Кир Булычев

Котел

Раньше в городке не было металлического завода. Были механические мастерские N 1. Они располагались в кирпичном сарае, где до революции была паровая кузня Иннокентия Мясокушева.

В 1976 году мастерские получили статус завода и ассигнования на расширение и модернизацию. На эти ассигнования перед сараем был построен четырехэтажный корпус заводоуправления и разбит газон.

Завод был убыточным. Заказы приходилось вымаливать по всей области. А 1 января 1990 года наступил смертельный кризис.

Опираясь на собственные силы, завод сократил одного сторожа и одну уборщицу. Это не спасло положения. Не из чего стало платить зарплату.

8 февраля в кабинет директора завода вошел юркий, маленького роста человек с зеленоватым лицом, в темном костюме, надвинутой на уши шляпе и сапогах на высоких квадратных каблуках.

Этот человек уверенно сел напротив директора, шляпы не снял и спросил:

— Заказ нужен?

Директор не сразу понял. Он решил было, что разговор пойдет о продуктовом заказе к мужскому празднику.

— Икра будет? — спросил директор.

— Икры не будет, — сказал шустрый. — Нашей фирме нужен котел.

— Что за фирма? — спросил директор. Гость ему не нравился.

Шустрый вытащил из портфеля папку, из папки плоский пакет.

Из него — скрепленные, как положено, документы.

Директор смотрел на шустрого и думал: какой же он национальности? Не мог догадаться, но было ясно, что не русской.

— Не одолеем, — сказал директор, проглядев документы.

Выгнать бы его из кабинета, но ситуация не позволяет.

— Почему? — прищурился шустрый.

— Профиль не наш, — сказал директор. — С материалом плохо. Текучка кадров. И вообще… Мы завалены заказами!

— Врешь, — сказал шустрый. Так вот, на «ты» и сказал. — Врешь. Нет у тебя никаких заказов. А наш заказ тебя спасет. Иначе из чего будешь зарплату выдавать? Из чего административный корпус достраивать?

— На одном вашем котле, — ответил директор, — завод не вытянуть.

— Пойми ты, балда, — так и сказал. — Пойми ты, балда! Этот котел только начало. Нам, может быть, понадобится триста таких котлов.

Директор поежился. В кабинете запахло псиной.

— А вы откуда будете? — спросил директор.

— Там написано.

И в самом деле. На бланках было напечатано: «Учреждение А.Д.» Адрес не указан. Только номер почтового ящика.

— А что такое А.Д.? — спросил директор.

— Много будешь знать, скоро к нам попадешь, — улыбнулся шустрый. И так улыбнулся, что директор понял, по какому ведомству проходит шутник.

— Надо подумать, — сказал он.

— Думай, — ответил шустрый. — А мы тем временем заказ в Потьму передадим. У нас это быстро делается. Мы фирма солидная.

— В Потьму! — фыркнул директор. — Им и кружку не склепать.

— Заставим, — сказал шустрый. — Думай до завтра. Проверяй.

Он повернулся и пошел прочь из кабинета, не попрощавшись. Низ его пиджака вздрогнул и оттопырился. Будто у шустрого там был хвост, которым он нетерпеливо помахивал.

Директор набрал областной номер и стал проверять: что за «А.Д.», где базируется, как у них там с финансами. И так далее. Узнал он немного, но ничего предосудительного. Документы в порядке, счет в банке есть и солидный, а то, что фирма засекречена, это с фирмами бывает. Говорили, что СП, но неизвестно с каким западным капиталом.

В общем, куда бы директор не звонил, ему советовали: решай сам. Дали тебе самостоятельность — вытаскивай предприятие из прорыва.

Соглашаться было опасно. Опыта изготовления больших котлов у завода нет. Но положение критическое. А тем временем слухи о заказе распространялись по заводу. Заводоуправление выстроилось шпалерами по директорскому коридору. Рабочие стояли у ворот безмолвного цеха.

Директор никому ничего не сказал. Прошел сквозь строй и сел в машину.

Ночью директору приснилось два сна.

В первом явилась покойная мама.

— Коля, голубчик, — говорила она, склоняясь к директору, как к маленькому. — Не соглашайся. Лучше с протянутой рукой сидеть на паперти, чем служить врагу человеческому. Сам черт приходил к тебе! Откажи!

Потом в сонном воображении директора возник его дядя Савелий, известный в свое время мерзавец и доносчик.

— Колюня! — кричал он, — не соглашайся. Нам хуже будет.

— Кому вам? — спросил директор.

Дядя был страшно исхудавшим, со следами побоев и ожогов на лице.

— Подумай, и ты тут будешь, со мной рядом! В одном строю.

Потом возникла ухмыляющаяся зеленая рожа шустрого заказчика.

— Представление закончено, — сказала рожа. — Ты не имеешь права ставить личные интересы выше общественных.

На этом директор проснулся — голова трещит, словно вообще не спал.

— Ты чего такой? — сказал жена.

— Отстань.

— Мне соседка говорила, что вы большой заказ получили? Госзаказ!

— Если бы госзаказ!

— Так радуйся!

— А ты в черта веришь, Маша? В черта, в потусторонний мир.

— Окстись! Мы же неверующие!

— А как ты думаешь, моя мама после смерти куда могла попасть?

— Твоя мама была добрым человеком, — сказала Марья Дмитриевна. — Она наверняка в раю.

— А дядя Савелий?

— Этот точно в аду.

— Почему же они оба против заказа?

— У тебя жар?

В объяснения директор углубляться не стал, а поспешил на бурлящий завод.

Когда в десять двадцать в кабинете возник шустрый, все заводоуправление уже подслушивало под дверью.

Директор был один. Ему хотелось задать заказчику вопросы, которые задают только наедине. Заказчик это понимал.

Он даже не стал спрашивать — принял директор решение или нет. Он иначе начал беседу:

— Ваша мама плохо информирована. Ею манипулируют. Она обитает далеко от нас, реальной обстановки знать не может.

Директор спросил шепотом:

— А дядя?

— Вы же знаете, каким он был мерзавцем, — ответил шустрый и снял шляпу. — Жарко здесь у вас.

Под шляпой были курчавые волосы, как у Пушкина на портретах.

Из них торчали небольшие матовые рожки.

«Не скрывается, — с раздражением подумал директор. — Обнаглел.»

Он покосился на дверь. Дверь покачивалась под напором любопытных.

— Документы в порядке, — сказал черт. — У нас опыт.

— А почему тогда мой дядя возражает? — спросил директор.

— Потому что у нас сейчас жуткий дефицит котлов. Все стареет, все выходит из строя. Переполняем котлы до отказа. Все равно одновременно обслуживаем не больше семи-восьми процентов клиентуры. Рэкетиры неделями сидят в холодке, ждут очереди. И боятся, что котлов на всех не хватит. Так что перспективы перед твоим предприятием сказочные.

Тут дверь рухнула внутрь и в кабинет ввалилась бухгалтерия, отдел главного технолога, плановики — заинтересованные лица.

Директор кинул испуганный взгляд на черта, но тот уже снова был в шляпе и подмигнул директору — как заговорщик заговорщику.

— Хорошо, что вы пришли, товарищи, — сказал директор. — Рассаживайтесь. Начинаем работать в обстановке хозрасчета. Сейчас наш заказчик изложит вкратце требования к продукции. Будем думать вместе.

Думали вместе, смотрели техническую документацию. По проектному заданию первый котел должен был достигать двенадцати метров в диаметре, а у них там на «А.Д.» все котлы стандартные. Но высотой не велик. Полтора метра. Странный котел.

— Для какой цели? — спросил главный технолог.

— Чтобы головы высовывались, — вежливо ответил шустрый.

— Грешников что ли варить? — засмеялся шутке технолог.

— Вот именно, — засмеялся в ответ шустрый. — А глубже нельзя, захлебнутся в кипятке.

Директор в ужасе посмотрел на своих сотрудников, но никто не испугался. Некоторые улыбнулись, другие, кто без чувства юмора, ждали, когда можно вернуться к деловому разговору.

— А как вы будете их к себе перевозить? — спросил директор. — Двенадцать метров. Сварные.

— Перевезем, — сказал шустрый.

А дальше все говорили по делу.

Главный технолог предложил поставить на котел электронику для регулирования температуры воды, но заказчик отказался, сказал, что у них все по-старинке, на дровах.

Бухгалтерша подсчитала, сколько выходит в премиальный фонд, и сказала, что недостаточно. Шустрый обещал посоветоваться с начальством. Начальник единственного цеха заявил, что придется вынести станки. Снабженец высказал мысль, что листовое железо такой толщины в кредит не дадут. И вообще не дадут.

Прошло две недели. Снабженцы раздобыли немного железного проката, станки из цеха вынесли, кузнецы уже гнули металл, сварщики проверяли горелки — все шло как надо. Как-то приехал шустрый, заглянул в цех, начал торопить рабочих, объяснять, какое ответственное задание.

— Слушай, командир, — сказал, перекрывая шум в цехе, могучий мужик Сидорчук. — Это правда, бабы говорят, что ты — черт и твоя фирма не «А.Д.», а просто ад называется?

И в цехе наступила тишина.

Оказывается, все об этом уже думали, с женами советовались, а многие видели вещие сны, но друг с другом не делились.

— Не все ли тебе равно, Сидорчук? — спросил шустрый. — Ты спасаешь родной завод, ты честно трудишься. Не все ли равно, для чего твоя продукция используется?

— Нет, — сказал Сидорчук, — не все равно. Я работаю для гуманных целей.

Все стали шуметь. Даже директор прибежал.

Договорились, что вопрос будет решаться в обстановке гласности на общем собрании трудового коллектива.

Первым вышел перед народом сам заказчик. Он снял шляпу, чтобы все видели его рога, и сказал:

— Чего нам таиться? Мы все свои люди.

— Мы тебе не свои! — крикнули из зала.

— Ты, Печкин, сегодня еще свой, а завтра будешь мой, — ответил шустрый.

Печкин замолчал, больше не перебивал.

— Я должен рассеять недоразумение, — сказал шустрый, обмахиваясь шляпой. — Долгие годы и столетия представители правящей церкви обливали меня и моих сотрудников ушатами клеветы. На нас рисовали карикатуры, нами пугали детей. Нашу благородную миссию представляли в невыгодном свете.

— Ближе к делу! — сказал Сидорчук.

— Куда уж ближе. Кто мы такие?

— Черти, — сказала какая-то женщина.

— Пускай черти, — согласился шустрый. — Мы продолжаем дело, которое на вашем свете делают правоохранительные органы. Мы — санитары человечества. Мы вынуждены веками иметь дело с худшими представителями человеческой цивилизации, наказывая их, перевоспитывая, стараясь перековать их закоренелые души в настоящие, чистые, благородные.

— А что, у вас тоже сроки дают? — спросил Сидорчук.

— А как же иначе? Не вечно же в котле греться?

— А какие?

— Бывают и большие, — сказал шустрый. — Недавно мы в чистилище Пилата передали. Две тысячи лет отбыл. А иногда, — шустрый повысил голос, чтобы перекрыть шум зала, — и полгода хватает.

— Называйте вещи своими именами! — закричал Алик Хренов из ОТК, — вы же применяете жестокие пытки!

— Только за дело. И, кстати, не мы решаем, кого нам передадут на воспитание, а кого сразу в чистилище. Наше дело работать. А для этого нужны нормальные условия. Чтобы не сидело в каждом котле по сто человек, строгость должна быть разумной.

Черт сел, а потом стали выступать другие.

Поднялся Сидорчук. Он многое понял. Он сказал:

— Я сомневался. А теперь мне ясно — мы же не против людей выступаем, а против тех, которые наказаны за дело. То есть помогаем порядку и дисциплине.

Жена Сидорчука аплодировала громче всех. Они планировали купить новый телевизор.

— Подумаем о чести родного завода, — сказал директор. — Сегодня мне звонили, поздравили с тем, что наше предприятие вышло из прорыва. Не для себя стараемся, для народа.

Директор мечтал уехать в область. Подальше от чертей и маминого призрака. Но уезжать можно только с передового предприятия, иначе на хорошее место не рассчитывай.

Выступила Сенькина из месткома. Она уже знала, что в обкоме профсоюза рассматривают этот вопрос о переходящем вымпеле для завода.

— Я собрала цифры по району, — сказала она. — Среди работников нашего завода резко сократилось пьянство и рукоприкладство. Вчера ко мне обратилась учительница Кучкарева из третьей школы. Просит привести в цех детей на экскурсию. У нее в классе много шалунов и даже хулиганов. Она надеется, что экскурсия поможет укреплению дисциплины. В связи с этим у меня просьба нашему заказчику. Вы не могли бы присутствовать на экскурсии? Пускай дети убедятся. Без шляпы, конечно.

— А хвост показывать? — ухмыльнулся шустрый.

— Если вы сможете, — Сенькина смутилась, в зале засмеялись. — Если вы сможете, не снимая брюк… Там девочки будут.

— Я босой приду, — сказал шустрый. Пускай посмотрят на копыта.

— Так что я заканчиваю на оптимистической ноте, товарищи! — закричала Сенькина. — Мы с вами вступили на более высокий морально— трезвый уровень и постараемся его неустанно повышать.

Алик Хренов из ОТК высказал пожелание, чтобы сотрудники «А.Д.» помнили о принципах высокого гуманизма.

Шустрый грубо оборвал его:

— Ты за качеством следи, чтобы швы не текли, гуманист.

В самом конце тетя Шура, уборщица, постаралась внести отрицательную ноту в общее торжество.

— Что же это получается? — сказала она. — Получается, что мы на врага человеческого работаем?

Шустрый поморщился.

— Какой же я враг? Приведите мне конкретные факты моей вражеской деятельности, женщина?

— А ты приведи, приведи! — крикнула жена Сидорчука.

— На пенсию уйду, — сказала тетя Шура. — Чтобы твою мерзкую рожу не видеть.

— До встречи, — ответил шустрый. — А фактов у вас нет.

Несмотря на то, что из этого поединка шустрый вроде бы вышел победителем, какая-то неуверенность воцарилась в зале. Так хорошо до этого было — все друг друга любили, все соглашались. И сомнения были похоронены коллективно. А тут тетя Шура с ее старозаветными нормами…

Положение спас начальник планового отдела. Он уже имел беседу с директором, получил твердое обещание, что при расширении административного корпуса ему достанется отдельный кабинет.

— Мы тут взрослые люди, — сказал он. — Может, перестанем друг друга сказочками кормить? Что за разговоры: черт, дьявол, враг человеческий. Наука уже твердо доказала — дьявола нет. Ничего этого нет. Так что расходимся по рабочим местам и куем котел.

— А как же рога? — спросила недалекая Лычикова из бухгалтерии.

— Какие рога?

— На ихней голове.

— Тебе еще рано знать, откуда у мужчин бывают рога, — ответил плановик.

Зал облегченно засмеялся. Всегда найдется простое и реалистическое объяснение странному событию. И многие мужья начали шустрому сочувствовать. Он, правда, крикнул с места, что не женат, но потом махнул рукой и тоже смеялся вместе со всеми.

Потом все разошлись по рабочим местам, а шустрый зашел к директору в кабинет. Они за последние недели сблизились.

— Вы уж простите, — сказал директор. — Что так получилось.

— Ничего, я даже доволен. Теперь, по крайней мере, полная ясность отношений, — сказал шустрый. — А про рога даже смешное объяснение. Правда?

— Почему у нас так получается, — в сердцах воскликнул директор. — Мы честно трудимся, никому не мешаем, а некоторые люди сеют сомнения.

— В этом беда человечества, — серьезно ответил шустрый.

— Ведь не мы же дрова под котлы подкладываем! — сказал директор.

— Тонко замечено, — согласился шустрый.

— Распустились у нас пресса и даже телевидение. Клеймят тружеников не по делу. Рыбы в реке нет — сразу кричат — проектировщики виноваты. А в чем проектировщик виноват? Он ни одной рыбешки в жизни не уничтожил. А то кричат: архитектор виноват — церквушку разрушил…

— Туда ей и дорога! — подхватил шустрый.

— А он, архитектор, ничего против церквушки не имеет. Не рушил он, не рушил. За что его обливают грязью?

— За что?

— За то, что честно выполнил свой долг. Стране нужна прямая магистраль, он ее и нарисовал.

— Приятный ты человек, Коля, — сказал шустрый. — Диалектически мыслишь. Я рад, что мы с тобой сотрудничаем.

— Спасибо, — потупился директор. И подумал: «Скорей отсюда, скорей в область. Забыть бы твою поганую рожу».

Когда же они вышли из проходной, черт вдруг остановился, словно только сейчас вспомнил о важном.

— Есть у меня предложение, — сказал он. — Хоть мы этого не делаем, но в виде исключения приглашаю тебя на ходовые испытания. Побываешь у нас в «А.Д.», посмотришь котел в деле, а то еще развалится. Ну как?

Директор вдруг смутился.

— А когда надо ехать?

— Через месяц тебя устроит?

— Через месяц не могу, — с облегчением произнес директор. — Через месяц я буду в туристической поездке. В Румынии. Так что в следующий раз.

— Ну как знаешь, — вздохнул черт. — А то пропуск тебе уже выписан.

Он протянул директору холодную влажную ладошку и стоял, смотрел ему вслед.

Директор прошел мимо газона и у своей машины рухнул в разверзшуюся под ним пропасть.

Здесь не место и не время объяснять, как могла возникнуть пропасть почти в центре города. И нет смысла тратить время на описание того, как одна бригада рыла траншею, но засыпала кое-как, потому что план был выполнен, да как в ту траншею прорвались сточные воды с соседнего завода, потому что кто-то еще не так спроектировал, да как углубилась эта пропасть, потому что кому-то, кто должен был ее ликвидировать, пришла пора уезжать в отпуск…

Тело директора унесло подземными водами, а нематериальная часть попала на технические испытания нового котла, который уже был доставлен в «А.Д.».

Директор стоял в стороне, наблюдая, как к котлу, украшенному цветами, гнали голых изможденных грешников и как грешники были вынуждены хлопать в ладоши, радуясь тому, что отныне их будут кипятить в более прогрессивных условиях.

— Эй, Коля! — крикнул из толпы обнаженный дядя Савелий.

Шустрый представил директора своему начальству, и начальство укоризненно сказало:

— И сдалась вам эта Румыния! Согласились бы с самого начала, не пришлось бы вас к нам на вечные времена перетягивать.

Начальство увидело, как побледнел директор, и сказало утешительно:

— Будете у нас консультантом по продукции вашего предприятия.

Когда вода уже согрелась, но еще не закипела, черти стали загонять в котел грешников. Когда загнали всех, шустрый обернулся к стоявшему рядом директору и спросил:

— А ты что не раздеваешься? Тебя что, в костюме кипятить?

— Как так? Да я же консультант!

— Консультировать можно и изнутри, — ответил шустрый, подталкивая директора к котлу, а тот, будучи бесплотной душой, не мог сопротивляться. Он только надеялся, что котел, выкованный на его заводе, обязательно развалится.