Отвергнутая семьей, принцесса Элиза Каредес выслана с родного острова Аристо и вынуждена работать секретаршей у безжалостного Джеймса Блэка...

Натали Андерсон

Принцесса на побегушках

Серия: The Royal House of Karedes

1. Мартон Сандра «Бухта Аполлона»

2. Кендрик Шэрон «В ожидании чуда»

3. Леннокс Марион «Ход королевой»

4. Хьюит Кейт «Первый поцелуй»

5. Шоу Шанталь «Талисман надежды»

6. Милберн Мелани «Подари мне ночь»

7. Андерсон Натали «Принцесса на побегушках»

8. Маринелли Кэрол «Розовый алмаз»

Глава 1

Джеймс откинулся на спинку стула, растер ладонями лицо, а затем, запустив руку в волосы, взъерошил их. Он прилетел из Куала-Лумпура в пять часов утра и из аэропорта поехал прямо в офис, где принял душ и переоделся. Приведя себя в порядок, Джеймс ужасно захотел выпить чашку хорошего кофе и съесть что-нибудь посущественнее черствого маффина, который ему предложили на борту. До десяти он успел просмотреть бумаги и немного расслабиться.

Услышав звуки за дверью, Джеймс обрадовался — это означало, что пришла его секретарша. Немного позже, чем обычно, но это не важно — она была замечательной секретаршей, лучшей из всех, что у него были.

Джеймс собрал бумаги, которые просматривал, улыбнулся и направился к двери.

— Бридж, ты сломала все пальцы на руках разом? Этот текст напечатан просто ужасающе, я едва смог разобрать его. — Он поднял голову от бумаг, над которыми иронизировал, и замер на пороге, во все глаза глядя на незнакомку, поднявшуюся из-за секретарского стола.

Она была высокая, смуглая... Она была великолепна.

— Вы не Бридж, — констатировал Джеймс очевидное.

— Нет. — У девушки был тихий, но твердый голос с легким иностранным акцентом и ноткой вины.

При звуке этого голоса Джеймс потерял способность ясно мыслить. Он только смотрел на самую прекрасную женщину, которую ему довелось видеть, а на языке вертелась одна фраза: «Вот это да!» Джеймсу показалось, что прошла уйма времени, пока его сердце вспомнило, что должно биться. Чуть придя в себя от первого потрясения, он подошел поближе. С каждым его шагом румянец на щеках красавицы становился гуще.

— Я...

— Принцесса Элиза.

Вернувшись к жизни, серое вещество в голове Джеймса позволило ему вспомнить об обещании, данном ее брату, принцу Александросу, найти для принцессы работу. В круговороте международной конференции, проходившей в Куала-Лумпуре, он совершенно забыл об этом.

Джеймс ничего не мог с собой поделать и продолжал пялиться на девушку. Он видел ее фотографии в газетах и журналах бессчетное количество раз, но вживую увидел впервые. Джеймс даже представить себе не мог, что в реальной жизни она окажется настолько потрясающей, — сколько раз ему доводилось испытывать разочарование, когда он видел вблизи какую-нибудь известную модель. Секрет их красоты заключался в тоннах косметики и искусном фотошопе.

Ни одна фотография не передавала искорки в темных глазах принцессы, глубину цвета ее длинных каштановых волос, которые так и манили пропустить их сквозь пальцы... Ни одна фотография не подготовила его к тому, что ее тело настолько совершенно — стройное, но очень женственное... соблазнительное.

— Бриджит в отпуске. Мне сказали, чтобы я заменила ее на это время.

Джеймс кивнул, все еще не в силах внятно изъясняться после пережитого потрясения.

— Я переделаю этот отчет. — Румянец на щеках принцессы снова стал ярче. Когда она, не поднимая глаз, протянула руку за документом, Джеймс увидел, что рука эта дрожит.

Именно вид ее дрожащей руки окончательно привел его в чувство. Желая сгладить неловкость, он заметил:

— Я думаю, дело в том, что в Европе несколько другое расположение букв на клавиатуре.

Принцесса бросила на него быстрый взгляд и снова уставилась на злополучный отчет. Но Джеймс все равно успел заметить в ее глазах извинение. И что-то похожее на панику.

Как зачарованный, он следил за тем, как пятна румянца расползаются по золотистой коже ее лица, и едва сдерживался, чтобы не коснуться их пальцами и проверить, действительно ли они такие жаркие, какими кажутся. Он не осознавал, что продолжает удерживать бумаги, к которым протянула руку принцесса. А когда осознал, то чертыхнулся и поспешил списать это на долгий перелет и разницу во времени.

Джеймс потряс головой в попытке избавиться от наваждения. Как человек, с детства привыкший к публичности, к жизни под прицелом фотокамер, мог не разучиться так густо краснеть?

Он поспешно отступил в свой кабинет. Как бы ни интриговал его румянец смущения на щеках принцессы, эта женщина не должна занимать его мысли. Она была слишком красива для него. Принцесса Элиза принадлежала к тому типу женщин, о которых мечтал любой мужчина и которые мечтали о внимании каждого мужчины. А Джеймс не любил делиться.

Лиззи выдохнула и рухнула на стул, как тряпичная кукла. Она так долго удерживала дыхание, что ее легкие грозили разорваться. Так вот он какой, Джеймс Блэк! Она почему-то представляла, что ее боссу, гостиничному магнату, около пятидесяти, он несколько лысоват и приземист. Лиззи никак не ожидала, что ему около тридцати и на его голове полно чуть вьющихся темно-русых волос, что он окажется таким великолепным...

Ей следовало бы предварительно все разузнать о нем. Как и посетить ускоренные курсы секретарей по прилете с Аристо. Ведь это ее последний шанс самоутвердиться, иначе придется возвращаться домой. Нет, ни за что!

Хорошее же первое впечатление она произвела — плохо напечатала отчет, да еще и краснела, как школьница. А ведь она никогда не краснеет. Но Лиззи действительно не ожидала, что Джеймс появится из своего кабинета с теплой улыбкой на губах и веселыми чертиками в глазах. Но чего она не ожидала еще больше, так это жара, разлившегося по всему ее телу при его появлении, и томления, охватившего ее при одном лишь взгляде на этого мужчину.

Погрузившись в самоанализ, она напутала с переключением телефонных звонков. Кэти, секретарше на коммутаторе, пришлось снова подняться и заново все ей растолковывать.

В это время на пороге своего кабинета снова появился Джеймс.

— С возвращением! — На лице Кэти появилась ослепительная улыбка.

Ответная улыбка Джеймса была сдержанной и мимолетной.

— Спасибо, Кэти. Я пойду выпью кофе. Вернусь через двадцать минут. — Он посмотрел на Лиззи. — Вы успеете за это время переделать отчет?

— Конечно, — ответила Лиззи с уверенностью, которой вовсе не испытывала.

Но Джеймс уже вышел за дверь.

— Он вернулся... — Кэти бросила на Лиззи завистливый взгляд. — Джеймс — это нечто, правда? Какая же ты счастливая, что сидишь здесь целый день. Рядом с ним...

Лиззи неопределенно кивнула, не желая вступать в обсуждение неоспоримых мужских достоинств ее босса. Она прекрасно понимала, что отнюдь не первая и не единственная, кто замечает их.

— Но будь осторожна. Джеймс очень непостоянен.

Лиззи ничего не ответила на это замечание Кэти, но ее любопытство усилилось. Судя по хитрой усмешке девушки, та ждала расспросов и была разочарована, когда их не последовало.

— Смотри не попадись. Джеймс никому никогда ничего не обещает, — продолжала Кэти, уверенная, что эта животрепещущая тема не может не интересовать новенькую.

— Покажи еще раз, пожалуйста, как переводить звонки.

Кэти не скрывала насмешки, не в первый раз втолковывая Лиззи, когда какую кнопку нажимать.

— Со временем разберешься. Ты, наверное, до этого никогда не работала секретарем?

Лиззи честно призналась, что так и было. Но после того, как ей запретили пользоваться трастовым фондом, выбора у нее не оказалось. На эту работу ее устроил брат Алекс, у которого было множество деловых связей по всему миру. Она так хотела остаться на Аристо после смерти отца, быть полезной родным. А вместо этого оказалась в Сиднее, в служебной квартире одного из жилых комплексов, принадлежащих Джеймсу. И после того, как была оплачена аренда, у нее почти не осталось денег. Впервые в жизни ей приходилось зарабатывать, чтобы элементарно выжить. А это значит, что она должна обуздывать свои порывы, стать более ответственной.

— Он сейчас вернется, а ты еще не бралась за корректировку отчета, — напомнила ей Кэти.

— О, черт!

Джеймс пожалел, что не закрыл дверь своего кабинета. Но он привык, что она всегда открыта, чтобы в случае необходимости можно было позвать Бриджит. Он придвинул к себе стопку газет, накопившихся за время его отсутствия. Пробегая их глазами, чтобы быть в курсе последних событий, в разделе светской хроники он сразу увидел ее, свою новую секретаршу. С лучезарной улыбкой, в великолепном черно-белом наряде на премьере нового спектакля.

Джеймс развернул еще одну газету — опять она. Улыбается прямо в камеру, окруженная несколькими мужчинами. Все как один глянцевые красавчики. Следующая газета — снова она.

Да, у принцессы Элизы Каредес очень насыщенная жизнь. Она в Сиднее совсем недавно, а сколько вечеринок посетила. Немудрено, что ей не до отчета. О какой концентрации внимания может идти речь днем, если она пляшет все ночи напролет? Какой же он болван, что поддался чувству жалости, решив, что она нервничает.

Он развернул последнюю газету и, прищурившись, стал изучать фотографию. Принцесса-секретарша выглядела ослепительно, но теперь Джеймс знал, что в жизни она намного красивее.

Он не стал лгать самому себе, отрицая, что его тянет к ней. Очень тянет. Впрочем, невозможно быть мужчиной и не реагировать на такую женщину. Но в его жизни было слишком много красивых женщин, из общения с которыми он вынес главный урок — их не следует воспринимать всерьез. Все они эдакие светские бабочки, порхающие от одного мужчины к другому. А Лиззи, похоже, самая красивая из таких бабочек. Среди ее поклонников — наследники судовых империй, медиамагнаты, а ее фотографиями пестрят страницы гламурных журналов и охочих до грязных сплетен таблоидов. Несомненно, она большая искусница в жанре флирта, и вряд ли ее привлекают простые человеческие взаимоотношения. Такой женщине, как Лиззи, интересна игра, ей нравится дурачить и манипулировать, чтобы поддерживать уровень адреналина в крови.

Джеймс скривился. Связь с такой женщиной сулит уйму проблем, а ему этого вовсе не надо. Его устраивают ни к чему не обязывающие отношения — ничего длительного, серьезного, сложного. Ничего, что бы отвлекало его от работы.

А принцесса Элиза из тех, кому требуется постоянное внимание.

Внезапно Джеймс пришел в сильнейшее раздражение. Отодвинув стопку газет, он схватил переделанный ею отчет. Ему хватило одного взгляда, чтобы увидеть безнадежно кривые графики и перепутанные данные в таблицах.

Он отклонился от стола так, чтобы в открытую дверь увидеть Элизу. Черт, даже за секретарским столом она восседала по-королевски — спина прямая, голова поднята, словно на ней корона.

Джеймс тоже родился в состоятельной семье, хотя и не настолько богатой, как у Лиззи. И он вполне мог выбрать себе более легкую, полную удовольствий жизнь. Но он предпочел много и тяжело трудиться, чтобы преуспеть самому и приумножить богатство семьи. Когда-то его дед и отец много потрудились, создавая себе имя и благополучие. И Джеймс решил быть таким же, а не ждать, что все в жизни будет преподнесено ему на серебряной тарелочке. Он получал удовольствие от продуктивной работы. Вряд ли принцессе знакомо такого рода удовольствие, ведь она полагается только на свою красоту, имя и деньги, а никак не на добросовестный, повседневный труд. Вот уж кто привык к нескончаемому потоку серебряных тарелок, подносимых льстивыми слугами.

Джеймс встал, схватил бумаги и, стиснув зубы, подошел к столу Лиззи.

— Переделайте эти графики. — Он бросил бумаги на стол и стал с интересом наблюдать за ее реакцией.

На этот раз девушка не покраснела, а побледнела. Не довольна тем, что придется поработать? Это окончательно вывело Джеймса из себя.

— Вы должны работать лучше, Элиза. То, что вы принцесса, не дает вам права рассчитывать на особое отношение с моей стороны.

Лиззи вскинула голову, уловив сарказм в голосе босса, и посмотрела ему в лицо. Как же отличалось его выражение от того, которое она видела утром. Ни искорки юмора в глазах, ни золотистых всполохов. Глаза Джеймса были темны и холодны. Взгляд тяжелый и пустой. Она знала, что это означает — осуждение, отчужденность. Сколько раз на нее так смотрели ее сверхконсервативные, давящие своим покровительством братья. Но ведь она не просила Джеймса ни о каком особом отношении.

Неудачи этого утра и страх оказаться несостоятельной привели к срыву.

— Вы думаете, я раньше не слышала подобных заявлений? — резко спросила она. — Почему бы вам не сказать правду? Вы намеренно завышаете планку, чтобы требовать с меня больше, чем с других. Вы хотите, чтобы я наверняка не справилась. — Она притянула к себе бумаги. — Знаете, сколько раз я слышала пассажи о том, что «если ты принцесса, это не значит...»? Почему бы вам не попробовать быть оригинальнее?

Ответом на этот вызов было полное молчание, которое тянулось и тянулось.

Лиззи покраснела, и ей очень захотелось откусить себе язык. Она уставилась в стол, боясь поднять глаза на босса, который должен был выгнать ее в первый же день их совместной работы.

— Извините, — пробормотала она, — мои слова были недопустимыми.

Она не может потерять эту работу. Ей просто некуда больше идти.

Молчание затягивалось, и с каждой его секундой Лиззи ощущала все больший дискомфорт.

Джеймс подошел ближе и уперся бедром о край ее стола, как раз возле того места, куда она смотрела, так и не поднимая глаз.

Когда он заговорил, от его тихого холодного голоса Лиззи стало не по себе.

— Разве я не вправе ожидать от вас качественно выполненной работы? Вы же хорошо образованная молодая женщина, получившая степень в Париже и бегло разговаривающая на нескольких языках. Поэтому да, от вас я ожидаю большего, чем от обычной секретарши.

Элиза подняла на него глаза — она была удивлена, приятно удивлена.

— И дело не в том, что вы принцесса. Важно ваше отношение к работе, а вы не желаете хорошо работать и справляться со своими обязанностями.

Настроение Лиззи совсем испортилось. Она сжала губы, чтобы не дать сорваться словам оправдания, а тем более грубости, как несколько минут назад.

Их взгляды встретились, и в глазах Джеймса Лиззи увидела откровенный цинизм. Она смотрела Джеймсу прямо в глаза, не в силах отвести взгляда, и видела, как в их темной глубине зарождаются золотистые всполохи. Лиззи понимала, что должна была что-то сделать или сказать, чтобы нарушить возникшее между ними напряжение, но не могла ни пошевелиться, ни произнести хоть слово. Джеймс тоже молчал, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Ее тело покрылось мурашками и одновременно горело. Увидел ли, как помимо воли затуманились ее глаза? Понял ли, что все ее косточки расплавляются от золотого сияния, вспыхнувшего в его глазах?

Тишину нарушил резкий звонок телефона. Лиззи схватила трубку, разрывая невидимые нити, протянувшиеся между ними, а Джеймс выпрямился и быстро ушел в свой кабинет, закрыв дверь. Задыхающаяся, без единой мысли в голове, Лиззи с трудом понимала, о чем спрашивает ее собеседник на том конце провода.

Глава 2

Весь следующий день Лиззи пыталась научиться строить компьютерные графики и диаграммы, но, увы, теория никак не согласовывалась с практикой. За один день не улучшились и ее способности машинистки — похоже, пальцы Лиззи решили, что клавиатура ее компьютера выполнена на языке суахили.

Она как будто стала героиней популярного фильма «День сурка», где один и тот же кошмарный день из жизни героя повторялся снова и снова. Лиззи даже не осмелилась посмотреть на Джеймса, когда тот бросил бумаги на ее стол и выскочил из офиса. Он наверняка считает ее совершенно никчемным существом, и она не может винить его за это.

Лиззи упорно продолжала работать, стараясь не впасть в полное уныние. Кэти и еще одна девушка из бухгалтерии, проходя мимо ее стола и увидев ее, заваленной кипами бумаг, улыбнулись. Лиззи вспыхнула. Она не сомневалась, что они смеются над ней: надо же, принцесса решила пожить в реальном мире и поработать, а в результате — полный провал и сплошная путаница. А Лиззи не любила чувствовать себя несостоятельной. И тем более не любила, когда кто-то становился свидетелем ее ошибок. Теперь же весь офис потешался над ее абсолютной некомпетентностью в таком, казалось бы, совсем не сложном деле.

По какой-то неведомой причине дела у нее снова и снова не ладились. Кажется, все предусмотрела, все сделала правильно, но где-то что-то обязательно оказывалось упущенным. И чем старательнее она трудилась, тем хуже был результат.

Лиззи не могла допустить, чтобы все вот так и закончилось. Тогда у нее останется один выход: позвонить Алексу и молить о прощении, клятвенно обещая вести жизнь монашенки, лишь бы он позволил ей вернуться домой. Но Алекс все равно не позволит. Сначала ей надо проявить себя и преуспеть. А это значит, что Лиззи должна думать исключительно о работе, а Джеймса воспринимать только как босса. Он и был ее Боссом, именно так, с большой буквы. И только!

И надо же было, чтобы этот самый Босс вернулся в офис в тот момент, когда она откинулась на спинку стула, чтобы чуть передохнуть. Сбросив босоножки, она подняла ноги, вытянула их и стала вращать стопами, чтобы восстановить кровообращение после долгого сидения. Рабочий день казался Лиззи бесконечным, и она мечтала о том, чтобы поскорее оказаться в своей квартире, переодеться и отправиться куда-нибудь повеселиться. Вернее, не куда-нибудь, а в новый модный бар, на открытие которого ее пригласили. Лиззи захотелось нарядиться, потанцевать, а не сидеть целый день за столом в офисе в полном расстройстве из-за того, что у нее ничего не ладится.

Замерев, Лиззи следила за тем, как Джеймс пересекает приемную. Сначала он посмотрел на ее лодыжки, затем прошелся взглядом по всей ноге, телу и, наконец, глаза его остановились на лице, которое горело ярким румянцем. Жар на щеках был просто нестерпимым. Черт, она не краснела уже много лет, прекрасно справляясь со своими эмоциями. А тут за пару дней румянец заливал ее лицо не менее пятнадцати раз. Сейчас он был вызван смущением и раздражением оттого, что ее застали врасплох. Или взглядом Джеймса, оценивающе прошедшимся по ее ногам?

Дискомфорт Лиззи еще больше усилился, когда Джеймс не остановился на почтительном расстоянии, а вплотную подошел к ее столу, за которым она сидела. Он даже не потрудился скрыть свой цинизм.

— Вы когда-нибудь слышали о таком понятии, как тяжелая, упорная работа! — Он оперся руками на стол и наклонился буквально к самому ее лицу. Медленная, язвительная усмешка искривила его губы. — Вы и в постели такая? Ленивая, ждущая, что кто-то другой сделает за вас всю работу?

Шокированная его словами, Лиззи резко выпрямилась на стуле. Взглянув на Джеймса, она увидела в его глазах вызов.

Джеймс взял ее за руку и внимательно осмотрел ноготки.

— Боитесь запачкаться, принцесса?

Лиззи почувствовала, как от его прикосновения жаркая волна прокатилась от руки к сердцу.

Она выдернула руку из его пальцев в лихорадочной попытке найти достойный ответ. Но все ее мысли возвращались к одному слову, брошенному им, как пощечина. Постель! Лиззи подумала о том, каково это, когда мерцание в этих глубоких темных глазах превращается в испепеляющее пламя. Что она может сказать или сделать, чтобы спровоцировать это?

И все же, несмотря на страстное желание, охватившее ее, Лиззи не забыла о своих приоритетах. Она не может поставить под угрозу свое будущее, сделавшись подругой Джеймса «на три свидания». Не может растоптать свое с таким трудом обретаемое достоинство ради банального флирта с боссом.

Усилием воли Лиззи согнала румянец со щек.

— Через минуту я принесу бумаги. Мне осталось их распечатать.

Джеймс выпрямился. Опасная искра в его глазах погасла, но Лиззи уловила в них нечто похожее на уважение.

— Отлично. — Дверь в его кабинет закрылась.

Минуту Лиззи продолжала сидеть неподвижно.

Да, она удачно избежала огромной опасности, тогда откуда же это глупое чувство разочарования?

Досчитав до ста, она взяла расписание встреч Джеймса, составленное ею на будущую неделю, и пошла в кабинет. Его настороженная полуулыбка исчезла, стоило ему взглянуть на это расписание. Лицо стало серьезным и сосредоточенным. Сердце Лиззи в испуге ускорило свой ритм. Неужели она снова напортачила?

— Знаете, принцесса, — в голосе босса слышалась незлобивая насмешка, — я, конечно, наделен множеством талантов, но быть в двух местах одновременно пока не в моих силах. Итак, понедельник, три часа дня. Я должен вести телефонную конференцию и одновременно присутствовать на презентации. Как я с этим, по-вашему, справлюсь?

Лиззи уставилась в расписание. О боже!

Голос Джеймса стал ледяным.

— Послушайте, принц...

— Я все исправлю. Сейчас же, — быстро произнесла Лиззи, схватив злосчастную бумагу. Слава богу, что она еще никого не уведомила о встречах.

Джеймс ругал себя за «постельный» выпад. Это было недопустимо. Но еще больше он сердился на себя за странное ощущение, будто он должен дать этой девице еще один шанс. А что он мог поделать, если при взгляде на ее прекрасное лицо он терялся, если целыми днями думал о ней?

Увидев ее полулежащей на стуле, что он мог еще сказать? Вид великолепного тела Лиззи немедленно вызвал в воображении картину, как она, обнаженная, лежит в постели на белоснежных простынях. Смуглое тело слегка влажное, щеки разрумянились, в томном взгляде читается удовлетворение...

Эта живая картинка едва не извергла стон неутоленного желания из его груди. Какова в постели эта изящная, искушенная женщина? Как выглядит? Что выкрикивает в порыве страсти, когда тело перестает подчиняться разуму и полностью отдается во власть чувственного наслаждения? Джеймсу безумно хотелось это узнать, снова увидеть искру ответного желания в ее глазах. Но Лиззи не поддалась искушению и не стала продолжать игру. Похоже, возобладала осторожность. Но почему? На фотографиях в газетах она выглядит раскованной, флиртующей с самыми разными мужчинами.

Нет, его не должно это волновать!

Джеймс провел в офисе полчаса и решил, что пора заканчивать работу. В новом баре предполагалась вечеринка по случаю открытия, и он хотел заглянуть туда.

Лиззи ушла, как только закончилось рабочее время, и Джеймс был рад, что ее нет. Он завершит дела, не думая каждую минуту о той, которая находится за дверью. Он ведет себя глупо. Ведь знает же, какая она — непоследовательная, ненадежная, непредсказуемая. Именно такая женщина, с какими он поклялся больше никогда не иметь дела. С него достаточно одной неверной женщины — любительницы повеселиться. Рана, нанесенная ею, до сих пор кровоточила. Ситуацию усугубляла и семейная жизнь его родителей. Она напрочь подорвала его веру в долгосрочные моногамные отношения. Связь с женщиной должна быть короткой или... очень короткой. Но Лиззи была, с одной стороны, его подчиненной, а с другой — любимицей желтой прессы. Два весомых повода игнорировать ее.

Ну, конечно же она была там, на вечеринке по случаю открытия нового бара. И во всей своей гламурной красе. Разве мог он не заметить ее в вызывающем черном платье, облепившем ее грудь и подчеркивающем каждый изгиб женственного тела? Когда Лиззи шла, разрезы на расклешенной юбке позволяли увидеть великолепные ноги. Волосы она распустила, и они свободно ниспадали ей на спину. У Джеймса снова возникло искушение пропустить эти волосы сквозь пальцы, почувствовать их мягкую шелковистость своим обнаженным телом.

Он уловил момент, когда она заметила его. Запрокинув голову, Лиззи рассмеялась шутке очередного поклонника и вдруг поймала сосредоточенный взгляд Джеймса. Она перестала смеяться, но сохранила на губах улыбку, только взгляд ее стал резче. Джеймс направился к ней, кивая знакомым и улыбаясь, но не отводя от Лиззи глаз. Она же продолжала разговаривать с несколькими мужчинами, окружившими ее плотным кольцом, но тоже то и дело посматривала на босса. Когда Джеймс приблизился, она прервала беседу и двинулась ему навстречу, дав понять собеседникам, что эскорт ей не потребуется. Джеймс усмехнулся про себя, догадавшись, что принцесса решила подчеркнуть суть их взаимоотношений: да, он ее работодатель, но их отношения несколько иные, чем «босс — секретарша».

— Вы не говорили, что будете здесь сегодня вечером. — Подразумевалось, что он мог бы ее подвезти.

— Вы обязаны знать, где я нахожусь, но только в рабочее время, не так ли? — холодно ответила Лиззи. — Удивлена, что вы здесь. Думала, у вас, как всегда, много работы.

Джеймс усмехнулся. Итак, принцесса все еще взбудоражена их перепалкой. Но он ничего не сказал, выразительно уставившись на ее туфли. Такой высоченный тонкий каблук был способен выдержать вес разве что кошки, а не взрослой женщины, пусть даже столь изящной, как Лиззи. Это были самые непрочные и замысловатые из всех женских туфель, которые ему приходилось видеть, а повидал он их немало.

— Разве вы недостаточно высоки? — поддел он ее.

Улыбка коснулась ее губ и зажгла огоньки в глазах, темных, очень красивых и таких глубоких, что в них можно было утонуть. И Джеймс утонул, завороженный их таинственным сиянием.

Лиззи сделала еще шаг, и теперь они стояли очень близко друг к другу. Ее голова была чуть откинута назад, и Джеймс замер, осознав, что она вот-вот поцелует его. Ее слегка приоткрытые губы были всего в нескольких миллиметрах от его губ. Сверкнули белые зубы, промелькнул кончик розового язычка. Кровь толчками бежала по его венам, здравомыслие куда-то испарилось, уступив место инстинкту. Наклонив голову, он уже почти коснулся губами ее губ, когда Лиззи отпрянула.

— Думаю, нет. — В ее голосе слышалась насмешка.

Нет что? И тут Джеймс понял — она ответила на его вопрос о росте. Что ж, счет один-один.

Лиззи улыбнулась холодной, безразличной улыбкой, но в ее глазах Джеймс заметил какую-то промелькнувшую тень. И он догадался, что это за тень. Желание! Она хотела этого поцелуя не меньше, чем он.

Джеймс не мог решить, что ему требуется больше: глоток воздуха или глоток виски. Он наблюдал, как принцесса смешивается с толпой, но не растворяется в ней. Такие женщины всегда выделяются из общей массы.

И тут он разозлился. Не станет он очередной игрушкой заморской принцессы! Джеймс думал, что она осторожничает, а она кокетничала, развлекалась. Что ж, он не станет игнорировать притяжение, возникшее между ними; наоборот, он обуздает его и использует в своих интересах. Но в этой игре ему надо быть очень осмотрительным.

Дура, дура, дура!

Лиззи потребовалось почти полчаса, чтобы унять биение сердца. Флирт с Джеймсом грозил ей первым в жизни приступом тахикардии.

Она еще не видела Джеймса в столь официальном наряде. Смокинг украшает практически любого мужчину, но Джеймса он перевел сразу в разряд суперменов. Высокий, смуглый, привлекательный! Но ни один из эпитетов не мог дать точного описания. Хотя его нельзя было назвать эталоном мужской красоты, ей доводилось видеть и более красивых мужчин, но ее босс был привлекательнее любой топ-модели мужского пола, множество которых она встречала в Париже.

Будучи выше среднего роста, Джеймс был силен, пропорционально сложен. От вида его широких плеч у Лиззи слабели ноги. Но главным в нем были стать и достоинство. Он обладал той харизмой, которая заставляет людей поворачивать голову вслед, прислушиваться к каждому сказанному слову.

Стоило Лиззи выхватить взглядом из толпы его высокую фигуру в смокинге, как у нее перехватывало дыхание...

— Ты не согласна, Лиззи?

— Прошу прощения? — Вынырнув из своих видений, Лиззи решила оставить эротические мечтания на потом. А лучше вообще забыть о них!

Лиззи сосредоточилась на происходящем, знакомилась и общалась с людьми. Она кое-чему научилась в Париже — на подобных мероприятиях должно быть весело не только тебе, но и другим тоже. Ее природная любознательность и искренний интерес к людям очень помогали ей. Но сейчас ее интерес был сосредоточен только на Джеймсе. Она держалась от него на расстоянии, но не упускала из виду, наблюдая, как тот общается с людьми. Джеймс был внимательным, он умел слушать. Это был высший пилотаж!

Джеймс тоже наблюдал за Лиззи. В руках она держала бокал, но, как он успел заметить, сделала из него всего несколько маленьких глотков, и сияние ее глаз никак не было связано с алкоголем. Она была мастером общения. Не путала имен, говорила о том, что было интересно не столько ей, сколько собеседнику, одаривая своим вниманием всех, не исключая тех, кто испытывал трепет, разговаривая с настоящей принцессой. И была при этом очаровательно естественной.

Тело Джеймса горело, сдерживаемая страсть требовала выхода. Но он тоже решил держать дистанцию. Пока. Папарацци не дремали, и ему не хотелось появиться на страницах желтой прессы в качестве очередного сопровождающего принцессы Элизы. Поэтому он просто наблюдал, кипя на медленном огне. Теперь он понял, почему его новая секретарша так любила вечеринки: она была здесь как рыба в воде. И это открытие заставило его задуматься. Большинству людей нравится заниматься тем, что у них хорошо получается, — так, может быть, и Лиззи стоит поручить то, в чем она действительно мастер. В качестве секретаря она все равно что жираф на роликах. Но он должен дать ей шанс.

В конце концов Джеймс не выдержал. Он мотылек, она пламя. Он усмехнулся, поймав себя на том, что стал думать такими затертыми клише. Он не хотел сгореть дотла, но надеялся погреться.

— Вы почти ничего не пили. Принести другой бокал?

Лиззи тут же обернулась к нему, забыв о собеседниках.

— Я намереваюсь опустошить все имеющиеся здесь бутылки еще до конца вечеринки, — отшутилась она, решив держаться непринужденно.

— И закончить вечер неуправляемой пьянчужкой?

— От некоторых привычек трудно отказаться.

— Тогда я буду держаться неподалеку — хочу увидеть дикую сторону вашей натуры в действии.

— Обычно она проявляется ближе к полуночи, а это слишком поздно для вас, я думаю.

— И насколько допоздна вы намерены здесь оставаться?

— Насколько захочу.

— А утром на работе вы будете сиять свежестью, как маргаритка?

Лиззи окаменела. Она должна была понять, что к этому все сведется.

— Моя личная жизнь никак не влияет на работу.

— Неужели?

— Именно так. — Уловив лукавую искорку в глазах Джеймса, она добавила: — Я никогда не смешиваю эти две стороны моей жизни.

Джеймс уже не скрывал насмешливой улыбки.

— Неужели? — повторил он вопрос еще более саркастическим тоном.

Лиззи не могла винить его за насмешку. В конце концов, она сама спровоцировала ту ситуацию с почти поцелуем. Но она больше не жалела о своей безрассудной выходке. Увидеть мгновенную вспышку желания в его глазах того стоило. Было приятно осознавать, что на одно крошечное мгновение она имела над ним власть. Ну, почти что имела.

— Увидимся завтра, — тоном примерной секретарши произнесла она.

— Принцесса, завтра суббота, — последовал насмешливый ответ.

Глава 3

Проснувшись, Лиззи поняла, что продолжает думать о Джеймсе. В один момент он мог быть напряженным и возбужденным, глядя на нее так, словно хотел ее, а в следующий — холодным и саркастичным, будто осуждал. Но какие бы искры между ними ни проскакивали, сближение было недопустимо и самым логичным для нее было отступить, вести себя сдержанно и держать дистанцию, если вдруг их пути пересекутся на каком-либо светском мероприятии.

Но, черт возьми, как же хорош был Джеймс в смокинге! Да и в деловом костюме он неплох... Слава богу, ей пока не довелось видеть его в повседневной одежде. Лиззи почему-то не сомневалась, что в облегающих джинсах он будет просто неотразим.

Лиззи долго стояла под душем. Шум падающей воды — единственное, что нарушало гнетущую тишину в квартире, — успокаивал ее. Надев джинсы и футболку, она решила пренебречь макияжем и, наскоро позавтракав, поспешила покинуть квартиру. Ей предстояло ехать общественным транспортом — постоянные вызовы такси в вечернее и ночное время основательно подточили ее бюджет, поэтому днем она стала пользоваться трамваями и автобусами.

Подхватив большую, увесистую коробку, Лиззи направилась к двери. Не успела она захлопнуть дверь, как одна из ее туфель-балеток соскочила с ноги и отлетела в сторону.

— Черт! — пробормотала она.

— Куда вы направляетесь, принцесса?

Резко обернувшись, Лиззи не поверила своим глазам — холл пересекал Джеймс собственной персоной.

— На остановку, — ответила она в замешательстве.

— С этим?

Лиззи проигнорировала вопрос. Она была права относительно джинсов — они сидели на Джеймсе и-де-аль-но, а при виде того, как футболка облегает его торс, Лиззи забыла дышать.

— Что вы здесь делаете? — приглушенно и немного истерично спросила она.

— Я живу в пентхауса.

— А-а... — Лиззи пыталась совладать с неудобной коробкой, надеть туфлю и осознать полученную информацию. Все три действия оказались безуспешными.

— Я могу вам помочь?

— Спасибо, не стоит.

Пока она мысленно хвалила себя за сдержанность, Джеймс уже взял коробку из ее рук и нахмурился.

— В какую часть города вы направляетесь?

— На другой конец Чатсвуда.

— Зачем?

Лиззи неопределенно пожала плечами:

— У меня там дела.

Джеймс нахмурился еще больше:

— Я спущусь вместе с вами, поскольку тоже собирался уходить.

— Нет, Джеймс, спасибо, но... — Она не договорила, увидев, что он уже стоит у лифта.

Они вместе спустились на подземную парковку и подошли к двухместной машине с откидным верхом.

К ее облегчению, всю дорогу они промолчали. Она лишь назвала ему адрес. Это дало Лиззи возможность прийти в себя и исподтишка понаблюдать за Джеймсом. Спустя пять минут она решила, что лучше смотреть в окно, иначе ее сердечный ритм никогда не выровняется. Когда они подъехали к указанному ею дому, Лиззи заметила, каким критическим взглядом Джеймс окинул это строение.

— Вы долго предполагаете здесь пробыть?

Лиззи едва не хихикнула. Ну чем не профессиональный телохранитель?

— Думаю, пару часов. — Она собиралась посидеть с девочками, поговорить, а главное — послушать.

— Мне потребуется примерно столько же, потом я заеду за вами.

Это прозвучало не как предложение, а как заявление о намерении, и по опыту, пусть пока и небольшому, Лиззи поняла, что спорить бесполезно.

— Спасибо, это будет замечательно.

Два часа спустя Джеймс сидел в машине и ждал Лиззи. Через двадцать минут после приблизительно оговоренного времени он вышел из машины. Джеймс не слишком волновался. Добравшись до офиса, он сразу вошел в поисковую систему Интернета и получил всю информацию о доме, возле которого оставил принцессу. «Атланта-Хаус» оказался приютом для беременных молодых девчонок, где они ожидали появления на свет своих детей. Здесь они могли продолжать учиться по школьной программе, здесь же осваивали основные премудрости ухода за новорожденными, а главное, они приходили сюда тогда, когда весь мир был против них и все близкие от них отвернулись.

Джеймс сразу решил, что для Лиззи «Атланта-Хаус» — это объект благотворительности. Конечно, ей нужно, чтобы все знали, какая она добрая, вносит свой вклад и все такое... Особенно теперь, когда братец Алекс так зол на нее. Всякие громкие благотворительные деяния стали очень популярными среди светских знаменитостей.

Джеймс прошел по дорожке, оглядывая здание с неодобрительным, циничным любопытством. Внимание Лиззи к подобному заведению не могло быть продиктовано ничем другим, кроме как собственным корыстным интересом. Мать Джеймса была точно такая же: комитет помощи тем-то, сбор средств для тех-то... а на самом деле первопричина всей этой активности — собственный имидж.

Джеймс постучал в дверь, которую открыла «очень и очень» беременная девушка-подросток. Глаза у нее сделались едва ли не больше, чем ее живот, когда она увидела его, а потом его машину, припаркованную явно с нарушением правил. Джеймс спросил про Лиззи.

— Она в общей комнате, сейчас позову.

Джеймс вошел и остановился в холле, а будущая мамочка пошла туда, откуда доносились взрывы девичьего хихиканья. Он огляделся по сторонам, и его взгляд остановился на доске, увешанной фотографиями молодых мам с новорожденными, открытками и благодарственными письмами. Он искал глазами фотографию — что-нибудь типа «Принцесса Элиза в окружении благодарных обитателей «Атланта-Хаус». Наверняка она была самой знаменитой их благотворительницей. В поисках чего-нибудь подобного, помещенного в рамочку, Джеймс двинулся вдоль стены, разглядывая фотографии.

К действительности его вернул пронзительный девичий голосок:

— Лиззи, тут тебя та-а-акой крутой парень спрашивает.

В ответ раздалось недовольное бормотание:

— Боже, неужели прошло уже два часа?

Снова хихиканье и комментарии, не предназначенные для мужских ушей.

— Это твой приятель?

— Нет, — быстро и громко ответила Лиззи.

— Телохранитель?

Джеймс замер, ощутив какое-то глуповатое удовольствие от происходящего.

— На самом деле он мой босс.

— Разве ты работаешь, Лиз?

— Все должны работать, Сэнди. — Это назидание было произнесено легким, совсем не назидательным тоном.

— Но ты же принцесса!

— Принцессам тоже нужно есть.

Лиззи появилась на пороге, словно выплыла на волне дружного смеха. Вслед за ней вышла девушка, открывшая ему дверь, но тут же в дверном проеме появилось еще множество девичьих лиц.

Джеймс застыл, как изваяние, и молча смотрел на эту картину. Впрочем, он видел только Лиззи и даже не осознавал, что его губы помимо воли растягиваются в улыбку. Их глаза встретились, и Лиззи немедленно залилась румянцем. Джеймс пристально следил, как она приближается к нему, с видом умирающего от жажды путника, месяц бродившего по пустыне в поисках глотка воды. Принцесса выглядела очень худенькой на фоне беременных девчонок, хотя в джинсах и простой футболке смотрелась их ровесницей.

— Простите, Джеймс, что заставила вас ждать. Я потеряла счет времени.

Джеймс покачал головой, забирая коробку у нее из рук.

— Я скоро снова приеду, — сказала Лиззи у самой двери, и в ответ ей раздался дружный хор благодарности и надежды на следующую встречу.

Джеймс обратил внимание на то, что она не указала точную дату, и горький сарказм, отступивший, когда он ее увидел, немедленно вернулся. Если она и приедет сюда снова, то тогда, когда ей это будет удобно. Наверняка когда не будет занята чем-то более важным. Этот визит отнюдь не для них, а для собственного имиджа.

Циничные мысли очень помогли ему в борьбе со страстью, поэтому он не без удовольствия ехидным тоном спросил принцессу, когда они сели в машину:

— Хорошо провели время?

Лиззи смотрела в окно, но Джеймс мог поклясться, что ее плечи дернулись. Она вздрогнула? Почему?

— Да, хорошо. Надеюсь, они тоже.

— Не сомневаюсь в этом. Там, где я стоял, было слышно непрерывное хихиканье.

Напряженность ее позы чуть ослабла.

Общественным транспортом дорога до дома заняла бы не менее получаса, на машине же они доехали за пятнадцать минут. Но даже они показались Джеймсу бесконечными и... такими короткими. Въезжая на подземную парковку, он думал только о том, что придумать, чтобы не расставаться сейчас с принцессой.

— Спасибо вам большое. И еще раз извините, что заставила ждать. — Лиззи выскользнула из машины.

— Не за что. — Джеймс оказался проворнее и уже доставал из багажника коробку.

Вызвав лифт с помощью карточки-ключа, он первым ступил в кабину, крепко прижимая коробку к груди, и нажал кнопку. Лиззи прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Уголки ее губ теперь были опущены, и весь облик казался каким-то печальным.

— Вы выглядите уставшей, вам нужно выпить кофе. Приглашаю вас к себе. — Слова сорвались с языка прежде, чем он успел подумать.

Глаза Лиззи широко распахнулись, и она быстро взглянула на панель. Так и есть — он не нажал кнопку ее этажа. Даже если бы она и отказалась, а она бы обязательно отказалась, двери лифта все равно раскрылись бы только в его пентхаусе.

— Спасибо. Я согласна.

Джеймс ввел код, двери лифта открылись, и он прошел прямо в кухню.

Лиззи шла следом, четко осознавая, что каждый ее шаг — это ошибка, но все равно шла. Она не очень понимала, какое настроение у Джеймса — саркастичное или более-менее миролюбивое. Лучше бы саркастичное. Это избавило бы ее от желания долго общаться с ним.

Сигнал тревоги все отчетливее звучал в ушах Лиззи. Для собственной безопасности она должна немедленно вернуться в свою квартиру, но для этого Джеймс должен вызвать лифт... Ладно, одна чашка кофе, выпитая наспех, не должна причинить большого вреда.

Лиззи вошла в кухню, где Джеймс склонился над кофеваркой.

— Отличный вид, — заметила она, подходя к окну.

Вид на гавань был и впрямь отличный — сверкающая голубая вода и высокое голубое небо. Один из самых лучших видов Сиднея, подумалось Лиззи. Она оглядела просторное помещение. Нейтральные тона, современная, но удобная мебель, обязательный музыкальный центр — из самых новых и дорогих, и прочие гаджеты, как модно теперь называть всякие технические новинки. Возле одной из стен были полки — книги, диски, журналы, бумаги, кофейная чашка и на три четверти опустошенная бутылка красного вина...

Лиззи подошла поближе поинтересоваться выбором книг и вдруг вспомнила, что в ее волосы вплетена нитка бус. Это постаралась одна из девушек.

— Не снимайте. Выглядит здорово. — Джеймс протянул ей чашку с кофе, и Лиззи поспешила сделать глоток, чтобы скрыть Смущение от его комплимента. — Вы часто бываете там? — Он тоже подошел к окну, но держался на расстоянии.

— Была несколько раз.

— Так вы видите свой вклад в святое дело благотворительности?

— Именно так. Это моя форма благотворительности, так сказать, du jou. — Сарказм Лиззи не уступал его, но ею двигала скорее самооборона.

Он считает ее обычной показушницей, каких много среди известных особ. Что ж, вряд ли она сможет переубедить его, но все-таки попытается.

— Почему приют для беременных? Почему не голодающие Африки или больные дети? — Цинизм Джеймса бил через край.

— Это тоже достойные объекты, но мне кажется, что на сегодня у них большая поддержка. Не думаю, что я принесу им так уж много помощи по сравнению с тем, что они уже имеют.

— Почему же? А публичность? Реклама?

— Джеймс, это не вопрос публичности.

Лиззи, наоборот, не хотела никакой рекламы.

Никаких историй типа «принцесса несет добро обездоленным». Она просто хотела помочь, реально помочь, пусть всего нескольким, зато конкретным людям.

— В Париже я раз в неделю работала на телефонной линии оказания психологической помощи подросткам. Большинство звонков было от девушек, попавших в подобную ситуацию.

Их истории всегда трогали Лиззи. Особенно после того, как она узнала о невзгодах Кэсси, ее подруги детства. Та оказалась в тюрьме с новорожденным ребенком. И то, что Лиззи не смогла сделать когда-то для своей подруги, она хотела сделать для других, кто в этом нуждался. Она посмотрела в окно на гавань. Ей так хотелось, чтобы Джеймс понял, что она вовсе не одержима собственным имиджем.

— Я не юрист и не могу давать им советы. Во многих житейских вопросах эти девушки намного опытнее меня. Я просто слушаю их истории, общаюсь с ними. Пусть всего и пару часов.

— Вы думаете, именно это им надо?

— Конечно, это далеко не все, что им нужно Но их никто знать не хочет, никто не слушает. Их просто отбросили в сторону и забыли про них — мужчины, сделавшие им ребенка, их семьи, общество. Иногда просто нужно, чтобы тебя хотя бы выслушали. Немного посуетились вокруг, дали понять, что ты чего-то стоишь.

Сегодня она просто сидела с девушками, болтала обо всем на свете и плела бусы, но чувствовала, что ей рады.

— Понимаете, Джеймс, не очень-то приятно осознавать, что тебе не рады, тебя не хотят.

Лиззи снова повернулась к прекрасному виду за окном, но, задумавшись, едва ли его замечала. Именно в этом она схожа с девушками из приюта. Ее семья теперь тоже знать ее не хочет, и она, если честно, не очень понимает почему. Да, порой она вела себя как ребенок. Ну и что? А кто так не ведет себя? Ей было обидно, что родственники даже не дали ей шанса.

Внезапно Лиззи почувствовала, что тишина в комнате как-то... сгустилась. Она посмотрела на Джеймса с вежливой улыбкой, которая тут же исчезла, стоило ей натолкнуться на его взгляд. Он был очень сосредоточенным, глубоким, пылающим.

Под этим взглядом Лиззи почувствовала себя очень неуютно. Температура тела резко подскочила, и она вспыхнула румянцем. Быстро глотнув остывший кофе, она произнесла:

— Мне нужно идти.

С трудом оторвав от нее взгляд, Джеймс кашлянул:

— Да, конечно.

Лиззи направилась прямо к лифту.

— Спасибо за то, что съездили со мной. И за кофе. Он позволит мне не уснуть вечером в театре.

— Вам не стоит никуда идти — выглядите уставшей.

Она не только выглядела, но и чувствовала себя уставшей. А напряжение, которое она испытывала в его присутствии, лишало ее остатков сил.

— Говорят, спектакль просто великолепный.

Джеймс приблизился и нажал кнопку вызова лифта.

— Вам никогда не хотелось посидеть дома, просто поваляться на диване у телевизора?

— Честно говоря, нет. — Что ей делать дома одной? Разговаривать со стенами? — Кроме того, я не могу подвести людей, пригласивших меня.

Лиззи действительно не хотела показаться грубой или чтобы иссяк поток приглашений. Она не любила и боялась одиночества. Лучше все время находиться на людях, чтобы не оставалось времени на раздумья.

— Конечно. Я понимаю.

Лиззи посмотрела Джеймсу в лицо. Оно снова было замкнутым и непроницаемым. Более того, на нем снова читался откровенный сарказм.

Входя в лифт, она услышала насмешливое:

— Хорошего вечера.

Он вызвал ее в кабинет в понедельник утром, ровно через минуту после того, как Лиззи заняла свое рабочее место. Босс выглядел пугающе серьезным, и Лиззи поняла, что Джеймс, как никто, умеет не смешивать работу и удовольствие. Вчера он мог любезно улыбаться за чашкой кофе, а сегодня преспокойно и без малейших сомнений готов выгнать ее.

— Речь идет о вашей работе.

Господи! Он действительно собирается выгнать ее!

— У вас ничего не получается.

— Я думала... — Лиззи не смогла остановить жаркую волну румянца, накрывшую лицо и шею. — Я надеялась... У меня уже лучше получается.

Достоинство, где ты? Но Лиззи отчаянно боялась быть отосланной туда, где ее видеть не желали. Впрочем, а где ей были бы рады? Да нигде. Кроме того, она действительно очень старалась.

— Думаю, кое в чем вы были бы более полезны для меня.

Лиззи настороженно замерла.

— Через несколько недель я открываю новый отель на Аристо.

Аристо?!

— По этому случаю в конце следующей недели мы устраиваем прием. — Уголки его губ насмешливо приподнялись. — Вы умеете организовывать приемы, принцесса?

— Вы же понимаете, что умею.

Джеймс хочет, чтобы она организовала для него прием? И где?! На Аристо!

— Я хочу, чтобы вы спланировали нечто... эксклюзивное. Великолепное. Незабываемое.

Лиззи заставила себя вынырнуть из бездны отчаяния и страха. Итак, Джеймс хочет, чтобы она взялась за организацию приема? И не просто приема, а лучшего из них.

— Я хочу такую гала-вечеринку, чтобы ничего подобного никто и никогда раньше не видел. Мне нужны приглашенные знаменитости и журналисты всех мастей для освещения события на ТВ и в прессе. Об открытии отеля должны говорить и писать по всему миру.

Сердце Лиззи учащенно забилось, и впервые не от того, как Джеймс смотрел на нее, а от того, что он говорил.

— Хорошо, вы получите свою небывалую вечеринку.

Она улыбнулась, поскольку в ее голове уже зароились идеи, одна необыкновеннее другой. Ничего она так не любила и не умела делать, как организовывать многолюдные приемы.

— Идите. — Джеймс кивком указал на дверь, при этом улыбался он весьма снисходительно. — Все материалы в компьютере. Прежде всего, бюджет и информация о том, что уже сделано. Посмотрите и сделайте поправки, какие сочтете нужными. Это ваша вечеринка, принцесса!

— Да, сэр! — по-военному отрапортовала Лиззи и ретировалась из кабинета.

— Принцесса!

Она остановилась уже на пороге и обернулась. На лице Джеймса больше не было улыбки.

— Мне не хотелось бы пожалеть о своем решении.

Глава 4

Джеймс не пожалеет. О нет! Остаток своих дней он проведет, неустанно благодаря ее. Лиззи представила себе картину оглушительного успеха ее задумки, о которой будут говорить спустя годы. Роскошный и элегантный прием, приглашения на который ценились не меньше, чем розовые алмазы, добываемые на соседнем острове Калиста.

И все это произойдет на Аристо. Горьковато-сладкое предвкушение пронзило Лиззи. Наконец она сможет увидеть Кэсси. Она хотела повидать подругу еще тогда, когда приезжала на похороны отца, но Алекс выставил ее с острова сразу по окончании церемонии. И теперь, когда ее брат Себастьян нашел Кэсси и их сына, Лиззи очень хотелось порадоваться вместе с подругой. Она до сих пор не верила в то, что у нее теперь есть племянник и что все невзгоды любимой подруги позади.

Ее изгнание из дома до сих пор оставалось открытой раной в сердце Лиззи. А вдруг, если ей удастся организовать невиданный прием, ее родные поймут, что и она кое на что способна, и с радостью позовут ее обратно.

Она велела себе отрешиться от сумбурных эмоций и заняться делом. Для начала — приглашения. Они должны быть оригинальными, должны давать намек на стиль мероприятия и настроить гостей на нужный лад. А гости должны быть не простые. Что ж, у нее не займет много времени составить список высокопоставленных лиц Аристо, которые придадут более чем высокий статус приему.

Будут лучшие вина, лучшая еда, лучшее убранство — абсолютно идеальное мероприятие. Даже в городе, известном своим богатством, ее прием поразит воображение пресыщенной элиты Аристо.

К удивлению Лиззи, Джеймс полностью устранился и не вмешивался в ее дела. Ей это было только на руку. Предоставленная самой себе, она решила, что и для Джеймса многое во время приема станет сюрпризом. Потому что именно его ей хотелось удивить больше всех, хотелось навсегда стереть с его лица саркастическое выражение. Хотелось снова увидеть того обаятельного и дружелюбного босса, каким он показался ей в первый момент встречи, когда принял ее за свою помощницу Бриджит.

Впрочем, кого она дурачит? Да, она хотела... Его. Джеймса Блэка. И точка. Понимая при этом, что ее желание катастрофически неразумно.

Лиззи видела, как Джеймс ушел на ланч, и выскользнула вслед за ним. Рядом с офисом располагалось несколько бутиков, в которые она любила заходить, особенно в обувной. Там было несколько пар туфель, на которые она положила глаз. Сегодня у Лиззи был особый день, и, чтобы его отпраздновать, она решила-таки купить одну пару, которая давно взывала к ней со своей полки. Изящные, кожаные, на высоком каблуке. Искушение было слишком велико — она должна хотя бы померить их. А потом, если подойдут, обязательно купить. Лиззи уже видела, как покидает магазин в обновке на ногах.

И рассмеялась своей глупости. Впрочем, шопинг-терапия и вправду обладает целительным секретом. Во всяком случае, на время отвлекает от других проблем.

В результате своего импульсивного порыва Лиззи вернулась в офис чуть позже, чем намеревалась. И надо же такому случиться, что у входа в здание она столкнулась с Джеймсом, который галантно придержал для нее дверь.

Он многозначительно посмотрел на пакет в ее руках, а затем на ноги.

— Что это на ваших ногах, принцесса? Эти туфли просто нелепы.

— Вовсе нет. — На взгляд Лиззи, туфли были просто великолепны: легкие, изящные и... чертовски сексуальные.

— В них можно только стоять неподвижно, и то не более пяти минут.

— В этих туфлях можно делать все, что угодно, — опрометчиво заявила она.

Брови Джеймса насмешливо приподнялись, а во взгляде появилось дьявольское лукавство.

— Все? И даже пробежаться со мной наперегонки вверх по лестнице?

Услышав этот вызов и почувствовав выброс адреналина в кровь, Лиззи решительно вскинула подбородок:

— Вообще-то я очень быстрая.

Улыбка Джеймса стала еще шире, но прозвучавший ответ был насмешливо двусмыслен:

— Могу в это поверить.

Лиззи прищурилась. Желание взять верх над Джеймсом буквально вспенило ее кровь. Остановившись у подножия лестницы, она скомандовала:

— На старт! Внимание! Марш!

Она помчалась вверх и, пробежав первый пролет, поняла, что рядом с ней никого нет. Лиззи обернулась и увидела, что Джеймс остался стоять на месте, с усмешкой глядя на нее снизу вверх.

— Почему же вы не побежали?

— Решил дать вам фору. Эти туфли дают мне преимущество.

— Глупости. Не обманывайте себя.

И она снова побежала, легко и быстро. Естественно, Джеймс очень быстро не только догнал ее, но и перегнал. Остановившись на верхней ступеньке второго пролета, он обернулся и прокомментировал:

— Думаю, босиком вы бежали бы быстрее, принцесса.

— Мои туфли — это часть моего самовыражения, — заносчиво парировала она.

— Красивые и абсолютно непригодные ни для чего полезного.

Лиззи почувствовала, как от обиды и разочарования краска бросилась ей в лицо.

— Лично я воспринимаю их несколько иначе — немного опасные, но определенно привлекательные.

— Определенно, — с усмешкой повторил Джеймс. — Но я по-прежнему уверен, что вам было бы лучше без них.

Джеймс преодолел подъем по лестнице теперь уже шагом, Лиззи старалась не отставать, но тут он пересек ее траекторию, вынудив отступить на шаг назад. Продолжая наступать, Джеймс оттирал ее к стене. Деваться ей было попросту некуда, разве что пройти сквозь стену, обладай она такой способностью.

— Что вы делаете? — Неужели это ее голос звучит так задушенно?

— Я победил и хочу получить свой приз.

— Мы не обсуждали приз.

— Нет? — Джеймс с деланой задумчивостью разглядывал Лиззи. — В любом случае я выиграл и могу выбирать. — Он усмехнулся, как будто только что принял решение. — О чем герой всегда просит сказочную принцессу?

— Не думаю, что в данном случае вас можно назвать героем.

— О поцелуе. — Он как будто не слышал ее. — Герой всегда просит о поцелуе.

— Не думаю также, что это хорошая идея, Джеймс. — Это был проблеск здравого смысла в жарком, томительном хаосе ее ощущений. Она просто не могла позволить тугому узлу желания внутри ее развязаться.

Глаза Джеймса сузились.

— На этот раз вокруг вас нет толпы, в которой вы могли бы спрятаться, принцесса. Похоже, я все-таки получу свой приз.

Джеймс оперся о стену руками по обе стороны от ее лица. Его большое, напряженное тело буквально нависло над ней. Комнатная еще недавно температура сразу подскочила на десяток градусов, и, несмотря на все воззвания к здравому смыслу, Лиззи почувствовала, как волна желания накрывает ее с головой.

— Это плохая идея, — повторила она, не в силах сказать твердое «нет».

Она даже не была уверена, слышит ли Джеймс ее. Он так целенаправленно смотрел на ее губы, что вряд ли замечал что-либо вокруг.

— Я знаю, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Но, несмотря на это признание, Джеймс наклонил голову. Лиззи изо всех сил удерживала глаза открытыми и теперь видела его очень близко — едва заметную, пробившуюся после утреннего бритья щетину на щеках, бахрому густых и длинных ресниц вокруг ореховых глаз, полные, чувственные губы...

Глаза Джеймса тоже были открыты. Под темными ресницами то и дело вспыхивали золотистые искры, и Лиззи хотелось, чтобы все случилось поскорее. Но он не сразу прижался губами к ее губам. На одно бесконечно долгое мгновение он остановился в миллиметре от ее рта. И Лиззи инстинктивно сделала едва уловимое движение ему навстречу — всего лишь чуть-чуть приподняла подбородок.

И в это же мгновение Джеймс кончиком языка коснулся уголка ее рта, а потом, наконец, его губы преодолели последнее крохотное расстояние. Нежные и мягкие поначалу, они накрыли ее губы. Но очень скоро его губы стали тверже, их давление усилилось, поцелуй сделался более глубоким. Он больше не был сладким и трепетным, а был голодным, испепеляющим, требовательным.

Лиззи не осознала, когда закрыла глаза, и теперь нежилась в теплых, бархатных волнах желания.

Поцелуй Джеймса был хорош. Очень-очень хорош.

Ей показалось, что он собирается остановиться, поэтому она поспешно запустила пальцы в его густые волосы, не давая отпрянуть и прижимая его голову еще теснее.

Лиззи наслаждалась чистым запахом его кожи с едва уловимым ароматом мыла. Ее тело выгибалось навстречу его телу, желая почувствовать его силу и напряженность. Руками Джеймс по-прежнему упирался в стену по обе стороны от ее лица, и Лиззи чувствовала их силу — они были как две железные решетки в тюрьме, покидать которую у нее не было ни малейшего желания. Наоборот, она хотела, чтобы ее оковы стали теснее, сомкнулись вокруг нее.

Она снова выгнулась, чтобы почувствовать тело Джеймса, но оно оставалось недосягаемым. Соприкасались только их губы. Лиззи застонала, когда его губы милостиво переместились ниже, начав исследовать ее шею. Но, заслышав ее стон, Джеймс вернулся к ее губам, его язык проник в глубины ее рта, дразня и искушая. Лиззи немедленно включилась в игру — она го впускала его язык, то яростно противостояла вторжению, то позволяла сплестись со своим языком. Джеймс рывком подался вперед и придавил ее к стене всей тяжестью своего тела. Атака была неожиданной, но безумно приятной, вызвавшей у Лиззи сначала вскрик, а потом вздох, подразумевавший просьбу не останавливаться.

Глубокий поцелуй и тяжесть прижимавшего ее к стене тела Джеймса, казалось, полностью перекрыли подачу кислорода в ее мозг. Только этим могла Лиззи объяснить свои дальнейшие действия — она чуть расставила ноги, чтобы еще сильнее почувствовать давление мощных бедер Джеймса и его напрягшейся плоти.

Грудь к груди, бедра к бедрам... Желание в Лиззи буквально клокотало. Она жаждала почувствовать его еще ближе, обнаженным, слившимся с ней воедино...

Тело Джеймса, прижимавшееся к ней, было мощным и сильным, как ей и представлялось. Ее же с каждой минутой становилось мягче, податливее, ее округлости с готовностью вплавлялись в его тело. Поцелуй становился все настойчивее, давая выход страсти яростной, неприкрытой, какой она не знала раньше.

Лиззи не могла остановить инстинктивного движения своих бедер — удовольствие и неудовлетворенность были чересчур сильны. Ей казалось, что Джеймс испытывает то же самое, что и она, чувствовала дрожь, волнами проходившую по его напряженному телу. Его губы и язык дарили ей райское наслаждение — они покусывали, щекотали, полностью поглощали...

Но вдруг все закончилось. Джеймс отступил назад, потом привалился спиной к стене рядом с Лиззи. Зажмурив глаза, он несколько раз ударил сжатыми кулаками по стене. Должно быть, ему было больно.

Так они простояли несколько минут бок о бок, привалившись к стене и тяжело дыша.

Первым заговорил Джеймс — быстро, резко, серьезно:

— Ты была права.

Озадаченная его тоном и обращением на «ты», Лиззи повернула голову, чтобы увидеть выражение его лица. Но все, что она смогла разглядеть сбоку, был желвак на скуле и полуопущенные веки, из-под которых он неотрывно смотрел на лестницу, уходящую вниз.

— Это действительно была плохая идея, — хриплым голосом добавил он, нахмурившись еще сильнее.

От его слов по телу Лиззи пробежал холодок. Она никогда не помышляла о сексе на лестнице в разгар рабочего дня, какая бы репутация необузданной и взбалмошной светской львицы у нее ни сложилась. Но минуту назад она не просто помышляла об этом, она была готова молить Джеймса заняться с ней любовью. Это она бесконтрольно стонала, это она прижималась к нему всем телом, это она подстрекала его продолжать... Джеймс же практически не шевелился все это время, нависая над ней. Двигались только его губы и язык, но — боже мой! — они знали, что делали.

И вот теперь Джеймс ясно дал понять, что сожалеет о произошедшем. И чувство унижения заполнило каждую клеточку Лиззи. Она сама его оттолкнула — ведь Джеймс просил всего лишь о поцелуе, а она поспешила предложить ему всю себя. Слишком легко и слишком быстро.

А ему это оказалось не нужным. И вот теперь он даже смотреть на нее не хочет.

— Давайте просто забудем о том, что случилось, — быстро произнесла она во избежание еще большего унижения.

С холодной решимостью Лиззи преодолела последний лестничный пролет, который вел к их офису.

Джеймс ничего не ответил и не пошел вслед за ней. Его не было еще минут двадцать, в течение которых Лиззи успела привести в порядок лицо и волосы. В ванной комнате она с неодобрением посмотрела на свое отражение — огромные глаза, припухшие губы, пиками торчащие соски.

Войдя в офис, Джеймс безлично кивнул в сторону Лиззи и временной секретарши. Он прошел прямо в свой кабинет и закрыл дверь. Судя по приглаженным волосам, за время своего отсутствия он тоже успел привести себя в порядок. С ней еще никогда не случалось такого, чтобы она полностью теряла над собой контроль. Но ведь Джеймс не может знать, что это произошло с ней впервые и только с ним. Наверняка она показалась ему слишком быстрой и настойчивой. Но больше она не выставит себя перед ним в таком свете. Ни за что!

Подавленная и униженная, Лиззи заставила себя взяться за работу — теперь она ни в коем случае не может сплоховать. Ведь все они только и ждут, что она в очередной раз потерпит фиаско. Все они! И Джеймс. Особенно Джеймс.

И теперь, как никогда, она должна доказать всем свою состоятельность.

Глава 5

Выставка в галерее современного искусства была событием, о котором начали говорить за несколько дней до открытия. Если верить слухам, вечеринку по случаю открытия собирались посетить все мало-мальски значимые светские персоны — от премьер-министра до актеров и моделей и конечно же недавно прибывшей в Сидней принцессы Аристо.

Поначалу Лиззи собиралась туда в общем-то ради того, чтобы повеселиться, но теперь, в связи с полученным от Джеймса заданием, ей стало интересно и с профессиональной точки зрения. Если вечеринке прочат такой успех, она должна узнать почему. Что делает одну вечеринку такой удачной и долго обсуждаемой, а другую — скучной и забываемой назавтра? Теперь Лиззи намеревалась работать, а не развлекаться.

Она приехала с небольшим опозданием и огляделась, оценивая, как оформлен вход, какова общая обстановка, как организован гардероб, как и какие напитки подаются и кто из известных людей присутствует. Лиззи неторопливо прогулялась по периметру зала, стараясь подольше остаться незамеченной и успеть оценить общую картину.

— Делаешь заметки? — Знакомый голос с саркастическими нотками заставил ее, наконец, обратить внимание на гостей. Во всяком случае, на одного из них.

Лиззи медленно повернулась к Джеймсу, успев спрятать непроизвольную улыбку. От вида его в смокинге ее бросило в жар, и она мысленно с головой нырнула в ванну с ледяной водой.

— По правде говоря, да.

— Тогда расскажи, что ты видишь. Какие идеи могут пригодиться нам?

— Мне нравится, что задействовано большое количество официантов и никому не приходится ждать напитков или закусок.

Джеймс не выглядел особо впечатленным ее комментарием.

— Полагаю, что всегда следует вовремя удовлетворять аппетит. Никого не следует оставлять голодным слишком долго.

Лиззи искоса посмотрела на Джеймса, но выражение его лица было самым невинным.

— На самом деле иногда бывает полезно поголодать, — заметила она, решив не уступать ему в сарказме. — Переедание и, что еще хуже, злоупотребление алкоголем могут вызвать тошноту и отвращение. Лучше, если человек немного недоберет. Тогда ему захочется остаться подольше, а назавтра — мечтать, чтобы такая хорошая вечеринка поскорее повторилась.

— Но ведь она не повторится, не так ли? Тогда существует вероятность, что люди покинут этот зал разочарованными и неудовлетворенными.

— Все хорошее когда-нибудь заканчивается. — Лиззи поморщилась, поймав себя на том, что заговорила штампами. — Всегда лучше закончить на высокой ноте, чем пресыщенным и с отвращением думающим о повторении.

Джеймс долго и внимательно смотрел ей в лицо, и дискомфорт Лиззи усилился. Ведь они обсуждают вечеринки, не так ли? Потому что если нет, то она должна заметить, что это именно он прервал их частную «вечеринку» на лестнице несколько дней назад, а она-то как раз жаждала продолжения. И это она осталась неудовлетворенной и разочарованной. И это у нее от пережитого унижения даже сейчас пылают щеки.

Лиззи поспешно перескочила на другую тему:

— А вот музыка, на мой взгляд, слишком громкая. Люди не слышат друг друга и не могут общаться.

— Ты думаешь, они пришли сюда поговорить? Но если это так, они должны наклоняться ближе друг к другу. Разве это плохо?

Лиззи быстро взглянула на Джеймса и увидела, что он придвинулся к ней намного ближе, чем допускали светские приличия.

— Зависит от того, чего вы ждете от подобного мероприятия, какова цель вашего прихода на вечеринку.

— Мне кажется, все ходят на них ради завязывания знакомств, — с едкой ухмылкой заметил Джеймс, — ну и дать повод посудачить о себе. Все же любят посплетничать.

Он обвел взглядом присутствующих, а Лиззи попыталась понять, что он хотел сказать. Она так и не успела прийти к какому-либо выводу, когда услышала:

— А как тебе освещение? На мой взгляд, несколько ярковато.

— Это же художественная галерея, Джеймс.

— И все-таки свет должен быть чуть более приглушенным. Более интимным. Интимность на таких вечеринках очень важна.

— Почему?

— Люди хотят расслабиться, ближе познакомиться друг с другом. Хорошо провести время.

Лиззи понимала, что он провоцирует ее. Понимала, что должна игнорировать его намеки, но не удержалась.

— Джеймс, в вашем случае я должна спланировать прием или оргию?

Настороженность в глазах Джеймса исчезла, и они заискрились весельем.

— Оргию? Это идея! Множество нимф по вызову?!

Слова Джеймса вернули Лиззи к действительности.

— Сожалею, но вы обратились не по адресу. Организацию такой вечеринки следует поручить фирме по предоставлению секс-услуг. Или, по меньшей мере, службе знакомств.

— Ни в коем случае. Мне, например, вовсе не требуется помощь, чтобы завязать знакомство. Но я удивлен, что вы стоите в стороне и еще не окружены толпой поклонников.

— Толпой?

— Именно. — Внезапно веселье ушло из его глаз, а улыбка — с лица. Взгляд стал острым, как кинжал. — Я-то всегда думал, что качество предпочтительнее количества.

На что он намекает? Лиззи внутренне ощетинилась. Она давно привыкла соблюдать осторожность во всем, что касается мужчин. Их поцелуй был огромной ошибкой. Она никогда раньше не реагировала на мужчину подобным образом, никого и никогда не желала с такой первобытной страстью и откровенной готовностью. Наверняка Джеймс решил, что она со всеми ведет себя так же. Потрясенная собственным умозаключением, Лиззи сделала очень болезненный для себя вывод — Джеймс Блэк, как и многие другие, видит в ней лишь легкомысленную принцессу, завсегдатая светских вечеринок.

Молчание затягивалось, но Лиззи была слишком огорчена, чтобы вернуться к прежнему разговору. К счастью, Джеймс первым сложил оружие:

— Ладно. Что еще ты можешь сказать? Что бы ты еще улучшила в организации этой вечеринки?

Лиззи постаралась сосредоточиться на ответе:

— Мало сидячих мест, а возрастной диапазон гостей достаточно широк. Кроме того, большинство женщин в любом случае предпочли бы присесть и немного посплетничать. И снова о музыке. Она не просто очень громкая. Она однообразная. Я понимаю, что мы в авангардистской арт-галерее, но немного мелодичности музыке не помешало бы. Громкий ритмичный рев не позволяет людям ни расслабиться, ни пообщаться друг с другом. А вот по поводу освещения я с вами не согласна. Яркий свет нужен, чтобы рассмотреть картины, а ведь привлечь к ним внимание и есть основная цель мероприятия. И коктейли мне очень нравятся.

Она, наконец, увидела на лице Джеймса настоящую улыбку — теплую, дружескую. Но уже в следующее мгновение настороженность вернулась в его глаза.

— О том, что случилось тогда... — Его голос был очень серьезным.

О нет! Он же не собирается препарировать их поцелуй. Лиззи уже многократно и глубоко проанализировала его и пришла к самым неутешительным выводам, особенно если вспомнить его молниеносное отступление. И пусть она сама стремится похоронить воспоминания об этом эпизоде, позволить Джеймсу бросать комья земли на место захоронения она не могла.

— Я уже предлагала забыть об этом. Лично я так и сделала. — Лиззи стала выискивать в толпе знакомое лицо, чтобы броситься навстречу и завести какой-нибудь бессмысленный разговор.

— Неужели?

— Безусловно. — Лиззи растянула губы в искусственной улыбке. — Это же был просто поцелуй, Джеймс. Ничего такого, что стоило бы обсуждать.

С этими словами она отошла, чтобы выпить коктейль в надежде забить отвратительный вкус самой большой лжи в ее жизни.

Несколько секунд Джеймс наблюдал, как Лиззи берет бокал с подноса, а официант расплывается в счастливейшей улыбке, затем резко отвернулся. Если это был просто поцелуй, значит, он еще глупее, чем думал о себе. Как она могла так сказать? Неужели этот взрыв, этот пожар привычны для нее? Но не для Джеймса. Он никогда не испытывал ничего подобного — ни один просто поцелуй не вызывал у него непреодолимого желания упасть на колени и молить о большем.

Дьявол! Она такая же фальшивая, как и его бывшая пассия Дженни. Но почему же он не почувствовал фальши? Поцелуй принцессы был удивительно горяч и сладок, поэтому-то он немедленно и захотел большего. Ощущение ее гибкого, крепкого тела, прижимавшегося к нему, пальцев, зарывшихся в его волосы, звук тихих страстных стонов — от всего этого он просто потерял голову.

Что бы принцесса ни говорила, это был не просто поцелуй. Она, как и он, заживо сгорала от страсти. Он чуть с ума не сошел от усилия сдержаться и не сорвать с нее одежду и не погрузиться в нее глубоко и безудержно, как погружался его язык в жаркие глубины ее ненасытного рта. И Лиззи — он знал это — была готова уступить и не просто уступить, а отдаться ему всецело. И только ощущение холодной стены, о которую он опирался сжатыми кулаками, остановило это безумие и привело Джеймса в чувство, напомнив ему, где они находятся. А когда очнулся, немедленно высвободился из ее объятий.

И слава богу, что высвободился! Ведь принцесса считает произошедшее делом обычным, ничего не значащим, легко забываемым. Представив себе, как с таким же пылом Лиззи целуется с кем-то другим, Джеймс почувствовал, что кровь вскипает в его венах. Глупец! Наверняка она прекрасно проводила время со всеми теми мужчинами, фотографиями с которыми пестрели страницы газет и журналов. Джеймсу было невмоготу думать об этом. Он уже проходил этот мучительный путь и не хотел повторять его снова.

Увидев Лиззи в окружении толпы воздыхателей, он решил больше не приближаться к ней. А она снова была в ударе — ни следа усталости в глазах, оживлена, обаятельна. К ней потянулись все — женщины, мужчины, женатые, гомосексуалисты. И дело было не только в том, что она принцесса. Она умела общаться — не доминировать в разговоре, а поддерживать его. Но главное, она умела слушать, и люди искренне тянулись к ней.

Если честно, ее проницательная оценка происходящего очень ему понравилась и удивила одновременно. Он намеренно изображал из себя «адвоката дьявола», чтобы проверить Лиззи, даже спровоцировать ее. И она с честью выдержала испытание. У Джеймса создалось впечатление, что она способна на многое, но сама не осознает этого.

Почувствовав, что настроение окончательно испортилось, Джеймс решил уйти, ни с кем не прощаясь. Но когда он был уже у самого выхода, Лиззи снова оказалась рядом с ним. На этот раз саркастической была ее улыбка.

— Часы пробили полночь? И карета грозит превратиться в тыкву?

— Утром у меня много дел, а я серьезно отношусь к своей работе.

— Завтра суббота, Джеймс, — торжествующе изрекла Лиззи.

— Я знаю, принцесса. Но в Европе еще будет пятница, поэтому мне предстоит работа.

Она выглядела озадаченной.

— Но ведь можно и работать много, и хорошо отдыхать. Разве нет?

— Наверное. Но знаешь, Лиззи, мне кажется, ты способна на большее, чем... все это. — Джеймс сам не понимал, почему судьба Лиззи так волнует его, и от этого разозлился еще сильнее. — Ты напрасно растрачиваешь свои таланты. И свою жизнь.

У Лиззи перехватило дыхание. Она замерла, стараясь не показать, какую боль причинили ей его слова.

Джеймс зло прищурился:

— Ты живешь одним днем, наслаждаешься всем этим, не думая о последствиях и завтрашнем дне.

— Нет ничего зазорного в том, чтобы получать удовольствие от подобной вечеринки, Джеймс. — Ему никогда не понять, какой была и есть ее жизнь, как она одинока, как скучает по дому, которого у нее больше нет. Никакие самые лучшие вечеринки в мире не дадут ей того, в чем она так отчаянно нуждается. Но они позволяют отвлечься, забыться на время. И многие люди рады ей, в отличие от ее семьи.

— Ты просто избалованная принцесса, Элиза. Бедная богатая маленькая девочка.

При этих словах она не выдержала:

— Откуда этот покровительственный тон? Кто дал вам право судить меня? И какое вам вообще дело?

— Никакого. Только если все эти вечеринки мешают тебе нормально работать.

— Я работаю каждый день.

— И отлично работаешь, смею заметить. — Тон, каким это было произнесено, был убийственно уничижительным.

— Вы считаете, что я не справляюсь, да?

— Пока я не видел ни одного доказательства обратного. Ты приходишь и уходишь ровно по звонку и каждую свободную минуту бегаешь по магазинам и вечеринкам.

— Чем я занимаюсь во внерабочее время...

— Избавь меня от продолжения. Но и в рабочее время ты не слишком усердствуешь. Ты просто играешь в «работающую девушку». Между чтением журналов и путешествиями по Интернету ты даже коммутатор не удосужилась освоить.

Лиззи смотрела на его злое лицо. Что она сделала такого, чтобы вызвать у Джеймса такую неприязнь? И вдруг выражение его глаз стало меняться, в них снова появилось желание. Жар немедленно разлился по ее телу. Все вокруг смолкло и перестало существовать для нее. Все, кроме Джеймса.

Вспышка фотоаппарата рассеяла чары. Джеймс выругался сквозь стиснутые зубы, бросил на Лиззи ледяной взгляд, развернулся и ушел. Она осталась стоять на месте, борясь с искушением броситься вслед за ним. Но вместо этого она посмотрела прямо в камеру, ослепительно улыбнулась и направилась в самую гущу гостей.

Глава 6

Джеймс почти не спал. Головная боль и отвратительное настроение лишь усугублялись, стоило ему вспомнить вечер накануне. А ведь ему действительно нужно поработать, он должен сосредоточиться, а вместо этого снова и снова перебирает в памяти вчерашние события.

Джеймс встал с кровати и пошел в тренажерный зал. Но и там мучительные воспоминания и старые обиды не оставляли его, а на них уже наслаивались новые. Все смешалось: обида, злость, горечь потери и предательства. Унижение от обмана и недоумение от того, что он, оказывается, узнал обо всем последним. Его мать поступила так. Так же поступила Дженни. И Лиззи оказалась из той же породы — больше всего ей нужно всеобщее внимание. Ей никогда не будет достаточно одного мужчины. Ведь предупреждал же он себя — держись от принцессы подальше. И не устоял. Физическое желание прикоснуться к ней, ощутить ее близость оказалось сильнее. И хотя вчера он высказал ей в лицо правду, почему-то чувствовал себя виноватым.

Лиззи открыла дверь и не смогла скрыть удивления при виде Джеймса, и он внезапно смутился, невольно провел рукой по подбородку, ощутив колючую щетину и вспомнив, что не побрился.

— Ты сегодня поедешь в «Атланта-Хаус»? — Это прозвучало как извинение. Но в душе он ожидал ответа «нет», желая удостовериться в своих подозрениях насчет нее.

— Да, но...

— Я отвезу тебя.

— Спасибо, не нужно.

— Я отвезу. — Внезапно Джеймсу стало хорошо оттого, что он ошибся, и Лиззи поедет в приют, оттого, что он отвезет ее... — Что-нибудь повезешь сегодня?

Лиззи кивком указала на большую черную коробку у двери. Джеймс удивленно поднял брови.

— Что там? — Он взял коробку.

— Всякие женские мелочи. — Лиззи упорно избегала его взгляда.

А ему вдруг так захотелось увидеть ее улыбку.

— Фильмы? Попкорн?

— Все для педикюра.

Повисло недоуменное молчание.

— А как они будут его делать, если из-за огромных животов не видят собственных ног и не могут согнуться? — Подобные мысли никогда не занимали Джеймса, и он удивился, что они вообще пришли ему в голову. — Ты хочешь сказать, что ты будешь делать им педикюр?

Он представил коленопреклоненную Лиззи, подпиливающую ногти на ногах беременной малолетке, и едва не рассмеялся от этой нелепости.

— Может быть, я не очень хорошо справляюсь с обязанностями секретаря, но с пилочкой для ногтей обращаюсь вполне умело.

И тут Джеймса охватило восхищение.

— Не думал, что пилочки для ногтей такие тяжелые.

Лиззи неожиданно хихикнула, и это был самый прекрасный звук, который доводилось слышать Джеймсу. Как будто этот смешок стер все неприятные недоразумения между ними.

— Там все для полного ухода за ногами, включая соль и кремы.

— Знаешь, моя мать активно занимается благотворительностью, но не думаю, что она делает кому-нибудь педикюр.

— Нет? Значит, она поддерживает не того, кого нужно. Кстати, а кого или что она поддерживает?

Джеймс пожал плечами, жалея, что упомянул о матери.

— То, что наиболее модно на текущий момент.

Он почувствовал, что напряженность, как похмелье, снова возвращается. Лиззи же продолжала любопытствовать и когда они спускались в лифте.

— Она состоит в тысяче каких-то комитетах, — Джеймс не мог совладать с рвущимся наружу сарказмом, — поэтому все время вроде как занята. Ей очень нравится изображать из себя активную и озабоченную светскую даму.

Идя рядом с ним к машине, Лиззи спросила:

— У вас с матерью плохие отношения, да?

Джеймс еще сильнее пожалел, что вспомнил о ней.

— Да нет, не особенно.

Его мир рухнул в тот день, когда он раньше времени вернулся из школы и застал свою мать с молодым любовником...

Заметив, как напряжена и насторожена Лиззи, Джеймс решил сгладить ситуацию:

— Вечная проблема отцов и детей, сама знаешь.

Джеймс завел машину, уверенный, что эту тему они, наконец, закрыли.

— Нет, — Лиззи покачала головой, — не знаю. Я не была близка с родителями. Сначала череда нянь и гувернанток, потом закрытая школа.

Джеймс покосился на нее с интересом. Должно быть, это ужасно. Пока он не узнал о любовнике матери, его детство было безоблачным, а семья казалась идеальной.

— А твоя сестра?

— Вот с ней мы очень близки, — с нежной улыбкой ответила Лиззи. — Мы с ней разные, но очень любим друг друга. Китти, хотя и старше, но более ранима. Всегда витает в облаках или читает какую-нибудь занудную книгу.

Джеймс не удержался от усмешки — Лиззи искренне считала себя более искушенной в жизни.

— И ты вроде как всегда присматривала за ней?

— Конечно.

Кто же тогда присматривал за самой Лиззи?

— А твои братья?

— Честно говоря, с ними я не очень близка.

— Почему?

— Мы просто очень разные, — с короткой заминкой ответила Лиззи. — А твой отец? — вдруг задала она вопрос. — Какие у тебя с ним отношения?

Джеймс инстинктивно нажал акселератор. Мать своей изменой возвела барьер между ним и отцом. И этого он не может простить ей до сих пор. С того момента, как Джеймс застал мать с любовником, перед ним встал мучительный вопрос: говорить или не говорить отцу? Он нес это бремя много лет, пока, повзрослев, не оказался таким же глупцом, как и его отец когда-то.

— В последние годы мы сблизились.

Еще бы! Столько лет жалеть отца, а потом оказаться в точно такой же ситуации!

Джеймс остановился у тротуара, вышел из машины, вытащил из багажника коробку и вручил Лиззи:

— Желаю хорошо повеселиться за педикюром.

Она шутливо отсалютовала ему и направилась к входу. Волосы Лиззи, собранные в обычный хвост, задорно колыхались из стороны в сторону. Джеймсу показалось, что на ней не было ни грамма косметики. Но она ей и не требовалась — принцесса Элиза была очень красива.

Джеймс не поехал на работу. Он зашел в кафе и за размышлениями выпил три чашки кофе, старательно избегая смотреть на россыпь глянцевых журналов на прилавке.

Фотографии, во всех подробностях запечатлевшие измену его экс-возлюбленной, навсегда отвратили Джеймса от их просмотра. Это был тот опыт, который ему не хотелось бы повторять. Кроме того, видеть принцессу Элизу в ее гламурном варианте на страницах этих изданий ему совсем не хотелось. Джеймсу куда больше нравилась та Лиззи, с которой он недавно расстался — расслабленная, совсем не эффектная, собирающаяся делать педикюр беременным малолеткам.

Когда через два часа он снова притормозил у приюта, девицы с животами сидели в ряд на веранде, вытянув ноги. Джеймс с трудом подавил смешок — такой забавной была картина.

Поездка домой показалась Джеймсу очень короткой. Лиззи рассказала о судьбе нескольких ее подопечных. Беседа текла ровно и спокойно до того момента, как они зашли в лифт и он посмотрел на ее ноги. Все ногти на ногах Лиззи были покрашены в разные цвета — перламутровые, матовые, яркие, бледные.

— Похоже на радугу. — Джеймс улыбнулся и подмигнул.

Лиззи рассмеялась:

— Они опробовали на мне всю палитру, чтобы выбрать для себя цвет.

Джеймс присел.

— Я выбираю этот. — Он коснулся четвертого пальчика на ее левой ноге, ноготок которого был покрыт ярко-красным лаком. Черт! Даже пальчики на ногах Лиззи были самим совершенством.

— Этот цвет называется «Искушение». Хороший выбор. — Она чуть отступила, отобрав у него добычу.

Лифт открылся в тот момент, когда Джеймс поднялся и посмотрел на Лиззи сверху вниз. Он увидел, как вздымается от прерывистого дыхания ее грудь, как предательский румянец заливает не только ее лицо, но и шею. Он быстро встал в дверях лифта, удерживая их от закрытия.

— А как насчет традиционной чашки кофе?

Как будто ему был нужен кофе? У него и так уже поднялось давление от того, как сидели на ней обычные вылинявшие джинсы.

— Я... ну...

Розовые пятна румянца приобрели багровый оттенок, и Джеймс едва сдерживался, чтобы не протянуть руку и не коснуться их, скользнуть вниз по шее в ложбинку между грудями в вырезе футболки и посмотреть, какие еще части ее тела подвергнуты смущению. Он безумно хотел коснуться ее, попробовать на вкус...

— Ладно, ты права, это не очень хорошая идея. Приятных тебе выходных, — быстро проговорил Джеймс, отпуская двери лифта и кулаком едва ли не ударяя по кнопке своего этажа. Еще чуть-чуть — и он бы не сдержался, сделав то, о чем долго жалел бы потом.

С утра в понедельник Лиззи пребывала в радостном предвкушении — ей не терпелось поделиться с Джеймсом новыми идеями по поводу предстоящего приема. Их субботняя поездка в «Атланта-Хаус» стала для нее откровением. Увидеть его весело смеющимся, небритым, расслабленным, в этих умопомрачительно сидящих низко на бедрах джинсах стало для нее потрясением. В его глазах не было ни привычного сарказма, ни неодобрения. Лишь тепло и смех. Правда, он немного напрягся, когда она спросила о его отношениях с родителями, но, отвечая, Джеймс стал как бы ближе ей, человечнее.

Лиззи почти забыла оскорбительные слова, которые он бросил ей на вечеринке в пятницу. Она даже подумала о том, что если бы не всевозрастающее влечение, которое она испытывает к нему, они могли бы стать с Джеймсом хорошими друзьями. С ним приятно разговаривать, смеяться, слушать, на него можно положиться, но взаимное притяжение, тлеющая страсть, готовая вспыхнуть в любое мгновение, когда они находятся рядом, исключала всякую возможность дружбы.

Не успела Лиззи расположиться за рабочим столом, как пришла Кэти и положила перед ней стопку газет.

— Похоже, вам с Джеймсом понравилась вечеринка по случаю открытия художественной галереи.

— Ты тоже там была?

Смех Кэти больше походил на фырканье.

— Ну это вряд ли...

— А...

— Фотографии в газетах. Ты разве еще не видела?

Лиззи покачала головой, чувствуя, как сердце ухнуло вниз.

— Я не люблю рассматривать себя...

— Как так? Ведь твои фотографии постоянно можно увидеть в газетах и журналах. И ты всегда выглядишь просто потрясающе. — Кэти улыбнулась, но, Лиззи могла поклясться, улыбка не коснулась ее глаз. — А с Джеймсом вы выглядите несколько... напряженно.

Лиззи решила непременно взглянуть на фотографии, но только когда останется одна.

— Как продвигается подготовка к приему? — спросила Кэти, от которой Лиззи уже не чаяла отделаться. — Довольна, что тебе поручили такую легкую работу?

Было абсолютно очевидно, какое направление приняли мысли девушки, и понятно, что не только Кэти, но и все остальные сотрудники уверены, что Лиззи поручили организацию приема потому, что у нее отношения с боссом. Отрицать это абсолютно бесполезно.

— Думаю, Джеймс поручил мне организацию приема, потому что я хорошо знаю Аристо.

— Да, конечно. — Глаза Кэти горели любопытством, а улыбочка вышла весьма ехидной.

Стоило двери закрыться, Лиззи схватилась за газеты. Они с Джеймсом были сфотографированы в профиль, лицом к лицу, глаза прикованы друг к другу.

Когда Джеймс не появился и к обеду, Лиззи не выдержала и позвонила Кэти.

— Ты не знаешь, где Джеймс?

— В Мельбурне, — последовал едкий ответ. — Разве ты не знала?

— Нет.

Лиззи надеялась, что подобного рода незнание заставит сплетников задуматься. Но главное, не дать разочарованию отразиться в голосе и не спросить у Кэти, когда босс намерен вернуться, — эта сплетница немедленно вывернет ее интерес наизнанку.

Несколько следующих дней Лиззи провела в бурной деятельности с периодическими приступами паники. Она утрясала детали, все проверяла и перепроверяла — ничего ей так не было нужно, как успех организуемого ею мероприятия. С каждым днем количество адреналина в ее крови возрастало, пока наконец она не почувствовала, что не может ни есть, ни спать. Она скучала по Джеймсу. Каждый день, идя на работу, она надеялась, то он вернулся, а потом долго переживала разочарование. Затем появлялась новая надежда — вдруг он появится в течение дня... Лиззи стала рассеянной и никак не могла взять себя в руки. И тогда она решила прибегнуть к испытанному средству «выпустить пар» — отправиться куда-нибудь потанцевать.

Джеймс вернулся в Сидней вечером и поехал прямо в офис. Тот был пуст — все сотрудники уже разошлись, но он знал, что не переживет еще один вечер, не увидев принцессу. Он проехался по престижным ночным клубам и конечно же обнаружил ее в одном из них танцующей. Он наблюдал с балкона, как она ритмично покачивается под звуки бас-гитары на танцполе, и его тело вполне недвусмысленно отреагировало на эти движения. У Джеймса заболели челюсти и грозили раскрошиться зубы, — так сильно он их стискивал. Все, о чем он мог думать, так это о том чертовом поцелуе. Он желал его повторения как минимум. Все его существо отказывалось верить, что для нее это был просто поцелуй. То, как Лиззи смотрела на него, язык ее тела, как она вспыхивала румянцем, если он оказывался слишком близко, говорило совсем о другом.

Джеймс устал от дурных предчувствий и мучительных воспоминаний. Сейчас он хотел только одного — почувствовать Лиззи в своих объятиях, крепко прижать ее к своему телу и перестать сопротивляться своему желанию. Он понаблюдал за ней в течение еще одного танца и, поняв, что больше не может, покинул клуб.

Завтра они летят на Аристо. Только вдвоем. Не будет ни любопытствующих наблюдателей, ни вездесущих папарацци. В самолете будут только он и принцесса. Самое время поднести спичку к хворосту.

Глава 7

— Допоздна веселилась, Лиззи?

Спрятавшись за стеклами больших солнцезащитных очков, Лиззи покосилась на Джеймса. Было непонятно, в каком он настроении, и она решила промолчать. Весь оставшийся путь до аэропорта они проделали в полном молчании, но атмосфера в машине была осязаемо плотной и вязкой, пронизываемой электрическими разрядами. Лиззи предпочла смотреть в окно, потому что видеть его, ощущать рядом на заднем сиденье такси было выше ее сил. Джеймс был просто неотразим в обычной белой футболке, обтягивающей его торс не слишком, но все же достаточно, чтобы иметь возможность оценить широкие плечи и мускулистые руки, и джинсах, выставляющих на обозрение длинные, стройные, сильные ноги.

Прошлой ночью она танцевала без устали, сжигая накопившуюся энергию. И сейчас чувствовала себя измотанной и уставшей, но стоило ей встретиться с его взглядом, исполненным улыбки и золотистых искорок, каждая клетка ее тела начинала звенеть.

В салоне самолета она испытала облегчение. Обычно первый класс не бывал полностью занят, и Лиззи рассчитывала удобно устроиться и отдохнуть. Она переложила несколько вещей из сумки в кармашек впереди стоящего сиденья: бутылку воды, теплые шерстяные носки, флакон освежающего тоника. Она всегда любила заранее подготовиться к полету, чтобы потом иметь возможность расслабиться и отдохнуть. Только закончив, Лиззи обратила внимание на то, что Джеймс стоит позади нее, внимательно наблюдая и чего-то ожидая. Чего, спрашивается? Она вопросительно подняла брови.

— По правде говоря, место у окна — мое. — Он ослепительно улыбнулся.

Лиззи быстро посмотрела свой билет. Черт побери! Видимо, ее обескураженность была слишком очевидной, потому что насмешливая улыбка Джеймса стала еще шире.

— Не хочешь сидеть рядом со мной?

Жаркий румянец накрыл ее волной. Лиззи подумала о том, как отреагировал бы Джеймс, скажи она правду. Она хотела сидеть на нем, а не рядом. Хотела оседлать его сильные, мускулистые бедра, почувствовать прикосновение шершавого денима к своим обнаженным ногам...

— Но если хочешь, можешь сесть у окна. — В ореховых глазах, не таясь, плясали чертики.

— Вы уверены? — Лиззи хотела и не могла отвести взгляд от лица Джеймса, хотела, чтобы ее голос не звучал задушевно-интимно, но не справилась.

— Я буду любоваться другим видом.

— Что ж, босс здесь вы. — Хорошо, что она вовремя вспомнила об этом.

— А ты принцесса, — ответил Джеймс. — Интересно, кто из нас главнее сейчас? Кто должен быть наверху?

Лиззи поспешно плюхнулась в кресло. О каком «наверху» он говорит? Она попыталась найти остроумный ответ... хоть какой-нибудь ответ...

— Вы сами сказали, что мой статус принцессы не гарантирует особого отношения.

— Правильно. — Он занял место рядом с ней и придвинулся вплотную, вроде как чтобы продолжить разговор. — И то, что я босс, тоже не имеет сейчас значения. Не в этом случае.

— А какой сейчас случай?

— Очень личный.

— То есть у нас сейчас личный разговор? Не производственный?

— Перестань, принцесса. Разве мы хотя бы упоминали работу? — Его взгляд впился ей в лицо, лишая возможности уйти от ответа. — И думаю, тебе пора обращаться ко мне на «ты».

Лиззи отвела взгляд, сосредоточившись на застегивании ремня безопасности.

— Джеймс, это ведь ты сказал, что идея плохая.

— Ты тоже говорила это. И мы оба правы. Это на самом деле глупо. — Он приподнял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза и не давая возможности уйти от разговора. — Но в то же время невозможно игнорировать происходящее между нами.

Его прикосновения одновременно успокаивали и будоражили оголенные нервы Лиззи.

— Итак, — тихо произнес Джеймс, — давай поговорим о личном.

— Ты думаешь, сейчас подходящее время и место?

— Почему нет? — Блеск в глазах Джеймса свидетельствовал о том, что он наслаждается происходящим. — У нас есть несколько часов впереди, которые нам нужно чем-то заполнить. Чем же еще ты предлагаешь заняться?

Они смотрели друг на друга, и в темной глубине его глаз Лиззи увидела отражение своих самых смелых фантазий о близости, вздохах и стонах, о голой страсти и вскриках наслаждения. Она не выдержала и первая прервала молчаливый диалог, закрыв глаза, будто готовясь к взлету.

Лиззи открыла глаза и перевела дыхание только тогда, когда самолет набрал высоту. И только тогда ответила:

— Можно и поговорить.

Джеймс хмыкнул, но Лиззи не разделила его веселого настроения. Если он сам предложил поговорить о личном, может быть, ей удастся прояснить для себя несколько моментов.

— Ты когда-нибудь веселился по-настоящему, Джеймс?

Джеймс как-то сразу успокоился и положил свою руку поверх ее. Лиззи пришлось напрячься, чтобы сосредоточить внимание на его словах, а не позволять своему сознанию растечься под воздействием их физического контакта.

— Что ты имеешь в виду? — В его голосе слышалось удивление.

— О тебе никогда не пишет желтая пресса, хотя твоя семья очень известна в Сиднее. Почти как моя на Аристо. Ты не выглядишь человеком, умеющим и любящим повеселиться.

— А каким я выгляжу?

Лиззи задумалась на мгновение, подбирая слово.

— Напряженным.

Часто задумчивым, добавила она мысленно. Иногда она замечала отрешенное выражение на его лице, как будто он полностью погружен в себя и думает о чем-то серьезном и не слишком приятном.

О работе? О женщине? Лиззи очень хотелось это узнать.

— Поверь, принцесса, я знаю, что значит хорошо развлечься. — Голос Джеймса был низким, бархатистым, с чуть насмешливыми интонациями. А взгляд явно дал понять, о каком развлечении он думает в эту минуту. — Просто я предпочитаю, чтобы моя личная жизнь оставалась сугубо личной.

Именно за это злились на нее братья. Как все было хорошо и дружно, пока ее имя не замелькало в прессе, и тогда вся семья ополчилась против нее.

— Но ведь нельзя же верить всему, что пишут!

Лицо Джеймса помрачнело, и на нем появилось то самое озабоченное, отстраненное выражение.

— Почему же? Одно время я напрасно сомневался в правдивости некоторых не слишком пристойных подробностей.

А потом Джеймс вдруг нагнулся к ее уху и спросил тихим, страшным голосом:

— А правда, что ты обычно не надеваешь белье под свои обтягивающие платья?

Лиззи не смогла удержаться от смеха, к ней вернулось хорошее настроение и желание пофлиртовать.

— Точно об этом знаю только я. — Она не удержалась и бросила ему вызов. — Похоже, тебе тоже хочется знать наверняка.

Я даже готов держать пари.

— Я не из тех женщин, на кого делают ставки.

— Умница. На твоем месте я бы тоже этого не допускал. — Джеймс насмешливо улыбнулся. — Тем более какой дурак станет спорить, если имеется полная уверенность?

— Ты слишком самоуверен. — Лиззи не сразу нашлась с ответом.

— Да, — без ложной скромности признал Джеймс. — А хочешь знать почему?

Он поднял руку, захватил прядь ее волос и легонько потянул, вынуждая Лиззи повернуть к нему лицо. Не стоило этого делать — она мгновенно попала под гипноз его взгляда.

— Вот поэтому.

Он выпустил волосы, но его рука осталась лежать на ее затылке. Потом его пальцы скользнули по ее щеке, очертили контур скул. Каждое его прикосновение было исполнено чувственного искушения, как будто маленькие фейерверки вспыхивали там, где пальцы Джеймса касались ее кожи. Но больше всего жаждали внимания ее губы. Если она приоткроет их немного... просто, чтобы дышать... только для этого... Мелкие морщинки вокруг глаз Джеймса стали чуть глубже, он все понял. А потом ответил — его палец скользнул по ее подбородку, обвел контур губ, потом коснулся их самих. Они были сухими, жаждущими, и утолить жажду мог только его поцелуй.

Джеймс продолжал нежно дотрагиваться до ее губ, глядя Лиззи прямо в глаза. Она забыла, где они находятся, перестала слышать ровный гул двигателей самолета. К ее огорчению и одновременно удовольствию, палец Джеймса оставил ее губы и скользнул вниз по шее, обведя впадинку у ее основания. Затем прошелся влево и вправо по ключицам. Лиззи хотела сказать что-нибудь, но не могла придумать что. Она вообще не могла думать. Джеймс прервал безмолвный контакт их глаз и опустил взгляд ниже, следя за передвижением своего пальца с чуть насмешливой улыбкой. А палец уже скользнул в ложбинку между ее грудями, потом отклонился влево и нарочито неторопливо обвел контур ее соска.

— Вот поэтому, — повторил Джеймс мягко.

Лиззи опустила взгляд и поняла, что ни один модный бюстгальтер «пуш-ап» и нож пластического хирурга не сравнятся с нежными прикосновениями Джеймса по эффективности воздействия на грудь. Ее груди налились и приподнялись, горошины напрягшихся сосков бесстыдно выступили под кружевом бюстгальтера, словно моля о большем. Они были настолько напряжены, что Лиззи было даже больно.

Она подняла взгляд и по сардонической усмешке на губах Джеймса поняла, что он полностью владеет собой. Она резко оттолкнула его руку и выпрямилась в своем кресле.

— Это все кондиционер, — как можно холоднее заметила она. — Я всегда мерзну из-за них в самолете.

Смех Джеймса был неожиданно теплым, и Лиззи немного смягчилась.

— Значит, кондиционер?.. Тогда откуда у тебя испарина вот здесь? — Его палец медленно прошелся над ее бровью. Низкий голос стал похож на воркование. — Где тебе еще жарко, принцесса?

Неестественно рассмеявшись, Лиззи решила отделаться ядовитой шуткой:

— Джеймс, ты спишь со всеми своими секретаршами?

Но Джеймса она скорее позабавила, чем задела. Откинувшись на спинку кресла, он ответил:

— Только если они чуть выше среднего роста, с темными волосами и имеют смелость огрызаться на мои насмешки.

Лиззи сделала вид, что задумалась.

— Знаю! Это Мария из бухгалтерии.

— У Марии из бухгалтерии есть муж и двое детей. Спать с ней было бы... м-м-м... непорядочно, а я стараюсь не поступать непорядочно.

— Неужели? А как ты стараешься поступать?

— Начало — самое простое и обычное, потом — взаимное физическое удовольствие, конец — окончательный и безобидный.

Лиззи закусила губу. Что ж, это было предельно честно и однозначно. Теперь она точно знала, чего ждать.

— И ты подумываешь начать со мной отношения по этой схеме?

— Дорогая моя, разве ты не заметила, что мы уже начали?

Заметила, но начало не показалось ей ни простым, ни обычным.

— Кстати, как ты понимаешь, ты не единственный, кто должен принимать решение по этому поводу, — заметила Лиззи.

— Только не говори, что ты его еще не приняла.

От негодования Лиззи даже рот приоткрыла.

— Поверь, я не самоуверен. — Он легко толкнул ее под подбородок, закрывая рот. — Я просто честен. Кроме того, не все зависит от нас, есть кое-что посильнее. — Он говорил, не отрывая голодного взгляда от ее губ. — Желание.

Губы Лиззи покалывало под его взглядом, поэтому она не сразу поняла его последние слова.

— Но я думаю, если мы уступим нашему желанию, утолим его, оно пройдет.

В ее груди что-то болезненно сжалось. Джеймс хочет, чтобы его желание поскорее было утолено и прошло. Лиззи с трудом сдержала дрожь, прокатившуюся по телу, — смесь желания и отчаяния.

Джеймс расстегнул ремень безопасности, достал с полки два мягких шерстяных пледа и накрыл сначала ее, потом накрылся сам.

— Не могу позволить, чтобы ты мерзла, — произнес Джеймс с явным намеком на ее недавнее неуклюжее оправдание очевидного возбуждения. Он улыбнулся, не подозревая о борьбе желания и боли, происходящей внутри ее.

Но когда он придвинулся ближе, желание стало побеждать.

— Тебе достаточно тепло?

Лиззи находилась в таком смятении, что не нашлась с ответом, тем более что он был очевиден — она пылала.

— Принцесса?

Она чуть подалась вперед и поцеловала его прямо в улыбку.

Лиззи хотела, чтобы поцелуй получился коротким, как бы шутливым. Она рассчитывала, что спрячет за ним свое жгучее желание. Но ее губы сами по себе приоткрылись, приглашая его язык снова вступить в дразнящее противоборство с ее языком, как это случилось тогда, на лестнице.

Джеймс крепко взял ее за подбородок и притянул ближе, провел по горлу тыльной стороной ладони. Через мгновение поцелуй стал глубоким и страстным, и Лиззи с радостью поддалась сладостному вторжению.

Но Джеймс быстро прервал поцелуй и теперь очень внимательно и близко изучал ее лицо, поэтому ей не удалось скрыть свое учащенное, беспорядочное дыхание.

— Отчего ты так возбуждена, принцесса? — с ироничной полуулыбкой шепотом спросил он. — Ведь это просто поцелуй.

Ничего подобного! И Джеймс прекрасно знал это. И она знала. Просто он решил напомнить ей, насколько лживым было ее недавнее заявление о легко забываемом просто поцелуе. Но разве можно обвинять женщину за желание сохранить остатки гордости?

Внезапно Лиззи испугалась, что какие бы то ни было отношения с Джеймсом лишат ее тех самых остатков гордости. И достоинства. Но не успел холодок при этой мысли отрезвить ее, как Джеймс молниеносно взял снова ее губы в плен. И тогда остатки здравого смысла окончательно покинули ее, она подняла руки и прижала голову Джеймса к себе, пропустив пальцы сквозь его густые шелковистые волосы. Закрыв глаза, она завозилась в своем кресле, стремясь очутиться поближе к нему...

— Душа моя, успокойся. — Он снова оторвался от ее губ и стал успокаивающим жестом поглаживать ее руки и предплечья. Когда дело дойдет до этого, мы все сделаем, как следует.

— Аллилуйя! — сострила Лиззи, но шуткой это было лишь наполовину.

Джеймс улыбнулся, но слова его прозвучали серьезно:

— В постели я не стану спешить. Она будет широкой и удобной. И рядом никого не будет, так что ты сможешь кричать сколько угодно.

Лиззи едва сдержала дрожь предвкушения и постаралась, чтобы ее ответ прозвучал сдержанно и саркастично:

— Почему ты уверен, что я стану кричать?

— Потому что я не остановлюсь, пока ты не сделаешь этого, — тихо ответил он, неотрывно глядя ей в глаза.

Глава 8

Когда Джеймс Блэк перешел в наступление, у Лиззи просто не осталось шансов. Его рука под пледом коснулась ее груди. Сосок немедленно отреагировал, вмиг став еще тверже.

— Ох уж этот кондиционер, — пробормотал Джеймс, подтягивая оба пледа под самые их шеи и снова возвращаясь к ее груди.

— Джеймс, — предупреждающе произнесла Лиззи.

— Что? Я просто пытаюсь тебя согреть, принцесса. Ты почему-то такая напряженная.

Как ему объяснить, что от его прикосновений она напрягается еще сильнее?

— Джеймс, я ведь могу отплатить той же монетой.

Горячее дыхание, вырвавшееся у него вместе со смехом, буквально опалило ее шею и возбудило еще больше.

— Не терпится увидеть, как у тебя это получится.

— Ты еще не знаешь, с кем затеял игру. — Лиззи удивилась собственной браваде, но было поздно.

— Тогда дерзай!

Лиззи придвинулась ближе, насколько позволяли самолетные кресла, и ее рука скользнула под его футболку, как она и мечтала. Погладила по груди, словно оценивая ее ширину, затем в нетерпении опустилась ниже по суживающейся полоске жестких волосков к поясу джинсов. На удивление, ей без труда удалось расстегнуть пряжку ремня одной рукой на ощупь.

Дыхание Джеймса участилось.

Но дальше дело застопорилось. Ей никак не удавалось справиться с молнией, туго натянувшейся на том, что явно свидетельствовало о сильнейшем возбуждении. Лиззи пришлось оценивать его размер через ткань, медленно проводя рукой вверх-вниз. Как же ей хотелось коснуться средоточия его желания безо всяких помех, попробовать его на вкус!

Должно быть, Джеймс прочитал ее мысли, а может быть, ее взгляд был отражением его собственного, поплывшего, затуманенного желанием. Его рука под пледом нашла ее руку и крепко сжала, призывая прекратить.

— Я не могу позволить тебе сделать это.

— Почему?

— Ты понимаешь, что со мной делаешь?

— Думаю, да, — с ленивой улыбкой ответила Лиззи.

Тогда Джеймс улыбнулся ей в ответ теплой, понимающей улыбкой, полной желания, без тени насмешки или сарказма. И пока она наслаждалась ею, он снова захватил инициативу.

Сжав руки Лиззи в своей, Джеймс буквально перетащил ее из кресла себе на колени, прижав спиной к своей груди. Скользнув другой рукой под ее блузку, он расстегнул переднюю застежку кружевного бюстгальтера и снова взялся дразнить сосок. Джеймс терся носом и губами о ее шею, и Лиззи от удовольствия прикрыла глаза, желая большего, большего, большего.

Как обычно, Джеймс все понял. Его рука скользнула вниз, под пояс джинсов, под резинку трусиков. Но внезапно неизбежность взрыва, который мог произойти уже совсем скоро, испугала Лиззи, и она поспешила взять себя в руки, вернее, свести и сжать бедра.

— Я не хочу, чтобы оргазм случился в самолете на глазах у других пассажиров, — задыхаясь, прошептала она.

— Нет? — Голос Джеймса был хриплым. — Но ты уже близко. — Это было утверждение, а не вопрос.

Джеймс учащенно дышал ей в ухо, и она закрыла глаза и крепко сжала рот, чтобы удержать рвущиеся наружу стоны.

— Ты просто создана для наслаждения, принцесса.

Что-то в его тоне очень быстро отрезвило Лиззи. Господи! Что она творит практически на глазах других пассажиров? Это так... дешево и примитивно. Неужели именно такой видит ее Джеймс? Считает, что только этого она и заслуживает?

— Джеймс, прекрати!

Услышав позвякивание льда в ее голосе, он немедленно остановился и убрал руку.

— Ты казалась мне необузданной дикаркой. Гедонисткой, готовой получать наслаждение везде и всегда.

Лиззи постаралась отодвинуться от Джеймса как можно дальше.

— Я совсем не такая, как ты думаешь, Джеймс. Для такого рода наслаждения должно быть подходящее место и время.

— Интересно, какая ты в постели? Закрываешь глаза? Или я смогу увидеть твою неприкрытую экстатическую страсть?

Разочарование Лиззи трансформировалось в злость.

— Интересуешься заранее, какое представление увидишь?

Джеймс поднял на нее глаза, его взгляд был неожиданно напряженным и серьезным.

— Меня не интересует представление. Меня не интересует то, что ты принцесса, и вся эта атрибутика. Меня интересует то, что скрыто под всем этим.

Лиззи знала, что он говорит не об одежде. Говорит серьезно.

— А вдруг там ничего нет?

Их взгляды проникали друг в друга, обнажая желание и требуя предельной честности.

Нахмурившись, Джеймс произнес медленно, взвешивая каждое слово:

— Я не верю в это.

Он протянул руку и положил ее чуть ниже левой груди, туда, где билось ее сердце. Его ладонь была большой и теплой, он как будто держал ее сердце в ней. Это ощущение было странным и немного пугающим.

Джеймс чуть сжал пальцы, словно желая подчеркнуть свои следующие слова:

— Мне хочется думать, что есть некоторые вещи, которые не напоказ и которые ты мало кому позволяешь видеть.

— Перестань, Джеймс. — Она нарочито засмеялась и попыталась оттолкнуть его руку, чтобы он не почувствовал, как учащенно забилось ее сердце от этого прикосновения и от этих слов. — Ты, оказывается, романтик.

Джеймс убрал руку, и в его глазах что-то погасло.

— Да нет, принцесса. Я ведь уже рассказал тебе, как подхожу к делу, поэтому не питай иллюзий на мой счет. У тебя их и так слишком много.

От этих слов любовный жар в Лиззи остыл, и ей стало по-настоящему холодно.

Джеймс почувствовал ее дрожь и накрыл ее сверху еще и своим пледом.

— Ты должна отдохнуть. Завтра тебе предстоит напряженная и бессонная ночь.

Лиззи правильно поняла подтекст. Легкая, пикантная болтовня — это все, что ему нужно, а его слова о том, что он хочет узнать ее настоящую, — просто слова. Все, что нужно Джеймсу Блэку, — это поскорее погасить терзающий его огонь желания.

Они прилетели на Аристо ранним утром того дня, на который был назначен прием. Джеймс сразу же отправился на встречу с инвесторами, а Лиззи — на место проведения мероприятия, чтобы проверить, все ли готово.

Фирма, обеспечивающая фуршет, уже оккупировала кухню, и Лиззи успокоилась, увидев, что все продукты доставлены и идут последние приготовления.

Затем она понаблюдала за работой флористов, украшающих зал, и отправилась готовиться к приему. Одевалась она тщательно, но быстро, стимулируемая адреналином, бушевавшим в крови. Она молила Бога, чтобы все прошло так как она задумала, чтобы Джеймс остался не просто доволен, а был в восторге от того, как она все организовала.

Лиззи замерла в дверном проеме бального зала. Впервые она прибыла на вечеринку первой, но сейчас она была хозяйкой приема и должна приветствовать прибывающих гостей. Лиззи провела ладонями по бедрам, обтянутым черным шелком. Именно на черном платье, классическом и элегантном, она остановила свой выбор. Эксклюзивная работа известного дизайнера, — вот оно и дождалось повода быть надетым.

Джеймс увидел ее сразу, и, когда их взгляды встретились, притяжение, сродни электрическому разряду, запульсировало между ними.

— Принцесса. — Это было официальное обращение, напомнившее ей о присутствии обслуживающего персонала.

— Вы проделали большую работу — зал прекрасно декорирован, — сделал комплимент менеджер нового отеля.

Лиззи улыбнулась, вежливо поблагодарила, удивляясь, почему не восторгается Джеймс. Когда начали прибывать гости, он молча стоял рядом с ней. Оказалось, что практически никто из них не знал, кто такой Джеймс Блэк. Лиззи машинально приветствовала гостей, следя за подачей напитков и закусок.

Официанты наполняли бокалы из фонтана с непрерывно бьющей струей шампанского. Зал был наполнен благоуханием орхидей, доставленных специальным авиарейсом. Собранные в букеты, они создавали антураж элегантной роскоши.

Лиззи то и дело поглядывала на Джеймса, чтобы понять его реакцию. Она увидела, как он взял себе немного икры, съел одну порцию, но больше не стал. Затем внимательно окинул взглядом зал, полный гостей, и посмотрел на часы. За состав гостей Лиззи была спокойна — на «прием года» явились все представители высшего света Аристо, во всяком случае, кто обещал. Она разговаривала, смеялась и знала, что это ее триумф. Она сделала это! Успех был просто головокружительным.

Не прошло и часа с начала приема, как Джеймс жестом попросил ее подойти к нему. Лиззи почувствовала возбуждение, которое усилилось, когда он вывел ее из зала и привел в одну из маленьких комнат для переговоров.

— Как тебе кажется, все идет нормально? — спросил он, пропуская ее вперед и закрывая дверь.

— По-моему, просто великолепно. Ты согласен? — Лиззи пребывала в эйфории.

Но тут она посмотрела на его лицо, и эйфория немедленно испарилась. Что-то было не так, но что?

— Тебе не кажется, что чего-то не хватает?

Лиззи не знала, что он имеет в виду. Великолепная еда, изысканные напитки, именитые гости... Чего ему не хватает?

— Зачем мы организовали этот прием, принцесса?

Ей очень не понравилось то, как он произнес «принцесса».

— Отпраздновать открытие отеля.

— Правильно. Зачем еще?

Увидев ее замешательство, Джеймс помог.

— Еще реклама, не так ли? — Он растолковывал ей, как несмышленышу.

— Конечно. — Вот все эти люди и увидят, какой прекрасный отель открывает Джеймс Блэк!

— Так чего же все-таки недостает?

Лиззи действительно не понимала. Все, кто хоть что-то значил на Аристо, все здесь.

— А как насчет прессы, принцесса? — вкрадчиво спросил Джеймс, не скрывая сарказма. — Фотографов? Журналистов? Телевидения?

Боже!

— Это должно было быть не просто веселой вечеринкой для твоих знакомых, Элиза. Это бизнес. Я рассчитывал, что глянцевые журналы по всему миру сделают репортаж об этом приеме. Помнишь, я говорил тебе об этом?

Да, теперь она вспомнила.

— Ты не пригласила прессу, да? Не заказала билеты? Не зарезервировала номера в отеле?

Не в силах говорить, она отрицательно покачала головой.

— Ты думала, что вся мировая пресса стечется сюда сама по себе только потому, что здесь будешь ты?

Эти слова стали для Лиззи кинжалом в сердце.

— Не все вращается вокруг тебя и ради тебя, принцесса, — провернул Джеймс кинжал. — Я не могу поверить, что ты все провалила! О чем, черт побери, ты думала?

Она думала о нем.

— Когда я поручал тебе это задание, то рассчитывал, что ты выполнишь его должным образом.

Но она же старалась, очень старалась...

— Впрочем, это моя вина. — Казалось, Джеймс разговаривает сам с собой. — Я не должен был поручать это тебе.

Ей нечего было ответить на это.

Джеймс прижал пальцы к вискам, стараясь взять себя в руки.

Она стояла прямо, не шевелясь и, кажется, даже не дыша, ожидая, что сейчас Джеймс все-таки выйдет из себя и скажет ей еще что-нибудь убийственное.

— А шампанское действительно хорошее, — бесцветным, лишенным эмоций голосом констатировал он.

Лиззи кивнула, надеясь, что он смягчится. Ведь все остальное она организовала с большим вкусом.

— И икра... Итак, скажи мне...

Сказать что? Это какой-то кошмар, который Джеймс все продлевает и продлевает.

— Во сколько эта вечеринка обошлась мне?

— Ну... — Она не могла признаться, что еще не свела вместе все счета. Честно говоря, она даже не знала, что было указано в половине из них.

— Ты хоть знаешь, какой бюджет был предусмотрен на это мероприятие?

Бюджет? Ах да... Была какая-то электронная таблица в том файле, о котором Джеймс упоминал, но она не обратила на нее особого внимания.

— Я не...

— Ты не... что? Не думала?

— Ты же сказал, что хочешь нечто эксклюзивное.

— Ты не имела понятия, как это делается, правда, принцесса?

— Джеймс, я... — По правде говоря, Лиззи не знала, что сказать.

— Знаешь, я богатый человек и выдержу этот удар. — Он окинул ее взглядом, в котором не было ни насмешки, ни сарказма. — Тебе следует повзрослеть, Элиза.

Джеймс был очень серьезен, и Лиззи понимала, что все кончено, не начавшись. От того, что случилось, невозможно отшутиться или отмахнуться. Она чувствовала себя ужасно — пустым местом, ничтожеством.

— Мне очень жаль, Джеймс.

Он пристально смотрел на нее, и в его взгляде не было ни прощения, ни успокоения. В темных глазах не вспыхивали золотистые искорки. Ничего не сказав, он развернулся и вышел из комнаты.

Глава 9

Весь короткий путь до бального зала Джеймс безуспешно репетировал лучезарную улыбку. Остановившись в дверях, он сделал глубокий вдох. Нужно выпить. Это должно помочь. Джеймс остановил официанта и взял бокал. Дорогое шампанское, увы, не остудило его гнева. Ему казалось, что из его ушей валит пар, — так сильно он кипел внутри. И дело было не в напрасно потраченных огромных деньгах, а в ней, принцессе. Вдруг он понял, что злит его больше всего: она была так близка к успеху!

Джеймс огляделся. Прием, по сути, не просто удался. Все было именно так, как он хотел. Все гости — высокопоставленные, известные люди, еда и напитки — выше всяких похвал. Но она забыла главное, ради чего все это затевалось.

Она вернулась в зал через несколько минут после него. Выглядела немного раскрасневшейся, но голова гордо поднята и улыбка на губах. Лиззи прошла в другой конец зала и сразу же влилась в непринужденный разговор.

Джеймс отвел взгляд, потом присоединился к беседе одной из групп гостей, перешел ко второй. Кое-что из этого приема, безусловно, можно было извлечь, и он решил сделать это по максимуму. В течение нескольких часов Джеймс всячески избегал Лиззи, зная, что стоит ему приблизиться к ней, как в нем снова разгоралась страсть.

Но из головы она все равно не шла, и это вызывало в нем непреходящее раздражение.

Когда в очередной раз Джеймс посмотрел на Лиззи, она тихо о чем-то разговаривала с одним из официантов. И каким бы злым он на нее ни был, ему не нравилось видеть ее столь подавленной. Исчезли задорные искры во взгляде, улыбка стала напряженной, румянец поблек. Сейчас Лиззи казалась неестественно бледной.

Если бы только она не забыла про прессу! Это был бы идеальный прием со всех точек зрения. И Джеймс искренне хотел, чтобы Лиззи могла гордиться собой и была удовлетворена проделанной работой.

Его мысли тут же перешли на удовлетворение иного рода — очень личного, физического, интимного. Жаль, сегодняшней ночью ничего не случится.

Черт побери! Несмотря ни на что, ему хотелось сорвать с Лиззи платье и ощутить ее теплую, обнаженную, трепещущую под ним.

Джеймс обошел зал, пообщался с гостями, пытаясь снизить уровень кипения, но он точно знал, что есть только один способ успокоиться. Не в силах устоять, он снова отыскал глазами принцессу и по тому, как она напряглась, понял, что она почувствовала его взгляд.

Неужели этот кошмарный вечер никогда не закончится? Вокруг красивые люди наслаждались изысканной едой, вели интересные беседы и веселились, а Лиззи чувствовала себя как бы мертвой внутри, похожей на сухую деревяшку.

Она поговорила кое с кем из знакомых, которые с удовольствием поделились местными слухами не без надежды узнать от Лиззи побольше о Себастьяне и Кэсси. Но она ушла от разговора: ее брат и подруга имеют право на личную жизнь, тем более что им и так пришлось через очень многое пройти. Упоминание имени Кэсси заставило Лиззи почувствовать себя еще хуже, ведь они так и не повидались до сих пор.

Знакомые стали расспрашивать ее о Сиднее, и снова оказалось, что она не может им рассказать ничего интересного. Поняв, что от Лиззи ничего не добиться, женщины пошли ва-банк.

— Мы слышали, что у твоего отца была в любовницах одна из служанок. Это правда? — В голосе задавшей вопрос красавицы слышалось злорадное ликование.

Ее отец, король Эгей... В груди Лиззи что-то мучительно сжалось. Она совсем плохо знала его. Единственной формой выражения его интереса к ней было недовольство по тому или иному поводу. Лиззи искренне скорбела о кончине отца, хотя и понимала, что горюет не о том, что было, а о том, что могло бы быть, но не сложилось.

— Не стоит верить всему, что говорят, — спокойно заметила Лиззи. — Уж вы-то должны понимать это.

Наступила пауза, и она решила заполнить ее глотком шампанского.

— А это твой босс? — спросила другая красавица, глядя куда-то через плечо Лиззи. — Ничего так... только какой-то напряженный...

— Да он просто великолепен, — заметила еще одна.

Лиззи не обернулась и, наказывая саму себя за ошибку, ответила:

— Точно. И не женат. Почему бы вам не познакомиться с ним поближе?

Наконец-то еще через несколько долгих часов гости разъехались. Наконец-то она получила возможность побыть в одиночестве и... О нет! Лиззи уже была в дверях, когда ее окликнул Джеймс. Собравшись с духом, она обернулась, подошла к нему и посмотрела в лицо. К ее огромному удивлению, он улыбнулся.

— Уже далеко за полночь. Не хочешь начать опустошать кое-какие из этих бутылок, наконец?

— Разве что парочку. — Ей бы не парочку, а пару дюжин, чтобы напиться в стельку и забыть проклятую вечеринку. Но Лиззи знала, что это не поможет, сегодняшний оглушительный провал ей не забыть никогда.

— Давай вместе прикончим одну.

Он что, издевается над ней? Но Джеймс преспокойно взял у официанта два чистых бокала и непочатую бутылку шампанского. Неся все в одной руке, второй он подхватил Лиззи под локоть, и ей ничего не оставалось, как пойти вместе с ним.

— Хорошо, давай выпьем. — Лиззи чувствовала себя жертвой, собирающейся отобедать с палачом.

Они покинули опустевший бальный зал, в котором уже началась уборка. Лифт плавно, но с невероятной быстротой доставил их на верхний этаж. Джеймс приложил к замку магнитный ключ, открыл дверь и ввел ее в личный номер — пентхаус. Сияющая мраморная плитка вела из холла на кухню и в ванную. За закрытыми дверями, должно быть, находились спальни.

В огромной гостиной Джеймс обустроил офис. Он подошел к письменному столу, поставил бокалы, открыл бутылку и наполнил их. Подняв оба, один из них протянул Лиззи.

— Итак...

Лиззи стиснула рукой бокал и сделала шаг назад, внимательно наблюдая, как Джеймс небрежным жестом сбрасывает смокинг и остается в белой рубашке, подчеркивающей ширину его плеч.

— Я не обременю тебя своим возвращением в Сидней, Джеймс. Попрошу упаковать мои вещи и отправить на Аристо.

Джеймс присел на краешек стола, скрестив длинные ноги.

— Ты хочешь уволиться?

— Я думаю, что все уже решено.

— Я пока не увольнял тебя, принцесса.

— Вот как?

Джеймс пристально следил за ней.

— Ты «просвистела» бюджет, выделенный на мероприятие, забыла пригласить самых нужных людей, перепутала саму цель приема, но все остальное было на высоте.

Это монотонное перечисление ее оплошностей мало походило на комплимент, и Лиззи не сразу уловила про «остальное».

— И поэтому я хочу дать тебе последний шанс.

Она не знала, радоваться ей или рассмеяться ему в лицо. Последний шанс! Разве она его уже не использовала? И проиграла.

Ленивая поза Джеймса совершенно не соответствовала напряженности его взгляда.

— Сделай это еще раз.

— Извини? — Она действительно не понимала, о чем он говорит.

— Я хочу еще одну вечеринку. Больше, лучше. И чтобы присутствовали все, кто должен. У тебя есть четверть исходного бюджета и неделя срока.

Еще один гала-прием? С теми же гостями и представителями масс-медиа? И практически без денег?

— Ты шутишь?

— Именно это я тебе и поручаю. И ты сделаешь.

— Я не смогу. Ты, например, даже не представляешь, чего стоило доставить сюда все эти цветы. Я не смогу повторить все это еще раз. А гости? Здесь были сливки общества, как ты и хотел. Они захотят чего-то другого. Лучшего.

Тогда ты должна это лучшее им и предложить. И при этом быстро и дешево, не забывай.

До сознания Лиззи окончательно дошло, чего требует от нее Джеймс.

— Я не смогу, — прошептала она в отчаянии. Джеймс выпрямился и подошел к ней ближе.

— Я думал, ты не из тех, кто отказывается от вызова, принцесса.

Одно дело — вызов, другое — требовать невозможного.

По мере приближения Джеймса ее тело напрягалось все сильнее, а дух сопротивления креп. Должно быть, благодаря выбросу адреналина в кровь.

— Я уверен, ты сможешь сделать это. — Джеймс положил руки ей на плечи. — Ты сможешь, Элиза.

То ли от его прикосновения, то ли от редко произносимого им ее полного имени, но Лиззи взорвалась:

— Я не ребенок, Джеймс. Не нужно меня утешать.— Она дернула плечами, сбрасывая его руки. — Это была хорошая вечеринка. Да, я забыла кое о чем, но, черт возьми, это и вправду была хорошая вечеринка.

Джеймс молчал, но Лиззи в ее воинственном настрое уже было не остановить.

— И еда была великолепная.

— Точно.

— И бальный зал украшен очень хорошо.

— Да.

— И все гости были самые что ни на есть знаменитости.

— Были.

— А фонтан шампанского был просто потрясающим.

— Был.

Лиззи запнулась и с подозрением посмотрела на Джеймса. Что-то слишком легко он со всем соглашается.

— Значит, ты должна организовать следующую вечеринку еще лучше предыдущей.

Она откинула назад голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Тебе нравится бросать вызов, да?

Его глаза вспыхнули и погасли.

— Как и тебе, принцесса. Как и тебе, — ответил он мягко.

И сразу все изменилось. Причина их конфликта ушла на второй план, остались только он и она, здесь и сейчас.

— А как ты собираешься справиться с вызовом?

— Под вызовом ты имеешь в виду себя? — так же мягко спросил Джеймс, правильно поняв ее вопрос.

Лиззи кивнула, опаленная жаром от близости его тела. Джеймс был близко, но еще не настолько, как бы ей хотелось.

— Знаешь, как я всегда решаю подобную задачу? — Его руки снова были на ее плечах, но на этот раз они крепко сжимали их. — Крепко держу в руках и полностью контролирую ситуацию.

— Крепко держать в руках — это хорошо. — Лиззи запрокинула голову, подняв к Джеймсу лицо — в приглашении, в вызове. — Но не уверена, что тебе удастся контролировать ситуацию.

— А кто же тогда будет? — Блеск в его глазах гипнотизировал ее. Джеймс наклонил голову и прошептал этот вопрос у самых губ Лиззи.

— Никто, — тоже шепотом ответила она.

Удовольствие. Искушение. Предвкушение. Судя по выражению лица Джеймса, он испытывал то же самое.

— Ладно, пусть мы будем в равном положении, — его пальцы легко прошлись по ее ключице, — но одна важная проблема пока остается.

— Какая? — Лиззи больше не могла ждать, не хотела ничего слышать ни о каких очередных препятствиях, не желала больше ничего обсуждать.

Она хотела действий.

Джеймс улыбнулся греховной улыбкой:

— Мы еще не решили, кто будет наверху.

Ответная улыбка Лиззи не уступала в лукавстве.

— Наверху всегда принцесса.

— Неужели? — Лицо Джеймса было так близко, что она увидела мириады золотистых крапинок в его темных глазах. — Мы, конечно, можем начать таким образом, если уж так полагается, а там посмотрим.

На мгновение Лиззи представила себя, оседлавшей обнаженное тело Джеймса, но тут же благоразумный внутренний голос напомнил ей о том, что связь с Джеймсом неизбежно закончится катастрофой. Однако работа на него и без этого была сплошным кошмаром. Если случится то, о чем она мечтала последние три недели, хуже уже не будет. Тем более это наверняка случится только единожды. Ведь для Джеймса, по сути, она была просто очередной забавой. Он сам без обиняков дал ей это понять.

Тогда почему бы не побыть эгоисткой, каковой и без того все вокруг ее считают, и поступить как ей хочется? Она хочет Джеймса, и она его получит. Прямо сейчас.

Он все понял и не стал спрашивать, в этом не было необходимости. Он просто начал.

— Пора разобраться с этим, принцесса, — прошептали его губы, касаясь ее щеки.

Лиззи чуть повернула голову, подняла лицо и слегка приоткрыла губы.

И тогда Джеймс наконец поцеловал ее. И как! Бокал выскользнул из пальцев Лиззи, когда она буквально рухнула в его объятия и ответила на поцелуй.

Джеймс крепко прижимал Лиззи к себе, а она с удовольствием принялась ласкать его спину. Кончиками пальцев она оценила ширину его плеч и крепость мускулов, затем еще сильнее прижалась бедрами к его бедрам и задвигала ими в извечном ритме, призывая к более активным действиям.

Джеймс погрузил пальцы одной руки в волосы Лиззи, одновременно удерживая ее голову, а ладонь другой положил на поясницу, сдерживая провокационные движения ее бедер и давая почувствовать всю степень своего возбуждения. Не прерывая поцелуя, Джеймс сделал шаг, другой, и Лиззи, не открывая глаз, поняла, что они перемещаются в направлении его спальни.

Рука Джеймса оторвалась от ее талии, и Лиззи услышала щелчок. Открыв глаза, она увидела, что они в спальне, а щелчок прозвучал, когда он включил прикроватные бра, мягким, приглушенным светом залившие комнату. Плотные занавески на окне были задернуты, а покрывало на огромной кровати — приглашающе откинуто.

Она подняла голову в ожидании еще одного поцелуя, но Джеймс опустился перед ней на колени. Вид коленопреклоненного Джеймса в костюме, взявшего в кольцо большого и указательного пальцев ее тонкие лодыжки, привел Лиззи в восторг и еще большее возбуждение.

— Что ты делаешь?

— Выражаю преклонение перед твоими щиколотками. У тебя самые изящные лодыжки и икры, которые я когда-либо видел.

— Это все высокие каблуки, — объяснила Лиззи, но ей был безумно приятен этот комплимент.

— Нет. Я ведь видел тебя босой тогда, в офисе. Твои ноги совершенны.

Оставаясь на коленях, Джеймс приподнял подол ее юбки. И прохладный воздух коснулся обнажившихся бедер Лиззи. От возбуждения и нетерпения она едва стояла, поэтому качнулась и оперлась о плечо Джеймса.

— Ты решил заглянуть мне под платье, чтобы знать наверняка, есть ли на мне белье или нет?

— Я собираюсь не только заглянуть.

Прикосновение его жарких губ к ее бедру буквально опалило кожу. Джеймс начал прокладывать огненную дорожку вверх, и Лиззи вцепилась в его волосы.

Когда Джеймс поднялся с колен, на его скулах алел румянец, дыхание участилось. Лиззи немедленно воспользовалась ситуацией, подняла руки и начала расстегивать его рубашку. Ей не терпелось коснуться его кожи, попробовать ее на вкус, спровоцировать Джеймса взять ее быстро и яростно. Она покрывала поцелуями постепенно обнажавшуюся грудь, щекотала языком и легонько покусывала губами смуглую кожу. Лиззи чувствовала, как нарастает возбуждение Джеймса, но он продолжал стоять неподвижно, позволяя ей раздевать его. Но надолго ему выдержки не хватило. Со стоном он схватил Лиззи за бедра и тесно прижал к себе, губами накрыв ее рот. Когда поцелуй стал глубже, Лиззи уже не могла сдерживать испепеляющего ее желания.

Усмехнувшись ее откровенному нетерпению, Джеймс нащупал на ее спине язычок молнии платья и потянул его вниз. С легким шелестом платье соскользнуло на пол. Он молча сопроводил его взглядом, потом поднял глаза, и его улыбка стала шире — на Лиззи были маленькие черные трусики.

— Белье, — констатировал Джеймс, подцепив резинку пальцем.

— Очень прозрачное и очень тонкое. — Под ласкающими поглаживаниями его пальца мышцы живота Лиззи напряглись.

— Но оно есть!

Лиззи кивнула.

— Всегда.

— Не такая уж ты необузданная, принцесса, да? — со смешком спросил он.

Как же мало он ее знал!

— Для тебя даже слишком, — парировала Лиззи, толкая Джеймса.

От неожиданности тот сделал шаг назад и, оказавшись у самой кровати, со смехом упал на спину.

— Раз так, взбирайся наверх, красавица.

Лиззи одним грациозным движением избавилась

от трусиков, двигая бедрами в ритме шимми. Высвободившись, она набросила их на палец, покрутила, а потом отшвырнула. Опершись на локти, Джеймс с улыбкой, но с голодным блеском в глазах наблюдал за этим импровизированным стриптизом.

Став на колени по обе стороны его ног, Лиззи медленно поползла вдоль его тела, не соприкасаясь с ним до тех пор, пока не добралась до предмета ее вожделения. И тогда она оседлала его бедра. Восхитительно большая и твердая выпуклость очень хорошо ощущалась через тонкую ткань брюк. Именно об этом она мечтала — оседлать его бедра и быть готовой принять его в себя. Лиззи расстегнула пуговицу и молнию брюк, стремясь поскорее ощутить его плоть обнаженной.

Но вместо того, чтобы помочь ей, Джеймс сдвинулся чуть вниз, и теперь Лиззи сидела не на бедрах, а на его груди. Их взгляды встретились, и в его глазах она увидела желание и удовольствие от их игры. А потом случилось неожиданное: Джеймс изогнулся, пропустил под ее раздвинутыми бедрами сначала одну руку, затем плечо, потом вторую руку, и она оказалась сидящей на его лице.

О боже!

Лиззи замерла, не зная, что делать. Двигаться? Не двигаться? Но тут руки Джеймса легли на ее талию, и дилемма разрешилась без ее участия.

— Джеймс!

У нее закружилась голова, когда он повернул голову и поцеловал внутреннюю сторону бедра в самом верху. Еще раз... еще... а потом...

Она не ожидала такой интимной ласки, тем более так сразу. Глупо, конечно, смущаться, учитывая, чем они занимаются, но все же...

— Что? — лениво отозвался Джеймс, лаская ее пальцами там, где только что был его язык. — Ты же сама сказала, что принцесса всегда должна быть наверху. — Его голос звучал приглушенно.

— Да, говорила, но это... — У Лиззи перехватило дыхание, потому что в дело снова вступил его язык. — Это... — Глаза Лиззи закрылись, когда Джеймс обхватил губами самый сокровенный бугорок, центр средоточия ее женственности, и втянул его в рот. — Это так... хорошо!

Она вытянула руки вперед, нащупала перекладину кровати и вцепилась в нее изо всех сил. Ей хотелось кричать. Она была готова закричать, но не смогла выдавить ни звука. Лиззи тяжело, со стонами дышала в едином ритме движения его языка. Джеймс крепко удерживал ее за талию, продолжая ласкать, пока она не начала выкрикивать его имя снова и снова.

— Ты все еще хочешь оставаться наверху? — Сексуальный подтекст вопроса усилил и без того болезненное удовольствие, получаемое Лиззи.

— Извини, Джеймс. Когда ты делаешь это, я не могу...

— Что? Двигаться?

Он опрокинул Лиззи на спину и теперь возвышался над ней, опираясь на руки и колени.

— Думать... — пробормотала Лиззи, закрывая глаза, когда его губы коснулись ее груди. — И говорить...

Она действительно могла лишь стонать, когда Джеймс втянул в рот ее сосок, а пальцы вновь начали ласкать потаенный бугорок.

Джеймс медленно продвигался вдоль ее тела вниз, покрывая каждый его миллиметр поцелуями. Сладкая пытка казалась Лиззи бесконечной, и, чтобы прекратить ее, она выгнулась навстречу ему в настойчивом приглашении. Скорее в мольбе.

— Джеймс! — Голова Лиззи заметалась из стороны в сторону, когда он приник в поцелуе к впадинке у основания шеи. Этого было мало, мало! Она должна, наконец, получить его. Сейчас!

Лиззи скорее почувствовала, чем увидела, что Джеймс встал с кровати. Сбросив туфли и буквально сорвав с себя брюки, он схватил презерватив из ящичка прикроватной тумбочки.

Его тело было влажным от испарины, но он еще был в состоянии саркастически улыбаться и даже продолжать их диалог.

— Если не возражаешь, принцесса, на этот раз сверху буду все-таки я.

— О да. — Лиззи отбросила в сторону все шутки и колкости, ответив искренне, как никогда.

С удовлетворенной улыбкой на лице Джеймс одним мощным толчком вошел в нее. Лиззи с шумом выдохнула, а потом начала дрожать — настолько непереносимым было наслаждение ощущать его глубоко внутри.

Она схватилась за его скользкие от пота широкие плечи, вскрикивая каждый раз, когда Джеймс проникал все глубже с каждым новым толчком. Она обвила ногами его бедра и стала отвечать ему, двигаясь навстречу в заданном им ритме. Их взгляды встретились и уже не расходились. Сладкая мука усиливалась, ощущения становились все острее, наслаждение нарастало с каждым толчком, и Лиззи потеряла контроль над собой. Она высокой дугой выгнулась навстречу Джеймсу, уловив момент наивысшего наслаждения, какого она еще никогда не испытывала. Внутренние мышцы крепко сжали его плоть, удерживая на одно долгое мгновение, а затем ее тело содрогнулось в конвульсиях. Волна запредельных ощущений накрыла ее с головой. И Лиззи закричала.

Глава 10

Лиззи проснулась, но глаз пока не открывала. Ее неизменно точные биологические часы подсказывали, что еще очень рано. Очень рано. Но она не могла больше спать, стоило ей вспомнить подробности минувшей ночи.

Лиззи плотнее смежила веки. Прошлый вечер. Прием. Ее роковая оплошность. Вызов, брошенный Джеймсом, — организовать еще одну вечеринку...

Когда она открыла глаза в следующий раз, первое, что она увидела, был Джеймс, который внимательно разглядывал ее, опершись на локоть. Небритый, взлохмаченный...

— Сожалеешь? — спросил он прямо.

— Нет. — Только не о том, что занималась с ним любовью. Об этом она никогда не пожалеет. Хотя ей наверняка предстоит пожалеть о многом.

Губы Джеймса искривила циничная усмешка, которую Лиззи ненавидела.

— Еще бы. Ты не из тех, кому свойственны сожаления.

Неужели он до сих пор считает ее поверхностной, испорченной светской дурочкой? Лиззи натянула простынь до подбородка. Нет. Она ни за что не признается, чем стала для нее прошлая ночь, какую глубокую связь с ним она почувствовала. Какое невероятное блаженство испытала в его объятиях.

— Ты так думаешь? Почему?

Лиззи напряглась в ожидании ответа.

— Нет, вообще-то нет.

Отлично. Тогда к чему этот разговор? Видимо, что-то на уме у него все-таки было, но он решил не делиться с ней — ни мыслями, ни эмоциями. Вот разве что телом, судя по золотистым искоркам в глазах.

— Знаешь, вчерашний опыт был слишком хорош, чтобы его не повторить, — мягко произнес Джеймс.

Она знала. Как знала и то, что он готов повторить этот опыт немедленно. Несмотря на не слишком высокое мнение о ней как о человеке. И знала также, что не станет противиться. Ее тело уже зажило собственной жизнью, расслабилось, загорелось. А мозг с радостью еще хоть на короткое время забыл о неприятностях вчерашнего вечера.

Рука Джеймса уже пробралась под простыню и ласкала Лиззи...

— Итак, позднее нам предстоит работа. А сейчас мы, значит, развлекаемся, — промурлыкал Джеймс.

Что она могла сказать?

— Именно так.

Джеймс перекатился и лег на Лиззи сверху, придавив своим телом и заняв доминирующее положение. Лиззи решила позволить ему — еще только один раз.

Лиззи давно уже знала, что Джеймс много и интенсивно работает. Теперь она знала, что развлекается он точно так же. Проведя с ним еще час в постели, а затем полчаса в душе, она мечтала только о сне. Джеймс же работал за столом, бодрый и энергичный, как всегда. Получив от него, по сути, невыполнимое задание, Лиззи понимала, что должна собраться с духом и тоже приступить к работе.

Выйдя из спальни, она увидела, что Джеймс распорядился перенести ее вещи в его номер.

— Нам предстоит работать днем и ночью, — заметил он громко, чтобы его слова достигли ушей носильщика, снимавшего ее чемоданы с тележки. — Будет удобнее, если ты разместишься в другой комнате. — При этом глаза Джеймса лукаво поблескивали, и Лиззи не знала, то ли восхищаться такой самоуверенностью, то ли злиться. Но он хотя бы побеспокоился о ее репутации. Или больше о своей? — И это правда, — прошептал он, притягивая Лиззи к себе, как только за носильщиком закрылась дверь. — Мы не должны терять время.

Ей не хотелось анализировать, о каком времени говорит Джеймс, но все-таки думала об этом. Сколько его, этого времени, у них? Одна ночь? Неделя? Или он будет с ней до той поры, пока она не надоест ему?

Лиззи поспешно отошла от Джеймса, распаковала свои вещи во второй спальне, продемонстрировав решимость сохранить собственное пространство в его номере. Даже если каждую ночь она будет проводить в его постели, в его объятиях, чего бы она очень хотела, ей все равно нужно чувство пусть и относительной, но все-таки независимости. Она не хотела, чтобы Джеймс ежесекундно дышал ей в затылок, когда она будет пытаться организовать шикарный прием практически без денег. Видя, что он собрался работать в гостиной, Лиззи решила устроиться на застекленном балконе, с которого открывался прекрасный вид на остров.

Положив ноутбук и телефон на низкий столик, Лиззи пододвинула большое удобное кресло и села. Первым делом она решила организовать приезд проклятых журналистов. Она напечатала список: глянцевые журналы, газеты, телевидение. Да, еще фотографии на интернет-сайте отеля. Может быть, еще подкаст — одна из самых современных форм распространения информации во Всемирной сети. Джеймс хотел, чтобы все СМИ осветили открытие отеля? Осветят!

Она организует их приезд утром в день приема или накануне вечером, проследит, чтобы все номера были зарезервированы на одном этаже, подальше от гостей. Днем журналисты смогут осмотреть отель, а вечером присутствовать на приеме.

Наметив общий план, Лиззи приступила к его детализации. Час спустя подробные списки были составлены. Настало время обзванивать всех этих людей. Набравшись мужества, она набрала первый номер.

— Но я слышал, что прошлым вечером уже был прием, очень эксклюзивный, без допуска прессы.

Лиззи не понравился тон газетчика, но подобный вопрос она должна была предвидеть. Она решила сгладить ситуацию, на ходу придумав объяснение:

— Это было, если хотите, пробное мероприятие с малым количеством гостей. Теперь же намечается грандиозная вечеринка по случаю открытия отеля, который мы хотим показать всему миру.

Пробный! Надо же придумать! И как ей теперь вообще выходить из положения?

— Немножко поздновато для приглашения, вам не кажется? — Репортер решил не сдаваться так легко.

Лиззи знала, какой нюх на всякого рода сенсации у этой братии, но не рассказывать же ему историю своего унизительного провала на вчерашнем мероприятии.

— У нас здесь все происходит быстро. Но если вы не заинтересованы...

— Мы прилетим. Снимать можно будет везде?

— Нельзя будет снимать в течение самой вечеринки, но можно фотографировать прибывающих гостей и будет разрешено также сделать несколько снимков в бальном зале, а затем мы бы хотели, чтобы вы расслабились и наслаждались вечером вместе с остальными гостями.

Лиззи использовала свое имя, чтобы иметь возможность разговаривать с лучшими фотографами и журналистами, работающими на самые уважаемые издания. Все журналы просили об эксклюзивных съемках и интервью, но Лиззи всем отказала в этом, уравняв в возможностях.

Двадцать раз она повторила практически одно и то же. Единственно, что облегчило ее задачу, так это возможность разговаривать непосредственно с главными редакторами, которую ей обеспечил статус принцессы Аристо. А вот кого звать не надо, так это папарацци — эти сами вылезут из всех щелей.

На эту работу Лиззи понадобилось несколько часов с учетом разницы во времени и того факта, что был выходной день. Получив согласие редакторов каждого из намеченных ею изданий прислать своих журналистов и фотографов, она начала организовывать их прилет и размещение в отеле. Это заняло еще несколько часов.

Наконец, Лиззи со вздохом откинулась в кресле и потянулась. Она проработала целый день, а по сути, сам прием, который должен был, по замыслу Джеймса, стать еще более великолепным, чем вчерашний, еще даже не начала планировать.

Внезапно к ее горлу подступила тошнота, и только тогда Лиззи осознала, что кроме стакана апельсинового сока утром, она ничего не ела и не пила. Никогда еще в своей жизни она не работала так много и целеустремленно.

Но этого было недостаточно.

Итак, что у нее есть? Гости. Очень хорошие гости. Великолепный отель. Шеф-повар вполне в состоянии обеспечить фуршет изысканными закусками. Сам остров Аристо очень красив... Но все это уже было вчера, а людям подавай что-нибудь новенькое. А у Лиззи не было ни одной идеи насчет того, что бы это могло быть.

Ею потихоньку начала овладевать паника, но тут на балкон вышел Джеймс с голодным блеском в глазах и отчаянной решимостью на лице. Все мысли о работе тут же вылетели из ее головы, когда она поймала его взгляд и увидела соблазнительную улыбку. Кровь ускорила свое течение, дыхание участилось от предвкушения. Он все еще хотел ее. Хотел прямо сейчас.

Лиззи встала, чувствуя, что ее усталость как рукой сняло. Джеймс сбросил рубашку и поманил ее пальцем. Ему даже не требовалось ничего говорить — она просто не могла не ответить на призыв.

Едва они добрались до спальни, как Джеймс схватил Лиззи в объятия и поцеловал.

— Так вот что означает в контракте фраза «...и другие обязанности, если потребуется», — пошутила Лиззи минуту спустя, чуть отдышавшись.

— Именно.

Позднее он позвонил в ресторан, где пока работало минимальное количество сотрудников, и предупредил, что они с принцессой Элизой сейчас спустятся, и попросил приготовить им что-нибудь поесть.

Лиззи надела сарафан, Джеймс натянул джинсы, и они спустились вниз. Им накрыли на застекленной веранде, с которой открывался прекрасный вид на город.

Немного воспрянув после еды, Лиззи бросила на Джеймса лукавый взгляд и положила руку на его бедро, ощутив, как сразу напряглись мускулы под ее ладонью.

По возвращении в номер они не стали зажигать свет в спальне. Им хватало отблесков фонарей. Из окна был виден весь ночной город, их же никто видеть не мог. И очень хорошо, потому что у огромного окна, обнаженные, они танцевали самый древний и интимный танец на свете.

Когда на следующее утро Лиззи проснулась, Джеймса уже не было рядом. Протянув руку, она почувствовала тепло, которое еще хранила постель там, где он совсем недавно лежал. Увидела вмятину на подушке... Испугалась, что привыкнет к этому... к безудержному сексу, долгим, жарким ласкам...

Но тут паника снова овладела ею. Как она сможет организовать еще одно мероприятие, которое было бы лучше предыдущего, при отсутствии денег и времени?! Но Лиззи взяла себя в руки, решив справляться с проблемами поступательно.

Итак, с журналистами решено. Теперь гости. Им нужно разослать приглашения как можно скорее. К счастью, Лиззи знала, что некоторые из гостей, специально приехавшие по ее приглашению, остались на острове на неделю-другую и курсируют между островами на своих роскошных яхтах. Все они должны получить повторное приглашение прямо сегодня. Но как быть, если оно ничем не должно напоминать изготовленное вручную первое?

И Лиззи решилась. Пусть все думают, что именно так просто и оригинально и было задумано. Она нарисовала эскиз на листе бумаги и пошла подлизываться к Стелле, секретарше управляющего отелем, которая наверняка лучше самой Лиззи разбиралась в компьютерных программах.

Три часа спустя пакет приглашений был отослан в типографию. Следующие два часа Лиззи мудрила с конвертами для рассылки. Когда все было готово, она отправила гостиничного рассыльного лично вручить приглашения адресатам. В целом получилось просто, но со вкусом, не идеально, но и не плохо.

Завершив этот этап подготовки, Лиззи почувствовала, что нуждается в глотке свежего воздуха. Идей по организации самого приема у нее по-прежнему не было. Она гуляла по пляжу отеля и осматривалась в поисках вдохновения. Ей нужна была идея, но все, что приходило ей на ум, было что-то вроде бала-маскарада, черно-белого бала, тропической ночи, пляжной вечеринки, пиратов и принцесс...

Джеймс сказал, что выделит деньги только на еду и вино. А что делать с оформлением помещения?

В прошлый раз при оформлении зала она сделала упор на цветы, экзотические, головокружительно пахнущие орхидеи, которые были доставлены самолетом и стоили огромных денег. С любой точки зрения это она повторить не может. Накачать воздушные шары гелием? На Аристо это не пройдет. Аристо — страна богатых и знаменитых. Сюда они приезжают отдохнуть в уединении и насладиться всеми благами, которые только дает богатство. И Лиззи должна предложить им что-то из ряда вон выходящее, лучшее из лучшего.

Лиззи внезапно осенило. Декаданс! Она в шутку обвинила Джеймса, что он поручил ей организовать оргию. Лиззи остановилась и стала фантазировать. А что, если превратить роскошный прием в вечер соблазнов, обещания всех мыслимых удовольствий?

Лиззи напрягла память, пытаясь вспомнить курс лекций, которые она слушала в университете. Древние греки — вот кто умел устраивать подобные увеселения. Что, если воспроизвести атмосферу празднеств той эпохи, декадентскую, гедонистическую? Сделать роскошный, чувственный, но в то же время изысканный и элегантный праздник!

Кровь Лиззи забурлила, и она поспешила вернуться в отель. Идеи, одна другой красочнее, непрерывно приходили ей в голову. В итоге она поняла, что должна сделать перерыв, чтобы уже более спокойно обдумать свой замысел.

Глава 11

— Джеймс, файф-о-клок. Пора пить чай!

— Неужели?

Соблазнительница подошла ближе.

— Может, будут какие-то особые пожелания?

Джеймс был вынужден кашлянуть, чтобы голос не звучал так хрипло и сдавленно.

— Почему нет?

Ее лукавый взгляд сказал ему, что она знает, почему он так напряжен. Незаметным движением богиня сбросила платье, оставшись в простых, но очень соблазнительных трусиках и бюстгальтере бледно-розового цвета. Изящным движением Лиззи избавилась и от них, и Джеймс должен был признать, что в таком виде Лиззи нравится ему больше всего.

Теперь ее гибкое, стройное тело было полностью обнажено, за исключением легких босоножек. Он медленно окинул ее взглядом с головы до ног, жадно впитывая увиденное — длинные, точеные ноги, аккуратную узкую полоску волос между ними, тонкую талию, упругие груди с крупными напряженными сосками, изящную шею и распущенные шелковистые волосы. Но сейчас его больше всего привлекло ее лицо. В глазах, похожих на озерца расплавленного горького шоколада, читалось неприкрытое желание. На губах играла греховная улыбка. Она явно затеяла какую-то игру, а Джеймс был, безусловно, заинтригован.

Лиззи повернулась к нему спиной и оперлась руками на журнальный столик, чуть наклонившись, демонстрируя великолепную округлую попку.

Раздирающее плоть желание пришло к Джеймсу мгновенно. Ему захотелось развернуть Лиззи к себе, положить на спину, раздвинуть бедра и приникнуть губами к заветным складкам, целуя их и дразня языком, пока она не вцепится в его волосы и не начнет выкрикивать его имя.

С другой стороны, он был бы не прочь овладеть ею сразу, войти в ее женственные глубины одним толчком. Двигаться быстро и ритмично до тех пор, пока она... да... не начнет выкрикивать его имя.

Он сделает и то и другое...

А пока Джеймс просто не мог пошевелиться.

Лиззи выпрямилась, бросила на Джеймса очередной игривый взгляд и достала презерватив из ящичка прикроватной тумбочки. Похоже, решила все-таки проявить милосердие.

Легкое покачивание ее бедер, когда она шла к нему, завораживало Джеймса. На ходу Лиззи вскрыла маленький пакетик, и Джеймс почувствовал, что его брюки вот-вот лопнут в паху. Ему казалось, что такой сильной эрекции он не испытывал никогда в жизни.

Лиззи откатила его кресло на колесиках от стола, встала перед ним и посмотрела на внушительную выпуклость в его брюках.

— Проблема, Джеймс?

Она прошлась пальчиками по натянутой ткани.

— Да так, небольшая, — прохрипел он в ответ.

Лиззи подавила смешок, расстегивая пуговицу его брюк.

— Не небольшая, Джеймс. Огромная.

Джеймс выругался сквозь зубы, схватился за ткань брюк... Послышался треск рвущейся материи, который очень понравился Лиззи. Теперь мешали его трусы, и их Джеймс тоже разорвал одним рывком.

Лиззи неотрывно наблюдала за его действиями.

Джеймс беспокойно задвигал бедрами.

— Сиди спокойно, — сказала Лиззи.

Удивленный, он поднял на нее взгляд. В ее глазах таился такой чувственный вызов, что возбуждение Джеймса еще более усилилось, причиняя боль.

Он был вынужден крепко схватиться за ручки кресла, когда Лиззи вытащила презерватив из пакетика и начала надевать на его восставшую плоть. А потом она сделала шаг, и его плоть оказалась у самого входа во врата ее женственности. Она закрыла глаза и стала медленно, сантиметр за сантиметром насаживать себя на него. Вобрав его плоть целиком, она открыла глаза.

— Тебе хорошо, — констатировала она довольно.

Слабо сказано! Джеймсу было фантастически хорошо.

Лиззи медленно задвигалась вверх-вниз, одновременно чуть вращая бедрами. Чувственный, томительный танец, доведший его почти до безумия.

Экстатические ощущения нарастали, но вместе с тем усиливалось и возбуждение. Джеймсу требовалось взять инициативу на себя, подчинить себе ее тело, чтобы теперь Лиззи требовала пощады, но и испортить эту волнующую игру он не хотел.

Лиззи замерла без движения, а Джеймс... вспоминал номера телефонов, цены на бирже... все, что приходило в голову, чтобы продержаться еще хоть немного. Он даже мысленно напел детскую песенку об алфавите, но дошел только до буквы «Е», сбился. Честно пытался начать сначала.

Наконец, он с облегчением понял, что Лиззи тоже теряет над собой контроль. По мере приближения к кульминации ее дыхание становилось все более частым, в глазах отразилась сладкая мука. Джеймс чуть приподнял бедра, чтобы помочь ей и одновременно напомнить, кто «правит бал». Лиззи приподнялась, практически высвободив его плоть из плена, и с удовольствием увидела разочарование на лице Джеймса. О! Она знала, что ему хочется двигаться быстрее, глубже, резче, но не могла отказать себе в удовольствии подразнить его немного. Ей так нравилось тереться о его губы сосками и слышать его гортанные стоны, видеть отрешенный, поплывший взгляд, чувствовать испарину на коже и ощущать тугие узлы, в которые скрутились его мышцы. Лицо Джеймса отражало смесь наслаждения и боли, и его самоконтроль был на исходе. Лиззи не могла дождаться, когда он сорвется.

— Я должен... — Джеймс буквально не мог говорить. — Мне нужно...

— Что, Джеймс? — прошептала она ему в ухо, покусывая мочку и снова опускаясь на средоточие его желания, до предела вобрав его в себя. Она видела, как задвигались губы Джеймса в попытке что-то произнести, но не услышала ни звука.

— Что ты говоришь, Джеймс?

— Алфавит... Я пою песенку про алфавит.

— Ты спятил? — Лиззи хотела засмеяться, но вместо этого всхлипнула. Взяв в ладони его лицо, она произнесла: — Смотри на меня. Чувствуй меня. Я хочу, чтобы ты излился в меня.

Джеймс прекратил нежно поглаживать ее спину, крепко схватил за бедра и взял инициативу на себя. Его ритмичные толчки стали более глубокими, быстрыми, неистовыми.

Теперь застонала Лиззи, а на лице Джеймса появилась дьявольская улыбка. Его пальцы так крепко держали ее, что это причиняло боль, но она едва замечала это, приближаясь к желанной кульминации. Еще один толчок — и она наступила. Крик, исторгнутый Лиззи, был чем-то средним между рыданием и смехом. И сразу вслед за ней громко закричал Джеймс. Его тело начало содрогаться от сильнейших спазмов, и он, наконец, полностью утратил над собой контроль.

— Ведьма, — пять минут спустя пробормотал Джеймс. Его грудь все еще ходила ходуном от тяжелого дыхания.

Лиззи улыбнулась, растекшись по груди Джеймса, как растопленное масло. Она была чертовски довольна собой.

— Мне действительно нравится быть сверху. Джеймс опасно прищурился, затем ссадил ее с себя, поставил на ноги, поднялся сам и, взяв Лиззи за руку, быстро потащил куда-то. На дрожащих ногах, едва поспевая за ним, Лиззи пересекла гостиную-офис и оказалась в спальне. Джеймс резко остановился, повернулся к ней, схватил за талию и буквально бросил на кровать. И все это с дьявольской ухмылкой на лице.

Желание, казалось совсем недавно полностью удовлетворенное, вспыхнуло в ней с новой силой.

— Что ты делаешь? — Лиззи встала на колени на постели и наблюдала, как Джеймс поспешно избавляется от остатков своей разорванной одежды.

Он повалил ее на спину и прижал своим телом. В широкой насмешливой улыбке сверкнули белоснежные зубы.

— Собираюсь показать, кто здесь на самом деле босс.

Позже, глубокой ночью, Лиззи сидела у компьютера, читала информацию о древнегреческих ритуалах, сопровождавших «разнузданные празднества» Дионисия, и хихикала. Конечно, она их стилизует, лишь намекнет на них, поскольку воспроизвести эти ритуалы в приличном обществе никак невозможно. Но даже с подобными намеками вечеринка обещает быть весьма пикантной. Поисковая система выдала большой объем информации и картинок, среди которых были сцены декадентских утех, запечатленные великими художниками. Картины впечатляли, но вряд ли Лувр или Британская национальная галерея предоставит их для проведения вечеринки.

Тут она вспомнила о Камилле, подруге, с которой они вместе учились в университете в Париже. Ее родители жили буквально в музее, так огромна и богата была их личная коллекция произведений искусства. Одни гобелены матери Камиллы чего стоили!

Зайдя в гостиную, Лиззи увидела, что Джеймс заснул, сидя на диване и положив ноги на журнальный столик. Она уже поняла, что если Джеймс спит, то он действительно спит. С той же основательностью и от всей души, как и все, что он делает в жизни. Будучи уверенной, что он не услышит, она сняла трубку телефона.

— Я несколько в затруднительном положении, — призналась Лиззи после того, как иссяк поток радостных восклицаний и встречных вопросов. Быстро рассказав об идее вечеринки, она спросила подругу: — Не могла бы ты попросить для меня у мамы ее гобелены для этой вечеринки? — Лиззи конкретно перечислила, что ей нужно.

— Это старье? Для вечеринки?

Они, конечно, были старые, но вовсе не старье, как пренебрежительно высказалась Камилла. Лиззи усмехнулась. При правильно подобранном освещении, музыке, еде и напитках это старье создаст атмосферу и превратит бальный зал именно в то, что Лиззи замыслила. Расшитые золотом гобелены придадут вечеринке ощущение роскоши и богатства, а их красота и художественная ценность еще раз подчеркнут респектабельность отеля.

— Ради бога, Лиззи, забирай их. Только придумай, как доставить гобелены на Аристо.

Великолепно!

Черт!

Как же она не подумала об их транспортировке? За счет денег Джеймса обеспечить доставку гобеленов из Парижа она не может. А авиаперевозка нескольких огромных гобеленов большой художественной ценности из Парижа на Аристо обойдется Лиззи ой как недешево. Но она уже не могла отказаться от своей задумки.

— Спасибо тебе огромное. Я организую транспортировку гобеленов сюда и обратно.

Да уж, транспортировка — это проблема. Лиззи забарабанила пальцами по столу. Если бы только она имела доступ к своему трастовому фонду. Но доступ к нему был заблокирован, и все, чем она располагала, — это кое-какие остатки на счете и зарплата, полученная ею на работе у Джеймса. Лиззи зашла в Интернет и проверила свой счет. Кое-какие деньги на нем были, но в мыслях она уже потратила их на новое платье. Ведь она привезла с собой только один наряд, кто знал, что все вот так обернется. Что ж, с платьем она что-нибудь придумает. В крайнем случае наденет то, в котором уже была на первом приеме. А деньги придется потратить на доставку гобеленов.

Лиззи пересекла гостиную, взглянув на спящего Джеймса. Ему явно было очень неудобно, но выглядел он при этом презабавно, и она не сдержала улыбки. Это была вторая ночь подряд, которую они проводили вместе, в его номере. Лиззи очень нравилось находиться с Джеймсом в его пентхаусе, где-то между небом и землей, будто в гнезде. И ей совсем не хотелось покидать его.

Лиззи целый день работала за компьютером на своем балконе, а Джеймс непрерывно общался по телефону и проводил видеоконференции. На этот раз она жалела, что он не проявляет никакого интереса к тому, чем она занимается. Ей очень хотелось спросить, что он обо всем этом думает, верит ли в успех задуманного ею. Потому что она сама ни в чем не была уверена, ибо времени у нее была всего одна неделя.

Но Джеймс был очень занят, и последнее, что ему было надо, так это нытье и сомнения Лиззи. Она и так неоднократно разочаровывала его.

Первое, что Джеймс делал, возвращаясь в номер после нескольких часов отсутствия, он хватал Лиззи в объятия и утаскивал в постель, и проходило значительное количество времени, прежде чем они засыпали.

Казалось, он больше не чувствовал себя ее боссом — они разговаривали как любовники, смеялись как любовники. Лиззи была отведена роль, и она ее с блеском играла, давая Джеймсу то, что он ждал от нее: хорошее настроение, расслабление, удовольствие.

Он пробудил в Лиззи чувство, какого она раньше никогда не испытывала, — желание оставаться с мужчиной как можно дольше. Всегда. Никогда раньше она не задумывалась о каких-то постоянных отношениях. Теперь же могла думать только об этом. Лиззи гнала эти бесплодные фантазии из головы, понимая, что их роман с Джеймсом скоротечен. Он сам предупредил ее об этом.

Но, даже осознавая неизбежность их расставания, Лиззи подспудно пыталась продлить время, отведенное ей, работая, как никогда в жизни. Вдруг, если она добьется успеха, он захочет, чтобы она осталась с ним еще на некоторое время.

Она должна сделать что-то исключительное, потрясающее. Но для этого ей нужно забыть обо всем и сосредоточиться на работе.

Итак, освещение. Поначалу она подумала о свечах. Они всегда способствуют созданию интимной обстановки. Но риск пожара и необходимость непрерывно следить за ними, менять огарки на новые свечи в течение вечера заставили Лиззи отказаться от этой идеи. Кроме того, бесценным гобеленам была противопоказана пропитанная дымом атмосфера. Значит, освещение должно быть электрическим. Может быть, электрические гирлянды?

Ей нужно посоветоваться с кем-нибудь.

Лиззи решила встретиться с Беном, владельцем клуба, в котором она частенько бывала, будучи подростком. Клуб славился своими спецэффектами и световыми шоу.

— Вы хотите, чтобы я сделал это бесплатно?

— Это будет реклама. Все будут знать, кто обеспечил освещение. Об этом будет упомянуто в пресс-релизе.

— Так ведь на прошлой неделе уже был прием. Неужели за его организацию вы тоже никому не платили?

Лиззи смутилась:

— Там была другая ситуация, Бен. Теперь я прошу тебя об услуге. На память о старых добрых временах.

— Жаль, что вы не попросили меня об этом на прошлой неделе. Я слышал, большинство поставщиков было из Австралии. Уик-энд — главные дни в клубе, и мне самому потребуется оборудование, — резко произнес Бен. — Я не смогу помочь вам, принцесса Элиза.

История повторилась еще в одном клубе. Еще один «друг» отказал ей в помощи, сделав вид, что едва знаком с ней. Лиззи отправилась по третьему адресу. Она стояла на пороге, набираясь мужества, чтобы войти. Ей не потребовалось много времени, чтобы по лицу управляющего понять, что и он не станет ей помогать. Больше у Лиззи не было сил пытаться — хотелось поскорее вернуться в отель, зализать раны, возвести оборонительные рубежи и решить, что делать дальше. Но в отеле ее ждал Джеймс...

Чувствовать себя отверженной было невыносимо.

На следующий день Джеймс удивил ее, предложив:

— Пойдем вместе пообедаем.

Они на такси добрались до центра Эллоса и зашли в небольшой ресторанчик, известный отличной едой и быстрым обслуживанием. Когда сели за столик, Джеймс получил сообщение и, извинившись, начал набирать ответ.

Лиззи была так голодна, что не стала дожидаться, пока он закончит. Подозвав официанта, она заказала еду для обоих.

— Ты всегда так много работаешь? — спросила она, когда он отключил телефон.

Джеймс действительно работал на износ, почти без отдыха. Но он никогда не жаловался, ему, похоже, нравилось так жить.

— Отец привил нам, своим детям, любовь к труду. Не важно, что мы родились в богатстве. От нас до сих пор ждут, что мы будем продолжать доказывать свою состоятельность и способность преуспеть.

Конечно, он доказал и преуспел.

— А если бы у вас не получилось?

Он недоуменно моргнул:

— Об этом не могло быть и речи. Когда много работаешь, тебе воздастся.

— Ты действительно считаешь, что все так просто?

— Уверен. Рано или поздно твои усилия будут вознаграждены.

Ха-ха-ха! Она — живое доказательство обратного. Сколько раз все ее усилия оборачивались полным провалом. Но может быть, она недостаточно старалась?

— Сколько у тебя братьев и сестер?

— Два брата.

— Позволь мне угадать. Ты старший.

Джеймс улыбнулся:

— Как ты догадалась?

— Твое чувство ответственности. Перфекционизм. Ты принял на себя ожидания семьи и полностью оправдал их.

Джеймс усмехнулся:

— А как насчет тебя?

— Я та, без которой вполне можно обойтись. — Лиззи пожала плечами, полностью утратив интерес к салату «Цезарь», который она так хотела еще недавно.

— И ты решила, что скандальная популярность вернет внимание, которое тебе было так нужно?

Поглубже спрятав боль, Лиззи лучезарно улыбнулась:

— Может быть.

Джеймс с минуту разглядывал паровую рыбу на своей тарелке. Потом задал вопрос:

— Если бы ты не была принцессой, кем бы ты стала? Кем бы хотела быть?

Лиззи почувствовала подвох и решила не отвечать прямо.

— Какой смысл гадать? Я такая, какая есть. Статус принцессы вошел в мою кровь с рождения. Это как цвет глаз. Или волос.

— Волосы можно перекрасить.

— Зачем? — Лиззи отложила вилку и отодвинула тарелку. — Откуда такая решимость изменить меня? Я такая, какая есть, Джеймс. Не ищи черную кошку в темной комнате — ее там нет.

— Ты играешь роль поверхностной, эгоистичной, пустой особы и тут же проявляешь такие свойства характера, о наличии которых, наверное, и сама не подозреваешь.

Смех Лиззи был горьким.

— Да ладно, Джеймс. Я — это магазины, вечеринки... И больше ничего.

— Неправда. Ты любишь помогать людям. Ты стараешься облегчить их жизнь. Щедра по отношению к ним. — Он помолчал. — Ты очень щедра и по отношению ко мне.

Конечно! Ведь она любит его. Но сейчас ей хотелось, чтобы этот разговор прекратился. Джеймс как будто сдирал с нее кожу, а она не могла этого допустить. Очень скоро они расстанутся. По сути, она никому не нужна, ни своей семье, ни любовнику.

И если она даст слабину и откроется перед ним, боль окажется еще нестерпимее. А уж чего она точно не переживет, так это его жалости и неловкости, стоит ему понять, как много он стал значить для нее, как ей хочется любить его и быть любимой.

Но Джеймс не отставал. Прищурившись, он чуть подался вперед:

— Есть ли что-нибудь, чего у тебя нет, но ты очень хотела бы иметь?

На одно короткое мгновение Лиззи прикрыла глаза, чтобы увидеть дом, который она могла бы назвать своим; чувство постоянства, отсутствие страха быть отвергнутой.

Джеймс станет смеяться, если она скажет ему об этом. Быстро надев маску избалованной принцессы, она ответила:

— Иметь бесплатно все новинки от модных дизайнеров — платья, туфли...

Глаза-лазеры оказались очень близко от ее лица.

— Ты не об этом подумала в первый момент.

— С чего ты взял?

— У тебя было такое беззащитное и тоскливое выражение лица, принцесса. А затем оно исчезло, и ты придумала этот ответ.

Лиззи вздрогнула. Надо было отказаться от предложения пообедать вместе.

— Так о чем ты подумала в первый момент?

— Если ты такой умный, догадайся сам.

Джеймс откинулся на спинку стула, и взгляд его стал насмешливым.

— Я обязательно постараюсь догадаться.

Глава 12

Некоторые проблемы удалось решить, некоторые пока нет. Мозг Лиззи с трудом справлялся с ними, зато в последние несколько дней она имела самый страстный, самый невообразимый и великолепный секс в ее жизни. Джеймс не шутил — он никогда не останавливался, пока она не начинала кричать. Он снова и снова доводил ее до оргазма, пока Лиззи не начинала молить его о пощаде. Она чувствовала изнеможение — безумные, жаркие ночи наложились на стресс, связанный с подготовкой вечеринки.

Лиззи могла думать только о Джеймсе и понимала, что влюбляется в него все сильнее. Он не был обязан давать ей еще один шанс. Другой на его месте уволил бы ее давным-давно. И она понимала, что сделал он это не потому, что спит с ней. Джеймс верил в лучшее в людях, поэтому и позволил Лиззи попытаться исправить допущенные ошибки.

Но она знала также, что Джеймс отнюдь не легковерный простак. И число шансов, даваемых им, не бесконечно. Поэтому больше всего на свете она боялась разочаровать его в очередной и последний раз.

Сейчас ей предстояло решить проблему увеселения гостей. Ей виделось что-то утонченное и ненавязчивое в первой части, а затем танцы до упаду под руководством хорошего диджея. Но опять-таки никто из ее прежних знакомых не захотел ей помочь, и Лиззи решила попытать счастья в нескольких новых клубах. Она хотела посетить их, послушать музыку и посмотреть диджеев в деле. Лиззи не собиралась торчать в клубах весь вечер, рассчитывая вернуться через пару часов. В любом случае Джеймс не пошел бы с ней — он был очень занят и устал. Ей не хотелось вовлекать его еще и в решение ее собственных проблем. В конце концов, свои ошибки она должна исправлять сама. Но ей ужасно не хотелось вылезать среди ночи из теплой постели...

Диджей оказался просто ужасным, музыка отвратительной, и Лиззи едва не расплакалась от разочарования.

Проблему освещения ей удалось решить на следующий день с помощью местного любительского театра. Там нашелся паренек, которому на вид было не больше шестнадцати и который ставил свет для спектакля-пантомимы. Лиззи оставалось надеяться, что юный электрик не сожжет отель.

Много времени она провела в обсуждениях меню с шеф-поваром и организационных вопросов с метрдотелем.

— На прошлой неделе у нас здесь было все самое лучшее в мире. На этот раз, когда на вечеринку приглашены представители прессы, давайте покажем все лучшее, что есть у нас на Аристо. И не забывайте — бюджет крайне ограничен. — Лиззи улыбнулась. — Считайте это испытанием.

— Да уж.— Шеф-повар выглядел озадаченным, но у него было в запасе несколько дней, чтобы профессионально оценить ситуацию.

Возвращаясь обратно в номер, Лиззи обратила внимание на оригинальную асимметричную юбку, которая была на секретарше Стелле.

— Откуда у тебя эта юбка?

Стелла выглядела польщенной вниманием.

— Ее сшил мой бойфренд. Он дизайнер.

Лиззи присмотрелась внимательнее. Смелый крой, аккуратные швы, молодежный стиль.

— У него свой магазин?

— Нет, что вы! Он только что окончил школу дизайнеров.

— А ты можешь дать мне его телефон?

Удивленная Стелла продиктовала номер, и Лизи тут же договорилась о встрече.

— Принцесса Элиза?

Тино, бойфренд Стеллы, поприветствовал ее так, как будто члены королевской семьи навещают его, мягко говоря, убогое жилище каждый день. Лиззи посмотрела его эскизы и наряды, сшитые для выпускных экзаменов, а также портфолио, и тут же приняла решение.

— Вы хотите, чтобы я что?! — несколько минут спустя переспросил ошарашенный Тино.

— Я хочу, чтобы ты сшил для меня самое гламурное вечернее платье, какое только сможешь придумать.

— За два дня? — Он уже не выглядел потрясенным, скорее преисполненным скепсиса. — Все знают, что вы не носите платьев от неизвестных модельеров.

Да, она всегда надевала только эксклюзивные и безумно дорогие наряды. Но теперь...

Лиззи улыбнулась:

— После этого ты больше не будешь неизвестным. Берешься?

Тино окинул ее профессиональным взглядом:

— Вы же знаете, что я не могу ответить «нет».

— Спасибо.

— Но вы должны пообещать, что не будете вмешиваться, дадите мне возможность сделать так, как я это вижу.

Лиззи оставалось молиться, чтобы интуиция его не подвела.

— Да, есть еще одна проблема. — Она обрадовалась, что вовремя вспомнила о ней. — Мне нужны симпатичные официанты и официантки.

— Обратитесь в местное модельное агентство, — быстро предложил Тино. — Если здесь будет вся мировая пресса, они согласятся поработать бесплатно.

Еще бы! Юные старлетки, жаждущие славы, ухватятся за возможность побывать на великосветской вечеринке.

— Не бесплатно, Тино. По стандартному тарифу.

— Ладно, думаю, что смогу организовать это для вас. А во что они должны быть одеты?

— Бюджетом для них не предусмотрена одежда на заказ, да и времени на это нет. Но нужно, чтобы они выглядели хорошо, одинаково и по теме.

— То есть классически?

— Да, но с намеком на пикантность.

Молодой человек на мгновение задумался, потом щелкнул пальцами:

— Не парьтесь, ваше высочество. В смысле не волнуйтесь. Доверьтесь мне.

А что ей оставалось?

В пятницу Лиззи увиделась наконец со своей подругой Кэсси. Это не заняло много времени, и, возвращаясь в отель, Лиззи молилась, чтобы Джеймса не оказалось в номере. Встреча с Кэсси оказалась для нее еще более ужасной, чем она ожидала.

Увы, Джеймс сидел за столом, заваленным бумагами. Походя улыбнувшись ему, Лиззи вышла на свой балкон. Открыв ноутбук, она попыталась свести затраты и впихнуть их в бюджет, но колонки и строчки сливались, потому что на глаза то и дело наворачивались слезы.

— Ты встретилась со своей подругой? — На балконе появился Джеймс.

Лиззи кивнула, стараясь незаметно смахнуть слезы.

— Да. Это было здорово.

На самом деле Лиззи была в ужасе. Она посылала подруге легкомысленные письма и глупые открытки и не представляла, что пришлось пережить Кэсси и какие тайны она хранила. Проблемы самой Лиззи были смехотворны по сравнению с тем, что вынесла подруга. И все же она испытала неожиданную зависть. Когда Кэсси наклонилась выслушать маленького мальчика, ворвавшегося в комнату и тут же мигом умчавшегося прочь, ее лицо озарилось такой любовью!

Кэсси рассказала Лиззи, что произошло с ней за последние годы. Она не вдавалась в подробности, но Лиззи многое «прочла между строк» по лицу подруги, когда на него набегали тени пережитых страданий. Но теперь, слава богу, с ней все было в порядке. Кэсси нашла свою любовь и свое счастье, которого заслуживала. Ради нее Себастьян, брат Лиззи, отрекся от престола, сложив к ногам любимой целое королевство.

Лиззи не могла представить, чтобы кто-нибудь полюбил ее так сильно, так безусловно и всепоглощающе.

— Должно быть, она была очень рада увидеть тебя. — Джеймс все еще стоял, глядя на Лиззи.

Они с Кэсси словно оказались на различных полюсах жизни. Кэсси обнимала и целовала Лиззи, смеялась, когда та попыталась извиниться за свои легкомысленные послания, убеждала не быть глупой, потому что эти письма помогли ей выжить.

Теперь же в жизни подруги появились новые, настоящие приоритеты — забота о малыше, любовь мужа. Как же Лиззи мечтала обо всем этом! И была так же далека от осуществления этой мечты, как и пять лет назад.

Она постаралась сосредоточиться на работе. В графе «развлечения» по-прежнему зияла пустота. Она зажмурилась в надежде на то, что, когда откроет глаза, графа каким-то чудом заполнится. И хорошо бы Джеймс вернулся в гостиную, чтобы Лиззи могла предаться жалости к себе в одиночестве. Краем глаза она видела, что он внимательно наблюдает за ней.

Теплота в его глазах испугала ее сильнее любого сарказма. Такому Джеймсу она не могла противостоять и рисковала не выдержать и излить перед ним душу.

А Джеймс, похоже, понял, что с ней происходит. Во всяком случае, отчасти.

— Я тоже устал. — Он взял ее за руку и потянул. — Нам нужно отдохнуть. Пойдем.

Лиззи была уверена, что на уме у него был отнюдь не отдых, но Джеймс удивил ее. Он уложил ее на кровать и стал раздевать, но не с пылкой страстью, а с нежной заботливостью, от которой ей стало только хуже. Он тоже разделся, но, скользнув под одеяло, просто обнял ее и крепко прижал спиной к своей груди.

Лиззи повернулась к Джеймсу лицом и успела заметить странный блеск под полуприкрытыми веками. Да, в его глазах были и страсть, и желание, но сдерживаемые, контролируемые. И это неожиданно придало ей сил. Лиззи захотелось прикоснуться к Джеймсу, убедиться, что еще ничего не закончилось.

Она поцеловала его, стараясь раздуть искру страсти, притянула к себе, прижалась к Джеймсу всем телом, задвигалась, побуждая к ответным действиям.

— О, Джеймс!.. — простонала она, когда он скользнул в ее влажные глубины, и приподняла бедра.

Как же она любила это. Любила его. Лиззи все повторяла и повторяла его имя, чувствуя, как под закрытыми веками скапливаются слезы.

О, Джеймс что? — спросил он, и Лиззи уловила привычные насмешливые нотки в его голосе. Джеймс сохранил здравый рассудок, тогда как она буквально тонула, накрытая огромной волной любви. Ее сердце было разбито, его же — в целости и сохранности.

Она постаралась отрешиться от всех мыслей, и это оказалось нетрудно под натиском его рук и губ.

Джеймс целовал и ласкал ее до тех пор, пока Лиззи не потеряла над собой контроль.

— Пожалуйста! Пожалуйста! — Она молила не только о физическом высвобождении. Она хотела большего, хотела, чтобы их связывал не просто скоротечный роман.

Он умел доставить ей удовольствие, но Лиззи хотелось, чтобы Джеймс тоже любил ее, хотелось быть с ним на равных. А вместо этого она должна была крепко запереть двери своего сердца, чтобы оттуда не вырвался поток любви к нему. Джеймсу это не нужно, и ответного потока ей не дождаться.

Но ее тело жило независимо от ее эмоций. Оно отвечало на его ласки и дарило ему ответное наслаждение, из ее горла исторгались стоны Лиззи словно напитывалась впрок физическим наслаждением, которое мог подарить ей только Джеймс. А слезы... Она поплачет потом, когда они расстанутся.

На этот раз ее крик в момент высвобождения был безмолвным. Джеймс еще долго лежал на ней, не размыкая объятий и жарко дыша в шею. Тяжесть его тела не мешала Лиззи. Наоборот. И этим ощущением она запасалась впрок. Отвернув голову, Лиззи вытерла о подушку мокрую от слез щеку. Сейчас больше, чем когда-либо, ей требовалось скрыть от него свою слабость Но ее подвела усталость, сказавшаяся на защитных инстинктах.

Джеймс поднял голову, взял ее лицо за подбородок и повернул к себе под его пристальным взглядом Лиззи затаила дыхание и постаралась взять себя в руки, скрыть тоску и любовь в глазах.

Но, видимо, ей это не очень удалось. Выражение лица Джеймса посуровело, взгляд сделался непроницаемым. Он освободил Лиззи от тяжести своего тела, развернул к себе спиной и обнял.

— Ты должна немного поспать, — чуть хрипловатым голосом произнес Джеймс.

Он начал гладить ее спину расслабляющими движениями, и Лиззи почувствовала, как напряжение отпускает ее, уступая место истоме. Она закрыла глаза, чувствуя приближение сна, но тут Джеймс осторожно отодвинулся и поднялся с кровати. Ей захотелось позвать его, попросить вернуться

Должно быть, она сделала это, потому что кровать снова чуть прогнулась под его весом, когда Джеймс сел рядом. Балансируя на грани сна и яви, Лиззи почувствовала, что он склонился к ее лицу и убрал со лба волосы нежным, заботливым движением. Или это ей приснилось?

Лиззи резко села в кровати. Одновременно с пробуждением к ней вернулись все тревоги, и сердце заколотилось, как сумасшедшее. Как она могла уснуть? Эта ночь была последней, когда она могла найти кого-нибудь, кто бы помог ей с музыкой. Бросив взгляд на часы, Лиззи запаниковала еще сильнее — почти девять часов. Она должна была не спать, а уже прочесывать клубы и дискотеки в поисках более или менее сносного диджея. Быстро одевшись, она выскочила из спальни.

Джеймс со взъерошенными волосами стоял у окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. Рядом с открытым ноутбуком стояла пустая коробка из-под еды, явно не из ресторана, а из серии «навынос». Он резко обернулся, и на его лице отразилось неподдельное удивление.

— Я думал, ты проспишь всю ночь.

— Мне нужно кое-что доделать.

Лиззи несколько раз провела по волосам щеткой.

Джеймс шагнул ей навстречу.

— Может быть, тебе нужна помощь? Что я могу сделать?

— Ты бросил мне вызов, помнишь? Так позволь сделать хотя бы то, что в моих силах.

Джеймс нахмурился:

— Ты выглядишь уставшей. Уверена, что все в порядке, Лиззи?

У ее усталости было несколько причин, но Джеймсу о них знать необязательно.

Она лучезарно улыбнулась:

— Просто я без макияжа.

Взгляд Джеймса был недоверчивым и скептическим.

— Я много раз видел тебя без него. И вообще без ничего.

— Мне просто нужно в последний раз проверить кое-какие детали. Скоро вернусь.

Изобразив воздушный поцелуй, Лиззи вышла за дверь прежде, чем он успел что-либо сказать или попытаться остановить ее. Она должна сделать все, что сможет.

Лиззи быстро перебрала в уме все возможные варианты и поняла, что не представляет, куда ей идти.

Джеймс лежал в полудреме, думая о принцессе. Ожидая в темноте спальни возвращения Лиззи, Джеймс размышлял о том, как счастлив был он всю прошедшую неделю. Когда рядом была принцесса, его кровь, его эмоции бурлили и он чувствовал себя полным жизни, как никогда. И дело было даже не только в потрясающем сексе, но и в самой Лиззи, ее обществе, ее смехе, в общении с ней.

Но сегодня днем она была не похожа сама на себя, выглядела уставшей, бледной, одинокой и какой-то беззащитной. Она цеплялась за него, ее губы впивались в его рот не просто в поиске наслаждения, он чувствовал это, а чего-то большего. Когда Джеймс посмотрел Лиззи в глаза, то вдруг понял, что и предлагает она ему гораздо больше, чем просто секс. Больше, чем он ожидал. Больше, чем, казалось, ему нужно.

Но внезапно он понял и то, что ему это нужно. И такое открытие потрясло Джеймса.

И притяжение к принцессе никуда не девалось. Каждый миг, что они были вместе, Джеймсу хотелось продлить в десять раз, в двадцать, в миллион! Он должен подумать, как выпутаться из этой ситуации, не разбив себе сердца. А может быть, ему не понадобится из нее выпутываться?

Джеймс удобно вытянулся на постели, слишком уставший, чтобы продолжать анализировать. Больше всего ему хотелось, чтобы Лиззи поскорее вернулась. С этой мыслью он провалился в глубокий сон.

Проснулся он рано, в одиночестве и дурном настроении. Даже крепкий кофе и шоколадный пончик с абрикосовым джемом не улучшили его мироощущения. Никаких признаков того, что Лиззи вернулась, не было. Ни босоножек, небрежно сброшенных в углу, ни стакана с водой на тумбочке. Сомнения навалились на него с новой силой.

Джеймс включил компьютер. Проверив почту, он пробежался по заголовкам последних новостей в мире и перешел на страничку местных новостей с целью узнать, есть ли какая информация по поводу сегодняшней вечеринки.

Смазанная фотография Лиззи, выходящей из ночного клуба, вцепившись в руку какого-то юнца, потрясла его.

«Никогда прежде принцесса Элиза не была так небрежно одета. Вернувшись на Аристо всего неделю назад, она не стала тратить время попусту и сразу взялась за старое. Судя по бледности, изматывающий марафон по ночным заведениям... Только этой ночью ее видели в трех клубах...»

Этой ночью? Джеймс быстро пробежал глазами заметку еще раз и присмотрелся к цифрам в нижнем углу фотографии. Да, она была сделана всего несколько часов назад.

Ниже было еще фото Лиззи при выходе из другого клуба. И еще одно... И все они были сделаны в течение этой недели. Но ведь каждую ночь она проводила с ним?

Призрак предательства снова замаячил перед Джеймсом.

Ярость душила его. Идиот. Он ведь чувствовал. Знал. С самого начала предостерегал себя. Господи! Он жалел ее, ведь она так устала, организовывая эту проклятую вечеринку. Ему казалось, что в ее отношении к нему есть нечто большее, чем просто физическое влечение. Он засмеялся бы, если бы не было так тошно.

Лиззи выглядела такой уставшей потому, что все ночи напролет веселилась в клубах. Прямо из его объятий переходила в объятия кого-то другого, а может, и нескольких мужчин? Джеймсу казалось, что по его венам течет не кровь, а горькая желчь. Он должен что-то предпринять, иначе его сердце разорвется от боли и разочарования. Почему это снова случилось с ним? Почему все женщины в его жизни оказывались предательницами? Джеймс перестал метаться по комнате и приказал себе успокоиться. Один раз он уже прошел через это, справится и во второй раз.

Но через мгновение снова заметался из угла в угол. На этот раз все куда серьезнее, все в тысячу раз хуже. С Дженни самым неприятным было унижение — ее беспечная измена и слепота Джеймса стали достоянием публики.

Сейчас же Джеймса терзала боль. Ничего, кроме боли. Ему было плевать на то, узнает кто-то о предательстве Лиззи или нет. Единственно, что имело для него значение, так это то, что ее больше не будет в его жизни.

Не свойственным ему жестом Джеймс провел руками во волосам, потом схватился за них и резко дернул в надежде, что физическая боль хоть на мгновение перекроет мучительную агонию сердца.

Джеймс, тяжело дыша, все мерил и мерил комнату шагами

Принцесса — тщеславная дрянь, жаждущая всеобщего обожания. Она не знает таких слов, как любовь и верность. Каким же он был дураком, что поверил ей! Поверил в нее! Как позволил гормонам управлять сердцем и разумом? Как мог поверить, надеяться, что она совсем не такая, какой ее считают?

Дверь тихонько отворилась. Лиззи была одета в то же платье, что и накануне вечером. Именно в нем ее сфотографировали папарацци в нескольких клубах.

— Хорошо провела время? — резко спросил Джеймс, направляясь к ней.

В глазах Лиззи промелькнула настороженность. Ему было уже все ясно, но Джеймс не мог остановиться.

— Выглядишь бледной. Голова болит?

— Честно говоря...

— Еще бы ей не болеть! Похмелье — тяжелая вещь, а выпила ты, судя по всему, немало. Еще чуть-чуть — и свалилась бы на пороге клуба.

Лиззи смотрела на Джеймса во все глаза.

— Взгляни на фотографии, принцесса. — Он ткнул во включенный ноутбук. — Ты не слишком хорошо получилась, не находишь? Для такой тщеславной женщины даже странно позволить подловить себя в таком невыгодном свете.

Джеймс посмотрел на Лиззи и пришел еще в большую ярость при виде недоумения на ее лице.

— На что ты рассчитывала? Что я не узнаю об этом? — Он едко рассмеялся. — Не могу поверить, но я всерьез думал, что ты бледна от усталости. Оттого, что впервые в жизни попробовала делать что-то путевое. А ты занималась вовсе не делами, правда? Ты по ночам таскалась из клуба в клуб, как шестнадцатилетняя соплячка...

— Я...

— Ты сбегала и в другие ночи?

Лиззи молча кивнула.

— Не могла прожить даже одну неделю, не видя своих фотографий в светской хронике? Но главная твоя вечеринка сегодня, Лиззи. Ты не забыла?

— Нет.

— Закончится вечеринка — закончится и все между нами.

Он немедленно забудет все, вычеркнет из памяти каждое мгновение, что они были вместе, каждый вздох, каждое прикосновение. Но это потом, когда поутихнет ярость, раздиравшая его изнутри.

— Я думал о тебе лучше, Элиза. Хотел думать.

У Лиззи и вправду болела голова. Она действительно устала, потому что всю ночь ходила из клуба в клуб в последней попытке найти хоть кого-то, способного обеспечить музыку сегодня вечером. В нескольких, совершенно кошмарных новых клубах она посмотрела на работу диджеев и пришла в ужас — музыка была слишком громкой, слишком скучной, подобранной абсолютно бессистемно. Вернувшись несколько часов назад, Лиззи в головном офисе отеля до утра печатала пресс-релизы. А он что подумал? Что он подумал, было понятно, и это неожиданно привело Лиззи в раздражение.

— И где же ты была? — Джеймс уже не мог остановиться.

— А ты поверишь мне, если я расскажу?

Лицо Джеймса окаменело, и сердце Лиззи полетело в пропасть.

— Думаю, нет смысла объяснять тебе что-либо. Ты уже осудил и приговорил меня. — Несомненно, он предпочел думать о ней самое худшее. — Я тоже думала о тебе лучше, Джеймс. Я думала, что ты способен дать человеку шанс, даже второй. Может, и третий. — Лиззи помолчала, тщетно ожидая от него хоть какой-нибудь реплики. — И в том, что касается работы, ты действительно сделал это. А в том, что касается человеческой личности, моей личности... ты не дал мне шанса. Ни одного.

Она не стала защищаться, пытаться что-то объяснять. Зачем? Ее больше не волновало, что Джеймс думает о ней, что он мог догадаться об ее истинных чувствах к нему. Почему ей казалось, что он видит и понимает ее лучше, чем кто-либо другой

— А разве я должен был? С тобой давно все ясно — ты капризная и эгоцентричная...

— Именно так ты обо мне думаешь, Джеймс? — Вопрос, произнесенный усталым и бесцветным голосом, прозвучал скорее как утверждение.

— А как же еще я могу о тебе думать?

Что ж, если так, то это очень-очень плохо. Безнадежно. Но зато теперь она знает точно, как обстоят дела.

Глава 13

Лиззи все утро проверяла последние приготовления к вечеринке. Наконец все было готово гобелены и световые гирлянды развешаны; закуски приготовлены, диджей, поначалу показавшийся ей ненадежным, сосредоточенно и профессионально установил свое оборудование. Лиззи оставалось скрестить пальцы на удачу и молиться, чтобы ее затея не обернулась оглушительным провалом.

Тино привез платье после обеда Лиззи была потрясена — оно сидело на ней идеально, несмотря на то, что не было ни одной примерки. И само платье оказалось просто великолепным. Надев его, Лиззи на несколько минут забыла обо всех своих горестях и тревогах.

— Ты очень талантлив, — сказала она Тино, оглядывая себя в зеркале. — Когда я смогу себе это позволить, закажу тебе еще несколько платьев. Но думаю, что мне придется встать в длинную-предлинную очередь. Ткань такая мягкая.

Струящийся шелк был легким и нежным, словно папиросная бумага.

Внезапно Лиззи спохватилась.

— А как выглядят официанты? — Она замерла, позволяя Тино подправить только одному ему видимые недостатки.

— Круто, — с прежним самоуверенным видом коротко ответил Тино. — Стелла внизу сейчас проверяет прически и макияж.

Лиззи улыбнулась, истово надеясь, что он прав и с обслуживающим персоналом проблем не будет.

— Я очень благодарна тебе за все, что ты сделал.

Тино отступил и окинул Лиззи оценивающим взглядом профессионала.

— Вы сразите всех наповал, принцесса Элиза. И... спасибо вам за предоставленную возможность.

Тино отвернулся, пока Лиззи переодевалась в халат.

— Спасибо тебе, Тино. Ты даже не представляешь, как помог мне.

Аккуратно повесив платье на вешалку, Лиззи проводила молодого человека за дверь своей спальни. Они еще несколько минут поболтали на пороге.

— Я всем журналистам буду рассказывать о том, кто шил для меня это платье.

— Здорово!

— Надеюсь, тебе понравится вечеринка.

— Но вы должны немного отдохнуть, принцесса. Мое платье не подходит к синякам под глазами. — Тино провел пальцем по ее векам.

Конечно же Джеймс вошел именно в это мгновение. Бросив на застывших в дверях Лиззи и Тино уничтожающий взгляд, он прошел мимо прямо в свою спальню и громко хлопнул дверью

Тино посмотрел на Лиззи и выразительно поднял брови.

— Прости за эту сцену, — извинилась она и проводила его до двери номера.

Стоило ей закрыть дверь, как на пороге своей спальни снова возник Джеймс.

— Кто это был?! — рявкнул он без предисловий.

— Зачем это тебе?

— Я просто хочу знать.

Лиззи медленными шагами подошла к Джеймсу. Ее внешнее спокойствие абсолютно не соответствовало неистовому биению сердца и дикой пляске всех внутренностей в животе.

— Ты совсем не веришь мне, Джеймс?

Ответное молчание словно ледяным душем окатило ее горьким разочарованием. Лиззи видела в его глазах ярость, разъедающую Джеймса изнутри и мешающую ему услышать ее. А Лиззи была слишком обижена и слишком устала, чтобы оправдываться.

— Ты видишь только то, что предпочитаешь видеть. И это разрушает все, что было между нами. Ты этого хочешь, Джеймс?

Джеймс впился в нее взглядом, тяжелым, пылающим.

— Я ничего не хочу. Во всяком случае, от тебя, — не разжимая губ процедил он, отводя взгляд, снова ставший непроницаемым, и ушел в спальню.

На дрожащих ногах Лиззи буквально доползла до своей комнаты и прислонилась к двери с полным ощущением, что внутри у нее огромная кровоточащая рана, и кровь вот-вот хлынет наружу.

Но в конце концов спустя немало времени она взяла себя в руки. Сегодня вечером она войдет в зал с высоко поднятой головой, гордясь тем, что ей удалось сделать. И пошел Джеймс Блэк ко всем чертям!

Только в душе и только на одно мгновение Лиззи дала себе волю — горячие слезы обожгли щеки и мучительно сжалось горло, когда она затолкала в него обратно крик от невыносимой сердечной боли. Но затем она все же нашла в себе силы прекратить плакать и выбросить из головы все мысли. Ни один мужчина не стоит того, чтобы из-за него прийти на вечеринку с красными и опухшими глазами.

Все время, оставшееся до вечеринки, Джеймс просидел в своей комнате. Представителям прессы все, что нужно, покажет менеджер отеля, сам же Джеймс пообщается с ними попозже.

Злость никак не проходила, но что было гораздо хуже, набирала силу боль. Он жалел, что не накричал на Лиззи, а она не накричала на него в ответ. Жалел, что не дал ей объяснить, почему она так поступила и зачем выставила его дураком.

Впрочем, она не очень-то и стремилась что-либо объяснить, а это свидетельствует о том, что она виновата. Но почему тогда виноватым чувствует себя он?

Бросив взгляд на часы, Джеймс понял, что ему следует поторопиться. А главное — сосредоточиться на работе, но мысли упорно разбегались, чтобы в итоге вновь вернуться к Лиззи.

Уверенными движениями, почти не глядя в зеркало, Джеймс побрился, надел смокинг и, даже не удосужившись высушить волосы, направился к двери. В первый раз за эту неделю он не побеспокоился засунуть в карман несколько презервативов — так, на всякий случай. Сумасшествию наступил конец.

Выйдя в гостиную, Джеймс подошел к небольшому столику у двери, куда обычно клали газеты и предназначенную для него почту и на который он бросал свою магнитную карточку. На столике лежали какие-то бумаги, и Джеймс взял их, чтобы просмотреть. В них оказалась открытка, написанная Лиззи, которую она положила для отправки. Презирая себя, Джеймс все-таки прочитал написанное. В адресованной в «Атланта-Хаус» открытке она поздравляла Сэнди с рождением дочки и передавала привет и добрые пожелания остальным девушкам. Джеймс отложил открытку. Теплота слов, написанных рукой Лиззи, заронила сомнения в его израненную душу. Потом он обнаружил еще одну открытку, адресованную в Париж. В ней Лиззи передавала привет добровольцам, работавшим вместе с ней на телефонной линии оказания психологической помощи подросткам. Получается, она и с ними поддерживает контакт? Рядом с открытками поверх конверта лежала небольшая деревянная игрушка, на прикрепленном ярлыке к которой было написано: «Сделано на Аристо». Конверт был адресован Сэнди в «Атланта-Хаус». Этот жест многое говорил о Лиззи, но Джеймс просто не мог позволить себе думать о ней хорошо.

Ему пора было спуститься и поприветствовать гостей. Стиснув зубы, ожидая самого худшего, Джеймс направился в бальный зал.

В дверях он застыл.

Она сделала это! Никто, кроме Лиззи, не мог бы придумать такое.

Зал был полон. Журналисты плотной толпой окружили Лиззи, которая стояла у одной из стен и что-то говорила. Она выглядела потрясающе в каком-то невероятном платье. Тонкие бретельки подчеркивали красоту ее плеч и ключиц, глубокий V-образный вырез оставлял видимой ложбинку между грудями. Ткань, плотно облегавшая талию и бедра, золотым переливающимся каскадом струилась до самого пола. Джеймс не имел представления, что это за ткань, но на стройной, даже хрупкой фигуре Лиззи она выглядела будто живой.

Джеймс нахмурился. Лиззи показалась ему чересчур стройной и хрупкой, попросту сильно похудевшей.

Но главное — она выглядела по-королевски. И вела себя по-королевски. А ведь он и забыл, что она наследная принцесса, член королевской семьи.

Когда до Джеймса стали доходить звуки, он услышал ее голос:

— Господа! Убирайте свои камеры. Вечеринка начинается!

Ни одна камера не опустилась — журналисты не могли не воспользоваться возможностью снять принцессу Элизу во всем ее королевском величии.

Лиззи кивнула служащему, стоявшему у двери подсобною помещения, и тот распахнул ее. Оттуда двумя рядами вышли официанты — девушки и юноши отдельно. Выглядели они удивительно красиво. Девушки в белых облегающих футболках и юбках, расклешенных от бедер до колен, на ногах — плетеные сандалии, а по диагонали их тела обвивала золотая лента, подчеркивавшая тонкие талии и женственные изгибы фигуры. Девушки, все до одной, были очень хороши собой и весьма сексуальны в своем одеянии. Сияющий макияж и белый наряд выглядели отнюдь не невинно, а скорее провокационно.

Юноши интересовали Джеймса меньше, но он обратил внимание, что они, на контрасте, одеты в черное. Черными были брюки и туго обтягивающие рельефные торсы футболки. Все чисто выбриты, коротко подстрижены, но с горящими взглядами. Как будто этим вечером они предлагали не только напитки...

Все выглядели весьма провокационно, но отнюдь не вульгарно — ни голых грудей, ни волосатых торсов... Этакий флер чувственности, сексуальности. Нимфы и сатиры.

И над всем этим царила Лиззи в своем золотом платье и волосами, поднятыми вверх и открывающими длинную, гордую шею.

Стены зала были декорированы огромными гобеленами, изображавшими сцены из греческих мифов, причем весьма пикантные. Да и происходящее в зале напоминало живую картинку: Афродита в окружении своих поклонников.

Фотографы периодически выныривали из-за своих камер, чтобы удостовериться в реальности того, что они видят в свои объективы. Джеймс и сам едва верил своим глазам.

Лиззи стояла неподвижно с загадочной улыбкой. Если бы она захотела, могла бы стать лучшей моделью в мире. Джеймс никогда не видел женщины красивее. Но так ли она красива внутри, как внешне? Если нет, то откуда это сияние, которое словно подсвечивает ее изнутри? Что делает такими красивыми ее глаза, кожу, волосы, улыбку? Может быть, щедрость души и живой характер? Или ее природное изящество в сочетании с озорством, смехом, любовью?

И вдруг Джеймс обратил внимание на то, что на лице Лиззи, стоявшей под прицелом множества камер, нет и намека на так хорошо знакомый ему румянец. Она должна была испытывать смущение. А кто бы не испытывал? Но румянца не было, как не было и волнения. Неужели принцесса вспыхивала только тогда, когда к ней приближался он, Джеймс?

Лиззи повернулась, и Джеймс забыл обо всем на свете. Да, платье было великолепным, но оно служило лишь оберткой для того, что было под ним. Сзади платье оставляло открытой взгляду безупречную, гладкую спину Лиззи. Джеймс, как и все мужчины в зале, превратился в соляной столп.

После секундной паузы зал дружно выдохнул, и снова застрекотали камеры. Словно не замечая их, Лиззи кивнула официантам, и они приблизились к журналистам, предлагая напитки.

— Скоро начнут съезжаться гости. Кто хочет, может сфотографировать их на красной дорожке — это ваш шанс. Тех, кто готов начать веселиться, прошу зачехлить камеры.

Но журналисты не собирались отпускать принцессу. Вопросы сыпались со всех сторон:

— Как вам нравится Сидней?

— Вы вернетесь на Аристо или останетесь жить в Австралии?

— Кто дизайнер вашего платья, Элиза?

Лиззи предпочла ответить на третий вопрос:

— Тино Дрэниас, молодой дизайнер с Аристо. Она махнула рукой, и какой-то мужчина выступил из-за спины Джеймса.

— Я считаю, что эта его работа просто изумительна. И если вы находите, что мое платье великолепно, то скажу вам, что чувствую себя в нем даже лучше, чем выгляжу.

Это был мужчина, с которым Джеймс застал Лиззи у дверей ее спальни. Теперь он понял, почему этот человек выглядел таким измученным. Похоже, Тино несколько ночей не вставал из-за швейной машинки. У Джеймса появился первый повод пойти к Лиззи с повинной.

— Тино придумал также костюмы для наших официантов.

Молодой дизайнер был явно смущен, когда объективы камер нацелились на него.

А Лиззи выглядела так, будто занималась этим всю жизнь. Впрочем, должно быть, так это и было.

Некоторые фотографы отправились на улицу, где у входа в отель была расстелена красная дорожка и толпилось множество папарацци. Большинство же журналистов остались в зале в надежде взять у принцессы интервью. Но она быстро пересекла зал, подошла к Джеймсу и прошептала на ухо:

— Я знаю, что все это затеяно не ради меня, Джеймс. Но они хотели сделать фото, и я решила, что это может пойти на пользу дела.

Дьявол! Конечно, пойдет. Еще как пойдет!

Лиззи избегала встречаться с ним взглядом, а Джеймсу было очень важно посмотреть ей в глаза, наладить хоть какую-то связь, которая помогла бы пережить этот вечер и потом спокойно обо всем поговорить. Может быть, поможет комплимент?

— Ты великолепно выглядишь. Настоящая Афродита.

Лиззи бросила на Джеймса быстрый взгляд, но совсем не тот, на который он рассчитывал.

— Афродита была тщеславная и эгоистичная. Кроме того, она изменяла своему мужу.

Ошибка вышла. Джеймс ощутил, что чувство вины его просто распирает.

— Лиззи, я...

— Джеймс, пойдем к гостям.

Она с улыбкой повернулась к начавшим прибывать гостям и больше ни разу не посмотрела в его сторону.

По иронии судьбы, Джеймс очень пожалел, что здесь присутствуют журналисты. Из-за них он вынужден был держать дистанцию и не слишком приближаться к Лиззи. Так, как ему хотелось.

Он взял бокал с подноса одной из нимф и кисло улыбнулся в ответ на яркую улыбку, затем подошел к нескольким журналистам и поинтересовался их мнением об отеле.

— Вам понравились ваши номера? — учтиво осведомился он.

— Очень. И этот потрясающий вид из окна...

Услышав подобное из уст опытного писаки и циника, можно было не волноваться о том, какие отзывы об отеле он прочтет в газетах и журналах. Лиззи пригласила не только подхалимов, но и критиков. И всех их покорила.

— У вас есть вся необходимая информация?

Журналист достал красочный буклет.

— Пресс-релиз от нашей принцессы содержит исчерпывающие сведения

— Отлично. — Джеймс едва удержался, чтобы не выхватить буклет и прочитать, что она там, черт возьми, написала!

Но противный писака уже устремил взгляд туда, где в окружении гостей стояла Лиззи.

— Она великолепно декорировала зал, не правда ли? Впрочем, это не трудно, если ничем другим не заниматься.

Джеймс сжал зубы, учтивость уступила место сдержанной ярости.

— Напротив, принцесса Элиза много трудится на своем рабочем месте в офисе и занимается благотворительностью.

Журналист повернулся к Джеймсу и цинично рассмеялся прямо в лицо:

— Принцесса Элиза не занимается благотворительностью. Это всем известно.

Джеймс во все глаза смотрел на журналиста и уловил момент, когда столь явное удивление зародило у прожженного писаки подозрение и были готовы посыпаться вопросы. Он уже нюхом почуял сенсацию.

— Прошу меня извинить, но я должен кое с кем переговорить, — быстро выпалил Джеймс, спеша покинуть журналиста.

Ему требовалось остаться одному, вне толпы, шума и света, чтобы упорядочить в голове мысли, пришедшие в полный хаос. Оказывается, никто не знает о том, что Лиззи навещает неблагополучных девчонок в «Атланта-Хаус». Не знают и о ее работе в Париже на телефоне оказания психологической поддержки подросткам. То есть ничего из этого она не делала напоказ?

Увидев на стойке регистрации отеля стопку пресс-материалов, предназначенных для журналистов, Джеймс взял увесистый пакет. Первой ему попалась брошюра обо всех отелях, входящих в сеть, принадлежащую ему, затем буклет с материалами о сегодняшнем мероприятии. В нем была приведена информация об отеле и всех предоставляемых им услугах, данные о сотрудниках, включая короткую справку о самом Джеймсе, меню ужина, а также даны контакты всех, кто принимал участие в его организации — модельера Тино, диджея, обеспечившего освещение. Из буклета Джеймс узнал, что в качестве официантов были задействованы модели из местного агентства, — вот почему они были все как на подбор.

Сколько же времени потребовалось Лиззи, чтобы подготовить все это? Да он просто идиот. Господи! Какой же он идиот!

Он думал, что она несерьезно относится к подготовке вечеринки, рассматривала ее как очередную возможность повеселиться и покрасоваться. А на самом деле она подошла к этому делу очень серьезно и преуспела.

Джеймс вернулся в бальный зал. Невероятно, как Лиззи удалось собрать в зале такое количество известных людей. И все они, похоже, прекрасно себя чувствовали благодаря атмосфере, созданной ею.

А он умудрился разрушить все, что было между ними. Джеймс знал, что под маской гостеприимной хозяйки Лиззи скрывает боль, которую он ей причинил. Какое все-таки мерзкое, коварное, разрушительное чувство — ревность.

Он с готовностью поверил в самое худшее, потому что хотел поверить. Видел только то, что хотел видеть. А почему? Потому что так ему было удобнее. Он позволил прошлому зашорить глаза и сердце. Джеймс испугался, и это было самое отвратительное проявление трусости в его жизни.

Правда состояла в том, что принцесса Элиза Каредес напугала его до смерти. Вернее, не она, а те чувства, какие он начал к ней испытывать. Джеймс предпочитал думать о ней самое худшее, чтобы не влюбиться в Лиззи и снова не испытать боль.

Впрочем, поздно об этом думать. Случилось и то и другое.

В течение всего вечера Джеймс держался подальше от принцессы. Он решил, что, когда он приблизится к ней, никого не должно быть вокруг. То, что случится между ними, касается только их двоих. А сейчас это был ее безусловный триумф, потому что вечеринка не просто удалась — она имела оглушительный успех, и Джеймс не сомневался, что отзывы в прессе будут самые лестные.

Но Джеймса снедало изнутри чувство ненависти к себе, а еще страх. Он больше не мог ждать! Ему надо немедленно что-то предпринять, поскольку на кону была его жизнь.

Глава 14

Лиззи непрерывно улыбалась. Она не улыбалась столько за всю свою жизнь. Ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы выглядеть веселой и счастливой, — она очень, очень устала.

Ей не обязательно было оставаться до конца вечеринки, чтобы убедиться в том, что это настоящий успех. Одна ее часть торжествовала, а вторая больше всего хотела сбежать куда-нибудь и оплакать свое разбитое, кровоточащее сердце. Но такая возможность представится ей не раньше чем через пару часов, а значит...

Лиззи выпрямилась и расправила плечи — до прошлой недели она и не подозревала, какая она сильная и стойкая. И эта стойкость поможет ей сейчас вернуться к роли хозяйки вечера.

Джеймс перехватил Лиззи в тот момент, когда она переходила от одной группы гостей к другой. С решительным выражением лица он крепко взял ее за локоть и отвел в сторону.

— Я хотел дождаться окончания вечера, чтобы поговорить с тобой, — проговорил он на ухо Лиззи. — Но не могу больше ждать. Мы можем поговорить сейчас?

Лиззи кивнула. Не потому, что хотела говорить с ним, а потому, что не хотела публичной сцены. Вместе они вышли в коридор и направились в одну из комнат для переговоров. Лиззи остановилась посреди комнаты, кстати, той же, где неделю назад Джеймс отчитывал ее за провал первого приема. Что на этот раз она сделала не так?

— Парень, выходивший из твоей спальни, модельер, да?

Нет, она не хотела еще раз проходить через это. Тем не менее она кивнула, не доверяя голосу, который мог подвести ее в любой момент.

— Я видел его на фотосессии, когда ты представила его журналистам. Должно быть, он гей?

— Нет, Тино не гей, — тихо возразила Лиззи.

— Нет? Но он не твой тип мужчины, так ведь?

Лиззи покачала головой. Зачем Джеймс спрашивает, если знает ответ?

— А я твой тип мужчины?

Лиззи окаменела и сцепила руки, по ее телу то пробегали мурашки, то охватывал жар.

— Я не хочу говорить об этом, — пробормотала она и бросилась к выходу.

Но Джеймс успел остановить ее. Крепко схватив за плечи, он притянул Лиззи к себе.

— Прости меня, — хрипло выдохнул он. — Прости.

Лиззи стояла молча, не поднимая головы. Джеймс немного ослабил хватку, но не слишком.

— Послушай меня, — с напором начал он, затем перевел дыхание и произнес мягче: — Пожалуйста.

Лиззи снова промолчала, но и не сделала попытки вырваться. За что он просит прощения? Что хочет сказать ей? Она едва слышала его, потому что в ушах стоял гул от страха и робких проблесков надежды.

Джеймс заговорил не сразу, а когда заговорил, то медленно и спокойно:

— Однажды ты спросила меня, в каких отношениях мы с матерью, не поссорились ли мы? Поссорились и долгое время практически не общались. Разговаривали очень осторожно и ни о чем. Однажды я пришел из школы раньше обычного и застал ее с любовником. Они закрутили интрижку буквально у отца под носом, поставив под угрозу существование нашей семьи. — Джеймс заговорил быстрее. — Она знала, что я знаю. Но это еще не все. Вскоре я узнал, что любовник был не один. Она всю жизнь изменяла отцу. — Горечь в его голосе была осязаемой. — Я никогда об этом никому не рассказывал, Лиззи. И прежде всего отцу.

Потрясенная словами Джеймса, Лиззи подняла голову. Увидев муку в его глазах, она испытала острую жалость к мальчику, каким он был в то время, узнавшему неприятную правду и несущему по жизни неимоверный груз тайны.

Я был дико зол на отца за то, что он ничего не замечает. Как он мог не видеть очевидного? И я решил, что меня-то уж не обманет ни одна женщина, что я не буду таким глупцом, как мой отец.

Джеймс скривился, и сердце Лиззи провалилось куда-то в живот, когда она увидела эту ироничную усмешку на его губах. О нет! Не может быть! В порыве сострадания она положила руки ему на грудь.

Джеймс опустил глаза и посмотрел на ее руки, немного помолчал, словно раздумывая, продолжать ли, и снова заговорил:

— Пару лет назад у меня завязались достаточно серьезные отношения. Дженни была весьма известной светской... бабочкой, больше всего на свете любившей внимание к своей персоне. Я долго не знал, что она изменяет мне налево и направо. С одним из любовников ее засняли папарацци. Фотографии появились в желтой прессе. Весь мир узнал о ее изменах раньше меня, и пресса долго смаковала сей факт.

Лиззи вздрогнула, хотела что-то сказать, но Джеймс продолжил свою исповедь:

— Я не хотел снова оказаться в подобной ситуации, пройти через боль и унижение, и твердо решил, что больше никогда всерьез не увлекусь ни одной женщиной. Только короткие, ни к чему не обязывающие связи.

Джеймс посмотрел Лиззи в лицо, в его глазах были раскаяние и просьба о прощении.

— А потом появилась ты. Такая красивая, такая жизнерадостная... — Он покачал головой. — Я очень старался не поддаться твоему очарованию, Лиззи. Я твердил себе, что ты легкомысленная, тщеславная, не знающая слова «верность». Но ты каждым своим поступком доказывала обратное. И я не справился. Однажды прикоснувшись к тебе, уже не мог остановиться. А прикасаясь снова и снова, хотел большего, хотел узнать тебя, понять. — Джеймс перевел дыхание, а потом заговорил о другом: — Когда я решил, что ты оставляла меня спящим в постели и уходила по ночам развлекаться... Я почувствовал себя обманутым наивным идиотом. Решил, что история повторяется. Но на этот раз все было гораздо хуже. Хуже, чем с матерью, хуже, чем с Дженни.

В сердце Лиззи стремительно нарастала боль. Ей было нестерпимо жаль его, себя, и она прошептала:

— Разве я когда-нибудь давала повод усомниться во мне, Джеймс? — Ее глаза наполнились слезами.

Джеймс побледнел:

— Нет. Я знаю, что был несправедлив к тебе. С самого начала я планировал короткую интрижку, пока мы будем на Аристо, а потом порвать с тобой. — Его пальцы крепче сжали ее обнаженные руки. — Но я не могу. — Джеймс резко притянул Лиззи к себе. — Я просто не могу тебя отпустить.

По лицу Лиззи заструились слезы.

— И я не хочу, чтобы ты отпускал меня, Джеймс. — Она всхлипнула. — С самого начала не хотела.

Джеймс наклонил голову и накрыл ее губы в страстном поцелуе. Его руки судорожно стискивали ее плечи, прижимали к себе, вдавливали в свое тело. Они сжимали друг друга в объятиях с таким ожесточением, что едва не упали.

Тогда Джеймс сообразил и прислонил Лиззи спиной к стене, чтобы обрести опору. Его руки скользнули вниз по ее телу и резко подтянули вверх юбку золотого шедевра модельера Тино. И тут Джеймс обнаружил, что под платьем... на Лиззи нет ничего. Процедив сквозь зубы какое-то ругательство, он рванулся навстречу вожделенной цели.

— Для тебя, Джеймс. Только для тебя, — прошептала Лиззи, раздвигая ноги, чтобы облегчить ему доступ.

Коснувшись рукой заветных складок, Джеймс почувствовал, что Лиззи ждет его, — она была жаркой и влажной там. Мелко дрожа от нетерпения, он рванул молнию на брюках. И Лиззи выгнулась ему навстречу. Джеймс ворвался в ее глубины, прикусив в жадном поцелуе ее нижнюю губу.

Вдруг Лиззи замерла. Что-то было не так. Джеймс тоже замер, сильно стиснув ее бедра и застонав.

— У меня нет ничего с собой, Лиззи...

Он без презерватива! Вот почему ощущения были такими непривычными — она чувствовала нежность его кожи, под которой была стальная твердость. Джеймс был ее, целиком и полностью, без всяких преград.

— Рискнем? — Она никогда не слышала таких ноток в его голосе — уязвимости, сомнения, зависимости от ее решения.

— Да, Джеймс.

Они одновременно рванулись навстречу друг другу, и ощущения были такими настоящими, такими полными, такими незнакомыми.

— Лиззи! — Его глаза напоминали золотые омуты. В них было столько нежности, столько любви. Это был самый эротичный, самый откровенный миг в ее жизни.

Джеймс едва мог говорить, с трудом выталкивая слова сквозь стиснутые зубы.

— Я очень постараюсь не испортить твое прекрасное платье.

— Забудь о нем. Главное — не останавливайся. — Лиззи решительно подняла платье повыше.

— Не знаю, как долго я продержусь...

— Просто люби меня, Джеймс.

На скулах Джеймса пятнами проступил румянец, лицо исказилось в предчувствии экстатического взрыва. Он подхватил ее под ягодицы и приподнял гак, что они оказались лицом к лицу. И тогда, глядя Лиззи прямо в глаза, Джеймс произнес тихо, но очень отчетливо:

— Я люблю.

И с каждым новым толчком, удерживая ее взгляд, словно заставляя поверить ему, снова и снова повторял эти слова. От избытка эмоций и ощущений Лиззи заплакала, и слезы словно омывали раны, унося с собой ее одиночество и страхи.

Когда она закричала и повисла на нем, Джеймс еще держался. И только тогда он дал себе волю — глубоко вонзился в нее раз, другой, третий... Почувствовав его высвобождение, Лиззи закрыла глаза и взмолилась, чтобы его любовь дала ростки.

— Я не вынесу еще одного такого дня, как сегодня, Лиззи. Просто не переживу. — В голосе Джеймса все еще слышались отголоски боли.

Лиззи погладила его по голове, потом по щеке.

— Ты должен верить мне, слышишь? — Она приподняла его голову за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. — Если ты не сможешь, у нас ничего не получится.

— Я хочу, но не...

— Знаешь, что ты для меня сделал, Джеймс? — Теперь она знала, что он нуждается в том же, что и она сама — в любви и поддержке. — Ты даже не представляешь, что ты сделал для меня!

Джеймс недоуменно моргнул.

— Ты поверил в меня. Ты давал мне шанс за шансом, и тогда я сама захотела преуспеть хоть в чем-то. И у меня получилось. А все благодаря тебе. — Она никогда не сможет дать ему и половины того, что он дал ей. — Наверняка я буду совершать ошибки, но одно могу пообещать тебе твердо: я тебя никогда не предам, Джеймс. — Он должен, должен поверить ей. — Мне больше не интересны никакие вечеринки, если только ты не со мной. Я хочу самых обычных вещей — дом, семью. Я хочу тебя, потому что люблю тебя, Джеймс.

Несколько мгновений он молча смотрел ей в глаза, потом вздохнул, глубоко и долго.

— Спасибо тебе. — С его лица сошло напряжение, мышцы расслабились, и Джеймс закрыл глаза.

— Прошлой ночью я уходила... — Лиззи было очень важно, чтобы Джеймс узнал правду.

— Ты ничего не должна объяснять мне, — прервал он ее. — Теперь я понимаю, как много ты приложила усилий, чтобы все организовать. Ты сказала, что должна была кое-что проверить, утрясти, и я верю тебе.

Лиззи улыбнулась, но решила договорить:

— Я искала подходящего диджея или музыкальную группу. Мне нужно было увидеть и услышать их в деле, чтобы убедиться в том, что они справятся и смогут освободиться на этот вечер. Я не хотела ничего говорить тебе, потому что ты сам был очень занят. Кроме того, мне хотелось доказать и тебе, и себе, что я справлюсь, что я не совсем уж такое никчемное существо. Но никто из моих старых друзей не захотел помочь мне. — Лиззи огорченно вздохнула. — Скорее всего, они никогда и не были моими друзьями.

Ей стало жаль всех тех лет, когда она притворялась сама перед собой, не желая смотреть правде в глаза.

— Я так долго была одинока, Джеймс.

— Я знаю. — Он нежно обнял ее, словно баюкая, и прижал к себе.

— Я споткнулась на пороге клуба, и именно этот момент выхватил папарацци. Впервые дурацкие туфли подвели меня.

— Они не дурацкие, — возразил Джеймс. — Им посчастливилось украшать самые красивые ножки на земле.

Лиззи улыбнулась, но тут же снова стала серьезной и печальной от понимания, сколько ухабов и рытвин им с Джеймсом еще предстоит преодолеть на пути друг к другу.

— Джеймс, папарацци будут всегда меня преследовать. Ты должен научиться игнорировать их.

— Как ты думаешь, что они напишут о твоей свадьбе?

— О чем?

— О твоей свадьбе. Представляю, какая борьба развернется за право дать эксклюзивный репортаж.

Лиззи безмолвно взирала на него, боясь поверить в то, о чем она подумала.

Теперь в глазах Джеймса поблескивали золотые искорки лукавства.

— Хоть ты и принцесса, но я все еще твой босс. И я приказываю тебе спланировать и организовать очередной прием — по случаю нашей свадьбы. Ты доказала, что при минимальном бюджете можешь сотворить чудеса. — Джеймс подмигнул ей.

— Ты хочешь жениться на мне?

Лиззи знала, что он хочет ее, что любит, но никогда не думала, что он решит сделать их отношения достоянием общественности. Особенно после того, через что ему пришлось пройти с Дженни, имея перед глазами печальный опыт отношений его родителей.

Джеймс приподнял лицо Лиззи за подбородок и сказал, глядя прямо в глаза:

— Твой дом — это мой дом. Навсегда. Поняла?

Она старалась понять, очень старалась. Он не хочет отпускать ее, не хочет расставаться с ней. Он хочет ее — всю, целиком, такую, как она есть. Навсегда. Старалась понять и не могла.

Знакомая насмешливая улыбка смягчила его лицо.

— Самонадеянно с моей стороны думать, что ты уже забеременела? Если нет, то я буду стараться снова и снова, и тогда ты должна будешь выйти за меня замуж.

— О Джеймс! — Ее глаза снова налились слезами.

— Мы будем хорошими родителями, Лиззи. — В его глазах она прочитала обещание того, что все ее мечты станут реальностью. — Мы не станем отдавать наших детей в интернат, какими бы трудными подростками они ни стали.

Лиззи покрепче уцепилась за плечи Джеймса. Сию минуту он предлагал ей все — семью, дом, свое сердце. Он хотел того же, о чем она мечтала всю свою жизнь.

— Не плачь. — Джеймс покачал головой. — Ты испортишь свой замечательный макияж.

— К черту макияж!

Она сутки не спала, пребывая в пучине безнадежности и отчаяния, а теперь ей предлагали рай.

— Выходи за меня замуж, принцесса.

Это был скорее приказ босса, а не предложение, но какая разница?

— Да!

На лице Джеймса она увидела целую гамму чувств — облегчение, радость, ликование. Он улыбнулся, открыто и свободно, а она взяла в ладони его лицо и повторила у самых губ:

— Да, да, да!

— Нужно вернуться на чертову вечеринку. — Джеймс со стоном оторвался от губ Лиззи. — Как только все закончится, ты сможешь продемонстрировать мне всю свою необузданность.

— Я думаю начать со стриптиза...

Джеймс хмыкнул:

— Ну, в этом платье он не займет много времени.

Лиззи провокационно подвигала бедрами.

— Могу еще станцевать.

Джеймс застонал.

— Не мучай меня.

Взявшись за руки, они покинули комнату переговоров и вернулись в бальный зал. У самой двери Джеймс остановился, обнял Лиззи за талию и привлек к себе. Она подняла голову в ожидании поцелуя, готовая принять его и ответить. Подушечкой большого пальца он провел по ее ключицам, и в это время их осветила вспышка фотокамеры.

Лиззи знала, что ее щеки горят румянцем, губы припухли от поцелуев, а взгляд счастливый и открытый. Как у Джеймса. Что ж, этот фотограф не упустил свой шанс, свою историю.

Она расслабилась и посмотрела на улыбающегося Джеймса. Теперь фотокамеры щелкали непрерывно.

Они не стали целоваться перед объективами, но и из тех кадров, которые успели сделать фотографы, скоро весь мир узнает, что принцесса Элиза Каредес нашла свою тихую гавань. Свой дом. И свою любовь.

КОНЕЦ

Повседневный