Известный российский писатель, автор культовых романов и повестей, Юрий Поляков – мастер диалога. Искрометный юмор и умение закручивать умопомрачительные сюжеты сделали его любимцем режиссеров. Пьесы Юрия Полякова неизменно собирают полные залы не только в России, но и за рубежом. Искрометный юмор, лихо закрученный сюжет и утонченная эротика – отличительные черты прозы Юрия Полякова. И при этом многие мужчины считают его чуть ли не предателем, а многие женщины – профессиональным проводником по закоулкам мужской души. По мотивам повестей и романов Юрия Полякова сняты фильмы и поставлены спектакли, а пьесы с успехом идут не только на российских сценах, но и в ближнем и дальнем зарубежье.

Юрий Поляков

Женщины без границ

ЛЕВАЯ ГРУДЬ АФРОДИТЫ

Комедия

Действующие лица:

Нина и Андрей Петровы

Даша и Олег Сидоровы

Иванова

Тараканушкин

Паркинсон

Акт первый

Картина первая

Рецепция маленькой гостиницы, точнее, дореволюционной крымской виллы, превращенной в отель. За конторкой заполняет какие-то бумаги старичок, похожий одновременно на счетовода и на древнего философа. В большом окне виднеется море. Слышны звуки радиоприемника.

Голос диктора…Вчера силами правопорядка в городе пресечена деятельность преступной группы, занимавшейся сбытом наркотиков… Температура воздуха – двадцать два. Моря – двадцать три градуса…

Раздается телефонный звонок. Старичок снимает трубку.

Паркинсон. Отель «Медовый месяц». Паркинсон слушает. Кто? Простите, не расслышал… господин Тараканушкин… (Смотрит в бумаги.) Вы получили наш рекламный проспект? Вот и хорошо. Как снимаете заказ? Ах, поссорились… Ну это не страшно. Отель «Медовый месяц» – лучшее место для воссоединения любящих сердец! Очень жаль, очень жаль… Что ж, когда снова соберетесь жениться, звоните! Никогда не женитесь? Позвольте вам не поверить, дорогой господин Тараканушкин! До свидания. (Кладет трубку и углубляется в бумаги.)

В холл по лестнице, нежно взявшись за руки, спускается молодая пара. Оба в пляжных халатах, с полотенцами. У Андрея в руках подводное ружье.

Паркинсон. Добрый вечер. Как спалось?

Нина. Спасибо, господин Паркинсон! Хорошо. Мы, правда, часто просыпались…

Паркинсон. Это бывает в вашем возрасте.

Нина(показывая на окно). А я думала, теперь утро! Солнце встает…

Андрей(смотрит на ружье). Я тоже думал…

Паркинсон. На охоту вы опоздали. Солнце уже садится. Оно всегда садится в море. А поднимается из-за гор. Всегда.

Нина. Не заметила. Я такая рассеянная. Наверное, из-за шампанского…

Андрей. Не понял! Только из-за шампанского?

Нина. Ну, может быть, еще от перемены климата. В Москве совсем осень.

Паркинсон. Я давно здесь служу и перевидал многих молодоженов. Они все очень рассеянные. Особенно после того, как погладят грудь Афродиты. Эта рассеянность – от любви и нежности! Счастливый человек всегда не в себе… Он весь – в другом человеке, в том, кого любит. К сожалению, потом люди обычно приходят в себя.

Нина(спохватываясь). Ах, ну конечно, от любви и нежности!

Она эффектно обнимает Андрея – и видно, что халат надет прямо на голое тело.

Андрей(смущенно). А что у нас сегодня с морем?

Паркинсон. А что у вас сегодня с морем?

Нина. Не обращайте внимания, господин Паркинсон! Мой муж – бизнесмен. Он каждое утро вызывает в кабинет секретаршу и спрашивает: «А что у нас сегодня с долларом?»

Паркинсон. Ах, в этом смысле! Полный штиль. Вода – двадцать три градуса. И оно, море, мечтает поцеловать ваши очаровательные ножки, мадам Петрова, своим соленым языком!

Андрей смотрит на него с некоторым неудовольствием.

Нина. Господин Паркинсон, вы, случайно, не поляк? Поляки всегда такие галантные…

Андрей. Откуда ты знаешь?

Нина. Я работала у одного поляка. Он торговал бижутерией и каждое утро целовал мне руку.

Андрей. Ты мне об этом никогда не рассказывала.

Нина. А зачем? У меня же с ним ничего не было.

Паркинсон. Нет, мадам, я не поляк и не русский…

Андрей. Ну, об этом я и сам догадался.

Паркинсон. Кроме того, я не англичанин, не швед и даже не еврей… Вас, конечно, вводит в заблуждение моя фамилия. Но дело в том, что Парки – это богини судьбы у римлян. Они прядут нити человеческих жизней. И обрезают эти нити, когда приходит срок. В Древней Греции…

Нина. Так вы грек?

Паркинсон. Ну, если вам приятно, считайте, что грек. Я древний грек. Очень древний грек. А может, римлянин… Кто знает… Итак, Парка – богиня судьбы. А «сон» означает «сын». Получается «сын богини Парки». Паркин-сон…

Андрей. Почти как сукин сын.

Нина. Извините моего мужа, господин Паркинсон, в молодости он слишком много занимался спортом.

Паркинсон. Ничего-ничего. Так шутят многие гости. Но обычно только после того, как увидят счета. Вот, пожалуйста! (Протягивает Андрею бумаги.) Вы уезжаете после завтрака?

Нина. Да. Закажите такси. Искупаемся – и в Москву! В холод. Б-р-р!

Андрей. Оставайся в Крыму.

Нина. Почему бы и нет? Приму украинское гражданство… С ума сойти: Крым – заграница! Никак не могу привыкнуть.

Андрей. А я не хочу к этому привыкать.

Нина. Не привыкай… Я буду в море.

Андрей. Хорошо. Я тебя сейчас догоню. Не заплывай далеко!

Нина уходит, Андрей углубляется в счета. Достает из халата калькулятор.

Паркинсон. У вас необыкновенная, изумительная, потрясающая жена! Поверьте, я видел многих молодоженов…

Андрей(вникая в счета, нажимая на кнопки калькулятора). И что, все они были женаты на необыкновенных женщинах?

Паркинсон. Конечно! Когда мужчина сочетается браком, его избранница всегда необыкновенна, а жены всех остальных мужчин обыкновенны. К сожалению, со временем собственная супруга становится обыкновенной, а жены других мужчин, напротив, необыкновенными. В этом трагедия семейной жизни. Еще в Древней Греции…

Андрей(удивленно смотрит на калькулятор). Не понял!

Паркинсон. Вы всегда с калькулятором ходите?

Андрей. Всегда. Я занимался боксом и плохо считаю в уме.

Паркинсон. Ужасный спорт! И все по голове, по лицу, по зубам…

Андрей. Вы мне зубы не заговаривайте! Что это такое энбээм – тридцать процентов?

Паркинсон(невозмутимо). Энбээм – надбавка за близость моря.

Андрей. Что? Близость моря?!

Паркинсон. Разумеется. Согласитесь, молодой человек, любая близость стоит денег.

Андрей. Допустим. А эндээс – тридцать процентов? Вы же говорили, у вас без налога на добавочную стоимость!

Паркинсон(приосаниваясь). При чем здесь добавочная стоимость? Это надбавка за дополнительный сервис.

Андрей. Какой еще дополнительный сервис?

Паркинсон. Видите ли, я играю на лире и по желанию постояльцев исполняю вакхические песни. Кроме того, я готовлю блюда по рецептам древней эротической кухни. А также создаю обстановку утонченной чувственности…

Андрей. Ясно: соленые губы и все такое… А это что? НИЛ – пятьдесят процентов! Совсем обалдели?

Паркинсон. М-да, в самом деле дороговато. Я их там предупреждал. (Показывает пальцем вверх.) Я объяснял, что платежеспособность населения упала в связи с кризисом. Но ведь это же какие-то небожители, честное слово! Говорят: во время медового месяца способность у всех поднимается…

Андрей(раздраженно). Я спрашиваю, что еще за Нил? Если бы мне был нужен Нил, я бы в Египет полетел…

Паркинсон. НИЛ – это не река. Это – надбавка за испытание любви.

Андрей. Испытывают на полигоне. А я приехал сюда отдыхать и расслабляться… И потом, ничего подобного в договоре не было. Никакой НБМ, никакой НДС, никакого НИЛа!

Паркинсон. Увы, вы невнимательно читали договор.

Андрей. Я невнимательно? Да вы знаете, сколько договоров я заключил? У меня в Москве фирма. Дайте сюда договор!

Паркинсон. Пожалуйста! В самом низу, мелким шрифтом.

Андрей(читает). Да, действительно. Как же я не заметил? Странно…

Паркинсон. Ничего странного. В день приезда вы очень торопились со своей молодой супругой в номер. Это со всеми случается.

Андрей. Со всеми, но не со мной.

Паркинсон. Со всеми, кто приезжает с молодой очаровательной женой в отель на берегу моря.

Огорченный Андрей берет договор и садится за пальму у окна, внимательно читает, щелкая калькулятором.

Паркинсон(глядя в окно). О Эрот Стрелометатель, у вашей супруги изумительная фигура! Насколько я помню, в благословенной Элладе женщины тоже брили на теле все волосы, разумеется, за исключением тех, что растут на голове…

Андрей. Откуда вы знаете? (Тоже смотрит в окно.) Вот черт! Я же просил ее…

Паркинсон. Не переживайте. Красавицы просто обязаны купаться нагими. Ну представьте себе Афродиту, выходящую из пены в купальнике от Нины Риччи! Я бы просто умер со смеху!

Андрей(странно смотрит на портье и снова углубляется в бумаги, бормоча под нос). Ладно, близость моря – понятно. Дополнительный сервис тоже – туда-сюда… Но испытание любви? Чего только не придумают, чтобы деньги содрать…

Паркинсон. Вы не волнуйтесь. Надбавку за испытание любви клиент может не платить, если считает, что такую услугу он не получил.

Андрей. Где это написано?

Паркинсон. В примечании. Совсем мелким шрифтом.

Андрей. Да, действительно… Я платить за это не буду!

Паркинсон. Как знаете.

В этот момент распахивается дверь, и появляется чета Сидоровых. Олег тащит чемодан. Даша держит в руках букет роз, закрывающий ее лицо.

Олег(отдуваясь). А вот и мы! Оказывается, вы не так уж далеко от аэропорта. Кажется, я здорово переплатил таксисту.

Даша. Я тебя предупреждала!

Андрей вскидывается на голос Даши, качает головой и снова углубляется в счета.

Олег. Ну не сердись, котенок! (Нетерпеливо гладит жену.)

Паркинсон. Вы делали предварительный заказ? Ваша фамилия?

Олег. Сидоров. Сидоровы…

Паркинсон. Ах, Сидоровы! Что же вы молчали? Здравствуйте, здравствуйте, дорогие мои! Сердечно рад приветствовать вас в отеле «Медовый месяц». Моя фамилия Паркинсон. Что в переводе означает «сын Парки». В древности так назывались…

Олег. Так назывались богини судьбы. А где наш номер?

Паркинсон. Паспорта, пожалуйста! (Берет у них паспорта, исследует.) Штампы ЗАГСа. Все в порядке…

Олег. А что, бывает, обманывают?

Паркинсон. Еще как! С любовницами приезжают. С секретаршами. С телохранителями. Но у нас строго – только после законной регистрации. Заполните пока анкету заезжающих, а я расскажу вам о нашем отеле. (Протягивает бланки.)

Молодые начинают заполнять бумаги, норовя приласкать друг друга.

Олег(нетерпеливо). Как быстро темнеет! Ничего не видно. А может, мы сначала вещи в номер отнесем, отдохнем с дороги… Там и анкеты заполним.

Паркинсон. Немного терпения. Отдохнуть вы еще успеете – и не раз. Я включу свет (включает). Заполняйте анкеты и слушайте! Вилла «Медовый месяц» была построена в одна тысяча восемьсот пятьдесят девятом году графом Балаклавским для своей невесты Юлии, урожденной баронессы фон Гофф. Здесь они провели первую брачную ночь. Наутро Юлия навсегда покинула мужа и постриглась в монахини.

Олег. Интересный сюжет, надо записать… Что же он такое успел натворить за одну ночь?

Паркинсон. Неизвестно. Может быть, просто их любовь не выдержала испытания…

Олег. Какого испытания?

Даша. Милый, поедем в другой отель?

Андрей, выглядывая из-за пальмы, с удивлением смотрит на Дашу.

Паркинсон. Погодите. История еще не кончилась. Обезумевший от горя брошенный супруг продал с большой выгодой виллу купцу первой гильдии Хлебосолову и скрылся в Европе. Вилла долго стояла пустой, пока Хлебосолов не женил своего единственного сына Федора на дочери предводителя уездного дворянства Александрине Головиной. Здесь молодые провели первую брачную ночь. Через девять месяцев у них родился первенец. А всего у них было восемь детей. Жили они долго и счастливо и умерли в один день…

Даша. Я остаюсь.

Паркинсон.…Их расстрелял в двадцатом году комиссар Трухачевский.

Даша. Какой ужас! За что?

Паркинсон. За происхождение. После революции здесь некоторое время размещалось общежитие бродячих поэтов – и здание сильно пострадало. Наконец, в тридцать седьмом вилла была отремонтирована и отдана Трухачевскому, который к тому времени уже стал маршалом. Он как раз развелся со старой женой и сделал предложение юной актрисе Раисе Витебской. Здесь они провели первую брачную ночь, восхитительную и незабываемую. Наутро маршал был срочно вызван в Москву, обвинен в заговоре против Сталина и расстрелян…

Даша. А она?

Паркинсон. Ее почему-то не тронули. Раиса потом еще много раз выходила замуж. Но своего маршала не забыла. И даже написала о нем воспоминания. Там есть одно интересное место. (Достает книгу, открывает, находит нужную страницу.) Ага, вот… «Получив вызов Сталина, – пишет Раиса, – маршал начал собираться и все никак не мог найти свой новый чемодан. Он бродил по вилле и грустно приговаривал: „Где чемодан… Где же он?“ И мое сердце вдруг сжалось нехорошим предчувствием…» (Захлопывает книгу.)

Олег. Нашел чемодан-то?

Паркинсон. Нашел. Хочу вас на всякий случай предупредить: некоторые молодожены жаловались, что в самый неподходящий момент вдруг появлялся призрак маршала Трухачевского и начинал спрашивать про свой чемодан. Тут главное не волноваться. Вызывайте меня, а я уж с ним договорюсь!

Олег. Значит, в вашем отеле, как в настоящем готическом замке, водятся призраки?

Паркинсон. Конечно. Это вообще место необычное.

Олег. Отлично! Давайте ключи от номера!

Паркинсон. Минуточку терпения, молодой человек. Я заканчиваю. Потом, после ареста маршала, много лет на вилле был склад лакокрасочных материалов. И только благодаря рыночным реформам здесь открылся отель для молодоженов. Кстати, когда подводили газ, в траншее нашли осколки мраморной статуи. Археологи определили, что когда-то на этом месте стоял храм Афродиты Таврикийской.

Даша. В Крыму?

Олег. Конечно! Здесь когда-то было Боспорское царство.

Паркинсон. О! Молодой человек историк?

Олег. Нет, писатель.

Андрей, скрываясь за пальмой, следит за происходящим со все нарастающим волнением.

Паркинсон. Похвально. Впервые встречаю писателя, слышавшего про Боспорское царство. Но вернемся к осколкам. Их, конечно, увезли в музей. Но один я спрятал. Вот он!

Портье подходит к сейфу, торжественно открывает и достает алую шелковую подушечку, на которой лежит округлый кусок мрамора.

Даша. Что это?

Паркинсон. Это грудь Афродиты Таврикийской.

Олег. Какая?

Паркинсон. Что вы имеете в виду?

Олег. Правая или левая?

Паркинсон. Это для вас так важно?

Олег. Нет, но все-таки…

Паркинсон. Полагаю, установить это теперь невозможно. Но считается, что если прикоснуться к ней правым безымянным пальцем, то вы поступаете в полное распоряжение Афродиты и она испытывает вашу любовь. От того, как вы проведете здесь медовый месяц, зависит ваша супружеская жизнь! Ну вот, теперь вы все знаете… Заполнили анкеты?

Олег. Давно уже заполнили!

Паркинсон. Пожалуйста, ваши ключи. Номер шесть. Люкс. Джакузи. Кровать в стиле Людовика Тринадцатого. Вид на генуэзскую крепость. Ах да, чуть не забыл… Надо подписать договор!

Олег(нетерпеливо). Какой еще договор?

Паркинсон. О найме жилого помещения и некоторых иных услугах. Чистая формальность.

Олег. Хорошо. Давайте скорее! Сейчас пойдем, котенок! Я просто с ног валюсь от усталости. (Подмахивает договор.)

Паркинсон подмигивает выглядывающему из-за пальмы Андрею. Тот укоризненно качает головой и показывает калькулятор.

Даша. Погоди! Я хочу прикоснуться к Афродите… А сколько это стоит?

Паркинсон. Это как раз совершенно бесплатно.

Олег. Хорошо, быстренько прикасаешься – и пошли!

Даша. Нет, мы должны прикоснуться одновременно…

Паркинсон. Какая у вас необыкновенная, изумительная, умная жена! Одновременность в супружеской жизни – великое дело.

Сидоровы на счет «три» касаются камня. В этот миг гаснет свет. В темноте раздаются голоса.

Паркинсон. Не волнуйтесь, господа! Подстанция у нас старенькая. Иногда гаснет свет. Сейчас снова загорится. Лучше не двигайтесь, а то можно свалить пальму или удариться о перила…

Даша. Олег, что ты делаешь? Перестань сейчас же!

Андрей(тихо). А говорила, что можешь узнать меня по одному прикосновению…

Олег. Ничего я такого особенного не делаю. А почему у тебя мокрые волосы?

Нина. Странный вопрос. Я же купалась… Что у тебя с голосом?

Загорается свет. Олег обнимает вернувшуюся с моря Нину. АндрейДашу. Все четверо отшатываются друг от друга. Они изумлены и смущены. Паркинсон загадочно улыбается и бережно запирает грудь Афродиты в сейф.

Картина вторая

Номер люкс. На большой кровати лежат еще не успевшие унять дыхание после любви Олег и Даша. Олег встает, подходит к окну и смотрит на море. Даша накидывает халат и начинает раскладывать вещи.

Даша. Тебе было хорошо?

Олег. Замечательно! Пойду искупаюсь. А ты знаешь, почему море соленое?

Даша. Почему?

Олег(монотонно). За века и тысячелетия мириады влюбленных смывали со своих истомленных счастьем тел пот сладострастия – и посему сделалось море солоно…

Даша. Погоди, я запишу! (Хватает блокнотик и записывает.) Ты становишься потрясающим стилистом! Раньше ты бы написал просто: «И от этого море стало соленым». А теперь – «И посему сделалось море солоно»! Тебе нужно писать серьезную прозу.

Олег. Это ты на меня так действуешь. Любовь – огромная сила. Дарвин не прав. Не труд превратил обезьян в людей. Любовь!

Даша. Записать?

Олег. Нет. Это уже кто-то говорил до меня. Не хочу сегодня литературы.

Даша. Чего же ты хочешь?

Олег. Тебя.

Даша. Еще?

Олег. Еще, еще и еще! Главное ведь не обладать, когда хочешь, а хотеть, когда обладаешь!

Даша. Здорово! Записать?

Олег. Запиши.

Даша. Ты просто фонтанируешь сегодня!

Олег(игриво). Ты так считаешь? Фонтанирую… Ну конечно, мы забыли заказать шампанское! (Снимает трубку телефона.) Господин Паркинсон, нам, пожалуйста, в номер шампанское и какие-нибудь фрукты.

Даша. Боже, все, как мечтали! Море, шампанское – и мы одни…

Олег. Ну, не совсем одни! (Подходит к боковой двери в стене.) Наверное, когда приезжают очень богатые молодожены, эта дверь открывается – и получается суперлюкс. (Прислушивается.) Тихо. Странно…

Даша. Почему странно? Они уже давно приехали.

Олег. Я не об этом. Почему он так странно на тебя посмотрел?

Даша. Кто?

Олег. Ну этот, молодожен с калькулятором.

Даша. Не знаю… Наверное, я ему понравилась.

Олег. Ты моя жена и не имеешь права нравиться никому, кроме меня!

Даша. Не волнуйся, для любящей женщины все остальные мужчины – бесполые существа. Прохожие. А вот у мужчин, к сожалению, по-другому… И я видела, как ты на нее смотрел!

Олег. На кого?

Даша. На эту, молодожениху из соседнего номера!

Олег. Ах, на эту… Только для сбора жизненного материала. Писательская копилка (стучит себя пальцем по лбу) должна быть всегда полна! А смешно мы в темноте перепутались…

Даша. Ничего смешного. (Подходит к двери, прислушивается, пробует ручку.) Ой, дверь не заперта!

Олег. Надо у Паркинсона ключ попросить!

Даша. Принесет шампанское – тогда и попросишь.

Олег. Странный старик, правда?

Даша. Неизвестно, какие мы будем в его возрасте, если доживем…

Олег. А знаешь, что мне интересно?

Даша. Что?

Олег. Будем мы с тобой в его возрасте заниматься любовью или нет? А если будем, то сколько раз в день?

Даша. В год…

Олег. Ты станешь старенькой (падает на постель) и будешь это делать еле-еле… чуть-чуть… (Показывает, как это будет.)

Даша. И ты тоже будешь старенький. С палочкой. Со вставной челюстью. И тоже будешь любить меня еле-еле, чуть-чуть… (Падает на мужа, показывает, как это будет.)

Входит Паркинсон с подносом. С интересом наблюдает за ними.

Олег. Еле-еле…

Даша. Чуть-чуть…

Паркинсон(кашляет). Шампанское!

Олег и Даша как ошпаренные вскакивают с постели, поправляя одежду.

Даша(смущенно). А мы о вас только что говорили…

Паркинсон. Обо мне?

Олег. Да, о вас. Понимаете, дверь между номерами не заперта. И мы боимся, как бы случайно…

Паркинсон. Случайно? Это исключено. Ах, Эрот Лукавокозненный! Тысяча извинений! Я принесу ключ и запру. Не смею мешать вашему счастью. Спокойной ночи вам не желаю, ибо, во-первых, с моей стороны это было бы бестактностью! А во-вторых, вас еще ждет ужин… Фирменная телятина «Улыбка Ио». Да хранит вас Афродита Воспламеняющая! (Уходит.)

Олег. Афродита воспламеняющая…

Даша. Это, наверное, для колорита. Все-таки здесь очень дорого берут!

Олег. Не жадничай! Медовый месяц бывает только раз в жизни. А знаешь, почему он называется медовый?

Даша. Почему?

Олег. Потому что за эти дни влюбленные друг с друга, словно пчелы с цветков, собирают мед и, как в соты, складывают вот сюда. (Показывает на сердце.) И нужно успеть собрать меда столько, чтобы хватило потом навсегда, на всю жизнь!

Даша. Записать?

Олег. Пожалуй… (Даша записывает.) А знаешь, о чем я сейчас жалею?

Даша. О чем?

Олег. О том, что с нами нет Николашки.

Даша. Ты будешь его любить?

Олег. Конечно. Он же часть тебя!

Даша. Нет, он уже отдельный человечек, который все понимает и даже ревнует. Он должен к тебе привыкнуть. Он должен привыкнуть к тому, что в моей жизни есть теперь и другой мужчина. Большой. Это трудно.

Олег. Николашка знает, что случилось с его отцом?

Даша. Нет. Для него он просто уехал. Далеко. В три года ребенку не объяснишь, что значит «погибнуть в горячей точке»…

Олег. Ты правильно сделала, что все с самого начала честно мне рассказала. И про мужа, и про Николашку… Ненавижу лгуний, которые переспали с половиной Москвы, а наутро заявляют, будто ты у них второй… Первый погиб в автомобильной катастрофе.

Даша. И много у тебя было таких лгуний?

Олег. Не очень. Понимаешь, у каждого мужчины есть изменный фонд…

Даша. Как это?

Олег. А вот так. Каждому мужчине предназначена одна-единственная женщина. Для меня – это ты! Все остальные женщины – изменный фонд. Разумеется, лучше, когда он исчерпан до встречи с единственной…

Даша. А у тебя он исчерпан?

Олег. Практически полностью.

Даша. Это утешает. Интересно, а у женщин есть изменный фонд? Надо будет спросить у Ольги Чибисовой…

Олег. По-моему, ты стала к ней хуже относиться!

Даша. Тебе показалось. (Встает с постели.)

Олег. Ты куда? Подожди!

Даша. Пусти! Я хочу принять ванну…

Олег. Давай вместе!

Даша. Как в твоем романе «Смертельная нежность»?

Даша скрывается в ванной. Олег смотрит ей вслед. Подходит к окну.

Олег. Море… Вечное и неисчерпаемое, как жизнь. Дробящаяся на волнах лунная дорожка – это путь, который видят все, но никто не может на него ступить. А судьба – это путь, который никто не видит, но все по нему идут…

Пока он это говорит, боковая дверь тихо открывается. Появляется Нина. Она незаметно подходит к Олегу и встает у него за спиной.

Нина. Записать?

Олег. Запиши. (Резко оборачивается.) Ты?

Нина. Я.

Олег. Что тебе от меня нужно?

Нина. Ничего. Я просто хочу поздравить тебя с законным браком.

Олег. Тише! Жена в ванной, может услышать. Кстати, где твой муж? Я совершенно не хочу скандала.

Нина. Мне скандал тоже ни к чему. Думаешь, легко было из секретарши превратиться в жену?

Олег. Думаю, нелегко. Значит, ты своего все-таки добилась?

Нина. Да!

Олег. И у него полно денег, как ты и мечтала?

Нина. Да, у него своя фирма. Ну, не совсем своя… А вот это он подарил мне на свадьбу! (Показывает кольцо.)

Олег. Очень миленький камешек.

Нина. Камешек? Ты ничего не понимаешь в драгоценностях и обо всем, что стоит настоящих денег, всегда писал чепуху. «Ее восхитительную грудь украшала брошь, усыпанная мармарошскими алмазами, стоившими целое состояние…»

Олег. А в чем дело?

Нина. А дело в том, что «мармарошскими алмазами» называются подделки из хрусталя…

Олег. Подумаешь, у Лермонтова львица ходит с гривой. И ничего.

Нина. Мне жаль твою жену. Бедная дурочка! Ты ей, случайно, про изменный фонд не рассказывал?

Олег. Нет, за кого ты меня принимаешь! И она не дурочка. Она очень тонкая, умная и порядочная женщина! Я ее год добивался. Не то что тебя!

Нина. Надеюсь, эта тонкая, умная и порядочная женщина от тебя скоро сбежит.

Олег. Почему она должна от меня сбежать?

Нина. Обязательно сбежит. Сначала она, как и я, будет смотреть тебе в рот, записывать твои дурацкие фразы, рыдать от обиды, когда тебе в очередной раз возвратят рукопись с издевательской рецензией. Будет занимать у друзей деньги под выдуманные авансы, а потом врать им, что издательство разорилось… Будет рассказывать всем, как Набокова тоже сначала не печатали, а потом дали Нобелевскую премию…

Олег. А вот Льву Толстому Нобелевскую премию так и не дали.

Нина. Это единственное, что сближает тебя с Толстым.

Олег. Ты пришла сказать мне об этом? Убирайся! Паркинсон сейчас принесет ключи и подумает черт знает что!

Нина. Я уйду. Но хочу тебя предупредить: пока еще Андрей ничего не заметил. Но если ты будешь и дальше так на меня смотреть, он догадается. А ему совершенно незачем знать, что ты был моим мужем.

Олег. Почему же?

Нина. Как тебе попроще объяснить… Он ни разу не был первым в своем боксе, и я решила сделать ему приятное. Хотя, по-моему, лучше быть последним мужем, чем первым…

Олег. У тебя никогда не будет последнего мужа – только предпоследние…

Нина. Ты всегда ко мне отвратительно относился. Боже, как я счастлива, что не завела от тебя ребенка! Спасибо, Лерка отговорила.

Олег. И на аборт одолжила. Ты всегда слушала ее, а не меня.

Нина. Конечно! Я сначала не понимала, почему ты ей так противен. Теперь понимаю… А какую она пощечину тебе влепила!

Олег. Когда?

Нина. Когда ты к ней полез!

Олег. Я?!

Нина. Ври своей дурочке. Лерка мне все потом рассказала!

Олег(возмущенно). Какую пощечину?! Это она ко мне приставала…

Нина. Лгун! (Бьет его по щеке.)

Олег. Клевета! (Бьет ее по щеке.)

Входит Паркинсон и внимательно наблюдает.

Нина. Раньше ты это делал лучше. Ослаб. А я? (Бьет.) Ну как?

Олег. Я ослаб? А вот так! (Бьет.)

Нина(отшатываясь от сильного удара). Уже лучше. А вот так! (Бьет.)

Олег. Неплохо. Совсем как раньше. А вот так…

Паркинсон(кашлянув). Я принес ключи.

Олег(смущенно). Очень хорошо. А мы вас только что вспоминали!

Паркинсон. Меня?

Нина. Да… Вы не видели моего мужа?

Паркинсон. Он отплыл довольно далеко в море. Это опасно.

Нина. Ничего ему не сделается. Он прекрасно плавает… Он бывший спортсмен. Не то что некоторые…

Паркинсон. Стол накрыт. Можете спускаться!

Нина. Благодарю вас. Я должна переодеться к ужину. (С гордо поднятой головой скрывается в соседнем номере.)

Олег бросается и запирает боковую дверь на ключ.

Олег. Мы были с ней знакомы и даже немного женаты. И вдруг такая случайная встреча… Здесь…

Паркинсон. Случайных встреч не бывает. Тем более – здесь. Бывают только случайные браки. Вы спускаетесь к ужину?

Олег. Да, конечно… (Сквозь дверь ванной.) Дорогая, ужин. Поторопись!

Голос Даши. Иди! Я скоро.

Олег. Я буду ждать тебя внизу.

Олег и Паркинсон уходят. Дверь ванной распахивается. Появляется свежевымытая Даша.

Даша. Господи, как хорошо! (Подходит к балкону.) Как пахнет морем… Завтра буду купаться и загорать! Загорать и купаться. Что же мне надеть? (Раскрывает чемодан. Прикидывает несколько нарядов. Подходит к телефону. Набирает номер.) Мама! Это я. Да, долетели нормально. Роскошный отель с видом на море. Как там Николашка?… Ты с ним построже!… Знаешь, кажется, у тебя будет еще один внук или внучка… Уверена!… Нет, Олегу еще не говорила. Скажу, когда вернемся домой… Нет, еще не купалась. Я боюсь плавать в темноте. Завтра. Поцелуй за меня Николашку! Пока.

Тем временем с балкона из-за штор появляется Андрей. Он в купальном халате, на плечи наброшено полотенце. Даша кладет трубку. Андрей кладет ей руку на плечо.

Даша(вздрогнув). Ну разве можно так пугать? (Оборачивается.) Ты?

Андрей. Нет, маршал Трухачевский.

Даша. Ты с ума сошел! Нас же могут увидеть…

Андрей. Не волнуйся – они в холле.

Даша. Как ты узнал, что я приеду в этот отель?

Андрей. Ничего я не знал. Жена где-то прочитала рекламу. А может, подруга посоветовала.

Даша. Ты выбрал себе красивую жену.

Андрей. Нет, я выбрал себе красивую секретаршу.

Даша. Я не знала, что на секретаршах женятся.

Андрей. Да, женятся. На тех, что рядом и днем и ночью. А вот на тех, которые из-за дурацкой обиды исчезают в неизвестном направлении… На таких, знаешь, очень трудно жениться!

Даша. Из-за дурацкой обиды? Значит, если ты входишь в комнату и застаешь любимого человека с какой-то потаскухой, это дурацкая обида? А что же тогда, по-твоему, недурацкая обида?!

Андрей. Ну ты же знаешь Волчатова! Это у него такие приколы: после удачной сделки присылает всем в подарок девиц…

Даша. Но ведь от подарка всегда можно отказаться!

Андрей. Я и хотел отказаться…

Даша. Да. Видимо, в этот самый момент я и вошла.

Андрей. Зря ты злишься! Четыре года прошло. Я думал, ты уже забыла.

Даша. Забыла? Весь Новый год отсиживаться в ванной, потому что на тебя положил глаз босс твоего будущего мужа. Я понимаю, у тебя с Волчатовым общие деньги. Но почему у вас должны быть общие женщины? Женой ты с ним тоже делишься? Или у него право первой ночи?

Андрей. Но ты же знаешь Волчатова…

Даша. Знаю. Секретарши, к твоему сведению, не только безотказны. Они еще и наблюдательны. Профессия такая! Интересно, а если бы Волчатову нравились не женщины, а мужчины, ты бы ему тоже не посмел отказать?

Андрей. Ну ты скажешь! А кто такой Николашка?

Даша. Сам не догадываешься?

Андрей. Ага, значит, вы по-современному: сначала завели ребеночка, а потом расписались?

Даша. Занятия бизнесом явно обострили твой интеллект. А Нину, значит, ты взял сразу после меня?

Андрей. Нет, сначала вообще никого не было. Я все ждал, что ты вернешься. Потом была Лиза. Ей повезло – она вышла замуж за Камаля, директора завода ядохимикатов. Помнишь, такой с искусственным глазом?

Даша. Еще бы!

Андрей. Потом была Галя – ее Волчатов у меня отобрал. А потом уже – Нинка. Она молодец. По-английски шпарит на всех переговорах. Я только киваю. Бухгалтерию тащит. Машину водит – можно расслабиться…

Даша. Напиться как свинья.

Андрей. Я теперь пью гораздо меньше. А утром всегда напомнит: с кем встреча, когда переговоры. Я без нее как без рук. (Пытается обнять Дашу.)

Даша. Руки! Убери сейчас же руки! Я закричу!

Андрей. Кричи! Прибежит твой муж – и что ты ему скажешь?

Даша. Отпусти, прошу тебя!

Андрей(отпуская). А говорила, узнаешь по одному прикосновению.

Даша. По одному прикосновению узнают того, кого любят…

Андрей. Значит, ты меня больше не любишь?

Даша. Ты сам во всем виноват. Сколько раз я тебя просила: уйди от Волчатова. Уйди! Не нужны нам эти грязные деньги. Не нужны его подачки.

Голос Олега(за окном). Да-аша, спускайся скорей! Ужин стынет…

Даша. Сейчас! (Андрею.) Уходи!

Андрей. Как я уйду? Он под балконом стоит.

Даша(отпирая боковую дверь). И чтобы я тебя больше не видела! Никогда!

Андрей скрывается в своем номере. Даша бросается ничком на кровать.

Картина третья

Снова холл. Под пальмой накрыт стол на четверых. Петровы и Сидоровы церемонно ужинают. Паркинсон – за официанта.

Паркинсон. Рекомендую! Эта телятина приготовлена по старинному рецепту эротической кухни.

Андрей. Я в «Плейбое» читал, что петрушка возбуждает, а мята – наоборот. Поэтому чай с мятой на ночь пить нельзя…

Олег. На ночь лучше всего корень мандрагоры.

Андрей. Не понял?

Олег. Это наподобие женьшеня.

Паркинсон. Для молодоженов вы что-то слишком рано интересуетесь возбуждающими средствами.

Андрей. Женщина – лучшее возбуждающее средство.

Даша. Женщина – не средство.

Олег. Женщина – это повод для нежности в нашей грубой жизни.

Нина(потирая щеку). Неужели? Как интересно! Вы, кажется, писатель? И что же вы пишете?

Олег. Романы.

Нина. А их печатают? Обычно, по моим наблюдениям, писатели складывают рукописи в коробки из-под куриных окорочков. Эти коробки стоят потом по всем углам, пылятся, и, когда ходишь по комнате, все время о них спотыкаешься! Все время!

Даша. Ну что вы! Ничто нигде не пылится. У нас рукописи с руками отрывают. Наш роман «Ярмарка похоти» две недели занимал вторую строчку в рейтинге продаж.

Паркинсон(наливая вино). О время, о нравы… Дожили. Раньше книги занимали место в сердцах современников, а теперь – в рейтинге продаж.

Нина. Что-то я ваших книг не видела. Простите, как ваша фамилия?

Олег. Сидоров.

Нина. Сидоров… Олег Сидоров… Нет, вы мне никогда не попадались.

Олег. Никогда?

Нина. Никогда.

Даша. А он вам и не мог попасться, потому что Олежек издается под псевдонимом.

Нина. Давно?

Олег. Уже три года.

Нина. Ага… Три года. Ну понятно… И что же это за псевдоним?

Даша. Ольга Чибисова.

Андрей. Что-о? Ольга Чибисова? Это – вы? Не может быть! У меня все девицы на фирме зачитываются вашими книжками!

Нина. Оригинальный псевдоним. Но он вам подходит. Ольга Чибисова мне действительно попадалась. Такие маленькие книжонки, а на обложках яркие рисунки, как на презервативах.

Олег(смущенно). Рынок есть рынок.

Нина. Мне даже в голову не приходило, что Ольга Чибисова это…

Даша. Мне тоже! Мы так смешно познакомились. Я пришла устраиваться секретаршей в одно издательство.

Нина. А вы по профессии секретарша?

Даша. Да. С дипломом делопроизводителя. Кроме того, владею бухгалтерским учетом. Английский – свободно. Недавно курсы закончила. А сейчас хожу в автошколу.

Андрей. Надо же!

Нина. Андрей, не перебивай! Значит, вы пришли в издательство и…

Даша. Пришла и вдруг вижу у них в приемной стопками стоит новый роман Ольги Чибисовой «Оргазм взаймы».

Нина. Боже, а я все думала, кто же мог написать такую хреновину? И ведь самое смешное – покупают. И платят, наверное, хорошо?

Даша. Очень хорошо. Мы даже дачу в Переделкино покупаем…

Нина. Дачу?

Андрей. Не перебивай! (Даше.) Рассказывайте дальше!

Даша. Да, увидела стопки и спрашиваю: «Можно у вас купить эту книгу? Моя мама без ума от Ольги Чибисовой!» А мне отвечают: «Вы можете не только купить, но и получить автограф автора. Видите, возле кассы пересчитывает деньги мужчина в очках. Это – она…»

Нина. И вы не удивились, что это мужчина?

Даша. Удивилась, конечно… Подошла и спросила: «Это вы?»

Олег. А я ответил: «Это я…»

Оба встают, представляя в лицах то давнее знакомство. Андрей и Нина ревниво внимают их рассказу.

Даша. Можно у вас попросить автограф для моей мамы?

Олег. Конечно! А почему вы на меня так смотрите?

Даша. Потому что никогда раньше не видела Ольгу Чибисову.

Олег. И вас не смущает, что я мужчина?

Даша. Наоборот. Это так приятно, что знаменитая писательница оказывается вдобавок еще интересным мужчиной…

Нина. От лести последние мозги отшибает…

Даша. У кого?

Нина. У писателей.

Андрей. Не перебивай! Продолжайте!

Олег(разыгрывая первую встречу). Сегодня у меня как раз презентация этого романа в Доме литераторов. Разумеется, с фуршетом. Я вас приглашаю!

Даша. Это так неожиданно. Мы едва знакомы…

Олег. Считайте, вас приглашает хорошо известная вам Ольга Чибисова.

Даша. Вот так мы и познакомились.

Нина. Очень романтично. А потом?

Олег. Потом мы гуляли по ночной Москве, и это была самая лучшая ночь в моей жизни!

Нина. Так мужики всегда говорят, когда ничего не помнят.

Олег. Вообще-то я переборщил на презентации. Меня тогда мексиканский атташе учил пить текилу…

Нина(ревниво). На презентации были дипломаты?

Даша(простодушно). Конечно. Ольгу Чибисову переводят во всем мире. Олег столько стран объехал. Перед самой свадьбой мы летали в Италию. Там издали «Фаллическую рулетку». А знаете, сколько роз Олег приносил мне на каждую встречу, когда ухаживал за мной?

Нина. Сколько?

Даша. Тридцать одну. Знаете почему?

Нина. Вам тридцать один год.

Даша. Мне двадцать четыре.

Нина. Вы неплохо сохранились…

Андрей. Так почему тридцать одну розу?

Даша. Потому что мы познакомились тридцать первого марта.

Нина. Надо же… Когда-то я была знакома с писателем. Но он мне больше одной гвоздики никогда не дарил, хотя познакомились мы с ним всего-навсего третьего октября.

Олег. Может быть, он просто был бедным?

Нина. Это не оправдание! За все наше знакомство он не подарил мне ничего…

Олег(возмущенно). А духи к Восьмому марта?

Даша. В самом деле, неужели и духов не дарил?

Нина. Духи? Конечно, «Серебристый ландыш»… Я ими тараканов морила. Кстати, мой муж специализируется на бытовых насекомых…

Олег. В каком смысле?

Андрей. Оптовые закупки ядовитых аэрозолей в арабских странах.

Нина. Так вот, ни один ядовитый аэрозоль не убивал тараканов так, как убивал их «Серебристый ландыш»!

Андрей. Ты мне никогда не рассказывала про этого писателя!

Нина. Зачем? У нас же ничего не было.

Даша. Удивительно, какие разные писатели бывают!

Нина. Лерка правильно говорила: плюнь на это ничтожество, ты еще встретишь настоящего мужчину! Вот я и встретила! (Обнимает мужа.)

Даша. А кто это – Лерка?

Нина. Вообще-то ее зовут Калерия. Очень редкое имя. Мы сидели за одной партой. Она была моей лучшей подругой. Нам даже одни и те же одноклассники нравились. Но теперь мы почти не видимся.

Олег. Почему же?

Нина. Между подругами – надеюсь, писателям это известно – иногда такое случается. Даже на свадьбу ко мне не пришла. Я только знаю, что она встречается теперь с каким-то маммологом. И у них серьезно…

Андрей. Не понял. С кем встречается?

Олег. Маммолог – специалист по женским бюстам.

Андрей. Это профессия или хобби?

Нина. Дорогой, не задавай глупых вопросов. Маммолог – это врач. Они познакомились в поликлинике. Она пришла на прием, разделась – он увидел и влюбился.

Олег. Наверное, было во что влюбиться. (Андрею.) А как вы с Ниной познакомились?

Андрей. Обыкновенно. У меня была секретарша Галя, исполнительная девушка. И вдруг на нее положил глаз Волчатов…

Олег. А кто это?

Андрей. Вам лучше не знать. В общем, Гали не стало. Я дал объявление в газету: мол, требуется секретарша и все такое прочее…

Даша(ехидно). И что же означает «все такое прочее»?

Андрей. Ну, вы тоже были секретаршей. Должны бы знать.

Даша. Нет, не должна. Я работала у одного бизнесмена, и когда он в первый раз попросил меня вечером задержаться, запер кабинет и… Я разбила о его голову компьютер.

Андрей. Не убили?

Даша. К сожалению, нет.

Олег. А ты мне об этом никогда не рассказывала!

Даша. Зачем? У нас же с ним ничего не было.

Нина. А вот это вы бросьте! Такого не бывает, чтобы у шефа с секретаршей ничего не было.

Даша. Вы, вероятно, судите по себе?

Нина. Ах вот мы какие! У нас уже зубки прорезываются!

Олег. Не перебивай! Рассказывайте…

Андрей. В общем, после объявления – набежали… Старушка со своим «ремингтоном» притащилась. Песок сыплется. Я, говорит, еще у Луначарского работала! Другая прямо с Тверской, с рабочего места примчалась. Юбка – вот по сих пор… Даже одна школьница прискакала. Говорит, пишу с ошибками, но все остальное умею на «пятерку». И вдруг входит Нина. Волосы на пробор, платье длинное и – в очках…

Нина. Очки я одолжила. (Снимает очки с Олега.) Для убедительности. Но я в них ни черта не видела. Большое пятно мужской формы.

Нина и Андрей встают, изображая ту давнюю первую встречу.

Андрей. Проходите, садитесь.

Нина. Я по объявлению.

Андрей. Вы уже работали секретаршей?

Нина. Нет, никогда. Но я хорошо завариваю кофе.

Андрей. Этого мало.

Нина. Странно, во всех фильмах секретарши только и делают что заваривают кофе.

Андрей. Ну нет! Я вот недавно фильм смотрел: там секретарша не только кофе заваривает…

Нина. Я согласна!

Андрей. Это хорошо. Но еще надо работать на компьютере, соединять меня с нужными людьми и отшивать разных там козлов, помнить, с кем я встречаюсь, с кем ужинаю…

Нина. А с кем вы сегодня ужинаете?

Андрей. Пока не знаю.

Нина. А почему бы вам сегодня не поужинать со мной?

Даша. В первый же день? Я бы – ни за что…

Нина. Почему же?

Даша. Потому что у женщины должна быть гордость. Потому что мужчина должен женщину завоевать… Взять, как крепость!

Нина. Вам, милая, нужно было в Средние века родиться. Нынешние мужчины берут только те крепости, в которых ворота открыты. Настежь. Ворота, милая моя, надо запирать не до, а после…

Олег. Ну и чем закончился ваш ужин?

Нина. Меня приняли на работу без испытательного срока.

Олег. А потом?

Нина. Потом я сняла очки и обнаружила, что мой новый шеф – очень даже интересный холостой мужчина. И я решила, ему нужно жениться.

Даша. На вас?

Нина. А на ком же еще?

Олег. В самом деле. Секретарша – это идеальная жена. Надо только убедить своего начальника к записи в трудовой книжке добавить еще и отметку в паспорте. Это удается немногим. Мужчины понимают: в случае кадровой ошибки секретаршу уволить гораздо проще, чем жену…

Андрей. Точно! Волчатов как Нину увидел, так сразу мне сказал: женись, тебе такая и нужна – деловая.

Даша. Волчатов?!

Появляется Паркинсон с блюдом.

Паркинсон. А теперь – десерт.

Даша. Я не хочу десерт. Я хочу… в море.

Олег. Уже темно. А я плохо плаваю. Ты же знаешь.

Нина. Как же вы тогда написали свой «Секс и море»? Там все происходит в воде!

Олег. Для писателя главное – воображение.

Нина. Увы, это так.

Андрей. Даша, давайте я с вами сплаваю!

Олег. Это не опасно?

Нина. Не волнуйтесь. Мой муж может сплавать в Турцию и обратно.

Андрей и Даша уходят.

Нина(глядя вслед). Наивная дурочка.

Олег. Ну твой тоже заторможенный какой-то. Ты ему часто изменяешь?

Нина. Не очень. В основном по субботам.

Олег. Почему по субботам?

Нина. По субботам он ходит с Волчатовым в баню.

Олег. Вы все время вспоминаете этого Волчатова…

Нина. Жуткий человек. В постели с ним чувствуешь себя самоубийцей. Но что поделаешь – фирма и деньги принадлежат ему. К сожалению, я поняла это слишком поздно.

Олег. А что, на ядовитых аэрозолях можно хорошо заработать?

Нина. На каких аэрозолях! Это – крыша. На самом деле Волчатов… (Шепчет на ухо.)

Олег. Кошмар! Это же опасно!

Нина. Еще бы! Живу и не знаю, когда вдовой стану.

Олег. Ты, конечно, можешь наплевать на мой совет. Но все-таки как твой бывший… Ты должна убедить мужа бросить это занятие!

Нина. А на что мы будем жить? Не все же замужем за Ольгой Чибисовой. Знаешь, где работал Андрей до того, как появился Волчатов?

Олег. Где?

Нина. В детской спортивной школе. Тренером. Догадываешься, сколько он получал?

Олег. Я за тебя боюсь!

Нина. Ты лучше за себя бойся. Твоя дражайшая половина очень странно смотрит на моего благоверного. Все время смотрит.

Олег. Даша не такая.

Нина. Дурак ты, хоть и Ольга Чибисова! Верность жены – это всего лишь одно из достоинств ее мужа…

Олег. А верность мужа?

Нина. Это всего лишь стечение обстоятельств.

Олег. Надо записать. Ты не только похорошела, но и поумнела.

Нина. Спасибо! Просто ты от меня отвык.

Олег(потирая щеку). Это верно…

Появляется Паркинсон. На голове у него венок, в руках лира.

Паркинсон. Если не возражаете, я исполню вам песнь Анакреонта.

Олег. Валяйте!

Паркинсон(бряцая лирой).

Поредели, побелели

Кудри, честь главы моей.

Зубы в деснах ослабели,

И потух огонь очей.

Сладкой жизни мне не много

Провожать осталось дней:

Парка счет ведет им строго,

Тартар тени ждет моей.

Не воскреснем из-под спуда,

Всяк навеки там забыт:

Вход туда для всех открыт -

Нету выхода оттуда…

Затихает пение. Все трое сидят в задумчивости. Быстро входит взволнованная Даша. Следом за ней плетется растерянный Андрей.

Олег. Теплая вода? Ты вся дрожишь!

Даша. Вода. Какая вода? Ах да – очень теплая. Но мы заплыли слишком далеко.

Нина. И насколько далеко вы заплыли?

Раздается телефонный звонок. Паркинсон берет трубку.

Паркинсон. Господин Петров, вас!

Андрей подходит к стойке.

Андрей(в трубку). Ты?… Не понял… Понял. (Поворачивается к жене.) Это Волчатов… Он в городе. Прилетел из Москвы. Что-то случилось…

Нина. Что случилось?

Андрей. Не знаю. Вызывает.

Нина. Когда?

Андрей. Сейчас.

Даша. Но ведь уже ночь!

Андрей. Он никогда еще не говорил со мной таким голосом!

Даша. Боже!

Нина. Поедешь утром.

Андрей. Он сказал: немедленно. Как мне выбраться отсюда?

Паркинсон. Я вызову такси.

Снова раздается телефонный звонок. Андрей бросается к трубке, потом разочарованно протягивает ее Паркинсону.

Паркинсон. Отель «Медовый месяц». Ах, это вы, господин Тараканушкин. Помирились? Ну, вот видите! Вылетаете завтра? Прекрасно! Конечно, как договаривались: номер люкс, джакузи, кровать в стиле Людовика Тринадцатого, вид на генуэзскую крепость…

Акт второй

Картина четвертая

Утро следующего дня. Паркинсон накрывает к завтраку. Нина сидит под пальмой и курит. Из приемника доносится музыка.

Нина. Если бы у меня было много денег, я бы уехала куда-нибудь далеко-далеко, туда, где всегда лето, купила бы виллу на берегу океана и жила бы там совершенно одна. С двумя телохранителями. Блондином и брюнетом.

Входит Олег.

Паркинсон. Как море?

Олег. Восхитительное! Вода тепло-прохладная, как тело любимой женщины. А когда утром солнце поднималось из-за гор, казалось, начинается извержение нежного вулкана…

Паркинсон. Да. Солнце здесь всегда встает из-за гор, а садится в море. Вам глазунью или омлет?

Олег. Глазунью. Яичный желток у древних символизировал солнце. (Нине, участливо.) Ну как ты?

Нина. Готовлюсь стать вдовой.

Олег. Нет ничего сексуальнее молодой красивой вдовы. Все будет хорошо! Он вернется…

Нина. Сомневаюсь.

Олег. Почему?

Нина. В последнее время я вела в фирме бухгалтерию… Ну и когда записывала приход, иногда теряла ноль. Всего один ноль. На шпильки. Понимаешь? Ты же знаешь, я не люблю просить деньги у мужчин…

Олег. Да, у меня ты тоже все время без спросу по карманам шарила.

Нина. Если бы в твоих карманах что-нибудь было, возможно, я бы от тебя не ушла. Боюсь, Волчатов догадался…

Олег. Твой муж знал об этих нулях?

Нина. Муж? Нет. Он пропустил слишком много ударов в голову.

Из приемника доносится голос диктора.

Голос диктора. Сегодня утром в центре города выстрелами из машины убит мужчина средних лет спортивного телосложения. Личность убитого устанавливается. Температура воздуха – двадцать два градуса. Море – двадцать три.

Паркинсон. Не волнуйтесь, это не он. Ваш муж жив и здоров. Он вернется. В городе каждый день стреляют – делят сферы влияния. Скорей бы уж поделили!

Олег. Он обязательно вернется! Ты верь…

Нина. Обязательно. Вернется… Конечно, вернется! А у меня даже нет с собой приличного черного платья…

Паркинсон. Сходите после завтрака искупайтесь, позагорайте. Это утешает. Море всегда утешает.

Олег. А вот интересно: выражение «безутешная вдова» обозначает женщину, которая не может утешиться, или женщину, которая живет без утех?

Нина. Больше тебя ничего не интересует?

Олег. Извини. Ты думаешь, это про Андрея… сказали?

Нина. Не знаю.

Олег. Ну и что ты будешь делать, если?…

Нина. Плакать.

Олег. А потом?

Нина. Скорбеть.

Олег. А потом?

Нина. Жить воспоминаниями.

Олег. А потом?

Нина. Потом – отобью тебя у жены… Где она?

Олег. Наверху. Всю ночь не спала. Наверное, из-за полнолуния. Не отобьешь!

Нина. Отобью.

Олег. А ведь ты Андрея совсем не любила… Не любишь… Ты его не любишь больше, чем не любила меня. Знаешь, есть женщины, которые никогда не пойдут в театр без мужчины, даже если им очень хочется посмотреть спектакль. А с мужчиной пойдут смотреть любую чепуху. Они же не смотреть идут, а показывать себя и своего мужчину. Вот ты такая…

Нина. Жаль, нет твоей жены, она бы записала… Дай воды!

Олег. Тебе плохо?

Нина. Хуже некуда. Допустим, Волчатов его не убил, а просто выгнал… На что мы будем жить? Мужик как автомобиль: если начинает барахлить – от него нужно сразу избавляться. Потом будет поздно.

Олег. И пересаживаться в другой автомобиль, новый?

Нина. Или в старый, но надежный.

Олег. И после таких слов ты хочешь отбить меня у жены?

Нина. Боже, как будто мужей отбивают словами!

Олег. Нина, запомни: к прошлому возврата нет. Прошлая жизнь – это город детства, о котором можно вспоминать, мечтать, сожалеть, но в него уже никогда не вернешься… Разве что проездом. Черт, забыл блокнот!

Паркинсон. А вот и глазунья. Помните, у Гомера?

Чтоб после битвы ночной Гектор снова могучесть обрел,

Утром глазунью в постель подавала ему Андромаха.

Олег. Что-то не помню.

Паркинсон расставляет тарелки. По лестнице спускается Даша. Отдает ключ от номера Паркинсону.

Паркинсон(вешая ключ на доску). Только что передавали курортные новости. В городе опять стреляли…

Даша(хватаясь за стойку). В кого?

Паркинсон. В мужчину средних лет, спортивного телосложения…

Даша. Надо ехать. Надо скорее ехать в город!

Нина. Зачем? Что случилось – то случилось…

Даша. Как вы можете так спокойно об этом говорить?

Нина. Я всегда была к этому готова. Жена бизнесмена – как жена летчика-испытателя… Разница только в том, что в случае чего президент не выражает тебе соболезнование и почетный караул не палит в воздух. Зато плита на могиле раз в пять толще, чем у испытателя…

Паркинсон. Не волнуйтесь, личность убитого еще не установлена!

Олег(раздумчиво). Идиотское выражение – «личность убитого». Какая у убитого может быть личность? Смерть – это конец личности. Надо говорить – безличность убитого устанавливается… (Даше.) А почему ты не записываешь?

Даша. А почему я должна записывать разную чепуху?

Олег. Еще вчера ты так не думала!

Даша. Откуда ты знаешь, что я думала вчера?

Олег. Но ты говорила…

Даша. Мало ли что я говорила… Потаскухи зарабатывают себе на жизнь телом, а жены зарабатывают тем, что говорят…

Нина. Браво, милочка! Но у вас такой вид, будто вдовой готовитесь стать вы, а не я.

Даша. Я не знаю… Но если бы такое случилось со мной, с моим мужем, я не сидела бы здесь…

Нина. Только не учите меня скорби. Не надо!

Паркинсон(Даше). Что бы вы хотели на завтрак? Омлет, кофе?

Даша. Нет, я не хочу есть. Я ничего не хочу…

Паркинсон. Тогда искупайтесь. Море утешает.

Даша. Да, конечно… Мне надо побыть одной.

Нина. Странное желание во время медового месяца.

Паркинсон. Прогуляйтесь по берегу до Сердоликового грота. Там купалась Афродита. Или вот еще хорошее развлечение: найдите плоский камень и пустите его по воде. Сколько раз камень подпрыгнет, столько в жизни у вас будет любовей. Недавно тут гостила одна пара. У него камень подпрыгнул восемь раз, а у нее – девять. Они были так довольны!

Даша. Я не умею бросать камни.

Олег. К обеду ты, надеюсь, вернешься?

Паркинсон. Не опаздывайте! Будет барашек по-боспорски и десерт «Сад Митридата».

Даша уходит.

Нина. За такое поведение я бы на твоем месте ее наказала!

Олег. Как?

Нина. Подумай!

Олег. Я не возьму ее на презентацию в Палермо.

Нина. Это мелко. Хотя я с удовольствием слетала бы в Палермо.

Олег. Я обещал ей купить шубу из серебристой норки. Не куплю!

Нина. Это уже лучше! У женщин странно трепетное отношение к шубам. Когда нам дарят что-нибудь меховое, у нас возникает чувство, будто это не шуба, а шкура, которую мужчина содрал с себя заживо и сложил к нашим ногам! Но по-настоящему женщину можно наказать только изменой!

Олег. Скажешь тоже! С кем? Здесь? Если только с Паркинсоном…

Нина. А со мной!

Олег. Да, действительно, я как-то не сообразил. Но какое же это наказание, если Даша о нем не узнает?

Нина. Глупый, это самое замечательное наказание. Мужчины – дураки, им обязательно надо, чтобы женщина узнала и взбесилась. Учись у женщин, ты же все-таки, как-никак, Ольга Чибисова! Самое большое наслаждение в воскресенье – идти по улице под руку с благоверным и незаметно кивать тем, с кем ты ему мстила, мстила, мстила…

Олег. Какая ты мстительная! Ты и мне так же мстила?

Нина. Ну что ты! Тебе я была верна как идиотка. Пошли!

Олег. А если она вдруг вернется?

Нина. Она не успеет. Мы же идем не любовью заниматься. Мы идем наказывать твою жену. Для этого и минуты хватит…

Олег. Как-то неловко. Твой муж…

Нина. Ты же сам сказал, нет ничего сексуальнее молодой красивой вдовы!

Олег. И потом у меня все-таки медовый месяц…

Нина. Ты писатель или кто? Разве в твоей писательской копилке есть случай, когда мужчина изменял своей новой жене со старой женой во время медового месяца!

Олег. Нет.

Нина. Тогда пошли! В моем номере никто не помешает…

Олег(Паркинсону). Если вернется Даша, скажите, что я пошел… пошел прогуляться по берегу.

Паркинсон. В какую сторону?

Нина. Скажите, что он пошел налево…

Олег и Нина поднимаются в номер. Паркинсон загадочно смотрит им вслед, протирая стаканы. Появляется Андрей с чемоданчиком в руке.

Паркинсон. Вы все-таки живы?

Андрей. Не понял? Я бы давно вернулся, но у таксиста спустило колесо. А запаска оказалась дырявой.

Паркинсон. Вот всегда у нас так: если дороги хорошие, то запасного колеса нет.

Андрей. Где моя жена?

Паркинсон. Вам она очень нужна?

Андрей. Надо сказать ей, что все в порядке! Хотя какой там порядок… Волчатова убили.

Паркинсон. Что вы говорите!

Андрей. Прямо на моих глазах. (Вздыхает и хочет уйти.)

Паркинсон(не отпускает). Скажите, а как это произошло?

Андрей. Что именно?

Паркинсон. «Разборка». Так это, кажется, называется? Знаете, у меня довольно старомодные представления об этих вещах. Вот, помнится, Ахилл забил стрелку Гектору под стенами Трои…

Андрей. Сам толком не знаю, как это случилось. Волчатов приехал кого-то разводить. Дал мне чемодан – подержать. И пошел. И всё. Из автоматов – в лохмотья. А ведь он был чемпионом страны в полутяжелом весе. Всегда заканчивал бой нокаутом. Где моя жена? Она, наверное, очень волновалась…

Паркинсон. Места себе не находила. Нашла буквально только что.

Андрей. Пойду переоденусь. И в море, в море! Смыть с себя все это…

Паркинсон(хватая его за рукав). Выпейте кофе! А вот замечательный омлет с креветками…

Андрей. Отлично! Я проголодался. (Садится за стол, ест.) А где… ну… наши соседи? Даша и этот, как его – писатель…

Паркинсон. Господин писатель собирает материал для нового романа. А его супруга купается. Вон, видите – из воды выходит. Знаете, у нее, конечно, не такие пышные формы, как у вашей жены… Но какое изящество! Греки называли таких женщин тонколодыжными…

Андрей(мечтательно). А я и забыл уже, какая она! Вчера было темно…

Паркинсон. Что вы говорите?

Андрей. Так… Ничего… Переоденусь и тоже искупаюсь. Что у нас сегодня с морем? (Встает.)

Паркинсон. Отлично у нас сегодня с морем! А вот что у нас сегодня с долларом? Я собираюсь поменять крупную сумму. Хочу с вами посоветоваться как со специалистом…

Андрей. Знаете, господин Паркинсон, когда видишь смерть как вот вас сейчас, на эту зелень проклятую потом даже смотреть не хочется…

Паркинсон. Ах, как вы правы! Из-за этой резаной бумаги отвратительно зеленого цвета люди лишаются самого главного – солнца, моря, благодарного женского шепота…

Андрей. Точно.

Паркинсон. Тяжелая у вас жизнь.

Андрей. Надоело. Живут же люди как-то и без бизнеса!

Паркинсон. Без бизнеса люди и живут…

Андрей. Ладно, возьму плавки…

Паркинсон. Погодите! А как же обмен?

Андрей. Сколько вы хотите поменять?

Паркинсон. Вот… (Отсчитывает из кассы несколько бумажек.)

Андрей. Разве это крупная сумма! (Открывает кейс, полный долларов, берет несколько купюр и протягивает Паркинсону.)

Тот с изумлением смотрит на груду долларов.

Паркинсон. Боже! Сколько же это будет в серебряных тетрадрахмах?!

Андрей решительно направляется к лестнице. Паркинсон хватается за голову. Вдруг появляется Даша. Увидев Андрея, замирает.

Даша. Я попробовала бросить камень, но он подпрыгнул всего один раз. Андрю-юша! (Бросается к нему.) Ты жив, жив! Слава богу…

Андрей. Волчатова убили.

Даша. Я чуть с ума не сошла! Я думала, мы больше никогда не увидимся… Никогда!

Андрей(отстраняя ее). Но ты же вчера мне говорила…

Даша. Это было вчера! А сегодня все по-другому. По-другому! Потому что ты жив! Я не спала всю ночь…

Андрей. Конечно, я понимаю: медовый месяц…

Даша. Ничего ты не понимаешь. Господин Паркинсон, где мой муж?

Паркинсон. Гуляет.

Даша. В каком смысле?

Паркинсон. Вдоль берега. С вдовой господина Петрова.

Андрей. Не понял? С какой еще вдовой?

Паркинсон. С вашей. Мадам Петрова уже и не верила, что вы вернетесь. Поэтому сочла себя вдовой, а поскольку она пока еще не знает, что вы живы, то продолжает считать себя вдовой, и, таким образом, ваш супруг, мадам Сидорова, гуляет с вдовой господина Петрова. Вдоль берега.

Даша. Вот и хорошо, что вдоль берега. Дайте ключ!

Паркинсон. Пожалуйста! Но вы хорошо обдумали этот шаг?

Даша. Я не могу думать сейчас… (Шепчет Андрею.) Приходи через две минуты… Незаметно.

Даша поднимается по лестнице. Андрей смотрит на часы.

Паркинсон. Я бы посоветовал вам вложить деньги в недвижимость.

Андрей. Угу.

Паркинсон. Тут недалеко продается очень миленькая вилла.

Андрей. Угу.

Паркинсон. Садитесь в автомобиль, и через пять минут вы там.

Андрей. Через две минуты.

Паркинсон. Нет, через пять…

Андрей. Через две минуты. Незаметно! (Забыв чемоданчик в рецепции, с грохотом взлетает по лестнице.)

Паркинсон(глядя ему вслед). О Афродита Соединяющая!

Картина пятая

Сцена представляет собой два номера, разделенных перегородкой. Шторы плотно задернуты. Темно. В одном из номеров зажигается свет. В постели Нина и Олег. По всему видно, что любовь только закончилась.

Нина. Ну и как?

Олег. Странное ощущение! Словно через несколько лет вернулся в город, где когда-то жил. Идешь по улице и вспоминаешь: вот пожарная каланча, вот школа, вот деревья… А главное – запахи, их никогда не забываешь. И все-таки город уже другой…

Нина. Лучше или хуже?

Олег. Другой. Как говорили древние, нельзя дважды войти в одну и ту же женщину, ибо женщина, ложащаяся с тобой, и женщина, встающая от тебя, – это две разные женщины…

Нина. Записать?

Олег. Запиши.

Нина(берет с тумбочки блокнот, пишет). «…Разные женщины». Кстати, у твоей жены плохой почерк.

Олег. Не надо. Даша очень хорошая! Ты знаешь, мне кажется, она уже достаточно наказана. Я, пожалуй, пойду. А то как-то неудобно получается…

Нина. Иди, если хочешь, чтобы она испортила тебе жизнь.

Олег. Почему она должна испортить мне жизнь?

Нина. Потому что она тебе не подходит. Тебе нужна другая женщина.

Олег. Чем же она мне не подходит?

Нина. Всем! Дорогой мой, запомни, существует два типа женщин. Одни должны мужа уважать, а другие – унижать. И есть два типа мужчин. Одним нужно, чтобы жена их уважала, а другим – чтобы унижала… Так вот, ты, милая моя Ольга Чибисова, женился на женщине, которой нужно мужа уважать…

Олег. Конечно. А как же иначе?

Нина. Боже, какой глупый! Ты же не выдержишь этого уважения. Уважению нужно соответствовать. Это примерно как если всегда ходить в белом костюме: ни присесть, ни облокотиться, ни прислониться. Где в таком случае ты будешь брать материал для книг? Твоя писательская копилка опустеет. Ты знаешь, сколько талантов убил счастливый брак с порядочной женщиной?

Олег. Прекрати! Даша – женщина, которую я ждал всю жизнь.

Нина. Она говорила тебе, что дамские романы – это, конечно, хорошо, но пора бы засесть и за серьезную прозу?

Олег. Говорила.

Нина. Я бы никогда не сказала. Она тебе говорила, что в таком случае готова смириться с тем, что у вас будет гораздо меньше денег?

Олег. Говорила.

Нина. Я бы никогда не сказала. Она тебе говорила, что ей не очень-то ловко быть женой Ольги Чибисовой?

Олег. Намекала.

Нина. И ты это терпел?

Олег. Терпел.

Нина. Бедненький!

Олег. Ну, знаешь. От тебя, когда мы жили вместе, я вообще не слышал доброго слова. Кто говорил, что я графоман?

Нина. Я.

Олег. Кто говорил, что я себе на носки не зарабатываю?

Нина. Я.

Олег. Кто говорил, что в постели от меня пользы меньше, чем от большой резиновой грелки?

Нина. Я говорила. Я! Так накажи меня за это. Накажи прямо сейчас!… (Набрасывается на него.)

Гаснет свет. И тут же зажигается в другом номере. Даша и Андрей лежат в постели. По всему видно, что любовь только что закончилась.

Даша. Ты слышишь?

Андрей. Что?

Даша. Кто-то стонет.

Андрей. Это чайки кричат. Тебе было хорошо?

Даша. Мне всегда с тобой было хорошо. Даже если ты просто смотрел на меня. А помнишь, как ты удивился, что у меня до тебя никого не было?

Андрей. Помню.

Даша. А помнишь, что ты сказал?

Андрей. Нет.

Даша. Ты сказал, что последнюю девушку в тридцать шестом году задавил трамвай…

Андрей. У нас во дворе мужики так шутили. Это я тогда от растерянности. Глупо, правда?

Даша. Ужасно глупо.

Андрей. Я дурак. Мне нужно было сразу приползти к тебе на коленях. Ты бы простила меня?

Даша. Простила бы. Любовь наполовину состоит из прощения…

Андрей. Ты знаешь, я все эти годы жил как-то не так. И все время тебя вспоминал, разговаривал с тобой. Первое время даже забывался и по селектору тебя вызывал, а в кабинет входила другая… Сначала одна, потом другая…

Даша. У тебя с ними что-нибудь было?

Андрей. Ничего особенного… Я через две недели пошел к тебе на квартиру, а мне сказали, ты уехала, и передали твою записку: «Прощай…»

Даша. «…Не ищи меня. Это бесполезно». А почему ты меня не искал?

Андрей. Но ты же сама написала…

Даша. Мало ли что я написала? Если бы я не хотела, чтобы ты меня искал, разве я оставила бы записку? А соседка сказала тебе, что я уехала к маме?

Андрей. Да, по секрету. За сто долларов.

Даша. Это я ее просила.

Андрей. Ты?

Даша. Я.

Андрей. Че-ерт! Не сообразил… Если у меня когда-нибудь будет сын, ни за что не разрешу ему заниматься боксом.

Даша. Я тоже. Знаешь, была осень. Теплая осень. Я сидела в нашем саду под облетающими яблонями, смотрела на калитку и все ждала, ждала, ждала, когда войдешь ты. Я была уверена, что ты обязательно придешь. Я даже пса на всякий случай привязывала. У нас очень злой пес. Я сидела и говорила ему: «Потерпи, потерпи, скоро придет папа!»

Андрей. Кому ты говорила?

Даша. Ему. Он был еще внутри меня, но он ждал тебя вместе со мной…

Андрей. Кто?

Даша. Кто… Помнишь, после нашего самого первого раза я говорила тебе, что у нас может быть ребенок? А ты еще не поверил, сказал, что вот так сразу нельзя определить. Когда любишь, можно все!

Андрей. Не понял…

Даша. Он родился через восемь месяцев после того, как мы расстались…

Андрей. Понял!

Даша. Он весил четыре девятьсот. И врач сказал, что давно не видел такого здоровячка.

Андрей. У меня сын!

Даша. Я назвала его Николаем.

Андрей. Моего сына зовут Николай.

Даша. Но мы с мамой называем его Николашей…

Андрей(обнимает Дашу). Моего сына зовут Николаша!

Даша. Что ты делаешь?

Андрей. Я хочу дочь!

Гаснет свет. И тут же зажигается в соседнем номере.

Олег. Ты ничего не слышишь? Скрип…

Нина. Не волнуйся, это маршал Трухачевский ищет свой чемодан… Тебе нужно развестись!

Олег. С какой стати? Мы неделю назад поженились.

Нина. Ну и что? Чем ближе развод к свадьбе, тем меньше проблем. У нее, кажется, еще и ребенок?

Олег. Я его усыновлю.

Нина. Дурачок, жениться на женщине с ребенком – это то же самое, что жениться на другом мужчине.

Олег. Ты это все нарочно мне говоришь.

Нина. Конечно, нарочно, чтобы ты из своих Чибисовых фантазий вернулся в реальный мир. Ты представляешь, папочка, что такое растить чужого сына?

Олег. А что в этом страшного?

Нина. Ничего. Просто рядом с тобой поселится маленький зверек, который, вырастая, будет все больше напоминать своего отца… Кстати, где он?

Олег. Погиб.

Нина. Ну конечно. Случайные отцы почему-то непременно гибнут… Знаешь, у насекомых самки после спаривания иногда съедают своих возлюбленных. Может быть, твоя жена его съела?

Олег. Фу! Что ты такое говоришь!

Нина. Что говорю? А вот что: этот мальчик будет расти и год от года все больше походить на своего неведомого отца. Такие же глаза, голос, руки, брови… И чем больше он будет походить на своего отца, тем смертельнее он будет ненавидеть тебя за то, что ты не его отец. А она, глядя на вас, все время будет мучиться воспоминаниями и выбирать между тобой и своим сыном, так похожим на мужчину, который был до тебя и которого она любила больше, чем тебя… Ты уверен, что она сделает этот выбор в твою пользу?

Олег. Прекрати!

Нина. Запомни: среди бытовых преступлений на первом месте убийства отчимов…

Олег(истерично). Прекрати-и!

Нина. Хорошо, прекращаю. Знаешь, о чем я больше всего жалею?

Олег. О чем?

Нина. О том, что не родила ребенка. У тебя был бы сейчас свой, настоящий сын, который, вырастая, все больше и больше напоминал бы отца. Тебя! А я бы смотрела на вас и узнавала в нем – тебя, а в тебе – его. Наверное, это и есть женское счастье!

Олег. Почему же ты не родила?

Нина. Сама не знаю… Это все Лерка: брось его – он неудачник, брось его – он павлин без хвоста. А когда узнала о том, что я залетела, все уши мне прожужжала: не смей рожать! Это тебя привяжет навсегда! Я теперь думаю: она просто мне завидовала…

Олег. Догадалась наконец-то! Ладно, дело прошлое: она мне даже в любви объяснялась. Сама.

Нина. Вот гадина! Ты с ней спал?

Олег. Только один раз.

Нина. Когда я легла на аборт?

Олег. Да.

Нина. Какой же ты подлец!

Олег. Прости.

Нина. Простить? Никогда. Ты будешь за это чудовищно наказан!

Олег. Я, пожалуй, все-таки пойду. Паркинсон может что-нибудь не то подумать…

Нина. Лежать!

Гаснет свет. И зажигается в другом номере. Даша и Андрей рассматривают фотокарточку.

Андрей. А рот у него твой.

Даша. Зато глаза и волосы твои. И походка. Такая же, вразвалочку, как у медвежонка.

Андрей. Ну почему ты мне ничего не сказала?

Даша. Сначала я страшно обиделась, что ты меня не разыскал. А потом я подумала: вот приду к тебе с Николашей. Прощу тебя. Мы станем жить вместе. И что он увидит? Отца, которым помыкает Волчатов? Кем вырастет мой сын? Этот бандит сломал тебя. Он сломал бы и нашего сына… Нет!

Андрей. Хочешь, я расскажу, как познакомился с Волчатовым?

Даша. Да.

Андрей. Мне было пятнадцать. Мы дрались с пацанами из другого микрорайона. У них своя территория. У нас своя. Заходить в чужие дворы было нельзя. Покалечат! А я тогда в первый раз влюбился. В одноклассницу…

Даша. Она была красивая?

Андрей. Наверное. Я проводил ее домой и так замечтался, что пошел через чужой двор. Их было человек восемь. Убить бы, конечно, не убили, но изувечили бы… И тут появился Волчатов. В черной куртке. Он их даже не бил – сбивал одним ударом, как кегли. Потом поднял меня, улыбнулся и сказал: «Мужчина должен уметь драться!» И дал адрес спортшколы, где работал…

Даша. Почему ты мне об этом никогда не рассказывал?

Андрей. Не знаю. Сначала я мечтал стать чемпионом. Мне даже снилось, что я стою на пьедестале, слушаю гимн и от гордости плачу. Я просыпался в слезах. Но потом оказалось, у меня нечемпионский характер.

Даша. Это неправда!

Андрей. Это правда. И я решил стать тренером. Хорошим тренером. Кто-то ведь должен растить чемпионов. И Волчатов одобрил, даже помог мне поступить в институт. А потом, через несколько лет, пришел и сказал: нечего возиться с этими сопленышами, нужно настоящее дело делать. Он очень изменился после тюрьмы.

Даша. А за что его?…

Андрей. Ни за что. Заступился за кого-то на улице и покалечил двух хулиганов. А в суде даже не разбирались. После этого он стал другим человеком. Он говорил, что уметь драться – это уметь жить!

Даша. Уметь жить – это совсем другое. Уметь жить – это значит быть в согласии с тем хорошим человеком, который внутри тебя. Понимаешь? Нельзя жить и все время чувствовать, как этот хороший человек говорит тебе: «Подлец! Вор!…» А потом он просто бросает тебя, и в душе поселяется мерзость, которая, когда ты совершаешь что-то доброе, твердит: «Дурак, ты не умеешь жить! Все вокруг воры и обманщики…» Это – смерть…

Андрей. Я всегда хотел вернуться в спортшколу, набрать хороших пацанов и научить их честно драться. Но я понимал, Волчатов не отпустит…

Даша. Волчатова больше нет. Или он уже внутри тебя?

Андрей. Нет.

Даша. Ты уверен?

Андрей. Да, уверен.

Даша. И ты готов жить бедно, но честно?

Андрей. Бедно? С тобой – готов! (Снимает трубку.) Господин Паркинсон, как там мой чемоданчик, цел? Хорошо. Когда придет такси – позвоните. (Вешает трубку.) Собирайся!

Даша. Куда?

Андрей. Домой.

Даша. А если я не хочу?

Андрей. Хочешь.

Даша. Да, хочу, хочу, хочу! Но мы должны сказать правду твоей жене. Нельзя начинать новую жизнь со лжи!

Андрей. А со скандала новую жизнь начинать можно? Такое начнется! Она считает себя вдовой. Вот и пусть считает… С ней лучше разговаривать через адвоката. Мне надо взять вещи. (Встает, отпирает боковую дверь и входит в полутемный номер. Шарит.) Где же мой чемодан?!

Нина(в ужасе). Маршал Трухачевский!

Олег. Не может быть!

Нина. Он! Чемодан ищет!

Олег. Да ты что? (Ищет очки.) Погоди, я должен увидеть. Никогда не видел призраков!

Нина. Надо отдернуть штору – призраки боятся дневного света! (Вскакивает, отдергивает.)

В номере становится светло и очевидно.

Андрей(обнаруживая их). Не понял…

Нина. Ты?

Андрей. Я.

Нина. Живой?

Андрей. Нет, вернулся с того света спросить, чем вы тут занимаетесь.

Олег снимает очки и прячется под одеялом.

Нина. Это трудно объяснить… Понимаешь, по радио передали… Я подумала… А тут Олег зашел… С соболезнованиями… Стал меня успокаивать…

Андрей. Успокоил?

Нина. Немного…

Андрей молча берет чемодан, оглядывается.

Андрей. Где мое подводное ружье?

Нина. Зачем?

Андрей. Сейчас узнаешь!

Нина. Убийца… Научился у Волчатова! Олег, он хочет тебя убить!

Олег(из-под одеяла). А по-моему, он хочет убить тебя.

Нина. Хорошо – он хочет убить нас. Тебе легче от этого? Надо кричать! Звать на помощь!

Орут. На крик вбегает Даша. Смотрит с удивлением.

Даша(мужу). Эх ты, а говорил, что твой изменный фонд исчерпан.

Олег. Теперь уж точно исчерпан… Совершенно идиотская ситуация. Меня еще никогда не заставала жена. Ощущение, как будто украл в «Макдоналдсе» биг-мак, а тебя поймали…

Даша. Записать?

Олег. Я все тебе объясню.

Даша. Не надо. Я уезжаю.

Олег. Почему? Из-за нее? Подожди! Ты должна все правильно понять. Дело в том, что Нина – моя бывшая жена…

Андрей(находит ружье). Ах вот оно в чем дело. То-то я смотрю…

Даша. Зачем же было притворяться? Я все поняла бы…

Олег. Я стеснялся. В общем, мы разговорились, вспомнили прошлое…

Даша. Я рада за вас.

Олег. Это больше не повторится! Я окончательно убедился, что ты лучшая женщина во всех смыслах!

Нина(придя в себя). Неужели? А сами-то вы что в номере делали?

Андрей. Давай сейчас не будем…

Нина. Нет уж, давайте будем сейчас!

Даша. Погоди! Надо всегда говорить правду. Мы с Андреем любим друг друга.

Олег(выскакивая из-под одеяла). Ты! Ну ладно еще – я… Но ты! С незнакомым. На второй день. А говорила, что для тебя нелюбимый мужчина – это бесполый прохожий… Ничего себе бесполый прохожий!

Нина. Теперь ты понял, что я права?

Даша. Мы любим друг друга четыре года. С тех пор, как я работала у Андрея…

Нина. Так это, значит, про тебя мне рассказывали?

Даша. Про меня. Я думала, это прошло… Я даже Николашке сказала, что его отец погиб…

Олег. В горячей точке?

Даша. Да.

Олег. Комедия… Ну почему я не пишу комедий?

Нина. В самом деле – почему? За них неплохо платят.

Олег. А я еще хотел его усыновить! Хотел стать ему отцом!

Нина. Не надо никого усыновлять. Я тебе рожу настоящего ребенка!

Олег. Роди его себе. (Даше.) Ну чем он лучше меня? Да, у него нет живота и есть бицепсы, но он же тупой! У него рожа неандертальца.

Андрей медленно подходит и замахивается правой рукой.

Олег в испуге закрывает лицо. Андрей коротким левым апперкотом посылает его на пол.

Олег. Бей! Отбил жену – теперь почки отбей.

Даша. Не трогай его!

Олег с трудом поднимается.

Олег. Ах, какие мы благородные! Ты врешь. Ты нарочно все придумала, чтобы оправдаться. Нимфоманка! Дай фотографию сына! Немедленно! (Сравнивает с Андреем,) Нет, совсем не похож. Только глаза такие же наглые… А нос мой и улыбка моя…

Нина(берет карточку). Улыбка твоя, а ребенок его. Все ясно. (Андрею.) Поздравляю, муженек! Я жалею только об одном…

Андрей. О чем?

Нина. О том, что не успела прописаться в твою квартиру. Делиться будем так: расходы в суде твои, джип – мой…

Андрей. Договорились.

Входит Паркинсон. В руках у него чемоданчик.

Паркинсон(Андрею). Приехало такси. Вот ваши деньги. Все цело. Доллар к доллару.

Андрей. Спасибо.

Нина. Какие такие деньги?

Андрей. Мои деньги.

Нина. Что значит – мои деньги? Я пока еще твоя жена – и деньги эти наши. Дайте сюда! (Вырывает чемоданчик у Паркинсона, открывает, присвистывает.) Откуда?

Андрей. Это все, что осталось от Волчатова.

Нина. Немало осталось. По закону половина принадлежит мне.

Андрей. По какому закону?

Нина. Все совместно нажитое имущество принадлежит супругам в равных долях. Перед свадьбой, дорогой, нужно читать не пособия по сексуальной гармонии, а брачное законодательство. Сам отдашь или будем судиться?

Андрей. Допустим. (Достает калькулятор, считает, показывает результат Нине.) Это ты можешь забрать.

Нина. Хорошо. Кроме того, за нанесенный моральный ущерб я хочу получить компенсацию в размере двадцати пяти процентов от общей суммы.

Андрей. Не понял. Какой еще моральный ущерб?

Нина. Обыкновенный. Во-первых, ты изменил мне буквально на моих глазах…

Андрей. А ты!

Нина. Я… на это пошла, будучи фактически вдовой. К тому же Олег был моим законным мужем. А ты… ты с какой-то секретаршей…

Андрей. Не смей!

Нина. Во-вторых, вступая в брак, ты скрыл, что у тебя ребенок. Это аморально.

Андрей. Я не знал.

Нина. Не знать о существовании собственного ребенка – это вдвойне аморально. Но я не грабительница и не буду увеличивать иск до пятидесяти процентов. Двадцать пять.

Андрей. Нет. Ты больше не получишь ни копейки!

Даша. Прошу тебя, не спорь с ней!

Андрей. А что она вообще…

Даша. Я ухожу. У тебя и в самом деле нечемпионский характер.

Андрей. Хорошо. Бери. (На калькуляторе показывает ей сумму.)

Нина. И последнее. Ты же не хочешь, чтобы в управлении по борьбе с оргпреступностью стало известно, что ты замешан в убийстве Волчатова?

Андрей. Я? Я вообще ничего не знал…

Нина. Я-то тебе верю. Но следователи ужасно недоверчивые люди.

Андрей. Шантажистка! Ты не получишь ни копейки! Я тебя убью! (Хватает подводное ружье.)

Нина. Отлично. Ты хотел меня устранить как свидетеля. Все видели?

Даша(Андрею). Успокойся! Давай отойдем, я хочу тебе кое-что сказать…

Андрей. Что?

Пока они разговаривают, Нина быстро одевается. Олег ей помогает.

Даша. У нас с тобой будет ребенок!

Андрей. Уже?

Даша. Да. Я чувствую.

Андрей. А разве можно?…

Даша. Когда любишь, можно всё! Ты забыл?

Андрей. Всё?

Даша. Всё! Отдай ей эти деньги. Они грязные и принесут нам только несчастья. Нам и нашим детям. Отдай, прошу тебя!

Андрей. Нет.

Даша. Тогда я уеду одна. И мой адрес ты не купишь за все эти поганые доллары!

Андрей(разбивает калькулятор). Бери!

Нина. Ты выучился считать в уме?

Андрей. Бери, пока я не убил тебя!

Нина. Ну если ты настаиваешь. Такси еще ждет?

Паркинсон. Ждет.

Олег. Нина, погоди, я с тобой… (Одевается.)

Нина. Ты? Зачем ты мне нужен? Теперь я буду покупать себе вещи только в дорогих магазинах. Очень дорогих!

Паркинсон. Я вас провожу. (Хочет взять чемоданчик, но Нина указывает на тяжелую сумку.)

Уходят.

Даша(бросается Андрею на шею). Ты правильно сделал. У тебя чемпионский характер! Я тебя очень люблю!

Олег(жалобно). А я? А мне что теперь делать?

Даша. Сочинять книги. Твоя писательская копилка, надеюсь, полна? Разве ты смог бы придумать все то, что с нами произошло?

Даша скрывается в своем номере. Собирает вещи. Входит Паркинсон.

Паркинсон. Я вызвал еще одно такси. Правильно?

Андрей. Правильно.

Паркинсон. Надбавку за испытание любви платить будете?

Андрей. Буду.

Паркинсон. Ваша жена… то есть ваша… Ну, в общем, она перед отъездом выпила шампанского. Счет, сказала, отдать вам…

Андрей. Буду… (Расплачивается, подходит к Олегу.) Ладно, давай прощаться. (Обнимает.) Не чужие все-таки! И запомни, от удара в корпус надо защищаться вот так, а не так… (Показывает.)

Даша(появляясь). Я готова.

Андрей. Присядем на дорожку.

Все садятся. Потом Андрей и Паркинсон, подхватив вещи, выходят. Даша на мгновение задерживается, подходит к Олегу и целует.

Даша. Прощай!

Олег. Это окончательно?

Даша. Окончательно. Из квартиры я выпишусь. Не волнуйся.

Олег. Ты меня ни капельки больше не любишь?

Даша. Ну как можно не любить Ольгу Чибисову!

Олег. Скажи, ты уходишь к нему, чтобы у Николашки был родной отец?

Даша. Это уже не важно. Но тебя, Оленька, я никогда не забуду!

Олег. Почему?

Даша. Ты ни за что не догадаешься почему… (Целует его и уходит.)

Олег. А что тут догадываться! Женщина может забыть, каким человеком был ее муж. Но каким он был мужчиной, она не забывает никогда! Где моя записная книжка?

Картина шестая

Вечер. Холл отеля. Олег сидит с пивом. Паркинсон роется в бумагах.

Олег. Сегодня я видел в море огромную синюю медузу. Она напоминала человеческий мозг. И знаете, о чем я подумал?

Паркинсон. О чем?

Олег. О том, что через много тысяч лет эволюции человек превратится в мозг, просто в мозг. И эти, извините за прямоту, мозги будут, как медузы, плавать в океане, разговаривая друг с другом с помощью импульсов и размножаясь почкованием. И только ночью, покачиваясь в черной глубине, они будут иногда видеть древние сны про странных существ с ногами, с руками, с волосами, которые, крича от счастья, сплетаются в тугой узел любви…

Паркинсон. Запишите!

Олег. Пойду запишу…

Олег начинает подниматься по лестнице. Паркинсон включает радио.

Голос диктора.…Сегодня в аэропорту при попытке вывезти за границу крупную сумму фальшивых долларов арестована молодая женщина. В интересах следствия имя задержанной пока не сообщается…

Олег и Паркинсон значительно смотрят друг на друга. Олег скрывается в номере. Входят молодожены с вещами. Она одета с изысканной строгостью. На нем пробковый колониальный шлем.

Тараканушкин. А вот и мы! Я все боялся опоздать к ужину.

Паркинсон. Простите, вы заказывали номер?

Тараканушкин. Ну конечно, моя фамилия – Тараканушкин.

Паркинсон. Ах, вы – супруги Тараканушкины!

Тараканушкин. Нет, Тараканушкин – это я. А жена у меня – Иванова. Она почему-то не захотела взять мою фамилию. Разрешите ключик от номера. Хочется отдохнуть с дороги…

Паркинсон. Здравствуйте, здравствуйте, дорогие мои! Сердечно рад приветствовать вас в отеле «Медовый месяц». Моя фамилия Паркинсон. Что означает…

Тараканушкин. Да, я знаю. Руки вытяните! Нормально. Болезнь Паркинсона возникает в результате поражения подкорковых узлов головного мозга. Сколько вам лет?

Паркинсон. Трудно сказать…

Тараканушкин. Атеросклероз. Ключ дайте!

Паркинсон. Паспорта, пожалуйста! (Берет у них паспорта, исследует, смотрит на Иванову.) У вас редкое имя – Калерия. Штампы ЗАГСа. Все в порядке…

Тараканушкин. А что, обманывают?

Паркинсон. Бывает. Но чаще обманываются… Заполните пока анкету заезжающих, а я оформлю договор и расскажу вам о нашем отеле.

Тараканушкин. Не надо. Вы мне высылали проспект, я прочитал и очень хотел бы взглянуть на грудь Афродиты…

Портье торжественно достает шелковую подушечку с грудью.

Паркинсон. Вот она – грудь Афродиты Таврикийской. Есть такое поверье: если прикоснуться к ней правым безымянным пальцем…

Тараканушкин. Хм, левая грудь…

Паркинсон. Левая? Вы уверены? Вы археолог?

Появляется на лестнице Олег с блокнотом.

Тараканушкин. Нет, я врач-маммолог и левую грудь от правой отличу с закрытыми глазами. Та-ак… Молочная железа явно не кормившей женщины. Можно пальпировать?

Паркинсон. Что?

Тараканушкин. Пощупать.

Паркинсон. Пожалуйста.

Тараканушкин. Та-ак. Уплотнений, новообразований, узелков не наблюдается. Идеальная грудь! Божественная! Калерия, хочешь потрогать?

Калерия. Нет.

Олег и Калерия смотрят в изумлении друг на друга.

Тараканушкин. Ну потрогай, я тебя прошу!

Калерия(сопротивляясь). Нет, я не хочу! Не хочу!

Олег, не отрывая взгляда от Калерии, спускается вниз.

Тараканушкин. Ну в чем дело? Что за капризы? (Хватает ее руку и прижимает к мраморному осколку.)

Гаснет свет. В темноте раздаются голоса.

Калерия. Пусти меня! Что ты делаешь…

Тараканушкин. Ничего я не делаю…

Калерия. Я тебя ударю!

Олег. Ударь! (Звук пощечины.)

Тараканушкин. За что?

Паркинсон. Не волнуйтесь, господа! Подстанция у нас старенькая. Иногда гаснет свет. Сейчас снова загорится. Лучше не двигайтесь, а то можно свалить пальму или удариться о перила…

Загорается свет.

Занавес.

КОНТРОЛЬНЫЙ ВЫСТРЕЛ (СМОТРИНЫ)

(Юрий Поляков, Станислав Говорухин)

Комедия

Действующие лица:

Иван Афанасьевич Кораблев, академик

Вера Михайловна, его жена, профессор

Иосиф Иванович, их сын, доктор наук

Эдита Ивановна, их дочь, актриса

Юрий Павлович, ее муж, полковник

Дарья, их дочь, переводчица

Виктор Кораблев, племянник из Ташкента

Владимир Ильич Корзуб, олигарх

Инна Константиновна, секретарь-референт

Кабулов. Нурали Хидайназарович, участковый милиционер

Светлана Петровна, дворничиха

Галя, ее дочь, студентка

Алексей, старший лейтенант, подводник

1-й телохранитель

2-й телохранитель

Персей Лоидис, греческий миллионер

Секвоев, кинорежиссер

Марк Львович, издатель

Солдатик

Акт первый

Картина первая

Декорации в стиле 50-х годов. Двор большого «сталинского» дома. Доносится шум улицы. Виден один подъезд. Вдали шпиль университета. Дворничиха Светлана Петровна метет мостовую. На лавочке сидит участковый Кабулов. и разгадывает кроссворд. Музыка – песня 60-х годов «Марина, Марина, Марина…».

Кабулов. Петровна, Петровна. По горизонтали. Лауреат Нобелевской премии по литературе. Десять букв.

Светлана Петровна. Как ты меня достал! Солженицын. (Садится рядом с Кабуловым, достает термос.)

Кабулов. Правильно. Солженицын.

Светлана Петровна. Иван Афанасьевич из двенадцатой квартиры с ним в одной шарашке работал.

Кабулов. Шарашке? Шарашка-чебурашка. И чего только в русском языке нет? Вот он мне и надо.

Светлана Петровна. Солженицын?

Кабулов. Афанасьевич.

Светлана Петровна. Он в магазин пошел. Наверное, скоро вернется. (Предлагает ему кофе.)

Кабулов. Нет, я чай. Подождем. По вертикали. Юбка с большим каркасом. Пять букв. Третья – «ж».

Светлана Петровна. Фижмы.

Идет Марк Львович.

Светлана Петровна. Гражданин, вы к кому? Ой, Марк Львович, извините, не узнала вас в шляпе-то.

Марк Львович. Здравствуйте! (Заходит в подъезд.)

Кабулов. Фиж-мы… Правильно. Откуда ты все, Петровна, знаешь?

Светлана Петровна. Мне как-то директор нашего института сказал: вы, Светлана Петровна, по гидравлике кандидат наук, а по кроссвордам – доктор! Э-э, да что теперь вспоминать…

Кабулов. Ну тогда вот тебе, доктор, по вертикали: жидкий продукт жизнедеятельности организма.

Светлана Петровна. Пот.

Кабулов. Пот да не тот. Пять букв. Ага, знаю!… Нет, не подходит!

Светлана Петровна. Урина.

Кабулов. Какая еще урина-мурина?

Светлана Петровна. Обыкновенная. В каждом подъезде. Вымоешь, хлоркой засыплешь, а утром снова. А ведь у нас дом Академии наук! Квартиры давали только докторам да членкорам.

Кабулов(пишет). Урина…

Светлана Петровна(поет на мотив «Марина, Марина…»). «Урина, урина, урина, прекрасное имя твое…»

Кабулов. В вашем русском языке шайтан ногу сломает… Пока протокол напишешь – запотеешь. Легче лепешку на ладони испечь. Фу, напылила!

Светлана Петровна. Чистоты без пыли не бывает!

Кабулов. Бывает. Надо из шланга поливать.

Светлана Петровна. Сперли шланг.

Кабулов. Как это сперли?

Светлана Петровна. А вот так: спилили замок и унесли.

Кабулов. На дачу, огурцы поливать. Академики… Когда это кончится? У нас в отделении патрульную машину на полчаса без присмотра оставили. Угнали!

Светлана Петровна. Подумаешь, патрульная машина! Вон зять у Ивана Афанасьевича влип: танк из полка сперли. А он материально ответственный, как и я…

Кабулов. Танк! Ай-ай-ай! Что ж ему теперь будет?

Светлана Петровна. Кто ж знает? Пока пьет…

Кабулов. Вот народ! Танк… Я бы за воровство руки отрубал. Как на Востоке.

Из подъезда появляется Галя, красивая, модно одетая девушка.

Галя. Салям алейкум, товарищ капитан!

Кабулов. Здравствуй, Галия!

Галя. Ну, что облизываешься? Якши?

Кабулов. Якши.

Галя. Мам, я пошла.

Светлана Петровна. Поздно придешь? Чтоб засветло была!

Галя. Мама, сколько можно?! (Уходит.)

Кабулов внимательно смотрит ей вслед.

Кабулов. Красивая у тебя дочка!

Светлана Петровна. Отличница. Повышенную стипендию получает.

Кабулов. И сколько у вас на семью выходит?

Светлана Петровна. С моей зарплатой почти две тысячи. Еще у профессора из пятого подъезда убираюсь. Живем.

Кабулов. Не понимаю. Сапожки-то у твоей Галин долларов триста стоят.

Светлана Петровна. Нетриста, а шестьсот, только не долларов, а рублей. Она их на рынке купила.

Кабулов. Моя Зульфия все рекламы читает, а такого рынка еще не нашла.

Светлана Петровна. Ты, Нурали, что-то путаешь!

Кабулов. Э-э! Ничего не путаю. В русском языке я, может быть, и не разбираюсь, а вот московскую арифметику очень хорошо знаю! Куртка замшевая -долларов двести. Сумка кожаная, фирменная. Джинсы-мынсы. Кольца-мольца. Клипсы-чипсы… На штуку баксов твоя отличница упакована!

Светлана Петровна(встает). Ты что такое говоришь, морда среднеазиатская?

Кабулов. Я плохого не говорю. Дочь у тебя красивая. Может, у нее друг богатый завелся. Это у нас на Востоке родителям калым платят, а у вас в России девушкам все отдают… И зря!

Светлана Петровна. Да нет у нее никого. Все время одна вечером возвращается.

Кабулов. На такси?

Светлана Петровна. На такси. (Опершись на метлу, нехорошо задумывается. Плачет).

Кабулов. Ты что, Петровна? Шутил я… Сейчас на рынке можно очень дешево хорошие вещи купить, а на вид как настоящие.

Появляется Иван Афанасьевич. На нем потрепанный джинсовый костюм, стоптанные кроссовки, в руках – бидончик с молоком.

Кабулов. Здравствуй, Иван Афанасьевич!

Иван Афанасьевич. Здравствуй, Нурали. (Светлане Петровне.) Ты чего плачешь?

Светлана Петровна. Просто так.

Иван Афанасьевич. Просто так не плачут.

Светлана Петровна. А я плачу! (Идет на авансцену.)

Иван Афанасьевич. Что с ней?

Кабулов. Шланг у нее украли… Иван Афанасьевич, ты мне нужен!

Иван Афанасьевич. В чем дело?

Кабулов. Иностранца у себя на квартире прячешь. Незарегистрированного.

Иван Афанасьевич. Так ведь прописку отменили! Или демократию тоже отменили?

Кабулов. Прописку отменили. А регистрацию никто не отменял. Конечно, денег все хотят, даже отличницы, но если сдал комнату, надо жильца зарегистрировать.

Иван Афанасьевич. Ничего я не сдавал. Это мой племянник. Погостить приехал. Или теперь уж и в гости нельзя приехать?

Кабулов(вздыхая). Буду протокол писать…

Выходит из подъезда Марк Львович.

Марк Львович. Ну, Иван Афанасьевич, берегитесь, там гроза!

Иван Афанасьевич. Какая гроза?

Марк Львович. Вера Михайловна молнии мечет. Что-то вы там набедокурили… (Уходит.)

Иван Афанасьевич. Ничего не понимаю. (Участковому.) Ну что ж, пойдем протокол писать. Покажу тебе нарушителя.

Уходят. Закрывается занавес. На авансцене остается Светлана Петровна.

Светлана Петровна.…Галя, еще совсем девочкой была, все время спрашивала: «Мама, почему у нас папы нет?» Я ей не врала: мол, уехал или героически погиб. Я отвечала: «Нет у тебя отца, и не нужен он нам такой, ты только моя!» А она мне: «Вот вырасту, и будет у меня много-много пап, как у тети Лены…» Ленка – наша соседка по коммуналке, к ней мужики косяками ходили. Вот Галя и выросла… Слова ей теперь не скажи. Я говорю: «Доченька, нельзя же так! Нехорошо это!…» Она мне: «А как хорошо – с метлой?» Был бы отец… хоть какой-нибудь… Да что теперь говорить! (Уходит.)

Картина вторая

Большая профессорская квартира. Прихожая, кухня, двери в спальню, кабинет, ванную и туалет. Большая гостиная. Книги, мебель в стиле 50-х годов. В окне виден шпиль университета. За компьютером сидит Вера Михайловна. Она работает при включенном магнитофоне. Входят Иван Афанасьевич и Кабулов.

Иван Афанасьевич. Вера! (Выключает магнитофон.) Верочка, я не один… С милицией.

Вера Михайловна. Правильно, Нурали Худайназарович, арестуй его… вирусоносителя проклятого!

Иван Афанасьевич. Вер, ты прости… Больше не буду!

Вера Михайловна. Такое не прощают!

Кабулов с уважением смотрит на Кораблева.

Вера Михайловна. Я даже знаю, откуда ты эту заразу притащил! От Славки Лесина!

Кабулов. Ай-ай-ай…

Вера Михайловна. Сколько раз говорила: принес чужую дискету, вставил в компьютер – проверь на вирусы. Две главы из-за тебя пропали!… А мне книгу через неделю сдавать!

Кабулов(облегченно). Книгу пишете?

Иван Афанасьевич. Вера Михайловна – лингвист, пишет монографию о современных сленгах… Целыми днями работает!

Вера Михайловна. Не подлизывайся!

Кабулов. О сленгах? Кто такие?

Вера Михайловна. Как бы вам объяснить… Вот вы кто?

Кабулов. Я? Милиция…

Вера Михайловна. А на сленге будет легавый, мусор, мент, можно ментозавр… Понятно?

Кабулов. Понятно. Где ваш племянник?

Вера Михайловна. Спит.

Кабулов. Будите! Буду протокол писать.

Вера Михайловна. Виктор!

Появляется Виктор Кораблев. Он в по-восточному пестрых трусах. На лице оторопь внезапно разбуженного человека.

Иван Афанасьевич(Виктору). Достукался, иностранец!

Кабулов. Капитан Кабулов.

Виктор. Кабулов? Узбек? Ну ни хрена себе! В Ташкенте надоели! Думал, хоть в Москве отдохну…

Кабулов. Документы!

Виктор. А что случилось?

Кабулов. Проверка паспортного режима.

Виктор. А-а! У нас режим – пожрали и лежим! (Уходит за документами.)

Вера Михайловна. Нурали, что случилось?

Кабулов. Зарегистрироваться надо было.

Вера Михайловна. Ну и что теперь будет?

Кабулов. Напишем протокол. (Вздыхает.) Отведем в «обезьянник». Пусть посидит, подумает. С бомжами и хулиганами на сленге поговорит…

Иван Афанасьевич. Зачем же человека в «обезьянник»?

Кабулов. У человека должна быть регистрация.

Раздаются частые телефонные звонки.

Иван Афанасьевич. Значит, не труд, а регистрация делает обезьяну человеком? (Уходит в кабинет.)

Вера Михайловна. Нурали Худайназарович, ты пургу-то не гони! Мы же люди. Договоримся!

Иван Афанасьевич. Вера, иди сюда! Это Иосиф. Из Бостона звонит… Прилетает!

Кабулов. Кто?

Вера Михайловна. Сын. Из Америки.

Кабулов. У вас тут прямо караван-сарай…

Вера Михайловна уходит в кабинет. Появляется Виктор с пачкой документов. Он уже в рубашке, но все еще в трусах.

Виктор(по-узбекски). Няге мангя ёпшин колдингь итватччя?

Кабулов. Сам ты ишачий сын! Э? (По-узбекски.) Сэн каярге?

Виктор. Я из Ташкента. А ты?

Кабулов. Из Коканда. Зачем в Москву приехал?

Виктор. А ты зачем?

Кабулов. Меня перевели. Еще при советской власти.

Виктор. Ладно врать-то! Небось взятку дал!

Кабулов(по-узбекски). Сэн нима дияпсан узыы? Кунака пора?

Виктор. А что я такое говорю? Так тебя без взятки в Москву и перевели! Прямо в России, кроме капитана Кабулова, порядок навести некому! Не справляются! (По-узбекски.) Куанча тулядингь?

Кабулов. Нисколько я не платил.

Виктор. Врешь. Я заслуженный строитель, но меня никто в Москве не ждет. А я здесь родился. Институт окончил. Потом сдуру в ваш Ташкент поехал. По комсомольской путевке. Город после землетрясения отстраивать. «Едем мы, друзья, в дальние края…» Приехали… Ты посмотри орденские книжки, посмотри! Тебе полезно…

Кабулов. Вот и строй в Ташкенте, если такой заслуженный! А то все теперь в Москву, как мухи на рахат-лукум…

Виктор. Я бы и строил. Да профессия моя теперь там не нужна.

Кабулов. А какая теперь профессия нужна?

Виктор. «Узбек». Знаешь такую профессию?

Кабулов. Ну и что? Раньше была нужна профессия «русский», а теперь «узбек».

Виктор. Никогда не было такой профессии – «русский»! Никогда!

Кабулов. Была. Я знаю.

Раздается звонок в дверь. Появляется Вера Михайловна, направляется к двери.

Виктор. Да откуда ты знаешь, чурка кокандская?

Вера Михайловна(на бегу). Виктор, ты базар-то фильтруй! С милицией разговариваешь.

Виктор. Хэ, милиция…

Вера Михайловна. Выбирай выражения! Оденься!!

Кабулов. Она у вас всегда так говорит?

Виктор. Всегда.

Кабулов. Ай-ай-ай…

Входят широкоплечие, коротко остриженные молодые люди, похожие на телохранителей. В руках у них большая корзина цветов.

1-й телохранитель. Здравствуйте! Позвольте…

Вера Михайловна. Это что такое?

1-й телохранитель. Велели передать.

Вера Михайловна. От кого?

1-й телохранитель. Сказали не говорить.

Вера Михайловна. А кому цветы?

2-й телохранитель. Сказали – сами догадаются… До свидания!

Телохранители уходят.

Вера Михайловна(осматривая цветы). Улет! Иван, иди-ка сюда! Иван!

Появляется Иван Афанасьевич.

Иван Афанасьевич. Это тебе?

Вера Михайловна. Мне? Лет тридцать назад я бы не удивилась.

Виктор. Ну, вы здесь в Москве совсем опухли! Неизвестно кому. Неизвестно от кого. У нас в Ташкенте за такую клумбу два месяца пить можно!

Кабулов. Да и у нас в Москве… На пару недель хватит… закусывать.

Вера Михайловна(громко). Эдита!

Иван Афанасьевич. Думаешь, Эдитке?

Вера Михайловна. А что! Может, нашла себе кого!

Появляется Эдита Ивановна. Она в длинном халате. Голова замотана полотенцем.

Эдита. Как у вас хорошо пахнет! Здравствуйте. Ух ты! Розы! Откуда?

Вера Михайловна. Тебя хотели спросить! От поклонника?

Эдита. Мама, какие поклонники! У меня пять лет приличной роли не было. Я уж и забыла, как розы пахнут… Два года «Трех сестер» поставить не можем! Все спонсора ищем. А какой бы я была Ольгой! (Перевоплощается.) «…Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно… В Москву…»

Вера Михайловна. Значит, цветы от Юрки.

Эдита. Черта с два!

Вера Михайловна. Я тебе всегда говорила: опомнится, закодируется и прощения будет просить, никуда не денется… Помнишь, когда он за тобой ухаживал, все свое лейтенантское жалованье на цветы убухивал!

Эдита. Мама! Откуда у него такие деньги! Он же теперь… Сама знаешь… Похмелиться не на что. Слава богу еще, если не посадят.

Вера Михайловна. А этот фуфел, который у вас полтеатра под спортзал арендует? Сама говорила, он на тебя глаз положил…

Эдита. Мама, ну что за выражения – «фуфел»?! И мало ли кто на меня что положил… (Осеклась, видя, как Виктор ухмыляется.) Вряд ли… (Разглядывает букет.) Ой, там что-то внутри тикает! (Протягивает руку.)

Кабулов. Стоять! Ничего не касаться!

Эдита. Почему?

Кабулов. Вдруг бомба! Нам, личному составу, доводили, что бомбы в самые разные места теперь кладут…

Виктор. М-да, Раджива Ганди тоже с помощью букета грохнули.

Вера Михайловна. Чепуха! Кто нас будет взрывать?

Кабулов(разглядывая букет). Вас, может, и нет. А вот могли что-нибудь перепутать. Тут недавно брокера застрелили… Он у друга машину на день взял, а друга заказали… У вас кто сосед?

Вера Михайловна. Банкир. Он у академика Червякова квартиру купил…

Кабулов. Вот!

Иван Афанасьевич. Ничего не трогайте, я сейчас… (Убегает в кабинет.)

Эдита. Надо милицию вызвать!

Кабулов. А я кто?

Эдита. Я про этих – маски-шоу… Спецназ.

Возвращается Иван Афанасьевич. В руке у него прибор, похожий на маленький миноискатель. Он подносит прибор к цветам. Прибор начинает мигать и попискивать.

Иван Афанасьевич. Прибор показывает наличие часового механизма.

Кабулов. Срочная эвакуация!

В это время появляется Даша. Она в спортивном костюме. Прямо с пробежки. Может быть даже на роликах.

Вера Михайловна. Даша, атас! Срочная эвакуация! Уходим…

Даша. Какая эвакуация? Я на работу опаздываю…

Кабулов. Бомба с часовым взрывателем.

Даша. Где?

Эдита. В цветах. Нам по ошибке принесли.

Даша. Почему по ошибке? И почему сразу бомба?

Иван Афанасьевич. Тикает. Прибор показал.

Даша. А что, кроме бомбы, ничего и тикать уже не может? (Направляется к букету.)

Кабулов. Не трогай. Я наряд вызову!

Женщины визжат от страха, но поздно. Даша погружает руку в цветы и вынимает конверт и коробочку.

Даша. Насмотрелись телевизора! (Разворачивает письмо и читает.)

Эдита(ревниво). Тебе?

Даша. Мне.

Эдита. От кого?

Даша. От него.

Эдита. С чего это?

Даша. У меня именины.

Виктор. У тебя? Какие еще именины?

Даша(сочиняя на ходу). Да – именины. День усекновения главы невинно убиенной великомученицы Дарьи.

Иван Афанасьевич. Не знал. Поздравляю!

Вера Михайловна. Дай поцелую, мученица ты моя!

Эдита. А что в коробочке? (Берет из рук дочери коробочку, открывает.) Надо же… «Тиссо». Золотые. Тикают. Папа, действительно тикают! Вот, мама, детей надо по святцам называть. Совсем другая жизнь. А вы? (С упреком смотрит на мать.) Здесь живет Эди-ита? Нет, здесь живет «Иди ты!…».

Вера Михайловна. Ты бы нас с ним хоть познакомила!

Даша. Познакомлю.

Вера Михайловна. А что? Иосиф прилетает. Вот и пригласи его на семейный обед!

Даша. Не мешайте мне советами!

Эдита. Дай мне часы сегодня на репетицию надеть! Один раз.

Даша. Нет, я должна это вернуть.

Эдита. И цветы?

Даша. Цветы пусть останутся.

Иван Афанасьевич. Правильно. Порядочная девушка может принимать подарки только от близкого человека.

Эдита. А может, он уже близкий…

Даша. Отстаньте от меня! Я как-нибудь сама разберусь, от кого принимать, а от кого не принимать! И не надо меня учить! Не девочка. В окно выгляните! Все уже по-другому. И то, что было правильно в вашей жизни, теперь смешно и нелепо! А вы ничего не понимаете, сидите в этой квартире, как в саркофаге… (Уходит.)

Эдита. Нет, вы слышали?!

Иван Афанасьевич. Ах, простите, Дарья Юрьевна. Простите великодушно!

Вера Михайловна. Дарья, по-моему, ты оборзела!

Виктор. Тетя Вера, пива не осталось?

Вера Михайловна. Нет, чайку попьем.

Уходят в кухню.

Кабулов(показывая на прибор). Научная штука!

Иван Афанасьевич. Пустяки. Отходы высоких технологий. Мы, Нурали Худайназарович, свой хлеб не зря ели. Понимаешь, в Москве кнопочка, маленькая такая, а в Тихом океане подводная лодка… И ведь знали они там, в Америке, что мы здесь не нажмем, но про кнопочку все равно помнили. А теперь?! Тьфу!…

Кабулов(мечтательно разглядывая прибор). Нам бы такую штуку в отделение…

Закрывается занавес. На авансцене остается Иван Афанасьевич.

Иван Афанасьевич. Не дай вам бог, господа, коротать старость на обломках собственного Отечества и видеть, как разворовывается и высмеивается все то, чему ты служил на износ сердца человеческого! Я, знаете ли, человек независтливый. А теперь завидую тем товарищам моим, которые не дожили до этого поношения! Говорят, под конец жизни человек словно с ярмарки едет: людей посмотрел, себя показал, и барыш в кармане. Не знаю… Такое чувство, что на этой самой ярмарке меня избили, обокрали, да еще и в душу плюнули… За что? За что?! (Уходит.)

Картина третья

Большой кабинет предпринимателя, отделанный дорого и основательно. За столом сидит Владимир Ильич Корзуб и разговаривает по телефону. У приставного столика возбужденный режиссер Секвоев.

Корзуб. Да, да… (Кладет трубку телефона.) Извините, я вас слушаю.

Секвоев. Вы знаете, что такое перформанс?

Корзуб. Ну откуда?

Секвоев. Вот, вы не знаете, что такое перформанс! А ведь исполняется десять лет победы демократии… Кстати, где вы были девятнадцатого августа тысяча девятьсот девяносто первого года?

Корзуб(улыбается). Сидел…

Секвоев. О! Позвольте склонить голову перед подвигом русского диссидента!

Корзуб. Ну что вы, такая честь! Диссидентом я никогда не был. Наоборот, горячо одобрял и всячески поддерживал. А сидел я в КПЗ. В Бресте… Меня задержали за незаконный ввоз в страну подержанных компьютеров… Потом, конечно, отпустили.

Секвоев. Очень жаль! Вы пропустили исторические дни. Я с охотничьим ружьем защищал Белый дом.

Входит Инна. Она в строгом офисном костюме.

Творческая интеллигенция грудью встала…

Корзуб. Да-да… (Морщится.) Слышал-слышал…

Секвоев.…И мы победили, отстояли демократию! И благодаря нашей победе стало возможно все это! (Обводит рукой кабинет.)

Инна. Извините, Владимир Ильич… Мама звонит.

Корзуб. Позже.

Инна. Вы же знаете, она не успокоится.

Корзуб(снимает трубку). Извините. Инна Константиновна, обслужите гостя. (Маме.) Немного занят. Переговоры.

Инна привычно обслуживает гостя, и он начинает неряшливо курить сигару. Тем временем Корзуб выслушивает маму, морщась, как от зубной боли.

Корзуб. Да, хорошо… Я выясню… Нет, в Карловых Варах очень хорошая минеральная вода… И врачи опытные… Не волнуйся, они говорят по-русски. Там русских больше, чем чехов, и тебе не будет скучно… Ладно, давай поговорим потом. Я тебе перезвоню… (Положив трубку, Секвоеву.) Знаете, чем отличается арабский террорист от моей мамы?

Секвоев. Нет.

Корзуб. С террористом можно договориться.

Секвоев(хохочет). Супер! Надо запомнить.

Корзуб. Так чего вы от меня хотите? Денег?

Секвоев. При чем здесь деньги, когда речь идет о большом искусстве…

Корзуб. Очень большом?

Секвоев. Очень.

Корзуб. Тогда без денег не обойтись.

Секвоев. Владимир Ильич, дело в том, что я хочу поставить спектакль. Но не в театре. Нет. Сценой станет вся Москва. По улицам будут лязгать настоящие танковые колонны. Настоящие демонстранты будут ложиться под гусеницы. Один танк я уже достал. По случаю. Практически новый. Через город протянется живое кольцо – тысячи людей! Это будет настоящий путч. Мы его сыграем… двадцать первого августа. В день победы демократии!

Корзуб. А с путчистами вы договорились?

Секвоев. Конечно, они же люди – тоже хотят заработать.

Корзуб. И сколько это будет стоить?

Секвоев пишет сумму на бумажке и пододвигает Корзубу.

Секвоев. В валюте.

Корзуб. Ого!

Секвоев. Вы только не волнуйтесь! Все окупится. На этот перформанс прилетят зрители со всего мира. Тысячи зрителей! Это будет международный спектакль. За возможность поучаствовать в живом кольце мы будем брать недорого – десять долларов с человека. А вот бросить в танк «коктейль Молотова» – уже подороже. Двести баксов. За право арестовать ГКЧП – тысячу. А за то, чтобы постоять с Ельциным на танке…

Корзуб. Думаете, он согласится?

Секвоев. Почему бы и нет. Главное, чтобы…

Корзуб. Залез?

Секвоев. Главное, чтобы залез. Супер! Горбачев согласился ведь пиццу рекламировать! Не бесплатно же… Поверьте, в мире много богатых идиотов, которые за право постоять на танке рядом с Ельциным выложат огромные деньги!

Корзуб. Вы ошибаетесь, господин режиссер, богатых идиотов очень мало. Лично я не встречал ни одного. С бедными идиотами встречаюсь постоянно. Я должен подумать.

Секвоев. Решайтесь! Ваше имя войдет в историю. Вас будут называть вместе с Дягилевым, Третьяковым, Соросом.

Корзуб. Позвоните мне на днях. До свидания!

Секвоев. Так я позвоню через пару деньков?

Корзуб. Инна Константиновна свяжется с вами.

Уловив особую интонацию, Инна кивает, и мы понимаем: режиссеру в этом кабинете больше не бывать. Она профессионально выпроваживает гостя.

Корзуб(один). Боже, какой идиот!

Возвращается Инна.

Корзуб. Где ты откопала этого кретина?

Инна. Это не я. Это вы откопали!

Корзуб. Да… Может собственных долдонов российская земля рождать… И в больших количествах.

Инна. Устал? Лоидис будет через пять минут. Они в пробку на Лубянке попали. Кораблева уже здесь.

Корзуб. Кораблева?

Инна. Даша.

Корзуб. Я и забыл, что она – Кораблева.

Инна. Все ты отлично помнишь! И как ее зовут, и где она живет. Мне таких букетов ты никогда не дарил. Даже в самом начале… Я бы на ее месте оставила девичью фамилию. Корзуб для женщины резковато. (Делает ему нежный эротический массаж, расстегивая ворот рубашки.)

Корзуб. Инна, ты ведь всегда все правильно понимала. Я устал. Устал…

Инна. Корзуб! Я тебя знаю девять лет. Я тебя очень хорошо знаю. Я сама тебе подбирала девочек… Для релакса… Кого ты обманываешь? Это совсем другое. Ты не устал – ты влюбился… Или еще хуже: все обдумал и решил снова жениться.

Корзуб. Откуда такая информация?

Инна. Я понимаю, всякий серьезный мужчина однажды задумывается, кому все достанется. Нефтяной империи нужен наследник. Поэтому требуется жена – воспитанная девушка из хорошей семьи… Большевики женились на дворяночках. А новые русские женятся на партократочках. У нее, кажется, дед – академик? Я тебе больше не нужна?

Корзуб. Нужна.

Инна. Нет. Я была нужна, когда ставили дело, работали день и ночь, когда на тебя охотились – и ты прятался у меня. Я была нужна, когда не хотелось ехать к девкам, а хотелось подобия семейного очага. Теперь тебе хочется другого… Ты меня уволишь?

Корзуб. Я друзей не увольняю.

Инна. А я теперь только друг?

Корзуб. А ты и была всегда только друг…

Инна. Тогда ты просто мерзавец!

Корзуб. Еще какой!

Инна. Мерзавец и сукин сын…

Она распускает волосы и кладет заколку на край стола. Похоже, начинается любовная игра. Но тут слышится голос из приемной: «Приехал господин Лоидис». Корзуб уходит в комнату отдыха. Инна идет встречать гостей. Входят Лоидис и Даша. Через несколько секунд появляется Корзуб. Он уже привел себя в порядок.

Лоидис(говорит по-гречески). Иха эрthи сти Мосха прин апо эфта хроня кэ имэ энтипосиазмэнос апо тис алагэс.

Даша. Господин Лоидис поражен переменами в Москве. Он был здесь семь лет назад. И не узнает города.

Лоидис(по-гречески). Кириэ Корзуб, поли му арэсэ то ктирио тис этериас – сас! Скэто палати!

Даша. Господину Лоидису очень понравилось здание вашей компании. Это просто дворец!

Корзуб. Это и есть дворец. Дворец пионеров. А еще раньше – дворец князей Юрьевских!

Даша(переводит на греческий). Ма инэ палати! Та плати тон прингипон Юревски…

Лоидис(по-гречески). Сти Росиа симэра ипархун поли плусии.

Даша(переводит). В России теперь очень много богатых людей.

Корзуб. Для такой огромной страны, как наша, это немного. К сожалению, некоторые зарабатывают здесь, а тратят там.

Даша(переводит). Я мня тосо плусиа хора сан ти дикимас, дэн инэ кэ тоси поли. Дистихос, аркэти инэ афти пу вгазун храмата эдо кэ та ксадэвун эксо.

Корзуб. Но наша компания вкладывает свои средства в развитие российской экономики.

Даша(переводит). Омос и дикимас эгэриа, эпэнди олатис та кэрди я тин анаптикси тис росикис икономиас.

Лоидис. Афто инэ аксиэпэно. Яфто протино липон на пэрасумэ амэсос сти сизитиси я тис дулес мас.

Даша(переводит). Это похвально. И поэтому господин Лоидис предлагает сразу… как бы это выразиться… взять быка за рога.

Корзуб. Как Тесей Минотавра?

Даша(переводит). Тесей Опос о Лисэас тон Минотавро?

Лоидис смеется и передает бумагу Даше, та читает.

Даша. Господин Лоидис доводит до вашего сведения, что в настоящее время у фирмы «Ловдистранспетролеум» семь нефтеналивных танкеров общим водоизмещением около миллиона тонн. Он хотел бы знать, сколько танкеров предполагает зафрахтовать господин Корзуб?

Корзуб. Все.

Даша(по-гречески). Кэ та эфта.

Лоидис. Семь?

Корзуб. Вы говорите по-русски? Так вы шпион?

Лоидис. Нет, не шпион. Маленько. Мой папа жил в Феодосия. До войны… Потом ехал Греция. Я родился в Афинах. Это неожиданное предложение.

Корзуб. Неожиданное или неприемлемое?

Лоидис. Не… Приемлемое… (Даша подсказывает на ухо перевод.) Нет, очень приемлемое… Я готов обсуждать.

Корзуб. Может, продолжим за обедом? Я попросил повара приготовить настоящий русский обед. Поверьте, русская кухня гораздо лучше, чем русская демократия.

Лоидис. Это очень странная демократия. Вы много шутите, господин Корзуб…

Корзуб. Да, но не в бизнесе. Инна Константиновна, проводите господина Лоидиса в зал приемов. И покажите по пути нашу галерею. Правда, Эль Греко у нас нет, но зато есть Феофан Грек.

Лоидис(по-гречески). Эль Греко? Апистэфто!

Гости с Инной направляются к двери.

Корзуб. Дарья Юрьевна, задержитесь на минутку! (Прикрывает дверь, восхищенно смотрит на Дашу.) Апистэфто!

Даша. Спасибо за цветы. Букет был великолепен. Но часы я вам возвращаю. (Протягивает коробочку).

Корзуб(швырнув коробочку на стол). Почему?

Даша. Такой дорогой подарок я могу принять только от близкого человека.

Корзуб. Так давайте познакомимся поближе. (Обнимает девушку.)

Даша не сопротивляется, а только уклоняется от поцелуя.

Даша. Прямо здесь и познакомимся? На диване? Бедный диван, сколько же он повидал на своем мебельном веку! Или, может, на столе? В рабочем порядке? (Берет и рассматривает забытую Инной заколку.) Стол тоже многое видел… Вы были когда-нибудь женаты?

Корзуб растерян. Он отпускает Дашу.

Корзуб. Был. У меня дочь.

Даша. Вы часто с ней видитесь?

Корзуб. Не очень. Но она ни в чем не нуждается.

Даша. Ни в чем? А в отце? Интересно, если вы когда-нибудь снова женитесь, поменяете обстановку или все оставите по-старому? И стол, и диван, и… (Кладет на стол заколку.)

Корзуб. Нет, вы меня не поняли! Неужели вы думаете…

Даша. Нет, я так не думаю. Я уверена, что вы вполне в состоянии снять для нашего близкого знакомства номер в каком-нибудь сногсшибательном отеле или пригласить меня в ресторан.

Корзуб. В самом деле, давайте поужинаем где-нибудь. Вы были в ресторане «Голодный диггер»?

Даша. Нет. А это где?

Корзуб. Это находится на берегу реки Неглинной.

Даша. Она же под землей.

Корзуб. Вот именно! Ресторан расположен в старинных катакомбах. Официанты одеты диггерами.

Даша. Вокруг бегают голодные крысы…

Корзуб. Никаких крыс там нет. Зато очень необычно!

Даша. Да, я заметила: новые русские… Ой, простите!

Корзуб. Ничего, я привык…

Даша.…Любят все необычное. Но мне что-то не хочется под землю. Глубину отношений между мужчиной и женщиной я представляю себе несколько иначе.

Корзуб. Предложите тогда что-нибудь вы!

Даша. Значит, вы хотите познакомиться поближе?

Корзуб. Да, как можно ближе…

Даша. Тогда приходите к нам на семейный обед! Послезавтра. Я познакомлю вас с моей семьей. Мы все собираемся – прилетает дядя Иосиф из Америки… Или я вас не поняла и вы все-таки имели в виду другую близость?

Корзуб. Вы все правильно поняли. Я обязательно приду. (Целует Даше руку.)

Возвращается Инна, оценивающе смотрит на Корзуба и Дашу.

Инна. Дарья Юрьевна, требуется ваша помощь.

Даша. Да-да… Конечно. (Уходит.)

Инна(подходит к столу, смотрит на оставленные Дашей часы, потом смотрит на свои часы). Повторяешься… (Уходит.)

Закрывается занавес. На авансцене остается Корзуб.

Корзуб(в зал, с обидой). Новые русские, новые русские. Как богатый – так новый русский. Как новый русский – так идиот… (Передразнивая Секвоева.) «В мире много богатых идиотов!» Вы что же думаете, господа хорошие, для того чтобы стать богатым, ни ума, ни таланта не нужно? Ошибаетесь. А помимо ума и таланта еще и смелость нужна. Когда все рухнуло, одни сломались, другие струсили, а я – нет! Чего это стоило – не расскажешь. Из тех, с кем вместе начинал, троих отстрелили, один спился, двое за «бугром» отсиживаются… А я работаю. Не болтаю о справедливости, о великой России, а работаю до кровавого пота. Да, я новый русский! Как Мамонтов, Морозов, Третьяков. И горжусь этим! (Уходит)

Картина четвертая

Снова квартира Кораблевых. В доме суета, готовятся к обеду.

Вера Михайловна(накрывает на стол, напевая блатную песню).

Канает пес, насадку лавируя.

И ширмачи втыкают налегке.

Он хочет схрямзать нас, да вот менжует.

Ах, как бы шнифт не выдавили мне…

Раздается звонок. Два телохранителя принесли два ящика с вином.

Вера Михайловна. Вы?

Телохранители. Мы.

Вера Михайловна. Что, опять бомба? В прошлый раз напугали до смерти. Принесли в дом клумбу. Кому, от кого? Такой шухер был! Чуть милицию не вызвали – думали, бомба…

1-й телохранитель. Нет, тут не бомбы – гранаты. (Достает бутылку из коробки.)

2-й телохранитель. Шабли, божоле…

Вера Михайловна. Шабли! А вы знаете, что шабли любимое вино Чехова?

1-й телохранитель. Не знаю.

Вера Михайловна. Боже, слова-то какие! Божоле, шабли… Ароматы Франции. Вот вы не были во Франции…

1-й телохранитель. Ну почему же. Сколько раз. С шефом.

Вера Михайловна. А мне не довелось! Так мечтала Париж посмотреть! Авиньон. Нормандские замки… Даже французский выучила. Потом забыла. Иван Афанасьевич у нас засекреченный был. За границу ни-ни. Ну и мне тоже ни-ни… Теперь все можно, а возможностей нет…

1-й телохранитель. Куда?

Вера Михайловна. Ой, извините! Давайте-ка, мальчики, все это быстренько на кухню, пока Иван Афанасьевич не увидал. А то погонит нас вместе с шабли и божоле… Не любит он этого.

1-й телохранитель. Чего – вина?

Вера Михайловна. Нет, крутизны он этой не любит. Я правильно выразилась?

2-й телохранитель. Правильно.

Вера Михайловна. Вас как зовут?

2-й телохранитель. Вася.

1-й телохранитель. Коля.

Вера Михайловна. А меня – Вера Михайловна. Божоле да божоле, а об водке ни полслова…

1-й телохранитель. Водчонка нужна? Организуем…

Вера Михайловна. Нет, водка к столу есть. Это я так, к слову. Был такой поэт Денис Давыдов. Слышали?

2-й телохранитель. Видели. В кино…

Вера Михайловна. Так вот, он в одном стихотворении все сокрушался: «Жомини да Жомини, а об водке ни полслова…»

1-й телохранитель. Жомини – вино?

Вера Михайловна. Нет, французский военный историк.

2-й телохранитель. Запутали вы нас, Вера Михайловна.

Вера Михайловна. Садитесь, мальчики, угощу вас чаем с пирожками!

1-й телохранитель. Нам нельзя. Мы на работе.

Вера Михайловна. Кто ж вас отпустит? Садитесь. (Уходит на кухню, приносит пирожки.) Ну-ка, попробуйте. С чем пирожки?

2-й телохранитель. С грибами…

Вера Михайловна. Нет.

1-й телохранитель. С капустой.

Вера Михайловна. Нет. С огурцами.

1-й телохранитель. Не может быть!

Вера Михайловна. Может! Берешь соленые огурцы, шинкуешь кубиками, потом жаришь с луком.

2-й телохранитель. Надо жене сказать, чтобы попробовала испечь…

Вера Михайловна. А вот о чем я вас, ребята, спросить хотела… Вы из блатных?

1-й телохранитель. Обижаете! Раньше в ОМОНе служили. Ушли… Зарплата маленькая. Семью-то кормить надо.

2-й телохранитель. На одних соленых огурцах не высидишь.

Вера Михайловна. Значит, по фене не ботаете?

2-й телохранитель. Ну почему же!

Вера Михайловна. Тогда скажите, что означает «канает пес, насадку лавируя»?

1-й телохранитель. «Канает» – значит идет.

2-й телохранитель. «Пес» – легавый.

Вера Михайловна. Это я и сама понимаю. «Лавируя» – значит высматривая… А вот что такое «насадка»?

2-й телохранитель. Кажется… женщина легкого поведения.

Вера Михайловна. Шмара? Странно…

1-й телохранитель. Ну что ты людей путаешь! «Насадка» – карманная кража.

Вера Михайловна. Точно! А «ширмачи» – карманники. Тогда все сходится.

1-й телохранитель. Вера Михайловна, а зачем вам это?

Вера Михайловна. Книгу пишу.

1-й телохранитель. Интересная, наверное, книга будет!

Вера Михайловна. Уж как получится… А что, у вас работа опасная?

2-й телохранитель. По-всякому.

Вера Михайловна. Наезжают?

1-й телохранитель. Бывает.

2-й телохранитель. Тут недавно на шефа пытались наехать… Конкуренты. (Ловит укоризненный взгляд напарника.)

Вера Михайловна. Ну и что?

2-й телохранитель. Да ничего. Крышами договорились…

Вера Михайловна. «Крышами договорились». Не слышала. Надо записать.

Открывается входная дверь. Появляется Даша с продуктами.

Вера Михайловна. Это ты, Дашенька?

Даша. Я. Привет, бабуля!

Вера Михайловна. Привет от старых штиблет.

Даша. Здравствуйте! Зелень купила. Сало очень вкусное. С мягкой шкуркой, как ты учила. А вы что делаете?

Вера Михайловна. Да мы тут с хлопцами крышами договариваемся!

Даша. А где мама?

Вера Михайловна. Где всегда. В ванной зависла.

Даша. Давно?

Вера Михайловна. По-моему, со вчерашнего вечера.

Даша подходит к двери в ванную комнату.

Даша. Мама, ты там навеки поселилась?

Эдита что-то поет в ванной.

Даша. Между прочим, это ко мне гость едет, а не к тебе!

Вера Михайловна. Конфликт поколений. А сколько у вашего шефа в доме ванных?

1-й телохранитель. Три.

2-й телохранитель. Четыре.

1-й телохранитель. Четвертая не считается. Она для собаки…

Даша. Мама, выходи!

Вера Михайловна. Да не волнуйся ты так! Может, он еще опоздает!

Телохранители встают.

1-й телохранитель. Шеф никогда не опаздывает. Никогда.

2-й телохранитель. Это в сериалах показывают, как богатые дурью маются… У нашего каждая минута расписана.

Даша. Мама! Ты что – водоплавающая? (Раздраженно уходит в свою комнату, по пути стягивая майку.)

Телохранители тоже собираются.

1-й телохранитель. Мы пошли, Вера Михайловна. Нам нужно точки определить. Людей рассредоточить. Здание на режим поставить.

2-й телохранитель. А огурцы обязательно соленые или можно маринованные?

Вера Михайловна. Соленые и лучше бочковые.

Раздается звонок в дверь. В дверях телохранители сталкиваются с издателем. В одной руке у него папка, в другой – букетик цветов.

Марк Львович. Здравствуйте!… До свидания!…

Телохранители. До свидания.

Вера Михайловна. До свидания.

Марк Львович. Принес главу. После корректуры. Восторг! Все в редакции говорят: гениально! Вы – гений. Это успех! Но вот только псевдоним… Ричард Баранов. Мало того, что Ричард, так еще и Баранов… Может, Ричард Львов?

Вера Михайловна. Нет, именно – Баранов.

Марк Львович. Почему же?

Вера Михайловна. Потому что все они – козлы.

Марк Львович. Кто – все?

Вера Михайловна. Все, кто этим занимается. И я тоже.

Марк Львович. Я хотел тут с вами согласовать одно маленькое сокращение.

Вера Михайловна. Не вовремя вы. У нас сегодня смотрины. Прибудет Дашкин ухажер. Тоже, наверное, козел. Впрочем, почему же не вовремя? Оставайтесь к обеду. У вас вкус, я вам доверяю!

Марк Львович. Неловко как-то…

Вера Михайловна. Неловко, когда в заду боеголовка.

Марк Львович. Восторг! Все покорены вашим знанием маргинального фольклора. Успех будет феерический!

Из ванной выходит Эдита, соблазнительно обернутая узким полотенцем.

Эдита. Пардон, Марк Львович!

Марк Львович. Богиня! (С интересом глядит ей вслед.)

Вера Михайловна. И куда мужики смотрят?

Выходит Даша из своей комнаты.

Дашка по сравнению с ней бройлер неощипанный, а вот поди ж ты – олигарха подцепила!

Даша. Да ну вас!

Эдита. Мама, как ты думаешь, если я буду в тюрбане?

Даша. Мамочка, а танец живота ты исполнять не собираешься?

Эдита. Ты ничего не понимаешь! Тюрбан – это очень модно. Ты видела, Дженнифер Пампкинс получала «Оскара» в тюрбане! В конце концов, твой олигарх должен понять, что у нас респектабельная семья…

Марк Львович и Вера Михайловна садятся у компьютера, обсуждают сокращения в книге.

Даша. Мамочка, его это не интересует. Его я интересую.

Эдита. Ошибаешься! В постель ложатся мужчина и женщина, а в брак вступают семьи!

Даша. Предложение он мне пока не делал.

Эдита. Сделает. В противном случае он не принял бы приглашение на обед. Это очень занятые люди. К нам в театр один олигарх ходит – всегда опаздывает к началу, весь первый акт спит, а в антракте уезжает…

Даша. Это верно. Бизнес – каторга.

Эдита. Вот и пусть мужики зарабатывают, а мы будем тратить.

Даша. Мама, я тебя очень прошу, не делай из обеда смотрины! Это унизительно. В конце концов, я сама еще не поняла, нужен он мне или нет…

Эдита. Насколько я помню, по-настоящему тебе был нужен только Лешка… Но школьная любовь хороша лишь для воспоминаний. Мне, например, в десятом классе нравился хулиган по фамилии Галкин, его потом посадили… Представляешь, если бы я вышла за него, а не за твоего отца? Хотя, конечно, и с папашей твоим тоже маху дала.

Даша. Что-то Леша давно не звонил. Наверное, в походе…

Эдита. Ужас: полгода в консервной банке под водой! А на берегу остается жена, окруженная соблазнами.

Даша. Папа – тоже военный. (Уходит в ванную.)

Эдита. Твой отец служил только в Москве и за границей. И я всегда была рядом с ним. Хотя сама видишь, что из этого вышло…

Из кабинета появляются Иосиф и Иван Афанасьевич.

Иван Афанасьевич. Ах, какие запахи! Помнишь, у Чехова: «Жареные гуси мастера пахнуть»!

Иосиф. Чего там нет в Америке, так это запахов. Ни запахов весны, ни запахов осени, ни вот такой пропахшей вкусностями квартиры, когда ждут гостей. В ресторан друг друга приглашают… (Скрывается на кухне, возвращается с горячим пирожком в руке.)

Иван Афанасьевич. Граждане, а почему стол не ломится от вкусных и обильных яств?

Вера Михайловна(идет на кухню). Мальчики, не путайтесь под ногами!

Иосиф. Мама, может, помочь?

Вера Михайловна. Отзынь, штатник!

Иосиф. В каком смысле?

Иван Афанасьевич. Это значит – «отстань, америкашка». Мама – в теме.

Вера Михайловна. Идите лучше в шахматы перекиньтесь!

Иван Афанасьевич. Может, и в самом деле – партиечку? Помнится, за кем-то должок оставался…

Иосиф. Ну ты, папа, злопамятный! Столько лет прошло!

Марк Львович. Разрешите поприсутствовать?

Иван Афанасьевич. Какой разговор, Марк Львович, какой разговор… Только, чур, не подсказывать!

Марк Львович. Как вы нашли Москву, Иосиф Иванович?

Иосиф. Фантастика! Хожу – изумляюсь: «мерседесов» больше, чем в Нью-Йорке! В магазинах все есть, а на каждом шагу нищие. Старухи в помойках роются, старики медали нацепили и попрошайничают.

Марк Львович. Да-да, многое изменилось.

Иосиф. Не знаю, может быть, мне надеть костюм с галстуком? (Смотрится в зеркало.)

Иван Афанасьевич. Смокинг надень, сынок! Такое событие. Скромного советского ученого посещает новый хозяин жизни. Трепещи, Эдитка! Что, если ему твое заливное не понравится?!

Выходит Даша из ванной комнаты.

И ты, Дашка, смотри! Вдруг ему твоя грудь не подойдет, калибр не тот!

Даша. Деда, если б я знала, что вы так… я бы не стала приглашать…

Иван Афанасьевич. Пригласила, и ладно. Посмотрим, что за человек… Значит, реванш?

Иосиф. Давненько я не брал в руки шашек.

Иван Афанасьевич. Знаем, как вы играть не умеете. Заодно расскажешь отцу, как наши секреты америкашкам продаешь! Слышал анекдот? «Я открою тебе страшную государственную тайну! Но учти: если продашь – деньги пополам!»

Марк Львович заливается смехом.

Иосиф. Какие секреты? Все наши секреты еще Горби отдал, и Ельцин добавил. Не секреты я им продаю, а мозги…

Иван Афанасьевич. И почем идут?

Иосиф. По доллару за извилину.

Иван Афанасьевич. Не шибко. Но и мы тут тоже лиха хлебнули, когда все обрушилось. Веришь, чуть ордена не продал! Жить было не на что… А сколько этих новых толстосумов на квартиру зарилось! Еле отбились. Хорошо хоть Дашка пристроилась – стала зарабатывать…

Иосиф. А зачем скрывали? Я же спрашивал! А вы: все нормально, все нормально!

Иван Афанасьевич. Сиди уж! Знаем, как доллары там достаются.

Иосиф. Это точно. Но самое главное: надо соответствовать. Чтоб дом, машина не хуже, чем у других. Иначе конец…

Марк Львович. Общество потребления… Страшная штука!

Трое мужчин уходят в кабинет.

Вера Михайловна(из кухни). Эдита, пойдем! Надо салаты порезать и сациви доделать…

Эдита(выбегает из своей комнаты и мчится в ванную). Мама, я еще не красилась.

Вера Михайловна(выходит из кухни). К кому олигарх едет, к тебе или к Дашке? Вот она пусть и чистит перышки, а ты, милая моя, будешь салаты резать… Боюсь, не управимся. (Идет к телефону.) Надо Гале позвонить, она девушка ловкая – поможет. (Берет телефон и уходит на кухню.)

Раздается звук отпираемой двери, и некоторое время слышится возня в прихожей. Наконец появляются сильно пьяные Виктор и Юрий Павлович, отец Даши. На нем странная смесь гражданской и форменной одежды.

Виктор. Юра, ты спиваешься!

Юрий Павлович. А ты?

Виктор. Мы говорим о тебе.

Юрий Павлович(подходит к ванной, оттуда слышится голос Эдиты). Рептилия! (Идет к столу.) Стаканизаторы есть, боезапас в наличии, горючка при себе. Будешь?

Виктор. Нет.

Из ванной выходит Эдита.

Юрий Павлович. Почему?

Виктор. Не могу, вырвет…

Юрий Павлович. Кто тут вырвет? Все свои.

Эдита(выхватывает из рук Юрия Павловича бутылку). Вы где так набрались, голуби? Витька, совесть у тебя есть? Ты зачем его приволок? Он же ушел от меня. Вот пусть теперь отдельно и напивается. Мне в театре этот сумасшедший дом надоел. (Уходит в ванную.)

Виктор. А ты говорил, кто вырвет?

Эдита(выйдя из ванной). Вон отсюда!

Юрий Павлович. Темпера себе нехерамент!

Виктор. Чего?

Эдита. Ни хера себе темперамент! Он как напьется, ему переводчик нужен.

Юрий Павлович. Я, между прочим, тут прописан! И вещи мои пока здесь. (Виктору.) Вот ты спрашивал: почему? А я тебя теперь спрошу: с такой можно жить?

Виктор. А чего, мне Эдитка нравится. Я бы с тобой махнулся не глядя.

Юрий Павлович. Нет, ты сначала погляди!

Виктор. Поглядел. Есть предложение: ты на моей Надьке женишься, а я на твоей Эдитке.

Из кухни выходит Вера Михайловна.

Юрий Павлович. Не болтай глупостями. Она же тебе сестра!

Виктор. Не сестра, а кузина. Раньше можно было. Царь специальный указ издавал. В монархисты, что ли, податься?

Эдита. Идиоты!

Виктор(поет). Боже, царя храни! Сильный, державный…

Эдита. Боже, какие идиоты! Мама!

Вера Михайловна. А ну кыш, алкоголики!

Виктор(с достоинством). Мы не алкоголики, мы – монархисты!

Вера Михайловна. Вот я сейчас в Ташкент позвоню и расскажу Надежде, как вы тут женами меняетесь.

Виктор. Вот этого не надо!

Вера Михайловна. Монархисты… (Эдите.) Забирай обоих!

Эдита. Куда я их заберу?

Вера Михайловна. Куда хочешь! Испортят нам смотрины. Дашка и так нервничает! (Гладит Юрия Павловича по голове.) Вставай, Юрочка, неудобно получается. К Даше сейчас серьезный человек приедет… Олигарх, можно сказать!

Юрий Павлович. Я его застрелю! Где мое табельное оружие? От олигархов все зло!

Вера Михайловна(Виктору). Пойди проспись! Пошли, уложу вас рядышком на широкой кроватке!

Виктор. С Эдиткой?

Юрий Павлович. Вера Михайловна, как я вас люблю!

Вера Михайловна. Ия тебя люблю… Пошли!

Юрий Павлович. Вера Михайловна, а нельзя нам по маленькой? Обидно ведь! Если бы я еще продал этот чертов танк! А то ведь делся хрен знает куда. Был – нет… Только следы от траков остались… Вера Михайловна, по чуть-чуть! Сопла горят!

Эдита. Сгорели твои сопла. Давно уже!

Юрий Павлович. Иди ты… в ванну! Никогда ты меня не любила!

Виктор. Юра, она права: ты спиваешься.

Раздается звонок в дверь.

Вера Михайловна. Приехал! Раньше времени.

Начинается смятение.

Эдита. Ой, я еще платье не надела… Уберите пьяных. (Убегает.)

Даша(выбегает из своей комнаты). Приехал?! Папочка, здравствуй. Папочка, опять?! Папа, как ты мог! Дядя Витя… и вы тоже? Уберите пьяных! (Убегает.)

Юрий Павлович. Витек, ты берешь олигарха с левого фланга! А я – с правого!

Виктор. Живым брать?

Юрий Павлович. Как получится…

Снова раздается звонок в дверь. Вера Михайловна идет открывать.

Вера Михайловна. Галочка! Слава богу.

Входит Галя.

Галя. Что тут нужно порезать?

Вера Михайловна(показывая на пьяных). Вот этих алконавтов.

Акт второй

Картина пятая

Все та же квартира Кораблевых. Стол уже почти накрыт. Последние приготовления. Перед зеркалом охорашивается Эдита. Бьют часы.

Эдита. А говорили, что никогда не опаздывают. (Сама с собой.) «Я чувствую себя моложе, чем вчера. Мне только двадцать восемь лет, только… Все хорошо…»

Виктор(проходя из комнаты в туалет). Какой вздор вы несете!

Эдита. Витя!! Ты хотя бы штаны надень! Нет, они все погубят, все погубят (Успокаивая себя.) «Все хорошо, все от Бога, но мне кажется, если бы я вышла замуж и целый день сидела дома, то это было бы лучше! Я бы любила мужа…» Нет, они все погубят, алкоголики несчастные!

Вера Михайловна выходит из кухни.

Ну, как я?

Вера Михайловна. Чумовой прикид!

Эдита. Мама, ты хоть при нем не выражайся!

Вбегает взволнованная Галя.

Галя. Вера Михайловна, нога!

Вера Михайловна. Что – нога?

Галя. Горит.

Вера Михайловна(на бегу Эдите). Я же тебе за бараньей ногой смотреть велела! Лохнесское чудовище!

Эдита. Ну конечно, я во всем виновата… И почему лохнесское?

Вера Михайловна. От слова «лох»! (Скрывается на кухне.)

Раздается звонок в дверь. Эдита начинает суетиться, забегает в ванную. Из туалета выходит заспанный Виктор, идет открывать. Эдита выбегает из ванной, останавливает Виктора и гонит его в спальню.

Эдита. Витя, сиди там и не высовывайся! (Поправляет прическу перед зеркалом в прихожей, идет открывать). Все хорошо. Все от Бога!

Входят телохранители, демонстративно осматривают квартиру, словно они тут впервые. Появляется Корзуб.

Корзуб. Здравствуйте, ваши часы спешат на четыре минуты. Меня зовут Владимир.

Эдита. Здравствуйте! Очень рада! Даша про вас много рассказывала. Меня зовут Эдита Ивановна… Такое вот странное имя… Фантазия родителей. Можно просто Эдита…

Корзуб. Ну почему же, очень красивое имя! (Целует Эдите руку, берет у телохранителя букет, протягивает.)

Эдита. А разве это не Даше?

Корзуб. Не волнуйтесь, хватит всем!

Эдита. О, какие розы!

Появляется Вера Михайловна.

Вера Михайловна. Чуть без ноги не остались. Дурдом! Здравствуйте, мальчики. (Заметив Корзуба.) Ну, здравствуйте! Я – Вера Михайловна, Дашина бабушка…

Корзуб. Владимир.

Возникает 1-й телохранитель еще с одним букетом. Корзуб протягивает букет Вере Михайловне.

Вера Михайловна. Ошизеть!

Эдита. Мама! Я же просила…

Вера Михайловна. Благодарю! Вы чрезвычайно любезны. Где же Даша?

Эдита. Даша, Даша…

Появляется Даша. На ней рваные новые джинсы, на плече переводная наклейка тату.

Даша. А вот и я…

Вера Михайловна. Ядреный корень! Не кисло.

Эдита. Даша, что с тобой? Ты что сделала с новыми джинсами?

Даша. Ты ничего не понимаешь.

Эдита. Что у тебя на плече?

Даша. Это смывается.

Возникает телохранитель с очередным букетом. Корзуб протягивает цветы Даше.

Вера Михайловна. У вас что – оранжерея?

Даша. Благодарю.

Корзуб. При близком знакомстве вы еще ослепительнее!

Даша(насмешливо). В старину это называлось «смотрины»… Что ж, смотрите, как мы живем. Скромно?

Корзуб. Да как сказать… Я вырос в бараке.

Эдита(спохватившись). Что же мы стоим? Ах да! Я сейчас познакомлю вас с моим отцом и братом. (Громко.) Папа, у нас гости!

Даша. Мама, ты же знаешь дедушку: пока не доиграет партию, не выйдет.

Корзуб. Шахматы? Тогда это надолго.

Даша. Нет, они блиц играют.

Появляются довольный Иван Афанасьевич, одетый по-домашнему, и огорченный Иосиф, а также Марк Львович.

Иван Афанасьевич. Да, брат Иосиф, сильно ты там в Америке мозги-то свои расторговал!

Иосиф. Еще не вечер…

Иван Афанасьевич. А это кто такая?

Эдита. Внучка твоя.

Иван Афанасьевич. Моя внучка? Как сказала бы твоя бабушка: ну и фронтон!

Даша. Деда, познакомься…

Иван Афанасьевич(решительно направляется к одному из охранников, протягивает ему руку). Ну, слышал, слышал… Очень рад познакомиться! Академик Кораблев. Иван Афанасьевич.

Даша(исправляя ошибку деда). Деда… Познакомься… Владимир Ильич!

Иван Афанасьевич(протягивает руку Корзубу). Миль пардон! Иван Афанасьевич.

Иосиф. Йозеф.

Марк Львович. Марк Львович. Издатель.

Корзуб протягивает академику, Иосифу и Марку Львовичу визитные карточки. Иван Афанасьевич внимательно изучает визитку. Иосиф и Марк тоже протягивают гостю визитки.

Корзуб(Иосифу). Вы работаете в «Бейтс компьютер компани»? У нас с ними хорошие деловые отношения. Когда Билл Бейтс был в Москве, я принимал его у себя. Отличный парень!

Иосиф. О да! Один раз он поздравлял наш отдел с Рождеством и очень смешно сказал про жареную индейку…

Эдита. Что же он сказал?

Иосиф. Забыл… Но очень смешно!

Эдита громко смеется.

Корзуб(читает визитку). Издательство «Библ энд пипл».

Марк Львович. Я там работаю. Это бывший «Партиздат».

Корзуб. Вот оно как! Марк Львович, а что вы теперь издаете?

Марк Львович. Все. Недавно выпустили бестселлер – мемуары знаменитого киллера. Берут! Научную литературу издаем. «Любовный приворот в свете теории информационных полей». Или вот: «Секс по Интернету. Самоучитель для начинающих». Очень хорошо расходится. Можем издать вашу биографию. С цветными иллюстрациями. Золотой обрез. Кожаный переплет.

Корзуб. Да какая у меня биография…

Иван Афанасьевич. Не скажите! Про вас нужно в серии «Жизнь замечательных людей» писать! (Разглядывая визитку.) Выходит, вы, Владимир Ильич, трижды академик. Действительный член Академии мировой экономики, действительный член Академии информатизации, действительный член Академии политологии… А я всего лишь единожды академик. М-да… Жизнь прожита напрасно. А вы вот в шахматы, случайно, не играете?

Корзуб. Случайно играю.

Иван Афанасьевич. Блиц? Вместо аперитива?

Корзуб. Не откажусь.

Эдита. Папа, какой блиц? Все готово!

Вера Михайловна. Пусть сыграют.

Даша. Деда, можно посмотреть?

Иван Афанасьевич. Посмотри, внучка, тебе полезно! Увидишь, как единожды академик сражается с трижды академиком! Правнукам расскажешь…

Иосиф(лукаво). За кого болеть будешь, племянница?

Даша. Странный вопрос. Конечно…

Иван Афанасьевич. За дедушку.

Даша. За дедушку…

Иосиф. Тогда я поболею за Владимира Ильича. Все-таки коллеги!

Марк Львович. Кстати, на фронтисписе, Владимир Ильич, можно поместить цветную фотографию: вы за шахматами! И подпись: «Отдых миллионера». Впечатляет…

Иосиф. Вспомнил!

Даша. Что?

Иосиф. Билл Бейтс сказал: на каждое Рождество американцы съедают тридцать миллионов жареных индеек…

Эдита. Ну что?

Иосиф. Вы не понимаете. Это каламбур такой. Трудно перевести на русский язык… Игра слов. Чисто американский юмор.

Иван Афанасьевич. Эх ты, скоро по-русски говорить разучишься. Игра слов!

Мужчины с Дашей уходят в кабинет. Остаются телохранители, Эдита и Вера Михайловна.

Эдита. Ну что, мама? Как он тебе?

Вера Михайловна(шепотом). Сколько ему лет?

Эдита. Мама, что такое полтинник для мужчины. Когда Дашке будет пятьдесят два, ему будет только семьдесят девять. Почти как папе.

Вера Михайловна. Как же у тебя голова-то запущена. (Охранникам.) Вроде я ее в детстве не роняла…

Эдита. Очень смешно! (Уходит с цветами на кухню.)

Вера Михайловна. Мальчики, что по стенкам жметесь? Присаживайтесь!

1-й телохранитель. Вера Михайловна, вы нас только при шефе «мальчиками» не называйте!

2-й телохранитель. Мы на работе…

Вера Михайловна. Работайте, а мы пока цветы устроим! Эдита, неси большую вазу! Надо стебли обрезать и положить в воду таблетку аспирина… (Уходит на кухню.)

Раздается звонок. 2-й телохранитель открывает входную дверь. Входит участковый Кабулов.Вера Михайловна выглядывает из кухни.

Вера Михайловна. Тебе чего, Нурали?

Кабулов. Э-э… Люди в отделение звонят, жалуются: устроили в подъезде засад-моссад… Всех спрашивают: куда, зачем? Непорядок! Протокол буду писать…

1-й телохранитель. Эй, капитан, сюда иди!

Кабулов. Как разговариваете?

1-й телохранитель. «Мурку» засвети!

Кабулов. Не положено.

1-й телохранитель. Как раз положено. Форму-то на толкучке любую можно купить – хоть маршальскую. Показывай документы, урюк!

Кабулов. Что? (Идет к 1-му телохранителю.)

Вера Михайловна. Что такое «мурка»?

2-й телохранитель. Удостоверение МУРа.

Вера Михайловна. О, великий и могучий!… (Записывает в блокнот.)

Кабулов. Вы ответите! (Нехотя достает удостоверение.)

1-й телохранитель. Ответим. Дай-ка сюда. (Забирает удостоверение, рассматривает.) Все верно. Капитан Кабулов Нурали Худайназарович. Пятнадцатое отделение милиции.

2-й телохранитель. А может, шаровое удостоверение? Купил себе, чурка, и орудует по квартирам…

Кабулов. За «чурку» тоже ответите!

1-й телохранитель. Ответим. Удостоверение изымается до выяснения.

Кабулов. Не имеете права!

Вера Михайловна. Ну, это вы, ребята, зря! Нормальное у него удостоверение! Наш это участковый…

1-й телохранитель(вынимает мобильный телефон, набирает номер). Сейчас проверим. Сергей Алексеевич, ты? Губарев из охраны Корзуба. У тебя есть такой капитан – Кабулов Нурали Худайназарович? Ага, есть! Да нет, жив пока… Наезжает он тут на нас. Да, вот такой смелый борец с преступностью! Передаю…

Телохранитель передает телефон Кабулову, тот берет с трепетом.

Кабулов. Кабулов на проводе… Нет, товарищ полковник, совсем не так… Я зашел по сигналу жильцов. А они «чуркой» обзывают… Правильно обзывают? Товарищ полковник!… Есть повторить! Есть извиниться перед серьезными людьми и валить… Куда?… К ядрене матрене! (Возвращает телефон, медленно идет к двери.)

1-й телохранитель. Удостоверение забери, чебурек!

Кабулов забирает удостоверение.

Кабулов. Виноват!

Вера Михайловна(провожает его к двери). Нурали Худайназарович, ты извини! Нехорошо получилось… Возьми пирожков – свежие!

Участковый, не отвечая, уходит. Вера Михайловна возвращается.

Вера Михайловна. Некрасиво, ребята! За что вы человека обидели?

1-й телохранитель. Каждый человек, Вера Михайловна, должен знать свое место.

Вера Михайловна. Каждый человек, ребята, должен быть человеком! В первую очередь. Он, между прочим, на работе, как и вы. Или у вас теперь только олигархи людьми считаются?

Из кабинета выходят мужчины. Иван Афанасьевич подавлен.

Даша. Деда, ну не расстраивайся ты так!

Иосиф. Лихо… лихо!

Иван Афанасьевич. Да-а, брат Иосиф, как нас с тобой! Под орех!

Марк Львович. Прямо-таки разгром.

Вера Михайловна. Продул?

Иван Афанасьевич. М-да, вы, Владимир Ильич, как Ленин в шахматы играете. Мастер!

Корзуб. Ну, до мастера не дорос – в кандидатах застрял. Потом бизнес – не до шахмат стало. (Улыбаясь.) А вам и с Лениным приходилось играть?

Иван Афанасьевич. Ценю ваше остроумие. С Лениным не довелось, так сказать, разминулись. Он умер в январе, а я родился в марте. А вот с Курчатовым и Королевым приходилось…

Корзуб. Вот про кого книги надо писать, Марк Львович!

Марк Львович. Оно конечно… Но книжный рынок жесток.

Корзуб. А Курчатова хорошо знали?

Иван Афанасьевич. Знавал… Работали вместе. Ядерный щит ковали. А щит наш на помойку… Чем теперь будем защищаться?

Марк Львович. Да кому мы нужны, Иван Афанасьевич?

Иван Афанасьевич. Мы? Всем нужны. Индеек-то надо где-то разводить. Тридцать миллионов! А если еще китайцы начнут индеек трескать?

Вера Михайловна. Ну, индейку я вам не обещаю, а баранья нога у нас сегодня – улетная! С корочкой. Прошу к столу! Поляна накрыта.

Эдита(выходит из кухни). Прошу к столу!

Рассаживаются.

Иван Афанасьевич(телохранителям). Молодые люди, садитесь к столу!

Вера Михайловна. Коля, Вася, присаживайтесь! Вот тут местечко есть…

1-й телохранитель. Спасибо, мы на работе… Нам нельзя.

Иван Афанасьевич. Вон оно как теперь: господа отдельно – слуги отдельно.

Корзуб. А разве в ваше время по-другому было?

Иван Афанасьевич. По-другому.

Корзуб. Не замечал.

Открывается дверь, появляются Виктор и Юрий Павлович. Виктор в костюме с орденом «Знак Почета» и медалями. Юрий Павлович в форме полковника.

Виктор(протягивает руку). Виктор Кораблев. Заслуженный строитель СССР.

Корзуб. Корзуб.

Юрий Павлович. Юрий Павлович. Отец запаса. Полковник этой красавицы!

Даша. Папа, ты все перепутал!

Корзуб. Я все понял!

Рассаживаются. С огромным блюдом появляется Галя.

Иосиф. Ногу на середину стола! А резать должен хозяин! В Америке только так!

Иван Афанасьевич. Мы не в Америке… Вот ты и режь!

Устанавливают блюдо сообща.

Даша. Владимир Ильич, это Галя – моя подруга и соседка!

Корзуб. Очень приятно! Кажется, мы не рассчитали с букетами. (Делает знак 2-му телохранителю, и тот исчезает).

Галя(с изумлением смотрит на Корзуба). Галя… Очень приятно. (Садится и продолжает смотреть на Корзуба.)

Это не ускользает от внимания 1-го телохранителя. Он внимательно разглядывает Галю.

Вера Михайловна. Марк Львович, скажите лучше тост!

Юрий Павлович. Я скажу.

Эдита. Нет, Юрочка, ты не будешь.

Вера Михайловна. Кочумай, полкан!

Марк Львович. Это неожиданно… Я не готовился… Огромная ответственность! Что бы хотелось сказать… Я предлагаю выпить за эту семью. За семью Кораблевых, которая и в самом деле, словно прочный корабль, противостоит всем бурям времени. Семья – вот истинный ковчег, спасающий человечество от потопов! И если я не ошибаюсь, мы сегодня присутствуем на встрече, итогом которой может стать строительство нового семейного корабля…

Виктор. Совершенно не ошибаетесь!

Марк Львович. Выпьем за то, чтобы новый корабль был таким же прочным, как и тот, в гостеприимной кают-компании которого мы сегодня собрались. Ура!

Иосиф. Гениально!

Юрий Павлович. У меня замполит служил. Так у него на все случаи жизни один тост был.

Марк Львович. Какой? Мы издаем сборник тостов. Очень хорошо расходится.

Юрий Павлович. Бронебойным заряжай!

Вера Михайловна бьет его полотенцем, уходит на кухню. Все чокаются и выпивают.

Виктор(Корзубу). Ильич, можно прямой вопрос?

Корзуб. Конечно!

Виктор. Ты – олигарх?

Корзуб(смеясь). Нет. Олигарх – это тот, у кого власть и миллиард в придачу. В долларах, разумеется.

Виктор. А у тебя сколько?

Эдита. Виктор, это неприличный вопрос…

Корзуб. Ну почему же… Сколько? Так сразу и не скажешь. Деньги в деле. Крутятся.

Виктор. Вот! Я тоже никогда не знаю, сколько у меня денег. Отдаю Надьке до последней копейки. И все в дело идут.

Иван Афанасьевич. Крутятся.

Виктор. Крутятся. Сейчас, правда, крутиться нечему. Работы совсем не стало! А я ведь строитель! Настоящий! И зарабатывал хорошо! Раньше подумаешь: что-то давненько в Третьяковке не был и в «Метрополе» не обедал! Сядешь в самолет – и пожалуйста: вот тебе Репин, вот тебе осетринка заливная а-ля три рубля, а вечером – «Риголетто»… А теперь человека похоронить дешевле, чем в Москву слетать… Хотя нет, похоронить дороже. Последние Надькины серьги продали, чтобы билет купить. Помните, тетя Вера, вы ей на свадьбу подарили?

Вера Михайловна. Продали?

Виктор. Продали. Теперь у нас так: не узбек – не человек… Чуть что: валите к себе в Россию!

Корзуб. Ну и переезжайте – строители в Москве нужны.

Виктор. Ага, ждут меня здесь. Я же иностранец! Чуть в ментовку не забрали… Думал, дядя Ваня поможет. Все-таки академик! Связи…

Иван Афанасьевич. Все мои связи давно на Новодевичьем…

Корзуб. Извините. (Выходит на авансцену, говорит по мобильному телефону.) Николай Александрович, привет. Не узнал? Богатым буду… У меня просьба. К тебе тут подъедет в понедельник…

Даша. Виктор Николаевич Кораблев. Заслуженный строитель.

Корзуб. Виктор Николаевич Кораблев. Очень хороший строитель. С опытом. Но он из Ташкента. Надо помочь! Договорились? Спасибо. Ты в Давос-то летишь? Вот там встретимся и поговорим. Будь! (Прячет телефон.) Извините…

Виктор. К кому, к-куда подъезжать?

Юрий Павлович. В Давос.

Корзуб. Не волнуйтесь: позвонят, все объяснят!

Вера Михайловна. Ну, зашибись! Володя, как бы это поинтеллигентнее выразиться, вы очень конкретный штуцер!

Эдита. Мама! Я же просила!

Корзуб. Вера Михайловна, я рад, что вы считаете меня солидным человеком. Но почему вы все время употребляете жаргон? Это у вас хобби?

Марк Львович(встает). Нет, совсем не хобби. Профессия! Вера Михайловна в совершенстве владеет современным сленгом. И я хочу вам всем открыть приятную тайну…

Вера Михайловна. Погодите, Марк Львович, не надо открывать тайну! Все очень просто, Володя: я пытаюсь освоить тот язык, на котором теперь говорят. Президент, политики, олигархи, молодежь… Крыша, слить, наехать, замочить…

Юрий Павлович. Счерномырдить.

Вера Михайловна. Вот именно! Понимаете… Вроде все по-старому: та же квартира, тот же университет в окне… А тем не менее против собственной воли мы очутились в другой, совершенно незнакомой стране… Я хочу разобраться, что случилось со всеми нами. Почему? А язык – это я вам как лингвист говорю – самый тонкий инструмент познания…

Иван Афанасьевич. Ну и поняла, где мы теперь все?

Вера Михайловна. К сожалению, да…

Корзуб. В другой стране? Против воли? Так не бывает…

Иван Афанасьевич(сурово). Еще как бывает!

Иосиф(примирительно). В Америке тоже все говорят на сленге. Я первое время ни черта понять не мог, особенно негров.

Виктор(встает). У меня тост. Восточный.

Юрий Павлович. Восток – дело тонкое… Говори!

Виктор. Одна юная девушка пошла с кувшином к арыку. А арык этот приватизировали. И вот хозяин арыка говорит: «Давай таньга!» – «Нет у меня денег!» – отвечает девушка. «Тогда открой чадру – разрешу тебе зачерпнуть столько кувшинов воды, сколько минут я буду смотреть на твое лицо». Сняла она чадру, и до сих пор весь кишлак пьет воду бесплатно! Так выпьем за женскую красоту, которая дороже всего на свете! За тебя, Дашенька! Дай тебе бог удачи!

Даша. Чтобы всех напоить?

Юрий Павлович. Смышленая! Вся в меня.

Все чокаются, выпивают. Тем временем возвращается 2-й телохранитель с букетом. Корзуб подходит к Гале, преподносит ей цветы.

Галя. Ой, спасибо. Какие красивые цветы! Мне таких никогда не дарили…

Корзуб. Все когда-нибудь случается впервые…

Галя уносит букет на кухню.

1-й телохранитель. Что-то мне эта Галя не нравится. Где-то я ее видел.

2-й телохранитель. Я пока за цветами гонял, вычислил. Помнишь, в сауну шефу студенток привозили? На массаж.

1-й телохранитель. Точно. Она! Нехорошо…

2-й телохранитель. Чего ж хорошего!

Галя выходит из кухни. По пути ее перехватывает 2-й телохранитель.

2-й телохранитель. Галочка, ты усекла ситуацию. Нехорошо. (Кладет ей в фартук деньги.)

Галя. Поняла.

1-й телохранитель. Извини!

Галя снимает фартук с деньгами, швыряет его на этажерку, подходит к Даше.

Галя. Даша, можно тебя на минутку? Извините, я совсем забыла. Я обещала… Меня ждут… (Убегает.)

Вера Михайловна. Галочка! А цветы?

Бежит на кухню за цветами, затем бежит вслед за Галей.

Эдита. Сегодня прямо день исполнения желаний! Владимир Ильич, вы волшебник!

Юрий Павлович. Или дьявол!

Эдита. Юра!

Юрий Павлович. Шутю…

Эдита. Владимир Ильич, а мое желание вы можете угадать?

Корзуб. Могу. Вы ведь в театре служите?

Эдита. О да. Знаете ли вы, что такое театр?

Корзуб. Я знаю, что такое «перформанс»… Надо подумать.

Юрий Павлович. А у вас, случайно, лишней дивизии не найдется? Или, на худой конец, танка! Шутю, шутю, шутка юмора.

Эдита. Представляете, у Юрия Павловича прямо из расположения части танк украли.

Корзуб(внимательно смотрит на него). Что-то я уже слышал про этот угнанный танк.

Юрий Павлович. Ой, не пугайте вы меня!

Эдита. А что именно?

Корзуб. Нет, ничего. Потом поговорим.

Иосиф. А за сколько сегодня в России можно купить танк?

Виктор. За бутылку вместе с экипажем.

Эдита. Владимир Ильич, хотите еще ноги?

Корзуб. Нет, спасибо! Я бы съел еще пирожок с огурцами.

Вера Михайловна. А как вы догадались, что это огурцы?

Корзуб. Моя мама печет точно такие же.

Эдита. Даша, почему ты до сих пор не познакомилась с мамой?

Виктор. Мама в этом деле самая главная!

Иосиф. Давайте споем! Что-нибудь революционное.

Эдита. Почему революционное?

Иосиф. Просто так… Соскучился в Америке.

Корзуб. По социализму?

Виктор(поет). «Вихри враждебные веют над нами…»

Эдита. Не надо про вихри! Давайте про любовь!

Виктор. Давайте. (Поет.) «Хасбула-а-ат удалой…»

Даша. Не надо про Хасбулата! Эта песня очень плохо заканчивается.

Виктор. А действительно, чем она заканчивается? Я ее ни разу до конца не слышал…

Даша. Хасбулат зарезал жену, а князь отрубил ему голову…

Эдита. Ужас! Даша знает все песни и романсы.

Даша. Не все, конечно, но я очень люблю романсы.

Корзуб. А самый любимый?

Даша. Вы его не знаете…

Корзуб. Если речь о романсе, может, и знаю.

Даша. «Тайна».

Корзуб. «Тайна»? «Я не скажу, я не признаюсь, в чем тайна вечная моя…» Эта?

Даша. Эта.

Корзуб. «Ее я скрыть от всех стараюсь, боюсь доверчивости я…» Но я не помню, как там дальше…

Склонив друг к другу головы, Даша и Корзуб вспоминают слова.

Иван Афанасьевич. А что, брат Иосиф, не сыграть ли нам перед десертом партийку?

Эдита. Папа, погоди, Владимир Ильич, кажется, будет петь!

Иван Афанасьевич. Финансы поют романсы. Интересно!

Даша. Мы еще не готовы.

Эдита. Ну ладно, тогда я. (Поет.) «Ты куда летишь, журавушка, от родного дома? Что ты ищешь там, журавушка, для себя дорогого?»

Юрий Павлович(начинает петь свою песню, мешая). Остохренело все-е-е!

Эдита. Юра, не мешай! Нет, я так не могу. Он мешает.

Юрий Павлович(поет). Остохренело все-е-е…

Виктор. Юра, спиши слова.

Юрий Павлович продолжает мычать под нос заунывную мелодию – два бесконечно повторяющихся слова: «Остохренело все!». На авансцене 1-й телохранитель. Звонит мобильный телефон. Телохранитель подносит трубку к уху.

1-й телохранитель. Что? Все нормально. Поют. Поют, говорю. Романс «Остохренело все!». Сам в первый раз слышу… Шефа? Сейчас… (Идет к Корзубу.)

Тот берет у него телефон и выходит на авансцену. Занавес закрывается.

Корзуб(в трубку). Ну что там у тебя еще? Ах вот как! Ты объяснил, чем это для них может закончиться?… Значит, товарищи не понимают! Как сказали? «Нефть – достояние народа»? Остроумно! Ясно, по-хорошему не хотят… Хотят сами с греками поработать, без нас? Ну что ж, выбора у меня нет… В суд собираются подавать? До суда еще доехать надо… Нет, я не пожалею. Пожалеют они! Больше никаких переговоров. Действуй! (Выключает мобильный телефон, с усмешкой.) Как бы не пришлось смотреть криминальную хронику…

Картина шестая

Двор знакомого нам дома. Подъезд роскошно отремонтирован. На скамейке, забыв о метле, сидит, углубившись в книгу, Светлана Петровна. Подходит Кабулов с кроссвордом.

Кабулов. Петровна, по горизонтали: русский инженер, изобретатель телевизора? Восемь букв.

Светлана Петровна. Отстань, Нурали…

Кабулов. Э-э, не знаешь!

Светлана Петровна. Зворыкин.

Кабулов(пишет). Зворыкин. Проверим. По вертикали: птица из отряда пастушковых… Девять букв.

Светлана Петровна. Коростель. Дай спокойно дочитать!

Кабулов. Что читаешь? (Берет у нее книгу.) «Контрольный выстрел». Интересная?

Светлана Петровна. Не оторвешься. С Галей даже разругались, друг у друга вырывали…

Кабулов. «Контрольный выстрел». Про мафию?

Светлана Петровна. Про жизнь…

Из подъезда выходит одетый по форме Алексей.

Алексей. Здравия желаю!

Светлана Петровна. Здравствуй, Алеша. Давно приехал?

Алексей. Ночью. Я в темноте не рассмотрел – какой подъезд красивый! В мраморе… Это теперь у всех так?

Светлана Петровна.Нет,только у нас. Скажи спасибо Даше Кораблевой.

Алексей. Вас понял. А как она?

Светлана Петровна. Лучше не бывает.

Алексей. Кто бы сомневался. А как вы, Светлана Петровна?

Светлана Петровна. Да так, Леша… Я мету. Галя учится.

Алексей. На третьем курсе?

Светлана Петровна. На четвертом. Отличница.

Кабулов. Занимается много.

Светлана Петровна. Это наш новый участковый.

Кабулов. Капитан Кабулов.

Появляется Юрий Павлович, он в новенькой генеральской форме. Его сопровождает тощий солдатик-водитель.

Алексей. Здравия желаю, товарищ генерал!

Юрий Павлович, не замечая Алексея, направляется в подъезд.

Светлана Петровна. Вот что лампасы с человеком делают.

Юрий Павлович возвращается, смотрит на Алексея. Узнает его, начинает обнимать.

Светлана Петровна. Раздавишь!

Юрий Павлович. Алеша, ну здравствуй. (Бойцу.) Бегом в двенадцатую квартиру. Чемоданы – в машину (Алексею.) Возмужал! Как там наш Чернознаменный красноморский флот?

Алексей. Ржавеем помаленьку.

Юрий Павлович. Надолго к нам?

Алексей. На недельку. Родителей проведать.

Юрий Павлович. Хорошее дело! К Дарье заходил?

Алексей. А зачем?

Юрий Павлович. Ну как же… Все-таки… С детства, можно сказать…

Из подъезда вываливается с двумя чемоданами солдатик. Виктор идет следом. У него в руках сумка и пакет с пирожками.

Виктор. Без пирожков не отпускали, товарищ генерал.

Алексей. Здравствуйте, дядя Витя!

Виктор. Не понял?

Юрий Павлович. Это же Лешка с восьмого этажа!

Виктор. Лешка? Вот время-то летит!

Алексей. Уезжаете?

Виктор. Ненадолго. Семью привезу. Я ведь теперь не хухры-мухры… (Достает из кармана бутылку водки.)

Кабулов. А кто ты теперь?

Виктор. Иди сюда. (Достает паспорт.) Смотри. Я теперь – москвич со штампом.

Кабулов. Да… (По-узбекски.) Куанча тулядингь?

Виктор. Ничего я не платил… Что ты понимаешь, урюк ты мой дорогой. (Наливает в бумажные стаканчики.) Ну, ты мусульманин, тебе нельзя…

Кабулов. В Коране про вино сказано, а про водку ничего не сказано.

Юрий Павлович. Поехали, поехали, на самолет опоздаем.

Виктор. Присядем на дорожку.

Допивают водку, присаживаются на скамейку. Уходят. Кабулов смотрит вслед.

Кабулов. Повезло человеку! Прорабом устроился. Прописку получил… А меня чуть из отделения не выгнали. Ай-ай-ай… Нет справедливости… Нет!

Выходит Галя. Подходит к матери.

Галя. Здравствуй, Нурали.

Кабулов. Салям алейкум, Галия!

Галя. Дочитала?

Светлана Петровна. Чуть-чуть осталось.

Галя(забирает книгу). Потом дочитаешь… (Собирается уходить.)

Светлана Петровна. Ты посмотри, кто приехал!

Алексей. Здравствуй, Галя!

Галя(холодно). Здравствуй, Леша!

Алексей. Замуж не вышла?

Галя. Не берут…

Алексей(смеется). Не может быть! Кого же тогда берут?

Галя. А ты не знаешь?

Алексей. Знаю… Слушай, давай я тебя с моим каплеем познакомлю?

Галя. А что это за зверь?

Алексей. Капитан-лейтенант. Отличный парень. Холостой… Он сейчас в Москве в отпуске.

Галя. Нет. Я уж как-нибудь на суше. (Поет.) «Ты морячка, я моряк… Мы не встретимся никак…»

Светлана Петровна. Поздно будешь? Чтоб засветло была.

Галя. Сколько можно! (Уходит.)

Кабулов. Ой, якши.

Алексей. Какая она стала у вас!

Кабулов. Занимается много.

Алексей. Вот времена! Раньше девчонки мечтали выйти за моряка! Отбою не было. А теперь… У нас один каперанг из похода вернулся, а жена к бизнесмену ушла… Записку оставила: «Прости, надоела нищета…» А какой он бизнесмен, так – забегаловку на берегу держит. Плохо все это кончится.

Светлана Петровна. Для кого?

Алексей. Для державы.

Светлана Петровна. Ты лучше, Лешенька, о себе подумай! А то пока держава про нас вспомнит – с голоду передохнем…

Кабулов. Слушай, вот ты должен знать: сундук для хранения вещей у моряка. Шесть букв.

Алексей. Рундук…

Кабулов(пишет). Рундук-бурундук. И чего только в русском языке не бывает!

Слышен звук подъезжающей машины. Появляются Даша и Эдита со свертками в сопровождении 1-г о телохранителя.

Алексей поворачивается к ним спиной.

Даша. Машина мне сегодня больше не нужна.

Эдита. Мне нужна. Часа через два. На репетицию поедем.

Кабулов(вытягиваясь, чуть ерничая). На доверенном мне участке все спокойно!

1-й телохранитель(с юмором). Вольно!

Эдита скрывается в подъезде. Даша задерживается.

Даша. Светлана Петровна, а что это Галя нас совсем забыла?

Светлана Петровна. У нее и спросила бы… (Уходит.)

Алексей преграждает дорогу Даше.

Даша(вздрагивает). Ты?

Алексей. Я. В краткосрочный отпуск.

Даша(вглядываясь). Ты изменился.

Алексей. А ты нет?

Даша. Почему ты не писал, не звонил?

Алексей. Злой был.

Даша. На кого?

Алексей. На самого себя. А теперь вот тебя увидел…

Даша. Леш, а я ведь замуж выхожу.

Алексей. Догадываюсь. За кого?

Даша. Какая разница…

Алексей. Действительно, какая разница…

Даша. Завтра помолвка. Приходи!

Алексей. Зачем?

Даша. Я тебя прошу.

Алексей. Не знаю, не знаю…

Даша. Я буду ждать.

Даша уходит. Возвращается. Целует Алексея в щеку. Уходит.

Кабулов(снова взялся за кроссворд). Логическое завершение чего-либо. Пять букв.

Алексей. Кранты.

Алексей на авансцене. Занавес закрывается.

Алексей(в зал)…А каперанг наш застрелился. Прочитал записку от жены, надел «парадку» с орденами и застрелился. Перед зеркалом… После похорон мы выпили. Помянули по русскому обычаю. Хороший был мужик – честный… И кто-то сказал: мол, зря он так… из-за женщины. Мол, другую бы себе нашел. А он не из-за женщины. Он от позора. От ничтожества застрелился! И я его понимаю. Ладно – разлюбила, нашла другого… В жизни все бывает. Но ведь она не разлюбила, не нашла другого, а просто продалась… А нас с детства учили, что любовь не купишь ни за какие деньги… Эх, яблочко, куда ты котишься?!

Картина седьмая

Снова квартира Кораблевых. Праздничная суета. Даша звонит по телефону. На том конце провода не отвечают. Даша пожимает плечами и идет к ванной, стучит в дверь.

Даша. Мама! Ты не утонула?

Голос Эдиты. Выхожу!

Даша. Читать можно и в другом месте.

Вера Михайловна. В туалете, например.

Даша. Просто ерунда какая-то!

Вера Михайловна. А что это за ресторан «Голодный диггер»?

Даша. Это на берегу реки Неглинной.

Вера Михайловна. Она же под землей!

Даша. В том-то и дело! Очень дорогой ресторан.

Вера Михайловна. Офонареть! Помолвка под землей!

Из ванной выходит Эдита. В руках у нее книга.

Даша. Мама!

Эдита. Потерпи. Скоро у тебя три ванные будет и четвертая для собаки…

Даша(берет у нее книгу). Ну что ты такое читаешь? Ричард Баранов. «Контрольный выстрел». У тебя же премьера! Лучше бы роль учила!

Вера Михайловна. Откуда у тебя эта книга?

Эдита. В метро купила. Ее вся Москва читает. Бестселлер!

Вера Михайловна. Вся Москва спятила…

Эдита. Ты ничего не понимаешь в современной литературе!

Вера Михайловна. Куда уж мне… Дай книгу!

Эдита. Не дам! А роль я и так знаю. (Обнимает мать и дочь.) «…О боже мой! Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас…» Ну как?

Даша. Переигрываешь!

Эдита. В этом доме доброго слова не услышишь. Враги. Уйду я от вас.

Вера Михайловна. Звонил Иосиф – долетел нормально.

Даша. Жаль, что он на помолвку не остался.

Вера Михайловна. У них в Америке очень строго с трудовой дисциплиной! А где Юра?

Эдита. Не волнуйся, Юра прилетит в ресторан прямо с охоты. У них боевой вертолет. Не опоздает. А вот Лешку ты напрасно пригласила!

Даша. Да?! Почему же?

Эдита. Сама не понимаешь? Бессердечная… Так над парнем измываться! С мужчинами надо уметь расставаться.

Даша. Это ты мне говоришь?

Эдита. Я! «… Милая, говорю тебе как сестра, как друг, если хочешь моего совета, выходи за барона! Ведь ты его уважаешь, глубоко ценишь… Ведь замуж выходят не из любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг…»

Даша(нервно). Мама, я тебя прошу!

Эдита. Это Чехов, дура! Что же мне надеть! Что? (Уходит.)

Даша. У мамы из-за этой премьеры раздвоение личности.

Вера Михайловна. Уж не знаю, у кого из нас раздвоение личности… Пойду Ивану Афанасьевичу рубашку поглажу. (Уходит.)

Даша некоторое время стоит одна.

Даша(задумчиво). Замуж выходят не из любви, а только для того, чтобы исполнить свой долг.

Выходит Иван Афанасьевич. Он в джинсовом костюме и в тапочках.

Иван Афанасьевич. Дарья!

Даша. Деда! Ты почему не одет?

Иван Афанасьевич. Дарья, может, я не поеду… Не нравится мне все это!

Даша. Ну деда! Надо ехать! Есть такое слово у большевиков: надо! Знаешь?

Иван Афанасьевич(вздыхает). Знаю! Как не знать…

Даша. И обязательно надень награды! Обязательно! Пусть видят, какой у меня дед!

Иван Афанасьевич. Кому это теперь нужно?

Даша. Мне. (Скрывается в ванной.)

Иван Афанасьевич некоторое время стоит один. Звонок в дверь. Иван Афанасьевич идет открывать. Входит Алексей со скромным букетиком.

Алексей. Здравствуйте, Иван Афанасьевич!

Иван Афанасьевич. Здорово! А ну-ка, поворотись, сынку! Экий ты бравый какой! Герой!

Алексей. Штаны с дырой.

Иван Афанасьевич(после паузы). Вот такие у нас дела, Леша… Ты к Дарье?

Алексей. Да, зашел поздравить.

Иван Афанасьевич. Эх ты, морской волк, проворонил девку! Теперь только и осталось – поздравлять…

Алексей. Я-то при чем? Я ее любил и люблю…

Иван Афанасьевич. Напоминать надо было про свою любовь почаще. Женщины памятью любят… С телохранителем она теперь ездит, видал! На «мерседесе».

Алексей. Они все теперь за «мерседесы» замуж выходят.

Иван Афанасьевич. Ну не скажи! Корзуб – мужик крепкий, образованный, даром что олигарх. Ты, случаем, еще не академик?

Алексей. Чо?

Иван Афанасьевич. Через плечо! А он трижды! Академик! Я всю жизнь в науке, а только единожды академик. Новые времена! Как там флот Черноморский? Не затопили еще?

Алексей. Скоро сам потонет. Недолго осталось.

Иван Афанасьевич. На гражданку не собираешься?

Алексей. Я же моряк. Утонем вместе. Руку к козырьку – и на дно…

Иван Афанасьевич. Вот ты какой стал!

Алексей. Какой?

Иван Афанасьевич. Уважаю.

Входит Даша. Увидев Алексея, останавливается. Иван Афанасьевич смотрит на них, качает головой и уходит в кабинет.

Даша. Здравствуй, Леша.

Алексей. Вот, зашел поздравить!

Даша. Спасибо.

Алексей. Знаешь, я не смогу на помолвке… Возвращаюсь в Севастополь. Мне на лодку надо. К учениям готовиться. Мужики позвонили – Москва мазут дала. Пойдем в море.

Даша. В море… Хорошо в море?

Алексей. Лучше, чем на земле. Спасибо тебе!

Даша. За что же?

Алексей. За море. Я же из-за тебя стал моряком.

Даша. Из-за меня?

Алексей. Помнишь, у нас в школе был концерт ко Дню Советской Армии? Давно… Ты читала стихи… Ахматову…

Даша. Помню. «Я знаю, что нынче лежит на весах и что совершается ныне…»

Алексей. А я плясал «Яблочко»…

Даша. Точно! На тебе были такие широченные клеши и тельняшка… Самодельная, из футболки…

Алексей. Я его долго разучивал, это «Яблочко». Дома перед зеркалом. А потом после концерта ты подошла ко мне и сказала: «Леша, а знаешь, тебе идет морская форма!» И еще ты сказала, что больше всего на свете тебе нравятся моряки – они настоящие мужчины. И тогда я решил стать моряком. Честное слово!

Даша. Не жалеешь?

Алексей. Нет. Жалею только, что моряки тебе больше не нравятся…

Даша. Откуда ты знаешь, кто мне нравится?

Алексей. Знаю. Ты теперь переедешь отсюда в какой-нибудь роскошный дворец с зимним садом. Я когда из аэропорта ехал, видел такие… Ты меня хоть вспоминать будешь?

Даша. Конечно. Ты же моя первая любовь…

Алексей. А помнишь, в пятом классе мы вот так же стояли у окна, и я сказал: если не поцелуешь, то я прямо сейчас пойду и залезу на университет, на самый верх!

Даша. Помню. Но ведь ты бы никуда не залез!

Алексей. Не залез бы… Я высоты боюсь.

Даша. А глубины?

Алексей. Но ты меня все равно поцеловала.

Даша. В щеку.

Алексей. Для пятого класса это было очень смело. Ты всегда была смелая. Будь счастлива!

Даша. Постараюсь.

Алексей. У тебя получится. Я пойду…

Даша. Не уходи!

Алексей. Неудобно. Увидит меня твой… Что подумает?

Даша. Правильно подумает.

Алексей. Я пойду.

Даша. Ты мужчина или нет?

Алексей. Тебе все еще нравится надо мной смеяться?

Даша(плача). Нравится. (Обнимает его.)

Входит Эдита. Смотрит на них, потрясенная.

Эдита. Дарья, прекрати! Вы что, с ума сошли! Алексей, ты же офицер! Как не стыдно!

Они целуются, не обращая внимания.

Эдита. Мама! Мама!

Вбегает Вера Михайловна.

Вера Михайловна(смотрит). Убиться веником!

Эдита. Мама! Ну что ты стоишь? В день помолвки… Это же грех!

Вера Михайловна. Грех, когда ноги вверх. А опустил – Господь и простил.

Эдита. Замуж надо сначала выйти, а потом свою личную жизнь устраивать. Боже! Это все ваша порода! Ваша… Вы обо мне подумали?! Все пропало! У меня никогда теперь не будет такой роли. Никогда! (Убегает.)

На шум выходит Иван Афанасьевич. Он при параде: на груди ордена, лауреатские значки, звезда Героя Труда.

Иван Афанасьевич. Куда это Эдитка помчалась?

Вера Михайловна. В ванную, топиться… Вон полюбуйся.

Иван Афанасьевич некоторое время с интересом смотрит на целующихся.

Иван Афанасьевич. Что сие означает, внучка?

Даша. Я люблю его…

Иван Афанасьевич. Любишь? Вот оно как! А я-то думал, у вас теперь только секс да бизнес. Ошибся, старый дурак… (Развязывает галстук.) Алексей, Алексей, да оторвись ты, когда с тобой Герой Социалистического Труда разговаривает.

Алексей. Что, Иван Афанасьевич?

Иван Афанасьевич. Леш, ты хоть в шахматы играешь?

Алексей. Не-а!

Иван Афанасьевич. Тьфу ты черт! (Уходит.)

Алексей. Вера Михайловна, нам обещали оклад поднять и довольствие увеличить… Потом, у нас клуб хороший. Комнату в семейном общежитии дадут… А знаете, какое в Севастополе море? Знаете?

Вера Михайловна. Да ладно… Не пропадете! Мы с Иваном Афанасьевичем первую брачную ночь в чулане провели. И ничего! Заработаете. Дашка тоже не зря училась.

Звонок в дверь.

С Владимиром Ильичом я сама поговорю.

Эдита(выглядывая из ванной). Не открывайте.

Вера Михайловна. Он человек понимающий. Кажется… (Вздыхает, решительно идет открывать дверь.)

Врывается Марк Львович с тортом и стопкой книг.

Вера Михайловна. Вы?

Марк Львович. Успех! Фантастический успех! За неделю продано двадцать две тысячи экземпляров! Агатка Кристи в гробу перевернулась! Поздравляю. Ричард вы мой Баранов расчудесный!

Выходит Эдита из ванной.

Эдита. Что?! Мама, Ричард Баранов – это ты?

Вера Михайловна. Я…

Алексей. «Контрольный выстрел». Название – класс! Надо ребятам в Севастополь отвезти… У нас русских книг совсем не стало. Только незалежные – про то, какие москали сволочи…

Даша. Бабушка, как же так? А мы и не знали… Я думала, ты трактат пишешь.

Вера Михайловна. Я тоже сначала так думала… А потом решила: напишу… вроде как пародию на нашу новую жизнь. Злую, очень злую пародию! Люди прочитают и поймут: нельзя так жить, так думать, так разговаривать… Написала. И никто ничего не понял. Хотела как лучше, а получилось…

Марк Львович. Замечательно получилось! Вы даже не представляете, сколько мы заработаем! Книгопродавцы как с ума посходили! Требуют «Контрольный выстрел-2»!

Даша. Ну ты, бабушка, – крутейшая крутота! (Бросается бабушке на шею.)

Входит Иван Афанасьевич. Он снова в джинсовом костюмчике. Берет книгу, рассматривает.

Иван Афанасьевич. Что за шум, а драки нет!

Даша(гордо). Это бабушка написала! Удивлен?

Иван Афанасьевич. Я с твоей бабушкой прожил пятьдесят один год, и удивить меня трудно. От зятя-олигарха Бог уберег. И вот на тебе… Выстрел. Контрольный. В лоб. Выходит, я теперь муж знаменитого Ричарда Баранова? Оригинально! Может, и фамилию сменить?

Марк Львович. Из Парижа звонили. Хотят переводить! Приглашают во Францию на заключение контракта.

Вера Михайловна(грустно). Париж, Авиньон, нормандские замки… С паршивой овцы хоть шерсти клок… Там, кажется, на кухне шабли оставалось. Ну-ка, Леша, тащи сюда! Напьемся до синих зайцев.

Алексей уходит на кухню.

Эдита. «Не могу, это мне не по силам… Даже в глазах потемнело… Наш сад как проходной двор, через него и ходят, и ездят…» В Париж, в Париж…

Алексей(выглядывая из кухни, ехидно). Приехал наш олигарх! Ждет-с!

Иван Афанасьевич. Не паникуйте! Я с ним объяснюсь. Как академик с академиком.

Алексей(выходит из кухни с бутылками). Шабли! Шабли! Где ваша сладость?… (Растерянно.) А где же Даша?

Вера Михайловна. Даша… Где Даша?

Эдита. А где Даша? (Бежит в кухню.)

Вера Михайловна. И дверь открыта…

Эдита(выходит из кухни, говорит матери). Она села к нему в машину…

Вера Михайловна. Как это… к нему в машину? (В отчаянии.) Дьявол! Дьявол! Он купил нас всех… И тебя, и Дашку, и Юру, и Виктора… Он разрушил нас… (Плачет.)

Появляется 2-й телохранитель.

2-й телохранитель. Господа, машины поданы. Спускайтесь! Владимир Ильич ждать не любит.

Иван Афанасьевич. Вот вам и контрольный выстрел… (Уходит в свою комнату.)

Занавес.

ХОМО ЭРЕКТУС, ИЛИ ОБМЕН ЖЕНАМИ

Комедия для взрослых

Действующие лица:

Мужья:

Игорь Кошельков

Сергей Гранкин

Антон Григорьевич Говоров

Василий Борцов

Николай Егорович

Жены:

Маша

 Лера

Кси

Ирина Марковна

Акт первый

Квартира Кошельковых. Большая и дорого отделанная. Все готово к приему гостей. Маша, в халатике, раскладывает на столе приборы. Звонит телефон. Маша снимает трубку.

Маша. Алло! Ты?! (Озираясь.) Я же сказала, сюда не звони! Что значит – почему? Потому… Нет, сегодня не приеду. Завтра. У нас гости… Да, обещала, а теперь не могу… Ты тоже обещал!… Обещал!… Нет! Завтра, говорю тебе, завтра…

Входит Игорь. Маша замечает и продолжает разговор совершенно другим тоном.

Маша. Завтра внесем плату. Извините, что задержали! Всего доброго! (Вешает трубку, поворачивается к мужу.) Я думала, ты не успеешь…

Игорь. «Мерин» – все-таки «мерин!» Птица! За полчаса из Мытищ долетел. Кто звонил?

Маша. Из «Бичклаба». Ты забыл оплатить мой абонемент.

Игорь. Из «Сукина клуба»? Странно… Сегодня как бы праздник!

Маша. Они по праздникам работают. Как и ты, милый!

Игорь. Таскаешься в этот клуб каждый божий день – и никакого толка. Даже-даже!

Маша. Почему никакого? Я похудела на два килограмма.

Игорь. Значит, каждый твой грамм стоит мне десять долларов! (Хлопает ее по заду.) А почему ты еще в халате?

Маша(насмешливо). Раздеться?

Игорь. Успеешь! Мухой – переодеваться! Сейчас гости придут.

Маша. Не хочу я твоих гостей!

Игорь(угрожающе). Что-о? Что ты сказала?

Маша. Не хо-чу!

Входит Ирина Марковна. Игорь изображает радушие.

Ирина Марковна. Машенька, утку я поставила в духовку. Смотри не проворонь!

Маша. Не волнуйся, мама!

Ирина Марковна. Ну конечно, не волнуйся! А что ты натворила в прошлый раз с бараньей ногой?!

Маша. Я не виновата. Эта новая духовка просто какой-то крематорий!

Игорь. Сериалы надо меньше смотреть и по тренажерным залам шляться! Даже-даже…

Маша. Кошельков, не вмешивайся в мою личную жизнь! Имею я право на отдых?

Игорь. От чего ты устала? Ты же ничего не делаешь! Ирина Марковна, вы бы зашли в нашу ванную! Знаете, сколько там грязного белья?

Маша. А теперь еще больше будет. Я в прачки не нанималась!

Игорь. А в матери ты нанималась? Ты когда в последний раз в лицее была?

Маша. У ребенка, кажется, был отец.

Игорь. Что значит «кажется» и что значит «был»?

Маша. Догадайся с трех раз!

Игорь(угрожающе). А если с одного раза?

Ирина Марковна. Погодите! Что там в лицее? Что случилось?

Игорь. Обматерил учительницу. Хотели выгнать. Пришлось как бы благотворительный взнос делать. Раньше «взятка» называлось, а теперь – благотворительный взнос! Даже-даже…

Ирина Марковна. Дима – учительницу? Матом! Откуда? Он и на улице-то не бывает. Всюду на машине возят.

Маша. Мама, просто Димочка иногда слышит, как папа разговаривает по телефону с партнерами.

Игорь. Ну конечно, я виноват!

Маша. А кто?

Игорь. А ты не боишься, что все это мне надоест?!

Маша. Умираю от страха!

Ирина Марковна. Дети, не ссорьтесь!

Маша. А что он придирается?

Игорь. Не придираюсь, а требую порядка в доме.

Маша. На себя посмотри!

Игорь. Ирина Марковна, она меня как бы доведет!

Маша. По телевизору сказали, что люди, постоянно употребляющие «как бы», страдают комплексом неполноценности.

Игорь. Ирина Марковна!

Ирина Марковна. Машка, заткнись! (Отводит зятя в сторону.) Ничего, Игорек, у вас просто кризис семейной жизни. Так бывает. Я тоже иногда начинаю Николая Егоровича просто ненавидеть. Все в нем бесит – как ест, как ходит, как говорит… Хочется задушить во сне!

Игорь. Как вы все правильно рассказываете!

Ирина Марковна.… А потом просыпаюсь утром: солнышко в окошке, тапочки, его и мои, на коврике – рядком… И все ему прощаю.

Игорь. Какие еще тапочки?

Ирина Марковна. Обыкновенные. Домашние. Запомни, Игорек, что бы ни случилось в семейной жизни, тапочки всегда должны стоять рядом… Ай, забыла утку вином полить! (Убегает на кухню.)

Игорь возвращается к жене.

Игорь. Переодевайся!

Маша. Не буду.

Игорь. Значит, ты не хочешь спасти нашу семью?

Маша. Не хочу!

Игорь. Или ты переоденешься, или…

Маша. Что – или? Что ты меня пугаешь своими «или»? Я тебя не боюсь!

Игорь. Ты типа оборзела?

Маша. Я типа обиделась.

Игорь. На что – на правду?

Маша. На хамство. Зачем ты… при маме?

Игорь. А то она не видит!

Маша. Видит. И каким ты домой приползаешь в два часа ночи, тоже видит…

Игорь. У меня переговоры.

Маша. В ресторанах?

Игорь. А где же еще! В подворотне, что ли?

Маша. Ты на переговорах французские духи хлебаешь?

Игорь. Только не изображай ревность! Даже-даже…

Маша. Это не ревность, а брезгливость.

Игорь. И поэтому ты спишь теперь отдельно?

Маша. Господи, неужели ты это наконец заметил? Мама давно уже заметила.

Игорь. Очень у тебя мама наблюдательная.

Маша. А папа сказал, что ты…

Игорь. Мог бы и помолчать за мои деньги! Каким я был идиотом, когда согласился взять их к нам!

Маша. Кошельков, ты стал совсем как скупердяй Дональд из «Купленной страсти».

Игорь. Не смотрел.

Маша. Зря.

Игорь. Переоденешься?

Маша. Ни за что!

Игорь. Еще как переоденешься!

Маша. Пошел ты!

Игорь. Что? (Бьет ее по щеке.)

Эту сцену застает вернувшаяся с кухни теща. Качает головой, наблюдает.

Маша(держась за щеку). Скотина! Я тебе этого никогда не прощу!

Игорь. Переоденешься?

Маша. Нет!

Игорь угрожающе надвигается.

Ирина Марковна(бодро обнаруживая себя). Марья, осетрину сама порежешь! А то заветрится…

Игорь(отпрянув от жены, раздраженно). Порежем, Ирина Марковна, все мы сами порежем! Николай Егорыч собрался?

Ирина Марковна. Почти. Никак галстук не выберет…

Маша. Мама, вы никуда не поедете!

Ирина Марковна. Марья, помолчи!

Входит Николай Егорович.

Николай Егорович(в руках у него галстук-бабочка). Ир, а может, бабочку?

Ирина Марковна. Стрекозу! Отставить! Ты не миллионер и не официант.

Николай Егорович(смущенно озираясь). Согласно запахов будет пир? (Дочери.) Ты чего за щеку держишься?

Ирина Марковна. У нее зуб болит…

Николай Егорович. Смотри! Зуб не гриб. Второй раз не вырастет. (Игорю.) Народу много назвали?

Игорь. Три пары.

Николай Егорович. А что так слабо? Помнишь, мать, как в Потсдаме гуляли? Человек по сорок! Весь командный состав с боевыми подругами. Замок ходуном ходил!

Игорь. Какой замок?

Ирина Марковна. А Маша тебе разве не рассказывала?

Игорь. Нет.

Николай Егорович. Настоящий замок. Готический. Внизу жили мы, а наверху начштаба. (С особым чувством.) Холостяк. Заводной – шампанское пил исключительно из дамских туфелек. Машка совсем девчонкой была. Он перед ней на одно колено встанет: «Позвольте, юная дама, вашу обувь!» Хороший был мужик. Спился. Маш, помнишь?

Маша. Где он теперь, этот ваш Потсдам?

Николай Егорович. Прикажут – снова возьмем!

Ирина Марковна. Уж ты-то возьмешь! Как там погода?

Игорь. Ветерок…

Николай Егорович. Я на балкон выходил: для формы номер три – погода нормальная.

Маша. Холод собачий. Снег обещали.

Николай Егорович. Снег? Ничего себе Первомай! Мать, может, останемся, посидим с молодежью?

Маша. Конечно, оставайтесь!

Игорь. Николай Егорович, можно вас на минутку! (Отводит тестя в сторону и незаметно сует купюру.) Мы же договаривались!

Николай Егорович(оживленно). Ну, мать, собирайся – выдвигаемся!

Маша. Я с вами…

Ирина Марковна. Как это с нами? У вас же гости.

Игорь. Вот видите, Ирина Марковна! Я вам говорил. Даже-даже…

Ирина Марковна. Мария, ну-ка пошли!

Маша. Куда?

Ирина Марковна. Переодеваться! (Уводит дочь силой.)

Игорь подходит к тестю. Говорит доверительно.

Игорь. Когда вернетесь?

Николай Егорович. В девять, как штык, будем!

Игорь(сует ему в карман купюру). Возвращайтесь попозже!

Николай Егорович. Есть попозже! Завалимся после кино в бар. Поддадим по-стариковски! Игорек, ты галстук завязывать умеешь?

Игорь. Умею.

Николай Егорович. А я так и не выучился. Всю жизнь по форме проходил.

Игорь. Пойдемте – помогу!

Уходят. Звонит телефон. На звонок выходит Ирина Марковна, снимает трубку.

Ирина Марковна(в трубку). Алло!… Нет, Маши сегодня не будет. До свидания!

Вбегает Маша, на ходу надевая красивое платье.

Маша. Меня?

Ирина Марковна(строго). Тебя.

Маша. Кто?

Ирина Марковна. Ты совсем с ума сошла? Почему он звонит тебе домой?

Маша. Я ему говорила…

Ирина Марковна. Плохо говорила. За что Игорь тебя ударил?

Маша. Ты видела?

Ирина Марковна. Слышала! Он все знает?

Маша. Нет. Но я хочу ему рассказать.

Ирина Марковна. Отставить! Муж должен знать о жене ровно столько, сколько это необходимо для семейного счастья. Так за что он тебя ударил?

Маша. Я не могу сказать…

Ирина Марковна. Не можешь – не надо. Но запомни: умных женщин не бьют. Даже за дело. Бьют дур. Иногда просто так. Ты видела, чтобы меня отец хоть пальцем тронул…

Маша. Нет. Наоборот видела.

Ирина Марковна. Вывод сама сделаешь?

Маша. Мама, я больше не могу. Меня от его «даже-даже» тошнит! Я же еще молодая.

Ирина Марковна. Это я еще молодая. А у тебя, милая моя, ребенок. И мы с отцом. Поняла?

Маша. Мама…

Ирина Марковна. Поняла?

Маша. Поняла…

Возвращаются Игорь и Николай Егорович.

Николай Егорович. Я готов. Игорек подарил мне новый галстук. Шелковый!

Ирина Марковна. Ну мы пошли.

Николай Егорович. С песней!

Ирина Марковна. Игорек, утку на тебя оставляю!

Уходят.

Игорь. Ну, твой папаша! Просто обобрал меня… Вся ты в него!

Маша. За удовольствие надо платить!

Игорь. Даже-даже! Зато я договорился: они заедут к моим родителям, переночуют, а утром привезут от них Димку. И я его выпорю…

Маша. Он не приедет. Он у них до конца праздников останется.

Игорь. Почему это?

Маша. Ему там одна девочка понравилась.

Игорь. Какая еще девочка?

Маша. Из дома напротив…

Игорь. Из этой хибары?! Откуда ты знаешь?

Маша. От верблюда…

Раздается телефонный звонок. Маша вздрагивает. Игорь хватает трубку.

Игорь. Алло?… Ах, это вы! Ну я же объяснял! Новый пентхаус. Окнами на Москву-реку. Адрес не потеряли? Вот и хорошо… Найдете! (Кладет трубку, поворачивается к жене.) Одна пара заблудилась. Скоро будут.

Маша(задумчиво). Допустим, я соглашаюсь. Только допустим… Что я за это буду иметь?

Игорь. Как что? (С иронией.) Крепкую семью и любящего мужа.

Маша. Это понятно. А кроме?

Игорь. Не понял?! Опять шубу?

Маша. Да. Из щипаной норки.

Игорь. Идиоты! Зачем щипать норку?

Маша. Не твое дело!

Игорь. Почему у тебя все время крадут шубы?

Маша. Это с каждым может случиться. В конце концов, у тебя тоже джип угнали.

Игорь. У меня сейчас нет свободных денег.

Маша. На новый «мерседес» у тебя деньги нашлись!

Игорь. Машина для мужчины – то же самое, что нижнее белье для женщины. Ты, кстати, какое белье надела?

Маша. Черное.

Игорь. Умница!

С улицы доносится звук автомобильной сигнализации.

Маша. Не твою угоняют?

Игорь. Моя по-другому орет. «Ву-у-у-а-а-ы-ы-ы-э-э-ю-ю-п!» Муха не пролетит! Суперсигнализация!

Маша. Так как насчет шубы?

Игорь. Разберусь с заводом. Прижучу гегемонов. Пойдут инвестиции. Получишь свою щипаную норку. Даже-даже!

Маша. Клянись!

Игорь. Век прибавочной стоимости не видать!

Маша. Ладно. Если без этого нельзя сохранить нашу семью, я попробую…

Игорь. Молодец, Машка! (Целует жену.) Ты даже не представляешь, как мы теперь заживем! Улыбнись – это не страшно!

Маша. Погоди!

Игорь. Что такое?

Маша(берет его за подбородок). Голову повыше! Вот так. Очень хорошо! (Бьет его по щеке.) Теперь заживем!

Игорь(потирает щеку). Ну ты и мстительная…

Звонок в дверь.

Маша. Улыбнись, милый, к нам гости! (Берет мужа под руку.)

Они, изображая счастливую пару, идут открывать дверь. Входят Сергей и Валерия Гранкины. У него вид репортера. Она невнятно одета, в больших очках, рассеянна. Квартира Кошельковых производит на них сильное впечатление.

Маша(светски). Легко нас нашли?

Сергей. Легко. (Протягивает букетик и торт.) Меня зовут Сергей. Моя жена – Валерия.

Лера. Можно просто Лера.

Игорь. Игорь.

Маша. Маша. Можно – просто Мария.

Лера. Какая у вас квартира!

Игорь(гордо). Две спальни, три ванные. Вообще-то мы собирались сделать три спальни, но жена захотела жить с родителями. Их комната – там…

Сергей. А где они?

Игорь. Не волнуйтесь, уехали. Будут завтра.

Маша. Здесь у нас гостиная, там – детская.

Лера. У вас есть дети?

Маша. Да. Парень. А у вас?

Лера. У нас…

Сергей. Нет, детей у нас нет.

Лера. А где ваш парень?

Игорь. Он с моими родителями в загородном доме. Еще у нас диванная, солярий и бильярдная…

Лера. И кто все это убирает?

Маша. Мы с мамой. Все время говорю мужу: надо взять горничную!

Игорь. А я говорю: лучший способ превратить жену в бездельницу – взять домработницу.

Лера. Вы служите?

Маша. Мне и тут работы хватает.

Лера. Не скучно?

Маша. Нет. Я смотрю сериалы.

Лера(оживляясь). И какой вам нравится больше всего?

Маша. «Беспощадное солнце любви».

Лера. Добротное мыло.

Маша. Как вы думаете, Монолис убьет Диего?

Лера. Нет, я думаю, в конце концов они окажутся братьями. А с кем вы себя идентифицируете? С Глорией или Жужу?

Маша. Что?

Сергей. Лера, перестань! Мы пришли не за этим. Моя жена – психокультуролог и пишет докторскую о влиянии виртуальных матриц на динамику социума.

Игорь. А можно как бы по-русски?

Сергей. Конечно. Лера как бы изучает влияние героев сериалов на реальных людей. Я правильно перевел, дорогая?

Лера. Правильно, милый!

Маша. Вы тоже смотрите все сериалы?

Лера. Приходится.

Маша. Тогда пойдемте, я покажу вам наш домашний кинотеатр!

Женщины уходят. Мужчины чувствуют себя неловко.

Сергей. Сколько же стоит такая квартира?

Игорь. Много.

Сергей. Неужели такие деньги можно заработать?

Игорь. Я же заработал.

Сергей. Вы, конечно, бизнесмен?

Игорь. Конечно.

Сергей. М-да…

Игорь. Что значит – «м-да»?

Сергей. «М-да» значит «м-да».

Игорь. Понятно. Все бизнесмены – типа жулики и кидалы. Так?

Сергей. Нет, я имел в виду, что все жулики и кидалы – типа бизнесмены.

Игорь. Что вы говорите? А галстучек-то у вас не дешевый!

Сергей. Мне приходится бывать в высших сферах. Я журналист.

Игорь. А такого журналиста – Максим Казанович – знаете?

Сергей. Нет. Очевидно, это псевдоним.

Игорь. Если все-таки встретите, передавайте привет. Классно пишет! Даже-даже!

Сергей. От кого привет? Фамилия-то ваша как будет?

Игорь. Кошельков.

Сергей(удивленно). Тот самый?

Игорь. Тот самый.

Сергей. А разве вас не посадили?

Игорь. Нет. Доказательств не хватило.

Сергей. Когда не хватило доказательств, это означает только одно: у подозреваемого хватило денег.

Игорь. Я не понимаю, зачем вы сюда пришли – базарить?

Сергей. Извините! Еще кто-то будет?

Игорь. Две пары. Может, пока остальные собираются, шары покатаем? У меня хороший бильярд. Могу еще показать мою коллекцию.

Сергей. А что вы собираете?

Игорь. Ножи, кинжалы, сабли… Все, что режет!

Сергей. Серьезный вы человек…

Игорь. А то! (Прихватывает бутылку) Заодно на брудершафт выпьем.

Сергей. А надо ли?

Игорь. Как же без этого? Брататься так брататься! Даже-даже!

Уходят. Возвращаются Маша и Лера.

Маша.…А почему во всех сериалах главные героини или память теряют, или детей?

Лера. А вы попробуйте сочинить сто серий, если никто не потерял ребенка и не впал в кому!

Маша. Да, действительно… (Колеблется.)

Лера. Вы что-то еще хотите спросить?

Маша. Хочу. Зачем вы к нам пришли? Думаете, это что-то изменит?

Лера. А вы как думаете?

Маша. Сомневаюсь.

Лера. Зачем же тогда вы нас позвали?

Маша. Это не я… Игорь.

Лера. А вы-то зачем согласились?

Маша. А вы?

Лера. У меня просто нет другого выхода.

Маша. А разве это выход?

Лера. Посмотрим.

Маша. Можно еще спрошу? Только не обижайтесь!

Лера. Постараюсь.

Маша. Вы так выглядите, как будто вам вообще на мужиков наплевать.

Лера. А мне и в самом деле мужчины безразличны. Кроме одного.

Маша. Вашего мужа?

Лера. Как ни странно – да.

Маша. Вы его любите?

Лера. Представьте себе! А вы?

Маша(с иронией). Жить без Игоря не смогу!

Лера(озирая квартиру). Об этом можно было бы догадаться.

Маша. А вы не боитесь?

Лера. Чего?

Маша. Чего-чего! Последствий.

Лера. Это не имеет значения…

Маша. А что же тогда имеет значение?

Лера. Утрата духовного императива!

Маша. Ясно, поэтому и оделись как беженка.

Лера. Я всегда так хожу.

Маша. Очки-то хоть снимите!

Лера. Я без них ничего не вижу.

Маша. Совсем ничего?

Лера. Большие разноцветные пятна. Мне еще бабушка говорила: «Лерка, будешь столько читать, выпишут тебе толстенные очки, и никто не увидит, какие у тебя красивые глаза!»

Маша(снимает с нее очки). Да, глаза у вас здоровские! А у меня платье есть, от Нины Риччи. Точно к вашим глазам!

Лера. Ну нет! В чужом платье…

Маша. Да бросьте! Я его так ни разу и не надела. Растолстела. А вам в самый раз будет!

Слышен вой сирены, очень похожий на тот, что издавал Игорь. На звук вылетает Игорь – с кием в одной руке и кинжалом в другой. Выбегает из квартиры.

Маша. Видели? Удавится за свой «мерс»!

Лера. Сверхценностное отношение к автомобилю компенсирует мужчине сексуальные фрустрации.

Маша. Что?

Лера. Не важно. Я хочу выпить.

Маша. Я тоже. На брудершафт!

Лера. Тогда уж на швестершафт!

Уходят, прихватив бутылку. Чуть погодя появляются Говоров и Кси. Он в хорошем пальто. Она – в изящной шубке. Озираются.

Антон. Кажется, здесь. Странно: дверь нараспашку. Он, наверное, отсюда выбежал?

Кси. Дурдом! Чуть бедного папочку с ног не сбил. (Поправляет на нем парик.)

Антон. Усы не отклеились?

Кси. А зачем тебе усы и парик?

Антон. Так надо.

Кси. Не очкуй, папочка, все в порядке! (Приглаживает его пышные усы.)

Антон. Ты можешь говорить как все люди?

Кси. А зачем?

Антон. А затем, что я привел тебя в приличный дом!

Кси. Да, хауз что надо! Эй, есть кто живой? Может, мы обжухались?

Антон. Я же просил!

Кси. Извини, с первого раза не въезжаю!

Антон. Стол накрыт. Точно – здесь… (Достает из кейса две бутылки шампанского и большую банку черной икры, ставит на стол.) Все запомнила?

Кси. Все, папочка!

Антон. Папочкой не называй!

Кси. Почему? Юные вайфы своих старичков очень часто «папочками» называют.

Антон. Какой я тебе старичок?

Кси. Да уж, ты мужчина в самом собственном соку! Как звать-то?

Антон. Ну, допустим, Антон Григорьевич. Но по имени-отчеству обращаться не надо. Слишком официально.

Кси. Почему официально? Я к одному профу экзамены ходила сдавать. Домой. Придешь, бывало, положишь ему на плечи ноги и спрашиваешь: «Тихон Харитонович, может, все-таки четверку поставите?» «Нет, – говорит, – тройку. За четверку надо хотя бы в учебники заглянуть!» Принципиальный был.

Антон. Почему был?

Кси. Переутомился. У нас в текстильном двоечниц – сам понимаешь! Ты, Антон Григорьевич, тоже смотри не переутомись!

Антон. Объяснял же! Не надо по имени-отчеству!

Кси. Ладно, буду звать тебя Тошей.

Антон. Хорошо. И веди себя как можно естественнее!

Кси. Запросто! Тоша, когда бабки отгрузишь?

Антон. Ну не настолько же! Деньги после работы.

Кси. Привет, сказал Гамлету скелет. Я пошла…

Антон. Стой! Половину сейчас, половину потом. (Отсчитывает.)

Кси. Уговорил. (Прячет деньги.) Шкуру прими!

Антон. Ну и язык у современной молодежи! (Берет у нее шубу и относит в прихожую.)

Кси. Нормальный язык. Рабочий. Дальше раздеваться?

Антон. Успеешь. Не в бане! (Звонит его мобильный телефон, он отвечает в трубку.) Да, Оленька!… Наверное, допоздна… А что делать, законопроект очень рыхлый. Перезвоню сразу, как закончим… Целую!

Кси. Ну и врундель ты, Тоша!

Возвращается с улицы Игорь.

Игорь(смущенно). Пацаны мячиком попали. Догнал бы – поубивал! (Прячет за спину кинжал.)

Антон. Вы – Игорь Павлович?

Игорь. Да. А вы?

Антон. Антон. Это Ксения.

Кси. Лучше – Кси.

Игорь.(Антону). Какая у вас молоденькая жена!

Антон. Так уж получилось. Сам не ожидал…

Кси. Когда Тоша делал мне предложение, он был в предынфарктном состоянии, и я просто побоялась ему отказать. Правда, сладкий мой?

Антон. Правда. А где остальные?

Игорь. Почти все собрались. Одна пара что-то запаздывает. Скажите, а мы раньше нигде не встречались?

Антон. Нет.

Игорь. Где же я вас мог видеть?

Антон. Понятия не имею.

Кси. Я не врубаюсь! Игорь, что за голубые подкаты? «Я вас где-то видел…» Тоша сказал, что мы идем оттянуться с приличными людьми.

В это время входят Маша и Лера. С бокалами. Лера без очков, в очень красивом пикантном платье. Волосы модно причесаны. Она натыкается на мебель и отстает от Маши.

Антон. Позвольте представиться! Меня зовут Антон… (Целует Маше руку.)

Маша. Маша. А как вас по отчеству?

Антон. Ну какое в нашей ситуации отчество? Просто – Антон.

Кси. Меня зовут Кси. Я его юная жена.

Антон(кивает на Леру). А кто сия обворожительная дама?

Маша. Это – Лера, моя подруга. Она психокультуролог.

Игорь. Уже подруга?

Маша. Ага! Мы даже выпили… на… Как это, Лер?

Лера(подходит к ним). На швестершафт.

Игорь. Не понял!

Лера. То же самое, что брудершафт, только между женщинами.

Кси. Куда ты меня привел, Тоша?

Антон. Заткнись! (Лере.) Ну очень приятно!

Лера делает неуверенные шаги и протягивает руку Игорю.

Маша. Да нет же, это Игорь! Антон рядом, с усами.

Лера. Ни черта не вижу! Одни большие пятна…

Маша. Может, это даже и лучше.

Лера(протягивая руку Антону). Лера.

Антон. Какая у вас нежная рука! (Целуя руку.) А глаза! Вам говорили, что у вас глаза цвета старинного венецианского стекла? Вы тут одна?

Кси. Тоша, не грузи девушку!

Лера. С мужем.

Антон. Очень жаль! Очень!!

Кси. Тоша, в каком месте тебя клинит? Скажи – я постучу. При чем здесь муж? Ты же мне говорил…

Лера. А где Сережа?

Игорь. Я ему хотел мои кинжалы показать, а он в книжках зарылся. Мы тут один музей банкротили. Я целую библиотеку купил. Кожаные переплеты с золотым тиснением. Дизайн что надо…

Лера. Эх вы, дизайнер! Позовите его!

Игорь уходит за Сергеем.

Маша. Давайте рассаживаться! Господи, какая большая банка икры! Антон, это вы принесли?

Антон. Пустяк. Икра, как и устрицы, чрезвычайно способствует…

Лера. У вас проблемы? Тогда лучше – шпанская мушка или корень мандрагоры.

Маша. А что это?

Лера. Наподобие виагры, но гораздо лучше.

Кси. Ни в коем случае!

Антон(испуганно). Почему?

Кси. Помнишь, я тебе про Тихона Харитоновича рассказывала?

Антон. Ну?

Кси. Виагру горстями жрал. Склеил ласты прямо при исполнении. А бедную девушку чуть не посадили…

Лера. Рафаэль тоже умер в объятиях женщины.

Маша. Откуда ты все знаешь?

Лера. Читала.

Антон. Уговорили. Придется есть икру.

Кси. А по бубниловке сказали, что черной икры скоро совсем не будет.

Игорь(возвращается). Ерунда! Будут деньги – будет икра.

Лера. Вы действительно полагаете, что все можно купить за деньги?

Игорь. Не знаю. Но без денег я пока еще ничего не покупал.

Следом входит Сергей с книгой в руках.

Сергей. С ума сойти! Прижизненное издание Гоголя! Лера, слышишь? (Оглядывается.) А где моя жена?

Маша. Читай больше! Увели…

Сергей. Кто?

Маша. Ага, испугался! Да вот же она. Не узнал?

Сергей. Зачем ты вырядилась в чужое платье?

Лера. Мне не идет?

Сергей. Где твои очки?

Антон. Ну зачем прятать такие глаза? Они цвета…

Кси. Тоша, не зависай! Повторяешься.

Сергей. Сейчас же сними!

Лера. Милый, ты хочешь, чтобы я разделась?

Сергей. Лера, вспомни, зачем мы сюда пришли!

Антон. А зачем вы сюда пришли?

Сергей. Да уж не за тем, зачем вы! (Вглядывается в Антона.) Постойте, я где-то вас уже видел!

Кси. Опять!

Игорь. Кончайте базар! Согласно инструкции мы должны относиться друг к другу с нежным вниманием! Рекомендуется также делать небольшие подарки. Сергей, я тебе дарю этого пожизненного Гоголя!

Сергей. Я не могу принять такую дорогую книгу от чужого человека.

Игорь. Ничего, скоро мы будем почти родственниками.

Маша. А я, Лерка, дарю тебе платье и туфли!

Лера. Спасибо, Машенька! (Целует по ошибке Кси.)

Игорь. Правильно! Сначала надо сесть за стол. Отметить как бы праздник. Познакомиться хорошенько.

Антон. Простите, но я не отмечаю Первое мая. Этот коммунистический шабаш. Я по убеждениям демократ!

Игорь. Мы будем отмечать не коммунистический, а совсем другой шабаш…

Лера. Неужели Вальпургиеву ночь? Она же закончилась.

Игорь. Ну и что! Это как день рождения. «До» праздновать нельзя, а «после» – можно.

Маша. Какую еще ночь?

Лера. Вальпургиеву. По преданию, в ночь с тридцатого апреля на первое мая на Лысой горе каждый год устраивается ведьминский шабаш.

Кси. Ух ты! Значит, у нас тоже шабаш будет? Кайф!

Игорь. Обязательно. Но сначала нужно выпить…

Рассаживаются. Наливают.

Кси. Основной говорит первый тост.

Игорь. А кто у нас основной?

Маша. Ты. Ты же весь этот шабаш устроил. Вот и говори!

Игорь. Мне кажется, первый тост должен сказать самый старший и опытный из нас.

Кси. Тоша, тебе пыхтеть!

Антон(вставая). Ну хорошо… Господа! Я хочу предложить первый тост за демократию!

Лера. А вы, случайно, не перепутали петтинг с митингом?

Антон. Простите великодушно, но ничего я не перепутал. Вы только на минуту вспомните ханжеские законы совдепии! А теперь… Мы можем безбоязненно отдаваться своим желаниям! Мы свободные люди…

Лера. От чего – свободные?

Антон. От всего!

Маша. А разве это хорошо?

Антон. Это прекрасно! Мы принадлежим себе и только себе! Мы вольны распоряжаться своими судьбами, своими телами, своей любовью… За демократию. Ура!

Кси. Он у меня такой умный. С ним даже спать страшно!

Сергей. А вы, случайно, не политик?

Антон. Какая, в сущности, разница! Сегодня мы все здесь дети природы. Выпьем!

Чокаются. Звенят бокалы.

Лера. Послушайте, Игорь, а как вам вообще пришла в голову мысль дать это объявление? (Достает из сумочки журнал «Хомо эректус», но Кси вырывает.)

Кси. Ух ты, «Хомо эректус»! Я знаю – крутой магазинище!

Маша. Какое объявление?

Лера. А ты разве ничего не знаешь?

Маша. Нет. Игорь сказал, что мы будем укреплять нашу семью. У нас кризис…

Сергей. А как вы будете укреплять семью, он объяснил?

Маша(вздохнув). Объяснил. А что там в объявлении?

Лера(читает). «Молодая свободолюбивая пара без вредных привычек и комплексов хотела бы встретить Первое мая в обществе единомышленников…»

Антон. Ах, вот почему – Первое мая! Теперь понятно.

Игорь. Конспирация. Нельзя же прямо объявлять: встретиться для обмена женами. Не все же такие продвинутые…

Маша. Двинутые.

Игорь. Ха-ха! Очень смешно.

Маша. Что там еще в объявлении?

Лера. Ну, дальше как полагается: он – высокий голубоглазый шатен с атлетической фигурой…

Маша. Дорогой, а разве можно в объявлении врать? Ты же лысый и с животиком.

Игорь. Но ведь я был шатеном! А живот (втягивает живот) заметен только после обеда.

Маша. И после ужина. А что там про меня?

Лера(читает). «Она, – то есть ты, – резвая нежная толстушка с покладистым характером…»

Маша. Кошельков, ты сволочь! Что он еще понаписал?

Лера. Эсдэ исключается.

Маша. Что исключается?

Лера. Садомазохизм исключается.

Маша. Жаль! (Мужу.) Я бы с удовольствием отходила тебя шваброй!

Лера. Игорь, а откуда вы вообще про свинг узнали?

Маша. Про что?

Лера. Про свинг. Это английское слово, оно означает «раскачиваться, быстро менять темп в музыке». Ну и в переносном смысле – меняться сексуальными партнерами.

Маша. Мы-то будем в прямом смысле меняться. Этот ваш свинг от слова «свинство».

Сергей. Точно: свингство!

Кси. Тоша, какой свинг? Ты же сказал, будет честная групповуха!

Антон. Свинг – не групповуха. Запомни!

Лера. К сожалению, Антон, вынуждена вас огорчить. По мнению специалистов, свинг – структурированная разновидность группового секса. Он зародился в Америке в шестидесятые годы, в эпоху сексуальной революции. Я много читала о свинге в западной прессе.

Игорь. Долго же он к нам шел!

Антон. В этой стране обо всем хорошем узнают последними. Скажите, Валерия, а вы интересуетесь свингом как психокультуролог или как женщина?

Лера. Сначала был чисто научный интерес. Но когда я прочитала объявление в «Хомо эректусе», то решила испытать на себе.

Сергей. Лучше бы на мышах!

Маша. Ага, испытаешь, а муж возьмет и перестанет тебя уважать…

Лера. Ерунда! Мы с Сережей знаем друг друга со школы и настолько близки, что такой пустяк, как мимолетный контакт с чужими гениталиями, не имеет для нас значения. Правда, милый?

Сергей(тихо). Что ты несешь?!

Лера(громко). Муж тоже так думает.

Игорь(жене). Слышала, что умные люди говорят!

Маша. Все равно я ничего не понимаю. Ты хочешь, чтобы я изменила тебе с чужим мужчиной. И это укрепит нашу семью? Как?

Игорь. Но ведь я тебе тоже изменю! И мы будем как бы в расчете. Типа – ничего не было. Даже-даже!

Маша. А если типа ничего не было, тогда зачем все это нужно?

Игорь. Маша, объясняю в последний раз! Измена – это когда ты заводишь любовника, прикидываешься верной женой, тайком бегаешь на свидания и на мои деньги покупаешь ему подарки. А если жена изменяет под личным контролем мужа, это не измена!

Маша. А что же это?

Игорь. Это свинг! Понимаешь, свинг! В Америке свинг – главный способ укрепления брака. (Вспоминает.) «В браке острота чувств стирается, а одноразовый, ни к чему не обязывающий контакт со свежими половыми партнерами заставляет супругов по-новому оценить возможности друг друга, наполняет семейный секс восторгом эротических открытий…»

Маша. Кошельков, где ты вычитал эту гадость?

Игорь. Почему – вычитал?

Маша. Потому что сам бы ты до этого никогда не додумался.

Игорь. В «Хомо эректусе». Там была статья Максима Казановича «Чтобы моногамный брак не стал монотонным». Оказывается, по американской статистике среди пар, регулярно занимающихся свингом, разводов меньше на четыре с половиной процента. Даже-даже!

Маша. Чтоб она сгорела, твоя Америка!

Сергей. Ну, вы, Маша, прямо как бен Ладен!

Антон. А что пишут про свинг на Западе?

Лера. Разное. Например, доктор Hep Литтнер из чикагского института психоанализа считает, что свинг – это предохранительный клапан, позволяющий сохранять интимность между супругами на том уровне, который они оба в состоянии вынести…

Антон(целуя руку Лере). У вас не только дивные глаза, но и прекрасная эрудиция!

Сергей. Не приставайте к моей жене!

Кси. Не хнычь, я тебя утешу!

Сергей. Утешь лучше своего мужа!

Кси. Да ну его! Этот солидол мне надоел.

Антон. Предлагаю тост за дам!

Кси. Тоша, не части! Сдринчишься!

Антон. Отстань! Но поскольку день сегодня необычный, то мужчины пьют не стоя, а лежа!

Игорь. Из дамских туфелек!

Маша. Здорово! Как у нас в замке!

Лера. В каком замке?

Маша. Не важно.

Антон(Лере). Позвольте вашу туфельку!

Сергей. Не позволю!

Лера. Не волнуйся, дорогой, хватит обоим! (Снимает обе туфельки. Одну протягивает Сергею, вторую – по ошибке – Маше.)

Та переадресовывает туфельку Антону.

Сергей(жене). Забери у него обувь!

Лера. Не заберу!

Сергей. Тогда я уйду!

Игорь. Ну вот! Все так хорошо начиналось… Серега, не уходи! Хочешь, я тебе целую сумку книжек напихаю?

Кси. Ну правда, не ломай кайф!

Лера. Погодите, я с ним поговорю. (Отводит мужа в сторону.) В чем дело? Что с тобой?

Сергей. А ты не понимаешь?

Лера. Нет.

Сергей. Мне все это противно.

Лера. А разве о взяточниках и бандитах тебе писать не противно?

Сергей. Это другое…

Лера. Почему? Неужели ты не хочешь досмотреть все до конца и потом описать? Это же будет бомба! Я уже диктофон включила… (Показывает портативный диктофончик.)

Сергей. Спрячь! Пока я буду собирать материал для этой бомбы, моя жена станет секс-бомбой.

Лера. А разве это плохо?

Сергей. Плохо. Я привык к тебе другой…

Лера. К такой? (Надевает очки.)

Сергей. Да, к такой.

Лера. И я тебе такой нравилась?

Сергей. Ты говорила, мы только посмотрим…

Лера. Я же не виновата, что, оказывается, привлекаю мужчин!

Сергей. Не мужчин, а этого старого похотливого кобеля.

Лера. Он тоже мужчина.

Сергей. Сомневаюсь.

Лера. Можно проверить.

Сергей. Проверяй! Я ухожу…

Лера. Сереженька, останься! Я прошу. Ты же знаешь, я тебя давно ни о чем не просила. Особенно последние два года…

Сергей. При чем здесь последние два года?

Лера. Объяснить?

Сергей. Не надо…

Лера. Остаешься?

Сергей. Да. Но туфлю у него забери!

Лера. Договорились. (Обращается ко всем.) Дорогие свингеры, я бы даже сказала – сосвальники!

Игорь. Какие еще сосвальники?

Лера. Ну а как еще к вам обращаться? В русском языке то, чем нам предстоит заняться, всегда называли свальным грехом. Поэтому я и говорю: «Дорогие сосвальники!»

Кси. Клевый ворд! Надо запомнить.

Лера. Мой муж остается!

Хором. Ура!

Лера. Но при одном условии…

Маша. При каком?

Лера. Для начала каждый пьет из туфельки своей жены.

Кси(сует Антону туфлю). Прими тару, Тоша!

Антон(принюхиваясь). Ты ноги моешь?

Кси. У нас в общаге душ накрылся.

Маша(Игорю). Не волнуйся, Кошельков, у меня стельки с шанелевой пропиткой.

Мужчины ложатся. Дамы поят их шампанским из туфелек. Потом все вскакивают, включают музыку и некоторое время бесятся. Кроме Сергея.

Игорь. А теперь приступаем ко второму акту нашей программы.

Кси. А сразу к половому акту нельзя?

Игорь. Нельзя. В свинге важны последовательность и настроение. Маш, зажги свечи!

Лера. Я смотрю, вы эту статью в «Хомо эректусе» наизусть выучили.

Игорь. А как же! Когда осваиваешь новый бизнес, первым делом нужно внимательно изучить уставные документы. Машка, зажигай свечи!

Маша. Не пожалеешь?

Игорь. Нет!

Сергей. А клапан не сорвет?

Игорь. Не сорвет!

Маша зажигает свечи на старинном канделябре.

Антон. Что вы предлагаете?

Игорь. Для начала еще выпить! Какой свинг на трезвянку! (Достает очень большую, десятилитровую, бутылку вина, откупоривает.)

Кси. Ух ты, батл какой!

Антон(изучает этикетку). Это довольно дорогое вино…

Игорь. До дна!

Маша. Для укрепления нашей семьи моему мужу ничего не жалко.

Все прикладываются, кроме Сергея.

Игорь(Сергею). А ты чего сидишь как засватанный?

Лера. Милый, хлебни для храбрости!

Сергей смотрит на жену долгим взглядом, потом вырывает бутылку из рук Игоря и пьет до дна.

Сергей. Ну и что теперь?

Игорь. Как что? Крутить бутылочку!

Кси. Bay!

Маша(хохоча). Как в школе! Мы тоже крутили бутылочку и целовались…

Кси. Только целовались? И все?

Маша. Конечно, а что же еще?

Кси. Я балдею… Что же это у вас за школа такая была?

Игорь. Молодец, Кси! Мы пойдем дальше. Даже-даже! Тот, на кого укажет горлышко, что-нибудь с себя снимает. И так пока все не разденутся. Догола!

Сергей. Я против…

Лера(мужу). Не волнуйся, милый, тебе за мое тело стыдно не будет. Или ты забыл?

Антон. Ставим на голосование! (Все поднимают руки, кроме Сергея.) Один – против. Остальные – за.

Сергей. Я уйду!

Лера. Дурачок, это же игра! Просто игра… Тебе нравится Маша? Я разрешаю.

Сергей. Ты сошла с ума!

Лера. А что? Это выход! (Хохочет.) Я сошла с ума. Сошла, Сереженька! А ты человек порядочный и от сумасшедшей жены не уйдешь. Ведь не уйдешь? К ней, к этой…

Сергей(замахивается на жену). Замолчи!

Лера. Неужели ударишь? Сумасшедшую…

Сергей. Я, кажется, напился…

Игорь. Хватит вам ругаться! Не дома…

Кси. Вы сюда трахаться пришли или отношения выяснять?

Антон. Замолчи! Простите, моя жена иногда говорит глупости.

Лера. Почему же глупости? Она права.

Игорь. Садимся через одного: мальчик – девочка – мальчик – девочка…

Антон. Валерия, разрешите, я сяду с вами?

Лера. Валяй…

Суета, освобождают стол. Садятся вокруг. Сергей медлит. Маша берет его за руку и тихо спрашивает.

Маша. Я вам хоть чуть-чуть нравлюсь?

Сергей. Какое это имеет значение?!

Маша. Имеет. Мы можем… понимаете… притвориться… Потом уйдем в спальню, и пусть все думают, что мы… Понимаете? Это единственный выход… (Подводит Сергея к столу, он покорно садится.)

Игорь. Ну, на кого бог пошлет! (Вращает бутылочку, которая указывает на Машу.)

Маша. Я так и знала… (Снимает серьгу.)

Игорь. А сейчас? (Вращает бутылочку, которая указывает на Антона.)

Антон. Начнем с запонок.

Игорь. Та-ак, а теперь кому повезет? (Бутылочка указывает на Сергея.)

Сергей. Я был против.

Маша. А еще журналист!

Лера. Ты стесняешься чужих женщин или меня? Могу отвернуться…

Сергей. Хорошо. Смотри! (Снимает часы.)

Кси. Можно, я крутану?

Игорь. Крутани, детка!

Бутылочка показывает на Игоря.

Игорь. Ого! Спасибо! Что же мне снять? (Снимает ботинок.) А сейчас! (Вращает. Бутылка показывает на Кси.) Ответный удар!

Кси. Ух ты! (Начинает снимать свитерок, под ним – ничего.)

Антон. Раздеваться надо постепенно. Сначала снять что-нибудь незаметное. Поняла?

Кси. Поняла. (Натягивает свитер.) Я сниму трусики…

Антон. Я же объяснил…

Игорь. Пусть снимет, если хочет!

Кси(снимает трусики и подбрасывает в воздух). Уле-ет!

Игорь. Крутись, бутылочка, быстрей и приведи нас…

Сергей.…В мир зверей. (Встает и начинает раздеваться.)

Игорь. Погоди, бутылка не на тебя показала!

Сергей. Плевал я на твою бутылку… Долой стыд!

Кси. Ну наконец!

Лера. Да здравствует свальный грех!

Маша. Пропади все пропадом!

Антон(побрызгав в рот из ментолового спрея). Мы дети природы!

Игорь(поднеся к лицу свечу). К нам пришел свинг. Сви-и-нг!

Кси срывает свитерок. Игорь включает какую-то бешеную музыку и гасит свет. Всех охватывает хмельное возбуждение. В колеблющемся свете свечей они начинают раздеваться. Кси повисает на Игоре. Лера с трудом отбивается от домогательств Антона. Маша и Сергей, обнявшись, пытаются уйти в другую комнату.

Лера. Стойте! Вы куда?

Маша. В спальню…

Лера. Нет.

Антон. Пусть идут… Мы тоже куда-нибудь уйдем, чаровница!

Лера(стряхивая с себя руки Антона). Отстаньте!

Сергей. Ты же сама хотела, чтобы я…

Маша. Лера, ты зря ревнуешь…

Лера. Я ревную? Не-ет! Я хочу, милый, чтобы ты сделал это на моих глазах!

Игорь. Молодец, Лерка! Их едят, а они глядят! (Жене.) Я тоже хочу, чтобы ты сделала это прямо здесь, перед всеми! Даже-даже…

Кси. Сто пудов!

Маша. Сначала ты!

Игорь. Запросто! (Хватает Кси и опрокидывает на стол.)

Кси. Э-э… Я без чехлов не работаю!

Антон. У меня есть.

Кси. Запасливый, папочка!

Антон выгребает из кармана горсть презервативов и отдает Игорю. Тот швыряет несколько Сергею. Маша смотрит на все это с ужасом.

Игорь. Серега, не робей! Я разрешаю. Лера, придется потерпеть! Свинг есть свинг. Ну, поехали! Хором. На счет три. Раз, два…

Раздается звонок в дверь.

Антон. Кто это?

Лера. Полиция нравов.

Антон. Шутка неудачная.

Лера. А чего вы испугались? Мы же дети природы!

Игорь. Не волнуйтесь! Это, наверное, четвертая пара.

Антон. Могли бы уж и не приходить!

Кси. Нормально, папик! Больше народа – больше хоровода!

Антон. Заткнись, сучка!

Звонок повторяется. Игорь, приведя себя немного в порядок, идет открывать. Пока он открывает, остальные тоже стараются одеться. Входит высокий широкоплечий парень со свернутым красным знаменем.

Вася. Здравствуйте, товарищи!

Все, хором(неуверенно). Здравствуйте…

Вася. С праздником Первомая вас всех!

Игорь. Вы к кому?

Вася. Как к кому? Мы же договаривались. По телефону. Это тупик Победы, дом восемь, квартира сорок четыре?

Маша. Да.

Игорь. Вас как зовут?

Вася. Василий.

Игорь. Ах, Василий! Тогда все правильно.

Вася(Игорю). Погодь, где-то я тебя видел!

Кси. Да вы что, сговорились все, что ли?

Вася. Не верещи, товарищ!

Лера. Василий, а почему вы?…

Вася. Опоздал? Так ведь демонстрация. Потом митинг.

Лера. Это понятно. А почему вы?…

Вася. Со знаменем? Торопился, не успел в райком завезти. Райком-то у нас в Мытищах. Прямо с митинга – к вам!

Маша. Почему без жены?

Вася. Это я не прав. Я жену в пикет отправил. Завод у нас отбирают. Гады! А квартирка-то у вас крутая! Явочная?

Игорь. В некотором роде.

Вася. Так и переродиться можно. Раз-два – и оппортунист!

Лера. Василий, ну хватит дурачиться! Разыграли вы нас, конечно, здорово, но без жены на такие мероприятия ходить не полагается.

Игорь. Он не разыгрывает. Он и в самом деле подпольщик.

Сергей. Ты-то откуда знаешь?

Игорь. Знаю.

Сергей. А как называется ваша организация? Или это тайна?

Вася. От товарищей у меня секретов нет. Мы «Боевое мытищинское подполье». БМП. Привет соратникам по борьбе!

Маша. О господи!

Кси. Я тащусь! Никогда еще с подпольщиком…

Антон. Молчи, бесстыдница! А с чего, уважаемый Василий, вы взяли, что мы ваши соратники?

Вася. Как это с чего? Вот тут написано… (Достает журнал «Хомо эректус».) «Молодая свободолюбивая пара без вредных привычек и комплексов хотела бы встретить Первое мая в обществе единомышленников…» Что тут не ясно? Кто борется – поймет! Ну, дальше для конспирации про то, какие вы все здесь голубоглазые атлетические толстушки. А вот и самое главное – «Эсдэ исключается» И правильно! Продали социал-демократы хреновы рабочий класс, на корню продали!!

Лера. Василий, вы, значит, решили, что эсдэ – это социал-демократы?

Василий. А кто же еще?

Лера(хохоча). Это очаровательно! Васенька, вы бы хоть на обложку журнала посмотрели!

Вася. Посмотрели. У нас на прессе профессор сидит, умнейший старикан, марксизм-ленинизм раньше преподавал. Он первый и заметил. Мы давно товарищей по борьбе искали, чтобы влиться. Одним трудно. Узок в Мытищах круг революционеров. А тут такая удача! Журнал ведь как называется?

Кси. «Хомо эректус».

Вася. А как это переводится? Наш-то старикан сразу просек!

Кси. Так и переводится…

Лера. Это переводится – «Человек прямоходящий».

Вася. Точно, товарищ! Улавливаете?

Маша. Что?

Вася. Здрасьте, поспамши! Это значит: распрямись, рабочий человек, сбрось с себя новорусскую сволочь и мондиалистских захребетников! Наш профессор как увидел, аж затрясся! Иди, говорит, Василий, это наши из подполья весточку подают! Вот я и пришел. А пожрать осталось?

Маша. Конечно, сейчас положу. Вот закуска, вот салатики…

Вася. И выпил бы я малек. Холодно. А Чубайс, гад, кипятка в батареи не дает…

Игорь. Виски, водочки?

Вася. Давай уж империалистической махну. Ну, за победу! (Выпивает и жадно ест.)

Антон(тихо). Надо что-то предпринимать! Он все испортит.

Игорь. Даже-даже! (В раздумье вращает бутылку.)

Бутылка показывает на Васю.

Вася. А вы, смотрю, тут бутылочку крутите?

Сергей. Да, вот так буржуазно разлагаемся.

Вася. Да ладно! Мы тоже иногда озоруем помаленьку (Обнаруживает трусики Кси, строго добавляет.) Но только в кругу соратников и с проверенными подругами. Ух ты, на меня показала! Чего бы мне снять? Ага, кепку… (Снимает кепку.)

Антон(тихо, Игорю). От него надо избавляться любой ценой!

Игорь. Как?

Кси. Да ну вас, пусть остается. Хоть один нормальный мужик будет!

Антон. Заткнись! Вот наказание. Вас же там штук двадцать стояло. Ну почему я выбрал именно тебя?!

Кси. Жалеешь?

Антон. Жалею.

Кси. Еще раз пожалеешь – без усов останешься!

Антон. Василий…

Вася. Погоди! Доем. Сверим идейные платформы. А там можно и бутылочку крутануть. Девчонки заждались…

Лера. Жена-то не заругается?

Вася. Так ведь не для баловства, а сплочения ради!

Лера. Ну тогда другое дело. (Мужу.) Взял бы у него интервью! Типаж интересный.

Сергей. А-а, все равно не напечатают.

Антон. Василий, вы не туда попали. Здесь нет никакой подпольной организации. Просто собрались друзья, дурачимся, бутылочку крутим…

Вася. Вы, ребята, совсем законспирировались!

Лера. Это не конспирация, это правда. Мы тут не за трудовой народ боремся, а свингуем…

Вася. Чего?

Кси. Свинг – это групповуха.

Маша. Ради укрепления семьи.

Вася. Ну и шутки у вас! Я как вошел, сразу почувствовал – перерождаетесь!

Игорь. Ну хватит! Никто тут не перерождается. Бери кепку и двигай в свое подполье!

Вася. Не понял?!

Маша. Кошельков, дай человеку доесть! Доест и пойдет. Правда, Вася?

Вася(внимательно вглядывается в Игоря). Кошельков? Погоди! Ну, точно! Теперь-то я тебя совсем узнал! Гнида! Захребетник! Ты, когда наш завод банкротил, что работягам обещал?! Я тебя спрашиваю, сволочь! Прихватизатор!

Игорь. Пошел вон из моего дома!

Василий. Вон?! Из твоего дома? Это не твой дом… Ты его украл. У рабочего класса! Вот они, наши трудовые денежки! Ворье! Понастроили евроремонтов! Сожгу-у-у! (Хватает канделябр.)

Мужчины бросаются на него. Борьба.

Кси. Не трогайте подпольщика, мажоры поганые! Вася, держись! (Пытается броситься ему на помощь.)

Лера и Маша ее оттаскивают. Игорь отбирает у Васи канделябр.

Антон. Канделябром его, канделябром!

Вася. Врешь, не возьмешь!

Лера. Паленым пахнет!

Вася. Ага, уже горите!

Маша(в ужасе). Утка! (Бежит в панике на кухню.)

Мужчины борются с Василием.

Конец первого акта.

Акт второй

Та же гостиная в квартире Кошельковых. Вася, надежно связанный и с кляпом во рту, помещен в кресло. Остальные понуро сидят вокруг стола.

Антон. Мерзавец, все настроение испортил!

Маша. От утки один пепел остался. Мама меня убьет!

Игорь. Не бойся! Скажем, что съели. Ладно, садитесь – будем дальше бутылку крутить!

Сергей. А вот интересно, что же вы, господин Кошельков, все-таки сделали с Васиным заводом?

Игорь. Копаешь?

Сергей. Работа такая.

Антон. Кси, мы уходим!

Лера. Антон, в чем дело?

Антон(кивает на Васю). В нем! (Кси.) Пошли!

Кси. Тоша, какой же ты заколебщик! Не пойду. Там холодно…

Игорь. Правильно, Кси! Иди ко мне! Серега, обними Машку! Лер, а тебе с Тошей придется… Извини!

Лера(кивая на Васю). А с ним что?

Игорь. М-да, не вовремя, Вася, ты из подполья вышел. Не вовремя. Что же нам с тобой делать?

Маша. Вызвать милицию и сдать. Чуть квартиру не сжег.

Антон. Ни в коем случае!

Лера. Почему?

Антон. Не понимаете? Приедут, составят протокол, выяснят, чем мы тут занимаемся…

Сергей. Чего же вы так боитесь, Тоша?

Игорь. Он прав. Милиция не нужна. Сами разберемся.

Маша(со смехом). Лер, а помнишь, в «Чисто английском убийстве» случайного свидетеля в холодильнике заморозили?

Лера(разглядывая Васю). Не поместится…

Антон(похохатывая). Может, расчленить?

Кси с ужасом на них смотрит. Вася начинает извиваться в кресле, издавая жалобные звуки.

Игорь(принимая игру). Нет. Замораживать нельзя. Куда я потом труп дену? Может, сожжем его, к черту, в духовке, как утку?

Сергей. А маме скажем, что съели…

Кси(вскакивая). Совсем крезанулись, да?! Живого человека жечь! (Бросается к окну.) На помощь! Человека жгут!

Игорь(хватает ее). Стой! Это же шутка!

Кси. Пусти! Ну и феньки у вас тут!

Антон. Кси, сядь и молчи!

Кси. Как скажешь, конфетка моя!

Маша. Может, просто перенести его в другую комнату?

Игорь. Зачем? Пусть смотрит. Он у нас будет… Типа – ВАУ-еристом.

Лера. Ву-а-йе-рис-том.

Маша. Кем-кем?

Лера. Вуайерист – это тот, кто за другими любит подсматривать.

Игорь. Ага, вроде журналиста.

Сергей. А ВАУ-ерист, по-моему, смешнее.

Лера. Я рада, что к тебе вернулось чувство юмора.

Сергей. А что мне еще остается?

Игорь подходит к связанному Василию и треплет по щеке. Тот беспомощно дергается.

Игорь. Ах, Вася, ах, развратник! А еще подпольщик! Ну, Вася, смотри, как захребетники на твои кровные денежки развлекаются! Маш, сними что-нибудь!

Маша. Да ну тебя!

Игорь. Снимай, сказал!

Кси. Можно, я? (Стягивает свитер.)

Антон. Тебя не просят!

Кси. Тоша, а давай с тебя что-нибудь снимем! (Тянет руку к его парику.)

Антон. Убери руки, соплячка! Простите великодушно, но нам пора! Жаль, что все сорвалось. Как-нибудь в другой раз…

Кси. Сиди, а то хуже будет!

Антон неохотно повинуется.

Сергей. Да, наверное, надо идти по домам. Свинг не получился…

Лера. Ну конечно! Мы вернемся домой, тебе тут же позвонят из редакции, и ты умчишься в краткосрочную командировку. Маш, твой муж ездит в командировки?

Маша. Все время мотается.

Лера. А вещи он сам собирает?

Маша. Раньше я ему собирала, а теперь – мама…

Игорь. Теща это лучше делает.

Лера. А мой муж всегда сам собирается. Правда, Сережа?

Сергей. Да. Ненавижу, когда копаются в моих вещах.

Лера. Знаешь, Машенька, однажды он собрал командировочный чемоданчик, но ему позвонили. Я тихонько открыла крышку и положила сверху ниточку. Черную. Сантиметров двадцать. А когда через три дня он вернулся, я заглянула в чемоданчик. И ты не поверишь, ниточка лежала нетронутая…

Игорь. Ну ты и чекистка!

Сергей(жене). Прекрати! Зачем ты им все это рассказываешь? Чужим людям…

Лера. Чужим! Вот – ключевое слово! Вот оно: чу-жи-е. Не знаю, может быть, я сейчас скажу одну глупость…

Сергей. Одну ты уже сказала. Это будет вторая.

Лера. Пусть вторая, третья, четвертая… Но мы должны хоть что-нибудь узнать друг о друге.

Сергей. Зачем?

Лера. Как зачем? Нельзя же просто так, по-собачьи – совокупиться и разбежаться. Мы же люди! У нас есть не только тела, у нас есть души!

Сергей. Совокупление душ – это уже не свинг. Это любовь.

Лера. Что ты знаешь о любви? Ты – командированный!

Сергей вскакивает и направляется к выходу.

Лера. Если ты уйдешь, я отдамся Тоше. При всех. На столе.

Антон. Я не против…

Сергей(возвращается, замахивается на жену). Истеричка!

Игорь перехватывает его руку.

Игорь. В моем доме женщин не бьют!

Маша. Неужели?

Игорь. Так, все сели и успокоились!

Все садятся и некоторое время молчат.

Кси. Милиционер родился.

Лера. Что будем делать?

Маша. Не знаю.

Кси. Я знаю! Надо раздеться и потанцевать голыми. У меня такая татуировка на попке!

Антон. Я убью эту идиотку!

Маша. Не хочу танцевать голой.

Игорь. Лера правильно предлагает: надо пообщаться. В статье Максима Казановича сказано: «…Для достижения полноценной физической близости свингеры должны установить между собой психологический контакт. Рекомендуются неторопливые беседы о погоде, детях, отдыхе…» Будем контачить. Даже-даже… Тоша, ты где в последний раз отдыхал?

Антон. В Коста-Брава.

Кси. А я в Сочи. Пошла на нудистский пляж. У меня купальник сперли.

Все неловко молчат.

Лера. Лучше – о детях. (Маше.) Что твой сын?

Маша. Как тебе сказать…

Игорь. Так и скажи: матерщинник растет.

Снова неловкое молчание.

Антон. Может, о бизнесе поговорим?

Игорь. Да какой, на хрен, бизнес! Васька вокруг завода пикетов понаставил. (Пинает связанного Васю, тот антагонистически мычит.) Нет, ерунда получается…

Снова неловкое молчание.

Лера. Давайте по-другому!

Антон. Как?

Лера. Вращаем бутылку – и тот, на кого она покажет, будет рассказывать о себе. Правду.

Антон. Зачем?

Игорь. Чтобы лучше узнать друг друга…

Маша. Тогда совсем уж расхочется…

Игорь. А может, наоборот, захочется!

Маша(нацеливает бутылку на мужа). Вот ты и начинай!

Лера. Да, Игорь, придется вам, как хозяину дома, подать пример…

Игорь. Запросто. Я вам расскажу про мою первую женщину. Может, вас хоть это расшевелит. Вы не поверите, но она была мамашей моего одноклассника. Я зашел велосипед попросить, а друга моего дома не оказалось. И такой у нас с ней получился велосипед! Даже-даже… Могу подробнее…

Маша. Не надо!

Лера. По статистике сексологов, мальчики довольно часто теряют невинность со старшими сестрами и даже матерями своих сверстников. Не интересно.

Игорь. А что же вам интересно?

Сергей. Интересно, откуда у тебя столько денег?

Антон. Это неприличный вопрос.

Сергей. Вот времена! Воровать – прилично. А спрашивать, где украл, неприлично…

Игорь. А я не крал. Я заработал.

Сергей. Неужели?

Игорь. Да, заработал.

Сергей. Как?

Игорь. С помощью крыс.

Кси. Ты шузами торговал?

Игорь. Обувью я не торговал. А с чего ты взяла?

Кси. Привет от штиблет! «Крысы» – это такие сапожки, вроде ковбойских…

Игорь. Первый раз слышу.

Кси. Я чумею от вашей необразованности.

Игорь. Нет, первые деньги я заработал с помощью самых настоящих крыс. Живых.

Сергей. Каким же образом?

Игорь. В легкую. Около моего дома хачики открыли палатку. Иду я однажды по двору и вижу: выбегает продавщица и орет: «Крыса!» Тут-то меня и осенило. Я договорился с пацанами. Они мне ловили крыс. По доллару за штуку. А я их ночью в палатку запускал. Утром – крик! Продавщицы забастовали. Еще я листовки расклеил, мол, в микрорайоне эпидемия, которую разносят крысы. Ну, палатка стала совсем мертвой. Тогда я занял у друзей денег, купил у хачиков палатку почти задаром и развесил объявления, что благодаря самоотверженной борьбе крысоморов эпидемия отступила. Даже-даже! Потом я палатку продал, вернул долги и купил шиномонтажную мастерскую. Тоже по дешевке… Потом был цех по изготовлению похоронных венков, потом музей, потом химчистка, потом фабрика детского питания…

Сергей. Васин завод ты так же обанкротил?

Игорь. С заводом, конечно, посложней. Но принцип примерно тот же. Главное – получить разрешение. Бумажку. Без бумажки ты букашка, а с бумажкой бизнесмен. Даже-даже…

Сергей. И кто же тебе дал такую бумажку?

Игорь. Вот копает! Не скажу. Коммерческая тайна.

Вася, услышав слова Игоря, начинает издавать возмущенные звуки и извиваться.

Кси. Развяжите Васю! Он что-то сказать хочет.

Маша. Не развязывайте, он мне всю квартиру разгромит!

Вася извивается, пытается сказать.

Лера. Может, он знает, кто дал разрешение?

Вася энергично кивает.

Сергей. Послушаем. (Подходит к Васе и вынимает кляп.)

Вася(отдышавшись). Разрешение дал депутат Говоров! Сволочь продажная! Дерьмократ! Мондиалист!

Сергей. Достаточно. (Снова затыкает кляп.)

Кси. Тогда кто такой мондиалист?

Антон. Тебе еще рано знать. И вообще Васе совсем не обязательно слушать то, что мы тут говорим.

Игорь. Правильно! Надо его оттащить.

Кси. Куда это вы его хотите оттащить?

Игорь. В другую комнату. Эй, мужики, взяли!

Мужчины с трудом поднимают Васю и утаскивают в другую комнату. Кси незаметно берет со стола нож и, делая вид, будто помогает, вкладывает нож пролетарию в руку. Все четверо скрываются.

Лера(задумчиво). Тот самый Говоров? Надо же! Сергей на него досье целый год собирал. Статью написал «Вор с депутатским значком». А главный редактор материал из номера снял.

Маша. Почему?

Лера. Ну как же! Говоров – совесть русской интеллигенции.

Маша. Теперь куда ни плюнь, попадешь в совесть русской интеллигенции. Оттого все такие бессовестные стали.

Лера. Браво, Машка! Ты, наверное, не только сериалы смотришь?

Маша. Иногда. Вот ты мне объясни! Выступает какой-нибудь по телевизору. Говорит, говорит, говорит. Все вроде правда. Проходит месяц. Снова выступает. И опять говорит. И опять все вроде правильно. Но совершенно наоборот. Они что там думают, у всех склероз? (Во время ее монолога возвращаются мужчины и Кси.)

Антон. Машенька, вы еще молоды и не понимаете, что в политике правда не самое главное.

Маша. А что главное?

Антон. В политике, к сожалению, главное – политика.

Сергей(Игорю). И сколько же ты этому Говорову заплатил?

Игорь. Я ему ничего не платил.

Сергей. Ну конечно!

Игорь. Говорю: я ему ничего не платил.

Сергей. Врешь! Я этого обиралу хорошо изучил. Взятки берет, как дышит.

Антон. Ну, это вы преувеличиваете.

Игорь. Не вру! Я заплатил, но не Говорову. Мне позвонили из «Информбюро». Знаешь такую контору?

Сергей. Слышал…

Игорь. Спросили: нужна подпись Говорова? Я ответил – даже-даже! Ну, они мне объяснили, что на Говорова собран компромат. Досье! Продается. Я купил.

Лера. Не может быть!

Игорь. Может!

Лера. И он подписал?

Игорь. Влет! Досье-то серьезное было.

Лера. Сергей, скажи, что это было не твое досье! Скажи, я прошу тебя!

Сергей(после продолжительного молчания). Мое.

Игорь. Ого, первый раз встречаю не врущего журналиста.

Антон. Я тоже…

Лера. Тебе нужны были деньги? Для нее… Для этой…

Сергей. Деньги? Да, нужны… Но не в этом дело…

Лера. А в чем?

Сергей. Я не хочу об этом говорить. Здесь…

Игорь(наставляет на Сергея горлышко бутылки). Нет уж, господин инженер человеческого дерьма, объяснитесь! Я про себя рассказал. Твоя очередь!

Сергей. Ты, Кошельков, все равно ничего не поймешь!

Игорь. Куда уж нам, мохнорылым, мы компроматами не торгуем!

Антон. Я полагаю, не стоит его заставлять…

Игорь. А ты, Тоша, помолчи! Говорить будешь, когда на тебя бутылка покажет. Слушаем тебя, Гранкин!

Сергей. Нет.

Лера(Маше). Машенька, у вас какой этаж? Восьмой?

Маша. Девятый…

Лера. Ну конечно, в этих пентхаусах чем выше, тем дороже… (Подходит к окну, встает на подоконник, открывает створку.)

Собравшиеся в ужасе.

Сергей. Лера, что ты делаешь? Прекрати! (Медленно к ней приближается.) Я тебя прошу!

Лера. Рассказывай! И не ври! Ты меня знаешь… (Смотрит вниз.)

Сергей. Хорошо. Хорошо! Только не делай глупостей! Я расскажу. Слушай, Кошельков! Слушай! Я всю жизнь был честным журналистом. Старался быть честным.

Игорь. Перестарался…

Маша. Не мешай!

Сергей.…Я писал честные статьи. Мне давали премии за журналистскую отвагу, били в подъезде. И ничего не менялось. Я разоблачал мерзавца, его снимали с должности и тут же назначали на другую. Я обличал бандита, а через две недели в нашей газете этот же бандит давал интервью: сколько он пожертвовал на храм, а сколько на детский дом. Я врывался в кабинет к главному, стучал кулаком, но он объяснял: у нас свобода слова. И я понял, что моя правда – всего лишь остренькая приправа ко лжи. Чтобы побольше сожрали! А журналистика – это просто универсальный способ любое вранье превращать в правду. И больше ничего! Тогда я решил: соберу много таких досье, продам и открою свою газету. Честную. Она так и будет называться «Честная газета»…

Игорь. А галстучек-то у тебя не дешевый!

Сергей. Чего ты привязался к моему галстуку?!

Игорь. А вот чего! Я кидаю лохов, просто потому что кидаю! А такие, как ты, нагадят, а потом так все повернут, будто слепого через дорогу перевели… Даже-даже…

Лера(мужу). И это все?

Сергей. Да, это все…

Лера устало сходит с подоконника, вынимает маленький диктофон и протягивает мужу.

Лера. Возьми! Этой твоей должно понравиться…

Сергей(берет диктофон). Ну зачем ты так?…

Антон. По-озвольте! Откуда диктофон?

Лера. Я уговорила мужа прийти сюда, чтобы написать статью о свингерах… Бомбу…

Антон(вставая). Знаете, я думал, что иду в приличный дом, а тут, извините великодушно, жулики и шантажисты. Ты, Кси, можешь оставаться, а я, пожалуй, пойду… (Направляется к двери.)

Кси. Тоша, я не въезжаю! Ты куда? А бабульки?

Антон. Не заработала.

Кси. Как это не заработала? Да я тут уже три часа парюсь, хренотень слушаю!

Игорь. Тоша, у тебя с женой рыночные отношения? Как это тебе удается? У меня не получается.

Кси. Да какая я ему жена!

Маша. А кто же?

Кси. Просто знакомая.

Лера. И где же вы познакомились?

Кси. Где, где… На улице. Где же еще?

Игорь. А что ты делала на улице?

Кси. А что обычно делают на улице? Идут или стоят.

Игорь. Ну так ты шла или стояла?

Кси. Стояла, естественно. Если будешь ходить, много не выходишь. Стою на Ленинградке. Подъезжает этот полкан на «вольве» и предлагает за двести баксов стать его женой и поиграть в ромашку.

Маша. Ромашка-то при чем?

Лера. Это у молодежи так групповой секс называется.

Игорь. Ну ты, Тоша, и жучила! Проститутку нам подсунул!

Кси. Сам ты проститутка. Я студентка!

Игорь. Врешь!

Кси. Не вру!

Игорь. Покажи студенческий билет!

Кси. Смотри! (Показывает.)

Игорь(читает удостоверение). Точно. Текстильный институт. Ситценабивной факультет. Четвертый курс. Как же вы, Курагина Ксения Николаевна, дошли до такой жизни?

Кси. А вот так! Приехала в вашу драную Москву, пошла в институт документы сдавать. А в приемной комиссии подходит ко мне один гусь вроде Тоши, отводит в сторону и спрашивает тихо-тихо: «Девочка, ты очень хочешь поступить?» – «Очень!» – «Тогда приезжай ко мне на дачу…»

Лера. И ты поехала?

Кси. А что мне делать оставалось? (Всхлипывает.)

Игорь. Где-то я уже слышал такую историю…

Маша. Я даже знаю, где именно…

Кси. Значит, я вру, да?

Игорь. Конечно, врешь! Придумала жалобную историю и клиентам рассказываешь, чтобы слезу вместе с баксами вышибить…

Кси. Да пошел ты!

Лера. Допустим, ты не врешь. А потом? Зачем потом-то?

Кси. Ну ты спросила! Стипендия меньше, чем у того гуся клюв. Идешь по Москве, смотришь на витрины и сопли глотаешь. Это ведь только манекенов задаром одевают. А тут еще мать позвонила: отец запил, из дому вещи понес. Посмотрела я, как девчонки из общаги по такой жизни крутятся, и пошла на просмотр – сдаваться…

Маша. Куда?

Кси. На просмотр. Это когда девчонки, как солдаты, выстраиваются, а эти подъезжают на машинах, фары включают и выбирают…

Лера. А по-другому заработать разве нельзя?

Кси. Что ж ваши-то мужики по-другому не зарабатывают? Кто чем умеет, тот тем и зарабатывает. Что в этом плохого? Красотка тоже сначала была проституткой, а потом вышла замуж за Ричарда Гира. Я же не на всю жизнь. Доучусь, скоплю хотя бы на комнату – и завяжу. Замуж выйду.

Лера. А сразу нельзя замуж выйти?

Кси. Ага, кто меня без рума возьмет? Дураков нет…

Лера. А если муж о твоем прошлом узнает?

Кси. Не узнает.

Лера. А если?

Кси. Ну и что? Важно не до свадьбы быть честной, а после. Вот вы здесь все порядочные вроде швабры, а на группешник собрались…

Антон. На свинг, дура!

Кси. Какая разница!

Игорь. Большая! Проститутки мне еще в доме не хватало!

Маша. На работе надоели?

Игорь. Тебя не спрашивают! (Кси.) А ты вали отсюда! Здесь не Ленинградка.

Кси. Да у вас тут хуже, чем Ленинградка. Уйду. Тоша, гони бабки!

Антон. После всего, что ты про меня наговорила?

Кси. Гони, хуже будет!

Игорь. Слушайте, идите-ка вы отсюда оба! И на улице разбирайтесь!

Антон. Нет, господа, я лучше на некоторое время задержусь. Вы же видите, она хулиганка. У подъезда может сутенер караулить…

Игорь. А что ж ты ко мне хулиганку в дом привел?

Антон. На улице на фоне других она выглядела вполне прилично. В хорошей шубе…

Кси. Последний раз спрашиваю, шланг штопаный, платить будешь?

Антон. Девочка, не надо угроз! Ты не знаешь, с кем связываешься!

Кси. Знаю, со старым вонючим козлом! Закрыл плешь париком и думаешь – молодой? (Подскакивает и срывает парик.)

Игорь. Ого!

Кси. У него еще и усы приклеены… (Срывает усы.) Вот тебе! Стой, я тебя где-то видела!

Антон(хватает со стола бутылку и замахивается на Кси). Мерзавка!

Кси. Козел! (Убегает.)

Хлопает входная дверь. Антон смущенно садится и кладет бутылку на стол. Все смотрят на него с изумлением.

Антон. Простите, господа, погорячился. Поднимать руку на женщину, даже такую, не в моих правилах. Простите!

Сергей(изумленно). Минуточку… Так это вы или не вы?

Антон. А разве я на себя не похож?

Сергей. Очень похожи, господин Говоров!

Антон. Тогда не задавайте дурацких вопросов!

Игорь. Точно, Говоров!

Маша. Прямо как по телевизору!

Лера. Говоров? Шабаш какой-то. Вся нечисть слетелась.

Антон. Я бы после того, что стало известно о вашем муже, такими словами не бросался. Все вы тут хороши!

Игорь. А не дурацкий вопрос задать можно?

Антон. Попробуйте…

Игорь. Значит, ты привел ко мне в дом проститутку, чтобы нашими женами попользоваться?… Серега, ты понял?

Сергей. Понял.

Игорь. И тебе не обидно?

Сергей. Конечно, обидно!

Маша. А еще совесть интеллигенции!

Лера. В кодексе свингеров это считается самым страшным преступлением!

Сергей. Ты-то откуда знаешь?

Лера. Читала…

Игорь. И что за это полагается?

Лера. Исключение из рядов.

Антон. Да, господа, исключите меня поскорей… А обижаться можете на себя. Это же вы своих жен первому встречному подставляете!

Игорь. А ты, значит, свою не подставляешь?

Антон. Нет, не подставляю.

Игорь. Вот ведь как все повернул! Депутат! Даже-даже…

Антон. Возразите, если можете!

Игорь. Сейчас возражу… (Бьет Антона в лицо.)

Депутат падает, пытается подняться, но его сбивает с ног Сергей.

Антон. У меня депутатская неприкосновенность!

Игорь. Убью вместе с неприкосновенностью!

Антон. Помогите! (Вскакивает и бросается к двери.)

Сергей и Игорь валят его на пол.

Игорь. Галстук!

Сергей снимает галстук, Игорь делает петлю и набрасывает на шею депутату.

Маша. Что ты делаешь? Ты же его задушишь!

Игорь. Обязательно задушу!

Через минуту Говоров стоит на стуле, свободный конец галстука привязан к люстре. Игорь обходит его, любуясь своей работой.

Лера. Ну и что дальше?

Игорь. Не знаю, но я из одного чудика вот так же должок выбил…

Маша. Спятил? Отвяжи его! Он же в милицию…

Игорь. Никуда он не заявит. Он милиции больше нас боится.

Лера. Хватит! Отпустите его. Пусть уходит!

Сергей. Погодите! Я хочу взять у него интервью!

Лера. Интервью с петлей на шее? Ты пьян…

Антон(хрипло). Я не буду отвечать!

Сергей. Почему?

Антон. Мне трудно говорить…

Сергей ослабляет петлю.

Сергей. А теперь?

Антон. Хорошо, но только выключите диктофон и положите его так, чтобы я видел…

Сергей выполняет его требование.

Сергей. Теперь поговорим?

Антон. Что вас интересует?

Сергей(задумчиво). Тоша, знаете, что меня поразило больше всего, когда я собирал на вас досье?

Антон. Понятия не имею.

Сергей. А вот что! Вы очень долго были честным человеком. Вы же не родились взяточником!

Антон. Полагаю, вы тоже не родились шантажистом.

Сергей. Сейчас речь не обо мне. Но вы-то? Диссидент! Вы же при коммунистах в тюрьме сидели.

Игорь. Спер что-нибудь?

Маша. Теперь все, кто при советской власти воровал, диссидентами называются.

Лера. Ты так считаешь?

Маша. Папа так говорит.

Сергей. Твой папа не так уж далек от истины. Но в том-то и дело, что господин Говоров ничего не спер. Он сидел за убеждения. Ведь так?

Антон. Да.

Сергей. Сколько вам тогда дали? Пять?

Антон. Шесть.

Сергей. И вы их честно отсидели.

Антон. Да. Честно.

Сергей. Не стали стукачом, как некоторые…

Антон. Не стал. Хотя, конечно, предлагали и срок обещали скостить.

Сергей. Жалко…

Антон. Чего жалко?

Сергей. Себя. Как вам объяснить? Вы, Тоша, самое большое разочарование в моей жизни!

Лера. Ив моей жизни. После мужа…

Игорь. Чудная у вас жизнь!

Сергей. Заткнись, Кошельков! Пока ты на крысах зарабатывал, мы на митинги ходили. Специально, чтобы Тошу послушать. Боже, как он говорил о прогнившей партократии, о справедливости, о том, что человек не винтик и не шпунтик, но свободная личность, достойная иной жизни!

Игорь. Ладно врать-то!

Сергей. Лера, скажи ему!

Лера. Это правда. Я плакала, когда слушала. Он был как Савонарола!

Маша. Кто-кто?

Лера. Не важно.

Сергей. Но ведь Савонарола не мог стать вором! Значит, с самого начала была какая-то червоточина. Но я ее не нашел.

Игорь. Плохо искал…

Антон. И не нашли бы.

Сергей. Тогда почему? Почему вы, совесть русской интеллигенции, стали вором?

Антон. От того же, отчего и вы, – от обиды.

Лера. От обиды?

Антон. Да. Я всегда верил, что человека уродует несвобода. Оказалось, свобода уродует его еще больше. В том, прежнем мире, который я так хотел разрушить, бедности не стыдились. Мы собирались на крошечных кухнях, пили пустой чай и спорили о будущем. И оно наступило. И были счастливые толпы, ловившие на митингах каждое мое слово, и было упоительное чувство, что я, вчерашний зэк, делаю историю. Я чувствовал себя архитектором, который строит людям, привыкшим жить в бараках, хрустальный дворец! Когда какой-то журналист впервые назвал меня совестью русской интеллигенции, я заплакал от счастья и гордости за свою жизнь…

Игорь. Экие вы все плаксы! Гранкин, это не ты назвал Тошу совестью русской интеллигенции?

Сергей. Не помню. Может, и я…

Антон.…А потом светлые залы моего дворца заполнили негодяи и проходимцы, думающие только о деньгах. Такие, как вы, Кошельков! Мы дали вам свободу – золотой ключ к счастью. Во что вы эту свободу превратили? В отмычку, в фомку…

Игорь. Значит, такую свободу вы нам и дали!

Антон. Бросьте! Вы не только набили себе карманы, вы еще стали глумиться над теми, кому совесть не позволяла красть. Бедность в этой стране стала позором! Вы в глаза называли меня совестью русской интеллигенции, а за спиной шептали: «Дурак! Нищий дурак!» И мне надоело быть нищим дураком. Надоело! В конце концов, я тоже человек. Мне тоже нужны деньги.

Лера. Чтобы покупать студенток на улице?

Антон. Это не ваше дело. К тому же такие досье, которые собирает ваш супруг, стоят не дешево!

Сергей. А что вы сделали с моим досье? Если не секрет…

Антон. Поставил на полку. У меня таких много…

Сергей. Для будущих биографов собираете?

Антон. Вы же сами сказали, что любое вранье сумеете за деньги превратить в правду. Так чего же мне бояться?

Игорь. Тоша, можно я тебя поцелую?

Маша. Сначала развяжи его!

Игорь развязывает депутата, помогает ему сойти со стула, обнимает.

Антон. За что?

Игорь. За все! Если бы не твой хрустальный дворец, я бы до сих пор таксистом ишачил! (Целует Говорова взасос.)

Во время этой сцены появляется Вася. В его руках огромный двуручный меч. Первой его замечает Маша.

Маша. Вася…

Василий. Теперь уже Василий Петрович! (Размахивает мечом.) Женщины в сторону! А вы на колени!

Игорь. Осторожно! Он острый!

Сергей. Откуда меч?

Игорь. Сказал же, музей банкротили…

Василий. На колени! (Тычет мечом.)

Говоров, Игорь и Сергей опускаются на колени.

Антон(ворчливо). То вешают, то мечом тычут… Кошмар!

Василий. Знаете, кто вы все трое?

Сергей. Знаем. И так тошно!

Антон. Главное – не возражайте! Не злите его! В конце концов, даже интересно узнать, что народ думает!

Сергей. Народ не думает. Он или бессмысленно безмолвствует, или так же бессмысленно орет.

Василий(размахивая мечом). Не-ет! Народ думает. И ты сейчас узнаешь, что он думает. Я вот стоял и слушал, как вы друг на друга вину перепихивали. Не получится, господа! Вы украли честь, достоинство и право на будущее у рабочих людей, трудом которых создается все – от гигантских машин до детских игрушек. Чтобы сделать свое черное дело, вы объединились в подлую трехголовую гидру. Первая голова – ты, Кошельков. Ты говорил: вам платят копейки, отдайте заводы нам, деловым людям, и вы будете жить, как в Америке. Мы поверили и лишились всего. Ты, Говоров, вторая голова гидры. Ты выступал с трибун и твердил, что у нас нет свободы, что мы рабы и поэтому лишены человеческих прав. Мы поверили, и теперь у нас осталось одно право – удавиться, когда нечем кормить детей, когда наши дочери выходят на панель, чтобы тешить твою гнусную похоть! А ты, Гранкин, третья, самая зловредная из голов! Ты, ты из вранья делал правду! Мы долго не понимали, что все вы головы, растущие из одного омерзительного ненасытного брюха. Но ваше время, господа, кончилось, мы вас поняли и разгадали! Социализм снова соединит разрушенный вами мир в единое великое целое. И так будет!

Лера. Ай да Василий! Ну прямо Павел Власов. Машенька, ты не находишь?

Маша. Это из какого сериала?

Лера. «Мать».

Маша. Я не смотрела.

Антон. А вы неплохой оратор, Василий! В Думу не пробовали баллотироваться? Могу помочь…

Василий. Не купишь! Плевал я на вашу продажную Думу!

Лера. Василий Петрович, пошутили и хватит. Отдайте меч!

Василий. Я не шучу! Я отрублю гидре все три головы! (Взмахивает мечом.)

Маша. Вася, не надо…

Антон. Под суд пойдете!

Василий. Очень хорошо! Я превращу суд в трибунал над всеми вами. Ваши продажные газеты и телевидение, конечно, ничего не напишут и не покажут. Но черная правда о вас пойдет из уст в уста, воспламеняя сердца праведным всесокрушающим гневом, и огромная мускулистая рука рабочего класса выбросит безголовую гидру на свалку истории. Так будет! (Взмахивает мечом.)

Женщины визжат. Мужчины сникают.

Игорь. Вася, можно перед смертью задать тебе один вопрос?

Вася. Задавай!

Игорь. Василий Петрович, куда вы деваете деньги, которые присылают вам тайные соратники?

Вася. Какие такие деньги?!

Игорь. Ну, например, те, что в позапрошлом месяце тебе принесли в коробке из-под обуви. Расписочку показать?

Вася(потрясенно). Ты присылал?

Игорь. А кто же еще. Пролетариат Зимбабве?

Лера. Ну ты, Кошельков, даешь!

Антон. Чрезвычайно грамотный ход.

Маша. Зачем?

Игорь. На всякий случай. Я же знал, что он работяг мутит. Борец! Народный вожак. Вот я его на вшивость и проверил, вожака.

Сергей. А если бы он твои деньги на борьбу пустил?

Игорь. Тогда бы я его зауважал. Даже-даже. Может быть, и киллера нанял…

Маша. Ты с ума сошел!

Игорь. Шутка. Я знал, что возьмет. Борцам тоже деньги нужны. Кроме того, надо всегда наперед думать. Черт их знает, вдруг победят? Станет Вася большим человеком. Приду к нему, покажу расписочку, может, и пожалеет меня, грешного…

Сергей. А ты умная сволочь!

Игорь. Ну, не тебе меня обзывать.

Василий. Ты… Ты…

Игорь. Да, Вася, да!

Вася в изнеможении роняет меч и садится.

Игорь. Вася, может, ты уже пойдешь в свое подполье?

Вася. Уйду… Сейчас… Сердце прихватило…

Игорь. А я думал, у тебя вместо сердца пламенный мотор… Коньячку? Успокаивает.

Маша подает Васе рюмку, гладит по голове.

Маша. Ничего-ничего… А жене-то купил что-нибудь на эти деньги?

Василий. Шубу. Цигейковую.

Маша. И ты тоже шубу?

Вася. Ага, в пикетах зимой холодно… (Всхлипывает.)

Игорь. Маша, отведи его в диванную! Пусть порыдает. Борец…

Маша уводит Васю. Тот попутно прихватывает с собой бутылку.

Антон. Наверное, пора расходиться. Все сказано. Все маски сорваны.

Лера. Даже Васю разоблачили.

Антон(подходит к окну.) Вроде бы не видно этой хулиганки. (Достает мобильный). Оленька, это я… Да, заседание закончилось. Скоро буду. Целую!

Игорь. Ты смотри, как врать наблатыкался. Депутат!

Лера(задумчиво). Скажите, Тоша, а свою жену вы сюда не захватили, наверное, потому, что слишком ее любите?

Антон. Всё червоточину во мне ищете?

Лера. Просто интересно.

Антон. Моя жена больна…

Сергей. Подождали бы, когда выздоровеет.

Антон. Она не выздоровеет.

Сергей. Извините.

Антон. Можете не извиняться. Ей – шестьдесят пять. От старости не выздоравливают.

Лера. Кто-то из умных людей сказал, что жизнь – смертельная болезнь. Вам-то сколько лет?

Антон. Пятьдесят три.

Лера. А выглядите еще моложе.

Антон. Я берегу себя. Когда она умрет, я хочу жениться на молодой, красивой, порядочной женщине.

Лера. Какой вы жестокий!

Антон. Почему? Я не жестокий. Наоборот. Просто я знаю, что переживу мою жену.

Игорь. Зачем же ты на старухе женился?

Антон. Я женился не на старухе, а на прекрасной, умной, образованной тридцатипятилетней женщине. Потом она постарела, превратилась сначала в старшую сестру, потом в мать…

Сергей. Что ж ты матери по телефону врешь?

Антон. А разве правда делает вашу жену счастливее?

Лера. Не волнуйтесь, Сережа тоже врет. Но мне непонятно другое. Завели бы себе молодую порядочную женщину, даже несколько женщин. Зачем вы ходите свинговать?

Игорь. С проституткой…

Антон. А почему я должен вам отвечать на этот вопрос?

Лера. Можете не отвечать. Но вы уже про себя столько рассказали…

Антон. В самом деле… Хорошо, я отвечу, но вы взамен скажете, зачем привели сюда вашего мужа. Неужели вы думаете, я поверил, будто вы притащили его материал для статьи собирать!

Лера. Скажу.

Антон. Договорились. Понимаете, если я заведу серьезные отношения с порядочной женщиной, я уйду от жены. Но этого я сделать не могу. Она ждала меня из тюрьмы. Она любит меня. Остаются, конечно, девицы вроде этой Кси. Но мне они противны. А свинг – совершенно другое дело, одноразовая, ни к чему не обязывающая встреча с милой, порядочной женщиной, с такой, как вы, например, Валерия!

Сергей. Подонок!

Игорь. Ладно, мы его уже за это били…

Маша(Антону). Уходите из моего дома! Вы ничем не лучше этой Кси. Даже хуже!

Антон. Сейчас уйду. Но сначала я хочу получить ответ от вас, Валерия. Почему вы, такая умная и тонкая, пришли сюда да еще чуть не силой притащили своего мужа?

Лера. Мне необходимо, чтобы мой муж изменил мне на моих глазах.

Маша. Ты серьезно?

Сергей. Лера, опомнись! Ты же говорила…

Антон. Необходимо? Зачем?!

Лера. Я вам обещала сказать, зачем сюда пришла. А объяснять, зачем мне нужно, чтобы мой муж мне изменил, я не обещала.

Антон. У вас не женская логика.

Лера. Если бы…

Маша. Ничего не понимаю! Ты хотела, чтобы тебе изменил муж. Игорь хотел, чтобы я ему изменила. Этот, чтобы не бросить старую жену, водит по чужим домам проституток. Я сойду с ума! Пусть все сейчас же уходят! Хватит!

Игорь. А что это ты вдруг разволновалась?

Маша. Ты еще спрашиваешь? Мне надоела, надоела эта грязь…

Игорь. Нет, ты не поэтому разволновалась.

Маша. Почему же?

Игорь. Потому что теперь дошла очередь до тебя. Ты ведь нам ничего про себя так и не рассказала. (Нацеливает на нее бутылку.)

Маша. Ты про меня и так все знаешь.

Игорь. Нет, не все.

Маша. Например?

Игорь. Например, почему ты стала ходить в спортзал?

Маша. Дурак! Чтобы тебе нравиться. Я же растолстела после Димки.

Игорь. А может, чтобы понравиться кому-нибудь другому?

Сергей. Машенька, неужели у вас есть любовник?

Маша. Нет у меня никого. И никогда не было.

Лера. Правильно, Машенька! Женщина может сознаться в измене только в том случае, если она не изменяла.

Игорь. Как это никогда не было! А Миша?

Антон. Что за Миша? Это интересно… Можно я останусь до выяснения?

Маша. Это одноклассник. Я с ним встречалась до Игоря. У нас даже ничего такого не было. (Игорю.) Ты же знаешь!

Лера. Ты его любила?

Маша. Я за него замуж собиралась…

Лера. А почему не вышла?

Маша. Его в армию забрали.

Антон. Моя жена меня дождалась.

Маша. А я вот не дождалась.

Лера. Значит, не любила.

Маша. Не помню. Девчонкой была. А Кошельков… (Лере.) Ты не представляешь, что Игорь вытворял. Помнишь, как Дик в «Черном венчании» добивался Глории? Игорь еще круче…

Лера. Кошельков, вы способны добиваться женщины?

Игорь. Когда у мужика есть деньги, ему и добиваться не надо! Бабы сами штабелями укладываются. Это даже скучно. Но Машенька у нас не такая! Дочь офицера. «Я с посторонними не целуюсь!» Выяснил: мальчик у нее, студент. Верная оказалась. Большая редкость! Даже-даже. Вот, думаю, такая жена мне и нужна. Пошел в военкомат, дал взятку – и Мишу в армию забрали.

Маша(вскакивая). Ты мне про это никогда не рассказывал!

Игорь. А сегодня рассказал.

Лера. Но это же подло!

Сергей. Сволочь ты, Кошельков!

Игорь. Почему подло? Если любишь женщину, нужно ее добиваться по-всякому. И потом, должен же кто-то Родину-мать защищать? Что по этому поводу думает депутатский корпус?

Антон. Я воздержусь от комментариев.

Игорь. Правильно, воздержание – великая вещь. Вот нам Мария Николаевна о воздержании сейчас и расскажет!

Маша. Я тебя не понимаю!

Игорь. Понимаешь!

Маша. Ты же сам меня заставил… в этот свинг… а теперь… Ты думаешь, я хотела с Сергеем? Нет, мы договорились, что только сделаем вид… Скажите ему, Сергей…

Лера. Нет, тут что-то не сходится…

Игорь. Сейчас сойдется!

Звонок в дверь. Идет и открывает дверь. Входит Кси в шубке.

Игорь. Тебе чего?

Кси. Где Вася?

Игорь. Съели.

Кси. Где Вася? Буду кричать!

Игорь(жене). Приведи Васю, быстро!

Маша уходит за Васей.

Кси(Антону). Я тебя вспомнила! Ты совесть русской интеллигенции. Ты у нас в институте выступал. Значит, так, Тоша, с тебя штука баксов. Иначе пойду в газету и расскажу про тебя все.

Антон(устало). Еще одна шантажистка.

Сергей. Отдайте ей деньги! Действительно, пойдет и расскажет. А газетчиков я знаю. Представляете, шапка на первой полосе: «Развратник с депутатским значком» и подзаголовок «Совесть русской интеллигенции пришла на свинг с проституткой». И это накануне выборов.

Антон. Да, пожалуй, вы правы! (Лезет за деньгами.)

Игорь внимательно оглядывает Кси.

Игорь. Откуда у тебя эта шуба?

Кси. Не твое дело.

Игорь. Как раз мое. Где взяла?

Кси. Купила.

Игорь. Купила? Ты хоть знаешь, сколько она стоит?

Кси. Мне ее подарили.

Игорь. Ага, уже подарили.

Возвращаются Маша с Васей. Он пьян в хлам.

Вася(полуразборчиво). Я поползу к товарищам на коленях… Они простят… Я поползу…

Игорь. Смотри, у этой паршивки точно такая же шуба, как у тебя была!

Маша. Нет, у меня была другой расцветки.

Игорь. А я говорю, точно такая же.

Маша. Ну тебя… Кси, забирай своего Васю и уходи!

Игорь. Нет, подожди! Сейчас проверим.

Маша. Как ты проверишь?

Игорь. Очень просто. Когда делали ремонт, ты задела покрашенный косяк. Помнишь? На подкладке осталось пятно. (Подходит, отворачивает полу. Там пятно.)

Антон. А ты еще и воровка! (Прячет деньги.)

Кси. Я не воровка.

Игорь. Откуда шуба?

Кси. Парень подарил.

Игорь. Какой парень?

Кси. Не скажу.

Игорь. Мне не скажешь – милиции скажешь. (Берет трубку телефона.)

Кси. Не вызовешь! Я им все про вас расскажу.

Игорь. Тебе не поверят. А вот депутату Говорову поверят. Тоша, посадим девочку?

Антон. С удовольствием!

Кси. Ладно. Скажу. У меня есть парень. В спортзале тренером работает.

Игорь. В каком спортзале?

Кси. В «Бичклабе».

Игорь. Вот оно что! Даже-даже! Значит, он шубу и украл?

Кси. Ничего он не крал. У него появилась клиентка… Отмороженная.

Игорь. Ты ее видела?

Кси. Нет. Я никогда не хожу в этот клуб.

Игорь. Почему?

Кси. Меня могут узнать. Клиенты… А парень мне нравится.

Игорь. И что он тебе рассказывал про отмороженную клиентку?

Кси. Ей все время нужны деньги. Сначала она предложила свою шубу. За четверть цены. Ну, он купил и подарил мне.

Маша. Врет! Вон из моего дома, проститутка проклятая! Шубу украли, я даже заявление писала…

Кси. Да – я проститутка! Но когда я выйду замуж, я буду мужа любить и машину у него угонять не буду!

Игорь. Стоп! Какая еще машина?

Кси. Это я так, вообще…

Игорь. Звоню в милицию.

Кси. Не надо! Я скажу. Еще она предложила угнать джип своего мужа. Объяснила, как отключается сигнализация, принесла ключи, чтобы дубликат сделать…

Лера. Маш, она врет?

Маша(после колебаний). Нет, не врет…

Игорь. Так, собирай вещи и уматывай, дрянь! Разведут нас быстро. На Димку я денег жалеть не буду. Но ты, стерва, не получишь ни копейки! Вернутся твои родители – я им все расскажу. Вырастили уголовницу. Мужа обобрала!

Сергей. Наверное, у тебя выучилась?

Игорь. Заткнись, умник!

Маша. Игорь… Я объясню…

Игорь. Объясни! Зачем тебе столько денег?

Маша(после внутренней борьбы). Для одного человека…

Игорь(почти весело). Для Мишеньки?

Маша. Ты знаешь про Мишу?

Игорь. А ты меня совсем за лоха держишь? Сидела дома, толстела, как корова. Потом вдруг в тренажерный зал побежала. Я сразу понял. Но сначала думал – тренер. Все вы с тренерами и гинекологами путаетесь. Нанял следака с Петровки. Он мне Мишин адресок и принес. Что, первая любовь не ржавеет?! Сначала хотел твоему Мишеньке руки-ноги переломать. А потом подумал: зачем? Дело-то сделано! Не-ет, я по-другому отомщу – и тебе, и кобелю твоему!

Маша. Вот зачем ты весь этот свинг устроил!

Игорь. Догадалась наконец! Жена ведь, как новая тачка, бережешь до первой царапины. А потом – черт с ней. Другую куплю. Если есть Миша, то пусть все будут – и Гранкин, и Тоша, и Вася… А потом на свалку. Даже-даже!

Маша, закрыв лицо руками, убегает.

Лера. Верни ее, кретин!

Антон. По-моему, вы горячитесь!

Игорь. Куда она денется? Останется. Но я об нее буду ноги вытирать, специально по самой грязище шляться, приходить домой и об нее вытирать! (Показывает, как будет это делать.)

Лера. Господи, какая же я идиотка! Теперь еще и Машке жизнь изуродовала. Что я наделала!

Сергей. Ты-то здесь при чем?

Лера. Это же я все устроила. Я! Весь этот дурацкий свинг…

Сергей. Ты?

Игорь. Не понял?!

Антон. Вы? Каким же образом?

Лера. Я! Я написала эту статью для «Хомо эректуса». И напечатала под псевдонимом Максим Казанович. Я знала, что какой-нибудь болван обязательно откликнется…

Игорь. Даже-даже…

Антон. Можно уточнить по мотивам?

Лера(кивает на мужа). Он влюбился в практикантку с журфака. Это длится уже два года. Он хочет от меня уйти, но не решается…

Игорь. Ишь ты, тихушник! Колись!

Сергей. Я ни с кем не хочу обсуждать мою личную жизнь.

Антон. Минуточку, нашу личную жизнь вы обсуждаете и даже с большим удовольствием, а свою не хотите?

Сергей. Не хочу.

Игорь. Красивая хоть телка?

Лера. Да, красивая, очень красивая! Но не в этом дело… Она его приворожила!

Антон. Молодая красивая женщина способна приворожить мужчину. Я знаю.

Лера. Вы не поняли. Она его приворожила по-настоящему. Околдовала!

Сергей. Что ты несешь?

Лера. Околдовала! Когда ты, Сереженька, запираешься в ванной и включаешь воду, чтобы поговорить с ней по телефону, ты думаешь, это любовь? А это колдовство! Я пошла к одной старухе. Мне дали адрес. И она мне сказала: твоего мужа приворожили, ищи!

Антон. Что искать?

Лера. Что-нибудь. Носовой платок с пятнышком менструальной крови или волосы…

Сергей. Лера, какая кровь, какие волосы?

Лера. Я перерыла всю твою одежду и нашла в потайном карманчике пиджака.

Сергей. Что ты нашла?

Лера. Вот… (Достает маленький прозрачный пакетик.)

Антон. Позвольте! Действительно, волосы…

Игорь. Странные волосы. Меленькие какие-то…

Василий(пытается вырвать пакетик). Мондиалисты…

Кси. А там, где их срезали, другие не растут. Я про такие феньки знаю. У нас одна клюшка вот так же банкира приворожила. Он даже ради нее жену бросил, но женился на какой-то актрисе.

Лера. Молодец, Кси, ты все понимаешь!

Сергей. Опомнись, Лера! Что ты несешь?

Лера. Что я несу? Я показала волосы старухе, и она сразу определила: приворот третьей степени, самый страшный. Чтобы снять порчу, нужно, чтобы мой муж мне изменил.

Антон. Ну, с этим как раз у вас проблем, кажется, нет…

Лера. Издеваетесь? Старуха сказала, что он должен изменить прямо на моих глазах. Обязательно – на моих глазах. Понимаешь, Кси?

Кси. Уж в это я с первого раза въезжаю.

Игорь. И ты придумала свинг?

Лера. Я надеялась… Господи, как это все страшно и глупо!

Сергей. На что ты надеялась?

Лера. А что мне еще оставалось делать?

Антон. Валерия, вы же образованная женщина. Психокультуролог. И вдруг, простите великодушно, какие-то колдуньи, приворот…

Лера. Что вы понимаете! Когда у тебя отбирают мужа, без которого ты просто сдохнешь, как собака без любимого хозяина, ты никакой не культуролог, ты просто баба, воющая от ужаса. Вы думаете, я плачу от стыда? Нет, от горя и бешенства, потому что ничего у меня не получилось! Ничего! (Мужу.) Ну что ж, уходи! Уходи к ней сегодня же! Я больше не могу слушать твое вранье, не могу переносить, как ты ночью вздрагиваешь от моего прикосновения, видеть, как ты ездишь в эти свои командировки… Уходи!

Сергей. Лера!

Лера. Не прикасайся ко мне. Я тебя ненавижу!

Сергей. Лера, что ты с собой делаешь?

Лера. А что ты со мной сделал? В кого ты меня превратил?

Выходит Маша с сумкой. Бросается к Лере, которая бьется в истерике. Сергей ее успокаивает.

Маша. Что с ней?

Кси. Переживает. Это она, оказывается, весь этот свинг забабахала!

Маша. Зачем?

Кси. Чтобы мужа вернуть.

Маша. Вернула?

Кси. Кажется, вернула…

Маша. Такого я ни в одном сериале не видела.

Кси(снимает шубу). Возьми, ночью заморозки обещали.

Маша. Оставь себе. А где этот журнал – «Хомо эректус»?

Антон. Вот он… (Протягивает.)

Игорь. Зачем тебе журнал?

Маша. На память о жизнерадостной толстушке с покладистым характером. Как, ты, Лер, говоришь, это переводится?

Лера(всхлипывая). «Человек прямоходящий».

Маша. Смешно. (Крутит бутылку, смотрит на вращение и решительно идет к выходу.)

Игорь. Ты куда?

Маша. Разговаривать будешь с моим адвокатом. Деньги за шубу и машину получишь, когда продам мою часть совместно нажитого имущества…

Игорь. Ах вот ты как заговорила!

Маша. Да, теперь так. Василий, акции завода оформлены на мое имя. Я их верну. А ты верни ему деньги, которые на борьбу… Нехорошо это.

Вася. Кормилица… На коленях поползу…

Игорь. Ты что распоряжаешься?!

Маша. С адвокатом…

Игорь. Нет, стой! Зачем ты у меня воровала? Я тебе мало денег давал? Мало?

Маша. Мало. Мне нужно было много денег.

Игорь. Зачем?

Маша. Я же сказала, для Миши…

Игорь. Нет, вы слышали? Она на мои деньги мужика содержала! Где ты с ним встретилась? Откуда он свалился на мою голову? Отвечай!

Маша. Мы с тобой вместе его встретили, но ты же ничего не видишь, кроме своих денег.

Игорь. Где мы с ним встретились?

Маша. Мы ехали за город. Остановились на красный свет. Он подбежал к нашей машине и стал протирать лобовое стекло. Я его сразу узнала, хотя он был оборванный и страшно худой… Я от неожиданности чуть сознание не потеряла. А ты даже ничего не заметил. Ты крикнул: «Не трогай стекло!» – а он все равно протирал. Зажегся красный – и мы уехали. Ты не дал ему ни рубля.

Игорь. А за что? Я его не просил…

Сергей. Мог бы и дать. Не бедный…

Антон. Да, знаете, при нынешней социальной напряженности надо делиться…

Игорь. Заткнитесь оба! А он тебя узнал?

Маша. Нет, конечно… Когда им плохо, они только в себя смотрят…

Игорь. Кому – им?

Маша. Наркоманам. Миша всегда был слабым… Он мне с самого начала говорил: если ты меня бросишь, я погибну… Это из-за меня он сломался…

Игорь(растерянно). Тогда уж из-за меня.

Сергей. Зря вы! Наркоманами становятся люди, к этому предрасположенные. Я писал о наркоманах. Вы тут ни при чем…

Лера. Да, Машенька, Сергей прав…

Маша. Ну почему, почему никто здесь не верит, что из-за меня кто-то может сломать себе жизнь? Почему?

Василий. Верим, дароносица!

Маша. Спасибо, Вася!

Игорь. Что дальше было?

Маша. Дальше? Я поехала к нему домой. Господи, видели бы вы его квартиру! Грязь, вонь и всюду шприцы, шприцы, шприцы… Сначала он даже не хотел со мной разговаривать, кричал, даже выгнал. Но я приезжала снова и снова… Я все-таки уговорила его лечь в хорошую клинику…

Игорь. И у тебя украли шубу?

Маша. Да, и у меня украли шубу. Он вышел из клиники и снова сел на иглу. Когда я узнала – поехала к нему и избила его до крови, а потом дала денег… На дозы… Потому что ломка… Нет, даже вспомнить страшно…

Кси. У меня тоже был парень. Хороший. Год на него ишачила. Каждый день обещал: завяжу… Скопытился – от передозы…

Маша. Я Мишу два раза с того света вытаскивала. Потом нашла специалиста, который брался за совсем уж безнадежные случаи…

Игорь. И у меня угнали машину!

Маша. Да, угнали. Специалист бился с ним полгода и сказал, что Миша безнадежен. Но со мной уже что-то произошло. Я сама стала как наркоманка. Я ненавидела его и не могла бросить, жалкого, омерзительного… Я узнала: за границей делают очень дорогую операцию – удаляют часть мозга, отвечающую за удовольствия… И человеку ничего не нужно. Наркотики тоже не нужны… Я его обязательно вылечу…

Игорь. Зачем? Ты же его никогда не любила!

Маша. Игорь, ты даже глупее, чем кретин Винни из «Бескрылых ангелов». Прощай!

Лера. Машенька, прости меня!

Маша. Ничего, Лера, все будет хорошо…

Антон. Вы благородная женщина! (Целует Маше руку.)

Кси. Маш, главное – сама на иглу не подсядь! Так бывает…

Василий. Богородица! (Целует вторую руку.)

Игорь. Никуда ты не уйдешь!

Сергей(Игорю). Кошельков, вот я смотрю на тебя и не пойму: чего тебе жалко – денег или жены?

Игорь. Ты-то заткнись! Околдованный… (Бросается на Гранкина.)

Схватываются. Вася встревает. Драка. Женщины растаскивают мужчин и рассаживают по углам. Сначала все сидят молча.

Кси. Такой групповухи я еще не видела…

Сергей. Действительно, свальный грех. Только в другом смысле…

Антон. Свинг по-русски…

Игорь. Даже-даже…

Лера. Что же нам теперь делать?

Маша. Не знаю…

Вася. Может, споем?

Игорь. Заткнись!

Лера. Не слушай его, Вася, запевай!

Вася(поет).

Степь да степь кругом,

Путь далек лежит.

В той степи глухой

Умирал ямщик.

Все подхватывают.

Хор.

И, набравшись сил,

Чуя смертный час,

Он товарищу

Отдавал наказ…

Открывается дверь. Входят Ирина Марковна и Николай Егорович.

Хор.

Ты, товарищ мой,

Не попомни зла,

Здесь, в степи глухой,

Схорони меня!

Ирина Марковна. Поют. А я думала, напьются.

Николай Егорович. Хорошая у нас все-таки молодежь! Неиспорченная.

Родители присоединяются к пению.

Хор.

Ты лошадушек

Сведи к батюшке.

Передай поклон

Родной матушке…

Николай Егорович. Игорек, а мы думали, вы уехали…

Игорь. Почему – уехали?

Ирина Марковна.Нукак же, машины-то твоей нет у подъезда.

Игорь(вскакивает). Как это нет?

Николай Егорович. Нет. Мы решили, вы хряпнули и кататься убыли.

Игорь(орет). Что-о?!

Все замолкают. Игорь смотрит на Машу, потом бежит к двери, останавливается, поворачивается и медленно идет назад. Все с испугом ждут. Он подходит и встает на колени перед женой. Василий запевает, и все подхватывают.

Хор.

А жене скажи

Слово прощальное,

Передай кольцо

Обручальное.

Да скажи ты ей,

Пусть не печалится,

С тем, кто сердцу мил,

Пусть венчается.

Про меня скажи,

Что в степи замерз,

А любовь ее

Я с собой унес!

Занавес.

ЖЕНЩИНЫ БЕЗ ГРАНИЦ (ОН, ОНА, ОНИ)

Мистическая комедия в двух актах

Действующие лица:

Она (Вера) Он (Саша)

Они:

Ирина Федоровна, ее мать.

Нина, его жена.

Виталик, ее муж.

Маша, его парикмахерша.

Валентин Борисович, ее первый мужчина.

Костя Мотылев, его друг.

Маргарита Львовна, ее босс.

Акт первый

Недорогой гостиничный номер. На стене большая репродукция – одна из климтовских женщин. Дверь в ванную. Балкон, с которого можно увидеть море. Широкая кровать в алькове заслонена полупрозрачной ширмой. Ближе к авансцене – обширный полукруглый диван и журнальный столик. Входят Он и Она. Оба средних лет. Вера одета как деловая женщина, отправившаяся на отдых. В Саше угадывается артистический род занятий. Поставив чемоданы, он обнимает ее, и они сливаются в долгом поцелуе.

Она(оторвавшись). Боже, как сладко!

Он. А ведь это только начало!

Она. Если бы у любви было только начало! Но тогда и смерти не должно быть. И старости тоже…

Он. Зачем стариться? Абсолютно не надо стариться. Скоро ведь как будет…

Она. А как скоро будет?

Он. А вот так: заводишь собственного клона. Живешь, как хочется, на разрыв аорты, а твой клоник где-то пасется. На травке. И вдруг у тебя отказала, допустим, печень…

Она. Почему именно печень?

Он. Я – к примеру. Могут и почки отказать. Тогда отлавливают в полях твоего клоника, отрезают у него печенку и пришивают тебе. И ты как новенький. Проснись и пей!

Она. Больно будет!

Он. Кому?

Она. Клонику.

Он. Ты курочек ешь?

Она. Ем. Только грудки.

Он. А ведь им тоже больно. Курочкам.

Она. Да-а, знаю… Я даже хотела стать вегетарианкой. Но у меня не получилось… (Спохватившись.) А вот представляешь, у человека несчастная любовь! Разбито сердце. Или еще хуже: сердце устало от грешных, бессмысленных и ненужных чувств. Тогда берут у клоника, но обязательно под общим наркозом и с благословения батюшки, новое, чистое, еще ни разу не любившее сердце. И все можно начать сначала. Представляешь?

Он. Представляю… (Привлекает ее к себе.)

Они снова сливаются в долгом поцелуе, во время которого он потихоньку влечет ее в альков.

Она. Погоди! Сашенька, я хочу тебя спросить…

Он. Спрашивай!

Она. Ты, когда целуешься, о чем думаешь?

Он. Честно?

Она. Конечно, честно! Если мы будем нечестны друг с другом, тогда зачем все это?!

Он. А ты о чем думаешь?

Она. Я первая спросила.

Он(помявшись). Ну, если честно… Во время поцелуя, Вера, я думаю о том, что будет после поцелуя.

Она. Это по-мужски! А вот я во время поцелуя всегда что-нибудь вспоминаю.

Он. Ну и что ты сейчас вспоминала?

Она. Как мы познакомились. Знаешь, меня всегда потрясала одна вещь. Живут два человека в разных концах города. Мужчина и женщина. Утром просыпаются, завтракают, едут на работу, вечером домой или в театр.

Он. Лучше – в ресторан.

Она.…Они даже могут где-нибудь оказаться рядом – невзначай соприкоснуться телами и переброситься случайными фразами в метро, при этом так и не узнав о существовании друг друга. Но вот в один прекрасный день…

Он.…У женщины спускает колесо. П-ф-ф-ф-у… Она выходит из машины и смотрит на свой джипик с таким недоумением, точно вместо колес у него выросли ласты, как у тюленя… (Показывает, как смотрит женщина.)

Она.…А в это время мимо шагает одинокий мужчина. Спаситель! А куда, кстати, ты шел?

Он. Так, прогуливался… в одно место. Вдруг вижу: дама в отчаянном положении. Ну, кровь кавалергардов вскипела в моих жилах…

Она. Сашенька, так ты из дворян?

Он. А что, разве не заметно?

Она. Зато колесо ты виртуозно поменял. Я сначала подумала, ты слесарь, а не артист.

Он. Актер.

Она. Да, конечно, извини! Но потом, когда ты попросил у меня телефон, я все сразу поняла! Ты мне сказал: «Назовите семь цифр…»

Он. «…которые сделают мою жизнь осмысленной и счастливой!»

Она. Да, осмысленной и счастливой! Потом я ехала домой, и у меня было такое чувство… как в детстве, когда просыпаешься в день рожденья и знаешь, что под подушкой – подарок. Еще не догадываешься, какой именно, а сердце сжимается от будущей радости. Я иногда целый день ходила вокруг, медлила, не заглядывала под подушку – оттягивала миг счастья…

Он(обнимая и увлекая в альков). Ну, хватит оттягивать, давай заглянем под подушку!

Она. Не торопись! Уже скоро.

Он. Скоро!? Три месяца прошло с тех пор, как у тебя колесо спустило!

Она. Подумаешь, два месяца и двадцать восемь дней! Я вот в «Караван-сарай дайжесте» историю прочитала. В восемнадцатом веке одной девушке, дворянке, между прочим, родители запретили выходить замуж за любимого. Так что, ты думаешь, они сделали?!

Он. Сбежали к морю?

Она. Нет! Не сбежали. Они тайно обвенчались и целых пять лет не прикасались друг к другу, встречались лишь на балах, как чужие. Вообрази! Потом все открылось, и они, наконец, соединились… Через пять лет!

Он. Ну, в восемнадцатом веке и во Владивосток целый год ехали. А теперь – восемь часов и на месте. Если крыло у самолета не отвалится…

Она. Сашенька, возможно, я несовременная женщина, но пойми, для меня это очень серьезный шаг. Ты даже не представляешь, какой серьезный! Дело в том… Как объяснить? Видишь ли, я забыла… почти забыла, что это такое – быть с мужчиной…

Он. Как Станиславский: не верю!

Она. Не верь! Зачем мне тебя обманывать? Женщина без мужчины, разве это – достоинство? Это беда. Хотя… если женщина семь лет не знала мужчину, то по церковному закону она снова считается девственницей…

Он(с испугом). Так ты девственница?

Она(потупившись). Ну, не совсем еще… (Смотрит на часы, смеется.) Можно сказать, без пяти минут…

Он. Но за эти пять минут можно сделать оч-чень много!

Она. Не надо шутить над этим! А у тебя, наверное, с тех пор, как ты… остался один, было много… всего?

Он. «Я одинок, как ослепленный раб, что брошен умирать в ночной пустыне…» А почему ты развелась?

Она. Мы разлюбили друг друга и расстались.

Он. Понимаю! Разлюбивший мужчина хуже себя самого настолько же, насколько любящий мужчина лучше себя самого…

Она. Как хорошо ты сказал! Ты очень хорошо говоришь! Значит, ты теперь лучше себя самого?

Он. Ты сомневаешься? (Снова подталкивает ее к алькову.)

Она. Давай сначала разберем вещи!

Он. Нет!

Она. Ну, тогда давай сходим искупаемся. Смотри, какое море! Господи, это же море, ты понимаешь, море!

Он. Нет!

Она. Ну, тогда спустимся в бар и выпьем… Для храбрости.

Он. Чего ты боишься?

Она. Может быть, когда-нибудь расскажу тебе…

Он. Не бойся, я буду нежен, как облако без штанов…

Она(с вызовом). Господи, какой неугомонный! Но душ-то я с дороги хотя бы могу принять?

Он(загораживая ей дорогу в ванную комнату). А знаешь, что Наполеон писал Жозефине, когда собирался к ней в Париж?

Она. Что?

Он. Жози, не мойся, я еду!

Она. Фу! Французы вообще страшные неряхи. Я читала в «Хламид-инфо», что они и парфюм-то придумали, потому что не мылись. А на Руси в это время у самого крепостного крестьянина была баня. Отвернись и замри, я хочу сделать тебе сюрприз…

Он отворачивается. Она открывает чемодан, берет оттуда какой-то сверток и бежит к ванной комнате.

Она(скрываясь в ванной). Отомри! Я недолго…

Он. А я пока схожу в бар. Возьму чего-нибудь для храбрости!

Она(из ванной). Ты не забыл, я люблю брют!

Он(тихо, сам себе). И она любит брют… Как Нина… Надо же! (Несколько мгновений стоит грустный, затем заглядывает в бумажник, вздыхает и направляется к выходу.)

Вдруг он замечает бледную женщину в белом платье и останавливается, потрясенный. Женщина недвижно сидит в кресле под картиной Климта, поджав под себя ноги.

Он. Ты? Здесь?!. Почему?

Нина. А ты, оказывается, не забыл, что я тоже любила брют! Это трогательно! Даже забавно…

Он. Зачем ты пришла?

Нина. А почему бы и нет? Ты меня вспомнил – и я появилась. Я ведь, Санечка, все эти годы слежу за тобой. За каждым твоим шагом.

Он. Но этого не может быть!

Нина. Разве? Ты даже не представляешь себе, какими возможностями обладают ушедшие женщины! А эта твоя Вера – миленькая. Ноги, правда, полноваты… Неглупа, хотя немного простовата. Сколько ей?

Он. Я таких вопросов женщине не задаю!

Нина. Тебе неловко, что влюбился в мою ровесницу, а не в молоденькую дурочку? Кажется, она чуть-чуть похожа на меня?

Он. Ты тоже заметила?!

Нина. Конечно! Не пойму только, чем? И брют ей тоже нравится…

Он. Нин, знаешь, меня прямо тряхануло, когда она первый раз сказала, что любит брют!

Нина. Это хорошо! Значит, ты меня еще не забыл. Нет, неплохой выбор. Когда ты, «ослепленный раб», спутался с этой парикмахершей, мне иногда, честное слово, хотелось вернуться и отхлестать тебя по щекам! А Вера – совсем другое дело. Но, по-моему, она от тебя что-то скрывает. Она служит? Или обобрала предыдущего мужа и отдыхает в бутиках?

Он. Служит. В фонде «Женщины без границ».

Нина. Это что-то международное?

Он. Да, очень серьезная работа. Даже борьба.

Нина. За что же они борются?

Он. За права женщин.

Нина. Когда женщины начинают бороться за свои права, они сначала забывают свои обязанности, а потом и стыд. Готовить-то она умеет?

Он. Да, очень вкусно!

Нина. Утешает. Ну, что ж: мила, неглупа, домовита. Поздравляю! А ты все такой же: «Жози, не мойся, я еду!» Это откуда? Я забыла…

Он. Это из комедии «Наполеон в постели».

Нина. Да, вспомнила. Ты там играл толпу, кричал: «Да здравствует император!» И что она в тебе только нашла? Впрочем, о том же самом можно спросить и меня. Умоляю, Санечка, никогда никому не говори больше про антигигиеничную Жозефину! Это же пошло!

Он. Не буду, Нин! Честное слово!

Нина. И про облако без штанов. Это неприлично!

Он. Обещаю.

Нина(вздохнув). Мы прожили с тобой столько лет, но я тебя так ничему и не научила…

Он. Научила!

Нина. Чему-у?

Он. Тому, что любящий мужчина настолько же лучше себя самого…

Нина. Это из «Смеющихся в камышах»? Единственный спектакль, где мы с тобой играли вместе. Про семь цифр, которые сделают тебя счастливым, ведь тоже оттуда?

Он. Оттуда. Знаешь, мне иногда кажется, у меня не голова, а затрепанный сборник пьес. Хочу сказать что-нибудь от себя, просто так… Начинаю, а потом все как-то само собой выворачивается словами из старой роли. Даже и не помню часто, из какой именно…

Нина. Это профессиональное заболевание, как у таксистов геморрой. Но я не понимаю, почему она увиливает от постели!? Мне даже за тебя обидно. Тут что-то не так!

Он(горячо). Я тоже ничего не понимаю! Современные женщины команду «ложись» выполняют быстрее, чем отличники боевой подготовки…

Нина. Опять пошлишь! Сам придумал?

Он. Нет, что ты? Это из сериала «Гарнизонный декамерон». Я там начал сниматься. И роль хорошая! Почти главная: кавторанг, командир «морских львов» – подводников-спецназовцев. От него жена к банкиру уходит. У того роскошная яхта, вилла… В Сочи снимали. Тогда кавторанг поднимает своих парней по тревоге и – на абордаж!

Нина. А потом как обычно?

Он. Да… У оператора сын родился. Обмыли. Очнулся я через две недели в Тамбове. В общем, режиссер озверел и приказал сценаристу всех подводников во главе со мной в Чечню отправить, в горы. С концами…

Нина. Совсем без меня распустился! Но ты ей нравишься, она даже влюблена и хочет от тебя ребенка…

Он. Ребенка? Ты уверена?

Нина. Уверена. Она смотрит на тебя по-особенному, как портниха на выкройку. Но почему же тогда она тебя не подпускает к себе? Странно…

Он. Ты, между прочим, тоже долго не подпускала!

Нина. Да, я выбирала между тобой и Костей Мотылевым.

Он. Что-о?! Никогда ты не выбирала между мной и Костькой!

Нина. К сожалению, не выбирала. Почему, интересно, девочкам из хороших семей нравятся не образцовые, правильные мальчики, а хвастуны и хулиганы? Зачем ты наврал ей про свои дворянские корни?

Он. Это тоже из роли. Сам не знаю, как вырвалось…

Нина. Боже, за что я такого вруна полюбила?! (Грустно смеется и дает ему легкий подзатыльник.) У тебя хорошая стрижка. А ты ей рассказал, за что тебя выгнали из труппы?

Он. Ну, зачем? Это лишнее…

Нина. А я думаю, ей будет интересно узнать, как впервые в истории мирового театра у Гильденстерна прямо на сцене началась белая горячка, и он гонялся за Розенкранцем с дорической колонной наперевес. Бедный Костя Мотылев! Ты мог убить своего лучшего друга!

Он. Говори, пожалуйста, тише! (С опаской оглядывается на дверь ванной.) Она услышит. И зачем я только про тебя вспомнил!

Нина. Не волнуйся, перед романтическим свиданием женщина занята восстановлением товарного вида. А это дело нескорое. Она еще не догадалась, что ты запойный?

Он. Нет пока. Я срывался только один раз, но сказал ей: у меня грипп. Эпидемия.

Нина. Да, вечная русская эпидемия!

Он. Ты же знаешь, это началось у меня, когда ты заболела!

Нина. Не началось, а продолжилось в особо крупных размерах.

Он. Зря ты так! Я же тогда чуть с ума не сошел, переживал за тебя, ничего не видел вокруг…

Нина. Ну, конечно! А то я не замечала, как ты в больнице вслед медсестричкам поглядывал…

Он. Это неправда!

Нина. Да ладно! Я долго болела, жутко выглядела. А ты здоровый молодой мужчина, актер! Жизнь продолжается…

Он. Нет, не продолжается! Мне тогда ничего не нужно было. Ничего!

Нина. Кроме водки! Когда меня отпели и все стали со мной прощаться, ты тоже подошел, поцеловал венчик на лбу. И я вдруг почувствовала этот омерзительный недельный перегар. Меня чуть не передернуло…

Он. Ты? Почувствовала?!

Нина. Конечно, почувствовала! У вас, живых, по отношению к нам, ушедшим, просто какой-то шовинизм! А ведь мы такие же, как вы, только мертвые… Кстати, она сейчас выйдет из ванной. Тебе пора за брютом.

Он. Когда я вернусь, ты уже уйдешь… к себе?

Нина. Не знаю, может, еще побуду. Но на всякий случай поцелуй меня! Да не в губы. В лоб, разумеется!

Он целует ее, пятится и выбегает. Почти тут же выходит из ванной Вера в белом банном халате. Некоторое время она вытирает волосы большим полотенцем, потом бросает его на кресло, не замечая Нину, которая, накрытая этим полотенцем, остается сидеть неподвижно.

Вера распахивает халат, удовлетворенно разглядывает себя в зеркале, потом оборачивается к зрителям и снова на мгновенье распахивает халат: на ней черные ажурные чулки, трусики и лифчик. Она некоторое время загадочно бродит, напевая, по номеру. Завлекательно устраивается на диване. Встает и решительно направляется к алькову, скрывается за ширмой, и мы видим ее силуэт, как в театре теней.

Вдруг рядом появляется еще одна тень, явно мужская.

Вера с воплем выбегает из-за ширмы. Следом выходит седой мужчина правозащитного вида.

Она. Вы?… Вас тут только не хватало!

Валентин Борисович. Значит, не хватало!

Она. Уходите, Валентин Борисович! Я давно о вас и думать забыла.

Валентин Борисович. Забывчивость женщины имеет две фазы: сначала она не помнит себя, а потом она не помнит тебя. Но ты, деточка, меня не забыла. Я же твоя первая любовь!

Она. Лучше не напоминайте! И вообще все это было не со мной.

Валентин Борисович. С тобой! Ах, что было!

Она. Замолчите! Я вычеркнула вас из своей жизни.

Валентин Борисович. Допустим. Но тогда почему же ты вот сейчас гляделась в зеркало и думала обо мне?

Она. Не о вас… Я подумала: если бы не вы оказались моим первым мужчиной, а Сашенька, жизнь у меня могла сложиться совсем по-другому! Какая же это глупость – влюбиться в своего учителя литературы!

Валентин Борисович. Не-ет, деточка, настоящая глупость – увлечься десятиклассницей. М-да, юная девушка в постели стареющего мужчины – это дорогостоящая иллюзия вечной молодости.

Она. Женатого мужчины! А супружеская измена – большой грех! Вот вас Господь-то и наказал!

Валентин Борисович. Да, уж Господь с твоей мамой постарались! И моя благоверная тоже добавила. Меня вышвырнули из школы, выгнали из семьи, исключили из партии, даже срок дали. И за что – за совращение несовершеннолетней! А разве я тебя совращал? Ты же сама этого хотела!

Она. Не знаю… Не помню… Исчезните, пожалуйста!

Валентин Борисович. Ага, деточка, тебе стыдно! Ведь одно твое слово тогда на суде могло меня спасти! Но ты промолчала. И я стал изгоем, как Спиноза. Однако непредсказуемая История иногда объявляет мизер – и последние становятся первыми. Началась, спасибо Горбачеву, великая Перестройка! Меня реабилитировали, подняли, и я стал президентом «Фонда жертв тоталитаризма».

Она. Да, вас часто теперь по телевизору показывают. Вы, кстати, неплохо сохранились. Вам ведь сейчас?…

Валентин Борисович. Возраст мужчины определяется не годами, а количеством молодых женщин.

Она. Как это?

Валентин Борисович. Чем старше становишься, тем больше вокруг молодых женщин. Приходится подтягиваться. А ты просто прелестна!

Она. Лучше, чем в десятом классе?

Валентин Борисович. О, это некорректное сравнение! Тогда ты была весенний цветок, едва уловивший первый луч великого солнца любви! Какие у тебя были глаза – огромные, наивные и жаждущие! Я шел на урок и давал себе слово не смотреть на тебя. Но едва входил в класс… Как ты умела слушать!

Она. Вы говорили. Я слушала. На этом бы нам и остановиться. Но я была дурой! Влюбленной дурой…

Валентин Борисович. Не дурой, а нежным женским эмбриончиком! Теперь ты прекрасная дама, полная тайного опыта! Вообще, красивая женщина как ювелирная драгоценность: остается только гадать, в каких руках побывала и какие преступления ради нее совершены!

Она(подходит и кладет ему руки на плечи). Да, говорить вы всегда умели, могли осчастливить женщину одними словами…

Валентин Борисович(с грустью). Теперь, увы, наверное, только словами…

Она. А помните, как я приходила к вам домой, и мы вместо занятий смотрели по видику «Эммануэль»?

Валентин Борисович. Что-о?! Это неправда! Вот опять, как тогда, на суде… Не «вместо»! Сначала ты отвечала домашнее задание, и если отвечала правильно, только тогда я включал видеомагнитофон.

Она. Вы были хоро-ошим методистом! Самые опасные сцены смотреть мне не разрешали, приказывали, чтобы я отвернулась. Говорили: сначала, деточка, поступи в институт!

Валентин Борисович. Значит, помнишь, не забыла! А как чудовищно с тех пор преобразился мир! Двадцать лет назад у меня был единственный видеомагнитофон на весь наш огромный дом. А теперь? В каждой комнатушке, как раньше керосинка! Двадцать лет назад я, интеллигентный жизнелюб, старался оградить доверившуюся мне юницу от сомнительных сцен, постепенно подвести девственное тельце к головокружительным тайнам пола! Ты хоть раз слышала от меня это отвратительное слово «секс»?

Она. Нет, не слышала. Только видела…

Валентин Борисович.…Я хотел, чтобы ты стала женщиной так же, как куколка превращается в бабочку. Естественно, без шоковой, извините, терапии. А теперь? Какая естественность, какая постепенность?! Невозможно включить телевизор: на экране с утра до вечера все совокупляются: люди, звери, насекомые, пришельцы. Попарно, коллективно. Нет, не за это я боролся с тоталитаризмом! Просто хочется снять трубку и позвонить в КГБ!

Она. А откуда, кстати, у вас взялся «видик»? Тогда ни у кого не было…

Валентин Борисович. Жена привезла. Она служила во Внешторге и часто ездила за границу. Иногда надолго.

Она. А мне вы говорили, что совершенно одиноки.

Валентин Борисович. Я тебе не лгал, деточка. Никогда! Что такое, в сущности, брак? Парное одиночество…

Она. Да-а, я умела слушать… Верила любому вашему вранью! И вдруг входит ваша жена с чемоданами, с подарками для вас… А мы голые. И все рухнуло, я даже не успела научиться говорить вам – «ты»… (Усмехается.) Без шоковой терапии… Боже, как это было страшно и унизительно! Длинный коридор. Бесконечный. И меня ведут на экспертизу. Под конвоем. Слева мама, справа завуч Элеонора…

Валентин Борисович. Элеонора Генриховна. Лютая дама! Она меня возненавидела за то, что я ей отказал.

Она.…Потом – дверь, я упираюсь, а Элеонора шипит: «Не бойся! Ноги ты уже раздвигать умеешь!» А гинеколог – мужчина! Понимаете, молодой мужчина? У меня с того дня внутри все словно заиндевело.

Валентин Борисович. О, это совковое варварство! Как же я его ненавижу! Прости меня, деточка, прости! Мне тоже пришлось несладко. На «химии». Но я ни о чем не жалею!

Она. А я так хотела замуж за вас!

Валентин Борисович. Ты? Но твоя мать сказала…

Она.…Я мечтала, как мы поженимся, как вы станете стареньким, немощным, а у меня будет еще много сил и здоровья, чтобы ухаживать за вами. Правда, глупо?

Валентин Борисович. Дай я тебя, деточка, поцелую!

Она(уклоняясь). Но если бы моя жизнь сложилась по-другому, я бы никогда не встретила Сашу…

Валентин Борисович. Вот это, деточка, и беспокоит! Мне кажется, он не совсем тот мужчина, который тебе нужен.

Она. Почему же?

Валентин Борисович. Он кто по профессии?

Она. Актер.

Валентин Борисович. Известный?

Она. Н-не очень…

Валентин Борисович. Вот видишь! Это неизвестным солдатом быть почетно, а неизвестным актером – стыдно.

Она. Ему предложили совершенно звездную роль в сериале.

Валентин Борисович. Какую же?

Она. Командира «морских львов». Он обязательно прославится!

Валентин Борисович. Не дай бог! Ты что, собираешься замуж за бронзовый памятник с пищеварительным трактом? Лесть и кормление – вот твое будущее!

Она. А что это вы так озаботились моим будущим?

Валентин Борисович. Странный вопрос! Я беспокоюсь о тебе.

Она. С чего бы это?

Валентин Борисович. Как тебе объяснить… Знаешь, у меня был друг – инженер. Он изобрел оригинальную турбину. Ее установили в Сибири на электростанции…

Она. Какую еще турбину? Я-то тут причем?

Валентин Борисович. Дослушай, деточка! Каждый год этот инженер обязательно выкраивал несколько дней из отпуска, чтобы слетать – проведать свое изобретение. А, умирая, он спросил: «Ну, как там моя турбиночка?» Ему сказали: «Нормально, крутит…» Он вздохнул и умер счастливым. А я еще жив и хочу, чтобы ты была счастлива!

Она. Не беспокойтесь, Валентин Борисович, с вашей «турбиночкой» все нормально. Крутит. Теперь уходите! Он сейчас вернется. Я вас прошу!

Валентин Борисович. Понимаю. Перестань думать про меня – и я тут же исчезну…

Она. Сейчас, перестану… (Ходит по номеру, трет виски.) Не получается!

Валентин Борисович. Сочувствую, но вынужден остаться.

Она. Он же вас заметит!

Валентин Борисович. Глупенькая! Чтобы заметить меня, он должен научится видеть то, что у тебя здесь! (Показывает на ее лоб.) И здесь. (Показывает на ее сердце.) Но для этого надо жить душа в душу. А большинство живет тело в тело. И то не часто. Нет, он меня не заметит.

Она. Ну, смотрите, Валентин Борисович! Если вы опять поломаете мне жизнь, я вас… я вас… выгоню… из памяти… навсегда!

Валентин Борисович. Деточка, это невозможно: всех встреченных людей и все совершенные поступки мы носим в себе до самой смерти. А, может, и после смерти.

Нина откидывает полотенце и внимательно, с интересом смотрит на Валентина Борисовича.

Она. Замолчите, отойдите и не вмешивайтесь!

Валентин Борисович отходит в сторону. Вбегает Саша с бутылкой шампанского и ананасом. Судя по всему, успел пропустить стаканчик.

Он.

В группе девушек нервных, в остром обществе дамском

Я трагедию жизни претворю в грезофарс…

Ананасы в шампанском! Ананасы в шампанском!

Из Москвы – в Нагасаки! Из Нью-Йорка – на Марс!

Она. Сашенька, ты и стихи сочиняешь?

Валентин Борисович(берет Веру под руку, отводит в сторону). Господи, деточка, это же Северянин! Его проходят в десятом классе…

Она(отстраняясь). В десятом классе мы с вами проходили «Эммануэль».

Нина. Она невежественна. Это плохо!

Он(строго Нине). Ты еще здесь?

Нина. Теперь мне торопиться некуда. Это раньше – работа, магазины, кухня. Жду тебя после спектакля, жду, принаряжусь на всякий случай, а ты – в ресторан с друзьями или еще хуже – в общежитие «Щуки», к студенткам…

Он. Нина, тебе лучше вернуться… к себе! (Подходит к Вере.)

Вера. Где ты взял ананас?

Нина. Я уйду, а ты напьешься…

Он(Нине). Это не твое дело!

Она. Что? Что ты сказал?

Он(замешкавшись). Ананас? Там, в баре… А стихи это не мои…

Она. Ну, конечно, не твои! Я пошутила. Это Северянин. (Незаметно показывает язык учителю, тот качает головой.)

Он. Я – гений Игорь Северянин!

Нина(нахмурившись). Ты что, уже тяпнул?

Он. «Едва заходит о здоровье речь, он ускользает с хитростью безумца!» (Вскакивает и умело откупоривает бутылку.)

Вера оборачивается и снова смотрит на учителя.

Валентин Борисович(с достоинством). «Гамлет»…

Она. Это из «Гамлета»!

Он. О да, моя начитанная! (Разливает по бокалам.)

Выпивают. Нина огорченно отворачивается. Саша снова влечет Веру в альков.

Валентин Борисович. Деточка, сразу не уступай. Только женщина, которая умеет казаться недостижимой, как демократия в России, может по-настоящему привязать к себе мужчину.

Она. Спасибо, за совет, Валентин Борисович, но вы мне мешаете!

Он. Что ты сказала?

Она(вырываясь). Нет, ничего… Давай сначала разберем вещи!

Он. Ну, какие вещи? Меня сейчас интересует только одна вещь!

Нина. И куда же этот интерес девается через год после свадьбы?

Он(Нине). Я тебя прошу!

Она(обиженно). Ты не просишь, а настаиваешь!

Нина. Не приставай к ней больше! Ничто так не заводит женщину, как мужское равнодушие. Встань и гордо уйди в ванную! (Встает с кресла, берет Сашу за руку и уводит в ванную.)

Он на ходу оглядывается.

Она(Валентину Борисовичу, чуть не плача). Ну вот, он обиделся!

Валентин Борисович. Куда он, на хрен, денется? Вернется. Надуй губы и молча разбирай вещи! Ничто так не возбуждает мужчину, как холодность женщины. Особенно, когда она неприступно моет полы!

Она. Мама правильно говорила: вы маньяк… (Расстегивает чемодан, достает платье на плечиках, открывает зеркальный шкаф-стенли, чтобы повесить.)

Оттуда неожиданно вываливается зрелая, сильно накрашенная женщина.

Ирина Федоровна. Наконец-то про родную мать вспомнила!

Она. Я не вспоминала!

Ирина Федоровна. А то я не слышала! Почему ты не сказала, что улетаешь на курорт? Небось, с мужчиной?!

Она. Не вмешивайся в мою жизнь! Прошу тебя, уходи! Я давно уже взрослая девочка!

Ирина Федоровна. Не груби матери!

Валентин Борисович. Да, деточка, со старшими надо повежливее! Здравствуйте, Ирина Федоровна!

Ирина Федоровна. Что? Он здесь… Ты с ним? С этим сластотерпцем!

Валентин Борисович. Вы имели в виду – страстотерпцем?

Она. Нет, мама имела в виду – сластолюбцем…

Ирина Федоровна. Подлец! Как только язык твой поворачивается мне здоровья желать! Я тогда чуть через тебя инфаркт не получила. Жизнь моей дочке испортил! Растлил!

Валентин Борисович. Я ответил за это по всей строгости закона.

Ирина Федоровна. Расстрелять тебя надо было по всей строгости, а расстрел в новостях показать! Как в Китае. А теперь: как ни включу телевизор – батюшки, люди добрые, Валентин Борисович собственной рожей! Нравственный императив! Общечеловеческие ценности! Кризис духовности! Тьфу!

Она. Мама, хватит, столько лет прошло!

Ирина Федоровна. Нет, не прошло! Никогда не прощу! Никогда! А я еще обрадовалась: новый учитель литературы в школу пришел. Мужчина! Завуч Элеонора, говорили, для себя брала…

Валентин Борисович. Я ей отказал! После первого же раза отказал!

Она. Чему ты обрадовалась, мама?

Ирина Федоровна.…Чему? Эх, ты… Мне тогда, дочка, сколько тебе сейчас было. А сладко, думаешь, куковать матери-одиночке, недообнятой? Но тебя я берегла и соблюдала. Ты помнишь, чтобы к нам хоть кто из посторонних на жилплощадь таскался?

Она. Нет, не помню. Но у тети Лены ты часто ночевала.

Ирина Федоровна. Ну, ночевала. Или я не живая? Мужик, ведь он какой: трезвый не интересуется, пьяный не справляется. Вот и стереги промежуток!

Она. Мама, зачем ты мне все это говоришь? Сейчас?!

Ирина Федоровна. А затем! Мы тогда в твоего Валентина Борисовича всем родительским комитетом влюбились. Одна другой краше. Подходи – бери! Я ведь его и в репетиторы с мыслью позвала. Думала, познакомимся поближе, позову в гости, попробует, как я стряпаю, ну и все остальное умею… Не-ет! На девчатинку потянуло!

Она. Так ты Валентина Борисовича хотела от жены увести? Это же грех!

Валентин Борисович. Вот почему вы не захотели, чтобы я женился на вашей дочери!

Она. Вы хотели жениться на мне?

Валентин Борисович. Да, хотел, предлагал Ирине Федоровне: я получаю разрешение в исполкоме и женюсь на несовершеннолетней, а она забирает заявление из милиции.

Она. Мама! Ты мне этого никогда раньше не рассказывала!

Ирина Федоровна. Щас! Разбежался. Нужен мне зять-развратник! Развел бы, не дай бог, гарем в моем доме! На нары!

Она. Мама!

Ирина Федоровна. Что – мама! Вон одёжа в чемодане вся, как лапша, слежалась. Где утюг?

Она. На этаже.

Ирина Федоровна. Пошли! (Валентину Борисовичу.) Ты с нами! Я вас вдвоем не оставлю!

Вера достает из чемодана несколько платьев, берет их в охапку. Валентин Борисович ей помогает. Все трое уходят. Тем временем из ванной возвращаются Нина и Саша, продолжая начатый разговор.

Нина.…А ты помнишь, из-за чего мы чуть не развелись в первый раз?

Он. Из-за грибов… Это было через два года после свадьбы.

Нина. Через год. Почему ты так рано начал мне изменять? Если я тебя не устраивала как женщина, зачем тогда ты на мне женился? Говори, не бойся! Мертвые не обидчивые.

Он. Правда? Тогда попробую… (Берет ананас, смотрит на него, как Гамлет на череп.) Ну, кто я был? Парень из заводского общежития. А ты дочь профессора. Я, когда в первый раз попал в вашу квартиру на Патриарших, просто обалдел: картины, мебель красного дерева, бронзовые фавны… И ты… в черной юбке, белой кружевной блузке…

Нина. С бабушкиной камеей на груди.

Он. Камея меня просто доконала! Я такие раньше только в кино видел.

Нина. Значит, ты женился на бронзе, мебели и на бабушкиной камее?

Он. Нет, я женился на другой жизни.

Нина. Интересно, если бы я не умерла, ты бы меня все-таки бросил?

Он. Никогда! Верных жен не бросают.

Нина. А ты не боялся, что мне однажды осточертеют твои гулянки, и я сама уйду от тебя?

Он. Нет, не боялся. Ты же однолюбка. И ты всегда мне верила…

Нина. Верила? Думаешь, я не поняла, зачем ты устроил тот грибной скандал?

Он. Нет, тот скандал устроила ты! Я хорошо помню! Мы с тобой поехали в Барыбино и набрали две корзины опят, маленьких, как шурупы. Они только пошли после дождей.

Нина. А что ты еще помнишь?

Он. Помню, как ты хотела заняться любовью в лесу… Я очень удивился, это было на тебя так не похоже!

Нина. Ах, ты удивился! Да, у меня тогда мелькнула сумасшедшая мысль… если мы… прямо в лесу, я, наконец, перестану быть для тебя закомплексованной отличницей. Я стану настоящей женщиной… без границ! Но ты сказал, что в лесу сыро, комары и нас могут увидеть. Потом мы вернулись домой, я стала чистить грибы, а ты сел смотреть футбол.

Он. Ну, конечно, наши с кем-то играли!

Нина. А когда ты, как ненормальный, заорал: «Судью на мыло!» – я взяла обе корзины и…

Он(возмущенно)…Вывалила в мусоропровод! Да еще сказала…

Нина. Я тоже актриса, а не домработница!

Он. Актриса? Не смеши меня! Ты бы в «Щуку» никогда не поступила, если бы не твой отец. У тебя же никакого таланта! Ты всегда завидовала моей органике! Ты высокообразованное ничто и высоконравственное никак!

Нина размахивается и бьет его по щеке.

Он(держась за щеку). За что, за «высокообразованное ничто»?

Нина. За «высоконравственное никак».

Он. Я собрал вещи и уехал… к Косте Мотылеву.

Нина. Нет, не к Косте. Ты помчался в Кимры, к этой своей травести…

Он. Ты и это знаешь? Костя проболтался?

Нина. Не важно. И тогда я решила с тобой развестись!

Он. Почему же не развелась?

Нина. Умрешь – узнаешь…

Саша достает пачку сигарет. Оба закуривают.

Он. Ты и там не бросила?

Нина. Нет. Но когда знаешь, что курение уже не вредит здоровью, удовольствие совсем не то. (Гладит его по голове.) Хорошая стрижка! Скажи, а Вера знает про Машу?

Шумно входят Вера, Ирина Федоровна, Валентин Борисович с вещами.

Она(с порога). Саша, не кури, пожалуйста, в номере!

Нина. А я тебе разрешала курить даже в постели. Пошли на балкон!

Он(Вере). Хорошо, я покурю на балконе.

Нина и Саша уходят на балкон.

Ирина Федоровна(возмущенно). Живоглоты! За такие деньги я бы сама все перегладила!

Она. Это называется сервис!

Валентин Борисович. Мама права, не сервис, а грабеж! Нет, не за это я боролся с тоталитаризмом!

Ирина Федоровна(вешает платья в шкаф). Отвисятся. Бесплатно.

Она. Как вы мне оба надоели! Уходите! Сейчас же!

Ирина Федоровна. Еще чего? Родную мать гонишь! Совсем из-за него голову потеряла. Кто хоть он такой?

Она. Актер.

Ирина Федоровна. Все актеры – развратники!

Валентин Борисович. Не все, конечно, но профессия обязывает.

Она. Мама, ты-то откуда знаешь?

Ирина Федоровна. Журналы надо читать и телевизор смотреть! Женятся – разводятся, женятся – разводятся, а то еще в творческий кризис впадают, кокс нюхают и сексуальную ориентацию меняют. Ты с него справку обязательно спроси!

Она. Какую еще справку?

Ирина Федоровна. Про СПИД и так далее.

Она. Мама, у нас еще ничего не было!

Ирина Федоровна. Ничего? Почему? Он больной, что ли? Без справки до себя не допускай!

Валентин Борисович. Самая серьезная неприятность, которую можно подцепить половым путем, это – брак. Но справка не помешает. Мама права!

Она. Жалко, я с вас тогда, двадцать лет, назад справку не спросила!

Валентин Борисович. Деточка, при Советской власти секс был практически безопасен, если не считать парткома и уголовного кодекса.

Ирина Федоровна. Сколько же он зарабатывает?

Она. Не спрашивала.

Ирина Федоровна. Асам он тебе не сказал? Теперь все серьезные мужчины сразу докладывают, сколько зарабатывают. В долларах. Или в евро.

Она. Он пришел на первое свидание с огромным букетом белых роз!

Валентин Борисович. Чем огромнее букет, который дарит мужчина при начале знакомства, тем больше вероятность, что он брачный аферист.

Ирина Федоровна. Пьет?

Она. Нет, по-моему. Как все…

Валентин Борисович. Взаймы брал? Исчезал без объяснений на несколько дней?

Она. Нет, только гриппом болел.

Ирина Федоровна. Дома ты у него была?

Она. Он как-то не приглашал…

Ирина Федоровна. Ясно, бездомный. Жена, небось, выгнала. На твою площадь прицелился!

Она. Саша – вдовец. Я первая, на кого он посмотрел после смерти жены!

Ирина Федоровна. Дура ты взрослая! Кто тебе это сказал?

Она. Он сказал.

Валентин Борисович. Деточка, поверь мне, мужчина, чтобы понравиться женщине, врет еще бессовестней, чем депутат избирателям!

Она. Замолчите оба! Я не хочу вас слушать! Вы мне надоели! (Бросается в ванную.)

Ирина Федоровна и Валентин Борисович спешат за ней. Все трое скрываются в санузле. С балкона выбегает Саша, а следом молодая женщина, одетая как парикмахерша.

Он. Маш, отстань!

Маша. Как это – отстань? Что значит, отстань?

Он. Маша, все закончилось!

Маша. А если закончилось, почему вы обо мне думаете?

Он. Я думал о том, что в моей квартире тебе больше делать нечего. Ты должна куда-нибудь съехать…

Маша(плачет). Куда? Вы же обещали, что мы поедем в Венецию! Сами говорили, когда прикасаетесь ко мне, у вас в пряслах вулкан зажигается…

Он. В чреслах…

Маша. Какая разница! Главное, зажигается…

Нина(появляясь с балкона). «И в чреслах пробуждается вулкан…» Тоже из роли.

Он. Ну и что?

Нина. Я всегда знала, что после моей смерти ты наделаешь глупостей. Но так низко пасть! Ты посмотри на ее лицо!

Маша. На себя лучше посмотри! Краше в гроб кладут.

Он. Не груби! Это моя покойная жена Нина!

Маша. Ой, извиняюсь! Как же я вас сразу не узнала? Но на портрете вы получше…

Нина. Где же вы познакомились?

Маша. В парикмахерской. Я спросила Александра Ивановича: «Вы у меня уже стриглись? Вас я, кажется, уже видела, а вот волосы ваши не помню…»

Он. После рекламного ролика меня стали узнавать на улице.

Маша. Александр Иванович сказал, что он артист!

Он. Актер.

Нина. И конечно, в тот же вечер Маша поехала к тебе?

Маша. Вот еще! В первый день ехать к мужчине – себя не уважать. Александр Иванович меня в бар пригласил. Там и началось…

Нина. И как всегда, с пива?

Маша. Да, он сказал, что пиво примиряет с действительностью.

Нина. А потом он сказал, что пиво без водки – деньги на ветер?

Маша. Откуда вы знаете? Ах, ну да…

Он. Да, я так и сказал. И что же? Я тяжело переживал творческий кризис. В конце концов, человечество открыло алкоголь много тысячелетий назад. И если бы он был вреден, от него давно бы отказались.

Нина. Человечеству в целом, может, алкоголь и не вреден, но тебе персонально противопоказан… (Маше.) А потом он полирнул брютом?

Маша. Ага! Страшная кислятина! Я люблю сладенький шампусик!

Нина. А утром кричал: «Полцарства за коньяк!»

Маша. Точно! Ну, а потом… сами знаете… Разве только чертей не гонял. Но мне-то не привыкать: у нас в Стерлитамаке народ пьющий, а отец мой вообще буйный. Я его так намастырилась полотенцами вязать, что меня даже соседи приглашали, как профи, если кто-то разбуянится… Ваш-то в этом смысле – одно удовольствие: плачет, роли наизусть рассказывает, потом вдруг как загорится, как схватит, как отласкает… Куда там трезвому!

Нина. Это что-то новенькое! Я такого не припомню.

Он. В любви мужчина и женщина соприкасаются лучшими сторонами, а в браке – худшими.

Нина. Это из какой пьесы?

Он. Не важно.

Маша. Да, слов он красивых под этим делом много говорит. Одна беда: на подоконник все норовит вскочить, чтобы обнять… эту… как ее…

Нина. Ноосферу. Один раз обнял. Хорошо, со второго этажа в кусты упал. В гипсе месяц лежал.

Маша. Нет, у меня – ни-ни. Я к нему переехала, неделю его караулила, выхаживала, берегла. Чуть с работы не выгнали. А что Александр Иванович сделал с квартирой! Жуть! Все вымыла, выскоблила. Готовила, стирала, зарплату ему отдавала… У меня с чаевыми хорошо набирается. Жили, как люди! А он вдруг и говорит: «Уходи! Чтобы к моему возвращению тебя не было!» (Плачет.) А куда? Я комнату раньше снимала. Дешево. А теперь знаете, какие цены?! Куда уходить-то?

Он. Ты же рассказывала, за тобой шеф службы безопасности вашей парикмахерской ухлестывает!

Маша. Да, он серьезный, конфеты дарит и замуж зовет.

Он. Вот и выходи за него!

Маша. Эх, вы, Александр Иванович! Явитесь еще ко мне стричься, я вам уши-то обрежу!

Нина(задумчиво). Отрезать уши – это полумера.

Он. Вы мне осточертели! Обе! (Хватает их за руки, выволакивает на балкон и плечом подпирает дверь.)

Из ванной выскакивает Вера и придавливает содрогающуюся дверь спиной.

Он. Наконец-то мы одни!

Она. В целом свете! Понимаешь, Сашенька, я уже в том возрасте…

Валентин Борисович(высунув голову в приоткрывшуюся дверь). Деточка, ни слова о возрасте! С мужчиной женщина никогда не должна обсуждать три вещи: свой возраст, свое пищеварение и свое постельное прошлое. Все остальное можно.

Она. Отвяжись!

Он. Что?! Это ты мне?

Она(твердо, закрыв дверь). Нет-нет, все нормально. Понимаешь, я уже в том возрасте, когда в женщине щелкает какой-то предохранитель – и с этой минуты она может лечь в постель только со своим мужчиной. Иначе – это пустяки и разврат. Грех!

Он. А со своим мужчиной не грех?

Она. Со своим – нет. Чистое, сладкое счастье!

Маша высовывает голову из-за балконной двери.

Маша. Он мой, мой мужчина!

Он. Заткнись!

Она. Это ты мне?

Он. Нет, что ты! (Отпустив дверь, подбегает к Вере, чтобы успокоить.)

Нина и Маша, воспользовавшись этим, покидают балкон и устраиваются на диване.

Она(воодушевленно). Со своим мужчиной можно все, что захочешь, и в этом нет ни капли пошлости. Любовь, она, как серебро, всю грязь уничтожает!

Он. Милая, но ведь я давно хочу доказать, что я именно твой мужчина! (Кивает на альков, отрывает Веру от двери и влечет к постели.)

Воспользовавшись этим, Ирина Федоровна и Валентин Борисович выходят из ванной и тоже садятся на диван – с другого края.

Она(слабо сопротивляясь). Нет, постель – еще не любовь. Слияние тел – всего лишь грубое, физическое подтверждение слияния душ. Просто человек так нелепо устроен, что свою душевную нежность вынужден выражать через грубые плотские порывы. Но еще можно любить глазами…

Он. Ты в юности стихи не сочиняла?

Валентин Борисович. Еще как сочиняла! На суде ее стихи в качестве вещественных доказательств фигурировали.

Она. Исчезни!

Он. Верочка, я не понял…

Она. Извини, Сашенька, это я не тебе! Посмотри мне в глаза! И смотри долго-долго! Если почувствуешь, что я становлюсь частью тебя, а ты становишься частью меня, значит, ты – мой мужчина, а я – твоя женщина…

Он. Так просто?

Она. Разве ж это просто?

Они долго смотрят друг другу в глаза, а потом, взявшись за руки, идут к алькову. Возле ширмы обнимаются.

Ирина Федоровна. Опять дочку не уберегла!

Маша. Александр Иванович, не делайте этого! Не надо! У нее… у нее… целлюлит начинается!

Валентин Борисович. Чем скромнее тело, доставшееся женщине от природы, тем больше нужно ума для его правильной эксплуатации. (Ирине Федоровне.) Но у нашей с вами девочки как раз все в порядке!

Маша. А тебя, старый хрен, вообще никто не спрашивает!

Ирина Федоровна. Помолчала бы, хабалка молодая! (Разглядывая женщин на другом конце дивана.) А мы тут не одни, оказывается!

Валентин Борисович. Ничего удивительного. Вы, Ирина Федоровна, всегда делали личную жизнь вашей дочери общественным достоянием.

Маша(вытирая слезы). Кто это еще сюда приперся?

Нина. Вероятно, они со стороны невесты.

Маша. А почему мы их раньше не замечали?

Нина. Значит, у Санечки с этой Верой все гораздо серьезнее, чем я думала.

Маша. Нет, он не может со мной так поступить!

Ирина Федоровна(сварливо). Чтой-то со стороны жениха многовато женщин!

Нина. Привыкайте!

Ирина Федоровна. А вы-то кто здесь такая?

Саша и Вера подходят к ним.

Он. Это моя покойная жена Нина.

Ирина Федоровна. Покойная? Ну, тогда будем знакомы. Ирина Федоровна.

Она. Это моя мама. (Протягивает руку Нине.) А я – Вера. Саша мне много о вас рассказывал!

Нина. Мне о вас – тоже. Очень приятно.

Валентин Борисович(прикладываясь к Нининой ручке). Валентин Борисович, старый Верочкин учитель (пожимает руку Саше) и наставник…

Маша стоит в стороне и ревниво наблюдает за церемонией.

Ирина Федоровна(кивает на Машу). А это еще что за грубиянка?

Он. Это… это…

Она. Да, милый, а кто это?

Нина. Это бывшая Санечкина… парикмахерша.

Он(облегченно). Ну, вы здесь пообщайтесь, а мы с вашего позволения…

Она. Саша, это неудобно – оставлять гостей…

Он(тихо, но с раздражением). Я этих гостей не звал!

Валентин Борисович. Деточки, не обращайте на нас никакого внимания, занимайтесь своим делом!

Саша ведет Веру к алькову.

Он. Повезло тебе с учителем. Толковый мужик…

Она. А тебе повезло с Ниной. Она тебя очень любила! Знаешь, мне кажется, мы с ней чем-то похожи… (Скидывает халатик и остается в ажурном черном гарнитуре.)

Ирина Федоровна. Отвернулся бы, наставник!

Валентин Борисович. Зачем? Я горжусь моей ученицей!

Саша подхватывает Веру на руки и несет в альков.

Маша. Стойте! Стойте! Александр Иванович, вы просили, чтобы я какую-нибудь подружку привела! Ну, секс втроем! Я согласна! Я на все согласна!

Валентин Борисович. Экий озорник! И за что я только сидел?

Ирина Федоровна. Вот она, значит, какая парикмахерша! Втроем? Ты слышала? Справку, справку с него, дочка, возьми!

Она. Я ничего не слышу. И слышать не хочу…

Ирина Федоровна. Ох, дура! Ну, точно я в молодости…

Маша. Нина, хоть вы ему скажите! Остановите его, как жена… покойная!

Нина. А что я ему скажу? Чтобы в счастье не забывал и раз в год приезжал ко мне на могилку?

Маша. Господи, какие же вы, мертвые, эгоисты!

Вера и Саша почти скрылись за ширмой, но тут на сцену выкатывается на колесах диван, представляющий собой довольно сложное технотронное сооружение с компьютером, стереосистемой и т.д. На диване комфортно устроился Виталик – бородатый мужчина в затрапезном халате и меховых тапочках.

Виталик. Прекратить прелюбодеяние! Немедленно!

Она. О нет! Тебя-то кто сюда звал?

Виталик. Ты! Ты же подумала сейчас: «Вот вернусь в Москву и разведусь с Виталиком!» Подумала?

Она. Подумала.

Он. Кто это?

Она. Это мой муж. Виталик…

Он. Какой еще муж?

Виталик(сурово). Законный!

Акт второй

На сцене все, как в конце первого акта: Виталик на диване. Остальные в недоумении. Саша вопросительно смотрит на Веру.

Она. Сашенька, познакомься, это мой муж – Виталик…

Он. Как в плохой пьесе…

Нина. В очень плохой!

Маша. Нет, вы только посмотрите: у самой муж имеется, а она чужих уводит!

Ирина Федоровна. Молодец, дочка, мужиков надо заготавливать впрок!

Он. Ты же мне сказала, что развелась!

Она. Я не говорила – развелась. Я говорила – рассталась.

Он. А это не одно и то же?

Валентин Борисович. Нет! Иногда жены расстаются с мужьями, даже не покидая супружеской постели.

Он. Ладно, допустим, это твой муж…

Виталик. Что значит «допустим»? Я могу и паспорт показать!

Он. Покажите!

Виталик подъезжает к нему на диване и протягивает паспорт. Саша берет документ и внимательно листает.

Виталик. Ну, как?

Он. Да, в самом деле, муж. Со стажем…

Она. Только по паспорту. Между нами ничего нет. Абсолютно ничего!

Валентин Борисович. А вот это неправда, деточка: если между мужчиной и женщиной хоть однажды что-то было, это – навсегда. И потому я сейчас здесь…

Он. И давно между вами ничего нет?

Она. Сегодня – семь лет. Ровно семь лет назад, 24 сентября, в день преподобной Феодоры Александрийской это случилось в последний раз.

Виталик(что-то набирает на клавиатуре и смотрит на дисплей). Точно, 24 сентября, ровно семь лет назад, в День машиностроителя. С тех пор ни разу! Ни-ни!

Он. Значит, с сегодняшнего дня ты как бы девственница? (Подойдя к Вере вплотную.) Так вот почему ты как бы…

Она. Да! Пусть у нас все будет как бы в первый раз!

Он. А вы с Виталиком как бы венчанные?

Она. Нет. А ты хочешь как бы венчаться?

Он. Не «как бы», а по-настоящему!

Она(бросается ему на шею). Милый!

Нина. А мне он говорил, что люди венчаются от малодушия!

Маша. Мне тоже!

Валентин Борисович. Венчание – это тот же брачный контракт, но печать ставит – почувствуйте разницу – не нотариус, а Господь…

Маша. Если он есть! Сколько я свечек в церкви понатыкала, а меня все время мужики бросают. Наверное, все-таки Бога нет!

Нина. Есть, разумеется!

Валентин Борисович. Вы уверены?

Нина. Умрете – узнаете…

Она. Если бы Господа не было, люди бы не влюблялись… (Обнимает Сашу.)

Виталик. Эй, вы там, не задохнитесь от счастья! А я вот не дам развода, и все тут!

Ирина Федоровна. Ни себе, ни людям!

Она. Виталик, ну зачем ты вредничаешь?

Виталик. Испугалась! Шутка. (Саше.) А ты, значит, тот самый артист?

Она. Он актер.

Виталик. Да, я видел в рекламе.

Ирина Федоровна. Точно! Он укрепляющие таблетки рекламировал. Идет в черном костюме к венцу и, чтобы не опозориться, пилюлю принимает. Как же это лекарство называется… забыла…

Нина. Санечка, неужели ты рекламировал виагру? Какой стыд!

Он. Нина, у меня были трудные годы. Я работал даже Дедом Морозом. Но так низко никогда не опускался. Виагра – скажешь тоже! Я рекламировал имодиум – таблетки от расстройства желудка, диареи… (Декламирует.) Нынче снова в моде ум: Принимай имодиум!

Валентин Борисович. Ну, так это же совсем другое дело!

Виталик. Правильно! От диареи. (Подходит к Виталику, возвращает паспорт, здоровается с ним за руку.) Давай знакомиться!

Он. Зачем?

Виталик. Как – зачем? Интересно ведь, в какие руки жену отдаю!

Валентин Борисович. Вы правы! У меня был друг – инженер-гидростроитель, он изобрел удивительную турбину…

Она. Валентин Борисович, рассказывали уже! Сколько можно?

Маша. Старперов часто клинит. Ко мне клиент ходит стричься и тоже всегда одну историю дундит. Про то, как при Брежневе заначил от жены сотню, а нашел только при Путине. И каждый раз так расстраивается, что валидол сосет!

Он(тихо). Маша, исчезни! Тебе здесь больше нечего делать…

Маша. А вот и не исчезну! Я лучше Виталика постригу. (Достает ножницы, расческу, ерошит ему волосы, огорчается.) Э-э, как у вас все запущенно! Лучше приходите ко мне в парикмахерскую!

Виталик. Вряд ли… Я ведь невыездной.

Валентин Борисович. В каком смысле?

Виталик. В прямом.

Она. Только на диване по квартире.

Валентин Борисович. И давно?

Виталик. Давно. С тех пор, как случилось несчастье!

Он. Какое несчастье?

Виталик. Демократия.

Валентин Борисович. Что вы говорите? Опомнитесь! Благодаря демократии теперь мы можем ездить по всему миру!

Виталик. А я могу на диване по всей квартире!

Ирина Федоровна. Эх, зять – ни положить, ни взять. Когда я дочку за него отдавала, он нормальным был. Как все!

Виталик. Как все я никогда не был! Но тещу не любил, как все…

Она. Виталик был инженером. Самонаводящиеся ракеты конструировал.

Виталик. Ведущим инженером.

Она. Да – ведущим. На заводе дневал и ночевал. Ему даже орден дали.

Виталик. Медаль «За трудовую доблесть».

Она. А потом объявили, что ракеты больше не нужны и воевать нам не с кем, потому что Америка – самая миролюбивая страна в мире. Она ведь уже один раз сбросила атомные бомбы на Японию и больше этого, конечно, делать не станет.

Валентин Борисович. Конечно, нет! Интеллигентное государство!

Она. А мы вот, неинтеллигентные, еще ни разу атомную бомбу ни в кого не бросали, поэтому весь мир переживает, что можем попробовать. Из чистого интереса. И чтобы успокоить мировое сообщество, нам надо срочно разоружиться.

Виталик. Завод закрыли, а нас всех уволили.

Она. Раньше он возвращался с работы, ужинал и тут же садился за чертежи. А в тот день Виталик пришел, поел и лег на диван. Я даже обрадовалась: пусть успокоится. Но он лежал день, неделю, месяц…

Ирина Федоровна. Вместо того чтобы работу себе искать! Лодырь!

Виталик. Я не лодырь. Я так решил! Когда началось, я понял: бороться с этим можно только одним способом!

Он. Каким?

Виталик. Если все здравые люди лягут на диваны и затихнут, этот маразм скоро самоликвидируется. Под лежачего История не течет.

Он. Почему же маразм не самоликвидировался?

Виталик. Из-за штрейкбрехеров, вроде тебя! Зачем ты снимался в рекламе? Зачем?

Он. Для денег. А если, допустим, все люди в знак протеста не лягут, а запьют?

Виталик. Интересная мысль! Вера, ты нашла себе неглупого парня!

Валентин Борисович. Ерунда! История всех вас обтечет и двинется вперед!

Виталик. А вы уверены, что впереди лучше, чем сзади?

Валентин Борисович. Абсолютно уверен!

Виталик. В таком случае вы раб иллюзии линейного прогресса! Вам приходилось хотя бы листать «Царство количества» Рене Генона?

Валентин Борисович. Приходилось, и заявляю, что вы жертва инволюционного мифа!

Нина. Вы еще подеритесь, горячие интеллектуальные парни! Оба вы ничего в этом не понимаете.

Валентин Борисович и Виталик. Почему?

Нина. Умрете – узнаете.

Виталик(Нине). А вы читали египетскую «Книгу мертвых»?

Нина. Мне без надобности…

Он. Вер, а у тебя умный муж! Такой начитанный…

Ирина Федоровна. Угу, начитанный… Чем больше мужик прочитал книжек, тем меньше у него на сберкнижке денег!

Она. Да, жить стало не на что, и я пошла челночить. Мы с одноклассницей возили в огромных баулах ангорку из Кореи. А мне нельзя было таскать тяжести. Я ждала ребенка…

Виталик. А я конспектировал «Восстание масс» Ортеги-и-Гассета. Читал?

Он. Не довелось.

Виталик. Напрасно! Сокрушительная книга!

Ирина Федоровна. Я стыдила: Верка надрывается, а он раскинулся без пользы… Не мужик, а пролежень!

Она. В общем, ребенка у меня не получилось. Наверное, подняла слишком тяжелый баул. Кро-ови было! На скорой увезли…

Валентин Борисович. Верочка, не нужно рассказывать о своих неудачных беременностях. Мужчина должен думать, что он единственный, даже если из его предшественников набирается футбольная команда.

Она. А я, может, хочу, чтобы он знал про меня все! В жизни любимого не должно быть ничего такого, что нельзя принять или хотя бы понять. Верно?

Нина. Не верно. Ваш учитель прав: любовь – это искусство утаивания.

Он. А что же ты от меня утаивала, Нина?

Виталик(хохотнув). Умрешь – узнаешь!

Нина(с интересом взглянув на Виталика). Вы с юмором, хоть и лежачий!

Маша. А где вы ангоркой торговали?

Она. На стадионе имени Ленина. В Лужниках. Там был огромный рынок. (Дурным голосом.) «А вот ангора прямо из Кореи по цене производителя!»

Виталик. Из-за того, что на всех стадионах устроили базары, у нас теперь нет футбола!

Валентин Борисович. А я-то полагал, у нас не стало футбола из-за того, что все на диванах разлеглись!

Маша. Мы с мамой тоже на этот стадион ходили, когда в Москву из Стерлитамака приезжали. Я первый раз полугодие без двоек закончила, и она мне купила ангоровый комплект: перчаточки, кепочку и шарфик. Бирюзовые. Может, у вас… Но это оказалась поддельная ангорка. Перчатки через неделю продырявились, кепочка вылиняла, а шарфик потерялся…

Нина. Хорошее, Машенька, на стадионах не продается.

Ирина Федоровна. Я дочке говорила: не корми Витальку – сразу вскочит и работать побежит!

Виталик. Мне было, конечно, стыдно перед Веркой! Но встать значило признать свое поражение, признать, что весь этот капиталистический маразм – неизбежное зло.

Валентин Борисович. А где вы видели неизбежное добро? Зло – вот горючее прогресса! Вы читали «Кошмар злого добра»?

Виталик. Бердяева? Еще бы! Зло победить нельзя. Его можно только перележать.

Она. Ну и что ты перележал?

Виталик. Как что? Гайдара перележал! Мавроди перележал. Ельцина перележал! Ходорковского перележал! Сейчас вот Абрамовича долеживаю… (Имена могут варьироваться в зависимости от политической ситуации в центре и на местах. Ю.П.)

Она. Пока я валялась в больнице, моя одноклассница распродала товар, а мне сказала: украли. Я поверила. Подруга все-таки! Теперь-то я понимаю: чтобы по-настоящему узнать человека, надо с ним заняться бизнесом…

Он. Или любовью… (Пытается обнять Веру.)

Она. Погоди! Неужели тебе не интересно?

Он. Мне про тебя все интересно.

Она. Тогда слушай! Я вычитала в газете про платные курсы секретарей-референтов. Отличникам обещали хорошее трудоустройство. И я пошла. Английский-то у меня еще со спецшколы вполне приличный.

Ирина Федоровна. Мы на образование дочки не жалели…

Валентин Борисович. Ничего не жалели!

Она. После курсов мне предложили сразу несколько мест. Сначала я выбрала риэлторскую фирму «Обмен без обмана».

Ирина Федоровна. Ага! «Обман без обмена».

Она. Зарплата хорошая. Но генеральный директор сразу стал приставать…

Маша. А что в этом плохого? Поработал – отдохнул… Кайф!

Она. Я устроилась в офис целительного пророка Григория Комсомольско-на-Амурского. Хорошая организация, познавательная! Одно плохо – зарплату выдавали брошюрками «С Богом по жизни». А мне Виталика надо кормить. Вот тогда я и перешла в фонд «Женщины без границ».

Валентин Борисович. «Женщины без границ»? Ну, как же, знаю! Солидная организация и небедная. Ведь каждая богатая вдова сначала заводит себе молодого любовника, а потом, когда ее бросают, огорчается и начинает спонсировать феминистские организации.

Виталик. А-а-а, и феминизм перележим!

Маша. У, лежачий! Я бы такого сразу бросила!

Нина. А я, наверное, не смогла бы! Жалко все-таки…

Виталик. Благодарю за понимание! Я вижу, у нас много общего.

Нина. Да, пожалуй. В последние годы я тоже веду лежачий образ жизни.

Она. И я не смогла. Мне его было жалко. Все-таки Виталик – отец того, не родившегося ребенка. Да и сам он как маленький…

Ирина Федоровна. Мозгами зятек у нас – дитя, а жрет, как взрослый!

Виталик. Я теперь на самоокупаемости…

Ирина Федоровна. Будет врать-то!

Она. Мама, это правда! К десятилетию нашего брака я подарила Виталику компьютер.

Валентин Борисович. Только русские женщины делают подарки мужьям к юбилею неудавшегося брака!

Нина. Только русские мужчины такие подарки принимают.

Валентин Борисович. Так что вы там о самоокупаемости говорили?

Виталик. Я стал выходить в Интернет, прогуливаться, завел сайт. Потом вывесил манифест «Диваноборцы всех стран, соединяйтесь!» На русском и английском. Верка перевела. Оказалось, у меня множество сподвижников…

Нина. Точнее сказать, единолежников.

Виталик. Остроумно! И не только в России. В Англии даже один миллионер обнаружился – Майкл. Пока он лежал, вся родня поумирала, оставила ему приличное состояние и замок в Шотландии. Майклу мой манифест так понравился, что он мне назначил стипендию. Тысяча фунтов стерлингов в месяц. Я на эти средства диван модернизировал.

Ирина Федоровна. Дочка, а ты молчала, что зятек до таких денег долежался!

Она. Мама, меня не интересуют деньги.

Валентин Борисович. Напрасно, деточка! Деньги не нужны только мертвым. Кстати, Ниночка, а на том свете есть деньги?

Нина. Умрете – узнаете!

Виталик. А еще я продал свой диван одной американской фирме.

Ирина Федоровна. На чем же ты теперь будешь лежать, болезный?

Виталик. Не сам диван, конечно, а идею. Он у меня, видите, какой? На все случаи жизни! (Показывает опции дивана, напоминающие по своему охвату жизненных потребностей оборудование кабины звездолета.)

Ирина Федоровна. За сколько продал?

Виталик. Не скажу, а то у вас сердце не выдержит.

Валентин Борисович. Виталий… э-э-э… простите, не знаю вашего отчества?

Виталик. Тимофеевич…

Валентин Борисович. Я так и думал. Виталий Тимофеевич, я представляю здесь «Фонд жертв тоталитаризма». Мы при социализме сидели. Вы при капитализме лежите. У нас много общего. Может быть, предпримем совместные акции? Подходы наши, расходы ваши…

Виталик. А кто вы здесь, собственно, такой? Вы со стороны жениха или невесты?

Валентин Борисович. Ну, как же, я – Валентин Борисович, давний друг вашей семьи. А разве Верочка вам про меня никогда не рассказывала?

Виталик. Не припомню.

Валентин Борисович. Я ее учитель.

Виталик. Учитель чего?

Она. Виталик, ну какая тебе разница!

Валентин Борисович. Учитель словесности. Изящной. Понимаете, в свое время Ирина Федоровна так увлеклась моей методикой индивидуальных занятий, что написала мне рекомендательное письмо в одну влиятельную организацию, которая мной заинтересовалась и отправила в длительную командировку, после которой, учитывая приобретенный опыт, мне доверили возглавить столь солидный Фонд…

Ирина Федоровна. Чего-чего?

Валентин Борисович. А разве я что-то не так сказал?

Ирина Федоровна. Все вроде так, но только наоборот. Правозащитник. Дочка, подумай, все-таки Виталик муж тебе, хоть и лежачий! Пусть лучше на диване деньги зарабатывает, чем по бабам-то бегать!

Она. Мама, я люблю другого человека.

Валентин Борисович. Деточка, мама права! В твоем муже есть какая-то обнадеживающая стабильность! А любить никто тебе не мешает. Но учти: при конвертировании любви в брак потери составляют до ста процентов…

Он. Вер, ты, и в самом деле, подумай! Зачем тебе безработный актер? (Смотрит на нее выжидательно.)

Она. Замолчите все! Уходите! Сейчас же! Вы мешаете нам! Ме-ша-е-те! Неужели непонятно?! Вон! (Выталкивает всех со сцены, кроме Саши, которого берет за руку и сама ведет к алькову.)

Он. Я боялся, мы от них никогда не избавимся.

Она. Избавимся! Просто надо, чтобы ты думал только обо мне! А я о тебе.

Он. А ты сейчас думаешь только обо мне?

Она. Почему ты спросил?

Он. Не знаю. Мне показалось…

Она. Тебе показалось! Обними меня крепко-крепко! По-мужски. Чтобы дыхание перехватило. Пойдем! Теперь – пора…

Саша обнимает Веру. Внезапно появляется Марго, эффектная брюнетка в брутальном брючном костюме.

Марго. Отпусти ее!

Он. Что?

Марго. Отпусти, говорю!

Она(испуганно). Марго! Ну, зачем, зачем я о тебе подумала!? Господи! Только не устраивай сцен! Я так устала сегодня от призраков прошлого!

Марго. Ах, я теперь призрак прошлого! (Подходит и бьет Веру по щеке.) Вот тебе от призрака!

Общественность громко ахает и возвращается на сцену.

Он. Прекратите хулиганить! (Хватает Марго за руки.)

Марго. Убери руки! (Изловчившись, бьет его ногой в пах.)

Он(скорчившись и держась за ушибленное место). «О, тяжело пожатье каменной десницы…»

Она. Сашенька, бедненький! Что с тобой?

Нина. Кто эта драчливая субстанция?

Она. Марго… Моя начальница…

Марго. Вера, собирайся! У нас через месяц зарубежная конференция. Масса срочной работы. Я не могу без секретарши.

Виталик. Оставьте в покое мою жену! Это произвол? Где право на отдых? В конце концов, у нас есть профсоюзы или нет?

Марго. Профсоюзы? Профсоюзы у нас есть, но они такие же, какой ты муж! Вера, мы уходим!

Валентин Борисович. Минуточку. Меня зовут Валентин Борисович.

Марго(Вере). Это ты мне про него рассказывала?

Она. Про него.

Марго. Сволочь!

Валентин Борисович. Не торопитесь с выводами, Маргарита…э-э-э…

Она. Львовна.

Валентин Борисович. Я так почему-то и думал. Маргарита Львовна, я представляю здесь «Фонд жертв тоталитаризма». А вы, насколько я понял, глава фонда «Женщины без границ»?

Марго. Вы правильно поняли.

Валентин Борисович. У наших организаций много общего. И вы, и мы защищаем тех, кому трудно, кто несправедливо обижен! Давайте предпримем совместные акции! Подходы наши, расходы ваши.

Марго. Да, кое-что общее у нас есть: мы защищаем женщин, которые стали жертвами таких вот жертв тоталитаризма, как вы! Вера, пошли!

Он(придя, наконец, в себя после удара). Я тебя никуда не пущу!

Марго. Это еще почему? Ты ей кто?

Он(на всякий случай оберегая пах). Я ей… Я ее жених…

Марго. Не многовато ли будет? Один – муж. Другой – жених. А толку никакого. Это даже смешно! Вера, собирайся! (Выхватывает из шкафа платья и швыряет Вере.)

Маша. Правильно, Маргарита Львовна, забирайте ее! А то, ишь, сбежала с работы да еще с чужим мужчиной!

Ирина Федоровна. Возвращайся, дочка! Лучше бросить любовника, чем хорошую работу и богатого мужа!

Она. Замолчи, мама! Марго, отпусти меня! Прошу тебя!

Марго. Зачем он тебе? Скажи, зачем?

Она. Я его люблю!

Марго. Чушь! Мужчин вообще нельзя любить. Это атавизм! Много ты от них хорошего видела? От этого полового наставника? От этой диванной недвижимости? Теперь ты хочешь посадить себе на шею этого альфонса?

Она. Он не альфонс. Он актер.

Марго. Это – одно и тоже.

Она. Марго, отпусти!

Марго. Отпущу. Но сначала ты ему все расскажешь. Всё!

Он. Да кто ты такая, чтобы командовать?!

Марго. Я? Ты действительно хочешь это знать?

Нина. Саша, прошу тебя, не настаивай! Это – лишняя правда!

Он. Правда лишней не бывает! Кто ты такая?

Марго. Я – Верин муж…

Всеобщее недоумение.

Виталик. Минуточку, я Верин муж! Могу и паспорт показать.

Марго. Паспорт? И только-то? Ты муж де-юре, а я де-факто… (Делает характерный жест рукой.)

Она. Марго, не надо! При нем… При маме… Она этого не вынесет…

Ирина Федоровна. Ты, дочка, за меня не волнуйся! Я по телевизору про это сериал видела. «Голубое на розовом». Даже грешным делом подумала: а может, я всю жизнь не там искала? (С вызовом глядит на Валентина Борисовича.) Ну что вы так смотрите? Дайте мне хотя бы воды!

Он. Вера, это правда?

Марго(Вере). Что ты молчишь? Чего ты стыдишься? Того, что из женщин получаются хорошие мужья? Лучше, чем из мужчин! (Кивает на диван.) Пусть им будет стыдно! Рассказывай или я расскажу…

Валентин Борисович. Деточка, помни: правду надо выдавливать из себя по каплям, как раба…

Он. Рассказывай!

Она. А что рассказывать? Я так радовалась, что шефом у меня оказалась женщина, умная, заботливая, обаятельная. Марго расспрашивала о семье, сочувствовала. У нее схожая история: муж попался неудовлетворительный…

Нина. Маргарита Львовна, скажите, вы хоть раз любили мужчину?

Марго. Конечно! Папу…

Нина. Спасибо!

Она. Марго каждый день подвозила меня с работы домой, брала с собой на вечеринки, в театр, в консерваторию…

Виталик. Ненавижу консерваторию! Дирижер похож на человека, отмахивающегося от мух. А оркестр напоминает кишечник, никак не может выдавить из себя симфонию…

Марго. Все мужчины – грубые бездуховные животные!

Она. Она дарила мне по любому случаю цветы, духи, конфеты…

Виталик. Конфеты были вкусные. Это правда. А квартира стала похожа на цветочный ларек. Я сразу догадался: любовника завела…

Он. Ты так спокойно об этом говоришь!

Виталик. Ты в армии служил?

Он. Конечно! Я был командиром отряда «морских львов»!

Виталик. Тогда поймешь! Зима. Ночь. Ты в карауле у склада боеприпасов. Холодища! Вдруг, чу! Скрип-скрип-скрип. Разводящий со сменой идут. Пост сдан. Пост принят. И – в каптерку греться. А боеприпасы пусть другой теперь стережет.

Марго. Диванное ничтожество!

Виталик. Фаллоимитаторша!

Марго. Вырожденец!

Виталик. Извращенка!

Валентин Борисович. Остановитесь, друзья! Мы живем в свободной стране, и каждый волен любить так, как хочет, и того, кого хочет. Именно за это я боролся с тоталитаризмом!

Нина. Чушь!

Валентин Борисович. Почему же?

Нина. Умрете – узнаете!

Она. Мы часто говорили с Марго о том, что настоящие мужчины перевелись, что женщины понимают друг друга гораздо лучше. А потом, однажды, она пригласила меня в гости. Мы сели ужинать. Стол был украшен орхидеями.

Марго. Очень чувственные цветы!

Она. Марго приготовила для меня креветки по-французски.

Марго. Жаренные в чесночном масле. Сама я вегетарианка.

Виталик. Вегетарианка и лесбиянка в одном флаконе!

Марго. Тебе лучше лежать, чем говорить, диванозавр!

Она. Мы пили замечательное бордо.

Марго. Chateau Angelus. 86-го года. (Решительно берет ее за руку.)

Вера в испуге отшатывается.

Она. Вдруг Марго взяла мою руку и погладила. Раньше она никогда так не делала… (Марго.) Не надо, Маргарита Львовна!

Марго. Зови меня просто Марго…

Валентин Борисович. Я всегда подозревал, что французская кухня – всего лишь прелюдия к разврату.

Ирина Федоровна. Уж молчал бы, постник!

Она. Мы сильно выпили. Марго поставила Пьяцоллу, и мы ради смеха стали станцевать дамское танго. Господи, я ведь так любила танцевать! Так любила…

Ирина Федоровна. Это правда. Она у меня даже в кружок бальных танцев ходила. Я ей платье сшила, чтобы на конкурсах выступать. Такое газовое, с воланами…

Виталик. А я всегда ненавидел танцы. Глупее и бессмысленнее танцев только секс!

Он. Ну, ты, Виталик, дочитался!

Звучит Пьяцолла. Танцуют танго на троих. Вера переходит то к Марго, то к Саше. В конце концов, Вера остается с Марго.

Она. Я понимала, происходит что-то очень, очень неправильное! Я знала, что за такой грех на пятнадцать лет отлучают от причастия, но я ничего не могла с собой поделать. Мне было страшно стыдно и чудовищно хорошо! Во мне словно взорвалась шаровая молния счастья…

Маша(Саше). Александр Иванович, бросьте ее! Разве можно делать с женщиной то же самое, что с мужчиной? Или даже с двумя мужчинами?!

Марго. Какие мужчины?! Разве эти толстокожие человекообразные понимают, что нам нужно на самом деле? А женщина дает женщине именно то, что хотела бы получить сама. В этом наша тайна!

Она. Это длилось несколько лет. Шаровая молния счастья постепенно превратилась в холодный бенгальский огонь, а я стала чувствовать себя маленькой девочкой, потерявшейся, попавшей в чужую, неправильную страну. А еще я хотела ребенка. Очень хотела!

Ирина Федоровна. Да уж, дочка, детей тебе давно пора бы завести! (Смотрит на Валентина Борисовича.) А вот мне внуков еще рановато!

Марго. Я все поняла и предложила взять кого-нибудь из детского дома.

Она. Но я хотела свое дитя, чтобы оно вызрело во мне, и я родила его в муке. Страдание искупает грех любострастия! Я даже хотела обратиться к Виталику… За поддержкой…

Марго.…Ага, чтобы родить от него диван!

Виталик. Ну, уж нет! Как можно заводить ребенка, если ты сам еще не понял, кто ты и зачем пришел в этот мир? Я уклонился. Я читал Тертуллиана «Воскрешение плоти».

Марго. Обойдемся! Я позвонила в семенной фонд «Аполлон-Плюс»…

Она. Я отказалась. В безымянном семени есть что-то недоброе, неправильное, безбожное. У ребенка обязательно должен быть отец. Хотя бы в миг зачатия!

Марго. Тогда я стала думать, где взять мужчину!

Ирина Федоровна. Нет, посмотрите на нее! И тогда она стала думать, где взять мужчину! Тут всю жизнь голову ломаешь и без толку!

Маша. Лично я знакомлюсь в парикмахерской или в баре…

Марго. Ходить по барам? Фу! Нам был нужен здоровый, непьющий мужчина!

Нина(смотрит на Сашу). Ах, вот оно что! Очень интересно!

Маша. Тогда надо обращаться в службу знакомств.

Ирина Федоровна. Да бросьте! Я как-то пошла на встречу тех, кому… за много. Сборище нудных, лысых неудачников и жертв тоталитаризма.

Маша. Можно еще дать объявление в газете: «О/ж с ж/п ищет с/м без в/п» для с/с…»

Валентин Борисович. Простите, милая, что вы сказали? Это по-русски?

Маша. Или! Перевожу: «О/ж – одинокая женщина с ж/п – с жилплощадью – ищет с/м – серьезного мужчину без в/п – вредных привычек – для с/с – создания семьи» Что непонятно-то? У меня так подруга вышла замуж. Потом, правда, развелась. Редкий урод оказался!

Марго. А нам был нужен производитель без изъяна! И вот однажды мы вышли из офиса, чтобы ехать в консерваторию…

Она. Видим, колесо у джипа сдулось. А мы уже опаздываем…

Марго. Я надела перчатки, полезла за домкратом, как вдруг тормозит «лексус», оттуда вылезает хорошо одетый мужчина и предлагает помощь. Вот тогда меня осенило!

Она. Мы решили: я буду изображать безутешную даму, у которой лопнули шина и терпение…

Марго. А я из окна в морской бинокль буду рассматривать кандидата в отцы нашего будущего ребенка и оценивать по пятибалльной системе.

Она. Но мне почему-то никто не нравился…

Марго. Еще бы, после меня-то!

Она. Одни сразу начинали пошло клеиться. Другие, едва взяв в руки монтировку, сообщали, сколько зарабатывают и где в последний раз отдыхали. А некоторые все время поглядывали на часы. А потом, не выдержав, все-таки докладывали, сколько эти часы стоят. Так противно! (Саше.) Но ты мне сразу понравился. Сразу!

Он(холодно). Чем же?

Она. Разве это объяснишь! Просто внутри вдруг все как-то потеплело. Может быть, это из-за твоих слов: «Назовите семь цифр, которые сделают мою жизнь…»

Он(усмехаясь). «…осмысленной и счастливой…»

Марго. А мне он сразу не понравился. Актеришка! (Вере.) Когда ты прибежала и радостно сообщила: «Это тот, кто мне нужен!» – я готова была тебя убить!

Она. Почему?

Марго. Ты должна была сказать: «Это тот, кто нам нужен!» Нам! Но я надеялась, все произойдет очень быстро, безболезненно, и он навсегда исчезнет из нашей жизни. Я даже, идиотка, накупила разных книжек про младенцев, а одну сразу начала читать. Знаете, как она называлась? Только не смейтесь…

Валентин Борисович. Как?

Марго. «Мы растим гения».

Валентин Борисович. А вы знаете, что гении чаще всего происходят от пожилых отцов?

Ирина Федоровна. Будет врать-то!

Марго. Я читала и ждала, а они встречались. Каждый день! Она даже советовалась со мной, что надеть на свидание! Как же я ненавидела ее в эти минуты!

Она. А чего ты хотела? Чтобы я тут же легла в постель с чужим мужчиной? Ты за кого меня принимаешь? Я должна была, по крайней мере, привыкнуть к нему, присмотреться, нет ли у него вредных привычек, которые могут дурно сказаться на потомстве.

Марго. Врешь! На нем вот такими буквами, как на мавзолее, написано «Пьющий неудачник». Это же только слепая не видит!

Валентин Борисович. Или влюбленная.

Он. Нина, неужели это так заметно?

Нина. А ты, Санечка, думал, пиво с водкой – эликсир вечной молодости?

Маша. Александр Иванович, не слушайте их, вы роскошно выглядите!

Марго. Меня эта медлительность просто бесила! Я каждый день спрашивала: «Ну? Уже? Когда?!»

Она. Не торопи меня…

Валентин Борисович. Деточка, ты боялась?

Она. Да! Боялась! Это был последний шанс! Я медлила, оттягивала, страшилась разочароваться и до конца жизни остаться в стране потерянных женщин. В твоей стране, Марго! А ведь мужчина – это так прекрасно! Мужчина от Господа!

Марго. И ты решила сбежать! С ним! От меня? Запомни: мужчина – от дьявола, а вот дурь твоя церковная от этой книжонки «С Богом по жизни!» Вернемся домой – сожгу!

Она. А еще мне хотелось, чтобы все у нас с Сашей случилось именно в день преподобной Феодоры Александрийской… Ровно через семь лет. Глупо, наверное…

Марго. Чудовищно глупо! Неужели ты думаешь, я тебя отпущу? Пошли!

Вера с надеждой смотрит на Сашу, он молча отворачивается.

Она. Почему ты отворачиваешься?

Он. Значит, все было подстроено?

Она. Нет, не все, только в самом начале.

Он. Значит, вы просто искали производителя. Нашли?

Марго. Это – она. Я бы нашла получше! Непьющего, по крайней мере.

Он. Выходит, я чуть не увел тебя из семьи? А соперником у меня была… женщина без границ. Эх, ты, без пяти минут девственница!

Марго. Вера, забудь его! Он никогда тебе не простит того, что сейчас узнал. А ребенка мы заведем без него.

Она. Каким же образом?

Марго. Клонирование. У нас будет два ребенка. Один от тебя, другой от меня. Все по-настоящему, по-взрослому!

Она(Саше). Вот видишь, Сашенька! А ты хотел всего-то новую печенку себе вырастить. Низко летаешь!

Он. Как умею.

Она. Мне уйти? С ней…

Маша. Конечно, уйти! (Берет под руку Сашу.) Я не ангел, и кое-что у меня в жизни было. Но такого! Не-ет!

Она. Саша, я жду ответа!

Он(Вере). Уходи!

Вера медленно идет к чемодану и начинает складывать вещи. Марго ей оживленно помогает, оказывая знаки внимания. Саша подходит к Нине, садится у ее ног.

Он. Я, наверное, сойду с ума! Что мне теперь делать? Скажи! Вы там всё знаете…

Нина. Мы там знаем только то, что успели понять здесь. Не куксись и не пей! У тебя осталась Маша. На первое время. Но главная женщина, Санечка, у мужчины всегда впереди. Правда, когда она приходит, выясняется, что зовут ее – Смерть…

Он. А моя главная женщина позади. Каждый мужчина, даже неисправимый бабник, всегда втайне мечтает о преданной, умной, нежной, чистой жене. У подножья верной женщины очищаешься! Ты была именно такой. Жаль, я понял это слишком поздно…

Нина. Это не из пьесы?

Он. Нет, кажется…

Нина. Что ж, приятно услышать такие слова хотя бы посмертно. Но смотри: Вера сейчас уйдет, и ты потеряешь ее навсегда. Не пожалей снова!

Он. Пусть уходит! В ее жизни было слишком много всего. Я уже там не умещаюсь.

Нина. Значит, дело только в этом? Глупый, ты даже не представляешь себе, сколько может уместить жизнь вполне порядочной женщины!

Он. Что ты имеешь в виду?

Нина. Что ж, пора тебе объяснить. Любовь, Саша, – это взаимное рабство. К сожалению, потом, в браке, любовь чаще всего превращается во взаимное рабовладение. Взаимное! Ты же всегда про это забывал! Сначала твоя неверность разрывала мне душу, но однажды… Помнишь нашу ссору из-за грибов?

Он. Мы сегодня ее уже вспоминали.

Нина. А чем все закончилось, помнишь?

Он. Я послал Костю Мотылева, и он уговорил, чтобы ты меня простила.

Нина. А как он уговорил, рассказать?

Он. Что-о-? Не-ет…

Нина. Да, Саша, да! Как ты меня назвал – «высоконравственное никак»?

Маша. Молодец, Нинка!

Ирина Федоровна. А с виду приличная такая покойница.

Он(обретя дар слова после шока). Нина, ты?! Нет! Не может быть! Я же тебе так верил!

Валентин Борисович. Верить своей жене так же глупо, как верить своему банку: все равно обманет, но, впрочем, так спокойнее.

Он. Сколько раз это было? Один?

Нина. Не важно! У мужчин количественный подход к любви, у женщин качественный…

Он. Сколько раз это было? Отвечай!

Нина. Ну, хорошо… Каждый раз, когда у тебя кто-то появлялся, я звонила Косте, и он приезжал. Можешь сосчитать!

Валентин Борисович. Неверность, повторенная многократно, это уже верность принципам.

Он. Заткнитесь! (Явно считает в уме, приходит в ужас.) Так много! Как ты могла?! Нимфоманка!

Нина. Дорогой, темп задавала не я, а ты. Может, и больше. Помнишь, ты поехал на рыбалку в Конаково? Вы еще тогда привезли сома… Большого!

Он. Конечно, помню! Не каждый день берешь сома на полпуда.

Нина. А я подумала, ты снова помчался к этой своей кимрской травести. Ну и позвонила Косте… Ошибка… Извини!

Он. Нет! Не верю! Ты все это придумала только что… специально…

Нина. Придумала? Зачем, Санечка? Это вы, живые, говорите об ушедших хорошо или ничего. А мы о себе – только правду…

Он. Но тогда зачем, зачем ты мне это рассказала? Именно сегодня, сейчас! Зачем? Я не понимаю…

Нина. Умрешь – поймешь!

Саша от потрясения не может вымолвить ни слова.

Виталик(Саше). Санёк, я бы на твоем месте запил! Для здоровья. Знаешь, у древних римлян был бог запоя. Звали его Мом.

Валентин Борисович. Как вы сказали?

Виталик. Мом. Добрый, великодушный бог забвения. Запиваешь, и весь мир становится радостно-справедливым. Ненадолго, но все-таки. Налить? (Открывает богатый бар, вмонтированный в диван.)

Валентин Борисович. Какой замечательный диван! Я теперь понимаю, почему он так заинтересовал американцев.

Виталик. Ну? Налить?

Он. Нет! Не надо… Алкоголь – это не выход, а тупик!

Нина. Санечка! У тебя новая роль? Ты снимаешься в рекламе безалкогольного пива?

Он. Отстань!

Виталик. Что же ты теперь будешь делать?

Он. Не знаю…

Виталик. А то ложись рядом! Диван большой, раскладывается…

Саша с недоумением смотрит на него, качает головой, отходит в сторону, садится и в отчаянии ерошит свои волосы. К нему подходит Маша и начинает его причесывать.

Маша. Я знаю, что делать! Буду по выходным стричь на дому. Накоплю денег, и мы поедем в Венецию. Валентин Борисович, давно хотела спросить: гондольеры в Венеции так называются, потому что гарантируют пассажиркам романтический и безопасный секс?

Валентин Борисович. Вы недалеки от истины… (Подойдя к Саше, тихо.) Александр, не расстраивайтесь! Машенька тоже очень мила и, к тому же, отличается редкой вагинальной любознательностью…

Ирина Федоровна(помогает дочери складываться). Маргарита Львовна, что-то вы давно Верочке зарплату не прибавляли!

Она. Мама, ну, при чем тут деньги?!

Марго. Не волнуйтесь, Ирина Федоровна, вашей дочери вообще больше не придется работать. Я введу Веру в правление нашего фонда. У нее будут безграничные возможности! (Берет за руку Веру, подхватывает чемодан, ведет к выходу.)

Виталик. Вот уж никогда не думал, что сдам свой пост женщине!

Проходя мимо сникшего Саши, Марго останавливается, смотрит на него с превосходством.

Марго. Ну, ты теперь всё понял, мужчина?!

Она. Прощай, Сашенька…

Он. Прощай, Вера!

Он и Она долго смотрят в глаза друг другу. Марго тянет Веру за руку, но та упирается. Саша встает, медленно подходит к Виталику.

Он. Мом, говоришь? Ну, тогда наливай! А как у них звали бога похмелья?

Виталик. Не знаю, но по Интернету можно выяснить.

Он. Выясни, пожалуйста!

Виталик. Что же ты будешь делать?

Он. Сейчас увидишь! (Скрывается за кулисами, вытаскивает оттуда упирающегося мужчину и начинает его долго и подробно бить.)

Потрясенный мужчина не может от неожиданности вымолвить слова, а Саша вкладывает в удары все свое отчаянье и разочарование.

Маша. Кто это?

Нина. Это Костя Мотылев.

Маша. Он его убьет!

Нина. Ну, хватит! Достаточно, я сказала! Какой ревнивый!

Разошедшийся Саша утаскивает избитого Костю за кулисы, потом решительно направляется к Марго. Вырывает чемодан и отшвыривает в сторону, потом обнимает Веру. Она – его. Страстно.

Марго. Верка, не смей! Что ты делаешь?

Она. То, что хочу! (Целует Сашу.)

Марго. Дура! Посмотри на своего педагога! Он испортил тебе юность. Посмотри на своего диванного мужа! Он испортил тебе молодость. Ты хочешь, чтобы этот актеришка испортил тебе то, что осталось?

Она(не отдышавшись после поцелуя). Да, хочу! Хочу, хочу, хочу!!!

Марго. Ведь снова приползешь ко мне!

Она. Нет, не приползу!

Марго. Тварь неблагодарная! (Бросается на Веру.)

Саша твердо останавливает разъяренную женщину. Марго пытается снова ударить его в пах коленом, но на этот раз Саша начеку.

Марго. Отпусти, животное! Мне больно…

Он. А сейчас будет еще больнее!

Нина. Берегитесь, Марго, в его жилах вскипела кровь кавалергардов!

Валентин Борисович. Александр, неужели вы сможете ударить женщину?

Он. Женщину – нет! А того, кто посягает на мою женщину, да! Виталий, у тебя в диване оружие есть?

Виталик. Странный вопрос! (Достает молоток.)

Он. А посерьезнее?

Виталик. Обижаешь! (Достает топор.)

Он. А еще посерьезнее?

Виталик. Только для тебя, сменщик! (Достает огромную дрель с метровым сверлом.)

Он. Ого! Годится! Я ее сейчас просверлю!

Она. Саша, я прошу! Не делай ей больно!

Он. Ну, если просишь ты… Ладно! (Марго.) Иди и больше никогда близко не подходи к границе моей жизни! Поняла?

Марго. Поняла.

Саша нехотя отпускает ее, она отбегает на безопасное расстояние.

Марго(Вере). Я уйду! Уйду! Но ты уволена. У твоего ненормального нет ничего. Я навела справки: единственная роль, которую ему еще доверяют, – Дед Мороз на школьных каникулах. Из сериала его вышибли за пьянку. Нищенствовать будешь, Снегурочка!

Она(обнимая Сашу). С милым рай и в шалаше…

Марго. Ага, если, если этот шалаш на Мальдивах за двести долларов в сутки. И все включено!

Ирина Федоровна. Дочка, а и вправду – на что мы будем с ним жить?

Валентин Борисович. Деточка, запомни: бедность для любви то же самое, что капитализм для России!

Она. Не пропадем! Опытные секретарши всюду нужны.

Он. «И я буду работать, а через какие-нибудь 25-30 лет работать уже будет каждый человек. Каждый!»

Пауза. Все удивленно смотрят на Сашу.

Валентин Борисович(Вере, тихо). Деточка, не верь ему! Это из «Трех сестер»…

Марго. Работать? Ха-ха-ха! На приличную жизнь украсть-то не всегда получается, не то что заработать!

Он. Ты еще здесь, безграничная?! (Включает дрель и наступает на Марго.)

Та прячется за диван.

Виталик. Девочки-мальчики, не переживайте! за этот диван получил очень хорошие деньги. По закону, половина – Веркина.

Она. Виталик, я не могу взять твои деньги!

Виталик. Не возьмешь – не дам развода!

Нина. Не ломайся, Вера, бери! Санечка их быстро прогуляет, как прогулял папины картины, бронзу и даже бабушкину камею.

Он. Замолчи!

Нина. Она хочет узнать про тебя всё! Пусть знает…

Саша привлекает Веру к себе.

Он. Что ж, пусть узнает всё… (Вере.) Какой, ты сказала, сегодня день?

Она. Преподобной Феодоры Александрийской.

Он. Запомню! Пошли! (Тянет ее к алькову.)

Она упирается.

Она. Сашенька, может, не сейчас? Может, сначала искупаемся? И потом они еще здесь… мне неловко…

Он. Пошли, пошли, девственница! (Решительно подхватывает ее на руки и несет в альков.)

Валентин Борисович. А хорошую все-таки, Ирина Федоровна, мы с вами девочку вырастили!

Ирина Федоровна. Эх, ты, раститель-растлитель! Мы ведь в тебя целым родительским комитетом влюблены были.

Валентин Борисович. Ты мне тоже нравилась! Но тут жена привезла из Канады «Лолиту». Я прочитал, загорелся: нимфетки и все такое. Сажать надо писателей за такие книжки, а не Нобелевскую премию давать, ей-богу!

Ирина Федоровна(нежно). Все бы тебе сажать! (Треплет его по голове.)

Саша и Вера скрываются за ширмой.

Марго. Вернись, дура, натуралка проклятая! В ногах будешь валяться!

Маша(в отчаянии). Александр Иванович, что вы делаете! Я же лучше ее, лучше! И моложе…

Марго с некоторым интересом смотрит на Машу. Внезапно Саша, обнаженный по пояс, выходит из-за ширмы.

Он. Та-ак! Вы еще здесь, тени прошлого? Чтобы через минуту никого тут не было! Ясно?! (Включает для устрашения сверло.)

Валентин Борисович. Не волнуйтесь, Александр, мы уходим!

Виталик. Не отвлекайся, преемник! Мы уезжаем…

Нина. Вот ты, оказывается, какой, Санечка?!

Он. Да, такой! (Скрывается за ширмой.)

Марго(Маше). Женщин стрижешь?

Маша(удивленно). Стригу…

Марго(протянув визитную карточку). Мне срочно нужен личный разъездной парикмахер. У нас в Венеции скоро научная конференция «Гендер как тендер». Надумаешь – звони!

Маша вчитывается в визитку и смотрит на Марго с восторгом.

Маша. Чума!

Вера и Саша за ширмой. Как в театре теней, видны обнажающиеся тела.

Нина. Господи, как красивы живые тела!

Марго. Отвратительно! Меня сейчас стошнит…

Маша. Просто безобразие какое-то!

Виталик. Вы ничего не понимаете! Ради этого, пожалуй, стоит слезть с дивана! Нина, можно я запишу ваш электронный адрес?

Нина. Нельзя. Я умерла четыре года назад.

Виталик. Ах, ну да… Жаль! Но я читал, лет через десять можно будет обмениваться эсэмэсками даже с загробным миром.

Нина(испуганно). Не дай Бог!

Валентин Борисович. Это, конечно, не совсем то, что я хотел для Верочки. Но кому теперь интересно наше мнение? Мы здесь лишние… Им не до нас.

Ирина Федоровна. Эх, ты, дочь, замуж невмочь! Мать единоутробную ради удовольствия бросила!

Нина. Он про меня больше не думает. Пора возвращаться к себе…

Марго(Маше). Нет, ты представляешь: она думает только об этом пьяном самце, неблагодарная тварь!

Маша. А он – только о ней, алкоголик!

Виталик. Просто они счастливы – и мы для них больше не существуем…

Ирина Федоровна. Ничего! Остынут, отрезвеют – и вспомнят про нас!

Валентин Борисович. Пойдемте, коллеги, не будем им мешать!

Ирина Федоровна. Валя, ты меня проводишь?

Валентин Борисович. Конечно, Ирочка!

Марго. Марья, я ухожу!

Маша. Я с вами, Маргарита Львовна!

Марго. Но мы еще вернемся!

Валентин Борисович. Обязательно вернемся!

Нина. Вернемся!

Гаснет свет. Призраки исчезают. На освещенном экране два любящих силуэта сливаются в один.

Занавес.