Художник – Лана Синявская

Лана Синявская

Железная дева

ПРОЛОГ

Замок Сейт. 1654 г.

Тяжелая штора из темно-фиолетового плотного атласа, расшитого золотой нитью, трепетала от ветра, врывающегося в распахнутое настежь окно. Точно живая, она билась о стену, покрытую изысканным мозаичным узором. Этот звук напоминал хлопанье крыльев смертельно раненой птицы, отчаянно стремящейся взлететь, но обреченной умирать, истекая кровью.

Надо было бы закрыть окно, но никто из присутствующих в огромных покоях древнего замка даже не попытался это сделать.

В неясном полумраке их лица были едва различимы. Все четверо стояли возле небольшого мраморного возвышения с золотой купелью на самом верху.

Они ждали.

Их взгляды были прикованы к плотно закрытой двери, ведущей в покои. Они были совершенно не похожи друг на друга: старик с гладкой кожей младенца и глубоко запавшими глазами, в странной одежде, напоминающей птичье оперение; старуха с длинным крючковатым носом, морщинистой шеей и торчащими во все стороны седыми космами, закутанная в парчу и бархат, которые только подчеркивали ее уродство, две молодые девицы с лицами блудниц, разодетые в прозрачные ткани.

Они были разными. И все-таки кое-что объединяло их: выражение нетерпения, едва сдерживаемой страсти, написанное на всех, без исключения, лицах.

Откуда-то слева донесся едва различимый стон или вздох, тихий, почти неуловимый для человеческого уха. Казалось, он шел из глубины отвратительной бронзовой статуи, возвышающейся в центре залы. Фигура напоминала грубо слепленное тело какого-то божества, вероятнее всего – женщины, уродливая голова которой была увенчана подобием диадемы, в которой таинственно мерцали настоящие драгоценные камни. Одна из девиц повернула было голову на звук, но лишь на мгновение, потом она снова уставилась на дверь.

Секунду спустя дверь бесшумно отворилась, пропуская хрупкую женскую фигурку, полускрытую темным покрывалом. Она замерла на пороге, словно в нерешительности, затем легкая ткань соскользнула с плеч и плавно опустилась к ногам прелестной, как ангел, девушки, почти девочки.

Медленно, точно во сне, она сделала шаг по направлению к купели. Затем еще один, и еще. Она двигалась вперед, будто повинуясь приказу, слышному только ей одной, юное, прекрасное тело светилось в полумраке нежным перламутровым светом. Тяжелые, густые волосы волочились за ней по полу, точно золотой шлейф. Широко распахнутые глаза были устремлены куда-то вдаль, за пределы комнаты.

Девушка подняла ногу и поставила ее на мраморную ступеньку. Поднявшись к купели, она осторожно перешагнула через низкий борт и все так же медленно легла, вытянувшись во весь рост.

В полной тишине раздалось глухое бормотание старика, непонятный, пугающие слова срывались с его губ, эхом отдаваясь в каждом уголке огромных покоев.

Розовая кожа юной красавицы окрасилась в красный цвет. Свежая, теплая кровь, которой была наполнена купель, скрыла прекрасное тело.

Голос старика становился все громче, его глаза загорелись дьявольским огнем и наконец произошло то, чего все ожидали с таким нетерпением – кровь в купели заколыхалась, забурлила и захлестнула девушку с головой.

В этот момент все, кто стоял у подножия купели, в едином порыве издали что-то вроде стона, выражающего высшую степень наслаждения. Этот звук был гораздо громче того тихого всхлипа, который донесся со стороны бронзовой статуи…

ГЛАВА 1

Я сидела на жестком неудобном стуле который, ко всему прочему, отчаянно скрипел и испытывала непреодолимое желание задрать голову вверх и завыть на луну. Ну и что, что за окном – жаркий августовский день и вовсю светит солнце. Мне было так тошно, что я прекрасно обошлась бы и без ночного неба.

В просторной аудитории стоял ровный гул голосов, десятки мальчишек и девчонок, вчерашних школьников, сновали мимо меня, как мальки на отмели. Уже пять дней я смотрела на них и все отчетливее понимала, что стала совсем взрослой. Еще вчера я была моложе всех и умнее многих, а теперь… Вон их сколько вокруг: все моложе меня, и ум мой, увы, уже можно считать обычным жизненным опытом. А ведь мне всего двадцать четыре. Или уже?

Подошел серьезный паренек с намечающимся пушком над верхней губой и протянул тоненькую стопку листочков. Так… Посмотрим: аттестат, справка, анкета… Вроде все в порядке. Я занесла его данные в журнал и отложила бумаги в сторону. И так – целый день. Заканчивался срок, отведенный для приема документов, и абитуриенты шли сплошным потоком с утра до вечера.

А еще эти вечные глупые вопросы! За пять дней я сто раз отвечала, что в графе «образование» нужно писать «среднее», тысячу – что мать, торгующую на рынке китайскими шмотками, лучше назвать частным предпринимателем и миллион – что вместо ответа на вопрос о семейном положении надо ставить прочерк, а не перечислять всех имеющихся бабушек и дедушек. И кто только придумал этот вопрос? Откуда у этих малявок мужья и жены, хотя… Да, на сегодняшний день, пожалуй, вопрос актуальный. Акселерация!

Очередная абитуриентка прервала мои размышления и все по новой: аттестат, заявление, анкета, справка… Стоп, а где справка? Я еще раз пересмотрела лежащие на столе листочки. Так и есть, справки из поликлиники не хватало. Пришлось терпеливо объяснять хлопающей глазами толстушке с расстроенным личиком, что без формы У-86 документы принимать не положено. Девчушка, закусив губу, выслушала меня и отошла, понурив голову. Бедняга. Интересно, успеет достать справку или нет? Сейчас в поликлиниках жуткие очереди. Хорошо бы успела.

Я вздохнула, радуясь небольшой передышке.

Когда полгода назад я, Лиза Локтева, приняла решение переехать в этот город, мне казалось, что я поступаю правильно. Собственно говоря, так я думала и сейчас. После неприятного происшествия, в которое я угодила прошлым летом, слишком многое изменилось в моей жизни, что-то ушло из нее. Наверное, именно тогда я окончательно повзрослела.

Но и здесь, на новом месте, все оказалось не так-то просто. Квартиру я менять не стала, в ней осталась Зинка, девчонка-беспризорница, с которой я познакомилась в тот страшный период и которой была обязана спасением собственной жизни. Зинка отговаривала меня от переезда, испробовав для достижения своей цели все мыслимые и немыслимые способы. Но я твердо решила, что должна сменить обстановку, чтобы разобраться в себе и в том, как дальше относиться к жизни.

На новом месте я быстро нашла жилье, обзавелась многочисленными знакомыми и даже серьезным поклонником, вот только с работой не везло. У себя я считалась довольно известным художником и недостатка в заказах не испытывала.

Здесь все было по-другому. За шесть месяцев мне не удалось обзавестись ни одним более-менее постоянным клиентом, зато пришлось убедиться, что город буквально кишит безработными талантливыми художниками, в том числе и теми, кто работал в моей области, а именно – в книжной иллюстрации.

Если бы не Яна, моя новая знакомая, которая сообщила мне о появившейся вакансии на место секретаря в этом институте, я до сих пор перебивалась бы с хлеба на кефир. Гордость не позволяла мне вернуться домой, потерпев поражение, так что, очевидно, мне вполне реально угрожала голодная смерть на чужбине.

Кроме шуток, я была очень благодарна своей подружке, которая успела сказать мне о том, что прежняя секретарша ушла в декрет, до того, как на ее место выстроилась бы очередь желающих.

Конечно, нудная работа в приемной комиссии в тридцатиградусную жару это не совсем то, о чем я мечтала, но все же лучше чем ничего. У меня скулы сводило от скуки в спираль, хотелось бросить все и бежать, но были вещи, с которыми приходилось считаться: я должна что-то есть, где-то жить и во что-то одеваться, а для этого мне нужны деньги и пока что у меня имеется единственный способ их заработать: смирно сидеть на своем скрипучем стуле и выслушивать глупые вопросы этих желторотиков.

Мое внимание привлек громкий смех. Я посмотрела в ту сторону. Хохотушка, высокая рыжая девица в тесном голубом комбинезоне, стояла у противоположной стены и отчаянно строила глазки симпатичному брюнету, с ленивым одобрением следившему за ее стараниями.

– Безобразие! – Донеслось от соседнего стола возмущенное шипение. И сразу за этим свирепое: – Девушка, соблюдайте тишину!

Грозный рык прогремел как раскат грома. Мальки притихли и испуганно заозирались. Все, кроме возмутительницы спокойствия. Она, по-моему, даже не поняла, что гнев направлен именно на нее.

Я скосила глаза на соседку и усмехнулась про себя. Бедная Софья Николаевна! Меня уже успели просветить на ее счет и я знала, что ей сорок пять, она не замужем и никогда не была. Старая дева, характер – соответствующий. Глядя на ее сурово сведенные брови, я принялась гадать: от рождения у нее такое стервозное выражение лица или это благоприобретенное? Мне она совсем не нравилась: вечно в черном, даже в такую жару, с массивной золотой цепью, обвивающей дряблую шею и гладко зачесанными в строгий пучок жидкими волосами, с лоснящейся от косметики кожей. Брр.

Вообще-то Софья преподавала, но исправно торчала в приемной комиссии ради прибавки к зарплате. Представляю, чего ей это стоило, ведь молоденьких девчонок она на дух не выносила.

Я снова посмотрела на рыжую. Вот это выдержка! Даже бровью не повела. Наверное, все рыжие такие нахалки. Хотя это камешек и в мой огород – ведь я тоже рыжая. Хотя ее цвет волос – это что-то! Ни дать ни взять – яичный желток. Знаете, такой оранжево-желтый, от деревенских пеструшек? На фоне этого безумного буйства красок мои собственные медно-рыжие волосы выглядели почти благопристойно, хотя именно из-за них друзья окрестили меня Лисой. Я давно привыкла к этому имени и совсем не обижалась на него.

Понемногу толпа абитуриентов схлынула. Я посмотрела на часы. Ну ясно – без четверти пять. Можно потихоньку собираться домой.

Кроме рыжей хохотушки осталось всего двое. Наконец и они ушли, а она по-прежнему стояла у стены, не сводя влюбленных глаз со своего мачо.

Софья демонстративно громыхнула стулом, вставая со своего места. Это заставило девушку очнуться и посмотреть по сторонам. Похоже, то, что аудитория опустела, явилось для нее невероятным открытием. Она ойкнула, прикрыв рот ладошкой и ринулась к нам как ураган. Мгновенно оценив ситуацию, она сообразила, что со мной поладить проще и проигнорировав Софью, подошла к моему столу.

– Я документы сдать. – Сообщила она, широко улыбаясь. – Вот. Посмотрите. Анкету я заполнила. Остальное тоже в полном порядке.

Она выудила из сумки и протянула аккуратную синюю папочку из лавсана. Я машинально взяла ее в руки и приготовилась открыть, как вдруг услышала голос Софьи Николаевны, отдающий металлом:

– Мы закончили работу, девушка. – Она даже не пыталась замаскировать откровенное злорадство. – Приходите завтра, с девяти до пяти.

Рыжая посмотрела на меня умоляюще. Я сразу догадалась, что означал этот взгляд:» У меня свидание вот с этим потрясным кадром, я должна быть в форме. Будь человеком, избавь меня от бумажек!»

Вообще-то мне ничего не стоило принять у нее документы. Всех дел на пять минут, но Софья, заметив мою попытку открыть папку, рявкнула тоном, не терпящим возражений:

– Лиза, не делайте глупостей. Вы не обязаны сидеть здесь до ночи. А вам, девушка, вместо того, чтобы чесать языком и мешать другим абитуриентам, нужно было сдать документы вовремя.

Я почувствовала себя полной идиоткой. С Софьей ссориться было опасно. Она из тех, что запросто могут затаить обиду из-за любого пустяка и затем с удовольствием напакостить за спиной. Терять с трудом доставшуюся работу не хотелось, поэтому я с сожалением возвратила девушке папку, стараясь не выдать раздражения по поводу вмешательства Софьи Николаевны.

Тем временем та, даже не пытаясь скрыть торжества по поводу одержанной победы, прошла к выходу, гулко стуча квадратными каблуками. Я хмуро смотрела ей вслед, прикусив губу, пока ее прямая как палка спина не скрылась за двурью.

Оглянувшись на парня, который скорчил нетерпеливую гримасу, рыжая предприняла еще одну попытку:

– Может, все-таки возьмете? – Робко спросила она.

– Извините. Вы же слышали. Приходите завтра.

– Хорошо, я приду завтра. – Закивала она. Длинная огненная челка упала на лоб, занавесив дерзкие глаза. Она нетерпеливо отвела ее тонкой рукой. – Можете зарегистрировать их завтрашним числом, но, умоляю, оставьте их сегодня у себя! Я не успею сейчас занести их домой, а если возьму с собой на дачу – обязательно потеряю. Вы только проверьте, там все в порядке. Пусть полежат до утра, хорошо?

Я посмотрела на ее жалобно скривившиеся губки, потом перевела взгляд на симпатичного мальчика у двери и… согласилась. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что Наташа Петрякова – так звали рыжую – не обманула, ее документы действительно были в полном порядке. Я отложила их в сторону и взяла свою сумку.

Наташа, сверкнув напоследок счастливыми глазами, поблагодарила меня, подбежала к своему парню, схватила его за руку и потащила за собой к выходу. Он благоразумно не сопротивлялся: бедолага сразу понял, что в противном случае рукав его рубашки придется вшивать заново.

Вот это энергия! – Подумала я с улыбкой, оставшись одна в пустой аудитории. Закрыв все окна и в последний раз осмотревшись, я вышла и заперла дверь на ключ.

В коридоре я неожиданно столкнулась с Софьей Николаевной, спешащей мне навстречу.

– Ты уже закрыла? – Спросила она, слегка запыхавшись.

– Да. Вы что-то забыли?

– Проездной. Купила сегодня, а в сумку не положила. Ну, ладно, давай ключ, я потом сама сдам на сигнализацию.

Я кивнула, подумав, что сейчас она непременно заметит на моем столе синюю папку Петряковой, но сделать уже ничего не могла и отдала ключ. Махнув рукой на возможные неприятности, я направилась своей дорогой.

ГЛАВА 2

Квартирка, которую я снимала, располагалась в хрущевке, на пятом этаже и вела туда запущенная лестница, ступеньки которой за много лет были стерты сотнями ног жильцов и их гостей. Поднимаясь, следовало соблюдать особую осторожность, так как кое-где из выщебленных ступеней торчали острые куски арматуры. После четвертого этажа можно было вздохнуть свободнее, здесь лестница пострадала значительно меньше. Я посмотрела наверх и увидела возле своей двери пару знакомых кроссовок. Мне было прекрасно известно, на чьи ноги они обуты и я вздохнула: совсем вылетело из головы, что сегодня должен зайти Борис. Всю дорогу домой я мечтала только о том, как залезу в ванну, смою пыль и грязь и завалюсь с книжкой на балконе, на своей любимой раскладушке.

Причина моего огорчения, завидев меня, радостно заулыбалась, продемонстрировала коробку с тортом и бутылку вина. Я улыбнулась в ответ, стараясь, чтобы это получилось как можно естественнее. Не стоит огорчать человека, когда он старается тебе угодить.

Борис был женихом, прямо скажем, завидным: блондин (терпеть не могу блондинов), высокий и поджарый (мне нравятся широкоплечие, пусть даже не очень высокие), обожающий спорт (я сама не делаю даже зарядку) и весьма неглупый. Вот именно последнее качество мне нравилось безоговорочно. Ради увлекательных бесед про все на свете я была готова смириться со всем остальным и даже с тем, что Борис работал в милиции. Не то, чтобы я не любила милиционеров, нет, они тоже бывают разные и иногда даже хорошие, но работа в этой структуре кого угодно сделает циником, а мне и своего собственного цинизма вполне хватало, хотелось иногда романтики.

Тем не менее с появлением в моей жизни Бориса, пребывание в этом городе стало намного приятнее. Мы прекрасно ладили. У нас вошло в привычку пару раз в месяц спать в одной постели, но это не было самоцелью и не слишком много значило для нас обоих. Наши отношения мало напоминали страстный роман, но мы оба ими дорожили. Возможно, со временем нам предстояло пожениться, но пока нас устраивало все как есть.

– Привет! – Привстав на цыпочки, я чмокнула Бориса в щеку и полезла в сумку за ключами.

В прихожей, где с трудом могли развернуться полтора человека, я скинула туфли, забрала у него торт, бутылку и понесла их на кухню. Поставив подарки на стол, я первым делом распахнула настежь все окна, устроив настоящий сквозняк. Я знала, что Борис терпеть этого не может, но, в конце концов, это все-таки моя квартира!

Чтобы не видеть выражения неодобрения на его лице, я быстренько проскользнула в ванну и с наслажением сунула голову под кран. Самое главное, я добралась до воды, – блаженно жмурясь, думала я, чувствуя, как прохладная струя смывает остатки досады, – а книжку можно почитать и завтра.

– Ты кого-нибудь ждешь? – Поинтересовался Борис, просовывая голову в дверь.

– Нет, а что? – Ответила я и тут же услышала звонок в дверь.

Времени натягивать одежду не было, поэтому я завернулась в большое махровое полотенце и, шлепая босыми мокрыми ногами по полу, отправилась открывать.

Это была Галина Яковлевна, моя соседка. Увидев меня в полотенце, она смутилась и начала торопливо извиняться:

– Ой, Лиза, прости что помешала.

– Ничего страшного, Галина Яковлевна, проходите.

Соседка нерешительно шагнула за порог и застыла с открытым ртом, глядя куда-то за мою спину. Я обернулась. На пороге комнаты, привалившись к косяку, невозмутимо высился мой ненаглядный.

– Ты не одна? Как неудобно! – Пробормотала Галина Яковлевна, пятясь к двери.

– Все в порядке. Это мой старый друг. – Заверила я, одновременно пытаясь взглядом сообщить Борису все, что я о нем думаю. Он понял и удалился, сохраняя достоинство. Но соседка уже заторопилась уходить.

Ситуация и впрямь была дурацкая. На всякий случай я спросила:

– У вас ничего не случилось?

– Слава Богу, нет. Я насчет дочки. Но это может подождать до завтра. Еще раз извините.

Я не стала ее удерживать, тем более, что в присутствиии Бориса она все равно не стала бы разговаривать, а выпроводить мне его некуда, разве что на балкон. С соседями мне повезло, они мне нравились, чего нельзя было сказать о поступке Бориса. До сих пор он играл по моим правилам и ничего подобного себе не позволял. Я решительно вошла в комнату. Борис сидел в кресле, глядя на меня невинными глазами.

– И что все это значит? – Прорычала я, уперев руки в бока.

– Ты о чем?

– Не придуривайся. Я о твоем появлении в коридоре. не стоило афишировать свое присутствие в моем доме. Тетя Галя невесть что подумает.

– Ах ты об этом! – Хмыкнул Борис. – Что за глупые предрассудки? Твоим соседям давно пора узнать о том, что у тебя есть жених.

– Кто у меня есть?

– Произношу по буквам: ж-е-н-и-х. Дошло?

– Почти.

– Я рад за тебя. У нас серьезные отношения. Ты мне ужасно нравишься и пора уже подумать о том, чтобы оформить отношения…

– Мы никогда не говорили о женитьбе. – Оборвала его я.

– Разве? Хотя, возможно. Я думал, ты и сама все понимаешь. Пожал плечами Борис.

Я промолчала. Конечно, он был прав, но почему-то это не доставляло мне удовольствия. У меня было смутное ощущение, что девушка, которой только что сделали предложение, должна себя чувствовать как-то иначе. Все еще хмурясь, я проворчала:

– И все-таки, прежде чем хозяйничать в моем доме, неплохо было бы спросить мое мнение.

– Все, как ты захочешь, моя королева. – Борис отвесил шутливый поклон и протянул ко мне руки. – Ну, иди сюда.

Я послушно придвинулась к нему, не сопротивляясь настойчивым ласкам. Наскоро закрепленное полотенце соскользнуло и мягко упало к моим ногам.

ГЛАВА 3

Только к концу следующего дня до меня дошло, что Петрякова так и не явилась. Хорошо хоть Софья, похоже, не заметила папку, оставленную у меня безалаберной рыжей нахалкой. Я разозлилась, что меня провели как ребенка и пообещала себе, что как только она все-таки появится, отыграюсь за все.

День спустя мои чувства изменились. Поводом послужил визит усталой и напуганной женщины средних лет. Я не могла не заметить ее припухших, покрасневших глаз и сразу же почувствовала неладное, хотя в первый момент неприятность никак не связывалась в моей голове с Петряковой.

Меньше всего эта простоватая на вид женщина с добрым лицом походила на мать такой стильной и современной девицы, какой была ее дочь.

– Извините, – неуверенно проговорила женщина, поймав мой внимательный взгляд, устремленный в ее сторону, – вы не могли бы мне помочь?

– Конечно. Чем конкретно?

– Моя дочь, Наташа Петрякова собиралась подавать документы в ваш институт…

– Знаю. – Неохотно подтвердила я, предвидя дальнейшее развитие событий: девица нашла занятие поинтереснее, чем корпение над учебниками и подослала мать, чтобы та забрала оставленные документы. Но я ошибалась. Женщина внезапно побледнела и покачнулась, схватившись рукой за сердце.

– Что с вами? Вам плохо? – Я вскочила, собираясь броситься ей на помощь. Она выглядела такой слабой, что я опасалась как бы она не упала.

Софья Николаевна с интересом наблюдала за развитием событий, но предпочитала не вмешиваться.

– Нет, нет. – Остановила меня наташина мать. – Не беспокойтесь. Со мной все в порядке. Скажите, вы правда видели Наташу? Когда?

– Позавчера. – Немного удивилась я, не понимая, куда она клонит. – Вот ее документы, в папке. Она оставила их, но на следующий день не пришла. А что случилось?

– Не знаю. – Прошептала женщина, глотая слезы. – Она… она пропала. Два дня назад ушла подавать документы и пропала.

Я растерялась, но быстро пришла в себя. Мне не показалось, что Наташа относится к категории «домашних» девочек. Напротив, она производит впечатление весьма легкомысленной особы. Конечно, всякое бывает, но в этом случае, пожалуй, поводов для волнения гораздо меньше. Не исключено, что девица в данный момент преспокойно развлекается где-то, совершенно не заботясь о том, что мать от тревоги за нее почти на грани инфаркта.

Все что я могла сделать для несчастной женщины, это рассказать, в какое время ушла из этой аудитории ее дочь и описать парня, который ее сопровождал. Выслушав меня, женщина попросила проводить ее к ректору, что я и сделала, прекрасно понимая, что он ей вряд ли поможет.

Вернувшись на свое место, я наткнулась на пристальный взгляд Софьи Николаевны. Она ехидно прищурилась и спросила:

– Вы все-таки сделали по-своему, Лиза? Видите, к чему это привело?

– Можно подумать, что девчонка исчезла потому, что я приняла у нее документы на пять минут позже положенного срока. – Вяло огрызнулась я. Софья не удостоила меня ответом и отвернулась.

Мне стоило немалых усилий досидеть до конца рабочего дня. Я то и дело посматривала на дверь где-то в глубине души надеясь, что вот-вот объявится Петрякова, но ждала я напрасно.

В половине пятого в аудиторию бочком прошмыгнула моя подружка Яна, опасливо косясь на склонившуюся над бумагами Софью Николаевну. Оказавшись возле моего стола, Яна выразительно постучала по циферблату крошечных изящных часиков, болтавшихся на запястьи. Я поняла ее и кивнула. Сегодня я не собиралась задерживаться на работе ни на секунду дольше положенного, поэтому, быстро побросав в сумку разложенные на столе расческу, ручку и зеркальце, решительным шагом направилась к выходу. На мое «до свидания» Софья не прореагировала.

Янка заговорила только когда мы оказались в коридоре.

– Ну и мымра эта Софья. – Фыркнула она, бодро стуча каблучками. – Чего она на тебя крысится?

– Что, так заметно?

– А то нет. Зыркает, как людоедка туземная. Признавайся, чем ты ей так насолила?

– Да ничем, если быть точной. Но ты же ее знаешь, она всегда найдет к чему придраться.

Янка кивнула. Я понимала ее беспокойство. Если Софья решит выжить меня из института, Яне тоже достанется, ведь именно она порекомендовала меня на эту должность.

Яна была очаровательной девчонкой и хорошей подругой. Младше меня на пять лет, она оказалась довольно сообразительной для своего возраста и потому стала приятной собеседницей. В зависимости от моего настроения она могла и пошутить, умно и к месту, а могла и поддержать серьезный разговор, что называется – за жизнь. Хотя шутила, пожалуй, чаще. Мне нравились ее легкость и некоторая наивность, присущая только юности. Что ей нравилось во мне не знаю, но мы прекрасно находили общий язык и с удовольствием проводили свободное время вместе.

Сейчас она шагала рядом, с интересом слушала мой рассказ о Петряковой, не забывая слизывать мороженое, которое мы купили по дороге. Когда я дошла до визита матери пропавшей абитуриентки, Яна перебила меня. Ее вопрос поставил меня в тупик:

– Выходит, ее так и не нашли? – Небрежно спросила Яна.

– Как это понимать? – Вытаращилась я на ничего не подозревающую девушку. – Откуда ты знаешь, что она пропала? Ведь это еще…

– При чем тут я? – Пожала она плечами. – Весь институт знает, и уже давно. – Она откусила приличный кусок вафельного стаканчика вместе с содержимым, глянув на меня с любопытством.

– Постой-ка. – Сказала я и сама остановилась посреди тротуара. На меня тут же налетела тетка с котомками, ощутимо толкнув в плечо. Но я даже не обратила на это внимания. Янка тоже притормозила, уставившись на меня громадными карими глазами. – Откуда весь институт может знать о девушке, факт исчезновения которой стал известен всего пару часов назад?

– Лисичка, ты что-то напутала. Или мамашка тебе голову заморочила. Девчонка пропала давным-давно. Ее фотка на доске объявлений уже пылью покрылась. – Уверенно сказала Яна. – Ты разве не видела? Ведь каждый день мимо ходишь!

– Я в самом деле ничего не понимаю. – Вздохнула я и медленно двинулась вперед, но сделав несколько шагов, снова остановилась. – Позавчера я видела Петрякову собственными глазами. Рыжая такая…

– Как ты?

– Нет. Хуже. У нее голова – как подсолнух.

– Ух ты! – Восхищенно выдохнула Яна. – Может, мне тоже в такой цвет выкраситься? – Она взъерошила рукой свои волосы и лукаво глянула на меня из-под растрепенной челки. В эту минуту она до того смахивала на шкодливого щенка, что я невольно рассмеялась, но тут же сделала серьезное лицо. Янка моментально уловила перемену в моем настроении и скорчила преувеличенно деловитую рожицу.

– По-моему, мы говорим о разных девушках. Та, что на доске, вовсе не эта… как ее… Петрякова. – Предположила она. – Я вообще-то особенно не присматривалась. Да и фотка так себе, с ксерокса.

– Давай вернемся и проверим? Если ты права, то это мне совсем не нравится. Когда пропадают два человека в одном месте – это уже система.

– Ты что, спятила? – Обиделась Янка. Ее недовольство было мне понятно: мы уже отошли от института на приличное расстояние. Но мне почему-то непременно хотелось взглянуть на фотографию. Видя, что я не собираюсь передумывать, Янка взмахнула рукой от досады и тут же посадила себе пятно на свежевыстиранную блузку.

– Вот черт! – Выругалась она и попыталась стереть пятно, но оно только размазалось еще больше: к сожалению, Янка отдавала предпочтение только шоколадному мороженому.

– Твоя взяла. – Вздохнула она, выбрасывая протекающий стаканчик. – Пошли смотреть на твою «похищенную». Заодно в туалете пятно замою.

Доска объявлений размещалась на втором этаже, возле деканата и занимала полстены. Я и в самом деле проходила мимо нее как минимум дважды в день, но только теперь заметила невзрачный листок бумаги с не слишком отчетливой фотографией молоденькой девушки. С первого взгляда стало ясно – это не Петрякова.

– Когда, говоришь, пропала эта… Таня? – Уточнила я, с трудом разглядев имя девушки, напечатанное мелким шрифтом.

Янка, все это время со скучающим видом изучавшая давно не беленный институтсткий потолок, добросовестно нахмурила бровки, припоминая.

– Когда пропала – не знаю, а объявление, вроде, с начала июля болтается.

– Больше месяца. – Машинально подсчитала я.

– Да брось ты голову ломать. Могу поспорить, что девчонка давно нашлась, а фотку просто забыли снять.

– А если нет?

– Фигня. Девка где-то оттягивается. Можешь мне поверить. Трахалась, небось, на какой-нибудь дачке, потом явилась домой как ни в чем ни бывало, а предки от радости забыли про все на свете.

Меня передернуло от ее грубости. В ее возрасте я была доверчива и переполнена романтики, чуть-чуть наивна, быть может. А Яна совсем другая. Возможно, это что-то вроде защитной реакции, мол вот, смотрите, я все повидала и мне ничто не страшно. Хорошо, если так. Мне не хотелось верить, что по большому счету хорошая девчонка насквозь цинична, но я так и не научилась понимать, что у нее на уме, где игра в «большую», а где – ее истинное лицо.

– Ну что ты болтаешь? – Поморщилась я. – Как у тебя язык не отсох – говорить такие гадости. Тем более про эту девочку.

– А что? – С вызовом спросила она, не глядя мне в глаза.

– Ты фотографию этой Тани внимательно рассмотрела?

– А зачем? Она же не Рикки Мартин, чтоб на нее любоваться. Она продолжала упорствовать, но на фото все же взглянула и присвистнула. – Ну и рожа…

– Прекрати. – Рявкнула я. – Девочка действительно некрасива, но это не повод над ней насмехаться. Посмотрела бы я на тебя, если бы у тебя было такое лицо.

– Ой, лучше не надо. Но ты права, с такой ро… таким личиком она вряд ли кого подцпит. Вопрос о дачке снимается с повестки дня, хотя… некоторые оригиналы любят страшненьких.

Я ее не слушала, думая о том, что, кажется, опять пытаюсь влезть не в свое дело. Ну какая мне разница? Пропали девочки, не пропали девочки. Я их обеих знать не знаю, у них есть родители, знакомые, друзья, милиция, наконец, тоже пока существует… местами. Мое дело – сторона, повторения прошлогодних событий мне не надо. В этот раз может и не повезти…

Мы вышли из института. Яна давно выбросила из головы и красотку Наташу и дурнушку Таню и полностью сосредоточилась на новой порции мороженого. «Вот с кого надо боать пример.» – Усмехнулась я про себя. – «Каждый должен заниматься своим делом.»

ГЛАВА 4

Наши посиделки в кафе с Яной затянулись до самого вечера, так что домой я добралась только в начале девятого. У Бориса сегодня дежурство, так что мне не нужно было ни перед кем оправдываться. Я предвкушала уютный домашний вечер, посвященный себе, любимой, но осуществление своей мечты пришлось несколько отодвинуть, так как в мою дверь позвонили. Визит соседки и ее дочери меня не огорчил, а, скорее, даже обрадовал: с этим семейством у меня сложились прекрасные отношения.

Все еще чувствуя неловкость от вчерашней выходки Бориса, я приветствовала их еще более тепло, чем обычно и настояла, чтобы они согласились выпить со мной чаю. Когда пирожные, печенье и свежий чай были на столе, Галина Яковлевна рассказала о своей проблеме.

– Понимаешь, Лиза, моя Оксанка наконец-то надумала поступать в институт. – Сообщила она.

– Поздравляю. – Улыбнулась я и посмотрела на Оксану. Она улыбнулась в ответ застенчивой улыбкой, опустила глаза и покраснела.

– А куда собираешься поступать? – Спросила я девушку.

– В медицинский. – Прошептала она едва слышно и принялась теребить кончик льняной салфетки.

Я постаралась скрыть удивление и посмотрела на ее мать, ожидая объяснений. Дело не в том, что я работала как раз в медицинском институте, а в том, что у меня имелись сильные сомнения относительно добровольного выбора учебного заведения самой Оксаной. Насколько мне было известно, робкая полненькая соседка, только что закончившая школу, всерьез увлекалась моделированием одежды и, что самое главное, определенно имела талант. Она частенько забегала ко мне, чтобы показать наброски и я немного помогала ей поставить руку. Несмотря на мою уверенность в способностях девушки, я не решилась высказать вслух свои сомнения ее матери.

– Ты правда хочешь стать врачом? – Спросила я Оксану.

Девушка не успела ответить. За нее это сделала ее мать.

– Какой разговор? Конечно, хочет. Главное не профессия, а высшее образование.

Весьма спорное утверждение. Сколько бродит по свету таких высокообразованных, которые тихо ненавидят свою работу, страдают сами и заставляют страдать других. Тем более, если речь идет о враче…

– Я понимаю, о чем ты думаешь, – кивнула Галина Яковлевна, не получив от меня ожидаемой поддержки, – но художник, тем более – модельер – это не профессия. Пробиваются единицы, но Оксана не из их числа. Ты только посмотри на нее, ее же съедят на завтрак эти акулы модельного бизнеса!

– Мне кажется, что талант…

– Ох, не надо, Лиза. У тебя действительно талант и то что-то не заметно, чтобы благодаря ему ты ела с золотых тарелок. – Она выразительно обвела глазами довольно убогую обстановку комнаты. Не обижайся. Я считаю, что ты прекрасный художник, профессионал, но Оксанка – всего лишь любительница. В конце концов, я же не настаиваю, чтобы она бросила свое увлечение. Будет шить свои модели в свободное время. Закончит институт, получит диплом, а потом – все что угодно. Модельером можно стать и в сорок лет.

Русая головка Оксаны опустилась еще ниже. Длинные волосы, заколотые над ушами маленькими изящными заколками, кстати, сделанными ее собственными руками, занавесили покрасневшее личико с влажными от подступающих слез глазами.

Но ее маму это ничуть не тронуло. Она была твердо убеждена в своей правоте и я понимала, что спорить бессмысленно.

– А на какой факультет она будет поступать? – Спросила я.

– Вот как раз по этому вопросу мы и пришли. – Оживилась Галина Яковлевна. – Подскажи нам пожалуйста, где конкурс поменьше?

Мне показалось, что я ослышалась, и я уточнила:

– Вы хотите сказать, что вам все равно, куда она поступит?

– Ну, не то чтобы совсем все равно… – Замялась Галина Яковлевна и слегка покраснела. – Просто хочется, чтобы наверняка. Не хочется понапрасну терять год. Пусть уж поступит, а там, в случае чего – переведется.

– Но она же медалистка! – Воскликнула я.

– Ну и что? – Тетя Галя, чувствуя себя не в своей тарелке, взглянула на меня неодобрительно. – Попадется сложный вопрос, недоберет баллов. Опять же – блатные, их-то обязательно возьмут, а остальных – как получится. И прощай год. Нет, так не годится. Ты уж, Лизок, подскажи, чтобы не ошибиться.

«Вся эта затея с поступлением – одна сплошная ошибка!»– Хотелось крикнуть мне, но разве это что-нибудь бы изменило? И потом, будь у меня самой взрослая дочь, возможно, и я поступила бы так же. Поэтому кричать я не стала, а спокойно сказала:

– Самый маленький конкурс – на терапевтическое. Сейчас все рвутся на косметологов и фармацевтов.

– Вот и замечательно! – Обрадовалась Галина Яковлевна. – Терапевт – профессия нужная. Не пропадешь. Правда, доченька?

Оксана обреченно кивнула. Одна предательская слезинка сорвалась с длинных ресниц и упала в чашку с недопитым чаем.

Пока я убирала со стола посуду после ухода гостей, мыла ее и ставила в сушилку, я, не переставая, думала об Оксане, невольно сравнивая ее с Янкой. Вот уж та сумела бы настоять на своем!

* * *

Следующие два дня были выходными. Борис, желая мне угодить, раздобыл две путевки на турбазу, где мы замечательно провели время, вылезая из реки только для того, чтобы погреться на солнышке. Это были поистине божественные дни, так как мне удалось заставить себя забыть обо всем, быть самой собой и не думать ни о каких проблемах.

Кроме того, представился подходящий случай обновить мой новый купальник более чем легкомысленного фасона, оставляющий снаружи все что можно и нельзя. Я валялась на пляже, наслаждаясь дерзновенностью своего костюма и собственной смелостью.

Но все хорошее когда-нибудь кончается.

Увы, в понедельник на работе меня ожидал сущий ад, тем более ощутимый на фоне прекрасного уик-энда. Оставалось всего два дня до конца приема документов и с самого утра в приемной комиссии было не протолкнуться. Едва мне удалось протиснуться к своему рабочему столу, как сразу же выстроилась очередь. Я все же успела заметить в другом конце зала знакомую русую макушку, появление которой означало, что Оксана так и не посмела ослушаться мать. «Ну что же, от учебы в институте еще никто не умирал.»– Философски подумала я, не подозревая даже, что в самом скором времени мне придется с болью вспоминать эту фразу.

К концу дня моя голова превратилась в кипящий котел, в ушах звенело, тело стало липким от пота. Чувствовала я себя – хуже не бывает. От мысли о том, что предстоит еще один такой же день завтра, у меня начинались судороги. Утешало только то, что впереди целая ночь и мне удастся отдохнуть и хотя бы частично прийти в себя.

Но я ошиблась. Неприятности, которых я ждала только на следующее утро, начались гораздо раньше.

Неприятности начались ровно в полночь. Время я определила, когда смогла продрать глаза и сфокусироваться на часах. Час назад я завалилась в постель, намереваясь проспать свои законные восемь часов как убитая. И вот на тебе – кто-то настойчиво трезвонит в дверь.

Сначала я вообще на собиралась открывать. Перевернулась на другой бок и накрыла голову подушкой. Потом я решила, что стоит подумать о том, чтобы сменить дверной звонок – этот трезвонил так громко, что подушка не помогала. Когда я додумала эту мысль до конца, стало ясно, что я уже окончательно проснулась, и так как звонки не прекращались, мне оставалось только открыть дверь и выместить зло на незваном госте.

Ругательства застряли у меня в горле, когда я обнаружила на пороге своей квартиры Галину Яковлевну в домашнем халате. Она выглядела так, словно не спала двое суток. У меня по коже побежали мурашки от неприятного предчувствия.

– Лиза, Оксана не у тебя? – Огорошила меня тетя Галя. Вопрос был настолько глупый, что мои подозрения насчет неприятностей только усилились. Оксана никогда не задерживалась у меня позже восьми и соседке это было прекрасно известно. Если она пришла искать дочку у меня, значит все остальное уже испробовали. Оксана домой не вернулась. Это на нее совсем не похоже и тревога Галины Яковлевны мне понятна.

Все эти мысли пронеслись в моей голове в одну секунду. Я посмотрела на Галину Яковлевну и увидела, что она плачет.

Я заставила ее войти, отвела в комнату и усадила на свою разобранную кровать.

Пять минут спустя я знала все. Оксана ушла из дома еще утром. Она собиралась в институт, подавать документы. Я могла это подтвердить, так как видела ее собственными глазами. Но это было не позднее девяти часов утра, а Оксана за весь день ни разу не дала о себе знать, хотя должна была вернуться к обеду. Родители заволновались ближе к вечеру. Обзвонили подруг, родственников, даже тех, с кем не общались по несколько месяцев, но девочки нигде не было. Оставалось неясным, куда она вообще могла направиться из института? Туда, кстати, тоже звонили. Но в приемной сказали, что девушка не подавала документов.

– Не может быть. – Не поверила я. – Я сама ее видела.

Тут у меня появилась идея, но я не спешила поделиться ей с расстроенной соседкой. Возможно, Оксана в последний момент приняла решение не поступать в медицинский, нарушив тем самым волю родителей. Такой шаг, безусловно требовал смелости. Но одно дело взять и уйти и совсем другое – сообщить о своем решении родителям. Эта простая догадка давала возможность думать, что Оксана отсиживается у кого-то из знакомых. Остались всего сутки. Потом прием документов прекратится и ей будет легче настоять на своем. Мысль, конечно, хорошая, но где взять доказательства, что так все и было?

В конце концов я решила выложить свои догадки Галине Яковлевне. По-моему, подобное поведение послушной Оксаны показалось ей еще более невероятным, чем возможное несчастье.

– Ты думаешь, она могла так поступить с нами? – Растерянно спросила тетя Галя.

– Все может быть. – Как можно мягче ответила я.

– Но ведь она всегда была такая послушная! Слова поперек не скажет!

«Если долго сжимать пружину, то в конце концов она выстрелит». – Подумала я, но промолчала.

С большим трудом мне удалось немного успокоить соседку, но сама я после ее ухода не смогла заснуть. Меня не покидала тревога. Я помнила, что из стен нашего института уже исчезли две девушки и подобная информация служила плохим фоном для радужных надежд. Мне удалось быть убедительной, когда понадобилось вселить надежду в обеспокоенную мать, но саму себя убедить в этом оказалось намного труднее. Видит Бог, у меня были основания тревожиться за Оксану!

Обняв себя за плечи, я забилась в угол кровати, повторяя как молитву: пусть Оксана вернется, пусть с ней все будет в порядке!

ГЛАВА 5

До рассвета я чутко прислушивалась к тому, что делается на лестничной клетке, надеясь уловить звук шагов беглянки, но было тихо. Прежде чем отправиться на работу, я позвонила в соседнюю квартиру, рассчитывая, что Оксана могла связаться с родителями по телефону.

Открыл дядя Валера. Его покрасневшие глаза и углубившиеся морщины дали ответ раньше, чем он успел сказать хоть слово. Он старался выглядеть спокойным, но я заметила, как дрожат его руки.

– От Оксаны никаких известий. – Сказал он, не дожидаясь вопроса. – Жена ушла в милицию, хочет подать заявление, да что там…

Он безнадежно махнул рукой.

– Может, стоит еще раз обзвонить подруг? А еще лучше – съездить к ним. Возможно, они просто из солидарности скрывают ее присутствие.

Дядя Валера кивнул. Вряд ли в другой ситуации он стал бы прислушиваться к советам малознакомой соседки, к тому же вдвое моложе себя, но неожиданная беда стерла условности. Оцепеневший после бессонной ночи отец не возражал – он был рад, что кто-то принимает решение вместо него. Я смотрела на его осунувшееся лицо, с трудом сдерживая волнение.

Скрипнула дверь в глубине коридора. Я повернула голову на звук и увидела Тобика, любимого щенка Оксаны. Обычно он встречал меня заливистым лаем, но сегодня не обратил никакого внимания, проковылял к своему коврику и со вздохом улегся на место, положив голову на лапы.

– Он со вчерашнего дня такой. – Пояснил дядя Валера. – Не ест, даже от воды отказывается, только лежит и вздыхает. Чувствует, наверное, что с хозяйкой беда случилась.

– Ерунда. – отрезала я, стараясь, чтобы голос звучал как можно увереннее. – Просто вы волнуетесь, а собаки это очень тонко чувствуют.

– Спасибо тебе, Лиза. – Дядя Валера посмотрел на меня с благодарностью и я отвела глаза, чтобы он не заметил моего страха. Пообещав выяснить все подробности в институте, я поспешно попрощалась.

День прошел как в тумане. Наплевав на свирепые взгляды Софьи Николаевны, я потратила полчаса, чтобы трижды просмотреть все поданные документы за вчерашний день. Мои старания оказались напрасными. Документов Оксаны среди них не оказалось.

С тяжелым сердцем я вернулась к работе. Очень хотелось позвонить соседям, но мне было страшно: вдруг Оксана все еще не объявилась? Мой звонок только еще больше расстроит их, да и мне спокойствия не прибавит.

К трем часам поток абитуриентов неожиданно схлынул, воспользовавшись этим, я выскользнула за дверь и помчалась в деканат. Не давая себе возможности передумать, решительно набрала знакомый номер.

Новости были отвратительными. В милиции к заявлению Сазеевых отнеслись более чем прохладно. Дело завести отказались, упирая на положенные трое суток. Интересно, преступник, прежде чем разделаться со своей жертвой, тоже будет ждать трое суток? – Зло подумала я, слушая, как Галина Яковлевна, всхлипывая, рассказывает об оскорбительных намеках грубого капитана, сделанных в адрес девочки.

Мои утешения были бесполезны. Дело приняло серьезный оборот. Теперь я уже не сомневалась – с Оксаной что-то случилось. И случилось это либо в этих стенах, либо по дороге домой. Первое вероятнее, потому что, если она не намеревалась отказаться от поступления, то почему не сдала документы?

Положив трубку, я долго сидела, неподвижно глядя в одну точку. Требовалось немедленно что-то предпринять, но что?

Я решила позвонить единственному человеку, который обязан был знать, что следует делать в подобной ситуации. Я позвонила Борису.

Его реакция на мой звонок неприятно меня поразила.

– Чего вы паникуете раньше времени? – Спокойно спросил он. Судя по всему, мой взволнованный рассказ не произвел на него никакого впечатления.

– Но ведь девушка не ночевала дома!

– Ну и что? Тебе неизвестно как это бывает?

– Известно. Но это не тот случай.

– Почему?

– Оксана не такая. Она скромная, застенчивая. У нее и парня-то по-моему нет.

– Это по-твоему. – Насмешка в его голосе задела меня за живое.

– Слушай, не издевайся, пожалуйста. Знаю, ты весь из себя такой бывалый и опытный, а мы – так себе, суетимся понемногу. Но я видела ее родителей. Они измучены. И им нет дела до ваших взглядов на молодежь. У них дочь пропала. Единственная.

– Родители должны волноваться. Это закон природы. Материнский инстинкт называется. Но это не повод впадать в истерику, если девчонка одну ночь провела вне дома.

– Ну, знаешь ли… – Я задохнулась от возмущения.

– Вот именно – знаю. Если ты немного успокоишься и попробуешь рассуждать здраво, то сама поймешь, что я прав.

– Ты не прав.

– Прав. Вот послушай: каждый год к нам посткпает несколько сотен подобных заявлений…

– Вот видишь…

– Не торопись. Половина «потеряшек» находится сама собой в течении недели. Еще треть – в течение месяца-двух. И только оставшуюся часть можно действительно считать пропавшими.

– Но почему же вы их не ищете?

– Ищем. Но те две трети, так называемых, «ложных» заявлений отнимают на себя значительную часть времени и сил. Поняла теперь?

– Нет. Не поняла. Как вы можете определить сразу – ложная тревога или нет? Что, если с человеком, именно с этим самым человеком, которого вы три дня выдерживаете в «отстойнике», случилась беда? Он ждет помощи, надеется, что его вот-вот найдут, а вы еще и искать-то не начинали!

– Так положено. Таков порядок. – Вздохнул он. – Не я его придумал, не мне и менять. Мы встретимся сегодня?

Я чуть не зарычала от злости. Как он может? Оказалось очень даже запросто. Пока я подбирала слова для ответа, он повторил уже настойчивее:

– Так я зайду?

– Не знаю, Борис, я очень расстроена. – Мне хотелось добавить «и разочарована». – Позвони мне вечером.

– Как скажешь. – Недовольно бросил Борис и положил трубку.

В данный момент я была очень рада, что разговор проходил без свидетелей и никто не видел выражения моего лица в тот момент, когда я швырнула трубку на рычаг, иначе в списке подозреваемых мне было бы уготовано место под номером один.

Едва я успела отдышаться после неприятного разговора с «возлюбленным», который вместо ожидаемой помощи окатил меня волной казенного равнодушия, как дверь в деканат, деликатно скрипнув, отворилась и в комнату вошла молодая женщина.

Даже находясь в растрепанных чувствах, я не могла не заметить, что она представляет из себя нечто исключительное. Неправда, что мужчины – лучшие ценители женской привлекательности, по-настоящему оценить внешность женщины может только другая женщина. Другое дело, что мы в жизни не признаемся, если обнаружим, что кто-то хоть на йоту привлекательнее, но оценить – всегда пожалуйста, особенно если это не просто красота, а некая изюминка. Именно это я сразу разглядела в незнакомке.

Высокая, изящная блондинка была не то чтобы красива, но, несомненно, привлекательна. Мне показалось, что ей не больше тридцати и хотя она была определенно старше меня, ее коже можно было только позавидовать – удивительно гладкая, того редкого цвета, который принято называть персиковым, хотя это определение выглядит несколько старомодным, впрочем, и кожи такой я что-то не встречала у своих современниц. Рекламные картинки не в счет: компьютерная ретушь с кем угодно творит чудеса. Лицо незнакомки было правильным, с темными, хорошо очерченными бровями и серыми глазами. Черные длинные ресницы выглядели натуральными, хотя не исключено, что тут не обошлось без дорогой косметики. Особенно меня заинтересовал ее рот, чуть больше чем следует, но необыкновенно выразительный, он, скорее всего доставлял хозяйке немало хлопот, так как был способен выдать ее сокровенные мысли даже скорее чем глаза.

Словом, увидев ее, я сразу же захотела написать ее портрет, но естественно, оставила свои мысли и желания при себе. И так я уже довольно неприлично пялилась на нее. Она смотрела на меня спокойно, по взгляду ничего прочесть было нельзя, глаза были абсолютно бесстрастны, но губы слегка сжались и я поняла, что она не в восторге от моего пристального внимания.

Тем не менее, когда она заговорила, ее голос звучал довольно дружелюбно.

– Вы, должно быть, новая секретарша? – Спросила она, слегка улыбнувшись.

– Да.

Интересно, кто она такая, если с первого взгляда смогла распознать чужака и сходу определила мою должность?

– Очень рада познакомиться. Меня зовут Ольга Васильевна Вентцель. – Продолжая улыбаться, представилась она.

– Лиза Локтева. – Ответила я и только тут до меня дошло, что я уже не раз слышала это имя. – Вы – декан?!

Она сделала вид, что не заметила моего откровенного удивления и протянула мне узкую ладонь, которую я робко пожала. Она ответила мне по-мужски твердо и решительно.

– Вы удивлены, что именно я руковожу факультетом? – Спросила она, явно забавляясь ситуацией.

– Уже нет. – Честно ответила я, припомнив ее рукопожатие.

В эту минуту дверь снова отворилась и в комнату вошла девушка. Вентцель бросила на нее рассеянный взгляд, еще раз кивнула мне и ушла в свой кабинет, смежный с приемной.

Я посмотрела на вошедшую. Если красота Ольги Васильевны была красотой совершенной и ухоженной, то стоящая передо мной девушка была хороша от природы. Даже обилие косметики на юном личике ее не портило. Ее прямые светлые волосы были распущены, черные атласные джинсы-стрейч облегали стройные бедра. Костюм дополняла блестящая белая кофточка из лайкры, расшитая бисером вокруг очень смелого декольте, на ногах – белые босоножки на платформе.

– Чем могу помочь? – Вежливо спросила я.

– Я – Инна Ежова. – Сообщила девушка, предварительно запихнув за щеку жвачку. Причем она произнесла это таким тоном, словно была, по меньшей мере, Бритни Спирс. Мне, однако, ее имя ни о чем не говорило и я продолжала смотреть на нее, ожидая продолжения. Оно последовало:

– Я на платное. Мне сказали, что надо заполнить договор.

– Одну минутку. – Кивнула я. Сверилась с бумагами, убедилась, что деньги за Ежову Инну Юрьевну поступили на счет и достала из папки бланк договора. – Вот, заполните, пожалуйста. – Я протянула ей два листочка. – Паспорт у вас с собой?

– Вроде бы. – Девушка порылась в сумочке, выудила паспорт и показала его мне.

– Замечательно. Можете сесть за свободный стол и заполнять. Если что будет непонятно – спрашивайте.

В нашем институте платные студенты были на особом положении, впрочем, как и во всех остальных учебных заведениях. За возможность не сдавать вступительные экзамены и в дальнейшем иметь более свободный график посещений они, или, точнее, их родители, выкладывали кругленькую сумму. Куда потом девались эти деньги понятия не имею, хотя предполагалось, что они должны оказаться хорошим подспорьем институту. Куда там. Здание давно не ремонтировалось, лабораторное оборудование износилось, а преподавательская зарплата была неприлично маленькой. Правда у нашего руководства появилось множество неотложных и чрезвычайно важных поездок, главным образом – за границу, но все они, само собой, были необходимы для дальнейшего развития образовательного процесса в нашем институте. И попробовал бы кто-то возразить. Хотя нет. некоторые, самые смелые, пробовали. В результате загранпоездки остались, а смельчаки исчезли в неизвестном направлении. Одного, говорят, видели на платной автостоянке, он там подрабатывал ночным охранником. Но как бы там ни было, имелось строгое предписание обращаться с этой категорией студентов как с близкими родственниками.

В данном случае девочка показалась мне симпатичной, что случалось гораздо реже, чем хотелось бы, и быть с ней вежливой труда не составило. Несмотря на мое предложение воспользоваться столом, она продолжала стоять возле меня и я спросила:

– Что-то не так?

– Да нет, все нормально. Можно я в коридоре бланк заполню?

Я не стала возражать и она вышла.

Прошло минут десять и я совсем забыла о Ежовой. Мне понадобилось отнести папки с обработанным материалом в архив, я сгребла их со стола, открыла дверь в коридор и увидела, что девушки там нет. Это меня, надо сказать, удивило. Куда она подевалась? И почему? Я даже повертела головой по сторонам, насколько позволяла груда тяжеленных бумажек, но Ежову так и не увидела. Странные пошли абитуриенты, – подумала я, перехватила папки поудобнее и поплелась в архив.

Распихивая папки по нужным полкам, я от нечего делать продолжала думать о Ежовой. Ее бегство показалось мне лишенным смысла. Она приехала издалека, километров за двести, чтобы подписать договор, деньги перечислены, бланк она взяла, так куда ее понесло? Может, знакомых встретила и заболталась? Но я, находясь за стеной, ничего не слышала, хотя, надо признаться, особенно и не прислушивалась, торопясь разделаться с документами поскорее.

Ладно, Бог с ней, с Ежовой, вернется, куда она денется. Я поспешила обратно в деканат, попутно заскочив в приемную комиссию, чтобы забрать сумку. Девушки по-прежнему не было. Я просидела еще полчаса на случай, если Ежова все же соизволит вернуть мне заполненный бланк, но она так и не появилась. Тут до меня дошло, что она могла вернуться, пока я таскалась со своими папками. В таком случае мы с ней разминулись и сидеть дальше не имеет смысла. Поэтому я с чистой совестью отправилась домой.

На выходе, прощаясь с сидящим на вахте дядей Сашей, я неожиданно для себя самой спросила:

– Дядя Саша, вы не видели тут девушку в черных джинсах и белой кофточке?

– Видел. – Кивнул он. По тому, как встопорщились его буденовские усы, я догадалась, что девушка ему не понравилась. – Я ее пускать не хотел. Чай не на дискотеку собралась. В приличное место, а вырядилась как простигосподи.

– Так вы ее только один раз видели? Когда она входила? Уточнила я.

– Мне и одного раза за глаза. – Хмыкнул ветеран.

– Значит, обратно она не выходила… – Задумчиво проговорила я, раздумывая, не стоит ли вернуться и подождать еще.

– Почему нет? Здесь еще пять выходов. Должно быть, через них просочилась, чтобы… – он слегка замялся, – чтобы со мной не встречаться. Я с ней не особенно церемонился, уж больно вульгарная.

Дядя Саша был прав. Ежова скорее всего воспользовалась другим выходом. Это меня окончательно успокоило и я, попрощавшись с вахтером, побежала на автобусную остановку.

С огромным трудом втиснувшись в переполненный душный автобус, я утешила себя тем, что впереди целая свободная неделя. До экзаменов я была не нужна и могла наслаждаться полной свободой.

Дома я первым делом наведалась к соседям, но узнала только то, что Оксана по-прежнему не нашлась.

ГЛАВА 6

Несмотря на выходной, следующим вечером я снова направилась в институт: пообещала Яне сходить с ней в магазин, чтобы помочь выбрать куртку для осени. Как бы ни было у меня муторно на душе в связи с исчезновением соседской девочки, подругу я подводить не хотела но, чтобы сэкономить время, решила зайти за ней на работу. Лаборанткам недельный отпуск не полагался, наоборот, сейчас у нее начиналась самая работа, требовалось подготовить разваливающееся оборудование к началу занятий. Поэтому я нашла Янку в лаборатории, всю в трудах. Свалив в большую раковину кучу колб и реторт, она с остервенением терла их содой. Увидев меня, обрадованно улыбнулась, сдула со лба прилипшую челку и продолжила свое занятие. От холодной воды и соды ее руки покраснели и распухли, лак на ногтях облез.

– Иди, собирайся, а я домою. – Великодушно предложила я.

– Класс! – Взвизгнула Янка. – Спасительница! Я тогда быстренько ногти перекрашу. Видишь, во что превратились? Просто тихий ужас!

Она метнулась к сумочке, а я заняла ее место у раковины. Несмотря на жару, вода из крана лилась ледяная, но недомытых пробирок осталось мало и я от души надеялась, что мои руки не успеют превратиться в гусиные лапы.

Янка, откопав в недрах своей торбы пузырьки с лаком и растворителем, попутно отщипнув от большого тюка кусок ваты, уселась рядом со мной на лабораторный стол и занялась маникюром.

– О! Чуть не забыла! – Воскликнула она минуту спустя так громко, что я чуть не выронила колбу.

– Ты чего орешь? – Укоризненно спросила я.

– Извини. Я думала ты тоже обрадуешься, когда узнаешь.

– О чем?

– Твоя пропащая нашлась! – Объявила она с торжественным видом.

– Кто, Оксана? – Не поверила я.

– Да нет. Не она. Эта твоя, с подсолнухом на голове.

– Петрякова.

– Точно, Петрякова.

Я собиралась спросить, откуда ей это известно, но в эту минуту стукнула дверь. Мы разом обернулись и увидели Владлена Алексеевича Липанова, старшего преподавателя с кафедры психологии.

Его тонкие волосы неопределенного цвета, слишком жидкие для мужчины, которому едва перевалило за тридцать, прилипли ко лбу сальными сосульками, что придавало ему весьма неопрятный вид. Тусклые, зеленоватые глаза, уставившись на нас, едва не вылезли из орбит, стараясь не упустить ни единой подробности.

Поглазев на нас несколько секунд, он, по-прежнему не говоря ни слова, исчез, плотно притворив за собой дверь.

– Ох, не люблю я его. – Заявила Янка, презрительно выгнув губы.

– Почему? Вполне безобидный тип. Тихий, вежливый. – Вообще-то я кривила душой. Мне и самой становилось не по себе, когда я случайно сталкивалась с Липановым в коридоре и ощущала на себе его изучающий и какой-то липкий взгляд.

– Ну и что, что тихий. Слыхала про тихий омут? Вот. Странный он какой-то. Все ходит, вынюхивает. И знаешь что я заметила?

– Что?

– Он так тихо ходит, как будто подкрадывается. Оглянешься, а он у тебя за спиной. Стоит и молчит, скотина. Психолог недоделанный. По-моему, ему нравится людей пугать. А глаза? Ты видела его глаза? Тусклые, как у дохлого леща. А уж как вытаращится…

– Брось ерунду болтать. – Одернула я. – Он же не виноват, что таким уродился. Что там про Петрякову?

– И ничего я не болтаю. – Обиделась Янка. – Я людей сразу чувствую. Так вот, если хочешь знать мое мнение, от этого Липанова тухлятиной аж за километр несет. А Петрякова твоя сама нашлась. – Без перехода закончила она.

– Это точно? Откуда ты знаешь?

– Сама видела. Она с матерью по этажу шарахалась, тебя искала, чтобы папку свою забрать. Коробку конфет тебе оставили за доставленное беспокойство. Вон там лежит, на тумбочке. – Она ткнула пальцем в направлении коричневой коробки птичьего молока, которую я сразу не заметила. – Довольна теперь?

– Почти. – Кивнула я, думая о том, как было бы хорошо, если бы Оксана вот так же запросто вернулась домой.

– Эх, ты, паникерша. – Усмехнулась Янка, ловко орудуя кисточкой. – Расквохталась, как курица: караул, пропала…

Я замахнулась на нее здоровенной стеклянной посудиной, ухватив ее за узкое горлышко. Янка со смехом спрыгнула на пол, тряся в воздухе руками, чтобы лак скорее просох.

– Ну чего ты руками машешь, как ветряная мельница? Это же «Джет-Сет», он давно высох. – Усмехнулась я, прочитав название на пузырьке с лаком.

– Да? – Янка недоверчиво повертела рукой перед глазами, затем для верности лизнула синий ноготь языком и довольно хмыкнула.

– Верно. Высох. Кое на что и ты сгодишься. – Бросила она на меня хитрый взгляд, нарываясь-таки на то, чтобы получить колбой по кумполу.

– Ладно, сейчас губы подкрашу и вперед. – Объявила она, заметив, что я покончила с лабораторным оборудованием. – Знаешь, насчет куртки…

Янка разразилась вдохновенной речью, посвященной достоинствам и недостаткам отдельных моделей, но я ее почти не слушала. Известие о том, что Петрякова никуда не пропадала, на первый взгляд, доказывало правоту Бориса. Но слишком уж две эти девушки были не похожи друг на друга. Представить себе, что скромная Оксана способна без предупреждения уйти в загул, я не могла, как ни старалась. Хотя, с другой стороны, много ли я о ней знаю? Наше общение в основном касалось ее увлечения созданием моделей одежды. она не была со мной настолько откровенной, чтобы рассказывать о личной жизни. Поэтому мне трудно было судить, что скрывалось за ее спокойной уравновешенной внешностью. Мою надежду на благополучный исход подкрепляло еще и то, что никто из тех, кого я успела опросить, включая и Софью Николаевну, не заметил в тот день ничего подозрительного. Оксану вообще никто не заметил, хотя это меня немного удивляло. Сегодняшние девчонки так сильно озабочены своими формами, что полненькие встречаются довольно редко и крупная фигура Оксаны должна была выделяться в толпе поджарых абитуриенток. К тому же у нее была привычка заплетать свои роскошные волосы в длинную косу, что также встречается сейчас довольно редко. И тем не менее никто ее не видел. Этот факт не был отрицательным. Если бы ее попытались увести насильно, это никак не могло бы остаться незамеченным, все-таки вокруг было полно людей. Единственное, помимо того, что я видела ее собственными глазами, что доказывало ее присутствие в стенах института, было несколько листочков с набросками моделей, которые я обнаружила на следующий день внутри одного из письменных столов, стоявших вдоль стен в приемной комиссии. Я узнала их с первого взгляда. Оксана, должно быть, в ожидании своей очереди к столу, по-привычке рисовала в блокноте, с которым никогда не расставалась.

Итак, в институте она побывала, а вот куда и почему направилась потом – оставалось загадкой.

– … со стоячим воротничком. Ты меня слушаешь?

– Конечно. – Соврала я. Пора брать себя в руки и заняться тем, ради чего я сюда пришла.

Остаток вечера превратился в один бесконечный шопинг. Янка перемерила столько курток, что у меня рябило в глазах. В конце концов она решила купить ту, что приглянулась ей в самом первом магазине и осталась весьма довольна своим выбором.

Ни этот день, ни последующие шесть, не принесли никаких вестей об Оксане. Ее родители совсем пали духом, особенно мать. Она почти все время плакала и, хуже того, начала обвинять себя в том, что настояла на поступлении Оксаны в мединститут. Мне было сложно успокоить ее, так как возразить было нечего. Идея принадлежала ей, хотя никто не подозревал подобного исхода.

В милиции, наконец, соизволии принять заявление, но поиски, если они вообще велись, не дали никаких результатов.

Положение стало еще хуже, когда в среду вечером Тобик уселся посреди большой комнаты и завыл, громко и жалобно. Отец Оксаны побледнел, а мать схватилась за сердце. Я подхватила щенка и поспешно унесла в другую комнату. Прижав к себе пушистое дрожащее тельце, я упрашивала его замолчать. Поначалу Тобик визжал и отчаянно брыкался, затем притих и только тихонько поскуливал, глядя на меня огромными печальными глазами.

Я принялась тихонько покачивать его, шепча:

– Все будет хорошо, малыш. Твоя хозяйка обязательно найдется. Обязательно. Поверь мне…

Плохо, что сама я в это уже не верила.

Бориса я все эти дни избегала, да и времени отвечать на его звонки у меня не было – я торчала у соседей с утра до вечера. Я так часто звонила в больницы и морги, что в некоторых меня начали узнавать по голосу, но помочь ничем не могли.

Оксана как в воду канула.

ГЛАВА 7

А на работе ждал сюрприз. Под этим понятием обычно подразумевается нечто неожиданное и приятное. Так вот, в данном случае это был неприятный сюрприз. У дверей института вместо знакомого дяди Саши меня встретил совершенно незнакомый лейтенант в форме. Он изо всех сил старался выглядеть солидно. Я усмехнулась про себя. Это был хорошенький мальчик лет двадцати и, подозреваю, что это было его первое серьезное поручение. Порозовев от смущения он преувеличенно строгим голосом потребовал у меня паспорт. К счастью, я всегда ношу его с собой, поэтому с готовностью протянула документ стражу порядка. Пока он изучал его от корки до корки, я поймала взгляд дяди Саши и вопросительно приподняла брови, едва заметно кивнув в сторону лейтенантика. Дядя Саша только удрученно махнул рукой и отвернулся.

Сверив мою фамилию с каким-то длинным списком, лежащим на столе, мальчишка вернул паспорт и пробасил:

– Можете пройти.

У него это вышло весьма забавно и мне захотелось щелкнуть в ответ каблуками, взять под козырек и гаркнуть «Есть!».

Вместо этой хулиганской выходки я попыталась воспользоваться случаем и прояснить обстановку:

– А по какому поводу такие строгости? – Невинно поинтересовалась я.

– Проходите, гражданка Локтева. – Нахмурив светлые брови, отрезал лейтенант. Вот еще. Не хочет отвечать – не надо, но зачем же сразу обзывать меня гражданкой?

Я пожала плечами и пошла к одному из служебных лифтов. Ломались они гораздо чаще, чем находились в рабочем состоянии, но сегодня, как ни странно, оба оказались в исправности, что несколько подняло мне настроение. Дожидаясь, пока кабина спустится на первый этаж, я еще раз оглянулась. У входа топтались трое преподавателей, недоуменно переглядываясь между собой. Милиционер придирчиво изучал их документы. Похоже, случилось что-то серьезное.

В приемной деканата я застала Софью Николаевну, профессора Фетисова и Ольгу Васильевну. Они что-то оживленно обсуждали и смолкли при моем появлении. Мне показалось, что обнаружив, что это всего лишь я, они все разом вздохнули с облегчением. Интересно, кого они ожидали увидеть? Мелькнувшая в голове мысль, что милиционер в холле далеко не единственный в этом здании, не показалась мне такой уж невероятной.

– Кто-нибудь просветит меня по поводу расширения штата сотрудников института? – Спросила я. – Я говорю о симпатичном лейтенантике у входа. У меня такое впечатление, что я пропустила нечто важное.

– Здравствуйте, Лизочка. – Со вздохом приветствовал меня профессор, поправляя на носу очки. – Вы правы. У нас тут черт те что творится. Милиция, проверка документов, допросы… – Он еще раз вздохнул и удрученно покачал головой.

– Допросы? – Искренне удивилась я.

– Вот именно! – Расстроенно воскликнул профессор. – Вы можете себе это представить?

Я в недоумении посмотрела на Ольгу Васильевну и Софью Николаевну. Причем последняя ответила мне таким неприязненным взглядом, как будто подозревала, что в обрушившихся неприятностях виновата именно я. Ольга Васильевна выглядела усталой и обеспокоенной, ее подвижный рот был плотно сжат, хотя взгляд был спокойным и твердым.

– Вы ведь еще ничего не знаете. – Сказала она мягко. – Давайте пройдем в мой кабинет и я введу вас в курс дела. Думаю, в данной ситуации это необходимо.

Все еще ничего не понимая, я последовала за ней. В кабинете она указала мне на стул, сама села за свой письменный стол и несколько минут собиралась с мыслями, прежде чем сказать:

– В институте произошло чрезвычайное происшествие. Выяснилось, что за два последних месяца пропали пятеро наших абитуриенток.

– О, Господи! Пять? – Прошептала я, не веря своим ушам.

Ольга Васильевна взглянула на меня более пристально и спросила, причем тон ее голоса стал намного прохладнее:

– Мне кажется, что вас это не слишком удивляет, Лиза. В чем дело? Вам что-то известно об этом деле?

– Нет. Я не знала, что их уже пять… – Задумчиво проговорила я.

– Как это «уже»? А сколько их было? Лиза, я вас не понимаю! – Она заметно нервничала и машинально теребила маленькую белую полоску пластыря на пальце. Почему-то я уставилась на этот пластырь, который выглядел совершенно нелепо на ее ухоженной руке и не могла отвести от него глаз. Ольга Васильевна заметила это и сжала руку в кулак.

– Почему вы молчите, Лиза? Что вы знаете о пропаже девушек?

– Значит, пропадали только девушки? – Ответила я вопросом на вопрос.

– Да. Только девушки. Но я все еще жду объяснений.

– Объяснять, собственно говоря, нечего. – Пожала я плечами, понемногу приходя в себя после оглушительной новости. – Моя соседка, Оксана Сазеева, собиралась поступить в наш институт. Так вот, после того, как она вошла в аудиторию приемной комиссии, чтобы подать документы, ее никто не видел вот уже несколько дней. Это все.

Вентцель опустила глаза, просматривая какой-то список, лежащий перед ней на столе и сказала упавшим голосом:

– Да, эта девочка есть в списке пропавших. – Она откинулась на спинку стула и устало прикрыла глаза.

– Когда стало известно о том, что девушки исчезли? – Осторожно спросила я.

– Вчера. Родители девушек утверждают, что их дети исчезли из стен нашего института. Есть свидетели, как они сюда входили, но, как и в случае с вашей соседкой, никто не видел их после. Мы даже не знаем, покидали они здание или нет. Они просто исчезли, войдя сюда. Бред какой-то.

Я понимала, что она должна сейчас чувствовать. Если все окажется правдой, то репутации института будет нанесен громадный ущерб.

– У них есть какая-нибудь версия? – Спросила я как можно деликатнее.

– Не знаю. Они не ставят нас в известность относительно своих соображений по этому поводу. Допрашивают всех подряд, вместе и по очереди. Мне показалось, что они считают, что это дело рук какого-то маньяка.

– Маньяка? Возможно. Но чем он руководствовался? И почему выбирал жертв именно в нашем институте? Он что, противник медицины?

Шутка не удалась. Вентцель даже не улыбнулась.

– А можно мне узнать имена пропавших девушек?

– Конечно. Но что толку? Впрочем – на, читай. – Она подвинула мне через стол тот самый листок бумаги. Я взглянула на текст и ровные компьютерные строчки поплыли у меня перед глазами. Кроме Тани Топкиной и Оксаны, о пропаже которых я уже знала, там значились еще три имени: Чирко Галя, Полонская Катя и… Ежова Инна.

Я подняла глаза и увидела, что Вентцель внимательно наблюдает за мной. Она наверняка заметила, что я вздрогнула, увидев в списке пропавших фамилию Ежовой и теперь пыталась определить, почему я так среагировала.

– Что с тобой? – Ее голос звучал мягко, даже участливо. – Ты что-то заметила? Ты побледнела.

– Нет, Все нормально. Просто… Просто эта девушка… Инна…

– Верно. Это самая большая неприятность. Исчезновение всех девушек – большая трагедия, но эта Ежова – настоящая катастрофа. Она поступала на платное отделение. Ее отец – очень… влиятельная личность. Он уже создал собственный отряд для поисков и нам уже звонили его люди, пообещав большие проблемы…

– Я не об этом. Я видела эту девушку на прошлой неделе. Мы с вами вместе ее видели.

– О чем ты? Когда?

– Когда я увидела вас в первый раз, в приемной. Помните: вошла девушка в черных брючках и белой кофточке?

– Возможно. – В голосе Ольги Васильевны появились раздраженные нотки. – Но я не обратила на нее внимания. Ты уверена, что это была именно она?

– Абсолютно уверена. Она показала мне паспорт и я лично дала ей бланки договоров.

– Я ее совсем не запомнила. – Растерянно проговорила Вентцель. – Ты думаешь, она пропала именно в тот день?

– Я не могу знать наверняка. Она взяла бланки и попросила разрешения заполнить их в коридоре. А потом она исчезла оттуда вместе с договором.

– Как это исчезла?

– А вот так. Я вышла минут через десять и увидела, что ее нет в коридоре. Тогда я подумала, что она встретила кого-то из знакомых. Но сейчас…

– Сейчас тебе кажется, что ее похитили? – Закончила за меня Ольга Васильевна. Я кивнула, соглашаясь.

– Это неправдоподбно. – Подумав немного, сказала Вентцель. Сама посуди: ты была всего в двух шагах от нее, за тонкой дверью. Если бы на нее напали, то ты непременно услышала бы.

– Меня это тоже смущает. – Согласилась я. – Но, возможно, преступник или преступница не вызвали у нее подозрений и она спокойно дала себя увести?

– Ты видела кого-то в коридоре, когда выходила? – Заинтересованно спросила меня Ольга Васильевна.

– Нет. Никого.

– Жаль. Если ты права, то получается, что преступник был совсем рядом… На грани разоблачения. Выйди ты немного раньше… Что ж, надо рассказать об этом следователю. Хотя не знаю, чем это может помочь.

– А разве меня должны вызвать? – Я поежилась от такой возможности.

– Они всех вызывают. Иногда даже по нескольку раз. Но, сдается мне, дело у них не движется: никто ничего подозрительного не заметил. Это странно.

– Вовсе нет. – Возразила я. – Преступник, похоже, все просчитал. Здание института очень большое, много входов и выходов, а во время подачи документов здесь крутится множество посторонних. Никто ни с кем не знаком. Как определить: где свои, а где – чужие? Хотя это наводит на кое-какие мысли…

– На какие, например?

Ответить я не успела. В кабинет вошла Софья и сообщила официальным тоном:

– Локтева, срочно к следователю.

– Ну, ни пуха тебе. – Ободряюще улыбнулась мне Ольга Васильевна.

Стараясь не смотреть на прямую, как палка, фигуру Софьи Николаевны, я бочком протиснулась в дверь.

– Следователь в двести двенадцатом кабинете. – Крикнула она мне вслед. Я кивнула, не оборачиваясь, и поплелась в двести двенадцатый.

Следователь даже не посмотрел на меня, когда я вошла в кабинет, делая вид, что очень занят какими-то бумагами. Мне был знаком этот прием, рассчитанный на слабонервных.»Клиент должен дозреть», – посмеиваясь, говорил Борис. Похоже, я дозрела задолго до своего визита сюда. Я не чувствовала за собой никакой вины, но ноги почему-то противно дрожали. Я не стала напоминать неприветливому толстяку за столом, что меня хотели видеть «срочно», а просто опустилась на единственный в комнате стул и приготовилась ждать.

Процедура «дозревания» длилась довольно долго, но имела обратный эффект. Я совершенно успокоилась и успела взять себя в руки к тому моменту, когда он наконец поднял на меня водянистые глаза и задал первый вопрос. За ним последовал второй, затем третий и так далее. Вопросы следовали один за другим, иногда они повторялись по нескольку раз. Как только я пыталась высказать свое мнение, следователь обрывал меня, выражая явное недовольство моей самодеятельностью. В результате он услышал только то, что хотел, а сведения о моей встрече с Инной так и остались невостребованными. В конце концов, я старалась как могла, и если он упустил что-то важное из того, что я могла бы сообщить, то в этом нет моей вины.

Когда следователь, задавший мне свои десять тысяч вопросов, отпустил мою душу на покаяние, я уже сама с трудом могла вспомнить, что было на самом деле, а что мне только показалось.

ГЛАВА 8

Когда я вернулась, в деканате было пусто. Я постучала в кабинет Ольги Васильевны и даже заглянула туда, но ее тоже не было. Переваривать впечатления от встречи с представителем правопорядка предстояло в одиночестве.

Я вернулась к столу, села на стул и подняла телефонную трубку. Бушевавшее внутри меня негодование требовало выхода и я знала человека, которому следовало об этом знать.

Мне ответили после третьего звонка. Я узнала голос Бориса и сказала ласково:

– Привет, милый. Как настроение?

– Нормально. А что? – Холодок в его голосе меня только раззадорил.

– Странно. – Проворковала я. – Мне казалось, что ты должен быть сейчас очень расстроен. Разве ты не слышал, что в нашем институте пропали пять абитуриенток? У нас тут полным полно твоих коллег и все они страшно взволнованы.

– Ради Бога, Лиза, не мешай мне работать. Я занят. – Его голос сразу стал официальным до невозможности.

– А ты когда-нибудь не бываешь занят? – Рявкнула я, уже не сдерживаясь.

– Лиза, я тебя умоляю: занимайся своими делами и дай мне возможность заниматься своими.

Я не слушала его. Меня, что называется, понесло.

– Теперь ты веришь, что я была права? Послушай ты меня тогда, в самом начале, и других похищений могло бы не быть! Вы могли найти Оксану и с остальными девочками ничего бы не случилось!

– До свидания, Лиза. – Оборвал меня Борис. – У меня посетитель.

– Черта с два у тебя посетитель! – Пробормотала я в противно пищащую трубку и отбросила ее от себя подальше. Жалобно звякнув, трубка шлепнулась на рычаг. Я задыхалась от собственного бессилия и обиды. Думая о случившемся несчастье, я машинально принялась водить ручкой по бумаге. Получился довольно похожий портрет моего горе-жениха. С минуту я разглядывала рисунок, затем решительно пририсовала к голове два огромных уха и жирно написала внизу:»Осел». Взглянула еще раз и на этот раз осталась довольна результатом. Злость понемногу прошла. Что ж, обойдусь без его помощи. Пошлю любимого к дьяволу и сама распутаю это дело. И плевать я хотела на последствия!

* * *

Для начала следовало найти наиболее информированного человека в институте, который не откажется поделиться со мной информацией. Можно считать, что с первым этапом мне здорово повезло, так как таким человеком была моя подруга Яна. Если до сих пор я не слишком стремилась разобраться в царившей в институте атмосфере, то сейчас мне не мешало бы получше познакомиться с окружающими меня людьми. Дело в том, что меня не оставляла мысль: в деле пропавших абитуриенток замешан кто-то из своих. Это было не более чем предположение, но для начала следовало проверить его досконально.

Янка охотно согласилась просветить меня и мы отправились в «Лакомку» – любимое место наших посиделок, расположенное как раз напротив института. Посетителей в маленьком кафе, как всегда в это время, было немного. Единственный столик в самом углу занимали двое парней, сильно смахивающих на бандитов. Подобные типы встречались здесь крайне редко, так как в кафе не продавали спиртного, но сегодняшний день оказался не слишком приятным исключением.

Мы выбрали свой любимый столик у окна. Янка заказала шоколадное мороженое, а я по привычке взяла кофе.

– Давай скоренько, у меня сегодня всего полчаса. – Предупредила Яна, устраиваясь на белом пластмассовом стуле с высокой спинкой и нетерпеливо поглядывая на толстую официантку с подносом. Та поставила заказ на столик, предварительно смахнув несуществующие крошки полотенцем, взяла деньги и ушла за свою стойку.

– Для начала расскажи мне поподробнее как развивались события в мое отсутствие. – Попросила я подругу.

– Рассказывать-то особенно нечего. – Призналась та, запихивая в рот полную ложку мороженого. – Все началось как-то сразу. Как будто эти родители сговорились. И сразу милиция, охрана у входа, допросы эти противные.

– Но ведь люди наверняка обсуждают эти события. Я точно знаю, что не все расскажут следователю – милицию у нас не больно жалуют, – но между собой обязательно отведут душу.

– Только не в этот раз. – Покачала головой Яна. – Как-то так вышло, что никто ничего не заметил. Прямо мистика какая-то. Конечно, теперь многим начинает казаться, что они видели что-то подозрительное, но я уверена, что это всего лишь выдумки, игра воображения, если хочешь. На самом деле, ничего стоящего. Самое смешное, что некоторые бегут с этими своими фантазиями к следователю. Бедняга. У него, наверное, на этой почве несварение желудка.

Янка хихикнула. Я тоже улыбнулась, представив толстого лысого следователя, выслушивающего очередную фантастическую версию.

– А когда точно стало известно, что девочки пропали? Я имею в виду, когда об этом узнали в институте?

Яна задумалась.

– Еще на той неделе. Кажется, в четверг. Да, точно, в четверг.

– Все родители подали заявление?

– Нет. Той, что пропала первой, никто не интересовался. Ее просто для кучи приплюсовали. Мне кажется, даже неизвестно, нашлась она с тех пор или нет. Остальные примчались в полном составе.

– Подожди. Как это «примчались»?

– Очень просто. Все девчонки – иногородние. Кроме твоей соседки. – Янка снова запустила ложку в мороженое.

Похоже, история ее не слишком интересовала и уж точно ни капельки не огорчала. Я не могла ее осуждать, зная, что у нее ветер в голове, как и у большинства современной молодежи. Но молодость – это болезнь, которая, к сожалению быстро проходит, как сказал один умный человек. И он был прав на все сто. Яна еще успеет стать рассудительной, научиться сочувствовать чужому горю, а пока я воспринимала ее такой какая она есть, со всеми достоинствами и недостатками.

Звякнул колокольчик у входа и в кафе вошла парочка студентов. Оба, и парень, и девушка чем-то смахивали на итальянские макароны: худые, длинные, с невыразительными лицами и какие-то квелые. Они заняли столик в центре.

Я вернулась к своим мыслям. Меня определенно что-то зацепило в рассказе Яны, но я никак не могла определить, что это было. Что-то важное… В конце концов нужная мысль сама всплыла в голове и я задумчиво произнесла:

– А знаешь, мне кажется, что девочек выбирали не просто так. Возможно, позднее выяснится и еще что-то, что их объединяет между собой, но одно обстоятельство понятно уже сейчас.

– И что же это? – С любопытством спросила Янка.

– А ты сама не догадалась?

– Ну, все они из нашего института, все молодые, наверняка не дурочки, раз замахнулись на высшее образование… – Принялась перечислять она.

– Все это верно, но самое главное – они иногородние! Правда нам это почти ничего не дает, если не считать того, что кто-то выиграл время, обеспечив себе фору по крайней мере в сутки.

– Ты ошиблась. – Возразила Яна. – Оксана-то местная.

Я снова задумалась. Верно. На первый взгляд Оксана выпадает из системы. Хотя… Я представила круглое, простоватое лицо, русую косу, неброские наряды…

– Нет. Оксана легко укладывается в схему. Ее похитили по ошибке, приняв за провинциалку. Возможно, в тот раз преступник очень спешил и выбрял жертву «на глазок». Она ведь очень скромная девочка. Ты ее знаешь?

Яна кивнула, задумчиво покусывая губу.

– Похоже, ты права. Ксюшка, не в обиду будь сказано, вылитая колхозница, хотя девчонка симпатичная. Только не вижу, чем тебе может помочь то, что ты знаешь – выбирали иногородних.

– Не так все безнадежно, как может показаться. Если кто-то старался придерживаться этой схемы, то он не мог действовать наобум. У него должен быть источник информации в институте или доступ к документам абитуриентов…

Я сама испугалась того, что сказала. Янка округлила глаза и растерянно хлопнула ресницами.

– Ты намекаешь, что кто-то из наших с ними заодно? – Она замерла с ложкой в руках, забыв поднести ее ко рту. Подтаявшее мороженое капало в вазочку.

– Осторожно, опять обольешься. – Предупредила я и добавила: – Я ни на что не намекаю, просто логично предположить такой вариант.

– Странная у тебя логика.

– Лучше странная чем вообще никакой.

– Ты только с ментами своими умозаключениями не делись, идет? От них и так никакого житья нет, а если они услышат о твоих выводах, то нас вообще сожрут заживо.

– Не думаю, что у них нет подобной версии. Но можешь быть спокойна: последнее место, куда я отправлюсь за советом – это милиция.

– Ого! Смотри: деканша со своим благоверным! Крутой мужик… – Вдруг встрепенулась Янка. Она прилипла к окну. Я тоже посмотрела на улицу. С нашего места отлично просматривалась крутая лестница, ведущая к дверям института, по которой в данный момент степенно спускалась элегантная пара. Муж Вентцель был ей под стать: еще достаточно молодой, но уже возмужавший мужчина в дорогом светлом костюме. Красивое лицо с правильными чертами было обращено к легко опиравшейся на его руку женщине и, могу поклясться, это лицо светилось любовью и восхищением.

– Клевый? – Повернулась ко мне Янка.

– Ничего.

– Везет же некоторым. И где они их берут? – Она еще долго сокрушалась по этому поводу, заедая огорчение остатками мороженого, а я вдруг почувствовала между лопаток чей-то пристальный взгляд. Неприятное ощущение не проходило, к нему добавилось беспокойство – ведь в кафе почти никого не было. Стараясь не привлекать к себе внимаеия, я решила прояснить ситуацию.

Студентов я определенно не интересовала. Они были увлечены только друг другом. Официантка лениво листала какой-то журнал. Оставались только двое в углу. Я сидела к ним спиной и обернуться не решилась, но это меня не остановило: старый трюк с пудреницей всегда срабатывал безотказно. Я достала косметичку, вытащила пудреницу и посмотрела в зеркальце, делая вид, что поправляю макияж. Как только в поле моего зрения попали «мафиози», я натолкнулась на внимательный холодный взгляд одного из них. От неожиданности я чуть не выронила свой шпионский арсенал.

Этого мне только не хватало. Парень не делал ничего предосудительного по отношению ко мне, но от его взгляда у меня по спине побежали мурашки. Он был не слишком высоким, чуть выше среднего, но зато такой коренастый и плечистый, что выглядел квадратным. Под свободной белой рубашкой с коротким рукавом угадывались как минимум три года, проведенные в «качалке». Круглосуточно.

«Обаятельный» образ довершали явно сломанный нос и коротко стриженный затылок, переходящий в бычью шею… Мамочки, только не это.

– Лисичка, мне пора! – Янка уже стояла возле моего стула и настойчиво дергала меня за рукав. – Извини, я побежала. Завтра увидимся!

Она чмокнула меня в щеку и умчалась, прежде чем я успела ее остановить.

ГЛАВА 9

Я так и не решила, что мне делать, когда над ухом раздалось безукоризненно вежливое:

– Здесь свободно?

Так я и знала. Сейчас начнется. Я внутренне сжалась, приготовившись к сопротивлению. Так, главное – не грубить. Будет только хуже. Уж как соблазнительно обратить его внимание на то, что все соседние столики к его услугам, но я не должна этого делать. Может, соврать, что Яна вышла на минуту? Нет. Не пройдет. Он наверняка слышал, как мы с ней прощались, а эта кретинка орала в полный голос.

Немного успокаивало то, что парень не плюхнулся без разрешения на свободный стул, а терпеливо топтался рядом, дожидаясь моего ответа. Значит, хамить он не собирается. А это уже кое-что, хотя расслабляться не стоит. Я посмотрела на него и кивнула. Кажется, мне удалось сделать это достаточно небрежно, чтобы он не догадался, что я его боюсь. Парень тут же воспользовался приглашением и уселся напротив, поставив на стол перед собой вазочку с мороженым. В его огромных лапах она выглядела как игрушечная.

Несколько минут мы занимались каждый своим делом: он ел мороженое, аккуратно отправляя в рот ложку за ложкой, а я пила кофе и пыталась унять дрожь в коленках.

Конечно, можно просто встать и уйти, но где гарантия, что этот тип не увяжется следом? Нет уж. Я его пересижу, даже если придется выхлебать поллитра кофе и торчать здесь до самого закрытия. О том, чтоя буду делать после закрытия, я предпочитала не думать, чтобы лишний раз не расстраиваться.

К моему удивлению ничего не происходило. Парень сидел смирно, трескал свое мороженое, суда по запаху – клубничное, и совсем не обращал на меня внимания. Спрашивается, чего ради он тогда тут расселся? Тем более, что, как я заметила, его дружок давно ушел.

Меня разбирало любопытство: как он поступит, когда мороженое кончится? Ответ не заставил себя ждать: он заказал еще. Двойную порцию. Я тоже, в свою очередь, потребовала себе еще кофе, мысленно попрощавшись с крепким сном предстоящей ночью. Одновременно я пыталась подсчитать, сколько еще чашек в меня влезет, прежде чем появится острая необходимость посетить дамскую комнату? Выходило, что момент уже близок.

Где то на середине логической цепочки моих невеселых мыслей парень вдруг подал голос:

– Вы так любите кофе или просто дожидаетесь, когда я уйду? Спросил он, не поднимая глаз от вазочки с мороженым.

От неожиданности я подавилась остывшим кофе и отчаянно закашлялась. Вид у меня при этом был, должно быть, дурацкий, потому что парень вдруг улыбнулся. Похоже, эту улыбку он отрабатывал перед зеркалом в свободное от «качалки» время, настолько изменилось вдруг его лицо. Оно больше не выглядело угрожающим, более того, в этот момент он показался мне даже симпатичным. Еще бы, с такими-то шикарными зубами!

– Меня Тим зовут. – Сообщил амбал, когда я отдышалась. – Еще кофе заказать?

Он еще издевается! Я метнула на него сердитый взгляд и уткнулась в свою чашку, пробормотав:

– Странное у вас имя. Похоже на кличку.

Оказывается, я попала в самую точку. Его полное имя звучало еще забавнее – Тимофей. Тимошка. Так звали кота моей бабушки. Он был такой же мордастый и наглый как этот тип. Я не удержалась и фыркнула, но сразу же пожалела об этом. Парень напрягся и я испуганно съежилась, ожидая, что теперь-то он приложит меня на полную катушку. Но он справился с раздражением в считанные секунды, а я впредь посоветовала себе вести себя осмотрительнее. Кошки тоже бывают разные. Некоторые, например, могут запросто голову откусить… Однажды мне пришлось познакомиться с людьми такого сорта так близко, что при одном воспоминании об этом знакомстве у меня сводило судорогой желудок. Я поморщилась. Наверняка парень таскает с собой пушку. Они ведь без этого не могут. Интересно, где он ее прячет?

Я опасливо покосилась на Тима, заметив, что брюки у него свободного покроя и, скорее всего, оружие, если оно есть, лежит в боковом кармане. Автоматически я опустила взгляд под стол. Спохватившись, подняла глаза и увидела, как брови Тима удивленно поползли вверх. Я покраснела, как его клубничное мороженое. Нетрудно представить, что он себе вообразил! Надо же быть такой идиоткой!

– Знаешь, ты именно такая, как я предполагал. – Заявил парень. Мне послышались в его голосе нотки удовлетворения. Пришел мой черед удивляться.

– Мы разве встречались?

– Нет.

– Тогда как ты мог узнать, какая я? Может увидел меня во сне? – Съязвила я, злясь, что не могу понять, куда он клонит.

– Во сне я тебя, слава Богу, не видел, но знаю о тебе практически все. – Успокоил меня Тим. Я подумала, что он блефует и не собиралась сдаваться:

– Ты промахнулся, парень. Я в этом городе всего полгода и почти никого не знаю. Сомневаюсь, чтобы тебе удалось разузнать обо мне хоть какие-нибудь подробности. Придумай что-нибудь поубедительнее.

Мои слова, кажется, задели его за живое. Он нахмурился и отчеканил:

– Тебя зовут Лиза Локтева, ты работаешь вон в том институте, секретаршей, хотя по образованию – художник-оформитель. Говорят, что талантливый. Ты действительно приехала из другого города, потому что сбежала от чересчур пристального внимания, которое тебе уделяли после того как ты практически в одиночку распутала крупную аферу с похищением невесты сына крупного коммерсанта. Ты потеряла близкую подругу, несколько раз чудом избежала смерти и тем не менее выбралась из этой заварухи живой и невредимой…

– Насчет невредимости ты, пожалуй, погорячился. – Криво улыбнулась я, припомнив, что с тех пор практически перестала доверять кому бы то ни было. – Откуда ты все это знаешь? Ты кто такой? – Требовательно спросила я.

– Человек.

– Вижу, что не мартышка. Извини, но мне не нравится, когда совершенно незнакомые люди копаются в моем прошлом, о котором я хотела бы забыть как можно скорее. Итак, кто ты такой и зачем собрал на меня это… досье?

Он не торопился с ответом и я решила добавить ему решимости.

– Можешь не отвечать. – Пожала я плечами. – Но я подозреваю, что ты не просто так оказался в этом кафе. Тебе явно что-то от меня надо. Так вот. Я сейчас встану и уйду. И мне наплевать, что ты будешь делать. Если ты узнал обо мне достаточно много, то понимаешь, что я так и сделаю.

Я решительно приподнялась, но он остановил меня, придержав за руку. Его прикосновение было деликатным, но я почувствовала железную хватку и снова опустилась на стул, проклиная все на свете. Тим рассматривал меня с интересом и даже с некоторым уважением. А я сама удивлялась собственной смелости.

Тим наконец разжал губы.

– Тебе незачем меня бояться. – Примирительно сказал он. Я промолчала, ожидая продолжения. – Хорошо. Ты правильно догадалась. У меня действительно к тебе одно… предложение. Оно не от меня, я только посыльный, хотя, если ты согласишься, я буду тебе помогать. Тебя волнует как удалось узнать подробности твоей жизни? Поверь, это не проблема, если возникает такая необходимость. Не удивляйся, не обижайся и не делай поспешных выводов. Просто выслушай меня. Договорились?

– Выкладывай.

Он понял мои слова буквально, так как сунул руку в карман. Я невольно вздрогнула, но он всего лишь достал фотографию и протянул ее мне. Я взглянула на нее и сразу узнала девушку. Подняв глаза, я посмотрела на Тима, ожидая, что он объяснит мне, что все это значит.

– Ты видела ее? – Спросил он.

– Да.

– Ты знаешь, как ее зовут?

– Знаю. И что дальше?

– Я должен ее найти и вернуть домой.

– Похвальное желание, но кроме нее хорошо бы отыскать и оставшихся четверых.

– Да, я знаю, что пропало пятеро девушек, но меня интересует именно она.

– Кем она тебе приходится?

– Это дело десятое. Ее отец поручил мне поиски.

– А кто у нее отец?

– Тебе не понравится мой ответ, но я все-таки отвечу. Ее отец – крупный авторитет.

Я присвистнула. Он был прав, ответ мне не понравился. Я снова взглянула на смеющееся девичье лицо.

– Расскажи мне где и когда ты ее видела в последний раз. Попросил Тим. Я помедлила, прежде чем ответить, но решила, что стоит рассказать ему правду.

– Девочку зовут Инна Ежова. – Начала я и выдала ему все, что мне было известно относительно ее визита в деканат, включая странное исчезновение прямо из-под моего носа. Тим слушал меня внимательно, не перебивая и не задавая лишних вопросов. «А он не дурак», – отметила я про себя. Когда я закончила, он, так и не сказав мне ни слова, задумчиво нахмурил лоб и покачал головой.

– Может быть, ты, наконец, скажешь, чего ты хочешь от меня? Нетерпеливо спросила я, глянув на часы.

– Хорошо. – Легко согласился он. – Ты умеешь разговаривать с людьми и, что самое главное, умеешь анализировать полученную информацию…

– Спасибо за комплимент. – Хмыкнула я.

– Не стоит. Я тоже все это умею. Разница в том, что ты работаешь в этом проклятом институте и у тебя больше возможностей получить нужную информацию. Мне туда не попасть, если учесть усиленную охрану. Но даже если бы мне это удалось, люди не скажут постороннему того, что они скажут тебе.

– Да что ты говоришь? – Сделала я удивленное лицо. – А мне казалось, что у таких как ты есть очень доходчивые методы убеждения. Утюг, например.

– Я понимаю твою иронию. Но считаю ее неуместной. – Сказал Тим, посмотрев на меня с неодобрением. – Девочка пропала и ее надо найти.

– А как же остальные? – Не унималась я.

– Найдем ее – будут тебе и остальные. А что касается твоего извращенного представления о моих методах, то я не стану оправдываться и убеждать тебя, что это не так. Но прошу заметить, что не всего можно добиться силой. Да, от страха человек может выложить все что было и чего не было, но меня интересует только то, что было. И помочь мне в этом в твоих силах. Ты согласна?

– Нет. – Твердо ответила я.

– Но почему? Я точно знаю, что одна из пропавших – твоя близкая знакомая. Зная тебя, я уверен, что ты не пожелаешь остаться в стороне и обязательно начнешь собственное расследование. Так почему бы нам не объединиться? Разумеется, тебе заплатят. И очень приличную сумму. Я в курсе насчет того, что с деньгами у тебя не очень, так что гонорар за небольшую услугу должен прийтись весьма кстати.

– Ты не перестаешь удивлять меня своей осведомленностью. Может, тебе даже известно, какого цвета трусики я ношу? – Неприязненно спросила я. Тим удрученно покачал головой, видя, что я настроена решительно против его предложения.

– Ты упираешься только из одного упрямства. – Мрачно сообщил он.

– Нет. Упрямство тут ни при чем. Я просто не хочу иметь с ВАМИ ничего общего. Все что мне было известно, я тебе рассказала, а дальше действуйте, как сочтете нужным. Но только без меня.

Я поднялась, заметив, как посуровело его лицо и добавила немного мягче:

– Извини, но мне пора. И пообещай мне, что не пойдешь за мной следом.

– А я и не собирался. – Фыркнул он. – Мне это ни к чему. Ты живешь…

Тут он выдал мой подробный домашний адрес, включая этаж и номер телефона.

– Так что если мне понадобится, я тебя найду. – Пообещал он.

Я развернулась и ушла, забыв сказать «до свидания». Сквозь стекло я увидела его сгорбленную, поникшую фигуру и упрямо наклоненную голову. На мгновение мне стало его немного жаль, но я запретила себе даже думать об этом. Связываться с бандитами – все равно что совать голову в петлю. Это правило не предполагало исключений.

ГЛАВА 10

Ох, Лиса, Лиса, никогда ты, видать, не поумнеешь. – Удрученно думала я, сидя на табуретке возле кухонного стола тем же вечером. Я машинально жевала бутерброд с сыром, запивая его остывшим чаем, но не чувствовала вкуса еды. В голове друг за другом проносилось множество мыслей, но лишь одна была относительно четкой: от еды всухомятку и огромного количества кофе у меня точно будет изжога.

Помимо воли я то и дело возвращалась к разговору в кафе. Тим не выглядел ни глупцом ни мерзавцам. Отказаться от сотрудничества с ним меня заставило только чувство самосохранения, хотя я вынуждена была признать, что в данном деле помощь мне бы не помешала.

Решив, что утро вечера мудренее, я отправилась спать. Но, вопреки ожиданиям, сон не принес облегчения.

Я увидела Оксану, ее сжавшуюся в уголке фигурку и обезумевшие от ужаса, наполненные слезами, глаза. Потом я увидела руку, тянущуюся к девочке. Она тоже увидела ее и отчаянно замотала головой, захлебываясь рыданиями.

– Не трогайте меня! Прошу вас! – Умолял тоненький голосок, но безжалостные пальцы грубо схватили ее за руку и девочку буквально выдернули из угла, где несчастная пыталась найти убежище.

Она отбивалась отчаянно, с неожиданной для нее силой, но всех ее усилий было недостаточно, чтобы спастись. Вторая рука ухватила ее за длинные волосы и пронзительно визжащую девушку поволокли куда-то в сторону.

Я закричала, чтобы прекратить это безумие и… проснулась от собственного крика. Мои щеки были мокрыми от слез, подушка под щекой пропиталась влагой. «Страшный сон, всего лишь сон! „– Стуча зубами от страха, убеждала себя я. И вдруг заметила, что в комнате светло. «Неужели я забыла выключить свет?“ – Мелькнула мысль. Однако, присмотревшись, я поняла, что свет, наполнявший комнату, не имеет ничего общего с электричеством. Он был достаточно ярким, но имел голубоватый, призрачный оттенок.

Я чувствовала, что происходит нечто невероятное, меня колотил озноб. Руки противно дрожали и я сжала их в кулаки. Со страхом я принялась вглядываться в темные углы такой знакомой квартиры и тогда заметила ее. Она стояла в дальнем углу и я сразу же узнала Оксану.

Меня охватило радостное возбуждение. Странный сон, странный свет – какое это имеет значение, если Оксана здесь, в моей комнате. Но уже в следующий миг я осознала, что это не Оксана, а скорее… ее призрак.

Глупости! Я не верю в призраков! Но вот же она, прямо передо мной, смотрит на меня печальными глазами.

Девушка двинулась вперед. Нет, она не шла, а именно двигалась, словно плыла по воздуху. Возле моей кровати она замерла. Теперь таинственный свет хорошо освещал ее полупрозрачную фигуру, словно сотканную из плотного тумана и я увидела, что она закутана в какую-то драную тряпку, едва доходившую ей до бедер, грязную, покрытую отвратительными бурыми пятнами. Я не сразу сообразила, что тряпка насквозь пропитана кровью. Кровь струилась и по рукам девушки и по ее обнаженным ногам. Тонкие ручейки сплетались между собой, покрывая бледную кожу затейливым, страшным узором.

У меня комок застрял в горле. Я как будто онемела и не могла не то что закричать, а даже пискнуть. Оксана же разомкнула плотно сжатые губы и отчетливо произнесла:

– Помоги мне!

– О, Господи, Оксана! Как тебе помочь? Что я должна сделать? Где ты? – Вскричала я, протягивая к ней руки и позабыв про страх.

Она хотела еще что-то сказать, но вдруг словно увидела что-то позади меня. Ее личико исказилось, она отшатнулась и вскрикнула. Я инстинктивно повернулась в ту же сторону, но ничего не увидела, кроме обыкновенной стены, а когда я вновь посмотрела на Оксану, ее уже не было в комнате. Стало темно. На меня пахнуло ледяным ветром и я потеряла сознание.

А потом я снова проснулась. Было светло и солнечно, но ночное видение не стерлось с восходом солнца, в мельчайших подробностях оно стояло у меня перед глазами. Что это было? Неужели сон? Не может быть. Я видела ее так ясно, так отчетливо! Но ведь так не бывает? Или, все же, бывает?

От сознания собственного бессилия я изо всех сил ткнула кулаком ни в чем не повинную подушку и до крови прикусила губу.

Резкая трель телефонного звонка заставила меня вздрогнуть. Я спрыгнула с кровати, бегом бросилась к телефону и схватила трубку.

– Лиза. – Прошелестел в трубке с трудом узнаваемый голос Оксаниной мамы. – Пожалуйста, зайди к нам.

– Конечно. Уже бегу! Что-то случилось?

– Это какой-то кошмар! – Всхлипнула женщина и связь оборвалась.

Позабыв в спешке про тапки, я босиком рванула на лестничную клетку. Дверь в квартиру соседей была не заперта. В коридоре никого.

– Галина Яковлевна, вы где? – Громко позвала я.

Дверь в спальню Оксаны отворилась и бледная, как тень, Галина Яковлевна, посмотрев на меня измученными глазами, поманила меня в комнату.

Я вошла и остолбенела: над узкой девичьей кроватью Оксаны, на светло-сиреневой стене расплывалось уродливое красное пятно.

– Что это? – Спросила я почему-то шепотом.

– Не знаю. Ночью мне приснилась моя девочка. Она плакала и звала на помощь. А утром я вошла в ее комнату и увидела вот это пятно. Мне кажется – это кровь.

– Смывать пробовали?

– Да. Но оно проступает снова. Господи, что же это? – Галина Яковлевна заплакала и опустилась в кресло, закрыв лицо руками.

Я подошла к ней и обняла за плечи, не сводя глаз со зловещего пятна. Машинально поглаживая несчастную женщину по вздрагивающей спине, я крепко задумалась. О том, что минувшей ночью Оксана являлась не только своей матери, я решила промолчать.

Вернувшись спустя некоторое время в свою квартиру, я продолжала думать, искать выход из безвыходного на первый взгляд положения.

Вся история с пропажей девушек выглядела слишком уж запутанной и безнадежной. Ни единого свидетеля, ни малюсенькой зацепки. Но выход должен быть. И я должна докопаться до правды. Разве можно похитить несколько человек и так ловко спрятать концы в воду, чтобы никто никогда до них не добрался? Да, факты можно скрыть, можно тщательно продумать план и не оставить улик, но у меня есть цель: сделать все, чтобы спасти девочек, если их еще можно спасти и разоблачить преступника, если спасать уже некого.

Думай же, думай!

Что толку. В голове – туман.

Я устроилась в уголке дивана, решив, что не сдвинусь с места, пока в голове у меня хоть немного не прояснится. Я приказала себе не зацикливаться на ночном видении и принимать во внимание только реально существующие факты, какими бы жалкими на первый взгляд они не выглядели. В конце концов, ценой невероятных усилий, мне удалось сосредоточиться и заставить мозги шевелиться.

Первым делом предстояло понять, что же произошло на самом деле? Если допустить, что девушек подлавливали именно в здании института, то как их удавалось вывести, вынести, короче – транспортировать наружу, не вызывая подозрений, не производя шума и избежав подозрительного поведения, которое было бы сразу же замечено? После девяти вечера такое практически невозможно. Входные двери запираются, кроме главного входа, но возле него постоянно сидит дежурный. Значит, их вывели раньше.

Разобраться полностью с первым вопросом мне не удалось, но я не собиралась сдаваться. Предположим, девушка пошла сама, добровольно. Зачем? Кто мог настолько войти в доверие к молоденькой девчушке, чтобы она безропотно последовала за ним? Я попыталась поставить себя на их место. Сделать это было нелегко, так как даже в юном возрасте я не страдала отсутствием мозгов, зато обладала поистине звериной интуицией, позволяющей распознавать опасность задолго до того, как она обрушивалась мне на голову. Но пусть дело не в мозгах, а в каком-то очень ловком трюке. Кто мог бы его исполнить? Во-первых, конечно, женщина средних лет или даже девушка. Как-то раз я читала в газете о нескольких ловких особах, которые промышляли тем, что приглядывали прилично одетых старшеклассниц возле школы и обращались к ним с невинной просьбой зайти в подъезд и вызвать на улицу подружку, которой, якобы, мама не разрешает дружить с этими девочками. Как только жертва соглашалась и топала в нужном направлении, на нее набрасывались и отбирали понравившиеся шмотки. Самое главное в этой истории то, что никому из пострадавших, наверняка неглупых девочек не пришло в голову послать незнакомых девиц куда подальше.

Итак – женщина или сверстница. Кто еще? Молодых парней отбрасываем сразу. Девочки, явившись в стены института, практически с документами в руках, вряд ли могли всерьез заинтересоваться внезапно появившимся поклонником настолько, что бросили бы все, чтобы уйти за ним на край света. Роман вполне мог подождать те несколько минут, пока девушка заполнит и сдаст документы. И Оксана, и Инна сделать этого так и не успели. Нет уж, поклонник не годится. Тогда кто же еще? Ребенок? Да, с ребенком девочка бы пошла, если бы он рассказал какую-нибудь подходящую историю, но пропало пять человек и за столько раз ребенок наверняка запомнился бы окружающим: в институте дети встречаются крайне редко. Ребенок отпадает. Что же остается? Пожилые мужчины. Нет, это что-то не то. Взрослому мужчине трудно найти убедительную причину, чтобы заставить незнакомую девочку внезапно изменить планы.

Внезапно меня осенило и я похолодела от этой мысли: кого боится и перед кем дрожит будущая студентка? Ответ оказался прост и лежал на поверхности. Преподаватель или любой, кто представился бы ей подобным образом. Но этого мне показалось мало. Ну, подойдет он к ней и скажет: «Здравствуй, дорогая. Я здесь преподаю. Не хочешь ли прогуляться со мной до машины?» Глупость какая-то. Случись такое, любая тихоня послала бы его подальше, будь он хоть самим ректором. Тогда как? Я представила себе Оксану, в толчее абитуриентов, рисующую в блокнотике пришедшие в голову модели; Инну, пристроившуюся на подоконнике, чтобы заполнить договор. Что могло их отвлечь? Или заинтересовать? Или заставить, наконец? Мне в голову пришел только один ответ на все эти вопросы, показавшийся мне достаточно правдоподобным. Человек, выдававший себя за сотрудника института должен был не только точно знать намеченную жертву, чтобы иметь возможность обратиться к ней по имени, но и придумать для нее какое-то поручение, от выполнения которого она не смогла бы отказаться. Ну, к примеру, сообщить ей, что она забыла взять какой-нибудь важный бланк или еще что-нибудь в этом роде. Не важно, как это называлось, так как от волнения девушка поверила бы всему, что звучало бы более-менее правдоподобно. Откуда им знать, что этот вымышленный «бланк» не более чем уловка?

Итак, у меня появились три относительно подходящих персонажа на роль предполагаемого преступника. Женщина, девушка и мужчина-»сотрудник». Хотя роль «сотрудника» с таким же успехом могла сыграть и взрослая женщина. Я не стала искать ответ, на вопрос, как действовал преступник, заманив жертву в уединенное место. Фантазировать не хотелось, а фактов, подтверждающих ту или иную догадку у меня пока не было. Единственное, я могла почти со стопроцентной вероятностью предположить, что в качестве уединенного места скорее всего выступала пустующая аудитория. Это давало кое-какую надежду: можно попытаться расспросить сотрудников. Возможно, кто-то заметил входящую в аудиторию девушку в сопровождении мужчины или женщины. До сих пор поиски были сосредоточены в области входов и выходов из института. Как знать, не повезет ли мне внутри него?

Более-менее понятно, кто мог это сделать. Теперь еще вопрос: зачем? Зачем понадобилось похищать девочек? Первым делом, разумеется, пришел на ум серийный маньяк. Весьма вероятно, но мне всегда казалось, что маньяки – существа ночные и не очень-то умные. Они действуют спонтанно, подстерегая жертву в уединенном месте, а в данном случае налицо тщательно продуманный план. Не похоже это на маньяка, хотя они тоже разные бывают. Вон, небезызвестный доктор Лектер. Хотя он персонаж вымышленный…

Отбросив до поры до времени версию о маньяке, я попыталась найти другие возможные объяснения. Что объединяет девочек? Молодость, что очевидно. Относительно высокий уровень умственного развития, что не бесспорно. Внешние данные – увы, они у всех абсолютно разные. Девочки, как нарочно, совершенно не похожи между собой. Так что же их связывает?

Одна из пришедших мне на ум версий была связана с криминалом. Девочки, чистые и юные, могли заинтересовать владельцев подпольных притонов. Но в конце концов я пришла к выводу, что это неправдоподобно. Во-первых, не все девочки были достаточно привлекательны. Во-вторых, если уж нужны малолетние проститутки, то куда проще наловить их в любом ночном клубе. И ловить-то не придется, сами придут. Сейчас это модно… Нет, не будут бандиты городить огород и связываться с похищением, зная, что их будут активно искать, ради сомнительной выгоды. И это, похоже, не подходит.

Что еще могло заинтересовать похитителя? Сейчас ходит много слухов о создании биороботов на основе живого человека. Мне что-то не верится в реальность подобных экспериментов, но если даже допустить, что охотились именно за мозгами девушек, то получается, что время выбрано крайне неудачно: выгоднее было бы похищать их не до, а после экзаменов, чтобы наверняка выделить самых умных, а то попадется какая-нибудь дурочка. Эта версия показалась мне самой нелепой, но ничего путного больше на ум не приходило. Когда я уже готова была сдаться, в мозгу вспыхнула еще одна догадка.

Все девушки были очень молоды и достаточно скромны, по крайней мере подавляющее большинство. Велика вероятность, что все они были… девственницами. Кому нужны девственницы? – Спросила я себя и ответ мне не понравился, так как это вполне может быть связано с какой-нибудь сектой. Правда, я не знала конкретно, существует ли в этом городе нечто подобное, но в данном случае многое сходилось: и изощренность плана, и тщательная подготовка.

К тому моменту, когда я закончила обдумывать последнюю версию, моя голова гудела от усталости, а единственное, что я могла придумать для дальнейшего продвижения в этом деле – это продолжать расспросы. Теперь, по крайней мере, у меня есть хотя бы приблизительное направление и я смогу задать такие вопросы, которые помогут мне либо подтвердить либо отвергнуть ту или иную догадку.

Первым делом нужно выбрать, с кого начать. Поразмыслив, я решила остановиться на Ольге Васильевне. Янка оказалась плохой помощницей, мне требовался более серьезный человек и Вентцель подходила для этой цели как нельзя лучше. Я решила, что завтра же поговорю с ней начистоту. Если даже она сама ничем не сможет помочь, то, по крайней мере, посоветует, к кому еще можно обратиться.

От усталости мои глаза слипались сами собой. На часах было далеко заполночь. Я расстелила постель и легла, но еще долго не могла уснуть, прокручивая раз за разом вопросы, которые мне предстояло прояснить завтра утром.

ГЛАВА 11

На эту девушку я обратила внимание сразу, как только увидела ее в полумраке длинного институтского коридора. Внешность ее была достаточно обыкновенной: невысокая, очень худенькая, с конским хвостом на макушке. Но что-то неуловимое выдавало в ней чужака. Отлично сидящий костюмчик из светло-серого льна несомненно вышел из мастерской известного дизайнера, хотя я и не большой знаток престижных марок. Более конкретно мое впечатление озвучила Янка, которая сидела на широком подоконнике, болтая ногами и откровенно пялилась на незнакомку.

– Столичная штучка. – Фыркнула она.

– Почему ты так решила? – Заинтересованно спросила я.

– Вижу. – Пожала она плечами.

Столичная штучка вела себя несколько необычно: она довольно резво шагала по коридору, не глядя себе под ноги. Ее глаза были прикованы к маленькому циферблату наручных часиков.

– Она что, бегает на скорость? – Шепотом спросила меня Янка.

– Понятия не имею.

В эту минуту девушка резко затормозила, еще раз глянула на часы, удовлетворенно кивнула и быстро записала что-то в маленьком блокноте с забавным рисунком Микки Мауса на обложке. Она остановилась неподалеку от нас, как раз напротив окна и я с удивлением обнаружила, что она не так уж молода как мне показалось на первый взгляд. Ей было хорошо за тридцать, предательские морщинки вокруг глаз выдали ее с головой.

Скользнув по нашей веселой парочке рассеянным взглядом, женщина со смешным блокнотиком поспешно отправилась дальше по коридору. Теперь она вертела головой во все стороны, как маленькая шустрая птичка.

Манипуляции Столичной штучки с часами навели меня на интересные размышления. Время. Так как мои мысли постоянно вертелись вокруг похищения, я сразу же припомнила некую странную закономерность, на которую до этого не обращала внимания: все девочки пропали примерно в одно и то же время: в первой половине дня. Конечно, данные были приблизительными, но именно утром их в последний раз видели немногочисленные свидетели. Но и это еще не все. Они пропадали строго по четвергам! Ругая себя за невнимательность, я задумалась о том, что это могло значить? Снова возникли мысли о ритуальности действий неизвестного преступника. Но могло существовать и другое объяснение, гораздо более реальное: тот, кто похищал девочек, просто не мог сделать этого в другое время! Это могло быть связано, например, с графиком работы или еще с каким-то рядом причин.

Я попыталась вспомнить, какие профессии предполагают посменную систему работы. В голову почему-то настойчиво лезли ночные сторожа и бармены ночных клубов. Тогда я решила потребовать помощи у Янки, которая развлекала себя тем, что глазела в окно на трамвайную остановку.

– Слушай, кто работает в ночную и вечернюю смену? – Спросила я.

– Проститутки. – Не задумываясь, выпалила она.

– Да, об этом я как-то не подумала. – Озадаченно почесала я голову. – Но это мне все равно не подходит. – придумай что-нибудь еще.

Яна задумалась, сосредоточенно наморщив лоб и через некоторое время выдала целый список:

– Продавцы круглосуточных киосков, врачи, рабочие с бензоколонки, булочники…

– А эти-то почему? – Удивилась я.

– Ты разве не знала? Хлебозавод работает в три смены, хлеб пекут даже ночью. Я точно знаю, у меня дядя там работает.

– Да уж, легче мне не стало. – Расстроено пробормотала я.

– А чего надо-то?

– Надо вычислить, почему девчонок похищали по утрам.

– Вон оно что. А ведь и правда. По утрам. Ну ты голова…

– Голова – два уха. Чтобы разобраться в этой чертовщине умная голова была бы весьма кстати. Ладно, какая есть.

Я снова задумалась. Список профессий, подходящий под временные рамки оказался настолько велик, что продолжать поиски в этом направлении я считала бессмысленным. Понадобился бы целый полк ментов, чтобы проверить все возможные варианты. Оставался день недели. Тут я снова вернулась к своему предположению, что в деле замешан кто-то из своих. Теперь, когда я знала, что похищения происходили в один и тот же день, мне по крайней мере было с чего начать. А начать я решила с тех сотрудников института, кто по графику, утвержденному на время летних каникул, дежурил по четвергам. Их было немного по сравнению с общим числом сотрудников и если кто-то что-то видел, то именно они.

Мои планы относительно разговора с Ольгой Васильевной пришлось отложить на неопределенный срок, так как она взяла больничный на пару дней. Я решила пока обойтись собственными силами.

Принять решение иногда гораздо проще, чем претворить его в жизнь. Очень скоро я выяснила, что никого из тех, кто летом дежурил по четвергам, нет на месте. После объявления в институте особого положения, работа хоть и не остановилась вовсе, но проводилась кое-как. Многих по нескольку раз вызывали на допросы, причем они проводились уже не здесь а, как положено – в отделении. Остальные потихоньку расползлись по больничным и отгулам. Так что оставались только самые сознательные или очень занятые. Ни один из интересующих меня товарищей не принадлежал к этим категориям. Пришлось набраться терпения и ждать удобного случая.

Вечером заявился Борис с явным намерением помириться. Правда, примирение в его понимании предполагало мое обещание ни при каких условиях не совать нос в дело о похищении. С этим я, разумеется, соглашаться не собиралась, но до поры до времени сделала вид, что принимаю его правила игры.

И время, и пора, на мой взгляд, наступили, когда возлюбленный, откушав жареной курочки, фаршированной изюмом, рисом и черносливом, приступил к поглощению десерта – сладкого пирога с яблоками и корицей. Скрестив за спиной пальцы на удачу, я осторожно приступила к делу.

– Ужин понравился? – Для начала спросила я.

– Отменный. Ты будешь великолепной хозяйкой! – Восторженно отозвался Борис, слизывая приставшую к верхней губе крошку.

– Значит, теперь я могу попросить тебя…

Я не успела даже закончить фразу, а чуткое ухо профессионала уже уловило опасность.

– Не сейчас. Видишь – я ем. – Сказал он, настороженно кося на меня глазом.

– Но выслушать-то ты меня можешь? Ведь ты ешь не ушами. Обиженно возразила я. На это возразить ему было нечего и я быстренько выложила немногочисленные результаты своего усиленного мозгового штурма, включая булочников.

– Опять ты за свое. – Укоризненно покачал головой Борис. – Ну скажи, зачем тебе это? Не стоит тявкать вслед хорошо обученным псам, запомни это раз и на всегда.

– Насчет псов – это ты пожалуй чересчур самокритично. – Покачала я головой. – Но я с тобой не согласна. Разве вам не нужны свежие идеи?

– А кто сказал что они свежие?

– Разве нет?

Он покачал головой, глядя на меня как на упрямого ребенка.

– Хорошо. Пусть я ничего полезного не придумала, но пойми, я хочу как-то помочь в поисках, быть полезной. Вот чем вы сейчас занимаетесь? Ну хотя бы приблизительно?

– Ничего интересного. Отрабатываем связи по всем пропавшим девочкам. Родственники, знакомые, друзья… Обычная рутина. Завтра вот придется тащиться за двести километров, в крошечный городок. – Борис понял, что проговорился и прикусил язык, но я уже заглотила наживку и немедленно спросила:

– Кого вы собираетесь допрашивать в этом маленьком городке?

– Я же сказал – родственников, знакомых… – Попытался отвертеться Борис, но не тут то было. Когда надо – у меня хватка как у бульдога. Пришлось бедняге признаваться, что на завтра намечен разговор с родителями Катеньки Полонской. Я решила, что обязательно должна туда попасть, чего бы мне это ни стоило.

Это стоило мне оч-чень много. Я еще никогда не прикладывала столько усилий, чтобы добиться чего-то от мужчины. Когда я, наконец, услышала в ответ на произнесенную в тысячный раз просьбу вожделенное «да», то чувствовала себя такой разбитой, что даже представить себе не могла, как смогу завтра подняться в шесть утра, тем более, что на часах уже было четверть третьего.

Борис, очевидно, на это и рассчитывал, но я не собиралась отступать на полпути и уже в полшестого не только смогла продрать глаза и найти наощупь ванную комнату, но и приготовила легкий завтрак, состоящий из крепкого кофе и сэндвичей. Все мои утренние хлопоты имели вполне определенную цель: не дать Благоверному потихоньку выскользнуть из квартиры, На что он вполне был способен.

Заметив мою невыспавшуюся но бодрую физиономию в дверях кухни, Борис постарался скрыть свое недовольство. Он наверняка уже жалел о своем обещании, но нарушать свое слово было не в его правилах. Поэтому, быстренько перекусив и побрившись, он недовольно бросил:

– Готова? Тогда пошли. И не отставай. Мне с тобой возиться некогда.

ГЛАВА 12

Всю дорогу Борис упрямо молчал. На его лице застыло выражение недоумения. Похоже, он никак не мог взять в толк, каким образом мне удалось его провести и заставить взять с собой на задание. Пусть немного помучается, – злорадно подумала я, вспоминая собственные усилия, приложенные прошлой ночью для достижения своей цели, – бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

Наконец мы въехали в чистенький уютный городок, утопающий в садах и пышной зелени, так как большую часть его составлял частный сектор. Борис медленно следовал за впереди идущей служебной машиной. Свернув несколько раз и немного поплутав по узким улочкам мы остановились возле внушительного двухэтажного коттеджа из красного кирпича. Борис заглушил мотор, вылез из машины и пошел к дому в сопровождении двоих оперативников. Я потрусила следом, стараясь казаться как можно незаметнее. Но он все же обнаружил меня и сурово сдвинул брови:

– А ты куда собралась?

Я посмотрела на него заискивающе.

– Тебе здесь не место. – Категорически заявил он. – И нечего так пялиться на меня. Это дело милиции.

Я, конечно, понимала, что он старается держать марку перед подчиненными, но все равно было очень обидно.

– Ну что тебе стоит разрешить мне просто тихо посидеть в стороне и послушать, что будут говорить ее родители? Никто не узнает, что я не из ваших, а я обещаю, что даже рта не раскрою! Честное слово.

– Нет, ты просто невыносима! Твое присутствие здесь – полная самодеятельность. Оно ничем не оправдано. Дело касается серьезных вещей и я не допущу, чтобы мне мешали исполнять служебный долг. Даже если речь идет о тебе.

Я опустила голову и уставилась на носки своих туфель. Но не потому, что мне было стыдно за свое поведение, а для того, чтобы Борис не заметил полыхавший в моих глазах огонь негодования. Так поступать было нечестно, но что я могла поделать?

Борис тем временем подозвал одного из оперативников и приказал, указывая на меня:

– Проводи-ка девушку к машине и проследи, чтобы она там осталась.

Тот ухмыльнулся и кивнул, сделав шаг в мою сторону. Я обиженно фыркнула, развернулась на сто восемьдесят градусов и отправилась обратно, в раскаленное нутро пыльной машины.

Всю накопившуюся злость я сорвала на ни в чем не повинной дверце, захлопнув ее с такой силой, что она жалобно задребезжала. Я опустила стекло и, подперев голову рукой с тоской уставилась на крыльцо дома, где Борис о чем-то совещался с остальными оперативниками. Слов я расслышать не могла, но увидела как дверь открылась и все прошли в дом, за исключением плотного, лысеющего милиционера с кирпично-красной физиономией, того самого, которому Борис велел держать меня в машине.

Время шло, а Борис все не показывался. Я почувствовала, что хочу есть. Если не считать чашки кофе и проглоченного на ходу бутерброда, у меня со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было. Уже битый час я сижу здесь и мне это порядком надоело. Но я решила быть терпеливой, надеясь узнать что-то важное из первых рук. Прошло еще полчаса и мои благие намерения потихоньку сошли на нет.

Я выползла из машины и решила попытать счастья с краснолицым постовым. Он заметил мои маневры и скосил глаза в мою сторону с явным намерением не выпускать меня из виду. Похоже, у него были вполне определенные инструкции на мой счет, но мне так осточертело торчать в машине, что я рискнула и приблизилась к нему, стараясь придать себе независимый и беспечный вид.

– Долго они там возятся. – Сказала я, чтобы завязать разговор.

– Как положено. – Пожал он плечами. – А ты чего вылезла? Велел же начальник в машине сидеть.

– Так ведь жарко.

– Это точно. – Его голос немного оттаял и я, вдохновленная этим, поспешила воспользоваться наметившимся взаимопониманием.

– Можно я на минутку туда загляну? – Спросила я как можно невиннее. – Только спрошу у вашего начальника сколько еще ждать и сразу назад!

Наверное, я сказала это недостаточно убедительно, потому что постовой внезапно сдвинул широкие брови и прорычал угрожающе:

– А ну брысь обратно в машину. Сказано – сиди и не высовывайся, вот и сиди. И чего только тебя сюда принесло.

Я рассердилась всерьез. С чего это он вздумал на меня орать. Ладно еще Борис, а то этот. Когда я злюсь, то сначала действую, потом думаю, а не наоборот. Так произошло и сейчас. Я не придумала ничего умнее, как попытаться проскользнуть мимо охранника внаглую, надеясь во-первых, на свою ловкость и быстроту, а во-вторых, на то, что если мне удастся прорваться в дом, то несговорчивый мент побоится устраивать истерику при посторонних.

Как я уже говорила, я ринулась в бой, особо не раздумывая, ну и естественно мой план провалился. Сильные жесткие руки перехватили меня быстрее, чем я успела юркнуть в приоткрытую дверь. Я слабо пискнула и попыталась вырваться, но охранник, не выпуская меня, неожиданно шлепнул меня пониже спины, как нашкодившего ребенка.

– Послушайте, – Прошипел он, неожиданно переходя на «вы», вы переступаете все границы. Я же сказал, что не позволю вам войти…

Я наконец освободилась и, отряхиваясь, отошла в сторону.

– Берегите артериальное давление, – Дружески улыбнулась я, глядя на его побагровевшее лицо и пошла к машине.

Ясно как день, что моя затея с этой дурацкой поездкой ни к чему не привела. – Уныло подумала я и загрустила. Но в этот самый момент Борис вдруг появился на пороге дома и поманил меня рукой. В одну секунду я выскочила из машины и метеором промчалась мимо охранника.

– Веди себя смирно. – Шепотом предупредил меня Борис, когда мы оказались в полутемной прихожей. – Никаких вопросов, никаких реплик. Я сглупил, что поддался на твои уговоры, но нарушать обещание не хочу, хотя предупреждаю, что это в первый и в последний раз. Уяснила?

– Ага. – Улыбнулась я во весь рот, разом простив ему все обиды, нанесенные мне за сегодняшний день.

Борис провел меня через просторную пустую комнату, которую я про себя окрестила столовой из-за стоящего в самом центре круглого тяжелого стола из натурального дерева, окруженного стульями с высокими спинками. Я успела заметить, что обстановка в этом доме дорогая, хотя и не особенно изысканная – типично номенклатурный стиль. На стенах развешано множество картин, но подбирали их без души и складывалось впечатление, что брали то, что в данный момент попалось под руку.

Борис еще накануне просветил меня насчет того, что отец Катеньки много лет возглавлял администрацию города и ушел со своего поста совсем недавно и совершенно добровольно. Это сильно возвысило его в моих глазах, так как мне казалось, что такую работу по собственной инициативе не бросают. Катенька была единственным и очень поздним ребенком, о ней заботились, как о нежном комнатном растении, тем более, что возможности позволяли оградить девочку от любых жизненных трудностей. Она не превратилась в избалованного капризного ребенка, как можно было бы ожидать, но выросла чересчур доверчивой и, как оказалось, совершенно не способной за себя постоять.

В спальне, которая примыкала к столовой, помимо деловито снующих туда-сюда оперативников, находились еще трое: женщина и двое мужчин. Женщина, ссутулившись и вытирая покрасневшие глаза скомканным платком, сидела на стуле возле окна. Мужчины расположились на диване. Глядя на них, я не сразу сообразила кто из двоих – отец Катеньки. Оба были уже в возрасте, хотя тот, что сидел ближе ко мне, выглядел более молодым и подтянутым. Позднее я узнала, что он – близкий друг семьи Полонских, Кирилл Иванович Колосов.

Оперативник, примостившийся напротив мужчин на низеньком неудобном пуфике, как раз закончил что-то записывать и, мягко улыбнувшись, произнес, обращаясь к старшему мужчине:

– На сегодня это все, вы нам очень помогли.

Не успела я осознать, что хитрый Боря привел меня в аккурат к шапочному разбору, как события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Лицо катиного отца на глазах стало меняться. Он привстал, руки сжались в кулаки, глаза налились кровью, от раздавшегося хриплого голоса у всех присутствующих по спине побежали мурашки.

– Черт знает что такое! – Прохрипел он. – Сколько будет продолжаться этот балаган? Вы задали тысячу ненужных вопросов, позвольте задать и мне один: где моя дочь?! Почему вы тратите время на пустые разговоры, вместо того, чтобы прочесывать вдоль и поперек весь город? Как это называется, я вас спрашиваю?

– Сережа, успокойся, я прошу тебя! – Тихо сказала женщина. Кирилл… – Она посмотрела на второго мужчину, ища поддержки и он едва заметно кивнул головой.

– Сергей, возьми себя в руки. – Негромко сказал он, обращаясь к другу. Потом повернулся к хмуро молчавшим оперативникам, которые не привыкли, чтобы их вот так отчитывали, как провинившихся школьников, и произнес:

– Надеюсь, вы понимаете, что нам пришлось пережить за последние дни и не примете близко к сердцу слова Сергея Алексеевича. Я приношу вам свои извинения, еще раз повторяя – нервы у всех на пределе…

– Не надо оправданий, Кирилл. Я сказал правду и не чувствую себя виноватым. – Резко оборвал его Сергей Алексеевич. – Если они не начнут шевелиться, я найду на них управу. Елена, дай мне телефон! – Он требовательно взглянул на растерянную жену и протянул руку.

– Зачем вы так, Сергей Алексеевич? – Попытался урезонить его Борис. – Мы делаем все, что в наших силах…

– Молчать, щенок! – Рявкнул мужчина и грохнул по столу кулаком. Борис отшатнулся, словно его ударили по щеке. – Кто ты такой, чтобы указывать мне в моем доме? Что ты себе позволяешь? Да я тебя…

Я увидела, как он внезапно из багрового сделался белым как полотно, лицо исказила мучительная гримаса, он покачнулся, потом согнулся пополам, схватившись за сердце, и рухнул на диван, беспомощно хватая ртом воздух.

– Сережа, что с тобой? – С криком бросилась к нему жена. За ней – остальные. Взглянув на сморщенное от боли лицо Сергея Алексеевича, Борис скомандовал:

– Женя, срочно скорую. Олег, Юра, поднимайте его, только осторожнее, и несите в зал. Андрей, закончишь все на месте.

Его команду выполнили беспрекословно. Про меня все забыли и я, забившись в угол, испуганно следила за тем, как большого и сильного человека, не выдержавшего свалившегося на него горя, торопливо, но бережно, несли из комнаты.

Когда дверь за ними закрылась, кроме меня в комнате остался только фотограф Андрей, высокий сутулый парень. Из оцепенения меня вывел его голос:

– Ты не поднимешь эту штуку повыше? Мне света не хватает.

Он протянул мне большую специальную лампу, за которой волочился длинный черный шнур. Я обняла тяжеленный прибор и молча полезла на стул рядом со шкафом.

Руки у меня были заняты, так как я держала высоко над головой лампу, но глаза – совершенно свободны и, оглядываясь по сторонам, я случайно взглянула на запыленную поверхность книжного шкафа, Взгляд зацепился за яркое цветное пятно возле самого края. Я сразу поняла что это такое и сердце радостно забилось от предвкушения важного открытия. Но я сумела сдержать свои эмоции при себе. Спокойно слезла со стула и вернула фотографу его аппаратуру. Он ловко убрал все в большую сумку, повесил ее на плечо и вышел из комнаты.

В следующее мгновение я снова взлетела на стул, схватила разноцветную книжечку в твердом переплете, всю в жутких розочках и сердечках, с надписью «Мои секреты» и спрыгнула на пол, крепко сжимая свою добычу.

Как раз в тот момент, когда я поспешно сунула ценную находку в сумку и пыталась застегнуть замок дрожащими пальцами, дверь снова распахнулась и на пороге возник Колосов. Он смерил меня с ног до головы пристальным взглядом, но ничего не сказал. Я поспешно пробормотала «Извините» и торопливо вышла из комнаты, едва не задев его плечом.

ГЛАВА 13

Оказавшись дома, я первым делом схватилась за пеструю книжечку и раскрыла ее на первой странице. Как я и предполагала, передо мной был дневник Катеньки Полонской. Я испытывала угрызения совести, ведь, в сущности, я стащила важную информацию. Пока я боролась с собственной совестью, не решаясь приступить к прочтению сокровенных мыслей пропавшей девушки, зазвонил телефон. Я тут же сунула дневник обратно в сумочку и только после этого взяла трубку.

– Привет. – Услышала я голос Бориса. – Чем занимаешься?

– Ничем. Телевизор смотрю. – Соврала я и покосилась в сторону черного экрана.

– Ну ладно. Слушай, Лиса, ты там, случайно, ничего с собой не прихватила?

– Нет, конечно. – Бодро ответила я, чувствуя, как холодеют руки. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так. Тут одно недоразумение. Полонские позвонили и интересуются, не изымали ли мы дневник их дочери.

– А вы изымали?

– Нет, конечно. В этом-то и проблема.

– Может, его вообще не было? Откуда им известно о дневнике?

– Не знаю. Они просто спросили, а я подумал, что ты вполне могла бы… Нет, нет, извини, я понимаю, у тебя и времени-то не было.

– Конечно, не было. Ты же меня впустил, только когда все закончилось. – Изобразила я оскорбленную невинность.

– Не обижайся. Я ничего такого не думал. Я сейчас приеду. Настроение хреновое, а рядом с тобой, может, полегчает. Ты не против?

– Конечно нет. – Ответила я, чувствуя, что голос звучит до невозможности фальшиво.

– Вот и ладненько. Жди, скоро буду.

И он повесил трубку, а я с сожалением констатировала, что изучение дневника придется отложить на завтра. Меня беспокоило то, что Полонские так быстро заволновались по поводу дневника. Мне показалось странным, что, раз уж они знали о его существовании, то почему сами не отдали его операм? Никакие разумные объяснения этому факту мне на ум не приходили и остался неприятный осадок. Вообще не люблю, когда мне что-то непонятно, а тем более, когда речь идет о таком серьезном деле.

Удача улыбнулась мне на следующий день. Вентцель, на беседу с которой я возлагала большие надежды, была на месте и я, улучив минутку, постучала к ней в кабинет.

– Можно? – Спросила я, заглядывая в дверь.

– Проходи, Лиза. – Кивнула она. Выглядела Ольга Васильевна неважно, но старалась не показывать, что что-то не в порядке. Я даже засомневалась, стоит ли начинать разговор, но она уже сделала рукой приглашающий жест и я вошла, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Что случилось? У тебя ко мне какое-то дело? – Догадалась она, едва взглянув на мое озабоченное лицо.

– Да. Мне нужен ваш совет по очень деликатному вопросу.

– Вот как? Слушаю тебя внимательно. – Ее серые глаза смотрели спокойно и внимательно, хотя в них и промелькнула искорка заинтересованности.

Я вздохнула поглубже и сказала, тщательно подбирая слова:

– Вообще-то дело касается недавнего происшествия. Похищения девочек.

– Я так и подумала. Но почему ты этим интересуешься? Конечно, дело очень неприятное и все мы не можем не думать о последствиях, но мне кажется, ты принимаешь случившееся слишком близко к сердцу. Я не права?

– Правы. – Вздохнула я. – У меня есть на это причины.

– Да, я что-то слышала о неприятной истории, которая произошла с тобой в твоем родном городе.

– Нет, дело вовсе не в ней. – Помотала я головой. – Одна из девочек – моя близкая знакомая и я не могу спокойно смотреть, как милиция понапрасну теряет время, а дело по-прежнему не двигается с мертвой точки.

– Да. Особых успехов не наблюдается. – Согласно кивнула Олга Васильевна. – Но почему ты считаешь, что можешь добиться большего там, где бессильны даже профессионалы?

Я понимала ее удивление. Кроме того, я вовсе не считала, что мне удастся обойти специально обученную команду, но я должна была хотя бы попытаться. Именно это я и сказала Вентцель. Выслушав, она кивнула, но в голосе ее все еще слышалось сомнение, когда она медленно произнесла:

– Я понимаю тебя. Не обижайся, но мне не очень верится в успех твоей затеи. Я не могу запретить тебе попробовать и, если могу тебе чем-то помочь, то можешь на меня рассчитывать.

Я была очень рада это слышать.

– Для начала мне хотелось бы уточнить, кто из сотрудников во время каникул дежурил по четвергам.

– В этом нет ничего сложного. Список висит в приемной.

– Да, я видела, но хотела бы уточнить, все ли работали строго по расписанию или были какие-то перестановки?

Ольга Васильевна перелистала ежедневник и через некоторое время сказала с уверенностью:

– Нет. Ни одного изменения в графике не было. По четвергам дежурили Софья Николаевна, профессор Скарликов и доцент Липанов. Ты подозреваешь кого-то из них? – Недоверие в ее голосе было слишком заметно, хотя она и попыталась из вежливости скрыть его.

– Нет. Я никого не подозреваю. Но они могли видеть больше остальных, поскольку находились в институте именно в то время, когда пропали девушки.

– Да, я тоже заметила регулярность исчезновений. – Задумчиво кивнула Вентцель. – И мне это показалось нестораживающим, но я не смогла найтиподходящего объяснения. А ты как думаешь?

– Вариантов много, но фактов, говорящих в пользу какого-то из них, у меня нет. Поэтому я и хочу расспросить этих троих, может быть обнаружится что-то такое, чему они даже не придали значения, а в деле появится хоть какая-то зацепка. Пока же – полный мрак. Спасибо, что помогли мне.

– Так это все, чего ты хотела? – Удивилась она.

– Пока да. Но я надеюсь, что если у меня появятся еще вопросы, вы не откажетесь мне помочь.

– Разумеется. Держи меня в курсе дела, хорошо?

– Обязательно. – С готовностью пообещала я.

* * *

Мне предстояло выбрать, с кого из трех преподавателей начать. Все трое подходили под намеченный мой предполагаемый образ преступника. Хотя нет, пожалуй, профессора Скарликова я бы стала подозревать в последнюю очередь. Даже на роль свидетеля он совершенно не подходил, ибо был очень стар, чрезвычайно рассеян и вдобавок ко всему – глуховат. Его оставлю напоследок. Зато двое остальных казались вполне перспективными. Особенно Софья. Она ненавидит студенток до глубины души и хотя, само по себе, это не преступление, ненависть и зависть порой толкает людей на совершенно непредсказуемые поступки.

Липанов тоже фигура неприятная, в этом Яна права на все сто, но я не могла найти для него подходящего мотива. Но я его практически не знаю и мне трудно судить объективно. Если же он что-то видел, то получить от него информацию будет непросто, но попробовать все же стоит.

В конце концов, я решила начать именно с Липанова. к разговору с ним следовало подготовиться заранее, но мне это не удалось: по институту разнеслась весть, что привезли зарплату, а такое редкое явление предполагает только одно: как можно быстрее бежать в бухгалтерию и занимать очередь. Бывали случаи, что денег на всех не хватало, а следующий раз мог наступить очень нескоро.

В данном случае мне повезло и я, довольная собой, поспешила убрать свою добычу в сумочку. Дневник Катеньки по-прежнему лежал там, переливаясь всеми цветами радуги и я решила, что самое время с ним познакомиться.

Содержание меня разочаровало. Девчушка была еще очень наивна, круг ее интересов ограничивался школьными отметками, обсуждению обновок и подобной чепухе. Вряд ли что-то из того, что я успела почерпнуть из исписанных круглым детским почерком страниц могло помочь мне вычислить того, кто похитил эту малышку.

Я продолжала листать страницы скорее по инерции, когда в деканат ворвался высокий парень с длинными черными волосами и нервным лицом. Не обращая на меня внимания, он внимательно осмотрел приемную и, ни слова не говоря, скрылся, громко хлопнув дверью. Я пожала плечами, удивленная его поведением и вернулась к дневнику.

Но надолго сосредоточиться на чтении мне так и не удалось. Дверь снова приоткрылась и я увидела симпатичное улыбающееся лицо. Оно принадлежало мужчине около тридцати с насмешливыми серыми глазами.

– Привет. – Сказал он, как будто мы были давно знакомы.

– Привет. – Ответила я, решив не нарушать правила игры.

– Из начальства есть кто-нибудь?

– Нет. Все ушли уже. Полшестого.

– Ясно. Сверхурочные здесь не приняты. – Усмехнулся парень и я не смогла удержаться от ответной улыбки.

Кивнув мне на прощание, он аккуратно притворил дверь. После ухода симпатяги, я еще немного почитала, но вскоре обнаружила, что за окном уже темнеет. Ничего интересного в дневнике я так и не обнаружила, если не считать туманных намеков на существование таинственного поклонника. Причем, у меня были сильные подозрения, что любовник существовал лишь в воображении мечтательной девочки. Я надеялась получить подтверждение этому на следующих страницах. Их осталось не так-то много и я решила закончить чтение дома, хотя уже сейчас было ясно – пользы от этого чтения никакой. Еще одна ниточка оказалась слишком тоненькой, чтобы вывести меня хоть куда-нибудь из темноты, в которой я блуждала уже несколько дней.

Я снова засунула дневник в сумочку и неохотно поднялась с места.

ГЛАВА 14

К тому времени, когда за мной с шипением задвинулись двери допотопного автобуса и я оказалась на своей остановке, стало совсем темно. Я уже привыкла к тому, что на нашей улице горели всего три фонаря, и то попеременно, и не испытывала страха, когда шагнула на асфальтовую дорожку, ведущую к родной пятиэтажке. Главным недостатком моего жилища была удаленность от остановки автобуса. Место было немноголюдным, но я как-то приспособилась и не обращала на это внимания. Как оказалось – совершенно напрасно. Потому что именно сегодня звезды сложились для меня не самым благоприятным образом.

Я беспечно шагала вперед, погруженная в свои мысли, когда позади меня раздался топот и, охваченная предчувствием, я резко отпрыгнула в сторону с тропинки. Я услышала странный свист и что-то тяжелое ударило в плечо, так, что я упала на колени.(Прощайте, новые колготки!) Несмотря на боль, мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы вскочить на ноги. В нескольких шагах от меня в темноте стоял какой-то парень, держа руку поднятой вверх. Эта рука сначала показалась мне какой-то непропорционально длинной и я не сразу поняла, что он крепко сжимает палку. Я ожидала, что он вот-вот бросится на меня и ударит этой палкой, но вместо этого он размахнулся и швырнул ее. К счастью, на этот раз он промахнулся, металлический прут со свистом пролетел мимо и загремел об асфальт.

Я не знала, что делать. Кто этот человек и что ему от меня надо? Бежать я не решалась. Вдруг у него в запасе еще несколько прутьев и в следующий раз он не промажет? Мы стояли друг напротив друга, тяжело дыша и сверля друг друга глазами.

Парень не выдержал первым. Он шагнул в мою сторону и теперь я смогла его рассмотреть, так как на него упал свет фонаря. Типичный бродяга, – определила я. Молодой, худой, с нездоровой кожей. Пах он еще гаже чем выглядел. Я поморщилась и потихоньку начала пятиться назад. Прежде чем я успела открыть рот, чтобы выяснить, наконец, за что он на меня так рассердился, он резко нагнулся, поднял что-то с земли и метнул в меня. На этот раз я не успела увернуться, от резкой боли из глаз посыпались искры и я провалилась в темноту…

Первым проблеском сознания было ощущение, что у меня есть голова и это меня здорово раздражало, потому что пошевелить ей я все равно не могла. Тем не менее я все же попыталась это сделать и сразу же застонала от боли.

– Как ты? – Раздался откуда-то сверху встревоженный голос, показавшийся смутно знакомым.

Это еще кто? – От страха я сделала попытку вскочить, но сильные руки удержали меня на месте. Открыв глаза пошире я увидела расплывающийся силуэт чьей-то фигуры и поняла, что сижу на траве в том же самом месте, где на меня напал этот полоумный, а кто-то очень бережно поддерживает меня за плечи. Голова отозвалась на резкое движение такой дикой болью, что я чуть не отключилась снова. Но мне удалось сфокусировать взгляд и я с удивлением увидела перед собой лицо парня из кафе.

– Ты? – От изумления мои глаза сами собой распахнулись.

– Удивлена? – Усмехнулся Тим.

– Не то слово. Что ты здесь делаешь?

– Разве непонятно? Слежу за тобой, разумеется. – Невозмутимо пожал он плечами.

– Послушай, – начала я, – меня не очень устраивает твоя привязанность ко мне. – Говорила я медленно, с трудом ворочая языком, но Тим понял что я имею в виду, однако не обиделся.

– А я думаю, что оказался здесь очень кстати. Парень был настроен весьма серьезно.

– Где он? – Испуганно завертела я головой.

– Убежал. – Ответил Тим и я почувствовала, что он искренне переживает по этому поводу. – Он прихватил с собой твою сумку и оказался просто каким-то спринтером. Чтобы ты не обнаружила мое присутствие, приходилось идти на значительном расстоянии, так что когда я подбежал, ты была в нокауте, а парень с сумкой делал ноги. Как ты себя чувствуешь?

– А как бы ты себя чувствовал, получив ни за что ни про что по голове и лишившись зарплаты? Ты не мог бы перестать разглядывать меня с таким вниманием? Лучше помоги мне встать.

– Ты чувствуешь себя превосходно. – Невозмутимо подытожил Тим. Он довольно бесцеремонно подхватил меня под мышки и поставил на ноги. Я охнула, потому что земля качнулась у меня перед глазами, но он не дал мне упасть, продолжая поддерживать под руку. С трудом переставляя затекшие ноги, я медленно побрела вперед. Тим не отставал.

– А ты куда? – Строго спросила я.

– Хочешь сказать, что можешь дойти самостоятельно?

Я прикинула расстояние до дома и поняла, что это выше моих сил. Гудящая голова отчаянно протестовала против малейшего движения, росшие вдоль дороги кусты то и дело расплывались. Мне почему-то припомнилась старинная песенка пьяницы из классического репертуара: «Левая, правая где сторона? Улица, улица, ты, брат, пьяна!» Я была трезвой, но насчет улицы не поручусь, так она плясала у меня перед глазами.

Я не хотела признаваться Тиму, что его помощь мне необходима, поэтому просто промолчала, стараясь сохранять равновесие и идти ровно. Со стороны мы, должно быть, напоминали подвыпившую парочку: когда меня пошатывало, я помимо воли опиралась на Тима и ему приходилось возвращать меня в исходное положение.

Кое-как мы добрались до моего дома. Подъем на пятый этаж потребовал от меня недюжинных усилий. Ключ остался в сумочке, но у соседей хранился запасной. От ненужных расспросов меня спасло только то, что родителям Оксаны хватало собственных проблем.

Пять лестничных пролетов вымотали меня окончательно. У меня даже не осталось сил, чтобы выгнать Тима, когда я обнаружила, что он, вместо того, чтобы тактично удалиться, доставив меня до квартиры, нахально прошел в комнату и удобно расположился в кресле.

Я сразу же отправилась в ванную и меня вывернуло наизнанку. Сотрясение. – Равнодушно констатировала я. Добравшись до зеркала, я с удивлением уставилась на свое отражение. Про таких моя бабушка говаривала: «В гроб краше кладут». Бледное, перепачканное лицо с мутными глазами и бескровными губами отнюдь не украшала здоровенная ярко-розовая ссадина на лбу, из которой в нескольких местах сочилась кровь. «Ладно, хоть череп не проломили,» – Подумала я. Оттянув кофточку на груди, я обнаружила на плече, в которое угодила первая палка, большой синяк. На пляже мне в этом сезоне больше не блистать.

Стараясь как можно осторожнее касаться раны на лбу, я умылась теплой водой и промокнула лицо полотенцем. На белой махровой ткани остались несколько красных пятнышек.

Придерживаясь за стену рукой, я дошла до комнаты. Тим по-прежнему сидел в кресле. Увидев меня, он не пошевелился, но глаза быстро обшарили меня с ног до головы.

– Полегчало? – Спросил он.

– Твоими молитвами. – Буркнула я. – Но не настолько, чтобы терпеть твое присутствие в моем доме. Я тебе, конечно, очень благодарна и все такое, но лучше бы тебе уйти.

– Ты не выглядишь особенно благодарной.

– Возможно. – Кивнула я. – Просто мне не нравится, когда кто-то оказывается в нужном месте в нужное время.

– Полегче. – Глаза Тима недобро сверкнули. – Если ты намекаешь, что я сам все это подстроил, то лучше сразу выброси эту мысль из головы. Зачем мне нападать на тебя, если мне нужна твоя помощь?

– Ой, не спрашивай. – Поморщилась я. – Откуда я знаю, что у тебя на уме?

– В сумке было что-то ценное?

– Смотря для кого. Для меня так даже очень. Там была моя зарплата за целый месяц.

– Нет проблем. – Тим достал из кармана пачку денег, перетянутую резинкой и протянул мне. – Здесь пять тысяч. Это аванс. Получишь еще столько же, если мы сможем найти Инну. И вдвое больше, если мы найдем ее живой.

– Нет. – Я сама удивилась своему ответу.

– Но почему?

– Я не буду тебе помогать.

– Значит, не возьмешь? – Уточнил он, засовывая деньги обратно в карман. – Что ж, уговаривать не стану. Но ты поступаешь глупо.

Я пожала плечами и отвернулась.

– Что-нибудь еще в сумке было, кроме денег?

– Нет. То есть да. Но эта вещь не представляет никакой ценности ни для кого, кроме меня. – Неохотно ответила я, имея в виду дневник.

– Думаешь, обычное ограбление?

– Слушай, ну что ты ко мне привязался? Думаешь, не думаешь. Не могу я сейчас думать. Нечем. Я мерзко себя чувствую. У меня жутко болит голова. Я зла, как сто чертей. Поэтому, если ты немедленно не уберешься отсюда, я… я вызову милицию!

Тим посмотрел на меня с интересом и… не сдвинулся с места. Такого поворота я не ожидала. Не исключено, что в следующую минуту я набросилась бы на него с кулаками, но мне помешал звонок в дверь, прозвучавший так резко и неожиданно, что я вздрогнула и, помимо воли, посмотрела на Тима, как будто он мог подсказать мне, как следует поступить. Он ничего не сказал, но я заметила, что мускулы его напряглись, он весь подобрался, словно зверь перед прыжком.

Я пошла открывать. На пороге стоял… Борис.

– Вот и милиция. – Ошарашено пробормотала я, даже не пригласив его войти.

– Привет, малыш. – Широко улыбнулся он, целуя меня в щеку. Только сейчас он заметил ссадину и встревожено спросил:

– Что с тобой? Почему у тебя на лбу кровь?

– Бандитская пуля. – Мрачно пошутила я. О том, что произойдет через несколько минут, даже думать не хотелось.

Борис тем временем прошел в комнату и замер в дверях. Я прислонилась к стене и устало закрыла глаза.

– Кто это? – Обернулся ко мне Боря. Он выглядел скорее удивленным, чем расстроенным.

– Ты его самого спроси. – Посоветовала я.

– Как это? Ты что, не знаешь, кто сидит в твоей комнате?

Я молча прошла мимо него и показала на Тима:

– Этого? Знаю. Но я не в том настроении, чтобы представлять вас друг другу. Хотите – знакомьтесь самостоятельно.

– Ну, Лиса, не ожидал от тебя. За моей спиной! После всего… Эх, все бабы одинаковые… – Он махнул рукой и бросил на меня взгляд, полный презрения. Это было уже слишком.

– Вон. – Тихо и отчетливо произнесла я. – Пошли вон отсюда. Оба!

– Ты это мне говоришь? – Опешил Борис.

– Она это нам говорит. – Ответил вместо меня Тим, поднимаясь с кресла. – Пошли отсюда парень. Девчонке сегодня здорово досталось. Ей надо прийти в себя.

– А ты кто такой? Почему…

– Пошли. Я с удовольствием выслушаю тебя, но не здесь. Спокойно произнес Тим и взял Бориса за плечо. Тот попытался вырваться, но не тут то было. Тогда Борис пошел к выходу, напоследок одарив меня негодующим взглядом.

Я осталась стоять посреди комнаты, вцепившись руками в плечи и не сдвинулась с места даже тогда, когда услышала как хлопнула входная дверь.

Машинально я подняла руку, пощупала горячий лоб и долго стояла так, смотря перед собой невидящим взглядом.

ГЛАВА 15

Рано утром, выйдя из подъезда, я обнаружила на лавочке возле дома Тимофея. Увидев меня, он отбросил недокуренную сигарету и сказал:

– Доброе утро.

Он произнес это таким тоном, точно подобная встреча была чем-то обычным.

– Ты рано поднялся. Стоило тащиться в такую даль, чтобы пожелать мне доброго утра. – Ответила я, с усмешкой разглядывая его небритые щеки.

– А я и не ложился.

Улыбка увяла на моих губах.

– Ты что, провел здесь всю ночь?!

– Ну, не здесь. В машине. Просто я подумал, что в твоей сумке были ключи от квартиры и если парень окажется не обыкновенным воришкой, то можно ждать гостей.

Хорошо, что эта гениальная мысль не посетила мою собственную голову прошлой ночью. Сомневаюсь, что в этом случае я была бы в состоянии уснуть хотя бы на минуту.

– Ну что, поехали на работу? – Деловито осведомился Тим. Ты классно поработала с макияжем. Ссадину почти не видно.

– Надеюсь, что это комплимент. – Буркнула я.

Тим поднялся и вопросительно посмотрел на меня.

– Пошли?

Трудно сказать, как бы я поступила, если бы мой разум был в порядке, но то, что творилось в моей голове в данную минуту можно назвать как угодно, но только не способностью соображать.

– Ладно. Где транспортное средство? – Я выразительно обвела взглядом пустой двор.

– С той стороны. Не хотел пугать твоих соседей.

– Могу себе представить…

Увидев черный Джип, я криво усмехнулась.

– Не нравится? – Спросил Тим, заметив мою ухмылку.

– Да нет, как же без Джипа-то. Тебе на другой машине и ездить не положено. А жаль. Разнообразие бы не помешало.

– Это не моя тачка. Одолжил.

– Угнал?

– Я же сказал – одолжил. У знакомых. Не бойся, садись.

Устроившись на мягком сиденье, я почувствовала себя значительно лучше оттого, что не придется трястись в автобусе. Голова все еще болела, хотя теперь это была тупая боль, сидящая где-то глубоко внутри черепушки.

Тим аккуратно тронулся с места, словно вез хрупкую вазу и мощный автомобиль медленно поехал вперед.

– Ты не разглядел вчера того типа? – Спросила я у Тима.

– Нет. Единственное, в чем я уверен – это был худой пацан не старше восемнадцати. И бегает он как страус.

– Страусы не воруют сумочки. – Горько посетовала я, припомнив, что в моем кошельке остался последний полтинник.

– Если ты о деньгах, то мое предложение остается в силе.

Я ничего не ответила. Тогда он осторожно задал мне вопрос, который я ожидала услышать еще вчера:

– Ты уже начала поиски?

– Трудно начинать поиски, когда и начинать-то их неоткуда. Мрачно ответила я. – Ни одной зацепки. Прямо человек-невидимка какой-то.

– И что ты собираешься делать?

– Так, есть пара мыслей. – Уклонилась я от прямого ответа.

– Слушай. – Серьезно посмотрев на меня, сказал Тим. – Одной тебе не справиться. Я готов тебе помочь и, думаю, моя помощь тебе пригодится.

– Не дави на меня. – Попросила я. Скажи мне как тебя найти и, если я что-то решу, я сообщу тебе об этом.

– Тебе не надо меня искать. – Усмехнулся Тим. – Хочешь ты или нет, но я всегда буду поблизости. Вся разница только в том, будешь ты видеть мое присутствие или нет. Если ты по-прежнему не захочешь, чтобы я тебе помогал, то, обещаю, ты меня даже не заметишь.

– Похоже, у тебя очень много свободного времени. – Вздохнула я.

– Нет. Мне очень надо вернуть Инну домой.

Я взялась за ручку дверцы, так как машина затормозила напротив входа в институт. Тим предусмотрительно не стал подъезжать к центральному входу и остановился у одного из запасных.

* * *

Работы в этот день было немного и я расправилась с ней часа за полтора. Покончив с последней бумажкой, я удовлетворенно вздохнула. Сделав неловкое движение головой, я почувствовала резкую боль в затылке и невесело усмехнулась: дело началось слишком круто, я еще ничего толком не узнала, а уже получила по кумполу, да еще неизвестно от кого. Фи. Мириться с таким положением дел было выше моих сил и я решила, что откладывать разговор с Липановым больше не имеет смысла.

Кабинет психолога располагался в цокольном этаже и, если бы мне не приходилось бы бывать здесь раньше, я непременно заблудилась бы. Мне никогда не нравилось это место. Здесь пахло сыростью и прокисшими щами. Последнее имело свое объяснение: на этом же этаже была студенческая столовая, посещение которой, на мой взгляд, приравнивалось к подвигу, настолько отвратительно тут кормили. Однажды, почувствовав приступ голода, я попыталась обнаружить хоть что-то съедобное, но одного взгляда на сочащиеся жиром желтоватые шницели хватило, чтобы отбить аппетит на неделю вперед.

Стараясь почти не дышать, я добралась до обшарпанной двери в липановский кабинет и громко постучала.

Мне никто не ответил. Тогда я проявила инициативу и толкнула дверь, которая открылась, издавая жуткий скрип. В комнате никого не было. Я решила дождаться Липанова во что бы то ни стало и огляделась в поисках подходящего стула.

Кабинет выглядел откровенно убого, как, впрочем, и все остальные помещения института. Стул, на который я собиралась присесть, угрожающе зашатался, едва я попыталась облокотиться на спинку. Я испуганно вскочила и больше не стала испытывать судьбу, испытывая на прочность остальные предметы скудной обстановки.

От нечего делать я принялась осматриваться более внимательно и почти сразу обнаружила на столе яркий пакет. Это была единственная новая вещь в комнате – вызывающе яркая – приковываюшщая взгляд. Я подошла поближе и… любопытство оказалось сильнее меня: я чуть-чуть приоткрыла пакет и удивленно присвистнула, увидев два блока «Парламента». Дорогие сигареты. Не самые дорогие, конечно, но при зарплате, которую получает Липанов, такие – недостижимая роскошь. Интересно, откуда у него деньги?

В пакете лежало что-то еще и, чтобы рассмотреть это что-то, я потянула пакет на себя, сделала неловкое движение и он грохнулся на пол. Я бросилась подбирать выскользнувшие коробки, протянула руку и замерла с открытым ртом. Я закрыла глаза и пообещала себе, что открою их, как только справлюсь с внезапной дрожью во всем теле.

Когда я снова открыла их, она все еще была там, маленькая блестящая заколка для волос, с перламутровым сердечком. Дрожащими пальцами я бережно подобрала ее и сжала в кулаке. Я прекрасно знала, кому принадлежит эта заколка. Больше того, я знала и то, что другой такой просто не существует, ее сделали своими руками и сделала ее пропавшая Оксана.

Я вздрогнула, услышав за спиной мерзкий скрип несмазанных дверных петель и вскочила на ноги, держа в руках пакет. Хозяин кабинета застыл, глядя на этот злополучный пакет с изумлением. В другое время я не знала бы куда деться от стыда, но минуту назад все изменилось. Я встретилась с его неприязненным взглядом и упрямо тряхнула головой, слишком поздно сообразив, что моя голова не в том состоянии, чтобы обращаться с ней подобным образом. Испытав очередной приступ сильной боли, я даже не поморщилась.

– Что вы здесь делаете? – Сухо спросил Липанов, не отрывая глаз от пакета.

– Если вы решили, что я собираюсь стянуть ваши сигареты, то глубоко заблуждаетесь. Я случайно задела пакет и он упал на пол. – Вызывающе ответила я.

Он целую минуту молча таращил на меня свои водянистые глаза, не скрывая своего презрения. Но мне было глубоко наплевать на мнение человека, которого я подозревала в страшном и мерзком преступлении.

– Зачем вы пришли в мой кабинет? Не помню, чтобы я вас приглашал. – Процедил Липанов.

Я медленно повернулась к столу, аккуратно положила пакет на прежнее место, снова повернулась к Липанову и спокойно произнесла:

– Я понимаю ваше недоброжелательное отношение ко мне. Вы очень напуганы, а человек, который испытывает страх, всегда готов к обороне. Вам все кажется подозрительным. И я, и мой поступок – в том числе. Но если вы немного успокоитесь и задумаетесь, то поймете, что я вам не враг. По крайней мере – пока. Если бы я хотела вам зла, то не стала бы приходить сюда, а сообщила бы о своих подозрениях тому толстому следователю, с которым мы все провели немало неприятных минут. Но я этого не сделала…

Он не дал мне закончить, воскликнув:

– Глупости.

Он нервничал и ему никак не удавалось взять себя в руки. от этого он злился еще больше.

– Я вовсе не напуган. Я возмущен вашим бесцеремонным вторжением. И с какой стати мне в чем-то подозревать вас? Я вас не знаю. И мне нечего скрывать от следователя.

Пока он говорил, я внимательно смотрела на его лицо и видела, как над верхней губой у него выступили мелкие капельки пота.

– В самом деле? – Спросила я, когда он замолчал. – Тогда, может быть, вы объясните, каким образом эта вещица попала в ваш кабинет?

Я резко протянула руку вперед и раскрыла ладонь. Липанов опустил взгляд и довольно равнодушно посмотрел на тускло поблескивающее перламутровое сердечко.

– Что это? – Спросил он.

Я растерялась, потому что не ожидала такой реакции. Его лицо не выражало ровным счетом ничего. Он по-прежнему был настороже, но его страх ни на йоту не увеличился. Но я не теряла надежды и терпеливо пояснила:

– Эта заколка принадлежала одной из пропавших девушек. Я нашла ее несколько минут назад возле ножки вашего письменного стола.

Я сразу увидела, что допустила ошибку. Впервые за все время нашего разговора выражение затравленного страха исчезло с его лица. Он посмотрел на меня и широко улыбнулся.

– Ай-яй-яй. Что за глупые выдумки? Вы можете говорить все, что вам заблагорассудится, но я в глаза не видел ни заколки, ни девушки. И знаете, что я думаю? Вы сами принесли ее сюда, рассчитывали напугать меня, но ваш блеф не удался.

Я промолчала, меня мучала злость на то, что меня провели. Он лгал, когда говорил, что ему нечего скрывать от следователя, я видела его страх, но мне пришлось проглотить его ложь, не поморщившись. Черт бы побрал этого психолога! Глядит мне прямо в глаза и врет без зазрения совести! Он действительно разглядывал меня, но уже без страха, а так, словно недоумевал, кто же я на самом деле?

– Я понимаю, что допустила промах. – Твердо сказала я. – Но я знаю совершенно определенно, что Оксана была в этой комнате. Вы не хотите объяснить мне, как это произошло. Что ж, это ваше право. Но я хочу, чтобы вы знали: я все равно докопаюсь до истины, и если узнаю, что вы виновны, то берегитесь…

Я развернулась на каблуках и быстро прошла к двери, сжимая кулаки. Только отойдя на приличное расстояние, я почувствовала боль и разжала руку. Острый конец заколки вонзился в кожу, на ладони выступила капелька крови. Я смотрела, как она стекла по ложбинке и запачкала сердечко, которое из розового стало алым…

Свободной рукой я протерла украшение и пошла дальше, перебирая в памяти свой неудачный разговор с Липановым. Сзади послышались торопливые шаги. Кто-то почти бежал вслед за мной. Я обернулась и столкнулась нос к носу со столичной штучкой. Прерывисто дыша от быстрого бега, она торопливо сказала:

– Вы очень быстро ходите.

– Только когда не знаю, что кто-то не может меня догнать.

– А вы остроумная. – Широко улыбнулась женщина. – Мы, кажется, не знакомы? Меня зовут Лариса Демьянова. Я журналист. Вы здесь работаете или учитесь?

– Работаю.

– Вы наверняка слышали об ужасной трагедии, которая произошла совсем недавно? Я имею в виду таинственное похищение юных абитуриенток.

– Об этом слышали все. – Ответила я, стараясь сохранять спокойствие. Меньше всего мне хотелось сейчас отвечать на вопросы, но я не хотела показаться невежливой.

– Вы слышали о новой версии? – Продолжала допытываться она.

– Я вообще не слышала ни одной официальной версии. Милиция отказывается комментировать свои действия.

– Я говорю не о милиции. В нашей газете читатели обсуждают всевозможные версии случившегося и вот сейчас высказано предположение, что преступники специально похищали молодых здоровых девушек, чтобы использовать их, как бы это помягче сказать, в кулинарных изделиях.

– Простите, вы что, серьезно считаете, что их пустили на котлеты? – Спросила я, ошарашено глядя в ее широко распахнутые глаза.

– Ну не знаю, в наше время все может быть…

– Дело ваше, но я бы посоветовала поскорее закрыть эту тему, иначе кто-то может решить, что у вашего издания крыша поехала. Сказала я и поспешила прочь, опасаясь, что словами дело не ограничится. Еще немного и я могла вцепиться этой идиотке в волосы.

ГЛАВА 16

Неудача с психологом почти выбила меня из колеи. Мои подозрения на его счет только окрепли, но я понятия не имела с какого конца мне подступиться к этой скользкой личности. Конечно, можно рассказать обо всем Борису. Даже если он мне не поверит, они все равно начнут копать. Но после вчерашнего мне не хотелось обращаться к нему за помощью. А одной мне явно не справиться.

Что же делать? Я сдавила пальцами виски и некоторое время сидела так, глядя в одну точку. Потом я разозлилась. Хочется мне или нет, перед лицом трагедии я взяла на себя задачу разобраться в ней. Остальные пока только жалуются на судьбу, предаются скорби, ищут утешения. Но кто-то же должен действовать?

У меня уже давно прошел первый порыв энтузиазма и пришло сознание того, что ввязаться в это дело могла только сумасшедшая. Но если я отступлю сейчас и признаю свое поражение, то никогда не смогу уважать себя. Ну уж нет. Я справлюсь.

Так как я отчетливо понимала, что в одиночку я не продвинусь ни на шаг, у меня оставался один выход: найти союзника. После долгих размышлений, я вынуждена была признать, что на эту роль подходит только один человек, нравится мне это или нет. И человек этот – Тим.

Самое трудное было признать это, когда же я смирилась с судьбой, то возникла другая проблема: он не оставил никаких координат и я даже не могу сообщить о своем решении. Что он там говорил? Что всегда будет поблизости. Замечательно, если не считать того, что он обещал оставаться на расстоянии. А в данный момент он был мне нужен.

В конце концов мне не осталось ничего другого, кроме как положиться на удачу и на собственную сообразительность.

По дороге домой я едва не свернула себе шею, высматривая его машину, но ее не было. Что ж, Тим сдержал свое слово. Если конечно его слова утром не были обычной бравадой. Не исключено, что он в данный момент находится в другом конце города и спокойно занимается своими делами. Подобный вариант, как ни странно, меня огорчил.

Дома я бродила из угла в угол, пытаясь придумать, как мне выманить Тима из засады. Только сейчас до меня дошел смысл старой поговорки: «Трудно искать черную кошку в темной комнате. Особенно, если ее там нет.»

За окном стемнело. Остался последний способ. Я выключила свет во всей квартире, выждала минут пятнадцать, вышла, оставив дверь незапертой и осторожно спустилась вниз.

Тим сидел на той же лавочке, что и утром, и спокойно курил, разглядывая газету, которую держал в руке. Мое появление его не удивило. Он кивнул мне, не говоря ни слова, а я подошла и уселась рядом с ним на скамейку.

– Ты выглядишь расстроенной. – Заметил Тим, не глядя в мою сторону. – Голова все еще болит?

– Не очень. – Соврала я. И, собравшись с духом, выпалила – Я искала тебя.

– Я понял. Ты так вертела головой, что я начал опасаться, что она отвалится.

– Так почему же ты не подошел, если такой догадливый? – Возмутилась я. – И вообще. Я тебя не видела. Как тебе это удалось?

– Секрет фирмы. Выкладывай, что заставило тебя изменить решение? Деньги?

– Пошел ты со своими деньгами знаешь куда?

– Туда я всегда успею. – Усмехнулся Тим. – Что тогда?

– Ничего. Просто поняла, что одной мне не вытянуть.

– А как же твой мент? Я вчера доходчиво все ему объяснил. Он, вроде, понял. Так что конфликт исчерпан. Можете больше не дуться друг на друга.

– Слушай, не лез бы ты не в свое дело, а? – Попросила я, удивившись, что упоминание Бориса было мне неприятно. – Не хочешь помогать – не надо.

– Я этого не говорил. – Возразил Тим. – Слушаю тебя внимательно. Что надо сделать?

– Пока ничего конкретного. У меня появились серьезные подозрения насчет одного человека, но первая попытка прояснить ситуацию – провалилась.

Я подробно рассказала Тиму о своей находке в кабинете Липанова, о последующем разговоре и своем позорном провале.

Когда я закончила, Тим нахмурился и в раздумье потер указательным пальцем переносицу.

– Звучит убедительно. – Наконец сказал он. – Может, мне с ним поговорить?

– Нет уж, пока не стоит. Мы ничего этим не добьемся. Он еще в суд подаст за причинение телесных повреждений. Я что-нибудь придумаю. А что это у тебя за газета? Интересуешься?

Я ткнула пальцем в развернутую страницу с платными объявлениями. Одно из них было обведено в кружок шариковой ручкой. В нем говорилось, что фирма набирает девушек для работы за границей.

Тим не обратил внимания на мой язвительный тон и неожиданно спросил:

– Ты что-нибудь слышала о психе?

Я растерялась. На кого это он намекает? Но он ждал ответа и я неуверенно проговорила:

– Ну, это очень неуравновешенный человек, не способный до конца контролировать свои поступки…

– Я говорю не об этом! – Нетерпеливо перебил он. – Я спросил тебя, слышала ли ты когда-нибудь о крупном авторитете по кличке Псих?

Я начала что-то припоминать. Кажется, эта кличка пару раз упоминалась в желтой прессе в связи с какими-то кровавыми разборками.

Я взглянула на Тима и пожала плечами:

– Кое-что, кажется, слышала, но я такими вещами не интересуюсь. А при чем тут он?

– Он один из тех, кто стоит за этим объявлением. Это, конечно, липа, девчонки, которые откликнуться на нее, попадут прямиком в бордель.

Тут до меня начал доходить ход его мыслей.

– Ты считаешь, что девушек похитил Псих, чтобы продать в публичный дом?

– Есть такая мысль.

– Ерунда. Среди похищенных одна – толстушка, другая – дурнушка. Я не слишком разбираюсь в требованиях публичных домов к подбору кадров, но думаю, что они могли бы найти для себя что-нибудь получше и более легким способом. Любая дискотека или ночной клуб просто забиты хорошенькими малолетками, у которых в голове солома. Мне кажется, ты ошибаешься, если считаешь, что похищение – дело рук этого типа. Может, он и псих, но вряд ли – идиот.

Тим выслушал меня, не перебивая, но когда я закончила, сказал:

– Ты знаешь далеко не все. Об этом я и собирался тебе рассказать. Псих – давний конкурент Ежова. Он ненавидит его. И то, что произошло может быть способом доказать свое превосходство… в доступной ему манере. Инна впервые оказалась за пределами родного города. Отец предвидел нечто подобное и сделал вск, чтобы отговорить ее от поездки, но она, когда упрется, способна настоять на своем…

– Так все дело в Инне? Я правильно поняла твою мысль?

– Думаю – да.

– Он требовал выкуп?

– Нет. И это – еще один факт в пользу того, что наши предположения верны. Деньги для него не главное. Их у него навалом. Заставить Ежова страдать, зная как он любит дочь, для Психа нет большего кайфа в жизни.

Что-то изменилось в выражении глаз Тима. До этой минуты он казался абсолютно спокойным, почти бесчувственным, теперь в его глазах была только боль.

– Эта девушка много значит для тебя? – Тихо спросила я.

– Да.

– Она – твоя… подруга?

– Нет. – Резко ответил он и я поняла, что больше он ничего не скажет.

Я помолчала, обдумывая только что услышанное, потом покачала головой:

– Что-то не сходится. Зачем ему связываться с остальными девушками, если нужна была только одна? Это ненужный риск. Вся милиция поднята на ноги. Преступника ищут по всему городу.

– И нашли? – С горькой иронией спросил Тим.

– Нет.

– Вот-вот. Кроме того, Псих плевать хотел на милицию. половина куплена им на корню, другая половина совершенно беспомощна. Псих боится только Ежова. И если он пытается замести следы, то только для того, чтобы Ежов не спустил на него своих ребят.

– Если вы так уверены, что это он, то почему не пойдете и не вытрясете из него правду?

– У нас нет доказательств. Я согласен с тем, что у него был сообщник в вашем институте и твой Липанов вполне годится на эту роль.

– Ох, не знаю. – С сомнением протянула я. – Мне кажется, он достаточно труслив и умен, чтобы понимать, чем грозит ему… сотрудничество с бандитами. Ненужных свидетелей обычно убирают. Липанов не согласился бы ни на какие деньги, жизнь дороже.

Я вдруг вспомнила о дорогих сигаретах в кабинете психолога и на минуту усомнилась в том, что мои предположения верны.

– Ладно. – Решительно сказала я. – Твоя версия выглядит очень правдоподобной, никаких противоречий. Но доказать мы ничего не можем. Значит, надо искать эти доказательства. Самое слабое звено – это Липанов. Так или иначе, он замешан в этом деле и начинать надо с него. Хорошо бы попасть в квартиру Липанова, но я не представляю, как раздобыть дубликат ключа. Он меня и близко к себе не подпустит.

– Ты начиталась детективов, крошка. Достань адрес и вычисли время, когда он гарантированно не вернется домой. Остальное – моя забота. Ключи не понадобятся.

Воспользоваться отмычками мне даже в голову не приходило. И хотя это делало реальными мои планы, я еще раз с сожалением убедилась, что имею дело с весьма опасным типом, которому не стоит особенно доверять.

ГЛАВА 17

Статья начиналась броским заголовком. Именно он привлек мое внимание, когда я пробегала мимо газетного киоска, спеша на работу. Утренний выпуск красовался за стеклом и ярко-красные буквы на полстраницы резали глаз: «Найдены вещи одной из похищенных девушек!» Я остановилась и, не сводя глаз с проклятого заголовка, протянула деньги в окошечко.

Получив газету я прямо возле киоска принялась перелистывать страницу, пока не наткнулась на небольшую статью. Пробежав ее глазами, я узнала, что в парке, на окраине города обнаружили сверток с женской одеждой, которая, как было установлено, принадлежала одной из пропавших абитуриенток. Имя девушки не называлось, так же как и перечень предметов из свертка.

У меня застучало в висках. Что означает эта находка? Как она оказалась в этом уединенном месте? И почему?

Наверное я сильно изменилась в лице, потому что в окошке киоска вдруг показалась растрепанная голова молоденькой продавщицы, которая встревоженно спросила:

– Девушка, вам плохо?

Ее тонкий голосок заставил меня взять себя в руки. Я сказала, что все в порядке, отошла подальше и опустилась на скамейку в небольшом скверике. Тим снабдил меня сотовым телефоном и сообщил свои координаты. Я не знала, видел ли он утренние газеты и решила сообщить ему об этом как можно скорее. Меня пугало, что вещи появились на следующий день после того, как я сказала Липанову о своих подозрениях на его счет. Что это? Простое совпадение или нечто большее?

Тим был уже в курсе. Он сказал, что на месте уже находятся его ребята, которые постараются разузнать обо всем как можно подробнее. Пока же весь парк оцеплен милицией, ведутся поиски, к вечеру парк перекопают вдоль и поперек.

На работе никто понятия не имел о страшной находке. Работа шла своим чередом. Дождавшись, когда все разойдутся на обеденный перерыв, я проскользнула в отдел кадров и попыталась найти личное дело Липанова. Это заняло гораздо больше времени, чем я думала, но в конце концов мне удалось обнаружить интересующую меня папку. Содержащиеся в ней сведения оказались весьма скудными, чтобы пролить свет на личность психолога. Краткая характеристика, сведения о полученном образовании и ничего – о прежнем месте работы. Это показалось мне странным. Почему он утаил эту информацию? Ведь работал же он где-то до того как год назад устроился в наш мединститут?

Чтобы не терять времени (я боялась, что меня застанут здесь и начнут задавать вопросы), я решила, что пока мне придется просто проглотить эту информацию, переварю я ее потом, когда останусь одна, в спокойной обстановке.

Я как раз переписывала домашний адрес Липанова на клочок бумаги, когда в комнату заглянула Софья Николаевна.

– Чем это вы заняты, Лиза? – Строго спросила она, подозрительно косясь на раскрытую папку. Я поспешно захлопнула ее и ответила:

– Ольга Васильевна попросила меня проверить кое-что на счет преподавательского состава. Это для аттестации.

– Вон оно что. – Протянула Софья. – Но ведь аттестация будет только зимой. Почему вы занимаететсь этим сейчас?

«Много будешь знать, скоро состаришься» – Хотела сказать я, но так как Софья и так уже была достаточно стара, то я решила не связываться и ответила довольно дружелюбно:

– Пока у меня свободное время, решила сделать кое-что на будущее. Я, стараясь не делать резких движений, сунула папку на место и пошла к выходу, запихнув бумажку с адресом в карман джинсов. Уже на пороге Софья вновь окликнула меня:

– Ты кровь сдавала уже?

– Нет. Мне не сказали.

– Поторопись, они уже заканчивают. Ректор считает, что мы все обязаны учавствовать в этой акции.

– Хорошо, я сейчас поднимусь туда.

Я была наслышана о традиции, согласно которой раз в год все сотрудники, подходящие по возрасту, обязаны были оказать донорскую помощь местной больнице. Денег за это не платили, зато потом бесплатно поили горячим сладким кофе и кормили бутербродами с копченой колбасой. Я совсем забыла, что это мероприятие назначено именно на сегодняшнее число.

Никогда не приходилось бывать донором, я немного побаивалась, но отказаться не было возможности и я, тяжело вздохнув, поплелась в кабинет, где расположился передвижной донорский пункт.

На стульях перед кабинетом собралась целая очередь. Я с удивлением увидела Ольгу Васильевну. Кроме нее там присутствовали две молоденькие лаборантки, которые возбужденно перешептывались, наверное – от страха, и мрачный Липанов. Я села на свободный стул рядом с Вентцель, радуясь, что оказалась подальше от психолога, который сделал вид, что меня не заметил.

– Разве Вам тоже необходимо сдавать кровь? – Спросила я Ольгу Васильевну.

– Не то чтобы необходимо, но я не считаю, что должна отказываться. – Улыбнулась она. – Кто-то должен подавать пример, правда?

– Наверное. Хотя я предпочла бы быть подальше от этого кабинета. – Зябко повела я плечами.

– Боишься? – Участливо спросила она.

– Немного.

– Ой, а меня всю трясет от страха. – Вставила одна из лаборанток, смешливая Лера. Я вообще сегодня с утра не в себе.

– Почему? – Спросила я больше из вежливости.

– Ну как же. Вы разве не знаете? Нашли вещи нашей студентки, в парке. Ужас какой! Теперь ищут ее тело. Интересно, найдут?

Повисла неприятная пауза. Лера заволновалась.

– Я что-то не так сказала? – Заерзала она на стуле.

Я исподтишка посмотрела на Владлена Алексеевича. Он изумленно пялился на перепуганную девушку, похожий на злого хорька.

– Надеюсь, теперь следствие сдвинется с мертвой точки. Услышала я спокойный голос Ольги Васильевны. Если преступник будет найден, мы все сможем вздохнуть с облегчением. Он допустил большую ошибку, оставив вещи девушки на месте преступления.

– Я так не думаю. – В наступившей тишине мой голос прозвучал слишком резко. Теперь все смотрели на меня.

– Что ты говоришь? – Удивленно спросила Вентцель.

– Я не думаю, что преступник забыл или потерял эти вещи. Мне кажется, он специально подбросил их в парк, чтобы увести следствие в сторону. Могу поспорить, что тела девушки там не найдут.

– Надеюсь, что его вообще не найдут. Мне как-то не хочется думать, что девушки погибли. Надеюсь, что они до сих пор живы.

– Я тоже на это надеюсь. – Согласилась я. – Но твердо уверена, что преступник просто водит всех за нос. Дверь кабинета приоткрылась и медсестра пригласила пройти следующего. Вентцель поднялась и вошла в кабинет, а все остальные продолжали сидеть молча.

Я осталась последней. Когда меня позвали, я почувствовала, что дрожу. Эх ты, сыщик «понарошку», – усмехнулась я про себя. Надеешься поймать коварного преступника, а сама боишься вида собственной крови.

В кабинете меня уложили на стол. Я отвернулась, стараясь не смотреть, как подсоединяют трубки к моей руке.

– Эй, старая знакомая, да ты, никак, трусишь? – Услышала я над самым ухом и резко повернулась. Рядом со мной стоял высокий симпатичный парень. Я не сразу узнала его, потому что в прошлый раз на нем не было белого халата, но когда он широко улыбнулся, сразу вспомнила молодого мужчину, который заглядывал в деканат, когда я читала дневник. Так вот зачем он приходил!

Мне стало уже не так страшно как раньше. Руки у парня были теплые и уверенные. Только по этой причине я сумела справиться с охватившей меня паникой и выдержать процедуру до конца.

Он помог мне слезть с высокого стола и, поддерживая, проводил к одному из двух столиков, где мне сразу вручили большую чашку кофе с молоком и бутерброды. От бутербродов я попыталась отказаться, но он строго сказал:

– Ешь. Это не ради удовольствия. Нужно обязательно восстановить силы. Они тебе еще понадобятся.

И я, сама не зная почему, послушно вонзила зубы в бутерброд.

ГЛАВА 18

Тим предупредил меня, что будет ждать возле автобусной остановки после трех. Мне не пришлось даже отпрашиваться. После сдачи крови полагался отгул и я со спокйной совестью улизнула в назначенное время. У нас в запасе был еще час времени, так как у Липанова был факультатив, отменять который он не стал бы ни за что на свете. Это было очко в нашу пользу.

По дороге Тим рассказал, что, как и предполагалось, в парке начали копать, но ничего не нашли.

– Ты узнал, кому принадлежат вещи?

– Да. – Посмотрев на его лицо, я догадалась без слов, что вещи принадлежали Инне Ежовой. Я подумала, что это подтверждает версию Тима о том, что это дело рук Психа. Одежда девочки – лишнее напоминание о том, что она находится в его руках. Меня покоробило от сознания того, что кто-то может вот так запросто использовать в своих интересах ни в чем не повинных детей. Стыдно признаться, но я предпочла бы, чтобы этот выродок угодил в руки бандитов, а не родной милиции, которая будет нянчиться с ним во время следствия, а позже на суде хороший адвокат добьется для своего подзащитного минимальной меры наказания. Нет уж, пусть с ним побеседуют братки, по-простому, по-свойски…

Если за всей этой историей стоит Псих, то Липанов – всего лишь шестерка и его не стоит особенно опасаться. Но это хорошо осознавать теоретически. На практике же, когда мы поднялись на восьмой этаж панельного дома и остановились напротив его квартиры, я дрожала с головы до ног.

Тим разделался с замком в два счета и поманил меня рукой. Я шагнула через порог, стараясь не слишком громко стучать зубами, чтобы не распугать мышей, которые наверняка водились в таком убогом и грязном месте.

Миновав темную прихожую, я следом за Тимом вошла в комнату, наполненную всевозможными запахами и заставленную пыльной мебелью.

Если Владлен Алексеевич и получил какие-то деньги, то на обстановке квартиры это никак не сказалось. Жил он бедно и грязно. Типичная холостяцкая берлога.

Один угол комнаты был огорожен чем-то вроде ширмы. Я заглянула туда и сразу же позвала Тима, который осматривал кухню.

Увидев то, что я обнаружила, он удивленно присвистнул.

– Крутая штука. Хорошо живет ваш психолог.

Перед нами стоял новенький копировальный аппарат, одна из последних моделей, которая стоила не одну тысячу баксов. Но держать дома ксерокс, пусть даже самый дорогой – не преступление. Единственная служба, которую мог заинтересовать этот факт, это налоговая полиция. Для нас же требовалось что-нибудь посущественнее.

На одной из стен висел огромный ковер, которым, судя по всему питалось не одно поколение моли, настолько он был выеден во многих местах. Ковер выглядел до того нелепо, что я не удержалась и заглянула за него в надежде обнаружить тайник. Тайника там никакого не было, зато я наглоталась пыли и расчихалась так, что долго не могла остановиться.

– Ты что, с ума сошла? – Прошипел Тим.

– Можно подумать, я это нарочно. – Обиделась я.

– Чего тебя понесло к этому ковру?

– Тайник искала.

– Нашла?

– Нет.

– Ну и отойди подальше. А лучше всего сядь куда-нибудь и постарайся не шуметь. Я сам все осмотрю.

Я даже не подумала его послушаться и демонстративно отправилась к письменному столу, едва державшемуся на ногах от старости.

В ящиках ничего интересного не было, так же как и на столе. Конспекты лекций, несколько специальных книг и пара квитанций из прачечной. Зато над столом я обнаружила кое-что интересное. На первый взгляд это была обычная групповая фотография. Липанова я разглядела не сразу, его невыразительное лицо затерялось среди двух десятков юных девичьих лиц, хотя он и стоял в самом центре. Дети, в основном девочки, окружившие его плотным кольцом, выглядели не совсем обычно. У многих из них были костыли, часто встречались забинтованные руки и ноги. Я догадалась, что это пациенты какой-то больницы. Так вот где работал Липанов раньше!

Я аккуратно сняла фотографию со стены, перевернула и прочла надпись, сделанную выцветшими чернилами:

«Детский реабилитационный центр „Рассвет“. Ульяновск. 1993 год.»

Похоже, придется прокатиться в этот милый городок.

– Ты что, совсем сдурела? – Рявкнул Тим у меня за спиной. Положи немедленно. Отпечатки оставить хочешь?

Я пожала плечами, не удостоив его ответом, но все же достала носовой платок и тщательно протерла все, к чему прикасалась.

– Ничего не нашел. – Разочарованно сообщил Тим. – Никаких следов того, что он имеет какие-то дела с Психом.

– А ты рассчитывал, что он повесит плакат на стене?

– Не остри. Надо сматываться. Осталось десять минут. Он вот-вот явится.

Встречаться с Липановым в такой неформальной обстановке мне вовсе не хотелось, поэтому я не стала препираться с Тимом и послушно протопала в прихожую.

Благополучно покинув квартиру, мы уселись в Джип. И очень во время. Липанов явился на пять минут раньше срока.

Липанов никак не шел у меня из головы, чем бы я ни занималась. Пока я жарила омлет на ужин, пила кофе, мыла посуду, я все время думала о нем и никак не могла прийти к определенному мнению на его счет. Вроде бы все сходилось: и улика и неожиданное появление у него крупной суммы денег, даже внешность была как раз подходящей… Стоп. Вот тут я не права. Внешность совершенно не вписывалась в ту картину преступления, которую я успела нарисовать. По моим расчетам, человек, с блестящим успехом осуществивший похищение пятерых студенток, должен был обладать чертовским обаянием и вызывать доверие. Липанов же был просто отвратителен, он не смог бы очаровать даже голодную кошку имея при себе килограмм минтая. Так как же ему это удалось?

Недовольная собой и своими слишком уж вялыми мозгами, я решила принять ванну, надеясь, что после того, как я немного освежусь, мозговой штурм пойдет несколько успешнее.

Я включила свет в ванной комнате, отвернула до упора оба крана, заткнула сток, продолжая думать о своем. Внезапно сквозь шум воды я услышала странный звук, как будто что-то шлепнулось.

Звук повторился.

Я с изумлением глянула заглянула в ванну и испуганно вскрикнула: в мелкой лужице воды, колыхавшийся на белой эмали, извивался толстый длинный дождевой червяк. Пока я, вытаращив глаза, смотрела на отвратительное существо, невесть как оказавшееся в самом неподходящем месте, рядом с ним шмякнулся еще один, и еще.

Дрожа от страха и отвращения, я медленно подняла голову, посмотрела на вентиляционное отверстие и громко заорала: целый клубок дождевых червей, шевелящийся и лоснящийся, свисал оттуда, постепенно выдвигаясь вперед.

Мой отчаянный крик совпал с моментом, когда жуткая красная куча, потеряв равновесие, сорвалась вниз и упала в воду, подняв тучу брызг. Несколько капель попало на меня и я отскочила, словно это был крутой кипяток.

Не помня себя, я выбежала в коридор, захлопнула дверь и привалилась к ней всем телом, словно мерзкие твари могли выбраться наружу. Меня трясло. Так страшно мне было только в далеком детстве. Я вся напряглась. Случившееся казалось ожившим кошмаром из детских снов. Этого просто не может быть, – убеждала я себя, стуча зубами, но заглянуть в ванну и убедиться, что я права, у меня не хватало духа.

Мое сердце отчаянно билось, тогда как сама я оцепенела от страха.

Я пробормотала вслух:

– Возьми себя в руки. Ты должна. – Я удивилась, услышав, что голос прозвучал почти спокойно и это добавило мне уверенности. Я заставила себя отлепиться от стены и на деревянных ногах пройти в комнату, где на диване валялся сотовый телефон Тима.

Он не отозвался. Синтетический женский голос пропел в трубку: «Абонент временно недоступен». О, Господи, как не вовремя! Простонала я. Рука сама потянулась к кнопкам и я машинально набрала номер Бориса. Его сонный и недовольный голос показался мне самой сладкой музыкой.

– Боря, это я, Лиза. – Сказала я. – Ты можешь немедленно приехать ко мне?

Мне не хотелось говорить ему о причине моего позднего звонка по телефону. Как бы ни была я испугана, я все же понимала, что он может решить, что у меня съехала крыша, если я начну в красках расписывать ему, что в моей ванной ползет пара сотен дождевых червей.

– Лиза? – Теперь его голос звучал обрадованно. – Конечно, я приеду. Ты больше не сердишься? Я вел себя, как…

– Я не сержусь. Приезжай быстрее. – Механически сказала я и отключилась.

Еле передвигая ногами, я дошла до прихожей, сползла по стенке в уголке возле входной двери и застыла, обхватив руками колени.

Я заранее отперла дверь и, когда Борис позвонил, мне оставалось только крикнуть: «Входи!»

Не знаю, что он вообразил себе по дороге сюда, но когда он вошел, держа перед собой большой букет фиолетовых астр, лицо его с широкой улыбкой выражало радостное ожидание большого праздника.

Увы, вместо этого он увидел меня, съежившуюся в уголке. Улыбка медленно увяла и он спросил упавшим голосом:

– Что случилось? Почему ты здесь? И что с твоим лицом?

– А что с ним? – Вяло поинтересовалась я.

– Посмотри в зеркало. У меня недостаточный словарный запас, чтобы описать это уникальное явление.

– У меня в ванной ползают червяки. – Четко выговаривая слова, сообщила я.

– Что за бред? Кто ползает? – Ошарашено спросил Борис.

– Черви. Дождевые. И они не ползают, а плавают. Там. – Я махнула рукой в сторону закрытой двери.

– Ты меня разыгрываешь?

– Я похожа на человека, способного шутить? Впрочем, можешь пойти и убедиться собственными глазами. Только поторопись. Скоро вода польется через край и они выплывут в коридор. – Я содрогнулась от подобной перспективы, но не сдвинулась с места.

– Ну знаешь ли! – Бори швырнул цветы на столик в прихожей и решительными шагами отправился в ванную комнату. У него оказались крепкие нервы. Он даже не вскрикнул. Я услышала, как он завернул кран. Шум воды прекратился.

Когда он снова появился на пороге, его лицо выражало искреннее удивление.

– Ну как? Плавают? – Спросила я без особого интереса.

– Лиза. С тобой что-то не так. – Медленно проговорил Борис.

– Конечно не так. Ни разу не слышала, чтобы у кого-либо в ванной заводилась подобная гадость.

– Я не об этом, Лиза. Там ничего нет.

– Как это нет? Что ты такое говоришь? Куда они могла деться? Там даже сток заткнут!

– Лиза, успокойся. Там вообще ничего нет. Обыкновенная вода и все.

Я вскочила на ноги. Губы мои пересохли, ногти впились в ладони. Я бросилась в ванную и застыла на пороге, глядя на прозрачную, голубоватую воду. Борис говорил правду. Червей не было. Я подняла глаза на вентиляцию, но и там ничего не увидела. Что за чертовщина. Я же видела их собственными глазами!

Я бросила растерянный взгляд на Бориса, стоявшего у меня за спиной и пробормотала:

– Ничего не понимаю.

– Тебе просто показалось, Лиза. – Сказал Борис, обнимая меня за плечи.

– Что ты говоришь! – Криво усмехнулась я. – Что-то не припомню, чтобы у меня бывали галлюцинации.

– Ну при чем тут галлюцинации. Просто ты, очевидно, никак не можешь отойти от переживаний, которые постигли тебя год назад. Ты слишком впечатлительна.

– Ты что, намекаешь, что у меня не все в порядке с головой?

– Бог с тобой, дорогая.

– Ладно. Спасибо, что приехал. А сейчас я хотела бы побыть одна. Извини меня. Я тебе позвоню.

– Но я ведь только приехал. Я думал…

– Я же сказала – извини.

Борис понял, что я не изменю своего решения и, негромко выругавшись, ушел, громко хлопнув дверью. Я прошла в ванную, выдернула сток и присела на краешек, глядя на образовавшуюся воронку.

Что бы ни говорил Борис, а я видела этих червей. Это означает, что либо у меня тяжелая форма психоза, либо я имею дело с чем-то, чему не знаю объяснения.

ГЛАВА 19

Утром, после долгих раздумий, я пришла к выводу, что я кто угодно, только не сумасшедшая. Однако, странные «видения» или как их там называют знающие люди, требовали немедленного разъяснения. Вдобавок ко всему, я снова вспомнила о странной закономерности в датах похищения девушек. Чем больше я об этом думала, тем крепче становилась моя уверенность в том, что за этим скрывается вполне определенная система. Беда в том, что сама я абсолютно не знакома с колдовством и магией, само существование которых, несмотря на то, что мне пришлось увидеть своими собственными глазами, представлялось мне весьма спорным.

Короче, я должна найти человека, который разберется во всей этой галиматье. Как и в любом другом деле, в магии должны существовать свои профессионалы. Надо только как следует поискать.

Сказано – сделано. Не откладывая, я помчалась к ближайшему лотку, торгующему печатной продукцией. Нужное мне издание в виде невзрачной газетенки с красивым названием «Тайны непознанного», обнаружилось практически сразу. Несмотря на убогое качество печати и отвратительную бумагу, газетка лежала на видном месте и, очевидно, пользовалась спросом.

Объявлений от всевозможных магов и экстрасенсов оказалось даже больше, чем надо. В первый момент у меня глаза на лоб полезли от громких фраз и смелых заверений представителей уникальной профессии. Обзвонив десяток-другой салонов, я почувствовала разочарование: уж очень все отдавало мошенничеством, да и цены на услуги были просто запредельными. Затея моя начала стремительно терять привлекательность.

Тяжко вздохнув, я решила попытать счастья в последний раз и позвонила гадалке со звучным именем Лола. Молодой бодрый голос, поприветствовав меня и внимательно выслушав, сообщил, что я могу подъехать через час, и продиктовал адрес.

– А сколько будет стоить сеанс? – С опаской поинтересовалась я.

– Оплата только после достижения результата. – Отрапортовал голос и добавил нечто вовсе удивительное:

– У нас платят кто сколько захочет. Расценок не существует.

– А вдруг клиент решить сжульничать и откажется платить вовсе?

– Ну что же, так тому и быть. Хотя такого еще ни разу не было. Запомните: настоящий мастер берет лишь то, что приносят люди, даже если это кусок хлеба. Это – ЗАКОН.

Все еще недоумевая, я попрощалась, положила трубку и начала собираться: до встречи оставалось совсем мало времени, а путь мне предстоял неблизкий.

Колдовская квартира оказалась на первом этаже старой деревянной двухэтажки и, прямо скажем, роскошью воображения не потрясала. Старенький дерматин, которым была обита хлипкая дверь, протерся в нескольких местах.

Я нерешительно остановилась перед дверью. Мне как-то вдруг расхотелось заходить в эту квартиру, словно неведомая сила тянула прочь от этого места. Я уже совсем было развернулась, чтобы уйти, но тут же дверь распахнулась и я увидела упитанную круглую мордашку очень смуглой, черноглазой девушки. Она широко улыбнулась, сверкнув ослепительно белыми зубами и спросила:

– Вы Лиза?

Я молча кивнула. Желание убежать неожиданно исчезло и я с легкостью перешагнула порог квартиры, следуя за молодой цыганкой. Она привела меня в большую комнату, которая больше напоминала цыганскую кибитку: стены, пол, диван и кресла – все было устлано коврами. Их было так много, что у меня в глазах зарябило от яркой пестроты.

Я села на стул возле круглого стола, покрытого вместо скатерти большой цветастой шалью с кистями. Девушка уселась напротив и спросила:

– Вам погадать?

Я заранее решила, что, прежде чем начну спрашивать о главном, постараюсь убедиться, что передо мной действительно настоящий профессионал, а не ловкая мошенница. Поэтому я придумала простой трюк: если девушка правильно назовет хотя бы некоторые события из моей прошлой жизни – она настоящая, ну а если нет…

Девушка тем временем ловко раскладывала на столе непривычно большие карты со странными картинками. Тонкие браслеты на ее смуглых руках тоненько позвякивали в такт быстрым движениям. Этот звон мне определенно нравился.

Среди разложенных карт я обратила внимание на ту, что лежала в самом верху. На ней был нарисован весьма агрессивного вида скелет, вооруженный косой. Едва ли этот малосимпатичный субъект мог означать что-то приятное. И я приуныла.

Но уже через пять минут после того, как девушка заговорила, я совершенно успокоилась: она несла совершенную чушь, ничего общего не имеющую с моей реальной жизнью. По ее мнению я была настоящей нимфоманкой, что было весьма далеко от истины. Я кивала из вежливости и выжидала момент, когда смогу уйти.

– Хватит! – Неожиданно громко раздалось прямо у меня за спиной.

Девушка захлопнула рот прямо посередине фразы, резко поднялась и вышла из комнаты. Я обернулась, чтобы посмотреть, кому принадлежит властный голос и содрогнулась, увидев приближающуюся ко мне женщину. Не знаю, сколько ей было лет: могло быть и девяносто и все сто пятьдесят. Она казалась почти бесплотной, так как время высушило ее тело и кожу, которая походила на тонкий пергамент. Но в ее волосах, насколько я могла судить, не было и следа седины. Черные, как смола, они блестели и переливались на солнце синими бликами.

У женщины не было глаз. То есть они были, но ничего не могли видеть: мутная пленка покрывала их и от вида этих устремленных в мою сторону белых глаз, у меня пробежал по телу озноб.

Старуха уверенно подошла к стулу, который только что оставила девушка, и точным движением сдвинула разложенные карты на край стола.

– Дай мне руку. – Повелительно сказала она и я безропотно протянула ей ладонь. Прикосновение ее сухих, легких пальцев было похоже на прикосновение крыльев бабочки.

– Ты странная девушка, Лиса. – покачала головой женщина, отпуская мою руку. – Собираешься сразиться со смертью и боишься меня, слепую старуху.

– Откуда вы знаете мое имя?

Едва заметное движение ее тонких губ, должно быть, означало улыбку.

– Я ВИЖУ. – Только и сказала она. – От рождения у тебя другое имя, но это – данное тебе друзьями – настоящее. И не только из-за цвета твоих волос. Ты умна и хитра, как лисица, но в твоей душе нет ни тени подлости. В твоей груди бьется смелое и благородное сердце. Сейчас ты в растерянности и пришла сюда, чтобы тебе указали путь. Гадание – лишь предлог.

– Верно. – Призналась я. – Не знаю как вы это делаете, но я просто поражена. Похоже, вы действительно можете дать мне ответ на мои вопросы.

– Нет, милая. Да это тебе и не поможет. Ты должна сама пройти весь путь до конца. Но сначала тебе надо победить свой страх. Пока ты боишься – ты беззащитна. Ты испугалась, когда увидела карту смерти, и это плохо.

– Вы имеете в виду того скелета с косой? – Она кивнула. – Но любой человек боится смерти. Я – не исключение.

– Запомни: смерть не всемогуща. Ты способна победить ее, если захочешь.

– Вряд ли мне это удастся. – Усмехнулась я. – Но я могу попытаться, если это поможет мне найти…

– Да, ты очень хочешь найти этих девочек. Я ведь говорила, что у тебя благородное сердце, сердце, полное любви, а любовь сильнее самой смерти. Те, с кем тебе придется столкнуться, умнее и опытнее тебя, но их сердца сожрала ненависть. Поэтому ты сильнее их. И даже ВУДУ тебя не остановит.

– Подождите. Но кто эти люди? И при чем тут ВУДУ? Это же какая-то африканская магия, если не ошибаюсь? Надеюсь, девушек похитили не негры?

– Ты говоришь глупости. Это от страха. Запомни: зло вездесуще. Оно может подчиняться тем, кто готов отречься от своей души ради достижения своей цели. ВУДУ – страшное оружие в руках такого человека. Человека, у которого нет сердца.

– И все-таки, кто похитил девушек?

– Человек, одержимый Лоа Эрзули.

– Одержимый? Сумасшедший, что ли?

– Нет. Одержимость – это не сумасшествие. С виду этот человек совершенно нормальный. Возможно, он даже приобрел какие-то дополнительные положительные качества: повышенный интеллект, красоту, иногда даже знание иностранных языков. Один из Лоа говорит только на французском и одержимые им в совершенстве овладевают этим языком, даже если родились совсем в другой стране.

– А кто эти Лоа такие?

– Это духи. Духовные существа. Они достаточно легко идут на контакт с человеком. Могут служить ему. Но это произойдет лишь в том случае, если человек будет служить им, даже не подозревая об этом. Если Лоа овладеет человеком полностью, то человеку понадобятся огромные усилия, чтобы удержать Лоа от разрушительных действий.

– И что представляет из себя это Эр… Эрза… ну, как его там?

– Не его. Эрзули – женщина. Прекрасная как Венера. Она олицетворяет любовь, красоту и роскошь.

– Значит, она добрая? – Я чувствовала, что окончательно запуталась. – Зачем же она заставила похитить девочек?

– Она вовсе не добрая. И не злая. Она выполняет желание человека, которому служит. Эрзули олицетворяет не только любовь, но и ревность, месть. Она может быть очень жестокой.

– У меня получается, что похититель – женщина?

– Не обязательно. Эрзули любит мужчин. Она может использовать их в качестве любовников, а взамен исполняет их желания.

– Так кто же все-таки этот похититель – мужчина или женщина?

Она промолчала, словно не услышала моего вопроса. Но я не собиралась сдаваться и спросила:

– Зачем им девочки? Что они собираются с ними сделать?

– Кровь. – Короткий ответ не внес ясности, но старуха не пожелала добавить ни слова. Тогда я решила зайти с другого конца и перечислила даты похищений и приблизительное время.

– Это что-то значит? – С надеждой спросила я.

– Да. Скоро День Черной Луны. Великий праздник для жрецов ВУДУ. В этот день возможно самое невероятное, если у кого-то достанет смелости воспользоваться энергией Черной Луны.

– Смелости?

– Одна ошибка будет стоить жрецу жизни.

– Что это за день такой? Когда? – Теребила я ее, но старуха молчала, неподвижно застыв возле стола. Она стала похожа на мумию. Я протянула руку, но, прежде чем успела прикоснуться к ней, вошла девушка и отрицательно покачала головой.

– Не стоит. Она вас не услышит. Она ушла.

– Куда? – Оторопела я, косясь на сидящую на стуле женщину. Девушка не ответила. Я поняла, что меня вежливо выпроваживают и поднялась со стула. Уже в прихожей я спросила:

– Кто эта женщина?

– Разве вы не поняли? Это Лола.

– Разве Лола – это не вы?

– Нет. Я всего лишь ее ученица. Лола очень стара и не может принимать всех желающих. Если человек пришел просто из любопытства, я принимаю его вместо нее.

– Но ведь вы же не…

Девушка рассмеялась.

– Вы хотели сказать, что я не могу видеть будущее?

– Ну, в общем…

– Я должна извиниться перед вами, так как и не думала для вас гадать. Я просто заговаривала вам зубы, если можно так выразиться. Вы успокоились и расслабились, слушая мою болтовню, а Лола в это время смогла прочесть ваши мысли. Похоже, она решила, что вам не обойтись без ее помощи.

– Не очень-то она мне помогла. По-моему, загадок только прибавилось.

– Лола очень мудрая и очень старая. Если она решила, что вам не следует знать слишком много – значит так оно и есть. Но я тоже кое-что умею и вот что я вам скажу: вы должны обязательно поверить в реальность того, с чем вам придется еще не раз столкнуться. Если вы поверите и сможете преодолеть свой страх, то вы найдете то, что ищете. Смотрите!

Она быстро схватила меня за руку. Неизвестно откуда появился остро отточенный кинжал. Не успела я опомниться, как она полоснула меня по запястью. Брызнула кровь, я дернулась и, вытаращив глаза, уставилась на глубокую рану.

– Ты что, спятила?! – Возмущенно заорала я.

Девушка ухмыльнулась, спрятала нож в складках своей юбки, склонилась над раной и что-то пробормотала. Затем она провела смуглым пальцем по моему запястью и сказала:

– Вытри руку платком.

– Мне не платок нужен, а бинт и зеленка. – Проворчала я, но все же полезла в сумку, достала платок и приложила его к окровавленному запястью. Когда я приподняла его, желая посмотреть, не остановилась ли кровь, мои глаза полезли на лоб в буквальном смысле слова: кожа в том месте, где девчонка полоснула меня острым как бритва лезвием, была совершенно гладкой…

– Этого не может быть… – Пробормотала я. – Это что, гипноз? Никакой раны не было, да?

Девушка молча ткнула пальцем в ковер у моих ног. Я посмотрела вниз и увидела небольшое мокрое пятно, едва различимое на ворсе ковра. Присев на корточки, я провела по ворсу рукой и увидела, что ладонь стала красной от еще не просохшей крови.

– Поверить. Вот все что тебе надо. – Серьезно сказала девушка.

– А что будет, если я не смогу?

– Тогда ты умрешь. Или сойдешь с ума.

ГЛАВА 20

Я открыла глаза и зажмурилась от яркого света, бьющего прямо в глаза. Надо же, не думала, что мне удастся заснуть. Встреча с Лолой и ее ученицей, как мне казалось, не помогла мне продвинуться вперед в моих поисках. Ну что же, придется действовать самой. Одержимый или нет, но человек, виновный в похищении, вполне реален, а значит – я отыщу его во что бы то ни стало.

Потирая затекшую шею, я выползла из кресла, в котором проспала несколько часов и потащилась на кухню за чашкой кофе. Это должно было прогнать остатки сна. Мне нужна ясная голова, пока же мой мозг напоминал свалявшуюся вату.

Я посмотрела на свое запястье и в который раз удивилась – от страшной раны не осталось и следа. Только ровная, гладкая кожа. так значит, магия существует? Девушка сказала, что я должна поверить. Но как? Даже после всего случившегося я не могла заставить себя это сделать.

Но как я ни старалась, найти другое объяснение мне оказалось не под силу. Ну что же, пусть будет магия, – смирилась я, усмехнувшись. Но кто решил позабавиться со мной таким образом? Кому я насолила? Единственное дело, в которое мне не следовало совать нос – похищение абитуриенток, но там я до сих пор не раскопала ничего конкретного, а представить в роли колдуна Липанова не позволяло даже мое буйное воображение. Хотя, с другой стороны, откуда мне знать, как должен выглядеть колдун? Я с ними не встречалась и имела весьма слабое представление об их видовой принадлежности. Да и Лола сказала, что внешне он не отличается от обыкновенного человека.

Поездка в Ульяновск стала казаться мне все более необходимой. И я решила не откладывать дело в долгий ящик. Сегодня суббота, туда и обратно я слетаю за сутки, так что ноги в руки и вперед.

Билет я купила без труда. Поезд отправлялся через сорок минут и я, чтобы убить время, решила съесть мороженое. От жары оно помогло, но настроение ни капельки не улучшилось.

Одолеваемая мрачными предчувствиями, я дождалась поезда и вошла в полупустой вагон.

Через три часа я стояла на пыльном тротуаре возле здания вокзала, высматривая такси. Адрес детского реабилитационного центра «Рассвет», полученный мной в справочной, был записан на бумажке. Неразговорчивый таксист доставил меня на другой конец города и не сказал даже спасибо, получив обещанный полтинник. Я с сожалением посмотрела, как новенькая синенькая бумажка исчезла в его кармане и вылезла из машины.

Нужное здание оказалось давно не ремонтированным особняком начала века, которе еще сохранило остатки былого величия. По асфальтированным дорожкам ухоженного сада, разбитого перед фасадом, чинно гуляли дети. Они показались мне слишком серьезными для своего возраста. Странно было видеть детей и не слышать привычного шума и смеха.

Я прошла через двойные двери в вестибюль и огляделась по сторонам. Кабинет заведующей оказался на первом этаже, в самом конце длинного коридора, застланного потертой, но чистенькой ковровой дорожкой.

В кабинете за добротным столом сидела маленькая сухонькая старушка со слезящимися недоверчивыми глазами и тонкими губами. Она посмотрела на меня и требовательно спросила:

– Вы по какому вопросу?

Женщина показалась мне крепким орешком. Разговорить такую и, тем более вызвать на откровенность, будет непросто. Внезапно я сообразила, что надо делать – надо лгать. Без всякого зазрения совести.

– У меня задание от женского журнала. – Застенчиво улыбаясь, пролепетала я. – Хочу написать о вашем центре. вы не откажетесь мне помочь?

Я попала в точку. Ее откровенно недоброжелательный взгляд несколько потеплел.

– Проходите. Садитесь. Приятно слышать, что кого-то интересует наша работа с подростками. – Улыбнулась она, стараясь казаться любезной. – Что конкретно вас интересует?

– Все. Меня интересует все. Как попадают к вам дети. Какие методы вы используете. Кто из персонала достиг наибольших успехов в работе с подростками.

Заведующая поняла мои слова буквально и мне пришлось два часа выслушивать ее пространную речь о достижениях центра, прежде чем я решилась немного подтолкнуть ее к интересующей меня теме:

– Я знакома с одним из ваших бывших сотрудников. Он отзывался о своей работе с большой любовью.

– Кто же это? – Удивилась она. – У нас практически отсутствует текучка. Большинство работает здесь по многу лет.

– Это Липанов. Владлен Алексеевич. – Сказала я и поняла, что сказала что-то не то. Какое-то время заведующая сидела молча, сжав губы и настолько тихо, что мне показалось – у нее остановилось дыхание.

– Я не стану говорить об этом человеке с вами, моя милая. Проскрипела она в тот момент, когда возникшее у меня желание подняться и проверить ее пульс, достигло апогея. Тон ее голоса стал менее приветливым. Да что там. Она цедила слова сквозь зубы. Очень жаль, но я не собираюсь говорить с журналистами на эту тему. Догадываюсь, что это старое дело – единственная причина вашего появления здесь и вынуждена с вами попрощаться.

Ошарашенная, я поднялась со стула. Меня определенно переоценивали, подозревая в чем-то, о чем я сама не имела ни малейшего понятия.

Я все еще думала об этом, когда шагала в обратную сторону по зеленой ковровой дорожке и когда увидела еще одну старушку – полную противоположность той, которая осталась в кабинете. Щеки этой были такими тугими и румяными, что вполне сгодились бы для рекламного ролика какой-нибудь фирмы, производящей экологически чистые продукты. Правда, моя старушка скорее всего питалась исключительно тем, что произрастало на ее собственном огороде. В том, что он у нее был, я почему-то не сомневалась.

Пожилая женщина волокла огромную кипу выглаженного белья, удобно пристроив ее на своем выдающемся животике, даже со стороны тяжесть выглядела неприподъемной, но я не заметила на ее лице и тени недовольства.

Старушка меня тоже заметила и, поравнявшись, окинула любопытным взглядом. Я немного притормозила, не решаясь заговорить.

– Ты, видно, не местная, дочка? – Спросила меня женщина глубоким приятным голосом, немного растягивая гласные.

– Как вы догадались? – Откликнулась я.

– У меня глаз наметанный. Наши так не одеваются. Ищешь кого?

– Можно сказать и так. – Врать этой женщине мне почему-то не хотелось, но у меня не было другого выхода. – Я когда-то лечилась здесь и теперь разыскиваю доктора.

– Кого, если не секрет?

– Владлена Алексеевича Липанова.

– Вон что! – Протяжно воскликнула женщина.

Сейчас пошлет, – со страхом подумала я. Но женщина явно не собиралась этого делать. В ее глазах появилось что-то новое, теперь она разглядывала меня с еще большим интересом, хотя и без злости.

– Давайте, я вам помогу отнести белье. – Предложила я. – А вы мне потом скажете, как его найти.

– Я вообще-то и сама справлюсь, но от помощи отказываться не принято. Бери то, что с верху. – Улыбнувшись, разрешила женщина.

Я ухватила половину стопки и пошла вслед за ней, сгибаясь под тяжестью и продолжая недоумевать: как она тащила вдвое больше?

Старушка привела меня в большую светлую комнату с широкими стеллажами вдоль стен и показала, куда положить белье. Затем она, отдуваясь, плюхнулась на стул, который жалобно скрипнул, и, обмахиваясь фартуком, спросила:

– Ты из этих, что ли?

– Из каких? – Не поняла я.

Она посмотрела на меня снова, словно решая что-то про себя, потом покачала головой:

– Если ты не из этих, тогда понятно. Вообще-то Липанов был хорошим специалистом. Только не врачом. Он занимался лечебным массажом и физкультурой.

– Был? Значит он здесь больше не работает?

– Нет. Уволился по собственному желанию.

– Как же его отпустили, если он был хорошим специалистом? С вашими пациентами, наверное, не у всякого получится работать?

– Это верно. Детишки сложные. Многие после тяжелых травм. А некоторые даже после изнасилования.

– Разве таких здесь тоже лечат?

– А как же. Они самые тяжелые. Не дети – зверьки испуганные. Только и смотри, чтобы с собой чего не сотворили. С такими у Владлена лучше всего получалось. Дети ему доверяли.

– Так почему же он оставил работу? – Осторожно переспросила я, недоумевая, каким образом довольно неприятный на вид Липанов мог завоевать доверие психически травмированных подростков;

– Грязная вышла история. Не надо бы мне говорить об этом. Ну да ладно. Ты все равно не отсюда, так что пускай. Владлен, как я уже сказала, понимал детишек, многим он помог. Но однажды родители одного из детей обвинили его в развратных действиях в отношении своего ребенка. Поднялся шум. Всплыли и другие случаи. Говорили, что он не только проводил массаж, но и трогал детишек за самые интимные места, а некоторых – даже снимал на пленку.

– Какой кошмар. – Искренне удивилась я. – И это оказалось правдой?

– Никто так и не узнал. Никаких фотографий не нашли. К тому же остальные детишки встали на его защиту. Поскольку доказательств не обнаружили, то дело замяли. Нам лишний шум тоже ни к чему, сама понимаешь. Но Липанову пришлось уволиться. Он, по-моему, вообще уехал куда-то. Ну и правильно: городок у нас маленький. Все друг у друга на виду. Вот оно как вышло.

Итак – Липанов, возможно, педофил. Вот так номер, – думала я под стук колес, глядя невидящими глазами на мелькающие в окне фонарные столбы. Это открытие меня поразило настолько, что я растерялась. Мотив, которого мне не хватало для того, чтобы счесть его преступником, повинным в пропаже абитуриенток, был теперь налицо. Фактов набралось достаточно. Скажи я о своих открытиях Борису и Липанову конец. Но я хотела довести дело до конца. Мне нужны были факты, хотя бы самые крошечные, подтверждающие его причастность к делу о похищениях.

И у меня появилась одна маленькая идея, как раздобыть необходимые доказательства. Куда мог Липанов привести девочек после того, как они оказывались в его руках? Город был ему чужим, денег на аренду другого помещения, кроме убогой квартиры, у него не было. Вполне вероятно, он приводил их домой, хотя не исключено, что просто завозил их в лес и там… Нет, такой вариант меня не устраивал. Остановлюсь на квартире. Конечно – это большой риск, но кто мог бы связать его с похищениями, даже если бы увидел вместе с девушкой? Сейчас привести девушку, даже очень молоденькую, домой – дело обычное, никто бы не обратил на это внимания. Если ему удалось вывести их из института, не вызывая подозрений, то точно так же он мог довести их до самой квартиры. Вся надежда на соседей. Если мне немного повезет, то я найду кого-нибудь, кто видел Липанова с одной или с несколькими из пропавших девушек. И начну я с его соседки по этажу.

ГЛАВА 21

Поездка оказалась более сложной, чем я рассчитывала, к тому же было уже поздно для визита к незнакомым людям, поэтому я решила, что встреча с соседкой может подождать до утра.

Утро началось для меня довольно поздно, и то не по моей инициативе. Было уже десять утра, когда меня разбудил настойчивый звонок в дверь. Я неохотно поднялась, спустила ноги на пол, почувствовав, какой он холодный и, зябко ежась, побрела открывать.

На пороге стоял Борис. Вид моей розовой пижамы с веселыми мышатами никак не повлиял на выражение его лица, которое было мрачным. Я решила, что он все еще дуется на меня за то, что в прошлый раз я довольно бесцеремонно выставила его из дома, но я жестоко ошибалась. У него имелись гораздо более веские причины для паршивого настроения.

– Где ты была вчера? – Спросил он, проходя в комнату и сверля меня взглядом.

– А что? – Ответила я вопросом на вопрос.

– Я звонил несколько раз. Ты не брала трубку.

– Ты сам себе ответил. Я не брала трубку. – Пожала я плечами. – После кошмаров в ванной мне не хотелось никого видеть.

– Но я приезжал! – Воскликнул он с таким видом, словно уличил меня в ограблении банка.

– Если я не брала трубку, то что могло мне помешать не открывать дверь? – Мне показалось, что объяснение прозвучало достаточно логично, по крайней мере я не собиралась придумывать что-то еще. А уж рассказывать правду и вовсе не входило в мои планы.

Я смотрела, как он молча меряет шагами комнату, до тех пор пока у меня не зарябило в глазах. Тогда я почувствовала неладное и заметила:

– Боря, у тебя такой вид, как будто ты пришел арестовать меня.

– С чего ты взяла? – Буркнул он, не глядя на меня.

– Ну, ты так старательно изображаешь мента при исполнении… – Пожала я плечами.

– Остришь? – Вскипел он. – Сейчас тебе будет не до шуток.

Я это поняла и без его комментариев, но откуда последует удар, не догадалась.

– Что ты делала в квартире Липанова? – Неожиданно спросил он.

– К-кого?! – Заикаясь, выдавила я. – Как ты…

– Интересуешься, как я об этом узнал? – Он говорил так уверенно, что я поняла – отпираться бесполезно и молча кивнула.

– Все очень просто. Там полно твоих отпечатков. С тем же успехом ты могла бы оставить автограф на стене. Так какого черта ты там делала? И как попала в квартиру?

– С чего ты взял, что это мои отпечатки? – Ответила я вопросом на вопрос.

– Милая моя. – Недобро усмехнулся Боря. – После того, как ты крепко засветилась в прошлом году в связи с громким преступлением, твои пальчики – в компьютерной базе данных. Вычислить тебя было делом пяти минут. Так что когда в следующий раз соберешься лезть в чужую квартиру, имей это в виду.

– Ладно. Спасибо, что просветил. В следующий раз буду действовать только в перчатках. Но вас-то каким ветром занесло в квартиру нашего психолога?

– Вообще-то это тебя не касается, но я отвечу, потому что ты все равно узнаешь, рано или поздно. Он арестован по подозрению в похищении абитуриенток.

– Но каким образом? – Я плюхнулась на диван, не понимая, что происходит. – Почему вы решили арестовать именно его?

– Потому что получили сигнал, что в прошлом он обвинялся в развращении малолетних. При обыске в его квартире обнаружены фотографии детей в самых откровенных позах. И среди них – фото одной из пропавших девочек.

– Где вы обнаружили фотографии? – Упавшим голосом спросила я.

– За ковром на стене обнаружен тайник. Удивляюсь, как ты не догадалась сунуть туда нос. Ты хотя бы понимаешь, что рисковала. Я уж не говорю, что проникновение в чужое жилище – это преступление, но хотя бы о собственной безопасности ты в состоянии подумать? Это же маньяк! Ты представляешь, что могло произойти, если бы он тебя застукал?

– Их там не было. – Пробормотала я себе под нос.

– Кого их? Он один живет в этой квартире. Или ты надеялась обнаружить там похищенных?

– Фотографий там не было. – Повторила я, глядя на Бориса испуганными глазами. – Ты прав, я заглядывала за ковер. Там не было никакого тайника. Ты понимаешь, что это значит? Его кто-то подставил!

– Что ты несешь! – Возмутился Борис, глядя на меня как на умалишенную. – Кто его подставил?

– Тот кто на самом деле похитил девочек.

– Ерунда. Мы обнаружили ксерокс. Уверен, что отпечатки сделаны на нем. Твой подставленный занимался тем, что печатал фотографии детей и продавал их извращенцам, таким же как он сам. Не понимаю, что тебе взбрело в голову защищать такого урода.

– Борис, послушай, я сама подозревала его всего несколько минут назад, но этих снимков там действительно не было. Вы ошибаетесь!

– Мы можем ошибаться, но сам Липанов – никогда. Он признался во всем на первом же допросе.

– Не может быть.

– Еще как может.

– Борис, это какая-то нелепая история. Липанова подставили!

Борис бросил на меня хмурый взгляд и пошел к двери.

– Боюсь, у меня совсем не осталось времени. – Сказал он, обернувшись на пороге. – Многое еще нужно сделать, а доморощенные гипотезы дилетантов меня не очень интересуют.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он уже захлопнул за собой дверь.

* * *

Я рассчитала, сколько примерно времени может понадобиться оперативникам, чтобы закончить с опросом соседей Липанова и явилась к его дому как раз вовремя: ни одной милицейской машины во дворе не было. Я торопливо взбежала по ступенькам на восьмой этаж и увидела, что дверь в квартиру Липанова опечатана. Я позвонила в соседнюю дверь, надеясь, что хозяйка не поспешила куда-нибудь, чтобы поделиться горяченькой новостью.

Дверь мне открыла женщина в домашнем халате, по которому расплывались влажные пятна. Она держала перед собой мокрые руки с прилипшими к ним хлопьями мыльной пены.

– Здравствуйте, вы к кому? – Спросила она.

– Наверное, к вам.

– Вы из милиции?

Я немного замешкалась с ответом и она устало сказала:

– Проходите.

Я вошла и остановилась в прихожей, но женщина показала на дверь в конце коридора:

– Проходите в комнату. Я сейчас.

Она вернулась через минуту. Теперь ее руки были сухими.

– Я рассказала все, что знаю… – Начала она, но я остановила ее:

– Я не задержу вас надолго. У меня всего один вопрос.

– Спрашивайте.

– Вас об этом наверняка сегодня уже спрашивали, но мне важно услышать это еще раз: вы видели, как Липанов приводил домой девушек?

– Я действительно уже отвечала на этот вопрос, но могу и повторить: нет, никаких студенток я не видела.

Я посмотрела на нее более внимательно и сказала:

– Вы ведь не верите, что это он.

– Нет. Но что это изменит?

– Почему вы так уверены?

– Потому, что никаких девушек он не похищал. Единственная девушка, которая бывала в его квартире – это его невеста. – Резко сказала женщина и пояснила, заметив мой недоуменный взгляд. Да, он собирался жениться.

Я на минуту лишилась дара речи. Женщина еще раз посмотрела на меня, на этот раз более пристально и сказала:

– Вы не из милиции. И вы тоже не верите, что он виноват в этом ужасном преступлении.

– Вы правы. – Только и могла я сказать. – Вы сообщили милиции, что у Липанова есть невеста?

– Нет. – Покачала она головой. – Он бы не хотел этого. Он очень нежно относился к ней, боялся разочаровать. Лена – хорошая девушка. Его арест будет для нее большим ударом.

Женщина еще раз покачала головой, сочувствуя неведомой Лене. Осторожно подбирая слова, я попросила:

– Скажите мне, где она живет. Я попробую поговорить с девушкой. Мне кажется, она может помочь Владлену Алексеевичу. Обещаю, что если она откажется, я ни слова не скажу в милиции.

Женщина помолчала, что-то обдумывая, потом произнесла:

– Лена живет в соседнем доме. Квартира семь.

Я искренне поблагодарила ее и отправилась к Лене, очень надеясь, что она сможет пролить свет на некоторые вопросы.

Дверь мне открыла совсем молоденькая девушка с коротко стрижеными, встрепанными как воробьиные перышки, волосами. Она посмотрела на меня немного удивленно.

– Здравствуй, – сказала я. – Мне нужна Лена.

– Это я. – Прозвучал нежный голосок. – А вы кто?

– Мне нужно поговорить с вами об очень важном деле. Я от Владлена Алексеевича. Мы работаем в одном институте.

– От Владика? Ой, проходите, пожалуйста.

Я вошла, лихорадочно соображая, как начать разговор с этой малышкой, не испугав ее.

– Что вы хотели? – вежливо спросила Лена, усаживая меня в низкое кресло и устроившись напротив на стуле.

– У него неприятности и я пытаюсь ему помочь из них выбраться. – Сказала я, мучительно подбирая слова.

– Господи, что-нибудь на работе?

– Успокойтесь. Все обойдется, я уверена.

– Я так и знала, что это добром не кончится. – Пролепетала Лена, сжав руками острые коленки.

Я отметила эту фразу, но начать решила с другого конца.

– Когда вы собираетесь пожениться с Владленом Алексеевичем? – Спросила я.

– Скоро. Мы уже заявление подали. Но какое это имеет отношение…

– Имеет. Постарайтесь пока ни о чем меня не спрашивать. Просто отвечайте. У нас очень мало времени, поверьте мне на слово.

Я не обманывала ее. Чем раньше я получу доказательства его невиновности, тем больше шансов, что новость не просочится в газеты и милая Леночка никогда не узнает, что ее жениха обвиняли в страшном преступлении.

Я поймала ее испуганный взгляд и ободряюще улыбнулась.

– Вы не помните, где был Владлен Алексеевич тридцатого августа?

– Здесь. – Она немного покраснела. – Он часто ночует у меня.

– А во сколько вы встретились в этот день?

– Я ждала его после работы возле института. Он заканчивал в три, потом мы сразу поехали домой, то есть я хотела сказать – ко мне.

– Вы были одни?

– Одни? Нет. Моя мама была дома. Она, конечно, против, чтобы Владик ночевал у меня до свадьбы, но закрывает на это глаза. Она видит, какой он нежный и заботливый. Я так счастлива, что он обратил на меня внимание. Страшно подумать, что могло произойти, если бы он решил переехать из Красноярска в другой город, а не сюда.

– Из Красноярска? – Машинально переспросила я.

– Ну да. Вы разве не знали? Хотя он не любит об этом рассказывать. Говорит, что жизнь там казалась ему скучной.

– А долго он там прожил?

– Всю жизнь.

Мне все стало ясно. Он соврал Лене, что родом из Красноярска. Он боялся, что она узнает правду о его прошлом в Ульяновске. Вероятность, что до нее дойдут слухи об этой давней истории, была ничтожно мала, но он хотел полностью исключить даже малейшую возможность. Я начинала догадываться, зачем он признался в преступлении, которого не совершал. Он не хотел, чтобы милиция добралась до девушки, чтобы ее мучили допросами, трепали нервы на суде. Должно быть, она и в самом деле дорога ему.

У меня оставался последний вопрос:

– Леночка, а вы видели в квартире вашего жениха копировальный аппарат? – Спросила я и увидела, как она сильно побледнела. Ее зрачки расширились. Она откашлялась, но похоже было, что это не помогло.

– Я так и знала. Вы пришли из-за этого. – Упавшим голосом сказала она.

– Из-за чего?

– Вы сами знаете. Из-за этих проклятых методичек! – Выкрикнула она.

– Из-за каких методичек?

– Из-за тех самых, которые он печатал на этом дурацком ксероксе и потом подпольно продавал тупоголовым студентам, которые слишком ленивы, чтобы самостоятельно готовиться к экзаменам.

Она резко вскочила со стула, метнулась в другой конец комнаты и распахнула дверцы тумбочки, откуда хлынул поток тоненьких брошюрок. Я подошла поближе и подняла одну из них.

– И это вовсе не его ксерокс. Он одолжил его у приятеля на лето. Тот купил новую машину, еще более современную, а эту собирался продавать осенью. Вот Владик и попросил ее на время. Он хотел накопить денег на свадебное путешествие.

Она заплакала, размазывая слезы по щекам и судорожно кусая губы.

О, Господи! Какая нелепость! – Ужаснулась я. – Но все еще можно спасти! Я повернулась к Лене и спросила, внимательно глядя на нее:

– Леночка, вы не побоитесь рассказать в милиции все, что мне только что рассказали? Достаточно ли сильно вы любите его, чтобы выдержать нечто очень неприятное, что вам, возможно, придется услышать?

– Да я на все готова ради него! – Горячо воскликнула она. Что бы ни случилось, я знаю, что он самый лучший человек на свете!

– Хорошо. Помните о том, что вы сейчас сказали. – Сказала я и быстро пошла к выходу.

– Куда же вы? Я пойду с вами!

– Нет. – Твердо сказала я. – Еще не время.

ГЛАВА 22

Я собиралась срочно отправиться к Борису, но, выйдя из подъезда, обнаружила, что возле дома, где жил Владлен Алексеевич, стоит милицейская машина. Резко сменив направление, я бросилась туда и взлетела на восьмой этаж. Возле приоткрытой двери курили двое оперативников. Один из них узнал меня и кивнул.

– Борис там? – Отрывисто спросила я.

– Там. Этот гад согласился на следственный эксперимент. Сейчас расписывает в красках, как совершал все эти мерзости. Постой, ты куда. Туда нельзя!

Но я, не слушая его крик, ворвалась внутрь и угодила прямо в лапы Бориса.

– Я говорил ей, что нельзя. – Промямлил подоспевший оперативник.

– Ладно. Иди. – Отрезал Борис и свирепо уставился на меня. Я выдержала его взгляд.

– Зачем ты притащилась сюда? Хочешь, чтобы я отправил тебя домой под конвоем? Я тебе это устрою.

– Прекрати. – Рявкнула я. – Липанов невиновен!

– Я это уже слышал и сказал тебе утром все, что думаю по этому поводу.

– А я говорю, что ты осел! Ты станешь посмешищем, если немедленно меня не выслушаешь!

Он взорвался:

– Ты, кажется, думаешь…

– Не кажется. Я действительно думаю, в отличие от некоторых. – Огрызнулась я. – У меня есть свидетель. И есть доказательства, что Липанов возвел на себя напраслину. И я могу еще раз повторить, что никакого тайника за ковром не было. Пусть меня сажают за незаконное проникновение в квартиру! Много все равно не дадут!

– О каком свидетеле ты говоришь? – Уже более спокойно спросил Борис. – Почему его имя не назвал сам Липанов?

– Да потому, что он больше всего на свете боялся, что этот свидетель узнает о его прошлом. Он защищал ее от вас, не хотел, чтобы вы затаскали ее по допросам и судам.

– Ее? Это девушка?

– Да. Представь себе! Девушка. Его невеста, с которой он собирался расписаться меньше чем через месяц! Тебе не кажется, что такие намерения несколько необычны для маньяка, который пачками похищает невинных девушек?

– Если ты не врешь…

– Я никогда не вру… То есть не вру, когда дело касается серьезных вещей. Кроме того, она готова дать показания. Ее мать видела их обоих в день похищения. Думаю, что и в другие дни найдутся свидетели, которые подтвердят его невиновность.

– Хорошо. То, что ты говоришь, выглядит убедительно. Я сейчас…

Договорить он не успел. Со стороны комнаты раздался оглушительный звон бьющегося стекла и испуганные крики мужчин. Мы с Борисом вбежали в комнату и я увидела острые осколки, торчащие в оконной раме. Это могло означать только одно – в комнате осталось на одного человека меньше, чем было. Мне не нужно было всматриваться в лица присутствующих, чтобы понять, кто был этот человек. Пока мы с Борисом препирались в прихожей, Липанов принял свое собственное решение и шагнул из окна.

– Быстро. Вниз. Позвоните в скорую. – Слышала я, словно сквозь сон, отрывистые команды.

– Какая скорая. – Прошептала я. – Восьмой этаж…

Ни на кого не глядя, я медленно вышла из квартиры и спустилась по ступенькам. Возле распростертого на земле тела начала собираться толпа.

В стороне, под тоненьки рябиновым деревцем я увидела хрупкую фигурку со стиснутыми на груди руками. Я подошла к Лене и тихо сказал, стараясь не смотреть ей в глаза:

– Извини. Я не успела.

И пошла прочь.

Но не успела я сделать и пары шагов, как из кустов мне навстречу выскочила Демьянова. Держа ручку наготове, она спросила, жадно ловя каждое мое слово:

– Вы были там? Как это произошло? Он сам выбросился? Почему?

Я остановилась, посмотрела на ее горящее нетерпением лицо и сказала:

– Пошла ты со своими вопросами… – И я, подробно и доходчиво объяснила ей куда и какой дорогой она должна идти.

Журналистка открыла рот, изумленно глядя на меня, потом захлопнула его и потрусила в сторону собравшихся зевак.

* * *

Всю ночь я промучилась без сна, ненавидя себя за то, что не смогла предотвратить случившееся. Я понимала, что от меня мало что зависело, но мне было до того мерзко, что я готова была закричать.

Преступник оказался хитрее. Он был жесток и умен, ловко воспользовался тем, что у несчастного психолога оказалось запятнанное прошлое, чтобы свалить на него свою вину. Последние дни я потратила впустую. Похититель по-прежнему на свободе, что с похищенными девушками – неизвестно, а еще один человек погиб.

К утру я немного пришла в себя и меня внезапно охватила злость. Фотографию Липанову подкинул преступник. Остальные дети на снимках, скорее всего, не имеют никакого отношения к реабилитационному центру, но какое это теперь имеет значение?

Нужно все начинать заново. И я это сделаю. Черта с два преступнику удастся выйти сухим из воды! Я зашла так далеко и теперь пойду до конца.

В институте только и было разговоров, что об аресте Липанова. Слухи о его самоубийстве еще не дошли и мне неприятно было слышать, как его вчерашние коллеги, которые наверняка здоровались с ним за руку при встрече, поливали его грязью.

В конце концов мне надоело слушать все эти пакости и я, находясь в самой гуще народа, столпившегося в деканате, громко и отчетливо сказала:

– Владлен Алексеевич невиновен. Он покончил с собой вчера, в своей квартире. Обвинение было подстроено.

Стало так тихо, что я услышала, как бьется об оконное стекло случайно залетевшая в комнату муха.

– Откуда тебе это известно? – Спросила Ольга Васильевна. Ее глаза смотрели спокойно, как всегда, но губы сжались в узкую полоску. Она не одобряла моего поведения. Да что там. Я сама себя не одобряла. Но только не в этот раз. Я была рада, что сказала правду и остановила этот нескончаемый поток грязи.

Она ждала, что я отвечу. И остальные тоже ждали. Несколько пар глаз смотрели на меня с любопытством.

– Я встречаюсь со следователем, ведущим это дело. И точно знаю, что обнаружились свидетели, которые могут подтвердить его алиби. Так что примите как факт – Липанов невиновен.

После моих слов все почувствовали себя неловко. Софья Николаевна, которая злословила больше других, смущенно кашлянула и быстро вышла из приемной. Остальные тоже тихо рассосались по своим рабочим местам.

Когда мы остались одни, Ольга Васильевна тихо спросила:

– Ты что-то знаешь об этом деле?

– Да нет. Только то, что сказала. – Я потерла пальцами виски, чтобы прогнать головную боль.

– Ты плохо выглядишь. – Участливо сказала Вентцель, вглядываясь в мое лицо. Тебе надо отдохнуть. Что ты скажешь о небольшом отпуске? Я могу поговорить с ректором, чтобы его оформили по всем правилам. Неделька или две?

– Хотите избавиться от меня? – Невесело усмехнулась я. После того, что я только что ляпнула, народ начнет шарахаться от меня как от прокаженной.

– Глупости. Они сами виноваты. Не стоило говорить о человеке такие гадости. А что касается отпуска, то ты подумай. В таком напряжении ты долго не протянешь. И еще знаешь что? Выкинь ты из головы это дело. Пусть им занимаются те, кому мы платим за это налоги.

– Нет. Оксана была моей знакомой и я должна докопаться до правды. – Упрямо сказала я.

– Ну, как знаешь. Если понадобится помощь – можешь на меня рассчитывать.

Она похлопала меня по руке, улыбнулась и ушла в свой кабинет, а я осталась со своими невеселыми мыслями один на один.

ГЛАВА 23

Дурное настроение и апатия не проходили. Ну почему я не могу быть как все? Почему меня все время тянет кого-то спасать? Ответов на этот вопрос у меня не было и не к кому было обратиться за советом. Любой сказал бы: брось все, забудь и наблюдай за происходящим со стороны.

Несколько раз я ловила себя на том, что единственный, кто мог бы попытаться понять меня – это Тим, почти незнакомый, с сомнительной репутацией, парень. Но он исчез. Я не знала, что и подумать.

Ну и ладно, – отчаянно подумала я, – пусть я глупая дилетантка, пусть всем кажется, что я пытаюсь совать нос куда не следует, но я такая, какая есть, плохо это или хорошо. Меня уже не переделать. А значит не стоит распускать нюни.

Когда эта благая мысль утвердилась в моем сознании, я вздохнула с облегчением. Не знаю, сколько времени я просидела в неподвижности. Из задумчивости меня вывел легкий стук в окно. Стучали снаружи, со стороны балкона. Я постмотрела в ту сторону и обомлела, разглядев в темноте знакомое лицо.

– Зина? – Только и смогла прошептать я.

– Впусти меня скорее, Лиса! Пожалуйста! – Услышав ее, я, опомнившись, бросилась к балконной двери и уже протянула руку к шпингалету, когда внезапная догадка буквально парализовала меня, пригвоздив к месту. Все еще держась за шпингалет, я медленно повернула голову, всматриваясь через стекло в знакомые острые черты.

– Ну что же ты! – Нетерпеливо притопнула ногой Зинка. Открывай! Помоги мне!

Она схватилась за ручку двери и несколько раз дернула на себя. У меня отвисла челюсть, потому что я вдруг поняла, что это не Зинка…

Нет, она выглядела точь-в-точь такой, какой я увидела ее в первый раз, возле помойки на старом кладбище в моем родном городе. В этом-то и дело. С тех пор как Зинка поселилась вместе со мной, она здорово изменилась, превратилась в чистенькую симпатичную девочку, а та, что смотрела на меня через стекло, была грязной и оборванной, в том самом легком платье, в котором была в день нашего знакомства. И эта кожа. Зинка давно вылечила все свои угри, ее щечки стали гладкими и розовыми. У этой Зины они были изрыты воспаленными рубцами и покрыты грязью.

Я не верила своим глазам. Кто эта девушка? Она по-прежнему смотрела на меня и уже начала проявлять раздражение.

– Немедленно открой дверь! – Рявкнула она и снова принялась дергать за ручку. Дверь ходила ходуном. Я попятилась назад, завороженно глядя на «Зинку». Ее лицо стало серым от злости и потеряло всякую привлекательность.

Я почувствовала, как мои ладони стали влажными, зубы стучали. Неужели у меня галлюцинации. Внезапно я вспомнила о том, что должно было прийти мне в голову гораздо раньше: я живу на пятом этаже. Даже если допустить, что это действительно Зинка, то как она попала на балкон? Неведомое существо, словно прочитав мои мысли, оскалилось, обнажив гнилые зубы. А вот это уже перебор. У Зинки, несмотря на долгие годы бродяжничества, зубы сохранились в полном порядке.

И все же я хотела убедиться в том, что вижу перед собой не Зину. Я бросилась к телефону и с трудом попадая дрожащими пальцами в кнопки набрала код своего города и домашний номер телефона. Мои действия привели существо на балконе в неистовство. Оно вскочило на подоконник и попыталось добраться до форточки. Я истошно закричала и, бросив трубку на диван, ринулась к окну, захлопнула форточку, едва не прищемив грязные пальцы.

– Алло. Алло. Кто это? – Донесся до меня из трубки далекий, но такой знакомый голос. Я бросилась обратно к дивану, не выпуская из виду беснующуюся бестию на балконе.

– Алло, Зина?

– Лиса, ты? – Обрадованно спросила девчонка. – Куда ты пропала?

В этот момент на балконе что-то грохнуло. Зина услышала шум и встревоженно спросила:

– Эй, подруга, что там у тебя происходит?

– Все в порядке, я потом тебе все объясню. – Торопливо сказала я и положила трубку. Не могла же я сказать, что вижу, как она в данную минуту царапает руками деревянную оконную раму, пытаясь проникнуть внутрь.

Меня уже колотило крупной дрожью. Единственное желание – бежать. Бежать отсюда куда угодно, только подальше, пока страшное существо не добралось до меня. Я бросилась в прихожую, позабыв, что одета в халат и домашние тапочки и принялась отпирать замок. Больше всего я боялась, что распахнув ее, увижу перед собой искаженное злобой лицо лже-Зинки.

Я почти обрадовалась, обнаружив на пороге двух амбалов, которые изумленно уставились на меня. Потом один из них опомнился и втолкнул меня обратно в квартиру. В руках другого я заметила отмычку, точно такую же, какой Тим вскрывал дверь в квартиру Липанова.

– На ловца и зверь бежит. – Радостно загоготал первый, бритоголовый крепыш со сломанным носом. Он крепко ухватил меня за плечо и стал подталкивать к дверям комнаты. – Куда это ты собралась, красавица?

Я совершенно обезумела. Я не понимала, кто эти люди и чего они хотят, но одно я знала твердо: в комнату я не пойду ни за что на свете.

Вывернувшись из цепких рук, я сдавленно спросила:

– Кто вы? Чего вам надо? – Обернулась я ко второму типу, одетому с претензией на элегантность в темно-синюю рубашку, галстук тон – тон и темные брюки. Впечатление портили только кроссовки, хотя он и отвалил за них не меньше четырех тысяч.

– Сорри, бэби. – Ухмыльнулся пижон. – Нам кажется, что ты здесь не одна.

Не знаю, кого он имел в виду, но он даже представить себе не мог, насколько близок к истине.

– Кто вам нужен? – Спросила я.

– А ты не догадываешься, бэби? О'кей, мы сами поищем его. Топай в комнату и без глупостей. – Он грубо толкнул меня, но я удержалась на ногах. Честное слово, после встречи с той, на балконе, обыкновенные ублюдки показались мне не такими уж страшными.

– Я не сдвинусь с места, пока вы мне не объясните, кого ищете в моем доме.

– Fucking bitch! – Рявкнул Пижон. – Помоги ей, Постер.

Бритоголовый снова хохотнул, сгреб меня в охапку, втащил в комнату и бросил на диван. Пижон вошел следом, по-хозяйски оглядываясь.

– Здесь никого нет. – Разочарованно протянул Постер.

– Посмотри в ванной и на кухне. – Скомандовал Пижон. – и пошевеливайся. Тот затопал в указанном направлении. Я с опаской покосилась на балкон. Там никого не было. Это не означало, что лже-Зинка не притаилась где-то в темноте и я поежилась. Пижон перехватил мой взгляд и довольно ухмыльнулся:

– О'кей, бэби, ты выдала себя. Теперь я знаю, где ты его прячешь.

– Похоже, ты не слишком хорошо понимаешь по-русски. – Огрызнулась я. – Я сказала, что я здесь одна. Но если до тебя до сих пор не дошел смысл моих слов, могу перейти на английский: What the hell's going on here, you young jackass?[1]

По его позеленевшему лицу я поняла, что он не понял ни слова из того, что я ему сказала. Его глаза сузились и стали похожи на глазки-щелочки настороженного злобного поросенка.

– Умную из себя строишь? – Прошипел он.

– Почему строю? Я и есть умная. – Устало сказала я.

– Сука! – Перешел он на русский и отвесил мне затрещину. Постер!

Тот появился из коридора и вопросительно уставился на Пижона. Не сводя с меня глаз, тот скомандовал:

– Проверь балкон. Он там.

Постер вперевалку подошел к балконной двери и потянулся к шпингалету.

– Нет! Не открывай! – Закричала я, вскакивая на ноги.

– Сидеть! – сильный удар в грудь отбросил меня назад.

Не обращая внимания на мои вопли, Постер щелкнул задвижкой и выглянул наружу.

– Никого. – Сообщил он.

– Выйди и осмотри внешнюю сторону. Он ловкий парень.

Постер пожал плечами и шагнул на балкон…

Я не успела понять, что произошло. Раздался ужасающий скрежет, затем испуганный голос Постера: «Что это, мать твою…», а потом его коренастая фигура ухнулась куда-то вниз. Его крик потонул в грохоте и шуме.

Несколько секунд мы с Пижоном пялились друг на друга, не издавая ни звука. Потом я засмеялась. Я хохотала как сумасшедшая, просто давилась от смеха и не могла остановиться. В глазах Пижона, устремленных на меня, появился неприкрытый страх. Но он взял себя в руки и угрожающе двинулся ко мне. А я все продолжала смеяться. Он ударил меня по лицу, я замолчала и серьезно сказала:

– Спасибо.

– Ах ты, дрянь! – Взревел он. – Быстро поднимай свою задницу, ведьма чертова. Шевелись.

Я стала подниматься, но он схватил меня за шиворот и потащил за собой к выходу. Мне стоило больших усилий не переломать себе ноги, так как он не отпускал меня ни на секунду, толкая перед собой вниз по лестнице.

На улице он пинками погнал меня к припаркованной под деревьями машине. Я то и дело спотыкалась. Одну тапочку я потеряла еще на лестнице, вторую пришлось сбросить. Острые камешки царапали мои босые ноги. Но я понимала – надо терпеть. У меня пропало всякое желание сопротивляться.

Я уже догадалась, что они ищут Тима. Им почему-то не пришло в голову ничего более оригинального, как поискать его в моей квартире. Мое положение было хуже некуда. Их человек разбился вместе с моим балконом. Бесполезно объяснять, что ловушка предназначалась мне, а значит, не стоило и пытаться. Пусть делают, что хотят: избивают, убивают, только бы поскорее все закончилось.

Возле машины поджидали еще трое. Я даже не пыталась разглядеть их. И так ясно – я их в глаза не видела. Один спросил еще издалека:

– Он там?

– Нет. – ответил Пижон.

– А где Постер?

– Нету.

– Как это «нету»? Я не понял. – Изумился спрашивающий. Теперь мы стояли совсем рядом и я увидела перед собой огромную гору мяса с маленькой приплюснутой головой. Не знаю как насчет мозгов, но кулаки у этого великана были пудовые.

– Эта сучка что-то сделал со своим балконом и он рухнул, как только Постер ступил на него. – Пояснил Пижон.

– Посмотри на меня, умник. – Вмешалась я. – Разве я могла справиться с такой махиной?

– Она разговаривает? – Изумленно спросил великан, как будто увидел вместо меня говорящую мартышку.

– Ага. Очень много и не по делу. – Мрачно кивнул Пижон.

– Это мы исправим. – Сказал великан инеожиданно ударил меня с такой силой, что я отлетела в сторону и растянулась на земле. На какое-то время я отключилась, не больше чем на несколько секунд, потому что когда пришла в себя, увидела освещенное огоньком зажигалки лицо великана. Присев возле меня на корточки, он схватил мой подбородок жесткими пальцами. Я не стала ждать, что за этим последует и изо всех сил лягнула его ногой. Ощущение было такое, точно я угодила в бетонный столб. Тип изумленно вскрикнул и отпрянул от меня, но скорее от неожиданности.

– Смотри-ка, этот кузнечик лягается! – Удивился он.

Я, воспользовавшись его замешательством, успела перевернуться на живот и даже встала на четвереньки.

– Эх, вмазать бы тебе по пустой башке, да только ты пока нужна мне в целости и сохранности. – Огорченно посетовал великан. – Вставай, каратистка недоделанная, прокатимся с ветерком.

– Никуда я с вами не поеду. – Заупрямилась я, потирая ушибленную ногу.

– Слушай, что я тебе скажу, рыжая. – Терпеливо пояснил парень. – Я отвезу тебя к шефу, хочешь ты этого или нет. А если еще раз раскроешь рот, то все равно попадешь туда, только быстрее и без сознания.

Я с ненавистью посмотрела на его самодовольное лицо и отвернулась.

– Вот так уже лучше. – Похвалил меня великан. – Вот так сюрприз! Какие люди!

Я посмотрела на него с изумлением, решив, что у него окончательно стало плохо с головой. Но плохо стало мне, когда я усидела, как к нам приближается… Тим. Он подошел и остановился в двух шагах от сгрудившихся бандитов, держа одну руку в кармане.

ГЛАВА 24

– Я же говорил, что он придет за этой шалавой. – Довольно хохотнул Пижон.

Остальные одобрительно загалдели. Я подумала, что Тим совсем спятил. Против этой кодлы у него никаких шансов. В такой ситуации строить из себя ковбоя просто глупо.

– Вы меня что ли ждали? – Спокойно поинтересовался Тим. Вот он я. Отпустите девчонку.

– Э, нет. Она нам еще пригодится. – Протянул Великан. – Я тебя знаю, ты пацан неразговорчивый, а шефу надо с тобой кое-что обсудить. С этой птичкой ты быстрее развяжешь язык. И вот еще что, ты пукалку-то свою вынь из кармана. Нам стволы ни к чему, мы люди мирные.

– Ты так думаешь? – Усмехнулся Тим.

– Уверен. Лось, возьми у человека пушку.

Мосластый парень, и вправду похожий на лося, вихляясь, подошел к Тиму, смачно сплюнул ему под ноги и протянул руку.

– Тим, не делай этого. – Не удержалась я. – Уходи.

– Молчи, дрянь. – Заорал великан, растеряв всю свою вальяжность. – Не говори, что я тебя не предупреждал.

Наверное, у меня сегодня по гороскопу плохой день: он снова меня ударил. На этот раз так сильно, что я очнулась уже в машине, валяясь на полу между сиденьями. Осторожно приоткрыв глаза я постаралась понять где я и все ли у меня на месте, так как рук я не чувствовала – они онемели, перетянутые за спиной веревкой.

Немного повернув голову вправо, я увидела знакомый стриженый затылок, возвышающийся над спинкой переднего сиденья. На минуту мне стало по-настоящему страшно, когда я подумала, что Тим с ними заодно, но как раз в это время он попытался обернуться и сразу же ему в затылок уперлось дуло пистолета.

– Не рыпайся, фраер. – Негромко приказал голос с заднего сиденья. Пистолет исчез.

Автомобиль затормозил. Захлопали дверцы. Меня подхватили чьи-то руки и выволокли наружу. Место, куда мы прибыли меньше всего подходило для ночных прогулок. Это был какой-то грязный пустырь. Я слышала плеск воды, неподалеку текла река. Я даже не пыталась определить, куда именно попала, так как подозревала, что здесь и останусь навсегда. У меня не было иллюзий на свой счет. Эти придурки не отпустят нас, нечего и надеяться.

Неподалеку я заметила покосившееся здание, то ли бункер, то ли гараж, короче, черт знает что такое. Именно к нему мы и направились.

В большой грязной комнате под потолком болталась голая засиженная мухами лампочка. Кто-то щелкнул выключателем и я увидела скудную обстановку: грубо сколоченный стол, драный топчан на полу и несколько деревянных ящиков, очевидно заменявших стулья.

Тима заставили сесть на один из них, подвинув его поближе к столу. Великан встал рядом, сверля Тима крошечными глазками. Меня отвели в сторону и перестали обращать внимание.

Я заметила, что у Тима на щеке большая ссадина. Значит он все же пытался что-то сделать.

– Ну что, поговорим? – Предложил великан.

– Не знаю на что ты рассчитывал, когда вез нас сюда. У Психа все равно ничего не выгорит. Так ему и передай.

– Обязательно. Но ты неправ. Думаю, как раз теперь у нас все получится как надо.

– Инна у вас?

– Как раз об этом и речь. Ее у нас нет и никогда не было. Но Ежов не хочет этого понимать. Придется объяснить ему более доходчиво.

Великан, вытащил из внутреннего кармана пиджака листок бумаги и ручку, положил их на стол перед Тимом и приказал:

– Пиши.

– Что?

– Не волнуйся, я продиктую. Пиши:»Я в гостях у Психа. Если не отмените облаву на его людей, я останусь здесь надолго, в худшем случае – навсегда.» И подпись.

Тим задумчиво вертел ручку в руках. Я напряженно следила из своего угла за его лицом. Он не смотрел в мою сторону, но я понимала, что мое присутствие мешает ему принять решение. Он, как и я, понимает, что мы останемся здесь при любом исходе, но рассчитывал выиграть время, выполнив требование бандитов.

– Вы идиоты. – Решилась я. – Думаете, такой крупный авторитет поддастся на ваш шантаж из-за того, что его человек угодил в ваши лапы? Даже я знаю, что это ерунда.

– Ты ошибаешься, рыжая. – Почти ласково сказал великан. – Это вовсе не ерунда. Но я так понял, ты не сказал ей, кто ты на самом деле? Ничего, я сделаю это за тебя. Тим не просто один из людей Ежова. Он его сын. Брат Инны.

– Неправда!

– Правда. Скажи ей, Тим.

– Пошел ты… – Тим отшвырнул ручку, она покатилась через стол и упала на пол.

– Что, получили? – Усмехнулась я.

– Так, эта сука меня достала. – Прорычал великан. – Займите ее чем-нибудь, пока ее дружок еще раз обдумает наше предложение.

– Мы можем с ней позабавиться? – Облизывая толстые губы, радостно спросил Лось.

– Да, можете. Только на вашем месте я не стал бы ее трахать. Кто знает, когда она подмывалась в последний раз. Есть же и другие способы доставить удовольствие девушке.

Они мерзко заржали, а я попятилась к стене, затравленно озираясь. Они, причмокивая, обступили меня со всех сторон. Я едва сдерживала рвущийся из груди крик, но все же заорала, когда один из них рванул на себя халат, оборвав пуговицы. Я отчаянно вырывалась, но они силком заставили меня встать на колени. Пижон стал пристраиваться спереди, медленно расстегивая брючный ремень.

Тим не выдержал и рванулся в мою сторону. Великан был наготове, но Тим успел заехать ему в челюсть. Тяжелая туша рухнула на пол, в щепки раздавив ящик. Про меня снова забыли. Я отползла подальше, судорожно вцепившись в разорванный на груди халат.

Тим быстро развернулся, готовясь принять удар. Выстрел громко прозвучал в пустом доме. Он был не слишком точен, пуля пролетела через рукав и угодила в правое предплечье Тима. Брызнула кровь, он отшатнулся, но сразу же снова приготовился к прыжку.

– Придурки. Прекратите! – Все повернули голову в сторону великана. Его потное жирное лицо было искажено от ярости. – Вы прострелили ему руку! Как же он будет писать!

В эту минуту зазвонил телефон, лежащий в кармане у великана. Он тяжело поднялся, отдуваясь и придерживаясь за стол и только после этого достал телефон и нажал на кнопку.

– Да. У нас проблемы. – Сказал он в трубку. – Нет. Он у нас, но я уже сказал – есть проблема… Ладно… Я сказал – ладно, буду через полчаса.

Он отключил телефон и сказал, обращаясь к своим подручным:

– Этих в двоих в комнату. Вы двое останетесь сторожить. До моего возвращения их не трогать. Ты поедешь со мной, поведешь машину. – Последнее относилось к Пижону. Тот оглянулся на меня и нехотя поплелся к выходу.

Нас запихнули в небольшую каморку, единственное окно которой было забрано толстенной чугунной решеткой. Возле него стояла старинная кровать с голой панцирной сеткой. Я села на нее, все еще дрожа, и прислушалась к шуму отъезжающей машины.

Наши охранники, суды по возбужденным голосам, некоторое время обсуждали последние события, но нарушить приказ не решились и, кажется, уселись играть в карты.

Тусклая лампочка под потолком позволяла убедиться, что наша тюрьма достаточно крепка для того, чтобы даже не пытаться из нее убежать. Путь к единственной двери на улицу преграждали двое вооруженных охранников. Сколько нам осталось? Час, может быть два если повезет. А потом…

Я повернулась к Тиму и спросила, показывая на расплывшееся на рукаве пятно:

– Очень больно?

– Терпимо. Буркнул он. Бывало и похуже.

– Ах, да, я забыла, ты же у нас уличный боец.

Он посмотрел на меня, но промолчал. Это почему-то меня страшно разозлило. В конце концов, я оказалась здесь по его милости.

– Ты же обещал меня охранять. – проворчала я. – Где ты был все эти дни?

– У меня были дела. Извини, что втянул тебя в это.

– Да ладно. Чего теперь об этом говорить. Ты ведь в курсе, что мне это не впервой. Правда, в такой капкан попадать еще не доводилось.

Он едва заметно улыбнулся.

– Лиса всегда найдет способ уйти из капкана. Даже если для этого ей придется перегрызть себе лапу.

Я вытянула перед собой руку и с сомнением посмотрела на нее. Потом перевела взгляд на Тима.

– Ты думаешь, это должно помочь?

– Есть одна идея. Раздевайся.

– Так. И ты туда же. И не подумаю. – Я сердито отвернулась.

– А ты подумай. – Жестко сказал Тим. – Нам отсюда иначе не выбраться. Делай, что говорю. Или дожидайся, когда они вернутся и займутся тобой всерьез.

От такой перспективы у меня холодок пробежал вдоль позвоночника. Но я упрямо нахмурилась и потребовала:

– Объясни, что задумал или я и пальцем не пошевелю!

Он покачал головой, но все же объяснил:

– Нам нужно заманить их сюда. Ты отвлечешь внимание, а дальше я сам разберусь. Ты будешь раскачивать кровать, чтобы они подумали, будто мы… ну, сама понимаешь…

– А раздеваться зачем?

– Для большего эффекта. – Я заметила, что голос Тима звучал уже не так уверенно как раньше и категорически заявила:

– Кровать раскачивать – пожалуйста, а раздеваться – ни за что.

– Ладно. Ложись и начинай раскачиваться. – Скомандовал Тим. – Постарайся, чтобы все выглядело натурально. Я имею в виду звуки.

Он встал, потом нагнулся, подобрал с пола толстую доску, взвесил ее на руке, выключил свет и встал возле двери. Потом он кивнул мне.

Я принялась усердно раскачивать кровать, ржавые пружины жалобно заскрипели. Но моего веса было маловато, чтобы произвести достаточно шума – в другой комнате по-прежнему громко переговаривались, не обращая внимания на мои тщетные попытки привлечь их внимание.

Тогда я решила проявить инициативу. Встав во весь рост, я начала подпрыгивать, как делала это когда-то в пионерском лагере. Пружины заскрипели веселее. Я добавила огонька, старательно и громко изображая стоны. На мой взгляд они гораздо больше походили на мяуканье голодной кошки, но ребята в соседней комнате поняли все как надо. Разговоры стихли. Я услышала, как отодвинули ящик и подкрались к двери. Фигушки, так вы ничего не увидите. злорадно подумала я и издала очередной стон, вложив в него все свое мастерство.

Это сработало. Дверь начала медленно открываться.

– Что это… – Начал было парень, увидев мои акробатические упражнения, но Тим не дал ему договорить, со всего маху оглушив доской. Слабо охнув, парень ввалился в комнату. Пистолет упал на пол и отлетел к ногам Тима.

Дальше все произошло мгновенно. Тим стремительно нагнулся, схватил пистолет и выстрелил во второго охранника, не дав ему опомниться. За секунду до этого я кубарем скатилась с кровати и отскочила в самый дальний угол. Все было кончено еще до того, как я успела по-настоящему испугаться.

Тим подошел ко мне.

– Молодец. – Похвалил он. Я довольно улыбнулась и услышала его язвительный голос:– Правда стонала ты так отвратительно, что я до последнего боялся, поймут ли они в чем дело.

– Подумаешь, эксперт выискался. – Огрызнулась я, кутаясь в халат. – Как умела, так и стонала. Что дальше-то делать?

Тим оглянулся на два бесчувственных тела и сказал:

– Выходи на улицу. Там должна быть еще одна машина.

– А ты?

– Я сейчас.

Я вышла на крыльцо, зябко поджимая ноги. На дворе был уже сентябрь и я в легком халатике, на котором не осталось ни одной пуговицы, промерзла до костей. Босые ноги были изранены и сильно болели. В стороне я заметила темный силуэт автомобиля. Тщательно выбирая, куда наступить, я заковыляла по направлению к нему. На полдороге меня догнал Тим. Он был в кожаной куртке одного из бандитов и надвинутой на самые глаза бейсболке.

– Мог бы и для меня что-нибудь прихватить. – С обидой сказала я. – Мне холодно.

– Потерпи. Недолго осталось.

– А куда мы направляемся?

– Навестим одного хорошего человека. – Неопределенно сказал Тим.

ГЛАВА 25

Ко многочисленным талантам моего спутника можно было причислить еще один: он классно угонял автомобили. Я и глазом моргнуть не успела. а он уже отключил сигнализацию на новеньком БМВ и, перегнувшись через сиденье, распахнул мне дверцу. Я юркнула внутрь. Здесь было гораздо теплее, и я поудобнее устроилась на мягком сиденье.

– Готова? – спросил Тим.

Прежде чем я успела ответить, он включил скорость и отпустил педаль сцепления. Машина рванулась вперед. Мы помчались с захватывающей дух быстротой. Тим старался объезжать рытвины и ухабы, но их было столько, что я то и дело подпрыгивала на сиденье до потолка кабины.

Когда Тим говорил про хорошего человека, он имел в виду совсем другое. Когда я увидела коттедж, возле которого мы остановились, то поняла, что хороший человек в таком доме жить не может. Так оно и оказалось. Мы заявились прямиком в логово нашего главного врага – Психа. Тим сообщил мне об этом за две минуты до того, как машина, взвизгнув тормозами, остановилась возле будки охранника.

Парень был настолько пьян, что едва ли узнал бы даже собственную маму. Увидев знакомую машину, он, пошатываясь, приблизился вплотную, тяжело облокотился на дверцу и заглянул внутрь, обдав нас запахом перегара. Он посмотрел на меня мутными глазами и, осклабившись, спросил у Тима:

– Поймали птичку?

Тим кивнул, собираясь тронуться с места, но охранник остановил его. Я вжалась в кресло.

– Подожди-ка. – Он долго рылся в кармане куртки и наконец извлек кусочек плотного картона, посмотрел на него, изо всех сил стараясь сфокусировать взгляд, потом – на меня и покачал головой:

– Надо же, совсем не похожа.

Я взглянула на фотографию, увидела собственную физиономию крупным планом, запечатленную на фоне моего собственного подъезда и посоветовала:

– А вы попробуйте ее помять. – Имея в виду собственный вид, изрядно потрепанный после всех испытаний.

– Не понял. – Пробормотал парень.

– И не надо. – Сказал Тим и тронул машину. Парень потерял равновесие и отпустил дверцу, провожая нас изумленным взглядом.

– Помолчать не могла? – Поинтересовался Тим. Вопрос был чисто риторический и я не стала отвечать.

Возле крыльца Тим припарковал БМВ, вылез и, очень натурально вытолкал меня из машины. Мы беспрепятственно миновали входную дверь и поднялись по лестнице на второй этаж. Тим прекрасно ориентировался в этом доме. Видимо – бывал здесь не раз.

Он толкнул дверь одной из комнат и мы оказались в огромной спальне, застланной густым персидским ковром. Кроме ковра здесь имелась кровать и большущее зеркало во всю стену. Из комнаты вела еще одна дверь, скорее всего – в ванную. На кровати возлежал отвратительно толстый тип в распахнутом халате. Блестящую лысину маскировал жиденький «переплюйчик». Черты лица были почти неразличимы, так как половину его занимали огромные щеки.

Увидев нас, Псих сначала не понял, кто к нему пожаловал, потом его белесые бровки поползли вверх, как две шевелящиеся мохнатые гусеницы.

– Ты? – Выдохнул он. – Но как же… Ты же должен быть на базе?

– Можешь поверить мне на слово – меня там уже нет. – Хмыкнул Тим. – Разговор будет коротким, но очень содержательным.

– Если ты насчет своей сестры, то у меня ее нет. Я уже говорил тебе.

– Я верю, но я пришел по другому поводу.

Псих задышал часто-часто, когда Тим направил на него пистолет и попытался вскочить на ноги, но Тим оказался проворнее. Он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и бесцеремонно швырнул толстяка обратно.

– Что тебе надо? – прохрипел тот.

– А ты не догадываешься? Ты не так силен как кажется. За тебя всю грязную работу делают другие, но сейчас твоя очередь. Ты сам за себя, Псих. Тебе не помешает немного согнать жирок. – Тим сгреб его за грудки и швырнул через всю спальню. Псих весил не меньше центнера, но в основном состоял из жира, поэтому летел он красиво и легко как воздушный шарик. Хотя приземление не показалось ему мягким, я так думаю.

Тим неторопливо подошел к распростертому на полу грузному телу и присел рядом на корточки. Подняться Псих даже не пытался.

– Ну как? Нравится? – Поинтересовался Тим. – Мне уже надоело смотреть на твою гнусную рожу, поэтому я сейчас уйду, но перед этим предупреждаю: если с головы вот этой девушки упадет хоть один волос, я не буду разбираться, кто в этом виноват. Просто приду и отверну тебе твою тупую башку. Ты понял? – Он дождался, пока Псих слабо кивнул, и закончил:

– Если же ты снова захочешь повидаться со мной или с Ежовым, хотя, думаю, у тебя вряд ли возникнет в скором будущем такое желание, то милости просим. Ты знаешь что тебя ждет. А это на десерт.

Тим пружинисто вскочил и пнул мерзавца в грудь носком ботинка. Тот опрокинулся навзничь. Держась рукой за грудь, багровый от ярости и боли, он с ужасом пялился на Тима. Тот достал сигарету, щелкнул зажигалкой, прикурил, сделал глубокую затяжку и стряхнул пепел сигареты прямо ему в лицо. Псих отчаянно замотал головой.

Это было уже чересчур. Я не хотела больше смотреть на бандитские разборки и попросила:

– Тим, оставь его, пожалуйста.

– Уже оставил. Но придется причинить ему небольшие неудобства. Тебе лучше не смотреть. Его жирная туша выглядит малоаппетитно. Я послушно отвернулась, стараясь не прислушиваться к возне за своей спиной.

– Пойдем. – Позвал меня Тим. Я бросила взгляд на Психа и увидела его крепко связанным собственным поясом с большим кляпом во рту.

– Надеюсь, тебя скоро обнаружат, но не забудь про то, что я тебе сказал. Конкуренция кончилась. Будешь сидеть тихо – будешь жить. Одно лишнее движение – и я обеспечу тебе встречу со святым Петром вне очереди.

Пежде чем уйти, Тим подошел к стене и нажал на какой-то рычажок. Дверь отъехала в сторону, открывая внутренность платяного шкафа, где помимо мужских костюмов висело несколько вечерних платьев и стояло пять пар туфель.

Тим довольно хмыкнул и сказал:

– Твои привычки не изменились. По прежнему коллекционируешь сувениры от своих подружек?

Он выбрал одно платье, наименее вызывающее, туфли и протянул мне, показывая глазами на вторую дверь:

– Переоденься.

Я взяла одежду и пошла в ванную. Ярко красное платье резко контрастировало с моим бледным осунувшимся лицом, но у него по крайней мере все пуговицы были на месте. Туфли были великоваты, но с ног не сваливались. Я осталась почти довольна результатом: не королева красоты, но и на беженку не похожа.

Когда я вышла, Тим оглядел меня и одобрительно кивнул. Затем запер дверь через которую мы вошли изнутри и подтолкнул меня к окну. Я выглянула наружу и у меня вырвался вздох облегчения: там оказалась крытая веранда и лестница, ведущая вниз. Мы спустились по ней в сад и, никем не замеченные, покинули опасное место.

Возле моего дома Тим нерешительно остановился и спросил:

– Я могу войти?

– С каких это пор ты стал спрашивать разрешения? – Удивленно спросила я и пошла вперед, не оглядываясь. Я знала, что он последует за мной.

Все это время дверь моей квартиры оставалась незапертой, но рядом с Тимом я чувствовала себя уверенно и без страха вошла внутрь.

– Ну что же, – Подвела я печальный итог, когда мы расположились на кухне с большими чашками кофе, – Моя версия накрылась медным тазом, твоя тоже приказала долго жить, а мы по-прежнему понятия не имеем, где искать твою сестру и мою соседку, а также остальных девушек.

Тим, мрачно разглядывая дымящуюся черную жидкость в своей чашке, неохотно кивнул.

– Но кое-что начинает проясняться…

Тим поднял на меня удивленные глаза.

– Да, именно об этом я и хочу с тобой поговорить. – Сказала я, глубоко вздохнув. – Только обещай, что не сочтешь меня сумасшедшей…

ГЛАВА 26

Тим сдержал слово. За все время, что я рассказывала о своих невероятных видениях, он даже ни разу не улыбнулся. Я была благодарна ему за это. Однако его молчание после того, как я выложила все, показалось мне бесконечно долгим. Наконец он издал какой-то нечленораздельный звук и посмотрел на меня.

– Ты мне не веришь? – Упавшим голосом спросила я.

– Даже не знаю что сказать. Все это выглядит как-то… – Он пытался подобрать слово, которое меньше всего заденет мое самолюбие и, наконец, выдохнул – необъяснимо. Я привык иметь дело с реальным злом. А тут чертовщина какая-то.

– Я тебя понимаю. – Вздохнула я. – Мне и самой не очень-то верится во всех этих призраков, хотя я видела их так же ясно, как сейчас – тебя.

– Разве бывают призраки дождевых червей?

– Не остри. Мне и без того тошно. Но это существует на самом деле и это как-то связано с исчезновением девушек, а значит мы не можем просто отмахнуться и забыть.

– Каким образом это связано с похищениями? – Недоверчиво спросил Тим.

– Кому-то очень не нравится бурная деятельность, которую развила я. Ведь посмотри: лже-Зинка появилась сразу после того, как я нашла доказательства невиновности Липанова. А ведь он предназначался на роль козла отпущения. Меня решили убрать. Твои коллеги поступили бы проще – просто грохнули бы меня и все дела, а эти поступили хитрее: несчастный случай – вот как выглядела бы моя смерть. Я была одна. Лже-Зинку никто не видел. Вышла девочка подышать свежим воздухом перед сном, а балкон взял и обвалился.

– Но откуда они узнали про существование Зины? Ты рассказывала кому-нибудь про нее?

– Только Янке, но она не в счет. Какая из нее колдунья? Больше никому. Это точно. Скорее всего, ее вызвали из моего подсознания. Она запечатлелась у меня в памяти такой, какой я увидела ее в первый раз – грязной и оборванной, – поэтому и та, на балконе выглядела именно так. Если бы не это, я распахнула дверь не задумываясь. Страшно представить, что бы произошло… – Я поежилась.

– Только этого нам не хватало. – Сокрушенно покачал головой Тим. – Если кто-то владеет такими способностями, как чтение мыслей и тому подобное, то голыми руками его не взять. Он будет наперед знать обо всех наших планах.

– Ну и пусть. Все равно надо искать. Он же живой человек. Хотя, может их там целая куча, что гораздо хуже. Но он меня боится. Иначе не стал бы напрягаться. А если боится, значит есть шанс раскопать что-то, что поможет прижать его к ногтю. Возможно, я уже где-то рядом, только вот беда – понятия не имею, о чем речь.

– А почему ты все время говоришь «он»?

– Почему? Ну не знаю. Просто преступник – слово мужского рода, хотя им вполне может оказаться и женщина.

– Ладно. Что мы будем делать дальше? Есть какой-нибудь план?

– Плана нет. Но надо же с чего-то начинать. Одна из девушек жила в общежитии. Попробую найти ее соседку по комнате и расспросить. Только есть одна вещь… – Я замялась.

– Что за вещь? Говори.

– Возможно, девчонка не захочет откровенничать со мной. Мне понадобятся деньги, как очень убедительный аргумент. А у меня совсем ничего не осталось. Зарплату и ту сперли.

– Ну, это не проблема. – Усмехнулся Тим. Он достал из кармана пачку долларов, отсчитал десять сотенных бумажек и протянул мне:

– Держи. Больше сотни не давай. А то у студентки голова от счастья закружится.

– Тогда и дай сотню. Остальные забери.

– Бери. Кто знает, как там повернется. Тем более, мы теперь – одна команда. Или я что-то не так понял?

– Ну, если команда, то ладно. – Вздохнула я и взяла деньги.

* * *

Комната, где несколько дней жила Катенька Полонская, располагалась на втором этаже запущенного здания и была немногим лучше собачьей конуры. Когда я вошла и огляделась, то сразу заметила небольшой отряд рыжих тараканов, марширующих через покрытый грязной клеенкой стол. На кровати возле окна лежала девушка. Она даже головы не повернула при моем появлении. Я подошла поближе и увидела, что она сладко спит, уткнувшись носом в подушку. Я осторожно потрясла ее за плечо, но разбудить спящую красавицу удалось только с четвертой попытки.

Девушка с трудом разлепила опухшие со сна веки, села на постели и уставилась на меня.

– Ты кто? – Спросила она без особого интереса. – Новенькая? Твоя койка в углу. – И она собралась снова плюхнуться на подушку, но я поспешно сказала:

– Подожди. Я не новенькая. Мне надо с тобой поговорить.

– О чем! – Недовольно протянула она. – Дай поспать человеку. Всю ночь химию зубрила. В три часа экзамен. Отвяжись, а?

– Катя Полонская была твоей соседкой?

Сон у девицы как рукой сняло. Она резко вскочила.

– Вы из милиции?

– Нет.

– Тогда какого черта?

– Я хочу узнать о том, какой была Катя. Неужели ты не хочешь, чтобы ее нашли?

Я бросила на нее быстрый взгляд и увидела как она побледнела закусив губу. Что-то здесь не так. Девчонка что-то знает. Что-то такое, о чем она не рассказала милиции. Вопрос– захочет ли она поделиться этим со мной? Я не торопила ее, давая возможность самостоятельно принять решение.

Девушка могла бы назваться миловидной, если бы не слишком длинный нос, торчащий между близко посаженными глазами, холодными, точно у змеи.

Поскольку она продолжала хранить молчание слишком долго, мне пришлось прибегнуть к последнему средству: я достала сложенную пополам зеленую бумажку и помахала ей перед длинным носом девицы.

Глаза ее вспыхнули, она протянула руку, намереваясь взять соблазнительную купюру, но я быстрым движением спрятала ее за спину.

– Так как насчет разговора? – Спросила я. – Сначала дело, угощение – потом.

– Что вы хотите знать? – Быстро спросила она, не сводя глаз с моей руки. – Я рассказала в милиции все, что знала.

– Ну что же, – легко согласилась я, – раз так, то деньги тебе не положены. Я плачу только за информацию.

– Хорошо. Что конкретно вас интересует? Только учтите, я знала Катю совсем плохо. Мы же едва успели познакомиться.

– Посмотрим. Во-первых, какая она была? Чем интересовалась? Куда ходила? Что рассказывала о себе?

– Дура она была наивная. – Пренебрежительно скривилась девица.

– Очень интересно. А теперь, пожалуйста, поподробнее.

– Ну, летящая она была какая-то, что ни скажешь – всему верит. Узнала о собрании сатанистов и загорелась пойти. Меня уговаривала, но я отказалась.

Я открыла рот, услышав такую новость.

– А что за сатанисты? – Спросила осторожно.

– Они себя по другому называют, но все равно сатанисты.

– А откуда узнала об их собрании Катя?

– Так они же свои объявления прямо в институте расклеивают.

О, Господи. Как же я не узнала об этом раньше? – С ужасом подумала я, но мне пришлось взять себя в руки, чтобы задать следующий вопрос:

– Значит, Катя пошла туда одна?

Я сразу заметила, как после этого вопроса сидящая передо мной девушка напряглась. Я даже испугалась, что она не захочет больше говорить, но она ответила:

– Нет. Не одна. С одной девчонкой.

– С какой? Как мне с ней встретиться? – Оживилась я.

– Никак. – Пожала плечами девица. – Она одна из тех, которые пропали. Я ее по фотографии потом узнала.

Большего разочарования я не испытывала никогда в жизни. И большего страха тоже.

– В милиции ты об этом не рассказывала…

– А что вы хотите? – Взвилась девушка. – Конечно, не рассказывала. Что я – больная? С ними свяжешься – себе дороже выйдет. Из-под земли достанут.

– Я понимаю. Но неужели никто в институте не знает об их существовании?

– Знают. Но всерьез не воспринимают. Думают, они ерундой занимаются. Подумаешь, пару голубей распотрошат. Но на самом деле все гораздо хуже.

– Ты говорила об этом Кате?

– Я ей что – нянька? – Возмутилась девушка. И, помолчав, сказала:

– Говорила, конечно, но ей что в лоб, что по лбу. Уперлась на своем, как овца упрямая.

– А почему она так стремилась туда попасть? Увлекалась оккультизмом?

– Нет. У нее с мужиком какие-то проблемы были. Он ее трахнул и бросил. Катька по этому поводу сильно убивалась. Больная вся была от расстройства. У нее даже сыпь на шее появилась на нервной почве. Она ее косынкой закрывала, но я видела.

– Ты назвала ее любовника мужиком. Ты его видела?

– Нет. Хотя он сюда приезжал, я знаю.

– Когда?

– Да в тот самый день, когда Катя пропала…

ГЛАВА 27

Во время обеденного перерыва я отыскала Яну в институтской столовой. Она стояла в самом начале длиннющей очереди. Я протиснулась к ней, когда она как раз подходила к кассе. Очередь недовольно заворчала.

– Я ей занимала. – Отрезала Яна. Я закивала и для пущей убедительности прихватила со стойки какое-то блюдо. Кажется, это была котлета с рисом.

Поднос Янки был заставлен тарелками, поэтому я так и несла свою котлету в руках, пока мы не отыскали свободный столик. Янка выгрузила свой обед, отложила пустой поднос на край стола и уселась на стул.

Я с сомнением посмотрела на малоаппетитную еду. Молодой и здоровый желудок подруги без труда справлялся с отвратительной стряпней здешних поваров, но я тем не менее всерьез опасалась, что так будет продолжаться вечно.

Янка вооружилась ложкой и сказала:

– Ты где пропадала?

– Да так. – Уклончиво ответила я. – У меня к тебе дело.

– Валяй. Опять кого-то вычисляешь?

– Угадала. Меня интересует секта сатанистов.

Янка поперхнулась супом и покраснела.

– Откуда ты знаешь? – Выдавила она.

– Значит, они действительно существуют. – Удовлетворенно констатировала я.

– Да так, кучка придурков. – Кивнула Янка и скривилась, точно вместе с супом проглотила половинку лимона. – Если ты думаешь, что они похитили девчонок, то ты ошибаешься. Они хоть и чокнутые, но довольно безвредные.

– Чем они занимаются?

– Болтают про всякие глупости, воображая себя великими магистрами, иногда пьют кровь. – Как ни в чем ни бывало сообщила она.

– Чью? – Опешила я.

– Голубиную, кроличью, ну и так далее. Слушай, дай спокойно поесть, а?

– Ешь. – Кивнула я и машинально подцепила на вилку кусок котлеты из своей тарелки. Судя по вкусу, она была поджарена на машинном масле. Я с трудом проглотила непрожеванный кусок и отодвинула тарелку подальше от себя.

– А зачем они пьют кровь? – Спросила я.

– О, Господи! – Вздохнула Янка. – Они считают, что в крови растворена душа и они таким образом пьют ее в чистом виде.

– Какая может быть душа у кролика?

– Слушай, откуда я знаю?

– А по-моему ты очень много знаешь про их обычаи. – Возразила я, с подозрением косясь на ее покрасневшее лицо.

– Ладно, ладно. Ты права. Угораздило меня как-то: стала встречаться с одним из них. Я же не знала, что он двинутый. На вид совершенно нормальный, даже красивый.

– А сейчас?

– Что сейчас?

– Сейчас вы не встречаетесь?

– Почему не встречаемся? Чуть ли не каждый день в коридоре его вижу. Он же здесь учится. Но если ты про любовь-морковь, то она вся закончилась, когда я узнала, что он свято верит во всю эту ерунду.

– Ну и дела. Что же ты раньше-то молчала?

– Думаешь приятно рассказывать, что твой бывший парень бегает на шабаши и откручивает головы беззащитным кошкам. Но я все равно думаю, что они девчонок не трогали. Кошки – это одно, а живые люди – совсем другое.

– Они убивают. И это самое страшное. От животного до человека – один шаг. И кто знает, может, они его уже сделали? Слушай, а ВУДУ они не практикуют?

– Чего? Это еще что?

– Значит, не практикуют. Где они устраивают свои шабаши?

– Ну зачем это тебе, Лиса? – Расстроенно спросила Яна. – Не лезь ты к ним. Убить не убьют, но покалечить могут запросто. Они же там какую-то гадость пьют. Галлюциноген. Ни черта после этого не соображают.

– А я и не собираюсь с ними встречаться. По крайней мере пока все не выясню. Просто посмотрю, что из себя представляет место их сборищ. Не сидят же они там круглосуточно?

– Нет, конечно. Они в десять собираются. Когда в институте никого нет.

– Ты мне покажешь где это?

– Ладно. Это в бывшем спортзале, в старом корпусе. А за тобой хвост. – Сообщила она, глядя куда-то мне за спину. Я обернулась и увидела за соседним столиком Демьянову. Уткнувшись в тарелку, она старательно делала вид, что ест куриную лапшу. Представляю, чего ей это стоило. Я нарочно подольше посидела, повернувшись в ее сторону. Пусть съест побольше, может быть несварение случится.

* * *

Я позвонила Тиму и сообщила куда собираюсь вечером. Он не мог пройти в институт через главный вход, как и через какой– либо другой, так как охрану до сих пор не сняли, но я подробно объяснила ему где находятся окна спортзала и пообещала, что ровно в девять впущу его через окно.

Но наши планы неожиданно изменились. Без пятнадцати восемь прибежала Янка и сообщила, что сатанисты перенесли свое собрание на более ранний срок. Теперь они встречаются в девять и если я по-прежнему собираюсь увидеть их логово, то надо отправляться немедленно.

Я сразу же попыталась разыскать Тима, но он снова куда-то исчез и я решила, что мы вполне можем справиться самостоятельно. В конце концов, осмотр не займет много времени и мы успеем смыться задолго до появления хозяев.

Старый спортзал выглядел жутковато. Несмотря на то, что пол устилали маты, в углу стоял спортивный конь, а с потолка свисали канаты и кольца, он напоминал палату в сумасшедшем доме.

Посредине, на полу, масляной краской была намалевана огромная пентаграмма. Она была перевернута, как и полагается по сатанинским поверьям. Стены тоже были исписаны и изрисованы различными символами, главным из которых было изображение мужских гениталий. Ну, это неоригинально, – презрительно подумала я, – Таких шедевров полно в любом общественном сортире.

Мы с Янкой медленно обошли зал, я старалась не упустить ни малейшей детали, надеясь обнаружить какие-нибудь следы того, что здесь побывали пропавшие девочки. В нескольких местах внутри пентаграммы я заметила бурые пятна, глубоко въевшиеся в деревянный пол. Я была почти уверена, что это кровь, но вот чья? Животного или… человека?

– Ты думаешь это кровь? – Робко спросила Яна, заметив, что я разглядываю пятна на полу.

– Почти уверена. – Кивнула я.

Я услышала чьи-то шаги за дверью и метнулась к окну, таща за собой Янку, но было уже поздно. Двери с шумом распахнулись и в зал ввалились несколько парней.

– А у нас гости. – Изумленно протянул один тоном, не предвещавшем ничего хорошего.

– И какие хорошенькие! – Подхватил другой. – Слушай, Мартынов, по-моему это та самая телка, что сбежала от тебя прошлым летом.

Янка отступила назад и побледнела. Парень, которому был задан вопрос, молчал, изумленно глядя на девушку. Я сразу узнала его. Это был именно тот демонический красавец, что как-то заглянул в деканат. Что ж, его внешность вполне соответствовала его увлечению.

– Что будем с ними делать? – Поинтересовался самый молодой из них, почти ребенок. Он держал в руке мешок, который то и дело дергался из стороны в сторону.

– Пригласим поучаствовать в нашем собрании. Вот увидите, девчонки, будет весело.

– Это конец. – Прошептала Янка белыми как мел губами. Не помня себя, она рванулась вперед, надеясь прорваться к выходу. Парни с хохотом принялись ловить ее и это им удалось без труда. Я поняла, что нам не вырваться. Поэтому не пыталась убежать, чтобы не досталять им удовольствия. Кроме того, у меня оставалась надежда, что Тим успеет появиться до того, как парни успеют сделать с нами что-то страшное.

Когда пришли еще четверо из этой шайки, мы с Яной сидели на мате со связанными руками. Парни о чем-то посовещались и двое из них двинулись к нам. Они подняли отчаянно брыкающуюся Янку и подвели к кольцам свисающим с потолка. Несмотря на ее сопротивление, они ловко подвесили ее за руки к кольцам. Затем наступила моя очередь.

Мартынов не принимал в этом участия, но и помешать своим дружкам не пытался. В отчаянии Янка осыпала его проклятиями, но остальных это только забавляло.

Наконец, покончив с приготовлениями, они напялили себя черные балахоны с капюшонами и встали в круг внутри пентаграммы. Выглядели они при этом настолько нелепо, что я бы рассмеялась, если бы не жуткая боль в руках.

Я попыталась задрать голову и посмотрела на часы. Половина девятого. Еще полчаса. Не знаю, смогу ли я все это выдержать. Янка перестала вопить. Теперь она плакала. Крупные слезы стекали по ее щекам и капали с подбородка.

Сатанисты не теряли времени даром. Один из них достал бутылку из своей сумки и вылил содержимое в большую стеклянную чашу. Цвет жидкости был отвратительного зелено-коричневого цвета. Они по очереди отпили из чаши и поставили ее в центр пентаграммы. Затянув какую-то заунывную песню на неизвестном языке, они принялись мерно раскачиваться. Движения становились все более быстрыми, голоса – громче. Вдруг один из них выкрикнул одно слово и все смолкло.

Приволокли мешок и извлекли из него черную кошку. Она дико вращала глазами и громко, жалобно мяукала. Я не стала смотреть как ей отрезали голову. Все произошло очень быстро. Я услышала, как что-то упало на пол с негромким стуком. Кошачьи вопли смолкли.

Наловчились, гады, – подумала я, – с одного удара…

Посмотрев в сторону сборища, я увидела что они сцеживают кровь в ту же самую чашу. Их лица были возбужденными, но не от экстаза, а от принятого наркотика. Сделав по глотку теплой крови, они вернули чашу тому, который показался мне самым главным. И тогда он медленно пошел к нам.

Я понятия не имела, что у него на уме. Единственное, что немного утешало – у него не было в руках никакого ножа. Но как знать, не прячет ли он его в складках своего балахона.

Подойдя ко мне вплотную, он посмотрел на меня и я увидела совершенно пустой взгляд. То, что я прочла в его глазах, заморозило кровь в моих жилах.

Нож у него все-таки был. Он достал его как фокусник и поднес к моим глазам. Мне стоило больших усилий не закричать, нг я сдержалась. Все равно это бы не помогло.

Он провел лезвием по моей груди и… распорол тонкую ткань моей майки. Остальные откликнулись на его действия одобрительным гулом.

Неожиданно он убрал нож, хотя я уже приготовилась к самому худшему. Но испытания на этом не кончились. Парень с безумными глазами окунул указательный палец в остатки крови и с наслаждением облизал его. Меня чуть не вывернуло от отвращения. Он снова обмакнул палец, поднес его к моему животу и стал водить по нему пальцем, рисуя какие-то каракули. Кровь была еще теплой и липкой. У меня закружилась голова.

Разрисовав мой живот, он перешел к Яне и снова достал нож. Она дико завизжала и задрыгала ногами. Он только ухмыльнулся и поднес нож к ее груди. Янка заскулила и в эту минуту на парня с ножом бросился Мартынов. Он оттолкнул главаря и хрипло сказал:

– Не трогай ее.

Его поступок был благородным, но… главарь посмотрел на остальных и, повинуясь его взгляду она бросились на Мартынова, повалили его на пол и принялись с остервенением пинать ногами. Он даже не сопротивлялся, только пытался закрыть голову руками.

– Прекратите! Оставьте его! – Выла Янка, но ее никто не слушал.

И тогда произошло невероятное. Отрубленная кошачья голова повернулась вокруг своей оси, затянутые пленкой глаза животного ожили и загорелись зеленым светом. Голова несколько раз беззвучно разинула пасть и… отчетливо мяукнула.

ГЛАВА 28

Сатанисты не ожидали такого поворота и с ужасом уставились на ожившую голову, забыв и про нас и про Мартынова. Когда кошка мяукнула во второй раз, главарь швырнул в нее чашу. Она разлетелась на куски, не причинив голове ни малейшего вреда.

После третьего «Мяу!» тельце кошки зашевелилось и стало подниматься. Встав на все четыре лапы, безголовое туловище, пошатываясь, двинулось вперед. Этого сатанисты вынести уже не могли. С криками и воплями, сбивая друг друга с ног, они бросились прочь. Я с удовольствием последовала бы их примеру, но, увы, я была крепко привязана к гимнастическим кольцам.

Кошка, точнее, то, что от нее осталось, постояла с минуту посреди комнаты, затем голова, отделенная от туловища, снова повернулась и дьявольские глаза уставились прямо на меня. Тело развернулось и уверенно пошло ко мне.

Янка всхлипнула. Я посмотрела на нее и увидела, что ее голова свесилась на грудь. Счастливая, она потеряла сознание, и была избавлена от этого кошмара.

Добравшись до меня, кошка уселась прямехонько под моими ногами. Так близко, что я мозла разглядеть страшную рану с запекшейся по краям кровью. Стараясь не смотреть в сторону головы, я прошипела:

– Брысь отсюда!

Но видимо, кошки с отрубленными головами не подчиняются обычным командам. Вместо того, чтобы испугаться и убежать, безголовая тварь напружинилось и кошка прыгнула на меня. Когтистая лапа оставила глубокие царапины на моей ноге. Кошка прыгнула снова, ноя лягнула ее ногой в воздухе и отшвырнула в центр комнаты. Черное тельце шмякнулось об пол и несколько секунд лежало неподвижно. Но глаза продолжали светиться в темноте, я поняла, что это еще не конец, и оказалась права. Лапы зашевелились, ища опору, тело приподнялось и стало медленно приближаться. Меня колотило от страха. Мне казалось, что еще немного и я точно сойду с ума, еще одной попытки этого ходячего трупа мой рассудок просто не выдержит. И в тот момент, когда я это поняла, раздался звон разбившегося стекла. Тим спрыгнул с подоконника и одновременно с этим безголовое тело кошки рухнуло как подкошенное. Страшные зеленые глаза погасли.

Тим сразу же оценил обстановку и быстро подошел к нам. Янка все еще была без сознания, я выглядела немногим лучше. Он посмотрел на лохмотья, оставшиеся от моей майки и насмешливо сказал:

– Я так часто вижу тебя голой, что мне, по-видимому, как порядочному человеку, придется на тебе жениться.

– И не надейся, – фыркнула я, – я не выйду за тебя замуж, даже если ты раздобудешь алтарь на колесах и будешь на нем за мной гоняться.

Тим освободил мои руки и осторожно опустил меня на пол. Сначала я совсем не чувствовала онемевших плеч, потом точно тысячи иголок вонзились в тело, я застонала от боли. Тим, в эту минуту занятый Яной, обернулся и сочувственно сказал:

– Потерпи, сейчас станет полегче.

Он положил Янку на мат и подошел ко мне.

– Рассказывай, как вы вляпались в это дерьмо. – Он кивнул головой в сторону Мартынова, скрючившегося на полу и кошачьего трупа.

– Они пришли раньше времени и застали нас здесь. – Выдавила я.

– Похоже, мы нашли тех, кого нужно. – Сказал Тим.

– Вполне вероятно. – Кивнула я. – Но даже если и так, то девушек они держат не здесь.

Тим вздохнул и произнес то, что я боялась сказать вслух:

– Это если они до сих пор живы. В чем я не слишком уверен, как ни страшно об этом думать.

– Мы должны надеяться. – Помотала я головой, не соглашаясь с ним. – Ведь нас они не убили.

– Может быть просто не успели. Кстати, а куда они все подевались?

– Их напугала кошка.

– Кошка?

Я кивнула и рассказала, что произошло.

– Ты говоришь, они ее испугались?

– Да. Едва не свихнулись от страха и бросились врассыпную. Зрелище и впрямь было не для слабонервных.

– Но тогда получается, что они видят подобное впервые?

– И есть кто-то еще, кто, прикрываясь этими шестерками, творит собственные темные делишки. – Закончила за него я.

– Я знаю, кто нам поможет во всем этом разобраться. – Сказал Тим и его глаза, устремленные на Мартынова, недобро блеснули.

– Полегче с ним. Он пытался нас защитить. – Предупредила я.

– Все будет зависеть от него. – Пожал Тим плечами. Он снял куртку и протянул мне. – На вот, прикройся. Я же человек, а не чурбан бесчувственный.

Я усмехнулась и накинула куртку на плечи. Тим поднял Мартынова и оттащил его к стене, пристроив в сидячем положении. Тот застонал и приоткрыл глаза. Один глаз его заплыл – кто-то все же угодил ему по лицу.

– Где Яна? – Прошептал он разбитыми губами, глядя на меня.

– Она там. Отдыхает. – Ответила я и, не удержавшись, добавила:

– Благодаря твоим дружкам она потеряла сознание.

– Я не думал, что до этого дойдет. – Тихо сказал он, опуская глаза.

– Думать иногда полезно. – Наставительно сообщил Тим. – А то ведь можно и совсем без головы остаться.

– Кто это? – Спросил Мартынов у меня.

– А чего ты ее спрашиваешь? Ты меня спроси. – Усмехнулся Тим и пояснил – Я, парень, твои неприятности. Но только в том случае, если ты окажешься настолько глуп, что не захочешь кое о чем рассказать нам. Думаю, тебе известно много интересных вещей.

– Что тебе надо?

– Немного. Я хочу знать, кто у вас за главного. Лиса рассказала мне о том что здесь произошло и я подумал, что все вы – сопливая мелюзга. Мне нужен тот, кто вами управляет.

– Я его не знаю. – Покачал головой парень. – Ты прав, мы сопливая мелюзга, потому что не достигли высшей степени посвящения.

– Но он существует? – Нетерпеливо спросил Тим, пропуская мимо ушей всю чушь про высшие степени.

– Да. Я слышал о нем, но никогда не видел.

– Возможно тебе сильно повезло. – Задумчиво проговорила я.

– Он один или у него есть приближенные? – Продолжал Тим.

– Есть, всего двое или трое, но я их тоже не видел. Их знает Вовка.

– Тот что размахивал ножом? – Догадалась я. Получив утвердительный ответ, пояснила Тиму:

– Он у них за главного.

– Где собираются эти ваши, посвященные?

– У них есть свое место, где-то за городом. Но точно я не знаю.

– Так узнай милый, узнай. И побыстрее. – Ласково сказал Тим. Их взгляды скрестились: холодный и жесткий – Тима, затравленный Мартынова. Мартынов первым отвел глаза и кивнул.

Со стороны матов донесся слабый стон. Янка пришла в себя и села, испуганно оглядываясь. Когда ее взгляд наткнулся на тело кошки, она едва опять не хлопнулась в обморок, но я успела подбежать к ней и обняла за плечи.

– Успокойся. – Мягко сказала я. – Она больше не бегает.

– Ну что, девочки, нам пора. – Сказал Тим. – Я подгоню машину и отвезу вас по домам, а юноша доберется самостоятельно.

В эту минуту со стороны двери раздался слабый шорох. Тим метнулся в ту сторону мягко, как пантера и резко распахнул дверь. Мы услышали возню, тонкий вскрик и он появился вновь, но не один. За шиворот он держал Демьянову, которая возмущенно отбивалась, стараясь сохранить остатки достоинства, что было не просто, учитывая ситуацию.

– Она подслушивала за дверью. – Доложил Тим. – Кто-нибудь из вас ее знает?

Мы с Яной дружно кивнули.

– Это журналистка. – Сказала я. – Она постоянно вертится под ногами.

– Да, я журналист. Вы не имеете права так со мной обращаться! Хам!

Тим отпустил ее, с минуту разглядывал молча, а потом повторил все то, что она однажды уже слышала от меня, но еще более красочно.

ГЛАВА 29

Не знаю, как ему это удалось, но уже на следующий день Мартынов сообщил нам, где находится место сборищ главных сатанистов. Должно быть, Тим обладал особенным даром убеждения.

Мы выехали еще засветло, но вскоре набежали тучи, стало темно как ночью, полил дожди. Тим гнал машину по мокрой дороге. Мы почти не разговаривали, не зная, что нас ждет в заброшенной сторожке лесника.

Я боялась, что мы не сможем найти сторожку без посторонней помощи – Мартынов объяснил все слишком приблизительно. Вслух я своих подозрений не высказывала, мы и так сильно нервничали.

Тим съехал на просеку и Джип запрыгал по кочкам, как молодой кузнечик. Дождь не мог нам помешать – дорога была усыпана сосновой хвоей. Когда Тим решил, что мы подобрались достаточно близко к нужному месту, он заглушил мотор и мы молча выбрались из машины.

Плутали мы довольно долго, когда хижина неожиданно возникла перед нами, было уже совсем темно. Мы не чувствовали усталости, хотя промокли насквозь под проливным дождем. Вокруг было очень тихо. Ничто не говорило о том, что нас могут поджидать неожиданные встречи. Избушка выглядела совсем не страшно. Я даже подумала, что это какой-то другой дом. Но мое мнение изменилось, когда мы вошли внутрь.

Здесь все было взаправду. Воображение у того, кто занимался оформлением интерьера этого дома было нехилым и явно болезненным. Мы не спешили зажигать свет – у Тима был с собой мощный фонарь. Луч света выхватывал из темноты зловещие подробности: обитые черным шелком стены, выбеленные черепа различных животных, плотные ряды толстых свечей, расставленных на закрепленных вдоль стен полках. В центре комнаты смутно виднелось какое-то возвышение, задрапированное темной тканью. Когда свет от фонаря упал на это возвышение, я громко закричала, зажимая рот обеими руками.

– Мать твою… – Негромко выругался Тим. Даже ему стало не по себе от жуткого зрелища.

На подобии алтаря лежала обнаженная девушка. Ее руки и ноги были привязаны таким образом, что фигура напоминала распятого на кресте Христа. Ее широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в потолок. Она была мертва, хотя сначала я не могла понять причину смерти.

Я узнала девушку сразу, как только увидела: на алтаре лежала Лариса Демьянова…

– Что у нее с головой? – Спросил Тим.

Я заставила себя подойти поближе и внимательнее посмотреть на то, что поначалу приняла за растрепанные волосы. Только сейчас до меня дошло, что они гораздо короче, чем должны были бы быть, если, конечно, журналистка не носила шиньон.

Но это были вовсе не волосы. Когда я поняла, что это было, то судорожно сглотнула, пытаясь сдержать подступающую к горлу тошноту. Вся голова Ларисы была утыкана гвоздями, которые вбили прямо в череп.

– Это ужасно. – Выдавила я.

– Да, такого даже я не видел. – Согласился Тим.

– Надо все осмотреть. Наверняка остальные девушки тоже здесь.

– Нет. У нас нет времени. Надо сматываться.

– О чем ты говоришь! – Возмутилась я. Мы для этого и приехали сюда!

– Подожди. – Остановил он меня. – Прислушайся.

Я неохотно подчинилась, напрягая слух и тогда сквозь шум дождя до меня донеслись завывания милицейской сирены, которые чуткий звериный слух Тима уловил гораздо раньше.

– Быстро к выходу. – Скомандовал Тим и мы побежали. Мы мчались не разбирая дороги, ветки хлестали меня по лицу и я молила Бога, чтобы они не попали в глаза. Мы выбежали к машине, хотя я думала, что мы никогда не найдем обратной дороги. Едва я успела забраться внутрь, как Тим рванул с места. Вместо того, чтобы двинуться в обратную сторону, он поехал вперед и гнал машину до тех пор, пока страшный дом не остался далеко позади. Через некоторое время мы выехали на шоссе. На асфальте мы развернулись на сто восемьдесят градусов, едва не врезавшись в проходящую мимо машину. Тим успел нажать на взвизгнувшие тормоза, в последний момент избежав столкновения.

Я была слишком напугана, чтобы вымолвить хоть слово. Мы неслись со скоростью больше двухсот километров в час, а на мокрой дороге она казалась еще выше.

Тим немного сбавил скорость только тогда, когда мы въехали в город. Теперь я смогла немного отдышаться. Тим выглядел совершенно спокойным, но мелкие бисеринки пота у него на лбу выдавали его напряжение.

– Кто-то вызвал ментов, зная что мы будем там в это время. Нарушил он молчание.

– Ты думаешь это Мартынов?

– Не знаю. Может он, может твоя подруга.

– А может быть сами сатанисты?

– Вряд ли. Они обязательно окажутся под подозрением.

– Это теперь, когда мы успели благодаря тебе вовремя убраться. Если бы нас застукали возле тела журналистки, пришлось бы долго объяснять, что мы оказались там случайно. И еще вопрос, поверили бы нам или нет.

– Как бы там ни было, мы это выясним. – Мрачно пообещал Тим.

* * *

Тим настаивал на том, чтобы переночевать у меня, но я убедила его, что мне нужно побыть одной. Мне действительно было необходимо одиночество, чтобы обдумать новую родившуюся у меня идею.

Она появилась внезапно и я не знала, что мне ней делать. Дело в том, что я не верила в то, что Ларису убили сатанисты. Если бы не милиция, как-то чересчур вовремя появившаяся на месте преступления, я могла бы в это поверить. Но зачем кому-то, в данном случае – сектантам – добровольно совать голову в петлю? Угоди мы в ловушку, нас, конечно, задержали бы, но очень скоро разобрались бы в том, что мы к этому непричастны. Достаточно было бы сопоставить время ее смерти и время нашего появления в доме. В то время, когда девушка умирала мучительной смертью, мы еще ехали по дороге и нас видели множество водителей – дорога была достаточно оживленной. Найти хотя бы некоторых из них не составляет особой сложности.

Итак, дело, скорее всего, не в нас. Тогда в чем? Первыми подозреваемыми, безусловно, оказываются сами сектанты. Но тогда получается, что кто-то хотел подставить их? Они, конечно, мерзкие твари, но действительно ли они совершили все эти похищения? И еще одно: почему убили именно Ларису? Для этой цели подошла бы любая девушка. Более того, если уж обвинять сатанистов, то Лариса для их обрядов старовата. Их интересуют в основном молодые девственницы, в крайнем случае – очень юные девушки. Так зачем они выбрали ее?

Мне показалось, что я нащупала что-то очень важное, но я долго не могла понять, что же это такое, пока я не стала вспоминать какой была Лариса. А была она очень любопытной и энергичной женщиной. Я встречала ее то здесь, то там. В ее голове постоянно появлялись новые идеи. Она собирала их, не брезгуя никакими источниками и сваливала в одну кучу.

Вот тогда, когда я это представила, у меня и возникла интересная мысль: что, если Лариса случайно или вполне осознанно узнала что-то настолько важное и опасное для преступника, что ему не оставалось ничего другого, кроме как убить ее? А заодно свалить прошлые и нынешнее преступления на сатанистов?

Мне стало страшно от такой догадки, так как я впервые поняла, насколько изощренным и жестоким был мозг преступника. Нет, это не маньяк, этот человек прекрасно контролирует свои поступки. И у него есть какая-то цель, ради которой он готов на все…

Я должна знать, что Лариса разузнала в последние дни, а для этого…

Итак, теперь я понимала, что мне нужно и догадывалась, каким способом могу это получить.

Иногда бывает такое – стоит подумать о каком-нибудь человеке, как он тут как тут. Не успела я придумать как мне добраться до Бориса в кратчайшие сроки, а он уже звонил в дверь.

По тому взгляду, которым он одарил меня, я поняла – будет буря, настоящий шторм. И была недалека от истины. Он начал прямо с порога:

– Какого черта тебя понесло в спортзал?

Отпираться было бессмысленно и я, скромно опустив глаза, пролепетала:

– У меня появилась одна идея…

– Идея? – Взревел Борис, сжимая кулаки. – А известно тебе, до чего доводят подобные идеи?

Мне было известно, образ замученной Ларисы до сих пор стоял перед глазами, но Борис-то этого не знал и мне оставалось только сделать непонимающее лицо, изображая полное раскаяние.

Это произвело нужное впечатление, Борис немного расслабился, а я вздохнула с облегчением: моя ночная экскурсия в лес, похоже осталась им незамеченной.

– Ты так переживаешь из-за того, что я ходила в то место, где собирались институтские сатанисты? – Спросила я.

– Как здорово звучит: ходила! Нет, милая, ты не просто ходила, ты попала прямиком в их лапы и они едва не прикончили тебя.

– Откуда ты об этом знаешь?

Борис понял, что сказал лишнее, но отступать было поздно. Кроме того, ему очень хотелось напугать меня посильнее, чтобы отбить всякую охоту к дальнейшей самодеятельности. Это желание оказалось сильнее доводов рассудка и я услышала:

– Сегодня мы обнаружили одну девицу, которая, как и ты, любила совать нос в чужие дела. Так вот, скажу тебе – она выглядит паршиво: кое-кто спутал ее голову с доской и решил потренироваться в забивании гвоздей на скорость. Ей вколотили сорок штук. И на ее месте могла оказаться ты.

Мне не нужно было стараться, чтобы изобразить ужас, меня и так затрясло при одном упоминании о бедной Ларисе. Я с трудом выдавила:

– Кто эта девушка и кто сотворил с ней такое?

– Это журналистка. Кто-то сообщил в милицию о том, что из заброшенной сторожки в лесу доносятся крики о помощи. Мы выехали на место и нашли ее в таком виде, что лучше тебе не знать подробностей. А насчет того, кто это сделал… Сторожку часто посещали сатанисты, так называемые «посвященные». Выяснить это не составило труда. Так что у меня в КПЗ их теперь столько, что впору проводить шабаш.

– Странно… – Пробормотала я себе под нос.

– Что тебе странно? – Раздраженно спросил Борис.

– Слишком много анонимных звонков: сначала с Липановым, теперь с сатанистами. Вас как будто подталкивают в нужном направлении. Моя идея звучала весьма убедительно для меня самой, но на него не произвела ни малейшего впечатления, будто бы я вовсе ничего не говорила.

Он только еще больше нахмурился и отрывисто произнес:

– Оставь свое мнение при себе. Все что я хочу – это чтобы ты держалась от этой истории подальше. Она дурно пахнет.

– Если вы нашли логово сатанистов, то там должны были быть и похищенные девушки. Или хотя бы что-то, что говорило бы о том, что они там были.

Я сразу поняла, что попала в больное место. Борис сморщился, как от зубной боли и нехотя процедил:

– Нет, никаких следов пропавших абитуриенток мы не нашли. Но это неудивительно. Наверняка они позаботились о том, чтобы уничтожить все следы.

– Ты говоришь так, словно уверен в том, что девочки погибли.

– Я действительно в этом уверен. Прошло столько времени и совершенно ясно, что эти ребята шутить не любят.

– Возможно…

Было уже очень поздно, когда Борису надоело читать мне нотации и он остался ночевать. Он еще не знал, что я собираюсь во что бы то ни стало увидеть блокнот журналистки собственными глазами. Я приберегла эту новость на утро, чтобы он спал без кошмаров.

ГЛАВА 30

Если женщина чего-то захочет, она непременно добьется своего. Эта истина не нуждается в комментариях. И я не исключение. Рано утром я, как и планировала, оказалась в кабинете Бориса. Его коллеги меня хорошо знали и мое присутствие не удивило их. Кроме Бориса никто не выражал недовольства по этому поводу. Признаться, мне значительно помогло то, что он считал блокнотик с Микки Маусом ничего не значащей деталью и, показывая его мне, радостно полагал, что отделался малой кровью.

Заполучив вожделенную книжечку и просмотрев последние страницы, я уже готова была признать, что он прав: последнее, о чем она сделал запись были именно сатанисты. Дальше шли пустые страницы. В тот момент, когда я собиралась отложить его в сторону и засчитать себе очередное поражение, мой взгляд случайно задержался на белой пружинке, с помощью которой страницы скреплялись вместе. Как раз в том самом месте, где записи заканчивались, я заметила крошечный кусочек бумажки, застрявший между проволочками. Одной страницы не хватало!

Я затаила дыхание. Находка могла ничего и не значить, но сердце мое радостно забилось. Я даже не подумала в ту минуту, что вырванной страницы у меня нет и неизвестно – где ее искать. Сам факт, что в блокноте было что-то еще, заставил меня воспрянуть духом.

Я уже собиралась уходить, чтобы обдумать свои дальнейшие действия в более подходящей обстановке, но в этот момент вошел один из оперативников с белым как мел лицом. Не замечая, что в кабинете посторонние, он произнес каким-то деревянным голосом:

– Нашли тело одной из пропавших девушек. Ее везут сюда.

Через минуту я осталась в полном одиночестве. Борис даже позабыл о том, что меня следует выставить вон. Но он мог не беспокоиться – ужасная новость пригвоздила меня к стулу и несколько минут я просидела в каком-то оцепенении. В голове стучало только одно: пусть это будет ошибкой.

Способность двигаться и соображать вернулась ко мне нескоро. Когда руки перестали трястись, а туман перед глазами немного рассеялся, я с трудом встала и побрела прочь из кабинета. Только на полпути я поняла, куда направляюсь. Ноги сами вынесли меня к кабинету мед-эксперта, что находился на первом этаже здания. Возле кабинета я остановилась и прислонилась к стене. Меня не беспокоило даже то, что первый же сотрудник, который обнаружит мое присутствие в неположенном месте выгонит меня взашей. Так оно и случилось. Усатый подполковник, заметив меня, немедленно велел покинуть здание. Я послушно пошла к выходу. Но не для того, чтобы отправиться домой.

Выйдя на улицу, я обошла здание и уселась на траву под окном того же самого кабинета. Мне повезло, после вчерашнего дождя стояла жуткая духота, окно было распахнуто и я отчетливо слышала голоса столпившихся в комнате людей. Не знаю, сколько часов я просидела под окном. Никому из тех, кто находился в комнате в напряженном ожидании и в голову не пришло, что их могут подслушивать. Время от времени то один то другой подходили к окну, но меня надежно скрывали кусты боярышника.

Наконец я услышала оживленные голоса и поняла, что тело привезли. Несколько раз хлопнула дверь, что-то несколько раз стукнуло и на несколько минут наступила тишина.

Когда раздался бесстрастный голос эксперта, я вздрогнула от неожиданности.

– Время смерти точно установить пока нельзя, но ясно, что тело пролежало в земле не меньше двух недель. Опознание провести будет непросто. Хорошо сохранились только волосы. Предположительно это Галя Чирко, пропавшая двадцатого июля…

У меня вырвался вздох облегчения. Это не Оксана. У меня еще остается надежда. Но я тут же одернула себя: о каком облегчении может идти речь! Одна из девочек уже найдена мертвой, каково будет ее родителям? Будь проклят этот убийца. Будь он проклят!

Глотая слезы, я продолжала слушать холодный голос эксперта. Он говорил о всяких специальных вещах, смысла половины из них я не понимала.

– Причина смерти ясна? – Спросил чей-то голос.

– На теле нет следов насильственной смерти. – Уверненно сказал эксперт. – Подожди-ка. Что это? Не понимаю. И здесь тоже. Да они по всему телу!

Я затаила дыхание, боясь пропустить хотя бы слово. Что они там обнаружили? Голос эксперта выражал неподдельное удивление.

– Все ее тело покрыто странными отверстиями. Они такие крошечные, что ни одно из них не могло послужить причиной смерти. Даже несколько, хотя их тут десятки… И еще. У девушки определенно малокровие. Крови совсем мало. С таким количеством она не протянула бы и часа.

– Получается, что кто-то откачал у нее всю кровь?

– Не знаю. Я говорю только о том, что вижу, а делать из этого выводы – ваша работа.

Они еще немного посовещались и стали расходиться один за другим. Я покинула свое убежище только тогда, когда убедилась, что кабинет опустел.

То, что я узнала, только добавило мне вопросов. Кто-то придумал для бедной девушки изощренную пытку, но для чего? Просто садизм? Или за этим скрывается что-то другое?

Я была так расстроена, что выглядела совсем больной. Ольга Васильевна, увидев меня за моим рабочим столом в приемной, только покачала головой.

– Лиза, вы совершенно запустили свое здоровье. – Укоризненно сказала она, присаживаясь возле меня. – Все еще ломаете себе голову над этими похищениями?

– Да. Никак не могу заставить себя не думать об этом. Теперь еще эта журналистка… – Я прикусила язык, сообразив, что проболталась.

– Вы про Демьянову? А что с ней? Я, кстати, ее сегодня что-то не видела. Обычно она носится по этажам с самого утра. Ужасно надоедливая особа.

– Боюсь, она уже не сможет никому докучать своими вопросами. – Сказала я с сожалением.

– Она что, уехала? И вас, похоже, это огорчает? – Вентцель была искренне удивлена. – А меня она просто вымотала за эти дни.

– Она не уехала. Она умерла. – Со вздохом сообщила я.

– Силы небесные! Не может быть! – В ее глазах отразился неподдельный ужас. Кто это сделал?

– Говорят, что сатанисты. Ее нашли в их логове. Но…

Договорить я не успела. Дверь распахнулась и в приемную ворвался настоящий ураган, состоящий из невероятного количества развевающегося цветного шифона и бело-розовой пышной плоти. Когда вошедшая притормозила в центре комнаты, я увидела, что это всего лишь энергичная женщина лет пятидесяти с ярко накрашенным лицом и платиново-белыми волосами, уложенными в затейливую прическу. Она открыла было рот, собираясь что-то спросить, но тут ее взгляд остановился на лице Ольги Васильевны и она выдохнула совсем не то что собиралась:

– Серова! Глазам своим не верю! Ты ли это?

Я покосилась на Вентцель. Ее глаза расширились от удивления. Она непонимающе воззрилась на женщину и пробормотала:

– Вы кажется обознались. Моя фамилия Вентцель.

– Господи ты Боже мой, подумаешь – фамилия. Я же вижу – это ты! Не узнаешь? Ну, конечно, столько лет прошло. Видишь, как меня разнесло? Маслова я, Татьяна! Теперь узнала?

– Простите, но я действительно с вами незнакома. Извините.

Ольга Васильевна поднялась и, кивнув мне, быстро прошла в свой кабинет. Маслова уставилась на меня.

– Надо же, что делается. Она меня не знает! Тоже мне, Снежная королева.

Я не знала что и сказать. Женщина возмущенно фыркнула, обиженно поджав губы и вышла из комнаты. Я подумала, что она хотела о чем-то спросить, но разволновалась и забыла. И я решила догнать ее.

Она стояла в коридоре рядом с какой-то женщиной и возбужденно размахивая руками, рокотала на весь коридор:

– Нет, Вер, ты только представь себе, какова, а? Десять лет в одной школе проучились, а теперь она знать меня не желает! Ну и люди пошли. Ни стыда ни совести. Можно подумать, я у нее в долг просить пришла. Да я понятия не имела, что она здесь работает. Увидела, обрадовалась, думала – посидим, школу вспомним.

– Да не переживай ты так. – Мягко сказала ее спутница. – Может, ты и в самом деле обозналась. Сама же говоришь, молодая она…

Я решила, что мне лучше не вмешиваться. Женщина действительно расстроена и не желает признать, что приняла одного человека за другого. Ольга Васильевна никак не могла быть ее одноклассницей, она же лет на двадцать моложе. Совсем тетка спятила.

Я покачала головой и прикрыла дверь приемной.

Едва шум стих, как я снова погрузилась в свои невеселые мысли. Найденное тело, смерть Демьяновой. Это дело с самого начала было слишком запутанным, чтобы я смела надеяться разобраться в нем самостоятельно. Но не отступать же на полдороге?

У меня теплилась слабенькая надежда, что вырванная из блокнота страничка может пролить свет на разгадку этого жестокого преступления. Мне просто не на что было больше надеяться и я отправилась в гостиницу «Салют».

Цель была выбрана не случайно: с большим трудом мне удалось вытянуть из Бориса, что погибшая Демьянова останавливалась именно в этой гостинице, а полученные от него же сведения о номере ее комнаты я справедливо считала своей маленькой победой.

На несколько дней гостиничный номер стал для Ларисы домом. Если предположить, что она сама вырвала злополучную страницу из блокнота, и сделала это с каким-то конкретным намерением, то весьма вероятно, что она могла спрятать ее в своем номере.

В гостинице я не стала ничего выдумывать и просто сказала, что хочу снять номер на сутки. У портье вытянулось лицо, когда я добавила, что хочу непременно поселиться в номере 361.

– У нас есть гораздо лучшие. – Запинаясь проговорил он, но я стояла на своем.

Он был явно озадачен и не пытался этого скрыть.

– А в чем проблема? – Спросила я, чтобы заставить его хоть на что-то решиться. – Номер занят?

– Нет-нет, напротив. Он совершенно свободен, но я не знаю…

– Вот и отлично. – Перебила я. – Где ключи?

Он протянул мне ключ с пластмассовой белой грушей, на которой был выгравирован номер комнаты и не сводил с меня глаз до тех пор, пока я не вошла в лифт.

Я окинула взглядом маленькую комнатку, обставленную хоть и новой, но какой-то казенной мебелью и тяжело вздохнула: в этом ограниченном пространстве просто невозможно что-то спрятать! Я поборола отчаяние и приступила к осмотру. На мой взгляд, безусловно внимательный, но недостаточно профессиональный, – в комнате не было ничего интересного.

Тем не менее, я добросовестно заглянула в шкаф, пошарила под матрасом, перевернула все три эстампа, развешанные по стенам и даже заглянула под ковер на полу. Ни-че-го. Ну просто ничегошеньки я не нашла!

Мне не хватало воздуха. То ли от волнения, то ли от того, что в комнате действительно было душно. Я направилась к окну и попыталась открыть верхнюю фрамугу. Она не поддалась, я с трудом дотягивалась до нее, но так как окно открыть мне очень хотелось, то я с помощью кресла взобралась на высокий подоконник.

Свежий воздух принес мне облегчение. Но только физическое. Я была расстроенна своей неудачей. В детстве мама называла меня слоненком из-за моей неуклюжести и была совершенно права: пытаясь нашарить ногой кресло, чтобы спуститься, я опрокинула горшок с полузасохшей фиалкой и он грохнулся на пол. Горшок был пластиковый и не разбился, но часть земли просыпалась на паркет и я принялась собирать ее рукой. Когда я приподняла горшок, чтобы поставить его обратно на подоконник, мои пальцы нащупали на дне какую-то неровность. Я заглянула снизу и ахнула: к пластмассовому горшку был прилеплен с помощью скотча сложенный вчетверо листок бумаги в голубую линейку. Я сразу узнала страничку из блокнота.

Осторожно отлепив скотч, я с замиранием сердца развернула листок и прочла:

«Портовая, 8. Пилкина М. С.»

И чуть ниже:

«Колосов.»

Больше ничего на листочке не было. Я не знала – радоваться мне или огорчаться. Что означает эта запись? И стоила ли она того, чтобы ее прятать?

Адрес показался мне знакомым, где-то в центре города. Фамилия, напротив, совершенно ни о чем не говорила. Я решила, что ничего не потеряю, если съезжу туда и разузнаю в чем дело. То, что Лариса особо отметила Колосова, заставило меня задуматься. Мне лично он показался совершенно посторонней фигурой, всего лишь один из знакомых родителей пропавшей. Но Лариса думала по-другому.

Возле стойки портье я задержалась. Парень вопросительно посмотрел на меня, заметив, что я не собираюсь уходить. И спросил:

– Что-то не в порядке?

– Нет. Просто я хотела вас спросить кое о чем. Это касается Ларисы Демьяновой…

У парня отвисла челюсть.

– Так вы знали? – Промямлил он.

– Так, слышала кое-что. Она ведь прожила здесь не меньше недели?

– Десять дней.

– Отлично. А вы не помните, ей звонил кто-нибудь? – Чтобы вопрос показался парню заслуживающим внимания, я показала парню сотню долларов, вторую из пачки Тима. Мое желание поговорить с ним на эту тему имело очень простое объяснение:

В комнате Ларисы не было телефона и, вполне возможно, ей могли звонить через холл. У нее наверняка был мобильный, но если бы я давала телефон человеку, которому не доверяю, я воспользовалась бы тем, что у всех на виду.

Лариса поступила точно так же. Немного помявшись, парень сказал, понизив голос, сказал:

– Ей два раза звонил один и тот же голос. И оба раза – в день убийства.

– Это был мужской голос или женский?

– Мужской. Он, конечно, не представился. Попросил позвать Ларису Демьянову и все.

– Она разговаривала с этим человеком при вас?

– В общем – да, но телефон стоит вон в том углу на тумбочке, а я не прислушивался специально, так что о самом разговоре ничего сказать не могу. Извините.

– Хорошо. А как она сама выглядела во время разговора? Ну, была веселая, или испуганная, или, может быть, равнодушная?

– Нет, ничего из этого не подходит. Она была… возбужденная, как будто сгорала от нетерпения.

К сожалению, это было обычное состояние Ларисы. Она всегда находилась в возбуждении и такое определение мало о чем мне говорило. Но испуганной она не была. Значит, хоть она и не доверяла звонившему, но его не боялась. Это ее и погубило…

ГЛАВА 31

На Портовой, 8 я обнаружила поликлинику, что меня несколько озадачило. Что понадобилось здесь Демьяновой? Потоптавшись возле регистратуры, я углядела на стене большой лист ватмана, на котором были перечислены фамилии врачей, закрепленные за ними участки и время приема. Фамилию Пилкиной я обнаружила на третьей строчке сверху. Значит, Пилкина М. С. – это врач. Час от часу не легче. Сверившись с таблицей и посмотрев на часы, я узнала, что сейчас как раз ее приемные часы. Нужный кабинет располагался, судя по всему на втором этаже и я отправилась туда, понятия не имея, что именно скажу этой незнакомой женщине.

Возле кабинета выстроился ряд весьма потрепанных стульев, но ни одного пациента не было. Это облегчало мою задачу. Я постучала и вошла. Высокий мужчина в белом халате обернулся на звук и мы уставились друг на друга с растерянными улыбками. Я так растерялась при виде симпатичного медбрата, приезжавшего в наш институт с бригадой доноров, что не сразу заметила сидящую за угловым столом пожилую строгую женщину. Она подняла голову от бумаг и спросила:

– Вы с какого участка?

– Ни с какого. – Выпалила я растерянно. – Мне нужна Пилкина.

Женщина побледнела и переглянулась с Гошей, который снова улыбнулся мне, на этот раз его улыбка была извиняющейся.

– Боюсь, у тебя ничего не получится. – Сказал он. – Пилкиной нет.

– А когда она будет?

– Боюсь, что уже никогда. – Немного неуверенно сказал он и снова посмотрел на сидящую в углу женщину, словно спрашивая у нее совета.

– Она здесь больше не работает? – Проявила я чудеса догадливости.

– Да нет, понимаешь, дело в том, что она… погибла несколько дней назад. Автомобильная катастрофа.

– Боже мой, только не это! – Чуть не плача, простонала я. Как это случилось?

– Точно не знаю. Наверное, она не справилась с управлением. От ее Окушки мало что осталось после того, как она врезалась в бетонное ограждение. Я и не знал, что вы знакомы;

– Почему тебя это удивляет?

– Когда мы были у вас, вы даже словом не перемолвились, вот я и подумал…

– Так это была та самая девушка, что приезжала вместе с тобой за донорской кровью?

– Ну да. Так ты не знала? Но тогда…

– Я, собственно, только хотела узнать, была ли здесь журналистка. – Быстро проговорила я.

– Так вы из того самого мединститута? – Неожиданно вмешалась молчавшая до сих пор женщина. – Ну и дела у вас творятся. Она неодобрительно поджала губы. – То студентки пропадают, то выясняется, что сотрудники больны всякой гадостью.

– Какой гадостью? – Опешила я.

– А то вы не знаете. – Прищурилась она с таким видом, как будто именно я была разносчиком неведомой заразы.

– Нет, не знаю.

– Все вы так говорите. Строят из себя святую невинность, а на самих пробы ставить негде.

– О чем это она? – Повернулась я к Гоше, обескураженная потоком оскорблений в свой адрес.

– В крови ваших доноров обнаружен сифилис.

– Мама дорогая.

– Маму надо было раньше вспоминать. – Язвительно вставила тетка.

– Да прекратите вы. – Не выдержала я. – Моя фамилия Локтева. Возьмите список и убедитесь, что я ничем не больна.

– Да ты не волнуйся. – Успокаивающе сказал Гоша. – Никто тебя ни в чем не подозревает. А проверить мы уже не сможем. Анализы проводила Марина и еще до того, как она успела написать докладную, она погибла в этой страшной аварии.

– То есть тот человек, который сдал зараженную кровь, до сих пор не знает об этом?

– Не знаю. По крайней мере мы в институт не сообщали. Хотя надо бы.

– Ну спасибо. Порадовал. – Удрученно покачала головой и внезапно вспомнила зачем пришла. – Я так и не поняла, была здесь журналистка или нет?

– Это такая вертлявая, с хвостом? – Снова встряла женщина. Я повернулась к ней и утвердительно кивнула головой. – Была, как же. Они с Маринкой с полчаса в коридоре шептались.

Большего я от них не добилась и ушла, унося с собой еще одну неразрешенную загадку.

Марина Пилкина встречалась с Ларисой и вполне могла поделиться с ней информацией о заражении кого-то из сотрудников вензаболеванием. Но какое это имеет отношение к смерти журналистки? Ведь до администрации института эта новость не дошла, да и не такое уж это преступление по нынешним временам. Гадость конечно, но лечится. За это не сажают и с работы не выгоняют, а значит нет и повода для убийства.

Что ж, стало быть разгадка в Колосове. Или ее вообще не существует, разгадки этой.

* * *

Добраться до Колосова без машины не представлялось возможным. Но у меня был Тим. Без лишних разговоров он согласился меня отвезти. По дороге я честно призналась ему, что цель поездки видится мне весьма смутно, но проверить эту последнюю ниточку необходимо.

Тим не возражал. Он молча вел машину, а я исподтишка разглядывала его лицо. Он очень осунулся с тех пор, как мы встретились в первый раз, в кафе. Я понимала, что он очень переживает за сестру. Его горе усугублялось еще и тем, что он, такой сильный и смелый, не смог уберечь ее от страшной участи, а теперь не в силах отыскать и покарать ее обидчика.

Я не была уверена, что ему известно о страшной находке в лесу и боялась рассказать ему о том, что узнала. Поэтому я молчала, думая о своем и пытаясь понять была ли смерть Пилкиной несчастным случаем или это очередное убийство? Пока я ждала Тима, я скупила в киоске все местные газеты за последние несколько дней и в двух из них нашла то, что искала. В первой коротенькой заметке в разделе происшествий говорилось о несчастном случае, но никаких подробностей не сообщалось. Вторая была более содержательной. Прочитав ее, я узнала, что девушка попала в аварию на совершенно пустой дороге. Алкоголь в ее крови не обнаружен. Машина была исправна. В общем все выглядело так, будто она специально врезалась в стену, покончив с собой. Но зачем? В той же заметке говорилось, что у нее была прекрасная семья, двухлетняя малышка осталась сиротой, ее отец очень тяжело переживал трагическую смерть жены. Она любила и была любима, у нее была стабильная работа, она была совершенно здорова. У нее просто не было причин заканчивать жизнь таким страшным способом. Тогда как же так случилось.

– Приехали. – Сказал Тим.

Я словно очнулась от глубокого сна и обнаружила, что мы находимся в центре города, где я уже была вместе с Борисом.

Только сейчас до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления о том, где живет Колосов. Город, конечно, небольшой, но не будем же мы стучаться во все двери подряд. Хотя, личность он известная и можно попробовать расспросить кого-нибудь из прохожих.

Тим предложение не одобрил, но ничего другого все равно не оставалось и я поспешила навстречу пожилой женщине, неторопливо идущей по тротуару. Мне повезло с первого раза и я, весьма довольная собой, вернулась к машине, чтобы сообщить Тиму подробный адрес Кирилла Ивановича.

Пять минут спустя Тим притормозил напротив нужного дома. Скромный коттедж Колосова не поражал воображения величиной и архитектурой, но выглядел очень уютным. Это был дом не для поддержания престижа, а для жизни. Тим сказал, что подождет меня на улице и категорически отказалась сопровождать в дом.

Я поднялась по ступенькам и едва успела дотянуться до звонка, как дверь распахнулась и на крыльцо выкатился карапуз лет четырех. Он пытался поймать пушистого котенка, который улепетывал со всех ног. Котенок оказался проворнее и взобрался на высокое дерево, росшее во дворе. Малыш обиженно скривил губы и заревел. На плач выбежала хорошенькая молодая женщина в красивом фартуке, надетом прямо поверх домашнего брючного костюма. Она подхватила малыша на руки и только тут заметила меня.

– Здравствуйте. – Улыбнулась она. – Вы к Кириллу Ивановичу?

– Да. Могу я с ним поговорить?

– Конечно, проходите. Он, по-моему, на веранде. Вы проходите в кабинет, я его сейчас позову.

Она показала мне рукой на дверь в глубине коридора и вместе с малышом исчезла где-то в глубине дома.

Я вошла в кабинет, отделанный так же просто и основательно, как и весь остальной дом, и уселась на стул с мягкой велюровой спинкой. Услышав как скрипнула дверь, я обернулась и увидела двух совершенно одинаковых девочек, держащихся за руки.

– Привет. – Сказала я с улыбкой.

Они улыбнулись в ответ и обнаружилось, что у обеих не хватает передних зубов. Они были до того одинаковые, что я засмеялась. Они видимо решили, что я совсем не страшная и подошли поближе, с любопытством тараща на меня одинаковые глазенки.

– Ты кто? – Спросила одна из них.

– Я – Лиза.

– У тебя смешные волосы. – Сообщила другая. – Но мне они нравятся. Я тоже, когда вырасту, стану рыжая.

– И я. – Добавила первая.

– Нет уж. Ты оставайся как есть. Тогда мама нас больше не перепутает.

У них разгорелся нешуточный спор, который прервался только с появлением Кирилла Ивановича. Он быстренько выставил двойняшек и посмотрел на меня с некоторым удивлением.

– Вы меня не помните? – Спросила я.

– Нет, помню. Вы та девушка, которая приезжала вместе со следственной бригадой к моим друзьям. Но вы, мне кажется, не из их числа?

– Вы наблюдательны. – Улыбнулась я. – Я действительно не работаю в милиции.

– Чем могу быть полезен? – Он удобно устроился в кресле напротив и внимательно посмотрел на меня.

– Вы слышали о том, что в похищении девушек обвиняют секту сатанистов?

– Да. Это просто невероятно.

– Тогда вы, должно быть, слышали и о том, что одной из их жертв оказалась Лариса Демьянова. – Произнося это имя, я внимательно наблюдала за выражением его лица, но оно ничуть не изменилось, как будто он слышал его впервые. Тогда я продолжила более открытым текстом:

– В рабочих записях Ларисы упоминается ваше имя. Думаю, что она намеревалась встретиться с вами или уже встретилась, причем незадолго до смерти.

– Демьянова? – Удивленно переспросил он. – Не помню такую. Вы уверены, что ничего не перепутали?

– Уверена. Лариса работала журналисткой и…

– Подождите-ка, была у меня одна журналистка, и именно по этому вопросу. – Вдруг вспомнил он. – Но увы, разговор у нас не получился.

– Вот как? Можно спросить почему?

– Она мне не понравилась. Ее вопросы показались мне слишком надуманными. Не люблю, когда журналисты слишком увлекаются своими фантазиями.

– А о чем она вас спрашивала?

– Не хочется даже вспоминать. Поверьте, полная ерунда, не имеющая ничего общего с действительностью.

– Значит, вы не нашли с ней общего языка?

– Да я просто выставил ее. Иногда приходится быть жестким, хотя мне это и неприятно.

– Можно мне спросить вас еще кое о чем? Я не хотела бы обращаться с этим вопросом к родителям Кати. А вы, как я поняла, хорошо ее знали, она вам доверяла.

– Да, Катюша относилась ко мне как к члену семьи. Да и что тут удивительно, я ведь знаю ее с пеленок, она выросла у меня на глазах. Поэтому случившееся с ней несчастье задело меня за живое.

– Я вам сочувствую. Тем более вы захотите помочь в ее поисках, я правильно поняла?

– Абсолютно правильно. Только чем я могу помочь? Я связан своей работой по рукам и ногам. Мне поспать и то не всегда удается, не говоря уже о том, чтобы куда-то уехать. Я уже больше года не покидал этот город. А искать Катюшу нужно там, где она пропала. Я конечно задействовал все свои связи, но это не дало результата, как вы знаете.

– Вам совершенно необязательно присутствовать там лично. Возразила я. – Появилась тоненькая ниточка, маленькая зацепка, которая, если окажется верной, может вывести на преступника и тут необходима помощь человека, который хорошо знал пропавшую девочку. По-моему, вы и есть тот человек, поэтому я приехала к вам. У меня есть сведения, что Катя была влюблена. Ее чувство не было взаимным. Она очень переживала по этому поводу и вот я хотела вас спросить: не слышали ли вы от нее об этом таинственном поклоннике?

– Не только не слышал, но и не верю в его существование. Категорически заявил Колосов. – Катюша всегда была впечатлительной девочкой и могла придумать себе романтическую историю любви. Реальный персонаж для этого не требовался. Можете мне поверить.

– Я бы охотно поверила, но мне кажется, что вы ошибаетесь. Персонаж все-таки был реальным. Причем настолько, что смог добиться от девочки интимной близости.

– Прекратите! – Стукнул он кулаком по колену. – Где вы услышали эту чушь? Катя переспала с каким-то мальчишкой. Это полный бред. Вам должно быть стыдно произносить вслух подобную мерзость в моем присутствии.

Его гнев меня не напугал. Я спокойно дождалась, когда он сбросит пар и сказала:

– О том, что произошло между ней и этим подонком Катя сама рассказала соседке по комнате. И это не было выдумкой. Я в этом уверена. А что касается стыда, то стыдно должно быть тому, кто воспользовался ее доверчивостью и заставил страдать. А я всего лишь пытаюсь отыскать ее след и надеялась, что вы мне в этом поможете. И лучше было бы, чтобы этот парень оказался реально существующим персонажем, так как может оказаться, что он был последним, кто видел ее перед похищением.

Колосов напряженно молчал некоторое время, стараясь справиться с возмущением. Когда ему удалось взять себя в руки он сказал уже более спокойным тоном:

– Если вы правы, то этого человека необходимо найти. Я попытаюсь выяснить все что смогу.

Он поднялся и я поняла, что разговор закончен. Что ж, отрицательный результат – это тоже результат, хотя на душе у меня было скверно.

ГЛАВА 32

Выйдя за ворота я увидела, что машины Тима нет на условленном месте. Ему, похоже, надоело стоять на одном месте. Что ж, я могу и подождать. Все равно порадовать особенно нечем.

В стороне, возле покосившегося забора соседнего дома я заметила стайку подростков. Они оживленно обсуждали что-то между собой. Среди них было несколько девчонок и это навело меня на одну мысль.

В дневнике Катеньки упоминалось имя ее самой близкой подруги. У девушки было очень необычное имя и потому оно застряло в моей памяти. Девушку звали Леся. Понаблюдав немного за молодежью я собралась с духом и решила подойти к ним. Кто знает, может быть мне удастся отыскать эту Лесю и с ней мне повезет больше чем с Колосовым?

Заметив мое приближение, ребята смолкли и обернулись ко мне. Я подошла к ним и поздоровалась. Нестройный хор голосов был не то чтобы совсем лишен энтузиазма, но и особо радостно не прозвучал. Для них я была всего лишь взрослой незнакомой теткой, а любого взрослого они автоматически причисляли к врагам. Впрочем, справедливости ради надо признаться, что особой агрессивности они не проявляли.

– Я ищу Лесю. – Сказала я. – Вы ее случайно не знаете?

Мне никто не ответил, но несколько взглядов метнулись в сторону стройной блондинки, которая выглядела несколько старше остальной компании. Заметив это, она с вызовом произнесла:

– Ну, я Леся. И что?

– Да ничего. Просто мне надо с тобой поговорить.

– О чем это? Я вас не знаю.

– Меня зовут Лиза. Теперь ты меня знаешь. А поговорить я хочу о твоей подруге – Кате Полонской.

Леся побледнела и упрямо сжала губы.

– Зачем про нее говорить? – Сказала она голосом, в котором смешались страх и злость. Такая реакция меня удивила. Я попыталась надавить на нее:

– Ты была ее близкой подругой и знаешь ее лучше всех, но если ты хочешь сказать, что тебя не устраивает моя персона, можно все переиграть. О том, что ты дружила с Катей, пока знаю только я. Но могут узнать и другие. Например – милиция. Можешь мне поверить, они не станут спрашивать разрешения, чтобы с тобой побеседовать и вытрясут из тебя все, что захотят. Ну так что, я пошла?

– Нет, постойте. Что вы хотите?

– Давай немного отойдем в сторону, если ты не против.

Я отвела ее подальше от любопытной толпы и только тогда спросила:

– У Кати был любовник?

Она явно не ожидала такого вопроса и уставилась на меня во все глаза, но тут же взяла себя в руки.

– С чего вы взяли? Катя была не из таких.

Было очевидно, что она лжет, но лжет умело, выбивая оружие из моих рук. Я не могла ничего доказать, у меня не было даже дневника, с помощью которого я могла бы уличить ее во лжи и она каким-то образом почувствовала мою уязвимость.

– Послушай, – жестко сказала я, – мне кажется, ту решила поиграть со мной в верю-не-верю, но у меня слишком мало времени. Я точно знаю, что у Кати был роман и что в день своего исчезновения она встречалась со своим любовником, который ее безжалостно использовал и бросил, а если так, то он может иметь непосредственное отношение к ее похищению. Скажи мне кто он, мне больше ничего не нужно.

И она испугалась. О нет, она испугалась не меня, это был совсем иной страх, который буквально затопил ее взгляд. Она была загнана в угол, но не смела сказать правду, потому что до смерти боялась того человека, о котором я ее спрашивала.

Я поняла, что она ничего мне не скажет, хотя ее реакция убедила меня в том, что я на правильном пути.

– Ладно. Я больше не буду донимать тебя расспросами. – сказала я. – По крайней мере сегодня. – Я достала листок бумаги, записала свой рабочий и домашний телефон и протянула бумажку ей.

– Если ты изменишь свое решение – позвони. В любое время.

Я повернулась, чтобы уйти, но она окликнула меня:

– Вы не сообщите в милицию?

– Если это тебя волнует больше, чем то, что твоя подруга попала в большую беду, то могу тебя успокоить – я не пойду в милицию. Пусть это останется на твоей совести.

И я пошла прочь. Из-за поворота как раз показался Джип Тима.

– Ну, как прошла беседа со столпом общества?

– Снова пустышка. Он ничего не знает. Когда я заикнулась о возможном существовании любовника, он так оскорбился, что едва не разорвал меня на части.

– Интересно. – Протянул Тим.

– Что?

– Мне кажется, твой Колосов отъявленный лгун. Я тут побеседовал кое с кем и узнал массу интересного. Например то, что Колосов частенько бывает в вашем городе.

– А мне он сказал, что уже год никуда не выезжал…

– Вот я и говорю, что Колосов пургу гонит.

– Чего гонит?

– Врет. Но не это самое интересное. Его секретарша назвала мне точные даты его командировок. и выяснились интересные подробности. Например, он был там в тот день, когда у тебя пропала сумочка. Это тебе ни о чем не говорит?

– Но ведь ее украл обыкновенный уличный воришка. Всем известно, что пятого числа у людей зарплата, так что… – Я осеклась и недоуменно посмотрела на Тима. – Ты хочешь сказать, что сумку украли не из-за зарплаты?

– Кому нужны твои копейки, дурочка. У тебя же на лице написано, что за душой ни гроша. Даже начинающий вор это понимает. Охотились за дневником.

– Но там ничего такого не было.

– Ты сама сказала, что не дочитала его до конца. А может быть, Колосов и сам не знал, было там что-нибудь или нет. Просто испугался за свою шкуру.

– Не может быть. Ты намекаешь, что он был тем самым любовником этой девочки?

– Да я не намекаю. Я прямым текстом говорю. Он был там не только в тот день, когда исчезла сумочка, но и раньше. Догадайся, когда?

– В день, когда исчезла Катя. Именно с ним она собиралась встретиться. Что ты собираешься делать? – Испуганно спросила я, видя как он вылезает из машины. Она по-прежнему стояла неподалеку от коттеджа Колосова и я увидела, как Кирилл Иванович торопливо вышел на улицу. Тим пошел ему навстречу. Когда он преградил Колосову дорогу, тот сначала попытался его обойти, но Тим взял его за руку и что-то сказал. Лицо Колосова посерело и он покорно пошел к машине.

– Принимай гостей. – Весело сказал Тим. Однако глаза его не смеялись. Они словно превратились в две холодные льдинки.

– Что ты ему сказал?

– Не важен способ, важен результат. – Хмыкнул Тим. – Правда Кирилл Иванович?

Тот начал возмущаться:

– Не понимаю, что вам от меня надо. Это бандитизм какой-то. Вы что, собираетесь похитить меня?

– Да на черта ты нам сдался, блудливый козел. – Презрительно сказал Тим. – Отдай то, что взял у этой девушки и проваливай. А мы подумаем, стоит поджаривать твою задницу или немного подождать.

– О чем это он? – Спросил Колосов, глядя на меня. – Не думал, что у вас такие знакомые.

– Он имеет в виду дневник Кати Полонской. – Пояснила я. Парень, который напал на меня и похитил тетрадь, был нанят вами. Поэтому будет лучше, если вы вернете ее мне.

– Что за глупости? – Он дернулся к дверце машины, намереваясь выйти, но Тим рявкнул:

– Сидеть!

Колосов вздрогнул и остался на месте.

– Возможно, кто-то что-то украл у вас, но при чем здесь я? Начал он, нервно облизывая губы. – Мало ли что может почудиться испуганной девушке в потемках?

– А откуда вы знаете, что было темно? – Усмехнулась я. – Я этого не говорила.

Он даже глазом не моргнул. Холодно посмотрев на меня, он отчетливо произнес:

– Вы ошибаетесь, Лиза.

Я продолжала в упор смотреть на него и он засомневался.

Я потребовала:

– Тим, заставь его вернуть дневник. У меня не получается. Сможешь?

– А то. – Хмыкнул Тим и развернулся всем корпусом к съежившемуся на сиденье Колосову. – Ну что, дядя, может хватит фуфло давить? Не заставляй девушку ждать, гони тетрадку.

Кирилл Иванович изменился в лице и проговорил сквозь зубы:

– Лиза ошибается или врет.

– Лиса, ты врешь?

– Нет.

– Вот видите? Зачем на девушку наговариваете? Завязывай качать права, с понтом умный и живо выкладывай то, что взял. Считаю до трех, потом не жалуйся.

Я с интересом наблюдала, как всегда безупречно вежливый Тим, говорящий на правильном русском языке, шпарит на каком-то уголовном жаргоне, как по писаному. На Колосова это тоже произвело впечатление.

– Я не могу отдать вам то, чего у меня нет. – Он возмутился так искренне, что я поразилась. Ведь знаю, что врет, но как натурально! – Если вы попытаетесь применить силу…

Тим неприятно усмехнулся и заявил:

– Я, дядя, и пытаться не буду. Я применю. А для начала отправлю тебя в отключку. Что зря время терять? Очухаешься, может быть поумнеешь.

Он сжал кулак и тогда Колосов сломался.

Он весь как-то съежился, как будто из него выпустили весь воздух и я увидела, что ему гораздо больше лет, чем казалось вначале. Он выглядел таким жалким, что мне стало противно.

– Я принесу вам то, что вы хотите. – Едва слышно произнес он.

– Э, нет. Так не пойдет. – С широкой улыбкой сказал Тим. Ты в дом войдешь и в ментовку стукнешь. Они ж у тебя здесь все купленные. Мы прогуляемся вместе. Мне не в напряг.

– Но я не могу представить вас жене.

– О жене вспомнил, паскуда? – Оскалился Тим. – Ты когда малолетку в постель тащил, почему о ней не думал? Выметайся живо. И попробуй только пикни. Я живо ей все выложу, а потом так тебя отделаю, ни один хирург не соберет.

Тим вернулся через пять минут. В руках он держал знакомую тетрадь.

– Неужели отдал? – Изумилась я.

– А куда он денется с подводной лодки. – Пожал плечами Тим и протянул тетрадь мне. – Держи, Пинкертон. А наперед запомни: читать надо с конца. Это ж тебе не любовный роман.

Мы отъехали за черту города и Тим терпеливо ждал, пока я прочту все до конца.

– Не понимаю. – Покачала я головой, переворачивая последнюю страницу. – Зачем он украл ее? Катя ни разу не называет его имени, хотя теперь, зная обо всем, можно догадаться, что речь идет именно о Колосове.

– А он, скорее всего, понятия не имел, чего она там понаписала. Решил перестраховаться.

– Не думала, что у нас получится.

– С такими, как он – это нетрудно. – Спокойно сказал Тим. Богатый трус со слабыми нервами. Вот только доверять такому не стоит. Катька молодая еще, не разобралась…

ГЛАВА 33

– Куда мы едем? – Спросила я Тима, заметив, что он свернул с шоссе на грязную проселочную дорогу.

– В Синьял Котяки.

Название крошечной деревеньки могло показаться забавным, но только не мне. Ведь именно возле этой самой Богом забытой дыры было найдено тело одной из пропавших девушек.

– Так ты знал? – Удивленно спросила я. – Но каким образом?

– Тебе это неинтересно. Просто такие новости лучше узнавать без опоздания.

Я посмотрела на него. Он не отрывал взгляда от дороги. По его лицу я не смола прочесть, о чем он думает. Но его руки, сжимающие руль, непроизвольно напряглись.

Бросив взгляд на заднее сиденье, я заметила большой лист мелованной бумаги, небрежно сложенный пополам. Раньше его там не было.

– Что это там, на заднем сиденье? – Поинтересовалась я.

– Возьми и посмотри. – Предложил Тим.

Я перегнулась назад, протянула руку и взяла лист. Развернув, я удивленно захлопала глазами.

– А этот что здесь делает? Зачем тебе его портрет?

– На память о приятной встрече. – Невесело усмехнулся Тим, покосившись на красочное и тщательно отретушированное изображение Колосова. – Я прихватил его в приемной, когда обрабатывал секретаршу. Их там целая пачка. Но думаю, после сегодняшнего они ему больше не понадобятся. Если, конечно, он не окажется глупее, чем я думаю.

Я прочла лозунг под портретом:» Построим будущее для наших детей.» Да уж, нечего сказать, очень актуально. Этот построит…

Я брезгливо отбросила плакат туда, где он валялся.

– Если серьезно, зачем он тебе?

– Если серьезно, я не спешу сбрасывать этого извращенца со счетов. Покажем плакат в деревне. Если он туда наведывался, то я с него живьем шкуру спущу.

– Мне кажется, он ни при чем. Он подлец и растлитель малолетних, согласна, но ты сам сказал, что он трус. Я не удивилась бы, если бы он попытался заткнуть рот Кате, но и тут он предпочел бы деньги или шантаж, но похищение? Нет, на это он не способен. Тем более непонятно, зачем ему остальные девушки? И эти странные раны на теле… Ты знаешь про раны?

Тим кивнул.

– Я никак не могу понять, откуда они взялись? Может, это пытка такая? Господи, даже подумать страшно. Бедные девочки. – Я посмотрела на него, ожидая что он выскажет свои предположения, но он упорно молчал.

Тим был прекрасно информирован. Он знал не только о страшной находке, но и о конкретном месте, где она была сделана. Я поняла это, когда увидела, как он уверенно свернул на обочину на опушке леса и заглушил мотор.

Мы вылезли из машины. Солнце уже висело над самым горизонтом. Большой диск был кроваво-красного цвета и все вокруг приобрело такой же оттенок. Белые стволы берез окрасились в розоватые тона, листва казалась темно бурой, такой же как и густая трава на склоне небольшого оврага. У меня екнуло сердце при виде этой неестественной картины, похожей на декорации к фильму ужасов. Во сейчас из глубины леса выползет жуткое чудовище и бросится прямо на меня.

Я помотала головой, чтобы прогнать видение и припустила за Тимом, который уже достиг кромки леса.

На свежеразрытую яму мы наткнулись почти сразу. Зияющий черный провал оказался не далее чем в ста метрах от опушки, рядом с высокой старой елью. Тим остановился на краю ямы, сосредоточенно вглядываясь в глубину. Я встала рядом. Неприятный запах разложившейся плоти до сих пор витал в воздухе, вызывая тошноту.

Я поняла, что не могу больше здесь оставаться и отошла немного в сторону. Взгляд бесцельно заскользил по кустам и деревьям. Неожиданно я заметила еще одно темное пятно в десяти шагах от себя. Превозмогая нервную дрожь, я шагнула в ту сторону и приблизилась настолько, чтобы увидеть – Это еще одна яма, точно такая же как первая. Мне не надо было объяснять, что это значит.

Когда я окликнула Тима, то не узнала свой голос, он прозвучал глухо, как из пустой бочки. Но Тим услышал и подошел ко мне, с ужасом глядя на разрытую могилу. Мы оба понимали, что в ней скрывалась еще одна ужасная находка, еще одно тело и страшно было подумать, кто была эта девушка? Его лицо исказилась. Я поняла, что он думает об Инне, о своей сестре, которая, возможно, была похоронена в этой могиле. Он считал себя виновным в том, что с ней произошло и, хотя ничто не указывало на то, что здесь лежала именно она, он испытывал ни с чем не сравнимые мучения.

– Тим, нам надо поторапливаться, если мы хотим успеть в деревню до темноты. – Тихо сказала я. – Это необязательно была она. Надо надеяться и действовать. Иногда чудеса случаются. Может быть нам еще удастся найти твою сестру. Живой…

Тим посмотрел на меня измученными глазами раненого животного и кивнул. Он крепко зажмурился и, когда вновь открыл их, снова выглядел прежним – спокойным и уверенным в себе.

Мы вернулись к машине и поехали в деревню. Она располагалась всего в двух-трех километрах от места захоронения и насчитывала едва ли десяток домов. Впрочем, назвать эти покосившиеся избушки домами было слишком большим преувеличением. Лачуги, полускрытые от глаз кронами очень старых яблоневых и вишневых деревьев выглядели настолько ветхими, что у меня закралось сомнение в том, что в деревне вообще кто-то живет. Но я ошиблась, так как буквально минуту спустя обнаружила одного из местных жителей и потянула Тима за рукав, показывая рукой в дальний конец улицы.

Местный житель в образе чумазого пацаненка возился в огромной луже вместе с пятнистым поросенком. Причем определить на глаз, кто из них выглядел более запачканным, не представлялось возможным.

– Как водичка? – Поинтересовался Тим, разглядывая сорванца.

– Ничего. – Ответил тот солидным басом и выбрался из лужи, попутно отвесив пинок отчаянно заверещавшему поросенку, который пулей вылетел на дорогу и скрылся в густых кустах.

– Вы из города? – Спросил мальчишка, щуря любопытные глазенки.

– Верно. – Кивнул Тим. – А ты чей будешь?

– Я бабы Симы внук. Чего надо-то?

– Да нам бы с бабой Симой поговорить. – Вставила я. – Проводишь?

Мальчишка почесал черной от засохшей грязи рукой вихрастую голову и задумался, глядя куда-то вдаль. Внезапно он встрепенулся, на его мордашке отразилось смешанное выражение удивления и восторга. Можно было не оборачиваться, чтобы понять, что такое впечатление на деревенского паренька мо произвести только автомобиль Тима. Не обращая на нас внимания, мальчишка, точно завороженный, потопал в сторону Джипа. Мы медленно двинулись за ним.

Подойдя поближе, мальчик обошел вокруг машины и замер, с восхищением глядя на блестящую черную громадину. Он протянул было руку, чтобы прикоснуться к автомобилю, но тут же отдернул ее, испуганно глядя на Тима.

– Нравится? – Спросил тот.

– Еще бы.

– Если хочешь, можешь залезть в кабину и немного порулить. Предложил Тим. Мои глаза стали такими же круглыми, как и у пацаненка: Тим разрешает этому грязнуле забраться в шикарный салон? Не сойти мне с этого места, если я могла бы ожидать от него чего-то подобного.

Мальчишка, не заставил просить себя дважды. Не помня себя от счастья он вскарабкался внутрь и уселся на водительское сиденье, глядя по сторонам сумасшедшими глазами.

– Ты любишь детей? – Спросила я Тима.

– Даже не знаю. Как-то не слишком часто приходилось с ними общаться. Но я сам был таким же и машины были моей страстью.

– Тебе понадобиться очень много воды и мыла, чтобы вернуть твоему железному коню прежний вид, когда этот автолюбитель вдоволь наиграется.

– Это мелочи. – Улыбнулся Тим.

В этот момент мальчишка, рыча и фыркая, как настоящий мотор, нажал на клаксон. Громкий сигнал разнесся по всей деревне, распугивая кур. Услышав этот рев, из ближайшей к нам избы выскочила пожилая женщина и закричала:

– Петька, а ну вылазь! Ишь чего удумал! Вот я тебе голову оторву, спиногрызу!

Мальчишка выкатился из машины и отбежав подальше, обиженно завопил:

– А что я такого сделал? Они мне сами разрешили!

– Я тебе покажу «разрешили»! – Все так же грозно крикнула женщина, – Марш домой!

– Вы его не ругайте. Я действительно разрешил ему поиграть. – Вступился Тим.

– А вы кто такие будете? – Настороженно поинтересовалась женщина, подходя поближе. У нее было загорелое до черноты лицо и натруженные руки с распухшими от тяжелой работы суставами.

– Мы из города. – Сказала я, улыбаясь как можно приветливее.

– Это из-за тех трупов что ли?

– В общем, да. Хотели бы поговорить с кем-нибудь из местных.

– Да уж сколько можно говорить? Милиция вопросами замучила. Что? Да как? Дело-то, конечно, страшное. Только мы ничего такого не видели. Одно скажу – отродясь такого в этих краях не водилось. Да тут и не живут почти. Разве что дачники иногда из города приезжают, места красивые. Но сейчас сезон закончился. Скоро дожди пойдут.

– Вы извините нас за беспокойство. Но дело в том, что одна из пропавших девушек – моя сестра. Поэтому меня интересует любая информация, которая может помочь найти убийцу.

В глазах женщины появилось сочувствие.

– Горе-то какое. – Покачала она головой. – Грех вам не помочь, хотя и не знаю чем. Ну что же, пойдемте в дом, там и поговорим. – Женщина развернулась и пошла к избе, открыв перед нами полуразвалившуюся калитку.

– Дядь, а, дядь! – Раздался тоненький голосок. – А можно я еще немного поиграю?

– Валяй. – Разрешил Тим.

– Только на гуделку не дави! Куры нестись перестанут! – Потребовала женщина.

В доме было прохладно. Мы расселись на старых но крепких стульях. Женщина расположилась за столом, положив перед собой натруженные руки. Тим протянул ей плакат с изображением Колосова. Она взяла его развернула и долго всматривалась в холеное лицо.

– Это кто же такой будет? – Спросила она.

– А вы его в этих местах не встречали?

– Да нет, куда нам. Экий он вальяжный. Из правительства, что ли?

– Да нет. Местная шишка. – Объяснила я. – Он точно здесь не появлялся? Это очень важно. Посмотрите, пожалуйста, повнимательнее.

– Да что тут смотреть. Не было его, точно говорю. Здесь городские и то нечасто появляются. Что тут за жизнь? Это летом хорошо: река, лес, овощи, опять же, со своего огорода. А зимой невмоготу. У нас ведь как? Воду из колодца таскать приходится, свет часто отключают, газа нет, приходится дровами топить. Кому такая жизнь понравится?

– Ну хорошо. С этим товарищем все ясно. – Кивнул Тим, убирая плакат в карман. – А кто еще здесь в этом году отдыхал? Были дачники-то?

– Были, как же без них. Хотя и меньше, чем в прошлые годы. Вот через избу женщина с дочкой жила. У нее девочка слабенькая, ей врачи козье молоко прописали. Так она тут целых три месяца прожила.

– А к ней кто-нибудь приезжал?

– Нет. Одинокая она. Разведенка.

– Еще кто?

– Еще у Савиновых семья жила. Пожилые уже. Муж – рыбак, всю деревню рыбой снабжал. В нашей реке ее много. Но они уж месяца два как уехали. Да и не первый раз в наши места наведываются. Приличные люди.

– А еще? Может, молодежь какая-нибудь на выходные приезжала? Вспомните, пожалуйста. – Попросила я.

– Да нет же, правду вам говорю. Мы и сами только диву давались: откуда в лесу эти покойницы взялись? Должно быть, это и не из нашей деревни вовсе. Там ведь шоссе недалеко, свернул кто-то, выбрал место поукромнее и поехал дальше своей дорогой. И что за люди пошли? Звери, а не люди!

– Много в деревне народу живет. – Перевел Тим разговор на другую тему.

– Да нет. Человек пятнадцать едва наберется. Вот Василиса была. Померла полгода назад. Раньше ее внук все лето у бабки гостил, а в этом году всего пару раз приезжал.

– А что это за внук такой? – Насторожился Тим.

– Да нет. Он парень золотой. Вы на него даже не думайте. Он врачом в городе работает. Когда здесь жил, всегда нашим старухам помогал. То таблетки какие посоветует, то давление измерит. И денег никогда не брал. Мы теперь без Гошеньки как без рук.

В моей голове что-то щелкнула и я беспокойно завозилась на стуле. А вдруг это тот самый Гоша, из больницы с Портовой?

– Лиса, ты чего елозишь? – Тихо спросил Тим. Я растерянно посмотрела на него и, вдруг решившись, спросила:

– А как выглядит этот Гоша?

– Гошенька-то? Красавец. Вылитый киноартист. А ласковый какой! Жалко, что не женатый. Вы с ним знакомы?

– Не знаю. – Пробормотала я. Если это тот самый Гоша, то с ним обязательно надо встретиться. Он ведь приезжал сюда, пусть и редко. Что, если он что-то видел? Если так, то нам крупно повезло.

– Вы рассказывали о Гоше милиции? – Задал Тим неожиданный вопрос.

– Нет. Зачем им говорить? И так ясно, что Гошенька тут ни при чем. Он уж, почитай, больше месяца не приезжал. Скажешь – замучают парня расспросами. Вы уж, если что, тоже о нем помалкивайте, – попросила она. – Свой он.

Мы поблагодарили женщину и снова оказались на пыльной улице.

Петька так и сидел в машине, вертя головой во все стороны. Он уже охрип, изображая звук ревущего двигателя, но что такое сорванные связки по сравнению с чудесным автомобилем?

Завидев нас он с сожалением сполз с сиденья. Тим похлопал его по щуплой спине.

– Понравилось? – Спросил он.

– А то нет! Здорово!

– Слушай, Петр. Ты здесь всех знаешь?

– А то!

– А Гошу?

– Василисиного внука? Знаю.

– А давно он сюда приезжал в последний раз?

– Давно? Нет, недавно.

– Когда?

– А вчерась. Когда уже стемнело.

– Ты уверен? – Не поверила я своим ушам.

– А то!

ГЛАВА 34

– То, что гошина бабушка родом из этой деревни вовсе не значит, что он убийца. – Убеждала я, едва поспевая за широкими шагами Тима. – Поговорить с ним конечно стоит, но подозревать его глупо. Ты ведь его даже не видел. И зачем ему похищать девушек? Да ему только стоит пальцем поманить и они сами бросятся за ним, невзирая на свое семейное положение.

Тим резко затормозил и смерил меня презрительным взглядом.

– Могу себе представить. – Съязвил он и снова понесся по улице.

– Нет, подожди. – Бросилась я вдогонку. – А почему ты на меня так посмотрел? Причем тут я, скажи на милость? Просто я считаю, что он не может быть преступником. Не знаю как ему в глаза смотреть. Он же сразу все поймет, как только увидит твое каменное лицо.

– Если тебя мучает совесть, возвращайся к машине и подожди меня там. – Не оборачиваясь, бросил Тим.

– Ну уж нет. Я пойду с тобой! Кто знает, что ты способен натворить со своими пещерными методами. Ну объясни хотя бы, почему ты так уверен, что он замешан в этом?

– Не люблю совпадений. – Отрезал Тим. – А тем более в таких делах.

Я поняла, что перегнула палку. И что это я на него набросилась в самом деле?

Тем временем мы подошли к нужному дому. Из-за деревьев виднелась только покатая крыша, во многих местах проеденная ржавчиной. Тим решительно толкнул калитку и мы вошли во двор.

– Гоша, привет! Ты дома? – Громко крикнула я. Мне никто не ответил. – Может он уже уехал? – Предположила я.

Тим между тем поднялся по скрипучим рассохшимся ступенькам и постучал в дверь. На его стук, как и на мой крик, никто не отозвался. Уже стемнело, но свет в окнах дома не горел.

– Что будем делать? – Спросила я, прихлопнув комара на щеке. – Ой, смотри, дверь-то не заперта!

Дверь и в самом деле была приоткрыта и Тим, недолго думая, шагнул в сени. Мне это не понравилось. Не то, что Тим решил войти без спроса, а то, что дверь оказалась незапертой. Конечно, деревенские жители не так уж тщательно соблюдают меры предосторожности: все друг друга знают, чужих практически не бывает, да и красть-то по большому счету нечего. Но когда в предположительно пустом доме дверь оказывается незапертой, это, согласитесь, настораживает. Двери же не открываются сами собой? Ладно, если Гоша случайно забыл в спешке запереть ее, но что если кто-то забрался в дом и сейчас находится там, в темноте?

Все мое мужество приказало долго жить. Теперь мне все казалось подозрительным. Тим уже довольно долго находился внутри и мне стало не по себе от того, что я стою тут одна, на крыльце. Испуганно оглянувшись по сторонам, я юркнула в дом. Сделав несколько шагов и не видя ни зги, я прислушалась, надеясь расслышать шаги Тима, но вместо этого вдали послышался слабый звук, заставивший меня замереть на месте. Я вся обратилась в слух, затаив дыхание и едва не рассмеялась. То, что напугало меня, оказалось всего лишь тиканьем часов.

Пройдя сквозь распахнутые настежь двойные двери, я оказалась в большой комнате. Тима здесь не было. Я вообще не могла понять, в какой части дома он находится. Либо он был где-то далеко, либо двигался бесшумно как кошка.

Сама я производила довольно много шума. Во-первых, мои туфли на каблуках довольно отчетливо цокали по полу, несмотря на мои попытки передвигаться на цыпочках. Во-вторых, я то и дело натыкалась на разные предметы, которые, естественно, падали с оглушительным грохотом. Но никто так и не появился, дом оказался совершенно пустым. Мне даже показалось, что в нем вообще никто не жил долгое время, здесь было холодно и пахло затхлостью. Я уже собралась уходить и подождать Тима на улице, но на пороге комнаты я снова услышала какой-то звук, быстро обернулась и увидела нечто, от чего у меня на голове зашевелились волосы. Прямо передо мной смутно виднелся огромный допотопный шкаф с зеркальными дверцами и в этом зеркале отражалась дверь, ведущая в другое помещение, заглянуть в которое у меня просто не хватило духа. Дверь медленно отворялась. Я хотела закричать и не смогла. Крик застрял у меня в глотке, я беззвучно разевала рот, не издавая ни звука, готовясь увидеть самое страшное.

Дверь постепенно открылась на такое расстояние, что теперь через него мог протиснуться человек, но никто не вошел. Вместо этого в дверном проеме у самого пола показалась крупная крыса и уставилась на меня. Несколько секунд никто из нас двоих не шевелился, потом она громко пискнула, метнулась через комнату и исчезла в какой-то щели.

Только тогда я опомнилась и громко визжа бросилась вон из дома. Я неслась, не видя ничего перед собой и угодила прямиком в руки Тима, который схватил меня и зажал рот ладонью.

– Ты что, спятила? – Прошипел он. – Сейчас сюда вся деревня сбежится. Хочешь, чтобы нас в милицию забрали?

– Куда угодно. Только пойдем скорее отсюда! – Взмолилась я.

– Что тебя так напугало? Опять привидения?

– Хуже! Там была огромная крыса!

– А-а-а, это ерунда. А я-то думал…

– Конечно для тебя крыса – это ерунда, а я испугалась. Обиженно проговорила я. – Пойдем быстрее. Гоши здесь нет. Я знаю, где его искать. Встретимся с ним в городе.

– Подожди. Там, в конце участка, большой сарай. Похоже на гараж. Надо сходить посмотреть. мне показалось, что я слышал там какие-то звуки.

– Может, не стоит? – С надеждой спросила я. – Если бы Гоша был в гараже, то он услышал бы нас и отозвался.

– Можешь идти в машину. – предложил Тим, но как только я представила, что придется в одиночестве идти через всю деревню в темноте, то сразу замотала головой. Вдруг там еще одна крыса? Нет, с Тимом надежнее.

Он направился вглубь огорода, а я затрусила следом, не забывая вертеть головой по сторонам и вздрагивая от малейшего шороха. Искривленные стволы каких-то плодовых деревьев казались мне чудовищными фигурами, затаившимися в темноте, за густыми кустами могло скрываться все что угодно. К тому моменту когда мы подошли к сараю, о котором говорил Тим, я уже вся тряслась от страха.

И в этом случае дверь оказалась незапертой. Это уже вовсе ни на что не было похоже. Тим потянул тяжелую железную дверь на себя, она совершенно бесшумно отворилась и мы застыли на пороге в недоумении: это и в самом деле был гараж и в нем стояла машина старенький каблук. Я нерешительно приблизилась к автомобилю и дотронулась рукой до капота. Он был еще теплым. На машине только недавно ездили. Но если так, то где же Гоша?

– Не нравится мне все это. – пробормотал Тим.

– Надо все осмотреть. – Шепотом сказала я. – Не знаю, что это означает, но вдруг с Гошей что-то случилось?

Тим презрительно фыркнул, но сделал именно то о чем я говорила – стал медленно обходить гараж, внимательно глядя под ноги. Я решила обойти машину с другой стороны и как раз дошла до середины, когда услышала, как Тим негромко окликнул меня по имени. Я подбежала к нему.

– Здесь люк. – Сказал Тим. – Держись в стороне, а я попробую открыть.

Я послушно отступила. Но ничего не произошло. Тим открыл люк, спустился по лестнице, раздался щелчок и снизу хлынул яркий свет. Я подошла поближе, нетерпеливо вытягивая шею.

– Что там?

– Ничего. Можешь сама спуститься сюда и посмотреть.

Я так и сделала. Под полом гаража оказалась вполне приличная и довольно обжитая комната. Здесь имелся удобный диван, небольшой стол и даже магнитола. Но комната была пуста, хотя здесь явно кто-то побывал совсем недавно: в пепельнице лежало несколько окурков, на столе стояла чашка с недопитым чаем и чайник. Он был еще горячим.

– Симпатичное гнездышко. – Сказала я. – Как ты думаешь, он…

Договорить я не успела. Что-то оглушительно хлопнуло, свет погас. Тим метнулся к лестнице, но было поздно. Тяжелая крышка люка захлопнулась и мы оказались замурованными под землей.

Я ничего не видела, только слышала учащенное дыхание Тима, который изо всех сил пытался открыть люк.

– Бесполезно. – Наконец пробормотал он и грязно выругался.

– Что же теперь будет? – Прошептала я в темноту.

– Ничего не будет. – Сказал Тим и я услышала в тишине слабое попискивание.

– У тебя с собой мобильник? – Обрадованно вскрикнула я.

– Само-собой. Через час подъедут ребята и вытащат нас отсюда… Алло? Серега? Меня подловили. Некогда рассказывать. Быстро собери ребят и сюда. – Он подробно объяснил, где мы находимся. И поосторожнее: кто-то есть снаружи и он определенно не в себе.

Тим отключил мобильник и сказал, обращаясь ко мне:

– Не бойся, скоро выберемся.

Я кивнула, но сомневаюсь, что он что-то разглядел – здесь по-прежнему было темно. Мы не успели как следует осмотреться, я слышала как Тим тихо бродит по каменному мешку, ощупывая стены и проверяя их на прочность.

Я уговаривала себя, что скоро все закончится и мы сможем выбраться наружу, но это не помогало. Возможно, во всем виновата темнота, но мне было отчаянно страшно, меня знобило, хотя в подвале было жарко.

Не знаю, сколько прошло времени, когда я вдруг почувствовала странный запах. У меня заломило виски и стало трудно дышать.

– Тим, ты чувствуешь этот запах? – Спросила я в пустоту, так как Тим по-прежнему бродил по комнате, как зверь по клетке.

– Чувствую. – Откликнулся он. – Это газ.

– Нас решили отравить? – Я старалась говорить спокойно, но голос предательски дрогнул.

Я не видела как Тим подошел ко мне, но почувствовала его руку на своем плече.

– Постарайся не впадать в панику. – Попросил он. – У нас все еще есть шанс выбраться отсюда и рассчитаться с этим гадом. Все будет хорошо. Я тебе обещаю. А пока старайся дышать неглубоко. Если почувствуешь себя совсем плохо – ляг на пол. Поняла?

– Да. – Прошептала я и закашлялась.

Скоро стало ясно, что долго нам не протянуть. Воздуха, не отравленного газом, почти не осталось. У меня кружилась голова и сильно тошнило. Я не знала, каково Тиму, я не видела его, только ощущала, что он рядом. Меня душил кашель, глаза отчаянно слезились. Еще немного и я начала задыхаться.

Что-то влажное ткнулось мне в лицо. Это оказалась мокрая тряпка.

– Дыши только через нее. – Сказал Тим. Его голос охрип, хотя он почти не кашлял. – Продержись еще немного. Очень тебя прошу. Он пригнул меня у полу. Почти теряя сознание я опустилась на колени и растянулась на прохладном полу. Здесь было немного лучше, но воздуха все равно не хватало.

Мне вдруг стало хорошо. Я уже почти ничего не чувствовала. Хотелось закрыть глаза и уснуть. И в этом не было ничего страшного. Спать. Спать. Я больше не могла бороться с сонливостью. Мне казалось, что меня обдувает прохладный ветерок. Как приятно. Жалко, что мне это только кажется… Или нет?

Последние сохранившиеся проблески сознания заставили меня двигаться. Каждое движение давалось с трудом. Руки и ноги были словно из ваты, но я принялась шарить по полу и нащупала что-то, похожее на люк.

– Тим. – Едва слышно позвала я. Одно-единственное слово вызвало приступ мучительного кашля. Но он услышал меня и я почувствовала, как он склонился к моему лицу.

– Что, малыш, совсем плохо? Только не умирай, пожалуйста.

Я слабо шевельнула головой и хотела сказать ему про люк. Он понял, что я пытаюсь что-то сказать.

– Там… люк…

– Господи, она бредит. – испуганно прошептал Тим, гладя меня по голове. – Потерпи. Еще немного.

– Люк…

В отчаянии от того, что он не понимает того, что я хочу сказать, я вцепилась в его руку и потянула ее к полу, приложив к тому месту, где находилась крышка люка, не отпуская его руки, я провела ей по краю крышки, очерчивая ее периметр, как карандашом.

– Мать твою… Еще один люк! – Вскричал Тим. У меня не было сил даже на то, чтобы кивнуть.

Если бы я была одна, у меня просто не хватило бы сил, чтобы проподнять крышку, но Тим действовал быстро и четко. Уже через минуту меня обдало волной холодного воздуха. Я судорожно втянула его в себя, обжигая легкие. А Тим уже сталкивал меня вниз. Мне показалось, что я лечу. Сколько длился полет – секунду или вечность? Не знаю. В конце концов я приземлилась на жесткий земляной пол, но даже не почувствовала боли. Я снова могла дышать и это было счастьем.

Тим мягко спрыгнул рядом и плотно закрыл крышку люка. Мои уши были до сих пор точно заложены ватой, но отдельные звуки все же начали пробиваться сквозь плотный кокон тишины.

И один из этих звуков показался мне странным. Слабый вздох… или стон… Кто это?

Я поднялась сначала на четвереньки, затем выпрямилась в полный рост и пошатываясь побрела туда, откуда доносились непонятные звуки. По пути я задела Тима и едва не упала. Он успел подхватить меня.

– Куда-ты? – Прошептал он в самое ухо. – Тебе не надо двигаться. Просто дыши.

– Там кто-то есть. – Просипела я и потянула его за собой. Сделав еще два шага, я снова споткнулась. На этот раз он не успел меня подхватить и я упала на что-то мягкое. Я стала быстро шарить руками перед собой, пока не наткнулась на что-то холодное и гладкое. Не сразу я сообразила, что это человеческое тело. Женское тело. Оно было мягким и податливым, но не пошевелилось, почувствовав мое прикосновение. Рядом я нащупала еще два тела. Я не могла определить, живые они или мертвые, но кто это – я знала точно. Передо мной были трое из пятерых пропавших девушек. Вот только была ли среди них Оксана?

– Тим, быстрее. – Позвала я срывающимся голосом. – Я нашла их.

Он был уже рядом и так же ощупью нашел распростертые на земле тела. Я услышала как он судорожно вздохнул и прошептал:

– Инка!

– Ты узнал ее?

– Да. Это она. О, черт. Надо их вытащить.

– Они живы?

– Двое. У третьей пульс не прощупывается.

Он стащил с себя куртку и рубашку, закутав в них обнаженные тела тех девушек, которые были еще живы.

– Сиди здесь. – Сказал он через некоторое время. – Он не будет пускать газ до бесконечности. Мы были бы уже мертвы, если бы не нашли этот подвал. Он обязательно спустится вниз, чтобы проверить. Не смей даже носа высовывать, пока я тебя не позову. Поняла?

– Да.

Он не видел моего лица в темноте, иначе догадался бы, что я и не подумаю выполнить его приказ. Как только я услышала, что он выбрался наверх, я прокралась к люку и, с трудом подтянувшись на руках, выбралась следом за ним.

ГЛАВА 35

Запах газа почти не чувствовался. Тим был прав: тот, кто собирался прикончить нас точно рассчитал время, а затем скорее всего открыл вентиляцию и проветрил помещение. Ловко у него все налажено. Похоже, не в первый раз проделываются подобные фокусы.

Вокруг по-прежнему было темно и я не видела Тима, но знала, что он где-то рядом. Я больше не боялась. От нас зависела жизнь двух оставшихся девушек. Если мы позволим себя укокошить, погибнут и они. Ну уж нет. Не выйдет. Я не собираюсь умирать.

В тишине раздался скрежет – он открывал люк. Я повернула голову на звук, всматриваясь в темноту. Сначала на абсолютно черном фоне появилась светлая полоска. Она становилась шире и превратилась в квадратное отверстие.

Я смутно увидела руку шарящую в поисках выключателя. Его сухой щелчок был похож на пистолетный выстрел, однако подвал остался погруженным во мрак. Молодец, Тим, – подумала я, догадавшись, что когда он бродил по комнате в самом начале нашего заточения, то предусмотрительно вывернул лампочку.

Стало тихо. Так тихо, что я слышала как колотится мое сердце. Кто-то начал осторожно спускаться в подвал. Когда он спрыгнул на пол, я потеряла его из виду и это было еще страшнее.

Единственное, что мне оставалось делать – это слушать. Вот где-то скрипнула половица. Довольно далеко от меня. Кто это – Тим или убийца? Можно было только догадываться.

Неожиданно я услышала хриплое дыхание совсем рядом и еще резкий металлический щелчок. Он вооружен – промелькнуло в мозгу. Это меня не слишком испугало. У Тима тоже есть оружие, так что шансы равны, но у преступника преимущество – он лучше ориентируется в подвале, в то время как Тим едва успел осмотреть его.

Раздался грохот выстрела. Я еще гадала, кто стрелял, когда в полосу слабого света, проникающего сверху, буквально ввалились два сплетенных человеческих тела. Преступник вцепился в горло Тима, но тот страшным ударом в живот отбросил его. Убийца согнулся пополам и выронил пистолет, который отлетел прямо мне под ноги. Преступник стал подниматься, но Тим прижал его к полу. Тот захрипел. Тем не менее он был очень силен. Изловчившись, он сбросил с себя Тима, вскочил на ноги и бросился к лестнице.

Он успел бы убежать, но я оказалась проворнее и в последний момент подставила ему подножку. Нелепо вскинув руки, убийца грохнулся на пол.

– Лежи, падаль. – Рявкнул Тим. – Только попробуй пошевелиться. Пристрелю.

Преступник пропустил его слова мимо ушей. Он вскочил и снова попытался пробраться к выходу. Раздался выстрел. Но… Тим промахнулся. Преступник впервые за все время подал голос. Он… засмеялся.

– Хочешь пострелять? Валяй. – Сказал он, явно издеваясь. – Только предупреждаю: это бесполезно. Я заговорен от пули. Что же ты, супермэн? Давай, попытайся. Ты же мне не веришь? Вот он я. Нажми на курок.

Говоря это, он незаметно продвигался к лестнице. Я разгадала его план в последнюю секунду и бесшумно последовала за ним, моля Бога, чтобы он меня не заметил.

Добравшись до лестницы, он помчался вверх. Я бросилась за ним, так как в этот момент оказалась ближе к нему, чем Тим. На верхней ступеньке он развернулся и лягнул меня ногой. Я взвизгнула от боли – этот гад угодил мне по уху, но успела вцепиться в его щиколотку и резко дернула на себя.

Он перелетел через меня и грохнулся на пол у подножия лестницы. Я всматривалась в темноту у себя под ногами, вцепившись в поручень. Ни единого звука. Неужели получилось?

Я медленно спустилась, готовая в любую минуту рвануться вверх. Он лежал на полу с неестественно вывернутой головой. Над ним склонился Тим. Он обшаривал карманы преступника и я с удивлением увидела в его руках пачку сигарет.

– Тим, что ты делаешь?

– У меня кончились. А ему они больше не нужны: он неожиданно бросил курить.

– Да, хорошо, что он не заговорил себя от падения с лестницы. – Усмехнулась я.

Тим закурил, но после первой же глубокой затяжки бросил сигарету на пол, раздавив ее ногой.

– Ладно. Потом. Сейчас надо побыстрее вытащить девчонок из этого ужасного подвала.

Мы двинулись к люку, ведущему в подземелье и в эту минуту снаружи раздался оглушительный вой сирен и голос, многократно усиленный мегафоном скомандовал:

– Всем бросить оружие. Дом окружен. Выходить по одному с поднятыми руками.

– Черт. – Выругался Тим. – Этих-то откуда нелегкая принесла? Ладно. Иди первая. И ничего не бойся.

– А ты как же? – Испуганно спросила я.

– Обо мне не беспокойся, малыш. Мы еще обязательно встретимся. И… спасибо тебе.

* * *

Яркий свет милицейских мигалок ослепил меня. Я зажмурилась, стараясь держать руки, как было приказано. Когда я отошла от двери в гараж, ко мне подскочили сразу несколько людей в форме. Среди них был Борис.

– Лиса? – Изумленно воскликнул он. – Ты не ранена? У тебя кровь. Господи, ты что тут делаешь?

– А ты? – Криво усмехнулась я.

– Мы перехватили звонок этого бандита и… Где он?

– Кто, маньяк? Там, в подвале, под лестницей. Он мертв. Девочки в другом подвале. Две из них еще живы.

– Что? – Севшим голосом спросил Борис. Опомнившись он громко крикнул:

– Немедленно внутрь. В подвале заложницы. Скорую. Немедленно. Где ближайшая больница?

– Здесь только фельдшер. – Раздался чей-то голос. – Придется везти в город.

– Хорошо.

Группа захвата рванулась в гараж, загрохотали по ступенькам сапоги. Поднялась всеобщая суета. Борис внимательно посмотрел на меня и снова спросил:

– Где он? Я имею в виду твоего дружка?

– Не знаю. – Безмятежно улыбнулась я. – Убежал, наверное.

Борис развернулся и пошел прочь.

Девочек вынесли на поверхность. Я бросилась к ним, не обращая внимания на то, что кто-то пытался меня остановить. Инну я узнала сразу, хотя это было не легко, от прежней красавицы остались только длинные волосы, теперь свалявшиеся в большой колтун. Лицо осунулось так, что проступили все кости; она напоминала скелет, обтянутый голубоватой кожей.

Из двух остальных одна была мертва. Я заставила себя вглядеться в ее лицо, боясь узнать знакомые черты. Но это была не Оксана. Это была другая девочка. Чистая и светлая Катенька Полонская…

Оксана едва дышала. Мне так хотелось обнять ее, чтобы согреть. Господи, как долго я ее искала! И какое счастье, что я ее все-таки нашла! Живой!

Я почувствовала, как мои щеки стали влажными. Теплые слезы текли по лицу. Я не вытирала их. Мои руки были заняты. Не переставая, я гладила худенькое плечико Оксаны, ее спутанные волосы, лицо. Я гладила ее до тех пор, пока врачи скорой не отвели меня в сторону. Но и тогда я не сводила глаз с носилок, на которые уложили несчастную девочку. Я смогла оторвать взгляд только тогда, когда белые двери с красным крестом захлопнулись и машина скорой помощи, рванулась вперед, оглашая окрестности тревожной сиреной.

* * *

Через два дня в институте меня встретили как героя. Люди не могли сдержать любопытства и пялились на меня как на макаку в зоопарке. Я слышала перешептывания за спиной, на меня показывали пальцем. Некоторые подходили, чтобы выразить восхищение.

Все это было совершенно не к месту и вызывало у меня только раздражение. Я чувствовала себя скверно. Какая победа? Какой героизм? Из пятерых девушек удалось спасти только двоих. Да и то «спасти» – слишком громко сказано. Обе находились в крайне тяжелом состоянии и не выходили из комы. Врачи делали все что могла, но девочки потеряли слишком много крови и до сих пор было неясно, смогут ли они вернуться к нормальной жизни. Да что там. Смогут ли вернуться к жизни вообще!

Преступник, жизнерадостный и обаятельный Гоша – мертв. Он уже никогда не расскажет, что заставило его совершить все эти гнусные преступления. По-прежнему оставалось загадкой – откуда взялись на телах девушек эти многочисленные странные раны. Ни в гараже, ни в доме, ни в городской квартире маньяка не обнаружили орудия, подходящего для нанесения подобных ран. И это тоже было необъяснимо.

Я попыталась укрыться от любопытных глаз в деканате, но тут меня со всех сторон обступили преподаватели. Они засыпали меня вопросами. «Тебе было страшно?» «Как ты догадалась, что это он?» «Кто тот парень, который сбежал из-под носа милиции?» И так далее, и тому подобное. Казалось, это никогда не кончится.

Даже зловредная Софья не смогла сдержать любопытства. Она больше всех интересовалась, каким образом мне удалось не подохнуть в том подвале от угарного газа.

– Да, Локтева. – Наконец сказала она, когда я добросовестно ответила на все ее вопросы. – Тебе удалось спастись просто чудом. Похоже, ты принадлежишь к тем счастливчикам, чьи ангелы-хранители никогда не спят.

– А вам что, завидно? – Не выдержала Яна. Она не отходила от меня ни на шаг и видела, как меня донимает ненужное внимание окружающих.

– Советую попридержать язык. – Процедила Софья. – Не думайте, что вам все позволено.

– Да пошла ты… – Вполголоса пробормотала Янка. – И вообще. Оставьте вы ее в покое. – Она обвела собравшихся гневным взглядом. – Лиза и так натерпелась. А вы ее совсем замучили.

– Да, уважаемые, пора прекращать пресс-конференцию и приниматься за работу. – Неожиданно поддержала ее Ольга Васильевна.

Я посмотрела на нее с благодарной улыбкой. Она улыбнулась в ответ и первая подала пример, направившись к своему кабинету.

Преподаватели нехотя потянулись по своим местам и я смогла, наконец, остаться в одиночестве. Даже Яна отправилась в свою лабораторию, сообщив мне перед уходом, что помирилась с Мартыновым, который после всего пережитого свято пообещал завязать с сатанизмом навсегда. Хорошая новость. Одним нормальным человеком станет больше.

ГЛАВА 36

Я засиделась допоздна над скопившимися бумагами. Разговор с ректором, который специально вызвал меня в кабинет, доказывал необходимость такой усидчивости. Он не скрывал своего недовольства моей самодеятельностью, но, понимая, что именно благодаря мне преступник был обнаружен, он не решился сделать то, к чему больше всего склонялась его душа, а именно – выгнать меня с работы к чертовой матери. Однако, эта опасность все еще висела над моей головой и стоило мне немного зазеваться, он немедленно воспользовался бы подходящим случаем.

Именно этим объяснялся тот факт, что я сидела на рабочем месте в столь поздний час. Остальные давным-давно разошлись.

Неожиданный телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Кто это может звонить так поздно? – Подумала я, снимая трубку.

– Извините, можно позвать Лизу? – Голос, прозвучавший возле моего уха, показался мне незнакомым.

– Я слушаю. – Сказала я.

– Это точно вы?

– Точно. В чем дело? Кто вы?

– Вы дали мне свои телефоны и просили позвонить, если я что-то вспомню.

– Леся? И вы вспомнили?

– Я и не забывала. Вы спрашивали меня кто Катин любовник. Это Колосов.

– Спасибо. Я знаю. Как знаю и то, почему вы не сказали мне этого раньше.

– А что мне оставалось? Он в нашем городе был царь и бог, если бы он узнал, что я рассказала вам о его отношениях с Катей, меня бы выперли с работы с волчьим билетом.

– А почему вы вдруг перестали бояться? – Поинтересовалась я. – Что изменилось?

– Он уехал. Отказался от должности, прервал избирательную компанию и вместе со всей семьей уехал из города.

– Вот как? – Усмехнулась я, не скрывая удовлетворения.

– Это из-за вас? – Спросила Леся.

– Каждый человек сам отвечает за свои поступки. Спасибо что все-таки позвонили. – Поблагодарила я и собиралась уже положить трубку, но Леся остановила меня:

– Подождите. Это еще не все, что вы должны знать.

– Я слушаю. – Сказала я, не представляя о чем она.

– Катя была больна. Я работаю в поликлинике и подделала ей справку для мединститута.

– Что ты говоришь? Чем она была больна? – Насторожилась я.

– Это он заразил ее. Она была больна… сифилисом. – Выдохнула девушка.

У меня все завертелось в голове. Я поняла, что услышала что-то важное, но никак не могла понять – что именно это было. Кусочки мозаики вот-вот должны были сложиться в единую картину, но никак не складывались. Я машинально попрощалась с Лесей и сжала пальцами виски, пытаясь унять бешено скачущие мысли.

– Лиза, ты что здесь делаешь так поздно? – Услышала я и, подняв голову, увидела входящую в приемную Ольгу Васильевну. Я могла бы спросить у нее то же самое, но она опередила мой вопрос:

– Ректор задержал меня у себя. После случившегося в институте творится настоящий кавардак. Мы пытаемся найти способ как можно быстрее вернуть работу в нормальное русло.

– А я зарылась в бумагах. И тоже по вине ректора. – Улыбнулась я. – Он требует, чтобы я как можно оперативнее покончила со своим завалом. Иначе…

– В чем-то он прав. – Покачала головой Вентцель. – Работу прежде всего. Но всех дел не переделаешь. Так что на сегодня можешь закончить со всеми делами под мою ответственность. Согласна?

– Еще бы. – С облегчением вздохнула я. – А то я уж ночевать здесь собиралась.

– Ну нет. Ты выглядишь очень усталой. Тебе надо отдохнуть. Как насчет того, чтобы зайти ко мне в гости?

– Прямо сейчас? – Опешила я, удивленная ее предложением.

– А что? Должна признаться, что я такая же любопытная, как и все обыкновенные люди. Мне очень хочется узнать все подробности твоего расследования, но я понимаю, что тебе надоели все эти вопросы и если ты откажешься, я не обижусь.

– Да нет. Я расскажу вам с удовольствием. Тем более, что вы пытались мне помогать в отличие от остальных.

– Ну и отлично. Тогда собирайся. Поедем пить кофе. У меня есть замечательные пирожные. Ты любишь пирожные?

– Конечно. – Улыбнулась я.

* * *

Ольга Васильевна уверенно вела машину по ночным улицам. Откинувшись на мягкое сиденье, я вдруг почувствовала, как сильно устала. Глаза сами собой закрылись и я очнулась только тогда, когда она осторожно потрясла меня за плечо. Я изумленно огляделась вокруг.

– Приехали. – Весело сообщила Вентцель.

– Неужели я заснула? – Недоуменно спросила я.

– Ничего страшного. Это от переутомления.

У Ольги Васильевны оказался уютный небольшой домик в зеленом районе. Поднимаясь по ступенькам на крыльцо я с опозданием вспомнила про ее мужа. Вдруг он рассердится на мое появление?

Когда я спросила об этом у Вентцель, она только улыбнулась:

– Артур в командировке. Он очень занятой человек и частенько заставляет меня скучать в одиночестве. Но сегодня ты составишь мне компанию.

Внутри все было обустроено с большим вкусом. Вентцель проводила меня в гостиную, поразившую мое воображение обилием тяжелых драпировок и показала на удобное кресло:

– Садись здесь и отдыхай. Я сварю кофе и принесу пирожное, а потом буду с большим удовольствием слушать о твоих невероятных приключениях. Идет?

Я кивнула и она скрылась за одной из портьер.

Меня не покидало чувство неловкости и я никак не могла усидеть на месте. Поднявшись с кресла, я принялась рассматривать книги в застекленном шкафу и поразилась: большинство оказались посвящены оккультным наукам. Вот уж не думала, что серьезная деканша питает слабость ко всей этой чертовщине. Впрочем, книги с тем же успехом могли принадлежать ее мужу.

Обойдя комнату по кругу, я остановилась напротив одной из портьер. Не удержавшись, я заглянула за нее и замерла, пригвожденная к месту животным страхом: комната, скрывавшаяся за красным бархатом была уставлена горящими свечами, их были десятки, сотни, а посредине возвышался самый настоящий алтарь…

Едва перебирая одервеневшими ногами, я доплелась до него и у меня на голове зашевелились волосы: на алтаре лежали две мои фотографии. Одна – обгоревшая больше чем наполовину, другая – разорванная на несколько клочков. На металлической подставке валялся пучок волос рыжего цвета и несколько обуглившихся предметов, напоминающих тонкие проволочки. Я почему-то сразу догадалась, что это не что иное, как останки дождевых червей, которых я видела в своей ванной. Рядом с подставкой стояла стеклянная бутыль, наполненная темно-красной жидкостью. И это могла быть только кровь, причем я догадывалась – чья именно и как она здесь оказалась. Как ни странно, мне было понятно назначение всех этих предметов. После встречи с Лолой я нашла время и прочла кое-что о магии ВУДУ. Глядя на заботливо разложенные передо мной вещи, я поняла, что с их помощью совершались все те ужасные вещи, которые происходили со мной в последнее время. Жаль, что понимание пришло слишком поздно.

Я в ужасе попятилась к двери, задыхаясь от сознания того, в какую ловушку угодила. Трудно найти большую тупицу, чем я. Разгадка была под самым моим носом, а я не догадалась об опасности даже после звонка Леси. Так вот кто стоял за этими похищениями! Но зачем, ради всего святого, зачем?!

Так, спокойно. Я должна взять себя в руки. Как там говорила Лола? Победить страх и поверить! Поверить… Ну, с этим я опоздала. Остается постараться победить дикий ужас, от которого кровь стынет в жилах. Легко сказать. Как же я могу это сделать, если дрожу как заячий хвост. Но она говорила, что в этом – мое спасение!

Пулей вылетев из страшной комнаты, я с облегчением увидела, что Вентцель до сих пор нет. На журнальном столике стоял телефон. Я бросилась к нему. Трубка едва не выскользнула из вспотевших пальцев. Я подхватила ее и начала тыкать в кнопки, чувствуя, как пот застилает глаза, струится по спине.

Я услышала в трубке длинные гудки. «Ну, давай же, Тим, ответь мне!» – Взмолилась я шепотом. И, о чудо, услышала его голос.

– Тим! – Выдохнула я.

– Положи трубку. – Раздался за спиной холодный голос. – Не стоит портить нам праздник.

Я подпрыгнула на месте, продолжая сжимать онемевшими пальцами трубку.

– Лиса, где ты? Лиса! – Надрывался в ней далекий голос.

Внезапно от трубки ударил сильнейший заряд тока. Я вскрикнула и выронила ее.

– Лучше тебе меня слушаться, девочка. – Все так же холодно проговорила ведьма. – Сядь в кресло.

Я смотрела на нее, не узнавая: всегда собранные в строгую прическу волосы были распущены по плечам, вместо элегантного делового костюма она была одета в восточный халат из струящегося шелка кроваво-красного цвета, бежевую помаду сменила темно-бордовая. Это была совсем другая женщина и в это трудно было поверить.

– Но зачем? – Только и смогла вымолвить я.

– Ты слишком молода, чтобы понять. – Спокойно сказала она. И слишком любопытна, чтобы жить. Что поделать – каждому свое.

– Вы хотите убить меня? – Задала я глупый вопрос. Чего спрашивать? И так все яснее ясного. Очевидно, она подумала точно так же и ничего мне не ответила.

Когда она попыталась приблизиться, я попятилась, предупреждая:

– Не подходите ко мне.

Она остановилась и посмотрела на меня с любопытством.

– Неужели ты думаешь, что справишься со мной?

– Я не те беззащитные девочки, которых вы использовали в своих грязных целях. Я умею постоять за себя.

Она расхохоталась. Нет, правда. Ее это развеселило.

– Ты очень смелая девушка. И ты мне нравишься. Если бы ты была не так упряма, я с удовольствием попыталась бы договориться с тобой. Мне нужны помощники. Тем более теперь, когда Игорь мертв. – По ее лицу пробежала тень. – Это ты убила его.

– Он был чудовищем, таким же как и вы.

– А что тут удивительного? Он был моим сыном.

Я онемела. Как это? Она что, окончательно свихнулась? Они с Гошей почти ровесники. Видя недоумение на моем лице, она спросила:

– Как ты думаешь, сколько мне лет?

Еще недавно я, не задумываясь, сказала бы: «двадцать восемь», но сейчас я начала кое-что понимать и пробормотала:

– Так та женщина в приемной не обозналась?

– Да, эта старая корова пришла очень не вовремя. – Поморщилась ведьма. – Я даже испугалась, что ты обо всем догадаешься. Но иногда ты бываешь удивительно тупа. Извини за прямоту.

Странная женщина. Сама собирается меня отправить к праотцам и сама же извиняется за слишком откровенные выражения. А она ведь права. Я действительно глупа как пробка. Все это время у меня словно шоры были надеты на глаза. Но, кажется, я была не единственной…

– Интересно, ваш муж в курсе ваших увлечений? – Поинтересовалась я, втайне надеясь, что упоминание о нем несколько поубавит ее пыл. Мне как-то не верилось, что Артур, ее муж, принимал участие в жутких обрядах этой женщины. Но ее мой вопрос ни капельки не смутил.

– Конечно, он понятия не имеет, каких усилий мне стоит сохранять для него привлекательность, на какие жертвы приходится идти, чтобы оставаться по-прежнему красивой. Но ведь он того стоит? Ты не находишь?

– Как же он может оставаться в неведении, когда все эти ваши снадобья буквально разбросаны по дому? – Удивилась я.

– Этот дом – мое личное гнездышко. – С усмешкой сказала она, весьма довольная собой. – Артур даже не подозревает о его существовании.

Ее ответ меня здорово огорчил. Где-то в глубине моей до смерти перепуганной души еще теплилась надежда, что внезапное появление Артура поможет мне спасти свою шкуру. Увы, с этой мыслью пришлось распрощаться. Оставалось тянуть время, надеясь на чудо.

– За что вы убили журналистку? – Спросила я, чтобы хоть перед смертью наверстать упущенное.

– О, это была ужасная женщина. Еще хуже чем ты. Она разнюхала об анализах крови и о том, что одна из этих девчонок болела мерзким заболеванием. Я так и не поняла, как она смогла связать это со мной, но подозреваю, что ей просто повезло. Однажды она случайно увидела меня вместе с Игорем вне стен института и сделала соответствующие выводы. Эта дрянь решила шантажировать меня. Она, глупая, не понимала, с кем имеет дело. Думала, что у нее, как у кошки, девять жизней. Уговорить ее встретиться в избушке этих придурков-сатанистов не составило труда. Заодно мы убили двух зайцев. Избавились от нее и подбросили милиции замечательных подозреваемых. И если бы не ты, все прошло бы замечательно!

Я уже не слушала ее, думая о том, что смогла понять журналистка, которую я, самонадеянная идиотка, считала глупой курицей!

– Кажется, я начинаю догадываться, почему вы похищали девочек именно из института и именно во время приема документов. Все дело в справках, да? Они проходили медкомиссию перед поступлением и вы могли быть уверены, что девочки абсолютно здоровы!

– Как видишь, мы просчитались! – Зло сказала женщина. Ее губы нервно сжались в тонкую линию. – Одна из них умудрилась принести поддельную справку и все пошло насмарку. Во время подготовки одна из этих мерзких девчонок поцарапала меня и я заразилась этой гадостью. За одно это ее следовало бы убить!

– Убивать надо таких как вы. Вы не человек, вы…

– Конечно, я не человек. – Хмыкнула она, пожав плечами. – Я – Эрзули, ее земное воплощение!

– Ничего подобного! Вы просто сумасшедшая! Злобная, жестокая психопатка, до одури боящаяся старости! – Выкрикнула я.

– Заткнись немедленно. Если не хочешь, чтобы я разнесла твою жалкую тушку на части. Не сомневайся, это очень легко. – Сказала она с угрозой. Я понимала, что она не шутит и постаралась как-то отвлечь ее. Не знаю, на что я рассчитывала. Рано или поздно она все равно разделается со мной. Но поздно все же лучше, чем рано.

– Как вы проделывали все эти фокусы с кошками и призраками? – Спросила я.

– Это целая наука, милочка, и в двух словах не объяснишь. Но ответь и ты на один вопрос: почему ты не вышла на помощь этой своей бомжихе?

– Вы неправильно воссоздали ее образ. Она теперь совсем другая.

– Ну что ж, все мы не без греха. – Вздохнула она. – Придется учесть это на будущее.

– Как вам удалось вывести девочек из института незаметно для всех?

– Мне? Да я к ним даже не подходила. Это сделал Гоша. Он мастер на такие дела. В большинстве случаев он подсматривал в документах фамилию девушки и обращался к ней по имени с какой-нибудь просьбой. Например заполнить еще одну анкету. Остальное было делом техники. Оказавшись с ней один на один в тихом месте, Гоша доставал убедительный девятимиллиметровый аргумент и показав оружие перепуганной девчонке, объяснял, что если она будет вести себя хорошо, то останется в живых. И они подчинялись как миленькие. Ты себе даже не представляешь, какое действие производит на людей оружие и страх немедленной смерти. Глупцы.

Она презрительно скривилась, а я решила, что не стоит больше терять времени и, прихватив тяжелую статуэтку со столика, бросилась на нее. У меня должно было получиться, но внезапно, когда до ведьмы оставалось не больше двух шагов, страшной силы воздушная волна ударила мне в грудь и отшвырнула на другой конец комнаты. Она сама при этом даже не пошевелилась.

ГЛАВА 37

С интересом наблюдая за тем, как я пытаюсь подняться, она сказала:

– Я вижу, ты устала от разговоров, моя милая. Что ж, ты права. Пора приступить к основному блюду. Иди вперед.

Я неохотно подчинилась и поплелась туда, куда указывала ее рука, хотя впереди была обыкновенная стена, покрытая драпировкой. Но за ней, как и в предыдущем случае, оказалась комната. Ничего подобного мне видеть не доводилось: пол и стены были выложены мраморной плиткой удивительной красоты. Повсюду – пышная зелень живых растений и легкие как паутина, прозрачные занавеси. Посредине, на возвышении, опираясь на четыре позолоченные львиные лапы, стояла изящная ванна, сделанная из белоснежного фарфора.

Позади возвышения на стене висел огромный портрет прекрасной женщины в средневековом костюме. Женщина выглядела как живая, казалось, она вот-вот сойдет с портрета. Единственное, что портило впечатление – это уродливая железная фигура в человеческий рост, стоящая возле ванны и напоминающая матрешку. Фигура располагалась на небольшой подставке с нелепо торчащим сбоку железным краном. На кран был надет прозрачный гибкий шланг. Другой его конец был опущен в саму ванну.

Я остановилась в недоумении. Она что, перед тем как убить, решила меня искупать? Чтобы оттянуть развязку, я спросила, указывая на портрет:

– Кто эта женщина?

Мне показалось, что вопрос доставил женщине удовольствие.

– Не правда ли, она великолепна? – Спросила она с гордостью.

– Красивая. – Подтвердила я, чтобы не злить ее лишний раз.

– Она не просто красивая. Она прекрасна. Настоящее совершенство. Ты спрашиваешь кто она? Это твоя тезка, Елизавета Баторий. Знаменитая представительница блистательного рода. Именно она изобрела рецепт вечной молодости и красоты. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что это удалось ей случайно, когда она, наказывая молоденькую горничную, измазала руку в ее крови. Нежная кожа графини, на которую попала эта кровь, стала еще свежее и моложе…

– Так вот почему у девочек почти полная потеря крови? – С ужасом прошептала я. – Это вы забрали их кровь, чтобы сохранить свою молодость? Чудовище!

Не помня себя, я снова бросилась на нее, и вновь была отброшена неведомой силой прямо к подножию отвратительной статуи.

– Ну, хватит. – Неожиданно резко сказала ведьма. – Ты слишком резвая. Посмотрим, надолго ли тебя хватит. Снимай одежду.

– И не подумаю. – Огрызнулась я, даже не пытаясь подняться с пола. – Если вам это надо, можете сделать это сами.

Я надеялась, что она действительно подойдет ко мне и тогда мне, возможно, удастся с ней справиться, но она поступила совсем иначе: вскинула руку и ткнула пальцем в мою ногу. Туфля, на которую указал ее палец, немедленно вспыхнула и загорелась ярким огнем.

– О, черт! – Закричала я, скидывая туфлю. Тем временем вспыхнула и вторая. Мне пришлось остаться босиком. Но колдунья только начала развлечение. Секунда – и на мне заполыхала блузка, пока я стягивала ее, обжигая руки, начали тлеть джинсы. Таким образом она заставила меня остаться голой еще до того, как я успела бы сосчитать до трех.

– Ну и что теперь? – Заорала я, с ненавистью глядя на нее.

– Теперь познакомься с «Железной девой». – Со смехом сказала ведьма. Она быстро подошла ко мне и распахнула железные дверцы. Я растеряла остатки самообладания, увидев нутро ужасного устройства. Вся внутренняя поверхность «Железной девы» была утыкана острыми шипами. Только пол, как в душевой кабинке, был усеян маленькими отверстиями.

– О, Господи, нет! – Прошептала я, вскочила на ноги и бросилась бежать. Ведьма, неизвестно как, в то же мгновение оказалась впереди меня. Она схватила меня за руку и поволокла, упирающуюся, за собой. Мои ноги скользили по полу, она обладала невероятной силой для такой хрупкой женщины и я была бессильна что-то сделать. Я только громко кричала и звала на помощь, хотя понимала, что ждать ее неоткуда.

Но самый страшный крик вырвался из моей охрипшей глотки в тот момент, когда она втолкнула меня внутрь «Железной девы» и захлопнула двери. В ту же секунду сотни маленьких жал вонзились в мое тело и я закричала. Не думала, что могу ТАК кричать. У меня самой заложило уши от этого звериного воя. Я чувствовала, как по моей коже струится теплая кровь, невыносимый запах забивал ноздри, ужасная боль казалась невыносимой. Самое жуткое – я не могла даже пошевелиться!

Я сорвала голос и больше не могла кричать. Да у меня и желания больше не было. Жизнь вытекала из меня по капле, но мне было уже все равно.

На уровне глаз были прорезаны отверстия, а сама «Железная дева» установлена таким образом, что я видела, как ванна наполняется кровью через прозрачную трубку. До меня с трудом доходило, что это моя собственная кровь…

Глаза ведьмы были прикованы к ванне. Они горели каким-то нечеловеческим восторгом, на кроваво-красных губах блуждала улыбка наслаждения. Эта тварь возбуждается от вида крови. – Мелькнула мысль.

Ведьма была настолько зачарована этим зрелищем, что не заметила еще одного человека, бесшумно появившегося в комнате. Мне показалось, что у меня начинается предсмертный бред, потому что этим человеком, как мне показалось, был Тим. В руках он сжимал пистолет. Или нет, не пистолет, что-то гораздо большее по размеру. Конечно, в бреду все предметы кажутся неправдоподобными большими или меньшими, чем на самом деле. Откуда-то издалека я услышала громкий назойливый треск, посыпались искры, ведьма вдруг взмахнула руками, словно собиралась взлететь, но не взлетела, а наоборот, упала лицом вперед, прямо в наполненную кровью ванну.

А потом я потеряла сознание.

* * *

Возвращение в реальный мир было мучительным, как будто кто-то выталкивал меня из самой глубины мутного озера на поверхность. С большим трудом разлепив тяжелые веки, я увидела яркий свет, который невыносимо резал глаза, и застонала.

– Доченька! Ты вернулась! – Раздался незнакомый голос. Я снова открыла глаза и увидела склоненное лицо женщины в белом. Голубые глаза в лучиках морщинок смотрели на меня с жалостью.

– Кто вы? – Прошелестела я. Эти два слова отняли последние силы и я снова погрузилась в небытие.

Когда сознание вернулось в следующий раз, я все еще испытывала сильную боль во всем теле, но глаза открыть смогла и даже узнала ту же самую женщину возле своей постели.

Она почувствовала мой взгляд и ласково улыбнулась, затем протянула руку, от которой восхитительно пахло душистым мылом и убрала с моего разгоряченного лба прилипшую прядь волос.

– Ну вот и хорошо, вот и умница. – Сказала женщина. Мне так не хотелось, чтобы она убирала руку и она как будто поняла, положив мне на лоб прохладную ладонь.

Поправлялась я медленно. Медсестра рассказала мне, что я четыре дня пролежала без сознания. Врачи даже боялись, что мне не выбраться, но я все же улизнула от смерти и теперь возвращалась к жизни, хотя это требовало неимоверных усилий.

Говорить я смогла только через три дня после того, как очнулась, но из-за сорванных связок, голос больше походил на шипение. Врачи на мой вопрос, смогу ли я когда-нибудь разговаривать как прежде, отвечали уклончиво. Но я смогла. Постепенно голос возвращался ко мне. Так же как и силы.

От той же доброй сиделки, которая почти не отходила от меня и кормила с ложечки жидким супом, уговаривая как несмышленого ребенка, я узнала, что спасенные мной девочки тоже идут на поправку. Их состояние стабилизировалось и врачи больше не опасаются за их жизни.

Как-то раз мне принесли огромную корзину фруктов и букет поздних астр. Сиделка прочла мне вложенную записку:

«Спасибо за дочку, Лиза. Поправляйся. Ждем тебя с нетерпением. Ты нам теперь как родная. Семья Сазеевых.»

Пускать ко мне посетителей стали намного позже. И первой прорвалась неугомонная Янка. Она завалила меня апельсинами и даже пронесла контрабандный арбуз, который торжественно водрузила на тумбочку.

– Ну, Лисица, заставила ты нас поволноваться. – Выпалила она, гневно сверкая глазами. – Черт бы побрал эту ведьму! И кто бы мог подумать? Такая классная тетка. И чего ей только не хватало, задрыге?

– Молодости. – Прошептала я. – Ей уже стукнуло пятьдесят четыре, а она очень боялась потерять красоту. И решила, что может сохранить ее ценой чужих жизней. Ей это почти удалось.

– А вот хрен ей, заразе. – Ухмыльнулась Яна. – Будет теперь стареть как все. Только в камере.

– Она жива?! – Вытаращила я глаза.

– Живехонька. Такую стерву разве убьешь? Только для нее лафа закончилась. Менты ее стерегут как зеницу ока. И не только из-за того, что боятся, как бы она не удрала. Общественность спит и видит, как бы разорвать ее на части.

– Удивительно. Пожалуй, для нее самое страшное наказание это продолжать жить и видеть, как покрывается морщинами лицо и дряхлеет тело. Для нее это страшнее смерти. И она это заслужила.

Янка навещала меня каждый день, но однажды вместо нее на пороге палаты я увидела того, кого уже и ждать перестала. Тим остановился у двери, неловко держа в руках небольшой пластиковый пакет и не отрывая от меня глаз. Потом, будто опомнившись, шагнул вперед и протянул пакет мне.

– Что это? – Спросила я.

– Кофе. Тебе ведь здесь не разрешают. А я знаю, ты без него не можешь…

– С ума сошел. – Рассмеялась я. – Но все равно спасибо.

Он присел на краешек кровати и снова уставился на меня.

– Это ты меня вытащил из этой штуковины? – Спросила я.

Он содрогнулся и кивнул.

– Наверное, видок у меня был еще тот?

– Я думал, что ты умерла. – Тихо сказал он и опустил голову.

– Ты же сам говорил, что лисы живучие. – Напомнила я. Он усмехнулся. – Как Инна?

– Поправляется. Врачи разрешили забрать ее домой.

– Значит… значит вы уезжаете? – Выдавила я, сама удивляясь тому, что эта новость огорчает меня до слез.

– Нам пора. Отец уже нанял для нее лучших врачей и все такое… Кстати, он просил тебе передать. – Тим достал из кармана пластиковую карту и протянул мне. – На твое имя открыт счет в банке. На нем двадцать тысяч баксов. И не вздумай отказаться! Быстро добавил он, заметив выражение моего лица.

Он снова надолго замолчал, а потом неожиданно сказал:

– Я тебя во сне видел.

– Могу себе представить, что это был за кошмар. – Смущенно засмеялась я.

– Почему кошмар? Нет. Совсем даже наоборот.

– Надеюсь, в твоем сне я выглядела получше чем сейчас?

– Ты была очень красивая. – Серьезно сказал он.

– И что я делала?

Теперь засмеялся он:

– Лучше тебе этого не знать.

Мы снова замолчали. Наконец он тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение и решительно поднялся.

– Ну, я пошел.

– Конечно.

– Удачи тебе.

Я попыталась, чтобы улыбка выглядела как натуральная. Когда он вышел из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, я прошептала в пустоту:

– И тебе тоже удачи.

И заплакала.

ГЛАВА 38

Когда мне разрешили ходить, я первым делом разузнала, в какой палате лежит Оксана и отправилась к ней.

Девочка все еще была без сознания, хотя ее состояние заметно улучшилось. Я просидела возле нее больше часа, прислушиваясь к слабому дыханию. С этих пор я приходила сюда каждый день.

Я садилась на ее постель и начинала негромко с ней разговаривать. Я рассказывала ей обо всем на свете. О том, как она выздоровеет и начнет готовиться к поступлению на курсы модельеров, как она станет самым знаменитым дизайнером, поедет в Париж и будет устраивать собственные показы. Лучшие манекенщицы мира будут демонстрировать ее наряды, а весь мир будет рукоплескать ей.

Я говорила и говорила, надеясь, что она слышит меня, пусть даже и не может ответить.

И однажды, когда я по обыкновению смотрела на ее бледное спокойное лицо, и рассказывала, какой знаменитой она станет, ее длинные ресницы дрогнули и она открыла глаза. Я тихо вскрикнула, прикрыв рот ладошкой, а она посмотрела прямо на меня и слабо улыбнулась.

– Спасибо тебе, Лиса. – Прошептала девочка. – Мы поедем в Париж. Только обязательно вместе. Обещаешь?

* * *

Прошло три месяца с того дня, как я выписалась из больницы. Постепенно кошмар начал забываться. Жизнь стала налаживаться. Я почти смирилась с мыслью, что больше никогда не увижусь с Тимом.

С Борисом мы расстались. Я так и не смогла объяснить ему, почему принимаю такое решение и он ушел, затаив на меня обиду. Но я старалась не думать об этом. Да у меня и времени-то не было. Мне неожиданно позвонил один из тех, к кому я обращалась сразу после приезда в этот город в поисках работы и предложил невероятно интересный проект – оформление новой серии произведений зарубежных классиков. Оплата, которую он мне пообещал превзошла самые смелые ожидания, а сама работа казалась просто фантастикой!

Пятно на стене Оксаниной спальни исчезло само собой, как только девочка пошла на поправку. Мы не стали говорить ей о его существовании и о том, как она, смертельно напуганная, просила у нас помощи, явившись призраком.

В один прекрасный день, по чистой случайности заглянув в давно пустующий почтовый ящик, я с удивлением обнаружила белый конверт на свое имя. Внутри оказалась красивая открытка, надписанная аккуратным полудетским почерком. Меня приглашали посетить торжество, посвященное бракосочетанию… Инны Ежовой.

Решиться на то, чтобы воспользоваться приглашением, было не просто, но в конце концов, отбросив колебания, я начала собираться в дорогу. Часть денег, заплаченных мне отцом Инны я потратила на новенькую восьмерку и собиралась заодно обкатать ее на трассе.

Я прибыла в город в день венчания, которое должно было состояться в красивейшем соборе на центральной площади. Мне повезло: место для парковки я нашла более чем удачное, почти перед самым входом в церковь.

Я вылезла из машины, поставила ее на сигнализацию и сделала несколько шагов ко входу в храм, но чем ближе я подходила к церкви, тем медленнее становились мои шаги.

Не доходя до входа нескольких метров, я развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась в обратную сторону. Мне надо было подумать. Прошагав метров двести и ничего существенного не надумав, я поплелась обратно.

Дело кончилось тем, что я и вовсе остановилась посреди улицы, растерянно глядя на выстроившиеся по обеим сторонам дороги шикарные иномарки. Почтить своим присутствием свадьбу дочери крупнейшего авторитета собрался весь цвет города. Я не удивилась, заметив на некоторых машинах правительственные номера. Возле церкви никого не было. Похоже, я опоздала и служба уже началась. Ну и ладно. Так, может, и к лучшему. – Подумала я и прибавила шагу, желая поскорее сесть в машину, пока что-нибудь не заставило меня передумать.

В эту минуту меня обогнал спешащий молодой мужчина в сером костюме, с дипломатом в руках и быстрым шагом направился к храму.

Сначала я не обратила на него особого внимания, но, присмотревшись, заметила в нем что-то смутно знакомое. Я озадаченно смотрела ему вслед, а он подходил все ближе к воротам церкви. И чем ближе он подходил, тем заметнее нервничал. Его походка замедлилась, как будто он оттягивал момент своего появления, совсем как я пять минут назад.

Его ноги почти заплетались и глянув на них, я вдруг поняла, что показалось мне таким знакомым: дичайшее сочетание элегантного дорогого костюма и кроссовок! Да это же Пижон! Правая рука Психа – главного конкурента и заклятого врага Ежова!

Но что он здесь делает? Я могла вообразить себе тысячу причин, но только не то, что он мог получить приглашение на свадьбу дочери злейшего врага своего босса. Я заметила, как он нервно стискивает ручку дипломата. Держал он его как-то странно немного отстраняя от себя. Так обычно держат что-то неприятное, опасное. Я видела, как таким образом тащили жутко грязную тряпку, отчаянно брыкающуюся кошку и множество других предметов, но никогда не представляла, что так могут обращаться с дорогой и в общем-то престижной вещью. Так что же у него в дипломате?

И я догадалась.

Это была нелепая, фантастическая догадка, но она казалась единственно правильной, дающей ответ на все вопросы. Псих никогда не простил бы нанесенного ему оскорбления. Надеяться на это было глупо. Теперь он решить покончить со всеми врагами одним махом. Еще немного – и все будет кончено. Пижон медленно, но верно приближался к заветной цели.

У меня оставались считанные секунды, чтобы что-то предпринять. Но что я могу? Он уже отошел слишком далеко и мне не остановить его движение при всем желании.

Пижон как раз поравнялся с моей машиной. И в моем мозгу неожиданно сверкнула почти безумная мысль. Это был крошечный шанс. Один к ста, но он был единственным. Если у меня получится, если все совпадет, я спасу сотни людей, если нет… Даже если нет – я буду знать, что сделала все что могла.

Я резко выбросила вперед руку с зажатым в ней пультом дистанционного управления. Сработала сигнализация. Моя восьмерка завопила дурным голосом. Пижон шарахнулся в сторону, На мгновение я увидела его искаженное страхом лицо.

Ничего не произошло.

«У меня не вышло!» – С отчаянием подумала я.

И в ту же секунду раздался оглушительный грохот.

Последнее, что я увидела до того, как меня отбросило взрывной волной, был огромный столб огня, взметнувшийся в небо.

* * *

Очнулась я от боли. И увидела рядом с собой бледное лицо Тима. Он сидел рядом, прямо на асфальте и крепко сжимал мою руку.

– Отпусти. Больно же. – Тихо попросила я.

Он вздрогнул и разжал пальцы.

– Где Пижон? – Дрожащим голосом спросила я.

– Как тебе сказать? – Пожал он плечами. – Частично – там, частично – тут. Ответить более конкретно, извини, не могу. Видишь ли, его разнесло в клочья. А как ты додумалась, что он волок в церковь бомбу?

– Не знаю. Просто не могла себе представить, что твой босс пригласил его на вечеринку…

– Откуда ты могла знать, что взрывное устройство сработает от твоего пульта сигнализации?

– Оно могло и не сработать. Это редчайший случай, что частота моего сигнала совпала с частотой его пускового механизма. Принцип действия у них один, но частоты, естественно, разные. Так что мне просто повезло. Мой отец увлекался подобными штуками, пытался приучить и меня, естественно – безуспешно. Никогда не думала, что мне это когда-нибудь пригодится…

В стороне суетились люди, витали клочья черного дыма и пахло гарью, а мы сидели на земле и смотрели друг на друга с совершенно идиотскими улыбками. Неожиданно Тим перестал улыбаться и сказал:

– Ты, Лиса, просто удивительная девушка. И как ты умудряешься все время попадать в истории?

– Извини. Я не нарочно.

– Знаешь, я тут подумал и решил, что с таким характером неплохо бы тебе обзавестись личным телохранителем. Чтобы охранял тебя днем и ночью.

– И где же мне его искать? – Изумленно подняла я брови.

– Ну… – Тим немного замешкался, а потом выпалил:

– Я мог бы предложить свою кандидатуру. Как ты на это смотришь?

– Положительно!

body
Что, черт подери, здесь творится, ты, подонок?