В папином кабинете, на стене висит скрипка.

Самая обыкновенная, маленькая скрипка с порванными струнами, с пожелтевшим от времени смычком. Но Вовику, кудрявому, розовому Вовику, папиному сыну, мальчику с большими синими мечтательными глазами, скрипка кажется такой заманчивой, таинственной и волшебной.

Эту скрипку папе подарил один бедный, старый венгерец. Папа ездил за границу и в одно из своих пребываний в далеком, чужом городке встретил больного, слабого, чуть живого старика.

Вовин папа — доктор. Он умеет хорошо лечить всевозможные болезни. Вылечил и больного венгерца. И в благодарность за это последний подарил папе на память свою старую, почти непригодную для игры, скрипку.

Эта-то скрипка и висит в папином кабинете, на стене.

* * *

На днях Вовино рождение. Ему минет семь лет. Еще через год будет восемь, и папа поместит своего мальчика в пансион. Вовик полусиротка. У него нет мамы: она умерла лет шесть тому назад, а у папы, который постоянно в разъездах по службе, дела «по горло», как говорит няня и фрейлен Эмма, Вовина бонна. Без надзора родителей мальчика нельзя держать дома, и поэтому папа решил отдать Вовика в пансион. Но еще остается Вовику целый год до пансиона.

Ко дню рождения Вовика папа, родные и знакомые подарили мальчику тьму игрушек. Чего-чего тут только не было: и крепость с солдатиками, и вагон трамвая, и гнедой конь-качалка, и детский велосипед.

Кроме того папа в этот день заказал великолепный обед и пригласил маленьких гостей к своему Вовику.

Вечером, перед сном, крестя на ночь сынишку, он спросил:

— Ну, что, доволен днем своего рождения, малыш? Понравились тебе подарки? Скажи, чтобы тебе еще хотелось получить?

Вовик взглянул на папу, потом перевел взгляд на скрипку, старую скрипку, висевшую на стене, и сказал:

— Ах, если бы можно было получить ее, я был бы совсем, совсем счастлив и доволен, милый, милый папочка!

Папа засмеялся, снял со стены скрипку и подал ее Вовику.

Мальчик вспыхнул от радости, прижал к груди папин подарок и покрыл бесчисленными поцелуями лицо отца.

* * *

Вовик не умел играть на скрипке, но ему было все равно, — играть или нет. Ему просто казалось, что скрипка волшебная, и хотелось, чтобы она висела на стене в его детской.

Бережно повесил он свой новый подарок у изголовья кроватки, рядышком смычок, и не спускал с него глаз, пока раздевался на ночь. Когда он лежал уже в постели, и фрейлен Эмма, пожелав ему спокойной ночи, вышла из детской, Вовик услышал, как кто-то шепчет ему на ухо тихим, чуть слышным, звенящим шепотом:

— Встань, мальчик, оденься, возьми меня в руки, захвати мой смычок с собою, и я покажу тебе такие чудеса, каких ты еще наверное не встречал в твоей маленькой жизни.

Сначала Вовик испугался. Он никак не мог понять, откуда слышится таинственный голос. Потом поднял глаза на скрипку и… ахнул от изумления.

Это она говорила… Она оказалась, в самом деле, волшебной… Вовик ни чуточки не ошибся на ее счет. Ему оставалось только слушаться ее приказаний.

— Сейчас я буду готов, госпожа скрипка! — произнес он покорно и стал быстро-быстро одеваться.

* * *

Ночь… Луна сияет и точно манит на волю, в поле, где травы кажутся серебряными в ее нежном сиянии, а цветы совсем, совсем голубыми.

Вовик оделся в две минуты, бережно снял со стены смычок и скрипку и, выскочив в окошко детской, пришел сюда. Как хорошо здесь! Как тихо и чудесно в этом море лунного света!..

Скрипка тихо шепнула:

— Прижми меня к левому плечу, возьми смычок в руки и играй.

— Но я не умею! — беспомощно произнесу Вовик.

— Играй! — уже строже и повелительнее проговорила скрипка.

Рука Вовика, точно не по его воле, поднялась со смычком и тронула струны… Струны запели красиво, радостно, мелодично… Вовик играл.

* * *

— Что за странный музыкантик сюда забрался? Кто будит тишину лунной ночи? Кто не дает нам спать?

Вовик сидит на срубе большого, толстого дуба и играет. Его волшебная скрипка поет как живая. Скрипка поет так красиво, нежно, поет об этой лунной ночи, о голубых цветах, о серебристо-молочных травах. А кругом подбираются неслышно к Вовику какие-то белые, ушастые зверьки.

Это зайцы. Их пробудила песенка скрипки и привлекла сюда, на поляну. Они сердиты.

— Ночь дана затем, чтобы спать, — говорит серый, седой, очень сердитый по виду, заяц. — Молчи, мальчуган, или я моими острыми зубками изгрызу тебя как капустный листик…

Но Вовик ничуть не испугался угрозы.

Вовик только взглянул на зайчика и продолжал играть.

Ушастые присели полукругом, слушали внимательно, чесали лапками ушки. Помолчав, седой сказал снова:

— Он недурно играет!.. Слушая эту скрипку вспоминается молодость… Вспоминается, как я был сильным и крепким, молодым зайчонком и целыми днями рыскал по полям…

Молоденький, белый как лен, заяц прошептал томно:

— Под эти звуки мне вспоминается дочь короля соседнего заячьего племени Длинношерстов, прекрасная королевна Грызунья. Как бы хотелось повидать ее сейчас!

Средний заяц, прилежный работник, пробормотал сурово:

— Если бы он играл так с утра до ночи, я накопал бы много сладких кореньев в лесу и сделал бы огромные запасы на зиму.

Хотя зайчики говорили все это на своем заячьем языке, но Вовик отлично их понимал. И ему было приятно слушать, как восторгались они его скрипкой. Он очень любил зайчиков, и у него даже были свои зайчики, за которыми он сам ухаживал и которых сам кормил.

Вдрут все зайцы, слушавшие игру мальчика, обращаясь хором к Вовику, прострекотали:

— Эй, ты, музыкантик, оставайся с нами! Ты славный парень, и мы охотно приглашаем тебя с твоей скрипкой в наш заячий мир!

Вовик согласился сразу. Еще бы! Не каждый из людей может удостоиться такого приглашения!..

И остался в заячьем царстве.

* * *

Вовик поселился у зайцев.

Под корнями старого дуба у них целый дворец. Там и залы, и приемные, и столовые, и кладовые. Целые амбары для запасов овощей и хлебного зерна, листьев капусты и моркови… Здесь живет принц Белячок, тот самый, что мечтал в лунную ночь о королевне Грызунье. Вовику отвели целое помещение в дупле старого дуба, устроили ему постель из свежего мха, выложили дикими розами, левкоем и ромашкой ее изголовье. Подавали ему лучшие кушанья заячьего стола: яблоки, мед, орехи…

А когда он брал в руки свою волшебную скрипку, к дуплу старого дуба сбегался весь заячий народ. Вовик водил смычком по струнам скрипки, скрипка пела чудесные песни, а зайцы восторгались и, ударяя лапку о лапку, восклицали:

— Какой он чудесный, наш маленький музыкант! И как стало весело с его появлением в нашем заячьем царстве!

* * *

Наступили черные дни. Племя Хлопоухих прослышало, что король Длинношерстов с огромным войском идет на него войною. Первый об этом узнал заяц Белячок, прибежал как-то на заре в дупло Вовика, испуганно крича:

— Проснись, музыкантик, проснись и выручи нас всех из беды… На наше племя идет сам могучий Длинношерст войною. Что делать? Что делать?

Вовик взглянул на свою волшебную скрипку и спросил тихо:

— Госпожа скрипка, скажите, что нам делать?

Скрипка пропела звонкими струнами, точно проговорила:

— Собери большое войско из всего заячьего народа. А когда это войско прибудет сюда, возьми меня в руки и играя веди Хлопоухих на врагов. Пусть не боятся — победа за ними.

Вовик поцеловал в знак благодарности скрипку и передал ее ответ принцу Белячку.

В тот же час был кликнут клич всему заячьему племени:

«Собираться в поход и смело выступить врагу навстречу!»

* * *

Их собралось видимо-невидимо, но тех из племени Ддинношерстов еще больше. Ух, как много собралось тех! Больше миллиона, право, больше! И они были уверены, что победят Хлопоухих.

Сам король Длинношерст вел свое войско, вооруженное на славу.

В обозе, среди многочисленных телохранителей и стражи, опираясь на плечо прислужницы, шла, проливая слезы, королевна Грызунья. Она горько плакала, потому что горячо любила принца Белячка, на которого шел ее отец войною, и хотела выйти за него замуж, но, увы, теперь это было невозможно! Он ведь считался врагом Длинношерстов. По крайней мере таким его считал ее отец-король.

Длинношерсты встретились с Хлопоухами на большой поляне. Хлопоухи ничем не были вооружены. Их знамена, лесные колокольчики на длинных, длинных стеблях звенели по ветру, и они вовсе не имели подходящего вида грозных воинов, которые идут воевать. Впереди — бодро шел Вовик со своей волшебной скрипкой в руках.

При виде приближающегося неприятеля он взмахнул смычком…

Скрипка заиграла… Король Длинношерст остановился, точно пораженный громом:

— Откуда эти звуки? О, как они прекрасны! — вскричал он и зашевелил ушами в такт скрипке.

Чем дольше играл Вовик, тем веселее становилась песнь… Ноги сами по себе сгибались как бы для танцев, уши и передние лапки хлопали и двигались в такт… Звенели колокольчики знамен. Песня захватила оба неприятельские войска и — о, смех! — воины из племени Длинношерстов схватились лапками с воинами-Хлопоухами и пустились в пляс!

То-то был танец!

То-то было весело!

Плясали под звуки волшебной скрипки так, как не плясали еще никогда… Кружились, прыгали, приседали и снова прыгали, и свои, и чужие, точно про войну не было и речи. Сам король Длинношерст танцевал с дядей Косым, седым, как лунь, старым зайцем, а королевна Грызунья не плакала уже больше. Нет, она весело смеялась, кружась с принцем Белячком. Она надеялась, что отец теперь согласится на их свадьбу.

* * *

На другое утро, пока Вовик спал еще на своей мягкой постельке в дупле старого дуба, двенадцать лучших зайцев-мудрецов держали совет, как им отблагодарить их музыканта за то, что он спас от поражения весь их заячий народ.

Самый старый из них, Косой, решил дело.

— Я предлагаю выгрызть полосу самой белой коры с березы, — сказал он, — и нацарапать на ней лапками прошение нашему спасителю и другу. Прошение — стать нашим королем!

— Да, да! Он должен быть нашим королем, очаровательный музыкантик! — подхватили другие зайцы хором и тут же принялись за работу. Своими острыми зубками они выгрызли целую полосу на березе, целую длинную полосу снежно-белой коры и нацарапали на ней острыми ноготками:

«Мальчика с синими глазами, так прекрасно играющий на скрипке, будь нашим королем!»

И понесли прошение к дуплу старого дуба…

* * *

От шума заячьих голосов Вовик проснулся. Вышел из дупла, захватив с собой волшебную скрипку, с которой не разлучался теперь ни одной минуты.

На лужайке сидели зайцы с прошением в лапках.

Вовик взглянул на длинную полосу березовой коры, прочел трогательное послание зайцев и весь встрепенулся от радости.

Ему, маленькому мальчику, синеглазому маленькому Вовику, ему предлагают быть королем!

Ах, это так заманчиво и прекрасно!

Он будет повелителем всего заячьего народа, ему будут воздавать такой почет! Он наденет корону на свою русую головку и станет повелевать над всем этим длинноухим народцем!

И, обрадованный и счастливый, Вовик уже хотел выразить свое согласие посольству, как вспомнил про свою скрипку.

Он так привык советоваться со своей волшебной подругой, что не мог обойти ее вниманием и сейчас.

— Госпожа скрипка, — произнес он, преисполненный уважения, — что вы скажете на это?

— Я скажу, — пропела скрипка, — я скажу одно: маленький мальчик забыл, что у него есть папа. Власть и тщеславие ослепили его.

Едва услышав эти слова, Вовик вспыхнул от смущения… Его сердечко защемило острой тоской по отцу… Захотелось неудержимо увидеть папу, всех своих домашних, прежнюю милую родную обстановку… Его синие глазки подернулись слезами… Он вскричал взволнованно и звонко:

— Нет, зайцы! Благодарю вас, нет! Я не могу быть вашим королем. Выберите другого! Принца Белячка выберите себе в короли. А я уйду от вас… Я соскучился по папе, по дому!

И он, ласково кивнув посольству головою, удалился.

* * *

Зайцы очень загрустили, узнав о желании Вовика их оставить. Собирались в кружки, говорили подолгу о чудесном музыкантике и его скрипке. Они крепко полюбили его и его волшебный инструмент. А Вовик тем временем, по настоянию той же скрипки, успел сходить в гости к Длинношерсту и упросить его отдать королевну Грызунью в жены будущему королю Хлопоухих — Белячку. Он же и привел старого короля и его дочь Грызунью в королевство Хлопоухих. Он же в присутствии всего племени назвал Белячка королем, а Грызунью королевой и возложил на их заячьи головы королевские короны.

А потом был пир на весь мир. Кушали за большими столами капустные листы, морковь и кочерыжки, кушали орехи и сладкие коренья и отрывали от огромного свадебного кочана каждый по большому листу…

Уже поздно, когда взошла луна на небе, Вовик сыграл зайцам еще раз на волшебной своей скрипке — в последний раз.

Оба племени — Длинношерсты и Хлопоухи — слушали с умиленными мордочками эту волшебную игру и, потрясенные до глубины души ею, обещали никогда не воевать больше, жить в мире и согласии, а свадьбой Белячка и Грызуньи скрепить этот договор.

Зайчики провожали в несчетном числе Вовика до самого его дома. Здесь они все присели на задние лапки и поклонились своему недолгому гостю до земли. Вовик простился с ними у самой калитки сада, но ему ужасно не хотелось расставаться с зайчиками. Он уселся на земле и долго-долго смотрел на них. В это время рядом с Вовиком вспыхнула тоненькая золотая струйка, осветившая всю полянку.

— Вот уже и утро! — воскликнул Вовик, встал, поклонился зайчикам, вошел в сад, бегом пробежал по дорожке, вскочил в окошко своей детской и…

* * *

И проснулся…

Он лежал раздетый в своей собственной постельке… В изголовьях висела старая скрипка.

— Где же зайчики? Где Белячок? Где Грызунья? — произнес Вовик, озираясь кругом. — Госпожа скрипка, не можете ли вы ответить?

Но скрипка молчала.

Вовик протер глаза. Он никак не мог понять, что все это значит.

И еще теперь Вовик не может сообразить, было ли все, случившееся с ним за ночь, сном или правдой…