Деятельность героини романа – легкомысленной фаворитки Марии Медичи разворачивается на бурном и интереснейшем отрезке истории держав, играющих ведущую роль в мировой политике XVII века. Этот роман об интимных тайнах и интригах королевских дворов Европы – первый из серии книг о похождениях очаровательной Изабеллы де Монтрей.

Кристиан Малезье

Очаровательная шпионка Марии Медичи

или

Альковная дипломатия

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Беспечный Париж

ГЛАВА I

Бал королевы-регентши

На бал, устроенный в честь дня рождения королевы, прибыло столько гостей, что английский посол сэр Генри Уортон скептически заметил: «Не успели смолкнуть похоронные фанфары, а безутешные вассалы усопшего короля уже веселятся. Быстро же Франция устала носить траур по Генриху IV!»

Проходивший мимо сэра Уортона молодой дворянин небрежно бросил через плечо:

– Французы не умеют долго печалиться!

– Господин сюринтендант, вы не знаете, кто этот щеголь?– спросил англичанин у стоявшего рядом с ним герцога де Сюлли.

– Виконт де Фонтрай.

– Тот самый Шарль де Фонтрай? Так это он прославился своими дуэлями?

– Да, на его счету уже шестеро убитых и двое тяжело раненных. Последняя дуэль виконта окончилась, по его мнению, весьма печально: он вынужден был помириться со своим противником…

– О-о-о!– воскликнул посол, провожая молодого француза насмешливым взглядом.

Де Фонтрай легкой походкой уверенного в себе человека направился было в глубину зала, но тут за его спиной послышалось недоуменное восклицание:

– Виконт, вы не желаете замечать меня?

Де Фонтрай растерянно оглянулся.

– О, мадам!– воскликнул он обрадованно.– Не кощунствуйте! Не заметить Анну де Сюлли? Да это просто невозможно! Вы – одна из самых ярких и прекрасных звезд на небосклоне французского двора…

– Вы, виконт, кажется, сравнили мою жену со звездой?– усмехнулся де Сюлли.– Но звезды далеки и недоступны, чего не скажешь о наших красавицах!

– Максимилиен, ваши пошлые остроты мне надоели,– резко оборвала его молодая супруга.

– Дорогая, мои пошлые остроты вам надоели много месяцев тому назад. С тех пор у вас было достаточно времени привыкнуть к ним…

– Ах, виконт, расскажите нам лучше что-нибудь о дуэлях,– прощебетала де Сюлли, надеясь загладить неловкость.

– Извольте,– с готовностью подхватил виконт,– вчера я был секундантом на дуэли моего друга барона д'Эскара с господином де Ланси.

– О, я уже слышала об этой дуэли,– воскликнула одна из приятельниц Анны.– Какова же причина ссоры этих двух господ? Говорят, кто-то из них отказался вернуть карточный долг?

Виконт загадочно улыбнулся.

– Ищите женщину!

– Что? Что вы хотите этим сказать?– оживились дамы.– Они дрались из-за женщины? Но кто она?

– Увы, увы… Мне бы очень хотелось доставить вам удовольствие, но я вынужден молчать. Я поклялся!

– Но виконт,– нежно проворковала де Сюлли,– пожалуйста, скажите!

– Дорогая,– вмешался ее супруг, задорно поблескивая глазами,– этот господин уже объяснил, что не может доставить вам то удовольствие, о котором вы мечтаете. Не будьте же так настойчивы! Это нескромно!!!

Дамы, уловив двусмысленность этих слов, переглянулись. Де Фонтрай изучающе посмотрел на насмешника, но прикинув, что дуэль с соперником столь преклонного возраста и столь высокого положения вряд ли прибавит ему славы, оставил воинственные намерения и удалился.

Анна рассерженно взглянула на супруга.

– Вы, кажется, добились своего?

– Добился,– спокойно согласился тот,– а теперь я хочу повидаться с принцем Конде. Он должен мне крупную сумму, но почему-то не торопится с возвращением. Может быть, он решил, что я уже умер? Пойду-ка огорчу его и скажу, что я еще жив, а раз я жив, стало быть, и деньги мне нужны!

Юная красавица проводила мужа презрительным взглядом и обернулась к собеседницам:

– Вы слышали? Виконт сказал: «Ищите женщину!»

– По-моему, ни у господина д'Эскара, ни у господина де Ланси в настоящее время нет любовницы,– откликнулась одна из дам.

– Постойте!– воскликнула госпожа де Сюлли.– Я не раз видела карету д'Эскара у особняка маркизы де Гершевиль! Конечно, сама фрейлина королевы слишком стара для барона! Но у нее есть племянница…

– Вы думаете, д'Эскар – любовник Изабеллы де Монтрей?– Дамы снисходительно заулыбались.– Но разве вы еще не знаете, что ее любовник – Генрих де Ла-Гард! Правда, она скрывает это, наверное, не догадывается, что всему Парижу известна ее тайна…

– Все верно,– согласилась госпожа де Сюлли,– де Ла-Гард – любовник мадемуазель Изабеллы, но, по-моему, ее тетка не в восторге от этой кандидатуры. Она воспользовалась тем, что королева отправила де Ла-Гарда в Испанию и попыталась свести свою племянницу с господином д'Эскаром, который, наверняка, влюблен в эту даму.

– Но при чем здесь де Ланси?

– Но ведь де Ланси – друг де Ла-Гарда! – воскликнула молодая женщина, поражаясь недогадливости своих приятельниц и в тот же миг заметила супруга, направляющегося в их сторону.

– Вы уже побеседовали с принцем? Так быстро?– недовольно осведомилась она.

– Да, уже побеседовал. Надеюсь, и вы неплохо провели время. Кого вы обсуждали на этот раз, милые дамы?– насмешливо поинтересовался де Сюлли.

– Не беспокойтесь! Не вас,– сухо ответила его супруга и демонстративно отвернулась.

* * *

По залу пронесся легкий шум, затем разом все смолкли, и в наступившей тишине старший камергер объявил о прибытии Его Величества короля Франции Людовика XIII и Ее Величества королевы-регентши Марии Медичи.

Мария была уже далеко не молода и далеко не красива: расплывшееся лицо; толстые, дрябловатые щеки, сотрясающиеся при ходьбе; длинный, слегка приплюснутый нос… ее небольшие карие глазки суетливо бегали по лицам придворных, казалось, королева хотела понять, какое впечатление производит на своих подданных.

Чуть поодаль от матери стоял юный король; плотную фигуру мальчика облегал бархатный камзол, а на плечах покоилась коротенькая горностаевая мантия.

Честь первым подойти к королеве для приветствия принадлежала принцу Конде. Надменный вельможа еще не забыл те счастливые дни, когда бездетный Генрих IV объявил его наследником престола. Впрочем, это было еще до рождения дофина. Конде величественно склонился перед королевой и раскрыл маленький ларец. Там на пурпурной бархатной подушечке лежали два великолепных золотых браслета, украшенных темно-вишневыми рубинами.

Мария Медичи благосклонно улыбнулась, и в этот момент за ее спиной раздался чей-то голос с явным итальянским акцентом:

– Я уже видел эти браслеты, кажется, монсеньор, их надевала ваша супруга, когда танцевала на балу с покойным королем Генрихом?

Де Конде сильно побледнел, потом побагровел и с ненавистью взглянул на говорившего. Но в черных, чуть навыкате глазах маршала д'Анкра, задавшего этот вопрос, нельзя было прочесть ничего кроме вежливого любопытства.

Королева поспешила замять бестактность и, натянуто улыбнувшись, проговорила:

– Уверяю вас, господин д'Анкр, вы ошиблись!

Принц холодно поклонился. Придворные многозначительно переглянулись, понимая, что Конде никогда не простит этому выскочке-итальянцу намеков на свою бедность и легкомысленность юной супруги.

За принцем крови последовали герцоги Вандом, Буильон, Мэн, Невер, Гиз, Монморанси, Роган.

Мария Медичи, принимая подарки, милостиво улыбалась, и все же не могла не заметить презрительных взглядов этих вельмож, направленных в сторону красавца д'Анкра и его супруги Леоноры Галигай.

«Никогда эти мятежные вассалы и внебрачные дети моего дорогого супруга не дождутся, чтобы я удалила от двора своих преданных друзей,– мрачно думала королева.– Я заставлю этих высокомерных вельмож уважать королевскую волю!»

Позолоченные двери залы неожиданно распахнулись, рассыпая яркие блики, и на пороге появилась ослепительно красивая женщина в голубом платье со шлейфом из серебряной парчи. Ее черные, уложенные по последней моде волосы, подчеркивали благородную бледность лица; яркие синие глаза лукаво смотрели из-под длинных, пушистых ресниц.

– Мадемуазель Изабелла де Монтрей,– торжественно объявил камергер.

И вошедшая плавно заскользила по сверкающему паркету.

– Изабелла, дорогая, вы, как всегда, опаздываете.– Королева, благосклонно улыбаясь, протянула руку для поцелуя.

– О, Ваше Величество, простите меня! Экипаж сломался, и, чтобы добраться до Лувра, мне пришлось воспользоваться портшезом.

– Я подарю вам новый экипаж,– промолвила королева, раскрывая перламутровый футлярчик,– только не опаздывайте в следующий раз… О, какая прелесть, жемчужная диадема! Спасибо, дорогая, спасибо! Я хочу ее примерить.

Леонора Галигай вынырнула из-за спины своей повелительницы и принялась закреплять диадему на волосах королевы.

– Эта карлица слишком проворна,– насмешливо произнес Конде, глядя на Леонору.

– Она так же проворна, как и уродлива,– откликнулся де Сюлли.

– Но она молочная сестра Марии Медичи, господа. И королева, кажется, любит ее,– заметил д'Эпернон.

– Королева любит не ее, герцог, а ее супруга, это ничтожество Кончини, которого недавно стали величать маршалом д'Анкром,– возразил Конде и, поймав на себе острый и подозрительный взгляд Леоноры, зябко повел плечами.– Взгляните-ка на нее, господа. Это же настоящая ведьма! Ее давно пора отправить на костер вместе с муженьком!

Наконец Леоноре удалось закрепить диадему, и Мария Медичи, величественно поднявшись, спросила:

– Как по-вашему, господа, жемчуг мне к лицу?

Придворные захлопали в ладоши.

– Очаровательно…

– Прелестно…

– Восхитительно!

Изабелла де Монтрей торжествующе улыбнулась и уже хотела было занять место среди придворных, как королева остановила ее.

– Нет, дорогая, ваше место подле меня!

Кончини мгновенно оказался рядом с де Монтрей. Королева сурово взглянула на него и проговорила полушепотом:

– А ваше место, д'Анкр, подле супруги.

Через некоторое время заиграла музыка, и бал в честь дня рождения королевы начался.

– Вы видели? Эта де Монтрей совсем недавно представлена ко двору, а ей уже оказывают такие почести!– заметила госпожа де Сюлли, танцуя с виконтом де Фонтраем.

– О, я понимаю королеву,– ответил де Фонт-рай, пожирая взглядом мадемуазель Изабеллу, танцевавшую с принцем Конде.– Эту женщину невозможно не боготворить!

– Она – единственная француженка, пользующаяся доверием Марии Медичи. Ведь Ее Величество окружают одни иностранцы. Королева не доверяет даже принцам крови. А эта де Монтрей не так уж знатна!

– У нее свое оружие – красота, а красота подчас важнее пышных титулов. Посмотрите на Кончини: у него нет ни знатного происхождения, ни ума, ни хороших манер, но именно он, а не принц Конде стоит подле трона королевы. Потому, что он красив!

– Да, он красавец-мужчина,– согласилась Анна,– и к тому же, говорят, в постели способен творить чудеса…

– О, Анна!– горячо прошептал де Фонтрай,– если бы вы только позволили мне доказать вам, что не только маршал может быть чудотворцем…

Но ловкая кокетка не дала своему кавалеру закончить это недвусмысленное предложение.

– Взгляните-ка, Шарль,– она указала перламутровым ноготком на молодого человека в запыленном дорожном костюме, осторожно пробирающегося между танцующими.– Не совсем подходящий наряд для Лувра!

– Да ведь это же де Ла-Гард!– Любезная улыбка исчезла с лица виконта.– Думаю, что кое-кому не мешает узнать о возвращении из Мадрида этого типа…

Между тем юноша, нисколько не помышляя об эффекте, вызванном его неожиданным появлением, приблизился к королеве и приветствовал ее учтивым и одновременно исполненным достоинства поклоном.

– Граф, я не ожидала так скоро вашего возвращения,– проговорила королева, тщетно пытаясь скрыть свое волнение.

– Моя миссия окончена, Ваше Величество,– проговорил юноша, протягивая королеве запечатанный пакет.

Королева взяла пакет в руки. Несколько секунд она колебалась, но потом решительным жестом вскрыла его и пробежала глазами письмо. Д'Анкр и Леонора Галигай, стоявшие рядом с королевой и имевшие возможность ознакомиться с содержанием письма, удовлетворенно переглянулись.

Королева дочитала письмо, вложила его обратно в пакет и счастливо улыбнулась.

– Благодарю вас, граф. Вот здесь,– она показала на пакет,– заключается лучший подарок ко дню моего рождения.– Благодарю вас! Скажите, вы спешили в Париж, чтобы доставить мне это радостное известие к сегодняшнему празднику?

Де Ла-Гард слегка покраснел и, поискав кого-то взглядом среди придворных, ответил:

– Да, Ваше Величество.

– Я ценю вашу правдивость,– усмехнулась королева, многозначительно поглядывая на мадемуазель де Монтрей.– Но вы, должно быть, устали с дороги. Кроме того, вам надо переодеться: ваши ботфорты забрызганы грязью, а камзол насквозь пропитан дорожной пылью.

– Извините, Ваше Величество,– смутился граф.– Я никогда бы не решился появиться перед вами и королем в таком виде, да еще и в такой день. Но пакет… Вы сами велели доставить его как можно быстрее, даже приказали разбудить вас, если я прибуду в Лувр ночью!

– Я помню, граф,– снисходительно улыбнулась королева,– и разрешаю вам один танец, один-единственный, а потом вы отправитесь отдыхать. Я должна заботиться о преданных мне людях!

Граф поклонился королеве, и музыканты вновь взялись за свои инструменты.

Конде шагнул было к мадемуазель де Монтрей, но та неотрывно смотрела в сторону приближающегося де Ла-Гарда. Конде, усмехаясь, отошел.

– У этой де Монтрей плохой вкус,– сообщил он де Сюлли.

– Ого, посмотрите-ка, принц,– злорадно откликнулся сюринтендант,– этот удалец де Ла-Гард пригласил прекрасную Изабеллу на танец. Нет, вы только взгляните, как они танцуют! Похоже, что они любовники…

– Я же говорю: у де Монтрей плохой вкус!

Спустя полчаса после ухода де Ла-Гарда мадемуазель Изабелла незаметно покинула Лувр.

ГЛАВА II

Дела личные и государственные

Мария Медичи вошла в спальню и тяжело опустилась на кровать. Ее камеристка донна Стефания засуетилась, подсовывая подушечки под грузное тело своей повелительницы. Королева устало закрыла глаза. Мягкие деликатные прикосновения донны Стефании, расстегивающей тугие крючки на платье, успокаивали и убаюкивали ее. Мария только теперь почувствовала, что сегодняшний бал утомил ее больше обыкновенного.

Донна Стефания принесла позолоченный таз с горячей водой, приподняла пышные нижние юбки платья королевы и принялась стягивать шелковые узорчатые чулки, обнажая неестественно белые, отечные ноги своей госпожи.

Мария Медичи медленно опустила ноги в таз и блаженно заулыбалась.

– Стефания, горячая ванна для ног – это то, о чем я мечтала все последние часы. Балы здорово утомляют, а маршал так умоляюще смотрел на меня, что я просто не могла отказать ему в танце. Ах, как он беспощаден!

– Ваше Величество, вы сегодня великолепно танцевали. Все придворные смотрели на вас и господина д'Анкра с немым восторгом.

– Да, я сегодня была в ударе,– согласилась королева и устало пошевелила ступнями.

– Придворные весь вечер говорили только о вас. Все единодушно считают, что маршал влюблен в свою королеву…

– О, как мне надоели эти вечные сплетни придворных, какие у них злые языки,– проворковала королева, тщетно пытаясь скрыть тщеславную улыбку.

– Ваше Величество, я тоже думаю так,– сладко покаялась Стефания.– Маршал влюблен в вас! Влюблен без памяти.

– Ты с ума сошла,– возмутилась королева, игриво поправив юбку,– д'Анкр – супруг Леоноры!

– Ваше Величество,– камеристка смущенно опустила плутоватые глаза,– я всегда говорю вам только правду. Вы, конечно, можете наказать меня, но я должна сказать, что господин д'Анкр любит вас, и вы единственная при дворе, кто не замечает этого!

Королева попыталась изобразить на своем лице выражение крайней печали.

– Бедняжка Леонора. Видит Бог, я не виновата в преступной страсти ее супруга…

– В этом виновата лишь ваша красота,– смиренно произнесла донна Стефания, и в этот миг в двери резко постучали.

Королева вздрогнула, она не любила, когда ее мечтания прерывались чьим-то внезапным вторжением. Стук повторился. Мария Медичи вздохнула и приказала открыть двери. Тотчас в комнату вкатилась маленькая худощавая женщина.

– Леонора, вы?…– Мария устало поморщилась.– Я уже собиралась молиться, я так устала после бала…

– Еще бы,– карлица дерзко взглянула на королеву,– ведь вы весь вечер протанцевали с моим супругом.

– Но Леонора…– попыталась возразить королева.

– Не беспокойтесь, Ваше Величество, я не ревнива!

«И напрасно»,– злорадно подумала Мария.

– Как вам понравился мой бал?

– Я не люблю балов, Ваше Величество.

– Ах, дорогая, вы просто стесняетесь своего небольшого роста. И совершенно напрасно, в этом есть свое очарование!

Леонора сердито взглянула на королеву. Та задела ее больное место.

– Я просто не люблю балов,– упрямо повторила она.– А еще я не люблю французов.

– Вы забываете, дорогая, что французы – мои подданные…

– По-моему, сами французы об этом давно забыли,– парировала карлица.– Все эти принцы крови ведут себя так, словно они короли: заносчиво, нахально! Вы должны положить этому конец. Иначе…

– Вы чересчур бдительны, Леонора!

Мария Медичи вынула ноги из таза, Стефания обтерла их салфетками и с поклоном удалилась.

С минуту королева молчала.

– Плохие известия в последнее время сыплются на меня как из рога изобилия,– пожаловалась она Леоноре.

– Но, кажется, вы сегодня получали не только плохие известия?– возразила Галигай.

– Вы имеете в виду пакет из Испании?– оживилась королева.– О, Леонора, кажется, я добилась своего: Филипп III согласен отдать в супруги Людовику свою дочь, инфанту Анну.

– Поздравляю, Ваше Величество.

Фаворитка забралась в кресло, скинула крошечные туфельки и поджала под себя ноги.

– Кроме того,– продолжала Мария Медичи,– король Испании просит у меня руки Елизаветы для эрцгерцога Филиппа. Представьте себе, дорогая, моя Елизавета станет супругой наследника испанского престола.

– Поздравляю, Ваше Величество,– повторила Леонора, кутаясь в теплый плед.

– Испания хочет мира со мной!– торжествовала королева.

– Испания хочет мира для себя,– мудро возразила Галигай.– Покойный Филипп II совершенно разорил свою страну непрерывными войнами, да еще оставил своему наследнику кучу долгов. Только поэтому Филипп III так сговорчив.

Мария Медичи поднялась с кровати и подошла к туалетному столику.

– Дорогая, помогите мне распустить прическу.

Леонора неохотно встала с кресла, взобралась на высокую резную скамеечку из слоновой кости и начала вытаскивать из волос королевы бриллиантовые булавки.

– В сущности,– продолжала Мария Медичи,– мне абсолютно все равно, какие причины заставляют Испанию идти на союз со мной. Мне нужен был мир, и я его получила. Двойной брачный союз – хорошее подтверждение тому. Теперь, когда за моей спиной Филипп III, эти интриганы – принц Конде и граф Суассон не посмеют оспаривать мои права.

– Да, теперь принцы притихнут,– согласилась Леонора.

– Я должна наградить графа де Ла-Гарда,– заявила королева.– Завтра же прикажу выплатить ему из казны пятьсот тысяч ливров за усердную службу.

– Ваш сюринтендант финансов может и отказать в выплате столь крупной суммы,– скептически заметила Галигай.

– Сюлли не посмеет сделать этого,– решительно произнесла королева.– И так он достаточно часто отказывал мне, пока Генрих был жив!

– Ваше Величество, можно задать вам один вопрос?– вдруг произнесла Леонора.

– Ну конечно.– Королева насторожилась.

– Почему господин Сюлли, ваш злейший враг, до сих пор занимает пост сюринтенданта финансов?

– Почему? – Королева пожала плечами.– Странный вопрос! Думаю, что Сюлли предан королевскому дому.

– Герцог Сюлли был предан покойному Генриху IV, но отнюдь не вам. Не обманывайте себя, Ваше Величество.– Леонора сняла последнюю жемчужную нить с волос королевы и начала их расчесывать.– Сюлли ненавидит вас, если в стране вспыхнет восстание, герцог встанет на сторону мятежников, и тогда казна, которую вы так бездумно доверили ему, окажется под угрозой разграбления!

Королева поморщилась.

– Осторожней, Леонора, вы слишком увлеклись нашей беседой. Так я могу остаться и без волос!

– Простите, Ваше Величество, я очень волнуюсь за вас и юного короля. Отправьте в отставку Сюлли, назначьте нового сюринтенданта финансов. Это необходимо для упрочения вашей власти и власти короля.

– Леонора, либо вы что-то не договариваете, либо преувеличиваете опасности, которые мне якобы грозят.

– Я преувеличиваю?– Карлица взволнованно забегала по комнате.– Я преувеличиваю? Принц Конде, этот чванливый манерный истукан, держится при дворе так, словно ему, а не вам принадлежит верховная власть в государстве. Вы заметили, как вызывающе он смотрел сегодня на вас? А граф Суассон? Он не пришел на бал и даже не прислал вам поздравление! Разве преданные вассалы ведут себя так со своим повелителем? Суассон и Конде всего лишь принцы крови, принцы, а не короли! И нужно дать им понять, что королями они никогда не будут. Ваше Величество, все эти Вандомы, Неверы, Лонгвили выжидают благоприятного момента, чтобы стать на сторону победителя. Едва маятник удачи качнется в сторону Конде и Суассона, в стране вспыхнет мятеж!

Мария Медичи с брезгливой гримасой наблюдала за карлицей, которая металась по комнате и яростно жестикулировала. Вряд ли та в этот момент догадывалась, что королева мысленно сравнивает ее с дрессированной мартышкой из балагана.

– Леонора, не горячитесь, Конде не решится выступить против меня. Помните, как он добивался места в Королевском совете? Он ничего не получил, молча проглотил мой отказ и не попытался выступить против. А ведь тогда за его спиной была Испания! Так неужели этот трус станет бунтовать в тот момент, когда Испания лишила его своего покровительства и поддержала меня?

Леонора бессильно опустила маленькие руки.

– Дорогая, это становится невыносимым,– пожаловалась королева, забираясь на кровать,– вы круглые сутки говорите только о политике: Испания, английские шпионы, Конде, оппозиция принцев, заговоры, мятежи… Даже сегодня вы не могли поговорить со мной о чем-то другом!

– Простите, Ваше Величество, но обстановка такова…

– Все, я не желаю ничего об этом слышать, я устала быть королевой, я хочу побыть просто дамой, прекрасной и слегка легкомысленной дамой!

«Прекрасной? Ну, это уж слишком!»– подумала Галигай.

– Вот Изабелла де Монтрей никогда не говорит со мной о политике,– продолжала королева.– Она говорит со мной о платьях, прическах, экипажах, лошадях, охоте, балах. Она рассказывает мне всякие забавные истории. Может быть, потому мне с ней никогда не бывает скучно?

– Простите, Ваше Величество. Я действительно не могу говорить с вами о лошадях, когда вам, королю и всей Франции угрожает смертельная опасность!

– Опять?!– Королева даже подскочила на кровати.– Ну, вот что, я не желаю больше слышать о мятежах, не смейте заговаривать со мной об этом!

– Простите, Ваше Величество, вы сегодня, видно, не в духе… Спокойной ночи.

Леонора медленно направилась к дверям, надеясь, что королева в последний момент окликнет ее, но та молчала. Карлица притворила за собой дверь и засеменила по коридору. Она знала, что караульные, глядя вслед, передразнивают ее неуклюжую походку. Она знала это и не оборачивалась.

ГЛАВА III

Нетерпеливый любовник

Изабелла легко соскочила с подножки кареты и, подобрав нижние юбки бального платья, торопливо направилась к дому.

– Ко мне кто-нибудь приходил?– спросила она у молоденькой служанки, открывшей дверь.

– Да, мадемуазель.

– Кто? Где он? Ты проводила его в гостиную?– Изабелла была сильно взволнована, и служанка, заметив это, с подозрением посмотрела на свою госпожу.

– Приходил лакей маркизы де Гершевиль. Он сказал, что маркиза разволновалась, заметив, что вас нет на балу и велела отправить за вами свою карету. Но я объяснила, что вы отправились в Лувр на носилках, и лакей ушел.

– А кроме лакея никто не приходил?– с надеждой спросила Изабелла.

– Нет, но приносили письма.

– Письма? От кого? Ну, говори же скорее, Мари!

– Не знаю. Я положила их на стол в вашем кабинете,– ответила служанка, все больше и больше удивляясь.

Изабелла взбежала по ступенькам на второй этаж и толкнула дверь своего кабинета. На столе лежали два письма, но девушка разочарованно отодвинула их.

– Ну что, мадемуазель, вы нашли то, что искали?– спросила Мари, войдя в комнату вслед за госпожой.

– Нет, тут только письма от отца да от господина д'Эскара.

– Того самого, что по ночам поет под вашими окнами серенады?

– Не знаю, как избавиться от этого не в меру настойчивого поклонника,– пожаловалась Изабелла.

– Да, он мне тоже не по душе,– разоткровенничалась служанка.– Куда больше мне нравится другой ваш кавалер. Он и знатен, и богат, и хорош собой, и любит вас без памяти. А какие любовные стишки он сочиняет для вас! У меня просто сердце млеет!

– Что ты имеешь в виду?

– Я? Ничего…– испуганно пробормотала служанка, сообразив, что проговорилась.

– Какие стишки?– продолжала допытываться Изабелла.

– Стишки? Разве я говорила про какие-то стишки?

– Мари, отвечай немедленно: ты подслушивала?

– Но госпожа…

– Если скажешь правду, то я не выгоню тебя.

Мари виновато опустила глаза и пролепетала:

– Госпожа, не сердитесь, пожалуйста, и не выгоняйте меня. Ведь мне некуда идти.

– Рассказывай, Мари.

– Помните, у вашего кузена, графа де Ларош-Гийона были именины, и вы вернулись домой поздно и не одна?

– Да, со мной был граф де Ла-Гард. Мы с ним всю ночь проиграли в карты в гостиной.

– Да, да, вы еще просили не мешать вам и не подниматься на второй этаж. Так вот, я уже собиралась ложиться спать, но тут вспомнила, что не загасила свечу в вашей спальне…

Служанка запнулась, но Изабелла жестом велела ей продолжать.

– Так вот, я решила не отвлекать вас от игры, тихонько поднялась наверх и, минуя гостиную, направилась в вашу спальню. И вдруг, за дверью, в которую я только что собиралась войти, послышался мужской голос! Я так испугалась! Думала, что воры забрались в дом. Потому и стала подслушивать.

– Ну, и что же ты услышала?

– Ах,– служанка мечтательно улыбнулась,– мужчина что-то говорил про розу и соловья, про луну, звезды и любовь…

– Ах, негодная,– возмутилась хозяйка,– да как ты смела!

– Но, госпожа, я же не знала, что вы так скоро переберетесь из гостиной в спальню! И потом, как только я убедилась, что голос принадлежит графу де Ла-Гарду, я сразу же сообразила, что свечи вы и без меня погасите, и ушла.

Изабелла с негодованием взглянула на служанку, но та лишь смущенно отвела лукавые глаза.

– Ладно, мы поговорим об этом после, но я надеюсь, Мари, что больше такое не повторится!

– О нет, мадемуазель.

– В таком случае раздень меня, да поскорее!

Мари сняла с шеи своей госпожи крест, усыпанный драгоценными камнями, расшнуровала платье и помогла его снять. Обнаженное тело прекрасной Изабеллы просвечивало сквозь тонкую прозрачную ткань нижней сорочки. Мари накинула на плечи госпожи ночной халат из золотой парчи и начала распускать прическу.

– Не надо, Мари,– остановила ее хозяйка.– Возьми лучше жемчужную сеточку и закрепи ее на волосах.

Спустя несколько минут Изабелла придирчиво разглядывала себя в зеркале, поправляя выбившиеся из-под сеточки черные локоны.

– Ах, госпожа, вы самая красивая дама во всем Париже,– с улыбкой проговорила служанка.– Недаром все придворные кавалеры сходят с ума от вашей красоты.

– Ах, Мари, хватит болтать. Накрой-ка лучше в гостиной стол на две персоны, а потом можешь идти спать. И если в дверь будут стучать, не беспокойся. Я сама открою.

– Да, мадемуазель, не волнуйтесь. Все будет как в прошлый раз,– заверила девушка свою хозяйку.

Время приближалось к полуночи. Изабелла уже начала нервничать, но тот, кого она ждала, все не появлялся. Наконец где-то вдалеке, в самом конце улицы, послышалось цоканье копыт по булыжной мостовой. Изабелла прильнула к окну.

Всадник, которого она не могла хорошенько разглядеть из-за темноты, спешился напротив ее дома. Увидев, что лакей беспрепятственно пропустил незнакомца во двор, Изабелла, не помня себя от счастья, сбежала по ступенькам вниз и бросилась отпирать парадную дверь.

– Анри… Как долго вы шли ко мне…

– Изабелла, дайте я посмотрю на вас!

Граф, крепко обхватив хрупкие плечи возлюбленной, слегка отпрянул назад и замер, созерцая ее красоту словно чудо.

– Ну, как вы находите меня?– кокетливо спросила Изабелла.

– Вы… вы… вы ангел, Изабелла!– проговорил граф, запинаясь, и попытался поцеловать ее в шею.

Изабелла со смехом вырывалась из его объятий.

– К чему так спешить, милый граф?

– Вам неприятны мои поцелуи?

– Мне неприятно, что вы так торопитесь!

Спешка в амурных делах – плохая примета…

– Вот как? Стало быть, мое любовное томление для вас плохая примета?

– Конечно, что ж хорошего, если любовник не умеет держать себя в руках!– ответила Изабелла лукаво.

– Кто это вам сказал, что любовник должен держать себя в руках? Я предпочитаю держать в руках ту, ради которой столько верст проскакал из Мадрида без остановки.

Анри притянул к себе упирающуюся Изабеллу и принялся осыпать ее лицо, шею, грудь страстными поцелуями.

– Тише, граф, тише! Прислуга, наверное, еще не спит…

Изабелла тщетно пыталась уклониться от ласк де Ла-Гарда: граф был слишком опытным и настойчивым любовником, чтобы позволить возлюбленной одержать над собой победу.

– Ах, Анри, ну к чему так спешить! Пусть все это произойдет в спальне,– пролепетала обессилевшая Изабелла.

– В спальне? Ну конечно, в спальне это тоже произойдет,– невозмутимо ответил граф.– Я очень люблю перемену мест.

– Ну, снимите хотя бы шпагу. Неужели перевязь вам не мешает!

– О, дорогая, в делах любви мне не может помешать даже чужая шпага, не то что моя собственная. Но если вы так настаиваете…

В тот момент, когда граф стал снимать перевязь, Изабелле все же удалось выскользнуть из его объятий, и девушка со смехом помчалась наверх. Но де Ла-Гард недолго преследовал свою очаровательную возлюбленную. Он догнал ее в два прыжка и, подхватив на руки, понес в спальню.

– Анри, вы направляетесь не туда. Нам нужно сначала в столовую,– запротестовала Изабелла.

– Так значит, вы предпочитаете заняться этим не в спальне, а в столовой?

– О нет, конечно! Просто я ужасно голодна.

– Вот совпадение: и я голоден сверх всякой меры. И ждать больше не намерен!

– Свечи, затушите свечи!– прошептала она, чувствуя, как рука Анри скользнула под прохладный шелк сорочки и нежно сжала ее грудь.

Дыхание Изабеллы участилось, она закрыла глаза и позволила возлюбленному раздеть себя. Анри восхищенно замер, созерцая ее стройную обнаженную фигурку, а затем принялся покрывать поцелуями ее шею, грудь, упругий живот, подбираясь к самым интимным уголкам ее тела.

Его рука нежно раздвинула ноги девушки и у Изабеллы сжалось сердце, а из груди вырвался жалобный стон. Тело ее извивалось, с губ слетали признания, которые она никогда не решилась бы произнести вслух, казалось, еще немного – и она сама овладеет этим мужчиной или умрет от нестерпимого желания.

Анри уловил это, и в глазах его появился азартный блеск. Он наклонился, поцеловал небольшую впадинку внизу живота, и Изабелла ощутила, как шевелятся шелковистые завитки от его дыхания. Это было слишком непривычно. Изабелла вздрогнула и постаралась выскользнуть из объятий, но ее стыдливость только воспламенила смелого любовника. Он обхватил ее руками, притянул к себе, и она почувствовала упругость его обнаженной плоти. Горячая волна наслаждения захлестнула молодую женщину; руки Анри в такт движениям сжимали ее ягодицы; ритмичные содрогания тела возлюбленного доводили ее до экстаза, заставляя то слабо постанывать, то вскрикивать от нестерпимо острого блаженства…

Простыни сбились, подушки скатились на пол, кровать жалобно всхлипывала под тяжестью их тел, но влюбленные не думали о пощаде.

Изабелла припала к плечу Анри и, чтобы заглушить рвущиеся с губ стоны, начала в забытьи покусывать его влажную соленую кожу. Он воспринял это как сигнал к решающей атаке. Темп движений участился, мускулы Анри на мгновение окаменели, и из груди его вырвался крик наслаждения – последний аккорд восхитительной сонаты их любви.

Несколько минут Изабелла лежала неподвижно, потом открыла глаза и посмотрела на возлюбленного. Он был прекрасен, словно бог: его атлетические плечи, руки, черные курчавые волосы в паху,– все было покрыто капельками пота. Анри, увидев, куда направлен ее взгляд, устало улыбнулся.

– Я люблю вас, Изабелла. У меня еще никогда не было женщины, которую я бы желал больше, чем вас.

Она слушала его не перебивая, потом наклонилась, подняла с пола легкую простыню и накрыла их разгоряченные тела.

– Я люблю вас так исступленно, что временами мне кажется, будто я схожу с ума,– продолжал Анри, вдыхая нежный аромат ее волос.– Где вы были раньше? Почему я не встретил вас год назад?

– Потому что я недавно представлена ко двору…

– И уже сумели покорить сердца стольких кавалеров,– констатировал граф с печальной улыбкой.– Знаете, дорогая, я вас ужасно ревную!

– Но Анри, я так целомудренна,– шутливо возразила Изабелла.

– Нет, дорогая, мне не до шуток. Если бы вы знали, что происходит в моей душе, когда этот наглец Кончини вожделенно взирает на вас! Чувствую, что мне придется проучить этого негодяя.

– Что вы, Анри! Д'Анкр – фаворит королевы,– возразила Изабелла с опаской.

– Это не освобождает его от честного поединка!

– Ах, Анри, у вас одни дуэли в голове,– досадливо поморщилась девушка.

– Нет, дорогая,– улыбнулся граф приветливо.– В моей голове только вы, и для другого там места не осталось.

ГЛАВА IV

Ночная репетиция маршала д'Анкра

Леонора Галигай с тревогой думала о том, что утрачивает влияние на королеву. Мария Медичи просто не желала слушать ее разумных советов. Почему? Неужели все дело в этой черноволосой красотке? Если так, то де Монтрей становится очень опасной соперницей. Она остроумна и знает массу интереснейших историй – королеве так нравятся ее рассказы! Она всегда модно и со вкусом одета, и Мария Медичи с ней, а не с Леонорой, решает, какое платье надеть для предстоящего бала или охоты. Де Монтрей красива, даже очень, а королеве давно надоело, что весь двор потешается над уродливой фигурой ее молочной сестры. И наконец, эта де Монтрей делает вид, что вовсе не стремится удержать расположение своей повелительницы, поэтому та уверена, что де Монтрей сблизилась с ней не ради получения титулов, замков, денежных вознаграждений и должностей для себя и своих близких, а исключительно из дружеской привязанности…

Леонора вошла в свои покои и удивилась, увидев в гостиной свет. Она подкралась к дверям и тихонько приоткрыла одну из створок.

На огромной хрустальной люстре и во всех подсвечниках горели свечи. Перед зеркалом в новом светло-сером бархатном камзоле и с бокалом вина в правой руке стоял ее супруг. Панталоны он то ли уже снял, то ли забыл одеть, и поэтому из-под камзола выглядывали кружевные подштанники.

Маршал внимательно осмотрел свое отражение, а затем, отойдя на два шага назад, театрально поклонился и произнес:

– Ваше Величество, сегодня вы просто обворожительны! Нет, нет, лучше не так. Ваше Величество, сегодня вы так свежи, как нераскрывшийся бутон прекрасной розы. Нет! Пожалуй, слишком высокопарно. Ваше Величество, сегодня ваши глаза сияют ярче обычного. Впрочем нет, королева может подумать, что я намекаю на тусклый цвет ее глаз. Пожалуй, самая первая фраза получилась лучше всех. Ваше Величество, сегодня вы просто обворожительны! Позвольте мне поцеловать вашу руку. А если она мне откажет в этом, то я прижму руку к груди и скажу: Ах, не отказывайте мне в этом! Не разбивайте моего сердца!

– И часто вам приходится целовать королеве руки в таком виде?– Леонора насмешливо смотрела на супруга.

– О, дорогая, я так долго вас ждал, что вот решил немного поразвлечься…– Д'Анкр был смущен.

– Маркиз, а где вы оставили свои панталоны?

– Панталоны?– Маршал растерянно взглянул на свои ноги и захохотал: – Ой, как забавно, я забыл надеть панталоны!

– А вообразите, как было бы забавно, если бы вы забыли одеть панталоны, собираясь на сегодняшний бал!

Маршал перестал веселиться.

– А кстати, дорогая, где вы были все это время?

– Оставьте меня,– откликнулась Леонора,– ведь я не спрашиваю вас, зачем вы устроили этот маскарад с переодеваниями?

– А это и не маскарад,– возразил маркиз, глупо хлопая глазами,– просто я примерял новый костюм. Вы бы, дорогая, лучше сказали, к лицу мне это платье или нет?

– Нет,– ответила Леонора, насмешливо глядя на супруга,– подштанники куда больше подходят к вашему лицу.

– Вы оскорбляете меня, сударыня,– надулся маршал.

– А что я должна делать, по-вашему? Мне в мужья достался мужчина, который думает только о нарядах!

– Неправда,– попытался пошутить д'Анкр,– я – маршал, а стало быть, думаю о ратных подвигах!

– Маршал…– Леонора презрительно улыбнулась.– Маршал, который никогда в жизни не бывал на поле боя…

– Не беда, там я всегда побывать успею,– заверил Леонору супруг.

– Маршал… Вы бы лучше штаны надели, господин маршал!

– Да что вы прицепились к моим штанам!– возмутился маркиз.– Я же ничего не говорю о вашей фигуре…

Леонора задохнулась от обиды. Ей очень хотелось крикнуть этому человеку, что голова его набита сенной трухой, что своим положением при дворе, титулом и званием маршала он обязан только ей, что, кроме красивой внешности, ему нечем гордиться, что он ничтожный, малодушный и неблагодарный человек… но Леонора промолчала.

– Ладно, не будем ссориться, дорогой,– примирительно сказала она.– Мы должны держаться вместе.

Д'Анкр самодовольно хмыкнул, воображая, что ему удалось подчинить себе эту женщину, перед умом и хитростью которой он преклонялся.

– Сейчас вы пойдете к королеве…

– Я? В такой поздний час? Вы с ума сошли, Леонора!

– Слушайте меня и не перебивайте. И вы, и я сейчас в очень большой опасности: мы теряем свое влияние на королеву. Этого нельзя допустить. Поэтому вы пойдете к королеве и скажете ей, что вам известно о существовании заговора, целью которого является возведение на трон принца Конде.

– Но мне об этом ничего неизвестно,– испуганно прошептал маршал.

– Слушайте же! Так вот, королева скажет вам, что заговор ей не страшен, так как она состоит в союзе с Испанией, против которой никто не решится выступить. А вы ей скажите, что у вас есть сведения, будто герцога де Буильона, возглавляющего протестантскую оппозицию, поддерживает Англия. Вы должны убедить королеву в том, что ей необходим союз с Англией. Но протестанты Англии могут и не пойти на военный союз с католической королевой. Вот если бы этот союз был брачный… Яков I вот уже три года как овдовел, но не прочь снова жениться. Брак с французской королевой-регентшей крайне выгоден ему. А что касается выгод королевы – это дело очевидное. Во-первых, этим шагом королева укрепляет положение юного короля – во Франции отныне бунты просто невозможны; во-вторых, получает мужа-красавца, а также возможность разделить с ним власть и английский трон. Обязательно подчеркните, дорогой, что ее нынешнее положение королевы-регентши крайне ненадежно. Обрисуйте, как она будет бесправна после того, как король станет совершеннолетним. Кроме того, намекните, что в лице Англии королева приобретет также могущественного военного союзника. А союз с Испанией королева уже заключила. После всего этого, господин маршал, вы объясните королеве, какие выгоды могут быть от союза таких мощных держав как Англия, Франция и Испания.

– А действительно, какие тут выгоды?– простодушно осведомился маркиз.

Леонора печально вздохнула, подумав о том, как бы дурак-супруг не завалил все дело…

– Скажите, что теперь Англия, Франция и Испания, объединившись, смогут поделить Европу по своему усмотрению. А когда увидите, что королева клюнула на ваш план, тогда выразите сомнение, захочет ли Яков терять свою холостяцкую свободу. Напомните королеве, что ей уже за тридцать, но сделайте это мягко и осторожно. Подкиньте ей пару комплиментов из тех, что только что репетировали перед зеркалом без панталон. Скажите, что, несмотря на ее годы, она выглядит прекрасно, и что все удивляются, как ей удалось так сохранить свою красоту.

– Но королеве не за тридцать, а уже за сорок,– возразил д'Анкр.

– А вы забудьте про это,– посоветовала Леонора.– Так вот, насколько я знаю королеву, после всего, что вы ей наговорите, она спросит вашего совета. И вы скажете Ее Величеству, что знаете при дворе одного человека, который способен завоевать доверие короля Англии и устроить дела королевы как нельзя лучше.

– Ну, и кто же этот удалец?– поинтересовался маршал.

– Изабелла де Монтрей.

– Вы с ума сошли! Тоже мне, нашли политика. Да у нее все мысли только о драгоценностях и нарядах!

– К сожалению, только этим вы и схожи,– парировала Леонора.

– Но почему де Монтрей?– продолжал допытываться маршал.

– Потому что де Монтрей приобретает все большее и большее влияние на королеву. Ее нужно убрать подальше от Ее Величества!

– А вдруг королева не поверит?– с опаской спросил д'Анкр.– Вдруг скажет, что все это чушь?

– Я лучше знаю королеву,– твердо ответила Леонора.– Она может не поверить реальным фактам, а в эту чушь она поверит. Я даже не сомневаюсь. И тогда мы одним ударом избавимся от докучливой де Монтрей и вновь обретем расположение королевы.

– А если де Монтрей не справится со своей задачей?

– Да нам-то что до нее и до этой задачи? Не справится – ей же хуже – потеряет доверие королевы. А справится – тоже ничего страшного. Мы-то с вами в любом случае только выиграем.

– Не знаю, не знаю,– произнес маршал нерешительно.– Предлагать королеве выйти замуж за протестанта… Вряд ли она захочет губить свою душу!

– Да идите же, наконец,– вспылила Леонора.– Иначе я сама сейчас погублю вашу душу, трус несчастный!

– Что? Я трус? А почему же вы тогда сами не хотите сказать королеве все это?

– Потому что королева не будет говорить со мной ни о чем серьезном. Я уже пробовала, но у меня ничего не вышло. Теперь настал и ваш черед потрудиться для нашего общего блага. Идите и не забудьте надеть штаны!

Д'Анкр колебался еще несколько минут, а затем решительно произнес:

– Хорошо, Леонора, я пойду к королеве и попытаюсь склонить ее к браку с Яковом I. Надеюсь, вы будете довольны!

Карлица устало посмотрела вслед своему супругу и опять поймала себя на мысли о том, как неразумно поступает господь, заключая столь ничтожные души в такие божественные тела.

ГЛАВА V

Урок фехтования

За окнами послышалась задорная испанская мелодия, и чей-то голос визгливо запел:

«О, Изабелла, пробудись от сна,
Проснись и посмотри, как я страдаю!
Я от своих страданий просто таю,
Я от любви к тебе схожу с ума!»

При первых же аккордах этой серенады де Ла-Гард выпустил Изабеллу из объятий и возмущенно воскликнул:

– Кто этот негодяй? Барон д'Эскар?! Ну конечно, как же я сразу не догадался: такие пошленькие стишки мог сочинить только он! Где моя шпага?!

– Анри, друг мой, успокойтесь! Как вы можете ревновать меня к этому разряженному дураку? Неужели вы так мало меня знаете и так плохо обо мне думаете?

– А что я, по-вашему, должен думать, мадемуазель? Наглец д'Эскар среди ночи под вашими окнами распевает серенады, а вы призываете меня к спокойствию? Может, мне лучше переодеться в дамское платье, выйти на балкон и поаплодировать ему?

– Ах, граф, перестаньте! Я сейчас прикажу лакеям прогнать его.

– Ну уж, нет! Я с этим справлюсь куда лучше ваших лакеев!

– Вы сошли с ума! Если вы среди ночи затеете поединок с бароном прямо под моими окнами, то наутро все в Лувре будут знать, что вы мой любовник. Тетушка Гершевиль напишет обо всем отцу, и он вернет меня обратно в замок. Вы этого хотите?

Визгливый голос д'Эскара звучал все требовательнее, все призывнее.

– Изабелла, д'Эскар неотступно глядит сюда, на эти окна! Он знает, где находится ваша спальня?! Это уже становится интересным!– Де Ла-Гард с подозрением взглянул на Изабеллу.

– Успокойтесь, мой друг. Ну конечно, он знает окна моей спальни, если моя служанка уже около недели выливает на моего надоедливого поклонника из этих самых окон кувшин ледяной воды.

Но де Ла-Гард не желал слушать никаких оправданий.

– Так значит, де Ланси сказал мне правду? Значит, он дрался на дуэли с д'Эскаром, защищая мою честь!

– Нет, граф, скорее ваш приятель де Ланси защищал мою честь. Ведь барон д'Эскар посватался ко мне, а не к вам!

– Что? Он осмелился предложить вам руку? Он… он… Где моя шпага?

Граф быстро оделся, спустился за шпагой и, не обращая внимания на протесты своей очаровательной возлюбленной, вышел на балкон ее спальни.

Д'Эскар, исполняющий очередной куплет, поперхнулся и удивленно уставился на де Ла-Гарда. Слова серенады сами собой вылетели из его головы.

– Что вы тут делаете, граф?

– А что вы тут делаете, барон?– Де Ла-Гард насмешливо смотрел сверху вниз на изумленного соперника.

– Я? Я тут пою,– объяснил д'Эскар.

– А-а-а,– понимающе кивнул головой граф.– А я тут слушаю!

– Но я пою не для вас,– опять попытался объяснить барон.

– А кто вам сказал, что вы поете?– язвительно осведомился граф.– Неприличные звуки, вылетающие из вашего рта, никак нельзя назвать пением.

– Ах, так значит, вы находите мое пение неприличным?

– Я нахожу, что ваш жеребец справился бы с серенадой куда лучше.

– Что?!– Барон даже подпрыгнул от возмущения.

– Да, да,– подтвердил де Ла-Гард.– Ваш жеребец стал бы ржать, и все окружающие понимали бы, что это просто ржание. Но услышав звуки, которые вы каким-то образом ухитряетесь издавать ртом, а не задницей, как все нормальные люди, можно подумать черт знает что.

– Вы негодяй!– закричал д'Эскар пронзительно.– Прыгайте сюда, я сейчас расправлюсь с вами! Вы больше не будете мешать мне петь!

– О нет, я не буду мешать вам петь. Я просто научу вас танцевать!– крикнул граф и, спрыгнув с балкона на лужайку, кинулся на разъяренного д'Эскара.

– Итак, барон, отныне вы – мой ученик, и я намерен вам дать урок, который вы, надеюсь, никогда не забудете. Упражнение первое: укол в плечо.

И де Ла-Гард сделал несколько резких выпадов. Шпага его мелькнула в опасной близости от лица барона. Этого было достаточно, чтобы д'Эскар потерял бдительность. Де Ла-Гард незамедлительно воспользовался этим.

– Ах, простите, дорогой барон, я обещал ранить вас в плечо, а уколол в бедро. Но вы ведь не будете расстраиваться из-за такого пустяка? К тому же я собираюсь сейчас выполнить свое обещание и проколоть вам плечо! Вот и готово!

Д'Эскар вскрикнул от внезапной боли, но, увидев алое пятно, медленно расплывающееся по бархатному камзолу, рассвирепел.

– Граф, я советую вам прочитать последнюю молитву, ибо я вас сейчас убью!

– Дорогой барон, я благодарю вас за трогательную заботу о моей душе. Но религия – дело тонкое, и я не привык спешить с молитвами,– насмешливо откликнулся де Ла-Гард, возобновляя атаку.– Знаете, сударь, я не могу обещать оставить вас в живых, но могу твердо обещать другое: на похороны такого религиозного соперника как вы я закажу пышную мессу. Впрочем, не будем отвлекаться. Итак, упражнение второе: прыжки через шпагу.

Де Ла-Гард, сделав несколько обманных движений, ловко выбил шпагу из рук противника. Д'Эскар медленно попятился.

– Ну нет, сударь. Вам все же придется попрыгать. Вот так! Вот так! О, барон, как это ловко у вас получается! Благодаря моим стараниям вы скоро станете лучшим танцором при дворе. А я даже не беру с вас платы за уроки. Ну, хватит, я вижу, что вы устали и запыхались, и, если вы пообещаете больше не беспокоить эту даму,– граф указал на Изабеллу, наблюдавшую за поединком с балкона,– я отпущу вас и даже верну вам шпагу.

Барон, красный от злости и от перенесенного унижения, мрачно кивнул головой.

– Клянитесь,– потребовал де Ла-Гард.

– Слово дворянина,– прохрипел д'Эскар.

– Вот это другое дело,– облегченно вздохнул граф и, повернувшись к поверженному противнику спиной, послал возлюбленной воздушный поцелуй.

– Анри, оглянитесь!– воскликнула Изабелла.

Де Ла-Гард резко обернулся и едва успел отскочить в сторону. Мимо его головы просвистел огромный камень, который бухнулся в клумбу с цветами, примяв прекрасный розовый куст.

– Ого,– мрачно заметил де Ла-Гард,– страшно даже подумать, что было бы со мной, попади этот камень в цель. Так вот, стало быть, как выглядит ваше слово дворянина, д'Эскар?!

Граф поднял с земли шпагу барона и бросил ее к ногам противника.

– Оставим булыжники простолюдинам, сударь, у дворян есть другое оружие! Надеюсь, вы не против продолжения поединка?

Изабелла знала, что д'Эскар не был новичком: он неоднократно дрался на дуэлях и неплохо владел шпагой, хотя до виртуозного мастерства Анри ему было далеко. Но преимущество де Ла-Гарда было настолько очевидным, что Изабелла почти перестала волноваться. Можно даже сказать, что сцена дуэли теперь больше развлекала ее, нежели пугала, благодаря остроумным замечаниям и поучениям графа.

– Поскольку первое и второе упражнение, барон, вы уже освоили, позвольте познакомить вас с третьим. Уверен, вам оно понравится так же, как и предыдущие,– продолжал Анри свои наставления.– Назовем его «поворот и резкий скачок в сторону». Так, так и вот так! Ай-яй-яй, барон! Ну, почему вы не послушались и не отскочили в сторону? Мне опять пришлось испачкать ваш нарядный костюм. Теперь придется его выбросить.

– Думаю, вы ошибаетесь,– свирепо ответил д'Эскар,– я надеюсь его надеть на ваши поминки, сударь.

– О, не спешите меня хоронить,– насмешливо произнес граф.– Я многому еще не успел вас научить. Кажется, вы, сударь, не справились с третьим упражнением? На этот раз будьте внимательнее!

Д'Эскар неотрывно следил за действиями графа, но все же опять ошибся, и шпага пронзила его левое плечо.

– Проклятье!– прохрипел д'Эскар, прикрыв рану ладонью.

– Да, вам сегодня ночью не везет,– согласился Анри.– Вот сейчас вы вроде бы все сделали правильно, и поворот, и прыжок. Правда, прыгаете вы не очень-то грациозно! Но беда в том, что вы прыгнули в другую сторону, и сами же накололись на мою шпагу.

– Не стройте из себя непревзойденного фехтовальщика, граф, вы деретесь со мной уже около часа, однако за все это время не смогли ни убить меня, ни даже серьезно ранить!

– Но, барон, вы сами должны понимать причину подобного снисхождения,– язвительно заметил граф.– Фехтовать с вами так забавно! Я не хочу в будущем лишать себя такого развлечения.

– Не смейте оскорблять меня!– взревел д'Эскар.

– Ну, что вы, барон,– изумился де Ла-Гард.– Я сделал вам неслыханный комплимент: сказал, что вы почти такой же способный как мои охотничьи собаки и что вы прекрасно поддаетесь дрессировке. А вы почему-то оскорбились…

Услышав эти слова, д'Эскар, обезумевший от ярости, бросился на своего противника.

– Ну, вот, теперь я вижу, что вы вполне созрели и для четвертого упражнения. Сейчас я выбью шпагу из ваших рук и сделаю это вот так!

Шпага разъяренного барона со звоном отлетела к цветочной клумбе.

– Негодяй!– воскликнул д'Эскар.– Вы чуть не выбили шпагу вместе с моей рукой!

– О, простите за неловкость! Но признайтесь, вы ведь тоже виноваты. Зачем вы так крепко вцепились в шпагу, если не умеете ею владеть!

– Негодяй!– повторил д'Эскар, трусливо озираясь.

– Напрасно вы так говорите обо мне,– рассудительно заметил де Ла-Гард.– Это несправедливо. Я ведь честно предупредил, что собираюсь выбить шпагу из ваших рук. Неужели вы все еще не доверяете моим словам?

– Что вы сделаете со мной?– настороженно осведомился д'Эскар.

– Ну, после того, как вы бросили в меня камень, я, конечно же, не поверю слову дворянина. Более того, я не верну вам шпагу. Вы вели себя как нахальный холоп, и я расправлюсь с вами, как с нахальным холопом. Нет, я не буду вас пороть! Я просто загоню вас вон в тот розовый куст. Там достаточно шипов, чтобы навеки отвадить вас от этого дома. Кстати, можете пригласить своего лакея, что прячется с лютней за оградой. Он составит вам компанию. Ну, а теперь позвольте мне откланяться. Я очень спешу назад к прелестной Изабелле. Надеюсь, на этот раз вы не станете злоупотреблять моим гостеприимством и скоро покинете этот сад?

Пока граф произносил эту пышную речь, на балконе спальни появилась заспанная служанка с кувшином в руках.

– Ну, кого из них сегодня поливать?– деловито осведомилась она у своей госпожи.

Изабелла улыбнулась.

– Мари, этой ночью ты очень крепко спала и поспела как раз к финальной сцене.

– Должна же я хоть когда-нибудь выспаться,– невозмутимо ответила служанка.– И так я устала по ночам отбивать атаки ваших поклонников!

– Сегодня ты свободна, Мари,– опять улыбнулась Изабелла.– Поливать никого не надо.

– Так что, я зря что ли тяжелый кувшин наверх тащила!!!-в сердцах воскликнула служанка.– Если вам все равно, то я полью красавца со шпагой, а то мне жаль того, кто в кустах прячется.

Изабелла не успела ничего возразить, как струя ледяной воды с головы до ног окатила изумленного де Ла-Гарда.

Граф взглянул наверх и, увидев служанку с кувшином, расхохотался.

– О, Изабелла, теперь я счастлив и спокоен. Эта бестия никого к вам не подпустит. Кажется, вам ее прислала тетушка де Гершевиль? Надо признать, что у маркизы отличное чутье на служанок! Придется мне у вас остаться до утра, пока не высохнет одежда.

ГЛАВА VI

Планы Марии Медичи

Королева имела обыкновение гулять перед завтраком во дворцовом парке. Поэтому каждое утро возле ее покоев собиралась довольно внушительная толпа придворных. В ожидании выхода королевы они оживленно обменивались последними новостями. И главною из них была история дуэли Анри де Ла-Гарда с бароном д'Эскаром. Как и предполагала Изабелла де Монтрей, о ночном происшествии была осведомлена добрая половина Парижа. А ее добродетельная тетушка – маркиза де Гершевиль, заботам которой маркиз де Монтрей поручил свою непокорную дочь, не смогла присутствовать на утреннем туалете королевы по причине сильного нервного расстройства.

Двери покоев Ее Величества наконец-то распахнулись, и на пороге появилась королева. Короля, как всегда, не было рядом с матерью: юный Людовик предпочитал проводить свободное время в обществе своего приятеля Альбера де Люиня.

Маршал д'Анкр подал руку Марии Медичи, и пышная процессия направилась в парк. Донна Стефания держала над головой королевы шелковый зонт: Мария Медичи очень боялась, как бы от солнечных лучей лицо ее не покрылось пятнами.

Королева сегодня была в хорошем настроении: она шутила, смеялась и кокетничала с д'Анкром.

Наконец она поблагодарила придворных за приятную прогулку и, подозвав к себе Леонору, заговорила с ней на родном итальянском наречии. Придворные понимающе заулыбались и отошли, оставив беседующих наедине.

– Сегодня чудное утро,– проговорила Мария Медичи.

– Да, действительно, утро прекрасное,– откликнулась карлица.

Королева задумчиво смотрела на розу, которую маршал д'Анкр только что срезал для нее.

– Аромат этих цветов напоминает мне родину и далекую молодость.– Королева с наслаждением вдохнула запах розы.– А вы, Леонора, вспоминаете о тех годах?

– Да, Ваше Величество, но я вспоминаю об этом без грусти. Да и вам не о чем печалиться, разве вы не нашли свое счастье во Франции?

– Вы смеетесь, Леонора? Какое счастье? Король никогда не любил меня, от интриг принцев просто голова кругом идет. А будущее… Что меня ждет? Людовик никогда не стремился понять меня. На него гораздо большее влияние оказывает мальчишка де Люинь, чем собственная мать!

Леонора торжествовала. Кажется, ее глуповатому супругу удалось полностью выполнить свою миссию: регентша задумалась о непрочности своего положения.

– Скажите, Леонора, а я все еще красива?– с надеждой спросила королева.

О, Ваше Величество!

Галигай заколебалась. Ее молочная сестра никогда не была ни красивой, ни даже хорошенькой. Скорее наоборот. Даже во времена юности изобильные формы племянницы герцога Тосканского вызывали у представителей противоположного пола кривые усмешки. Правда, положение несколько изменилось, когда Мария стала королевой Франции…

Вопрос был коварным, но Леонора достаточно долго жила при дворе и поэтому легко вышла из затруднительного положения.

– Мужчины не остаются равнодушными, видя вас,– ответила она.

– Как вы думаете, дорогая, почему я вам задала этот вопрос?– игриво осведомилась Мария Медичи.

– Этот вопрос волнует каждую женщину, Ваше Величество.

– О, нет, Леонора, причина в другом.– Королева загадочно улыбнулась.– Просто я решила опять выйти замуж. Я ведь, в сущности, еще молода!

– О, Ваше Величество, это прекрасная идея. В королевстве будет сразу три свадьбы: ваша, Людовика и принцессы Елизаветы. Такого Франция еще не видела!

Мария Медичи торжествующе улыбнулась – ей всегда хотелось чем-то поразить свою фаворитку. Ни на секунду в душу королевы не закралось подозрение, что план, подсказанный маршалом, был разработан его хитроумной супругой; она, как и все при дворе, знала, что Леонора и д'Анкр не ладили между собой и даже не пытались скрывать это.

Подробно, в деталях, королева изложила Леоноре план покорения Якова I и свои выгоды от этого брака.

– Ваше Величество!– воскликнула лицемерка.– Если ваш план удастся, Францию постигнет величайшая беда!

Королева удивленно вскинула брови, но Леонора невозмутимо продолжала:

– Эта страна потеряет не только красивую, молодую и обаятельную королеву, но и мудрую правительницу, трезвомыслящего политика!

Мария Медичи была чувствительна к лести, и слова фаворитки вызвали у нее довольную улыбку.

– Но это еще не все, Леонора, я хочу получить от вас один совет.

Леонора учтиво поклонилась.

– Как вы считаете, могу я довериться Изабелле де Монтрей?

– Ее преданность вам не вызывает у меня никаких сомнений,– ответила Леонора.

– Дело в том, что я собираюсь возложить на нее эту миссию.

– Ваше Величество, это поистине мудрое решение. Мадемуазель де Монтрей умна и умеет тонко плести интригу, а это как раз те качества, которые необходимы для выполнения столь ответственного задания. Кроме того, она получила хорошее образование и в совершенстве владеет английским и испанским языками. Она красива и обаятельна: поклонники будут добиваться ее внимания, а это нам на руку. Ведь шпага – оружие дворянина, хитрость – оружие политика, а красота – оружие женщины!

– Возможно, это так,– ответила королева.– Но есть одно обстоятельство, которое очень смущает меня.

– Какое же?– заинтересовалась Леонора.

– Де Монтрей влюблена в графа де Ла-Гарда и вряд ли захочет расставаться с ним ради поездки в Англию. Хотя, конечно, можно приказать ей…

– Ни в коем случае,– категорично заявила Леонора.– Поступив с ней таким образом, вы ничего не добьетесь, а только приобретете нового врага. Мы поступим иначе, мы сделаем так, что она сама захочет покинуть Францию.

Королева заинтересованно взглянула на карлицу, а та шепотом поведала Марии Медичи свой план.

Через несколько минут королева и ее фаворитка присоединились к гуляющим придворным, от пытливых взглядов которых не укрылось, что обе дамы остались весьма довольны друг другом.

ГЛАВА VII

Парижские сплетни

Изабелла стояла перед зеркалом и молча вглядывалась в свое отражение. Возле нее хлопотала Мари. Она то поправляла оборки на платье своей госпожи, то перекалывала с места на место золотую брошь, украшенную изумрудами.

«Господи, что я скажу тетушке?– с беспокойством думала Изабелла, наблюдая за действиями служанки.– Что я ей скажу? Что дуэль между д'Эскаром и де Ла-Гардом, произошедшая в моем саду ночью,– случайность? Маркиза никогда не поверит в это. Она достаточно долго жила при дворе, чтобы догадаться об истинной причине. Тетушка опять начнет рассказывать о том, что она не уступила домогательствам покойного Генриха IV. Она опять примется за рассуждения о том, что в прежние времена дамы вели себя куда скромнее, чем нынче. О господи, что мне делать? Ведь она обо всем напишет отцу!»

Эти мысли терзали несчастную Изабеллу, и она никак не могла найти выход из положения. А рассказать маркизе правду, объявить, что де Ла-Гард – ее любовник… на это у де Монтрей недоставало решимости.

Мари в последний раз поправила изумрудное ожерелье и произнесла:

– Пора идти, карета госпожи де Гершевиль ждет вас у подъезда уже более получаса.

Изабелла очнулась от грустных раздумий и решилась ехать к маркизе, полагаясь на божественное провидение, да на случай, который, возможно, спасет ее от гнева тетушки.

Она уже приготовилась сесть в экипаж, как вдруг заметила подъезжающую карету с королевским гербом, запряженную четверкой великолепных белых лошадей. Из кареты вышел молодой элегантный красавец в форме гвардейца личной охраны Ее Величества.

– Мадемуазель де Монтрей?– вежливо осведомился он.

– Да,– ответила Изабелла, удивленно глядя на молодого человека.– Что вам угодно, сударь?

– Королева желает срочно видеть вас.

Изабелла не стала долго гадать о том, какой каприз на этот раз заставил Марию Медичи желать ее общества. Визит к королеве откладывал неприятный разговор с тетушкой, и этого было вполне достаточно, чтобы незамедлительно воспользоваться неожиданным приглашением в Лувр.

* * *

В ожидании аудиенции Изабелла присела на фигурный диванчик, обтянутый золотой парчой. Ей нравилось бывать здесь. В приемной королевы можно было встретить самых замечательных людей того времени. Эти стены и зеркала видели Диану Пуатье, гордую и надменную возлюбленную Генриха II. Здесь жестокая и мстительная Екатерина Медичи замышляла интриги против Генриха Наваррского. Возможно, из этих окон Карл IX удовлетворенно наблюдал за кровавой расправой над гугенотами во время Варфоломеевской ночи. Паркет этой комнаты помнил легкую скользящую походку Марии Стюарт – обворожительной супруги Франциска II, которой судьба уготовила продолжительное заточение и позорную казнь на эшафоте…

Думая о несчастной шотландской королеве, Изабелла содрогнулась и в этот момент увидела, как из кабинета Ее Величества вышел Родриго де Таксис, посол Испании.

– Королева ждет вас,– объявил секретарь, и Изабелла последовала за ним.

Мария Медичи поднялась ей навстречу.

– О, дорогая, наконец-то вы пришли! Представьте себе: я с утра беседую только о политике! Это невыносимо для женщины, и вы должны меня развлечь. Я хочу быть посвященной во все сплетни королевства!

Изабелла слегка смутилась. В словах королевы ей послышался намек на ночное приключение под окнами ее дома.

– Не знаю, право, что вам и рассказать, Ваше Величество…

– О, дорогая, мне все равно. Рассказывайте, что хотите. Главное, чтобы истории были забавными.

– Ну, что ж, извольте. Де Бельгард и принц Конти на днях охотились в Сан-Жерменском лесу, но охота оказалась не очень удачной: им удалось затравить всего одного оленя. Принц спросил у господина де Бельгарда, каким же образом они поделят добычу, ведь олень один, а охотников двое. И получил ответ, что внутренности нужно отдать собакам, мясо и шкуру – ему, Бельгарду, а рога – Конти.

Королева расхохоталась.

– Да, герцог всегда был очень остроумен! Но неужели принцесса Конти по-прежнему так неблагоразумна?

– О нет, неблагоразумной ее не назовешь. Ведь теперь принцесса встречает любовников, переодевшись монахиней!

– Я всегда говорила, что принцесса – самая великая грешница. Ее следовало бы отправить в монастырь замаливать грехи… Да где найти такую обитель, которая пожертвовала бы ради нее своей репутацией. А что там произошло между принцем Конде и моим сюринтендантом финансов? Из-за чего они повздорили?

История, о которой спрашивала Мария Медичи, была настолько пикантна, что рассказывать ее стоило, скорее, в казарме гвардейцев, чем в королевских покоях. Однако, все придворные знали о пристрастии королевы к грубым солдатским шуткам, и девушка, немного смутившись, начала рассказывать:

– Принц занял у Сюлли солидную сумму денег и возвращать, как всегда, не собирался. Но Сюлли все же удалось вытребовать долг обратно…

– Ого,– удивилась королева.– Конде не так-то просто расстается с деньгами!

– Да,– подтвердила де Монтрей.– И на этот раз он остался верен своим привычкам, отослав герцогу деньги вместе с запиской: «В пользу бедных!»

Королева улыбнулась.

– Сюлли был взбешен,– продолжала Изабелла,– но месть принца на этом не закончилась. Позавчера герцог, как сюринтендант финансов, должен был читать доклад перед королевской комиссией. Вдруг во время своего доклада герцог бледнеет и, срываясь с места, в панике покидает зал. Члены комиссии изрядно удивились, но решили подождать господина Сюлли. Они ждут его полчаса, час и наконец отправляют дежурного гвардейца на поиски. Тот возвращается через некоторое время и смущенно объявляет, что герцог не сможет сегодня продолжить свой доклад, но причину этого отказывается сообщить…

Комиссия, заинтригованная происшедшим, расходится. А вскоре выясняется, что утром того дня, когда герцог должен был читать доклад, у него разыгрался приступ мигрени. И, чтобы унять его, он приказал принести лекарство от головной боли. Лакей же, которого подкупили люди принца Конде, принес ему слабительного, причем самого сильнодействующего!

Её Величество всплеснула руками.

– О, бедный Сюлли… Так поступить с моим министром!… Но в остроумии Конде не откажешь! – Королева затряслась в приступе смеха.

– Эффекта, на который рассчитывал Конде, не получилось, но все же герцог опозорился изрядно,– закончила Изабелла.

Королева перестала наконец смеяться и, размазывая по толстым щекам слезы восторга, проговорила:

– Ах, Изабелла, вы единственная, кто может заставить меня забыть о государственных делах и о королевском сане! Кстати, как там поживает королева Маргарита?

– Она по-прежнему заказывает пышные мессы,– ответила Изабелла, снисходительно улыбаясь.– Королева очень набожна: она молится и утром, и днем, и вечером. Только ночью она позволяет себе отдохнуть от молитв в объятиях молодого Виллара.

– Мне говорили, будто он музыкант?– осведомилась Мария Медичи.

– Да, Ваше Величество, это так. Кроме того, он молод и красив. Кажется, королева любит его.

– Бог мой! Маргарита, должно быть, с ума сошла! Влюбиться на старости лет! Она ведь гораздо старше меня…– Королева ревниво посмотрелась в зеркало.

– Да,– согласилась Изабелла,– королева Маргарита уже немолода. Может, потому она и ищет избавления от этого недуга в любовных утехах?

– Нет, нет,– запротестовала Мария Медичи.– Старая влюбленная женщина – это просто смешно! Марго никогда не знала чувства меры…

– Это чувство незнакомо не только ей,– возразила Изабелла,– на днях госпожа де Корнюэль рассказала мне забавную историю про маршала д'Эстре. Как-то маршал зашел к ней с визитом. Но поскольку госпоже де Корнюэль необходимо было срочно переговорить с господином де Бельгардом, она ненадолго оставила его и свою молоденькую племянницу в гостиной. Когда через несколько минут госпожа де Корнюэль вернулась, то застала маршала за странным занятием: он пытался поднять подол у этой девицы. «Маршал, что вы делаете?»– поинтересовалась мадам де Корнюэль. На что господин д'Эстре, ничуть не смутившись, ответил: «Мадам, вы оставили меня с мадемуазель наедине, а я с ней незнаком и не знал, о чем говорить…»

Королева уже не могла смеяться, она лишь держалась за живот и слабо постанывала.

– Стало быть, д'Эстре хотел представиться юной особе таким пикантным способом… Ха-ха-ха! А она визжала?

– Не знаю, Ваше Величество. Об этом госпожа де Корнюэль ничего не говорила.

– Значит, этой молоденькой бесстыднице хотелось того же, чего желал и сам маршал. О, я уверена в этом! Если даже она и визжала, то только от удовольствия или же, чтобы соблюсти приличия. Этот маршал д'Эстре – страшный развратник, как, впрочем, и все его шесть сестер. Недаром же их называли «семь смертных грехов!»

Изабелла промолчала. Она прекрасно знала, что королева не любит семью д'Эстре, ведь Генрих IV совсем было решился жениться на своей прекрасной фаворитке Габриэли д'Эстре. И только неожиданная смерть Габриэли помешала осуществить это намерение.

– А что там за история с английским посланником? Я слышала, его собирались убить?

– Да, Ваше Величество. Сэр Генри Уортон, возвращаясь домой после бала, обнаружил, что за ним идет какая-то девица…

– О, представляю, как он обрадовался! Мне рассказывали, что он волочится за каждой хорошенькой парижанкой и даже как-то раз пробовал ухаживать за вами, дорогая!

– Да,– подтвердила Изабелла,– он очень милый собеседник. Будучи галантным кавалером, английский посланник решил подождать даму, но девица прошла мимо. Сэр Генри знал, насколько опасно одинокой даме разгуливать по ночному Парижу, и потому предложил незнакомке проводить ее. Каково же было его удивление, когда дама, выругавшись, словно пьяный швейцарец, грубо заявила, чтобы наш добрый герой убирался в преисподнюю!

Королева торопливо перекрестилась, услышав последние слова Изабеллы.

– Сэр Генри, оскорбленный в лучших чувствах, требует у своей дамы объяснения,– продолжала девушка,– в ответ дама хохочет и объявляет, что привыкла давать объяснения только со шпагой в руке. Тогда англичанин в шутку спрашивает, не запутается ли она в своих пышных юбках во время этого поединка. На это дама, рассвирепев, отвечает, что под женским платьем бьется сердце храброго человека, привыкшего бесстрашно смотреть в глаза противнику. После этих слов дама решительно задирает подол. Сэр Генри, как истинный дворянин, в замешательстве отворачивается, но когда он снова решается взглянуть на отважную даму, то видит, что она уже закрепила на талии подол платья так, чтобы он не мешал ей фехтовать.

– Сударыня, дамы не раз поднимали передо мной свои юбки, но, как вы догадываетесь, совсем с другой целью,– отвечает сэр Генри этой решительной особе.– Но позвольте заметить, ни у одной не было таких очаровательных стройных ножек, как у вас, мадемуазель. Вас можно поздравить!

– Наглец!– воскликнула дама и подпрыгнула, словно ужаленная.– Я требую поединка!

– Я давно ждал этих слов, мадемуазель,– отвечает наш пылкий любовник.– Где и когда вы мне назначите свидание?

– Где? Здесь и немедленно!

– Мне льстит ваше нетерпение, но я не привык заниматься с дамами подобными вещами прямо на мостовой. Давайте хотя бы зайдем в трактир.

Но разъяренная дама даже не хочет слушать объяснений сэра Генри.

– Я требую удовлетворения!– кричит она.

– Вы его получите,– заверяет ее англичанин.– Ни от одной дамы я еще не слышал подобных упреков в свой адрес, но дайте мне хотя бы довести вас до приличной постели!

После этих слов обезумевшая дама выхватывает шпагу и скидывает с головы капюшон плаща, который закрывал ее лицо. Благодаря последнему сэру Генри открывается, что дама его и усата, и бородата, а когда англичанин приглядывается более тщательно, то узнает в отважной незнакомке герцога д'Эпернона.

Королева хохотала до полного изнеможения.

– Видимо, герцог шел к своей новой любовнице, мадам де Монблезон, а у нее, как известно, ревнивый муж,– продолжала Изабелла.– Может, мадам хотела представить его мужу как служанку?

– Так состоялась дуэль или нет?– спросила ослабевшая от смеха королева.

– О, конечно, ведь и д'Эпернон и сэр Генри не относятся к тем людям, которые откладывают поединки, даже если ссора происходит из-за пустяка. Они дрались около часа, герцогу удалось один раз ранить противника, но тут подоспел патруль, и гвардейцы разняли дуэлянтов.

«Господа, разве вам не известно, что королева запретила дуэли?– спросил у них капитан гвардейцев.– Я прикажу вас немедленно арестовать и отправить в Бастилию, если вы не потрудитесь помириться и не попросите прощения друг у друга». Как вы догадываетесь, Ваше Величество, обоим не хотелось отправляться в Бастилию. Особенно д'Эпернону. Герцог вовсе не собирался расставаться со своей де Монблезон, поэтому попросил прощения первым: «Извините, сэр, что я попортил вашу шкуру»,– заявил он, намекая на рану, которую нанес англичанину. «Пустяки, герцог, бывает,– невозмутимо ответил посланник.– Надеюсь, сударь, вы меня простите за то, что я испортил ваш изящный туалет. Женское платье вам так к лицу!»

На этот раз д'Эпернон проглотил его слова, и противники, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по домам. Однако, сэру Генри пришлось обратиться за помощью к врачу, чтобы остановить кровотечение. Именно от этого болтливого эскулапа всем стало известно о забавном ночном происшествии.

ГЛАВА VIII

Доступные жнщины – не редкость

Мария Медичи задумалась.

– Так значит, англичане храбрецы?– произнесла она спустя некоторое время.

– Не ручаюсь за всех англичан,– откликнулась Изабелла,– но сэра Генри трусом не назовешь.

– А какого вы мнения об английском короле?

– Ваше Величество, мне никогда не приходилось беседовать с Яковом I, более того, я никогда его не видела.

– Но вы, наверняка, что-то слышали?

– О да, об английском короле много говорят.

– Много хорошего?

– Иногда рассказывают и хорошее…

– Вот как!– Королева недовольно поджала губы.– А что же плохое говорят о нем?

Изабелла озадаченно взглянула на Марию Медичи, не понимая, почему ее вдруг так заинтересовала особа английского короля.

– Так что же о нем говорят?

– Ну, например, то, что он питал дружеские чувства к королеве Елизавете, несмотря на то, что его мать в это время томилась в заключении по приказу той же самой Елизаветы.

– Если бы Марии Стюарт удалось сбежать из Англии, она бы тут же заняла шотландский престол, спихнув с него своего сына. Нет, Изабелла, Яков – мудрый человек и трезвомыслящий политик. Он неплохо знал свою мать и опасался ее амбиций.

– Как? Ваше Величество! По-вашему, он поступал верно? Но ведь он способствовал ее гибели!

– Мария Стюарт сама погубила себя интригами против Англии. Она вела переговоры с Филиппом II и требовала, чтобы Испания объявила Англии войну. Именно это и послужило причиной ее казни. Яков тут ни при чем. Он просто не любил свою мать. Да и как можно любить женщину, виновную в смерти собственного мужа? Это она велела взорвать замок, в котором находился лорд Дарнлей, и несчастного шотландского короля разнесло на мелкие кусочки. А вы хотите, чтобы Яков любил Марию Стюарт после того, как она убила его отца? Нет! У него чистые руки, а на совести его матери лежал тяжкий несмываемый грех!

– И он своими чистыми руками принял от умирающей Елизаветы английский престол. Неплохая плата за молчание!

– Да, он принял от Елизаветы английский престол и благодаря этому объединил два государства, Англию и Шотландию! Это мудрый шаг, и ради этого стоило чем-то пожертвовать.

– Не чем-то, а собственной матерью!

– Замолчите, глупая девчонка! Не смейте дурно отзываться о нем, не смейте вообще дурно говорить о королях! Не вам их судить!

– Простите, Ваше Величество, я, кажется, наговорила лишнего. Но вы просили меня быть откровенной.

– Вы перешли все возможные границы, дорогая! Любого другого, кто осмелился бы сказать подобные вещи, я бы… Ваше счастье, что я симпатизирую вам! Яков I – мудрый и благородный король, и я выйду за него замуж!

– Что? Ваше Величество, вы собираетесь связать себя узами брака?

– Да, я приняла такое решение и не собираюсь его с вами обсуждать, мадемуазель де Монтрей. Я выйду замуж за Якова I, и вы мне в этом поможете.

– Помогу? Каким же образом?

– Вы отправитесь в Англию, войдете в окружение короля и через кого-то или лично попытаетесь повлиять на него.

– Боюсь, что это невозможно…

– Возможно, надо только захотеть!

– Одного моего желания здесь мало, необходимо еще желание короля!

– А это уже будет зависеть от вас!

– Ваше Величество, я очень предана вам и сделаю для вас все, что вы требуете. Но неужели вы думаете, что я смогу повлиять на Якова I? За ним прочно закрепилась репутация человека своевольного и упрямого, он не слушает чужих советов.

– Ничего, когда он станет моим супругом, его репутация изменится в лучшую сторону.

– Ваше Величество, я не знаю даже, как убедить вас! Я просто не нахожу таких слов.

– Скажите лучше, что вам не дорого счастье вашей королевы. Признайтесь, де Монтрей, это лучше, чем лгать и выдумывать несуществующие причины. Впрочем, что это я? Простите, Изабелла, простите! Я так эгоистична,– думаю только о себе, совсем забывая, что у моих подданных могут быть свои проблемы. Простите, дорогая, ведь у вас такое несчастье!

Изабелла удивленно взглянула на королеву.

– Несчастье? Что вы имеете в виду, Ваше Величество? В моей семье все здоровы, дела отца в полном порядке. Или же это не так?

– О, дорогая, ну, со мной-то вы можете быть откровенной. Я все понимаю! Я ведь тоже женщина, и со мной такое случалось…

– О чем вы, Ваше Величество?– насторожилась Изабелла.

– Да, я уже все знаю, дорогая. Вы можете ничего не скрывать,– отвечала королева.

– Ваше Величество, я ничего не скрываю от вас. Клянусь! Я просто не знаю, в чем дело. Понимаете? Вы знаете о моем несчастье, а я нет!

– Как, он вам не сказал? Какое бессердечие!– воскликнула королева, театрально всплеснув руками.– О, эти мужчины! Их коварство не знает предела!

– Ваше Величество, умоляю, расскажите!

– Какая подлость! Какая низость!– возмущенно восклицала королева.– Не сказать вам! Какое малодушие! Я знала, что он подлец, но что он трус… Однако, дитя мое, пора и вас посвятить в подробности этого дела.

Королева внезапно успокоилась и деловито сообщила:

– Граф де Ла-Гард, которого вы так любили, женится на своей кузине де Фуанси.

Изабелла побледнела, ужасное известие подкосило ее, лишило дара речи.

– Сегодня утром он со слезами на глазах просил дать разрешение на эту свадьбу. Говорил, что любил де Фуанси с детства, что с годами эта любовь только усилилась. А когда я спросила у него о вас, де Ла-Гард пренебрежительно заявил, что доступные женщины – не редкость и пользоваться их услугами – не грех. «Но ведь не могу я жениться на такой даме, передать ей свое состояние и титул,– заявил он.– Мне бы тогда пришлось жениться на доброй половине парижских дам!» Представляете? Какой наглец!

– Я не могу поверить в это,– слабо проговорила Изабелла, опускаясь на стул. В другое время она никогда не посмела бы сидеть при королеве, но теперь вопросы придворного этикета были далеки от нее.

– Не верите? Я не удивляюсь! Я тоже думала о нем иначе: с виду он так хорош собой и держится как благородный дворянин. Никогда не подозревала, насколько он низок и коварен. Сегодня утром валялся у меня в ногах и просил вам ничего не говорить, дескать, он все хочет оставить в тайне.

– Нет, этого не может быть,– опять проговорила девушка, отрицательно покачивая головой.

– Вы мне не верите? Мне? Вашей королеве! Ну, тогда прочтите этот документ.– Королева протянула Изабелле лист голубой бумаги.– Вы узнали этот почерк?

Девушка судорожно всхлипнула и утвердительно кивнула головой.

– Да, это почерк графа де Ла-Гарда,– проговорила она с неизмеримой горечью.

– Читайте! Читайте вслух,– потребовала королева.

«Я, Генрих де Эрсан, граф де Ла-Гард, обязуюсь сочетаться законным браком с девицей Марией де Фуанси, которая приходится мне кузиной. Покорнейше прошу Ваше Величество оказать мне эту милость, так как…»

Изабелла, не сумев дочитать письмо до конца, со стоном повалилась на пол.

Когда она очнулась, то увидела возле себя хлопочущих придворных и личного врача королевы.

– Мадемуазель, вы пришли в себя? Вы можете сесть?– спросил врач.– Так, так, хорошо… Прекрасно, мадемуазель! Голова больше не кружится?

Изабелла слабо улыбнулась в ответ.

– Ох, и напугали же вы нас, дорогая,– ласково проговорила Леонора Галигай, но от Изабеллы не укрылось, с каким злорадством молочная сестра королевы смотрела на нее.– Носите всегда с собой флакон с нюхательной солью. Если с вами часто случаются подобные припадки, он вам очень пригодится. Хотите, я одолжу вам свой?

– Спасибо, вы очень добры,– прошептала девушка.

– Господа, мадемуазель де Монтрей нуждается в покое. Оставьте нас,– требовательно проговорила Мария Медичи, и придворные тотчас удалились, бросая на девушку заинтересованные взгляды.

– Я понимаю, что вам сейчас очень тяжело,– произнесла королева, когда за придворными закрылись двери.– Но вы не должны показывать де Ла-Гарду свои страдания, напротив, будьте беззаботны и веселы. Пусть он переживает, что потерял такую восхитительную возлюбленную! Вы согласны со мной?

– Да,– прошептала Изабелла, чувствуя, что опять теряет силы.

– Не вздумайте снова упасть в обморок,– предупредила ее королева.– Вас бросает мужчина, а вы, ах… и раскисли! Не смейте показывать ему свои истинные чувства, пусть подлый изменник никогда не узнает, как вы его любили!

– Да, вы правы,– подавленно проговорила де Монтрей.– Он не увидит моих слез и не заметит моей печали. Я буду веселой, чего бы мне это ни стоило!

– Ну, наконец-то,– обрадовалась королева.– И запомните: никаких объяснений с де Ла-Гардом, никаких! Этим вы только унизите себя в глазах общества, в моих глазах.

– Да…

– Вы видели его письмо, и этого вполне достаточно, чтобы считать его мерзавцем.

– Да, Ваше Величество.

– Он еще пожалеет, что женился на этой дурочке де Фуанси. Не понимаю, что он в ней нашел? Она не обладает ни вашим умом, ни вашей красотой, ни тонкостью, ни изяществом, присущим вам. Мужчины и глупы, и слепы, но они ошибаются, если думают, что женщина вроде вас сможет простить подобный обман! Вы должны быть сегодня на балу!

– Не знаю, смогу ли я,– проговорила Изабелла с сомнением.

– Обязательно сможете. Ведь вы бываете на всех балах, и, если вы пропустите этот, придворные, да и сам де Ла-Гард непременно догадаются об истинной причине. Нет, вы обязательно должны прийти и ослепить его своим блеском. На вашем лице не должно быть ни следа тоски и переживаний. Вы будете веселой и обольстительной, как никогда! И главное, не подпускайте де Ла-Гарда к себе и на пушечный выстрел, дайте ему понять, что с вами такие штучки не могут пройти безнаказанно! Изабелла, вы слышите меня?

Но Изабелла уже ничего не слышала. Руки ее безвольно опустились, и девушка, тяжело облокотившись на подлокотник кресла, предалась своим горестным раздумьям.

ГЛАВА IX

Исстрадавшееся тело кузины Фуанси

Анри стремительно вошел в залу, попутно задев плечом виконта де Фонтрая.

– Граф де Ла-Гард, ваши манеры последнее время сильно хромают!

– Пусть лучше хромают манеры, виконт. Лишь бы не захромали вы на манер д'Эскара,– ответил де Ла-Гард.

Напоминание о д'Эскаре поубавило спеси де Фонтраю, и он, очевидно решив, что Лувр не самое подходящее место для дуэли, отошел в сторону, пропустив угрозу графа мимо ушей.

Де Ла-Гард внимательно оглядывал присутствующих. Ему необходимо было рассказать Изабелле об утреннем разговоре с королевой, но из-за срочного поручения Ее Величества Анри не смог сделать этого сразу. Изабеллы не было в свите королевы, и тем не менее, она находилась здесь. Так утверждала ее служанка, которую Анри видел каких-нибудь полчаса назад.

Послышался приглушенный смех, граф повернул голову и наконец увидел возлюбленную. Она стояла в центре группы пышно разодетых дам и кавалеров и оживленно что-то рассказывала.

Бархатное платье, расшитое золотом и драгоценными камнями, плотно облегало узенькую талию и восхитительную грудь Изабеллы. И это пробудило в душе Анри сладостные воспоминания о минувшей ночи.

Взгляд юноши скользнул по немногочисленным дамам, рискнувшим стоять рядом с такой ослепительной красавицей, как его возлюбленная. Немногие были способны на этот шаг, ведь каждой женщине хотелось блистать собственным светом, а не отражать чужое сияние.

Наверное, де Ла-Гард еще долго бы предавался созерцанию этой картины, так тешившей его самолюбие, если бы не заметил, как герцог де Бель-гард коснулся своей рукой запястья Изабеллы. Неприкрытое вожделение сквозило в пылком взгляде де Бельгарда, устремленном на прекрасную рассказчицу. Это неприятно поразило де Ла-Гарда, и он, враждебно взглянув на герцога, направился в его сторону.

– Господа, прошу прощения, но мадемуазель де Монтрей обещала мне танец,– произнес он с любезной улыбкой.

– Как, граф, неужели вы собираетесь похитить нашу очаровательную де Монтрей? Она еще не закончила свой рассказ,– возразил ему кто-то из придворных.

– Продолжение вы услышите позже, господа,– ответил Анри тем же вежливым тоном.

– Ну, нет, граф. У вас ничего не выйдет,– заявил де Бельгард.– Мадемуазель Изабелла обещала вам танец, а нам – забавную историю, и раз она начала рассказывать, пусть закончит. Не так ли, Изабелла?

Анри почувствовал нестерпимые уколы ревности.

– Не волнуйтесь, господа,– весело проговорила девушка, обращаясь к придворным,– я не покину вас.

– Изабелла?…– Де Ла-Гард недоуменно взглянул на нее.

– Мне жаль, граф, но при всем уважении к вам я не могу прервать свой рассказ. Пригласите кого-нибудь посговорчивее, например, свою кузину де Фуанси!

Последняя фраза прозвучала, словно пощечина.

«Она уже знает,– понял де Ла-Гард.– Знает со слов придворных, а не от меня, я опоздал, и эта оплошность будет мне дорого стоить».

Руки его бессильно опустились, неловко поклонившись, он пошел прочь. Де Бельгард проводил поверженного соперника торжествующим взглядом.

«Нет, я не могу так расстаться с ней, я должен объясниться. И я добьюсь этого»,– решил де Ла-Гард, и в этот миг увидел спешащую навстречу кузину. Анри попытался скрыться в толпе придворных, но де Фуанси проворно схватила его за руку и воскликнула:

– А вот и я!

– А, Мария,– уныло протянул де Ла-Гард, разочарованный собственной неловкостью,– вы прекрасно выглядите.

– Правда?– обрадовалась кузина.– Я и не надеялась услышать от вас комплимент. Сегодня утром вы были куда суровее. Ах, как мне хочется танцевать! Пригласите меня скорее!

– Не сейчас, Мария.

– Но когда же?

– Потом. Как-нибудь потом…

Де Ла-Гард судорожно подыскивал причину, которая позволила бы ему избавиться от общества надоедливой кузины, но, как назло, в голову не приходило ничего подходящего. А де Фуанси и не думала отступать. Она железной хваткой вцепилась в руку де Ла-Гарда и громко воскликнула:

– Вы не очень-то внимательны ко мне, граф!

Анри раздраженно взглянул на нее, но тут за его спиной послышался мелодичный голос Изабеллы:

– Действительно, де Ла-Гард, к невесте стоит проявлять больше внимания!

Заиграла легкая музыка, и де Фуанси, недоброжелательно взглянув на Изабеллу, потащила упирающегося графа танцевать.

– Я скверно танцую, кузина,– объяснил граф, пытаясь вырвать свою руку из цепких пальцев Фуанси.

– Генрих, дорогой, о чем вы думаете?– воскликнула его мучительница.– Ведь скоро наша свадьба! Придется мне самой вами заняться,– больше никто не возьмется сделать из вас приличного танцора за такой короткий срок!

– Короткий? Почему короткий?– испуганно спросил де Ла-Гард.

– Ах да, я совсем забыла вам сообщить, что обстоятельства чуть-чуть изменились. Ваш кредитор теперь требует, чтобы вы вернули долг не через три месяца, а через две недели.

– Что??? Но ведь сегодня утром он…

– Да, да, да, знаю! Но к вечеру он уже передумал…

– Вы видели его вечером?

– Не я. Королева сказала мне об этом.

– Проклятье! Этот старик хочет погубить меня!

– Перестаньте, Анри. Вы должны жениться на мне, и тогда вам ничто не грозит. У меня достаточно средств, чтобы выплатить ваш долг!

– Я убью этого жалкого скрягу!– угрожающе прошептал де Ла-Гард.

– Не советую ничего предпринимать против Дешасью! Королева покровительствует ему…

– Да, королева почему-то принимает живейшее участие в этом деле! И мое положение от этого не становится лучше, даже совсем наоборот.

– Анри, как вы можете так говорить!– возмущенно произнесла кузина.– Вы станете моим мужем, и все мое богатство будет принадлежать вам. Это даст вам возможность не продавать и не закладывать свое родовое поместье.

– Закладывать? Да если б его можно было заложить дважды…

– Неужели вы совсем не любите меня?

– Мария, не кокетничайте. Вы сами знаете, что заставило меня подписать брачное обязательство!

– Ну, хорошо, хорошо,– неожиданно миролюбиво проговорила де Фуанси,– забудем об этом. Поговорим лучше о том, где мы проведем свадебное путешествие. Я давно уже мечтала побывать в Мадриде. Там такие величественные соборы и дворцы!! А Эскуриал! Ах, как бы мне хотелось хотя бы разок взглянуть на него! Подумать только, Филипп II столько лет управлял всей Европой из этого замка!

– Эскуриал – мрачное, темное и безвкусное сооружение,– отозвался де Ла-Гард.

– Ах, Анри. Ну, что вы такое говорите?!! Разве королевская резиденция может быть мрачной и темной? Короли даются народам от бога, их окружает божественное сияние, а не мрак. Говорят, у нынешнего короля Испании превосходные конюшни. Как бы мне хотелось разок…

– Тише, тише,– перебил кузину де Ла-Гард.

– В чем дело?– удивленно спросила она.

– Я не могу расслышать, что там говорит де Бельгард.

– Но он говорит это не вам, а мадемуазель де Монтрей! Почему вас это интересует?– обиженно проговорила Мария.

Но граф не слушал ее и неотступно смотрел на Изабеллу.

– Вы совершенно забыли, что танцуете со мной,– продолжала хныкать де Фуанси,– все ваши мысли только об этой легкомысленной красотке!

– Проклятье! Вы только взгляните, как он смотрит на нее! Наглец! Я его вызову на дуэль! – разгоряченно воскликнул граф.

– Не забывайте, сударь, что я ваша невеста. Это я спасаю вас от долговой тюрьмы, а не де Монтрей. А вы даже не благодарите меня за это.

– Он пожимает ей руку…

– Да, он может с ней еще и не то сделать,– злорадно усмехнулась де Фуанси.– Ведь эта кокетка удивительно влюбчива и безответственна. Я уверена: это бриллиантовое ожерелье, которое она сегодня надела, подарок какого-нибудь любовника. Ведь у нее куча долгов, и она не могла бы купить его сама.

– Подарок любовника?– зловеще переспросил граф.– Ошибаетесь, мадемуазель! Это подарок маркиза де Монтрей, отца Изабеллы. И еще я запрещаю вам неуважительно отзываться об этой даме. Вам никогда не сравняться с ней ни красотой, ни умом!

– Но деньги… У меня есть деньги, а у нее нет! Маркиз хоть и дарит дочери драгоценности, но денег на приличное приданое ему не наскрести.

В глазах де Фуанси блеснули крупные слезы, ее толстые губы подрагивали от обиды. Анри чувствовал резкий запах духов, к которому примешивался неприятный запах тела кузины – как многие придворные дамы того времени, Мария де Фуанси не любила мыться, предпочитая заглушать естественные ароматы творениями итальянских парфюмеров. Юноше стало страшно при мысли, что всего лишь через две недели он окажется в одном доме с этой женщиной, где она со свойственной ей настойчивостью будет добиваться его ласк… Де Ла-Гард вздрогнул и с отвращением отвернулся.

– Ах, Генрих,– проговорила Мария на редкость бесцветным голосом,– вы пугаете меня.

– Утром вы были менее пугливы,– отозвался он, тоскливо глядя в сторону Изабеллы.

– Проверяете, как там поживает ваша де Монтрей? Не волнуйтесь, вряд ли она затоскует,– ехидно заметила де Фуанси.

– Мария, я же просил вас…

– А что я такого сказала? Что эта мадемуазель вешается на шею каждому встречному кавалеру? Так ведь это правда! Сейчас она, например, спрыгнула с вашей шеи и кинулась к де Бельгарду. Ох, простите, она и герцога успела оставить. Теперь д'Анкр ее партнер по танцам. А может, и не только по танцам!

– Замолчите!

– Наверное, де Бельгарда она примет ночью, а д'Анкра – днем. Бог мой, как она еще не забеременела при таком образе жизни!

– Не смейте, Мария! Я этого вам не прощу!

– Да она и не любила вас, дорогой, ее интересовал лишь некий предмет, который отсутствует у женщины, зато имеется у мужчины!

– Фу, как вы вульгарны, мадемуазель де Фуанси,– поморщился де Ла-Гард и опять оглянулся на Изабеллу.

– Смотрите, смотрите,– ликовала Мария,– д'Анкр что-то шепчет ей на ухо!

– Как он смеет!– воскликнул де Ла-Гард.– Как он смеет ухаживать за этой дамой!

– Да почему вас это беспокоит?!– взвизгнула де Фуанси.

– Потому что… потому что…– Граф запнулся, подыскивая причину, и наконец выпалил:– Потому что у д'Анкра есть жена!

– Ах, вот как!– насмешливо протянула кузина.– Да, это верно: у маршала есть жена. Но не забывайте, что у вас есть невеста!

– Прекратите кричать, на нас оглядываются,– холодно проговорил де Ла-Гард и сжал руку кузины в запястье.

– Ах,– ослабела она внезапно,– скорее бы уж состоялась наша свадьба. Вы исполните супружеские обязанности над моим исстрадавшимся телом, и ваша любовная тоска по де Монтрей пройдет…

ГЛАВА X

Да, я изменяла с другими

Де Бельгард проводил Изабеллу до кареты и, отстранив лакея, сам помог ей расположиться на скамье.

– Может быть, передумаете?– спросил он, сжимая ее руки.

– Нет, герцог, нет, мне пора!

– Ах, мадемуазель де Монтрей, в вас переплелось столько достоинств, но добродетель, с моей точки зрения, не лучшее из них,– печально вздохнул герцог и захлопнул дверцу экипажа.

Как только карета тронулась, Изабелла устало закрыла глаза и откинулась на подушки. «Вот и все, наконец-то, все кончилось: кончился бал, кончился вечер, кончилась любовь, и кончилось мое счастье»,– подумала она и почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Ей уже не нужно было сдерживать себя, казаться беспечной и веселой, подавлять тоскливые вздохи. Все кончилось – ей захотелось заплакать, и она заплакала горько и безнадежно, выплескивая свое горе вместе со слезами.

* * *

Мари проводила до спальни и уложила в кровать свою обессилевшую госпожу.

– Не пойму я, чего вы так убиваетесь,– попробовала было она утешить Изабеллу, но та знаком приказала ей выйти из комнаты.

Постепенно девушка успокоилась и пришла в себя. Неожиданно за окном послышалось цоканье лошадиных копыт. Изабелла мгновенно вскочила и подбежала к окну.

– Де Ла-Гард,– прошептала она испуганно, узнав всадника.– А я не одета! О господи, Мари, Мари! Да что ты стоишь? Где мой пеньюар из китайского шелка? Где мои белила?

– Бог с вами, госпожа, какие белила? Вы и так бледны, как смерть. Вам румяна нужны!

– Ну, неси же скорее пеньюар,– волновалась Изабелла.

– Неужели вы его примете в таком виде, мадемуазель? Он же совсем прозрачный! Лучше уж сразу совсем раздеться…

– О, Мари, хватит рассуждать! Он уже идет! Скорее!

– Иду, иду.

– Постой, скажи, видно, что я плакала?

– Нет, почти незаметно.

– Ну, тогда иди. И еще: после того, как впустишь графа ко мне, не ложись спать. Возможно, ты мне еще понадобишься.

Мари принесла пеньюар и хотела помочь госпоже облачиться в нежный шуршащий шелк, но тут послышался осторожный стук в парадную дверь, и мадемуазель де Монтрей велела открыть. Служанка стремглав слетела со ступеней и распахнула дверь. На пороге стоял взволнованный граф.

– Мне необходимо поговорить с мадемуазель де Монтрей!

– Моя госпожа не принимает мужчин так поздно! Приходите днем, сударь!– гордо ответила верная Мари, давая графу понять, как в этом доме относятся к его поступку.

– Я не собираюсь объясняться со служанками,– высокомерно заявил граф,– хотя охотно объяснился бы с госпожой!

– Не думаю, что госпоже будет приятно беседовать с вами, сударь.

– Вот и не думайте! Слугам думать вредно, они должны исполнять, а думать будут их хозяева.

Он осторожно, но решительно отстранил Мари и направился к лестнице. Служанка следовала за ним по пятам. Де Ла-Гард недовольно покосился на нежелательную спутницу, но промолчал. У самых дверей кабинета Изабеллы решимость покинула его: де Ла-Гард растерянно потоптался на месте, но, заметив усмешку Мари, постучал.

– Войдите,– откликнулся из-за дверей знакомый голос.

Анри шагнул в комнату и остановился, пораженный неожиданным зрелищем: в кресле у пылающего камина сидела его возлюбленная; ее черные кудри струились по блестящему шелку полупрозрачного пеньюара, выгодно обрисовывавшего соблазнительные формы молодой женщины; яркие блики пламени бросали алые отблески на профиль Изабеллы, отчего и без того прекрасное лицо возлюбленной казалось еще краше, еще таинственнее. Она повернулась и печально проговорила:

– Зачем вы пришли, граф?

– Я не мог не прийти, Изабелла, нам необходимо поговорить. Велите своей служанке выйти.

– Чем вам может помешать служанка, сударь? Почему я должна удалять от себя тех, кто, в отличие от вас, верен мне?

– Изабелла…

– Она останется!

– Как, вы не хотите говорить со мной? Или, может быть, вы опасаетесь за свою честь?

– Может быть, и опасаюсь,– проговорила девушка, глядя графу в глаза.– Кто, поручится за человека, который сам лишился чести!

– Умоляю вас, не обвиняйте меня в непостоянстве! Вы должны знать, что мое решение было вынужденным. Изабелла, не будьте со мной жестоки. Не отвергайте меня!

– Не отвергать вас? Что за чушь вы несете, граф? Не отвергать… Может, вам еще и губки для поцелуя подставить? Может, я вас должна благодарить за неверность? Вынужденное решение… Попробовал бы кто-то меня вынудить сделать такую гадость!

– О, Изабелла, вы ревнуете меня?!– счастливо воскликнул де Ла-Гард.

– Я? Вас?– Изабелла рассмеялась.– Вам сегодня изменяет чувство юмора, сударь! С какой стати я буду вас ревновать? Вы в моей жизни не первый и не последний. И я буду помнить вас не больше, чем остальных.

– Это неправда! Я в вашей жизни первый и, надеюсь, единственный.

– Не надейтесь!

– Изабелла, вы должны знать, что я люблю вас!

– Очень своеобразно проявляются ваши чувства. Мне бы от такой большой любви не пришло в голову связать себя с другим мужчиной. Впрочем, вы – большой оригинал, и даже в этом вопросе сумели отличиться.

– Ваши упреки несправедливы!– в отчаянии воскликнул Анри.– Вы не желаете слушать мои объяснения!

– Объяснения? Вы еще собираетесь что-то мне объяснять? Вы это серьезно?– Изабелла нервно рассмеялась.

– Вы не имеете права отвергнуть мою любовь.

– Не смейте говорить о правах! У вас нет прав на меня и в дальнейшем они никогда не появятся!

– Изабелла, я люблю, люблю…– Де Ла-Гард упал на колени.– Выслушайте, любимая! Выслушайте, а потом уже решайте!

Он смотрел на Изабеллу так умоляюще, что сердце ее не могло не смягчиться.

– Хорошо, говорите.

– Меня вынудили написать это брачное обязательство! Утром меня неожиданно вызвала королева и сообщила, что мой кредитор жалуется на то, что я не собираюсь возвращать ему долг. Вы ведь знаете: дела мои расстроены, поместье заложено, а имущество покойного отца находится во владении мачехи. Я уверен, что завещание отца было подложным, что мачехе он оставил лишь свои южные земли и несколько тысяч ливров. Все остальное по праву принадлежит мне! Но пока я сумею это доказать, пока сумею вытребовать свои деньги обратно, пройдет время. А у меня сейчас нет этого времени: я необдуманно влез в долги к негодяю Дешасью, он требует срочной уплаты, а я не в состоянии вернуть долг.

Королева велела мне сейчас же выплатить всю сумму вместе с процентами. Я ответил, что не могу. Тут появляется моя кузина де Фуанси и заявляет, что согласна выплатить из своих средств мой долг, если я пообещаю жениться на ней.

Я понял, что весь этот спектакль был подготовлен заранее и решительно отказался. Тогда де Фуанси стала меня убеждать, что я ничего не теряю, ибо в брачном обязательстве есть пункт, в котором указывается, что если я сумею в срок вернуть Дешасью всю сумму, брачное обязательство будет ликвидировано, и свадьба не состоится. Поймите меня, Изабелла! Я был ошеломлен произошедшим, все это случилось так неожиданно… На меня наседали со всех сторон. Но клянусь, если бы в этом документе не было того пункта, который давал мне возможность вывернуться, я бы никогда не написал его!

– Не клянитесь,– прошептала Изабелла.– Вы легко даете клятвы, но так же легко их нарушаете!

– Изабелла, королева пригрозила в противном случае конфисковать мое имущество, лишить меня титула и изгнать из страны.

– Поэтому, конечно же, вы предпочли жениться,– отозвалась Изабелла.– Уходите! Убирайтесь вон!! Вы – жалкий лгун!!! Свою вину вы пытаетесь переложить на кузину и даже на королеву. Ваша кузина вовсе не так коварна, как вы пытаетесь представить. Глупа – да. Но не коварна! А королева… Она добра и справедлива!

– Но именно по ее настоянию я написал брачное обязательство!

– Замолчите!– воскликнула Изабелла.– Вы вините всех, кроме себя!

Она старалась держаться спокойно, но это ей не удавалось. Несчастье слишком стремительно обрушилось на нее. И девушка, сама плохо понимая, что делает, неожиданно выкрикнула в лицо Анри:

– Уходите, граф, вы мне безразличны! Вы не сохранили верность мне, но я вас в этом не виню! Я и сама не хранила вам верность! Да, да, я изменяла вам с другими!

– Нет!– в отчаянии воскликнул граф.– Вы лжете мне! Я только вас люблю и только вас хочу видеть своей супругой! Я клянусь, что найду эти деньги, чего бы мне это ни стоило!

Изабелла почувствовала: еще секунда, и она сдастся, бросится в объятия де Ла-Гарда. Но ей удалось взять себя в руки.

– Подите прочь, де Ла-Гард, вы никогда не были мне более противны!

* * *

Королева готовилась к утренней прогулке, когда ей сообщили о прибытии мадемуазель де Монтрей.

– Пропустите ее и оставьте нас на несколько минут,– распорядилась королева, с тревогой глядя на Леонору Галигай, которая перебирала четки.

Вскоре на пороге показалась Изабелла. Она была бледна, под глазами девушки залегли темные круги, что свидетельствовало о бессонной ночи и перенесенных страданиях.

Марию Медичи поразил горячечный блеск ее глаз.

– Что с вами, дорогая?– промолвила королева с испугом.

– Со мной? Ничего. Просто я хотела сообщить вам, что согласна ехать в Англию и постараюсь выполнить ваше поручение. Прошу лишь об одном: отправьте меня туда скорее!

Королева с облегчением вздохнула.

– Что ж, ваше решение весьма разумно…– проговорила она и вопросительно посмотрела на молочную сестру.

Карлица утвердительно кивнула и вновь принялась за свое благочестивое занятие.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Интриги Вестминстерского Дворца

ГЛАВА XI

Загадочный родственник сэра Генри

В порту города Кале у пирса, легко покачиваясь на волнах, стоял небольшой двухмачтовый корабль. Утреннее солнце, на редкость яркое, слепило глаза, волны с тихим плеском разбивались о деревянную пристань, а в чистом лазурном небе, словно нарисованные кистью неведомого мастера, застыли редкие розоватые облака.

Шаловливый ветерок то надувал белоснежные паруса корабля, то внезапно стихал, и тогда паруса безжизненно опускались, словно крылья огромной сказочной птицы, невесть каким образом очутившейся в этих краях и уставшей от длительного перелета.

– Ничего, выйдем в море, и ветер задует в полную силу,– уверял капитан-англичанин обеспокоенных пассажиров, толпившихся на пристани.

– Никогда нельзя быть уверенным в благодати Божьей,– возразил ему протестантский священник, державший в руке небольшой дорожный сундучок.– Надо молиться, и тогда Господь не оставит нас!

Два испанца в коротких плащах, стоящие тут же на пристани, с предельным высокомерием взглянули на пастора и усмехнулись.

– Уж лучше пусть ваш Бог оставит это судно в покое,– заявил один из них.

– Это почему же?– враждебно спросил священник.

– Да потому что вы, англичане, забыли истинного Бога!

– Неправда,– произнес пастор яростно.– Это католики забыли истинного Бога и утопили веру в лживых речах, в роскоши и разврате. А мы… мы очистили Господа от вранья и лицемерия ваших пап, кардиналов и епископов!

Оба испанца побагровели от гнева и в порыве ярости обнажили шпаги.

– Ты ответишь за свои слова, еретик! – воскликнул один из них, двигаясь к пастору.

– Остановитесь! – испуганно воскликнула пожилая дама.– Ведь это же священник!

Но слова ее не оказали должного воздействия. Капитан корабля, до сих пор хладнокровно наблюдавший эту сцену, вынужден был сойти на пристань.

– Оставьте пастора в покое, господа,– заявил он решительно.– В той стране, куда вы направляетесь, многие думают так же, как он!

Испанец в нерешительности остановился.

– А если у вас не хватает благоразумия и сдержанности, то вам, господа, лучше вернуться в Испанию,– закончил капитан и обвел пассажиров суровым взглядом.– Пока не поздно, воспользуйтесь моим советом!

Слова капитана отрезвляюще подействовали на воинственного идальго: угрюмо вложив шпагу в ножны, он вернулся к своему товарищу.

– Ах, эти испанцы слишком фанатичны в вопросах веры,– проговорила дама, которая только что неумело пыталась защитить англиканского священника.– Хорошо, что в их стране нет гугенотов. Ведь просто страшно представить, какую резню устроили бы эти защитники веры Христовой, истребляя тех, кто верит в Бога несколько иначе, чем они! Уж поверьте, Изабелла, это было бы почище нашей Варфоломеевской ночи!

Изабелла рассеянно взглянула на говорящую и спросила:

– Вы что-то сказали, тетушка, или мне показалось?

Маркиза де Гершевиль в ответ всплеснула руками и рассерженно проговорила:

– Да что с вами происходит последние три дня? Вы не отвечаете на мои вопросы, избегаете придворных и у вас пропал аппетит! А куда делась ваша улыбка? Неделю назад вы хохотали до упаду, а теперь печальней вас не встретишь девушки. Уж не больны ли вы?

– Нет, тетушка Антуанетта, не беспокойтесь, я здорова,– ответила Изабелла, подавляя печальный вздох.

– Может быть, может быть…– пробормотала маркиза, с подозрением глядя на племянницу.– Но почему вы вдруг внезапно решили отправиться в эту поездку? Все это очень странно…

– Ничего странного, тетушка, ведь известно, что путешествие – лучшее средство от тоски,– возразила девушка.

– Да, но что я скажу вашему отцу? Ведь он поручил мне…

Но тут раздалось чье-то сердитое восклицание, и маркиза, не докончив фразы, замолчала, удивленно наблюдая, как надменная испанская сеньора хлещет веером по щекам мальчика-слугу, уронившего на мостовую тяжелый дорожный сундук.

– Вы заметили, дорогая, что испанцы стали охотнее, чем прежде, посещать Англию? Этих господ не смущает даже протестантская вера их покровителя! Не удивительно ли это?

– По-моему, тут удивляться нечему,– откликнулась Изабелла.– Король Яков заметно благоволит к испанцам, и некоторые из них в Лондоне чувствуют себя уютнее, чем в Мадриде.

– О, эти англичане такие непонятные люди,– покачала головой маркиза.– Хотя, вот взять, к примеру, господина Линдсона. Он образец порядочности и благородства, старый верный друг нашей семьи. Пожалуй, это единственный человек в Англии, которому я бы могла доверить вас, мое дорогое дитя! Но когда я вспоминаю других англичан…

Внезапно тетушка прервала свой рассказ и озабоченно спросила:

– Надеюсь, Изабелла, вы не забыли мое рекомендательное письмо к лорду Линдсону?

Девушка снисходительно улыбнулась, достала из сундучка голубой конверт и показала его маркизе.

– Ага, хорошо, что оно у вас,– успокоилась де Гершевиль.– У господина Линдсона обширные связи. Он познакомит вас с цветом английской аристократии, введет в окружение самого короля Якова. Возможно, дорогая, что вы покорите сердце какого-нибудь пылкого придворного, выйдете за него замуж и останетесь в Англии навсегда!

– Ах, тетушка, все ваши мечты об одном: чтобы я повесила на себя ярмо брака.

– Дитя мое, это не так. Просто я знаю, что всякая порядочная женщина должна быть при муже. Любую из нас подстерегает столько соблазнов – просто жуть! Нет, у женщины должна быть твердая опора, и эта опора – муж. Скажите, почему вы отвергли барона д'Эскара? Он такой милый человек! Состояние его позволило бы вам иметь все, о чем только может мечтать молодая дама. Ваши дети, дорогая, выросли бы в роскоши и впоследствии унаследовали родовое поместье д'Эскаров, их земли и драгоценности. Ну, почему вы отказались?

– Я не любила его,– ответила Изабелла.

– Не любили? Все это вздор! Что может понимать в любви молоденькая девушка, вроде вас? После первой ночи вы бы…

Тетушка запнулась, испугавшись собственной смелости, а Изабелла лукаво улыбнулась.

– Ах, дорогая, вы иногда так таинственно молчите, словно у вас уже есть опыт в альковных делах!

– Тетушка, вы чересчур бдительны,– шутливо заметила Изабелла.

– Надеюсь, лорд Линдсон будет не менее бдителен,– ответила маркиза и поправила кружевной воротничок.– У Линдсона прекрасный замок с парком.

– Неужели мне придется жить за городом? – испуганно воскликнула Изабелла.

– Ну, если вы непременно хотите жить в Лондоне, то у лорда Линдсона и в столице есть большой дом. Кажется, там он и проводит большую часть времени.

– Вот и чудесно,– обрадовалась девушка.

– Линдсон собирает картины итальянских и испанских мастеров. Обязательно попросите его показать свою галерею. Сэру Томасу будет очень приятно, да и вы не пожалеете об этом. Многие из его картин составили бы честь даже королевским собраниям. Ах, Изабелла, вы едете в Англию… До чего я завидую вам!

– Чему же завидовать, дорогая маркиза? Я уезжаю в чужую, незнакомую мне страну.

– Ну, ну. Так ли уж она вам незнакома,– с сомнением проговорила маркиза, глядя в сторону приближающихся таможенников. Ваш отец провел в Англии без малого двенадцать лет. Неужели он не рассказывал вам о последних годах правления старой королевы, о ее молодом и честолюбивом фаворите графе Эссексе и о восшествии на престол нынешнего короля?

– Да, рассказывал. Кроме того, отец мне рассказывал о казни Марии Стюарт.

– О да,– печально вздохнула маркиза.– Господь покинул Англию, страну еретиков!

Тетушка осуждающе покачала головой и продолжила свои наставления:

– Не советую вам первое время появляться на балах, у англичан это считается признаком дурного тона.

– Ну, это уж слишком! – возмутилась Изабелла.

– Дорогая, не забывайте, что Англия – страна условностей. Там просто царит культ вежливости и хороших манер. И если вы не будете соблюдать правила их игры, то даже Линдсон с его связями не сможет помочь вам. Погубить репутацию в Англии – проще простого.

– Тетушка, мне кажется, вы нарочно пугаете меня.

– Ничуть! Все наши придворные дамы так говорят. А мадам де Куасси, которая недавно вернулась из Англии, сказала, что там за ней следили.

– У мадам де Куасси, я слышала, плохое зрение. Может, ей показалось,– пренебрежительно заметила Изабелла.

– Нет, дорогая моя, уверяю вас: за ней следили! У меня есть доказательства этого. Когда мадам де Куасси увлеклась молодым Веллингтоном… Впрочем, это вам будет неинтересно, но, уверяю вас, каждый промах де Куасси становился известен очень многим лицам, в том числе и королю Якову. Англичане почти в открытую презирали несчастную де Куасси! Это и вынудило ее уехать. Запомните, Изабелла: в Англии не любят иностранцев.

– Я знаю, тетушка.

– Именно поэтому политика короля Якова так непопулярна в среде тамошнего дворянства, да и простого народа. Они считают, что Яков слишком много возится со своими испанцами…

Последние слова тетушка произнесла шепотом, так как в этот момент мимо беседующих дам важно прошествовала та самая вспыльчивая испанская сеньора. На ней было черное строгое платье с плотным гофрированным воротником, отчего казалось, что голова сеньоры покоится на нем, как на блюде. На груди ее, на массивной золотой цепи красовался большой бриллиантовый кулон.

«Таких во Франции уже давно не носят»,– подумала Изабелла, встретившись с неприязненным взглядом незнакомки.

– Таможенники успели просмотреть вещи почти всех пассажиров. Остались только мы, да вон тот господин.

Маркиза незаметно указала на красивого молодого человека, что стоял, расслабленно облокотившись на перила. Но непринужденная поза юноши очень мало сочеталась со встревоженным взглядом, который время от времени он бросал в сторону таможенников.

– Почему этот господин так нервничает? – удивилась Изабелла.

– Но, дорогая, досмотр вещей – довольно неприятная процедура! Разве вы чувствуете себя спокойно? Ведь гвардейцы невзначай могут увидеть даже те предметы женского туалета, которые дамы старательно скрывают от мужских глаз…

Маркиза порозовела от смущения при этой нескромной мысли. Изабеллу же, казалось, не взволновали предположения тетушки. Она с интересом наблюдала за молодым незнакомцем, который уже беседовал с начальником таможни.

– Кажется, он англичанин,– проговорила маркиза, прислушиваясь к их разговору.– По-моему, я его где-то встречала…

– Почему вы решили, что он англичанин? – спросила девушка.– Ведь он неплохо говорит по-французски.

– Неплохо,– согласилась маркиза.– Неплохо для англичанина. Никак не могу вспомнить, где я его видела.

– Я тоже думаю, что он иностранец,– проговорила Изабелла, не обратив внимания на последнюю фразу маркизы.– Но я определила это не по его произношению. Покрой его плаща, перья на шляпе, его манеры… Нет, он определенно не француз…

Начальник таможни, внимательно изучив бумаги незнакомого господина, нахмурился.

– Господин Сейфолк, мы должны осмотреть все вещи, которые вы везете за границу.

– Ни в одном порту мира меня не подвергали такой унизительной процедуре,– заявил англичанин.

– Мы действуем по приказу королевы Франции. Если вы откажетесь подчиниться таможенным властям, корабль уйдет в Англию без вас.

– Ну что ж,– произнес Сейфолк спокойно,– у меня нет выбора. Приступайте к своим обязанностям, господа.

Начальник таможни сделал знак своим людям, и двое из них, приблизившись к англичанину, стали рыться в его небольшом сундучке. Они тщательно осмотрели все его содержимое, прощупали одежду незнакомца, от корки до корки перелистали молитвенник в алом бархатном переплете, простучали крышку, дно и боковые стенки сундучка. Даже распятие и маленькое зеркальце в золотой оправе не миновали рук таможенников. Казалось, ничто не могло ускользнуть от их пытливых взглядов. Англичанин спокойно, с некоторым презрением взирал на их старания, повторяя время от времени:

– Ищите, господа, хорошенько ищите. Не зря же королева тратит деньги на ваше содержание!

Но улыбка слетела с его губ, когда из сундучка извлекли небольшую шкатулку розового дерева в золотой оправе. На крышке шкатулки красовалось миниатюрное изображение Вестминстерского дворца.

– Здесь личная переписка,– проговорил англичанин, стараясь скрыть волнение.

Начальник таможни смерил молодого человека недоверчивым взглядом и требовательно произнес:

– Дайте ключ от шкатулки.

– Но зачем?

– У меня приказ королевы.

– Какое дело французской королеве до моих писем к матери?

– Дайте ключ, господин Сейфолк. Если в шкатулке и впрямь находятся только письма к матери, вам нечего бояться.

Англичанин нехотя протянул ключ. Таможенник открыл шкатулку, извлек оттуда одно-единственное письмо и принялся читать его вслух:

«Дорогая матушка!

Наконец-то собрался Вам написать. Вот уже около месяца я живу во Франции и нахожу, что страна просто восхитительна. Да и невозможно думать иначе, глядя на жизнерадостные лица крестьян и ремесленников, на благородные и счастливые лица французских аристократов. Все они благословляют царствование Марии Медичи, и это не удивительно, ведь королева, несмотря на тяжкое бремя своего вдовства, правит своим народом мудро и справедливо. Но Господь наделил эту великодушную правительницу кроме таланта управлять еще одним талантом: подбирать министров. Вокруг Марии Медичи сплотились все выдающиеся люди этого государства, и королева, опираясь на их поддержку и советы, завоевала всеобщую любовь и признательность французского народа…»

Таможенник недоверчиво взглянул на англичанина.

– Что-то не так,– осведомился Сейфолк с любезной улыбкой.– Вы с чем-то не согласны?

– Сударь, а почему вы не отправили это письмо почтой?

– Я забыл про него,– невозмутимо ответил англичанин,– забыл. Письмо случайно затерялось среди других бумаг, а когда я нашел его, то отправлять уже было поздно.

– Так, хорошо. А почему письмо написано по-французски?

– А на каком языке, по-вашему, я должен был писать?

– Думаю, что на родном. Ведь это удобнее.

– Ну, для вас это, может, и удобнее, а для меня наоборот. Я владею несколькими языками, сэр. Из Мадрида я пишу по-испански, а из Парижа – по-французски. Что же в этом удивительного?

– Очень странные у вас привычки, сударь.

– Ничуть, сэр. Моя матушка всегда хотела, чтобы я в совершенстве знал французский, поэтому всю переписку с ней я веду только на этом языке. Да и вам, согласитесь, было удобнее читать мое письмо, ведь английским, насколько я понял, вы неважно владеете. Так чем же вы недовольны, сударь?

Бедный таможенник непонимающе хлопал глазами, подозревая, что ловкий и хитрый англичанин все же дурачит его.

– Досмотр окончен,– пробурчал он недовольно и направился в сторону Изабеллы и маркизы де Гершевиль.

– Сударь, неужели меня будут проверять столь же тщательно? – осведомилась Изабелла.

– О нет, сударыня. Таких «почестей» мы удостаиваем только англичан!

И действительно, едва взглянув на ее багаж, офицер тут же подписал разрешение на выезд.

– Дорогая, кажется, нам пора прощаться,– растроганно произнесла тетушка и прижала Изабеллу к своей груди.

– Тетушка, мне очень будет не хватать вас и ваших советов,– произнесла девушка.

– Ах, Изабелла, хоть на минуту побудьте серьезной! Я волнуюсь за вас, вы так неопытны, так наивны! Зачем я отпускаю вас?

На глазах маркизы показались слезы.

– Тетушка Антуанетта, не печальтесь, все будет хорошо,– попыталась успокоить ее Изабелла.

– Мое дорогое дитя… Мое дорогое дитя…– всхлипывала маркиза.

– Не волнуйтесь, я буду под покровительством лорда Линдсона. Поцелуйте за меня отца, передайте прощальный привет кузену.

– Дорогая, сразу же, как устроитесь, напишите мне!

– О, конечно, напишу и обязательно на английском,– рассмеялась Изабелла.– Дорогая тетушка, наконец-то собралась вам написать. Англия – просто райский уголок, придворные – ангелы, ну, а король, не иначе, как сам Господь Бог. Английский народ ликует и прославляет правление короля Якова. Все от мала до велика, включая даже покойников, мечтают лишь об одном: чтобы это благословенное время никогда не кончилось! – У девушки от смеха выступили слезы на глазах.– А я-то думала, что славословие не в почете у англичан!

– О, Изабелла, я вспомнила, где я видела того молодого человека. У сэра Генри Уортона.

– А-а-а…– рассеянно протянула Изабелла.– Вы не ошиблись?

– Да нет же, нет! Сэр Генри представил его нам как своего родственника.

В этот момент на палубе показался капитан корабля.

– Леди, поторопитесь, мы отправляемся! – крикнул он Изабелле.

– Прощайте, дорогая, прощайте,– засуетилась маркиза.– Когда выйдете в море, обязательно спуститесь в каюту, не стойте на ветру. Можно простудиться. Старайтесь одеваться потеплее! Англия – страна туманов…

Изабелла молча кивала головой, слушая торопливые тетушкины наставления и одновременно наблюдая за тем, как матросы заносят на палубу ее вещи.

– Не забудьте передать лорду Линдсону серебряный кубок. И пишите, обязательно пишите! Мы с вашим отцом с нетерпением будем ждать этих писем.

Еще один прощальный поцелуй, и Изабелла ступила на палубу.

Парусник плавно отчалил от берега, и только теперь Изабелла заметила то, чего не могла увидеть раньше из-за высокого, пышного кустарника, окружавшего пристань. На дороге стояла карета графа де Ла-Гарда, а сам Анри, забравшись на крышу экипажа, смотрел вслед уходящему кораблю.

ГЛАВА XII

Шкатулка розового дерева

Немногочисленная команда корабля, состоявшая большей частью из англичан, беспрекословно исполняла все распоряжения капитана. Изабеллу, да и не только ее одну, поразило, что на небольшом суденышке царит поистине военная дисциплина и порядок. Заносчивые идальго, наверное, только теперь поняли, почему сравнительно небольшой и молодой английский флот одержал победу над мощными, хорошо вооруженными талионами Непобедимой Армады.

Изабелла де Монтрей стояла на палубе и смотрела на исчезающие контуры берегов. На сердце было легко и свободно, словно ее любовная тоска, ее нестихающая боль остались там, во Франции. Предстоящее путешествие и жизнь в Англии не страшили ее, а наоборот, казались легкими и увлекательными. Она уже грезила о новых поклонниках, о пышных балах в Виндзорском дворце…

– Неужели очаровательная леди не боится испортить прекрасный цвет лица? Ведь в это время дня солнечные лучи особенно опасны.

Изабелла вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял Сейфолк.

– Вы подошли так незаметно, сударь. Я даже испугалась…

– Простите, я и не думал вас пугать. Мне показалось, будто вы грустны, и я решил, что мое общество отвлечет вас от печальных раздумий.

– Вы очень любезны.

– Я вижу, вы француженка?! В вашей стране мне приходилось встречать немало красивых и даже очень красивых дам, но я никогда не решился бы сравнить их с вами, мадемуазель, как нельзя сравнивать скромные полевые цветы с восхитительны ли розами! – Он поклонился.– Позвольте представиться: Джонатан Сейфолк.

Девушка назвала свое имя, и знакомство состоялось.

– Вы едете в Англию к родственникам? – поинтересовался англичанин.

– В некотором роде, да. Лорд Линдсон такой давний и преданный друг нашей семьи, что если я назову его родственником, то не слишком сильно ошибусь.

– О, вы едете к лорду Линдсону? Это очень известный человек. Сам лорд Солсбери считается с его мнением.

– Лорд Солсбери? Первый министр короля? – Изабелла была удивлена. Хотя маркиза де Гершевиль и предупреждала свою племянницу о том, что лорд Линдсон не последнее лицо при дворе Якова I, но все же девушка не предполагала, что тот окажется таким влиятельным человеком.

– Я никогда не была ни в Лондоне, ни при английском дворе. Не могли бы вы немного рассказать мне о жизни двора?

– О, свет везде одинаков! – рассмеялся англичанин.– У нас так же, как и во Франции, обожают соколиную охоту, балы и прочие развлечения. Наши дамы, так же, как и ваши, одеваются в платья, сшитые по последней моде, а кавалеры даже на балах не забывают о поединках, лошадях и, конечно же, о прекрасных женщинах! Впрочем, все это скоро вы увидите сами. Если погода будет благоприятной, а ветер попутным, то к вечеру, в крайнем случае, ночью мы будем в Англии.

Молодой Сейфолк оказался очень приятным попутчиком: вскоре они уже болтали как давние знакомые. С каждой минутой англичанин все больше и больше интересовал Изабеллу. Они были знакомы уже около часа, но девушка по-прежнему ничего не знала о своем таинственном собеседнике. Он охотно говорил на посторонние темы, но едва Изабелла заводила речь о нем самом, как Сейфолк с любезной улыбкой менял тему. «Он очень скрытный, и ему определенно есть, что скрывать»,– решила Изабелла.

Сейфолк настолько распалил ее любопытство, что когда он предложил девушке пообедать вдвоем в его комнате, Изабелла тут же согласилась; ей даже не пришло в голову, что предложение молодого человека было довольно нескромным и своим согласием она сильно компрометирует себя.

Разговор продолжался в каюте за обеденным столом.

– Королева Мария немало делает для процветания Франции,– проговорил Сейфолк.

– Король Яков, как и его предшественница, тоже много делает для процветания Англии,– откликнулась Изабелла, пытаясь направить разговор в нужное ей русло.

– Ваша королева, как я вижу, отказалась от планов войны с Филиппом III,– не сдавался Сейфолк.– Это мудрое и поистине королевское решение. Но почему политика Франции так внезапно изменилась?

– Генрих IV умер, и вместе с ним умерла его политика.

– Мне кажется, тут другая причина.– Англичанин метнул на Изабеллу испытующий взгляд.

– Это вовсе не обязательно,– парировала Изабелла.– Какая была причина у Якова I стремиться к миру, если Елизавета на протяжении всей своей жизни воевала с Филиппом II?

– Английский народ жаждал мира и спокойствия.

– Вот и французский народ желает того же.

Взгляды Изабеллы и Сейфолка на мгновение скрестились, противники словно старались лучше изучить друг друга, нащупать слабые места обороны, но не найдя таковых, возобновили поединок с прежней силой.

– Политика королевы благотворно влияет не только на французский народ, но и на соседние королевства. Одно непонятно: почему Мария Медичи так приблизила к себе итальянцев?

– Потому что она Медичи…– ответила Изабелла.

– Вы хотите сказать, что королеве приятно видеть в своем окружении соотечественников?

– Неужели среди окружения Якова I мало шотландцев?

– Нет, не мало,– согласился Сейфолк.– Но ни один из них не имеет при дворе положения, равного положению Кончини.

– Что вы имеете в виду?

– Господин Кончини и статен, и красив. Он производит большое впечатление на дам. И он так внезапно из господина Кончини превратился сначала в маркиза, а затем и в маршала Франции. Вы не находите это странным?

– Нет. Маршал д'Анкр оказывает Марии Медичи неоценимые услуги в деле управления государством.

– Думаю, что маршал оказывает королеве другие услуги. А государством занимается его супруга.

– Если следовать вашей логике, то управлением Англией занимается либо лорд Бермингтон, либо леди Глориана, но только не король.

– Почему?

– А разве леди Глориана, супруга лорда Бер-мингтона, не является молочной сестрой Якова I?

Англичанин расхохотался.

– Лорд Бермингтон, как и его жена, очень далеки от политики. Но не будете же вы уверять меня, будто госпожа Галигай думает только о модных юбках, балах и драгоценностях?

– Мне не известно, о чем думает мадам Галигай, ибо мне никогда не приходилось беседовать с ней об этом.

Сейфолк улыбался, но глаза его были серьезны. Теперь он понимал, что ничего не добьется таким путем и решил поменять тактику.

– Вы удивительная женщина,– произнес он с восторгом.– Мне никогда еще не приходилось встречать дам, обладающих и умом и красотой в равной степени.

– Как вы любезны.– Изабелла улыбнулась. Она умела быть очаровательной, когда хотела того.

– Ваши глаза, ваши волосы, ваши губы… о-о-о…– застонал поощренный Сейфолк.– Изабелла, вы просто совершенство!

– Я тоже так думаю.

– Наверняка, вы многих свели с ума. Если я признаюсь вам в любви, каким по счету поклонником я буду?

– Ах, Джонатан, я затрудняюсь ответить на этот вопрос.

– Какая жалость! Я люблю быть первым или, по крайней мере, в первом десятке.

– Вы очень самоуверенны, господин Сейфолк. Но место в первой сотне моих поклонников я, пожалуй, могу вам гарантировать.

– Какая у вас прекрасная рука! Вы позволите мне поцеловать ее?

– Позволю, если вы будете благоразумны.

Сейфолк осторожно, словно хрупкую стеклянную статуэтку, взял руку Изабеллы и склонился над ней.

– Бог мой! Какая у вас шелковистая кожа! – проговорил он с неподдельным восхищением и опять пылко припал к руке девушки.

– Джонатан, что вы делаете? – испуганно воскликнула Изабелла, чувствуя, что поцелуи Сейфолка становятся небезопасными.– Опустите мои манжеты, я запрещаю вам…

Но Сейфолк, не обращая внимания на бурный протест, продолжал наступление, подбираясь к самым сокровенным местам ее тела. Стул опрокинулся, и борьба продолжилась на полу.

– Я разрешила вам лишь поцеловать свою руку!

– О, Изабелла, мои планы изменились, и сфера моих интересов расширилась,– проговорил Джонатан, с вожделением глядя на распростертую перед ним девушку.

– Ну, в таком случае и я не стану скрывать от вас своих планов,– ответила запыхавшаяся Изабелла и укусила своего не в меру пылкого поклонника за руку.

Сейфолк вскрикнул и посмотрел на капельки крови, проступившие на месте укуса.

– Что вы наделали??!!

– Мне очень жаль, но я должна была вас остановить.

– Бог мой! Какие у вас манеры! Теперь я понимаю, почему вы едете к Линдсону!

– Ну и почему же? – поинтересовалась Изабелла, поправляя слегка помятое платье.

– Вы перекусали всех своих поклонников во Франции и отправились в мою страну на поиски новых жертв!

– Как вы проницательны!

– Зачем вы сделали это, мадемуазель? Ведь я пригласил вас в свою каюту, и вы добровольно согласились. Я не принуждал вас к этому! Чего же вы кусаетесь?

– У вас слишком богатое воображение! Вы пригласили меня на обед, и я согласилась пообедать с вами. Только пообедать, сударь!

– Ни за что не поверю, что французские дамы так недогадливы. У нас в Англии все происходит именно таким образом.

– Да? – Изабелла насмешливо вскинула брови.– Прямо за обедом? Во время перемены блюд? Я много слышала об английских традициях, но про эту узнала впервые.

– Мадемуазель…

– Мне много говорили о чопорности и воспитанности англичан, но оказалось, что внешняя холодность и лоск слетают с них во время обеда. Наверное, все добродетельные леди в вашей стране вынуждены обедать в одиночестве! Бедняжки…

– Ну уж, во всяком случае, наши добродетельные леди не кусаются!

– Вот и напрасно,– парировала Изабелла.– Думаю, что вскоре в Англии появится еще одна новая традиция: дамы начнут носить шпаги. Ведь защищать свою честь при помощи зубов не очень-то приятно.

– О, я желал бы иметь такого соблазнительного соперника, как вы, мадемуазель. Но с одним условием: победитель после поединка должен быть достаточно вознагражден.

– Тише,– произнесла Изабелла шепотом и с опаской оглянулась на дверь.– Там стучат.

– Стучат? В мою дверь? Странно, я ничего не слышал,– удивился Сейфолк, но все же пошел отпирать.

В тот же момент рука Изабеллы скользнула за корсаж и достала оттуда маленький золотой футлярчик. Щепотка белых полупрозрачных кристаллов мгновенно растворилась в бокале Сейфолка.

– Мадемуазель, вы ошиблись, там никого нет,– проговорил ничего не заметивший англичанин, указывая на распахнутую дверь.

– Никого нет? Наверное, мне действительно показалось,– невозмутимо ответила девушка.

– Ну что ж, тогда продолжим прерванный разговор. На чем я остановился?

– Думаю, нам лучше сменить тему. Я плыву в Англию, и все мысли мои сейчас об этой незнакомой стране и ее повелителе. Предлагаю поднять бокалы за здоровье короля Якова.

– Прекрасный тост, мадемуазель,– проговорил Сейфолк и пригубил вино.

– Сударь, за королей, как и за прекрасных дам принято пить до дна! – притворно возмутилась Изабелла.

– Так принято во Франции, но я готов уступить вам, мадемуазель. Я уважаю ваши обычаи.

С этими словами Джонатан Сейфолк осушил бокал.

– Вот и прекрасно, сударь. Кстати, к вопросу об обычаях. Именно английские моряки, а не французские слывут большими любителями крепких напитков.

– Зато французские моряки слывут большими любителями слабого пола, мадемуазель. И чем больше я смотрю на вас, тем больше я ощущаю себя французом. Мадемуазель, вы верите в переселение душ?

– Все ваши мысли, сударь, странным образом сводятся к одному. Подайте-ка мне лучше лютню.

– Зачем?

– Я хочу спеть что-нибудь.

– Но, мадемуазель Изабелла, я хочу совсем иного,– попытался возразить Сейфолк.

– Придется вам, сударь, потерпеть, ибо, если я хочу петь, мне лучше не мешать.

– Ну хорошо, я согласен. Надеюсь, после этого вы окажетесь сговорчивее.

– Все зависит от того, каким вы окажетесь слушателем.

– О, если вы поете как леди Диана, мне долго не выдержать. Когда она берет в руки лютню, все собаки, кошки и лошади разбегаются в страхе. А придворные, представьте себе, вынуждены слушать это. Нечеловеческая пытка!

– Почему же вы не можете уйти?

– Уйти? Вы смеетесь!! Леди Диана божественно красива, а главное: король благоволит к ней.

– Вот как?

– Не понимаю, чему тут удивляться? Яков Стюарт такой же мужчина, как другие, и он не смог остаться равнодушным к красоте леди Дианы…

– И к ее чудному пению,– добавила Изабелла.

Англичанин улыбнулся:

– Графиня Дорсет, которой король был увлечен прежде, говорит об этом так: «Если вы хотите избавиться от мышей в своем замке, пригласите туда петь леди Диану».

И тут Сейфолк неожиданно зевнул.

– О, простите, мадемуазель, не понимаю, что со мной творится: глаза закрываются сами собой!

– Должно быть, вы плохо спали прошлой ночью,– проговорила Изабелла, с благодарностью думая о Марии Медичи и обо всех флорентийцах, которые ничего не умеют делать так хорошо, как ювелирные украшения и всевозможные тайные снадобья.

– Нет, я превосходно выспался,– возразил Сейфолк и опять зевнул, прикрывая рот ладонью.– Что за напасть?!

– Так вы говорите, графиня Дорсет тоже была фавориткой Якова? – спросила Изабелла, стараясь привлечь внимание Сейфолка.

– Мадемуазель, вы меня удивляете,– проговорил англичанин, бессильно склоняя голову на стол.– Вы как-то неправильно представляете себе нашего короля…

«Да, похоже, Яков I вовсе не тот святоша, каким его рисует себе Мария Медичи»,– подумала Изабелла и тут же услышала легкое похрапывание Сейфолка.

– Нет, только не это,– прошептала она в отчаянии и принялась трясти своего собеседника за плечо.– Проснитесь же, Джонатан, проснитесь!

– О, прелестная Изабелла…– пролепетал сквозь сон молодой человек и еще крепче сомкнул веки.

«О, Господи,– взмолилась Изабелла.– Я не знала, что он заснет так быстро. Только он разговорился, и тут проклятое зелье заставило его замолчать!»

– Сейфолк, Сейфолк, проснитесь! – закричала она прямо в ухо англичанину.– Ну не можете же вы заснуть прямо за столом, да еще и во время беседы с дамой!

– О, мадемуазель, простите, но я ничего не могу с собой поделать,– пробормотал он и отвернулся.

– Вы говорили о леди Диане, Сейфолк! – Изабелла трясла несчастного англичанина за плечо.

– Леди Диана и король…– пролепетал Джонатан, но этой фразе суждено было закончиться громким храпом.

«Кажется, я перестаралась»,– подумала Изабелла, вглядываясь в безмятежное лицо англичанина.

– Она говорила, что у короля…– опять пробормотал Сейфолк.

– Что у короля? Что у короля?

Изабелла склонилась над англичанином, ловя каждое его слово. В памяти ее всплыли слова Марии Медичи: «В ваших руках не только моя судьба, но и судьба всей Франции, а может, и Англии. Используйте даже самый ничтожный шанс, чтобы приблизиться к трону и стать доверенным лицом Якова. Очаруйте и покорите его фаворитов, а еще лучше – наследника. Молодой принц Уэльский имеет огромное влияние на короля и весьма чувствителен к женской красоте – вы понимаете, о чем я говорю? И пусть это будет вашей местью де Ла-Гарду! Намекните Карлу, только осторожно, что брак его отца со мной будет выгоден ему, ведь у него появятся династические права на французский престол, а у Людовика слабое здоровье…»

Первые шаги на поприще секретного агента Марии Медичи были явно неудачны. Изабелла расстроенно вздохнула и огляделась по сторонам.

Возле пышно убранной кровати стоял дорожный сундучок с откинутой крышкой. Девушка подошла поближе и увидела уже знакомую шкатулочку розового дерева с миниатюрной картинкой на крышке. Начинающая шпионка взяла ее в руки и с любопытством принялась разглядывать изображение Вестминстерского дворца. Вдруг за спиной ее что-то звякнуло. Изабелла вздрогнула, уронила шкатулочку и испуганно оглянулась на англичанина. Сейфолк по-прежнему спал. Однако, у ног его Изабелла заметила сверкающий клинок с коротким узким лезвием.

«Кинжал?! Зачем Сейфолк носит при себе кинжал? Неужели недостаточно одной шпаги? – с удивлением подумала она, заметив миниатюрные ножны, виднеющиеся из-под манжета.– Все это в высшей степени странно».

Но когда она оглянулась на ларец, то едва сдержала крик отчаяния. Шкатулочка вверх дном лежала на полу, и из-под ее крышки торчал краешек миниатюрки, вылетевшей, вероятно, при падении.

– Как я неосторожна! – чуть не плача прошептала Изабелла, поднимая шкатулку.

К счастью, миниатюра не раскололась, и ее можно было легко вставить на место. Но что это? В крышке шкатулки, на месте выпавшей миниатюры, Изабелла увидела тайничок, а в нем какие-то бумаги. Девушка поняла, что стоит на пороге раскрытия важной тайны и, дрожа всем телом от возбуждения и любопытства, достала сложенные вчетверо листы бумаги. Бумага была очень тонкая, с легким розоватым оттенком и приятным жасминовым запахом. Изабелла развернула ту, что лежала сверху.

«Милорду, графу Солсбери, Лондон.

Ваши предположения относительно действий графа Суассонского полностью оправдались. Многие принцы уже объединились против власти правительства королевы-регентши. Оставшиеся скоро примкнут к заговору. Королева и ее окружение пребывают в неведении относительно намерений лиги принцев.

Есть и еще одно приятное известие: у господина Конде опять начались трудности с деньгами. Теперь принцу не придется рассчитывать на гостеприимство и щедрость Мадрида, так как Марии Медичи удалось получить согласие Филиппа III на брак дофина Людовика с инфантой Анной. Конде теперь легче подкупить и сманить на нашу сторону, чем когда бы то ни было.

Мнение К. Б. о политическом чутье господина Кончини ошибочно. В его сообщении верно лишь то, что маршал тщеславен, но это проявляется лишь в стремлении иметь роскошную карету и царственную возлюбленную. Настоящей же властью обладает его супруга Леонора Галигай; пока Мария Медичи и господин Кончини наслаждаются обществом друг друга, карлица управляет государством и справляется с этим весьма недурно. Тем не менее, думаю, оппозиция принцев будет большим сюрпризом даже для этой на редкость проницательной дамы.

Что касается Людовика, то его интересы не распространяются дальше соколиной охоты. Король не очень-то умен, да вдобавок, не силен здоровьем. Огромным влиянием на него обладает некто Альбер Люинь, который, несмотря на свой юный возраст, поразительно точно определил, кому принадлежит роль первой скрипки в политике королевства. Госпожа Галигай всерьез опасается проницательности молодого фаворита и не жалеет усилий для того, чтобы отдалить Люиня от короля. Люинь платит ей за это жгучей ненавистью, и у карлицы с каждым днем появляется все больше причин желать либо его ссылки, либо смерти.

На этом позвольте закончить. Список, о котором шла речь в прошлом донесении, вы найдете на следующем листе. Жду дальнейших распоряжений.

Всецело преданный вам Г. У.»

– Так вот почему Сейфолк так разволновался, когда таможенники осматривали шкатулочку. Однако, англичане прекрасно осведомлены о личной жизни королевы и всего французского двора,– с удивлением прошептала Изабелла, дочитав послание до конца.– Им даже известно многое из того, о чем не догадывается сама Мария Медичи. Но кто такой Г. У.? Генри Уортон! Английский посол!

От этой догадки у Изабеллы пересохло в горле. Она торопливо развернула следующий листок и принялась читать:

«28 – очень нуждается в деньгах. Готов предоставить важные сведения из правительственной канцелярии.

34 – поддерживает партию Конде. Чрезвычайно глуп и тщеславен. Согласен информировать обо всех секретных решениях королевского совета.

И – платный шпион Испании, очень сговорчивый господин. Неоднократно предоставлял испанским властям планы морских военных кампаний.

52 – К. Б. сообщил неверные сведения относительно этого господина. Настоятельно советую не предлагать ему сотрудничества. Это настоящий фанатик. Он верит в великую Францию и ненавидит англичан, испанцев и гугенотов.»

Изабелла опять сложила листок, так и не дочитав его до конца. Итак, во Франции действует хорошо организованная разведка англичан. Против власти и жизни Ее Величества плетутся заговоры, но никто из окружения не знает этого. Генри Уортону, а через него и лорду Солсбери становятся известными даже альковные тайны Марии Медичи. Правительственная канцелярия, Королевский Совет и другие органы управления прямо-таки кишат негодяями, продающими государственные интересы Франции. Изабелла была потрясена всем тем, что только что нечаянно открылось перед нею. Она понимала, с каким могущественным и коварным соперником в лице лорда Солсбери придется столкнуться ей в Англии, но девушка не чувствовала страха. Напротив, сердце ее было полно отваги и решимости.

Она аккуратно убрала письмо обратно в потайное отверстие шкатулки и прикрыла его, словно крышечкой, миниатюрной картинкой. Раздался слабый щелчок – секретный замочек сработал. Теперь никто не смог бы заподозрить, какие важные документы замурованы в крышке этого ларца.

Сейфолк заворочался во сне. «Надо уходить, скоро он проснется»,– подумала Изабелла и, тихонько выскользнув за дверь, поднялась на палубу.

Смеркалось. Пассажиры, не обращая внимания на сырой холодный ветер, не торопились спускаться вниз. Испанцы, яростно жестикулируя, о чем-то спорили друг с другом. Время от времени они бросали на английского пастора взгляды, которые красноречивее слов говорили об их далеко не мирных намерениях.

– Скоро мы прибудем в Дувр? – спросила Изабелла у проходившего мимо капитана.

– Да, мадемуазель,– ответил тот,– взгляните сами…

Вдали виднелись туманные берега страны, которую Изабелла уже не могла назвать незнакомой.

ГЛАВА XIII

Фиаско в амурных делах – позор для мужчины

Несмотря на поздний час на пристани славного города Дувра толпилось немало встречающих. Колеблющийся свет факелов отбрасывал яркие блики на их бледные озабоченные лица. На площади за пирсом стояли экипажи, поджидающие сонных и уставших от утомительного путешествия пассажиров.

Изабелла растерянно оглянулась, услышав мрачный голос Сейфолка:

– Мадемуазель, я не представляю, как могло случиться то, что случилось.

«Неужели догадался?!» – Изабелла внимательно взглянула на англичанина.

– Это просто ужасно, мадемуазель! Это непростительно!

– Что вы имеете в виду, господин Сейфолк? – настороженно спросила Изабелла.

– О, Изабелла! Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь…

– Простите, Сейфолк, но мне некогда.

– Сударыня, умоляю, выслушайте меня! Выслушайте и постарайтесь понять и простить.

– Простить? Но за что же? – воскликнула ошеломленная Изабелла.

Сейфолк смущенно отвел глаза.

– Клянусь, этого со мной не случалось прежде. Я не оправдал ваших ожиданий. Я заснул! О, мадемуазель, никогда еще вино не оказывало на меня такого воздействия. Фиаско в амурных делах – позор для мужчины!

– Ах, вы об этом! – облегченно вздохнула Изабелла.

– Так значит, вы не сердитесь?!

– О, нет, конечно! Вернее, я немного сердилась, но теперь, когда вы раскаялись…

– О, мадемуазель, как вы великодушны! – англичанин пылко поцеловал ее руку.

– Мне пора идти,– проговорила Изабелла.

– Но мы еще встретимся? – с надеждой проговорил молодой человек.

Девушка уже собиралась отказать ему, но внезапно изменила решение, подумав о том, что никогда не помешает знать о планах лорда Солсбери.

– Хорошо. Но вы должны мне кое-что обещать!

– О, мадемуазель! Приказывайте и считайте, что ваше желание уже исполнено! – воскликнул Сейфолк.

– Я желаю только одного, сударь: чтобы мои поклонники были благоразумны и относились к моим прихотям и капризам с должным вниманием и уважением.

– Я понял вас, мадемуазель,– проговорил Сейфолк разочарованно.– Моего общества вам нечего опасаться.

– Слово дворянина?

– Слово дворянина.

– В таком случае, я сама позабочусь о нашей встрече,– ответила девушка, наблюдая за полной дамой, с любопытством разглядывавшей прибывших.

Наконец взгляд незнакомой дамы остановился на Изабелле, и пожилая леди с проворством, не свойственным людям ее комплекции, бросилась к девушке.

– Прошу прощения, мадемуазель, не вы ли Изабелла де Монтрей?

– Да, это я,– ответила девушка.

– О, я так и думала! Вас трудно не узнать,– обрадованно затарахтела незнакомка.– Должно быть, вы ужасно устали? Путешествия необыкновенно изматывают!

– Но кто вы?– спросила Изабелла, недоуменно переглянувшись с Сейфолком.

– Я? Я – родственница лорда Линдсона,– торжественно объявила незнакомка.– Мое имя Клэр Вукстер. Мне поручили встретить вас, мадемуазель!

– О, как это мило, леди Клэр! Мне, право, неприятно беспокоить вас.

– Не зовите меня «леди Клэр»,– ответила новая знакомая Изабеллы.– Мое имя Клэр Вукстер. Просто Клэр Вукстер. А этот молодой человек с вами? – Глаза госпожи Вукстер с любопытством скользнули по фигуре Сейфолка.

– О, нет. Это просто мой попутчик, господин Джонатан Сейфолк,– ответила Изабелла.

– К сожалению, я должен вас покинуть. Меня ждут,– объявил англичанин, указывая на черную невзрачную карету.– Надеюсь, в Лондоне мы возобновим наше знакомство. Прощайте, мадемуазель де Монтрей, прощайте, леди!

– Счастливого пути,– расплылась в улыбке госпожа Вукстер, польщенная вниманием молодого щеголя.– Счастливого пути!

Изабелла, проводив англичанина взглядом, с усмешкой пожала плечами.

– Не думаю, что господин Сейфолк будет чувствовать себя счастливым в этом обшарпанном экипаже. Я бы скорее согласилась идти до Лондона пешком, чем сесть в подобную карету.

– Ах, мадемуазель, если бы вы знали, кто будет его попутчиком, вы бы изменили свое мнение.

– Да? – заинтересованно спросила Изабелла.

– Господина Сейфолка ожидал сам Джон Райтон,– прошептала леди Клэр, таинственно поблескивая глазами.

– А кто это?

– Секретарь лорда Солсбери.

– Вот как? – Изабелла с интересом посмотрела вслед отъезжающему экипажу.

– Вас можно поздравить, мадемуазель. Это знакомство вам очень пригодится,– проговорила Вукстер, довольная произведенным эффектом.– Но нам пора ехать: сэр Томас велел немедленно доставить вас в Лондон.

ГЛАВА XIV

Роберт Сесил, граф Солсбери

Спустя несколько часов черная карета остановилась у чугунных литых ворот с затейливыми украшениями, и из нее вышел знакомый нам уже Джонатан Сейфолк в сопровождении высокого худощавого мужчины среднего возраста. Караульные, отдав честь, незамедлительно пропустили их во внутренний двор, украшенный пестрыми клумбами и аккуратно подстриженными кустами. Прибывшие поднялись по широкой мраморной лестнице на второй этаж, и дежурный камердинер проводил их в приемную.

Не успел молодой Сейфолк полюбоваться великолепной отделкой этого помещения и дорогими скульптурами, как послышался легкий скрип двери, и на пороге кабинета показался старик, внешность которого не могла не внушать ужаса и отвращения всем, кто когда-либо сталкивался со всемогущим министром короля Якова лордом Солсбери.

Старик был горбат и непомерно худ.

Его уродливую жалкую фигуру несколько облагораживал красный бархатный халат, расшитый крупными жемчужинами. Из-под халата виднелись тонкие синюшные щиколотки, утопавшие в мягких домашних туфлях, отделанных мехом горностая. Длинный крючковатый нос вершителя судеб Англии слегка шевелился, что создавало впечатление, будто министр все время к чему-то принюхивался, а глубокие карие глаза пристально смотрели на Сейфолка, словно пытаясь разгадать, какие известия на этот раз доставил ему шпион.

Сейфолк протянул лорду Солсбери ларец. Старик неторопливо взял его, вскрыл тайник и принялся за чтение. По мере того, как Солсбери приближался к концу письма, лицо его светлело. Наконец он отложил донесение и довольно проговорил:

– Я не ошибся в Уортоне: он толковый дипломат и хорошо знает свои обязанности.

– Будут ли у милорда какие-либо поручения? – спросил повеселевший Сейфолк.

– Да. Принц Конде очень нуждается в деньгах. Поэтому вы отправитесь во Францию и возьмете с собой сундучок с пистолями.

– Их нужно будет отдать монсеньеру Конде?– уточнил Сейфолк, преданно глядя в глаза своему патрону.

– Ну конечно. Не можем же мы оставить принца в беде… Кстати, Сейфолк, вы же привлекательный мужчина. Почему вы до сих пор не завели себе во Франции любовницу?

– Любовницу? – остолбенел молодой человек. Такого вопроса он не ожидал услышать из уст престарелого вельможи.

– Да, любовницу,– подтвердил Солсбери.– Очаруйте какую-нибудь влиятельную замужнюю даму при дворе Марии Медичи, и у нас появится ещё один источник сведений. Вы поняли меня?

– Да, милорд,– ответил Сейфолк, поклонившись.

– Вы, право же, могли догадаться об этом сами,– недовольно пробормотал министр,– ведь у вас перед глазами пример сэра Генри, который соблазнил герцогиню де Лонгвиль. Уж этот господин не теряет времени понапрасну и использует все выгоды, которые предоставляют ему внешность, положение и мои деньги!

Сейфолк опять поклонился, но лорд Солсбери уже не видел этого. Он подошел к своему рабочему столу и нацарапал на чистом листе бумаги несколько строк.

– Вот, отнесите это в мою канцелярию,– проговорил Солсбери, протягивая молодому человеку листок.– Как только получите деньги, сразу же отправляйтесь во Францию.

– Да, милорд.

– Идите. Я буду ждать ваших донесений.

Едва двери за Джонатаном закрылись, Солсбери обернулся к его спутнику и спросил:

– Как вы считаете, Джон, не слишком сурово я говорил с этим юношей?

– Нет, милорд. Вы просто показали ему, что следует более старательно выполнять ту работу, которую вы ему поручили.

– Он добивается титула и богатства. И, клянусь честью, он получит и то и другое, ибо я милостив к тем, кто предан мне. Но сначала нужно заслужить мое расположение… Какие новости при дворе? – неожиданно переменил тему Солсбери.

– Новости, в основном, незначительные. Вот только граф Сомерсет…

– Опять граф Сомерсет? – перебил Солсбери.

– Увы, милорд. Так вот, граф Сомерсет вчера при короле отзывался о вас очень нелестно. А когда Его Величество поинтересовался у графа, отчего он пренебрегает вашей дружбой, тот ответил: «У нас с господином Солсбери нет общих интересов. Ведь милорд куда охотнее общается не с порядочными людьми, а с негодяями, ворами и наемными убийцами».

– А что король? – встревожился Солсбери.

– Его Величество промолчал.

– Это плохо. Похоже, что высказывания Сомерсета становятся опасными. Он приобрел большое влияние на короля. Да, я общаюсь и с ворами, и с убийцами. Мне куда полезнее беседовать с ними, чем с графом Сомерсетом. Если бы на свете не было негодяев, то откуда бы честные люди узнали, что предпринимается против них?!! Не понимаю, что за игру затеял Сомерсет, и почему он интригует против меня? Придется, видно, напомнить этому задиристому петушку, что своим супружеским счастьем он обязан именно мне!

– Думаю, вам не стоит делать этого, милорд,– посоветовал Райтон.

– Почему? Ведь это я содействовал разводу графини Эссекс с мужем. Это я помог Сомерсету соединиться священными узами с этой женщиной.

– Граф Сомерсет считает, что вы сделали это неосторожно и скомпрометировали эту леди.

– Я скомпрометировал?! – воскликнул Солсбери и расхохотался.– Интересно, кого граф Эссекс застал в постели своей жены – меня или Сомерсета?

– Он утверждает, что это подстроили вы.

– Верно! Но скомпрометировало графиню не то, что муж вошел в супружескую спальню, а то, что там в это время, не жалея сил, трудился Сомерсет.

Райтон улыбнулся.

– Наверное, графу не нравится, когда леди Диана намекает, что нынешняя супруга Сомерсета – прелюбодейка.

– Но разве сама Диана служит образцом добродетели? Странно! Почему дамы, славящиеся своей ветренностью, всегда стоят на страже нравственности?!! Впрочем, все это пустое. Как там поживает испанский посол?

– Дон Гондомар все также усердно снабжает информацией своего суверена,– проговорил Райтон и показал министру сложенный листок.

– Филиппес уже расшифровал? – спросил Солсбери и, получив утвердительный ответ, протянул костлявые пальцы к письму.– Посмотрим, что там пишет наш испанский друг.

Солсбери внимательно пробежал глазами несколько строк.

– Ого, похоже вежливость у испанцев не в почете! – усмехнулся он.– Гондомар называет меня в письме старой хитрой лисицей. Какая проницательность!

Но в этот миг улыбка на его лице сменилась гримасой, и лорд упавшим голосом произнес:

– О, Господи, Райтон, Гондомар пронюхал о том, что Нидерланды вербуют солдат среди наших соотечественников.

– Милорд, испанцы могли бы и раньше догадаться об этом,– возразил секретарь,– они же знали, что общая религия заставляет Англию и Нидерланды поддерживать друг друга в трудные моменты. Мы не можем оставить братьев по вере до тех пор, пока Испания воюет против них.

– Все так, Райтон,– согласился министр, усаживаясь в мягкое кресло.– Но не забывайте, что мы заключили с Испанией мирное соглашение, в котором обязались прекратить свою помощь Нидерландам. Ах, как все это скверно, Райтон! Почитаем, что пишет дальше Гондомар.

Солсбери пробежал листок глазами до конца, и его уродливое сморщенное лицо помрачнело еще больше.

– Испанский посол хитер, и это не на пользу нам, Райтон. Он советует Филиппу III требовать, чтобы мы разрешили и Испании вербовать себе солдат из английских католиков.

– Но мы не сможем пойти на это,– убежденно ответил Райтон.

– Тогда нам придется отказаться от планов помощи Нидерландам,– проговорил Солсбери, и его длинный крючковатый нос опять зашевелился.

– Но это ужасно,– проговорил Райтон упавшим голосом,– без наших солдат Нидерланды долго не продержатся. Им придется сложить оружие перед эскадрой Спинолы и принять католичество!

– Выход один,– отозвался лорд Солсбери,– мы разрешим испанцам вербовать у нас солдат.

Райтон посмотрел на своего патрона так, словно сомневался, не лишился ли тот разума.

– Да, мы сделаем именно так,– подтвердил министр.– Для этого есть много причин: во-первых, мы докажем Филиппу III свою лояльность и верность подписанному договору; во-вторых, таким образом мы выявим недовольных и отправим их подальше от Англии. Здесь без них будет спокойнее, а кроме того, они могут и не вернуться с этой войны. И наконец, в-третьих, поступив так, мы окажем серьезную услугу королю Испании и потребуем за это для себя значительных уступок с его стороны.

– Но как же Нидерланды? – спросил Райтон.

– Английские волонтеры по-прежнему будут сражаться в их армии. Для Нидерландов мало что изменится, ведь испанцы смогут завербовать только католиков, а их в Англии не так уж много. Но вам, Райтон, все равно придется съездить в Нидерланды. А мне, кажется, уже пора идти на доклад к Его Величеству!

ГЛАВА XV

Утренняя трапеза лорда Линдсона

За утренней трапезой царила напряженная тишина, нарушаемая лишь звоном серебряной посуды. Вышколенные лакеи бесшумно скользили вдоль пышно убранного стола; они предусмотрительно меняли тарелки, наполняли вином опустошенные кубки и подавали новые блюда. Если где-то в Англии и следили за соблюдением старых традиций, то этим местом, несомненно, был особняк лорда Линдсона.

Изабелла ела мало – утомительное путешествие отбило у нее аппетит. Девушка с любопытством разглядывала убранство столовой и картины на стенах.

Лорд Линдстон, заметив ее интерес, любезно осведомился:

– Интересуетесь живописью?

– Прежде не интересовалась,– чистосердечно призналась девушка.– Но разве можно оставаться равнодушной, видя такие прекрасные картины?!

Изабелла понимала, что этот комплимент должен быть особенно приятен графу.

– О, вы видели лишь малую часть полотен,– оживился пожилой джентльмен,– но после обеда я постараюсь вам показать все сокровища своей коллекции.

– В таком случае, я вряд ли сумею сейчас по заслугам оценить искусство ваших поваров и с нетерпением буду ждать конца обеда.

Линдсон порозовел от удовольствия и вытер губы салфеткой, словно считал неудобным одновременно кушать и продолжать беседу с молодой леди.

– Мисс Вукстер рассказывала мне о вашей недавней болезни,– продолжала девушка,– позвольте мне выразить радость по поводу вашего выздоровления.

– Благодарю вас,– ответил Линдсон.– Временами у меня появляются сильные боли в пояснице. А на этот раз приступы были такими сильными, что я около месяца не вставал с постели и поправился за несколько дней до вашего приезда. Всему виной сквозняки и сырая погода. Но оставим мою болезнь и поговорим о вас. Позвольте узнать цель вашего визита.

– Цель?…– проговорила Изабелла задумчиво.– Тетушка и отец столько рассказывали мне об Англии, что я решила своими глазами увидеть предмет их восхищения.

– Похвальное решение,– одобрил Линдсон,– здесь вы узнаете много интересного.

– Мне хотелось бы познакомиться с жизнью английского двора.

– Чтобы узнать жизнь двора, надо жить при дворе,– философски заметил хозяин дома.

– Надеюсь, лорд Линдсон, у меня появится эта возможность? Маркиза де Гершевиль говорила, что у вас обширные связи…

Линдсон с довольным видом забарабанил пальцами по столу.

– Да, это несложно устроить. Кстати, друзья называют меня просто сэр Томас. Вы можете обращаться ко мне так же.

– Благодарю, сэр Томас,– вежливо откликнулась девушка.– Мне приятно знать, что вы зачислили меня в число своих друзей.

– Я знавал вашего отца. Мы встречались с маркизом де Монтрей во Франции, когда он был молод, и позже – в Англии. Он слыл отчаянным дуэлянтом. Собственно говоря, из Англии маркизу пришлось уехать именно из-за дуэли с бароном Уайтом. Вашему отцу, леди, тогда грозило заключение в Тауэр.

– Теперь отец сильно изменился; он уединился в замке и стал очень набожным.

– Я рад это слышать. Такому достойному человеку, как маркиз, следовало бы тщательней соблюдать приличия и больше времени уделять молитвам. Его сестра, мадемуазель Антуанетта, была полной противоположностью брату. Добра, кротка, справедлива, великодушна! А красоте ее могли бы позавидовать ангелы! Сколько лет прошло с тех пор…– печально вздохнул граф.

– Сэр Томас, тот серебряный кубок, который я преподнесла вам, послала тетушка…

– Как это мило с ее стороны,– проговорил лорд Линдсон.– Значит, Антуанетта еще не забыла моего пристрастия к подобным безделушкам! Она говорила с вами обо мне?

– Да, сэр. Тетушка сказала, что вы самый благородный, честный и порядочный человек во всем английском королевстве!

– Она так и сказала? – взволнованно переспросил Линдсон.– А что она еще говорила?

– Что вы занимаете достойное положение при дворе Якова I.

– Да, это верно,– проговорил Линдсон, и девушка уловила в его тоне нотки разочарования.

– Маркиз де Гершевиль передавал вам привет.

– Он все так же красив? – ревниво осведомился Линдсон.

– Кто? – удивилась девушка.– Маркиз?

– Ах, леди, простите,– печально улыбнулся джентльмен.– Откуда вам знать, каким щеголем он был и богачом… Ваш дед и слышать не желал о том, чтобы его дочь вышла замуж за кого-либо другого. А Антуанетта была так кротка… Впрочем, что было, то было!

Изабелла изумленно смотрела на благородное лицо старого лорда, а тот тщетно пытался скрыть свои переживания.

– Во Франции обожают балы,– попыталась сменить тему Изабелла.– Надеюсь, в Англии такие развлечения не редкость?

– Нет, нет, и в этом вы скоро убедитесь. Кстати, маркиза де Гершевиль в своем письме просит меня познакомить вас с достойным молодым человеком, чтобы у вас был кавалер на балах. Но я думаю, что вы с этим справитесь куда лучше меня! Не так ли?

Сэр Томас улыбнулся и лукаво посмотрел на Изабеллу.

– Тетушке не терпится выдать меня замуж,– пожаловалась девушка.– Но я не стремлюсь потерять свободу!

– И напрасно,– заметил Линдсон, задумчиво глядя на решетку камина.– Замужество только украшает юных леди.

Изабелла сдержала улыбку – слова сэра Томаса навели ее на забавную мысль о том, чем после замужества юные леди украшают лбы своих супругов.

– Вы обратили внимание на малахитовые вазы, что стоят на камине? Прекрасная работа! Мне подарила их королева Елизавета. А ей они, в свою очередь, достались от царя Ивана из Московии. Потом его стали величать Грозным. Его послы около года жили в Лондоне. Королеве хотелось торговать с Московией, и дела уже шли на лад, но тут царь Иван вдруг стал учить Елизавету жизненной мудрости. «Удивлены мы, что ты, яко пошлая девка, в девичестве обретаешься»,– написал он в одном из своих посланий. Вскоре иностранные послы покинули Лондон, так и не добившись того, ради чего приехали.

– Да, у московитов очень своеобразные понятия о дипломатии,– ответила девушка, улыбаясь. Чем дольше длилась эта беседа, тем больше нравился ей хозяин дома.

– Те времена прошли,– продолжал сэр Томас,– а жаль! Тогда Англия была куда могущественнее и сильнее, чем теперь. Испанцы боялись даже приблизиться к нашим берегам. В их памяти было еще свежо воспоминание о разгроме Непобедимой Армады. А нынче они разъезжают в экипажах по улицам Лондона.

– Я слышала, что всему виной политика лорда Солсбери,– осторожно заметила девушка, боясь обнаружить чрезмерный интерес к затронутой теме.

– О, нет,– возразил Линдсон решительно,– лорд Солсбери отлично понимает, что сближение с Испанией не будет полезно нашей стране. Он сторонник политики Елизаветы: его отец, лорд Берли, занимал при королеве пост государственного секретаря. Нет, Солсбери не поддерживает политику короля в этом вопросе. Недаром же он, сославшись на болезнь, не присутствовал на заседании парламента, когда обсуждался вопрос о браке принца Уэльского с испанской инфантой.

– Как с испанской инфантой?! – воскликнула Изабелла, вспомнив о мыслях Марии Медичи относительно супружеского союза дофина Людовика и инфанты Анны.

Граф удивленно взглянул на девушку.

– Почему вы находите это странным?

Изабелла смутилась и пробормотала чуть слышно:

– Но ведь инфанта уже…

Девушка запнулась, не решаясь закончить фразу, в которой заключалась тайна французской королевы, но сэр Томас сам пришел ей на помощь:

– Ах, вы вот что имели в виду! Да, инфанта уже немолода.

«Разве?» – пронеслось в голове у Изабеллы.

– Но это не так уж важно,– продолжал сэр Томас,– ведь королевские браки заключаются не ради любви, а ради политики. А потому инфанта Мария вполне подходящая кандидатура в супруги принцу Карлу.

«Так речь идет об инфанте Марии, сестре Филиппа III, а не о его дочери,– подумала Изабелла с облегчением,– но мне надо впредь быть осторожней».

– Я одобряю вашу заинтересованность политикой Англии, добродушно объявил сэр Томас.– Я вижу, что ваша тетушка была права в своем желании выдать вас замуж за английского лорда… Полно смущаться, моя дорогая. Поверьте, нет большой беды в том, что я обнаружил вашу тайну!

– Что вы имеете в виду? – растерянно спросила девушка.

– Ах, полно отпираться,– проговорил Линдсон с хитрой усмешкой.– Вы думаете, я поверил в то, что вы приехали сюда ради путешествия?! Девушки в вашем возрасте думают лишь об одном: где бы им найти достойного и богатого мужа. Вы не ошиблись, выбрав Англию, и мне нравится, что вы мысленно уже связали себя с этой страной. С годами вы полюбите ее еще больше. Уж в этом-то я уверен!

Изабеллу позабавила догадка лорда Линдсона и, решив, что все складывается не так уж плохо, она пролепетала с видом скромницы:

– Ах, сэр Томас, ведь девушки в моем возрасте имеют право на свои маленькие секреты.

– Что верно, то верно,– согласился пожилой джентльмен,– и если вам нравится делать из этого тайну,– пожалуйста, я ничего не имею против. Кстати, понравилась ли вам мисс Вукстер?

– Очень милая дама, только уж слишком много говорит…

– Да, это верно,– усмехнулся сэр Томас,– но вы быстро привыкнете к этому.

– Привыкну? – Во взгляде Изабеллы сквозило недоумение.

– Ну да. Ведь мисс Вукстер теперь будет сопровождать вас повсюду.

– Зачем?

– Но должен же кто-нибудь сопровождать молоденькую леди. Так требуют приличия…– в замешательстве ответил сэр Томас.– А разве во Франции при девушках не держат дам для услуг?

Изабелла растерянно пожала плечами.

– Мисс Вукстер очень набожна и добропорядочна,– продолжал лорд Линдсон,– она хорошего происхождения и служит у меня лишь потому, что ее род обеднел. Лучшей кандидатуры на эту роль нам не сыскать.

– Да, да, конечно,– быстро согласилась Изабелла.– Мы славно поладим с мисс Клэр.

– Вот и прекрасно,– обрадовался сэр Томас.– Уверен, вы подружитесь. Ваша спальня будет– сообщаться с ее спальней, а за другой стеной будет жить служанка.

Изабелла согласно кивнула головой.

– Вы будете в полной безопасности,– продолжал хозяин дома,– ведь войти к вам можно будет лишь через комнаты мисс Вукстер. А уж эта дама никому не позволит нарушить ваш покой!

Услышав последние слова графа, Изабелла едва сдержала тоскливый вздох.

– Маркиза поручила мне заботу о вас, и я чувствую необычайную ответственность. Признаюсь, я не очень-то сведущ в этих вопросах, ведь у меня никогда не было семьи,– поделился сэр Томас,– но я надеюсь успешно справиться с возложенной на меня миссией и не дам госпоже де Гершевиль повод для беспокойства.

– Тетушка будет благодарна вам,– кисло улыбнулась Изабелла и постаралась перевести разговор на более приятную тему: – Ваш паркетный пол – просто чудо искусства. Я уже около часа разглядываю его и никак не могу оторваться.

Лорд Линдсон был польщен: паркет, также как и картины, являлся предметом особой гордости хозяина особняка, и Изабелла, восхищаясь им, нисколько не погрешила против истины. На светлом, почти соломенном фоне, в обрамлении темных завитков, красовались темно-рубиновые кисти винограда.

– Это работа ваших соотечественников, французских мастеров. Вот здесь,– граф указал на завитки,– использован палисандр, а виноградные кисти – из сандалового дерева. Остальное, как вы наверно догадались, орех и клен.

– Клен?!!

– Да, представьте себе. Такого паркета, как у меня, вы нигде не встретите, разве только в Виндзорском дворце,– с гордостью добавил сэр Томас.

– А загородный замок? – поинтересовалась девушка.

– О, там все гораздо скромнее, ведь большую часть времени я провожу в Лондоне. Но и в замке есть кое-что любопытное. Вы слышали когда-нибудь об искусственном мраморе?

– Да, Мария Медичи заказала в Риме декоративные панели для дверей. Кажется, они будут изготовлены из этого материала; говорят, что по прочности и долговечности он во много раз превосходит натуральный мрамор.

– Совершенно верно! Секретом изготовления этого камня владеют только итальянцы. А потому, когда я захотел отделать искусственным мрамором камины в загородном замке, мне пришлось обратиться к римским мастерам. И они прекрасно справились с этой работой. Вообразите себе: белые разводы на бордовом фоне…

– Наверное, очень красиво,– согласилась Изабелла.

– А на гладкой, отполированной, точно зеркало, поверхности застыли нераспустившиеся бутоны неведомых цветов, слегка прикрытых листьями,– продолжал грезить сэр Томас.– Я велел их изготовить из золота. Великолепная работа! Вы непременно должны это увидеть!

– И не только это. Ведь вы еще собирались показать мне свои картины.

В глазах лорда Линдсона зажглись горделивые огоньки.

– Я буду счастлив познакомить вас с сокровищами своей коллекции. Идемте! – с чувством произнес граф и, поднявшись из-за стола, протянул Изабелле руку.

ГЛАВА XVI

Что нужно мужчине от женщины в ночную пору

Пока Изабелла читала молитвы, Клэр Вукстер в соседней комнате громко и восторженно пела псалмы. Слух у госпожи Вукстер отсутствовал, равно как отсутствовал и голос. Но подобные мелочи ничуть не смущали пожилую даму, и она упорно продолжала свои занятия под жалобный вой дворовых псов. Изабелла попыталась заткнуть уши, но голос псалмопевицы от этого не стал тише. Тогда девушка в сердцах отложила молитвенник и, проклиная религиозность мисс Вукстер, вышла из комнаты.

– Как? Вы уже окончили молитвы? – воскликнула Клэр Вукстер, прервав свои занятия.– Протестанты молятся куда дольше и усерднее, чем католики. Может потому среди них нет порочных людей?!

– У меня просто разболелась голова,– ответила Изабелла, набрасывая на плечи черный бархатный плащ.– Пойду погуляю в саду.

– Я с вами,– откликнулась мисс Вукстер.

– Не годится протестантам молиться столь же мало, сколь это делают нерадивые католики,– язвительно ответила девушка и, поправив застежку плаща, выпорхнула из комнаты.

– Сэр Томас велел мне всюду сопровождать вас,– проговорила Клэр Вукстер, торопливо семеня вслед за своей подопечной.

– И это все, что он вам велел?

– Нет, он еще просил давать вам кое-какие советы,– простодушно ответила мисс Вукстер.– Все же у меня есть и жизненный опыт и интуиция.

– Советы? – переспросила Изабелла с улыбкой.– Любопытно! Что вы посоветуете мне надеть на бал?

– Конечно же платье с гофрированным воротничком,– невозмутимо ответила наставница.– На балах бывает слишком много мужчин, поэтому декольте там неуместно.

«Теперь я понимаю, почему она ни разу за свою жизнь не вышла замуж»,– подумала Изабелла.

А мисс Вукстер тем временем продолжала:

– Вот у вас, француженок, на платьях вырез, как правило, очень глубокий. Мужчины могут увидеть то, что им не следовало бы показывать!

– Вот как? – Изабелла смерила наставницу насмешливым взглядом.– Но у меня красивая соблазнительная грудь, и мужчины заметили бы ее даже под рыцарскими доспехами, если бы мне, конечно, вздумалось их одеть.

– Это безрассудно, леди Изабелла! – воскликнула Клэр Вукстер.– Ваша чересчур открытая грудь, ваша походка могут возбудить в мужчинах нескромные желания.

– Я рождена женщиной именно для того, чтобы внушать такие желания. Не так ли?

– Но это грех! Ваши слова пугают меня! Ах, кажется сейчас я лишусь чувств!

– Не надо! – испуганно воскликнула Изабелла.– Не надо этого делать! Я пошутила, просто пошутила!

– Ах, вы, французы, шутите с такими серьезными лицами,– проговорила мисс Вукстер и милостиво погрозила пальчиком своей подопечной.

– Кто этот рослый молодец? – Изабелла показала на красавца с пышными рыжими усами и богатырской фигурой.

– Это? Конюх Джон. Пьяница и развратник!

– Как? – удивилась Изабелла.– Разве среди протестантов есть пьяницы и развратнихи?

– Увы, не на всех распространяется благодать Божья,– ответила мисс Вукстер, отводя глаза.

– Мисс Вукстер, а вы видели когда-нибудь графа Сомерсета? – неожиданно спросила Изабелла.

– Конечно. И не раз. Это самый блистательный кавалер изо всех придворных!

– Он любит дам? – продолжала допытываться Изабелла.

– Дам? Помилуй, Господи! Ведь граф женат…

– Так что же из этого? Неужели граф никого не замечает, кроме своей супруги?

– Не знаю,– с сомнением ответила дуэнья.– Некоторые легкомысленные дамы пытаются… Ну, как бы это сказать… Ах, мадемуазель, я не могу обсуждать такие темы с незамужней девушкой! Вдруг узнает лорд Линдсон!

– Да что вы! Если вы не скажете ему об этом, он ничего не узнает! Ну, так как же Сомерсет относится к слабому полу?

– По правде сказать, он обожает женщин. Я сама видела, как он целовал перчатку госпожи Дорсет.

– Бывшей фаворитки короля?

– Вот именно,– подтвердила мисс Вукстер и заговорщицки оглянулась по сторонам.– А потом они пошли в беседку и начали там такое вытворять!

– Неужели?

– Ах, у меня прямо сердце замирало…– мечтательно всхлипнула старая дева, но заметив улыбку подопечной, спохватилась и решительно закончила,– от негодования…

– Так вы все видели?

– Только не подумайте, что я подсматривала,– засуетилась мисс Вукстер.– Просто я в это время проходила мимо беседки и задержалась лишь для того, чтобы поднять оброненный платок!

– Стало быть, Сомерсет влюблен в графиню Дорсет?

– Не думаю. Всего три месяца назад он был также влюблен в графиню Эссекс, свою теперешнюю супругу. По-моему, он просто любит приключения.

– А принц Уэльский?

– О, принц Карл – совсем дитя, но так торопится повзрослеть! Говорят, что среди его дам были даже замужние… Но, надеюсь, вы никому не скажете об этом?

– О, конечно нет,– заверила ее Изабелла.– А как к этому относится король?

– Он старается оберегать наследника от больших перегрузок. Говорит, что это вредно для его здоровья. А почему вы спрашиваете об этом? – насторожилась бдительная дуэнья.

– Почему? Просто мне любопытно. Ведь скоро я должна буду предстать перед королем и его придворными. Должна же я знать, с кем мне придется иметь дело?

– Лучше бы вам не иметь с ними дела,– мрачно посоветовала мисс Вукстер и зябко повела плечами.– Становится прохладно, мадемуазель Изабелла. Пойдемте-ка лучше в дом. Скоро подадут ужин. Потом – вечерняя молитва, а после все разойдутся по своим опочивальням.

– Неужели вы будете спать в той комнате, которая сообщается с моей спальней? – недовольно спросила девушка.

– Конечно, так велел лорд Линдсон. А с другой стороны к вашей спальне примыкает комната служанки. Так что в случае надобности можете будить Эмму.

– Мою служанку зовут Эммой? У нее глаза плутовки,– заметила Изабелла.

– Ах, если бы только глаза,– вздохнула мисс Вукстер.– Не доверяйте ей, мадемуазель!

После вечерней трапезы Изабелла уединилась в своей комнате и принялась составлять письмо Марии Медичи. Но едва она успела дописать последние строки и потушить свечи, как внезапно с улицы, прямо под ее окнами, раздался тихий свист. Девушка насторожилась. Вскоре свист повторился. Изабелла в напряжении ждала, что же последует дальше, и услышала, как кто-то пытается проникнуть в соседнюю комнату. «Грабители!» – мелькнуло у нее в голове, и сердце отчаянно застучало от этого предположения.

Девушка тихонько подкралась и выглянула из-за занавески. У соседнего окна она увидела огромного детину. Он осторожно постучал в окно и произнес шепотом:

– Эмма, пусти меня.

«Служанка в сговоре с ворами,– подумала Изабелла,– так вот почему мисс Вукстер советовала не доверять ей! Но ничего, я дождусь, пока она впустит сообщника в свою комнату, а потом позову на помощь слуг. Мы поймаем негодную с поличным».

– Эмма, пусти,– продолжал настаивать ночной грабитель.

– Чего тебе нужно, Джон? – послышался голос заспанной служанки.

– Сама знаешь, что нужно мужчине от женщины в ночную пору! Пусти скорее!

– Нет, Джон. Не сегодня… Моя новая госпожа может услышать…

– Да нет, она ничего не услышит. Я буду тихо. Ну, пусти же скорее!

– Иди-ка ты лучше к своей Джулии! – ответила служанка обиженно.– Думаешь, я не знаю, чем ты с ней занимаешься на сеновале?

– Джулия сегодня спит в объятиях своего толстого мужа…

– Ага, потому-то ты и пришел ко мне! А я тебя не пущу!

– Да что с тобой, Эмма? Тебе же всегда нравилось! Со мной всем нравится. Ну, открой же, пусти меня!

Изабелла, удивленная такими речами грабителя, еще раз выглянула из-за занавески и, пристально вглядевшись в его черты, узнала, наконец, рыжеусого конюха Джона, которого мисс Вукстер называла пьяницей и развратником.

– Пусти, Эмма,– продолжал умолять истомившийся конюх.– Не пожалеешь! Сама знаешь, я с первого раза попадаю в цель…

– Ох, Джон, умеешь ты уговаривать женщин,– проговорила Эмма. В ее голосе не было прежней непримиримости.– Сколько невинных девушек ты соблазнил, злодей? Ну, да ладно. Иди ко мне!

Окно с легким скрипом распахнулось, и Изабелла услышала, как Джон перемахнул через подоконник.

Девушка тут же отскочила от окна и на цыпочках подкралась к стене, отделявшей ее спальню от комнаты служанки. Еще днем, обследуя свои покои, она обнаружила за картиной небольшое отверстие, через которое можно было наблюдать за происходящим в соседней комнате.

Джон, едва успев очутиться перед предметом своих вожделений, тут же опрокинул Эмму на кровать. Его могучая волосатая рука скользнула за расстегнутое декольте сорочки и принялась ласкать упругую грудь служанки.

Изабелла в смятении отпрянула назад. Еще ни разу ей не доводилось наблюдать со стороны столь интимные сцены. Но вскоре любопытство пересилило стыд, и девушка жадно прильнула к отверстию в стене.

Тем временем Джон успел стянуть штаны и рубаху; Изабелла, увидев могучее тело конюха, подумала, что многие дамы были бы не прочь испытать на себе силу его мускулов. По всей видимости, это зрелище произвело на Эмму такое же впечатление. Она торопливо приподняла сорочку, открывая взгляду Джона все то, чего он так настойчиво добивался, и широко раскинула белые, слегка полноватые у бедер ноги.

– Хороша,– прошептал конюх и, пощекотав прелестницу усами в самых интимных местах, уверенным движением закинул ноги Эммы себе на плечи.

– Джон, только помни, мне еще рано иметь детей,– проговорила Эмма расслабленно.

– И мне тоже,– откликнулся конюх и тряхнул девицу так, что половицы жалобно затрещали.

Эмма ответила сладостным стоном, и Изабелла поняла, что конюх не хвастался, когда говорил, что попадает в цель с первого раза. Служанка томно постанывала в такт размеренным движениям, но постепенно темп ускорился, и ей пришлось кусать подушку, чтобы не кричать от наслаждения. Вдруг Джон сбросил с себя ноги девушки и, деловито развернув ее к себе спиной, пристроился сзади. Теперь Изабелла могла видеть его широкую мускулистую спину, упругие бедра, покрытые искрящимися капельками пота. Каждый мускул этого великолепного тела был отчетливо очерчен, Джон был несказанно хорош за этой работой, и Изабелла вдруг почувствовала томную слабость в ногах.

Она осторожно отошла от стены и остановилась у большого зеркала. Глаза ее сияли в темноте, грудь возбужденно трепетала за широким вырезом декольте. Изабелла расстегнула один крючок, второй, третий… Пышная юбка с шелестом упала к ее ногам. Девушка осторожно освободилась от остальной одежды и опять взглянула на свое отражение. Черные, искрящиеся от лунного света локоны, падая на грудь, совсем скрывали ее, но глядя на другую, можно было легко догадаться о совершенной прелести той, что пряталась под шелковистой завесой волос.

Изабелла медленно, с наслаждением, провела ладонями по округлым бедрам, любуясь собственным отражением, и вдруг вздрогнула: в окне ей померещился силуэт Анри. Изабелла вгляделась внимательнее, и видение тут же растаяло.

«Я должна завести любовника»,– подумала она и решительно натянула на разгоряченное тело тонкую кружевную сорочку.

ГЛАВА XVII

Синяя борода

Изабелла открыла глаза и потянулась. Позолоченные купидончики, скрытые в складках алькова, казалось, с интересом следили за ней. Девушка подмигнула им, вскочила с кровати и подбежала к окну,– ласковые лучи солнца, словно руки влюбленного, нежно перебирали листву дремавших еще деревьев, птицы на ветвях, весело пересвистываясь друг с другом, деловито чистили перышки.

Изабелла распахнула окно и втянула дурманящий аромат листвы и цветов. «Неужели это та самая Англия, о суровой и непривлекательной природе которой мне рассказывала тетушка?» – с изумлением подумала она, вглядываясь в даль. Дымка над прудом еще не успела развеяться и, словно в облаке, окутывала белоснежную беседку на другом берегу.

У Изабеллы появилось нестерпимое желание немедленно очутиться там. Позвать служанку, чтобы помогла одеться? Но тогда проснется мисс Клэр, а утренняя прогулка в обществе этой болтливой дамы ничуть не прельщала ее. Девушка схватила свое розовое платье и принялась одеваться, откинув корсет в сторону. Талия ее была достаточно тонкой, чтобы она могла позволить себе подобную роскошь. Наспех заколов локоны, Изабелла вскочила на подоконник и спрыгнула вниз на полянку.

Атласные туфельки тут же промокли от росы, но это еще больше развеселило девушку, и она вприпрыжку помчалась к легкому арочному мостику, перекинутому через пруд. Скользнув мимо кустов белого шиповника, окружавших беседку, Изабелла впорхнула внутрь и огляделась: две скамьи, круглый столик, ваза с фруктами… Девушка присела на скамью, взяла краснобокое сочное яблоко и надкусила его. Ветки, усыпанные белыми цветами, с любопытством заглядывали в беседку, будто желая познакомиться с юной гостьей лорда Линдсона; росинки на бутонах, словно алмазные подвески на подвенечном платье невесты,сверкали и переливались на солнце.

Где-то вдалеке послышался треск ветвей, и на поляну перед домом выскочили две любимые охотничьи собаки сэра Томаса. Со звонким лаем они нападали друг на друга и катались по мокрой траве. В дверях особняка возникла внушительная фигура мисс Вукстер. Она с беспокойством оглядывалась по сторонам и напоминала в этот момент наседку, встревоженную пропажей высиживаемого яйца. Собаки повернули морды в ее сторону и застыли в напряженных позах.

– Ну, ну, милые собачки,– пролепетала мисс Клэр испуганно.– Ведь вы не станете кусаться?

Яркая бабочка лимонница отвлекла на себя внимание псов, и те принялись гоняться за ней, лая и высоко подпрыгивая. Мисс Клэр, воспользовавшись этим, пересекла полянку с невероятной скоростью, несомненно составившей бы славу самым лучшим скакунам из конюшни сэра Томаса. Достигнув моста, мисс Вукстер почувствовала себя в безопасности и снова оглянулась.

Изабелла, боясь обнаружить свое убежище, едва сдерживала смех. Но наивная девушка и не предполагала, насколько бесполезны ее попытки укрыться от взора бдительной дуэньи.

– Так вот вы где! – воскликнула мисс Вукстер и поспешила к беседке.– Сбежать из дома через окно… Разве это достойно молодой леди?!!

– Пусть это будет самым большим моим грехом,– весело откликнулась девушка.

– Ах, мне бы никогда не пришло в голову выйти за порог своей комнаты, не уложив как следует волосы и не затянув талию в корсет.

– Да, вам без корсета лучше не выходить,– согласилась Изабелла.

– Сэр Томас будет недоволен, узнав о вашей беспечности,– продолжала Клэр Вукстер.

– Но ведь он не узнает об этом… Не правда ли, мисс Клэр?

И Изабелла посмотрела на пожилую даму такими умоляющими глазами, что мисс Вукстер не могла не смягчиться.

– Однако, скоро будет подан завтрак, а вы до сих пор не одеты,– проговорила она более миролюбиво.

Через полчаса Изабелла, одетая в темное шелковое платье с кружевным стоячим воротничком, входила в столовую. Лорд Линдсон уже сидел за столом.

– Вы рано встаете, Изабелла! Мне доложили, что вы и мисс Вукстер целое утро гуляли в саду.

– Да, сэр Томас. Грех долго нежиться в постели, если солнышко приглашает тебя насладиться его теплом и светом.

– Да, да,– согласился граф, устремляя к окну мечтательный взгляд.– Роса, цветы, птички и бабочки… Все это так романтично! Прямо как в пасторальных поэмах:

«Приди скорее на лужок,
Мой ненаглядный пастушок…»

В глазах Изабеллы вспыхнули лукавые огоньки. Слова графа напомнили ей о вчерашнем ночном поединке служанки и конюха, которые действовали по всем правилам пастушеского жанра.

– В такое утро, должно быть, приятно сидеть у ручья и внимать словам любви,– продолжал грезить сэр Томас.– В такое утро влюбленные должны доверять друг другу все самое тайное и сокровенное… Ах, юность, юность… Почему твои мечты так обманчивы?… Почему они, едва успев оторваться от земли, тут же разбиваются в прах?! – В глазах графа застыло выражение тоски и безысходности.– Не дай бог вам узнать, дорогая, что значит потерять любимого человека!

У Изабеллы перехватило дыхание. На нее повеяло чем-то далеким, забытым и утерянным. В памяти всплыл образ де Ла-Гарда, упоительные звуки серенады и его взволнованный голос:

«Твой тонкий стан я обовью,
И прозвучит аккорд любви
Под шум ручья, под пенье птиц,
Под легкий взмах твоих ресниц…»

Девушка почувствовала, как к горлу подступает ком и, чтобы не расплакаться, призвала на помощь всю свою выдержку и самообладание.

– Не дай Бог,– проговорила она приглушенно и печально улыбнулась сэру Томасу, заметившему ее состояние.

– Ну, вот,– огорченно воскликнул пожилой джентльмен,– кажется, я испортил вам настроение! Временами я становлюсь просто невыносимым, но обещаю исправить свою оплошность. Сегодня мы с вами будем развлекаться. Итак, леди, надеюсь вы любите охоту? Звуки рога, свирепое рычание собак, рвущихся с цепи, яростное преследование напуганной до смерти жертвы, взмыленная лошадь под вашим седлом…– Тут граф нахмурился и виновато взглянул на девушку.– Какая досада! Я совсем забыл, что в конюшне нет ни одной лошади, натренированной под дамское седло. Правда, вам можно было бы ехать в карете… Но разве это охота?!!

– Вы правы,– согласилась Изабелла,– от такой охоты удовольствия не получишь. Кроме того, вы забыли о своей болезни, а ведь в лесах обычно ветренно и сыро. Думаю, нам лучше поехать на бал. Что, кроме танцев, может развеять скуку?

– Бал? – лицо графа вытянулось еще больше.– Король действительно намеревается устроить бал, но он состоится только на будущей неделе…

Девушка печально вздохнула, а лорд Линдсон, помолчав немного, спросил:

– Может быть, вы хотите посмотреть Лондон?

– Какая прекрасная идея! – оживилась Изабелла.

– Так значит, вы согласны? обрадовался сэр Томас.– Тогда я покажу вам резиденцию короля, здание парламента, Вестминстерское аббатство, где погребены английские короли, и собор, где их венчали на царствование.

– Сэр Томас, ваши слова еще больше распалили мое любопытство. Когда же мы едем?

– Да хоть сейчас.

– Ах, какой вы замечательный! – воскликнула девушка и захлопала от радости в ладоши.– Тогда я бегу за накидкой!

– Я буду ждать вас внизу в карете!– крикнул граф вслед убегающей Изабелле.

Спустя некоторое время карета лорда Линдсона неторопливо катила вдоль лондонской набережной. Изабелла, придерживая занавеску, любовалась величественными фасадами дворцов, неторопливым течением Темзы, строгими соборами и немногочисленными церквушками, расположенными по обе стороны реки. Время от времени им навстречу попадались другие экипажи. Изабелла каждый раз подробно расспрашивала об их владельцах, но имена эти, по большей части, ни о чем ей не говорили. Чтобы уловить положение этих людей при дворе, девушка внимательно наблюдала за лордом Линдсоном. Он высокомерно кивал одним, приветливо кланялся другим и не замечал третьих. Но когда сэр Томас произнес имя леди Дианы, девушка отдернула занавеску и пристально взглянула на проезжавшую.

– Она очень красива,– промолвила Изабелла, когда карета фаворитки скрылась из виду.

– Красива,– согласился лорд Линдсон,– но все же ей трудно сравниться с вами.

– Во Франции говорят, что она очень умна.

– Умна? Леди Диана? – Брови сэра Томаса поползли вверх, и он разразился смехом.– Я знал, что французы неисправимые шутники. Только они могут отыскать то, чего нет и не было в помине!

– Вы недолюбливаете леди Диану? – спросила Изабелла.

– И не без причины,– опять рассмеялся сэр Томас.– Эта дама часто поет в моем присутствии…

Изабелла, вспомнив слова Сейфолка о незабываемом голосе фаворитки, улыбнулась.

– Нет, не думайте, что я несправедлив к леди Диане,– проговорил граф, истолковавший улыбку Изабеллы по-своему.– Ведь я никогда не пытался оспаривать то, что она красива. Более того, я точно знаю, что именно это качество помогло леди Диане расчистить путь к королевской опочивальне…

Тут сэр Томас спохватился и виновато взглянул на Изабеллу, но она сделала вид, что не расслышала последнюю фразу. Старый джентльмен успокоился и продолжал:

– Поверьте мне на слово, мадемуазель, слухи об уме этой дамы чрезвычайно преувеличены! Помните это и опасайтесь ее…

Карета свернула с набережной на какую-то улицу, и граф указал своей спутнице на громадный особняк, высившийся слева от них.

– Здесь жил отец Роберта Сесила. Иногда, когда Сесилу особенно надоедают докладчики, иностранные послы и всевозможные просители, он объявляет всем, в том числе и королю, что уезжает из Лондона, а сам в невзрачной черной карете приезжает в дом своего отца. Здесь он находит убежище, здесь его покою не угрожают государственные дела.

«Невзрачная черная карета… не тот ли это экипаж, который встречал на пристани Сейфолка?» – подумала Изабелла, но голос Линдсона заставил ее на время забыть о Джонатане.

– Взгляните на эту церковь. Ее построили по распоряжению Генриха VIII в честь рождения наследницы престола, принцессы Елизаветы.

– Будущей королевы?

– Да, да,– подтвердил сэр Томас.– Какое строгое и величественное здание. Оно передает весь тон елизаветинской эпохи. Архитектор как-будто предвидел характер королевы…

– Генрих VIII, говорят, любил Елизавету больше остальных своих детей.

– Генрих VIII? Любил? – Лорд Линдсон мрачно усмехнулся.– Не знаю! Может, он и был способен на эти чувства…

– Я бы хотела задать вам один вопрос… Но…– Изабелла в смятении взглянула на спутника.

– Знаю, знаю,– ответил тот хриплым голосом.– Вы хотите спросить, правда ли, что мой дед и двое его сыновей, приходящихся родными братьями моему отцу, были обезглавлены в Тауэр-хилле по приказу Генриха VIII? Да, это правда!

Изабелла вздрогнула. Ее интересовало совсем иное – отношения Якова и принца Уэльского, но лорд Линдсон понял ее по-своему.

– Их обвинили в государственной измене,– продолжал граф, задумчиво глядя на проплывающие за окном особняки.– Но все было куда проще: король ненавидел наш род за то, что мы были слишком знатны, богаты и могли претендовать на английский престол. Король не терпел возле себя соперников, поэтому деда и двух старших сыновей обвинили в измене и казнили, а земли отобрали. Мой отец был тогда еще ребенком, именно это и спасло его от эшафота…

И наш род был далеко не единственным, испытавшим на себе тиранию и незаслуженный гнев этого монарха. Одни придворные расставались с головой вследствие интриг королевских фаворитов, другие потому, что не слишком рьяно ратовали за преследование католиков, третьи не оказывали почтения многочисленным королевским любовницам, а иные просто молчали, боясь порицать политику Генриха, но и не одобряли ее. Все эти люди были, с точки зрения короля, изменниками!

Генрих не щадил даже собственных жен. Екатерине Арагонской, его первой жене, несказанно повезло: она отделалась разводом,– Генрих не посмел казнить Екатерину, ведь она была сестрой испанского короля и германского императора. Но ему ничто не помешало казнить свою вторую жену, Анну Болейн, мать будущей королевы Елизаветы. Обвинение все то же – измена. А родная сестра Анны – Мария стала очередной любовницей короля.

В день смерти Анны Генрих обвенчался с новой избранницей – Джейн Сеймур. Потом объявили, что леди Джейн скончалась во время тяжелых родов. Может быть, это и так, но придворные, зная нрав короля, не поверили в то, что бедняжка умерла своей смертью. Новой супругой короля стала дочь герцога Клевского, Анна. Ей повезло так же, как и Екатерине Арагонской – она получила развод. А новой королеве, Екатерине Парр едва удалось избежать заключения в Тауэр. Она попыталась критиковать религиозные взгляды короля!…

– Сэр Томас, умоляю, остановитесь! – воскликнула Изабелла, хватая графа за руку.– Мне страшно…

– О, простите, дорогая. Я не хотел вас напугать, просто накануне мне показалось, что вы интересуетесь Англией. Ну, ну, полно… Разве во Франции казни – такая уж большая редкость? К счастью, Генрих VIII уже давно скончался, о том времени даже не вспоминают. Королева Елизавета вернула моему отцу земли и поместья, справедливость восторжествовала, и потому, наверное, не стоит удивляться, что я всю жизнь был преданным вассалом нашей мудрой правительницы.

– А король Яков? – спросила Изабелла, начиная приходить в себя.

– О, это добрейший и справедливейший из королей. Никто не осмелится сказать, что Яков – тиран. Кровавый век окончился, Изабелла! Кровавый век окончился!

ГЛАВА XVIII

Католики и ведьмы – это почти одно и то же

Лорд Линдсон и Изабелла так увлеклись разговором, что не замечали происходящего вокруг. А между тем на улицах Лондона царило необычайное оживление. Толпы людей, возбужденно обсуждавших что-то, стекались к рыночной площади. Наконец, в то самое время, когда сэр Томас произнес последнюю фразу, карета внезапно остановилась, и у окна возникла отталкивающая своим безобразием физиономия мужчины в форме капитана стражников из Тауэра.

– Мое имя Стоун,– отрекомендовался незнакомец.– С кем имею честь говорить?

– Лорд Линдсон и мадемуазель Изабелла де Монтрей,– ответил сэр Томас, весьма удивленный поведением капитана.– Что вам угодно, сэр?

– Меня прислал личный секретарь Его Величества. Прошу вас, господа, покинуть карету и следовать за мной. Я провожу вас на балкон.

– Что? Куда вы нас проводите? – переспросил Линдсон, удивляясь еще больше.

– На балкон, сэр,– невозмутимо ответил капитан.– Оттуда вам будет лучше видно место казни.

– Я вас не совсем понимаю, капитан Стоун,– холодно проговорил Линдсон.

– Как? Разве вы не слышали, что сегодня на площади состоится казнь? И что Его Величество приказал всем придворным присутствовать на ней?

– Нет, я уже больше месяца не появлялся при дворе из-за болезни,– ответил граф.– А кого будут казнить?

– Еретиков, сэр.

– Католиков? – испуганно воскликнула Изабелла.

Капитан пристально посмотрел на девушку.

– Нет, леди, не католиков, а ведьм. Впрочем, католики и ведьмы – это почти одно и то же!

Изабелла бросила на Стоуна взгляд, полный ненависти, но промолчала, опасаясь, что неосторожным словом может повредить лорду Линдсону.

Но сэр Томас молчать не собирался.

– Моя спутница – католичка, сэр, и вы невольно оскорбили ее. Вы извинитесь сами или предпочитаете, чтобы я заставил вас просить прощения?

– Я никогда не уклонялся от поединков, сэр,– проговорил молодой наглец.

– Что? Уж не думаете ли вы, что лорд Линдсон будет драться на дуэли с каким-то капитаном Стоуном? – сэр Томас расхохотался.– Вы слишком высокого мнения о своей персоне, сэр!

Капитан побагровел от гнева.

– Я высокого мнения о своей чести и отваге. И всегда даю удовлетворение тем, кто этого пожелает.

– Конечно,– вмешалась Изабелла,– только исключительно честный и отважный господин может оскорбить леди. Таким людям как вы, капитан, нет места среди солдат Его Величества. Думаю, лорд Солсбери согласится с этим…

Услышав имя всемогущего министра, капитан побледнел и произнес, запинаясь:

– Лорд Солсбери?… О, я должен был догадаться об этом раньше! Надеюсь, вы простите меня, господа – я вовсе не хотел оскорблять друзей Его Светлости. Я верный слуга милорда и счастлив служить его друзьям. Идемте, господа, я провожу вас на балкон, отведенный специально для господина министра.

Сэр Томас и Изабелла молча переглянулись.

– Сожалею, капитан, но вам придется развлекаться без нас,– ответил граф презрительно.

– Вы отказываетесь?

– Да.

Уродливую физиономию капитана на мгновение озарила мстительная улыбка.

– В таком случае, мне придется сообщить о вашем решении секретарю Его Величества. Король будет недоволен. В то время, как он, не жалея усилий, борется с ересью в своем государстве, его придворные пренебрегают своим религиозным долгом.

– В чем же, по-вашему, заключается мой религиозный долг? – насмешливо спросил сэр Томас.

– В борьбе с дьяволом и его приспешниками.

Линдсон устало вздохнул и посмотрел на Изабеллу.

– Нам придется следовать за капитаном и поддержать короля в его священной борьбе.

Девушка послушно покинула экипаж и двинулась вслед за Стоуном, размышляя о том, что гнев монарха не был пустым звуком для сэра Томаса. Капитан провел их по узкому проходу, охраняемому солдатами и остановился у подъезда одного из домов.

– Здесь, на центральном балконе, вы найдете Его Светлость лорда Солсбери. Прошу вас передать милорду выражение моей величайшей преданности,– проговорил Стоун заискивающе.

– Я передам лорду Солсбери все, что сочту нужным,– холодно ответил лорд Линдсон и, подхватив Изабеллу под руку, вошел в подъезд.

– Неужели вы и впрямь собираетесь подняться к министру? – осведомилась девушка шепотом.

– Ну конечно,– ответил Линдсон слегка раздраженно.– Сегодня я, разумеется, не планировал этого визита, но судьба распорядилась иначе, и благодаря вам я очутился здесь.

– Вы сердитесь на меня?

– Зачем вы упомянули имя Солсбери?

– Я не хотела, чтобы у вас были неприятности из-за дуэли.

– Не так уж плохо я владею шпагой, мадемуазель!

– Я и не сомневалась в этом. Но подумайте хорошенько, сэр Томас, разве король и придворные не будут удивлены, когда узнают о том, кто был вашим противником?

Этот довод успокоил лорда Линдсона, и он, благосклонно взглянув на девушку, проговорил:

– Что ж, вы, пожалуй, правы. Идемте, я представлю вас лорду Солсбери.

– Я робею,– призналась Изабелла,– лорд Солсбери такой великий и могущественный человек…

– Не бойтесь, он не кусается,– пошутил Линдсон. – Это очень милый, воспитанный господин и, вдобавок ко всему, друг моей юности. Правда, государственная служба изрядно подпортила его характер, но все же сэр Роберт, без сомнения, один из самых интересных собеседников.

Они поднялись по ступеням наверх и столкнулись в дверях с высоким худощавым господином. Лицо его показалось Изабелле очень знакомым: девушка не сомневалась, что встречала этого человека прежде.

– Лорд Линдсон? – удивленно воскликнул незнакомец.– До нас дошли слухи о вашей болезни.

– К счастью, она не была очень продолжительной,– откликнулся сэр Томас и, указав на девушку, произнес:– Позвольте представить вам мадемуазель Изабеллу де Монтрей.

Высокий господин почтительно поклонился:

– Джон Райтон. Секретарь лорда Солсбери.

Изабелла вгляделась повнимательнее в его черты и наконец вспомнила, что видела этого господина несколько дней тому назад на пристани Дувра.

– Милорд, надеюсь, не очень занят? – осведомился Линдсон.

– Вам повезло, сэр. Милорд только что освободился. Вы по делу? Нет? В таком случае, прошу!

Джон Райтон указал на бархатную портьеру, за которой была скрыта дверь. Секретарь распахнул ее, и все трое очутились на балконе. Каменный пол устилал пестрый персидский ковер, на котором стояло роскошное кресло с высокой спинкой. В этом огромном кресле покоилась скрюченная фигура первого министра.

– Лорд Линдсон! Какая приятная неожиданность,– проговорил Солсбери, и любезная улыбка скользнула по его тонким морщинистым губам.– Вы были нездоровы?

– Увы, сэр Роберт, болезни все чаще и чаще заглядывают в мой дом, и мне приятно знать, что хоть кого-то они обходят стороной.

– Вы ошибаетесь, если имеете в виду меня,– возразил Солсбери.– Служба королю и отечеству, увы, отнимает те жалкие крохи здоровья, которые мне были дарованы жестокосердной природой. А эта очаровательная леди, очевидно, ваша родственница?

От проницательного взгляда этого горбатого сморщенного уродца у Изабеллы похолодело в груди, но девушка, взяв себя в руки, изобразила на лице самую приятную улыбку.

– А вот теперь ошибаетесь вы, милорд,– проговорил сэр Томас.– Эта юная особа – племянница одной моей давнишней знакомой. Изабелла де Монтрей.

– Француженка? – спросил Солсбери.

– Да, милорд. Я приехала из Франции, из страны, где ваше имя хорошо известно,– ответила Изабелла, стараясь рассеять враждебность первого министра.

– Вы так хорошо говорите на английском, словно уже давно живете в нашей стране.

– Мой отец и моя тетушка очень любят Англию и передали эту любовь мне.

– Вы протестантка?

– Нет, Ваша Светлость, я исповедую католическую веру.

– Сэр Томас, почему вы до сих пор не показывали свое сокровище? – Губы Солсбери растянулись в некое подобие улыбки, но глаза оставались серьезными.

– Да потому что мадемуазель Изабелла гостит у нас всего несколько дней.

Его Светлость благосклонно кивнул:

– Надеюсь, вы останетесь посмотреть казнь. Райтон, распорядитесь, пожалуйста, насчет стульев для лорда Линдсона и леди Изабеллы.

ГЛАВА XIX

Борьба с дьяволом и его приспешниками

Рыночная площадь была до отказа заполнена людьми: часть зрителей разместилась прямо на деревьях, решив, что именно оттуда будет удобнее наблюдать за происходящим. Молодые матери крепко прижимали к груди своих чад, опасаясь, что малышей могут попросту раздавить в суматохе. Любопытство этих легкомысленных особ шумно осуждалось визгливыми старушками, которые несмотря на преклонный возраст и слабое здоровье тоже пришли на площадь. На крышах, повозках, деревьях – повсюду можно было увидеть любопытные лица зевак, не пожелавших пропустить это зрелище.

Посреди толпы два цыганенка что есть мочи колотили друг друга кулаками. Стоявшие рядом матери и не думали разнимать драчунов.

– Так, так ему,– подбадривали мальчуганов со всех сторон.– Вырви ему серьгу из уха!

Пока зеваки наслаждались зрелищем поединка, остальные цыганята ловко обчищали их карманы.

Через некоторое время показался конный эскорт короля, а вслед за ним карета, обтянутая черным сукном и искусно украшенная инкрустациями. На дверцах сиял королевский герб, а на крыше экипажа красовалась корона.

Толпа взорвалась криками:

– Да здравствует король! Слава королю!

Каждый стремился поближе подобраться к монарху, и вскоре всадников и карету окружало плотное кольцо восторженных подданных. Стражники принялись расчищать дорогу, награждая непокорных зуботычинами. Люди неохотно пятились, уступая напору солдат, но понадобилось немало усилий, прежде чем карета смогла подъехать к подъезду одного из домов. Там, на пышно убранном балконе и должны были расположиться члены королевской семьи.

– Слава королю! Слава королю! – неслось над площадью.

Его Величество благосклонно взирал с балкона на беснующуюся внизу толпу.

Изабелла внимательно разглядывала Якова I. Это был высокий статный мужчина с полноватыми щеками и округлым подбородком. Величавые манеры и безукоризненная осанка выдавали в нем сына блистательной Марии Стюарт, но черты лица были лишены тонкости и изящества, присущих матери.

– А вот и принц Уэльский,– шепнул Изабелле Линдсон, указывая на появившегося рядом с королем юношу.

Принцу на вид можно было дать лет шестнадцать: высок, строен, красив; роскошная одежда, плащ, подбитый горностаем, самоуверенный взгляд… Карл был рожден для того, чтобы править этим народом – в его жилах текла кровь гордых шотландских королей.

Наследник престола удостоил волнующуюся толпу легким наклоном головы и мгновенно переключил внимание на придворных. Те приветствовали его не менее почтительными поклонами, чем короля Якова. Принц небрежно кивнул в ответ и посмотрел на балкон первого министра. Лорд Солсбери проворно соскочил с кресла и склонился так низко, как только это ему позволил сделать горб на спине. Губы Карла чуть дрогнули в усмешке, но тут его взгляд остановился на Изабелле, и улыбка исчезла, сменившись удивлением.

Девушка присела в реверансе – Карл порозовел и опустился в кресло рядом с королем.

– Похоже, что принцу Уэльскому леди Изабелла нравится куда больше, чем я,– заметил лорд Солсбери.– Принц не сводит глаз с вашей красавицы, Линдсон.

– Принц удивлен, увидев в вашей ложе незнакомую даму,– откликнулась Изабелла.

– Не думаю,– ответил министр,– мне редко доводилось видеть принца таким взволнованным. Браво, леди Изабелла, браво!

«Министр стал куда любезнее»,– отметила девушка про себя, и тут же до слуха ее донеслись крики:

– Ведут, ведут! Ведьм ведут!

Люди на площади сразу же оживились: зрители на деревьях взобрались на верхние ветки, рискуя свалиться прямо на головы собравшихся; родители подняли детей высоко над головами.

– А правда ли, что ведьмы питаются некрещенными младенцами? – спросила молодая крестьянка, из-за спины которой выглядывало розовощекое личико малыша месяцев восьми-девяти.

– Правда, правда,– ответил пожилой крестьянин, ее спутник,– за это наш добрый король и велел казнить злодеек.

– А скольких они уже съели? – опять поинтересовалась молодая мать.

– Штук сто или двести! А может, и того больше,– авторитетно заявил старик.

Изабелла, слышавшая этот разговор, побледнела.

– Да вранье все это,– вмешался рыжебородый мужчина.– Никого эти ведьмы не ели. Только кожу содрали, да сердце из груди вырвали!

– Зачем? – спросила женщина, которой такие подробности, по-видимому, доставляли удовольствие.

– Да вроде бы это им для колдовства нужно,– ответил мужчина неуверенно.

Изабелла побледнела еще сильнее и вопросительно взглянула на Солсбери.

Министр снисходительно улыбнулся.

– Все это выдумки простолюдинов. Они любят себя пугать.

– А какова же настоящая причина казни?

– Еретичек обвиняют в том, что они отреклись от Бога и заключили союз с дьяволом. Два года назад они наслали засуху на южные графства и ураганы на северные.

Изабелла недоверчиво смотрела на министра.

– Но это не все,– продолжал он.– С помощью колдовства этим женщинам удалось погубить королеву, мать принца Уэльского. И они признались, что хотели погубить самого короля Якова!

– Как же им удалось погубить королеву? – спросила Изабелла.– Они были в ее свите или среди прислуги?

– Ни то, ни другое. Ведьмы вызвали грозу, когда королева гуляла в саду, и Ее Величество, промокнув под дождем, вскоре заболела лихорадкой и умерла.

– А те, кто сопровождал ее на прогулке, тоже умерли?

– Нет. Им повезло: чары подействовали только на королеву.

Изабелла еще раз внимательно посмотрела на лорда Солсбери, сомневаясь в его искренности. «Он говорит то, что принято говорить при дворе, но сам думает иначе. У него слишком хитрые глаза»,– подумала девушка.

– Я не знала, что английские ведьмы настолько могущественны.

– Вы сомневаетесь в силе колдовства? Но ведь вы родились во Франции, и вам, я думаю, известна история с тамплиерами?

– Вы имеете в виду тот самый злосчастный монашеский орден?

– Да, леди. Всякому известно, что тамплиеры были колдунами. К счастью, Филиппу IV удалось истребить их. Но последователи тамплиеров куда осторожнее своих предшественников. Они неуловимы, их не распознать, ибо они сами узнают друг друга лишь по секретным эмблемам и знакам. Эти люди говорят, что они служат дьяволу якобы для блага всех людей. Ага, вот и преступницы,– закончил лорд Солсбери, указывая на три телеги, выезжавшие на площадь.

Толпа встретила процессию напряженной тишиной. Все боязливо смотрели на трех худых босоногих женщин, которым дьявол даровал такую необычайную силу и могущество.

– Папа, а почему у старой тети на шее веревка? – вдруг прозвучал над площадью звонкий детский голосок.

– Так надо,– ответил отец сурово.

Но малыша не устроил этот ответ. Он заерзал на отцовской шее и, наконец, опять спросил:

– А почему они в белых рубахах?

– Так надо! – ответил отец, уже начиная злиться.

Малыш прикусил язык, опасаясь родительского гнева, но любопытство так сильно мучило его, что он решил спросить в третий раз:

– А почему они босые?

– Да замолчишь ты в конце концов? – взорвался отец.– Вот посмотрят ведьмы на тебя и превратишься в паука!

У малыша, испуганного таким предсказанием, тут же исчезло желание задавать вопросы. Теперь он тихонько сидел на отцовских плечах и с ужасом вглядывался в лица трех изможденных женщин.

Солдаты помогли осужденным выбраться из телег и повели их на место казни. Одна из ведьм была еще совсем юной девушкой. Она была так измучена, что не могла идти сама,– стражники поддерживали ее под руки. Вторая – женщина лет сорока, с красивым, но скорбным лицом, была матерью первой ведьмы. А третья – та вовсе была старухой. Ее седые космы зловеще развевались на ветру, запавшие черные глаза с укором смотрели на зевак. Когда самая молодая ведьма увидела вязанки хвороста, приготовленные для костров, она упала на колени и отчаянно запричитала:

– Пощадите, пощадите! Ведь мы ни в чем не виноваты!

– Замолчи, ведьма! – прикрикнул на нее один из сопровождавших солдат, после чего девушку вновь грубо подхватили под руки и потащили к приготовленным кострам.

Лицо старухи исказилось от боли и ненависти. Она обернулась к балкону, где сидел король и захохотала, обнажив желтые редкие зубы.

– Яков Стюарт, эти злодеяния не прибавят тебе ни силы, ни могущества, ни здоровья! Будь проклят ты, губящий мою неповинную дочь и дочь моей дочери! Будь проклят каждый, посылающий невинных на костер!

Стражники тут же набросились на старуху. Они повалили ее на землю и силой принялись запихивать ей в рот кляп. Несчастная стонала и не пыталась сопротивляться, но все же один из удальцов ударил ведьму с размаху по лицу.

– Зачем, Робин? Ты же ей зубы выбил…– Молодой стражник осуждающе смотрел на своего товарища.

– А для чего ей теперь зубы-то? Обедать ей уже не придется! – оскалился Робин.

Старуха продолжала извиваться и жалобно скулить. Когда солдаты подняли ее с мостовой, все увидели, как белая тряпка, торчащая изо рта жертвы, приобретает красный цвет.

– Ведьма, ведьма! Она пила кровь наших младенцев! – послышались вопли в толпе.

– На костер ее! Сжечь ведьму!

– Сжечь!!!

В осужденных полетели камни. Матери молоденькой девушки разбили голову, но она не издала ни звука, а лишь прижала к ране ладонь. Алая кровь струилась по ее пальцам, пачкая грубую белую рубаху.

– Сжечь ведьму! Сжечь!…

Солдаты пытались сдерживать бушующую толпу, но несколько смельчаков все же прорвались к обреченным и схватили младшую за волосы. Их тут же принялись оттаскивать, но нарушители порядка не выпускали из рук волосы отчаянно кричавшей девушки, которую тянули назад два дюжих солдата.

– Кричит…– злобно прошептала одна из цыганок.

– Неужели ведьме может быть больно? – наивно спросила молоденькая молочница.

Наконец ретивых протестантов удалось оторвать от несчастной. Они тут же принялись сбывать с рук отвоеванные трофеи.

– Кому нужны волосы ведьмы!? Покупайте волосы ведьмы! Они приносят счастье!

Но капитан Стоун, подоспевший на помощь своим солдатам, ударил одного из продавцов рукояткой шпаги и заставил его замолчать.

– Завтра торговать будешь… Сегодня не базарный день!

Пока женщин привязывали к столбам, под которыми были уложены дрова и солома, какой-то хилый человечек принялся читать приговор. Его слабенький голосок почти нельзя было услышать из-за возни, поднятой в первых рядах зрителей.

– Теперь ведьмы должны покаяться,– сообщила одна из крестьянок своей подруге.

– Откуда ты знаешь?

– Да я уже много раз видела, как сжигают колдунов,– с гордостью ответила крестьянка.

Первой слова покаяния должна была произнести старуха, глаза которой пылали мрачным огнем ненависти. Но ревностные служители правосудия, посовещавшись между собой, решили, что опасно предоставлять слово ведьме, осмелившейся проклинать короля, и зрителям объявили, что старуха лишается последнего слова.

В толпе прокатился ропот разочарования, но тут же смолк. Все внимали чистому и звонкому голосу самой молодой ведьмы. Девушка не переставала всхлипывать и временами путала слова.

– Если волосы ведьмы и впрямь приносят счастье, зачем же тогда колдуний сжигать вместе с волосами?– выразила недоумение женщина в голубом выцветшем чепце.– Обстригли бы их перед казнью, а волосы раздали беднякам. Глядишь, мы бы и счастливее стали!

Слово перешло ко второй ведьме. Тело ее, как и тела двух других жертв, было приковано к столбу железными цепями, руки стянуты за спиной, а потому кровь теперь беспрепятственно струилась по лицу. Она оглядела толпу скорбным взглядом и, набрав побольше воздуха в легкие, крикнула:

– Люди! Да простит вас Господь, ибо я вас уже простила!

Все содрогнулись, услышав имя Божье из уст еретички.

– Это козни дьявола! Не слушайте ее!– заверещал испуганный монах.

– Сжечь их! Сжечь их!– откликнулась толпа.

Монах по очереди подбегал к привязанным женщинам и надевал им на головы огромные белые колпаки. Теперь никто не мог видеть лиц несчастных.

Король махнул белым батистовым платком, покрытым искусной шелковой вышивкой, и костры тотчас вспыхнули.

– Горят, горят!– радостно закричали зрители.– Горят, значит, виновны!

Изабелла затрепетала, услышав последние предсмертные крики. «Кровавый век закончился»,– вспомнила она слова лорда Линдсона.

ГЛАВА XX Его Высочество, принц Уэльский

Стены залы украшали венки из веток шиповника, в центре каждого венка в золотом канделябре горела свеча белого воска. Аромат цветов, смешиваясь с запахом тающих свечей, пьянил собравшихся не меньше, чем свежий осенний воздух. Тридцать скрипачей, приглашенных на бал, должны были играть всю ночь напролет. Под чарующие звуки скрипки придворные обменивались новостями, сообщали друг другу о предстоящих свадьбах и помолвках, о любовных похождениях знатных особ и рождении внебрачных детей. Вряд ли люди, достаточно хорошо знакомые с жизнью английского двора, могли бы рассказывать о суровости нравов придворных Якова I.

Появление прекрасной незнакомки в сопровождении лорда Линдсона сразу же привлекло внимание собравшихся. Многие вспомнили, что видели ее в день казни на балконе лорда Солсбери и тут же принялись гадать, кем незнакомка приходится могущественному министру: родственницей или любовницей.

Пока дамы шепотом обсуждали Изабеллу, та украдкой разглядывала их туалеты. Англичанки носили платья, довольно смело открывавшие грудь, и девушка с тайным удовлетворением представляла, какое лицо будет у мисс Вукстер, когда она скажет ей об этом. Головы большинства дам покрывали высокие головные уборы, сшитые по испанской моде. Они украшались множеством драгоценных камней.

– Я должен представить вас,– объявил Изабелле лорд Линдсон и подвел девушку к группе придворных:– Господа, знакомьтесь: мадемуазель Изабелла де Монтрей.

Придворные любезно заулыбались.

– Так вы – француженка? Ах, как мило! Протестантка? Ах, как жаль! А мы уже видели вас во время казни…

Услышав последние слова, девушка побледнела – всю прошедшую неделю она не могла забыть то, что произошло на рыночной площади. Крики жертв, проклятия старухи, безжалостные вопли зрителей – эти воспоминания жгли ей сердце, не давая покоя ни днем, ни ночью. Клэр Вукстер пыталась развлечь свою подопечную болтовней, но это раздражало девушку еще больше, чем прежде.

Она не знала, почему это зрелище так сильно подействовало на нее. Ведь Изабелле и прежде приходилось бывать на казнях, и никогда она не вспоминала это с таким суеверным страхом, как теперь.

В конце весны она наблюдала казнь Франсуа Равальяка, того самого, который заколол Генриха IV, и смерть его не показалась Изабелле такой уж ужасной и мучительной. Тогда все ее мысли были сосредоточены на Анри, и она едва замечала то, что происходит вокруг… Впрочем, хватит! Ведь она же решила больше не вспоминать о неверном возлюбленном…

– У вас в Англии какие-то дела? Нет? Путешествие? Ах, как мило!– продолжали щебетать дамы.– Англия вам понравится, это вне всяких сомнений!

– Но, милые дамы, за разговором мы забыли представиться леди Изабелле,– напомнил черноволосый господин средних лет.– Знакомьтесь: леди Джейн Норфолк, леди Глориана Бермингтон, графиня Дорсет, сэр Томас Норфолк, и я, лорд Бермингтон.

– Смею заметить, леди Изабелла, перед вами цвет английского королевства,– вмешался лорд Линдсон.

– О, дорогой сэр Томас, вы преувеличиваете,– рассмеялась Джейн Норфолк.– Кстати, у меня есть к вам одно важное дело.

– Да, слушаю вас,– насторожился Линдсон.

– У нас с Томасом,– леди Джейн кивнула на брата,– недавно скончалась тетушка…

– А, леди Луиза… Да, да, я слышал об этом. Примите мои соболезнования,– вставил лорд Линдсон учтиво.

– Так вот,– продолжала девушка,– у тетушки после смерти осталось немало картин, среди которых есть и очень известные. Мы с братом не особенно увлекаемся живописью, и могли бы уступить эти картины какому-нибудь коллекционеру. Не посоветуете ли вы, к кому обратиться?

– Конечно, ко мне!– воскликнул лорд Линдсон.– Когда я смогу увидеть полотна?

– Да хоть завтра,– ответила леди Джейн и вдруг прищурилась, разглядывая высокого длинноносого господина и его спутницу, только что вошедших в зал.– Смотрите, дон Гондомар. А это кто рядом с ним?

– А, бросьте, Джейн. Запомнить всех любовниц испанского посла просто невозможно,– откликнулся Томас Норфолк.

– Да, похоже, испанцы действительно имеют большой успех в Англии,– ухмыльнулся лорд Бермингтон.– Теперь я понимаю, почему наш парламент настроен против союза с Испанией!

– А вот дамы не поддерживают парламент в этом вопросе,– проговорила графиня Дорсет, обнажая в улыбке белоснежные мелкие зубки.– Мы, как и наш добрый король, стремимся к сближению с этой страной.

– О, я узнала спутницу Гондомара,– просияла леди Джейн,– это же Керри Круз, вдова Роберта Круза.

– Как она веселится,– неодобрительно покачал головой лорд Линдсон,– а ведь совсем недавно потеряла мужа…

– Она потеряла?– со смехом спросила графиня Дорсет.– Разве вдовушка похожа на женщину, которая что-то потеряла?

Изабелла улыбалась, внимательно слушая все то, о чем говорят придворные. Едкие замечания графини Дорсет забавляли ее,– бывшая фаворитка Якова оказалась весьма умной и интересной особой. Ее можно было назвать красивой, хотя нос казался, пожалуй, несколько длинноватым, да и вообще, внешностью графиня больше напоминала испанку, а не англичанку. Изабелла вспомнила, что Клэр Вукстер как-то рассказывала, что придворные злословят насчет родословной этой дамы, утверждая, что ее настоящим отцом был простой конюх, испанец по происхождению.

Две другие дамы, леди Глориана и леди Джейн, были довольно миловидны. Первая почти все время молчала, зато вторая тарахтела без умолку. Похоже, Джейн Норфолк обожала сплетничать, и Изабелла решила свести с ней более короткое знакомство. Неизвестно, о чем еще эта болтливая леди успела бы поведать собравшимся, но тут со всех сторон послышались приглушенные восклицания:

– Король! Его Величество!

Музыка смолкла. Дамы, шурша шелковыми нижними юбками, присели в реверансе, кавалеры учтивыми поклонами приветствовали монарха. Король был в парадном одеянии; его сопровождали принц Уэльский, леди Диана, граф Сомерсет с супругой и лорд Солсбери.

– Почему смолкла музыка?– добродушно спросил монарх.– Или господа музыканты решили, что я пришел сюда скучать?

Придворные заулыбались. Король редко бывал в веселом настроении, и его доброе расположение духа сулило немало хорошего.

Вновь запели скрипки, и Его Величество протянул руку леди Диане. Честь открывать бал вместе с королем уже около полугода принадлежала только ей, к великому неудовольствию графини Дорсет. Фаворитка плавно скользила по паркету, слегка опираясь на руку своего царственного любовника. Король не сводил с нее восхищенного взгляда, и Изабелла подумала, что будет нелегко убедить Якова жениться на Марии Медичи.

Танцевал король неважно. Он и сам отлично знал об этом, а потому, едва окончилась мелодия, Его Величество сразу же поспешил к трону.

– Это место нельзя надолго оставлять свободным,– пошутил он.

Придворные вежливо засмеялись. «Двор короля Якова, похоже, ничем не отличается от французского двора»,– подумала Изабелла, и в этот миг заметила влюбленный взгляд принца Уэльского. Мгновенно она вспомнила наставления французской королевы и благосклонно улыбнулась юноше в ответ. Несколько секунд они неотрывно смотрели друг на друга, и лишь только зазвучала музыка, Карл торопливо направился к ней через весь зал.

– Позвольте пригласить вас…

Изабелла была несколько удивлена такой спешкой.

– Конечно, Ваше Высочество, если мой опекун не будет против…

Лорд Линдсон только добродушно улыбнулся и вложил руку девушки в горячую ладонь принца.

– Ну вот, леди Изабелла, у вас и появился партнер по танцам. Более достойного кавалера вам не могла бы подобрать даже ваша тетушка де Гершевиль.

Принц церемонно кивнул лорду Линдсону и увлек свою избранницу вглубь зала. Придворные вокруг перешептывались, бросая косые взгляды на эту пару.

– Ого, наш принц не так-то робок!– заметил Сомерсет, танцуя с графиней Дорсет.

– Карл никогда не был робким,– усмехнулась графиня.

– Да? Вот как? Впрочем, вам лучше знать…

– О, нет, женщины с карими глазами, вроде меня, принца не интересуют.

– Только с синими, как у леди, с которой Карл сейчас танцует? Кстати, кто она?

– Изабелла де Монтрей.

– Она восхитительна, просто прелесть!

– Советую выбросить эту даму из головы.

– Почему?

– Вы не так давно женились на графине Эссекс. Где же мужская верность и постоянство?

– Вот именно – где? Разве эти качества встречаются у мужчин?– усмехнулся граф.

– И все же оставьте эту даму. Похоже, Карл не на шутку увлекся ею. Вы рискуете поссориться с принцем, а может, и с королем, вам-то известно, как Яков обожает своего сыночка…

– О, я постараюсь убедить короля, что увлечение француженками крайне вредно для наследника английского престола и жениха испанской инфанты.

– И это вам не поможет. На благосклонность этой красотки кроме принца претендует еще один влиятельный вельможа.

– Очень влиятельный?– переспросил Сомерсет.

– Очень,– заверила его графиня.

– Король? Он решил расстаться со своей куколкой Дианой?

– Об этом мне ничего не известно, но если это так, я не допущу француженку к тому, кто принадлежал мне,– стиснув зубы, проговорила графиня Дорсет.

– Полгода назад я уже слышал от вас эти слова, и тем не менее, король открывает бал с Дианой, а вы танцуете со мной!

– Поосторожнее, Сомерсет! Вы забываете, что именно мне вы обязаны своим положением при дворе…

– Тогда фавориткой были вы, а теперь – я! Но я не забыл вашей доброты и отблагодарю, дайте срок.

– Надеюсь!

– Но все же, кто тот вельможа, который согласился поделиться своей возлюбленной с принцем?

– Сразу видно, что вы только что вернулись из Мадрида!

– Говорите ясней.

– Извольте. Красотку видели в ложе у Солсбери…

– Вы хотите сказать, что эта прелестная женщина стала любовницей старого горбуна?– Сомерсет громко захохотал.

– Перестаньте, на нас обращают внимание!…

– О, графиня, вы самая остроумная женщина на свете!

– Но, тем не менее, это не шутка. Посмотрите только, с каким бешенством министр наблюдает за принцем и француженкой.

Сомерсет пристально взглянул на Солсбери и удивленно произнес:

– Похоже, что вы правы… О, много бы я дал, чтобы увидеть, чем лорд и красотка занимаются наедине!

– Тише, тише,– зашипела Дорсет.– Вы слишком неосторожны!

– Старый урод да неумелый мальчик!– продолжал Сомерсет.– Бедняжке просто не повезло. Но она недурна, и, надо думать, у нее отменный вкус. Через месяц она будет в моей постели!

– И про вас будут говорить, что вы – соперник старого урода и неумелого мальчика?

– Нет,– возразил Сомерсет самодовольно.– Про меня будут говорить, что я соперник первого министра и наследника престола!

Тем временем танец кончился, и все обратили внимание на то, что принц не спешит разлучаться со своей очаровательной партнершей. Они продолжали стоять посреди зала, и Карл по-прежнему держал девушку за руку. Король, наблюдавший эту сцену, нетерпеливо махнул музыкантам. Хорошее настроение давно покинуло его, но юный принц, казалось, не замечал отцовского недовольства. Он восхищенно смотрел на девушку и вдруг, заметив выбившийся локон, на глазах у всех поправил его, заколов по-новому. Этот жест показался Изабелле довольно нескромным. Она порозовела и смущенно пролепетала:

– Что вы делаете, Ваше Высочество?

– Вы так прекрасны,– пылко прошептал принц в ответ.– Мне иногда хочется прикоснуться к вам, чтобы убедиться, что вы мне не снитесь!

– Ваше Высочество…

– Вы так прекрасны,– повторил принц,– мне не приходилось встречать более красивой женщины… Кажется, я влюблен!

– Вы говорите это всем дамам?– улыбнулась Изабелла.

– Нет,– возразил принц.– Мне самому случалось слышать от дам слова признаний, но ни одна из них не слышала этого от меня.

Они стояли смущенные и растерянные, а вокруг проносились танцующие пары.

– Думаю, мы мешаем придворным,– заметила Изабелла.

– Я должен вас увидеть еще раз.

– Приезжайте к лорду Линдсону.

– Нет, нет, не то! Я должен с вами встретиться наедине…

– Это невозможно.

– Почему?

– У меня очень строгая дуэнья.

– Я умоляю вас…

– Ваше Высочество…

– Я умоляю!

– Нет!

– Хотите, я встану на колени?

– Нет, нет, ни в коем случае!– испуганно воскликнула Изабелла.

– Знаете, где находится мой загородный замок?

– Нет.

– Ну, тогда мои люди заедут за вами завтра вечером.

– Ваше Высочество…

– Я буду ждать вас. Скажите «да»!

Изабелла опустила глаза, чтобы не видеть молящего взгляда Карла.

– Да.

Принц затрепетал, и девушка поняла, что ей не придется затрачивать много усилий для исполнения задуманного.

Граф Солсбери и Джон Райтон, не сводившие напряженного взгляда с принца, многозначительно переглянулись.

– Вы видели?

– Да, милорд. Наследник о чем-то договаривался с леди Изабеллой.

– О чем-то,– передразнил Солсбери.– Ясно уж, о чем могли договариваться молодой мужчина и красивая женщина. Эта парочка, похоже, еще заставит говорить о себе.

– Вы недовольны, милорд?

– Чему радоваться, Райтон? Принц влюблен в эту девицу.

– Разве вам бы хотелось, чтобы принц был влюблен в инфанту Марию? Вы же против этого брака. А леди Изабелла может помочь вашим планам!

– Вряд ли она сможет оказать такое влияние на принца. Король не допустит, чтобы из-за ее прекрасных синих глаз рухнули его мечты об испанском союзе. Ну, а кроме того, леди Изабелла кажется мне весьма подозрительной особой.

– Почему, милорд?

– Француженка… Католичка… Приезжает в Англию якобы с целью путешествия… И через несколько дней после приезда очаровывает наследника и становится его возлюбленной! Не нравится мне это…

– Действительно, очень странно…– согласился Райтон.– Я не думал об этом.

– Похоже на то, что французская королева что-то замышляет против нас.

– Вы думаете, леди Изабелла – шпионка?

– Не знаю, все может быть. Во всяком случае, Уортон сообщает, что де Монтрей была любимицей Марии Медичи.

– А если вам поближе познакомиться с леди Изабеллой? Она живет у Линдсона, а он ваш старый друг.

– Вы считаете, она мне откровенно поведает, зачем прибыла в Англию?– насмешливо спросил Солсбери.– У меня, Райтон, есть причины сомневаться в этом…

– Если вы хотите, чтобы де Монтрей заговорила, подпишите приказ о ее заточении в Тауэр. Пыточные камеры выжмут из нее все сведения до последней капли.

– Может быть, раньше я и последовал бы вашему совету, Джон, но теперь, когда в этом деле появился новый игрок…

– Вы имеете в виду принца Уэльского?

– Кого же еще? Кого, кроме него, короля и Сомерсета я могу опасаться?

– Вы правы, милорд. Но, может быть, леди Изабелла и не шпионка?

– Может быть.

– Прикажете проверить?

– Да. Как только Сейфолк вернется из Франции, поручите ему прощупать эту загадочную мадемуазель. Он молод, красив и производит недурное впечатление на дам.

– Сейфолк с удовольствием выполнит ваше поручение, милорд,– ответил Райтон с лукавым смешком.– Но, кажется, Его Величество зовет вас.

– Верно. Зачем это я понадобился королю? Может быть, опять интриги Сомерсета? Как мне надоел этот придворный фигляр и болтун!

И Солсбери неторопливо заковылял к трону.

– Вы звали меня, Ваше Величество?

– Ах, граф, только вы сможете мне помочь,– проговорил король.– Я в отчаянии! Вы только посмотрите на принца…

– Да, Ваше Величество. Я уже обратил внимание на наследника и его очаровательную собеседницу.

– И не только вы, дражайший лорд Солсбери. Куда неприятнее то, что дон Гондомар тоже обратил на это внимание. Я уверен, что он не забудет сообщить об увиденном в Мадрид. И это в тот момент, когда Филипп еще не дал окончательного согласия на брак с инфантой! Принц губит себя!

– Я не смогу отвлечь Карла от мадемуазель де Монтрей. Я не так ослепительно красив, чтобы принц предпочел ей мое общество.

– Но я прошу вас о другом. Дон Гондомар… О, отвлеките его от Карла. Сделайте так, чтобы он позабыл о безумном поведении принца.

– Не беспокойтесь, Ваше Величество. У меня есть что сказать послу Испании. И, уверяю вас, после моих слов он позабудет не только то, что видел сегодня на балу, но и многое другое!

По тонким губам старика пробежала улыбка.

– Я надеюсь на вас, граф!– крикнул король вдогонку уходящему министру.

Леди Диана, стоявшая рядом с королем, погладила его руку.

– Ну, ну… Ваше Величество… Стоит ли так расстраиваться из-за пустяка?… Ну, хотите, я спою вам?

Король тоскливо посмотрел на любовницу:

– Разве вы считаете, что гости уже засиделись?

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Любовь и политика

ГЛАВА XXI

Шантаж

Всю ночь моросил дождь. Одежда промокла насквозь, и де Ла-Гард чувствовал, что после этой поездки вынужден будет слечь в постель недели на две, а то и больше. Еще в Мадриде он ощущал легкое недомогание, но не обратил на него внимания. И вот теперь оно переросло в болезнь. Приступы кашля вызывали резкую боль в груди, тело горело, голова кружилась, но де Ла-Гард не мог позволить себе заночевать где-нибудь в трактире. Сейчас от того, насколько быстро ему удастся добраться до Парижа, зависело слишком многое.

Загнанная лошадь хрипела и временами жалобно ржала, но всадник не знал пощады и только сильнее вонзал шпоры в бока измученного животного.

В нескольких лье от Парижа у придорожного трактира он заметил группу вооруженных всадников. Анри узнал принца Конде и, остановив лошадь, приветствовал его.

– Это вы, де Ла-Гард?– спросил принц, и Анри показалось, будто тот чем-то встревожен.– Не думал встретить вас тут в такую погоду!

– И я не думал монсеньор, что вы любитель прогулок под дождем.

– Я? Я – другое дело,– замялся Конде.– Вы в Париж?

– О, да. Как только доберусь до дома, сразу же улягусь в постель. Чертовски болит голова!

– Знаете, де Ла-Гард, я хотел попросить вас об одолжении…

– Да,– насторожился Анри.

– Мне бы не хотелось, чтобы кто-то знал, что вы видели меня и моих людей.

– Вот как?– брови Анри недоуменно поползли вверх.

– Граф, речь идет о даме,– произнес Конде, и глаза его суетливо забегали.– Я не хотел бы ее компрометировать… Вы понимаете меня? Это очень важно…

– О да, принц. Если речь идет о даме…

– Так вы никому не скажете, что встретились со мной?

– Будьте уверены, никто не узнает об этом. По крайней мере, от меня.

– О, сударь,– облегченно вздохнул принц.– Теперь я знаю, что слухи о вашем благородстве ничуть не преувеличены. Но ваша лошадь еле держится на ногах! Оставьте ее, а я дам вам свежую.

– Нет, благодарю. До Парижа рукой подать!

– Как, граф, вы хотите отказаться от моего подарка?

– Я могу одолжить у вас лошадь. И, как только доскачу до Парижа, отправлю ее со слугой обратно.

– Ну, что ж, будь по-вашему. И не забывайте, вы меня не встречали!

Анри вскочил в седло, махнул на прощание рукой и пришпорил коня. «Принц хотел уверить меня, что печется о чести своей дамы, но это не помешало ему взять на любовное свидание больше полусотни вооруженных людей,»– подумал он и недоверчиво усмехнулся. Но через некоторое время боль в груди и желание поскорее добраться до Парижа вытеснили из его головы мысли о принце.

Во дворе Лувра он заметил три экипажа. Королева, по всей видимости, собиралась куда-то уезжать, поэтому Анри, бросив поводья подоспевшему лакею, торопливо направился к главному входу.

Дежурный камердинер пошел докладывать о прибытии графа, а Анри тем временем присел на диван. Голова не переставала кружиться, и вдобавок просто нестерпимо хотелось пить.

– Ее Величество ждет вас,– объявил камердинер.

И де Ла-Гард проследовал за ним в покои королевы.

Граф вошел в спальню Марии Медичи и тотчас почувствовал сильный аромат фиалкового корня. Это были любимые духи маршала д'Анкра. Анри усмехнулся краешком рта, вспомнив слова д'Эпернона, что запах фиалок выдает то, что королева все еще пытается скрывать.

Мария Медичи в синем атласном платье сидела за столом, держа в руке перо. Перед ней лежал пустой лист бумаги. Окно в комнате все еще было завешено и из-под балконной портьеры выглядывали носки мужских сапог.

– А, это вы, де Ла-Гард!– на напряженном лице королевы мелькнула благосклонная улыбка.– Прекрасно, что вы пришли. Мне было бы интересно узнать ваше мнение об этой картине.

Королева подвела Анри к огромному полотну, на котором была изображена миловидная дама в зеленом бархатном платье верхом на черном длинноногом скакуне.

– Ну, так что вы скажете о моем портрете?– спросила королева, игриво покручивая локоны.

– И всадница, и конь просто восхитительны!– искренне ответил Анри, подумав про себя, что между прекрасной незнакомкой и королевой нет никакого сходства.

– Я хочу подарить этот портрет английскому королю.

– Думаю, он будет рад этому подарку, Ваше Величество,– учтиво ответил граф, пытаясь скрыть удивление.

– И я так думаю.– Королева самодовольно улыбнулась и оглянулась.– О, да вы дрожите! Вы замерзли? Или, может, больны?

– Пустяки, Ваше Величество, легкая простуда.– Анри тщетно пытался унять дрожь.

– Ах, простуда…– протянула королева безразличным тоном.– Ну, тогда рассказывайте, что там приключилось в Мадриде.

Анри с сомнением посмотрел на портьеру.

– Дело очень важное, Ваше Величество. Надеюсь, нас никто не услышит?

Королева метнула на графа испытующий взгляд.

– Здесь нет посторонних. Разве вы не видите?! Говорите, я приказываю!

– Воля ваша,– произнес Анри с глубоким поклоном.– Так вот, Его Королевское Величество Филипп III обеспокоен тем, что брачные контракты короля с инфантой Анной и эрцгерцога Филиппа с принцессой Елизаветой до сих пор не подписаны герцогами и принцами крови и все еще не обнародованы. Филиппу не нравится та секретность, которой вы окружаете эти союзы.

– Что???– лицо королевы побагровело.– Филипп меня подозревает?

– Ваше Величество, король всего лишь желает ясности.

– Он грозился разорвать контракты?

– Да, Ваше Величество.

– Негодяй! Злодей! Идиот! Неужели он не понимает, что принцы не хотят усиления моей власти и не согласятся сейчас подписать контракты!

– Но без их подписей документы не имеют законной силы,– возразил Анри.

– Что же делать? О, Боже, кажется, я погибла! Филипп играет на руку всей этой своре мошенников и незаконных детей моего дорогого супруга! Что мне делать? Никто из герцогов, тем более Конде, не согласится сейчас подписать эти документы. Конде прекрасно понимает, насколько непрочно сейчас мое положение. Он еще не оставил надежду занять французский престол и знает, что брачный контракт Людовика навсегда лишает его этой возможности!

Королева в ярости сломала перо и в клочья изорвала лист бумаги.

– Де Ла-Гард, вы должны убедить Филиппа подождать еще хотя бы полгода.

– Это будет нелегко,– сказал Анри задумчиво.– Филиппа словами не убедишь. Ему нужны доказательства.

– Доказательства?– насторожилась королева.

– Да, Ваше Величество.

– Какие? Да говорите же скорее, де Ла-Гард!…

Еще в Мадриде Анри понял, как ему следует вести этот разговор, но теперь, когда он увидел в глазах королевы страх и отчаяние, ему показалось, что он не сможет довести свой план до конца. Так случалось всякий раз, когда он видел растерянность противника и из благородства не решался сделать последний смертельный выпад. Но в этот миг ему вспомнились полные слез глаза Изабеллы, и Анри почувствовал, как в нем вскипает ярость.

«Почему я должен жалеть королеву? Разве она жалела меня, разлучая с возлюбленной?» – Он опять взглянул на портьеру, источающую фиалковый аромат и решительно произнес:

– Ваше Величество, нам лучше продолжить беседу в вашем кабинете. Вероятно, придется составить кое-какой документ – может понадобиться ваша печать.

Королева проследила за его взглядом и густо покраснела, сначала от стыда, затем от негодования.

– Хорошо, де Ла-Гард, идемте!

Мария Медичи тяжело поднялась с кресла, и Анри, глядя на нее, опять подумал, что художник бесстыдно погрешил против истины.

Пройдя через несколько комнат, они очутились в кабинете.

– Итак, де Ла-Гард, я слушаю вас,– холодно проговорила королева.

– Ваше Величество, вы попали в очень сложное положение, не так ли?

– Так,– согласилась Мария Медичи, впиваясь маленькими глазками в лицо собеседника.

– Я тоже сейчас нахожусь в сложном положении,– сказал Анри,– и нуждаюсь в помощи не меньше вашего.

– Вы хотите, чтобы я вам помогла?

– Я хочу, чтобы мы с вами помогли друг другу.

С этими словами Анри вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо листок и протянул его королеве.

– Что это?– спросила Мария Медичи.

– Этот документ подтверждает, что я вернул ростовщику Дешасью все то, что у него занимал, вместе с процентами.

Мария Медичи развернула листок и пробежала его глазами.

– Все верно. Но где же вы нашли столько денег за такой короткий срок?

– Половину я получил со своих давних должников, а половину занял у друга.

– У кого?

– У господина де Ланси, Ваше Величество. Он не раз выручал меня из беды.

– Так, хорошо. И чего же вы хотите?

– Расторгнуть свой договор с кузиной.

– Вы с ума сошли! Свадьба должна состояться через три дня!

– Потому я так и тороплюсь, Ваше Величество.

– А ваша кузина? Она знает о ваших намерениях?

– Нет. Я ведь был в Мадриде.

– А если вы были в Мадриде, то как вам удалось расплатиться с Дешасью?

– Разве вы не знаете, что ростовщик сейчас находится в Испании?

– Ах, да, действительно! Но вы говорите, что половину заняли у де Ланси?

– Совершенно верно.

– То есть из должника Дешасью вы превратились в должника де Ланси. А вот если бы вы женились на кузине, то с долгами было бы покончено. Вы стали бы вольным человеком, де Ла-Гард!

– Ваше Величество, вам прекрасно известно, что в этом случае я никогда не стал бы вольным человеком. А де Ланси – мой преданный друг. В его благородстве я уверен. Это не Дешасью, уверяю вас!

– Вы упрямец, а упрямцам место в Бастилии!

– Ваше Величество, я прошу справедливости и милосердия.

– Я вышвырну вас из Франции и заберу в казну остатки вашего жалкого имущества!

– Ваше Величество, страшно лишиться вашей благосклонности, но потерять то, что я уже потерял, страшнее всего.

– Вы бунтовщик…

– Я несчастный вассал, доведенный до отчаяния и молящий вас о снисхождении.

– Чего вы хотите?

– Верните мне тот документ, который когда-то заставили написать.

– И тогда вы сможете мне гарантировать, что Филипп III не расторгнет брачные контракты с инфантой Анной и эрцгерцогом Филиппом?

– Да, Ваше Величество.

– Клянитесь!

– Слово дворянина!

Мария Медичи вышла из кабинета и через несколько минут вернулась, держа в руках заветный документ.

– Возьмите, де Ла-Гард. И я, и де Фуанси освобождаем вас от данного слова. Но помните о своей клятве!

Анри развернул лист и, пробежав его глазами, воскликнул:

– Ваше Величество, вы никогда не раскаетесь в своем поступке! Ну, а теперь прикажите своему ювелиру как можно быстрее изготовить бриллиантовое ожерелье.

– Что? – переспросила королева недоуменно.

– Но ведь должен же король преподнести своей невесте достойный подарок!

– Ах, вот оно что,– разочарованно протянула королева.– А нельзя ли пока обойтись без подарка? Видите ли, мой сюринтендант финансов очень неохотно выдает большие суммы. А ведь ожерелье обойдется где-нибудь в пять тысяч ливров.

– В десять, Ваше Величество, если не больше,– возразил де Ла-Гард.– И Филипп III, и инфанта Анна очень чувствительны к подобным знакам внимания, а вам не к лицу скупиться!

– Ну, хорошо, пусть будет десять тысяч,– согласилась королева,– но не сейчас, а позже. Перед свадьбой.

– Нет, Ваше Величество. Именно сейчас нам необходимо убедить Филиппа III подождать с оглашением брачных контрактов. И именно сейчас, а не перед свадьбой, помимо моего красноречия понадобится и иное подтверждение. Вам придется заставить господина Сюлли выдать нужную сумму ювелиру.

– Ах, де Ла-Гард…

Королева все еще колебалась, и тогда Анри понял, что настало время объявить ту новость, которую он приберегал напоследок.

– Ваше Величество, я встретил в Эскуриале графа Сомерсета. Он добивался у Филиппа III руки инфанты Марии для принца Уэльского. Как видите, испанские инфанты в невестах не засиживаются.

– Представьте себе, граф, мне уже известна эта новость,– ответила королева, и в глазах ее промелькнули торжествующие огоньки, когда она заметила недоумение де Ла-Гарда.

ГЛАВА XXII

Солсбери торжествует

– Я передал дону Гондомару вашу просьбу, милорд.

Солсбери мстительно улыбнулся:

– Отлично, Райтон, отлично. Наконец-то настала эта минута, я долго ждал ее!

– Дон Гондомар,– шепнул Райтон, указывая на приближающегося вельможу.

Солсбери сделал шаг навстречу испанцу.

– А-а-а, посол! Рад вас видеть. Ну, как вам бал?

– По правде говоря, я не всем доволен,– ответил Гондомар, бросая выразительный взгляд на принца Уэльского.

– Не довольны? А мне показалось, что вы весело проводите время с госпожой Круз. Она все еще хороша, хотя и не так, как в молодости!

Гондомар сердито глянул на собеседника.

– Меня огорчает не госпожа Круз, а принц Карл. Его поведение слишком легкомысленно.

– О, да,– согласился Солсбери, понимающе кивая головой.– Эта молодежь… Вы считаете, что инфанта не будет счастлива с таким мужем?

– Я считаю? С чего вы взяли?– проговорил испанец, подозрительно глядя на горбуна.

– Ну, как же? Разве три дня назад вы не отправляли своему королю письма такого содержания?

Гондомар побледнел.

– Принц часто увлекается, но любит только инфанту Марию,– продолжал Солсбери.– Надеюсь, вы в этом не сомневаетесь?

– Но как же…– Посол неопределенно махнул в сторону принца и Изабеллы.

– Это? О, это от переизбытка чувств к инфанте,– насмешливо ответил Солсбери.– Видимо, Мария очень похожа на ту крошку, которую сейчас держит в объятиях принц.

Министр ядовито улыбался. Ему было отлично известно, что внешне инфанта гораздо больше походила на него, чем на леди Изабеллу.

– Ну, что, я вас убедил, или вы все еще сомневаетесь в чувствах принца Карла? Король счел бы это величайшим оскорблением. Ведь вы не хотите поссориться с королем?

– Да нет, конечно,– испуганно ответил Гондомар.

– Так да или нет?– переспросил министр.

– Нет,– ответил посол.

– Вот и прекрасно,– улыбнулся Солсбери.– Его Величество так благоволит к вам, так любит Испанию и короля Филиппа!

– Да?– спросил Гондомар.

– Король готов многое сделать во имя этой дружбы…

– В самом деле?

– Да, да,– подтвердил Солсбери.– И,в качестве доказательства особого расположения Его Величества к вам, можете передать в Мадрид, что Яков I разрешает испанским властям вербовать у нас солдат для войны с Нидерландами.

Гондомар опять побледнел.

– Я вас не понимаю, лорд Солсбери.

– Не понимаете? Почему?– наивно осведомился старик.– По-моему, в одной из секретных депеш вы именно таким образом советовали поступить своему королю…

Гондомар молчал, но бледнел все больше и больше.

– Представьте себе: Филипп воспользовался вашим советом. А разве вы не получили еще ответа из Мадрида?– ядовито осведомился Солсбери.– В таком случае, простите. Моя почта курсирует куда быстрее.

– Вы негодяй,– прошипел испанец.– Вы только что клялись мне в дружбе и даже говорили, что многое бы сделали в доказательство ее.

– О, с удовольствием окажу вам любую услугу,– насмешливо откликнулся горбун.– Например, чтобы ваши письма быстрее попадали в Мадрид и обратно, можете передавать их через моих курьеров. Будет удобнее и мне, и вам. Не так ли?

– Дипломатические депеши не должны вскрываться!– взорвался Гондомар.– Я буду жаловаться вашему королю!

– Это ваше право.

– Вы негодяй!

– О, нет, я просто «хитрая лисица». Кажется, вы так написали обо мне в своем донесении? Когда будете зашифровывать следующее письмо, передайте Филиппу, что я всегда готов ему услужить.

Солсбери поклонился и, изобразив на лице самую любезную улыбку, направился в сторону леди Дианы. На тот случай, если он слишком перегнул палку в разговоре с обидчивым испанцем, ему совсем не мешало лишний раз заручиться благосклонностью этой красавицы.

ГЛАВА XXIII

Верная Леонора

Мария Медичи в сопровождении Леоноры Гали-гай, донны Стефании и нескольких фрейлин спустилась по квадратной лестнице Лувра.

– Какой ужасный день… Эта сырость… Этот дождь…– проговорила она, зябко поводя плечами.

– Совершенно верно, Ваше Величество,– поддержала донья Стефания.– Погода просто отвратительная.

Лакей распахнул дверцы кареты, и королева тяжело плюхнулась на сиденье. Донья Стефания тут же обложила ее подушечками и укутала меховым покрывалом. Только после этого Леонора Галигай могла занять место в карете.

– Король, как всегда, опаздывает…– проговорила Мария Медичи, выглядывая в окно.

– Людовик долго ждал вас,– откликнулась Галигай,– но потом не выдержал и побежал в свои покои, чтобы еще раз взглянуть на сокола, которого ему вчера подарил герцог де Гиз.

– Король совсем еще ребенок…– грустно улыбнулась королева-мать.– А ведь скоро ему придется управлять государством. Ах, Господи! Уж занимался бы лучше своей соколиной охотой…

В этот миг в дверях показался Людовик. Он легко сбежал по ступенькам и очутился около кареты Марии Медичи.

– Простите, матушка! Я задержался…

Королева протянула руку для поцелуя и сурово произнесла:

– Вам, дорогой мой, пора уже заглядываться на девушек, а не на соколов!

– О, он такой сильный и красивый,– проговорил Луи, и глаза его восхищенно засияли.– Я назвал его Филиппом.

– Филиппом???

– Да, в честь испанского короля. Теперь у меня будет свой ручной Филипп, и я ему буду приказывать все, что пожелаю!

– Несчастный!!!– всплеснула руками королева.– Кто вам посоветовал дать это имя глупой птице?

– Де Люинь,– ответил Людовик растерянно.– Но птица вовсе не глупая…

– Опять де Люинь!– злорадно заметила Галигай.– Ваш друг подает вам не очень умные советы!

– Я требую, чтобы вы назвали сокола как-то иначе,– заявила Мария Медичи.

– Но почему?– захныкал мальчишка.– Ведь у моего отца, короля Генриха, была борзая собака, которую звали Филиппом.

– Ваш отец был безрассудный человек, и в этом вы на него похожи!– с раздражением заметила королева.– Испанский король – ваш будущий тесть, и вы не должны совершать ничего, что могло бы оскорбить его!

– Но я не желал никого оскорблять!

– Ах, полно…– махнула рукой королева.– Вы не так глупы, чтобы не понимать подобных тонкостей. Идите в свою карету и будьте впредь благоразумней.

Король молча повиновался.

– Ах, Леонора, сколько огорчений доставляет мне этот сын,– пожаловалась Мария Медичи, когда экипажи тронулись.– Иногда я даже сожалею, что именно Людовик, а не его брат является наследником престола. Гастон хоть и младше короля, но никогда не омрачает мне настроения дерзкими выходками!

– О, Ваше Величество, Людовик – ребенок, а дети всегда причиняют своим матерям много хлопот. И все же есть надежда, что он изменится к лучшему, когда станет старше.

Королева тяжело вздохнула в ответ, а Галигай продолжала:

– Быть матерью почетно и приятно, Ваше Beличество. Куда горше доля жен, ведь мужья – это те же дети. И им тоже свойственно крайнее легкомыслие. Вот, например, моего мужа сегодня ночью опять не было в супружеской опочивальне…

Королева испуганно покосилась на молочную сестру, но лицо Леоноры было непроницаемым.

– И я уже не надеюсь, что он оставит эти шалости, ибо взрослеть и умнеть господину маршалу уже поздно!

Леонора казалась равнодушной, однако по блеску глаз, мерцавших из-под тонких смоляных бровей, королева догадалась, что равнодушие – всего лишь маска. Но напрасно Медичи тешила себя мыслью, будто подруга ревнует,– Галигай уже давно поняла, насколько пустой и никчемный человек ее муж, но как женщина умная и практичная, она с успехом извлекала выгоду даже из неудачного брака. Леонора распоряжалась во Франции, как в своих владениях, а королева распоряжалась Кончини, как своим супругом. Таким образом, проигрыш, в конце концов, обернулся выигрышем, и обе стороны были вполне довольны друг другом.

Насладившись смущением королевы, Галигай заговорила о том, что в данный момент волновало ее куда больше, чем похождения красавчика д'Ан-кра.

– Ваше Величество, я видела графа де Ла-Гарда, выходившего из вашего кабинета. Разве он не должен сейчас находиться в Испании?

– Де Ла-Гард? О да, конечно,– королева с облегчением перевела дух, подумав, что и на этот раз ее подозрительная молочная сестра ни о чем не догадалась.– Граф привез мне неутешительные известия от Филиппа III.

– Вот как?– произнесла Леонора и пристально взглянула на королеву.

– Испанский король требует немедленного подписания принцами брачных контрактов.

– Это плохо…– ответила Леонора, задумчиво глядя в окно.

– Но де Ла-Гард вызвался мне помочь. Он сказал, что сумеет убедить короля подождать еще полгода до официального объявления помолвки.

– Это уже лучше…– все так же спокойно ответила Галигай.

– Но знаете, что де Ла-Гард потребовал от меня взамен?

Леонора пристально взглянула на Марию Медичи, но тут же отвернулась, чтобы скрыть усмешку. Нет, того, о чем она только что подумала, де Ла-Гард не мог потребовать от королевы. На это способен лишь ее глуповатый супруг!

– Так что же граф потребовал взамен?

– Что бы я расторгла его помолвку с Марией де Фуанси! Каков наглец! Так шантажировать свою королеву!

– Ну, его несложно понять! Соединить свою жизнь с де Фуанси…

– Да, но если об этом узнает мадемуазель де Монтрей… Она же примчится сюда!

– А откуда она сможет это узнать?

– Да от него самого.

– А вы отправьте его обратно в Испанию и прикажите не покидать Мадрид до тех пор, пока не сможете официально объявить о помолвке Людовика,– проговорила Леонора и опять взглянула в окно.

Дождя уже не было. Но теперь дорогу окутал густой туман: деревья, кусты, едущие следом экипажи, были еле-еле видны из-за плотной серовато-белой дымки. И Леонора подумала, что для поездки в загородный замок Конде они выбрали не лучшее время.

– Так вы согласились на предложение де Ла-Гарда?

– Ну конечно,– ответила королева.– Что же мне еще оставалось делать? Но я сегодня же решила переговорить об этом деле с принцем.

– Я бы не советовала вам торопиться,– с сомнением произнесла Леонора.

– Почему?

– Да потому, что ваши отношения с Конде оставляют желать лучшего! Вы же знаете, он добивается опекунства над Людовиком! Может, в дальнейшем вы и принц придете к взаимопониманию, но теперь…

– А по-моему, принц уже понял, что ему придется умерить свои амбиции,– возразила Мария Медичи.– В последние две недели он только и делает, что расточает мне комплименты. А то, что мы сейчас едем на бал, устроенный принцем в мою честь, только подтверждает мою правоту!

– Не знаю, не знаю,– покачала головой Леонора.– Мне кажутся подозрительными любезные улыбки и елейные речи принца… За этим, должно быть, что-то кроется.

– Значит, вы все же советуете не извещать Конде о предстоящей свадьбе?

– Да, Ваше Величество. Так будет лучше, поверьте!

Туман все сгущался. Занавески на окнах кареты отсырели, да и меховое покрывало королевы тоже, поэтому она все время поеживалась.

– Вам холодно, Ваше Величество?– спросила Леонора.

– Да.

– Может, позвать донну Стефанию?

– Нет, вряд ли она взяла с собой еще одно покрывало. А если и взяла, то оно тоже, наверняка, пропиталось влагой. Лучше спросите у кучера, когда мы доедем до замка.

Леонора выглянула в окно.

– О, я, кажется, узнаю эти места. Думаю, что часа через полтора кончатся ваши мучения.

– А мне кажется, что мои мучения никогда не кончатся,– со вздохом ответила королева.– Я не понимаю, почему Филипп ни с того ни с сего потребовал срочного подписания контрактов?…

– А разве де Ла-Гард вам об этом ничего не говорил?

– Нет. Вы думаете, он знает, в чем кроется причина?

– Конечно, Ваше Величество. Я уверяю вас: об этом знает не только он!

– Ах, Леонора, вечно вы говорите загадками.

– Ну, от вас-то, Ваше Величество, у меня тайн нет. Филиппа, я думаю, обозлило то, что Людовик прислал в Эскуриал своего конюха, чтобы тот посмотрел, хороша ли невеста. Словно речь идет о покупке кобылы!

– Что?!!!– Мария Медичи сильно побледнела.– Людовик послал… О, Господи! Мой сын сумасшедший! Король Франции – сумасшедший!

– Инфанта была оскорблена и заявила своему отцу, что не желает соединять свою судьбу с человеком, не имеющим даже приблизительного понятия о приличиях.

Теперь лицо Ее Величества из бледного превратилось в пунцовое.

– Негодный мальчишка! После смерти Генриха все стали обращаться к нему, как прежде обращались только к королю. И он почувствовал запах власти…

– Не знаю, Ваше Величество, насколько в этом виновен юный король. Думаю, что и на этот раз он действовал по совету де Люиня.

– А не пора ли для де Люиня подыскать местечко в Бастилии?

– Вряд ли Людовик позволит это сделать. Да и к чему вам портить отношения с сыном, будущим властелином Франции? Здесь нужно действовать иначе: тихо и осмотрительно. Поручите это мне, и через некоторое время де Люинь не будет вас тревожить.

– О, Леонора, и тут вы спасаете меня! – Королева зашмыгала носом, прикладывая маленький кружевной платочек к сухим глазам.– Вы так много делаете для меня! И бескорыстно – не то что этот де Ла-Гард, торгующий благополучием своей королевы ради де Монтрей.

– Ради де Монтрей…– как эхо повторила Галигай.– Кстати, вы получили от нее какие-нибудь известия?

– О, да. Вчера поздно вечером мне передали ее письмо. И там она сообщает такие вещи!!! Не знаю, что и думать…

– Вот как?– Леонора оживилась.– Ну, и что же она сообщает?

– Что во Франции полно английских шпионов, которыми руководит сэр Уортон.

Леонора усмехнулась.

– Ну, это маловероятно.

– Что некоторые чиновники продают за английское золото секретные сведения, представляющие государственную тайну,– продолжала королева, не замечая, что покрывало сползло на пол.– Что даже среди членов Королевского совета есть предатели, работающие во благо милорда Солсбери.

– Она называет конкретных людей?– спросила Леонора, впиваясь цепким взглядом в лицо Ее Величества.

– Среди чиновников – нет. Она пишет, что в секретных депешах они обозначаются номерами.

Галигай усмехнулась и отвернулась к окну, подумав, что только королева могла поверить в этот бред. А Ее Величество меж тем продолжала:

– Но кроме чиновников немало в этом письме говорится и о принцах.

Леонора вновь заинтересованно взглянула на Марию Медичи.

– О принцах?

– Да. Будто бы принцы готовят мятеж во главе с Суассоном и Конде. Но я, конечно же, не верю этому. В последние две недели принц был так внимателен и любезен… И еще она пишет, что Конде, может быть, уже известно о предстоящей свадьбе Людовика. Но это же совершенная чушь! Кто, кроме меня и вас мог сказать ему об этом?

Королева взглянула на Галигай и испугалась. Лицо молочной сестры исказила свирепая гримаса, глаза казались неестественно огромными, и Мария Медичи подумала, что они вот-вот вылезут из орбит.

– Почему вы не сказали мне об этом раньше??!– хрипло спросила Галигай.

– Когда?– растерялась королева.

– Ночью, сразу же после того, как получили письмо!

– Ночью я его не читала, мне было некогда,– проговорила Мария Медичи, заливаясь румянцем.

– Когда же вы его прочли?

– Утром. А что, собственно, случилось?

– О, Господи! Вы прочитали письмо, в котором говорится о заговоре, и еще ничего не поняли? Теперь мне ясно, почему Конде так внезапно сменил гнев на милость.

– Вы думаете…– Королева запнулась от страшной догадки.

– Конечно, это же ясно, как белый день,– ответила Леонора.– Если Конде известно о предстоящей свадьбе короля, то он прекрасно понимает, что после этого ему нечего надеяться на французский престол. Он решил действовать прямо сейчас, пока ваш союз с Испанией не зашел слишком далеко. Прикажите кучеру остановиться!

Мария Медичи исполнила повеление молочной сестры, а та продолжала:

– Почему он устраивает бал в вашу честь в загородном замке, а не в своем дворце в Париже? Все очень просто! Он хотел выманить вас и Людовика из города… И как же я раньше об этом не догадалась! Он устраняет вас и объявляет себя королем. Принцы и знать – за него. Кого ему опасаться? Испании? О, да это просто смешно! Если Филиппу так хочется сделать свою дочь французской королевой, то Конде либо женится на инфанте сам, предварительно расторгнув брак с нынешней супругой, либо, что более вероятно, женит на ней своего старшего сына.

– О, Господи всемилостивейший!– воскликнула королева, перекрестившись.

– Конечно, этот план рискован и дерзок, но Конде понимает, что это его последний шанс.

– Что же нам теперь делать?– спросила Мария Медичи с отчаянием.

– Что? Нам нужно срочно поворачивать назад,– решительно ответила Галигай.

И в эту минуту у кареты возникло озабоченное лицо Людовика.

– Что случилось, матушка? Почему вы приказали экипажам остановиться? Почему госпожа Галигай желает поворачивать в Париж?

– А может быть, Леонора, все вовсе не так, как вы думаете?– проговорила королева, не обращая ни малейшего внимания на сына.

– А мы это попробуем проверить,– фаворитка зловеще улыбнулась.

– О чем вы говорите, матушка? Ничего не могу понять,– опять послышался голос Луи.

– Ах, Людовик, не мешайте! Идите в свою карету и ждите моих распоряжений,– проговорила Мария Медичи, отмахиваясь от мальчика.

– Ваша матушка права, вам лучше уйти,– подтвердила Леонора.– И передайте, пожалуйста, донне Стефании, что королева зовет ее.

Мария Медичи удивленно взглянула на молочную сестру, и та, как только Людовик скрылся из виду, пояснила:

– Если принц и впрямь бунтовщик, то он мог на дороге устроить засаду, чтобы потом сказать, что якобы на королевский кортеж напали неизвестные разбойники… Одним словом, Конде понимает, что ему вряд ли удастся взойти на французский престол, если на его руках будет кровь юного наследника и королевы-вдовы. А после особ королевского дома он, безусловно, первейший вельможа во Франции, и по праву. рождения именно ему предложат занять престол.

– О, Господи всемилостивейший,– опять перекрестилась королева.– Я сейчас лишусь чувств!

– Не самое подходящее время вы выбрали для обморока, Ваше Величество!– усмехнулась Леонора.– Потерпите до Лувра! Там, когда вы и король будете в безопасности, можете расслабиться и вообще не приходить в сознание целый месяц, а то и два. А, донна Стефания, наконец-то!

Из-за занавески выглянула услужливая физиономия камеристки.

– Вы звали меня, Ваше Величество? Уж не замерзли ли ваши ноги?

– Не о ногах сейчас надо думать, донна Стефания,– ответила Леонора сурово.– Самое время голову спасать.

– Ах, госпожа маршальша, что вы такое говорите!– прокудахтала Стефания в ответ.

– Я говорю, чтобы вы забирались в нашу карету, а не торчали у двери!

– Но я не смею… Ах! Сесть в присутствии Ее Величества… Это невозможно!

– Ну, что ж, стойте, если вам угодно,– усмехнулась Леонора, подвинувшись, чтобы освободить место для камеристки, которая предпочла стоять, согнувшись в три погибели, нежели нарушить придворный этикет.

– Так вот, у королевы есть веские основания полагать, что на дороге устроена засада.

– Какой ужас!– воскликнула камеристка, и теперь в ее голосе было куда больше искренности, чем прежде.

– Поэтому вы сейчас останетесь в карете королевы и продолжите путь вместе с кучером,– продолжала Галигай,– а королева сядет в ваш экипаж и отправится в Париж.– Ваше Величество, одолжите донне Стефании шляпу с вуалью, чтобы она могла закрыть лицо и чтобы подмена не обнаружилась раньше, чем следует.

Но у камеристки были свои соображения по этому поводу, и она не собиралась молчать.

– Мне кажется,– заявила она,– это очень опасно.

– Опасно,– согласилась Леонора.

– Меня могут убить,– опять подала голос донна Стефания.

– Могут,– согласилась Леонора и на этот раз.– Но это маловероятно… Злоумышленникам нужна жизнь королевы, а не ее камеристки!

– А почему на роль жертвы избрали меня, а, скажем, не вас, госпожа маршальша?– не унималась донна Стефания.

– Потому что моя фигура несколько отличается от фигуры Ее Величества,– ответила раздраженная Леонора.

– Моя фигура тоже отличается,– запротестовала камеристка,– у меня талия тоньше и шея длиннее!

– Вот и прекрасно! Значит, разбойникам куда удобней будет перерезать не шею Ее Величества, а вашу длинную шею!

Королева упавшим голосом спросила у камеристки, которая все еще стояла, не смея присесть в присутствии Ее Величества:

– Стефания, неужели вы не хотите спасти вашу госпожу?

– Я бы с радостью, но боюсь, что я только все испорчу,– хмуро ответила та.

– Но ведь это очень почетно – принять смерть за свою королеву! Почему же вы отказываетесь?– недоумевала Мария Медичи.

– Ах, Ваше Величество, если я погибну, кто будет заботиться о вас и о вашем гардеробе?!! С вашего позволения, я пойду,– закончила камеристка и, хлопнув дверцей кареты, поспешно скрылась в тумане.

– Странно,– прошептала королева.– Ведь в Лувре она не уставала повторять, что готова с восторгом принять смерть, лишь бы ее королева была счастлива…

– Ваше Величество, сейчас некогда предаваться печали и меланхолии. Время идет и время губит нас.– Леонора поднялась со своей скамьи и взялась за ручку дверцы.– Подождите меня, я сейчас вернусь.

– Куда вы?– испуганно воскликнула Мария Медичи, но Леонора ушла, оставив ее возглас без ответа.

Ее не было минут пять, а может, чуть больше, но это время показалось королеве вечностью. Когда ее молочная сестра появилась вновь, Мария Медичи чуть не заплакала от радости. От горбатой уродливой фигуры карлицы веяло уверенностью и сознанием собственной силы.

– Леонора, моя Леонора…– слабо проговорила королева, готовая разрыдаться.

– Потом, Ваше Величество, потом. Нам дорога каждая минута!

– Но что вы задумали?

– Нечто такое, что, наверное, сильно удивит монсеньора Конде,– хихикнула Леонора в ответ.– Но посмотрим, сработает ли мой план!

ГЛАВА XXIV

Анри II де Бурбон, принц де Конде

Плотный туман окутывал придорожные деревья и кусты, на желтых осенних листьях застыли тяжелые капли росы. Маленькая серая птичка, сидя на ветке, радостно щебетала, пока ее соседка деловито чистила слипшиеся от влаги перышки.

Неожиданно за кустами послышались грубый смех и лошадиное ржание. Птичка встрепенулась и заинтересованно склонила головку в ту сторону, откуда доносился шум. «Нет, видно здесь покоя не будет»,– решила она и, взмахнув крылышками, взлетела, отчего капельки градом скатились с потревоженной ветки.

Между тем, на лесной поляне собралось около двух десятков мужчин в форме гвардейцев. Один из них пытался разжечь костер.

– Тьфу ты, черт, деревья сырые!– выругался он.

Птичка покружила немного над непрошенными гостями и улетела по своим птичьим делам, а люди остались.

Наконец удалось развести огонь, но проклятия и сетования на погоду не смолкали. Туман мешал дыму подняться в небо. Он обволакивал собравшихся у огня гвардейцев, не давал им дышать, выедал глаза.

Где-то невдалеке слышалось журчание ручья.

– Пойдем, хоть коней напоим,– предложил один из гвардейцев своему товарищу.

– Пойдем,– согласился тот.

– Только потише там, без забав,– негромко крикнул им вдогонку лейтенант.

Костер все же разгорелся, и гвардейцы сразу же повеселели. Старый солдат, усевшись прямо на росистую траву, стал прочищать дуло мушкета, мурлыча под нос какую-то песенку. Остальные его товарищи, немного отогревшись, принялись рассказывать всякие забавные истории, преимущественно про женщин. Старик время от времени отрывался от мушкета и, прислушиваясь к беседе молодых, улыбался.

– Дамы нынче любят упрекать мужчин в неверности, но при этом почему-то забывают, насколько ветренны бывают сами,– рассуждал молодой гвардеец, которого товарищи называли де Бриссаком.– Одна моя знакомая даже утверждает, что верность – это что-то противоестественное. «Быть верной, это все равно, что быть хромой или горбатой,– считает она,– а хвастаться своим постоянством – значит выставлять свои уродства напоказ!»

Гвардейцы хохотали, игриво покручивая усы.

– О, ваша дама чересчур откровенна,– заявил другой гвардеец.– Обычно женщины корчат из себя скромниц и недотрог. Одна моя знакомая, которая уже давненько замужем, везде и всюду твердила о своей верности супругу: «Мы хоть бедны – зато честны!» Но, тем не менее, господин де Ла-Косс едва не сломал себе шею, влезая по веревочной лестнице на четвертый этаж, где эта дама назначила ему свидание.

– Вот-вот, а я вам о чем вчера толковал?– подхватил рыжеусый богатырь.– Без хвастовства скажу, что могу соблазнить любую женщину, кроме, конечно же, принцессы,– гвардеец с опаской оглянулся на Конде, беседовавшего с герцогом де Булионом,– королевы и ее молочной сестры… На нее-то у меня вряд ли разыграется аппетит!

В ответ раздался дружный хохот.

– Да, этот лакомый кусочек оставим Кончини!

– Уверен, что его супруга всю жизнь хранила ему верность. А вы, господа, говорите, что верных женщин не бывает!

– Еще бы! Вряд ли кому-то захочется лишить ее чести, а после этого тяжкого испытания скрестить шпаги с маршалом, ни разу не побывавшем на поле битвы.

– У каждого свое поле битвы,– двусмысленно заметил де Бриссак, и гвардейцы опять принялись хохотать.

– А я, господа, слышал, что брюнетки более постоянны, чем остальные женщины,– вмешался в разговор худенький юноша. По всей видимости, он не так давно прибыл в полк из провинции и еще не успел привыкнуть к вольным рассуждениям более опытных товарищей. Но, чтобы скрыть смущение, он решился высказать то, что когда-то слышал от своего слуги, который, по слухам, пользовался большим успехом у молоденьких горничных.

Де Бриссак улыбнулся и покровительственно похлопал юношу по плечу.

– Не верьте этому, друг мой. Все женщины одинаковы. Но что касается меня, то я с некоторых пор отдаю предпочтение блондинкам.

– О-ля-ля, де Бриссак! С каких это пор ты отдаешь предпочтение блондинкам, если неделю назад тебя видели с прехорошенькой брюнеткой?

Все вокруг заулыбались. Де Бриссак был всеобщим любимцем, и солдатам нравилось слушать истории о его любовных похождениях.

– О, господа, уверяю вас, что блондинки мне нравятся больше!– шутливо запротестовал де Бриссак.– Ведь вам известно, что все свои привычки солдат приобретает на войне.

– Расскажи, расскажи,– загалдели товарищи.

– Ну, что ж, если вы хотите…– проговорил де Бриссак, поддаваясь на уговоры.– Так вот, господа, это было, как я уже говорил, во время испанской войны. В ту пору я был страстно влюблен в одну испанку. Ах, что за красавица, господа! Шелковистые смоляные кудри, черные глаза под дугообразными бровями, и вся такая тоненькая, гибкая и в амурных делах на редкость умелая! Бывало, всю ночь с ней барахтаемся, то в постели, то в чулане, то в саду… да, где мы только не проделывали этого, и, не поверите, господа, ни разу мне не приходилось видеть ее уставшей…

Как-то ночью стучусь к ней. Она отпирает, но вроде бы и не рада моему приходу. Ну, я обиделся – сами понимаете, господа! Свое дело сделал, одеваюсь и ухожу,– не в моих привычках навязываться слабому полу. А неподалеку жила одна шатеночка, я иногда захаживал к ней… Но редко, господа, редко,– заверил товарищей де Бриссак, услышав смешки.– Так вот. Прихожу, а моя красавица на сеновале и, представьте себе, тоже мне не рада! Ну, я сделал свое дело, оделся и ушел. А у меня там одна моя знакомая блондиночка жила…

Солдаты засмеялись. Давно уже никто из них не вспоминал о холоде и промокшей одежде.

– Ну, уж к ней-то я вообще редко заходил,– продолжал де Бриссак.– Раза два в неделю. Прихожу, заглядываю в окно, а она там с мужем упражняется. И так меня это зрелище воспламенило, что я не выдержал и пробрался в комнату служанки. Ее я навещал еще реже. А потом, когда служанка получила то, что заслужила, и даже еще немного сверх того, я опять вернулся к окну. Смотрю: муж моей блондиночки спит, как убитый, а она, как была нагая, стоит перед распятием и молится. Я постучал в окно, она выбегает и начинает меня упрекать, дескать, она так много грешит со мной, что ей некогда грехи замаливать! Дескать, я не вовремя пришел! Ну, я без дальнейших рассуждений сгреб красавицу в охапку, и – на конюшню. Бросил свою ношу на мешки с овсом и так воздал ей по заслугам, что только кобылицы шарахались, а жеребцы жалобно ржали. Им-то, бедолагам, до кобылиц было не так легко добраться, как мне до их хозяйки! После этого блондиночка моя уже не роптала, что я мешаю ей молиться. Ну, уж, конечно, навещал я ее теперь частенько, хотя и служанку тоже не забывал. И вот с тех самых пор, господа, почему-то блондинки мне нравятся больше, чем все остальные,– закончил де Бриссак под дружное одобрение товарищей.

– А вот со мной была история…– начал было рыжеусый де Ланглуа, но тут же умолк, завидев спешащего к костру лейтенанта.

– Господа, всем приготовиться! Карета королевы приближается!

Смех и шутки разом смолкли. Гвардейцы проверяли оружие и закрывали лица черными шелковыми платками, завязывая их на затылке.

– Господа, помните, никакого насилия,– продолжал свои наставления лейтенант.– Проявляйте максимум уважения. Это повеление принца, господа. Итак, ступайте, и да благословит вас Бог!

Сев на коней, заговорщики приблизились к дороге. Вдалеке на пригорке показалась карета. Гвардейцы переглянулись.

– Но это же не королева? Мария Медичи никогда не ездит без охраны!

Они продолжали внимательно разглядывать приближающийся экипаж.

– О, нет, господа. Это, вне всяких сомнений, карета королевы,– проговорил де Бриссак.– Я узнал ее. И кроме того, видите, на дверцах сияет королевский герб.

– Приготовиться,– скомандовал лейтенант и, дождавшись, когда экипаж подъехал достаточно близко, махнул рукой.

Всадники вихрем вылетели на дорогу из-за деревьев и окружили одинокую карету.

– Сдавайтесь, вы в ловушке!– прокричал де Бриссак, гарцуя перед дверцей экипажа.

– Прочь с дороги!– рявкнул королевский кучер и вытянул хлыстом лошадей, впряженных в карету. Те, дико заржав, бросились вперед. Послышались мушкетные выстрелы.

– Стойте, стойте, вы в ловушке!

Всадники догоняли карету, но кучер все равно продолжал нахлестывать храпящих от испуга лошадей.

– Сдавайтесь, и мы не причиним вам вреда!– прокричал лейтенант.

– Как бы не так!– ответил кучер с недоброй усмешкой.

– Де Бриссак, действуйте, как мы договорились!– крикнул лейтенант и, пришпорив лошадь, поравнялся с кучером.

– Остановите карету, иначе вам будет худо!

В ответ кучер, не выпуская из рук поводьев, разрядил в лейтенанта свой мушкет. Но тот успел нагнуться, и пуля, просвистев над головой, сбила шляпу.

– Ах так,– угрожающе прорычал гвардеец и, высвободив ноги из стремян, перепрыгнул со своей лошади прямо на козлы.

Завязалась борьба. Кучер выпустил поводья, и теперь карета, никем не управляемая, мчалась на бешеной скорости, то и дело рискуя свалиться в придорожную канаву.

Пока лейтенант и кучер боролись за право обладания вожжами, де Бриссак, проявляя чудеса ловкости и бесстрашия, перепрыгнул со своей лошади на крышу кареты и принялся осторожно нащупывать ногами окно. Наконец ему это удалось.

– Не волнуйтесь, Ваше Величество,– начал было успокаивать де Бриссак королеву, но в этот миг Ее Величество коварно распахнула дверцу, и злоумышленник понял, что на этот раз поволноваться придется именно ему.

Карета неслась по дороге, подскакивая на ухабах и выписывая крутые виражи, а на хлопающей дверце болтался де Бриссак, крича то ли от страха, то ли от переизбытка мужества:

– Сдавайтесь, вы окружены!

Королева тем временем с проворством, редким для дамы ее возраста, пыталась разжать пальцы злоумышленника и сбросить его под колеса. Неизвестно, чем все это могло бы кончиться для де Бриссака, но тут с другой стороны кареты ему на помощь пришел тот самый рыжеусый гвардеец.

Пока королева и ее спутница расправлялись с его несчастным товарищем, де Ланглуа удалось проникнуть вглубь экипажа. Он всегда уверенно чувствовал себя в дамском обществе, а потому был удивлен, когда в ответ на безобидное «Прошу прощения за беспокойство» получил такую зуботычину, которая, по его мнению, могла надолго лишить его былой привлекательности в глазах молоденьких галантерейщиц и их высокопоставленных покупательниц.

Теперь королева направила все свои усилия против де Ланглуа, и он уже начинал раскаиваться, что так необдуманно дал согласие участвовать в этом рискованном деле. Правда, он предполагал, что придется сражаться с охранниками, а не задыхаться под тяжестью королевы, но судьба зло посмеялась над ним! Де Ланглуа даже не смел сопротивляться и покорно лежал на полу, боясь нечаянно прикоснуться к телесам государыни и с уважением думая о женщине, способной так яростно отстаивать права своего сына на престол.

Но как бы плохо ни складывались обстоятельства для де Ланглуа, кое-что ему все же удалось: жизнь де Бриссака была теперь вне опасности. Он наконец-то перестал кричать «сдавайтесь» и начал действовать. Нащупав ногой ступеньку кареты, он осторожно перебрался на нее и набросился на королеву со спины. Ее Величество, видимо, не была готова к этому нападению, и де Бриссаку удалось не только оттащить ее от обессилевшего товарища, но даже загнать в угол кареты.

Но победа была кратковременной. Королева хриплым басом выкрикнула из своего угла: «Караул!! Убивают!», затем сорвала с окна занавеску и, размахивая ею перед отступающим де Бриссаком, как испанцы размахивают красной тряпкой -перед разъяренным быком, бросилась в наступление. Ловко накинув занавеску на голову де Бриссаку, Ее Величество мощным ударом сбила гвардейца с ног, и он, как подкошенный, упал на обалдевшего де Ланглуа. Королева тут же уселась верхом на поверженных врагов, закрепив таким образом свое преимущество.

Вторая пассажирка в это время никак не могла прийти на помощь своей повелительнице, так как ее ноги находились под животом де Ланглуа, и у того хватило ума покрепче прижать даму к себе, чтобы помимо известного удовольствия, получаемого мужчиной в подобной ситуации, дать де Бриссаку дополнительный шанс на победу.

Карета вдруг резко остановилась – лейтенанту и двум подоспевшим ему на помощь всадникам наконец-то удалось справиться с кучером. Гвардейцы, еще не успевшие принять участие в жестокой схватке, окружили карету и еще раз учтиво предложили королеве выйти из экипажа. В ответ из нежных уст Ее Величества послышалось нечто такое, что заставило покраснеть даже видавших виды ветеранов. А королева тем временем, выхватив шпагу у де Бриссака, выпрыгнула из экипажа и стала отходить к придорожным кустам. При этом Ее Величество так мастерски фехтовала, что привела в замешательство даже бывалых дуэлянтов.

Неожиданно шляпа с вуалью, задетая веткой дерева, слетела в мутную лужу, и нападавшим внезапно открылось, что у королевы под носом растут густые черные усы. Гвардейцы онемели от неожиданности.

– Ну, что, господа, недурно мы вас провели?– расхохотался незнакомец, поняв, что его все же разоблачили.

– Джованни Маскарди!– выдохнули пораженные заговорщики.– Личный факелоносец Марии Медичи! Но как вы оказались в карете Ее Величества, и зачем весь этот маскарад со шляпками и плащами?

– Как? Вы все еще не догадались?– усмехнулся флорентиец, бросая шпагу к ногам одураченных победителей.

Но тут, позабыв о своем величии, грубо расталкивая гвардейцев, к храброму Маскарди почти вплотную приблизился принц Конде, все это время державшийся в стороне.

– Так значит, вы знали о заговоре?

– Не совсем так, монсиньор,– с издевкой улыбнулся флорентиец.– Но мы кое о чем догадывались. Королеве показалась подозрительной ваша неожиданная любезность, и она, отдав мне свой плащ, а моему товарищу плащ сеньоры Галигай, отправила нас вперед, чтобы убедиться в безопасности этой дороги.

– Так значит, королева ждет вас на дороге?– обрадовался Конде и, обернувшись к своим людям, приказал:– Оставьте этого шута и скорее скачите назад! Королева не должна уйти.

– Погодите, монсеньор,– усмехнулся опять флорентиец.– Не стоит вам напрасно гонять гвардейцев взад-вперед. Ее Величество, должно быть, уже подъезжает к Парижу.

– Что???– воскликнул принц, схватившись за эфес шпаги. Глаза его горели ненавистью.

– Видите ли, монсеньор,– принялся пояснять Маскарди,– у нас с сеньорой Галигай был такой уговор: если она услышит мушкетные выстрелы, то кареты Ее Величества поворачивают в Париж, а я стараюсь задержать заговорщиков как можно дольше, чтобы королева могла не опасаться погони. Но, признаться, я не рассчитывал на то, что смогу так долго водить вас за нос!

Маскарди расхохотался, глядя на взбешенного принца.

– Так значит, господин Маскарди захотел поиграть со мной в кошки-мышки?– зловеще проговорил Конде, обнажая шпагу.– Ну что ж, идея неплохая. Но я надеюсь, вам известно, что за такие игры мышки расплачиваются собственной кровью!

С этими словами принц вонзил шпагу по самую рукоять в грудь безоружного Маскарди.

Презрительная улыбка застыла на губах флорентийца, он попытался что-то сказать, но не сумел и бездыханный свалился к ногам Конде.

– Я тоже умею жалить в сердце,– прохрипел принц и, наступив на убитого ногой, вытащил окровавленную шпагу.– Где другой негодяй?

К принцу подвели юношу, закутанного в плащ Леоноры Галигай.

– Господи, этот-то тут зачем?– изумился Конде.– В его-то годы…

– Я паж Ее Величества, и никто не посмеет назвать Анри де Фортенака трусом и предателем!– послышался в ответ звонкий мальчишеский голос.

– Проклятье!– выругался принц.– Придется убить и этого молокососа. А что делать? Если я отпущу его, то он разнесет по всей Франции, что видел меня на дороге среди заговорщиков.

И шпага Конде, испачканная свежей кровью Маскарди, вонзилась в горло юного пажа. Мальчик захрипел, упал на колени и начал извиваться в судорогах.

– Сам кончится,– бросил принц угрюмо и, обернувшись к своим людям, приказал:– Едем отсюда прочь. Теперь дорога в Париж будет надолго закрыта для нас.

ГЛАВА XXV

Репутация девушки – дело серьезное

Лакей поставил перед Изабеллой блюдо с запеченным фазаном, но тонкий аромат этого непревзойденного шедевра поварского искусства не привлек внимания девушки; она рассеянно смотрела перед собой, мысли ее витали вокруг предстоящего свидания с принцем Уэльским. Лорд Линдсон на другом конце стола неторопливо орудовал вилкой и озабоченно посматривал на свою подопечную. Наконец граф промокнул губы уголком салфетки и спросил:

– Вы чем-то расстроены?

При звуках его голоса Изабелла встрепенулась.

– Что?

– Я спрашиваю, не расстроены ли вы чем-нибудь?– повторил свой вопрос Линдсон.

– Я? О, нет, сэр Томас! Просто я задумалась…

– Задумалась или замечталась?– лукаво осведомился граф.– У вас такой вид, словно вы влюблены…

– О, нет, нет, с чего вы взяли?!– с испугом возразила девушка.

– Вы ничего не ели с самого утра; весь день ходите, никого вокруг не замечая; и только вздыхаете непрестанно. Думаю, что причиной всему то, что вчера вы целый день танцевали с наследником! Признайтесь, дитя мое, вы влюблены?

– О, нет, сэр Томас,– быстро ответила девушка и опустила глаза, чувствуя, что краснеет под проницательным взглядом графа.

– Ну, ну… полно отпираться,– рассмеялся Линдсон и, взяв в руки бокал с золотистым вином, отпил половину.

Изабелла тоже схватила свой бокал и поднесла его к подрагивающим от волнения губам. Девушка не понимала, что с ней происходит, но когда она оставалась одна, то вновь слышала звуки скрипок, чувствовала свою ладонь в горячей руке принца и видела его огромные, искрящиеся от счастья глаза. «А может, лорд Линдсон прав?» – подумала она.

– Принц Уэльский – красивый юноша,– произнес лорд Линдсон, выводя гостью из мучительных раздумий.– Но надеюсь, леди Изабелла, вы понимаете, насколько опасно увлекаться тем, с кем вы никогда не сможете соединиться?

– Мы всего лишь танцевали…– возразила Изабелла, пытаясь улыбнуться.

– Я понимаю,– согласился Линдсон лукаво,– но лучше, если вы будете танцевать с принцем не так часто. Репутация девушки – дело серьезное!

– Да, сэр Томас, конечно. Если вы запрещаете…

– Боже упаси, Изабелла! Вы не поняли меня. Разве вы приехали в Англию не для того, чтобы остаться здесь навсегда? Но принц Уэльский, согласитесь, неподходящая партия! Я предлагаю вам обратить внимание на Томаса Норфолка. Наследник древнего рода, молод, красив, придворные пророчат ему блестящую карьеру.

– Все это, конечно, очень интересно…– согласилась Изабелла, но лорд Линдсон не дал ей договорить.

– Если вы хотите найти для себя подходящего супруга в Англии, то Норфолк, безусловно, идеальная кандидатура. Кстати, я уже говорил с ним и выяснил, что он в восторге от вас. Я пригласил его завтра отобедать у нас. Надеюсь, вы не против?

– Конечно. Как вам будет угодно,– кисло улыбнулась Изабелла и, пожелав сэру Томасу спокойной ночи, вышла из столовой.

Еще в коридоре Изабелла услышала вдохновенное пение мисс Вукстер – дуэнья исполняла псалмы. Девушка тяжело вздохнула. Сегодняшний вечер ей хотелось провести тихо и уединенно, чтобы подготовиться к ночному свиданию. Но увы, похоже было, что мисс Вукстер теперь долго не успокоится.

Увидев Изабеллу, пожилая дама просияла.

– Вы появились как раз вовремя. Вот этот стих прелестно зазвучит, если мы его пропоем на два голоса!

– Но, мисс Вукстер, вы же знаете, что я не пою протестантских псалмов!

– О, леди Изабелла!– воскликнула дуэнья, трагически заламывая руки.– Когда я смотрю на вас, у меня просто сердце в груди разрывается от жалости…

Изабелла с изумлением взглянула на мисс Клэр, а та тем временем продолжала:

– Вы такая молодая и красивая, а уже обречены на вечные мучения. Дитя мое, я хочу спасти вас, вы должны познать истинного бога! Пойте вместе со мной, и царствие небесное откроется вашей душе!

– Ах, вот в чем дело,– улыбнулась Изабелла с облегчением.– А то я удивлялась, обнаруживая ваш молитвенник то на столе, то у себя под подушкой… Но полно, мисс Клэр, не старайтесь меня обратить в свою веру! Вы только даром теряете время.

– Одумайтесь, леди Изабелла, сам господь открывает перед вами путь к истинной вере!

– Ах, мисс Вукстер,– нетерпеливо перебила девушка,– я очень устала и хочу спать. Побеседуем на эту тему в другой раз!

Когда Изабелла вошла в комнату, то увидела, что Эмма уже приготовила постель. Подушки были тщательно взбиты, и девушка улыбнулась при мысли, что сегодня ночью она не сумеет оценить по заслугам добросовестность служанки. Эмма помогла своей госпоже снять платье, после чего Изабелла отослала ее, сказав, что сама расшнурует корсет.

Вскоре в доме все стихло, Изабелла на цыпочках подошла к шкафу и достала свое лучшее платье. В нем она когда-то танцевала с де Ла-Гардом, в нем она собиралась теперь идти на свидание с принцем Уэльским. Девушка проворно застегнула крючки, поправила прическу, перезаколов по-новому некоторые локоны и наконец извлекла из ящика стола шкатулку с драгоценностями. Одно за другим доставала она украшения и примеряла их перед зеркалом.

Может быть, надеть бриллианты? О, нет! Это слишком торжественно. А если рубины? Девушка приложила ожерелье к своей груди – просто восхитительно: ярко-бордовые камешки на тонких нитях напоминали капельки крови и выглядели так соблазнительно, что могли разбудить нескромные желания юного и пылкого принца. «Нет, это тоже не годится,– подумала Изабелла, откладывая ожерелье в сторону. Изумруды! Вот что нужно! Камень женственности, нежности и красоты. Его цвет – цвет юности и чистоты – напоминает о свежести первых весенних листьев и о первой любви…

Изабелла примерила серьги, по форме напоминающие дождевые струйки. Вот досада! Платье и украшения не сочетались по цвету. Она взглянула на дно шкатулки, и лицо ее озарилось радостью. Жемчужный гарнитур! Как же она могла забыть про него! Изабелла пристегнула к платью подвески, надела серьги и залюбовалась собственным отражением. Недаром отец говорил, что все ее украшения восхитительны, но именно жемчуг придает несказанное очарование и загадочность всему облику девушки.

«Принц будет в восторге»,– решила Изабелла и потянулась к флакончику с духами, но в этот миг ей показалось, что где-то рядом хлопнули створки раскрывающегося окна. «Наверное, Джон опять пожаловал к Эмме»,– подумала девушка и, подкравшись к потайному отверстию за картиной, заглянула в соседнюю комнату. Там было все спокойно, и Изабелла решила, что ей либо показалось, либо это ветки стучат в окно первого этажа.

Она смяла свою постель и накрыла подушки одеялом так, чтобы у мисс Вукстер, если она вдруг вздумает заглянуть в комнату, не возникло никаких подозрений. Затем она в последний раз взглянула в зеркало и, убедившись в своей неотразимости, накинула на плечи черный бархатный плащ с капюшоном. Такая одежда, по мнению Изабеллы, надежно скрывала ее в темноте от посторонних взглядов.

Девушка взобралась на подоконник, распахнула окно и бесстрашно спрыгнула вниз. Два кота, сидевшие неподалеку в кустах, отпрыгнули друг от друга и бросились удирать в разные стороны. Изабелла подождала с минуту и осторожно двинулась вдоль стены. Сердце отчаянно колотилось в груди. В этот миг ей хотелось одного: поскорее дойти до угла дома – оттуда до калитки рукой подать.

Изабелла свернула за угол… и столкнулась с какой-то темной фигурой. Девушка и загадочный субъект в темной одежде одновременно вскрикнули и в ужасе уставились друг на друга.

– Эмма?!!

– Госпожа?!!

– Что вы тут делаете в такой поздний час?

– Я? Гуляю,– невозмутимо ответила служанка.– У меня, знаете ли, бессонница. А вечерние прогулки, как известно, укрепляют сон. А вы, простите за любопытство, что тут делаете?

– Я?– замялась Изабелла.– У меня, к сожалению, тоже бессонница.

Эмма понимающе кивнула:

– Бессонница – это плохо.

– Да, это ужасно,– согласилась Изабелла и тут услышала какой-то подозрительный шорох, доносящийся из кустов.– Интересно, кто это там ходит?

– О, госпожа, думаю, что лучше уйти,– проговорила Эмма, испуганно оглядываясь в сторону, откуда доносился шум.– А вдруг это медведь?…

– Медведь? В саду у лорда Линдсона? Никогда не думала, что английские медведи столь нахальны,– проговорила Изабелла, еле сдерживая смех.– Впрочем, все может быть. Давай лучше притаимся и выследим этого опасного зверя.

Еще пару минут до женщин доносился хруст и треск сучьев, а затем обе они услышали приглушенный голос:

– Эмма… Эмма… Где ты опять прячешься?

– Кажется, медведь говорит голосом конюха Джона,– заметила Изабелла.

Служанка виновато вздохнула и поднялась с земли. Джон тут же поспешил к ней навстречу, но, заметив Изабеллу, в нерешительности остановился.

– Неужели это вы, Джон?– спросила девушка со смехом.

– Да, леди. У меня бессонница,– деловито сообщил конюх.

– Неужели? А я слышала, что в этом доме бессонницей страдает только мисс Вукстер,– продолжала смеяться Изабелла.

– Но, госпожа, вы ведь не скажете ей про нашу бессонницу?– осведомилась Эмма.– Нам бы очень не хотелось расстраивать мисс Вукстер!

– О, нет, не скажу. Но и вы не упоминайте о моей болезни! Я тоже не люблю расстраивать эту даму… Ну, а теперь скорее идите спать. А я тут еще погуляю.

– Нет, госпожа,– возразил Джон,– одной гулять в такую погоду очень опасно. Мы с Эммой можем проводить вас до кареты.

– До какой кареты?– спросила Изабелла с наигранным удивлением.

– До той самой, которую я только что видел неподалеку от калитки,– ответил Джон, хитро улыбаясь.– Да вы не волнуйтесь – мы никому не расскажем. Бессонница, что тут поделать…

Все трое понимающе переглянулись и рассмеялись.

Несмотря на поздний час, на улице было немало нищих. Один из них, бродяга с перевязанным глазом, завидев богато одетую даму, расплылся в нахальной усмешке и двинулся наперерез Изабелле.

– Эй, красотка, постой! Поговорить надо…

В этот же миг из темноты вынырнул Джон и, загородив наглецу дорогу, проговорил угрожающе:

– Побеседуй-ка лучше со мной, приятель! Сначала со мной, а через пару минут – с ангелами…

Внушительная фигура Джона и его огромные кулаки произвели надлежащее впечатление на нищего, который, пробормотав под нос проклятья, кинулся бежать.

Изабелла с благодарностью посмотрела на слугу, а тот, счастливый тем, что сумел доказать свою полезность, проговорил:

– Вы не обращайте внимания на нищих. У них, похоже, тоже бессонница. Вот и карета, про которую я вам говорил. Пойдемте скорее, она уже давненько дожидается вас.

Кучер, завидев спешащую Изабеллу, спрыгнул с козел.

– Госпожа де Монтрей? Прошу вас,– он услужливо распахнул дверцу кареты.

Девушка села в экипаж, улыбнулась на прощание Джону и Эмме и жестом отослала их обратно. Через несколько секунд послышался свист кнута, и карета покатила по булыжной мостовой.

Сначала девушка пыталась угадать, в каком направлении ее везут, но ночь настолько изменила облик Лондона, что Изабелла вскоре оставила это занятие и предалась раздумьям о том, с кем ей вскоре предстояло встретиться. Воспоминания о принце заставляли ее сердце сладостно сжиматься. Он умолял ее об этом свидании, он говорил ей о своей любви, а ведь они едва знакомы. Что произойдет с ней, когда они останутся наедине с Карлом? Изабелла откинулась на спинку скамьи и представила себе роскошную спальню принца. «О, господи, о чем я думаю…– спохватилась она.– Как я могла так увлечься?» Нет, нет. Влюбиться – это значит опять потерять душевный покой, опять мучиться от ревности, опять страдать от измены. Все это уже было с ней однажды. Было и прошло, оставив в сердце неутихающую боль. Теперь Анри, должно быть, женился на своей отвратительной кузине; спит в ее объятиях, и ей принадлежит все то, чем раньше владела Изабелла. Как может она после этого опять полюбить? Есть ли вообще на свете верные мужчины, способные оценить преданность своих подруг?

Изабелла отдернула занавеску. За окном мелькали темные силуэты деревьев. Наверное, карета уже выехала за пределы Лондона, скоро она встретится с принцем. У него такие ясные, чистые глаза, такой глубокий нежный голос… Нет, он не способен на обман! Впрочем, коварный де Ла-Гард тоже казался ей порядочным и благородным. Ах, неужели она опять влюблена? Как это скверно! Ведь влюбленная женщина не может долго противиться домогательствам своего избранника. И Изабелла опять представила пышный альков и широкую кровать. Но почему она так боится этого? Если принц будет владеть ее телом, это вовсе не значит, что душа ее тоже будет принадлежать ему! Нет, нет, она не станет влюбляться. Не для того ее послала сюда королева. Изабелла заставит влюбленного принца поверить в необходимость брака между его отцом и французской королевой. Она выполнит поручение Марии Медичи и попутно отомстит де Ла-Гарду. Пусть Карл не сразу получит то, чего желает, ведь только так девушка сумеет получить власть над влюбленным сердцем. Ее строптивость и непокорность будут разжигать чувства принца; осада будет продолжительной, но тем приятнее ему покажется победа…

Девушка улыбнулась. Теперь она знала, как держаться с принцем. Но как долго она сумеет не поддаваться чувствам? Как долго сумеет держать свое сердце закрытым?

ГЛАВА XXVI

Втроем в павильоне делать нечего

Дорсет вошла в залу для приемов и огляделась: было довольно многолюдно; посреди зала, окруженная придворными, стояла леди Диана и громко рассуждала о политике:

– Когда принц Уэльский женится на инфанте, у него появятся династические права на испанский престол. Это не так уж плохо, учитывая, что эрцгерцог Филипп сейчас болен оспой и может умереть от этой болезни. И принц Уэльский после смерти Филиппа III может рассчитывать на испанский престол…

Придворные восхищенно внимали фаворитке, хотя многие сознавали, что леди Диана несет несусветную чушь, и что на испанский престол и без принца Карла достаточно претендентов. К тому же, брачный контракт наследника еще не был одобрен парламентом.

Дон Гондомар тоже не пытался возражать. Ему было хорошо известно, какое влияние на короля Якова способна оказывать эта глуповатая особа. Заметив графиню, стоявшую в дверях, он с радостной улыбкой поспешил ей навстречу.

– О, как я рад вас видеть!

– И я безумно рада,– бесстрастно ответила Дорсет, протягивая Гондомару руку.

– В вашем присутствии я чувствую себя как дома, так вы напоминаете мне наших испанских красавиц.

«Проклятье,– подумала Дорсет в ярости,– послу уже сообщили эту идиотскую сплетню, будто моим отцом является простой испанский конюх. И кажется, я догадываюсь, кто это сделал!»

– Ах, сеньор,– ответила она со смехом,– глаза часто обманывают нас. Иногда мы видим перед собой красавицу, ну, прямо райскую птицу, а потом вдруг выясняется, что у нее дурной голос!

Леди Диана презрительно покосилась на графиню. Вряд ли она поняла, что последняя фраза Дорсет адресована ей. Скорее всего, прекрасную фаворитку Якова возмутил сам факт присутствия бывшей возлюбленной короля.

Дорсет даже не посмотрела в ее сторону и продолжала разговор с Гондомаром, весьма испуганным непочтительными словами своей собеседницы.

– Ну, и что вы скажете насчет политических прогнозов леди Дианы?

– О, леди Диана! Она мне напоминает изящную куколку, вырезанную из самого что ни на есть дорогого сорта дерева,– произнес Гондомар, увиливая от ответа.

«Не знаю, как насчет всего остального, но голова-то у этой куколки точно деревянная»,– подумала Дорсет, раздосадованная его ответом. Она опять огляделась по сторонам. Придворные избегали встречаться с ней взглядом. Кроме Гондомара ее даже никто не приветствовал. Все те, кто прежде добивался ее милости, теперь толпились у ног новой фаворитки. Анна едва сдерживала негодование. Ничего, они еще пожалеют, очень многие негодяи пожалеют о своем непочтении!

Не успела графиня как следует обдумать план мщения, как двери распахнулись, и в залу в сопровождении графа Сомерсета и принца Уэльского вошел король.

– Мне нужно поговорить с Его Величеством. Я должен оставить вас,– шепнул графине дон Гондомар.

Она рассеянно кивнула и устремила взгляд на Якова. Король заметно изменился за те шесть месяцев, которые провел с новой фавориткой: располнел, и в нем уже не чувствовалось того лоска, которым он отличался прежде. «Леди Диана скоро ему надоест, и тогда король опять вспомнит обо мне. Ведь так уже было однажды, когда он увлекся Луизой Говард,– думала Дорсет, наблюдая за соперницей, спешащей навстречу королю.– Сомерсет мне поможет.»

Леди Диана тем временем подошла к королю и что-то шепнула ему на ухо. Король быстро глянул на графиню Дорсет и усмехнулся. Анну бросило в пот от негодования. «Луиза Говард дорого заплатила мне за подобные штучки. Леди Диана заплатит вдвойне дороже»,– мрачно подумала она и с укоризной посмотрела на Сомерсета. Тот лишь пожал плечами в ответ.

Дон Гондомар, видя, что король в неплохом расположении духа, выступил вперед.

– Ваше Величество, я хотел сообщить вам о величайшей несправедливости, творимой в вашем королевстве, но без вашего ведома.

– Вот как?– Король заинтересованно посмотрел на посла.

– Я неоднократно просил у Вашего Величества аудиенции. Но секретарь мне регулярно отвечал отказом. А между тем, дело важное…

– Вам отказывали по причине моей занятости,– ответил Яков, обменявшись лукавым взглядом с фавориткой.– Ну, так в чем же дело, мой ДРУГ?

– Я хотел вам доложить о непростительном самоуправстве графа Солсбери. Ваше Величество, он позволяет себе такие действия, которые недопустимы между державами, стремящимися к дружбе.

– Короче, дон Гондомар, короче. Что же такое себе позволяют мои министры?

– Ваше Величество, лорд Солсбери вскрывает мои дипломатические депеши и расшифровывает их. Это неслыханно! Но я уверен, Ваше Величество, что вы не отдавали ему таких распоряжений и не знаете об этом беззаконии.

– Ах, вот вы о чем!– Король нахмурился.– Да, лорд Солсбери уже докладывал мне о вашем недовольстве. Но, дорогой посол, если Испания, как вы утверждаете, питает к Англии братские чувства, то какие же секреты могут быть друг от друга у братьев?

Дон Гондомар с поклоном попятился назад: Солсбери и тут обвел его вокруг пальца.

Его Величество взял под руку свою очаровательную спутницу и объявил, что собирается сегодня заменить прогулку по саду посещением своего любимого павильона. Придворные понимающе переглянулись и поклонились.

Графиня Дорсет с ненавистью взглянула на светящееся торжеством лицо соперницы. Она прекрасно знала, что означали слова короля: сколько счастливых дней и ночей она сама провела в этом павильоне вместе с королем! Тогда для влюбленного властелина не существовало других женщин, кроме графини. Даже во время болезни королевы Он покинул умирающую для того, чтобы уединиться с возлюбленной. Даже после похорон своей супруги Яков прямо из усыпальницы отправился в павильон и всю ночь так изливал фаворитке свое горе, что она спустя известный срок родила ребенка. К несчастью, мертвого. Теперь король все забыл. Но ничего, она найдет способ напомнить ему об этом!

Король и леди Диана направились к лестнице. Внезапно Дорсет загородила им дорогу.

– Ваше Величество, неужели вы хотите подвергнуть себя опасности простудиться? Насколько я помню,– она метнула на соперницу уничтожающий взгляд,– осенью в павильоне довольно прохладно!

– Не беспокойтесь, графиня, я велю затопить камин,– насмешливо ответил король и, обернувшись к Сомерсету, крикнул:– Мой друг, займите графиню. Она не понимает, что втроем в павильоне делать нечего!…

ГЛАВА XXVII

О, эти панталоны – сущее наказание

Едва Дорсет и ее спутник очутились в безлюдной части парка, как гордое величие схлынуло с лица честолюбивой интриганки, и графиня разрыдалась.

– Я погублю ее! Погублю!

– Ну, ну, успокойтесь, дорогая,– пытался утешить ее Сомерсет.

– Я отравлю ее…

– Не стоит…– Сомерсет нежно обхватил тонкий гибкий стан графини.– Этим вы только погубите себя. Король предвидел, что ваш гнев примет такую форму, и приставил к ней своих людей. Если кто-то и пострадает от яда, то именно они.

– Проклятье!!!– вскричала Дорсет в бешенстве.– Как король заботится об этой пустоголовой красотке!

– Его Величество заботится не только о ней, но и о том, кому вскоре суждено появиться на свет…

– Что? Диана ждет ребенка? Вы это знаете наверняка?– воскликнула изумленная графиня.

– Нет никаких сомнений. Без корсета ее беременность уже довольно хорошо заметна.

– Без корсета? Неужели вы можете похвастаться тем, что видели ее и без корсета?

Сомерсет с усмешкой пожал плечами.

– Как вам удалось соблазнить ее?– недоумевала графиня.

– Так же, как и всех остальных: парочка комплиментов, любовное письмецо, романтичное свидание под луной,– и красотка с восторгом прыгает в мою постель.

– Надеюсь, меня вы не относите к этим красоткам?– высокомерно осведомилась графиня.

– Вас? О, нет! Вы сдались только после длительной осады. И, клянусь честью, победа была самой желанной из всех, которые мне доводилось испытать!

Дорсет снисходительно улыбнулась, но граф воспринял это как поощрение. Он притянул собеседницу к себе и заглянул за вырез корсета.

– О, какое совершенство! Позвольте взглянуть!

– Сомерсет, вы наглец!– возмутилась Дорсет.

– Я просто хочу возобновить близкое знакомство с вашей очаровательной грудью,– проговорил вельможа, и рука его проворно скользнула за корсет.

– Вы и так с ней неплохо знакомы. Пустите, я хотела поговорить с вами о чем-то серьезном,– сопротивлялась графиня.

– Что может быть серьезнее этого?– лукаво улыбнулся Сомерсет.

– Роберт, пустите. Вы забыли, где мы находимся! Нас может увидеть король!

– Нет, дорогая, это вы забыли, где сейчас находится король.– Рука графа продолжала блуждать в поисках крючков.– У вас невероятно сложная застежка!

– Граф, вы просто негодяй,– проговорила Дорсет уже не пытаясь сопротивляться.

– Я был бы негодяем, если бы остался равнодушным к вашей красоте. Ах, какие прелестные ножки! Вы просто очаровательны. Ну, ну, Анна, позвольте еще раз полюбоваться тем, что вы прячете под своими юбками… Ах, господи, что это?– Сомерсет озадаченно взглянул на графиню.

– Это? Панталоны,– улыбнулась она.

– Раньше тут не было никаких преград, и это нравилось мне куда больше!

– И мне, представьте, тоже. Но современная мода так требовательна…

– О, эти панталоны – сущее наказание! Где находится застежка?

– Поищите сами. Вы близки к разгадке…

– О, как ужасно быть жертвой дамской моды! Одно утешение, что вы, графиня, всегда опережаете в этом вопросе всех других лондонских красавиц.

– Как? Леди Диана еще не носит панталоны? Фи!!! – поморщилась Дорсет презрительно.

Хватка Сомерсета меж тем слабела и слабела. Вскоре он отчаялся вконец и раздраженно воскликнул:

– Ваши застежки, дорогая, охладят пыл любого кавалера! Эти панталоны – самое скверное изобретение из всех, о которых мне приходилось слышать!

Дорсет, глядя на растерянного графа, принялась хохотать, меж тем как тот продолжал:

– Приятно думать, что под юбками у красавицы, с которой ты беседуешь, ничего нет. Эта мысль воспламеняла меня так, что я спешил удостовериться в ее правильности!

– Вы рассуждаете как пастушок. Расположение интересующей вас особы нужно завоевать…

– А я, по-вашему, чем занимаюсь?!– воскликнул Сомерсет, возобновляя атаку.

– Ах, Роберт, я говорила не об этом,– отбиваясь, продолжала Дорсет.– Любовь должна быть вознаграждением!

– Так вознаградите же меня наконец!– нетерпеливо воскликнул Сомерсет.– Ведь я добиваюсь этого уже целых полчаса!!!

– Случалось, что прежде вы добивались меня еще дольше. Но на этот раз вы напрасно тратите пыл. Награды вам не будет! За что мне вознаграждать вас? Ведь вы не выполнили своего обещания.

– О каком обещании вы говорите?

– Как? Вы уже забыли?– Графиня расстроенно вскочила на ноги и принялась поправлять кружева и оборки.

– Анна, прошу вас, не сердитесь…

– Вы обещали мне вернуть любовь короля…

– Но, графиня, вы же видите: король не слушает больше моих советов!

– Просто вы не пожелали быть красноречивым,– холодно ответила Дорсет, надевая слетевшую во время борьбы туфельку.

– Ах, графиня, как вы ко мне несправедливы…– попробовал возразить Сомерсет, но тут же умолк.

– Вы все забыли! Все доброе, что сделала я для вас! Кем вы были до встречи со мной? Кем? Безвестным шотландским дворянином. Без денег! Без положения!

– Ну, ну, дорогая, не преувеличивайте…

– Это я сделала из незаметного Роберта Керра всемогущего графа Сомерсета. Из моих рук вы получили власть и превратились из полунищего горца, обладателя ветхого родового замка, в одного из самых богатых вельмож Англии! Надеюсь, это вы не будете отрицать?!!

– Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня…

– Все это слова! Когда же потребовалось доказать вашу преданность на деле… Ах, Сомерсет, не ожидала я, что вы будете так забывчивы,– проговорила Дорсет, едва сдерживая слезы, и, подхватив юбки, быстрым шагом направилась ко дворцу.

– Анна, постойте!– бросился догонять ее Сомерсет.

– Ах, пустите меня. Я не хочу ни видеть вас, ни слышать!

– Да поймите вы: король влюблен в леди Диану и не желает слышать иного голоса, кроме голоса своей страсти. Я, так же как все остальные, ждал, что новая фаворитка быстро наскучит ему. Но король сохраняет необыкновенное постоянство и часто выражает свое недовольство тем придворным, которые не восхищаются его избранницей. Конечно, она очень красива, но не более, чем вы, дорогая Анна. Ну, а ее умственные способности вообще вызывают сомнение, и не только у меня. Вы сами знаете это! Но любовь короля делает ее недосягаемой для моей критики.

– Неправда. Я-то уж знаю силу вашего убеждения,– ответила леди Анна, вырывая руку из ладони Сомерсета.– Просто леди Диана не мешает вашим планам. Даже напротив: она дает вам возможность потешить ваше неуемное честолюбие. Если бы вы хотели погубить ее, то сумели бы добиться этого!

– Но как?!– в отчаянии воскликнул Сомерсет.

– Расскажите королю, что леди Диана ему неверна. Расскажите о том, что тайна ее тела известна не только королю, но и вам. Я уверена, после этого Яков погубит Диану.

– И меня заодно…– мрачно добавил Сомерсет.

– Но ведь должен же быть какой-то выход!!! Роберт, помогите мне! Помогите, как я тогда помогла вам!– взмолилась Дорсет, ломая руки.– Я не могу больше, сносить насмешки придворных. Они никогда не простят мне былого величия…

– Хотите знать, как бы я поступил на вашем месте?– Сомерсет выжидающе посмотрел на графиню.– Извольте, я изложу вам свои соображения. Итак, сейчас положение леди Дианы прочно, как никогда: она беременна, и вы, конечно, знаете, как король заботится о своих бастардах. Кстати сказать, большое упущение с вашей стороны, что вы в свое время не торопились заиметь ребенка от него.

Графиня Дорсет тяжело вздохнула.

– Выходит, леди Диана еще нескоро лишится милостей короля,– продолжал Сомерсет,– и вам придется отказаться от надежды опять стать фавориткой Якова.

– В этом и заключается ваш совет, дорогой граф?– спросила Дорсет насмешливо.– Благодарю!

Однако Сомерсет не обратил внимания на последнюю реплику графини.

– Ваше положение, Анна, отнюдь не так безнадежно, ибо в английском королевстве есть еще один человек, который вполне достоин ваших усилий.

– Вот как? И кто же это?

– Принц Уэльский…

– Карл! Но ведь он совсем еще ребенок!…

– Когда-нибудь он станет королем. И вы опять будете первой дамой королевства. Но нужно торопиться, чтобы это место не было занято другой, более сообразительной особой.

– Но ведь отец Карла еще не стар, и мальчик не скоро окажется на престоле…

– Миру известны случаи, когда короли умирали прежде, чем у них появлялась седина…

– Яков Стюарт не похож на человека, стоящего на краю могилы.

– На все воля божья,– уклончиво ответил Сомерсет.– Короли редко доживают до старости. Болезни, заговоры… Всякое может случиться…

Графиня с минуту испытующе смотрела на собеседника, но, видимо, открытый взгляд вельможи рассеял ее последние сомнения, и Дорсет довольно прищурилась.

– Я нахожу разумным ваш совет.

– Ну, наконец-то!– воскликнул граф с облегчением.

– Но все же и на этом пути есть серьезные препятствия. Место возлюбленной принца не совсем свободно.

– О, я догадываюсь, о ком вы говорите! Вас беспокоит Изабелла де Монтрей.

– При дворе ходят слухи, что юный принц без ума от этой особы. Говорят, будто они тайно встречаются в его загородном замке.

– Француженку я беру на себя,– хвастливо заявил Сомерсет.– Я отвлеку ее от Карла и знаю, как это сделать.

– Да, я помню, как вы клялись, будто девица вскоре окажется в вашей постели. Но, по-моему, вам, в отличие от принца, нечем похвастать.

– Посмотрим, что вы скажете через пару недель!

– Что это? Дождь?– Графиня взглянула на небо.

– Да, действительно, дождь. Хорошая примета! Уж в этот раз удача непременно улыбнется нам. И вы, надеюсь, не забудете того, кто оставался преданным другом в самые тяжелые минуты вашей жизни?

Заговорщики обменялись многозначительными улыбками, но набирающий силу дождь заставил их на время позабыть свои честолюбивые планы, и они со смехом бросились бежать к видневшейся в конце аллеи уединенной беседке.

ГЛАВА XXVIII

Для тех, кто мне служит, нет ничего невозможного

Принц сидел на диване и напряженно смотрел на медленно ползущие стрелки часов. Последние минуты тянулись бесконечно долго, делая и без того мучительное ожидание просто невыносимым. Карл нетерпеливо поднялся и хотел уже передвинуть стрелку на несколько минут вперед, но тут же одумался и сердито захлопнул дверцу часов. Пламя свечей в золотых канделябрах испуганно затрепетало, отбрасывая яркие оранжевые блики на узорчатый паркет и массивные рамы портретов, с которых смотрели суровые лица королей и маршалов прошлых времен. Карл подошел к окну и стал вглядываться в темноту.

Караульные поеживались и, попрыгивая, жались к небольшому костру. За последние пять дней сильно похолодало. Ветер безжалостно обрывал с деревьев последние листья, и они безропотно падали на серые плиты, оживляя камень своими яркими красками. Лужи теперь по утрам покрывались ледяной корочкой, а принц вспомнил, что вчера его любимая кобыла слегка повредила ногу на прогулке, порезавшись об острые края льдинки.

Караульные за окном вдруг засуетились и бросились отпирать ворота. Карл прислушался: к замку подъезжал экипаж.

– Наконец-то!– воскликнул юноша и почти бегом направился к дверям, но мысль о том, что такая поспешность может нанести ущерб королевскому достоинству, остановила его, и принц, печально вздохнув, вернулся на место.

На лестнице послышался стук каблучков; Карл, закрыв глаза, представил себе изящную ножку той, что носила эти туфельки. Вслед за ножкой он представил и остальное, ощутив в теле сладостную дрожь, порожденную тайными желаниями.

Наконец двери распахнулись, и в залу чинно вошел камердинер.

– Особа, которую вы ждали, прибыла. Прикажете впустить?

– Да, Патрик,– ответил юноша, справившись с волнением.– Стол накрыт?

– Уже давно, Ваше Высочество.

Камердинер поклонился и, распахнув двери перед ночной гостьей, торжественно объявил:

– Мадемуазель Изабелла де Монтрей.

– Не так громко, Патрик,– послышался в ответ мелодичный женский голос, и в комнате показалась девушка в черном бархатном плаще.

– Почему так долго?– спросил принц, когда за Патриком закрылась дверь.– Я уже думал, что вы не придете…

– Разве наши свидания не стали постоянными?– Девушка сняла капюшон и принялась развязывать шнурки маски.

– Я волновался,– продолжал принц.

– Ну, и напрасно,– улыбнулась гостья в ответ.– Лорд Линдсон сегодня опять пригласил на ужин Томаса Норфолка.

– Как? Вы задержались из-за Норфолка?

– Ну да,– ответила девушка, недоуменно пожимая плечами.– Этому господину нравится, как я играю на клавесине.

– Ах, вот как!– подскочил принц.– Так значит, вы развлекаете его игрой на клавесине?

– Я не понимаю вас, Ваше Высочество…

– Очень мило! Вы развлекаетесь с этим… С этим… В то время, как я вас жду в замке… Очень мило!…

– Ваше Высочество…

– Да знаете ли вы, как его называют наши дамы? Господин «Подайте Христа ради»! Да, да, не смотрите так на меня! Ваш Норфолк… Одним словом, от него не дождешься того, к чему иные кавалеры готовы ежечасно.

Изабелла смущенно улыбнулась:

– Ваше Высочество, к чему мне такие подробности…

– Не пытайтесь обмануть меня! Вы его любите…

– Кого? Норфолка? Нет, конечно…

– А меня?– голос принца сразу изменился.

– Ваше Высочество…

– Отвечайте! Отвечайте немедленно! Я приказываю!

Но их разговору не суждено было закончиться. В дверь неожиданно постучали.

– Я же просил не беспокоить меня!– рассерженно воскликнул принц.

– Ваше Высочество, я никогда бы не осмелился,– послышался из-за двери голос Патрика,– но прибыл господин Сомерсет.

– Что ему угодно?

– Он говорит, что король немедленно желает видеть вас.

– Проклятье,– прошептал Карл и оглянулся на Изабеллу.– Извините, мадемуазель, не могли бы вы подождать меня в столовой?

– С удовольствием, Ваше Высочество. Мне вовсе не хочется, чтобы граф Сомерсет узнал о моей тайне,– ответила девушка и, подхватив плащ и маску, скрылась в дверях соседней комнаты.

Тотчас в коридоре послышался шум шагов, и Патрик торжественно возвестил:

– Граф Сомерсет.

Принц встретил вошедшего недовольным взглядом.

– Сэр, надеюсь, у вас была веская причина для столь неурочного визита?

Граф снял шляпу с головы и низко поклонился.

– Вы угадали, Ваше Высочество. Я прибыл к вам по просьбе короля.

– Что же желает сообщить мне король в столь поздний час?

– Ваше Высочество, король прочел вашу записку и желает немедленно поговорить с вами.

– Я передал записку сегодня утром и надеялся, что Его Величество ознакомится с ней до наступления ночи.

– Король сегодня был очень занят.

– Что ж, жаль. Значит, беседу придется отложить до утра.

– Это совершенно невозможно, Ваше Высочество. В вашей записке затронута очень важная тема, и именно поэтому король желает срочно видеть вас.

– Но я не могу… Передайте Его Величеству, что я болен. Да, да. Серьезно болен!

– Это еще больше встревожит короля.

– Тогда скажите, что я умер!

– А если Его Величество пожелает взглянуть на тело?

– В таком случае, Сомерсет, передайте королю, что тело и душа больше не принадлежат мне.

– Какая странная болезнь, Ваше Высочество! По-моему, она зовется любовью?…

– Сомерсет!…

– Простите, Ваше Высочество, я, кажется, начинаю говорить дерзости! Но всему виной нежный аромат, витающий в гостиной. Ваши духи изумительны. Они чувственны и изысканны. Правда, я слышал, будто ими пользуются только дамы, да и то по ту сторону Ла-Манша…

Граф метнул на принца проницательный взгляд, и тот порозовел, не зная, что ответить. С одной стороны, принцу были лестны подозрения Сомерсета, ибо он хотел завоевать репутацию отчаянного сердцееда. С другой – он не мог компрометировать леди, доверившую ему свою честь.

Наконец природное благородство одержало победу над мелким тщеславием, и принц выпалил:

– Этими духами пользуется Патрик!

– Ах, вот как,– проговорил Сомерсет, с трудом сдерживая улыбку,– ваш камердинер всегда казался мне несколько странным…

– Сейчас неподходящее время для обсуждения достоинств или недостатков моего камердинера,– ответил принц невозмутимо.– Идите, граф, и доложите Его Величеству о нашем разговоре.

– Но король настаивал на вашем приезде.

– Я уже все объяснил вам и не будем повторять сначала весь наш разговор,– отрезал принц и протянул Сомерсету руку для поцелуя.

– Хорошо, Ваше Высочество. Я постараюсь помочь вам, хотя и не уверен в успехе.– С этими словами Сомерсет коснулся руки принца сухими губами и, надев шляпу, вышел вон.

Принц проводил позднего посетителя и, подозвав Патрика, распорядился:

– Больше в замок никого не пускать. Будь это даже сам король!

– Не пускать короля?!!– воскликнул испуганный камердинер.– Но это невозможно, Ваше Высочество!

– Для тех, кто мне служит, нет ничего невозможного,– угрожающе произнес Карл.– А если вы так не считаете, убирайтесь вон! Мне не нужны дерьмовые слуги!

– Не гневайтесь, Ваше Высочество! Я сделаю все, что вы пожелаете. А потом… Потом пусть король отрубит мне голову. Видит бог, ваше благополучие мне важнее собственной жизни!

– Хорошо, Патрик,– смягчился принц,– идите и не забудьте предупредить караульных.

ГЛАВА XXIX

Я вас так люблю, что иногда даже ненавижу

Как только слуга исчез, принц поспешно направился в столовую. Изабелла встретила его задумчивым взглядом.

– Вы грустите?– с тревогой спросил юноша.– О чем? Уж не о Норфолке ли?

Девушка посмотрела на Карла и снисходительно улыбнулась.

– Нет, не о Норфолке. Просто дверь была приоткрыта, и я слышала ваш разговор с Сомерсетом.

– Не бойтесь, мои солдаты не пропустят короля в замок, пока вы здесь!

«Милый, добрый, наивный мальчик»,– подумала Изабелла и опять улыбнулась.

– Ваше Высочество, скажите, о чем говорилось в записке, которая так встревожила короля?

– Вам любопытно? Ну что ж, от вас у меня секретов нет! Я отказался от брака с инфантой Марией.

– Ваше Высочество…– прошептала девушка, испуганно глядя на принца. Эта новость ошеломила ее.

– И я хочу огласить свое решение как можно скорее. Во всяком случае, мое решение должно прозвучать раньше, чем парламент одобрит мой брак, ибо после этого отступать будет поздно.

– Но чем вызвано ваше решение?

– Изменились кое-какие обстоятельства,– ответил Карл и с нежностью взглянул на собеседницу.

– Какие?– продолжала допытываться Изабелла.

– Прежде мое сердце было свободным, теперь я влюблен. Я не смогу расстаться с той, что пленила мое сердце, и в то же время не смогу оскорбить свою супругу неверностью.

Изабелла судорожно скомкала салфетку в руке. Он не сможет оскорбить неверностью женщину, которую не любил и не полюбит никогда, ту, что была навязана ему в супруги во имя государственных интересов, во имя политики. Другие менее щепетильны в этих вопросах. Другие, вроде де Ла-Гарда, обманывают даже возлюбленных и не испытывают при этом особых угрызений совести! Девушка до крови закусила губу.

– Что с вами?– испугался принц.– Вы так побледнели…

– Нет, ничего,– ответила Изабелла, справившись с волнением.– Просто то, что вы мне сейчас сообщили, так неожиданно.

– Вас огорчила эта новость?– спросил Карл упавшим голосом.– Я думал вы обрадуетесь…

– Чему ж тут радоваться? Своим решением вы губите свою судьбу и судьбу целого королевства.

– Я не могу пожертвовать любовью…– едва слышно ответил принц.

– Ваше Высочество, короли лишены возможности заключать браки с теми, кого любят. Политика и благо королевства – вот то, ради чего они живут.

– Короли такие же люди, как и все остальные. Им тоже хочется любить и быть любимыми! – Принц подхватил со стола бокал вина и отошел к окну.

– Все это так,– согласилась Изабелла,– и вас будут окружать те, кого вы полюбите.

– Нет, меня будут окружать иные. Меня будут окружать притворные ласки и лживые поцелуи корыстных женщин,– хрипло произнес Карл и осушил бокал.– Моего внимания будут добиваться те же легкомысленные особы, которые нынче предаются альковным забавам в опочивальне короля. Но я не стану как король поощрять их распутство…

– Ваше Высочество, вы слишком молоды, чтобы осуждать короля…

– Да, я молод. Но я тоже кое-что знаю об этом. Ведь и я уже не раз попадался на крючок к этим прелестницам. Поначалу мне хотелось испытать, что такое любовь. Но когда я понял, что обладание женщиной и любовь – вещи разные, порой далекие друг от друга, я стал искать то далекое, то сокровенное, о чем поется в старинных шотландских балладах. Многие мне клялись в любви, и многим я верил. Но каждый раз наутро все кончалось тем, что меня просили о какой-либо услуге: то должности для любовника, то места при дворе для мужа, то покровительства для рожденных вне брака детей…

Принц вернулся к столу и опять наполнил свой бокал золотистым вином. Изабелла печально смотрела на захмелевшего юношу и думала, что вряд ли на свете найдется человек несчастней, чем наследник престола, который лишен всего, в том числе и искренней любви.

– Постепенно горечь и разочарование наполнили мое сердце, но Господь смилостивился и послал мне вас.– Принц посмотрел на Изабеллу, и девушка увидела, как просветлело его лицо.– Господь послал мне вас, чтобы я понял, что женщины могут быть не только распутными, коварными и расчетливыми, но и нежными, добрыми, целомудренными. Вы были первой, кто не стремился затащить меня в постель. Вы были первой, кто приходил сюда не из корысти, кто не стремился воспользоваться моей неопытностью и доверчивостью!

Изабелла вздрогнула. «Ах, если бы Карл знал, что привело меня в Англию»,– подумала она с отчаянием, но юноша не заметил этого. Он был всецело поглощен исследованием собственной души.

– Я полюбил вас сразу же, как только увидел. И полюбил так сильно, что сам испугался глубины этого чувства. Помните? Вы стояли на балконе рядом с лордом Солсбери. Я помню, как вы были одеты, как вы улыбнулись мне. Помню наш первый бал и наши свидания в саду при луне… Я люблю вас, Изабелла. Я вас всегда любил и ждал. И я не могу вас потерять. Поэтому я не хочу соединяться с инфантой Марией. Было бы неблагородно и бесчестно с моей стороны предлагать ей руку и сердце, которое принадлежит другой!

Принц ловко откупорил еще одну бутылку и до краев наполнил бокал. Девушка смотрела, как он жадно поглощает благородный напиток. Карл долго не отваживался на этот разговор, и, видимо, сегодня он решил окончательно объясниться с ней, понять, любим ли, или опять обманут своим воображением. Он боялся, что обычная робость и неуверенность помешают ему сказать все то, что он так долго носил в своем сердце, а потому он много пил, черпая в вине отвагу, которой ему всегда недоставало в нужные моменты.

– Вы губите свою судьбу, а вместе с ней – судьбу всего государства,– тихо повторила Изабелла.

– Вы для меня важнее всего. Важнее престола, важнее королевства. Поймите это,– прошептал принц, глядя девушке в глаза.– Я не хочу иной жены, кроме вас!

Изабелла улыбнулась.

– Ваши слова звучат, как предложение…

– Не смейтесь. Это и есть предложение,– произнес Карл и, поймав испуганный взгляд девушки, добавил:– Если вы согласитесь, я найду способ убедить короля. Он любит меня и не захочет сделать меня несчастным.

На этот раз за бокалом потянулась Изабелла. Она поднесла его к губам и, не отрываясь, выпила все до последней капли. В этот миг она сама себе казалась мерзкой и гадкой мокрицей перед великодушным и благородным принцем. «Я недостойна даже того, чтобы он раздавил меня ногой,– подумала она с ужасом.– Я не должна больше приходить сюда, ведь я и так причинила немало горя этому человеку.»

Девушка опустила бокал на стол. Какой грех взяла бы она на душу, если бы использовала юношеское увлечение принца в интригах французской королевы. Нет, она не хотела обмана и не желала стать для юноши тем, кем стал для нее де Ла-Гард. Впрочем, Изабелла уже давно поняла это и давно решила порвать отношения с принцем и все же вновь и вновь приходила на ночные свидания. Почему?… Может, ее просто влекло к этому чистому, наивному юноше, и она надеялась вновь обрести любовь? От этой мысли сердце испуганно затрепетало, и Изабелла, чтобы хоть немного утихомирить его, прижала руки к груди. Под тканью она ощутила что-то твердое. «Золотой футлярчик со снотворным»,– вспомнила она. Когда-то он уже помог девушке в усмирении нескромных желаний нетерпеливого Сейфолка. И теперь она знала, что делать, если желания принца зайдут так же далеко.

– Так значит, вы предлагаете мне стать вашей супругой? Супругой принца Уэльского? Наследника престола? Забавная шутка!!!

– Но это не шутка…– возразил принц.

– Да как же можно такое говорить не шутя!

– Я вас люблю…

– Этот союз невозможен…

– Но почему?– В глазах принца блеснули слезы отчаяния.

– Для этого имеется немало причин…

– Каких же?

– Во-первых, я не такого высокого рождения, как вы. Ни английский народ, ни английское дворянство не потерпят, чтобы вы разделили престол с той, в чьих жилах не течет королевская кровь. В стране начнутся бунты, заговоры против вашей жизни и власти…

– Народ любит меня… Никто в Англии не осмелится покушаться на то, что принадлежит мне по праву рождения.

– Ах, милый принц, если бы вы только знали, как заблуждаетесь! Вы просто юны и очень наивны…

– Вы сказали, что причин несколько…

– Да, да. Следующая причина заключается в том, что я старше вас.

– Старше, но ненамного!… Инфанта Мария, которую прочат мне в жены, скорее годится мне в матери. Однако, это никого не смущает…

– Ах, Ваше Высочество, прекратим лучше этот разговор. Вы все равно не желаете слушать здравых рассуждений.

– Как это понимать? Как отказ?

– Понимайте как хотите, а мне пора домой. Лорд Линдсон, в конце концов, когда-нибудь заметит мои отлучки, и у меня будут серьезные неприятности.

У Карла от обиды задрожали губы.

– Ах, вот как?… Вам пора домой?… К лорду Линдсону?… К Томасу Норфолку?… У вас просто не хватает духу сказать, что вы не любите меня?! Да?!! И никогда не любили!!! Да?!!-Принц отшвырнул пустой бокал, и тот разбился вдребезги.– Вы просто развлекались!… Не так ли? Вы забавлялись, вам было весело!!! Ну, что ж вы не смеетесь?!! Ведь это сейчас так модно – смеяться над любовью!– Слезы градом катились по его щекам.

– Ваше Высочество,– испуганно пробормотала Изабелла,– прошу вас, не надо…

– А может, вы тоже хотели просить за Норфолка? Какое место он бы желал получить? Лорда – канцлера? Лорда – хранителя печати?

– Ваше Высочество…

– Не смейте утешать меня! И не смотрите на меня так! Неужели вы думаете, что я буду долго переживать из-за вас? Ничего подобного! К счастью, вокруг немало женщин, которые только ищут случая, чтобы попасть в мои апартаменты!

Карл схватил со стола еще одну бутылку и, вытащив зубами пробку, жадно припал к горлышку. Но он был слишком пьян, чтобы удержать бутылку в нужном положении, и Изабелла увидела, как золотистые струйки стекают по подбородку прямо на воротник его костюма.

– Все вокруг добиваются моего расположения,– продолжал юноша,– и только женщина, которой принадлежит мое сердце, никогда не подарит мне ни одного, пусть даже холодного поцелуя!

Изабелла не ожидала такой реакции. Ей было стыдно, так стыдно, словно она только что обидела одинокого, беспомощного ребенка. Чего бы она только не отдала, чтобы осушить его слезы!

– Ваше Высочество, не надо… Поймите, я не могу… Ах, если б вы не были принцем Уэльским… Ну хотите, я поцелую вас?…

– Хочу…– прошептал Карл, заглядывая в её глаза.– Впрочем, нет, не надо… Если вы и поцелуете меня, то только из жалости.– Он подошел к девушке и опустился перед ней на колени.– Скажите, почему вы не любите меня? Почему меня никто не любит?

– Милый, хороший мой,– Изабелла положила голову принца к себе на колени и нежно, по-матерински, стала утешать плачущего.– Вы будете счастливы, но не со мной. Я старше вас, я понимаю, что это увлечение не принесет ничего, кроме горя и раскаяния…

Юноша поднял голову и посмотрел на девушку.

– Вы боитесь полюбить меня? Да?

Изабелла отвела глаза.

– Вы боитесь? Это правда?

– Ваша рубашка промокла насквозь…

– Да, я, кажется, облился вином…– пробормотал он, в смущении разглядывая желтые подтеки.– Вы поможете мне переодеться?

– Конечно.

– Тогда проводите меня в гардеробную.

Девушка помогла принцу подняться с колен и осторожно повела его по длинному коридору.

– Кажется, здесь.– Карл остановился, указывая на узорчатую дверь.– Ах, нет, это комната для гостей. Король иногда спит здесь, если задерживается до утра.

– Вы устали? Хотите спать?

– Смертельно…– ответил принц и сжал руку девушки.– Впрочем, раз уж мы вошли сюда… Помогите мне снять рубашку.

– Надо зажечь свечи.

– Не надо. Лунный свет так ярок.

Девушка расстегнула крючки шелковой рубашки, и принц поспешно скинул ее.

– Можно я опять положу вам голову на колени?

Изабелла кивнула и погладила принца по обнаженному плечу.

– Ваши прикосновения возвращают меня к жизни,– прошептал Карл и поцеловал ее руку.– Знаете, сейчас я почти счастлив. Много ли нужно человеку для этого?

– Некоторым много…– откликнулась Изабелла.– У всех мечты о счастье разные. Кто-то хочет богатства, кто-то власти…

– А я хочу любви. У меня есть и богатство, и власть, а счастья нет и не было. Я бы все отдал за вашу любовь.

Карл стремительно поднял голову и, отыскав в темноте губы девушки, поцеловал ее. Терпковатый привкус вина на мгновение одурманил ее, но когда Изабелла ощутила пальцы юноши на своей груди, она отпрянула и испуганно прошептала:

– Не надо, я прошу… Вы не должны… Ваше Высочество…

В ответ на эти протесты Карл лишь крепче обхватил ее талию, и девушка почувствовала запах его возбужденной плоти. Мысли ее, словно беспокойные стайки птиц, метались в голове. Разум противился ласкам, но она уже не могла подчиниться голосу рассудка. Колючая щека принца коснулась ее рта, и девушка, словно не сознавая, что делает, припала к ней, ощутив на губах соленый привкус недавних слез. Сердце так отчаянно колотилось в груди, словно собиралось вырваться наружу; давно забытая пьянящая волна страсти накатила на нее, обдав горячими брызгами нестерпимого желания. Это окончательно лишило ее воли и возможности сопротивляться. В последний раз у девушки мелькнула спасительная мысль о золотом футлярчике, мелькнула и тут же пропала, ибо сейчас она показалась Изабелле ненужной и глупой…

– Карл,– прошептала она, задыхаясь то ли от его ласк, то ли от овладевших ею чувств,– то, что мы делаем… Это нехорошо… Мы оба потом будем жалеть об этом…

В ответ он рывком раздвинул ей ноги, и их тела соединились, чтобы до конца испить сладость этой неповторимой ночи.

Сияние звезд, бушующий океан, ужас смерти, жажда жизни,– все это слилось воедино и закружилось в неутолимой пляске страсти. Откуда-то изнутри, из самых глубин ее сердца вырвался долго сдерживаемый стон,– в тот же миг юноша до боли стиснул ее грудь, и крик «Любимая!» замер где-то высоко под сводами комнаты.

Несколько минут она лежала неподвижно, сжимая в руке футлярчик со снотворным. Того, что сейчас произошло, могло и не быть. Она должна была остановить принца, но не остановила… Нет, это увлечение по-настоящему становится опасным. И пока она еще может уйти, надо без промедления сделать это. Она и так задержалась…

Девушка встрепенулась, села на кровати и принялась одеваться.

– Теперь мы с вами никогда не расстанемся,– проговорил Карл, счастливо сияя глазами.

– Напротив, теперь мы с вами расстанемся навсегда…

Принц посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

– Поймите, Карл, то, что было между нами, уже никогда не повторится. Запомните меня такой, пусть это останется самым ярким вашим воспоминанием обо мне!

– Вы хотите покинуть меня после того, как я познал счастье обладания любимой женщиной?…– В глазах его застыло отчаяние.

– Мгновения, подобные этому – дар божий. Их не удержать, и не надо пытаться делать это. Мы познали счастье, а может, и что-то большее…

– Но я не смогу теперь прожить без этого… Я боюсь…

– Не бойтесь. Это теперь всегда будет в вашем сердце. Это будет в шорохе листьев, в шуме дождя…

– Не уходите!…

Она поцеловала его на прощание и решительно направилась к дверям.

– Вернитесь, Изабелла…

– Нет, мы больше не должны встречаться,– оглянулась она на пороге.– Останемся добрыми друзьями…

Принц стиснул зубы и с силой рванул на себя атлас алькова. Раздался треск раздираемой материи.

– Знаете, Изабелла, я вас так люблю, что иногда даже ненавижу…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

В тени эскуриала

ГЛАВА XXX

Интересно, о чем они беседуют в постели

За окном уже давно рассвело, но на рабочем столе Роберта Сесила все еще горели свечи. Старик был увлечен изучением дипломатических депеш и не замечал течения времени. К тому же, наступление утра теперь не радовало его как прежде, в дни юности. Новый день приносил новые проблемы, и это не могло вызвать ликования у министра, порядком уставшего от придворных интриг и забот о благе государства.

Огонь в камине потух, но Солсбери не собирался будить прислугу. Он не любил, когда его тревожили во время работы. Взяв со спинки стула парчовый халат на меху, подарок покойной королевы Елизаветы, Сесил накинул его на костлявые плечи.

Сообщения из Испании в последнее время все больше и больше тревожили министра. Шпионы доносили, что в Кадисе активно ведется постройка военных кораблей. Английский посол в Мадриде, сэр Джон Дигби писал, будто испанцы планируют спустить на воду пятьдесят мощных галионов, оснащенных самыми дальнобойными пушками. Десять кораблей, которые уже были готовы, отправились в Лиссабон, где велась широкая вербовка матросов в команды.

Что стояло за этими подозрительными действиями Филиппа III? Роберт Сесил поежился от холода и поплотнее запахнул полы халата. Все эти приготовления очень смахивали на подготовку к войне. Но с кем Испания собиралась воевать? С Францией? Но Филипп как будто стремился к налаживанию добрых отношений с Марией Медичи. Двойной брачный союз – подтверждение тому. Правда, по отношению к Англии Филипп III как будто тоже не проявляет особой вражды. Дон Гондомар рассыпается в любезностях, делает дорогие подарки королю, принцу Уэльскому и членам правительства… Так что же кроется за постройкой испанского флота?

Солнце неожиданно заглянуло в окно, и яркий озорной лучик скользнул по морщинистому лицу старика. Граф поморщился и недовольно поднял руку, заслоняя глаза от яркого света.

А может, Филипп III для того и добивается союза с Францией, чтобы потом, объединив усилия с Марией Медичи, напасть на английское королевство? Не так уж невероятно это предположение. Пока Испанию от войны удерживали две вещи: первое и основное – то, что между Яковом I и Филиппом III существовало соглашение о браке принца Уэльского и инфанты Марии, а второе – это то, что флот еще не построен. Но ведь Солсбери стало известно о записке, в которой Карл отказывался от этого брака. Что же касается инфанты, то она уже давно заявляла о своем нежелании становиться супругой английского наследника из-за несовместимости вероисповедания. И, может быть, даст бог, этот брак не удастся. Лицо министра искривилось в злорадной улыбке. А если инфанта все же станет супругой принца, то это все равно не устранит опасность войны, ибо династические браки никогда еще не спасали государства от вражды. Стало быть, после того, как испанский флот будет готов, за мир с Филиппом нельзя будет поставить даже ломаного гроша.

Солсбери опять улыбнулся. Казалось, сделанные выводы не испугали его, а удовлетворили. И это было действительно так: дружбы с Испанией министр опасался куда больше, чем войны. Может, потому, что на его памяти была бесславная гибель Непобедимой Армады, и ему лучше, чем кому-либо другому было известно о том, какую роль в поражении испанцев сыграли английские шпионы.

Сесил опять взглянул на письмо французского посла. Пять дней назад оно было отправлено из Мадрида в Париж, но благодаря стараниям сэра Дигби копия этого письма лежала теперь на столе английского министра. Ничего подозрительного в нем не оказалось, но это, как считал Сесил, само по себе уже было подозрительным.

Старик забарабанил тонкими скрюченными пальцами по столу. Ловкий шельмец этот Джон Дигби! У него просто талант к дипломатическому шпионажу. Жаль, что ему не удалось перехватить донесения графа де Ла-Гарда. Возможно, в них и содержались те сведения, которые так интересовали министра.

Сесил отложил это письмо и взял в руки конверт с донесением английского посла в Париже. Генри Уортон, как всегда, сообщал массу интереснейших фактов. Во Франции вспыхнул мятеж. Королева и правительство в растерянности. Малолетний король напуган условиями принцев… Да, Уортону и на этот раз удалось порадовать министра.

Морщинистое лицо Сесила приняло сытое и довольное выражение. Но не надолго. Как только в цепких крючковатых пальцах старика оказался пакет из Ватикана, хищная улыбка вновь исказила его черты. Министр торопливо вскрыл конверт, извлек из него несколько листов великолепной голубоватой бумаги и с неподдельным интересом принялся изучать их. Безусловно, он ценил донесения всех своих агентов, но все же особую слабость питал к донесениям из «Святых мест». Старый папа Павел V все еще пытался разыгрывать из себя владыку мира, а потому Сесил считал своим долгом оберегать Англию от нежелательных сюрпризов и причуд со стороны Его Святейшества.

Насколько министр был прав, показало содержание письма, которое было адресовано испанскому королю и оказалось на столе Солсбери лишь благодаря усилиям лорда Перси. Последний несколько лет назад перешел в католическую веру – не без убеждения со стороны хитроумного министра. Павел V в довольно сильных выражениях возражал против предполагаемого обручения инфанты Марии с принцем-еретиком и настоятельно советовал Филиппу III порвать дружеские отношения с Англией. Впервые за многие годы Солсбери был согласен с главой католической церкви.

В дверь постучали, и на пороге появился камердинер с опухшим после недавнего сна лицом.

– Сэр Роберт, вы уже встали?

– Нет, Уильям. Я не вставал, ибо мне еще не приходилось ложиться. Распорядитесь, чтобы затопили камин, да побыстрее. Я что-то совсем замерз.

– Одну минуту, сэр. В приемной вас ожидает секретарь Райтон с какими-то важными бумагами. Прикажете передать, чтобы он подождал?

– Нет, Уильям. Пусть сэр Райтон поднимется ко мне.

– Слушаюсь, сэр. Завтрак прикажете подать в кабинет?

– Да, пожалуй. Пусть накроют на две персоны. Но предупредите, чтобы нас не беспокоили. Мы позавтракаем после беседы.

– Слушаюсь, сэр.

Камердинер поклонился и исчез за дверью. Тут же в кабинет вбежал лакей и принялся разжигать камин. Сесил смотрел на его могучую спину и думал, что этот молодец должен пользоваться известным успехом у хорошеньких горничных. Самому графу никогда не везло в любовных приключениях. Женщин отпугивала его уродливая внешность: огромный горб, длинный крючковатый нос. Все это сказки, будто дамы любят умных, а не красивых. За свою долгую жизнь он не раз имел возможность убедиться в обратном.

Джон Райтон почти бесшумно вошел в кабинет. Сесил встретил его проницательным взглядом, но по бесстрастному лицу секретаря нельзя было догадаться о том, какие вести он привез на утренний доклад.

Доброе утро, сэр.– Райтон улыбнулся только уголками рта, в то время как глаза его были серьезны.

– Доброе утро… или нет… Это, друг мой, зависит исключительно от того, с какими известиями вы пришли ко мне,– откликнулся граф, провожая взглядом уходившего слугу.– Закройте поплотнее дверь, Райтон, и проследите, чтобы этот молодец не остался подслушивать за дверью. Не выношу сквозняков и чужих шпионов!…

Райтон выглянул за дверь и, никого там не обнаружив, вернулся.

– Все в порядке, сэр.

– Отлично. Тогда начинайте,– кивнул головой министр.

– Вчера я получил донесение от слуги дона Гондомара.

– Вот как?– насторожился Сесил.

– Он прислал копии некоторых листков из записной книжки посла.

– Надеюсь, эти копии у вас с собой?

В ответ Райтон протянул министру несколько листов.

– Любопытно, любопытно… Какие же сведения содержит записная книжка нашего лучшего друга Гондомара…– пробормотал Сесил, уткнувшись в бумаги.– О, похоже, посол перенимает мой опыт. Он пытается шпионить, покупает новости «поштучно». Вы только послушайте: Ла Форесту и другим лицам во французском посольстве за ценные новости – 4533 реала; слуге министра Лейка за изложение военных депеш – 300 реалов; лицу, которое предоставило мне копии договоров из английских архивов – 1200 реалов… Подумать только! Он выплачивает такие солидные суммы моим агентам! Теперь я понимаю, почему говорят, что английские шпионы – самые высокооплачиваемые негодяи во всем мире.

– Смею заметить, милорд, их жалование не так уж велико.

– Вздор!!! На одни гонорары этого хитреца Гондомара можно жить безбедно. А эти вымогатели еще смеют требовать у меня увеличения их жалования. Нет, я придерживаюсь принципа: за полезные сведения нельзя платить слишком много. Пусть уж лучше Гондомар заботится о благополучии и достатке моих шпионов. Тем более, как мне кажется, ему очень нравится заниматься благотворительностью.– Министр презрительно улыбнулся, и в глазах его промелькнули злорадные огоньки.

– Дон Гондомар не так-то прост,– спокойно возразил секретарь.– Вчера он попытался подкупить Винсентио, нашего шифровальщика.

– Откуда стало известно об этом?

– От Маргариты Грей, служанки из трактира «Рыжий Джерри». Она была любовницей Винсентио.

– Значит, сам шифровальщик промолчал о своем дополнительном заработке?

– Совершенно верно, сэр.

– В тюрьму предателя! И немедленно… Вытрясите из него все, что можно вытрясти из человека при помощи пытки.

– Слушаюсь, сэр,– проговорил Райтон и направился к выходу.

– Да не сейчас… После доклада…– остановил его министр.– Не нравится мне щедрость Гондомара. Похоже, Испании некуда деньги девать. А может, и мне предложить послу свои услуги? Свои и некоторых министров, которым пока доверяю… А-а-а? Это будет забавно!

Райтон улыбнулся.

– Вряд ли испанцы клюнут на эту приманку…

– Ну, почему… Эта сделка выгодна обеим сторонам: они избавятся от лишнего золота, а я взамен буду снабжать Филиппа такой информацией!… Такой!!!– Министр расхохотался.– А главное, я буду более отчетливо представлять, что интересует нашего лучшего друга… Решено. Сегодня же пошлю Гондомару приглашение на ужин, который я устрою завтра в его честь.

– Не думаю, что эта затея увенчается успехом,– дипломатично заметил секретарь.– Только законченный дурак может поверить в вашу дружбу с Филиппом III и Испанией.

– По-моему, дон Гондомар совершил немало такого, за что его можно считать законченным дураком,– парировал лорд Солсбери.– Ну что? Есть еще новости?

– Да, сэр Джон Дигби сообщает о переполохе в правительственных учреждениях Мадрида. Там ищут предателя, пересылающего секретные депеши Гондомара в Лондон.

– Вот как?– опять повеселел министр.

– Дон Гондомар еще месяц назад сменил и шифры, и курьеров. Посол стал подозрительным. Теперь он меньше доверяет своим людям и не допускает никого в свои апартаменты во время составления секретных бумаг. Кроме того, посол теперь передает свои донесения прямо в руки курьера, и того сопровождают охранники вплоть до самой испанской границы.

– Такая бдительность вызывает у меня искреннее восхищение!– усмехнулся Солсбери.

– Из рук курьера пакет попадает прямо в руки короля, таким образом, никто не понимает, как нам становится известно содержание секретных депеш Гондомара. Дон Андре Веласкес де Веласко засылает в наше посольство в Испании своих шпионов, чтобы все выяснить.

– Увы, его усилия напрасны,– со злорадной усмешкой заметил министр.

– Герцог Лерма расставляет ловушки членам Государственного Совета и их клеркам в надежде обнаружить предателя.

– О, как было бы забавно, если бы эти господа узнали, в чем кроется секрет,– продолжал улыбаться Солсбери.

– Все чиновники подвергаются унизительным проверкам и подозреваемых тут же заключают в тюрьмы.

– По-видимому, желание выявить предателя слишком велико! А может, нам стоит помочь испанским друзьям?

– Не понимаю, о чем вы говорите, милорд?– Райтон удивленно воззрился на министра.

– Кажется, изменнику грозит смертная казнь?

– Совершенно верно, милорд.

– По-моему, это большая удача. Кто из агентов Филиппа наиболее чувствительно досаждает нам?

– Да, пожалуй, никто.

– Но ведь вы же два дня назад жаловались мне на какого-то иезуита, который засылает в Англию испанских шпионов и довольно удачно разоблачает в Испании моих агентов.

– А-а-а! Отец Крэсуэлл?

– Вот, вот, Крэсуэлл. Расскажите-ка мне о нем поподробнее.

– Отец Крэсуэлл – католик, по происхождению ирландец. Двадцать лет назад покинул Англию и все эти годы преданно служил интересам испанского престола. Для сбора секретной информации постоянно засылает к нам всяких проходимцев. Помните дело Ричарда Брейджа? Позднее выяснилось, что он работал на Крэсуэлла. За последний месяц мы раскрыли двух наиболее опасных его агентов. После пыток они признались, что в Англии находится еще около десяти шпионов Крэсуэлла.

– За ними установлена слежка?

– Конечно, милорд. Я поручил это дело капитану Стоуну.

– Кажется, он новичок…

– Совершенно верно. Но он очень старательный и не без способностей.

– Продолжайте.

– Слушаюсь, милорд. Крэсуэлл ежедневно составляет списки иностранцев, прибывших в Мадрид и следит за наиболее подозрительными. Кроме того, именно он разослал всем губернаторам провинций описание наших наиболее удачливых шпионов. А два месяца назад провокатор Крэсуэлла продал испанскому правительству трех наших агентов за 500 эскудо. Говорят, Крэсуэлл даже был причастен к «пороховому заговору».

– Я долго терпел его блошиные укусы, но, кажется, пора положить конец его деятельности,– мрачно заметил Солсбери.– Мы должны навести подозрения герцога Лермы и Веласко де Веласкеса на этого иезуита.

– Милорд, Крэсуэлл известен в Испании как ярый католик и враг английского короля. Он неоднократно доказывал свою преданность Габсбургам,– возразил секретарь.

– Да, нам будет нелегко убедить испанцев в истинности этой истории, но придется постараться. Сначала мы распустим слухи, будто иезуит давно состоит на службе Его Величества. Затем мы отошлем Крэсуэллу письмо с благодарностью за его заслуги перед Англией. А сэр Джон Дигби позаботится о том, чтобы о письме узнало как можно больше влиятельных вельмож из числа придворных. К письму обязательно нужно будет приложить такое количество золота, которое поможет убедить герцога Лерму в том, что Крэсуэлл – предатель. На этом наша миссия закончится, и мы торжественно и с большой охотой уступим место испанской инквизиции.

– Милорд – вы величайший политик!– проговорил Райтон, с восхищением склоняясь перед горбатой фигурой Солсбери.

– Увы, Райтон, кажется, вы единственный человек в королевстве, кто понимает это.– Солсбери печально усмехнулся.– Да, как там развивается роман принца?

– Кажется, наследник влюблен без памяти. Мадемуазель де Монтрей почти каждую ночь проводит в его замке.

– Интересно, о чем они беседуют в постели?…– задумчиво произнес Солсбери.

Райтон смущенно отвел глаза, и министр, заметив это, расхохотался:

– Райтон, вы сошли с ума! Неужели вы думаете, что меня еще волнуют подобные мелочи?… Да мне абсолютно все равно, каким образом они ублажают друг друга. Но мне совсем не все равно, о чем они беседуют до и после этого. Ах, я уверен, что они говорят о политике…

– К сожалению, мы не сможем узнать этого,– философски заметил секретарь.

– Увы,– согласился Солсбери.– Но если бы я имел дело не с принцем Уэльским, все было бы куда проще. Мой шпион, спрятавшись в складках алькова, добыл бы мне долгожданные вести с поля битвы. Фу, как жарко!

Министр скинул меховой халат и отер пот со лба. Райтон опустил глаза. Ему было непонятно, отчего лицо министра так раскраснелось: то ли от яркого пламени камина, то ли от собственных нескромных мыслей, которые воспламенили старческую кровь Сесила.

– Я убежден, что де Монтрей – шпионка,– продолжал Солсбери,– и получу доказательства этого.

– А потом?

– Потом – Тауэр. Говорят, что француженки больше всего на свете боятся испортить фигуру. Потому прикажу кормить мадемуазель де Монтрей одними тортами, да еще восемь раз в день. Уверен, для нее это будет пострашнее любой самой изощренной пытки.

И Солсбери опять расхохотался.

ГЛАВА XXXI

Влюблннные влюбленным всегда помогают

Изабелла неторопливо расправила пышные кружева, едва прикрывавшие ее плечи и грудь, и посмотрела в зеркало. Ах, как жаль, что она не может показаться в таком виде при дворе, этот фасон так выгодно подчеркивал ее безупречные формы…

Эмма, тараторя без умолку, вытаскивала из волос госпожи всевозможные булавки и заколки. Изабелла не слушала ее болтовни, ее мысли витали вокруг Франции. Накануне от курьера она получила секретное послание королевы. Известия, которые содержались в письме, ошеломили ее. Франция стояла на пороге гражданской войны. Принцы и некоторые влиятельные лица из рядов дворянства взбунтовались против законной власти Марии Медичи и требовали назначить регентом принца Конде. Проекты испанских браков откуда-то стали известны заговорщикам, поэтому королева вынуждена была огласить то, что раньше с такой тщательностью скрывала.

Испания не стремилась вмешиваться во французские дела, Филипп III чрезвычайно обиделся на Марию Медичи из-за того, что брачные контракты не были подписаны вовремя. У королевы осталась одна последняя надежда на брак с английским королем, который в этом случае встал бы на ее защиту. Поэтому Мария Медичи настоятельно требовала поторопиться с решением этого вопроса.

Девушка вспоминала придворных, с которыми уже успела познакомиться. Норфолк? Очень милый молодой человек, но король считает его мотом и не особенно доверяет ему. Джейн Норфолк? Ее новая подруга… Но она всего лишь болтушка и сплетница. От нее можно узнать обо всем, что происходит при дворе, но своих секретов ей ни в коем случае доверять нельзя. Графиня Дорсет? Странно, но в последнее время она не совсем доброжелательно относится к Изабелле и все время старается выведать про ее отношения с принцем Уэльским. Леди Глориана… Она молочная сестра короля, и тот очень любит и уважает ее, но леди Глориана никогда не использует свое влияние на короля в чужих интересах. Ее муж, лорд Бермингтон обожает охоту. Обо всяких там зайцах, лисицах, оленях он может говорить без остановки часами, но едва речь заходит о людях, как он тотчас теряется и умолкает. Изабелла не могла понять, то ли это проявление глупости, то ли чрезмерная осторожность. О принце Уэльском не может быть и речи. Она давно вычеркнула его из своего списка, ибо не желала платить предательством за любовь. Из тех же соображений она не решалась прибегнуть к помощи лорда Линдсона.

Кто же оставался? Лорд Солсбери да граф Сомерсет. Обратиться к старому и мудрому министру с хитрыми речами относительно брака Якова и Марии Медичи было бы верхом глупости. А вот Сомерсет… Он умен, красив, обходителен, с искусством придворной интриги знаком в совершенстве… и, самое главное, за последние месяцы его влияние на короля возросло настолько, что и юный наследник, и всемогущий министр стали всерьез опасаться за прочность своего положения. К тому же Изабелла чувствовала, что Сомерсет неравнодушен к ней. На балах он так многозначительно улыбался девушке… А на охоте он несколько раз пытался остаться с ней наедине, и если бы не свирепые взгляды Карла, кто знает, чем закончилось бы это маленькое приключение…

Итак, Сомерсет. Изабелла улыбнулась. Но каким образом она даст ему понять, что не возражает против свидания? Записка? Ну уж нет, навязываться мужчине она не привыкла. К тому же, если о записке узнает принц, то в слепой ревности он может вызвать Сомерсета на дуэль и все испортит этим…

А может быть, пригласить Сомерсета на обед к лорду Линдсону? А чтобы это никому не показалось странным, позвать Джейн и Томаса, графиню Дорсет, остальных… Пожалуй, на этом и следует остановиться. И все же, какое красивое у него имя: Роберт Керр, граф Сомерсет…

И тут Изабелла вздрогнула, услышав голос служанки:

– Ничуть. Мне больше нравится имя Томаса Норфолка. Звучно и благородно!

Изабелла удивленно воззрилась на служанку. Неужели она так замечталась, что принялась рассуждать вслух? И в таком случае, как долго это продолжалось, и что Эмма уже успела узнать?

– Что вы так странно смотрите на меня,– забеспокоилась служанка,– что я такого сказала?

– Ты? Да ничего особенного… А вот я, наверное, тебе надоела своей болтовней?

– Ничуть,– снова ответила служанка.– Напротив, мне это показалось очень интересным!

«Бог мой! Значит, Эмма теперь все знает!»– в отчаянии подумала Изабелла.

– Я бы даже не прочь еще послушать вас,– простодушно продолжала служанка, расчесывая волосы госпожи.

– Ах, Эмма, надеюсь, ты не думаешь, будто все, что я только что говорила, правда?

– Напротив, госпожа, я именно так и думаю. Вы сидели тут такая тихая, печальная, влюбленная. А потом вдруг сказали: «Ах, какое у него красивое имя: Сомерсет!».

– И больше я ничего не говорила?– с надеждой спросила Изабелла.

– Больше ничего, но и этого вполне достаточно, чтобы понять все,– хитро улыбнулась служанка.– Но не волнуйтесь, о вашей любви никто ничего не узнает. Я буду молчать, как могила!

Изабелла облегченно вздохнула – нет, ангелы определенно помогают ей.

– Вы ведь промолчали, узнав про меня и Джона. А я таких вещей никогда не забываю,– продолжала Эмма.– Хотите, я даже буду носить вашему Сомерсету записочки? Влюбленные влюбленным всегда помогают!

– Спасибо, Эмма. Ты так добра…

– Да нет. Я просто хотела отплатить вам за хорошее отношение к себе! В этом доме я ни от кого, кроме вас и Джона, не слышала ласкового слова. Мисс Клер меня не любит, остальные служанки считают, что я отбиваю у них мужей и любовников. Но я же не виновата, что мужчины, как только остаются со мной наедине, сразу лезут со своими объятиями да поцелуями? Кухарка Джулия мне чуть глаза не выцарапала, когда увидела, как ее толстый Петер пытается задрать мне юбки!

Изабелла улыбнулась: болтовня Эммы начала забавлять ее.

– Джулия пыталась обвинить меня в том, будто я сама задрала юбки и пыталась соблазнить Петера. Фу, очень он мне нужен! Как только я увидела его живот – огромный и подрагивает, как студень,– меня такой смех разобрал, что я уже не могла сопротивляться. А она потом всем говорила, что я смеялась из-за того, что хотела ободрить ее драгоценного супруга! Какие злые люди! Подумать только! А я ведь никого кроме Джона и не люблю. Ах, он такой сильный! Как сожмет меня своими ручищами, я сразу слабею и отбиваться больше не могу…

В этот момент Изабелла бросила взгляд на туалетный столик и среди многочисленных коробочек и флаконов увидела небольшой конвертик продолговатой формы.

– А это что еще такое?– спросила девушка.

Эмма всплеснула руками и с досадой воскликнула:

– Надо же, утром специально положила письмо на самое видное место, чтобы не забыть вам передать, а потом, конечно же, забыла!

– Интересно, от кого?– Изабелла задумчиво повертела конверт в пальцах.

– Вам лучше знать,– хитро улыбнулась Эмма.– Во всяком случае, человек, который передал мне письмо, ничего об этом не сказал, зато просил сохранить все в тайне… Завтра он придет за ответом.

Видно было, что плутовке не терпится узнать о содержании письма, поэтому, как только конверт был вскрыт, служанка с любопытством уставилась на взволнованную хозяйку.

– Любовное послание?– с надеждой спросила она.– От Сомерсета?

– Да… ах, то есть нет!– спохватилась Изабелла и тут же строго добавила:– Вычисти-ка лучше мой бархатный плащ и отнеси ко мне в спальню. Завтра он мне понадобится.

– Думаю, что он вам теперь долго не понадобится!– весело возразила служанка.– Взгляните-ка на улицу!

За окном пушистые снежинки легкомысленно кружились в воздухе, садились на темные ветви деревьев и через мгновение таяли, исчезая без следа.

– Уже зима?– удивилась Изабелла.– Ну, все равно, тогда поищи среди моих вещей меховую накидку.

– Вам нужен плащ красного атласа, да?– уточнила Эмма.– Подбитый соболями?

– Вот-вот,– подтвердила Изабелла, которой не терпелось остаться одной,– иди и приготовь! А если ты понадобишься, я позову!

Эмма, потеряв надежду что-либо разузнать, сердито надула губки и вышла из комнаты.

Как только за ней закрылась дверь, Изабелла еще раз прочла письмо и задумалась. Карл просил ее о встрече. Что это может означать? Неужели желание возобновить ночные свидания? Но ведь она достаточно ясно дала ему понять, что это невозможно! Ей казалось, что гордость и королевское достоинство помешают принцу преследовать ее…

Изабелла скомкала письмо с посланием принца Уэльского и бросила его на ковер. Нет, что-то не сходилось в ее рассуждениях. Этот благородный юноша – ее единственный друг в этой чужой и туманной стране… И тут Изабеллу осенило: «А что, если Карл хочет предупредить меня о чем-то? Неужели Солсбери стало известно о моей деятельности…»

Чем дольше она раздумывала об этом, тем больше склонялась к мысли, что встреча должна состояться.

Девушка дернула за витой шнурок, свисавший над ее кроватью и услышала, как в комнате горничной звякнул колокольчик. Через пару минут явилась Эмма, заспанная и недовольная. Длинная сорочка из грубого полотна оттеняла ее несколько полноватую грудь и выгодно подчеркивала соблазнительные формы юной красавицы.

«У Джона неплохой вкус»,– подумала Изабелла и протянула служанке запечатанный конверт.

– Отдай это завтра тому, кто приносил письмо. Здесь ответ.

С этими словами Изабелла весело подмигнула своей наперснице, а Эмма, польщенная доверием госпожи, заговорщически приложила розовый пальчик к пухлым губкам и широко улыбнулась.

ГЛАВА XXXII

Английские интересы за испанский счет

На рабочем столе графа Солсбери как всегда царил необыкновенный хаос. Среди груды бумаг можно было увидеть копии личных писем Марии Медичи и дипломатические депеши Генри Уортона; переписку папы римского и донесения лорда Перси из Ватикана; сведения о жизни английского двора и подробные отчеты агентов о каждом шаге Якова I.

Но сам хозяин кабинета отлично ориентировался в этом бумажном море, и как раз в этот момент старый лорд изучал копию очередного секретного послания дона Гондомара.

Как Солсбери и ожидал, депеша Гондомара представляла собой не что иное, как испанский вариант его собственного письма, переданного недавно дону Гондомару за весьма солидное вознаграждение. Испанский посол хвастливо сообщал, что завербовал в качестве секретного агента самого лорда Солсбери и получил от последнего весьма ценные, но, к сожалению, очень дорогостоящие сведения. Далее шла информация, которая, как надеялся Солсбери, надолго отобьет у Филиппа желание диктовать свои условия английскому королевству.

«Испанцев чересчур легко водить за нос, даже жалко тратить на это время,– проворчал министр,– а все потому, что эти фанатики уверены в превосходстве католиков над всем остальным человечеством и не допускают даже мысли, что Бог позволит какому-то протестанту Сесилу надуть Его Католическое Величество!»

Размышления графа прервали шум и крики на лестнице, а затем на пороге кабинета появился высокий мужчина, лицо которого мешала разглядеть широкополая черная шляпа с облезлым пером. Платье незнакомца в нескольких местах было разорвано, вокруг шеи болтались остатки кружевного воротника, зато поверх тряпья был накинут шикарный плащ, подбитый чернобурыми лисами.

– Остановитесь, немедленно остановитесь! – пронзительно верещал Пике, новый камердинер графа, преследующий незнакомца с мушкетом в руках.– Остановитесь, иначе буду стрелять!

– Простите за это вторжение, милорд,– произнес мужчина, не обращая никакого внимания на возмущенного Пикса,– но этот ваш слуга заявил, что такому оборванцу как я нечего делать в доме Его Светлости… Однако, милорд, прикажите этому типу убрать мушкет от моего виска. Не то вы лишитесь одного из самых преданных своих слуг!

– Ты можешь пропустить мистера Сейфолка, Пике,– распорядился Солсбери, разобравшись наконец, кто был его гостем.

– Слушаю, сэр.– Пике обиженно поджал губы, критически оглядел странный наряд настойчивого посетителя и удалился.

– Я вас не ждал,– проговорил Солсбери, когда дверь за камердинером закрылась.

– Сэр Генри не решился доверить бумаге то, что ему стало известно,– и вот я здесь,– заявил молодой англичанин.– Милорд, Марии Медичи удалось воспользоваться разногласиями мятежников и вступить с ними в переговоры. Конде и всем остальным обещано полное прощение. И впридачу то, что заинтересовало принцев куда больше помилования: золото!

– Золото взамен власти?– усмехнулся Солсбери.– Ну что ж, они получат золото. Только не от королевы, а от меня!

– Вы хотите попытаться сорвать переговоры с мятежниками?– уточнил Сейфолк.

– Вот именно,– кивнул министр.– Конечно, это будет стоить недешево, но сильная Франция может стоить нам еще дороже…

– А еще дороже нам обойдется война с Францией, которая непременно начнется, как только станет известно, что Англия всерьез поддерживает лигу принцев,– осмелился возразить Сейфолк.

– Вряд ли,– покровительственно улыбнулся старый царедворец,– ведь вы повезете во Францию испанское золото, которым со мной недавно поделился дон Гондомар. Думаю, когда королеве-регентше станет известно, что мятеж оплачивается дублонами Его Величества короля испанского,– а я позабочусь о том, чтобы это стало ей известно,– тогда отношения Марии с Филиппом станут более чем прохладными… И, кто знает, может быть, это даже расстроит венчание Луи и его милой сестрицы Елизаветы!

– Английские интересы за испанский счет! – воскликнул Сейфолк.– Милорд, я преклоняюсь перед вами, это гениально! Но, к сожалению, я не могу взяться за исполнение этого плана…

– Почему же?– настороженно спросил Солсбери, и в глазах его блеснул огонек недоверия.

– Французам что-то известно о нашей деятельности. Когда я намеревался сесть на корабль в Кале, меня попытались арестовать, и только счастливый случай, да острая шпага помогли мне доставить вам эти сведения…

Солсбери помрачнел. Этот парень – один из самых ловких агентов и очень жаль, что его нельзя больше использовать во Франции. Однако, нет худа без добра. Кажется, он уже знает, чем занять этого красавца в Лондоне…

– Что ж,– вздохнул старый министр, прервав затянувшуюся паузу,– вы неплохо поработали и вполне заслужили небольшой отдых и большое вознаграждение… А теперь ступайте, я сам вас найду, когда вы мне понадобитесь.

ГЛАВА XXXIII

Рыжие мужчины – отчаянные храбрецы

Весело напевая, Эмма заправляла постель мисс Клер и время от времени нетерпеливо поглядывала на окно. За пазухой девушки было спрятано письмо леди Изабеллы. Она уговорилась с Джоном, что он подойдет к окну, заберет письмо и передаст его человеку, который должен явиться за ответом. Однако, конюх задерживался, и Эмма уже начала волноваться.

Протяжное пение, доносившееся из соседней комнаты, свидетельствовало о том, что мисс Клер приступила к очередному сеансу общения с Господом. «В сущности, она неплохая женщина,– подумала Эмма,– ведь если разобраться, кроме Бога у нее нет ни одного близкого человека!»

И, движимая чувством жалости к мисс Клер, добрая девушка принялась энергично взбивать тяжелую перину, надеясь, что это хоть немного скрасит одинокие ночи пожилой леди.

Но этому благому намерению не дано было осуществиться. Эмма внезапно почувствовала себя заключенной в кольцо сильных рук, густо поросших золотистыми волосками. Так как эти руки были хорошо знакомы юной кокетке, она не испугалась и, сделав несколько безуспешных попыток вырваться, сердито прошептала:

– Да отпусти же меня, негодный, мисс Клер за стеной, услышит!

Однако ее кавалер и не думал отпускать свою добычу. Напротив, он еще крепче сжал девушку в объятиях и пощекотал розовое ушко густыми рыжими усами.

– Вчера ты была куда смелее…

– Пусти, Джон, пожалуйста, потерпи хотя бы до ночи,– простонала начинающая слабеть жертва,– сейчас мисс Клер войдет!

– Ночью я к тебе тоже приду,– пообещал Джон.– А мисс Клер не войдет, потому что она только что начала петь. А раз она уже начала, то кончит не скоро.

И с этими словами Джон, продолжая одной рукой крепко сжимать Эмму, другой расстегнул себе гульфик, а затем отработанным движением задрал девушке юбки.

Похоже было, что у юной красавицы уже не было ни сил, ни желания сопротивляться. Она покорно наклонилась и уперлась руками в кровать, предоставив Джону возможность делать все, что ему заблагорассудится.

Этот любовный поединок так увлек Эмму, что она не почувствовала, как у нее из-за пазухи прямо на кровать выпало письмо, и не заметила, что пение дуэньи внезапно прекратилось.

Шаги мисс Клер раздавались уже у самой двери, когда Эмма с силой вырвалась из рук Джона, который не слышал ничего, кроме зова своей страсти, и кое-как привела в порядок одежду. А Джон, мигом сообразив, что больше ему деваться некуда, ловко нырнул под широкую юбку своей возлюбленной.

Эмма стояла ни жива, ни мертва, пока пожилая дама отчитывала ее за то, что кровать еще не убрана. Тем временем Джон, оценив преимущество своего положения, решил им воспользоваться.

Наконец мисс Клер обратила внимание на необычное поведение служанки. В ответ на ее упреки Эмма краснела, вздрагивала, а один раз даже как-то странно подпрыгнула,– невидимый Джон старался вовсю. В конце концов, по лицу девушки разлилась смертельная бледность, и глаза закатились.

– О, бедное дитя!– воскликнула добрая леди, которая за свою жизнь не обидела даже мухи и теперь решила, что это именно она своими упреками довела девушку до обморока.– О, бедное дитя, я больше не сержусь! Тебе необходимо успокоиться, садись на кровать, а я принесу воды.

Едва почтенная дуэнья скрылась за дверью, Эмма подняла юбку и, как разъяренная кошка, впилась острыми ноготками в лицо ненасытному любовнику.

Ах, как невовремя она поддалась чувствам и поспешила удовлетворить свою жажду мести вместо того, чтобы вытолкнуть в окно любвеобильного конюха! Потому что на пороге появилась мисс Клер, и Эмме не оставалось ничего другого, как снова вернуть Джона в его укрытие.

– Вот вода, моя милая,– заботливо произнесла леди,– но я вижу, тебе уже лучше? Тогда мы вместе возблагодарим Господа и помолимся, чтобы он отпустил нам грехи наши.

И она запела псалом, а Эмма принялась тоскливо ей подпевать, моля Господа только об одном: чтобы все это поскорее закончилось.

Похоже было, что Бог услышал ее молитвы, потому что в тот же момент из-под эмминой юбки послышался раскатистый басовитый кашель, чем-то напоминающий рычание голодного тигра.

Мисс Клер вздрогнула и прекратила петь. Эмма тоже замолчала и преданно уставилась ей в глаза. Несколько секунд тянулась эта безмолвная пауза, потом Эмма почувствовала, как Джон весь напрягся, пытаясь сдержать новый приступ кашля, но, увы, безрезультатно.

Широко распахнутыми глазами набожная дуэнья наблюдала, как колышется юбка на застывшей, как изваяние, служанке, а из-под юбки доносятся такие звуки, словно целая стая чертей устроила там свою оргию. Затем мисс Клер закатила глаза к потолку и без чувств упала на ковер к ногам Эммы.

* * *

Изабелле казалось, что она умрет от смеха, пока Эмма рассказывала ей всю эту историю.

– Бедная мисс Клер,– наконец произнесла она, когда Эмма дошла до сцены с обмороком,– пойду посмотрю, как она себя чувствует… Да, Эмма, а как ты объяснила ей загадочное поведение своей юбки?

– Очень просто,– весело ответила Эмма,– сказала, что ей все показалось!

Изабелла сделала несколько шагов по направлению к двери.

– Кстати,– вспомнила она,– ты уже передала письмо?

Улыбка исчезла с лица горничной, она поспешно сунула руку себе за пазуху, и в этот момент на пороге появилась мисс Клер со злополучным письмом в руках. Конверт был вскрыт.

– Леди Изабелла, я ничего не понимаю,– произнесла мисс Клер слабым голосом.– Я не понимаю, зачем вам понадобилось писать мне это странное письмо?

– Какое письмо?– спросила Изабелла, лихорадочно соображая, как ей выпутаться из этой ситуации.

– Да вот это.– Мисс Клер достала из конверта письмо и прочла:– «Буду сегодня ночью. Изабелла.» Ведь это вы писали?

– Ну да, я,– ответила Изабелла, натянуто улыбаясь, и в это мгновение ее осенило:– Эмма сказала, что вы плохо себя чувствуете, вот я и решила проведать вас ночью. А чтобы вы не испугались, когда я ночью войду к вам в комнату, я послала с Эммой это письмо.

– Но я нашла это письмо в своей кровати! – удивленно воскликнула дуэнья.

– Ну да,– вмешалась Эмма, пытаясь помочь своей хозяйке,– я решила не беспокоить вас и положила письмо в кровать рядом с вами!

Мисс Клер понимающе кивнула.

– Бог вознаградит вас за заботу о ближнем, Изабелла, хоть вы и не знаете истинного Бога,– торжественно произнесла она.

После ухода мисс Клер Изабелла повернулась к испуганной служанке с намерением отругать ее за неосторожность, но неожиданно для себя вдруг спросила:

– А что было дальше, после того, как бедная мисс Клер упала в обморок?

– Дальше Джон сразу сообразил, что надо делать и, весь исцарапанный, выпрыгнул в окно,– затараторила Эмма, радуясь тому, что гроза миновала.– Но, несмотря ни на что, он сказал, что ночью все-таки придет. Недаром моя бабушка всегда говорила, что рыжие мужчины – самые отчаянные храбрецы на свете!

ГЛАВА XXXIV

Наживка для старины Роули

Ночью Эмма на цыпочках подкралась к двери спальни мисс Вукстер и с минуту прислушивалась к безмятежному храпу почтенной дуэньи. Затем, с теми же предосторожностями, она пробралась в спальню леди Изабеллы и сообщила о результатах своей вылазки.

– Значит, мисс Клер не стала дожидаться, пока я соберусь ее проведать?– с улыбкой спросила Изабелла.– Ну, что ж, в таком случае, давай одеваться…

На этот раз одевание и прическа заняли больше времени, чем обычно. Изабелла, придирчиво разглядывая свое отражение, то и дело требовала заколоть локоны по-новому и совершенно измучила Эмму своими капризами. Наконец, в последний раз критически оглядев себя в зеркале, и на этот раз оставшись вполне удовлетворенной своей внешностью, девушка накинула меховой плащ и торопливо распахнула окно.

– Куда вы?– испуганно воскликнула Эмма.– Вы что же, хотите погубить себя? Ведь там снег!

– Не понимаю…– растерялась Изабелла.

– Ну, как же, ведь под окном останутся следы, и уж тогда ваша тайна действительно станет известна всем.

– Но что же делать? Не могу же я воспользоваться парадной дверью!

– Зато можете воспользоваться черным ходом для слуг.– Эмма с гордостью извлекла из-за выреза платья фигурный ключик на медной цепочке.– Подарок Джона! Пусть лорд Линдсон не думает, что если двери на ночь запираются, то мы уже не сможем ходить, куда захотим!

Обе девушки бесшумно проскользнули по длинному коридору особняка лорда Линдсона и скрылись за дверью, ведущей в сад. Узкая тропинка довела их до маленькой бронзовой калитки в каменной стене, за которой начиналась улица. Было тихо и безлюдно, так как внезапно наступившие холода заставили нищих убраться в свои ветхие жилища. Правда, возле арки соседнего дома маячили две темные фигуры, но Изабелла не обратила на них никакого внимания. Поеживаясь от холода, девушка поплотнее запахнула плащ, накинула капюшон и поспешила к темному экипажу, одиноко стоящему недалеко от калитки.

– Ваш кавалер, надо полагать, очень богат,– завистливо прошептала Эмма ей вслед.– Посмотрите, на этот раз он прислал за вами другую карету!

Изабелла, не оборачиваясь, махнула ей рукой.

Расположившись на мягком сиденье просторного экипажа, девушка задумалась о предстоящей встрече с принцем Уэльским. Она не видела Карла с той самой ночи, когда его любовь одержала столь убедительную победу над ее осторожностью. Изабелла покраснела при воспоминании о своей слабости и, чтобы отвлечься от этих мыслей, откинула темную занавеску и выглянула в окно. В это время колеса застучали по гладким каменным плитам, и экипаж остановился. Несколько секунд Изабелла изумленно вглядывалась в очертания совершенно незнакомого ей дворца.

– Куда ты меня привез, мошенник?– крикнула она верзиле-кучеру, неторопливо слезавшему с козел.

– Не беспокойтесь, мадемуазель,– ответил ей человек в темной ливрее, незаметно очутившийся возле кареты.– Скоро вам все объяснят.

Он распахнул дверцу и протянул руку, приглашая девушку воспользоваться его помощью, чтобы выйти из экипажа.

– Я никуда не выйду отсюда,– испуганно пролепетала Изабелла.– Пусть меня немедленно отвезут домой!

– Мне приказано привести вас, мадемуазель,– спокойно ответил лакей,– а если вы отказываетесь идти сами, мне придется принести вас на руках.

– Негодяй!– воскликнула Изабелла и, сознавая, что сопротивление бесполезно, добавила:– Веди меня к своему хозяину!

Они пересекли двор, углубились в длинную галерею, освещенную мерцающим светом факелов, укрепленных на каменных стенах, и очутились в богато убранной гостиной.

Стены залы были увешаны гобеленами. Отогнув один из них, с изображением Дианы-охотницы, ее неразговорчивый конвоир распахнул инкрустированную серебряными пластинками дверцу.

– Вам сюда,– пояснил он.– За дверью лестница. Поднимитесь по ней. Милорд вас уже ожидает.

Изабелла смерила лакея презрительным взглядом и с силой захлопнула дверцу перед самым его носом. Как и галерею, лестницу освещали факелы; вдоль стены свисали старинные щиты, украшенные гербами; и Изабелла окончательно уверилась в том, что она находится в старом рыцарском замке, а это было куда приятнее, чем оказаться в Тауэре.

Лестница привела девушку в огромный зеркальный зал, и она наконец-то увидела хозяина замка.

– Это вы?!– удивленно воскликнула Изабелла. Она ожидала встретить здесь кого угодно: принца Уэльского, Солсбери, Томаса Норфолка, но только не того, кто сейчас стоял перед ней с видом не менее изумленным, чем у самой Изабеллы.

– Да, это я,– ответил ей граф Сомерсет.– Какая приятная неожиданность! Я, право, не ожидал гостей так поздно, но вас, мадемуазель де Монтрей, я счастлив видеть в любое время дня и ночи!

Сомерсет попытался поцеловать ей руку, но Изабелла гневно вырвала ладонь.

– Сударь, вы издеваетесь? Меня втащили к вам почти насильно, а вы с любезной улыбкой спрашиваете, зачем я к вам явилась!

– Не понимаю, в чем вы меня обвиняете, мадемуазель де Монтрей,– спокойно ответил Сомерсет.

– В чем я обвиняю вас? В том, что вы похитили меня, написав подложную записку… Вы глубоко заблуждаетесь, сударь, если считаете, что вам это сойдет с рук! Смею напомнить: моему покровителю тоже неплохо знакома дорога к королю!

– Я? Похитил вас? Мадемуазель, это какое-то ужасное недоразумение! Неужели вы думаете, что я посмел бы оскорбить леди? Тем более леди, находящуюся под покровительством уважаемого всеми лорда Линдсона?! Как плохо вы думаете обо мне…

– Вы лжете!

– Но не станете же вы утверждать, что мои люди ворвались в дом лорда Линдсона и силой увезли вас…– Сомерсет насмешливо посмотрел Изабелле в глаза.

– Позвольте в таком случае узнать, что делала там ваша карета?

– Не хотите ли вы сказать, что перепутали ее с экипажем Линдсона?– Казалось, Сомерсет сейчас рассмеется Изабелле в лицо.– Но я готов удовлетворить ваше любопытство,– продолжал он.– Так вот, я послал карету за своей супругой: она задержалась в гостях у леди Стрейдфорд. Насколько я помню, ее дом и особняк лорда Линдсона находятся неподалеку друг от друга?

– Так ваш кучер, стало быть, перепутал меня с графиней?

– А почему это вас удивляет?– невозмутимо осведомился Сомерсет.– Кстати, вы, кажется, упоминали о какой-то записке? Хотелось бы мне узнать о ее содержании! Трудно представить, какое известие могло бы заставить уважаемую леди покинуть дом своего покровителя в столь поздний час…

Изабелла закусила губу и медленно опустилась на диван. Она ни секунды не сомневалась, что попала в замок лишь благодаря интригам Сомерсета, и граф ясно дал понять, что при желании мог бы легко ее скомпрометировать…

– Надеюсь, мне удалось убедить вас в своей невиновности?– поинтересовался Сомерсет.– Но раз уж счастливый случай привел вас ко мне, давайте поужинаем вместе!

Внезапная мысль осенила Изабеллу.

– О, ужин – это очень кстати.– Она не сумела сдержать улыбку.– Я с удовольствием разделю вашу позднюю трапезу!

Сомерсет принял ее сговорчивость, как должное. Теперь граф был уверен, что очаровательная де Монтрей согласится разделить с ним не только трапезу…

Он проводил девушку в отделанную мрамором столовую, где уже был сервирован стол на две персоны и многозначительно заметил:

– Я отослал слуг…

«И супругу тоже»,– мысленно добавила Изабелла.

– … и нам придется самим позаботиться друг о друге!

– Как? Разве вы не собираетесь привезти сюда графиню Сомерсет?– У Изабеллы лукаво заискрились глаза: игра, предложенная хозяином замка, забавляла ее.

– Думаю, графиня осталась ночевать у леди Стрейдфорд,– ответил Сомерсет, восхищенно разглядывая полуобнаженную грудь девушки.– Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом! Вы уже составили себе мнение о дворе Якова I?

– Дамы чаще всего красивы, а кавалеры – изысканны и учтивы.

– Надеюсь, это и ко мне относится?

– И к вам, и к лорду Линдсону, и к графу Солсбери…– принялась шутливо перечислять Изабелла.

– Что? Солсбери? Не думал, что вы поставите меня на одну доску с этим неотразимым мужчиной…– оскорбился Сомерсет,– впрочем, между нами действительно есть кое-что общее…

– Вот как?– оживилась Изабелла.– И что же?

– Мы оба питаем симпатию к одной очаровательной особе. Догадываетесь, кто это?

– Наверное, ваша супруга,– ответила Изабелла, едва сдерживая смех.– Мне рассказывали, будто лорд Солсбери помог ей добиться расторжения брака с графом Эссексом. Вряд ли он действовал ради вашего счастья…

Но Сомер^зта, казалось, ничуть не задел этот намек. Он только улыбнулся в ответ и спросил:

– Вы любите фазанов?

– Фазанов?– Изабеллу несколько озадачил такой быстрый переход на гастрономические темы.

– Ну да, фазанов. У них такое нежное, сочное мясо… Не положите ли мне пару кусочков?…

– Что вы предпочитаете? Ножки, грудку?– осведомилась девушка и тут же по выражению лица графа поняла, что ее вопрос прозвучал несколько двусмысленно.

– О, меня интересуют и ножки, и грудка, и кое-что еще…

– Я думала, мы говорим о фазанах…

– О них мы тоже поговорим, но прежде я скажу вам, что вы прекрасны!

– Я положу вам ножки,– ответила Изабелла.

– Часто во время бала я любуюсь вами,– продолжал граф.– Впрочем, не я один. Томаса Норфолка, кажется, тоже довольно чувствительно ранила ваша красота? Увы, тот, кто носит прозвище «Подайте Христа ради» редко бывает в чести у прекрасного пола…

– У вас, насколько мне известно, тоже есть прозвище?

– Да, некоторые дамы, после более близкого знакомства, называют меня «Старина Роули», по имени моего любимого жеребца.

– У вас, определенно, есть с ним что-то общее…

– Смейтесь, если угодно, но найдется немало мужчин, которые мечтали бы обладать тем качеством, за которое меня сравнивают с жеребцом,– гордо ответил Сомерсет.

– Вы говорите забавные вещи…

– Увы, но я всего лишь говорю, так как ничего другого мне не позволяют…

– Ну, не все же дамы так суровы…

– Не все, но я люблю вас! И за счастье обладания вами…

– Хватит, хватит. Остановитесь! Мне вовсе не хочется оценивать ваши лошадиные таланты!

– О, Изабелла, если б вы только знали, как тяжело любить мраморную статую! Она так холодна… Ни теплого взгляда, ни поцелуя не подарит в ответ на мою любовь…

– Оставьте мрамор ваятелям, они лучше вас умеют обращаться с камнем!

– Ваятелям? Да, мне знакомо имя одного Пигмалиона, которому удалось оживить ваше каменное сердце…

Изабелла промолчала, вспомнив о записке.

– …но он не сумеет сделать вас счастливой,– продолжал Сомерсет,– через какой-нибудь годик-другой его женят на заморской принцессе, и вы ни с чем отправитесь назад во Францию. Вот если б ваш возлюбленный не был принцем…

– Для каждой женщины ее возлюбленный всегда будет принцем.

– Позвольте заметить, что Карл Стюарт – принц не столько для вас, сколько для всего английского королевства… но, несмотря на это, временами я так отчаянно ревную вас, что готов вызвать его на дуэль!

– Принц – прекрасный фехтовальщик. Вам было бы не жалко погибнуть в расцвете лет?

– Нет, я желаю только одного, чтобы мое бедное сердце перестало страдать от любви к вам.

– Поверьте, я желаю этого не меньше!– воскликнула Изабелла.

– Я уверен, что вы полюбили Карла лишь за громкие титулы. Еще бы! Добиться расположения того, кто вскоре станет королем Англии…

– Возможно, Карл станет королем не только Англии, но и Франции.– Изабелла внимательно посмотрела на собеседника.

– Да?– оживился Сомерсет.– А разве у Стюартов есть династические права на французский престол?

– Пока нет, но могут появиться. Скажу вам по секрету, Мария Медичи питает известную симпатию к королю Англии.

– Откуда вы знаете?

– Как-то раз мне посчастливилось присутствовать на утреннем туалете королевы. Так вот: в ее будуаре на самом почетном месте висит портрет Якова I. Раньше там был портрет покойного Генриха IV…

– Любопытно, а как Луи реагирует на планы своей матушки?

– О, он совсем не интересуется политикой и к тому же часто болеет…

– Так вот почему вы добиваетесь расположения принца! О, мадемуазель, вынужден признать, что вы весьма дальновидная особа!

– Да, у Карла блестящие перспективы,– согласилась Изабелла.

– Но у него всего лишь перспективы, а я предлагаю вам свое сердце!

«Похоже, что Сомерсетом движет не столько любовная страсть, сколько желание отдалить меня от Карла»,– подумала Изабелла и холодно поинтересовалась:

– А что мне прикажете делать с вашим сердцем?

«Де Монтрей знает, чего хочет, и. в этом мы с ней похожи»,– решил Сомерсет и с уважением посмотрел на свою гостью.

– Уже светает,– заметила Изабелла.– Кстати, вы не передумали посылать карету за супругой? Если нет, то я могла бы воспользоваться ею, чтобы добраться домой…

Изабелле больше не нужно было задерживаться в замке. Она добилась желаемого: Старина Роули заглотил приманку и теперь оставалось только ждать дальнейшего развития событий.

* * *

После ухода девушки граф подошел к столу, схватил бутылку бургундского и отхлебнул порядочный глоток прямо из горлышка. Ему так и не удалось соблазнить прекрасную фаворитку принца, но Сомерсет утешал себя тем, что полученные сведения были, пожалуй, поважнее, чем ласки очаровательной Изабеллы…

ГЛАВА XXXV К счастью, француженки очень ветрены

Министр, тяжело ступая, мерил шагами спальню. В последнее время работа по ночам сильно изматывала, и Солсбери все чаще и чаще укладывался в постель среди бела дня. Иногда старику удавалось ненадолго уснуть, а такого редкого гостя как сон, он ценил превыше всего и очень сердился, если кто-нибудь нарушал его короткий отдых.

Слуга, такой же старый, как его господин, помог графу облачиться в длинную, вышитую шелком рубашку и подал атласный стеганый колпак.

Но, увы, на этот раз Его Светлости не суждено было отдохнуть. Едва он забрался под легкое пуховое одеяло, как дверь в спальню отворилась и на пороге появилась долговязая фигура Райтона.

– Это вы, Джон?– Солсбери, приподнявшись на подушках, в упор смотрел на своего секретаря.– Да входите же, наконец, и не шуршите там, словно мышь!

– Милорд,– замялся Райтон,– мне очень неудобно вас беспокоить…

– Ладно, ладно,– смилостивился граф.– Я знаю, что вы не стали бы тревожить меня по пустякам… Плохие вести из Вестминстера?

– Скорее необычные… Сегодня, после утреннего приема Его Величество изъявил желание подарить вам скрипку…

Только теперь Солсбери заметил в руках секретаря блестящий футляр из красного дерева.

– Что за чушь? Ведь король знает, что я не играю на скрипке…

Солсбери стащил со вспотевшей головы колпак и открыл футляр.

– Действительно, скрипка,– задумчиво произнес он.– Скрипка, но необычная… Видите этот гладкий длинный отросток? Как думаете, для чего он?

– Чтобы инструмент лучше звучал?– предположил Райтон.

Министр снисходительно улыбнулся:

– Иные из восточных владык имеют до сотни жен. Но один мужчина, даже самый неутомимый, не может осчастливить столько женщин. И вот находчивые арабы придумали снабдить скрипку тем, что может хоть в какой-то мере вознаградить обитательниц гаремов, лишенных мужской ласки…

– Вы хотите сказать…– Райтон недоверчиво рассматривал инструмент.

– Да, да, когда евнух играет на скрипке специально придуманную для этих целей музыку, вибрация отростка заставляет красоток трепетать от наслаждения… Но,– резко оборвал сам себя Солсбери,– меня больше волнует другой вопрос: зачем король подарил мне именно такую скрипку? Эх, не надо было отсылать Эгертона в Ватикан! Кто теперь мне будет докладывать о том, что происходит в покоях Его Величества?

– Милорд, я не забыл о том, что вы просили подыскать для этих целей подходящего человека,– ответил Райтон.– Наиболее приемлемым кандидатом мне показался Френсис Гудмен. Он многим обязан вам, в том числе и карьерой…

– Да, из Гудмена вышел неплохой камердинер. Но, думаю, он не справится: слишком простоват и наивен для этой роли…

– О нет, милорд, вы его не знаете! Под простотой и наивностью Гудмена скрываются острый ум и необычайная хитрость. Его физиономия никому не внушает опасения, и он скорее узнает то, чего никогда не узнать иному хитрецу с умным лицом.

– Вы всерьез полагаете, что он сможет заменить Эгертона?

– Сегодня утром он предоставил мне отчет о разговоре короля с графом Сомерсетом…

– Проклятье, Райтон!!! Что же вы молчали?

– Они говорили о вас и еще о некоторых членах Тайного Совета. Сомерсету откуда-то стало известно, что вы, милорд, а также Ноттингем, Нортгемптон, Маунтджой, Девоншир и Джордж Юм стали получать испанские правительственные пенсии якобы за развитие торговли между Англией и Испанией. Сомерсет убеждал короля, что все находящиеся в этом списке – государственные преступники, забывшие об интересах своего короля и своей страны, а вы – предатель, ибо скупой Филипп никогда бы не расщедрился ради честного англичанина на шесть тысяч дукатов!

– Проклятье! Теперь-то король уж точно не поверит, что я водил Гондомара за нос!– Солсбери встал с кровати и выпрямился во весь рост, похожий в этот момент на привидение в своей длинной белой рубахе.

– Гудмен рассказывал, что король был взбешен и согласился на предложение Сомерсета отстранить вас от дел.

– Ну что ж, теперь я понимаю, почему король отправил мне такой странный подарок.– В глазах Солсбери заиграли зловещие огоньки.– Его Величество намекает на то, что у меня появится много свободного времени, и предлагает посвятить его музыке и женщинам… Райтон, я немедленно отправляюсь во дворец.

– Его Величество во всеуслышание заявил, что не желает больше видеть вас.

– Даже так?– Солсбери сумел овладеть собой.– Похоже, Сомерсет добился слишком большого влияния на короля. С ним нужно покончить. Займитесь этим, Райтон.

– Но, милорд, от графа не так-то легко избавиться: почти повсюду его сопровождает вооруженная охрана…

– Помилуйте, Райтон, да кто же вам советует нападать на него? Убивать – это так бесчеловечно, а я, как вам известно, человек гуманный.– Солсбери таинственно улыбнулся.– Сомерсета нужно скомпрометировать, а король уже сам решит, какого наказания заслуживает его любимчик.

– Но как это сделать, милорд?

– Вы стали очень недогадливы, Райтон!

– Ах, да,– спохватился секретарь,– Вы имеете в виду ночное свидание графа с де Монтрей…

– К счастью, француженки очень ветрены,– констатировал Солсбери с презрительной усмешкой.– Но не изменилось ли отношение принца Уэльского к этой особе?

– Нет, граф. Принц по-прежнему любит ее и, похоже, не догадывается о связи своей возлюбленной с Сомерсетом.

– Прекрасно! Принц и Сомерсет-соперники в любви. Это то, что нам нужно,– обрадованно воскликнул старый интриган, и торжествующая улыбка пробежала по его узким морщинистым губам.

ГЛАВА XXXVI

Месяц без любовника

Карета медленно катила по дороге, то и дело увязая в мокром снегу. Кучер, дремавший на козлах, изредка просыпался от резких толчков и подбадривал кнутом усталых животных. После каждого подобного напоминания лошади ускоряли бег, но спустя некоторое время опять переходили на шаг, и все повторялось сначала.

Теплый ветерок перебирал шелковистую бахрому темно-бордовых занавесок на окнах экипажа, время от времени приподнимая их, и тогда сидящая внутри темноволосая пассажирка могла почувствовать на своих губах его легкие поцелуи.

Но легкомыслие ветерка ничуть не забавляло даму его сердца. Смоляные брови красавицы недовольно хмурились, ее тонкие, почти безупречные черты, портила капризная гримаска. Пассажирка была в плохом настроении, все раздражало ее: и это серое унылое небо, и облепленные толстым слоем снега ветви придорожных деревьев, и плохая дорога, из-за которой карета так медленно тащилась по скучному зимнему лесу.

– Фрэнк, старый мошенник, доедем мы когда-нибудь до Лондона или нет!– высунувшись из окна, воскликнула леди.

– Конечно, госпожа графиня,– ответил кучер, опять полоснув кнутом лоснящиеся спины лошадей.– Не беспокойтесь: старый Френк хорошо знает свое дело!

Слуга едва успел договорить последние слова, как карета резко накренилась, отбросив сердитую даму в угол.

– Да ты, похоже, убить меня хочешь!– взвизгнула она.

– Простите, Ваша Светлость, дорога уж очень плохая. И зачем вам понадобилось выезжать из Лондона в такую-то погоду?… Впрочем, не только вам,– закончил кучер, с удивлением глядя на вынырнувшую из-за поворота четырехместную карету, запряженную четверкой великолепных испанских жеребцов. Их черные с синеватым отливом спины покрывали белоснежные попоны из вышитого золотом атласа, а на головах колыхались белые перья плюмажей.

Экипаж остановился, и его пассажир со счастливой улыбкой воскликнул:

– Графиня Дорсет! О, я и не мечтал о подобном сюрпризе! Вы были у принца? Вас можно поздравить?

Графиня при виде Сомерсета обиженно поджала губы.

– Увы,– ответила она,– это уже четвертая поездка за последние две недели, а меня все еще не с чем поздравить. Думаю, в этом не только моя вина, Роберт!

– О-о-о,– засмеялся Сомерсет,– вы хотели соблазнить принца всего лишь за четыре визита? Но, дорогая, даже с вашей красотой этого трудно добиться. Не забывайте, что имеете дело с избалованным мальчишкой, которому никогда и ни в чем не отказывали, и который, вдобавок ко всем своим недостаткам, еще и влюблен в другую женщину! Но не отчаивайтесь, во время вашего пятого визита его сердце растает, как растаяло когда-то сердце короля!

– Ах, Роберт, я уже не верю в успех этого предприятия.

– Хотите я открою вам один маленький секрет?

– Секрет любовного успеха?

– Ну что ж, можно и так сказать!

– О, тогда я вас внимательно слушаю.– В глазах отвергнутой красавицы появился проблеск интереса.

– Как вы думаете, чего больше всего на свете хочет мужчина?

– Мужчины слишком многого хотят… Не знаю, что и ответить.

– Правильно! Мужчина может многого хотеть в жизни: славы, почестей, титулов, богатства… Но все эти желания меркнут, если рядом появляется женщина, умеющая завораживать и покорять. Такая женщина как вы, графиня! Побольше терпения и настойчивости, и вы вернете себе прежнее положение при дворе.

– Ах, вам легко давать советы, а что делать мне? Принц заперся в замке, никого не принимает и избегает придворных развлечений. Признаюсь, Роберт, принц – первый мужчина, на обольщение которого я трачу столько сил и времени. Но он совершенно не понимает моих намеков и влюбленных взглядов. Боюсь, что и не поймет никогда!

– О нет, Анна, нет! Вы станете фавориткой…

– Только в том случае, если вам удастся вытащить эту интриганку де Монтрей из спальни Его Высочества.

– За это не волнуйтесь,– самодовольно рассмеялся Сомерсет.– Кое-что мне уже удалось! Рано или поздно птичка попадет в расставленные сети. И тогда, надеюсь, вы не забудете о нашей дружбе и поддержите мой проект?

– Как? Вы все еще не выкинули из головы эту идиотскую идею?– Глаза графини насмешливо изучали собеседника.– Любопытно, а как король относится к этому?

– Решение короля будет зависеть от мнения леди Дианы.

– Мне кажется, что ее решение будет не в пользу вашего проекта. Брак короля с Марией Медичи противоречит интересам леди Дианы.

– Ничего, я уже научился улаживать подобные сложности, у нас с леди Дианой полное взаимопонимание.

– Ну что ж, удачи вам,– проговорила Дорсет, протягивая руку для поцелуя.

– И вам, дорогая.– Сомерсет коснулся губами атласа ее перчаток.– Кстати, когда отправитесь к принцу в пятый раз, возьмите с собой человек пять-шесть охраны.

– Это еще зачем?

– Во-первых, Анна, такой прекрасной женщине, как вы, ездить без охраны – значит постоянно подвергаться опасности быть похищенной каким-нибудь не в меру ретивым поклонником, ну, а во-вторых, я слышал, что в этих местах появились разбойники…

Искусно инкрустированная золотом карета Сомерсета умчалась прочь. Если бы в этот момент внимательный наблюдатель вгляделся в лицо графини, он понял бы, что Дорсет удивлена и обижена.

Еще бы! Сомерсет, за все время их знакомства ни разу не пропустивший возможности воспользоваться ее благосклонностью, похоже, забыл, что она не только участница его запутанных интриг и хитроумных комбинаций, но и – прежде всего – женщина, у которой по милости этого праведного мальчишки Карла вот уже месяц не было любовника!

Анна до крови закусила губу, пытаясь подавить очередной приступ желания, которое все чаще и чаще заставляло ее мечтать чуть ли не о каждом поклоннике, предлагавшем ей свои душу и тело.

Даже теперь, несмотря на немилость короля, ей достаточно было улыбнуться, и многие из придворных кавалеров, окружавших Якова, сочли бы за честь для себя разделить с ней альков. Но поступить так, значило бы навсегда потерять надежду на благосклонность принца. Уж Анне-то хорошо было известно, что немного мужчин при английском дворе смогли бы удержаться и не похвастаться победой над очаровательной графиней Дорсет…

И вот теперь Сомерсет, принадлежавший к числу этих немногих, решил ограничиться комплиментом и исчез, оставив ее в одиночестве!

«Значит, Роберт, вас уже не интересуют секреты застежек моих панталон?!»– Забывшись, Дорсет произнесла эти слова вслух и, с силой задернув занавеску на окне экипажа, приказала недоуменно уставившемуся на нее Френку: «Трогай!».

ГЛАВА XXXVII

Неотразимый Джон

Так как лошади не спешили, а Фрэнк не считал нужным их подгонять, карета медленно тащилась по лесной дороге. Унылый пейзаж за окном да монотонное поскрипывание рессор навевали дремоту и, спустя некоторое время, графиня незаметно для себя погрузилась в сон. Ей казалось, что она стоит посреди огромной зеркальной залы… Ярко сияют люстры, чуть слышно играют скрипки, придворные улыбаются ей, но она, Анна, не отвечает ни на улыбки, ни на заискивающие поклоны. Ее глаза устремлены на принца Уэльского, который спешит к ней через весь зал и тоже смотрит только на нее…

До встречи оставалось несколько шагов, как вдруг оглушительный грохот выстрела, казалось, прозвучавшего прямо за стенкой кареты, вырвал Анну из сладкого сновидения. Она вскрикнула и в то же мгновение слетела на пол кареты, сбитая со скамьи сильным толчком. Слышалось ржание лошадей, грохот колес мчавшегося во весь опор экипажа и испуганные вопли кучера, пытающегося остановить перепуганных скакунов.

Через пару минут этой бешеной скачки Френк, видимо решив, что своя жизнь дороже, кубарем скатился с козел в придорожную канаву, а предоставленный самому себе экипаж сильно накренился и, пробалансировав немного на двух колесах, опрокинулся.

Когда графиня, лишившаяся от страха чувств, пришла в сознание, она обнаружила себя лежащей на спине; ее ноги были задраны вверх вдоль пола опрокинувшегося экипажа, а пышные юбки закрывали лицо, совершенно не давая ей возможности видеть что-либо вокруг себя.

С трудом освободив голову от юбок, Анна с ужасом обнаружила над собой чье-то широкое белозубое лицо, украшенное пышными рыжими усами. Глаза незнакомца восхищенно скользнули по голым ногам Анны, с недоумением остановились на кружевах коротких панталон и наконец встретились со взглядом насмерть перепуганной женщины.

«Это разбойник»,– решила Анна и попыталась что-то произнести, но вместо слов из ее горла вырвался лишь тоненький писк.

– Вы живы?– участливо поинтересовался разбойник.– Разрешите вам помочь, госпожа…

И графиня почувствовала грубую мужскую ладонь на своих до неприличия обнаженных ногах.

– Пусти, негодяй!– закричала она и попыталась лягнуть насильника пяткой в нос, но тот, увернувшись, с силой подтягивал графиню одной рукой, в то время как другая рука бесстыдно обследовала ее тело.

– Юбки, юбки…– недовольно ворчал разбойник,– хотелось бы мне знать, зачем женщинам столько юбок?… Да перестаньте же драться! Дайте лучше руку…

Нащупав, наконец, среди вороха тканей пальцы графини, мужчина рывком вытащил ее из кареты, но не удержался и, крепко прижав к себе Анну, вместе с ней упал в снег.

«Наверное, лучше не сопротивляться,– подумала Дорсет, чувствуя на себе тяжелое тело рыжеусого,– а то еще хуже будет…»

Она закрыла глаза и уже приготовилась покорно раздвинуть ноги, как вдруг насильник встал и, подняв свою жертву на ноги, принялся стряхивать снег с ее одежды. Анна широко распахнула глаза и с недоумением уставилась на мужчину, продолжающего заботливо чистить ее наряд. Добрые голубые глаза покровительственно и в то же время дерзко разглядывали даму, и Дорсет про себя отметила, что так смотрят кавалеры, уверенные в своем успехе у женщин.

Впрочем, для такой уверенности у него были все основания: геркулесово телосложение, правильные, хотя и несколько грубоватые черты лица, безупречной белизны зубы, делавшие неотразимой мужественную улыбку и, наконец, пышная шевелюра, в которую так приятно было бы запустить ласкающую руку…

Поймав себя на мысли, что она уже начинает сожалеть о несостоявшемся насилии, Дорсет слегка покраснела. Она уже поняла, что перед ней не разбойник, а, судя по одежде, слуга какого-то богатого дома.

– Благодарю за помощь,– просто сказала Анна.– Ты стал спасителем графини Дорсет. А как твое имя?

– Джон,– ответил незнакомец с неловким поклоном,– конюх у Его Светлости лорда Линдсона…

И Анна почувствовала что-то иное под внешней почтительностью его слов. А может быть, дело было даже не в интонации, а во взгляде – тот легкий еле уловимый маслянистый налет, безошибочно сигнализирующий опытной в амурных делах женщине, чего именно добивается от нее поклонник.

Казалось, красавец Джон догадывался о мыслях графини, потому что блеск в глазах конюха усилился, а лицо стало еще более мужественным.

«Господи,– вспомнила вдруг Анна,– да ведь он же минут пять разглядывал меня почти голую там в карете! Неужели этот мужик вообразил, что, если он увидел мои панталоны, то имеет право и на все остальное? А что он подумал, когда я закрыла глаза и чуть было не отдалась ему прямо на снегу?!»

Ее размышления прервало появление на дороге двух всадников. Они остановились возле кареты, и Анна узнала Изабеллу де Монтрей и Томаса Норфолка.

– О, графиня, мне нет прощения,– закричал Норфолк, еще не успев спешиться.– Мы приглашены лордом Бермингтоном и леди Глорианой принять участие в охоте на оленя, а Джон,– Норфолк кивнул на конюха,– сопровождал нас. Я решил научить леди Изабеллу стрелять из пистолетов, а когда выстрелил, обнаружил, что испугал ваших лошадей, и они понесли. Джон побежал наперерез карете, чтобы встретить ее за поворотом, а мы поспешили за вами следом…

Норфолк еще долго продолжал бы оправдываться, но Изабелла решительно перебила его:

– Анна, как вы себя чувствуете? Вы так бледны, не хотите ли нюхательной соли?

– Спасибо, дорогая.– Дорсет оперлась на руку Джона.– Ваш слуга уже привел меня в чувство, но не знаете ли вы, что с моим кучером?

– Уж не это ли чудище вы имеете в виду?– спросил Норфолк, со смехом указывая на облепленную снегом фигуру, которая прихрамывая приближалась к ним по дороге.

– Да,– сказала Дорсет,– это Френк. Завтра же прикажу найти мне другого кучера. А пока…– Она обратилась к Изабелле:– Послушайте, дорогая, не одолжите ли вы мне на время вашего Джона? Он бы мог помочь моим людям с ремонтом кареты, а потом я отправлю его вам обратно…

– Охотно,– согласилась Изабелла,– думаю, что и Джон не будет возражать…

– Я люблю разнообразие,– ответил Джон и вдвоем с Френком принялся устанавливать карету на колеса.

Когда старый Френк, кряхтя и охая, занял свое место на козлах, Дорсет попрощалась с леди Изабеллой и ее спутником. Затем, когда никто не мог этого заметить, Анна обернулась к Джону и подарила ему такой томный и многообещающий взгляд, что славный малый понял: пройдет совсем немного времени, прежде, чем он узнает, зачем графине Дорсет понадобились эти смешные кружевные штанишки, которые он видел на ее очаровательных ножках…

ГЛАВА XXXVIII

Выбор Его Величества

Король в задумчивости смотрел на догорающие в камине поленья, когда ему доложили о прибытии Его Высочества, принца Уэльского.

– Вы хотели меня видеть, Ваше Величество?– раздался с порога голос Карла.

Бледность, покрывающая лицо юноши, и темные круги под глазами окончательно утвердили короля в мысли, что осторожные намеки Сомерсета насчет тайной сердечной болезни Его Высочества более чем верны.

– Кажется, я догадываюсь, о чем пойдет речь,– печально улыбнулся Карл.

– Речь пойдет о вашей женитьбе,– жестко ответил король.

– Ваше Величество, вам отлично известно мое мнение относительно брака с инфантой Марией.

– Да, я получил вашу записку, но вы до сих пор так и не удосужились объяснить, почему так круто переменили свое решение.

– Я пытался, Ваше Величество, но вы не пожелали выслушать меня. Разве вы уже забыли?

– Я? Нет. Я ничего не забыл… Но вот вы, видимо, забыли о том, что станете королем этого бедного государства и что интересы Англии требуют, чтобы этот брак все-таки состоялся и состоялся как можно скорее!

– Ваше Величество, это невозможно,– тихо ответил принц.– Я люблю другую женщину и, как всякий другой мужчина, я имею на это право.

– Конечно,– согласился король,– я и не пытаюсь отрицать это. Вы можете любить, кого хотите, но жениться вы должны на испанской инфанте!

– Ваше Величество…

– Хватит, Карл, вопрос о вашем браке давно решен и вы должны подчиниться воле своего отца и суверена!

– Ваше решение убьет меня… неужели вам это безразлично?

– Все это вздор! Мальчишеские бредни, которые вы должны выкинуть из головы! Сегодня вы любите одну, завтра полюбите другую, а послезавтра – третью… Что бы творилось на свете, если бы каждый мужчина Женился на всех, кого он любил за свою долгую жизнь?!

– Отец, вы сделаете меня несчастным…– тихо прошептал принц.

– А сейчас вы счастливы? Ваше положение смешно и унизительно, ваша возлюбленная смеется над вами! Вчера мне подбросили анонимные стишки, в которых говорится, что вы и Сомерсет делите одну любовницу на двоих…

– Неправда! Ее оклеветали!– Принц побледнел. В глазах Якова промелькнули огоньки торжества, он и не надеялся так метко попасть в цель.

– Бедный мой мальчик,– проговорил король с неподдельным сожалением.– Ну, хватит, выкиньте все это из головы и давайте займемся делом. Вчера я беседовал с доном Гондомаром. Он выразил твердую уверенность в том, что инфанта будет счастлива с вами, Карл, и намекнул, что Филипп желает осчастливить свою сестру как можно скорее. Сами понимаете, я должен был пообещать ему, что вопрос этот решится на будущей неделе, после того, как парламент одобрит выбор Вашего Высочества. И, следовательно, на следующей неделе вы явитесь в парламент в качестве жениха инфанты Марии. А если не явитесь, то, мне кажется, ваша возлюбленная очень скоро пожалеет о вашем решении!

Карл медленно поднялся с кресла и положил ладонь на рукоять шпаги:

– Вы угрожаете мне, Ваше Величество?

– Я предупреждаю вас,– холодно ответил король.

Карл подошел к окну и побелевшими ладонями уперся в мраморный подоконник. «Король прав, король прав,– с ужасом подумал он,– я погублю Изабеллу своим упрямством. Да и разве мне теперь не все равно, кого назвать своей супругой после того, как она отвергла меня…»

– Я жду ответа,– напомнил Яков.

– Я подчиняюсь вашей воле,– глухо ответил принц.– Прощайте, Ваше Величество, и да простит вас Бог…

* * *

«Кажется, все закончилось как нельзя лучше,– решил король, оставшись в одиночестве.– Хорошо, что мальчишка не поинтересовался, кого я подразумеваю под его возлюбленной, ведь плут Сомерсет так и не назвал имени этой особы…»

Король негромко рассмеялся и дернул за шнурок колокольчика. Дверь кабинета тотчас распахнулась и перед Его Величеством предстал невысокий мужчина с умными черными глазами.

– Бэкон,– обратился к нему король,– я сделал то, что вы мне советовали.

– Я всегда говорил, что вы, Ваше Величество, самый ловкий политик из всех, кого знал мир.

– Теперь дело за вами. И помните: не бывать вам лордом-канцлером, если парламент не одобрит этого брака!

– Я буду стараться, Ваше Величество,– еще раз поклонился Бэкон.

– Ну что ж, идите и пригласите ко мне леди Диану,– распорядился король.

– Леди Диана около получаса назад заходила в приемную и просила передать Вашему Величеству, что у нее разыгралась мигрень. Она просила не беспокоить ее.

– Жаль, жаль, в последнее время у нее частенько болит голова. Видимо, это связано с беременностью… Тогда пригласите сюда графа Сомерсета.

– К сожалению, графа нет, он…– начал было Бэкон.

Но король тут же перебил его:

– Проклятье! И так каждый раз, когда мне хочется отдохнуть… Ну, а лорд Бермингтон здоров?

– Да, Ваше Величество.

– Отлично, тогда подите скажите ему, что я желал бы сыграть партию в ломб и буду ждать его и леди Глориану в малиновой гостиной.

Выждав некоторое время после ухода Бэкона, Яков поправил перед зеркалом шляпу, подкрутил усы и, насвистывая мотивчик фривольной песенки, покинул кабинет.

ГЛАВА XXXIX

Тайное пророчество

Когда шаги короля затихли в коридоре, складки одной из драпировок зашевелились и оттуда осторожно выглянула чья-то глуповатая физиономия. Убедившись, что в комнате никого нет, обладатель глуповатой физиономии покинул свое убежище и с любопытством уставился на портрет принца Карла, висевший в нише возле камина.

«Однако ж, как Его Величество ловко одурачил собственного сына!– с восхищением прошептал таинственный посетитель.– Недаром милорд предупреждал, что Яков – натура, склонная к надувательству…»

С этими словами незнакомец неторопливо подошел к бюро и преспокойно принялся изучать бумаги Его Величества, но, к его великому разочарованию, ничего, кроме любезных писем к Филиппу Испанскому, да записок ювелиру и парфюмеру, там обнаружить не удалось.

Незваный гость цепким взглядом окинул комнату и направился к стоявшему в углу большому книжному шкафу, одна из створок которого была слегка приоткрыта. Распахнув дверцы, он увидел резную шкатулочку из слоновой кости, аккуратно задвинутую меж позолоченных книжных корешков. Внутри шкатулочки лежало свернутое в трубочку письмо.

Похоже, именно оно и было предметом настойчивых поисков.

«Наконец-то!»– приглушенно воскликнул незнакомец, торопливо разворачивая тонкий пергамент, и тут же из его груди вырвался вздох разочарования: пергамент был абсолютно пуст.

Поразмыслив с минуту, шпион схватил с рабочего стола короля подсвечник, подошел к камину и трясущимися от возбуждения руками принялся зажигать огонь. Затем он развернул свиток и поднял его над пламенем так, чтобы оранжевые язычки не могли причинить ему никакого вреда.

Через некоторое время на пергаменте начали проступать поначалу неясные строки, которые, по мере нагревания, становились все отчетливее. Теперь уже было ясно, что текст составлен на латыни. Незнакомец положил свиток на стол и прочел следующее:

Три дня назад я ждал гостей,
Предсказанных судьбой.
И вот в урочный час пришли
Они ко мне гурьбой.
Средь них был ты –
Краса земли и гордость королей,
Но маска черная твой лик
Скрывала от людей.
Открыла имя мне твое
Померкшая звезда.
Прости, король, что не узнал
Средь слуг твоих тебя.
Ты знать хотел судьбу свою,
Судьбу своих друзей
И той, чье счастье для тебя
Теперь всего важней.
Я просьбу выполнил твою,
Но то, что я узнал,
Поднимет в сердце короля
Страстей недобрых вал.
Надеюсь, ты не позабыл
Все то, что обещал.
И мудреца не заключишь
В глухой сырой подвал.
Теперь открыть тебе решусь
Ужаснейшую весть:
Друзья покинули тебя,
Врагов твоих не счесть.
Увы, к возлюбленной твоей,
Едва уйдешь ты прочь,
Придет другой и с ним она
Закончит эту ночь.
Ее любви не доверяй,
Ее любовь – обман!
Увидишь сам, узнаешь сам,
Был призрачным твой рай.
И тот, кто другом был тебе,
Увы, тебя предал.
Все это в звездном небе я
Сегодня прочитал.
Прощай, Стюарт, прощай, король,
Увы, жесток твой рок.
Нет больше у тебя друзей.
Ты страшно одинок.
Еще, король, ты должен знать,
Что здесь всему виной
Проклятье матери твоей…
Прощай же, Бог с тобой.

Содержание письма, по-видимому, повергло читающего эти строки в полное недоумение.

«Что за чертовщина?– прошептал он, изумленно разглядывая пергамент.– Похоже на пророчество… Но неужели король настолько суеверен, чтобы всерьез воспринимать этих предсказателей судьбы? Впрочем, на прошлой неделе, говорят, в Лондон прибыл странствующий философ-иудей. Жена господина Бакстера рассказывала, будто он творит чудеса. Так значит, король встречался с ним… Что ж, лорду Солсбери эта белиберда, безусловно, покажется интересной!

Незнакомец огляделся в поисках бумаги и заметил на столе стопку чистых листов с королевским гербом и золотой вязью по краям.

«Было бы забавно использовать для этой цели бумагу Его Величества,– ухмыльнулся он.– Милорду это понравится.»

И ловкий малый без малейшего душевного трепета с удобством обосновался за столом монарха и принялся переписывать пророчество. Когда этот труд был закончен, он, рассудив по-видимому, что здесь больше делать нечего, поспешил в спальню короля. Там, за пышным альковом, пряталась потайная дверь, известная, по мнению Его Величества, лишь ему одному.

Шпион отворил дверь и, спустившись по крутой узкой лестнице, очутился перед другой точно такой же дверью, которая вела в гардеробную леди Дианы.

О, гардеробные!… Эти дивные комнаты могли бы немало поведать миру о своих хозяйках. Недаром утверждают, будто о женщине нельзя сказать ничего определенного, пока не побываешь в сердце ее дома – в гардеробной. Сколько амурных тайн скрывают темные вечерние накидки? А платья? Любому из них о теле женщины известно больше, чем самому пылкому и трепетному любовнику. Каждый мужчина должен хоть однажды попытаться проникнуть туда, если он хочет понять загадочную женскую душу…

Но незнакомец, не тратя времени на обследование гардеробной, осторожно подкрался к двери, ведущей в спальню фаворитки, и припал к ней ухом, надеясь, что в комнате уже никого нет и ему удастся выскользнуть незамеченным.

Однако, в спальне раздавался беззаботный щебет леди Дианы:

– О, вы не можете себе представить, как я хохотала! А Его Величество потом стал мне выговаривать, дескать, я вела себя глупо. Ах, король иногда бывает так груб со мной! Наверное, вы не поверите, но я часто плачу по ночам!

– Не поверю,– согласился невидимый собеседник леди Дианы.– Со мной по ночам вы не плачете…

«Не может быть!– прошептал потрясенный шпион, припадая глазом к замочной скважине.– Нет, несомненно это он!»

ГЛАВА XL

"Антоний и Клеопатра"

«Дорогая тетушка!

События, о которых вы мне сообщаете, и в самом деле кажутся удивительными. Мой отец, маркиз де Монтрей поддерживает мятежных принцев?!! Я никогда не считала отца сторонником партии королевы, однако то, что он открыто принимает Конде в своем замке после того, как вышеупомянутый вельможа покушался на жизнь и свободу законных французских государей, кажется мне, мягко говоря, неразумным. И если для маркиза де Монтрей мнение его единственной дочери все еще что-то значит, он послушается голоса рассудка, сумеет порвать с бунтовщиками и окажет поддержку Ее Величеству. Отец мой всегда отличался благородством действий и суждений. Так напомните ему, что благородные люди не воюют против женщин и детей!

Дружба д'Эскара с маршалом д'Анкром – весьма неожиданная новость. Вы правы, утверждая, что это благотворно скажется на придворной карьере барона. Но это по-прежнему не волнует меня, я не изменила своего решения и не собираюсь именоваться баронессой д'Эскар.

Не верьте выдумкам сэра Томаса, будто я желаю выйти замуж за англичанина. Я вообще не собираюсь делать этого в ближайшее время.

На этом позвольте закончить. Поцелуйте за меня дорогого кузена. Надеюсь, что он уже излечился от любовной тоски по госпоже де Бюиссон.

Ваша Изабелла».

Едва девушка успела поставить точку, как в дверь постучали и на пороге появилась Эмма.

– Леди Изабелла, вы опять пишите?

– Почему опять?– удивилась девушка.

– Ну, как же… ведь вчера вечером вы тоже писали. Я сама видела: у вас свечи горели допоздна…

– О, Эмма, да ты оказывается любопытна не в меру!

– Да я просто решила погулять в саду, ну и заметила, что в вашем окне свет,– оправдывалась служанка.

– Так ты вчера гуляла в саду?– улыбнулась Изабелла.– И, конечно же, в обществе Джона!

– Нет, госпожа,– печально ответила Эмма.– Мы редко видимся с Джоном в последнее время…

– Ну, ну, успокойся,– Изабелла погладила девушку по плечу.– Я вернусь, и мы подумаем, как проучить твоего ветреного поклонника.

– Лорд Линдсон,– спохватилась Эмма,– послал: меня передать, что большой экипаж уже готов.

– Что ж, и я готова.– Девушка сложила листок втрое и на обратной стороне письма вывела каллиграфическим почерком имя адресата.

После того как письмо было запечатано цветным воском, Изабелла обернулась к служанке и проговорила:

– Эмма, это письмо нужно отправить во Францию. И еще…– Изабелла достала из ящика стола овальную шкатулочку черного дерева.– Здесь бриллиантовый гарнитур. Одна дама просила меня одолжить ей эти драгоценности на некоторое время. Поэтому ты передашь эту шкатулку ее посыльному.

– А как он будет выглядеть?– поинтересовалась Эмма.

– Этого я и сама не знаю,– ответила Изабелла.

– Но не могу же я отдать это первому встречному…

– Конечно, нет. Ты отдашь шкатулку только тому, кто скажет: «Вы, моя красавица, похожи на прекрасную жемчужину, но я больше предпочитаю бриллианты.» Запомнила?

Мисс Клер встретила девушку беззлобным ворчанием:

– Дорогая, мы с графом и не предполагали, что вы так долго будете наряжаться!

– Мне очень жаль, что я вас задержала, но я дописывала письмо тетушке и очень торопилась.

– Вы писали маркизе?– Лорд Линдсон посмотрел на Изабеллу,– Надеюсь, вы передали ей поклон от меня?

Изабелла ответила виноватым взглядом.

– Я очень торопилась…

– Одним словом, юная леди, вы забыли,– констатировал огорченный граф.

– Но в следующий раз я обязательно…– попыталась оправдаться Изабелла.

– Не будем больше говорить об этом,– перебил ее Линдсон.– И не расстраивайтесь, иначе король решит, что мы не оценили спектакль и мастерство его актеров.

– А правда, что раньше спектакли господина Шекспира не сходили со сцены королевского театра?– спросила девушка, надеясь загладить свой промах.

– Конечно,– оживился Линдсон.– У королевы была прекрасная труппа и она очень любила Шекспира. Вернее, Елизавета любила своего молодого фаворита графа Эссекса, а тот, в свою очередь, покровительствовал сочинителям.

– Отец рассказывал, что во время своего пребывания в Лондоне, он видел спектакли господина Шекспира в театре «Глобус» и очень хвалил их.

– Да,– согласился Линдсон,– в то время весь свет был в восторге от «Ромео и Джульетты». Правда, королева отдавала предпочтение его сочинениям о Ричарде III и Генрихе VI. Ведь она сама была из династии Тюдоров и ей не могли не нравиться спектакли, где врагов ее деда – славного Генриха VII изображали коварными и беспощадными варварами…– Старый лорд улыбнулся.– Помню, в детстве, когда я не слушался, кормилица пугала меня призраком Ричарда Йоркского.

– А какой спектакль будет сегодня?– поинтересовалась Изабелла.

– «Антоний и Клеопатра». Я еще не видел его, но, судя по тому, что о нем говорят, это история о повзрослевших Ромео и Джульетте…

* * *

Спустя некоторое время лорд Линдсон и сопровождаемые им дамы уже сидели в роскошном зале королевского театра. Было душно и многолюдно. По-видимому, Шекспир все же не вышел из моды, как уверяла Джейн Норфолк.

Позолоченные двери центральной ложи отворились и на пороге показался улыбающийся король в сопровождении леди Дианы, принца Уэльского и своего любимого шута, которого в шутку прозвали Парисом.

Шут был настолько безобразен, что яблоко любви из рук этого Париса не решались принимать даже нищие куртизанки. В отместку за свои неудачи Парис сочинял весьма неплохие куплеты, в которых жалил придворных красавиц и их удачливых любовников.

Едва король и принц заняли свои места, как на подмостки вышел невысокий полноватый старик.

– Это господин Шекспир,– шепнула леди Клер на ухо Изабелле.

Низко поклонившись королевской семье, старик заговорил:

– Я счастлив представить свое творение на суд образованнейшего из королей. Я знаю, как Его Высочество, принц Уэльский, интересуется историей древнего Рима и Египта. Я верю, что мой спектакль потрясет души многих здесь собравшихся, ибо великий прорицатель и звездочет предсказал ему невиданный успех…

– Невиданный успех! Невиданный успех! – раздались пронзительные вопли шута. Парис вспрыгнул на сцену и принялся паясничать.– Многие из великих писали про Антония и Клеопатру! И я, Шекспир, тоже не остался в стороне! Еврейский колдун пророчит мне вечную славу! Но Парис не верит колдунам и их пророчествам! И наш король не верит в пророчества проклятых иудеев!

Выходка шута привела короля в еще более веселое настроение, и он довольно расхохотался:

– Парис, уступи место Шекспиру! Твое время еще не пришло.

Почувствовав поддержку короля, шут продолжал кривляться:

– Нет, Яков Стюарт. Ты лучше ответь: «Веришь ты в пророчества колдунов?»

– Да нет, конечно, убирайся со сцены, дурацкий шут,– смеялся король.

Но остальные придворные не решались смеяться: наряд шута копировал костюм лорда Солсбери, а тот, как известно, не прощал насмешников.

Наконец, шут занял свое место у ног Его Величества и спектакль начался.

Актриса, игравшая Клеопатру, была необыкновенно хороша, и Изабелла поделилась своим мнением с Джейн Норфолк.

– У этой актрисы очень трагичная судьба,– прошептала в ответ Джейн.– Ее зовут Рафаэлла, но это вовсе не настоящее имя, а так, для театра. Она итальянка, ее отец был богатым купцом. Когда Рафаэлле исполнилось пятнадцать лет, отец взял ее с собой в Бомбей, где у него были какие-то торговые дела. Но им не повезло: на корабль напали пираты. Они забрали все: золото, ткани, товары… а всех, кто находился на корабле, взяли в плен. Несчастную Рафаэллу продали в рабство в Константинополе. С тех пор она больше никогда не видела своего отца. Она попала в гарем турецкого султана и три года была его любимой наложницей.

Потом султан подарил ее своему приятелю. Страсть этого темпераментного вельможи несомненно погубила бы красавицу, если бы она не бежала с одним рабом-индусом.

Беглецам удалось попасть на наш военный корабль и все шестьдесят дней пути Рафаэлле приходилось терпеть грубые ласки пьяных солдат. Когда корабль прибыл в Лондон, она вместе со своим индусом привязалась к бродячим артистам. И тут, наконец-то, удача улыбнулась ей: на одном из представлений Рафаэллу заметил господин Шекспир. Он взял ее в свой театр, а потом ей предложили играть в королевской труппе…

– Это невероятно!– прошептала пораженная Изабелла.– Ей столько пришлось вынести!

– Да,– согласилась Джейн Норфолк,– у нее было слишком много мужчин. Пожалуй, даже графиня Дорсет не могла бы соперничать с ней в этом вопросе!

Пока Изабелла болтала с Джейн, Томас Норфолк не сводил с нее влюбленного взгляда. Заметив это, Сомерсет шепнул принцу Уэльскому:

– Мадемуазель де Монтрей совсем свела с ума нашего Норфолка! Жалко смотреть на бедолагу. Скорей бы уж они поженились…

Его Высочество, перехватив взгляд Норфолка, побелел от ярости и прошептал сквозь зубы:

– Господину «Подайте Христа ради» не на что надеяться: мадемуазель Изабелла не так глупа, чтобы подавать нищему то, что может принадлежать королю!

Изабелла повернулась к Джейн, чтобы ответить на очередное замечание подруги, и в этот момент увидела за колонной мужчину, который пристально ее разглядывал. Заметив, что обнаружен, мужчина отступил за колонну, но девушка уже успела разглядеть его. В последнее время она часто замечала таинственного незнакомца, следующего за ней везде, куда бы она ни отправлялась, но успокаивала себя тем, что это, наверное, кто-то из ее поклонников. Однако, на этот раз он был без шляпы, которая прежде мешала разглядеть его лицо.

Изабелла побледнела. Это был Стоун, капитан стражников, тот самый, который остановил карету лорда Линдсона в день казни несчастных ведьм. Он не мог попасть в королевский театр без чьего-то очень высокого покровительства, и Изабелле нетрудно было сообразить, чье задание выполняет этот человек.

Девушка поняла, что Солсбери, если и не знает наверняка о ее миссии в Англии, то по крайней мере, догадывается об этом. Ей стало страшно, впервые она до конца осознала, сколь многим рискует ради королевы…

«Я должна как можно скорее встретиться с Сейфолком и выведать у него все, что известно обо мне этой старой лисице»,– решила девушка.

– Ах, дорогая,– удивленно воскликнула Джейн Норфолк,– неужели на вас так подействовала эта трагедия? Вы так бледны… Того и гляди упадете в обморок…

– Шекспир просто гений!– ответила Изабелла, овладевая собой.

– Я тоже так думаю,– раздался за ее спиной мелодичный мужской голос.

– Сейфолк! Неужели это вы?– обрадованно воскликнула Изабелла и мысленно поблагодарила Бога за то, что он услышал ее молитвы.

ГЛАВА XLI

Разделяй и властвуй

Королева с видом мученицы уперлась руками в стену.

– Затягивайте!– приказала она молоденькой рыжекудрой служанке.

Камеристка с силой стянула шнуровку корсета.

– Затягивай туже!– командовала королева.– Еще, еще!

Лицо камеристки побагровело от напряжения, на белоснежных обнаженных до локтя руках вздулись голубоватые жилки.

– Еще туже! Еще…

– Но, Ваше Величество, вы же задохнетесь,– попробовала было возразить девушка.

– Ах, Жоржетта,– в досаде воскликнула королева,– вы просто ни на что не годитесь. Я уже начинаю жалеть о том, что удалила донну Стефанию.

– Но, Ваше Величество, ведь донна Стефания оказалась подлой предательницей!– пискнула камеристка и так рванула шнурки корсета, что королева похудела сантиметров на десять.

– О,– простонала Мария Медичи,– хватит, хватит. Достаточно! Ты же задушишь меня…

Жоржетта ослабила хватку и закрепила шнуровку узлом.

– Доброе утро, Ваше Величество!– на пороге возникла приземистая фигура Леоноры.

– Я бы не сказала, что это утро доброе,– сердито ответила королева.– Ваша протеже не справляется со своими обязанностями. Она не умеет даже зашнуровывать корсет! Где вы только ее нашли?!

– О, Ваше Величество, бедняжка Жоржетта так предана вам, она сумеет заслужить вашу признательность, только дайте ей время…

Королева еще раз взглянула на рыжую красотку, которая отнюдь не выглядела удрученной.

– Ваше Величество, вы не пожалеете о своей доброте,– заверила ее Леонора, подумав, что может Жоржетта и впрямь неважная камеристка, зато, благодаря ей, становится известен каждый шаг Марии Медичи и д'Анкра.

Леонора уже знала, что маршалу, в отличие от королевы, новая камеристка пришлась по вкусу. И Жоржетта, опуская глаза перед королевой и поднимая юбки перед ее фаворитом, могла сделать весьма успешную карьеру при дворе.

Вскоре туалет королевы был окончен и она отослала камеристку прочь.

– Прежде я считала, что главное достоинство слуг – преданность, теперь я знаю, что это еще не все,– вздохнула Мария Медичи.

– Ваше Величество, на свете не так уж много людей, способных быть преданными,– возразила Леонора.– Именно на них опирается трон. Вспомните Маскарди!

– О, Маскарди, мой бедный Маскарди! – всхлипнула королева.– Как я теперь сумею отблагодарить его за все, что он сделал для меня?

– Вы уже отблагодарили Маскарди, сделав его сына своим пажом,– напомнила Галигай.

– Кстати, вручили ли мальчику те две тысячи ливров, которые я ему передавала?

– Да, Ваше Величество. Но сначала он не хотел их брать. Юный Франческо решил, что вы собираетесь отправить его обратно в Италию, но когда узнал, что назначен вашим пажом, то чуть не зарыдал от радости. Этот юноша одержим одной идеей: отомстить за смерть отца и друга.

– Так значит, бедный Анри де Фортенак был его другом? Я не знала об этом,– сочувственно вздохнула королева.– Друзья уходят, а враги остаются… Вчера я обратилась за деньгами к сю-ринтенданту финансов, но герцог мне нахально заявил, что если я буду потакать всем требованиям принцев, то разорю казну!

– Другими словами, Сюлли отказал вам? И он посмел сделать это?!

– Представьте себе: мне пришлось уйти ни с чем,– разгневанно заявила королева.

– Боже, какое нахальство!

– Он всегда раздражал меня. Еще при жизни Генриха он вел себя вызывающе!

– Нахальство – опасная болезнь, но против него есть неплохое средство.– Леонора многозначительно посмотрела на королеву.

– Какое?

– Отставка, Ваше Величество. Только отставка! Покажите Сюлли, кто же на деле является слугой, а кто господином.

Королева отвела глаза. Леонора, заметив ее нерешительность, усилила атаку.

– Ваше Величество, я давно уже советовала вам отправить герцога в отставку и, если бы много месяцев назад вы согласились со мной, то сейчас не пришлось бы прибегать к помощи ростовщиков.

– О, Леонора,– из груди королевы опять вырвался протяжный вздох,– вы, конечно же, правы. Завтра же дам указания на этот счет Виллеруа. Но пока избавить меня от проблем с деньгами может только Дешасью. А он такой же негодяй, как и герцог!

– Он запросил огромные проценты?– насторожилась Галигай.

– Хуже, Леонора, хуже.– Королева вскочила с кресла и заметалась по комнате.– Он потребовал земли и титул барона, заявив, что его преданность трону должна быть оплачена по заслугам.

– Но это не самое страшное,– усмехнулась Леонора.– Надеюсь, вы согласились?

– У меня не было иного выхода…– ответила Мария Медичи.– Одно меня радует: де Ла-Гарду все же удалось договориться с Филиппом. Он согласен подождать с подписанием брачных контрактов.

– Он сделал это?– удивилась Леонора.– Невероятно!

– Я тоже не верила в обещания графа,– задумчиво проговорила королева,– но, похоже, он – человек слова. Теперь насчет Испании я спокойна, а вот Англия…

– Да, Яков I не торопится с предложением руки и сердца,– злорадно заметила карлица.– Мадемуазель де Монтрей, как видно, не обеспокоена бедственным положением своей королевы!

– Она пишет, что все еще не сумела добиться аудиенции у Его Величества, зато ей удалось склонить на свою сторону графа Сомерсета.

– Любопытно…– Тонкие губы фаворитки растянулись в скептической улыбке.

– Де Монтрей утверждает, что граф поддержал эту затею. И что в скором времени вопрос благополучно разрешится. Ведь Сомерсет имеет немалое влияние на своего суверена.

Леонора встала с кресла, подошла к стене и отдернула занавес, скрывающий картину.

– Ваш портрет превосходен,– заметила она.– Я думаю, что настало время отправить его в Лондон. Портрет и красноречие нашего нежданного союзника убедят короля поторопиться.

– Может быть, может быть…– проговорила Мария Медичи, вертя в руке изящное зеркальце в золотой оправе.– Но что скажет король, когда увидит, что я… Ну, что я не совсем похожа на ту, которая изображена на портрете… Де Монтрей пишет, что у короля очень красивая любовница!

– Габриэль д'Эстре тоже была красива, но Генрих IV женился на вас,– напомнила карлица, несколько отклоняясь от истины.

– Тогда я была моложе… Ах, Господи, кто там еще?– с досадой воскликнула королева, но увидев входящего маршала д'Анкра, сменила гнев на милость.– О, это вы, мой друг. Простите, что я так нелюбезно вас встретила. С некоторых пор я не чувствую себя в безопасности в собственном дворце… Ах, я так несчастна!

– О, моя королева,– проговорил Кончини, с жаром целуя протянутую руку,– я никогда не покину вас!– И, покосившись на жену, добавил: – И Леонору тоже!

Королева милостиво улыбнулась.

– Ее Величество очень обеспокоена положением дел в государстве,– сухо сообщила супругу Леонора Галигай.

– Да, положение неважное,– рассудительно произнес д'Анкр.– Даже, я бы сказал, отчаянное положение!

– Но небезнадежное…– проговорила Леонора, презрительно рассматривая кружева на панталонах супруга.– Раз принцы просят денег и должностей, так дадим им все это!

– Вы шутите, Леонора,– воскликнула изумленная королева.

– Дадим, но не всем,– пояснила Галигай.– Скажем, Конде, Суассону и Гизу дадим, а Буиль-ону, Неверу и Вандому – нет. И, если первые примут дар, то последние почувствуют себя обделенными. Ну, а после этого обиженные и обласканные вашим вниманием принцы расколются на мелкие групки и войска, верные Вашему Величеству, возьмут их голыми руками!

– О, Леонора…– Королева с благодарностью посмотрела на фаворитку.

– Осталось только найти человека, который сможет это сделать,– добавила Галигай.

– Кажется, я знаю, кого вы имеете в виду, дорогая,– перебил ее Кончини, довольно покручивая правый ус.– Это, конечно же, барон д'Эскар. Он так предан королеве!

– Нет, дорогой,– холодно возразила Галигай.– Я имею в виду не д'Эскара.

– Тогда, может быть, герцога д'Эпернона? Как-то раз он уже помог королеве,– не смущаясь продолжал д'Анкр.

– Вы имеете в виду ту историю, когда герцог ворвался в парламент и заявил, что Генрих за минуту до смерти сообщил ему свою последнюю волю, которая заключалась в том, чтобы назначить регентшей меня, а не Конде?– спросила королева, влюбленно глядя на своего кумира.

– Да, моя королева,– ответил д'Анкр.

– И все же я имею в виду не его,– вмешалась Леонора,– безжалостно разрушив идиллию влюбленных.– Конде никогда не станет прислушиваться к мнению того, благодаря кому он лишился власти.

– Похоже, вы хотите отправить с этой опасной миссией меня?– настороженно спросил д'Анкр.

– О, нет, Леонора, нет,– испуганно замахала руками королева.– Нет! Это невозможно!– Королева запнулась и покраснела.– Д'Анкр – маршал, а не дипломат!

– Для выполнения этой миссии нужен человек, против которого принцы не могут быть настроены враждебно вследствие прежних конфликтов и личных обид,– проговорила Леонора, которой наскучило дразнить своих собеседников.– Здесь действительно нужен ловкий и хитрый дипломат. Лучше всего – священник, во Франции они, как никто иной, умеют лавировать и достигать согласия в самых сложных ситуациях.

Королева и д'Анкр недоуменно переглянулись и обменялись скептическими улыбками.

– Да, Ваше Величество, это так,– подтвердила Галигай.– Примером может служить хотя бы то, что католики все же сумели договориться с гугенотами! О религиозных войнах во Франции уже давно ничего не слышно…

– Продолжайте,– проговорила королева и опять посмотрела на д'Анкра.

– Так вот, тот, на кого вы возложите дело спасения Франции и трона, помимо всего прочего должен обладать тонким изворотливым умом. Ему нужно так обрисовать положение, чтобы принцы решили, что примирение с вами им куда выгоднее, чем поддержание амбиций Конде! И не забывайте: Филипп III ждет подписания брачных контрактов и долго ждать он не будет.

Услышав последние слова, королева вздрогнула и переключила внимание с маршала на Леонору.

– Что вы предлагаете? О ком вы говорите?– растерянно произнесла она.

– Я говорю об епископе Люсонском и предлагаю отправить его к мятежникам.

– Вы считаете, он сумеет убедить принцев?…– недоверчиво осведомилась королева.

– Если это и может кто-то сделать, то только он,– решительно ответила Леонора.

Королева изо всех сил стиснула в руках веер из слоновой кости, ажурные пластинки жалобно хрустнули.

– Хорошо… я согласна,– обреченно выдохнула она.– Я приму епископа после обеда.

– Это мудрое решение, Ваше Величество.– Леонора не удержалась от торжествующей улыбки.– Позвольте мне сейчас же сообщить епископу ваше решение.

– Конечно.– Королева с видом заговорщицы посмотрела на Кончини.– Конечно, идите, а вы, маршал, останьтесь, я хочу обсудить с вами план военной кампании.

– С удовольствием,– ответил д'Анкр, провожая взглядом неуклюжую фигурку жены.– Так на чем мы остановились в прошлый раз?– игриво спросил он у королевы, как только в коридоре стихли шаги Леоноры.

– Ах, не будем вспоминать, лучше начнем все сначала,– прошептала королева, со стоном падая в его объятия.

ГЛАВА XLII

Арман Жан дю Плесси д'Ришелье, епископ Люсонский

Запечатав письмо, Леонора приказала служанке отнести конверт на улицу Блан-Манто и вручить его лично в руки епископу Люсонскому. Едва посыльная скрылась из глаз, Леонора опустилась в кресло и взглядом, полным ожидания, уставилась на дверь. Дом, который снимал епископ, находился в двух шагах от Лувра, а значит, пройдет совсем немного времени, и Леонора снова увидит его.

Она уже не пыталась обмануть себя, будто видит в Люсоне только умного и надежного союзника, о котором мечтала всегда. Теперь Леонора знала, что ее чувства к Арману куда глубже и сильнее. Она впервые ощутила себя женщиной и хотела очаровывать и покорять.

Прошло минут пятнадцать, а может и больше, наконец, Леонора услышала негромкие шаги, и в дверь вошел тот, кого современники тогда знали под именем епископа Люсонского и кому впоследствии предстояло войти в историю под славным именем кардинала Ришелье.

На вид епископу можно было дать лет двадцать пять. Лиловая сутана оттеняла матовую бледность кожи и подчеркивала благородные черты лица. Высокий лоб говорил о незаурядном уме, длинный с горбинкой нос – о решительности и желании во что бы то ни стало добиться своего, а волевой рот служил признаком честолюбия. Узкие, приподнятые вверх усы и заостренная на испанский манер бородка выдавали в Люсоне человека светского, стремившегося скорее к роскоши двора, нежели к уединению в своей обители. Его нельзя было назвать красивым, но глубокий взгляд больших серых глаз производил на женщин неотразимое впечатление. И епископ знал это.

Стремительно поднявшись навстречу гостю, Леонора проговорила:

– Ну, наконец-то, вы пришли. Королева ждет вас…

В ответ Люсон улыбнулся:

– Королева? Меня? Вы, должно быть, шутите?

– Я? Нет… Надеюсь, что и вы не шутили, когда говорили о желании служить королеве Франции! Сегодня я говорила о вас с Ее Величеством, и королева согласилась отправить вас в Монтиньи.

– О, мадам, как мне благодарить вас!– вскричал обрадованный епископ.

– За что?– возразила Леонора, и в голосе ее прозвучала неподдельная печаль.– Ведь я отправляю вас в логово врагов. Я подвергаю вас смертельной опасности!

– Нет, мадам, вы доверяете мне спасение Франции, и я докажу вам и королеве, что вы сделали верный выбор! Ну, а если мне суждено погибнуть…

– О, нет,– горячо воскликнула Леонора,– вы не погибнете. Я позабочусь о вашей безопасности!

– Мадам, если кардинала Пьера де Берюля, представившего меня ко двору, я считаю своим крестным отцом, то вас я прошу быть моей крестной матерью,– проговорил Люсон и почтительно поклонился.

– Идите, епископ, идите. Королева ждет вас,– проговорила Леонора, подавляя тяжелый вздох.

Нет, не крестной матерью ей хотелось быть для него, а нежной и преданной возлюбленной. Ведь каждая женщина хочет быть любимой и желанной. И даже такая умная и проницательная особа, как Леонора Галигай, отнюдь не была исключением из этого правила.

Подождав, когда за ее протеже закроется дверь, Леонора Галигай позвала служанку и приказала ей разыскать Франческо Маскарди, сына факелоносца и друга Анри де Фортенака, погибших от руки принца Конде. Леонора знала, что жажда мести, сжигавшая юношу, заставит его верно служить интересам королевы и ее личным интересам. А это означало, что лучшего спутника для Армана во время предстоящего ему опасного путешествия нельзя было и желать.

* * *

На следующий день, едва забрезжил рассвет, епископ Люсонский покинул Париж, увозя с собой надежды королевы и сердце ее фаворитки.

ГЛАВА XLIII

Позднее прозрение

Изабелла выпорхнула из портшеза и, махнув на прощание Эмме рукой, поспешила к небольшому, но весьма опрятному каменному особнячку, скрывающемуся в глубине сада. Очевидно, служба у лорда Солсбери помогла Сейфолку поправить финансовые дела, и молодой щеголь не преминул обзавестись собственным домом и прислугой.

Изабелла постучала четыре раза, как и было условлено, и через минуту дверь распахнулась.

– Мадемуазель,– воскликнул хозяин дома,– мне очень хочется быть галантным и снисходительным, но вы опять опоздали почти на два часа. И я хотел бы знать, каким образом вы собираетесь компенсировать мне потерянное время?

– Таким же, как и в прошлый раз,– беззаботно ответила Изабелла, развязывая шнурки накидки.

– Другими словами, вы мне опять позволяете невинный поцелуй? Охотно воспользуюсь этим! – Сейфолк нагнулся и поцеловал Изабеллу в щеку.– Но на этот раз опоздание будет стоить вам несколько дороже!

– Чего же вы потребуете?– кокетливо спросила девушка.

– Какую-нибудь деталь туалета,– проговорил Сейфолк, окидывая фигурку гостьи задумчивым взглядом.– И так за каждое опоздание!

Изабелла не удержалась от смеха.

– Ну что ж,– сдалась она,– придется пожертвовать одной из перчаток.

– Превосходно!– воскликнул Сейфолк.– Хотя я предпочел бы получить вашу туфельку. Но, думаю, что до них мы тоже скоро доберемся…

– Вот как?…

– Как можно сомневаться, если вы приходите ко мне в третий раз и в третий раз опаздываете. Завтра вы мне отдадите перчатку с левой руки, послезавтра… что-нибудь более существенное!

– Но только в случае опоздания, а я постараюсь больше не опаздывать!

– В таком случае я сам помогу вам опоздать. Теперь, как вы понимаете, я в этом заинтересован… Впрочем, мы увлеклись, прошу,– и Сейфолк театрально распахнул перед Изабеллой двери гостиной.

– В прошлый раз вы обещали мне какой-то сюрприз,– напомнила девушка.

– И вам не терпится узнать, что же я приготовил? О, мадемуазель, вы не разочаруетесь… А теперь позвольте завязать вам глаза.

– К чему такая таинственность?– улыбнулась девушка, но все же позволила Сейфолку исполнить его намерение.

– Не торопите меня, вы скоро все узнаете,– ответил молодой человек и потянул Изабеллу за руку вслед за собой.

– Так, как, направо, теперь прямо, еще поворот…

Изабелла услышала, как отворилась дверь, и до нее донесся легкий аромат лавандового масла.

– Ну, вот мы и пришли,– объявил Сейфолк, снимая повязку с глаз девушки.

– Боже, как здесь мило,– воскликнула Изабелла, оглядываясь по сторонам.

Она находилась посреди просторной гостиной, прямо перед приземистым круглым столом. В центре стола возвышалась плетеная корзина с розами, а рядом с ней поблескивали два стеклянных бокала венецианской работы. Ваза с щербетом и пироженными, блюдо с фруктами и откупоренная бутылка вина дополняли этот натюрморт.

Возле стола стоял обтянутый лиловым бархатом диван. Он был так широк, что при необходимости вполне мог заменить кровать. По всему дивану были живописно разбросаны небольшие подушечки, расшитые желтым китайским шелком. В противоположном конце комнаты в тяжелых серебряных рамах висели зеркала. Пламя свечей, расставленных на столе, отражалось в них и от этого комната казалась больше.

– Мне здесь очень нравится,– проговорила Изабелла, в ответ на вопросительный взгляд Джонотана.

– А что вы скажете, когда узнаете, что щербет и пироженное приготовил я? Собственноручно!

– Не может быть!– удивилась Изабелла и с опаской посмотрела на пироженное.

– Да я и сам бы не поверил, что способен на такое, но ради женщины…

Изабелла расположилась на диване, и Сейфолк стал разливать по бокалам золотистый напиток.

– Во время нашей прошлой встречи вы очень хвалили французские вина. Любопытно, а что вы скажете об этом?

– Скажу, что оно превосходно,– ответила Изабелла, чуть пригубив из бокала.

– Вы в очередной раз подтвердили мое предположение, что у вас отменный вкус!

Изабелла отпила немного вина и, поставив бокал обратно на стол, потянулась за яблоком.

– О нет, мадемуазель, вы говорили когда-то, что во Франции принято пить до дна! Так не будем же нарушать обычаи вашей страны…

– Никогда не приходилось видеть, чтобы англичане так тщательно соблюдали обычаи французов,– рассмеялась Изабелла.– Но ваше вино действительно превосходно. Откуда оно?

– Из Венеции. Выдержка почти сто лет, а оно такое легкое, ароматное, почти не пьянит.

– О, Джонотан, вы умеете удивить даму.– Изабелла благодарно улыбнулась.

– Но это еще не все,– проговорил молодой человек и с видом заговорщика извлек откуда-то скрипку и смычок.– Эту мелодию я посвящаю вам, мадемуазель. И это мой главный сюрприз.

Он грациозно опустил смычок на струны… и инструмент издал громкий протяжный вопль, за которым последовала целая серия таких же душераздирающих звуков. Изабелла с трудом сдержала улыбку. Скрипка стонала и молила о пощаде, она рвалась из рук своего истязателя, но Сейфолк упорно продолжал выводить скрежещущие рулады.

На улице послышался собачий лай, а затем вдохновенное завывание, к которому постепенно стали присоединяться все новые солисты.

– Ваши поклонники?– спросила Изабелла.

– Скорее ваши.– Джонотан опустил скрипку.– Ведь мелодия-то посвящена вам!

– Я, право, думала, что вы лучше относитесь ко мне…

– Так вам не нравится моя игра? Странно! Почему-то никому, кроме меня, она не нравится.

– Действительно, странно,– согласилась Изабелла.

– Кажется, я понял в чем причина,– заявил Джонотан, глянув на бокал девушки.– Я плохо играю от того, что мое сердце не радуется. Вы до сих пор не оценили вкуса моего дивного вина. Изабелла рассмеялась:

– Но, Джонотан, вы говорили, будто ваше вино почти не пьянит. А это неправда!

– Разве? О, я уверен, что вы ошиблись и предлагаю вам проверить это еще раз.– С этими словами Сейфолк опять наполнил бокалы до краев.

– Теперь я выпью за вас,– проговорила Изабелла.

– Но выпейте до дна!-подхватил Сейфолк и первым осушил бокал.

Изабелла с подозрением посмотрела на него, но через секунду глаза ее загорелись плутовским огнем.

– Ну что ж, обычаи надо соблюдать,– откликнулась она.– Хотя французы бывают более снисходительны к дамам.

Сейфолк пропустил высказывание девушки мимо ушей и, опять наполнив свой бокал, проговорил:

– Вы слышали, какой забавный случай произо шел на днях с испанским послом? Этот господин, как известно, слывет большим любителем слабого пола. Так вот, как-то вечером ему вздумалось навестить одну вдовушку, которая ждала его в своем загородном особняке. Ее имени, как вы понимаете, я назвать не могу. И вот, едва Гондомар выехал из Лондона, как на его карету напали разбойники. Испанец и без того не храбрец, а перед лицом реальной опасности и вовсе растерялся. Разбойники забирают у него деньги, но, видимо, сумма показалась им недостаточной, и они прибавили к деньгам лошадей, карету и даже платье испанского посла, оставив несчастного в одном нижнем белье.

После этого его посадили верхом на корову и крепко привязали к спине бедного животного. Корова, видимо, решила, что ее наконец-то посвятили в лошади и галопом поскакала в Лондон. Утром какой-то юноша освободил высокородного испанца от веревок, а корову – от ее дипломатической ноши.

За это посол дал ему в награду тысячу дукатов и корову в придачу. Вечером того же дня парень отправился к дочке лавочника и сделал ей предложение. Отец девушки, который до этого пять лет отказывал молодцу, узнав про нежданное богатство, тут же дал свое родительское благословение.

Так что одним коровы приносят несчастье, а другим… Впрочем, лично я коров не люблю! Девушка улыбнулась:

– Правильно, во всем виноваты коровы. А в том, что вы неважно играете на скрипке, виноваты собаки.

– Ничего, постепенно вы привыкнете к моей игре и полюбите ее,– заверил Изабеллу Сейфолк.– А теперь ваша очередь рассказывать. Наверное, при французском дворе тоже происходит немало забавного?

– Конечно,– проговорила Изабелла и, вспомнив что-то, рассмеялась.– Я расскажу вам историю про маршала д'Анкра. Тогда, собственно, д'Анкр еще не был маршалом, но занимал при дворе довольно значительное положение. За это многие придворные, особенно из числа друзей Генриха IV недолюбливали его. Как-то раз господин Кончини был приглашен в загородный замок герцога де Сюлли. Там на ужин среди всего прочего подавали запеченую индюшку, а это, как всем было известно, любимое блюдо маршала, что он с блеском доказал хозяину замка и всем приглашенным.

Аппетит гостя настроил герцога на шутливый лад. Подкупив слугу флорентийца, он велел принести ему одежду хозяина и приказал своим портным несколько сузить ее.

Утром Кончини надевает куртку, но – странное дело!– она не сходится на животе… Тогда он велит принести ему кафтан, который он одевал вчера, но и тот не сходится. Кончини удивлен, но продолжает примерку и в ужасе обнаруживает, что за ночь он располней на четыре пальца.

К завтраку д'Анкр вышел в халате. Господин Сюлли заботливо осведомляется о его здоровье, гость отвечает, что чувствует себя неплохо. Тогда герцог с наигранным облегчением говорит: «Ну и слава Богу! Хорошо, что вы вчера не успели попробовать индюшку, ведь она, представьте себе, была отравлена. Мой повар вместо приправы всыпал туда яд для мышей! Собака, которой вчера дали кусочек этой индюшки, уже сдохла. За ночь ее беднягу раздуло до немыслимых размеров… Жаль, это была моя лучшая борзая!»

Услышав это, Кончини побледнел и закричал, что ему еще рано умирать и он нуждается в срочной помощи врача. Тогда, видя его испуг, господин Сюлли сжалился и признался во всем. Оскорбленный Кончини тут же покинул замок и уехал обратно в Париж. С тех пор Ее Величество еще больше недолюбливает своего сюринтенданта финансов…

– Веселая вы нация – французы. Я всегда восхищался вами,– заявил Сейфолк, доливая почти полный бокал Изабеллы.– Так выпьем же за французов, и за то, чтобы они всегда оставались весельчаками!

Изабелла улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. Она ждала, когда же Сейфолк начнет задавать ей вопросы, ответы на которые так интересовали Солсбери. И она не ошиблась в своих ожиданиях.

– Будь я французом,– продолжил Джонотан,– я бы, пожалуй, никуда не уезжал. Должно быть, вы скучаете по своей стране?

– О да,– ответила Изабелла с легким вздохом сожаления.

– Так почему же не возвращаетесь домой?

– Ах, как вы любопытны…– улыбнулась девушка поощрительно.– Но вам я откроюсь. Меня очень заинтересовал один англичанин…

– Вы влюблены?

– Может быть,– кокетливо ответила Изабелла.

– Кажется, я знаю этого мужчину…– Сейфолк пристально смотрел на свою гостью. Он молод и горяч. Он тоже питает к вам любовную склонность. И вы даже иногда навещаете его по ночам.

«Сейчас он попытается меня поцеловать»,– подумала Изабелла.

– Этот человек…– Сейфолк помедлил несколько секунд, а затем выпалил:– принц Уэльский!

– Принц?– Изабелла пожала плечами с наигранным равнодушием.– Причем тут принц?

– А разве вы не встречаетесь с ним? Признаюсь, я ревнив, но к принцу не ревную. Уверен, что в вашей страсти к нему больше расчета, чем любви. Вы хотите получить земли, должность при дворе или тут замешано что-то иное?

– Ни то, ни другое, ни третье,– со смехом ответила девушка.– Мне ничего не нужно от принца. Просто я – женщина, а он – мужчина. Он мне немножко нравился, но не ревнуйте: во время наших свиданий принц разочаровал меня…

– Да?– заинтересовался Сейфолк.– Он отказал вам в какой-то просьбе?

– Просьбе? Да с чего вы взяли, что я у него что-то просила? Я не привыкла просить у мужчин то, что они с охотой предлагают мне сами,– ответила Изабелла возмущенно.– Принц оказался чересчур настойчивым…

Сейфолк улыбнулся. Кажется, старания Изабеллы не пропали даром: ей удалось развеять подозрения молодого человека.

– Право, вы меня сильно огорчили, когда сказали, что принц вам нравился!

– Ах, не волнуйтесь, мы больше не встречаемся,– заверила его Изабелла.

– В самом деле?

– Вы все еще не верите мне?

– Да нет, скорее я не понимаю причины…

– Другой бы на вашем месте давно догадался,– загадочно улыбнулась Изабелла.

– Что вы хотите сказать?– взгляд Сейфолка стал настойчиво-ласкающим.

– Вы неправильно поставили вопрос,– ответила Изабелла кокетливо.– Вам нужно было спросить, что я желаю услышать?

– Мадемуазель!? Вы хотите… Я должен…– начал запинаться взволнованный Джонотан.– Неужели я могу надеяться?…

Изабелла озадаченно взглянула на собеседника. Надежды молодого повесы вовсе не входили в ее планы.

– О нет, сударь,– ответила она, всем своим видом показывая, как обидело ее это предположение.– Я не давала вам повода… Вы не имели права так думать!

– Это право мне дала любовь, мадемуазель,– ответил Сейфолк,– любовь, которую я питаю к вам.

– Ах, право я не знаю…– пролепетала девушка, опуская глаза.– Это всего лишь третья наша встреча.

Если бы Сейфолк не был так пьян, он бы сразу раскусил хитрость своей гостьи. Но вино из Венеции заставило беднягу поверить в осуществление своих надежд. И Сейфолк решил растревожить женское самолюбие предмета своего обожания рассказами о своих любовных успехах. По личному опыту молодой человек знал, что это лучший козырь в любовной игре.

Выпив для храбрости еще вина Сейфолк приступил к делу.

– Вы невероятно красивы,– начал он,– но ваша недоступность делает вас менее интересной в глазах мужчин!

– Такого мне еще не приходилось слышать!– воскликнула Изабелла, с интересом глядя на своего кавалера.

– Неужели?– Сейфолк как-то странно улыбнулся.– Разве у вас никогда не отбивали мужчину?

Изабелла вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. «Он просто хочет произвести на меня выгодное впечатление. Он ничего не может знать»,– подумала девушка, но сердце продолжало отчаянно колотиться в груди.

– Джонотан, скажите откровенно, я похожа на женщину, которую можно бросить?

– Нет, скорее на женщину, которую можно обмануть!

– Что вы имеете в виду?

– Изабелла, мне кое-что известно об истинной причине вашего отъезда из Франции…

Девушка одарила собеседника насмешливой улыбкой.

– Ваш отъезд связан с мужчиной…

– Вы имеете в виду капитана корабля, который доставил меня из Кале в Дувр? Или, может быть, себя? Ведь вы были моим попутчиком… В жизни женщин, Джонотан, многое так или иначе связано с мужчинами.

Последняя реплика Изабеллы подхлестнула в Сейфолке тягу к откровениям, которые нередко срываются с губ под влиянием веселящих напитков.

– Нет, мадемуазель, вам не удастся провести меня. Ведь это мне известно от одной высокопоставленной дамы!

– Должно быть, от графини Дорсет? Или от леди Глорианы?– продолжала насмешничать Изабелла.

– Нет, не от них,– ответил Сейфолк и гордо встряхнул кудрями.– Хотя вы не ошиблись в том, что самые красивые и самые высокопоставленные дамы не отвергали моих ухаживаний! Но та, о которой я говорю, француженка. И, разумеется, я не могу назвать ее имя, ибо наши отношения были весьма близкими… Так вот, как-то раз я случайно упомянул ваше имя в присутствии своей дамы. Разумеется, я говорил о том, что вы очень красивы и способны затмить всех прелестниц при французском дворе. Конечно же, это чистая правда, но моя дама, как вы понимаете, очень рассердилась и чуть было не выставила меня из спальни. «Может, де Монтрей и красива, зато – глупа и наивна!»– сказала мне госпожа де Сюлли.

Изабелла улыбнулась, заметив оплошность Сейфолка. «Значит, Анна де Сюлли заменила де Фонт-рая Сейфолком»,– отметила она про себя.

– Я,– продолжал Сейфолк,– вспомнив наши с вами беседы на корабле, конечно же, возразил. Тогда моя дама рассказала мне одну занятную историю, которую она узнала от ростовщика Дешасью. Она рассказала мне об интригах фаворитки королевы, которая, опасаясь вашего влияния на Марию Медичи, внушила королеве мысль отправить вас подальше от Франции… Женщины бывают очень коварны, когда речь идет об их благополучии!

Изабелла попыталась улыбнуться. «Этого не может быть,– подумала она и вдруг вспомнила попытку Анри объясниться с ней.– Так значит, Анри говорил правду?!»

– Налейте мне вина,– тихо попросила она Сейфолка.

– С удовольствием,– улыбнулся ее пьяный ухажер.– Вот видите, как женщин обманывают, если рядом с ними нет умного мужчины! А такого мужчину нужно уметь заинтересовать…

Но Изабелла больше не слушала его рассуждений. «Значит, королева, обманутая Галигай, в свою очередь обманула меня!– Сердце Изабеллы сжалось. Казалось, оно сейчас разорвется от боли.– Теперь поздно, теперь поздно, Анри уже женат на де Фуанси, а я сама прогнала его…»

Чтобы взять себя в руки, она залпом осушила бокал.

– Женщины – слабые существа. Они нуждаются в поддержке и могут получить эту поддержку, если забудут о своем упрямстве,– продолжал рассуждать Сейфолк.

– Ну, и чем же закончилась эта история,– перебила его Изабелла, которой плохо удавалось казаться равнодушной.

– Какая история?… А-а-а, вы об этом,– протянул Сейфолк, как-то нелепо махнув рукой.– Чем, чем… Сами знаете, чем. Вас обманули. Обвели вокруг пальца как простушку… Женщину обмануть легче легкого. А вот мужчину… С ним так просто не справиться. Вот этому де Ла-Гарду, например, все-таки удалось избежать нежелательного брака.

– Как?!– Изабелла в недоумении посмотрела на Сейфолка.

– Не знаю, как,– ответил он и поморщился. Видимо, выпитое плохо подействовало на его желудок.– Знаю только, что он не женат и, как будто бы, не собирается этого делать.

«Ах, только б он еще любил меня»,– подумала Изабелла и решительно поднялась с дивана.

– Проводите меня, мне пора идти.

– Вы выпили всего два бокала и то не до конца,– засуетился Сейфолк.– Сейчас я вам налью и мы…

– Спасибо, Джонотан, но я спешу!

– Бог мой, если б я знал, что вы так ревнивы… Не уходите! Я люблю только вас!!!

– Вижу, вы не сможете проводить меня. Так одолжите мне вашего лакея, надеюсь, он владеет аркебузой?

– Мадемуазель,– Сейфолк всплеснул руками,– не хотите ли вы этим сказать, что так ничего и не поняли?

– О, Джонотан, спасибо, благодаря вам я поняла многое!– Изабелла поднялась на цыпочки и поцеловала своего настойчивого кавалера.– А теперь прощайте!

Покидая дом Сейфолка, девушка еще не знала, как отомстит королеве за ее вероломство, но была уверена, что сделает это.

ГЛАВА XLIV

Страсть к конюхам – это у нее наследственное

Когда Изабелла очутилась у калитки, ведущей в сад Линдсона, уже начинало светать. Девушка отпустила сопровождавшего ее лакея, с опаской оглянулась по сторонам и, убедившись в том, что ее никто не видит, вставила ключ в замочную скважину. Через некоторое время она, успешно миновав комнаты спящей мисс Клер, уже входила в свою спальню.

«О, Анри, простишь ли ты меня», – прошептала девушка, опускаясь на кровать. На губах ее застыла мучительная улыбка, теперь все думы Изабеллы были лишь о возвращении на родину.

Но из мира сладких грез Изабеллу вывели безутешные рыдания, доносившиеся из комнаты служанки. Изабелла дернула ленточку звонка и вскоре в спальне появилась полуодетая заплаканная Эмма.

– Вы меня звали, госпожа?

– Конечно, я услышала, что ты плачешь и подумала, что могу, может быть, помочь твоему горю…

– Моему горю уже никто не поможет,– проговорила Эмма, и по ее щекам опять заструились слезы.

– Ну, расскажи, что с тобой случилось?– ласково попросила Изабелла.– Умер кто-то из родных?

– Хуже, госпожа. Джон…– не сумев договорить, девушка опять заплакала.– Джон… Он больше не любит меня… У него есть другая… Оказывается, он уже давно похвалялся всем связью со знатной дамой, но ему никто не верил, ведь всем известно, как он любит врать да хвастаться! А вчера…

– Ну, ну, успокойся. Так что же произошло вчера?

– Вчера Джон, в доказательство того, что говорит правду, показал Петеру и его глупой Джулии письмо от этой дамы. Толстый Петер хоть и не умеет читать, а сразу распознал, что это любовное письмо!– Эмма жалобно всхлипнула.– Тогда я сама пошла к Джону, и он заявил, что графини нравятся ему больше простых служанок. Изменник, изменник!!!

Эмма опять зарыдала и на этот раз громче прежнего.

– Послушай, Эмма,– улыбнулась Изабелла,– знатные дамы не станут писать писем конюхам. Какой в этом смысл, ведь конюхи не смогут их прочитать. Думаю, Джон вас всех провел.

– Да?– воскликнула девушка в отчаянии.– А это что?!

Она выхватила из-за выреза сорочки свернутое в трубочку письмо и показала его Изабелле.

– Это то самое письмо?

– То самое,– ответила девушка с вызовом.– Я украла его у Джона. Больше не будет похваляться тем, что бросил меня!

– Ты не против, если я его прочитаю?– спросила Изабелла.

– Зачем?

– Но ведь ты не знаешь, что в нем написано. А проверить, говорит ли Джон правду, можно только таким образом.

Эмма, поколебавшись несколько мгновений, наконец протянула письмо Изабелле.

– Что ж, прочитайте. Только вслух!

Изабелла развернула письмо и удивленно воскликнула:

– Но тут написано на латыни. Неужели твой Джон изучал древние языки?

– Вы читайте, читайте,– перебила ее Эмма, с любопытством вглядываясь в загадочные буквы.

– Если я прочитаю на латыни, ты все равно ничего не поймешь,– возразила Изабелла.– Лучше я тебе потом переведу.

И девушка углубилась в чтение письма, наделавшего столько шума среди прислуги лорда Линдсона.

Графиня, лик прекрасен твой,
Но сердце гложет боль:
Тебя покинул навсегда
Твой ветреный король.
Любви потерянной, увы,
Тебе уж не вернуть.
Забыл король, ну что ж,
И ты теперь его забудь.
Давно пора похоронить
Тщеславные мечты,
Другая в сердце короля,
Другая, а не ты…

Изабелла в удивлении отвела глаза от необычного письма. «Оно может быть адресовано только одной графине – графине Дорсет, а Джон, должно быть, просто стащил его со стола»,– догадалась девушка.

– Эмма, а Джон не говорил, как он познакомился со своей знатной дамой?

– Да врал что-то такое, будто он ее спас.

– Спас?– переспросила Изабелла и тут же вспомнила тот самый досадный случай, когда карета графини опрокинулась на дороге, из-за того что лошади испугались выстрела.

– Ну, так Джон говорил правду?– продолжала допытываться Эмма.

– Да, похоже, что так,– ответила Изабелла, сочувственно глядя на служанку.

Эмма молча опустилась на стул, и слезы вновь закапали на белое полотно ее рубашки.

– Изменник… изменник…– зашептала она,– говорила мне бабушка: не верь рыжим мужчинам!

«Однако, графиня выбрала довольно странный способ для выражения благодарности,– продолжала размышлять Изабелла.– Слугу, даже если он спас тебе жизнь, принято вознаграждать иначе. Деньгами, например. Дорсет могла бы дать Джону тысячу пистолей, как поступил дон Гондомар со своим спасителем.– Но тут ей вспомнились слова Джейн Норфолк, утверждавшей, будто настоящим отцом Анны Дорсет был простой конюх-испанец.– Видимо, страсть к конюхам – наследственное в их семье»,– решила Изабелла и принялась утешать плачущую служанку.

– Негодяй!– воскликнула Эмма, гневно сверкнув глазами.– Он думает, что я не найду кого-нибудь получше его! Да стоит мне только глянуть, и самый знатный вельможа прибежит ко мне! Да я даже видеть этого Джона не желаю! Да я, может, не знала, как от него избавиться…

Но после этой вспышки праведного гнева из глаз ее опять обильно хлынули слезы, и Изабелла в порыве сострадания прижала голову Эммы к своему плечу.

– О, госпожа,– всхлипнула Эмма,– вы так добры! Наверное, и вам когда-то было так плохо, как мне теперь…

Слова эти точно обожгли Изабеллу и она опять вернулась к мыслям об Анри.

– Знаешь, Эмма, я решила вернуться во Францию. Так что можешь прямо сегодня начинать упаковывать вещи.

– Вы уезжаете? О, госпожа, возьмите и меня с собой, ведь вам и во Франции будет нужна служанка, а девушки более преданной вам, чем я не найти на всем белом свете!

– Ты хочешь уехать из Англии?– спросила ее Изабелла, хорошо понимая, что сейчас происходит в душе служанки.

– Очень хочу! А еще я хочу служить вам.

– Ну что ж, ты мне тоже нравишься,– улыбнулась Изабелла,– и, если лорд Линдсон согласится тебя отпустить, я с радостью возьму тебя с собой.

– О, госпожа,– слезы Эммы разом просохли,– тогда я пойду собирать ваши сундуки.

– Лучше иди в лавку королевского парфюмера и купи там духи для моей тетушки. Самые дорогие. И еще: никому не говори пока о моем решении. Я сама извещу лорда Линдсона и мисс Клер.

Эмма тотчас побежала одеваться, а Изабелла опять вернулась к своим раздумьям. Слишком много ей пришлось перенести по вине королевы, чтобы оставить это безнаказанным. И Изабелла уже знала, как отомстить Марии Медичи.

Расположившись за столиком, девушка очинила перо и принялась сосредоточенно что-то писать. Изабелла была уверена, что эти строки заставят рухнуть все планы королевы.

ГЛАВА XLV

Нежданный гость

Сквозь сон Изабелла услышала чей-то озорной смех и открыла глаза. За окном ярко светила луна, но ночь уже была на исходе. За стеной, в комнате Эммы слышался чей-то грубоватый голос. «Неужели Эмма так быстро нашла замену своему ветреному любовнику,– удивилась Изабелла.– Ах, если бы все могли так легко забывать!»

За стеной опять послышались смех и возня. Изабелла улыбнулась, теперь у нее исчезли последние сомнения: в комнате Эммы был мужчина. «Интересно, кто это может быть?– принялась гадать девушка.– Может быть, толстый Петер? О, тогда худо придется Эмме при встрече с ревнивой Джулией!»

Послышался шум открывающегося окна и Изабелла, не сумев сдержать любопытства, вскочила с кровати и выглянула из-за занавески.

Новый любовник Эммы осторожно спрыгнул на землю, но подскользнулся и, не удержав равновесия, упал. Широкополая шляпа откатилась к кустам, и Изабелла, вглядевшись, узнала в ночном посетителе юного Франческо Маскарди.

Заметив Изабеллу, юноша удивленно уставился на нее. Не теряя времени даром, Изабелла распахнула окно и зашептала:

– Что вы здесь делаете, несчастный?

– О, мадемуазель де Монтрей,– пролепетал юноша, вытаращив глаза,– неужели это вы?

– Как? Вы знакомы?– проговорила Эмма, смутившаяся поначалу, а теперь ревниво поглядывавшая на госпожу.

– Эмма, закрой окно и не смей шуметь,– приказала Изабелла, сердито глянув в сторону служанки.– Разве ты хочешь, чтобы проснулась мисс Клер? И вы, Франческо, не маячьте под окном. Влезайте ко мне. Живо!

– О, мадемуазель, мог ли я надеяться, что вы пригласите меня!– прошептал юноша и с удовольствием последовал ее совету.

– Итак,– проговорила Изабелла, насмешливо разглядывая своего гостя,– больше я не стану спрашивать, как вы среди ночи очутились в этом доме…

Маскарди порозовел от смущения.

– Но я хочу знать, что вы делаете в Англии,– закончила девушка, движением руки предлагая гостю занять кресло.

– Со мной случилась настоящая беда,– ответил юноша, присаживаясь.– Но я ничего вам не скажу – вы питаете к королеве дружбу!

– Вот как?– улыбнулась Изабелла. Теперь слова о ее дружбе с королевой могли вызвать у девушки лишь горькую улыбку.– И давно вы стали таким непримиримым врагом Ее Величества?

– С тех самых пор, как покинул Францию.

– Любопытно… Что же вынудило вас на этот шаг?

– Предательство, мадемуазель, предательство королевы!

– Так вас она тоже предала!– вырвалось у девушки, и Маскарди внимательно посмотрел на собеседницу.

– Вижу, мадемуазель де Монтрей, что я могу вам открыться,– проговорил он задумчиво.– Я бежал из Франции и теперь скрываюсь. Дело в том, что я убил графа де Суассона.

– Вы? Суассона? Бог мой! Франческо! Каким образом?

– Ах, это долгая история, мадемуазель.

– А я никуда и не тороплюсь,– ответила девушка и, заметив, что юноша колеблется, попросила:– Пожалуйста, расскажите.

– Вы знаете о том, что во Франции мятеж и что принц де Конде убил моего отца и моего лучшего друга?

– Да,– скорбно подтвердила Изабелла,– тетушка мне писала об этом.

– Так вот, королева задумала помириться с принцами и отправила к ним с этой целью епископа Люсонского. А мадам Галигай поручила мне его сопровождать.

– Я ничего не слышала о епископе Люсонском,– перебила его Изабелла.– Кто он такой?

– О, это очень умный, хитрый и ловкий человек. Представляете, ему удалось убедить принцев сложить оружие.

– Мне это кажется невероятным,– проговорила Изабелла, недоверчиво глядя на Маскарди.

– И тем не менее, это так!– подтвердил юноша.– Кроме того, Люсону удалось заставить принцев подписать брачные контракты Людовика и его сестры принцессы Елизаветы. Королева уже объявила о предстоящих свадьбах.

– Да он просто волшебник, ваш Люсон! Жаль, что я его не знаю,– воскликнула девушка с искренним восхищением умного человека перед умом и ловкостью другого.

– Так вот, – продолжал Франческо,– после переговоров была прощальная трапеза. Именно тогда я и всыпал яд в бокал Конде. Убийца моего отца должен был погибнуть в жесточайших муках! Но судьба опять зло посмеялась надо мной. Граф де Суассон к тому времени был так пьян, что перепутал свой бокал с бокалом принца и выпил то, что предназначалось другому.

Я всего этого уже не видел, мы с епископом уехали раньше. Иначе я не допустил бы подобной несправедливости!

И вот в Париж после нашего возвращения приходит известие о том, что Суассон отравлен.

Королева вызвала меня, и я тотчас признался ей во всем. Она в память об отце обещала мне заступничество и поддержку. Но это она обещала мне, а Конде она обещала выдать мою голову.

Ночью, когда я спал, явились стражники и повели меня в Бастилию. Один из них сказал, что утром я буду обезглавлен по приказу королевы. Тогда я решил бежать. Когда мы проходили по мосту, я бросился в Сену и успел доплыть до берега раньше, чем там оказались мои преследователи.

Потом все было просто. Я покинул Париж в надежде вернуться на родину в Италию. Но путь мой, как видите, оказался весьма затейливым. Я хотел сбить со следа королевских ищеек. Сначала был в Испании, ну а вчера приплыл в Англию. И должен сказать, что Лондон мне по вкусу, хотя я и не намерен здесь долго задерживаться…

Вечером в лавке галантерейщика я встретил хорошенькую служаночку, которая изо всех сил старалась мне понравиться. Взгляд этой плутовки достаточно сильно растревожил мое любопытство, и я, конечно же, сразу завел с ней знакомство. Не знаю, мадемуазель, стоит ли мне говорить, что этой служаночкой оказалась ваша Эмма. Вот и вся моя история. И прошу прощения, мадемуазель, что потревожил ваш покой среди ночи.

Изабелла улыбнулась:

– О нет, Франческо, я очень рада видеть вас. Приятно встретить на чужбине кого-нибудь из старых друзей. Особенно, если родина так далеко от тебя. Кстати, вы очень подробно мне рассказали о Люсоне, но ничего о тех, кто поддерживает мятежников.

– Кто поддерживает? Да практически все дворянство,– ответил Маскарди.– Только лавочники, купчишки, да крестьяне стоят за королеву.

– А де Ла-Гард? Я слышала, будто он тоже примкнул к мятежникам?– солгала Изабелла, чтобы хоть как-то навести разговор на интересующую ее тему.

– Нет, это неправда,– махнул рукой юноша.– Граф, по-моему, сейчас больше чем когда-либо предан Марии Медичи.

Изабелла погрустнела. Сейчас ей хотелось, чтобы Анри был среди врагов королевы, как и ее отец.

– А правда ли, что у де Ла-Гарда красивая возлюбленная?– вновь стала допытываться девушка.

– У де Ла-Гарда? Не знаю. Ничего не слышал об этом. Впрочем, граф очень нравится женщинам.

Изабелла погрустнела еще больше, и Маскарди, заметив это, воскликнул:

– Мадемуазель, неужели я имел несчастье чем-то огорчить вас?

– О нет,– смущенно улыбнулась девушка,– просто я тоскую по Франции…

– Я знаю отличное средство развеять тоску. Сейчас я вам расскажу о том, какая забавная история приключилась со мной в Испании,– проговорил юноша, задорно улыбаясь.– Так вот, с детства я мечтал побывать в Мадриде. И вот теперь, когда судьба заставила меня скитаться, я решил осуществить свою мечту. Неподалеку от испанской столицы прямо у дороги я увидел трактир и, поскольку мой желудок давно напоминал, что обеденное время уже миновало, я решил зайти подкрепиться. Это обшарпанное заведение носило звучное название: «Трактир Боливареса».

Во дворе я заметил седого старика и очень красивую пышнобедрую девушку.

– Далеко ли до Мадрида?– спросил я, спешиваясь.

Старик, видимо, не расслышал меня и, подумав, что я спрашиваю о погоде, ответил, что в Мадриде всегда солнечно. А затем суетливо добавил:

– Вы пока идите в дом: Панчита вас накормит. А я сейчас же приготовлю для вас свежую лошадь.

– Ты бы лучше спросил у него про погоду в Венеции,– вмешалась красивая девушка.

Я был поражен ее проницательностью: вот так, сразу, видя меня первый раз в жизни, она угадала во мне итальянца.

– Ах, Панчита, налей-ка лучше гостю доброго вина,– ответил ей трактирщик.– Не то секретарь герцога Лермы решит, что старый Боливарес не отдает должного уважения правительственным курьерам!

Тут я сообразил, что меня принимают за другого, но улыбка Панчиты была такой обворожительной… И я не посмел признаться, что никогда не видел в глаза ни герцога Лерму, ни его секретаря.

После сытного обеда прекрасная трактирщица наливает мне вина. Оно мне так понравилось, что я попросил прелестницу еще раз наполнить мой бокал.

– Ах, сеньор,– отвечает красотка,– вино кончилось. Правда, в погребе осталось еще несколько бутылок. Может быть, вы поможете мне их принести?

Мы спускаемся в погреб, и вдруг Панчита бросается на меня и прижимает к стене своей упругой пышной грудью! Я никогда не уклонялся от вызовов на дуэль, но перед решительностью этой сеньориты, признаюсь, несколько струсил.

В самый разгар любовного поединка в погреб просунулась голова Боливареса. «Ну,– думаю,– сейчас он заставит меня жениться на соблазненной дочери». Правда, в данном случае, соблазненным скорее можно было назвать меня…

Но честь семьи, по всей видимости, ничуть не волновала старика.

– Панчита, это не он,– крикнул трактирщик вполне миролюбиво.– Поднимайся наверх!

– Как не он?– удивилась сеньорита и ослабила хватку.

Я сразу почувствовал, насколько легче мне стало дышать.

– Не он, я тебе говорю,– крикнул трактирщик и исчез.

Панчита с укором посмотрела на меня, одернула юбки и, не говоря ни слова, стала подниматься вверх по лестнице. Глядя ей вслед, я внезапно понял, что больше всего на свете мне сейчас хотелось быть курьером герцога Лермы.

Делать было нечего, и я последовал за своей темпераментной трактирщицей. Едва я выбрался из подвала, как во двор трактира на взмыленной лошади влетел какой-то всадник.

– Какая погода в Мадриде?– важно осведомился он.

Я тут же решил, что передо мной круглый дурак, если ему понадобилось загонять лошадь лишь для того, чтобы узнать о погоде. Тем более, что расстояние от трактира до столицы было не больше одного лье. Однако, трактирщику вопрос всадника почему-то очень понравился, и он ответил:

– В Мадриде всегда солнечно. А какая погода в Венеции?

Я удивился. Уж этого-то всадника, в отличие от меня, невозможно было принять за итальянца. Он был голубоглазым блондином и больше походил на англичанина.

Услышав, что в Венеции пасмурно, трактирщик пообещал незнакомому всаднику свежую лошадь, а Панчита своей неотразимой улыбкой пообещала ему все остальное.

Через некоторое время она исчезла вместе с незнакомцем в том самом погребе, где совсем недавно так успешно атаковала меня.

Боливарес, воровато оглянувшись по сторонам и, очевидно, не заметив меня, полез в седельную сумку своего гостя, вытащил из сумки какой-то свиток, спрятал его за пазуху и поспешил в дом. Меня заинтересовало странное поведение старика, и я осторожно прокрался вслед за ним. В небольшой комнате, которая, похоже, служила и кухней, над огнем висел котелок, и в нем уже начинала закипать вода. Трактирщик подержал свиток над паром, идущим от котелка, а затем распечатал его, да так ловко, что печать совершенно не пострадала.

Развернув письмо, Боливарес положил его на стол и начал переписывать на чистый лист бумаги. Я подкрался, заглянул через плечо старика и удивился: письмо оказалось шифрованным и состояло из одних лишь цифр.

Тут Боливарес заметил меня и потянулся к кинжалу, который лежал на столе. По-видимому, он хотел убить меня, но сделать это не так-то просто, ибо моя шпага всегда готова отразить нападение любого. Я выбил кинжал из рук старика и приставил острие шпаги к его горлу.

– Не убивайте меня,– взмолился трактирщик.– Я бедный человек!

– Я тоже бедный человек, однако, вы собирались заколоть меня кинжалом,– возразил я.

– Я дам вам денег,– предложил старик.

– Не знаю, кто мне даст больше: вы или тот господин, чьи письма вы копируете.

– О, это курьер дона Гондомара, не говорите ему ничего! Я дам вам сто дукатов…

– Триста дукатов и свежую лошадь,– ответил я,– иначе придется оторвать курьера от прелестей Панчиты!

– Но это же грабеж!– воскликнул жадный старикашка.

– Выбирайте сами,– сказал я и вышел из комнаты.

Боливарес догнал меня на пороге дома.

– Я согласен,– прошептал он,– берите деньги, а вон там стоит мой лучший скакун.

Похвалив старика за благоразумие, я сел на коня, который и в самом деле был превосходен, и направился в Мадрид. К утру следующего дня у меня уже не было трехсот дукатов трактирщика, а потому я добрался до побережья, продал лошадь и на эти деньги нанял шхуну, которая и доставила меня в Англию…

– Так, стало быть, вы нуждаетесь в деньгах?– спросила Изабелла и потянулась к кошельку.

– Мадемуазель, я дворянин и не в моих привычках просить милостыню,– с достоинством ответил Маскарди.

– Но, сударь, вам ведь нужны средства, чтобы добраться до Италии.

– Конечно, но я предпочитаю их добывать другими способами! Я не привык попрошайничать у дам.

– Франческо, ваш отец… я хорошо знала его. Он был добрым человеком и не раз помогал мне. Теперь я уже не смогу отблагодарить его. Позвольте же мне хоть частично вернуть свой долг и помочь вам.

– Деньгами? Никогда!– ответил юноша, гневно глядя на собеседницу.

– А если я вам скажу, что занимала у вашего отца когда-то значительную сумму…– Изабелла с надеждой посмотрела юноше в глаза.

– Мадемуазель, стыдитесь!– проговорил Маскарди.– Уж вам-то хорошо должно быть известно, что у моего отца никто никогда не занимал денег по той простой причине, что он был беден!

«Ах, Господи, как этот юноша напоминает покойного Джованни,– подумала Изабелла.– Тот же бесстрашный взгляд, та же неукротимая отвага и порядочность…»

– А если я предложу вам выполнить одно рискованное поручение, тогда вы позволите мне заплатить вам?– спросила она, загораясь какой-то новой, только что пришедшей ей в голову идеей.

– Если вы поручите мне что-то действительно важное, я, пожалуй, мог бы согласиться,– задумчиво ответил Маскарди.

– Прекрасно!– обрадовалась Изабелла.– В таком случае, приходите сегодня в полдень к театру «Глобус». Спросите театр господина Шекспира и вам любой укажет, как к нему пройти.

– Как, вы собираетесь пригласить меня в театр, да еще и заплатить мне за это деньги?!– возмущенно прошипел Маскарди.

– Да нет же, конечно, нет! Выслушайте, а потом уже делайте выводы,– возмутилась Изабелла в свою очередь.– У театра вас будет поджидать Эмма. Она и отведет вас ко мне в карету. Там я вам скажу, что делать дальше.

– А поручение действительно серьезное?– все еще продолжал сомневаться юноша.

– Да, и если вы выполните его, то окажете мне огромную услугу,– заверила его Изабелла.

– В таком случае, мадемуазель, я обязательно приду.

– Смотрите только, не опаздывайте! Не забудьте: ровно в полдень у театра «Глобус».

– Мадемуазель, я никогда еще не забывал о назначенных встречах и не опаздывал на свидания с дамами,– проговорил Франческо с заносчивостью шестнадцатилетнего человека и, попрощавшись, выпрыгнул в окно.

– «О, Господи!– взмолилась Изабелла.– Помоги осуществиться моей мести. Помоги! Не так уж часто я прошу тебя о помощи!»

ГЛАВА XLVI

Предсказание сбывается

Карета лорда Солсбери медленно катила по улицам Лондона. Утро было серым и прохладным, но именно в это утро жители города почувствовали приближение весны. Однако, ожидаемая перемена погоды не радовала старого министра. Он сосредоточенно изучал письмо, полученное сегодня утром из Испании.

Джон Дигби пересылал новую копию секретной депеши дона Гондомара, жаловался на то, что трактирщик Боливарес требует увеличения оплаты и в самом конце письма сообщал, что отец Кресуэл пять дней назад был схвачен и заключен в тюрьму по приказу герцога Лермы. Почтенный иезуит обвинялся в шпионаже в пользу Англии.

Солсбери довольно ухмыльнулся. Его письма и кошелек с золотом сделали свое дело. «Это известие сулит мне удачный день,– прошептал старик чуть слышно,– и видит Бог: сегодня я нуждаюсь в удаче, как никогда!»

Спустя некоторое время он, ни на кого не глядя, уже поднимался по парадной лестнице Вестминстерского дворца. Придворные сторонились опального министра.

Солсбери свернул в один из коридоров, ведущих к апартаментам Его Величества, и от стены навстречу ему отделилась какая-то тень. Министр узнал Гудмена, нового камердинера короля.

– Поторопитесь, Ваша Светлость, птичка уже в клетке, пора захлопывать дверцу,– шепнул Гудмен, стараясь придать загадочное выражение своей простоватой физиономии.

Солсбери удовлетворенно кивнул и поспешил к Его Величеству.

Его Величество был в дурном настроении, что случалось довольно часто.

– А, это вы, Солсбери?… Прекрасно…– проговорил Яков, но взгляд его ничего прекрасного не предвещал.– Я ждал вас, ждал, чтобы спросить: почему в Английском королевстве творится Бог знает что!?

– Что вы имеете в виду, Ваше Величество?– почтительно осведомился Солсбери.

– Вы спрашиваете таким тоном, словно у меня не может быть никаких поводов для претензий к вам. Но это не так! В государстве, которое я доверил вашему попечению, творится что-то невообразимое! Любой лавочник смеет указывать королю, что ему следует делать, а что не следует! Может, вы считаете, что после этого я должен быть благодарным своему министру?

Солсбери почтительно поклонился, надеясь своей покорностью смягчить гнев монарха.

– Вы знаете о вчерашнем решении парламента?– продолжал Его Величество.

– Меня не было в здании парламента,– ответил Солсбери.– Вы запретили мне там появляться.

– Конечно,– проговорил король, ничуть не смущаясь,– ведь я же знаю, что вы не поддерживаете проект женитьбы Карла на испанской инфанте!

– Так что же произошло на заседании парламента, Ваше Величество?

– Что хорошего могло там произойти?!– ворчливо воскликнул король.– Ничего! Просто парламент еще раз продемонстрировал, как мало значит для него королевская воля!

– Ваше Величество, англичане боготворят вас.

– Если так, почему тогда депутаты не одобрили испанский брак? Более того, эти адвокатишки и владельцы галантерейных лавчонок потребовали, чтобы я разорвал дружеские отношения с Испанией и объявил Филиппу III войну.

Солсбери промолчал, думая, что его агенты неплохо поработали, настроив депутатов соответствующим образом.

– Надеюсь, Его Высочество доказал собравшимся, как они заблуждаются?– спросил министр.

– Его Высочество? Я даже слышать о нем не желаю,– воскликнул король отворачиваясь.

– Но он ваш сын, наследник престола,– напомнил Солсбери.

– Он глупец!– воскликнул король.– Просто глупый мальчишка! Услышав мнение парламента, он встал и заявил, что не может пойти против его воли, так как парламент представляет собой весь английский народ. А он, как будущий король, должен считаться с мнением народа!… И после этого мне пытаются доказать, что Англия – благополучная страна! Как можно назвать страну благополучной, если вассалы там позабыли о том, что воля короля – закон, если даже собственный мой сын больше считается с мнением парламента, чем с мнением своего отца и суверена!!! Но принцу придется подчиниться моему решению независимо от его собственных желаний!

– Я слышал, вы распустили парламент? Это серьезная ошибка, Ваше Величество!

– Что?– рассвирепел король.– Может, вы хотите сказать, что я не имел права так поступать? Пока я король Англии и Шотландии, я буду поступать так, как мне угодно! И, если мне угодно, чтобы принц женился на инфанте Марии, то именно так и будет!

– Да, Ваше Величество,– поклонился Солсбери.– Совершенно с вами согласен.

– А этот Бэкон… Он же совершенно бездарный политик,– продолжал беситься Яков.– Он же просто законченный дурак! Это он провалил все дело, это он заявил, что принцу необходима супруга-католичка. Именно после этого все и началось! А я еще хотел сделать его лордом-канцлером. Не видать ему теперь этого поста, как своих ушей!

«Вот уж нет,– подумал Солсбери ехидно,– именно теперь-то Бэкон и получит пост лорда-канцлера. Ибо я привык заботиться о тех, кто оказывает мне услуги.»

– Король я или не король?– буйствовал Яков.– А если король, то значит, власть мне дана от Бога, а не от кучки безмозглых крестьян, зовущихся английским народом.

– Совершенно справедливо, Ваше Величество,– опять поклонился Солсбери.

– В конце концов, женитьба принца Уэльского – личное дело Стюартов,– закончил Яков, переводя дух.– Ну, а вы что собираетесь мне сказать в свое оправдание?

Король многозначительно посмотрел на Солсбери, и тот понял, что настал решающий момент разговора.

– Я не отниму у вас много времени,– проговорил министр, наблюдая за тем, как король устанавливает песочные часы в золотой оправе на каминную полку. Этот жест Его Величества мог означать только то, что судьба министра была им уже решена.

– Да, милорд,– откликнулся Яков,– постарайтесь не затягивать. Когда упадет последняя песчинка, я объявлю вам свое решение.

– Тогда поторопимся. Мне тоже не терпится доказать вам свою преданность!

С этими словами Солсбери прямиком направился в королевскую спальню. Его Величество, несказанно удивленный поведением своего министра, без возражений последовал за ним.

Солсбери, следуя указаниям Гудмена, отворил потайную дверцу и, спустившись по потайной лестнице, остановился перед дверью, ведущей в покои леди Дианы, а затем жестом призвал короля соблюдать тишину.

– Что вы затеяли?– прошептал Его Величество.

– Сейчас вы все увидите сами,– ответил Солсбери.

Король вслед за ним осторожно прокрался в гардеробную своей фаворитки.

– Уж не собираетесь ли вы показать мне новые платья леди Дианы?– прошептал он, не скрывая усмешки.

– Нет, Ваше Величество, я намерен удивить вас чем-то иным,– ответил Солсбери и предложил королю подойти поближе к дверям спальни.

Яков опять усмехнулся, но все же заглянул в замочную скважину. То, что он там увидел, заставило короля отпрянуть. Улыбка слетела с его побелевших губ.

– Этого не может быть,– прошептал потрясенный король, прислушиваясь к прерывистому дыханию и постанываниям леди Дианы.

Солсбери слишком хорошо понимал, что сейчас происходило в спальне, а потому не решался подойти к королю поближе.

– Этого не может быть…– повторил Его Beличество и бессильно опустился на скамеечку для ног, обитую золотой парчой.

Министр молча наблюдал за королем, не испытывая к нему ни жалости, ни сострадания. Напротив, чувство злобного удовлетворения вызвало на его лице гримасу торжества.

– Ах, Диана, сегодня вы очаровательны, как никогда,– послышался из-за двери голос Сомерсета.

– Если я и стараюсь для кого-то быть очаровательной, то только для вас, мой друг,– пролепетал в ответ нежный голосок Дианы,– ведь любовного пыла Его Величества редко хватает даже на один раз…

Его Величество побледнел.

– Неблагодарная!– прошипел он.– Так значит, головная боль – всего лишь предлог!… Значит, все это время они морочили мне голову!…

– Ваше Величество, сумел ли я доказать вам свою преданность?– торжествующе прошептал Солсбери.

– Да, милорд, да,– выдохнул король, обернувшись к старому министру.– Вы – единственный, кто хранит мне верность… Вы – единственный, кто не предал меня…

– Ваше Величество, тот негодяй, что целует сейчас вашу возлюбленную, вероломно воспользовался дружбой с вами, он заслуживает самого сурового наказания…

– И он будет наказан!– пообещал король.– Наконец-то я прозрел! Наконец-то я увидел, что меня окружают предатели! Вот и сбылось пророчество иудея!

И с этими словами король ударом ноги распахнул дверь в спальню фаворитки.

К вечеру по Лондону распространилась ошеломляющее известие о том, что леди Диана сослана в свой замок, а всесильный еще вчера граф Сомерсет заключен в Тауэр.

ГЛАВА XLVII

Я еще буду счастлива…

По шумной лондонской улице, ловко увертываясь от повозок и весело насвистывая, шагал темноволосый юноша лет шестнадцати. На его смолянисто-черных кудрях покоилась старая выцветшая шляпа с обвислыми полями, а поверх платья, если те пестрые лохмотья, которые висели на нем, вообще можно было назвать платьем, был накинут серый, залатанный в нескольких местах плащ из грубой шерсти.

Однако убогая одежда отнюдь не портила настроение молодому человеку и он, поблескивая болтавшейся в ухе цыганской серьгой, весело подмигивал каждой встреченной им хорошенькой служанке.

Оказавшись у ворот королевского дворца цыган, не долго думая, попытался проскользнуть внутрь, но один из караульных, рослый черноусый солдат, оказался проворнее и успел загородить дорогу оборванцу.

– Куда лезешь?– рявкнул он, сопровождая эти грозные слова не менее грозным взглядом.

– Как это, куда?– прикинулся удивленным цыган.– Во дворец, не видишь что ли? У меня письмо к Его Величеству.

– Что?– Солдат расхохотался.– Так, стало быть, ты состоишь в переписке с нашим королем?

– Не я, а мой хозяин,– с достоинством ответил цыган.

– А-а-а, вот оно что! – продолжал издеваться солдат.– Так значит, твой хозяин еще и писать умеет! Ну, тогда он и впрямь важная птица!…

– Да как ты смеешь так называть моего хозяина?!– вскричал потрясенный юноша.– Как смеешь ты, простой солдат, оскорблять друга Его Величества!

– Я? Оскорбил друга короля?– удивился солдат.

– Конечно, ведь ты назвал его птицей, а такое неуважение к друзьям короля могут проявлять только враги Его Величества да бунтовщики! Может быть, ты бунтовщик?

– Я? Бунтовщик?– еще больше удивился солдат, испуганно оглядываясь по сторонам. Он уже начинал подумывать о том, не дать ли цыгану несколько монет, чтобы замять скандал. Но в эту минуту в конце аллеи дворцового парка показался капитан охраны Его Величества.

– Что случилось?– сурово спросил он.

– Да вот, требует, чтобы его пустили,– ответил солдат.

– Ты лучше расскажи про то, как только что оскорбил друга короля,– посоветовал ему цыган.

– Кого он оскорбил?– поинтересовался капитан, метнув испытующий взгляд на своего солдата.

– Друга короля! Этот невежа назвал его глупой птицей.

– Не глупой, а важной,– робко вставил солдат.

– Молчи, бунтовщик!– прикрикнул цыган.– Сначала он оскорбил слугу друга короля, потом самого друга короля, и кто поручится за то, что когда-нибудь он не оскорбит самого короля?

– Как зовут твоего хозяина?– невозмутимо спросил капитан.

– Лаван бен Равин.

– Что-то я не слышал, чтобы у короля были друзья с такими именами,– усмехнулся капитан, покручивая густые усы.

– А вы лучше спросите у Его Величества, не желает ли он принять слугу философа, который принес ему важное письмо.

Капитан недоверчиво прищурился:

– Хорошо, я доложу королю о твоем приходе, но горе тебе, цыган, если ты заставишь меня бегать напрасно.

Через десять минут запыхавшийся капитан вернулся и, с уважением посмотрев на оборванного посетителя, пригласил его следовать за собой. Придворные с удивлением расступались, провожая капитана и его спутника недоуменными взглядами. Однако, это ничуть не смущало юношу, и он с удовольствием пялился на знатных дам, как часом раньше – на служанок.

Перед кабинетом короля цыгана тщательно обыскали и лишь после этого позволили войти.

Его Величество с задумчивым видом стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся и с интересом взглянул на пестрые лохмотья посетителя.

– Что вы хотели?

Цыган опустился на одно колено и протянул королю запечатанный свиток. Тот поспешно сорвал печать и, пробежав глазами первые строки, вздрогнул.

– Когда твой хозяин покинул Лондон?

– Десять дней тому назад,– ответил цыган.– Но он просил передать вам это письмо в первую ночь полнолуния.

– Тогда ему ничего не могло быть известно,– прошептал потрясенный король.– Тогда и я сам даже не помышлял об этом.

Дочитав свиток до конца, король разочарованно вздохнул:

– Несчастья, несчастья, меня преследуют одни несчастья…

Цыган сочувственно внимал своему царственному собеседнику.

– А, ты все еще здесь?…– проговорил Яков, очнувшись от раздумий.– Когда ты собираешься последовать за своим господином?

– Сегодня же, Ваше Величество.

– Ну, в таком случае передай ему вот это.– Король извлек из шкатулки, стоявшей на столе, увесистый кошелек, расшитый золотыми нитями.– Я недостаточно отблагодарил его в прошлый раз. А вот это тебе за труды.– И Его Величество достал из кармана несколько золотых монет.

– Ваша щедрость не знает границ!– проговорил цыган, принимая королевский дар.

– И передай Лавану бен Равину, что когда бы тот не появился в Англии, он всегда найдет во мне друга и покровителя.

После того, как за посетителем захлопнулись двери, Яков вновь развернул тонкий пергамент и прочитал последние строки:

«Тебе несчастье принесет
Ее златой венец…»

«Когда-то я не поверил в предсказания иудея, однако, жизнь научила меня кое-чему,– прошептал король и подошел к скрытому за драпировкой портрету Марии Медичи. – Увы, мадам,– с сожалением вздохнул он, обращаясь к картине,– но, видно, мне не суждено назвать вас своей невестой. Придется отослать ваш портрет обратно…

Но сожаление это было вызвано вовсе не сердечной склонностью к французской королеве. Просто Его Величество хорошо знал, что такое оскорбленная женщина, и предвидел серьезное осложнение отношений между Англией и Францией.

Теперь Якову просто необходима была дружба с испанским королем и, следовательно, брак Карла с инфантой Марией непременно должен был состояться. Яков схватил со стола серебряный колокольчик и приказал вошедшему придворному:

– Велите подать к главному входу мой экипаж. Я собираюсь навестить принца Уэльского.

* * *

Покинув королевский дворец, цыган в еще более веселом расположении духа пересек широкую площадь и свернул на одну из боковых улочек. Там, у невысокого обшарпанного домика, стоял роскошный экипаж с гербом на дверце. Обладатель пестрых лохмотьев тотчас поспешил к нему, с хозяйским видом открыл дверцу кареты и уселся на обитую бархатом скамью. Едва колеса кареты загрохотали по булыжной мостовой, цыган принялся с отвращением срывать с себя грязные лохмотья.

Тем временем в предместье Лондона, вдоль берега Темзы прогуливались две миловидные особы, одна из которых, несомненно, была госпожой, а вторая – служанкой. Обе девушки время от времени обеспокоенно вздыхали и бросали нетерпеливые взгляды на дорогу.

Заслышав шум экипажа, та, что была госпожой, обрадованно воскликнула.

– Ну, наконец-то, Эмма, это он!

– Да, мадемуазель,– откликнулась вторая,– это экипаж лорда Линдсона.

Спустя несколько минут карета поравнялась с девушками и остановилась.

– О, Франческо, вы живы!– воскликнула служанка, бросаясь в объятия молодого человека, выскочившего из кареты, и одновременно с этим косясь в сторону рыжеусого кучера.

Франческо Маскарди, в котором никто уже не смог бы узнать оборванного слугу Лавана бен Равина, если бы не серьга, предательски поблескивающая в ухе, чмокнул в щечку свою поклонницу и учтиво поклонился ее хозяйке.

– Мадемуазель де Монтрей, я выполнил все то, что вы мне поручали.

– О, Франческо,– выдохнула девушка,– вы даже сами не подозреваете, сколь много только что сделали для меня!

– И все же любопытно, что такое вы подсунули королю?– проговорил юноша.– Когда король прочитал первые строки, он вздрогнул так, словно его ужалила змея… А потом передал моему воображаемому господину столько золота, что на него без лишних проблем можно приобрести небольшой замок с землями. Вот эти деньги.– С этими словами Франческо извлек из-за пазухи расшитый золотом кошелек.– Они принадлежат вам, ведь это вы послали меня к Его Величеству.

– О нет, Франческо,– возразила Изабелла,– деньги принадлежат вам. Я никогда бы не смогла так щедро вознаградить вас. Хорошо, что Яков взял на себя эту заботу. Куда вы теперь?

– На родину, в Италию. Вряд ли мы с вами когда-нибудь еще увидимся…

– Кто знает, Франческо,– улыбнулась девушка.– Этот мир слишком непонятно устроен, и потом Италия вовсе не конец света.

– Италия – центр мироздания, – убежденно проговорил Маскарди.– Я и отец слишком долго жили во Франции, чтобы понять это.

– Не буду с вами спорить,– опять улыбнулась Изабелла.– Спасибо за все, что вы сделали для меня и прощайте.

– Прощайте,– отозвался юноша и тут же лукаво добавил:– Мадемуазель, я понимаю, что вся эта история с письмом ваша тайна, но я надеюсь, что когда-нибудь вы мне откроете ее. Я чертовски любопытен, мадемуазель.

– Я заметила это,– ответила Изабелла и вынула из уха Маскарди цыганскую серьгу.– А вот это я возьму на память о вас.

Франческо расхохотался, хватаясь за ухо.

– Вот это да! Наверное, у меня был весьма пикантный вид.

Затем он повернулся к Эмме и запечатлел на ее хорошеньких пухлых губках жаркий поцелуй.

– Прощай, птичка моя. Уж не петь нам с тобой больше песен любви!

Джон, сидевший на козлах, начал нервничать.

– Мадемуазель,– крикнул он Изабелле,– вы слишком долго прощаетесь. Лорд Линдсон будет недоволен, если вы опоздаете на прощальный обед, который он устраивает в вашу честь.

– О да, Джон прав,– заторопилась Изабелла.– До свидания, Маскарди. Удачи вам!

И роскошный экипаж лорда Линдсона, набирая скорость, помчался в сторону Лондона.

* * *

Утром следующего дня Изабелла стояла на палубе легкого двухмачтового корабля, который на всех парусах уносил ее от берегов Англии. Еще виднелась пристань Дувра, еще можно было различить в толпе провожающих силуэты лорда Линдсона, мисс Клер и Эммы, которая в последнюю минуту все-таки помирилась со своим Джоном, но мысли Изабеллы уже были по другую сторону Ла-Манша.

В последний раз махнула она рукой, прощаясь со всем, что подарила ей прекрасная страна туманов и устремила взгляд туда, где, по ее мнению, должна была находиться Франция.

Там ее ждал Анри, и Изабелла знала, что с ним она, наконец-то, будет счастлива.