Линда переживает не самый легкий период в своей жизни. Год назад погиб ее муж, уехала учиться повзрослевшая дочь. Как ей жить дальше? Вспоминать прошлое? Жалеть себя? Или найти силы и отдаться новой любви, которая в одно прекрасное утро постучала в дверь ее дома?

Кара Колтер

Журавль в осеннем небе

ПРОЛОГ

Телефон звонил пронзительно и непрерывно. Рик Чейз, приоткрыв глаза, посмотрел на часы у кровати. Четыре утра. Телефонный звонок в это время ничего хорошего не приносит. Приготовившись к худшему, он поднял трубку.

— Алло?

— Дядя Рик?

Исчезли последние остатки сна. Он сел, одеяло соскользнуло с груди.

— Бобби?

— Прости, что разбудила. Я хотела поговорить с тобой до начала лекций.

Лекций? В четыре утра? Но потом он вспомнил. Его крестница первый год училась в университете в Онтарио. Две тысячи миль — и три часа разницы во времени.

— У тебя все в порядке?

— Все прекрасно. — Но дрожь в голосе девушки свидетельствовала об обратном.

— О чем будем говорить, Бо-Бо? — Он инстинктивно назвал ее детским прозвищем, чтобы придать девушке чувство защищенности. Но потом пожалел. Прозвище напомнило ему трехколесный велосипед и конские хвостики, разлетавшиеся в разные стороны… Как давно это было…

— Меня беспокоит мама, — начала она.

— Линда? Что с ней случилось?

Будто крепкой рукой сжали сердце. Удивительно, что так спокойно прозвучал его голос.

— Ты знаешь, что она продала наш дом?

Он испытал шок. Линда продала дом? И не через его компанию, которая занимается торговлей недвижимостью? Компания принадлежала ему и ее покойному мужу. Точнее, теперь половина была ее. Линда так и не привыкла к этому.

— Нет, я не знал.

— Она купила какую-то развалюху в Боу-Уотер. Потом прислала мне по электронке фотоснимок. — Бо-Бо фыркнула.

Бобби выросла в поместье Ривердейл: семь тысяч квадратных футов земли и дом на берегу Элбоу-ривер. Развалюхой покупка матери могла казаться только ей. И все же почему Линда купила дом именно в Боу-Уотер?

— Она уже переехала. — У Бобби от обиды зазвенел голос — Она даже не дала мне возможности попрощаться с нашим старым домом, собрать мои личные вещи. Она и машину продала.

— «Мерседес»? — У Линды не должно быть трудностей с деньгами. Компания в отличном здравии.

— Ох, у нее есть еще один «мерседес». Но ты бы его видел! — Драматический вздох и еще одна жалоба: — Дядя Рик, она отрезала волосы! По-моему, у мамы поехала крыша…

Рик встревоженно подумал, насколько это возможно. Линда Старр тринадцать месяцев назад пережила ужасную трагедию — потеряла мужа. Теперь ее единственная дочь уехала в университет. Неужели на нее все это так подействовало?

Нет, быть этого не может! Всегда элегантная, собранная, Линда Старр последний человек, которого можно было заподозрить в потере разума.

— Бобби, что ты хочешь чтобы я сделал?

— Ты должен поехать и проверить, что с ней происходит!

— Хорошо, я проверю.

Тяжелый вздох означал, что от него ждали большего.

— Ты должен уговорить ее вернуться на работу. Она становится замкнутой и чудаковатой.

Рик услышал в голосе крестницы упрек и признал, что он отчасти справедлив.

— Я пытался поговорить с твоей матерью. Она не хочет разговаривать со мной. А работа… По меньшей мере лет пятнадцать назад она хоть как-то участвовала в работе компании…

— Перестань! Ты бросил ее после смерти папы. Все ее бросили.

Он уже собирался сказать: «Она сама хотела остаться одной», но вдруг его собственное поведение тогда показалось ему весьма спорным.

— А она так старалась помочь тебе во время твоего развода с Кэти! С тех пор прошло семь лет.

— Да.

Еще одно воспоминание. Такое же дорогое, как Бобби на трехколесном велосипеде с хвостиками…

— Вся ее жизнь после смерти папы была сосредоточена на мне. Но я тоже уехала. Дядя Рик, ей нужна цель. Обещай, что ты найдешь что-нибудь для нее в компании «Старр-Чейзерз».

Но как помочь Линде? У нее пострадало достоинство и разбито сердце. К тому же Рик хорошо знал, что такое обещания и что такое обеты. И не хотел нести ответственность за счастье другого человека.

— Ей нужно, чтобы вокруг были люди, — утверждала ее дочь с абсолютной убежденностью юного существа, которое пребывает в полной уверенности, что знает все. — И ей надо что-то делать. Она любит старые дома. У нее сохранились рисунки некоторых из них, которые ты, папа и она когда-то реставрировали.

— Бобби, я не могу заставить твою мать делать то, что она не хочет, — осторожно пытался он убедить девушку.

— Обещай мне, что ты попытаешься.

Может быть, на него подействовал ранний утренний час или просительные ноты в юном голосе, но он вдруг сказал:

— Хорошо. Обещаю.

— Спасибо, дядя Рик.

Он знал, чем все закончится: он предложит Линде работу, она откажется. И все. Можно считать, его долг выполнен?

Но обещание, которое Рик только что дал, требовало большего. В этом и суть обещаний. Они требуют от человека большего, чем он соглашается дать.

Ругая себя, Рик смотрел на телефон. А что, если Линда и вправду в чем-то нуждается? Она слишком гордая и слишком обозленная на него, чтобы попросить о помощи.

Что ж, он заслужил такое отношение, напомнил себе Рик. Он хранил от нее секреты ее мужа, Блэйера. И до сих пор хранит.

Рик встал, пошел в кухню и налил себе молока. Одно он знал точно: он не появится перед Линдой Старр без продуманного плана действий.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сначала ей показалось, что его там нет. Линда Старр лежала в высокой сентябрьской траве, наводя бинокль на заросли тростника. Они начинались прямо за штакетником, огораживавшим ее двор. Земля серебрилась от утренних заморозков, но она едва ощущала холод, проникавший через пижаму. Утро, серое и холодное, медленно разгоралось, разгоняя темноту. За рекой нижняя часть Калгари гудела от просыпавшейся городской жизни. Фары машин, будто нити жемчуга, отражались в спокойной воде маленькой бухты.

Невероятно. Она видела его здесь, почти в центре города! Это просто подарок. Линда Старр неохотно признала, что такое вряд ли повторится.

Выходя во двор, она включила кофейник. Дразнящий запах кофе уже звал ее. Пора вернуться в дом, в котором она спала всего третью ночь.

Она встала на колени и застонала. Ноги от холода онемели. И тут Линда опять увидела его. По мере того как свет поднимался над рекой, силуэт призрака обретал солидные формы. У нее перехватило дыхание. Она стала свидетелем чуда превращения белых перьев в платиновые, а затем возникновения из темноты длинной гибкой шеи. Она только вчера увидела его и прочла все, что написано о красных журавлях.

Это редчайшая птица Северной Америки и самая большая. Размах крыльев — семь с половиной футов (примерно два метра). Большинство людей за всю жизнь ни разу не увидит этого красавца. Линда, погруженная в собственные переживания, восприняла его появление как хорошее предзнаменование. Значит, она сделала правильный выбор: купила этот маленький дом.

Колени страшно болели, и Линда чуть переместила вес. Этого оказалось достаточно, чтобы встревожить птицу. Журавль повернулся, и блестящая красная голова заполнила окуляры бинокля. Желтый глаз дерзко уставился на женщину. Будто сигнальной трубой птица оповестила мир: кер-лу, кер-лу. Потом распростерла крылья.

Линда увидела черный подпушек под ними и лишний раз убедилась, как величествен журавль.

Он хлопнул крыльями и поднялся. В утреннем небе плыли сила и грация, постепенно превратившиеся в бирюзовую тень. Линда слышала звук взмахивающих крыльев, когда птица рвалась в небеса.

Линда всегда считала себя прагматиком. Откуда это увлечение птицами? Она следила за птицей, пока та не превратилась в черную точку. И вот в этот-то момент Линда и осознала, что произошло чудо.

Счастье без труда заполняло ее точно так, как утренний свет сменял ночную темноту. Она позволила этому чувству на мгновение задержаться, чтобы слово успело прокатиться в голове. Тринадцать месяцев назад ее мир перевернулся с ног на голову. Разлетелся на кусочки. Будто пронеслось торнадо и все стерло с лица земли. Линда вспомнила тот черный, черный день, когда она подумала, что никогда больше не испытает радости. И, что еще опаснее, не поверит надежде.

И вот еще одна причуда. Эта редкая птица заставила ее поверить, что у жизни еще остались маленькие сюрпризы, приводящие в восторг. Что холодная трава, от которой мурашки бегали по коже, простейшим способом предупреждает ее, что жизнь продолжается.

Она еще не додумала, какие сюрпризы хранит для нее жизнь, как почувствовала что-то вроде паники. Линда услышала тихое покашливание. Она не одна во дворе! Это ей урок. Наказание за то, что поверила в счастье.

Незваный визитер, решила Линда, наверное, убийца. Как и предупреждала дочь. Но Линда сама захотела купить дом рядом с птичьим заповедником. Теперь ее окружали очень старые, покосившиеся лачуги. И рядом с ними — очаровательные, сохранившие достоинство дома.

— Мама, о чем ты только думаешь? Да тебя прикончат в этом бандитском районе, — сказала Бобби. Сказала таким тоном, будто мертвые тела валялись на тихих улочках старейшего в Калгари квартала. Хотя, конечно, слоняющиеся здесь неряшливые молодые люди с татуировкой и длинными волосами, злобные собаки и окна, забитые досками, уже не раз заставляли Линду опасливо оглядываться на улице.

Впрочем, если дочь права насчет убийцы, то по крайней мере ее убьют не во сне, с легким удовлетворением подумала Линда. Хотя и в пижаме. Сердце стучало, словно молоток по гвоздям. Она поднялась с колен и потянулась. Хорошо бы с беззаботным видом. Линда считала, что криминальные элементы чувствуют запах страха. И только потом повернулась лицом к своей судьбе.

Сердце ее словно остановилось. С убийцей, подумала она, справиться было бы легче. Линда только теперь осознала, что пижама промокла от инея на траве. И груди выглядят явно неприлично. От холода, а не от вида этого мужчины.

Во всяком случае, она надеялась, что от холода. Она твердо скрестила руки на груди. Чтобы у него не возникло лишних мыслей. Разве именно он должен видеть ее в таком виде?

— Рик. — Она произнесла одно слово, вложив в него столько холода, сколько узоров мороз нарисовал на лужайке.

Он вздрогнул. Видимо, она попала в цель.

Рик Чейз — почти два метра мужской привлекательности. Широкоплечий, лет сорока, в полном расцвете сил. Черты лица строгие и чистые, подбородок слегка раздвоенный. Удивленные глаза такие же зеленые, как стоячая вода. И такие же холодные. Он был одет для работы. Темно-серый безукоризненно сшитый костюм, белоснежная рубашка, шелковый галстук. Узел прекрасно завязан.

Его безукоризненный вид напоминал обложки журналов. Как это возможно, что этот великолепный мужчина до сих пор не женат и одинок? Ведь он разошелся с женой больше семи лет назад. И как это возможно, что она забыла, какой он красивый? Прошедшие тринадцать месяцев он бомбардировал ее посланиями, а она отказывалась вызывать в воображении его образ. Она знала, что ей будет больно. Что их встреча вызовет в ней чувство одиночества. Что она будет выглядеть жалкой. Какой только и может быть жертва предательства.

А предал ее муж, который вот уже тринадцать месяцев как умер. И предал мужчина, сейчас стоявший перед ней. Друг и бизнес-партнер ее мужа и хранитель его секретов…

— Линда.

Они стояли и смотрели друг на друга. А утро все больше вступало в свои права.

У нее появилось чувство, будто время остановилось.

— Похоже, ты замерзла, — наконец проговорил он.

Она сопротивлялась искушению посмотреть на свою грудь. Не она ли подвела его к такому заключению?

— Что ты здесь делаешь? — не очень вежливо спросила она.

— Я утром позвонил тебе. Никто не ответил. Тогда я решил заехать.

Заехать? Будто дом по пути. Вовсе не по пути. Заехать? Будто она посылала ему новый адрес. Вовсе не посылала.

— И в чем причина твоей неожиданной заботы?

Что-то очень холодное мелькнуло в его глазах. Она знала Рика двадцать лет. Видела ли она, как он сердится?

— Только не говори, будто это я перестал заботиться о тебе, — с удивительной силой произнес он. — Это ты предпочла не отвечать на мои звонки. А я уважал твое желание. Но это не значит, что я не думал о тебе.

— Ну спасибо, — намеренно отрывисто проговорила она. — И что заставило тебя теперь побеспокоить меня?..

Рик стрельнул в нее взглядом.

— Мне нужна твоя помощь, — спокойно объяснил он.

— Ты просишь женщину, которая на рассвете лежит на траве в своем дворе, помочь тебе? Ты не хочешь еще немного подумать? — выпалила она с нескрываемым сарказмом.

Но он предпочел не обижаться и улыбнулся. Ох, лучше бы он этого не делал! Она моментально почувствовала мужской вызов, более мощный и более манящий, чем раньше. Эта улыбка, слегка бесшабашная и несокрушимо сексуальная, могла бы построить мост над болезненной историей их отношений.

— Я хочу воспользоваться случаем. Никогда не знаешь, где тебе понадобится мастерство женщины, которая носит на шее бинокль.

Она растерянно посмотрела на бинокль, висевший у нее на шее.

— Так что ты делаешь? Шпионишь за соседями?

— Можно сказать и так.

Линда боролась с желанием объяснить, в чем дело. Она вольна наблюдать за птицами на рассвете. Черт возьми, ей это приятно. И она никому не обязана давать отчет. Так думала новая, улучшенная Линда Старр.

— Ты вся дрожишь. — Голос неожиданно ласковый. Жалость? Новой и улучшенной Линде Старр не нужна его жалость! Но почему-то ласковый голос на этот раз что-то затронул в душе Линды. Хочу, чтобы кто-нибудь обо мне заботился, вдруг подумала она.

— В доме есть кофе, — холодно предложила она. — Ты можешь войти и рассказать мне, что тебе надо.

Рик Чейз следом за Линдой вошел в дом. Бобби, должно быть, не представляла, о чем просила его. Судя по выражению воинственной гордости на лице Линды, она скажет ему «нет», о чем бы он ни попросил.

Линда оказалась для него совершенным сюрпризом. Она, выглядела удивительно, дрожа от холода у себя во дворе, одетая лишь в алую пижаму. Она стала другой. Волосы короткие, светло-русые, спутанные. Они оттеняли утонченные черты ее лица.

Последний раз он видел ее, когда она была в черном. Волосы тоже были черными, стянутыми в узел, лежавший на шее. Она выглядела элегантной, холодной и непрощающей.

— Ты знал? — спросила она. Глаза моментально стали уязвленными, молящими — скажи, что не знал.

Он не ответил. И она поняла: он все знал.

Перемены в Линде, которые сегодня заметил Рик, касались не только ее внешнего вида. Раньше она всегда выглядела слабой, хрупкой. Сейчас она стала сильной. Раньше она вроде бы стояла в стороне, сейчас создается впечатление, что она включена в жизнь. Раньше она контролировала каждое свое движение. Сейчас она кажется… страстной. Не слишком ли сильное слово?

Нет. Кто эта новая Линда?

Он вспомнил, как Бобби закончила разговор:

— Мне не следовало оставаться в колледже. Не в этом году. Мне лучше приехать домой. По-твоему, мне надо приехать домой?

Конечно, он полагал, что ей следует приехать домой. Он определенно не хотел один нести ответственность за Линду. Особенно теперь, когда ему совершенно очевидно, что она откажется от помощи.

Сегодня, при ярком утреннем свете, глядя на спину Линды, на напряженные гордые плечи, он понял, что еще никогда в жизни не видел женщину, так мало нуждавшуюся в помощи.

Он быстро подсчитал — Линде уже тридцать восемь.

На похоронах мужа она выглядела на десять лет старше. Сейчас она выглядит на десять лет моложе. Уверенная в себе, дерзкая. И такая красивая, что угрожала разрушить стену, которую он много лет назад воздвиг вокруг своей жизни.

Его долг здесь почти что выполнен. Он сделает ей предложение. Она откажется. Он сможет сообщить Бобби, что ее мать выглядит прекрасно. Больше, чем прекрасно. В Линде горит такая жизненная сила, какую он не видел в ней раньше. Или, во всяком случае, не видел много-много лет.

Мог ли он уйти сейчас, не сделав ей предложения? Если он так просто уйдет, его будут мучить сожаления.

Она вошла в дом через черный ход. Голые ступни оставили маленькие отпечатки на серебристой траве. Он последовал за ней прямо в кухню. Рассматривал ее дом с любопытством, на которое не имел права. Ведь он шпион, собирающий информацию. Был ли это дом женщины, у которой все в порядке? Или здесь живет женщина, чья жизнь вдребезги разбита?

Конечно, внешний вид дома вызывал легкий шок. Что подчеркивало слова Бобби о развалюхе. Хотя многие из домов в Боу-Уотер после ремонта стоили до миллиона долларов — благодаря близости к нижнему городу, к центру. Но дом Линды к ним не принадлежал. Оценка домов — его специальность. А ее дом не назовешь привлекательным, даже после ремонта. Крохотное бунгало, с одной стороной, обшитой гонтом, затерялось в виноградной лозе, которую давно никто не приводил в порядок. Как непохоже на добротное гнездо в поместье на изгибе Элбоу-Ривер, которое она продала.

В доме пахло кофе и какими-то пряностями. Он не мог определить, какими. И все-таки, несмотря на то, что дом нуждался в ремонте, в нем чувствовалось определенное очарование. Он странно подходил для Линды — вот такой, с короткими спутанными волосами, в забавной фланелевой пижаме.

Она подвинула стул и налила кофе в большую кружку. Поставила ее перед ним и вышла из комнаты. Он остался, чтобы перевести дух и начать поиски признаков безумия. Только вот зачем? Ради спокойствия Бобби? Оставалось только посмеяться над собой.

Было видно, что она только что переехала. Ящики, аккуратно перевязанные, с этикеткой «Кухня» ждали своей очереди. На полу вздулся линолеум, и его надо заменить — так же, как полки, раковину и сантехнику. Хорошо бы недостатки и в остальных комнатах были видны с первого взгляда. Рик определил сразу, что у дома есть потенциал. Вероятно, под плохо сохранившимся линолеумом сохранились деревянные полы. Приятно, что потолки высокие, а подоконники широкие. На панелях богатая золотистая патина, которая бывает только на настоящем старом дереве.

Она вернулась в кухню в сером старом свитере поверх пижамы. Рик привык, что женщины прилагают немалые усилия, чтобы произвести на него впечатление. Почему-то ему нравилось, что Линда этого не делает.

У этого свитера оказалось странное свойство. Он делал женщину стройнее. О такой мужчины мечтают во сне и наяву. Ему лучше быть поосторожнее.

Она приготовила себе кофе, но не села. Вместо этого отошла к плите и принялась разглядывать его.

У нее карие глаза цвета растопленного шоколада. Когда-то это были самые мягкие глаза в мире, вспоминал Рик. Теперь в них отражаются печаль, опыт, зрелость. И казалось, что новое содержание сделало их выразительнее и таинственнее. Так тени добавляют глубину живописному полотну.

Волосы у нее намного светлее, чем глаза. Он понял, слегка удивленный, что черный цвет, наверное, никогда не был ее природным. Будто раньше она носила маску, а теперь перед ним настоящая Линда.

— Так, говори. Я могу догадаться, о чем ты думаешь.

Она всегда была проницательной, почти пугающе. Он разглядывал ее губы. Полные, влажные, невероятно чувственные. Какими они могут быть на вкус? Он надеялся, что она не настолько проницательна, чтобы разгадать его предательскую мысль.

— Ладно, — сказал он таким тоном, будто только что не размышлял о сочности ее губ. — Кажется, здесь довольно тревожное соседство. И дом, ммм… похоже, требует слишком много работы от женщины, которая со всем должна справляться сама. Ты поэтому продала дом в Ривердейле?

Она сделала глоток кофе, словно сомневаясь, стоит ли вообще разговаривать с ним. Потом вздохнула.

— Дом в Ривердейле я никогда не воспринимала как свой. Это был дом Блэйера. С его любовью к статусу каждого камня, каждого кирпича. Я ненавидела тот дом. И особенно ненавидела после обновления. Стеклянные стены в тридцать футов — это чудовищно. И к тому же такое нелепое место для одинокой женщины.

Рику тоже не нравился тот дом. Особенно после того, как Блэйер обновил его. Дом потерял очарование, стал претенциозным. Здравомыслящая Линда неловко себя чувствовала, сталкиваясь с устремлениями мужа, его забегающими вперед амбициями, оценкой успеха только в денежном выражении.

Рик не собирался исследовать сложности в отношениях Линды и Блэйера. Но он всегда помнил простую истину: Линда слишком хороша для его друга.

— Великолепный кофе, — сказал он. Как ему хотелось бы избежать неловкого момента, заговорив о богатстве кофейных ароматов. — Какой это сорт?

— Я делаю собственную смесь. Несколько разных сортов зерен. — Как и дочь, она не позволяла легко сменить тему. Глаза задавали вопрос, который она из вежливости не произносила: «Почему ты пришел сюда?»

Еще один вопрос, но не тот, ради которого он пришел сюда.

— Почему ты не оформила сделку через нашу компанию? Это же твоя компания. Половина ее — твоя.

— По-моему, Рик, я дала «Старр-Чейзерз» достаточно топлива для слухов и размышлений. — На ее глаза словно опустили жалюзи. — Теперь я не хочу, чтобы хоть один факт моей жизни стал темой разговора за утренним кофе.

Он хотел возразить. Но не мог. Каждый агент, секретарь, клерк за компьютером непрестанно говорили о скандале, окружавшем смерть Блэйера. В тех редких случаях, когда Линда по делам приходила в офис компании, каждый из них провожал ее взглядом, полным сочувствия и знания.

Рик лишь удивлялся, как ей удалось провести похороны с таким достоинством и грацией. За свое участие в скандале он не заслуживает ее прощения. Не заслуживает потому, что до сих пор хранит секреты Блэйера. Под внимательным взглядом ясных карих глаз он особенно остро чувствовал свою вину.

Сделай то, ради чего пришел, и уходи! — приказал он себе. Вместо этого он изучал маленьких дьяволят, изображенных на ее пижаме. Он хотел больше знать о Линде Старр, которая на рассвете у себя во дворе ходит в такой пижаме.

— Ты сказал, что у тебя есть проблема, — напомнила она, пока еще вежливо.

Рик попытался придумать проблему, но под взглядом этих карих глаз ничего не приходило в голову. К счастью, он придумал план. Для этого мужчины и составляют планы. Чтобы пережить момент вроде этого, когда разум покидает их.

Он не может предложить ей работу. Это выглядело бы страшно унизительно. Половина компании и так принадлежит ей. Что он может сказать? Приходи к нам старшим вице-президентом?

— У меня проблемы с домом, — сказал он. Попал! Он увидел, как в ее глазах мелькнул огонек интереса. Спотыкаясь, он набрел на правильную дорогу к Линде. Она любила старые дома. И тот, в котором они сейчас находились, доказательство этому!

— Дом эпохи Эдуарда. Маунт-Ройал.

Она едва сдержала вздох.

— Это кошмар. — Он рассказал ей о вреде, который нанесла вода, о плохом ремонте, от которого дом особенно пострадал, и о дочери предыдущего владельца. Она до сих пор приходит, заламывает руки и рыдает. — Ей семьдесят лет, она легла перед бульдозером, когда мы попытались снести добавленную к крыльцу пристройку. Сейчас она уговорила соседей подписать петицию о спасении дома. От меня ушли уже два менеджера проекта.

— И что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Возьмись за это дело. Будь моим менеджером проекта.

— Я не могу этого сделать.

— Спаси меня, Линда. Я сделал ошибку, — признался он. — Я влюбился в этот дом. Я купил его, поддавшись чистой эмоции. А из этого ничего хорошего не выходит.

Чистая эмоция — всегда плохо, напомнил он себе. Всегда. Поэтому он должен быть очень осторожен с Линдой. У него и так уже родились такие чувства, о которых он и не подозревал. И это всего лишь за несколько минут, которые он провел с ней.

Она отвернулась от него и вылила кофе в раковину. Но он успел заметить особенное выражение ее глаз.

Воспоминания?

Их жизни встречались, пересекались, расходились и снова пересекались.

Когда-то он, она и Блэйер, очень молодые, покупали ужасные старые дома. Шлепали краску, заполняли ящики для цветов, вносили кое-какие косметические перемены и, скрестив пальцы, вешали таблички: «Продается».

— «Флип-флоп», — вслух произнес он, вспомнив. Так она называла происходившее. Блэйер хотел дать более внушительное название их компании. Они удовлетворились комбинацией своих имен.

Она отвернулась от раковины и чуть улыбнулась. Но в ее глазах он заметил тоску. Чего ей не хватало? Смеха и авантюрности тех первых продаж? Или атмосферы тех лет?

Бобби просила помочь матери. Больше, чем просила. Умоляла. И Линда по-прежнему, как и он, любит старые дома. Может быть, даже сильнее. Ради собственного благополучия ему надо уйти.

— Ты поедешь? — спросил он. — Хотя бы посмотри на дом, а я инвестирую деньги в фонд твоей дочери в колледже.

То, что он увидел в ее глазах, было сильнее сказанного им.

— Не думаю, что мне надо туда ехать.

Это не был безусловный отказ, как он ожидал.

— Ты же еще владеешь половиной компании, — напомнил он.

— По правде, нет. — Она показала на нераспакованные ящики. — У меня еще тонны работы с этим. Правда.

Она два раза повторила «правда», словно уговаривала сама себя. И он понял, что она все-таки хотела заняться его домом.

— Послушай, — начал он ласково. — Помоги мне только поговорить с этой женщиной. Посмотри на дом. Вдруг тебе там понравится. — Он знал: если удастся затащить ее туда, остальное пойдет как по маслу.

— Я не нужна тебе, — сказала Линда.

Она была не только проницательной. В эти слова Линда вложила слишком многое. Как она мечтала быть кому-нибудь нужной. Как смерть мужа и отъезд дочери выбили ее из колеи.

Бобби права. Он бросил Линду, когда она больше всего нуждалась в друге.

— Нет, ты не нужна мне. — Он приподнял бровь. — Но я хочу тебя.

Она засмеялась, как он и ожидал. Это был хороший сигнал и одновременно плохой.

Линда подняла вверх руки, будто сдаваясь.

— Ладно, пойдем.

Собственный ответ шокировал, удивил и напугал ее почти так же, как шокировал, удивил и напугал его.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Я должна переодеться, — сказала Линда и посмотрела на себя. Она почувствовала, как кровь бросилась к щекам. Ее пижама изжила свой век. А свитер! Почему она выбрала такое, в чем выглядит словно нищенка-попрошайка?

Это шок, поняла Линда. Она в шоке. Поэтому она согласилась пойти с Риком смотреть дом. Ведь в этом нет никакого смысла.

Но в данный момент ее сознание вернулось в норму.

Рик Чейз оказывал на нее странное воздействие. Его большая фигура будто подчеркивала крохотность ее кухни. Его запах, мужской дух, удивительная сексуальность наполняли ее почти забытыми чувствами. У нее начиналось головокружение и непривычное томление в животе. Она знала Рика двадцать лет, но никогда раньше так не реагировала на него.

Конечно, раньше она не была одинокой и доступной.

Доступной? Откуда она знает, что он это имел в виду? Почему он не заинтересован в ком-то другом? Второй раз он так и не женился. Но это не значит, что у него нет женщины. Сейчас мир стал другим по сравнению с тем, в котором она жила, когда выходила замуж. Тогда для многих существовал только один выбор — брак. Линда тоже так думала, но получила урок.

Интересно, есть ли у Рика женщина? Вдруг она пожалела, что не отвечала на его звонки.

— Рик, ты…

Слова застряли в горле, когда он вопросительно поглядел на нее. Это не ее дело! Она не должна спрашивать.

— Что?

Не спрашивай, уговаривала она себя. И главное, не стой перед ним в этой дурацкой пижаме с дьяволятами и безразмерном свитере. Лохматая и без капли косметики на лице!

— У тебя кто-то есть?

Так. Она задала этот вопрос. Вот почему она стала затворницей. Она чертовски хорошо знала, что не может себе доверять.

— Нет.

Линда почувствовала, как кровь бросилась в лицо. Она отвернулась от него и спряталась в безопасности спальни. Там несколько раз глубоко вздохнула, чтобы восстановить дыхание. Почему она так реагирует на Рика?

Потому что ты прячешься от людей, ответила она себе. Если ты сейчас пойдешь с ним и посмотришь дом, все будет по-другому. Через полчаса или чуть больше сердце вернется к обычному ритму. И ты вернешься домой почти нормальным человеком.

Конечно, она откажется от его предложения быть менеджером проекта при реставрации старого дома. И неважно, понравится ли ей дом. Потом она сделает ежедневный звонок дочери. Потом, может быть, запланирует вступление в какой-нибудь клуб. Клуб по организации наблюдения за птицами, наверное, наиболее подходящий. А со временем она подумает о работе. Хотя вопрос о деньгах перед ней не стоит.

Сегодня утром она чувствовала себя счастливой, потому что предстояло реставрировать свой дом. К тому же она увидела редкую птицу.

А пока надо стереть впечатление, которое произвели на Рика ее пижама и свитер. Линда открыла шкаф и обнаружила, что там очень мало распакованных вещей. Последние несколько месяцев она слишком небрежно относилась к своему гардеробу.

«Мама, ведь ты не собираешься носить эти вещи?» — сморщила бы нос дочь. Но рядом нет ни дочери, ни мужа, которого она вечно пыталась, но так и не сумела победить.

Поэтому она носила джинсы и рабочие штаны и вещи, не совпадающие по цвету. К примеру, могла натянуть на себя оранжевую футболку и красные слаксы. Или фланелевую пижаму с картинками и меховые носки.

Как же трудно выбрать приличный наряд! Кремовые слаксы и алая шелковая блузка? А какого цвета бижутерия? Что, еще не распаковано? Надо ли надеть серьги? А косметика? Есть ли какое-нибудь средство для коротких волос? Они торчат во все стороны, что бы она с ними ни делала.

Чем она занимается? Линда пришла в себя и приняла решение.

— Рик, — позвала она его, открыв заскрипевшую дверь.

— Гмм?

— Я не могу поехать с тобой. Неважно почему. Спасибо, что навестил.

Какое облегчение! Она опустилась на кровать и ждала, когда скрипнет закрывающаяся за Риком дверь. Все петли в доме нуждаются в смазке. Лучше потратить время на это, чем…

Раздался тихий стук в дверь.

Она замерла.

Дверь — по-прежнему со скрипом — открылась чуть шире. Рик стоял на пороге. Плечо упиралось в косяк. Большой палец засунут под ремень брюк. Ноги казались длинными и сильными. Плечи широкими. Она тосковала по большим мужским рукам, по грубой щетине на щеках, по силе, по чувственным нотам низкого голоса.

Мелькнула предательская мысль. Ей нестерпимо захотелось, чтобы он подошел, повалил ее на спину, захватил ее губы своими… Именно поэтому она не собиралась никуда с ним ехать. Он, это совершенно очевидно внесет разруху в ее жизнь. Она посмотрела на его рот. Нижняя губа выглядела сочной и чувственной. Ужасную разруху…

— Почему? — спросил он.

Она оторвала взгляд от его губ и поднялась с кровати. Подтянула к себе наугад ящик и начала его распаковывать.

— Что почему?

— Почему не поедешь смотреть дом?

Ох-ох! Ящик, который она раскрыла, оказался полным белья! Вещами, которые она больше не носит. Облака кружев и искушения. Она начала быстро засовывать вещицы обратно в ящик.

— Я еще не распаковала вещи. Мне нужно смазать двери. И испечь булочки. Дом не выглядит домом, пока в нем не испекут булочки.

Она бубнила, точно идиотка, бросая на него через плечо взгляды, дерзко задирая подбородок. Он не понимает, что ведет себя назойливо. Ему не следовало бы стоять в дверях спальни. И не слишком ли много интереса в его глазах, когда он смотрит на ящик с бельем?

Легкая улыбка тронула его губы.

— Уходи, — возбужденно произнесла она. — Я занята.

— Если ты поедешь посмотреть дом, потом я помогу тебе распаковать ящики.

Глупости. Он не нужен ей в качестве помощника. Он будет лишь смущать ее, внося в жизнь чувственную тревогу. А последнее время она прекрасно без нее обходилась.

— И испечь булочки, — продолжал он. — Я помогу тебе печь булочки.

— Рик Чейз, — она повернулась к нему лицом и уперлась кулаками в бока, — ты не умеешь печь булочки!

— Это первое, что я умею делать. — Теперь его взгляд замер на ее губах. В глазах огонь, мечта и что-то еще. Это не так уж удивительно. Он живет один дольше, чем она. Но Рик может иметь любую женщину, какую захочет.

Слабость охватила ее. Ей хотелось броситься ему в объятия. Разрешить себе впитать его силу. Принять его предложение. Но в этом все дело. Ей нельзя быть слабой. Ей нельзя выглядеть слабой.

— Это ты была плохой кухаркой, — напомнил он. Он оторвал взгляд от ее губ. — Держу пари, что ты машинным маслом для дверей смажешь свои булочки.

Он напомнил давнее-давнее время. Ее первые подвиги на кухне как молодой жены и матери были просто катастрофичны. Но она с жаром заставила себя учиться и преуспела. В особенности то, что было нужно для Бобби в школе. Она научилась украшать пирожные в День святого Валентина, печь шоколадное печенье для благотворительной продажи. Научилась готовить лазанью, ростбиф и жарить цыплят. Однажды Линда ухитрилась без помощников приготовить целый обед — индейку и шоколадно-ореховые пирожные — для скаутского отряда Бобби, а это сорок две девочки!

Но Рик об этом ничего не знал. Он только знал, что Блэйер нанял кухарку, как только смог себе позволить. Ростбиф сменился биф-Веллингтоном, который подавали с йоркширским пудингом. Линда почувствовала, как знакомый холодок сжал грудь. Это случалось всякий раз, когда мысли возвращались к ее жизни с Блэйером. Одно-единственное воспоминание могло испортить весь день!

Она вспомнила, что теперь ее меню состоит из тостов с арахисовым маслом и крупно нарезанных, как она любила, помидоров.

— Хорошо, — неожиданно сказала она. — Я буду готова через несколько минут.

Он отсалютовал ей и закрыл дверь.

Она опустилась на кровать. Правда заключалась в том, что она становилась сама собой. Она испытывала облегчение от того, что жизнь вернулась в свою колею. И началось это, когда редкий красный журавль оторвался от земли.

— Линда, — серьезно сказала она себе, — вспомни о счастье. Это твой вызов богам.

Пятнадцать минут спустя она нашла его на улице. Линда выбрала кремовые слаксы и алую блузу. И никакого макияжа. Бобби бы гневно вытаращила на нее глаза.

Рик осматривал ее машину.

— Привлекательная, — улыбнулся он.

Она полусознательно коснулась волос. «Привлекательная» — не тот вид, какой она старалась себе придать. «Привлекательная-но-равнодушная» — так можно выразить ее желание.

Потом она поняла, что он имел в виду машину.

Это был «мерседес-бенц», микрокомпакт. Еще одна покупка для новой жизни.

— Бобби называет ее банкой из-под зеленого горошка, — сказала она и не удержалась, любовно погладила маленькую машину. — Она не могла поверить, что я избавилась от SL-500 в пользу этого автомобиля.

Линда представляла свою покупку в другом свете. Для нее это шаг к себе. К молодой женщине, какой она когда-то была. Которая так страстно заботилась о своем мирке. Так страстно лелеяла мечту: огромный дом на реке, прислуга, машины, драгоценности. Мечта высасывала ее энергию, точно вампир, высасывающий кровь. Теперь она хотела простоты. Хотела вернуться назад к той Линде, какой когда-то была.

Мог ли этот большой красивый парень, рассматривавший ее машину, стать спутником в этом путешествии? Он встретился с ней взглядом, словно соглашаясь. А есть ли у него карта? Как вернуться туда, куда она хочет?

— Тебе она нравится? — спросил он, придерживая открытую дверь своего «эскалэйд» для нее.

— Нравится.

— Она тебе подходит.

— А тебе нравится эта? — спросила она, когда он обошел машину и сел за руль рядом с ней.

Он пожал плечами и, накинув ремень безопасности, включил мотор.

— Я рассматриваю ее как необходимую часть бизнеса. Я вожу клиентов смотреть недвижимость. И хочу, чтобы они чувствовали себя безопасно и удобно.

Это она понимала. Как он отличался от Блэйера! Тот интересовался только тем, какое впечатление производит на людей. И никогда не заботился о безопасности и удобстве клиентов.

— Ты знаешь меня, Линда…

Знает? Надо будет напомнить себе об этом. Может быть, она не знает Рика вовсе. В те дни после смерти Блэйера, когда правда начала всплывать на поверхность, у нее возникло чувство, что она никого не знает. И может быть, больше всего не знает себя.

— Если бы я не занялся этим бизнесом, я бы, наверное, до сих пор водил мотоцикл. У меня был свой. Ничего модного. На нем я проводил уикенд, ездил в Банф, мимо ранчо по сельской дороге и дальше.

Один? — хотелось ей спросить, но она уже задавала этот вопрос.

Они продолжали болтать. Рик рассказывал об их общих знакомых. Жизнь вроде бы продолжалась. Дети рождались, пары женились и расходились, родители умирали. Ей нравилось, как он ведет машину. Без агрессии, легко справляясь с движением, без раздражения, когда они попали в пробку на Мемориал-драйв.

— Здесь проблема, — сказал он.

Молодая женщина стояла перед очень старой моделью импортной машины и беспомощно смотрела на мотор.

— Посмотрю, могу ли я ей помочь. — Рик посигналил и подъехал к ней. Через несколько минут он вернулся с грязными руками и вытер их белым платком. Очевидно, он совершенно не жалел о своем решении, хотя и запачкал руки.

— Очень мило. Остановиться и помочь. — Линда с опозданием поняла, что нехотя сделала ему комплимент.

— Я не много смог сделать. Только вызвал для нее грузовик-буксир.

Это все равно мило. Прилично. Одна из старомодных добродетелей, в существовании которых она время от времени сомневалась.

— Она напомнила мне Бобби, — объяснил Рик. — Хотел бы быть уверенным, что кто-нибудь остановится, чтобы помочь ей или тебе, если вам понадобится помощь.

Линда считала самой скверной своей слабостью нежность сердца. Она берегла эту свою черту для одной особы. Эта единственная особа — ее дочь. А сейчас она вдруг почти утонула в нежности. Но Линда быстро вышла из этого состояния. Когда-то он мог так же порядочно поступить и с нею. Всего лишь и надо было сказать ей правду о связи ее мужа. Но Рик предпочел молчать.

Об этом надо всегда помнить. Особенно, когда она взлетает в небеса от его запаха, от удивительной зелени его глаз, от его длинных пальцев, обхвативших руль.

Линда скрестила руки на груди и уставилась в окно.

* * *

Рик не мог не заметить резкой смены в настроении Линды.

Что он такого сделал? Всего лишь предложил помочь распаковать вещи и испечь булочки.

Проклятие, она нравилась ему. Она всегда нравилась ему!

Почему она спросила, есть ли у него кто-нибудь? Ему в голову пришло, что, хотя они с Линдой знали друг друга с далеких лет, сейчас перед ними открывалась новая территория. Первый раз в их общей истории они оба остались без партнера. И он предложил ей вместе печь булочки!

А что еще он мог предложить? Брак? Но Рик не собирался вторично жениться. Когда он подписал последние бумаги о разводе, он похоронил часть себя. Ту часть, которая умела быть преданной и заботливой.

Правда заключалась в том, что ему нравилось быть одному. И не нравилось играть в команде. Ему нравилась свобода. Сесть на мотоцикл и ехать, не отвечая на вопросы и не намечая точного времени возвращения. По собственному капризу отправиться в путешествие на Тайвань, или в Бомбей, или на Борнео. Ему нравилось без всякого плана отправиться в Южную Америку. Он любил ездить в автобусах, битком набитых цыплятами, мамашами с детьми и бабушками. Ему нравилось встать среди ночи и играть в шахматы по Интернету. Короче, Рику Чейзу нравилось быть одному.

* * *

Они въехали в район Маунт-Ройал, расположенный на холме южнее нижнего города Калгари. Район строился в основном в 1904–1914 годах. Благодаря расположению строительство считалось престижным с самого начала. Лоты на участки во время аукциона были огромными, респектабельные дома, что выросли здесь, утопали в красивых бульварах. Цена на дома здесь начиналась с полутора миллионов, а многие строения продавали в три раза дороже.

Они подошли в дому О'Брайэна, типичному для этого района. С обеих сторон портики, эркеры с витражами в верхней части, широкие ступени и огромный двор. Рик не смог сдержать стон — еще одна женщина, которая считала, что он хуже Атиллы, сидела на веранде его дома. Она качалась в кресле, будто это была ее собственность.

— Это Милдред, — пояснил Рик. — Осторожно. У нее может быть револьвер, заряженный солью.

Рик повел Линду по дорожке. Милдред с лицом, изборожденным морщинами, спустилась по ступеням им навстречу.

— Линда Старр, — нехотя представил женщин Рик. — Милдред Хаузуэлл.

— Я привыкла быть О'Брайэн. — Милдред сразу определила свое отношение к дому.

— Какой очаровательный! — воскликнула Линда, будто и вправду так думала. Она взяла морщинистые руки старой женщины в свои. — Вы не будете так добры показать мне дом?

— С удовольствием, — отозвалась пожилая леди и саркастически взглянула на Рика. Вот, мол, наконец-то я признана!

Рик отпер дверь и пошел вместе с ними изучать дом.

Дедушка Милдред, первый владелец дома, построил его в 1914 году. У каждой комнаты была своя история. Милдред знала их все досконально, была в курсе каждой переделки и каждого изменения. Казалось, она особенно дорожит плохо отремонтированными комнатами и ванными.

Внутри дом производил ужасное впечатление. Деревянные полы покрыты потертыми ковриками. Мебель — разрозненная коллекция старого барахла. Под кухонной раковиной и в спальне на втором этаже был поврежден водопровод, и весь дом пах плесенью.

Но скелет дома — витражи, великолепное дерево панелей, высокие потолки, архитектурные детали, какие сейчас никто не может себе позволить, — все это было верхом совершенства. Рик знал рынок недвижимости Калгари и понимал, что даже если он потратит сто тысяч долларов на реставрацию дома, он все равно выгадает, когда будет продавать его.

Он бросил взгляд на Линду и понял, что с ней происходит. Как и он, Линда любила дома строгие и простые. Не новоделы, которые пекут, словно булочки. А такие, как этот, похожий на старых царственных леди.

— У вас есть рисунки, снимки дома? — спросила Линда у Милдред, когда они вернулись к парадному входу.

— Сотни. — Милдред стрельнула в Рика взглядом, который можно назвать мстительным.

— Вы думаете, я смогу их посмотреть?

— С какой целью? — подозрительно спросила она у Линды.

— Милдред, — ласково начала Линда, — ваша семья продала дом, когда умерла ваша мать.

— Но я не хотела продавать, — рассердилась Милдред. — Как они посмели продать?

— Думаю, они поняли, что не могут себе позволить сделать то, что необходимо для продления жизни дома. Или, может быть, им это было неинтересно. Видите ли, реставрация потребует очень много работы, но дом заслуживает восстановления былой красоты. Поэтому мне надо посмотреть на рисунки, чтобы правильно все представить. Надеюсь, вы поможете мне.

Милдред опять посмотрела на Рика, словно говоря: видишь? Есть люди, признающие мою ценность.

Интересно, понимает ли Линда, в какую историю она попадет, приглашая назойливую старуху помогать ей? И тут до Рика дошло, что она говорит так, будто собирается участвовать в работе.

Милдред погрузилась в рассказы о былом величии дома. Рика терзало нетерпение. А вот Линда слушала. Внимательно, печально кивая, как человек, знакомый с утратами. В Линде появилось что-то новое — в том, как она слушала старую леди, подавшись вперед.

Он ее должник. Бобби знала об этом, когда позвонила ему ночью. А он понял только сейчас, наблюдая за Линдой. Он помог Блэйеру отнять у нее веру в людей. И теперь он должен помочь вернуть ей это чувство. Он должен это сделать.

Он не делал порядочных или благородных шагов все эти годы, пока хранил секреты Блэйера. Но Рик не сомневался, что, будь у него возможность повторить, он сделал бы тот же выбор. Что ему делать с тем секретом, который он еще хранит? Нужно ли полностью сломить Линду, сообщив ей о глубине предательства мужа?

— Я уверена, что мы не способны сделать все, как вы хотите, — говорила Линда Милдред. — Но я хочу, чтобы вы знали: мы будем беречь дух дома.

Милдред, которая посылала Рику одни проклятия, заплакала. Она услышала то, чего ждала. Дом будет ухожен, некоторые воспоминания сохранятся, благородное имя семьи не утратит уважения.

Рик разглядывал Линду. Она точно знала, что надо сказать пожилой леди. Теперь с легкой улыбкой она посмотрела на него.

И в этот миг Рик понял, как помочь ей вернуть уверенность в себе и доверие к людям.

Милдред ушла. Они стояли рядом и рассматривали дом. Она потрогала древние камни в стене, окружавшей здание.

— Ты блестяще вела беседу, — заметил он. — Спасибо.

— От безумия до блеска расстояние в один час, — засмеялась она.

— Ты ведь собираешься работать здесь, правда? — ласково спросил он. Ему хотелось обнять ее, узнать вкус ее губ, заглянуть в глаза. Это безумие — такое сильное влечение к ней.

— Что? — прошептала Линда, словно знала, о чем он думает. Если бы он в этот момент обнял ее, она бы не оттолкнула его.

— Ты хочешь посмотреть на этот дом после реставрации?

В ее глазах заблестели слезы.

— Я была бы рада.

Вздох удовлетворения соединил их. Проявит ли он бессилие при виде этой красоты? Нет, не красоты дома — красоты, увиденной в ее глазах.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Линда, могу я заскочить к тебе сегодня вечером?

Они подъехали к ее дому. Рик посмотрел на часы. Этот бессознательный жест остро напомнил ей, что она не деловой человек и ей некуда спешить. Только ради дочери она вставала по утрам. Теперь дочь уехала за три тысячи миль. И жизнь временами казалась Линде невыносимо пустой и бесцельной. Но она напомнила себе, что утром видела курлыкающего журавля, и ей показалось, что этого достаточно. Маленький дом? Этого тоже достаточно. Кроме того, теперь, когда она согласилась заняться проектом дома О'Брайэна, все в ее жизни изменится.

Ей не хотелось, чтобы Рик уезжал. Линде понравилось, как они вместе провели время. Оказалось, наблюдать на рассвете за редкими птицами недостаточно, чтобы избавиться от одиночества. Одиночества, которое она полностью не осознавала, пока в ее дворе не появился он.

Когда-то, еще до смерти мужа, для нее целым миром стала Бобби. Линда шила ей костюмы для праздника Хеллоуин, стала президентом ассоциации родителей и учителей. Возила дочь на музыку и на фигурное катание, к стоматологу и к педиатру. Когда Бобби выросла и уже не нуждалась в опеке матери, мир Линды изменился.

— Сегодня вечером? Прости, Рик. У меня намечены планы.

Он вскинул брови, приглашая ее поделиться с ним. Но она предпочла оставить его в неведении. А планы были самые обыденные — отчистить до блеска ванну и распаковать кухонные ящики. Но он не должен этого знать.

— Хорошо. А как насчет завтрашнего вечера? Я заеду, чтобы обсудить бюджет и инструкции для моих постоянных подрядчиков. Как ты думаешь, тебе лучше ежемесячные выплаты или доля в прибыли потом?

Она знала, что доля в прибыли — очень рискованное дело. А одна из ее новых целей — не бояться риска.

— Долю в прибыли, — без колебаний ответила Линда. Он одобрительно кивнул.

Ох. Линда вдруг поняла, что у нее другая цель. Ей не надо заигрывать с Риком. Это слишком похоже на ее брак. Шахматная игра: ход — контрход. И никогда никакой интимности. Новая, улучшенная Линда Старр не собиралась разыгрывать спектакли, чтобы создать у людей нужное впечатление о себе. Сегодня вечером она будет драить ванну. Это ее реальная жизнь. И почему-то ей казалось очень-очень важным, что с Риком она всегда будет на сто процентов естественной.

Кроме того, предложение Рика — принести ей домой информацию — благословенный шаг. Ей не придется ехать в офис и видеть такое многозначительное выражение на лицах сотрудников. Он хотел избавить ее от неприятной ситуации?

— Знаешь, Рик, почему бы тебе не заехать сегодня? Мой вечерний план вполне может подождать. — Она глубоко вздохнула. — Я собираюсь чистить ванну.

Если он и нашел ее план несколько патетичным, на красивом лице ничего не отразилось. Он выглядел искренне довольным.

— Прекрасно. Чем раньше мы займемся домом, тем лучше. Я буду в восемь тридцать. Для тебя это не поздно?

Вот это да! Узнав, что ее генеральный план — почистить ванну, он решил, что в восемь тридцать она уже в постели с интересной книжкой.

— Нет, прекрасно.

Она вышла из машины, и он уехал. Линда смотрела вслед удалявшемуся «кадиллаку», потом медленно повернулась к дому.

Надо же! Она увидела журавля — и жизнь пошла в новом направлении. Теперь оно не казалось ей несчастливым.

— Ох, Линда, — вслух обратилась она к себе, подходя к двери. — Ты ведешь опасную игру.

Она вздохнула. Ее ждало так много дел. Она хотела покрасить стены и натереть полы. И еще не закончила распаковывать ящики. О чем она только думала, взяв на себя еще одно обязательство?

— Это тебе полезно, — решительно сказала она себе.

Кухонная утварь в ее списке неотложных дел занимала приоритетное место. Но она пошла прямо в спальню. Там Линда переворошила ящики и нашла, что искала. Духи и косметика, белый ангорский свитер, черные слаксы, крохотные бриллиантовые серьги и в пару к ним браслет. У нее была дюжина неотложных дел, но она примерила вещи. Образ получился правильный. Мягкий, сдержанно сексуальный, профессиональный.

— Чьими впечатлениями теперь ты собираешься манипулировать? — спросила она у зеркала. Нет, она всего лишь хотела хорошо выглядеть, чтобы вымести из памяти Рика дурацкую алую пижаму. Ничего нет плохого в том, что женщина хочет хорошо выглядеть. Даже если последний раз она занималась собой больше года назад.

Остальную часть дня Линда потратила, распаковывая ящики. Она даже нашла время почистить ванну. Потом приняла душ, оделась, привела волосы в относительный порядок. Брызнула духами, чуть-чуть. Неуловимый намек. Так же неуловимо подкрасилась.

Накладывая макияж, она заметила признаки возраста. Тонкие «птичьи лапки» вокруг глаз, морщина заботы между бровями, овал лица потерял безусловную четкость. Наверное, обнаруженные дефекты и заставили ее так нервничать. Она ждала приближения восьми тридцати, словно подросток первого свидания.

— Смешно, — успокаивала себя Линда. — Это же Рик! Мужчина, которого ТЫ знала всегда, всю свою взрослую жизнь. Как глупо волноваться, придет ли он.

Но она волновалась. У нее почти кружилась голова, когда в восемь двадцать она открыла ему дверь. Пунктуальный, одобрительно подумала она, будто оценивала его, определяла потенциал.

Абсолютно подростковое недовольство собой не помешало ей продолжить оценку. У него она тоже заметила признаки возраста. Тени вокруг глаз, казалось, подчеркивали густоту ресниц. Серебристые пряди мелькали в темных волосах. Ей мучительно хотелось их потрогать. Почему зрелость так хорошо отражается на внешности мужчин? Рик приехал в джинсах, в обычной зеленой рубашке с длинными рукавами, усиливавшей зеленый оттенок глаз, абсолютно ошеломляющих. Он только что побрился и причесал волосы. Но она не могла не заметить петушиного хохолка, вырвавшегося на свободу. У Линды чесались руки, так хотелось пригладить непослушный вихор. Пришлось спрятать их за спину.

— Привет, — сказала она и обрадовалась. Голос прозвучал совершенно нормально. Совсем не так, как у женщины с предательскими мыслями о будущем или мечтающей усмирить непослушные волосы мужчины.

— Принес тебе подарок. — Он ловко перебросил кейс из одной руки в другую, а пакет подхватил освободившейся рукой.

— Подарок? — Она отступила, пропуская его. — Зачем?

— Для утепления дома, — загадочно объяснил он.

— Не надо было этого делать! — Но втайне ее порадовала такая заботливость.

Она почти освободила гостиную от ящиков, и теперь они могли в ней посидеть. Но Рик огляделся и пошел прямо в кухню. Проклятие! Уже чувствует себя как дома.

Он поставил кейс на пол, а пакет на стол. И начал доставать содержимое пакета.

Линда громко засмеялась. Он подарил ей три валика с готовым тестом для булочек и печенья.

— Шоколадные хлопья, шоколадное печенье с орехом пекан и овсяные лепешки с изюмом, — объявил он. — Я же говорил тебе, что умею печь. Что ты выбираешь?

— Конечно, шоколадное печенье с пеканом.

— Я знал, что ты это скажешь. Девушкой ты всегда просила шоколадное печенье с пеканом.

Сколько времени прошло с тех пор, как ее кто-то называл девушкой. Наверное, надо бы сделать вежливую поправку и объяснить, что девичество осталось далеко позади и за ее спиной плохой опыт. Но она промолчала.

— И еще, — Рик полез в пакет и достал коробку, шоколадное печенье с помадкой. — Теперь твой дом будет пахнуть уютом.

— Я по-прежнему голосую за шоколадное печенье с пеканом.

— Я это знал, — удовлетворенно проговорил он. — Мы можем сэкономить и оставить остальное для следующего раза.

Мы. Для следующего раза.

— И еще я принес тебе это! — Рик достал канистру средства для мытья ванн и кафеля.

Какой смешной, трогательный жест. Он в самом деле слушал, о чем она говорит! Он протянул ей канистру.

— Спасибо. У меня будет удивительная субботняя ночь.

— Да? — Его глаза заволокла легкая дымка. — Брызги шампанского? Свечи?

— Я имела в виду, — она покраснела, — что проведу субботнюю ночь за чисткой ванны.

— Ни одна женщина без причины не бывает так одержима чистотой ванны, — заметил он.

Обсуждать с Риком ванну, свечи, брызги шампанского — чересчур интимное занятие. И что за странное выражение у него в глазах? Будто он хочет объединиться с ней.

Должно быть, она ошиблась. Он резко отвернулся и потребовал противень.

— Мы поставим его в духовку и, пока будем ждать, посмотрим материал по дому О'Брайэна.

— Человек с тысячью задач, — Линда попыталась поддразнить его.

Разве бывает так легко и так тяжело одновременно? Он заставлял ее волноваться и чувствовать себя неуклюжей. Будто она юная девушка, ничего не знающая о жизни. А она тридцативосьмилетняя женщина, похоронившая мужа и отправившая дочь в колледж. Она только что купила свой первый собственный дом и первую машину.

Она достала противень из ящика.

— Теперь смотри, — серьезно приказал Рик. Он освободил от упаковки валик теста, отломил пальцами большой кусок и разместил его по квадратикам противня. Затем взял деревянную ложку и с силой нажал на комочки теста. Они разместились примерно в восьми клетках.

Она засмеялась.

— Это не смешное занятие, — строго взглянул он на нее. — Сделать безупречное печенье — это наука.

— Твой метод мне кажется очень… ммм… мужским.

— Хорошо. Давай посмотрим на твой.

Она взяла ложку, отделила небольшой кусок теста от обертки, сделала из него идеальный шарик и поместила на противень, ни разу не коснувшись теста пальцами.

Потом рукой отделила очередной кусок теста и шлепнула его на противень.

Так они стояли рядом у рабочего столика и размещали тесто по противню. Занятие казалось им интимным и уютным, в некоторых семьях многое делают вместе.

Когда-то у нее была мечта готовить шоколадные хлопья для своей семьи. Но Блэйера это не интересовало. Печь печенье или лепешки по воскресным утрам — занятие не в его вкусе. Он довел это до ее сведения, когда Линда обнаружила, что беременна. Блэйер женился на ней, хотя это не входило в его ближайшие планы. Он совершил благородный поступок, но так и не стал домовитым парнем. И все-таки Линда надеялась, что он изменит свое отношение к дому. Ошибка, свойственная юным женщинам. Линда потеряла слишком много лет, пытаясь не замечать, что Блэйер попался в ловушку того образа жизни, который не терпел.

Теперь мысли об этом вызывали у нее злость.

— Эй! — Рик взял деревянную ложку, которой сплющивал тесто, и прижал к ее переносице. — Это всего лишь печенье! Почему такой напряженный вид? У тебя будет морщинка.

— В моем возрасте я принимаю морщины как факт жизни, — с достоинством проговорила она. Он прижал ложку к тому самому месту, где она утром заметила морщину. — Каждое утро по одной.

— Правда? — Он внимательно разглядывал ее лицо, потом мягко сказал: — Должен признаться, что я этого не заметил. Я подумал, что ты очень красивая. Такая красивая, какой я тебя всегда видел.

Они оба помолчали. Ее не называли красивой очень, очень давно.

— Ох-хох, — Рик чуть нахмурился. — Я уронил тесто. — Он пальцем собрал тесто с ее лба и отправил его в рот.

Такое чувство, будто невозможно вздохнуть. Это началось на пустом месте. Нежность его прикосновения вместе с осознанием того, что он находит ее красивой, почти ослепила ее.

— Хорошо, — поспешила заговорить Линда, пока не расплакалась и не натворила глупостей. Она забрала у него ложку и сплющила тесто. — Давай поставим их в духовку, а сами примемся за дела.

Она так покраснела, будто дела, которые она имела в виду, не имели отношения к кейсу, стоявшему на полу.

Рик быстро отошел к столу. Она открыла дверцу духовки. Лицо обдало жаром. Вот и причина, почему она так раскраснелась. Он в это время выложил на стол бумаги из кейса.

— Итак, — начал он, решив быть максимально деловитым, — здесь то, что мы заплатили за дом.

Тоже решив быть предельно деловитой, она посмотрела на цифру.

— Сделка с соседством.

— Это моя работа. Я нашел сделку. Все проверил, не пропустил ли кто-нибудь важное.

— Другие ищут недоделки и работу, — догадалась она. — А ты ищешь преимущества. — Он умел находить преимущества. И в ней, кажется, он видел главное. Несмотря на ее годы, он видел в ней что-то новое. Красоту.

— Правильно. А это приблизительный бюджет на разборку дома и реставрацию.

Он протянул ей небольшой лист бумаги. Она посмотрела на напечатанные цифры и задохнулась.

— Это большие деньги, Рик, — неуверенно протянула она. — Я не выполняла такую работу долгие годы…

— Ты с ней справишься.

— Откуда ты знаешь?

— Я вижу по твоему лицу.

Почему он так с ней поступает? Почему он видит красоту, силу и талант, которые так давно никто в ней не замечал? И почему его вера в то, что она обладает этими достоинствами, придает ей уверенность? Она начинает думать, что и правда наделена этими качествами…

— А это, я думаю, мы получим, когда сделаем дом и продадим его.

Она посмотрела на цифры и посчитала в уме.

— Когда я с тобой, деньги на учебу дочери в колледже в безопасности, да?

— Между цифрой номер один, — засмеялся он, — и цифрой номер три много вариантов. Это на случай лучшего варианта.

Линда поняла, что она становится одним из этих вариантов. Он видел ее такой красивой, сильной, искусной. А что, если она не такая? Линда испугалась. Если попытка будет неудачной? Если дело у нее не пойдет? Если она провалится? Но потом она подумала, что дом красивый и прочный. Нужен только понимающий человек, который сумеет показать его истинную прелесть.

И таким человеком станет она. Не собирается ли Рик стать таким человеком для нее?

Рик пропустил важное открытие, которое она сделала. Он был занят брошюрой о человеке, который специализируется на старых полах.

— Посмотри, — сказал он почти торжественным тоном. — Этот человек собирает доски от старых амбаров и полирует дерево.

Сомнения Линды рассеялись, когда они приступили к списку вероятных партнеров. С этими людьми Рик работал более десяти лет. Зазвонил таймер на духовке.

— Я оставлю это тебе. — Рик отодвинул бумаги в сторону. — Попробуй время на вкус. Нет, нет, сиди. Я ответственный.

Старые дома или печенье. Он знал, как это делается. Рик взял тарелку и положил перед ней свое огромное бесформенное печенье. Она откусила кусочек и объявила, что оно прекрасно. Он тоже откусил кусок от бесформенного чуда. Почему поедание этого печенья кажется таким сексуальным?

Потом они попробовали ее безукоризненно круглое печенье.

— Не такое вкусное, — торжественно объявил он. — Слишком совершенно.

Она откусила совершенное печенье, которое он ей протянул. Как могло получиться, что два печенья, сделанные из одного и того же теста, испеченные на одном противне в одной и той же духовке, имели различный вкус?

— Согласна, — кивнула она. — Печенье номер один победитель.

После развода Риком овладела охота к перемене мест. Он вдыхал аромат жасмина в Иордании, запахи специй на открытых базарах Индии, любовался розами в английских садах. Но теперь, сидя в обшарпанной кухне Линды, он сомневался, вдыхал ли он что-нибудь более экзотическое, более манящее, более нежное, чем комбинация запахов ее мыла и печенья в духовке.

Он смотрел, как она с энтузиазмом изучает бюджет своего проекта, и будто перенесся на двадцать лет назад. Она сохранила взгляд молодой женщины — страстной, напуганной, отважной, быстрой. А лицо говорило о зрелости. И от этого стало красивее, чем раньше.

Линда поднялась, чтобы вынуть второй противень печенья из духовки.

— Вот, — она поставила тарелку с очередной порцией печенья перед ним.

Он уже съел больше чем достаточно, но все равно откусил еще одно. Амброзия… Он закрыл глаза от восторга: горячее печенье таяло у него на языке. Он перепробовал самые лучшие и экзотичные блюда мира. Почему же это простое печенье, к тому же из готового покупного теста, вызывало у него такой восторг?

Он посмотрел на нее. Она сидела напротив него с закрытыми от удовольствия глазами. На губе крошка растаявшего шоколада. Если бы ничего не случилось, он бы снял эту шоколадную крошку своими губами.

Но случилось.

Зазвонил телефон.

Линда встала и радостно посмотрела на указатель номера.

— Бобби, — выдохнула она и взяла трубку.

Он наблюдал, как изменилось выражение ее лица. Рика поразил взгляд, точно выстрел пронзивший его.

Линда повесила трубку и скрестила руки на груди.

— Печенье? — предложил он.

— Это все идея Бобби? — с жаром спросила она. — Ты утром заехал сюда по ее просьбе? Предложил мне работу, потому что дочь беспокоилась обо мне?

— Ну, — смущенно пробормотал он, — и да и нет.

— Можешь сказать яснее.

— Да, могу. Я имею в виду, что она звонила мне. Она беспокоилась. Насчет продажи дома в Ривердейле. Насчет твоего выбора новой машины. Она просила, чтобы я посмотрел, в чем дело.

— Забирай свое печенье и убирайся из моего дома!

— Послушай, Линда…

— Никаких «послушай, Линда», негодяй!

Ему следовало бы испытывать ужасную неловкость. А он чувствовал почти благоговение. Линда сердится — это невероятно. У нее из глаз буквально летели искры. Грудь тяжело вздымалась. А сейчас она что-нибудь в него бросит.

Так и есть.

Она взяла только что испеченное печенье и швырнула ему в голову. Он присел, и оно просвистело мимо.

— Ты пришел, потому что пожалел меня?

Он не сводил с нее взгляда и правда не мог вспомнить, почему пришел. Определенно, в этот момент она не походила на женщину, о которой можно говорить с жалостью.

— Если я и пришел потому… — еще одно печенье пролетело мимо его головы, — то сейчас я здесь не потому…

Она схватила очередное печенье, но засомневалась.

— Линда, когда я увидел тебя в том доме, — Рик продолжал наступление, — я подумал: вот совершенная пара. Как шоколадные хлопья и орех пекан.

— Убирайся вон!

— Не уйду, пока мы не разрешим недоразумение.

— Не хочу разрешать недоразумение.

Он подошел к ней ближе.

— Что ты делаешь? — спросила она, подняв печенье. — Остановись.

— Нет. — Он подошел на шаг ближе. Линда на шаг отступила и уперлась спиной в стену.

— У тебя здесь шоколад. — Он коснулся ее губ.

Она не отшатнулась, не наклонила голову и не шагнула в сторону. Глаза умоляли сказать, почему он пришел. Не потому, что пожалел ее. Не потому, что нашел ее несчастной. А потому, что она была неотразимой. Он потрогал пальцем ее губы и взял палец в рот.

Она вытаращила глаза, и рот сформировал букву «О». Он наклонился вперед и прижался к ее губам.

Едва он ощутил вкус ее губ, как понял, о чем мечтал больше двадцати лет. Жил ради этого. Молился об этом. Мгновенная встреча их губ обладала непомерной силой. Она заставила его отступить в потрясении.

Такое же потрясение он увидел и в ее глазах.

— Ну, — сказала она, — ну-ну.

Линда подняла руку, в которой не было печенья. Он подумал, что она хочет стереть поцелуй. Но она коснулась места, которое трогали его губы, и глаза ее засияли.

— По-моему, мне пора идти, — произнес он. Хотя больше всего на свете он хотел остаться.

— По-моему, тоже, — согласилась она, но не очень убежденно.

Он попятился от нее.

— Ты мне нужна. — Рик вдруг сообразил, что это может быть неправильно понято. — Я имею в виду, что дом О'Брайэна нуждается в тебе. Правда.

Она кивнула.

— Так ты займешься им?

Она опять кивнула.

— Тогда все в порядке. — Рик подошел к столу и стал запихивать в кейс бумаги, стараясь вспомнить, что надо оставить ей, а что взять с собой. Он обернулся, стараясь не смотреть ей в глаза. — Спокойной ночи, — проговорил он и быстро пошел к двери. Пальцы уже коснулись ручки, когда ее голос остановил его.

— Рик?

Он повернулся и вопросительно взглянул.

— Спасибо. — Потом она покраснела и быстро добавила: — За печенье.

Но они оба знали, что печенье здесь ни при чем.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Рик открыл дверь кондоминиума «Чистая вода» и облегченно вздохнул. Он чувствовал себя так, будто прополз по минному полю и лишь чудом остался жив. По пути в свой престижный район он наконец дал свободу мыслям и чуть не въехал во впереди идущую машину, когда та внезапно затормозила.

Что сегодня случилось? Он поцеловал Линду Старр. Губами коснулся ее губ. Такой легкий и быстрый поцелуй, но он открыл Рику секрет — он что-то упустил в своей жизни.

Он повернул выключатель, и свет залил его убежище. Рик прошел в любимую просторную гостиную и почти в отчаянии окинул взглядом свои сокровища.

Вот его виды видавшая кожаная софа, такое же кресло. Все большое, явно мужское, надежное. Таким был и он до нынешнего визита к Линде. Здесь все напоминало о его путешествиях. Деревянный жираф из Африки. Обитый шелком индийский диван. Персидский ковер, который он выменял на базаре в Турции. Оловянный кувшин, купленный в Лондоне.

Его барахло. Обычно он смотрел на эти вещи и чувствовал себя богатым и довольным жизнью. Вполне. Но сегодня вечером, когда он поцеловал Линду, он открыл истину. Все, чем он жил раньше, — чистая иллюзия. Мужчина не может заполнить душу материальными приобретениями. Они не могут занять место в его сердце. А Рик вдруг увидел, что его сердце ужасающе пусто.

Оказывается, Рик Чейз глубоко одинокий человек. Он потрогал деревянный сундук, богато украшенный резьбой. Рик вспомнил, что купил его в Китае, — и на этот раз ничего не почувствовал.

Он включил телевизор, опустился на софу и стал яростно переключать каналы. И наконец понял: безмозглые ТВ-программы так же не могут прогнать открытую им правду, как и его сокровища, привезенные со всех концов мира.

Он поцеловал Линду Старр! Его губы коснулись ее рта…

И Рик понял, что ждал этого момента всю жизнь. Все остальное — путешествия, коллекционирование, любое достижение в бизнесе, каждый отреставрированный дом — все бледнеет в сравнении с этим ощущением.

Он выключил телевизор, повернулся к нему спиной и закрыл глаза.

Успокойся, беззвучно приказал он себе. Путешествиями по миру он пытался залатать дыры в своем сердце…

Хватит! — рассердился на себя Рик и встал с софы. В конце концов, он может купить это печенье. Запах нежного шоколада таял у него на языке и куда-то тянул. Он может наслаждаться этим наркотиком, оставаясь в капсуле собственного мира.

Час спустя он достал из духовки почти сгоревшее печенье. И все понял. Он занимался самообманом, когда думал, будто печенье — это все, что ему надо. Ему нужен не аромат печенья, а ее запах, опьяняюще женственный и мучительно чувственный. И ничто другое не могло заполнить пустоту.

Надо работать, приказал он себе. Работа всегда была для него бальзамом. Рик открыл кейс. Сверху лежали бумаги, которые понадобятся Линде, когда она приступит к делу. Телефоны партнеров, цифры бюджета, полезные брошюры от поставщиков.

Рик провел рукой по волосам. Теперь у него не было выбора. Он должен снова ее увидеть.

Он привезет ей эти бумаги завтра в дом О'Брайэна. И уж, конечно, не к ней — в ее неприбранный, пахнущий печеньем коттедж. Туда он не поедет. Это какое-то магическое место. Там столько привлекательных и нежных вещей и вещиц, которые нельзя даже разглядывать без того, чтобы не попасть под их очарование.

А еще лучше, если он попросит кого-нибудь из офиса завезти Линде Старр эти документы. Он снова засунул бумаги в кейс и пошел в свой кабинет. Нажал на клавишу компьютера. Послание от Бобби: «Спасибо!»

Рик застонал и выключил компьютер, даже не просмотрев остальную почту. Потом пересек холл и попал в спальню, просторную комнату с окнами во всю стену. Окна выходили на реку. Он долго смотрел на таинственные игры темной воды. И только потом пошел спать.

Завернувшись в свежую льняную простыню, Рик стал думать о поездке на Бали во время рождественских праздников. Но вспомнил ее слова: она никого не хотела видеть. Она чувствовала себя униженной: все в офисе знали о ее жизни. Будет неправильно и бестактно, если человек из офиса привезет ей бумаги.

Невелико дело. Пошлю курьера.

Так, с этим устроено. Рик вообразил прогулку по белому песчаному пляжу. Бирюзовую воду. Пальмы покачиваются от легкого ветра. Потом каким-то образом там оказалась Линда. Он держал ее за руку…

Никаких курьеров! Приняв решение, он моментально уснул.

* * *

Утром Рик обнаружил, что он не такой отважный, каким ему хотелось бы быть. Линда и он — одни в том доме?.. Слишком большое искушение…

Он позвонил своему любимому партнеру — амбициозному и талантливому парню по имени Джейсон — и попросил его о встрече у дома О'Брайэна.

— Утром я не могу, — непреклонно проговорил Джейсон.

— Надо сегодня утром, — так же непреклонно ответил Рик.

— Что за внезапная спешка? — спросил Джейсон.

— Хочу тебя познакомить с новым менеджером проекта.

Он и Джейсон создали бизнес стоимостью по меньшей мере в миллион долларов. Рику не пришлось напоминать парню об этом.

— Хорошо, я договорюсь о переносе некоторых дел и встречу тебя там, — согласился Джейсон.

Но когда Рик подъехал к дому О'Брайэна, там стоял только «смарт микрокомпакт» Линды — и больше ничего.

Он глубоко вздохнул, чтобы избавиться от слабости. Потом взял портфолио с информацией, которую подобрал для нее, и направился к широким ступеням.

У него возникло тревожное чувство, будто он шел на встречу со своим будущим.

* * *

Линда разгуливала по пустому дому. Вчера он казался ей таким многообещающим, почти волшебным. Сегодня, с деловым блокнотом в руках, ей уже казалось, что она откусила слишком большой кусок и теперь не может его прожевать. Линда имела в виду не шоколадное печенье. Но и его она вчера явно перебрала… При этой мысли она покраснела. Она и Рик Чейз поцеловались…

Ох, в этом поцелуе не было и капли страсти! Почти платоническое прикосновение. Скорее, мгновенное касание, а не поцелуй. Но это касание больше, чем поцелуй. С какой нежностью его губы коснулись и с какой податливостью она ответила. Еще есть надежда? Еще остались порядочные люди?

Но он солгал, когда говорил о причинах, заставивших его приехать. А разве ложь может быть основой для доверия?

Вообще-то Рик не совсем солгал. Только опустил тот факт, что Бобби подтолкнула его снова возникнуть в жизни ее матери. Это не его мысль — приехать и предложить Линде участие в реставрации дома. А это уже почти оскорбление!

— Надо дать ему пощечину, — решила Линда. — Может быть, я это сделаю, когда увижу его в следующий раз. Соберись, — тут же приказала она себе. У Линды появилась привычка разговаривать с собой вслух. Эксцентричная и одинокая женщина. Недаром ее потянуло к Милдред Хаузуэлл!

С блокнотом в руке Линда поднималась от подвального этажа вверх. С каждым шагом она все яснее осознавала масштаб проекта. Надо модернизировать электрическую систему и отопление. Проверить и поменять изоляцию. Некоторые стены придется разобрать. Потолки заменить. Встроить новые шкафы. Оконные рамы укрепить или заменить. Деревянные детали переделать, восстановить, вернуть им прежний вид. Ужасный навес над крыльцом необходимо убрать. Блокнот заполнялся, список рос. Но Линда не испытывала подавленности. Напротив, этот дом пленил ее, у нее захватывало дух от предстоящей работы.

— Линда?

Она замерла. Готова ли она снова встретиться с ним?

— Я здесь, наверху, — откликнулась Линда, одергивая юбку

Она тут же пожалела о строгости своего костюма. Прямая серая юбка в полоску. Такой же жакет. Туфли без каблуков. Это не костюм для любительниц поцелуев и пощечин.

Она слышала, как он поднимается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Так много мужской энергии.

— Не смотри на его губы, — шепотом приказала она себе.

Он вошел в маленькую спальню. Она уставилась прямо на его губы. Полные и сексуальные. И у них вкус шоколада и волшебства.

— Доброе утро, — бодро проговорила она.

— Линда. — Голос у него низкий и чувственный.

Перестань!

На нем был хорошо сшитый темно-синий костюм в тонкую полоску, белая рубашка и синий галстук. Сексуальный деловой мужчина, хоть сейчас на обложку журнала. Если бы не вихры, торчавшие на затылке.

— Я забыл…

— Что бы ты подумал, если…

Они заговорили одновременно — и так же одновременно засмеялись. Она взглянула на мысок своей практичной туфли, а потом подняла глаза на него.

Рик смотрел на ее губы!

— Я забыл оставить тебе бумаги, — объяснил он свое появление.

Объяснение его забывчивости таилось в глазах. По правде, надо бы запретить мужчинам иметь такие глаза. Спокойные, зеленые, искушающие, словно прохладное лесное озеро в жаркий день…

Она взяла у него папку. Их руки соприкоснулись. Как это возможно, что она так ощущает его близость? Это же Рик. Все изменилось после того, как вчера вечером он поцеловал ее.

— Спасибо. — Голос прозвучал слишком отрывисто. — Мне нравится эта комната, — продолжала она.

— Мне она тоже нравится, — согласился Рик. — Но она слишком маленькая.

— Поэтому я и подумала, что можно убрать стену между этой комнатой и соседней. — Линда посмотрела в свои записи.

— Правильно. Послушай, я заехал только потому, что забрал с собой все бумаги о партнерах.

Конечно. Он занят делами. И ничего не помнит о поцелуе. Она подняла глаза. Если не считать, что он вроде бы продолжает смотреть на ее губы…

— Какой замечательный вид, — сказал он, взглянув в окно.

— Окно выходит на задний двор. Он выглядит исключительно домашним, хотя мы находимся практически в центре города. Думаю, эта комната может стать великолепной ванной. Большое окно, удивительная ванна. Французские двери ведут отсюда прямо в половину хозяина.

Она ясно видела эту комнату, словно двери уже существуют. Чрезвычайно романтическое помещение. Темный пол из широких досок. Тут ковер и постель под балдахином. Французские двери открыты в ванную, где ждет ванна с душистой водой и плавающими свечами…

Постой, постель под балдахином не входит в план реставрации дома! Так же, как душистая вода и плавающие свечи…

— Ванные комнаты имеют огромное значение на рынке при продаже таких домов, как этот, — согласился Рик. — В одной из этих брошюр есть картинка, в которой схвачен дух дома. — Он взял папку, которую только что отдал ей, и нашел брошюру и снимок.

— Точно! — выдохнула она.

Ванная комната на картинке поражала своей элегантностью. Мраморный пол, затененный свет, золотые краны, красивые двойные раковины и сушка для полотенец. Ванна на ножках в виде больших лап с когтями явно вышла из моды. И она явно рассчитана на двоих.

— Рик? Ты здесь?

При звуке чужого голоса они отскочили в разные стороны.

— Это Джейсон. Я хотел, чтобы ты с ним познакомилась. По-моему, он лучший партнер в бизнесе. И чем раньше мы начнем, тем лучше.

— Согласна, — кивнула Линда.

Джейсон влетел в комнату. Светлые кудри, перекатывающиеся мышцы под пиджаком и молодость.

— Наш новый менеджер проекта Линда Старр, — представил ее Рик.

— Вот это да! Почему ты не сказал мне, что менеджер проекта девушка? — упрекнул Рика парень.

— Женщина. — Поправка прозвучала немного резко.

Джейсон оказался исключительно общительным человеком. И когда они обходили дом, она делилась с ним предварительными соображениями и замечаниями. Джейсон, веселый и очаровательный парень, хорошо знал свою часть работы. Линда с изумлением обнаружила, что занимается тем, чем заняты почти все матери и за что их иногда ненавидят дочери. Она размышляла, подходит ли Джейсон ее Бобби! Она все-таки не удержалась и спросила, что он думает о своем будущем. Джейсон ответил, что надеется найти особенную девушку, завести семью и щенка.

Линда не сдержала улыбку. Щенка! Самоуверенный молодой партнер на самом деле — большой ребенок. Взгляд Рика между тем все больше напоминал удары кинжалом. Неужели он истолковал ее интерес к Джейсону как флирт? Ради бога! Она и Рик всего лишь обменялись кратчайшим в мире поцелуем и не давали объявления о своем бракосочетании. И потом, эта ревность по меньшей мере смешна. Она, вероятно, была старше Джейсона лет на двенадцать.

— Алло-о-о.

— А вот и привидение дома, — прорычал Рик, закрыв глаза. Потом он крепко взял Линду за локоть. — По-моему, тебе и мне надо посмотреть на постель и ванную на выставке. Здесь есть новый дом. Он называется «Безмятежность». Ты его, наверное, еще не видела.

Линда почувствовала себя захваченной врасплох. Она и не предполагала, что вместе с Риком будет выбирать необходимые предметы. Во всяком случае, не ванну. Пожалуйста, только не ванну!

Рик повел ее по лестнице. Внизу стояла Милдред. Она посверлила взглядом Рика и улыбнулась Линде.

— Мы уже уезжаем, — сказал Рик. Джейсон последовал за ними и теперь смотрел на всех из открытой двери.

— Я вернусь через… — Линда посмотрела на Рика.

— Через неделю, — назвал он крайний срок.

— Почему бы вам не дать мне ваш номер телефона, я позвоню вам? — ласково сказала Линда Милдред, несмотря на предупреждающие гримасы Рика. — И, Джейсон, не могу дождаться, когда начну работать с вами. Когда, вы говорили, начнете?

— Как вы смотрите, если начать завтра?

— Это будет замечательно!

Рик распахнул перед ней дверцу своей машины. Было видно, как он напряжен.

— Почему эта бедная старая женщина вызывает у тебя такую неприязнь? — спросила она.

— Кто? Ах, Милдред!

Так, значит, не появление старой женщины вызвало у него такое напряжение?

— Она напомнила мне мою бывшую жену, — наконец признался он.

— Кэти? Кэти была великолепна. — Линда засмеялась и заработала очень мрачный взгляд. — А Милдред — антиквариат!

— Обычно я не обсуждаю бывшую жену, — сердито фыркнул он.

— А может быть, надо поговорить о ней?

— И чего мы этим достигнем?

— Ты будешь лучше себя чувствовать.

— Я и не чувствовал себя плохо. До недавних пор.

Молчание. Лицо, будто вырезанное из камня. Он без предупреждения свернул на обочину дороги.

— Мне отвратительно, что брак кончился распадом. Отвратительно. Когда я даю обещание, я имею в виду, что исполню его. И наш развод был самым страшным поражением в жизни.

— Я знаю, — мягко проговорила она.

— Ты знаешь?

— Ты так воспринимал свой развод, будто это твоя вина.

— Это и была моя вина.

— Кэти великолепная женщина, — осторожно начала Линда. — Но, Рик, она сосредоточилась на себе, стала непомерно требовательной.

Он вздохнул, как человек, долго хранивший секрет.

— Она, Линда, была таким чертовским контролером. Что бы я ни сделал для нее, все было неправильно и всегда недостаточно. — Он посмотрел на нее и чуть заметно улыбнулся. — Точно, как Милдред Хаузуэлл.

— Я догадалась. — Линда тоже улыбнулась.

— Это твой дар, Линда? — мягко спросил он. — Очаровывать мужчин?

— Не говори глупости. — Ей вдруг стало тревожно. — У меня нет никакого дара.

— Нет? Разве ты не можешь очаровать мужчину шоколадным печеньем?

— Нет!

— А улыбкой? Можешь ты очаровать мужчину улыбкой?

— Кого это я очаровала улыбкой?

— Почему бы не спросить об этом Джейсона?

— Джейсона?

— Он вроде бы совершенно очарован тобой. Ты и отсюда извлекла пользу. Подумать только — он начинает работать завтра! Держу пари, если бы попросил я, Джейсон бы начал в следующем месяце.

— Я не очаровывала его.

— Послушай, Линда, ты была замужем двадцать лет. Ты не знаешь новых правил, по которым играют эти молодые люди. Он открыто флиртовал с тобой. И ты поощряла его! — Рик передразнил ее: — «И что вы думаете о своем будущем, Джейсон?»

— Хочешь знать правду?

— Конечно!

— По-моему, он очень привлекательный молодой человек.

— Знаю, — прорычал Рик.

— И я хотела понять, можно ли его познакомить с Бобби.

— Тебе хотелось бы познакомить Джейсона с Бобби? — В голосе звучало явное недоверие.

— Рик, меня не интересуют такие молодые парни. Ты в своем уме?

— По-моему, не совсем, — покачал он головой и улыбнулся так, будто просил прощения.

Они подъехали к зданию, выглядевшему как колониальное поместье. На медной пластинке одно слово — «Безмятежность».

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рик Чейз редко попадал в затруднительное положение. Теперь же он испытывал непривычную неловкость. Он привез Линду в «Безмятежность» — к поставщику самых роскошных ванн в Калгари.

Она долго жила одиноко и теперь входила в совершенно новый мир, размышлял Рик. Он должен заботиться о ней. Но выбирать вместе ванны — вроде бы не лучшее начало для заботы.

«Безмятежность» — роскошный магазин. Рик всегда радовался богатству и качеству предметов, которые там предлагали. Но сегодня он впервые осознал, что все в этом магазине обращено к чувствам. Начиная от света и кончая ароматами и изысканными щеточками, губками, бархотками. Эти ванны не предназначались для людей, которые просто хотят помыться…

— Мой боже, — бормотала Линда. — Как здесь романтично. Такой антураж мы хотели для ванной в половине хозяина, разве нет?

Мы. Романтично. Антураж. На лбу у Рика выступил пот.

— Ох, посмотри, какие красивые ножки-лапы. — Она грациозно проскользила по демонстрационному залу к отделу элегантных ванн. Рик последовал за ней.

Это определенно не была обыкновенная ванна. Ее линии — само совершенство. Вместо ножек-лап она стояла на пьедестале темного дерева. Снаружи ванны медный поручень, чтобы держаться. Безукоризненный фарфор.

— Она полностью подходит к характеру дома, правда?

Ему пришлось признать, что Линда права.

— Говорят, она предназначена для двух персон, — с сомнением протянула она.

У Рика пересохло во рту. Он не хотел думать о ванне на двоих, когда Линда рядом.

— У них здесь что, нет кондиционера? — спросил он и оттянул рубашку от шеи.

— Не похоже, чтобы два человека чувствовали себя в ней удобно.

Линда всегда поражала его способностью полностью отдаваться делу. Она не думала о двух конкретных людях в ванне. Она думала о вместимости этой чертовой штуковины.

Дважды обойдя ванну, Линда нахмурилась. Он в отчаянии оглядывал зал. Почему у них нет даже вентилятора?

Потом, без предупреждения, Линда сбросила туфли и залезла в ванну. Затем села, потом переместилась в полулежачее положение. Несмотря на то, что руки крепко держали подол, юбка чуть поднялась, стала видна линия бедра. Рик с отчаянием подумал, что сейчас его плоть бесконтрольно восстанет.

Она взглянула на него, словно не понимая, что с ним творится. Потом нахмурилась, отпустила подол юбки и поджала пальцы на ногах. Раскинув руки, она пыталась измерить ширину ванны, но ей не удавалось.

— Залезай. — Слово прозвучало, словно выстрел.

— Извини? — Голос его дрогнул, но она не обратила на это внимания. Она вытягивала пальцы на ногах как можно дальше, и вся сосредоточилась на этом деле.

— По-моему, длина вполне достаточная, — наконец решила она. — А вот ширина — не знаю. Ты ведь человек среднего размера. Залезай в ванну.

— Ну… Ты ведь уже в ванне.

— Я знаю! Я пытаюсь понять, удобно ли будет в ней двоим.

Он украдкой окинул взглядом зал. Он не собирался сидеть в ванне с Линдой Старр при зрителях!

— Наверное, все-таки в этой ванне двое не поместятся!

Как ему хотелось, чтобы она приняла на веру эти слова. Но нет, она должна проверить.

— Залезай! — снова повторила она.

Если он устроит слишком много шума вокруг этого предложения, она догадается, что он едва может дышать. Что его мысли там, где они не имеют права быть.

Вот почему она так нуждается в нем. Он должен помочь ей ориентироваться в сложностях одинокой жизни. Нельзя просить мужчину разделить с ней ванну. У него при этом разыгрывается фантазия. Так уж устроен мужской ум. Он неправильно истолкует ее предложение.

Рик еще раз оглядел зал. Пусто. Если он быстро что-нибудь не предпримет, Линда догадается о причине его смятения. Рик Чейз быстро сбросил туфли. Сделал шаг в ванну. И что теперь?

— Сюда, — сказала Линда, подвинулась в сторону и похлопала ладонью по поверхности рядом. — Если люди покупают ванну на двоих, то они хотят купаться бок о бок.

— Понятия не имею, чего они хотят, — пробормотал он, удивляясь, что голос еще слушается его. Надо уместиться рядом с ней. И в этот момент он поскользнулся на гладкой фарфоровой поверхности и тяжело сел.

— О-о-х! — вырвалось у нее.

— Прости.

Он попытался подвинуться, но стенка ванны прижимала его к ней.

— Так я и думала, — произнесла она, совершенно не замечая его движения. — Слишком маленькая. Хотя мы одеты и нормальной комплекции… — Она замолчала, а он не рискнул посмотреть на нее. Линда отважно постаралась сохранить деловой тон: — Ладно, Рик, а теперь попробуй выйти. Лучше с того конца.

Имей жалость!

Он попробовал один раз, второй. Ванна оказалась глубже, чем они определили с первого взгляда. И внизу гораздо уже.

— По-моему, я застрял, — прошептал Рик.

— Нет! — Линде удалось высвободить руку и толкнуть его в плечо. Ему показалось, что от этого он застрял еще крепче. Ступня в носке скользила по идеально гладкой поверхности ванны. Зацепиться было не за что.

Она изогнулась, надеясь вырваться. Он не видел в этом никакой пользы.

С минуту Линда молчала, обдумывая затруднительное положение, в какое они попали. Потом зазвенел ее смех, нежный и ясный. И каким-то образом получилось, что унизительность его положения переросла в преимущество. Он почувствовал ее бедро, прижатое к его, мягкость ее плеча, запах волос…

— Повернись! — скомандовал он, решив взять ответственность на себя, пока не совсем поздно. — Мы прижмемся к стенкам. Раз, два, три!

Он перевернулся. Она тоже. Рик обнаружил, что ее нежные груди прижаты к его груди. Если это только возможно, то они застряли еще безнадежнее!

Ее глаза встретились с его. Потухли веселые искорки. От глаз будто повеяло жаром. Она занервничала и облизала губы. Результат получился чувственный, словно прикосновение. Рик помнил вкус этих губ. Сейчас, когда ее тело во всю длину прижато к нему, все остальное не имеет значения. Исчезли лампы, демонстрационный зал, звуки — все, кроме этой женщины.

Она подняла руку, и он затаил дыхание. Сейчас она коснется его щек, или бровей, или, может быть, губ. Вместо этого, она пригладила непослушный вихор на его затылке. Рик снова начал дышать.

— Ох, — выдохнула она с загоревшимися глазами. Точно коснулась его щек, или бровей, или губ. Она затихла. Словно только сейчас до нее дошло, что они вместе — в ванне! Прижавшись друг к другу, грудь к груди, точно в ловушке. Щеки залило краской. Она сделала отчаянное усилие, чтобы выбраться. Но лишь еще крепче прижалась к нему.

— Выпусти меня отсюда, — сказала она.

— Ладно, ладно, не паникуй.

— Я не паникую, — возразила она. Но он чувствовал, как часто бьется ее сердце, прижатое к его груди.

Затем появился хозяин магазина и удивленно уставился на них.

— Могу я вам помочь? — неуверенно спросил он.

— Открывалка для консервов была бы кстати, — буркнул Рик.

— Эта ванна не для двоих, — сообщила Линда хозяину, сохраняя достоинство, несмотря на красные пятна на щеках. — А. в рекламе ее характеризуют как ванну для двух персон.

— Возможно, ее сделали в стране, где люди меньше, — тактично объяснил владелец магазина. — Или где в одежде не…

Рик стрельнул в него предупреждающим взглядом, и тот тут же захлопнул рот.

С достоинством знаменитости, выходящей из лимузина, Линда ухитрилась освободить одну руку и протянуть ее торговцу. Он дернул ее. Никакого эффекта. Он дернул сильнее. С высоким звуком пробки, вылетающей из бутылки, Линда высвободилась и встала на ноги. Рик, как джентльмен, закрыл глаза, когда она вылезала из ванны. Потом он взял протянутую ему руку и тоже освободился из плена.

— Молодожены? — спросил владелец. Линда так покраснела, что стала пунцовой.

Она занялась юбкой, которая слегка смялась. Открылись ноги. Просто великолепные.

Рик заметил, что торговец с живым интересом наблюдает за ней.

— Партнеры по бизнесу, — ответил он, послав торговцу убийственный взгляд. Потом достал визитную карточку и протянул ее хозяину магазина. Диверсионная тактика: пусть мужчина изучает его визитку и не смотрит на Линду. А она тем временем одернет юбку и наденет туфли.

Рик заметил на лице торговца уважение, когда тот увидел его имя.

— Мерсер Мейнленд, — представился он. — Эта модель бывает и больших размеров, — добавил Мейнленд.

— Что значит — больших? — спросила Линда. — Шире?

— Я сейчас принесу описание, — сказал Мерсер и заспешил к двери.

Рик надел туфли. Линда разгуливала по демонстрационному залу ванных комнат. Он пошел за ней сзади — вдруг ей вздумается проверить еще одну ванну.

— Эта слишком современная, — показала она на чрезмерно большую ванну. — Она не подходит к атмосфере.

Рик поблагодарил богов, что она не влезла в нее.

Вернулся Мерсер — с образцами и брошюрами о крупноразмерных товарах для ванных комнат.

Остальные предметы она выбрала быстро: раковину под фонтан, стеклянную кабину для душа, туалет, сушитель для полотенец. Рик сказал Мерсеру записать все на счет «Старр-Чейзер». Но хозяин все же ухитрился всунуть Линде в руку свою бизнес-визитку.

— Разве это не мило? — сказала Линда на пути к машине. В руках она несла подаренные белые банные полотенца.

Рик пытался вспомнить, получал ли он здесь когда-нибудь в качестве подарка хоть одно полотенце. Нет, не получал.

— Он на обороте бизнес-визитки написал свой домашний телефон. На случай, если понадобится мне в нерабочие часы.

— Мило. — У Рика так стянуло губы, что стало больно. Вопреки его надеждам, Линда не поняла, что практически Мерсер приглашает ее проверить ванну с ним. Он взглянул на нее. Она и вправду ничего не подозревала. Ладно. Познавание современной жизни Линдой Старр становится для него важнейшей задачей.

Конечно, он не может читать ей лекции. Ему придется незаметно передавать ей маленькие порции мудрости, которую он приобрел за несколько лет одинокой жизни. Его миссия будет образцом, деликатности и утонченности. Надо донести до нее, что на самом деле думают мужчины, когда…

Он застонал.

— С тобой все в порядке?

— Конечно.

— Я бы не возражала посмотреть, какие предлагают полы. Но я могла бы это сделать сама. Только довези меня до дома, и я пересяду в свою машину.

Сделать сама? Кто знает, кого она встретит в магазине, где предлагают полы? Там на каждом углу сидит разновидность Джейсона или Мерсера! У Рика еще не было времени объяснить ей, чего они на самом деле хотят. А они все хотят узнать вкус ее губ и разделить с ней ванну…

Как сделал он. Как он хотел сделать.

Он выглядел смешным. И знал это. Мимоходом взглянув на часы, он понял, что уже пропустил две встречи, назначенные на утро. Рик Чейз никогда не пропускал назначенные встречи! Его жизнь вконец разболталась. Надо относиться к этому как к сигналу.

Отступи. Снова обрети привычный контроль и самообладание. Сделай переоценку того, что происходит…

Вместо этого он услышал свой голос.

— Я поеду с тобой — посмотрю полы. У меня сегодня не перегруженное расписание.

— Прекрасно, — обрадовалась она.

Он абсолютно правильно сделал, что поехал с ней. Ее тут же очаровал его старый друг, который реставрировал амбарные доски. Очарование явно было взаимным. Или она не принимала Эда за мужчину? Ему же семьдесят два года!

К концу дня Рик чувствовал себя полностью вымотанным. Линда же выглядела великолепно. Полная энергии, с искрящимися глазами, она счастливым голосом описывала свою ванну и выбор полов.

Он подвез Линду к ее машине.

— Спасибо, Рик. Какой замечательный день!

Да, день был замечательный. Утомительный и удивительный. Ему пришлось многому учить ее. И теперь, только думая об этом, он испытывал гнетущую усталость.

— Что ты скажешь насчет прогулки со мной в субботу на мотоцикле? — небрежно спросил он. Это безупречное предложение. Они будут останавливаться, чтобы выпить кофе и посмотреть на ландшафт. А он сможет дать ей несколько уроков. Расскажет о грязных ловушках, которые мужчины ставят таким женщинам, как она.

Линда сидела очень тихо и долго смотрела на него. Так долго, что он подумал — это конец. Он упал в ее глазах и никогда не сумеет подняться.

Потом на ее губах появилась очаровательная улыбка. Нежная и немного испуганная. Эта улыбка подтвердила мудрость его плана. Она нуждалась в нем. Она напугана. Так и должно быть. Леса полны волков. И змей.

— Что я должна надеть?

Вдруг у него возникло ужасное чувство: Линда в черной коже — это еще хуже, чем Линда в ванне.

Чего мужчина не сделает во имя долга!

— Я чего-нибудь раскопаю для тебя, — пообещал он.

* * *

Линда проверила адрес, поставила машину на подъездной дорожке и вышла. Кондоминиум-комплекс Рика выглядел весьма дорогим. Стены из красного кирпича с большими окнами и белыми жалюзи. Дорожка вела к резной деревянной двери. Надежное мужское жилище, безупречно подходящее такому мужчине, как Рик.

Рик, должно быть, ждал ее. Он открыл дверь в тот момент, когда Линда подошла. Он приготовился в дорогу: белая футболка и джинсы, а поверх их кожаные штаны, как у ковбоя. В кожаных штанах его ноги выглядели длинными, сильными, сексуальными. Даже вихры были на месте. И вдруг она вспомнила, какими мягкими и упругими они оказались под ее пальцами.

— Это ведь не свидание? — выпалила она. Он откинул назад голову и засмеялся.

— Нет, если ты из-за этого испытываешь неловкость. Кроме того, — он понизил голос и наклонился к ней, — если однажды ты разделяла с парнем ванну, то период неловкости уже прошел. Хочешь посмотреть мой дом или хочешь сразу ехать?

Конечно, она испытывала чисто женское желание посмотреть, где он живет, и узнать секреты, которые он скрывает. Дом свидетельствовал о вкусе и аккуратности хозяина. Даже, судя по безделушкам, о некоторой изысканности. Единственный секрет, который она открыла, хотя и раньше догадывалась: мир Рика Чейза был более просторный, чем у нее.

— Пока я, как помощник учителя, проводила дни, вытирая ребячьи носы, а потом посвятила жизнь белизне домашних скатертей, ты видел Африку, — проговорила она, касаясь рукой деревянного жирафа. Он так подходил к кожаной мебели гостиной.

— Линда, — Рик коснулся ее руки, — это не значит, будто один выбор лучше другого. Они просто разные. Вот и все. Ты не знаешь, как иногда я смотрел на тебя и желал, чтобы для меня все сложилось по-другому.

— Когда это было? — фыркнула она.

— На Рождество после моего развода ты пригласила меня. Если бы ты знала, как мне тоже хотелось наряжать елку самодельными игрушками!

— Ты серьезно?

— О да.

У ее мужа все это было. Но семейные обязанности для Блэйера всегда были тюрьмой.

— Вот, нашел для тебя кое-что кожаное. Можешь переодеться в нижней туалетной комнате. Там нет ванны, и у тебя не будет искушения проверить ее. А потом мы поедем.

* * *

Если Линда надеялась, что в черной коже она будет выглядеть сексуально, ее ждало мрачное разочарование. Костюм оказался слегка велик, хотя сшит он был для женщины. Рик ездил на прогулку с женщиной? Конечно, ездил. Его жизнь — не ее дело.

Посмотрев на себя в зеркало, Линда поняла, что выглядит слишком серьезной. Разве нельзя просто повеселиться? Почему она должна все анализировать?

Когда она вышла, в его глазах засветился восторг.

— Ты выглядишь очень красивой, — вздохнул он.

Она нахмурилась. Двум старым друзьям, решившим провести время вместе, не так надо начинать день.

— Что ты так смотришь на меня?

— Я не хочу осложнений, — мягко проговорила она.

— Договорились, — намеренно беззаботно подхватил он. — Никаких ванн, печенья и поцелуев.

— Замечательно, — решительно подтвердила она.

Мгновение спустя первый раз в жизни она сидела верхом на мотоцикле, изо всех сил вцепившись в него. Никаких осложнений? Этот опыт был не менее чувственный, чем быть вдвоем в ванне! Несмотря на слабый барьер из черной кожи, Линда ощущала каждое движение Рика, силу его тела, каждую мышцу.

Как странно и восхитительно сидеть верхом на мотоцикле. Такое чувство, будто она танцует с ним, повторяя его движения. Нагибается вместе с ним, перебрасывает вес с одного бока на другой, предвидит следующее перемещение. Урчание мощного мотора проникало в нее. У Линды мурашки пробегали по телу от удивительного ощущения скорости.

Погода стояла теплая, прекрасный день позднего лета. Золото на листьях только появлялось, солнце нежилось на плоских лугах по краям дороги.

Он свернул к деревушке Клэйресхолм. Они поехали по полевой дороге, которая вилась вдоль каменистого ручья и у подножья холмов, где на пастбищах ковбои верхом собирали стадо. Вдали вырастали Скалистые горы.

Он съехал на обочину и выключил мотор.

— Смотри.

Рик показывал на огромную птицу, которую она узнала. Это был золотой орел. Он сидел на самой вершине высокого дерева и смотрел вниз на них. Потом распростер крылья и полетел. Молча и благоговейно они наблюдали за ним.

— Как тебе все это?

— Я в восторге, — призналась она. — Это дает такое чувство свободы. Наверное, полет птицы вызывает у людей желание тоже взлететь.

Они еще немного понаблюдали за птицей, потом сели на мотоцикл. Рик повернул назад к дороге, по которой они приехали сюда, и сделал петлю вокруг земель ранчо. Теперь они попали в поистине живописную страну. Рощицы лиственных деревьев сменялись огромными елями, которые поднимались вверх к снежным шапкам Скалистых гор. Дорога ныряла вниз, извивалась и поворачивала, деревья намечали путь среди просторных полей Альберты, штата, знаменитого своими пастбищами. Теперь они ехали по прямой, оставляя позади овраги и приближаясь к живописным скалам. Наконец они въехали в Лонгвью, крохотный городок. Рик затормозил перед кофейней певца Яна Тайсона.

Они заказали кофе, и Рик с хитрой ухмылкой взял еще два шоколадных пирожных.

— Ты обещал, что не будет никаких пирожных, — напомнила Линда, но с удовольствием откусила кусок от одного.

— Так, а у меня есть тайный мотив для сегодняшней прогулки, — начал он. — Хочу проверить, что ты знаешь о том, каково это — быть одинокой женщиной в твоем возрасте в наше время.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она.

— Ну, — смущение его все возрастало, хотя тон был небрежный. — К примеру, что ты знаешь, ммм… о слове «фак»?

К несчастью, она только что откусила следующий кусок пирожного. Он попал не в то горло, и Линда начала задыхаться. Рик хлопал ее по спине. С озабоченным видом подошла официантка. Линда взяла стакан воды, который протягивал ей Рик.

— Рик! — Она, улыбаясь, посмотрела ему в глаза. — У меня восемнадцатилетняя дочь. Конечно, я знаю это слово. Вопрос в другом: откуда его знаешь ты?

— Подслушал, — признался он. У него явно испортилось настроение.

Она засмеялась. И ей было приятно смеяться. Любое веселье полностью ушло из ее жизни. К несчастью, она точно знала день, когда это случилось. А вот сегодня она проводит время с этим очаровательным мужчиной. Линда подозревала, что у него возникла ошибочная мысль, будто он должен защищать ее от ставшего таким диким мира.

Сделав вид, что она не подозревает о его мотиве, Линда положила свою руку на его.

— Что тебя тревожит, Рик?

— Я беспокоюсь о тебе. Ты ведь заново входишь в мир. Молодые парни находят тебя привлекательной. Тебя могут обидеть.

— Молодые парни находят меня привлекательной? — словно эхо в удивлении повторила она.

— Вроде Джейсона!

— Джейсон зовет меня мамой, — почти ласково сообщила она Рику.

— Мамой?

— На прошлой неделе я принесла ему приготовленный дома сэндвич и сделала лимонад. Вот он и сказал.

— Я не говорю именно о Джейсоне. Он только пример. Я говорю вообще. По-моему, ты должна знать, чего от них можно ждать.

Хорошо, что она не ела пирожное, а то, наверное, снова подавилась бы. Линда изо всех сил пыталась сдержать смех.

— Хорошая идея, — ласково проговорила она. — Почему бы тебе не рассказать мне все, что ты знаешь?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В сгущавшихся сумерках Рик наблюдал, как маленькая машина Линды легко разворачивается перед его домом. Линда весело помахала ему и уехала.

Получилось не очень удачно, размышлял он. Его задача — провести с ней день и дать ей урок — оказалась невыполненной. Он хотел помочь ей подготовиться к встрече с миром, где полно распутных мужчин. Линда исключительно хорошая женщина и исключительно привлекательная. Это может сделать ее жертвой прохиндеев и игроков. А он растерялся, забыл свой план. Потому что наслаждался ее смехом, ощущением ее рук, крепко обхвативших его талию, прижатым к спине телом, спрятанным в кожаный костюм. Прикосновением ее ног к его ногам… Разве он предполагал выполнять свой план в таких обстоятельствах?

Наверное, он выставил себя круглым дураком, но по крайней мере он понял, что она кое-что знает. А как она слушала, когда он объяснял, что подразумевается под словом «кошка»!

— Это женщина в годах, которая ищет молодых привлекательных мужчин? — переспросила она.

— По-моему, ммм… точнее сказать, что это старая женщина, которая охотится за молодыми мужчинами.

— Охотится, — повторила она, сделала глоток кофе и посмотрела ему в глаза. — Но они попадаются по собственному желанию?

— Да.

— Ох. Так ты думаешь, что я могу быть похожа на такую женщину?

Ему понравилось невинное выражение ее лица. Но потом он понял, что она намеренно принимает вид полной дурочки.

— Нет, я не думаю, что ты можешь быть похожа! Но я хотел, чтобы ты знала. Потому что молодые мужчины, скажем, такие, как Джейсон, могут по ошибке так к тебе отнестись.

— Все так сложно, — вздохнула она.

— Ты смотришь дневные передачи на ТВ? — спросил он.

— Нет, — ответила она. — Когда у меня есть свободная минута, я предпочитаю книги.

Он кивнул, соглашаясь, но сознавая, что сегодня не справился со своей миссией. Сидя в кофейне, он позволил себе удовольствие просто побыть с ней. Она женщина его возраста, его поколения. Они на многое смотрели одинаково. Они говорили о старых и новых домах. Разговор шел легко, оба то и дело смеялись. Он не понимал, какой скучной была его жизнь, пока Линда не вернула ему веселье.

Они долго пили кофе, потом объехали почти все маленькие городки, попадавшие по дороге. Заходили в крохотные магазины, где торговали предметами искусства и антиквариатом. Рик не ожидал, что темнота застанем его на подъездной дорожке к дому. Ему страшно не хотелось, чтобы кончался этот день.

Но Линда настаивала, что ей надо домой.

— Рик, я все еще живу на ящиках! Мне надо распаковать вещи.

Сейчас, наблюдая, как она уезжает, он вспомнил, что обещал помочь распаковать ящики. Поехать к ней?

Нет!

Он вспомнил их поцелуй. Потом их двоих в ванне. Даже он с трудом контролировал мысли. Он, который благородно охранял ее интересы. Разве можно доверить Линду мужскому населению? Все мужчины как один — свиньи. Ему не следует ехать к ней и распаковывать ящики. Отношения между ними могут зайти слишком далеко.

Любовь к дисциплине заставила Рика отправиться в дом и включить компьютер. Он сел составлять список, чего Линда должна избегать и что должна знать о мужчинах. Ей надо знать, работает ли мужчина, давно ли работает и получает ли хорошие деньги. Ей надо знать о его прошлых отношениях с женщинами и о его семье. Ей надо знать, способен ли он хранить лояльность, быть преданным. Можно ли ему доверять? Какими принципами он руководствуется?

Она любит читать. Надо использовать Интернет и найти для нее книги. Выбор оказался блестящим: «Как найти закадычного друга», «Как расшифровать язык животного мужского пола»… Рик даже устал, пока выполнил домашнее задание. Он заказал полдюжины многообещающих книг.

Если быть честным, то у него заныло сердце. Ему не хотелось думать, как Линда будет вести ту жизнь, что обещают эти книги. Ее обязательно обидят!

Он внимательно изучил свой список.

Одно стало совершенно ясным: идеальный мужчина для Линды — он сам.

За исключением одной детали. Он не был с ней до конца честным. И никогда не сможет быть. Он дал слово мертвому человеку.

Последний секрет, который Рик скрыл от Линды, заключался в том, что у Блэйера рос ребенок. Девочке года два. Ее тетя, Трейси, сестра любовницы Блэйера, молодая и испуганная, приняла этот удар, став матерью осиротевшей дочери Блэйера.

Рик возглавлял опеку над ребенком и денежный фонд и отвечал на звонки растерявшейся девушки. Трейси едва ли было больше двадцати.

Это и был секрет Блэйера.

Рик вздохнул и обхватил руками голову. Вдруг он почувствовал невыносимую усталость. Почему не подумать о том, чтобы сказать Линде? Разве мало она страдала в руках Блэйера? Что изменится, если она узнает его секрет?

Но секрет остается секретом. И роль хранителя секрета мешает Рику стать идеальным мужчиной для Линды.

Он взял трубку и набрал номер.

— Ох, привет. — Голос звучал удивленно. И счастливо.

— Как насчет обеда завтра? — спросил он.

— Конечно. — И снова ее голос звучал удивленно и счастливо.

* * *

На следующий вечер, оставив стопку книг, упакованных как подарок, в машине, он сидел с ней за обедом. Подходящий момент, чтобы вручить книги, так и не наступил. Поэтому на следующий день он заехал в дом О'Брайэна.

Линда встретила его, покрытая известковой пылью. Перед ним словно возникло удивительное виденье — Линда через тридцать лет. Она будет великолепной с серебряными волосами, вот как сейчас. А книги он так и не отдал.

Под рукой Линды дом становился чем-то большим, чем просто дом. Ее прикосновение к цвету и к малейшим деталям все преображало. Изменилась даже Милдред, которая теперь помогала подбирать кафельные плитки для кухни. Она улыбнулась Рику, и он повел их обеих на ленч.

Зато в следующий раз, поклялся он, обязательно вручит Линде инструкцию, как справляться с мужчинами-охотниками. Но потом его пригласили в дом, намеченный к продаже. И, конечно, Линда изъявила желание поехать с ним.

От дома О'Брайэна они пошли пешком по окаймленным деревьями извилистым улицам красивого, старинного предместья. Листья, уже тронутые золотом и багрянцем, шуршали под ногами.

В доме Рик и Линда обошли все вокруг, рассмотрели детали, обменялись идеями, сделали сравнения. Рик представил ее риелтору Рэю Джарасси.

Вечером Рэй позвонил ему.

— Между тобой и леди, которую ты приводил посмотреть дом, что-то есть? Ты говорил, что она менеджер проекта?

— И вдова Блэйера.

— Да что ты… — Каждый знал историю Блэйера. — Послушай, ты не против, если я позвоню ей? Я не перейду тебе дорогу?

— Тебе нужен менеджер проекта?

— Нет. — Рэй немного смущенно засмеялся. — По более личному делу.

Рик молчал. Не этого ли он и хотел для Линды? Рэй — мужчина уважаемый, работающий, успешный. Человек, насколько Рик знал, абсолютно честный. К тому же вдовец, а не разведенный. Он предан своим взрослым детям и тренирует бейсбольную команду внука.

— Она не готова, — услышал Рик свой голос. Так ему открылась еще одна правда.

Не готов был он. Не готов был видеть, как Линда уходит с другим мужчиной. Он повесил трубку, пытаясь решить, что же делать.

Вдруг его осенило. Он не станет отдавать Линде эти книги. И определенно не будет ее знакомить с подающими надежду кандидатами. Линда не сможет найти идеального мужчину. Такого не существует. Он это точно знал.

Ответ очевиден! Ее счастье не в том, чтобы найти мужчину. Это старомодный подход. Надо найти цель. Как в доме О'Брайэна.

Сейчас он должен найти для нее хобби — то, чем она будет заниматься по вечерам. Рик долго думал, мысленно перебирая все, что знал о Линде. Она любит наблюдать за птицами. Любит старые вещи. Любит готовить. Вечерние курсы! Вот то, что нужно. Он поговорит с ней о вечерних курсах.

Потом он передумал. Вечерние курсы, наверное, то же самое, что клуб одиноких сердец…

Рик вернулся к Интернету. Пальцы летали над клавишами. Он искал вечерние занятия для Линды. Наблюдение за птицами для начинающих. Реставрация изящной мебели. Руководство по выпечке хлеба. Он счастливо засмеялся и, довольный собой, заполнил виртуальную карточку покупателя. Потом остановился.

Он вспомнил ее выражение лица, когда Джейсон сказал, что хотел бы иметь щенка. Она чуть не растаяла от его слов.

Вот что надо Линде! Тонну книг и собаку. Тогда ее жизнь будет полной! И разве есть лучший компаньон, чем пес? Лояльный. Внимательно слушающий. Обожающий. И он даст ей чувство безопасности в том вовсе не звездном соседстве, какое она выбрала для себя.

* * *

Окруженная ящиками, Линда сидела на полу в гостевой комнате. Без интереса она вытащила один из них и открыла. Металлическая посуда. Она закрыла ящик и написала на нем: «Кладовка». Открыла следующий. Полотенца, которыми пользовался Блэйер. Она закрыла ящик и написала: «Благотворительность».

Линда не хотела думать о Блэйере. Отвратительно, что он, как змея, вползает в ее мысли. Тогда как сейчас у нее замечательная жизнь.

Она пошла в ванную. Отражение в зеркале ей понравилось. Непослушные волосы озорно торчали. От солнца и ветра огрубели щеки. На нее глядели глаза человека, который решил жить. И доверять людям.

Она вспомнила, как Рик дал ей не совсем приличный совет, и улыбнулась. Заботливый друг. Надо ли желать большего? Каждый раз, когда Рик неожиданно появлялся, у нее екало сердце. Каждый раз, когда звонил телефон, она надеялась, что это он.

Рик заставлял ее смеяться. И заставлял думать. Его присутствие вызывало волнение. В зелени его глаз ей открывался целый неисследованный мир.

— Не спеши, милая, — сказала она вслух. — Играй.

Воспринимать жизнь в игре ее научила печаль. Очень страшная. Потому что смерть соединилась с предательством. Блэйер погиб во время пожара в отеле. В компании с любовницей. А Линда ничего не знала. Муж годами выставлял ее дурой. А она целиком была погружена в управление домом, в воспитание дочери.

Впрочем, та жизнь удовлетворяла ее. Она знала, что у них с Блэйером не все в порядке. Он женился на ней по обязанности. Брак, ребенок были для него пожизненным приговором. Но и она оказалась в ужасном положении, пытаясь угодить ему. Отчаянно пытаясь быть такой, какой он хотел ее видеть.

Линда глубоко вздохнула.

В следующем ящике был хрусталь. Тщательно упакованное бесценное блюдо, графин для вина, бокалы для шампанского. Блэйер любил любой символ богатства. На дни рождения, годовщины, Рождество он дарил ей хрусталь. Предметы, пополняющие его коллекцию.

Линда закрыла ящик, так ничего и не написав на нем, и потащила его в погреб — бетонное, пустое, мрачное помещение. Только печь и четыре стены.

Там она достала блюдо и изо всех сил швырнула в бетонную стену. Хрусталь будто взорвался. Когда ящик опустел, у подножья стены высилась горка осколков. А Линда охрипла. Она обзывала Блэйера теми словами, которые не разрешала себе произносить больше двадцати лет. Она проклинала его и выплескивала ярость на бетонную стену. Наконец, шатаясь от утомления и взрыва эмоций, она опустилась на пол. Смотрела на гору осколков и тихо смеялась.

Линда Старр, одна, у себя в погребе, визжит, словно торговка рыбой, и выкрикивает ругательства, от которых покраснел бы и матрос! Уморительная картина.

Линда закрыла дверь в погреб. Она уберет осколки в другой день. Сегодня ей хотелось сохранить чувство, переполнявшее ее. Она готова для следующего удивительного приключения.

Зазвонил телефон. Это Бобби.

— Никогда не догадаешься, какой у меня был день! — сказала она дочери. И Линда рассказала все подробности путешествия на мотоцикле. Об орле и кофе в кофейне, о посещении лавочек. Рассказала, какой прогресс в доме О'Брайэна. Рассказала о Милдред и Джейсоне. Она оставила в стороне только великолепное окончание — горку осколков в погребе.

— Мама? — произнесла Бобби.

У Линды упало сердце. Она так много говорила о себе. Какая бесчувственность! Только теперь Линда поняла, что дочь плачет.

— Что случилось?

— Случилось? — удивилась Бобби. — Ничего не случилось. Мама, я никогда не слышала у тебя такого счастливого голоса. Это делает меня тоже счастливой.

— Ты имеешь в виду, что никогда не слышала у меня счастливого голоса после смерти папы? — неуверенно уточнила Линда.

— Нет, я имею в виду, что вообще никогда не слышала твой счастливый голос.

Они еще немного поговорили. Потом Линда повесила трубку и подошла к окну, вглядываясь в темноту двора. Она поняла, чем ее так заворожил журавль. Он представлял то, что она никогда не имела. Свободу. Возможность быть счастливой.

Первый раз за много лет она отвечала только за себя. Если хотела, могла бить блюда. Лежать на рассвете на траве. Купить такую машину, какая ей нравится. Принимать долгие ванны с пузырьками на поверхности.

Линда смотрела на звезды. А потом загадала желание. Ей бы хотелось попасть хоть на одну из них. Счастье бурлило в ней.

* * *

На следующее утро Линда и Джейсон находились в пристройке к дому О'Брайэна. Сильным ударом он оторвал доски от балки.

— По-моему, нам надо перетащить это вниз, — сказал Джейсон.

— Согласна.

Она вышла во двор, счищая паутину с волос. В этот момент подъехал Рик.

Вспомнив лекцию Рика о «кошках», Линда расхохоталась.

— Джейсон, что ты делаешь в День благодарения?

— Я? Еще не знаю…

— Моя дочь приедет домой из колледжа. Может быть, ты заглянешь вечером на обед?

— Твоя дочь? — На лице появилось озабоченное выражение. Молодой человек явно не хотел связываться с чьей-то дочкой. Он заспешил к дому, будто вспомнил что-то неотложное.

— Куда он помчался? — спросил, подходя, Рик.

— Я предложила ему познакомиться с Бобби. Не думаю, что он пришел, в восторг от этой перспективы.

— Ну и слава богу.

— Что ты имеешь против Джейсона?

— Ничего. Кроме того, что он мужчина. А я знаю, как думают мужчины. Он не хочет встречаться с твоей дочерью, потому что знает тебя и должен вести себя прилично.

— Рик! Ты циник!

— Я хочу тебе что-то показать. Пойдем к машине, — предложил Рик.

Она пошла с ним, ожидая, что сейчас ей вручат очередной гигантский каталог домов. Он открыл заднюю дверцу и вынул корзинку. Крохотный черный шарик сонно заморгал на нее.

— О, всемогущий боже, — выдохнула Линда. — Щенок!

Рик сиял. Щенок угнездился на его широкой груди. Линда любовалась картиной.

— Позволь мне подержать, — попросила она. Он с готовностью протянул ей щенка.

— Он красивый, — прошептала она. Щенок немного повертелся и устроился у нее на руках. — Рик, я всегда мысленно рисовала тебя с собакой.

— Рисовала меня с собакой? — Удовлетворенное выражение сменилось мрачно озадаченным. В такой картине было что-то не совсем мужское. Или нет?

— По-моему, он очарователен, — успокаивающе проворковала Линда. — Я начинала беспокоиться о тебе. Мне казалось, ты боишься нежной привязанности. А собака — это огромная преданность и привязанность.

— Очарователен. Огромная преданность, — пробормотал Рик.

И только тут Линда поняла, что ее слова не в пользу щенка.

— Он явно собака для мужчины, — заверила она Рика. — Посмотри на его лапы! Он вырастет гигантом. Уверена, что только сильный, очень сильный человек, как ты, справится с ним.

Лесть по поводу его силы не успокоила Рика.

— Похоже, что в нем есть кровь лабрадора. — Линда показала на лапу и засмеялась. — И ньюфаундленда. Ради бога, где ты его достал?

— В приюте. Это не совсем то, что я хотел. Но когда он посмотрел на меня своими большими карими глазами, я понял, это он.

Линда не сомневалась, что слышит в его голосе сомнение. Надо убедить его, что он принял правильное решение.

— У тебя будет самый замечательный хозяин! — говорила она щенку, глядя в большие карие глаза. — И я буду часто навещать тебя! Все будет в порядке. Рик?

— Ну да. Наверное, — после еле заметного колебания ответил он.

— Да. Давай поищем палочку.

Линда опустила щенка на землю. Он был еще так мал, что не интересовался палочками. Но он весело прыгал в кучки листьев. Вскоре они бегали за щенком и друг за другом, пинали листья и хохотали до упаду.

Потом она сунула малыша Рику под мышку. И они провели экскурсию по дому. Хотя Рик был здесь всего днем раньше, изменения произошли невероятные. Сегодня добавились буфеты кленового дерева и черные мраморные поверхности у рабочих столов. Кухня выглядела очень живописно.

— Линда, — проговорил Рик, — ты проделала исключительную работу. Не представляю, как я повешу объявление «Продается».

— У меня такое же состояние. Знаешь, о чем я думаю?

— О чем?

— У меня появилась надежда. Вот перед тобой старый дом, заброшенный, никому не нужный. Но элементы прежнего величия сохранились. Они ждут внимания.

— И это дает тебе надежду?

— Да. Потому что, по-моему, это происходит и с людьми.

— Не хочешь же ты сказать, что ты была заброшена… — он покраснел и поспешно добавил: — Или никому не нужна.

— Ох, Рик, со мной случилось и то, и другое. Я чувствовала в себе перемены — параллельно с тем, что происходило с домом. Это как операция омоложения.

— Операция омоложения?

— Рик, — она хлопнула его по руке, — помолодел мой дух. И я хочу за это поблагодарить тебя. Спасибо тебе, что ты подтолкнул меня.

От неловкого момента их спас щенок. Он намочил красивую белоснежную рубашку и, прося прощения, вылизал лицо Рика.

— Спасибо, — спокойно проговорила Линда, — за то, что ты отреставрировал меня. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, а потом заспешила в дом, чтобы не вернулся момент неловкости.

* * *

Той ночью ей снился щенок. Во сне на нем был красивый красный бант. Его принес в подарок Рик.

Она проснулась и оцепенела. Слово за словом вспомнила их разговор с Риком. Она еще подумала, что он чем-то озадачен и даже поражен. Линда стремительно села. Он собирался подарить собаку ей! Потому что у него никогда не было намерения стать хозяином собаки! Он купил щенка не для себя. Он купил щенка для нее!

Вдруг — разумно это или нет — она поняла, что должна немедленно узнать, права ли она. Для кого Рик купил щенка? Связан ли с реальностью ее сон? Линда посмотрела на часы рядом с кроватью. Половина четвертого утра. Она не тот человек, кто звонит среди ночи.

Линда накинула на плечи жакет. Надела старые удобные джинсы поверх пижамы и прыгнула в машину. На середине пути она поняла, что это сумасшедший поступок. Он подумает, что она сошла с ума. Маленькие дьяволята на пижаме разглядывали из-под жакета домашние шлепанцы!

Полностью проснувшись, Линда поняла, что не может говорить с Риком о щенке.

От сна не осталось и следа. Ее осенило удивительное понимание. Путешествие среди ночи к дому Рика не имеет никакого отношения к щенку! Ей хотелось увидеть, один ли он. Подозрительность осталась в ней от прошлой жизни. Как мог такой парень, как он, быть один? Вероятно, он такой же, как Блэйер.

— Ну, — громко произнесла она и поняла, что все время говорила вслух. — Что плохого в том, что я объеду вокруг его дома? Посмотрю, есть ли на подъездной дорожке вторая машина, и буду знать.

Но чем ближе она подъезжала, тем яснее сознавала, что этого делать не надо. Она хотела доверять Рику. Но себе — больше.

Она заехала в тупик. И есть только один путь выбраться отсюда. Объехать дом Рика и развернуться.

В доме Рика было темно. Машина на подъездной дорожке не стояла. Вдруг на переднем крыльце зажегся свет. Дверь открылась. И на пороге со щенком на руках появился Рик в домашнем халате. Он поставил щенка на землю и сонно огляделся.

И тут увидел ее. Вытаращил глаза.

Ей хотелось спрятаться за рулем и быстро уехать, но было слишком поздно. Тяжело вздохнула. Никаких извинений. Она признается в своем преступлении. Чтобы никогда, никогда больше не попадать в такое положение.

Сердце говорило Линде, что Рик может быть тем мужчиной, который будет заботиться о ней такой, какая она есть.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Сначала Рик подумал, что видит сон. Он поморгал и потер затуманенные глаза. Совершенно невероятно, чтобы Линда в четыре часа утра проезжала по его тихой, пустынной улице.

Это просто волшебное совпадение, что машина так похожа на ее. Энергичный щенок обнюхал дерево и направился к тупику. Рик пошел к машине, чтобы убедиться в своей ошибке. Свет уличного фонаря падал на бледное лицо. Действительно, она. Внимательные глаза. И смущенное выражение на лице. Она вышла из машины. Рик почувствовал себя виноватым. Будто вора за работой поймал. Судя по всему, она не хотела, чтобы ее видели.

— Привет, — прошептала она.

— Привет. — Если он не ошибается, под жакетом у нее пушистая алая пижама с дьяволятами. Первый раз в жизни он понял людей, которые щиплют себя, чтобы удостовериться, что они не спят.

— Что ты здесь делаешь? — небрежно бросила она. Будто его присутствие в собственном дворе более удивительно, чем ее.

— В справочнике о собаках сказано, что легче приучить его не делать пи-пи дома, если раза три за ночь выпускать во двор.

— Это потребует дисциплины, — одобрительно заметила она.

— Но справочник обещает, что усилие рано или поздно будет вознаграждено.

— Как ты собираешься назвать его? Мистер Пи-пи?

Ей хотелось немножко поболтать, подумал Рик и почувствовал необъяснимую снисходительность. Сюрреализм, чудеса и немного безумия. Как иначе сказать о людях, стоявших перед рассветом на лужайке? Он с собакой на руках. Линда в пижаме.

Зачем ему путешествовать вокруг глобуса в поисках нового опыта и приключений, когда есть человек, который доставляет новости мирового значения прямо к нему во двор. Рику понадобится целая жизнь, чтобы полностью узнать ее.

— Мистер Пи-пи — это самое ласковое, как я называю его, — признался Рик, подыгрывая ей и наблюдая за собакой. В этот час ночи или утра его бедный юмор полностью испарился. — Ты даже представить не можешь, как я назвал его, когда он разбудил меня среди ночи.

— По правде, знаю.

Незначительная мелочь, но приятно. Эта женщина хотела все знать о Рике. Ладно, если наступило время признаний, он может продолжить.

— Старая леди из соседнего двора так стрельнула в меня глазами! Убила бы! Хотя я убрал щенка с ее газона.

— У тебя нет дара общения со старыми леди, — вздохнула она.

— Это правда. — Не намекала ли она, что у него есть дар общения с молодыми? Он решил, что сейчас как раз время прямо сказать. Бросить бомбу. Пусть увидит, каким черствым он может быть. — Откровенно говоря, я не уверен, что способен заботиться о собаке.

— Я так чувствовала себя после нескольких первых ночей с Бобби, — без обиды вспомнила она. — Измотанная, неумелая, все валится из рук.

Она не сказала, но он услышал еще одно слова: одна.

Щенок подбежал к Рику и дернул за шнурки тапочки, которые он в спешке не завязал. Он смотрел на Рика, махал хвостом и повизгивал.

— Ладно, ладно, ты здесь навсегда.

— Тогда тебе пора придумать ему имя.

Рик обнаружил, что улыбается. Кто еще мог бы заставить его стоять на лужайке в четыре утра? Будто это самое подходящее время для обсуждения имени щенка, погоды, положения в мире, дома О'Брайэна.

— Какие имена ты предлагаешь? — спросил он.

— Он будет большой собакой. Так что Крошка или Малышка ему не подойдут.

— Об этом я меньше всего думаю. Ему больше подходит Рекс или Ровер.

— У тебя нет воображения.

А вот здесь она ошибается. Сейчас его воображение работало прекрасно. Он мысленно видел ее пижаму под жакетом. И при легчайшем намеке воображение могло создать и картину того, что под пижамой.

— Ты, наверное, удивляешься, что я здесь делаю в этот час.

— По-твоему виду я решил, что у тебя в доме пожар, — пошутил он, пытаясь прогнать неловкость.

Она улыбнулась. Наступил момент признания.

— Мне приснился сон о собаке.

— Ох! — Ничто не могло бы удивить его больше. Линда вроде бы не принадлежала к тому типу женщин, которые разгадывают сны. Но с другой стороны, совсем недавно он нашел ее лежавшей на холодной влажной траве в пижаме и наблюдавшей за птицами.

— Не хочешь войти? Что за сон? Расскажи мне. По-моему, я теперь не скоро засну.

— Нет, все в порядке. — Она посмотрела вниз, где пижама выглядывала из-под жакета.

— Ничего не в порядке. Ты здесь. Значит, для тебя это важно. Пойдем.

Она тоскливо посмотрела на свою машину, глубоко вздохнула и последовала за ним. Он прошел по темному коридору и включил в кухне свет. Щенок подбежал к миске с водой, попил и срыгнул.

— Ты не поверишь, сколько он производит пи-пи за ночь. Позволь мне снять твой жакет.

Она лишь теснее запахнулась.

— Я и так ясно вижу, что под ним твоя любимая пижама. Я видел ее и раньше. Да я и сам одет не для приема.

Она все-таки отдала ему жакет. Пижама, насколько он помнил, была смешная и… сексуальная.

— Что ты собираешься с ним делать? Как теперь идти на работу?

Ах, они опять вернулись к собаке. Линда определенно не собиралась обсуждать причину своего появления здесь.

— Оставлять его дома одного нельзя. Посмотри на моего жирафа. — Он насыпал кофе в кофеварку.

Линда вошла в гостиную, чтобы расследовать вред, нанесенный деревянной игрушке.

— На копытах следы его зубов. Ему нужны игрушечные косточки для жевания. У тебя еще их нет?

— Пока нет.

— Потому что ты не ожидал, что станешь хозяином собаки?

Он молчал. Вот и причина этого визита.

— Ты не для себя брал щенка, правда, Рик? — Она стояла в дверях кухни, прислонившись к дверной раме.

— Почему ты так считаешь?

— Я увидела это во сне. Ты взял собаку для меня.

— Ладно. — Он протянул ей кружку. — Это колдовство.

— Правда?

— К несчастью, да. Ты пугаешь меня. Что еще тебе приснилось? — Он старался не смотреть на ее губы. И на глаза. И на пижаму. Нельзя думать о том, что под пижамой. Линда, умеющая читать мысли, очень тревожила его.

— Почему ты взял для меня собаку?

— Эту часть тебе во сне не объяснили?

— Нет.

— А если ты снова пойдешь спать…

Она покачала головой. Он глубоко вздохнул и решил говорить прямо.

— Хорошо. Я взял щенка, чтобы у тебя был симпатичный, достойный доверия компаньон. — Он неуверенно помолчал. — Потому что я не нашел для тебя достойного доверия мужчину, который отвечал бы моим требованиям.

Она не выглядела счастливой. И зачем он только признался?

— Ты не довольна? Ты приехала, чтобы узнать это?

— Не совсем. Сначала я думала, что речь идет только о собаке. Но потом поняла, что это не так.

— А как?

— Я хотела увидеть, такой ли ты, каким кажешься. Подходящий.

Рик застыл. В этом все дело. Он не подходящий. Хотел бы быть, но не мог. Блэйер сделал его стражем своих секретов. Рик знал письмо наизусть, так часто он перечитывал его:

«Ты самый честный человек из тех, кого я знаю. Иногда это злит меня. Потому что заставляет чувствовать так, будто я хуже тебя. Но сейчас я испытываю благодарность, что у меня есть на земле один человек, которому я могу полностью доверять».

Умерший человек возложил на него тяжелую ответственность. А это нерушимо и прочно, как сталь.

Блэйер вручил Рику письмо за неделю до своей смерти. Он погиб, а Рик остался хранителем конверта, на котором написано: «Открыть только в случае смерти».

Из письма Рик понял, что Блэйер решил выполнить одно важное дело: принять полную ответственность за благополучие ребенка, которому он был отцом.

Но теперь Рик знал и другое. Такой новостью он разобьет сердце Линды. Он просто не может нанести такой удар. Разве он не видел, как она выздоравливала в прошедшие дни, недели? Разве он не видел, как блеск возвращается в ее глаза? Разве он не видел, как уверенность наполняет ее, точно дарующая жизнь влага наполняет сухую землю?

Он хотел все сделать правильно. Даже если это будет стоить ему того, что называют любовью.

Любовь.

Он намеренно не позволял этому слову входить в его размышления об отношениях с Линдой. Теперь, когда это слово определило его состояние, разве он сможет смотреть на Линду, мысленно не думая о своем соучастии в предательстве?

— Брут, — вырвалось у него.

— Прости?

— Имя собаки. — Глупое имя. Фрейдистская оговорка. Римлянин считал, что ему можно доверять. И что из этого вышло?

— Разве мы сейчас говорим об имени для собаки? — удивилась Линда.

Они говорили о душе человека.

— Мы говорили о тебе и обо мне, — проговорила она. — Ты взял для меня собаку, потому что не сумел найти для меня мужчину?

— Видишь ли, Линда…

— Ты думаешь, я не способна, если захочу, найти себе мужчину?

— Ах…

— Только представь! Я была настолько тупой, что думала, будто хочу тебя! А ты не можешь ответить на простейший вопрос. Готов ты к этому или нет?

— Линда, — испытывая жуткую неловкость, пробормотал он, — может быть, нам лучше поговорить в другое время? — Не сейчас, когда Рик ослаб, потому что понял: он потерпел поражение.

— По правде говоря, Рик, я уже все сказала. — Она поставила на стол кружку с кофе.

— Все сказала? — Он смотрел на нее, втайне надеясь, что она сейчас уйдет. И в то же время он знал, что еще не готов закончить разговор.

Он хотел, чтобы она осталась. Он хотел, чтобы она ушла. Он хотел найти для нее другого мужчину. И не мог. Он видел себя человеком несовершенным, одновременно хорошим и плохим. Сильным и слабым. Любящим и эгоистичным.

Что-то сверкнуло в ее глазах. Он понял — это страсть. И она видела его сердце, будто он вслух объяснял свое состояние. Как можно что-то спрятать от женщины, которой снится правда?

— Я поняла, — со спокойной решительностью начала она, — есть только один способ узнать то, что я хочу. Без слов. Без нашего все усложняющего прошлого. — Она сделала шаг.

Он знал, что надо сделать. Он должен отказать ей.

Рик раскинул руки.

Она вошла в его объятия. Халат распахнулся. Шелк ее волос рассыпался по его голой груди. Если в Рике и оставалась какая-то сила, то теперь она полностью исчезла. Его проекты, его планы — все забылось, когда он держал ее в своих объятиях.

Возвращение домой после долгого блуждания.

Ее дыхание теплыми выдохами ласкало его. Он пил ее аромат, ее нежность. Он строго сказал себе: «Это мой момент. Я упиваюсь им. Но потом я позволю ей уйти!»

Но когда он собрал все силы, чтобы позволить ей уйти, она подняла голову. Бархатные, ласковые глаза сияли из глубины ее невероятной красоты. Линда обвила его шею и прижалась к нему еще крепче. Веки опустились, и она словно растаяла в нем, наклонив голову и подставив губы.

Лепестки розы с каплями утренней росы не могли бы быть такими маняще красивыми. Он хотел овладеть ее губами. Пробовать их на вкус, упиваться их нежностью. Это поддерживало бы его ночами, которые ждут его. Теперь, когда он понял, что любит ее, ночи казались непереносимо одинокими. И правда в том, что он не может быть с ней, не нанеся ей обиду.

«Это мой момент», — снова сказал он себе.

Рик признал ее власть над собой. Он брал все, что она предлагала. Упивался нежностью губ и поглощал сладость души. Он нежно овладевал ею. Изгибом шеи, бархатом век, маленькими мочками ушей, похожими на драгоценности. Он целовал ее с аппетитом мужчины, всю жизнь мечтавшего узнать вкус такого исключительного праздника.

Он брал, а она добровольно отдавала. Потом они поменялись. Она брала, а он отдавал. Губами она сняла жар с его шеи и приласкала ямочку. Она изгнала все разумные мысли, которые еще оставались у него в голове. А затем привела его в волшебное место, свободное от мыслей. Ее ароматное и женственное тело прижималось к его голой груди. У нее под пижамой не было ничего. Ощущение близости к ее плоти заменило все, что до этого момента существовало в нем.

Ее рука, нежная и теплая, нашла просвет в его халате и изучала кожу живота, ласкала грудь, мучила соски, отнимала дыхание.

— Мне не нужна собака, — выдохнула она. — Рик, мне нужен ты.

Подушечками пальцев она касалась его кожи, и это вызывало в ней восхитительное, замечательное, безумное чувство. Линда знала, что вела себя словно буйная распутница. Но она хотела понять, какое чувство он испытывает к ней. Конечно, он старается скрывать его, воздвигая преграды из слов, мыслей и понятий здравого смысла.

Где-то на задворках ее разума звучал голос: что ты получила? Крик журавлей на рассвете, путешествие на мотоцикле в черной коже, ночной набег в пижаме. Страстные поцелуи. Горячие прикосновения…

Вот что она получила. Но ведь она только начала свое путешествие. И, видимо, это будет самое длинное и самое трудное путешествие в ее жизни.

Рик откинулся назад. Дыхание с хрипом вырывалось из его груди. Он смотрел в глубину ее глаз.

Она прочла вопрос. Охваченная дрожью, она кивнула в знак согласия.

— Линда, ты уверена?

Ее имя на его губах прозвучало как благословение. Она была уверена. Он взял ее за руку и повел вверх по ступеням в великолепную комнату. Одна стена — окно, выходившее на чернильно-темные воды Боу. Эта река течет и там, где ее дом. Где она видела журавля. Вода, дающая жизнь и хранящая тайны, присоединилась к ним.

Комната была великолепна. Чистая, просторная, открытая. Огромная, удобная постель. Белоснежный накрахмаленный лен. Перьевая перина сложена у ног. Он подвел ее к постели и уложил. Движеньем плеч сбросил халат. Пижамные штаны держались на бедрах.

У нее остановилось дыхание.

Она совсем забыла величественную и чистую красоту мужчины. Лунный свет вливался через гигантское окно и будто играл с его грудью. Она смотрела на размах плеч, скульптурное совершенство груди и твердую жесткость живота. На властные линии лица и на огонь, горевший в глазах. Это было прекрасно, как сон.

Рик наклонился и начал покусывать мочки ее ушей. Рука нашла нежную округлость груди. Он ощутил дракона страсти, бушевавшего в ней… И тут сон кончился. Слишком быстро.

Зазвонил телефон, пронзительно и резко.

— Не обращай внимания, — прорычал он ей в ухо. От его голоса, как и от поцелуев, мурашки бегали у нее по спине. Он прижался губами к шее и ласкал ее. Она подумала, что сейчас застонет от напряжения.

Линда оттолкнула его. Телефон доводил ее до безумия. Она вспомнила, что у нее есть дочь, которая может звонить в любой час ночи. Что, если Бобби встревожилась, поскольку мать не отвечает на ее звонки?

Если дочь звонила матери домой и не нашла ее, кому она позвонит следующему? Конечно, Рику, своему крестному.

— Что, если это Бобби? — прошептала Линда.

— Бобби? — Он нахмурился, очевидно не следуя логике родителей. Он не знал, что первая мысль матери в таких обстоятельствах — что-то случилось.

— Да? — недружелюбно прорычал он в трубку. Она наблюдала за его лицом, заметила быстрый взгляд в ее сторону. Слышала в трубке женский голос. И с тоскливой интуицией поняла, что это не Бобби.

— Я перезвоню тебе позже. — Он еще раз посмотрел на Линду.

Она закрыла глаза и почувствовала, как уходит страсть, заменяясь бесконечной усталостью. Она слишком хорошо помнила подобный сценарий. Эти таинственные телефонные звонки в ночи…

Он положил телефонную трубку и повернулся к ней. Грудь тяжело вздымалась. Он провел рукой по взъерошенным волосам. Она заметила вихор на макушке. Ей безумно захотелось потрогать его.

— Прости, — проговорил он.

В голосе ни капли вины, которую она видела в глазах. Он не собирался давать объяснения?

Она встала с кровати. Погасила ноты раздражения в голосе.

— Не жалей. Слава богу, звонок нас спас.

Она ждала, что он будет спорить. Негодующим тоном спросит, почему «спас». Толкнет ее снова в постель.

Ничего подобного. Телефонный звонок все изменил.

— Рик, — сказала Линда, — забудь о том, что случилось.

Она быстро подошла к двери. Он не последовал за ней — сидел на краю кровати, скрестив руки и уставившись в пол.

Не похоже, чтобы он забыл о том, что случилось.

К сожалению, она тоже вряд ли забудет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Рик слышал, как Линда спустилась по ступеням, открыла парадную дверь. Потом заурчала ее маленькая машина, и она уехала.

Со стыда он охватил руками голову и стал раскачиваться на кровати. Он видел ее взгляд, когда положил трубку. Ему бы надо заверить ее, что это не то, о чем она подумала. Но это не было бы настоящей правдой.

Вероятно, Линда подумала, что у него есть другая женщина. Реальный секрет был куда более убийствен.

Звонила Трейси. В такие юные годы на ее плечи легла ответственность за опеку племянницы. Ребенка ее сестры и Блэйера. Иногда она звонила по ночам. Вначале очень часто, сейчас реже. Она боялась оставаться одна с ребенком.

Почему она позвонила сегодня? Произошел несчастный случай? У него ноги будто налились свинцом. Он так устал, что не мог даже говорить. Но Рик заставил себя перезвонить.

— Прости, — пробормотал он. — Я был занят.

— Ох! — Голос прозвучал обрадованно. Будто ей приятно, что в такой час ночи он был занят. — Мне не стоило звонить тебе. Но Анджелина плачет без конца. Я не знаю, что делать.

Он и сам слышал плач ребенка, мучительные тихие рыдания с икотой.

— Трейси, когда малышка так долго плачет, ее нужно отвезти в больницу. Почему ты этого не сделала?

— Вот поэтому я и позвонила. Я пыталась вызвать такси, но оно не приехало. Я надеялась, ты отвезешь меня.

Он чуть не заорал на нее. Почему она не вызвала «скорую»? Но прикусил язык. Его раздражение не имеет отношения к Трейси. Никакого. Чувство стыда стало еще мучительнее. Он не такой человек, какого заслуживает Линда.

С определенной долей оптимизма он надеялся, что у них с Линдой возможно общее будущее. Это значит, он должен очиститься от неприятных обязательств. И чем раньше, тем лучше.

Рик с трудом заставил себя слушать тихий голос Трейси. Она описывала симптомы малышки.

— Я быстро буду у вас, и мы поедем к врачу.

— Спасибо.

Уже утром он вновь отвез Анджелину и Трейси в их маленький домик, который деньги Блэйера позволили купить. Рик сам и выбрал его для них. Получив в больнице сильную дозу антибиотиков, Анджелина наконец уснула.

Потом Рик поехал в офис. Там еще никого не было. Он оставил секретарю записку: отменить все назначенные на сегодня встречи. Он наметил другие.

В тихом кафе нижнего города его ждал за завтраком Лоренс. Здесь в маленьком кабинете можно вести и частный разговор. Они дружили со школы. Лоренс вел все юридические дела фирмы «Старр-Чейзерз». Но его фирма не занималась фондом опеки для Трейси и Анджелины.

— У тебя такой вид, будто ты сбежал из ада, — без преамбулы начал Лоренс.

— А я и сейчас в аду, — согласился с другом Рик. — Могу я что-то показать тебе?

— Как друг или как клиент?

— Как друг. — Он положил перед Лоренсом письмо Блэйера.

Лоренс тоже знал Блэйера. Пока он читал письмо, лицо его приобретало все более жесткое выражение.

— Блэйер мне никогда не нравился, — проворчал Лоренс, поднимая глаза от письма. — Но каков негодяй! Пусть бы заботится о ребенке, но какую подлость он делает Линде. Я понимаю так: ты следуешь инструкциям в письме, и Линда ничего об этом не знает.

— Поэтому мне и нужен твой совет.

Глаза Лоренса, словно буравчики, сверлили лицо Рика. Официантка принесла кофе. Ни один из них не заказал завтрак.

— Между тобой и Линдой что-то происходит, — догадался Лоренс. Его умение читать мысли собеседника всегда считалось феноменальным.

— Я люблю Линду.

— Тогда я выражу свое профессиональное мнение. Это не законный документ. Он не может служить обязательством.

Рик молча крутил кофейную чашку. Он ждал чувства облегчения, но оно не приходило. Вопросы закона не имеют оттенков, они черные или белые. Что же касается души и сердца, сними все сложнее.

— Хочешь ты услышать или нет, я скажу свое личное мнение — как твой друг. Оставить тебе такое письмо и возложить на тебя такого рода ответственность мог только безответственный эгоцентрист и подонок.

— Это в терминах закона? — спросил Рик. Лоренс не обратил внимания на сарказм друга.

— Он поставил тебя в трудное положение, не спросив разрешения. Ты действуешь так, будто должен любой ценой хранить его грязные секреты. Но ты не должен.

Рик подумал о милой малышке с круглым личиком и светлыми кудрями, которую сегодня утром он возил в больницу. Ему не нравилось, когда Анджелину считают чьим-то грязным секретом. Но этот пункт не стоит уточнять. Потому что дело не в Анджелине.

— Он доверил это мне, потому что хорошо знал меня, — поспешно объяснил Рик.

— Да уж, такого еще поискать, — фыркнул Лоренс, потом смягчился. — У тебя доброе сердце. А он воспользовался этим.

— Хорошо, а что дальше?

— Мне не нужно говорить, что дальше, — чуть улыбнулся Лоренс, — ты и сам знаешь, что делать.

— Надо сказать ей. — Рик произнес слова вслух и понял, что знал это уже давно. И причина, почему он не говорил, крылась не в его лояльности Блэйеру. Ему ужасно не хотелось быть тем человеком, который нанесет ей обиду.

— Правильно. Я рад, что ты принял решение, — подтвердил его мнение Лоренс. — Потому что, хотя я думаю, что Блэйер проявил щедрость по отношению к ребенку, кто знает? Может, затем кто-то посоветует малолетке взять больший кусок пирога. Подумай, какой это будет шок для Линды.

Рик думал об этом. Такое предположение совсем ему не нравилось.

— И у Анджелины будет право? На больший кусок пирога?

— Это вопрос, на который постараются ответить адвокаты, получающие высокие гонорары. А сейчас прогони мрачные мысли. Для влюбленного мужчины у тебя слишком угрюмый вид.

— Потому что все чертовски сложно.

— Привыкай, приятель. Это и есть любовь.

* * *

Рик заехал в дом О'Брайэна, чтобы увидеть Линду и договориться о времени, когда они могут встретиться. Но ее там не было. У него заныло под ложечкой. Почему ее нет? Из-за случившегося прошлой ночью? Она осталась дома и зализывает раны? И наверное, поглощает шоколадное печенье с пугающей скоростью?

— Хочешь все посмотреть? — спросил Джейсон. — Сделано хорошо. Даже по нашим меркам. — Он задиристо усмехнулся.

Дом выглядел экстраординарно. Сверкали новые полы. Для стен Линда выбрала исторические цвета. И Рик был потрясен невероятной красотой: богатые оттенки золота и чувственный цвет бургундского. Драпировки и окна подчеркивали безупречную гармонию витражей в верхней части окон и удивительной патины обновленных деревянных подоконников. Она использовала сложные техники, чтобы подчеркнуть высоту потолка, привлечь внимание к лепным деталям. Кухня — верх совершенства. Безупречные стальные бытовые приборы, черный мрамор поверхности рабочего стола, мягкое подвижное освещение. Но главное — сохранились непотревоженными дух помещения, его история и достоинство. Бывшая буфетная — целая комната полок, кладовка при кухне — была вне времени, но сохранила свою целостность.

Дом сиял ее любовью. Сердце и душа Линды освещали все интерьеры.

— Ты видел ванну хозяина? — спросил Джейсон. — Это лучшая работа, какую я делал.

— Сейчас, — Рик посмотрел на часы, — у меня нет времени. — На самом деле он не хотел видеть ванну хозяина в законченном виде.

— Я просто влюблен в эту старуху, — сказал Джейсон.

Рик собрался врезать Джейсону. Линда старуха? Вот о таких вещах он пытался предупредить ее!

— В дом, — почти нежно уточнил Джейсон. — Я говорю о доме.

— Так где сейчас Линда?

Он приготовился к самому худшему. Она позвонила и сказала, что заболела. Голос звучал так, будто она тяжело простужена. Или проплакала всю ночь.

— По-моему, она сказала, что собирается на курсы вождения мотоцикла. Это класс, правда?

Может быть, она и залечивала какую-то рану, но расписание на день составила очень деловое. Наконец он поймал ее по мобильному телефону. Голос вовсе не звучал простуженным или подавленным. Она сообщила, что, поскольку близится смотр дома О'Брайэна, она может только быстро с ним пообедать перед большим торжеством.

— Послушай, Линда, насчет вчерашней ночи…

— Что-то плохо слышно, — и линия замолчала.

Ему нужно было время подготовиться. Пока он размышлял и спорил с собой, она прекрасно использовала время. Весь офис гудел. Говорили о вечеринке, которую Линда устраивает в доме О'Брайэна. Вечеринка быстро превратилась в социальное событие сезона.

— Она договорилась с квартетом. Они будут петь песни на переднем крыльце, — рассказывала одна из его секретарей. — Я заказала у Фернандо закуски. И представьте, он согласился. Хотя обычно нужно месяц ждать, чтобы получить у них столик и пообедать! И этот роскошный антикварный магазин на семнадцатой улице, «Из прошлого», дает мебель на этот день. Без оплаты.

Рик вспомнил, что Линда знакома с одним из участников квартета, Гербертом, который поддерживал дружеские отношения с Блэйером. Как и Фернандо. И Рик не сомневался, что антикварным магазином владел подходящий мужчина. Они все кружили над ней, словно ястребы над перепелкой. Или, может быть, она ястреб, а они перепела? И они беспомощно падают с неба, сраженные ее очарованием? Как случилось и с ним.

Да и что у него за жизнь? Пустячная дрессировка собаки. К тому же его информировали, что собака слишком большая для кондоминиума. Когда Рик уходил, он вынужден был оставить щенка одного и запереть в ванной. Когда он вернулся, его встретили жалобы. Щенок скулил и лаял. Его очаровательная соседка, злой близнец Милдред, ворчала, что трава погибнет в тех местах, где его собака сделала пи-пи.

Вечером, вернувшись домой, Рик нашел письмо от управляющего комитета кондоминиума. Ему сообщали, что приемлемы только комнатные породы, такие, например, как карликовый пудель, болонка и др. Но это же не собаки для мужчины!

Рик бросил письмо и посадил щенка на колени, с одобрением разглядывая его большие лапы. Он едва мог поверить, что когда-то хотел отдать это создание Линде и даже отделаться от него. Щенок — такое приятное отвлечение от хаоса, начавшегося в его жизни. Собака требовала внимания, пищи, воды, прогулок. И Рик вечно будет ей благодарен за это.

— Я не променяю тебя на карликового пуделя, — заверил он щенка. Тот, все еще без имени, проурчал в ответ на доброе слово и полизал хозяину подбородок. — Они не могут указывать, какой породы собаку мне иметь. Полицейское государство.

Рик лег спать на кушетку рядом со своей собакой. Вид постели почему-то стал невыносим.

Вечером он предполагал встретиться с Линдой в холле отеля. Голос по телефону звучал очень устало.

— Рик, я выжата до капли. Целый день я расставляла мебель. И флорист все перепутала. Я забрала похоронные цветы кого-то по имени Берти Картбертсон. У одного из парней, поющих в квартете, заболело горло.

— Так бывает, — посочувствовал он, надеясь, что заболел Герберт.

Он знал, что Линда устала. Она практически все сделала сама. Он тоже жутко устал. Его нервы изнемогают под тяжестью двух секретов.

Один — о дочери Блэйера. Второй — о любви Рика к ней.

— Могу я заехать к тебе? Совсем ненадолго.

— Конечно. — Голос прозвучал не совсем уверенно. Воспоминание о последнем свидании будто пронеслось по телефонной линии.

Когда она открыла дверь, он понял, почему в доме О'Брайэна происходят чудеса. Почему бесплатно дают антикварную мебель. Почему Фернандо согласился приготовить закуски. Почему Герберт с больным горлом планирует петь сердцем.

Ради нее.

Они все делали для нее. Потому что ее очарование удивительно. И с тех пор, как она переехала в этот дом, оно растет. Дом возрождается. Ее красота возвращается. Он только надеялся, что его секрет ничего не изменит в ее жизни.

— Заходи.

Как в своем сверхзагруженном расписании она нашла время устроить гостиную? Комната стала уютной и гостеприимной. У нее также нашлось время привести в порядок волосы. Они выросли и теперь струились к плечам светлыми прядями. Чуть подкрашенные глаза блестели, как у кинозвезды. На ней был кремовый шелковый костюм с облегающей черной блузкой под жакетом. Украшения сверкали в ушах и на шее.

— Кофе? — предложила она, когда он устроился.

Эта женщина отдаленно напоминала Линду, жену Блэйера. Ему хотелось снять с нее эту маску. Губами.

Но не теми словами, которые предстояло сказать ей.

— Пожалуйста, сядь. — Он покачал головой, отказываясь от кофе. Она села с озадаченным видом. — Я должен сказать тебе что-то неприятное.

Видно было, как ей захотелось вскочить и убежать. Но она села и сложила руки на коленях. Женщина приготовилась к худшему.

— Когда прошлой ночью зазвонил телефон, знаю, ты подумала, что это моя девушка или что-то в этом роде. Ничего не может быть дальше от правды.

— Знаешь, Рик, — холодно перебила она, вовсе не страстная женщина, какой была вчера, — это твое дело. Ты не должен…

— Линда, звонила девушка по имени Трейси Эддисон.

Он заметил, что она пытается вспомнить имя.

— Сестра Лейси Эддисон, — мягко произнес он.

— Женщина, с которой погиб Блэйер. — Голос словно одеревенел.

Он кивнул.

— Я видела ее портрет в газете. Рядом с Блэйером подзаголовком. «Два жителя Калгари погибли в огне». Она была очень красивой.

Голос звучал будто издали. Глаза закрылись.

— Ммм… Трейси не очень на нее похожа.

— Трейси и Лейси. Как мило. — От нее веяло холодом. — Ты поддерживаешь отношения с сестрой той женщины?

Той женщины.

Он думал об этом, даже репетировал. Но сказать об этом все равно не легко.

— Эта женщина, Лейси, — осторожно начал он, — имела ребенка. Трейси ее опекун. Девочку зовут Анджелина.

Линда смотрела на него, не понимая. Значит, ему придется повторить.

— У Лейси и Блэйера был ребенок, — мягко проговорил он.

Холодность сползла с лица. Она смотрела на него, по-прежнему не понимая. Потом согнулась, точно от удара в живот. Беззвучно сложилась пополам. Рот двигался, но слова не выходили.

Он кинулся к ней, но она оттолкнула его. Ей не нужна помощь.

— Я хотела иметь больше детей, — наконец, заикаясь, выговорила она. — Я хотела иметь большую семью. А он не хотел даже обсуждать это…

— Мне очень жаль, Линда.

Она выпрямилась. Глаза сухие. Но в них те же сверкающие льдинки, какие он слышал в голосе.

— Почему ты не сказал мне раньше? — после долгой паузы спросила она.

Ему хотелось проклинать Блэйера. Но он не мог.

— Я боялся нанести тебе еще один удар. Я думал, вдруг ты не захочешь знать.

Она молчала и не смотрела на него. Переплела пальцы. Он заметил, как побелели костяшки.

— И почему ты не говорил мне о Блэйере? — наконец спросила она. — Все знали. Почему никаких слухов? Или анонимных звонков? Почему?

— Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере, — он собрал все свое мужество, чтобы выговорить эти слова.

— Прости? — Она вздернула подбородок. Костяшки еще больше побелели.

— Он сам говорил тебе. Говорил, когда ночью не приходил домой, когда оставлял одну на уик-энды. Он говорил, когда ты находила в карманах номера чьих-то телефонов, а на воротнике рубашек — губную помаду.

Молчание. Потом ее начало трясти. Он подошел и хотел обнять ее за плечи, но она выскользнула из-под руки.

— Я понял, что ты имеешь право знать. Не представляю, как мы могли бы двигаться дальше, если бы я знал, а ты нет. Но, Линда, на самом деле, это не должно задевать тебя.

Линда смотрела на Рика, его голос доносился откуда-то издалека. Эта новость не должна задевать ее? Как она может не задевать? Блэйер не позволял ей иметь детей. Он мешал ей жить так, как она хотела. И конечно, она тоже мешала ему вести жизнь, какую он хотел.

— У Бобби есть сестра, — осторожно проговорила она. — Как это может не задевать меня?

Горечь нарастала в ней и превращалась в желчь. Ее поразила не новость, а его слова: «Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере».

— Мне надо побыть одной, — сказала она. — Спасибо, что заехал.

— Линда…

Боль, что пожирает ее изнутри, это плата за правду. Она не хотела, чтобы он освободил ее от боли. Потому что это ее щит и ее оборона.

Когда Рик ушел, она спустилась в подвал и нашла целый ящик посуды, которую еще не разбила. Ей хотелось швырнуть в стену каждую вещь, которой касался Блэйер. И так, чтобы нельзя было исправить. Но Линда знала: это не поможет. Потому что есть еще что-то, чего он касался и что уже давно разбито и поправить нельзя. Это она сама.

* * *

День выдался великолепный. Один из тех осенних деньков, когда солнце омывает мир золотом. Из дома доносился смех, звон бокалов, гул разговоров. Гости разбрелись по двору. Прием продолжался дольше, чем намечали.

Милдред, одетая лучше, чем королева, чувствовала себя истинной хозяйкой мероприятия. Она водила экскурсии и рассказывала об истории дома, вспоминала удивительные анекдоты о свадьбах и пикниках на лужайке.

Ребята из квартета нашли замену заболевшему певцу. Они согласились исполнить не больше шести песен. Но сейчас продолжали петь из чистого удовольствия. Последний гость ушел под нежные звуки песни «Гудбай, Ирэн».

Несколько часов спустя стемнело, все уехали, и Линда оттащила последний мешок с мусором к заднему крыльцу. Оставалась только Милдред.

Рик так и не приехал, хотя она ждала его. Еще одно доказательство, что она должна надеяться только на себя. Будто ей надо это доказывать.

— Милдред, я отвезу вас домой.

— Спасибо. Линда, это один из лучших дней моей жизни.

— Я очень рада. — Она и вправду была рада. Ее жизнь еще имеет смысл. Она может служить людям. Давать моменты радости другим.

Она отвезла Милдред в комплекс для престарелых. И ей ужасно захотелось вернуться в дом О'Брайэна. Она вошла в парадную дверь, включила свет и медленно пошла по дому. Ей нравилась каждая комната, каждая фурнитура, каждый кусок дерева.

Она остановилась в ошеломляющей ванной. Потрогала ванну. Слезы заволокли глаза. Какая глупость! Она плачет о доме, который ей не принадлежал. И не выжала ни единой слезинки, узнав о предательстве мужа.

Она услышала, как открылась парадная дверь. Донесся звук шагов, мужских, уверенных. Вошедший шел по дому без колебаний и знал, где найти ее. Но она не повернулась, когда он вошел в комнату.

Этот момент принадлежал им обоим. Он был такой же частью дома, как и она. И частью той невероятной перемены, которая случилась с ней здесь.

— Линда, — спокойно проговорил он, — дом продан.

Как жаль, что дом продан так быстро. Теперь она не сможет приходить сюда, когда захочется, и находить успокоение в солидности старинных стен.

Она постаралась выразить счастье, но голос дрожал.

— Я предвидела, что так может случиться.

— Сегодня ты сделала себе имя. Теперь у тебя неограниченные возможности.

Занятно, она не испытывала никакого восторга.

— Линда, я должен тебе что-то сказать.

Наконец она обернулась к нему. Рик выглядел немного измученным, и вихор торчал больше, чем обычно. Она сложила на груди предательские руки.

— Я купил этот дом. Лично. От управления «Старр-Чейзерз».

— Ты?!

— Мне нужен дом, для пса, — будто шутливо защищаясь, объявил он. — У него должен быть двор. Соседи по кондоминиуму безобразно отнеслись к щенку.

Линда смотрела на него, не зная смеяться ей или плакать. Рик купил дом? Для щенка? Какой должен быть человек, чтобы совершить такой удивительный, безумный, красивый поступок?

— Ты даже еще не дал имени этой несчастной собаке, — сказала она, отвернувшись от него.

— Я продолжаю думать, — вздохнул он. — Я почувствую, когда придет правильное имя. Я даже испробовал многие из них. Но ни одно не щелкнуло. На этой неделе он был Элфи, Микки и Бартоломей.

— Ты прав, — согласилась она. — Ни одно не годится.

Он подошел к ней, не позволив ей стоять спиной. Посмотрел в глаза. Коснулся рукой щеки. Линда прижалась к этой руке и опустила ресницы, разрешив себе насладиться моментом. Она с Риком — значит, в безопасности, окруженная заботой, способная доверять.

И вдруг она оттолкнулась от него. Такие чувства делали ее страшно уязвимой.

— На самом деле, — нежно проговорил он, — я купил дом не для собаки.

Она не рискнула заговорить.

— Я купил дом потому, что первый раз за долгое время хочу верить в будущее. В будущее для нас.

— Ох, Рик, — печально вздохнула Линда. Всего лишь неделю назад она не получила от него ответ на этот же вопрос.

— Линда, я понимаю, новость о том, что Блэйер имел ребенка, превратила тебя в сплошную рану. Но я хочу, чтобы ты знала: я буду ждать тебя. Буду ждать, пока ты скажешь: я готова.

Линда почувствовала, как от слез перехватило горло, но она яростно затолкала их внутрь. Она не хотела больше плакать. Не хотела быть нежной и ранимой. Она хотела быть женщиной, заслуживающей любви Рика.

— Ничего не говори, — ласково проговорил он. — Ни единого слова. Все, что ты должна сделать, это позволить мне заботиться о тебе.

Об этом она мечтала всю жизнь. Человек, к которому можно прислониться. Потому что он сильный. Он спасет ее от боли одиночества.

— Пусть все идет медленно, — ласково продолжал он. — Никакой спешки. Каждый раз — лишь один маленький шаг.

— Где начнем? — спросила она.

— Я мог бы воспользоваться твоей помощью при переезде. И мне понадобится, чтобы кто-то пек печенье. Чтобы в доме пахло домом.

Она едва знала Блэйера, когда стояла с ним у алтаря и обещала быть верной до гроба.

На этот раз она могла двигаться медленно.

Линда вложила пальцы в руку Рика.

* * *

Следующие несколько недель прошли в медленном, приятном переезде. Она и Рик нашли еще один дом для «Старр-Чейзерз». Конечно, совсем не то, что дом О'Брайэна. Это было симпатичное бунгало в стиле 30-х годов в районе Килларни-Гленгарри, излюбленном месте среднего класса.

Линда продолжала брать уроки вождения мотоцикла. Они ходили обедать и брали с собой щенка, чтобы погулять в городских парках. Линда заново открывала город, в котором выросла.

Боль слабела. В Рике было все, о чем может мечтать женщина. Нежный, надежный, понимающий, страстный, веселый.

За неделю до Дня благодарения он вручил ей кольцо.

Линда посмотрела на красивую коробку, пальцами ощутила простоту алмаза. Это было кольцо не того рода, какое купил бы Блэйер. В этом — ничего показного. Кольцо напоминало сердце Рика — сильное и без искусственных сложностей.

Он накрыл ладонью ее руку. В улыбке ни тени нетерпения.

— Не говори «нет», — прошептал он. — Подумай еще.

Она пообещала подумать. И тогда снова вспомнила слова, звучавшие как обвинение, как стрела в сердце. «Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере». И она вернула кольцо Рику.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Телефон звонил пронзительно и непрерывно. Рик Чейз начал просыпаться. На часах возле кровати загорелись цифры — 4.00.

Телефонный звонок в самые темные часы ночи не приносит ничего хорошего. Рик поднял трубку и приготовился к худшему. Хоть бы пьяный неправильно набрал номер, подумал он.

— Алло?

— Дядя Рик?

Исчезли последние остатки сна. Он сел. Одеяло упало с голой груди. Он включил свет. Будто если он будет видеть телефон, то будет лучше слышать.

— Бобби?

— Прости, что разбудила. Я хотела поговорить с тобой, прежде чем идти на занятия.

— Разве мы не делали этого раньше? — сонно спросил Рик. Он огляделся — где он? Иногда он еще плохо ориентировался в новой обстановке.

Для сна он не выбрал спальню хозяина. Ее он берег для особой ночи. Для женщины, которая, он надеялся, станет его невестой. Однажды. Когда будет готова.

— Несколько дней назад мама сказала мне. О малышке. С тех пор я плохо сплю.

— Сочувствую.

— Дядя Рик, я так много думала об этом. Я хочу ее видеть. Она моя сестра.

Рик мысленно пожаловался, что эти поздние ночные звонки производят на него эффект землетрясения, перетряхивают весь его хорошо организованный мир. С другой стороны, что хорошо организованный мир дал ему? Штампы в паспорте из всех уголков, где он побывал один. Он покорно вздохнул и отказался от хорошо организованной жизни в пользу полной сюрпризов.

— Ты говорила об этом маме? — осторожно спросил Рик.

— Она сказала, ты знаешь, что делать.

— Хорошо, — сказал он. — Ты приедешь домой на День благодарения?

— На следующий уик-энд!

— Я посмотрю, что можно сделать.

— Дядя Рик?

— Ммм?

— С мамой что-то случилось?

— Почему ты спрашиваешь? — Снова он заметил какое-то напряжение в своем голосе.

— Потому, что, когда я разговаривала с ней, она мне показалась такой счастливой. Счастливее, чем когда-либо. Ты бы слышал, как она рассказывала о вашей поездке на мотоцикле. Честно, ты бы подумал, что это влюбленная шестнадцатилетняя девчонка!

Он улыбнулся. А потом вспомнил тот прекрасный день с Линдой и порадовался, что дал ей его. Он надеялся, что их ждет еще много таких дней.

Но теперь Линда была подавленной. Могла находиться рядом с ним и в то же время где-то далеко. За стеклянной стеной. Она могла все видеть, но ничто не касалось ее.

Когда Рик сделал выбор и решил сказать ей правду, он догадывался, что это рискованное дело. Люди высоко ценят честность. Но Рик сомневался в пользе искренности. Раны, которые она наносит, могут быть настолько глубокими, что их не удастся исцелить. Никогда.

Он надеялся, что в ее случае это не так. Он хотел дать ей счастье, как она дала ему. Да, он многое сделал для Линды. Путешествие на мотоцикле, интересная работа. Но важнее, что она сделала для него. Она вернула ему сердце и душу. Добавила цвет в его черно-белую жизнь.

— Все, что я раньше слышала в ее голосе, исчезло, — продолжала жаловаться Бобби. — Я скучаю по тому голосу.

— Я тоже, — спокойно сказал Рик. По наступившему долгому молчанию он понял, что сказал слишком много.

— Ты любишь ее? — спросила Бобби.

— Да, — подтвердил он. — Я люблю твою мать.

Опять наступило долгое молчание. Потом она вздохнула.

— Прикольно.

Он истолковал это слово как восторг по поводу романа лиц среднего возраста. Она подтвердила его догадку, сказав:

— Ох, дядя Рик, ты сделал меня счастливой.

Почему, почему, почему женщины плачут от счастья?

— Бобби?

— Гм-мм?

— В следующий раз, когда будешь звонить, постарайся вспомнить о разнице во времени.

— Хорошо, дядя Рик. — Она шмыгнула носом.

Он повесил трубку. Собака среди ночи забралась в постель. Теперь она открыла один глаз, чтобы посмотреть, заметил ли это хозяин. Когда щенок понял, что Рик его видит, он заскулил, с откровенным обожанием лизнул Рику руку, занял более удобную позицию и снова заснул. Беззаботные щенячьи дни прошли. Он превращался в стройного пса, длинные ноги пока еще неуклюже смотрелись на фоне короткого туловища. Черные кудряшки превращались в жесткую прямую шерсть.

У щенка так и не было имени. Рик попробовал Зак, и Блэки, и Замбони. Линда на прошлой неделе подарила ему книжку «Лучшие имена для детей». Но Рик не мог остановиться ни на одном.

— Попытайся начать с «А», — предложила Линда. — Может быть, он сам узнает собственное имя.

Рик нашел этот совет несколько экзотичным. Собака узнает собственное имя? В ответ он дразнил Линду, что она верит в предсказание кофейной гущи и в гороскопы. Но ведь она видит правду во сне, надо бы прислушаться к ней.

Так он попробовал имена Аарон, Абдула, Авель, Абнер, Абрахам. Пес на все имена реагировал равно безразлично. Зато с готовностью отвечал на «эй, ты!»

Рик посмотрел на часы и встал. Собака зарычала и заняла всю постель. Рик направился через холл в домашний офис. Сел за письменный стол.

Ему нравилась эта комната с большими окнами, выходившими на задний двор. Настоящая комната мужчины. Со стенами, обитыми темно-коричневым деревом, и с темными деревянными переплетами окон. У него было такое чувство, будто Линда думала о нем, когда подбирала цвета и дизайн кабинета.

Рик любил свою квартиру в кондоминиуме. Но его сердце признало этот дом своим с той минуты, как он первый раз увидел его. А сейчас и Милдред, кажется, поняла его добрые намерения

Она приходила почти каждый день, всего на несколько минут. Ни во что не вмешивалась и всегда приносила маленький подарок. Кастрюльку, свежеиспеченные пончики. А на днях принесла фотографию 30-х годов в раме. На ней изображены гости пикника на заднем дворе, куда выходило окно его кабинета. Но самый лучший подарок — тот момент, когда Рик открывал ей дверь и смотрел в глаза. А она чмокала его в щеку, будто он ее сын.

Его любовь к новому дому день ото дня становилась сильнее. Этому помогала и дружба с Милдред, и ежедневные следы присутствия Линды. Она позаботилась и о ровных рядах полок в кладовке рядом с кухней, и о цвете выключателя в каждой комнате.

На прошлой неделе Линда принесла солнечно-желтые подушки для его софы. Фотографию собаки в раме для кабинета. Горшок с цветущим подсолнухом на широком окне кухни. Она ухитрялась «быть в доме», не будучи в нем. Он был благодарен ей и в то же время приходил в отчаяние.

* * *

Пришло время еще раз попытать счастья. Рик решил выложить карты на стол. Написал тщательно обдуманное письмо и утром повез его в новый дом, где теперь работала Линда.

Ее машина была припаркована на улице так же, как и грузовик Джейсона. Огромный «дамп-стер», уже полный сухих досок от старых стен и другого мусора, занимал весь маленький передний дворик.

Линда вышла из дома в маске, защищающей рот и нос от пыли. Она буквально набросилась на эту работу. Он понимал ее. Он тоже использовал работу как бальзам, когда был в беде.

— Привет, — сказал он.

— Привет. — Она стянула маску.

— Перешел к «С».

— И?.. — В ее глазах мелькнул смех. Лучше, чем ничего.

— На имя Клетус он пошевелил ухом.

— Но не назовешь же ты собаку Клетус.

Теперь была его очередь смеяться над ее негодованием.

— Линда Старр, почему тебя беспокоит, как я назову свою собаку?

— Не знаю. Назови его, как хочешь.

Но он знал, что ей не все равно, как он назовет пса. Потому что, как он надеялся, она собирается быть частью его жизни. Он надеялся, что она будет жить с ним и собакой долго-долго.

— Тогда он будет Клетус. — Рик решил подразнить ее.

Она схватила его за руку, как он и хотел.

— Я дам тебе дюжину шоколадных печений, если ты не назовешь его так.

— Ага, значит тебе не безразлично, — ласково пробормотал он. И увидел особый блеск в ее глазах. Она беспокоилась о нем больше, чем об имени, какое он даст щенку. Она созрела, чтобы переехать в его дом.

— Две дюжины, — начал он торговаться.

— Идет.

— Вообще-то я заехал пригласить тебя на обед в День благодарения. Это может быть хорошим поводом окрестить мой дом. Запах жареной индейки и шоколадного печенья будет очень кстати.

— Ох! — В глазах мелькнуло что-то вроде сожаления. — Мне очень нравится твое приглашение. Но приедет Бобби. Я пригласила к нам Джейсона… чтобы познакомить их. — Линда покраснела. — Она возненавидит меня за это.

— Бобби уже сказала, что в День благодарения придет ко мне.

— Ты украл мою дочь? На День благодарения? — Линда уперла руки в бока.

— Джейсон тоже может прийти.

— Ладно. Этот дом создан для больших семейных сборищ. — Опять какое-то сожаление появилось в глазах, но она постаралась его спрятать. — Хотя, если быть честной, Рик, не могу представить тебя жарящим индейку.

— Гм-мм. Странно слышать такое от леди, которая видела, как я пеку шоколадное печенье.

— Они же были в целлофановых пакетах, уже приготовленные, — напомнила она.

А он вспомнил шоколадные крошки у нее на губах. Больше всего ему хотелось наклониться к ней, поцеловать, стереть барьер, разделявший их. Но он знал: надо быть терпеливым.

— Я проверял, индейку тоже заворачивают в целлофан.

Она снова хлопнула его по руке выше локтя. Он позволил себе воспользоваться игривым моментом, чтобы довести дело до конца.

— Милдред хочет приготовить для меня индейку, — признался он.

— Милдред? — недоверчиво переспросила она.

— Она вроде как перешла ко мне вместе с этим домом. Меня беспокоит, что она ничего не умеет, кроме как готовить картофельные чипсы и кукурузные хлопья.

— Пожалуй, мне тоже захотелось прийти, — решила Линда.

— Есть и еще одно, что тебе надо знать, — осторожно, но небрежно заметил он. — Я пригласил Трейси с Анджелиной.

Линда затихла.

— Бобби хочет встретиться с ними. Кажется, это самый легкий способ. Плюс каникулы, трудное для Трейси время. У нее никогда не было семьи, кроме сестры. Она и эта малышка совсем одиноки в мире.

Он намеренно играл на ее сочувствии, и Линда очень медленно кивнула.

— Хорошо, Рик.

Линда сразу же отвернулась, но он успел заметить в ее глазах доверие. Он надеялся, что будет достоин его.

— Милдред сказала, что тоже будет с нами.

* * *

Линда смотрела на себя в зеркало. Она очень старалась. Волосы красиво уложены. Костюм она купила недавно. Но он был очень похож на то, что носила прежняя Линда. Кашемировый пуловер цвета загара, темно-коричневые слаксы, жемчуг на шее и в ушах.

— Безупречно, — громко произнесла она. Ей не хотелось, чтобы сестра той девушки видела, какой ранимой Линда себя чувствует, разделяя обед в День благодарения с дочерью Блэйера.

Но слово «безупречно» повисло в воздухе. Она снова посмотрела на свое отражение в зеркале. «Линда, ты ничего не хотела знать о Блэйере».

Эти слова позволяли ей обижаться на Рика. Совсем чуть-чуть, чтобы защититься от его очарования. Но эти слова — правда. Она смотрела на отражение надменной женщины, которая не хотела ничего знать о том, что нарушало ее тщательно выстроенную иллюзию.

Она не хотела больше быть той женщиной, которая смотрела на нее из зеркала. Погоня за совершенством съедала ее плоть и кровь и превращала их в камень и лед.

Она отошла от зеркала и сняла костюм и даже жемчуг. Линда надела голубые джинсы, полосатый свитер с высоким воротом и яркий шарф. Никаких украшений.

Она встретила Бобби в коридоре. Дочь просияла.

— Мама, ты выглядишь такой молодой!

А Линда смотрела на дочь и думала, что колледж за короткое время тоже изменил Бобби. Дочь стала взрослой молодой женщиной. Приглашение Джейсона, видимо, было ошибкой.

Но оказалось, что не было. Джейсон приехал раньше и встретил их на пороге дома Рика.

— Я зову Линду мамой, — улыбался он Бобби, будто знал ее сто лет, — получается, что ты моя сестра. — И он по-братски обнял ее.

Бобби представили Милдред. Старушка хозяйничала в кухне, раскрасневшаяся и чертовски счастливая — она командовала Риком, отдавая ему распоряжения по приготовлению индейки, которую он купил. Под ногами болтался пес и всем мешал. Наконец Милдред потребовала, чтобы его где-нибудь заперли. Она еще долго ворчала по поводу «каких-то лишних существ» в доме. Линда отметила, что в роли хозяина Рик излучал исключительное добродушие. Он покорно запер щенка на задней веранде.

Линде теперь было ясно: Рик обладает редким для мужчины свойством — честностью. И она сделала то, о чем давно думала. Она простила его. Простила за то, что он не рассказал ей о Блэйере. За то, что именно он принес новость о последнем предательстве Блэйера. Простила за то, что он знал о ней правду, которую она сама не хотела знать.

И вместе с прощением у нее возникло чувство, будто она только сейчас по-настоящему увидела его.

Рик был поистине замечательный человек.

Она смотрела на него так, будто увидела первый раз. На нем была повседневная одежда — вельветовые брюки, свитер поверх рубашки, Но все равно Рик казался потрясающе красивым.

— Мама, какой классный дом! Это ты приложила руку? Ты должна мне показать его.

Бобби позвала ее кстати. Так легче оторваться от разглядывания Рика.

Дочь остановилась на пороге французских дверей, которые вели в половину хозяина и в его ванную.

— Похоже на мечту. — Бобби посмотрела на мать. — Это тоже ты сделала?

Линда кивнула, испытывая некоторую неловкость. Ванная комната рассказывала о ней такие вещи, какие матери обычно скрывают от дочерей.

— Мама, я не знала о тебе самого главного, да?

Линда покраснела. Бобби засмеялась и обняла ее.

— Я горжусь тобой, — призналась дочь. — Ты такая талантливая! Этот дом — мечта. Завидую дяде Рику, что он будет здесь жить.

Они спустились вниз. Рик смешивал клюквенный коктейль. Джейсон дразнил Бобби, как и полагается старшему брату. И наконец наступил момент, которого так боялась Линда. Раздался звонок в дверь.

— Это они, — прошептала Бобби.

Линда посмотрела на Рика. Он что-то говорил ей. Она не совсем поняла, что. Будь сильной? Или, может быть, я люблю тебя? Что бы он ни говорил, ей стало легче. Она расправила плечи и вышла из кухни. Бобби подбежала ко входной двери и настежь распахнула ее.

На мгновение Линда пожалела, что переоделась. Немного спустя порадовалась, что выбрала этот костюм. На пороге стоял ребенок и держал за руку другого ребенка. Хотя Трейси, наверное, было лет двадцать, она выглядела намного моложе. Очаровательная девушка. Никаких намеков на дьявольскую красоту старшей сестры, которая так поразила Линду на фотографии, у нее не было и в помине. Трейси выглядела напуганной. Рядом, вцепившись в ее руку, стоял маленький ангел. Светлые локоны, голубые глаза и круглые румяные щеки. Рик ошибся — девочке, наверное, чуть больше двух лет. Одета с исключительной тщательностью: белое кружевное платье, такие же белые кружевные колготки и аккуратные черные кожаные туфельки.

— Ох! — воскликнула Бобби и обняла Трейси, будто знала ее целую вечность. — Я так счастлива познакомиться с тобой! — Затем она присела на корточки и распахнула руки. — Привет, сестра, — нежно проворковала она.

Может быть, девочка узнала глаза — такие же голубые, как у нее. Или родные сердца узнают друг друга? Но малышка вошла в открытые объятия Бобби так, будто всю свою короткую жизнь только и ждала, когда найдется вторая половинка ее сердца.

— Ох, — нежно проговорил Джейсон. — А это кто?

Линда проследила за его взглядом. Он смотрел на Трейси Эддисон, но совсем не так, как на Бобби и всех остальных. Он уставился на нее, как мужчина, который увидел что-то такое, чего никогда не надеялся увидеть. Он прошел к парадной двери. Взял Трейси за руку. Линда подумала, не собирается ли он встать на колени перед ней?

— Я Джейсон, — сказал он, так и не выпустив ее руку.

Милдред позвала к столу. И все расселись в большой официальной столовой. Рик резал индейку. Разговор шел легкий и забавный. Анджелина стряхнула следы застенчивости и теперь весело тараторила с Бобби. Собака скулила на задней веранде. Милдред вспоминала прошлые дни. Трейси, сидя рядом с Джейсоном, смущалась и краснела.

Они так много всего съели, что решили отложить десерт. У Джейсона в грузовике нашелся футбольный мяч. Он подумал, что они могли бы поиграть, чтобы улучшить пищеварение.

— Мы позволим этой несчастной собаке поиграть с нами, — объявил Джейсон.

— Мне надо убрать в кухне, — покачала головой Линда.

— Нет, мама, так нельзя! — сообщил ей Джейсон. — Ты нам нужна в команде.

Когда все выбежали на задний двор, Линда обнаружила, что они с Трейси остались вдвоем. Это не было случайностью — Трейси ждала этого момента.

— Простите, — робко начала девушка. — Я сожалею, что так получилось у моей сестры с вашим мужем.

Она не уточнила, о чем сожалеет. О смерти или о любовной связи. Да это и не имело значения. Линда увидела, что в Трейси есть не только застенчивость, но и большая отвага. Такая отвага, которая позволила ей выйти из неловкого положения в разговоре с глазу на глаз. Едва ли Трейси была старше Бобби, но она уже растила ребенка своей сестры.

— Спасибо, — Линда чуть коснулась руки девушки.

Такая мелочь — несколько секунд, несколько слов. А горечи в сердце Линды стало меньше. Она и Трейси вышли на задний двор и присоединились к остальным. Во дворе под ногами шуршали листья. Сквозь голые ветви деревьев ярко светило осеннее солнце.

Они сбились со счета. Линда все время смеялась. Рику, в котором был силен дух соперничества, в конце концов пришлось согласиться, что им так и не узнать, кто победитель. Наконец он бросил это дело, взял ее за руку, и они ушли, оставив молодых доигрывать.

— Хочешь пойти убрать в кухне? — спросила она.

— Нет, это может подождать.

Он все еще держал ее за руку. Они сели в соломеные кресла-качалки на веранде и наблюдали, как Джейсон, девушки и собака носятся по двору. Когда же все выбились из сил, Бобби взяла малышку за руку, и они побежали к куче листьев. Скоро из-под оранжевых и красных листьев стал доноситься восторженный визг.

Трейси сидела на качелях из старой шины, которые соорудил Рик.

— Когда ты нашел на это время? — спросила Линда.

— Милдред настаивала.

Линда снова посмотрела на дочь, которая играла в листьях с Анджелиной. А Джейсон смотрел на Трейси, и на его красивом молодом лице появилось необычное выражение. Из гостиной донесся богатырский храп. Линда и Рик засмеялись.

Время остановилось.

* * *

Линда посмотрела на этого мужественного, честного, порядочного мужчину, встала со своего кресла и подошла к нему. Она села к нему на колени, послюнявила пальцы и прижала хохолок, который торчал на его затылке.

А потом слезы потекли по ее щекам. Она плакала, пока его рубашка не промокла насквозь. Он не останавливал ее и не успокаивал. Просто обнимал и ждал. Ждал, как всегда.

Наплакавшись, Линда поцеловала его. Она целовала Рика так долго, как давно хотела. Целовала, пока не задохнулась, пока не почувствовала, что наполнилась жаждущая душа, склеилось разбитое сердце. Линда остановилась, только услышав вой собаки.

— Тупое создание, — в сердцах бросила она.

— Я решил, как мы ее назовем, — ласково сообщил Рик. — Я хочу назвать его Феникс.

Собака помахала хвостом.

— Феникс, — прошептала Линда и обнаружила у себя на коленях огромные лапы. Собака протиснулась между ней и Риком и слизывала у нее с лица слезы.

— Феникс, — твердо повторил Рик. — В честь мифологического героя, который возрождается из пепла и разрушения, растет, становится сильнее и лучше. Это символ надежды.

— Феникс, — услышали они ворчливый голос, — какое нелепое имя для собаки.

А собака, будто узнав свое имя, подбежала к Милдред, которая стояла на пороге.

— Если вы будете прилично себя вести, — строго заметила она, гладя собаку, — можно попробовать десерт.

* * *

Вечером дом опустел. Остались только Рик и Линда. Джейсон повез домой Трейси и Анджелину. Бобби взяла машину матери, чтобы отвезти домой Милдред. Она сказала, что потом собирается навестить старого друга.

— Надеюсь, это не тот парень, который играет на барабанах, — пожаловалась Линда Рику.

Старый дом наполнял душу покоем.

— Я еще не опробовал ванну, — прошептал Рик.

— Не опробовал? — Она поняла, что тоже говорит шепотом. — Это что? Приглашение? — Вдруг она представила картину: они оба в ванне, никаких барьеров, ничего, кроме мыльных пузырей.

— Нет, предложение. Я хочу разделить эту ванну с тобой, — серьезно произнес Рик. — Как и постель. Как и этот дом. Как и мою собаку. Как Милдред. — Он остановился и потом спокойно закончил: — Как и мою жизнь.

— Договорились, — согласилась она. — Следует ли нам начать с ванны?

— Нет, не думаю, что нам надо начать с ванны.

Она решила, что он хочет начать с постели. Но ошиблась.

— Я хочу, — мягко начал он, — начать со свадьбы.

Она вспомнила, что не так давно, целую жизнь назад, лежала в сентябрьской траве и пыталась определить, какое послание приготовила для нее красивая редкая птица журавль, прокладывающий путь к утренней звезде.

В то утро журавль позвал ее за собой. Ее душа поняла и приняла приглашение. Тогда ей показалось, что ее очередь идти за звездой.

Теперь она видела, что это не так. Ей не надо бежать за мечтами. Ей пора вернуться.

КОНЕЦ

Внимание! Данный текст предназначен только для ознакомления. После ознакомления его следует незамедлительно удалить. Сохраняя этот текст, Вы несете ответственность, предусмотренную действующим законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме ознакомления запрещено. Публикация этого текста не преследует никакой коммерческой выгоды. Данный текст является рекламой соответствующих бумажных изданий. Все права на исходный материал принадлежат соответствующим организациям и частным лицам