Ахметов Спартак

Алмаз 'Шах'

Спартак Ахметов

АЛМАЗ "ШАХ"

1. ПЕРВАЯ НАДПИСЬ

Положение алмаза подобно положению господина, которому подчиняются низы и чернь.

Абу-р-Райхан ал-Бируни

Глубина алмазной копи достигала ста зиров , даже в полдень лучи солнца не освещали ее дна. Рабочие кайлили забой по колено в воде, потому что гирлянда тростниковых ковшей, приводимая в движения высоким колесом, не поспевала вычерпывать ее. Вода была повсюду: стекала с каменистых стен, била холодными струйками из дырявых ковшей, ледяным дождем проливалась из большой корзины с алмазоносной породой. Верхние рабочие медленно поднимали корзину воротом, и она, покачиваясь на лохматой веревке, ползла мимо сторожевых ниш.

Забой был наполнен плеском стекающей воды, хлюпающими ударами кайл, непрекращающимся сиплым кашлем. Многократное эхо умножало шум, наполняло уши болезненным гулом. И все-таки Суних сразу услышал, когда алмаз тонким голоском позвал: "Я здесь!" Юноша замер на мгновение, бросив косой взгляд на ближайшую нишу. Стражники стояли с обнаженными мечами и следили за рабочими. Но что они могли разглядеть в сырой полутьме? И Суних продолжал с силой опускать двуклювое кайло, а острый алмаз под пяткой все кричал: "Я здесь! Я здесь!"

Юноша сжал камень пальцами правой ноги и медленно, не прекращая работы, отодвинулся к дальнему от стражников концу забоя. Здесь он закашлялся, перегибаясь пополам, выхватил камень из воды и, захлебываясь в кашле, быстро рассмотрел его. Это был алмаз! Неправдоподобно громадный алмаз, длинный как палец! Перст аллаха! Даже в темноте он сиял теплым желтоватым светом, и Суних поспешно погасил сияние в складках мокрой набедренной повязки. А потом его руки сделали то, чего не сразу осмыслила голова. Они вложили камень в рот Суниха, запихнули его подальше к глотке, и юноша, давясь и раня язык острыми ледяными ребрами, судорожно глотнул. Боль обожгла пищевод, но голова наполнилась радостным звоном: "Мой алмаз, мой!"

Незаметно истекло время работы. Нижних рабочих одного за другим извлекли на поверхность. Здесь их по обыкновению долго обыскивали. Суних безропотно стоял перед надсмотрщиком, который копался в его набедренной повязке, смотрел между пальцами рук и ног, заглядывал в ноздри, уши и рот. У надсмотрщика вдруг загорелись глаза:

- Собака! У тебя изранен язык! Ты проглотил алмаз!

- Нет. Клянусь аллахом, нет! - испуганно запричитал юноша.

Два стражника схватили его и оттащили в сторону. Суних задергался в грубых руках. Мертвея от ужаса, он смотрел, как подходит к нему кривоногий надсмотрщик. Блеснул изогнутый кинжал...

...Устад Суних вздрогнул и проснулся. Тело было мокрым от пота. Из узкого окна тянуло свежестью раннего утра. Мастер судорожно перевел дыхание, освобождаясь от ночного кошмара. Ликующие вопли ахмаднагарских петухов развеяли остатки наваждения.

Устад стер ладонями пот с лица и груди. Кряхтя, привстал на циновке, вынул из деревянной шкатулки у изголовья продолговатый кристалл.

Поистине неисповедимы пути аллаха! Давным-давно устад Суних нашел этот камень в копях Голконды, сумел утаить его и принести в Ахмаднагар. Перекупщики дали за алмаз не очень много, но денег хватило, чтобы открыть мастерскую. И Суних продолжил дело своего деда, нашедшего способ вылущивать из бесформенных алмазов сверкающие октаэдры, и дело своего отца, который научился гранить непобедимые алмазы, но умер от голода. Через пять лет слава о молодом мастере вышла за пределы Ахмаднагара, и устад Суних раздавил конкурентов, погубивших отца. О длинном алмазе он вспоминал лишь изредка.

И вот волей аллаха удивительный камень снова в его руках, и на самой твердой грани, грани октаэдра, вырезана надпись - дело неслыханное доселе в мусульманском мире!

Каждое утро в лучах солнца и каждый вечер при свете свечи устад Суних разглядывал буквы, которые сначала едва распознавались в виде ничтожных царапин и только после многих недель работы приобрели глубину и резкость. И хотя буквы складывались в имя БурХана, ничтожного и капризного правителя Ахмаднагара, присвоившего себе титул Низам-Шаха , устад Суних любил многократно перечитывать надпись, вырезанную собственными руками. Мастер спешил насытить взор, ибо алмаз придется вернуть в сокровищницу Бур-Хана. Работы же осталось немного: вырезать текущий год, всего лишь вертикальный штрих и три точки - тысячный год со времени переезда пророка Мухаммада (да святится его имя) из Мекки в Медину.

Устад Суних временно отрешился от суетных мыслей, совершил омовение и утренний намаз. Потом наскоро позавтракал куском лепешки с изюмом, запил чистой водой и подошел к низкому рабочему столику. Все на месте, но алмазный порошок кончается. Недовольно ворча о задержке, мастер вытащил ящичек с камнямисырцами. Самые крупные из них весили полтора и два дирхема , имели неправильную форму и выщербленные ребра. А зазубренный алмаз - дурная примета, ибо он побежден. Суровое правило мастеров гласило: "Алмаз высшего качества должен иметь вершины, грани, ребра в числе 6, 8 и 12, острые, ровные, прямолинейные". Требуются великая осторожность, верный глаз и точная рука, чтобы из бесформенного камня вылущить "хаван ал-мас" - алмазный октаэдр или хотя бы "нарийа" - тетраэдр. Этими достоинствами и сверх них многими другими наделили устада Суниха дед и отец. А теперь он сам обучает искусству подмастерьев и учеников.

Мастер набрал полную горсть камней и дышал на них, пока они не согрелись. Затем погрузил алмазы в чашу с рассолом, в котором промывали серебро. Когда поверхность воды разгладилась, стало видно различие между камнями. Одни - и таких было мало - казались белыми, иные - красными и желтыми, но больше всего оказалось серых и черных. Устад Суних извлек все белые камни и разложил их на шерстяной тряпице. Затем взял один, вставил острым концом в свечу и посмотрел сквозь камень на солнце. Яркие желтые и красные искры ослепили глаз, маленькое лицо устада сморщилось от удовольствия. Да, это брахман, алмаз отборного сорта. После исправления им можно инкрустировать меч, или вставить в ожерелье, или украсить чалму. Для других, низших сортов тоже найдется место: красные кшатрии пойдут на перстни, запястья и браслеты, желтые вайшьи - на пояса, черные шудры - на ножные украшения. Поистине велик аллах, усыпавший русла рек Голконды столь разнообразными по цвету алмазами!

Понемногу начали собираться ученики и подмастерья, работа в мастерской потекла своим чередом.

Самую рискованную операцию - раскалывание камней по плоскостям спайности - выполняли опытные подмастерья, которые через несколько лет сами станут устадами. Острыми алмазными осколками они прочерчивали линию раскола, вставляли в него лезвие ножа так, чтобы его плоскость совместилась с плоскостью спайности, и резко били по тупею. Камень распадался на две неравные части, выявляя сверкающую грань октаэдра. Последовательно обнажались остальные семь граней, и бесформенный кусок превращался в камень высшего качества - "хаваи ал-мас".

Менее опытные подмастерья бережно собирали непригодные для изделий осколки, закатывали их в свинцовые лепешки или вместе с воском набивали в тростниковые трубки и легонько били сверху, пока сила ударов не одолевала алмаз, и он не раскрашивался. Затем свинец или воск плавили в тигле. В жидком воске алмазный порошок тонул, в расплавленном свинце всплывал на поверхность. Его тщательно, до крупинки, собирали, смешивали с наждаком и полученным порошком полировали драгоценные камни.

Мальчикам-ученикам мастер показывал, как обращаться с камнями, как из алмазного порошка и смолы изготавливать абразивные круги, как вращать эти круги с помощью ручных дрелей, имеющих вид натянутого лука. Однако большинство учеников тупы и нерасторопны. Они пригодны лишь для того, чтобы подметать глинобитный пол, бегать на базар за лепешками или сидеть с опахалами над алмазной пылью и отгонять мух, дабы те не унесли в хоботках драгоценный материал. Устад Суних обессилевал, вкладывая в учеников трудолюбие и знание: бил их тростниковыми трубками, подвешивал к потолку, обливал жидким воском. Но чаще всего усилия пропадали даром. Редкие ученики выходили в подмастерья, прочих же отправляли на алмазные копи Голконды или Коллура, благо они могли отличить алмаз от кварца или граната.

Среди будничных забот устад Суних продолжал выполнять заказ Бур-Хана заканчивал гравировку надписи на длинном алмазе весом в шесть дирхемов. На кончик стальной иглы, смоченной маслом, он набирал немного алмазной пыли и без конца царапал по треугольной грани камня. Медленно, медленно углублялась надпись, текли дни, разделенные пятью намазами на четыре части, незаметно проскакивали короткие душные ночи. А в голове зрели дерзкие мысли. Вот есть он, устад Суних, великий мастер и знающий, что он - великий мастер. И есть правитель Ахмаднагара, называющий себя Низам-Шахом. Оба они всю жизнь провели среди драгоценных камней, найденных голодными рабочими и отобранных надсмотрщиками за кусок лепешки. Таков порядок в стране "Владыки Порядка"...

Жизнь и поступки каждого мусульманина предопределены. Народ увязает в нищете, шахи и султаны купаются в золоте. Так угодно аллаху. Великий мастер, знающий только радость работы, слепнет над алмазом, вырезая имя ничтожного владыки, а не свое. Так угодно аллаху... Зачем же всевышний (да святится его имя!) вкладывает в голову устада смутные мысли? Почему он указывает путь, который хотя бы частично восстанавливает справедливость? Значит, это угодно ему...

Так пусть же исполнится воля аллаха!

И вдохновенный устад Суних покрыл готовую надпись на треугольной грани кристалла тонким слоем воска и острейшей иглой вывел еще три буквы, хитроумно соединив ими выгравированную дату. Затем по восковому трафарету принялся вырезать их, не жался алмазной пыли. Он забывал о сне, урывками молился, не следил за порядком в мастерской. Никогда в жизни он не работал так усердно и терпеливо, никогда раньше его рука не была так сильна и точна. И когда заключительное слово было готово, устад Суних тщательно очистил надпись от алмазной пыли, вымыл камень и на тонком шлифовальном круге отполировал треугольную грань. И еще раз обмыл алмаз в воде, окуная его, как младенца.

Теперь грань сияла отраженным солнечным светом и внутренним золотистым пламенем самого камня. На ослепительном фоне резко выделялась надпись, при небольшом повороте на гибких буквах вспыхивали красные и желтые искорки. Последнее слово под годом гравировки в соответствии с правилами арабской грамматики не содержало кратких гласных и выглядело как "снх". Непосвященные узнавали в нем слово "санах", что в переводе означало "год". Но оно было наполнено другим смыслом - тайным, подлинным и справедливым.

Через века и страны царственный алмаз нес на своей грани имя великого Устада Суниха.

2. ОСТЕРЕГАЙТЕСЬ БЛОНДИНОК!

Пламя во дворце пылает - здесь алхимия царит, Пепел превращает в яхонт , огненный алмаз творит.

Мансур Муваррид

День начался с аварии. Усманов стоял у лабораторного пресса и следил за тем, как медленно и плавно опускается пуансон, прикрывая пресс-форму с шихтой. Марат уже хотел затворить бронированную дверцу, но тут раздался резкий треск, и мимо его головы что-то со свистом пронеслось. От неожиданности Усманов присел. В ту же минуту около пресса оказалась Светлана и вырубила электроэнергию.

Марат выпрямился и, вымученно улыбаясь, похвалил быструю аппаратчицу:

- Молодец!

- Что случилось? - громко спросила Светлана.

- Что, что! - внезапно рассвирепел Усманов. - Пресс-форма ахнула, вот что!

- Марат Магжанович, ваше ухо в крови! Аппаратчица сбегала за флаконом БФ-6.

- Смотри, Светик, не проболтайся, - попросил Усманов, морщась от жгучего прикосновения медицинского клея к ранке.

- А вы не нарушайте технику безопасности!

- При чем здесь техника безопасности? Уши у меня слишком далеко торчат, вот и все...

Светлана осуждающе покачала головой.

- Там вас к телефону кличут, - вдруг вспомнила она. - Из секретариата. Сказать, что вышли?

- Не надо.

Усманов прошел по огромному залу алмазного участка, оглядывая работающие прессы, аппаратчиков и стажеров. Из-за постоянного вибрирующего гула никто не услышал треска раздавленной пресс-формы. "Ну и слава богу, - подумал Марат. - А Светик смолчит". Он прижал трубку к раненому уху, чертыхнулся и перебросил ее в левую руку:

- Усманов.

- Марат Магжанович, - защебетала секретарша. - Вас ожидают.

- Кто?

- Корреспондент районной газеты.

Усманов вздохнул.

Корреспондент, а точнее - корреспондентка с магнитофоном через плечо сидела в кресле у витрины с продукцией института: кристаллами кварца, аметиста, рубина, слюды, разноцветных гранатов. Мелкие усмановские алмазы, упрятанные в небольшие ампулы, терялись среди этого сверкающего великолепия. Марат поздоровался, опустился в кресло напротив и воззрился на представительницу прессы с интересом и одобрением. Некоторые женщины тратят много времени и средств, чтобы хоть издали казаться белыми, а перед ним сидела блондинка милостью божьей, без единого косметического штриха.

- Чем могу быть полезен?

- Мы готовим цикл очерков к двухсотлетию нашего города. Мне поручено написать о лаборатории высоких давлений.

- Кто вас ко мне направил?

- Директор института.

Ну что ж, все как будто по правилам... Марат застегнул белый халат на все пуговицы, развернул широкие плечи и зажег в раскосых татарских глазах два коричневых огонька.

- Спрашивайте - отвечаем!

- Прежде всего, мне хотелось бы узнать, как образуются алмазы. Только, пожалуйста, популярнее.

- Популярнее? - Марат прищурился на включенный магнитофон. - Пожалуйста! У древних индусов был бог Бала, владыка преисподней. Он постоянно пакостил добрым богам, замораживал реки и озера, не давая крестьянам нормально трудиться. Возмущенный бог Индра метнул в саботажника молнию. Бала сначала окаменел, а потом рассыпался на мелкие кусочки. Вся эта местность стала алмазоносным районом. Кстати, и молнию и алмаз индусы называют одним словом - ваджра... Так вот, из того или иного участка тела поверженного Балы добывают алмазы разных сортов. Самые ценные камни называют брахманами, они имеют цвет жемчужной раковины и происходят из головы божества. Руки Балы стали источником кшатриев - камней с красновато-коричневым оттенком. Чрево бога превратилось в палево-желтые алмазы - вайшьи. И наконец, шудры, самые дешевые камни цвета отполированного клинка, находят там, где были ноги божества. Между прочим, четыре основные касты индусов носят те же названия: брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры... Я освещаю вопрос достаточно ясно?

Корреспондентка с серьезным видом кивнула.

- А откуда алмазы берете вы?

- Мы еще маленькие. - Марат осторожно потрогал мочку поврежденного уха. Мы копошимся в ногах алмазного божества... Простите, я не запомнил вашего имени.

- Песцова... Валерия Валентиновна.

- Давайте, Валя, все посмотрим на месте. Гибкая Песцова, затянутая в джинсовый костюм, и массивный Усманов спустились со второго этажа и вышли на солнечный институтский двор. Газоны уже нежно зеленели молодой травкой, почки на яблонях и рябине вздулись, готовые вот-вот лопнуть, а на густом кустарнике вдоль аллей проклевывались липкие листочки. Солнце превратило волосы Песцовой в золотые невесомые нити, высветило каждую веснушку. Марат щурил глаза, поглаживал коротко остриженную голову и неторопливо рассказывал:

- Впервые крупный октаэдр искусственного алмаза получил герой рассказа Уэллса. Взрыв динамита в стальном цилиндре, читали? Как известно, герой плохо кончил. Это не помешало директору нашего института стать приверженцем его метода... Американцы же давление до ста тысяч атмосфер и температуру до двух тысяч градусов решили получать на мощных прессах. В конце 1954 года исследовательская группа компании "Дженерал электрик" синтезировала первые караты алмаза... Вы, конечно, знаете, что алмаз и графит состоят из одного и того же элемента - углерода?

- Это проходят в школе.

- Правильно. В алмазе расстояния между атомами одинаковые, а в графите атомы расположены слоями. Отсюда разница в удельных весах и в твердости. Алмаз - самое твердое вещество в природе.

- И его ничем нельзя поцарапать?

- Ничем! - категорически заявил Усманов.

- Но ведь существует алмаз, на гранях которого не просто царапины, а три арабские надписи!

- Вы говорите об алмазе "Шах"? - Марат улыбнулся. - Но это случай особый... Потом расскажу. Кстати, мы пришли.

Прикрывая плечом автоматический замок, Усманов набрал шифр, распахнул дверь и пропустил впереди себя Песцову. Валерия оказалась в огромном светлом зале с высокими окнами, под которыми стояли массивные металлические конструкции. В самом центре зала высилось огромное сооружение, похожее на церковные врата.

- Господи, что это за триумфальная арка? - спросила она.

- Наш новый пресс, рассчитанный на усилие в шестнадцать тысяч тонн, горделиво ответил Усманов. - Собираемся выращивать на нем ювелирные алмазы.

Он подвел Песцову к конструкции у окна, которая тоже оказалась прессом, но менее мощным. Обслуживала его миловидная полная женщина в белом халате.

- Наш лучший аппаратчик, - представил Марат. - Специально приспособлена для работы в аварийных ситуациях.

- У вас и аварии бывают?

- Нет, что вы! Мы соблюдаем технику безопасности... Как дела, Светик? поспешно обратился к аппаратчице Марат. - Когда - кончаешь цикл?

- Камера уже остыла, - громко ответила та, перекрикивая низкий вибрирующий гул, который наполнял зал. - Через десять минут снимаю давление.

- Вам повезло. - Усманов обернулся к Валерии. - Сейчас увидите наши алмазы.

- Прямо здесь они растут?

- Прямо здесь. Мы набиваем вот такое широкое кольцо, - показал Усманов, шихтой, слоями графита и металла. Устанавливаем его в стальную полусферу, а сверху герметично прикрываем другой полусферой. Затем создаем нужное давление и поднимаем температуру до необходимого уровня. Металл плавится и растворяет в себе графит. В созданных условиях растворимость алмаза меньше, чем растворимость графита. Поэтому он и начинает кристаллизоваться, как сахар из чая.

- И до каких размеров?

- Сейчас увидите...

Миловидная Светлана наклонилась над пультом и принялась нажимать на разноцветные кнопки. В средней части установки дрогнула массивная округлая плита, медленно пошла вверх и остановилась. Светлана задвинула ее вглубь, открывая вторую плиту. В центре лежал черный камешек, похожий на уголь. Усманов взял его, ушел куда-то и через минуту вернулся, неся в руках угловатые обломки. Рассмотрел их, щуря и без того узкие глаза. Протянул Песцовой.

- Вот они, наши алмазы.

Валерия наклонилась, предвкушая ослепительный блеск и сияние, как в Алмазном фонде, но увидела только темную плотную массу, в которой чернели меленькие зернышки.

- Не вижу...

- Да вот же они, - показал ногтем Марат. - Черные кубики.

- Такие мелкие? - разочарованно протянула Песцова,

- А вы хотели бы величиной с алмаз "Шах"? - Усманов нахмурился. - Размеры самых крупных искусственных алмазов не превышают пяти миллиметров.

- Простите, я думала, что алмазы должны играть всеми цветами радуги.

- Играют только ювелирные камни. А мы выращиваем технические алмазы - для абразивных кругов, буровых коронок, пил, сверл и так далее. Вот запустим эту махину, - Марат кивнул на триумфальную арку, - тогда и ослепим вас радугой.

- Марат Магжанович, а вопрос о происхождении алмазов в природе уже разрешен?

- Давайте выйдем на воздух, здесь несколько шумно. Они поблагодарили Светлану и снова окунулись в солнце и зелень.

- Дело в том, - Марат говорил и поглаживал коротко остриженную голову, что алмаз стабилен только при огромных давлениях и температурах. Стоит понизить эти параметры, как он становится неустойчивым и может превратиться в графит. Однако такое неустойчивое равновесие длится тысячелетия, чем мы и пользуемся, - Марат помолчал, соображая, доходят ли его научные рассуждения до Песцовой. - До сих пор происхождение алмазов для ученых загадочно. Некоторые считают, что они образуются при внедрении магмы в углеродсодержащие пласты. Другие - что они кристаллизуются на огромной глубине из кимберлитового расплава. Находят алмазы и в метеоритах, на что особенно упирает наш директор... Если бы точно знать, как растут алмазы в естественных условиях, мы бы давно завалили рынок бриллиантами.

- Я читала, что самый крупный из найденных алмазов весит полкилограмма.

- Да, знаменитый "Куллинан" весил шестьсот граммов. К сожалению, при огранке его разрезали на несколько кусков.

- Вы так много знаете об алмазах...

- Работа такая. - Усманов не заметил лести. - Кстати, средневековых арабов глупости о происхождении алмазов не волновали. Они считали, что все ныне существующие драгоценные камни добыты Александром Македонским по-восточному Искандаром Зуль-Карнайном - в Долине Алмазов. Долину охраняли пестрые змеи, взгляд которых обращал людей в камень. Но Искандар перехитрил змей. Он приказал воинам нести перед собой отполированные щиты. Змеи смотрели на себя, как в зеркало, и падали замертво. Войска вошли в долину и попали в зону вечного мрака. Они медленно продвигались вперед, то и дело спотыкаясь о лежащие повсюду камни. Зуль-Карнайн сказал: "Это камни сожаления. Те, кто подберет их, и те, кто пренебрежет ими, будут равно удручены". Ну, дальнейшее вы уже поняли. Камни оказались алмазами, и одни воины жалели, что не взяли их, а другие - что взяли мало.

- Как интересно! - Валерия тряхнула распущенными волосами. - Вы обещали рассказать о надписях на алмазе "Шах".

Усманов взглянул на часы.

- К сожалению, у меня через пять минут семинар.

- Тогда я приду завтра, можно?

- Завтра суббота.

- В понедельник?

- Договорились. В понедельник утром я вас жду. Песцова кокетливо улыбнулась, поправила лямку магнитофона на плече и пошла в сторону главного корпуса. Марат посмотрел ей вслед, отметил гибкость стана и упругость походки. "Вах, какую девушку послал мне аллах! - подумал он саркастически. Небось кто-нибудь уже доложил Ирине о нашем рандеву". И заспешил к себе на семинар.

3. АЛМАЗЫ ИЗ КАРТОШКИ

Случайно на ноже карманном

Найди пылинку дальних стран

И мир опять предстанет странным,

Закутанным в цветной туман.

Александр Блок

Обещая рассказать историю "Шаха", Марат надеялся на Ферсмана. Года три назад, готовясь к сдаче кандидатского минимума, он довольно внимательно пролистал объемистую монографию. В конце книги, помнится, приводилось научное описание исторических алмазов "Шах" и "Орлов". Вот пусть основоположник геохимии и поможет блеснуть эрудицией перед представителем прессы.

После окончания семинара Марат набрал внутренний номер телефона жены.

- Мать, сходи, пожалуйста, в библиотеку и возьми книгу Ферсмана "Кристаллография алмаза".

- Хорошо... - Голос Ирины удивительно похож на голос сына. - С кем это ты прогуливался по двору?

- Мною, как всегда, интересуется пресса! Домой идем вовремя?

- Да. Не забудь зайти, я в буфете набрала молока и огурцов.

- Обязанности свои знаю, - недовольно пробурчал Марат,

Было не по-весеннему жарко. Пока они добрались до своего микрорайона, Марат основательно взмок. Дома он немедленно полез под душ, а потом, остывший и умиротворенный, залег на диване. С привычной гордостью окинул взглядом две стенки стеллажей с книгами и уткнулся в ферсмановские алмазы, по обыкновению мысленно комментируя прочитанное.

Итак, форма "Шаха" настолько загадочна, что его даже отказывались считать алмазом... При чем здесь форма? Ничем не царапается - значит, алмаз! Вес 88,7 карата... Ого! Это почти восемнадцать граммов! Цвет - белая вода с желтоватым оттенком от примесей железа... Ну, это вряд ли. Скорее всего, цвет связан со структурной примесью азота. Камень поразительной чистоты и безукоризненной прозрачности. Имеет форму удлиненной призмы, притупленной на концах пирамидальными плоскостями... Впрочем, Ферсман прав, форма алмаза необычна. В природе и в лаборатории алмазы растут в виде кубиков или правильных восьмигранниковоктаэдров... Грани октаэдра (ага, все-таки и в "Шахе" Нашлись эти грани!) мягко округлые. Самая широкая грань разделена на длинные узкие фацеты , одна из которых недоработана и исштрихована. Камень охвачен бороздой, прорезанной на глубину полмиллиметра... Зачем?.. Блеск алмаза поражает. Скульптура поверхности целиком сохранилась в виде нежночешуйчатого строения... Ох, и эпитеты позволяют себе классики!.. Весь кристалл пронизан мельчайшими пластинками двойников, которые едва вырисовываются на поверхности граней в виде тончайших дуг... Углядел-таки!

Далее шли рисунки шести главных граней; сумма углов между ними 360 градусов. Дальше - надписи на гранях... Погодите, погодите! Почему такая странная сумма углов? Только в четырехугольнике сумма внутренних углов может составлять 360 градусов, а шесть граней "Шаха" в сечении дают гексагон. Из школьной геометрии известно, что сумма внутренних углов любого шестиугольника всегда равна 720 градусам! В чем же дело? Ага, бот Ферсман приводит промеренные углы. Ну-ка проверим: 73, 37 и 70 - это будет 180; 75, 85 и 20 - тоже 180. Действительно, всего получается 360, а не 720. А-а-а! Ферсман же измерял истинные углы между гранями. А их сумма может выражаться любым числом...

Удивительно вырос этот "Шах" - три подряд идущих угла в сумме составляют 180 градусов, следующих три угла - тоже 180. В целом, если учесть все три суммы, даже геометрическая прогрессия получается: 730, 360, 180, Каждая последующая сумма углов ровно вдвое меньше предыдущей. Матушка-природа что хочет, то и вытворяет! Попробуй в лаборатории воспроизвести такое... А может, это не матушка-природа? Впрочем, чушь, не следует отвлекаться.

- Что у тебя с ухом? - спросила подошедшая Ирина.

- Поцарапался, - отмахнулся Марат.

- Ужинать пора, зови Камилку.

Жена отобрала книгу и положила на столик в головах дивана.

Марат укоризненно посмотрел на маленькую Ирину в нарядном вышитом переднике, закряхтел недовольно и вышел на балкон. На широком пространстве между параллельно поставленными многоэтажными домами резвилось молодое поколение. Девочки в ярких коротких платьицах скакали по очерченным мелом квадратам, играли в мяч; голенастые мальчишки висли на перекладине, с криком гонялись друг за другом, скатывались с железных горок.

Вот в чем прелесть подмосковных городков - в широких дворах. Да еще лес с грибами и ягодами, река с рыбой и раками. И никаких машинных грохотов, вони и асфальтового пекла.

Марат, сощурив глаза, высмотрел с восьмого этажа черную голову сына и щелкнул языком. Услышав знакомый хлесткий звук, который во всем городе мог произвести только папа, Камилка замер на месте и задрал голову. Марат призывно махнул рукой - ужинать, мол. Через пять минут запыхавшийся и, естественно, мокрый от пота сын ворвался в квартиру.

За ужином Камилка, как обычно, размахивал вилкой, крошил хлеб и после каждого съеденного куска выстреливал вопрос:

- Пап!

- Ась?

- А чем кардинал Ришелье лучше Мазарини?

- Ну, видишь ли... - рассеянно объяснял Марат.

- Пап?

- Сынок, ешь живее, все стынет, - вмешивалась Ирина

- Пап!

- О?

- Почему это я не вижу спутников Юпитера, хотя мой телескоп мощнее, чем у Галилея?

- Потому что он сам шлифовал линзы, а ты их купил в аптеке.

- Пап!..

После ужина Ирина принялась мыть посуду, Камилл убежал с самодельным телескопом во двор, а Марат опять уткнулся в ферсмановские алмазы.

Итак, все грани октаэдра в "Шахе" имеются, причем шесть из них заостряют концы удлиненного кристалла. Марат рассмотрел рисунок - один конец в плане выглядел шестиугольником, другой - пятиугольником. Любопытно... Пятиугольная симметрия присуща только живым организмам. Например, морским звездам. Академик Чернов любил говорить, что этот вид симметрии является способом борьбы белковых существ против кристаллического оцепенения. Значит, алмаз "Шах" тоже наполовину живой. Черт, опять его заносит в сторону... Марат перевернул было страницу, но вернулся к рисунку - было в нем что-то странноватое. Присмотрелся внимательнее: вроде бы пятиугольник и шестиугольник самые обыкновенные, разве что несколько неправильные... Ах, вон оно что! Если продолжить вот эти три стороны шестиугольника, то должен получиться равносторонний треугольник, Ну-ка, ну-ка...

- Пап, я только что видел кратер Тихо!

- Ты почему до сих пор не в постели?

- Так полнолуние же!

- Ну и что?.. Принеси транспортир и немедленно ложись спать! Куда только мать смотрит...

Камилл принес требуемое и немного постоял, просительно сопя. Но папа уже его не видел. Сначала он убедился, что построенный треугольник действительно равносторонний. Потом перемерил все углы шестиугольника. Что за черт?.. Три угла подряд в сумме составляли 360 градусов, и три оставшихся - опять 360! Если принять во внимание общую сумму углов шестиугольника и сумму углов равностороннего треугольника, то снова возникала геометрическая прогрессия: 720, 360, 180. Не слишком ли много каких-то непонятных закономерностей для одного-единственного кристалла, пусть он даже будет самим "Шахом"?

Ну, аллах с ними, с гранями. Более притягательны сейчас надписи на них. Еще с детства религиозная бабушка обучала Марата по Корану разбираться в арабских буквах: "Ба-би-бу, ха-хи-ху". Интересно проверить - насколько крепка мальчишеская память. И Марат медленно потащил палец справа налево по гибким письменам. Первое слово читалось как "брхан", за ним следовало "нзмшах". А так как краткие гласные в арабском письме не изображаются, то все вместе следует читать "Бурхан-Низам-Шах". Дальше следовало непонятное слово "сани", потом палочка и три точки, что, конечно, означало тысячный год мусульманского календаря, и снова непонятное слово "снх"... Все правильно! Вот ниже Ферсман приводит перевод надписи, сделанный академиком С. Ф. Ольденбургом: "Бурхан-Низам-Шах второй. 1000 год".

"Ай да я! - мысленно похвалил себя Марат. - Хоть и не академик, а почти все прочитал сам. Странно только - зачем неведомый мастер вырезал слово "снх" - "год". Оно здесь явно лишнее, все понятно и без него".

Откуда-то издалека донесся голос Ирины.

- Что? - переспросил Марат.

- Я спрашиваю - спать собираешься или нет? Первый час уже.

- Отдыхайте, Ираида Петровна, не обращайте на меня внимания.

Ну, раз дело дошло до Ираиды, то мужа сейчас трогать нельзя. Ирина вздохнула, заплела на ночь платинового цвета косу, заглянула к Камилке, поправила на нем одеяло. И пошла спать.

На другой день она поднялась рано, приготовила завтрак, разбудила сына и проследила за его утренней гимнастикой. Накормила и отправила в школу, а сама принялась за уборку. Перетерла стеллажи влажной тряпкой, вымыла полы во всех трех комнатах, собрала белье для завтрашней стирки. А Марат все изучал Ферсмана (спал ли он ночью-то?), время от времени звучно щелкал языком и только приподнял ноги, когда она мыла возле него. К часу дня пришел развеселый Камилка с полным портфелем пятерок, и они втроем пообедали. Потом Ирина с сыном пошли в лес, оставив Марата обложенным томами энциклопедии и книгами по кристаллографии и минералогии. Домой вернулись усталые и пропитанные весенними запахами.

Их ожидала загадочная картина: дорогой папочка сидел на кухне и вырезал из моркови нечто продолговатое и граненое как карандаш. На столе грудилась искрошенная морковь и картошка.

- Что с тобой? - удивилась Ирина. - Не хочешь ли ты к ужину нажарить моркови?

- Не мешай! - Марат погрозил ножом. - Я делаю алмаз "Шах".

Мама и сынок недоуменно воззрились на отца.

- Ступайте, - покосился Марат. - Я стою на пороге грандиозного открытия.

- Из картошки делать алмазы - действительно грандиозно! - Ирина засмеялась. - И как, получается?

- Не совсем. Хочу вырезать объемную модель, чтобы повертеть в руках. Да вот у Ферсмана маловато данных... Эх, хорошо бы посмотреть на настоящий "Шах"!

- Может, я помогу? - спросила Ирина. - Мое пространственное воображение сам Чернов хвалил.

Ее взгляд сразу наткнулся на арабские каракули, сплетенные в удивительно тонкий орнамент.

- Что это?

- Надписи, вырезанные на гранях тремя владельцами "Шаха". Но не в них суть. У кристалла очень странное соотношение между реберными углами.

- А что они означают? - не слушала Ирина, показывая - пальчиком на центральный орнамент.

- "Сын Джихангир-Шаха Джихан-Шах. 1051".

- Ого! Так давно?

- Это по лунному календарю. А от рождества Христова - год тысяча шестьсот сорок первый.

4. ВТОРАЯ НАДПИСЬ

Мир - лестница, по ступеням

которой

Шел человек.

Мы осязаем то,

Что он оставил на своей дороге.

Максимилиан Волошин

На тридцатом году правления странная болезнь поразила владыку Индии. Временами в животе начиналась такая боль, будто по нему полосовали кинжалами. Джихан-Шах перегибался пополам, катался на широкой постели и все-таки не мог удержаться от жалобных стонов. Преданный лекарь-брахман прикладывал к животу нагретые камни, поил разведенным в вине мумиё, окуривал дымом, от которого першило в гортани. Но все было тщетно. Боль набрасывалась внезапно, как тигр, и независимо от лекарств отступала, оставляя Джихан-Шаха обессилевшим и иссушенным. Истерзанное тело отказывалось служить, но голова оставалась трезвой и ясной.

Шах понимал, что от непереносимой боли может умереть, и тревожился за судьбу страны. Кто сменит его на троне? Аламгир жесток с иноверцами и сребролюбив. Он истощит государство, созданное кровью и потом тимуридов. Кроме того, соглядатаи донесли, что он готовит покушение на жизнь шаха. Пришлось удалить его из столицы и назначить наместником в Декане. Мало отличаются от Аламгира Суджа и Мурад. Умней и дальновидней всех четвертый сын - Дара-Шах. Только он может стать достойным преемником, только он умножит добрые дела отца.

Добрые дела и злые дела... Что хорошего и что плохого сделал поседевший шах за свою жизнь? Возвеличил государство Великих Моголов? Но для этого пришлось убить старшего брата Хосрова, воевать с отцом Джихангир-Шахом и вырезать претендентов на престол. Строил оросительные каналы в Пенджабе? Но ведь и налоги увеличил вдвое! Изгнал португальцев из Бенгалии? Но и разрешил английским купцам хозяйничать в стране. Семь тяжелейших голодовок перенес народ, пока воздвигали несравненное творение устада Исы - беломраморный мавзолей Тадж-Махал под пятью куполами. В нем покоится любимая жена Мумтах-Махал, рядом с ней найдет успокоение и шах... Что еще? Счастливые часы работы в гранильной мастерской... Борьба с непокорными князьями... Покорение Биджапура и Голконды... Сдача Кандагара персам... Все перемешалось - плохое и хорошее. Что останется после смерти?

Усобицы и могущественные соседи растащат страну по кусочкам. Пересохнут каналы в Пенджабе. Время и люди разрушат мрамор мавзолея Тадж-Махал...

Алмаз!

Вот что сохранится, вот перед чем бессильно время - алмаз! На его сверкающей грани шах собственноручно вырезал свое имя.

Этот камень из покоренного Ахмаднагара привез великий Акбар, дед Джихан-Шаха. Более сорока лет алмаз пролежал в сокровищнице, пока не попался на глаза внуку. Из всех камней, которые прошли через мастерскую Джихан-Шаха, он стал самым дорогим и любимым. Загадочная продолговатость, родниковая прозрачность, цвет - будто он вобрал в себя золотое сияние солнца. И только одна грань покрыта матовым налетом. Шах собственноручно разделил ее на шесть фацеток и пять из них уже отполировал. Осталось завершить последнюю, и тогда алмаз будет безупречным и останется таким навсегда.

Джихан-Шах осторожно поднялся и прислушался к себе. Боли не было. Он накинул халат, вдел ноги в мягкие туфли с загнутыми носами, обмотал голову легкой чалмой и направился в мастерскую.

Осторожное покашливание остановило шаха у порога. Он оглянулся и увидел брахмана-лекаря, поспешающего к нему со сложенными у груди ладонями.

- Что случилось?

- Я не осмеливаюсь, повелитель...

- Приказываю: говори!

- В поисках источника болезни величайшего я решился проверить подаваемое к столу питье. Вот это найдено на шелке, сквозь который процежено любимое вино владыки. - Лекарь достал из-за пазухи и протянул шаровидную склянку с сероватым порошком.

Шах вытряхнул несколько крупинок на ладонь, рассмотрел и, бледнея, потер между пальцами:

- Алмазная пыль!

- Так, повелитель! - наклонил бритую голову брахман.

- Откуда вино?

- Его прислал наместник Декана.

- Иди.

Джихан-Шах резко повернулся и пошел через множество дверей, не глядя на застывших стражников. Ноздри тонкого крючковатого носа раздувались, редкие седые усы тряслись. Аламгир, его сын, прислал отравленное вино! И как тонко продумал - яд не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха. Он накапливается в теле, и жертва умирает от прободения кишок и печени. Слава аллаху, причина болезни определена, и теперь следует усилить бдительность. Распознанный же яд не страшен, не так много выпито...

А неверного сына вызвать в Агру и зарезать!

Джихан-Шах вошел в мастерскую и из владыки превратился в мастера-устада. Кивком головы приветствовал подмастерьев, приблизился и уважительно - обеими руками - пожал сильные руки старого гранильщика. Потом прошел к своему месту и принялся за дело.

Он внимательно проверил плавность вращения абразивного круга, подергал струну дрели - все было надежно. Из золотой шкатулки извлек удлиненный алмаз и прикинул, насколько удобно тот зажимается пальцами и хорошо ли ляжет полируемая фацетка на поверхность круга. Потом глянул на мальчика-ученика, и тот ловко задвигал дрелью - будто перепиливал ось, на которую насажен абразивный круг. Устад обрызгал поверхность круга водой - веером разлетелись сверкающие капли, еще раз примерился и мягко прижал камень к вращающейся плоскости.

Круг вращался туда и обратно, шах часто взглядывал на камень, окунув его в кувшин с водой, и опять полировал фацетку. Губы его шевелились, будто приговаривали: "Гранись, гранись, гордый алмаз, наполняйся светом. Все изменчиво в подлунном мире - пересыхают реки, разрушаются горы, умирает человек, но дело его, воплощенное в сияющих гранях, будет жить и жить, изумляя потомков и вызывая преклонение!"

На остром уголке фацетки уже пылал солнечный луч. Устад развернул руку, ну, еще немного... И вдруг из глубины дворца донесся гулкий грохот, лязг мечей и гортанные выкрики. Руки ученика дрогнули от неожиданности, алмаз недовольно вскрикнул. ДжиханШах поспешно поднес его к глазам: на правый округлый край фацетки легли тонкие штрихи царапин. Устад сердито покосился на замершего мальчика. Тут дверь мастерской распахнулась, и в комнату упал стражник с обнаженным мечом. Лицо его было разрублено, кровь струйкой стекала с бороды.

- Спасайтесь! - прохрипел он.

Но через него, оскалив зубы, уже перешагивали убийцы, заполняя комнату. Увидев и узнав повелителя, они замерли.

Джихан-Шах посмотрел на окровавленные сабли, На закатанные правые рукава халатов, спокойно снял с углей тигель расплавленного воска и бросил в него алмаз. И оглянулся на гранильщика - старик понимающе кивнул головой.

Толпа воинов расступилась, пропуская потного человечка лет сорока. Он был облачен в парадный халат, отделанный жемчугом. На островерхой шапке переливались самоцветы.

- Ты?! - гневно вскрикнул Джихан-Шах. - Ты посмел? Аламгир покривил в усмешке толстые губы и почтительно поклонился:

- Владыка болен и немощен, он не способен управлять государством. Я приглашаю тебя жить в агринской крепости, отец, да светятся твои глаза и да успокоится старость...

Джихан-Шах погладил по голове испуганного ученика, прощально оглядел мастерскую и медленно пошел к двери навстречу десятилетнему - до самой смерти - заключению. Пошел расплачиваться за кровь брата Хосрова...

Той же ночью старик гранильщик проник в разграбленную мастерскую, вытопил из воска алмаз и закатал в чалму. Путь его лежал далеко - на север, к Дара-Шаху, законному наследнику.

Вскоре началась междоусобная война, которая продлилась год. Аламгир не был великим военачальником, но, интригуя, провоцируя и подкупая, он пленил и зарезал своих братьев, Суджу и Мурада. Последней покатилась голова Дара-Шаха, который предлагал в обмен на жизнь продолговатый алмаз, но потерял и то и другое. Когда все претенденты были уничтожены, Аламгир воссел на престоле и повелел называть себя Ауренг-Зебом - Украшением Трона.

Прошло семь лет. Во дворец шаха в Джихап-Абаде, приседая и размахивая перед собой широкополой шляпой, вошел купец Тавернье Заслуги француза перед Ауренг-Зебом неясны. Однако он единственный из европейцев, кто был допущен к осмотру драгоценностей короны. Четыре евнуха на больших деревянных блюдах, обитых золотыми листочками, принесли и показали самые прекрасные в мире камни, самоцветы первейшей воды, чистые и красивые формой. Купец держал в руках и алчно разглядывал голубоватые алмазы, ограненные розой и таблицами , жемчужные бутоны, изумрудные броши. Весело скрипя пером (один из алмазов Ауренг-Зеб пожаловал ему), Тавернье описывал трон Великих Моголов: сто восемь громадных кабошонов благородной шпинели, около шестидесяти крупных изумрудов, бесчисленное количество мелких бриллиантов.

Балдахин над троном тоже сверкал и переливался драгоценными камнями, а перед ним, на уровне глаз Ауренг-Зеба, на шелковой нити свисал желтоватый алмаз удлиненной формы в окружении изумрудов и рубинов. Арабские письмена на его гранях с двух шагов не различались, но отполированные фацетки слепили глаза.

Камень был испорчен глубокой бороздой, охватившей один из его концов, и висел безжизненно, как удавленник.

5. ХИТРЫЙ ТАТАРИН

К воде, обильной растениями, собирается много птиц; в юрту, где живет мудрец, собирается много гостей.

Монгольская пословица

Весь субботний вечер Марат читал Ферсмана, Костова, Кокшарова, Нараи-Сабо, знаменитую "Голубую книгу" Чернова. Рылся в энциклопедиях, справочниках и словарях. Сын Камилка несколько раз пытался вытащить его на балкон, где, как он уверял, одновременно видны Венера и Юпитер, Марс и Сатурн. Но ни острый серп Венеры, ни предполагаемое соединение Марса и Сатурна не соблазнили папу. Он читал до поздней ночи, а утром, когда Ирина пошла на кухню, уже что-то вычислял, резко двигая бегунок логарифмической линейки. Так продолжалось весь день, и к вечеру Марат созрел для того, чтобы задавать глупые вопросы.

- Мать! А зачем, собственно, нужны алмазы?

- Привет! - Ирина удивленно подняла густые брови. - Из них гранят бриллианты, ими заправляют буровые коронки...

- Я не о том, - Марат поморщился. - Я тебя как физика спрашиваю: можно из алмазов делать лазеры или еще какую-нибудь сверхнужную и сверхмощную аппаратуру?

- Нет, - Ирина покачала головой. - Нельзя. Размеры маловаты, да и безумно дорого.

- А если я тебе дам килограммовый дешевый монокристалл?

- Это что - мысленный эксперимент?

- Пусть будет мысленный.

- Ну, я бы исследовала его физические и химические свойства. Многое уже известно: алмаз диамагнитен, флюоресцирует, фосфоресцирует, устойчив при высоких температурах, не растворяется в кислотах и щелочах. Что еще?.. Да, он наименее сжимаем из всех известных минералов.

- Какие свойства кристалла могла бы исследовать ты?

- Я могу посмотреть, как он пропускает видимую и невидимую области спектра, как через него проходят ультразвуковые волны.

- А лазеры?

- Если из алмаза выточить достаточно длинный цилиндр нужного диаметра, то можно проверить - способен ли он работать в качестве лазерного тела.

- И можно получить мощное излучение?

- Не знаю... Алмаз настолько уникален, что большие количества крупных и дешевых кристаллов произвели бы переворот в технике. Но у тебя нет таких кристаллов.

- Я их выращу!

- Когда?

- Завтра поеду к Чернову, а потом выращу.

- Завтра заседание ученого совета.

- Какой смысл держать тебя ученым секретарем, если ты не можешь отпустить родного мужа?

В понедельник Усманов прибежал на работу пораньше, быстро просмотрел операционные журналы на установках, отдал необходимые распоряжения и заспешил на девятичасовую электричку. В вестибюле ему встретилась блистательная Валерия Песцова.

- А я к вам, - улыбнулась она.

- К сожалению, срочно уезжаю в Москву, - сказал Марат. - Я предупредил в лаборатории: вас ждут и ответят на все вопросы.

- А как же алмаз "Шах"? - разочарованно протянула Песцова.

- Как-нибудь потом...

Усманов едва успел вскочить в последний вагон, как двери с шипением сошлись и поезд тронулся. Шатаясь из стороны в сторону и хватаясь за скобы на сиденьях, Марат прошел во второй вагон и сел у окна. Дорога до черновского института (электричка, метро, троллейбус) занимала почти три часа, и Усманов подробно обдумал план разговора с Николаем Ивановичем.

Марату повезло: у подъезда он увидел черновскую "Волгу", а взбегая по институтской лестнице, заметил характерную квадратную фигуру академика. Чернов, несмотря на свои восемьдесят лет, поднимался довольно бодро, размахивая стареньким обшарпанным портфелем. Голову он нес несколько набок и поглаживал ее маленькой ладошкой. Совершенно седые волосы были коротко острижены, такую прическу студенты называют "канадкой".

- Здравствуйте, Николай Иванович! - выпалил Усманов, догоняя академика.

Тот, не замедляя шага, повернул голову и улыбнулся - на круглом лице собрались многочисленные складки и морщинки.

- А-а-а, хитрый татарин! Здравствуй, здравствуй.

- Я к вам...

- Вижу. Что случилось - вырастил сантиметровый кристалл?

- Почти.

Они поднялись на третий этаж, и пошли по длинному узкому коридору, слабо освещенному шарообразными светильниками. Чернов шагал вразвалку, здороваясь направо и налево и не обращая внимания на растущий сзади людской хвост. У кабинета тоже толпились сотрудники, но Николай Иванович сделал жест рукой ждать! - позвенел ключами, отпирая дверь, пропустил вперед Марата. Прошел к столу и сел, поставив портфель у ножек кресла.

- Жарковато нынче, - сказал он, откидываясь. - Садись. Марат сел и быстро оглядел тесный кабинет. Со времени последнего визита здесь ничего не изменилось: за стеклами трех шкафов теснились книги, на широком столе ничего лишнего.

- Читал последнюю статью своего многоуважаемого директора? - ехидно спросил Чернов. - Ох, какую ерунду он написал!

- Ваш аспирант! - тихим голосом напомнил Усманов.

- Самый первый, - уточнил Николай Иванович. - А первый блин всегда комом... Весьма негибкое мышление. Уперся в ударный способ синтеза алмазов, и ничем его не сдвинуть. Он и "Голубую книгу" до сих пор не понял. Ну да бог с ним... Что у тебя?

Марат выпрямился, погладил голову и хорошо поставленным баритоном продекламировал:

- "Кристалл неизбежно несет на себе следы предыдущих моментов своего существования, и по его форме, по скульптуре его граней, мелочам и деталям его поверхности мы можем читать его прошлое"!

- Ферсман, - кивнул седой головой Николай Иванович. - "Кристаллография алмаза", страницу не помню. Дальше!

- К сожалению, в своей практике мы редко пользуемся этим золотым правилом. Физики и химики не поспевают исследовать полученные кристаллы, и мы ставим новые опыты почти вслепую. Да и как исследовать нашу мелкоту?.. А плановики подстегивают: давай технический алмаз, и как можно больше! Тылы отстали, а мы все гоним и гоним. Я уже не ученый, я - производственник!

- Излагаешь верно, хотя излишне страстно, - прервал Марата Чернов. Однако кто тебе мешает...

- Простите, я не кончил. Плохо не только у нас, плохо везде. Взять такое простое и все-таки до конца не объясненное свойство алмаза - анизотропность. Казалось бы, поскольку алмаз кубический, постольку он изотропный и в поляризованном свете должен быть абсолютно черным. Однако все давно знают, что под микроскопом в поляризованном свете во многих кристаллах наблюдаются интерференционные фигуры - черные кресты гиперболы и всякие извилистые линии на сером фоне. Этот факт связывают с наличием напряжений в кристаллах, которые получились в результате резкого изменения термодинамической обстановки в процессе роста. Но какого именно изменения? Точного ответа нет, потому что исследовано недостаточное количество природных алмазов.

- Марат, ты слишком тенденциозен! - опять перебил Чернов. - Вспомни хорошую монографию о якутских алмазах. Да и в ферсмановской монографии описан сто тридцать один кристалл.

- Ну и что? Для статистического анализа этого мало. А между тем в хранилищах лежат сотни неизученных алмазов, Алмазный фонд забит кристаллами, которые сверкают без всякой пользы!

Николай Иванович поднял маленькую ладошку:

- Стоп! Говори прямо; чего добиваешься? Марат отвел глаза в сторону и быстро произнес;

- Мне нужно исследовать алмаз "Щах".

- Та-а-ак... - протянул Чернов. - Почему именно "Шах", а не "Орлов"?

- Как же, - заволновался Усманов, - во-первых, противоестественная для алмазов форма, во-вторых, размеры, в-третьих, я выявил в нем столько странных закономерностей...

- Камень детально исследован Ферсманом,

- Ну да, на уровне двадцатых годов; лупа и прикладной гониометр. Ни показателя преломления, ни удельного веса, не говоря уже об интерференционных фигурах.

- Двадцать второй год, - раздумчиво произнес Чернов. - Да, это не сахар... Александр Евгеньич рассказывал мне о перевозке драгоценностей русской короны из Петрограда в Москву... Да... Так ты считаешь, что на "Шахе" написано, как следует растить крупные алмазы неправильной формы?

- Это утверждает Ферсман!

- Да... - Чернов принялся поглаживать голоду, - Да... Симметрия среды обязательно влияет на форму... Да... А если алмаз продолговат, то, следовательно, питающее вещество поступало неравномерно...

- Чернов, - кивнул головой Марат. - "Голубая книга", страницу не помню.

- Не язви... Да... А как мы получим к нему доступ? - вдруг спросил Николай Иванович,

Марат пожал широкими плечами.

- Ладно, это моя забота. У тебя все? - Не дожидаясь ответа, встал и подал руку: - Привет Ирине,

6. ХОРОШО БЫТЬ АКАДЕМИКОМ

Все, что видим мы, - видимость только одна.

Далеко от поверхности мира до дна.

Полагай несущественным явное в мире,

Ибо тайная сущность вещей - не видна.

Омар Хайям

Прошел месяц. От Николая Ивановича не было никаких известий, Усманов злился, но напоминать о себе не решался. Тут районная газета опубликовала очерк Песцовой. Заголовок, разумеется, гласил: "Рукотворный алмаз". В очерке Марата называли алхимиком, который из сажи делает бриллианты. Кроме того, там было написано, что за спиной кандидата наук Усманова - что бы вы думали? - кандидатская диссертация.

Камилка закончил четвертый класс с одной лишь четверкой по пению и ежедневно требовал от папы выполнения обязательств. Еще зимой было обещано купить телескоп в случае хорошей успеваемости сына. Денег на большую покупку, конечно, не оказалось, а слово следовало держать. Пришлось пойти на заем.

Дни тянулись в бытовых неурядицах, в выращивания мелких и темных алмазов, в скучных семинарах и субботних налетах на книжные магазины Москвы. И в ожидании черновского сигнала.

Звонок Николая Ивановича все-таки застал врасплох.

- Марат, - кричал в трубку Чернов, - завтра вечером ты должен быть у меня!

- Зачем? - растерялся Усманов.

- За тем самым, - веселился академик. - Захвати с собой пикнометр, все остальное я приготовил.

Марат положил трубку мимо аппарата, пошел на кухню и долго пил ледяную воду, которую водохлеб Камилка держал в холодильнике

Назавтра Усманов примчался в Москву, долго слонялся по черновскому институту, невнимательно читая стенные газеты, и еле дождался приезда Николая Ивановича. Потом перетащил в черновскую "Волгу" поляризационный микроскоп в ящике, микрофотонасадку, гониометр, радиометр. Колбочку со спиртом и пикнометр поставил в заднем окне машины, а усевшись на сиденье, взял их в руки, чтобы стекло по дороге не разбилось.

- Весы, - спохватился он. - Весы забыли.

- Весы там есть, - успокоил Чернов.

Тронулись наконец.

По дороге Николай Иванович рассказывал что-то о Ферсмане. О том, как Александр Евгеньевич в голодном и холодном двадцать втором году пришел в Оружейную палату Кремля. Как раскрыл тяжелый ящик с драгоценностями, небрежно завернутыми в простую бумагу. Как восхищался техникой гравировки на алмазе "Шах", исключительной и малопонятной по совершенству, резкости и изяществу исполнения. Все это Николай Иванович слышал от самого Ферсмана, когда в конце двадцатых годов сотрудничал в его журнале "Природа". Марат слушал невнимательно. Он прижимал к груди пикнометр и колбочку со спиртом, мысленно подгоняя машину.

Вот наконец кончился шумный и по-летнему зеленый Ленинский проспект, вот промелькнул мост через Москву-реку, и вот он - Кремль. В Боровицких воротах они остановились. Чернов протянул дежурному какие-то бумажки. Милиционер козырнул, сходил в свою будку, поговорил по телефону и, возвратившись, снова козырнул. "Хорошо быть академиком, - подумал Марат. - Хорошо быть лауреатом всех мыслимых премий, Героем Труда и почетным членом европейских и заокеанских минералогических обществ. Все двери открыты. Надо будет самому попробовать".

"Волга" медленно прошла мимо Дворца съездов, развернулась и прижалась к малоприметной двери Алмазного фонда СССР.

Их встречала серьезная женщина в строгом костюме, похожая на английскую королеву, и два молодых человека в таких же, как и на Марате, легкомысленных распашонках. "Королева" чуть заметно кивнула, здороваясь, поговорила вполголоса с Черновым, строго поглядела на Марата и пошла к двери. За ней двинулся квадратный Николай Иванович и Усманов со своими склянками. Замыкали шествие молодые люди, которые в четыре руки несли аппаратуру. Они спустились по узким ступенькам, прошли темный коридор, опять пересчитали несколько ступенек, но уже вверх, и остановились у закрытых дверей. Ведущая позвонила, и ей открыли. На пороге стояли еще два молодых человека, которые внимательно осмотрели всю компанию и расступились, пропуская.

Николай Иванович и Марат вошли в средних размеров комнату. В центре ее размещался стол, покрытый толстой, как одеяло, скатертью. На столе стояли весы. В комнате Марат заметил еще одну дверь, но не нашел окон. Молодые люди поставили приборы на стол, Марат тоже освободился от колбочек.

Марат раскрыл ящик, извлек и собрал микроскоп, установил по уровню гониометр, расчехлил радиометр. Николай Иванович помогал ему как мог, остальные наблюдали издали.

Торжественно неся темную шкатулку, вернулась "английская королева". Поставила шкатулку на стол, критически оглядела легкий костюм Николая Ивановича и распашонку Марата.

- Вам придется надеть нарукавники, - велела она Чернову.

- Как прикажете, - с шутливой покорностью согласился тот.

- Алмаз руками трогать не разрешается, - не смягчилась "королева".

- А как же мы будем... - удивился Марат.

- Все манипуляции с алмазом совершаю я. Вы только показываете - куда и как его поставить. В течение работы из комнаты выходить нельзя.

Она открыла шкатулку, выстланную красным бархатом, извлекла и выложила на стол камень. И комната сразу преобразилась, будто наполнилась тихой музыкой. Марат умом понимал, что перед ним лежит обыкновенный кристалл. Но что-то может быть, волшебная золотистость, а может быть, блик с арабскими письменами, который от грани камня лег на темную скатерть, - наполнили Марата предчувствием чего-то необычайного. Ему стало холодно, и он поежился. Потряс головой, отгоняя наваждение, включил радиометр и поднес его к алмазу. Так... Только фон и никаких эффектов, что означает отсутствие радиоактивных примесей. Потом Усманов налил в пикнометр спирт, взвесил и попросил "королеву" опустить камень в жидкость.

- Спирт? - спросила хозяйка Алмазного фонда.

Марат утвердительно кивнул. "Королева" наклонила пикнометр и осторожно опустила сквозь горлышко алмаз. Камень беззвучно скользнул в жидкость, уровень который тут же поднялся.

- На весы, пожалуйста, - попросил Марат и наклонился, беря отсчеты. - Вес 17,74 грамма, объем - 4,73 миллилитра.

Чернов в заранее приготовленном блокноте принялся вычислять. В плотных нарукавниках он был похож на бухгалтера. "Чего копается? - нетерпеливо подумал Марат. - Делить разучился?"

- Повторите измерение, - неожиданно попросил Чернов.

Марат пожал плечами и вместе с "королевой" заново проделал все манипуляции с пикнометром и кристаллом. Цифры, конечно, получились те же.

- Удельный вес камня три и семьдесят пять сотых. "Слава богу, разделил!" - подумал Марат и вдруг громко щелкнул языком от удивления. Удельный вес алмаза, приведенный во всех справочниках, не превышал 3,56.

- Это не алмаз? - нерешительно спросил Марат.

- Это "Шах"! - строго заявила "королева". - Продолжайте, пожалуйста, не теряйте времени.

Марат унял дрожь в руках и принялся мерить углы между гранями. Результаты получались те же, что и у Ферсмана. А вот эти углы корифей не мерил... И Усманов внимательно брал отсчеты, называя грани и числа, а Николай Иванович аккуратно заносил их в блокнот. Дикая мысль о том, что им вместо алмаза подсунули имитацию, постепенно рассеивалась. А когда камень лег на предметный столик микроскопа, Марат окончательно успокоился. Нет, скульптуру поверхности, вот эти тончайшие дуги двойников, описанные Ферсманом, подделать нельзя. Усманов менял объективы, сбивчиво и многословно описывал виденное, и Чернов еле успевал записывать. Истратив почти всю катушку на микрофотографирование поверхности, надписей и тончайших трещинок, уходящих в глубь камня, Марат включил анализатор, чтобы взглянуть на интерференционные фигуры.

Он смотрел на совершенно черный фон, расчерченный яркими желтыми линиями-паутинками на правильные квадраты, и ничего не понимал. Повернул столик микроскопа вокруг оси - паутинки погасли и тут же вспыхнули опять.

- Положите кристалл на другую грань, - попросил Усманов, не отрываясь от окуляра.

Паутинный узор дрогнул и переменился. На этот раз все поле зрения заполнила мозаика из шестиугольников, похожая на пчелиные соты. При следующем повороте кристалла появились равносторонние треугольники, сложенные опять же гексагональной мозаикой.

- Николай Иванович, - жалобно попросил Марат, - посмотрите, пожалуйста. Я ничего не понимаю.

Чернов спрятал блокнот в карман и сел за микроскоп. Он смотрел долго, движением руки показывая, чтобы алмаз перевернули на другую грань.

- Очень, оч-чень любопытно, - пропел академик и оглянулся на Усманова, который сопел у него за плечом. - Уже сообразил?

Марат растерянно покачал головой.

- Это же объемное изображение кристаллической структуры алмаза! Трехмерная кольчуга из тетраэдров! Усманов все еще не понимал.

- Да посмотри же, это вовсе несложно. Квадраты видны, когда с оптической осью микроскопа совпадает ось четвертого порядка кристалла, а равносторонние треугольники - при совпадении оси третьего порядка. Понимаешь? Представь, что ты смотришь с разных сторон на объемную модель алмазной решетки.

- А! - До Марата наконец дошло. Он даже языком щелкнул от восторга. - Но как может получиться такое?

- Черт его знает! Да... Непонятным образом тонкая структура алмаза проявилась в интерференционных фигурах. Да... Впрочем, эти фигуры всегда связаны с элементами симметрии кристаллов. - Чернов опять прильнул к окулятору. - Но такого феномена еще никто не наблюдал... Поистине кристалл находится в состоянии решетки! А ты обратил внимание на то, что в вершинах некоторых треугольников и квадратов, то есть на том месте, где расположены атомы углерода, светятся округлые пятнышки? В их расположении нет никакой закономерности...

- Товарищи, заканчивайте, - вмешалась вдруг "королева". - Ваше время истекает.

- Фотографировать! - приказал Чернов.

Марат принялся поспешно щелкать затвором, меняя увеличение и выдержку. Пленка кончилась, он быстро перемотал ее, сменял кассету и снова фотографировал. Хозяйка Алмазного фонда осторожно переворачивала кристалл. Тот показывал то отполированные фацетки, то чистые сверкающие грани, то грани с изящно вырезанными именами Бурхан-Низам-Шаха, Джихан-Шаха и Фатх-Али-Шаха...

7. ТРЕТЬЯ НАДПИСЬ.

Полночных солнц к себе нас манят светы...

В колодцах труб пытливый тонет взгляд.

Алмазный бег вселенные стремят:

Системы звезд, туманности, планеты.

Максимилиан Волошин

Во имя аллаха, справедливого, милосердного!

Отрешись от земных забот, Фатх-Али-Шах, владыка Ирана, и посмотри вверх. Черный бархат небосклона усеян тысячами мерцающих звезд, словно праздничный плащ блестками. Голубым пламенем полыхает Риджл, рубиновым светом сияет Ибт-ал-Джауз, оранжевой яростью тигриного глаза наливается ал-Дабаран. Много звезд на небе, не назвать их, не перечесть - и все-таки нет среди них лишней. Если даже самая слабая звездочка погаснет - опустеет и почернеет в этом месте небосклон...

Спокойно мерцают звезды, спят мусульмане. Но не спится старому Фатх-Али-Шаху. Нет ни особых забот, ни тревог, ни огорчений - а не спится. Шах покряхтел, поднялся с постели и запахнул на груди тонкий халат. Пойти разве проведать строптивую жену? Юная армянка пыталась убежать из гарема, но была поймана у городских ворот.

Мягко ступая по коврам, шах прошел в соседнюю комнату мимо застывшего у двери евнуха. Жена лежала на широкой доске, тонкое лицо ее ярко освещала масляная лампа. Маленькую голову охватывало грубое деревянное кольцо, загруженное свинцовыми шарами, Свинцовые шары сдавливали лоб, виски, темя и затылок жены.

Фатх-Али-Шах сочувственно поцокал языком:

- Больно?

Жена молчала. Выпуклые черные глаза были полуприкрыты воспаленными веками, искусанные губы плотно сжаты.

- Не надо убегать, - наставительно молвил шах. - Убегать нехорошо. Разве я тебя обижал?

Он не дождался ответа, покачал головой и вернулся в свою комнату. Кряхтя, взобрался на постель, уставился на звезды.

Щедро рассыпал аллах по ночному небу небесные светильники, и кажется, что нечем затмить их блеск. Но вот взошла луна - и померкли звезды. Почтительно расступаются они, давая дорогу золотисто-желтому диску. Если звезды можно уподобить и блистательным красавицам, и стремительным полководцам, и непоседливым купцам, и тусклым простолюдинам, то луна, конечно же, звездный шах. Луна властвует на небе, как Фатх-Али-Шах - на земле.

Владыка Ирана повернулся на другой бок и поправил бороду. Роскошная борода начиналась почти от самых глаз, сбегала на грудь и двумя белейшими клубами дыма уходила к ногам. Опершись локтем о мягкую подушку, шах прикрыл Покрасневшие от бессонницы глаза и снова задумался. Мысли его устремились высоко.

Приближается тридцатилетие славного правления, это событие требует увековечения. Правда, имя владыки запечатлено в сердце каждого подданного, но хотелось бы материала подолговечнее. И тут шах вспомнил об огромном алмазе из сокровищницы. Вот поистине царственный камень! Два века он несет на гранях имена двух индийских владык, и за это время ни одна черточка не стерлась. Счастливая мысль, внушенная аллахом, так поразила повелителя, что он даже сел в постели, подобрав под себя ноги.

Сто лет назад грозный Надир-Шах вторгся в Индию и разгромил государство Великих Моголов. Число сокровищ, захваченных в Джихан-Абаде, превосходит вероятие. Списки свидетельствуют, что одними лишь алмазами, яхонтами, изумрудами и лалами набили шестьдесят ящиков. Украшенные драгоценными камнями сабли, кинжалы, щиты, перстни, перья к чалме, кресла едва уместились в двадцати одном вьюке. Только для того, чтобы увезти трон Великих Моголов, потребовалось восемь верблюдов. Число же золотых динаров не поддавалось никакому учету. Среди привезенных в Хорасан сокровищ оказался и желтоватый алмаз. "Такие неслыханные сокровища видя, - восклицает летописец, - все обезумели!"

Шах вздохнул и снова прилег на подушки. Увы, где все эти сокровища? За сто лет беспутные предшественники растранжирили большую половину, а оставшееся поглотили неудачные войны с кяфирами и гарем...

Гарем - украшение престола. Самое сладостное олицетворение власти гарем. Светлые северянки, пламенные дочери франков, капризные и нежные арабки, черные телом эфиопки и черные в страсти испанки обнимали его ноги, исполняли любое желание, выражаемое одним лишь шевелением пальцев. Среди юных жен Фахт-Али-Шах чувствовал себя не только владыкой, но и поэтом. И нередко посреди ласк он отодвигался от пылкой жены, торопливо хватал приготовленные калам и бумагу и, брызжа чернилами, словно кровью, торопливо записывал витиеватые строки газели:

Локоны твои струятся, словно райский водопад.

Стрелами звенят ресницы, душу уязвляет взгляд.

Предвещает взор бессмертье юношам и старикам,

Яхонт губ твоих вливает сладостно-смертельный яд.

Гурия! Меняю душу на один лишь поцелуй,

А потом я вместе с жизнью поцелуй верну назад!

А игривое рубаи, которое он придумал только вчера наедите с юной эфиопкой, даже не надо записывать, ибо такие стихи забвению не подвластны:

Ты черна - и слава богу!

Чернота угодна богу!

Ночи черные в Иране,

Буквы черные в коране

Бездетных царей и султанов мучит мысль о престолонаследии. Им некому передать управление государственным кораблем. Такие тревоги чужды Фатх-Али-Шаху. Свыше сотни детей родили его жены, а количество старших внуков приближается к тремстам! Не оскудеет и не пресечется род Каджаров!

Шах-заде Аббас-Мирза - достойный преемник. Он неугоден кяфирам, но тем хуже для них! Хитрый и непоседливый, он с помощью друзей-инглизов реорганизовал армию, ввел регулярные полки сарбазов. Увы, военное счастье редко улыбается Аббас-Мирзе. Русские громили его при Канагире, в Карабахе и на Араксе. Из-под Мегри он тоже убежал разбитый. И Эривань едва не потерял. Пришлось вмешаться самому шаху, под зеленым знаменем которого сарбазы стремительно и неотвратимо вторглись в район Гумры - Артик.

Глаза старого шаха зажглись - уж не сам ли аллах вложил в его голову светлую мысль? Может быть, на царственном камне вырезать ту же надпись, которая украшала победоносное знамя? "Каджар-Фахт-Али-Шах Султан, сын Султана"!

Нет, не надо обманывать потомков. Все-таки он не сын султана, он вырос в бедности и голоде. Наследником его сделал евнух Ага-Мухаммед-Хан, первый из Каджаров. Он научил племянника непреклонности и владению саблей. Эти качества пригодились, когда в борьбе за престол пришлось с помощью аллаха зарезать брата соперника.

Итак, решено - надпись на камне будет гласить: "Владыка Каджар-Фатх-Али-Шах Султан". Ну и, конечно, год. И надпись эту вырежет искусный мастер, выписанный из Индии, имени которого в ночной бессоннице шах не смог припомнить.

Владыка удовлетворенно откинулся на подушках и расправил на груди роскошную бороду. Он вежливо думал о том, что НадирШах, бесспорно, был велик, но его правлению недоставало блеска. Он был лишен мудрых советников и умелых мастеров. Он не смог оставить своего имени на крепчайших гранях бесценного алмаза. Потом эту мысль сменили смутные образы, но они были так неясны и расплывчаты, что не могли быть выражены словами.

Фатх-Али-Шах спал...

Он не знал, что через пять лет сарбазы неугомонного АббасМирзы будут опять разгромлены кяфирами. Стране навяжут обременительный Туркманчайский договор, который вызовет недовольство подданных. В Тегеране толпа фанатиков растерзает посла Грибоедова, и во искупление его крови продолговатый алмаз с тремя искусно выгравированными надписями придется поднести российскому самодержцу.

В 1898 году в описи драгоценностей русской короны под номером 38/37 появится надпись; "Солитер Хозрев-Мирза неправильной фаусты - 86 7/16 карат. Поднесен в 1829 г. персидским принцем Хозрев-Мирзой и доставлен на хранение от г. министра Имп. Двора при письме за № 3802".

8. УСМАНОВ И ПРИШЕЛЬЦЫ

- Свистнуто, не спорю, - снисходительно заметил Коровьев, - действительно свистнуто, но, если говорить беспристрастно, свистнуто очень средне!

Михаил Булгаков

На другой день после приезда из Москвы Усманов проявил и отпечатал пленку, снятую в Алмазном фонде. Почти все кадры оказались четкими, и он мысленно погордился своими способностями фотографа. Снимки Марат принес домой и показал Ирине. Увидев картинки с интерференционными фигурами, жена спросила:

- А модель алмазной решетки зачем снимал?

- Сразу виден физик-структурщик. - Марат завистливо вздохнул: - Это не модель, это алмаз "Щах".

- Микрофотография? - удивилась Ирина.

- Именно!

- И как ты объясняешь феномен?

- Даже Чернов в нокдауне, что уж говорить обо мне! Но это еще не все. Удельный вес "Шаха" больше положенного.

- Может, примеси тяжелых элементов?

- Ты скажешь! Какие атомы можно втиснуть в решетку, чтобы увеличить удельный вес на две десятых?

- Да. - Ирина задумалась, - Здесь структурный запрет... - Она покусала полные губы. - Надо подумать...

Из соседней комнаты прибежал сын и, как всегда бесцеремонно, влез в разговор:

- Пап, а пришельцы на самом деле бывают или нет?

- Какие еще пришельцы? - Марат досадливо поморщился.

- Камилл! - возмутилась Ирина. - Видишь, мы с папой разговариваем? Почему ты мешаешь нам? Это невежливо, Сын пожал тонкими плечами, обиженно засопел, но остался на месте. Ирина как могла строже посмотрела на него карими глазами и продолжала, обращаясь к мужу:

- Давай рассуждать логически: повысить удельный вес "Шаха" можно либо колоссальным давлением, либо...

- Это отпадает. Сама говорила, что алмаз несжимаем.

- Тогда все-таки примеси.

- Примеси чего?

- Того, что может войти в решетку в больших количествах,

- Не разводи мистику, таких элементов нет.

- Нет? - Ирина наморщила лоб. - А углерод-13? Марат, прищурившись, смотрел на круглое лицо жены в вдруг хлопнул себя по лбу.

- Елки-палки, как же я сам не догадался! Химически он неотличим от обычного углерода...

- ...А атомная масса на целую единицу больше!..

- ...А из литературы известно, что алмазы стремятся вобрать в свой состав больше тяжелого изотопа, в то время как графит почти нацело состоит из углерода-12!

- Папа! - опять влез Камилка.

- Сынок, помолчи!.. Послушай, мы можем вычислить атомную массу элемента, составляющего "Шах". Все исходные данные есть... - Ирина вытащила из-под бумаг логарифмическую линейку и принялась считать. Марат посмотрел на взъерошенные волосы сына, на рубашку, выбившуюся из шорт.

- Стричься тебе пора, вот что!

Камилл не обратил внимания на отцовские слова.

- Папа, можно мне наконец спросить?

- Валяй, спрашивай.

- Все писатели пишут, что на других планетах есть жизнь: и Алексей Толстой, и Казанцев, и Уэллс, и Ефремов, и Брунов.

- Не Брунов, а Бруно, - поправил Марат.

- Они пишут, что на Землю прилетали пришельцы.

- И что?

- Так прилетали они или нет?

- Науке это неизвестно.

- А Баальбекокая плита и рисунки в пещерах?

- Они ничего не доказывают, потому что могли быть сделаны человеческими руками и по другому поводу. Нужно найти такую штуку, про которую точно можно сказать: она сделана пришельцами и только пришельцами. Понял?

- Жалко, - тяжело вздохнул сын и ушел, шаркая подошвами.

- Тапки надень! - крикнул вслед Марат. - Бруно он читает, а к тапкам никак не приучится... Ну, чего насчитала?

- Интересно получается, - ответила Ирина. - Вот смотри: рассчитанная атомная масса равна 12,76. То есть "Шах, примерно на четверть состоит из углерода-12, остальное - тяжелый изотоп. Если только в составе алмаза нет углерода-14...

- Исключено, - возразил Марат. - Радиоактивных примесей в "Шахе" нет. Он помолчал, поглаживая ладонью голову. - Ну, спасибо тебе. Надо обмозговать эту идею.

Марат думал долго, до конца месяца. При его скоропалительности это было очень много. Но решение так и не пришло. Полученные факты никак не хотели увязываться, они были слишком разнородны. Как увязать продолговатую форму алмаза с изотопным составом? Какой смысл заложен в скачкообразном уменьшении суммы углов между гранями - 720, 360 и 180 градусов? Где "Шах" набрал столько тяжелого изотопа? А интерференционные фигуры, складывающиеся в объемное изображение кристаллической решетки алмаза, вообще ни в какие ворота не лезли. Да еще эти загадочные светлые пятнышки в вершинах квадратов и треугольников...

Откуда-то издалека, из самых глубин сознания, просачивалась дикая мысль. Но Усманов загонял ее обратно - ученый он или беспочвенный фантазер?

Да, все вышло не так, как предполагалось. Он думал, что стоит исследовать алмаз "Шах", как все станет ясным. А тут еще большая темнота и бессмыслица. Если только не та безумная идея... Надо звонить Чернову, а то до понедельника не дожить.

Николай Иванович позвонил сам. Это случилось в субботу вечером. Голос академика был серьезным и даже озабоченным.

- Марат, ты разобрался в изотопном составе "Шаха"?

- Да, Николай Иванович. Мы с Ириной выяснили, что он на семьдесят шесть процентов состоит из углерода-13.

- И что ты предпринял?

- Написал в Киев заявку на десять граммов.

- Знаешь, сколько это стоит?

- Из магазина "Изотопы" сообщили: восемьсот двадцать рублей за грамм. Но это не страшно, у меня есть деньги на теме.

- Уж не собираешься ли ты выращивать технические алмазы про триста рублей за карат при нынешней цене - трешка?

- Николай Иванович, если мы вырастим трехчетырехкаратные ювелирные алмазы, то получим экономический эффект. Ведь цена бриллиантов достигает шестисот рублей за карат.

- Правильно. - Чернов помолчал. - Как ты объясняешь патологические свойства "Шаха"?

- Пока все темным-темно...

- И никаких идей? - Голос Чернова поскучнел. В голове Марата пронеслось: "Сказать или промолчать? Засмеет ведь... А с кем же еще делиться?"

- Есть одна дикая идея. Сын на нее натолкнул.

- Излагай! - оживился академик.

- Да чушь собачья... Будете смеяться. - Давай-давай, - подстегнул Николай Иванович. - Иногда безумные идеи - самые верные.

- Только, пожалуйста, не перебивайте, - Марат глубоко вздохнул и словно с кручи бросился: - В общем алмаз "Шах" - это письмо пришельцев, отправленное несколько тысяч лет назад.

- Письмо, значит...

- Николай Иванович, я вас просил!.. Гипотеза о пришельцах объясняет все странности "Шаха". Только вне земных условий мог вырасти продолговатый алмаз, состоящий в основном из углерода-13. Помните индусский миф о превращении Балы в груду алмазов? Я думаю, статую отрицательного бога пришельцы разрушили специально, чтобы это событие осталось в памяти людей. На месте обломков они оставили множество алмазов, а среди них кристаллписьмо. Необычная форма "Шаха" поражала воображение индусов, арабов, персов. Поэтому они не решились резать или гранить его, как это случилось с "Куллинаном". Пришельцы достигли своей цели - алмаз передавали из поколения в поколение нетронутым. Фацетки и надписи не в счет, они не нарушили формы кристалла а не исказили содержание письма. Что же хотели сообщить нам пришельцы? Повидимому, они закодировали в "Шахе" технологию синтеза крупных алмазов, поскольку этот минерал имеет большое значение для развития цивилизации... Информация записана на трех уровнях, на что указывает ступенчатое уменьшение суммы углов между гранями: 720, 360 и 180 градусов. Первый уровень - странная форма алмаза, закономерность в углах и удельный вес; второй уровень - наличие углерода-13 и фигуры интерференции; третий уровень, до которого мы еще не добрались, - тонкая структура "Шаха".

Продолжая говорить, Марат взял аппарат, прошел из коридора в комнату и сел на диван. Он почти успокоился и не обращал внимания на знаки, которые делала ему Ирина.

- Информация с предыдущего уровня подсказывает пути расшифровки информации последующего уровня. Действительно, удельный вес "Шаха" указывает на наличие углерода-13, а интерференционные фигуры - на способ кодирования основного письма...

- Ну-ну? - не выдержал Николай Иванович,

- Помните светлые пятнышки в узлах решетки? Я думаю, что ими обозначены атомы углерода-12. Во всех остальных узлах находятся атомы углерода-13, поскольку его в "Шахе" больше. Алмаз - это одна громадная молекула, состоящая из бесчисленного количества тетраэдров, соединенных друг с другом вершинами. В одних тетраэдрах есть углерод-12, в других - нет. Получается запись из нулей и единиц - двоичный код, известный любому пятикласснику. Все ЭВМ работают на двоичной системе счисления... Следовательно, чтобы прочитать послание, необходимо расшифровать тонкую структуру "Шаха". Необходимо точно указать, в каких тетраэдрах есть углерод-12, а в каких нет... Все!

- Вздор! - немедленно отреагировал Чернов. Марат промолчал и покосился на Ирину.

- Форма "Шаха", - несколько понизил голос академик, - объясняется экранировкой кристалла и неравномерным поступлением питающего вещества. А что касается углерода-13 - мало ли какие флюктуации могут быть в магме!

- Товарищи! - послышался резкий голос телефонистки. - Вы занимаете линию уже десять минут. Заканчивайте!

- Еще минуточку, - попросил Чернов. - Так вот, Марат, приезжай в понедельник, потолкуем. У меня есть более правдоподобные объяснения причины патологии алмаза "Шах". Заодно составим план экспериментов с углеродом-13.

- Хорошо, - осевшим голосом согласился Марат.

- До свидания. Привет Ирине!

Марат посидел немного, слушая короткие гудки. Медленно положил трубку на рычаги аппарата.

- Съел? - спросила Ирина. - Пришелец!.. Марат не ответил. Он заперся в ванной и долго умывался ледяной водой. "Подумаешь, академик! - думал он. Может быть, я тоже стану академиком... Сам не умеет определять координаты атомов, а я виноват!.. А может, я зарапортовался? Пришельцы!.. Нет, нутром чую, что с двоичным кодом ошибки быть не может. Но как его расшифровать? Сто или двести лет пройдет, пока прочтут письмо пришельцев. Мне до этого не дожить... ан нет! - оборвал он себя. - Я еще не спекся. Я еще поэкспериментирую с углеродом-13!"

- Камилка! - весело закричал Марат, выходя из ванной. - Где твой телескоп? Айда смотреть пришельцев!

9. НЕБО В АЛМАЗАХ

Черепа шкатулку вскройте

сверкнет

драгоценнейший ум.

Есть ли

чего б не мог я!

Владимир Маяковский

Посылка с заказанными десятью граммами углерода-13 пришла из Киева весной следующего года. Странное чувство испытал Усманов, когда вскрыл ящик, распеленал обернутую многими слоями ваты коробочку, выбросил из нее кучу упаковочной бумаги и наконец извлек запаянную ампулу с сажей. Сажа была как сажа, внешне она ничем не отличалась от бедной родственницы из печной трубы, но в то же время в ней чудилась избыточная тяжесть. Ощущение это, конечно, было ложным, потому что вряд ли в таком небольшом количестве порошка можно было почувствовать увеличение удельного веса на десять процентов. И все-таки атомы киевской сажи содержали нейтронов больше, чем отпущено природой обыкновенному углероду. И это придавало ей некую аристократичность.

План проведения опытов с новым видом шихты был составлен давно и многократно обсужден с Черновым. Предусматривалось варьирование и размерами добавок тяжелого изотопа, и металломрастворителем, и общим весом шихты, и параметрами режима. Кроме того, был буквально вылизан, отлажен и несколько раз опробован лучший пресс. Кроме того, Усманов договорился со всеми руководителями исследовательских подразделений института об экспрессном проведении необходимых анализов. Когда не хватало его напористости, он беззастенчиво пользовался авторитетом жены, к словам которой прислушивался сам директор. Таким образом, сложный институтский механизм был подготовлен, и посылка из Киева запустила его в работу.

В первом опыте выросли желтоватые кристаллики толщиной с иглу и длиной миллиметра три. В лаборатории их рассматривали, отталкивая друг друга от микроскопа. Единодушно решили:

- Это не алмазы!

Усманов сохранял непроницаемый вид. Молча собрал иголочки в пакет, ушел к рентгенщикам и вернулся через три часа. Сотрудники слонялись по лаборатории, отказавшись от обеда. Усманов, опустив глаза, сел за свой стол.

- Ну?! - не выдержал кто-то.

- Алмазы, - небрежно молвил Марат, бросая пакетик на стол.

Все дружно завопили.

Эксперименты ставили каждый день. Количество иголочек в спеках раз от разу увеличивалось, а на прессе с усилием в шестнадцать тысяч тонн их диаметр достиг миллиметра. Уже можно было налаживать бриллиантовое производство, но тут десять граммов бесценной сажи подошли к концу. Усманов с письмами от директора института и Чернова улетел в Киев и вернулся через неделю с килограммом углерода-13. Дома его нетерпеливо дожидалась Ирина.

- Я нашла для наших алмазов крупное техническое применение! - заявила она радостно.

- Ну? - ироническим тоном воскликнул Марат. Успешная поездка в Киев вселила в него самоуверенность. - Молодец!

- Ты будешь слушать или нет?

- Извини, пожалуйста. - Марат посерьезнел. - Я слушаю.

- Я проверила иголочки алмаза на прохождение в них ультразвуковых волн. Обнаружилась интересная закономерность: чем больше в кристаллах углерода-13, тем меньше затухание волн.

- Иголочки, целиком состоящие из тяжелого изотопа, проверили?

- Да. В них затухание ультразвука очень велико. А в кристаллах с добавкой углерода-12 - уменьшается.

- Погоди, я не уразумел. У тебя то легкий изотоп уменьшает затухание волн, то тяжелый...

- Чего тут непонятного? Затухание ультразвуковых волн уменьшается в двух случаях: если в обычный алмаз добавлять углерод-13 и если в "тяжелый" алмаз добавлять углерод-12.

- Значит, задача состоит в том, чтобы вырастить кристаллы с оптимальным соотношением изотопов?

- Правильно. Только это соотношение еще неизвестно.

- Ничего, вырастим - узнаем, - успокоил Марат жену. - А где ты хочешь применять такие алмазы?

- В ультразвуковых линиях задержки.

- Что это такое?

- Эх ты, односторонний специалист! Да, без линий задержки немыслимы телевидение, радиолокация, кодирующие и запоминающие устройства, электронно-вычислительные машины, космическая техника.

- Ладно, ладно! Посмотрим еще, что скажет Чернов. Николай Иванович, когда Марат сообщил ему результаты исследований жены, неожиданно побледнел. Долго разглядывал график Ирины. На чертеже были изображены две кривые линии, приближающиеся друг к другу и к оси абсцисс.

- Это тебе не пришельцы, - хрипло произнес Николай Иванович. - Если кривые встретятся на оси абсцисс, ваша работа получит Нобелевскую премию. Нулевое затухание ультразвука в кристаллах равносильно открытию сверхпроводимости и сверхтекучести. Не говоря уже о колоссальном экономическом эффекте. Это тебе не бриллиантовое производство!

- Ну?! - удивился Марат. - В таком случае мы сведем кривые не только на оси абсцисс, но и гораздо ниже!

Но кривые так и не соединились. Усманов пускался на всяческие ухищрения: менял давление и температуру, перепробовал все металлы-растворители, вообще отказывался от них, увеличивал навеску шихты, менял катализаторы. Все было тщетно. Правда, длина алмазных иголок увеличилась, но это уже никого не волновало. Каждый новый опыт Марата будил надежды, но промеры Ирины давали неутешительные результаты. Работы зашли в тупик.

Шло время. Камилл учился в шестом классе и переписывался с журналом "Земля и вселенная"; Марат отпраздновал тридцатипятилетие покупкой романа Булгакова "Мастер и Маргарита". Директор института прекратил работы по ударному способу синтеза алмазов и высвободившихся сотрудников передал Усманову. Но у Марата оставалось всего сто граммов тяжелого изотопа. Он забросил эксперименты и принялся за анализ полученных кристаллов. Так как содержание углерода-13 в алмазе можно определить только по удельному весу, он усадил сотрудников лаборатории за пикнометры.

Результаты измерения удельного веса всех полученных иголочек заставили Марата плаксиво сморщиться. Оказалось, что изотопы углерода, растворенные под давлением в расплавленном металле, вели себя по-разному. Легкий углерод-12 всплывал и концентрировался в верхней части пресс-формы, а более тяжелый углерод-13 собирался на дне. Гравитационная дифференциация... Только она, проклятая, мешала вырастить алмазы с оптимальным соотношением изотопов, необходимым для нулевого затухания ультразвука.

Печальный Марат поехал к Чернову. Долго они сидели друг против друга. Голос Николая Ивановича был минорен.

- Да... Надо как-то изворачиваться. Надо... Но как?..

- На земле от гравитационной дифференциации расплава нам не избавиться, угрюмо заявил Марат. - Никогда и никак. - Вздохнул и поднялся. - Вот что, Николай Иванович. Мне нужна невесомость.

Чернов взглянул на него исподлобья.

- А еще что нужно? Не стесняйся, выкладывай. Предлагаю большой ассортимент: Луна, астероиды, планеты. И кольцо Сатурна в придачу... Сядь.

- Луна не нужна. Мне нужен равномерно перемешанный расплав. И вам он тоже нужен. И технике нашей, науке, черт возьми!

- Сядь, я сказал. - Чернов поморщился, как от зубной боли. - Впрочем, ладно, ступай.

У двери Марат обернулся и глухо спросил:

- Так что же нам делать, Николай Иванович?

- Думать. Да, думать. Искать. Усманов слепо шарил рукой в поисках дверной ручки. Через месяц Чернов снова вызвал Марата в Москву. Ирина ждала мужа к вечеру - они договорились пойти с Камиллом в лес, чтобы встретить там Новый год и полнолуние. Луна взошла точно по расписанию, лыжи были натерты соответствующей мазью, но Марат не приехал. Не появился он и на следующий день. Встревоженная Ирина звонила в Москву, но Николая Ивановича не было ни дома, ни в институте. И никто не знал, где он. Наконец Марат приехал, переполненный загадочности и многозначительности.

- Ты где пропадал? - спросил Ирина.

- Загулял. - Марат подмигнул.

- Мог бы позвонить!

- Не догадался... Знаешь, Чернов - гений! - добавил он ни с того ни с сего.

Ближе к весне в лаборатории высоких давлений появились стажеры, два плотных паренька. Один был чернявый, другой белобрысый, звали их Сергей и Георгий. Они как привязанные ходили за Усмановым, лазили с ним во все щели прессов, рылись в Технологической документации. Институтские девицы сразу отметили у добродушных и жизнерадостных новичков отсутствие обручальных колец. Однако Жора и Сергей их красноречивых взглядов не замечали. Целыми днями они работали, а вечера проводили в доме Усмановых. Копались в уникальной библиотеке Марата, играли в шахматы с Камиллом и совершенно покорили его знанием астрономии. Вооружившись Телескопом, втроем спускались во двор, долго смотрели на звездное небо. Возвратившись, рассуждали о планетах, туманностях и межзвездной пыли. Ночевать уходили в гостиницу, отдав должное кулинарному мастерству Ирины.

- Очень современные ребята, - одобрительно отзывалась Ирина. - И головой умеют работать, и руками. Меня лаборантки замучили вопросами - кто же они?

- Обыкновенные стажеры, - темнил Марат. - Мало ли их у нас перебывало!

Стажеры уехали через две недели, подарив растроганной Ирине коробку с редкостными конфетами, а Камиллу - спектрографическую приставку к телескопу.

- Вот каким должен быть настоящий мужчина! - попеняла Ирина.

- Авось а я неплох, - засмеялся Марат.

Потом Усманов зачастил в командировки. Он летал то в Ленинград, то в Киев, то в Новосибирск, то куда-то в Казахстан.

- Камилл кончил седьмой класс с похвальной грамотой, - информировала Ирина.

- Молодец! - хвалил Марат. - Весь в меня. А где он?

- В походе... Мы в этом году в отпуск идем?

- Давай зимой, а? На лыжах покатаемся!

- Ну давай, - вздыхала Ирина.

Лето выдалось пыльное, жаркое. Все были в отпусках, и она откровенно скучала. Потом Марат перестал ездить и впал в задумчивость. Казалось, он чего-то ждал. В шахматы играл невнимательно, постоянно проигрывал и даже не сердился на подначки сына.

Как-то раз, вернувшись из института, Ирина и Марат застали Камилла в большом возбуждении.

- Почему не сказал, - набросился он на отца, - что дядя Сережа космонавт?

- С чего ты взял? - Марат нахмурился.

- Так ракету же запустили! А в экипаже дядя Сережа! Марат обмер и прислонился к косяку. Потом засуетился и, не раздеваясь, бросился к телевизору. Передавали сообщение о выводе на орбиту очередного корабли "Союз" с тремя космонавтами на борту. Позывные - "Алмазы", самочувствие экипажа хорошее. В программе полета стыковка с орбитальной станцией "Салют", проведение технологических и медико-бислогических экспериментов, спектральные исследования звезд, фотографирование земной поверхности. Потом на экране появились улыбающиеся космонавты и среди них - Сергей Скворцов.

- А почему дядя Жора не полетел? - спросил Камилл.

- Он дублер... Помолчи, не мешай слушать.

Утренние газеты сообщили биографии космонавтов. Было также опубликовано заявление экипажа перед стартом. Информация о программе полета повторяла вчерашнюю.

Миновало еще пять суток. Марат мучился неизвестностью, глядя на него, нервничала Ирина. Камилл аккуратно собирал газеты с портретами дяди Сережи, а радио и телевизионные сообщения записывал на магнитофон. Вечером записи прокручивал отцу.

На седьмой день система Интервидения начала прямой репортаж из космоса. На экране - рубка орбитальной станции, уставленная приборами. Все три "Алмаза" в палевого цвета костюмах плавали в невесомости и улыбались. Репортаж вел Сергей Скворцов.

- Дорогие друзья! - Голос его был несколько искажен и, как показалось Марату, взволнован. - Вы знаете об успешной работе советских ученых по получению необычных сплавов, исследованию роста кристаллов в космических условиях. Космическая технология основана на использовании свойства невесомости для лучшего перемешивания материалов разного удельного веса. Вы помните, что только во внеземной лаборатории удалось получить, например, сплав кадмия, ртути и теллура - лучший материал для детекторов инфракрасных приборов. В программу нашего полета включен эксперимент по синтезу кристаллов, которые в условиях земной гравитации расти не хотят. Инженеры и ученые подготовили уникальную аппаратуру и шихту, запаянную в специальных капсулах, и мы провели эксперименты. Докладываю: мы получили эти кристаллы!

Он протянул к камере руку и разжал кулак. На ладони, посверкивая гранями, лежали продолговатые кристаллы величиной с палец. Цветной экран отчетливо передавал их золотистую желтизну и прозрачность.

- Алмаз "Шах"! - ахнула Ирина и повисла на шее у мужа.

Марат обнял ее и Камилла. Сергей Скворцов продолжал:

- Конечно, работы еще не закончены. Мы успешно завершили первый этап. Дальнейшие исследования кристаллов будут проводиться в земных лабораториях. Ждите нас на Земле!

Он убрал руку, и кристаллы медленно поплыли в невесомости, как стайка рыбок в воде. На острых ребрах вспыхивали красные и желтые искорки, грани поблескивали отраженным светом... Один из кристаллов так близко подплыл к передающей камере, что заполнил собой весь экран. Но и сквозь него были видны ликующие лица "Алмазов"...

Зир (локоть) - мера длины, равная примерно 50 сантиметрам. Ахмаднагар - город и султанат в средневековой Индии. Низам-Шах - "Владыка Порядка". Это произошло 16 июля 622 года н э. Дирхем - мера веса, равная 3,125 грамма Яхонт - рубин Перевод С Ахметова. Вода - степень прозрачности драгоценных камней, зависящая от механических включений, трещин, пузырьков и пр фацета - отполированная грань драгоценного камня. Роза - форма огранки драгоценных камней, состоящая из треугольных фацеток на плоском основании Таблица - плоский камень с большой отполированной верхней поверхностью. Кабошон - обработанный камень округлой формы. Перевод Г. Плисецкого. Риджл, Ибт-ал-Джауз, ал-Дабаран - звезды Ригель, Бетельгейэе и Альдебаран в созвездиях Ориона и Тельца. Лал - благородная шпинель, камень розового цвета. Кяфиры - все немусульмане, в данном случае - русские. Подлинные стихи Фатх-Али-Шаха. Перевод С. Ахметова. Перевод Г. Пливецкого. Солитер - крупный бриллиант.