Шукшин Василий

Вянет, пропадает

Василий Шукшин

Вянет, пропадает

Идет! - крикнул Славка. - Гусь-Хрустальный идет!

- Чего орешь-то? - сердито сказала мать.- Не можешь никак потише-то?.. Отойди оттудова, не торчи.

Славка отошел от окна.

- Играть, что ли? - спросил он,

- Играй. Какую-нибудь... поновей.

- Какую? Может, марш?

- Вот какую-то недавно учил!..

- Я сене одолел еще. Давай "Вянет, пропадает"?

- Играй. Она грустная?

- Помоги-ка снять. Не особенно грустная, но за душу возьмет.

Мать сняла со шкафа тяжелый баян, поставила Славке на колени. Славка заиграл: "Вянет, пропадает".

Вошел дядя Володя, большой, носатый, отряхнул о колено фуражку и тогда только сказал:

- Здравствуйте.

- Здравствуйте, Владимир Николаич,- приветливо откликнулась мать.

Славка перестал было играть, чтоб поздороваться, но вспомнил материн наказ - играть без передыху, кивнул дяде Володе и продолжал играть.

- Дождь, Владимир Николаич?

- Сеет. Пора уж ему и сеять.- Дядя Володя говорил как-то очень аккуратно, обстоятельно, точно кубики складывал. Положит кубик, посмотрит, подумает - переставит. - Пора... Сегодня у нас... што? Двадцать седьмое? Через три дня октябрь месяц. Пойдет четвертый квартал.

- Да,- вздохнула мать.

Славку удивляло, что мать, обычно такая крикливая, острая на язык, с дядей Володей во всем тихо соглашалась. Вообще становилась какая-то сама не своя: краснела, суетилась, все хотела, например, чтоб дядя Володя выпил "последнюю" рюмку перцовки, а дядя Володя говорил, что "последнюю-то как раз и не надо пить - она-то и губит людей".

- Все играешь, Славка? - спросил дядя Володя.

- Играет - встряла мать.- Приходит из школы и начинает - надоело уж... В ушах звенит.

Это была несусветная ложь, Славка изумлялся про себя.

- Хорошее дело,- сказал дядя Володя.- В жизни пригодится. Вот пойдешь в армию: все будут строевой шаг отрабатывать, а ты в красном уголке на баяне тренироваться. Очень хорошее дело. Не всем только дается...

- Я говорила с ихним учителем-то: шибко, говорит, способный.

Когда говорила?! О боже милостивый!.. Что с ней?

- Талант, говорит.

- Надо, надо. Молодец, Славка.

- Садитесь, Владимир Николаич,

Дядя Володя ополоснул руки, тщательно вытер их полотенцем, сел к столу.

- С талантом люди крепко живут.

- Дал бы уж, господи...

- И учиться, конечно, надо - само собой.

- Вот учиться-то...- Мать строго посмотрела на Славку.Лень-матушка! Вперед нас, видно, родилась. Чего уж только не делаю: сама иной раз с им сяду; "Учи! Тебе надото, не мне". Ну!.. В одно ухо влетело, в другое вылетело. Был бы мужчина в доме... Нас-то много они слушают!

- Отец-то не заходит, Славка?

- А чего ему тут делать? - отвечала мать.- Алименты свои плотит и довольный. А тут рости, как знаешь...

- Алименты - это удовольствие ниже среднего,- заметил дядя Володя.- Двадцать пять?

- Двадцать пять. А зарабатывает-то не шибко... И те пропивает.

- Стараться надо, Славка. Матери одной трудно.

- Понимал бы он...

- Ты пришел из школы; сразу - раз - за уроки. Уроки приготовил поиграл на баяне. На баяне поиграл - пошел погулял. Мать вздохнула.

Славка играл "Вянет, пропадает".

Дядя Володя выпил перцовки.

- Стремиться надо, Славка,

- Уж и то говорю ему: "Стремись, Славка..."

- Говорить мало,- заметил дядя Володя и налил еще рюмочку перцовки.

- Как же воспитывать-то?

Дядя Володя опрокинул рюмочку в большой рот,

- Ху-у... Все: пропустили по поводу воскресенья, и будет. - Дядя Володя закурил. - Я ведь пил, крепко пил...

- Вы уж рассказывали. Счастливый человек - бросили... Взяли себя в руки.

- Бывало, утром: на работу идти, а от тебя, как от циклона, на версту разит. Зайдешь, бывало, в парикмахерскую - не бриться, ничего,откроешь рот: он побрызгает, тогда уж идешь. Мучился, Хочешь на счетах три положить, кладешь - пять.

- Гляди-ко!

- В голове - дымовая завеса,- обстоятельно рассказывал дядя Володя.- А у меня еще стол наспроть окна стоял, в одиннадцать часов солнце начинает в лицо бить - пот градом!.. И мысли комичные возникают: в ведомости, допустим: "Такому-то на руки семьсот рублей". По-старому. А ты думаешь: "Это ж сколько поллитр выйдет?" Х-хе...

- Гляди-ко, до чего можно дойти!

- Дальше идут. У меня приятель был: тот по ночам все шанец искал,

- Какой шанец?

- Шанс. Он его называл - шанец. Один раз искал, искал показалось, кто-то с улицы зовет, шагнул с балкона, и все, не вернулся.

- Разбился?!

- Ну. с девятого этажа - шутка в деле! Он же не голубь мира. Когда летел, успел, правда, крикнуть: "Эй!"

- Сердешный... - вздохнула мать.

Дядя Володя посмотрел на Славку...

- Отдохни, Славка. Давай в шахматы сыграем. Заполним вакум, как говорит наш главный бухгалтер. Тоже пить бросил и не знает, куда деваться. Не знаю, говорит, чем вакум заполнить,

Славка посмотрел на мать. Та улыбнулась:

- Ну отдохни, сынок.

Славка с великим удовольствием вылез из-под баяна... Мать опять взгромоздила баян на шкаф, накрыла салфеткой.

Дядя Володя расставлял на доске фигуры.

- В шахматы тоже учись, Славка. Попадешь в какую-нибудь компанию: кто за бутылку, кто разные фигли-мигли, а ты раз - за шахматы: "Желаете?" К тебе сразу другое отношение. У тебя по литературе как?

- По родной речи? Трояк.

- Плохо. Литературу надо назубок знать. Вот я хожу пешкой и говорю: "Е-два, Е-четыре", как сказал гроссмейстер. А ты не знаешь, где это написано. Надо знать. Ну давай.

Славка походил пешкой.

- А зачем говорят-то: "Е-два, Е-четыре"? - спросила мать, наблюдая за игрой.

- А шутят,- пояснил дядя Володя.- Шутят так. А люди уж понимают: "Этого голой рукой не возьмешь". У нас в типографии все шутят. Ходи, Славка.

Славка походил пешкой.

- У нас дядя Иван тоже шутит, - сказал он. - Нас вывели на физкультуру, а он говорит: "Вот вам лопаты - тренируйтесь". - Славка засмеялся.

- Кто это?

- Он завхозом у нас.

- А-а... Этим шутникам лишь бы на троих сообразить,- недовольно заметил дядя Володя.

Мать и Славка промолчали.

- Не перевариваю этих соображал,- продолжал дядя Володя.- Живут небо коптят.

- А вот пили-то,- поинтересовалась мать,- жена-то как же?

- Жена-то? - Дядя Володя задумался над доской: Славка неожиданно сделал каверзный ход.- Реагировала-то?

- Да. Реагировала-то.

- Отрицательно, как еще. Из-за этого и разошлись, можно сказать. Вот так, Славка! - Дядя Володя вышел из трудного положения и был доволен.- Из-за этого и горшок об горшок у нас и получился.

- Как это? - не понял Славка,

- Горшок об горшок-то? - Дядя Володя снисходительно улыбнулся.Горшок об горшок - и кто дальше.

Мать засмеялась.

- Еще рюмочку, Владимир Николаич?

- Нет,- твердо сказал дядя Володя.- Зачем? Мне и так хорошо. Выпил для настроения-и будет. Раньше не отказался ба... Ох, пил!.. Спомнить страшно.

- Не думаете сходиться-то? - спросила мать.

- Нет,- твердо сказал дядя Володя,- Дело прынципа: я первый на мировую не пойду.

Славка опять сделал удачный ход.

- Ну, Славка!.. - изумился дядя Володя.

Мать незаметно дернула Славку за штанину. Славка протестующе дрыгнул ногой: он тоже вошел в азарт.

- Так, Славка... - Дядя Володя думал, сморщившись. - Так... А мы вот так!

Теперь Славка задумался.

- Детей-то проведуете? - расспрашивала мать.

- Проведую, - Дядя Володя закурил. - Дети есть дети, Я детей люблю.

- Жалеет счас небось?

- Жена-то? Тайно, конешно, жалеет. У меня счас без вычетов на руки выходит сто двадцать. И все целенькие. Площадь - тридцать восемь метров, обстановка... Сервант недавно купил за девяносто шесть рублей - любо глядеть. Домой приходишь - сердце радуется. Включишь телевизор, постановку какую-нибудь посмотришь... Хочу еще софу купить.

- Ходите,- сказал Славка.

Дядя Володя долго смотрел на фигуры, нахмурился, потрогал в задумчивости свой большой, слегка заалевший нос.

- Так, Славка... Ты как? А мы-так! Шахович. Софы есть чешские... Раздвижные - превосходные. Отпускные получу, обязательно возьму. И шкуру медвежью закажу...

- Сколько же шкура станет?

- Шкура? Рублей двадцать пять. У меня племянник часто в командировку на восток ездит, закажу ему, привезет.

- А волчья хуже? - спросил Славка.

- Волчья небось твердая,- сказала мать.

- Волчья вообще не идет для этого дела. Из волчьих дохи шьют. Мат, Славка. Дождик перестал; за окном прояснилось. Воздух стал чистый и синий. Только далеко на горизонте громоздились темные тучи. Кое-где в домах зажглись огни.

Все трое некоторое время смотрели в окно, слушали глухие звуки улицы. Просторно и грустно было за окном.

- Завтра хороший день будет,- сказал дядя Володя.- Вот где солнышко село, небо зеленоватое: значит, хороший день будет.

- Зима скоро.- вздохнула мать.

- Это уж как положено, У вас батареи не затопили еще?

- Нет. Пора бы уж.

- С пятнадцатого затопят. Ну пошел. Пойду включу телевизор, постановку какую-нибудь посмотрю.

Мать смотрела на дядю Володю с таким выражением, как будто ждала, что он вот-вот возьмет и скажет что-то не про телевизор, не про софу, не про медвежью шкуру - что-то другое.

Дядя Володя надел фуражку, остановился у порога...

- Ну, до свиданья.

- До свиданья...

- Славка, а кубинский марш не умеешь?

- Нет,- сказал Славка.- Не проходили еще.

- Научись, сильная вещь. На вечера будут приглашать... Ну, до свиданья.

- До свиданья.

Дядя Володя вышел. Через две минуты он шел под окнами - высокий, сутулый, с большим носом. Шел и серьезно смотрел вперед,

- Руль, - с досадой сказала мать, глядя в окно. - Чего ходит?..

- Тоска,- сказал Славка.- Тоже ж один кукует.

Мать вздохнула и пошла в куть готовить ужин.

- Чего ходить тогда? - еще раз сказала она и сердито чиркнула спичкой по коробку.- Нечего и ходить тогда. Правда что Гусь-Хрустальный.