, что они одни из самых дисциплинированных матросов экипажа. К тому же денег они не просили, ибо кое-что еще оставалось у них от прежних прогулок в город.

«Волк» стоял на якоре у самого выхода из порта, и потому пришлось просить товарищей отвезти их на берег и к полуночи забрать назад. За это пришлось даже заплатить немного.

Не прошло и недели, как капитан объявил, что они отплывают на Цейлон с грузом хлеба и кокосового масла, а потом на архипелаг острова Мале. Почти никто не знал, где это, однако задавать лишние вопросы тут было не принято. Капитан надумал что-то, а ему доверяли полностью.

Первая половина плавания оказалась трудной. Зимний муссон был противным, и приходилось часто лавировать, менять галсы, а это всегда выматывало команду. Частенько перепадали дожди, море постоянно слегка штормило. Но при подходе к Цейлону ветер почти успокоился, и в порт Ануру вошли при тихой погоде.

Разгрузились быстро, захватили провизии, воды, загрузились балластом. Отдых был коротким, но за десять дней перехода большего и не требовалось. Да и тратить деньги в этом маленьком городке не было никакого смысла. Их все берегли для больших городов, где много соблазнов и развлечений.

Уже при попутном муссоне «Волк» бойко побежал на запад. Темно-синяя гладь океана не предвещала ничего плохого. Капитан теперь выходил на мостик с ручным мангустом на плече. Он его купил у базарного жонглера, который обещал капитану, что мангуст будет исправно предсказывать морякам ураганы.

– Теперь у нас есть отличный прибор для предсказания надвигающегося шторма, – говорил капитан, показывая ручного зверька. – Поглядим, не обманул ли нас хитрый томил. Уж очень большие деньги я уплатил за него.

– А как он будет показывать, что надвигается шторм? – спрашивали матросы, с опаской поглаживая зубастого малыша.

– Часто будет вскарабкиваться на реи и прыгать по ним, сидеть на фальшборте и всматриваться в горизонт, откуда идет шторм. И вообще поведение у него к этому времени будет возбужденное. Так, во всяком случае, говорил и обещал торговец. Посмотрим, так ли на самом деле.

– А мышей он ловит? – спросил повар. Он был китаец, и его говор никак не хотел исправляться. Потому он плохо говорил по-французски, что, однако, не мешало ему отлично готовить и досыта кормить матросов. Его все звали очень просто – Ю. Это нравилось Петьке, и он часто к нему обращался таким образом.

Капитан заверил, что мангуст отличный охотник и вскоре на судне не останется крыс.

– Очень хорошо, капитан! – чмокнул губами Ю.

Его редкие усы смешно свисали по обеим сторонам рта, но больше на голове не было ни волоска. Ему было около сорока лет, но выглядел он моложе, смуглая кожа всегда удивляла гладкостью, а под нею просматривались крепкие мускулы.

– Слушай, Гарданка, а почему это у Ю такой вид, словно он воин или борец?

– Откуда мне знать? Однако и он участвует в схватках, коли того требует обстановка. Он же вместе с нами часто упражняется на палубе. А ты видел, как он нож бросает в цель? Вот бы нам так научиться!

– Давай попросим его научить нас.

– А кто еду будет готовить? Ты, что ли?

– Мы можем ему помочь, а он нам поможет с ножом.

– Тогда надо поговорить с ним на днях.

Тут пробила очередная склянка, и юноши заспешили на вахту. Пьера в ту же минуту потребовали к румпелю. Жак сказал:

– Пьер, сегодня на тебе руль. Гляди в оба. Почаще поглядывай на компас. И смотри – не зевай. Курс ты знаешь, тебе сообщили его?

– Конечно, месье! И не беспокойтесь. Море спокойно.

– Никогда не надейся на это, погода всегда может быстро измениться.

– Слушаю, месье!

Петька постоянно поглядывал на компас, реагируя на малейшие изменения курса. Он тут же подправлял руль и поглядывал вперед, хотя это было и не его дело.

Он часто хвастал Гардану, что уже знает, как обращаться с секстантом, что такое алидада, градус, минута, широта и долгота. Пробовал уже брать высоту светил и вычислять положение судна по их показателям. Однако до настоящего умения было еще далеко. Все же он и тут преуспел и стал хорошим рулевым, как и пушкарем.

Сейчас он думал, как бы получше распорядиться своими средствами, которые ему казались уже довольно большими. Мысли то сбегались, то разбегались, но чего-то основательного никак не приходило в голову. Одно он знал – когда все это закончится, он станет купцом, как и его отец. Попробует вернуться в Новгород, обновит дом, заведет корабли и станет плавать по рекам и Балтике, развозить товары, продавать и покупать…

Когда вечером юноши освободились от вахты, Гардан сказал:

– А я уже договорился с Ю. Он согласился нас немного обучить и завтра проведет первый урок. Потом мы с тобой ему поможем у печки. Согласен?

– Еще бы! Конечно! Вот здорово будет, а? А ножи какие, специальные?

– Да нет. Любые, какие есть у каждого.

И действительно, утром, еще солнце не взошло, как Ю уже рассказывал юным друзьям об основных приемах метания ножа. Они внимательно слушали, всматривались в его темные узкие глаза и с нетерпением ожидали, когда же он приступит к показу.

Наконец он сделал несколько пробных бросков на расстоянии шести шагов. Небольшой щит, принесенный им для этого, оказался трижды поражен в самый центр круга.

– Видели? – спросил Ю. – Теперь все зависит от вас самих. Чем больше сделаете бросков, тем быстрее научитесь. А я пошел – дела.

– Я думал, какие-то чудеса будут, – протянул разочарованно Петька. – А тут ничего особенного.

– Сказал тоже! А попади-ка в цель. Знаешь, сколько нам надо бросать нож, чтобы начать попадать. Так что давай упражнять руку и глаз. А там поглядим, кто быстрее осилит эту премудрость.

– А тут и нечего глядеть, Гарданка. Ты всегда был впереди. Правда, из пушки я стреляю получше, но ведь в остальном ты меня оставляешь далеко позади.

– Не плачь только. А то можно подумать, что совсем слабак тут с нами плавает. А с этим мы управимся, вот увидишь.

Глава 7

Жемчуг

Подгоняемый попутным муссоном, «Волк» быстро шел строго на запад.

Свежий ветер разгонял жару, дышалось легко и свободно. Наши друзья играли с мангустом, визжали и смеялись, пытаясь поймать юркого, проворного зверька. Шум на баке мало кого привлекал, и ребята увлеклись игрой. Однако их прервал строгий окрик Жака:

– Гардан! К капитану! Быстро!

Ребята в недоумении переглянулись, ничего не понимая.

– Чего это я понадобился капитану? Чудно, правда, Пьер?

– Кто ж его знает. Иди, а то отругает за опоздание. Потом расскажешь, а теперь поспешай.

Петька с нетерпением стал ждать друга, тихонько поглаживая мягкую шерстку мангуста, который разлегся на солнышке.

Второй день фуста шла на запад, но никто из матросов не знал цели этого похода. Да и мало находилось любопытных. Все привыкли, что капитан сам обдумывал и разрабатывал планы походов, а остальным оставалось лишь выполнять задуманное. Пока это себя оправдывало, и никто не роптал на единовластие в этом вопросе.

Гардан долго отсутствовал, и Пьер понял, что там шел разговор не о пустяках. Так оно и оказалось. Когда Гардан вернулся, то с озабоченным лицом поведал другу, что они приближаются к Мальдивским островам и он назначен главой опасной миссии.

– Так я не понял, что тебе надо будет делать?

– Расскажу потом, а сейчас капитан не разрешает болтать.

– Что же, неужели я разнесу по всему судну?! – обиделся Пьер.

– Уверен, что нет, но и нарушить приказ капитана не могу, не обижайся. Завтра все сам узнаешь. А мне пора начинать готовиться. Надо Коран просмотреть, одежду подготовить, и не только для себя. Так что лучше пока не спрашивай ничего, а занимайся своими делами.

Ночью фуста легла в дрейф. Наверное, капитан опасался близости островов с опасными рифами. Он почти всю ночь вышагивал по палубе, поглядывая на звезды, видневшиеся между разрывами густых облаков.

Взошло солнце, и фуста под самыми малыми парусами двинулась дальше.

Часа через два показалась дхони – мальдивская лодка больших размеров. Последовал приказ:

– Лодку захватить! Если не остановится, пальнуть из пушки. Пьер, к орудию! Приготовиться к преследованию!

Матросы налегли на канаты, подняли реи, все паруса туго надулись под напором муссона. Форштевень забурлил вспененной водой океана.

Попытка дхони уйти от «Волка» не увенчалась успехом. Ядро Пьера всплеснуло фонтан воды по курсу, перед самым ее носом, и парус быстро сполз вниз.

Дхони притянули крючьями к борту фусты. Рыбаки со страхом взирали на обидчиков, ожидая расправы. Гардан по-арабски, который мальдивцы кое-как понимали, успокоил людей, но потребовал проводника до острова Ланду. Такой был известен рыбакам. Они посовещались и выделили в качестве лоцмана одного пожилого рыбака. Гардан обернулся к капитану и сказал:

– Капитан, что сказать остальным? Волнуются люди.

– Пусть подарят нам пару тунцов на обед, а с их лоцманом я расплачусь сполна, но потом. Понял?

Вскоре переговоры увенчались обоюдным согласием, и на палубу фусты плюхнулись две немалых сверкающих рыбьих туши. Ожидаемый обед сразу же стал казаться куда приятнее.

Лоцман с опаской перебрался на фусту. Дхони торопливо отчалила.

Гардан в присутствии капитана стал расспрашивать мальдивца о путях подхода к Ланду. Оказалось, что это один из множества маленьких коралловых островов в гряде, опоясавших огромную лагуну с несколькими проходами в нее со стороны океана. Подходы опасны, вокруг масса рифов, и потому идти надо медленно.

– Пойдем на веслах, если так, – молвил капитан. – Гардан, спроси, знает ли он Ибрагима Муссу, сборщика жемчуга у берегов Цейлона?

– Знает, капитан. Плохо, понаслышке, но знает. И тот действительно живет много месяцев на Ланду. Он проведет нас туда. Надо заходить со стороны лагуны. Он сумеет это сделать.

– Скажи ему, что я хорошо заплачу, но после прохода и выхода назад.

Переговоры утомили Гардана, к тому же много дел еще не были закончены.

Вскоре посреди моря показалась темная точка и выросла в пышный венец кокосовых пальм, окаймленных белоснежным коралловым песком. Картина эта оказалась просто чудесной. Белоснежные гребни бурунов набегали на берег, который возвышался, казалось, не более чем на пять-шесть футов над морем.

Лоцман стоял рядом с рулевым и капитаном. Фуста изменила курс и двинулась на север, преодолевая противный ветер. Парусность уменьшили, и ход резко снизился.

Крошечные островки тянулись по левому борту, кивая кокосовыми головами. Отдаленный шум бурунов едва долетал до фусты, сливаясь с шумом ветра в снастях.

Уже после полудня фуста подошла к проходу в лагуну. Паруса вовсе убрали, и матросы взялись за весла. Работа трудная, но рисковать капитан не хотел. Пройдя успешно линию бурунов, «Волк» втянулся в спокойные воды лагуны. Там они увидели несколько лодок и разбросанные по гладкой воде рифы.

Опять поставили паруса. Медленно продвигались вдоль красочных рифов, пока капитан не отдал распоряжение бросить якорь. Встречные лодки, проходившие мимо, слегка замедляли ход, а невысокие темнокожие люди с любопытством оглядывали чужеземцев.

– На ночь усилить вахты, всем иметь при себе оружие и глядеть в оба. Жак, будешь на палубе до полуночи. Всякое может случиться. Гардан, утром быть готовым отправиться на берег. Вас будет пятнадцать человек, старайтесь без надобности не шуметь.

– Понятно, капитан, – взволнованно ответил Гардан. Он весь день находился в таком напряженном состоянии. Шутка ли – он глава опасной миссии. Даже Жак будет подчиняться ему. Чудно придумал капитан! Даже страшно становится, когда задумаешься обо всем.

– Возьмешь для солидности свою саблю с каменьями. Это сразу впечатляет. Перстни будут тебе выданы утром.

– Да, капитан. Я все помню.

– Лишний раз напомнить не мешает, – отозвался Эжен, но в голосе его не слышалось угрозы. – Когда все сделаете, постарайтесь уйти тихо, без пальбы. Это очень важно.

Ночь прошла спокойно. Никто их не беспокоил, да и утро не предвещало ничего опасного.

Гребцы с полчаса подгребали ближе к берегу. В глубине острова виднелись несколько хижин, которые окружали добротный дом под крышей из листьев пальмы. Редкие люди двигались среди хижин, заходили в дом, и видно было, что жизнь идет своим, заведенным на годы, порядком. Капитан внимательно все это рассматривал в зрительную трубу, а лоцман подправлял рулевого.

По приказу лоцмана фуста остановилась. Гребцы убрали весла, а команда в пятнадцать человек спешно уселась в спущенную лодку. На корме с важным, но озабоченным видом уселся Гардан в праздничной одежде с чалмой на голове и дорогой саблей на поясе.

Гребцы дружно ударили веслами, лодка стремительно набрала ход и вскоре уткнулась носом в коралловое крошево берега.

Там их встретили мальдивцы, с любопытством разглядывая редких и диковинных людей. Гардан заметил, что на порог большого дома вышел важный араб в дорогом халате легкого шелка. Полноватое лицо выдавало довольство и чувство собственного достоинства. Это, как понял Гардан, и был сборщик жемчуга Ибрагим Мусса. Он внимательно наблюдал, как выгружались матросы, и потом с любопытством оглядывал процессию во главе с разодетым Гарданом.

Тот подошел к порогу и слегка склонил голову, приложив руку к груди.

– Салям алейкум, достойнейший Ибрагим Мусса, – сказал Гардан по-арабски и еще ниже склонил голову в белоснежной чалме. Его руки сверкнули дорогими перстнями. – Прости за столь раннее появление у твоего порога, да будет благословен твой дом под покровительством нашего великого пророка!

– Салям, дорогие гости, – ответил Ибрагим, но в голосе не чувствовалось доброжелательства. Его лицо выражало недоумение и напряженность. – Что привело столь важных людей в мой скромный дом? Но прошу вас, заходите. В доме и поговорим о делах, ибо без дел такие гости не появляются. И пусть Аллах снизойдет до вас. Проходите.

– Благодарю, достойнейший Ибрагим Мусса. Мы с радостью последуем твоему приглашению, тем более что мой господин посылает тебе скромный подарок, – и Гардан, слегка обернувшись, показал рукой на матроса с ларцом в руке, покрытым бархатной косынкой.

– О, благодарю тебя, юный доброжелатель. Однако я не жду никакого подарка, особенно от таких гостей, как вы. Как тебя величать, мой юный друг? И кто твой господин?

– Моя скромная персона именуется Гардан Махмуд, уважаемый. А послал меня мой господин, эмир острова Сокотра, которого ты не раз посещал, досточтимый Ибрагим Мусса. Сеид Аббас его имя, да пусть Аллах не оставит его своими благодеяниями.

– О, я иногда встречался с Сеидом Аббасом, Аллах допустил меня до светлых очей этого господина. Но проходите же, уважаемый Гардан Махмуд. Шербет уже ждет нас, а на дворе так жарко.

Гардан склонил голову и прошел в двери, попав в довольно роскошно убранную комнату, где слуги расставляли угощение и напитки.

– Многоуважаемый Ибрагим Мусса, – снова начал Гардан, приложив руку к груди. – Прими подарок моего господина, да продлятся его годы во славу ислама! – Гардан сделал величественный жест, и матрос, опустившись на колени, поставил на ковер ларец из красного дерева, потом сдернул покрывало и открыл крышку.

В ларце засверкал большой рубин в золотой витиеватой оправе на бархатной подстилке синего цвета. Все затаили дыхание, а Ибрагим впился в него жадным взором, не в силах оторваться от созерцания такого сокровища. Наконец он прошептал:

– За что же, мой юный друг, уважаемый Сеид Аббас, да продлятся годы его, передает мне столь великолепный подарок?

– Причина проста, досточтимый Ибрагим Мусса. Мой господин предлагает тебе продать ему весь твой сбор жемчуга и готов хорошо заплатить.

– О! Я польщен таким вниманием к моей скромной персоне. Но у меня нет такого количества жемчуга, чтобы уважаемый Сеид Аббас мог быть доволен мной. Да и зачем ему так много жемчуга?

– Мой господин женится, почтеннейший Ибрагим Мусса, а жене нужно много жемчуга, таков уговор между сватами. А за ценой мой господин не постоит, – закончил Гардан, чувствуя, как струи пота скопились под чалмой и готовы вот-вот пролиться на лоб. Он вообще весь взмок уже от напряжения, хотя все пока шло по плану. Жак стоял рядом и молча взирал на происходящее, готовый прийти на помощь в любое время.

– Я понимаю. Достойнейший Сеид Аббас уже стар и напоследок решил побаловать себя молодой плотью, верно я говорю, мой юный друг?

– Кто же не хочет ублажить свою старость столь дорогим удовольствием? Ты прав, уважаемый Ибрагим Мусса, да продлит твои годы Аллах еще на множество лет!

– Однако весьма странно такое решение великого Сеида Аббаса!

– Кто имеет деньги – тот не любит отказывать себе в маленьких удовольствиях, – ответил Гардан, прижимая руку к груди и склоняя голову. – Итак, уважаемый Ибрагим Мусса, каково твое решение?

– Против просьбы такого знатного господина я никак не могу возразить. Я готов выполнить эту просьбу, тем более что подарок того стоит.

– В таком случае, уважаемый Ибрагим, прошу удалить всех посторонних, и мы приступим к торгам, – Гардан сделал едва заметное движение рукой. Лишние матросы, склонившись в подобострастном поклоне, удалились за наружные двери.

Гардан шепотом поговорил с Жаком, и тот достал из-под полы халата увесистый мешочек с золотом. Гардан сказал:

– Глубокоуважаемый Ибрагим Мусса, сколько ты можешь предложить нам крупного, среднего и мелкого жемчуга? Моему господину нужно много для работы ювелиров. Заказ очень большой, а жемчуг – любимое увлечение его невесты.

– Будет исполнено, мой юный друг. Я готов показать все, что у меня есть, – ответил Ибрагим и сам опустился на колени у стены, открыл незаметно потайную дверцу и стал один за другим выкладывать наружу мешочки из красной кожи.

Гардан, Жак и Дуарте, которые остались в комнате, с затаенным вниманием наблюдали эту операцию. Наконец Ибрагим поднялся и сложил на стол все мешочки. Он медленно развязывал тесемки с кистями и разворачивал горловины их, показывая рассортированные по размерам горошины жемчуга.

– Вот, пожалуйста, мой юный друг, ознакомься с содержимым мешочков. Тут годовой сбор, и весьма хороший, должен я заметить. Аллах, да восславится его имя на земле, сподобился помочь мне в этот раз. Сбор оказался хорошим – ты сам можешь в этом убедиться.

Гардан довольно равнодушно оглядел жемчуга, взвесил на ладони один из мешочков, положил его на столик, сказал:

– Ну что ж, уважаемый Ибрагим. Я думаю, что мой господин будет доволен тобой. И в долгу не останется, сам знаешь. Я беру все, – сказал Гардан и дал знак Жаку. Тот переглянулся с Дуарте.

Не успел Гардан и глазом моргнуть, как Дуарте обрушил на голову Ибрагима увесистый кулак, и тот, не проронив ни звука, рухнул на пол. Жак успел придержать его грузное тело, чтобы не производить слишком большого грохота. А Гардан продолжал говорить довольно громко, будто торгуется и уговаривает.

Жак быстро складывал мешочки в сумку, Дуарте шарил в тайнике и выгребал оставшиеся сокровища в виде колец, камней и утвари из золота.

В три минуты все было покончено. Гардан мило прощался с валяющимся на полу Ибрагимом. Потом Дуарте связал араба, заткнул его рот кляпом, еще раз стукнув для надежности по голове. В последний раз оглядев комнату и убедившись, что все в порядке, троица вышла на солнце. Слуги толпились в отдалении, матросы настороженно оглядывали двор, в любой момент готовые пустить в ход оружие. Но все было тихо.

Гардан крикнул слугам, что их господин занят сейчас очень важным делом и приказывает ни в коем случае себя не беспокоить, пока не выйдет сам. Моряки торопливо сошли к лодке, столкнули ее и тут же налегли на весла. «Волк» уже стоял, развернутый носом к проходу, и экипаж ожидал товарищей, готовый тут же тронуться с места. Весла нетерпеливо шевелились, оставшиеся на борту матросы готовы были к немедленному отходу.

Не успели моряки Гардана вернуться, как весла ударили по воде, и фуста стронулась с места. Тут же подняли паруса, матросы разбежались по своим местам.

Гардан торопливо срывал с себя намокшее от пота дорогое платье. Петька тут же облил его забортной водой, и только тогда тот, отдуваясь, блаженно заулыбался:

– Ну, Петька! Чуть я дуба не дал от страха! Вот уж не ожидал, что будет так трудно говорить и делать вид, что ты настоящий вельможа. Зато теперь все позади и можно отдохнуть!

– Погоди, еще выбраться в море надо. Это тоже важно, а то тут мы как в западне. Я вот весь почти день просидел у пушки с Густавом. Капитан требовал, чтобы мы были наготове.

– Все, Петька! Дай-ка лучше напиться, а то я от волнения и шербета у любезного хозяина не отведал! Страсть как пить охота!

– На веслах! Смена! Торопись! – Голос капитана вывел юных друзей из разговоров и бросил их на свои места. – Навались, братья! Не жалей себя, впереди проход в океан и воля!

«Волк» уже ходко шел вдоль берега острова. Паруса были туго натянуты, но капитан спешил и не давал гребцам отдыха. Они часто менялись, обливались потом, но трудились на совесть. Впереди их ждала добыча, которая вскоре будет поделена. Это придавало им силы.

Когда фуста вышла в океан и пошла вдоль цепи островков на север, весла убрали, и матросы смогли наконец перевести дух.

– А теперь, Гарданка, думаю, что ты можешь поведать мне все подробно. Я едва дождался этого момента, рассказывай!

– Да уж теперь и рассказывать-то нечего. Уже все известно.

– Так долго с капитаном разговаривали и нечего рассказать? Так не пойдет! Начинай лучше. Как капитан вышел на этого Ибрагима?

– Мы же были на Цейлоне, помнишь? Так вот, там у него был свой человек, который и выведал про Ибрагима. Ловцы жемчуга сильно жаловались на этого кровопийцу. Он их откровенно грабил, и они едва могли тянуть жалкое существование. Вот капитан и решил немного потрясти этого Ибрагима, наказать его за жадность. Часть средств он обещал ловцам жемчуга. Так мы добрались до этих островов. Остальное ты и сам уже знаешь.

– А теперь мы куда идем?

– Кто ж его знает. Об этом у капитана надо спрашивать. Слыхал, что пройдемся вдоль островов, потом к материку подойдем. Капитан что-нибудь придумает, а может, и придумал уже, да нам пока не говорит.

К ночи вошли в проход очередного острова и стали на якоре в лагуне. Кругом стояла мертвая тишина, редкие далекие огоньки показывали, что где-то там живут люди.

Утром отпустили лоцмана, наградив его мелким жемчугом. Он торопливо спустился в лодку, и его отвезли к недалеким рыбакам, наказав помалкивать о виденном и слышанном. Тот рад был, что отделался так легко, и согласно кивал.

С неделю «Волк» стоял в лагуне, изредка менял якорную стоянку, но не удалялся далеко от прохода в океан. Им никто не мешал, матросы запасались черепахами и их яйцами. Черепах тут было множество. Островитяне их не ели, довольствуясь только яйцами, а моряки таскали живых безмолвных тварей, складывали в трюме, поливали водой и лакомились ими. Жизнь была легкой, на островах кругом было много фруктов, ямса, риса, который покупали у островитян за цветную материю, привезенную с Цейлона. Но товара для обмена на судне почти не было, и вскоре капитан приказал сниматься с якоря.

На этой стоянке прошел и дележ добычи. Теперь все мечтали побыстрее попасть в порт и отдохнуть в притонах какого-нибудь индийского города.

Глава 8

Год спустя

Возмужавшие, окрепшие и огрубевшие друзья лениво взирали на расстилавшийся перед ними океан. Его зеленоватые волны лениво катились на запад, подгоняемые неутомимым муссоном. Ребят даже трудно было бы узнать, доведись кому-нибудь из прежних знакомых увидеть теперь этих бравых крепышей.

Держа курс на северо-запад, «Волк» неторопливо пробирался к цели своего похода. А ребята вяло перебрасывались словами, поглядывая на играющего рядом мангуста. Он уже не раз доказал свое умение предугадывать опасность на море и получил полное равноправие среди команды.

– Гарданка, ты заметил, что наш капитан стал как-то странно себя вести? Мало занимается с нами и часто впадает в длительную задумчивость.

– Стало быть, обдумывает очередной поход. Не так уж хороши наши дела, вот он и думает. А чего еще?

– Выходит, мы вскоре получим новый толчок в зад и понесемся незнамо куда за добычей?

– А чего ты хотел? Вся наша теперешняя жизнь – сплошная драка за добычу. Как же, вольное братство! А наш капитан думает только о наживе.

– Однако и честный труд он не бросает, заметил? Возим же мы товары, торгуем. И обдуренных капитан иногда поднимает из грязи. Так что в нем не все потеряно. Ведь за весь год с лишним мы почти не убивали никого при захвате приза.

– Зато он оставляет провинившихся на пустынных островах. Как ты думаешь, хорошо им там?

– Так ведь и наказывать-то за провинности надо! К тому же мы вскоре забираем их назад.

– Думаешь, прожить год на таком острове ничего не стоит? А помнишь Жана Лысого? Так мы его и не нашли на острове. Куда он делся?

– Мало ли куда. Снял его какой-нибудь корабль, или сам плот связал да и утек подальше от нас и от острова, но поближе к людям.

– Все же странный способ наказания.

– Капитан вообще немного странный. Да все они, что из знатных, – странные. Чего ты хочешь от них. Они не нашего поля ягоды. Однако капитан всем нам обеспечивает достойное существование в будущем. Да еще требует, чтобы помогали другим людям в жизни. Мне это подходит.

– А мне не очень. Чего помогать таким? Пусть сами карабкаются наверх, коли угораздило им упасть в яму. Так, значит, Аллаху было угодно, а без его воли и волос с головы ни у кого не упадет.

– Так-то оно так, да все же и от людей кое-что зависит. А если немного поддержать такого, то и вовсе поднимется на ноги.

Тут пробили склянки, и ребята поспешили на вахту. Пьер получил указания, какой держать курс, и уставился на компас в нактоузе. Рядом прохаживался капитан, как всегда в последнее время, погруженный в свои мысли.

Матросы проворно работали с бегущим такелажем – часто приходилось менять галсы из-за противного ветра. С бака доносились голоса спорщиков, недовольный повар Ю за что-то выговаривал помощнику своим тонким голосом.

Мангуст крутился тут же, и Пьер часто вынужден был отталкивать его ногой. Вдруг он заметил, что настроение и поведение мангуста резко изменилось. Он высунул острую мордочку за балясины фальшборта и пофыркивал неспокойно и зло. Хвост трубой торчал вверх, иногда опускался и трепетал у самых досок палубы.

Пьер не раз поглядывал на зверька, видел, что капитан не обращает на него внимания, наконец молвил:

– Капитан, мангуст что-то неспокоен. Не чует ли он шторм? Погляди-ка.

– Так оно и есть, Пьер. Я задумался и не обратил внимание. Молодец!

– Жак! – позвал своего помощника капитан.

– Что случилось, капитан?

– Мангуст что-то учуял. Судя по его поведению – идет сильный шторм.

– Стало быть, приготовиться к нему надо. Я распоряжусь, капитан.

Жак ушел, а капитан внимательно присматривался к мангусту, раздумывая, откуда можно ждать опасности. Потом он спросил:

– Как ты думаешь, Пьер, что нам стоит предпринять?

– Я думаю, капитан, что шторм идет строго с востока, а мы движемся на северо-запад. Стоит сменить курс и искать убежища на Мальдивах.

– Хм. Я думаю точно так же, Пьер. Что-то мы в последнее время уж слишком часто думаем одинаково? С чего бы это, а? – капитан усмехнулся. – Может, ты в капитаны метишь, а, Пьер? Отвечай, как на духу!

– Что ты, капитан! С чего мне так думать? Просто и так ясно, что в таком случае делать. Надо менять курс, и побыстрее.

– Да, так и сделаем, – ответил строго капитан и закричал команду на поворот парусов, а Пьер переложил румпель круто налево. – Судя по поведению мангуста, шторм можно ожидать не ранее чем через пять-шесть часов, как ты думаешь, Пьер?

– Ты и сам знаешь, капитан, что так оно и есть.

– Куда, по-твоему, быстрей можно добраться: к индийскому берегу или до Мальдив?

– Так ты и сам это знаешь, капитан. Мы же приблизительно на одинаковом расстоянии, а ветер будет нам благоприятствовать, если пойдем на Мальдивы. Так что лучше туда, капитан.

– И то и другое весьма опасно, но на востоке трудно будет найти укрытие так скоро, да и противный ветер может помешать сделать это. На Мальдивы! – воскликнул капитан и тут же закричал в металлический раструб: – Первая смена, на весла, свистать всех наверх!

Послышался дробный стук босых ног по палубе, и первая смена без обсуждения разобрала весла и приготовилась к работе. Жак ударил в вынесенный барабан, музыканты заиграли веселый ритмичный мотив, и фуста резко увеличила ход. Паруса загудели от попутного ветра, перед носом вскидывались тучи брызг, долетавших до палубы. Бак иногда почти до бушприта нырял в волны, но качка уменьшилась.

– Леонар, старый дятел! – позвал капитан, и когда старик показался перед ним, сказал: – Брось лаг-линь и определи скорость.

– Сейчас, капитан, будет сделано. – Он затрусил к ящику с линем, проворно принялся за работу и по прошествии нескольких минут доложил: – Капитан, идем семь узлов без малого. Скорость хорошая, даже отличная! Поздравляю с этим.

– Пьер, рассчитай, как долго при такой скорости нам добираться до островов? И побыстрее, а я пойду сменять гребцов. Крикнешь потом мне.

Пьер согласно кивнул и стал в уме прикидывать и считать. Потом повернулся в сторону капитана и крикнул:

– Капитан, до островов идти семь-восемь часов! Но ветер должен нам прибавить скорости, так что вполне уложимся и в шесть часов!

– Отлично, Пьер! Но не надо забывать, что шторм нас накроет не ранее чем через пять часов! Жак! – тут же позвал помощника капитан. – Прикажи поставить блинд, и поживее. Это даст нам с пол-узла скорости, когда ветер усилится.

Музыканты перестали играть, и Пьер понял, что им предстоит заняться веслами. Скоро и его сменят на руле. Так оно и случилось. Леонар отстранил его рукой и молча указал на весла, где гребцы заканчивали свою смену.

«Волк» неистово напрягался под напором ветра, который продолжал равномерно дуть в прежнем направлении. Отдыхающие матросы валились на палубу, обливаясь потом, а Ю разносил им вино, разбавленное водой. Этот приказ капитана был встречен весьма благосклонно.

Скоро и Ю, и Леонар сели за весла. Все было брошено на увеличение хода, фуста содрогалась от напряжения, а капитан с опаской поглядывал на восток, ожидая признаков шторма. Но все оставалось спокойно, хотя мангуст беспокоился все больше и больше. Потому никто не роптал, ибо все давно знали, что мангуст не ошибается.

Так продолжалось несколько часов, пока ветер не стал помаленьку, но неуклонно крепчать. Волнение показывало, что шторм приближается. Капитан спешно, пока еще было видно солнце, попытался определить положение фусты, но время было упущено, и это можно было определить только приблизительно. Но и так было ясно, что другого пути не было. Только к островам, где в лагуне можно переждать шторм.

Матросы едва держались на ногах от бешеной гребли, но ничего лучшего придумать было невозможно. Приходилось выкладываться, иначе гибель была почти неминуема. Ветер разобьет судно о рифы, и смерть моряков тогда неизбежна.

Наконец с марса раздался радостный крик:

– Земля! Вижу землю! Прямо по курсу!

Вздох облегчения вырвался из натруженных грудей матросов. Но теперь надо еще найти проход в лагуну, а это тоже потребует много времени.

– Волки, навались! – Капитан подбадривал матросов и сам налегал на рукоятку весла. Все были полуголыми, сняв почти всю одежду. Леонар валялся на палубе с широко открытым ртом, едва переводя дыхание. – Старик, не отчаивайся! Еще не все потеряно! Еще поживешь малость! Пойди попей у Ю отвара, а то, чего доброго, окочуришься раньше времени.

Старик едва держался на ногах, и один матрос бросился в камбуз за восстанавливающим отваром, который Ю отлично готовил специально для Леонара. И только после того, как Леонар выпил отвар и полежал, облитый забортной водой, он мог подняться на ноги и вяло поплелся к румпелю. Надо было помогать хоть чем-то. Но румпель ему не дали – слишком слабые руки не смогли бы управиться с ним.

Ветер продолжал крепчать, но из океана, потемневшего и вспенившегося, уже вырастали темно-зеленые контуры острова. Фуста неслась к нему, спасителю. С востока надвигались темные тучи и постепенно заволакивали горизонт и небо.

– Гардан! – крикнул капитан в рупор. – Бери зрительную трубу и полезай на марс. Высмотри проход пораньше! И поживей, каналья!

Гардан схватил трубу и бросился вверх по вантам, спеша выполнить приказ. Мачта уже раскачивалась довольно сильно, но это нисколько не занимало Гардана. Он поудобнее устроился на марсе и навел трубу на приближавшийся остров. Вскоре далеко на юге он различил неясные очертания прохода в обрамлении коварно торчащих рифов.

– Слева по борту проход, капитан! – прокричал он. Рука парня устремилась к цели, а на лице отразилась радость от успешного выполнения поручения.

– Все свободные от весел – на снасти! Потравить шкоты! На руле! Держи на шесть румбов южнее! Шевелись, мокрые курицы! Поживей, канальи!

Матросы вмиг выполнили приказ, и фуста, зарываясь носом в волны, понеслась при полном фордевинде к спасительному проходу в лагуну. Но шторм настигал, матросы с опаской поглядывали на паруса, опасаясь, что они лопнут под напором все усиливающегося ветра. Однако капитан молча наблюдал за морем и островом, который стремительно вырастал из побелевшего океана.

– Гардан! Смотри внимательно! – Капитан никак не отпускал юношу с марса на палубу. – Как там проход? Сильно узок? И не вздумай ошибиться, каналья!

– Капитан, проход приблизительно в миле от нас! Рифы хорошо видны и все опоясаны бурунами! Но проход достаточно широк, скоро и сам можешь увидеть его! Я спускаюсь!

– Сиди там, ворона сухопутная! Гляди и направляй! Сверху виднее!

– Капитан! Румба на два севернее взять надо, а то проскочим проход и окажемся на рифах!

Последовала команда, фуста взрыла волну, и она прокатилась по палубе, окатывая всех матросов пеной.

– Весла закрепить, всем отдыхать и быть готовым к маневру.

Все команды выполнялись молча и мгновенно. Все понимали, что от этого зависит их судьба. Но приближалась самая страшная минута, когда фуста должна пройти проход, охраняемый целой сворой острых и крепких рифов. Любая неточность – и всем конец.

– Капитан, пора уменьшить паруса! – уже в страхе кричал Гардан, осмелившись дать совет капитану.

Однако капитан не озлился, а посмотрел вверх на Гардана. Потом дал распоряжение убрать половину парусов. Ход сразу уменьшился, но качка усилилась. Волны уже частенько перехлестывали палубу и с шипением клокотали у шпигатов.

Тут появились первые рифы. Они хищно выступали в перерывах между волнами, в пенных шлейфах злобно скалили свои страшные клыки. Матросы судорожно вцепились в планширь, глядя на эти страшилища.

Последовала еще одна команда, и почти все паруса убрали. Гудел на бушприте один блинд, который, казалось, вот-вот лопнет от напряжения.

Двое рулевых с трудом справлялись с румпелем, и капитан бросился к ним на помощь. Втроем они едва могли направлять фусту по указаниям с марса. Голос Гардана звучал все тише, заглушаемый ревом ветра и волн. Ужас перед возможной катастрофой прерывал его крики, но никто и не думал посмеяться над ним. Всем было страшно и жутко.

Рев бурунов захлестнул фусту. Где-то справа послышался скрежет, от которого застыла кровь в жилах. Это бок судна коснулся рифа, но пробоины не было. Разве что могла открыться небольшая течь, но пока такое никого не беспокоило.

Они уже прошли линию бурунов и входили в проход, где волны бесновались особенно отчаянно и жестоко. Фуста не раз была на краю гибели, готовая в мгновение разлететься в щепы от удара о кораллы. Но молитвы разным богам, видимо, оказались сильнее стихии, и вскоре судно входило в довольно спокойные воды лагуны. Несколько малых и больших лодок спешили укрыться от ветра, который врывался сюда пусть и в ослабленном, но все же довольно сильном порыве.

Близкие уже кокосовые пальмы трепались на ветру и шумели. Орехи с шумом разлетались, ударившись о кораллы, выплескивая живительную влагу на белоснежный песок пляжей. Но тут было во много раз спокойнее, и потому лица матросов повеселели. Напряжение спало, вздох облегчения сотряс не одну грудь.

Гардан сполз по вантам на палубу. Лицо его было бледно, руки дрожали. Вот тут матросы уже не оставили его в покое. Шутки, смех, дерзкие замечания – все это посыпалось на голову юноши, который еще не в силах был ответить своим насмешникам.

А фуста, плавно покачиваясь, тащилась по лагуне, моряки, усталые, но гордые своим спасением, искали более спокойное место под защитой густых рощ пальм. Лагуна рябила мелкими волнами, лодки островитян уже укрылись в безопасном месте, вытащенные на песок пляжей.

Хлынул дождь, шквалы шторма следовали один за другим, постоянно набирая силу. Водяная пурга носилась в воздухе, долетая и через песчаную гряду с пальмами на ней в лагуну. Шторм бушевал, но еще не в полную силу. Благословенный мангуст забился в каюту капитана, и его острый носик едва торчал наружу.

Никто о нем не вспомнил, но мангуст этого и не ждал. Зверьку все еще было очень страшно. Но и он понял, что опасность миновала, и судно в лагуне, которая способна защитить всех их от свирепых волн и ветра с дождем.

Никто из матросов не покинул палубу. Всем было приятно освежиться под струями прохладного ливня после изнурительных часов работы. А ливень был таким, что с кормы нельзя было увидеть бак. Все сливалось в сплошную серую массу воды, низвергавшейся с небес.

Наконец судно сбросило и блинд, загремел якорь, плюхнулся в воду, и канат натянулся, полностью остановив фусту. Отчаянная борьба за жизнь закончилась. Оставалось только ждать конца шторма и отдыхать при мерном покачивании палубы.

Глава 9

Хороший приз!

Почти двухдневный шторм благополучно завершился. Небольшую течь удалось без труда устранить. Впереди был обширный океан. Фуста осторожно втянулась в проход и медленно вышла в море. Волны тут же принялись за свою нескончаемую качку.

– Наверное, в португальский порт идем, – сделал предположение Гардан, когда они с Пьером метали ножи в поставленный у мачты щит.

– А чего нам там делать-то? – Пьер старался хотя бы на этот раз перегнать друга, который целился почему-то очень невнимательно.

– Видно, капитан с кем-то договорился о грузе. А может, выведать чего хотел. Он это умеет. Потом нагоним и заберем, что надо.

– Наверное, так оно и есть. А мне уже начинает надоедать такая житуха, Гарданка. Как-то совестно заниматься грабежом. Капитан старается как-то это прикрыть, но все одно грабим же. Не по душе мне это.

– А мне не по душе, что грабим как-то странно. Много товара оставляем, а могли бы забирать все.

– Так ты же знаешь, что капитан всегда оставляет владельцам часть добра, а то, говорит, пустим всех по миру и тогда некого будет грабить.

– На наш век хватит. Сколько добычи пропадает, а чего ради? Этак мы будем годами деньги копить, а кто поручится, что завтра сами не угодим в лапы других пиратов. Не лежит у меня душа к такому.

Ребята частенько обсуждали подобные дела, но всегда расходились во мнениях. Однако это их никак не раздражало, и дружба нисколько не страдала от таких несогласий.

С марса донесся крик:

– Справа по борту судно. Туземное! Три мили!

Матросы немного зашевелились и уставились на капитана, а тот прилип к зрительной трубе и долго изучал показавшееся из-за горизонта судно. Потом он обернулся к Жаку, что-то ему тихо сказал и скомандовал уже громко:

– Идем на сближение. Руль на четыре румба вправо! Шкоты подтянуть!

– Однако пушкарям ничего не приказано, – заметил Пьер, готовый уже броситься к своей пушке.

– Видать, не собирается грабить, – ответил Гардан, пряча нож в ножны. – А ты и сейчас не смог меня обскакать, Петушок! – это он намекал на то, что и на этот раз метание ножей выиграл.

– Попробуй тебя догони! Мне никогда этого не суметь.

Час спустя суда сошлись. Встречный корабль и не пытался уйти. Жак стремительно пристал к его борту, и призовая команда в десять человек ринулась на палубу. Темнокожие матросы сбились в кучу, ожидая расправы. Эжен потребовал капитана, и тот, боязливо шаркая ногами, приблизился, пряча в бороде страх.

– Откуда идем, старина? – спросил капитан волков.

– Из Сурата, господин.

– Что везешь такого?

– Так и сами вы уже все разведали. В основном гончарную посуду и хлопчатую ткань, господин.

– И куда везешь?

– На Цейлон, господин.

– В Гоа заходил?

– Нет, господин. Мне ни к чему лишний раз платить пошлины, тем более португальцам.

– Оставь себе необходимое количество риса, а остальное я заберу, понял, купец?

– Воля ваша, господин. Как прикажете. Забирайте, если так надо. И на том спасибо. Пусть Господь тебя благословит.

С полдюжины мешков риса тут же перекочевали к повару Ю. Матросы с недовольством поглядывали на капитана, но тот решил, что ничего ценного тут больше нет, а пачкать руки простым грузом нет смысла.

– Опять ничего не взяли, – забурчал Гардан, когда суда разошлись и делать стало нечего.

– Рис же взяли, а чего там еще было брать? Сам купец едва сводит концы с концами, – ответил Пьер, защищая капитана. – Зато будет Бога благодарить, что тот послал на него таких добрых разбойников.

– С чего ты взял, что будет благодарить? Небось, поносит нас на чем свет стоит! Дождешься с них благодарности!

Остальные матросы тоже с недовольством обсуждали захват судна и выражали возмущение капитаном. Но открыто высказать ему свои соображения не смели. Все они давали клятву повиноваться и следовать заповедям братства.

День спустя, уже после полудня на горизонте показались странные паруса, и марсовый наблюдатель закричал:

– Капитан, какое-то чудное у нас слева по борту судно идет. Вроде с обломанными мачтами. Гляди сам, капитан!

В зрительную трубу Эжен внимательно оглядел судно. Сказал:

– Португалец. Военный, но сильно разбит штормом. Видимо, не успел вовремя укрыться. На сближение! Всем приготовить оружие! Пушки зарядить!

Почти в полном молчании матросы бросились по местам. После недолгой суеты все замерли, наблюдая странную картину. Приблизившись достаточно к потерпевшему судну, моряки увидели, что все его три мачты отсутствуют, а вместо них торчат кое-как надстроенные обрубки с малыми парусами. И эти паруса, видимо вытащенные из трюма, выглядели жалко – в дырах, косматые от ветхости. Бегущий такелаж кое-где свисал с бортов, и по всему было видно, что недавний шторм едва не погубил корабль.

Капитан продолжал внимательно рассматривать приближавшееся судно. Оно шло со скоростью не более двух узлов. Да и ветер был не очень попутным. По тому, как форштевень иногда рыскал, все решили, что и с рулем у них не все в порядке.

Пьер стоял на руле и слышал, как капитан сказал:

– Здорово досталось португальцу. Судя по всему, часть команды погибла или больна. Уж очень мало людей на палубе.

– Что ты задумал, Эжен? – спросил Жак.

– Видимо, португальца можно брать. Не думаю, чтобы он был пуст, хотя в трюме может быть и вода. Видишь – осадка низкая.

– А не опасно ли брать такой большой корабль? Нас ведь мало.

– Попробуем хитростью. В лоб идти нет смысла. Ведь мы ничего не знаем об их силах. Однако фальшборты во многих местах проломлены. Значит, пушки были сорваны и рухнули в море. Вряд ли они готовы к сражению. Но рисковать без надобности мы не будем.

Фуста уже достаточно подошла к португальцу, однако не делала попыток сблизиться. А с судна подавали сигналы приблизиться. Капитан заметил, с легкой улыбкой на губах:

– Вот видишь, Жак, они сами просят нас в гости. Не будем им отказывать и выполним их просьбу. – И он сказал Пьеру: – Пьер, подправь румпель на пару румбов влево. Так держать.

Фуста слегка накренилась и пошла на сближение. На гафеле поднялся вымпел с волчьей головой на полотнище.

Матросы в ожидании толпились по левому борту, впившись глазами в растерзанное судно. Никто не знал, чего от них хочет капитан. Однако он вскоре развеял неведение:

– Волки! Братья! Будем брать португальца! Однако без команды ничего не предпринимать. Поглядим, как у них там дела, и уж потом решим. Дуарте, иди сюда. Будешь на этот раз капитаном. Тебе легче говорить со своими соотечественниками. Наряжайся, Дуарте, и давай без глупостей. – Это капитан заметил, видя, что Дуарте рыпнулся было возражать. – Гардан, ты будешь у него помощником. Ясно? Готовься, и побыстрее. Через полчаса сойдемся.

Вблизи трехмачтовик выглядел намного хуже. Просто чудо, как он еще держался на плаву. Палуба завалена была обломками и обрывками такелажа. Из пушек только три оказались на месте. Остальные пропали в морской пучине, сорванные ужасным штормом или нерадением капитана и его помощников. Но стяг Португальского королевства гордо трепыхался на корме, где в окнах не осталось, казалось, ни одного целого стекла.

Толпа оборванных и истерзанных матросов и несколько офицеров в неряшливых одеждах даже не пытались скрыть своего ужаса перед жуткими последствиями шторма.

Дуарте в новом одеянии с несколькими матросами вскарабкался на высокий борт судна и приветствовал офицеров:

– Что тут у вас произошло, господа? Я вижу, шторм вам оказался не по зубам. Что с командой?

– Мы не сможем дотянуть до порта, сеньор капитан. Не могли бы вы, с Божьей помощью, взять нас на буксир? Ход наш не более двух узлов, а с такой скоростью мы быстрее пойдем на корм акулам, чем дотянем до порта. Это единственное, что может нас спасти, капитан.

– Сеньоры, а где ваш капитан? Видно, что вы офицеры, но капитана среди вас я не вижу.

– Вы правы, сеньор капитан. Капитан лежит в каюте. У него перебиты два ребра и нога. Он не может командовать. Помощник смыт за борт два дня назад, а я простой офицер, и мне трудно вести корабль.

Дуарте незаметно обернулся назад и, встретившись взглядом с Эженом, понял его кивок и ответил:

– Хорошо, сеньоры, я помогу вам и вскоре возьму вас на буксир, однако мы идем совсем в другую сторону. Это будет стоить некоторых затрат с вашей стороны. Вы согласны?

– Сеньор капитан, за этим дело не станет. Бог и наш король сподобили нас везти ценный груз. К тому же большая часть команды у нас погибла, а деньги им не выплачены, так что есть из чего заплатить. Вы только побыстрее принимайтесь за работу. Именем короля прошу вас о помощи, сеньор.

– Хорошо, сеньор офицер. Как, кстати, вас называть?

– Дон Перо де Фрейтас к вашим услугам. Позвольте узнать ваше имя?

– Дуарте Азеведо, сеньор.

Дуарте громко отдал приказ, и Эжен тут же стал отваливать в сторону, готовя трос для буксировки. Не прошло и получаса, как фуста натянула трос и под всеми парусами потащилась в направлении Каликута – ближайшего порта под португальским управлением.

Дуарте и Гардан тут же стали помогать команде португальцев откачивать воду из трюма и производить соответствующий ремонт. Три плотника возились с рулем, который был сорван штормом. Дело было трудное, ибо осадка судна оказалась значительной.

Капитан Эжен трудился наравне со всеми и незаметно отдавал приказания Дуарте и Гардану, как и что делать. Они уже навестили капитана, и тот выразил им благодарность за оказанную помощь.

– Как только наступит ночь, – говорил Эжен, – займемся командой. Их всех надо запереть в трюме. Погода хорошая, а они смертельно устали. Всех, по возможности, отправить спать, а оставшихся напоить вином до отказа. Тут оно есть? Надо узнать у дона Перо. Пойди, Дуарте, узнай, но осторожно.

– Вино есть, и дон Перо охотно выполнит нашу просьбу и выкатит бочонок на палубу.

– Порядка тут нет никакого, и оружие легко можно прибрать к рукам. Так что будем брать приз ночью, чтобы к утру уйти подальше на север.

Пьер подсчитал, что на судне боеспособных матросов осталось всего тридцать один человек, остальные больны или погибли. Четверо офицеров даже шпаги сняли на время работ. Так что захват судна казался делом не очень трудным.

После захода солнца все португальские матросы собрались вокруг бочки с вином, выставленной по инициативе новых помощников. Офицеры с подозрением взирали на французов, но отказать в их просьбе не смели, да и матросы нуждались в отдыхе и питье. Иначе толку с них не будет. Слишком большое напряжение последних дней надо было снять вином и отдыхом.

К первой ночной вахте почти всех матросов удалось отправить на покой, а оставшиеся семь человек едва передвигались на нетвердых ногах.

– Дуарте, можно начинать, – сказал Эжен, когда палуба опустела, и только на мостике в свете тусклого фонаря виднелись фигуры вахтенного офицера и рулевого с помощником. Руль к этому времени удалось кое-как восстановить, благо море было тихое и волнение почти улеглось.

Дуарте согласно кивнул и в сопровождении трех матросов двинулся на кормовую надстройку. Вскарабкавшись по полуразрушенной лестнице, они подошли к офицеру вплотную. Дуарте тихо произнес:

– Дон Антонио, прошу не поднимать шума. Иначе вы будете немедленно убиты, и вся ваша команда тоже, так что лучше не сопротивляться. Прошу вашу шпагу. И без глупостей.

Даже при тусклом свете фонарей было видно, как молодое лицо офицера побледнело, а губы задрожали. Он проговорил срывающимся голосом:

– Что это значит, сеньор Азеведо? О чем это вы говорите?

Но он тут же замолчал, видя, как рулевых отстранили, связали и заткнули рты кляпами. Тут же и его скрутили, не дав крикнуть. А Дуарте спокойно произнес, наклонившись к лежащему офицеру:

– Дон Антонио, не беспокойтесь. С вами не случится ничего страшного. Лежите себе спокойно, а мы так же спокойно займемся своим делом. Ваше судно – слишком лакомый кусочек, чтобы от него отказываться просто так, из уважения к вашей драгоценной персоне. Сарьет, останешься здесь на руле. И присматривай за этими сеньорами. Гляди в оба.

Дуарте снял один из фонарей и помахал им, давая знать на фусте, где осталось всего пять человек, что захват состоялся. Хотя оставалось еще четверо, но за них можно было не опасаться. Эжен сумеет их обезвредить. Трюм надежно закрыт и охраняется хорошими ребятами.

Почти в полном молчании матросы тут же принялись выгружать самое ценное на палубу, светя фонарями. Вскоре подошла фуста. Дуарте и Эжен поднялись в каюту капитана и сообщили ему о захвате корабля. Дуарте закончил словами:

– Сеньор капитан, не стоит так волноваться. Вам это вредно. Лучше не расходуйте своего пыла на бесполезные увещевания. Нам нужны ценности, и мы их возьмем, так что лучше быстрее говорите, где нам их найти.

– Ничего вы не получите, клянусь Господом! Вы будете гореть в аду за свои деяния. Ничего не скажу!

Дуарте молча подошел к капитану и довольно грубо стал крутить переломанную ногу. Крик отчаяния и боли вскоре затих. Капитан потерял сознание. Эжен вышел, а Дуарте с помощником принялись приводить капитана в чувства. Вскоре им это удалось, и Дуарте спросил:

– Сеньор, к чему такие мучения? Мы и так найдем все, что нам нужно, но на это уйдет больше времени, а вам достанется больше боли. Так к чему страдать?

Капитан, ругаясь и проклиная пиратов, рассказал, где лежат деньги и ценности, которые были предназначены для португальской казны. Бочонки с золотом и ящички с камнями быстро перекочевали на фусту. Других ценностей оказалось тоже много, но главное было уже добыто. Порох и свинец для пуль, ядра и прочий воинский арсенал доставили на фусту.

Дуарте поднялся на мостик, развязал дона Антонио, сказал ему примирительно:

– Уважаемый сеньор Антонио, не обессудьте, не кляните своего соотечественника, но такова уж у меня работа. Я ее выбрал и буду продолжать. А вы будете довольствоваться своей. Так что договоримся, что все в порядке. Вы живы и, думаю, дотянете до Каликута. Это не очень-то и далеко. А теперь я вас развяжу, но вы не спешите высвобождать остальных. Мы должны обезопасить свое отплытие. Договорились? – Он не дождался ответа и отошел вниз, оставив молодого офицера со связанными руками, но так, чтобы через несколько минут тот и сам смог бы освободиться.

Фуста же, приняв всех своих матросов и приготовленный груз, отвалила в сторону и постепенно растворилась в темноте тропической ночи.

– Братья волки! – голос капитана звучал уверенно, приподнято. – Поздравляю вас с удачным завершением великолепного дела. Приз оказался просто отменным. – Он остановился, потом махнул рукой, и музыканты принялись играть бравурный марш. А капитан продолжал: – Всем отдыхать до утра!

Глава 10

Прощай, Индия!

Пятый день «Волк» стоял на рейде Гоа – главной базы португальцев в Индии. Капитан Эжен не стал причаливать у самого города. Все же они ограбили португальский корабль. Вполне вероятно, что весть об этом дойдет и до здешних властей. А в таком случае вице-король не оставит этого без внимания. Слишком уж большая приключилась потеря для короны.

– Просто странно, что нас никого не отпускают на берег, – жаловался Гардан, мечтавший получить порцию развлечений в этом большом и шумном городе.

– А что тут странного? – возразил Пьер. – Капитан очень осторожный и предусмотрительный человек. Он зря никогда не рискнет. Ведь мы пираты, а корабль взяли португальский.

– Ну и что? Кто нас тут знает? Ничего бы не случилось, если бы мы немного пошлялись по городу.

– И навлекли бы на себя беду, да?

Гардан безнадежно махнул рукой. Мол, что с тобой говорить. А Пьер продолжал невозмутимо, хоть и без особого желания:

– Зато капитан постоянно ездит в город. Видно, дела у него там свои имеются.

– Вестимо – свои. Небось, наших дел он не вершит.

– Опять ты несешь несуразное, Гарданка. Зачем так говоришь о капитане? Он не такой уж плохой, как тебе кажется. Где бы мы еще так вольготно жили? А жратва тут просто княжеская по сравнению с остальными кораблями, на которых мы плавали. Разве не так? И не бьют никого. Плохо это, что ли?

– А! – махнул рукой Гардан, и Пьер понял, что друг не соглашается с ним, и это его немного огорчало. – Хотелось бы по-настоящему погулять в море. Как это делают настоящие пираты. Вот уж у кого жизнь, наверное!

– Ну да, хорошая! Резня на море, пьянки на берегу – и в неделю ничего нет в карманах. Потом опять все снова, и так продолжается, пока тебя не повесят, изловив где-нибудь неожиданно.

– Обязательно повесят?! Не всех же ловят!

– А ты знаешь хоть кого-то, кто избежал бы такой участи? Я что-то не припоминаю таких случаев. А с нашим капитаном мы вскоре выйдем в мир с тугим кошельком и сможем устроить свои жизни по своему разумению.

– И многие опять же вскоре все прогуляют, в кабаках пропьют и снова – нищие. Ты так это понимаешь?

– Ну, это дело каждого, а я, например, не собираюсь тратить все на кабаки и баб. Мне дело свое охота иметь, и покрепче. Хочу жить богато, спокойно и красиво. Чтоб меня уважали вокруг и считали достойным человеком. Так говорит и наш капитан. Он к этому нас и готовит. И я согласен с ним. А ты разве против?

– Шайтан его знает, Петька! Но что-то гложет меня. Как-то мне не по себе такая жизнь. Уж слишком праведная она получается для морских разбойников.

– А мы вовсе и не настоящие разбойники.

– Кто же тогда мы? Интересно бы узнать.

– Во всяком случае, простых купцов мы не грабим, а если и забираем что, так не все, а то и платим сполна или почти так.

– И все же мы разбойники, только вялые и тихие какие-то.

– Чего кипятишься? Ты же клятву давал, вступая в братство? А теперь отступаешь от своего слова, да?

– Клятву! В нашем тогдашнем положении трудно было избежать этого.

– Ты еще узнаешь, что наш капитан много лучше всех остальных. Он не жадный и честнее многих, если не всех.

– Ну ты и сказанул, Петя!

– А где ты видел капитана честнее и порядочнее? Я пока не знаю таких.

Такие разговоры друзья частенько вели между собой, но никогда не переходили грань, за которой может возникнуть трещина в их дружбе.

Вечером капитан вернулся на шлюпке с берега. Вид у него был озабоченный и молчаливый. Матросы сразу обратили на это внимание, и по судну поползли тихие разговоры со всевозможными догадками и предположениями.

Уже при фонарях капитан собрал команду на баке. Матросы расселись на палубе в ожидании разрешения их догадок. Эжен Дортье сказал без вступления:

– Волки! Братья! Сегодня, еще до полудня, в порт вошла фуста из Каликута. Ее капитан сразу же направился к вице-королю, который и принял его в своем дворце. Тут же пронеслись разные слухи, но потом глашатай разъезжал по городу и оглашал приказ вице-короля о досмотре всех фуст и о поимке пиратов, ограбивших португальскую казну. Плохо то, что стало известно наше название – «Волк». Волки! Стало быть, оставаться нам здесь больше нельзя. Уже чиновники со стражей объезжают корабли в поисках такой фусты. Нам немедленно надлежит сняться с якоря и уходить, пока не поздно. Так что вопросов задавать не надо, а сразу начинайте выполнять сказанное мною. По местам, волки! За дело! И погасить фонари!

Матросы с тихими разговорами бросились выполнять обязанности, заранее оговоренные для каждого.

Палуба погрузилась в темноту. Лишь яркие южные звезды подмигивали судну, которое на веслах, дабы не привлекать к себе внимание поднятыми парусами, стало медленно выходить в открытое море.

Огни города и кораблей постепенно удалялись и по прошествии двух часов и вовсе пропали в душной жаркой ночи.

Поставили паруса. Фуста слегка накренилась и веселее побежала по длинным пологим волнам, держа курс на зюйд. Куда теперь лежал путь судна? Это знал один капитан, но хранил пока в тайне, и многие матросы поглядывали с надеждой на корму, где он прохаживался.

– Опять в пути, – как-то вяло промолвил Пьер, разминая ноющие пальцы после длительной гребли. – Интересно, куда мы направимся? Уже столько насмотрелись за два года без малого, что даже не верится, что могут быть еще какие-то неведомые страны.

– Капитан придумает. Старожилы говорят, что он много плавал на востоке и хорошо знает тамошние моря. Может, туда курс держим?

– А далеко это, Гарданка?

– А кто его знает. Говорят, что месяца два можно плыть, а коли ветры окажутся противными, то и больше.

– Неужто так далеко?! А как же мы вернемся к себе домой? Просто не верится, что такое может произойти. Жуть берет от мысли о таких расстояниях!

– Я что-то мало в это уже верю, Петя. Уж слишком далеко мы забрались. К тому же при нашей молодости легко подзабыть свои места родные. Так, во всяком случае, говорит Леонар Бюж. А он старик знающий. Я слыхал, что он сведущ в разных науках. Много работал в Голландии на верфях, но его в той стране не поняли, и вот он оказался здесь.

– Интересно было бы послушать его самого. Но как-то неудобно спрашивать старика. А он продолжает нас подучивать языку. Даже я уже свободно разговариваю на французском. А ведь он обещал и грамоте обучить.

– Меня это не занимает. Пусть себе занимается с нами, коли ему охота.

– А мне бы хотелось научиться читать и писать по-французски. Пригодится!

– Все ты о будущем долдонишь, Петька! А я хотел бы теперешним жить, и жить вольготно и весело, без оглядки на капитана и клятвы, данные мною.

– Еще поживешь себе в удовольствие. Думки, коли уж они так сильно засели в голову, обязательно сбываются, Гарданка. Вот увидишь!

– Пусть Аллах возблагодарит тебя за эти слова! – воскликнул Гардан, засмеявшись и обнимая друга. – А тебе я пожелал бы тихой семейной жизни уважаемого господина в собственном доме. К тому же вдали от царей, князей, мурз и королей! А то от них одни неприятности и налоги.

Ребята беззаботно рассмеялись и пошли спать, ибо их вахта была еще далеко.

Вечером следующего дня, когда фуста шла вдоль Малобарского берега, капитан опять собрал своих волков.

– Братья, нам пришлось покидать эти берега. Но горевать было бы несправедливо. У каждого из вас уже накоплено не менее пяти тысяч крузадо, а это большая сумма. У некоторых, отличившихся особо, она намного больше. Но этого недостаточно для своего дела, которое вам надлежит создать. Вот я и решил перебраться на восток, где с успехом можно достичь большего. Потому мы не будем долго задерживаться в этих водах. Но нам придется запасаться продовольствием и водой, потому будьте готовы к любым неожиданностям.

– Капитан, мы, вероятно, опять вернемся в те воды, где промышляли в недавнем прошлом? – Голос принадлежал старейшине братства Франсуа Голому.

Голым его прозвали по причине крайне скудного одеяния. Едва прикрывая срамные места на манер индусов, он так щеголял даже по городам, ничуть не стесняясь своего вида.

– Ты угадал, Франсуа. Мы идем к Суматре, Яве, Малайскому полуострову, а потом увидим, как и что, и, может быть, изменим направление своих поисков нашего благосостояния и достатка.

– Ребята! – Голос Франсуа звучал достаточно откровенно, чтобы матросы могли понять, что тот доволен таким оборотом дел. – Вот где разгуляться можно! Я вам это говорю, потому что сам промышлял там два года, и полтора из них с капитаном Эженом.

Матросы зашумели, обмениваясь короткими репликами, вопросами и догадками. Из старой гвардии «волков» в экипаже осталось всего четыре человека, и все они подтвердили, что те места куда лучше, чем Индия с ее португальскими городами, наполненными солдатами и военными кораблями.

– Там столько островов, что без большого опыта и знания сам Бог голову потеряет!

– А что ни остров, то княжество или султанат. И каждый норовит себя показать сильным и могучим. А португальцы знай натравливают их один на другой. Потом собирают обильную жатву с каждого. Там можно в один год так разбогатеть, что и король позавидует.

Когда шум понемногу затих, капитан опять взял слово:

– Волки! Я так думаю, что гулять по морям нам осталось не так уж и долго. Подходит время, когда нам надо будет подумать и о нашей будущей жизни, о которой я вам не раз уже говорил. Потому не спешите идти на риск, а то в конце пути это будет слишком большим ударом. Год, от силы два, мы еще побродим среди островов, а потом разойдемся по своим домам и станем выполнять клятвенные обещания изменить наши жизни.

Шумок прошелестел в рядах матросов. Не всем это понравилось, но капитан не обратил на это внимания. Он оглядел общество полуголых моряков, которые вскоре могут стать уважаемыми добропорядочными людьми. Ироническая улыбка тронула его красивые губы. Капитан продолжал:

– Братья, не забывайте, что мы клялись изменить образ нашего бытия. Это было условием вступления в братство, а всякие условия, принятые добровольно, должны быть выполнены неукоснительно. Иначе Бог нам не простит, не говоря уж о людях. Мы все грешны, и будущая жизнь должна быть посвящена раскаянию и служению людям.

Однако вскоре речь капитана стала немного раздражать матросов. Далеко не все они понимали его слова, хотя и были связаны клятвой. Трудно было простым бродягам, вкусившим свободы и воли, понять заумные мысли ученого капитана. Многие считали его немного не в себе, хотя и взирали на него как на сведущего и справедливого человека.

После недолгих, но шумных обсуждений услышанного матросы получили по кружке разбавленного водой вина и разошлись на ночь по своим местам, ожидая сигнала заступать на вахты.

И на следующий день матросы продолжали спорить по поводу слов капитана. Команда разделилась на два лагеря. Недовольных услышанным на судне оказалось большинство, хотя и незначительное. Заметив это, Пьер поделился с Гарданом своими опасениями:

– Знаешь, Гарданка, что-то мне перестают нравиться наши матросы.

– Чего это так?

– Да видишь ли, многие недовольны нашим капитаном. И я их не могу понять. Ведь капитан так много делает для нас всех.

– Ну а я вполне их понимаю, Петька. И что ты с них хочешь взять? Что им надо? Погулять да посвинячить вволю – вот и все мечтания. Они же почти все неграмотные и темные люди. И проповеди капитана их мало занимают. К тому же и с верой у всех нас не все в порядке. Даже я и то помаленьку начинаю забывать Аллаха, да простит мне Всемилостивейший! А уж как рьяно я молился, готов был идти против неверных. А теперь вроде все в порядке, и никаких неверных нет.

– Наверное, ты прав, Гарданка. Хорошо бы в церковь сходить, да где тут найдешь православную. Католическую еще можно найти, да душа не лежит посещать их храмы. А с другой стороны – какая разница? И мы, и католики – все верим в Христа. Лишь обряды разные. Но все же….

– Вот то-то же! И все это не может улучшать человека. Ведь в нем всякой дряни столько накопилось, что, наверное, сами Боги не могут разобраться, не то что люди, к тому же мы – юнцы неоперившиеся.

Пьер задумался. Эти слова неприятно скребли внутри, и настроение у него испортилось. Оказывается, если присмотреться, то не все у них с другом так хорошо, как могло бы показаться с первого взгляда.

День перевалил за полдень. Из грустных размышлений Пьера вывел крик марсового:

– Справа по курсу парус! Большой корабль!

Капитан вскинул голову к марсу и спросил:

– Сколько миль до него?

– Миль пять-шесть, капитан.

Капитан с минуту подумал, покрутил головой, как бы определяя, откуда дует ветер, и быстро стал карабкаться по вантам наверх.

Отстранив мешавшего матроса в тесной корзине марса, он вскинул зрительную трубу к глазу и стал пристально и долго рассматривать выступавшую из-за горизонта громаду светлых парусов. Она медленно вырастала, было заметно, что курс этот корабль держит наперерез фусте.

Капитан спустился вниз, взошел на кормовую надстройку. Матросы с напряженным вниманием взирали на капитана. Наконец тот изрек:

– Братья! Скорее всего, это португальский военный корабль. Может, мы его и не интересуем, но береженого и Бог бережет. Будем внимательны и прибавим парусов на всякий случай. – И, обращаясь к рулевому, он приказал: – Два румба вправо.

Матросы дружно налегли на канаты, фуста немного накренилась, и буруны веселее зажурчали у форштевня.

Полчаса спустя стало отчетливо видно, что судно идет прямо на фусту. Вскоре от борта отлетел клуб дыма. Звук выстрела прокатился в отдалении, и всем стало ясно, что португалец требует лечь в дрейф.

Капитан сказал в рупор, приставив его ко рту:

– Волки! Видать, настал наш черед сражаться за жизни. Будем уходить? – спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Всем за весла, канальи! Быстро! Поставить все паруса, и руль еще на два румба правее!

Матросы бросились выполнять команду, понимая, что от проворства и быстроты теперь полностью зависят их судьбы.

Капитан сам встал на руль, чутко прислушиваясь к струям ветра и с острым вниманием поглядывая на паруса. Никто не сомневался в опыте капитана, все с надеждой взирали на его статную фигуру.

Галион снова пальнул из пушки. Но расстояние было слишком большим, и даже всплеска воды от ядра никто не заметил. А капитан крикнул:

– Пьер и Густав, к пушкам! Зарядить полуторным зарядом и быть готовым к пальбе! Палить левым бортом!

Гонка началась. Вся команда была на палубе. Разносили мушкеты и мушкетоны, раскладывали их вдоль бортов, заряжали, готовясь дорого продать свою свободу. Все понимали, что шансов выйти победителями в схватке с большим военным кораблем нет, но и сдаваться без боя никто не хотел.

Но теплилась надежда, что опытность и хитрость капитана еще послужат им. Ведь они не раз уже выручали их из, казалось бы, самых безвыходных положений.

Гребцы выкладывали последние силы, надрываясь на веслах, и расстояние перестало сокращаться. Но португалец прибавил парусов и опять медленно, но неумолимо стал приближаться.

– На веслах! Сбавить ход! Отдохните малость! Большего мы не в состоянии сделать, а силы надо приберечь на потом!

Матросы с недоумением глядели на уверенную фигуру капитана, но тут же выполнили команду.

Час спустя корабли сблизились настолько, что португалец попытался снова сделать залп правым бортом. Однако и теперь все ядра вспенили волны почти в двух кабельтовых от кормы фусты. А капитан посматривал на солнце, которое уже заметно склонилось к западу.

Ветер стал стихать, скорость упала до четырех узлов. Это было хорошим знаком, так как фуста имела весла, а португалец – только паруса.

Сближение продолжалось. Матросы с напряжением всматривались в капитана, ловя его самые незначительные перемены лица. Уже было ясно, что залп может раздаться в любую минуту, и на этот раз фуста будет накрыта ядрами.

Капитан внимательно наблюдал за противником в зрительную трубу. Он видел, что пушкари торопливо заканчивали зарядку пушек – значит, готовились дать залп всем бортом. Он крикнул:

– На веслах! Приготовиться к рывку! Слушай команду! На брасах – приготовиться к правому повороту!

Матросы опрометью бросились готовить снасти к работе. Капитан же рявкнул несколько погодя:

– Пошел! Работай на поворот, канальи! Быстрее!

Фуста накренилась, зарылась носом в волны и стала быстро разворачиваться против ветра.

– На веслах, правым бортом навались!

Матросы дружно навалились, но в этот момент португалец окутался дымом бортового залпа. Тут же ядра прошуршали, оставляя в воздухе едва заметный след. Все они плюхнулись в воду вблизи кормы, обдав брызгами левый борт. А фуста стремительно неслась прямо на галион, который еще весь был окутан дымом залпа.

– На пушках, заряжай левый борт! Быстро, канальи! Целить по рангоуту! Сбить мачты и реи! Быстрее, быстрее!

Пьер и Густав перебежали на левый борт, где уже трудились пушкари.

– Готово! – крикнул Густав, предварительно переглянувшись с Пьером.

– Залп! – рявкнул капитан, и две пушки почти одновременно выбросили струи дыма. Ядра унеслись в сторону португальца. Он уже очистился от дыма, и было видно, как одно из ядер врезалось в фок-мачту у самого ее основания. Другое ядро сбило грот-рей, который завалился на палубу, трепеща полотнищем паруса.

Мачта тоже завалилась, роняя такелаж и паруса. Восторженный вопль волков был ответом на жиденький залп фусты.

А она, вспенивая форштевнем волны, неслась мимо громадного португальского галиона, где пушкари как ошалелые торопились перезарядить свои пушки. Но времени на это у них явно недоставало.

Капитан подправил румпель, направляя судно ближе к португальцу, и в тот же миг подал команду:

– Мушкетным огнем, по матросам… – пли!

Жидкий залп из мушкетов едва слышался после грохота пушек. Но матросы быстро меняли заряженное оружие и палили без перерывов на зарядку, пока фуста не прошла мимо галиона.

Португальцы так и не догадались или не успели обстрелять пиратов из мушкетов, а запоздалые выстрелы уже не могли причинить им вреда. А Пьер и Густав на прощание еще раз успели выстрелить по галиону, но результат оказался плохим. Ядра пролетели мимо, не зацепив даже бегущего такелажа.

И пока галион тяжело разворачивался против ветра, фуста была уже в миле от него. Гребцы, взмокшие, но окрыленные успехом и надеждой, продолжали наваливаться на весла до изнеможения. Их тут же сменяла вторая смена. И противный ветер мало мешал этому. Косые паруса фусты позволяли использовать и такой ветер. Галион же со своими прямыми парусами никак не мог теперь угнаться за легкой фустой и постепенно отставал, удалялся к горизонту, куда клонилось солнце. Близился вечер и ночь, а там и полная свобода.

Матросы сбавили интенсивность гребков, и теперь фуста плавно продвигалась в восточном направлении, делая по четыре узла. Португалец отстал и уже никак не мог ничего сделать, тем более с поврежденным рангоутом и при противном ветре.

Однако экипажу пришлось попотеть до самой ночи. И лишь когда звезды высыпали на черном небе, капитан приказал уложить весла и отдыхать. Скорость резко упала, пришлось слегка уклониться к югу, чтобы хоть как-то сохранить ход.

– Огней не зажигать! – приказал Эжен, хотя и без его приказа все знали об этом. – Часа через два меняем курс на юго-запад. Спустимся к Мальдивам, и уж потом выйдем на нужную нам широту. А теперь всем отдыхать и подкрепиться. Эй, Ю! Тащи закуску и вино. Да воды побольше!

Два дня спустя фуста вышла на траверз Цейлона. Вдали темнели берега острова, где-то впереди белел одинокий парус. Море слегка волновалось, ветер был почти противным, и фуста едва продвигалась к востоку. Но путь был открыт и свободен. Галион больше не появлялся.

– Волки! – Голос капитана прозвучал с нотками радости и уверенности. – Волки! Впереди ждут нас славные дела и богатство! Но и Индия нас не обидела. Потому отсалютуем ей залпом и прокричим вместе: прощай, Индия! Больше мы сюда не вернемся.

Матросы дружно поддержали капитана, и воздух огласился их радостными кличами и воплями. Впереди их ждала россыпь прекрасных островов, удача и богатство. Прощай, Индия!

Глава 11

Потерпевшие

Недели тянулись медленно и тоскливо. Капитан уже давно объявил намеченный им маршрут. Он проходил к Суматре, ее западному берегу, потом на юг к острову Ява и затем через Зондский пролив. Обследовав северные берега острова, капитан планировал подняться на север вдоль уже восточных берегов Суматры к берегам Бенгальского залива и Южно-Китайского моря.

Молодым это ничего не говорило, но старожилы утверждали, что маршрут сулит много интересного, ибо там имеется множество мелких туземных княжеств, которые легко можно будет подоить или наняться на службу для утверждения власти одного из султанов над другим. За все это в тех местах хорошо платили, а деньги никогда не отпугивали авантюристов.

– Аж дух захватывает, когда подумаешь о таких далях, – вздыхал Пьер в разговорах с другом.

– Просто ты не привык к путешествиям, а я в детстве еще много поплавал и поездил, и у меня никакой дух не захватывает. И ты привыкнешь.

– Да уж очень жарко в этих морях, нет никакого покоя ни телу, ни душе.

– Вот тут ты совершенно прав, Пьер. Так охота подышать морозным воздухом, глотнуть свежего прохладного ветра. А жратва! Один рис да рыба! Астраханских бы арбузов да дынь с яблоками и грушами из тамошних садов! Как подумаешь, так слюнки текут. А здешние плоды только благоухают, а вкус не тот. Наши куда лучше.

– Я тоже это заметил, Гарданка. Похрустеть бы нашими яблоками, а? А против рыбы я ничего не имею. Мне она нравится. Особенно тунец, который водится в этих краях.

– Вот хорошо, что напомнил. Надо до вахты половить этих самых тунцов. Авось на ужин поймаю парочку. Давай?

– Давай. Куда от тебя денешься с твоими тунцами. Да и мне охота поймать тушку-другую. Доставай лески и крючки. Как ты постоянно их с собой таскаешь?

– А чего? Они мне не мешают. Зато постоянно можно без всяких поисков пустить их в дело.

Гардан размотал цветной хлопчатый платок на голове и вытащил несколько больших крючков на крупную рыбу. Отмотал крепкой бечевы, а Пьер помчался к Ю за наживкой.

Тунцы вдали играли в лучах жаркого солнца. Они иногда выпрыгивали на поверхность, сверкая глянцевыми тушами в снопах брызг. Не прошло и часа, как ребята поймали трех тунцов, каждый не менее двух футов длиной. Они, побившись слегка на жаркой палубе, успокоились. Повар Ю с торжествующей улыбкой поволок их на камбуз. Ужин обещал быть отменным. Ю был великим мастером готовить блюда из рыбы.

Третья неделя подходила к концу, а до Суматры было еще далеко. Судно попало в полосу экваториального штиля и теперь часто стояло недвижно под лучами палящего солнца, влекомое лишь тихим восточным течением. Частые дожди прохлады приносили мало, лишь смывали на короткое время с разгоряченных тел пот, который тут же выступал снова, как только кожа подсыхала.

При такой жаре занятия по фехтованию, борьбе и стрельбе пришлось сильно сократить, что команда восприняла с радостью. Лишь отдельные матросы от нечего делать лениво метали ножи в цель или постреливали из пистолетов. Заключались тайные пари, чтобы сдобрить затишье азартом игры. Пьер неустанно возился с пушкой, что-то мудрил, мастерил. Ему нехотя помогал кто-нибудь, поругивая беззлобно и тихо неугомонного парня.

Но вот однажды голос с марса взбудоражил сонное житье команды:

– Справа по курсу шлюпка! Кажется, пустая!

Матросы бросились к борту и уставились в горизонт. Ничего, конечно, не увидели, но они умели быть терпеливыми. «Волк» продвигался со скоростью едва в один узел. Паруса почти не улавливали движение воздуха.

Полчаса спустя все увидели одинокую шлюпку, покачивающуюся на вялых волнах. Капитан в зрительную трубу разглядел в ней лежащих людей.

– Спустить шлюпку! Быстро доставить людей на судно! Боцман, выполняй команду!

Быстро спустили шлюпку. Четверо матросов сели на весла и понеслись вперед. Час спустя на буксире притащили одинокую шлюпку, где находились четверо людей, один из которых был уже мертв, и дух от него исходил ужасный.

– Мертвеца за борт! – раздалась команда Жака. – Остальных на борт.

Тут же крепкие руки матросов втащили на палубу почти безжизненных людей, один из которых был уже без сознания. Они были истощены до крайности. Кожа да кости и безумно глядевшие глаза. Голод сделал свое дело. Они не могли стоять самостоятельно, и их пришлось почти нести на руках.

Спасенных людей уложили в тени паруса, обмыли водой, напоили. Ю с выражением скорби в глазах стал им ложкой вливать в рот бульон из тунца. Потом, по приказанию капитана, дал каждому немного фруктового пюре.

Спасенные уже почти не реагировали на еду. Видно, внутри у них все отупело. Кормить таких надо очень осторожно. Всем это было понятно.

Матросы с интересом разглядывали этих людей, дожидаясь, пока те немного придут в себя и смогут рассказать о своих злоключениях. Одно было ясно – это матросы с погибшего корабля, но сколько дней они в лодке и сколько их было всего – совершенно неизвестно.

Уже вечером, когда при свете фонарей матросы свободных вахт собрались вокруг потерпевших, они заговорили тихими, вялыми голосами.

– Недели две как мы в море на шлюпке. Нас было одиннадцать человек. Почти все умерли от голода и жары, – это говорил самый крепкий из троих, причем говорил он по-португальски.

– Что случилось с вашим кораблем? – спросил Дуарте.

– Шторм. Два дня судно боролось, но потом затонуло. Открылась большая течь, а помпы уже не справлялись. Пришлось покинуть корабль. К тому времени многих из нас смыло в море. Нескольких пришлось оставить на судне, так как они сами не смогли спуститься в шлюпку, да и шлюпка всех бы не забрала.

– Как название судна?

– «Святая Маргарита». Шли с островов Банда в метрополию. Не дошли.

– Что же не захватили провиант?

– Едва сами успели в шлюпку спрыгнуть. И до этого-то два дня ничего сами не ели. Вымотались на снастях до предела. Слава Богу, что мы остались живы! Вернусь на берег, свечу в фут высотой поставлю святой Маргарите. И такую же свечу Николаю Угоднику.

– Ладно, друг. Теперь можешь успокоиться. Ты на хорошем судне и в надежных руках. А как тебя звать?

– Меня? Меня Луисом звать, а его, – и он указал на молодого матроса рядом, – Фернан де Варрос. Третьего зовут Мартин, но он вряд ли выживет – слабак он был с самого начала.

– Однако пережил многих, – заметил Дуарте.

– Сам поражаюсь. Видно, ему покровительствовал сам Господь.

– Луис, ты не назвал своей фамилии.

– Фамилия у меня простая – Кальдейра. Я с самого юга Португалии. Мне тридцать четыре года, и у меня никого на свете нет. Так что слезы проливать по мне некому. Вот по Фернану слез прольется много. У него богатые родственники, но он захотел сам достичь всего. Вот и достиг…

– Ну зачем так про товарища, Луис, – упрекнул матроса Дуарте. – Судя по всему – он неплохой парень.

– Не выношу богатеньких! – процедил сквозь зубы Луис.

– Ух и не нравится мне этот тип! – прошептал Гардан на ухо Пьеру.

– Чего так? Он же измучен. Столько дней в море без пищи.

– Это так, но мне он совсем по-другому не нравится. В нем что-то подлое и грязное имеется. Я теперь, сам знаешь, не могу, как иногда раньше, знать, что человек думает, но что-то все-таки чувствую. И душа его грязная и темная. Я не удивлюсь, если с ним у нас будут большие неприятности.

– Откуда же быть неприятностям? Нас достаточно много, и все мы – одна семья. Успокойся и не думай больше об этом.

– Однако надо все равно с ним быть настороже. Вот помяни мои слова. Капитана бы предупредить.

– Ну а что ты ему скажешь? Ведь все это одни только предположения, а чего-то определенного сообщить ты не можешь.

– Пока не могу, но обязательно капитану скажу. Пусть знает и не очень-то доверяет этому прохиндею.

Несколько дней потерпевшие были в центре внимания команды. Но на третий день утром Мартин оказался мертвым. Он уже не мог принимать пищу и тихо умер, так и не проронив ни слова.

Оставшиеся двое медленно, но уверенно поправлялись. Особенно быстро выздоравливал Луис Кальдейра. Он совершенно не понимал французскую речь, в то время как Фернан де Варрос довольно неплохо все понимал, хотя и не говорил. Это был молодой человек лет двадцати пяти с большими темными глазами и овальным лицом, заросшим черной щетиной. Его волосы отливали темным блестящим золотом. Черные брови красиво изогнуты, фигура была статной, но достаточно тонкой, хотя судить об этом в теперешнем его положении было весьма трудно. Словом, он вызывал симпатию и вскоре стал приятным собеседником многих членов команды.

Луис, напротив, был суров на вид, тоже с черной бородой и острыми, недобрыми глазами, смотревшими нагловато и вызывающе. Нос с горбинкой напоминал клюв хищной птицы. Черные глаза глубоко прятались под нависавшими бровями. Руки у него были грубые, большие, с толстыми пальцами, говорившие о незаурядной физической силе. Вся его фигура вызывала впечатление сильного и наглого зверя.

Резко бросалось в глаза, что эти двое португальцев не ладили между собой. Они почти никогда не разговаривали друг с другом, а если когда и перебрасывались парой слов, то видно было, что это не доставляло им никакого удовольствия.

Несколько дней спустя «Волк» вышел из полосы штилей к северу от экватора. И хоть ветер был противным, однако, лавируя, судно уверенно и неуклонно продвигалось к берегам острова. Противный пассат выматывал силы матросов, но настроение их явно улучшилось. Все же это было не еще более противное тягучее ожидание и стояние на месте под лучами солнца и дождями, сменявшимися почти каждый день.

– Гарданка, я слышал от капитана, когда стоял на руле, что через день или два выйдем к острову, интересно, какой он? Большой или малый?

– Я слышал, что это не просто большой остров, а огромный, обойти который можно не в один месяц.

– Ого! Неужели такие бывают?

– Значит, бывают. Однако сами скоро увидим это. А что еще ты слышал у своего руля?

– Да разное. Жак все сомневается, что удастся наняться на службу к одному из султанов, а капитан уверяет, что и без этого можно хорошую добычу отхватить у берегов или в море. Португальцы далеко еще не все тут захватили и прибрали к рукам. Много княжеств еще не подмяты под них и ведут независимую жизнь. Говорят, что призов будет много.

– Вот это уже лучше. Приятно слышать. Слушай, а как у тебя с наблюдением за Луисом? Ты уже поговорил с капитаном?

– Нет еще, не говорил. Все не соберусь. А с Луисом никак. Что можно сказать о человеке, который едва стал ходить? Однако мнение о нем у меня не меняется, а иногда и ухудшается. Мне кажется, что в его голове постоянно копошатся какие-то мутные мысли. Он всегда, как мне кажется, обдумывает что-то гнусное. Хорошо бы мне ошибаться, да думается, что так оно и есть.

– Странно как-то ты говоришь.

– Да что о нем говорить! Время покажет, кто прав, но я уверен, что он нам доставит много хлопот, если не натворит чего худшего. От него надо бы отделаться. Так было бы лучше.

– Как же это сделать?

– А я знаю? Но так я думаю.

– А знаешь, Гарданка, мне не дает покоя мысль о скором прекращении наших походов. Так хочется побыстрее оказаться в тихом и спокойном месте. Даже нетерпение берет. А тебя?

– Сколько можно говорить об одном и том же? Терпи и уповай на Господа. Все в его воле и руках. А мы – песчинки малые. От судьбы нам с тобой не уйти. Так и будет, как Всевышний возжелает.

– А Фернан мне нравится, – переменил разговор Пьер. – Как ты думаешь, он хороший парень?

– Фернан? Да, мне он тоже нравится. Уверен, что он многое мог бы порассказать о Луисе, но помалкивает. Или боится, или неудобно ему про своего болтать лишнее. Однако надо с ним сойтись поближе и разузнать о Луисе побольше. Все же они немало проплавали вместе. Он должен много о нем знать.

– Хоть в одном мы с тобой согласны, Гарданка! – В возгласе Пьера слышались нотки радости. – К тому ж он молод, и я бы с удовольствием подружился с ним. Как ты думаешь?

– Я с тобой согласен. Так и поступим. Может, он не отвергнет общество простых матросов. Он же дворянин, как говорит Луис, однако бросил все и пустился в далекие края. Любитель путешествий!

Уже после того, как показались берега Суматры, ребята наши установили дружеские отношения с Фернаном. Он действительно оказался не только приятным собеседником, но и хорошим человеком. Он был улыбчив, добр и не кичился своим благородным происхождением. Это влекло к нему товарищей по команде. Скоро он стал очень близким человеком для многих матросов, но особенно сошелся с ребятами, которые и сами стремились сблизиться с ним.

Оказалось, что Фернан еще совершенно юн, не столько по возрасту, сколько по образу мыслей и взглядам на жизнь. Он был беспечен и неприхотлив и сам с радостью принял дружбу ребят.

Глава 12

Проделки Гардана

– Слева по курсу земля!

Матросы бросились к бортам и впились в горизонт. Темнеющие полосы берега просматривались еще не совсем ясно, но сомнений в том, что это земля, уже не было. Раздавались вопросы:

– Что за берег?

– Остров или Суматра? Будем ли заходить?

– Капитан бывал здесь. Он может сказать и нам. Давай спросим.

– Сам скажет, когда найдет нужным.

– Чего там, можно и спросить. Что тут такого? Эй, капитан! Что за берег впереди? Мы тут спорим, но никто не может сказать определенно.

– Судя по всему, это остров Баби, он находится к западу от Суматры.

Пройдя остров, «Волк» отвернул к северу. К вечеру вдали прошли острова Ваньяк, которые быстро растворились в закатном свете.

Ночь прошла в постоянных командах на смену галсов. Вахты истощили весь запас брани и ругательств. Зато с утра довелось отдохнуть – впереди маячили уже берега Суматры. Два паруса торопливо бежали на юг. Это были туземные лодки, и капитан тут же отдал приказ:

– Гребцам на весла, право руля! Будем захватывать лодку! Нам нужны сведения о береге. Да и продовольствия совсем не осталось. Нужны запасы.

«Волк» быстро спустился к югу и так же быстро нагнал туземную лодку – ланчару, которую моряки и захватили без всяких трудностей. Пять человек команды не могли оказать никакого сопротивления.

– Часть продовольствия забрать, лоцмана взять на борт, ланчару отпустить.

Матросы поворчали, но приказ нарушить никто не осмелился. К тому же на ланчаре ничего ценного не обнаружили. Некоторые трудности возникли с лоцманом. Никто не хотел им быть. Пришлось силой забрать наиболее смышленого малайца, которого и переправили на борт «Волка».

После сложных переговоров и угроз малаец сумел поведать, что ланчара идет с севера с грузом грубых тканей и посуды в порт Сиболга. До него при хорошем ветре оставался день пути. А ветер как раз был попутным.

Ночь навалилась сразу же, как только диск солнца закатился в море. Несколько тусклых фонарей едва высвечивали отдельные части судна. Пьер и Гардан опять стояли, облокотившись на планширь, и наблюдали светящиеся блики на волнах. Погода была тихая, жара донимала, как обычно, несмотря на то что солнце уже зашло.

Пьер спросил друга:

– Гарданка, а ты заметил, как Луис метал молнии глазами, когда грабили ланчару? Это действительно опасный человек. Он больше всех был недоволен действиями капитана.

– Конечно, заметил. Я теперь постоянно держу его в поле зрения. Надо все же поговорить с капитаном, пусть знает, что такому человеку доверять нельзя. Как ты считаешь?

– Обязательно поговори. Может, мне это сделать, а?

– Думаю, что лучше мне самому, а то ты, возможно, убедить его не сможешь. Тем более что я чувствую, что ко мне вернулись теперь кое-какие старые способности. Помнишь о них?

– Да разве такое забудешь, Гарданка. Ладно, как знаешь. Может, прямо сейчас, а?

– Пойду попробую. Чего мне терять. Побудь здесь, а я вернусь и расскажу, как все получилось. Ладно?

Гардан скоро нашел капитана на корме, где он при свете фонаря читал какую-то книгу, листая страницы и придерживая их пальцами от порывов легкого ветра. Он поднял голову, вопросительно глянув своими темными глазами на юношу, и спросил:

– Тебе чего-то нужно, Гардан? Говори, не стесняйся.

– Капитан, я не хотел бы отнимать много времени, но Луис меня сильно беспокоит.

– А какое ты отношение имеешь ко всему этому? С чего так? Он что, тебя чем-то обидел? Мне непонятна твоя тревога.

– Луис опасный человек. У него в голове постоянно копошатся грязные и опасные мысли. Мне кажется, что с ним будет много неприятностей.

– О, это серьезное заявление, Гардан. Однако к таким словам необходимо приложить доказательства. Они у тебя есть?

– Доказательств пока нет, капитан. Но я его вижу, иногда совсем отчетливо, и его мысли мне ясны. Они для меня не составляют тайны.

– Смело, очень смело, юноша. Однако мне не понять тебя, если ты не удосужишься хоть немного просветить меня, как это ты можешь видеть его мысли? Разве это возможно?

– Возможно, капитан. Может, я не точно сказал, но его мысли мне иногда ясны и понятны. Он постоянно обдумывает свои планы. Я не могу точно сказать – какие именно, но очень плохие для всех нас.

– А не кажется тебе, Гардан, что твои подозрения не менее опасны? Я бы посоветовал найти сначала доказательства, а уж потом обсуждать их. Как ты считаешь?

– Когда будут доказательства, тогда может оказаться поздно их обсуждать. Капитан, я не вру, я говорю правду, и Пьер может это подтвердить. Он не раз был свидетелем моей правоты. Но если ты не веришь, то лучше я тебе покажу кое-что. Можно попросить об одолжении?

– Одолжении? Странно. О каком же, говори.

– Завтра у меня день рождения. Восемнадцать лет. Я бы хотел отметить это с друзьями. На берег ты нас не отпустишь, так мы хотели бы здесь кусок мяса зажарить с рисом и приправами. Ю может это отлично сделать. Дай ему указание, а вот тебе золотой на все это. Хватит?

Гардан протянул капитану деревянный кружочек величиной с монету. Тот взял его, повертел в руке и сказал:

– А откуда ты знаешь, что именно завтра твой день рождения? Ты что же, считаешь дни? Вроде ничего подобного у нас на судне никто не делает, кроме Леонара. Как ты мне это объяснишь?

– Так я у него и спрашивал об этом уже давно, чтоб, значит, не пропустить.

– Понятно. Однако как же без вина?

– Так у меня всего один золотой, капитан.

– Ничего. За один золотой и вина можно подать твоим гостям. А много их будет?

– Да нас всего трое. Я с Пьером и Фернан, с которым мы недавно подружились. Начальство я не смею приглашать, так что…

– Ну что ж, Гардан. Такое мне сделать нетрудно. Я завтра же скажу Ю, и он все устроит отлично. Но откуда у тебя золотой?

– Капитан, я же не пью вина. Вот он и остался еще с давних времен. Да и Пьер мне помог сохранить деньги.

– Да, конечно. Я понял. Считай, что мы договорились. Завтра станем на якоря, и Ю все достанет и сделает к вечеру. Ты доволен?

– Да, конечно. Спасибо, капитан. Мне можно идти?

– До свидания, Гардан. Иди готовься.

Гардан ушел, посмеиваясь в юношеские усы, которые он с недавних пор стал отращивать. Пьер встретил его вопросительным взглядом, потом не выдержал:

– Рассказывай. Убедил капитана?

– По-моему, пока нет. Он требует доказательств, а где я их возьму? Но выслушал он меня с интересом, и скоро, я думаю, сам к себе позовет. – Гардан замолчал, погрузившись в свои мысли. Пьер не стал ему мешать, понимая, что делается у друга в голове.

Прошло чуть больше получаса, как голос рулевого позвал Гардана к капитану. Гардан ухмыльнулся, многозначительно глянул на Пьера, подмигнул ему и поплелся на корму.

– Капитан, ты звал? Я пришел.

– Слушай, Гардан. Ты что же мне голову морочил с золотым?

– А что случилось, капитан?

– Я хотел прибрать в шкатулку твой золотой всего через четверть часа после твоего ухода, но в кармане нашел только вот этот деревянный кружочек. Что ты на это скажешь, каналья?

– Прости, капитан, но мне хотелось доказать свое умение. Ты же был уверен, что держишь в руке золотой? Так? Почему же я не могу угадывать иногда чужие мысли? Вот тебе одно, хоть и косвенное, доказательство моей правоты.

– Ах ты проходимец! Ах ты каналья! – В негромком голосе капитана не слышалось угрозы. – Как ты осмелился все это проделать со мной? Говори, шельмец!

– Капитан, надо же мне было предоставить какие-нибудь доказательства того, что я и в самом деле могу что-то не только чувствовать сам, но и внушать другим. А какие, если их у меня нет?

– Однако ты хитер, братец! Хотя теперь я и понимаю тебя, но все это слишком странно. Так ты уверяешь, что Луис опасный человек?

– Опасный, капитан. Остерегайся его, а всего лучше было бы избавиться от этого типа.

– Последнее, я думаю, слишком громко сказано! Погодим малость и присмотримся. Да и ты не оставляй его своим вниманием. А люди нам нужны. Но за все это спасибо, Гардан. Занимательно вышло у тебя. Я буду иметь все это в виду. А Пьер тоже умеет такое?

– Нет, капитан. Он ничего такого не умеет, да и я долго не мог, после того как получил хороший удар по голове на той самой арабской фусте, с которой мы к тебе и перешли. Однако нам не раз удавалось выходить из самых трудных передряг благодаря моим умениям. Правда, после таких упражнений у меня долго болит голова и настроение плохое. Вот и сейчас все это уже начинается. Мне надо бы пойти отдохнуть и соснуть малость.

– Конечно, Гардан! Иди и отдохни. Я прикажу не трогать тебя до утра.

Пьер видел, что другу сейчас не до него. Он молча проводил Гардана на бак и там помог устроиться поудобнее. Они молча кивнули друг другу, пожелав спокойной ночи.

Перед вечером следующего дня наконец-то зашли в залив и встали на якорь на рейде в виду Сиболга. Городок тонул в лучах заходящего солнца, малые парусники торопились домой. Несколько небольших судов покачивали свои мачты на легкой волне у причалов. Было тихо, жарко и мирно.

С утра капитан отправился на берег к начальнику внешних сношений в порту – шахбандару, чтобы засвидетельствовать свое почтение и разведать обстановку. Остальная команда изнывала от безделья, слоняясь по палубе или играя в кости, в надежде, что их сегодня же отпустят на берег поразвлечься. Уж больно долго они качались у экватора, и теперь хорошо было бы снять то напряжение, которым они зарядились за недели изнурительного плавания.

Дни тянулись, а команда сидела на судне, не вступая на землю Суматры. Это злило матросов, но ничего поделать было нельзя. Капитан молчал, часто отлучался на берег, возил подарки чиновникам и появлялся на судне на закате.

– Ты заметил, Гарданка, что Луис все больше сходится с нашим боцманом? Постоянно крутится рядом, и они уже почти друзья.

– Еще бы не заметить – Ив Ваде, видимо, нашел себе родственную душу.

– Мне это не очень-то нравится. А тебе?

– Чего же тут хорошего. Наверное, боцман нашел в Луисе для себя что-то привлекательное. Однако этот Луис ейчас все больше помалкивает.

– Разве в одиночку можно что-нибудь сделать? Ему нужны сообщники, и он начал их вербовать. Может, как раз боцман и будет первым.

– Ив, как я заметил, довольно крутой парень и себе на уме. Своего не упустит и наверняка что-то тоже вынашивает в голове. Надо будет к нему присмотреться.

– Обязательно, Гарданка. Последнее время мне не очень нравится наша команда. Какие-то нервные все стали. Скоро, наверное, и драки начнутся. С чего бы это, Гарданка?

– Люди давно плавают, вот и нервы не выдерживают. Им нужна разрядка, а капитан держит нас вдали от города. Как бы чего не вышло…

– А если на берегу нам грозит опасность? Так что судить капитана не очень-то спеши. Людей у нас мало, вот он и осторожничает. А может, дело какое затеял и выжидает. Наверняка скоро мы все узнаем.

И действительно, дня через три капитан не поехал в город. Он собрал команду на баке, оглядел всех пристальными глазами и молвил:

– Братья! Я знаю, что вы недовольны мною. Знаю, что вам охота побыть на берегу, отдхнуть и развеяться, но сейчас это вряд ли возможно. Португальцы настроили местные власти, чтобы те никого кроме них в порт не пускали. Вот вам и пришлось сидеть на судне.

– Капитан, а при чем тут португальцы? – спросил, коверкая слова, Луис.

– Луис, ты же знаешь, что все здешние острова находятся под покровительством Португалии. Это их законное право – ограждать свои земли от чужих. А мы для них и есть самые настоящие чужаки.

– Ладно, капитан, продолжай, очень уж хочется узнать новости, – это уже сказал боцман Ив.

– Братья, я узнал, что через два дня отсюда уходит богатое судно. Оно нам как раз может пригодиться. Будет хороший приз, но надо действовать осторожно и быстро. Так что готовиться надо уже сейчас.

– Вооружение? – коротко спросил Жак.

– Пушек нет, но два десятка воинов с мушкетами и прочим оружием. Судно идет в Паданг, а это большой порт и город. Перехватим приз на полдороге. При удачном исходе дела каждый получит хороший куш.

Капитан отдал несколько распоряжений и удалился с Жаком на корму.

Матросы с жаром стали обсуждать предстоящие дела, и настроение их явно улучшилось.

Тут Гардан толкнул Пьера локтем в бок и прошептал:

– Гляди, Пьер. Луис с Ивом тихонько переговариваются в стороне от всех. Интересно, что они там обсуждают? Хорошо бы узнать.

– Да как же тут узнаешь?

– Погоди. Дай подумать. Ага! Сиди тут, а я скоро вернусь, – с этими словами Гардан отвалился от фальшборта и исчез в темноте тропической ночи. Не прошло и получаса, как Гардан вернулся.

Пьер спросил:

– Ну как?

– Подполз к ним поближе, но почти ничего не услышал. Говорили они тихо. Но одно слово я услышал.

– Что за слово? Говори, Гарданка!

– Ив промолвил его, повернув голову немного ко мне. Вот я и услышал. Он сказал «мятеж». Значит, они задумали взбунтоваться. Интересно, как это они совершат? Их же очень мало. Видать, вербуют сторонников.

– Капитану нужно об этом сказать, Гарданка.

– Погоди ты с капитаном! Сами сначала немного поразведаем. Да и скоро у них это не получится. Народ тут за капитана стоит, хоть и ворчит помаленьку. Время у нас есть.

– Ой, боязно мне от твоих слов, Гарданка. Как бы мы не прозевали их каверзы. Потом локти кусать будем, да поздно окажется.

– Не бойся, Пьер! Нас много, а у них и пяти сообщников не наберется.

– Это пока. А время играет на них. Недовольных может прибавиться. Что тогда? Точно ведь все передерутся.

– Чего ты раньше времени паникуешь? Еще ничего не известно, а ты уж заверещал. Давай погодим малость.

Глава 13

Новый приз

Солнце еще не выплеснуло свои жгучие лучи на море, но кромка далеких гор уже окрасилась в оранжевый цвет. Скоро светило выскочит из плена и станет немилосердно палить, пока грозовые тучи не закроют его своими пышными одеялами.

– Эй, на палубе! – Голос марсового звучал решительно и обнадеживающе. – Приз готовит паруса к отплытию! Причальные концы вытягивает!

– Братья волки! – Это уже капитан взял бразды правления в свои руки. – Разобрать канаты! Якоря поднять! Всем по местам!

Топот босых ног по мокрому от росы настилу палубы перемешался с отдельными восклицаниями матросов.

«Волк» быстро поднял паруса и медленно, едва улавливая утренний бриз, потащился в море.

Позади остался городок, отчетливо видневшийся в сиреневой дымке, быстро редевшей под лучами взошедшего солнца.

– Капитан, приз никак не может поймать ветер! – Марсовый не давал себе отдыха и постоянно докладывал о положении дел. – Баланами вытягивать начинают к ветру!

– Ничего, Этьен! Нам спешить некуда! Пусть тащатся. Мы тоже едва на ходу.

Час спустя «Волк» вышел в открытое море и взял курс на юг. Вдали виднелись паруса рыбачьих лодок и судов местных купцов. Все спешили по своим делам. Лишь «Волк» неторопливо журчал водой под форштевнем. Капитан внимательно всматривался в мыс, за которым скрылся порт. Он с нетерпением ожидал появления призового судна. Оно еще не показывалось. Наконец марсовый крикнул вниз:

– Идет, капитан! Мили две с лишком от нас!

– Жак, – обратился капитан к помощнику, – если мы так и будем идти, то он нас никогда не догонит, – и капитан кивком указал на далекое судно. – Распорядись выбросить за борт плавучие якоря и затопить кормовую шлюпку. Это сбавит наш ход.

За борт полетело несколько наполненных до половины водой бочек на канатах, кормовая шлюпка утонула, натянув буксирный канат. Фуста сильно убавила ход. Слева по борту медленно тянулись зеленые берега, а вдали темнели далекие горы. До берега было миль пять.

Томительно тянулись часы, а суда сближались очень медленно. Жак сказал, всматриваясь в судно, идущее позади:

– Видать, оно тяжело нагружено, капитан. Много добычи нас ждет. И не удивительно, что так медленно тащится.

– Именно так, Жак. Однако пора и делом заняться. Кликни мне Дуарте. – И когда тот поднялся на корму, капитан сказал: – Готовься, Дуарте, командовать захватом приза. Сегодня ты у нас капитаном будешь.

– Чего так, капитан? – спросил несколько обескураженный Дуарте.

– Надо же вас приобщать к таким делам. Учитесь руководить – это в значительной степени облегчит вам жизнь на берегу.

– Как начинать захват, капитан?

– По сведениям, полученным мною с берега, судно хорошо вооружено, но пушек на нем нет, если их не погрузили сегодня ночью. Так что тянуть с дипломатией не станем. На дистанцию в один кабельтов подойдем, сделаем залп и тут же спустимся с попутным ветром на приз. За это время пушкари обязаны еще раз сделать залп картечью.

– Не успеют они, капитан. Времени мало на перезарядку.

– Верно! Однако у нас еще есть пушки другого борта. Они уже будут заряжены, их только высунуть в порты останется. А остальное – дело наводчиков. Понял? Так что начинай подготовку. У бортов сложить все огнестрельное оружие, и пусть свободные матросы палят непрерывно на поражение.

– Хорошо придумано, капитан. А дальше что ты задумал?

– Дальше видно будет по обстановке. Как поведут себя команда и воины охраны. Во всяком случае, абордаж должен быть стремительным и яростным. В быстроте – наш успех, Дуарте. Я буду стоять на руле и управлять парусами.

– Капитан, – Жак обратил внимание на приближавшееся судно. – При такой скорости сближения мы можем и до вечера не управиться.

– Управимся, Жак. Еще далеко до полудня, а мы уже на расстоянии менее двух миль. Я рассчитываю атаковать правым бортом, Дуарте. Приготовь багры, крючья, сетки и прочее. И прикажи всем надеть шлемы и латы. Нечего рисковать попусту своими молодыми жизнями. А то моих лекарств и настоев может оказаться мало. Больше рассчитывайте на мушкетный огонь и картечь пушек.

За обедом всем раздали по кружке вина и по хорошему куску мяса. Теперь всем распоряжался Дуарте. Матросы неторопливо раскладывали у фальшборта мушкеты и мушкетоны, горшки с порохом для метания на палубу противника, копья, сабли и шпаги.

Пьер и остальные пушкари тщательно раскладывали картузы с порохом, ящики с картечью, ведра с водой, пушечный инвентарь. Пушки левого борта освободили от креплений и подкатили на середину судна. Все делалось из расчета сделать два залпа за самое минимальное время.

– Пьер, – это Гардан с Фернаном подошли к другу поглядеть, как тот управляется со своей работой. – Как ты на этот раз? Не подведешь? От тебя много зависит.

– Чего там. Я же не один. Мы все постараемся обеспечить вам победу малой кровью. Думаешь, приятно смотреть на раненых, тем более на убитых?

– Еще бы, Пьер!

– А мы с Гарданом решили спуститься на палубу противника на канатах, мне этого еще не приходилось делать, но я попробую.

– Смотри, Фернан, это дело опасное. Гардан не щадит себя в таких драках, но он уже не раз это проделывал, хотя и не часто, а ты уж смотри, будь поосторожней. Пистолетами запаситесь. Да в самую кучу не лезь, а то засекут эти туземцы. Что тогда мне делать-то?

– Ну, там видно будет, Пьер. Однако все в руках Господа нашего. Но я постараюсь последовать твоему совету. Пусть Гардан посмеется.

– Ну и слава Богу! Да хранит тебя Всевышний! – И Пьер осенил нового друга крестным знамением.

Экипаж «Волка» вынужден был поработать брасами. Паруса специально поставили менее рационально, и скорость судна еще упала. Солнце склонялось к западу. Капитан поглядывал на него, потом подозвал Дуарте:

– Скорее всего, Дуарте, атаковать будем левым бортом. Иначе солнце будет сильно слепить глаза. Это невыгодно нам. Пусть оно слепит туземцев! Так что измени диспозицию. И проследи за тем, чтобы все были в латах и шлемах.

– Конечно, капитан!

– И при атаке и после постарайтесь обходиться португальскими словами. Это приказ. Пусть думают, что их взяли португальцы.

– Хитер ты, капитан! Но быть по-твоему. Все, кто хоть немного знает португальский, будут кричать и ругаться на нашем языке.

– Вот и договорились. Атакуем, по моим расчетам, часа через полтора.

И вот эти полтора часа тянулись с ужасающей неторопливостью. Матросы переругивались, потели, пили воду и беспрестанно перекладывали с места на место свое оружие.

Наконец прозвучала команда:

– На пушках! Приготовиться к залпу!

«Волк» шел тяжело, лениво. Море было спокойно. Призовое судно, сильно нагруженное, находилось теперь примерно саженях в ста. Оно медленно нагоняло пиратов, а Эжен постепенно смещал румпель влево. Суда медленно сближались, а пушкари с фитилями нетерпеливо ожидали, проверяя наводку.

– Левым бортом, залп! – этот крик капитана, хоть и всеми ожидаемый, подбросил матросов на своих местах. Все глаза устремились на идущий параллельно призовой корабль.

Пьер рассчитанным движением всадил фитиль в запальник пушки. Она с радостным грохотом подпрыгнула, выпустив струю дыма. Времени увидеть результат выстрела не было. Все бросились менять орудие. А матросы стали неистово палить из мушкетов.

Капитан Эжен стремительно рванул румпель, и суда стали быстро сближаться. Вся палуба была затянута пороховым дымом. Призовое судно едва виднелось через эту завесу. Матросы палили просто в сторону корабля. Оттуда слышались истошные крики, но пока не было никакой ответной стрельбы с его стороны.

Гардан пробежал мимо Пьера и крикнул:

– Молодцом, Пьер! Пали еще раз, а мы полезли наверх!

Петька лишь мельком увидел друга и Фернана рядом с ним. У каждого за поясом торчало по паре пистолетов.

Матросы уже со всех сил тянули баграми и крюками борт приза. И в это время пушки «Волка» одна за другой пальнули в упор по палубе противника. Щепки брызнули во все стороны. Палуба покрылась телами убитых и ползущих раненых. Редкие выстрелы атакуемых мало что могли сделать.

Гардан с Фернаном, уцепившись за канаты, полетели через борта еще не сцепившихся судов. Они скатились на мокрые от крови доски палубы, и на них тут же накинулись человек пять.

– Фернан, пистолеты! – взвизгнул Гардан, разряжая свои в ближайших нападавших.

За секунду они смогли осмотреться. Потом, с обнаженными саблями, стали стремительно продвигаться по палубе, разгоняя несмело сражавшихся противников.

Тут около двух десятков матросов повалили через борт с «Волка» и врубились в толпу сражающихся. Атака была столь яростной, что нападавшие уже через минуту очистили среднюю часть палубы и бак. Несколько защитников приза поднялись на корму и там отмахивались малайскими ножами-крисами и саблями.

Двое матросов незаметно пробрались к ним с боков и ловко накинули крупноячеистую сеть. Тут же все остальные стянули веревки, и кучка защитников оказалась в плену.

У грот-мачты на коленях стояло человек десять матросов, умоляя о пощаде. На них никто не обращал внимания, пока Дуарте не подошел и сверкающими от возбуждения глазами не оглядел группу. Тут же один невысокий малаец подполз на коленях к Дуарте и стал жестами и немногими португальскими словами просить пощадить его.

Дуарте понял, что у матроса шестеро детей и они умрут с голоду, если отца лишат жизни. Затем Дуарте обратил внимание, что матрос показывает на корму и говорит о каком-то высоком начальстве, которое скрывается среди защитников. Он отстранил матроса от остальных, сказав своим:

– Жанибер, отведи его к Эжену. Пусть разберется, а то мне некогда с ним возиться.

Жанибер схватил матроса за волосы и потащил к капитану. Тот долго и внимательно вслушивался в слова матроса, а потом сказал, ни к кому не оборачиваясь:

– Судя по всему, на судне находится какая-то важная персона. Если я правильно понял, это сын шахбандара – начальника внешних сношений в порту. Этот малаец подал хорошую мысль. Попробуем ее обыграть.

Он жестом отпустил матроса, презрительно глянув на него, и сказал:

– Жанибер, передай Дуарте, что захвачен какой-то важный человек. Пусть его не трогают, пока я не управлюсь с ранеными. У вас там убитые есть? – с тревогой спросил капитан.

– Не знаю, капитан. После посчитаемся, а сейчас времени нет на это.

Обслужив семерых раненых, капитан направился к группе пленных. Их было пять человек. Среди них выделялись два турка, которых легко было узнать и по одежде и по внешнему виду. Они были выше ростом, бородаты, с грузными телами.

– Гардан! – позвал капитан юношу. – Ты турецкого языка не знаешь?

– Турецкого? Нет, капитан, такого не знаю.

– А может, они арабский знают? Спроси их об этом.

Гардан выступил вперед и заговорил с турками по-арабски. Они внимательно слушали, потом один из них что-то ответил, и Гардан заулыбался, повернувшись к капитану:

– Один знает арабский, капитан. Что спросить еще?

– Спроси, кто они такие, куда путь держат и зачем они вообще здесь.

После недолгой беседы Гардан сказал:

– Они здесь, капитан, обучали воинов султана Аче, а теперь едут помогать другим султанам.

– С этим все понятно. А спроси, кто тут среди них шахбандар?

– Турок не хочет говорить об этом, но уверяет, что такого он не знает.

– Скажи турку, что мы все равно вырвем у него эти сведения, так что пусть лучше говорит добровольно. Тем более что мы никому не собираемся делать ничего плохого. Просто надо иметь побольше сведений о том крае, где мы находимся. Переведи это, Гардан.

После длительных переговоров турок указал на молодого матроса, который стоял тут же, но выделялся своим внешним видом.

Он был молод, хотя у малайцев возраст определить обычно очень трудно. Простая одежда матроса не скрыла красивого, гордого и немного надменного лица. Его руки были совсем не матросскими, на ладонях отсутствовали мозоли и ссадины. Так что его можно было легко определить. Рядом находились такие же ухоженные малайцы. Эжен поглядел внимательно на молодого малайца, потом спросил по-португальски:

– Ты говоришь по-нашему? Отвечай без страха. Мы тебе ничего плохого не сделаем.

Малаец выступил слегка вперед и ответил на ломаном, но вполне понятном португальском:

– Все вы плохо кончите, захватив наше судно. Я сын шахбандара Паданга, и ему не понравится такое пиратство у него под носом.

– Очень хорошо, молодой вельможа. Это я и хотел узнать. А теперь, может быть, ты соизволишь ответить, по какой причине ты оказался так далеко от родного дома?

– Это касается только меня, португалец. Я не обязан тебе давать отчет в своих действиях.

– Ну что ж. В твоих словах сквозит смелость и гордость. Это хорошо. Однако сила на моей стороне, и тебе придется подчиниться этой силе.

– Только силе, португалец! Другое мне не подходит.

– Ты очень самоуверен, юноша. Люди давно и хорошо научились развязывать пленникам языки и узнавать тайны, и для этого есть масса способов. А они очень болезненные и мучительные. Так что не раздражай меня, а договоримся лучше, что мы с тобой должны найти общий язык. Тогда я гарантирую тебе и трем твоим товарищам свободу и хорошее обращение на корабле.

– Я так понял, что ты, португалец, требуешь за нас выкуп?

– Ты смышленый юноша. Правильно. Мне нужен выкуп за тебя и всех остальных. Об этом мы поговорим позже, а вам придется побыть в тесноте, пока мы тут не разберемся. Добыча весьма знатная, а солнце уже у горизонта. Гардан, отведи их всех в одну каюту и поставь стражу. И глядите в оба.

Тут же команду «Волка» разделили на два судна, мертвецов сбросили в море, где уже гуляли редкие акулы. Их число тут же увеличилось, и мерзкий пир разгорелся полной мерой.

– Братья, курс на запад! Пак, оставим острова Бату южнее, а к Падангу подойдем через три-четыре дня с юга. Так будет сподручней. Распоряжайся, помощник.

Оба судна, очищенные и прибранные, сменили курс и в ночной темноте, с парусами на гитовах, медленно поплыли к проливу, ведущему в океан.

Глава 14

Новая афера

Недостаток людей не позволял маленькой флотилии из двух судов достаточно быстро продвигаться к цели, даже привлечение малайцев к работе на снастях мало что дало. Однако это не беспокоило капитана. Он даже был доволен задержками, которые давали возможность раненым более-менее спокойно поправиться, прийти в себя.

Гардан тоже бродил, покачивая свою правую руку, распоротую пониже локтя малайским крисом. Рана хоть и не опасная, но во влажном жарком климате все заживало медленно.

Зато команда предвкушала момент дележа добычи. А она оказалась намного богаче, чем ожидалось. Часть ее перегрузили на «Волк», чтобы немного облегчить захваченное судно.

Трюм был набит дорогим товаром, который специально предназначался для двора султана и его богатых чиновников.

И чтобы отвлечься от боли в руке, Гардан частенько досаждал Пьеру своими подсчетами их долей добычи. Фернан достаточно равнодушно слушал излияния нового друга. Ему досталось по ноге обломком обшивки, и теперь он хромал, ковыляя с палкой в руках.

– Ты представляешь, Петька, – говорил Гардан с загоревшимися от возбуждения глазами. – Сорок ящиков с китайской посудой! Самой дорогой, наверное! Фарфор! Ты ведь и не знаешь, что это такое!

– Уже знаю, – с некоторым неудовольствием отвечал Пьер.

– А батик! Почти сто кусков! Это же целое богатство! А сколько разной мелочи из слоновой кости! А драгоценности?! Видать, вельможи хорошую цену пообещали, раз везли столько. Это же надо, больше двадцати красивых шкатулок из красного и палисандрового дерева! Интересно, сколько нам отвалится? Думаю, что намного больше, чем последний приз у берегов Индии. Помнишь, мы тогда португальское судно захватили?

– Чего там! Конечно, помню. Еще бы не помнить! Но тогда у нас ни убитых, ни даже пары раненых не было. Жаль ребят, что вчера умерли. Мучились сильно. Пусть души их наслаждаются в раю, под присмотром Господа!

– Ну, Петька, ты опять перебиваешь! Разве в драке бывает без синяков? А у нас тут постоянно не просто драка, почти война, а на войне и убивают, случается.

– Так все одно к этому привыкнуть трудно. А может, и вовсе невозможно! А ты все о добыче. Придет время – и добычу разделим.

– Оно конечно, так, да уж очень радостно на душе от мыслей таких. И от раны отвлекает. Знаешь, как рука болит! Тебе хорошо, ты под самый конец в свалку влез, когда и драка-то уже закончилась. Однако ваша картечь здорово нам помогла, Петька! Считай, половина воинов уже валялась на палубе после ваших залпов!

Они говорили по-русски, и Фернан никак не мог уловить хоть малую толику смысла слов друзей. Ему это надоело, и он сказал:

– Друзья, я пошел отдохнуть, а то скоро на вахту, а у меня нога разболелась. Я все равно ничего не могу понять из ваших разговоров. Одна тарабарщина!

– Ну ты уж прости наши дурные головы и еще более дурные языки, – ответил Гардан, поглаживая руку. – Мы часто забываемся и болтаем по-своему. Пьер ведь еще не так хорошо говорит по-французски, хотя понимает уже все.

– Да, я понимаю. И вот еще что! Ты, Гардан, не заметил, как Луис шепчется с некоторыми матросами? Особенно с Ивом, нашим боцманом?

– Как же, заметил, – ответил Гардан. – Этот хмурый тип никак не может успокоиться. А капитан все ничего не предпринимает, ждет худшего. Я уже предупреждал его. Однако и нам не стоит руки опускать. Лучше нам присматривать за ним.

– А ты, Гарданка, вотрись к нему в доверие. Тогда и выведаешь все, что надо. Он примет тебя. Лучше разыграй жадность, это у тебя получится.

– Да разве я жадный?! Мне просто нравится захватывать добычу, пускать ее на увеселение, а копить – это не для меня. Так что ты зря упрекаешь меня в жадности. Я могу и обидеться.

– Да успокойся, Гарданка. Просто я подсказал тебе, как можно подлезть к Луису и Иву. Они клюнут на это. Им позарез нужны сторонники.

– Пьер дело говорит, Гардан, – вмешался Фернан. – Мне там делать нечего. Они знают, что я не их поля ягода, а вот ты вполне можешь им подойти. Как ты на это смотришь, Гардан?

– Хитро задумано, но что-то мне претит такое дело. Хотя, с другой стороны, попробовать не мешает. Вот только капитана надо предупредить, а то еще подумает, что я предатель и переметнулся к врагам.

– Предупреди, конечно, – согласился Пьер.

Тут склянки пробили очередные полчаса, и Фернан заторопился на вахту, потянув за собой Петьку.

Гардан остался один, и его голову заполнили разные мысли о предстоящем проникновении в стан врага. Это волновало и возбуждало его. В конце концов он решил, что обязательно надо это сделать, так будет лучше. Нельзя было допустить возникновения мятежа на борту. Это опасно не только для жизни людей, бунтовщики ведь наверняка попытаются заграбастать сокровища, которые копятся для безбедной будущей жизни каждого члена экипажа.

Флотилия продолжала идти на юг, пробираясь почти против ветра. Уже началась вторая неделя после абордажа туземного судна, а до цели было еще далеко.

Разнеслась весть, что капитан распорядился сделать остановку на одном из пустынных островков для раздела добычи и выработки дальнейшего плана действий.

Такой островок нашелся. Маленький, скалистый, с глубокими узкими бухточками, окруженный коралловыми рифами. В свежий ветер туда никак не пробраться, но в хорошую погоду по высокой воде суда, тщательно промеряя глубины, вошли в тихие воды и бросили якоря в полумиле от берега.

Капитан обратился к матросам с небольшой, но приятной речью:

– Братья волки! Настало время пополнить наши кошельки! Это приятное дело мы совершим завтра после полудня, а пока будем распределять и высчитывать доли. Главным тут назначается Дуарте, а его помощником будет Пьер Блан. Они показали себя одними из самых добросовестных и честных парней. Согласны?

Гул одобрения прокатился по палубе, и лишь один Ив попытался усомниться в словах капитана, но его не поддержали.

Гардан, сидя на палубе рядом, пробубнил недовольным тоном:

– Всегда одних и тех же назначают, знаю я своего дружка Пьера. Никакой он не честный человек, а просто любитель подлизаться. От него ничего хорошего не дождешься.

– Что это ты, Гардан, на своего дружка так наезжаешь? – Голос Ива звучал таинственно.

– Да просто надоело терпеть несправедливость. Не верю я в честность нашего брата-волка!

Они тихо перебросились еще немногими словами и замолчали. Каждый переваривал услышанное и мотал на ус.

После полудня команда высадилась на берег и принялась рыскать по островку в поисках съедобных плодов. Их оказалось мало. Лишь молодых побегов бамбука было достаточно – пришлось довольствоваться ими. Малайцам было лучше. Они отлично знали здешнюю природу и набрасывались на знакомые им растения, поедая их с жадностью.

Плотники занялись починкой судов, остальные вяло трудились – кто на кораблях, а кто и на берегу. Здесь нашли только малый источник, и приходилось долго набирать воду в бочонки. Но всем было на это наплевать, в головах билась только одна мысль о дележе добычи.

И когда это произошло, то оказалось, что каждый получил не менее двух тысяч крузадо золотом, что было приличным состоянием. Особо отличившиеся получили даже до трех тысяч, особенно раненые.

Ив оказался рядом с Гарданом, и тот не упустил случая опять выразить свое недовольство тем, что его вроде бы обделили.

– Чего ты канючишь, Гардан? – спросил Ив тихонько. – Тебе и так отвалили больше двух тысяч. Разве мало?

– А кто первым оказался на палубе приза? А рана? И всего две с небольшим тысячи! Вон Пьеру отвалили столько же, а он что сделал? Пострелял из своей пушки, да и только. К тому же не успел вовремя сделать второй выстрел. И что такого, что он согласился отдать мне триста крузадо из своей доли?

– Тише ты, не ори так, – зашикал на него Ив.

– А чего мне? Разве я не правду говорю? Да плевал я на его триста золотых! Мне просто обидно, что так делается! А дальше будет, наверное, еще хуже.

– Успокойся, юноша. Все можно поправить. Не так уж и плохи наши дела, как ты говоришь.

– Поправить! Да как ты поправишь, если мы все клятву давали, вступая в братство. Да и название какое-то противное! Волки! И кто такое придумал? Чудно как-то даже слышать такое.

– Тише, говорю тебе. Могут услышать. На остров захотел? Это тут легко можно устроить.

– За правду не отправят на твой остров. За нее многие головы на плаху клали.

– Замолчи! А остров будет не мой, а твой, и тогда запоешь иначе. Так что лучше не выступай и не ори на все судно. Если хочешь жить лучше, то старайся добиваться этого по-тихому и осторожно, помаленьку, не спеша. Так дальше отъедешь.

Гардан понял, что мостик доверия уже проложен. Но дальше этого он не торопился и на время замолчал, что и советовал боцман.

Как ни медленно тянулось время, однако суда пришли в нужное место. Перед ними лежал богатый город Паданг.

Суда стали на рейде, вдали от города. День простояли в ожидании, но никто их не тревожил. Тогда капитан отправил на берег Дуарте и лоцмана-малайца, захваченного еще в первую встречу у берегов Суматры. Тот так и остался на «Волке», рассчитывая обогатиться за чужой счет.

Разведка была успешной. Дуарте рассказывал:

– К шахбандару я не пробился, но узнал многое. Наше призовое судно давно ждут, но уже знают, что оно захвачено пиратами. Потому, капитан, мудро ты настоял на его небольшой переделке. Его никто не может узнать по вооружению и контурам. Так что пока опасности нет.

– Что слышно в городе относительно шахбандара? – спросил капитан.

– Слухов много, но все сходятся на том, что вельможа готов пойти на переговоры. Особенно если родственники и турки окажутся живы.

– Все живы и даже здоровы, если не считать мелочей.

– Только, капитан, спешка ничего не даст, – сказал Дуарте. – Португальцев тут ненавидят, и сходить на берег нам вряд ли удастся. Лучше от этого воздержаться.

– Это и зайцу понятно, Дуарте. Потому будем выжидать и наблюдать. Через пару дней можно будет отправить одного турка на предварительные переговоры. Как ты думаешь?

– С чего-то надо начинать. Можно и турка, он не такой уж и ценный для нас.

– А пока, Жак, наладь внимательное постоянное наблюдение за берегом. Надо быть готовыми к отплытию в любой момент. А тебе, Дуарте, придется продолжать ездить на берег и разведывать все, что можно. Особенно важно знать, каковы силы шахбандара, чем он в порту располагает.

– Понятно, капитан.

Два дня спустя турок, посланный на берег с предупреждением, что в случае его невозвращения все пленники будут убиты, вернулся с туманными предложениями о переговорах. Капитану это показалось подозрительным, и он предложил применить пытку.

Гардан переводил всхлипывания турка.

– Он говорит, что шахбандар вынашивает план захвата судов без выкупа.

– Чем он располагает для этого?

– У него есть три военных корабля, правда, один в другом порту, но туда собираются отправить берегом гонца.

– Спроси, что за корабли и где они находятся.

– Капитан, он говорит, что они стоят у причалов. О вооружении ничего не знает, ибо сам их не видел.

Капитан задумался, глядя с сожалением на страдания турка. А тот с мольбой в глазах трепетно наблюдал за капитаном, понимая, что от него зависит его судьба. Наконец Эжен промолвил:

– Что ж. Мы сделаем ответный шаг. Позвать ко мне малайца.

И когда малайский матрос явился, капитан сделал жест, приглашая его следовать за собой, потом остановился и сказал Гардану:

– Гардан, топай за нами.

В каюте, где были открыты настежь все окна, капитан сел в кресло, подумал малость, потом сказал:

– Гардан, тебе придется возглавить разведку, которую мы пошлем после захода солнца в порт. С тобой пойдет этот человек, – он указал на малайца.

– Что надо разведывать, капитан? – спросил Гардан ощущая холодок внутри.

– Выясните вместе, где стоят военные корабли, что они собой представляют, каково их вооружение и численность команды. Словом, все, и по возможности полнее.

Лаок, так звали малайца, внимательно слушал, изредка кивая. Потом спросил, изрядно коверкая слова:

– Туан капитан, лучше мне самому это проделать. Меня никто здесь не знает, а Гардан может привлечь внимание.

– Ничего, Лаок. Вдвоем сподручнее, да и мне спокойнее. А Гардан может вполне сойти за мусульманина с арабского судна, вчера вошедшего в гавань. Говорит он по-арабски вполне сносно, вот и все решение задачи. Так что не тревожься. А действовать будете порознь. О встрече и возвращении договоритесь на берегу, но будьте на борту до полудня.

– Постараемся, капитан, – ответил Гардан, уже прикидывая план своих действий. Временами страх сжимал его юное сердце, но гордость за столь опасное и важное поручение была куда сильнее. Он с нетерпением ждал момента, чтобы уйти и поделиться своими мыслями с друзьями.

Когда молодые люди ушли, капитан долго сидел задумавшись, потом вышел на палубу поглядеть на солнце. Небо затягивалось тучами. Приближалась очередная гроза.

Он прошел к турку, который поежился, глядя на приближавшегося капитана. Эжен сказал, ужасно коверкая арабские слова:

– Эфенди, тебе придется снова отправляться на берег, твои услуги будут щедро оплачены, а пытка, которой ты подвергся… Ну что ж, так ты сам определил для себя, будем считать, что все позади. Ты согласен, эфенди?

– Да, да, господин! Я все сделаю! Но как же я появлюсь на берегу в таком виде?

– Мы тебя подлечим. Да и не сию же минуту ты пойдешь. Послезавтра это сделаешь, а сейчас я тобой займусь.

Турок судорожно вздрогнул, но потом успокоился, увидев в руках капитана сумку со снадобьями и инструментами лекаря.

Гремел гром, шквалы проносились над бухтой, будоража водную гладь, зловеще сверкали молнии, и потемневшее море казалось уже не ласковым, а коварным, злым и странным. Ливень хлынул сплошным потоком.

Но час спустя опять засияло солнце, пар поднимался на берегу, и все сверкало мириадами брызг. Море успокаивалось, на кораблях спешно исправляли мелкие неполадки, причиненные шквалами. Вокруг стояла безмятежная тишина и покой.

К вечеру Гардан с Лаоком приготовили лодку и с заходом солнца отправились в порт. Гардан нарядился купцом-мусульманином, в руке он теребил янтарные четки и вспоминал суры из Корана. Пьер не мог скрыть усмешку, глядя на своего друга.

Задолго после полудня следующего дня, когда все на «Волке» уже решили, что их товарищи пропали, они появились, неторопливо гребя.

– Что случилось, почему вы так долго не возвращались? – капитан сразу же набросился на посланцев.

– Капитан, не все так просто оказалось, как мы предполагали, – ответил Гардан, вскарабкиваясь по трапу на палубу.

– Выяснили, что надо было?

– Потому и задержались, что хотелось узнать побольше.

– Говори, не тяни. Корабли видел? Где они?

– Все видел, капитан. Корабли стоят у причалов вместе, рядышком, два журупанга в двадцать весел каждый. На носу каждой по фальконету. Команда на берегу, а человек пять-семь сторожат суда. Мушкетов видал мало, но они есть.

– А что разузнал Лаок?

– Так я уже все сказал. Это и его сведения. Что-то еще надо разведывать во дворце, ближе к шахбандару, а у простого люда много не узнаешь.

– Ладно, Гардан. Спасибо и на этом. Во всяком случае, отказываться от прежнего плана мы не будем.

Капитан пригласил к себе в каюту Жака, Гардана и Дуарте. Когда все успокоились, он сказал:

– Тянуть с этим делом у нас нет возможности. Время играет на наших противников. Потому сегодня же ночью мы должны будем уничтожить морские силы шахбандара.

– Какими силами, капитан? – спросил Дуарте.

– Две шлюпки с десятью матросами в каждой. Захватим корабли и потопим или сожжем. Там видно будет. И еще. Обязательно хотелось бы пополнить наши запасы пороха. Он там наверняка есть. Так что надо постараться не забыть об этом.

– Капитан, ты-то сам где будешь? – спросил Жак.

– Я командую одной из шлюпок, ты второй. Ночью подойдем тихо и незаметно и постараемся без шума овладеть судами. И это надо сделать не позднее восьми часов вечера. В это время команда наверняка будет еще на берегу. Времени на все будет не более получаса. Потом отправляемся назад, но разными курсами. Не стоит нам лишний раз волновать туземцев. Шахбандар и так будет знать, чьих рук это дело, а остальным незачем сообщать об этом. Так будет лучше.

Немного поговорив о предстоящем деле, капитан предложил:

– Гардан будет со мной, а Лаок с Жаком. Они хорошо должны знать место стоянки. И к берегу тоже пойдем разными путями. Захват производить без лишнего шума. Не исключено, что воины будут поблизости, а нам ни к чему привлекать их внимание. А теперь всем приготовить свои команды к семи часам вечера.

Гардан тут же побежал к друзьям и стал им рассказывать о новостях. Глаза друзей загорелись лихорадочным возбуждением, смешанным с обычным волнением перед боем. Видимо, к таким вещам привыкнуть трудно.

Глава 15

Крылья успеха

В полной темноте две шлюпки тихо отвалили от борта и тут же растворились в ночи. Смазанные жиром уключины не производили ни малейшего шума, а весла мягко входили в спокойную воду затихшего залива.

Десять матросов, и среди них наши друзья, настороженно всматривались в редкие огоньки города и бухты. Суда обозначали себя светом фонарей, а обитатели большинства домов на берегу уже погрузились в сон.

Обходя встречные суда, шлюпка осторожно подвигалась к берегу. Не прошло и часа, как впереди показались неясные очертания причалов и у их края два журупанга с фонарями на корме и носу. В отдалении едва угадывалась вторая шлюпка. Пока все шло отлично. В пяти-шести саженях от журупангов шлюпки остановились. Прислушавшись, Гардан подал знак рукой. Гребцы мягко сделали несколько легких гребков и убрали весла, руками перебирая по борту журупанга, смягчая столкновение. Все было тихо.

В полном молчании, обнажив сабли и шпаги, матросы мгновенно перемахнули через фальшборт и оказались на палубе. Тут же их окликнул вахтенный.

Гардан увидел его на мгновение раньше и метнул свой нож, вложив в это движение всю силу. Матрос вскрикнул, захрипел и стал валиться на палубу, потом все-таки закричал, но матросы «Волка» уже набросились на него и остальных. Вскрики, ругань, стоны – и в минуту все было закончено.

– Быстро осмотреть трюм – и грузимся в шлюпку! – приказал капитан и сам бросился к фальконету, снимая его с креплений. Пьер ему помогал, но их сил оказалось маловато. Наконец с трудом удалось снять орудие и перетащить в шлюпку.

На соседнем судне тоже слышался шум и крики. Прозвучал пистолетный выстрел, потом громкий вопль, и опять тишина покрыла пристань. Лишь спустя некоторое время на берегу послышались голоса и топот босых ног. Это были немногочисленные местные любители приключений. Они не представляли никакой опасности, и капитан приказал не обращать на них внимания.

Матросы торопливо тащили бочонки с порохом, рис в корзинах, масло и солонину, заготовленную впрок. Тяжелые корзины с картечью переносили два человека. А на берегу поднялся гвалт, и толпа зрителей, уже понявших, в чем дело, все росла. Однако приближаться никто не решался.

– Хватит! – крикнул капитан. – Отчаливаем! Бросайте все, а то будет заваруха! Всем в шлюпку!

Матросы дружно попрыгали вниз, разобрали весла и, уже не таясь, налегли на них. Вода весело зажурчала у форштевня. Вторая шлюпка тоже уже набирала ход. А в ночи разгоралось пламя подожженных журупангов.

– Глядите, на берегу появились воины! – крикнул Фернан, указывая на берег.

– Ребята, навались! – крикнул капитан, выправляя румпель. – Как бы в нас залп не всадили.

В свете разгоравшегося пожара было хорошо видно, как толпа воинов торопилась с зарядкой мушкетов, готовясь произвести залп; капитан указал на них и скомандовал:

– Весла суши! Мушкеты приготовить! – Он подождал малость, наблюдая за выполнением команды, и рявкнул: – Пли!

Залп грохнул в ночном воздухе, прокатился по воде, а на берегу тут же поднялся страшный крик. Толпа зрителей хлынула назад, оставив на земле несколько тел.

Воины тоже разбежались в укрытие, а матросы схватили весла и стали быстро уходить все дальше от берега.

– Хорошо, что противник не догадался сразу же организовать погоню, – сказал капитан, внимательно всматриваясь в зарево на берегу. – Однако нам придется отойти подальше от берега уже сейчас же.

Флотилия тут же снялась с якорей и, поставив паруса, медленно вышла за пределы порта. Оружие было приготовлено, спать никому не разрешено.

На берегу зарево горящих судов постепенно затухло, крики не доносились, но по движению огоньков в бухте было видно, что суда, стоящие в порту, забеспокоились и потянулись ближе к берегу. Купцы опасались за свои товары.

На следующий день капитан отправил на берег все того же турка для окончательных переговоров. Он отсутствовал недолго. Уже утром следующего дня к борту «Волка» пристал маленький балан, и малаец в грязном саронге передал вахтенному письмо.

– Братья волки! У нас приятные новости! – Голос капитана звучал весело и радостно. – Нам предлагают выкуп. Это сто тысяч крузадо! Бог на нашей стороне! Слава Христу! Слава заступнику и покровителю моряков святому Николаю!

Малаец с недоумением взирал на судно, где раздавались радостные и восторженные крики и смех. Он понял, что принес хорошую весть, и рассчитывал получить немалую плату за это.

Капитан написал ответное письмо, вернее, не он, а Дуарте с Фернаном под его диктовку. Французского никто в городе не знал, а португальский язык мог знать хоть кто-то.

В письме было указано место, где будет производиться обмен. Судно, захваченное пиратами, оставалось в городе и переходило во владение прежнего хозяина. За все это полагалась плата, но она входила в общую сумму выкупа. Было в письме и предупреждение, что в случае подвоха судно с пленниками будет взорвано немедленно.

Через два дня все формальности были выполнены. Выкуп доставлен на борт «Волка», а заложники с судном переходили к противной стороне.

– Волки! – голос капитана, как всегда, звучал чисто и отчетливо. – Наша миссия здесь закончена. Не будем искушать судьбу! Снимаемся с якорей, и побыстрее! Всем стоять по местам! Впереди нас ждет дележ добычи! Отваливаем, братья!

«Волк» быстро оделся парусами и, набирая ход, вышел в открытое море. Оно манило своим синим восторгом, таинственностью и опасностями.

Путь лежал на юго-восток, туда, где почти сходились два знаменитых острова – Суматра и Ява. Богатейшие земли манили многих, но главными теперь здесь были португальцы. Рыскали здесь и голландцы, и французы, но силы их еще не окрепли для захватов территории. Они лишь алчно взирали на богатства и плотоядно облизывали губы, глядя на обогащение португальцев.

А противные ветры едва позволяли «Волку» продвигаться вперед. С продовольствием пока было хорошо, но воду приходилось часто пополнять свежими запасами. А для этого необходимы были высадки в устьях рек, чреватые опасностью при встречах с туземным населением.

За два месяца, что они шли к проливу, довелось ограбить три городка, два судна взяли без боя, хотя добыча оказалась малой. Команда уже начинала злиться, долгое изнурительное плавание требовало разрядки, а на берег они ступали так давно, что многие уже забыли вкус той жизни.

Ив продолжал общаться с Гарданом, и тот будто бы тоже помаленьку склонялся к дружбе. Луис стал чаще подсаживаться к Гардану и заводить разные разговоры, возбуждая низменные инстинкты юноши. А тот, остававшись наедине со своими друзьями, изливал свою злобу, зловещим шепотом пересказывая услышанное.

– Гардан, – Фернан с серьезным видом перебил рассказ друга, – уж не пора ли поговорить с капитаном? Они зашли довольно далеко, не было бы поздно.

– Да я и сам об этом постоянно думаю. Ведь они уже имеют четырех сторонников, не считая меня. Так что вскоре их сила будет внушительной. Придется опять напомнить капитану об их кознях.

– А что они задумали на ближайшее время? – спросил Пьер.

– Да они мне не говорят. Такое впечатление, что они заняты пока что вербовкой сторонников. Однако догадаться нетрудно: как только им удастся привлечь к себе с десяток матросов, они и начнут действовать.

– Им, конечно же, не дают покоя те накопления, что хранятся у капитана, – заметил Фернан. – Самому Луису мало что досталось по причине того, что он недавно совсем в экипаже, но у остальных достаточно накопилось. По нескольку тысяч крузадо! А капитанские сокровища? Это же целые сундуки золота! От такого любой в смятение придет! Надо сообщить капитану.

– Между прочим, мне это не очень-то сподручно сделать. Могут увидеть, и возникнет подозрение. – Гардан задумчиво поглядел на друзей. – Думаю, что придется Пьеру. Он ближе к капитану – рулевой ведь. Часто остается наедине с ним, вот и пусть замолвит словечко.

– Тоже верно, – согласился Фернан, а потом добавил, заговорщицки подмигивая: – И еще не надо забывать, что мы с Гарданом не очень дружны. Надо почаще устраивать ругань, а то и драки. А то я уже не раз замечал подозрительные взгляды Луиса.

– Молодец, Фернан! – воскликнул Гардан, грубо толкнув молодого португальца ладонью в грудь. Потом крикнул: – Какого шайтана ты ко мне лезешь с такими разговорами! Пошел к дьяволу! Мне противно с тобой говорить! Надоело!

– Успокойся, Гардан! – крикнул Пьер, тут же уловив игру товарищей. – Сам же виноват, а выступаешь! Что-то ты стал совсем злой и противный!

– А ты, белобрысая морда, можешь не выступать! Тоже нашелся защитник! Видали мы таких! Лучше я пойду от вас, а то еще драться полезете!

– Проваливай! – крикнул Пьер вдогонку поднявшемуся другу и чуточку подмигнул Фернану.

– Это нам пока удалось, – заметил Фернан, когда Гардан удалился. – Но не думай, что те молодцы глупее нас. Надо быть поосторожнее. Не дай Бог, они нас раскусят. Беды тогда не миновать.

– Ничего, Фернан. Пусть попробуют. Мы тоже не лыком шиты. Еще посмотрим, кто кого. Скоро я обязательно капитану доложу о результатах нашей затеи. Поглядим, как он это воспримет.

Игра оказалась как раз ко времени. Гардан вскоре рассказал, что у Луиса уже возникли было кое-какие подозрения и сомнения, но теперь с этим на время покончено. Заговорщики уже знали о перепалке друзей и были довольны.

А «Волк», пройдя наконец Зондский пролив, пошел вдоль восточного берега Явы, надеясь поживиться легкой добычей в различных мелких султанатах и княжествах, которые разбросаны по берегу острова.

Пьер как-то услышал от капитана, который объяснял Жаку:

– Сейчас, Жак, самое удобное время поживиться за счет местной знати. Лучшего момента найти нельзя, и грех не воспользоваться такими возможностями.

– А почему так, капитан?

– Все дело в том, что могучая держава Маджапахит рухнула несколько десятилетий назад, а на ее месте образовалась масса мелких княжеств и султанатов. Они, как это всегда водится, сразу же начали враждовать друг с другом. Постоянные войны, распри, династические претензии. Все это разрушает жизнь, налаженную веками. Все разом слабеют, не понимая, что мы, белые, никогда не упустим такого лакомого куска, который к тому же сам прыгает нам в рот.

– Понимаю, Эжен. Однако не опасно ли нам так нахально тут действовать? Не нарвемся ли мы на отпор?

– Жак, дорогой! А ты видел, чтобы хоть когда-нибудь такие предприятия, как наше, осуществлялись без малейшей доли риска? Так что раздумывать нечего. Недаром же мы волки. Пронюхаем, взвесим, прикинем и тогда осторожно и по-тихому урвем добычу. Нам много и не надо. Главное, чтобы это было надежно и постоянно.

Жак ненадолго задумался, а потом спросил:

– Эжен, а как долго ты рассчитываешь промышлять такими делами?

– А что тебя волнует, Жак?

– Если откровенно, то мне уже не нравится наша команда. Раньше было проще и надежнее, а теперь как-то все неуверенно и тревожно.

– У тебя есть основания для таких заявлений?

– Ничего конкретного, капитан, но что-то нехорошее витает в воздухе.

– В нашем деле народ очень ненадежный, Жак, так что всякое может случиться. Я всегда был невысокого мнения о подобном сброде, который у нас собрался. Однако других людей трудно сыскать. Есть всего несколько человек на судне, которые по-настоящему внушают доверие и уважение. Именно уважение. Так что я ничему не удивлюсь, Жак, дорогой мой!

– Однако, Эжен, надо что-то делать. Надо присмотреться к людям попристальней. Что ты думаешь об этом?

– Между прочим, Жак, тут стоит на руле Пьер. Он, я думаю, один из надежнейших юношей. Его друг Гардан как-то мне говорил об Иве и его новом друге Луисе, которого подобрали как-то в море. По его мнению, против нас плетется какой-то заговор.

– Неужели? – воскликнул Жак, с интересом поглядывая на Пьера, который с покрасневшими от смущения ушами старательно делал вид, что занят наблюдением за компасом. – Интересно! Что ж, давай поспрошаем этого юношу. Он мне тоже внушает большую симпатию. – Уши Пьера загорелись еще сильнее.

– Пьер, – обратился капитан к юноше, сделав шаг в его сторону. – Что нового мог бы ты нам поведать про друзей твоего Гардана? Есть что-нибудь интересное?

– Много чего есть, капитан, – ответил дрогнувшим голосом Пьер.

– Ну-ка выкладывай, да поподробнее. Вот Жак с удовольствием послушает. Ему, видите ли, интересно покопаться в грязном белье. Говори.

– Ив и Луис сговорились вербовать людей против тебя, капитан. Похоже на то, что им не дают покоя те наши накопления, что хранятся в твоей каюте, капитан. Человек шесть уже на их стороне. Они не спешат, но делают свое дело наверняка.

– И кто же эти шесть человек, Пьер?

– Гардан еще точно не выяснил, капитан. Однако скоро надеется это узнать. Одного только точно знает. Это Жан Проныра.

– Я так и знал, Эжен, что этот подонок изменит клятве! – воскликнул Жак, с негодованием оглядывая палубу.

– Не так громко, мой дорогой, – ответил Эжен миролюбиво. – Нас могут услышать, а это крайне нежелательно. – И, обратившись к Пьеру, спросил: – И что ж Гардан собирается предпринять?

– Он хочет продолжать игру. Поэтому мы даже немного поссорились с ним для виду. Пусть заговорщики не думают, что он играет на обе стороны.

– Это хорошо, но маловато для такого юноши, как Гардан.

– Он просил меня поговорить с тобой, капитан, разъяснить, что дела у нас на судне не такие уж хорошие.

– Это и Жак мне только что говорил. Да и я сам не слепой. Однако как далеко решили зайти эти проходимцы? Пусть Гардан продолжает свою работу.

– Капитан, он просит, чтобы ты не обращал внимания на его поступки, направленные вроде бы против братства. Это он будет делать для его же пользы. Понял?

– Логично, Пьер. Пусть будет так, но передай ему, что и я буду к нему строг временами. Так что мы будем квиты. А ты передашь мне или Жаку новости, если таковые будут. Договорились, Пьер?

– Конечно, капитан. С большим удовольствием, капитан!

– Славненько, Пьер! А как у тебя идут дела с навигацией?

– Плоховато, капитан. Нет времени основательно научиться этому.

– Это дело поправимо, Пьер. Жак тебе будет помогать почаще, так ведь, Жак? Пусть парень получше ознакомится с этим.

– Безусловно, капитан. Я помогу, это дело хорошее и нужное.

Долгое молчание прервал возглас марсового:

– Слева по курсу судно! Похоже на галиот! До него около пяти миль!

– Вот и работа подвернулась, Жак, – сказал Эжен и приставил зрительную трубу к глазу. Пьер с интересом наблюдал за капитаном, поглядывая на компас и песочные часы, которые ему предстояло перевернуть.

Тут капитан обратился к помощнику:

– Что, Жак, развлечемся призом? Стоит эта игра свечей?

– Думаю, что стоит, капитан. Команда скучает, а это опасно. Берем!

– На брасах! Приготовиться к смене курса! – Голос капитана взбудоражил команду, которая сразу же поняла, к чему приведет вся эта кутерьма.

С веселыми возгласами и прибаутками матросы дружно работали снастями, Пьер перевел румпель, подчиняясь приказу, и «Волк», рыскнув пару раз носом, стал на нужный курс. А капитан уже командовал пушкарям сделать предупредительный выстрел, когда суда достаточно сблизятся.

– Дуарте, а ну-ка влепи нашему призу под форштевень! – приказал капитан и веселыми глазами проводил едва видимый след ядра. Оно всплеснуло волну в двадцати саженях впереди судна, и то быстро стало поворачивать.

– Дуарте, придется ударить по корпусу, да смотри – целься выше ватерлинии, а то все пойдет на корм рыбам!

– Постараюсь, капитан! – ответил пушкарь, сосредоточенно наводя на кормовую надстройку.

Громыхнул выстрел. Ядро пролетело мимо, зацепив пару канатов.

– Дуарте, придется тебе подучиться малость, – усмехнулся капитан в ответ на недовольные крики матросов.

– Волна помешала, капитан, – обиженно и зло ответил Дуарте.

– А ты не забывай и про волну. Однако мы плохо нагоняем. Боцман! Прибавить парусов и посадить первую смену на весла! Быстро, канальи! – Голос капитана взвился уже недовольно и раздраженно.

«Волк» прибавил ход и стал быстро нагонять уходящий корабль. Дуарте тщательно навел ствол пушки и пальнул без приказа. Ядро упало на бак, туча щепок и обломков полетела в море. Он довольно выругался, но получил в ответ неприязненный взгляд капитана.

Через час матросы уже перегружали часть товара на борт «Волка». Перепуганный экипаж призового судна и его капитан молча взирали на грабеж, не в силах сделать что-либо.

– Что это за добыча! – сетовал Ив, подгоняя и торопя матросов. – Не стоило и руки пачкать!

– Не ворчи, Ив, – ответил Луис, пряча темные глаза в густых бровях. – Добыча как добыча. Побольше бы хоть такой! Все лучше, чем без ничего.

– Как думаешь, Ив, сотни по две крузадо отвалится нам? – спросил Гардан, пробегая мимо с корзиной в руках.

– Точно не знаю, Гардан, но что-то в этом роде будет.

– Ты, Ив, забыл, что часть пойдет на общественные нужды, – заметил Луис. – И это все из нашего кармана.

– Точно, Луис! – согласился Гардан, остановившись передохнуть. – Все из нашего кармана! Почему бы капитану этим самому не заняться и не оплачивать хоть бы часть затрат?

– Видишь, даже малец несмышленый и тот усек мою мысль, Ив, – бросил Луис и ушел неторопливой походкой за очередной ношей.

Три месяца спустя «Волк» шнырял в районе острова Бали, где шла оживленная торговля между туземными городами и островами.

Добыча попадалась часто, но не всегда удовлетворяла капитана. Уж очень редко случалось взять ценный приз.

Находясь вблизи островов Кангеан, мангуст снова дал знать о приближении шторма. Капитан понаблюдал за зверьком и решил уходить под прикрытие одного из островов, где надеялся найти удобную гавань. На судне закипела работа. Никто не хотел терять свои капиталы, и все старались работать на совесть.

Шторм налетел внезапно, и «Волк» оказался на траверзе небольшого островка, всего в четырех милях от берега. Ветер неудержимо гнал судно на остров, и никакие усилия не приносили успеха. Стало ясно, что избежать кораблекрушения не удастся.

В миле от острова, когда буруны между коралловыми рифами уже отчетливо были видны, капитан крикнул в рупор:

– Всем приготовиться к выброске на берег! Закрепить все, что только можно! Будем пробиваться в бухту! На руле, слушать мою команду!

Тут же вокруг корпуса судна замелькали острые зубы рифов. «Волк» осторожно, сбросив почти все паруса, пробирался вперед в спасительную бухту, которая открывалась совсем рядом.

– Господи, хоть бы пронесло! – бормотал Пьер, глядя на круговерть волн и пены при шквалах яростного ветра в окружении рифов. – Гардан, что это? Неужели сядем на риф?

– Все может быть! – прокричал Гардан, пересиливая вой ветра. – Днище чиркнуло по скале! Однако пронесло! Авось и дальше повезет!

Большая волна подбросила кораблик, днище его со скрежетом врезалось в риф, судно опасно накренилось, а нос оказался полностью под водой. Вторая волна чуть не опрокинула корабль, но он устоял и оказался на плаву. Он уже не слушался руля, и его несло дальше. Откуда-то донесся крик матроса:

– Вода в трюме! Пробоина в днище!

Капитан затравленными глазами всматривался в морскую беснующуюся толчею волн и вдруг прокричал, стараясь перекрыть грохот моря:

– Поставить паруса! Быстро, канальи! Шевелись, задницы поднимай! Медузы ленивые! Быстро!

Несколько матросов бросились выполнять приказ. Парус пушечным выстрелом хлопнул, напружинился, загудел от натуги, и судно накренилось в последнем усилии. Качка тут же снизилась, «Волк» рванулся вперед и, задевая бортами мелкие рифы, врезался в песок прибрежной отмели.

Мачты повалились в воду, спутав все снасти. Матросы попадали, их тут же окатило волной. Однако это была уже бухта. Волнение здесь держалось не такое уж сильное, но судно осело, трещало, заваливалось то на один борт, то на другой. Рев волн и ветра стал намного тише, но продолжал грозить полным уничтожением корабля.

До берега было не более пятидесяти саженей. Однако добраться до него было невозможно. Шлюпки уже не оказалось за кормой, а еще одна валялась на палубе с проломленным днищем.

Ветер переменил направление, волны стали бить меньше. Корма продолжала опускаться в воду. Видно, вода продолжала прибывать. Капитан приказал работать помпами, и матросы неистово качали воду из трюма. А она все прибывала, и помпы только чуть уменьшили скорость погружения.

– Все, пойдем ко дну! – вопил в отчаянии Пьер, налегая на ручки помпы. – Все пропало теперь!

– Не все, Петька! Жизнь-то мы наверняка можем спасти. А это уже не так мало. Не бойся, парень!

Ветер стихал, и море, хотя и очень медленно, но тоже утихомиривалось. Шторм длился не более трех часов. Предстояло еще спасти груз, а это можно будет сделать, если затопление корабля прекратится.

– Капитан! – голос Гардана прозвучал едва слышно, хотя рев бури уж был не тот. – Давай попробуем залатать пробоину! Я нырну и узнаю, как там дела! Позволь!

– Возьми помощников, Гардан! Делай, что предложил, может, поможет.

Гардан бросился вместе с Пьером и Фернаном в трюм, где внизу плескалась вода. Матрос, первым заметивший пробоину, кое-как указал место ее нахождения.

– Петька, держи канат, а я нырну. Как дерну посильнее, так тащи. И не мешкай.

Гардан бросился в глубину трюма. Остальные со страхом и надеждой держали конец, глядя на темную воду, освещенную факелом и фонарем. Пьер торопливо стал тянуть конец, уловив сильный рывок Гардана. Вскоре его товарищ появился из воды, отдышался малость и, переводя дух, молвил:

– Все ясно, ребята! Пробоина небольшая, но ее надо как-то заделать. Отдохну и примусь за работу. Там есть мешки с рисом, я их переброшу к пробоине и тем закрою ее. Совсем заткнуть не удастся, но воды будет поступать вдвое меньше. Это уже спасение.

Полчаса спустя пробоина была завалена мешками, и помпы тут же медленно, но уверенно стали уменьшать уровень воды. Гардан, усталый и измученный страшной работой, едва держался на ногах. Однако радость спасения светилась на его лице.

Глава 16

Остров

Третий день матросы трудились, разгружая трюмы судна. Помпы непрестанно качали воду, которая так и не уменьшалась больше, дойдя до определенного уровня. Подведенный пластырь мало что дал. Нужно было в кратчайший срок разгрузить судно.

Капитан метался на берегу, принимая товары, инструменты, съестные припасы и прочий груз. Корма «Волка» почти до палубы находилась в воде. Поваленные мачты уже лежали на берегу. Словом, судно требовало основательного ремонта, и это всех сильно раздражало.

Моряки готовились лебедками вытащить судно на песок берега, если такое удастся. Капитан лишь качал головой, сожалея о случившемся. Он часто успокаивал себя и других тем, что корпус все равно требовалось уже давно очистить от ракушек и моллюсков, которые облепили днище, не давая развить достаточной скорости даже при хорошем ветре.

– Ребята, глядите! – Голос Фернана звучал тревожно и одновременно заинтересованно.

– Что там? – спросил Гардан, оборачиваясь в указанном направлении. – О, туземцы пожаловали! Интересно! Эй, капитан! Встречай туземцев! Они к нам в гости пришли!

В отдалении стояли два туземца с копьями и луками в руках. Их короткие саронги едва доходили до колен, смуглые тела лоснились от пота, а глаза напряженно и внимательно вглядывались в пришельцев.

Капитан направился в их сторону, приветственно разводя руками. Малайцы стояли и напряженно ждали.

Эжен в одиночестве подошел к ним и протянул руку для пожатия. Заговорил приветливо, вспоминая несколько слов, оставшихся в памяти от прежних посещений этих мест.

Больше жестами, чем словами, собеседники уверили друг друга в обоюдном дружелюбии и гостеприимстве. Капитан пригласил гостей к себе под навес из пальмовых листьев.

Матросы бросили работу и столпились посмотреть на дипломатические переговоры. Туземцы вели себя достойно, важно, но было заметно, что их глаза бегают настороженно по пространству берега, останавливаются на матросах, судне, горе товара на песке.

– Чего они хотят? – допытывался Пьер у Гардана.

– Чего они могут хотеть? Они у себя дома и хотят узнать, кто мы такие и зачем здесь. Не мешай слушать, потом расскажу.

Малайцы охотно угощались рисом с рыбой, рассматривали оружие, припасы, качали головами, указывая на судно. Капитан тут же стал уговаривать их привести крепких мужчин, способных помочь вытащить судно на пляж. Те вроде бы соглашались, но требовали платы.

Час спустя малайцы попрощались и удалились, унося подарки и массу интересных новостей для своих сельчан.

– До чего договорились, капитан? – спросил Жак, когда разговоры малость стихли и матросы помаленьку возвращались к прерванной работе.

– Договорились о мире и взаимопомощи. Туземцы обещали прийти и помочь с ремонтом судна. Вот еще надо договориться с ними о доставке нам продовольствия, а то много его испорчено. Как бы голодом тут нас не прихватило.

– Стало быть, опасаться нечего?

– Нечего, кроме нас самих. Их селение милях в трех от нас – надо предупредить наших, чтобы воздерживались от грубостей, и вообще лучше им туда не показываться.

– Это верно, капитан. Чего только не придумают гадостного наши изголодавшиеся матросы. Лучше запретить им шляться в селение. А еще у них есть деревни на острове?

– Говорят, что есть еще два селения, но те дальше. Однако надо приготовиться к их завтрашнему посещению. Можно успеть все выгрузить до утра, как ты думаешь, Жак?

– Думаю, что вполне успеем. И хорошо бы вытащить завтра судно на пляж. Эх! Сколько работы предстоит!

– Ладно тебе стонать, Жак! Все одно надо было искать пристанище на время штормов и бурь. Оно уже наступило, и нам повезло, что первый шторм оказался кратковременным и не очень-то сильным. Да и килевать судно надо. Не горюй, помощник! Месяца через три опять отправимся рыскать по морям. У нас еще много времени впереди.

– Боюсь, что команда не в меру расслабится на берегу. Как бы чего не случилось, Эжен.

– Будем предотвращать, на то мы и начальники. И на все воля Господня, Жак.

Почти до полуночи матросы, ругаясь и проклиная такую жизнь, трудились на выгрузке, но зато все к утру было закончено.

Утром действительно на берегу появились мужчины, человек десять, с топорами, палками, веревками и корзинами. Знакомство быстро состоялось, все получили подарки в виде тканей и ножей с красивыми ручками и после небольшого угощения принялись за подготовку к вытаскиванию судна на берег.

Моряки укрепили на берегу лебедки, опутали корпус судна канатами и после полудня принялись вместе с туземцами крутить вымбовки, разом наваливаясь грудью и хрипя натужными голосами.

После некоторого усилия судно сдвинулось с места и медленно поползло наверх. Без мачт оно казалось странным и уродливым и к вечеру почти достигло сухого песка.

– До полуночи передохнем, ребята, – распорядился капитан, отдуваясь и смахивая с голого торса струи пота, – а потом надо закончить дело и отпустить наших помощников. У них своих дел много.

– Капитан, а чего их отпускать? – подал голос Ив. – Что, разве нам трудно принудить их поработать на нас? Дикари же!

– Ив, нам тут не один день еще находиться. Будет хуже всего, если мы испортим с ними отношения. Их ведь много, а жить в постоянном напряжении и ожидании нападения мне не очень-то хочется. Понял? И чтобы никто не пытался причинить им ущерба – ни физического, ни морального! Это приказ!

– Плохо делаешь, капитан, – коверкая слова, встрял Луис. – Нам, белым, не пристало наравне работать вместе с чумазыми. Лучше послушай Ива, капитан. Мы и так вымотались тут.

– А ты рассчитывал на приятное времяпрепровождение, Луис? В нашей жизни такое случается крайне редко. И ты это прекрасно знаешь.

– Знаю, капитан. Потому и предлагаю использовать этих ублюдков для тяжелых работ.

– Мы это и делаем, Луис. Большего требовать нам нельзя.

– Жаль, капитан, что ты не понимаешь меня. Очень жаль, – протянул Луис, и глаза его недобро зыркнули по сторонам.

– Не будем больше обсуждать этого, Луис. Делайте то, что вам приказывают, а об остальном позабочусь уж я сам.

Эта небольшая перепалка посеяла некоторую напряженность в команде.

– Фернан, – спросил Гардан у друга, – не кажется ли тебе, что компания бунтарей начинает действовать?

– Может быть, Гардан. Однако что ты разузнал об их намереньях?

– Пока ничего существенного. Еще одного привлекли на свою сторону.

– Кого же, если не секрет?

– Да вон того, Филея. А теперь и еще быстрее дела у них пойдут.

– Нам стоит тоже вербовать в свои ряды ребят, – сказал Пьер.

– А что думает капитан? – тронул Гардан Пьера за плечо.

– Поди разбери его. Он все вроде бы понимает, но ничего не хочет делать. Однако Жак тоже присматривает за матросами. Да вот еще Дуарте сильно психует, вспоминая этих молодчиков. Обещал не спускать с них глаз, да только когда заварушка начнется, тогда поздно будет глазами лупать! – не выдержал Пьер и вдруг сильно толкнул кулаком Гардана в плечо – недалеко стоял Жан Пройдоха.

Опять была разыграна сценка зарождающейся вражды, и друзья с удовольствием подмигнули друг другу.

Целые дни команда трудилась над починкой днища, пробитого коралловыми выступами рифов. Пробоины оказались значительными, и плотники – Никола и Филипп – неистово орали на своих помощников, не всегда понятливых и умелых. Почти каждый день приходили группы мужчин-малайцев и с охотой помогали матросам в их работе.

– Друзья, – говорил Эжен им после работы, одаривая подарками, – вам мы все очень благодарны и не постоим за платой, но не смогли бы вы в короткий срок снабдить нас рыбой и рисом? Продовольствие наше сильно подпорчено, а другого достать негде.

– Это не трудно сделать, туан, – отвечал старший, наверное, староста селения. – Завтра выйдем в море и привезем вам целую лодку рыбы. С рисом дело труднее. Своего у нас мало. Нужно плыть на соседний остров – там большие поля риса возделывают.

– Хорошо! Займитесь этим, а плата будет хорошей, часть можете получить хоть сейчас.

– Сделаем, туан. Дня через три-четыре будет у тебя рис. Доставим саго, просо, батат и многое другое.

Капитан отсчитал им несколько золотых монет, и малайцы ушли, с восторгом обсуждая полученную плату.

По этому поводу Ив не замедлил бросить фразу, которая многим понравилась:

– Капитан, не слишком ли ты щедро расплачиваешься с этими дикими? Это ведь и наши деньги. А туземцев можно заставить и даром работать.

– Да, Ив, эти деньги отложены на общественные потребности, однако не забывай, что мы братство, которое поклялось не чинить зла простым людям. А за любую работу и услугу надо платить. Я ничем не нарушаю наши правила. Так что успокой свою жадность, Ив.

– Правила ты не нарушаешь, капитан, это верно, но это твои правила.

– Ты принял их в свое время, Ив. И не стоит это больше обсуждать.

– А ты, капитан, уверен, что эти твои правила и теперь устраивают команду? Подумай об этом.

– Если кому и не нравятся наши правила, так тот может уйти в любое время, прихватив с собой свои накопления. Это тоже все знают, Ив.

Матросы зашумели, подошли ближе, спрашивая, о чем толкуют. Работы были прерваны, возник импровизированный митинг. Матросы разделились на два лагеря. И Пьер с Фернаном увидели, что сторонников у Ива и Луиса теперь не пятеро, как совсем недавно, а десять-двенадцать человек. Это лишь немногим менее половины команды.

Дни тянулись в труде, для подобных разговоров было мало места. Но не прошло и месяца, как произошел случай, всколыхнувший команду с новой силой.

После полудня в лагерь пиратов заявился староста с сельчанами и заявил, что в их селение нагрянули матросы и изнасиловали двух девушек. Избив нескольких туземцев, они удалились, забрав у них деньги, выданные капитаном прошлый раз.

– Вы можете указать на виновных в этом преступлении? – сурово и озабоченно спросил Эжен.

– Да, капитан. Они среди вас, – и староста указал на Ива, Луиса и Жана Пройдоху.

– Что вас толкнуло на подобную гнусность? – зловеще, хотя и тихо спросил капитан. – Отвечайте, канальи!

– Не кричи, капитан, – ответил Луис, хотя капитан и не собирался кричать. – Что мы скоты, сидеть тут и работать, как волы? Можно иной раз немного и передохнуть! Это же естественно, капитан.

– Тогда будет вполне естественно, если тебя хорошенько вздуют за это и лишат определенной доли добычи, Луис. И не забывай, что ты еще молодой член нашего братства.

– Капитан, разве можно белого товарища наказывать за какие-то проделки с дикими? – подал голос Жан Пройдоха, задиристо выпятив свою козлиную бородку.

– А ты уверен, что сам не являешься диким? Не слишком ли много ты берешь на себя?

– Капитан, стоит ли заводить такую бучу из-за каких-то там дикарей? – голос Ива звучал примирительно, хотя в нем прослушивались и нотки угроз. – Ну пошутили малость, ну побезобразничали, с кем не бывает?

– Это не шутки, Ив. За этим может последовать большая неприятность. Потому я решаю сурово наказать виновных. Из их средств придется оплатить убыток старосте, а виновных наказать десятью плетьми. И это только для убеждения, волки!

После недолгого гвалта и криков виновные все-таки понесли наказание, деньги были выплачены, а старосту заверили в том, что в дальнейшем это больше не повторится.

Следующие несколько недель прошли спокойно, и работы по ремонту шли своим чередом. Отношения с малайцами почти наладились, но прежней сердечности уже не было. И работали они уже не с таким усердием, а вскоре и вовсе почти перестали приходить. Правда, продовольствие продолжали продавать.

Море частенько преподносило свирепые тайфуны и штормы. Дожди лили почти каждый день, и все это едва удерживало матросов от проявления буйства или другого неповиновения. Ропот и недовольство команды нарастали, и сторонников капитана становилось все меньше.

Однако как ни медленно тянулось время, а все же работы подходили к концу, на горизонте замаячило плавание, а значит, и захват нового приза. Это как-то приободрило команду, но за несколько дней до отплытия опять случился переполох.

– Капитан, опять эта троица и с ними Филей бесчинствовали в селении, – доложил Жак, входя под навес к капитану.

– Неужто осмелились, Жак? Давай-ка опять собирать народ. Будем их судить. На этот раз придется применять более суровые меры.

– Поддержит теперь нас этот народ? Уж больно озверели в этой глуши наши матросы.

– Тогда тем более необходимы наши решительные действия. Собирай людей немедленно, Жак.

Капитан сразу же обратил внимание, что настроение матросов очень агрессивное. Они невнимательно слушали капитана, а Робер Кривой даже высказал предложение, которое заставило толпу притихнуть:

– Братцы! Чего нам слушать капитана? Сколько можно терпеть его самоуправство? Мы свободное братство и можем обойтись без его указаний! Пусть нами командует Ив! Чем не капитан?!

Наступило гробовое молчание. Затем матросы зашумели, загалдели, а Фернан выступил вперед и бросил в толпу:

– И вы думаете, что ваш Ив сможет вести судно? Или вам кажется, что без капитана вы куда быстрее набьете свои кошельки? Одумайтесь, вы, безмозглые! Куда вам без капитана?

– А пусть Жак нами управляет! – раздался голос еще одного верзилы, который ощерился красными зубами – жвачка бетеля постоянно заполняла его рот.

– Не управляет, Гийом, а выполняет наши указания! – дополнил Луис.

– Угомонитесь, олухи! – крикнул Дуарте, выступая вперед. – Чего вам недостает? Погулять по-скотски захотелось? Капитан пытается из вас достойных людей сделать, а вы звереете! Надо же, поддались на уговоры Ива и Луиса? Жадность вас захлестнула! Вы хуже зверей – они своих не едят, как хотите сделать это вы! Устыдитесь, бараньи головы!

– Что он говорит?! – взвился голос Жана Пройдохи. – Повесить его за слова такие! Нашелся защитник! Нас тут грабят, а он, видать, получает долю от награбленного, вот и поет под капитанову дудку! Повесить негодяя!

– Одумайтесь, братья! – Голос Леонара прорвался сквозь общий гвалт. – Разве не видно, что среди нас завелась паршивая овца! Вот кого надо оставить тут одного, и пусть сам рассчитывается за свои дела!

– Правильно, Леонар! Сделаем так! – это крикнул Пьер, выскакивая вперед с горящими от ярости глазами. – Им мало того, что им дают, так они позарились на общее! Не бывать этому! Оставить их тут, на острове!

Гардан делал отчаянные усилия, оттаскивая друга назад, но тот отбивался, нанося уже по-настоящему увесистые удары.

Кое-где моряки уже стали обмениваться ударами кулаков, кто-то подскочил к капитану с угрожающими взмахами рук, но тот спокойно и неожиданно ударил нападавшего в подбородок, и матрос растянулся на песке, раскинув руки. А капитан уже с обнаженной шпагой в правой руке и с пистолетом в левой стоял и свирепо обводил глазами толпу. В установившейся относительной тишине он крикнул:

– Всем разойтись! Иначе прольется кровь! Подходи, кто посмелей! И я гляну ему в глаза! Смелее, канальи! Чего остановились? Подходи, собаки тявкающие! Я вас не боюсь!

Кто-то попробовал пискнуть, но тут же замолчал. Вид капитана был грозен, а все знали, что драться с ним – задача нелегкая. Его подвижная фигура, налитая сгустками мускулов, внушала опасение, а умение виртуозно владеть любым оружием было всем хорошо известно. Матросы застыли на месте, а половина их просто перестала поддакивать Иву и компании.

Никто не захотел испробовать силу клинка капитана и искушать судьбу. Постепенно крики перестали пугать окрестных птиц, матросы помаленьку успокоились и разошлись в конце концов по своим рабочим местам.

Бунт как-то сам собой утих, экипаж как бы утвердил любое решение капитана, хотя оно и не было еще произнесено вслух. Матросы не сомневались, что наказание обязательно последует и никто его не в силах будет отменить. Во всяком случае, сейчас. И капитан на этот раз не будет совещаться с командой.

Неделю спустя Жак собрал весь народ к навесу капитана. Тот вышел в праздничном одеянии и при оружии. Его шляпа с пером была надвинута на лоб, закрывая тенью глаза. Он оглядел собравшихся равнодушным взглядом, вздохнул и произнес довольно тихо:

– Братья волки! Я много думал эти дни. У нас в братстве появились недоброжелатели. Они не могут унять своих алчных устремлений. Им подавай то, что принадлежит всем, жадность затмила им разум. Потому я решил оставить здесь одного из этих жаждущих чужого, и пусть он сам решает свою судьбу. Его доля переходит жителям селения, которые были обижены. Но не вся. Половина пойдет на общественные нужды.

– Позволь узнать, капитан, о ком именно ты говоришь? – подал голос Ив, поглядывая по сторонам, определяя, каково отношение команды к услышанному.

– Это будет Филей, самый активный участник беспорядков, учиненных в селении. Этот приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Я его принял единолично, и да простит мне это Бог!

Легкий шумок пронесся по толпе, но никто не подал голоса в защиту матроса. Лишь спустя какое-то время он сам отчаянно завопил:

– Почему я один! Что я, самый крайний? Многие из нас там были! Капитан, это несправедливо! Помилуй, я…

– Я так решил, братья! – крикнул Эжен, не слушая причитаний осужденного. Затем продолжил уже тише: – Через два дня выходим в море. Собирайтесь на промысел! Нас ждут богатые призы и веселая жизнь. Мы направляемся на север. Там города, которые позволят нам развлечься и отдохнуть от суеты и волнений. Готовьтесь, братья, да поможет нам Бог!

Эти слова подействовали на команду, настроение людей быстро улучшалось. Один Филей продолжал причитать и ругаться, переходя от одной группы матросов к другой. Те его слушали, но предпочитали заботиться прежде всего о своей судьбе. Лишь Луис и Ив откровенно поддержали товарища, но к капитану предпочли не идти. Для них все было еще впереди.

Глава 17

Сокровище капитана

Месяца три «Волк» бороздил моря вдоль берегов Суматры и Малаккского полуострова. Судно неуклонно продвигалось все дальше на север, и лишь капитан и Жак знали цель этого похода. Но они молчали, а команде было все равно, лишь бы побольше захватить богатых призов.

Призы были, хотя особой ценности и не представляли. Однако накопления волков постоянно увеличивались, и некоторые жаждали их быстрее спустить в тавернах, кабаках и притонах с женщинами и опиумом.

Подходили к Малакке, где капитан рассчитывал остановиться на несколько недель. Команда с нетерпением ждала этого момента, и капитан предпочел не слишком натягивать вожжи.

Только что закончился дождь. Небо все еще было затянуто тучами, дальние берега выглядели зловеще и негостеприимно, но воздух чуточку посвежел. Наши друзья сидели на баке и вяло разговаривали. Гардан удил рыбу, но без особого успеха. Фернан сказал:

– Пьер, мне кажется, что это временное затишье.

– Ты о чем?

– Я о бунтарях, о Луисе и Иве.

– А что о них говорить? Пусть Гардан лучше расскажет нам что-нибудь. Он у них в доверии.

– Не очень-то они мне и доверяют, Пьер. Просто считают меня своим и рассчитывают на мое участие в бунте, когда их время подоспеет.

– Надо думать, что сложа руки они не сидели все это время? – опять спросил Фернан.

– Конечно. Теперь у них половина команды в руках. Это уже большая сила, и они ждут лишь подходящего момента.

– А что же капитан, Пьер? – опять не унимался Фернан. Видно, его этот вопрос сильно занимал.

– Я его не пойму, Фернан. Вроде бы все знает, но не заметно, чтобы он что-то предпринимал. Однако и его понять можно. Помните, когда брали приз у южных берегов Суматры? После этого он намеревался оставить Луиса на острове, но никак не мог подобрать подходящий. А тут того ранили, и капитан его пожалел, не стал выполнять свою затею. Теперь время прошло, а Луис остался без наказания, если не считать уменьшения его доли.

– Кстати, это, видимо, и подогревает его на бунт, – предположил Фернан.

– Его и до этого что-то подогревало, – ответил Гардан и выдернул из воды вполне приличную рыбину. – Вот и ужин для нашей компании! Маловато, да все же есть что-то!

– Жаль, что Лаока оставили в его селении, – заметил Пьер. – Мне он нравился. И чего он не захотел плавать с нами? Наверное, семья его звала к себе. И это можно понять. Зато теперь он богат и надеется разбогатеть еще больше, мне хотелось бы, чтобы это у него получилось. Хороший он парень.

– Скоро будем в Малакке, вот уж там отведем душу! – мечтательно протянул Гардан, внимательно следя за поплавком. – Говорят, там столько разных развлечений, и белых тоже хватает. Больше полстолетия этим городом правят португальцы. Хорошо проведем время!

– Да, отвлечься от всех этих передряг и призов не мешает, – ответил Фернан, и его глаза загадочно затуманились.

Неожиданно капитан переменил свое решение остаться в Малакке на несколько недель. Еще не кончилась и первая, как он оповестил, что на завтра намечено сниматься с якорей и продолжать путь дальше на север.

Команда зашумела, но денег капитан больше не отпускал, а без них на берегу делать было нечего. С руганью и проклятиями, но матросы все же согласились с его решением, тем более что капитан обещал богатый приз, который он присмотрел в порту.

И действительно, не прошло и двух дней после ухода из порта, как их догнал большой корабль Батамского султаната. Матросы видели его на стоянке в порту Малакки.

После двух залпов судно легло в дрейф, а команда почти без сопротивления отдала себя в руки пиратов. Добыча оказалась богатой, хотя драгоценностей почти не было, но груз, состоящий из батика, олова, рога носорога с Суматры и жемчуга, оказался достаточно ценным. Предстояло лишь сбыть его в каком-нибудь порту арабским или индийским купцам, желательно без уплаты всяких пошлин.

– Что-то капитан задумал такое, чего нам не понять, – сказал как-то Гардан, после очередной вахты. Друзья собрались у грот-мачты, где под яркими звездами тропической ночи вдыхали влажный морской воздух.

– А чего нам нужно понимать? Он думает, он осуществляет планы, а мы помогаем ему в этом, – ответил Пьер. – Чего тебе еще надо? У каждого тут свои обязанности. Каждый получает по заслугам.

– И все же Гардан прав, – заметил Фернан. – Капитана что-то неудержимо влечет на север. Что он там собирается найти? Наверное, какой-нибудь план у него имеется? Может, там он надеется получить хорошие призы?

– А по мне – так пусть думает что хочет, – сказал Пьер. – Наше дело верить ему, подчиняться, выполнять свои обязанности и копить деньги на свое будущее. И я его в этом всегда поддержу. Он правильный мужик.

– Это в тебе говорит твоя купеческая душонка! – воскликнул Гардан.

– Ну и что в этом плохого? Каждому свое, так и Господь наш определил. Кесарю кесарево…

– А мне не терпится спустить все свои богатства и начать снова горбиться, добывая их. Так веселее, Пьер!

– Тут я тебя не могу поддержать, Гардан. В этом мы с тобой расходимся на сто восемьдесят градусов, как сказал бы капитан.

– Вот, начал свои навигаторские знания выставлять! Видно, капитаном мечтаешь стать, не так ли?

– Мысли об этом у меня еще нет, но узнать побольше хочется. Возможно, в будущем и придется управлять своим кораблем, если Господу такое будет угодно. Капитан говорит, что долго продолжать разбой, тем более с такой командой, он не намерен.

– Интересно, как он нас распустит? – протянул Фернан.

– Это один Бог да капитан могут знать, Фернан, – ответил Пьер.

Почти месяц они пробирались на север, пока не достигли перешейка Кри, где и вошли в глубокую гавань с небольшим городком на берегу. В гавани стояли две ланчары и джонка местных купцов.

Вскоре появилась огромная бирманская лодка под парусом и встала у берега. Капитан Эжен тут же отправился посетить ее капитана. К вечеру он вернулся с хорошей вестью. Оказалось, что без лишних хлопот можно сбыть весь товар бирманцам, причем за вполне приличную цену.

Почти неделю матросы перегружали захваченные товары. Команда развлекалась на берегу, хотя условий для этого было маловато. Местное население было недовольно появлением белых. К тому же и поведение их вызывало неудовольствие. Однако капитан не стал вмешиваться в дела команды. Он явно был занят приготовлением к какому-то предприятию, о котором пока никому ничего не говорил.

Вечером капитан неожиданно пригласил к себе Пьера. Тот в недоумении явился в каюту капитана и увидел там Жака. Кивком тот пригласил Пьера сесть на табурет. Капитан остался стоять, и его тень падала на стену каюты.

– Пьер, – сказал капитан почти шепотом, глядя на юношу внимательными глазами, – мне бы хотелось выразить тебе благодарность за отличную службу и поддержку. Ты оказался верным товарищем, и я признателен тебе за это.

Капитан замолчал, а Пьер вопросительно уставился в его темные глаза, стараясь удержаться от вопросов и ожидая, что скажет капитан дальше.

– Пьер, – это уже Жак подал голос, видя, что капитан не собирается продолжать разговор, – капитан хочет оказать тебе большое доверие. Ему необходимо поехать на несколько дней в одно место, в этом деле нужны помощники. Ты же знаешь, что надежных людей у нас не так-то много. Вот выбор пал на тебя и твоих друзей. Но условие ставится одно – никому об этом ни слова. Ты понял?

– Я готов выполнить любое ваше приказание. Думаю, что и мои друзья помогут в этом. Я в них уверен, как в самом себе.

– Вот и отлично, Пьер, – сказал капитан. – А теперь ближе к делу. Сегодня ночью подойдет лодка под парусом, и мы отправимся на неделю к островам. Там мне надо кое-что спрятать. Ты понимаешь, положение дел на судне тревожное, а я не хочу отдавать этим подонкам все результаты своего труда. Так что будьте готовы к полуночи отправиться в путь. Оружия захватим побольше, надо взять припасы, воду и прочее. Ты меня понял?

– Капитан, я все сделаю. Мои друзья не подведут.

– И еще. Можете взять и свои капиталы. Там много мест, где можно укрыть ваше добро от посторонних глаз.

– Вряд ли мы это сделаем, капитан. Однако спасибо за совет. Я поговорю с ребятами. И будь уверен – мы не подведем.

– Тогда отправляйся и готовься, но тихо и без суеты. Времени достаточно. И матросов на борту мало. Это нам очень поможет.

Пьер ушел в немалом волнении. Он не сомневался, что ребята его с радостью поддержат.

– Ну что ж, – ответил Фернан, прослушав сообщение Пьера. – Думаю, что мы капитану в помощи не откажем. Верно, Гардан?

– О чем разговор! Конечно, мы поможем капитану! Он так доверился нам. Да и чего это отказывать хорошему человеку? Я согласен.

После такой поддержки Пьер в душе ликовал. Ребята неторопливо стали готовить припасы для похода к островам. Почти все матросы были на берегу, а оставшиеся в основном отсыпались после вчерашней попойки в городских кабаках. Поэтому, когда лодка тихо подошла к борту, все уже было готово. Без шума и лишних слов друзья погрузили оружие, воду и продовольствие, потом капитан с Жаком кое-как притащили весьма тяжелый сундук.

Ребята догадались, что в нем как раз и хранятся те самые сокровища капитана, которые никак не давали покоя заговорщикам. Пьер, поколебавшись с минуту, обратился к Гардану:

– Гарданка, может, и мы захороним свое добро, а?

– Чего его хоронить? Много ли у нас добра-то? И так обойдется.

Пьер подумал, а потом все же сказал:

– И все же я свое схороню на всякий случай. Мало ли что может произойти. Так будет надежнее, если что и случится, то у нас будет, на что начать новое дело, Гардан. Ты согласен?

– Чего это я должен быть согласен или нет? Это твое богатство, вот и распоряжайся им по своему усмотрению. Валяй!

– Ты не обижайся, Гарданка. Если, не дай Бог, что случится, то у нас всегда будет надежда. Пойду к капитану, – и Пьер ушел за своим добром.

Темная ночь плотно укрывала беглецов, и тайна уплыла вместе с ними. Слабый ветерок слегка надувал парус, лодочка легко скользила по глади бухты, лавируя между кораблями, сонно стоящими на якорях, слегка подсвечивая себе подслеповатыми фонарями.

В открытом море ветер усилился и подхватил суденышко. Вода весело журчала под форштевнем, нагоняя сон и раздумья.

Почти два дня лодка лавировала между массой мелких островов архипелага Мергун. Около тысячи их рассыпаны у западного побережья Малаккского полуострова, и большинство из них никогда не были населены, да и климат тут не очень способствовал постоянному жительству.

Вот в таком лабиринте островов капитан и облюбовал место для хранения своего сокровища. Полдня понадобилось ему, чтобы отыскать нужный остров и пристать к нему, выбрав наиболее подходящую крошечную бухточку среди рифов и скал. Буйная растительность подступала почти к самой воде. Стройные кокосовые пальмы грациозно кивали путникам своими пышными кронами, среди которых виднелись крупные орехи.

– На этом острове никогда не бывает людей, – сказал капитан и пояснил, видя немой вопрос в глазах своих юных спутников: – Туземцы когда-то выбрали его для захоронений своих умерших родственников, а потому боятся злых духов и теперь не посещают этот остров. Так что место надежное, но трудно его найти без острого зрения и хорошей памяти.

– Так ты и раньше здесь бывал, капитан? – спросил Пьер.

– Конечно. И не один раз. Тут у меня уже спрятаны кое-какие ценности. Однако лучше и не пытайтесь их отыскать. Это вам никогда не удастся. Я сам всегда с дрожью в теле боюсь, что не отыщу нужного места.

– А почему так, капитан?

– Потому что островов очень много и они расположены кучно, вы сами могли в этом убедиться. Тут целый лабиринт островов и протоков, так что заблудиться – раз плюнуть. Но если запомнить приметы, да еще и другие острова примечать и по приборам определиться…

Общими усилиями ребята и капитан быстро соорудили маленький плотик из бамбука, привязали к нему сундук, и капитан потащил его по воде, сам шагая по берегу.

Ребята дали обещание не подсматривать, хотя капитан и сказал, что им это все равно не поможет. И они разбрелись по лесу в поисках ягод и фруктов. Кругом царил покой, и лишь попугаи и обезьяны неистово кричали, пели, верещали и шумели в листве.

Мимоходом Пьер облюбовал для себя место, где можно было запрятать свой ларец с драгоценностями, который он забрал у капитана. Там были золотые монеты, но в основном украшения, камни, жемчуг. Они были не так тяжелы и занимали намного меньше места, чем золото.

Оглядев внимательно местность, Пьер выбрал небольшой утес, испещренный рытвинами и промоинами, где и зарыл свои богатства, тщательно замаскировав место. Но вряд ли это нужно было делать. Никто сюда не наведается. Он оглядел местность, запоминая все вокруг и в особенности нагромождение камней и скал, тяжко вздохнул и пошел к берегу.

Утром капитан отвел Пьера в сторону и молча предложил следовать за ним. Минут через десять они вышли на берег, сплошь покрытый коралловым песком и обломками скал.

– Вот здесь хранятся мои сокровища, Пьер. Я тебе это говорю для того, чтобы ты мог ими воспользоваться, если со мной что-то вдруг случится. Однако найти их невозможно, если не знать, как это делать.

– Капитан, не слишком ли много доверия ко мне?

– Мне больше не на кого опереться в этом деле, а положение обязывает. Всякое может случиться. Так вот, Пьер. Только в высокий прилив ты сможешь достичь потайного места. Я могу и в низкую воду, но не ты. В той вон расщелине есть проход, который ведет в подводный грот. Футов пятнадцать надо проплыть под водой, и ты окажешься в гроте. Там даже днем сумерки – свет проникает всего через два или три отверстия в скалах. Прямо на уступе стоят сундучки, вроде того, что ты видел. Все это можно втянуть веревками, почти затопив груз.

– А почему нельзя в низкую воду проникнуть в грот?

– В низкую воду там сильный прибой, и тебя может просто измочалить о рифы. А в высокую воду море спокойно, и ты легко проплывешь эти пятнадцать футов. Вода прозрачная, и ориентироваться легко.

– Все это хорошо, капитан, но я не смогу найти этот остров. Когда плыли сюда, я не очень присматривался, так что…

– Это верно, Пьер. Потому ты должен запомнить координаты острова. Долготу и широту ты уже научился определять инструментами и потому без особых проблем доберешься сюда. Во всяком случае, на обратном пути приглядывайся повнимательнее и друзьям своим то же посоветуй.

Пьер запомнил координаты острова, и они с капитаном вернулись к ребятам.

Запасшись орехами и побегами бамбука, друзья спешно отправились назад. Ветер им благоприятствовал, лодка ходко скользила по спокойному морю, хотя морем эти воды назвать было трудно. Не прошло и часа, как им открылась картина, которая заставила призадуматься. Впереди виднелась полоса берега острова, где на песке лежали три лодки туземцев, а в отдалении стояла малайская ланчара на якоре.

– Вот и интересная встреча, – сказал капитан, указывая на людей на берегу.

– А что это? – спросил Фернан.

– Малайцы грабят мокенов. Это такие племена морских кочевников. Годами они ловят жемчуг, а эти проходимцы отбирают его у них.

– Ага! Вот и случай и самим поживиться, и туземцам помочь! – воскликнул Гардан и потянулся за мушкетом.

– Что, хочешь развлечься, Гардан? – Голос Эжена звучал равнодушно.

– А чего там? Конечно, капитан. Добыча сама лезет нам в руки. Стоит ли отказываться от этого? Как вы считаете, ребята?

– Можно и попробовать, – ответил Фернан.

– Однако надо быть осторожнее. Малайцы могут быть хорошо вооружены, – ответил капитан. – Так что не ждите легкой добычи, ребята.

Тем временем лодка приблизилась к малайской ланчаре и стала медленно подходить к береговой линии пляжа. Люди с интересом и испугом взирали оттуда на неожиданно появившихся белых. Мокенов было человек пятнадцать разного возраста и пола. Они были низкорослы, меньше даже малайцев, но мускулисты и крепки на вид. Их окружали малайцы, некоторые с оружием в руках. Туземцы явно были перепуганы и жались друг к другу.

Ребята быстро выскочили в воду и побрели к берегу. Гардан вскинул руку, и нож, блеснув молнией, силой впился в руку одного из малайцев. Тот выронил мушкет и схватился за раненую руку. Нож почти по рукоятку вошел вдоль плеча в мышцу, кровь струйкой стекала на песок.

Малайцы встрепенулись, но выстрел из пистолета и окрик капитана заставил их остановиться. Их было человек десять, но они застыли на месте. Кто имел оружие, тот тут же побросал его на песок.

Со шпагами и мушкетами в руках, ребята стали полукольцом и знаками предложили малайцам сгрудиться в одном месте. Капитан сказал, выбрав по внешнему виду главаря шайки грабителей:

– Грабите несчастных туземцев, которые не могут от вас отбиться?

– Туан… – ответил главарь, но капитан перебил его, сказав:

– Теперь вам придется отправиться восвояси без добычи. – Он повернулся к мокенам, поискал глазами старейшину рода и поманил пальцем.

Тот со страхом в глазах медленно подошел. Знаками капитан показал, что тот может забрать свой жемчуг. Вскоре старик понял и боязливо стал отбирать из мешка свои горошины. Все внимательно глядели на него, зная, что тот отберет лишь свои жемчужины, не взяв чужого.

Когда старик, кланяясь и пятясь, отошел, капитан показал жестами, что все мокены могут уходить в лодки. Они не заставили себя просить дважды.

Не прошло и двух минут, как лодки туземцев уже удалялись к косе, за которой открывался простор и свобода.

Тогда капитан поглядел на главаря малайцев, поманил того к себе и сказал:

– Тащи сюда все награбленное – и чтобы я тебя больше здесь никогда не встречал. Иначе будет очень больно и страшно. Понял?

– Да, да, туан! – лепетал перепуганный малаец, таща мешок к капитану.

Глава 18

Бирманские берега

«Волк» медленно бороздил воды Бенгальского залива, выискивая подходящие призы. Затянутое тучами небо постоянно грозило проливным дождем, что и случалось довольно часто.

Справа по борту иногда появлялся темный берег Малаккского полуострова с разбросанными по побережью портами. Они манили злачными местами, которые теперь часто посещались командой.

За последнее время на судне резко изменилась атмосфера. Капитан Эжен все больше пренебрегал наведением порядка на судне, а Луис и Ив постоянно укрепляли свои позиции. Теперь они частенько вмешивались в распоряжения капитана, и это уже никого не удивляло.

– Интересно, чего добивается капитан? – спрашивал уже в который раз Фернан своих друзей, которые, конечно, не могли ему ответить на этот вопрос.

– Мне кажется, что капитан смирился с тем, что его власть падает и, возможно, думает совсем о другом, – Пьер глубокомысленно оглядывал далекий берег, темневший на горизонте.

– Узнать бы, о чем? – протянул Гардан.

– Мне кажется, что он уже про себя решил выйти из дела. У него достаточно денег, чтобы жить в роскошном довольстве до конца своих дней, – ответил Пьер.

– А как же мы? – спросил Гардан. – Может, и нам подумать об этом?

– Во всяком случае, капитан уже говорил, что скоро мы все переменим свою жизнь на другую и в другом месте, – это Фернан вспомнил слова и обещания капитана.

– Во всяком случае, нам трудно самим решить наши дела, – сказал Гардан. – Слишком мы зависим от всех, а сейчас еще и от Ива с Луисом.

– Я бы не говорил так, Гардан, – ответил Фернан. – Скорее всего, они и сами были бы рады от нас избавиться. Вот только когда и как они это сделают? В этом главный вопрос.

Между островами и вблизи берегов полуострова шла оживленная торговля. Множество кораблей – малайских, бирманских, арабских и индийских попадались на пути.

Груженные самым разнообразным товаром, они представляли собой заманчивую добычу. Потому раза два в неделю волки грабили их. Однако и теперь капитан следил за этим и проводил свою прежнюю политику – не убивать людей без острой необходимости и оставлять часть товара, не разоряя купцов окончательно.

– До каких пор, капитан, мы будем церемониться с нашими призами?! – негодовал Луис после очередного захвата небольшого судна бирманцев.

– Надо, Луис, думать не только о себе, но и о купцах. Им надо торговать и обогащать нас – тунеядцев и грабителей. Что будем делать, если все купцы разорятся? Торговля захиреет, а нам придется идти по миру.

– На наш век купцов хватит, капитан! А оставлять почти половину товара, который легко продать в любом порту, – просто глупо!

– Однако таков наш обычай, и я его не намерен изменять. Пока я тут капитан, Луис.

– Да просто обидно, как мы бестолково рискуем своими головами!

– Купцы тоже рискуют своими, Луис. Так что не так уж все и плохо.

Однажды волки захватили судно, шедшее на юг. На борту оказались посланцы правителя Мартабана, направленные им к португальцам.

– Вы не имеете права задерживать нас у себя! – бесновался грузный разодетый бирманец с золотой цепью на груди. – Португальцы вам этого не простят! Я буду жаловаться наместнику короля!

– Жалуйся, если сумеешь, – ответил капитан. – Мы не подчиняемся португальцам. И если вам всем так уж хочется остаться невредимыми, то прошу выложить все ваши драгоценности и подарки, которые везете португальцам. Иначе нам придется отправить вас на корм крабам. А ваши подарки все равно у нас в карманах останутся. Так что можете выбирать.

Послы немного повозмущались, покричали, но, получив несколько тычков от матросов, успокоились и тихо позволили ограбить себя.

– Теперь у нас возникнут осложнения с Мартабаном и всем государством Пегу, – заявил капитан и выразительно глянул на Ива с друзьями.

– Плевали мы на все эти Пегу и прочие тутошние страны! – ответил Ив. – Что они нам могут сделать?

– У них достаточно хороший флот, Ив. Нас просто могут обложить со всех сторон и поймать. Ну а уж потом сам знаешь, что с нами сделают.

– Но у нас такой капитан! Неужто ты не сумеешь от них уйти?

– У них тоже есть свои неплохие капитаны. От всех уйти невозможно.

– Я верю в удачу, капитан!

– Это хорошо, мой Ив, но осторожность даже в этом случае может оказаться куда более выгодной. Не надо лезть на рожон, не обдумав сначала, что и как будешь делать. А богатства в этих краях столько, что на всех хватит. Вот, например, мне стало известно, что правитель города Мергин может для нас оказаться лакомым кусочком.

– Каким образом? – глаза Ива радостно заблестели, а его товарищи поторопились приблизить свои любопытные рожи поближе.

– Просто стоит подумать, как захватить его сокровища. Говорят, они у него весьма немалые. Всем хватит на месяц гульбы в порту.

– Это интересно, капитан! Выкладывай побыстрей. Ведь и город этот от нас недалеко. Поторопись, а то еще кто-нибудь перехватит нашу добычу.

Очень быстро команда договорилась провести захват правителя, и с этой целью капитан отдал распоряжение изменить курс на Мергин. Это действительно оказалось недалеко. Уже к исходу следующего дня они входили в порт и бросили якоря на рейде.

– С недельку будем изучать обстановку в городе, – сказал капитан. – Потом разработаем окончательный план захвата и пути безопасного отхода.

– Что-то много ты, капитан, отводишь дней на разведку, – заметил Ив.

– А куда нам спешить? Лучше подольше подготовиться, чем попасть в лапы малайцам. Они отличные палачи и мучители. Подождем малость, зато можем обойтись без потерь. У нас и так народу маловато.

В Мергине моряков с «Волка» приняли хорошо. Никто не знал об их истинном ремесле, а капитан строго предупредил всех о том, чтобы вели они себя скромно и тихо. Это было трудно, однако выгодно, и все согласились.

Капитан получил аудиенцию у правителя. После дорогих подарков, которые капитан вручил, тот оказался очень любезен, предоставив французам все льготы, которые были возможны при продаже товара.

– Вот теперь можно и провести операцию по изъятию городских сокровищ, – сказал капитан после того, как узнал все необходимое.

– Время?.. – торопливо спросил Луис.

– Завтра правитель дает ужин в нашу честь, и многие из нас приглашены. Так что у нас будет возможность все провернуть тихо и незаметно.

– Сколько нас будет там, во дворце? – это Ив подал свой голос.

– Я договорился, что на ужин пойдут десять матросов, я и мой помощник. Этого, думаю, будет достаточно. Стража будет напоена и не окажет должного сопротивления. Всем надо одеться в праздничные одежды и украсить себя драгоценностями. Взять побольше оружия, но держать его скрытно.

– Это и пескарю понятно, капитан. План у тебя готов?

– Почти. Во время ужина, когда туземцы уже изрядно нагрузятся вином, некоторые из вас отправятся в хранилище, которое я вам укажу. Там стража, с ней придется тихо разбираться. Во дворе стоит двуколка, специально приготовленная для меня правителем. Загрузите в нее добро и дадите нам всем знать. После чего, если ничего такого не произойдет, все покидаем дворец и быстро в порт. Тут же снимаемся с якорей, и ищи ветра в поле.

– Отлично придумано, капитан! Мы с Луисом возглавим захват казны.

– Возьмите еще троих себе в помощь, – ответил капитан.

Началась бешеная подготовка к серьезному делу. Это тут же затушило накалившуюся вражду на борту, сплотило многих для общего прибыльного дела. Однако почти всем уже распоряжались Ив и Луис, хотя делали это достаточно скрыто и деликатно. Все же капитан придумал всю операцию, и не учитывать этого им было нельзя.

Тут же определили, кто останется на судне. И, как и предполагал Фернан, наши друзья среди этих людей и оказались. Правда, в последний момент Гардан был зачислен в команду как хороший боец, к тому же владеющий языком, и как бывший сторонник. После поездки с капитаном на острова заговорщики перестали ему доверять. Все их попытки разузнать, куда и зачем они ездили, не увенчались успехом. Да Гардан, не владеющий навигацией, никогда бы и не нашел тот остров, если бы даже и захотел.

– Жаль, что вам не придется поглядеть вместе с нами, как все произойдет, – с сожалением говорил Гардан, уже облаченный в парадный костюм с белым воротником поверх зеленого камзола, с кружевными манжетами, в шляпу с пером и башмаки с серебряными пряжками. – Вот только как я выдержу в таком наряде? Просто жуть как неудобно и жарко.

– Терпи, Гардан! – воскликнул Фернан, оглядывая и поправляя некоторые детали экипировки. – Зато выглядишь отменно. Как настоящий идальго. Никто и подумать не посмеет, что ты гнусный пират.

– Так мы к пиратам и идем! Так, во всяком случае, говорит капитан.

– Все верно. Капитан знает, что говорит. Желаем тебе успеха и быстрейшего возвращения с добычей! Будем ждать с нетерпением. Счастливо тебе, Гардан.

– Все в руках Аллаха! Аллах акбар! – Гардан улыбнулся, пожал друзьям руки и важной походкой направился к большой шлюпке, покачивающейся у борта «Волка».

Ночь наступила быстро, яркие звезды высыпали на небе, подмигивая в прорехах между тучами. Все опасались дождя, тревожась за праздничные наряды.

Полчаса спустя гости правителя Тамыонга поднялись на пристань и с напускной важностью направились к дворцу. Капитан с помощником уселись в поданную правителем двуколку, запряженную маленькой лошадкой. Несколько полуголых слуг сопровождали процессию, которая притягивала к себе любопытные взгляды горожан.

– Какие глупые эти туземцы, – сказал на ухо Гардан своему соседу Дуарте. – Так их много, такие у них правители богатые, а не могут организовать отпор нескольким сотням белых людей. Даже удивительно, как ты считаешь?

– Удивительно, если не знать природы туземных правителей. Они лишь о своей мошне и власти думают. Потому нам так легко натравливать их друг на друга, Гардан. В этом и есть причина всех их трудностей. А нам зато достаются барыши, власть и захваченные страны.

– Однако мы уже прибыли. Но что-то дворца я не вижу. Разве этот дом и есть тот дворец, что говорил капитан?

– Здесь не строят внушительных зданий, Гардан. Климат не тот, весь год тепло, потому и надобности нет. Все же фундамент каменный – это уже отличие. И галерей много. А фонариков сколько! Красота, не находишь?

– Да, интересно. Посмотрим, что будет дальше.

А дальше было все очень просто. Радушный хозяин Тамыонг пригласил гостей на второй этаж, в просторный зал, увешанный фонариками и гирляндами цветов, где уже был накрыт огромный низенький стол. Всевозможные яства покрывали все его пространство.

Гости расселись на подушках и под звуки медленной мелодии скрытого оркестра принялись за угощение с вином. Сбоку от стола группа юных девушек исполняла замысловатый танец, показывая гибкость своих суставов и изобретательность движений. Их кукольные лица были словно застывшими масками, перья и складки легких одежд возбуждали низменные желания гостей. Алчные глаза моряков загорались вожделением, но им приходилось сдерживать инстинкты, впереди была главная задача – и ее надо было решить в свою пользу.

Когда по прошествии пары часов гости и хозяева достаточно отведали яств и питий, наступила пора действовать.

Капитан с огромным кубком в руке подошел к хозяину и предложил тост за его семью, спросив:

– Уважаемый господин Тамыонг, а где же ваши дети? Нам так хотелось бы преподнести им что-нибудь на память о нашем посещении. Не пригласите ли вы их сюда? Я слышал, что у вас дочь-красавица и сын-наследник?

– Да, капитан, это так. Но уместно ли юным присутствовать на столь представительном ужине. Они еще слишком молоды.

– Но, господин Тамыонг, юность так любознательна. А подарки никого не могут оставить равнодушными, особенно полученные от европейцев. Не так ли?

По лицу правителя пробежала тень неудовольствия, однако он отдал распоряжение слуге, и вскоре в зал вошли юные представители рода Тамыонга. Юноша был тонок и изящен, с красивыми чертами лица и смущением в глазах. Девушка, которой было не более шестнадцати лет, выглядела просто очаровательно. Яркая одежда плотно облегала ее стройную фигурку, а личико казалось нарисованным и раскрашенным, как картинка на листе бумаги.

– Рад приветствовать юных и столь прекрасных детей! – воскликнул капитан и двинулся им навстречу. Его лицо сияло радостью, глаза излучали такую доброжелательность, что дети правителя невольно ответили ему легкими улыбками.

Капитан сделал условный знак рукой, и Гардан с поклоном подал ему в руки саблю, усыпанную драгоценными каменьями, и ларец искусной работы.

– Примите скромные подарки от ваших гостей, дорогие юные создания. И пусть они напоминают вам, что не все люди такие плохие, какими они порой кажутся. Это будет вам напоминать о нашей встрече, и я надеюсь, что наши скромные подарки принесут вам хоть малую толику радости и развлечения.

Юноша с едва скрываемой радостью принял саблю в дорогих ножнах, а девушка с замиранием открыла шкатулку и слегка ахнула, увидев, какое роскошное ожерелье там лежит на бархатной подстилке.

– Дорогие гости, – обратился капитан к своим спутникам, – не попросить ли хозяев показать нам дворец, а то уедем и не насладимся видом прекрасного творения местных зодчих. Попросим!

Правитель был польщен отзывом, подарками, преподнесенными детям, и той лестью, что источали уста капитана. Он был уже изрядно пьян, в голове шумело, и он тут же уступил невинной просьбе гостей.

Шумная компания в окружении слуг двинулась по комнатам дома, постепенно подходя к первому этажу. Все незаметно спустились вниз. Капитан широким жестом раздавал слугам серебряные монеты, и те, кланяясь, исчезали во внутренних помещениях.

– Господин Тамыонг, – обратился капитан к хозяину. – А что это за помещения в подвале вашего дома? Что там? Не узники ли там сидят? Может, наши соотечественники?

– Ну что вы! Это всего-навсего мое хранилище семейных реликвий.

– Как интересно! Не соблаговолите ли вы нам его показать? Меня уж очень сильно интересуют местные достопримечательности. Покажите!

– Там нет ничего интересного, капитан. Вас не может такое заинтересовать, простите. Не стоит отнимать ваше драгоценное время на такие пустяки. Право, не стоит.

Однако толпа гостей уже стояла на верхних ступенях, ведущих вниз. Капитан шагнул в полусумрак слабо освещенной лестницы, и все остальные последовали за ним. Хозяин беспокойно озирался на своих слуг, но те были уже оттеснены или разбежались, довольные полученными монетами.

– Господин, – сказал капитан спокойно и уверенно, – мы не причиним вам ничего плохого, если вы сохраните спокойствие и молчание. Нам просто невозможно покинуть этот гостеприимный дом без ваших сокровищ. Так что поберегите своих прекрасных детей, а сокровища, при вашей-то должности, вы скоро пополните. Открывайте дверь и молчите. Лучшее, что вы можете сделать, – это приказать слугам удалиться.

– Но послушайте!.. Что вы собираетесь делать, господа?

– Я же ясно сказал, что нам нужны ваши сокровища, – твердо и без прежнего умиления ответил капитан. – Я знаю, что они у вас хранятся за этой дверью. Открывайте, и побыстрее. И подумайте о детях. Они у вас такие прелестные. Открывайте же и поглядите вокруг.

Правитель оглянулся и замер. Все гости были вооружены, а к горлам детей приставлены острые клинки кинжалов. Лица перепуганных юноши и девушки выражали ужас и смятение. Капитан прервал короткое молчание:

– Теперь вы понимаете, господин Тамыонг, что вам делать просто нечего. Я не думаю, что несчастные побрякушки для вас дороже таких милых созданий.

– Да, да! – прохрипел хозяин. – Однако как вы намерены уйти отсюда? У меня охрана, солдаты…

– Пусть вас это не беспокоит. Мы захватим вас всех с собой, и вы будете гарантировать нашу безопасность. А если ничего худого не произойдет, то и вам ничего не будет плохого сделано. Договорились?

Правитель согласно кивнул и трясущимися руками стал доставать ключ. Так же торопливо, с побледневшим лицом, он открыл дверь. Матросы засветили фонари и мигом разобрались в содержимом подвала.

– Ребята! – тихо сказал Луис. – Быстро хватайте самое дорогое – и во двор. Все вместе! Грузим на двуколку и отправляемся в порт. Спокойно, но быстро!

Матросы схватили мешки, корзины, сундуки и все это потащили наверх.

Капитан поднялся последним, вместе с хозяином, и тот провозгласил, что гости покидают дворец, а он проводит их до порта.

Стражники заметили, что их хозяева в плачевном состоянии, но не посмели вмешаться, особенно увидев, как острие кинжала, едва касаясь нежной шеи юной девушки, уже поцарапало ей кожу. И подарки уже находились в руках грабителей. Стража расступилась, и матросы беспрепятственно прошли к повозке во дворе.

– Быстро грузите! – распорядился Ив, сбрасывая тяжелую ношу в тележку. – Сверху посадить хозяев, пусть сидят там. Пройдоха, карауль их, будь рядом. Остальным следовать по обе стороны с оружием. Вперед, ребята, да поможет нам Бог!

Лошаденка поднатужилась и потащила тяжелую повозку вниз к порту. А слуги со страхом и скрытой радостью глядели им вслед, зажимая в кулаках серебряные монетки.

Не прошло и десяти минут, как моряки уже сбрасывали груз в подплывшую к пристани шлюпку. Сильные проворные руки хватали добычу, ловко укладывая ее на дно. Капитан вытащил пистолет, направил его на правителя и сказал:

– Мы стреляем очень хорошо. Потому не смейте уезжать, пока мы не скроемся из глаз. Это недолго, темнота уже густая. Прощайте, и пусть вам сопутствует удача. Спасибо за угощение и еще раз прощайте!

Гребцы навалились на весла, и шлюпка быстро растаяла в темноте тропической ночи. Тучи закрыли небо, в воздухе пахло дождем. Редкие огни судов мрачно светились в этой предгрозовой темноте.

Глава 19

Похищение

Удачная операция по захвату богатой добычи в Мергине притушила распри на судне. Казалось, все забыто, но это было не так. Просто временное перемирие на фоне богатой добычи. Внешне сохранялись мир и порядок, которые в любой момент могли полыхнуть ярким пламенем вражды, жажды наживы и злобой.

– Ребята, – шепотом говорил Пьер, склонив голову к друзьям, – сегодня я слышал, как капитан говорил Жаку, что задумал оставить Пройдоху на острове. Интересно, как к этому отнесутся его сообщники?

– Отнесутся очень плохо, – ответил Гардан. – Вряд ли теперь капитану это удастся. Не те времена. Упустил капитан время.

– Я тоже так думаю, – бросил свои слова Фернан. – Только накалит обстановку. Лучше от этого не будет.

– А что теперь затеял капитан, почему мы так упорно держимся курса на север? – спросил Гардан, обращаясь к Пьеру.

– Ничего не знаю, кроме того, что идем мы в Мартабан. А что это такое, я и сам не знаю. Вроде большой город.

– Я слышал, что это портовый город государства Пегу. Там можно поживиться, если взяться с умом, – ответил Фернан.

– Капитан всегда за все берется с умом, – уважительно заметил Пьер.

Почти месяц пробирался «Волк» на север, пока не достиг залива Мартабан. Здесь им неожиданно встретилась небольшая флотилия местного пирата Юсуфа Бонджола. Три ланчары стали охватывать «Волка» с двух сторон, намереваясь взять судно на абордаж.

– Волки, к бою! – прогремел голос капитана. – Эти подонки вознамерились поживиться на наш счет! Приготовиться к залпу! Все мушкеты на борт!

Мгновенно все матросы выполнили приказ капитана, ибо угроза пиратов была очень серьезна. Три ланчары с командами по сорок человек – это сила значительная. К тому же на борту «Волка» находились большие ценности, и никому не было охоты расставаться с ними.

– Ну что, волки? – Голос капитана звучал несколько пренебрежительно и враждебно. – Постоим за свое или сдадимся на милость нам подобным?

– К чему эти слова, капитан? – спросил Луис, с подозрением оглядываясь на капитана. – Не впервой нам стоять за себя. Постоим и теперь!

– Сила большая перед нами. Устоим ли?

– А ты постарайся, капитан. На то ты и начальник над нами. А мы не подведем. Ведь за свое будем биться. А ты недаром несколько долей имеешь, так что и ты постарайся, капитан!

– Ладно уж, постараемся. Эй, волки! Сила на нас идет большая, потому берегите свои головы. Не высовываться и ждать команду! Готовься!

Капитан внимательно оглядел ланчары в подзорную трубу, проговорил, ни к кому не обращаясь:

– Всего восемь фальконетов малого калибра. Они маломощные, да и пушкари, видимо, не ахти какие. Плохо, что обходят нас с двух сторон. Придется на оба борта работать. Но ничего, посмотрим еще, что дальше будет.

Пушкари приготовили пушки к пальбе и ждали дальнейших распоряжений.

С ближайшей ланчары прогремел выстрел, ядро всплеснуло волны далеко от борта «Волка». Капитан сказал Жаку:

– Я так и предполагал, что фальконеты у них слабоваты. Однако мне не нравится маневр наших коллег. Придется сесть за весла, иначе можем опоздать. Распорядись, Жак.

Гребцы расселись и в ожидании команды уставились на капитана. Тот внимательно наблюдал за противником, затем махнул рукой и рявкнул:

– Навались, ребята! Сил не жалей!

Фуста рванулась вперед, а капитан вцепился в румпель, помогая рулевому быстрее поставить судно на нужный курс. Жак уже командовал матросами на брасах.

Легкий разворот, и «Волк» оказался бортом к ближайшей ланчаре, которая перерезала ему курс. Капитан в рупор бросил:

– Правый борт, готовься! Пушки наводи ниже ватерлинии!

Пьер и остальные пушкари торопливо стали ворочать тяжелыми стволами. Дуарте оглядел своих подопечных и хрюкнул:

– Готово, капитан!

– Правый борт, пали!

Почти одновременно четыре пушки рявкнули, изрыгая струи темного дыма. Ядра прочертили пологие дуги и всплеснули у самого бортов ланчары. Капитан в рупор крикнул:

– Два попадания! Хорошо! Готовься левым бортом!

Фуста сделала крутой разворот и приблизилась к поврежденной ланчаре. С нее посыпались горохом далекие выстрелы мушкетов, кто-то ругнулся, поймав-таки пулю. Пролилась первая кровь. Капитан крикнул:

– Левый борт – мушкеты к бою. Залпом, огонь!

Грохнул дружный залп, дым потянулся к баку, мушкетеры тут же сменили оружие, и новый залп прокатился по волнам. А расстояние между судами все уменьшалось.

– Левый борт, залп! – это было приказано уже пушкарям.

С близкого расстояния попадания оказались куда более удачными. На ланчаре поднялся крик, вопли раненых разорвали воздух. Судно стало стремительно крениться на нос, корма постепенно задиралась, и ланчара стремительно пошла под воду.

Вражеские матросы прыгали в волны, где уже маячили плавники акул. Петька отвернулся, предчувствуя, какое месиво сейчас начнется возле места гибели вражеского судна.

А две другие ланчары, увидев, как мастерски потопили третью, тут же отвернули в сторону и стали уходить на веслах и под парусами.

– Пронесло! – с удовольствием произнес Пьер, вытирая взмокший лоб закопченной рукой. – Все же здорово наш капитан знает свое дело!

– Виват капитану! – раздался крик кого-то из матросов.

– Виват! – отозвался Гардан и еще половина его товарищей. – Виват!

– Всем почистить оружие и отдыхать! – распорядился капитан. – Сегодня на ужин всем по кружке вина за хорошую работу!

Он торопливо направился к раненому, который уже баюкал свою простреленную руку. Лицо его было бледное, осунувшееся. Немного погодя капитан сказал Жаку:

– Мне сдается, что теперь нас могут не выпустить из залива. Этот Юсуф Бонджол уж очень коварен и мстителен. И сил у него достаточно, чтобы расправиться с нами.

– Так, может, побыстрее покинем эти воды, капитан? Чего нам ждать, пока этот Юсуф загорится желанием нам отомстить?

– Да и я того же мнения, Жак, но в Мергине я слышал одну интересную байку, и хотелось бы проверить это на месте. Мне что-то подсказывает, что в Мартабане у нас будет хорошая добыча. А уж потом можно будет подумать и о полном окончании наших мытарств по морям. Достаточно уже, и нечего искушать судьбу дальше.

– Хорошо бы, – согласился Жак.

Две недели спустя «Волк» входил в бухту порта Мартабан. Она была усеяна всевозможными судами всех стран Запада и Востока. Тут было много джонок из Китая, судов из Индии и Аравии, персидские купцы и торговцы из далекого яванского Матарама, из Бантама. Виднелись и португальские каравеллы и галионы. Словом, порт оказался оживленным и, судя по всему, богатым.

– Давно я тут не бывал, – задумчиво молвил капитан, всматриваясь в далекие очертания портовых строений, пагод и ступ, дворцов знати, монастырей. – Слыхал, что тут много вельмож живет. Пегу – страна большая и богатая. Так что поживиться всегда можно.

– У тебя есть какие-то определенные планы? – спросил Жак.

– Не очень-то определенные, но есть. Надо все разведать, высмотреть, наладить связи и знакомства. Думаю, что тут португальцы не в почете, и этим можно воспользоваться. Надо только присмотреться.

Началось долгое стояние в порту, где матросы могли вволю расслабиться и спустить часть награбленного за последние месяцы. Жизнь теперь им казалась светлой, радостной и легкой. Многие являлись на борт с синяками и ссадинами, ободранные, побитые и, конечно, ограбленные.

А капитан постоянно имел какие-то дела в городе, где налаживал связи и знакомства, пригодные для осуществления своих замыслов. Ему никто не мешал, так как он посвятил в свои планы враждебную сторону, и ему верили.

Месяц пролетел незаметно, а конца деятельности капитана не видно было. Все товары, которые можно было выгодно сбыть, были проданы. Жак рыскал по порту в поисках легкой добычи, но капитан не хотел отвлекаться от главного.

Ив не выдержал столь долгого ожидания и как-то подошел к капитану:

– Капитан, не слишком ли долго мы торчим в этой дыре? Пора и действовать.

– Не торопись, Ив. Не так легко провернуть задуманное. Однако уже кое-что намечается. Такие дела торопить не стоит.

– Но и тянуть так, я полагаю, тоже нельзя, капитан.

– Каждое дело должно созреть, Ив. Недозревший плод совсем плохого вкуса. Это всегда надо помнить.

Теперь капитан отправлялся на берег, прихватывая с собой китайца Ю.

– Будешь моим слугой, Ю. У тебя это получится лучше, чем у кого другого. Я встречаюсь с такими людьми, где без слуги любой будет выглядеть несолидно.

– Конечно, капитан. Я с радостью. Сколько можно сидеть в поварне?

– Вот и отлично. Завтра же и приступим вместе к завершению нашей тайной операции. В случае необходимости ты сможешь связаться с командой.

– Да, капитан. Как прикажешь, капитан. Ю всегда к твоим услугам.

– Я вижу, ты уже приступил к своим обязанностям, Ю.

– Конечно, капитан. Ю всегда готов.

Но прошло еще две недели, прежде чем капитан объявил, что подготовка завершена и теперь надо обсудить детали.

– Волки! Друзья! Через несколько дней мы начнем очень серьезную операцию по захвату драгоценного груза. Я пока не стану распространяться о подробностях, но заверяю – груз столь ценен, что ваше участие в его захвате потребует большой выдержки и дисциплины. И уже сейчас вам необходимо готовиться к этому.

– Капитан, а что все-таки за груз? – спросил Ив, сверкая глазами от предчувствия большого куша.

– Пока это будет моим маленьким секретом, Ив. Он слишком ценен, чтобы эти сведения так просто разглашать такому большому числу людей.

– Мне это не нравится, капитан. Что-то у тебя не так с этим.

– Все так, Ив, и это может подтвердить Ю. От вас же требуется тщательное знание пути, по которому проследует груз. Для этого вам придется два-три дня постоянно курсировать на север, с тем чтобы знать все приметы, опасности и пути отхода при осуществлении захвата.

– И какой ожидается приз? – подал голос Луис.

– Пока еще трудно сказать точно, но по моим предварительным подсчетам не менее двух тысяч крузадо на человека в среднем.

– Да, это уже что-то! За такое можно смело браться и не задавать лишних вопросов, – заметил Дуарте. – Приказывай, капитан, мы все выполним. Верно я говорю, волки?

– Верно! Давай дальше! – раздался голос.

– На судне всем будет распоряжаться Жак. Он отвечает за все перемещения «Волка» в этих водах и за захват. Ив пусть подготовит людей, с тем чтобы никто не пострадал понапрасну. Особенно груз.

– А где будешь ты, капитан? – спросил Луис.

– Я буду с грузом. Потому меня и Ю постарайтесь не прикончить заодно со всеми. Это тоже на твоей ответственности, Ив.

– Постараемся, капитан! Будь уверен!

Трех дней оказалось мало, чтобы начать операцию захвата. Лишь в сумерках четвертого дня к только что ставшему на якоря «Волку» подплыл балан, и из него на палубу выпрыгнул Ю.

– Что нового, Ю, – спросил Жак, первым оказавшийся рядом.

– Все новое, Жак. Подготовка закончена. Капитан прислал сказать, что завтра груз отправляется в Пегу. Судно большое – в три мачты. Четыре пушки и человек сорок воинов с мушкетами и всем прочим.

– И каков план захвата?

– Капитан считает, что лучше всего подождать выхода судна в открытое море. Там перед закатом нужно сблизиться и атаковать. Стрелять по кораблю только картечью на поражение людей.

– А как же капитан? – с тревогой спросил Пьер.

– Мы с капитаном и грузом постараемся укрыться в глубине корабля.

– Так что за груз-то, говори? – крикнул Луис, и многие его поддержали.

– Кроме обычного добра, причем довольно ценного, там главный груз в виде самой высокой знати города. Сестра и племянница правителя, наместника, его брат и другие родственники, которые будут плыть в Пегу ко двору короля. Так что капитан считает, что за такую компанию можно получить очень много золота.

– Вот это да! – воскликнул Жак с восторженным выражением лица.

– Ай да капитан! – послышались возгласы радостных матросов. – Вот вынюхал дело, так вынюхал! Хвала нашему капитану!

– Погодите хвалу кричать, – остановил крики Ив. – Поглядим, что из этого получится завтра. Скажи лучше, Ю, как мы узнаем этот корабль?

– Очень просто, Ив. Он большой и будет расцвечен гирляндами флажков и цветов. На борту обязательно будет играть музыка. Об этом позаботился капитан. Он же предупредил, что позаботится и о том, чтобы их пушки не смогли стрелять. Зато вы должны в короткий срок истребить всю охрану корабля мушкетным и пушечным огнем. Потом уже абордаж. И капитан уж очень просил не трогать знатных господ. Они – наше главное богатство.

– Теперь все ясно, Ю, – сказал Ив. – Ты отправляешься назад?

– Конечно, Ив. Капитан меня ждет. Вам стоит сегодня же ночью на лодке осмотреть стоящий у причала корабль. Это исключит ошибку в море.

– Стоящий совет, Ю. Мы обязательно так и сделаем, – ответил Жак.

– Тогда счастливо оставаться, волки. Мне пора, а то опоздаю.

Китаец торопливо покинул борт судна, и его лодчонка вскоре растаяла в ночной темноте.

Рано утром порт стал свидетелем настоящего столпотворения. Наместник и его свита провожали дорогих родственников в далекий путь в столицу. Стройные ряды солдат охраняли подход к судну. Слуги уже подмели все пути к нему. На палубе разместился оркестр, стайка молоденьких танцовщиц с волнением ожидала начала своих представлений.

Воины в праздничных нарядах со свирепыми лицами стояли шпалерами. Толпы любопытных взирали на роскошь издали, высматривая главных родственников наместника. Они не замедлили появиться и пестрой толпой важно прошествовали под зонтиками на палубу корабля.

Мелодично и напевно заиграла музыка. Танцовщицы принялись плести замысловатые кружева своих танцев. Матросы торопливо и сноровисто отдали швартовы, и судно, буксируемое несколькими лодками, медленно двинулось к выходу из порта.

Капитан Эжен стоял среди свиты высоких особ недалеко от удивительно приятной и миловидной девушки в малиновом платье, разукрашенной белилами и увешанной драгоценностями. Ее легкий юный облик кого угодно мог свести с ума. Потому не удивительно, что капитан не спускал с нее глаз. И выразительные глаза яснее всего говорили, что ум его действительно поражен ее свежестью, юностью и красотой.

Она повернула голову в его сторону и слегка улыбнулась, кивнув головкой с замысловатой прической. Капитан вспыхнул лицом, задышал глубоко и судорожно. Он был счастлив от этой улыбки и инстинктивно сделал шаг в сторону девушки. Но толпа родственников и вельмож преградила ему путь.

Она опять посмотрела на него, а он вздернул брови, показывая, что не может подойти ближе. Она опять слегка улыбнулась, кивнула, давая понять, что сочувствует ему и сама ждет более подходящего времени и места.

Час спустя корабль распустил паруса и легкий бриз подхватил и наполнил их. Полотнища напряглись, огромные стяги, гирлянды цветов и вымпелов затрепетали. Разукрашенное судно набирало ход, слегка покачиваясь на мягкой пологой волне.

Уже в открытом море, когда берега пролива между материком и островом удалились настолько, что едва просматривались, капитан оказался рядом с девушкой и осторожно тронул ее за опущенную руку. Она ответила ему нежным трепетным пожатием, а губы ее слегка тронула довольная улыбка.

– Как ждал я этой минуты, – прошептал капитан.

– Я тоже, милый, – ответила она.

– Одно меня беспокоит, радость моя, что при дворе нам трудно будет встречаться, дорогая. А я без тебя просто не мыслю и часа прожить.

– Мы придумаем что-нибудь, милый мой Эжен. Я тоже не смогу без наших встреч.

Эжен нежно приподнял руку девушки и прижался к ней губами. Лицо ее, что было заметно даже сквозь слой румян и белил, покрылось радостной краской, но глаза тревожно забегали по палубе – не видят ли этого посторонние.

– Милая Ло, я все думаю, как нам устранить все препятствия на пути к нашему счастью, – с тревогой молвил капитан, вглядываясь в прекрасное лицо девушки. Он видел, что та поняла его, и ждал хоть какого-то ответа.

– Не очень огорчайся, мой милый Эжен. Дядя мой благоволит к тебе, и я уверена, не откажет мне в моей просьбе. Ведь он так любит мою маму. Они с самого детства были так близки духовно, и только один он не осудил любовь моей матери к португальцу. И эту любовь он перенес на меня. Он видел в этом знамение Божье. Ты ведь заметил это, Эжен?

– Да, любовь моя. И только это и вселяет в меня надежду.

– Будем терпеливы – время покажет, как все устроится. Только, любимый, средств у меня маловато для достойной жизни с тобой. Моя мама уже не может меня содержать – она, ты знаешь, умерла. А дядя, увы, скуповат и вряд ли даст мне много.

– Об этом можешь не думать, радость моя. У меня достаточно средств, чтобы купить весь твой город с твоим дядей в придачу.

– Как можешь ты так говорить о дяде, мой друг? – Голос выдавал некоторую растерянность девушки, опечаленной его грубостью.

– Но это так, моя любовь. Я брошу к твоим ногам такие сокровища, которым может позавидовать сам король Пегу.

– Откуда же у тебя все это? Ты мне казался не очень богатым человеком.

– Это не так, милая. И уверяю, что все, что имею, я положу к твоим ногам.

За подобными разговорами они не заметили, как прошла половина дня. Им подали обед, а потом они отдыхали в тени тента под приятным ветерком и отчужденными взглядами родственников и знати. Те явно не одобряли их отношений, но здесь, на корабле, их это мало волновало.

И только теперь, когда солнце уже клонилось к горизонту, Эжен с тревогой на лице увидел знакомые очертания своего «Волка». Он приближался, помаленьку обгоняя тяжелую посудину.

– Ты чем-то опечален, мой Эжен? – спросила девушка, тотчас заметив на его лице тень тревоги.

– Нет, моя радость. Просто мне показалось, что нам в море может грозить неприятность.

– Но какая и почему?! – воскликнула она. – Что может случиться с таким большим и хорошо вооруженным судном? Успокойся, мой любимый!

Они прохаживались по палубе. Эжен взял два бокала с вином у проходящего мимо слуги, и они сделали по глотку. Девушка поморщилась и посмотрела вокруг, как бы ища место, куда вылить содержимое. Эжен уловил смысл ее взгляда и показал на борт, где плескалась совсем близко зеленоватая вода. Она улыбнулась и сделала шаг. На пути стояла пушка, которую надо было обойти. Эжен взял у девушки бокал и, оглянувшись, торопливо вылил вино в затравник с порохом, потом склонился к ней и прошептал на ухо:

– Извини, любовь моя, но мне бы хотелось отлучиться ненадолго.

– Да, конечно! И мне тоже не мешает заняться собой. Мы скоро встретимся, не так ли?

– Безусловно, дорогая.

Капитан увидел Ю, который с кувшином вина в руках обходил гостей и матросов, не забывая, улучив момент, влить малость в затравники пушек. И мушкеты воинов он немного поливал, как бы нечаянно, угощая солдат, которые украдкой принимали его подношения.

Эжен обошел все пушки и убедился, что дело сделано. Это успокоило его. Он удалился в укромный уголок и осторожно подмочил свой пистолет. Теперь он не смог бы выстрелить.

Эжен вышел на палубу. Тут же ему бросилось в глаза, что «Волк» приблизился настолько, что в ближайшие полчаса можно было ожидать нападения. Он впился глазами в его контур, размышляя о том, сможет ли Жак успешно выполнить маневр.

Но Ло увидела его и с улыбкой на лице поспешила подойти.

– Как долго ты отсутствовал, Эжен?! Куда ты запропастился?

– Я искал тебя, милая. Здесь такая толчея…

– Но ты озабочен, Эжен? Что случилось? Ты чем-то взволнован.

– Это тебе кажется, моя радость. Однако нам лучше уйти в тень или лучше в каюту, а то, хоть скоро и вечер, жара просто невыносимая. Пойдем, милая, – настаивал он, видя, как «Волк» готовится выполнить маневр для атаки.

– Что с тобой, милый? Ты явно не в себе. Однако я не возражаю. Пойдем в каюты. Может, захватим с собой и еще кого-нибудь?

– Было бы очень хорошо, дорогая. Пусть все спустятся в каюты. Ло, попроси их об этом. Тебя они послушают.

Пять минут спустя почти все вельможи оказались внизу, в приятных сумерках и прохладе. И уже перед самым уходом с палубы Эжен бросил взгляд на «Волка» и понял, что маневр начался. Борта судна ощетинились редким рядом весел. Капитан подумал, что Жак хорошо выполняет все, что ему было велено. «Волк» быстро сокращал расстояние – скоро можно будет ожидать залп его орудий. А на корабле пока никто не придал значения такому повороту событий.

В каютах появились слуги, и капитан увидел своего Ю. Тот проворно сновал с подносом, угощая всех с приятной улыбкой на лице.

В это время донесся гул залпа. Наверху что-то затрещало, поднялся страшный шум и топот, треск ломающегося дерева и трескотня далеких мушкетных выстрелов.

– Что это, Эжен? – со страхом в голосе спросила девушка.

– Не знаю! – воскликнул Эжен и добавил: – Пойду взгляну и расскажу тебе.

– Нет! Сиди здесь. Там и без тебя справятся. Наверное, это пираты напали, но у нас большая сила, и им нас не захватить.

Она пристально глядела в лицо капитану, а тот в смущении не мог ничего с собой поделать. Ло наклонилась к нему и прошептала:

– Эжен, сознайся, ты знал про это? Ну же!

– О чем ты, милая? Откуда мне знать? Успокойся, прошу тебя.

– Не обманывай! Я все знаю! Ты ничего не можешь от меня скрыть! Но я молчу, милый. Делай как задумал.

Эжен вслушивался в пальбу мушкетов и лихорадочно соображал, где и когда он допустил ошибку. И как можно было догадаться обо всем? И вдруг пришел к выводу, что такое могло случиться только в случае огромной любви к нему. Эта мысль так обожгла его, что он чуть не задохнулся от нахлынувшего счастья.

А на палубе продолжался гвалт, крики, пальба, слышались слова команд. Раздался новый залп, и с палубы донесся ужасный вой и стоны падающих людей. Вельможи с ужасом вслушивались в эти звуки и недоумевали, как могло такое случиться, что маленький кораблик так разделывается с огромным, хорошо вооруженным судном. Почему ни одна пушка не ответила на огонь пиратов? Кое-кто хватался за оружие, но продолжал оставаться на месте. Всем казалось, что и без них справятся.

Эжен сжимал в руках трепещущее тело девушки, украдкой целовал ее благоухающие волосы и молил Бога, чтобы ничего не случилось с его возлюбленной. Его сердце трепетало при мысли, что в любом сражении никто не застрахован от случайностей.

Мушкетная трескотня стала быстро стихать, но на смену ей раздались торжествующие вопли пиратов. Они уже лезли на судно, рубя и стреляя из пистолетов. Вопли с палубы леденили кровь у вельмож, и те жались в страхе, позабыв об оружии.

Грохот взрывающихся горшков с порохом, визг раненых, команды, которые уже никто не выполнял, – все слилось в сплошной грохот с отдельными всплесками возгласов.

Вдруг яростный топот и вопли раздались в коридоре. Сильный удар распахнул дверь, и на пороге появилось окровавленное лицо, за ним еще несколько. Эжен с трудом узнал Жана Пройдоху – так тот был перемазан и обрызган то ли своей, то ли чужой кровью и грязью.

Зал тут же огласился визгом женщин. Пройдоха поискал глазами и остановился на капитане. За его спиной Эжен успел заметить Гардана и Пьера, которые тоже увидели капитана и бросились к нему.

Эжен выхватил пистолет и нажал курок, целясь в подскочившего Пройдоху. Щелчок курка был отчетливо слышен, но выстрела не получилось. А Пройдоха не раздумывая ткнул шпагой в капитана, прорычав при этом:

– Подохни, собака!

Эжен метнулся в сторону, но не успел. Клинок скользнул по ребрам, пропорол мышцы, обжигая болью все тело.

– Ты кого заколол, сволочь! – это голос Гардана прорезался сквозь невообразимый гвалт. – Получай, подонок! – и с этими словами Гардан ударил Пройдоху кинжалом в спину.

Протиснувшийся Пьер добавил ему рукояткой пистолета по голове, и Жан Пройдоха без звука свалился под ноги друзьям.

– Молчите, – произнес капитан, стискивая зубы от боли.

Его девушка визжала, прижимаясь к раненому. Вельможи орали, молили о пощаде и шарахались от снующих пиратов.

– Хватит! – прогремел голос Жака в открытую дверь. – Пора уходить, пока команда загнана в трюм! Быстрее выгоняйте вельмож! Торопись!

Пираты силой, пинками и угрозами вытолкнули всех на палубу. Эжен едва держался на ногах, зажимая скомканным куском платья рану.

На палубе валялись трупы и раненые. Фальшборт был разбит картечью и пулями. Из трюма доносились выстрелы мушкетов, щепа разлеталась во все стороны. Матросы сторожили люк с оружием наготове.

– Быстро все на свой борт, ребята! – Жак торопил матросов, подталкивая их в спину. – Пленников не забывать! Быстрее, черт побери! Где там остальные? Зови всех! Забирай своих, всех забирай!

Матросы прыгали на сетки и оказывались внизу на своем судне. А пленники боязливо топтались, пока их грубо не валили, как кули, и они катились вниз, орущие и упирающиеся. На борту «Волка» их подхватывали крепкие и уверенные руки и волокли в трюм.

Не прошло и трех минут, как крючья убрали, борта разошлись и суда медленно стали удаляться друг от друга.

А на палубу поверженного корабля стали выскакивать матросы и воины, загнанные в трюм в момент их растерянности. Опять затрещали мушкетные выстрелы, но суда продолжали медленно расходиться. Волки прятались за фальшбортом, редко отвечая своими выстрелами.

Леонар уступил место рулевого Пьеру, и тот умело стал уводить судно под ветер. Паруса надулись, и «Волк» бойко уходил все дальше и дальше. Вскоре стрельба затихла. Никто не собирался организовать погоню. Наверное, на подвергшемся нападению судне все хорошо понимали, что догнать легкую фусту, уже набравшую значительный ход, будет практически невозможно.

На палубе «Волка» лежали раненые и убитые. Их было много для такого малого экипажа, как, впрочем, и должно быть. Бой был яростный и тяжелый.

– Так ты говоришь, что тебя закололи Гардан и Пьер? – допытывался Луис у едва дышащего Пройдохи. Тот лежал вместе с остальными, весь в крови.

– Да, Луис, – прошептал умирающий. – Я не успел отбиться.

– Пусть лучше расскажет, как он проткнул капитана! – бросил Сарьет, промывая раны соседних раненых. – Я был рядом и все видел.

– Он хотел меня застрелить, – шептал Пройдоха.

– Хотел, да не застрелил. У него пистолет дал осечку. Потом я проверил – порох был подмочен, как и у пушек и многих мушкетов. Капитан с Ю здорово поработали, а ты, паскудник, недаром зовут тебя Пройдохой, захотел с ним счеты свести. Поделом тебе, крыса шелудивая, я на месте ребят еще и не то бы сделал с тобой!

– Нечего кричать на малого! – отстранил от себя Луис неистовствовавшего Сарьета. – Разберемся и с этим. Не хватало нам еще такого на борту! Озверели совсем, подонки!

– Жак, надо капитана спасать. Он ранен этим паскудником, – и Сарьет указал на Пройдоху.

– Хорошо, Кловис. Сейчас мы это сделаем. Эй, Ю! Иди сюда! Спустись в трюм и перевяжи капитана. Только не говори пленным, что он наш капитан, ты меня понял?

– Понял! Хорошо понял. Я сейчас. Быстро! – И он опрометью бросился к люку, ведущему в трюм.

Глава 20

Выкуп

Очень скоро капитан Эжен появился на трапе, ведущем из люка. Он был бледен, рукой прижимал к ране окровавленную тряпку, с трудом переставлял ноги. Ю тяжело дышал, таща капитана наверх. За ним показалась кукольная голова девушки. Лицо ее было белым от страха и волнения, но и то, что увидели матросы, восхитило их и приковало их взгляды.

Ю подвел капитана к бухте канатов, усадил его и опрометью бросился в каюту, принес сундук с медицинскими инструментами и под подсказки капитана стал орудовать ими.

– Моя дорогая Ло, – обратился капитан к девушке. – Тебе лучше отвернуться. Сейчас будет неприятное зрелище. Надо срочно зашить рану и приложить бальзам.

– Милый, не тревожься обо мне. Пусть делают все, что надо, лишь бы тебе было лучше. Если надо, я помогу.

– Ю сам справится, – и, обратившись к повару, капитан сказал: – Принес бы вина кружку, а то жажда мучает. Да и подкрепит оно меня малость. Голова кругом идет.

Но китаец был занят, поэтому Гардан быстро принес бочонок вина, и капитан с жадностью выпил целую кварту. Видно было, что ему сразу полегчало. Кругом собирались матросы, с любопытством глядели на раненого, бежали дальше, а их сменяли другие. Работы на судне было много. Другие раненые тоже требовали забот.

А заходящее солнце четко высветило далекие паруса уходящего судна, которое несло в Мартабан весть о похищении целой толпы вельмож и горе семьям погибших в бою.

Весь в поту, Ю торопливыми движениями зашивал рану шелковыми нитками, а Ло нежно оглаживала голову капитана. Мангуст крутился рядом, но никто не обращал на него внимания.

– Кажется, все, капитан, – отдуваясь, сказал Ю. – Кровь вытрем и наложим повязку. Все затянется, ну а шрам только украсит твое тело.

Капитану помогли перейти в каюту и там уложили на койку. Ло не отходила от него. Страх и неуверенность не покидали ее. Видно было, что она очень хочет заговорить, спросить о том, что произошло, но не решается беспокоить раненого. Капитан это успел заметить, прежде чем сон сморил его. Он был уже изрядно навеселе, однако сказал:

– Милая Ло, я вижу, что тебе хочется задать мне массу вопросов. Ты можешь это сделать, и я отвечу тебе на все, пока не засну. И я очень прошу простить меня за то, что пришлось сделать. Но это моя работа и мои товарищи. Однако волноваться тебе не о чем. Я тебя люблю и не позволю причинить тебе неприятности. И постарайся понять меня, дорогая.

– Вот ты и ответил почти на все мои вопросы, милый. Мне, конечно, все это очень неприятно, но я могу понять тебя. А поняв, могу и простить. Я только боюсь, что мы можем расстаться, а это будет невыносимо.

– Не говори так, любовь моя! Этого не может быть! Я брошу все, и мы будем жить вместе. Ты только не говори никому из своих, что я командую этим судном.

– Я понимаю, однако будет трудно им доказать обратное.

– Ничего не трудно, милая. Я француз, и напавшие тоже. Вот они и подали руку соотечественнику. Это так просто. К тому же за меня они тоже будут требовать выкуп.

Голос капитана слабел. Лекарства, которые дал выпить ему Ю, и вино сделали свое дело. Эжен закрыл глаза, боль ушла куда-то далеко, и он погрузился в сон. А Ло поглядела на дверь, со страхом ожидая чего-то ужасного и непоправимого.

Заглянул Ю. Он почти не мог общаться с Ло, не понимал по-португальски, а девушка не знала французского. Жестами и мимикой он дал ей понять, что бояться нечего. Поставив перед ней миску с рисом и бананы, он удалился.

Почти в полной темноте были слышны обычные звуки корабельной жизни. Судно неторопливо бежало куда-то, увозя ее в неизвестность. Потом девушка услышала, как пленников выпустили на палубу и те зашумели, выражая свое возмущение и угрозы. Ло скривилась в горькой усмешке.

Два дня спустя «Волк» бросил якоря вблизи небольшой рыбацкой деревушки.

Капитан с трудом мог передвигаться, но нашел в себе силы, чтобы отыскать эту стоянку. Жар у него постепенно спадал – он явно выздоравливал.

Этого никак нельзя было сказать о Пройдохе. Тот метался в бреду, рана его интенсивно загнивала, и никто не сомневался, что жить ему осталось считанные дни, а может быть, и часы.

– Ну, погодите, собаки! – грозился Луис, поглядывая на Гардана и Пьера. – Если Жан помрет, то вам несдобровать! В лучшем случае отправим вас на пустынный остров! Бессрочно! Зарубите это себе на носу!

– Не очень-то расходись, Луис! – отозвался Дуарте. – Все знают, что Пройдоха сам во всем виноват. Он ранил капитана, который руководил всей операцией, а она прошла отлично. Так что не грози понапрасну.

– Как я сказал, так и будет! А ты лучше заткнись!

– Кто ты тут такой? – взвился Дуарте. – Кроме тебя много есть людей куда более достойных, и им решать, коли на то пошло. Да тут и решать-то нечего. Гардан спас капитана от верной смерти, а ты еще его хочешь загнать на остров! Не бывать этому!

– Дуарте правильно говорит, – выступил Сарьет, с презрением глядя в глаза разъяренному португальцу. – Ты здесь самый младший волк и сиди тихо, пока сидится.

– Не угрожай, – встал Ив, разводя руками. – Луис тоже прав. С каких это пор свой своего может убивать?

– Вот именно, Ив! – ответил Жак. – Капитан едва избежал смерти от подонка, который осмелился поднять на него руку. За это на всех кораблях немедленная казнь следует, а ты еще пытаешься защитить своего ублюдка. Не бывать этому!

– Конечно, мы все забудем, если Пройдоха не умрет, – вроде бы примирительно ответил Ив, но в голосе его не чувствовалось мира. Его сторонники молча, угрюмо толпились за его спиной.

Спустя несколько дней нашли рыбака, которому за хорошую плату поручили отвезти в Мартабан письмо Ло к дяде. В нем высказывалось требование о выкупе и условия, которые должны быть при этом соблюдены.

– Без ответа не возвращайся, – напутствовал капитан рыбака. – Вернешься – получишь награду. Мы тебя будем тут ждать два дня.

– Сделаю, туан! Это не так уж и трудно, особенно за такую плату.

На третий день рыбак привез письмо, где говорилось, что наместник и родственники вельмож согласны на требуемые условия и ждут дальнейших указаний.

Для страховки судно было отведено на пятнадцать миль дальше, а в деревне остался Ю ждать рыбака. Он и дал сигнал возвращаться.

Потянулись дни непрерывных сообщений с Мартабаном. Рыбак уже лелеял мечту разбогатеть по-настоящему и с радостью курсировал в Мартабан и обратно.

Капитан выздоравливал, но медленно. Пройдоха все же умер, и его, под грохот пушечного салюта, отправили на корм рыбам с ядром в ногах.

Луис и его сторонники пока не предпринимали ничего против ребят, но их взгляды были весьма красноречивыми.

– Думаю, что сразу после получения выкупа вас бросят на острове, – сказал как-то Фернан.

– Мне казалось, что это должно было произойти раньше, – ответил Гардан. – Зачем им лишние участники дележа добычи? Верно?

– А кто им помешает отобрать или просто не выдать вам ваши доли? Сейчас у них сила, а капитан ранен и не сможет защитить вас. К тому же он занят своей любовью. Нет, сейчас им не до этого. Да и острова поблизости подходящего найти не удастся.

– Тогда будем готовиться, – процедил сквозь зубы Гардан; в то время как мысли Пьера лихорадочно метались, он пытался что-то придумать и мучился от осознания своей беспомощности.

И вот по прошествии почти месяца, когда все уже измотались в ожидании окончания переговоров, рыбак приплыл в последний раз с уточненными условиями обмена пленников на выкуп.

Капитан и тут все продумал тщательно, боясь попасть в западню.

– Завтра утром придет судно для выплаты выкупа, – сказал он собравшимся около него матросам. – Мы стоим, готовые к отплытию, у западной оконечности острова. Увидеть нас с корабля трудно, но нам и не надо скрываться. Судно станет на якорь в миле от берега и в миле от нас.

– Как бы они нас не подловили, капитан, – неуверенно заметил Дуарте.

– Они же извещены, что в случае подвоха все пленники будут уничтожены взрывом. Вряд ли они на это пойдут. Они знают, что шутки с нами к добру не приведут.

– Говори дальше, капитан, – нетерпеливо сказал Ив.

– С берега к ним подойдет лодка с окончательным планом передачи денег и пленных. Когда все будет согласовано, нам дадут знать сигналом. Тут же из-за мыса выйдет наша шлюпка с пленниками, а от корабля отвалит лодка с выкупом. Встретятся они между нашими кораблями. Лодка заберет наших людей из шлюпки и плывет к нам, а шлюпка уже самостоятельно к судну. Шлюпка тяжелая, и наша лодка быстрее окажется у нас на борту. Мы тут же ставим паруса, и ищи нас потом.

– А погоня? – спросил Фернан.

– Погони не будет. Их судно слишком тяжело, чтобы быстро развернуться в крохотном заливчике, поставить паруса и гнаться за нами. К тому же у них на шее толпа измученных пленников, которых с нетерпением ждут в Мартабане. Нет, погони не будет.

Воцарилось молчание. Каждый обмозговывал услышанное. Капитан невозмутимо ждал. Наконец Ив сказал:

– Ну что, ребята. Думаю, что план достаточно хорош, особенно если капитан берет всю ответственность на себя. Согласны?

Матросы зашумели, одобрительно закивали и с этим разошлись в разные стороны, обсуждая услышанное.

Задолго до рассвета всех пленников погрузили на большую лодку, капитан с одним из матросов спрыгнули в нее, но тут голос Ива прорезал тишину ночи:

– Эй, капитан! Ты куда? И зачем?

– Я еду с ними, Ив. Мое место там, я так решил.

– А мы? Нет, капитан, так дело не пойдет. Ты нам еще очень даже нужен, и мы тебя не можем отпустить. Вылазь!

– С чего это ты взялся тут командовать? Кто тут капитан? Не тебе меня учить, что и как делать!

– Эй, братва! – крикнул Ив, оборачиваясь за поддержкой. – Нас хотят обдурить! Не бывать этому!

Матросы и сами удивились, что капитан решил сопровождать пленных. Сомнения и подозрения закрались в их головы, и потому почти все охотно поддержали Ива. Голоса становились все громче, настойчивее, и можно было предположить, что все это вскоре перерастет в ярость.

– Дорогая, – сказал капитан, обращаясь к Ло. – Мне ничего не остается, как подчиниться. Но ты не печалься. Я обязательно к тебе вернусь. А ты передай там, что меня задержали грубо и нагло. Это нам пригодится в будущем, милая. Не порти свое личико слезами. Я скоро к тебе вернусь.

Капитан нежно поцеловал Ло и вскарабкался на борт «Волка». Лодка медленно отвалила и растаяла в темноте.

После восхода солнца большой корабль медленно и осторожно вошел в бухту и бросил якоря в договоренном месте. Капитан смотрел в трубу за маневрами судна, отмечая, что все идет так, как и договаривались. На душе у него было муторно. Он злился, что позволил себя уговорить и теперь его встреча с Ло отодвигается на неопределенное время. Он весь клокотал внутри, и ему стоило больших усилий сохранять видимость спокойствия.

Эжен перевел зрительную трубу на берег и увидел, как от пристани в сторону судна отвалила лодка. В ней сидели рыбак и Гардан, который с вечера перебрался в деревню.

Матросы поглядывали на берег, на судно, но почти ничего не могли разглядеть – расстояние было слишком большим.

Примерно через час Гардан зажег на корме лодки дымный факел, что означало, что все в порядке. Капитан видел, как с судна в лодку спускали на веревках сундуки с выкупом. Потом увидел, как лодка отвалила и стремительно двинулась вперед. Тут же показалась лодка с пленниками.

Они сближались медленно, но уверенно. Погода стояла хорошая, волна слегка покачивала лодку. Сидящие в ней пленники вперили в корабль свои взоры, с нетерпением ожидая встречи с родными и друзьями.

Почти в миле от «Волка» лодки сошлись и остановились. Уже всем матросам было хорошо видно, как их люди пересаживались в лодку с выкупом. У всех вырвался вздох облегчения и удовольствия. Все проходило именно так, как капитан и предсказал.

На лодке подняли парус, и она быстро запрыгала по волнам, приближаясь к «Волку».

– Поднять паруса! Выбирай якоря! – Голос капитана был злым, сухим и жестким. – Приготовиться принять лодку!

Паруса затрепетали на ветру, якоря со скрипом поползли вверх, и корабль медленно стал удаляться от мыса, за которым он находился все это время.

А капитан все никак не мог оторваться от зрительной трубы, провожая лодку, где в его сторону смотрели прекрасные глаза его Ло. Встретятся ли они теперь когда-нибудь? Что ее ожидает в Мартабане? Как дядя воспримет ее любовь к иноземцу? Все это и многое другое одновременно блуждало в его голове, не давая возможности успокоиться.

Вот с борта бросили конец. Неумелые руки вельмож приняли его, подтянули веревочный трап, и основательно потрепанные люди стали неуклюже подниматься на борт корабля.

Капитан не мог оторвать глаз от этого зрелища. Он старался разглядеть в этой веренице людей фигурку той, ради которой готов был на все, бросить это судно, сокровища, команду, забыть родину и то, что его с ней связывало. И это чувство к прекрасной девушке было сильнее всего, что только можно было вообразить.

Матросы с интересом поглядывали на него. Одни с любопытством, другие с насмешкой и злорадством, которое пока что не могли выразить откровенно. Все же уважение к человеку, который руководил ими, было достаточно большим. Да и видели они от него только хорошее, хотя и не всегда приятное и желанное. Но это уже другое дело.

Глава 21

Ссылка

«Волк» шел под всеми парусами на юг, подальше от опасного соседства. Трудно было предположить, что наместник Мартабана оставит такую наглость пиратов без малейшего внимания. Потому и спешил корабль побыстрее покинуть воды опасного залива.

Дележ добычи по непонятным причинам откладывался, и матросы уже начинали роптать, обсуждая странное положение.

– Интересно, чего ждут? – тоже недоумевал Гардан, отдыхая от очередной вахты рядом с друзьями. – Давно пора поделить выкуп. Мне это кажется загадочным.

– Тут ничего загадочного нет, – ответил Фернан. – Просто враждующие части команды прикидывают силы для решительного столкновения.

– Но добыча-то общая, – не унимался Гардан. – Чего тянуть, раздражая матросов?

– Да и капитан совсем перестал заниматься делами, – заметил Пьер.

– Его-то можно понять, – отозвался Фернан. – Его угнетает положение второстепенного лица и расставание с возлюбленной. А это для него большой удар. Наверное, он обдумывает, как бы ему вернуться.

– Точно! – воскликнул Гардан. – Ему уже надоело все это! Он теперь думает только о своей жизни. И я его не пойму. Этак можно и до беды додуматься. Разве он не понимает?

– Судя по всему, он все понимает, – Пьер лениво посматривал на мрачные тучи, которые встречали судно, наползая с горизонта. – Но он надеется мирно выпутаться из этого клубка.

– И все же он во многом виноват! – не унимался Гардан. – Он мог в любое время прекратить всякие попытки заговора, а все чего-то ждал!

– Ждал удобного момента покинуть наше братство, – Фернан продолжал развивать свою версию.

– Не нравится мне все это, ребята. Особенно нам с Пьером это не сулит ничего хорошего.

– Я тоже так полагаю, Гарданка. Чую, что нас все же высадят на каком-нибудь уединенном острове.

– Вот тогда с капитаном и вовсе никто считаться не будет! – Гардан ожесточенно сплюнул за борт.

– Стало быть, он смирился и надеется только на то, что ему позволят покинуть эту шайку.

– Пусть и не надеется! Не дождется он такого, – и Гардан отвернулся спиной к фальшборту.

Однако на следующий день Дуарте и Сарьет подняли свой голос по поводу дележа добычи. Дуарте крикнул в лицо Луису:

– Эй, проходимец! Ты что – забыл правила нашего братства? Когда ты намерен определить долю каждого? Сколько времени на это тебе надо?

– Сколько надо, столько и будет, – нагло ответил португалец.

– Ты так считаешь? Поглядите, ребята, на этого выскочку! Так себя ставит, будто он тут капитан. Сарьет, спроси ты его.

– Действительно, Луис, что вы там думаете про это? Пора делать дело. А оно наше, общее, и мы не собираемся отдавать его в твои руки.

– Успокойтесь, братва! – подал свой голос Ив. – Нам надо побыстрее унести ноги из этого места, а потом уже и о добыче подумаем. Никуда она от вас не денется. Всему свое время.

– Нет, вы что-то задумали! Уже вторую неделю уходим к югу, а ничего путного от вас так и не дождались. Жаль, что капитан еще не оправился от раны.

– Это ничего вам не даст, ребята. Капитан уже не возражает против нас. Он же не дурак, чтобы лезть против силы. А она сейчас на нашей стороне. Разве вы еще не поняли этого? Так что успокойтесь и подождите немного.

И на этот раз все обошлось спокойнее, чем ожидалось. Большинство матросов держали сторону Ива с Луисом. Особенно старался их новый приятель Клод Косматый. Он носил огромную гриву грязных, слегка волнистых волос до плеч, а на лоб падала челка, почти закрывая глаза. Клод был довольно высок, но горбатый нос делал его лицо неприятным. Глаза неопределенного цвета смотрели нагло, с вызовом. Он брил бороду и любил носить огромные ботфорты, хотя большинство матросов предпочитали ходить босиком.

И на этот раз он поставил точку в разговоре, который грозил перерасти в конфликт:

– Чего завелись? Прошли ваши времена, ребята. Лучше сидите тихо и слушайте нас. Силу не перешибить хворостиной. И капитан наш уже поглядывает на берег. Так что смиритесь и не вынуждайте нас к худшему.

– Посмотрите на него! – взвился вдруг Гардан, выступая вперед. – С чего бы тебе так говорить, Косматый? Где ты наглость свою показываешь? Капитан человеком старается тебя сделать, а ты…

– Ты хочешь сказать, что я не человек?! – В голосе Клода слышались угрожающие нотки. – А ну повтори свои слова, арабская свинья, или возьми их назад.

– Не кричи, Косматый! – огрызнулся Гардан. – А человеком тебе себя еще рано считать. Так что не выпячивайся.

– Ах ты ублюдок! Ты забыл, что на тебе висит смерть нашего товарища? И за это ты еще не ответил, паскуда! Но погоди…

– И не собираюсь отвечать. Он чуть не убил капитана, а этот грех на судне пострашнее любого другого. И стоит тебе об этом помнить.

– Кончайте балаган! – Голос Жака перекрыл спорщиков. – Не хватало нам еще поножовщины на судне. Расходитесь сейчас же! Ну!

Как ни странно, но его слова подействовали. Матросы, разбившиеся уже на два лагеря, постепенно успокоились и затихли, затаив свои мысли до будущего разговора.

И этот разговор не заставил себя ждать. Тот же Клод Косматый два дня спустя опять заставил Гардана вспылить. Это послужило поводом для самых серьезных последствий. Злорадно ухмыляясь, он сказал Гардану:

– Ну что, сопляк! Собирайся в путь со своим выродком. Пришла твоя пора. Скоро ты не будешь действовать мне на нервы, свинья!

– Что ты тявкаешь тут, как кобель шелудивый? – Гардан побледнел от ярости и готов был тут же обнажить нож, но Пьер остановил его:

– Лай себе на здоровье, свиное рыло! Недолго осталось!

Гардан молча подскочил к Косматому и со всех сил врезал тому по скуле. Матрос зашатался, схватился за лицо, но устоял. Глаза налились неистовой злобой.

– Ну, щенок! – почти прошипел Косматый, пригнувшись, как для прыжка. – Теперь тебе несдобровать! – и с этими словами он кинулся на Гардана.

Драка еще не разгорелась, как капитан вышел к ним и обнаженной шпагой плашмя ударил каждого по спине, прорычав:

– Вон с моих глаз, канальи! Драку на борту затеяли! Косматый, на место! И замолчи, – повторил капитан, заметив, что Клод собирается излить поток злобных слов.

– Что тут такое? – спросил зловещим голосом Луис, появляясь рядом. Ему еще не успели ничего объяснить, как он уже составил себе мнение о произошедшем и со сверкающими злобой глазами тихо, но значительно произнес: – Ты, Гардан, опять пытаешься смуту устроить на борту? Братья! – это было обращено уже к столпившимся вокруг матросам. – До каких пор мы будем терпеть в своей среде всяких сосунков? Вон их с корабля! Хватит нам и одного капитана, а этих подонков – на остров! Пусть никто не посмеет нас обвинить, что мы поступаем не по правилам! Хватайте их и в шлюпку!

Матросы двинулись к ребятам, но голос капитана остановил их:

– Стоять на месте, канальи! Кто здесь капитан? Кто посмел командовать вместо меня? Разойдись!

– Успокойся, капитан, – подал свой голос Ив, врываясь в толпу. – Ты и сам прекрасно понимаешь, что твое слово уже не такое веское. Уступи обстоятельствам и дай свершиться справедливости.

– О какой справедливости ты говоришь?

– Как о какой? Гардан с Пьером убили Жана Пройдоху, царство ему небесное, хороший был матрос.

– Так, значит, моя жизнь, которая висела на волоске по вине Пройдохи, уже не имеет значения? Интересно говоришь, боцман. И это ты, который во всем должен мне подчиняться? Бунтуешь! А твоя клятва? Забыл?

– А я говорю, капитан, успокойся. Народ больше не хочет тебя слушать. Теперь мы будем распоряжаться на судне.

– Кто это вы? На моем судне, которое мне стоило немалых денег? Как ты, подонок, посмел такое сказать? Каналья! – и с этими словами капитан сделал выпад, но шпага прошла мимо – Луис успел оттолкнуть Ива в сторону, чем и спас жизнь боцману.

– Братья, капитан применяет оружие против своих людей! – взвизгнул голос Косматого. – Долой его с нашей шеи! В шлюпку прохиндеев! Пусть на острове правоту свою друг другу доказывают! Дави их!

Матросы сбились в кучу, размахивали кулаками, ножами, но до свалки не дошло. Однако теперь было очевидно, что сила на стороне Луиса и Ива. Всего шесть человек остались верны капитану, остальные отошли за спины мятежников. Те злорадно ухмылялись.

– Вот что, капитан, – сказал Ив, выступая вперед. – Ты сам видишь, в каком положении остался. Сила на нашей стороне, и с этим тебе придется считаться. Ребята требуют отправки твоих сопляков на остров, как и записано в уставе братства. С этим спорить ты, надеюсь, не станешь?

– Да, Ив, ты прекрасно поработал. Теперь мне все ясно. И ясно, что ты законченный подонок и враг самому себе. Мне жаль тебя. Но поскольку у меня сил мало, то и сопротивляться мне не стоит. Это ты верно сказал. Но запомни, что я отправлюсь с ними вместе. Мне больше нечего тут делать. Возьму лишь свою долю добычи, а корабль забирайте даже без выкупа.

– Нет, капитан, ты нам еще пригодишься. Пока мы без тебя обойтись не можем. Так что придется тебе остаться с нами.

В поднявшейся кутерьме голоса сторонников капитана тонули в мощном крике его противников. Лишь полчаса спустя толпа слегка угомонилась, и можно было приступить к обсуждению намечающейся акции.

– Капитан, мы плохо знаем эти острова, так что поручаем тебе выбрать самый плохой из них для постоянного жительства этих сопляков. – Голос Ива звучал без эмоций, ровно и уверенно. – Постарайся к завтрашнему дню это сделать. Тогда обещаем провести все спокойно и по-товарищески.

Капитан молча кивнул, не в силах ответить спокойно и достойно. Его так оглушила такая ситуация, что на время он лишился возможности соображать. Он с недоумением и непониманием оглядывал своих матросов, которые еще совсем недавно были послушными и исполнительными, а теперь оказались такими подлыми предателями. На душе у него скребли кошки, хотелось прыгнуть за борт и плыть к берегу, хотя он едва виднелся под пологом грозовых туч.

Это событие матросы обсуждали яростно и настойчиво. Однако ряды сторонников капитана пополнились всего одним человеком. Это был Леонар, который плохо себя чувствовал и постоянно лежал в каюте на койке.

На следующий день капитан определился по солнцу, записал показания приборов и распорядился слегка изменить курс, склоняясь на юго-запад. Там вдали виднелась россыпь мелких островов, один из которых предстояло ему выбрать для Гардана и Пьера. До материка было не более ста миль, а может, и меньше.

– Ну что, капитан, – обратился к нему Ив с решительным видом. – Что нам скажешь об острове?

– К вечеру дело будет сделано, боцман. В этом районе много пустынных островов, и выбрать будет легко. Займись лучше своим делом.

– Конечно, капитан, будет исполнено.

До захода солнца оставалось еще чуть больше часа, когда капитан приказал стать на якорь вблизи острова. Тот пышно расцветал яркой зеленью лесов и крохотных бухточек, усеянных коралловыми рифами.

– Остров перед вами, боцман, – проговорил капитан, нарочито переходя на «вы». – Можете приступать к своей акции. У меня только одна просьба: снабдите ребят всем необходимым для жизни, а коль скоро вы не собираетесь их снимать с острова, то и инструментом для работы. Договорились?

– Думаю, что это легко можно исполнить, капитан. Мы подумаем над этим.

Ребятам разрешили взять свое оружие, но инструментов не дали. На этом настоял Клод Косматый, разразившись яростными криками и руганью.

– Ладно, Клод, закрой свою пасть, – согласился Ив. – Пусть будет по-твоему. Но ты поедешь с ними на остров вместе с Луисом и еще парой ребят. Подбери себе их.

– Боцман! – крикнул капитан, останавливаясь перед уходом.

– Слушаю, капитан. Чего желаешь?

– Раз обещание снабдить ребят инструментом не выполнено, то я требую, чтобы на берег поехал Фернан. Для полной уверенности, что с ними ничего не случится дурного.

– Капитан, что может случиться с сопляками? Но так и быть, пусть и Фернан будет сопровождать их. Не будем столь жестокими и дадим возможность друзьям подольше побыть вместе.

– Спасибо, боцман. Я не забуду этого.

Не прошло и десяти минут, как друзья, обвешанные оружием, как перед абордажным боем, спустились в шлюпку и сели на весла. Они с кислой усмешкой махнули руками, особенно не обращаясь ни к кому, и взмахнули веслами. Они заметили, что Ю с сосредоточенным лицом провожал их напряженным взглядом своих раскосых глаз.

– Ю! – прокричал в последний момент Пьер, вскидывая голову. – Прощай, Ю! Мы будем помнить тебя! – В ответ Ю грустно помахал им рукой, и его лицо скривилось в смешную гримасу.

Отлив только начинался, и шлюпка хоть и медленно, но благополучно вошла в бухточку и уткнулась носом в песок. Ребята дружно выскочили на сушу и огляделись. Кругом царил покой и тишина. Птицы заливисто приветствовали приближавшийся вечер.

Клод Косматый вылез на берег, торопливо подошел к Гардану и положил руку на рукоять его пистолета:

– Он тебе, дружок, уже не понадобится на этом прекрасном острове. – Голос источал елей и звучал с откровенным сарказмом и насмешкой.

– Убери руку, паскуда! – крикнул Гардан и успел отскочить, но пистолет все-таки оказался в руках Косматого.

Тот чуть отошел к воде, поднял пистолет и навел его на живот Гардана. Сказал нарочито спокойно, с расстановкой:

– Милый, положи оружие к моим ногам и отходи дальше. И твой дружок пусть не трепыхается и сделает точно так же. Ну! – прикрикнул он, видя замешательство ребят.

– Нам разрешили оставить оружие при себе! Что ты задумал, Косматый? – Голос Пьера зазвенел на высоких нотах, но это не возымело никакого действия. Наоборот, Клод обернулся к лодке, многозначительно глянул на Луиса и Никола, который равнодушно сидел на банке спиной к берегу.

Это был корабельный плотник, который хорошо относился к ребятам, но сейчас не осмелился стать на сторону капитана и плыл по течению, ни к кому не приставая.

Фернан сделал несколько шагов к Косматому и напряженно ожидал развития событий. Он уже понял, что тот задумал. И знал, что Клод не станет медлить в своих действиях. А тот крикнул, теряя терпение:

– Ты слышал, свиное рыло! Брось оружие и убирайся!

Гардан шагнул вперед, намереваясь приблизиться к врагу на расстояние, позволяющее нанести удар шпагой, но Клод нажал курок. Выстрел грохнул неожиданно громко, заставив вздрогнуть Никола. Но пуля прошла несколько выше – Фернан успел ударить по руке Клода, и тот с яростью бросил взгляд в его сторону.

– Какого дьявола, ты, идальго вшивый! – вскричал пират, хватаясь за рукоять своего пистолета, засунутого за кушак.

– Ты нарушаешь приказ, Косматый, – ответил тот, выхватывая из ножен шпагу. – Брось свой пистолет, подлец! Эй, Пьер, возьми на мушку Луиса!

Пьер уже и так выхватил пистолет и взвел курок. Луис растерянно крутил головой, глядя то на Пьера, то на Клода и Фернана. Его рука застыла на рукоятке пистолета.

– Я могу легко проткнуть твою вонючую глотку, Косматый! – прошипел Фернан, злобно глядя на матроса. – Но я не привык убивать беззащитных, поэтому защищайся, падаль болотная! – И с этими словами он сделал шаг назад, становясь в позицию для поединка.

– Ты сам хотел этого, идальго! – ответил пират и выхватил шпагу. Их клинки сошлись. Песок заструился у них под ногами. Противники оказались достойны друг друга. Лишь молодость Фернана и его занятия фехтованием с детских лет помогали сдержать яростный напор Косматого.

Удары следовали один за другим, а невольные зрители с замиранием сердец молча взирали на поединок. Пьер постоянно наблюдал за Луисом, но тот был увлечен зрелищем и отнял руку от оружия. Никола лениво повернул голову и с безразличным видом наблюдал за дерущимися.

Фернан схватился за лицо рукой, сквозь пальцы проступила кровь. Касательный удар рассек кожу щеки. Клод злорадно ухмыльнулся и сделал молниеносный выпад вперед, шпага прошла на волосок от бока Фернана, который тут же ударил противника плашмя по уху, ибо времени на перевод клинка не оказалось. Брызнула кровь, и на мгновение Клод оторопел. Это и решило дело.

С искаженным яростью лицом Фернан вонзил клинок в грудь матроса, и тот медленно и недоуменно стал заваливаться набок, выронив шпагу из тут же ослабевших рук. Он смотрел на рану, из которой медленно вытекала кровь, окрашивая одежду ярко-красной полосой.

Луис дернулся было в шлюпке, но Пьер перехватил его движение и крикнул:

– Стой на месте, Луис! Дело сделано. И сделано честно, ты и сам это видел. А теперь забирай своего друга. Он нам тут не нужен. Да, и не забудь оставить свое оружие. На корабле тебе выдадут новое, а нам тут все может пригодиться. И не вздумай устраивать самосуд Фернану. Все было по-честному, Никола подтвердит это.

– Черт с тобой, щенок! – выругался Луис, бросая яростные злобные взгляды на Пьера. Он вылез на берег, отбросил пистолет и шпагу, подошел к едва дышащему Клоду и спросил: – Как ты, Клод?

– Проклятый идальго все же достал меня, – прошептали его губы. – Но он мне заплатит за это на корабле. Помоги мне, а то я едва могу говорить, не то что идти. Ох!

Луис поднял приятеля и поволок по белому песку к шлюпке. Когда его укладывали, Никола бросил быстрый взгляд на Гардана и Пьера и тихо опустил в воду топор. Тот тихо булькнул и скрылся на мелководье. Вода медленно отступала.

– Эй, сосунки! – крикнул Луис. – Помогите столкнуть шлюпку в воду!

– Сначала брось весь запас пороха и пуль, Луис. На корабле такого добра много, а нам пригодится, – повторил Пьер, не сводя пистолета с фигуры португальца.

– Черт с тобой, сосунок! Получай и подавись ими, чтоб все это застряло в твоей вонючей глотке!

– Молодец, Луис! – осмелился пошутить Пьер. – Теперь можно и помочь хорошему человеку. Ребята, давай столкнем шлюпку в море, а то им придется ночевать с нами, а это не особенно приятное соседство.

Когда шлюпка закачалась на волне, Луис крикнул:

– Фернан, садись на весла с Никола! Быстрее, а то ведь солнце уже садится.

– Езжай, Луис! Мне и здесь неплохо. Я остаюсь. С вами на корабле мне делать нечего, лучше я поживу на острове, с друзьями, чем с настоящими волками. Езжайте!

Восторженные взгляды юношей не могли оторваться от спокойного лица Фернана. Это так их поразило, что лишило дара речи. Лишь спустя минуты они пришли в себя и стали тискать Фернана в своих объятиях, не замечая, что шлюпка уже отплыла достаточно далеко.

Наконец ребята немного успокоились. В лучах заходящего солнца они видели яркие очертания судна и шлюпку. Им было тоскливо видеть эту картину, жалко расставаться с привычными устоями жизни, с друзьями, с капитаном, которого они искренне уважали и ценили, со своими накоплениями, которые, конечно, никто им не отдал, со всем привычным, что окружало их два года с лишним, а может, и больше – кто из них считал месяцы и годы.

– Ладно, ребята, – молвил наконец Фернан, первым очнувшись от неприятного созерцания. – Теперь мы здесь одни, и надо подумать о жизни. И о наших друзьях. А они могут и вернуться. Месть – занятие заразительное, потому поспешим укрыться подальше от берега.

– Верно Фернан говорит, – заторопился Пьер. – Надо многое перенести в укромное место. Поторопимся, а то солнце уже село и скоро станет совсем темно. Вон звезды уже высыпали на небе.

– Погоди торопиться, – остановил друзей Гардан. – Лучше остаться в укрытии недалеко от берега. Надо наблюдать за кораблем и не быть застигнутыми врасплох во время сна.

– Хорошо, – согласился Фернан. – Пусть будет по-твоему. Укроемся за утесами и деревьями. Они совсем близко отсюда. Пошли туда, – Фернан указал рукой на ближние камни в окружении кустарника, пальм и деревьев. Они были не далее как в пятидесяти шагах от берега.

За несколько ходок юноши перетащили оружие и провизию к камням, соорудили навес из веток и листьев пальм, насобирали на пляже сухой морской травы для постелей.

В ночи слабо светились огни «Волка», и ребята с тоской в сердцах нет-нет да поглядывали на них, украдкой вздыхая. Было тоскливо и муторно на душе у каждого, но ведь жизнь продолжалась. Могло быть и хуже, а теперь у них много оружия, припасов, есть даже топор и шпаги с палашом.

Они не разводили огня, ждали, пока не исчезнут из виду фонари, горящие на судне. Они пропали из виду задолго до полуночи. Тогда ребята разожгли небольшой костер, подогрели воду в котелке и заварили чай. Кусок хлеба, банан и чай оказали на них заметное влияние. Сон сморил парней. Усталость трудного дня оказалась сильнее молодости. Комары уже не могли разбудить их.

Глава 22

На острове, но не одни

Ее сердце яростно и глухо бухало у самого горла. Сиплое дыхание прерывалось от волнения. Сквозь густую листву кустарника она напряженно и внимательно всматривалась в шлюпку, которая медленно приближалась к берегу, наискосок от того места, где она затаилась.

Час назад она случайно бросила взгляд на море и замерла. Перед нею была фуста, она явно становилась на якорь. И теперь она с замиранием сердца наблюдала, как шлюпка уверенно приближается к берегу, входя в маленькую бухточку.

Она не шевелилась, лишь хлопала глазами и судорожно вздыхала, с волнением глядя на людей, которые высадились на берег и что-то обсуждали. Потом она догадалась, что они о чем-то спорят, увидела поединок и спешное отплытие шлюпки. Но трое людей остались на берегу. Она отчетливо видела их. Это были белые. Сомнений быть не могло. Их одежда, снаряжение, да и сам корабль не похожи были на туземные.

Она проследила, как люди переносили вещи, сами укрывались в листве, следя за кораблем. А он, приняв шлюпку, немедленно снялся с якоря и тут же оделся парусами. Она долго видела его огни, пока они не растворились в ночной темноте.

Это была молодая девушка. Изможденные черты лица нисколько не красили ее внешность, как и костлявое тело, кстати, совершенно голое. Даже небольшого передника на ней не было.

Она была китаянкой. Как она оказалась на этом пустынном острове, сколько времени провела в одиночестве? Причем в полном, иначе чем можно объяснить ее обнаженное тело?

Конечно, китайцев в этом районе мира было уже довольно много. Китайские мореплаватели плавали по этим морям и заходили дальше, до самой Африки, больше ста лет назад, множество китайских семей переселилось в различные места побережья юга и теперь нередко составляли большие поселения или городские районы.

И все же было странно, что такая молодая девушка, одна, голая, изможденная, стоит тут, в кустах и с трепещущим сердцем смотрит на людей. И когда огни корабля совсем пропали в ночи, она подождала еще несколько часов, поглядывая на звезды.

Затем, соблюдая невероятную осторожность, она стала красться в сторону маленького лагеря белых людей. Девушка не знала, где они укрылись, но не сомневалась, что легко сможет их обнаружить.

Она вышла на берег и побрела по нему, всматриваясь в песок, нашла место высадки и поединка. Опустилась на четвереньки и поползла в сторону кустов и камней, нагроможденных в беспорядке невдалеке.

Девушка останавливалась, прислушивалась и снова ползла, пока не уловила что-то, что заставило ее замереть. Совсем близко спали люди. Запах еды так дразнил ее, что в животе стали появляться рези, а ноздри расширились от жадно втягиваемого сладостного запаха.

Прислушавшись, она поползла дальше, пока не оказалась в нескольких футах от трех людей. Те безмятежно стали на травяной подстилке, вокруг лежали вещи, оружие и еда. Еда! Вот что больше всего привлекало девушку. Она торопливо, но осторожно стала рыскать по мешкам и корзинам. Нашла хлеб и жадно вонзила в него свои мелкие зубы. Больше ничего такого, что можно было бы положить в рот и тут же пожевать, ей найти не удалось. Рис надо долго варить, из муки придется испечь лепешки. Однако и того хлеба, что ей удалось найти, оказалось достаточно, чтобы хоть немного утолить жгучий голод, терзавший ее внутренности.

Схватив нож, лежащий на траве, девушка поспешила отползти и вскоре скрылась в темноте. Лес поглотил ее.

Проснувшиеся на рассвете друзья сразу же обратили внимание, что исчез хлеб и нож. Они встревожились. Фернан сказал:

– Что-то тут не так, ребята. Кто-то нас ограбил, и нам необходимо узнать, кто же именно.

– Точно, Фернан, – отозвался Гардан. – После завтрака надо обследовать окрестности. Может, что и обнаружим. Уже потом примемся за другое.

– Да, другого нам предстоит сделать много, – протянул Пьер, обеспокоенный не менее друзей. – Прежде всего надо подумать про еду. Как-то рыбу надо начать ловить. У Гардана всегда при себе были снасти для этого.

– Слава Аллаху, они у меня остались. Значит, не пропадем, братцы.

Быстро перекусив бананами и остатками хлеба, ребята вооружились, тщательно припрятали имущество и отправились на поиски вора. Они вскоре нашли следы босых ног и по размеру решили, что это или местный мальчишка, или девчонка. Но откуда тут могут быть люди, тем более дети? Неужели капитан ошибся и остров населен? Это было бы большой удачей.

Гардан хоть и с большим трудом, но отыскал то место, где человек из-за кустов наблюдал за судном и за ними. Сказал:

– Он долго тут стоял, по следам заметно. Интересно, кто это?

– Его обязательно надо найти, – забеспокоился Пьер. – Иначе нам не будет покоя.

– Ясное дело, – кивнул Гардан.

Долгие часы ребята рыскали по острову, но их поиски оказались напрасными. Ничего не удалось обнаружить кроме неясных следов, прочитать которые не было возможности.

– Я так устал от этих блужданий по лесу, – с досадой сказал Пьер.

– Ладно, пойдем на берег. Надо искупаться и поесть. Может, и что другое обнаружим. Не дай бог, кто-нибудь пограбил нас, тогда будем тут сидеть и ждать у моря погоды, – с раздражением ответил Гардан.

Фернан был озабочен, хмур и молчалив. Ему, как, впрочем, и остальным, было крайне неприятна мысль, что они тут не одни. Однако найти им никого не удалось.

– Слава Аллаху! Все цело! Теперь хоть одно переживание отошло, и то хорошо. А завтра я буду ловить рыбу, а вы продолжать поиски. Не думаю, чтобы это было очень уж опасно. Справитесь и без меня.

– Конечно, Гарданка. Чего уж там. Поищем.

Несколько дней прошло, не принеся никаких новых известий о человеке, скрывавшемся в лесу. Ребята помаленьку устраивались и обживались. Гардан регулярно ловил рыбу – она была основным продуктом питания, так как рис и муку приходилось экономить, пока жизнь у них не наладится.

– Хорошо бы соорудить хоть какую лодку, – сказал Гардан, выбрасывая на листья кучку небольших рыбешек. – С лодки, пожалуй, будет улов поболее.

– Погоди с лодкой, – перебил его Пьер. – Тут с человеком никак не управимся, а ты с лодкой уже. Это может хоть как-то подождать.

– Верно, Пьер, – согласился Фернан. – Лодка может и подождать, а человек ждать не должен. Надо искать.

Шла вторая неделя, когда Гардан услышал, сидя на камнях с удочкой в руках, отдаленный крик. Он прислушался. Кричал Пьер. В крике слышалась тревога, но слов разобрать было невозможно. Гардан встал, прислушался. Крик затих, но Гардан решил пойти поглядеть и узнать, что же в лесу случилось. Он торопливо смотал удочки и бросился бегом к лесу.

Вскоре он услышал тяжелое дыхание и увидел Фернана, который продирался сквозь чащу. Гардан крикнул ему:

– Фернан, что тут произошло? Чего Пьер вопил?

– Он видел человека! Тот исчез где-то недалеко, здесь, возможно. Давай искать вместе, может, нам улыбнется счастье хоть на этот раз.

Гардан согласно кивнул и вытащил тесак на случай защиты и для прорубки чащи. Они разделились, и шум их тел в листве вскоре затих.

Почти час они осторожно рыскали по лесу. Вдруг среди камней, где лианы и ветви образовывали сплошную сеть непролазной чащобы, Гардан уловил движение и едва слышимый шорох. Он замер, затаил дыхание. Пот липкой влагой покрыл его тело. Он постоял малость, потом двинулся в направлении зарослей.

Через несколько шагов он опять уловил какое-то движение, сделал еще несколько шагов и остолбенел. Перед ним оказался человек, почти полностью прикрытый листвой и ветками. Они стояли, разделенные четырьмя шагами, и смотрели друг на друга расширенными, испуганными глазами.

В горле у Гардана пересохло, он не смог крикнуть, позвать на помощь. Он только судорожно сжимал в руке рукоять тесака. Немного очухавшись, он сказал:

– Ты кто? Ты один тут?

Ответа не последовало. Гардан осмелел. Ему показалось, что человек этот маленького роста и щуплый. Это придало ему смелости, да и оружия у чужака видно не было. Он шагнул вперед, отстраняя ветви. Человек попятился, но уперся спиной в камень и оглянулся. Гардан бросился к нему, и они упали в траву, поцарапавшись о стебли лиан. В чаще было не очень светло, и все же Гардана что-то смутило при виде хрупкого худого тела. Оно оказалось достаточно сильным, но, главное, очень ловким. В мгновение ока он получил чувствительный удар по голени и даже не понял, чем это ему так врезали. Потом в глазах на мгновение помутилось от удара по шее, и он вынужден был выпустить врага, ослабить хватку.

В сознании промелькнуло, что человек совершенно голый, и опять что-то его смутило. Пока он приходил в себя, его противник отполз, тяжело и трудно дыша. Гардан взялся за тесак, намереваясь нанести удар, и тут заметил, что перед ним девушка.

Она полулежала, опираясь на камень, и глаза ее, широко раскрытые и испуганные, все же показались Гардану решительными и жесткими. Парень оторопел, и тесак так и остался неиспользованным.

Тонкая изможденная девчушка была явно не в состоянии продолжать борьбу. Силы ее истощила короткая, но яростная схватка. Она задыхалась, хватала ртом воздух.

Гардан это понял, немного расслабился и спросил:

– Откуда ты тут взялась? – Ответа он, конечно, не получил. – Ты не понимаешь меня? Может, ты понимаешь другую речь? – Гардан продолжал делать попытки установить контакт с девушкой. Потом вспомнил, что в этих местах господствуют португальцы, и спросил на этом языке: – Кто ты? Ответь же!

Неожиданно девушка заговорила, но так невнятно, что Гардан, только внимательно прислушавшись, разобрал несколько исковерканных слов, из чего он заключил, что она немного понимает по-португальски. Он так обрадовался, что стал засыпать ее вопросами, девушка слушала, но по лицу было видно, что понимает она очень мало.

– Ладно, – уже медленно, с расстановкой заговорил Гардан. – Я Гардан, а ты кто? Ты меня понимаешь?

– Я хина, Лю, – так, по крайней мере, показалось Гардану.

– Китай, да?

– Катай, Хина, Катай! – девушка утвердительно закивала.

– И как же ты тут оказалась?

– С корабль, плавал к остров, спасал я.

– С какого корабля, кого спасала?

– Спасал себя, португал корабль.

– А-а. Ты спаслась с португальского корабля, так?

– Да, да! Большой дней.

– Много дней, что ли?

– Да, да, много день. Давно.

Постепенно они оправились от первого шока. Девушка перестала задыхаться, а Гардан почувствовал некоторую неловкость перед этим созданием. Все же девушка, и притом совершенно голая. Он показал на нее:

– Одежды нет? Почему?

– Нет, нет! Я одна, зачем. Нет. Давно нет.

Гардан торопливо снял с себя рубашку и протянул ей. Она недоверчиво покосилась на него, но взяла и торопливо натянула на тело, прикрывая самые интимные места. В ее глазах мелькнул добрый огонек.

– Ладно, чего тут сидеть. Пошли к нам. Ты голодна, а у нас есть еда. Мы тебя не обидим. Мы сами тут не по доброй воле. Пошли, – сказал Гардан, поднялся и знаками пригласил следовать за ним. Он протянул ей руку, но Лю встала сама, одернула рубаху. – Ну ты и худая! Что, еды не могла раздобыть, что ли?

– Да, да! Еды нет. Все нет.

– Теперь будет. Пошли, я познакомлю тебя с остальными моими товарищами. Не бойся.

Они вместе стали продираться через чащу и вскоре выбрались на тропу. Вышли к берегу, и там Гардан спросил:

– Это ты у нас взяла нож и хлеб?

– Я, я. Да, да! Хлеб!

– Ничего. И нам хватило.

Скоро они вышли к месту их лагеря, Гардан стал кричать, призывая друзей к себе. Голос его звучал довольно. Ему ответили издали, и он стал надрываться, торопя ребят к себе.

Наконец все собрались вместе. Пьер и Фернан с удивлением уставились на девушку, не в силах произнести хоть что-нибудь. Она тоже не отрывала от ребят взгляда, и так они стояли некоторое время, пока Гардан не прервал неловкое молчание:

– Чего остолбенели? Девка жрать хочет. Видите, как исхудала, а вы вылупились на нее. Пьер, быстро разводи костер, ставь воду, будем рис варить, а ты, Фернан, замеси тесто. Я же пойду долавливать рыбу, а то мы тоже с вами так же отощаем, как и эта девка. Торопись, вы, обормоты!

Глава 23

Рассказ китаянки

День за днем пролетали незаметно в трудах по добыванию пищи. Как ни странно, но это был самый главный вопрос на острове. Он был не таким уж большим, в длину не превышал трех миль и, как подметил Пьер, изобиловал всякими растениями, но в пищу могло идти лишь незначительное их количество.

С самого начала юноши не подумали о времени и теперь мучительно вспоминали, сколько же прошло дней после их высадки.

– Хватит спорить, – сказал Фернан, когда эти споры ни к чему не привели. – Все наши подсчеты вертятся вокруг приблизительно тридцати дней, потому давайте считать сегодняшний день первым в новом месяце.

– Да и то верно, – согласился Гардан, которому уже надоели эти споры. – Чего лясы точить из-за каких-то трех-четырех дней? Лучше решить, каким образом считать последующие дни. Кто что скажет?

– Недалеко лежит ствол дерева, – предложил Пьер, указывая в сторону, где он его видел. – Вытащим – будем каждый день делать отметины топором. Потом считать и отмечать месяцы.

– Тогда нечего топтаться на месте и айда за стволом, – решительно рубанул рукой Гардан.

Вскоре бревно кокосовой пальмы, выброшенное приливом, лежало на двух камнях. Его слегка очистили от шелухи и коры.

– Готово, – отдуваясь, пропыхтел Пьер. – А кто будет вести счет и делать зарубки? А то у нас окажется больше месяцев, чем на самом деле.

– Пусть это делает Фернан. Он у нас самый грамотный – все-таки дворянин.

Фернан тут же согласился, ибо и ему уже изрядно надоели споры.

Лю в это время сидела у костра и подбрасывала ветки в огонь. Она уже довольно сносно говорила по-португальски, а юноши тоже были вынуждены так общаться с нею. Один Пьер ворчал. Он плохо знал этот язык и не хотел его совершенствовать. Однако его мало кто слушал.

Теперь, когда девушка немного оправилась и вспомнила язык, ее стали донимать вопросами о ее судьбе, о прошлом. Она отмалчивалась, неохотно отмахивалась, но продолжала упорно не отвечать на главные вопросы.

– Слушай, Лю! – не раз говорил Гардан, плотоядно поглядывая на тоненькую фигурку девушки. – Сколько мы будем терпеть твое молчание? Уже все бы рассказала. Чего тебе скрывать от нас? Мы люди простые и не побежим трепать соседям. Ты слышишь? Ну так что с тобой случилось?

Наконец Лю оттаяла и стала понемногу рассказывать. Ребята с интересом слушали ее по вечерам в свете костра, отмахиваясь от туч комаров. И вот что приключилось в жизни молодой девушки.

– Я жила в Малакке с родителями. Мы сильно бедствовали, и мой отец никак не мог найти для меня жениха. Приданого у нас почти не было, а ему страшно хотелось поправить свои дела. Вот и откладывались поиски, да и где найти такого жениха, чтобы взял меня без денег, да еще помог бы отцу в его делах? Таких не находилось. А мне уже было шестнадцать лет.

И тут я встретилась с одним юношей. Он был из богатой семьи, но заметил меня, Мы стали тайком встречаться. Я, конечно, тут же в него влюбилась, но мечтать о нем как о муже даже и помыслить не могла. Однако вскоре он заявил, что любит меня, но тоже не надеется склонить свою семью к согласию на наш брак. Вряд ли кто захочет иметь такую нищую родственницу.

Так мы и встречались, пока он не поговорил со своим отцом. Тот и слышать его не стал и настрого запретил со мной встречаться. Это было для меня большим ударом, хотя я и ожидала именно этого. И он не мог найти себе места и смириться с судьбой. И мы сговорились уйти вместе на север, где у него были родственники, и там начать жить самостоятельно. Для этого он стал копить деньги – это ему легко удавалось.

Потом мы договорились, что при такой нашей жизни нам необходимо научиться стоять за себя. Мало ли что могло нас ожидать. Мы поступили к одному учителю для изучения борьбы без оружия. Мой возлюбленный заплатил за нас обоих, и мы начали мучительные занятия. Но нам вместе было хорошо, а его родители не возражали против этого.

Так мы прозанимались весь период дождей, и наступили времена, когда предстояло сделать окончательный выбор. Мы решили уйти из дома. Для этого нам пришлось найти судно, которое шло на север. Большой сампан вскоре отходил на остров Пинанг. Туда нам и надо было. Мой воздыхатель уверял, что его родственники, живущие там, не станут чинить нам препятствий. К тому же у нас уже были кое-какие средства для начала самостоятельной жизни.

И вот мы на судне, которое ушло на север. Я остриглась под юношу, оделась соответственно. Мы не хотели, чтобы меня знали как девушку, а так было проще и безопаснее. Вещей у нас почти не было. Мы сошли за братьев, а остальное никого не интересовало.

Однако нам сильно не повезло. Боги нас покинули, и мы оказались в плену у португальцев. Пираты, или кто уж там они были, нас захватили, все разграбили, несколько человек поубивали, а остальных заперли в трюм. Мы были уверены, что на севере нас продадут в рабство, сильно горевали, думали, как нам избежать такой участи, но ничего не могли придумать. Стерегли нас крепко, так же как и били. Мы терпели, молчали и ждали.

Но дождались лишь одного – меня кто-то выдал. Меня выволокли на палубу, сильно избили моего возлюбленного, и он остался лежать в трюме весь в крови без сознания. Он не смог отбиться от толпы сильных и озверевших матросов.

Меня волокли в укромное место, а я озиралась по сторонам в надежде на спасение и заметила слева по борту далекий остров, мимо которого мы проходили. За кормой виднелся второй, он был ближе. А крепкие руки держали меня и волокли по палубе. Я отбивалась как могла, но без особого успеха. Руки и ноги были крепко схвачены матросами. Меня бросили за шлюпкой, я приготовилась расстаться с жизнью. С меня сорвали всю одежду и теперь издевались, готовясь попользоваться мною. Тут я так озверела, что сумела вырвать руку и пальцами выколола глаз одному матросу. Второму удалось нанести в пах такой удар, что тот согнулся, и это мне дало немного свободы, пока остальные слегка оторопели.

Я сумела вскочить на ноги, прежде чем меня опять схватили, и, отбиваясь, прыгнула на фальшборт и оттолкнулась от него ногами. Я уже ничего не боялась и старалась только подольше пробыть под водой. Но после драки, со сбитым дыханием это сделать было невозможно. Я вынырнула и оказалась всего шагах в десяти от борта судна. Матросы бесновались, я видела, как они готовятся стрелять в меня из мушкетов. Я снова нырнула, моля богов о спасении, и надеялась, что солнце скоро закатится и мне удастся избежать вторичного плена. Вынырнула я опять скоро. Судно уже прошло мимо, и я быстро поплыла под прикрытие кормы. Несколько пуль попали в воду недалеко от меня. Но солнце уже заходило, и вот-вот должна была наступить ночь.

Я опять нырнула и слышала, как в воду вонзаются пули. А когда вынырнула, то корабль был уже шагах в тридцати от меня. Матросы ругались, грозились кулаками, но стрелять им было уже неудобно, и они оставили меня.

Я была уверена, что шлюпку, чтобы меня ловить, никто не спустит. Судну ведь не остановиться сразу, а темнота вскоре наступит и поиски будут бесполезны. Потому я осмотрелась, но никаких островов не увидела. Однако я запомнила, что чуть впереди по курсу был остров, и решила плыть к нему. Плыть к другому, хотя он и казался мне ближе, было труднее из-за противного ветра. На небе уже показались первые звезды, и я выбрала одну яркую, чтобы постараться не сбиться с пути.

Я с детства отлично плавала, ныряла, могла продержаться на воде несколько часов, и мне казалось, что я смогу добраться до острова. Погода была достаточно тихая. Я поглядывала на звезду и неспешно работала руками и ногами. Огни корабля еще долго маячили на горизонте.

Времени я, конечно, не ощущала. Мне только казалось, что ночь не кончится никогда, постоянно хотелось плакать, но я понимала, что толку от этого не будет. Меня больше беспокоило то, что я совершенно голая. Как я покажусь людям на острове?

Я совсем выбивалась из сил, когда небо на востоке посветлело. Острова я по-прежнему не видела и плыла наугад, посматривая на звезду. А когда солнце поднялось из воды, то остров оказался совсем рядом. Я от радости разрыдалась и чуть не утонула. Пришлось взять себя в руки. Я подумала, что моему другу теперь куда хуже, и немного успокоилась. Ноги и руки едва уже двигались, в голове туманилось от усталости. Я замерзла, хотя вода и была теплая.

Но я боролась, стараясь изо всех сил продолжать двигаться к острову. И когда я уже почти теряла сознание от усталости, ноги вдруг коснулись песчаного дна. Это была длинная коса, которая тянулась в море узким языком.

Я с трудом могла стоять, и меня часто окатывало волной. На цыпочках я неторопливо продвигалась вперед, пока не оказалась в воде по грудь. Силы покидали меня, я боялась, что потеряю сознание и утону, и это придало мне сил. Когда я наконец-то выбралась на берег, то тут же упала и едва сумела отползти от воды, как заснула.

Меня разбудила волна прилива. Я едва сумела отползти подальше и опять заснула. Лишь вечером, продрогнув, я проснулась и смогла оглядеться.

Я находилась на песчаном берегу длинной косы, которая упиралась в нагромождение камней и высоких скал. Прошли сутки, как я спрыгнула с судна. Теперь мне ужасно хотелось пить, и я поднялась, чтобы поискать воду. Это оказалось трудным делом. Коса была бесконечна. Теперь я знаю, что это не так, но тогда была уверена, что ни за что не дойду до острова.

Наступила ночь, а я все плелась по песку, перелезая через камни и кустарник. Остров сплошь покрыт лесом, как вы и сами видите. В темноте я ничего не могла найти кроме дикого банана. Он был очень терпким и невкусным, но делать было нечего. Хоть чуточку, но я пополнила себя влагой. Стало немного легче. Но до утра я так больше ничего и не нашла. Уже утром мне удалось найти лужу пресной воды, и я наконец-то напилась. Зато теперь стал мучить голод. Пришлось бродить по лесу в поисках плодов. Они, конечно, нашлись, но этого было мало. Я так устала, что едва могла двигаться. Все во мне болело.

А вечером я ходила на берег собирать крабов и другую живность. Я ела их сырыми – огня добыть не могла. Потом я стала лазать на кокосовые пальмы и питаться кокосами. Однако силы мои постепенно уходили, и однажды я свалилась со ствола и сильно ушиблась. После этого залезть на пальму мне не удавалось. К тому же я боялась, что снова могу упасть. Так я постепенно чахла от голода. Хорошо хоть вода была. Дожди шли часто, и мне легко было найти воду. Я ловила мальков, креветок, но всего этого было так мало, что силы не восстанавливались.

И тут я увидела ваш корабль. Что я только не передумала и не прочувствовала! Мне и страшно было, и радостно, но страх переборол, и я не смогла выйти сама, но постоянно наблюдала за вами. Я не могла оторвать взгляда от вашего лагеря. И хорошо, что вы нашли меня так скоро.

– Да-а! – протянул Пьер, выслушав этот рассказ. – И сколько ж ты тут времени провела?

– Я не считала. К чему мне это было? Все мысли вертелись вокруг еды. Это заполняло меня целиком все дни.

– Ну хоть приблизительно, сколько месяцев ты провела тут? – не унимался Пьер. – Подумай хорошенько.

– Наверное, месяца два или три. Но не больше трех.

– И что, за все это время ты никого не видела поблизости? Ни людей, ни лодок?

– Видела лодки туземцев. Кричала, звала, но они, услышав меня, тут же быстро уплывали куда-то. Такое впечатление, что они боялись меня.

– Странно. С чего бы это так? – Фернан покачал головой в недоумении.

Наступила тишина. Все молча переживали услышанное. У каждого на душе было тяжело, хотя им было легче, чем этой несчастной девчонке.

Глава 24

Планы, планы!

– Ребята, нам что-то надо делать, – с явным беспокойством в голосе сказал Фернан. Все они сидели вечером у костра, а сзади в свете неяркого пламени высвечивались очертания навеса, построенного для сна и защиты от дождей.

– А разве мы ничего не делаем? – удивленно спросил Гардан.

– Делаем, но не то, что нам надо бы.

– Я понял Фернана, – заявил Пьер. – И согласен с ним. Что, мы тут так и будем сидеть до скончания века? Кто нас отсюда снимет? Корабли мимо проходят редко, туземцы от нас бегут, а мы сидим и чего-то ждем.

– И что ж делать нам? Ты знаешь, Фернан?

– Во всяком случае, за те три с лишним месяца, что мы тут торчим, можно было уже подготовить часть материала для лодки или плота.

– Правильно, Фернан! – воскликнул Пьер. – Островов тут много, и, перебираясь с одного на другой, мы смогли бы достичь материка, а там уж легче будет устроить свою жизнь.

– Лодка – это хорошее дело, – протянул Гардан. – Сколько бы я рыбы тогда смог бы наловить в заливе. Это дело, Фернан!

– Так давайте займемся? Чего нам ждать тут?

– Давай! – Гардан тут же загорелся этим предложением и продолжал: – Может, и наших найдем, и отомстим за себя. Вот было бы здорово! Я никак не могу успокоиться, что там остались все наши богатства. А что мы без них в жизни? У меня руки чешутся, так отомстить охота и забрать все свое, особенно саблю.

Ребята засмеялись, а Лю с интересом поглядывала на ребят. Она немного округлилась, лицо приняло приятные очертания, а черные глаза нет-нет да и блеснут в сторону то одного, то другого загадочным светом.

– Тогда решено! – Фернан рубанул воздух ладонью. – Будем заготовлять материал для лодки или плота. Тут надо решить.

– Да, решить это надо обязательно, а то как заготовлять, если неизвестно, на что и сколько, – ответил Пьер.

– На лодку надо или много досок, или огромное дерево найти, а есть ли оно на нашем острове? Надо поискать.

Ребята стали бурно обсуждать это, часто ссорились, но все же больше склонялись к тому, что надо строить лодку.

– Плот будет едва двигаться, а лодка куда быстрее и маневренней, – убеждал Пьер. – Я за лодку.

– Не забывай, что нас четверо, а это многовато для лодки в море. Ты представляешь, какое дерево надо будет срубить? – Фернан уже довольно вяло отстаивал свой план строительства плота.

– Все в руках Аллаха, ребята! – воскликнул Гардан. – Потому наш с вами спор надо решить жребием, коли не можем договориться.

Подошла ближе Лю и с любопытством и интересом вслушивалась в разговор. Он велся на французском, и она с трудом улавливала суть. Однако что-то дошло до нее, и она перебила спорщиков:

– Ребята, послушайте, что я вам скажу.

Все с удивлением посмотрели на нее.

– Что у тебя на уме, Лю? – спросил Гардан, окидывая девушку плотоядным взглядом. Он отметил, что она сильно изменилась и из измученной и истощенной образины превратилась в весьма приятное существо с быстрыми глазами. Даже груди ее налились живительной силой, а она ходила обнаженной по пояс, как и все остальные. Ткани было мало, и она быстро изнашивалась, потому ее берегли и ходили лишь в набедренных повязках, как индусы или местные туземцы.

– Я видела на островах такие плоты, но они стоят на двух лодках и очень быстро плавают под парусом. А ведь две небольшие лодки куда легче будет построить, чем одну огромную.

– Интересно, – протянул Фернан. – И как это устроено?

– Ну, я толком не знаю, но вы же мужчины. Думаю даже, что лодки можно из бамбука связать. Это легче и быстрее, чем долбить их из дерева.

– Гляди-ка на нашу Лю! – Голос Гардана смутил девушку, и она отвернулась, покраснев, хотя в темноте это и не было заметно. – Строитель лодок! Что, ты, может, и руководить постройкой будешь?

– Перестань, Гарданка! – остановил друга Пьер. – Мне понравилась ее мысль. Пусть расскажет подробнее, а мы послушаем. Чего ты привязался к девчонке? Иди сюда, Лю. Рассказывай, да подробнее. Мы послушаем.

Она немного помолчала, видимо успокаиваясь, потом начала говорить:

– Две лодки из бамбука скрепляются помостом. Расстояние, думаю, между ними можно выбрать любое. Потом настилается палуба, и получается плот, но на двух лодках. Ходит он быстро, особенно если парус поставить.

– Парус! А где его взять? – Гардан снова бросил жадный взгляд на Лю, и та опять отвернулась. Но, помолчав немного, все же ответила:

– Парус можно сплести. Из листьев пальмы или травы аланг-аланг. Я сумею, не раз плела циновки и занавески.

– Молодец, Лю! – вскочил Пьер и дружески обнял девушку. – А ты, Гарданка, постоянно ее смущаешь и дразнишь. Я поддерживаю Лю. Пусть она руководит постройкой этого плота на лодках. И парус плетет. Завтра на песке попробуем начертить все и поглядим, прикинем размеры и начнем работать. Фернан правильно говорит, что ждать глупо. Решено?

– Какой ты быстрый! – неуверенно воскликнул Гардан, в душе уже согласившись. – А еду кто будет добывать? Об этом мы подумали? А ее много надо. Орава у нас большая.

– Еду будете добывать ты, Гардан, и Лю, – ответил Пьер. – Ты будешь снабжать нас рыбой, а Лю всякими плодами, какие найдет. Ну и, конечно, помогать в строительстве плота. Согласны?

– А куда денешься? – ответил за всех Фернан. – Есть-то надо, а мы и так с каждым днем тощаем все больше и больше.

– Вот будет у нас лодка, я вас так откормлю, что все зажиреете, – уже весело сказал Гардан. – А помогать мы и так будем, правда, Лю?

Та молча кивнула, блеснув глазами.

Уже на следующий день, сразу после скудного завтрака, все принялись с жаром обсуждать постройку плота. Вскоре из чертежа на песке стало ясно, что дело задумано не такое уж простое и потребует оно многих усилий, а главное, мысли. Тем не менее плот всем понравился.

– Тут что хорошо? – спросил Гардан и сам себе ответил: – Места много, не то что в лодке, где повернуться негде. Так что давай, Лю, руководи и приказывай! – И Гардан засмеялся, видя, как покраснела девушка, отвернувшись от него.

– Хорошо, – сказал Пьер, как бы подводя итоги обсуждений, – будем мы считать, что плот должен быть шагов шесть в длину и четыре в ширину. Такого нам хватит для того, чтобы перебраться на материк. Стало быть, бамбук рубим длиной семь-восемь шагов. Лю пусть заготовит нам лыка и лиан для связывания. Она лучше всех разбирается в этом.

– А теперь, друзья, – сказал Фернан, – будет лучше всего, если мы перестанем болтать языками и примемся сразу же за работу. Гардан, у тебя не так уж много времени, чтобы обеспечить нас едой. Торопись и лови рыбы побольше.

С приподнятым настроением ребята бросились по своим местам, и работа закипела.

Пьер и Фернан рубили топором и тесаком бамбук в ближайшей роще, стаскивали его ближе к берегу и сортировали, давая просохнуть на солнце. К обеду материал для двух лодок был заготовлен почти полностью.

Теперь дни проходили не только в поисках пищи, но и в тяжелой работе. Еды при такой нагрузке требовалось больше, но ее было по-прежнему мало. Голод стоял у ребят за спиной, им приходилось много времени тратить на сбор крабов, креветок, кореньев и плодов, которых становилось все меньше. Все мечтали о куске мяса с рисом, но оно появлялось не так часто. Китаянка иногда приносила змею фута два длиной, и тогда у ребят начинался пир. Вначале это блюдо вызывало отвращение, но потом друзья вошли во вкус и теперь следили жадными глазами за Лю, когда она возвращалась с добычей. Она ловила ящериц – те тоже шли в пищу.

Иногда удавалось подстрелить и попугая из лука, который смастерил Гардан. Он немного поупражнялся и уже восстановил свое умение в стрельбе. Но всего этого было мало для молодых организмов, да еще теперь, когда аппетит усиливала тяжелая работа.

За две недели ребятам удалось заготовить весь необходимый материал, а Лю с терпением и настойчивостью помаленьку плела парус. Он должен быть размером пять на три шага – так порешили строители. В лужах вымачивались плети лыка, надранного с деревьев. В мыслях постепенно вырисовывались окончательные формы плота.

Когда в один из солнечных дней работники решили устроить себе отдых, Гардан уговорил Лю сходить на косу, где, по ее рассказам, она впервые ощутила дно под своими дрожащими ногами.

– Гляди, какие скалы торчат почти из воды! – воскликнул Гардан, указывая на два базальтовых пальца, тянувших к небу свои корявые уступы.

– Интересно бы поглядеть с высоты на острова вокруг, – ответила Лю.

– А кто нам мешает? Полезли, а? Может, сумеем.

– А давай полезем! Это издали они кажутся гладкими, а вблизи ясно, что все в трещинах, уступах и складках. Полезем! Весь остров можно будет оглядеть. Вот здорово!

Молодость не терпит спокойствия и терпения. Они бросились бежать по берегу моря, вздымая за собой каскады брызг и песка.

Вода была низкая, и молодые люди, добежав до скалы, глядели вверх, прикидывая способы взобраться на макушку.

– Я же говорила, что залезть туда не так уж трудно, Гардан. Полезли!

И действительно, уступ за уступом они преодолевали скалу и уже через полчаса оказались на вершине. Она была почти плоской с углублением посередине, где светилась большая лужа чистейшей воды.

– И вода есть, Гардан! – радостно воскликнула Лю. – А я так хочу пить. Пошли быстрее к воде.

Утолив жажду, Гардан брызнул в Лю пригоршню воды. Та взвизгнула и торопливо стала плескать в Гардана, а тот отвечал, пока вдруг не сграбастал ее в охапку и не прижал к себе. Ее глаза сразу же округлились в страхе, а губы прошептали серьезно, но тихо:

– Не надо, Гардан. Отпусти, мне страшно.

– Чего ты боишься? Я ничего тебе плохого не сделаю. Погоди!

– Гардан, отпусти, а то мне придется тебе сделать больно. Ты же помнишь нашу первую встречу? Отпусти! Мне с вами всеми очень хорошо и спокойно, так не порти все это грубостью.

Ее глаза говорили много такого, чего Гардан умом осознать был не в силах, но его руки сами собой ослабли, и Лю осторожно высвободилась из них.

Она отвернулась и стала смотреть вдаль, где на горизонте виднелись лохмы зеленых островов. Они были мелкие, но виднелись со всех сторон, оставляя проходы, проливы, заполненные рифами и кораллами. Море было пустынно и тихо. Ветерок едва шевелил волосы Лю, не освежая разгоряченную кожу тела. Оно пылало, и девушка никак не могла разобрать, чем это вызвано. То ли страхом, то ли боязнью уступить, то ли еще чем-то неведомым, но пугающим, как взгляд кобры.

– Ладно, Лю, – сказал Гардан. – Не бери в голову. Я пошутил. Простишь?

– Молчи лучше, Гардан. Я просто не ожидала, что ты сможешь так поступить со мной. Мне жаль, но я не обижаюсь на тебя. Видимо, так оно и должно было случиться. Помолчи, – остановила она его попытку заговорить. – Давай, уж если мы здесь, поглядим вокруг. Какая красота открывается отсюда, верно?

– Меня мало трогает красота всего этого. Мне не до нее. Мне надоела такая жизнь, Лю. Хочется побыстрее отсюда вырваться и покончить со всей этой кутерьмой, с жарой, с разбоем. Хочется опять иметь свои деньги и жить в свое удовольствие среди людей.

– А кому такого не хочется? Потерпи, Гардан. Уже ведь начали строить плот, так что скоро можно будет и отправиться на материк.

– Быстрей бы, а то я уже чувствую, как злость и раздражение охватывают меня все сильнее. Боюсь, что не выдержу и поссорюсь с друзьями. А хорошо это? Очень плохо! – сам себе ответил Гардан.

– Все мы в таком состоянии, Гардан. Надо держать себя в узде, не распускаться, а то действительно можно дойти и до смертоубийства. Не раз я такое слышала от стариков, они рассказывали, что в таких случаях происходит с людьми. Мне было хуже, когда я была одна. Выдержала, хоть временами кусаться хотелось, да некого было даже и укусить. Терпи, Гардан.

– Ты, конечно, права, Лю. Однако как трудно себя сдерживать.

– Успокойся и лучше погляди, что это там в воде виднеется? Совсем недалеко от берега, шагах в двадцати, – она указала рукой направление.

Гардан внимательно присмотрелся, потом поглядел на Лю и сказал:

– Вроде затонувшее судно, как ты думаешь?

– Да вот и мне так кажется. Небольшое, и близко от берега. Давай мы спустимся и поглядим, что там такое на самом деле, а?

– И так видно, что это затонувшее судно. Чего еще?

– Как чего? Может, там можно добыть чего для нашего плота! Как ты думаешь? Давай, а? – и она поглядела на него открыто и доверчиво.

– Ладно, давай, – согласился Гардан.

– Только я первая, а ты останешься тут и будешь мне показывать направление, чтобы быстрее было. Договорились?

– Хорошо, лезь первая, да смотри, будь поосторожнее, не упади. – В голосе Гардана слышались нотки тревоги и заботы.

Лю с интересом бросила мимолетный взгляд на него, и лицо ее закаменело.

Китаянка молча и осторожно спускалась вниз, а Гардан осматривал судно на дне, которое виднелось в спокойной воде довольно четко. Мачты были сломаны, и их неровные, рваные пеньки виднелись в светлой воде.

Вскоре Лю оказалась на песке у кромки воды и крикнула:

– Эй, Гардан! Показывай, а то я ничего отсюда не вижу!

– Чуть правее, Лю! Ага, так. Смотри, осторожно! Не рискуй зря!

Лю подняла руку в знак понимания его тревог и быстро вошла в воду. Гардан следил сверху, как девушка торопливо перебирает ногами по полого уходящему в море дну, как она поплыла, оглядываясь на него, а он жестами и криками направлял ее путь в нужном направлении.

Плыть было недалеко, и Лю последний раз повернулась к Гардану за уточнением. Он махнул рукой вниз, показывая, что она находится точно над судном.

Лю немного помедлила, потом нырнула. Гардан видел, как ее тонкое тело мелькает в глубине. Потом силуэт потускнел и едва виднелся в ряби, поднятой нырянием.

Через минуту ее голова выскочила наверх. Лю тяжело дышала, но на лице у нее играла довольная улыбка. Она махнула ему рукой, приглашая к себе. Гардан сделал отмашку и заторопился вниз.

Когда он спустился, Лю уже вторично вынырнула и поплыла к берегу, держа в руке какой-то предмет.

– Что это у тебя? – спросил Гардан, когда она выходила на берег.

– Гляди, нож. Я его нашла в каюте, там двери нет. Там почти темно, но я нащупала его и вот принесла. Погляди, а я отдохну.

Это был обыкновенный большой тесак, весь покрытый небольшим слоем ржавчины. Видно, он не так долго пролежал в воде. Ручка из рога сохранилась хорошо, придется только очистить лезвие, и он еще может долго служить верой и правдой.

– Это китайская джонка, – сказала Лю. – Мне кажется, что затонула она не очень давно. Может быть, год назад. Давай вместе нырнем и попробуем расширить пролом в каюту, а то света мало. Почти ничего не видно, а там, может быть, есть что-нибудь ценное.

– А глубоко это?

– Я думала, что глубоко, а оказалось, что всего сажени две, не больше. Вода сейчас низкая. Это нетрудно. Ты же плаваешь хорошо, я знаю.

– Ладно, давай попробуем. Только договоримся сразу, что там мне делать, чтобы времени не терять зря.

– Правильно, Гардан. Ныряй за мной. Крыша каюты проломлена, но недостаточно. Надо оторвать несколько досок. Они наверняка держатся совсем некрепко. Ты сумеешь.

Они вошли в воду, поплыли, а потом девушка опустила голову в воду. Поднявшись, она ободряюще улыбнулась и сказала:

– Берем чуть левее и ныряем. Не отставай.

Действительно, глубина была небольшая, и они легко добрались до палубы, а потом и до пролома в каюту. Лю показала пальцем в пролом, и Гардан тут же ухватился за торчащую доску. Она легко отвалилась. Так он сумел проделать раза три, пока ему хватало воздуха.

Он выскочил из воды, стал судорожно дышать. Потом показалась голова Лю. Отдышавшись, девушка спросила:

– Ну как? Я же говорила, что сможешь. Просто у нас нет привычки. Завтра будет уже легче. Я знаю. Сейчас опять нырнем. Отдышался?

Гардан утвердительно кивнул, и они немного отплыли, нырнули, и Гардан уже быстрее оторвал еще несколько досок. Муть затуманила глаза – пришлось всплыть. Дыхание восстанавливалось с трудом. Девушка вынырнула и рукой показала на берег. Они поплыли и с наслаждением растянулись на горячем песке. Было приятно ощущать спокойствие в душе и затихающую дробь ударов сердца. Лю сказала:

– Отдохнем – и опять нырнем. Мне кажется, что можно что-то интересное раздобыть там.

– Выдержишь ли, Лю? Смотри, а то как бы чего не случилось. Акулы…

– А ты оставайся на берегу и следи за морем. Я сама управлюсь. Тебе на сегодня хватит. Договорились?

– Договорились, но смотри, будь осторожнее.

– Постараюсь, Гардан, – ответила Лю, сверкнув глазами в его сторону. После первого же погружения она вынырнула как-то тяжело и, едва удерживаясь на поверхности, крикнула:

– Быстрей сюда! – и опустилась с головой, потом показалась снова, и Гардан в ужасе бросился на помощь.

– Держи! – только и сумела сказать Лю и снова погрузилась в воду.

Гардан ухватил ее за волосы и с трудом поднял голову девушки над водой. Она с трудом выдавила из себя:

– Да не меня держи, а то, что у меня в руке!

– Где? Я ничего не вижу!

Наконец он нащупал, что Лю держала в руке. Это была ручка какого-то ящика небольшого размера. Он подхватил его, и они вместе проплыли десяток шагов к берегу.

– Что за ящик?

– Погоди, на берегу поглядим. Дай отдышаться!

На берегу лежал ящик менее фута в длину и с ручками по обе стороны. Сверху тоже была ручка из бронзы, но уже под слоем ракушек.

– Для чего он тебе нужен? Зачем столько усилий и страхов? Я так испугался! Что в нем?

– Открывай, и поглядим.

Гардан ножом поддел крышку, надавил. Что-то звякнуло внутри. Замок заржавел, но дерево было уже не той крепости. Гардан с усилием откинул крышку вверх. На них уставились желтые кругляшки монет, поблескивающие в воде. Гардан глянул на Лю и сказал:

– Что мы будем с ними делать здесь? Я же говорил, что ты зря столько усилий потратила.

– Чего это ты! Что, неужели решил навечно остаться здесь? Мы же скоро на берег отправимся, а у нас ничего нет. Как жизнь устраивать станем? А теперь это будет легче. Я не жалею.

– А-а! – протянул Гардан, вспоминая, какие богатства остались на «Волке». – Ладно уж. Чего же теперь спорить. Это будет твое приданое, Лю. Сохрани, слышишь?

– Не говори так, Гардан. Это наше общее. Всем оно пригодится. И не говори глупости.

Уже солнце спускалось к горизонту, когда Лю решила, что отдохнула достаточно, и сказала:

– Скоро солнце сядет, а я хотела еще раз нырнуть. Потом пойдем к себе. Я уже так есть хочу, что живот сводит. А ты?

Гардан сделал многозначительную гримасу, а потом стал уговаривать ее отказаться от ныряния.

– Хватит, Гардан, меня уговаривать. Я так решила, – и Лю направилась к кромке воды. Медленно вошла по шею, поплыла и вскоре исчезла.

Гардан стал ждать, готовый в любую минуту броситься на помощь. Ему вдруг показалось, что Лю может угрожать опасность, а он не знает, что с ней. Время тянулось уж очень медленно. Он уже начал беспокоиться, хотя и понимал, что это зря. Лю доказала, что она достаточно смышленая и осторожная, а плавает и ныряет куда лучше него. И когда терпение Гардана уже кончилось и он направился к воде, чтобы искать девушку, она появилась над водой.

Он бросился бежать к ней, поплыл, схватил ее и заглянул в глаза. В них ничего не было, кроме усталости. Гардан спросил:

– Что же ты так долго? Я уж бояться начал. Что там?

– Держи, – ответила она и сунула ему в руку конец растрепанной веревки. – Смотри, осторожно, а то может порваться. Тяни и плыви к берегу.

Вскоре, осторожно подтягивая веревку, Гардан вытащил на песок небольшой бочонок. Он подхватил его и отнес подальше.

– Опять что-то вытащила! Что на этот раз?

– Откуда мне знать! Вытащи затычку – поглядим. Только осторожно, а то бочонок может развалиться, если высохнет быстро. Обручи едва держатся. А я отдохну малость. Устала.

Гардан с некоторым усилием вытащил затычку и сунул в отверстие палец. Он погрузился в какую-то жидкость. Парень понюхал ее, лизнул, потом повернулся к Лю и сказал:

– Похоже на масло. Попробуй, – и он протянул свой палец девушке.

– Ты угадал! Масло, пальмовое. И совсем даже не пропало. Можно его использовать. Вот здорово! Давай немного попробуем, а то в животе судороги начинаются. Ну и обрадуются наши ребята!

– Как бы его дотащить до наших? – спросил Гардан.

– Прямо в бочонке не сможем – тяжел слишком, да и развалиться может у нас в руках. Вон уже и обручи едва держатся. Что же придумать? А что, если сделать посудину из бамбука, а?

– Правильно, Лю! Я сбегаю к роще, а ты побудь здесь. Ладно?

– Беги и не задерживайся, а то уже почти темно.

Гардан побежал к роще в начале косы, а Лю принялась копать в песке яму. Ей казалось, что бочонок необходимо закопать во влажный песок, а то он от сухости не выдержит.

– Вот, Лю, принес, – послышался голос Гардана спустя полчаса. – Давай сюда отольем и поспешим к нашим.

Они быстро отлили в бамбуковый цилиндр примерно кварту масла. Поставили затычку на место, а бочонок опустили в яму, засыпали его и поспешили на свет костра, который мерцал вдали.

Оживленно переговариваясь, молодые люди не замечали, как их голоса, обращенные друг к другу, теплели, приобретали нежные оттенки. Тела их старались коснуться друг друга, и все это не вызывало враждебности и страха у Лю. Ей было просто хорошо, и она чувствовала, что и Гардан ощущал то же.

– Где вы были так долго? – встретил их голос Пьера. Он поднялся от костра и с любопытством глядел на приближавшихся друзей.

– Мы с добычей! – радостно воскликнул Гардан и победно поднял над головой бамбуковый сосуд. – Масло достали, настоящее! Вот здорово! А поесть вы нам оставили? Жутко охота поесть!

– Не спеши, Гардан, – заметила Лю. – Сейчас поджарим побеги бамбука и по паре бананов, тогда сам почувствуешь, как жизнь хороша.

Друзьям не терпелось услышать рассказ, и Гардан, пока Лю возилась с котелком, поведал о приключениях, которые выпали на их долю.

Глава 25

Видение Гардана

Прошло несколько недель. Ребятам удалось достать с корабля много ценных предметов. У них теперь было несколько сот гвоздей, бруски олова, обрывки канатов, которые вполне можно использовать, полосы железа, немного кухонной посуды.

При наличии масла питание их стало заметно лучше и вкуснее. А строительство плота подвигалось хоть и медленно, но уверенно.

– Как хорошо, что у нас есть материал для скрепления пучков бамбука, – говорил Пьер. – Теперь можно почти не опасаться, что наши лодки развалятся в море. Гляди, какие ладные получились, Гарданка!

– А я все никак не дождусь, когда смогу на рыбалку отправиться на этой посудине. Прямо не терпится. Вот наловим рыбы, а?!

– Лю, когда ты сможешь закончить парус? – спросил Фернан, который с нетерпением ожидал окончания строительства плота. – На одних веслах далеко не уплывешь.

– Я тороплюсь, Фернан! Но дней десять—пятнадцать еще потребуется. Он же большой, а я одна. А еще надо веревок свить – они тоже будут нужны. Без них никак не обойтись, верно?

– Тут мы тебе поможем.

– Ребята, а сможем мы стащить всю эту тяжесть в воду? – озабоченно спрашивал Пьер, оглядывая громоздкое сооружение. – Может, скрепим лодки, а настил сделаем уже на плаву?

– Можно и так, Пьер, – отозвался Фернан. – Заготовим все необходимое и уже на воде закончим. Наверное, через месяц будет готово, как вы думаете, ребята?

– Лучше пораньше, а то я совсем отощал на скудных харчах, – ответил Гардан. – В море нас ждут косяки тунцов, а что у берега можно поймать?

– Не спеши, Гарданка! Ты же слышал, что раньше месяца не управимся. Так что наберись терпения, друг. Получишь свою посудину.

Всех раздражало то обстоятельство, что поиски еды сильно отвлекали от основной работы. Да и нужного материала было мало, приходилось частенько наведываться на косу и нырять к кораблю за новыми предметами, нужными для строительства. К тому же и инструмента было очень мало. Каждую деталь приходилось долго обрабатывать, пока она оказывалась пригодной.

Настроение у всех улучшилось, накопление злобы друг на друга прекратилось. Вот только частые отлучки Гардана с Лю начинали раздражать остальных. Пьер и Фернан прекрасно знали, что значат эти отлучки, но старались не вмешиваться, переживая это самостоятельно. Они незлобно подшучивали, но те просто не реагировали и продолжали встречаться в укромных местах. Любовь захлестнула их, и им было не до того, что думают об этом ребята.

Обливаясь потом, друзья трудились вокруг плота, а вернее, вокруг жердей, бревен и досок, которые они обрабатывали, вымеряли, отрубали и складывали.

Раздражали и частые дожди, но голубая мечта сняться с острова воодушевляла, вселяла новые силы и надежды.

– Ну, ребята! – воскликнул Пьер после скудного ужина. – Завтра можно спускать лодки на воду. Осталось совсем немного – скрепить последние крестовины, и можно приступать.

– Как медленно у нас все это идет, – посетовал Гардан.

– Надо все предусмотреть, – заметил Фернан. – Море слишком серьезный партнер, чтобы шутить с ним или не учитывать его нрав. Так что лучше не спешить, но делать все надежно и прочно.

– Еще бы! – Пьер немедленно подтвердил свое согласие с Фернаном. – Кто может поручиться, что шторма не будет? А это не шутка.

– Во всяком случае, надо так плыть, чтобы постоянно быть вблизи какого-нибудь острова, где можно будет укрыться от ветра.

– Хорошо бы, да не всегда так может получиться, – ответил Пьер. Он уже чувствовал себя капитаном судна, и все с этим согласились, даже Фернан, который был на несколько лет старше.

– А еще надо заготовить сосудов для воды и пищи, – подсказала Лю, хотя, как и всегда, почти не вмешивалась в разговоры мужчин.

– Молодец, Лю! – воскликнул Гардан и с нежностью поглядел на тоненькую фигурку девушки. – Что бы мы делали без тебя?

Та не ответила, хотя Гардан прекрасно знал, как довольна она, слыша похвалы своего возлюбленного.

А Пьер с Фернаном, часто оставаясь одни под навесом, в ночной темноте лениво перебрасывались словами, которые постоянно крутились вокруг отношений Гардана с Лю.

– Повезло же Гардану с девчонкой, – не раз говорил Фернан, испытывая постоянную жажду женского общества.

– Что ж, Фернан. Знать, так пожелал Бог. А нам остается только облизываться, как мартовским котам. Это, конечно, плохо, но думать об этом иначе чем с завистью никак не получается.

– Как часто нам кажется, что женщина человек низшей породы. А оказывается, мы без них никак обойтись не можем. Странно устроен человек.

– Чего тут странного. Так Бог нас создал, так и будет. Любовь и неприязнь постоянно нас сопровождает в нашей жизни. Женщины нас иногда презирают, мы – их. Зато врозь постоянно думаем друг о друге. Странно, да?

– Конечно, Пьер. Однако мне уже надоели постоянные сны, связанные с женщинами. Гардану это не грозит. Вот счастливчик. Я с трудом удерживаю себя от резкости к нему. Понимаю, что он не виноват, но что из этого? Чувствам и телу не прикажешь так просто. Верно?

– Я согласен, Фернан. Но делать нечего. Не воевать же нам из-за этого.

– Конечно. Не хватает нам еще распрей тут, на острове. Потерпим.

– Скорей бы на материк перебраться. Ведь для начала новой жизни мы даже кое-что имеем.

– Да! – мечтательно протянул Фернан, силясь вызвать сонливость.

Утром все приготовились к спуску лодок на воду. Но неожиданно Пьер запротестовал:

– Я подумал и пришел к тому, что следует подождать со спуском, ребята.

– Чего так, Пьер? – спросил Фернан с явным неудовольствием.

– Уверен, что мы очень плохо скрепили пучки бамбука – в море они с легкостью могут развалиться. Надо связки усилить.

– И как ты это себе представляешь? – уже Гардан подал свой возмущенный голос. Его мечта о большой рыбалке откладывалась. Он был недоволен.

– У нас есть железные стержни, пруты с корабля. Надо их расковать и ими стянуть пучки бамбука. Слава Богу, у нас нашелся молоток и мы можем это сделать. Не хотим же мы среди моря пойти ко дну?

– Это долгое дело, Пьер, – сказал Фернан, но задумался.

– Что, еще месяц ждать? – Гардан не желал примириться с задержкой.

– Гарданка, так будет спокойнее. Лучше подождать на берегу, чем кормить рыб в море. А оно, ты же знаешь, шуток и недоработок не любит. Надо, Гардан.

Ребята вздохнули, но вынуждены были согласиться. Пьер негласно был у них авторитетом по строительству судна, и приходилось учитывать его мнение. Пьер с Фернаном принялись разогревать железные пруты.

– Это же надо! – вскричал недовольно Гардан неделю спустя. – Больше недели возились с этими несчастными прутами! Сколько времени потеряли!

– Потеряли, но не зря, – отозвался Пьер, заколачивая очередной хлыст бамбука в связку лодки. – Погляди, как здорово получилось. Теперь можно не опасаться, что в волну нас разнесет по морю. И плавучесть немного улучшилась за счет дополнительных хлыстов.

– Так что, завтра можно спускать наш галион?

– Готовься, Гарданка! Ты первый будешь его пассажиром. Готовь свои рыболовные снасти.

– А настил?

– Надо без него опробовать наше судно. Кстати, название нужно для него придумать. Судно все же!

– Уже готово! – Фернан весело глянул на ребят.

– Говори, Фернан.

– Мне оно напоминает каракатицу. Пусть так и называется, а?

– Гм… Каракатица. А что? Пусть так и будет! – согласно закивал Пьер. – Может, после испытаний придется поменять название. Там видно будет. А пока можно и это принять, как ты считаешь, Гарданка?

– Лишь бы побыстрее в море, а там пусть хоть и каракатица. Я согласен.

И вот утром друзья приступили к спуску плота. Он оказался достаточно тяжел, а вода ушла с отливом. Сопя и отдуваясь, ребята орудовали крепкими бамбуковыми шестами, приспособив их как рычаги. Сооружение медленно, рывками подвигалось к кромке воды.

– Вы не особенно-то беспокойтесь, ребята, – сказал Пьер, отдыхая. – Еще немного – и хватит. Днем вода поднимется и наш плот подхватит. Так что осталось совсем немного. Отдохнем малость, и в последний раз за рычаги возьмемся.

– Не думал, что это будет так тяжело, – вздохнул Гардан.

– Конечно, тяжело. Гляди, какая масса бамбука, а еще крестовины и прочие бруски и балки, – Фернан значительно, с уважением оглядел результат общего труда.

– С настилом могли бы и не передвинуть, – заметил Пьер. – Это еще столько же веса. Так что скажите спасибо, что я вас надоумил так делать. Все же легче.

– Это уж точно! С настилом нам бы не управиться.

Окончив работу, мокрые от пота, но довольные и голодные, ребята принялись за сбор крабов, спрятавшихся среди камней и кораллов. Голод не ждал и терзал привычными болями их молодые ненасытные желудки. Лю торопливо жарила бамбуковые ростки и поглядывала на малую горку крабов, копошащихся неподалеку в широком бамбуковом колене. За ними нужен был присмотр да присмотр.

Наконец дождались высокой воды. Каркас плота всплыл, и берег огласился радостными криками.

Накричавшись от радости, ребята полезли в воду и вскарабкались на свое сооружение, свесив ноги в воду. Плот держал хорошо, покачивался, обдавая ноги приятной влагой.

– Давай весла, Пьер! Попробуем грести и посмотрим, как это у нас получится, – предложил Гардан с сияющей улыбкой.

Осторожно лазая по брусьям, Пьер с друзьями установили пару весел и, кое-как устроившись, принялись грести. Плот двинулся к выходу в море. Каркас поскрипывал, брызги приятно холодили кожу тел, вызывая радостные восклицания и смех.

– А что – плывем, – сказал Гардан, наваливаясь на весло.

– Пьер, ну-ка поработай рулевым веслом, – предложил Фернан. – Поглядим, как наша каракатица слушается руля.

– Слушается, уже пробовал. Однако не стоит увлекаться. В море, говорю, не стоит выходить. Слишком плохо мы знаем свое судно. Поплавали чуток, и хватит. Будем возвращаться.

– А может, еще немного, а? – Голос Гардана был просительным.

– Вода неспокойная – будем возвращаться, – Пьер был непреклонен.

Всем хотелось побыстрее приняться за работу. Плот покачивался недалеко от берега, пришвартованный канатом к вбитому колу.

– Да, неужели мы сумели это сделать? – радостно повторял уже в который раз Гардан. – Теперь совсем другая жизнь пойдет. Эй, Лю! Как у тебя с парусом?

– Хорошо, Гардан! – Девушка улыбалась белозубым оскалом.

– Гляди мне, а то несдобровать! – И парень подмигнул ей многозначительно.

– Ей ведь надо не только парус сплести, а еще и канатов наделать, – заметил Пьер.

– Да, работы тут хватит еще на целый месяц, – отозвался Фернан.

– Какой месяц? – Гардан возмущенно встрепенулся. – Завтра в море пойду на тунца! Чего ждать? Пока на веслах, а уж потом и парус приспособим. Мочи нет ждать более!

– Подождешь, Гарданка, – солидно ответил Пьер. – Судно еще не готово, мачта даже не поставлена, а ты в море собрался. Хоть недельку надо подождать. И не голоси, сам знаю, что и как. Иди и работай.

Гардан обиженно замолчал, недоброжелательно поглядывая на друга. Но работы оказалось достаточно, Фернан почти угадал. Почти месяц они провозились, пока Пьер разрешил выйти в море.

– Вот теперь, Гарданка, можно и в море. Завтра собирайся рыбалить.

– Неужто все сделали? – с недоверием протянул в ответ Гардан. Он с вожделением оглядывал лежащий на песке плот. – Неужто завтра будем в море? Однако я бы переименовал наш корабль.

– Как же? И с чего это?

– Очень просто! Кто нам подал мысль строить именно такой? Лю! Вот и пусть судно носит ее имя. Коротко и со значением, а?

– Чего ты там придумал, Гардан! – Голос девушки был слышен редко, но в этот момент он раздался весьма уверенно.

– Правильно Гарданка придумал! Действительно, давайте назовем судно именем его создательницы. Согласен, Фернан?

– А чего мне не соглашаться? Я согласен! Она это вполне заслужила. Пусть будет «Лю».

Девушка отошла в сторону. Было видно, как она сконфузилась. Ребята немного поговорили об этом и успокоились. А Пьер сказал:

– Надо заготовить в дорогу воды, пищи. Мало ли что может случиться – это море, и никогда нельзя сказать, как оно поведет себя.

Утро еще не началось, а ребята уже тащили плот по воде, спеша успеть до начала отлива вывести судно подальше от берега. Парус слегка шелестел на палубе, готовый принять первую порцию ветра. Пока он дремал, свернутый в рулон поперек судна.

– Кажется, все, – оглядывая плот, произнес Пьер. – С Божьим благословением можно отдать швартовы. На весла! – скомандовал он и устроился на корме. Пошевелил рулевым веслом, подождал, пока Фернан и Гардан усядутся на места, сказал тихо, со значением: – С Богом, ребята! И пусть сопутствует нам Всевышний! Навались!

Плот тронулся и потащился к выходу из залива. Отливная волна подхватила его, Пьер напряженно орудовал веслом на корме, а Лю сидела на носу, всматриваясь в прибрежные камни.

Небо быстро начало сереть, и вскоре солнце выскочило из-за горизонта.

– Приготовиться ставить парус! – Пьер помедлил минуту и продолжил: – Весла уложить! Парус поднять!

Ребята молча и быстро выполняли команду. Плот покачивался от их движений, но вел себя устойчиво. Заскрипел самодельный блок, и парус с неохотой пополз вверх. Он зашелестел на легком ветру, натянулся под его силой и слегка накренил плот. За кормой появился след, быстро таявший среди волн.

На лицах ребят играла улыбка, они не могли скрыть радости и часто беспричинно смеялись. Их бронзовые тела лоснились от пота, под тонкой кожей шевелились мышцы. Они были голодные, но очень уверенные и счастливые тем, что сумели построить такое судно. Оно, конечно, было очень корявым, но им казалось, что они несутся по морскому простору на великолепном паруснике, грациозно распустившем свои паруса.

– Ну как? – спросил Гардан, норовя поймать взгляд Пьера. – Что скажешь, капитан? Мы уже вышли в море, ты хоть это понимаешь?

– Понимаю, понимаю, Гарданка! Не мешай, я наблюдаю. Надо же понять наше судно.

– Чего его понимать? Идет уверенно, парус оказался хороший. Узла три дает? Как ты думаешь, Пьер?

– Думаю, что дает, Гарданка. Однако ветер слабый, а как будет при свежем? И вообще, я должен почувствовать наше судно, узнать, каков его норов. Однако, ребята, приготовиться к повороту. Отдать левый брас, подтянуть правый! Убрать слабину правого фала!

Ребята с серьезными лицами четко выполняли команды, и плот сделал плавную дугу. Пьер выправил руль, и плот пошел вдоль кромки берега в полумиле от него. Он слегка покачивался, пена иногда окатывала сидящих на палубе, снизу в настил била редкая волна, и вода просачивалась сквозь щели в палубе. Но это были пустяки. Вода была теплая и никого не беспокоила.

Гардан сосредоточенно работал со своими рыболовными снастями, а Фернан растянулся на палубе в тени паруса. Пьер поглядывал на небо, на медленно проплывавший мимо берег, подправлял руль, огибая косу, где они нашли затонувший корабль.

На горизонте клубились тучи, ветер свежел, и плот, увеличив немного крен, убыстрил свой бег.

Часа четыре спустя, когда небо уже заволокло тучами, плот входил в свою бухту. Парус Лю свернула, привязала к мачте, а ребята сели на весла, осторожно подгребая к берегу.

– Ну как же все хорошо! – отдувался Гардан, вылезая на берег и таща причальный трос за собой. – Эй вы, дармоеды! Швыряйте рыбу на берег, а то забудете, а мне страсть как жрать охота!

Смех и радостные восклицания были ему ответом. Ребята были счастливы и довольны. Пьер сказал, с трудом сдерживая рвущуюся из него радость:

– Должен сказать, ребята, что испытания прошли успешно. Плот отлично идет под парусом и слушается руля отменно. Так что впереди большое плавание и свобода! Виват! – он захохотал от всей души, подняв победно руки вверх.

Теперь Гардан почти каждый день выходил с Пьером в море. Рыбы было столько, что всю истребить даже их изголодавшиеся желудки были не в состоянии. Жизнь стала много радостнее и веселей. Мысли друзей постоянно вертелись вокруг большого плавания на материк.

Нетерпение постоянно будоражило ребят. Они были счастливы оттого, что сумели выжить в таких трудных условиях, мечтали о материке и новой жизни, а Гардан все чаще вспоминал «Волка» и вынашивал мысль о мщении. Он говорил:

– Многое я бы отдал, чтобы встретить тех подонков, что нас высадили на остров. Особенно хочется отплатить им за мою саблю, что я в Индии добыл. Ни на мгновение не могу забыть об этом. Не успокоюсь, пока не отомщу! Аллахом клянусь, что добьюсь своего! Они у меня получат все сполна!

– Где ты их теперь сыщешь, Гарданка? – успокаивал друга Пьер. – Да их, может, и в живых уже нет. Что они без капитана смогут сделать?

– Почему без капитана? Он же с ними, и они заставят его плясать под свою дудку. Он уже не тот, что был раньше.

– А я так не думаю. Капитан придумает что-нибудь, вот увидишь!

– Хорошо бы увидеть, да удастся ли?

– Однако, ребята, мы уже тут больше полугода сидим, – заметил Фернан.

– Быстро пролетело время! Так не успеешь пожить – и жизнь подойдет к концу, а? – Пьер задумчиво поглядывал на огонь костра, подкладывал ветки и наблюдал, как пламя охватывает их.

– Что-то ты заговорил совсем как старик, Петя? – молвил Гардан, дружески похлопывая юношу по тощим плечам.

– А что, мы мало прожили? Другим такое и не снится, что мы пережили. На добрый десяток людей хватит и еще останется малость.

– Это верно, – отозвался Фернан. – Но хотелось бы узнать, Пьер, куда мы направимся?

– Тут гадать не приходится. Прямо на восток, а там видно будет. Поглядим на месте.

Ночь подходила к концу. Ребята спали под навесом, мирно посапывая.

Вдруг Гардан вскочил. Его грудь ходила ходуном, глаза искали чего-то в темноте. Он весь был в поту и теперь старался успокоиться. Море тихо плескалось невдалеке, лес слегка шумел листвой, и редкие крики всякой живности не нарушали общей тишины тропической ночи.

– Ты что, Гарданка? – сонно спросил Пьер, переворачиваясь на другой бок. – Чего вскочил?

– Ух! – Гардан едва успокоил разбушевавшееся сердце. – Ну и привиделось! Едва успокоился.

– Да что там у тебя? Говори или ложись, а то спать охота.

– С капитаном нашим плохо, Петька.

– С чего ты взял, Гарданка?

– Я все видел! Он на острове, совсем близко от нас. Я так отчетливо это видел, что сомнений быть не может.

Пьер сел, протирая глаза. Фернан зашевелился, тоже сел и спросил:

– Чего всполошились, ребята? Гроза?

– Нет, Фернан, – ответил Пьер. – Гардану привиделось, что капитан наш на острове оказался.

– На нашем?

– Не на нашем, а на соседнем, так, Гарданка?

– Не так. Остров близко, но не соседний. До него миль десять—пятнадцать плыть. Я точно знаю его расположение. Главное, не забыть. Точно на восток, между двумя островами, затем слева виднеется остров с причудливой такой вершиной горы, а потом уж и остров капитана.

– Как ты мог такое знать? – с недоверием спросил Фернан.

– Он может, – за друга ответил Пьер. – Я ему верю. Он еще ни разу не ошибся, Фернан. Ну, а дальше что, Гарданка?

– Он там с Леонаром. Они голодают и призывают нас к себе. Надо срочно к ним идти. Спасать надо!

– Почему они там оказались? И что с ними?

– Этого я не знаю, но я хорошо, отчетливо видел, как они лежат на берегу и вид их просто жуткий. Они умирают от голода. Что будем делать?

– А тут и думать нечего, Гарданка! Завтра и отправимся в путь. Пятнадцать миль мы сможем пройти за полдня.

– Надо еды набрать побольше, воды, кокосов, словом, всего, что мы можем.

– Это интересно, – протянул Фернан. – А главное, что на восток от нас.

– Ну и что? – спросил Пьер.

– А то, что теперь мы можем тут же отплыть туда и больше никогда на остров не возвращаться. Нечего больше нам тут делать.

Ребята призадумались, потом Пьер сказал:

– Судя по всему, Фернан прав, правда, Гарданка? Чего нам тут делать?

– И то верно. Сколько нам тут еще околачиваться? Я согласен.

– Тогда придется забрать все, что нам может пригодиться. Ничего не оставлять. А то ведь всякое может случиться. – Фернан почесал бок, зевнул и с равнодушным видом оглянулся. Лю спала в сторонке, шагах в десяти от молодых людей, под отдельным навесом. Фернан поглядел в том направлении, но ничего не сказал.

– Надо проверить оружие и, главное, порох, – прервал затянувшееся молчание Гардан. – Давно этим не занимались. Теперь надо.

– Верно, Гарданка, а то, не дай бог, что приключится, а нам и отбиться будет нечем. Так что, ребята, весь сегодняшний день надо посвятить сборам. – Он глянул на звезды, оглядел берег. – Скоро солнце взойдет. Пора и вставать. Дел так много, что можно за день и не успеть собраться. Плодов побольше надо собрать.

– А рыбы по дороге наловим, – дополнил Гардан.

Глава 26

Встреча с капитаном

– Неужто можно отдохнуть? – разминая уставшие конечности, произнес Гардан.

Ребята вяло шатались по берегу, заканчивая приготовления к утреннему отплытию. Уже все было погружено на плот, а сам он надежно пришвартован длинными канатами к колу, вбитому на берегу. Плот стоял на мелководье, на палубе его громоздились связки бананов, кокосовые орехи в загородке из бамбука, бочонок с остатками масла и остальной скарб, оружие, веревки и даже охапка дров, прихваченная на всякий случай.

– Отправляемся пораньше, пока вода не спала, – сказал Пьер. – Используем ночной бриз. Он нам поможет быстрее добраться до места. Кстати, Гарданка, ты не собьешься с курса в темноте?

– Мы же не все время будем идти ночью. Когда-то и день наступит. А за час далеко мы не отойдем. К тому времени и солнце взойдет. Согласен? Думаю, что острова, между которыми придется плыть, достаточно далеко отстоят друг от друга, чтобы можно было наскочить на них.

Часа за два до восхода ребята уже заканчивали завтракать. По колено и по пояс в воде, они добрались до плота и заняли свои места.

Швартовы отвязали и навалились на весла, осторожно выводя плот из бухточки. Легкий бриз приятно холодил кожу ребят, торопил с поднятием паруса, что и было сделано, как только бухта расширилась. Плот весело побежал на восток, Пьер поглядывал на звезды и по сторонам, опасаясь прозевать отдельные камни, которые могли быть здесь.

– Слава Богу! – вздохнул Пьер, глядя на солнце, которое быстро поднималось им навстречу. – Гляди, Гарданка! Верно плывем? Смотри, не заблудись тут.

Гардан осмотрел горизонт, увидел впереди по правому борту далекие очертания острова, слегка скрытые утренней дымкой, справа, еще дальше, был заметен и другой. Парень успокоился, сказал значительно:

– Все правильно, Петька! Идем правильным курсом.

Он обернулся, глядя на оставшийся позади остров, ставший почти родным. В глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление, и Гардан сказал, вздохнув:

– Однако мы не так уж плохо и жили на нашем острове. Верно я говорю?

– А чего жалеть-то, Гарданка. Сколько же мы прожили там? Фернан, ты не подсчитывал?

– Сейчас нет. Но дней пять назад было семь месяцев с небольшим.

– Как быстро пролетело время! – Пьер вздохнул как бы с сожалением.

– А вот капитану с Леонаром, видимо, так не казалось, – Гардан посерьезнел, оглядывая горизонт. – Сколько же они уже на острове сидят? Интересно бы узнать.

– Скоро узнаем. К полудню, если ничего не случится и ветер будет попутным, увидим их и узнаем все подробности, – ответил Пьер.

– А выдержит ли всех нас наш плот? – спросил Фернан. – Он уже сейчас идет довольно тяжело.

– Груза добавится не так уж и много, – Гардан скорчил гримасу. – Они, видимо, основательно отощали, и веса в них немного.

– Подкормим, Гарданка! Лишь бы успеть.

Вскоре Гардан занялся рыбалкой, Лю принялась разводить костерок на наваленных на настил камнях, присыпанных песком, готовясь к обеду. Ветер переменился и задул почти с севера. Парус едва улавливал его, и приходилось внимательно следить за ним и ветром.

Они уже прошли пролив между островами. Впереди из воды стал показываться темный конус горы, о которой говорил Гардан. Пьер повеселел, определив, что идут они правильно. Он оглянулся по сторонам. Море было пустынно. Ни одного паруса не было видно. Пьер посмотрел на друзей, поерзал на охапке морской травы и сказал:

– Гарданка, глянь-ка, далеко еще нам? Вершина горы, которую ты видел во сне, уже показалась. Да и время приближается к полудню.

Гардан, щурясь под лучами солнца, оглядел горизонт и ответил солидно:

– Курс верный, капитан. Так держать! – Улыбка озарила его лицо, и Пьер обратил внимание, что Гардан уже не тот юноша, почти мальчишка, каким он был совсем еще недавно. Лицо его было уже мужским, затвердевшее, огрубевшее, хотя и худое, костистое и немного злое. Усы и борода, которые всем им не было охоты стричь, сильно меняли облик. Пьер подумал, что и он тоже выглядит совсем иначе, чем три года назад, когда они начинали свои странствия по миру. Он скривил щеку в усмешке, но представить себя не смог.

– Узнает ли нас капитан, как вы думаете? – спросил Пьер, отвечая на свои мысли.

– Куда он денется? – Гардан говорил безразличным тоном, поскольку был занят важным для всех делом – рыбалкой. На палубе уже лежали два тунца по паре футов каждый.

Волна ударила снизу в настил, окатила мелкими брызгами ребят. Пьер заметил, что волнение усилилось, а ветер помаленьку становится противным. Парус почти не улавливал его. Озабоченность отразилась на лице молодого капитана, он сказал недовольным тоном:

– Ребята, придется поработать веслами. Ветер меняет направление.

– Это плохо, Пьер, – отозвался Фернан. – Мы еще далеко от цели, а просидеть пару часов на веслах нам будет нелегко.

– Конечно. Однако делать нечего. Гарданка, кончай рыбалку! Погляди на вершину острова. Так держим курс?

– Чего ты волнуешься? Все верно. Вот пройдем этот остров, а потом уже и капитанский будет.

– Так, может, примем немного правее и подойдем к нему с южной стороны?

– Вот этого я сказать тебе не могу. Можно сделать и по-твоему, но лучше идти так, как я видел во сне.

– Однако ты не говорил, с какой стороны будет остров.

– Справа по борту.

– Тогда можно слегка изменить курс и использовать ветер, пока он не совсем переменился.

С этими словами Пьер поправил румпель, плот послушно повернул нос немного к югу, и скорость сразу увеличилась. Пьер прикинул на глазок и спросил:

– Узла четыре делаем, как ты думаешь, Фернан?

– А что, вполне возможно. Гляди, как след за кормой далеко виднеется. Сейчас хорошо идем. А силу можно и приберечь на будущее. Кто знает, как оно дальше повернется.

– А мне что-то тревожно, – заметил Пьер.

– С чего бы это? – спросил Гардан.

– Да все чудится, что плот наш может развалиться, весь скрипит и качается под ногами. Крепко ли мы его сработали?

– Во всяком случае, до острова дотянем, а там поглядим не торопясь.

– Хватит болтать, – раздался голос Лю. – Обед готов. Идите есть.

– Мне там оставьте побольше, ребята! – озабоченно воскликнул Пьер, сглатывая голодную слюну. – Руль-то бросить я не могу.

Все засмеялись и заверили, что капитана не обидят.

Зазубренная вершина острова медленно проплывала на горизонте. Тучи тревожно клубились на севере. Скоро можно было ожидать ливня, а с ним может налететь и ветер. Как плот справится с такой нагрузкой? И Пьер постоянно глядел на небо, прикидывая, сколько еще времени им идти до капитанского острова.

Время стало тянуться медленнее. Нетерпение, ожидание и тревога охватили всех на плоту. Ребята приуныли, и лишь Гардан молча, сосредоточенно продолжал ловлю рыбы. Несколько крупных тунцов уже лежали на палубе. Девушка поливала их водой, хотя, в общем-то, это было не нужно. Волны постоянно смачивали настил брызгами сквозь щели.

– Гарданка, мы прошли вершину, – нетерпеливо сказал Пьер. – Погляди, не показался остров?

– Еще рано, видимо. Теперь и без меня ты сам все увидишь. Как заметишь остров – теперь уже слева по борту, так и знай, что это наша цель. А мне еще пару рыбин поймать охота. Нас теперь будет больше, и еды нужно много.

Час спустя Пьер заметил остров. Он был несколько слева. Сердце радостно забилось. Значит, Гарданка не ошибся! Молодец! Скоро они достигнут острова и увидят капитана с Леонаром. Быстрее бы!

– Гардан, остров! – это Лю обращала внимание юноши на увиденное.

– Вот и хорошо, Лю! Я и не сомневался. Петька, сколько времени до него идти? Как ты думаешь?

– Часа два, не больше. Хотя, видишь, скорость упала – ветер никак нам не хочет сопутствовать. Может, придется взяться за весла.

– Плыви пока, – отозвался Фернан.

Прошел час, и остров стал хорошо виден. Он был крошечный и плоский. Несколько кокосовых пальм кивали под ветром своими кронами. Заросли кустарника и деревьев подступали почти к самой воде. Фернан заметил, оглядывая его:

– Да, островок-то куда меньше нашего. Раза в три, если я правильно определяю.

– Не удивительно, что на таком острове можно с голоду помереть, – отозвался Пьер. – Однако пора высматривать место стоянки и искать капитана. Может, пальнуть из мушкета? Услышат, а?

– Рано еще, – отозвался Гардан. – Подойдем ближе.

Пьер старательно работал румпелем, пытаясь полнее заполнить парус ветром. Тот часто полоскался, приходилось поправлять его и руль. Тучи заволокли почти все небо. Полосы дождя уже просматривались вдали.

Молодые люди напряженно всматривались в берег, но ничего примечательного увидеть они не смогли. Берег был пустынен. В души друзей закрадывалось сомнение.

– Ничего не видно, – промолвил Гардан с сожалением. – Наверное, придется высаживаться, а уж потом поискать капитана.

– Так и придется сделать, – откликнулся Пьер. – Скоро дождь хлынет, и хорошо, если без шквала. Выдержит ли наш плот? Надо поскорее высадиться на берег.

Остров медленно приближался. До него оставалось уже меньше мили, а на берегу никого не было видно. Пьер скомандовал:

– Приглядывайте место высадки. Будем приставать. Вода высокая – это нам немного поможет.

Полчаса спустя, когда первые капли дождя начали барабанить по палубе, Пьер направил плот прямо на пляж. Бухты поблизости не оказалось, и он посчитал, что на поиски ее уйдет слишком много времени, а рисковать никак не хотелось.

– Всем в воду! – крикнул он. – Тяните плот на берег! Швартуйте!

Облегченный плот еще немного поплясал на волне и затих, уткнувшись в прибрежный песок. Ребята проворно выскочили на берег, прикручивая к стволам кокосовых пальм канаты швартовов.

Друзья оглядели пустынный берег, стоя под мощными струями ливня. Ветер с силой ударил по ним, Пьер с тревогой поглядел на плот и сказал:

– Ребята, надо быстрее разгружать плот. Ветер и волны могут сорвать его! Бегом!

Полчаса спустя все сидели под пальмами среди своего скарба и ждали окончания ливня. Он был теплый, но через некоторое время всем стало неуютно. Лю уже стучала зубами, и Гардан прижал ее к себе. Волны с яростью накатывались на берег, и плот пришлось вытащить на песок подальше. Пьер продолжал с тревогой наблюдать за ним, опасаясь, что прибой разнесет его по бревнышку.

Гардан вскочил и вскрикнул:

– Чего мы тут все сидим? Дождь может еще часа два лить. Я пойду на поиски. Остров слишком мал, чтобы заблудиться. За час можно его весь обойти. Пошли, Лю? Или останешься здесь? Холодно так сидеть. Пошли.

Та согласно кивнула, поднялась, и они при молчаливом согласии ребят двинулись по прибрежной полосе и вскоре исчезли в пелене дождя.

– Интересно, ошибся Гарданка или нет?

– Сомневаешься? Ты же говорил, что он никогда не ошибается.

– Говорил. Да все может быть. Однако делать нечего – придется нам ждать. Во всяком случае, мы сделали первый шаг к материку. Так постепенно, от острова к острову, и доберемся до него.

– Хорошо бы найти обитаемый остров. Есть же они тут!

– Конечно! Это хорошая мысль, Фернан. Так и сделаем. Если никого не окажется здесь, будем искать людей. А то наш плот мне кажется слишком ненадежной посудиной.

Ребята обернулись и увидели бегущего Гардана. Он что-то кричал, но за шумом ливня ничего нельзя было разобрать. Когда тот подбежал, Пьер спросил, поднимаясь:

– Что, нашли?

– Нашли! Нашли, Петька! Лю там их уже кормит, бедолаг! Кто пойдет к ним? Это рядом совсем, меньше полумили отсюда. Пошли!

– Фернан, ты иди, а я останусь сторожить плот. Вдруг понадобится что сделать. Идите, да пусть кто-нибудь прибежит сюда сообщить новости. Как они там?

– Плохо. Ослабели и едва могут стоять на ногах. Особенно капитан.

– С чего так? – Фернан уже приготовил рыбину и котелок.

– Вроде болеет, но я пока точно не знаю. Потом он все нам расскажет. Ну, пошли?

Ребята быстрым шагом ушли, а Пьер остался один, поглядывая на небо и переживая услышанное. Ему очень хотелось побыстрее увидеть капитана и Леонара, но и за плотом надо присматривать. Ведь на таком малом острове будет трудно построить новый. Да и времени много это займет.

Нетерпение и радость не позволяли Петьке сидеть на месте, и он принялся ходить взад и вперед. Улыбка не сходила с его лица. В груди радостно билось сердце. Он впервые за все пребывание в изгнании почувствовал себя свободно и легко. Парень остановился, и его губы стали шептать слова молитвы, горячей и благодарной.

Ему так хотелось побыстрее встретиться с капитаном, что он поглядывал на плот с неприязнью, порывался бросить все и бежать, но все же пересиливал себя и заставлял ждать.

Ливень перешел в обычный дождь. Пьер поглядел на небо и понял, что скоро он и вовсе перестанет. Ему уже хотелось тепла, хотя совсем недавно он изнывал от жары и духоты.

Ветер стих и едва ощущался, море постепенно успокаивалось. Пьер поглядывал на плот с чувством благодарности к нему – он ведь все выдержал.

Вид капитана и Леонара поразил Пьера. Они были так худы, что казались живыми скелетами, обтянутыми желтоватой кожей, местами покрытой какими-то язвами. Лица обросли бородами, висящими грязными клоками, длинные космы волос торчали во все стороны.

– Что, Пьер, не узнаешь? – спросил капитан, увидев подошедшего и оторопевшего сразу юношу.

– Капитан, неужто это ты? Господи, как же это случилось?

– Сам виноват, Пьер. Смалодушничал в первый раз и тут же поплатился за это. Поделом мне. Но теперь с этим покончено. Я знал, что вы не оставите нас в беде.

– Но как, капитан?

– Я знал ваше местонахождение и постарался привести судно именно в эти места. Но не дальше. Подонки что-то заподозрили и высадили нас здесь, на этом крошечном островке, куда никто никогда и не заглядывает.

– Но почему, капитан?!

– Я им мешал, Пьер. Они уже мне не доверяли и решили избавиться, а Леонар, верный и преданный друг, пожелал последовать за мной. Это мне сильно облегчило тут мое существование, но поставило его в трудное положение. Однако теперь все наладится, верно?

– Конечно, капитан! – воскликнул Пьер и, приблизившись, обнял и прижал тщедушное тело к своей груди. На глаза парня навернулись слезы, но он успокоил их усилием воли и сказал: – Мы вас быстро поставим на ноги.

Китаянка потчевала Леонара кашицей из банана и ягод, которые уже раздобыла поблизости. Гардан возился с костром, но сырые дрова никак не хотели разгораться. Фернан слушал капитана, поддакивал и охал сокрушенно.

– Гардан сказал мне, что вы построили какой-то странный корабль? – спросил капитан.

– Это все Лю! Она нас уговорила такое сделать. Да и затонувшее судно нашла и достала с него много полезного. Так что ее заслуга неоспорима, капитан. Потом мы покажем вам его. А теперь, капитан, надо попить кокосового молочка. Хватит болтать, надо быстрее выздоравливать и убираться отсюда.

– Убираться надо, это ты верно сказал. А потому давай свое молочко. Теперь у меня и аппетит появился! – И он со смаком отпил молока из кружки. – Хорошо-то как! Недаром я молил Господа и Гардана услышать меня! Слава Всевышнему, он услышал меня, но главное, меня услышал Гардан. И теперь мы вместе!

– Но как это вам с Леонаром удалось?

– Ты верно сказал – с Леонаром. Он не отставал от меня, мы вместе посылали Гардану наш мысленный зов, и он нас услышал. Я ведь уже хорошо знал, что он обладает кое-какими способностями по этой части, и мы старались от души. Вот он нас и услышал.

– Как чудно это, правда, Фернан!

– Сознаюсь, я не верил в такое, но теперь изменил свое мнение. Жизнь показала, что это правда.

Наконец костер разгорелся, да и солнце жарило вовсю. Тучи ушли и виднелись лишь на горизонте. В воздухе разнесся запах жареной рыбы, и ноздри людей жадно расширились. А Лю приговаривала:

– Подождите, милые, скоро все будет готово. Жаль, что соли нет, но это можно и пережить. Гардан изрядно потрудился по дороге сюда. Рыбы хватит всем, а завтра он наловит еще.

– Хуже всего, что мы так ослабели, – продолжал повествовать капитан, – что не могли залезть на пальму за кокосами. Уже стали долбить ствол острыми раковинами и камнями в надежде, что он повалится. Но это было бы очень нескоро.

– И как долго вы здесь находитесь? – спросил Фернан. Его глаза недобро поблескивали.

– Да почитай уже два месяца, ну, может, чуть меньше. Как ты считаешь, Леонар?

– Мы сбились со счета, Эжен. Но думаю, что ты недалек от истины.

– Но я не верю в то, что нашим бывшим друзьям удастся долго плавать. Судно уже состарилось, а уход за ним в последнее время был так плох, что они или пойдут ко дну, поскольку черви источили все днище, или будут захвачены. Ход их сильно упал, а вытащить и почистить корабль у них ни сил, ни охоты нет. Правда, они могут сменить его, захватив другой, но это вряд ли.

– А как же Жак, капитан?

– Он оказался безвольным человеком и испугался, полностью им подчинился. Зато Ю никак не смирялся, но тот действовал более хитро и осторожно.

– Ю? – Пьер с интересом обернулся к говорившему. – Что же он делал?

– Этот хитрец задумал медленно, но верно отомстить за наши мучения и унижения. Он просто потихоньку отравлял Луиса и Ива. И уже при нас Луис стал плохо себя чувствовать. Постоянно жаловался на недомогание и слабость. Потом стал обращать внимание на это и Ив.

– Чем же он их травит?

– Китайцы очень мудрый народ, Пьер. Они много знают и таят в себе эти знания. Так что я нисколько не удивляюсь, что он раздобыл где-то зелье и теперь вершит свой собственный суд, не привлекая к себе внимания. Я об этом узнал из намеков, которые он бросал мне с недовольным видом. И я его отлично понимал.

– Мужчины! – голос Лю зазвенел торжественно и требовательно. – Обед ждет вас! Прошу занимать места. Капитан с Леонаром – на почетные места!

– Капитан, ты же знаешь, что вам есть много никак нельзя. Так что поосторожнее с этим, – в голосе Фернана звучали нотки почтения и заботы.

– Эх, Фернан! Прекрасно знаю, но как же трудно бывает следовать полезным советам. Вот и Гардан меня не раз предупреждал о заговоре на судне, да я сначала не придавал этому значения, потом что-то со мной случилось такое, что я перестал ощущать опасность, ну а совсем недавно отношения с Ло совершенно выбили меня, как сказал бы кавалерист, из седла.

Рты были заняты едой, разговоры утихли. Солнце склонялось к западу, длинные тени протянулись по пляжу, близилась ночь. После несколько вялых фраз, кивков и улыбок сказалось напряжение дня, и на людей навалилась блаженная сытость вместе с сонливостью. Никто и не думал им сопротивляться, и все быстро устроились спать.

Глава 27

На материк!

Десять дней спустя вся команда собралась у плота, готовая отдать швартовы. Капитан с Леонаром уже выглядели вполне сносно, хотя еще чувствовалось длительное голодание, а у капитана совсем недавно проявлялся еще и душевный упадок. Собственно, именно этот упадок и способствовал резкому ухудшению его здоровья. Сейчас с этим было почти покончено, и Эжен снова чувствовал в себе силу, энергию и желание действовать.

– Однако хорошо, что мы вытащили этот плот на берег и подкрепили его, – сказал он, уже снова чувствуя себя капитаном. – Теперь можно надеяться, что до материка мы доберемся.

– Но не мешало бы поменять наш плот на что-то лучшее, более надежное, – отозвался Гардан.

– Прежде хорошо бы найти обитаемый остров, – ответил Пьер. – Там можно было бы сделать всякие запасы на время плавания.

– Это дело нетрудное, – сказал уверенно капитан. – Можно надеяться, что уже к вечеру такой остров сыщется. Я знаю эти места и обещаю вам это.

– Ну что? С Богом? – Пьер оглядел друзей, плот, нагруженный всем, что только можно было взять с собой. – Пока вода достаточно высокая, надо отчаливать. Садимся?

– Да, по местам! – Голос капитана прозвучал бодро и решительно.

Плот значительно осел под тяжестью шести пассажиров, волна часто ударяла в настил, но весла и парус довольно быстро придали ему хороший ход.

– Четыре узла, не меньше, – определил Леонар и поглядел на капитана.

– Это то, что нам нужно. До обитаемого острова не так уж и далеко. До захода солнца можем успеть, – он мягко отстранил Пьера от румпеля и, оглядев море, подправил малость курс плота. – Плохо, если к вечеру ветер спадет. Но будем надеяться на лучшее.

Гардан, как всегда, занялся ловлей рыбы, остальные ожидали команд капитана, но тот молчал. Оставалось только сидеть или лежать на палубе и охлаждаться частыми брызгами соленой воды. Плот скрипел, кряхтел, но довольно уверенно двигался вперед. Вдали, на самом горизонте, зеленел остров, едва видимый из воды. Он постепенно исчезал и вскоре вовсе пропал в дымке.

Море было пустынно. Ни один парус не был заметен на его поверхности. А он был так нужен! Никто не надеялся на крепость плота, и очень хотелось с ним расстаться побыстрее, сменив на более привычное и надежное судно.

Время тянулось медленно. Лишь редкие восклицания Гардана нарушали безмолвие, когда он вытаскивал очередную пойманную рыбину. Лю уже готовила пару тунцов на очаге. Все поглядывали с нетерпением на эту процедуру – от нечего делать всегда хочется есть.

Перед заходом солнца капитан сказал с явным облегчением:

– До захода мы не успеваем, но остров перед нами. Вон он, показался немного справа по борту.

На горизонте едва просматривалось темное пятно острова. Он медленно выступал из моря, но ветер стихал, и плот явно не поспевал добраться до берега засветло. Капитан, впрочем, не волновался, надеясь и в темноте пристать у самого селения. Два часа спустя плот осторожно подполз к берегу, где редкие огни костров поблескивали среди ночи.

Туземцы сбежались на берег, с недоумением глядя на странный плот и не менее странных мореплавателей.

Поговорив немного с вождем, капитан радушным жестом пригласил своих друзей следовать за ним и туземцем. Они пришли в небольшую хижину, где им разрешили переночевать. Свайная постройка возвышалась на пару футов над землей, продуваемая теплым ветерком.

Отведав первый нормальный ужин за много месяцев, команда плота, довольно улыбаясь и обмениваясь впечатлениями, улеглась спать.

Пробыв весь следующий день в селении и сполна расплатившись за припасы и ночлег, на следующий день путники отправились на восток, надеясь дней через пять достичь материка.

Больше всех была довольна Лю. У нее теперь имелся запас риса, а с ним не страшно пускаться в любое путешествие.

– Скоро я вас так откормлю, что вы сами себя не узнаете, – часто говорила она, сдабривая рис пряностями, солью и рыбой.

– Неужто кончилась наконец-то наша паскудная жизнь? – восклицал Леонар, сглатывая голодную слюну. – Я так устал от всего этого, что не могу дождаться, когда наконец-то получу покой.

– Надо получить вначале наше достояние, Леонар. Что стоит покой без денег? Это одни слова!

– Для меня не они главное, Гардан. Я готов и от мести отказаться, но не от покоя. Это для меня сейчас самое главное. Забраться в домик на берегу речки, потягивать слабенькое вино и щуриться на теплое солнце, не на такое беспощадное, как здесь, а на наше, французское. Есть груши и виноград, пить парное молоко, слушать пение петуха! Что может быть прекраснее, Гардан. А ты о мести говоришь. Это не занятие для стариков.

– Погоди, Леонар, – ответил ему капитан. – Скоро я тебе обещаю такую жизнь. Клянусь всеми богами и святыми. Даже если мы и не добудем того, что на борту «Волка» осталось, то я тебе из своих припрятанных сокровищ уделю добрую толику. Тебе хватит.

– Я на это только и надеюсь, Эжен. Ты же втянул меня в эту свою авантюру, так что тебе и спасать мое доброе имя. Хе-хе!

– Да уж придется, Леонар. Однако ты не такой уж и старый, чтобы так изображать из себя рухлядь. Встряхнись – и ты увидишь, что все у тебя еще впереди. Ты еще последнего своего слова не сказал.

– В мои шестьдесят четыре года я могу себе позволить и эту маленькую прихоть, Эжен.

– Ты правильно сказал, что маленькую. Ведь большего я просто тебе не позволю. Год, самое большее, – и я тебе обещаю твою мечту, Леонар!

– О Господи! Пусть сбудутся твои слова, Эжен! Господи, обещаю внести посильную лепту в первый же монастырь или церковь, какая встретится мне во Франции, моей милой, дорогой Франции!

Приставая на ночь к островам, которые попадались им на пути, мореходы продвигались на восток, все ближе к материку. Уже было видно, что они миновали пустынные края. Стали попадаться паруса и обитаемые острова.

Погода им не мешала, а дожди, хотя и частые, мало досаждали. Мореплаватели опасались лишь редких шквалов, но их удавалось избежать, своевременно укрываясь за островами.

Три дня спустя на горизонте появился парус. Он медленно приближался, и Гардан внимательно и как-то даже алчно наблюдал за ним.

– Хорошо идет! – как бы невзначай заметил он.

– Хитрец! – капитан криво усмехнулся. – Я тебя прекрасно понимаю, Гардан. Но стоит ли это делать?

– Стоит, капитан, еще как стоит! На этом корыте мы далеко не уедем. А этот красавец идет прямо к нам в руки. Предлагаю не терять шанса, а, капитан?

Капитан молча смотрел на парус, широко раздутый свежим ветром. Ноздри его жадно расширились, глаза приобрели характерный блеск. Добыча действительно была хороша и сама шла в руки. Он колебался недолго.

– Ты прав, Гардан. Готовьте оружие. Через час мы сблизимся.

– Молодец, капитан! Мы мигом это сработаем! – Глаза парня лихорадочно увлажнились, движения его стали вдруг порывистыми, уверенными.

Полчаса спустя стало видно, что навстречу идет одномачтовая малайская прау. После внимательного изучения и наблюдения капитан насмешливо хмыкнул:

– Сдается мне, что это судно хочет того же, что и мы, Гардан. Не нравится мне его поведение. Оно явно идет на нас.

– Вот и хорошо, капитан! Они нас принимают за туземцев, а мы и не собираемся их в этом разубеждать. Пусть подойдут ближе, а там мы им покажем! Главное, чтобы они не заметили у нас оружие.

– Глядите, они сигналят нам! – крикнул Пьер, указывая на приближающееся судно. – Требуют спустить парус!

– Спускай парус! – крикнул капитан. – Пусть думают, что мы испугались. И проверьте незаметно оружие. Бросаемся все разом и стремительно.

– Капитан, не беспокойся! – отозвался за всех Гардан.

Спуская парус, прау красиво описала полукруг и зашла к плоту с кормы. Было видно, что это малайцы, их было больше десятка. Вооружены они были копьями, крисами, саблями и пистолетами. Мушкетов видно не было.

Плавно сблизившись, малайцы не успели ничего предпринять, как по ним грянул залп, и с криками и звоном шпаг на борт мгновенно вскарабкались люди с плота. Малайцы оторопели, потеряв сразу же нескольких людей убитыми и ранеными.

– Не давайте им опомниться! – орал капитан, протыкая шпагой рванувшегося к нему пирата. – Колите всех подряд, пока не сдадутся!

Не прошло и минуты, как судно было захвачено. Такого оборота дел малайцы никак не ожидали и быстро сдались, тем более что наши ребята орудовали шпагами и тесаками молниеносно и яростно.

– Хорошо сработано! – радостно изрек Гардан, вытирая клинок о саронг убитого малайца. – Есть кто раненый у нас? Нет? Такого давно не было, капитан. Что делать с пленными будем? За борт?

– Погоди, Гардан. Так уж сразу и за борт! У нас людей мало. А где их нам взять, как не с этого судна. Сколько у нас пленных? Посчитай.

– А чего считать? И так видно. Вон сидят у мачты пять малайцев.

Капитан глянул в ту сторону, подошел и пригляделся к пленникам. Малайцы, которые совсем недавно выглядели довольно грозно, сейчас вели себя покорно. Лишь глаза их злобно поблескивали. Подбирая слова, капитан спросил:

– Откуда вы такие взялись и что хотели у нас получить? У нас же ничего нет.

Они переглянулись, потом один ответил:

– Это наш главарь знал, которого вы убили. Мы лишь выполняли его приказы. А сами мы с Канмо. Промышляем мелким разбоем. Обогащаем нашего вождя, – в голосе малайца проступила явная ненависть.

– Чего же вы ему подчинялись, если так плох был?

– Сила у него была. И дома у него власть большая над людьми, куда нам против него. Весь кампонг в его руках был.

– А теперь как же? Вернетесь в свой кампонг или что другое сделаете?

– Это не от нас зависит, туан. Теперь ты наша судьба. Мы в твоей власти.

– А готовы служить мне? Со мной вам будет лучше, обещаю.

– Ты, туан, белый. Нам не понять тебя. Где в твоих словах правда, а где ложь?

– Стало быть, не доверяешь? Ну что ж, это твое право. Но я на ветер слов не бросаю. Ты же знаешь, что в твоем положении рассчитывать на лучшее не приходится. Так что выбирай, что тебе по вкусу. Или за борт, или ко мне на службу. И остальные тоже пусть сделают выбор. Мне нужны матросы. Платить буду хорошо. И служить вам придется недолго. Год – самое большое. Думайте.

Капитан отошел, разглядывая палубу, испятнанную кровью. Тела убитых уже полетели в море, а Лю старательно плескала из ведра забортную воду, смывая кровь за борт. Капитан крикнул:

– Фернан, кидай с плота, что пригодится, остальное бросай. Прау теперь наша – она намного лучше. Гардан, погляди оружие и собери в кучу, проверь запасы пороха, а ты, Пьер, спустись в трюм и обследуй все там.

– Капитан, берегись малайцев. Они способны на черное дело. Как бы не попасть впросак, – Гардан с недоверием и опаской покосился на кучку пленников.

– Обязательно, Гардан. Их время на размышление истекло, сейчас я все решу, – и Эжен направился к малайцам. Он остановился и спросил: – Что надумали, молодцы? Готовы?

– Готовы, туан, – ответил тот же малаец. – Мы согласны служить тебе. Лишь позволь нам самим решить кое-какие наши дела. Для вас совсем не опасные. Разрешишь?

– Что ж. Раз вы согласны, то и я вам на уступки пойду. Решайте же свои дела и приступайте к своим обязанностям.

– Что ты нам положишь за это, туан?

– Вдвое больше, чем прежде. Это вас устраивает? И часть добычи, коли такая будет, хотя я и сомневаюсь в этом.

Малайцы переглянулись и дружно закивали в знак согласия.

Капитан отвернулся, направляясь на осмотр каюты, когда сзади раздался крик. Капитан обернулся, положив руку на рукоять пистолета. Он увидел, как тот самый малаец, что с ним разговаривал, отпихнул окровавленное тело своего товарища, еще бившегося в предсмертных конвульсиях. Из шеи его била струя алой крови. Капитан подскочил, спросив:

– Что это ты делаешь?! Для чего?

– Туан – это и есть наши дела. Не сердись. Этот человек не должен с нами жить. Он плохой человек. Мы не можем с ним вернуться в родной кампонг. Он помощник нашего вождя, все расскажет там и отомстит всем нам и нашим семьям. Он не должен жить, туан, – повторил он и умолк, вытирая нож о замызганный подол саронга.

– Ну ладно, – согласился капитан. – Это и впрямь ваши внутренние дела. Пусть будет так. Уберите его и приберите палубу.

– Терима касих, туан! – низко склонился к капитану малаец. – Спасибо!

После тщательного обследования оказалось, что судно хорошо оснащено припасами. Были и значительные средства в золотых монетах. Из них капитан тут же выделил малайцам причитавшуюся им плату за пару месяцев вперед, чем окончательно завоевал их расположение.

– Капитан, – обратился Пьер к Эжену, – куда теперь курс будем держать?

– Я посчитал наши средства, и оказалось, что их не так уж и много. Поэтому надо зайти за моим сокровищем и обеспечить себя.

– Капитан, а может, наших средств хватит?

– Их мало, Пьер. О чем говорить? Надо идти за моими.

– Капитан, у нас с Гарданом есть кое-что. Если не возражаешь, то в каюте я могу показать тебе.

– Интересно, что ты приготовил? Ладно, пойдем, покажешь.

Пьер снял пояс и бросил его на низкий столик. Капитан в недоумении глядел то на пояс, то на Пьера, потом спросил:

– И что же в поясе?

Пьер покопался малость, подпарывая шов ножом, и высыпал на столик несколько алмазных горошин. Они схватили малые лучики света и засияли острыми вспышками яркого блеска.

– Ого! Откуда это у тебя? Это же алмазы!

– Еще из Африки, капитан. Мы с Гарданом их отыскали в пустыне, когда шатались по ней в поисках спасения после кораблекрушения. У Гардана есть еще столько же. Они твои, если это может тебя удовлетворить.

– Ты настоящий друг, Пьер! Я всегда верил в тебя. Но этого более чем достаточно. В каждом из алмазов не менее трех каратов. Это хорошие камни, и за них в Бирме можно немало получить.

– Вот и распоряжайся, коли считаешь нужным. И у Гардана его камни возьмем.

– Хорошо, Пьер, но с одним условием.

– Какие там условия, капитан, – поспешно ответил Пьер.

– Нет, Пьер. Так дело не пойдет. Я тебе отдам вдвое больше, когда у нас все закончится. Клянусь, что так оно и будет. Дай только Бог мне посчитаться с Ивом и его дружками. Надо разыскать их и уничтожить!

– Стоит ли, капитан? Тебя ждет Ло. Неужто она не стоит того, чтобы забыть об этих проходимцах? Их Бог накажет, капитан.

– Бог обязательно воздаст за несправедливость на Страшном суде. Но сперва я сам с этим хочу закончить. Это дело моей чести и совести, а эти понятия, Пьер, для меня слишком важные. Я так решил, и так и будет, если Господу будет угодно.

Пьер вытряхнул из пояса все алмазы, и они засверкали в ладони капитана. Он глядел на них, потом ссыпал в мешочек и опустил в карман.

– Но кое в чем ты прав, Пьер. Курс на Мартабан. Я не могу так долго томить свою любовь. Ставим паруса, и в путь! Спасибо тебе, друг!

Три дня спустя прау отшвартовалась у кампонга на острове Кинмо. Малайцы не обманули капитана. Они вернулись назад и даже привели с собой двух молодых товарищей. Капитан и этим отдал плату вперед, что вызвало у малайцев восторг.

Запасшись всем необходимым, капитан приказал двигаться на север. По пути туда решили заходить в каждый порт и справляться о «Волке».

Два месяца понадобилось прау на не такой уж и дальний путь до Мартабана. Зато по дороге им удалось напасть на след «Волка». В двух местах им сообщили, что такие пираты появлялись, можно было судить, что они и теперь промышляют где-то в этих водах.

– Это уже кое-что! – радостно потирал руки капитан. – Если и дальше так пойдет, то мы сможем их повстречать.

– И что тогда? – спросил Пьер. – Они ведь хорошо вооружены, и не нам с ними драться.

– Конечно, Пьер, мой мальчик! Но я уже наметил план. Только повременить требуется малость. Поглядим, как меня встретит Мартабан.

Глава 28

Удача

Прошел месяц с той поры, как встретились старые друзья. И вот впереди показался Мартабан. Глаза капитана яростно блестели нетерпением. За время плавания наши искатели приключений окрепли и уже не выглядели так ужасно, хотя следы невзгод и проступали, если присмотреться повнимательнее.

– Странно, но я так волнуюсь, ребята! – говорил капитан, всматриваясь в далекие очертания города.

– Как-то сложится дальнейшая наша судьба, а особенно твоя, капитан? – ответил Фернан, подкручивая ус и, видимо, раздумывая о собственном будущем в этом городе.

– Этого, к сожалению, никто не знает. Все надежды на Господа да на удачу, коли такая вообще существует. Говорят, что все в жизни предрешено высшими силами и человек мало что может изменить в этом.

– Это слишком туманно, капитан. Конечно, надо уповать на Господа, как ты и сказал, но и самому не сидеть сиднем, строить свою жизнь. Это успокаивает и делает человека тверже и увереннее.

– Как знать, Фернан. Однако и я склоняюсь к твоему мнению. Поживем – увидим. Уже недолго ждать. Потерпим малость.

Как обычно, стали на якорь на внешнем рейде. Надо было разведать положение дел в городе, а уж потом действовать в соответствии с полученными сведениями.

Капитан с малайскими гребцами отправился в город на лодке, наказав ребятам не оставлять судно без присмотра.

– Не беспокойся, капитан, – сказал Гардан. – Мы все понимаем.

– Тогда ждите от меня известий. Возможно, я довольно долго не буду подавать вестей о себе, но вы ждите. Средства у вас есть, малайцев не обижайте. Будем надеяться на лучшее.

Он махнул рукой, прощаясь с командой, и гребцы налегли на весла.

Два часа спустя лодка вернулась, но малайцы ничего не могли сообщить интересного, кроме того, что им надлежит каждый день в полдень с лодкой ждать капитана на пристани.

– Ну а теперь можно и о себе подумать, – протянул Фернан, сладко потягиваясь всем телом. – Долго мы постились. Пора развеяться, да и в церковь надо сходить. Бога не следует забывать. Как вы, ребята? Согласны со мной?

– Согласны, – ответил Пьер, а потом добавил: – Тебе, Фернан, хорошо, ты католик, а я куда пойду, коли нашей церкви и в помине тут не может быть? Где мне с Богом пообщаться? Лучше всего Гарданке – мечетей здесь хватает.

– Мы же христиане, Пьер. Так что нет большой разницы от того, в какую церковь сходить и где с Богом поговорить. Пойдем вместе – ты поймешь, что я прав. Соглашайся.

– И правда, Петька! – воскликнул Гардан. – Чего тебе выбирать. Все одно вы в одного Бога верите. Иди, а я пока тут останусь. Малайцам тоже не вредно развлечься в портовых заведениях. А мы посторожим на судне. Нам это даже лучше. Согласен?

– Эх! Наверное, так и надо сделать, Гарданка. Вы с Лю оставайтесь, а мы сходим в город. Так я говорю, ребята? – обратился он к малайцам. Те мало что поняли, но согласно закивали. Гардан сказал им о принятом решении, и те радостно заговорили с заблестевшими глазами.

– К ночи я вас жду на борт, ребята. – Гардан строго оглядел матросов, и те согласно закивали.

Дни тянулись медленно. Капитан не объявлялся, и в городе никаких слухов о нем не было. Ребята начали уже волноваться, с беспокойством поглядывая на берег.

– Что-то капитан совсем пропал, – не раз говорил Пьер с сомнением и беспокойством в голосе. – Как бы мы его и вовсе не потеряли.

– Что стоят наши жизни? Гроши! Может, и доживем до того времени, когда человеческая жизнь будет цениться, но когда это будет, да и будет ли вообще? А пока у нас одно осталось – ждать и надеяться. Не может того быть, чтобы капитан не подал голоса. У него сложные обстоятельства. Ему просто могут не поверить. Во всяком случае, Петька, будем ждать столько, сколько потребуется.

– А на что нам жить? Все средства мы отдали ему. Малайцы могут взбунтоваться, а мы что с ними можем сделать?

– Главное, Петька, не ломай себе голову. Все образуется. Бог милостив. И мне не верится, что капитан так просто пропадет. Он вывернется.

И эти слова вскоре подтвердились. Не прошло и пяти дней, как малайцы вернулись с постоянного дежурства у причала и сообщили, что капитан шлет им привет и мешочек монет. С этим заявлением Гардан принял из рук малайца Куонга увесистый мешочек.

– Видал, Петька?! Я говорил, что капитан объявится! Так оно и случилось. – Гардан весело поблескивал глазами. Он тут же высыпал деньги на ладонь, прикинул их количество и стал раздавать матросам. Радости их не было предела. – Гуляйте, ребята! Капитан нас не забывает и никогда не забудет. Помните об этом! Можете отправляться в город. Однако, Куонг, кто вам сообщил новость и деньги передал?

– Был человек от капитана, – ответил малаец. – Передал мешочек и привет. Больше ничего.

– И на том спасибо! Теперь ждать будет веселее!

Несколько дней прошло без известий. Наконец к прау пристала лодчонка, и рыбак передал записку. Фернан принял ее, одарил посланца монетой и крикнул:

– Ребята, сюда! Записка от капитана! Слушайте, – и Фернан прочитал, что пишет капитан: – «Не скучайте, ребята. Скоро буду у вас. Ждите и не переживайте. Капитан Эжен».

– Вот это уже дело! – воскликнул Гардан. – Знать, не долго нам тут осталось париться в безделье. Однако интересно, что там надумал капитан и как у него с Ло получилось.

– Да, Гарданка, интересно. Уже почитай месяц стоим тут и чего-то ждем. Скорее бы за дело взяться, а то совсем закисли.

И вот настал день, когда на большой лодке с четырьмя парами гребцов явился капитан в блеске и сиянии богатых одежд и при шпаге.

– Как приветствуете главу флотилии наместника Бирмы, голодранцы!? – заорал он, лукаво улыбаясь. – Где торжественный салют в мою честь? Где фанфары и вино?

– Капитан! Вот здорово! – Гардан орал не менее торжественно и громко. – Как мы рады тебя видеть! Виват капитану!

– Салют принимаю! А вот вам от меня подарки, – с этими словами он стал передавать из лодки корзины со снедью. – Берите, друзья! Пир у нас будет. За месяц с лишним можно и побаловать себя разок, не правда ли?

Малайцы бегали по палубе, расставляя на ней корзины и свертки. А капитан распоряжался:

– Расстилайте ковры, расставляйте подарки наместника, и начинаем отмечать встречу и мое новое назначение.

– И кто ты теперь? – спросил Гардан.

– Адмирал флотилии по борьбе с пиратами в заливе Мартабан. Чтите и преклоняйтесь передо мной! Скоро сколотим эту самую флотилию – и в море, на охоту за волками! – И он многозначительно подмигнул ребятам.

– Виват адмиралу! – крикнул Гардан, и его дружно поддержали все остальные.

– Погодите, друзья. Вы ведь тут скучали, вот я и привез вам развлечение. Надо помочь дамам перебраться на палубу. Эй, Пьер, Фернан!

Ребята втащили смеющихся молоденьких девушек на палубу, и те сразу же накинулись на друзей. Гардан изобразил суровость на лице и отказался от предложений маленькой бирманки с набеленным личиком куклы. А Лю остро скользнула по нему глазами и ухватила за руку.

Пир прошел великолепно и закончился в свете фонарей далеко за полночь.

На пиру капитан рассказал ребятам, как провел время у наместника. Он был немногословен, но точен:

– Не поверите, но вначале мне показалось, что наместник рад встрече. Он принял меня радушно и даже позволил встретиться с Ло. Как это было прекрасно, ребята! Но на другой день я оказался в темнице. Меня просто заковали в цепи и бросили в подземелье.

Ничего не объяснили, просто стражники схватили меня и все! Так я и сидел дней десять, пока наместник не вспомнил обо мне. Стали допрашивать и дознаваться о том времени, которое вы хорошо помните. Мне стоило больших усилий доказать свою преданность и невиновность. Меня спасла рана и то, что я выстрелил в Пройдоху.

Потом меня вытащили из подземелья, и я стал уважаемым человеком. Предложил свои услуги по борьбе с пиратами. А они изрядно нарушали морскую торговлю и вообще судоходство. Тут и местные пираты промышляют, и португальские, и малайские. Так что сброда собралось много. Вот я и убедил наместника сделать доброе дело моими руками. Последовало назначение – и я стал адмиралом. От наших успехов теперь зависит и моя судьба, ребята.

– А о волках что-нибудь узнал? – спросил Фернан.

– И о них узнал немало. Они примкнули к шайке Юсуфа, а этот разбойник является главной целью нашей флотилии. Так что готовьтесь в поход.

– Пушки нам добудешь? – спросил Пьер, вспоминая, каким он был бомбардиром у волков.

– Уже добыл, Пьер. Четыре трехфунтовых пушки я вам завтра доставлю. Припасов будет достаточно. Начнете подготовку к походу. Дам вам десяток матросов, и ты, Пьер, будешь их обучать стрельбе из пушек. Вот только я не знаю, кому же быть у вас капитаном, ребята.

– А что тут гадать? – воскликнул Гардан. – Пьер у нас теперь отменный капитан. Чем плох?

– Я тоже так считаю, но его занятость пушками…

– Это ничего. Он справится, верно, Петька?

– Не знаю, Гарданка, – смущаясь, ответил Пьер. – А может, Фернан?

– У меня нет никакого опыта и знаний в этом деле, а ты уже и рулевым был, и рядом с капитаном в схватках находился, и с приборами немного можешь работать. Я за тебя, Пьер.

– А пушки? – не унимался юноша.

– И пушки от тебя не уйдут. Ты, главное, обучи людей, а там они и сами справятся. Постреляют по щитам в море – и все будет хорошо. И мы сможем в этом помочь.

– В таком случае пусть капитан и решит наш спор. Капитан?..

– Что ж, ребята. Пусть будет по-вашему. Пьер – отныне ты капитан этого судна. Распоряжайся им как сочтешь нужным, но не забывай, что ты Бог на судне и от тебя многое зависит. У меня будет не менее десятка судов, и поблажек с дисциплиной не ждите. Понятно, ребята? Так что не ставьте меня в неловкое положение. И еще. Половина призов – ваша. Это не так мало, но и требует от вас определенного умения и удачи. Так что с Богом, ребята!

С неделю шли бурные приготовления к походу. Пьер сразу же по получении пушек отправился в море на стрельбы. Припасов было достаточно, и обучение шло интенсивно и довольно успешно. Корпус прау часто содрогался от залпов и был постоянно в дыму выстрелов. Грохотали пушки, трещали мушкеты и пистолеты, звенели сабли, шпаги и крисы.

На все это ушло больше месяца. И вот флотилия в одиннадцать судов, растянувшись почти на две мили, вышла в море. Охота началась. Что она сулит, что обещает? Это было не ведомо никому. Судьба у каждого своя, и от нее не уйти, как ни старайся.

Постепенно Пьер привык к роли капитана, перестал смущаться и отдавал приказания и команды уверенным и властным голосом. Он заставил себя быть строгим, но справедливым, что сразу же почувствовали матросы. Им было странно ощущать такое к себе отношение. Не все это понимали, но в большинстве были рады такому капитану.

Для такого большого экипажа судно оказалось слишком мало, но это были мелочи. Зато в сражении численность команды сработает на победу, и все неудобства окупятся. Плохо было то, что команда оказалась очень уж разношерстной. Смесь многих национальностей опасна. Все могло вылиться в неприязнь, а потом и в открытую вражду. И Пьер старался притушить эти чувства в зародыше. Ему в этом повезло. Команда весьма быстро сдружилась, а человеческое обращение капитана убедило всех матросов, что в мире друг с другом жить много удобнее и приятнее.

Флотилия крейсеровала в заливе, собирала сведения о пиратах, выслеживала отдельные суда, стараясь захватить и уничтожить их. Но время шло, а главные силы пиратов постоянно ускользали из-под удара.

– Уж больно долго мы возимся с этими подонками, – не раз возмущался Гардан. – Уже надоело гоняться за призраками.

– Ты что же, думал, что мы имеем дело с дураками? – возражал Пьер. – И пираты имеют голову на плечах, им совсем неохота накидывать петлю на шею! Они понимают, что с такой силой им в открытой схватке не совладать.

– А я так думаю, – сказал Фернан, – что капитан, то бишь теперь уже адмирал, не упустит возможность разделаться с противником, но для этого его надо изучить и понять, а уж потом навалиться всеми силами.

– Плохо, что скоро начинается сезон тайфунов. – Пьер был обеспокоен и не скрывал этого.

– Вот и хорошо. Пираты обязательно это учтут и укроются где-нибудь. Место, конечно, будет достаточно укромным, и его нужно будет только найти, а потом уж адмирал свой шанс не упустит. – Фернан многозначительно подмигнул друзьям.

Время продолжало тянуться без видимых происшествий. Некоторые суда флотилии захватывали отдельные мелкие пиратские прау, но нашим ребятам никак не везло.

И лишь после довольно сильного шторма, когда флотилию разбросало по морю и наши друзья оказались одни, в море появилось судно, изрядно потрепанное, с разорванными, залатанными кое-как парусами. По привычке останавливать каждое судно для сбора сведений и проверки, Пьер приказал досмотреть его. С борта грянул предупредительный пушечный выстрел.

Прау поспешно отвернула и попыталась уйти. Это раззадорило команду.

– Догнать, захватить! – Пьер заволновался, заметался по палубе, не совсем зная, как и что делать.

Фернан подошел и дружески обнял друга:

– Успокойся, капитан. Дело не стоит таких хлопот и волнений. Мы немедленно догоним эту каракатицу, а там уже дело за тобой и пушками.

Час спустя беглеца догнали, и залп из двух пушек снес половину мачты. Парус затрепыхался, судно резко сбавило ход.

– Приготовиться к мушкетному залпу! – крикнул Пьер. – Правым бортом, огонь! – Борт окутался дымками.

– Они сдаются! – Гардан радостно взмахнул руками. – Приготовиться к захвату!

Суда сцепились, и матросы дружно свалились на палубу приза. Почти никто не оказал сопротивления. На палубе уже лежало несколько тел, языки крови растекались по доскам.

Несколько пистолетных выстрелов, недолгое звяканье клинков – и судно захвачено. Это был пиратский корабль – в этом уже никто не сомневался.

– Очистить палубу от трупов! – голос Пьера звучал уже грозно и твердо. – Пленных связать, судно осмотреть!

– Капитан, что с грузом делать? – спросил Куонг, который выполнял должность боцмана.

– Что за груз, Куонг?

– Всякий, капитан. Посуда, шелк, бензойная смола, раковины. Обычные товары, захваченные ими у купцов. Есть порох, припас разный, оружие.

– Оружие и припасы перегрузить на наше судно, остальное оставить – нам все равно не вместить всего. Отбуксируем в ближайший порт и продадим. Все больше будет наша доля. Распоряжайся, Куонг.

– Капитан! – Фернан подбежал к Пьеру с горящими глазами. – Там человек в трюме! Он очень заинтересовал нас. Пошли допросим его.

В трюме лежал человек, явно европеец, заросший черной грязной бородой. Он не мог подняться – нога была прострелена и воспалилась. Пьер поглядел на него и спросил:

– Кто такой и как попал сюда?

– Пьер, он французский не понимает, – сказал Гардан. – Это португалец. Говори на его языке.

– Тогда вы с Фернаном допросите его, а я послушаю.

Вскоре выяснилось, что португалец сидит тут уже две недели, попал к пиратам при захвате небольшого судна у берегов дельты Иравади. После получасового допроса оказалось, что он знает судно пиратов под названием «Волк» и даже видел его капитана Ива и его помощника Луиса, но тот был болен и плохо себя чувствовал.

– И где может быть этот «Волк» сейчас? – спросил Гардан.

– Да где-то неподалеку. Он промышлял последнее время в тех краях, а теперь, после того как Мартабан организовал за ними охоту, возможно и спустился к югу. Надо допросить этих пиратов, которые оказались у вас в плену. Они знают точнее. Меня две недели держат тут, и я, видимо, уже не выберусь отсюда живым.

– Постараемся тебе помочь, парень. – Гардан утешительно похлопал раненого по спине. – Держись, мы тебя на палубу вынесем и питание организуем. А сейчас тебе принесут кружку вина подкрепиться.

– Теперь надо побыстрее избавиться от приза и искать флотилию, – распорядился Пьер. – Курс на восток!

Два дня спустя приз был продан за малую цену, но морякам было дорого время, поэтому торговаться они не стали. Еще два дня спустя они присоединились к флотилии. Она потеряла два судна и теперь рыскала напротив дельты Иравади, где, по имеющимся сведениям, можно было обнаружить пиратов.

Глава 29

Разгром

На судах флотилии царила атмосфера беспокойства и уныния. Пираты так и не были обнаружены, а сезон штормов уже подходил вплотную. Адмирал не мог сдержать ярости и требовал от подчиненных большего усердия. Его флагманский корабль, не самый большой, но самый быстроходный, постоянно рассылал малые сампаны и прау в разные стороны для сбора сведений.

Команды отдельных захваченных кораблей пиратов мало что могли сообщить. Многие кончали жизнь в страшных пытках, но дать каких-либо стоящих показаний не могли. Видно, они действительно мало знали или были вовсе не из шайки Юсуфа.

И лишь совершенно случайно был пленен один из его кораблей. Главный специалист по пыткам принялся за дело серьезно и со знанием дела.

– Постарайся не замучить насмерть, но выведай все подробности, – наставлял его адмирал.

– Будет сделано, господин! У меня они заговорят, тем более что их у нас достаточное количество. Кто-то да не выдержит, хотя выдержать никто не сможет, если взяться за дело с толком.

Уже в тот же день было выяснено, где нашел укрытие от штормов Юсуф.

По флотилии передали приказ двигаться на запад, и три дня спустя она достигла места, где должна была укрываться флотилия пиратов. Но гавань была пуста, ни одного судна там не оказалось. Юсуф каким-то образом узнал или просто почувствовал своим звериным нюхом приближение опасности и сменил место стоянки.

Однако местные жители оказались тоже смекалистыми людьми и поведали, что пираты ушли в южном направлении и, скорее всего, укрылись на Кокосовых островах. Было принято решение следовать туда, в надежде, что сведения верны.

Три дня спустя остановили судно для досмотра. Оказалось, что его матросы видели большую флотилию пиратов, направлявшуюся на юг.

– Откуда вам известно, что флотилия именно пиратская? – спросил Эжен, к которому доставили матросов.

– Наши люди видели некоторые эти суда раньше, – ответил боцман судна. – Да к тому же их повадки вызывают подозрение…

– Как, по-вашему, куда они направлялись?

– Так это же ясно, господин. Конечно, на Кокосовые острова. Там они часто отстаиваются на время штормов, делят добычу, чистят корабли и отдыхают. Многие об этом знают. Это совсем не секрет. Кто их тронет, раз они собрали почти весь свой флот в одно место.

– Значит, кроме Юсуфа, никто не может собрать такое количество судов?

– Это определенно Юсуф, господин. Сомнений быть не может. Мы целый день возносили молитвы и благодарности Аллаху за то, что он избавил нас и пронес суда Юсуфа мимо. Видно, они сильно спешили, вот и не стали обращать на нас внимание.

В тот же день Эжен собрал капитанов всех своих судов на совещание.

– Господа капитаны! Нам предстоит нелегкая задача обнаружить гнездо пиратов и уничтожить их.

– Мы слушаем тебя, господин, – отозвался капитан самого большого из судов флотилии. – Мы выполним свой долг, как велит нам Всевышний и забота о великой Бирме. Приказывай!

– Надо немедленно выслать вперед судно для разведки и наблюдения. Второе должно следовать позади, в видимости первого, и получать сигналы. При обнаружении пиратов тотчас доложить и продолжать наблюдение, стараясь не попасть им в лапы. Для этого выделяются суда «Лотос» и «Глаз Шивы», они у нас самые быстрые. Всей флотилии двигаться следом, захватывать все суда, следующие в том же направлении. Не дать пиратам никаких сведений о нас. Пусть успокоятся. Это нам выгодно.

Борясь с неблагоприятным ветром, флотилия продвигалась к югу и, обогнув остров Наркондом, сменила курс на западный. Попутный ветер легко подгонял суда к цели.

Разведчики уже доложили, что эскадра из двадцати трех судов обнаружена. Пираты не ждут нападения, но все же рассылают малые суда для наблюдения.

Адмирал тут же распорядился захватывать все суда пиратов и направлять в его распоряжение.

Вскоре одно такое судно оказалось в руках адмирала. Это была прау с пятнадцатью человеками команды. Капитана и матросов допросили с пристрастием и выяснили, что вооружение пиратской флотилии состоит примерно из двадцати пушек малого калибра и полутора сотен мушкетов. Это намного меньше того, чем располагал адмирал. И суда флотилии в основном были малого размера.

– Ты понял замысел адмирала? – спросил Гардан Пьера, когда они получили очередное предписание.

– Мне кажется, что немного понял. Он, как всегда, верен себе. Будет громить пиратов огнем пушек и мушкетов. Преимущество у нас огромное. Ты обратил внимание на распоряжение приготовить зажигательные бомбы?

– Значит, будем палить их нещадно. А жаль, добычи у них, должно быть, в трюмах много.

– Хватит тебе добычи, Гарданка. Лишь бы адмирал разгромил их.

– Громить будем все вместе, а кому повезет, это уж только Бог определит.

– Однако время поджимает. Что-то адмирал не торопится.

– Успеет, Пьер. Он не любит зря рисковать и старается все тщательно обдумать и взвесить. Ему же нельзя проигрывать, сам знаешь. Вот он и старается.

На следующий день суда получили приказ двигаться в бухту на сближение.

Был поздний вечер, когда флотилия двинулась вперед. Шли очень осторожно, не зажигая огней. Свежий ветер свистел в снастях, которыми приходилось часто работать. Лю, как и прежде, была поблизости от Гардана и так же внимательно и тревожно всматривалась в темноту и редкие огни кораблей. Тучи скрывали луну, и она лишь изредка показывалась на минутку, чтобы тут же скрыться в низких дождевых облаках.

– Рассчитано так, чтобы к рассвету оказаться на месте, – сказал Пьер.

– Адмирал знает свое дело, – отозвался Фернан. – Хочет застать пиратов врасплох. Это верный ход. Как ты считаешь, Гардан?

– Мне нечего считать, Фернан. Я пойду лучше спать, а то завтра работы будет слишком много, так что выспаться не мешает. Пойдем, Лю.

– Молодец Гардан, – позавидовал Пьер своему другу. – Он всегда спокоен перед боем. Зато мне ни за что не заснуть, Фернан. Всякий раз волнуюсь, как новичок. Ничего не могу с собой поделать.

– Ничего и не надо делать, Пьер. Я тоже не всегда могу заснуть. К тому же ты капитан – тебе просто положено не спать в такие часы. Так что не сетуй на судьбу.

– Видимо, у адмирала хорошие лоцманы, раз он ночью идет к Кокосам. Вокруг много коралловых рифов. Как-то нам удастся избежать их клыков?

– Думай лучше о хорошем и веселом, Пьер, а я тоже пойду отдохну.

К утру ветер немного утих, волнение помаленьку спадало. По флотилии передали сигнал убавить парусность и смотреть внимательнее.

Как только выглянуло солнце в разрывах между туч, показался остров в белых хлопьях бурунов. Флотилия медленно двигалась в трех милях восточнее. Корабли сблизились и теперь шли плотной линией не более ста саженей друг от друга.

Полчаса спустя показался вход в обширную бухту. В подзорную трубу хорошо были видны стоящие на якорях суда пиратов. Они стояли кое-как, без всякого порядка, и их тонкие мачты покачивались на легком ветру.

Прозвучал сигнал «к бою!». На судах забегали матросы, готовя пушки, мушкеты и зажигательные бомбы. Пираты заметили опасность, но при малом ветре и беспорядке на рейде их суета выглядела смешно, и матросы радовались тому, что адмиралу удалось-таки усыпить бдительность пиратов.

Флотилия в образцовом порядке вошла в бухту и тут же начала выстраиваться в кильватерную колонну. Впереди шли большие суда с дальнобойной артиллерией. Они и начали бой с дальней дистанции. Суда окутались облаками дыма. Грохот пальбы закладывал уши. Корабли шли почти без парусов, очень медленно, и стрелять было удобно.

Некоторые пиратские суда попытались спасаться бегством, но противный ветер и яростная пальба пушек не позволяли этого сделать. Уже несколько судов лишились мачт, некоторые горели или накренились, готовые пойти ко дну, а флотилия все не приближалась к ним даже на мушкетный выстрел.

Пьер почувствовал уверенность в благополучном исходе боя, но бездействие бесило его. Он со своими малыми пушками не мог ничего сделать, а не выполнять команды он не смел. Нервничая, он вышагивал по палубе, наблюдая, как большие корабли методично громят пиратов. Те, видимо, поняв, что терять им нечего, решили все же прорываться. С десяток судов под всеми парусами двинулись к выходу из бухты.

– Пьер, гляди, слева по борту судно пиратов! – Это Гардан кричал, указывая рукой направление. – Отрезай ему путь, капитан!

Пьер уже и сам понял, что надо делать. Его приказ был выполнен быстро и четко. Его судно бросилось наперерез пирату и, развернувшись бортом, произвело первый залп. Он мало чем повредил противнику, но заставил его подойти ближе к берегу.

Зайдя с кормы и вроде бы даже увеличивая шанс пирата вырваться в море, Пьер сам навел пушку. Быстро оглядев вторую, он махнул рукой и вогнал запальник в канал с порохом. Жиденький залп на время закрыл пирата, а когда дым отнесло в сторону, пират оказался без мачты.

– Приготовиться к абордажу! Три залпа мушкетами! Пли!

Затрещали дружные мушкетные залпы. Пираты истошно орали на палубе, обливая ее кровью. Много тел уже недвижно лежало в лужах крови. Редкие ответные выстрелы почти не причиняли урона.

После быстрого маневра суда сошлись, и матросы, сделав последний залп уже из пистолетов, ринулись на палубу пиратов.

Короткая свалка, пистолетные выстрелы, ругань, стоны и вопли – все смешалось и вдруг затихло. Лишь гул пальбы с соседних кораблей продолжал оглашать тихие воды бухты.

Сражаться было больше не с кем. Несколько раненых пиратов тут же были добиты озверевшими и опьяневшими от крови и ярости матросами. Победа оказалась полной.

Пьер оглядел бухту. Дым мешал полностью оценить ситуацию, но уже в нескольких местах пираты сами сблизились на пистолетный выстрел и лезли на абордаж, стараясь подороже продать свои жизни.

– Гарданка! Гляди, как насели пираты на наш корабль! Поднимай паруса! Быстро шевелись, ребята!

Матросы выполнили приказ, и Пьер сам направил свое судно в строй пиратов, окруживших бирманский корабль. Их было четыре, но бирманцы и не думали сдаваться. Это был большой корабль с тремя мачтами и большими орудиями.

Мушкетные залпы следовали один за другим, но пиратов ничто не останавливало. Они продолжали лезть на палубу, где уже вспыхнули ожесточенные рукопашные схватки.

– Правый борт! Приготовиться к залпу! – Пьер командовал уверенно, зло и яростно. – Мушкеты, на изготовку! Залп!

Нестройный залп обрушился на самый большой пиратский корабль. Было видно, что многие пираты упали, другие ползали, оставляя полосы крови на досках палубы.

– Приготовить бомбы! Шевелись, канальи! – Пьер вспомнил излюбленное выражение капитана Эжена.

На палубу противника полетели бомбы. Они рвались, разбрызгивая огненные струи. Языки пламени вспыхнули в разных местах; пираты в ужасе стали прыгать в море, а Пьер уже подбирался к другому неприятельскому судну.

Опять залпы сменялись бросками бомб. Теперь уже и бирманцы стали перепрыгивать на палубы оставшихся судов пиратов. Отчаянные схватки возникали повсюду. Трескотня пистолетных выстрелов казалась шуткой в сравнении с громом пушечных залпов.

Пьер оглядел бухту. Ему показалось, что в ходе боя все уже давно перемешалось и каждый сражался сам по себе.

Поискав глазами стяг адмирала, он едва различил его сквозь дым пожарищ и пушечных залпов. Адмирал сражался с двумя кораблями, но делал это успешно, не давая пиратам взобраться на высокие борта флагмана.

Пьер уже охрип, выкрикивая команды. Его едва слышали, но каким-то чудом все выполнялось, хотя и не так быстро и четко, как хотелось бы. Он направил свой корабль на помощь адмиралу, хотя вряд ли это было нужно. Но его влекло туда, и он, огрызаясь по пути мушкетными залпами, продолжал продвигаться к намеченной цели.

Подойдя ближе, всадил в пирата два ядра ниже ватерлинии. Мушкетным огнем его экипаж заметно проредил ряды атакующих. На абордаж идти Пьер не разрешил.

Он направил судно дальше, к другому кораблю, который уже занялся желтым едким пламенем, и тут вдруг увидел знакомый профиль «Волка». Сердце запрыгало от волнения в груди. Он поискал глазами Гардана, нашел и крикнул:

– Гарданка, «Волк» рядом! Гляди, он чуть впереди по левому борту!

– Вижу, Петька! Молодец! Надо адмиралу передать! – Все это они кричали на русском, и никто их не понял. Некоторые вопросительно смотрели на капитана, но тот пока молчал.

– Идем к адмиралу, Гарданка! Куонг, всех на снасти! Делаем поворот!

Среди грохота и огня Пьер осторожно приблизился к адмиральскому кораблю. Тот уже освободился от наседавших на него пиратов и теперь сам выискивал очередную жертву.

Подойдя сажени на четыре, Пьер закричал в рупор:

– Адмирал! Где адмирал? Капитан Эжен! «Волк» прямо по курсу!

Пьер увидел фигуру Эжена. Тот встретился с ним взглядом, понял, о чем кричал Пьер, закивал согласно, потом в рупор ответил:

– Пьер, по гроб не забуду твоей услуги! Следуй за мной, атакуем «Волка»!

У Пьера затуманились глаза слезами.

– Черти косоглазые! Работать на снастях живее! Гарданка, на «Волка» идем! Гони всех на снасти! Фернан, где ты, черт тебя задери?! Работайте!

Он навалился на румпель и медленно разворачивал судно, стараясь следовать в кильватере флагмана. Тот уже приближался к «Волку», экипаж которого неистово палил из мушкетов, стараясь выбраться из этой безумной свалки в свободное море.

Пьер же бросился к пушке и стал тщательно, не обращая внимания ни на что, наводить ствол на мачту. Они уже сблизились саженей на двадцать, и Пьер подпалил запальник. Пушка грохнула, Пьер проследил за результатом своего выстрела. Он оказался вполне удачным. Ядро задело мачту, и та медленно завалилась на левый борт, повиснув на вантах.

Пьер бросился ко второй пушке, оттолкнул пушкаря и застыл, наводя ее под транец. Это было еще проще. Суда уже сблизились достаточно, чтобы не промахнуться. Ядро разнесло руль в щепы, и фуста лишилась управления.

Гардан повернул Пьера к себе и закричал в лицо:

– Приказано взять «Волка» на абордаж! Адмирал уже там! Поспешим и мы, Петька! Давай за руль, быстро, капитан!

Пьер молча бросился к румпелю. Он уже понял, что делать и как лучше подойти к «Волку». А флагман уже бросал на палубу пирата одну волну своих воинов за другой. Пистолетные выстрелы трещали, не умолкая, а вопли и стоны доносились едва слышно.

Подойдя с другого борта к «Волку», Пьер заорал:

– На абордаж! Вперед!

Уже с двух сторон на палубу пирата посыпались матросы с пистолетами и шпагами. Впереди всех рвались Гардан и Фернан, рядом с ними Лю с крисом в руке. Это Пьер мельком увидел со своего места, не выпуская румпель из рук. Он жадно впился глазами в картину жуткой схватки. Горстка пиратов отчаянно отбивалась от толп бирманцев. Те старались захватить пиратов в плен, как и приказывал адмирал, и потому потери их были значительными.

Клубы дыма от горящего рядом судна заволокли палубу «Волка», а когда он рассеялся, Пьер увидел конец боя.

Не прошло и минуты, как схватка была закончена. Бирманцы заполнили всю палубу захваченного «Волка», а Пьер никак не мог отыскать глазами своих. Вот мелькнул Фернан, но где же Гардан? Его нигде не было видно. Пьер испугался, передал рулевому румпель и помчался вниз, где уже был перекинут трап на «Волка».

Первым, кого он встретил, был Куонг, зажимавший окровавленной рукой рану на голове. Он шатался и ничего не мог ответить Пьеру на его вопрос. Потом он отыскал Фернана и спросил, тряся того за плечи:

– Где Гардан? Ты его видел? Отвечай, Фернан!

– Да где-то здесь. Чего ты так бесишься? Я его сейчас поищу.

Они вместе бросились в разные стороны. Вскоре Фернан отыскал Пьера.

– Пьер, несчастье.

– Что с Гарданом? Убили?

– С ним все хорошо, Пьер. Но вот Лю… Она сильно поранена. Пошли, я проведу.

Они помчались на корму, где увидели Гардана, сидящего на палубе, а у него головой на коленях лежала Лю. Лицо белое, глаза полузакрыты. Рот судорожно хватал воздух.

Пьер оглядел ее. Увидел живот, весь разодранный страшным ударом сабли или криса. Внутренности синели в страшной ране. Пьер отвернулся, его тут же стало рвать. Он содрогался в конвульсиях и не заметил, как кто-то отвел его к борту. Там его окатили забортной водой. Он немного очнулся, и вдруг слезы ручьем полились из его глаз.

Он охватил голову руками и рыдал, как давно, в детстве, и не мог остановиться. Его тело так сильно сотрясалось, что матросы с изумлением поглядывали на него и удивлялись.

Кто-то положил ему руку на плечо. Он не оглянулся, но узнал голос:

– Пьер, успокойся хоть немного. Ей ничем помочь нельзя. Она умрет, а тебе надо жить. Ты же мужчина, Пьер, – это говорил адмирал, и Пьер вдруг бросился к нему на грудь, и рыдания с новой силой обрушились на юношу. Он никак не мог успокоить свои слезы. А капитан сказал:

– Плачь, Пьер, плачь. Это поможет.

Адмирал успокаивал друга, укачивал, как ребенка, и никто не смеялся и не осуждал ни Пьера, ни адмирала. Они так и сидели, обнявшись, не в силах разнять свои объятия.

А сражение уже затихало. Гром пушек почти полностью прекратился. Лишь жар от пылающих судов пиратов опалял лица, да вопли раненых раздавались со всех сторон. Победа была полной. Как потом выяснилось, лишь одному кораблю пиратов удалось вырваться в море, но за ним уже бросились вдогонку два быстроходных судна флотилии. Была надежда, что и этот пират найдет свою могилу на дне моря.

Глава 30

Конец волков

Бухта представляла печальное зрелище. Два десятка судов пылали и медленно тонули в водах, которые почти полностью были заполнены обломками рангоута, обрывками снастей, плавающими людьми.

Гнездо пиратов было полностью уничтожено. Еще около десятка судов были пленены и теперь очищались от трупов и крови. Обломки летели за борт, а голоса победителей оглашали бухту победными воплями.

Пьер наконец успокоился. Адмирал оставил его, уйдя заниматься своими делами. Кругом сновали матросы, но бирманцы уже покинули борт «Волка» – адмирал отдал его нашим друзьям.

Гардан баюкал мертвое тело Лю, но глаза его были сухи. Пьер с опаской подошел и сел рядом. Они долго молчали, не обращая внимания на окружающее. Каждый был погружен в свои невеселые мысли.

– Гарданка, как мне тяжело, – наконец молвил Пьер, обнимая друга. – Я едва заставил себя успокоиться. Спасибо капитану. Он облегчил мою душу. – Он помолчал малость, потом спросил: – Лю сказала тебе что-нибудь?

– Сказала, Петя. Она просила обеспечить ее семью, найти ее в Малакке.

– И все?

– Сказала, что любит меня… Сказала, и душа ее отлетела. Теперь она на пути в рай. Это она заслужила.

Пьер тяжело вздохнул. Друзья молчали, к ним подошел Фернан и осторожно разнял руки Гардана, потом сказал тихо, душевно:

– Гардан, дорогой! Дай приготовить ее к погребению. Она того заслужила своей отвагой и преданностью.

– Да, конечно, Фернан, – ответил Гардан, но было видно, что он слабо понимает происхдящее.

Фернан отнес легкое тело девушки на корму. Там ее обмыли, нарядили в праздничные одежды, привязали к широкой доске с ядром в ногах и, под мушкетный салют всех собравшихся матросов, осторожно опустили в море.

Гардан же безучастно продолжал сидеть еще с полчаса. Потом, вдруг очнувшись от забытья, он поднялся, горящими глазами оглядел палубу, у мачты увидел группку пленных пиратов и направился прямо к ним. Те издали заметили его решительные шаги и втянули головы в плечи. Все они были ранены, многие не могли стоять.

Гардан остановился перед ними и внимательно стал всматриваться в забрызганные кровью и грязью лица. Их было шесть человек, смотрящих с ужасом в спокойное решительное лицо. Оно уже не выглядело юношеским. Это было лицо воина, мужа, мстителя.

– Да тут Ю с ними вместе! – воскликнул Гардан, увидев китайца, лежащего на палубе с ранами на голове и бедре. Он был без памяти и не мог видеть Гардана. – Ха! Ив, дружище, привет! Вот кого мне все это время недоставало! А ты, дорогой, ранен? Бедный мой Ив!

Подошли Пьер с Фернаном. Пьер спросил:

– Что ты собираешься с ними делать, Гардан? – Не дождавшись ответа, продолжал, увидев лежащего Ю: – Гляди-ка, Фернан, Ю здесь. Надо его привести в чувства и сообщить адмиралу.

– Ты прав, Пьер. Займись им, а я побегу к адмиралу, а то его корабль может отойти.

– Зачем ты трогаешь этого косоглазого ублюдка? – спросил мало что понимающий Гардан. – Я сам им займусь чуть погодя.

– Не дури, Гардан, Ю наш лучший друг, и я не позволю издеваться над ним. Надо его выходить, обмыть раны и лекаря позвать. Так что на него не рассчитывай. Займись другими.

Гардан скривился недовольно, но возражать не стал. Пьер с Фернаном отнесли Ю на корму, там им занялся лекарь. Фернан сказал:

– Адмирал очень обрадовался известию, что Ю жив. Обещал скоро прийти. Это все-таки здорово, когда возвращаются друзья, правда, Пьер?

– Еще бы, Фернан! Особенно в нашем положении. Я тоже рад.

Гардан же продолжал осматривать пленных, наслаждаясь их ужасом. Но он был несколько недоволен. Из старых волков он видел лишь Ива. Тот был ранен в руку и бок, не считая мелких травм, на которые сейчас нечего было обращать внимание. Ив был в сознании и мог сидеть. Гардан подозвал двух малайцев и распорядился:

– Всех, кроме этого, – он указал на Ива, – повесить за ноги, и пусть висят, пока не подохнут. Этого же оставить мне, я сам с ним поиграю.

Оставшись наедине с Ивом, который в ужасе выкатывал глаза и молил прибить поскорее, Гардан ответил:

– Ив, ты же знаешь, что это тебе не пройдет. Неужели ты надеешься, что я прощу тебе твои злодеяния? И не надейся, дорогой. Куда, ты говоришь, тебя ранили? Ах, в руку и бок! Отлично, сейчас мы поглядим, как опасны и тяжелы твои раны. – С этими словами Гардан поднял кинжал и стал ковыряться им в ране на руке Ива.

Тот закричал, стал извиваться, кровь опять заструилась из подсохшей немного раны, а Гардан продолжал делать вид, что исследует рану, вороша в кровавых сгустках острие кинжала. Наконец Ив потерял сознание, и Гардан прекратил пытку. Он стер рукой пот с лица и привалился на минуту к мачте.

Потом, облив Ива водой, приведя его в чувство, Гардан спросил:

– Как твои дела, Ив? Тебе понравилось? А теперь скажи мне, дорогой, где наш друг Луис? Он еще жив или уже подох? Кстати, я слышал, что он болен, и довольно серьезно? Да и ты неважно себя чувствовал последнее время. Я правильно говорю, Ив?

– Да, это так. Я болен, а Луис совсем плох. Он в каюте лежит.

– Это я знаю, займусь им после. А ты знаешь, кто виновен в ваших болезнях? От них нет спасения. Это повар Ю вас травил, но так, чтобы вы умирали медленной и страшной смертью. А ты так этого и не понял? Молодец Ю, а я еще хотел и с ним посчитаться. Хорошо, что меня Пьер остановил.

Ив молча скрипел зубами, обливаясь потом.

– Как ты себя чувствуешь, Ив? Можно продолжать, как ты считаешь?

– Будь ты проклят, свинья поганая! – прошипел Ив побелевшими губами.

– Сначала ты, мой дорогой! Итак, начнем лечение твоих ран, – Гардан снова принялся, но уже за рану в боку. Она была не очень глубокой. Клинок, видимо, проник по касательной, скользнул по ребрам, пропахав борозду в мышцах. Ив снова заорал, сжался на палубе, катаясь лицом в блевотине, и снова потерял сознание.

– Окатите его водой! – крикнул Гардан собравшимся посмотреть на происходящее малайцам и бирманцам. – Пусть отдохнет, я потом снова займусь им. Мы были с ним хорошими друзьями, – злорадная улыбка исказила лицо Гардана.

Подошли Пьер с Фернаном, поглядели на Ива – тот все еще не приходил в сознание, хотя пару ведер забортной воды уже вылили на него.

– Может, хватит его мучить, Гардан? – серьезно спросил Пьер. – Меня уже тошнит от вида всего этого.

– Иди и не мешай мне, Петя, – сурово ответил Гардан, и в голосе его слышались отчужденные нотки. – Я доведу дело до конца. Мне надо отомстить всем этим подонкам за все их черные дела. Потом у меня еще Луис впереди, он в каюте умирает, и мне бы хотелось поспешить к нему, но он подождет. Идите, не мешайте.

Вздохнув, Пьер отошел. Он занялся приведением в порядок изрядно захламленной палубы «Волка». Весь фальшборт был искорежен картечью и мушкетными пулями. Матросы спешно бросали в море груды щепок, канатов, обрывков одежды, поломанного оружия. Обломок сбитой ядром мачты тоже рухнул в воду, и «Волк» сразу стал похож на бесформенное корыто.

– Пора нам заняться и своими сокровищами, Фернан, – заметил Пьер. – А то и глазом не успеем моргнуть, как их растащат наши же доблестные матросы.

– Думаешь, они этого еще не сделали? Поглядим. Пошли.

Они прошли в капитанскую каюту, выгнали матросов, которые уже нагрузились добычей.

– Все вон отсюда! – рявкнул Пьер, вынимая пистолет. – Добычу сложить на место! Вы свое получите в должное время! Вон, иначе я пристрелю кого-нибудь! Фернан, закрой дверь!

– Мы явились как раз вовремя, Пьер. Еще пара минут, и от нашего достояния ничего бы не осталось.

– Моего тут и было-то самую малость, а вот вашего достаточно. Однако поглядим, сколько тут всего.

Они рылись в ворохах драгоценностей, которые были так перемешаны, что определить принадлежность было совершенно невозможно. Фернан заметил:

– Видимо, половины всего добра уже нет, как ты считаешь, Пьер?

– А как ты думал! Что они будут копить, как наш капитан копил для нас, дураков? Как бы не так! Они себе ни в чем не отказывали. Но ничего. Зато теперь и претендентов почти не осталось. Все наше будет.

– Капитан еще существует, Пьер.

– Конечно, но у капитана, как и у меня, тут мало что оставалось. Мы с ним свое припрятали на острове, куда мы вместе плавали. Так что основными собственниками остались трое: ты, Гардан и Ю. Верно я говорю?

– Почти, Пьер. Но ты забываешь, что ты капитан и имеешь долю во всем этом. И адмирал в доле, тем более что он был капитаном этого судна.

– Согласен, но это потом, а теперь надо сохранить все это. Да, и не забыть выделить часть для команды.

А Гардан в это время закончил разговор с Ивом. Тот умер в страшных мучениях, и его выбросили за борт, где акулы уже водили свой страшный хоровод.

– А теперь к Луису, – сказал Гардан, ни к кому не обращаясь. Несколько матросов последовали за ним. Их разбирало любопытство и жажда зрелищ. Это щекотало нервы, возбуждало кровожадность.

В капитанской каюте орудовали Пьер и Фернан, но рядом была небольшая каморка, где и лежал Луис. Вся она уже была перевернута, но Луис продолжал лежать, вращая запавшими, лихорадочно блестящими глазами.

Он увидел вошедшего Гардана. Дрожащая рука подняла пистолет, припрятанный до этого где-то в тряпках, но ствол его ходил ходуном в ослабевшей руке. Гардан успел ударить кинжалом снизу, и пуля, отщепив изрядный кусок от притолоки, вылетела наружу.

– Привет, Луис! Я так рад встрече, что слов не могу подобрать для выражения своей радости. Но что ты так недоволен? И негоже так встречать старых друзей. Ты ведь мог и убить меня, а это большой грех. Ты же христианин, а ваша заповедь, которую ты нарушаешь, гласит: не убий! Стало быть, придется тебе в аду потерпеть за твои прегрешения.

– Я не боюсь тебя, грязная собака! – прошептали бледные губы. – Мне и так осталось жить совсем мало, так что я тебе не доставлю удовольствия, хвост свиньи!

– Уже одно то, что ты, собака, умираешь, доставляет мне удовольствие, а впереди может быть и не такое. Между прочим, ты знаешь, какая у тебя болезнь, Луис?

– Это тебя не касается, гаденыш. Уйди с глаз моих и не мельтеши.

– Так вот – я тебе скажу это, сеньор Луис. Иву я уже об этом поведал, гореть ему в аду, крысиному сыну! – Гардан передохнул, наслаждаясь впечатлением, которое произвели его слова на Луиса. – Наш друг Ю медленно травил вас с Ивом. Теперь Ив уже в аду, а ты скоро с ним там встретишься!

Гардан поднял ногу и наступил грязным башмаком Луису на лицо. Надавил и сбросил на пол. Тело глухо ударилось о доски. Удар в живот ногой вызвал у Луиса бурную рвоту, но, видимо, желудок его был пуст, и лишь противная слизь вырвалась из открытого рта, хватающего жадно воздух.

– Это только малая толика того, что ты заслужил, падаль! Пожри свою блевотину, паскуда! – и Гардан стал возить ногой голову Луиса по полу.

Борода пирата, и так довольно грязная, теперь превратилась во что-то гадостное, отвратительное. Гардан схватил Луиса за длинные волосы и стал остервенело бить головой об пол. Луис хрипел, задыхался, едва шевеля ослабевшими конечностями. Кровь капала и размазывалась по грязным доскам.

– Ну как, сеньор Луис? Прекрасно, не правда ли? Отдохни немного, или хочешь побыстрее? Я знаю, ты этого хочешь. Но погоди, я отдохну.

Лишь полчаса спустя Гардан вышел из каморки. Его глаза горели неестественным горячечным огнем. Они блуждали по палубе, не в силах остановиться на чем-нибудь. Постояв немного, он быстро пошел в камбуз, и вскоре в руках у него появилась бутылка пальмового вина. Он жадно пил прямо из горлышка, запрокинув голову.

Матросы смотрели на него со смешанным чувством страха и уважения.

Прошло около часа, Гардан уже был сильно пьян, но не прекращал пить. Его мутило, шатало, и в конце концов он свалился на баке, где вскоре его стало бурно рвать, потом мертвецки уснул. Пришлось не раз окатывать его водой, но он не просыпался. Его оставили в покое.

На борт «Волка» поднялся адмирал. Он глянул на Гардана, поискал глазами Пьера.

– Как дела, Пьер? – спросил он сочувственно.

– Плохо, адмирал. Гардан напился и спит, я никак не могу прийти в себя, и на душе ужасно муторно. Особенно когда вспоминаю, как Гардан пытал Ива и Луиса. Просто жуть берет. Откуда у человека может быть столько жестокости и злобы? Ужас!

– У человека все есть, Пьер. Что собираешься делать теперь?

– Пока не знаю, но твердо уверен, что пиратом больше не стану. Мне надоело все это до тошноты! Хватит, хочу домой, хочу завести тихую спокойную семью, хочу жить нормальной жизнью. Хватит крови, резни и грохота!

– Я тебя прекрасно понимаю, Пьер. Мне знакомо это чувство. Я сам испытываю нечто похожее. Однако все надо обдумать и уж тогда решить. Мы возвращаемся в Мартабан, и я советую тебе быть рядом. Как ты?

– Я согласен, капитан.

– Вот это обращение мне больше нравится, чем «адмирал». Это мне напоминает о наших делах, о нашей молодости. Однако все это уже в прошлом. Я рассчитываю на милость наместника. Во Францию я не намерен возвращаться, если ничего особенного не заставит меня переменить это решение.

– Что делать с той добычей, что досталась нам на «Волке»? Там и твоя доля, капитан.

– Пустое, Пьер. Разделите ее, как сочтешь нужным. Однако собирайся. Я намерен вывести отсюда флотилию завтра утром. Пусть немного подлатают суда и отдохнут команды. И ты отдохни, а то на тебе лица нет. До свидания, Пьер, да хранит тебя Бог! Встретимся в Мартабане.

С этими словами адмирал перешел на свой корабль, повернулся, махнул рукой и скрылся в каюте.

Глава 31

Взгляд на запад

Отшумели тайфуны и дожди. Снова чаще стало выглядывать из-за туч горячее солнце.

Месяцы, проведенные в Мартабане, оказались столь значительными, так захватили наших юных друзей, что время для них бежало быстро и незаметно.

Было сразу договорено с адмиралом, что ребята покидают южные моря. Он нисколько не возражал, хотя и высказывал сожаление, что рядом не будет таких надежных и верных друзей.

– Мне, ребята, будет недоставать вас, – говорил Эжен, оглядывая юношей и стоящего поодаль Леонара, который тоже решил уехать. – Сколько всего пережито с вами вместе, а главное – все мы доказали друг другу, что наши отношения достаточно серьезны и крепки.

– Ой, капитан! – Пьер не смог выдержать и, чтобы скрыть волнение, стал бравировать. – Мы же все понимаем, но ничего не можем поделать с собой. Уж слишком надоело нам всем это горячее солнце, душные ночи и разноязычная толпа. Так охота окунуться в прошлое, в родное! Так что не обессудь, капитан.

– Ни в коем случае, мой мальчик. Я только говорю, что буду скучать и часто вспоминать о вас. А ведь, кажется, совсем недавно вы, испуганные и раздавленные обстоятельствами, появились на борту «Волка» и приняли все наши предложения, не думая о них всерьез. А теперь вы зрелые мужчины, можете постоять за себя. И прошу вас, не растрачивайте всего того, что вы получили здесь. Это будет вас питать и радовать на протяжении многих лет, если не всю жизнь.

– Как складно он говорит, Пьер! – воскликнул, немного ерничая, Фернан, тоже пытаясь скрыть волнение души. – Наш капитан вполне может стать священником в любом храме.

– Однако вам предстоит еще много дел до вашего отъезда, – перешел на деловой тон капитан. – Пьеру необходимо забрать свои капиталы с острова. И потом, вы же не забыли просьбу Лю позаботиться о ее семье? Уверен, что нет, так что вам предстоит дальняя дорога на юг.

– Да, капитан, это наше священное дело и обязанность, – отозвался Гардан. – Мы лишь ждали конца сезона штормов. Теперь мы готовы закончить здесь дела.

– Вот и хорошо, Гардан. Через недельку на юг идет отличное судно с вооруженной охраной, и вы отправитесь на нем в Малакку.

– Ребятки, – подал голос Леонар, сделав шаг к ним. – А я тем временем подберу подходящий корабль для возвращения на родину. Уж я не подведу. Мы с Эженом уже обсуждали это, и он со мной полностью согласен. Езжайте, а к вашему возвращению я все устрою с Божьей и капитана помощью.

– Да, ребята. Мы с Леонаром оговаривали столь важное обстоятельство. И я все сделаю, чтобы ваше путешествие не было особо опасным.

– Спасибо, капитан, спасибо, Леонар! – воскликнул Фернан и полез обниматься с Леонаром и капитаном.

В назначенное время трое друзей уже плыли в Малакку. С ними был и Ю, который немного оправился от ран, но пока еще прихрамывал. Он отправлялся в Джохор, где у него были какие-то дальние родственники. Он мечтал о своем деле и теперь, имея большие деньги, вполне мог это себе позволить.

В Малакке ребята с трудом отыскали в китайском предместье Упех родных Лю. Те сперва никак не могли понять, чего хотят от них богатые белые люди. Узнав же, огласили двор скорбными голосами, и лишь огромное по меркам этих людей богатство, которое на них свалилось так неожиданно, слегка успокоило их, а потом и вовсе привело в хорошее настроение.

Выполнив поручение капитана и свою обязанность, ребята решили проводить до места и Ю. Они небеспочвенно опасались оставлять того одного с такими деньгами. Тот вынужден был согласиться. Это заняло еще три недели, пока Ю смог более-менее устроиться на новом месте. Теперь предстояло лишь забрать сокровища Пьера – и можно смело отправляться в Мартабан.

Чтобы не плыть порожняком, решено было по пути заняться закупкой и продажей товаров. Тут Пьер вспомнил свое купеческое происхождение и с некоторой прибылью завершил путь на север.

В Мартабан друзья прибыли три месяца спустя и приятно удивились, что старик Леонар не сидел сложа руки. В тот же день он потащил ребят осматривать почти готовый корабль.

– Надо признать, судари мои, что мне пришлось порядком потрудиться, чтобы свести к минимуму риск такого большого путешествия, которое мы должны совершить. Вот сами убедитесь, юноши.

Судно стояло на краю верфи – там интенсивно трудилось человек до двадцати плотников и прочих корабельных дел мастеров. Это был довольно длинный корабль с двумя мачтами и косым парусным вооружением, что было ясно по длинным реям, уже прикрепленным к мачтам. Пьер сразу заметил по четыре пушечных порта с каждого борта и спросил:

– Ты решил построить военный корабль, Леонар? Во сколько же это тебе обошлось, старина?

– Не мне, а нам, молодые люди. Однако не тужите. Капитан умудрился большую часть расходов отнести за счет казны наместника. Да и у него самого средств сейчас достаточно для такой безделицы. Он же продолжает исполнять должность адмирала провинции и справляется со своими делами отлично.

– Судно похоже на фусту «Волк», Леонар. Даже весла предусмотрены. Видать, не очень-то охота тебе попасть в лапы пиратов?

– Верно, Пьер. Охоты такой не испытываю, а поскольку сам был пиратом и повидал достаточно, то, поразмыслив, пришел к такому вот решению. Судно будет быстроходное, а главное, маневренное. Может ходить в некрутой бейдевинд, на что не способен ни один корабль европейцев. А от туземных пиратов мы, я надеюсь, отбиться сумеем.

– И как долго будут отделывать судно? – спросил Гардан.

– Оно уже, можно сказать, готово. Я просто слишком требователен и постоянно требую переделок. А готово окончательно оно будет не позже как через неделю. Даже загрузку уже начали. А вы обратили внимание на окраску?

– Да, какая-то она странная, старина. Чего так? – спросил Пьер.

– Я решил, что никак не надо показывать возможным неприятелям, что мы вооружены. Ты же знаешь, что внезапность во многом решает успех в баталиях. Вот я и решил раскрасить фальшборт так, чтобы скрыть пушечные порты. Даже с расстояния в пятьдесят саженей никто не догадается, что у нас восемь пушек по бортам. Да еще по одной на носу и корме.

– Да, старина! Вот уж не ожидал такого от тебя! С чего это ты так разошелся?

– Скажу по секрету. Я, юноши, постоянно мечтал самостоятельно построить корабль по своему разумению. Теперь вот и подвернулся удобный случай. Это судно уже было на четверть построено, и мы с капитаном его купили. Мне пришлось лишь изменить длину, несколько подправить обводы, а остальное вы видите сами. Я так доволен, прямо слов не нахожу. И очень хочется увидеть и почувствовать его в деле. Собственное творение! Я так долго мечтал об этом, что сейчас не могу в это поверить.

– А не перевернется твое судно при хорошем волнении, старик? – недоверчиво и с усмешкой спросил Пьер. – Уж очень оно кажется неустойчивым.

– Это только так кажется, юноша. Будет хороший балласт, низкая кормовая надстройка, низкие мачты. Кстати, я предусмотрел и третью мачту на корме. Ее можно поставить за час, и это даст нам дополнительно скорость в два узла. Ну как?

Пьер видел, как сияют глаза старого моряка. Он никак не хотел омрачить его радужное настроение. Однако в душе Пьер был не так уж и доволен, как показывал. Ему все это не очень нравилось и судно не внушало доверия. Однако приходилось мириться с этим. Сам-то он не мог считать себя знатоком кораблестроения. Приходилось уповать на знания, опыт и умение Леонара.

Прошел еще почти месяц. Судно, которое назвали в честь китаянки «Лю», прошло ходовые испытания в заливе. Пьер пострелял из всех пушек, убедился, что судно вполне пригодно для дальнего перехода. Все шло по намеченному плану, оставалось лишь попрощаться и отдать швартовы.

Капитана подбирал сам Эжен и уверял, что лучшего найти здесь просто невозможно. В уплату за службу он получал судно, когда оно доставит путников в порт назначения в Красном море, на самом севере его.

По пути они будут заниматься торговыми операциями, что несколько их задержит, но таково было условие капитана. Он не хотел, чтобы его друзья теряли деньги, если можно их подбирать по дороге.

На полдень следующего дня был назначен уход судна, а вечером капитан давал прощальный ужин в своем доме, который больше походил на дворец, где царствовала Ло в сиянии своей красоты и обаяния.

– Друзья, – обратился капитан, когда ужин подошел к концу. – Никогда не забывайте, что мой дом всегда открыт для вас. Любые ваши невзгоды я с удовольствием разрешу, если это будет в моих силах.

– Капитан, мы с удовольствием принимаем твое приглашение, – ответил за всех Фернан. – Мы благодарим тебя и желаем счастья в твоей жизни.

– Спасибо, дорогие мои мальчишки! И помните наши старые заповеди, друзья. Ваши средства должны служить не только вам, но и многим другим людям, нуждающимся в них. Пьер, я надеюсь, что ты выполнишь мою просьбу и отправишь деньги в Марсель для семьи нашего товарища, который так много помог мне. Пусть хоть после смерти его родные почувствуют заботу о них. Найди их и вручи деньги с пожеланием во благо использовать этот дар. И гляди, если они не внушают тебе должного уважения, то сделай так, чтобы эти средства не пропали бесполезно.

– Я уже обещал тебе это и выполню все твои поручения, капитан.

– Я верю тебе, мой мальчик. По дороге Леонар будет вас учить жизни в нормальном обществе, будьте внимательными и прилежными учениками. Это вам очень пригодится, друзья. А теперь прощайте! Да хранит вас Господь Бог! – Он перекрестил юношей. Они обнялись, расцеловались, Пьер незаметно смахнул набежавшую слезу, и молодые люди ушли на корабль, уже стоящий в готовности у причала.

Пьер, Гардан, Фернан и Леонар стояли и смотрели на берег, который медленно удалялся, теряясь в дымке жаркого дня. Рядом шел корабль адмирала. Выйдя в залив, он окутался дымом пушечного залпа. Борт «Лю» ответил салютом правого борта, и суда разошлись. Впереди расстилалось море, неизвестность и волнение от предстоящей встречи с родиной.

– Теперь наши взгляды постоянно будут тянуться на запад, – молвил Фернан – в голосе его звучала грусть.

– Что нас ждет там, на родине? – отозвался Пьер. – Пять с лишним лет мы ничего не знаем о ней. Я уже забыл многое, а теперь и думать начал по-французски.

– Поступишь на службу своему государю, – сказал Гардан, но было видно, что его мысли были совсем в другом месте. – Твои знания могут сильно пригодиться царю.

– Может, оно и так, но меня постоянно тревожат всякие сомнения. Как примет, встретит меня Русь? Остались ли мои родные в живых? Столько было жестокости и зла от царя-ирода, что я теперь ни во что не верю. Даже церковь православная меня не влечет. Я уже отвык от нее. Словом – страшно мне, друзья.

– Не один ты теперь в сомнениях, Пьер, – ответил Фернан. – У меня положение ничуть не лучше. Я даже до сих пор не решил, куда мне направиться.

– И что тебя гложет, Фернан? Чем тебя тревожит родина?

– Прежде всего, как я докажу, что я делал эти два года? Где я был и на чьей стороне, а спросят об этом обязательно. Инквизиция у нас работает днем и ночью, и пощады от нее ждать не приходится. Так что сам понимаешь, что и мое положение не лучше. Словом, я на распутье. Но и здесь оставаться мне уже невмоготу.

– Капитан говорил, что Португалия терпит упадок, как ты думаешь?

– Чего ж ей не падать! Мы маленькая страна, и сил наших мало для такой империи. Как удержать ее при постоянной угрозе со стороны Голландии, а теперь еще и англичане стали наведываться в наши владения. Англия – молодая нация, горит желанием догнать нас и Испанию по захвату богатейших районов мира. Нам с ними не совладать, Пьер, так что, судя по всему, судьба нашей страны незавидная. Мы не смогли распорядиться своими богатствами и достижениями.

– Так что же, неужели один Леонар спокоен и знает цель своего путешествия?

– А что ему нужно на старости лет? Он уже так насмотрелся на наш бренный мир, что вряд ли имеет другое желание, кроме как жить в тихом, спокойном месте в относительном довольствии, и он это вполне заслужил. Хоть он будет доживать свои годы без тревог и сомнений.

– А мне интересно будет проследовать тем самым путем, который мы уже когда-то проделали по дороге сюда, – заметил Гардан, как бы очнувшись от своих дум.

– Мы должны будем еще пройти много портов, которые нам не доводилось видеть, – ответил Пьер. – Я изучал карты, потому приблизительно знаю наш путь. Удастся ли нам успешно пройти его, и не только по морю? Часть пути проходит по пустыне, а там без верблюдов не обойтись.

– Лишь бы войн и стычек на пути было поменьше. Я уж не мечтаю о том, чтобы их совсем не было, – Фернан криво улыбнулся, поправив эфес своей шпаги.

– Всякое может случиться, ребята, потому будем упражняться, а то, чего доброго, и стрелять и фехтовать разучимся, – с легкой усмешкой заметил Пьер. – На таком длинном пути не может быть всегда спокойно, и еще покачает нас судьба на своих волнах. Дай Бог, чтобы они не оказались слишком крутыми.

– Вот это ты дело говоришь! – Гардан оживился, оглядывая повеселевшими глазами палубу и прикидывая, как тут можно затеять шуточные сражения на шпагах. – А то я уже подумал, что мы за время пути совсем зажиреем, как настоящие купцы. Сколько лет работали в поте лица, а тут едем знатными господами. Негоже это. Я согласен с тобой, Пьер.

– Не пройдет и года, как меня уже никто не будет так называть.

– Ты слишком быстро собираешься добраться до родных мест, Пьер, – сказал Фернан. – Года тебе будет мало. Уж очень далеко твоя родина. Мне года может и хватить, но не тебе. Так что не обольщайся, друг.

– Верно, Фернан. А тут еще поручение капитана в Марселе. Я же ничего не знаю в Европе. Может, ты, Фернан, со мной это дело закончишь? Я так думаю, что этот крюк для тебя не будет слишком длинным. Подумай об этом.

– Хорошо, Пьер, я подумаю, но после, до этого еще слишком далеко, и загадывать не хочется. Времени у нас больше чем достаточно.

– О чем толкуете, молодые люди? – подошел Леонар.

– Да все о будущем говорим, Леонар, – ответил Пьер.

– Похвально, похвально. О будущем всегда надо помнить и стараться его строить. Однако этого не сделаешь, лишь болтая языками. Надо и мозгами шевелить, да и не только ими. Не забывайте наказ капитана. Он ведь велел вам учиться. Вот завтра и начнем осваивать все, что нужно для вхождения в европейское хорошее общество, друзья. Фернану это не особенно понадобится, он с детства уже многое знает, Гардан, я так думаю, не собирается у нас жить, а вот Пьеру это будет необходимо больше всех.

– Да, но я тоже не собираюсь жить в Европе, Леонар.

– Пока ты доберешься до своего Новгорода, пройдет много времени, и это время ты проведешь в Европе. Так что я с тебя не слезу, пока у тебя не появятся навыки, достаточные для приличной жизни. Завтра и начнем светское воспитание.

Глава 32

Невероятная встреча

На третий день плавания ребята должны были увидеть те места, где недавно вели бой с пиратским флотом. И хоть ничего интересного для них в этом, по сути, и не было, однако они с нетерпением ожидали встречи с Кокосовыми островами.

Пьер умылся после нескольких учебных выстрелов из пушек. Матросы с уважением поглядывали на молодого мастера этого дела, убирали палубу и тихонько обсуждали результаты стрельб. Найдя глазами Гардана, Пьер сказал:

– Надо до островов мушкеты почистить, и дать каждому сделать по несколько выстрелов, Гардан. Мне кажется, что наши матросы не очень-то с ними в ладах. Мало ли что нам может встретиться. Капитан по старой привычке дал нам тройной запас пороха и пуль, и его надо использовать по назначению.

– Сделаем, Пьер! – с готовностью ответил Гардан.

Так они проводили время, отводя большую часть его на упражнения в стрельбе из пушек, мушкетов и пистолетов. Команда немного ворчала, но протестовать осмелиться не могла. Платили им хорошо, а против этого не возразишь.

– Скоро выйдем в океан, и перед нами будет Индия! – говорил Пьер уже после обеда, когда острова ожидались каждый час.

– Слева по борту парус! – это был голос марсового, который постоянно сидел в бочке и оглядывал горизонт.

– Курс какой? – спросил Пьер, хотя это было делом капитана.

– Вроде бы как и наш, но далеко и еще плохо видно, господин!

Пьер направился к капитану. Тот знал, что в случае опасности Пьер будет командовать сам, и не возражал, зная, какой опыт у этого совсем молодого еще господина в битвах на море. Да и в договоре с ним этот момент учитывался.

– Капитан, позволь мне воспользоваться твоей зрительной трубой. Хочу влезть повыше и глянуть, что за парус.

– Берите, господин. Но что вас так взволновало? Обычный парус, таких в море много.

– Просто размяться захотелось, капитан.

Пьер ловко вкарабкался по вантам до бочки, пристроился там поудобнее и приставил к глазу окуляр.

– Идет нашим курсом, но помаленьку приближается, – говорил он, ни к кому не обращаясь. – Корабль не местный. Скорее португальский. Поглядим еще немного.

Не прошло и получаса, как было уже ясно, что судно идет на сближение, а это уже становилось неприятно. Такое опасно во всех случаях. Пьер разглядел, что судно двухмачтовое, чуть больше их корабля, и вооружено почти так же, как и «Лю». Четыре пушечные порта отчетливо выделялись по правому борту. Паруса прямые, и ход узла на два больше, чем у «Лю». Не слезая с мачты, Пьер крикнул вниз:

– Приготовить на всякий случай мушкеты и пушки. Не суетиться, спокойно, пусть думают, что мы простые купцы!

– Что, Пьер, пираты? – спросил Гардан, вглядываясь вдаль.

– Не знаю, но по повадкам очень похожи. Видимо, португальцы.

Сблизившись на милю, португалец выстрелил, требуя остановки.

– Вот теперь все сомнения исчезли! – рявкнул Пьер. – По местам, но без суеты! Оружие приготовить к бою. Пушки зарядить картечью! Половина команды в трюм! Не высовываться!

Матросы не спеша готовились к бою, выполняя команды юного командира.

Корабли сближались, Пьер внимательно наблюдал за действиями противника, прикидывая наилучший маневр. Пират шел слегка наперерез, он находился прямо в струе хорошего ветра, тогда как «Лю» не мог полностью использовать его.

Подойдя на четверть мили и видя, что добыча и не собирается спускать паруса, пират дал залп из пушек, но ядра чуточку не долетели. Пьер заорал:

– Всем на весла! Остальные на снасти! Приготовиться! Загребай, навались, ребята! Не жалей сил! Вперед!

Пьер стал у румпеля, он с откровенно злой усмешкой глядел на пирата, рассчитывая все варианты его и своих действий.

Как только заработали весла, судно заметно увеличило ход и постепенно стало обгонять пирата. Там матросы забегали по палубе, видно было, как пушкари торопливо заканчивали зарядку орудий. Пьер крикнул:

– Ребята на веслах, навались сильнее! Вот так, хорошо! Пушки и мушкеты, к бою! Ждать команду!

«Лю», оставляя за кормой заметный след, неслась наперерез пирату, и было видно, что это ей удается. Пьер решил, что этот маневр очень опасен, но риск оправдан. Суда должны пройти друг от друга в двадцати саженях, и если пират прямо сейчас не даст залп, то уже через минуту для него это будет слишком поздно.

Расчет Пьера оказался верным. Пираты не успели перезарядить пушки и дали залп, когда угол этого не позволял. Все ядра пролетели за кормой. Злорадно ухмыльнувшись, Пьер крикнул:

– По палубе, картечью, мушкетеры, по палубе! Огонь!

Корабль вздрогнул от залпа. Картечь с визгом унеслась вперед, кося людей на палубе противника и кроша фальшборт и снасти. Трескотня мушкетов нарастала. Из трюма выскочили по команде остальные матросы, торопливо стали перезаряжать мушкеты и орудия.

Нос пирата прошел в десяти саженях от кормы «Лю», и Пьер дал команду пальнуть кормовой пушке. Одинокий выстрел заглушил на мгновение мушкетную трескотню. Картечь пронеслась через всю палубу, и несколько пиратов упали.

Пьер навалился на руль. Корабль нехотя развернулся и в одном кабельтове от пирата стал на параллельный курс, но несколько впереди. Петька развернул борт судна так, чтобы можно было сделать залп другим, левым бортом, и тот окутался клубами дыма. Полетели щепки, брызнула кровь на палубе пирата. Ответом был отчаянный рев оставшихся в живых.

В затихшей немного трескотне вдруг раздался дружный отборный мат на почти чистом русском языке. Пьер опешил, он не мог в это поверить и крикнул Гардану:

– Гардан, ты слышал крик у пиратов? Кричали на русском и матерились знатно! Слышал?!

– Вроде слышал, но не мог поверить! Давай ответим!

– Эге-гей! На судне! Кто там русский? Отвечайте!

– А ты кто, мать твою! – отозвался голос не просто по-русски, но еще и с чистейшим новгородским выговором. – Откуда ты здесь, собачий сын?

– Я из Новгорода! – закричал в ответ Пьер. – И друг у меня со мной!

– Надо же! Я тоже оттуда! Ты с какого конца-то?

– Я с Плотницкого, а ты с какого?

– Так я с того же! Я там всех знал, кто ты такой? По голосу никак не признаю!

– Да Петька я, Калуфьев! А ты кто такой будешь?

– Господи праведный! Петька! Я ж Фомка, дружок твой, мать твою!

– Неужто ты, Фомка? Откуда ты тут взялся?

Суда расходились, и Петька должен был скомандовать работать на снастях. Мушкетная трескотня смолкла. На обоих кораблях с интересом вслушивались в переговоры, но никто не мог понять ни слова. «Лю» на веслах проходила опять под самым носом у пирата, паруса которого изрядно были изорваны и висели клочьями, трепыхаясь на ветру.

Голоса встретившихся друзей уже едва можно было слышать. Пьер приставил ко рту рупор и крикнул:

– Фомка, давай к нам, а то сей же час разнесем ваше корыто в щепки! Сигай в море, мы тебя подберем! А пока укройся, мы шарахнем сейчас левым бортом! Не подставься под картечь!

– А ты куда прешь, Петька? – приставив ладони к губам, ответил Фомка.

– Я домой, в Новгород! Сигай, не зевай! И прячься, Фомка!

Пьер оглядел пирата, который медленно продвигался вперед, тогда как «Лю» заканчивала плавный разворот левым бортом к противнику. Там опять опаздывали с пушками. Людей, видимо, оставалось у них мало – картечь сделала свое дело, а мушкеты добавили.

– Левый борт! – голос Пьера срывался от волнения и страха за Фомку, но делать было нечего. Дело прежде всего, и его надо закончить. – По палубе, огонь! – И когда дым отнесло в сторону, пират имел еще более жалкий вид. Палуба была залита кровью и завалена телами, фальшборт разбит в щепки, а ответные выстрелы мушкетов едва доносились редкими и жидкими залпами.

Матросы «Лю» продолжали палить из мушкетов, а пираты пытались побыстрее закончить зарядку пушек. Это им плохо удавалось, ибо от всей команды осталась едва половина.

Проходя саженях в пятидесяти от борта противника, Пьер крикнул в рупор:

– Фомка, ты жив?! Отзовись!

– Живой я, Петька. Погоди, я подумаю!

– Чего думать, сигай быстрее с кормы! И быстрее, а то мы уйдем! Сигай, говорю я тебе!

Минуту спустя, когда пальба стихла и корма пирата стала удаляться, там показалась фигура. Человек этот помедлил и прыгнул, скрывшись в волнах. Петька крикнул:

– Шлюпку приготовить немедленно! Вытащить его!

Матросы подвели к спущенному трапу шлюпку, которая плыла за кормой. Гребцы быстро заняли места, развернули лодку и понеслись среди волн к пловцу, маячившему сзади. Голова его то появлялась, то исчезала в волнах, но шлюпка быстро приближалась, а Пьер оглядывал море. Акул, к счастью, нигде заметно не было.

– Неужто это ты, Фомка?! – встретил Пьер друга, поднимавшегося по трапу на борт. – Как ты тут очутился, паршивец?

Они обнялись, слезы выступали на глазах Петьки. С Фомки текла вода, но это никого не волновало. Пьер отстранил друга от себя, внимательно оглядел его и сказал:

– Трудно узнать. Ты сильно изменился, Фомка.

– Думаешь, ты все тот же? Встретил бы тебя случайно, так и не узнал бы. Совсем мужиком стал. Да и я такой же, видимо, да?

– Конечно, Фомка! Вот так встреча! Действительно, пути Господни неисповедимы. Это же надо так случиться, что в такой дали – и встретить друга закадычного. Ну, здрав будь, Фомка!

– Здорово, Петька! Вот будет нам что порассказать друг дружке! За месяц не уложиться, верно?

– Еще бы! Сколько пережито! Сколько же лет прошло, а?

– Да уж, наверное, немало. Время бежит. А что это у тебя за корабль такой, Петька? Туземцев полно. Странно.

– Потом расскажу, Фомка, а теперь дай я тебя познакомлю со своими друзьями. Это Гардан, я его в Новгороде еще встретил и сдружился. Это Фернан, тут подружились, а вот старина Леонар. Он француз. А ты на каком судне плавал?

– На португальском. Мы совсем недавно перебрались в эти воды. Решили попытать счастья тут.

– Так это ты научил своих материться по-нашенски?

– А кто же! Всем понравилось – теперь не хуже коренных русаков матерятся!

– Ну ты и даешь, Фомка. Но погоди малость, я расскажу про тебя своим, – остановил его Петька и стал рассказывать Гардану, Фернану и Леонару про своего друга детства.

Тем временем португальский пират больше не предпринимал попыток захвата «Лю» и медленно удалялся, залечивая серьезные раны.

– Так рассказывай, Фомка! – просил Пьер, когда всякая опасность миновала и судно опять стало на свой прежний курс. Впереди показались Кокосовые острова, но теперь они никого не интересовали.

– Ты меня не торопи, Петька! Я старше тебя, и ты должен первым мне поведать о своих странствиях. Ясно тебе? Так что начинай с себя.

Глава 33

Марсель

Плавание продолжалось своим чередом, а друзья никак не могли наговориться, поведать всего, что с ними происходило за эти шесть неполных лет. Пьер почти каждый день рассказывал со всевозможными подробностями о своих с Гарданом похождениях и приключениях, мало замечая, что миновали уже Индию, где капитан провел несколько торговых сделок.

Почти незамеченной прошла встреча с Каликутом. Это наших друзей уже не интересовало. Но впереди лежали земли арабского востока, которые пройти будет совсем не так уж и просто.

Гардан стал подходить со своими предложениями по преодолению арабского мира. Однажды он сказал:

– Ребята, нам так просто через Египет не пробраться. Я уже собрал некоторые сведения. Он захвачен турками, а нам предстоит идти через него или через Аравию, что еще сложнее. Вам, европейцам, это будет не так-то просто.

– И что ты, Гардан, надумал? – спросил Фернан.

– А надумал я следующее, ребятки. Вы будете у меня рабами, а я – богатый купец из Крыма. Так что никаких сомнений не должно возникнуть. Наймем верблюдов, погрузим свой товар – и в путь с рабами и охраной. Путь не длинный, но опасный. До Каира пустыня, потом по Нилу до моря, а там уж легче. Я наметил путь через Александрию. Это оживленный торговый город, и там затеряться будет нетрудно.

– А затем что делать станем? – спросил Пьер заинтересованно.

– Об этом пока даже и не думал, рассчитываю на месте разузнать. Никто из нас в тех местах не был, и потому трудно что-либо предполагать.

– Да, Пьер, – сказал Фернан. – Это Гардан неплохо придумал. Работать нам не привыкать, а три недели или месяц можно и в рабах походить. Зато никто нами не заинтересуется.

– Молодец, Гарданка! Придумал неплохо. Нам надо будет лишь вести себя как рабы, чтоб не вызвать подозрений.

– Это несложно, Петька. Поменьше слов, побольше работы и поклонов. Несколько арабских слов вы знаете, подучитесь малость. А в пустыне будете охранять наш караван, что тоже совершенно естественно.

– А Леонар? – спросил Фернан. – С ним-то как быть?

– Да, Леонар на раба мало смахивает, но что-нибудь придумаем.

Путешественники миновали уже остров Сокотра, впереди их встретил страшный мыс Гвардафуй – восточная оконечность Африки, Баб-эль-Мандебский пролив – и вот уже судно оказалось в Красном море.

– Да, такую жару трудно себе представить, – вздыхал Фернан, утираясь шейным платком.

– Это не так страшно, как опасность наткнуться на коралловые рифы, – ответил Пьер. – Хорошо, что в Мохе взяли хорошего лоцмана из арабов.

– Мне так тревожно, ребята, – вздыхал Леонар. – Мы в самом сердце арабского мира. Надо быть осторожными и осмотрительными.

– Само собой, старина Леонар, – ответил Фернан. – Теперь все в руках Гардана, нашего господина и повелителя. Верно, наш хозяин?

– Шутки в сторону, ребята, – хмуро ответил Гардан. – А привыкать не мешает, так что начинайте меня называть как Фернан. И побольше кланяйтесь, спины не отсохнут.

– Слушаем и повинуемся, наш господин, – поклонился Пьер. – Приказывай.

Медленно пробираясь на северо-запад, наконец достигли порта Джидда. Здесь предполагалось совершить несколько сделок и остановиться на неделю или две. Гардан перед этим долго вышагивал по палубе, явно о чем-то думая, наконец сказал:

– Ребята, рядом Мекка, сердце нашей религии. До нее всего сто верст. Плохим я буду мусульманином, если не совершу хадж в Мекку. Так что, пока вы тут будете грузиться, разгружаться и торговать, я быстро совершу этот хадж и к сроку вернусь назад. Как вы считаете, ребята?

– Ну, раз это твое твердое желание и мечта каждого мусульманина, – ответил Пьер, – то, видимо, надо это сделать. И действительно, почему бы и не совершить этот хадж? Пусть будет по-твоему, Гардан. Ты же, видимо, на верблюде или на коне отправишься, так что времени все это займет не так уж и много, верно?

– Конечно, Петька! А к тому же без меня вы никак не сможете благополучно закончить наше путешествие. Если что, подождете меня. Но вряд ли я надолго задержусь. За неделю управлюсь.

– Договорились. Завтра приходим в Джидду, и ты занимаешься хаджем.

Ничего примечательного больше не случилось, если не считать жары, от которой раскалывалась голова. Спать приходилось лишь урывками, все исходили потом, от постоянной неутолимой жажды пересыхало в горле. Так почти две недели торчали в пекле, сходном с муками ада. Но все в жизни кончается – кончилась и стоянка в Джидде. Корабль тронулся в дальнейший путь, а однажды вечером, почти месяц спустя, капитан сообщил, что утром покажется Суэц – конечный пункт их нелегкого и долгого пути.

– Сколько же мы были в море? – спросил Фернан с явным облегчением.

– Капитан сказал, что восемь месяцев или чуть меньше. Много времени отнимала торговля, мешали и противные ветры, – Пьер тоже чувствовал облегчение оттого, что столь долгое путешествие, кажется, заканчивается.

– Теперь, ребята, – сказал Гардан серьезно, – следите внимательно за собой. Постарайтесь не креститься и ведите себя очень тихо, не выскакивать, иначе вам, да и мне с вами, несдобровать. Будьте настоящими рабами. Одежда для вас уже готова. Завтра облачайтесь.

– Как-то нас встретит Египет? – вздохнул Пьер. – Скорее бы закончились наши мытарства. За этими передрягами я до сих пор по-настоящему не могу послушать рассказы Фомки о его приключениях.

– Ничего, Петька, у тебя еще много на то времени будет после Египта.

В Суэце простояли почти три недели. Подмазывали чиновников, составляли караван, делали все основательно, а потому и медленно. Перетаскивали товары в караван-сарай, потом вьючили их на верблюдов, которые выстраивались в цепочку, подчиняясь приказам и окрикам караван-баши… Гардан мало разбирался в торговых делах, и потому приходилось за все переплачивать, что вызывало некоторое удивление местных купцов и чиновников, но молодость оправдывала его в их глазах.

Рабы Гардана тоже не вызывали никаких подозрений, а старина Леонар сошел за немого паломника, который что-то невнятно бормотал, перебирая четки, терпеливо снося жару и пот, струившийся по лицу из-под накрученной чалмы.

И когда караван наконец-то тронулся в пески, все с облегчением вздохнули, с удовольствием покидая пыльный Суэц. Вереница верблюдов, ослов и лошадей растянулась на добрых две мили. По бокам ехали охранники с мушкетами и саблями в руках. Все были начеку – разбойники шастали везде, дожидаясь удобного случая. Их не раз видели вдали. Покрутившись минуту на быстрых конях, они тут же исчезали в жарком мареве.

– Господи! – восклицал Фернан, отдуваясь и утираясь платком. – Каких-то шестьдесят миль, а тащимся уже три дня, и конца дороге не видно.

– Терпение, мой друг, – отвечал Леонар, восседая на сером замызганном осле. – Это не самое страшное, что нас может ждать в недалеком будущем. Господь был благосклонен к нам, надейся, что он и теперь не оставит нас своими щедротами и милостями.

– Хватит трепаться! – прошипел Пьер. – Леонар, а ты чего это здесь разговорился? Ты же немой и не забывай этого. Крути руками крендели и помалкивай!

– Ребята! – взволнованно шептал Пьер, сидя вечером у костра вдали от колодца. – Завтра Каир! Конец пустынного пути.

– Вот здорово! Скорее бы!

Каир всех ошеломил своими размерами и шумом. Всюду попадались всадники, верблюды, ослы, гудели толпы, состоящие из местных жителей и торговцев, собравшихся чуть ли ни со всего исламского мира.

– Ну и шумно же тут! – проговорил Гардан, озирая великолепие мечетей и дворцов. – А сколько турок, просто жуть. Сплошные воины!

– Все это хорошо, но надо побыстрее найти баржу или еще какую посудину, перегрузить все на нее да и отплывать побыстрее в Александрию, – беспокоился Пьер. Его постоянно глодала мысль о возможном провале их затеи.

– Ты прав, Петька. Сейчас сложим товар в караван-сарае, а я пойду к реке искать лодку. Нил-то какой широченный тут! Другой берег теряется в дымке.

– Хороший кусок отхватила Оттоманская держава, – протянул Фернан. – Немало хлопот она принесет на поля Европы. Да уже, видимо, и принесла. Мы же давно не были дома.

На следующий день Гардан принес радостную весть:

– Нашел подходящую лодку для товара и для нас с вами. Она вполне подойдет. Уплатим разные пошлины, налоги, сборы, и можно будет грузиться. Теперь у нас не так много товаров осталось, зато самые ценные. Да не допустит Аллах, будь благословенно имя его, потерять это в самом конце пути. Аллах акбар!

За хлопотами, страхами и волнениями друзья даже не успели как следует осмотреться в Каире и вот уже очутились в Александрии. Город оказался таким же шумным, большим и разноязычным, как и Каир. Здесь рядом было море, масса развалин древних сооружений. Бывшая столица Древнего Египта была полна купцов, дервишей, уличных торговцев и проституток. Мелкие воришки шныряли в толпе, нищие хватали за полы халатов, прося милостыню. Ослы оглашали переулки и базар дикими криками, важно шествовали нагруженные верблюды.

Изредка колыхался паланкин важного чиновника, духовного вождя или турецкого начальника.

Тут оказалось, что ситуация для наших друзей складывается недостаточно удачно. Множество кораблей входило и выходило из гавани, но почти все они были турецкими, греческими, арабскими или тунисскими. И лишь изредка осмеливался заскочить сюда корабль рискованного генуэзского или венецианского купца.

Друзья сидели тихонько в караван-сарае, а Гардан носился по причалам в поисках попутного судна. Но такого никак не оказывалось, или никто не осмеливался предлагать свои услуги.

– Плохи наши дела, ребята, – вздохнул Гардан после очередного визита в порт. – Придется плыть на Кипр, а уж потом отправляться дальше.

– Что ж, Гардан. Пусть будет так, но отсюда лучше убраться побыстрее. – Пьер многозначительно поглядел на друзей. – Долго нам так не выдержать.

– Я так и знал, что ты согласишься. Тогда это можно устроить дня через три, если повезет.

Неделю спустя наши путешественники выходили в море. Впереди их ждал волшебный Кипр. В Фамагусте они покинули судно и остановились на постоялом дворе грека-мусульманина. По всему было видно, что мусульманин из него никакой, но так для него было выгоднее.

– Я расспросил хозяина и узнал, что сюда часто заходят суда из Венеции, Греции, с Мальты и даже из Испании. Так что вам можно будет дождаться попутного корабля и отправиться в путь, – Гардан устало уселся на топчан и разулся.

– А свои-то дела ты хоть делаешь, Гарданка? – спросил Пьер. В голосе его звучали нотки сожаления.

– Мои дела могут и подождать, Петя. Главное – разобраться с вами. Кстати, я договорился с хозяином, что он будет пересылать наши письма друг другу, пока ты будешь во Франции. Я дал ему своего родственника в Крыму.

– Денег надо ему отвалить за это, иначе он может обмануть, – заметил Пьер.

– Само собой, Петя. Я уже обещал, и он согласился выполнить все честно.

Через месяц наконец нашелся корабль, шедший в Марсель. Это было для Пьера очень кстати, да и для остальных тоже. Пьер спросил:

– Гарданка, когда же ты сам думаешь отправиться в Крым? Ты уверен, что родственники в Крыму примут тебя хорошо?

– С моими деньгами меня все и везде примут отменно, Петя. Можешь не волноваться. Буду жить в Джалите. Во всяком случае, я на это надеюсь, да и что мне может помешать? Вряд ли мои родственники по матери изменили место своего жительства. Туда и будут пересылаться письма, Пьер.

– Хорошо бы встретиться еще хоть раз, через десяток лет, например, – мечтательно улыбнулся Пьер.

– Может быть, Аллах смилуется, и мы встретимся, Петя. Я бы очень этого хотел. Ты ведь не мог о таком и мечтать, а вот встретился же с Фомкой. Вот и мы будем мечтать. Договорились?

– Договорились, Гарданка!

Вскоре Пьер махал рукой оставшемуся на берегу Гардану. Тот отвечал, но постепенно фигура его удалялась, очертания смазывались и потом вовсе затерялись среди портовых построек. Они расстались, и Пьер глубоко вздохнул. Горечь расставания была для него очень тяжела. Фомка подошел к другу и спросил:

– Ты так с ним дружил?

– Да, Фомка. Это был мой самый лучший друг.

– А я как же?

– С тобой мы дружили в детстве, а с ним – всю остальную жизнь, которая была очень тяжелой и опасной. И ни разу у нас не возникало никаких недомолвок или обид. Он был мне настоящим другом. И надеюсь, что и я был для него таким же, Фомка.

Каравелла неторопливо бежала на запад, к новым местам, к новым людям, а может, и к новым приключениям.

Остров Иф с его недостроенной крепостью открылся издалека, когда Марселя еще и не было видно. Путешествие заканчивалось. Теперь главным был Леонар. Он знал эту жизнь, эту страну, и ему Пьер вручил судьбы друзей и свою.

Три дня искали наши путешественники в Марселе родственников погибшего моряка. Шесть лет – большой срок. А Фомка уже в который раз нашептывал Пьеру:

– Ты что, в самом деле собрался отдать этим нищим столько золота?

– Как же иначе, Фомка! Капитан мне поручил это, и я не могу не выполнить его просьбу.

– Вы что, друзьями с тем матросом были?

– Я его даже не видел. Он погиб незадолго до моего появления на острове у капитана. Но таков наш закон, мы давали клятву, и я выполню ее.

– Ну и дурень же ты! Кто узнает об этом? Капитан твой так далеко, что туда ни одна весточка не долетит. Да и кто будет ему сообщать?

– Ты перестань такое говорить, Фомка! Это не для моих ушей. Если не хочешь ссоры, то прекрати. Я не могу нарушить свои же обещания, к тому же данные другу и товарищу в несчастье.

– Ну и дурак! – только и сказал Фомка и отвернулся, недовольно надувшись.

Родственники были найдены, деньги вручены. Две тысячи золотых – это огромное богатство для недавних нищих.

Леонар наставлял огорошенных свалившимся богатством людей, как лучше использовать деньги. Те, судя по всему, ничего не соображали.

Оказалось, что из-за охвативших всю Францию религиозных неурядиц выехать на север было затруднительно. Пришлось ждать, а в это время Леонар распрощался с молодыми людьми и уехал в мечту своей юности – Тулузу.

Фернан тоже решил все-таки податься ближе к родине. Он сказал другу:

– Если надумаешь подать весточку, то ищи меня на самом севере Португалии или во Франции рядом с границей.

– Вряд ли это будет возможно, Фернан, – ответил Пьер. – Прощай, друг, и не вспоминай лихом. Да благословит тебя Дева Мария!

Пьер остался вместе с Фомкой. Тот носился по городу, едва понимая язык, и все требовал от Пьера денег для самостоятельного отъезда домой.

– Сейчас опасно пускаться в путь, Фомка. Надо переждать месяца два. Куда теперь спешить? Если вспомнить, где мы были, то можно считать, что уже почти дома.

– Ты зачем меня сюда сманил, Петька? Теперь сижу без гроша в кармане!

– А у тебя что – были в кармане гроши? Ты же прыгнул с пустыми карманами, а сейчас у тебя золотой в день. Это разве мало?

– Слушай, дай мне по-дружески сразу три-четыре сотни золотых, а?

– И что дальше? Что ты собираешься делать?

– Тебя беспокоить не стану. Но я сам хочу устроить свою жизнь.

Такие разговоры возникали все чаще, пока они жили в нанятом доме недалеко от капеллы Сен-Лазар. Порт был недалеко, и Пьер частенько ходил туда смотреть на прибывавшие корабли и вспоминать недалекое прошлое. Как недавно это было – и каким казалось далеким и нереальным.

А город ему очень понравился. Здесь было много древних развалин, красивые просторные церкви попадались на каждом шагу, и Пьер удивлялся их обилию и роскоши. Все они были построены из камня с резными и лепными украшениями. Особенно нравилось ему стоять и созерцать каменные кружева близкой капеллы Сен-Лазар. Он мог часами любоваться архитектурными произведениями, которые украшали храм.

Он даже несколько раз заходил внутрь и крестился на манер католиков, садился на скамью и подолгу думал о своем. Священник уже здоровался с ним, другие постоянные прихожане тоже кивали ему при встрече. А однажды Пьер, поборов смущение, вручил священнику пятьдесят золотых.

– Сударь, – сказал священник. – Вы не француз, но у вас добрая душа. Может, вы и не католик, но это не так уж и важно. Для Бога мы все равны. Пусть Господь будет к вам благосклонен. Да хранит вас Дева Мария, месье.

Началась осень, а Пьер так и не мог решиться уехать из Марселя.

Фомка часто пропадал на несколько дней, потом являлся пьяный, вечно помятый и алчущий денег. Петька остро ощущал, как далеко они расходятся друг с другом. Он чувствовал себя одиноким и покинутым. Вспоминал своих друзей, словно они были ангелами, боготворил капитана, да и других не менее.

Однажды он сел писать письмо Гардану, сетовал в нем, что одинок и тоскует, что сидит в Марселе, не решаясь ехать на родину, но когда дороги немного подправятся, обязательно поедет. Письмо было воплем отчаяния человека, потерявшего все и разочаровавшегося в лучших своих побуждениях.

Однажды Фомки не было целых три недели. Потом вдруг к Пьеру явился ободранный субъект неопределенного возраста и сообщил, что Фомка требует денег.

– Сколько же ему надо? – спросил Пьер.

– Тысячу золотых, сударь.

– И как ты докажешь, что именно ему отдашь эти деньги?

– Мое слово, сударь. Разве этого недостаточно?

– Нет, конечно, недостаточно. Ты мне не внушаешь доверия, и я прошу тебя покинуть этот дом. Пусть Фома сам придет ко мне.

– Я еще никогда не получал такого оскорбления, особенно от чужестранца, сударь! Я требую удовлетворения! Назначьте время, сударь!

Пьер, ни слова не говоря, схватил этого типа за ворот рваного камзола. Тот попытался было сопротивляться, но, почувствовав недюжинную силу, затих и позволил себя вышвырнуть за дверь, свалившись прямо мордой в грязь.

Этот случай сильно расстроил Пьера. Он стал подозревать, что Фомка попал в непутевую компанию. Парень не мог заснуть этой ночью, а утром решил, что отношения с Фомкой надо разорвать раз и навсегда. Дальше продолжаться так не могло.

Однако вскоре Фома сам явился и высокомерно стал выговаривать другу свое недовольство:

– Я по твоей вине оказался у разбитого корыта, а ты еще денег жалеешь для друга.

– Мне надоели твои выходки, Фомка. Говори, сколько тебе надо, но чтобы это было в последний раз.

– Теперь я слышу голос мужчины, Петька. Тогда сразу к делу. Дашь мне две тысячи золотых – и я больше не буду надоедать тебе. Договорились?

Пьер глянул с недоумением на своего друга, помолчал немного. Потом, не произнеся ни слова, отсчитал ему требуемую сумму и сказал:

– Ты, Фомка, плохо кончишь. Я ошибся в тебе и теперь жалею, что принудил тебя к поездке со мной. Однако прошлого не воротишь, потому забирай деньги и постарайся больше не напоминать о себе. Я скоро еду домой, а о себе ты сам позаботишься.

– Мерси, месье, – ответил Фомка с неприятной миной на губах. – Передай привет Новгороду и прощай! Ты хороший друг, но мне не подходишь.

Глава 34

Ивонна

Наступила осень, и Пьер всерьез стал задумываться об отъезде. Он уже собрался отправиться к устью Роны, когда неожиданно с Альп хлынул такой холодный ветер, что весь Марсель съежился от холода. В ноябре в воздухе уже порхали редкие снежинки, которые вихрями наносились в закоулки и лишь после полудня подтаивали.

Таких холодов даже старики не могли припомнить за всю свою долгую жизнь. А Пьер с удовольствием, вспоминая новгородские зимы, прохаживался по улицам и мечтал о том времени, когда вот так же он сможет пройтись по переулкам родного города.

В результате на Роне остановилось судоходство, замерли все перевозки грузов – никто не хотел надрываться, борясь с ветрами и противным течением. Дороги развезло так, что о дальней поездке нечего было и думать. Возчики втрое подняли цены, и мало кто отваживался пускаться в путь при таких холодах и ветре.

В порт перестали заходить корабли, рыбаки не могли ловить рыбу, и в городе сразу повысились цены на продукты. А люди пробирались по улицам, закутавшись в одеяла и платки, стуча по мостовым деревянными подошвами старых башмаков.

И неудивительно, что Пьер вдруг ощутил в себе какую-то тоску и опустошенность. Он не находил себе места, холод пробирал его до костей. Приходилось часто забегать в таверны, отогреваться за кружкой светлого вина, слушать разговоры завсегдатаев и ждать, когда погода улучшится.

В порту уже три корабля было выброшено на скалы, и теперь море грызло их корпуса, быстро заглатывая остатки. А Пьер с тоской в душе все бродил по улицам, кутаясь в новый кафтан и надвинув поглубже шляпу на глаза.

Недели проходили чередой, Пьер шатался без дела по городу, заходил в церкви, подолгу выстаивал перед статуями и изображениями Христа и святых, вносил деньги и молча уходил, провожаемый недоуменными, но благодарными взглядами священнослужителей.

Он стал все чаще задумываться о женщинах, провожал их взглядами, а молоденькие девушки постоянно привлекали его внимание. Он вздыхал, по-пустому злился на себя, но ничего не предпринимал. Он жил теперь один, ибо Фомка, как и обещал, не появлялся больше. Две его комнаты были холодными, неухоженными и мрачными, так что ему пришлось пригласить служанку для наведения порядка и поддержания квартиры в тепле и относительном уюте. Пожилая женщина молча убирала, топила камин, готовила и, за весь день не сказав и десятка слов, уходила, весьма довольная хорошей оплатой и тихим постояльцем.

В начале декабря, когда холода совсем взбесились и по камням улиц пробегали лишь редкие прохожие с красными носами, Пьер шел по улице, наклонившись вперед и придерживая шляпу рукой в перчатке. Он продрог, это теперь его сильно раздражало, и он все чаще вспоминал жаркую Индию или Мартабан.

Решив отогреться, он направился к таверне и у самой двери заметил фигуру закутанной в плед женщины. Когда он проходил мимо, она мимолетно взглянула на него, и он заметил большие, исключительной чистоты голубые глаза.

Пьер было прошел мимо, прекрасно сознавая, чем именно зарабатывает на жизнь женщина, которая стоит у двери, но потом замедлил шаг и резко обернулся. Глаза опять на мгновение окатили его своей голубизной, даже синевой. Он вспомнил заросшие васильками поля под Новгородом, оторопел, хотел еще раз увидеть эту синеву, но девушка опустила голову, и ее лицо быстро залилось густой красной краской. Кровь хлынула ей под кожу, а Пьер все стоял и смотрел, надеясь, что она опять глянет на него и он увидит синь ее глаз.

Помедлив немного, Пьер медленно вернулся и спросил:

– Мадемуазель, не согласитесь ли пройти со мной в таверну? Вы промерзли, я вижу, и вам стоит пропустить стаканчик вина.

Девушка вскинула свои ресницы, брызнула в него синью глаз, и краска опять залила ее щеки. Пьеру показалось, что она согласно кивнула, он осторожно взял ее под руку, и она сделала первый шаг. Потом они заспешили вниз по кирпичным ступеням в чадную теплоту таверны.

Пьер оглядел зал, выбрал место за длинным столом, где людей было поменьше, и повел девушку с собой. Воздух был теплый, пропитанный запахами кухни, жареного лука, нечистых полов и одежды, и табачного дыма. Некоторые моряки уже пристрастились к этому новому в Европе занятию, хотя многие и смотрели осуждающе на этих пионеров.

– Тут тепло и уютно, не правда ли, мадемуазель?

– Да, сударь, – едва слышно прошептали посиневшие от холода губы девушки, а Пьеру показалось, что голос у нее очень приятный и мелодичный.

Его хорошая одежда привлекла внимание хозяина. Подскочив, тот спросил:

– Чего прикажете подать, мадемуазель, сударь? – Он поклонился, заискивающе улыбаясь. – Все будет в лучшем виде, – и его лукавые глаза вроде бы подмигнули понимающе.

– Кувшин хорошего вина, жареную курицу, салат, – сказал ему Пьер и, обращаясь к девушке, спросил: – Пирожное, мадемуазель?

Лицо ее опять окрасилось густой краской, и Пьер с полуулыбкой повернулся к хозяину и добавил:

– Три пирожных повкуснее, пожалуйста.

Когда хозяин ушел, Пьер обратился к девушке:

– Вы так замечательно краснеете, что я не могу оторвать глаз от вашего лица в это время.

Она опять покраснела и, махнув ресницами, окатила его своей синевой. Лицо девушки пылало, а Пьер продолжал:

– Мне бы хотелось узнать ваше имя, мадемуазель. Меня зовут Пьером. И прошу, не называйте меня «сударь». Я не так стар, чтобы мне такое говорили.

– Хорошо, суд… Пьер. Меня зовут Ивонна, – она наконец подняла голову и посмотрела ему в лицо уже не мимолетно, а несколько даже продолжительно.

Пьер заметил, что лицо ее худое, бледное, по всему было видно, что в жизни ее случилось какое-то несчастье. Он сказал:

– Ивонна – хорошее имя, оно мне нравится. Однако вы чем-то сильно опечалены, или у вас горе, это видно по лицу. Расскажите мне об этом, Ивонна.

Она опять опустила голову, и Пьеру стало неловко и неприятно, что он больше не видит синевы ее глаз. Он оглядел не очень чистые пряди русых волос, старенькую шляпку с линялыми лентами, и острое чувство жалости и нежности вдруг охватило всю его душу. Сердце яростно заколотилось в груди, дыхание стало затруднительным.

Он взял девушку за руку, слегка сжал ее и сказал:

– Расскажи мне, Ивонна, тебе станет легче. Я сам в отвратительном положении и пойму тебя. И говори мне «ты», согласна?

– Да, су… Пьер. – И он увидел трудные попытки девушки сдержать слезы.

– Я понимаю, что ты вынуждена была пойти зарабатывать своим телом, верно ведь? И давно это у тебя?

Плечи Ивонны вздрогнули, но голос ей не подчинился, и она молчала.

– Хорошо, я не буду настаивать. Ты только успокойся. Вон несут еду – мы сейчас с тобой немного перекусим. Ты ведь давно ела? Сознайся!

Она молча кивнула, торопливо вытерла несвежим платочком лицо, бросила мимолетный взгляд на Пьера, увидела, что тот доброжелательно усмехается, и тоже скривила губы в попытке улыбнуться. Это было трогательно и немного смешно.

– Вот и отлично, мадемуазель. Принимаемся за курицу и салат, – сказал он и разлил вино по кружкам. – Выпьем за знакомство и за то, чтобы оно не прерывалось подольше. Согласна?

Она молча кивнула, взяла кружку и жадно сделала несколько глотков.

Пьер молчал, наблюдая, как она торопливо ела, стараясь сдержать себя. Ему стало тепло на душе, он не столько ел, сколько смотрел на нее, а она лишь смущалась, хлопая длинными ресницами.

– Не спеши, Ивонна, – сказал Пьер тихо, сдерживая ее руку. – У нас всего достаточно.

Ивонна покраснела, но перестала торопиться, а Пьер медленно потягивал вино из кружки, наслаждаясь теплом и покоем, которое разлилось приятной истомой по его телу. С его лица не сходила легкая довольная улыбка, и, бросив несколько взглядов на него, Ивонна спросила:

– Пьер, чему ты улыбаешься все время?

– Наконец-то я слышу твой настоящий голос, Ивонна! Улыбаюсь? Неужели? Я не заметил этого. А разве это плохо?

– Наверное, нет. Но все же?

– Если и так, то я сам не знаю, потому что не замечаю этого.

– А кто ты? Я думаю, ты иностранец, потому что говоришь смешно и не очень правильно.

– Да, иностранец, Ивонна. И родина моя так далеко, что я уже три месяца не решаюсь туда отправиться. А теперь, с этими холодами, и вовсе невозможно продолжить свой путь.

– Ты издалека?

– Даже очень. Теперь даже трудно поверить, где я был и как это далеко.

– И где же?

– Ты все равно не знаешь тех мест. Одно скажу, что там жарко, душно и не бывает никогда никаких холодов. Всегда лето и дожди.

– Я слышала о таких странах. Моряки рассказывали, а я подслушивала.

– Подслушивать нехорошо, Ивонна, – с улыбкой сказал Пьер и поднял в руке кружку. – Давай выпьем за твое здоровье, Ивонна, и за то, чтобы всегда была улыбка на твоих губах.

Ивонна замолчала, погрустнела и опустила голову.

Их разморило. Ивонна расстегнула несколько верхних пуговиц на платье, откинула плед, ее лицо посвежело и покрылось легким румянцем. Пьер все смотрел на него и с приятным удивлением вслушивался во внутреннее состояние души. Там был покой, умиротворение и что-то еще приятное, будоражащее, волнующее. Он огладил короткие светлые усы, вытер платком рот, спросил:

– Ивонна, ты где живешь? Далеко?

Она покраснела и не ответила. Помолчала, опустив голову, на лицо ее набежала тень не то отчаяния, не то сожаления или еще чего-то неприятного.

– Чего не отвечаешь? Далеко, да?

Она кивнула.

– А почему так далеко от дома?

– Мне не хотелось, чтобы знакомые видели меня такой…

– Родители у тебя есть, Ивонна?

Отрицательно покачав головой, она замерла и немного побледнела.

– Ты сирота, Ивонна? У тебя нет родственников?

– Папа умер в прошлом году, а мама – месяц назад. Я одна, совсем одна. Правда, есть дядя, но я не хочу даже видеть его. Он виновник всех наших несчастий. Есть еще кузен, но он живет один в бедности и мне помочь не может. Потому я и… – она замолчала и еще ниже опустила голову.

– Тогда я предлагаю пойти ко мне. У меня тепло, и служанка теперь привела мою берлогу в божеский вид. Ты согласна, Ивонна?

Она бросила на него взгляд, полный мольбы, в котором смешались такие чувства, что Пьеру стало неловко, и он сказал:

– Ты не волнуйся и не бойся, Ивонна. Тебе не придется отрабатывать этот обед. Я ничего тебе плохого не сделаю. Просто меня учили помогать людям. Невозможно сделать это для всех, но тебе я бы очень хотел помочь. Верь мне, Ивонна.

Они долго молчали. Принесли пирожные. Хозяин пытливо посмотрел на молодых людей и сказал, кланяясь:

– Сударь, это не мое дело, но мадемуазель, как мне кажется, очень порядочная.

– Любезный, это действительно не ваше дело, но мне это известно, и я не намерен огорчать ее. Так что можете быть спокойны, сударь.

Хозяин снова поклонился и отошел, а Ивонна покраснела и еще ниже опустила голову. Они какое-то время помолчали, каждый погрузившись в свои мысли, потом Пьер спросил:

– Ивонна, так ты пойдешь? Уже пора, а то мы тут засидимся до темноты.

Она едва кивнула с обреченным видом человека, готового броситься в ледяную воду.

– Закутывайся, Ивонна, – произнес Пьер, вставая и помогая ей поправить плед. – Я живу недалеко, рядом с капеллой Сен-Лазар, так что окоченеть ты не успеешь.

Они медленно, словно ноги их не слушались, поднялись по стертым ступеням. Ветер и холод тут же набросился на них. Пьер прижал худое тело к себе, и они поплелись неуверенными шагами по обледенелым камням мостовой, отворачиваясь от колючих порывов.

– Заходи, не стесняйся. Служанка уже покинула дом, и мы будем совершенно одни, – Пьер ключом открыл дверь. Они вошли в полутемный коридор. – Я так и знал, что служанка натопит комнаты. Как тепло, правда! Раздевайся, Ивонна. Да не стесняйся ты! Будь как дома.

Пока Ивонна раздевалась и вешала одежду, Пьер исчез за узкой дверью около кухни, а когда вернулся, сказал:

– Пойдем со мной, Ивонна. Я тебе кое-что покажу.

Они прошли в маленькое помещение, где было парко, горели две свечи, а в углу стояла большая дубовая бочка, накрытая крышкой. На столике едва виднелись какие-то предметы и вещи. Пьер указал на бочку и сказал:

– Тебе будет приятно окунуться. Служанка у меня очень сметливая женщина и приготовила горячую воду. Искупайся, вот тебе простыня, полотенце, халат, мыло и душистая вода. Кремов нет, прости, Ивонна, – добавил он, улыбнулся опешившей девушке, вышел и закрыл за собой дверь.

Он уселся в кресло, ощущая внутри какое-то тепло, радость, волнение и томление. Мысли блуждали в голове, вились нестройно, разрозненными клочками, и лишь одно он ощущал точно и определенно – эта девушка стала ему в короткий промежуток времени так дорога и близка, что все помыслы его были направлены только на нее одну.

Его рот блаженно растягивался в улыбку, когда он вспоминал ее синие глаза, способность быстро краснеть даже по пустякам, ее пушистые ресницы и самое обыкновенное личико. Сказать, что она красива, было бы большим преувеличением, но Пьер чувствовал огромную симпатию, которую вызывало ее лицо, а о глазах и говорить было нечего.

Он прислушивался к легкому плеску воды, за дверью что-то грохнуло, стукнуло, и его губы сами собой растянулись в улыбку. Было легко, уютно и мирно. А за окном выл ветер, неслись капли холодного дождя вперемешку со снегом. Ветви деревьев хлестали о стены домов. Бр-р-р!

Пьер не заметил, как прошло время – Ивонна появилась на пороге в чересчур длинном халате восточной работы, с головой, повязанной махровым полотенцем. Лицо ее выражало блаженство, смешанное со смущением, стыдом и благодарностью. Был в глазах и отблеск страха, но он прятался где-то глубоко и выглядывал лишь иногда неясными тенями.

– О, Ивонна! Какая ты красивая, приятная… – Пьер сам засмущался, вскочил с кресла и подвел девушку к другому, усадил ее, запахнул плед ангорской шерсти, заботливо укутал. – Тебе понравилось, Ивонна?

– Пьер! Это было просто божественно! Ты, наверное, богат, если можешь позволить себе такую роскошь?

– Трудно судить об этом, Ивонна. Не беден, это точно, но я мало знаю здешнюю жизнь. Освоюсь – тогда и определим, как я богат.

– И чем ты собираешься заниматься, если не секрет?

– Я потомственный торговец, купец. Думаю, что и дальше займусь этим делом. – Пьер встал, достал из шкафчика кувшин вина и два стакана венецианского стекла. Разлил по ним вино и подал один Ивонне. – Не хочешь ли выпить на сон грядущий? Вино хорошее, кипрское.

– Пьер, я боюсь пить много. Я никогда так много не пила и уже достаточно опьянела, – она потупила взор, сожалея, что вынуждена отказать. – Прости, но мне не хочется.

– Я очень рад, что тебе не хочется пить. Я и сам не часто пью вино.

Он отставил стаканы, глянул на Ивонну, и та покраснела снова. Видимо, его взгляд многое сказал ей. Девушка запахнулась плотнее в плед, хотя в комнате было достаточно тепло, и тихо промолвила:

– Здесь так хорошо и уютно. Я сейчас просто с ужасом вспомнила свою нору, такую холодную и неприглядную.

– Ивонна, ты все расспрашиваешь меня, но сама-то ты кто такая? Почему вынуждена была пойти на улицу?.. – он не стал продолжать.

Она помолчала недолго, потом сказала:

– Мой отец был подмастерьем у своего брата в мастерской по изготовлению каких-то медных частей для судов. Моя фамилия Дюфуэн.

– И что же случилось с тобой, вернее, с твоим отцом? Ведь он умер, не оставив дочери ничего, это так?

– Мой дядя Жозе Дюфуэн хотел жениться на мне, вопреки всем правилам святой церкви, а отец противился. На этой почве у них разгорелась вражда, а результатом было полное разорение отца.

– Но как он мог так гнусно поступить, Ивонна? Такого быть не может!

– У дяди были деньги, а они открывают не одну дверь. Он устроил так, что мой отец потерял все деньги и остался даже без дома. Сердце не выдержало, и он умер. А матушка умерла от горя и безысходности.

– И что же дядя?

– Он преследовал меня, пытался силой заставить жить с ним, но я убежала, захватив кое-какие вещи, оставшиеся после мамы. Сняла комнатку и пыталась бороться с нищетой, пока не поняла, что единственная возможность для меня – зарабатывать своим телом. Иначе я бы умерла с голоду.

– А дядя что, владел мастерской?

– Да. Это была его мастерская, хотя деньги отца туда были тоже вложены, но как-то получилось, что это он доказать не смог.

– Знакомая картина. Подло поступил твой дядюшка, Ивонна.

– Куда уж хуже, Пьер. Вот так я и оказалась на улице. Это вторая неделя пошла, – добавила она и опять опустила голову.

Пьер ощутил где-то в животе какое-то щемящее чувство жалости и нежности к Ивонне. Так захотелось сделать ей что-нибудь приятное. Но на дворе уже темнело, и он сказал:

– Завтра пойдем в лавки и купим тебе приличную и теплую одежду. И не возражай, пожалуйста! – Пьер сделал протестующий жест, видя, что Ивонна собирается возразить. – Эти расходы невелики, они для меня ничего не значат, а ты будешь одета. А жить будешь у меня. И не возражай, пожалуйста. Ты расплатилась за свою конуру, Ивонна?

– Немного осталось долга, но хозяин обещал подождать.

– Завтра же расплатишься, и с этим будет покончено.

Они долго молчали, изредка поглядывая друг на друга. Потом разговаривали обо всем и ни о чем. И когда Пьер сказал, что пора спать, и отправился в другую комнату, указав ей на кровать, где уже были сменены простыни и откинуто одеяло, Ивонна вскинула на него взгляд и потупилась.

Задув свечи, она лежала с открытыми глазами, в голове пульсировала кровь, тело горело под теплым одеялом. Она с тревогой ощущала нарастание желания. Потом осмелилась и жалобным голосом позвала:

– Пьер!

Он тут же откликнулся – Ивонна поняла, что и он не спит и терзается мыслями и сомнениями:

– Ивонна! – Она услышала его легкие шаги, вспыхнула и отодвинулась к стене. Пьер сел рядом, обнял ее горячие плечи, почувствовал ее встречное движение и бросился к ней в объятия.

– Господи, Пресвятая Богородица! – воскликнула она позже. – Неужели это происходит со мной?

– Глупенькая, а с кем же еще, – ответил вялым голосом Пьер.

– А ты не уедешь к себе?

– Уеду, конечно, Ивонна. Но постараюсь приехать и забрать тебя.

– Но там так холодно и дико, как я слышала. Мне страшно даже подумать об этом, Пьер.

– Во всяком случае, это произойдет не так уж скоро. Могу ли я теперь жить без тебя? Мне кажется, что ты всегда была со мной, Ивонна!

Под утро они наконец-то заснули.

Ивонна толкала Пьера в плечо. В окне начинало сереть. Девушка сказала со страхом в голосе:

– Пьер, там кто-то открывает дверь! Воры? Проснись же!

– О, успокойся, Ивонна! Это служанка пришла убирать. – Прислушался, а потом крикнул: – Это вы, мадам? Не пугайтесь, я с женщиной! Мы скоро встанем! А я прошу вас, мадам, приготовить нам завтрак получше, мы очень голодны!

Из прихожей раздалось невнятное ворчание, потом легкий шум от всякой кухонной работы. Потянуло дымком зажженной лучины, и вскоре в камине затрещали дрова.

Ивонна забилась под одеяло, боясь высунуть нос наружу. Пьер нежно обнял ее, поцеловал в теплые мягкие губы. Притянул к себе. Она сопротивлялась, но он мягко овладел ею и тем успокоил, а потом сказал:

– Дорогая моя, это очень понятливая женщина, и она давно ушла в кухню. К тому же она мне уже не раз говорила, что одному жить плохо. Советовала и женщину заиметь, но я все откладывал.

– Но как я покажусь ей на глаза?

– Можешь и не показываться, – ответил он, любуясь ее озабоченным и смущенным лицом. – Я все принесу сюда, а она будет на кухне и в других помещениях.

– Ой, как стыдно! Отвернись, я оденусь! Бессовестный!

– Уже отвернулся, мой птенчик!

Прошло две недели, а может, и больше, когда Пьер заговорил об отъезде на север. Ивонна опечалилась, погрустнела и замкнулась. Пьер сказал, заметив ее состояние:

– Я же вернусь, милая! Это не продлится более года. Обещаю!

– Год! Это так много! А я так привыкла постоянно быть с тобой вместе, все время ощущать тебя рядом. Как мне теперь прожить целый год без тебя?

– Надо найти занятие, подходящее для тебя. Это отвлечет твои мысли и сократит время ожидания.

– Все равно это будет пытка, Пьер!

– Я тебе оставлю немного денег, оплачу эту квартиру и служанку, а у ростовщика будут находиться деньги, вложенные под проценты. Будешь брать их по необходимости. Я распоряжусь этим. Вернусь, тогда будем устраивать нашу жизнь совсем иначе.

– И?..

– И я делаю тебе предложение. Выходи за меня замуж, Ивонна. Ты согласна? – неожиданно выпалил Пьер.

– Но ты же не католик! Как же это?

– А кто мне мешает стать католиком, да и кто об этом знает, кроме тебя? Я часто хожу в церковь и даже вношу не такие уж и малые взносы. Меня многие знают как примерного католика или, во всяком случае, таковым считают.

Ивонна задумалась. Она и представить не могла еще пару недель назад, что в ее жизни могут произойти такие крутые изменения.

Глава 35

Зов сердца

Начало января оказалось особенно холодным. Ветер утих, и землю, скованную морозцем, покрыл тонкий слой снега. Жители молили всех святых, прося побыстрее отвести эти жуткие холода. Прихода весны ждали, как манны небесной.

– Ивонна, – сказал Пьер как-то вечером у камина, где они коротали время, перебрасываясь лаконичными фразами. Ивонна вязала себе шарфик, Пьер просматривал несколько листов с расчетами, полученных от банкирской конторы, куда он вложил часть денег. – Вот тебе бумаги, по ним ты можешь получать деньги. Постарайся, чтобы к моему приезду от них кое-что осталось.

– Я буду их очень беречь, милый, только побыстрее приезжай! Когда ты собираешься? – в голосе слышались тоскливые нотки.

– На следующей неделе. Уже договорился на две повозки и нанимаю в помощь себе двух крепких слуг с оружием.

– Мне так страшно, Пьер! Дорога так тяжела и опасна. Холод просто адов!

– А что, в аду бывает холодно? Я думал, что там только жара.

– Не смейся, Пьер. Мне действительно плохо и тоскливо.

– Повторяю, займись делом, Ивонна! Найди для себя что-нибудь интересное.

И вот Пьер уже неделю был в дороге. И чем севернее он забирался, тем холоднее становилось. Уже снега лежали на полях толстым слоем, лошади иногда покрывались инеем, а слуги только и мечтали о таверне и теплой постели. Пьер с каждым днем становился все суровее и злее. Он стал раздражительным, часто покрикивал на слуг и извозчиков.

В тавернах и на постоялых дворах он прислушивался к разговорам, выуживал различные сведения о предстоящем пути, а если они касались Московии, то тут же подсаживался и выведывал все подробности.

Так он, уже вблизи границы с Польшей, услышал, что царь продолжает измываться над знатными людьми государства. Всех подозревает в измене и злом умысле. Никто не мог считать себя в безопасности в Московии.

Как-то он услышал про князя Курбского, которому удалось бежать в Литву от гнева царя Ивана. Князь распространял всюду свои писанки про злодеяния царя. Люди ужасались, слыша, какие зверства он вершит с помощью своих подручных, да и самолично.

– Э, сударь, – говорил ему на ломаном французском какой-то купец, не то поляк, не то немец. – Теперь никто не хочет торговать с Московией. Риск слишком велик, да и дороги в тех краях так опасны, что редко кто отваживается пускаться туда.

– А как на границах дела обстоят? – спрашивал Пьер озабоченно.

– Постоянные войны, набеги, стычки. Каждый норовит отхватить кусок побольше, пожирнее. Но, видать, сил у царя становится уже маловато. Не тот он теперь, царь Иван. Бояре, князья ропщут, поглядывают то на Литву, то на Швецию или на Австрию. Боятся расправы.

И чем дальше Пьер забирался на север, тем чаще слышал такие разговоры. В Нейбурге, глядя на замерзший лед Дуная, Пьер вдруг почувствовал такое непреодолимое желание видеть Ивонну, такую неприязнь к царю-извергу, что дыхание у него вдруг сбилось, а сердце застучало тревожно, с перебоями.

Он стоял так до сумерек, потом медленно побрел на постоялый двор. Осмотрел повозки с товаром, потрогал веревки, увязанные умелой рукой, и быстро направился в комнату. Там он повалился на кровать и задумался. Воспоминания нахлынули на него плотной массой неразберихи.

– Кто меня там ждет? – спрашивал Пьер себя, почти беззвучно шевеля губами. – Кому я там нужен? Вряд ли отец жив в такое время. Да и если он жив, то давно уже похоронил меня в мыслях. Да и как я посмотрю теперь на все старое? Подойдет ли оно мне, ведь я уже начал другую жизнь в другом обществе?

Уставившись в потолок уже темной комнаты, Пьер терзал себя сомнениями, уговаривал, отговаривал, но прийти к чему-то определенному никак не мог. Лишь одна мысль билась в его голове – об оставшейся далеко Ивонне.

Он вскакивал, ходил по комнате, грохоча тяжелыми сапогами, ложился опять – и так до головной боли. К полночи он все-таки заснул, а утром встал и, с решительным стремлением покончить все разом, направился в город на рынок.

Там он пошатался по рядам, у лавок, присматриваясь и прицениваясь. К полудню Пьер успел договориться о продаже своего товара по вполне сносной цене и, несколько умиротворенный, вернулся на постоялый двор.

Уже через два дня Пьер ехал назад, нагрузив повозки товаром, который рассчитывал продать в Марселе с прибылью.

Близилась весна. С юга дули уже влажные ветры, а потом в небе стали появляться первые перелетные птицы. Может быть, они немного поторопились, но все же летели, неся на крыльях тепло и радость нового пробуждения природы.

На душе было радостно, легко и весело. Он щедро расплачивался на постоялых дворах и в гостиницах, смеялся, и лишь иногда в его душу закрадывалось что-то неприятное, щемящее и тоскливое. Но это продолжалось недолго. Жизнь брала свое, и молодой человек принимал ее легко и радостно.

Когда же он приехал в городок Шалон-сюр-Сон и увидел, что лед уже очистил реку и можно нанять небольшое судно до Арля или просто сесть пассажиром и медленно проплыть до устья Роны, то расстался с повозками и перегрузил товар на судно.

И пусть это было не море, но он был на судне, которое слегка покачивалось, а вода весело журчала под форштевнем – все это создавало иллюзию морского перехода. Воспоминания о пережитом в южных морях нахлынули на молодого человека, он в мыслях встречался со своими старыми друзьями и сожалел, что они так далеко, что не могут разделить с ним той радости, которую он испытывает от общения с Ивонной.

Иногда ему хотелось бросить судно, бросить вообще все, сесть на коня и скакать как можно быстрее в Марсель, к дорогому сердцу существу. Как такое могло случиться, что эта девчонка так влезла в его душу, что он никак не может избавиться от мыслей о ней? Неужели это так важно и необходимо? – спрашивал он себя. Ответ был один, и он знал его.

Прошло уже три месяца, как он покинул Марсель. И вот он, не обратив особого внимания на Авиньон, где была когда-то резиденция Папы Римского, пропустил Лион и увидел строения и церкви Арля, который был совсем рядом с Марселем. А в Марселе – его Ивонна. Ждет ли она его и как примет после относительно недолгого отсутствия? Но совсем немного осталось ждать! Скоро свидание!

В Арле он пересел на морское судно и спустился к морю. Судно шло в Марсель, и когда появились в весеннем небе очертания города, Пьеру показалось, что это его родной город, который ждет его и радуется его возвращению.

Поспешно сдав товар на склад, расплатившись, он нанял извозчика и, сунув огромную плату, приказал гнать домой.

Вечерело, Пьер надеялся, что Ивонна будет дома. Так оно и случилось. В ответ на громкий требовательный стук в дверь раздался голос Ивонны, испуганный и дрожащий, который заставил Пьера самого вздрогнуть от возбуждения. Он крикнул:

– Ивонна, отворяй! Это я. Я вернулся!

– Пьер! – голос Ивонны сорвался. Она торопливо открыла дверь и в объятиях Пьера радостно зарыдала, неудержимо и горячо.

– Чего же ты плачешь, Ивонна? – спросил Пьер, прижимая и целуя ее.

– Это от радости, Пьер, – едва сумела прошептать она сквозь слезы. – Ты вернулся, милый! Да еще и так рано! Я никак не ждала этого. Вот так подарок! Это Бог услышал мои мольбы и вернул тебя. Ты не успел, наверное, доехать, да?

– Не успел, моя Ивонна! Да и зачем я там нужен был!? Я весь был здесь, с тобой, моя Ивонна!

С неделю молодые люди не могли наглядеться друг на друга, хотя про дела тоже не совсем забывали. Когда Пьер поинтересовался, чем занимала себя Ивонна, та ответила:

– Откровенно говоря, Пьер, я тут же бросилась в бурную деятельность.

– Интересно! Что же это за деятельность? Судя по твоему лицу, она тебя весьма заинтересовала. Расскажи, милая.

– Заинтересовала, и очень, милый. Но я не виновата! Это все мой дядя. Мы с мадам Локар ходили на рынок за покупками и встретили у собора ла Мажор дядю. Вернее, это он нас встретил. Я его и не заметила. Он оглядел меня с ног до головы и заметил, что я хорошо выгляжу, что я еще на плаву. Это у него такое выражение. Я не захотела с ним разговаривать, но он задержал меня и стал ругать за то, что я забыла его, говоря, что это мне дорого обойдется. Вот после этой встречи я и задумалась.

– И что же ты придумала, моя Ивонна? – Пьеру нравилось, что она раскраснелась, рассказывая историю с дядей. Он улыбнулся и сказал: – Ты, Ивонна, просто прелесть!

– Ты мне мешаешь, Пьер! – махнула она на него рукой. – Не перебивай, пожалуйста! Так вот. Я и решила ему как-то насолить. А потом вспомнила, что ты позволил мне тратить твои деньги. Я и стала их тратить, но так, чтобы они потом не пропали. Понимаешь, Пьер?

– Ничего, милая, пока не понимаю. Но продолжай, – позволил он, целуя ее в порозовевшую щеку.

– Дядя разорил моего отца, и я подумала, что теперь у меня появилась возможность отомстить ему тем же способом.

– И как же можно было это сделать?

– Не очень-то просто, мой Пьер. Во-первых, надо было узнать все о его финансовом положении. И я узнала, что у него дела не очень-то хороши, а если точнее, то и совсем нехороши. Он раздал несколько векселей под залог мастерской и своего дома. Векселя просрочены, а кредиторы ловят его. Но пока неудачно. Вот я и скупила его векселя, причем по более дешевой цене, чем они стоят. Понимаешь теперь, что я задумала?

– Теперь немного понимаю, моя прелесть! И что же?

– А то, что теперь у меня почти все его векселя – и я только жду, когда подойдет срок платежей. Ведь владельцы его векселей уже навели справки о его делах, решили не рисковать и продали мне их с небольшой скидкой. Когда придет срок, а он скоро наступит, судья отберет его мастерскую и дом в мою пользу. Уяснил? Тогда все будет мое, а он окажется так же разорен, как и мой отец, но только это будет сделано честно, а не так, как поступил тогда этот мой родственничек. Вот как! Ты не сердишься, мой дорогой Пьер?

– Ну что ты. Разве могу я на тебя сердиться, мой птенчик! – молвил Пьер. Он притянул ее к себе и спросил: – Так когда мы обвенчаемся, моя прелесть?

– Я ему о серьезных делах толкую, а он все свое да свое! – воскликнула она и впилась в его губы, прижимаясь всем телом к его груди. – Ты лучше погляди на меня повнимательнее, тупица!

– Я и так только на тебя и гляжу, Ивонна. Что ты имеешь в виду?..

– А то, что я жду ребенка, милый! Как тебе это нравится? Ты не сердишься на меня?

– Ивонна! Неужели такое могло случиться? Поклянись всеми святыми!

– Клянусь, мой милый! Как ты уехал, так я это и почувствовала, а теперь уже четвертый месяц! Ты рад?

– Какое там рад? Я в полном восторге, моя прелесть! Вот это радостная новость! – И он подхватил Ивонну и закружил по комнате, покрывая лицо, шею и руки нежными благодарными поцелуями.

Они страстно отдались друг другу, а потом проговорили до самого вечера, и никто не вспомнил о дяде и его ожидавшемся разорении, о котором тот еще и не подозревал.

– Ивонна, – сказал Пьер утром за завтраком. – Я хотел бы с тобой посоветоваться.

– О чем? Говори побыстрее, я сгораю от любопытства!

– Я подумал, что при теперешнем твоем положении нам следует подумать о более подходящем месте для жилья. Как ты к этому относишься?

– А чем плохо это, мой милый? Я вполне довольна.

– Видишь ли, при моих средствах это просто неприлично, особенно когда мы поженимся. Я бы хотел приобрести дом в городе и еще один – где-нибудь в горах. Мне так нравятся горы, хотя я там никогда и не был. Только видел издали, но они меня поражали своим величием. Ты согласна, моя прелесть?

– Неужели у тебя так много денег, Пьер? – серьезно глянув ему в глаза, спросила Ивонна.

– А почему бы и нет? Я много лет подвергал себя различным смертельным опасностям и смог привезти сюда заработанное.

– Я просто не могу тебе на это ответить, мой милый. Я так поражена и обескуражена, что слов не нахожу. Но все, что ты сделаешь, я приму с радостью, дорогой.

– Тогда я займусь этим делом завтра же. А как все же дела с дядей будут развиваться?

– Мне остается лишь ждать. Это не больше месяца.

– И сколько же ты потратила на все это? Только не думай, что я тебя контролирую. Просто чистое любопытство, Ивонна.

– Ой, много! Даже страшно. Я не думала, что ты вернешься так рано, и была уверена, что к твоему приезду все твои деньги будут у меня уже на месте. А теперь мне стыдно и страшно.

– Ну, чего же бояться, Ивонна. Говори, не страшись.

– Почти две с половиной тысячи золотых, Пьер, – сказала Ивонна смиренно. – Мне так неловко, дорогой…

– Всего-то?! Да, трудно привыкать к богатству, Ивонна. Хотя нужно ли?

– Ты не сердишься, милый?

– Разве можно сердиться из-за пустяка? Успокойся и не думай об этих деньгах. Тем более что они вскоре вернутся к тебе, да еще, может быть, с прибылью.

– А ты мне позволишь закончить эту сделку? Мне так хочется увидеть дядюшку убитым горем!

– Ты такая мстительная, Ивонна? Мне это не нравится, дорогая.

– Но Пьер, я ничего не делаю незаконного. Просто теперь получается, что дядя должен мне, одной мне, и я отсрочки ему давать не собираюсь.

– Как хочешь, милая, но мне это не по душе.

Бракосочетание прошло тихо, без гостей и родственников, в тихой небольшой церкви в пригороде Марселя. Молодые тут же уехали в новый дом, расположенный миль за двадцать от города. Пара отличных лошадей, споро колотя копытами по каменистой дороге, к вечеру донесла молодых до дома.

– Пьер! Разве это дом? – воскликнула Ивонна в восторге. – Это настоящий замок, только маленький!

– Тебе нравится, Ивонна?

– Как ты можешь такое спрашивать, Пьер? Это чудо! И вид просто волшебный! Но горы не такие уж и высокие, Пьер! Ты-то доволен сам?

– Не совсем, Ивонна, но на первое время пусть будет так.

– Но сколько же тут комнат, Пьер? И кто будет за всем этим смотреть?

– Мадам, – к ним подошел солидный человек в отличном кафтане и почтительно склонился перед Ивонной. – Позвольте вам показать ваш дом. Я – управляющий этим хозяйством. Меня зовут Жан Эмиль Жене, мадам.

– Что это, Пьер? – Глаза Ивонны так широко открылись, что Пьер испугался, что они выскочат из орбит.

– Ивонна, привыкай к тому, что теперь о нас будут заботиться люди, и их будет много. Приказывай, но постарайся никогда их не унижать. Помни, какой ты была совсем недавно, дорогая. А теперь – вперед, к победе!

Они взялись за руки и, счастливые, с сияющими физиономиями, двинулись за Жаном Эмилем Жене.

Март 1993 – ноябрь 1994 г.