Алеся с детства была сорвиголовой и в мужья себе выбрала верного товарища по походам в горы и сплавам по бурным речкам. Сразу после института сыграли скромную свадьбу и начали закладывать фундамент процветания маленькой семьи из трех человек… Хотя муж ее и был крепким парнем, что он мог сделать против нескольких подонков, которым нравилось убивать? Прошло время, и Алеся почувствовала, что, наконец, сердце ее свободно от ненависти и открыто для любви, радости и счастья. Но на жизнь молодой женщины вновь легла тень зверя…
Литагент «Центрполиграф»a8b439f2-3900-11e0-8c7e-ec5afce481d9 Н. Берзина «Мой бывший враг», серия «Криминальный талант» ЗАО Издательство Центрполиграф Москва 2008 978-5-9524-3735-7

Наталья Берзина

Мой бывший враг

Часть первая

Найти себя

Алеся вдохнула запах свежей, еще невыветрившейся краски. На глазах проступили слезы. Наконец у нее появилась своя квартира! Пусть еще не совсем достроенная, пусть пока не пригодная для жилья, но она уже есть, со стенами, окнами, балконом. Понадобится время, чтобы в ней появились двери, обои, радующие глаз цветы, но это будет, теперь уже очень скоро. Придется отмывать и натирать пыльный паркет, ругаться со строителями по поводу кранов и смесителей, но это такая ерунда по сравнению с тем, что пришлось пережить, пока она ожидала окончания строительства. Пусть не в центре, пусть в отдаленном спальном районе, здесь тоже можно жить. Самое важное, что это ее дом. Алеся потрогала прохладную стену, осторожно обошла кучи еще невывезенного строительного мусора, вышла в непривычно просторный коридор, заглянула в маленькую комнату, которая показалась просто огромной. Подошла к окну. За на удивление чистым и необычайно прозрачным стеклом простирался неправильный четырехугольник просторного двора с уже смонтированной детской площадкой. О таком дворе Алеся мечтала, когда нянчилась с маленькой Леркой. Не сбылось, зато теперь, на закате… хотя почему на закате? Разве в сорок лет жизнь заканчивается? Неправда! Вот и Виктор может подтвердить! Эх, как было бы здорово, если бы и он вместе с ними жил, в новой квартире… Стоп! Пока об этом даже не стоит заводить речи. К сожалению, мужчины пугливы, особенно когда это касается их личной свободы. В этом отношении Виктор ничуть не лучше других. Сколько она слышала подобных историй! Стоит только заикнуться, что имеешь на мужчину определенные виды, он тут же исчезает в неизвестном направлении. Слава богу, Алеся уже не девочка, даже если и не рискнет Виктор предложить руку и сердце – обойдется! Жила без него почти двадцать лет – проживет еще! Алеся глядела, как непоседливые мальчишки из соседнего, тоже недавно построенного, уже заселенного дома осваивают ярко окрашенную пластиковую горку. Машина Виктора, сияя на весеннем солнце, блаженствовала на пока еще совершенно пустынном паркинге.

Шаги за спиной заставили Алесю обернуться. В дверном проеме стоял он. Такой же строгий, внешне неприступный и, как ни странно, необыкновенно привлекательный. В нем было все, что нравится женщинам. Невольно Алеся почувствовала жгучий укол ревности. Как ни крути, Виктор наверняка привлекает женщин. То, что он обратил на нее внимание, сама Алеся считала чистой случайностью. Еще бы, она далеко не красавица, к тому же не так молода, чтобы нравиться мужчинам, да еще вдобавок – у нее взрослая дочь. То, что самому Виктору уже немного за пятьдесят, совершенно ни о чем не говорит, он в расцвете мужской силы и красоты. Правда, он любит пококетничать по поводу своего возраста, но, по-видимому, сам откровенно любуется собой, когда называет себя старым и больным. Чего-чего, а здоровья у него на десятерых хватит. За те три года, которые они вместе, Алеся ни разу не видела Виктора болеющим. Всегда в отличной физической форме, уверенный в себе, подтянутый, он и впрямь выглядел значительно моложе своих лет. Порою настолько, что Алеся чувствовала себя рядом с ним едва ли не старухой.

Виктор смешно повел носом, провел пальцем по гладкой, еще не оклеенной обоями стене, негромко сказал:

– Вонища!

– Ерунда! Выветрится, отмоется, приберется – и будет здорово! – рассмеялась Алеся.

– Как ты представляешь себе все это мероприятие? Вдвоем с Лерой вы будете здесь ломаться еще год.

– Ну, ты не прав! Думаю, за месяц управимся. Знаешь, как говорят? Глазам страх, а рукам прах! У меня бабка всегда так говорила. Вот только обои вдвоем нам, конечно, поклеить будет трудновато.

– Я думаю, что тебе этого делать не придется. Проще нанять людей и заплатить.

– Виктор, ты явно забываешь, что я зарабатываю не так много, как хотелось бы. Едва собрала деньги на строительство. Теперь нужно рассчитаться с кредитом, и только тогда я смогу вздохнуть относительно спокойно.

– Ты почему-то всегда забываешь, что у тебя есть я. Это немного обидно. Или ты по-прежнему считаешь меня чужим человеком?

– Нет! Что ты! Я этого не сказала! – молитвенно сложила руки на груди Алеся.

– Я знаю, что не сказала, только позволь мне немного помочь тебе хотя бы в этом. Если у тебя есть настроение, после того как ты изучишь свою новую квартиру, хочу предложить тебе проехать по магазинам и выбрать для начала хотя бы обои. Бригаду для работы я найду сам. О деньгах не думай. Я все оплачу сам.

– Виктор, мне в самом деле неудобно, ведь ты мне…

– Если ты сейчас скажешь, что я для тебя чужой, – мне придется уйти! – остановил ее Виктор.

– Нет! Я не хотела этого говорить! – неожиданно испугавшись, взмолилась Алеся и почувствовала, как холодная волна прокатилась по позвоночнику.

Никогда в жизни она не боялась потерять мужчину, разве что мужа, но с тех пор прошло уже без малого двадцать лет. Внезапно Алеся остро ощутила, насколько она привязана к Виктору. А ведь все начиналось просто как милый, необременительный роман. Только, к сожалению или к счастью, роман затянулся, и в прошедшем марте они отметили три года совместной жизни. Впрочем, это Виктор заявил тогда, что их жизнь совместная. Алеся придерживалась иной точки зрения, но вовремя прикусила язык, сдержалась и не высказала того, что думает по этому поводу. В ее понимании совместно – значит вместе, бок о бок, рядом, а не так, как у них, – он иногда заезжает к ней, изредка остается ночевать, но не более. Виктор даже о вероятности женитьбы ни разу не заикнулся. Разумеется, это страшно бесило Алесю, но она старалась не показывать вида. Слишком долго она была одна, слишком тяжела и страшна была прошлая жизнь, чтобы вот так, одним неосторожным словом разрушить пусть и ненадежное, временное счастье. Как бы то ни было, именно рядом с Виктором она по-настоящему почувствовала себя женщиной, причем любимой и… единственной.

– Мамочка! Ну, поверь, пожалуйста! Я не виновата! Они сами, первые начали!

– Алеська, тебе бы мальчишкой родиться! Вся в отца! – всплеснула руками мама. – Ты посмотри, на кого ты похожа! Коленки сбиты. Под глазом синяк. А теперь еще и соседка пришла на тебя жаловаться! Вот скажи мне, зачем ты Артема избила?

– Мам! Я же тебе уже говорила, он сам начал. Да и не била я его вовсе! Мы боролись! По-честному!

– И из-за этой борьбы он пришел домой весь в крови?

– Совсем не весь! У него только нос разбит! Но я не виновата, что он тяжелее меня! Правда, мамочка? Я его через плечо бросала и не удержала в последний момент.

– Алеся, нам с тобой нужно серьезно поговорить. Ты хоть сама понимаешь, что ты девочка? А девочки никогда не дерутся!

– Да, как же! А что делать, если на тебя бандиты нападут?

– Во-первых, на тебя никто не нападает! Правильно? Это раз! Во-вторых, насколько мне известно, ты сама затеваешь потасовки с мальчиками.

– Мама, мы просто играем!

– Алеся, ты уже не маленькая. Тебе десять лет. Лучше бы в куклы играла!

– Я лучше в казаки-разбойники с ребятами. Мам, ты же знаешь, что там интереснее! Я же тебе помогаю? Ведь правда?

– Правда, но драться ты не должна! Ты меня понимаешь?

– Угу.

Алеся тряхнула торчащими в разные стороны косичками, направилась из кухни. Шмыгнув в ванную, она задрала испачканное в песке платьице и, морщась от боли, смыла кровь с оцарапанного бока. Не следует говорить маме о царапине. Вообще на улицу не выпустит! Она не понимает простой вещи: сидеть дома и перекладывать кукол с места на место – скучно! Куда лучше покачаться на тарзанке, сбегать с ребятами на речку, разжечь костер и представлять себе, будто ты на необитаемом острове или где-нибудь джунглях. Это ничего, что вместо пальм и лиан вокруг заросли орешника и ивы. Какая, собственно, разница! Главное, это приключения.

Алеся мечтала о том, как вырастет и отправится в настоящее путешествие, будет пробираться по непроходимым горам, переплывать моря и бурные реки, отыскивать затерянные города, изучать жизнь диких племен. Об этом так интересно рассказывал папа! Не важно, что он сам не бывал в дальних странах, зато свою исколесил вдоль и поперек. Он действительно побывал и в горах, и на море, и по бурным рекам сплавлялся. Несколько раз он Алесю брал с собой. Как же это здорово – ночевать в палатке, просыпаться на рассвете, наблюдать поднимающееся за дальним лесом солнце. А как интересно плыть по могучей быстрой реке, видеть летающих прямо над головой чаек, жарить на костре только что пойманную рыбу, слушать плеск волн и радоваться, что у тебя такой классный папа. Жаль, что отпуск у него короткий. Мама, конечно, ворчит, но и ей нравится такая жизнь. Недаром она вышла замуж за папу. Алеся мечтала, как она тоже выйдет замуж, хотя бы за Димку из соседнего двора. Он сильный, смелый, всегда и во всем первый, и главное – он никогда не обманывает. Она терпеть не могла, когда ее кто-то обманывал. Димка – надежный, проверенный друг. А то, что он на два года старше, – это ничего. Вон папа старше мамы на целых пять лет, а нормально живут.

Алеся мечтала, как вернется папа из командировки, как они втроем снова отправятся путешествовать, а там закончится лето, придет пора идти в школу. Но главное – не это. Главное – снова начнутся тренировки. Только нужно будет уговорить маму, чтобы она разрешила записаться на фехтование. Конечно, плавание и лыжи – это здорово, но научиться сражаться на шпагах, как настоящий мушкетер, тоже очень хочется. Папа не против, она уже говорила с ним на эту тему, он только сказал не запускать школу, а что там запускать, если она успевает сделать домашние задания за несколько минут. А читать в книжках то, что говорит учительница, скучно, интересней послушать на уроке.

– Кристина Яновна, вы сами понимаете, что для вашей дочери нагрузка просто непосильная? Да, я согласна, она хорошо учится, но ведь нужно хоть когда-нибудь отдыхать! Вы посмотрите, чем она только не занимается? Плавание, фехтование, лыжи, исключите хотя бы стрельбу! Зачем это девушке? Я, как классный руководитель, вынуждена требовать от вас, чтобы вы ее остановили. Иначе медаль она не получит! Не забывайте, это же выпускной класс!

– Я все прекрасно понимаю, Валентина Георгиевна. Но Алеся так устроена, она просто не может быть другой. Она и так снизила нагрузки почти во всех спортивных секциях, в которых получила первый разряд, но стрельба у нее пока идет плохо, а второй разряд ее не устраивает. Я очень прошу вас дать ей разрешение поехать на сборы. Уверяю: то, что Алеся пропустит на занятиях, она с легкостью нагонит!

– Я понимаю, что нагонит, но поймите и вы! У меня выпуск, а Алесе совсем немного не хватает, чтобы получить золотую медаль!

– Простите меня, Валентина Георгиевна, но я ничего с ней не могу поделать. Она и слышать не хочет о медали. Для нее сейчас важен только первый разряд.

– Как же так, разве она не хочет поступать в институт?

– Говорит, что поступит и без медали. Кстати, вы знаете, что она собирается поступать в педагогический? На математику-физику.

– Что ж, на ее месте я бы попробовала в университет. Вполне достойная девочка.

– Я ей то же говорила. Не хочет. Сказала, что для нее педагогический – оптимальный выбор. Да я ее понимаю, после того как погиб муж, нам совсем не просто приходится. Я одна воспитываю дочь, она мне помогает во всем. Если она уедет, мне придется тяжело. Вы понимаете, что значит остаться совершенно одной?

– Отчего же, прекрасно понимаю, сама после развода осталась одна с детьми, – грустно сказала учительница. – Но я считаю, вы обязаны поговорить с Алесей.

– Я попробую, но боюсь, это мало чем поможет. Дочка у меня упрямая, сама решает, как ей быть. Если она решила, что ей жизненно необходим первый разряд по стрельбе, то не отступится никогда, – с ноткой печали сказала Кристина Яновна.

– Жаль, с одной стороны – очень хорошо, что Алеся такая целеустремленная. Но вы понимаете, что мы с вами отвечаем за нее, хотя бы до той поры, пока она не поступит в институт.

Вечером Кристина Яновна, помогая дочери собираться дорогу, попыталась завести разговор, на котором настаивала классная. Алеся некоторое время слушала маму, продолжая складывать вещи в сумку, затем подняла голову и сказала:

– Знаешь, мама, я уже выбрала свой путь, конечно, он не совсем такой, о котором я мечтала в детстве, но тем не менее прошу тебя не забывать, что я взрослый человек и потому я сама отвечаю за свои решения. Очень прошу тебя, не волнуйся за меня, я сумею за себя постоять.

– Алеся! Дело не в том, можешь ли ты за себя постоять, тебе нужно о будущем думать.

– Именно этим я и занимаюсь. К этому я готовилась всю жизнь.

– Какая же ты упрямая, дочка! С тех пор как не стало отца, на тебя вообще управы нет.

– А она нужна, управа? – Алеся мягко улыбнулась матери и нежно обняла за плечи, тихо сказала: – Не волнуйся, мамочка, все будет хорошо! И разряд я получу, и в институт поступлю. Поверь мне.

Форштевень байдарки с силой врезался в стоячую волну. Зарылся в нее. Резко ушел в глубину. Алеся, что-то крича, пыталась табанить, но лодка, подпираемая потоком, все круче вставала на нос. Димка пытался парировать крутящий момент, почти полностью вылез из кокпита, но байдарка уже описала кормой полукруг и стремительно падала в кипящую воду.

Шлем выдержал, хоть удар был страшен. На мгновение в глазах потемнело. Задержав дыхание, Алеся привычно, как на тренировке, сделала сильный гребок, переворачивая капризный «Таймень», стала на киль и ужаснулась. Форштевень торчал из пены, смятый в гармошку. Каркас, прорвав оболочку, выглядывал из синей ткани, словно ребра погибшего зверя.

– Димка, мы тонем! – крикнула Алеся, пытаясь хоть как-то выгрести к берегу.

Надувные баллоны пока еще поддерживали лодку, но воздух быстро выходил из них, и «Таймень» стремительно терял плавучесть. Димка не ответил, но оборачиваться, узнавать, почему он не отвечает, времени не было. Справа, впереди, в бурлящей дикой воде, мелькнуло что-то оранжевое. До спасительных камней оставалось совсем немного. Алеся гребла изо всех сил, но лодка тонула слишком быстро. Корма задиралась все выше, наконец алюминиевый каркас застрял между камнями. Лодка почти погрузилась. Алеся, получив небольшую передышку, отстегнула фартук, прикрывающий кокпит, и буквально вывалилась из затонувшей байдарки в ледяную воду. Первое, что она поняла, выплыв, – что Димки нет в лодке. Жилет плохо работал в насыщенной воздухом бурной воде, на поверхности оставалась только голова.

– Димка! Димка, ты где? – теряя самообладание, крикнула Алеся, но голос ее потонул в реве водопада.

Вокруг не было ничего, кроме бурлящей реки, торчащих из белой пены страшных острых черных камней и сосен, чудом цепляющихся за неприступные скалы. Оранжевый жилет Димки мелькнул вдали и исчез за очередным порогом. Алеся в ужасе отпустила фал, привязанный к лодке, и, отдавшись на волю течения, поплыла догонять друга. Намокшая одежда сковывала движения, жилет не давал нормально плыть. Течением Алесю било о камни, крутило в водоворотах, но она упорно продвигалась вслед за другом.

Димкин жилет зацепился за корни упавшего дерева и не давал вытащить из воды бесчувственное тело. Плача, ломая ногти, обдирая до крови руки, Алеся упрямо тащила Димку на берег. Ноги в промокших кроссовках скользили на гладких, отполированных водой камнях. Она падала, вставала, снова и снова хваталась за одежду Димки, тянула из последних сил. О том, что можно просто расстегнуть жилет, она даже не подумала. Когда же она наконец сообразила это сделать, силы, казалось, совершенно оставили ее.

Димка, безвольно раскинув еще недавно сильные руки, лежал навзничь на осклизлых, омытых рекой камнях. На внезапно заострившемся, резко осунувшемся лице запавшие неподвижные глаза. Обескровленные, белые как мел губы плотно сжаты. Только слабо поднимающаяся грудь свидетельствовала, что Димка жив.

Алеся перевела дыхание, оттащила друга подальше от воды, уложила на спасательный жилет и начала подниматься вверх по течению. Лодку уже не спасти, это ясно как белый день, но там остались и палатка, и спальники, и самое главное – продукты. Осторожно пробираясь между камней, Алеся добралась до затопленной байдарки. За время ее отсутствия лодка затонула окончательно. В изуродованном носовом отсеке ничего не осталось, очевидно, вымыло течением. В кормовом оказались промокший рюкзак, несколько банок мясных консервов, палатка, пакет с размокшими сухарями и большой охотничий нож. Когда Алеся вытащила все, что осталось от припасов, на берег и пересчитала сокровища, осталось только горько вздохнуть. В рюкзаке оказались Димкины вещи, несколько коробков спичек, запаянных в полиэтилен, старенький фотоаппарат с запасом пленки, пачка отсыревших галет и кусок веревки. Все! Ни карты, ни компаса, ни спальника. Прошлой ночью они, замерзая, расстелили спальник на дне палатки, вдвоем забрались в один, а что делать теперь?

Димка пришел в себя только через несколько часов. Сломанная рука, сотрясение мозга, ушибы. Но это ерунда, хуже, что на правой ноге порваны связки. Даже перетянув голень разорванной на полосы рубашкой, Димка едва мог наступать на ногу, а предстояло подняться на скалу, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающей сырости.

Карабкались по стене долго. Димка держался молодцом, но раненая нога не давала надежной опоры. Сжав зубы, он поднимался и все время пытался отнять у Алеси рюкзак, но она упорно не отдавала. Куда ему – с больной ногой еще лишнюю тяжесть! Поднялись наверх почти в темноте. Пока Алеся собирала хворост, Димка почти на ощупь поставил палатку. Когда, поужинав, Алеся собралась бросить опустевшую банку из-под тушенки в костер, Дима остановил ее:

– Не выбрасывай, пригодится. Посуды у нас, как я понял, нет. Пусть хоть банка останется.

– Ты мне лучше скажи, как выбираться будем? – задумчиво глядя в костер, спросила Алеся.

– Ногами, милая, просто ногами. Здесь относительно недалеко, если идти вдоль реки – километров сто, а если срезать, не больше пятидесяти. Утром решим. У тебя, кстати, одежда сухая?

– Относительно. У меня, честно говоря, все, что есть, – на мне, хорошо, хоть документы остались.

– Значит, делаем так. То, что было в рюкзаке, просохло? Натягивай на себя. Остальное в палатку, под низ, укрыться будет нечем. Но ничего, как-нибудь перебьемся.

– А ты как? Замерзнешь.

– Не волнуйся. Переживу. Пошли спать.

Ночь выдалась холодной. У Димки поднялась температура. Все его тело буквально горело. Алеся пыталась обтирать его влажной тряпкой. Пыталась хоть чем-то помочь. Утром начался настоящий кошмар. Дима хотел подняться, но нога распухла, посинела, выглядела толстым бревном. Рука, прибинтованная к палке, тоже выглядела не лучшим образом. Температура к утру упала, но по-прежнему оставалась высокой. Дима время от времени терял сознание. Так продолжалось долгих три дня. Алеся почти не спала, отдавала все силы, чтобы поднять на ноги друга. Поила отварами трав, согревала своим телом ночью. Дима пошел на поправку.

Идти они решили напрямую. Пусть через горы, но так шанс добраться до людей был значительно выше. За первый день удалось пройти не больше десяти километров. Дима был слишком слаб, чтобы двигаться быстрее. Опираясь на палку, он хромал, стискивал зубы. Опухоль хотя и не увеличивалась, но выглядела так, что казалось, только тронь – натянутая синяя кожа лопнет и застоявшаяся кровь хлынет ручьем. Да и Алеся, измотанная бессонными ночами, тоже была не в лучшей форме. К вечеру их обоих шатало от усталости. Едва установили палатку, силы оставили их. Даже голод не стал помехой. Они прижались друг к другу и спали. Лишь под утро их разбудил холод. Дрожа, Алеся выползла из крошечной палатки и посиневшими от холода, непослушными пальцами разожгла костер. Живительный огонь взметнулся в светлеющее небо. Едва не касаясь пламени озябшими ладонями, она впитывала в себя драгоценное тепло. Чуть отогревшись, помогла выбраться из палатки Диме. Странно, что сильный физически парень так сдал: сначала эта жестокая простуда, теперь упорно не заживающие рука и нога. Хорошо, хоть воля его оказалась несломленной, хотя двигался Дима с огромным трудом. Да еще эта неспадающая температура!

В путь тронулись на рассвете. Из пяти банок тушенки осталось две. Немного спасало то, что Димка почти не ел, хотя Алеся старалась его накормить. Научилась даже печь из размокших сухарей нечто напоминающее по вкусу хлеб. Но пополнить запасы оказалось совершенно нечем. В начале лета в тайге привычной еды практически нет. Алесе приходилось собирать известные ей растения, добавлять в сухарный хлеб листья липы, но все равно еды катастрофически не хватало. На то, чтобы преодолеть полсотни километров, оставшегося явно не хватит. Нужно было думать, как решить еще и эту проблему.

Спускаясь с очередного гребня, Алеся старалась помочь другу, поддерживала его под руку. Дима уже не сопротивлялся, не отмахивался. Даже разговаривать почти перестал. Молча, сжав зубы, упрямо двигался рядом с Алесей, тяжело опираясь на палку. Пот выступил на бледном лбу. Только изредка, когда неудачно становился на камень, с его губ срывался стон.

Они шли весь день. Лишь однажды, перевалив через очередной кряж, остановились на два часа, чтобы погрызть напеченных с утра Алесей сухарных лепешек. Комары монотонно звенели над головами, но усталые путники даже не отмахивались от назойливых насекомых, сил не было. Отдохнув и немного придя в себя, двинулись дальше. Каждый шаг отдавался болью. В голове не осталось ни одной мысли. Сбитые ноги гудели. Кроссовки совсем развалились. Чтобы хоть как-то идти, Алеся, натягивая их на распухшие усталые ноги, перетягивала то, что осталось, уцелевшими кусками веревки. Вершины сосен на склонах невысоких гор кудрявились под лучами июньского, по-северному нежаркого солнца. Они шли, спотыкаясь, падая, поднимаясь, помогая друг другу, с одной-единственной целью: добраться до людей.

Еще одна холодная, почти бессонная ночь. Дима задыхался от кашля. Алеся пыталась его хоть как-то согреть, сбросила с себя почти все, прижимала полубессознательного Диму к своему телу, она готова была отдать всю себя, чтобы он выжил. К утру Диме стало хуже. Он уже не мог подняться. Алеся вскрыла предпоследнюю банку тушенки. Как ни пыталась накормить Диму, он упорно отказывался от еды. Весь день Алеся не отходила от него ни на шаг. Пыталась поить отваром из трав, но Дима уже не мог глотать. В середине дня он начал задыхаться. Алеся окончательно растерялась. Всегда уверенная в себе, целеустремленная, она просто не знала, что делать. Когда ничего другого не осталось, решила посмотреть горло друга. Заглянула и ужаснулась. Огромные гнойные мешки почти полностью перекрыли гортань. Решение пришло само собой – стараясь не дрожать, преодолевая внезапно подступившую тошноту, она острием ножа проткнула гланды Димы.

Отвратительная серо-зеленая с красными сгустками жидкость ручьем выплеснулась в рот парня. Алеся отбросила нож, быстро перевернула Диму на живот. Судорожный кашель, мучительная болезненная рвота и…

Дима впервые за последние дни вздохнул свободно. Как ни холодно было ночью, к утру парень чувствовал себя значительно лучше. О том, чтобы идти дальше, не могло быть и речи. Утром Алеся напоила Диму бульоном, сваренным из тушенки. К обеду он уже почувствовал настоящий голод. Подруга отдавала ему последнее, медленно слабела сама. Спустя два дня Дима самостоятельно выбрался на промысел. Перетянул ногу лоскутами ткани, медленно двинулся по каменистой осыпи.

Несмотря на то что до реки было более двух километров, он справился и вернулся с добычей. Он кормил Алесю зажаренной на костре рыбой и чувствовал себя настоящим мужчиной, воином, охотником, добытчиком. Двигаться дальше по безлюдным голодным горам не имело смысла. Вернулись к реке. Началось долгое, трудное, опасное путешествие.

Дима с помощью чудом сохранившейся лески и крючков ловил рыбу, обеспечивал более или менее нормальное питание. Шел день за днем, они продвигались по десять – пятнадцать километров в день. Алеся очень переживала из-за того, что дома волнуется мама. В этот поход они отправились спонтанно, особо не собирались. Дима сдал экзамены за второй курс ветеринарной академии и, счастливый, предложил Алесе сплавиться по реке. Она решила, что десятидневное путешествие не помешает, и тут же согласилась. Через два дня они уже вышли из самолета. Еще два дня, закинув на плечи рюкзаки и упаковки с байдаркой, Алеся и Дима бодро шагали по каменистой тропе в направлении малоизвестной горной реки. О том, что по ней когда-то сплавлялись Димкины друзья, в родном городе слагались легенды. Теперь впору слагать легенды о них.

На то, чтобы выбраться из ловушки, в которую они попали, понадобилось почти две недели. Еще две недели Алеся и Дима провели в больнице. До вступительных экзаменов осталось всего десять дней.

Потрясение, связанное с происшествием на горной реке, и болезнь послужили причиной того, что Алеся набрала на два балла меньше, чем требовалось для поступления на математику. В приемной комиссии, куда расстроенная Алеся пришла забирать документы, ей предложили идти учиться на факультет начальной школы. Подумав не больше минуты, она согласилась. В принципе была надежда на математику перевестись после первого курса.

Училась Алеся удивительно легко. Времени хватало и на тренировки, и на почти ежедневные встречи с Димой. Алеся уже не представляла жизни без него. Конечно, мама предостерегала ее в свое время, опасалась, что в какой-то момент между ними произойдет это. Однажды, когда Дима уже поступил в академию, она рискнула с ним побеседовать. Пока Алеся бегала в магазин, Кристина Яновна попросила Диму задержаться, якобы нужна была его помощь. Едва за Алесей закрылась дверь, Кристина Яновна напрямую спросила парня:

– Скажи мне честно, Дима, насколько серьезно ты относишься к моей дочери?

– Я люблю ее, – просто и совершенно спокойно ответил Дима.

– Но ты уже студент, а она школьница. Как вы думаете жить дальше?

– Так же, как и жили. До того, как я окончу институт, никакой речи о свадьбе или о чем-нибудь подобном не может быть. Я обещаю.

– А ты удержишься? Не тронешь ее? – дрогнувшим от волнения голосом спросила Кристина Яновна.

– Слово даю, не трону, – твердо сказал Дима.

– А что, если она, поступив в институт, познакомится с другим парнем? Полюбит.

– Это будет ее выбор, – чуть напряженно сказал Дима. Лицо его мгновенно стало жестким и решительным.

– Хорошо, я верю тебе! – постаралась успокоить его мама Алеси.

Дима сдержал слово, данное Кристине Яновне, вернее, почти сдержал. На выпускном вечере в академии они были вместе. Нужно было видеть, какими глазами смотрели на Диму его сокурсницы. Но, увы, его сердце было полностью отдано Алесе. Затем, уже утром, они шли по улице еще непроснувшегося города. Старинный мост над узенькой речкой. Зеленеющий парк, раскинувшийся на ее берегах. Заливистые трели перепутавшего время пения соловья. Поднимающееся над городом солнце. И главное – настроение, радостное, светлое, чуть приправленное легкой горечью предстоящей разлуки. Дима буквально через две недели уезжал в отдаленный район по распределению. Он должен был приступить к работе в должности ветврача на одной из крупных звероферм. Кристина Яновна в ту ночь работала. Обычные проблемы распределения машинного времени. Для программиста – дело привычное. Персоналок еще практически не было. Огромные машинные залы, сотни километров магнитных лент и толстенные стопки перфокарт.

Старый дворик, тенистые липы. Красный выветрившийся кирпич стен. Узкий темный проем арки ворот. Поцелуй! Почему-то совсем не такой, как раньше, с особым, непередаваемым вкусом. Непонятное, но такое приятное волнение и слова Алеси:

– Идем! Я хочу тебя!

Скрипучая дверь подъезда. Выщербленные ступени. Внезапно похолодевшие руки. Непонятная слабость и дрожь в коленях. Томление и трепет внизу живота. И непрерывные, непрекращающиеся поцелуи.

Сил запереть дверь не осталось, как, впрочем, и времени. Алеся набросилась на Диму, покрывая его лицо поцелуями. Он пытался остановить ее, что-то говорил успокаивающее, но сам уже почти не мог сдерживаться. Распухшие от поцелуев губы вдруг стали непослушными, оторваться друг от друга было невозможно. Недопустимо вот прямо сейчас остановиться, разрушить то, что происходит. В невероятный пламенный коктейль смешалось все: и страсть, и желание, и робость, и вызов, и неуверенный голос рассудка, и трогательно-трепетное изучение друг друга…

Это случилось. Алеся простила ему и неумение, и боль, и искусанные в исступлении губы, и следы от слишком сильных объятий. Они лежали, прижавшись как можно теснее. Впервые испытавшие то самое непередаваемое чувство близости, они познали то, к чему шли долгие годы, и не разочаровались. Пережитое еще не угасло. Кровь, горячая, хмельная, все еще кипела в жилах, медленно утихая.

– Господи, Леська, что мы наделали! – каким-то незнакомым, хриплым голосом сказал Дима, поглаживая русые волосы любимой.

– Все правильно! Я сама хотела этого! – ответила Алеся, не поднимая головы с груди Димы. – Просто верь мне – и все! Я люблю тебя! Не сомневайся. Осталось подождать только два года, а после я приеду к тебе. Только дождись. Получу диплом и приеду. Очень надеюсь, что ты не загуляешь без меня. А то найдешь себе какую-нибудь доярку.

– Не надейся. Не успею. Осенью, скорее всего, в армию. Так что год я проведу в форме и совершенно без женщин! – засмеялся Дима, еще крепче прижимая к себе любимую.

Конечно же мама застала их в постели, конечно же состоялся серьезный разговор, но что такое возмущение мамы по сравнению с тем, что обрела, наконец, Алеся!

Два года пролетели незаметно. Алеся писала Диме почти каждый день и пока он работал, и тогда, когда служил в пограничных войсках. А уж когда он приехал в отпуск после службы, весь месяц они провели вместе. На выпускной вечер Алеся не пошла. Что там делать одной? Вместо этого, забрав документы, в тот же день села в автобус и через шесть часов уже вышла на автовокзале тихого западного городка, уютно раскинувшегося среди восхитительных озер. На высоких холмах прилепились непривычные взгляду, совсем западные домики с ухоженными палисадниками. Улочки, круто взбирающиеся вверх, выложены древней брусчаткой. На центральной площади остро пронзил небесную голубизну огромный костел с внушительным ржавым замком на высоких стрельчатых дверях. Огромные дубы в старинном парке. Кованая решетка кладбищенской ограды, а за ней – тесанные из красного гранита величественные кресты на просевших от времени могилах. Все было странным, незнакомым и оттого, наверное, волнующим. Дима, которому Алеся позвонила перед отъездом, обещал встретить, но предупредил, что, возможно, придется подождать.

– Пока я доберусь до города, пройдет время. Я просто физически могу не успеть. Ты подожди меня на площади. Только далеко не уходи. Заблудишься! – сказал он на прощание.

Теперь у Алеси не оставалось иного выхода, как ожидать появления Димы. К счастью, ожидать пришлось недолго. На площадь выкатила разбитая, пыльная машина, из которой выскочил Дима.

– Алеська, родная моя! Наконец ты со мной! Давай в машину! А вещи твои где? Сумки, чемоданы? Ты в камере хранения оставила? – почти кричал Дима, подхватывая Алесю на руки.

– Димка, сумасшедший, отпусти меня! Люди же смотрят! – восторженно шептала Алеся, целуя его в глаза, щеки, лоб.

Наконец, поставив девушку на асфальт, Дима снова спросил о вещах.

– Да я так приехала, с одной сумкой. Ты ведь ничего не говорил!

– Как? Разве ты не насовсем ко мне? – испуганно уточнил Дима.

– Вообще-то я распределилась сюда, в этот город. Но окончательное решение за тобой.

– Тогда я ставлю вопрос ребром. Когда у нас свадьба? – глядя прямо в глаза возлюбленной, спросил Дима.

– Вот так сразу? Даже не предлагая руку и сердце? – наконец рассмеялась Алеся.

Неясная улыбка скользнула по лицу Димы. Он опустился на одно колено и с совершенно серьезным лицом сказал:

– Алеся, я прошу тебя выйти за меня замуж. Что касается твоей мамы, она уже дала свое согласие.

– Я согласна! – торжественно ответила Алеся. Затем, выдержав паузу, спросила: – А когда это ты успел с моей мамой переговорить? По телефону?

– Нет! Зачем? Когда в отпуске был! – пожал плечами Дима, поднимаясь с колен.

– Я даже не думала, что ты такой предусмотрительный! Главное, что она мне ни слова не сказала! Продали меня, значит! Вот вы какие! – не пряча торжествующей улыбки, сказала Алеся. – Ладно, поехали домой.

Добираться пришлось относительно долго. Дима жил не в самом городе, а в восьми километрах к северу. Именно там размещалась знаменитая звероферма. Несколько неприветливых двухэтажных панельных домов, стойкий запах зверья и чахлые деревца перед перекошенной, уже успевшей врасти в землю фанерной дверью. Алесю поразил резкий контраст между этим неприветливым, хотя, по-видимому, относительно новым поселком и городком, таким милым, уютным, чистым. Впрочем, и внутри дом больше походил на барак. Длинный темный захламленный коридор. Обшарпанные, когда-то коричневые двери. Грязь на затоптанном полу. Алеся, с детства приученная к чистоте и порядку, невольно поморщила нос.

– А вот здесь мы живем! Не пугайся, у нас немного не так, как в коридоре, – сказал Дима, отпирая дверь.

За дверью оказался кусочек знакомой жизни. Книги, неизвестно какими силами затащенный в комнату тренажер, давным-давно собранный Димой из подручных материалов и некогда красовавшийся в его родном доме. Маленький телевизор, притаившийся в углу. Тахта, застеленная знакомым клетчатым пледом, в который Алеся так любила заворачиваться, когда приходила к Диме. И главное – чистота!

Алеся, не дожидаясь, пока Дима поставит на пол пусть небольшую, но вполне увесистую сумку, повисла у него на шее.

– Боже! Как же я тебя люблю, Димка! Я выйду! Выйду за тебя замуж!

День в школе, затем на велосипеде, который здесь почему-то упорно называли «ровером», домой. Подготовка к занятиям, готовка, долгие счастливые вечера рядом с мужем. Беременность протекала довольно легко, сказались долгие годы занятий спортом. Алеся учила малышей едва не до самых родов. Только последние две недели провела дома. Дочка родилась крепенькой и очаровательной. Забирая девочку и молодую маму из роддома, Димка плакал от счастья и совершенно не стыдился своих слез. Он обожал Лерку. Девочка очень скучала по отцу, когда он уходил на работу. Стоило ему появиться на пороге, ребенок заливался счастливым смехом.

Алеся всю себя отдавала дочери, но в то же время не забывала и мужа. Как раз теперь у него начались трудные времена. Развал начался давно, а тут перешел в критическую фазу. Воровали со зверофермы все, что можно унести. Норкам не хватало корма. Зверьки дохли каждый день. Дима приходил с работы усталый, раздраженный, злой. Смягчался он, только беря на руки Леру. Когда разрешили открывать кооперативы, Дима зарегистрировал свой одним из первых. Посоветовавшись с Алесей, купил за копейки заброшенный хутор, несколько десятков оголодавших, полудохлых, облезших от бескормицы норок – и переселился вместе с семьей из барака. Вот здесь они по-настоящему хлебнули лиха. Не хватало абсолютно всего: денег, еды, одежды. Почти все, что удавалось сэкономить, уходило на Леру и зверьков. Деньги, которые зарабатывала Алеся в школе, растворялись без остатка, а ферма пока требовала только вложений. Почти год изматывающего труда – и, наконец, Дима продал первые шкурки. Они ушли по очень выгодной цене. Удалось закупить и новое поголовье, и новенькие «жигули», и, что самое важное, голод на ближайшее время семье больше не грозил. Ферма начала приносить ощутимый доход.

Алеся получила права и теперь ездила на работу на своей машине. Это было по большому счету необходимостью, до школы теперь насчитывалось не восемь километров, а все пятнадцать. На велосипеде, в особенности зимой, добираться до дома из школы оказалось непросто. Но главное – нельзя было надолго оставлять дочку без присмотра. Дима постоянно возился на ферме, свободного времени у него практически не было. Он полностью загрузил себя работой, но собственных сил не хватало, пришлось взять еще двоих работников, из тех, с кем он познакомился на государственной звероферме. Когда пришла пора заготовки шкурок, Алеся тоже стала помогать Диме. Этот сезон и впрямь был необыкновенно удачным. Продали абсолютно все, а уж заказов набрали выше крыши. Остро встал вопрос о расширении. Обсудили на вечернем семейном совете, как называл Дима их ночные разговоры в постели, детали предстоящего проекта. А утром…

Перемалывая свежевыпавший снег шинами, к хутору приближалась красная «Нива». Дима как раз заканчивал ежедневное обтирание, когда в двух шагах от него машина замерла. Распахнулись двери, на припорошенную пушистым снегом землю бодренько выпрыгнули двое крепких ребят в коротких кожаных куртках и широченных слаксах.

– Вам чего? – только успел спросить Дима, как неизвестно откуда появившаяся тяжеленная дубинка с хрустом опустилась ему на голову.

Охнув, Дима упал на колени. Тут началось. Били долго и сильно. Били со вкусом, смачно хакая, ногами, уже лежащего на залитом кровью снегу. Били старательно, пытаясь причинить как можно больше боли.

Алеся кормила Леру, когда ее внимание привлек неясный шум во дворе, выглянула в окно, успела заметить удаляющуюся «Ниву» и что-то непонятное, кроваво-красное перед крыльцом. Сердце оборвалось и упало куда-то вниз. Выскочила на крыльцо как была – в легкой маечке и шортах, совсем по-бабьи прикрыла лицо руками. На залитом кровью снегу, скорчившись, лежал ее Дима.

Когда Алеся затащила израненного, жестоко избитого мужа в дом, он был без сознания. Она плескала Диме на голову воду, пыталась привести в чувство – безуспешно. Кое-как натянула на бесчувственное тело мужа куртку, подогнала к крыльцу машину, с трудом усадила на сиденье, упаковала в комбинезон Леру и помчалась в город, в больницу. Еще в приемном отделении медсестра, заполняя документы, потребовала справку из милиции об источнике получения травм. Алеся не сразу поняла, о чем речь.

– Простите, какая еще справка? Моего мужа едва не убили, его спасать нужно!

– Чево их спасать? Уроды они все. Неча небо коптить. Твой где работает? Мне записать нужно.

– Фермер он. Норок выращивает, – не задумываясь, ответила Алеся.

Лучше бы она этого не говорила. Медсестра взорвалась.

– Кооперативщик? – закричала тетка. – Кровосос? Деньги лопатой гребет? А у нас деточки с голоду пухнут, пока вы жиреете! Вон брюхо отрастила!

– Да что вы говорите! Он же вкалывает с утра до вечера! А я на четвертом месяце! – закричала Алеся.

– Во, рожаете от бандюков, а после ревете! – заключила тетка.

Заявление в милицию так и не приняли. Сослались на то, что улик нет. Ни номера машины, ни подробного описания преступников – ничего не было. Один из сержантов вообще заявил, что потерпевший просто упал пьяный.

Лечился Дима долго. Сломанные ребра, разорванная печень и, что хуже всего, отбитые почки еще в течение трех месяцев давали о себе знать. Все то время, которое Дима провел в больнице, Алеся разрывалась между работой, Лерой и фермой. Благодаря ее усилиям падежа среди зверьков удалось не допустить. Да и помощники работали хорошо. Находясь в больнице, Дима ничего не смог выяснить. Нападавшие не выдвигали никаких требований, просто били, словно решили выместить на нем всю накопившуюся злобу. Первым делом после выписки он купил ружье.

Неприятности не заставили себя ждать. Уже через неделю Диму подкараулили в городе. Бить не стали. Просто к нему подошел молодой парень и, не говоря ни слова, сунул в руки листок бумаги.

«Будешь платить 500 баксов в месяц, или спалим!» – было написано на листочке корявыми печатными буквами. Дима все понял. Когда он начал свое дело, его предупредили люди, уже столкнувшиеся с рэкетом. Но того, что бандиты возьмутся не за торгашей, а за фермеров, представить он тогда не мог. Потому и не ожидал, что это коснется его. Вернувшись домой, не стал ничего говорить Алесе. Решил разобраться сам. О том, чтобы платить бандитам такие деньги, не могло идти речи. Их попросту у него не было. По этой причине Дима выбрал сицилийскую защиту. Ружье есть, патроны тоже, осталось выманить бандитов на переговоры.

Алеся видела, что с мужем что-то происходит, но не могла найти этому объяснения. Все попытки расспросить его заканчивались ничем. Она тогда не могла понять, что Дима не хотел волновать ее. Прошло два дня напряженного ожидания, и вот вечером, разбрызгивая колесами грязь, прямо у крыльца остановилась все та же «Нива». Двое вошли в дом, еще двое остались у машины. Бритые, в коротких кожанках, приехавшие были похожи, словно братья-близнецы. В руках одного зловеще блеснул автомат.

– Ну что, буржуй, поговорим? – рявкнул безоружный, садясь на табурет.

– О чем разговор? – спросил Дима, спиной выталкивая Алесю из кухни.

– Тебе понравился прошлый разговор? Почки не давят?

– Спасибо, нет, – в тон говорившему ответил Дима, заметив, что «калашников» стоит на предохранителе.

– Бабки приготовил?

– Не понял, за что? Я плачу только за работу.

– Ты совсем оборзел? Хочешь, чтобы повторили? Так это прямо сейчас. Заодно и телку твою разложим. Она у тебя брюхатая? Во! Мои пацаны еще не видели, как киндеры из… вылазят. Пусть полюбуются.

– А ты не много на себя берешь? – воскликнул Дима, мягко смещаясь к автоматчику.

– Не сцы раньше времени. Гони капусту и спи спокойно.

Дима уже просчитал. На то, чтобы снять автомат с предохранителя, нужно две секунды. А крепыш, похоже, в армии служил в мотострелках или в десанте. Привык «калаш» на предохранителе держать. Две секунды – это очень много.

– А не валили бы вы подобру-поздорову! Не ровен час, неприятность случится, – пробормотал Дима, сместившись так, чтобы автоматчик оказался в зоне удара.

– Ну, парень! Да ты хамишь! – воскликнул главный, и в тот момент, когда рука автоматчика потянулась к предохранителю, Дима нанес удар.

Рука отлетела прочь от затвора. Вторым ударом Дима выбил из автомата магазин и лишь затем, с разворота, нанес страшный удар левой ногой в висок. За спиной раздалось приглушенное «Ох!». Обернувшись, Дима заметил краем глаза, как оседает на пол тело главаря. Прямо перед ним стояла Алеся с ружьем в руках. Приклад обагрился кровью.

– Дим, возле машины еще двое.

– Знаю. Нужно валить их! – твердо сказал Дима.

Алеся только кивнула в ответ.

Бой был короток и страшен. Дима с автоматом выскочил на крыльцо и, не дав опомниться, бросился на спокойно курящих рэкетиров. Всего несколько секунд понадобилось ему, чтобы разделаться с бандитами. Связал троих, крепенько настучал по морде четвертому и, подталкивая его стволом автомата, приказал всем убираться. Тем же вечером утопил автомат в озере, а через два дня его застрелили в городе. Алеся вместе с Лерой была рядом и потому видела все. Она ожидала мужа в машине. Дима вышел из здания райисполкома. Прямо перед ним остановилась темно-вишневая «шестерка», выстрелы слились с истошным криком женщины. От пережитого у Алеси начались преждевременные роды. Ребенка, мальчика, так и не спасли.

Первое, что Алеся увидела, очнувшись, – оранжевый шар огромного апельсина. На шатком стуле прямо перед ней сидела та самая медсестра, которая оформляла в свое время Диму.

– Как ты, дочка, оклемалась? – сказала она с таким теплом и нежностью, что Алеся в одну секунду простила женщине ее прежнюю грубость.

– Где Лера? – слабым голосом спросила Алеся.

– У меня. Тебя же, как из машины достали, сразу на стол, а я как раз с дежурства сменилась, вот и забрала ее. Ты за ребенка не волнуйся, за ней моя старшая приглядит. Не пропадет твоя дочка.

– Диму убили! – вдруг горько вздохнула Але-ся. – У меня сын умер.

– Ты поплачь, девонька, авось полегчает, – посоветовала медсестра. – А на меня зла не держи, погорячилась я тогда. Причины на то были.

Алеся снова горько вздохнула. Слез не было. Только ужасная пустота и полынная горечь в груди. В один день она потеряла все. Жизнь кончилась. Впереди были только пустота и одиночество. Алеся не представляла, как жить дальше, и, наверное, если бы не Лера, жизнь потеряла бы смысл навсегда. Диму похоронили без Алеси. Она была слишком слаба, чтобы проводить мужа. Только через неделю ослабевшая Алеся стала понемногу подниматься на ноги. Горечь утраты смешалась с яростью, она ни о чем не могла думать, кроме мести.

В день выписки из больницы Алеся точно знала, что ей предстоит сделать. Анна Павловна отвела ее к себе. Лера, истосковавшаяся по матери, не слезала с ее колен весь вечер. Алеся оставалась задумчивой и печальной, только молча гладила дочку по русой голове и молчала.

– Что думаешь делать? – спросила Анна Павловна, когда, уложив Леру, Алеся вышла на кухню.

– Не знаю. С фермой мне одной не справиться. Лера еще слишком мала для того, чтобы что-то менять, – ответила Алеся.

– У тебя родные хоть есть?

– Да, мама. Но она далеко.

– Уезжать тебе нужно отсюда. Те, что убили твоего мужа, могут и до тебя добраться. Ты хоть догадываешься, кто это мог сделать?

– Я не догадываюсь. Знаю. Все произошло на моих глазах. Я хорошо запомнила всех.

– Милиции рассказала?

– Да, только, как мне показалось, меня не особенно слушали. Даже фоторобот не предложили сделать.

– Может, они и правы. Вдруг это лабусы? Они на все способны.

– Нет, те, кто к нам приезжал, были местные, я их видела в городе несколько раз. Ошибки быть не может, у меня хорошая память на лица.

Утром Алеся, собрав Леру, забрала машину с больничной стоянки, поехала на ферму. Неясное предчувствие тревожило ее. Подъехав к дому, она сразу все поняла. Выбитые стекла, сорванная с петель дверь, заляпанное грязными сапогами крыльцо, вещи Леры, втоптанные в раскисшую землю. Некоторое время Алеся сидела в машине, не решаясь выйти. Наконец, собравшись с силами, направилась в изуродованный дом. Там оказалось еще хуже. Разрушено, уничтожено и загажено было абсолютно все! Не осталось ни одной целой вещи, прямо на обеденном столе высилась куча дерьма, такая, что можно было подумать, что здесь оправлялся слон. Весь пол на кухне был залит разлагающейся кровью. Запах стоял такой, что Алесю тут же вырвало. Выскочив из дома, она стояла на крыльце и судорожно глотала воздух. Вернувшись к машине, достала бутылку воды, умылась, перевела дыхание, покопалась в бардачке, нашла пачку сигарет, когда-то оставленную мужем. Нервно, неумело закурила. Тошнота отступила, сменилась легким дурманом. Сделав несколько глубоких затяжек, Алеся отбросила недокуренную сигарету и, глубоко вздохнув, снова вошла в дом. У нее была цель; не достигнув ее, она не могла уехать.

Не останавливаясь прошла в кухню, распахнула дверь детской и обнаружила источник крови. Пол был завален грубо и неумело ободранными тушками норок. Запах разложения оказался настолько густ, что казалось, липкой отвратительной массой цеплялся за руки, лицо, одежду. Уже не глядя, куда ступает, Алеся подошла к встроенному в стену шкафу, отодвинула неприметную доску, достала ружье. На полке оказалось всего четыре патрона, два с пулями и два с картечью. Алеся помнила, что Дима снаряжал значительно больше, но где они – не имела представления.

Вернувшись в машину, Алеся выудила из пачки еще одну сигарету. Прикурила. Снова сделала пару затяжек. Выбросила сигарету, открыла багажник, достала канистру с бензином. Щедро плеснула на сухие, простоявшие уже больше сотни лет стены, отошла, намотала на палку то, что осталось от ее же собственных трусиков, и, обмакнув в бензин импровизированный факел, последний раз посмотрела на дом, который так и не стал для ее семьи родным. Гулкое, коптящее пламя охватило пропитанную бензином тряпку. Широко размахнувшись, Алеся бросила его на стену.

Огонь охватил весь дом сразу, вознесся к небу. Столб черного дыма поднимался все выше и выше. Уже садясь в машину, Алеся услышала частые хлопки в горящем доме. Выходит, патроны еще были.

Целую неделю Алеся уходила из дома Анны Павловны рано утром и возвращалась только поздно вечером. Первый день ушел на то, чтобы изменить внешность. Алеся купила другую одежду, прежней у нее не осталось. Подобрала себе темный парик, хотела обзавестись еще и темными очками, но здраво рассудила, что в начале апреля они будут выглядеть несколько вызывающе, передумала и просто изменила макияж. Она догадывалась, где можно отыскать врага, – и не ошиблась. Просто на это понадобилось определенное время. Каждый вечер в ресторанах и кафе провинциального города стала появляться стройная высокая брюнетка в вызывающе короткой юбке. Первые два вечера прошли впустую. Никого из тех, кого она искала, заметить не удалось. Зато отбоя от молодых людей, жаждущих приключений, не было. А вот на третий вечер в ресторане, расположенном на территории одной из баз отдыха, она увидела того, кого искала. В этот затерянный среди озер городок уже добралась мода на игорные залы, именно там за одним из столов Алеся заметила того, кого искала. На руке у него была непривычная и редкая татуировка: два самолета и парашют между ними. Эмблема десантных войск. Именно ее она видела в тот вечер, когда в дом ворвались бандиты. После удара прикладом по затылку десантник рефлекторно закрыл голову рукой. В памяти Алеси навсегда остался синий рисунок. Эта татуировка красовалась на левой руке главаря. Но, как ни пыталась Алеся незаметно рассмотреть его лицо, ей это не удалось. Она присела за соседний столик. Крупье сдал карты, и в ту же секунду главарь поднялся. Высокий, крепкий, с коротко стриженным затылком, он стоял к ней спиной, и возможности его разглядеть снова не оказалось. Откуда-то слева, из полумрака, появились еще двое. Алеся расслышала негромкое «Пошли», и на этом все кончилось.

На следующий вечер они снова были там, но главного с ними не было. Дождавшись, пока бандиты наиграются, Алеся проследила, как они сели в машину. На этот раз они были на светлой «девятке». Машина тронулась, Алеся поехала следом. Население городка было не велико, но застроенный в основном одноэтажными частными домиками, он раскинулся на нескольких прибрежных холмах. Ехать пришлось долго. Алеся старалась не заблудиться в хитросплетениях узеньких улочек, пыталась читать названия. Наконец добрались до Социалистической. Возле дома 17 «девятка» остановилась. Алеся стала неподалеку, вовремя погасив фары. В тусклом свете уличного фонаря она увидела, как двое рэкетиров вышли из машины и скрылись в доме. Подождав чуть больше часа и убедившись, что бандиты не собираются уезжать, Алеся поехала к Анне Павловне.

Рано утром на следующий день она уже дежурила на Социалистической. До самого обеда никто из дома не выходил, лишь в начале третьего возле «девятки» появился один из бандитов. Вынул из багажника увесистую сумку, снова ушел в дом. Двое из них вышли только в четыре. Постояли возле машины, покурили, явно кого-то ожидая, наконец появился главарь. Не спеша вышел на крыльцо, поправил огромные, закрывающие пол-лица темные очки и направился к машине.

До самой ночи Алеся следила за преступниками. За этот день она многое узнала о механизме вымогательства денег. Бандиты собирали дань. Подъезжали к кооперативным кафе, один выходил из машины, заходил внутрь и спустя несколько минут выходил с пакетом. Так происходило несколько раз, за исключением одного. В небольшой палатке по ремонту обуви вышла заминка. Выглянув из распахнутой двери, грабитель взмахом руки подозвал на помощь водителя. Тот неторопливо выбрался из «девятки», медленно, не скрываясь, достал из-под сиденья внушительную дубинку и направился к палатке. Очевидно, рэкетиров знали в лицо многие. Улица мгновенно опустела. Через минуту на мостовую вылетел хозяин палатки с залитым кровью лицом. Он пытался сопротивляться, размахивая сапожным молотком, даже зацепил одного из грабителей, но силы были неравны. Удар дубинкой по затылку, и дикое, страшное своей методичностью избиение несчастного… Унялись бандиты лишь тогда, когда их остановил главарь, спокойно покуривавший в машине.

Наблюдая за беспределом, Алеся остро пожалела, что на этот раз оказалась не готова. Решив продолжить слежку, до поздней ночи повсюду следовала за преступной троицей. После сбора дани они отправились на Социалистическую, а как только начало темнеть, выехали в ближайший ресторан. Основательно загрузившись, переместились в казино и лишь оттуда вернулись к себе. Алеся уже была готова привести в действие намеченный план, но помешало то обстоятельство, что из казино они привезли девиц.

Утром Алеся с явным нетерпением ожидала появления рэкетиров. Как и в прошлый раз, из дома они вышли около трех часов. Как только на пороге появился главарь, Алеся решила больше не тянуть. Ее бежевая «пятерка» молниеносно сорвалась с места. Резко затормозив у самого капота «девятки», Алеся выскочила из машины. Заряженное ружье словно само собой оказалось в ее руках. Первая пуля разворотила грудь ближайшего бандита. В нос шибануло кислой пороховой гарью. Второй сноп огня ударил в грудь второго рэкетира. Первый еще не успел рухнуть на землю, а Алеся, переломив ружье, досылала очередные два патрона. Растерявшийся на мгновение главарь, перепрыгивая через ступеньки, бросился к Алесе, выхватывая на бегу пистолет. Это пистолет помешал ей. Заметив уже почти направленное на нее оружие, Алеся рефлекторно выстрелила прямо в руку, сжимавшую пистолет. Кисть главаря словно взорвалась, брызнула кровь, шесть фонтанчиков залили изображение десантной эмблемы. Чуть поведя стволом, Алеся снова нажала на спуск, но выстрела не последовало. Осечка! Размахнувшись, она опустила приклад на голову скорчившегося от боли главаря. Хрустнуло так, что слышно было за километр. Ружье разлетелось в щепки. Отбросив обломки в сторону, Алеся побежала к своей машине.

Через час она вместе с Лерой неторопливо катила подальше от городка, который отнял у нее мужа и сына.

Жизнь Алеси остановилась. Как ни пыталась расшевелить ее Кристина Яновна, дочь целыми днями сидела уставившись в одну точку. Только Лера время от времени могла вернуть Алесю к реальности. Два месяца полного затворничества. Два месяца слез в подушку. Два месяца почти без слов. Кристина Яновна пробовала успокоить дочь, как-то утешить. Алеся оставалась безучастной. Она словно перестала жить. Пролетел апрель, за ним май, и только в начале июня она впервые вышла во двор. Все те же стены из выщербленного от времени красного кирпича. Та же чахлая травка, пробивающаяся сквозь щели в асфальте. Тот же отдаленный бой часов на старой ратуше и синее бездонное небо над головой. В тот день, глядя в небесную синь, Алеся впервые слабо улыбнулась.

– Знаешь что, мама, наверное, пора устраиваться на работу, – сказала она, не отрывая глаз от неба.

– Правильно, а то скоро все деньги проешь. А с машиной что будешь делать? А то сосед спрашивал, не собираешься ли ты ее продавать?

– Нет, оставлю себе. Мало ли когда понадобится! Слушай, мама, у меня, кажется, в баке бензин еще остался, поедем сейчас в парк.

– О чем ты говоришь, Алеся! Я с тобой в машину не сяду! Да и чувствуешь ты себя не слишком хорошо.

– Не обращай внимания. Лера, доча, поехали кататься! – позвала Алеся дочь.

– Я вас не отпущу! – разволновалась Кристина Яновна.

– Не отпускай! Садись с Леркой назад – и поехали.

Понимая, что с дочерью спорить бессмысленно, Кристина Яновна забралась в машину, взяла на колени внучку, замерла в тревоге. Удивительно, но простоявшая больше двух месяцев машина завелась легко. Алеся уверенно развернулась и выехала со двора. Узкая улочка повела ее к выезду из города. Вот слева, сразу за сквером, показалось величественное старинное здание факультета начальной школы, который она закончила. Могла ли девушка подумать несколько лет назад, что жизнь ее так быстро изменится. Свернула налево, вниз, выехала на самый старый в городе проспект. Застроенный исключительно частными домами, ведущий к загородному парку, он по чьей-то прихоти был назван именем давно забытого коммунистического деятеля, спускался вниз, к ручью, затем делал крутой поворот к холму.

Алеся оставила машину на стоянке, взяла Леру за руку и шагнула под сень деревьев. Она неожиданно ярко, будто это было вчера, вспомнила, как любила приезжать сюда с Димой. На стареньких велосипедах они катались по тенистым аллеям. Бродили по берегу реки. Иногда купались по вечерам, стыдливо разойдясь по разные стороны раскидистого куста. Несколько раз приезжали сюда с друзьями на шашлыки, правда, костер разводили подальше, по ту сторону парка, в настоящем лесу. А сколько они говорили, сидя на берегу, мечтали, как сложится их жизнь. Сложилась, но совсем не так, как они хотели. Да, они поженились, даже детей завели, как и мечтали – двоих. Только сын умер, даже не получив имени, а его отец, сильный и смелый, бесконечно добрый и ласковый Дима, убит. Жизнь у него отняли примитивные бандиты, посмевшие оценить бытие любимого человека в несколько сотен долларов. Как же хотелось кому-то рассказать о пережитом! Но дочь еще мала, а мама… вполне достаточно того, что она знает.

Алеся окончательно осознала, что пришла пора возвращаться к реальности. На следующий день она отправилась устраиваться на работу. Благо стараниями мамы документы с предыдущего места работы уже прибыли. Алеся принялась ходить по близлежащим школам. К своему ужасу, она столкнулась с серьезной проблемой. Свободных рабочих мест не было. Алеся обходила одну школу за другой. Перспектив никаких! И вдруг, пусть и относительно далеко от дома, она наконец нашла место. Директор был в отпуске, его замещала завуч, молодая тридцатилетняя женщина. Чувствовалось, что в директорском кабинете она себя чувствует неуютно.

– Знаете, Алеся, а не пойти ли нам ко мне? Чайку попьем, посплетничаем, – доверительно сказала Леонида Марьяновна.

Перебравшись в крошечный кабинетик завуча, Леонида Марьяновна привычно включила простенький алюминиевый электрочайник, достала из застекленного шкафчика две чашки, положила на стол пачку печенья и жестом пригласила Але-сю присаживаться.

– Спасибо, – кивнула Алеся, усаживаясь напротив.

– Что послужило причиной вашего увольнения?

– У меня погиб муж. К тому же я потеряла ребенка. Оставаться там у меня просто не было сил. Поэтому меня отпустили без задержки.

– Понятно, а почему же тогда не переводом? Вы ведь потеряли стаж!

– Так получилось, я не могла там оставаться и после выписки из больницы вернулась к маме. Понимаете, моей дочери всего четыре годика, за ней необходимо присматривать. Здесь мы вдвоем, с мамой. – Она пожала плечами, чувствуя, что и здесь могут отказать.

– Мне это знакомо. Я сама после развода вернулась в город и тоже, как и вы, к маме. У меня ведь дочь без отца растет. Десять лет скоро.

Заметив удивленный взгляд Алеси, Леонида Марьяновна пояснила:

– Я родила Танюшку еще в институте. Едва ли не на лекции. Всей группой растили.

– А из-за чего развелись? Изменял? – спросила Алеся.

– И изменял, и пил, всего хватало, вот я от него и ушла. Почувствовала, что еще немного – и убью негодяя.

Алеся кивнула, соглашаясь, а в памяти всплыло: пуля вонзается в грудь человека. Как она смогла пережить то, что случилось, Алеся даже не пыталась понять. Просто иначе она поступить не могла. Оставить Диму неотомщенным было, по ее мнению, натуральным предательством.

– О чем вы думаете? – спросила Леонида Марьяновна и поставила перед Алесей чашку с горячим, вкусно пахнущим чаем.

– Спасибо, – очнувшись от собственных мыслей, сказала та.

– Да не за что! Печенье берите, не стесняйтесь!

– Спасибо.

– Алеся! Что вы заладили – спасибо да спасибо! Скажите лучше, как вы ладите с детьми? – остановила ее Леонида Марьяновна.

– Вроде нормально. Никто на меня не жаловался.

– Это понятно! Но там, где вы работали, насколько мне известно, разные национальности перемешаны и даже язык особый. Вам не было трудно?

– Нет! Что вы, Леонида Марьяновна! Они абсолютно все владеют русским, и школа у нас русская была. Между собой там люди действительно разговаривают на странной смеси языков. Даже сразу и не понять.

– С этим ясно. А как же вы ухитрились работать и одновременно родить ребеночка?

– Это совсем просто. Я в свое время много занималась спортом, вот и беременная работала едва ли не до последнего дня. Да и после родов только две недели с дочкой посидела – и снова на работу.

– Но тогда кто же с ребенком оставался? – удивилась Леонида Марьяновна.

– Муж с дочкой сидел, иногда няня, – пожала плечами Алеся.

– Вы зарабатывали достаточно, чтобы нанимать няню? – удивленно вскинула брови Леонида Марьяновна.

– Ну, в общем, у меня муж по образованию ветинженер, как только разрешили кооперативы, собственную звероферму создал. Так что денег хватало, – чуть запнувшись, ответила Алеся.

– Значит, как я понимаю, из-за этой фермы он и погиб, – медленно, но твердо сказала Леонида Марьяновна.

– Я не хочу это обсуждать! – резко заявила Алеся.

– Понятно. Я не вправе подписывать ваше заявление, но вы сможете подписать его в роно. Надеюсь, директор не будет против.

К работе Алеся приступила спустя две недели. Заявление подписали и директор школы, и заведующий районным отделом народного образования. Вот только с огромным трудом добытая коробка конфет, предназначенная Леониде Марьяновне, так и осталась неврученной. Завуч находилась в отпуске. Каникулярное время не подразумевало особо серьезной нагрузки, тем более что планы уроков у Алеси были в полном порядке, а других занятий в школе не планировалось. Неделя прошла в мелочных хлопотах, помощи в ремонте и частых чаепитиях с коллегами. Потом Алесю вызвал к себе директор. Анатолий Николаевич, довольно солидная величина в городе, депутат горсовета и прочая, прочая, оказался невысокого роста, круглолицым, с седой щеточкой усов и солидным, но крепеньким на вид пузиком.

– Присаживайтесь, Алеся Игоревна. Вы у меня уже неделю работаете, а мы до сих пор незнакомы! Непорядок.

– Случая не было, Анатолий Николаевич, – отрапортовала Алеся, по-прежнему стоя у двери.

– Не стойте вы! В ногах правды нет.

– Как нет ее и выше! – в тон ему сказала Алеся и почувствовала, как липкий взгляд директора раздел ее, повернул и так и эдак, перегнул, разогнул и снова одел. Алеся уже давно не испытывала столь гадкого ощущения. Безумно захотелось залезть под душ, смыть следы этих маленьких поросячьих липких глаз.

– Да садитесь же! – воскликнул Анатолий Николаевич, смешно всплеснув руками.

Алеся опустилась на предложенный стул и немного напряженно посмотрела в глаза Анатолию Николаевичу. Не такого знакомства с директором она ожидала. Хотя… с другой стороны, ей стало немного смешно. Ну, куда этому толстячку еще и женщина, возраст у него отнюдь не юношеский, здоровьице не самое лучшее. Вон какой склеротический румянец на щеках. А туда же!

– О чем вы хотели со мной поговорить, Анатолий Николаевич? – прямо спросила Алеся.

– Для начала просто познакомиться, Алеся Игоревна. Пока просто познакомиться! Вы у нас молодой специалист, я обязан вас курировать лично. В вашем личном деле написано, что вы одна растите дочь. Это верно?

– Да, так. Но разве это может повлиять на мою трудовую деятельность?

– Что вы! Разве я такое сказал? Наоборот, зарплата учителя начальных классов невелика. Категория у вас всего лишь вторая, значит, и денег будет немного. Вот я и подумал, а не найти ли для вас дополнительную нагрузку. Живете вы вместе с мамой?

– Больше негде, – согласилась Алеся, не понимая, куда клонит директор.

– У нас в ближайшее время будет возможность записаться на кооперативную квартиру, сами понимаете, решение правительства. Если мы с вами найдем общий язык, моя помощь в этом вопросе вам будет гарантирована.

– Спасибо вам! – искренне поблагодарила Алеся. – Вы хотели предложить мне что-то конкретное?

– Пока нет, мы ведь только знакомимся. Так что ваше будущее в ваших руках. Вы можете идти! – отпустил ее Анатолий Николаевич и еще раз обласкал спину Алеси взглядом.

Едва Алеся вернулась в учительскую, на нее набросились коллеги.

– Что?! Что он от тебя хотел? – взволнованным шепотом спросила учительница физики.

– Ничего! – удивленно ответила Алеся. – Сказал, что просто познакомиться хочет. А что вы все так всполошились?

– Просто… – краснея, сказала физичка. – Мало ли что! Ты девушка симпатичная, молодая, без мужа. Всякое бывает.

Ничего не добившись от коллег, Алеся на время успокоилась. Не за горами было первое сентября, активность в школе возросла на порядок. На пустые разговоры попросту не было времени.

Учебный год начался с волнения и цветов. Почти весь месяц ушел на знакомство с первоклассниками и их родителями. Вечерами Алеся ходила знакомиться с условиями проживания учеников. Беседовала с родителями, домой приходила только поздно вечером. Короткие минуты отдыха она все чаще проводила с Леонидой Марьяновной. Они сильно сблизились, возможно, из-за того, что судьбы их были в чем-то схожи. Леонида, или просто Леня, оказалась на редкость отзывчивой и деликатной женщиной, после того разговора в ее кабинете она ни разу не спрашивала о муже Але-си. За время отпуска завуч очень сильно изменилась, стала выглядеть моложе, привлекательнее.

Как-то в личном разговоре с Алесей Леня призналась, что познакомилась с мужчиной.

– Ты знаешь, он совершенно не такой, как другие! Замечательный, добрый, внимательный! А уж Танюшка как к нему привязалась, не передать словами! – рассказывала Леня.

– Может быть, ты замуж за него выйдешь? – спросила мечтательно Алеся.

– Не знаю. Мы знакомы-то с ним всего ничего. Хотя…

– А я вот замуж не хочу! Зачем? Ребенок у меня есть. Нам никто не нужен. Главное ведь работа, верно?

– Отчасти ты права, Алеся. Но смотря как жизнь повернется. Я бы на твоем месте не зарекалась. Думаешь, я такой не была, как ты? Ошибаешься! После развода мужиков на дух не переносила! Но потом начались проблемы. Сколько я по врачам ходила, не рассказать. Только все без толку, пока не попала в женскую консультацию. А там врач-мужчина! Стеснялась я, конечно, страшно. Я сколько живу, столько гинекологов боюсь. Как представлю, что во мне ковыряться кто-то будет, в пот бросает. А тут! Понимаешь, он меня просто сначала разговорил. Мы беседовали, наверное, полчаса! Только после он меня осмотрел, и причем совсем не больно и не страшно. Но главное – он у меня спросил, давно ли я занималась сексом. Пришлось сказать правду. Представляешь, он ужаснулся совершенно искренне. Сказал, что, если я не хочу серьезно заболеть, мужчина мне просто необходим. Когда он мне такое выдал, я подумала, сейчас пригласит на свидание, а он мне начал рассказывать о своей жене, с которой познакомился через три года после ее развода. Даже фотографии жены показал, до и после их знакомства. Представляешь, две совершенно разные женщины. Вот тогда я и призадумалась.

– И что? – с расширенными от интереса глазами спросила Алеся.

– А то, в общем, с Женей я познакомилась в поезде. До Симферополя ехали в одном купе. Сначала он мне показался замкнутым, а затем помог мне Таню устроить поудобнее, да и так, по мелочи, стал оказывать разные незначительные услуги. Мы ведь, женщины, чувствуем!

– Не знаю, у меня такого никогда не было! А дальше что?

– Женя проявил активность только на вокзале в Симферополе. Предложил отправиться вместе в Судак. Я согласилась. Как-то спокойнее, когда рядом мужчина. В общем, мы отдыхали вместе.

– Так вы прямо там? Жили вместе? А как же дочка? – с округлившимися от изумления глазами спросила Алеся.

– Нет, по-настоящему мы стали встречаться только здесь. А там только жили по соседству да время вместе проводили.

– Но здесь у тебя дочка, и родители рядом! Или вы у него?

– Нет, у него тоже не часто получается. Выкручиваемся.

После разговора с Леней Алеся серьезно задумалась, как жить дальше. Конечно, было бы неплохо завести роман, но память о Диме была еще слишком ярка. Вскоре Алеся забыла обо всем, работы было столько, что отвлекаться на разные мелочи просто не оставалось сил. Тем более что директор все чаще вызывал ее по совершенно незначительным вопросам, вынуждал проводить в школе все больше времени. Пока однажды в конце октября не случилось следующее.

Для подготовки к празднику был устроен школьный субботник. День выдался прохладный, к тому же дождливый, с реки дул пронизывающий ветер. Пока убирали территорию школы, пока наводили порядок во дворе, перетаскивая какие-то ржавые железяки, все учителя вымотались, замерзли и устали. Одно светлое событие произошло в тот день: у заведующей школьной библиотекой был день рождения. Пожилая Варвара Васильевна почему-то благоволила к Алесе, она оказалась в числе приглашенных. Там была и Леня. Отношение к ней учителей в школе было весьма неоднозначным, но все же большинство уважало отзывчивую женщину, умеющую, когда нужно, становиться бескомпромиссной. Всех присутствующих Алеся уже достаточно хорошо знала, два месяца работы рука об руку не прошли зря.

Прямо в библиотеке накрыли стол. Как по мановению волшебной палочки появились испеченный кем-то торт, пирожки с капустой, бутылка водки. За поздравлениями и разговорами незаметно пролетело время. Только ближе к вечеру Леня спохватилась:

– Совсем из головы вылетело! Я же обещала маме чеснок сегодня на даче посадить!

– Я помогу! – невольно вырвалось у Алеси.

– Боюсь, втроем нам не справиться, – ответила Леня.

– Почему втроем? – невольно спросила Алеся.

– Муж приедет, – просто и обыденно ответила Леня.

– Как – муж? – удивилась Яна, учительница черчения. – Совсем недавно вроде никакого мужа не намечалось.

– Не совсем еще муж, но живем вместе, а оформить отношения всегда успеем, – чуть потупившись, ответила Леня.

– Послушай, а где у тебя дача? – уточнила Яна.

– Возле Улан. А что?

– Просто я в Уланах живу. Давай я родителям позвоню, пусть баню приготовят. После такой холодрыги попариться будет в самый раз! – предложила Яна.

– Позвони! Я не против! А как ты, Алеся?

– За! Только за, уже полгода в настоящей бане не парилась! – обрадованно воскликнула Алеся.

На все телефонные разговоры ушло не более двадцати минут. Собравшись, три женщины вышли из школы. До остановки было уже рукой подать, когда Яна воскликнула:

– Девочки! С нами же мужчина! Нужно что-то взять! Леонида Марьяновна нам жениха будет демонстрировать. Что наш муж пьет?

– Не наш, а мой! – поправила не в меру разошедшуюся Яну Леня. – А мой муж, как ни странно, предпочитает пиво. Водку он не любит.

– С нами полюбит! – заявила Яна.

– Может, действительно хватит? Купим пива, на всех. Я его тоже люблю, – предложила Але-ся. – Хорошо бы еще и мяса, чтобы шашлычки сделать.

– Ты, подруга, размечталась! В лучшем случае курицу у соседей купим! – остановила ее Яна. – Девочки, а это идея!

Когда они добрались до Лениной дачи, на грядках уже возился крепкий мужчина в армейском маскировочном комбинезоне и грубых солдатских сапогах. Положив ножовку на недоструганную садовую скамейку, он быстро подошел к Лене, нежно поцеловал в упругую, замерзшую щеку и только после этого поздоровался с Алесей и Яной.

И Алеся, и Яна внимательно приглядывались к суженому Лени и не могли понять, что она в нем нашла. До темноты успели повтыкать в холодную землю зимний чеснок, и только теперь Леня сообщила Жене о предстоящей бане.

– Баня так баня. Только топить ее долго, до утра придется ждать, – спокойно сказал Женя волнующим женское сердце низким, бархатистым голосом.

Теперь Алеся поняла, чем тронул душу Леониды ее мужчина. С таким голосом вполне можно не обращать внимания и на не самую фотогеничную внешность, и на то, что Женя значительно старше. На вид ему было лет сорок, может, чуть меньше. Она посмотрела на Яну, та, тоже искоса, поглядывала на жениха Лени. Пока добрались до дома Яны, совсем стемнело. Фонарь во дворе освещал солидный стационарный мангал и… только что зарубленную курицу.

– Дамы, займитесь перьями, – скомандовал из уже топящейся бани отец Яны.

– Стоп! – остановил их Женя. – Я сам!

Действительно, на то, чтобы ощипать курицу, Жене понадобилось всего несколько минут. Немного дольше он разделывал ее. Нанизывая на шампуры куски мяса, Женя спросил:

– Девочки, а вы, часом, пива не купили?

Девочки тем временем, укрывшись под зонтом от накрапывающего дождя, увлеченно наблюдали за действиями Жени.

– Не беспокойся, Жень, купили! Целых три литра! В банке стоит, разливное, как ты любишь. Тебе принести? – тут же откликнулась Леня.

– Сам, – остановил ее Женя и отправился за пивом.

– Леня, а вы давно с ним? – шепотом спросила Яна.

– Не очень, а что?

– Тогда выходит, у вас еще эйфория! Интересно, как он будет себя вести через полгода?

– Не думала, но хочу верить, что так же, – тоже шепотом ответила Леня.

На шампурах, шипя и истекая сладким соком, жарилось мясо. В предвкушении шашлыков девочки потягивали холодное пиво и, наверное, оттого мерзли еще больше. Наконец Женя заявил, что еще немного – и все будет готово.

– Можете идти в баньку! Греться.

– А ты не хочешь? – игриво спросила Яна.

– С Леней – куда угодно! – сдвигая с жара шампуры, ответил Женя.

– Тогда пошли! – вдруг заявила Леня. – Я замерзла!

Женя внимательно посмотрел на нее, взял в руку несколько шампуров с нанизанным на них мясом, подхватил банку с пивом и неторопливо направился к бане.

– Решил их тут потчевать? – спросил отец Яны. – Правильно, места хватит, нечего девчонкам мокнуть и мерзнуть. А ты со мной, может, попаришься?

– Нет, я с женой! – совершенно спокойно ответил Женя и добавил: – Я там шашлыков вам оставил и пива.

– Спасибо, – растерянно сказал мужчина, но из предбанника вышел.

Женя уверенно разложил на столе шампуры, поставил банку с пивом, наполнил стаканы и невозмутимо посмотрел на Леню.

– Начнем? Отведаем немного шашлыков, пока горячие, а после баньки закончим. Как тебе мое предложение? – спросил он, совершенно не обращая внимания на Яну и Алесю.

– Согласна! Только сначала в баню, – смело отозвалась Леня и начала раздеваться.

Женя в мгновение остался в одних трусах и скрылся за дверью парилки.

– Что, Алеся, дадим им минут десять, пусть потешатся?

– Вы о чем? – спросила Леня, стаскивая джинсы.

– Об этом самом! Или вам нужно двадцать? – потешаясь, поддержала Яну Алеся.

– Дорогие мои девочки, Женя, если у него меньше часа свободного времени, даже начинать не станет! – с чувством превосходства заявила Леня, удаляясь вслед за мужем в парилку.

Яна с Алесей только переглянулись. Все же они выждали несколько минут, прежде чем раздеться. Алеся, по причине небольшой груди обычно игнорировавшая лифчик, на секунду замялась, прежде чем снять свитер. Яна, всех подзадоривавшая и откровенно пытающаяся дразнить Женю, вдруг растерялась, стянула, не снимая майки, бюстгальтер и остановилась перед дверью.

– Что? Пойдем? – дрогнувшим от волнения голосом спросила она Алесю.

– А ты думаешь, мы будем здесь мерзнуть? Мне, честно говоря, уже холодно, да и есть очень хочется.

– Тогда ты первая! – предложила Яна, зябко пожимая плечами.

Алеся, внутренне сжавшись в комок, распахнула дверь и вошла в парилку. С трудом сдерживаясь, чтобы не прикрыть обнаженную грудь, окунулась в жаркие облака пара. Леня, распростершись на полке, блаженствовала. На нежной коже уже выступили прозрачные капельки пота. Глаза были полузакрыты, губы растянулись в счастливой улыбке. Но более всего Алесю умилил размякший березовый листок, прилипший к белоснежной ягодице. Женя, совершенно обнаженный, уверенно орудовал веником, распаривая восхищенную Леню.

– Перевернись! – негромко скомандовал Женя, и Леня послушно легла на спину. Женя что-то сказал, и женщина как-то очень стеснительно прикрыла грудь руками.

Алеся присела на деревянную, разогревшуюся в раскаленном воздухе бани лавку и исподволь наблюдала за Женей. Он совершенно не походил на ее погибшего мужа. Крепкий, широкоплечий, в мешковатом комбинезоне он показался неуклюжим и неповоротливыми, но здесь, в бане, Алеся невольно залюбовалась его сильным телом, рельефными мышцами, длинными могучими руками, крепкими накачанными ногами. Она невольно поймала себя на мысли, что обнаженный Женя не вызывает у нее отвращения. Более того, ей приятно смотреть на совершенное мужское тело. Женя, словно оживший библейский Давид, только более зрелый и оттого еще более привлекательный, совершенно не смущался собственной наготы и абсолютно не обращал внимания на то, что находится в окружении обнаженных женщин. Раскрасневшегося, с выступившими бисеринками пота на упругой коже, его не портил даже старый шрам, располосовавший левую щеку от виска до подбородка. Шевеление сбоку привлекло ее внимание. Рядом сидела Яна в майке, натянутой едва ли не до колен, она не сводила восхищенных глаз с Жени.

– Геркулес! – взволнованно сорвалось с ее губ.

Напарив Леню, Женя принялся нежно и в то же время сильно массировать ее. Не обращая внимания на Алесю и Яну, он увлеченно занимался своим делом и, как видно, получал от этого немалое удовольствие. Когда Женя закончил заниматься Леней, окатил ее водой, усадил отдохнуть, Алеся, поддавшись неясному порыву, поднялась и, преодолевая врожденную застенчивость, спросила:

– А меня попаришь?

– С удовольствием! Только ты всегда в баню в трусиках ходишь?

Робея еще сильнее, Алеся оглянулась и увидела, что Яна, та самая Яна, которая всех все время провоцировала, откровенно бросая вызов, сидит, укутавшись в длинную черную майку. Преодолевая себя, Алеся едва ли не сорвала с себя последнюю одежду и со злостью швырнула на скамью. Одним прыжком оказавшись на полке, вытянулась на животе и едва не застонала от наслаждения, когда распаренный березовый веник, не касаясь кожи, обласкал ее нежным и раскаленным воздухом. С Алесей творилось нечто невероятное. Она просто получала удовольствие, изысканное, несказанное. Когда Женя предложил ей перевернуться на спину, она сделала это уже без тени стеснения. Женя стал для нее другом, братом, чем угодно, но ни в коей мере не мужчиной, который может представлять хоть какую-нибудь опасность. По большому счету он даже не волновал ее как мужчина. Просто стал своим. Наверное, именно по этой причине она лежала перед ним – обнаженная и восхитительная.

– Прикройся, – тихонько сказал Женя.

– Что? – не поняла она. – Зачем?

– Смущаюсь! А если серьезно, грудь прикрой. Соски. Чтобы не обжечь, – пояснил он и, обернувшись к каменке, еще поддал пара.

Яна, пока Женя парил Алесю, наконец разделась, но по-прежнему стыдливо прикрывалась руками. Отказалась она и от услуг банщика.

Окончательно осмелев, Алеся, увидев, что Леня принялась мыть волосы, предложила Жене:

– А хочешь, я тебя попарю, а то ты о нас позаботился, а сам…

– Давай! – согласился Женя и не раздумывая забрался на полок. – Только не скромничай, можешь хлестать сильно. Особенно спину.

– Да, Алеся! У него проблемы со спиной и правым бедром. Так что не стесняйся! Действуй! – подсказала Леня, которая, оказывается, все слышала.

Алеся старательно поработала со спиной Жени, так, что сама упарилась, попросила его перевернуться на спину. Когда он это сделал, взгляд Алеси невольно задержался на бедрах. С усилием отведя глаза, она, стараясь повторить интонацию Жени, сказала:

– Прикройся!

– Стесняешься? – с усмешкой спросил Женя.

– Нет, чтобы не повредить! А то вдруг еще пригодится! – улыбнулась Алеся.

Конечно же шашлыки остыли, а пиво согрелось, но все равно удовольствие получили все. Потягивая пиво из эмалированной кружки, Яна вдруг сказала:

– Хотела бы я вот так в баньке очутиться с Анатолием Николаевичем. С его охотой до молодых женщин это было бы очень интересно!

– Брось, я его немного получше знаю, – заявила Леня. – Он бы в спортивном костюме в уголке сидел.

– А ты откуда знаешь? – спросила Алеся.

– Знаю. Женя, погуляй пока, покури, мы тут посплетничаем немного. Хорошо?

Женя молча встал, взял со стола сигареты и, поправив полотенце на бедрах, вышел за дверь, прямо под непрекращающийся дождь.

– Он не замерзнет? – обеспокоилась Алеся.

– Нет. С его темпераментом можно согреть всю улицу или растопить айсберг. А что касается нашего директора, будьте осторожны, не думаю, что он что-то может, разве что полапать. Вот только слухи распускает хуже бабы. Я недавно узнала, что на обкомовских пьянках он меня так ославил, что разговоры дошли даже до моей мамы. Представьте, оказывается, я – его любовница! Он со мной и по командировкам ездит, и в баньке парится, и чего только не делает! Я, когда стала завучем, долго не могла понять, почему ко мне так все мужики из городской верхушки липнут. Каких только предложений не поступало, едва не в открытую предлагали постель со всеми вытекающими последствиями. А когда дошло до мамы и состоялся откровенный разговор, я все поняла. Дело в том, что источник может быть только один. Никто не знает, что было в тех гостиницах, где мы останавливались во время командировок. А слухи полны очень точных подробностей. Но и это еще не все! Только я не вправе говорить о других. Вы заметили, что наш Анатолий Николаевич последнее время резко изменил свое отношение ко мне? Дело в том, что я кое-что рассказала Жене, и он с ним поговорил. Нет, не бил, просто выяснил отношения. Так вот, Анатолий Николаевич тут же написал заявление в милицию, так что Женю буквально затаскали по допросам. Благо все обошлось. Так вот, я хочу вас предостеречь! Это касается в особенности тебя, Алеся, ты явно ему приглянулась. Наш дорогой Анатолий Николаевич предпочитает, как я поняла, женщин незамужних, то есть незащищенных. Ты, Алеся, как раз подходишь под эту категорию. Яна не так рискует, у нее есть родители, которых директор побаивается. Да и сама она девушка бойкая, в обиду себя не даст.

В дверь постучал Женя.

– Заходи, – разрешила Леня.

Женя, несмотря на заявление жены, основательно замерз. Даже кожа на руках посинела.

– Девочки, вы как хотите, а я пошел греться! – сказал он и нырнул в парилку.

– Пошли и мы? – предложила Леня, обрывая на этом свою историю.

После того случая прошло два месяца. Вскоре после Нового года Анатолий Николаевич в очередной раз вызвал Алесю к себе, долго мурыжил ее ничего не значащими разговорами, а затем огорошил предложением:

– Дорогая Алесенька, у нас уходит на пенсию мой заместитель по начальной школе. Как вы смотрите на то, чтобы занять ее место, я уверен, вы справитесь.

В памяти Алеси вдруг всплыл разговор в бане. Решения она умела принимать мгновенно, решительность ее не подводила. Вот и сейчас она не сомневалась в своей правоте.

– Нет! Я не готова к административной деятельности. Извините меня, Анатолий Николаевич, я лучше буду заниматься своим делом.

– Вы рискуете вызвать мое неудовольствие! – пригрозил Анатолий Николаевич.

– Ничем не могу помочь, – твердо сказала Алеся. – Я приняла решение и не отступлю от него.

И тут произошло непредвиденное: директор поднялся из-за стола и вдруг с покрасневшим лицом надвинулся на Алесю. Прижав ее к столу, левой рукой грубо схватил за грудь, больно сжал, а правой начал задирать юбку. Опешившая Алеся в первые секунды даже не сопротивлялась, но, переборов замешательство, резко ударила коленом между ног, на мгновение ощутив напряженную плоть директора.

Анатолий Николаевич утробно ойкнул, согнувшись в три погибели, присел и отпустил Алесю. Отскочив, она в первую очередь начала приводить себя в порядок.

Директор, мучительно пытаясь распрямиться, сквозь зубы прорычал:

– Ты, сучка, свое получишь! Уволю на…! За несоответствие!

– Только попробуй, гад! – не сдерживаясь, крикнула Алеся и выскочила из кабинета.

Через неделю директор снова вызвал Алесю к себе. Едва не дрожа от страха и странного возбуждения, она вошла в кабинет и остановилась у двери.

– С завтрашнего дня ты работаешь в классе ОПР. Знаешь, что это такое? Мария Филипповна возьмет твой бывший класс. Все. Иди. Приказ получи в приемной.

Оказавшись в приемной, Алеся заплакала. Такого она не ожидала.

– Распишись, Алеся, – сказала секретарша. – Ты пойми, я тебе не враг, но увольняться тебе нужно, этот изверг любого достанет. Ты не представляешь, сколько молоденьких учительниц он выгнал взашей. Лучше уж самой уволиться.

ОПР – особенности психического развития. Страшный диагноз, но в этом районе явление частое. Работать с такими учениками – не просто мучение, настоящий ад. Не прошло и недели, как Алеся получила первый выговор. Класс, мол, отстающий, необходимо воздействие. Но просто так сдаваться она не привыкла, достала институтские конспекты, вечерам пропадала в библиотеке, изучала новейшие методы обучения и воспитания сложных детей. В методическом кабинете роно стала практически своим человеком, наведывалась туда каждую свободную минуту. Сказывалась и поддержка Леониды Марьяновны. Подруга, коллега, почти сестра, та стала частой гостьей в скромном старом двухэтажном доме, впрочем, и Алеся не стеснялась появляться у Лени в любое время. А побеседовать им было о чем. Вместе они разрабатывали планы, готовились к занятиям, изучали новинки. Позиция, занятая Женей, вполне устраивала женщин, он помогал им, чем мог, в то же время не маячил перед глазами.

Два месяца упорного труда, недосыпания, изнурительной нервной нагрузки дали свой результат. Пусть за это время Алеся почти не уделяла времени дочери, но зато класс подтянулся, и на фоне этого очередной выговор, влепленный директором за отсутствие на рабочем месте в то время, когда сам же он и отправил Алесю с каким-то дурацким пакетом в горсовет, выглядел вызывающе. Ну и пусть! Алеся усиленно готовилась к проверке, о которой ее предупредили в методкабинете.

Пришел май. Сразу после затянувшихся праздников республиканская проверка нагрянула в город. В числе проверяемых оказалась и школа, в которой работала Алеся. Директор буквально сдвинулся от страха. Шустро перебирая короткими толстыми ножками, он бегал по коридорам и метал громы и молнии. Испуг его был вполне объясним. Школа, как всегда, оказалась не готова к проверке. Весь год он занимался собственным депутатством, а в школе предпочитал наводить внешний лоск. Что-то красил, что-то белил, а учебный процесс проходил как-то мимо него. Сейчас он, осознав неотвратимость расплаты, зверствовал, лишал премий, раздавал налево и направо выговоры. И в то же время, вместо того чтобы хоть как-то подтянуть учащихся, дать возможность педагогам заниматься своим непосредственным делом, загружал их оформлением никому не нужных стенгазет за прошедший год, ремонтом спортзала и прочей ерундой. Леня, как могла, сопротивлялась неразумным действиям директора, но успеха это не приносило. Школа разваливалась на глазах.

Алеся старалась не попадаться ему на глаза, даже в учительскую почти не заходила. Иногда просто пряталась у Лени. Но получалось это далеко не всегда. По плотоядной улыбке Анатолия Николаевича Алеся догадывалась, что он готовит какую-то подлость, только пока неизвестно, какую именно.

Проверка, как и ожидалось, была комплексной. Дотошно контролировалось абсолютно все – и хозяйственная деятельность, и учебный процесс, и методика преподавания. В школе работало с десяток серьезных профессионалов. В плане оказался и открытый урок в классе Алеси. Конечно, она волновалась, и ее волнение передавалось детям. Не важно, что у них замедленное развитие, рядом со своей Алесей Игоревной они стали чрезвычайно чуткими, остро реагировали на любую несправедливость, и вот теперь во время урока их было невозможно утихомирить. Сначала Алеся растерялась. Чтобы взять себя в руки и одновременно успокоить детей, начала урок с игры, постепенно, исподволь выводя детей на тему занятий. Как пролетели сорок пять минут, она не помнила, но, когда прозвенел звонок, Алеся только удивилась – почему так быстро?

– Алеся Игоревна, задержитесь на минуту, – остановила ее председатель комиссии.

– Да, я вас слушаю! – не в силах скрыть волнения, ответила Алеся.

– Вы знаете, что начинается республиканский эксперимент?

– Нет. А в чем он заключается? Дело в том, что это особые дети, и к ним необходим соответствующий подход. Вы понимаете, я регулярно изучаю литературу, но в…

– Стоп! Остановитесь. Вы прекрасно провели занятия, у меня лично никаких существенных замечаний к вам нет. Но я хочу сказать, что вы, уважаемая Алеся Игоревна, занимаетесь не своим делом!

– Простите, может быть, у меня есть какие-то ошибки, но поймите, я работаю с этим классом всего четыре месяца! Дети стали усваивать программу обычной школы! Поверьте, я смогу, я справлюсь! Только дайте мне немного времени! – едва не плача, умоляла Алеся.

– Девочка моя! Вы, очевидно, меня неверно поняли! Дело в эксперименте. Понимаете, мы собираем талантливых педагогов, которые после прохождения специального курса получат возможность защититься и будут направлены на соответствующие посты. Мера эта, как вы понимаете, вынужденная, «старая гвардия» ни за что не желает покидать насиженных кресел, а время давно ушло вперед. Многие просто не соответствуют настоящему. Нам нужна свежая кровь на руководящих постах. Нужны люди, способные не только учиться, но и учить своих коллег. Вы согласны?

– Где будет проходить курс?

– У нас, в столице. А что, у вас есть какие-нибудь препятствия?

– Дело в том, что у меня дочь, ей четыре года.

– А муж разве не сможет присмотреть за ребенком?

– Муж погиб, мы живем с моей мамой.

– В таком случае ваша задача – уговорить маму. Я буду готовить запрос на вас.

– А как же дети? – спросила растерянная Алеся.

– Ничего не поделаешь, ими займется кто-нибудь другой. Есть задачи более глобальные. Мы можем помочь не только этим двум десяткам, а тысячам детей. У вас будет немного времени, чтобы подумать, но прошу вас, не отказывайтесь.

Запрос действительно пришел через месяц. Алеся еще не приняла окончательного решения, она хотела обсудить этот вопрос с Леней. Подруга не была удивлена появлением Алеси в ее доме. Спокойно пригласила пройти в комнату.

– Присаживайся. Рассказывай, что произошло?

– Вызов пришел, я не знаю, что делать, – вздохнув, ответила Алеся.

– На курсы? – уточнила Леня.

– Да. А ты откуда знаешь? – удивилась Алеся.

– Дорогая, неужели ты думаешь, что я не в курсе? Я сама ставила тебя в план. Естественно, говорила почти со всей комиссией. Может быть, не знаешь, но директор по случаю проверки устроил пышный банкет, на котором мне по статусу пришлось присутствовать, поверь, это мероприятие тоже не прошло бесследно.

– Так что, фактически без меня меня женили? Так получается? – попробовала возмутиться Алеся.

– Не обижайся! Сама бы ты вряд ли решилась, вот и пришлось немного подтолкнуть. Я знаю, что именно тебя беспокоит: Лера. Не волнуйся! Мы поможем. И я и Женя. Присмотрим, если нужно, и за Лерой, и маме твоей окажем поддержку.

– Ты сама все решила? За меня?

– Почему сама? Я с Женей посоветовалась! – рассмеялась Леня. – Он о тебе очень высокого мнения. Наверное, после того, как ты попарила его в баньке!

– Леня! Я не знаю, что на меня тогда нашло! Может, из благодарности, может… нет, я не могу сказать! Просто так получилось! – начала оправдываться Алеся, чувствуя, как краска заливает лицо.

– Не переживай! Я на тебя не в обиде. Он и впрямь способен вскружить голову любой женщине. Как я с ним только живу, ума не приложу. Но только верю я ему, понимаешь? Верю, что он мне не изменяет. Знаешь, как он иногда развлекается? Если мы вместе где-нибудь появляемся, он охмуряет женщин, причем любых, невзирая на возраст.

– И ты терпишь?

– Я верю! Это главное!

Перед Новым годом для слушателей курсов устроили небольшие каникулы. Алеся, обрадованная возможностью провести с дочкой целую неделю, не могла дождаться воскресенья, чтобы сесть в машину и помчаться домой. Последние два дня превратились в настоящую пытку. Даже на занятиях Алеся постоянно ловила себя на том, что думает о доме. Она не дождалась утра, выехала поздно вечером. Сильный боковой ветер старался сорвать машину с дороги, мелкая снежная крупа с такой силой била по стеклам, что казалось – еще немного, и окна не выдержат, рассыплются мелкими квадратиками, а салон заполнится ветром и колючим снегом. Обошлось, свернув с М1 влево, Алеся уже считала последние километры, когда из белой круговерти, откуда-то справа выметнулась человеческая фигура. Алеся чудом избежала удара, но машину занесло, спустя какие-то доли секунды правые колеса врезались в настывший снег обочины. С трудом справившись с машиной, Алеся остановилась. Сзади к ней, что-то крича и размахивая руками, бежал человек. Алеся испугалась не на шутку, слишком много историй она слышала о том, как в дороге пропадают и люди и машины. Рука сама включила передачу, мотор взвыл, машина припадочно затряслась, но с места не сдвинулась. Мужчина в распахнутой куртке был уже совсем близко. Алеся судорожно выжала сцепление, включила заднюю скорость, вдавила в пол педаль газа. Визг резины, рев мотора, тряска. Машина завиляла из стороны в сторону, но так и осталась на месте. Алеся настолько остро захотела жить, что даже слезы выступили на глазах. Она успела подумать о том, что станется с Леркой, в этот момент дверь распахнулась, и она услышала чужой голос:

– Барышня, умоляю, выручайте! Жена в машине рожает, а позвонить неоткуда! Ради бога! Помогите!

Медленно, словно во сне, Алеся повернула голову – перед ней, левой рукой придерживая дверь, стоял мужчина в распахнутой короткой кожаной куртке.

– Так вызывайте «скорую»! – огрызнулась еще не отошедшая от страха Алеся.

– Как? Откуда? У меня машина сломалась! Помогите! Умоляю вас! – стараясь перекричать завывание ветра, продолжал уговаривать мужчина.

– Где она? – смягчившись, спросила Алеся.

– Жена? – переспросил мужчина.

– Машина!

– Машина? – удивился мужчина. – А, ну да, конечно! Здесь, рядом. Метров пятьдесят. Поехали.

– Я застряла. Подтолкнете?

– Лучше я сам за руль сяду! Подвиньтесь, или нет, лучше выходите.

Алеся, сама не понимая почему, тут же подчинилась и вышла из машины. Мужчина уверенно сел за руль, захлопнул дверцу и спокойно, без рывков, выехал на дорогу. Растерянная Алеся только моргала, пока машина удалялась от нее в снежную круговерть. «Боже! Как глупо остаться без машины!» – подумала она. Сдав назад метров на десять, машина остановилась. Мигнула фарами. Алеся наконец сообразила, что ее зовут, побежала к едва не потерянным «жигулям».

– Садитесь! – пригласил мужчина.

И Алеся вновь послушалась. Этот чужой мужчина каким-то образом мгновенно подчинил ее себе. Она даже не пыталась сопротивляться. Удивительно, но ей почему-то было приятно ощущать его неясную силу. Припорошенная снегом машина действительно стояла неподалеку. Странно наклонившись, она уткнулась бампером в сугроб.

– Шаровая полетела, – пояснил мужчина.

Мужчина чрезвычайно бережно помог стонущей женщине перебраться в машину Алеси. Укутав ее пледом, даже не спрашивая разрешения, снова сел за руль. Едва Алеся закрыла дверь, мотор взревел на высоких оборотах и «пятерка» пулей сорвалась с места. Машина еще никогда не ездила с такой скоростью. Всю дорогу Алеся, искоса поглядывая на водителя, изучала его лицо. Суровое, резко очерченное, будто вырезанное из твердого дерева, возле глаз – сеточка морщин. Твердые губы упрямо сжаты. Рост выше среднего, довольно крепкий, на вид лет тридцати пяти. По-своему симпатичный. В такого и влюбиться можно. До города долетели за полчаса. Стрелка спидометра не опускалась ниже ста двадцати. Алеся только удивлялась, как он может реагировать с такой скоростью при ненадежном свете фар, да еще и при ураганном ветре.

Когда жигуленок замер возле двери приемного отделения областной больницы, мужчина буркнул: «Спасибо вам» – и занялся женой.

– Стерх, со мной все в порядке, не трясись ты так! Еще не рожаю! – прошептала женщина, но от помощи мужа не отказалась.

Алеся подождала, пока за счастливой парой закрылась дверь, села в машину и отправилась домой. Уже проезжая мимо ратуши, подумала: «Как же повезло этой женщине! Такой мужчина – большая редкость».

Счастье Леры невозможно было описать словами. Проснувшись утром, она, открыв глаза, увидела еще спящую маму и радостно закричала. Кристина Яновна даже не успела перехватить внучку, в одно мгновение оказавшуюся в маминой постели. Никакие уговоры не действовали. Понежиться в постели Алесе в то утро так и не удалось, а после обеда позвонила Леня. Услышав голос подруги в трубке, Алеся несказанно обрадовалась и предложила вечером встретиться.

Визита Лени Алеся ожидала с нетерпением, очень хотелось не просто посплетничать, был необходим совет более опытной подруги. Но надеждам Алеси не суждено было сбыться. Леонида пришла не одна – с мужем и дочкой Татьяной. За прошедшие полгода Таня сильно выросла и теперь уже мало уступала в росте довольно высокой маме, а что до Жени, чтобы его догнать, девочке осталось не больше пяти сантиметров. Быстро организовали стол, Женя извлек из пакета внушительных размеров торт собственного приготовления. На плите уже закипал чайник. Веселье и радость пришли в дом. Поговорить подругам так и не удалось. Зато наметили на следующий день вылазку за город, благо была суббота, а послезавтра – уже Новый год. Алеся предложила:

– Давайте махнем на озеро. Там тихо, безлюдно. Поедем на машине.

– Конечно, заманчиво, но мы хотели взять с собой вино, – сказала Леня.

– Берите, я за рулем, на меня не рассчитывайте. И девочкам будет легче. Не будут толкаться в переполненном автобусе.

На следующий день Алеся заехала за Лениной семьей вместе с Лерой. Дорога до заветного озера была недолгой. Всего двадцать километров. Свернув с трассы, проехали еще шесть километров до лодочной станции. Алеся заглушила двигатель. Припорошенный снегом лес выглядел сказочным. Отпустив женщин и детей погулять, Евгений занялся дровами. Благо сушняка было навалом. Установив мангал, Женя развел огонь и, пока дрова прогорали, принялся нанизывать замаринованное мясо на шампуры. Где-то поблизости слышались голоса женщин и девочек. Подернутое у берегов еще непрочным льдом озеро казалось бескрайним. Занимаясь хозяйством, Евгений вспоминал старинную легенду. Когда-то прижатые к озеру отступавшие французские войска несколько дней держали оборону, но силы таяли. Почему они не сдались на милость победителю? Что заставляло их бороться до последнего? Тут гадать нечего. Всем известно, что Великая армия менее чем на треть состояла из французов. Основную силу составляли мазуры, германцы и прочие поляки. Хотя о каких поляках можно говорить? После последнего раздела Речи Посполитой среди недовольных оказалось слишком много знаменитых древних родов. Лишенные родовых гнезд, привычных, освященных веками вольностей, собственных имен, шляхтичи вступали в ряды Наполеона целыми отрядами. Даже безразличные холопы следовали за ними. Хотя по статуту право браться за оружие имели только горожане. Очевидно, именно такой отряд и оборонялся на выступающем в озеро участке земли. Французишки уже давно бы дрогнули, сдались. Но для тех, кто стоял насмерть, еще были живы в памяти и резня в Варшаве, и утопленные в крови почти непрекращающиеся восстания. Патриоты. Только, согласно преданию, они все же спаслись. Не все, малая часть. Когда порох для пушек и ядра закончились, пушки затопили в самом узком месте, загатили глубокие участки и по рукотворному броду перевели обоз, оставив заслон, призванный погибнуть, но дать возможность отступающим отойти за озеро. В свое время Евгений пробовал найти погребенные в песке артефакты, даже поднял из глубины ядро, но на этом остановился.

– О чем мечтаешь? Романтик! – раздался голос жены совсем рядом.

Женя обернулся и увидел буквально рядом с собой Леню и Алесю, веселых, раскрасневшихся, до невозможности красивых и счастливых.

– Рано пришли, еще даже не все мясо на шампурах!

– Мы проголодались! Потому готовы тебе помочь! – со смехом заявила Леня и вкусно поцеловала мужа в губы.

Таня возилась с маленькой Лерой и получала от этого удовольствие. Искоса поглядывая на дочь, Леня заметила:

– Смотри, коллега, подрастающее поколение выбирает педагогику!

– А ты не боишься, что у нее будут те же проблемы, что и у нас?

– Все меняется под луной, может, со временем и к учителям станут относиться с уважением, – философски заметила Леня, посматривая, как можно помочь мужу.

Увлеченные, они даже не заметили, откуда появились эти трое. Только разговор, вызывающе громкий, циничный, привлек их внимание.

– А чё, тачка в порядке! Скинуть такую – без проблем! Берем? – сказал коренастый парень в кожанке и черной шапочке.

– Типа этот лысый тебе уже ее слил? – громко захохотал круглолицый парень в джинсах и высоких сапогах.

– Ша, бойцы, там еще и две бабы! Та, что помоложе, моя! Люблю таких, стройненьких. Вы можете с толстушкой развлечься! – уверенно заявил крепыш в спортивной куртке.

И, шагнув вперед, сунул руку в карман.

– Что, мужик, обосрался? Давай ключи и вали отсюда, пока цел! – процедил он, приближаясь к Жене. – Во, блин, тут еще и сосунки! Их тоже забирай. Я сегодня добрый!

– Парень, ты адресом не ошибся? – как-то слишком спокойно сказал Женя, отступая на полшага.

Алеся, напуганная не меньше Лени, вдруг встала рядом с Женей, прикрывая того слева.

– Пацаны! Да они вообще оборзели! Придется валить! – хищно усмехнулся главарь, доставая из кармана куртки пистолет.

«ПМ», – отметила про себя Алеся и больше уже не сводила глаз с жуткого черного зрачка пистолетного дула.

– Ключи от тачки гони, мужик! И вали отсюда, пока цел! – брызжа слюной, крикнул главарь и вскинул пистолет.

Двое его подельников тоже придвинулись к Жене, в руках у них появились обрезки труб. Женя вдруг странно качнулся и… Теперь события развивались стремительно. Выбитый ударом ноги пистолет взмыл в воздух и, описав дугу, упал прямо под ноги Алесе. Следующий удар Женя нанес стоящему слева от него бандиту в высоких сапогах. Длинный нож, которым Женя разделывал мясо, словно шпага, пронзил руку, сжимающую обрезок трубы. Страшно взвыв, бандит схватился за раненую руку, из которой торчал клинок, и, визжа, закрутился на месте. Алеся рефлекторно схватила пистолет. Предохранитель? Вниз! Оружие готово к стрельбе! Страшный удар трубой по незащищенному затылку Жени. Брызги крови на снегу. Главарь с кастетом, зажатым в кулаке, взметнул руку над опустившимся на колени Женей. Переведя ствол с головы главаря на его левое колено, Алеся нажала на спуск. Выстрел почему-то показался оглушительным. Руку тряхнуло. Дикий крик. Оглушительный визг раненых. Скользящий удар брошенной в нее трубы Алеся почти не заметила. Последний, третий, коренастый, уже бежал по дороге, зачем-то нелепо подпрыгивая. Поймав в прорезь прицела мелькающие ноги, Алеся дважды нажала на спуск. Взмахнув руками, словно зацепившись за натянутую проволоку, коренастый упал лицом вниз, прямо на покрытый ледяной корочкой асфальт.

Алеся поднялась с колена, все еще сжимая в руке пистолет, оглянулась. Перевернутый мангал, шипящие на быстро тающем снегу недогоревшие головни, разбросанное мясо – красными комочками на белом, Леня на корточках, с расширенными от ужаса глазами прижимающая к себе девочек. Коленопреклоненный Женя с залитым кровью бритым затылком и корчащиеся от боли бандиты.

– Леня, все кончилось! Успокойся! – Чувствуя, как падает в крови адреналин, сказала Алеся.

Леня будто очнулась, отпустила напуганных девочек, бросилась к раненому мужу:

– Женька, миленький! Тебе очень больно? Женя только слабо помотал головой и, опираясь на руку жены, попытался встать.

– Старею, – прошептал он, все еще качая головой. – Что с этими будем делать? К дереву, что ли, привязать и забыть?

– Милицию нужно вызывать, как ни крути, два огнестрела! – сказала Леня.

– Что-то ты, любимая, ментовским языком заговорила, – неожиданно улыбнулась Алеся. – У меня в багажнике веревка есть. Помогите мне их связать.

На то, чтобы упаковать в прочную капроновую веревку упирающихся бандитов, понадобилось почти полчаса. Женя, успокаивая особо буйных, не скупился на удары. Когда покончили с этим делом, Алеся умчалась в ближайший поселок на поиски телефона. Тот, что ржавел возле лодочной станции, не работал уже лет десять. Женя запретил жене наводить хотя бы относительный порядок, мол, и так натоптали, не отпишешься. Когда вернулась Алеся, Леня накормила девочек наспех приготовленными бутербродами.

Милиция приехала только через час, да и то не из города, а из райцентра. Разбирательство затянулось. Дети замерзли. Леня злилась, Женя топтался с милицейскими и что-то упорно разъяснял. Алеся пыталась хоть как-нибудь расшевелить детей, чтобы те окончательно не застыли.

Когда главаря заталкивали в милицейский фургон, он посмотрел Алесе прямо в глаза и крикнул:

– Я тебя, сука, урою! Тебе не жить! Ты еще не знаешь, кто я! Меня через час выпустят, и я тебя кончу!

Странно, но этот взгляд, эти колючие маленькие поросячьи глаза показались ей знакомыми. Еще два часа они в отделении милиции писали объяснительные и давали показания дежурному следователю.

Новый год Алеся встречала вместе с мамой и Лерой. Праздник был грустным. Случившееся всего два дня назад не прошло бесследно. Ночами и Алесю и Леру мучили кошмары. Разумеется, пришлось рассказать маме, что произошло. Конечно, не все. Не хотелось слишком ее расстраивать. Многое Алеся списала на действия Жени. Вот только в милиции пришлось все объяснить в мельчайших подробностях. Старший лейтенант слушал Алесю с явным недоверием. Видно было: поверить в столь активные действия женщины ему трудно. Но что его сомнения! Избавиться от воспоминаний о кровавой трагедии оказалось не просто. Во сне Алеся снова и снова ощущала холодную тяжесть пистолета в руке. Просыпалась от едкого запаха сгоревшего пороха. Чувствовала, как руку подбрасывает при выстреле, явственно видела ярко-красные пятна крови на снегу. Даже после того, как она разделалась с убийцами Димы, такого не было.

А через неделю Алеся получила повестку в суд. Отпросившись на несколько дней в деканате, поехала домой. Впервые в жизни оказавшись в положении потерпевшей, Алеся не знала, как себя вести, положение спасло присутствие Жени и Лени, они также получили повестки. Когда началось слушание, выяснилось, что потерпевших не так уж и мало. Троица молодых преступников успела натворить дел. Их обвиняли не только в попытке ограбления Алеси и ее друзей, но и в нескольких успешных грабежах, сопровождавшихся угрозами применения оружия и избиением потерпевших. Обнаглевшие до крайности, преступники даже не пытались скрываться. Действовали нагло, цинично, не закрывая лиц. Судебное заседание затянулось. Алеся во все глаза смотрела на главаря. Он снова ей показался очень на кого-то похожим, только она никак не могла вспомнить на кого. Во время чтения приговора ей все стало ясно.

– Шепотович Сергей Анатольевич приговаривается к семи годам заключения в колонии общего режима. – Слова судьи объяснили все.

Конечно же это сын директора – потому они так похожи, но где же отец? Алеся обвела взглядом зал. Анатолия Николаевича не было. Выйдя из зала суда, она первым делом спросила у Лени:

– Ты знала, что этот главарь – сынок директора?

– Конечно, я его еще там, на озере, узнала. Просто до поры до времени не стоило поднимать шум. Но теперь Шепотович поплатится. Я постараюсь.

– Но у него и так сын сидит! – возмутилась Алеся.

– Сын за отца не ответчик, а вот папаша рассчитается за все сполна! И за то, как сынка воспитал, и за то, что мне едва жизнь не испортил.

– А что случилось?

– Долго рассказывать. В общем, он ославил меня так, что едва отмылась. Снова начал распускать слухи, что я его любовница, но главное – по рукам пошла моя фотография. Понимаешь, лицо мое, а вот дальше… Я-то сразу, как увидела, поняла, что это монтаж. Хорошо, что Женя мне поверил. Ему тоже подсунули, в почтовый ящик. Правда, он молодец, скандала устраивать не стал, а вооружился лупой и внимательно изучил снимок. Там было несколько отличий в деталях, но главное – он старательно изучил тени, показал, где несоответствие, и даже нашел, откуда был взят снимок моего лица. Но только это уже было после, сначала я никак не могла понять, почему на меня косятся во время заседаний и семинаров. А тут еще секретарша директора шепнула, что видела у него именно это фото.

– Так подай на него в суд! – воскликнула Алеся.

– А смысл? Он бы выкрутился, зато теперь он полностью в моих руках. Ты еще не знаешь, что, как только арестовали Сергея, он развелся с женой. Теперь небольшое усилие – и он лишится своего депутатства. Предупреждение о несоответствии он уже получил. Скоро поймет, что не стоило меня злить!

– А ты в самом деле сможешь с ним расправиться? – спросила Алеся.

– Не сомневайся! – заявила Леонида.

– Поехали ко мне, поговорим! – предложила Алеся.

– Только я без Жени. Он и так едва вырвался с работы.

– Знаешь, так даже лучше. Мне с тобой посоветоваться нужно. Без мужиков!

– Прости меня, Алеся, но Женя не мужик – он мужчина! Поехали!

Нечеловеческая нагрузка, бессонные ночи над конспектами, слезящиеся от работы за компьютером глаза, но цель, поставленная Алесей перед самой собой, была слишком важной, чтобы свернуть с намеченного пути. Написание диссертации, тем более в столь короткий срок, – задача крайне сложная, но выполнимая. Защита позволяла молодой женщине всерьез рассчитывать на ощутимое продвижение. Теперь, оставшись одна, взвалив на хрупкие плечи нелегкую ношу ответственности за подрастающую дочь, Алеся задумалась. Не стоит сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что мама с годами не становится моложе. Уже сейчас она все чаще болеет, а пройдет время – даже простая поддержка здоровья станет обходиться дороже. Единственное, что, по мнению Алеси, оставалось в ее жизни, – так это работа. Работа ради дочери и мамы, единственных близких для нее людей. Изредка, когда глаза уже не видели ничего на мониторе, она устало прикрывала их ладонями и думала о собственном предназначении. По всему выходило, что после потери мужа ей так и вековать вдовой. Размышляя о собственном статусе, Алеся часто задавала себе один и тот же вопрос: почему так получилось? И с ужасом понимала, что произошедшее было неизбежно. Димка, верный и преданный друг, а после муж, готов был на все ради нее, ради дочери. Он строил грандиозные планы и единственное, чего боялся в жизни, – так это не оправдать надежд любимой. Он рвал жилы для того, чтобы Алеся и Валерия ни в чем не нуждались. Рисковал, понимая, как непросто выжить в страшный период всеобщей разрухи. Именно по этой причине он и погиб. Память о муже Алеся лелеяла в своем сердце. Она видела, как повезло с мужем той же Лене, но не могла даже представить себе, что когда-нибудь сможет полюбить другого мужчину. Даже если и встретит такого, как Женя. В бесконечном одиночестве женщину утешало одно – она любила и была любима. Ей уже повезло в жизни, хотя бы в том, что муж у нее был необыкновенный. Чуткий и нежный, верный и надежный. Способный свернуть горы ради нее. Постоянно общаясь с коллегами, Алеся видела, как непросто живется тем, у кого нет таких отношений в семье, какие были у нее с Димой. А уж сколько женщин выбрали развод и одиночество, отчаявшись от бесконечного пьянства и хронической неверности мужа. Они предпочли выживать в одиночку, чтобы только не страдать и не мучить детей. Лучше одной растить ребенка, чем подвергаться постоянному унижению! Разве может вынести нормальная женщина, когда от мужа пахнет чужими духами, когда он, приходя домой за полночь, незатейливо врет, что задержался на работе. Когда каждый выходной придумывает тысячу причин, чтобы сбежать к другой и провести с ней весь день в постели. Даже видеть его становится пыткой. Нет, Алеся твердо решила, что уж лучше не пытаться устроить собственную жизнь. Все равно лучше, чем Дима, ей не найти. А что касается Леры, очень многие дети живут без отца. Кроме того, отношение в обществе к одинокой женщине все еще неоднозначно. Каждый мужчина, едва узнав, что женщина разведена, тут же начинает, что называется, подбивать клинья в надежде на легкую победу. И совершенно по-детски обижается, слыша отказ. Обиженный, начинает распускать слухи. О, как часто Алеся сталкивалась с такими ситуациями! Удивительно, но ей казалось, что представители так называемого сильного пола оказывались сплетниками хуже старушек на завалинке. С каким наслаждением они перемывали косточки бедным женщинам! Какие небылицы рассказывали о разведенных! Ей было немного полегче, как-никак вдова.

Иногда Алеся задумывалась: зачем вообще нужен мужчина в жизни женщины? И никак не могла придумать обоснования совместного существования. Жить с мужчиной, с мужем – норма только в том случае, если есть любовь. А так, только для того, чтобы было кому вкручивать лампочки, по меньшей мере нецелесообразно. Уже давно женщины с легкостью выполняют любую «мужскую» работу. Без особых усилий осваивают даже такие занятия, которые совсем недавно считались сугубо мужскими. А вот наоборот почему-то не происходит. Ослабели они, что ли? Или же попросту обленились. Алеся не задумывалась. Да вообще, в чем преимущества существа, которое писает стоя? Чем чаще она размышляла об этом, тем определеннее приходила к выводу – мужчина ей не нужен! Закончит курс, напишет кандидатскую и станет той женщиной, которой многие завидуют, а что до личной жизни, то, посвятив себя ребенку, ей будет не до нее. Нет, она не станет мужененавистницей. Зачем? Просто в ее силах жить одной. Пока есть дочка и мама, больше ей никто не нужен.

Через год Алеся защитила диссертацию, а еще через полгода, как раз на Рождество, пришли документы о присвоении Алесе Игоревне звания кандидата наук. В то же время ей предложили место в институте, который она когда-то закончила. Алеся приняла предложение. Леонида согласилась с решением подруги.

– Ты права, Алеся, пришло время двигаться дальше. Я вижу, ты уже выросла из учителей. Не знаю, справишься ли ты с директорством, но педагог ты от Бога, и в институте тебе самое место. Не удивлюсь, если ты через год-другой кафедру возглавишь.

– Шутишь, Леня. Я иду в институт вовсе не за этим. Просто там зарплата выше. Мне же Леру поднимать нужно.

– Тебе еще мужа хорошего – и можно будет считать, что жизнь удалась.

– Нет, вот чего мне не нужно, так это мужа. Хватит, я вычеркнула мужиков из своей жизни и не собираюсь даже думать об этом, не то, что предпринимать какие-то действия.

– Это ты зря! Может, ты еще не созрела, но женское все равно возьмет верх. Поверь мне. И главное, не забывай нас с Женей.

Часть вторая

Эхо вчерашнего дня

Окно в два часа пришлось как раз на обеденное время. Алеся давно собиралась наведаться в школу к Лере, но как-то не получалось. Сегодняшний визит она спланировала заранее. Даже предварительно позвонила директрисе. Теперь, поправляя прическу перед зеркалом, Алеся улыбнулась своему отражению. Из зазеркалья на нее смотрела тридцатишестилетняя ухоженная, стройная, красивая женщина с выразительным лицом и немного грустными глазами. «А ты еще очень ничего! В такую и влюбиться не грех!» – одними губами сказала Алеся отражению и, запахнув короткую шубку, вышла из комнаты.

Солнечный блеск свежего снега развеселил ее, заставил улыбнуться. Свернув к реке, Алеся решила пройтись пешком до школы, в которой училась Лера. Погода была уж больно хороша: после продолжительной слякоти вчера наконец выпал снег и, прихваченный легким морозцем, не растаял, как обычно, не превратился в грязную кашу, в которой моментально промокают сапоги, а уцелел и теперь ослепительно сиял под удивительно синим декабрьским небом. Раскинувшийся слева парк прорезали угольно-черные тени деревьев, особенно контрастные на белом. Время от времени с деревьев с легким шелестом осыпались невесомые комки снежной ваты, распадаясь на отдельные снежинки.

Алеся не выдержала, сошла с расчищенного тротуара и свернула на тропинку, ведущую в парк. Обойдя отдельно стоящее здание, вернулась на улицу и, вздохнув, направилась к школе. Слишком уж не хотелось покидать восхитительную сказку. Вышла на бесконечно длинную улицу, по чьей-то прихоти громко названную проспектом. Именно там она работала со сложными детьми, конфликтовала с директором, подружилась с Леней.

Школьный двор по причине перемены оказался заполнен шумной толпой беснующихся учеников, так же как и Алеся, обрадовавшихся первому снегу и потому с криками и визгом бегающих по площадке перед высоким крыльцом. Легко увернувшись от расшалившихся школьников, Алеся вошла в школу, поднялась на второй этаж и лишь на секунду задержалась перед дверью приемной. Секретарши, как обычно, на месте не оказалось. Не задумываясь, Алеся потянула на себя дверь. Леонида Марьяновна сидела в директорском кресле и разговаривала с мужчиной:

– Виктор Всеволодович, ведь вы председатель родительского комитета школы! Как вы не можете понять, что такое поведение вашего сына просто недопустимо! А какой пример он подает младшему?

– Добрый день, Леонида Марьяновна! Извините, я смогу с вами поговорить? – спросила Алеся, понимая, что попала не вовремя.

– Здравствуйте, Алеся Игоревна, присаживайтесь, я сейчас освобожусь, – ответила Леня и снова обратилась к мужчине: – Так что будем делать, Виктор Всеволодович?

– Леонида Марьяновна, дорогая, я в курсе происшедшего и ничуть не осуждаю Станислава. Или вы считаете, что защищать свою честь, а также честь девушки нужно иными способами? Что, по вашему мнению, он должен был сделать? Прибежать к вам, пожаловаться на хулиганов?

– И все же он жестоко избил двух учеников!

– Я думаю, дело даже не будут передавать в суд. В милиции вошли в положение, приняли во внимание и время, и место. А главное, существует видеозапись драки. На этой записи ясно видно, как началась драка и чем она закончилась.

– Простите меня, Виктор Всеволодович, я все понимаю, но на меня давит облоно. Я обязана была провести эту беседу.

– Согласен с вами. Вы извините меня, пора бежать. И не обижайтесь. Станислав был прав в той ситуации, и мы оба об этом знаем.

Когда мужчина встал, его лицо показалось Алесе странно знакомым. Едва за посетителем закрылась дверь, Леня поднялась и шагнула навстречу подруге.

– Ну, здравствуй, пропажа! А я уж думала, до лета не увидимся! Не стыдно?

– Стыдно! – согласилась Алеся. – Но и ты меня пойми, работы невпроворот, и вечерники, и заочники. Я же единственный добытчик в семье. Приходится работать.

– Я тебе давно говорила, пора замуж! Что же ты Андрея не окрутила? Он отличный мужчина, хозяйственный, зарабатывает прилично. Чего тебе еще нужно? Тем более что он недавно развелся.

– Ну что вы все ко мне прицепились? Не хочу я замуж! Мне и одной хорошо. Да, я согласна, Андрей хороший человек, но он так и не предпринял никаких активных действий. Пообедали пару раз вместе, в театр сходили. Правда, в филармонию он меня едва не каждую неделю выводит. Но никаких намеков на то, что я ему интересна как женщина, не было. Мне кажется, что он уже устал от женщин и больше всего стремится к покою и одиночеству. Вот с собакой своей он целуется непрерывно. У меня даже мысли крамольные начали появляться.

– А ты не ошибаешься? Насколько мне известно, женщины от него без ума. Он, по слухам, вообще необыкновенный любовник.

– Ничего не могу сказать, у нас отношения с ним если и строятся, то чисто дружеские. За те два месяца, что мы с ним знакомы, он даже не попытался меня поцеловать! С другой стороны, на выручку всегда готов прийти. Представляешь, когда замок заклинило, я только ему позвонила, Андрей буквально через несколько минут приехал и дверь открыл, а вечером заехал и новый замок поставил.

– Вот видишь! Может, он так ухаживает? А ты сама не пробовала его как-то подвигнуть, хотя бы спровоцировать? – шепотом спросила Леня.

– Даже не подумаю. Одно тебе могу сказать: когда он с собакой, я вообще боюсь двигаться. А собака с ним практически всегда. Он даже спит с ней! Андрей сам сказал. Но я не за этим пришла. Как Лера?

– А ты что, не спрашиваешь у нее самой? – парировала Леня.

– Спрашивала, говорит – все нормально, – пожала плечами Алеся.

– Правильно отвечает, но я на твоем месте все же нагрузку на ребенка снизила бы. Скажи мне, зачем она пыталась записаться на бокс? Ей что, не хватает остальных занятий?

– С боксом мы разобрались, не станет она в эту секцию ходить, остались только дзюдо, стрельба из лука и плавание. Я хотела узнать, как у Леры с учебой. Мне кажется, что кругозор у нее не очень.

– В этом ты не права! Учится она очень хорошо, сама слежу. Не могу понять только одного: когда она успевает учить?

– Знаешь, я тоже никогда не учила ничего в школе, незачем было. Послушала – и достаточно. Это уже позже, в институте, пришлось иногда конспекты открывать. У тебя обед когда?

– Прямо сейчас. Предлагаешь поехать пообедать? – спросила Леня. – Тогда на моей машине. Женя подарил!

Маленькое кафе, полутемный зал. Негромкая музыка, приятный бармен. Восхитительный крепчайший кофе, неспешная беседа.

– Послушай, Леня, а что за мужчина у тебя был сегодня? Мне кажется, я его где-то видела.

– Понравился? Неудивительно! Такой мужчина! Не женат, кстати, вдовец. Один двух мальчишек поднимает. Дети у него замечательные. Старший, Станислав, в десятом учится. Недавно за одноклассницу вступился. Раскидал подонков так, что любо-дорого посмотреть. И поделом! Но чихвостить приходится, по долгу службы. А Стасик – парень замечательный! Впрочем, и младший за ним тянется. Младший, Санька, уже в четвертом классе. Вообще семья у них на редкость дружная.

– Нет, определенно я этого мужчину где-то видела, – задумчиво повторила Алеся.

– Брось, Леся, он нам не по зубам, ты лучше на Андрее сконцентрируйся.

– Леня, что ты меня снова сватаешь? Сама говорила, что Андрей только в этом году развелся. Зачем ему снова жениться? Кстати, а ты не знаешь, кто был инициатором развода? Он или его жена?

– Супруга! Андрей ее всегда так называл, говорил, слово «жена» для нее совершенно не подходит. Я видела ее несколько раз, знаешь, я с Андреем согласна. Такая женщина женой никогда не станет – Снежная королева!

– Не поняла! Что значит «Снежная королева»? Такая неприступная? – переспросила Алеся.

– Похоже, да. Ты думаешь, Андрей от хорошей жизни по бабам бегал? Не тот он человек. Такой, как он, способен на сильные чувства. Он и жене верен будет, и об изменах не станет задумываться. Так что ты постарайся. Не пожалеешь!

Но Алеся только отмахнулась. Она мучительно пыталась вспомнить, где и когда видела Виктора.

Год выдался на удивление удачный. Лера успешно закончила девятый класс, Алеся была утверждена на должность заведующей кафедрой начальной школы, да и мама, наконец, ушла на пенсию. Только с машиной начались небольшие проблемы, все чаще приходилось заезжать в автосервис. Вот и сегодня, оставив машину, Алеся позвонила Андрею:

– Андрюша, дорогой, ты не мог бы меня подхватить возле вазовской станции?

– Алеся, привет! Тебе придется немного подождать, я сейчас со своим дизайнером ругаюсь. Намылю ей голову и подъеду. Хотя нет, подожди, мы вместе приедем.

Алеся вышла к перекрестку и еще издали заметила серебристую «ауди». С Андреем ее познакомила Леня, все еще надеялась пристроить подругу в хорошие руки. Что ж, руки действительно были хороши, но вот только их обладатель не проявил к Алесе ни малейшего интереса. Хотя сдружились они очень быстро. Впрочем, такое положение дел вполне ее устраивало. Тем более что слухи, ходившие об Андрее, ее настораживали. Но тем не менее как друг он был надежен. Если что-то пообещал, разобьется в доску, а сделает. Вот и сейчас – стоило только позвонить, он тут как тут, не пришлось даже объяснять, что к чему. Серебристая машина замерла у ног Алеси. «Конечно, место рядом с Андреем никогда не пустует!» – с легкой обидой подумала она, устраиваясь позади девушки, сидящей рядом с водителем. По непонятным причинам к этой необыкновенно красивой девушке она относилась с определенной ревностью. И хотя Андрей, по крайней мере при Алесе, никак не выражал своего отношения к этой роскошной блондинке, саму Алесю не оставляло чувство, что между ними что-то происходит. В то же время она признавала, что, невзирая на огромную разницу в возрасте, смотрелись они вместе восхитительно. Невысокий коренастый Андрей рядом с ней, стройной, обворожительной, выглядел еще солиднее, внушительнее. Да и сама девушка сияла от счастья, когда шла под руку с ним.

– Еще раз привет, Алеся. Ты уже обедала? – спросил Андрей, как только она закрыла дверь. – У меня есть предложение, возвращаться в город не хочется. Давай подскочим на кольцо, к Араику. У него шашлыки фантастические. Ты не против?

– Поехали, я полностью в твоей власти. Только, если можно, ненадолго. Мне еще в институт нужно вернуться.

– Мы только пообедаем и вернемся. У нас тоже дел немерено.

Машина сорвалась с места, будто выпущенная из катапульты. Андрей, несмотря на зрелый возраст, всегда ездил как сумасшедший. Иногда Алесе казалось, что во взрослом сильном теле этого мужчины живет душа ребенка, страстного, неудержимого, чуточку безумного. Мотор звенел на высокой ноте. Окружающий пейзаж смазался, машина, казалось, летела над землей. До кольцевой развязки домчались за несколько минут, все это время с лица Андрея не сходила шальная и немного хищная улыбка. Свернув на юг, Андрей промчался километр и, свернув с трассы, остановил «ауди» возле шашлычной. Едва завидев его, к машине направился хозяин, среднего роста, темноволосый, с сильной проседью и просто фантастически огромным носом мужчина.

– Привет, Араик-джан! – приветствовал его Андрей.

– Здравствуй, Андрей-джан! Здравствуй, дорогой! Покушать приехал? Заходи, дорогой! Вах! Каких женщин привез! Одна другой краше! – рассыпался в любезностях хозяин.

Проводив к столику под раскидистой сосной, Араик усадил прибывших как самых дорогих гостей, тут же принес холодный сок в графине, огромное блюдо со свежей зеленью, тарелку с настоящим армянским лавашом.

– Только мясо придется подождать! Сам понимаешь! – извинился Араик.

– Ничего, Араик-джан, мы не спешим. Сыр у тебя есть? Неси.

Алеся с удивлением наблюдала за их общением, было похоже, что Андрей с Араиком знакомы очень давно. Но здесь он не слишком частый гость. Девушка-дизайнер начала что-то горячо доказывать своему боссу, но он остановил ее, заявив, что обед – дело святое и сейчас в окружении самых красивых женщин города он не хочет ни о чем думать. Тем временем хозяин принес жаренное на углях мясо. Еще шипящий на тарелке огромный кусок баранины, усыпанный мелко порубленным луком, ничем не напоминал привычный шашлык. Но вкус оказался волшебным. Неожиданно Алеся почувствовала зверский голод, спустя десять минут оторвалась от своей тарелки и с удивлением обнаружила, что стол практически пуст, даже на блюде с зеленью остался только одинокий листик салата. Потягивая холодный сок, Андрей, откинувшись на спинку стула, сыто улыбался. Действительно, говорить не хотелось. Тело и душа желали покоя и тишины.

Темно-синий «лендкрузер», не задерживаясь на стоянке, внаглую подъехал прямо к шашлычной. Двери открылись практически одновременно. Четверо крепких мужчин выбрались из джипа и уверенно направились внутрь. За ними еще не успела закрыться дверь, а Андрей, мгновенно сбросив маску расслабленности, поднялся и коротко бросил женщинам:

– В машину!

Через секунду он уже нырнул в шашлычную. Девушка вскочила, но вместо того, чтобы выполнить приказ Андрея, осторожно двинулась к шашлычной. Алеся, не зная, как поступить, замерла на месте. Из шашлычной доносились крики, шум, тяжелые удары. Блондинка уже почти дошла до невысокого крыльца, когда дверь с треском распахнулась, из нее выскочил мужчина и бросился к джипу. Вслед за ним из дверного проема молнией вылетел мужчина и с разбега врезался лицом в капот автомобиля. На его спине, вцепившись в уши, сидел… Андрей! Соскочив со своей жертвы, он рванул мужчину за плечо и резко ударил в челюсть. Мужчина осел под колеса джипа и остался неподвижным. Андрей добавил ему для надежности ногой по спине, снова бросился в шашлычную. Алеся, наконец, пришла в себя. То, что делала блондинка, повергло ее в шок. Девушка явно решила пойти на выручку своему шефу, схватила топор, стоявший у стены, и уже была готова войти внутрь. Алеся сорвалась с места и успела перехватить побледневшую, дрожащую от страха девушку.

– Нельзя! Туда нельзя! Опомнись! – пыталась остановить ее Алеся.

– Там Андрей! Его убьют! – закричала девушка, пытаясь вырваться из сильных рук Алеси.

Шум в шашлычной внезапно стих. Послышался стон, и на крыльце появился еще один налетчик. Шел он странно, низко опустив голову, согнутый в три погибели. Следом появился Андрей, именно он вел налетчика, заломив руку. Жестко сбросив противника с крыльца, он наклонился над поверженным.

– Ты слышишь меня? Если ты или твоя братия появится здесь еще раз, ты труп. Усек? Забирай своих братков и вали, пока цел, – процедил Андрей и коротко, но сильно ударил противника в голову.

Шагнув к женщинам, он молча отнял топор у своей помощницы и метнул его сосну, под которой они обедали. Тяжелый топор, сверкнув остро отточенным лезвием, вонзился в толстый ствол с такой силой, что дерево загудело. Видно было: Андрей еще не успокоился, не отошел от схватки.

– А вы что здесь стоите? Я русским языком сказал: скакать в машину и сидеть там тихо! – рявкнул он и, широко шагая, направился к «ауди».

Он уже сел за руль, когда из шашлычной появился Араик. Голова его была перевязана, кровь на белом бинте выглядела особенно жутко. Его поддерживала невысокая темноволосая женщина.

– Постой, Андрей! – крикнул хозяин шашлычной.

Оставив женщин в машине, Андрей вышел и сделал несколько шагов навстречу другу.

– Зачем ты встал, Араик-джан?

– Андрей, я твой должник. Ты знаешь закон!

– Не нужно об этом, лучше позвони братьям. Они могут заявиться снова, но уже с оружием.

– Я все знаю, Андрей, но если бы не ты, они убили бы меня сегодня.

– Не стоит говорить об этом. Просто позвони братьям. Прости, мне нужно ехать, – сказал Андрей и, пожав другу руку, направился к машине. Только теперь Алеся заметила, что его черная майка с левой стороны разрезана и сквозь прореху виден окровавленный бок.

– Андрей, ты ранен, – тихо сказала она, когда Андрей снова оказался в машине.

– Знаю, царапина. Дома пластырем заклею. Прости, что мы так неудачно попали.

– Ничего, я не думала, что ты такой…

В этот момент один из лежащих на земле бандитов поднялся и, схватив попавшее под руку полено, припадая на левую ногу, бросился к «ауди». И Алеся вдруг узнала его. Это был Сергей Шепотович. Она не могла ошибиться. Тот же взгляд, то же круглое лицо. Он стал еще больше похож на отца.

Андрей не стал дожидаться, когда бандит добежит до машины, резко рванул с места и, вывернув руль, направил «ауди» на шоссе.

– Что это было, Андрей? – взволнованно спросила блондинка.

– Ты что, не знаешь, что незваный гость… Забудь. Не придавай значения. Нам с тобой еще работать сегодня.

– Я не представляю, как ты можешь после всего этого ехать на работу!

– В таком случае поедем ко мне и поработаем там. Алесенька, тебе очень нужно в институт?

– К сожалению. Но если это проблемно, просто высади меня на остановке. Я сама доберусь, – ответила Алеся.

– Погоди, а тебе в какой корпус? – уточнил Андрей.

– В старый, это недалеко от моего дома.

– Чудесно, в таком случае заедем ко мне, я же теперь там живу. Возле парка. Дашка будет рада тебя видеть.

– Как же! Я помню, как она на меня смотрела, когда мы встретились в парке! Разорвать хотела! – стараясь разрядить обстановку, улыбнулась Алеся.

– Брось! Она тебя любит, как только поняла, что ты ко мне ничего не испытываешь, сразу успокоилась, – задумчиво пробормотал Андрей и, спохватившись, покосился на помощницу.

Девушка, сцепив руки на коленях, расширенными глазами смотрела на дорогу и, как могло показаться, ничего не слышала. Город приближался стремительно. Медленно ездить Андрей не умел.

– Алеся, тебе некуда спешить, час времени у тебя есть. А институт твой вон, через парк! Зайди, с Дашкой пообщайся, она по тебе скучает.

– Неудобно, Андрей, вы работать собираетесь, а я… – попыталась отговориться Алеся.

– Не спорь, ты у меня в новой квартире еще не была, вот и посмотришь. – И, наклонившись к самому уху, добавил: – У меня сосед, познакомлю обязательно. Настоящий мужчина. Надеюсь, он тебе понравится!

«Вот черт! И он тоже меня сватает! Сам не рискует! Конечно, зачем ему жена с прицепом!» – подумала Алеся, поднимаясь вслед за Андреем по лестнице. Андрей только поднялся на площадку, как из-за двери раздался тонкий визг, словно совсем крошечный щенок звал маму. Но Алеся уже знала, как обманчив бывает голос. За дверью их ожидала огромная рыжая собачища с невероятно умными карими глазами и огромным любящим сердцем. Алеся подозревала, что по какой-то невероятной прихоти природы настоящая женская душа вселилась в тело собаки и всю жизнь страдает от невозможности выразить свою любовь единственному мужчине на свете. А в том, что Дашка влюблена в Андрея совершенно по-человечески, сомнений не было. Алеся невольно позавидовала ему. Не каждому человеку выпадает такое счастье – быть любимым. Наверное, только одно может быть слаще – любить самому! В ее жизни был Дима, но, может, прошло слишком много времени, а может, и чувства были иными, но теперь, когда Лера почти выросла, Алесе мучительно захотелось любви. Настоящей, яркой, немножко сумасшедшей и такой, чтобы на всю жизнь!

Андрей придержал немного дверь и как бы просочился в прихожую. Низкий, очень громкий рык донесся из квартиры. Алеся уж видела эту процедуру. Еще когда бывала на съемной квартире Андрея. Огромный зверь с места прыгал на шею любимого и, обхватив лапами, начинал вылизывать лицо, глаза, гладко выбритую голову, и оторвать его от хозяина не было ни малейшей возможности. Это продолжалось до тех пор, пока глаза собаки не соловели, дыхание не становилось частым и прерывистым, огромное тело не обмякало, и только тогда Андрей осторожно опускал ее на пол, едва стоящую на все еще дрожащих от возбуждения лапах.

Наконец Андрей впустил женщин в квартиру. И тут Алеся растерялась. Нет, отнюдь не от присутствия собаки. Ее поразила едва ли не казарменность жилища Андрея. Чисто и строго. Даже мебель простая и строгая, ни одной столь дорогой сердцу женщины мелочи вроде вазочки с цветами на подоконнике или изящной безделушки на столе. Хотя нет, если считать за такую вещь простенькую стеклянную пепельницу, то как раз она присутствовала на столе. Чистая, до скрипа вымытая. Несмотря на то что стойкий, не-выветриваемый запах сигарет и кофе уже успел въесться и в мебель, и в шторы и стал неотъемлемой частью комнаты.

– Дорогие дамы, я сейчас сварю кофе, а вы пока устраивайтесь, – сказал Андрей и вышел. По паркетному полу за ним процокали когти Дашки.

Алеся, еще раз окинув взглядом комнату, увидела единственную знакомую еще по прошлой квартире Андрея вещь – старое огромное продавленное кресло. Оно так резко контрастировало со строгой спартанской обстановкой комнаты, что казалось единственно уютным и в то же время чужеродным. Не найдя ничего лучшего, именно в него и опустилась Алеся. В комнате повисла напряженная тишина.

Ситуацию разрядила Дашка. Вернувшись в комнату, собака остановилась напротив сидящей в кресле Алеси, потешно наклонила голову, раздумывая, как поступить. Потом, приняв решение, легко запрыгнула за спину Алеси и осторожно, но уверенно вытолкнула ее со своего места. Вошедший с подносом Андрей только рассмеялся.

– Не занимай чужого места под солнцем! – сказал он, ставя поднос с кофейником и чашками на стол.

Леня позвонила в пятницу. Ее предложение не было неожиданным, подруги давно договаривались провести выходные за городом. Подруга сразу предупредила:

– Но в этот раз без детей. Мы решили собраться взрослой компанией. Отдохнуть от городской суеты и постоянных забот. Ты согласна?

– Да, я только хочу узнать, мы поедем куда-нибудь в лес? – уточнила Алеся.

– Нет, пора тебя на нашу дачу свозить после ремонта. Нас будет несколько человек, так что скучать не придется. Женя все хлопоты взял на себя, так что мы, женщины, будем просто отдыхать.

– Надеюсь, чужих не будет?

– Нет, что ты, все свои, ты всех знаешь, и никто не вызовет у тебя отторжения. Только Андрей сказал, что будет не один.

– Притащит свою помощницу Марину? – насторожилась Алеся.

– Нет, у него святое правило: наемниц использовать только для работы, но не в личных целях, – успокоила Леня.

– То есть, ты хочешь сказать, ее точно не будет? – уточнила Алеся.

– Подруга, я же сказала, что нет! Послушай, а что ты так настроена против нее? На мой взгляд, вполне приличная девушка, умненькая, красивая. А такое сочетание – большая редкость, сама знаешь. В общем, я за тобой заезжаю!

– Когда? Мы что, прямо сейчас едем? – удивилась Алеся.

– А что тянуть? Собирайся, и вперед! – настаивала на своем Леня.

Через час Леня позвонила с мобильного. Ее машина как раз въезжала во двор. Алеся наскоро расцеловалась с мамой и дочкой и быстро спустилась вниз. Пассажирская дверь веселенького ярко-желтого «гольфа» уже была призывно распахнута.

Алеся, два года не бывавшая на Лениной даче, была поражена. Вместо небольшой жалкой халупки на участке стоял солидный двухэтажный дом. Срубленный из цилиндрованного леса, он выглядел словно сказочный теремок, если бы не размеры. С южной стороны была веранда. Большие окна были распахнуты. Тот самый участок, где когда-то Алеся помогала сажать чеснок, преобразился. Банальные грядки исчезли. Несколько яблонь, заросли кустарника по периметру, просторная лужайка, солидная баня на берегу пруда, каменный основательный очаг неподалеку от просторного стола, под наивным, в цветочек, тентом.

– Вот, любуйся! Даже мама моя приняла. Сказала, хватит горбатиться. Пришло время пожить по-человечески.

– Вот это да! – восхитилась Алеся. – В таком доме, пожалуй, жить можно! А где Женя?

– В бане, где ж еще! Он сказал, что строит дом только ради бани. Пойдем, устрою тебя. Теперь есть возможность размещать гостей с комфортом.

– А где гости? Не приехали? – спросила Алеся.

– Думаю, где-то здесь. Может, на реку пошли или еще куда-нибудь. А Женя точно в бане, вон видишь, дымок курится.

Комната, в которой Леня разместила Алесю, была невелика. Простая деревянная кровать занимала большую часть помещения. Крошечный стенной шкаф и огромное, почти во всю стену, окно, выходящее на террасу.

– Устраивайся и спускайся вниз. Я смотрю, гости уже собираются. Вон и Андрей с кем-то. Смотри, интересный мужчина, выдающихся, можно сказать, достоинств, – сказала Леня, посмотрев во двор.

Компания в самом деле собралась хорошая. Практически все были знакомы между собой, единственное исключение – друг Андрея, начинающий писатель Павел Северин. Комиссованный из армии после ранения, бывший военный врач, старый холостяк и обаятельнейший мужчина.

Когда, вволю напарившись, Алеся с Леней вышли из бани, Женя с Андреем уже накрывали роскошный стол. Целый бочонок пива, специально припасенный для этого мероприятия, венчал композицию. Место Алеси конечно же оказалось рядом с начинающим писателем. С другой стороны устроился Андрей. Ухаживали за Алесей оба. Андрей упорно пытался накормить Алесю кулинарными изысками собственного приготовления, а Павел заботливо подкладывал в ее тарелку тщательно очищенных раков и подливал пиво. Впрочем, Алесе внимание обоих мужчин было весьма приятно. Застолье продолжалось далеко за полночь. Горящий в очаге огонь отбрасывал красные блики на лица сидящих. Неспешный разговор преодолел активную фазу, и теперь большинство присутствующих просто сидели и смотрели на языки пламени, вырывающиеся из каменного жерла очага. Павел, немного волнуясь, читал отрывки своего очередного романа:

«…А за воротами его схватили. Он объяснял, убеждал, упрашивал, но пыточная уже ждала его. Два дня и две ночи мучений, плети, дыба и снова плети, клещи рвали его потерявшее чувствительность тело, но Воин упорно стоял на своем. Лишь утром третьего дня тцар поверил, остановил разматывающего в очередной раз измочаленную плеть палача.

– Верю. Лекаря ему. Баню. Девок. Чтобы к завтрашнему утру здоров был, – отрывисто бросил тцар Золтан и вышел из камеры пыток.

– Чего зря тянул? – пробасил палач, пожимая широченными обвислыми плечами, когда за тцаром закрылась тяжелая дверь.

Развязав путы, он крякнул, взвалил на плечо едва живого Воина и, задевая его окровавленным телом о каменные стены, понес во двор. Бросив под навес, неспешно, покачиваясь на коротких кривых ногах, отправился за лекарем. Присланные девки осторожно перекатили Воина на расстеленное полотно и вчетвером, качаясь от натуги, понесли в баню. Пришедший лекарь осмотрел его и, убедившись, что кости целы, удалился. Уложив истерзанное тело на полок, девки принялись мазать кровавое месиво пучками лечебных трав, размоченных в горячей воде. На открытые раны прикладывали целебные бальзамы, отогревали, оглаживали израненного Воина своими мягкими телами. Здесь же, в жарко натопленной бане, кормили его, ласкали. Воин быстро приходил в себя под их крепкими руками. Да и девки откровенно радовались, что им попался такой великолепный образчик мужской породы. Уснули все вместе, прямо в бане, усталые, но весьма довольные. Воин очень быстро восстановил силы.

Утром ему принесли одежду, самую большую, какую нашли, отвели к тцару. Тот его принял у себя, в палате, за накрытым столом.

– Ты говоришь, что Барбус можно отстоять? – грозно глянул Золтан.

– Да, не только возможно, но необходимо, – ответил Воин. – У тебя, тцар, есть для этого все необходимое. Да, не скрою, павших будет много, но ни тебя, ни твоих наследников не станут больше тревожить правители Куявии.

– Ты говоришь так, словно уже стал моим главным военачальником. Забываешься, не таким, как ты, я приказывал рубить головы.

– Согласен с тобой, тцар, пока голова моя не многого стоит, но пара крепких рук, умеющих держать секиру или меч, лишними для тебя не будут.

– Вот и поживешь тогда до победы, а дальше посмотрю, что с тобой делать. Ты слишком наглый, ведешь себя так, будто ровня мне. Я, да будет тебе известно, из рода самого Панаса.

– Мне это известно, тцар. Позволь мне пока изложить тебе наш план.

Выйдя из палаты, Воин, уже как полноправный ратник, отправился в оружейную. Как ни странно, там заправлял его недавний знакомый, все тот же палач, истязавший его двое суток подряд. Хмуро взглянув на вошедшего, он пробурчал:

– Чего еще? Снова на дыбу захотел?

– Злой ты. Меня тцар за оружием прислал. Тебе велел дать все, что выберу.

– На тебя доспех я не подберу, уж больно ты здоров, а что касается меча, то выбирай, этого добра хватает. Ратников нет, а мечей сколько хочешь, хоть по два сразу.

– Тогда я два и возьму. И еще секиру дай. Я к ней привык.

– Пошли, коли так, – с ноткой уважения буркнул оружейник и поковылял в просторный подвал. – Смотри, выбирай, пробуй.

Воин окинул взглядом просторное помещение. Оружия, самого разнообразного, и впрямь было много. На полках лежали охапки тяжелых мечей, у стен стояли двуручные секиры, шлемы разных форм и размеров громоздились в углу. В огромном сундуке поблескивали длинные, словно кинжалы, наконечники копий, в другом колючими ежами топорщились острые жала связанных пучками стрел. Длинные луки стояли рядом с ларем, доверху наполненным клубками с тетивой. Воин задумчиво подошел к стеллажу с самыми длинными мечами, взял один, вынул из потертых ножен, со свистом взмахнул, отложил. Покопавшись, нашел еще такой же. Проверил остроту клинка. Взяв по мечу в руку, внимательно посмотрел на оружейника.

– Сам-то умеешь с оружием обращаться?

– Ты, малец, еще сиську мамкину сосал, когда я уже был лучшим мечником! – с вызовом ответил оружейник.

– Пошли поглядим, – смиренно предложил Воин. – Только щит возьми покрепче.

Они вышли во двор, где уже толпились ратники. Общий сбор начинался. Предстоящий поединок вызвал немалый интерес. Мигом расчистили круг, стали плотно, закрывшись щитами. Под одобрительные крики оружейник потряс над головой зажатыми в руках щитом и невероятно тяжелым, широким и длинным мечом. Рослый, с необъятно выпуклой грудью, крепкими, достающими едва ли не до колен руками, он выглядел очень серьезным соперником. Из-за относительно коротких ног он навряд ли мог двигаться быстро, но широченные плечи вкупе с длинными, сильными руками делали каждый его удар нечеловечески сильным и неотвратимым.

Воин хотя и превосходил оружейника ростом, казался рядом с ним довольно щуплым. Пройдясь по кругу, он под смех собравшихся отбросил несколько камней, попавшихся на пути. Остановился. Чуть склонив голову влево, посмотрел на оружейника и, словно не слыша восторженных криков: «Убей чужака, Бер!» – негромко спросил:

– Тебя, что ли, Бером кличут? – Заметив утвердительный кивок, продолжил: – Готовься, Бер.

– Уже. Начинаем, – выдохнул Бер и, покачиваясь всем телом, двинулся вперед.

– Запомни, Бер, меня зовут Стерх, – крикнул Воин и шагнул навстречу.

Взметнувшиеся мечи встретились, пробуя силу соперников. Звякнули призывно и со следующим ударом обрушились со всей мощью. Искры прыснули в разные стороны, словно испуганные яркие рыбки. Закрывшись щитом, Бер рубил с чудовищной силой, каждый удар был смертельный, способный разрубить противника от макушки до самой развилки. Но всякий раз его меч только высекал искры из клинка Стерха и уходил в землю.

Стерх, похоже, не торопился атаковать, парировал удары, уклонялся, легко скользя по утоптанной земле. Лишь время от времени, будто невзначай, ударял по щиту Бера. Видя, что соперник начинает понемногу звереть от безуспешных попыток сразить его, Стерх, чуть отступив, вдруг взметнул оба меча и завращал ими с такой скоростью, что казалось, в руках его разом возникли два сверкающих круга. Через мгновение от щита Бера осталась дощечка величиной с небольшую тарелку, а меч вообще улетел к зрителям, с грохотом ударившись в выставленный щит.

– Все, пожалуй, – невозмутимо сказал Воин. – Ты хороший ратник, Бер. Только умения маловато.

Ошеломленный Бер стоял посреди разом примолкшего круга. С таким бойцом здесь еще никто не встречался. Слухи ходили, что далеко, за артанскими степями, живут иные народы, умеющие пускать стрелы на полном скаку, живущие на своих конях, никогда не ступающие на землю. А за полночным морем на неведомых островах есть странные северные люди, белые, словно снега, среди которых строят они свои каменные жилища. Они будто бы столь смелы и свирепы, что перед боем не надевают доспехов, а бросаются на врагов с открытой грудью, сжимая в каждой руке по длинному мечу. Убить их невозможно, ибо, даже будучи израненными, они продолжают сражаться, пока силы не оставят их и не спустятся к ним с небес прекрасные девы-валькирии и не унесут в небесные чертоги. Чужак же не был бел, как те северяне, но дрался как они, двумя тяжелыми мечами, волосом же был черен, словно вышел из того народа, что живет верхом на конях и зовется по-эллински кентаврами, конными таврами.

Воин стоял, опустив мечи, посреди замершей толпы, спокойный и невозмутимый, будто не он только что обезоружил лучшего и сильнейшего бойца.

…Бой начался перед рассветом. Воин вел свой десяток горцев прямо к шатру тцаревича Мигарда. Мигард, старший сын тцара Велигарда, уже успел прославиться как умный, расчетливый и непобедимый военачальник. Несмотря на молодость, он почти вдвое расширил пределы Куявии, подчинив себе часть Славии, большую часть Диких земель и надежно закрепился на левом берегу реки, потеснив доселе неукротимых артанцев. Теперь, заперев в горах Золтана и осадив Барбус, он готовил войска к решительному сражению. На стороне Мигарда были сила, решительность, напор и армия, уверенная в собственной непобедимости. Что мог противопоставить всему этому Золтан? Старые стены стольного града да еще пять тысяч решительных, неплохо вооруженных, но слабо обученных, не участвовавших раньше в настоящих боях горцев.

Если план Воина сорвется, потеря трона и в лучшем случае позорный плен ожидают Золтана. В безвыходной ситуации ему пришлось поставить на карту все. Острые струи ветра резали глаза, впервые за много лет Золтан перемещался не как обычно – в носилках или на роскошном возке, а на неудобном седле, на спине боевого дракона. Личная охрана, возглавляемая преданным Ксандром, окружала его со всех сторон. Полет был опасен, у Мигарда имелись огромные луки, способные поражать драконов в полете. Потому они и забрались так высоко. Холод и мрак окружали сотню драконов с всадниками, стремительно мчащихся выше облаков. Как возницы находили направление в кромешной темноте, ведомо только богам. Путь их, подобный стреле, вел вперед, к Барбусу. Всего тысяча ратников летела на помощь осажденному граду. Но и это была солидная сила, способная удвоить число защитников.

Там, позади, в предгорьях, уже шел ожесточенный бой. Все оставшиеся горцы прорывались на соединение с городской стражей и остатками армии, закрепившейся в граде. Золтан не знал, что десяток лично отобранных Воином бойцов уже пленил Мигарда и теперь, отбиваясь от наседавших куявцев, уходит в леса, выдерживая направление на Барбус. Пленение тцаревича и орудующая в стане полутысяча горцев посеяли панику. Оттого-то удар с гор оказался так страшен. Сметая выставленные на ночь посты, три с половиной тысячи горцев заставили рассеяться и бежать десятитысячную армию куявцев. Но праздновать победу не было времени. Собрав оружие и самое ценное из добычи, горцы двинулись на град. К вечеру, сметая на своем пути не готовые к бою тылы второй куявской армии, они прорвались к граду и закрепились в нем.

Еще раньше огромное полчище боевых драконов атаковало куявцев и, расчистив поле перед воротами, высадило подмогу защитникам. Только через сутки и первая, и остатки второй куяв-ской армии собрались у стен Барбуса. Силами и численностью они все еще превосходили войска Барбуса, но боевой дух уже был сломлен.

Через неделю в решительном сражении невдалеке от северных ворот в жестоком бою полегли почти все защитники Барбуса, но и от армии Куявии не осталось никого. Оставшиеся в живых вместе с мирными жителями еще десять дней хоронили прямо на поле брани и своих и чужих павших.

Воин получил несколько тяжких ран в том сражении, но выжил. О нем буквально слагали легенды. Вскоре после поминальной тризны Золтан назначил его начальником городской стражи. Тогда-то при дворе Золтана он и повстречал Мару. Их любовь была тайной, дочь советника тцара не могла стать женой начальника стражи. Когда на свет появился их сын, его пришлось отдать кормилице. И вот спустя тринадцать лет Мары не стало, а Дулиус, все эти годы безуспешно пытавшийся добиться ее любви, отнял душу их сына.

Ковер начал снижаться. Высокий, поросший у подножия лесом холм вздымался над окрестностью. Огромный камень, освещаемый вспышками молний, покоился на его вершине. В углубление его и уложил Воин тело единственного сына. Развел у ног небольшой костер и, защищая еще несмелое пламя от дождя и ветра, развернул свой видавший виды плащ. Трилиус, взволнованный не меньше, чем Воин, начал приготовление к обряду. В раскрытом навстречу грозовому небу золотом ковчеге сиял нестерпимым первосветом крошечный осколок первояйца. Воздев над головой ковчег, маг начал читать заклинание, его голос то взлетал к тучам, то падал к земле. Наконец острый как стрела луч ударил вверх и, пронзив пространство, озарил все яростным светом творения. Лицо сына, доселе смертельно бледное, загорелось золотом. Воин, рванувшись вперед, наклонился над ним, пристально вглядываясь в распахнувшиеся наконец глаза, и отпрянул так же внезапно. Луч света, будто отразившись от невидимого зеркала, ударил в тело сына. Жар миллионов горнов отбросил Воина прочь. Только Трилиус с поднятым над головой ковчегом, в развевающемся плаще остался неподалеку от сгорающего в диком первозданном пламени тела.

Тьма обрушилась неожиданно. Ни единого звука не доносилось вокруг. Воин пошевелился, шатаясь, поднялся на слабые, словно ватные, ноги. Ничего – кроме кромешного мрака.

– Трилиус! – позвал он, не узнавая собственного голоса. – Трилиус!

– Я здесь, Воин, – отозвался глухо, будто из могилы, маг. – Ты видел, какие силы бушевали?

– Где сын? – первым делом спросил Воин.

– Я ничего не вижу. Словно ослеп. Ты видишь меня? – слабым голосом спросил Трилиус.

– Нет. Темно. Я разведу огонь, – успокоил его Воин.

Двумя ударами высек искру, раздул небольшой огонек, запалил заранее припасенный факел. Потрескивая, занялось пламя, озаряя неясным светом камень и сидящего подле него Трилиуса. Воин, подняв факел, шагнул к камню. В ложбине среди разорванных клочьев полотна лежал сын, грудь его бурно вздымалась, но глаза оставались закрытыми.

– Ты слышишь меня? – позвал Воин, но сын не отвечал. Он протянул руку, чтобы тронуть сына за плечо, но подскочивший с необычайной прытью маг остановил его:

– Нельзя, его нельзя трогать, пока не взойдет солнце, иначе Чернобог возымеет над ним власть. Нужно дождаться рассвета.

Внезапно земля ушла из-под ног. Грохот ударил по ушам. Воин даже покачнулся от неожиданности – в этот миг гора содрогнулась, стремительно оседая под собственной тяжестью. Воин куда-то покатился, рядом с ним с грохотом пролетел ствол могучего дуба, вырванного с корнем неистовой силой, где-то истошно вопил от страха Трилиус. Наконец падение прекратилось, но невесть откуда взявшаяся вода начала заполнять огромную яму, в которой очутился Воин. Факел давно погас. Воин побежал куда-то в гору, вода преследовала его по пятам, бежать было трудно, ноги вязли в ставшей вдруг мягкой земле. Края огромной ямы местами были пологи, но иногда обрывались крутыми уступами, вода поднималась так быстро, что несколько раз едва не захлестывала Воина с головой. Он уходил от наводнения, не думая, стремясь только выбраться из проклятого места. Появившаяся наконец луна высветила пологий берег невдалеке. Воин устремился туда. Когда, измученный, он выбрался на сушу, подъем воды прекратился. В призрачном свете на месте недавнего леса простиралась водная гладь, то тут, то там на поверхности плавали огромные стволы, вздымающие к ночному небу искореженные сучья. Гора с камнем исчезла, лишь несколько небольших островов смутно виднелось вдали. Едва обретя надежду на спасение сына, он вновь потерял ее».

Как только Павел закончил читать, его засыпали вопросами, а Алеся, сославшись на усталость, отправилась в свою комнату. Среди ночи, проснувшись от жажды, она открыла заблаговременно припасенную бутылку минералки. Шум за стеной оказался слишком откровенным. Леня и Женя не зря сбежали от детей и явно решили посвятить эту ночь друг другу.

Почти до утра за стеной раздавались то стоны, то возбужденный неясный шепот. Алеся вертелась в постели, но, взволнованная происходящим, так и не могла уснуть. Едва она смыкала веки, перед ней вставали такие изощренные картинки, что она едва не сгорала от стыда из-за того, что все это ей грезится. Уснув на рассвете, она проспала до обеда и, встав с больной головой, спустилась вниз.

Леня расслабленно лежала в шезлонге, подставив солнцу тяжелую налитую грудь. Сдвинув шляпу на глаза, она явно дремала. На лужайке никого не было. Стараясь не потревожить подругу, Алеся вернулась в дом, сварила крепкий кофе, приготовила роскошный бутерброд с ветчиной и свежей зеленью и вышла на террасу. Огромные окна были сдвинуты, и легкий ласковый ветерок принялся играть с ее непокорными прядями. Устроившись в плетеном кресле, Алеся уже поднесла чашку ко рту. За спиной раздался голос Жени:

– День добрый, Алеся!

– Для кого день, а для кого и утро! – отозвалась она.

– А ты живешь по принципу – когда встала, тогда и утро? – рассмеялся Женя.

Алеся, стараясь не смотреть на мужа подруги, что-то неразборчиво промычала и предпочла сидеть с набитым ртом, но не ввязываться в беседу с человеком, который, как оказалось, способен заниматься любовью целую ночь.

– Я тебя чем-то обидел? – не унимался Женя.

Понимая, что просто так он не отстанет, Алеся проглотила бутерброд, отпила солидный глоток горячего кофе и, обернувшись к Жене, спросила:

– Где народ? Я проснулась, а здесь никого. Леня едва ли не голая загорает!

– Почему голая? – удивился Женя. – У нее же шляпа на лице. Она никого не видит, значит, и ее тоже никто! Рациональный подход! А ты почему грустишь? Сходи на реку, искупайся. Наши все уже там с самого утра.

– Ответь мне, Женя, а что у вас у всех за идея фикс – выдать меня замуж? Признайся честно, это ваша с Андреем идея – познакомить меня с Павлом?

– Признаюсь! Моя. Но что в этом плохого? Ты одна уже столько лет. Сказать, что тебе мужчина не нужен, я не могу, не тот у тебя темперамент. Вот только ты почему-то постоянно отказываешься. Я не могу этого понять.

– А тебе ничего и не нужно понимать. Просто мне в самом деле мужчина не нужен, – вполголоса ответила Алеся.

– Врешь! Я слышал, как ты сегодня за стенкой бродила. Конечно, я приношу свои извинения, что не дали тебе поспать спокойно. Но у нас нечасто выпадает шанс остаться по-настоящему вдвоем. Вот мы с Леней и пошумели немного.

– Все, Женя, закончили, я больше не хочу на эту тему разговаривать!

Алеся вздрогнула, словно ее ударили по лицу. Дверь распахнута настежь, замок выбит страшным ударом, в прихожей – разбросанные вещи. И – непередаваемый запах страха! Преодолевая себя, Алеся шагнула в оскверненную кем-то чужим и жестоким квартиру. Первое, что бросилось в глаза, – груда разбитой посуды на кухне. Сорванная штора, жалко повисшая на одном подвесе. Сорванные с петель дверцы кухонных шкафов. И жуткие красные пятна на белом кафеле.

– Мама! – невольно воскликнула Алеся и тут же поняла, что ответа не дождется.

Она бросилась в одну комнату, потом в другую. Везде было одно и то же – разбросанные вещи, перевернутая мебель и – никого. Судорожно выхватив телефон, Алеся, почти не глядя, набрала номер Андрея.

– У меня беда! – только и смогла она выдохнуть в трубку, едва не теряя сознание от происшедшего.

Андрей вскочил в машину, сдав назад так, что на потрескавшемся асфальте остались полосы сгоревшей резины, остановился возле подъезда, пулей взлетел по лестнице. Алеся стояла посреди комнаты, все еще сжимая трубку в руке. Глаза, расширенные, безумные, уставились в одну точку, побелевшие губы только и шептали:

– Лера! Мама!

Андрей бросился в ванную. В залитой кровью ванне, скорчившись, лежала связанная по рукам и ногам Кристина Яновна. Убедившись, что она жива, Андрей подхватил ее на руки и, вернувшись в комнату, уложил на диван. Резко сорвал с губ женщины скотч, попытался развязать узлы на руках, но скользкая капроновая веревка не поддалась.

– Леська, быстро нож, лед, бинты! – рявкнул он, стараясь уложить безвольно болтающуюся голову женщины на ком одежды.

Алеся, словно очнувшись, бегом бросилась на кухню, оттуда донесся шум, звяканье, гул льющейся из крана воды. Не прошло и минуты, как она вернулась и, сунув нож в руку Андрея, принялась обтирать лицо и шею матери мокрым полотенцем. Из обширной раны на голове снова потекла кровь. Мокрое полотенце тут же стало красным, капли воды, смешанные с кровью, потекли по бледному, обескровленному телу женщины. Андрей освободил руки и ноги женщины от пут и уже звонил куда-то. Кричал, ругался, но Алеся не слышала его, она думала о том, почему ее мама в ночной рубашке, ведь еще рано ложиться!

К приезду «скорой» и милиции Кристина Яновна уже пришла в себя, только говорить могла шепотом. Пережитый ужас еще не оставил ее. Женщину трясло от страха, она непрерывно повторяла:

– Лерочку увели! Они Лерочку увели!!!

– Кто увел? Кристина Яновна, кто здесь был? – спросил Андрей.

– Они в масках были, трое. Громили все, меня били, Леру! – срывающимся шепотом сказала женщина.

– Когда это случилось?

– Под утро. Еще темно было. Я проснулась от грохота.

– А соседи? Неужели никто ничего не слышал?

– На площадке только одна наша квартира, в другой никто не живет. А те, что внизу, наверное, на даче.

Пока медики оказывали помощь обессиленной женщине, милиционеры уныло бродили по квартире, курили и пока ничего не предпринимали.

«Скорая» увезла Кристину Яновну. Милицейские работники, допросив Алесю и Андрея, тоже отбыли восвояси. Алеся, уронив руки, сидела на диване, не в силах вымолвить ни слова. Андрей, стараясь не беспокоить женщину, собрал кое-какие вещи, разыскал молоток, гвозди, как смог, навел порядок на кухне. Сложив все самое необходимое, на его взгляд, в сумку, подошел к Алесе и, присев перед ней на корточки, негромко сказал:

– Пойдем. Тебе не стоит оставаться здесь.

– Я никуда не поеду! – тихо, но твердо сказала Алеся. – У меня украли ребенка!

– Если тебе будут звонить, то, скорее всего, на сотовый. Так что ты пойдешь со мной.

Андрей взял Алесю за руку и, подхватив сумку, вышел на площадку. Заколотив дверь гвоздями, вывел ничего не видящую Алесю во двор, едва ли не силой усадил в машину и, запустив двигатель, поехал к себе.

Алесю что-то смутило, едва она вошла в квартиру, только она не поняла, что именно. Андрей не приставал с расспросами. Усадил в кресло, напоил горячим чаем, и Алеся почему-то начала успокаиваться. Сознание вроде оставалось ясным, но мысли, до этого времени суматошные, дерганые, стали более целенаправленными, ровными. Она уже осознавала, что произошло, и теперь, окончательно собравшись, пыталась направить все усилия на розыски пропавшей дочери. Пусть пока не ясно, что с мамой, но она в больнице, и серьезных опасений, как сказал врач, нет. Главное – найти Леру!

– Алеся, насколько мне известно, особых денег у тебя нет. Машина у тебя тоже никакая. Выходит, Леру похитили не ради выкупа. Скажи, ты могла кому-нибудь перейти дорогу? Это больше похоже на месть. Кто тебе может мстить?

– Андрей, этого просто не может быть! Откуда у меня враги? Конечно, были у меня конфликты, но не такие, чтобы мстить!

– Ясно, но мне думается, искать нужно именно в этом направлении. Понимаешь, брать у тебя нечего!

– Понимаю. Но то, что было со мной, произошло очень давно!

– Что случилось? Рассказывай, раз уж начала.

– Андрей, я не понимаю, что со мной происходит, я никогда не рассказывала об этом. Никому! Что происходит?

– Ничего, успокойся, пей чай и рассказывай. Так что произошло много лет назад?

– Ты знаешь, что мой муж, отец Леры, погиб. Так вот, он погиб на моих глазах. Я видела тех, кто его убил! Пока я лежала в больнице, у меня случились преждевременные роды. Тем временем дело закрыли! Понимаешь, погиб не только Дима, но и его сын. Мой сын! А виновных даже не стали искать! И я решила…

Алеся замолчала. Андрей подлил ей горячего чая. Плеснул себе немного коньяка и, сняв черные очки, устало потер воспаленные глаза.

– Почему ты линзы не носишь? Тебе идет без очков, – спросила Алеся.

– Надоели. Столько лет их оттаскал. А в очках, мне кажется, выгляжу солиднее, – ответил Андрей, снова цепляя на нос неизменные черные очки. – Значит, ты решила мстить. Я правильно понял?

– Да, я отомстила, думала, что всем. Только у меня промашка вышла, осечка, и я ударила прикладом. Ружье в щепки. Только после я подумала, что, возможно, не убила его.

– И сейчас тебе пришло в голову, что он, тот уцелевший, спустя годы разыскал тебя? Логично! Только что нам делать с твоими умозаключениями – непонятно. Все, больше чай не пей, иди прими ванну – и в постель.

Алеся удивленно вскинула глаза.

– Нет, не надейся, спать ты будешь одна! Только телефон поблизости держи. Если позвонят, сразу разбудишь меня. Все, иди, ночь на дворе.

Звонок раздался посреди ночи. Алеся схватила трубку и, едва поднесла ее к уху, услышала:

– Что, сучка, доигралась? Твоя Лерка у меня! Ты знаешь, что с ней будет? – В трубке раздался зловещий хохот. – Да ты не дергайся раньше срока! Мне не она нужна. Видел я твою хату, понравилась. Заберу я ее у тебя. Так что готовься. Все, еще позвоню.

На том конце положили трубку. Номер не определен! Дверь без стука открылась, в комнату вошел Андрей, заворачивая на бедрах полотенце.

– Они звонили? Что сказали?

– Лера у них! Сказал, что отнимет квартиру.

– Квартира – это хорошо! – обрадовался Андрей.

– Что хорошего? Где я жить буду? – изумилась Алеся.

– Квартира – канитель долгая, значит, у нас есть время. Теперь мы его точно вычислим!

– С чего ты хочешь начать? – спросила Алеся.

– Он проявится. Сегодня воскресенье, значит, ты ничего не можешь предпринять с квартирой. Он позвонит утром или днем. Начнет давать инструкции, по которым ты должна будешь действовать. На этом мы и станем его ловить. А сейчас постарайся уснуть.

– Я не смогу, Андрей! У них Лера! О каком сне можно говорить!

– Просто постарайся успокоиться. Сейчас я тебе дам снотворное – и ты отдохнешь. Учти, до тех пор, пока мы не вызволим твою дочь, ты должна быть в хорошей физической форме. Истерики, переживания оставь на потом. Сейчас главная задача – спасти Леру.

Андрей вышел и вскоре действительно принес таблетку и стакан воды. Алеся сидела в постели и, обхватив колени руками, раскачивалась из стороны в сторону, всеми силами пытаясь отогнать страх. Заставив принять лекарство, Андрей едва ли не силой уложил ее в постель, заботливо укрыл и, присев рядом, положил Алесе руку на плечо. От его тяжелой руки исходили такое тепло и умиротворение, что мир вокруг вскоре перестал существовать.

Проснувшись, Алеся не обнаружила Андрея. Он будто испарился. На столике дожидались ее пробуждения тарелка с тостами, уже почти остывшими, ваза с фруктами и записка, адресованная ей:

«Алеся, надеюсь, ты сможешь сварить себе кофе. Я появлюсь сразу же, как только утрясу некоторые вопросы. Во избежание необдуманных действий я был вынужден тебя запереть. Прошу тебя, не обижайся. Если тебе будут звонить наши недруги, запиши разговор. Диктофон на столе. До встречи. Андрей».

Алесе ничего другого не оставалось, как тяжело вздохнуть и отправиться на кухню. О том, чтобы вырваться из квартиры, нечего было и думать. Третий этаж, притом высокий. Дружище Андрей предусмотрел все!

Только вернувшись в комнату, Алеся вдруг поняла, что не в порядке в доме Андрея. Дашки, его любимой рыжей Дашки не было дома. От этого Алеся еще острее ощутила одиночество. Время шло, Андрея все не было, телефон упорно молчал. Алеся металась из угла в угол, самые страшные мысли навязчиво лезли в голову. Хотелось выть от отчаяния. Только осознание того, что слезами делу не поможешь, удерживало от истерики.

От низкого рокота вдруг задрожали стекла. Выглянув в распахнутое окно, Алеся увидела серебристую машину Андрея. Вот и он сам, легко, словно тень, выскользнул из авто, следом за ним, явно перепрыгнув через водительское сиденье, выскочила огромная рыжая собака. Дождавшись, когда друг и хозяин закроет машину, Дашка неторопливо двинулась к подъезду, ни на шаг не отходя от Андрея. Щелкнул замок, Дашка первой ворвалась в квартиру. Бешено вертя коротким обрубком хвоста, влетела в комнату и, встав на задние лапы, положила передние на плечи Алесе, принялась лизать ей лицо. Растерявшись, Алеся попыталась отступить на шаг, но не тут-то было! Дашка словно клещами удерживала ее за шею, не пускала, не давала уклониться, уйти. Только облобызав все лицо Алеси, боксерша вернулась к Андрею и, взвизгнув, с места прыгнула ему на плечи. Алеся искренне ему посочувствовала. Она уже успела ощутить вес мощного пружинистого тела Дашки. Андрей даже покачнулся, а Дашка, словно прося прощения за измену, не успокаиваясь, ласкала его, пока силы не оставили ее. Андрей осторожно, словно бесценную древнюю фарфоровую вазу, опустил собаку на пол. Глаза Дашки оставались полузакрыты, ярко-красный язык свесился едва ли не до пола, дыхание прерывалось. Алеся видела, как мощно вздымаются бока огромного, яростного и в то же время бесконечно нежного зверя.

– Наш клиент звонил? – первым делом спросил Андрей.

– Пока нет.

– Замечательно. Значит, я успел. Что ж, подождем. Дай мне свой телефон.

– Вот, держи! – сказала Алеся, протягивая Андрею мобильник.

Приняв из рук Алеси телефон, Андрей достал из сумки какой-то прибор, быстро подключил кабель к аппарату. Включил компьютер и, что-то подсоединив, положил на стол микрофон.

– Теперь просто ждем! – наконец светло улыбнулся он и как-то слишком весело посмотрел на Алесю.

На мониторе тем временем высветилась карта города.

Ожидание затягивалось. За окном день уже сменился вечерними сумерками, а звонка от похитителей все еще не было. Алеся рвалась съездить к матери, но Андрей остановил ее:

– У нее все в порядке, я сегодня уже заезжал к ней. Успокоил. Фрукты передал. Врач сказала, что выпишут ее, скорее всего, в среду. Состояние у Кристины Яновны нормальное. Угрозы для здоровья нет. А что до синяков и ушибов, ничего страшного. Поболит, конечно, но пройдет.

– Я удивляюсь, когда ты все успел сделать? Ты отсутствовал максимум три часа. Кстати, а где все это время была Дашка?

Собака, до этого момента дремавшая в продавленном кресле, подняла голову и внимательно посмотрела на Алесю.

– Спи, ребенок! – успокоил ее Андрей. – Она у сына была. Сама понимаешь, не мог же я ее запереть дома на целые сутки.

– Да, разумеется, она так любит тебя!

– Как, впрочем, и я ее. У нас это чувство взаимное. Знаешь, Алеся, наверное, если бы не сын и не Дашка, то и жить бы мне не стоило!

– Ну, ты сказал! Уж от кого, но от тебя услышать такую глупость я не ожидала! – возмутилась Алеся. – Как это – не стоит жить! Ты молодой сильный мужчина – и вдруг такие заявления!

– Ничего удивительного, поверь, я и не думал кокетничать. Просто взгляни на вещи трезво. Сына я вырастил, заботиться о нем не нужно, сам крепко стоит на ногах. Вот единственная живая душа, близкая мне! – Андрей кивнул в сторону Дашки, та немедленно подняла голову и очень серьезно посмотрела на Андрея, затем, спрыгнув со своего любимого кресла, подошла к нему и боднула лобастой головой.

– А женщины? Говорят, у тебя их было много? – чуть дрогнувшим голосом спросила Алеся и тут же смутилась от нелепости заданного вопроса.

– Такая большая, а в сказки веришь! – рассмеялся Андрей. – Конечно, я не святой, но то, что мне приписывают, совершеннейшая ложь!

– Тем не менее именно это, как я слышала, послужило причиной твоего развода?

– Да, – просто сказал Андрей. – Нужен был повод. Он нашелся. Вот и все.

– А что сейчас с твоей женой?

– С бывшей женой, – уточнил Андрей. – У нее все хорошо. Правда, сразу после развода она, не без помощи добрых друзей, наделала глупостей, но теперь, насколько мне известно, у нее все хорошо. Даже замуж вышла.

– Интересно! А за… – Алеся не успела договорить, как задрожал, залился трелью телефон на столе. Она потянулась к трубке, но Андрей перехватил ее руку.

– Нет, возьми микрофон! – подсказал он, подталкивая ее к компьютеру. Что-то щелкнуло, в уголке экрана побежали цифры, и Алеся услыхала из динамиков голос похитителя:

– Ты подумала? Готова отдать должок?

– Да. Но что с Лерой? – Голос Алеси откровенно дрожал.

– Ничего страшного! Так, пока учится, каково это – быть взрослой женщиной! – расхохотался незнакомец.

– Ты подонок! Я доберусь до тебя! – взорвалась Алеся.

– Посмотрим! Сначала готовь документы на квартиру! Завтра я позвоню! У тебя должен быть собран весь пакет! – Абонент отключился.

Нависшая напряженная тишина вдруг взорвалась плачем Алеси. Андрей, не обращая внимания на слезы, отодвинул ее от компьютера и начал что-то быстро набирать. На карте города запульсировала красная точка.

– Мы нашли, откуда он звонил! – торжественно сказал Андрей. – Еще пара звонков – и мы выясним, где предположительно находится его гнездышко. Смотри: сейчас, как я и думал, он звонил из автомата. Жаль, что не засекли его первый звонок. Ничего, он перезвонит, и тогда мы начнем строить треугольник ошибок.

– Я не вижу, что это нам дает! – воскликнула Алеся.

– Мы сможем выяснить, где он прячется. Пусть не сразу, но другого пути нет.

Три дня ожидания, трое суток непрерывного адского напряжения. Похититель звонил ежедневно, Андрей выяснил, что пользовался он двумя таксофонами, расположенными на окраине города, неподалеку друг от друга. Но один звонок был сделан из загородного поселка. По времени этот звонок был самый поздний. В начале второго ночи. Остальные, как правило, были сделаны до двенадцати либо днем. Но это не позволяло вычислить похитителя, пока он не позвонил с городского телефона. Установить адрес и имя владельца не составило большого труда. Телефон был зарегистрирован на имя Шепотович Антонины Марковны.

– Алеся, тебе что-нибудь говорит это имя? – спросил Андрей, понимая на нее усталые глаза.

– Вроде нет, только фамилия знакомая. Такая же была у директора школы, где я работала, а еще… Стоп! Его сын был осужден, а еще… еще я его видела там, у Араика, в шашлычной!

Алеся вдруг вспомнила глаза Шепотовича, в памяти всплыли его слова, выкрикнутые тогда, зимой, семь лет назад: «Я тебя, сука, урою! Тебе не жить! Ты еще не знаешь, кто я! Меня выпустят, и я тебя кончу!» Страха она не испытывала, но случайная встреча с прошлым взволновала ее. И у сына, и у отца имелось достаточно оснований ненавидеть ее. По решению суда Анатолий Николаевич из-за слабого здоровья, а возможно, и по указанию свыше, получил условный срок за то, что проворовался, но был уволен и дорабатывал последние перед пенсией годы простым учителем истории в одной из захудалых школ города. Сергей, по-видимому, отсидел срок сполна и теперь вышел на свободу.

– Знаешь, Андрей, а ведь действительно он может мне мстить! Именно его ты бил возле машины! – воскликнула Алеся.

– Ну, скажешь тоже, бил! Я защищался, только и всего! Лучше скажи, у него могут быть к тебе какие-нибудь счеты? Он может тебе мстить? Где и при каких обстоятельствах ты с ним пересекалась?

– Семь лет назад, перед Новым годом, на озере Лосвидо он с дружками напал на нас. Хотели отнять машину. Благодаря Жене мы справились, даже сдали их в милицию. После был суд. Ему дали больше всех, как главарю, семь лет. У них было много разбойных нападений, угонов машин, причем с оружием. Теперь он вышел.

– А подробнее нельзя? Твоя роль в этом деле какая? У него есть мотив мстить именно тебе? – не унимался Андрей.

– В общем, я его ранила тогда. Из пистолета, в левую ногу. Я заметила, он хромает до сих пор.

– Погоди, так кто же их задержал тогда, семь лет назад? Ты или Женя? Он мне эту историю что-то не рассказывал.

– Его ударили тогда. По голове. Обрезком трубы. Женя потерял сознание, но успел выбить у Шепотовича пистолет. Стреляла я, – немного смущенно сказала Алеся и потупила глаза.

– Ты владеешь пистолетом настолько, что способна в экстремальной ситуации им воспользоваться? – удивился Андрей.

– Как тебе сказать, Андрей, в свое время я заработала звание кандидата в мастера спорта по стрельбе, именно из пистолета. Так что «макаров» – не самый сложный инструмент.

– Вот это да! – воскликнул Андрей. – Никогда бы не подумал, что ты стрелок! Но лирику в сторону, давай подумаем, как нам с тобой добраться до похитителя. Начинать, я так понимаю, нужно с его матери.

– Возможно, но и отца не стоит забывать, это еще тот фрукт, – угрюмо заметила Алеся.

– Что ты хочешь этим сказать? – уточнил Андрей.

– Так, ничего.

– Нет уж, дорогая, начала – говори! Мы не в игрушки играем. Он чем опасен? Может быть с сыночком заодно?

– Не знаю, но человек он гадкий. Я, когда работала в школе под его руководством, столкнулась с очень неприятной вещью. Понимаешь, Шепотович оказался охочь до молодых и незащищенных женщин. Всякую разведенную или незамужнюю пытался затащить к себе в постель. Со мной ему это не удалось, тогда он начал пакостить по мелочи, попросту травить. Если бы не помощь Лени, мне пришлось бы уходить из школы. Только благодаря ей я уехала на курсы, а затем ушла преподавать в институт.

– Насколько мне известно, в институт ты ушла, когда Леонида была директором школы. Верно?

– Да, она сменила Шепотовича. Он ведь был довольно большой величиной, депутат, директор школы. Друзья в верхах, но только, когда на него завели уголовное дело, от него сразу же постарались избавиться. Леонида говорила, что он, когда сына арестовали, сразу даже с женой развелся…

– Он знает, благодаря кому на семь лет сел его драгоценный отпрыск?

– Думаю, да. С сыном ведь он наверняка встречался.

– Понятно, выходит, и у него есть основания тебе мстить. Что ж, наша задача как можно скорее прижать эту шайку. Первое, что у нас с тобой уже есть, – это телефон и адрес матери похитителя. Отсюда и будем плясать. Собирайся, поедем.

– Прямо сейчас? – удивилась Алеся.

– А чего ради тянуть? Сразу и поговорим. Есть надежда, что он еще там. Прошло всего двадцать минут. И еще одно хочу тебе сказать, сестренка, никогда не позволяй ярости вырваться наружу. Мы с тобой одной крови, чтобы оставаться людьми, мы должны убить зверя в первую очередь в себе.

«Ауди» летела по городу, игнорируя знаки, ограничения, правила. Андрей торопился, стремился как можно скорее попасть на окраину, чтобы успеть перехватить Шепотовича. Надежда на то, что драма разрешится сегодня, не оставляла его даже тогда, когда они вошли в лифт унылой серой девятиэтажки. Лестничная клетка на восьмом этаже, заплеванная, загаженная, ничем не отличалась от сотен других в этом районе.

Андрей уверенно свернул направо и нажал обгорелую кнопку. Резкий раздражающий звонок проник сквозь тонкую стандартную дверь и ударил по барабанным перепонкам. Алеся вздрогнула от неприятного звука. Андрей невозмутимо продолжал давить на кнопку. За невзрачной дверью по-прежнему никто не подавал признаков жизни.

– Опоздали? – с тревогой спросила Алеся, глядя в глаза Андрея.

– Похоже на то. Но ты не расстраивайся, мы его найдем, не сегодня, так завтра.

– У него Лерка, ты это можешь понять?! – теряя самообладание, крикнула Алеся. Слезы вдруг подступили к глазам.

– Тихо, девочка, – мягко сказал Андрей, прижимая ее к груди. – Мы с тобой справимся. Найдем урода и накажем, поверь мне.

За спиной Алеси раздался скрежет, и лифт, дребезжа, пошел вниз.

– Ну вот, еще и лифт упустили! – расстроенно воскликнула Алеся.

– Ничего, мы пока никуда не опаздываем. Или у тебя уже есть определенный план?

– Нет у меня ничего, одна мысль только – Лерку спасти.

– Спасем, не сомневайся. И похитителя накажем так, что мало не покажется.

Вновь заскрипели тросы, в шахте лифта загрохотало, кабина неуверенно, словно цепляясь за лестничные площадки, поползла наверх. Андрей шагнул к обшитой дешевым светло-коричневым пластиком двери и приготовился нажать кнопку вызова, и тут створки лифта разошлось и на площадку вышла немолодая женщина с тяжелой хозяйственной сумкой. Настороженно окинув взглядом странную пару, Андрея с Алесей, она по широкой дуге обошла их и, достав из кармана вязаной кофты ключи, принялась отпирать дверь интересующей Алесю квартиры.

– Простите, вы, случайно, не Антонина Марковна? – тут же нашелся Андрей.

– Да, а вам, собственно, что нужно? – обернулась женщина.

– Нам нужно с вами поговорить. Меня зовут Андрей Макушинский, а это Алеся Игоревна. Позвольте, я вам помогу с сумкой.

Антонина Марковна безропотно отдала тяжеленную сумку Андрею, не сводя с него удивленных глаз. Алеся, наблюдая за этой сценой, невольно признала, что Макушинский, при всех своих странностях, обладает невероятной притягательностью для женщин. Даже сейчас, одетый в неизменную черную майку и заправленные в армейские ботинки черные джинсы, он в одно мгновение покорил немолодую женщину, словно перед ней был самый обаятельный мужчина на свете, причем одетый сообразно ее вкусам и требованиям. А в том, что требования ее высоки, сомневаться не приходилось, буквально во всем – в посадке головы, в манере говорить, во взгляде – чувствовалась выработанная годами учительская строгость.

– Проходите, молодой человек, – словно зачарованная, сказала Антонина Марковна, распахивая перед Андреем дверь.

– Понимаете, Андрюша, я не знаю, где Сергей. Он после того, как вернулся из заключения, был у меня всего два или три раза. С отцом он, по-видимому, общается, а я всегда была несколько строга с ним, вот, наверное, по этой причине Сергей и не хочет со мной встречаться.

– Ясно, только как вы сможете мне объяснить то обстоятельство, что сорок минут назад он звонил из этой квартиры?

– Не знаю. Я выходила в магазин, затем на рынок. Меня не было дома часа два. Возможно, он заходил. Трудно с уверенностью что-то сказать. Ключи от квартиры у него есть. Вполне мог зайти. Только не понимаю, зачем это делать в мое отсутствие?

– Понятно, а где мы могли бы найти вашего мужа? – спросил Андрей.

– Он мне больше не муж! – возмущенно воскликнула Антонина Марковна. – С тех пор как он подло бросил меня, я даже не хочу о нем вспоминать! Только будьте добры, объясните мне, пожалуйста, зачем вам так срочно понадобился Сергей?

– Видите ли, Антонина Марковна, мне не хотелось вас расстраивать, но у нас есть основания полагать, что ваш сын причастен к похищению дочери Алеси Игоревны.

– Боже! Неужели он еще и до этого докатился? Разве он мало отсидел? На нем уже столько грехов, что замолить невозможно! Что могло толкнуть его на подобное преступление?

– Скорее всего, месть. Алеся Игоревна в свое время задержала Сергея в момент совершения преступления.

– Вы хотите сказать, что именно она семь лет назад ранила его? С тех пор колено у него практически не гнется. То-то я смотрю, лицо ваше мне знакомо, только никак не могла вспомнить, где мы с вами встречались. А вы ведь были тогда на суде?

– Да, я выступала в качестве свидетеля обвинения, – потупив глаза, ответила Алеся.

– Простите, Антонина Марковна, случайно, не знаете адреса отца Сергея?

– Нет. Даже не представляю, где его можно найти. Мне известно, что он работает в какой-то школе, преподает историю, но в какой именно и, тем более, где он живет, я не знаю. Сразу после развода он какое-то время жил на даче. У нас была неплохая капитальная дача на берегу Эридана, за городом. По решению суда она осталась за ним, а мне досталась эта квартира. Мы ее тогда только получили, а въезжала в нее я уже одна.

– Вы помните адрес дачи? – тут же спросил Андрей.

– Разумеется, я вам сейчас его запишу.

Спустившись вниз, Андрей помог Алесе сесть в машину, устроившись на водительском сиденье, положил руки на руль и некоторое время сидел молча, явно что-то обдумывая.

– Знаешь что, Алеся, у меня есть серьезные подозрения, что Сергей прячется на отцовской даче. Почти все звонки сделаны из близлежащего поселка. Это наводит на определенные мысли.

– Тогда почему мы сидим? Поехали спасать Леру!

– Сунуться без разведки? Прости, но это полное безумие. Едем ко мне. Нужно связаться с Глебом. Он реально может помочь. Главное, у него есть люди.

– Андрей, как ты не понимаешь, Лерку нужно спасать немедленно! На карту поставлена ее жизнь!

– Алеся, мы не знаем, сколько их, чем вооружены. Не представляем подходов, да и вообще – такие дела с кондачка не делаются. Необходима определенная подготовка.

– Так какого черта мы сидим?! Поехали быстрее! Я знаю этот поселок! Нагрянем и освободим мою дочь! Ведь ты сильный! Я видела, как ты раскидал этих бандитов в шашлычной.

– Тогда сработал фактор внезапности. Сейчас они почти наверняка выставили охрану. Пойми, нельзя рисковать Лерой.

– Но она в беде! Ее нужно срочно спасать!

– Хорошо, но сначала заедем ко мне. Подготовимся.

Вернувшись в свою квартиру, Андрей усадил Алесю в кресло и удалился на кухню. Она все порывалась бежать. Достав из папки подробные карты местности, Алеся старательно изучала возможные пути подхода к дому Шепотовича. Стоящий почти у самого берега реки дом, согласно карте, был легко досягаем с любого направления. Но так ли это было на самом деле, представить было невозможно.

– Алеся, отвлекись, выпей пока чаю, а я свяжусь с Глебом.

– Андрей, а кто он такой, этот Глеб? Ты о нем ничего мне не рассказывал. – спросила Алеся, отхлебывая ароматный, пахнущий незнакомыми травами чай.

– Глеб – мой старый друг, он долгое время служил в МВД, а теперь у него частное сыскное агентство. У кого, ты думаешь, я раздобыл программу поиска? Именно у него!

– Тогда почему мы к нему не обратились сразу? – спросила Алеся.

– Мы уже обратились, его люди работают в этом направлении, просто звонки я отслеживал сам. Так удобнее. И ты рядом.

Какое-то странное, но очень приятное тепло разливалось по телу, Алеся пыталась следить за рассказом Андрея, когда тот объяснял ей, почему Глеб ушел из милиции, но сознание постепенно меркло, глаза слипались. Алеся подсознательно попыталась потянуть на себя уютный плед. Последнее, что она помнила, как руки Андрея подняли ее из кресла и куда-то понесли, ее голова удобно устроилась на широком мужском плече. Смутное воспоминание о Диме всколыхнулось в душе…

Алеся сладко потянулась, медленно открыла глаза и ужаснулась. За окном в ночном мраке спрятался парк, только острый свет фонарей освещал неподвижные ветви деревьев. В квартире стояла напряженная тишина. Даже Дашки не было слышно. Алеся невольно позвала Андрея. Тот не откликнулся. Присев на диване, Алеся огляделась. На часах стрелки застыли на отметке два часа пятнадцать минут. Они вернулись приблизительно в два часа дня, тридцать – сорок минут на чай и разговоры. Выходит, она проспала больше одиннадцати часов?! Что за зелье ей приготовил Андрей? Да и где он сам? Смутные сомнения вдруг захватили Алесю. Встревоженная, она бросилась из комнаты. Включила свет в коридоре, в комнате Андрея, на кухне – нигде никаких следов, указывающих на то, куда мог исчезнуть хозяин дома. Выглянув во двор, Алеся не увидела на обычном месте машины Андрея. Выходило, что он, усыпив ее, уехал куда-то вместе с Дашкой, а это могло означать только одно…

На то, чтобы сполоснуть лицо, переодеться и, захлопнув дверь, выскочить из дома, понадобилось не более пяти минут. Еще столько же – чтобы добежать до своего двора и отпереть старенькие «жигули». Куда ехать, Алеся теперь знала точно.

Стараясь не слишком шуметь изношенным движком, Алеся выехала со двора и, свернув направо, двинулась по родной улице, неспроста прозванной шутниками улицей тысячи колодцев. Конечно же колодцев на ней была совсем не тысяча, но поболее сотни, и ехать, особенно ночью, приходилось осторожно. Самая старая улица в городе, единственная, которая сохранилась еще с семнадцатого века, она не была особенно длинной. Начинаясь от маленькой речушки, давшей название городу, она круто взбиралась к древней ратуше, плавно поворачивала мимо старейшей в стране художественной школы, давшей миру много прославленных мастеров кисти, и далее неспешно тянулась вдоль Эридана, пока не упиралась в старинное здание красного кирпича, в котором ныне работала Алеся. Не доезжая до института, Алеся свернула к площади, на которой несокрушимый бронзовый Ильич на высоком гранитном постаменте по-прежнему указывал вытянутой рукой на запад. То ли давал направление, куда двигаться, то ли в очередной раз приказывал наступать, дабы задавить империалистическую гидру. За долгие десятилетия гидра окрепла настолько, что уже совершенно не обращала внимания на его призывы и жила себе спокойно в привычном европейском уюте. Оставив слева здание филармонии, куда время от времени она ходила вместе с Андреем, Алеся прибавила газ и устремилась к улице, ведущей прочь из города.

«Странно! – подумала Алеся. – Андрей, внешне такой равнодушный и невозмутимый, с нескрываемым удовольствием ходит со мной на концерты и явно получает удовольствие от классической музыки. Мало этого, он еще неплохо разбирается в живописи. Удивительный он все же человек. Почему его оставила жена? Мне кажется, таких мужчин просто так не бросают».

Бесконечная улица все тянулась вдоль трамвайных путей. То спускаясь в низины, то взбираясь на пригорки, она уверенно вела к окраине. Слева промелькнул КПП авиационного полка, где-то за деревьями притаились огромные транспортные ИЛы. На этих самолетах летали в Кабул наши десантники, этими же машинами возвращались они назад в цинковых ящиках. Вот наконец, нырнув под железнодорожный мост, дорога вырвалась на простор и, понемногу забирая вверх, потянулась к транспортной развязке.

Свернув на Е95, Алеся притопила педаль, машина, натужно ревя усталым движком, начала понемногу разгоняться. Широкое асфальтовое полотно, высвеченное светом фар, казалось призрачным, нереальным. Глубокие угольно-черные тени метались по обочинам. Дорожные знаки, отсвечивая неестественным светом, маячили в темноте. Алеся торопилась, она была абсолютно уверена, что Андрей уже там, что он освобождает ее любимую дочку, а она, мать, все проспала! Вылетев на путепровод, краем глаза заметила в отдалении слева спящий мирным сном поселок, а дорога устремилась вниз, к мосту через Эридан. Там, не доезжая метров ста до моста, имелся поворот, именно он сейчас и нужен был Алесе.

Притормозив на входе в поворот, она вдруг вспомнила, что не захватила карту. Но останавливаться, а тем более возвращаться Алеся на могла. Проезжая небольшую рощу, она старалась восстановить в памяти дорогу к дому Шепотовича. Название улицы она помнила, как, впрочем, и номер дома, да вот только одна незадача: судя по карте, подъехать к дому, стоящему немного на отшибе, у самой кручи, можно было, только свернув в хитрый проулок. Как его найти, вспомнить Алеся не могла. Оставалась надежда на то, что где-то поблизости она заметит машину Андрея. В том, что он здесь, Алеся не сомневалась. Медленно пробираясь по узким улочкам, она вскоре добралась до узкого проезда. Остановив машину, почти на ощупь прошла по нему. За невысоким забором увидела вдруг тот самый «лендкрузер», который был тогда возле шашлычной. Ошибки быть не могло, машина та самая, вот только в доме темно. Если бы здесь похозяйничал Андрей, картина наверняка была бы иной. На раздумья у Алеси не было времени. Толкнув незапертую калитку, она вошла на участок и поднялась на высокое крыльцо.

Дверь оказалась запертой изнутри. Подергав ручку, Алеся спустилась с крыльца и двинулась в обход дома. Высокий фундамент не давал возможности заглянуть в окно, но материнским сердцем Алеся чувствовала, что Лера где-то здесь. На стороне дома, обращенной к реке, на втором этаже Алеся заметила свет. Из распахнутого окна доносился приглушенный шум, пьяные возгласы и, как показалась Алесе, девичий плач. Что делать дальше, она даже не задумывалась. На просторной площадке перед домом Алеся заметила мангал. Несколько солидных шампуров нашлись рядом с ним на столе. Еще жирные, хранящие запах жаренного на углях мяса, они сами просились в руки. Но главной добычей стал топор. Не мешкая ни секунды, Алеся бросилась к ближайшему окну и с силой ударила по раме. Осколки стекла, сверкая в лунном свете, серебристыми искрами посыпались в траву. Звон, казалось, стоял оглушительный. Не успели последние стекла вывалиться из разрушенной рамы, Алеся, зажав в зубах пару шампуров, подтянувшись на руках, перекатилась через подоконник. В комнате было темно, лишь смутно угадывались узкая кровать да высокий шкаф у стены. На то, чтобы достичь двери, понадобилось мгновение. Темный коридор уходил куда-то влево и вправо. На секунду Алеся растерялась, но шум голосов, приближавшихся слева, подсказал направление. Зажав в руке длинный острый шампур, она бросилась навстречу.

Ударивший по глазам нестерпимо яркий электрический свет на миг ослепил ее, но, справившись с замешательством, Алеся успела заметить знакомую прихрамывающую фигуру. Удар, направленный в грудь, не достиг цели. Сергей увернулся и, быстро выбросив вперед руку, почти перехватил Алесино оружие. Только отменная реакция спасла положение, коротким взмахом Алеся рубанула по выставленной руке и, отпрянув назад, нанесла укол в бедро. Противник взвыл, но не остановился, а, подхватив увесистый табурет, прикрываясь им, как щитом, пошел в атаку. Выставленными вперед ножками табурета он достаточно ловко отбивал удары Алеси, и, пока она не воспользовалась вторым шампуром, перевес явно был на стороне физически более сильного Сергея. Когда он, парировав удар, попытался прижать Алесю к стене, она поразила его в бок. Остро отточенная сталь мягко пронзила ткани и вышла наружу почти на ладонь. Выронив табурет, Сергей, хватая, словно рыба, ртом воздух, опустился на колени. Алеся отпрянула и уже оборачивалась, когда сильнейший удар обрушился на ее затылок.

Холод. Темнота. Боль. Вывернутые суставы трещат от натуги. По лицу стекает что-то вязкое и теплое. Алеся поморщилась от боли в разбитых губах, лизнула и почувствовала отвратительный сладковато-соленый вкус собственной крови. Жестоко заломленные руки связаны за спиной. Шершавая веревка, продетая под локти, натянувшись под весом тела, рвет кожу. Мучительно ноет затылок. Почему так холодно? А, ну понятно, от одежды остались лишь воспоминания. Алеся попыталась поднять голову. Боль стеганула по телу. Темно. Только откуда-то сзади, сверху, пробивается сумеречный свет. Водопады крови шумят в ушах. Голова болит и кружится. Босым ногам нестерпимо холодно на бетонном полу. Откуда-то издали послышались голоса. Скрипнув, отворился люк в потолке. Квадрат света упал на пол. Глухо стукнув о бетон, опустилась обычная деревянная лестница. Мужчина, по-видимому молодой, достаточно гибкий, легко спустился в подвал, шагнул к стене, пошарил там. Яркий после темноты свет электрической лампочки залил небольшое подвальное помещение. Только теперь Алеся увидела, что в углу, на небольшом то ли топчане, то ли полке, сжавшись в комок, связанная, с заклеенным скотчем ртом сидит ее Лера! Невольно дернувшись вперед, она только сильнее натянула рвущую тело веревку.

– Лерочка, миленькая! – воскликнула Алеся, и тут же сильный удар в живот заставил ее замолчать.

Лестница заскрипела под тяжелыми шагами. Алеся не видела, но что-то подсказало ей, что в подвал спустился Сергей. Стараясь подавить боль, она медленно подняла голову. Прямо перед ней, зажимая ладонью уже перевязанную рану, стоял Шепотович. Следом за ним в подвале появился еще один бандит.

– Я тебе обещал, сука, что тебе не жить? Теперь я тебя на кусочки разрежу и рыбам скормлю. А сучонку твою сначала пущу на потеху, а после – за тобой следом. Ты меня слышишь?

Он ударил ее по лицу левой рукой, правую так и не смог оторвать от бока. Алесе показалось, что глаз взорвался. Ничего не видя перед собой, она почувствовала, как что-то теплое потекло по щеке. Затем удары последовали один за другим, уже куда попало. Сцепив зубы, Алеся стонала от боли.

Наконец избиение прекратилось. Когда она смогла открыть глаза, увидела перекошенное от злобы лицо Сергея и проступившую сквозь повязку кровь на его боку.

– Васька, тащи шампуры, я из этой б… ежика сделаю! – рявкнул Сергей и, приблизившись к самому лицу Алеси, роняя слюну, прошипел: – Я тебя трахать сейчас шампурами буду, посмотрим, как ты тогда запоешь!

Молодой мужчина бросился по лестнице наверх, словно ему не терпелось увидеть мучения Алеси. Сергей еще несколько раз ударил Алесю, но, видимо, резкие движения причиняли ему нешуточную боль, и он, придерживая бок, отошел к топчану, на котором дрожала Лера.

– Что? Нравится? Сейчас еще интересней будет! Хочешь, расскажу, что я с твоей мамкой сделаю? – скабрезно улыбаясь, спросил Шепотович и, прижав к себе Леру, что-то принялся ей шептать.

Алеся несколько раз попыталась освободить руки, но ничего не получилось. Только новые раны да дополнительная острая боль. Ярость уже затуманила ее глаза, если бы удалось освободиться, только за то, что этот бандит прикасается к Лере, Алеся готова была разорвать его на части голыми руками. Эх, не повезло, в пылу схватки она не заметила, как кто-то ударил ее сзади. Третий бандит тем временем подошел к ней, отведя в сторону разорванную блузку, внимательно посмотрел на обнаженную грудь, провел по ней рукой и вдруг, сильно сжав сосок пальцами, начал его выкручивать. Слезы брызнули из глаз. Алеся закричала.

Освобождение пришло неожиданно. Боль прекратилась внезапно. Распахнув глаза, прямо перед собой Алеся увидела… Андрея.

– Ты?… – только и смогла произнести она, падая ему на руки.

– Тихо, девочка, все в порядке! – сказал Андрей таким мирным, таким теплым голосом, что Алеся снова заплакала, только уже от ощущения надежности и покоя. Теперь уж точно все будет в порядке, если рядом Андрей.

Они втроем сидели в машине Андрея. Лера прижималась к матери и все еще дрожала. Алеся, накинув на плечи ветровку Андрея, обнимала дочь, шептала ей что-то успокаивающее. Сам Андрей, положив сильные руки на руль, откинулся на сиденье и молча курил. Легкий предрассветный ветерок вытягивал голубой сигаретный дым в открытое окно. Дашка, сидя на сиденье рядом с Андреем, внимательно наблюдала за Алесей и Лерой, изредка тяжело вздыхая, словно понимала, что пришлось им пережить. Глеб привычно руководил погрузкой схваченных бандитов. Пусть он и не на службе, но наряд из знакомых сотрудников подчинялся бывшему капитану милиции безоговорочно. О том, что вскоре предстоит долго и нудно отписываться, никто не думал, главное, дело было сделано и банда рецидивистов-рэкетиров схвачена, а уж обвинение им будет предъявлено по полной программе.

Затушив сигарету, Андрей запустил мотор и, включив фары, двинулся по узкой улочке. Алеся вспомнила о своей машине, когда «ауди» уже вырулила на шоссе.

– Не беспокойся, ребята пригонят твой антиквариат к моему дому, – успокоил Андрей.

До самого дома он хранил молчание. Поднявшись в квартиру, оставил Алесю с Лерой, удалился на кухню и вскоре принес для девочки такой-то особый отвар. Спустя двадцать минут Лера спокойно спала. Алеся уединилась с Андреем на кухне. Она в первую очередь ожидала услышать от него упреки по поводу своих необдуманных действий, но Андрей сварил крепкий, черный как смола кофе, приготовил свои излюбленные горячие бутерброды и, не говоря ни слова, поставил перед гостьей чашку и тарелку с одуряюще пахнущей едой. Присев напротив, отхлебнул огненный кофе, внимательно посмотрел Алесе в глаза.

– Андрей, ну прости меня, я знаю, что поспешила, но ты должен меня понять! У них была Лера!

– Леська, ты осознаешь, что только чудом осталась в живых? Опоздай мы с Глебом на пятнадцать минут, и ни тебя, ни Леры уже бы не было!

– Да, – понурив голову, согласилась Алеся. – Лучше расскажи, как вы там оказались.

– С нами как раз все очень просто. Я, честно говоря, надеялся обойтись без кровопролития. Это ты так Шепотовича изувечила?

– Так получилось. Я вообще слабо соображала, на инстинктах действовала.

– Кстати, чем ты его так издырявила? Словно шпагой.

– Шампур под руку попался, а я когда-то фехтованием занималась, вот и нанесла несколько уколов. А ты с милицией как связался? Через Глеба?

– Да. После того как ты уснула, я позвонил ему и рассказал, что мы с тобой нашли. Встретились, подумали вместе, как быть. Пришли к выводу, что лучше привлечь милицию. По старым каналам Глеб обеспечил прибытие наряда и следователя прокуратуры. Когда мы прибыли в поселок, тебя еще не было. Подтянулись к дому, окружили, начали наблюдать. Шепотович с братками приехал только в начале первого, выгрузились, заперлись в доме. Прокурорского еще не было, он должен был приехать позже. Делать было нечего, мы выжидали. Ребята из милиции все порывались спецназ вызвать, но Глеб, убедившись, что в доме всего трое, их отговорил. Мы планировали начать операцию ближе к утру, когда братки уснут. Но тут на участке появилась ты. Наблюдатель тебя попросту проморгал. Засек только в тот момент, когда ты окно высадила. Ну, естественно, все пошло наперекосяк. Глеб порывался начать операцию немедленно, но следователя из прокуратуры еще не было, а он должен был привезти постановление. Менты растерялись. Пока утрясали вопросы, пока связывались с начальством, потеряли почти полчаса. В общем, видя такое дело, мы с Глебом начали действовать сами. Через выбитое тобой окно проникли в дом. Сориентировались, нашли вход в подвал, он оказался, как и предполагали, на кухне. Тут и паренек нарисовался. Тихонько его положили – и вниз, а там еще двое. Глеб занялся Шептовичем, бока ему слегка намял и угомонил, а я как увидел, что тебя третий бандюк за грудь держит, обиделся. Я себе этого никогда не позволял, а тут совершенно посторонний мужик… Мне показалось, что тебе это не слишком приятно, вот я его и ушиб маленько. Тут и милицейские подоспели, и прокурорский нарисовался. Вот, пожалуй, и все. Достали вас из подвала – и домой.

– Как у тебя легко все получается! Я столкнулась с этими мордоворотами! Оценила.

– Забудь ты все! Просто сотри из памяти. Еще кофе тебе сварить? Я так понимаю, сегодня тебе не до сна, а мне нужно на фирме появиться. Моя помощница уже все телефоны оборвала. Беспокоится. И еще, я вижу, тебя знобит, а блуза твоя только на тряпки годится. Как, впрочем, и брюки. Покопайся в шкафу, подбери себе что-нибудь, ростом мы почти одинаковы, а что размерчик не совсем подойдет, тут уж не обессудь. Вечером я тебе привезу кое-что из одежды, чтобы до дому могла добраться. А дверь сегодня тебе восстановят.

– Спасибо тебе, Андрюша. Мне еще к маме сегодня нужно наведаться.

– Не беспокойся, ее сегодня выписывают, я сам ее заберу из больницы. Отвезу сразу к тебе домой. А ты, уж пожалуйста, дождись меня. Кстати, ближе к обеду сюда приедет Алена, жена Глеба, она психолог, поработает с Валерией. Постарается снять стресс у девочки.

– Андрей, я не представляю, что бы без тебя делала! Ты единственный мужчина, которого я могу назвать своим другом.

– Что ж, спасибо тебе. Мне приятно это слышать. Все, Алеся, пора Дашку выгуливать, она всю ночь в машине просидела. Извелась, бедная. Переволновалась.

Оставшись одна, Алеся открыла шкаф и с некоторым волнением вдохнула знакомый запах одеколона Андрея. Терпкий, чуть горьковатый, но в то же время свежий и волнующий. Аромат, как и одежда Андрея, был выдержан в присущем ему стиле. На полке лежали сложенные стопкой рубашки, Алеся, справедливо рассудив, что менять блузку на мужскую рубашку слишком банально, потянулась к стопке свитеров. Их было несколько, добротных, даже на вид дорогих, явно ручной вязки, из превосходной исландской шерсти. Она вспомнила, что именно такую пряжу по случаю купила ее мама, чтобы связать свитер для Димы, да только не успела. Димы не стало, а пряжа так и осталась лежать в запечатанном пакете. Выбрав самый поношенный, Алеся набросила его на себя, сменила изорванные грязные брюки на линялые, когда-то защитного цвета, льняные шорты Андрея и несказанно удивилась, обнаружив, что они ей почти впору. Алеся всегда считала, что Андрей несколько полноват, но, как оказалось, в бедрах он был даже поуже, чем она. Недоверчиво разглядывая себя в большом зеркале, она только покачала головой. Свитер огромным мягким согревающим облаком обволакивал ее, а шорты оказались натянуты до предела. Что ж, оставалось признать, что фигура у Андрея просто потрясающая. «Вот был бы он хоть немного повыше ростом! Тогда перед ним ни одна женщина не устояла бы! Хотя, впрочем, ему и так хватает», – подумала она, любуясь собственным отражением.

Вечером, в своей собственной квартире, напоив Леру целебным отваром и уложив спать, Алеся сидела на кухне вместе с Кристиной Яновной и рассказывала о своих злоключениях. Мама только ахала, слушая дочь. Разумеется, Алеся умолчала о собственной глупости, но Кристина Яновна и так догадалась, откуда на лице дочери синяки и ссадины.

– Сама-то как? – спросила Кристина Яновна, глядя, как Алеся старается сесть так, чтобы лицо находилось в тени.

– Если честно, если бы не Андрей, ничего бы у меня не получилось. То, что Леру спасли, полностью его заслуга.

– Отблагодарить бы надо парня! – задумчиво сказала мать. – Придумала как?

– Кажется, да. Ты видела свитер, в котором я приехала домой? Это его. У нас, помнится, есть такого же качества нитки. Хочу ему такой же связать. Сама.

– Доча, да ведь вязать-то толком не умеешь! Последнее твое творение, как я помню, был шарфик для Лерки, да и то ты его начала в сентябре, а закончила в марте. Может, лучше я свяжу?

– Нет, мама. Я решила сама все сделать. Под твоим руководством, но сама. Он, понимаешь, свитер всегда на голое тело носит. Для меня важно, чтобы он чувствовал, как я к нему отношусь.

– Уж не влюбилась ли ты, доченька? Мужчина он подходящий, а что разведен, так это не беда. Где теперь свободного да неженатого найти?

– При чем здесь это! Не собираюсь я за него замуж выходить, даже и в мыслях не было. Он просто друг, настоящий. Даже, наверное, больше чем друг. Скорее брат. Кто ж с братом любовь крутить будет?

– Как же так? А мне показалось, что Андрей к тебе неравнодушен. Заботится, на помощь всегда спешит, ко мне в больницу каждый день наведывался. Я уж подумала – неспроста это.

– Нет, мамочка. Насколько я его поняла, он даже не думает обо мне как о женщине, я для него некая замена утраченной семьи. Он просто создан для того, чтобы заботиться о ком-то. Просто мы подвернулись ему под руку. Не более того.

– Странно мне это. Тебе уже давно о себе пора подумать. Лера уже не маленькая. Через два года школу окончит, а ты все одна да одна. Неужто все не можешь Диму забыть?

– Как тебе сказать, мама? Вроде и прошло все. И не вспоминаю его совсем. Даже лицо стерлось из памяти, но вот только достойного мужчины нет. Если ты сейчас скажешь снова об Андрее, то нет. Он не для меня. Я чувствую. Да, он замечательный друг, вот только в качестве мужа или любовника я его не вижу. Не хочу я его – и все тут.

– Понятно. Что ж, сердцу не прикажешь. Только жаль мне тебя. Тяжко женщине без мужика, по себе знаю. После того как твой отец погиб, я тоже долго забыть его не могла, а после уже не захотела судьбу менять. Ладно, доставай пряжу, покажу тебе, с чего начинать.

Суд над бандой Шепотовича состоялся в начале осени. По совокупности Сергею, как главарю, дали десять лет, у остальных соучастников сроки были поменьше. В зале суда Алеся заметила и Шепотовича-старшего. Почерневший, болезненно исхудавший, он совершенно не походил на того розовощекого директора школы, который когда-то домогался ее прямо в своем кабинете. Перед ней был дряхлый старик, потерявший последнюю опору в жизни.

Ко дню рождения Андрея Алеся закончила свитер, роскошный, старательно связанный, он действительно ему понравился. Восторг по этому поводу оказался столь велик, что, не удержавшись, Андрей подхватил Алесю на руки прямо в ресторане и закружил в каком-то диком танце. Она не стала рассказывать ему, как медленно продвигалась работа, как старательно она набирала петли и, связав очередные два рядка, сравнивала то, что у нее получается, с готовым, старым Андреевым свитером. Зачем такое говорить? Главное, что он доволен.

Андрей что-то говорил тогда о планах на Новый год, но ничему не суждено было сбыться, потому что в жизни Алеси произошло нечто такое, к чему она оказалась совершенно не готова. В сентябре она взялась за класс-тренинг по психологии, для оказания помощи одаренным детям и их родителям. Эта параллельная, дополнительная, но очень интересная работа увлекла Алесю. Неожиданно во второй половине ноября к ней за помощью обратилась Леонида Марьяновна.

Часть третья

Из двух зол – не выбирают

– Понимаешь, Алеся, его необходимо спасать! Такой парень, такие надежды подавал – и вдруг полный провал! Я не знаю, что случилось, только, как мне рассказали, весь этот учебный год с ним что-то происходит. Стал замкнутым, нелюдимым, на занятиях невнимателен. Пробовала с ним поговорить – отмалчивается.

– Это ясно, но ты мне, пожалуйста, подробнее расскажи, что за парень, а то я слышу пока только восторги и беспокойство, ни во что существенное ты меня так и не посвятила.

Они сидели в кабинете Алеси и мирно попивали горячий крепкий кофе. Время позволяло, и можно было обсудить все насущные вопросы в спокойной обстановке, без суеты и спешки. Леня достала из вазы хрустящее печенье и, отхлебнув ароматный кофе, продолжила:

– Хорошо, начнем с начала. У меня в школе, в седьмом классе, учится Саша Стерхов. Мальчик удивительно способный. Представь, он начиная с пятого класса участвует во всех олимпиадах по информатике и занимает при этом первые места. Этим летом Саша в составе республиканской команды ездил в Австрию и – ты не поверишь – занял четвертое место в Европе. А тут, на последней школьной олимпиаде, показал весьма средний результат. Нет, место у него, разумеется, первое, но баллы, которые он набрал, не позволяют надеяться на хороший результат в дальнейшем.

– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я со всем разобралась и помогла?

– Конечно! Вся надежда на тебя. Было бы неплохо, чтобы ты и с его отцом поработала. Он человек занятой, но ради сына, надеюсь, время найдет.

– Может, лучше с матерью? Обычно мамы больше внимания уделяют детям, чем отцы.

– Не получится. Сашу и его брата воспитывает отец. Станислав, это старший, тоже талантливый парень. Заканчивал нашу школу. Увлекался веб-дизайном. Сейчас учится в столице. Отец, Виктор Всеволодович, – банкир. Очень интересный человек. Хорошо образован. Симпатичный, между прочим.

– Это меня мало интересует. Лучше подробнее расскажи о Саше, – остановила подругу Алеся.

– Его заметил преподаватель информатики еще в пятом классе. На одном из первых занятий мальчик вместо того, чтобы заниматься, как положено, программой Word, начал программировать управляющие кнопки на каком-то сайте. Причем в Delphi!

– Мне это ничего не говорит, я не программист, – перебила ее Алеся.

– Ну, как тебе объяснить, Delphi – язык программирования, более прогрессивный, чем Pascal. Да ты же должна была это изучать, когда диссертацию писала! – возмутилась Леня.

– Я диссертацию защищала по психологии развития учащегося, а не по вашим птичьим языкам. Так что, будь добра, поподробнее, чтобы я понимала, о чем речь.

– Договорились. Значит, когда педагог позанимался с мальчиком индивидуально, стало ясно – Саша просто талант. Он буквально щелкал конкурсные задачи для восьмого класса. Решили его попробовать для начала в школе – первое место. В районе – тоже. А вот когда вышли на область, начались проблемы. Слишком мал, пришлось совершить небольшой подлог. Состарили ребенка на год. В области второе место! Чуть-чуть не хватило, чтобы выйти на республику. На следующий год та же картина, но только на республиканских соревнованиях он занял заслуженное первое место, и как результат – премия президента, республиканские сборы, подготовка к Австрии. Летом Саша в составе команды едет за границу и показывает лучший результат в команде – четвертое место в Европе. Это о чем-то да говорит!

– Ясно, мальчик талантлив. Тебя беспокоит то, что он не слишком высокий результат показал последний раз? А если он просто устал? Такое ты не допускаешь?

– Возможно, поэтому я и обратилась к тебе. Помоги разобраться.

– Разумеется, помогу, какие могут быть разговоры! Лучше расскажи, как жизнь, мы же с тобой со дня рождения Андрея не виделись.

– У нас все без изменений. Женя работает, семью обеспечивает. Лучше скажи, что у тебя с Андреем? Я его в городе видела с какой-то дамой.

– У нас тоже без изменений. В театр ходим по выходным. На концерты. Все по-прежнему. Что тебя интересует?

– Ну, мне показалось, вы должны были сблизиться после того летнего случая. Все-таки такой мужчина на дороге не валяется. И вообще, пора тебе подумать о семье. Сколько можно жить одной?

– Леня, я не одна! У меня мама, дочка, друзья, наконец. Как ты не можешь понять, что мужик не главное в жизни?

– А я тебе не о мужиках говорю! – вспылила Леонида Марьяновна. – Мужиков пруд пруди, а мужчин не так много. Я за своего Женьку боролась, я его, можно сказать, кровью заслужила. Думаешь, мне не предлагали в свое время разное? О, дорогая моя, сколько раз! Тот же Шепотович готов был меня прямо в кабинете разложить, а за это чего только не обещал! Да только не нужно мне это. Я о муже мечтала, о таком, за которым как за каменной стеной! И нашла наконец. А тебя я не понимаю. Такой вариант упустила! Да Андрей, может быть, последний рыцарь на свете!

– Стоп! – резко остановила ее Алеся. – Я знаю Андрея не хуже, чем ты! Да, он настоящий, верный, преданный, но он для меня все равно что брат! Мы оба знаем, что друг за друга пойдем в огонь и в воду, но это не означает того, что завтра мы должны разделить постель. Пойми ты, наконец, ближе, чем Андрей, у меня человека нет. А что он встречается с другими женщинами, это его выбор и, возможно, необходимость. Мы как были, так и останемся друзьями. Все, больше нечего об этом говорить!

Через два дня, в субботу, в кабинет Алеси постучал мужчина. Он еще не успел представиться, а она уже поняла, кто это. Сомнений не оставалось, именно его она видела три года назад в кабинете Леониды Марьяновны. А еще – остро почувствовала, что он и есть тот самый суженый, который снился жаркими летними ночами долгие годы.

– Здравствуйте, Алеся Игоревна, я – Виктор Всеволодович Стерхов, мне посоветовала к вам обратиться Леонида Марьяновна. По поводу сына.

– Да, разумеется! Вы присаживайтесь, Виктор Всеволодович. Разговор нам предстоит долгий, – сказала Алеся, не сводя с мужчины восторженных глаз.

Разговор действительно оказался некоротким, только, провожая Стерхова к двери, Алеся так и не могла припомнить ни одного ответа на заданные ею вопросы. Сраженная его голосом, осанкой, самой манерой говорить, она только механически что-то помечала в блокноте, не в силах следить за самой нитью беседы. Когда за Стерховым закрылась дверь, Алеся схватилась неожиданно ледяными пальцами за лихорадочно пылающие щеки. «Боже мой! Что со мной происходит? Ни разу в жизни я так не волновалась в присутствии мужчины! Кстати, я его узнала! Сколько же это прошло лет? Тринадцать или четырнадцать? Что-то около этого. Именно он зимней ночью остановил меня на пустынном шоссе. С ним тогда была женщина. Его жена. Мы везли ее в роддом. Так что же получается? Я приложила руку к рождению его сына? Выходит, что так. Ну чем не крестная. Интересно, а он меня узнал? Нет, наверное. Какое ему дело до девчонки в светлых «жигулях», которая от растерянности не могла даже выбраться из сугроба! Он в тот момент думал только о беременной жене. Впрочем, судя по тому, как он вел себя сегодня, ему и сейчас нет никакого дела до меня!» – с нескрываемой обидой подумала Алеся.

В этот день у нее буквально все валилось из рук. Вернувшись домой, Алеся зачем-то устроила незаслуженный разгон дочери, обратившейся к ней с каким-то пустяковым вопросом, ответила что-то невпопад матери и наконец, осознав, что полностью потеряла над собой контроль, заперлась в ванной, чтобы немного расслабиться и собраться с мыслями.

Горячая вода быстро согрела напряженное тело, ароматная пена белоснежной невесомой ватой вздымалась над бортиком ванны, благоухая лавандой и бергамотом. Только душа по-прежнему не находила покоя. Алеся снова и снова прокручивала в памяти детали разговора со Стер-ховым и только все более растравляла чувства. «Неужели пришла моя пора любить? – с тревогой думала Алеся. – После стольких лет унылого покоя и безразличия во мне все перевернулось! Он растревожил мне душу еще тогда, зимней морозной ночью, очень долго его образ не давал спокойно спать. Теперь, когда он свободен… Разве свободен? Леня говорила, что Виктор вдовец, но не сказала, есть ли у него женщина! Впрочем, откуда ей это знать. Ей известно лишь то, что в ее школе учится сын Стерхова и у мальчика возникли проблемы. Только и всего! Я дала согласие Виктору, разумеется, поработаю с мальчиком, но ни в коем случае не позволю чувствам взять верх над разумом. Мне уже скоро сорок! О какой к черту любви можно говорить в таком возрасте? Пройдет несколько лет, и придет время нянчить внуков! У меня взрослая дочь, только по этой причине я не могу позволить себе влюбиться, словно школьница! Что с того, что он мне понравился? Я в состоянии справиться с собой, просто нужно по возможности избегать лишних контактов. Тем более что он ко мне интереса не проявил!»

Полностью взять себя в руки Алесе удалось только за ужином. Помирилась с дочкой, извинилась перед мамой, но разговаривать о том, что произошло, отказалась наотрез, сославшись на занятость. Уже в постели, просматривая записи, которые сделала во время разговора со Стерхо-вым, Алеся узнала о мальчике много интересного. Оказалось, что Саша остался без матери, когда ему было всего четыре года. Мать погибла по нелепой случайности. Внематочная беременность. Сам Стерхов в то время находился на курсах, а его жена, стараясь превозмочь боль, все внимание уделяла детям. Когда ее увезла в больницу «скорая помощь», спасать было уже поздно. С тещей у Виктора изначально не складывались отношения, но в этой ситуации им пришлось объединить усилия. Мальчиков поднимали вместе, до тех пор пока бабушка вместе с мужем не уехала из страны. Тут-то Стерхову пришлось особенно тяжело. Работа не оставляла времени на семью, пришлось нанять гувернантку. Только прижиться в доме девушка так и не смогла. Виктор взял на работу другую женщину. Но и она не смогла найти подход к сыновьям Виктора. Положение спасло лишь то, что старший, Станислав, почти все свободное время уделял брату. Хотя внимание это было несколько своеобразным. Просиживая за компьютером, Стас, чтобы занять брата, давал ему распечатки и, когда Саша начинал донимать его расспросами, просто говорил:

– Читать умеешь? Вот и изучай, здесь описание работы этого блока, а это, собственно, управление.

Второклассник Саша вынужденно сидел рядом со старшим братом и параллельно с ним изучал веб-дизайн. В школе на занятиях по информатике Саше было откровенно скучно, до тех пор пока его не заметил учитель. Тогда-то и начались постоянные конкурсы, олимпиады и сборы. Разумеется, Станислав, чем мог, помогал брату, но в прошлом году он поступил в престижный институт и уехал учиться. Теперь Саша остался с очередной гувернанткой, но, кроме постоянных конфликтов, ничего из этого не получается. Последнее время Саша все больше времени просто сидит в своей комнате, не подходит к компьютеру, почти не читает. Вывести сына из этого состояния отцу пока не удается.

Как опытному педагогу, Алесе картина была ясна. Она знала, что делать с ребенком. Нужно было время, чтобы вывести его из депрессии, связанной с отъездом брата. Теперь оставалось договориться с отцом о времени встреч с Сашей. Алеся взглянула на часы – половина десятого. Достаточно поздно, хотя для человека, проводящего большую часть времени на работе, еще не ночь. Тем более что сам Стерхов просил ее звонить попозже. С некоторым сомнением Алеся набрала домашний номер Стерхова.

Для знакомства с мальчиком Алеся выбрала индивидуальные занятия. Когда в кабинет вошел рослый для своих лет, непривычно серьезный мальчик, она тут же узнала в нем отца. Лица были схожи даже в мелочах, тот же разлет бровей, та же строгость во взгляде, даже линия упрямых губ одна и та же, хоть и немного сглаженная детством.

Едва поздоровавшись, Алеся тут же отказалась от запланированной схемы занятий.

– Знаешь что, Саша, у меня был трудный день. Ты не составишь мне компанию? Я хочу немного отдохнуть, погулять в парке. Погода сегодня чудесная. Слякоти нет. Снег ночью выпал. Пойдем?

– С удовольствием, но как же занятия? – удивился мальчик.

– Нам для начала нужно познакомиться, а это мы вполне можем сделать и на свежем воздухе, – успокоила его Алеся. – Ты ведь прямо из школы? Может, зайдем в кафе? Перекусим? – спросила она, когда они вышли из здания.

– Нет, спасибо. О чем вы хотели со мной поговорить? – поинтересовался Саша.

– Просто познакомиться. Хотела бы услышать о твоем брате, о том, как ты начал заниматься компьютером, о твоей поездке в Австрию. В общем, о твоей жизни, интересах, увлечениях.

Они шли по заснеженному парку. Согнувшиеся под тяжестью снега ветви деревьев низко опускались над расчищенной дорожкой. Солнечные лучи, отражаясь от белоснежного покрывала, искрились, переливались разноцветными искорками. Неугомонные синицы, перелетая с ветки на ветку, заливались веселым чириканьем, обрушивали вниз пушистые, рассыпающиеся на лету снежные облака. Незаметно дорожка вывела их на берег реки. Темная, бурная, еще не скованная льдом вода неслась вдаль меж заснеженных берегов. Мороз пытался справиться с рекой, наморозил в тихих заводях тонкую пленку, но неспокойная вода размывала ее, отрывала от берега и легко перемалывала на быстрине. Остановившись возле старого вяза, Алеся и Саша долго смотрели на противоборство стихий, и наконец мальчик заговорил:

– Вы знаете, самое интересное, что было в этом году, – так это Австрия. Мне там очень понравилось. Я ездил год назад вместе с папой и братом на новогодние каникулы в Прагу. Что-то похожее, но в Австрии я был без них. Сначала скучал очень, но конкурс был таким интересным! Только плохо, что я немецкого не знаю. В школе мы изучаем английский. Конечно, это язык компьютерщиков. Но там оказалось, что общаться с ребятами лучше на немецком. Знаете, как я вышел из положения? Очень просто, установил в лэптоп Promt и спокойно переписывался! Но все равно нужно знать язык. А вы какой язык знаете?

– Учила когда-то немецкий. Но наверное, уже позабыла.

– Жаль! Я хочу его изучить! – с сожалением сказал Саша.

– Мы можем попробовать вместе! Я буду вспоминать, ты учить, – сказала Алеся и, немного подумав, добавила: – Wenn wir zusammen lernen werden, so wird die Sache schneller gehen.

– Что вы сказали? – опешив, переспросил Саша.

– Я сказала, что, если мы будем учиться вместе, дело пойдет быстрее. Разве не так?

– Вы так здорово говорите! – не скрывая восхищения, сказал мальчик.

– In solchem Fall kommen wir auf die Strasse heraus oder wir werden zum Denkmal gehen? Мы пойдем по улице или отправимся к памятнику, к пушкам? – тут же перевела Алеся.

– Да! – с горящими глазами сказал Саша.

– Was – ja? Zum Denkmal? – рассмеялась Алеся.

– К пушкам!

– Вот и славно! Ты не замерз?

– Нет, я закаленный и одет тепло.

Поднимаясь вверх по заснеженной улице, мимо музея известного художника, Саша усмехнулся:

– Вы знаете, Алеся Игоревна, я долго не мог объяснить ребятам, откуда приехал. Не знают в Австрии ни такой страны, ни такого города. Потом я сказал, что у нас родился этот художник. Вы не поверите, сразу все стало ясно!

– Значит, он прославил город настолько, что стал неотделим от него. Вообще-то странно, большую часть жизни он прожил во Франции. А мы с тобой пришли к пушкам.

– Это неверно! Мне папа говорил, что это не пушки, а мортиры! – возразил Саша.

– А какая разница?

– Не помню точно, но папа что-то говорил об оборонительном и наступательном вооружении. А что такое мортира, я не помню.

– Мне кажется, что это не самое важное в жизни.

– Нет, Алеся Игоревна, вы не понимаете! Мужчина должен разбираться в машинах и оружии, только я пока не очень хорошо все это знаю.

– Вырастешь, станешь настоящим мужчиной и будешь разбираться во всем, что посчитаешь важным для себя! – успокоила мальчика Алеся.

Алеся занималась с Сашей три раза в неделю. Впрочем, их встречи трудно было назвать обычными занятиями. По большей части они гуляли в парке, иногда посещали музеи и выставки и говорили, говорили, говорили. Мальчик прямо на глазах становился спокойнее, раскованнее. Очевидно, сумрачное настроение, связанное с отсутствием брата, уходило на задний план. Саша охотно рассказывал о брате, явно гордился им, но, когда Алеся спросила об отце, мальчик надолго замолчал. Долго стоял, ковыряясь палкой в снегу, размышлял о чем-то. Лишь выдержав невыносимо долгую паузу, сказал:

– Папа много работает, дома почти не бывает. Пока с нами жил Стас, мне было хорошо. А когда брат уехал, отец нанял новую гувернантку. Я не люблю ее! Нет, она не злая, просто постоянно лезет ко мне, спрашивает об отце, о маме. А что я могу сказать о маме, если я ее почти не помню? Кроме того, мне кажется, Регина Гарольдовна хочет, чтобы папа взял ее в жены. Только нам это не нужно! Нам вполне хорошо вдвоем. Я знаю, папа мне не говорил, но прежняя гувернантка несколько раз оставалась у нас ночевать. Она спала у папы в спальне. После они делали вид, что ничего не случилось. Но я все знаю! Тогда я прижал дверью руку и сказал папе, что она меня ударила. Папа выгнал ее. А теперь появилась эта Регина. Я не хочу, чтобы она оставалась у нас ночевать!

– А разве она остается? – стараясь скрыть волнение, спросила Алеся.

– Нет. Просто она такая же, как другие. Хочет отнять у нас папу.

– А ты не допускаешь, что твой папа сам хочет, чтобы у вас появилась новая мама?

– Не мама, а мачеха. Нам хорошо и без нее. Вот если бы вы стали моей мачехой, думаю, и Стас был бы не против!

– Мне кажется, об этом речь не идет, – усмехнулась Алеся.

На том разговор и закончился, а еще через две недели, накануне Рождества, Саша пришел на занятия не один. Его сопровождал сам Виктор Всеволодович Стерхов. Только выглядел в этот раз Стерхов-старший далеко не лучшим образом. Глубокие черные тени залегли под глазами, уголки губ опущены вниз… Щеки запали, немного отросшая с утра густая темная щетина оттенила и без того худощавое, волевое лицо, придав ему странное трагическое выражение.

Алеся, безмерно удивленная его появлением, встала навстречу, готовясь к самому худшему. За тот месяц, который она занималась с Сашей, она успела привязаться к мальчику. И теперь липкий страх потерять ставшего дорогим ребенка охватил ее.

– Здравствуйте, Алеся Игоревна. Саша за время, проведенное с вами, стал совершенно иным. Более уверенным, что ли. Да и заниматься стал намного лучше. Леонида Марьяновна всерьез подумывает о том, чтобы зачислить его в команду на республиканские соревнования. Вы просто удивительный педагог, за столь короткое время достигли выдающихся результатов. А уж сам Саша просто без ума от вас. Все уши прожужжал. Мне хотелось бы вас отблагодарить, но я не знаю, каким образом. Потому и пришел с несколько неожиданным предложением. Хочу, чтобы вы провели Рождество с нами, в моем загородном доме. Как вам такой вариант?

– Спасибо, конечно, но я не готова. Кроме того, у меня взрослая дочь, необходимо с ней обсудить этот вопрос. Боюсь, она будет против того, чтобы встречать Рождество без меня. Мы привыкли к тому, что это семейный праздник. Кроме того, есть еще и моя мама. Как ее оставить одну?

– На мой взгляд, это отнюдь не проблема! Я, наверное, неправильно выразился, мое предложение состоит в том, чтобы вы взяли с собой и дочь, и маму. Поверьте, места хватит всем. Познакомитесь со Стасом, он должен приехать на пару дней. Сможете чудесно отдохнуть. Это будет совсем не лишним.

– Я, право, не знаю, мне придется обсудить с домашними ваше предложение.

– Пожалуйста, но только учтите, я прошу не только от своего имени. Надеюсь, вы не хотите испортить праздник Саше?

– В самом деле, Алеся Игоревна, соглашайтесь! Это я уговорил папу вас пригласить! Там будет весело! У нас такой классный дом! И места всем хватит, – принялся уговаривать ее Стерхов-младший.

– Хорошо, я поговорю со своими домочадцами, – наконец сдалась Алеся.

– А я вчера на области первое место получил! – похвастался Саша.

– Замечательно! Я всегда в тебя верила! – похвалила его Алеся.

– Только сразу оговорюсь, мы отправляемся на три дня. Раз уж так совпало, что Рождество пришлось на пятницу, выезжаем часа в четыре. Вы успеете к этому времени освободиться? – уточнил Виктор.

– Да, вполне. У меня в пятницу нет занятий.

Оставшиеся дни до Рождества Алеся не находила себе места. Ее домашние сразу же согласились провести несколько дней за городом, только Лера была немного напряженна. Со Стерховым она ни разу не встречалась, но тут же заподозрила неладное.

Наконец пришла долгожданная пятница. Стерхов заехал за Алесей на огромном темно-синем джипе. Загрузили в багажник сумки, начали рассаживаться, и оказалось, что место Алеси рядом с хозяином. «Что ж, – подумала она, – может, это судьба?»

Дом Виктора находился относительно недалеко – в новом коттеджном поселке, уютно разместившемся в лесу, неподалеку от бывшей военной базы. Застроенный исключительно дорогими, на взгляд Алеси, капитальными домами, он разительно отличался от привычной дачной застройки. Да и сами участки, отведенные под строительство, мягко говоря, впечатляли. Иной, непривычный мир денег начинался сразу за шлагбаумом. Дом Виктора, спрятавшийся за усыпанными снегом деревьями, был основательный, солидный, в два этажа, с нависающим над широкой верандой балконом. Просторная площадка перед крыльцом расчищена от снега, высокий крепкий парень в добротном свитере и джинсах, заправленных в высокие ботинки, продолжал орудовать лопатой, освобождая ворота подземного гаража. Веселенькая ярко-желтая «астра» стояла, уткнувшись низким капотом в сугроб, у простого решетчатого заборчика.

– Вот это и есть мое убежище, – сказал Виктор, помогая выбраться из высокого джипа Алесе.

– Весьма симпатичное, – согласилась она.

– Стас! – позвал сына Виктор. – Помоги гостям устроиться, я сам снег уберу.

Парень воткнул лопату в сугроб и, подойдя ближе, с достоинством представился:

– Стас Стерхов.

Четкий, отрывистый кивок, которым он сопроводил слова, был будто срисован со старой хроники. Алесе вдруг почудилось, что перед ней не современный молодой человек, а юный подпоручик в мундире лейб-гвардии гусарского полка его величества.

– Алеся Игоревна, моя мама Кристина Яновна, дочь Валерия, ученица десятого класса.

– Я ее помню, – улыбнулся Стас. – Я оканчивал ту же школу, в которой она учится.

В один миг серьезность куда-то улетучилась, и парень стал своим, простым и понятным. Даже улыбка изменилась, стала мягче, добрее.

– Ваши вещи в багажнике? – спросил Стас. – Вы пока осматривайтесь, а мы с Санькой мигом все затащим в дом. По участку прогуляйтесь, я с самого утра все дорожки расчищал.

Внутри дом показался Алесе еще больше, чем снаружи. Множество комнат, больших и светлых, размещенных по периметру, а в центре, пронизывая здание изнутри, размещался каминный зал непомерной высоты. Пусть в нем не было привычных окон, но свет, падающий откуда-то сверху, заполнял пространство, делая огромное помещение легким, воздушным, словно центральный неф в костеле. Огромный, под стать залу, камин у стены с вбитыми в каменную, не кирпичную, кладку крючьями позволял свободно зажарить целого кабана.

Алеся невольно ахнула и оглянулась, ожидая увидеть развешанное на стене оружие и доспехи, однако ничего подобного не оказалось. Наоборот, там были картины. Вполне мирные пейзажи, написанные маслом в той же добротной манере, в которой был выстроен дом. Спальни располагались на втором этаже. Широкая, опирающаяся на деревянные столбы галерея опоясывала каминный зал. Алеся оперлась на дубовые перила, посмотрела вниз – и снова восхитилась мастерством архитектора, создавшего в наши дни это средневековое чудо.

По-зимнему быстро темнело. Саша включил освещение, и выполненные под старину кованые светильники наполнили дом мягким, ненавязчивым светом. Пока Алеся распаковывала сумку, пока помогла устроиться Лере, прошло достаточно много времени. Выйдя из комнаты, она не нашла Кристину Яновну. Только откуда-то снизу доносились приглушенные голоса. Спустившись на первый этаж, Алеся обнаружила семью Стерховых в полном составе на кухне, им вовсю помогала ее мама.

– Вот вы где укрылись! А я брожу по дому, никого нет! – воскликнула Алеся.

– Мы праздничный ужин готовим! – ответил Саша, продолжая мыть овощи.

– Давайте и я вам помогу, – предложила Алеся.

– Нет, ни в коем случае! Достаточно, что мы Кристину Яновну пустили в мужское сообщество. Вы, Алеся Игоревна, лучше отдохните, музыку послушайте. Мы здесь сами прекрасно справимся, – вмешался в разговор Виктор.

– Но я тоже хочу вам помочь! – возмутилась Алеся.

– Нет! Вы наша почетная гостья, и мы решили не нагружать вас никакими делами.

– Может быть, я хотя бы елку украшу? Праздник как-никак.

– Вот черт! О елке мы забыли! Стас, бери снегоход и слетай к Альбертовичу. Я ему звонил, заказывал дерево, а забрать должен был по дороге. Он, впрочем, тоже хорош! Открывал шлагбаум и даже не напомнил.

Спустя полчаса Стас втащил в каминный зал роскошную лесную красавицу. Украшать елку принялись вместе, только Кристина Яновна присматривала на кухне за доходящим в духовке гусем. А когда пробило двенадцать, началось вручение подарков. Так получилось, что о них, втайне от других, позаботились все. В общем, праздник удался.

Алеся проснулась непривычно поздно. Солнце, не появлявшееся на небе неделю, опомнилось и уже золотило верхушки вековых сосен. Едва открыв глаза, Алеся почувствовала, что с лица не сходит счастливая улыбка. «Боже! Как здорово, что мы здесь! А Виктор такой внимательный! И дети у него замечательные, что Станислав, что Саша. Все в отца! Лерка откровенно заигрывала со Стасом. Да и он, по-видимому, не прочь был продолжить знакомство. А мама-то как трепетно ухаживала за Виктором! Словно за любимым зятем!» – подумала Алеся и тихонько засмеялась счастливым смехом. Выбравшись из-под невесомого, но очень теплого одеяла, она набросила халатик и отправилась разыскивать ванную. Вчера Саша показывал, где она, но Алеся как-то не придала этому значения. Выйдя на галерею, она остановилась в раздумье, в какую сторону направиться. Все двери одинаковые, а табличек и указателей не наблюдается.

В этот момент она увидела Виктора. Он появился из двери по соседству с кухней. Босой, с обнаженным могучим торсом, высокий и крепкий, словно выросший на просторе клен, полотенце, обмотанное вокруг узких бедер, только подчеркивало его сильные мускулистые ноги. Влажные волосы блестели в падающем сверху солнечном свете. Капли воды сверкали на загорелых плечах, словно россыпь бриллиантов. Спокойно, не замечая ее, Виктор прошествовал в свои апартаменты. Алеся с нескрываемым восторженным любопытством следила за ним. Когда за Виктором закрылась дверь, теплая волна чувственности накрыла Алесю с головой.

Выждав пару минут, она тихонько, стараясь не производить лишнего шума, сбежала по лестнице вниз и заперлась в хозяйской ванной. Горячий пар еще не успел выветриться и, смешиваясь с запахом шампуня, слегка кружил голову. Горячие струи воды вместо того, чтобы успокоить, еще сильнее затуманили разум.

После позднего завтрака Виктор предложил Алесе прокатиться по окрестностям.

– Правда, одеты вы не совсем подходящим образом, но думаю, у Стаса найдется для вас куртка или пуховик.

– У меня найдется все! Вы катайтесь, а я тем временем отведу остальных на горку. Надеюсь, Кристина Яновна не откажется от удовольствия покататься на настоящих санках? Там есть отличный склон. Тем более, я уверен, вы не занимались этим уже достаточно много лет. Разве я не прав? – заявил Стас.

– Ты прав, Станислав, я действительно, оказавшись здесь, словно сбросила половину прожитых лет, и потому тебе придется за мной поухаживать. В частности, санки на гору таскать тебе! – тут же приняла предложение Кристина Яновна. Алеся только удивленно озиралась. Оказывается, все уже решили за нее! Без ее участия! Когда только успели?

Ярко-оранжевый снегоход, сияя на солнце, замер у крыльца. Одетый в стильный пуховик Виктор, улыбаясь, смотрел, как Алеся поправила шарф, плотнее натянула вязаную шапочку и решительно шагнула к виденному лишь по телевизору транспортному средству.

– Держаться придется за меня, – предупредил он, когда Алеся устроилась за его спиной.

– Согласна, главное, чтобы вы меня не потеряли в дороге.

– Такую женщину, как вы, терять грех. Вас необходимо обхватить обеими руками и не отпускать от себя ни на шаг, – парировал Виктор и, словно испугавшись сказанного, резко рванул с места. Стас едва успел распахнуть створки ворот.

Снежный вихрь за спиной вздымался ввысь, морозный воздух упруго холодил лицо, тропинка, петляя меж огромных, в два обхвата сосен, вилась вверх по косогору, уходя все дальше от поселка. Украшенные инеем ветви молодой поросли мелькали совсем близко, создавая непрерывно меняющийся, колдовской узор. С вершины холма вдруг открылся необычайный, захватывающий дух вид. За спиной стеной стоял светлый, прозрачный сосновый бор, а впереди раскинулась необъятная ширь. Белоснежная сверкающая даль с редкими вкраплениями то ли кустарника, то ли зарослей пожухлого камыша среди ослепительной, сияющей на солнце белизны. Алеся невольно прищурила глаза.

– Боже! Какое чудо! – только и смогла вымолвить она, наслаждаясь непередаваемым ощущением полета.

– В самом деле, чудо. Так и хочется вдохнуть полной грудью, – согласился Виктор.

– Мы поедем прямо туда? – спросила Алеся, указывая на раскинувшуюся перед ними снежную целину.

– Нет, морозов сильных еще не было, боюсь, на озере лед непрочный. Столь необдуманно рисковать, пожалуй, не стоит. Я предлагаю прокатиться по берегу. Кстати, там есть много красивых мест.

Мотор снова сыто заурчал, и снегоход, повинуясь уверенным рукам Виктора, плавно соскользнул вниз и, подрезая склон, устремился вдоль опушки влево, туда, где высокие сосны сменял густой березняк. Сдерживая на спуске снегоход, Виктор откинулся назад, и Алеся, невольно прижавшись к его широкой сильной спине, ощущала даже сквозь пуховик напряженные тугие мышцы.

Среди зарослей берез Виктор сбросил скорость и уже больше не мчался сломя голову, а вел оранжевую машину осторожно, неторопливо, позволяя Алесе любоваться строгой графикой взметнувшихся ввысь идеально ровных стволов. Непонятно каким образом угадывая под снегом тропинку, Виктор вывел снегоход на очередную восхитительную поляну. По дальнему краю ее журчал упорный, не поддающийся крепчающему морозцу ручей. Легкий парок клубился над глубоким овражком. Противоположный берег овражка крутой глинистой стеной нависал над поляной, создавая ощущение какой-то горной местности. Едва снегоход замер посреди поляны, Виктор легко спрыгнул в не по-декабрьски глубокий снег, помог слезть с мягкого уютного сиденья Алесе. Только теперь она почувствовала, что устала.

Взглянув на часы, она с удивлением отметила, что они катаются уже более двух часов. Теперь Алеся почувствовала, что мороз забрался под, казалось, теплый пуховик и неприятно холодит спину. Зябко поежившись, она потерла ладошки в теплых перчатках и, поддавшись невольному желанию, зачерпнув пригоршню пушистого снега, швырнула его в Виктора. Странное дело, но он не удивился, а, увернувшись, ответил тем же.

Через несколько минут, осознав безуспешность своих попыток победить его в этом шутливом поединке, Алеся, с детства не привыкшая проигрывать, ринулась вперед, широко расставив руки, и, словно таран, врезалась в не подумавшего сместиться в сторону Виктора. Пушистый, невесомый снег принял их, укутал, осыпал, в один миг убаюкал. Каким неведомым образом Виктор оказался сверху, Алеся так и не поняла. Только нависшее над ней счастливое, смеющееся лицо, приближающиеся горячие губы, быстро тающие снежинки на не по-мужски длинных, чуть загнутых кверху ресницах, тонкий, чуть горьковатый запах дорогого одеколона и…

Неведомая сила оттолкнула их друг от друга, разбросала в стороны, заставила замереть. Алеся вдруг почувствовала, как лицо заливает краска стыда. Она ведь совсем не хотела, чтобы невинная шалость приобрела такое продолжение. Встав, она тщательно отряхнулась, стараясь не смотреть на стоящего в растерянности Виктора.

– Алеся, у меня с собой есть термос с кофе. Позвольте предложить вам чашечку? – сказал совершенно спокойно, словно ничего не произошло, Виктор.

– С удовольствием! – разряжая обстановку, согласилась Алеся.

Вернулись они в сумерках. Усталые, довольные и чуть настороженные. Тот электрический разряд, который пробежал между ними на поляне, не давал успокоиться. Им обоим стало ясно, что их встреча фатальна, и… они испугались. Алеся почувствовала – этот мужчина создан для нее, как и она для него. Но ответственность за дочь, долгие годы одиночества да и многое другое не давали ей сделать первый шаг. А как же вдруг захотелось, чтобы он оказался более решительным! Чтобы не остановился тогда, прижал к себе, поцеловал, крепко, вкусно, по-мужски сильно.

Алесю слегка знобило, когда они вошли в теплый уютный дом. Она поднялась в свою комнату, переоделась и, присев на кровать, задумалась. «Странно получается, мужчина, о котором можно только мечтать, внезапно появился рядом. А я растерялась! Да на моем бы месте любая женщина ухватилась за него руками и ногами и не отпустила до тех пор, пока он не предложил бы ей руку и сердце! Почему же я робею? Жду, когда он сделает тот самый первый шаг? Нет. Не думаю, что это ему нужно. Виктор достаточно обеспечен, на его предложение согласится любая красавица. Вон их сколько вокруг. Молодых, раскованных, свободных. Готовых на все, чтобы только выскочить замуж за успешного, богатого мужика. Нет, не стоит даже и мечтать об этом. В лучшем случае он просто переспит со мной. А что в итоге? Страшная пустота. Одиночество. Зареванная подушка и смертная тоска, из которой нет выхода. Спасибо, это мы уже проходили. Наверное, даже гибель мужа я перенесла легче. По крайней мере, у меня была цель – отомстить. Больше ничего подобного я себе не позволю!»

Нестерпимо яркий свет больно ударил по заплаканным глазам. Лера влетела в комнату, радостно-возбужденная, сияющая.

– Мама! Ты почему в темноте сидишь? Внизу уже все собрались, только тебя ждут. Мы решили совместить обед с ужином. Я вместе со Стасиком стол накрыла. Тебе плохо? Ты совсем бледная и… заплаканная. Что-то случилось?

Валерия опустилась перед матерью на ковер. Бережно обняв за плечи, пыталась заглянуть в глаза.

– Ничего, Лера, все в порядке, просто устала немного и глаза от ветра воспалились. Иди, не беспокойся, я сейчас спущусь. Только умыться нужно. А спускаться вниз не хочется.

– Зачем вниз? – удивилась Лера. – Ванная есть здесь, наверху! Ты что, не знала? Идем, я тебе покажу!

К столу Алеся вышла уже совершенно иной. Ни единого следа того, что она несколько минут назад тихо плакала у себя в комнате, не осталось. За столом царила удивительно теплая, можно сказать, семейная атмосфера. Кристина Яновна внимательно следила, чтобы никто не оказался обделенным ее вниманием, вообще вела себя как настоящая заботливая хозяйка большого дома. Дети беспрекословно слушались ее, лишь Виктор по большей части отмалчивался. Задумчиво ковырялся в тарелке, старался не встречаться взглядом с Алесей. И хотя она тоже избегала смотреть на него, время от времени горячая волна прокатывалась по телу, заставляя хоть искоса, тайком бросить на него быстрый, настороженный взгляд. В такие мгновения Алеся успевала заметить, как вздрагивала его рука, будто ее мысли и чувства были осязаемы, словно Виктор мог чувствовать их на расстоянии.

После ужина молодежь принялась развлекаться на свой манер, Кристина Яновна поднялась к себе, дабы, как она выразилась, ознакомиться с новостями в стране и за рубежом, а Алеся осталась вместе с Виктором у горящего камина.

Тихо потрескивали дрова, пламя суетливо металось по обугленным поленьям. Мягкие красноватые блики отражались в серо-стальных глазах Виктора, делали его суровое лицо мягче, человечнее. Он смотрел на огонь, молча, неподвижно, словно каменное изваяние, а Алеся, затаив дыхание, пристально изучала черты его лица, гордую посадку головы, мощные широкие плечи, сильные мускулистые руки, выглядывающие из засученных рукавов теплого уютного свитера. Не в силах больше сидеть в тишине, она наконец сказала:

– Знаете, Виктор, у вас просто удивительно талантливый сын. То, что он делает, достойно уважения. В его возрасте это большая редкость. Как вы посмотрите, если я поговорю с одной моей знакомой? Она тренирует кандидатов в республиканскую сборную. Надеюсь, Саша ее заинтересует. С таким ребенком очень приятно заниматься. Тем более Леонида Марьяновна прочит ему большое будущее.

– Я не против. Конечно, Саша способный мальчик, только не будет ли слишком высока нагрузка? Он и так, как мне кажется, просиживает за компьютером дни и ночи.

– Нет, я думаю, ничего не случится, от школьных занятий по информатике мы его освободим. Все равно ему там нечего делать, а два раза в неделю позаниматься с Викторией Павловной ему самому будет очень интересно. Она замечательный педагог, уже подготовила с десяток победителей различных конкурсов. Так что для Саши этот вариант – оптимальный. Летом он прекрасно выступил в Австрии, а с хорошей подготовкой вполне может претендовать на отличный результат на первенстве Европы.

– Алеся, вы говорите с таким запалом, можно подумать, вы участвовали в соревнованиях и дух борьбы за победу еще из вас не выветрился?

– Раньше, в молодости, занималась спортом. Последние годы конечно же все позабросила, но в свое время пришлось, разумеется, поучаствовать.

– А чем вы занимались?

– Много чем. Так сразу и не перечислишь. Фехтованием, например. По плаванию у меня был первый разряд. Кандидат в мастера по лыжам. Всего понемногу.

– Как же вас занесло в педагогику?

– Честно? Случайно. Я увлекалась математикой, но из-за болезни не успела подготовиться к экзаменам, пришлось поступить на факультет начальной школы. После защитилась, в общем, ничего выдающегося. А вы как стали банкиром?

– Тоже случайно. Только я не банкир, всего лишь управляющий банком.

– Это тоже немало! Значит, после праздников я связываюсь с Викторией Павловной? – уточнила Алеся.

– Разумеется, если Саша согласен, то я не против.

В тот вечер Алеся долго ворочалась в постели. Перед глазами все еще стояло лицо Виктора, то раскрасневшееся на морозце, с шальным взглядом, то в отблесках пламени. Мысли лихорадочные, мучительные не давали покоя. Необходимо было найти решение, такое, которое позволило бы сохранить здравый рассудок и не сгореть в этом нестерпимом пламени. Лишь под утро удалось ненадолго уснуть.

Во время завтрака, до неприличия похожего на семейный, Лера предложила вновь отправиться кататься на санках. Поскольку Виктор помедлил с ответом, Алеся тут же с энтузиазмом поддержала решение дочери. Не осталась в стороне и Кристина Яновна.

– Отличное предложение! В кои-то веки и мне пристало тряхнуть стариной. Как говаривал мой муж, все приемлемо, пока старина не отвалился.

Странное дело, но Виктор, сидевший напротив Кристины Яновны, вдруг покраснел и потупил глаза. Эта метаморфоза не ускользнула от глаз Алеси, которая исподволь наблюдала за хозяином дома.

– Я, к сожалению, не смогу пойти с вами, – внезапно севшим голосом заявил Виктор. – Мне нужно разобраться с бумагами. Конец года. Пришлось взять работу на дом. Отчеты сверить, проводки. Так что катайтесь без меня. В гараже, кроме санок, еще и лыжи найдутся для желающих. Развлекайтесь, отдыхайте. Мальчики с удовольствием составят вам компанию.

Зимний лес был великолепен. Увенчанные снежными шапками молодые ели поражали своей строгой и в то же время радостно-праздничной красотой. Глубокая синева неба над головой притягивала к себе, заставляла расправлять плечи, вдыхать полной грудью остро морозный, напоенный хвойным ароматом, кристально чистый и такой вкусный воздух. Алеся на время забыла о бессонной ночи. Сильно оттолкнувшись, она помчалась вниз по длинному пологому склону. Привычно огибая отдельно стоящие деревья, внутренне ликовала от непередаваемого ощущения скорости, искрящегося снега, вздымающегося легкими, почти невесомыми фонтанами на крутых поворотах. Лыжи сухо постукивали на неровностях. Встречный ветер развевал за спиной пушистый шарф. Ноги пружинили, сглаживая стремительный бег отличных пластиковых лыж. Скорость все нарастала, уже приходилось внимательнее, острее реагировать на мгновенное изменение обстановки. Радость захлестывала Алесю. Восторг, смешанный с восхитительным чувством риска, переполнял душу. Наконец лыжня выметнулась на необъятную равнину. Круто повернув, Алеся остановилась и посмотрела наверх, туда, где с визгом и счастливыми криками катались Лера и Саша. Вслед за ней по склону мчался Стас. Его красный лыжный комбинезон ярким пятнышком метался среди деревьев. Вот, вылетев на невысокий трамплин, Стас прыгнул, покачнулся при приземлении, но поймал равновесие, устоял и через десять секунд остановился рядом с Алесей.

– Здорово! – воскликнул он, глядя на Алесю восторженными глазами. – Никогда не думал, что вы так отлично катаетесь. Любите горные лыжи?

– В горах не приходилось бывать. Но на обычных, беговых, надеюсь, еще смогу себя показать, – ответила Алеся и, улыбнувшись, добавила: – Я в молодости серьезно лыжами занималась. На соревнованиях выступала. А ты где так научился?

– С отцом, да и теперь, как только выпадает возможность, езжу в Силичи, там трасса неплохая.

– А раньше что, в Куршевель?

– Нет, что вы! В Карпаты! У отца там друзья. Тоже на лыжах помешанные. Вот и я с ними. С детства.

– Понятно. Выходит, и ваш отец – тоже лыжник?

– Еще какой! Только времени обычно у него не хватает. Вот и сегодня засел за работу. Вы еще не жалеете, что приехали? Это все Сашка организовал. Отца уговаривал целую неделю. Даже клятвенно обещал, что победит на олимпиаде. И ведь сдержал слово, чертенок!

– Он у вас вообще молодец. Упертый.

– Это у нас семейное. И мама наша такая же была. Я, правда, ее помню, а Санька, тот вообще-то не очень. Ему всего четыре года тогда было.

– А ты как сюда добирался?

– На машине, мне отец на восемнадцатилетие подарил. Чтобы я мог по возможности домой заезжать. На машине это проще. Три часа – и ты дома.

– Давай еще спустимся? – спросила Алеся.

– Конечно! А ради чего мы здесь? Кататься и получать удовольствие. Завтра мне в универ возвращаться. В понедельник к восьми на занятия. Отец не разрешает быстро ездить. Говорит, тише едешь – дальше будешь. А вы машину водите?

– Да, уже скоро двадцать лет.

– Сколько? Двадцать? – ошеломленно переспросил Стас, явно вычисляя, сколько лет Алесе.

Глядя на его реакцию, Алеся невольно усмехнулась:

– Не мучайся, мне тридцать восемь лет. Ты бы просто на Лерку посмотрел и посчитал. Я уже весьма зрелая женщина бальзаковского возраста.

– Никогда бы не подумал! Вы так отлично смотритесь – и фигура, и лицо. Кроме того, вы такая спортивная!

– Ты уже научился делать женщинам комплименты? – лукаво улыбнулась Алеся.

– Но вы действительно неправдоподобно красивая женщина.

– Хватит со мной заигрывать! Полезли на горку. Там наши уже соскучились! – рассмеялась она, показывая наверх.

Там действительно и Лера, и Кристина Яновна уже напряженно всматривались, пытаясь понять, что задержало Алесю и Стаса на поле.

Вволю накатавшись, они вернулись в дом. Пока снимали заснеженную одежду, пока отряхивались, Стас поднялся в кабинет, но не обнаружил в нем отца.

– Все ясно, наверное, в подвале развлекается, – сказал он, спускаясь в гостиную.

– Это как же? – спросила Алеся, беря лыжи.

– Сейчас увидите, – улыбнулся Стас. – Саша, забирай санки – и в подвал.

Едва они спустились по крутой лестнице и открыли дверь, послышались глухие хлопки. Подвал оказался очень просторен. Виктор стоял спиной к вошедшим и методично всаживал пули в закрепленную на противоположной стене мишень.

– Это у него такое веселенькое хобби. Если на работе не идут дела, все люди как люди – в клуб, а папаня – в тир. И отрывается по полной программе. Вот и сегодня, по-видимому, что-то не заладилось, поэтому он и спрятался от глаз людских. Да вы не обращайте внимания, он сейчас все равно ничего не слышит. Специально наушники надевает, чтобы на уши не давило.

– И давно он увлекается стрельбой?

– Сколько себя помню. Сначала пневматические пистолеты в доме не переводились, а когда стал управляющим банком, выхлопотал себе разрешение на более серьезную игрушку.

– А ты сам не стреляешь? – спросила Алеся, ставя лыжи на специальную подставку.

– Нет. Не люблю, – просто ответил Станислав. – Мне кажется подобное занятие варварством. Стрельба по бумажкам – глупа, а поражение реальной цели, человека или животного, – примитивное убийство.

– Как же в таком случае компьютерные игры? Разве они не провоцируют насилие?

– А я в них не играю! И другим не советую. Сашка, тот тоже в стрелялки не играет. Предпочитает более миролюбивые геймины.

– В таком случае как же ты относишься к увлечению отца?

– Терпимо, он человек другого поколения. Ему можно такое простить. А почему вы спрашиваете?

– Ты можешь мне не поверить, но я мастер спорта по стрельбе. Мне очень нравилось стрелять. Понимаешь, стрельба тренирует в человеке очень много полезных качеств – волю, терпение, выдержку, да и физическую силу, наконец.

– Хотите вспомнить, каково это – держать в руках оружие?

– Нет, наверное. Не хочется мешать твоему отцу.

– Бросьте! – воскликнул Станислав. – Я мигом!

Он шагнул к отцу и, положив ему руку на плечо, заставил прекратить стрельбу. Виктор удивленно оглянулся и, увидев Алесю, стянул с головы наушники.

– Что вы здесь делаете? – спросил он, не сводя глаз с женщины.

– Просто смотрим. А что у вас за пистолет? Я с такими не встречалась, – спросила Алеся, рассматривая оружие в руках Виктора.

– «Марго», гражданская версия спортивного пистолета Марголина. А вы что, знакомы с оружием?

– Немного, в частности, потому и удивилась, с «марголиным» я столкнулась еще в школе, когда занималась в секции.

– Так, выходит, вы еще и стрелок? – удивился Виктор.

– Не просто стрелок, а самый настоящий снайпер! Мастер спорта по стрельбе! – вмешался в разговор Станислав.

– Ты мне льстишь, Стас. Снайперу нужны железные нервы и невероятное терпение, я просто неплохо стреляю, – поправила его Алеся и тут же обратилась к Виктору: – Можно попробовать?

– Пожалуйста! – сказал он, зарядил новую обойму и протянул пистолет Алесе.

Вечером, за ужином, только и было разговоров что о мастерской стрельбе Алеси. Станислав рассыпался в восторгах, а Саша смотрел на нее широко распахнутыми от восхищения глазами, только Виктор больше внимания уделял Кристине Яновне, временами мило кокетничал с ней. Лера старалась не демонстрировать интереса, лишь поглядывала то на мать, то на хозяина дома.

На следующее утро сильный ветер нагнал снежные тучи, а ближе к обеду зарядил дождь. О том, чтобы отправиться, как планировали, в лес, не могло идти и речи. Станислав, не дожидаясь обеда, по настоянию отца уехал, и до самого вечера Алеся посвятила себя разговорам с Сашей. Сам Виктор колдовал вместе с Кристиной Яновной и Лерой на кухне, готовил что-то потрясающее.

Возвращались в город они в плотном тумане, под унылым, не прекращающимся ни на минуту дождем. При въезде уперлись в огромную, бесконечную пробку. Виктор нервничал, пытался вырваться из плотной череды машин, но все полосы были настолько заполнены, что уважения к его джипу никто и не подумал проявить. Тихо шепча ругательства, Виктор полз со скоростью черепахи в раздражающе тесном строю. Лера задремала, привалившись к обитой кожей двери. Алеся, откинувшись, смотрела на косые струи дождя, полощущиеся в свете фонарей. Назойливый неоновый блеск рекламы непрерывно бил по глазам, отвлекая, не давая сосредоточиться, поймать ускользающую и, наверное, потому кажущуюся такой важной мысль. По мере продвижения к центру города пробка становилась то плотнее, то разреженнее – и иногда удавалось даже ехать с более или менее приемлемой скоростью. Лишь когда свернули с Замковой к ратуше, на улице стало относительно свободно и Виктор, вдавив педаль в пол, решительно направил тяжелую машину в гору. Развернувшись в тесном дворе, помог выбраться гостьям из высоченного джипа, занес вещи в квартиру и, остановившись у порога, осторожно взял Алесю за локоть.

– Простите меня, я, наверное, не самый гостеприимный хозяин. Просто вы… впрочем, не важно. Не обижайтесь на меня. Я отвык от женского общества и потому чувствовал себя не в своей тарелке рядом с вами. Спасибо вам большое за то, что не отказали и провели эти дни с нами. Мальчики от вас без ума. Да что скрывать, я тоже. Надеюсь, это не последняя наша встреча. Что же касается Саши, то, если вы и дальше будете заниматься с ним, можете рассчитывать на мою всестороннюю поддержку. Еще раз огромное вам спасибо за чудесные дни. За восхитительный праздник. С Рождеством вас!

Заперев за Виктором дверь, Алеся почувствовала: на лице поселилась счастливая и чуть глупая улыбка. «Он не все сказал! Я ему вовсе не безразлична! Именно поэтому он так дистанцируется! Я все поняла! Боже! Какой он замечательный!» – думала Алеся, привалившись спиной к стене. Колени ощутимо дрожали. Перед глазами стоял туман, совсем такой, как тот, сквозь который они ехали домой, только странно теплый и нежный.

Новый год Алеся встречала вместе с Леонидой, ее мужем и… Андреем. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Мама отправилась в другой город к подруге. Лера отпросилась на вечеринку с одноклассниками, Андрей – тот просто заявил, что суеверен, верит в приметы и предпочитает встречать Новый год с друзьями, а не со случайными знакомыми.

– Это ты свою новую пассию считаешь случайной знакомой? – не преминула поддеть его Леня.

– Ленечка, когда ты уже, наконец, поймешь, что к вечным ценностям относятся друзья, дети, родители. А женщины для мужчины – нечто настолько непостоянное, что даже говорить не стоит. Моя бывшая жена успешно вышла замуж, но говорит ли это о том, что я должен страдать? Думаю, что нет. Я отстрадал свое в то время, когда мы жили вместе. Теперь я больше не попадусь на эту удочку. Никаких долгих отношений. Пойми, Леня, мне надоело заботиться о столь капризном существе, как женщина. Для этого у меня есть Даша. Если женщина считает себя вправе использовать меня для собственного удовольствия, то почему в этом отказано мне?

– Никогда не замечала в тебе подобного цинизма! – не скрывая возмущения, заметила Леня.

– Скажи, зачем мне жена? А именно это я считаю долгими отношениями. Стирать, готовить и убирать? Так с такой работой я прекрасно справляюсь сам! Для того чтобы отвести душу в интересной беседе или сходить в театр на премьеру, у меня есть ты, Алеся. А для решения физиологических проблем вполне достаточно короткого романа. Главное – чтобы он не затянулся.

– Я всегда думала, что ты любишь женщин, а оказывается, ты их просто ненавидишь!

– Неправда! Скорее, я отношусь к большинству женщин потребительски. Это не касается друзей. Понимаешь, существует четкое разграничение, существует определенный, кстати, очень ограниченный круг людей, которые дороги лично мне. Я повторюсь – друзья, сын, мама. Все! Остальные, кто не попадает в эти категории, для меня – чужие!

– А ты, оказывается, злой! – вдруг сказала Алеся.

До этого момента она только прислушивалась к разговору, теперь не выдержала, вмешалась. Ей почему-то стало жаль очередную подружку Андрея. В чем она виновата? В том, что приглянулась ему на какой-то вечеринке? Просто попалась на глаза, когда ему понадобилась женщина? А если она полюбила его? Размечталась связать с ним свою судьбу? Как быть ей? Она ведь даже не догадывается, что Андрей попросту ею пренебрегает! Она для него совершенно ничего не значит. Он будет пользоваться ею, пока не утолит голод, а затем бросит, как ненужную вещь, отправится дальше – скитаться по жизни. Андрею совершенно нет никакого дела, что будет чувствовать оставленная им женщина. Просто запишет себе в зачет очередную легкую победу и забудет даже имя несчастной!

– Ты когда-нибудь думал, что чувствует брошенная тобой женщина? – резко спросила Алеся.

Андрей не спеша поставил недопитый бокал на стол, повернулся к Алесе, внимательно посмотрел ей в глаза, снял очки, потер обеими руками лицо, прогоняя усталость. Бережно взял ее за руку. И как-то очень медленно, чуть растягивая слова, сказал:

– Алеся, я никогда никого не принуждал и не уговаривал. Да, должен признаться, почти всегда выполнял прихоти женщин. Но все они были замужними дамами, и я для них оставался не более чем развлечением. Я никогда никому ничего не обещал. Сознаюсь, мы откровенно пользовались друг другом. А что касается уважения или иных чувств ко всем моим подружкам, то, естественно, ничего этого я к ним не испытывал. Скажи мне откровенно, как ты относишься к супружеским изменам? Молчишь? Правильно, я их, как и ты, не приветствую. Но я еще живой, и мне время от времени примитивно нужна женщина. Что мне делать? Вскружить кому-то голову и влюбить в себя? Ты видишь, я далеко не красавец. Да и жена, по сути, мне совершенно не нужна. Вот я и соглашаюсь на время стать чьей-то игрушкой. Да, ни о какой любви тут не может идти и речи. Все они мне как личности безразличны. Впрочем, как и я им. Все, давай заканчивать этот глупый разговор. Скоро Новый год, а мы говорим неизвестно о чем.

Едва отзвучали куранты, в сумочке Алеси запищал телефон. Она достала трубку и поразилась. Звонил Виктор.

– Алло?!

– Алеся?! С Новым годом! Мы с Сашкой от всей души поздравляем вас с праздником, желаем вам счастья и чтобы этот год стал для вас незабываемым!

– Спасибо вам большое! Поздравьте от меня Сашу. Вам тоже всего наилучшего! А вы где?

– Мы? Дома. С Сашей вдвоем. Он тянет меня на елку, на площадь. Вы не хотите составить нам компанию?

– Я, право, не знаю! Дело в том, что я не одна. Мы с друзьями еще не решили, чем будем заниматься.

– Простите, что я настаиваю, но если вы решите выбраться, то, пожалуйста, наберите меня. С удовольствием присоединимся к вашей компании. Еще раз желаю вам счастья!

Женя первый отреагировал на резкое изменение настроения Алеси.

– Что-то случилось? Ты прямо светишься от счастья! – спросил он.

– Друг позвонил, с праздником поздравил, – стараясь оставаться спокойной, ответила Алеся, но улыбка так и не покинула ее лица.

– Так! Это уже интересно! Что у нас за друг, о котором мы ничего не знаем? – рассмеялся Андрей.

– По-видимому, с ним незнаком только ты, – парировала Алеся. – Виктор Всеволодович предлагает встретиться у центральной елки.

– Что ж, вполне разумное предложение. Заодно и познакомимся! Когда встречаемся? – тут же отреагировал Женя.

Проснувшись, Алеся первым делом, даже не открывая глаз, почувствовала острое одиночество. Конечно же это был сон! Ничего не случилось. Да, Виктор с Сашей проводили ее домой. Простились у подъезда, но так и не поднялись. И не спал Саша в комнате Валерии, и не сидела она с Виктором, обнявшись, и… этого конечно же тоже не было.

Закусив от легкой обиды губу, Алеся отправилась на кухню. Синий огонек охватил джезву, коричневая шапка плотной, одуряюще ароматной пены начала подниматься, стремясь вырваться из тесного горлышка медной посудины. Крошечные блестящие пузырьки лопались, наполняя кухню чарующим запахом свежесваренного кофе.

Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. Прижав плечом трубку, Алеся выслушала поздравления с Новым годом от дочери, затем подробный отчет, как та встретила праздник, спросила, когда ожидать появления ребенка дома, и едва сунула трубку в зарядник, как телефон запищал снова. Теперь позвонила мама. Передала поздравления от подруги. Поздравила сама, поинтересовалась, как провела вечер Алеся. «Все! Хватит разговоров! Кофе уже остывает!» – подумала она и, положив трубку, достала из шкафчика любимую чашку, с удовольствием приготовила солидный бутерброд, внимательно его осмотрела, добавила листик салата и уже приготовилась начать завтракать, как телефон снова залился нетерпеливой трелью.

– Да! – раздраженно бросила она в трубку, видя, как густая коричневая струя кофе заливает стол. Разумеется, нельзя делать два дела одновременно!

– Алесенька, привет! Это Андрей. Надеюсь, ты уже проснулась. У меня есть замечательное предложение. Поехали в лес. Дашка просится. Сын приехал. Да и помощница моя с самого утра отзвонилась.

– Так какого черта ты мне звонишь? Вот с ней и езжай! – срывая на Андрее злость за собственную неуклюжесть, рыкнула Алеся, вытирая неаппетитную лужу со стола.

– Алеська, не дури, я же к тебе за помощью обратился. Ну, не знаю я, что мне с ней делать! Девчонка совсем, глупостей наделает, всю жизнь себе сломает! Прошу, поехали!

– Ладно, – смирилась Алеся. – Когда заедешь?

– Часа через полтора тебя устроит?

– Вполне. Давай, дамский угодник, ищи спасения у бедной женщины.

Усмехнувшись, Алеся подумала: «Андрей не окончательно потерянный человек. Все же не хочет портить жизнь девушке. И на том спасибо. Только насколько приемлемо прикрываться мной?»

Собираясь на вылазку вместе с Андреем, его сыном, собакой и неизменной красавицей блондинкой, Алеся немного обиженно подумала о том, что Виктор так и не позвонил ей сегодня. Вчера, как ей показалось, Андрей с Виктором присматривались друг к другу. Высокий, представительный Виктор на первый взгляд во всем превосходил коренастого, не слишком выразительного Андрея. Единственное, в чем он немного проигрывал, – так это в некоторой раскованности. Андрей легко знакомился, свободно заговаривал с незнакомыми людьми. Его обаяние покоряло женские сердца, разбивало, притягивало, наверное, даже влюбляло – и все это при совершенно непривлекательной внешности.

Андрей предупредил, что подъезжает, и Алеся принялась натягивать сапоги. Потянувшись за шубкой, она услышала телефонный звонок. Замерла на секунду в раздумье, брать трубку или не брать. Потом Алеся решила, что ее уже нет дома, и, захлопнув дверь, легко сбежала по ступенькам вниз. Серебристая «ауди» Андрея разворачивалась в тесном дворике.

– Привет! – воскликнула Алеся, садясь в машину, Дашка приветливо рыкнула и лизнула в щеку. Сын Андрея, прежде чем закрыть за ней дверь, сдержанно поздоровался. Больше никого в машине не было.

– Передумала, как узнала, что мы едем вчетвером, сослалась на то, что ее подруга должна зайти. Надеюсь, ты не слишком расстроилась? – пояснил Андрей.

– Нет. Так даже лучше. Поехали?

Снег брызнул из-под колес, «ауди» рванула с места и, невероятным пируэтом вписавшись в узкий проезд между домами, вырвалась на пустынную улицу. Унылый зимний ветер гонял по безлюдным стылым тротуарам клочки бумаги, пустые пивные банки, брошенные пластиковые пакеты. Обычная послепраздничная картина, когда дворники еще не вышли на работу. До самого парка Алеся не увидела ни одного прохожего. Может, народ еще отсыпался после бессонной ночи, а может, просто не рисковал покинуть уютные теплые дома ради сомнительной перспективы побродить по заснеженным улицам. Зима в этом году в самом деле выдалась непривычно холодной и снежной. С ноября ударили морозы и уже не отпускали до самого Нового года. Раза два или три случались недолгие оттепели, но затем вновь прижимали морозы, выпадал снег, и в итоге весь город к праздникам оказался в снежном плену. Такой зимы Алеся не помнила по крайней мере за последние лет семь или восемь. Обычно на новогодние праздники шел дождь, стояли осенние лужи под елкой, дул теплый по-весеннему ветер.

В парке оказалось достаточно многолюдно. На стоянке полно машин, из динамиков доносилась музыка, дети резвились на заснеженной лужайке перед центральным входом. С трудом найдя место, чтобы припарковаться, Андрей остановил машину и помог выбраться Алесе. Дашка нетерпеливо выпрыгнула через спинку сиденья и теперь, дрожа от азарта, бодала лобастой головой ногу любимого хозяина.

Надев на шею собаки поводок, Андрей запер машину и направился на боковую аллею.

– Нужно было лыжи прихватить, – сказала Алеся, почесывая на ходу огромную рыжую голову Дашки.

– Прости, не сообразил. Скажи мне лучше, ты давно с Виктором знакома?

– Не очень, а в чем дело? Ты, часом, не ревнуешь?

– Нет. Просто я навел кое-какие справки. Серьезный мужчина. Мне понравился. Кстати, он влюблен в тебя, как мальчишка.

– С чего ты взял? – смутилась Алеся.

– Видно даже невооруженным глазом, а я, как ты видишь, в очках.

Андрей демонстративно поправил совершенно черные на свету очки.

– Когда ты успел навести справки? – чтобы как-то уйти от волнующей ее темы, спросила Алеся.

– Сегодня. Это было не сложно. Ты знаешь, что он вдовец?

– Разумеется. Разве это что-то значит? Или ты считаешь, что он и есть пресловутый Синяя Борода?

– Наоборот, мне кажется, что это твой шанс. Такой мужчина на дороге не валяется. Поверь мне. В отличие от меня он не бабник.

– Андрей, неужели и ты так стремишься выдать меня замуж?

– Это не так плохо, как ты думаешь, сестренка. По крайней мере, я буду за тебя спокоен, тебя никто не обидит, – сказал Андрей, неожиданно подхватив ее на руки, оторвал от земли и без видимых усилий забросил в высокий пушистый сугроб. Дашка, весело порыкивая, прыгала рядом, осыпая смеющуюся Алесю снегом.

Пока она пыталась выбраться на расчищенную тропинку, в кармане шубки запищал телефон. Алеся, стянув перчатку, выудила его и, сидя прямо в снегу, нажала на кнопку.

– Я вас слушаю, – продолжая смеяться, ответила она.

– Доброе утро! Это Виктор. Как я понимаю, вы уже не спите. Еще раз с Новым годом вас. Я вам не помешал?

– Нет! Что вы! Я рада, что вы позвонили.

Алеся даже не заметила, что Андрей поднял ее из сугроба, поставил на тропинку, отряхнул и, тронув за ошейник собаку, сигнализировал сыну оставить женщину одну.

– Судя по шумам, вы сейчас не дома? – уточнил Виктор.

– Да, меня Андрей вытащил в парк, подышать немного, – пояснила Алеся.

– Он снова с вами? – с явной тревогой спросил Виктор.

– Мы друзья! Кроме того, он не один, с сыном.

– Как я понял, сын у него уже взрослый?

– Вы позвонили, чтобы узнать о моих отношениях с Андреем? – не скрывая раздражения, спросила Алеся.

– Простите меня, я не хотел вас обидеть, просто, как я понял, этот Андрей постоянно рядом с вами. Он ваш… как бы это сказать…

– Нет, он не мой любовник и никогда им не был! – возмущенно перебила Алеся.

– Алеся, дорогая, умоляю, только не бросайте трубку! Я сам не знаю, что говорю! Извините меня! Поймите, я не спал всю ночь, думал о вас. Я не могу жить без вас! – закричал в трубку Виктор.

– Успокойтесь, я просто оказалась не совсем готова к подобным вопросам.

– У вас сегодня какие планы на вечер?

– Никаких особенных. Вы хотите что-то предложить?

– Да, я заказал столик в «Золотом драконе». Если вы не против, позвольте вас пригласить.

– Я согласна! – едва слышно сказала Алеся.

С этого дня Алеся стала встречаться с Виктором почти ежедневно. Иногда он заезжал к ней после работы, иногда приглашал прогуляться в парке над рекой. А в конце февраля позвал Алесю на корпоративную вечеринку. Вначале она отнекивалась, пыталась отказаться, но на этот раз Виктор оказался непривычно настойчив. Вообще Алесю настораживало в нем как раз отсутствие инициативы. Если по телефону он рассыпался в любезностях, говорил комплименты, то при личных встречах больше отмалчивался, лишь изредка очень осторожно прикасался к руке, ни разу даже не поцеловал. В тот раз они сидели в заснеженном сквере возле ратуши. Лучи заходящего солнца, пробиваясь сквозь густые ветви деревьев, создавали восхитительный графический рисунок. В воздухе уже пахло весной. Молоденькие девушки выпорхнули из своих зимних убежищ и восторженно щебетали, прохаживаясь яркими разноцветными стайками по подсохшим аллеям. Устремленный ввысь остроконечный шпиль ратуши, казалось, пытался пронзить небесную синь. Виктор мял в сильной руке перчатки и, уставившись в гранитную плитку под ногами, пытался убедить Алесю в необходимости ее присутствия на мероприятии.

– Поймите, Алеся, эта вечеринка обещает быть достаточно интересной. Для того существует серьезный повод. На ней соберется все руководство банка. Я в том числе. Обычно я отказывался от коллективных походов в ресторан, но на этот раз отвертеться не удастся. Все мои сотрудники будут с женами, если я приду один, то сами понимаете, выглядеть это будет достаточно неуместно. Прошу вас, не отказывайтесь! Я сам с большим удовольствием провел бы этот вечер с вами наедине, но положение обязывает.

– А где состоится вечеринка? – спросила Алеся, внутренне сдаваясь.

– В небольшом ресторане, не волнуйтесь, там не будет посторонних, только свои. Банк, как обычно, арендовал полностью весь зал. Если вас смущает возможность присутствия там каких-либо ваших знакомых, поверьте, там будут только мои сотрудники.

– Я уже выросла из того возраста, когда меня может кто-то смутить, – немного сердясь на саму себя, сказала Алеся. Она хотела провести этот вечер с Виктором и лишь по непонятному капризу не дала согласия сразу – и вот теперь искала выход из сложившейся ситуации. Еще немного посопротивлявшись, она решила, что крепости пришло время пасть, и согласилась.

Виктор заехал за ней на машине, только на этот раз за рулем оказался водитель. Когда он позвонил, Алеся поправляла макияж перед зеркалом в ванной, отпирать дверь бросилась Валерия. Услышав восхищенный возглас дочери, она выглянула и сама поразилась той перемене, которая произошла с Виктором. Он и так одевался строго и элегантно, но сегодня превзошел самого себя. Прекрасный костюм сидел на нем как влитой. Шикарный, по-видимому, дорогущий шелковый галстук, повязанный каким-то особым узлом, удивительным образом освежал лицо. Да и тонкий, чуть горьковатый аромат незнакомого одеколона сразу же взволновал Алесю, навеял самые нескромные, будоражащие мысли.

Поддавшись неясному, мимолетному желанию, она шагнула к Виктору, прижалась к его груди и порывисто, чувственно поцеловала в сухие твердые губы.

– Ну, вы даете! Уже прямо при детях себе такое позволяете! – раздался за спиной изумленный возглас Валерии.

Алеся смущенно отпрянула от Виктора, чувствуя, как вдруг запылало лицо и жаркая волна прокатилась по телу, быстро сменяясь волнующей прохладой.

– Я готова! – сказала она каким-то не своим, деревянным голосом, пытаясь устоять на ставших неожиданно слабыми ногах. Только руки Виктора, обхватившие за талию, не позволили ей бессильно опуститься на пол.

Крошечный ресторан, спрятавшийся в старом парке на высоком берегу узкой, но бурной речушки, уже ждал гостей. На небольшом паркинге стояли весьма приличные автомобили. Высокие, тяжелые двери были гостеприимно распахнуты, а на гранитном крыльце высилась фигура метрдотеля в смокинге, с бутоньеркой в петлице, словно у свадебного генерала. Алеся вдруг почувствовала себя Золушкой на первом балу. Виктор помог ей выбраться из джипа и, поправив наброшенную на плечи шубу, галантно взял под руку. В ярко освещенном зале оказалось довольно многолюдно. Едва Виктор с Алесей вошли, загремела музыка и они увидели, что к ним приближается девушка потрясающей красоты с огромным букетом цветов. Потрясенная Алеся даже не сразу поняла, что Виктора поздравляют с днем рождения. Именно развешанные по стенам плакаты подсказали ей, что ее спутнику исполнилось сорок пять лет.

Веселье было шумным, но не по-купечески разухабистым. Поздравления, тосты, пожелания звучали со всех сторон, а Алеся, слегка расстроенная скрытностью Виктора, все не могла улучить секунду, чтобы поздравить его. Только когда он пригласил ее на танец, Алеся наконец смогла сказать ему те слова, которые рвались из глубины души.

Музыка заглушила ее голос, и, возможно, поэтому Виктор не ответил, а может, просто не захотел. Алеся обиделась, но не показала виду. Стараясь ничем не выдавать себя, она осталась до конца и, лишь когда Виктор попытался проводить ее до квартиры, остановила его:

– Достаточно! Вы и так уделили мне непозволительно много времени. Поезжайте, не думаю, что нам стоит встречаться в дальнейшем.

– Простите, Алеся, я не понимаю вас! Что произошло? Чем я вас обидел?

– Уже поздно, не нужно так шуметь. Прощайте, Виктор, мне правда было хорошо с вами, – сказала Алеся и, резко повернувшись, шагнула в скупо освещенный подъезд.

Лишь когда машина выехала со двора, слезы, уже ничем не сдерживаемые, хлынули из глаз. Она стояла на лестнице и горько рыдала. Единственный мужчина, повстречавшийся ей на жизненном пути, в которого она влюбилась, как восьмиклассница, так и не ответил на ее слова любви, которые она так долго и мучительно вынашивала, берегла, никогда не произносила вслух. Они так и остались неуслышанными. Ядовитая горечь разъедала душу, травила исстрадавшееся сердце, подступала к горлу отвратительно вязким комком, не давая дышать. Всхлипывая, размазывая по щекам почему-то раскисшую тушь, Алеся еще долго стояла у двери, не в силах достать из сумочки ключи.

Ночь не принесла облегчения. Мокрая подушка, сбитая простыня и пустота в сожженной дотла душе. Утром Алеся, даже не умывшись, набрала номер Андрея.

– Андрюша, ты свободен сегодня?

– Да, пока никуда не собираюсь. Что у тебя с голосом? Такое чувство, что ты проревела всю ночь.

– Можно я к тебе приду? – спросила она, так и не ответив на вопрос.

– Разумеется! Мои двери для тебя всегда открыты!

– Опаньки! Да ты и впрямь, похоже, всю ночь плакала! Заходи. Чай? Кофе? – воскликнул Андрей, едва увидев Алесю.

Дашка, почувствовав что-то, не бесновалась привычно при виде гостьи, а, прижав коротко купированные уши, осторожно боднула Алесю в бедро и тихонько заскулила, словно выражая сочувствие.

Алеся сбросила шубку, нагнулась, чтобы расстегнуть сапоги, но голова после бессонной ночи закружилась, ее повело, и, если бы Андрей не поддержал, наверняка бы упала.

– Садись. Я тебе помогу, – сказал Андрей, усаживая Алесю на обувную тумбочку.

Расстегнув «молнии», он поочередно стянул с ослабевших ног сапоги, бережно растер ступни ладонями, согрел их в руках, и Алеся почувствовала, как боль уходит из сердца. Неведомо откуда взявшееся чувство благодарности захлестнуло ее. Она прижала голову Андрея к груди и принялась неистово целовать его бритую макушку. Он не сопротивлялся, лишь осторожно уворачивался, не позволяя целовать лицо.

Не соображая, что делает, Алеся запустила руки под его свитер, коснулась твердой, словно вырезанной из дерева горячей груди, обхватила за спину, прижалась что есть силы.

Андрей осторожно, стараясь не напугать, поднял Алесю на руки. Бережно перенес в комнату, молча усадил в кресло – и лишь затем мягко, но настойчиво освободился от ее объятий. Пока Алеся растерянно смотрела на него, Андрей налил ей почти полбокала коньяку. По-прежнему не говоря ни слова, сунул выпивку Алесе в руки. Она попыталась оттолкнуть бокал, причем движением столь резким, что немного коньяка выплеснулось на ковер. Дашка втянула носом воздух и недовольно заворчала.

– Выпей! – требовательно сказал Андрей, не обращая внимания на залитую коньяком руку.

– Я не хочу! – сорвалась в крик Алеся.

– Пей! Или мне придется применить силу, – жестко заявил Андрей.

Алеся прекратила сопротивляться и, схватив бокал, торопливо опустошила его.

– Еще!

Андрей плеснул еще немного и, вручив напиток женщине, присел напротив нее в кресло. Подождал, пока она выпьет, покрутил в пальцах сигарету, но, так и не прикурив, положил в пепельницу.

– Что с тобой случилось, сестренка?

– Андрей, почему я такая никудышная? Даже ты отказался от меня!

– А ты разве готова на инцест? Разве мы не говорили о том, что оба одной крови? Тем более не я тебе нужен. Что ты не поделила с Виктором? Он отказался от твоего предложения?

– Откуда ты знаешь? Опять справки навел? – истерично рассмеявшись, выкрикнула Алеся и закрыла лицо руками.

– Поплачь и успокойся. Поговорим чуть позже.

Андрей присел рядом с Алесей и, обняв за плечи, привлек к себе. Продолжая всхлипывать, Алеся начала рассказывать. Дашка, прижавшись к другому боку, тяжко вздыхала, словно понимала всю тяжесть состояния женщины. Андрей не перебивал Алесю, давая спокойно выговориться.

– Скажи, Андрей, почему все так получается? Он от меня отказался!

– Погоди, сестренка! А ты не допускаешь, что он, может быть, просто не готов к более близким отношениям? Почему ты считаешь, что мужчина должен бросаться на каждую юбку?

– А разве не так? Я настолько непривлекательна, что со мной не хочет быть мужчина, о котором я постоянно думаю?

– Вспомни, когда я с ним познакомился, что я сказал первое? Он тебя любит! Разве не так?

– Да, ты говорил это. Но разве ты никогда не ошибаешься?

– Ошибаюсь, но редко. Только мне кажется, ты совершенно не знаешь мужчин.

– Я была замужем!

– Алесенька, это было так давно! Скажи лучше, после гибели мужа у тебя были мужчины? Я понимаю, вопрос довольно бестактный, но прошу ответить на него.

– Какое тебе дело до этого? Ну, было. Один раз. Давно. Когда Лерка первый класс окончила. Банальный курортный роман, который ничего не принес, кроме разочарований. Я не хочу об этом вспоминать!

– Значит, последние годы ты провела одна? Плохо. Ты жила в придуманном мире и потому не представляешь, как думает, чувствует, ведет себя с женщиной мужчина. Пойми, Виктор не похож на повесу, и для того, чтобы принять серьезное решение, ему необходимо хорошенько подумать, взвесить все за и против. Он, как я понимаю, опасается обидеть тебя любым неосторожным словом или жестом. Ты, по-видимому, попыталась ускорить события, а он оказался попросту не готов к этому. Кроме того, большинство мужчин несколько настороженно относится к решительным женщинам. А уж этого качества у тебя не отнять. Я хорошо помню, как ты действовала летом. Далеко не всякий мужчина способен на такое. Просто допусти, что ты его шокировала. Дай ему время прийти в себя, подумать, и он сам сделает первый шаг. Поверь, он вовсе не размазня. Человек, привыкший управлять финансами, не способен принимать необдуманных, скоропалительных решений.

– Так что мне теперь, сидеть и ждать, пока он дозреет? Я его люблю, может быть, впервые в жизни так люблю мужчину! Поверь, я помню, как все было у меня с мужем, но сегодня все иначе. Ярче, что ли!

– Тебе может показаться смешным, но это так. Он сам позвонит или приедет. Просто не наелай глупостей, о которых после будешь сожалеть. Это в тебе говорит чисто женское начало. Сделать что-либо, а после мучиться сомнениями, правильно ли я поступила. Мужчина, если он настоящий, думает до того, как начинает действовать. После рассуждать уже нет времени. Тебе еще налить?

– Спасибо, нет. Не хочу напиться и снова потерять контроль над собой.

– Вот и чудесно. Тогда пришло время кофе.

Домой Алеся вернулась еще более смятенная, чем тогда, когда звонила Андрею. Даже лежа в постели, она продолжала начатый с Андреем разговор. Дело не в том, что его слова не убедили Алесю, просто на каждый его аргумент у нее тут же находился свой: «Он меня не любит!» «Или все же любит, – спросила она у самой себя. – Достаточно только вспомнить, как он смотрит на меня, как явно стремится проводить со мной как можно больше времени. Но в тот час он даже ни разу не попытался обнять, прижать к груди, поцеловать! Почему? Может, я ему неприятна? Неинтересна как женщина? Тогда зачем все эти игры? Постоянные встречи, ухаживания? А вдруг для него это только игра? Ему просто нравится дразнить меня, доводить до исступления и ничего не делать? В таком случае он своего добился! Я сама сказала, что люблю его! Разве и этого ему мало? Зачем он мучает меня? Какие цели преследует?» – думала Алеся и не могла понять, что именно происходит с ней, с Виктором, с их непонятными отношениями.

«А если Андрей все же прав? Вдруг действительно он только еще присматривается ко мне, думает, достаточно ли я хороша для него? Но в таком случае это еще обиднее. Получается, он выбирает женщину, словно товар на ярмарке. Эта вроде ничего, но у той ноги длиннее, а у второй слева грудь больше. Это ведь унизительно – ждать, когда на тебя обратят благосклонное внимание.

Или все не так? Как там сказал Андрей? Виктор не повеса, ему просто нужно дозреть, и тогда он… А что, собственно, тогда? Любил бы – сказал! Или нет? Мне ведь тоже непросто было произнести те самые слова!» Алеся осторожно, стараясь не разбудить дочь, прошла на кухню, поставила чайник и, сев за стол, нервно сжала кулачки.

«Как же так получается? Я уже не представляю, как жить без него. Постоянно думаю о той минуте, когда снова окажемся вместе. Я безумно хочу его видеть, слышать его голос. У меня уже выработалась вполне определенная зависимость. Когда Виктора нет рядом, я чувствую себя не полноценным человеком, а лишь частью чего-то еще не определенного людьми. Пылинкой, так и не прибившейся к будущей планете, а несущейся в бесконечном космосе. Наверное, он действует на меня как наркотик, к которому очень быстро привыкаешь, но нет возможности от него избавиться. Меня постоянно тянет к нему. Я хочу быть рядом и не мыслю жизни без него. А во всем виноват даже не Виктор, его сын, Саша, покорил меня, я мечтаю о том, чтобы он почувствовал, как я его люблю, чтобы ощутил, насколько он мне нужен. Сейчас, когда Лера уже практически взрослая, я ощутила ту самую тягу материнства, о которой практически забыла. Пока я была нужна дочери, мысли о мужчине, о рождении второго ребенка так меня не беспокоили. Но теперь, когда у меня появился реальный шанс вновь стать матерью, пусть и не родной, я поняла, насколько для меня это важно. Говорят, что мужчина привыкает к женщине и уже не может обходиться без ее заботы. Странно, мне встречаются в жизни совершенно иные мужчины. Андрей сам способен заботиться о целом мире. Виктор один растит двух замечательных сыновей, а как же быть мне?»

Чайник уже подпрыгивал на плите. Алеся удивленно посмотрела на него, не понимая, зачем она его поставила. Перекрыв газ, схватилась за пластмассовую ручку – и тут же выпустила. Раскаленная пластмасса сильно обожгла руку, и теперь, дуя на ладошку, Алеся с ненавистью смотрела на злополучный чайник. Она совершенно не хотела чаю.

Подойдя к окну, долго смотрела на выложенную гранитной брусчаткой улицу. Февральский стылый ветер гонял по камням неизвестно откуда взявшийся кленовый лист. Невольная ассоциация вспыхнула в мозгу.

«А ведь я, точно как этот листок, мечусь по жизни в поисках пристанища. После потери Димы я такая же незащищенная и одинокая, оторванная от ветки, лечу куда-то, гонимая жизненным ветром. Единственная надежда на то, что меня не загребет равнодушный дворник своей метлой, не сгорю в безжалостном огне костра, не сгнию в водосточной канаве, – что я окажусь нужной кому-то, тому же Саше и… его отцу. Даже не так, главное – быть нужной Виктору. Так же сильно, как и он необходим мне».

Мертвенный свет фонаря безжалостно высвечивал каждую щербинку на тесаном камне. Алеся невольно подумала о морщинках, залегших у глаз, о скорбной складке, прочертившей печальную черточку в левом уголке рта, о грустных глазах своих – и вдруг почувствовала, как слезинка скатилась по щеке. Утерев ее тыльной стороной ладони, она подняла глаза, чтобы не плакать, но слезы уже переполняли их и текли сами собой, оставляя на щеках влажные дорожки.

«Почему ты так равнодушен ко мне? Разве ты не видишь, что без тебя для меня нет жизни на этой планете?» – беззвучно шептали ее губы, а внутри что-то отвечало голосом Виктора:

«Я тоже люблю тебя, и ты прекрасно об этом знаешь. Вспомни, как я смотрю на тебя, как ласкаю тебя взглядом, как прикасаюсь к твоей руке. Разве ты не чувствуешь всей силы моей любви?»

«Тогда почему не скажешь мне тех самых слов, которых я с нетерпением жду?»

«Мне трудно их произнести, я думал, ты и так все поймешь!»

«Глупый! Разве ты не знаешь, как важно женщине слышать, что она любима? Ты что, еще не понял, что это просто необходимо – чтобы ты сказал мне это?»

«Я пытаюсь это сделать! Только не уверен, что ты ответишь мне взаимностью. Я боюсь услышать отказ».

«Но ведь я уже сказала тебе, что чувствую! Почему же ты медлишь?»

«Я просто растерялся. Когда ты рядом со мной, я становлюсь каким-то робким и нерешительным. Пойми, я впервые испытываю такое сильное влечение и не могу с ним справиться. Наверное, я просто боюсь тебя».

«Разве я настолько опасная? Как вообще мужчина может бояться женщины?»

«Я уже не так молод, как хотелось бы. Мне страшно не оправдать твоих надежд. Вдруг я не гожусь для тебя! Я не переживу твоей критики, твоего недовольного взгляда. Пойми, я не мастер спорта по любви. Обычный мужчина, каких миллионы».

«Нет, неправда, ты единственный, уже по той простой причине, что я люблю тебя. Мне не нужен никто другой, я хочу только тебя. Хочу почувствовать твои объятия, жажду твоих губ, твоих ласк. Как же ты не можешь в это поверить?»

«Я постараюсь справиться с собой».

«Только, пожалуйста, поскорее. Иначе я сойду с ума!»

Виктор действительно объявился на следующий день. Благо было воскресенье, и Алеся решила поспать подольше. Когда раздался звонок в дверь, она еще нежилась в постели и с раздражением подумала: «Кого черт принес в такую рань!» – но и не подумала встать. Спустя минуту в дверь постучала Валерия:

– Мама, к тебе Виктор Всеволодович! Ты выйдешь?

– Да, одну минуту! Проведи его на кухню, – крикнула Алеся, лихорадочно разыскивая хоть что-нибудь, чтобы набросить на себя, халат она оставила вечером в ванной, а ничего подходящего под руки не попадалось. Ну, не выходить же к нему в ночнушке! – Лера! – позвала она дочь, но та не отзывалась, очевидно, благоразумно прикрыла кухонную дверь. Кристина Яновна, по своему обычаю, ушла с самого утра на рынок и конечно же не успела вернуться. Необходимо было срочно найти решение. Распахнув шкаф, Алеся выхватила первое попавшееся платье и, скинув невзрачную ночную рубашку, натянула его прямо на голое тело. Теперь бы проскочить в ванную, хотя бы почистить зубы. Алеся осторожно выглянула в коридор. Действительно, из-за закрытой кухонной двери доносились приглушенные голоса.

Умывшись, Алеся поправила волосы и пошла на кухню. Виктор сидел за столом и, попивая чай, беседовал с Валерией. На плите что-то шкварчало и булькало.

– Доброе утро! – приветствовал ее Виктор. – А мы решили вас завтраком побаловать. Вы любите мекленбургский рулет?

– Не знаю. Не пробовала, – не в силах сдержать улыбку, ответила Алеся.

– В таком случае садитесь за стол, я вас буду кормить. Валерия, надеюсь, вы не откажетесь позавтракать с нами?

– Вообще-то время к обеду, – заметила Лера. – Просто кое-кто у нас спит беспробудно до полудня.

– Не ворчи! Могу я хоть в воскресенье отоспаться? – остановила дочь Алеся.

– Успокойтесь! Кто когда встал, тогда для того и утро! Право на отдых никто не отменял.

Алеся пыталась протестовать, когда Виктор отрезал ей солидный кусок незнакомого блюда. Но мужчина оказался неумолим.

– Я знаю, сколько нужно. Приятного аппетита! А это вам, Валерия. – Виктор поставил тарелку перед девушкой и присел напротив, с удовлетворением наблюдая за Алесей и Лерой.

Когда вернулась Кристина Яновна, Алеся вместе с Лерой уже подготовились к поездке с Виктором за город.

– Вы куда собрались? – спросила она, застав всю компанию в прихожей. – А обедать вы разве не будете?

– Нет, мамочка. Мы уже и позавтракали, и пообедали. Вернемся ближе к вечеру, – ответила Алеся. И, поцеловав маму в щеку, выпорхнула на лестничную площадку.

В загородном парке Алеся не была с новогодних праздников. Тогда именно здесь ее и застал звонок Виктора. Вот сейчас он рядом, разговаривает с дочерью. Как случилось, что они начали встречаться? Ведь после его звонка, даже после ужина в ресторане ничто не говорило о том, что возникнет взаимное чувство, приведшее в итоге к позавчерашнему происшествию. Почему она не сдержалась и наговорила лишнего? Возможно, виной тому выпитое, а может, в самом деле прав Андрей и ее женская сущность просто истосковалась по мужчине. Сейчас она уже была благодарна Виктору, что он не воспользовался ситуацией и не пошел у нее на поводу. Возможно, она корила бы себя за несдержанность и распущенность. Хотя? Как знать! Никто ведь не может заранее сказать, что произойдет в том или ином случае.

Алеся не вмешивалась в беседу дочери с Виктором, шла немного поодаль, дышала весной и старалась радоваться жизни. Что с того, что уже скоро сорок? Разве жизнь заканчивается с возрастом? Вон мама, кажется, нашла свое счастье. После Нового года стала подолгу разговаривать по телефону. А недавно предложила Алесе посекретничать. Запершись на кухне, Кристина Яновна призналась, что, будучи у подруги в гостях, познакомилась с мужчиной, тоже вдовцом, как и она. Теперь он сделал ей предложение.

– Что скажешь, дочка? Я понимаю, что уже далеко не молода, но ведь жизнь еще не окончена. Познакомившись с Ростиславом, я почувствовала себя женщиной. Поверь, это дорогого стоит. Я снова хочу любить, быть любимой. Он нежен, заботлив и внимателен. Я спрашиваю у тебя совета и, если можно так выразиться, благословения.

– Мама, я не знаю, что тебе сказать. Думаю, решать только тебе самой. Я понимаю, как нелегко тебе было растить меня одной. Да и после – именно ты взвалила на свои плечи основную заботу о Лере. В особенности когда я училась, защищала диссертацию, да и теперь она в основном на твоем попечении. Разумеется, ты заслужила право быть счастливой.

– А ты сама? Почему не стараешься устроить личную жизнь? Разве Виктор недостаточно хорош для тебя?

– Видишь ли, мама, пока об этом речь не заходила. Да, мы дружим, встречаемся, но до сих пор никаких попыток он не делал. Может быть, когда-нибудь что-то и получится. Но на сегодняшний день об этом я даже и не думаю.

– Лукавишь, доча, ой лукавишь! Я же вижу, что ты от него без ума. Впрочем, и он тоже. Думаю, если я перееду к Ростику, то у вас появится больше возможностей для проявления чувств.

Алеся вспоминала и этот «секретный» разговор, и то, что она сказала Виктору, и убедилась, что поспешила. Он оценил ситуацию верно и не стал торопить события. Она взглянула на него с благодарностью, но так ничего и не сказала.

Спустя две недели Виктор приехал к Алесе вечером. Поставил в прихожей кейс и прошел вслед за ней в комнату.

– Алеся, у меня к вам серьезный разговор. Я даже не знаю, с чего начать, потому что просьба моя несколько необычна и может попросту вас напугать.

– Предлагаю начать с самого начала, так будет проще, – улыбнулась Алеся, ожидая, что же скажет на этот раз Виктор и какая именно просьба способна ее испугать. Сердце замерло от нетерпения.

– Можно я присяду? – поинтересовался Виктор и, услышав утвердительный ответ, устало опустился в предложенное кресло. – Дело в том, что мне предстоит достаточно длительная поездка. Я, как вы знаете, управляющий банком. Так вот, мой банк является филиалом крупного австрийского банка. Меня вызывают в Австрию с отчетом и, возможно, с весьма перспективными предложениями. Для меня это очень важно. Если все пойдет именно так, как говорит мой австрийский партнер, то это не только солидный карьерный рост, но и соответствующее положение. На десятое марта уже заказан билет до Вены. Все складывается замечательно, за исключением одного обстоятельства. Саша. Он наотрез отказывается оставаться с гувернанткой. Можно, конечно, отвезти его к моим родителям, но это, естественно, повлечет смену школы и прочие трудности. Я пытался уговорить его, но Сашку переубедить невозможно. С гувернантками у него постоянные конфликты. До тех пор пока с нами жил Стас, проблем особых не было. После смерти жены я вынужден был нанимать женщин, чтобы они присматривали за мальчиками. К сожалению, ни одна из них не прижилась в нашем доме. Мальчики не принимали их, всячески выживали, наконец я махнул на все рукой и оставил их в покое. Они прекрасно справлялись вдвоем, но после отъезда Станислава Саша остался один. Он еще слишком мал, ему не прожить одному. Единственная женщина, к которой Сашка относится хорошо, – вы!

– Простите, Виктор, к чему столь долгое вступление? Вы хотите, чтобы Саша пожил у меня?

– Да. Другого варианта у меня нет.

– Я согласна. Тем более что скоро республиканская олимпиада, а Саша так готовился к ней! Да Виктория Павловна вложила в него столько сил, что будет просто обидно, если все сорвется из-за того, что его отец предпочел личную карьеру успехам сына, – мягко улыбнулась Алеся, чувствуя, как сердце с грохотом обвалилось куда-то вниз.

– Я понимаю, что мое предложение неожиданное, но у меня нет другого выхода. Если бы не школа, то все могло быть проще. Взял бы с собой, да и дело с концом! Вообще, как однажды сказал мой австрийский друг, – школу придумал Сатана. Дети любят движение – их заставили сидеть неподвижно. Дети хотят общения – их заставили молчать. Дети любят творить – их вынуждают заучивать сделанное кем-то.

– Это не австриец сказал – швейцарец, – задумчиво поправила Алеся. – Только сейчас не могу вспомнить, кто именно.

– Я оставлю достаточно денег, чтобы и вы, и дети ни в чем не нуждались. Кроме того, до моего возращения…

– Стоп! Давайте не будем об этом! – остановила его Алеся. – Я не хочу ничего слышать ни о деньгах, ни о чем-то ином. Я вполне прилично зарабатываю.

– Алеся! Я не об этом хотел сказать! Просто я оставлю вам ключи от городской квартиры. Мало ли что понадобится! Да и цветы поливать нужно. Конечно, мне было бы спокойнее вас переселить на время к себе, но я подумал, что вы вряд ли на это согласитесь.

– Правильно подумали. А за Сашу не волнуйтесь, он парень серьезный, с ним проблем не будет.

Прошло несколько дней, и Виктор уехал, оставив на попечение Алеси сына. Саша не возражал, наоборот, в дом Алеси он пришел как в родной и действительно легко вписался в семью, словно жил вместе с Алесей, Лерой и Кристиной Яновной всю жизнь. Для Алеси хлопот практически не прибавилось, Саша даже пытался помогать, чем мог. Но времени у него практически не было. Кроме занятий в школе и с Викторией Павловной, Саша много читал и тренировался. С современным дорогущим ноутбуком он практически не расставался. Каждую свободную минуту садился отрабатывать очередную программу. А тем временем приближалась олимпиада. В конце апреля Саша вместе с другими участниками переселился в интернат. Вместе с ними, оставив на время семью, переехала в интернат и Виктория Павловна. Алеся, отложив дела в институте, целые дни проводила там же. Помогала снять сильнейшее нервное напряжение детям и педагогам.

Команды съезжались с разных уголков страны. Почти вся первая половина дня ушла на расселение, организацию быта и знакомство. А после обеда состоялась квалификация. Как ни странно, но в поддержке Алеси больше всего нуждались тренеры команд, пожалуй, только Виктория Павловна была совершенно спокойна. Хотя ее команда и была несколько разномастной по составу, тем не менее для участия в личном зачете имелось несколько очень сильных учащихся. В том числе Саша Стерхов. Сейчас, глядя, как он, словно забавляясь, непринужденно пробегает пальцами по клавиатуре, как будто сидит не за современным компьютером, а за клавесином, Алеся невольно залюбовалась мальчиком. Вдруг острая, будто раскаленная игла, боль пронзила сердце. А ведь тот, нерожденный, был бы всего на два года старше и вполне мог оказаться сейчас на месте Саши! Алеся почувствовала, как комок подступил к горлу, и стремительно вышла из компьютерного класса.

Результаты квалификации позволили в целом оценить уровень участников и распределить очередность выступлений. Дождавшись, пока тренеры соберут свои команды и отправятся на экскурсию по городу, Алеся забралась в выстывшую за целый день машину и в то время, когда прогревался уставший от жизни мотор, раздумывала о несправедливости судьбы. Почему, прожив долгие и отнюдь не легкие годы в одиночестве, она, повстречав человека, о котором мечтала всю жизнь, так и не смогла добиться того, чтобы он не то чтобы сделал первый шаг навстречу, хотя бы ответил ей на так трудно давшиеся слова.

Зло хлопнув ладонями по рулю, Алеся с хрустом врубила передачу и направила жалобно дребезжащую машину через трамвайные пути на странно узкую и по неведомым причинам с большими выбоинами улицу. Уверенно влившись в поток спешащих домой автомобилистов, Алеся, придерживаясь ограничений скорости, привычно свернула на светофоре направо и по параллельной улице поспешила в направлении площади. Все верно, маневр удался, Алеся вырвалась на простор и уже почти подъехала к дому, но потом, внезапно изменив решение, свернула на проспект, ведущий к загородному парку. Проезжая мимо школы, она заметила стоящую во дворе машину Лени, но останавливаться не стала. Хоть и давно не встречалась с подругой, сейчас Алесе хотелось побыть одной.

Шлагбаум, преграждающий дорогу в парк, оказался поднят, оглянувшись, Алеся направила «жигуленок» к реке. Там, среди раскидистых деревьев, был у нее любимый уголок, в котором так хорошо думалось. Рискуя завязнуть в раскисшей весенней грязи, машина преодолела низину и, завывая натруженным мотором, выскочила на высокий берег.

Вешняя вода, крутя водовороты, неслась к далекому Балтийскому морю, унося с собой редкие грязные льдины и прочий мусор, оставшийся в верховьях с зимы. Природа очищалась, готовясь к самой радостной поре – времени цветения и любви. Алеся смотрела на пробуждающиеся после зимней спячки деревья, на журчащие быстрые ручейки талой воды, спешащие влиться в могучую реку, на цветущую вербу, нависшую над обрывом, и ощущала небывалый прилив волнующей, кружащей голову чувственности. Будто неведомо откуда взявшаяся волна захлестнула ее, затопила, закружила в водовороте, стремясь вымыть, выполоскать все разумные и трезвые мысли, оставляя за собой лишь страстное желание любить. Да, именно любить – и не важно, любит ли ее Виктор, главное, что она любит! Пусть с этим трудно жить, но любовь заставляет дышать полной грудью, чувствовать пробуждение души и тела. Совсем не важно, что ей уже немало лет, пусть. Она любит, и даже редкие встречи, которые волнуют и дарят неясную, несбыточную надежду, приносят не только разочарование, но и счастье. То самое женское счастье, которого так мало было в ее жизни. А еще очень хотелось, чтобы ее не разлучили с Сашей. За те неполные полгода, которые она общалась с мальчиком, Алеся не просто привязалась к нему, но успела полюбить. Нерастраченное материнское чувство переполняло ее. Интуитивно она понимала, что и Саша в ней нашел не только старшего друга, но и женщину, которую по-настоящему хотел назвать мамой.

Алеся не заметила, как на парк опустились сумерки. От реки тянуло холодком и сыростью, а она все сидела на скамье и смотрела на стремительную воду, уносящую в небытие прошлое.

Еще три дня напряженной работы. Три дня за компьютерами. Три дня сложнейших задач, и наконец подведение итогов. Теперь волнение охватило не только участников и тренеров, но и Алесю. Она не находила себе места, пока жюри проверяло, тестировало разработанные программы. Ближе к вечеру объявили результаты. Первое место с огромным отрывом от всех занял Саша Стерхов. Теперь нервы сдали и у Виктории Павловны. Взвизгнув от восторга, она расцеловала Алесю и, буквально выхватив со стула Сашу, смачно расцеловала мальчика.

– Все! Мы победили! Алесенька, милая, я не сомневалась, что он будет первым, но чтобы с таким результатом! Это невероятно! – кричала от возбуждения Виктория.

Алеся только улыбалась в ответ, сил на то, чтобы говорить, просто не было. После награждения победителей команды начали собираться по домам. Виктория Павловна проследила, чтобы ее подопечные не забыли ничего из личных вещей, проводила Алесю с Сашей до машины.

– Вика, можно я тебя так буду называть? – неожиданно спросила Алеся, уже отперев машину.

– Да, разумеется, – ничуть не удивившись, ответила Виктория.

– Садись в машину, поедем отметим Сашину победу. Мама словно чувствовала, наготовила разных вкусностей. Твоя заслуга в том, что Саша победил, неоценима!

– Поехали, все равно дома меня так рано не ждут, – согласилась Виктория.

Дома у Алеси царила праздничная атмосфера. Для полного счастья не хватало только Виктора. Он позвонил только вечером, узнал, что Саша победил на республиканской олимпиаде, от всей души поздравил и сына, и Алесю, и конечно же Викторию Павловну.

Когда Саша ушел, как он выразился, посекретничать с отцом в комнату, Вика прямо спросила Алесю:

– У тебя со Стерховым роман?

– Нет! С чего ты взяла? – вскинула брови Алеся, вдруг почувствовав, как предательски запылало лицо.

– Просто ты так обрадовалась звонку, что я подумала…

– Нет, ничего между нами не было! – остановила ее Алеся.

– Верю, но ты к нему точно неравнодушна! – отметила Вика.

Алеся окончательно смутилась. Не зная, что сказать, она снова налила в бокалы вино, пригубила, поставила на стол, встала, подошла к окну, долго глядела в темноту двора и лишь затем ответила:

– Так получилось, что я его полюбила. Что он чувствует, я не знаю. Но я счастлива, что у меня в жизни появился он. Может показаться смешным, но за Виктора я пойду в огонь и в воду. Поверь, это не красивые слова. Я знаю, что говорю.

– Ты в самом деле счастливая! А у меня не поймешь что в жизни. Вышла замуж, через несколько лет не выдержала, подала на развод. Особых причин для того, чтобы разбежаться, у нас не было, но не было также и оснований продолжать жить вместе. Что называется – не сошлись характерами. Несколько лет жила одна. Встретила мужчину, тоже разведенного. Начали встречаться, уже несколько лет живем вместе. Он неплохой человек, только очень уж нерешительный. И не его вина в том, что дочка его ни во что не ставит. Он старше меня, намного. Только беда в том, что я не знаю, нужен ли он мне. Предложи он мне выйти за него замуж, я даже не представляю, что ему отвечу.

– А он уже предлагал?

– В том-то и дело, что нет.

– Что же ты думаешь делать? Так и мучиться дальше?

– А куда деваться? Совсем без мужика – туго приходится. Сама ведь знаешь.

– Не поверишь, не знаю. Уже, считай, пятнадцать лет одна.

– Развелась?

– Нет, муж погиб, когда Лерке еще четырех лет не было. С тех самых пор и живу одна.

– Погоди, Алеся, как же ты обходишься? Природа наша бабья ведь требует своего?

– Справилась, просто старалась не думать об этом. Было у меня как-то. Обожглась, не хочу больше. Вернее, не хотела, до последнего времени.

За разговорами незаметно пролетело время, когда Вика спохватилась, транспорт уже не ходил, пришлось вызывать такси.

После олимпиады Алеся довольно часто встречалась с Викой. Так получилось, что заботу по подготовке Саши к международным соревнованиям они полностью взяли на себя. Виктор звонил часто, не реже трех раз в неделю, и всякий раз, разговаривая с ним, Алеся ощущала, насколько он ей нужен. Впрочем, и в голосе Виктора она чувствовала заинтересованность, причем не только успехами сына, но и тем, как обстоят дела у нее.

Пролетел апрель. Зазеленели деревья в парке. Солнце временами пригревало совсем по-летнему. Всякий раз, как только представлялась такая возможность, Алеся выезжала с Сашей за город. Однажды совершенно неожиданно приехал Стас. Узнав, что Алеся вместе с братом собираются выехать на природу, предложил им отправиться в загородный дом. Лера, несмотря на приближающиеся выпускные экзамены, тут же поддержала эту идею.

– А вдруг позвонит ваш отец? – спросила Алеся, узнав, что поездка планируется на два дня.

– Я ему уже сообщил, что мы все вместе будем за городом. Так что свяжется через мобильный или просто позвонит домой. Никаких проблем! – воскликнул Стас.

– Интересно получается! Со мной еще не состоялся разговор, а ты уже обо всем договорился с отцом! Получается, без меня меня женили, так, что ли? – чуть обиженно спросила Алеся.

– Не обижайтесь, Алеся! Можно я буду обращаться к вам по имени? Вы простите мне подобную фамильярность? Так вот, я был просто уверен, что вы не откажетесь немного отдохнуть и развеяться. А где это лучше сделать, как не в загородном доме?

– Уговорил! Сдаюсь! В таком случае давай собираться в дорогу. Поедем на моей машине?

– Боюсь, придется ехать на двух. Я уеду раньше, хочу в университет вернуться в воскресенье вечером. Утром рано на занятия, я обещал отцу не гнать слишком быстро.

– В таком случае можно мне будет пригласить подругу? – спросила Алеся.

– Разумеется. Раз уж Кристина Яновна нас покинула, конечно, приглашайте, места всем хватит. Я так понимаю, речь идет о Виктории Павловне? Сашка мне все уши прожужжал. Интересно будет с ней познакомиться, – согласился Станислав.

Алеся тут же связалась с Викой, та недолго думая согласилась. Через два часа они уже выехали из города и помчались в сторону загородного поселка. Здесь, в лесной тиши, весна ощущалась особенно остро. Вовсю пели птицы, на прогретых лужайках зацвели первые цветы. Запах сосновой смолы кружил голову. Стас вытащил всех на прогулку по радостно зеленеющему весеннему лесу. Стараясь уделять всем женщинам максимум внимания, он не забывал и о младшем брате, с которым не виделся больше месяца. Вечером у камина разговор крутился вокруг предстоящей поездки Саши в Германию, на европейский чемпионат, о том, что до этого придется пройти солидный тренинг в республиканском центре для одаренных детей. Но главное, Станислав не скупился на восторги по поводу прекрасной подготовки, которую обеспечила Вика. Алеся даже немного ревновала. Все же и ее заслуга в том, что Саша так успешно справился с поставленной задачей, была вполне весомой.

Наблюдая за Станиславом, Алеся только удивлялась непохожести его на отца. В отличие от Виктора Станислав чувствовал себя среди женщин весьма уверенно, раздавал комплименты, рассыпался в любезностях – словом, вел себя так, будто всю жизнь провел в женском обществе. Саша был в большей степени похож на отца, столь же немногословен, обстоятелен, не по-детски серьезен.

Когда зазвонил телефон, Алеся сразу не сообразила, кто может искать ее в такое время, лишь взглянув на дисплей, поняла.

– Добрый вечер, Виктор! – воскликнула она, даже не пытаясь скрыть радости.

– Здравствуйте, Алеся! Как вы устроились? Стас заботится о вас в достаточной степени?

– Да, все замечательно! Огромное спасибо и вам и Станиславу. Вы хотите поговорить с Сашей?

– Нет, ему я позвоню завтра. Я звоню вам. Просто очень соскучился, безумно хочу вас увидеть. Как вы справляетесь с нашим сорванцом?

– Нормально, он удивительно покладистый ребенок. Не понимаю, почему с ним не могли справиться гувернантки?

– Просто он вас любит. И не только он один.

– Не поняла? Что вы имеете в виду? – уточнила Алеся вдруг ставшим напряженным голосом.

– Только то, что сказал. Я вас люблю и не могу жить без вас. Здесь, в Австрии, я понял это окончательно. Простите меня, Алеся, что тогда я не сказал вам этого. Просто растерялся. Ваше признание было столь неожиданным для меня, что я не нашел нужных слов, а после не было сил произнести такие слова. Поймите, я полюбил вас сразу же, как только увидел. Признаюсь, пытался бороться с собой, да только ничего путного из этого не вышло. Да и говорить о любви я не мастак. Своей бывшей жене я сказал об этом всего один раз. Поверьте! Я в самом деле люблю вас!

– Виктор, я не знаю, что вам ответить. Мы оба уже немолодые люди, на нас лежит ответственность за детей. Кроме того…

– Постойте, Алеся! Я не тороплю вас с решением. Мы обсудим все вопросы, когда я вернусь. Осталось всего две недели. Я прилетаю пятнадцатого. Впрочем, дети в курсе.

– Мне никто ничего не говорил! – удивилась Алеся.

– Неудивительно, я просил их не распространяться об этом. Так что до скорой встречи. Помните только, что есть человек, который вас любит. До скорого свидания, любимая!

Виктор отключился, а Алеся расширенными от удивления глазами все еще смотрела на трубку, не веря, что только что мужчина, о котором она так долго мечтала бессонными ночами, признался ей в любви.

– Что случилось, Алеся? – всполошилась Вика.

– Виктор звонил, – отрешенно ответила Алеся, не выпуская из рук телефон.

– И что из этого?

– Ничего, если не считать того, что он признался в любви! – почему-то шепотом ответила Алеся.

– По телефону? – изумилась Вика.

– Ну да. Он же в Австрии!

– А потерпеть до возвращения он что, никак не мог? Признание по телефону выглядит немного странным! – пожала плечами Вика.

– Не все ли равно? Главное, он сделал это! – еще мало понимая, что происходит, сказала Алеся.

– Конечно! По телефону или в письме, особенно в электронном, чего только не скажешь! А вот глаза в глаза – намного сложнее.

– Ладно тебе! Можно подумать, ты мне завидуешь! – воскликнула Алеся и внезапно поняла, что Вика в самом деле ей завидует.

– Завидую! – просто сказала Вика. – Тебе хоть по телефону в любви признались, а я живу со своим – и ни разу не слышала таких слов. А знаешь, как хочется, чтобы тебе признавались в любви! Для женщины такие слова просто жизненно необходимы! Мне кажется, скажи мне кто-нибудь такое – и сразу спина станет прямее, глаза загорятся, жить захочется. А так – рутина сплошная, изо дня в день, ни просвета, ни радости, ни праздника, сплошь серые унылые будни, от которых временами выть хочется!

– Не отчаивайся, Вика! Ты еще молода, все образуется.

– О чем ты говоришь! Где та молодость? Мне тридцать семь лет! Дочка школу заканчивает, а жить я так еще и не начинала! Больно это!

Утром Алеся, позвав к завтраку Сашу, не обнаружила Станислава. Побродив по дому, она неожиданно для себя услышала из подвала знакомые хлопки. Стас действительно стрелял, спокойно, размеренно посылал пулю за пулей в центр мишени.

– Ты не говорил, что умеешь стрелять! – сказала Алеся, останавливаясь за его спиной.

– Я сказал, что не люблю, но не говорил, что не умею. Отец научил. Как он сказал, на всякий случай.

– Что тебя вывело из себя? Ты понял, что мне сказал твой отец?

– Разумеется, до того, как признаться вам в любви, он разговаривал со мной. Я был не против. Он взрослый, состоявшийся мужчина, и у него нет оснований жить всю жизнь одному. Просто мне немного трудно это пережить. Поверьте, Алеся, я ничего не имею против вас лично. Наоборот, на мой взгляд, вы идеальная партия для отца, только… поймите, я все еще люблю маму, вернее, ее образ, сохранившийся в моей душе. Я прекрасно осознаю, Сашке нужна мать. Он вас любит и готов на все, чтобы только вы были рядом. Но мне понадобится время, чтобы привыкнуть к вам как мачехе.

– А ты не торопишь события? Твой отец действительно признался мне в любви, но о замужестве речь не шла! Потом, такие вопросы просто так не решаются, необходимо хотя бы мое согласие, а я еще даже не думала об этом.

– Сомневаюсь, что вы откажете отцу. Он упертый и, если ставит перед собой цель, всегда добивается.

– Что ж, посмотрим. А разве пистолет хранится не в городской квартире? Вроде бы положено оружие держать в сейфе.

– А он в сейфе и хранится. Только в этом доме. Вон сейф, возле двери, а ключ у отца в кабинете, в верхнем ящике стола.

– Стас, зачем ты мне все это рассказываешь?

– Все равно вам быть хозяйкой этого дома. Что бы ни случилось. От отца вам не спастись. Он в любом случае добьется вашей руки. Вы меня для чего искали?

– К завтраку позвать.

– Тогда пошли. Я, наверное, всех задерживаю?

– Есть немного.

Теперь Виктор звонил ежедневно, рассказывал о своих делах, расспрашивал о Саше, но больше всего интересовался тем, чем занимается сама Алеся. Дни пролетали быстро, но вечера стали настоящим мучением, Алеся просиживала у телефона, с нетерпением ожидая, когда раздастся долгожданный международный звонок. Наконец Виктор позвонил из аэропорта, а через три непередаваемо долгих часа постучал в дверь. Саша, уже вернувшийся из школы, первым выбежал в прихожую.

– Привет, пап! Ты не представляешь, как здорово, что ты приехал! Мы тебя ждали! И я, и ма… Алеся Игоревна! Пойдем, посмотришь, какой мне приз дали за победу! А еще я в Германию еду в августе! Ты со мной поедешь? Здорово бы еще и Алесю Игоревну с собой взять! Она там не была! Я с ней немецкий почти выучил! Ich kann schon gengen frei sprechen! Mich verstehen schon. Ich will, zu dritt, wie die Familie fahren.

– Da wie? Du machst die grossen Erfolge, mein Junge! Ich wusste sogar nicht, dass Alesja Igorewna die Sprache so frei besitzt! Im vorigen Jahr, erinnere mich bei dir waren die ernsten Probleme in Osterreich. Ich hoffe mich jetzt du. Du kannst dich mit den deutschen Freunden frei umgehen, – сказал Виктор и, обратившись к Алесе, добавил: – Grosser Ihnen Danke, Alesja, mit Ihnen hat der Junge die erschütternde Erfolge erreicht.

– Dass Sie, Victor, Sascha der erstaunlich fahige Junge einfach ist. Ausser der deutschen Sprache, hat er auch die englische Sprache festgezogen. Vollkommen frei liest und spricht,[1] – с улыбкой ответила Алеся, внутренне ликуя: сделать приятное Виктору – само по себе счастье. – Саша, оставь на минуту отца в покое, дай ему раздеться и пройти в комнату.

– Действительно, Санька, дай мне пройти.

– Виктор, посидите несколько минут, я приготовлю что-нибудь. Вы ведь с дороги, проголодались.

– В таком случае я вам помогу, – тут же оживился Виктор.

Может быть, потому, что Саша весь вечер крутился рядом, а может быть, по иной причине, но Виктор в тот день так ни разу и не заговорил с Алесей о своих чувствах. Проводив Виктора с сыном, Алеся прибрала на кухне и заперлась в ванной. Как раз в это время вернулась Лера, а разговаривать с ней сегодня Алесе совершенно не хотелось. Дочь и так постоянно доставала ее вопросами о Викторе.

Лежа в облаках ароматной белоснежной пены, Алеся размышляла, что может ее ожидать в будущем. Конечно, она не так молода, но что-то ведь привлекло к ней Виктора. Андрей как-то, философствуя на тему женской привлекательности, заявил:

– Мужчина отнюдь не столь примитивен, как о нем думают женщины. Это неверно, что мужчин привлекает лишь внешняя красота. Да, посмотреть на красивое лицо или тело всегда приятно. Но разве мы не любуемся произведениями искусства, не наслаждаемся красотой природы? Это неотъемлемые части нашего восприятия окружающего мира. И красота женщины, как прекрасного создания Господа, или матушки-природы, естественно привлекает нас, вызывая восторг. Но существует, кроме внешней, к сожалению, зачастую совершенно пустой красоты, внутреннее, скрытое от посторонних глаз содержание. Ты можешь меня спросить, почему я, уже немолодой мужчина, избегаю молоденьких красоток? Хотя обще– известно, что мужчина в возрасте, как правило, тянется именно к юным девушкам. Возможно, я еще не дожил до этих лет, но для меня намного важнее то, что укрыто в душе. Вот взгляни на себя в зеркало. Что видишь ты? На что обращаешь внимание? На морщинки возле глаз? Глупо! Важнее, что в глазах! В них я вижу незаурядный ум, решительность и настоящую, непридуманную красоту. Именно за эти качества и любит настоящий мужчина. Это после он начнет находить в тебе новые источники наслаждения и красоты. Прелестную форму рук, незабываемое обаяние изгиба шеи, изящество плеча, совершенство щиколотки и многое другое. Тот, кому ты достанешься, каждый день, каждый миг станет узнавать о тебе все больше и больше, искать и находить все новые, более утонченные источники восхищения и наслаждения. Но в первую очередь он должен будет полюбить тебя как целостную личность, а не как картинку из «Плейбоя». Посмотри, какая женщина пришла на смену юным пустышкам в Европе! Зрелая, самодостаточная, прекрасная не броским макияжем или вычурной прической, а своей женской сущностью. Можешь считать меня зазнайкой и хвастуном, но взгляни на модели одежды, которую выпускает мое предприятие. Они не рассчитаны на бестолковую серую массу, готовую выкладывать деньги за яркие, броские, но безвкусные вещи. Да, пусть фигура не столь совершенна, пусть тонкие морщинки уже пролегли возле глаз, но настоящая женщина пленительна в любом возрасте! Совсем не важно, какой год рождения указан в паспорте. Важно, чтобы сияли глаза, чтобы жажда жизни не угасала, чтобы она хотела любви, чтобы по-настоящему любила себя.

Знаешь, чего тебе не хватает? Именно самой малости! Любви к себе самой. Ты отдаешь ее окружающим, дочери, Кристине Яновне так щедро и беззаветно, что на себя уже просто не остается. Встань утром перед зеркалом, посмотри на свое отражение, улыбнись ему светло и радостно. Скажи ему, насколько ты хороша и привлекательна. Не ищи в себе недостатки, любуйся достоинствами, сотри скорбную складку в уголках нежного, достойного поцелуя самого лучшего мужчины на свете рта. Распахни глаза широко-широко, пусть в них отразятся весеннее небо и лучик солнца, украдкой пробравшийся в твою спальню, чтобы полюбоваться тобою. Улыбнись, пусть счастье заполнит тебя изнутри. А после иди по жизни, радуясь и восхищаясь собой.

Сейчас, вспоминая эти слова, Алеся искала в себе то, что привлекло Виктора, и с сомнением рассматривала руку в пузырьках пены. «Неужели Андрей прав? – думала она. – Ведь если то, что он говорил, правда хотя бы наполовину, то жизнь не заканчивается к сорока годам. Наоборот, лишь достигнув определенного возраста, женщина обретает те качества, которые ценит Андрей и… возможно, Виктор. В таком случае действительно я могу быть интересна! Не зря же он признался мне в любви. Пусть по телефону, но теперь, когда он рядом, я надеюсь, что он скажет мне эти слова снова. Теперь – глаза в глаза».

Виктор позвонил на следующий день. Алеся сидела у себя в кабинете и разбирала последние документы, пришедшие по почте. Поинтересовавшись, когда у Алеси отпуск, Виктор тут же перешел к главному:

– Алеся, у меня к вам несколько неожиданное предложение. Учитывая то, что я просто не знаю, как отблагодарить Викторию Павловну за неоценимую помощь Саше, хочу вас двоих отправить отдохнуть. Как вы смотрите на это? – Голос Виктора звенел в трубке, казалось, еще немного – и пластмасса расплавится от его энергии.

– Я даже не знаю, нужно отпуск переносить. С Викой поговорить, узнать, возможно ли это.

– Именно об этом я и хочу вас попросить. Понимаете, самому предлагать ей путевку неудобно. Она может обидеться. Потому я и хочу взять две путевки – ей и вам, вы ведь тоже сыграли в победе Саши не последнюю роль. Могу предложить вам несколько вариантов. Турция, Египет, Тунис.

– Но ведь это очень дорого! – попыталась образумить друга Алеся.

– Пусть вас это не волнует, для меня это вполне разрешимо. Главное – ваше согласие. Разумеется, мне понадобится ваша помощь, чтобы убедить Викторию Павловну.

– Думаю, это возможно. Насколько я знаю, ее вполне могут отпустить с работы, в особенности если на руках путевка.

– За этим дело не станет, только скажите, куда бы вы хотели отправиться. Если отъезд я намечу на конец недели, вас это устроит? – Напористость Виктора в отдельных вопросах просто поражала Алесю.

– Но сначала нужно получить согласие Вики! Не думаю, что удастся так быстро уладить все формальности.

– В таком случае середина следующей недели вас устроит?

– Думаю, да, – с долей сомнения в голосе ответила Алеся.

– Замечательно! Тогда я звоню на фирму.

Спустя час с небольшим Виктор уже постучал в дверь Алесиного кабинета.

– Из возможных вариантов, к сожалению, остался только один. Турция, самолетом из Москвы, в четверг.

– А паспорта? Как вы обошлись без них? – изумилась Алеся.

– Это не проблема! Ваши личные коды я узнал в отделах кадров, а дальше – дело техники.

– Не понимаю!

– Вам даже Саша сможет объяснить, что такое база данных. Собирайтесь, Алеся, едем уговаривать Викторию Павловну.

Утрясти формальности удалось на удивление быстро. Виктор сам вызвался отвезти Алесю и Вику в аэропорт. Уже были упакованы дорожные сумки, в очередной раз проверены билеты, путевки, паспорта, деньги. Оставалось лишь сесть в машину.

– А фотоаппарат вы взяли? – вдруг спросил Саша.

Он увязался вместе с отцом, решив, что в школе ему завтра делать нечего.

– У меня его нет и не было никогда! – пожала плечами Алеся, застегивая «молнию» на сумке.

– У меня есть простенькая «мыльница», но в ней флешка маленькая. При невысоком разрешении на сотню кадров хватит, – уточнила Вика.

– Так возьмите мой! Мне папа привез из Австрии отличную камеру! – предложил Саша.

Десять дней Алеся провела как во сне. Ласковое море, по-летнему жаркое солнце, зелень настоящих пальм, растущих прямо на улице, а не в огромных кадках, и, главное, незабываемый отдых. Возвращались они через Москву. Уже в самолете Алеся вспомнила, что не обговорила с Виктором, как они будут добираться домой.

– Вот черт! Придется ехать домой или поездом, или автобусом! – воскликнула она.

– Ерунда, доберемся, – расслабленно ответила Вика.

Алесе ничего больше не оставалось, как смотреть на проплывающие где-то далеко внизу облака и вспоминать шелест прибоя ранним утром, когда на пустынный еще пляж накатываются волшебно ласковые волны Средиземного моря. С Викой отдыхалось легко, без напряга. Женщина она оказалась компанейская и легко находила общий язык с разными людьми. Но самым важным ее достоинством оказалась способность выпутываться из любых передряг. Забыв обо всем, она увлеченно флиртовала, но, нужно отдать должное, не переходила той зыбкой грани, за которой невинный флирт переходит в курортный роман. Впрочем, и Алеся не отказывала себе в удовольствии слегка позаигрывать с мужчинами. Здесь, под жарким солнцем, она внезапно ощутила себя восхитительно молодой и невообразимо красивой. Ей были приятны и мужское внимание, и те обжигающе страстные взгляды, которые бросали на них темпераментные парни на пляже. Наверное, не будь в ее жизни Виктора, Алеся бы рискнула и поддалась искушению, но мысли о нем преследовали ее неотступно. Хотелось, чтобы он оказался вдруг рядом, хотелось услышать его голос, взглянуть в его серые, чуть усталые глаза, хотелось, чтобы он повторил все то, что сказал тогда по телефону.

Алеся, размечтавшись, даже не заметила, что смолкли турбины и самолет уже давно замер на бетоне аэропорта, – перед глазами все еще слегка волновалось море, и монетка с легким всплеском уходила в воду.

– Алеся, ты решила вернуться в Анталью? – спросила Вика, трогая подругу за плечо.

– Что? Уже? – вскинула брови Алеся, возвращаясь к действительности.

– Пойдем, иначе нас выставят из самолета силой! – рассмеялась Вика.

Алеся окинула взглядом полупустой салон и, вздохнув, поднялась.

Чудо все же случилось, сразу же за зоной паспортного контроля их ожидал Виктор. Вика, взвизгнув, обняла его, расцеловала и, оглянувшись, столкнулась с осуждающим взглядом Алеси.

– Все! Поняла! Не претендую! Сдаюсь! – со смехом подняв руки, сказала она, видя, как напряглась подруга.

Всю дорогу до дому Алеся отмалчивалась. Вика весело рассказывала о море, о том, куда они ездили на экскурсии, что видели, где успели побывать. Алеся если и отвечала, то односложно, по большей части смотрела в окно. Наконец, утомленная перелетом, Вика задремала. Некоторое время Виктор молчал, затем, проверив, спит ли Вика, вполголоса сказал:

– Я очень скучал без вас. Отправил на край света и только после вдруг осознал, что вы там вполне могли встретить человека, который пришелся бы вам по сердцу. Мне стало совсем невыносимо.

– Я ведь поехала не одна. К тому же, вы забываете, я не юная девушка, способная поддаться сиюминутному влечению, – ответила Алеся, по-прежнему глядя на пролетающий за автомобильным окном пейзаж.

– Умом понимаю. Но оказалось, что у меня еще есть и сердце. За эти десять дней я окончательно понял, что…

Тяжелый джип резко вильнул. Душераздирающе застонали тормоза. Прямо перед капотом машины Виктора, словно из-под земли, возник старенький, битый жизнью, весь дырявый от ржавчины жигуленок. Стараясь уйти от столкновения, Виктор круто вывернул руль и устремился на обочину – и в этот момент что-то оглушительно хлопнуло. Джип качнуло. На том месте, где мгновение назад стоял ветеран советского автопрома, вспух огненный шар. Секунду спустя гудящее оранжевое пламя охватило жигуленок. Алеся вцепилась в панель. Виктор каким-то невероятным маневром выровнял машину и, вдавив педаль в пол, помчался прочь от страшного места. Не прошло и минуты, как на панели джипа зазвонил телефон. Побелевшей рукой Виктор поднял трубку.

Сквозь рев мотора Алеся не могла разобрать, что говорили Виктору, но по тому, как резко заострилось его лицо, стало понятно многое. Он только отвечал односложно: да, нет. Наконец, зло швырнув телефон в гнездо, выругался вполголоса.

– Что случилось? Это ведь, как я понимаю, не несчастный случай? – спросила Алеся.

– Нет. Предупреждение. Этим уродам не нравится, что я… – Виктор осекся. – Простите, Алеся, вам лучше этого не знать.

– Вам угрожают? Но почему здесь?

– Алеся, вернемся домой, и я вам расскажу все, что только возможно. Сейчас мы вне опасности! – постарался успокоить женщину Виктор.

– Мы едва не врезались? – спросила Вика, проснувшаяся от шума.

– Уже все в полном порядке! – приободрила ее Алеся.

– Сколько нам еще ехать? – не унималась Вика.

– Часа полтора. Успокойтесь. Ничего страшного не случилось. У впереди идущей машины лопнуло колесо. Бывает, – отозвался Виктор, продолжая как ни в чем не бывало вести джип. Судя по всему, он уже полностью взял себя в руки.

Вику отвезли домой первой. Выгрузив ее возле подъезда, Виктор попытался было помочь затащить ее сумку, но она отказалась. К дому Але-си подъехали уже в сумерках.

Легко подхватив вещи, Виктор поднялся вместе с женщиной в квартиру. На кухонном столе лежала записка:

«Дорогая мамочка, с приездом. Мы с бабушкой на даче у Леониды. Вернемся завтра. Не скучай. Лера».

– Вот так меня встретили! – с легкой горчинкой в голосе сказала Алеся.

– Вы бы пока ванну приняли с дороги, а я тем временем сооружу что-нибудь на ужин, – предложил Виктор.

– Вы ведь сами устали – столько проехать! Да еще и этот случай на дороге! – попыталась протестовать Алеся.

– Ничего, я справлюсь! – успокоил ее Виктор и засучил рукава рубашки.

Не желая отнимать слишком много времени у Виктора, Алеся быстро ополоснулась под душем и, накинув любимый махровый халат, вышла из ванной. Виктор вовсю орудовал на кухне, оттуда уже потянулись аппетитные запахи, и Алеся, понимая, что ее присутствие явно лишнее, принялась разбирать сумку. Тем более что подарки, привезенные из Турции, покоились на самом дне. Первым в руки попался Сашин фотоаппарат. Положив его возле компьютера, Алеся увлеченно копалась в сумке, стараясь поскорее достать приготовленный для Виктора подарок. Как на грех, за спиной раздался его голос:

– Алеся, у меня через десять минут все будет готово!

– Виктор, не могли бы вы пока сбросить на комп фотографии? Я хочу сегодня же передать Саше его аппарат, – сказала Алеся, запахивая на груди халат.

– Хорошо, сейчас сделаю, – согласился Виктор, смущенно отводя взгляд.

Подключив фотоаппарат к компьютеру, он сидел неестественно выпрямив спину, стараясь не оборачиваться, чтобы даже случайным взглядом не смутить Алесю. Когда файл полностью перекачался, он попросил разрешения пролистать его.

– Да, конечно, – согласилась Алеся и, встав за его спиной, стала вместе с Виктором просматривать фотографии, параллельно комментируя их. – Вот смотрите, это мы в номере, в гостинице, а это пляж. Какой там песок чудесный, вы не поверите! Это Вика со своим ухажером. Нет, не подумайте! Ничего не было, просто этот мальчик сопровождал ее повсеместно. Но Вика молодец, ничего лишнего ему не позволяла. Ой, это лучше пролистать! – воскликнула Алеся и судорожно положила руку на мышку.

Ладони вдруг стало горячо. Комната качнулась. Стены поплыли. Ноги стали чужими. Алеся близко-близко увидела глаза Виктора. Совсем как тогда, на поляне. Твердые губы оказались удивительно нежными и требовательными. Дыхание стало одним на двоих…

Запирая за ним дверь, Алеся чувствовала: еще миг – и просто рухнет как подкошенная прямо в прихожей. Отзвучали шаги на лестнице. В ночной тишине негромко заурчал мотор. Зашуршали шины по асфальту. Все стихло.

Только теперь, припав спиной к холодной двери, Алеся глухо застонала. «Он уехал! Поцеловав на прощание у порога. Я снова одна! Почему?! Что мешало ему остаться? Да, я не просила его ни о чем! Но ведь это понятно и так! Что? Попользовался и сбежал? Нет! Этого не может быть! Он любит меня! Он говорил мне эти слова и едва не плакал от счастья! Или это я плакала, уткнувшись ему в грудь? Да! Но как он не понял, что меня нельзя сейчас оставлять одну со всеми этими мыслями?! Боже! Как же я его люблю! Нельзя, невозможно жить без него. Мне не хватает воздуха, когда его нет рядом! Жажда! Страшная, мучительная жажда любви испепеляет душу, когда он не со мной. Но то, что случилось, еще страшнее. Он сжег меня, мое тело в своих объятиях. Я не хочу, чтобы это кончалось!»

Пошатываясь, Алеся вернулась в комнату. Остатки неоконченного, подгоревшего ужина на подносе. Немного минералки в бокале. Разгромленная постель. Мигающий огонек уставшего ждать команды компьютера. Фонарь за окном выхватил мертвенным ртутным светом ком брошенного на пол халата.

Подняв сползшую с дивана простыню, Алеся завернулась в нее и бессильно опустилась в кресло. Воспоминания о том, что всего несколько минут назад происходило в этой комнате, будоражили душу. Но как ни пыталась Алеся вспомнить подробности, в памяти всплывали лишь ощущения горячих, сильных рук, обжигающе нежное дыхание и глаза…

Наверное, этот сводящий с ума взгляд более всего и врезался в память. Нежный и в то же время изучающе-ласкающий, внимательный, трепетный. Она физически ощущала, куда именно он смотрел в этот момент. Там, куда были устремлены его глаза, сразу же становилось горячо и невероятно приятно. Она помнила, с какой радостью и волнением позволяла себя рассматривать, не в силах отказаться от такого рода ласки.

А руки! Ласковые и требовательные! От прикосновения их дрожала каждая клеточка ее тела! Как она целовала эти сильные мужественные руки, пахнущие автомобильной кожей, дорогими сигаретами и еще чем-то неуловимым, доводящим до страстного безумия.

Губы. Сухие, твердые, жаркие. Какие слова шептали они! Он говорил с ней, ее руками, грудью, взволнованным животом, бедрами, шептал им такие восхитительные слова, что душа возносилась к небесам, и хотелось, чтобы это продолжалось вечность! Удивительные нежные, сумасбродные слова слетали с его губ и волнующе касались ее дрожащего дела. Там, куда ложились они, враз разгоралось безумное любовное пламя. Она даже представить себе не могла, что такое может быть! Она еще ни от кого не слышала, чтобы мужчина одним своим взволнованным шепотом мог разбудить в теле такой страстный огонь желания. Ни в одной книге не читала о подобных вещах. Только безумец мог оказаться способным на это! Впрочем, и она сама тоже что-то шептала, касалась губами его мускулистого тела. Наслаждалась вкусом, упивалась ароматом любви, искала все новые и новые источники наслаждения и жадно припадала к ним, спеша впитать в себя то, чего так долго была лишена…

Свет фонаря за окном словно приугас. Легкий предрассветный ветерок шевелил тюль на распахнутом окне. Его дуновения Алеся ощущала, даже сидя в кресле, но и он не мог выветрить из комнаты аромат страсти. Вся комната благоухала любовью, этот запах лишал разума, заставлял снова и снова переживать то, что случилось. Нужно было хоть немного поспать, но Алеся вместо того, чтобы лечь, встала, сбросила с разгоряченного тела простыню и, откинув штору, остановилась напротив окна. Смущения не было. Да кто станет ее рассматривать в такое время? Ночная прохлада не могла остудить ее. Все тело еще вздрагивало от пережитого. В неясном свете Алеся изучала свои руки, бедра – и, к удивлению, не находила следов даже там, где кожа пылала.

По узкой улочке, прямо под окнами, с ревом пронесся старенький жигуль. Алесю словно толкнули. Она вспомнила взрыв на шоссе и то, как изменилось лицо Виктора, как дрогнувшим голосом он сказал: «Это просто предупреждение». Неосознанный, запрятанный в подсознание страх вдруг выплеснулся наружу. Тело в одно мгновение покрылось испариной. Алеся неожиданно поняла, что, едва обретя, она так же быстро может потерять Виктора. И дело не в том, что он может разлюбить ее, нет! Сколько уже было таких случаев, когда неугодных банкиров и крупных предпринимателей попросту убивали. В них стреляли, их взрывали, их похищали – да так, что никто не находил ни малейших следов. Вот и едва успевшего вернуться из Австрии Виктора «предупредили». Дали ясно понять, что его ждет, если он не согласится на какие-то условия.

«Боже! Не может быть, чтобы все повторилось снова! Диму тоже предупреждали – и убили в конце концов!» – с ужасом подумала Алеся. Нужно было предупредить, остановить, но как? Что может сделать она, если даже власти бессильны остановить беспредел? Прошло время. Постепенно забылся инцидент на дороге. Алеся и Виктор встречались при первой же возможности, вот только никаких разговоров о браке он больше не заводил. Обронил как-то раз, что разберется со своими делами – и тогда они станут жить вместе. Тем временем Кристина Яновна вышла замуж и теперь жила то у мужа, то с дочерью и внучкой. Валерия поступила в институт. Да и в жизни самой Алеси произошли серьезные перемены. Наконец появилась возможность взять кредит и построить собственную квартиру. Алеся продала машину, кое-как собрала деньги на первый взнос. А дальше началась бюрократическая волокита. Горы справок, поручительств, бесконечного хождения по инстанциям – и вот она, долгожданная квартира. Пусть она потребует очень много вложений, но теперь можно будет вздохнуть свободнее.

От помощи Виктора она отказалась сразу, причем в категорической форме. Даже кредит предпочла оформить в другом банке. Теперь, стоя рядом с ним в пустой комнате с видом на обширный, еще не застроенный пустырь, она видела, как здорово будет все устроено в ее собственной квартире. То, что он вызвался в очередной раз оказать ей поддержку, не вызвало у Алеси удивления. Виктор весьма ревниво относился к ее попыткам доказать собственную состоятельность, в том числе и финансовую. Но на открытый конфликт не шел.

– Как хочется поскорее перебраться сюда жить! – мечтательно сказала Алеся.

– Если не тянуть, а прямо сегодня нанять бригаду, то через две недели можно устраивать новоселье. Только одно условие: позволь мне самому заняться этими вопросами. Ты собираешь за это время только самые необходимые вещи, а остальное я решу сам.

– Но для переезда понадобятся грузчики, машина. Вообще, насколько мне известно, один переезд приравнивается к двум пожарам.

– Именно по этой причине не бери ничего лишнего. Только самое необходимое. Остальным займусь я. Поехали, мне еще на работу нужно. И пожалуйста, оставь мне ключи.

– Вот, держи, только я не домой. Хочу пройтись по мебельным салонам, посмотреть, на что ориентироваться, так что высади меня возле банка.

Стремительный темно-синий БМВ, осторожно объезжая еще не убранные кучи строительного мусора, неспешно выбрался на дорогу и рванул, словно выстрелил. Алеся всегда удивлялась, как Виктор ухитряется прятать свой необузданный темперамент. Внешне всегда спокойный, рассудительный, сдержанный – за рулем он словно преображался, становился таким же, как в постели, необузданным, дерзким, яростным.

Поднявшись мимо ратуши, они свернули на тихую улочку тысячи колодцев и, описав почти полный круг, объехали все ту же ратушу, только с другой стороны. Возле банка, как всегда, было скопище машин, только место Виктора оставалось незанятым. Остановившись, он даже не успел выйти из автомобиля, как к БМВ вплотную припарковался черный «мерседес» с тонированными стеклами. Когда боковое стекло медленно поползло вниз, Алеся внутренне сжалась. Именно так и убивали в кино.

Виктор сидел неподвижно, только лицо напряглось, стало будто каменным. Из окна «мерседеса» появилась мужская рука и постучала в окно БМВ. Алесю поразила именно рука. Изуродованная, в синих застарелых шрамах. По-видимому, на ней когда-то была татуировка, но шрамы не позволяли восстановить рисунок. Лишь возле большого пальца просматривалось нечто похожее на половину самолета. Шесть отчетливых ямок виднелись на тыльной стороне ладони, словно в нее забивали гвозди. Неясное, смутное, необъяснимое чувство дежавю вдруг возникло – и уже не покидало Алесю.

Виктор опустил стекло наполовину. Мужчина с изуродованной рукой, не показывая лица, сказал ему негромко:

– У вас, дорогой мой, осталось два дня для того, чтобы дать ответ. В противном случае я буду вынужден принять адекватные меры. Подумайте, стоит ли усугублять? Жизнь дается только однажды.

– Я уже говорил вам, что ни о какой сделке не может идти и речи. Я представляю солидный банк и буду защищать его интересы, чего бы мне это ни стоило. Кроме того, я уже связался с представительством и сообщил всю известную мне информацию, – стараясь оставаться спокойным, ответил Виктор.

– Что ж, вы сделали свой выбор, милейший. Не обессудьте, если я сделаю ответный ход.

Стекло медленно поползло вверх, отрезая страшного человека от окружающего мира. «Мерседес» заурчал мотором и, отъехав, освободил водительскую дверь БМВ. Виктор откинулся в кресле. На его высоком открытом лбу выступила испарина. Алеся, встревоженная происшедшим, мягко положила руку на его кисть, судорожно сжимавшую рычаг коробки передач, и неожиданно вспомнила. Именно эта рука направляла на нее пистолет! И шесть отметин оставила она! Это ее картечь разорвала кисть главаря банды!

– Виктор! Я вспомнила его! Это бандит! – взволнованно воскликнула Алеся.

– Для кого бандит, а для кого и весьма уважаемый господин. На сегодняшний день он высокопоставленный чиновник, хоть и с криминальным прошлым. Сенатор, как он сам себя величает. Владелец крупной компании, имеет свою долю с нефти, газа, водки.

– Но ведь законом государственным чиновникам запрещено заниматься предпринимательской деятельностью!

– Моя любимая Алеся! Что для него закон? Он способен купить кого угодно, хоть генерального прокурора.

– Что ему от тебя нужно?

– Акции, причем не только банка, но и всего холдинга. А это, как ты понимаешь, полный контроль над огромным количеством больших и малых фирм. То есть неограниченная власть. Я получил четкие указания из Вены ни в коем случае не допускать его к нашим акциям. Только, к сожалению, там не могут понять, что здесь иные методы устранения неугодных. Уже почти год продолжается эта необъявленная война. Сначала он пытался со мной договориться, потом запугать. Помнишь взрыв на шоссе? Это его рук дело. Из-за него я даже жениться на тебе не могу, не подставив под удар! Послезавтра истекает последний срок. Но я не пойду у него на поводу! Пусть будет что будет! Холдинг не пойдет на уступки, я уверен. До Вальтера ему не добраться.

– Погоди, но какое ты ко всему этому имеешь отношение?

– Я тебе не говорил? Уже скоро год, как я член совета директоров холдинга. Именно поэтому я ездил в Австрию.

– А я была уверена, что ты топ-менеджер. Просто управляющий банком. Ты ведь сам мне это говорил!

– Так и было. Прости меня, мне нужно идти. Не беспокойся. Надеюсь, на крайние меры он не пойдет.

Виктор назначил Алесе встречу на следующий день. Предложил заехать за ней после работы. Ровно в шесть Алеся выключила компьютер и выглянула в окно. Машина Виктора уже стояла напротив главного входа. Сам он стоял, облокотившись на капот сверкающего БМВ. Вот он полез в карман дорогого пальто, достал телефон, ответил кому-то. Отсюда было видно, что разговор Виктору неприятен, он морщился, что-то сердито говорил. Проезжавшая мимо неприметная, серая «восьмерка», притормозив, на мгновение заслонила Виктора, что-то негромко хлопнуло, затем еще раз. Алеся, уже знавшая прихоти отечественных машин, подумала о позднем зажигании. «Восьмерка» вдруг резко рванула с места, а Виктор почему-то стал медленно оседать на землю. Рука его все еще сжимала телефон. На его груди, заливая дорогой, песочного цвета кашемир, расплывались два ярко-красных пятна. Алеся ойкнула, прижала ладони к губам. Со стороны реки на горку неторопливо всполз черный «мерседес», на секунду остановился и спокойно, величаво направился прочь. Алеся наконец пришла в себя. Бегом бросилась вниз, к лежащему на дороге Виктору. Он не шевелился. Просто лежал в грязной луже, неподвижно и бездыханно. Страшно! Непоправимо! Гримаса смерти не исказила его лицо. Оно вдруг стало совершенно спокойным и отрешенным. Бледность только слегка коснулась его черт, и оттого Виктор казался спящим. Алеся, опустившись на асфальт, положила его голову на колени и молча гладила волосы, словно стараясь успокоить. Его руки, безвольно раскинутые в стороны, были пусты.

Все происшедшее после слилось в вязкую серую полосу. Завывание сирен, врачи, говорящие о чем-то непонятном. Люди в форме, допросы, бессильные слезы и злость. Алеся смутно понимала, что милиция зациклилась на поиске серой «восьмерки» и упорно не придавала значения ее словам о пропавшем телефоне. Она пыталась объяснить, что это очень важно, что он разговаривал по телефону если не с самим убийцей, то, по крайней мере, с заказчиком, но ее никто не слушал.

Как рядом оказался Андрей, Алеся не помнила. Она начала приходить в себя только у него дома. Дашка осторожно и нежно лизала ей щеку. Перед ней стояла чашка с каким-то остро пахнущим зельем. Павел измерял давление, а Андрей сидел рядом, держа ее за руку. Словно через толстую вату, в сознание с трудом пробивались слова:

– Успокойся, сестренка, еще не все потеряно. Его увезли, значит, есть шанс. Виктор парень крепкий, нужно надеяться, что выживет. Спроси вот у Павла, он в полевом госпитале собирал людей по кусочкам, и они снова шли в бой! А здесь серьезная клиника. Он уже позвонил кому нужно. Так что сделают все в лучшем виде, достанут лишнее, отремонтируют и зашьют. Нам нужно верить, что все обойдется!

– Я знаю, чьих рук это дело! Я его найду и убью! – закричала Алеся, но крика не получилось, только злой сиплый шепот сорвался с губ.

– Не торопись, Леся, успокойся.

Глухие рыдания больше не дали сказать ей ни слова. Павел, взглянув на Андрея, потянулся к саквояжу. Алеся даже не почувствовала, как острая игла вошла в кожу.

Через несколько минут перед глазами все поплыло и свет начал понемногу меркнуть…

Она пришла в себя только поздно вечером. Дашка лежала рядом и при первом же движении Алеси, встревоженно подняв голову, внимательно посмотрела женщине в глаза. По легкому запаху шампуня Алеся поняла, что вечерняя прогулка уже закончилась, Дашка давно вымыта, а вот Андрея, судя по всему, в квартире не было. Пронзительно острая, нестерпимо мучительная мысль о том, что Виктор смертельно ранен и, возможно, уже умер, болью отозвалась в сердце. Алеся бросилась к двери – конечно же заперта. Естественно, Андрей уже который раз ловил ее на одну и ту же удочку. Отключал каким-нибудь своим загадочным способом и запирал, предпочитая самостоятельно решать за нее ее же дела. Дашка обеспокоенно крутилась под ногами, постоянно старалась оказаться между выходом и Алесей. Да, что и говорить, достойная ученица своего хозяина! Получила команду держать и не пущать, вот и выполняет, зверюга! Вся в Андрея! Понимая, что выбраться из запертой квартиры не удастся, Алеся взяла телефон и вдруг сообразила, что даже не знает, куда звонить. Она ведь не знает, куда увезли Виктора.

Она принялась звонить по справочным больниц, но ни в одной из них ей не сказали, что к ним поступал Виктор Всеволодович Стерхов. Теперь Алеся окончательно растерялась. Андрей исчез, Виктора увезла «скорая», но неизвестно куда. Если не в больницу, то получается – в морг?! Алеся набрала номер горсправки.

– Девушка, здравствуйте. Номер морга, пожалуйста, – сказала Алеся, и сердце опять провалилось куда-то. Душа, казалось, в одну секунду покрылась инеем.

Записав наговоренные механическим голосом номера, Алеся сжала в руке трубку и застыла, не находя сил позвонить. Страх неосознанный, дикий и оттого еще более безумный сковывал движения. Она боялась, что равнодушный голос ответит ей: «Да, привезли, вскрыли, но заключение патологоанатома будет только завтра, а вы, девушка, по какому поводу? Мы сами все передадим следователю!»

Нет, этого не может быть! Слезы сами покатились из глаз. Алеся даже не слышала, как встрепенулась и унеслась в прихожую Дашка, как щелкнул замок, как на пороге возник Андрей.

– Плачешь, сестренка? Зря, еще не время! Виктора твоего прооперировали. В реанимации он. Конечно, еще ничего нельзя сказать с точностью. Как ни крути, две пули в упор. В грудь. Сердце задето, но пока он жив. Врачи делают все возможное. Пытаются спасти. Так что не отчаивайся, – сказал Андрей, присаживаясь рядом с Алесей.

Надежда, мелькнувшая в ее заплаканных глазах, сменилась недоверием.

– Ты обманываешь меня! Его нет ни в одной больнице! Я звонила! Виктора никуда не привозили! Он в морге? Его уже нет? – кричала она, обезумев от ужаса.

– Я прошу тебя не паниковать раньше времени! Он в госпитале. С ним Павел. Меня, естественно, не пустили, но Павел отзвонился и сказал, что надежды на успех не потеряны. Виктор парень сильный, есть шанс на то, что выкарабкается.

– Я тебе не верю! Если он жив, я хочу его видеть! – не успокаивалась Алеся.

– Пойми, это невозможно! Павел и то с трудом к нему прорвался, даже меня не пустили. Да и по большому счету смотреть там нечего. Виктор все равно без сознания. Нужно подождать по крайней мере несколько дней. Дать ему хоть немного оклематься.

– Мне нужно домой! – решительно заявила Алеся.

– Разумеется, но только утром. Сейчас ночь, я никуда тебя не пущу. Кроме того, тебе в любом случае лучше побыть со мной. Одиночество не самый хороший спутник в беде, – негромко, но твердо сказал Андрей.

Тяжело вздохнув, Алеся завернулась в плед и тихо спросила:

– Андрей, скажи мне, как я к тебе попала?

– Я с Дашкой гулял, услышал выстрелы. Когда прибежал, ты сидела рядом с Виктором. В общем, оставлять тебя одну было недопустимо. Я и привел тебя к себе. Позвонил Павлу, он оказал тебе первую помощь. Думаю, что завтра тебе было бы полезно встретиться с Аленой, женой Глеба. Она постарается тебе помочь. Ты же ее помнишь, она приводила в чувство Леру после того случая.

На следующее утро ей позвонил Стас. Он уже подъезжал к городу. Поздно вечером с ним связались сотрудники милиции, и он, воспользовавшись тем, что брат находится на республиканских сборах, решил ему до поры до времени ничего не говорить и тут же выехал домой. Сообщив Алесе, что после встречи со следователем заедет к ней, попросил никуда не отлучаться.

Спустя два часа в дверь позвонили. Алеся после бессонной ночи не сразу сообразила, кто это. Стас выглядел намного старше своих лет, видно было, как нелегко ему было узнать, что в отца стреляли. Поздоровавшись, он продолжал топтаться у порога, не решаясь войти.

– Проходи, Стас. Ничего утешительного я пока сообщить тебе не могу. Виктор в реанимации, – сказала Алеся, едва сдерживая слезы.

– Я знаю, мне следователь сказал. Вы действительно были там, когда это случилось?

– Да, все произошло на моих глазах. Более того, я, кажется, знаю, кто это сделал! – прошептала Алеся.

– Вы сообщили милиции?

– Конечно, но меня не стали слушать! – возмущенно воскликнула Алеся.

– Как это? – удивился Стас.

– Очень просто! Для них, оказывается, важен только исполнитель! А на заказчика преступления просто плевать! – окончательно вышла из себя Алеся.

– Понятно. Отец предчувствовал, что что-то может произойти, и недавно сказал мне, что, если ситуация вдруг станет критической, вы, Алеся, должны принять на себя ответственность. Я не знаю, что это может означать, но отец говорил, что полные инструкции для вас в компьютере, в том, который стоит в его кабинете в загородном доме. Думаю, сейчас самое время туда подъехать, чтобы вы сами во всем разобрались.

– О каких инструкциях может идти речь, если он в реанимации? Я ничего не понимаю!

– Я так же, как и вы, не владею информацией. Очевидно, это было очень важно для отца. Если вдруг… ну, если его не станет, мы просто можем опоздать. Поехали, прошу вас, – настаивал Стас.

Алеся всю дорогу смотрела в окно. Станислав вел машину очень аккуратно, не рискуя лишний раз, и, наверное, оттого путь показался ей бесконечно длинным. Лес нехотя терял последнюю листву. Наверное, потому и выглядел таким унылым, подавленным. Только гроздья рябины на опушках светились оранжево-красным. Прошедший дождь, который еще недавно вселял в лесные заросли радость и веселое сияние, теперь только подчеркивал величественную скорбь природы по уходящему лету. Лишь могучим соснам было все нипочем, они высились на песчаных пригорках – сильные, непобедимые, уверенные в завтрашнем дне.

Остановив машину, Стас отпер ворота, широко распахнул их и, загнав «опель» на площадку, помог выбраться Алесе. Из распахнутых дверей дома почему-то пахнуло нежилым. Пока Стас возился по хозяйству, включал отопление в рабочий режим, разжигал камин в холле, Алеся прошла в кабинет Виктора. И, сев за стол, в задумчивости включила компьютер. На мониторе высветилась надпись: «Моя любимая, если тебе придется разбирать авгиевы конюшни в моем компьютере, то первым делом посмотри: /D/ Мои документы / Любимая/, думаю, ты многое поймешь. Твой Виктор».

Алеся нервно кликнула несколько раз мышкой, и на экране появился текст.

«Моя любимая Алеся, прости за недосказанное, но, если ты читаешь это письмо, значит, случилось непоправимое. Я мало говорил с тобой о любви, просто не умею, не было практики. Но то, что я чувствовал, не выразить словами. С первой нашей встречи я понял, что ты – именно та женщина, о которой я мечтал. Наверное, моя скрытность причинила тебе много боли. Я видел, что ты ко мне неравнодушна, но боялся. Боялся признаться в этом не только тебе, но и себе. Помнишь Рождество? Тогда я едва смог совладать с собой, невозможно рассказать, что я пережил тогда, как жаждал подняться к тебе в комнату, сказать все, что чувствую, и любить. Безудержно, страстно, яростно, словно дикий зверь. После твое счастливое лицо у меня постоянно стояло перед глазами. Я воочию видел твои глаза, слышал твой смех, ощущал прикосновение твоих пальцев. Разлука все поставила на свои места, я окончательно понял, что не смогу жить без тебя, но тут мне начали угрожать. Пойми, я был не вправе подставить тебя под удар. Потому и дистанцировался, не предложил тебе выйти за меня замуж, хоть и безумно желал этого. Я успокаивал себя тем, что вполне достаточно того, что я сам считаю тебя женой. Хотя и понимал, что тебе этого недостаточно. Прости меня за нерешительность, трусость. Я люблю тебя! Говорю тебе это осознанно, потому что изменить уже ничего нельзя. Раз ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, и отказать в последней просьбе ты не сможешь. О Станиславе не беспокоюсь, он вполне самостоятелен и способен сам обустроить свою жизнь. Остается Саша. С ним сложнее, опекунство на него можно оформить и для Стаса, но институт отнимает слишком много сил и времени, поэтому я прошу тебя взять ответственность за моего младшего сына. Все документы, необходимые для этого, я оставляю у нотариуса, он надежный человек и не подведет меня. У вас будет достаточно средств, чтобы не думать о завтрашнем дне. Мои заграничные счета уже переведены на твое имя. К ним ты сможешь обратиться, как только возникнет необходимость. Еще об одном прошу тебя, любимая. Не забывай, что я по-настоящему любил тебя. Прощай, твой Виктор».

Выходит, он все знал! Был готов к тому, что его убьют, и поторопился, даже написал завещание! Не это ли было причиной того, что он так долго отказывался от нее? Скорее всего, именно так и обстояло дело. Некоторое время Алеся сидела перед монитором, затем открыла стол, первое, что ей попалось на глаза, был ключ от сейфа. Того самого, который стоял в подвале. Еще не понимая, что делает, она взяла его, неторопливо спустилась в подвал. Распахнула тяжелую дверь, вынула из кобуры матово отсвечивающий вороненой сталью пистолет. Взвесила на руке его холодную смертоносную тяжесть. Теперь она точно знала, как поступить. Нужно убить зверя! Сначала того, дикого! Завершить начатое! А уж после останется подавить зверя в себе.

Неожиданно воспоминание яркой вспышкой пронзило висок. Алеся физически почувствовала толчок приклада в плечо. Яростный сноп огня вырвался из ствола. Кабанья, тяжелая пуля, не пролетев и двух метров, со страшной силой ударила в грудь мужчины. Сплющилась, расплескалась, пробила тонкую слабую кожу, раздробила ребра и ринулась дальше, сминая, разрывая на своем пути мышцы, пузырчатые легкие, трепещущее сердце. Ударилась в позвоночник, не растеряв своей убийственной энергии, сокрушила и его, сломав уже умирающее человеческое тело пополам. Кровь, алая, горячая, дымящаяся на холодном воздухе, фонтаном ударила из жуткой раны. Захлестала из нее. Залила грязный асфальт. Растеклась парящей лужей. Переполнила выбоину на дороге и страшным ручейком стала подбираться к ногам Алеси.

Она отступила на шаг и снова нажала на спуск. И снова струя пламени из ствола. Снова толчок в плечо. Мужчину отшвырнуло выстрелом. Падая на спину, он даже не понял, что произошло. Только глаза вылезли из орбит. Судорожно распахнутый рот пытался жадно схватить воздух, но кровавая пена уже заполнила гортань. В тот момент, когда его голова гулко ударилась о бордюрный камень, Алеся еще успела поймать себя на мысли: «Как же, наверное, ему больно!» Но времени на сантименты уже не оставалось. Вожак с пистолетом в руке уже бросился к ней. Два последних патрона, снаряженные картечью, предназначались ему.

Рука, сжимавшая пистолет, вдруг ослабела. Рукоять упорно скользила во вдруг ставших потными пальцах. Пытаясь справиться с собой, Алеся взяла с полки полный магазин, привычно, словно на тренировке, дослала его, оттянула сухо щелкнувший затвор и, развернув оружие дулом к себе, внимательно, будто впервые, заглянула в небольшую черную дырочку. Стоит только шевельнуть пальцем – и все мирские заботы попросту улетучатся. Не останется переживаний, тревог, исчезнет это непреодолимое желание любви. Останутся только пустота и тлен. Всего одно-единственное движение – и она перестанет страдать. Да и к чему мучиться дальше? Виктор лежит с простреленным сердцем, и шансов почти нет. Видеть, как его, любимого, родного, опустят в могилу и засыплют кладбищенской землей, выше ее сил. Однажды она пережила потерю мужа. Стоит ли испытывать это снова? Лучше уж не ждать конца, а самой принять решение. Просто убить зверя. Кто она после всего пережитого? Разве не зверь? Она уже отняла две жизни, готова забрать и третью. Так лучше прервать эту цепь. Просто нажать на спуск и… но Виктор! А если он выживет? Если все же случится чудо? Ведь он не сможет жить с женщиной, которая совершила убийство! Одно дело – стрелять в тире, совсем другое – отнять жизнь у человека. Уж она-то это знает! Нет, нужно положить этому конец. Женщина в очередной раз погладила спусковой крючок.

– Алеся, вы где? – донесся откуда-то голос Стаса.

Она вздрогнула и рефлекторно поставила пистолет на предохранитель. «Нет! – сказала она. – Нельзя! Что бы ни случилось, я отвечаю теперь еще и за жизнь детей Виктора. Пусть он так и не стал моим мужем, но дети в этом неповинны. Я должна жить! Пусть страдая, но жить. Поднять Сашу. Стать надежной опорой Станиславу. Наконец, у меня есть Валерия, есть мама!»

Алеся вынула магазин из пистолета, передернула затвор, разрядила его и, машинально сунув в карман упавший на стол патрон, положила пистолет в сейф.

– Я здесь, уже поднимаюсь! – отозвалась она.

К Виктору Алесю пустили только на четвертый день. Врачи действительно сделали все возможное. Павел приложил максимум усилий, чтобы провести Алесю в палату реанимации. Виктор лежал на непривычно высокой кровати, опутанный какими-то проводами, трубками. Незнакомые аппараты мерно гудели у стены. На мониторе компьютера змеились непонятные динамические графики. Медсестра протестующе вскочила, едва Алеся появилась в палате, но, увидев Павла, поспешно вышла, оставив посетителей наедине с раненым.

Алеся не поверила своим глазам: на больничной койке лежал человек, лишь отдаленно напоминающий ее Виктора. Он выглядел даже хуже, чем тогда, когда лежал с простреленной грудью в грязной луже. Непривычно бледное, с запавшими глазами, ввалившимися щеками лицо нездорово желтым пятном выделялось на подушке. Пластиковые трубки, вставленные в ноздри, мерно подрагивали в такт поднимающейся и опадающей черной гармошке в стеклянной банке. Белые как мел губы слабо шевельнулись, когда в поле зрения Виктора попала Алеся. Ей показалось, что он даже попытался сделать какое-то движение руками, но только пальцы вяло шевельнулись.

– Тихо, не нужно геройствовать! – остановил его Павел. – Говорить тоже не стоит. Просто открывай и закрывай глаза в ответ. Закрыл – значит да. Лежи спокойно, не двигайся.

– Витенька, родной, тебе очень больно? – шепотом спросила Алеся, прикасаясь к холодной, словно лед, руке мужчины.

Виктор сделал попытку пошевелиться, но только губы едва дрогнули. Неясный шелест сорвался с них, и Алесе показалось, что это было одно-единственное слово: «Любимая!» Она опустилась рядом с кроватью на колени и принялась исступленно целовать безжизненно слабую руку Виктора. Она потеряла счет времени, слезы заливали глаза, она не видела ничего перед собой. Лишь позже, когда Алеся пришла в себя, обнаружила, что сидит в ординаторской, а Павел хлопочет над шприцами и ампулами.

– Нет, не нужно! Я уже в порядке! Скажите, есть хотя бы малейшая надежда на то, что Виктор выживет? – спросила она, надеясь услышать утвердительный ответ.

– Простите, Алеся, но я должен быть откровенен, вероятность любого исхода равна пятидесяти процентам. Сейчас он пришел в себя, но до тех пор, пока его сердце не восстановится хотя бы частично, говорить о чем-то сложно. Врачи сделали невозможное, и теперь все зависит только от него самого. Именно поэтому я и привел вас сюда. Он вас увидел, узнал, и, если теперь он решит, что должен жить, организм сделает в свою очередь чудо.

– Это жестоко! – прошептала Алеся.

– По отношению к вам? Да! Но я посчитал, что мы не должны решать за него! – твердо сказал Павел. – Идемте, нам пора уходить. Сами понимаете, мы проникли в госпиталь нелегально, не стоит нарываться на неприятности.

– Я хотела бы остаться с ним! – с мольбой в голосе сказала Алеся.

– Увы, это просто невозможно. За Виктором наблюдают. Ему обеспечен круглосуточный уход. Как только представится возможность бывать у него, вам не откажут. Я надеюсь, что мои старые друзья пойдут на уступки.

По дороге она попросила Павла остановиться возле церкви. Маленькая, деревянная, она стояла на невысоком холме. Выложенная бетонными плитами дорожка вела прямо к входу.

– Вы решили зайти в храм? – спросил Павел, явно намереваясь последовать за ней.

– Не нужно идти со мной. Я хочу побыть одна. Там.

Полумрак. Тишина. Сухонькая старушка слева, в церковной лавке. Алеся остановилась, не зная, что делать дальше.

– Ты что-то хотела, дочка? – спросила старушка. – Вижу, горе у тебя. Тяжкое горе. Пойди помолись, отпустит тебя.

– Да я, честно говоря, не умею, – пожала плечами Алеся.

– А ты как сумеешь. Бог все видит, Он поймет и поможет! Вот свечу поставь. Тебе как, за упокой али за здравие?

– Муж у меня в больнице. Сердце.

– Тогда, коли любишь, за здравие ставь. Затепли ее от горящей и поставь, помолиться не забудь. Вон икона Николы Чудотворца. К нему и обращайся, а еще к Матери Божьей – о помощи в молитве слово скажи. Ты, дочка, только верь, и выживет муж твой.

Вернувшись домой, Алеся заперлась в комнате и, буквально рухнув в кресло, закрыла ладонями глаза. Ведь еще несколько месяцев назад Виктор признался в этой комнате ей в любви. А какая это была ночь! Настоящая, незабываемая, что с того, что она так до сих пор и не может вспомнить, что именно происходило тогда. Какая разница! Главное, это было, это случилось, и она опять почувствовала себя женщиной. Впервые за долгие годы одиночества, когда она не позволяла себе даже помышлять ни о чем подобном, это свершилось! Боже, сколько счастья обрушилось на нее в ту ночь! И вот жестокая расплата! Нужно что-то делать. Если уж она не смогла защитить своих мужчин, остается только месть! Для осуществления плана нужно совсем немногое. Найти заказчика, выследить и убить! Разумеется, без помощи не обойтись. Придется обращаться к Андрею. Конечно, он не всемогущ, но с его связями и возможностями обнаружить врага удастся быстрее.

Приняв решение, Алеся, несмотря на поздний час, набрала номер друга. Как ни странно, он поднял трубку почти сразу.

– Слушаю тебя! Что опять стряслось? Павел говорил, что особых причин для тревоги пока нет. Или у тебя другие сведения? – спросил Андрей.

– У меня к тебе просьба, не мог бы ты помочь найти одного человека? – стараясь оставаться спокойной, спросила Алеся.

– Интересно, кого? Если я правильно понял, ты собралась разбираться сама?

– Как тебе сказать, я не вижу другого выхода. Милиция мне не поможет.

– Боюсь, дорогая, ты торопишься с выводами. Насколько мне известно, машина уже закрутилась, и не женское дело заниматься разборками.

– Это мое, и только мое дело, Андрей. Я должна… – начала настаивать Алеся, но Андрей оборвал ее:

– Стоп! Я сейчас буду у тебя, и ты постараешься мне все объяснить. Жди, я скоро!

Он появился буквально через пятнадцать минут, чуть взъерошенный, слегка раздраженный, но, как обычно, уверенный в себе. Опустившись в кресло, Андрей снял очки, потер усталые покрасневшие глаза и некоторое время сидел, не говоря ни слова.

– Ну и ладно, – вдруг произнес он в пространство.

Алеся, до этого не проронившая ни звука, удивленно подняла глаза.

– Что означает твое «Ну и ладно»? – спросила она.

– Да так, ничего существенного, просто она мне не слишком нужна, – загадочно выразился Андрей и, напялив на нос неизменные очки, приготовился слушать.

– Прости, я все же не поняла твоего выражения, что значит «Ну и ладно» и кто тебе не очень нужен? – уточнила Алеся.

– Да так, женщина, которую я выпроводил только что. Рассказывай, что ты задумала? Я тебя слушаю!

– Извини, Андрей, я не знала, что отвлекаю тебя! – неожиданно смутилась Алеся.

– Уже извинил, простил, благословил и все такое прочее. Говори, что ты решила.

Алеся задумалась. А действительно, что она решила? Уговорить Андрея, чтобы он собрал информацию о том бандите, который пришел из прошлого? Помочь убить его? Но не далее как три дня назад она уже заглянула в лицо смерти! Что тогда ее остановило? Мысль о детях? Ответственность? Да! Но еще и нежелание убивать! Она тогда сказала себе: хватит! Приняла решение. Так что же случилось сегодня? Виктор и его боль? Скорее всего. Но ему для того, чтобы выжить, необходима она! Никто другой не сможет ему помочь! Она должна быть разумной и трезвой. Ее женский долг – помогать, спасать, растить детей, любить, наконец! Смерть – не женское дело!

– Прости меня, Андрюша, что я тебе сломала вечер. Я сама не понимаю, что на меня нашло! – сказала Алеся. – Я запаниковала и растерялась.

– Я понимаю, но не за этим ты меня позвала. Послушай, сестренка, я хоть и мужчина, но не совсем лишен чувств. Хочу тебя успокоить. Глеб уже взял в разработку нашего клиента. Не скажу, сколько это займет времени, но его ребята уже землю роют. Компру на клиента соберут и передадут кому следует. А тебе нужно думать о том, как детей уберечь от травмы. Старший сын Виктора, насколько мне известно, уже парень взрослый, а вот младшего нужно поберечь. Кроме тебя, этого сделать некому.

– Я знаю, – опустив голову, сказала Алеся. – Считай, что это я тебя попросила помочь собрать информацию о том бандите. Денег у меня сейчас нет, но, если нужно, я продам квартиру. Она хоть и невыплаченная, но надеюсь, найду покупателя.

– Не дури! Этого еще не хватало! На первое время я уже проавансировал расследование. А когда Виктор поправится, с него я и получу все сполна. Он мужчинка небедный, да и расценки у Глеба божеские. Так что мы оба заинтересованы в том, чтобы твой муж выжил.

– Он мне пока не муж! – вспыхнула Алеся.

– Ничто не вечно под луной. Пока не муж, а скоро им станет.

– Он даже ни разу не заикался об этом! – смутилась Алеся.

– Подумай, почему он этого не сделал? Может, ты его чем-то тормозила? Или у него были причины не спешить?

Новая роль для Алеси оказалась нелегкой. Договорившись на работе, она взяла отпуск за свой счет и принялась выхаживать Виктора. Пожалуй, даже с дочкой она столько не занималась со всеми ее детскими болезнями, как с дорогим сердцу мужчиной. Он не был капризен, но уход за ним стал непростым испытанием. Едва Виктора перевели из реанимации в палату для выздоравливающих, Алеся, не без помощи Павла, практически переселилась в больницу. Стас оставил ей свою «астру», а сам пересел на отцовский джип. Так что транспортом Алеся была обеспечена, но что-то заставляло ее даже на ночь оставаться в госпитале. Виктор шел на поправку быстро, но сил явно не хватало. Он все еще не мог самостоятельно сидеть и тем более вставать. Каждое движение давалось ему невероятно трудно. Даже от простого шевеления рукой на лбу выступал холодный пот.

Алеся не отходила от него ни на шаг, оставаясь ночевать на узеньком топчанчике, который попросила поставить в палате. Вскакивая от каждого звука, она не замечала, как осунулась, как запали глаза, как ввалились щеки. От постоянного недосыпания болела голова. Врачи старались поддержать измученную женщину, но она только отмахивалась. Навещая Алесю и Виктора, Павел старался хоть чем-то помочь ей, насильно заставлял глотать витамины и есть фрукты. Но все равно Алеся слабела прямо на глазах.

– Алеся, вы решили поменяться с Виктором местами? – однажды напрямую спросил ее Павел.

– Что вы хотите сказать?

– Если он через недельку поднимется, то вы ляжете на его место, и тогда спасать придется уже вас!

– Выдержу! – сквозь зубы ответила Алеся.

– Не сомневаюсь, только ваша жертва никому не нужна. Нашему пациенту просто нужно время, чтобы окрепнуть. Динамика у него не просто положительная, а потрясающая. После таких ранений выживает не более пяти процентов. Да и то – впоследствии большинство остаются инвалидами. Виктор на удивление быстро приходит в норму. Ему сейчас просто нужны покой и… время. Поверьте мне, как бывшему военному хирургу. Вся ваша суета не даст ничего. Уход за ранеными в этом госпитале великолепный. А вот вам уже просто необходимо поберечься. Отправляйтесь-ка вы домой, отоспитесь, отдохните, а где-то послезавтра подъедете, проведаете, не то загоните себя на больничную койку, и никому от этого не будет проку.

– Нет! – резко, будто отрезала, сказала Але-ся. – Я останусь здесь!

– В таком случае начинайте принимать снотворное. Иначе я не могу поручиться за ваше здоровье.

– Я подумаю! А теперь оставьте нас. Мне нужно перестелить постель Виктору.

Поздно вечером она стояла у окна. По стеклу ползли дождевые капли, оставляя за собой извилистые дорожки. Завывал ветер. Сосновые лапы скреблись о рамы, словно просились в тепло. Плотные тучи, заслонив все небо, неслись куда-то на восток, сея непрерывный, навевающий тоску дождь. Тупая, тягучая, как смола, головная боль выматывала больше, чем бессонница. Прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, Алеся пыталась собраться с мыслями, но ничего не получалось. Откуда-то издалека приходили смутные воспоминания о чем-то важном, но сконцентрироваться, понять, что она должна сделать, Алеся никак не могла.

Рассвет застал ее на узком топчанчике. Рядом с ней сидел и нежно держал за руку… Виктор. Бледный, осунувшийся, он все же нашел в себе силы подняться и укрыть измученную женщину, вот только добраться назад, до своей постели, сил не хватило. Глядя на его болезненное, с нездоровой желтизной лицо, Алеся вспомнила то, что не давало ей покоя вечером. Вот так же когда-то давно, истерзанный болезнью, выглядел и ее Дима. Так же, как и теперь, они вдвоем боролись за жизнь и победили. Невольные слезы облегчения сами потекли из ее усталых воспаленных глаз. Виктор с натугой наклонился и поцеловал ее мокрые щеки. Алеся не смогла ничего сказать, только вздохнула, тихо и умиротворенно.

Поддерживая друг друга, они добрались до кровати Виктора и через минуту уже тихо спали, обнявшись. Никто из них не слышал, как вошла и, тихонько затворив дверь, выскользнула из палаты медсестра, как заглянули к ним Андрей и Павел, как приходил лечащий врач. В тот день их никто не побеспокоил. Они оба так и проспали до самого вечера, тихо и спокойно, словно все несчастья уже остались далеко позади.

Виктора выписали через неделю, Алеся так и оставалась рядом с ним до самого последнего дня в госпитале. Счастливая улыбка уже не покидала ее лица. Встречать их приехали Стас, вернувшийся со сборов Саша и Андрей с Павлом. Вечером в городской квартире Виктора они остались вчетвером – хозяин, его сыновья и Алеся. Это был странный вечер. Сыновья Виктора были безмерно счастливы. Хотя и по-разному. Стас знал, что произошло и почему отец оказался в госпитале, а Саше сказали, что у папы плохо с сердцем, но он уже вполне поправился.

Алеся сидела в сторонке и чувствовала себя потерянной. Виктор, обрадованный выпиской из госпиталя, все внимание уделял сыновьям и, казалось, совершенно не обращал на нее внимания. Только когда она попыталась уйти домой, он мягко, но решительно остановил ее:

– Погоди, родная. Нам нужно серьезно поговорить. Пришло время расставить все точки над «i». Я непростительно долго не начинал этого разговора, но теперь я не вправе больше откладывать его. Прошу тебя остаться и выслушать меня. Пусть я буду говорить несколько путано, постарайся меня понять.

Алеся удивленно посмотрела на него, но немного успокоилась и снова опустилась в кресло. Никогда раньше в голосе Виктора она не слышала столько решимости. Вообще, после ранения он очень изменился. Словно избавился от какого-то гнета. Она смотрела на него и не узнавала. Он стал другим, каким-то твердым, бескомпромиссным. Всегда мягкий и нежный, зачастую робкий с нею, Виктор неожиданно показал себя совершенно с другой стороны. Происшедшая с ним метаморфоза была неожиданна, но в то же время приятна. Теперь Алеся поняла, как такой человек может управлять солидным банком, быть членом совета директоров иностранного холдинга и оставаться при этом чутким и заботливым.

Отправив Сашу спать, Виктор только взглянул на Стаса.

– Спокойной ночи! – сказал парень и тут же оставил отца с Алесей наедине.

– Никогда не думала, что у тебя в семье царит такая строгая дисциплина! – невольно отметила Алеся.

– У нас в семье! – поправил ее Виктор. – Ты тоже член семьи. А что касается дисциплины, то она либо есть, либо ее нет.

– Не поняла! Что означают твои слова о семье? – попробовала пошутить Алеся.

– Только то, что я сказал. Хватит нам играть в непонятные игры. Просто выходи за меня замуж. Мы любим друг друга уже давно, и ни к чему притворяться, что этого нет. В госпитале я многое понял. Если раньше я опасался за тебя, боялся подставить тебя под удар или причинить боль, то сегодня говорю тебе – мы должны быть вместе, и пусть случится что случится. Если меня в конце концов все же убьют, то это произойдет не сегодня. Пусть то, что нам отпущено судьбой, будет нашим. Сколько бы времени мы ни прожили вместе, оно будет принадлежать только нам. Прости, я не готов сегодня к любовным подвигам, но, если тебя устроит вариант просто разделить со мной постель сегодня и на всю оставшуюся жизнь, я прошу тебя остаться в этом доме.

– Но погоди! Ты хорошо обдумал последствия такого шага? Я ведь прочла твое послание! И хорошо помню, что ты писал мне.

– Именно поэтому я и предлагаю тебе жить со мной, стать моей женой, наконец! – вдруг непривычно громко сказал Виктор.

– Я согласна! Не поверишь, я так долго ждала, когда же ты мне это скажешь, что уже потеряла надежду.

Звонок Андрея оказался совершенно неожиданным, Алеся как раз собиралась домой. Взяв трубку, она некоторое время раздумывала, с чего вдруг Андрей решил ей позвонить.

– Алло! Я тебя не отрываю от важных дел? – спросил он, как только она ответила.

– Нет, в общем. Рабочий день у меня закончился. Ты что-то хотел?

– Нам нужно встретиться. Разумеется, если я не помешаю твоему личному счастью! – с усмешкой в голосе сказал Андрей.

– Не поняла! Что ты имеешь в виду?

– Только то, что мне сообщила Лера.

– Ты звонил ей? – удивилась Алеся.

– Нет. Я пытался связаться с тобой вчера вечером, но Валерия сказала, что ты уже неделю живешь у Виктора. Я решил вас не беспокоить в столь поздний час и по этой причине звоню сейчас.

– Это надолго? Дело в том, что у меня времени меньше часа. Скоро Витя приедет домой, и я хотела бы успеть к его возвращению.

– Смотри сама, но я думаю, ему будет интересно послушать то, о чем я хочу рассказать.

– Это касается его? – не скрывая волнения, спросила Алеся.

– И его, и тебя. Вчера Глеб передал мне копии документов по нашему заказу.

– Что? Ты хочешь сказать, что он все выяснил?

– Я только бегло пролистал, мне показалось, что материал убойный. Нужно, чтобы Виктор сам принял решение. Возможно, у него найдутся иные методы воздействия. Впрочем, там есть некоторые нюансы, которые касаются его лично.

– Я уже выхожу, ты дома? – приняв решение, спросила Алеся.

– Вообще-то я жду тебя в машине, если не поленишься, можешь помахать мне ручкой.

Алеся, выглянув в окно, действительно увидела серебристую аудюшку Андрея. Она замерла на том самом месте, где стреляли в Виктора. Накинув новенькую легчайшую шубку, подарок Виктора, она сбежала по широкой мраморной лестнице вниз и, замерев на секунду на гранитном крыльце, осторожно оглянулась по сторонам. Андрей, выйдя из машины, только усмехнулся этому подсознательному движению. Что ж, действительно, обжегшись на молоке, начинаешь дуть на воду. Он уверенно перешел дорогу и, подав Алесе руку, повел ее к машине. Усадив подругу, Андрей скользнул на свое место и, положив левую руку на руль, внимательно, словно изучая, посмотрел на Алесю.

– Ты знаешь, насколько ты похорошела за прошедшую неделю? – с улыбкой спросил он, продолжая разглядывать ее лицо.

– Оставь! Просто отоспалась после больницы, вот и все! – смущенно ответила Алеся.

– После госпиталя, – механически поправил ее Андрей. – Нет, дорогая, меня не проведешь! Это любовь! Та самая, о которой ты столько мечтала! Как видишь, все сбывается в жизни. Ты наконец нашла своего мужчину.

– Тебе тоже пора найти свою женщину! – в тон ему сказала Алеся, густо краснея.

– Второй такой, как ты, нет! А просто так мне уже давно неинтересно. Я понемногу становлюсь заядлым холостяком, совсем как Павел. Он даже слышать не хочет о женитьбе. Кстати, у него уже вышла четвертая книга! Не поверишь, его, похоже, начинают читать! Я посмотрел отзывы на его произведения. Самое странное, наш общий друг пользуется определенной популярностью у женщин. Хотя это и неудивительно, грамотных мужчин почти не осталось. Мы должны привыкнуть к тому, что жить нам предстоит в женском обществе, лишь по ошибке управляемом мужчинами, впрочем, думаю, это ненадолго.

– Что ненадолго? Женское общество?

– Нет, то, что мужчины у власти. Пройдет немного времени, и наступит эра матриархата. Уже сейчас вы сами принимаете решения, сами выполняете, даже пытаетесь защищать любимых вами мужчин. По крайней мере, такие женщины, как ты, способны на многое. Главное, что вы уже научились созидать, а не только становиться причиной войн. Поехали, я хочу тебе кое-что показать, а после ты устроишь мне встречу с мужем. Я не ошибаюсь? Ты уже считаешь его своим мужем?

– Да! – потупив глаза, сказала Алеся.

«Ауди» сорвалась с места и, взвизгнув колесами, вписалась в крутой поворот. Короткий крутой спуск, снова поворот и только нарастающий рев двигателя.

– Андрей, ты когда-нибудь научишься ездить как все люди? – спросила Алеся.

– Сестренка! В жизни так мало удовольствий, что отказать себе в невинном развлечении я не могу.

– Ты решил меня вывести в парк?

– Нет, на кладбище! – коротко бросил Андрей, действительно сворачивая к старому кладбищу.

– Это еще зачем?

– Увидишь.

Посигналив у ворот, Андрей дождался, пока кованые створки разойдутся на достаточное для того, чтобы протиснуться машине, расстояние, и тронулся дальше. Проехав по центральной аллее, остановился и, повернувшись к Алесе, сказал:

– Пойдем немного прогуляемся. Хочу, чтобы ты посмотрела кое на что.

Стылый ветер неприятно холодил лицо. Алеся послушно шла следом по слегка припорошенной снегом аллее. Отойдя довольно далеко от машины, Андрей вдруг остановился возле двух свежих могильных холмиков. Огромные груды вычурных венков прикрывали их со всех сторон.

– Разве здесь еще хоронят? – удивилась Алеся.

– Только определенную категорию покойных, – ответил Андрей, раздвигая венки.

– Что ты делаешь?! – возмутилась женщина.

– Ничего, потом поправлю. Ты лучше на фото взгляни, – совершенно спокойно ответил Андрей. – Погоди, я сейчас второго откопаю.

Алеся, не понимая, зачем ей нужно рассматривать фотографии похороненных здесь людей, все же посмотрела на изображение и невольно ойкнула. Она хорошо запомнила это лицо. Именно этот парень стрелял в Виктора.

– Узнала? Посмотри второго, – раздался рядом голос Андрея.

– Я его не знаю, – понуро сказала Алеся.

– Это водитель, а тот, первый, – стрелок. Тебе все понятно? Их устранили свои же, по приказу Столбовского. Зачистили концы, так сказать.

– Но как ты об этом узнал? – удивилась Алеся.

– Это не моя заслуга. Люди Глеба все сделали. Нашли, расследовали. Хочу тебе сказать, что это не единственное преступление, в котором замешан Столбовский.

– Кто такой этот Столбовский?

– Твой крестник. Тот, которого ты в свое время ранила. Помнишь небольшой городок? Гибель твоего первого мужа. Это, кстати, тоже выяснили ребята Глеба. Невзирая, как говорится, на давность событий. Они работают на совесть, в отличие от милиции.

– Что мне теперь делать? – упавшим голосом спросила Алеся.

– Понятия не имею! Папку только забери у меня в машине. Но на твоем месте я бы ее не хранил. Сожги. Ты не замерзла? Нам пора ехать.

Элитный дом с затихшим до весны садом, огороженный причудливой кованой решеткой, высился на высоком берегу водохранилища. Алесе пришлось договариваться с охраной, чтобы машину Андрея пропустили на стоянку. Воспользовавшись короткой заминкой, он рассортировал документы в папке и, отложив файлик с бумагами, посвященными Алесе, терпеливо дожидался, когда охранник, преграждавший ему путь, отойдет в сторону.

Когда они поднялись в квартиру, Виктора еще не было. Алеся, оказавшись на своей территории, сразу преобразилась, превратилась в радушную хозяйку. Саша, выйдя из своей комнаты, с интересом разглядывал Андрея.

– Здравствуйте! Вы по делу? – спросил он, выдержав определенную паузу.

– Да, у меня небольшое дело к Виктору Всеволодовичу. Меня зовут Андрей Витольдович Макушинский. Я старый друг Алеси. Есть еще вопросы?

– Да! Вы не похожи на друзей моего отца.

– Я и не говорил, что дружен с Виктором Всеволодовичем. То, что у меня к нему есть небольшое дело, совсем не свидетельствует о дружбе или о знакомстве. Тебя что-то смущает?

– Просто вы одеты странно. Так одеваются только молодые люди. И почему вы сбрили волосы?

– Так удобнее. А одеваюсь так по привычке.

Звук открывающейся двери прервал необычную беседу Андрея с младшим Стерховым. На пороге стояли Алеся и Виктор.

– Папа, это Андрей Макушинский! – представил Саша собеседника.

– Спасибо, сынок, мы уже знакомы. Оставь нас ненадолго, нам нужно поговорить.

Как только за мальчиком закрылась дверь, Стерхов шагнул навстречу Андрею и обменялся рукопожатием.

– Итак, я вас слушаю. Алеся уже сказала мне, что вы ей показали. Это довольно интересно.

– В таком случае дальнейшее окажется для вас не менее увлекательным. Позвольте, я вкратце введу вас в курс дела, а после отвечу на вопросы, которые могут возникнуть. Только заранее предупреждаю: имеющиеся у меня сведения несколько отрывочны.

– Я понимаю. Давайте присядем, и я готов слушать.

Андрей положил на стол папку и начал рассказывать:

– Столбовский Владимир Николаевич. Родом из небольшого сибирского городка. После окончания школы призван в армию. Служил в нашей воздушно-десантной дивизии, в разведроте. Прошел Афганистан. Контужен, награжден медалью «За боевые заслуги». После демобилизации остался у нас в городе. Познакомился с женщиной. Однажды, в порыве ревности, жестоко избил ее бывшего мужа. А дальше начинается самое интересное. Организовал секцию рукопашного боя, а спустя полгода вместе со своими учениками начал заниматься примитивным рэкетом. Он не останавливался ни перед чем, на его счету несколько убийств, несколько предпринимателей остались инвалидами. Имея серьезные связи в райотделе милиции, он не боялся ничего. Все сходило с рук. Так продолжалось до тех пор, пока Столбовский и его банда не получили серьезный отпор. Двое его приближенных были убиты, а сам он оказался ранен в руку и едва избежал ампутации. Доведенные до отчаяния частники, видя, что не найдут защиты со стороны властей, объявили банде настоящую войну. Исчезли еще несколько подручных Столбовского, а сам он бежал в Польшу. Через два года он вернулся уже вполне преуспевающим бизнесменом. Пока не удалось выяснить, каким образом он скопил такую внушительную сумму, но факт остается фактом. Первым делом он приватизировал один из рынков города. Причем сам же его и крышевал. Не лично, разумеется, у него в банде уже было достаточно отморозков. Самое гнусное, что он в качестве ударной силы использовал подростков. Сопротивляется предприниматель, отказывается платить долю, на его палатку налетает толпа осатанелых пацанов, крушат и уничтожают все, что попадает под руку. Избивают хозяина, а то и добираются до его жены или дочери. Кстати, заявления о «подвигах» Столбовского приложены к следственным материалам. Пусть и прошло достаточно много времени, им вполне можно дать ход. Сколотив солидный капитал, Столбовский скупает в одном из райцентров винзавод. Производит дешевые суррогаты. Даже при высоких налогах предприятие приносит колоссальные прибыли. Заручившись поддержкой властей, он баллотируется в депутаты. С этого момента, прикрываясь мандатом и личной неприкосновенностью, Столбовский начинает головокружительную карьеру на политической арене. Через подставных лиц приобретает акции нефтеперерабатывающих предприятий. Организует частный банк. Незадолго до окончания депутатского срока вновь баллотируется, теперь уже на республиканском уровне. Очередная победа и, соответственно, огромные барыши. До последнего времени Столбовский не прекращает контактов с криминалом, крышует и наркотрафик, и торговлю людьми. Кстати, через одну из принадлежащих ему турфирм достаточно регулярно отправляются на заработки в Эмираты наши проститутки. Какова его личная доля с этого бизнеса, пока установить не удалось, но, думаю, это дело времени. В целом на счету Столбовского уже столько преступлений, что остается только удивляться, как он все это успел. Здесь, в этих папках, все собранные по делу документы. Я передаю вам их для ознакомления. Вам, Виктор Всеволодович, решать, передавать их в прокуратуру или действовать иными методами.

– Мне нужно ознакомиться и подумать. Холдинг по-прежнему под угрозой. Не исключено, что придется действовать на европейском правовом поле, – задумчиво сказал Виктор.

– В таком случае я на вашем месте обратил бы внимание на польский период деятельности Столбовского. Там он наверняка засветился, и не думаю, что польские власти начнут его покрывать. Да и в Европе он бывает достаточно часто. Предпочитает швейцарские курорты.

– Спасибо вам большое, Андрей. Что касается оплаты, то…

– Этот вопрос не ко мне, я только довел до вашего сведения полученную информацию. Вот визитка владельца сыскного агентства, которое занималось делом. С ним вы и решите финансовые вопросы.

Проводив Андрея, Виктор вернулся к столу, на котором лежали документы, и, пролистав их, закурил. Хоть врачи и запретили ему это занятие, ситуация оказалась уж больно щекотливой.

– Что ты собираешься предпринять? – спросила Алеся, обнимая его за плечи.

– Начинать войну. Между прочим, ты так и не рассказала, откуда знаешь Столбовского. Это как-то связано с документами?

– Да. Один из погибших был моим мужем.

– Понятно. Алеся, а что ты думаешь насчет свадьбы? Не пора ли собирать гостей?

– Вот так сразу? Не закончив войну? – улыбнулась она.

– А что тянуть! Благодаря твоему другу он уже у нас в руках. Остальное – дело службы безопасности. Сидеть Столбовскому, правда, придется в комфорте, но зато всю жизнь. Главное, в списке гостей Андрей должен стоять первым.

На следующий день Виктор связался с Глебом, договорился о встрече в банке. А вечером…

Алеся, заметив машину мужа, сбежала по лестнице и с радостной улыбкой, едва ли не бегом, бросилась навстречу. Виктор, как обычно, стоял возле автомобиля и широко улыбался, чего за ним не замечалось уже давненько.

– Привет! – сияя от счастья, воскликнула Алеся.

– Садись, у нас не так много времени, нужно заехать домой и в ресторан.

– Праздник? По какому случаю?

– Для кого праздник, для кого поминки. Кстати, ты почему не сожгла пакет с бумагами?

– Какими бумагами? – спросила Алеся, чувствуя, как холодеет спина. В памяти всплыл вчерашний разговор с Андреем и его слова: «Папку только забери у меня в машине. Но на твоем месте я бы ее не хранил. Сожги!»

– Ладно, успокойся, дело прошлое. Но то, что мне сегодня рассказал Глеб Жавнеровский, заслуживает того, чтобы это отметить. Твоего крестника, десантера, господина Столбовского, нет среди нас, и потеря эта, увы, безвозвратна.

– Что ты хочешь этим сказать? – непослушными губами спросила Алеся.

– Только то, что Столбовского уже два дня как нет в живых. В это трудно поверить, но он, выходя из своего особняка, поскользнулся и ударился затылком о ступеньку. Перелом шейных позвонков. Пока охрана суетилась, пока ждали «скорую помощь», кто-то очень умный предложил перенести его в дом. В общем, к приезду врачей он уже остыл.

– Значит, тебе больше ничто не угрожает? – изумленно воскликнула Алеся.

– Пока да. Ну, садись же ты скорее! Холодно! – рассмеялся Виктор.

body
em