У Нео Стамоса в жизни есть только работа – ведь не так просто достичь богатства, если ты выходец из самых низов. Но когда Нео знакомится с известной пианисткой Кассандрой Бейкер, бизнес для него незаметно отодвигается на второй план…

Люси Монро

Уроки музыки и любви

* * *

Порт Сиэтла не сильно отличался от других портов, которые Нео Стамос видел в своей жизни. И все же он был уникальным, потому что именно здесь жизнь Нео кардинально изменилась. Вступив на палубу грузового судна «Гера» в четырнадцать, именно здесь, в Сиэтле, спустя шесть лет он сошел с нее, чтобы больше никогда не возвращаться.

Шесть лет назад ему и его другу Зефиру Никосу пришлось солгать насчет своего возраста, прибавив себе годков, чтобы их взяли на «Геру». Такую – совсем небольшую – цену им пришлось заплатить за то, чтобы расстаться со своей прежней жизнью в Греции. У Нео и Зефира, уличных бродяжек, а точнее – членов городской шайки Афин, было одно горячее желание – достичь чего-то большего в жизни.

«И мы сделаем это!» – поклялся Нео, когда первые лучи солнца забрезжили на востоке.

– Ты готов сделать следующий шаг? – спросил его Зефир на английском языке.

Нео кивнул, его взгляд был устремлен на порт, приближавшийся с каждой минутой:

– Больше не будем жить на улице.

– Мы не жили там уже шесть лет.

– Да, действительно. Хотя койки здесь, на «Гере», не слишком сильно отличаются от уличных.

– Да. Нам потребовалось шесть лет, но теперь у нас есть деньги, чтобы сделать следующий шаг.

Шесть лет тяжелого, изнурительного труда. Оба старались сберечь каждую заработанную драхму. Для тех, кто вырос в приюте, а потом шатался по улицам, это было огромным достижением. Юноши стали носить приличную одежду, интересоваться книгами. В свободное от работы время они читали все, что попадало им под руку. Но больше всего интересовались бизнесом и сферой недвижимого имущества. И каждый из них стал знатоком в определенной области. Вдвоем, сложив свои способности и таланты, они становились еще сильнее.

У них был разработан план – сначала увеличить свои активы, покупая и продавая дома, а потом создать свою собственную фирму по торговле недвижимостью.

– А следующим шагом будет превращение Зефира Никоса и Нео Стамоса в олигархов! – убежденно произнес Зефир.

Медленная улыбка искривила губы Нео.

– К тридцати годам.

– Да, к тридцати. – Голос Зефира бы наполнен той же решимостью, что переполняла грудь Нео.

Они должны победить. Проигрыш был исключен.

Глава 1

Стамос уставился на красиво оформленный сертификат с логотипом местной благотворительной организации:

– Это шутка, да?

Зефир, его бизнес-партнер, старый и единственный друг, должно быть, шутил. Иначе и быть не могло. Этот сертификат не мог быть предназначен для Нео.

– Никаких шуток. Это поздравление с тридцатипятилетием. – произнес на греческом языке Зефир. В отличие от прошлых лет, когда они старались говорить друг с другом на английском, теперь друзья разговаривали на греческом, чтобы не забыть родной язык.

– Ведь ты прекрасно знаешь меня. Для друга это странный подарок.

– Наоборот, только друг может знать, каким ценным для тебя будет этот маленький презент.

– Уроки игры на фортепиано? Целый год?! Не думаю…

Зефир присел на край рабочего стола Нео – из красного дерева, ручной работы, который стоил больше, чем весь его заработок в первый успешный год.

– А я уверяю тебя, это прекрасный подарок. Держу пари.

Нео уставился на сертификат, понимая, что любое его возражение будет похоже на нытье, а не на разумный аргумент. Оба частенько на протяжении всех эти лет напоминали друг другу о том, что пари есть пари. И Нео, как никто другой, знал, что со своим другом пари заключать не стоит.

– Считай это предписанием.

– Предписанием чего? Как мне потратить час в неделю? У меня нет лишних тридцати минут, не говоря уже о часе!

Нео покачал головой. Он был одет в прекрасный дорогой костюм – результат стараний его дизайнеров и портных. И показатель того, что у Нео Стамоса совсем не было времени ходить по магазинам.

– Если только ты от меня что-то не скрываешь… В моем расписании нет места для уроков игры на фортепиано.

– В этом есть нечто, чего ты не знаешь, Нео. Это «нечто» называется жизнью, которая кипит вокруг, но ты так занят своим бизнесом, что она проходит мимо тебя.

– Моя жизнь – это «Стамос и Никос энтерпрайзис».

Зефир с жалостью взглянул на Нео, будто забыл о том, что сам он так же тяжело и много трудился.

– Мы хотели создать свой бизнес, чтобы начать новую жизнь, а не жить ради этого бизнеса. Разве ты не помнишь, Нео? Мы хотели стать магнатами к тридцати годам.

– И мы стали ими.

Они заработали свой первый миллион через три года после того, как ступили на американскую землю. Через несколько лет друзья стали мультимиллионерами, а к тому времени, как Нео исполнилось тридцать, их активы составляли миллиарды долларов. Теперь он и Зефир владели контрольным пакетом акций в мультимиллиардной компании. «Стамос и Никос энтерпрайзис» не просто носила его имя, она отнимала все его время, с утра и до ночи.

И Нео этого было достаточно.

– Ты хотел купить большой дом, завести семью, ты помнишь? – ворчливо спросил Зефир.

– Теперь все изменилось. – Некоторые его мечты были детской фантазией, и с ними надо было расстаться. – Мне нравится наш пентхаус.

– Не в этом дело, Нео.

– А в чем? Ты думаешь, что мне нужны уроки игры на фортепиано?

– На самом деле – да. Даже если твой лечащий врач и говорит тебе, что у тебя все нормально со здоровьем, твой образ жизни до добра не доведет. Учитывая постоянный стресс, под грузом которого ты живешь, не надо быть доктором, чтобы сказать: у тебя может случиться сердечный приступ.

– Я работаю всего шесть дней в неделю. Мой рацион рассчитан первоклассным диетологом. А экономка тщательно следит, чтобы блюда готовились точно по его рецептам, и я регулярно принимаю пищу, в отличие от тебя. Я нахожусь в прекрасной физической форме.

– Ты спишь меньше шести часов и постоянно испытываешь стресс.

– Думаешь, занятия музыкой помогут мне избавиться от стресса?

– Это будет отдушина для твоей неугомонной натуры. Ты всегда хотел достичь большего.

Зефиру это было хорошо известно. Сам он года два назад стал уходить с работы в шесть, а не в восемь.

– В этом нет ничего плохого – желать достичь большего.

– Это правда. – Зефир нахмурился. – В том случае, если жизнь твоя гармонична. Но у тебя, мой друг, просто нет жизни.

– Есть.

– Ты работаешь больше, чем кто-либо из известных мне людей, но ты не сочетаешь свою работу с вещами, которые придают жизни смысл.

Будто Зефир что-нибудь знал об этом!

– Ты думаешь, что уроки музыки придадут моей жизни смысл? – Может быть, именно Зефиру нужно было немного отдохнуть от работы?

– Нет. Но я думаю, что у тебя появится возможность снова становиться Нео Стамосом, хотя бы на час раз в неделю, а не быть лишь греческим магнатом, который постоянно покупает и продает компании, не говоря уже о людях.

– Я не покупаю и не продаю людей. И я доволен своей жизнью.

– Но ты никогда не будешь доволен своими успехами.

– А разве ты отличаешься от меня?

Зефир пожал плечами, его итальянский приталенный пиджак сидел на них безупречно.

– Мы говорим о тебе. – Скрестив руки, он взглянул сверху вниз на Нео. – Когда последний раз ты спал с женщиной, Нео?

– Мы с тобой уже не мальчики, чтобы это обсуждать, Зи.

Зефир ухмыльнулся:

– А я и не хочу выслушивать рассказы о твоих победах. К тому же ты не смог бы мне ничего рассказать, потому что у тебя их не было.

– Что за черт! Я занимаюсь сексом тогда, когда захочу!

– Сексом – да. Но ты никогда не занимался любовью. Ты боишься близких отношений.

– Какого черта мы перешли от уроков музыки к этому невнятному лепету? И когда ты вообще начал думать об этой чепухе?

– Я просто хочу сказать, что жизнь твоя загнана в узкие рамки. Тебе нужно расширить свои горизонты.

– А теперь ты говоришь как агент по туризму.

– Я говорю как друг, который не хочет, чтобы ты умер от перегрузок и стресса, не дожив до сорока.

– С чего это ты взял?

– Когда последний раз мы играли в гольф, Грегор отвел меня в сторонку и предупредил о том, что ты прежде времени можешь загнать себя в могилу.

– Я уволю его!

– Нет, ты этого не сделаешь. Он – наш друг.

– Он твой друг. Но мой доктор.

– Именно об этом я и пытаюсь поговорить с тобой, Нео. У тебя в жизни один бизнес, и больше ничего.

– А у тебя? Если отношения с женщиной так необходимы, почему у тебя их нет?

– Я встречаюсь, Нео. И прежде, чем ты заявишь, что ты тоже встречаешься с женщиной, позволь мне заметить, что занятие сексом, без всякого желания снова увидеть свою партнершу, нельзя назвать отношениями. Это совокупление.

– В каком веке ты живешь?

– Поверь мне, я живу в нынешнем веке. И ты тоже, мой друг. Поэтому перестань упрямиться как осел и прими мой подарок.

– Я не желаю заниматься уроками музыки!

– Ты об этом мечтал.

– Мечтал?! Когда?

– Когда мы были подростками, на улицах Афин.

– Я много о чем мечтал тогда, но от многого мне пришлось отказаться. – Огромное состояние, которым владел Нео, требовало постоянных жертв, и он охотно приносил их – одну за другой.

И этот процесс сделал из него человека. Совершенно не похожего на лодыря отца, который исчез, когда Нео не было и двух лет, и на мать, которая больше увлекалась выпивкой, чем воспитанием ребенка.

– И это говорит человек, который прошел путь от афинских трущоб до Уолл-стрит!

– Я живу в Сиэтле.

Зефир пожал плечами:

– Фондовая биржа находится на Уолл-стрит, и мы пытаемся отхватить у нее значительный кусок.

Нео почувствовал, что начинает уступать – хотя бы потому, что не хочет разочаровывать единственного человека на свете, которого он любил.

– Я попытаюсь поучиться две недели.

– Полгода.

– Один месяц.

– Пять.

– Два, и это мой окончательный ответ.

– Я оплатил уроки за целый год, прошу заметить.

– Если мне понравится, я буду и дальше их брать.

– Хорошо. Договорились.

Кассандра Бейкер, второй раз за одну минуту, расправила на коленях платье – стильное, от Лиз Клай-борн, с кроем «трапеция», в бело-голубых тонах. Кэсс жила, как отшельник, но это не означало, что и одеваться она должна была соответственно. По крайней мере, так она говорила себе, когда через Интернет заказывала свой новый весенний гардероб. Она одевалась стильно даже дома, когда ее никто не видел, и это помогало ей чувствовать себя в форме.

Тонкие пальцы Кэсс неподвижно лежали на клавиатуре.

Нео Стамос должен прийти на урок через пять минут.

Когда Кэсс выставила свои уроки в качестве лота на благотворительном аукционе, как делала это каждый год, она думала, что их приобретет какой-нибудь студент. Какая-нибудь восходящая звезда, жаждущая работать с признанным, хотя и ведущим затворническую жизнь, пианистом.

Кэсс щелкнула заколкой, распустив свои длинные каштановые волосы, затем снова уложила их на затылке. Она была уверена, что, как и в прошлые годы, ее будущий ученик будет разделять с ней любовь к музыке. Она и подумать не могла о том, что очередным ее учеником станет абсолютный новичок в этом деле – греческий миллиардер. Для одинокой женщины, которая боялась даже открыть дверь незнакомым людям, это был просто кошмар.

Она стала читать о нем статьи, рассматривать его фото в журналах и газетах, в Интернете. Но ничто ей не помогло. Этот богатый грек должен был прийти с минуты на минуту, и она волновалась все больше. На публичных фото он казался человеком, который совершенно не интересовался музыкой. И почему ему приспичило брать уроки игры на фортепиано? Причем за очень большие деньги. Когда ставки на ее лот возросли до десятков тысяч долларов, откуда-то возник Зефир Никос – и предложил сто тысяч долларов! Это потрясло Кэсси – сто тысяч долларов за один час в неделю! Даже если эти занятия были рассчитаны на целый год, предлагаемая цена была немыслимой.

Организатор аукциона пришла в экстаз и, позвонив Кэсс по телефону, проболтала с ней целых полчаса: Кассандра никогда так долго не разговаривала с людьми, которых едва знала. Пожилая дама соловьем заливалась по поводу того, как замечательно, что мистер Никос купил уроки для своего старинного друга и бизнес-партнера Нео Стамоса.

И конечно, позвонил личный помощник мистера Стамоса – очень сдержанный, очень эффективный, – который уточнил расписание уроков. Кэсс была готова к любому расписанию, потому что ее собственный график работы был очень гибким, а на улицу она практически не выходила. И распорядок ее жизни никак не нарушался, когда она предложила заниматься по вторникам, назначив начало занятий на десять часов утра.

Совершенно не понимая, почему несказанно богатый, немыслимо красивый, амбициозный и чрезвычайно занятый бизнесмен захотел заниматься музыкой, Кэсс страшно нервничала. Честно говоря, Кэсс не нервничала так с тех пор, как в последний раз выступала на публике.

Раздался звонок в дверь, и она словно окаменела.

Раздался второй звонок, и этот нетерпеливый звук вывел ее из паралича. Вскочив, она поспешно направилась к двери, хотя беспокойные мысли по-прежнему вихрем крутились в ее голове.

Это звонит сам Нео Стамос или его личный помощник? Может, за дверью стоит его охранник или водитель? Будут ли присутствовать другие люди на занятиях? Если ее ученик придет не один, а с охранником или личным помощником, останутся ли они вместе с ним на уроке?

При мысли о том, что несколько совершенно незнакомых людей придут в ее дом, Кэсс замерла от ужаса.

А может быть, он один? Но если он приехал сам, на своей машине, то это порождало еще массу проблем.

Сможет ли он припарковать свой автомобиль на очень тесной площадке перед ее домом? Может быть, ей предложить ему свой пустой гараж?

Звонок раздался в третий раз – в ту самую секунду, когда она распахнула дверь. Мистер Стамос стоял на пороге. Он выглядел еще более импозантно, чем на фото.

– Мисс Кассандра Бейкер? – Глаза того насыщенного зеленого цвета, какой бывает яркая летняя листва, выжидательно взглянули на нее.

Откинув голову, она с достоинством встретила взгляд миллиардера.

– Да. – Затем заставила себя сказать слова, которые говорила всем своим студентам: – Вы можете звать меня Кэсс.

– Вам больше подходит Кассандра, чем Кэсс. – Голос его был глубоким, прозвучавшим в ее ушах гармоничным аккордом.

– Так зовут меня все мои… ученики. – Она с трудом произнесла последнее слово. Слово «ученик» совсем не сочеталось с этим человеком.

Словно почувствовав это, он слегка улыбнулся:

– Я буду звать вас Кассандра.

Она смотрела на него, не зная, как отнестись к его надменному поведению. Хотя он сам явно не считал его таковым.

– Полагаю, нам будет легче начать урок, если вы впустите меня в дом. – В голосе его послышалось нетерпение, но лицо оставалось невозмутимым.

Кэсс почувствовала неловкость, будто была плохо воспитана.

– Конечно, я… вы не хотите поставить свою машину в гараж?

Не удосужившись взглянуть через плечо, обтянутое пиджаком от Армани, на свой матово поблескивавший «мерседес», стоявший на площадке перед домом, он отрицательно качнул головой:

– В этом нет необходимости.

– Ну, тогда хорошо. Проходите, пожалуйста.

В девятнадцатом веке, когда был построен дом, это была задняя комната. А теперь здесь стоял рояль «Фазиоли». И практически больше ничего. Только огромное кресло, в стиле времен королевы Анны, для редких гостей, и крошечный круглый столик.

Указав на широкую гладкую скамью, сделанную тоже в стиле «Фазиоли», Кассандра предложила:

– Садитесь.

Он уселся на скамью, поставленную перед роялем, при этом умудряясь выглядеть гораздо более непринужденно, чем выглядела бы Кэсси, если бы очутилась в его многоэтажном офисе.

Миллиардер был высокого роста – более шести футов, – и скамья оказалась для него низковата, но от этого мужчина не выглядел неуклюжим. Его фигура не была худой или толстой, как у многих пианистов, которых знала Кэсси. Крепкий, мускулистый мужчина. У него были сильные руки, с длинными, но толстыми пальцами, что совершенно не подходило для пианиста или миллиардера, насколько она понимала. Костюм его выглядел бы более уместно в зале заседаний, чем в музыкальной комнате, но мужчина явно не ощущал никакой неловкости.

Возможно, этот сказочно богатый Адонис просто не обладал геном неловкости, как многие другие обычные люди…

– Может, вы хотите что-нибудь выпить перед началом занятий?

– Мы уже потратили несколько минут из нашего часа. Может быть, вы не будете тратить время на всякие любезности?

– Я позанимаюсь с вами немного дольше, чтобы восполнить это время, – поспешила оправдаться Кэсси, тут же почувствовав себя виноватой, в то же время понимая, что ей не за что себя винить.

– Договорились. – Странно, но его резкий тон немного снял с нее напряжение.

Или, возможно, это произошло оттого, что он пришел без своего окружения, чего она так боялась? Так или иначе, Кэсси стало немного легче.

Значит, никаких любезностей…

– В следующий раз, когда вы придете, можете не звонить, а сразу входить в дом, – предложила она.

Он прищурил свои глаза – потрясающе зеленые.

– Вы не запираете дверь? – Не дожидаясь ответа, добавил: – Я закрыл ее на щеколду.

Несомненно, такой человек, как он, инстинктивно запирает за собой все двери.

– Я удивилась, что вы приехали один, без охраны.

– У меня есть охрана, но я не живу на глазах у своих стражей. Вы были тщательно проверены, прежде чем мой помощник позвонил вам насчет расписания уроков. – Он бегло, но внимательно взглянул на нее: – И вы вряд ли представляете для меня угрозу.

– Да, я понимаю. – На секунду в желудке у нее заныло оттого, что ее подвергли проверке.

– В этом нет ничего личного.

– Да. Это было необходимо.

Точно так же и Кэсси проверила Нео Стамоса, отыскав информацию о нем в Интернете. Хотя наверняка ее проверяли гораздо более тщательно. Без сомнения, мистер Стамос знал ее историю. Он был в курсе того, что она страдала идиосинкразией, как назвал ее состояние психотерапевт. И все же он не обращался с ней как с душевнобольной…

– Совершенно верно. – Он демонстративно взглянул на свои часы.

Не «Ролекс». Кэсси показалось это интересным, но она воздержалась от комментариев. Он дал ей ясно понять, что приехал сюда заниматься музыкой, а не разговаривать с ней. И этот его бесцеремонный жест подействовал на нее неожиданно успокаивающе.

Оставшееся время прошло необыкновенно быстро. Несмотря на какое-то странное, неизвестное доселе волнение, которое миллиардер пробудил в Кэсс.

Нео не мог понять, почему его вдруг охватило нетерпение, когда, проснувшись во вторник утром, он вспомнил о том, что сегодня у него – второй урок музыки.

Кассандра Бейкер оказалась именно такой, какой ее описывали его агенты. Очень тихая, сторонящаяся незнакомых людей… И все же в ней было нечто, что очаровывало его. Сегодня у него была масса более важных дел, но именно встреча с известной всему миру пианисткой, которая отказывалась от публичных выступлений, сразу же пришла ему на ум.

Нео не мог поверить в то, что получил такое удовольствие от первого занятия с Кассандрой Бейкер.

Мисс Бейкер трудно было назвать красавицей, с ее каштановыми волосами, едва заметными веснушками и хрупкой фигуркой. Более того, она не относилась к тому типу женщин, которые нравились Нео. Это была более чем обычная, так сказать, среднестатистическая девушка. И Нео ни за что бы не встретился с ней, если бы не Зефир. Именно он познакомил Нео с музыкой Кассандры. Он подарил ему ее диски на день рождения и Рождество. Нео стал слушать их, когда занимался на спортивном тренажере, потом – во время работы на компьютере. И в конце концов, музыка Кассандры стала звучать в любое время, когда он находился дома.

Он не задумывался о том, кто же автор этой музыки, просто слушал ее, и все. Он даже не узнал ее имя на подарочном сертификате с уроками, пока его агенты не предоставили ему информацию о ней. И тогда впервые до Нео дошло, что она является автором большинства музыкальных произведений, которые ему так нравились.

И не ему одному: Кассандра Бейкер была самым продаваемым композитором Нового времени. Нео не ожидал, что такой популярный музыкант может быть таким застенчивым. Бесспорно, Кассандра была ничем не примечательной девушкой, но Нео отметил, какие удивительные у нее глаза – честные и открытые, янтарные. Такого необычного цвета не было даже у цветных контактных линз, столь популярных среди искусственных красоток, которые «цепляли его на крючок», по выражению Зефира.

Не будучи красавицей, Кассандра была в то же время пленительной, ранимой. Было нечто в ее замкнутости, что сильно привлекало его. Возможно, ему просто нравилось то, что она пишет такую замечательную музыку? Как бы то ни было, Нео захотелось получше узнать ее.

Когда через час он подъехал к ее дому, то обнаружил, что дверь не заперта, как Кэсси и сказала. Такое небрежное отношение к своей безопасности взволновало его, но еще больше взволновали звуки музыки, разносившиеся по коридору. Она даже не знала, что он вошел в дом.

Нео нахмурился, когда вошел в комнату, в которую она привела его неделю назад.

Оторвавшись от рояля, Кассандра замерла. Ее руки, приподнятые над клавиатурой, неподвижно застыли в воздухе.

– Доброе утро, Нео.

– Ваша дверь была не заперта.

– Я сказала, что так и будет.

– Это небезопасно.

– Я думала, вы оцените возможность беспрепятственно попасть на урок.

Не ожидая приглашения, он сел рядом с ней.

– Вы не слышали, как я приехал.

– Мне и не надо было слышать. Вы знаете, куда вам идти.

– Это не повод оставлять дверь открытой.

– Нет? – Она взглянула на него, словно действительно не понимала, в чем проблема.

– Нет.

– Хорошо. Давайте начнем с того, на чем мы остановились в прошлый раз.

Нео не привык, чтобы его сбивали с темы. Но сейчас, вместо того чтобы разозлиться, он не мог не восхититься тем, как эта застенчивая женщина тактично намекнула ему на то, зачем он находится здесь.

«Совсем не для того, чтобы читать ей лекции о безопасности», – напомнил он себе.

Начался урок музыки. Нео наслаждался тихим голосом Кассандры. Ее страстное отношение к музыке проглядывало в каждом слове, которое она произносила, и в каждом прикосновении к клавишам, когда она играла. Мужчина отдал бы многое за то, чтобы его возлюбленная прикасалась к нему с таким благоговением.

И Нео не мог объяснить, почему у него возникла сильная эрекция во время такого невинного занятия, как урок игры на фортепиано.

Глава 2

Кассандра прикрыла рот, зевнув – в третий раз за десять минут! Каждую ночь накануне занятий с Нео она плохо спала. И это продолжалось уже пять недель. В самом начале это было ее обычное волнение при общении с незнакомым человеком. Но оно медленно и странно перерастало в предвкушение. И она не понимала почему. Совсем не потому, что Нео стал дружески сближаться с ней. Он оставался для нее успешным бизнесменом, и не более того, но она обнаружила, что искренне наслаждается его обществом. Он занимался с ней прилежно и серьезно, хотя домашние задания явно не выполнял.

Удивительно, но, когда он находился рядом, Кэсси ощущала спокойствие, как ни с кем другим.

Он больше не возмущался ее «любезностями», как это было в первый раз. И не возражал, когда она отклонялась от темы урока и начинала обсуждать то, что любила больше всего на свете, – музыку. Он даже задавал вопросы, проявляя свой интерес.

– Вы сами водите свой «мерседес».

– Да. – Он явно приглашал ее к разговору, старательно играя аккорды, которые она только что показала ему.

– Вы не носите «Ролекс», но вы носите сшитый на заказ дизайнерский костюм.

– Вы наблюдательны, – сказал он с той полуулыбкой, которая так завораживала ее.

– Возможно.

– Но я не понимаю, почему это вас заинтересовало. – Он вопросительно взглянул на нее, и руки его замерли на клавиатуре.

– Я думала, что вы приедете на «феррари» или на чем-то подобном.

– А, понятно… – Он улыбнулся.

По-настоящему улыбнулся.

И все внутри ее перевернулось. В этом не было ничего хорошего. У Кэсси никогда не возникало такой реакции в отношении ее студентов или кого-то еще. В его улыбке сквозило предостережение. Что-то вроде: «Один взгляд – и ты пропала!»

– Мало кто из людей способен прямо высказаться насчет того, что нечто в облике богатого человека не соответствует его статусу.

– Я не умею юлить.

Его улыбка превратилась в откровенную усмешку.

– Приятно слышать. Но возвратимся к вашему вопросу. Ведь это был вопрос, не так ли? – Нео говорил с легким греческим акцентом, который казался ей восхитительным.

Ей хотелось узнать о нем больше. Да, именно так. Она сдержала вздох. Согласно информации, которую она раскопала в Интернете, Нео оставил Грецию совсем молодым человеком. Тем не менее, как говорилось в статье, он разговаривал на греческом со своим бизнес-партнером и финансировал несколько проектов в сфере недвижимости также и в своей родной стране.

– Может быть, и нескромный, но да, – кивнула Кэсси.

– Я не возражаю против такого рода нескромности. Нескромность папарацци, желающих знать имя и размеры моей последней подруги, – это совсем другое дело.

Щеки и шея ее покраснели.

– Да, понятно. Обещаю вам, что не буду задавать подобного рода вопросы.

– Ваше любопытство гораздо более невинное.

Кажется, ему нравилось это. Странно… Лично ей ее невинность совсем не нравилась.

– Отвечу на ваш вопрос. Считаю, что человек зарабатывает деньги не для того, чтобы тратить их впустую. Моя одежда являет собой некий фасад для наших инвесторов и покупателей. Мои часы технически ничем не отличаются от «Ролекса», но стоят несколько сотен долларов, а не несколько тысяч. Мой автомобиль достаточно дорогой, чтобы произвести впечатление на других людей, но не слишком дорогой, ведь мне всего-то и надо, чтобы я на нем мог добраться из пункта А в пункт Б.

– В отличие от многих других мужчин, автомобиль не является для вас игрушкой.

– Я перестал играть в игрушки еще в приюте… Она читала о том, что Нео жил в сиротском приюте, прежде чем уехать из Афин. Сотрудники его пресс-службы не скрывали от общественности того факта, что у их шефа было тяжелое детство.

И это она могла понять. Например, официальные биографы Кассандры сообщали о том, что родители ее умерли, но ничего не говорили о продолжительной болезни ее матери. И никто не догадывался о том, какие мучения пришлось пережить им с отцом: несколько лет их дом был погружен в тишину и окутан страхом потери самого близкого и любимого человека.

Смерть отца была неожиданной – сердечный приступ мгновенно унес его. И жизнь ее изменилась. «Восходящая звезда», как все ее уже называли, Кассандра Бейкер, уединившись дома, перестала выступать на публике.

– Некоторые люди пытаются восполнить потерю своего детства, снова становясь детьми.

– Я слишком занят.

– Да, действительно.

– Но ведь у вас тоже не было детства. – Он сказал это так, словно это был непреложный факт.

Словно это ничего не значило. Но разве она не решила уже давно, что это действительно ничего не значило? Прошлое нельзя изменить.

– Почему же вы решили заняться уроками музыки? – спросила она Нео, желая говорить о чем угодно, только не об этих мрачных годах.

– Я проиграл пари.

– Своему бизнес-партнеру?

Он поднял брови при упоминании Зефира Никоса:

– Да.

– Если это так, то он такой же богатый, как и вы?

– Да, ну и что?

– Он потратил сто тысяч долларов на уроки музыки, которыми вы не хотели заниматься. Мне это кажется очень легкомысленным.

– Да, не хотел… – Нео, казалось, и сам был шокирован этой мыслью. – В молодости я хотел научиться играть на пианино, но у меня не было возможности. А теперь мое время гораздо дороже, чем деньги… Правда, Зефир не считает, что легкомысленно потратился. Он уверен, что в моей жизни должно быть что-то еще, кроме работы, что помогло бы мне расслабиться.

Но такая баснословная цена за один урок казалась Кассандре совсем не расслабляющей.

– Но он почему-то не захотел найти более дешевого преподавателя.

– Мы с Зефиром считаем, что нанимать надо самых лучших специалистов. А вы – первоклассная пианистка.

– По крайней мере, так мне говорят. – Кэсси слышала об этом много раз в своей жизни.

– Кстати… Почему вы выставляете свои уроки на благотворительном аукционе? Ведь вы не учитель музыки, а известный и успешный композитор и музыкант.

– Многие талантливые пианисты хотят заниматься со мной. И я даю им шанс сделать это.

– Но вы прекратили давать концерты?

– Я предпочитаю тихую жизнь, без новых людей. Но все-таки иногда мне становится одиноко. Я не хочу становиться отшельницей. – Хотя во многих отношениях она ею уже стала.

– И вы расстроились, когда узнали, что ваши уроки купил новичок?

– Нет, не расстроилась. Хотя очень нервничала. На самом деле, пришла в ужас… – Она улыбнулась ему жалкой улыбкой. – Я была так напугана, что умоляла моего менеджера избавить меня от этого.

– Но он тем не менее не связался с Зефиром или со мной, чтобы отменить уроки.

– Нет.

Глаза его сузились, но она не понимала, что вызвало его недовольство.

– Почему же вы были так напуганы? Ведь вы и прежде давали уроки.

– Но не миллиардеру.

– Я такой же, как все.

Настала очередь Кэсси нахмуриться. Ей не понравилась эта ложь.

– Как человек, который ратует за правду, вы солгали очень легко. Вы нисколько не верите в то, что вы такой же, как все.

И снова эта полуулыбка тронула его губы.

– Вы более проницательны, чем я предполагал.

– Вы не склонны к самообману, насколько я поняла.

Он пожал плечами:

– Я сделал ошибку, поделившись некоторыми тревогами со своим доктором. Грегор – а он не только мой доктор, но и друг Зефира – рассказал ему о моих опасениях.

– Но эти тревоги мешали вам, не так ли? – спросила она, уже зная ответ.

– И как вы догадались об этом?

– Вы человек, находящийся в прекрасной физической форме и в то же время – в зените своей профессиональной карьеры. И вы были задеты, когда поняли, что существует некая сила, которую вы не можете объяснить.

– Я думал, вы пианистка, а не психиатр.

– Гораздо легче наблюдать за людьми, чем общаться с ними. И совершенно естественно, что такой любопытный человек, как я, постарается понять, почему они утрачивают душевное равновесие.

– Вы необыкновенно проницательны.

– Спасибо. Я тоже люблю честность.

– У нас есть нечто общее.

Она постаралась проигнорировать мгновенно вспыхнувшую реакцию, возникавшую в ней каждый раз, когда Нео был рядом.

– Да. И не только это. Еще мы оба хотим, чтобы вы научились играть на пианино. Давайте вернемся к нашему уроку.

Кэсс не знала, как относиться к этой своей реакции.

В двадцать девять лет она не обладала никаким сексуальным опытом. У нее не было времени для свиданий, потому что она постоянно ездила на гастроли, а гастролировала Кэсси с детских лет. Теперь ей под тридцать, и до сих пор еще никто не целовал ее…

Незнакомое возбуждение и сейчас охватило ее, вызвав дрожь в теле и заставив сердце бешено биться. Это надо было прекратить. Она должна справиться со своей реакцией, прежде чем выставит себя полной дурой.

Она попыталась сделать то, что обычно делала, когда ей становилось трудно жить: сконцентрироваться на музыке. Но это не всегда помогало. Тем не менее, прикоснувшись к клавишам, она заставила себя показать Нео новое упражнение.

– Вы извлекаете из инструмента феноменальные звуки. – Его глубокий одобрительный тон еще сильнее обострил все ее чувства.

Кэсс с трудом подавила в себе дрожь:

– Когда-нибудь и вы сможете так играть.

– Возможно, смогу.

– Попробуйте.

Сначала он сбился, но она положила свои руки поверх его и стала ему помогать. Для Кэсс это было серьезным испытанием: она с трудом сохраняла спокойствие, едва дыша, когда показывала Нео, как надо правильно держать пальцы. К тому времени как зазвонил будильник на его часах, сигнализируя о конце занятий, он хорошо усвоил упражнение, а она потратила массу нервной энергии на то, чтобы скрыть свою дрожь под невозмутимой маской учительницы музыки.

– Эти упражнения помогут вам разработать пальцы, – сказала она, не глядя на него. – Но я уже устала напоминать, что дома надо тоже заниматься.

Он пожал плечами:

– Я наслаждаюсь этими уроками больше, чем предполагал.

– Я рада. – Она улыбнулась. – Музыка – это бальзам для души.

– Возможно.

Они умолкли на миг, почувствовав между собой согласие.

Он встал со скамейки и, вскинув руку, взглянул на свои наручные часы:

– Не могу сказать, как долго я еще буду заниматься, но решил купить себе пианино. Моя помощница позвонит вам, чтобы выслушать ваши рекомендации.

Помощница Нео позвонила, но не для того, чтобы посоветоваться насчет выбора пианино. А для того, чтобы отменить следующий урок. Нео на следующей неделе должен был уехать из Сиэтла.

– Пожалуйста, не говорите об этом никому. Отсутствие мистера Стамоса возбудит толки, и это может отрицательно сказаться на его деловых переговорах.

Нео явно считал, что надо объяснить Кэсс свой «прогул».

К счастью, тот факт, что Нео исчез из города, остался незамеченным для прессы. Но, к несчастью для Кэсс, его еженедельные визиты к ней вызвали у журналистов горячий интерес.

Во вторник утром Кэсс проснулась от громкого хлопанья автомобильных дверец и резких голосов людей, собравшихся перед ее домом. Она бросилась в гостиную, выходившую окнами на улицу, и взглянула вниз из-за занавески.

Перед ее домом стояли три микроавтобуса с надписью «Пресса» и два легковых автомобиля. Кто-то уже звонил в дверь. Звонок продолжал звенеть, когда Кэсс побежала обратно в спальню, чтобы одеться.

Она может проигнорировать их. Она может не отвечать. Она больше не являлась публичной персоной. Журналисты не имеют права посягать на ее время и ее личность.

Тем не менее Кэсс приняла душ и поспешно оделась. Кто-то постучал в застекленные створчатые двери ее спальни, и Кэсс испуганно вскрикнула. Разум твердил ей, что это просто наглый репортер, который взобрался на балкон ее спальни, но хорошо знакомое ощущение надвигающейся паники грозило парализовать ее.

Схватив с ночного столика телефонную трубку, Кэсс набрала телефон своего менеджера. Когда она, задыхаясь, рассказала Бобу о том, что происходит, он попросил ее успокоиться. Такое внимание прессы было даже полезным: оно могло поднять продажи ее дисков.

Кэсс не стала с ним спорить. Все силы она тратила на то, чтобы не позволить страху свести ее с ума. Она набрала номер офиса Нео, продолжая вздрагивать от каждого удара в свою балконную дверь. Ей ответил автоответчик, и она оставила сообщение, хотя через секунду уже не могла вспомнить, что же она сказала.

А затем Кэсс укрылась в ванной комнате, закрывшись на замок, и стала молиться о том, чтобы пресса оставила ее в покое.

Она все еще сидела там, свернувшись калачиком между старинной, с львиными лапами ванной и стеной, когда раздался стук в дверь.

– Кассандра! Ты там? Открой. Это Нео.

Но ведь Нео не было в городе! Так сказала его помощница. Взглянув на дверь, Кэсс покачала головой, и кожа ее, и так уже влажная от испарины, вновь покрылась потом.

Стук повторился. Он был гораздо громче.

– Кассандра, открой дверь!

Голос был похож на голос Нео, но теперь Кэсс не могла допустить, чтобы он увидел ее. Она выглядела ужасно и не хотела, чтобы кто-то увидел ее в таком состоянии. Вот только разум твердил ей, чтобы она открыла дверь.

Следующий стук был почти нежным, и таким же был голос Нео:

– Пожалуйста, малышка, открой дверь.

С трудом разогнув затекшие ноги, она встала.

– Я… я сейчас, – срывающимся голосом проговорила Кэсс. Протянув руку, она повернула ключ, затем толкнула дверь.

Мужчина, стоявший перед ней, не напоминал обычно невозмутимого Нео. На нем не было пиджака, и лицо его было мрачным.

Она вытерла лицо тыльной стороной руки:

– Я… они… кто-то сообщил прессе о том, что по вторникам ты приходишь ко мне на уроки. Боюсь, они проникнут в дом.

– Пусть только попробуют! Тебе надо принять горячий душ. Я пока приготовлю чай.

– Я… да, это хорошая мысль. – Кэсс взглянула на Нео, потом в зеркало – и чуть не вскрикнула.

Она была похожа на ведьму: волосы всклокочены, глаза как у затравленного зверя, лицо бледное, а на блузке виднелись пятна от пота. Ей требовался не только душ. Ей требовалось полное преображение.

Но все же для начала действительно надо принять душ и выпить немного чаю.

– Ты чувствуешь себя хорошо? Тебя можно оставить одну? – спросил Нео.

– Да.

Кэсс не задумывалась о том, каким же образом он проник в ее дом, пока не пошла в душ. Лишь простояв под горячей водой двадцать минут, она задала себе этот вопрос. Он крутился в ее голове, пока она тщательно вытирала волосы полотенцем, и в конце концов поняла, что не получит ответа, пока не спустится вниз. Поэтому, надев чистую одежду, Кэсс направилась на кухню.

Там ждал ее Нео. Он указал на чашку с дымящимся чаем, стоявшую на столе.

– Пей.

Кэсс села, сделала глоток и чуть не поперхнулась, почувствовав необычную сладость.

– Сколько же сахару ты положил?

– Достаточно.

– Для сладкоежки – возможно.

– Сладкий чай помогает справиться с шоком.

– Ты говоришь так, будто знаешь.

– Я позвонил моей помощнице, и она навела справки.

Кэсс рассмеялась:

– Держу пари, это ей доставило большое удовольствие.

Нео пожал плечами.

– Как ты вошел в дом? – спросила она.

– Меня впустил Боб.

– Да. У него есть ключ. Я помню, как он приходил, – подтвердила Кэсс.

Она не отзывалась, когда он стучал в дверь ванной. Кэсс была уверена, что Боб будет убеждать ее дать интервью.

– Когда я приехал, перед твоим домом стоял один микроавтобус.

– А что ты делаешь здесь?

– Ты оставила мне сообщение на автоответчике.

– Я думала, ты уехал из города.

– Я действительно уехал.

И вернулся назад. Чтобы помочь ей? Она с трудом могла поверить в это, но была рада тому, что Нео снова здесь. Взглянув на часы, Кэсс обнаружила, что близится вечер. Она просидела в ванной комнате больше восьми часов! Неудивительно, что тело ее сводили судороги, когда она наконец встала на ноги.

– Я чувствую себя идиоткой.

Он сел напротив нее:

– Ты испытываешь тревогу, когда появляешься на публике, и эта тревога настолько сильная, что лишает тебя воли?

– Да, но никто сегодня не просил меня появляться на публике.

– А разве об этом просят? Разве папарацци не врываются в нашу жизнь без всякого разрешения? Они требуют, чтобы мы давали интервью, позировали для фото.

– Ты думаешь, что Боб проговорился прессе о твоих уроках?

Нео взял таблоид, лежавший на столешнице позади него, и положил его перед ней на стол. На первой странице было фото: Нео входит в ее дом.

– Они решили, что ты – нечто гораздо более интересное, чем просто моя учительница музыки. Они считают, что ты – моя очередная любовница.

Кэсс вздрогнула – но не оттого, что представила себя его любовницей, а при мысли о том, как настойчиво ее будут преследовать журналисты, считая ее таковой.

Он покачал головой:

– Прошу прощения за то, что случилось. Мой пресс-менеджер опубликовал подробную информацию об этих уроках, но, боюсь, на этот счет уже было высказано множество предположений, поэтому потребуется время, чтобы этот интерес угас.

– Хорошо. Просто я слишком остро отреагировала на это.

– Большинство людей отреагировало бы подобным образом на появление папарацци у них перед домом.

– И на моем балконе.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то забрался на мой балкон и попытался открыть застекленную дверь, ведущую в мою спальню.

Лицо Нео вспыхнуло от гнева.

– Это недопустимо!

– Согласна. Я страшно испугалась.

– Это понятно.

– Может, хочешь заняться музыкой, пока ты здесь?

Он улыбнулся:

– Возможно. Но только после того, как ты поешь.

Нео поручил одному из своих охранников заказать на дом еду. Когда еду привезли, Кэсс с удивлением обнаружила, что у нее проснулся аппетит.

– Твой менеджер хотел остаться и поговорить с тобой, но я настоял на том, чтобы он уехал, – сказал Нео, когда они поели.

– Спасибо тебе. Наверное, Боб хотел убедить меня дать интервью. Он сказал, что появление на публике увеличит продажу моих дисков.

– Когда он тебе это сказал?

– Я позвонила ему перед тем, как позвонить тебе на работу. – Кэсс сделала глоток вина, которое доставили вместе с едой. – Я не совсем понимаю, зачем позвонила тебе в офис. Я была не в состоянии рационально мыслить…

– Я рад, что ты позвонила. На самом деле именно из-за меня возникла эта проблема. И я должен был ее решать.

– Мне кажется, Нео Стамос, что ты – хороший человек.

Он явно был потрясен ее словами, но быстро овладел собой. Лицо его снова обрело обычное выражение.

– Я принимаю это как комплимент.

– А я и сделала тебе комплимент.

В этот вечер они не занимались музыкой, но Нео оставался у нее до девяти, пока вино и пережитое потрясание не сделали свое дело: Кэсс стала зевать.

– Тебе пора отдохнуть.

– Да. – Она тихо рассмеялась. – Мне кажется, я валюсь с ног.

Кэсс думала, что Нео поцелует ее, когда она проводила его до двери, но он, лишь сжав ее плечо, снова сказал ей, что надо спать.

Она потрясла головой, подумав о том, какая же она глупая. Ну почему такой мужчина, как Нео Стамос, захочет поцеловать ее? Кэсс явно не в его вкусе. И к тому же у нее были проблемы.

Да, формально она не была прикована к дому. Кэсс могла сама ходить в магазин за продуктами, не испытывая никакого стресса, – но лишь в соседний магазин, знакомый ей с детства. Большинство других своих покупок она делала через Интернет. Она преодолевала свои страхи, относящиеся к записи в студии, но только если звукорежиссер и продюсер были те же самые. И ее менеджер не приглашал в студию посторонних людей. Впрочем, Боб перестал делать это после того, как она отказалась играть в их присутствии и ушла домой.

И вот сегодняшний день доказал, что она все-таки ненормальная. Ее агорафобия в основном относилась к концертам, но она всегда испытывала ужас, когда посторонние люди пытались проникнуть в ее святилище – ее дом. И толпа репортеров, собравшаяся перед входом, всколыхнула в ней тягостные воспоминания…

Глава 3

Следующим утром, когда Кэсс работала над пьесой, которую собиралась включить в свой новый диск, раздался звонок в дверь. Она проигнорировала его. Сегодня утром перед ее домом не было никаких машин с надписью «Пресса», и Нео разместил на своем сайте сообщение, которое должно было прекратить всяческие толки. Но это не означало, что какой-нибудь предприимчивый репортер не предпринял бы новой попытки взять интервью у «затворницы-пианистки».

Кроме того, в ее дом часто звонили торговые агенты, предлагающие различный товар, несмотря на табличку, которую она повесила над дверью, с убедительной просьбой не делать этого.

Снова раздался звонок в дверь, но Кэсс не пошевелилась.

И потом зазвонил телефон.

Вздохнув с досадой, она встала. Ей никогда не удастся подготовить эту пьесу, если ее так будут прерывать! Взяв телефонную трубку, она ответила:

– Да, я слушаю.

– Мисс Бейкер?

– Да. – Зачем ей звонит помощница Нео? Ах да! – Вы хотите проконсультироваться насчет покупки пианино?

– Нет.

– Нет? – Ей стало не по себе. – Мистер Стамос желает отменить следующий урок?

Может, он решил вовсе прекратить занятия? Она не стала бы винить его за это после вчерашнего дня.

– Нет.

– О… Наверное, ей стоит помолчать, пока помощница сама все скажет. Поэтому она замолчала, но помощница молчала тоже.

Наконец женщина откашлялась:

– Мистер Стамос велел мне спросить вас, когда вы можете принять слесаря, чтобы он укрепил ручку на вашей входной двери и поставил дополнительный замок на балконные двери в вашей спальне? Слесарь стоит у вас под дверью, но, наверное, ваш дверной звонок не работает.

– Он работает прекрасно.

– Слесарь звонил вам. Дважды.

– Я никому не открываю дверь, когда никого не жду. – Кэсс не стала пускаться в дальнейшие объяснения. Она уже давно поняла, что пытаться объяснить что-то кому-то – лишь усложнять ситуацию.

Особенно таким бесчувственным людям, как личная помощница Нео Стамоса.

– Если вы не откроете дверь, слесарь не сможет починить ручки двери.

– А в чем, собственно, проблема? – Ей казалось, что с ручкой все в порядке, хотя Нео, возможно, заметил какой-то изъян.

– Мистер Стамос оставил мне инструкцию – заменить эту ручку на ручку с автоблокировкой.

– Мистер Стамос оставил вам инструкцию насчет моей двери? – переспросила Кэсс. – Не сообщая мне об этом?

Он знал, что она оставляет дверь открытой, когда ожидает прихода каких-то людей. Это входило в ее психологическую подготовку перед приемом посетителей. Таким образом Кэсс напоминала себе о том, что ей придется общаться с другими людьми.

– Меня не интересует, сообщал он вам или нет. Я только выполняю распоряжение.

– Вы думаете, что я впущу совершенно незнакомого человека в свой дом, потому что так сказал ваш босс? Я не намеревалась менять дверные ручки и тем более не просила никого о таком усовершенствовании.

– Но мистер Стамос…

– Не является хозяином этой квартиры. Хозяйка здесь я, – добавила Кэсс, и раздражение ее вырвалось наружу. – А я не имею никакого желания менять мои прекрасно работающие дверные ручки.

– Мистер Стамос будет недоволен, – предостерегающе произнесла помощница.

– Уверена, что у мистера Стамоса есть более важные дела, о которых ему стоит побеспокоиться.

– Без сомнения, есть. Но он поручил мне выполнить это задание.

У Стамоса, без сомнения, были ответственные работники, бесконечно преданные ему.

– Ему следовало бы посоветоваться со мной, – сказала Кэсс с некоторой симпатией к девушке.

– У мистера Стамоса нет привычки интересоваться мнением других. – Нескрываемая досада сквозила в голосе, прозвучавшем в телефонной трубке: – Я сообщу слесарю о том, что его вызов отменяется. И мистер Стамос будет осведомлен, что это произошло по вашему требованию. – Ледяной тон персональной помощницы, казалось, заморозил всю телефонную линию.

– Пожалуйста. Также можете сообщить вашему боссу о том, что если мне будут мешать работать какие-нибудь слесари или кто-нибудь из его персонала, то на следующем уроке я буду готовиться к записи своей музыки, а не учить его играть.

Молчание, которое возникло в ответ, вызвало улыбку на лице Кэсс. Отнесется ли Нео с юмором к ее шутливой угрозе, или у него нет чувства юмора?

– Я дословно передам ему ваши слова, – сказала наконец женщина.

– Спасибо.

Нео злился на самого себя. Ему надо было позвонить Кассандре и предупредить ее о слесаре. Возможно, даже пригласить ее занудного менеджера, чтобы тот присутствовал там, пока меняют замок. Но вместо этого он поручил это дело своей помощнице, – и вот результат!

Правда, он улыбнулся, услышав про угрозу Кассандры. Прослушать репетицию необыкновенно талантливой пианистки – вряд ли это можно было назвать наказанием. Тем не менее он чувствовал себя отвратительно. И это было совершенно нехарактерно для него. И также нехарактерно было то, что он признавал свою ошибку. Все это и побудило Нео к тому, чтобы позвонить Кассандре со своего личного мобильного телефона. И это в самый разгар совещания по поводу нового проекта в Гонконге!

Надев наушники, он одним ухом стал слушать прения, а другим – телефонные гудки.

– Да? – ответила Кэсс после третьего гудка, и голос ее был откровенно сердитым.

Почему ему это показалось очаровательным, он не мог сказать.

– Ты отменила заказ моему слесарю.

– На самом деле заказ отменила не я, а твоя помощница. Я не открывала дверь.

– Почему?

– Я думала, это еще один репортер.

Нео сдержал стон, осознав свою глупость. Он должен был догадаться об этом!

– Я имею в виду, почему ты отказалась от него, когда узнала, что это слесарь?

– А почему ты не спросил меня, хочу ли я менять ручки двери?

– Это нужно сделать. Ты постоянно забываешь о том, что надо закрывать дверь.

– Я не забываю об этом, я просто оставляю ее открытой, когда знаю, что ко мне кто-то придет. И не собираюсь оставлять ее открытой в ближайшее время, если тебе от этого будет легче. Я не хочу, чтобы ко мне неожиданно нагрянули репортеры.

– Несмотря на твое нежелание общаться с незнакомыми людьми, ты слишком небрежно относишься к своей безопасности. Смена дверной ручки – это всего лишь полумера. Тебе надо пригласить специалиста, который помог бы создать в твоем доме целую систему безопасности.

– Ни за что!

Но Нео приходилось иметь дело и с более крутыми оппонентами, чем всемирно известная пианистка.

– Считай, что я делаю тебе подарок за то, что ты открыла для меня свой дом.

– Ты хочешь сказать, что это нужно для твоей безопасности?

– Ты примешь этот подарок, если я скажу «да»?

– Для честного человека ты слишком склонен к манипуляции. Я не пускаю незнакомых людей в свой дом.

– Я был для тебя незнакомым человеком, когда пришел к тебе на урок.

Зи не раз предупреждал Нео о том, что нетерпеливость создает проблемы, и всегда оказывался прав.

– Не совсем. Во-первых, я была готова принять у себя нового студента. Во-вторых, я предварительно узнала о тебе все, что можно. И в-третьих, мой менеджер сказал мне, что, если я не буду давать уроки, он уволится.

– Я не собирался тебе надоедать: ты будешь иметь дело со специалистом по безопасности.

– Нет!

– Кассандра, ты ведешь себя неразумно. Это займет полчаса, от силы час.

– Речь идет не о времени, а о том, что я просто не хочу! – Голос ее был твердым.

– Кассандра, подумай хорошенько.

Молчание на том конце линии беспокоило его.

– Если ты действительно так переживаешь, – наконец проговорила она, – мы можем заниматься в моей студии звукозаписи. – Она снова замолчала, явно обдумывая свое предложение. – Да, это вполне возможно.

– Я не хочу заниматься в твоей студии.

– А я не хочу принимать гостей у себя дома!

– Если я приеду к тебе, когда ты будешь принимать консультанта по безопасности, тогда ты не будешь волноваться? – Нео сам не поверил в то, что сказал.

По лицу своей помощницы он видел, что та тоже поражена.

Но вчера Кассандра, добровольно заточив себя в ванной комнате, открыла дверь именно ему, а не своему менеджеру. Для Нео это было удивительно: сам он привык доверять своим сотрудникам и партнерам.

– Что? Ты хочешь приехать сюда? Нет. Ты слишком занят. И в этом нет никакой необходимости. – В трубке было слышно учащенное дыхание Кассандры. – Послушай, я… я попрошу моего менеджера. Он придет на встречу с консультантом по безопасности. Он считает, что эти уроки полезны для моей карьеры, хотя я и не понимала почему до вчерашнего дня, пока сюда не нагрянули репортеры. Боб все сделает.

Нео был изумлен. И это было совершенно нехарактерно для него. Как и проявленное им терпение.

– Ты не хочешь встречаться с консультантом и предоставить все это дело Бобу? Но ведь это, как ты говорила моей помощнице, твой дом. Я приеду к тебе завтра, в десять часов утра.

Она все еще что-то говорила, когда он повесил трубку.

Непонятно чему улыбаясь, Кэсс вернулась к обработке своей пьесы. Но когда перед ее мысленным взором стали возникать чьи-то зеленые глаза, она обнаружила, что пальцы ее играют концерт Вивальди – самый страстный, чувственный момент, – и тогда Кэсс поняла, что попала в беду.

На следующее утро Нео приехал ровно в десять часов, как и сказал.

Волосы Кэсс были уложены на затылке в классический французский пучок, на ней было ярко-розовое платье в стиле Джекки Кеннеди, поверх которого надет такого же цвета пиджак. Она ждала его в музыкальной комнате.

Кэсс не могла даже притвориться, что играет на рояле, настолько была взволнована. Нео привел с собой незнакомого человека, который должен был произвести перемены в ее доме.

Нео нажал на кнопку дверного звонка, но одновременно нажал на ручку двери, как она и предполагала. Кэсс услышала, как щелкнул язычок замка, а потом послышались шаги. Дверь захлопнулась. Идут двое: отчетливая и решительная поступь Нео и более тихие шаги, хотя и не менее уверенные. Через секунду Нео вошел в музыкальную комнату, за ним следовал незнакомый человек – светловолосый и невысокий.

– Кассандра. – Магнат укоризненно взглянул на нее. – Ты оставила дверь открытой. Ты сказала, что больше не будешь этого делать.

– Я открыла ее всего лишь несколько минут назад. Я знала, что ты придешь вовремя.

Нахмурившись, он покачал головой:

– А что, если бы нам помешали пробки?

– Этого не могло быть.

Нео не спросил ее, почему она не вышла их встречать, и была благодарна ему за это. Ей надо было собраться с духом. Общение с консультантом по безопасности было простой вещью для нормальных людей, но Кэсс не была нормальной.

Стараясь преодолеть абсурдное чувство страха, которое охватило ее, она повернулась к светловолосому человеку:

– Меня зовут Кассандра Бейкер. Рада видеть вас в моем доме.

Консультант по безопасности протянул ей руку:

– Коул Гири. Счастлив познакомиться с вами, мисс Бейкер. Я большой ваш поклонник. У меня есть все диски с вашими концертами.

Пожав руку мужчине, она признательно улыбнулась ему:

– Я рада, что вам нравится моя музыка. Это радость моей жизни.

– Это чувствуется по тому, как вы играете.

Нео прочистил горло, взглянув на них так, словно говорил: «Давайте не будем напрасно тратить время».

В одно мгновение лицо Коула, утратив восхищенное выражение, стало профессионально холодным.

– Мистер Стамос выразил некоторое беспокойство насчет вашей безопасности. Могу ли я осмотреть дом, прежде чем высказать свои рекомендации?

Первое, что ей пришло в голову, – это сказать: «Конечно нет». Кэсс совершенно не хотела, чтобы Коул Гири расхаживал по ее дому. Не важно, что он был ее поклонником и казался очень симпатичным человеком.

– Я не хочу никаких решеток на окнах, – выпалила она, прежде чем ответить на его вопрос. У нее и так уже было достаточно ограничений, созданных ее собственными страхами.

– Как я уже сказал…

– Все будет хорошо, – вмешался Нео, прерывая консультанта. Он обнял Кэсс за талию. – Давай покажем Коулу дом.

Она умоляюще взглянула на него, желая, чтобы он понял ее эмоциональное состояние – те чувства, которые мучили ее с детства. Единственный психотерапевт, которого Кэсс посещала по настоянию своего отца, так и не смог помочь ей преодолеть тревожность. Однако этот человек рассказал ей, как действуют самые элементарные защитные механизмы.

Однажды он объяснил ей, почему, по его мнению, у нее возникла эта тревожность. Постоянное проживание в доме с тяжело больным человеком в сочетании с необходимостью давать публичные концерты в раннем возрасте привело к «развитию патологии ригидной личности», как выразился психотерапевт. Такова была его теория.

Сейчас Кэсс знала лишь о том, что она страдает мягкой формой агорафобии, усиливаемой также и социофобией, хотя насколько все это было «мягким», сказать не могла. Особенно тогда, когда она испытывала жуткий стресс, когда ей приходилось делать такие простые вещи, как, например, встречать консультанта по безопасности и показывать ему дом.

– Мне надо было сказать Бобу, чтобы он встретил тебя, – сказала она так тихо, что он едва услышал ее.

– Положись на меня, Кассандра. – Все внимание Нео было сосредоточено на ней: казалось, он совершенно не замечал мужчину, стоявшего возле него. – Мы сделаем это вместе.

– Я веду себя неадекватно. – Ей было нелегко в этом признаваться.

Она устала говорить эту неприятную правду о своих реакциях. Именно поэтому и не хотела знакомиться с новыми людьми. Ей пришлось бы признаваться им в своих комплексах.

Нео решительно покачал головой:

– Ты просто живешь в том мире, который сама для себя создала. Если ты поверишь мне, то увидишь, что тебе не о чем беспокоиться.

– Отец часто говорил мне то же самое. – Как раз перед тем, как заставить ее выйти на сцену, где она могла потерять себя в музыке или потерять свой разум: по крайней мере, так ей казалось.

Перед ее глазами вставали лица людей, наполнивших зал, где не оставалось ни одного свободного места. Все хотели посмотреть на одаренную юную пианистку. И при этом воспоминании до сих пор Кэсс охватывала холодная дрожь. Насколько она себя помнила, музыка для нее всегда была глубоко личным делом. Кэсс играла на рояле, когда пыталась спрятаться от жестокой реальности: забыть о тяжелой болезни матери, не видеть бессильной злобы на лице отца.

Как ненавидела Кэсс эти концерты, когда ей приходилось делить свою музыку с толпами незнакомых людей! К тому же после представления многие из них хотели познакомиться с талантливой юной пианисткой, в то время как душа ее была измучена и опустошена.

Что-то промелькнуло в зеленых глазах Нео.

– Ты расскажешь мне об этом потом, но пойми: я – не твой отец.

– Нет. – Ощущение, которое вызывало в Кэсс присутствие Нео, было для нее совсем незнакомым. И он не заставлял ее выступать перед наполненным до отказа залом. Вобрав в легкие воздух, она судорожно выдохнула: – Хорошо. Мы покажем ему дом.

– Приступим к делу, – сказал Нео Коулу.

Консультант по безопасности молча кивнул, не бросив на Кэсс тот подозрительный взгляд, который обычно бросали на нее люди.

Чувство благодарности охватило Кэсс, и она взглянула на Нео с искренней, хотя и слабой улыбкой.

А потом, несмотря на то что Нео не выходил за пределы ее музыкальной комнаты до вчерашнего дня, он стал показывать консультанту дом. В этом было нечто необъяснимое. Он ни разу не открыл дверь туалета, когда осматривал комнату, и не забыл о двери, которая вела во двор. В ее маленьком доме было четыре двери: парадная входная дверь, кухонная дверь, застекленные двери в спальне и в столовой. Двери в ее спальне вели на балкон, а в столовой – в патио, расположенное под балконом.

– В идеале надо заменить их на другие: из более прочного металла и небьющегося стекла, – сказал Коул, осматривая двери в ее спальне.

Кэсс машинально ухватилась за пиджак Нео.

– Нео! – взмолилась она. – Неужели это действительно нужно?

– Ты проведешь со мной целый день, когда здесь будут менять двери.

Она об этом не просила, но ей стало немного легче. Нео был для нее всего лишь студентом: не другом, не покровителем, – но в его присутствии она чувствовала себя в безопасности. Такого у нее давно не было. Возможно, вообще никогда…

Кэсс охватили противоречивые чувства. С одной стороны, она понимала, что меньше чем через год этот человек уйдет из ее жизни и даже не обернется. Их занятия будут окончены. С другой стороны, Кэсс верила в то, что она не останется прежней.

И наверное, это будет хорошо.

Она давно никого не впускала в свой внутренний мир, но даже если это приведет к боли и потерям, возможно, они будут ненапрасными.

– Твоя помощница, несомненно, будет довольна. Она не любит меня, – сказала Кэсс, чтобы скрыть свою явную радость от его предложения, которая готова была захлестнуть ее.

Впервые в своей жизни она не стала прятаться в свою скорлупу.

– Мисс Парк? Она прекрасный личный помощник. И я плачу ей совсем не за то, любит или не любит она людей.

– Это все равно не может повлиять на ее отношение к людям.

– С тобой я обращаюсь так, как ни с кем другим. Несомненно, это удивляет ее.

– Конечно. – Кэсс разжала пальцы, отпустив его пиджак, и разгладила дорогую ткань. – Даже я поняла, что твое предложение прийти ко мне сегодня утром было не совсем обычным.

– Да, – согласился он. – Но все-таки я здесь.

– Почему? – спросила Кэсс. Неужели потому, что он чувствует то же необъяснимое влечение, что и она? И что же ей делать, если это было так? – Я даже не помню, когда в последний раз обретала друга.

– О-о-о… – Конечно, Нео не испытывал к ней такого же потрясающего влечения. Он привык к другому. Его всегда окружали роскошные женщины. – Я польщен.

– Это я польщена твоим доверием.

– Я тоже доверяю тебе.

– Я это поняла.

Коул откашлялся:

– Я увидел достаточно, чтобы составить предварительный план.

Лицо Нео дернулось, и Кэсс поняла, что Нео, как и она, забыл о присутствии постороннего человека.

– Хорошо. Представите его мне завтра днем.

– Учитывая то, сколько вы платите, это будет сделано без всякого промедления. – Коул улыбнулся, будто не возражал, чтобы богатые клиенты не жалели денег на решение тех проблем, которыми он профессионально занимался.

– Я тоже хочу взглянуть на этот план, – сказала она.

Улыбка Коула стала еще шире, когда он посмотрел на нее:

– Обязательно.

– Естественно, – одновременно произнес Нео.

А затем со скоростью вихря Нео исчез из комнаты, и консультант по безопасности вместе с ним.

Глава 4

Кэсс читала проект, и сердце ее ухало куда-то вниз с каждой прочитанной рекомендацией.

Конечно, это не могло быть сделано за один день и даже за два. Все нововведения, предложенные консультантом, не только нарушали привычный ритм ее жизни, но и были очень дорогостоящими. Просматривая проект, она с ужасом представляла себе, как ее дом наполнится рабочими, которые будут стучать, сверлить и шуметь в ее святилище по крайней мере целую неделю.

Конечно, она была благодарна Коулу за все его предложения. А также за то, что консультант принес проект ей сам, а не прислал курьера, которого, по его словам, он отправил к Нео. Но благодарность, которую она испытывала к Коулу, не могла уменьшить ее беспокойства по поводу того, что в доме будут установлены некие «страшные» приборы. В частности, новейшая система сигнализации на всех окнах и дверях.

А если она случайно включит сигнализацию, и тогда раздастся пронзительный звук, который взбудоражит не только ее, но и всех соседей? Мало того, эта система будет подключена к электронной системе офиса агентства по безопасности, и за ней будет установлено круглосуточное наблюдение. И кто-то из сотрудников будет иметь дубликаты всех ее ключей. И хотя Коул говорил ей о том, что такая сигнализация – совершенно обычное средство безопасности, Кэсс считала все эти устройства некими шпионскими атрибутами.

Коул также посоветовал ей заменить все ее окна и двери на более современные модели. И хотел установить на них биометрические замки. Она знала, что такие замки открываются без ключей, по отпечаткам пальцев, и это выглядело очень заманчивым, хотя и немного отдавало научно-популярной фантастикой.

Но самой худшей частью этого проекта было то, что в нем предлагалось переделать территорию, прилегавшую к дому. Коул хотел вырубить кусты сирени, которые посадила еще ее мать, когда они с отцом въезжали в этот дом. И это было лишь началом изменений, которые он хотел произвести.

Нет, это невозможно! Если все это делается для безопасности Нео, то пусть он занимается в ее студии. Именно об этом она сказала, когда позвонила ему через несколько минут.

– Мы уже обсуждали с тобой этот вариант, и я не счел его приемлемым.

– Тогда я буду проводить уроки у тебя дома. – И почему она раньше не подумала об этом? – Ведь ты собрался покупать пианино. Это будет прекрасно, если я буду обучать тебя на инструменте, на котором ты потом будешь выполнять домашние задания.

– А в чем, собственно, проблема? – спросил он спокойно, без тени раздражения, что очень удивило Кэсс. – Я ознакомился с проектом, и мне кажется, что Коул Гири предложил такие усовершенствования, которые нисколько не побеспокоят тебя.

Она округлила глаза, хотя, конечно, он не увидел этого:

– Таких, как ты, они, конечно, не побеспокоят.

– Такой, как я, потребовал бы круглосуточную вооруженную охрану.

– Мне дурно становится при одной мысли, что я могла бы быть на твоем месте. – Эти слова непроизвольно сорвались с ее языка, но именно это Кэсс и чувствовала. Каждой клеточкой своего тела. Она не могла представить себе, что будет все дни напролет постоянно находиться под наблюдением.

В ответ Нео удивленно рассмеялся:

– Признаюсь, такую фразу я слышу впервые в своей взрослой жизни. Но, что еще более удивительно, ты совершенно не лукавишь.

– Жизнь преуспевающего бизнесмена – не для меня, – сказала Кэсс.

– Хорошо, что ты – мой друг, а не бизнес-партнер. – В словах его угадывалась улыбка. Казалось, он едва сдерживал смех.

– Не сомневаюсь, что тебе достаточно Зефира Никоса, – сухо отозвалась она.

– Не знаю. Иногда я могу быть очень жестким, но и он не уступает мне. А что насчет твоего менеджера? Ведь чем больше ты заработаешь денег, тем больше заработок и у него.

– Это односторонний взгляд на жизнь.

– Ты считаешь, он думает по-другому?

– Честно сказать? Я не знаю. Когда умер мой отец, я вцепилась в Боба, потому что он был знакомым человеком. Я считала, что он заботится о моих интересах от чистого сердца.

– Но он, как и большинство из нас, заинтересован также в финансовом успехе.

– О, я думаю, что тебя мотивируют не только деньги. У меня ощущение, что ты, как богатый человек, больше ценишь власть.

– Ты так считаешь?

– Да. Ты носишь мантию контроля над всем и каждым с видимым удовольствием.

– Да, это правда, но почему ты сказала мне об этом? – В его тоне слышалось откровенное любопытство, без всякого оттенка настороженности.

Она рассмеялась. Не могла себя сдержать. А затем рассмеялась еще громче. Когда в конце концов Кэсс справилась со своим безудержным весельем, она поняла, что на другом конце провода уже давно молчат.

– Ты слушаешь меня?

– Да. Ты закончила смеяться?

– Э… Думаю, да.

– Это для меня тоже в первый раз.

– Что?.. – растерялась Кэсс.

– То, что надо мной смеются. Даже Зефир не умеет это делать.

– О, не может быть. Ты споткнулся, упал, а твой лучший друг не смеется?

– Я никогда не спотыкаюсь и не падаю.

– И ты никогда не проливаешь соус себе на рубашку, когда ужинаешь в ресторане?

– Никогда.

– И ты никогда никого ни с кем не путаешь, что бывает очень смешно?

– Никогда.

– Ты говоришь так уверенно, будто так оно и есть.

– Я никогда не говорю того, чего нет на самом деле.

Какое самомнение!

– Даже когда ведешь переговоры о покупке недвижимости?

– Я никогда никого не обманываю.

– О… – Она занервничала. – Может быть, мне надо извиниться перед тобой за то, что я посчитала тебя смешным?

– В этом нет необходимости, но я ценю, что ты понимаешь шутки.

– Тебя.

– Я – это шутка? – спросил он странным голосом.

– Э… да.

– Объясни.

– Нео, с самого начала, как только мы познакомились, ты мною руководишь. И твой контроль простирается на самые сокровенные психологические секреты.

– Я не контролирую никакие психологические секреты, – ответил он с явным возмущением.

Кэсс снова чуть не рассмеялась, но остановила себя, сильно прикусив нижнюю губу.

– Но ведь ты только что сказал, что контроль доставляет тебе удовольствие.

– Я ослабляю его, когда это необходимо. Вчерашний день доставил неприятности нам обоим.

– Я не хочу менять свой дом для себя.

Она вообще ничего не хотела менять в доме. Кэсс прожила здесь всю жизнь и чувствовала себя прекрасно. Даже когда стала жить одна после смерти отца.

– А если бы этот наглый репортер, который взобрался к тебе на балкон, разбил бы балконные двери и проник к тебе в спальню? Он мог бы легко сделать это.

– Я думаю, что подобное не скоро повторится. А может быть, никогда.

– Ты – знаменитость. Ты можешь быть скромницей, которая редко появляется на публике, но с каждой продажей твоего альбома ты приобретаешь очередного поклонника. Их становится все больше и больше. Вчерашний инцидент может повториться, и очень скоро.

Кэсс вздрогнула, почувствовав тошноту при этой мысли:

– Даже если моя музыка достаточно популярна, все же я – не поп-звезда.

– Но ты все равно находишься в зоне риска.

– Почему ты такой настойчивый? – спросила она почти жалобно.

– Потому что это будет лучше для тебя. Я всегда стараюсь помочь людям, которые положились на меня. Кассандра…

– Увидимся на следующей неделе, – перебила его Кэсс. – Дай мне знать, если захочешь позаниматься в моей студии или у тебя в пентхаусе.

Он снова произнес ее имя, но она прервала его:

– До свидания, – и повесила трубку.

Кэсс хотела бы удивиться, когда на следующее утро, еще не успев выпить кофе, услышала звонок в дверь. Хотела, но не удивилась. Еще меньше удивилась она, когда, выглянув в окно своей спальни, увидела «мерседес» Нео.

Она уже спускалась по лестнице, когда звонок раздался снова. Нетерпеливо и резко. Нео явно не раздумывал, стоя перед дверью, может ли он побеспокоить ее в столь раннее время или нет.

Все заготовленные ею фразы возмущения мгновенно исчезли, когда Кэсс, открыв дверь, увидела перед собой Нео. Он выглядел потрясающе в своем деловом костюме, его черные волосы были уложены безукоризненно, а в глазах играли яркие зеленые огоньки.

Кэсс вспыхнула с головы до ног, и сердце ее пропустило удар. Почему же он так действовал на нее?

Нео открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его, когда увидел Кэсс.

– Что на тебе надето? – возмущенно спросил он после нескольких секунд молчания.

Не поняв, что его так смутило, она оглядела себя. Да, на ней был ее халат. Мягкий голубой шелк окутывал ее с тело с шеи до лодыжек более чем скромным образом. Ноги ее были босыми, но она находилась в своем собственном доме, и разве это преступление?

Подняв голову, Кэсс встретила его пронзительный взгляд, который был слишком пронзительным для столь раннего времени суток.

– Невежливо так смотреть на меня! – Кэсс казалось, будто он раздевает ее взглядом. – Я даже еще не выпила кофе, – виновато пробормотала она.

– Я на ногах уже два часа!

– Молодец. – Значит, он встал в половине шестого? Какой мазохист! – Но только нормальные люди не приходят в чужой дом, тем более без предупреждения, раньше девяти утра.

Его бровь взметнулась вверх – и это выглядело очень сексуально.

– Мы уже договорились о том, что я – ненормальный.

– И ты считаешь, что твоя экстраординарность дает тебе право быть грубым?

– И это говорит женщина, которая вчера бросила трубку?

– Я попрощалась с тобой!

– Ты отказалась по-деловому подойти к предложениям Коула.

– Может быть, я и не способна по-деловому подходить к каким-либо предложениям, но я живу одна и никому ничего не должна. И я настаиваю на том, чтобы мой дом оставили в покое. По единственной причине: я так хочу!

– Может, ты предложишь мне кофе? – Он явно хотел поменять тему разговора.

Кэсс, повернувшись, молча направилась на кухню. Нео мог последовать за ней, если хотел. Это был его выбор.

Он последовал. Его уверенные шаги, раздавшиеся сзади, свидетельствовали о том, что он намерен добиться своего. Она налила две чашки из кофемашины, которую поставила на таймер еще вечером.

– Сливки? – спросила она.

– Нет.

Кэсс поставила перед ним чашку, а затем, наполовину разбавив свой кофе сливками, положила в него две ложки сахара.

– Почему ты так на меня смотришь? – взглянула она на него. – Я не собираюсь подчеркивать свою мужественность, употребляя черный кофе.

– Замечательно. Тем более что ты обладаешь стопроцентной женственностью. – Он еще больше нахмурился. – Ты часто открываешь дверь в таком виде? На тебе нет ничего, кроме шелкового халата, который обтягивает твою фигуру!

Она смотрела на него целую минуту, прежде чем смогла произнести:

– Во-первых, под халатом у меня пижама.

Он фыркнул.

– Да, – настойчиво произнесла Кэсс. А затем расстегнула халат, который по цвету напоминал ей прекрасные лазурно-зеленые глубины океана на Гавайских островах. – Видишь?

Она купила этот комплект, когда поняла, что, наверное, уже никогда не увидит этих теплых волн. С кем она поедет на Гавайи? Она не любила путешествовать одна. И на гастроли она больше не ездит.

Его зеленые глаза угрожающе прищурились, когда он увидел на Кэсс пижаму, в которой она спала. Кэсс явно не понимает, что провоцирует его!

Застегнув халат, она с вызовом взглянула на него:

– Во-вторых, у меня не такая фигура, чтобы внушать какую-либо страсть. – По крайней мере, хоть это должно быть ясно ему. – В-третьих, я открыла дверь лишь после того, как выглянула в окно и увидела твою машину.

– Не забывай, Кассандра, ведь я мужчина!

– Это для меня совсем не секрет. – Она не понимала, что происходит внутри его. Все ее силы уходили на то, чтобы скрыть свою реакцию, которая всегда возникала в его присутствии… – Вообще-то я никогда не открываю дверь незнакомым людям в халате.

– Даже своему менеджеру?

И откуда у него берутся такие вопросы?

– Конечно нет. Боб всегда предупреждает меня, когда он придет, и я никогда не бываю застигнута врасплох: не выпив кофе, не приняв душа…

– Хорошо.

От удивления Кэсс широко раскрыла глаза:

– Я рада, что ты одобряешь это. А теперь, пожалуйста, пей кофе, а я хоть немного приду в себя. Я еще не проснулась окончательно и не в состоянии спорить с тобой.

– Разве мы собираемся спорить?

– Но ведь ты собираешься настаивать на том, чтобы установить охранные системы в моем доме?

– Да.

По крайней мере, он был честен.

Она встала и направилась к двери:

– Ты явно не хочешь позволить мне спокойно выпить кофе. Пойду наверх, приму душ и переоденусь.

Я вернусь назад, когда буду в состоянии общаться с тобой.

– Возвращайся скорее. Мы поедем в мой офис через полчаса.

– Ты можешь ехать, куда тебе угодно, но я не собираюсь принимать душ в спешке и…

– А я не собираюсь сидеть здесь три часа и ждать, пока ты приведешь себя в порядок! – рявкнул Нео.

– Неужели женщины, с которыми ты общался, так долго собирались по утрам? – Неудивительно, что он начинал злиться. Кэсс тоже не нравилась эта пустая трата времени.

– Ты хочешь сказать, что соберешься быстро?

– Я обычно не крашусь. Только чуть-чуть туши для ресниц и бальзам для губ. Как ты думаешь, сколько мне потребуется времени на это? – Кэсс любила стильно одеваться, но и стильную одежду можно было надеть так же быстро, как джинсы и футболку. К тому же если Кэсс спешила, она просто укладывала волосы на затылке во французский пучок.

– Ты уже потеряла пять минут из тех, которые могла бы потратить на сборы.

– Я не поеду в твой офис, Нео!

– Рабочие будут здесь в половине девятого. Выбирай: или ты остаешься дома, чтобы присматривать за ними, или едешь со мной.

Она шагнула к нему:

– Я не позволю растерзать мой дом, Нео. Я этого не допущу. Если кто-то притронется к кустам сирени, я вызову полицию!

А затем своего менеджера. А потом она устроит Нео взбучку за то, что он вовлек ее в эту неприятную историю. После того, как он выставит пришельцев из ее дома, Кэсс больше никогда не будет продавать свои уроки на благотворительном аукционе!

Должно быть, она пробормотала эти слова вслух, потому что Нео удивленно и даже немного сердито взглянул на нее:

– Мы обсудим это потом, более спокойно. – Нео взял ее за руку, словно предполагал, что она сейчас сможет выпрыгнуть из окна. – После того, как ты примешь душ и переоденешься.

Ей следовало возмутиться его предложением, но горло ее пересохло и губы не могли вымолвить ни слова. Они жаждали поцелуев. Его поцелуев…

Эта мысль привела Кэсс в шок. Что с ней происходит?

Но этот вопрос, заданный самой себе, не принес ей ответа и не вернул ее к реальности, которая стала ускользать от Кэсс. Она просто хотела, чтобы Нео ее поцеловал, и это было поразительно. Кэсс не знала, как справиться с этим. Не понимала, откуда возникло в ней это желание, но оно овладело ею.

Нео был так близко, но она хотела, чтобы он был еще ближе.

– Тридцать дюймов… – пробормотала Кэсс.

– Что значит – тридцать дюймов? – спросил он вкрадчивым, но настойчивым голосом.

– Расстояние между нашими губами.

Он не спросил ее, какое это имеет значение, не рассмеялся и не взглянул на нее так, будто она сошла с ума. Он не сделал ничего подобного. Просто склонил голову, медленно и неумолимо преодолев эти тридцать дюймов, а затем прикоснулся губами к ее губам.

Нео Стамос целовал ее. И это было восхитительно. Даже более чем восхитительно. Это было сказочно, изумительно, невероятно…

Это был ее первый поцелуй.

Небывалое наслаждение охватило ее теплой тропической волной. Губы Нео были твердыми, невероятно мужскими, уверенными и… нежными.

Кэсс ощущала запах его туалетной воды – дорогой мускусный запах, который заставлял подгибаться ее колени. Или это был его язык, дразнивший ее губы, желающий и даже требующий, чтобы они раскрылись?

Она застонала, изнемогая от незнакомого ощущения его языка на своих губах. Все было слишком восхитительным. Слишком ошеломляющим. Слишком выходящим за рамки всех знакомых ей ощущений.

Его руки блуждали по ее телу, гладили спину, бедра сквозь тонкий шелковый халат. Когда его большие сильные руки сжали ее ягодицы, Кэсс, задохнувшись, подалась навстречу ему, и губы ее приоткрылись, впуская его внутрь.

Он мгновенно впился ей в рот. Наверное, он целовал так всех своих женщин, которых менял каждую ночь.

Но даже эта мысль не смогла умерить ее жар. Кэсс никогда не испытывала такой страсти, которая, как огонь, забурлила в ее крови. Она хотела поглотить его. Она хотела быть поглощенной им. Она хотела того, чего у нее никогда не было и о чем она даже не могла мечтать…

А теперь она ощущала умелые губы, поднимавшие ее на высоту блаженства, и твердые руки, ласкавшие ее. Она вскрикивала при каждом его прикосновении.

Раздеться? Да. Надо раздеться.

Только она не могла этого сказать: ведь ей пришлось бы оторваться от его губ.

Но Нео все-таки прервал свой поцелуй.

– Нет. Пожалуйста, не останавливайся! – умоляюще простонала она.

В ответ Нео решительно отстранил ее от себя, и на лице его было такое выражение, что она задрожала.

Глава 5

Лицо Нео было мрачным, на нем не было и следа удовольствия.

– Я не должен был…

– Почему?

Ей так понравилось!

Но может, ему не понравилось? Нет, Нео явно наслаждался или прекрасно разыгрывал наслаждение.

Кэсс читала, что мужчины не изображают наслаждение. Конечно, женщины тоже не стремятся его изобразить, но порой делают это. Она ни за что не стала бы имитировать оргазм, если бы они занялись любовью! Кэсс была уверена в этом.

Нео глубоко вздохнул:

– Мы друзья.

– А разве друзья не целуются? – спросила Кэсс, почти не осознавая, что спрашивает.

– Я не знаю. У меня никогда не было женщины-друга.

– Мы в этом похожи.

– У тебя никогда не было подруги? – спросил он недоверчивым тоном.

– У меня никогда не было друга-миллиардера. Мы равны.

Не важно, были или не были у него женщины-подруги, этот мужчина знал о женщинах гораздо больше, чем она знала о мужчинах и о том, как соблазнять миллиардеров или кого бы то ни было.

– Значит, друзья не могут целоваться? – снова спросила она.

– Нет.

– Почему?

– Женщины, с которыми я занимаюсь сексом, не задерживаются в моей постели больше чем на одну ночь. Я хотел бы, чтобы наша дружба длилась дольше.

– Мы целовались, и у нас не было секса. Но почему?

– Ты такая невинная…

– А ты – нет. Кажется, это неплохое сочетание.

– Только для твоего изобретательного ума.

– Ты слишком снисходительный.

– Я реалистичный. Давай я приготовлю тебе завтрак, а ты пока оденешься.

– Ты умеешь готовить?

– Я не сразу стал богатым человеком.

– Замечательно. – Однако Кэсс не могла представить себе, какие полезные навыки он мог обрести в своей прежней жизни.

– Ты предпочитаешь холодный или горячий завтрак?

– Поджаренный хлеб с арахисовым маслом меня вполне устроит. – Кэсс взяла яблоко, направляясь к двери. – Если они сорвут хоть один листочек с моих кустов, я тебе этого никогда не прощу! – сказала она, выходя из кухни.

Кэсс надеялась, он понял, насколько это серьезно.

Нео ощущал себя так, словно кто-то очень сильно ударил его в грудь.

Он давно так ни с кем не целовался. Возможно, никогда. И он не хотел останавливаться и был не в силах остановиться. Но именно это понимание – больше, чем что бы то ни было, больше, чем знание того, что скоро придут рабочие Гири, больше, чем собственные неотложные дела, – заставило его прервать поцелуй.

Нео никогда не ощущал себя беспомощным. И всегда мог справиться с любой ситуацией. Он даже не мог вспомнить, когда последний раз, даже в таком возбужденном состоянии, он терял контроль над своими сексуальными реакциями, тем более так быстро.

Когда он прикоснулся к ее губам, он чуть не испытал оргазм, а этого никогда с ним не случалось, даже в юности! От одного поцелуя?.. Он даже не прикоснулся к груди Кассандры – маленькой, но такой соблазнительной, и вообще не дотронулся до ее обнаженной кожи. Но он этого хотел. Гораздо больше, чем успеть сегодня на свое утреннее совещание. Черт возьми!

Она тоже не притрагивалась к нему, только отвечала на его поцелуй. И поцелуй ее был неискушенным – невинно чувственным, но невероятно, восхитительно страстным! Если инстинкты не обманывали Нео, а они до сих пор никогда его не подводили, то Кассандра была девственницей….

И именно это послужило веской причиной для того, чтобы не вступать с ней в сексуальные отношения. Нео ничего не боялся, но он спал лишь с женщинами, которые знали, чего хотят, – опытными женщинами, которые не путали физическое влечение с более тонкими эмоциями. Его сексуальные партнерши обычно разделяли его взгляд на секс, но не более того. И с этими женщинами он никогда не проводил вместе целый день, даже в постели.

Нео и представить себе не мог, что станет дружить с представительницей слабого пола. У него вообще не было друзей, как однажды, с большим неудовольствием, отметил Зефир.

Так почему Кассандра так притягивала его? Нео мог сказать лишь одно: в последние несколько недель он с нетерпением ожидал уроков музыки и встречи с ней, и это стало для него полной неожиданностью. Несомненно, Кэсс нравилась ему как человек. Она была очаровательна, со всеми своими причудами и странностями.

Ему нравилось, что она общалась с ним как равная, а это мог делать раньше только Зефир. Она понимала, что это значит – не иметь детства. Она изведала горечь потери, она знала, что такое страх и голод, даже если это была жажда любви, а не пищи.

И он очень дорожил ее дружбой. И не собирался разрушать ее из-за такой эфемерной вещи, как сексуальное влечение. Не важно, что оно было всепоглощающим.

Нео нашел булочку и засунул ее в микроволновку. Ожидая, когда булочка поджарится, он набрал номер Коула.

– «Гири секьюрити», – ответил тот сразу же, после первого звонка.

– Она согласилась произвести перемены в доме, но не желает, чтобы трогали кусты.

– Это меня не удивляет.

– Не удивляет? – поразился Нео. Если бы он был на месте Гири, то он бы удивился.

– Я изучил историю дома после получения заказа. Ее родители купили этот дом, когда мисс Кассандра еще не родилась, – сказал Коул. – По размеру кустов можно сказать, что они были посажены в то время, когда дом был только что построен. Насколько я могу догадаться, кусты посадила ее мать.

– Значит, это сентиментальное воспоминание? – Нео не было знакомо это чувство. В его распоряжении было огромное богатство, но сентиментальность… Это было нечто, чего он не мог себе позволить.

– Это мое предположение, но кусты сирени являются хорошим прикрытием для воров или репортеров.

Перед мысленным взором Нео предстало лицо Кассандры, когда она покидала кухню.

– Она не уступит.

– Вы смогли уговорить ее заменить двери и окна. Вы сможете убедить ее срубить эти кусты. Тогда я смогу сделать перепланировку сада.

Убедить Кэсс разрешить уничтожить кусты сирени? Впервые за многие годы Нео почувствовал, что встретил человека такого же упрямого, как и он сам. В последний раз, когда он повстречал такого же человека, он дружески помог ему, и все закончилось тем, что тот стал его бизнес-партнером.

Когда Кассандра спустилась вниз, одетая в брючный костюм, ее состояние можно было описать всего лишь одним словом: злая.

Она уселась за стол, где ее ждала поджаренная булочка, бросив на Нео хмурый взгляд. Точно так же она взглянула и на несчастную булочку, прежде чем с хрустом откусить кусочек.

– Ты выглядишь прекрасно, – сделал он ей комплимент. – Мне нравятся яркие розовые акценты. – Большинство женщин, которых он знал, таяли от такой неприкрытой лести.

Но ему на самом деле нравился розовый шарф и розовые туфли, которые она добавила к классической белой блузке и темно-синим брюкам. Огромные бело-розовые серьги были еще одним красивым, хотя и неожиданным штрихом.

Кассандра даже не улыбнулась:

– Спасибо.

– Меня лишь удивило, что ты оделась в такие яркие тона.

При этом замечании она с удивлением уставилась на него:

– Почему?

– Я думал, что ты не любишь привлекать к себе внимание. – Патологическая застенчивость не сочеталась в его понимании с ярким стилем одежды.

– Ты думаешь, что я должна одеваться только в серое и носить на голове пучок?

– Нет. – Впрочем, Нео не удивился бы, если бы так оно и было.

– Я просто не люблю общаться с незнакомыми людьми.

Это было одно, но агорафобия… это нечто совсем другое. Однако Нео не сказал ни слова.

– Но это не значит, что я хочу выглядеть как какая-нибудь дешевая старая мебель, – прошипела она, скорчив гримасу. – Для меня очень важно, чтобы я не выглядела комично. Я не люблю давать публичные концерты, но еще в состоянии выходить из дому. Мне неловко общаться с незнакомыми людьми, но я не хочу одеваться как затворница, совершенно лишенная вкуса. В моей жизни и так уже достаточно ограничений. Так уж случилось, что я люблю яркие цвета…

– Я буду иметь это в виду.

– Не представляю, зачем тебе это нужно.

Он тоже не представлял. Кэсс не была одной из его любовниц, которым он дарил подарки, чтобы откупиться. Черт, кого он обманывает? Он хотел сегодня Кассандру так, как никого еще в своей жизни. Он хотел подарить ей свое время.

– Ты только что сама аргументированно объяснила это.

– Ты так думаешь? – спросила она.

Ее вопрос позабавил Нео. А ведь ему следовало бы разозлиться. Он отменил все свои совещания и освободил себя от дел – впервые за многие годы. Он мог бы сейчас работать, но он решил посвятить свое время Кассандре.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива.

– А почему тебя волнует, буду ли я счастлива или нет?

– Не знаю, но я хочу. Можешь объяснять это дружескими чувствами, которые я испытываю к тебе.

Она вздохнула, и на лице ее отразилась скорее горечь, чем досада.

– Дело в том, что у меня тоже есть обязательство, Нео. Мой следующий альбом не выйдет сам по себе, без моего участия. Но я не могу работать над ним, когда незнакомые люди терзают мой дом.

– Значит, мы оба получили неожиданный перерыв в нашей работе. Подумаешь, всего один день! Это такая малость! – Нео не стал думать о том, что, если бы он произнес эти слова в присутствии тех, кто знал его, они предали бы его анафеме.

– Когда последний раз у тебя был… перерыв?

На это было легко ответить:

– Когда у меня состоялся первый урок музыки.

– А перед этим? – с некоторой настойчивостью спросила она его, и он почему-то занервничал:

– У меня не было перерывов и отпусков… Если учесть количество музыкальных композиций, сочиненных тобой в последние годы, то тебе тоже нужно отдохнуть.

– Музыка – это моя жизнь.

– Мой доктор, а также бизнес-партнеры утверждают, что все время работать – значит вести нездоровый образ жизни.

– Я делаю зарядку.

Он вспомнил, что видел спортивный тренажер в ее доме, когда осматривал его вместе с Коулом Гири.

– Послушай, если это так вредно для меня – быть поглощенным делами «Стамос и Никос энтерпрайзис», то и тебе надо немного отвлечься от музыки.

– Я не хочу провести целый день на глазах у посторонних людей.

– Этого не произойдет. Они слишком заняты, и у них нет времени, чтобы проявлять ко мне любопытство.

– Я буквально выхожу из себя, когда представляю, что мой дом разнесут на кусочки.

– Этого не произойдет. Коул дал мне слово: ты даже не заметишь, что они были там.

– Разве это возможно? Я видела список работ. Они не смогут сделать все за один день.

– Смогут.

– Когда деньги говорят, все остальное молчит? – съехидничала Кэсс.

– Деньги разговаривают на гораздо большем числе языков, чем я.

Улыбка заиграла в уголках ее губ.

– Я знаю китайский, итальянский и немецкий языки.

– Ты совершенна. – Сам Нео говорил на греческом и, конечно, на английском, но еще знал японский и испанский. – Я понимаю твое увлечение итальянским и немецким языками, учитывая твою страсть к сочинению музыки, но почему китайский?

– Мне нравится его письменная форма.

– Ты знаешь иероглифы?!

– Да, хотя я еще учусь… У меня есть друг по переписке из провинции Ганан, он и учит меня китайской письменности. Он студент и в некоторой степени отшельник.

– О чем же вы переписываетесь?

– О музыке, о чем же еще? Он играет и сочиняет музыку для гузенга. Это разновидность китайской гитары. В отличие от более старой и более традиционной гукин, которая имеет семь струн, гузенг имеет от шестнадцати до двадцати пяти струн. Этот парень исполняет на ней очень сложные и красивые композиции.

Кэсс вовсю щебетала. Она все еще нервничала по поводу того, что ей придется уехать из дому, впустив в него рабочих, но уже была готова сделать это. Он гордился ею.

– А как вы посылаете друг другу свою музыку?

– По Интернету. – Она рассмеялась, но Нео показалось, что ей было не смешно. – Может быть, это покажется тебе странным, но со своими друзьями я общаюсь по Интернету, а не в реальной жизни.

Это не было странным, это было прискорбным. Однажды он поможет ей понять разницу.

– Ты когда-нибудь хотела поехать к нему в гости?

– Да.

– И, естественно, не поехала.

– Я поеду. Хотя для меня это не так легко… Я могу путешествовать инкогнито, но у меня нет попутчика.

– Значит, тебя волнует не только то, что тебе придется покинуть свой дом?

Она молча пожала плечами и вернулась к своему завтраку.

Но Нео не хотел оставлять эту тему:

– Ты не хочешь, чтобы в тебе признали Кассандру Бейкер, всемирно известную пианистку и композитора Нового времени.

– Нечто в этом роде.

– И ты не открываешь дверь слесарю.

– Отец всегда говорил мне, что я патологически стыдлива.

По ее тону Нео догадался, что отец считал это помехой для карьеры своей талантливой дочери.

– Ты всегда была стыдливой?

– Мать говорила, что в раннем детстве я была очень веселой и общительной. Именно поэтому они и узнали, что у меня есть музыкальный талант. Я всегда старалась развлечь их и в три года уже играла на пианино. Ту музыку, которую запомнила на слух.

– Это потрясающе!

– Так говорили и мои учителя.

– Они начали обучать тебя музыке уже в три го да? – Он не смог скрыть изумления.

– Мать заболела, и мои родители, насколько я могу догадаться, решили с помощью уроков отвлечь меня, чтобы я не отнимала много времени.

– Значит, ты целыми днями играла на пианино?

– Да.

– А сколько времени ты проводила с родителями?

– Я точно не помню. – Нечто в ее голосе говорило ему о том, что она не хочет сказать ему правду. – Пару часов утром и пару часов вечером, перед сном.

– Это невозможно!

– Вполне возможно. А в остальное время я была практически одна.

– Ты, должно быть, ошибаешься.

– Иногда мне кажется, что я действительно ошибаюсь. Так или иначе, после смерти отца я нашла записи моих уроков в коробке с бумагами. Там все было написано, черным по белому.

– Что написано?

– Доказательства того, что родители не хотели меня видеть возле себя.

– Это жестокое утверждение.

– А как ты оказался в приюте? – с вызовом спросила она.

– Мои родители хотели от жизни чего-то другого, нежели быть родителями.

– Жестокое утверждение или реальность?

– Туше.

– Знаешь, я часто жалела о том, что нашла эти записи. Я предпочла бы испытывать иллюзию… – Прикусив губу, она отвела глаза в сторону, и лицо ее омрачила печаль. – Наверное, если я освобожу дом от родительских вещей, это будет для меня облегчением.

– Кто тебе так сказал?

– Мой менеджер.

– А как ты сама думаешь?

Она рассмеялась, но безрадостным смехом:

– Это будет неким катарсисом. Он поможет мне осознать мои потери и смириться с тем, что родители ушли и больше никогда не вернутся. Наверное, это будет правильно. – Она снова встретила его взгляд, и боль воспоминаний вспыхнула в ее янтарных глазах. – Но это тяжело. Ужасно тяжело.

– Я очень сочувствую тебе.

– Спасибо.

– Когда в твоем доме будут установлены системы безопасности, тебя снова охватят эти тяжелые воспоминания?

Она кивнула, но явно заставила себя улыбнуться.

– Ты очень чуткий человек, особенно для магната.

– Угадать, что действует на внутреннее состояние людей, – половина успеха в бизнесе.

– Держу пари, ты в этом мастер!

– Непревзойденный.

Она рассмеялась, на этот раз гораздо веселее.

– Ты эгоистичный?

Он улыбнулся в ответ:

– Честный, как я сам себя оцениваю. Вот, например, сейчас я могу потерпеть убытки, черт возьми, если опоздаю на свою телеконференцию.

– А можешь позвонить им по телефону из машины?

– Да, но пока передо мной нет компьютера со всей необходимой информацией, я не буду чувствовать себя уверенно.

– Держу пари, ты помнишь все цифры наизусть. – Кэсс уже встала из-за стола, собирая тарелки.

– Я не люблю ошибаться.

– Держу еще одно пари, что ты себя принижаешь. – Она положила тарелки в раковину. – Я уважаю твое расписание, поэтому не буду сейчас мыть посуду.

Он проигнорировал ее замечание. Он тоже уважал ее расписание, но все же хотел изменить его.

– Я проиграл пари, когда бездумно поспорил со своим другом, и это привело к тому, что я стал посещать уроки игры на фортепиано.

– Мне надо обидеться? – обернулась она от раковины.

– Нет. Я не жалею, что меня заставили принять этот подарок. Он принес мне нового друга.

Через час Кэсс слушала свою последнюю запись на МР3-плеере, делая отметки, что ей нужно исправить в этой композиции. Она не преувеличивала, когда сказала Нео, что ей тоже надо работать, но уверенность в том, что она может делать это только дома, теперь немного пошатнулась.

Кэсс не хотела проводить все дни напролет за своим роялем, поэтому купила себе маленький МР3-плеер: ей нравились возможности, которые он предоставлял. Она могла слушать музыку, занимаясь на спортивном тренажере, готовя на кухне или упражняясь в написании иероглифов. Или сидя за столом в пустом конференц-зале, в здании компании «Стамос и Никос энтерпрайзис» в деловом районе Сиэтла.

Она купила этот плеер по рекомендации другого музыканта, с которым общалась в Интернете, и снабдила плеер всяческими новыми усовершенствованиями.

Кто-то притронулся к плечу Кэсс.

Сняв наушники, она подняла глаза:

– Да?

– Мистер Стамос поручил мне узнать, все ли у вас есть? Может, вы желаете что-нибудь выпить? – Мисс Парк, персональная помощница Нео, повысила голос.

В свои сорок лет мисс Парк укладывала светлые волосы в гладкий пучок и носила костюм от Шанель, но из прошлогодней коллекции. Потому что в этом году дизайнер, проявив фантазию, добавил к костюму кружева и оборки, что было совершенно неприемлемым для деловой женщины. И таким же неприемлемым выглядел в ее устах вежливый вопрос. Предлагать напитки какой-то пианистке, учительнице ее босса, было явно ниже ее достоинства.

Кэсс, однако, нисколько это не задело. Эта женщина не значила для нее ничего. В то время как Кэсс сидела в этом незнакомом зале в огромном здании, наполненном незнакомыми людьми, другие незнакомые люди терзали ее дом.

Она даже не пыталась скрыть своего мрачного настроения, когда коротко кивнула блондинке: «Принесите воду, пожалуйста».

Никакого чая. Чай может успокоить ее, а она не хотела успокаиваться.

Больше не сказав ни слова вздорной помощнице, Кэсс снова надела наушники и погрузилась в работу.

Через несколько минут возле ее локтя возникли бутылка с водой и стеклянный бокал с кусочком лимона.

В хорошем ты или плохом настроении, Кэсс понимала, что надо быть вежливой, и, подняв голову, хотела поблагодарить мисс Парк, но увидела перед собой мужчину с таким же властным взглядом, как у Нео.

И даже если бы она не узнала его по фото, которые видела в прессе, Кэсс все равно догадалась бы, что это бизнес-партнер Нео – Зефир Никос.

Глава 6

Харизматичный грек улыбнулся:

– Не беспокойтесь.

Она рывком сняла наушники:

– Э-э-э…

– Рад познакомиться с вами лично. – Улыбка Зефира была бы фатальной, если бы Нео Стамос не околдовал ее утром своим поцелуем. – Нео не единственный ваш поклонник.

Она протянула руку:

– Спасибо за то, что вы купили уроки музыки, мистер Никос, и я рада, что вам нравится моя музыка.

– Зовите меня Зефир, пожалуйста. И вы рано меня благодарите. Вы еще не закончили заниматься с Нео. – Он присел на край темного полированного стола для совещаний. – Жюри еще выяснит, каким он студентом стал, но внутренний голос подсказывает мне, что если он будет заниматься целый год, то вы получите все сто тысяч долларов, которые я пожертвовал благотворительному фонду.

Кэсс криво улыбнулась:

– Я сижу здесь и работаю со своим плеером, вместо того чтобы играть на рояле, потому что Нео пригласил бригаду рабочих, которые разносят по кусочкам мой дом. И не испытываю никаких иллюзий насчет того, что мне будет легко работать с таким студентом.

– Они ставят новые двери и окна, а это совсем не значит, что они «разносят дом», – донесся из-за спины Кэсс знакомый голос. Подняв бровь, Нео взглянул на Зефира: – Я думал, что сегодня утром ты занят по горло, Зи.

Тот пожал широкими плечами:

– У меня появилась свободная минутка, и я решил познакомиться с затворницей Кассандрой Бейкер.

– Она появилась здесь не для того, чтобы показываться на публике, – несколько раздраженным тоном произнес Нео. – Кэсс великодушно согласилась провести со мной день, пока в ее доме устанавливают охранную сигнализацию. И находится здесь не для того, чтобы тебя развлекать.

На самом деле не так уж она и великодушна, но Кэсси оценила его слова.

– Не волнуйся, я не собираюсь привозить в конференц-зал кабинетный рояль для импровизированного концерта, – пошутил Зефир, явно удивившись покровительственной позиции Нео.

– Если бы вы привезли его, я сделала бы гораздо больше, – пошутила в ответ Кассандра. – Когда я работаю с записями, возможности у меня ограничены.

– Ты могла бы отдохнуть от работы, – произнес Нео, и лицо у него при этом было очень строгое.

Зефир рассмеялся от изумления: он с трудом мог поверить в происходящее.

– Из твоих уст это звучит комично.

– Сегодня я отменил несколько дел, запланированных заранее.

– Я знаю. – Зефир бросил на Кэсс странный взгляд. – Именно поэтому я хотел познакомиться с этой невероятно талантливой леди. Я знал, что она – классная пианистка, но не знал, что она – волшебница.

– Скорее нытик, – удрученно произнесла Кэсс. – Нео никогда бы не убедил меня уйти из дому и впустить туда рабочих, если бы собственноручно не вытащил меня из моего убежища.

Конечно, Кэсс промолчала о том, что одним из методов его воздействия был поцелуй, от которого она совершенно потеряла голову.

– Ты не нытик. – Нео встал рядом с Зефиром, и лицо его было более чем строгим. – Ты страдаешь агорафобией, и этим вопросом надо серьезно заниматься.

– Эту фразу, похоже, ты вычитал в медицинском журнале, – сказала она. А потом ее осенило: – Ты изучал мое психическое состояние?

– Не я лично. Но я поручил это своим людям, и они предоставили мне отчет.

– Да уж… У меня не было раньше таких студентов.

Нео пожал плечами, но Зефир будто не услышал ее слов. Он снова недоверчиво взглянул на своего бизнес-партнера. Затем лицо его изменилось, и он почти с жалостью взглянул на Кэсс:

– Поймите, когда ему в зубы попадает палец, он проглатывает всю руку.

– Вы думаете, я не заметила этого? – совершенно спокойно отбилась Кэсс.

Нео, скрестив руки на груди, грозно взглянул на Зефира:

– Я думаю, у тебя есть гораздо более важные дела, что стоять тут и сплетничать, партнер.

– Неужели ты будешь отрицать, что уже составил план по избавлению мисс Бейкер от агорафобии? – спросил тот, проигнорировав явный намек.

– Мои исследования еще не дошли до этого этапа.

Сердце Кэсс забилось. Это «еще» звучало угрожающе.

– Не думай, что, если ты убедил меня модернизировать мой дом, тебе удастся уговорить меня снова посещать эти психотерапевтические сеансы.

Значит, она посещала их, и это оставило неизгладимый след в ее душе.

– Ты уже пыталась сделать это? – осторожно спросил Нео.

Она коротко кивнула.

– И не помогло? – спросил он.

– Я до сих пор отказываюсь открывать дверь незнакомым людям, не так ли?

– Это просто разумная предосторожность, – одобрительно сказал Зефир.

Она с благодарностью улыбнулась ему. Мало кто пытался помочь ей чувствовать себя нормальной. Те люди, которые окружали Кэсс в жизни, в большинстве своем старались заставить ее выйти на сцену, но от этого Кэсс еще острее ощущала, что она совсем другая. Слово другая было самым мягким из тех, которыми ее называли. Сломанная, глупая, слабая и безответственная – вот такими были эти слова.

– Мне хотелось бы детально узнать, что ты делала, чтобы преодолеть свои комплексы.

– Ты шутишь?

– Уверяю тебя, нисколько.

– У Нео отсутствует чувство юмора. – Зефир покачал головой, будто жалел своего друга.

Она увидела, как Нео, стиснув челюсти, бросил на друга хмурый взгляд:

– Я скоро покажу тебе, насколько у меня отсутствует чувство юмора.

Зефир, встав из-за стола, направился к двери.

– Ага, прибегаем к угрозам. Однако я сделал свое дело. – Зефир взглянул на Кэсс. – Рад был познакомиться с вами, мисс Бейкер.

– Зовите меня Кэсс, пожалуйста.

– Рад был познакомиться с вами, Кэсс.

– И я тоже была рада познакомиться с вами.

– Желаю хорошо провести день. – Зефир подмигнул Нео.

Дверь конференц-зала захлопнулась за уходящим магнатом.

– Прости, я не должен был делать это в твоем присутствии, – извинился Нео.

Кэсс все еще улыбалась, когда, качнув головой, взглянула на Нео:

– Ты не поверишь, но меня это позабавило, и я нисколько не оскорблена. Мне нравится смотреть, как вы пикируетесь. При этом раскрываются такие черты твоего характера, которые больше нигде не проявляются.

– Зачем тебе это?

– Мы квиты. Ты же знаешь обо мне такие подробности, о которых я никогда никому не рассказывала.

– Значит, ты считаешь, что тебе тоже надо знать подробности моего характера?

– Именно.

– Ты взваливаешь на себя тяжелую ношу, Кассандра.

– Да. Я заставила тебя оторваться от работы, хотя совсем не хотела этого.

– Действительно. Кстати, я уже освободился.

– И что теперь? Будешь меня развлекать?

– Конечно.

– В этом нет никакой необходимости. У меня есть плеер и блокнот, чтобы делать записи, – сказала она, почувствовав себя немного виноватой за то, что так злилась на него. – Здесь прекрасное помещение, тихое, и меня здесь ничто не отвлекает… за исключением твоего бизнес-партнера.

– Это он когда-то принес мне первый диск с твоей музыкой. А потом постепенно снабдил меня всеми твоими записями. Мне неловко признаваться, но я так и не поинтересовался фамилией композитора, хотя слушал твою музыку каждый день.

– Тогда понятно, как тебе удалось быть моим фанатом, даже не подозревая об этом. – Она покачала головой. – Я люблю музыку и представить себе не могу, что не попыталась бы выяснить имя автора музыки, которая вызвала мое восхищение.

Нео пожал плечами.

Кэсс дотронулась до его руки:

– Эй, я понятия не имею, кто спроектировал и построил мой дом, но, без сомнения, ты знаешь это.

– Об этом было сказано в проекте, который мне предоставил консультант по безопасности.

– Я бегло просмотрела его.

– Ты хочешь, чтобы я чувствовал себя не таким откровенным идиотом?

– Конечно, потому что ты ни в коей мере не идиот. Тебе легче от этого?

– Да.

– Значит, ты сказал, что освободился от дел. – Кэсс все-таки решила, что ей непременно надо помочь ему.

Она не позволит своим страхам взять над ней верх! Ей надо побудить его отвлечься от работы, хотя бы на короткое время.

Нео кивнул:

– Может быть, я воспользуюсь тем, что ты со мной, и ты поможешь мне купить пианино?

– Да, действительно. – Кэсс прикусила губу, раздумывая над тем, способна ли она будет пойти в магазин с этим мужчиной.

Но если ей хочется, чтобы Нео хотя бы на время забыл о работе, ей придется это сделать. Это вряд ли доставит ей удовольствие, но если они будут держаться в стороне от многолюдных торговых рядов, она, возможно, справится со своими страхами.

И кроме того, Нео будет с ней, а с ним она чувствовала себя в безопасности даже там, где обычно ее охватывала тревога.

– Онлайн.

– Что?

– Мы можем поехать ко мне домой и заказать пианино по Интернету, – объяснил он.

– Действительно? Ты не возражаешь? Честно? Но ведь прежде, чем купить пианино, надо проверить, как оно звучит.

– Ты думаешь, я не смогу поручить это своему человеку?

– Конечно, можешь. Но ведь именно меня ты попросил помочь купить тебе пианино, поэтому я проверю его сама. Послушай, давай сначала посмотрим, какой выбор в Интернете, и сделаем несколько телефонных звонков.

– Звучит обнадеживающе.

Она встала:

– Пойдем.

Но прежде, чем он открыл дверь, она распахнулась сама и на пороге возникла его личная помощница:

– Мистер Стамос, вам звонит Джулиан из Парижа.

– Я ему потом перезвоню.

– Но, мистер Стамос…

– Я сказал тебе, что вернусь к работе после обеда.

Блондинка хмуро посмотрела на Кэсс, и взгляд ее стал угрюмым, когда она заметила нетронутую бутылку воды на столе.

Кэсс схватила бутылку:

– Я возьму ее с собой.

И хотя воду принес Зефир, Кэсс не хотела еще больше раздражать эту женщину.

Нео взмахнул рукой, приглашая Кэсс пройти вперед:

– Как пожелаешь.

Каменное лицо помощницы стало совершенно мрачным.

– Не заставляйте ждать Джулиана, мисс Парк.

Женщина кивнула и вышла, не сказав ни слова.

– Ты зовешь свою помощницу «мисс Парк»? – спросила Кэсс.

– Это ее фамилия.

– Я поняла. Меня удивляет, что вы обращаетесь друг к другу по фамилии.

– Она работает у меня уже шесть лет и предпочитает, чтобы именно так я к ней и обращался. – Нео говорил равнодушным тоном.

– И все твои работники называют тебя «мистер Стамос»?

Нео нахмурился:

– Да, а почему ты спрашиваешь?

– Но разве помощница Зефира называет его «мистер Никос»?

– Нет. А почему тебя это интересует?

– Ты держишь людей на расстоянии, в отличие от него.

– Если Зефир думает, что у меня нет друзей, это не значит, что у меня их действительно нет. Ведь мы подружились с тобой, да?

– Да.

– Ты говоришь не совсем уверенно. Я думал, мы уже договорились о том, что мы с тобой – друзья.

– Да, друзья.

– Но?..

– Ты очень настойчивый парень, не так ли?

– В некоторых отношениях я бываю слабаком.

– Я даже представить себе этого не могу.

– Но это не значит, что я всегда поступаю только по-своему. Ведь я согласился ходить на уроки музыки?

– Да.

И оставил все свои дела на утро, хотя никогда этого не делал. Но он сделал это для Кэсс: чтобы она чувствовала себя комфортно. Подавлял он людей своей волей или нет, но Нео был хорошим другом.

– Где твой пентхаус?

– Наверху этого здания. Последний этаж мы делим с Зефиром.

– Учитывая размер этого дома, твои апартаменты должны быть огромными.

– Часть площади занимают бассейн и тренажерный зал.

– У тебя есть бассейн?!

– У нас – на двоих с Зефиром.

– Здорово! Я хотела построить бассейн на заднем дворе, но тогда у меня почти не останется свободной территории, да и к тому же я смогу пользоваться им всего лишь несколько месяцев в году.

– Да уж… Климат Сиэтла не располагает к круглогодичному плаванию под открытым небом, – согласился он.

– В отличие от Греции, хочешь сказать?

– Здешняя жизнь имеет свои преимущества, – пожал он плечами.

– И все же я завидую тебе, что у тебя есть бассейн.

Он тихо рассмеялся:

– Может, ты завидуешь моему статусу богача?

– У тебя и так уже много завистников, которые хотят быть таким же, как ты.

– Хочешь сказать, что мне не нужен еще один поклонник?

– О, я восхищаюсь тобой. – Особенно она восхищалась его поцелуями. – Ты замечательный парень.

Он снова рассмеялся, хотя Кэсс и не поняла почему.

– Ты даже не представляешь, как мне с тобой хорошо.

– Спасибо. Ты правда так думаешь?

– Несомненно. А что касается бассейна, ты можешь плавать в нем, сколько хочешь. Я дам тебе ключ от верхнего уровня.

Он даже не представлял, каким заманчивым было его предложение. Кэсс очень любила плавать, но общественные бассейны вызывали в ней страх.

– Спасибо большое.

– Не за что. Ведь мы друзья?

Она улыбалась, когда следовала за ним к частному лифту, который поднимался в пентхаус.

Найти пианино оказалось легче, чем Кэсс ожидала. Ей повезло с первым же телефонным звонком. Она позвонила своему поставщику, почти не надеясь, что на складе что-то есть. У них было кабинетное пианино «Стейнвейн» и рояль «Ирмлер» – нечто среднее между кабинетным и концертным роялем, который был уже забронирован пианистом, живущим в Бэйн-бридж-Айленде.

– Это нечто экстравагантное, но цена и возможность сразу его приобрести очень заманчивы, – сказала Кэсс после предварительного телефонного звонка. – И у тебя есть место в гостиной.

Апартаменты Нео были огромными. Обставленные профессиональным дизайнером, они казались очень просторными.

– Пианино обойдется дешевле, чем рояль.

– Да, но оно не впишется в твою обстановку. Ведь у тебя в квартире только дорогие вещи, да?

– Более или менее.

– Но если ты серьезно хочешь заниматься музыкой, тебе нужен инструмент хорошего качества.

– И тебя соблазнила всемирно известная марка этого пианино?

– Возможно. «Стейнвейн» не стоит недооценивать, и это действительно хорошее приобретение.

– Ты очень оживлена. И это тебе идет.

Кэсс вспыхнула.

Он покачал головой и улыбнулся:

– Мы можем послушать, как оно звучит? Ведь ты этого хотела?

– Мы можем поехать в их демонстрационный зал сегодня в любое время.

Он взглянул на свои часы:

– Где они находятся?

Нео никогда не бывал в таком магазине.

Заведение занимало отремонтированный особняк в викторианском стиле. Весь первый этаж был превращен в демонстрационный зал, где размещались духовые инструменты и пианино. Дизайнер, создавший интерьер, настолько искусно продумал все детали, что инструменты представали в самом выгодном свете. Акустика зала была превосходной: потолочные панели подчеркивали богатство звуков.

Нео наглядно убедился в этом, когда Кэсс взяла флейту и, протерев ее тряпочкой, поданной продавцом, сыграла такую завораживающую мелодию, что Нео замер на месте.

Когда Кэсс закончила и положила флейту на место, он откашлялся:

– Я думал, ты не любишь давать концерты.

Она вспыхнула и оглядела почти пустой зал:

– Это был не концерт. Это была всего лишь флейта.

– Какая прекрасная мелодия!

– Спасибо, но я это так, от нечего делать…

– Я думал, что ты играешь только на пианино.

– Иногда, по желанию, играю и на флейте. Но делаю это непрофессионально. Я хотела научиться играть на гитаре, но мои родители пришли в ужас, узнав об этом. – Кэсс прикоснулась рукой к флейте. – Они считали, что я должна сосредоточиться на одном инструменте.

– Если ты называешь это «непрофессиональной игрой», то представляю, как бы ты играла, если бы столько времени не уделяла одному фортепиано.

Улыбка Кэсс была благодарной.

– Спасибо тебе. Мне очень нравятся звуки флейты.

– Думаю, что в твоих руках любой инструмент зазвучал бы волшебно.

Она покачала головой:

– Льстец! Просто я люблю музыку.

– Я понял это по твоим композициям.

– Ты действительно слушал мои диски?

– Я прослушал все твои записи. И не проси меня назвать то, что мне больше всего понравилось, потому что, сколько я их ни слушал, мне нравилась каждая вещь.

Вспыхнув, она отвернулась от Нео и направилась в сторону застекленной звукоизолированной комнаты, в которой стояло ожидавшее их пианино.

Нео последовал за ней:

– Ты, несомненно, привыкла к таким комплиментам.

– Совсем нет. Я отказалась от публичных концертов в том числе из-за того, что не слышала таких комплиментов от моих поклонников. Когда я выступала, мой отец и менеджер приглашали на мои концерты богатых любителей музыки.

– Но ведь я тоже богатый.

– Но ты не имеешь ничего общего с покровителями, которых мне было велено ублажать.

– Нет, ни один из них не стал бы твоим другом.

Она покачала головой:

– И тем не менее… Греческий миллиардер – мой друг. Кто мог бы представить это?

– Никто, но так оно и есть.

– Что правда, то правда, – улыбнулась Кэсс.

– Тебе пишут письма? – спросил Нео, когда они взошли на подиум, где стояло кабинетное пианино.

Кассандра уселась на скамью, и руки ее прикоснулись к клавишам так бережно и ласково, будто она встретила друга, которого не видела очень давно.

– Некоторые поклонники пишут. Но у них есть только адрес, указанный на диске, поэтому они направляют свои письма на студию звукозаписи. Сотрудники отвечают на письма, а ко мне поступают отчеты два раза в год.

– Ты скучаешь обо всем этом?

Она взглянула на него, и выражение ее удивительных янтарных глаз на секунду отняло у него дыхание.

– О чем?..

Нео сглотнул, подавив в себе реакцию, которая сейчас была неуместна. Кэсс была его другом.

– О концертах.

– Нет. – Она пожала плечами, и внезапное отвращение появилось на ее лице.

– Ты не получала от них удовольствия?

– Я ненавидела их! Единственное, что помогало мне сохранить рассудок, – это сама музыка.

– Но…

– Я хотела быть дома, со своей матерью, а не разъезжать по гастролям с отцом, а еще чаще – с сопровождающим. Я знала, что мама больна, и каждый раз, отправляясь в поездку, с ужасом думала о том, что больше никогда не увижу ее.

– Ты знала, что она умирает?.. Ведь ты была совсем ребенок…

– Да. – В этом коротком слове слышалась неизбывная боль. – Как и у любого ребенка, у меня была собственная логика, и я считала, что, если буду находиться дома, мама не умрет. Я сильно ошибалась. – Кассандра взглянула на Нео, и в глазах ее он увидел боль. – Я выступала перед незнакомыми людьми, которым после концерта разрешалось фривольно обращаться с молодым дарованием и говорить слова, которые они никогда бы не сказали взрослому человеку. Как я это ненавидела! Даже когда мать умерла и отец стал ездить со мной на все концерты, это ощущение так и не ушло.

– Значит, это отец заставлял тебя играть на публике.

– Даже когда мать была очень-очень плоха. И случилось то, чего я больше всего боялась: она умерла, когда меня не было дома – я гастролировала по Европе. Мне было семнадцать лет. Я узнала об этом через два дня. Отец отвлекал меня, когда я пыталась дозвониться до матери. Он говорил, что мама отдыхает, поэтому не берет трубку. И я верила ему.

Глава 7

Какая жестокость!

Нео захотелось стукнуть кулаком по чему-нибудь, но он не нашел подходящего предмета. И кроме того, никто бы не взвыл от боли, расплачиваясь за свои грехи…

– Они не хотели испортить последний концерт, который давала я на этих гастролях, – продолжала свой рассказ Кэсс. – Отец и Боб сказали мне, что я обязана предстать перед своими поклонниками в самом лучшем виде.

Нео выругался на греческом. Очень смачно.

Губы Кассандры изогнулись, и на лице ее мелькнула улыбка.

– Отец хотел забыть свое горе, занимаясь моей карьерой.

– А как ты справлялась со своим горем?

– С помощью музыки.

– А когда умер отец, ты перестала ездить на гастроли.

– Да. Но мой менеджер был против этого.

– Естественно, против.

– Боб считает, что я прячусь от смерти родителей, окружая себя их вещами.

– Он хочет, чтобы ты избавилась от этих вещей? – И почему, черт возьми, этот человек все еще является ее менеджером?! – И уговаривает продолжать выступления?

– Одна мысль о том, что я выйду на сцену перед переполненным залом, приводит меня в дрожь…

– Не волнуйся. Я лично никогда не попрошу тебя выступить передо мной, и Зефир тоже не попросит, уверяю тебя.

Лицо ее озарилось улыбкой. В прекрасных янтарных глазах загорелся огонь.

– Я с удовольствием выступлю перед тобой.

Колени его ослабели: то ли от ее неожиданного предложения, то ли от счастья, которое Нео увидел на ее лице. Скрывая минутную слабость, он сел рядом с ней на скамью перед пианино.

– Ты поиграешь для меня?

– Разве я не сделаю это для друга? – спросила она, заставив его улыбнуться.

– Я буду счастлив.

– Тогда считай, что это уже сделано. – Кэсс усмехнулась, и лицо ее стало безоблачным. Ни тени печали не осталось на нем. Нагнув голову, она искоса взглянула на него. – Я сыграю для тебя. Бывало, я испытывала истинное наслаждение, когда играла для родителей.

«Но больше ни для кого», – подразумевали ее слова.

– Я польщен. И теперь сгораю от нетерпения.

Улыбнувшись, Кассандра сконцентрировалась на инструменте, стоявшем перед ней. Потом, взглянув на закрытую дверь и убедившись в том, что никакой посторонний звук не проникает в звукоизолированное помещение, она сыграла короткий пассаж: скорее не пьесу, а серию аккордов. Кэсс высоко держала голову: будто она слышала нечто, чего он не мог уловить.

Пианино звучало превосходно. Даже более чем превосходно.

– Ну, и что дальше? – спросил он, когда затихли звуки, а Кэсс неподвижно застыла.

– Теперь попробуй ты.

Он нажал на клавиши – так, как она учила его на первом уроке.

– А теперь сыграй несколько аккордов, которые мы с тобой выучили.

Он сделал и это.

– Что ты думаешь? – спросила она.

– Насчет этого пианино? – спросил он с несвойственным ему сомнением.

– Как тебе клавиши? На них легко нажимать?

Подумав секунду, Нео ответил:

– Клавиши удобные, на них легко нажимать.

– У кабинетного пианино клавиши более мягкие, чем у фортепиано, но его нельзя сравнить с концертным роялем, который стоит у меня. Я очень придирчива, но это – прекрасный инструмент. – Она похлопала по крышке «Стейнвейна».

– То есть ты хочешь сказать, что это пианино хуже, чем твой рояль?

– Покупать «Фазиоли» для новичка – чрезмерная роскошь, а ты говорил мне, что не склонен к пустому расточительству. Кроме того, его придется очень долго ждать.

– А «Стейнвейн» – не роскошь? – спросил он, ухмыльнувшись.

– Нет, исходя из цены, по которой его продают.

– Значит, мы его берем? – Нео и не пытался скрыть своего облегчения.

– Конечно берем. Это хорошее пианино.

Кэсс сказала, сколько денег они сэкономят, и он расхохотался:

– Я знал, что если возьму тебя с собой, то это принесет мне выгоду.

Она улыбнулась и кивнула, а затем сыграла простенькую детскую пьесу, будто ее пальцы не могли оставаться в покое рядом с этим прекрасным инструментом.

Нео увидел продавца сквозь стеклянную дверь и махнул ему рукой.

Когда продавец вошел, Нео протянул ему черную кредитную карту:

– Мы его берем. Насчет доставки вы можете договориться с моей помощницей. Вот моя визитка. Позвоните по этому номеру.

– Очень хорошо, мистер Стамос. С грузчиками приедет настройщик пианино, поэтому на инструменте можно будет заниматься сразу же после доставки.

Кассандра одобрительно кивнула, и Нео сказал:

– Прекрасно.

Продавец удалился вместе с кредитной карточкой и визиткой Нео, но ни Нео, ни Кассандра не пошевелились. Оба продолжали сидеть за пианино.

Она прикоснулась пальцами к клавишам:

– Я давно не покупала новых инструментов.

– Испытываешь желание?

– Заменить мой «Фазиоли»? Ни за что! Я лучше куплю новые ноты для флейты.

– Значит, ты решила освоить второй инструмент?

– Я играю на флейте время от времени, как уже сказала, но, действительно… Почему бы и нет? Если я нашла время, чтобы выучить иностранные языки, почему бы в качестве хобби мне не играть на втором инструменте?

– Зефир ругает меня за то, что я не обзавелся хобби.

– Не волнуйся. – Она успокаивающе похлопала его по спине. – Теперь у тебя есть хобби. Игра на пианино. Давай вспомним несколько аккордов.

– Прямо здесь?

Она взглянула сквозь стекло на пустой демонстрационный зал:

– Почему бы и нет?

– Разве это не будет похоже на концерт?

– Никто нас здесь не услышит.

– Ты испытываешь зависимость, вот в чем дело!

– Давай заключим с тобой договор. Ты сейчас выучишь два новых аккорда, а я сыграю тебе короткий отрывок из моего нового сочинения.

– Прямо здесь?.. – спросил он не слишком учтиво. – Ну хорошо.

Нео даже не представлял, что с таким удовольствием будет разучивать аккорды, которые она показала ему. Никто их не беспокоил. Даже продавец, который тихо вошел в комнату и оставил на крышке пианино чек.

– Я думаю, мы в этом преуспели, – сказал Нео, несколько раз довольно чисто сыграв аккорды. – А теперь твоя очередь выполнить свою часть договора.

– Хорошо. – Кэсс встала, задернула занавески на окнах, потянула за ручку двери, чтобы убедиться, что она закрыта. Затем снова села за пианино рядом с Нео. Она не просила его встать, и он не знал, что ему делать. В конце концов он решил остаться.

Кэсс стала играть пьесу, и Нео узнал музыкальный фрагмент из ее раннего альбома. Это был любимый его фрагмент, и Нео замер – Кэсс играла только для него. Пьеса была недлинная и несложная, поэтому она скоро закончилась, но Нео понял, что никогда не забудет об этом импровизированном концерте.

Кэсс искоса взглянула на него:

– Это была лишь разминка.

Она действительно собиралась сыграть ему новое произведение. И снова только для него. Ее пальцы летали над клавишами, извлекая роскошные звуки из «Стейнвейна», и Нео вдруг подумал, что ее готовящийся диск будет одним из лучших.

Закончив, Кэсс взглянула на него и улыбнулась:

– Это прекрасно, не правда ли?

Он не понял, что она имеет в виду: пианино или музыку, но сказал, имея в виду и то и другое:

– Да. Спасибо тебе.

Откинув голову назад, Кэсс встретила его взгляд, и ее янтарные глаза блеснули.

– Тебе тоже спасибо. Впервые за долгое время выступление в публичном месте доставило мне наслаждение.

Демонстрационный зал был, конечно, не концертным залом, но Нео гордился ею:

– Рад был помочь.

– С тобой я чувствую себя защищенной.

Он потерял дар речи.

– Никогда в жизни я не был так польщен чьим-то доверием. – Он склонился к ней.

Она тихо воскликнула:

– Ты хочешь снова меня поцеловать?

– Не очень хорошая идея.

– Почему?

– Мы друзья.

– А друзья не могут целоваться. – Она явно старалась разрядить атмосферу.

Ему пришлось пошутить:

– Я никогда не целовал Зефира.

– Лгун!

Нео был обескуражен.

– Но я действительно никогда не целовал мужчину.

– А что ты скажешь о том, что греческие мужчины целуют друг друга в щеку?

– О! – На скулах его вспыхнул румянец. – Это совсем другое.

– Но это все-таки поцелуй.

– Ты вступила на опасную тропу, pethimou.

– Pethimou?

– Малышка. – «Моя малышка», – имел в виду он, но не сказал это вслух.

– Я не маленькая. – Кэсс прикусила губу, отвернувшись от него. Это выражение ее лица приводило его в восхищение. Ему нравилась стыдливость Кассандры Бейкер. – И меня никто не целовал. У меня никогда не было бойфренда, – прошептала она, прерывая его мысли.

– Никогда? – Эти слова шокировали Нео. Он догадывался о том, что она – девственница, но быть совершенно невинной, даже не целованной?

– Э… нет.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать девять. Я ненормальная, да?

– Да что ты! – Схватив Кэсс за плечи, Нео заставил ее взглянуть ему в глаза. – Ты неподражаема! Но сегодня утром у тебя был первый в жизни поцелуй?..

– Ну, на самом деле… э-э-э… да.

– Мне надо было знать об этом заранее.

– Зачем?

– Тогда бы я сделал его особенным.

– Он и был для меня особенным.

– Но я мог бы поцеловать тебя еще лучше.

– Как?

– Я не могу объяснить это словами.

– Писатели объясняют.

– Я бизнесмен, а не писатель. Я должен тебе показать.

– Прямо здесь? – ахнула Кэсс.

– Да. – И Нео накрыл ее рот своими губами.

Ее губы были такими же восхитительными, как и утром, но осознание того, что они принадлежат ему, и больше никому другому, придавало поцелую необыкновенную сладость. И сладость эта была реальной – такой же, как ее неподражаемый тонкий запах.

Его руки обхватили Кэсс и крепко прижали к себе. Так крепко, что жар их тел слился воедино. Она почувствовала, что ей хорошо в его объятиях. Слишком хорошо. Словно она была создана именно для того, чтобы находиться в его руках.

Тело Нео настойчиво требовало, чтобы он овладел ею другим способом. Хорошо, что они находились в публичном месте, хотя здесь никого и не было, иначе он не смог бы сдержать себя.

Быть другом женщине оказалось труднее, чем он себе представлял.

Она запустила свои тонкие пальцы в его волосы, и Нео окончательно потерял способность соображать. Кассандра поцеловала его в ответ, и он уловил в ее поцелуе непринужденную чувственность, которая доставила бы ему несказанное наслаждение в постели.

Она никогда не целовала ни одного мужчину, но точно знала, как подразнить его язык своими губами. Ее женские инстинкты безошибочно подсказывали ей, как себя вести, когда, играя с его языком, она стонала от изнеможения, и Нео возбудился до предела.

Черт возьми! Черт! Черт…

Он серьезно подумывал о том, чтобы опрокинуть ее на пол, под пианино – подальше от любопытных глаз, – когда-то какой-то странный и резкий звук заставил его вскинуть голову.

Подняв голову, Нео увидел, что дверь в их комнату полуоткрыта. Наверное, сюда хотел зайти продавец, но, увидев столь восхитительное зрелище, поспешно ретировался.

Через проем двери Нео увидел мальчика, решительно дующего в кларнет. Вот и источник этого ужасного звука. Мама мальчика разглядывала Нео и Кассандру с таким умильным выражением, что Нео невольно вздрогнул.

Женщина словно восклицала: «Любовный роман… это так прекрасно!» Но у него ни с кем не было романа. Даже с Кассандрой…

Он протянул руку:

– Пойдем. Мы опоздаем на ланч.

– Не забудь документы на пианино, а также свою кредитную карточку, – бросила Кэсс, хотя глаза ее говорили о том, что она хотела бы сказать совсем другое.

На ланч были поданы блюда средиземноморской кухни. Сначала они ели фазоладо – бобовый суп, который у Кассандры всегда ассоциировался с Грецией. Потом пришла очередь салата – из зелени, кедровых орешков и мягкого сыра, с таким вкусным соусом, который Кэсс никогда не пробовала.

– Это потрясающе, – сказала она, пробуя главное блюдо – пирог со шпинатом, который назывался спанакопита. – Неужели ты питаешься так каждый день?

– Конечно нет. Но сегодня у меня гостья. Моя экономка пришла в восторг, когда я велел ей забыть о диетологе и приготовить традиционные греческие блюда. Она воспитана в старых традициях и не одобряет, мягко сказать, директивы моего консультанта.

Нео, казалось, наслаждался тем, как относится к нему экономка-гречанка, и ее забота явно не досаждала ему. Кэсс могла поклясться своей флейтой, что это была пожилая женщина, и она беспокоилась не только о том, как питается ее хозяин. Нео нашел способ наконец-то обрести мать, причем без всяких эмоциональных тягот, которые подразумевают близкие отношения.

Кэсс махнула вилкой:

– Это настоящий пир!

– Я рад, что тебе понравилось.

– Я полюбила греческую кухню, когда давала концерты в Афинах.

– Ты играла в Афинах?

– Да. Когда мне было двенадцать лет. Это прекрасный город.

– Согласен, хотя я чаще видел его темные стороны…

– Уверена, что сейчас этот город кажется тебе совсем другим.

– Скорее всего так.

– Вы с Зефиром часто бываете в Греции?

– По крайней мере раз в год, но всегда по делам бизнеса. Мы никогда не проводили там отпуск.

Это мало о чем говорило.

– Но у тебя вообще не бывает отпуска, – мягко укорила она его.

– И у Зефира тоже.

– Значит, вы оба – трудоголики.

– А ты? Может быть, ты – композитороголик.

– Сочиняешь новые слова?

– Почему бы нет? Ученые делают это постоянно.

Она не смогла сдержать смеха:

– Зефир говорил, что у тебя нет чувства юмора, но, думаю, он не прав.

– Это лишь потому, что его понятие смешного граничит с безумием.

– Вам повезло, что вы есть друг у друга.

– Он брат моего сердца.

Она смотрела на Нео несколько секунд, прежде чем сказать:

– Странно слышать от тебя такие слова. Они звучат так сентиментально…

– Правда – это не сентиментальность, – сказал Нео таким тоном, что стало ясно: его это обидело.

Кэсс подавила улыбку:

– Ну, я рада, что у тебя есть эта правда в жизни.

– А у тебя нет?

– Что ты имеешь в виду? – Но Кэсс все поняла.

– У тебя были родители, но ты лишилась обоих задолго до их смерти. Ты уже была сиротой, когда мать твоя тяжело болела, а отец решил сделать из тебя звезду.

Кэсс не могла опровергнуть его слова, но и согласиться с ними было слишком больно. Поэтому она промолчала.

– А теперь у тебя нет никого, кого бы ты могла назвать своей семьей, – безжалостно закончил Нео.

Это было правдой. Виртуальные друзья могли занять ее свободное время, но не могли удовлетворить душевную потребность в близких отношениях. И агорафобия, от которой страдала Кэсс, тоже препятствовала этому. О, конечно, у нее появлялись друзья – может быть, гораздо чаще, чем думал Нео. Но в конце концов все те, кого она называла друзьями, либо отстранялись от нее, досыта «насладившись» ее комплексами, либо превращались в так называемых мучеников-друзей, как она их именовала. То есть в тех людей, которые хоть и не бросали Кэсс из-за ее проблем, но все-таки предпочитали находиться подальше от нее.

И теперь Кэсс хотела насладиться каждым моментом своей дружбы с Нео. Но, несмотря на эту решимость, она чувствовала себя все более одинокой, и это ощущение все сильнее мучило ее. Тем не менее Кэсс заставила себя непринужденно пожать плечами:

– У меня есть друзья.

– Но ты не можешь ни на кого положиться – так, как я могу положиться на Зефира.

– Я никогда не доверяла своим родителям так, как ты доверяешь ему. И я также не смогла бы довериться своим братьям или сестрам.

– Откуда ты знаешь?

– Да, конечно, я не могу точно сказать. Но на самом деле – только не смейся! – ребенком я представляла себе, что у меня есть братья и сестры, которые любят меня саму по себе, а не за то, что я хорошо играю на рояле.

– Я не вижу в этом ничего смешного. – Нео протянул руку через стол и дотронулся до ее щеки. – Помни о том, что наша дружба не зависит от того, хорошо или плохо ты играешь на рояле.

И она поверила ему:

– Спасибо тебе.

– У нас есть два часа перед следующей моей деловой встречей. Как ты хочешь их провести?

– Ты любишь смотреть кино?

– Это одно из моих тайных удовольствий.

– Тогда посмотрим какой-нибудь фильм.

Нео показал ей свою фильмотеку, и Кэсс обнаружила еще один секрет, который не был отражен в его биографии. Этот мужчина любил старые фильмы. Классические. Они посмотрели фильм с участием звездной пары – Спенсера Трейси и Кэтрин Хепберн, и оба смеялись в одних и тех же местах…

Когда фильм окончился, Нео встал:

– Ты можешь остаться здесь, если захочешь.

– Спасибо, с удовольствием. – Она вздохнула. – Если бы я знала, что у тебя есть бассейн, я взяла бы с собой купальник.

– Мы с Зефиром держим массу купальников в раздевалке для наших гостей-девушек. Уверен, что ты можешь подобрать себе подходящий вариант.

– Ты серьезно?

– Да. Каждую неделю мы заменяем эти купальники новыми моделями.

– Думаю, что девушки у таких плейбоев, как вы с Зефиром, – это не напрасная трата средств.

– Пару раз они действительно пришлись очень кстати, – подтвердил Нео, нисколько не смутившись.

– Не сомневаюсь. – Кэсс потребовалось несколько секунд, чтобы понять: чувство, которое охватило ее, было ревностью, – но она не хотела это признавать. У нее не было никаких прав на Нео, даже если он ее поцеловал. Дважды.

– Ты можешь пройти к бассейну вон через ту дверь. Не закрывай ее, поставь возле нее стул, потому что она запирается автоматически, если ее прикрыть. Я дам тебе ключ, который открывает этот этаж, но он не подходит для апартаментов.

Значит, его доверие к ней простиралось не столь далеко. Неудивительно. Кэсс кивнула:

– Ты очень серьезно относишься к дверным замкам, да?

– Безопасность – прежде всего.

Она неожиданно расхохоталась.

Кэсс выбрала ярко-оранжевый купальник, который сидел на ней так, будто был сшит точно для нее. Покрой купальника был чрезвычайно сексуальным, но – могла ли она обманывать саму себя? – Нео не прельстился бы ее далеко не соблазнительными формами.

Но все же сейчас она чувствовала себя обворожительной, даже несмотря на то, что вряд ли могла назвать себя роковой женщиной, которая сводит с ума мужчин.

Вода в бассейне была прекрасной, и Кэсс немного поплавала, радуясь неожиданному удовольствию.

Она сидела на бортике, болтая ногами в воде и попивая пепси-колу, которую нашла в баре, когда появился Нео. Он выглядел расстроенным.

– Неудачная встреча? – спросила она.

– Я сожалею о том, что выбрал этого подрядчика.

– Ты не часто испытываешь подобное сожаление?

– Да. Я всегда тщательно обдумываю свой выбор.

– Так что же случилось на этот раз?

– Подрядчик уже выполнил для меня два небольших заказа, но сейчас, несмотря на его уверения, у него нет средств, чтобы выполнить более крупный заказ.

– Неприятно.

– Ему будет еще более неприятно, если я уеду отсюда.

– Куда же это?

– В Дубай.

– Правда? Я всегда хотела туда поехать.

– Давай договоримся: если я поеду, то возьму тебя с собой.

Она округлила глаза:

– Да. Спасибо.

– Ты боишься летать на самолете?

– Летать? Нет. Мне достаточно толпы в аэропорту и множества чужих людей в салоне самолета: это для меня подобно ночному кошмару. – Хотя она могла пересилить себя, если надо. Может быть…

– А что ты скажешь насчет частного самолета?

– Я никогда не летала на таком.

– Я пользуюсь только своим самолетом. По соображениям целесообразности и безопасности.

Ого! Откинувшись назад, Кэсс улыбнулась ему:

– Конечно, ведь у тебя есть собственный самолет.

– Ну так что?

– О чем ты?

– Хочешь ли ты полететь со мной в Дубай на частном самолете?

– Я… – Неужели он говорит серьезно? Кажется, да. – Ты… – Это предложение было очень заманчивым. Ей давно хотелось поехать куда-нибудь, и она не могла представить себе лучшего попутчика. – Думаю, да.

– Фантастика!

Кэсс прикусила губу, сглотнув подступившие к горлу слезы. Он был потрясающим мужчиной. И поездка должна быть чудесной.

– Никогда не думала, что буду летать на частном самолете.

Она сама могла бы нанять частный самолет, чтобы лететь комфортно, по-домашнему, но эта мысль никогда не приходила ей в голову, даже когда она шутливо плакалась на то, что сейчас катастрофически не хватает частных железнодорожных вагонов.

– Мы проведем с тобой нечто вроде репетиции. До вылета в Дубай. Полетим куда-нибудь недалеко. Может быть, в Напа-Валли.

– Ты шутишь?

– Разве я могу шутить? У меня ведь нет чувства юмора, ты забыла?

– Я знаю, что это неправда! – горячо возразила Кэсс.

И тогда Нео ответил:

– Нет, я не шучу.

Глава 8

Голова ее кружилась, сердце трепетало от радости.

– Но ведь тебе это совсем не нужно!

– Почему не нужно? Я помогу моей подруге осуществить ее желание. Ведь ты хочешь путешествовать?

Она рассмеялась, впервые за многие годы почувствовав себя счастливой:

– Ты с ума сошел!

– Кроме того, мне нравятся вина Калифорнии. Не премину воспользоваться случаем посетить несколько винных заводов и закупить лучшие образцы их продукции. А ты любишь вино?

– Я не пью.

– По религиозным соображениям?

– Нет. Я просто… быстро пьянею.

– Насколько быстро?

– Стоит мне понюхать пробку – и уже кружится голова.

– Хотелось бы на это посмотреть.

– А еще посмотреть на то, как я буду сочинять текст к своим музыкальным композициям? Это не очень приятное зрелище.

– Мне хотелось бы услышать, как ты поешь.

– Нет, лучше не надо. Поверь мне! Насколько я талантлива как музыкант, настолько же ужасна как певица.

– Мне еще больше захотелось услышать тебя.

– Ты мазохист? Представить себе не могла.

– Даже если я мазохист, как ты думаешь, уверен, что пение твое будет таким же совершенным, как и твоя музыка.

Что он хочет сказать? Он думает, что она совершенна? Это невозможно! Кассандру, с ее проблемами, никто не считал совершенной.

– Ты смеешься надо мной? – спросила она.

– Смеяться вместе с тобой мне очень нравится.

Она вспомнила, как они вдвоем смотрели фильм, и кивнула:

– Да, действительно.

– Значит, ты споешь для меня?

– Если мы поедем в Напа-Валли и ты уговоришь меня попробовать одно из местных марочных вин, возможно, ты получишь это удовольствие.

– Ловлю тебя на слове.

– Заметь, я произнесла много «если» и «может быть», – предупредила она.

Он пожал плечами, будто не знал других слов, кроме «да», «могу» и «сделаю».

– Ты уже выходишь из бассейна?

– Я бы еще немного поплавала.

– Тогда я к тебе присоединюсь.

– Замечательно! – Именно этого она и хотела. Самый красивый мужчина, которого она встречала в жизни, будет плавать рядом с ней. В одних плавках…

После сегодняшних двух поцелуев ее тело испытывало необыкновенное возбуждение. Кэсс хотелось схватить Нео, уложить на пол – прямо здесь, возле бортика, – и целовать до тех пор, пока губы их не станут болеть… Но он сказал ей, что «друзья не могут целоваться». А он хотел быть ее другом. Он уже проявил себя как настоящий друг. Пришел к ней на помощь, когда она нуждалась в нем, и ни разу не укорил ее за слабость. Он даже оставил сегодня работу ради нее, и она понимала, что это очень много значит.

Нео Стамос – фантастический мужчина! Если бы только ее комплексы не были так похожи на ночной кошмар… Но она не собиралась портить их отношения, пока они не окончились тем же, чем оканчивались все ее предыдущие дружеские связи.

Нео явно не стыдился своего тела. В соответствии со своим европейским воспитанием он носил узкие плавки из спандекса, которые обнажали живот и бедра, в отличие от калифорнийских шорт. У нее буквально отнялось дыхание. Небывалые ощущения, о которых она только читала, но никогда не испытывала до встречи с ним, пронзили все ее тело.

– Ты что-то сказала?

Ей пришлось откашляться, чтобы обрести дар речи:

– Э… ничего. У тебя красивые плавки.

– Они удобны для плавания – оказывают минимальное сопротивление воде.

– Конечно. – А она-то думала, что Нео купил их специально для того, чтобы соблазнять неискушенных невинных пианисток.

Они поплавали от бортика к бортику, даже устроили соревнования, которые Нео, конечно, выиграл.

– Я просто наплавалась перед тем, как ты пришел, и немного устала. – Кэсс пыталась сосредоточиться на стиле своего плавания, но не могла. Она все время представляла себе, как они с Нео сидят за пианино, в демонстрационном зале…

Только на нем нет никакой одежды. Он сидит в одних плавках. Конечно, она не говорила об этом вслух. И все же содрогалась в холодной воде, когда перед ее глазами вновь и вновь возникала эта обольстительная картина…

– О, – глубокомысленно произнес он. – Просто я на полфута выше тебя, и у меня более сильные мышцы.

– Давай оставим в стороне твои мышцы, – она состроила гримаску, – а то у меня возникнет комплекс.

– Твои птичьи ножки очень милые.

– Птичьи ножки? – вскричала она. Неужели он действительно думает, что ноги ее похожи на ноги птицы? – Ты хочешь сказать, что они тощие и желтые? – Это было чересчур. Она нырнула под воду, чтобы ухватить его за ноги.

То ли Нео был захвачен врасплох, то ли Кэсс просто повезло, но ей удалось крепко вцепиться в его лодыжки, а затем дернуть их вниз, увлекая его под воду. А потом она быстро поплыла к другому концу бассейна – так быстро, как могла. До бортика оставалось не так уж далеко, когда большие руки, обхватив ее за талию, подняли наверх.

Кэсс продолжала размахивать руками в воздухе, подняв кучу брызг прямо посреди бассейна. Она догадалась задержать дыхание, когда нырнула под воду, но все же, оказавшись на поверхности, не могла отдышаться. А Нео поджидал, когда она вынырнет, и дьявольская улыбка играла на его красивом лице. Это было веселье. Настоящее, истинное веселье. Она не веселилась так… никогда. Всего за пять недель Нео дал ей так много! Сердце ее было наполнено счастьем: казалось, оно сейчас разорвется.

В последнюю секунду, повинуясь своим инстинктам, Кэсс вцепилась в него и снова попыталась утопить. Она не могла не заметить, что Нео держался твердо, и его голова и даже плечи выступали над поверхностью воды. Ей же приходилось грести руками, чтобы держать лицо над водой.

– Думаешь, ты выиграл? – задыхаясь, спросила она.

– Думаю, у нас ничья, – произнес он с явным снисхождением.

Она изобразила на лице обиду в ответ на его язвительные слова:

– Умные женщины, наверное, удовлетворились бы этим.

– Ничья – это лучше, чем поражение, – подтвердил он.

Она бросила на него гневный взгляд, на этот раз совершенно непритворный, и с силой плеснула на него водой.

– Могу ли я сгладить ничью каким-нибудь угощением? – спросил он.

Почему слово «ничья» в его устах звучало как «поражение»?

– Каким угощением? – спросила Кэсс, и в глазах ее вспыхнул интерес, хотя сопернический дух, впервые в жизни проснувшийся в ней, еще не совсем угас.

– Печенье с орехами и пахлава. Моя экономка счастлива, что ей на время дали свободу.

Кэсс почувствовала, что у нее потекли слюнки.

– Ты меня подкупаешь.

– Переодевайся, я буду ждать тебя в холле.

Готовя чай, Нео в который раз напомнил себе, почему он не должен укладывать в свою постель женщину, которая все еще сушила волосы в ванной комнате, предназначенной для гостей. Черт, он готов был заниматься с ней сексом прямо в бассейне! Потом – на бортике, когда она вышла из воды…

Он даже не оглянулся на Кэсс, пока не закрыл за собой дверь душевой кабины. Глаза ее ярко блестели, и этот блеск, безусловно, не имел никакого отношения к плаванию.

И как она дьявольски хороша в этом купальнике! Супермодели умерли бы от зависти, когда увидели бы столь прекрасно сложенное тело. Кассандра не была столь болезненно тощей, как они. Слава богу! Формы ее были изящными и в то же время плавными. Маленькие красивые груди, маленькие упругие ягодицы, к которым так хотелось прикоснуться…

О черт, о чем он только думал, когда предлагал ей поплавать в бассейне?

Он думал, что Кэсс наденет более скромный, закрытый купальник, который, насколько он знал, можно было найти в раздевалке. Вот о чем он думал. Он даже не предполагал, что она будет плавать в трех крошечных полосках ткани, которые открывали больше, чем скрывали. Чертовы трусики состояли практически из одного ремешка.

Его сердце билось так сильно, что нарушало ход его мыслей. Его подруга-девственница была чертовски сексуальна!

Шум работавшего фена, доносившийся из ванной комнаты, вызвал в нем острое желание войти туда и предложить ей помощь в высушивании ее роскошных шелковистых волос. Какая женщина в ее возрасте станет отращивать волосы до пояса? Современная женщина знает, что такие волосы требуют очень большого ухода.

Он чуть не рассмеялся: Кассандру явно об этом не уведомили.

Он понятия не имел, какой длины были ее волосы, пока не увидел ее косу, когда она сидела на краю бассейна. Коса доходила до пояса, соблазнительно изгибаясь вдоль спины. И он немедленно представил себе, как эти каштановые волосы раскинутся веером по его подушке или облепят их лица, когда они будут в экстазе сливаться в одно целое…

Глаза его закрылись, когда он снова почувствовал боль от непрекращающейся эрекции, и с губ сорвалось крепкое греческое словцо.

Схватив мобильный телефон, Нео набрал номер.

Зефир ответил после второго звонка.

– Что случилось? – спросил он на греческом.

– Напомни мне о том, что это плохо – заниматься сексом с лучшими друзьями.

– Разве я это говорил? – В голосе его партнера послышалось удивление.

– Нет. Это говорил я, но мне надо напомнить об этом.

– А о каком друге мы говорим? Об учительнице музыки? – Теперь в его голосе послышался смех.

Нео нахмурился:

– Тебе смешно, что я хочу заняться с ней сексом?

– Я удивляюсь тому, что ты уже называешь ее другом.

– Она – необыкновенная.

– Понимаю…

– Послушай, я не должен этого делать! Скажи мне, что я должен держать себя в руках.

– Разве ты когда-нибудь прислушивался ко мне?

– Черт возьми, Зи…

– Ты думаешь, если ты займешься с ней сексом, то все испортишь?

– Конечно. Разве это не так?

– Это зависит от разных обстоятельств.

– Каких?

– Например, от того, что она ожидает от секса. Если оба партнера играют по одним и тем же правилам, секс между друзьями может быть более потрясающим, чем секс с малознакомой женщиной.

Но Нео не был уверен, что они с Кассандрой могут иметь единые правила игры.

– Она девственница, – откровенно признался он другу. – Совершенно невинная.

– А может, она уже устала быть девственницей? – Зефир спросил таким тоном, будто сам попадал в такие ситуации.

– Что ты хочешь сказать?

– Подумай сам. В жизни Кэсс не было ничего, кроме больной матери и музыки. Сомневаюсь, что отец разрешал ей встречаться с мужчинами, когда она была моложе. А теперь она страдает от этой агорафобии. У нее совершенно не было времени познакомиться с мужчиной, с которым она могла бы наслаждаться сексом.

– Я говорю не об этом.

– А о чем?

– О том, что я не могу быть этим мужчиной. – Вот что он имел в виду.

– Почему?

– Потому что все это окончится тем, что Кэсс будет страдать. Она не такая, как мои…

– Твои партнерши по сексу? Может быть, настало время продвинуться за рамки одной ночи?

– Я не хочу никаких длительных отношений! У меня нет времени.

– Тебе нужно найти время, Нео.

– Нет, у меня не получится.

– Позволь мне выразиться по-другому. Каждый человек должен найти время для друзей. Какая радость стоять на вершине пирамиды, построенной собственными руками, когда рядом с тобой нет никого, кто мог бы порадоваться вместе с тобой?

– У меня есть ты.

– Черт возьми, Нео, половину всего времени мы проводим в разных странах, занимаясь бизнесом.

– И что?

– А то, что ты не должен тратить все свое время на работу.

– Старая пластинка, Зи.

– Разве? А мне кажется, что до тебя, наконец, что-то доходит.

– Ты лицемер, Зи.

– Хорошо. Послушай, скажи мне прямо: Кэсс хочет тебя?

– Думаю, да. – Черт, если он не прав, то, значит, утратил способность чувствовать людей.

– Объясни Кэсс суть ситуации и позволь ей сделать собственный выбор.

– Она, возможно, примет не лучшее решение.

– Она взрослый человек, Нео. И это ее выбор.

Нео не нуждался в том, чтобы Зефир объяснял ему, что секс с Кассандрой будет гораздо лучше, чем любая другая кратковременная сексуальная связь. Его тело твердило ему об этом с тех пор, как Кассандра впервые открыла ему дверь.

Нео уже знал, чего хочет, и чертовски хорошо знал, что ему надо делать.

Он никогда не отказывал себе, когда дело касалось секса: встречался с женщиной, которую хотел и которая в свою очередь хотела его. И они в горизонтальном положении исполняли танец мамба в течение нескольких часов.

Да, он хотел Кассандру и был уверен, что она хочет его, но впервые в жизни этого было недостаточно, черт возьми!

Кэсс вошла на кухню. Нео готовил чай, и выглядело это очень уютно, по-домашнему. Но она совсем не ожидала увидеть дикий блеск в его зеленых глазах и явно напряженную позу.

– С тобой все в порядке, Нео?

Почему он так смотрит на нее? Будто ее белая шелковая блузка была совершенно прозрачной и он видел сквозь нее ее кружевной бюстгальтер.

– Со мной все в порядке.

Она взглянула направо, затем налево, но ни кухонная барная стойка, ни маленький чайный столик, уставленный печеньем и всякими сладостями, ничего толком ей не подсказали.

– Хм, хорошо. Не нальешь ли мне чаю?

Он ничего не ответил, и руки его сжались, будто он сдерживал желание дотронуться до чего-нибудь.

– Эй, Нео! Ты начинаешь беспокоить меня.

– Это было твоим желанием или просто не представлялось возможности? – сдавленным голосом спросил он.

– О чем ты говоришь? – Кэсс на самом деле не понимала.

– Я говорю о твоей девственности.

– Моей девст… – воскликнула она, но, задохнувшись, прервалась на полуслове. – О чем ты говоришь? – И почему они должны говорить об этом? Кэсс совершенно не желала говорить о том, почему она оставалась нетронутой в свои двадцать девять лет.

Сделав два больших шага, он оказался возле нее:

– Ты невинна. И тебе нравится это состояние?

– Нравится? – Хочет ли женщина дожить почти до тридцати лет, не имея никаких сексуальных связей с мужчиной, а тем более – длительных отношений? – Нео, ты говоришь чепуху!

– Это простой вопрос.

– Конечно, простой, но я не понимаю, почему он у тебя возник. – Она пыталась уклониться от прямого ответа, и лицо ее вспыхнуло.

– Зи считает, что ты остаешься девственницей не по своему выбору, а по необходимости.

– Необходимости?..

– Из-за отсутствия возможностей, – уточнил он.

– Ты разговаривал с Зефиром о моей сексуальной жизни?! – гневно воскликнула она, когда наконец поняла, о чем он говорит.

Нео проигнорировал этот вопрос:

– Об отсутствии сексуальной жизни. Если бы у тебя был сексуальный опыт, мне было бы значительно легче.

– Не понимаю… Он прикоснулся к ее шее, проникнув рукой под волосы, и это нежное прикосновение совершенно не сочеталось с диким блеском в его глазах.

– Разве?

Его рука была такой горячей, что Кэсс потеряла дар речи. Но нет, это невозможно! Ведь такой жар не может заморозить ее голосовые связки.

– Я не хочу воспользоваться тобой. – Его палец ласкал ее шею, двигаясь вверх и вниз… вверх и вниз, и дрожь пронзала ее при каждом движении.

К ней наконец вернулся голос.

– Нео, ты не должен ходить к Зефиру и обсуждать с ним мою личную жизнь.

– А я никуда и не ходил. Я позвонил ему прямо отсюда.

– Ты знаешь, о чем я говорю!

– Я знаю, что я хочу тебя.

– Хочешь?.. – Этой небольшой информации было достаточно, чтобы совершенно выбить ее из колеи.

– Несомненно.

– А что ты скажешь о своем правиле не целоваться с друзьями?

– Я отказался от него. Поэтому позвонил Зефиру.

И они поговорили о ее девственности? О боже!

Кэсс вспыхнула вся – с головы до ног:

– И он сказал…

– Что я должен предоставить тебе сделать свой собственный выбор. Что ты – взрослый человек.

– Зефир прав. Я взрослела очень долго, а когда повзрослела, то поняла: я ненавижу, когда кто-то другой принимает за меня важные решения. Но проблема состоит в том, что я не знаю, какой мне сделать выбор.

– Заняться со мной сексом.

О боже!

– А другой вариант – это дружба без секса? – спросила она, чтобы не было никаких неясностей.

– Именно так.

– А после того, как у нас будет секс?

– Наша дружба останется.

Друзья всегда оставляли Кэсс, и секс здесь не играл никакой роли… Однако сейчас не самый лучший момент, чтобы делиться с Нео этим маленьким секретом.

– Это будет привилегированная дружба.

– Думаю, что так. – В голосе его звучало удивление. – С привилегиями – можно и так сказать. Как я уже говорил тебе, у меня никогда не было женщины-друга.

– Но теперь есть. И ты хочешь заниматься с ней любовью… то есть сексом…

Сияющая улыбка появилась на его лице.

– Вот именно!

– Но тебе больше ничего не нужно. Кроме дружбы?

На лице его снова возникла тревога.

– Это нечестно.

– Почему? Если это честно для тебя, то почему это нечестно для меня?

– Ты не такая циничная, как я. И я волнуюсь, что ты перепутаешь близость с…

– С… любовью? – спросила Кэсс, отметив про себя то, как ей трудно произносить это слово.

– Да.

– Из этого явно вытекает, что ты не сделаешь подобной ошибки.

Он дернул плечом:

– Я никогда не влюблялся в женщин, которых укладывал в свою постель.

– Если бы такое было, у нас никогда не возник бы подобный разговор. – Одна мысль об этом причиняла ей боль. Наверное, она была гораздо более уязвимой, чем себе представляла.

– Дело, наверное, в том, что я вообще не способен испытывать возвышенные чувства.

– Ты считаешь, что вообще не способен любить?

– Я никогда никого не любил, и меня тоже никто не любил. Никогда.

Она знала, что это неправда.

Глава 9

Семейная любовь… Чувство, которое Нео и Зефир испытывали друг к другу, была любовь. Оба любили друг друга как братья. Как члены семьи. Кэсс никогда не испытывала такой любви.

Но Кэсс не хотела с ним это обсуждать. Родители не любили ее той безусловной любовью, которая не требует ничего взамен, и она не надеялась, что такая любовь проснется в суровом мужском сердце Нео. Кэсс не ждала, что ее кто-нибудь полюбит: жаждала, но не ждала. Много лет она не позволяла себе даже думать об этом.

– Я не ожидаю от тебя никакой любви, – честно сказала она ему.

– А что ты ожидаешь?

– Ничего. Я поняла давным-давно, что все ожидания ведут к разочарованию.

– Тогда что ты ищешь?

– Не могу сказать, что я что-то ищу. Ты ворвался в мою жизнь совершенно неожиданно, как комета, упавшая с неба, и земля содрогнулась под моими ногами, если хочешь знать правду. Твоя дружба – это огромный подарок.

Он сделал глубокий вдох, отступив назад:

– Вот как…

– И секс был бы тоже замечательным подарком. – Кэсс не была уверена, что слово «замечательный» хотя бы приблизительно описало то, что она почувствовала, когда отдала бы свое тело этому мужчине.

– Значит, это возможно?

– Не совсем.

Кэсс никогда ни с кем не встречалась. Ее никто никогда не целовал, но теперь она встретила мужчину, который хотел разделить с ней постель. У нее были поклонники, богатые и амбициозные, но это были всего лишь поклонники, и больше ничего, и она нелепо боялась их. Так же сильно, как боялась выйти на сцену и дать концерт. Даже разговоры о том, чтобы выступить публично, вызывали у Кэсс страшное волнение. И что может ожидать от нее в постели человек, который почти обожествлял ее за то, что было неподвластно ей, – за ее талант?

– Но ты хочешь меня сейчас?

– Прямо сейчас? – потрясенно спросила она.

– Да, сейчас.

– Я всегда хочу тебя, – тихо призналась она. – С самого начала. Хотя и не сразу смогла это понять.

– Но теперь ты понимаешь?

– Да. – Это было подобно пронзительной боли, разрывающей ее изнутри. И он предлагал успокоить ее. И тогда бы она закричала от облегчения…

– И ты готова отдаться этим чувствам?

– Здесь? Сейчас? – Голос ее стал тонким от волнения. Хотя, если быть честной, – да, да и да!

– У тебя другие планы?

– Может, чай?..

Он улыбнулся, почти снисходительно:

– Думаю, чай подождет.

Она могла только кивнуть. Чай может подождать. Но он – нет.

Склонившись, Нео подхватил ее на руки. Как и всегда, она почувствовала себя в безопасности рядом с ним, хотя ее ожидала неизвестность. Повернувшись, он понес ее через холл в свою спальню.

– Я не хочу оказаться голой в постели, где до меня перебывало множество потных женщин! – Это восклицание вырвалось у нее совершенно непроизвольно: не потому, что она испугалась его, а потому, что не могла преодолеть свою брезгливость.

Наверное, он понял ее, потому что нисколько не встревожился, а, наоборот, рассмеялся:

– Я поменяю простыни, а скорее всего, моя экономка уже поменяла их.

– Меня волнует не это. Меня волнует то, что мы ляжем в постель для гостей.

– Нет, не ляжем.

Она нахмурилась, вопросительно взглянула на него, и он объяснил:

– Когда я привожу женщин к себе, я не веду их в свою постель, мы идем в комнату для гостей.

– Хорошо, тогда пойдем к тебе в спальню.

– Ты не возражаешь против моего пота?

– Мы друзья.

– Ну конечно! – Он явно смеялся над ней.

Но это ее уже не волновало.

Нео не мог поверить, что несет в свою спальню Кассандру с очень серьезными намерениями. Он намеревался разделить с ней свою постель и свое тело. Он крепко прижимал ее к себе, вдыхая женский запах и с наслаждением предвкушая то, что его ожидало.

Тело его ликовало, а разум пытался осознать изменившиеся обстоятельства. Кэсс хотела его, и она понимала ограниченность их отношений. И не только понимала, но и принимала.

Привилегированная дружба. Мысль о том, что она могла разделить эту привилегию с кем-то другим, Нео совершенно не нравилась. Их случай был особенным, и ей следует это понять. Другой мужчина, возможно, не стал бы обращаться с ней так бережно и тактично.

Но сейчас Нео собирался дать ей именно то, что обещал. Он хотел доставить Кэсс такое наслаждение, от которого она потеряла бы голову.

Он внес ее на руках в спальню, локтем выключив свет. В центре комнаты стояла огромная двуспальная кровать, и Нео направился прямо к ней. Нагнувшись, он откинул край покрывала и положил Кэсс на черные египетские простыни. Ее прекрасные каштановые волосы рассыпались веером по подушке, как он это себе и представлял.

Протянув руку, он погладил их пальцами:

– Словно шелк…

– Они постоянно рассыпаются, если я не завязываю их в хвост.

– Ты оставишь их для меня распущенными.

Она смущенно взглянула на него, затем, улыбнувшись, кивнула:

– Да, оставлю.

– Знаешь, я жажду видеть их и ощущать.

– Я заметила, как ты смотрел на мою косу в бассейне.

– Я смотрел не только на косу.

– Я это поняла. – Она улыбнулась ему, и улыбка ее была милой и, несмотря на невинность Кэсс, по-женски загадочной. – Мне хотелось, чтобы наши тела прижались друг к другу прямо в купальных костюмах.

– Сейчас я дам тебе гораздо больше, чем это. Ничто не будет разделять наши тела.

Она содрогнулась, потупив глаза:

– Я этого не переживу.

– Ты благотворно действуешь на мое самолюбие. Рядом с тобой я ощущаю себя более ценным человеком.

– Я понимаю это.

– Разве?

– Да. Я знаю, что обладаю музыкальным талантом, но он доставляет мне истинную радость, только когда другие люди выражают мне свое восхищение.

– Да, ты действительно это понимаешь. – Она понимала его, как никто другой. Даже Зефир не понимал его так.

Горячее одобрение, вспыхнувшее в ее янтарных глазах, обволокло его теплом, но особенный жар возник в паху.

– И вот это ты тоже понимаешь, – сказал Нео, жадно приникнув к ее губам.

Они мгновенно приоткрылись навстречу ему, и он, не раздумывая, раздвинул их еще больше. Его язык проник в ее рот, поиграл с ее языком, прикоснулся к нежному и влажному нёбу. Ответ ее был немедленным и страстным. Языки их сплелись, и ее сладкие губы ласкали его с необыкновенной, еще не осознанной чувственностью.

Его тело знало, что надо делать, и, почти не думая об этом, Нео стал срывать с себя одежду, продолжая жадно покрывать ее рот поцелуями. Он был в одних трусах, когда начал расстегивать пуговицы на ее блузке.

Ее руки, соскользнув с его головы, казалось, дрогнули, когда Кэсс прикоснулась к его обнаженной коже, но через секунду ласкала его обнаженное тело – везде, где могла достать, – и ее хрупкие пальцы со страстным любопытством исследовали его мощный торс.

Он расстегнул ее блузку, сдвинул ей на плечи, приоткрыв ее прекрасное тело. Он хотел видеть всю Кэсс.

Она вернула его к реальности, оторвавшись от его рта:

– Ты не хочешь разочаровываться?

Откинувшись назад, он взглянул на атласную кожу ее живота, а затем, подняв глаза, увидел тревожный блеск в ее янтарных глазах.

– Разве я могу разочароваться? Ты прекрасна.

– Нет, я не прекрасна.

– Кто может судить о том, прекрасна или не прекрасна музыка? – требовательно спросил он.

– Слушатель.

– А кто решает, прекрасно или не прекрасно увиденное?

Она колебалась секунду, потом неохотно произнесла:

– Тот, кто это видит.

– Значит?.. – Воспользовавшись мгновением, он снял с нее блузку и опытным движением расстегнул бюстгальтер.

Она не пыталась прикрыться, как он ожидал, а потянулась навстречу ему:

– Иди ко мне, я хочу ощутить твою кожу.

– Ты будто создана для меня, – с жаром произнес Нео. – Я обожаю твою страстную невинность.

– Страстная невинность? Это про меня, – рассмеялась Кэсс, и в смехе ее послышалась горькая нотка.

Но смех мгновенно превратился в стон, когда Нео дал ей то, чего она жаждала, и он почувствовал, как задрожали женственные руки, обвивавшие его плечи. И как такой чувственной женщине удалось прожить без секса до двадцати девяти лет? Даже с ее образом жизни и комплексами?..

– Это так прекрасно, – выдохнула она ему в ухо, все теснее прижимаясь к нему и упираясь своими упругими грудями в его тело. – Так прекрасно!

– Да…

– Я хочу снять и брюки.

– Пожалуйста. – Он расстегнул ее темно-синие брюки и стянул их с бедер.

И замер на секунду, не в силах оторвать взгляда от ее обнаженного, распростертого на его кровати тела, на котором остались лишь одни трусики.

– Ты потрясающая, – прошептал Нео.

Она покачала головой:

– Теперь я знаю, что ты лжешь. Ты говорил мне, что у меня – птичьи ноги.

– Я дразнил тебя. – Он прижался к ней всем телом, с наслаждением ощущая ее обнаженную кожу. – Я рисовал в своем воображении картину, как ты закидываешь их мне на спину, в то время как я лас каю тебя…

– Не может быть!

– Именно это я себе представлял.

– Вот так? – спросила она невинным голосом, совершенно не сочетающимся с озорным блеском в ее глазах. Она обхватила ногами его бедра, скрестив икры на его спине.

– Именно так. – Он сделал глубокий вдох, задержав дыхание, и тело его напряглось. – Осторожнее. Я рискую забить гол еще до того, как игра будет окончена.

– Такой Казанова, как ты? – поддразнила его Кэсс. – Не могу в это поверить.

– Поверь мне. – Как ни трудно было ему признаваться в этом, это было правдой.

– Мне нравится, что я так возбуждаю тебя.

– Мне тоже это нравится. – И чтобы доказать, как сильно ему это нравится, Нео снова стал ее целовать.

Ноги ее, закинутые ему на спину, расцепились, когда он стал целовать ее атласные плечи, а потом стал спускаться ниже.

Дыхание ее участилось, стало прерывистым.

– О… о… Нео… да. Мне так хорошо.

Он бы рассмеялся, если бы в легких его было достаточно воздуха, но сразу же забыл о смехе, когда его губы сомкнулись вокруг нежно-розового соска и Кэсс вскрикнула от пронзившего ее наслаждения. Он ощутил восторг победы. Она была невероятно отзывчива. К нему.

Все ее ответные реакции принадлежали ему, и только ему. Как и она сама. И не важно, как долго он будет ею обладать. Эта мысль билась в его сознании неистовым, первобытным барабанным боем. Эта женщина принадлежала ему.

Ее руки зарылись в его волосы, когда она приподняла свои бедра в древнем, как мир, неосознанном призыве. Но, как бы сильно Нео ни хотел откликнуться на эту немую мольбу, Кэсс еще не была готова. Пока не была. Но будет…

Он хотел доставить своей чувственной маленькой девственнице небывалое плотское наслаждение. Он хотел довести ее до умопомрачения, показав, что такое секс.

Решительно настроившись достичь этой цели, Нео двигался вниз вдоль ее тела, лаская губами и языком ее солоноватую гладкую кожу. Она извивалась под его поцелуями и что-то бессвязно приказала ему, когда он облизал языком ее пупок. Его руки неустанно трудились, побывав во всех местах, которых коснулся его язык.

Он играл с ее грудями, но когда ущипнул и пощекотал ее напрягшиеся маленькие соски, она изогнулась так, что чуть не свалилась с кровати. Он рассмеялся победным и ликующим смехом, уткнувшись лицом в ее живот, а затем стал целовать ее все ниже и ниже. Нео достиг ее розовых, нагретых жаром тела трусиков и замер, прикусив зубами резинку на поясе.

Кассандра застыла, будто превратившись в мрамор. Она лежала на спине, неотрывно глядя на него. Глаза их встретились, когда он дал ей молчаливое обещание, и тело ее вмиг затрепетало. Нео понял, что она прочитала послание, которое было в его взгляде. Он собирался сделать все, что было в его силах, чтобы этот первый опыт стал для нее незабываемым.

Она заслуживала того, чтобы испытывать самые немыслимые ощущения. И он хотел доставить ей наслаждение. Кэсс не была женщиной на одну ночь; она была его подругой. Ее невинность была не только мощным возбуждающим средством, но и большой ответственностью.

Дернув головой, он стал стягивать с нее маленькую полоску из кружев. Лицо Кассандры ярко вспыхнуло: на нем отразились и страстное желание, и девственная нерешительность. Она приподняла бедра, помогая ему, и он снял с нее оставшийся кусочек ткани.

В других обстоятельствах Кэсс конечно же сгорела бы от стыда, но сейчас совершенно забыла об этом. Ее соблазнительное тело было полностью обнажено.

– Твое тело может испытать еще множество потрясающих ощущений, и я хочу показать тебе их.

– Тебе это тоже доставит удовольствие?

Она была очаровательна, его сладкая маленькая Кассандра.

– Когда я целую и ласкаю тебя, я возбуждаюсь так, что могу не остановиться…

– Войди в меня.

Эти простые откровенные слова, сорвавшиеся со строгих губ, чуть не довели его до крайней черты.

– Ты играешь с огнем.

– Замечательно. – Действительно, она выглядела так, будто гордилась собой. Затем, склонив голову, пристально взглянула на него сквозь полуприкрытые ресницы, и он понял, что она покончила со своей нерешительностью. – Ведь ты хочешь войти в меня? Только прошу, не сразу…

– Милая моя, я никогда не причиню тебе боли. Даже случайно. Я буду очень нежен и осторожен с тобой, даже если ты будешь умолять меня поторопиться.

– Это будет весело.

– Думаю, что да.

– А что еще нас позабавит?

– Много чего еще.

– Например, ты. Обнаженный.

– Ты просто восхитительна!

– Не представляешь, как я рада слышать это. А теперь раздевайся.

– Я уже разделся, разве ты не заметила?

– Не надо острить. Ты знаешь, чего я хочу.

– А… Ты хочешь равенства?

– Да, снимай свои трусы. Похоже, тебе в них не очень удобно. – Она изо всех сил старалась сделать вид, что его удобство – это единственное, что ее беспокоит. И конечно, голодный блеск в ее невинных глазах это полностью опровергал.

Тем не менее, взглянув на себя, он был вынужден согласиться с ее утверждением. Его трусы сидели на нем ужасно: в паху возник огромный бугор, который давил на них изнутри. Казалось, эластичная ткань вот-вот лопнет. Несмотря на это, Нео не был уверен, что готов сию же секунду снять с себя трусы. Это означало бы перейти определенный психологический барьер. Последний барьер, который стоял между ним и пока еще нетронутой преградой между ее ног.

И пальцы Нео прикоснулись к заветному месту Кэсс, и она словно потеряла разум, а тело ее загорелось огнем.

* * *

Все, что сейчас с ними происходило, было не только новым для Кэсс, это было нечто особенное. У нее возникло некое древнее примитивное чувство, что она принадлежит этому мужчине. И хотя она сама к нему не прикасалась, у нее не было сомнения, что он ей тоже принадлежит. Это доселе неизведанное ощущение принадлежности друг другу охватило ее с головой, и она снова пошевелилась, чтобы еще больше открыться ему, дать доступ к ее самому интимному месту.

Он ласкал ее так, будто не мог в полной мере насладиться этим, и это возбуждало ее больше, чем сами ласки. Теперь это был не друг, проявляющий жалость к ее безнадежной невинности. Нео хотел ее, и каждое прикосновение его рук, его губ говорило о силе его желания.

Он сдавленно застонал, и этот сексуальный звук лишь увеличил возбуждение, пульсирующее по всему ее телу.

– Как ты это ощущаешь? – Он погрузил палец в ее лоно. Она подумала: разве может нечто еще больших размеров поместиться в нем, потому что палец дошел до упора.

– Я ощущаю наполненность, – задыхаясь, проговорила она.

– Не волнуйся. Ты растянешься, чтобы меня принять. Потом будешь благодарить меня за это.

– Ловлю тебя на слове, – выдохнула Кэсс, учащенно дыша.

Он продвинулся еще немного вглубь, и вдруг она вздрогнула от боли. Протестующе вскрикнув, попыталась отодвинуться от него.

– Ш-ш-ш… расслабься. Это девственная плева, и ее надо прорвать, чтобы мы смогли заниматься сексом.

– Я не викторианская дева. Я знаю об этом, но мне больно.

Ей стало неприятно, что эта небольшая боль испортила ей удовольствие. Она должна была довериться ему: он знал, что делает. Но инстинкты тоже руководили ее действиями.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, и тогда будет преодолен последний барьер моей девственности.

Улыбнувшись, Нео кивнул:

– Как пожелаешь. – Он встал с кровати. – Мне надо сходить за презервативами.

– А где они находятся?

– В комнате для гостей.

Он действительно здесь не занимался сексом! По какой-то непонятной причине Кэсс была рада слышать это. Секс в его кровати был для нее, и только для нее! И радостное ощущение обладания, до сих пор незнакомое ей, охватило ее с новой силой.

Нео вернулся через минуту, с маленькой коробочкой в руках, которую сразу же бросил на прикроватную тумбочку. Он уже взял один из пакетиков и теперь раскрывал его.

– Смотри, как я это делаю. В следующий раз будешь делать это за меня.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты напористый? – спросила Кэсс, внутренне трепеща от этого приказания.

– Требовательный. Властный. Упрямый. Неуправляемый. Напористым меня тоже называли пару раз.

Она весело фыркнула:

– Мне кажется, я употребила бы в отношении тебя все эти слова, и даже больше.

– Без сомнения. – Нео разжал свои руки. – А теперь я буду заниматься с тобой любовью. – Он произнес эти слова с сильным греческим акцентом.

Кэсс не стала поправлять его. Не хотела. Сейчас, впервые в своей жизни, она узнает, что это такое – заниматься любовью. Даже если это был просто секс. Между друзьями.

И именно в этот момент она поняла, что любит его. Кэсс не понимала, как это могло столь быстро произойти и было ли настоящим это чувство, но сейчас она испытывала к Нео такую любовь, которую не испытывала ни к кому после смерти родителей.

И хотя Нео входил в нее медленно и осторожно, ей все же было больно, и слезы потекли по ее щекам. Он склонился, убрав их губами, и прошептал ей на ухо что-то успокаивающее и нежное на греческом языке. Кэсс не поняла, что он сказал, но это успокоило ее.

Когда их бедра плотно сомкнулись, он замер, перестав двигаться, – давая ей время?.. По каплям пота, выступившим на его лбу, она могла догадаться о том, какой ценой дается ему это терпение.

– Мне кажется, что мы с тобой – единое целое, – прошептала она, когда их взгляды скрестились так же плотно, как и их тела.

Глаза его закрылись, и он прошептал какое-то греческое слово, а потом добавил:

– С тобой я забываю все на свете, и даже английский язык.

Возможно, это были самые прекрасные слова, которые Кэсс когда-либо слышала.

– И так всегда происходит?

Он приподнял веки, и она увидела глаза, потемневшие от страсти.

– Нет. Не всегда. А со мной такого никогда не было.

Нео не признавался ей в любви и даже не говорил о том, что хочет установить с ней долгие отношения; он просто признавал, что этот момент был для него особенным. Насколько она могла понять, она была у него первая девственница.

И когда он стал двигаться, проникая в нее до конца, с каждым толчком ее тело раскалялось от возбуждения.

– Мне так хорошо, – простонала она.

Смутное наслаждение, зародившееся в ней, превратилось в торнадо, и ощущение, которое испытала она, заставило содрогаться ее тело в конвульсиях.

– Ты потрясающая…

И улыбка его была такой же прекрасной, как и поцелуй, последовавший за ней.

Глава 10

Лежа рядом с Кассандрой, Нео смотрел, как она спит. Он настоял на том, чтобы она приняла ванну с минеральной водой, а затем уложил ее в постель. Сюда же он подал ей и поздний ужин. И теперь она спала, а он бодрствовал, пораженный собственным поведением.

С каких это пор он так баловал свою секс-партнершу?

Нео не был эгоистичным любовником, но он воздерживался от любых проявлений интимности. Но эта «дружеская» сексуальная связь, осознавал он, несла в себе опасность.

Кассандра заслуживала того, чтобы ее немного побаловали. Без сомнения. Он видел, что ей очень не хватало в прежней жизни ласки, нежности и тепла, и хотел восполнить это. Кассандре надо помочь вернуться к полноценной жизни.

Для начала, например, отправиться в путешествие.

Она явно обрадовалась возможности поехать с ним в Дубай и даже в Напа-Валли.

И уже утром он изучил свое расписание, чтобы выбрать время для поездки в Напа-Валли.

Кэсс проснулась в чужой кровати впервые с тех пор, как умер ее отец и она перестала ездить на гастроли. Это была очень удобная кровать, с мягкими простынями и легчайшим пуховым одеялом. Она уже собиралась уютно свернуться калачиком и снова уснуть – здесь было так спокойно, так тепло! – как вдруг в сознании ее вспыхнула мысль, кому принадлежит эта постель.

Нео!

Она все еще чувствовала его запах, оставшийся на простынях. Это был аромат его туалетной воды и еще один запах, который отныне всегда будет ассоциироваться у нее с сексом. Простыни еще хранили его тепло. Нео спал вместе с ней!

И сразу же Кэсс вспомнила о сильных руках, обнимавших ее, о нежном поцелуе в губы, о тихом шепоте: «Спокойной ночи». И ей стало необыкновенно тепло.

Она с трудом могла поверить в то, что он спал вместе с ней – всю ночь напролет, – не говоря уже о том, что предшествовало этому. Их бурный и страстный секс казался ей еще более нереальным.

Сидя в кровати в белой футболке Нео, которую тот одолжил ей на ночь, Кэсс чувствовала лишь легкую боль в тех мышцах, которые использовались совсем не так, как в ее обычных физических упражнениях. Ванна с минеральной водой помогла. Очень помогла.

Он заботился о ней, но больше всего Кэсс удивило то, что после ванны он отнес ее в свою кровать. Она думала, что если ей придется остаться до утра, то она будет спать в комнате для гостей. Но этого не произошло. Он отнес ее к себе. Без всяких колебаний.

И хотя ей ни разу не приходилось спать в чьей-то постели, она заснула крепким сном и встала только раз, перед рассветом. И не только оттого, что к ней прижималось его тело и руки его бережно обнимали ее, но и оттого, что она просто купалась в блаженстве, которое, она знала, могло больше никогда не повториться.

– Доброе утро. – Нео, появившийся в дверях, был одет в безукоризненно сшитый костюм: он явно собирался на работу.

– Доброе… – прошептала Кэсс.

– Дора приготовила тебе завтрак. Когда будешь готова, иди на кухню.

Кэсс огляделась, но не обнаружила никаких часов.

– А который час?

– Половина восьмого. Я поздно встал, и мне надо спешить на совещание.

– Могу я сегодня вернуться домой? – спросила Кэсс, со страхом ожидая ответа.

– Да, конечно. Бригада Коула закончила установку сигнализации в твоем доме еще вчера до обеда.

– А ты ничего мне не сказал?

Он пожал плечами, но его красиво подчеркнутые скулы слегка порозовели:

– Я наслаждаюсь твоим обществом.

– И я тоже, – торопливо проговорила Кэсс. – Я совершенно не возражаю против того, чтобы побыть у тебя еще, но мне надо продолжить работу над своей композицией.

– Заверши все свои дела к пятнице.

– А что будет в пятницу?

– Мы улетаем в Напа-Валли после обеда и останемся там на неделю.

Мгновенно покраснев, с голыми ногами, Кэсс спрыгнула с кровати. Она не могла даже и думать о том, что они вместе отправятся в путешествие.

– Ты серьезно?

– Я уже дал задание своему пилоту освободить место в графике полетов, а мисс Парк – арендовать для нас дом.

– И все это ты организовал в это утро?

– Я сообщил им обо всем вчера вечером – после того как ты уснула. Время терять нельзя. Деньги…

– Когда деньги говорят, то весь мир затихает, прислушиваясь к ним. – Не в силах поверить в происходящее, Кэсс покачала головой. Он дал ей так много и, кажется, не понял этого. – Ты потрясающий! Спасибо тебе!

Она крепко обняла его, и он с удовольствием прижал ее к себе, но поцелуй его был коротким.

– С утра я не могу позволить себе поддаться соблазну твоих обольстительных губ.

– Ты находишь мои губы обольстительными?

– Несомненно.

– Мне приятно это слышать. – От счастья у Кэсс кружилась голова.

Он глубоко вздохнул:

– Сейчас я ухожу. Не стесняйся Доры. Она моя экономка, поэтому совсем не чужой человек.

Кэсс поверила ему. И это говорило о том, насколько комфортно она чувствовала себя в его доме.

– Ты не будешь возражать против того, чтобы она отвезла тебя домой?

– Но разве это входит в ее служебные обязанности?

Он пожал плечами:

– Мне кажется, ты будешь чувствовать себя с ней гораздо спокойнее, чем с моим водителем.

– Значит, у тебя есть водитель.

– Когда необходимо, я его использую. А вообще я люблю сам водить машину.

– И ты не любишь опаздывать. Иди.

Дора оказалась гречанкой лет шестидесяти, с седыми волосами, аккуратно зачесанными в пучок. У нее была добрая улыбка и явное желание накормить весь мир. Завтраком, который она приготовила для Кэсс, могла бы насытиться целая армия.

Когда Кэсс сказала ей об этом, пожилая женщина улыбнулась.

– Нео впервые, – сказала она, – дал мне задание накормить такую хорошенькую малышку.

Перед глазами Кэсс возникла картина: маленькие мальчики, с зелеными глазами и темными волосами, дразнят сестренку, чтобы та поскорее покончила с обедом и тогда они смогли бы выйти из-за стола и пойти играть. Эта картина пробудила в ней давнюю мечту, с которой, как думала Кэсс, она окончательно рассталась…

– Из него получился бы замечательный отец.

– Но он не знает об этом. – Дора, округлив глаза, налила Кэсс ароматного кофе. – Вот такие они, эти мужчины!

Кэсс рассмеялась:

– Я мало общалась с мужчинами, за исключением своего менеджера. – А Боб был для нее скорее не мужчина, а вечно недовольный представитель бизнеса.

– Вы – пианистка. Нео мне говорил. Мне очень нравится ваша музыка.

– Спасибо.

– Но вам придется сделать перерыв, когда у вас будут дети. Подумать только – два диска в год! – Дора покачала головой.

– Не думаю, что у меня когда-нибудь будут дети, но ради них я конечно же на время оставила бы музыку.

– А почему вы считаете, что у вас не будет детей?

– Не все люди могут найти свою половинку, чтобы создать крепкую семью. А я не хочу быть матерью-одиночкой. – Не с ее комплексами. Это будет нечестно по отношению к детям.

– Ах да, вы немного застенчивы… Я читала это в вашей биографии. Но не все же любят находиться в центре внимания. Вы будете прекрасной матерью. Помяните мое слово.

Когда Кэсс вернулась домой, ее ждал Коул Гири.

Дора, судя по всему, не собиралась оставлять Кэсс наедине с мужчиной. Пожилая женщина, очевидно, была воспитана в старых традициях.

Коул показал Кэсс, какие изменения были произведены в ее доме, но они были совершенно незаметными. Для нее труднее всего было привыкнуть к сигнализационным системам.

– Мне странно смотреть в окно и думать о том, что это стекло не разобьется, если соседский мальчишка попадет в него футбольным мячом.

– Вы привыкнете к этой мысли, – уверил ее Коул.

Дора кивнула:

– Мистер Нео установил на своем балконе такое стекло, которое не пробивается даже пулями. А мыть его можно точно так же, как и другие стекла.

– Оно изготовлено из очень качественного непробиваемого материала, – с гордостью произнес Коул. – Этот же материал был использован для обеспечения безопасности президента компании, когда после избрания на пост он произносил свою речь.

– Он серьезно относится к своей безопасности, – заметила Кэсс.

– Ему приходится делать это.

Кэсс внутренне вздрогнула при этих словах:

– Иногда я забываю, что он – преуспевающий магнат.

Когда они осмотрели дом, ознакомившись с новыми системами сигнализации, и Кэсс оставила отпечатки пальцев для включения их в программу биометрических замков, она предложила своим гостям выпить кофе. Коул отказался, сославшись на предстоявшую встречу с другим клиентом, а Дора согласилась, вызвавшись сама приготовить кофе, пока Кэсс будет переодеваться.

И Кэсс подумала, что она может обрести и второго друга.

Телефон зазвонил поздно вечером, когда Кэсс собиралась уже лечь спать. Это был Нео.

– Дора сказала, что Коул показал тебе все усовершенствования, которые он установил.

– Да. Все оказалось гораздо лучше, чем я ожидала. Мне даже покрасили оконные рамы в прежний цвет. Такое ощущение, что ничего не изменилось.

– Я ведь говорил тебе!

– С тобой трудно спорить, Нео. Ты всегда прав.

– Но ведь ты не будешь спорить со мной, если я скажу, что мы прекрасно провели время этой ночью.

Она рассмеялась:

– Негодяй!

– Серьезно? Ты только что назвала Великого Нео Стамоса негодяем?!

– Я пошутила, мистер Великий. Ты не опоздал на совещание сегодня утром?

– Конечно нет. Не забывай, ты летишь вместе со мной в Напа-Валли.

– Ты говоришь так, будто я оказываю тебе милость, но мы оба знаем, что это не так. – Впервые за многие годы Кэсс почувствовала, что она живет полной жизнью, а не существует посредством своей музыки.

– Каждый раз, когда ты уделяешь мне время, я испытываю к тебе большую признательность.

– Твой мозг работает не так, как у других мужчин.

– Ты только сейчас это поняла?

Она рассмеялась:

– Не надо быть надоедливым.

– Но это моя отличительная черта. Спроси кого хочешь.

– Не поверю. Ты настойчивый, властный, даже выдающийся. Но надоедливый?..

– Возможно, этот талант проявляется только при общении с тобой.

– Похоже. Я все еще не могу поверить, что ты вчера выкрал меня из моего дома.

– Жалеешь?

– Нисколько.

– Замечательно!

– На следующей неделе мы будем заниматься музыкой? – спросила она.

– Да. Но мне больше нравится целовать тебя.

– Если ты ожидаешь поцелуев и… всего прочего… то тебе надо выделить на уроки гораздо больше времени, чтобы мы успели разучить новые этюды.

– Ты похожа на надсмотрщика.

– Я уже слышала об этом от других людей и скажу тебе то же, что отвечала другим моим студентам.

– Что же?

– Вы заплатили за мои уроки для того, чтобы научиться играть на пианино, а не сидеть и не смотреть на него.

– Формально я не покупал никаких уроков.

Слова его имели смысл, но она попалась на эту уловку:

– Зефир не сильно обрадуется, если узнает, что оплаченные им уроки пропадают зря.

Нео что-то сказал на греческом, и она рассмеялась:

– Даже не хочу знать, что ты сказал!

– Эти слова я и не собирался тебе говорить. Сейчас мои мысли заняты тем, как мне найти дополнительное время для того, чтобы не только ты, но и я давал тебе уроки на следующей неделе.

– Лучше подумай о том, как тебе освободить время для выходных дней. Это более важно. – Возможно, Нео насытится ею, она ему надоест, и тогда в следующий вторник он не захочет заниматься чем-либо еще, кроме уроков музыки.

Нео позвонил ей на следующее утро и напомнил о том, чтобы она отключала сигнализацию, выходя из дома. Он позвонил снова после ланча и спросил, как продвигается работа над ее композицией. Кэсс сказала ему, что, когда все будет готово, она сыграет ему свое произведение после выходных.

Кэсс не удивилась, когда телефон, который до этого все время молчал, зазвонил в третий раз. Она в это время готовила для себя ужин.

– Привет, Нео!

– Откуда ты знаешь, что это я?

– Больше мне никто не звонит, кроме моего менеджера и сотрудников студии звукозаписи. Но они не звонят после пяти вечера. Наверное, потому, что у них совсем другое расписание работы, чем у тебя.

– Что касается расписания работы… Моя телеконференция, назначенная на сегодняшний вечер, перенесена на другой день. Ты не хочешь пригласить гостя на ужин?

– А разве твоя экономка не приготовила тебе еду?

– То, что она приготовила, не пропадет.

– Может, ты предпочитаешь ужинать вне дома? – спросила Кэсс, тут же разозлившись на саму себя за такое трусливое поведение. Он ведь знал о ее комплексах, и ей не надо было лишний раз напоминать о них.

– Мне хочется провести это время наедине с тобой.

О боже! Разве этот мужчина может быть еще более совершенным? И ее ощущение любви, которое, как считала Кэсс, не могло за столь короткое время превратиться в настоящую любовь, стало только сильнее.

– Тогда приезжай.

– Я буду у тебя через тридцать минут.

– Жду.

Он сдержал свое слово, и ровно через двадцать девять минут раздался звонок в дверь.

– Как вкусно пахнет! – одобрительно сказал он, следуя за ней на кухню.

– Это всего лишь макароны, овощи и курица. – Она взяла поднос и направилась в гостиную, но нерешительно остановилась возле стола. – Сегодня такой прекрасный вечер. Давай поужинаем во внутреннем дворике. Там нет никаких ограждений из небьющегося стекла, но, полагаю, один вечер мы переживем.

Он хохотнул:

– Хорошо, что нас не слышат мои телохранители.

– Боже упаси!

– Вот именно.

– Послушай, расскажи мне о проекте в Дубае, – сказала она, когда они, усевшись на стулья, ухаживали друг за другом, раскладывая еду по тарелкам.

Она положила ему макароны, а он ей – овощи. Это было так мило и так по-домашнему, словно они ужинали так уже многие годы.

Он рассказал о Дубае, заворожив ее своим видением комплекса, который собирался построить вместе со своими инвесторами.

– Звучит потрясающе!

– Я надеюсь, что там все будет потрясающим.

– Ведь ты мечтатель, да?

– Если ты хочешь достичь совершенства, надо видеть то, что может быть, а не то, что есть.

– И при этом тебя не волнует, что скажут или что сделают другие? – Ей очень-очень нравилась в нем эта черта!

– Мы с Зефиром сделали себе имя, выйдя за рамки привычного мышления и берясь за проекты, которые никто серьезно даже не рассматривал.

– Именно так я вижу музыку. Мое видение слишком динамично, чтобы соответствовать некоторым предвзятым точкам зрения. – Иногда Кассандру хвалили за это, но часто резко критиковали.

– Именно поэтому я так наслаждаюсь твоей музыкой.

Его слова были для нее гораздо дороже, что многочисленные комментарии жалких музыкальных критиков.

– Спасибо тебе.

– Не могу представить себе, что твой отец был недоволен тем, что ты играешь классику.

– Да, так оно и было. – Отец не одобрял и ее сочинительства. Он считал, что это отвлекает Кэсс от главного. Если бы только он мог понять, что лишь написание музыки помогало ей жить!

– И как же ты пришла к тому, что стала сочинять музыку Нового времени?

– Еще подростком я услышала диск Джорджа Уинстона, и меня его произведения потрясли. Его композиции имели много общего с классической музыкой, но он внес в них новое направление, и я поняла, что именно такую музыку я хочу сочинять. – И несмотря на постоянную борьбу с отцом, она не отказалась от своего творчества.

– И все мы от этого получили пользу.

Она улыбнулась, и щеки ее зардели.

– Мне лишь хочется, чтобы у меня был еще и голос, вдобавок к моему роялю.

– Твой рояль не нуждается в этом.

– Ты лучше веди себя поосторожнее. А то я очень быстро привыкну к таким комплиментам.

– Это проблема?

– Только для меня, – призналась Кэсс.

– В этом нет никакой проблемы, пока я буду расточать тебе комплименты.

– Хорошо. – Но как долго это будет продолжаться?

Глава 11

После обеда и еще одной порции щедрых комплиментов по поводу ее талантов, на этот раз касавшихся кулинарных способностей Кэсс, он дал обещание отплатить ей тем же, и они отправились в музыкальную комнату. Кэсс с трудом могла представить себе, что этот богач будет сам готовить ей обед, а не закажет его в ресторане с доставкой на дом.

Он провел рукой по полированной крышке рояля:

– Сыграешь для меня?

Это предложение несказанно обрадовало Кэсс. Оно говорило о том, что Нео не боится вторгаться в ее личное пространство и приглашает ее ответить ему тем же.

Она опустилась на скамью, и пальцы ее привычно пробежали по клавишам, словно она играла гаммы. Кэсс делала так всегда, когда садилась за рояль.

– С удовольствием.

Нео повернулся к ней, и лицо его было серьезным, как никогда.

– Правда?

Он представить не мог, как много этот вопрос значил для нее.

– Правда. Я хочу сыграть для тебя.

– Мне надо сесть вон там, на стул?

– Не обязательно. Как хочешь, – сказала она нерешительно. Может, он желает постоять?

Ее невысказанный вопрос получил мгновенный ответ, когда Нео сел рядом с ней на скамью, заполнив собой ее личное пространство, которое доселе заполняла одна только музыка.

– Ты сделал ошибку. Твоя близость меня отвлекает, – призналась Кэсс с улыбкой.

– Тогда мы равны.

– Я отвлекаю тебя?

– Да, постоянно. И независимо от того, находишься ли ты близко или далеко. – Нео сам, казалось, поразился этому факту.

Она не ответила ему. Слова его стали для Кэсс открытием, которое ее потрясло. И она начала играть. Это была джазовая пьеса сороковых годов, которая в фортепианном исполнении звучала очень романтично. По крайней мере, Кэсс так казалось.

Он слушал в молчании, с легкой улыбкой, затем произнес:

– Мне нравится эта музыка, но я не узнаю ее.

– Она была популярна в сороковых годах.

– Ты серьезно?

– Да.

– Наверное, мне надо расширить мои музыкальные горизонты.

– А мне всегда нравилось открывать для себя новые стили музыки, или новые на твой взгляд по крайней мере.

– Ты хочешь сказать, что я не замечу ошибок, которые, возможно, ты совершишь?

Она улыбнулась ему, а пальцы ее в это время летали над клавиатурой, исполняя хорошо знакомое произведение.

– Может быть, именно поэтому я играю эту пьесу.

– Может быть, настало время вручить тебе приз.

И прежде чем она спросила, что он имеет в виду, его сильные руки обняли ее за талию, а большой палец стал постукивать в такт музыке по ее животу.

Ее пальцы сбились, прозвучали фальшивые ноты, – как давно этого не было! Словно она была еще ребенком и только училась играть.

– Этот приз очень приятный… – заметила в смущении Кэсс.

– Ты хочешь, чтобы я прекратил?

– Нет, не хочу. – Она могла сыграть эту пьесу даже во сне. И близость Нео не могла испортить ее исполнение.

Кэсс сконцентрировалась на мелодии и постаралась не замечать движений его руки, но, когда его губы нежно прикоснулись к ее виску, она замерла:

– Я думала, ты хочешь, чтобы я играла для тебя.

– Да, конечно. Но я обнаружил, что есть некоторые вещи, которых я хочу еще больше.

– И что это за вещи?

– Вот эти. – Он запрокинул ее голову и поцеловал. Его губы были жадными, настойчивыми.

– О… – выдохнула Кэсс.

И это было все, что она смогла сказать, потому что Нео полностью овладел ее ртом.

Они уже были наверху, и Кэсс едва осознавала, каким образом они оказались там. С затуманенным сознанием она ощущала, что ее куда-то несут, но ей некогда было задуматься об этом. Она блаженствовала, прикасаясь к Нео, и нежилась в теплых волнах его прикосновений.

– Я не должен был делать это, – сказал он, когда, уже обнаженная, она лежала под ним.

– Почему?

– Ты еще не восстановилась после вчерашней ночи.

– Я чувствую себя прекрасно. – У нее было болезненное ощущение, но совсем не такое сильное, чтобы отбить желание снова испытать то наслаждение, которое она испытала прошлой ночью.

Но нынешнее наслаждение было не такое же: оно оказалось гораздо сильнее. Кэсс выкрикнула имя Нео, когда, изогнув спину, забилась в оргазме, а через секунду ее тело снова испытало наслаждение – в тот самый момент, когда Нео пришел к своему собственному завершению…

А затем он обнимал ее, помогая прийти в себя после столь острых ощущений, и тело ее непроизвольно вздрагивало от его нежных прикосновений.

– Если тебе наскучит быть олигархом, ты можешь сделать еще одну карьеру, в качестве жиголо.

Он рассмеялся, и этот смех громко разнесся по ее обычно тихой спальне.

– Я предпочитаю получать бесплатное удовольствие, спасибо тебе.

– Рада слышать это. Мне кажется, я тебя не уступила бы никому.

– Ты чудачка!

– Мне это уже говорили. – Она произнесла эти слова более мрачно, чем ей хотелось бы.

– Я не хотел тебя обидеть. Я вовсе не считаю тебя сумасшедшей.

Пока не считает. Но рано или поздно это произойдет. Она не могла вести себя «нормально», как обычные люди, и поэтому со временем от нее все отворачивались. Но сейчас Кэсс не хотела думать о будущем: она радовалась тому, что было сейчас, и была благодарна Нео за это.

– Спасибо тебе.

– Я наслаждаюсь общением с тобой.

Улыбнувшись, она покачала головой:

– О, я думаю, это взаимно.

– Да.

– Серьезно. Если бы я знала, что секс – это такая потрясающая вещь, я отдалась бы кому-нибудь из поклонников, которые толпами ходили за мной, – пошутила Кэсс, но в шутке ее была доля правды.

– Тогда бы секс у тебя не был таким потрясающим.

– Потому что среди моих поклонников не было мужчин, которые могли бы сравниться с Нео Стамосом?

– Потому что я никогда не испытывал такого потрясающего наслаждения, какое испытал с тобой. То, что у нас было, Кассандра, – это нечто особенное.

Она не знала, что сказать ему в ответ. Никакие слова не смогли бы выразить ее чувства, поэтому она молча поцеловала его в плечо. И этот нежный поцелуй был наполнен любовью.

Улыбнувшись, Нео поцеловал ее в ответ, но уже в губы:

– Мне очень жаль, но я не смогу остаться у тебя на ночь.

– Почему?

Он вздохнул:

– Мне надо быть в офисе в шесть часов утра, чтобы переговорить по телефону.

– Зачем так рано?

– Из-за разницы во времени.

– Я поняла. Тебе надо рано вставать, но это ничего, оставайся, – осторожно предложила она, не совсем уверенная в том, хочет ли Нео остаться у нее на ночь.

– И ты не возражаешь, если я очень рано разбужу тебя, когда сам буду вставать?

– Не возражаю. – И если она согласилась оставить его на ночь мгновенно, почти со скоростью света, кто мог критиковать ее за это?

– Тогда я переночую у тебя. Спасибо тебе.

Она была счастлива, что Нео захотел остаться у нее. Кэсс провела всего лишь одну ночь в его объятиях, но понимала, что очень скоро это может стать для нее не просто приятным времяпрепровождением, но необходимостью.

Впервые в ее жизни кто-то остался с ней на ночь, но это нисколько не испугало ее. Скорее пробудило в ней пылкие чувства.

Рано утром Нео не позволил ей вставать с кровати. Кассандра продолжала дремать, когда он поцеловал ее на прощание и сказал, что переставил будильник на ее обычное время.

У него, как всегда, был насыщенный рабочий день, но он звонил ей время от времени, чтобы о чем-то спросить или что-то сказать. В конце концов Кэсс поддразнила его:

– Почему бы тебе не признаться, что ты звонишь мне лишь для того, чтобы услышать мой голос?

– А если я сделаю это?

– Тогда я окончательно растаю и превращусь в лужу.

– Ну, лучше я не признаюсь в этом.

Означало ли это, что Нео действительно звонил ей для того, чтобы услышать ее голос? Кэсс со своей стороны любила его голос. Обожала его, если честно сказать.

Поездка в Напа-Валли была потрясающей. Дом, который нашла для них мисс Парк, был гораздо лучше, чем собственный дом Кэсс, – с роскошной спальней, к которой примыкали две ванные комнаты с джакузи. Гостиная, находившаяся на цокольном этаже, казалась романтическим раем, когда Нео зажигал свечи в канделябрах и растапливал огромный мраморный камин.

Оказалось, что полет на частном самолете не вызвал у нее никаких обычных страхов. Кэсс также обнаружила, что заниматься любовью в гостиной было так же замечательно, как и в спальне, а стоя возле стены – не хуже, чем в кровати. Она соблазнила Нео в бассейне, но, чуть не утонув, решила, что джакузи будет лучшим вариантом.

Всю обратную дорогу домой она спала. Нео работал.

В следующие дни он не проявил никаких признаков того, что она надоела ему или он устал от ее комплексов. Он все так же звонил ей время от времени в течение своего рабочего дня, а потом приезжал к ней или уговаривал ее поехать к нему. И так было каждый вечер. Кэсс нравилось плавать в бассейне, поэтому она с радостью ехала к нему. Нео попросил ее надевать тот же купальник, в котором она плавала в первый раз, и хранить его в особом месте, чтобы больше никто не мог надеть его: время от времени Зефир принимал здесь гостей. Нео же, кроме нее, никого не приглашал.

Поэтому через пару недель, когда он предложил ей посетить сеансы гипноза – они лежали в кровати, утомленные после занятия сексом, – Кэсс не сразу поняла, что Нео такой же, как все. Как те, что пытались переделать ее, потому что она была «ненормальной».

– Боб предлагал мне гипнотизера пару лет назад, но я не согласилась, потому что знала: он хочет лишь добиться того, чтобы я снова стала давать публичные концерты.

– Меня не волнует, будешь или не будешь ты выступать. Если хочешь этого, я сделаю все, чтобы помочь тебе, но ты не хочешь. Однако я знаю, что ты страдаешь оттого, что страхи ограничивают свободу твоих действий.

– Я уже могу ходить с тобой в ресторан, не покрываясь потом с головы до ног и не задыхаясь, если кто-то смотрит на меня. – Она действительно спокойно ходила с ним на дегустацию вин в Напа-Валли и с удовольствием ужинала в тихом, уютном ресторанчике, где никто с ней не заговаривал, кроме официантов.

Кэсс понимала, что могла наслаждаться этим лишь потому, что с ней был Нео. И не только потому, что в его присутствии у нее хватало смелости посещать новые места. Дело было в том, что он умело заполнял собой пространство между ней и другими. И никогда не приводил ее туда, где было много народу и где у нее могли бы возникнуть страхи, с которыми она не смогла бы справиться.

Он был очень внимательным к ней. Она постоянно ощущала его нежную заботу.

– И я очень этому рад. – Нео произнес эти слова, крепко прижав ее к себе, поэтому у нее и мысли не возникло насчет того, что ему страшно надоело ужинать с ней дома.

– У тебя на примете есть хороший специалист?

– Конечно.

Рассмеявшись, она провела пальцем по его мускулистой груди и, лишь оторвав руку, поняла, что нарисовала сердце. Казалось, он этого не заметил.

– «Конечно». Ты никогда ничего не предлагаешь, если у тебя нет четкого плана.

– Ее зовут Ларк Коразон, она добилась значительных успехов в лечении агорафобии и других страхов.

– Ты встречался с ней?

Он пожал плечами.

Кэсс приподнялась, взглянув в его глаза:

– Встречался. Какая она?

– Обычная женщина.

– И никаких хрустальных шаров и шелковых лент, свисающих с потолка?

– Мне кажется, ты путаешь гипнотерапевта с предсказателем судьбы.

– Возможно. Я готова с ней встретиться. – Но всего лишь потому, что Нео предложил ей сделать это. Она доверяла ему, как никому другому.

Он взглянул на Кэсс тем одобрительным взглядом, к которому она уже так привыкла и даже не могла без него жить:

– Я знаю, что готова. Мы встречаемся с ней завтра.

– Мы?..

– Ты думаешь, что я позволю тебе пойти одной?

Кэсс прижалась к нему:

– Ты так добр ко мне, Нео.

– Зачем же тогда нужны друзья?

– Я не знаю. У меня никогда не было такого друга, как ты.

– И у меня тоже.

– Гипноз – это совершенно непонятное для меня явление.

– Другая реальность?

– Да.

– И немного пугающая, – предположил он.

– В моей жизни и так уже много страхов. – И она не хотела, чтобы у нее возник еще один страх.

– Но гипноз может тебе помочь.

– Да.

– Ты хочешь, чтобы я присутствовал на сеансе?

– А ты сможешь?

– Да.

И Нео тихо просидел в углу весь сеанс, но его молчаливое присутствие оказало ей огромную поддержку. Кэсс чувствовала себя достаточно защищенной, чтобы честно отвечать на вопросы гипнотерапевта, а затем расслабиться, насколько это было возможно, во время погружения в гипноз.

Через месяц Кэсс и Нео сидели в ресторане, на самой верхушке башни «Спейс-Нидл». Кэсс давно хотела побывать здесь, но была не в состоянии преодолеть свой страх перед толпой, не говоря уже о том, что этот ресторан казался ей ловушкой, из которой можно было выбраться только на лифте.

Счастье бурлило внутри ее, как изысканное французское шампанское. Настоящее счастье.

– Ларк сказала, что большинство моих страхов связаны с публичными выступлениями, поэтому потребуются месяцы или даже годы, прежде чем я смогу их преодолеть.

– Все правильно. Тебе вообще не надо больше выступать.

От этих слов сердце Кэсс радостно забилось. Не было никаких сомнений: она была влюблена – безнадежно, безвозвратно! – в этого греческого миллиардера. Это подтвердил и ее китайский друг по переписке, и другие ее друзья, с которыми она общалась по Интернету. Единственный, кто не знал об этом и, возможно, опроверг бы ее убеждение, был сам Нео.

Но Кэсс не позволила этой мысли испортить свое прекрасное настроение.

– Я понимаю, но мне бы хотелось быть способной выступать.

– Какая радость – видеть тебя такой счастливой!

Она рассмеялась:

– Ты убедил меня в том, что никогда не устанешь от нашей дружбы, несмотря на мои комплексы. Ты не представляешь, как для меня это важно.

– А от чего я мог устать? Мы съездили в магазин и купили мне пианино. А также съездили в Напа-Валли.

– Да, съездили. – И он собирался взять ее в Дубай, на торжественное открытие комплекса. Подрядчик уже отчитался перед ним о проделанной работе, но Нео сказал Кэсс, что он подождет, пока она не сможет путешествовать с ним… комфортно.

Могла ли она надеяться на то, что он испытывает к ней нечто, кроме дружбы? Когда-нибудь, Кэсс даже была в этом убеждена, он с радостью выслушает ее признание в любви, но сейчас… она всегда отступала в последнюю минуту.

– А теперь поедем вместе на благотворительный вечер, – предложил он.

– Скажи, что заставляет тебя пожертвовать пятьсот долларов на бездомных животных? У тебя нет даже собаки!

– Я и не собираюсь ее заводить, но почти все бизнесмены принимают участие в подобных мероприятиях.

– Как и в игре в гольф.

– Скучная игра, но одна из тех, которую я прекрасно освоил.

Кэсс покачала головой:

– И все это ради бизнеса, да?

– Возможно, но именно поэтому твоя дружба мне так дорога. Твоя дружба – для меня, и только для меня. Не для бизнеса. Не для следующей сделки.

Ей стало тепло от этих слов, но сердце больно защемило.

Кэсс хотела гораздо большего, чем дружба, и иногда ей казалось, что Нео испытывает к ней не только дружеские чувства, но он вновь и вновь напоминал ей о том, что между ними существуют лишь дружеские отношения. И какими бы восхитительными они ни были, ей больно было осознавать, что однажды он найдет себе другую женщину, а она будет отброшена на задворки его жизни.

Этой ночью Кэсс решила расширить свой сексуальный репертуар, и, когда ее губы прикоснулись к его напряженной плоти, тело его вздрогнуло.

– Что ты делаешь?

– Я подумала, что это… Смех его был прерывистым.

– Я знаю, что это такое, мой маленький бесенок, – прервал он ее. – И удивлен, что ты решила сделать мне этот подарок.

– Почему? Я давно хотела это сделать.

– Тогда зачем ждала?

– Боялась что-нибудь испортить.

– Поверь мне, ты ничего не испортишь.

– О, теперь я уверена в этом. Я почитала литературу на эту тему, и авторитетные люди заявляют, что если не использовать в интимных ласках зубы, то это будет очень, очень плохо.

– Да, действительно. – Впервые его голос сорвался – не хватило воздуха.

– Ты очень вкусный…

Он вскрикнул, отдаваясь в ее руки.

Нео много раз ласкал Кэсс своим ртом, доводя ее до изнеможения и заставляя ее тело биться в оргазме, и она хотела доставить ему такое же удовольствие.

Неожиданно он схватил Кэсс и положил на себя, а затем мощным толчком вошел в нее. Через секунду он замер и сдавленно произнес:

– Я забыл презерватив.

– Я принимаю противозачаточные таблетки уже несколько недель.

– Ты ничего не сказала мне об этом.

– Об этом мне не хотелось говорить за ужином.

– Об этом тебе надо было сказать своему партнеру, пока у него не случился сердечный приступ оттого, что он занимается с тобой сексом без всякого предохранения.

– Вот я и сказала тебе… об этом.

Он качнул головой, но снова стал двигаться, и они оба подошли к концу гораздо быстрее, чем она ожидала.

А после, уткнувшись в его плечо, Кэсс погрузилась в сладкий сон, и блаженная улыбка играла на ее губах.

* * *

Нео сидел с Зефиром на бортике бассейна. Он давно не плавал вместе со своим бизнес-партнером и другом.

– Как у тебя дела с Кэсс? – спросил Зефир. – Я заметил, что ты все еще ходишь на уроки музыки.

– Да. – Хотя уроков, полученных у Кэсс в постели, было не меньше, чем уроков, полученных за роялем. У Нео даже появился спортивный азарт: ему хотелось как можно чаще сбивать с пути истинного свою учительницу музыки.

– У вас это серьезно?

– Серьезно? Мы друзья.

– Которые спят вместе почти каждую ночь.

– Откуда ты знаешь?

– Послушай, я не слепой!

Пожав плечами, Нео повторил:

– Она – моя подруга.

– Подруга с привилегиями?

– Так она себя называет.

– Значит, ты не будешь возражать, если она поделится этими привилегиями с другими друзьями.

– Она общается со своими друзьями только по Интернету. В реальной жизни Кэсс с ними даже не встречалась. – «Но теперь, если она преодолеет свои страхи, все может измениться», – предостерег его внутренний голос.

– Ты забросил всех женщин с тех пор, как познакомился с ней.

– Я устал от кратковременных связей.

– Но разве ты от Кассандры больше ничего не хочешь?

– А что еще я могу от нее хотеть?

– Жениться. Завести детей.

– Ты с ума сошел! – Нео покачал головой. – У меня нет времени для жены и детей. Я с трудом могу найти время даже для Кассандры. Кроме того, у нас с ней и так все хорошо.

– Действительно?

– Мне больше ничего не нужно.

– Ты уверен в этом?

– Абсолютно.

– Ну и замечательно! – усмехнулся Зефир.

Этот ответ шокировал Нео. Он приготовился выслушать лекцию о преимуществах женатой жизни. Зефир не мог так легко сдаться.

– Почему?

– Потому что Кэсс, по-видимому, тоже решила поплавать и, как мне кажется, услышала весь наш разговор. Не могу сказать точно, но, услышав наш разговор, она бросилась вон отсюда со страдальческим выражением на лице.

Нео вскочил:

– Почему ты мне ничего не сказал?

– Я сам заметил ее в последнюю минуту. Но ведь все, о чем ты сейчас говорил, было ей уже известно?

Да, но это сейчас не имело значения.

– Ты сказал, что на лице ее отразилось страдание?

– О, я ведь не знаю, является ли она и сейчас твоей «привилегированной подругой».

– Ты вмешиваешься не в свои дела! – бросил ему Нео.

Зефир посмотрел на друга невинным взглядом, но Нео ни на секунду не поверил ему.

– Я просто с тобой разговариваю.

– Не надо меня побуждать и подталкивать!

– Может быть, Кэсс не стала бы возражать против этого…

– Может быть, ты будешь заниматься своими делами, черт возьми! – Нео уже был не на шутку взбешен.

– Может быть, ты не будешь кричать на меня, а прислушаешься к моим словам?

– И что ты хочешь от меня?

– Сначала прочисти мозги и выйди отсюда!

Нео чуть не дал по лицу своему лучшему другу. Но, черт возьми, он злился не на Зи. Он злился на самого себя.

Он столько лет избегал любви, что, когда она вошла в его жизнь, он продолжал делать вид, будто ее и не было. Он отрицал любые глубокие чувства и отрицал ту жажду, которая была глубоко запрятана в нем и которую с самого детства он в себе подавлял. Жажду любви. Жажду семьи. Жажду того, что было у других и чего он сам никогда не имел…

И Кассандра тоже. Ее жизнь была такой же обездоленной, как и его, и все же он скрывал от нее свои чувства. Почему?

Ему стыдно было признаться, но он… боялся. Он, Нео Стамос, могущественный миллиардер, боялся оказаться недостойным любви прекрасной пианистки.

Точно так же, как он оказался недостойным любви своих родителей. Или так считало его измученное детское сердце? Разве, когда стал взрослым и научился трезво размышлять, он не понял, что это не его ущербность, а ущербность родителей лишила жизнь Нео любви?

И разве он не должен Кассандре отдать нечто большее, чем наследие своего тяжелого детства, которое он оставил далеко позади?

Горькие слезы струились по щекам Кассандры, когда она вошла в свой дом. Она злилась на себя за то, что плакала, но не смогла сдержать поток нахлынувших на нее чувств.

Она знала, что нужна Нео лишь для секса и дружбы, но все равно ее не оставляла надежда. В Кэсс продолжала жить мечта о том, что когда-нибудь обстоятельства изменятся и он посмотрит на нее другими глазами.

Нео проводил с ней свое свободное время. Практически все. Он звонил ей несколько раз в день, просто чтобы поговорить. Он все еще посещал уроки музыки, хотя, видит бог, тратил столько же времени на то, чтобы обучить ее искусству любви, сколько она – чтобы обучить его игре на фортепиано. Они занимались любовью и спали вместе почти каждый день.

Но на самом деле для него это была просто дружба. И больше ничего.

Проблема была в том, что Кэсс любила его, и любовь эта прожгла в ее сердце огромную дыру оттого, что ее приходилось скрывать.

Кэсс хотела выйти замуж за Нео. Она хотела иметь от него детей, хотела вместе с Дорой кормить его здоровой пищей, но при этом напоминать ему о том, что еда – это не просто источник калорий. Еда – это удовольствие. Кэсс хотела так много, что понимала: этого у нее не будет никогда. Со своими психологическими проблемами она совершенно не подходила миллиардеру, который мог заполучить любую женщину, какую только захочет. Ему нужна была женщина, которая без всяких ограничений могла бы присутствовать вместе с ним на деловых обедах и вечеринках, а не такая, которая с трудом выходила в свет раз в две недели.

Собрав все свои силы, Кэсс могла заставить себя пойти в многолюдное общество, но ее по-прежнему ужасала мысль о том, что ей придется знакомиться с новыми людьми. Нео вел себя так, будто это его не волновало, но лишь потому, что они были друзьями. И о более серьезных отношениях теперь и думать было нельзя…

Кэсс прошла мимо музыкальной комнаты, и в спальню ей тоже не хотелось идти. Остановившись в холле, она огляделась вокруг и впервые в жизни задумалась о том, зачем она живет здесь, в родительском доме? Ведь воспоминания о том, как они втроем жили здесь, были не очень радостными…

И все же она цеплялась за этот дом, который связывал ее с единственными людьми, любившими ее, пусть и недолгое время.

Нео нашел Кассандру в ее маленькой студии. Увидев красные глаза, он понял, что она плакала, и сердце его сжалось.

Но более тревожным было то, что он увидел на экране ее компьютера.

– Ты хочешь отсюда уехать?

– Почему бы и нет? Здесь меня ничто не удерживает.

Парализованный неожиданной болью, Нео на секунду перестал дышать:

– И даже я?

Она внимательно взглянула на него:

– И как долго?

– Что ты хочешь сказать?

– Ты устанешь в конце концов от нашей «привилегированной дружбы» и начнешь снова встречаться с другими женщинами.

Черт возьми, Нео еще не был готов к этому разговору! Он все еще боролся с чувствами, которые не хотел признавать. Но при мысли о том, что он может потерять Кэсс, его охватывал страх.

– Мы останемся с тобой друзьями.

– Нет.

– Нет? – Его пронзила острая боль.

– Может быть. Я не знаю. Ты столько для меня сделал. Ты – лучший друг, который только был у меня. И ты для меня – самый дорогой человек, даже дороже моих родителей. Я не отказываюсь от твоей дружбы, но не знаю, смогу ли я вынести то, что ты будешь встречаться с другими женщинами. – В ее голосе была такая боль, что Нео чуть не опустился перед ней на колени.

Она молча взглянула на него.

– Ты хочешь большего? – спросил он, пытаясь упорядочить свои мысли. Он не хотел терять самого дорогого человека в своей жизни.

– Какая разница, чего я хочу? Ты этого не хочешь. И ты мне ясно дал понять это.

– Может быть, я был не прав?

– То, о чем я говорю, гораздо серьезнее, чем это «может быть».

– Скажи, что это такое – любовь?

Кэсс потрясенно уставилась на Нео:

– Что ты хочешь сказать? Ты знаешь, что такое любовь.

– Нет, на самом деле я не знаю.

– Но…

– Я никогда никого не любил, и никто никогда не любил меня.

– Зефир любит тебя как брат.

– У меня нет никакого желания жениться на Зефире.

– На мне ты тоже не хочешь жениться.

– Я был не прав.

– Что?..

– Я хочу на тебе жениться. Но я считал, что у меня нет права просить тебя об этом.

Кэсс снова заплакала и закрыла лицо руками:

– Почему ты так говоришь?

– Я знаю толк в бизнесе, но отношения между мужчиной и женщиной – это нечто совсем другое.

– Ты был так добр ко мне, что я с трудом могу поверить в то, что ты не можешь поддерживать отношения с женщинами.

– Ты считаешь, что я был добр к тебе?

– Да!

– Хорошо. – Казалось, Нео испытал облегчение. Будто у него могли быть какие-то сомнения. – Очень хорошо.

– Даже считая, что мы с тобой просто друзья, ты обращался со мной как с королевой, Нео. Из тебя бы получился потрясающий муж и отец.

– Мы не просто друзья, – сказал он, и голос его сорвался, будто звякнуло стекло.

– Нет? – «О, пожалуйста, пожалуйста, убеди меня в этом!» – взмолилась про себя Кэсс.

– Нет.

– И кто мы тогда?

– Всё. Ты для меня – всё, и я хочу быть для тебя тем же.

– Ты уже для меня – всё. – Шагнув к нему, она обняла его красивое лицо. – И как ты не догадывался об этом? Ты – всё, о чем я всегда мечтала, о чем только могла мечтать. Я люблю тебя – всем сердцем, всей душой.

Он прижал Кэсс к себе, приподнял ее лицо, и глаза их встретились.

– Я люблю тебя. Я никогда никому не говорил этих слов, но теперь буду повторять снова и снова. Признаюсь, я боялся…

– Боялся чего?

– Оказаться недостойным твоей любви.

Она не спросила его, почему он боялся. Его прошлая жизнь объясняла все.

– Ты ошибался, считая, что был недостоин своих родителей. Это они были недостойны тебя.

– Разумом я это понимал…

– А теперь ты поймешь это сердцем. Я люблю тебя, Нео, очень люблю.

– Я обожаю тебя и всегда буду обожать.

– Даже после сеансов гипноза я вряд ли смогу преодолеть свою застенчивость. И никогда не стану светской львицей. А ведь тебе нужна именно такая женщина.

– Это не имеет значения. Мне не нужна светская львица. Мне нужна ты. И мне нужна жена… женщина, с которой я смогу создать семью. Совсем другую, чем те, в которых мы росли.

О да!

– Не могу представить себе ничего более прекрасного…

– И я тоже.

А затем он поцеловал ее, или она поцеловала его… Кэсс даже не поняла, каким образом их губы встретились, но это все-таки произошло, и это был самый проникновенный поцелуй во всей истории поцелуев. Он говорил об истинной любви, глубокой страсти и затаенных надеждах, которые были уже почти потеряны, но возродились с новой силой и принесли с собой волшебное ощущение счастья.

Кэсс сидела на его коленях, когда их губы наконец разомкнулись.

– Моя женщина, моя… жена….

Она прижалась лбом к его груди, и страхи ее совершенно улеглись.

– О, Нео! Ведь в этом у тебя не было сомнения?

– Нет, моя драгоценная женщина, никогда. Я просто взглянул в лицо правде, которая изгнала из моей души демонов, пробуждавших во мне страх. В этом мире есть человек, который важен для меня гораздо больше, чем бизнес, чем что-либо или кто-либо на свете.

– И я могу сказать то же самое.

– Я знаю об этом, и я несказанно счастлив.

– И я тоже.

– Поедем в Афины на наш медовый месяц?

– Конечно. И мы сделаем там первого из наших детей, которые, по мнению Доры, у нас обязательно должны быть.

– Дора очень проницательная женщина, – рассмеялся Нео, и смех его, вместе с ним самим, заполнил все ее существо.

У обоих в жизни было мало любви, но недостаток ее количества они собирались восполнить качеством. Они понимали, что любовь – это драгоценный дар, и не воспринимали ее как нечто само собой разумеющееся, как другие люди.

Они действительно были друг для друга самой большой ценностью в жизни.