В школьные годы Рут Остин слыла самой дерзкой и распущенной девчонкой в Лонгвью. И даже спустя годы дурная репутация сильно осложняет ей жизнь. Особенно теперь, когда после развода с первым мужем на ее горизонте появляется мужчина, с которым она мечтала бы прожить всю жизнь…

Кэтрин Браун

Грандиозный план

1

День выдался на редкость жаркий для начала мая. Рут Остин лежала, растянувшись на ярко-синем пляжном полотенце, и лениво пересыпала песок из одной ладони в другую. Ее подруга Синди Мелком устроилась рядом, прикрыв лицо от солнца огромной соломенной шляпой. Всего в нескольких шагах от них с негромким шорохом набегали на песок прозрачные волны Тихого океана. Разговаривать не хотелось, и подруги лишь изредка перебрасывались двумя-тремя фразами.

— Ты действительно думаешь, что это лучше, чем секс? — спросила Рут, продолжая прерванный разговор.

Из-под шляпы донеслось невнятное мычание, которое с некоторой натяжкой можно было счесть утвердительным. Синди работала учительницей младших классов и очень ценила возможность полежать на солнышке, ни о чем не думая.

— Слышал бы тебя Берт, — шутливо укорила ее Рут. — И это всего лишь через три месяца после свадьбы!

Синди села, скрестив ноги и сдвинув шляпу на затылок.

— Именно поэтому, — объяснила она. — С тех пор как мы поженились, мне не так-то удается поспать. Тебе хорошо: отработаешь свои три дня в неделю, а потом преспокойно спишь в своей постельке одна-одинешенька… Рут резко отвернулась.

— Так оно и есть, — чужим голосом произнесла она.

Синди тихонько охнула, хлопнув себя ладонью по губам.

— О, Рут, прости меня, я чудовищная эгоистка…

— Ты ни в чем не виновата, — произнесла Рут, переворачиваясь на живот и украдкой вытирая глаза тыльной стороной руки. — Ты вышла замуж за мужчину своей мечты и теперь можешь позволить себе рассуждать, что лучше лежание на пляже или секс. А мне… — ее голос предательски дрогнул, — мне остается только выбирать между лежанием на пляже… и лежанием на пляже. С тех пор как мы расстались с Таффи полгода назад, я ни разу…

Слезы хлынули ручьем. Рут закрыла лицо ладонями, проклиная себя за эту слабость и все же не в силах ей противостоять. Она ненавидела, когда ее жалели, и старалась не позволять этого даже себе самой, но сейчас, когда копившееся в течение нескольких месяцев напряжение достигло высшей точки, ему было необходимо найти какой-то выход.

Не то чтобы Рут сожалела о разводе. Таффи не был создан для семейной жизни, что и доказал уже через несколько месяцев после свадьбы, когда Рут застала его в машине с Лили Калвертсон, которую до тех пор считала своей подругой. Тогда Таффи умолял ее о прощении и клялся, что подобное больше не повторится. Но за первой изменой последовали другие, и в конце концов Рут собрала свои вещи и съехала с их общей квартиры, а в качестве подарка ко второй годовщине свадьбы Таффи получил постановление о разводе…

Синди обняла подругу за плечи и молча сунула ей бумажную салфетку.

— Прости меня, — всхлипнула Рут, вытирая нос и глаза. — Не знаю, отчего я так расклеилась. Наверное, просто устала. Сезон вот-вот начнется, а у меня почти ничего не готово.

Городок Лонгвью, притаившийся в глубине залива, в течение последних десяти лет неизменно становился объектом летних устремлений многочисленных горожан из Ванкувера, Такомы и даже Сиэтла. Привлеченные живописным пляжем и чистой водой, они приезжали целыми семьями, так что во всем городе не оставалось ни одной свободной комнаты, ни одной свободной площадки в кемпинге. Они наполняли улицы и магазины прежде тихого Лонгвью шумом голосов и вспышками фотоаппаратов.

Неожиданно превратившись в популярный курорт, город стал стремительно меняться. На месте обветшавших домиков, как грибы после дождя, стремительно вырастали отели и пансионы. Один за другим распахивали двери новые магазины, салоны, рестораны.

Многие коренные обитатели Лонгвью ворчали, недовольные наплывом чужаков, но только не Рут. Она за милю чуяла благоприятные случаи и умела не упускать их. Вернувшись полтора года назад из Сиэтла в родной город, она составила план его покорения и с тех пор неуклонно следовала ему.

Планы вообще были коньком Рут Остин. Она терпеть не могла импульсивных, непродуманных действий. Что поделать, говорила она, в наше время приходится рассчитывать только на себя. Ее текущий план занимал половину толстой тетради, и к нему то и дело добавлялись новые пункты. В этом году Рут намеревалась обновить душевые в своем классе аэробики и танца и арендовать соседнее пустующее помещение, чтобы открыть в нем зал для игры в сквош.

— Зачем тебе новая головная боль? — спросила ее Синди, радуясь возможности сменить тему разговора. — Ты и так слишком устаешь от своих занятий.

— О, сквош — это почти отдых, — отмахнулась Рут. — Зал будет сам работать на меня. Мне придется только время от времени давать уроки начинающим. Все-таки четыре выходных дня слишком большая роскошь для одинокой женщины. И потом, иногда Пэтси сможет меня подменять.

Пэтси преподавала аэробику, оставив танцы на долю Рут, и получала, по крайней мере, вдвое меньше, чем стоила на самом деле.

Подруги углубились в обсуждение отделки нового зала с чуть большим оживлением, чем этот вопрос мог бы вызвать в другое время. Синди радовалась, что Рут отвлеклась от мрачных мыслей, а Рут стремилась поскорее избавиться от чувства неловкости из-за того, что втягивает подругу в свои личные проблемы. Тем более что обе они учились в одной школе с Таффи и тот даже несколько раз водил Синди в кино и на танцы — возможно, впрочем, потому, что хотел доказать Рут, что она не единственная девчонка, которую он может заполучить. Довольно глупое желание, но Таффи очень часто вел себя как полный осел. Тем не менее Рут клюнула на наживку, а Синди мгновенно получила отставку, о чем, однако, совсем не жалела.

Однако сама Рут на протяжении довольно долгого времени чувствовала себя виноватой перед подругой, считая, что отбила у той парня. И только когда Синди после шести лет отсутствия вернулась в Лонгвью и в результате короткого, но бурного романа стала невестой, а затем и женой художника Берта Мелкома, чувство вины окончательно испарилось и молодые женщины с радостью возобновили школьную дружбу.

— Эй, очнись! — воскликнула Синди, заметив, что Рут погрузилась в свои мысли. — Ты меня совсем не слушаешь!

— Виновна по всем статьям, — с улыбкой согласилась Рут.

— Я говорила, что тебе нужно хотя бы иногда думать о чем-то, кроме работы. Кстати, я уже рассказывала тебе, что Брайан окончательно порвал с Кэтрин Хаббард?

— Тысячу раз.

Брайан был кузеном Берта Мелкома, и Синди утверждала, что он и Рут прямо-таки созданы друг для друга. Она прилагала титанические усилия, чтобы убедить в этом обоих, но не находила понимания ни у одной из сторон.

— Тебе стоит только разочек встретиться с Брайаном…

Рут швырнула в Синди горсть песка, затем еще одну и еще… Синди с визгом вскочила и принялась отряхиваться.

— Прекрати немедленно! — закричала она. — Я только сегодня вымыла голову!

— При одном условии, — безжалостно отозвалась Рут. — Если ты пообещаешь не говорить мне больше о Брайане.

Несколько мгновений Синди колебалась, но, увидев, что подруга вновь набирает полную пригоршню песка, поспешила принять ультиматум.

— Хорошо, больше ни слова о Брайане.

— Обещаешь?

Синди отряхнула свое полотенце и снова уселась на него.

— Обещаю. По крайней мере, пока мы не уйдем с пляжа. Послушай, Рут, когда ты последний раз выезжала из города?

Еще одна тема, которой Рут предпочла бы не касаться.

— Ну, когда ездила во Фриско за спортивным инвентарем, — неуверенно произнесла она.

— Это когда ты растянула лодыжку и две недели просидела в отеле? Не пойдет, — решительно заявила Синди.

— Если Фриско не считается, тогда это была поездка за рождественскими подарками в Олимпию.

— Четыре месяца назад! — фыркнула Синди, а затем ее черные глаза подозрительно сузились. — Если ты имеешь в виду прошлое Рождество…

— Неважно, — быстро сказала Рут, но подругу не так просто было заставить замолчать.

— Как раз очень важно, — возразила она. — Когда ты последний раз смотрела на себя в зеркало? Ты выглядишь просто отвратительно! Если бы ты была лошадью, тебя бы давно пристрелили. Подумай, кто захочет заниматься танцами у такого инструктора? Тебе просто необходимо привести себя в порядок перед началом сезона.

— Ты думаешь? — Рут вытащила из сумки пудреницу и теперь пыталась разглядеть свое отражение в крошечном зеркальце. — Вообще-то, я давно собиралась сходить к парикмахеру…

— Одной парикмахерской тут не отделаешься, — авторитетно заявила Синди. — Тебе нужен полноценный отдых… Хотя бы три-четыре дня, — поспешно добавила она, заметив вскинутую в протестующем жесте руку подруги.

— Три дня, может быть… — с сомнением протянула Рут. — Если все действительно так плохо, как ты говоришь.

— Даже еще хуже, — подтвердила Синди. — Вот что, мы отправимся в Сиэтл на уик-энд и вернемся вечером в понедельник.

— Мы? — переспросила Рут.

— Я вполне могу отпроситься на этот срок, — кивнула Синди. — Устроим себе маленький праздник. Будем бродить по улицам, разглядывать витрины, а потом отправимся в кафе и наедимся сладостей, презрев всякие диеты. Как тебе мой план?

Сиэтл… Это слово вызвало у Рут волну воспоминаний. Четыре года, проведенные там, остались в ее памяти как самое счастливое время в жизни. Она уехала в Сиэтл, едва получив школьный аттестат, и, к своему удивлению, быстро нашла место в танцевальной труппе «Пасифик кингз». В те дни Рут чувствовала себя одновременно юной и умудренной опытом, совершенно свободной — и такой нужной. Пускай она не могла себе позволить получить высшее образование, зато у нее были работа и множество друзей. Таффи приезжал навещать ее по несколько раз в месяц, и они весело проводили время…

Да, Синди определенно знала, чем можно соблазнить ее.

— На Хаммерстон-стрит открылась ювелирная выставка, — добавила та, искоса поглядывая на подругу. — Мы могли бы сходить.

Украшения, необязательно дорогие, но оригинальные, были еще одним слабым местом Рут. Почти равнодушная к нарядам и прическам, она долгие часы проводила в маленьких лавчонках, торгующих подержанными вещами. Иногда в них попадались необычные предметы, превращавшиеся в умелых руках Рут в броши, браслеты и серьги… Впрочем, время от времени ей удавалось побаловать себя и настоящими произведениями ювелирного искусства.

— Я не могу сейчас позволить себе тратить деньги, — нерешительно произнесла она. — Слишком много уходит на новый зал. Разве что удастся найти какой-нибудь совсем дешевый отель…

— Я придумала кое-что получше, — улыбнулась Синди. — Берт снимает в Сиэтле мансарду, чтобы удирать от любящих родственников, когда на него накатывает вдохновение. Но сейчас-то, понятно, ему не до того, — она хихикнула, — так что крыша над головой у нас будет бесплатная. Ну же, решайся!

— Раз уж ты вспомнила про Берта, — заметила Рут, — боюсь, ему не по вкусу придется твое намерение сбежать от него, пусть даже на несколько дней.

— Чепуха, — беззаботно махнула рукой Синди. — Мужчинам надо время от времени напоминать, что без нас им просто не выжить, а то они так легко об этом забывают!

2

Слова Синди оказались пророческими. Мастерская Берта Мелкома встретила подруг отчаянным телефонным звонком. Оказалось, что за те четыре часа, что заняла их дорога до Сиэтла, Берт ухитрился вывихнуть ногу, споткнувшись на тротуаре.

Рут была готова тут же, несмотря на усталость, отправиться в обратный путь, но Синди и слышать об этом не хотела. Она даже не позволила проводить себя на автобусную станцию, откуда собиралась отправиться обратно в Лонгвью. А Рут должна была вернуться на своей машине в понедельник, как это и было запланировано.

— Ты же не виновата, что мой муж не смотрит себе под ноги, — увещевала ее Синди. — Раз уж ты в кои-то веки выбралась сюда, глупо сразу уезжать.

Это казалось разумным, по крайней мере до тех пор, пока Рут не осталась одна в огромной светлой мансарде, в которой кроме мольберта в углу ничто не напоминало мастерскую художника. Вся их поездка была целиком и полностью затеей Синди. И теперь, проводив подругу, Рут не знала, что ей делать.

Попытаться разыскать старых друзей? Но с ними пришлось бы говорить о Таффи, выслушивать бесконечные ахи и охи и непременное «мы же тебя предупреждали». Нет, к этому она была еще не готова.

Перспектива провести вечер у телевизора с коробкой сырных шариков тоже выглядела не слишком привлекательно. Впрочем, и самого телевизора в мансарде не обнаружилось, так что эта идея отпала сама собой.

За окном сгущались сумерки. Город, еще не остывший от дневной жары, раскинулся перед Рут, маня сотнями неоновых огней, обещая все мыслимые и немыслимые удовольствия. Поколебавшись, она почти уже решила не поддаваться соблазну и пораньше лечь спать, но вместо этого открыла чемодан и извлекла из него вечернее платье цвета берлинской лазури.

В последний раз Рут надевала это платье полгода назад, когда Таффи пригласил ее в ресторан. Тогда она уже жила отдельно от него, хотя официально еще считалась его женой, и Таффи самонадеянно считал, что все ее слова о разводе не больше, чем пустые угрозы. Он был настолько уверен в собственной незаменимости, что даже потребовал, чтобы Рут заплатила за ужин, как это часто бывало прежде. Что ж, ему пришлось сильно разочароваться…

Рут зарылась лицом в голубой шелк, вдыхая слабый аромат духов, и не удержалась от торжествующей улыбки. Таффи обманывал ее, но в конце концов именно она его бросила, а не наоборот.

Поговаривали, что последняя подружка Таффи рассталась с ним как раз накануне того дня, когда было вынесено постановление о разводе. Рут испытывала злорадное удовлетворение при мысли, что неотразимый донжуан одновременно лишился жены, любовницы и средств к существованию. Причем последний удар оказался особенно сильным, потому что Таффи так и не удосужился овладеть какой-либо профессией и жил на те деньги, которые зарабатывала жена.

После развода он время от времени являлся к ней с естественным — с его точки зрения — требованием оплатить его многочисленные счета. Но Рут каждый раз отказывала ему, хорошо понимая, что стоит только дать слабину, как Таффи тут же снова сядет ей на шею.

Прохладная ткань платья нежно ласкала кожу, вызывая в памяти другие прикосновения. Как давно она не была с мужчиной…

Повинуясь внезапному порыву, Рут распахнула дверь маленькой ванной и замерла перед зеркалом, пристально вглядываясь в свое отражение. Синди права: она выглядит просто ужасно. Не успевшее еще загореть лицо кажется серым от усталости, под глазами залегли тени, и — о Боже! — между бровей наметились две вертикальные морщинки. Осталось ли в ней хоть что-нибудь, что могло бы привлечь мужчину?

Медленно, не отрывая взгляда от зеркала, Рут расстегнула пуговицы льняного сарафана и спустила с плеч бретельки. Сарафан скользнул к ногам, за ним последовали лифчик и трусики. Рут придирчиво рассматривала каждую линию своего тела, пока с облегчением не убедилась, что оно по-прежнему в отличной форме. Улыбнувшись своему отражению, она встала под душ. Горячая вода быстро вернула ее щекам румянец, а умелый макияж довершил дело. Повертевшись напоследок перед зеркалом уже в платье, Рут решительно отправилась на поиски приключений.

Брайан Стоунер уже в который раз украдкой зевнул и покосился на часы. Прием плавно катился к завершению, и вряд ли можно было ожидать еще чего-нибудь интересного. Ежегодный бал Ассоциации промышленников штата Вашингтон был не настолько важным событием, чтобы требовать личного присутствия главного редактора «Нортуэст кантри», обязанности которого, пусть и неофициально, Брайан исполнял уже полтора месяца. Но этот бал был хорошим предлогом, чтобы ускользнуть на пару дней от редакционной суеты и хоть ненадолго стряхнуть с себя бремя ответственности, которое возлагала на Брайана его новая должность — весьма ответственная должность, как кое-кто не уставал ему напоминать.

Смешавшись с толпой покидающих прием гостей, Брайан вышел на улицу и замер в раздумье. Отель, где он остановился, находился чуть ли не на другом конце города, так что, чтобы попасть туда, нужно было поймать такси. Но на тротуаре уже толпились люди, обуреваемые тем же желанием, так что шансы Брайана преуспеть в этом деле были невысоки. Тащиться пешком ему тем более не хотелось. А хотелось выпить пару кружек пива и рухнуть в постель — чем скорее, тем лучше. Первое желание осуществить было нетрудно. Всего в двух кварталах находился «Аполло», небольшой бар, в котором Брайан когда-то любил бывать.

Там обычно собиралась молодежь, ведущая богемный образ жизни, и любопытный журналист всегда мог услышать что-нибудь полезное для себя. Впервые Брайан попал туда со своим кузеном Бертом, который тогда только начинал свое превращение из скромного подмастерья в модного художника и обзавелся собственной студией как раз напротив входной двери бара. Со временем оба стали завсегдатаями «Аполло», и даже теперь, бывая в Сиэтле раз в три-четыре месяца, Брайан непременно заходил туда.

Оглядевшись в последний раз по сторонам и убедившись, что свободных такси по-прежнему значительно меньше, чем потенциальных пассажиров, Брайан окончательно решил навестить любимый бар, а потом заночевать в студии Берта. Правда, самого Берта в Сиэтле не было, но консьержка в его доме прекрасно знала Брайана и обычно без возражений вручала ему ключ от мансарды.

В «Аполло» было, как обычно, шумно, дымно и темновато. На полукруглом возвышении в углу вовсю трудился джазовый квартет, но музыки почти не было слышно за гулом голосов. Впрочем, несколько пар, ничуть не смущенных этим обстоятельством, упрямо топтались на крошечной площадке между столиками и сценой. Брайан устроился на высоком табурете у стойки и, заказав пива, повернулся так, чтобы видеть зал. Разглядывая молодые, в основном незнакомые лица, он вспомнил серию портретов, которые Берт в свое время сделал прямо за этой стойкой, с карикатурной точностью изображая наиболее колоритных посетителей бара. Серия имела успех. Говорят, большую часть портретов раскупили сами завсегдатаи «Аполло».

Забавно, что Берт женился на малышке Синди. Кузен всегда казался Брайану типичным холостяком, одержимым работой. Но, как ни странно, новобрачные были счастливы, безумно, до неприличия счастливы, так что Брайан временами даже завидовал им.

Впрочем, мысль о собственной возможной женитьбе не прельщала его. Он слишком любил женщин, чтобы желать провести остаток своих дней рядом с одной из них. Его бесконечные романы так давно стали объектом всевозможных сплетен в Лонгвью, что в последнее время серьезно мешали его карьере. Второй претендент на место главного редактора «Кантри», Рэнсом Уэлмен при каждом удобном случае твердил, что нельзя доверять такой ответственный пост человеку с «невысокими моральными качествами и сомнительным образом жизни», имея в виду, разумеется, Брайана Стоунера.

Впрочем, Брайан отнюдь не считал свой образ жизни предосудительным. Он никогда не встречался с двумя девушками одновременно и никогда ни одной из них не давал никаких обещаний. Он каждый раз искренне верил, что влюблен в очередную свою подружку, тогда как Рэнсом Уэлмен, как подозревал Брайан, за всю жизнь не любил никого, кроме себя самого.

Потягивая вторую порцию пива, Брайан наконец почувствовал, что его накрывает волна приятной расслабленности. Ему было чертовски хорошо здесь, и немалую роль в этом играл тот факт, что он находился в трех сотнях миль от Лонгвью. Куда-то исчезло ощущение усталости; голова стала легкой, и ее наполнили звуки музыки, звон бокалов и возбужденные голоса. Внезапно один звук привлек его внимание. Серебристый, заливистый женский смех, такой волнующий и завораживающий, что ни один мужчина не мог бы остаться равнодушным, услышав его.

В первое же мгновение Брайан узнал его. И смех, и короткие светлые волосы, отливающие серебром в полумраке бара, и небрежный взмах изящной руки — все это принадлежало удивительному чуду природы, которое называлось Рут Остин.

Она сидела в каких-нибудь трех шагах от него, и Брайан удивился, как это он сразу не заметил ее. Изумительное голубое платье облегало ее ровно настолько, чтобы, ничего не открывая, обещать сразу все. Какая-то затаенная чувственность была в каждом ее жесте, в том, как она поворачивалась к своему собеседнику, в ее взгляде и голосе. Брайан и раньше замечал это, сталкиваясь с Рут на какой-нибудь шумной вечеринке, но никогда не имел возможности познакомиться с ней ближе. Почему-то все его попытки переброситься с Рут парой слов — просто из вежливости, без всякой задней мысли — та встречала в штыки. Это выглядело странным, поскольку репутация Рут Остин в Лонгвью была в своем роде не менее скандальной, чем репутация самого Брайана.

Еще старшеклассницей она неизменно оказывалась замешанной чуть ли не во все городские скандалы, то и дело возникавшие, когда полиция заставала компанию буйной молодежи где-нибудь в укромном уголке пляжа, наслаждающейся радостями алкоголя и секса. И в то же время Брайан ни разу не слышал, чтобы Рут поймали с поличным — с бутылкой вина или с парнем. Возможно, именно за это она заработала свое школьное прозвище — Та еще штучка. Она каким-то образом умудрялась не встречаться ни с кем, создавая при этом впечатление, что встречается со всеми сразу. До тех пор, пока не связалась с этим болваном Таффи Глоссопом.

Брайан слез с табурета и направился к Рут, еще не отдавая себе полностью отчета в том, что собирается сказать или сделать. Но, прежде чем он добрался до столика, за которым она сидела, высокий седовласый мужчина в форме офицера флота подхватил Рут под локоть и увлек на танцевальную площадку.

Брайан застыл на месте, чувствуя себя ребенком, у которого из-под носа увели рождественский подарок. Моряк был слишком стар для Рут, он мог бы быть ее отцом или дядей, но самоуверенная улыбка и жест собственника, которым он обнимал ее талию, говорили о том, что родством здесь и не пахнет.

Глаза Брайана подозрительно сузились. Как бы там ни было, Рут была девушкой из Лонгвью и Брайан не намеревался уступать ее чужаку.

Чужакам, поправил он себя, впервые обратив внимание на столик, за которым прежде сидела Рут. Его занимали шестеро парней, совсем, с точки зрения Брайана, желторотых, но выглядевших так, словно каждый из них был не прочь взять у Рут несколько уроков аэробики.

Ну, это у них не выйдет, решил Брайан и стремительно направился к танцующим.

— Прошу прощения, но этот танец обещан мне, — произнес он, мягко, но властно отстраняя седовласого партнера Рут.

— Брайан? — Глаза Рут удивленно расширились. — Что ты здесь делаешь?

— Танцую с тобой, — серьезно ответил он, подхватывая ее и уводя прочь от застывшего столбом моряка.

Тот сделал было короткое движение вдогонку за нахальным соперником, но затем, видимо раздумав, с кривой улыбкой вернулся за свой столик.

Если бы кто-нибудь сказал Рут Остин, что она встретит в этом баре Брайана, ей бы, наверное, не хватило решимости войти сюда. Рут знала Брайана чуть ли не все свои двадцать пять лет, и на протяжении доброго десятка из них он был непременным участником ее ночных фантазий. Она отчаянно завидовала его спокойной уверенности в том, что все окружающие любят его; уверенности, которой ей тоже смертельно хотелось обладать. Завидовала тому, что он всегда твердо знает, чего хочет, тому, что ему нет нужды ежедневно вновь и вновь самоутверждаться, как это делала она. Ее непреодолимо тянуло к нему, и в то же время рядом с ним ее охватывала какая-то непреодолимая скованность, какой она не испытывала по отношению ни к одному из других представителей сильного пола.

Сначала Рут пыталась бороться, кляня себя за беспомощность. Потом на некоторое время даже возненавидела Брайана. Но в конце концов смирилась и просто избегала его общества, став, словно в отместку, еще более дерзкой и бесшабашной в общении с остальными.

Конечно, теперь Рут уже не была той маленькой девочкой, которая восхищенно замирала, когда Брайан, окруженный толпой товарищей, проходил мимо. Но когда его рука уверенно обняла ее за талию, а изумрудно-зеленые глаза, казалось, заглянули в самую душу, сердце ее бешено забилось.

Она никогда не была так близко к нему. Даже на свадьбе Синди, когда Брайан был шафером, а Рут — подружкой невесты, она постыдно сбежала и заперлась в ванной прежде, чем их по обычаю вызвали танцевать вместе…

Возможно, виной тому были три выпитых ею коктейля, но сейчас ноги не слишком хорошо слушались Рут. Она попыталась сосредоточиться на танце, но споткнулась и наступила Брайану на ногу, смущенно извинилась, споткнулась снова и окончательно остановилась.

Брайан наклонился к ней так близко, что она почувствовала сладковатый табачный запах, исходящий от его пиджака.

— Давай же, Рут, покажем им, как танцуют у нас в Лонгвью, — заговорщически прошептал он, и от этого почти интимного шепота она вдруг успокоилась.

Глубоко вздохнув, Рут обняла Брайана и закружилась в медленном танце.

— Ты замечательно танцуешь, — подбодрил ее Брайан. — Хотя в этом ведь нет ничего странного.

— Спасибо, — отозвалась она.

— И очень сексуально.

— Да, мне говорили, — рассмеялась она, упиваясь вдруг обретенной непринужденностью в разговоре с ним.

— Те парни, с которыми ты сидела? — с напускным безразличием уточнил он.

Рут уловила напряжение в его голосе и на мгновение вскинула на него глаза, удивляясь, что кто-то может придавать значение подобным мелочам.

— Это студенты консерватории, — объяснила она. — Пришли отметить сдачу экзамена и пригласили меня выпить с ними по такому случаю.

Брайан еще крепче прижал ее к себе. Рут подумала, что ей следовало бы отстраниться, чтобы сохранить хотя бы видимость дистанции, но почему-то даже не попыталась сделать это. Она закрыла глаза и отдалась фантазиям, в которых между ней и Брайаном не было никаких преград, в том числе и одежды. Она почувствовала приятное тепло внизу живота при мысли о том, как его руки скользят вниз по ее влажной от пота коже, когда он приподнимает ее, и…

— Музыканты? — задумчиво переспросил Брайан.

Рут, вырванная из своих грез, удивленно моргнула, возвращаясь к реальности, и едва успела сообразить, о чем идет речь, чтобы пауза не слишком затянулась.

— Ну да, — подтвердила она. — Музыканты. Тебя это смущает? Думаешь, они собирались напоить меня и похитить, спрятав в футляре от контрабаса?

— Вряд ли у них бы это получилось.

Тон, каким были произнесены эти слова, заставил Рут отчасти пожалеть, что студентам и впрямь не пришло такое в голову. Лучше бы ей сейчас оказаться за сто миль отсюда, пока дело не зашло слишком далеко.

Брайан Стоунер совершенно не годится в партнеры на одну ночь, сказала себе Рут. В его постели перебывало слишком много женщин, а она никогда не позволяла себе быть лишь одной из многих.

Он был журналистом, а значит, воплощал собой общественное мнение, которое Рут презирала.

Он был родственником ее ближайшей подруги.

Он… скользнул кончиками пальцев вдоль ее позвоночника, продвигаясь все ниже и ниже. Сквозь тонкий шелк Рут ощущала его прикосновение всем своим существом. Его горячее дыхание обжигало ее, рождая ответный жар где-то в глубине тела, там, где еще недавно и, казалось, навек поселилась гнетущая пустота.

Рут боролась изо всех сил, чтобы противостоять желанию, о котором — она знала — ей придется пожалеть.

— Ты одна в Сиэтле?

Она вздрогнула, услышав его вопрос. Больше всего ей хотелось прижаться к его груди и рассказать наконец, как безумно она устала быть одна. Но вряд ли Брайан поймет ее. Откуда ему знать, что такое одиночество. Ему, который успел погулять чуть ли не со всеми девушками в Лонгвью. Кроме нее, Рут Остин.

— Собираешься с кем-то встретиться?

— Это допрос? — рассердилась она.

— Просто интересно знать, — пожал плечами Брайан.

Интересно знать. Интересно знать, какими окажутся на вкус его губы. Интересно знать, как он поступит, если она предложит ему заняться сексом в мастерской его кузена.

— Мне нужно было купить сырных шариков и попытаться все-таки разыскать телевизор, — пробормотала Рут.

— Как ты сказала? — удивился Брайан.

— Неважно, — отозвалась Рут. — Послушай, Брайан, у меня действительно назначена встреча. Фактически меня уже ждут в… другом месте.

Она выскользнула из его объятий, торопливо извинилась перед разочарованными студентами, схватила со стола свою сумочку и вылетела за дверь. Почти бегом пересекла улицу, не переводя дыхания взлетела по лестнице в мансарду и без сил рухнула в огромное кожаное кресло, забыв даже запереть дверь.

Кокетничать с Брайаном Стоунером было куда опаснее, чем играть со взрывчаткой. Беда в том, что Рут всю свою жизнь обожала фейерверки.

Дверь распахнулась так резко, что ударилась о стену. В проеме стоял Брайан, и вид его не сулил ничего хорошего.

— Ты обманула меня, — с угрожающим жестом произнес он. — Тебя никто здесь не ждет, если, конечно, ты не назначила свидание моему братцу. Но даже в этом случае маловероятно, что он придет, так что мы можем поговорить спокойно.

Брайан подтянул к себе стул и уселся на него верхом.

— Я-то все думал, — заговорил он, положив подбородок на скрещенные на спинке стула руки, — каким чудом ты оказалась в моем любимом баре. Но то, что я нашел тебя здесь, многое объясняет. Должно быть, Берт и Синди всерьез считают, что свести нас вместе было бы большим благом. Ты тоже согласна с ними?

— Не больше, чем ты, — отозвалась Рут из глубин своего кресла. — Я действительно приехала сюда с Синди…

Брайан удовлетворенно кивнул в подтверждение своих мыслей.

— Но, — продолжала Рут, — я и понятия не имела ни о том, что ты в Сиэтле, ни о том, что это твой любимый бар. Если бы знала, — добавила она, — я бы и носа не показала из Лонгвью.

— В таком случае, почему ты одна? — не сдавался Брайан. — Куда девалась Синди?

— Ей пришлось вернуться домой. Берт вывихнул ногу.

— Я поверю в это, только когда увижу его на костылях, — проворчал Брайан. — Ладно, — добавил он уже мягче после небольшой паузы, — похоже, я действительно был не прав в отношении тебя. Приношу свои извинения.

— Все в порядке, — с облегчением ответила Рут. — Твои извинения приняты.

— Значит, мир? — улыбнулся он, протягивая ей руку.

— Мир, — согласилась она и пожала ее.

Он тут же накрыл ее ладонь своей и, подавшись вперед, заглянул Рут в глаза.

— Отныне и навсегда?

Рут отвела взгляд, опасаясь, что Брайан прочтет в нем слишком многое о тех желаниях, что обуревают ее.

— Ты надолго в Сиэтле? — спросила она, чтобы уйти от опасной темы.

— Уезжаю завтра днем, — ответил он. — А ты?

— Остаюсь до понедельника.

— Ну что ж, тогда желаю тебе приятно провести время.

Рут очень хорошо представляла, как именно она могла бы приятно провести время. Возникший перед ее глазами образ был настолько реальным и откровенным, что она чуть заметно покраснела. Тем временем Брайан встал и направился к выходу. Уже в дверях он обернулся и очень серьезно сказал:

— В следующий раз, если мы встретимся в «Аполло» или где-нибудь еще, пожалуйста, не убегай и не прячься от меня.

— Я вовсе не…

— Именно это ты и сделала, но больше так не поступай, хорошо?

Не дожидаясь ответа, он повернулся к Рут спиной и стал спускаться по лестнице.

Рут закусила губу. Она еще могла бы остановить его. Все, что ей нужно, — это пригласить его остаться в мастерской, провести с ним ночь, чтобы наконец утолить сжигающее ее желание, и назавтра обо всем забыть…

Брайан преодолел первый лестничный пролет и скрылся из виду.

Только одна ночь, чтобы напомнить себе, что она женщина. Короткое приключение, ради которого она и вышла на улицу сегодня вечером.

Шаги Брайана звучали все тише.

— Подожди!

Рут кинулась к лестнице и перегнулась через перила. Брайан был уже внизу. Стоял, запрокинув голову, и смотрел на нее.

— Подожди! — повторила она.

— Я жду, — спокойно отозвался он.

— Я подумала… может быть, ты не очень спешишь? Мы могли бы вместе выпить… или что-нибудь еще.

Его левая бровь поползла вверх.

— Что-нибудь еще? — переспросил он.

Рут призвала на помощь всю свою храбрость.

— Что-нибудь еще, — твердо сказала она.

— Ты в этом уверена? — Он повернулся и положил руку на перила.

«Ни в чем я не уверена, — хотела сказать Рут. — Ни в чем, кроме того, что если не сделаю этого, то немедленно сойду с ума».

Но вместо этого она молча стояла и смотрела, как он поднимается к ней.

3

— Привет, — сказал Брайан, снова оказавшись на пороге мастерской.

— Привет, — немного нервно ответила она. — Хочешь чего-нибудь выпить?

Он молча смотрел на нее и улыбался. А Рут… теперь, когда обратного пути не было, Рут вдруг смутилась.

— Сейчас посмотрим, что я могу тебе предложить, — заговорила она с напускным оживлением, чтобы снять владеющее ею напряжение. — Я видела здесь бар, там наверняка что-то найдется.

Рут открыла маленькую дверцу и принялась перебирать бутылки, бормоча:

— Мартини… Полбутылки виски. Если еще найдется лед…

Она умышленно затягивала процедуру, чувствуя себя не готовой посмотреть Брайану в лицо.

— Рут?

Она замерла.

— Ты собираешься провести весь вечер в этом ящике?

Незаметно Брайан переместился от двери к середине комнаты и теперь стоял у нее за спиной. Мягким движением отстранив ее, он, не глядя, запустил руку в недра бара и извлек первую попавшуюся бутылку.

— Белое вино, — сказал он, взглянув на этикетку. — Значит, я буду белое вино. А как насчет тебя?

— То же самое, — ответила Рут и нервным движением стиснула ладони. Они оказались чуть влажными. Тогда она подошла к окну и приложила руки и лоб к холодному стеклу, чтобы остудить их.

Брайан вновь возник у нее за спиной с двумя бокалами в руках.

— Здесь красиво, — произнес он, глядя на путаницу городских огней. — Дома мне иногда не хватает всего этого.

— Спасибо, — поблагодарила Рут, беря бокал и отпивая из него. Вино было терпковатое.

Брайан опустился на диван и поманил ее к себе. Помедлив, она включила торшер в углу комнаты и погасила верхний свет.

— Так лучше, — признал он. — Теперь ты сядешь?

Рут поставила бокал на низкий журнальный столик и устроилась на диване, подобрав ноги. Красные и голубые отблески реклам преломлялись в оконном стекле, и лицо Брайана в их пляшущем свете казалось одновременно насмешливым и печальным. По спине Рут пробежала странная дрожь, и она отвела взгляд, положив голову на плечо Брайана.

Некоторое время оба молчали. Рут слушала, как сильно и размеренно бьется его сердце. Трепещущими ноздрями она втягивала в себя исходящий от него запах, резкий и чистый запах мужчины, и чувствовала, как ее собственное сердцебиение учащается. Ей мучительно хотелось, чтобы то, что должно произойти сегодня, наконец-то произошло, — и чтобы этого не было никогда. Возможно, ей следовало что-то сделать, проявить инициативу, чтобы заставить Брайана сделать наконец то, для чего он сюда пришел. Но она продолжала сидеть неподвижно, глядя на игру света за окном.

Чтобы отвлечься от обуревающих ее мыслей, Рут спросила:

— Что тебя привело в Сиэтл?

— Работа, — отозвался он. — Собираю материал для воскресного выпуска. Бал Ассоциации промышленников и еще кое-какие мелочи.

Брайан сделал глоток вина и после недолгой паузы признался:

— Вообще-то, это просто предлог, чтобы немного отдохнуть от Лонгвью. Иногда жить там бывает очень непросто.

— Особенно когда кое-кто следит за каждым твоим шагом, пытаясь убедить издателя, что ты не подходишь для своей должности, — подхватила Рут, напоминая Брайану о его сопернике.

— Ну, Рэнсом сперва действительно действовал мне на нервы, — кивнул Брайан. — Но теперь я уже притерпелся к нему.

— И к тем россказням, которыми он ежедневно услаждает слух всех старых перечниц у Салли?

Кафе Салли Баскет было центром всех сплетен и слухов в Лонгвью. Седовласые дамы и почтенные джентльмены, составляющие сливки городского общества, считали чашечку кофе у Салли обязательной частью ежедневного светского ритуала.

Брайан хмыкнул.

— Уэлмен просто напыщенный осел. Никто из тех, кто с таким удовольствием слушает его болтовню, не принимает его всерьез.

Рут знала, что Брайан лукавит. За несколько лет Рэнсом Уэлмен сумел завоевать немалый авторитет в местном обществе, по крайней мере в наиболее консервативной его части, так что, если бы не то обстоятельство, что он был в городе чужаком, да еще выходцем из восточных штатов, шансов получить место главного редактора у Брайана было бы гораздо меньше. Даже несмотря на то, что его отец занимал эту должность в течение предыдущих тридцати лет. Корни семьи Стоунер глубоко уходили в историю штата Вашингтон, а к обитателям Атлантического побережья там искони относились с подозрением.

Брайан вздохнул и поднес руку Рут к губам, чтобы поцеловать ее ладонь.

— Давай оставим разговоры о Лонгвью до того времени, когда окажемся там, — предложил он, перебирая ее тонкие пальцы.

— Звучит многообещающе, — улыбнулась Рут. Они немного поговорили о Сиэтле. У обоих нашлось что вспомнить, и тема оказалась приятной и ни к чему не обязывающей. Неожиданно Брайан прервал рассказ о своих похождениях с Бертом и, крепко взяв Рут за плечи, повернул ее лицом к себе.

— Сейчас я тебя поцелую, — хрипловатым голосом произнес он.

Рут рассмеялась своим серебристым, переливчатым смехом, от которого его руки еще крепче сжались и дыхание отяжелело.

— Ты всегда предупреждаешь девушек заранее?

— Просто даю тебе возможность сказать «нет».

— Вообще-то, я подумываю о том, чтобы сказать «да».

— Это самая лучшая новость, которую я слышал за чертовски долгое время, — заметил Брайан.

Его рука легла на ее затылок. Поцелуй был теплый и нежный; Рут могла бы даже назвать его робким, если бы не знала, что это слово к Брайану неприменимо. Его губы были настойчивыми, но не жадными, твердыми, но не причиняющими боли. Определенно, это был лучший поцелуй в жизни Рут Остин.

Нетерпеливо застонав, она коснулась кончиком языка его верхней губы. Брайан воспринял это как приглашение — так оно и было на самом деле.

Рут ощутила на языке слабый вкус мяты. Ей страстно захотелось оказаться еще ближе к Брайану, но лазурный шелк сковывал движения. Похоже, Брайан умел читать мысли, потому что освободил одну руку и потянул вниз замочек молнии на платье.

Ее кожа горела от исходящего изнутри жара. Прикрыв глаза, Рут потянулась вперед, чтобы облегчить ему работу, и, когда его рука достигла нижней точки, одним движением выскользнула из платья.

Короткий взгляд через плечо на незашторенное окно убедил ее, что любопытных взглядов опасаться нечего. Здание, в котором находилась мастерская Берта, было самым высоким в округе.

Еще одно движение — и она стояла перед Брайаном, обнаженная до пояса. У него невольно вырвался негромкий возглас восхищения при виде ее небольшой, но крепкой груди с потемневшими от возбуждения ареолами. Рут шагнула из пены голубого шелка, лежащей у ее ног, и оперлась коленом на диван, предоставляя Брайану возможность любоваться ее телом, прикрытым лишь маленькими черными трусиками-бикини.

— Иди ко мне! — Его голос был низкий и хриплый от едва сдерживаемой страсти.

Но Рут, напротив, отклонилась назад и приподняла груди ладонями, дразня и разжигая его еще больше.

— Сначала сними рубашку, — шепнула она.

Брайан молча рванул рубашку через голову, не тратя времени на возню с пуговицами. Одно мгновение — и она, отлетев в сторону, повисла на спинке дивана.

У Рут пересохло во рту. Ей доводилось и раньше видеть Брайана на пляже, но она никогда не предполагала, какое магическое действие произведет на нее вблизи вид его мощной груди и мускулистых плеч.

— Что-нибудь еще?

Онемев от восхищения, она могла только покачать головой.

— Тогда иди ко мне.

Рут перешагнула через вытянутые ноги Брайана и встала над ним, сжимая коленями его бедра. Его пальцы скользнули по ее животу, коснулись чувствительной кожи у края трусиков…

— Я знал, что ты прекрасна, но…

Ее пальцы зарылись в его густые темные волосы, когда он накрыл ладонями сначала одну ее грудь, затем другую. Рут задыхалась, чувствуя, как ее щеки, шея и грудь заливаются краской — не стыдливым румянцем, а яростным жаром желания и страсти.

Она скользнула вбок и легла спиной на прохладную кожу дивана, раздвигая бедра в молчаливой просьбе. Брайан не замедлил отозваться. Мгновенно, без всякой предварительной ласки, он нырнул вниз, и его рот даже сквозь тонкую ткань трусиков безошибочно нашел ставший вдруг невероятно чувствительным комочек плоти.

Рут застонала и тут же, опасаясь, что он примет стон за возглас боли, быстро прошептала:

— Только не останавливайся!

— Ни за что — пока ты не попросишь пощады! — отозвался Брайан, на миг оторвавшись от своего упоительного занятия.

Она принимала его умелые ласки, запрокинув голову и закусив зубами нижнюю губу в попытке сдержать себя, до последнего растягивая наслаждение. Но напрасно. Битва была проиграна, не успев даже начаться. Рут полностью утратила контроль над собой. Ее тело выгибалось дугой, подчиняясь собственному ритму, и наконец, когда наслаждение стало слишком острым, милосердная тьма накрыла ее.

Она очнулась в объятиях Брайана, обессилевшая, влажная от пота и все еще дрожащая от пережитого экстаза.

— Вернулась на землю? — произнес голос у нее над головой.

— С седьмого неба, — слабо улыбнулась она.

— Вот и отлично, — отозвался Брайан, осторожно опуская Рут обратно на диван.

Затем он встал и направился к ширме, скрывающей дальний угол мастерской. За ширмой оказалась огромная двуспальная кровать. Брайан откинул покрывало и провел рукой по белоснежным накрахмаленным простыням. Вернувшись к Рут, он подхватил ее на руки, словно пушинку, и отнес на кровать. Рут, все еще слишком расслабленная, чтобы двигаться самой, блестящими глазами следила за тем, как он неторопливо снимает с себя оставшуюся одежду.

От вида его полностью обнаженного тела Рут снова охватило возбуждение. Брайан наклонился над ней, освобождая ее от трусиков, и она с готовностью приподняла бедра, помогая ему.

Пружины заскрипели под его тяжелым телом, когда он опустился на нее. Ее руки молниеносным движением взметнулись навстречу, обнимая его шею.

— Теперь ты моя, — прошептал Брайан ей на ухо, сопровождая свои слова плавным и мощным движением бедер.

— Да! — коротко и жарко выдохнула она.

Рут спала, свернувшись клубочком под боком у Брайана и прильнув к нему так доверчиво, как никогда — он был убежден в этом — не сделала бы наяву. В этом они были похожи.

Она лежала на боку, уютно подложив одну ладонь под щеку и обнимая другой рукой подушку. Солнечный свет, льющийся из окна, заливал золотом ее обнаженную кожу.

Осторожно, чтобы не потревожить ее сон, Брайан встал с кровати и поправил сбившееся одеяло так, чтобы оно укрыло Рут до пояса. Осторожно ступая, он собрал свою разбросанную одежду и направился в душ. На пороге ванной он ненадолго задержался, чтобы еще раз полюбоваться спящей женщиной, и эта картинка навсегда запечатлелась в его памяти.

Женщина, которая принадлежала ему.

Женщина, которая никогда не будет ему принадлежать.

Надо смотреть в глаза реальности, говорил себе Брайан, стоя под упругими ледяными струями. То, что произошло между ним и Рут, было чудесно, но это не должно повториться. Рут слишком хороша и слишком независима, чтобы с ней можно было закрутить легкий, ни к чему не обязывающий роман, а затем расстаться без сожалений, как он до сих пор поступал со всеми своими подружками. Рут заслуживает большего — но именно этого он не может ей дать. А значит, лучшее, что он может сделать, — это уйти, не оглядываясь и не оставляя места сожалениям. Уйти сейчас, пока стремление быть рядом с Рут не превратилось в постоянную потребность, пока можно притвориться, что произошедшее не более чем короткое приключение, то, что и искала Рут вчера в баре «Аполло».

Уйти сейчас. Или, по крайней мере, сегодня. Он должен быть в Лонгвью не позже шести вечера, так что впереди еще несколько часов.

Рут открыла глаза и лениво потянулась. Новый день начался, и снизу доносился разноголосый городской шум, под который она так любила просыпаться. Вторая половина кровати была пуста, но доносящийся из-за стены шум льющейся воды говорил о том, что Брайан еще здесь.

Брайан… Рут словно наяву видела перед собой его лицо: зеленые глаза, кажущиеся еще ярче в тени густых ресниц, четко очерченные губы, которые — она теперь знала это точно — могли быть такими нежными, мощная челюсть и упрямый подбородок с ямочкой посередине. Брайан был красив настоящей мужской красотой, и, верно, не одно женское сердце в его присутствии начинало биться сильнее.

Но недолгий брак Рут наложил глубокий отпечаток на ее душу и характер. Наученная горьким опытом, она теперь боялась любых проявлений интимности. После развода с Таффи Рут поклялась никогда больше не позволять себе эмоционально привязываться к мужчине. У нее слишком мало времени, чтобы тратить его на зализывание сердечных ран.

Но даже если бы ей вдруг захотелось серьезных отношений, было бы чистым безумием думать, что Брайан Стоунер разделит с ней это желание. Совсем скоро он официально получит место главного редактора «Нортуэст кантри», что автоматически сделает его одним из самых значительных и уважаемых лиц в городе. Вряд ли такой человек станет портить репутацию, связавшись с женщиной, у которой за плечами столь бурное прошлое, как у нее, Рут Остин.

Слишком бурное прошлое. До сих пор Рут нисколько не огорчало то, что думают о ней жители Лонгвью. Порой она даже гордилась этим, бросая вызов провинциальному консерватизму, который составлял основу морального кодекса ее земляков.

Сегодня она впервые пожалела об этом.

С каким наслаждением престарелые ханжи из кафе Салли втоптали бы Брайана в грязь, осмелься он показаться на людях с ней! Как торжествовал бы Рэнсом Уэлмен над поверженным соперником!

Нет, она не имеет никакого права разрушать жизнь Брайана. Сегодняшняя ночь была ошибкой. Даже дважды ошибкой, потому что ее собственное душевное спокойствие тоже оказалось под угрозой.

Как ей могло хотя бы на минуту прийти в голову, что можно отдать мужчине свое тело, оставив сердце равнодушным! Особенно если этот мужчина — Брайан Стоунер.

Эта ошибка должна быть исправлена здесь, в Сиэтле. Сегодня. Немедленно… Пока у нее есть силы противостоять соблазну повторить ее снова…

Шум воды в душе прекратился, и через минуту Брайан появился на пороге, вытирая полотенцем мокрые волосы. Он был босиком, в одних брюках, на обнаженном мускулистом торсе блестели капельки воды.

— Уже проснулась? — приветствовал он ее. — А я собирался подать тебе кофе в постель, прежде чем продолжить… Если ты не возражаешь, — добавил он, заметив странное выражение лица Рут.

О, безусловно, она не возражала бы ни против кофе, ни против продолжения — что бы Брайан под этом ни подразумевал. Если бы не была уверена, что ничего хорошего из этой затеи не выйдет.

— Я думаю, тебе лучше уйти, — негромко, но твердо произнесла Рут. — У меня сегодня слишком много дел.

Улыбка сбежала с лица Брайана, оно словно окаменело.

— Вот как, — произнес он. — Значит, ты со мной закончила и я могу убираться восвояси?

Рут удалось выдавить из себя беззаботный смешок.

— Да ладно тебе, Брайан! Мы оба прекрасно понимаем, что сегодняшняя ночь не более чем маленькое развлечение, которое никто из нас не собирается затягивать. Я даже не настаиваю на том, чтобы ты как-нибудь пригласил меня на чашечку кофе. Нам удалось ненадолго сбежать из Лонгвью, но теперь пора посмотреть в лицо реальности.

Брайан скрестил руки на груди и нахмурился.

— Вот, значит, как ты это называешь? Маленькое развлечение?

Даже теперь, сознавая, что должна немедленно выгнать Брайана из этой комнаты, пока это еще в ее силах, Рут тянула время, любуясь им. Брайан выглядел таким мужественным.

И таким разъяренным.

Она съежилась в постели, обхватив себя руками за плечи, чтобы защититься от грозы, которая была готова обрушиться на ее голову. Рут слишком устала от безобразных сцен, которые то и дело устраивал Таффи, чтобы быть готовой пережить еще одну, если Брайан не захочет уйти мирно.

— Я сказала только то, что ты сказал бы сам, если бы тебе позволило твое воспитание! — воскликнула она.

На его лице мелькнуло выражение удивления и боли. Он явно хотел что-то возразить, но сдержался и молча принялся одеваться.

Рут напряженно следила за ним.

Одевшись, Брайан вновь повернулся к ней.

— У меня такое ощущение, — произнес он, — что ты просто использовала меня. И не могу сказать, чтобы оно мне нравилось.

Рут протянула к нему руку, не то защищаясь, не то протестуя.

— Послушай, мы с тобой взрослые люди…

— Оставь это, — устало попросил он. — К твоему сведению, данный конкретный взрослый человек никогда не использовал женщин лишь для секса. Никогда.

— Неужели? — В голосе Рут звучало откровенное недоверие. — Не станешь же ты утверждать, что все те женщины, с которыми ты встречался…

— Хватит! — оборвал ее Брайан. — Наш разговор окончен. Надеюсь, у тебя хватит ума не пытаться провернуть это со мной еще раз. Поищи кого-нибудь другого для своих забав.

Он повернулся и пошел к двери. Взявшись за дверную ручку, он помедлил и, не оборачиваясь, произнес:

— Вчера вечером мне показалось, что ты особенная, не похожая на других. Что ты именно та женщина, которая мне нужна. — Его голос был полон горечи. — Видимо, я ошибся.

Рут нечего было ответить ему.

Дверь захлопнулась.

Только теперь она могла позволить себе роскошь заплакать.

4

Брайан оставил машину на обочине шоссе, не доезжая до города, и по узкой тропинке спустился к заливу. Он прекрасно знал, что на несколько миль в округе нет никакого жилья и он не рискует встретить никого, кроме, может быть, двух-трех случайных туристов. И действительно, несмотря на выходной день, пляж был безлюден.

Именно это и требовалось Брайану. В его груди бурлили ярость и обида. Никогда еще ни одна женщина не позволяла себе так обращаться с ним. Конечно, в его жизни случались и слезы, и бурные сцены, но Брайан Стоунер всегда сам решал, когда пора расстаться, будь то к взаимному удовлетворению или исключительно по его собственному желанию.

Ни одна из его подружек не смогла бы так спокойно и недвусмысленно указать ему на дверь в тот самый момент, когда он понял, что хочет остаться… Потому что ни одной из своих подружек он бы этого не позволил.

Что же случилось с ним сегодня? Брайан не знал, на кого больше сердит: на Рут — за то, что она хладнокровно использовала его, а затем вышвырнула вон, или на себя — за то, что не успел сделать этого первым.

Как он мог хотя бы на минуту предположить, что сможет стать для Рут Остин чем-то большим, чем просто одним из тех мужчин, которые, должно быть, нередко возникали в ее жизни, чтобы наутро так же внезапно исчезнуть из ее постели и из ее памяти! Даже если только половина тех историй, которые рассказывают о ее похождениях в школьные годы, правда, то и тогда легко догадаться, что Рут привыкла видеть в мужчинах просто источник бесплатного удовольствия. Ни для кого в Лонгвью это не являлось секретом, и меньше всего для Брайана, который по долгу работы был в курсе всех городских сплетен.

Почему же он чувствовал себя оскорбленным и обманутым?

Потому что — и это было самое ужасное — он по-прежнему желал эту женщину. Воспоминания об ее гибком теле и жадных губах сводили его с ума. Перед внутренним взором то и дело возникали картины, одна соблазнительнее другой.

Впервые в жизни Брайан оказался в роли отвергнутого любовника и теперь не знал, как вести себя.

Он огромными шагами мерил пустынный пляж, чувствуя все нарастающую необходимость дать какой-то выход владеющему им бешенству. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он, не раздеваясь, вошел в воду и поплыл, широко загребая руками.

Не успевшая прогреться за несколько теплых дней вода в конце концов несколько отрезвила его. Гнев сменился странной отрешенностью. Брайан перевернулся на спину и замер, раскинув руки и глядя в высокое голубое небо. Резкая боль в ноге заставила его чуть ли не сложиться пополам. Тут же он с головой ушел под воду, а затем снова появился на поверхности, фыркая и отплевываясь.

Болван! — выругал он себя. Нашел время открывать купальный сезон! Не хватало только утонуть здесь, как котенку. Замечательный финал сегодняшнего дня!

Злость придала Брайану сил справиться с болью, и он поплыл к берегу, помогая себе здоровой ногой и стараясь не обращать внимания на судорогу. Почти сразу же выяснилось, что намокшие ботинки тянут ко дну не хуже, чем чугунные якоря. Мысленно чертыхнувшись, Брайан снова нырнул, ухватил негнущимися пальцами скользкий каблук и рвал его до тех пор, пока не удалось снять ботинок. Избавившись с тем же трудом от второго, Брайан вздохнул с облегчением. Но праздновать победу было рано. Скоро от ледяной воды начало ломить суставы, окоченевшее тело неохотно повиновалось командам, а узкая полоска прибрежного песка словно и не приближалась.

Стиснув зубы, Брайан сосредоточил все свое внимание на том, чтобы заставлять руки двигаться ровно и размеренно. Раз, два, три… гребок, еще гребок. Он уже ничего не видел и не слышал, кроме звучащего в голове монотонного отсчета.

Наконец его колени коснулись дна. Подтягиваясь на онемевших от усталости руках, Брайан выполз на берег и кулем повалился на нагретый солнцем песок.

Он лежал довольно долго, наслаждаясь ощущением тепла и расслабленности. Воспоминание о сегодняшнем позоре никуда не исчезло, но теперь, побывав на волосок от смерти, Брайан начал смотреть на многие вещи по-другому. Гнев, боль и обида отступили на второй план перед захлестнувшей сердце волной благодарности каким-то неведомым высшим силам. Благодарности за возможность ощущать кожей жар солнечных лучей и ласковую прохладу ветра, чувствовать на языке вкус соленой воды, слышать невнятное бормотание океана. За патриархальную тишину широких улиц Лонгвью и за шумную суету Сиэтла. За безумную вчерашнюю ночь…

Почти умиротворенный, Брайан поднялся и побрел к машине, не обращая внимания на промокшую насквозь и испачканную песком одежду. Не задумываясь, забрался в салон, завел мотор и вырулил на шоссе, ведущее к Лонгвью.

Он возвращался домой.

Ярко-красный автомобильчик Рут вырулил на улицу, ведущую к ее дому, около девяти часов вечера той самой злополучной субботы. После ухода Брайана она была не в силах дольше оставаться в мастерской его кузена и несколько часов бродила по улицам Сиэтла, напрасно пытаясь вернуть себе вчерашнее ощущение свободы и покоя. Затем, поняв, что ничего другого ей не остается, села в машину и пустилась в долгий обратный путь в Лонгвью. Уик-энд был безвозвратно испорчен. И, как подозревала Рут, не только уик-энд.

С чемоданчиком в руке она поднялась на высокое крыльцо и отперла входную дверь. Первое, что ей бросилось в глаза, это несколько толстых конвертов на полу возле входа. Почтальону, должно быть, пришлось немало потрудиться, пропихивая их в узкую щель для писем. Рут поставила чемодан на пол, подхватила почту и прошла в гостиную, по пути нажав кнопку автоответчика.

— Привет, это Синди. Пожалуйста, позвони мне, как только появишься. Мне хочется знать, что… Короче, позвони мне.

Рут покачала головой. Синди совсем не обязательно знать о том, что произошло между ней и Брайаном.

— Привет, это снова я. Знаешь, я ни за что бы не стала делать этого — ты понимаешь, о чем я, — если бы не была уверена, что вы двое прямо-таки созданы друг для друга. Я просто попыталась ускорить процесс. Надеюсь, у меня получилось…

Что ж, процесс, как деликатно выразилась Синди, и впрямь оказался быстротечным. И пришел к логическому завершению меньше чем за сутки, хотя вряд ли Синди стремилась именно к такому результату.

Рут ни в чем не винила подругу. Ответственность за случившееся целиком лежала только на ней самой.

Новый голос на автоответчике привлек внимание Рут прежде, чем она погрузилась в глубины самобичевания.

— Мисс Остин, это Бастер Салливан, — сообщил незнакомый звучный баритон. — Надеюсь, вы уже получили уведомление об освобождении помещения. Будьте любезны сообщить мне, когда я могу вернуться и занять свою квартиру…

Он говорил что-то еще, но Рут уже не слушала, лихорадочно перебирая кучу почты на столе. Каталоги, проспекты, счета… а вот и оно. Дрожащими руками Рут вскрыла узкий белый конверт с канадским обратным адресом.

Внутри оказался официальный бланк, извещающий Рут о скором возвращении ее домовладельца и необходимости в тридцатидневный срок освободить квартиру.

Только этого ей не хватало! Рут обессиленно опустилась на пол, покрытый пушистым ковром, чувствуя, что почва уходит у нее из-под ног. Все внутри нее переворачивалось при мысли, что придется покинуть этот дом. Единственное место, которое она действительно могла назвать своим домом. В Сиэтле ей приходилось делить жилище с двумя другими танцовщицами. А выйдя замуж за Таффи, она переселилась в его крошечную квартирку, где вечно толклись знакомые, малознакомые, а порой и совсем незнакомые люди, которых ее муж с удовольствием приглашал в гости, не заботясь о том, что Рут приходится кормить всю эту ораву.

Дом на Виктория-роуд был целиком и полностью ее домом за тем крошечным исключением, что он ей не принадлежал. Арендная плата была исключительно низкой, что объяснялось дурной славой, которую дом имел в городе. Ходили слухи о целом ряде таинственных исчезновений его обитателей, произошедших около сорока лет назад, еще до рождения Рут. Неудивительно, что желающих поселиться здесь долго не находилось. Но Рут сочла, что дешевизна жилья полностью окупает предполагаемую опасность, а странные звуки, которые порой раздавались в нем по ночам, по ее мнению, придавали дому особую прелесть.

За без малого год, что Рут прожила на Виктория-роуд, она успела сменить выгоревшие и обветшавшие обои на стенах, отскоблить пол от копившейся десятилетиями грязи так, что он заблестел как новый, и выкрасить входную дверь в свой любимый ярко-синий цвет. Завершающим штрихом стали веселые полосатые половички, придающие интерьеру тот уютный вид, о котором она всегда мечтала.

И все это ей придется теперь отдать человеку, который уехал из города десять лет назад, даже не позаботившись о том, чтобы найти своему дому новых жильцов, а просто оставив ключи в агентстве по недвижимости. Человеку, которого ни капли не волновал тот факт, что все эти годы до появления Рут дом пустовал. Человеку, который, судя по всему, и без того неплохо устроился в Канаде. Разве это справедливо?

Рут легла на спину и раскинула руки, глядя в потолок. Она ужасно огорчилась и рассердилась. Переезд наверняка обойдется ей в кругленькую сумму, не говоря уже о том, что ни за что не удастся найти такое же удобное и дешевое жилье. Эти внезапные перемены были особенно некстати именно сейчас, когда все свободные деньги она вкладывала в обустройство нового помещения. Впрочем, Рут сомневалась, что требование домовладельца законно, и решила на всякий случай завтра же посоветоваться с адвокатом.

Она повернулась на бок и свернулась калачиком. Хорошо бы так и остаться лежать тут, подумалось ей. Похоже, пассивное сопротивление — это все, что ей остается. Когда Бастер Салливан вернется в город, он обнаружит ее скелет на полу посреди гостиной. И пусть это послужит ему уроком.

5

Держа в руке первую утреннюю чашку кофе, Брайан распахнул дверцу своего «лендровера» и поморщился от окутавшей его вдруг душной сырости. Вчерашнее приключение настолько утомило его, что, добравшись до дому, он бросил джип посреди двора, не позаботившись о том, чтобы высушить насквозь промокшее сиденье. Утреннее солнце уже успело хорошенько нагреть крышу машины, превратив салон в подобие турецкой бани.

Похоже, сегодня «лендроверу» придется отдохнуть, подумал Брайан. Да и его владельцу не мешает посидеть денек дома, благо сегодня воскресенье.

Осторожно поставив чашку на землю, он освободил ручной тормоз и, навалившись плечом на массивную стойку, покатил машину в гараж. Внутри стоял теплый, уютный полумрак, в котором сейчас тихо дремал старенький «форд» пятьдесят четвертого года выпуска. Еще мальчишкой, получив трепку, Брайан забирался на потертое кожаное сиденье и, скрытый от чужих глаз, в одиночестве переживал свои немудреные обиды.

Он любил смотреть, как отец возится с мотором, разбирая и вновь собирая его, задумчиво взвешивая в больших ладонях каждую деталь. «Форд» был любимой игрушкой отца. Даже сейчас, несмотря на солидный возраст, машина отлично слушалась руля.

Брайану казалось, что, если бы он сейчас мог поговорить с отцом, то все его сомнения и неприятности сами собой растаяли в воздухе, как дым отцовской трубки. Но старшие Стоунеры уже несколько лет назад, один за другим, покинули этот мир, предоставив сыну самому решать свои проблемы…

Едва Брайан переступил порог гостиной, как раздавшийся телефонный звонок заставил его недовольно нахмуриться. Ему было известно, что близкие и друзья, зная его любовь к уединению, не стали бы тревожить его по пустякам в выходной день. И звонок мог означать только то, что его желанию провести это воскресенье дома скорее всего не суждено сбыться.

— Мне тут звонил Пит Нордхауз, — сообщил ему Берт. — Сказал, что у тебя никто не берет трубку. Что-то случилось?

— Да нет, у меня все в порядке, — ответил ему Брайан. — Просто был в гараже и не слышал звонка. А зачем я понадобился Питу, не знаешь? — в свою очередь поинтересовался он.

— Он сегодня дежурит в участке и ждет, что ты составишь ему компанию. Вроде бы ты остался должен ему партию в шахматы. Я сказал, что постараюсь разыскать тебя и передать приглашение. Ты поедешь?

Как некстати, с тоской подумал Брайан. Жизнерадостный толстяк Пит Нордхауз считал его своим лучшим другом после вышедшей три года назад серии репортажей, посвященных расследованию запутанного дела об ограблении церковной ризницы. Пит, ставший главным героем публикаций, получил повышение и, естественно, преисполнился к Брайану глубочайшей благодарности. С тех пор он не упускал случая снова зазвать его в участок во время своего дежурства. Он мечтал, что рано или поздно ему снова представится возможность покрыть себя славой, и желал непременно иметь в этот момент рядом с собой своего летописца.

Обычно Брайан охотно навещал приятеля в свои свободные дни, но сегодня ему совсем не хотелось сидеть в душном полицейском участке, играть с Питом в шахматы и слушать его бородатые анекдоты.

— Я подумаю, — неопределенно ответил Брайан и хотел уже, попрощавшись, повесить трубку, как Берт вдруг произнес:

— Поезжай. Развеешься немного. А то ты сам не свой со вчерашнего дня. Хотел бы я знать, что с тобой случилось в Сиэтле.

— Ничего со мной не случилось, — буркнул Брайан. — Всю ночь проторчал в «Аполло» и поэтому не выспался. Вот и все.

— В «Аполло», значит? — хмыкнул Берт. — Должно быть, там сильно изменились порядки с тех пор, как я в последний раз выбирался в Сиэтл. Никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь возвращался оттуда мокрым с головы до ног и без ботинок.

— Берт… откуда тебе это известно?..

— Слухами, как говорится, земля полнится, — хмыкнул кузен и уже серьезнее продолжил: — Ладно, в конце концов это не мое дело. Только знай, что бы там ни думала Синди, здесь я не на ее стороне. По-моему, она слишком перегибает палку в своем стремлении сделать всех счастливыми. Хочешь, я поговорю с ней об этом?

— Да нет, не стоит, — ответил Брайан, смущенный неожиданной заботой Берта, и добавил: — Пожалуй, я все-таки навещу Пита, только придется взять отцовский «форд». Моя машина сегодня не на ходу.

— Вот и правильно, — одобрил его решение Берт. — Выше нос, братишка, все образуется.

В воскресенье утром первые рассветные лучи, заглянувшие в спальню Рут, застали ее бодрствующей. Она почти всю ночь провертелась в постели, лишь ненадолго забываясь беспокойным сном и тут же проваливаясь в один и тот же навязчивый кошмар. Ей снилось, что она снова школьница и ей предстоит экзамен по физике. Рут понимала, что это просто реакция организма на стресс, но понимание не облегчало ситуации, так что утром она поднялась с тяжелой головой и опухшими глазами.

За первой утренней чашкой кофе Рут подумывала о том, чтобы позвонить мистеру Салливану и попросить его ненадолго отложить свое возвращение в Лонгвью. Но уже после второй чашки оставила эту мысль, придя к заключению, что не стоит пытаться отсрочить неизбежное. Месяцем раньше или месяцем позже — все равно ей придется начинать строить свою жизнь на новом месте. Уже в который раз.

В семь часов она приступила к ежедневной гимнастике, которая на этот раз не доставила ей ни малейшего удовольствия, потом выпила стакан йогурта и сгрызла зачерствевший рогалик. В половине девятого натянула старые, протертые почти до дыр джинсы и застиранную футболку и отправилась инспектировать ремонтные работы в своем спортивно-танцевальном клубе, носящем самонадеянное название «Леди Совершенство».

Рабочие, менявшие водопроводные трубы в душевых, имели отвратительную привычку оставлять после себя на полу кучи окаменевшего цемента. И Рут заранее предвкушала возможность выплеснуть накопившуюся агрессию, наводя в помещении порядок. Колотить ломом по отвратительной серой застывшей массе, представляя на ее месте коварного мистера Салливана, — это удовольствие вполне может заменить визит к психоаналитику. И между прочим, обойдется гораздо дешевле.

Расстояние от дома до клуба — около мили по городским улицам — Рут обычно преодолевала бегом, чтобы размяться перед занятиями и привести мысли в порядок. Вот и сегодня, пока ноги сами несли ее знакомым маршрутом, она, чтобы окончательно не пасть духом, перечисляла в уме все положительные моменты, числящиеся в ее активе.

Во-первых, у нее есть друзья.

По крайней мере одна настоящая, верная подруга, готовая что угодно сделать ради нее… Или ради того, что, по мнению Синди, пойдет ей на благо. Скажем, вовремя подстроенная встреча с Брайаном.

Во-вторых, у нее есть здоровье.

Это очень важно, учитывая ее профессию. Однако если вспомнить сказанное подругой по поводу ее внешнего вида да еще прибавить к этому сегодняшнюю бессонницу… Впрочем, и с психическим здоровьем дело обстоит не лучше, потому что то, что произошло у нее с Брайаном, было чистейшим безумием.

И наконец у нее есть работа.

При этой мысли Рут улыбнулась. Она действительно любила свою работу и гордилась ею — факт, который немало удивил бы тех, кто знал ее по школе. Рут никогда не числилась в отличницах, даже хорошей ученицей ее никто бы не назвал, и это притом, что она отнюдь не отличалась леностью или глупостью. Вспоминая школьные годы, она признавалась себе, что большую часть их потратила на то, чтобы доказать всем, а в особенности учителям, что она, Рут Остин, — отдельная самостоятельная личность, не имеющая ничего общего со своими благополучными и преуспевающими старшими братьями Тедом и Грегори.

И все-таки она сумела добиться успеха в жизни назло многочисленным пророчествам, сулившим ей в лучшем случае карьеру официантки в придорожной забегаловке. Иногда, оглядываясь назад, Рут удивлялась тому гигантскому расстоянию, которое отделяло мисс Остин, владелицу клуба «Леди Совершенство», от дерзкой и упрямой девчонки по прозвищу Та еще штучка.

Добравшись до трехэтажного кирпичного здания на Вашингтон-стрит, где она снимала помещение, Рут скользнула взглядом по вывеске своего клуба, отметив, что не мешало бы протереть ее от пыли. И тут ее внимание привлекли мокрые и грязные отпечатки ног, украшавшие дорожку и ступени перед входной дверью.

Сначала Рут подумала, что здесь побывала еще одна ранняя птичка, Джилл Бакли, хозяйка машинописного бюро, которое находилось на втором этаже, прямо над будущим залом для игры в сквош. Но следы на дорожке были слишком большими, чтобы принадлежать миниатюрной Джилл или кому-нибудь из ее вечно хихикающих девочек. К тому же никакая сила не могла бы заставить Джилл открыть свое бюро в воскресенье, да еще в такую рань.

Рут вытащила из кармана ключи и поднялась по ступенькам, ощущая, как ее желудок сжимается от дурного предчувствия.

Из холла следы вели к помещениям ее клуба, дверь в которые была приоткрыта, и из-под нее змеились ручейки неприятно пахнущей горячей воды.

Самым разумным было бы вернуться на улицу и позвать кого-нибудь на помощь, но Рут сейчас оказалась не в состоянии принимать разумные решения. Держась за дверной косяк, она перешагнула через лужу у порога и двинулась в глубь помещения.

— Проклятье!

Мутный поток вытекал из душевой, где еще не был закончен ремонт. От горячей воды доски пола в коридоре покоробились и стали скользкими, так что Рут приходилось двигаться с осторожностью. Добравшись до душевой, Рут убедилась, что причиной потопа стала не лопнувшая труба, как она полагала. Все краны были открыты, и из них хлестала вода, размывая свежую штукатурку и увлекая за собой ручейки белой краски из опрокинутых банок. Перевернутые ящики с плиткой и разбросанные повсюду осколки кафеля довершали картину всеобщего разгрома.

Рут решительно шагнула вперед, сразу оказавшись по щиколотку в воде, достаточно горячей, чтобы причинить неудобство и даже боль, но неспособной вызвать серьезные ожоги. Поспешно завернув краны, Рут вернулась в коридор, где избавилась от размокших кроссовок. Шлепая босыми ногами по влажному полу, она добралась до стоящего в приемной кресла и уселась в него, чтобы перевести дух.

Усталым взглядом она окинула свои владения, пытаясь на глаз определить размер причиненного ущерба. Слава Богу, основная масса воды задержалась в душевой, вместо того чтобы вытечь на улицу. И слава Богу, что порог, отделяющий вход в оба зала — старый и новый — от коридора, был достаточно высокий, чтобы не пропустить воду внутрь. Похоже, всерьез пострадала только небольшая кладовая, находящаяся рядом с раздевалкой. В ней Рут и Пэтси хранили личные вещи и необходимый инвентарь. Под дверью кладовой была довольно широкая щель, и не приходилось сомневаться, что туда натекло немало воды.

Рут вздохнула и, встав с кресла, направилась в кладовую, чтобы проверить свои опасения.

— Ничего-ничего, — бормотала она себе под нос. — Мы только посмотрим, что тут творится, и сейчас же уберемся отсюда. Да, именно так мы и поступим.

Но ее голосу явно не хватало убежденности. И, несмотря на оптимистичное «мы», Рут никогда еще не чувствовала себя такой одинокой.

Увиденное в кладовой не прибавило ей бодрости. Чья-то злая рука сбросила все с полок, так что посреди комнатки образовалась огромная залитая водой куча, и водрузила на вершине ее открытую банку с краской. Большая часть вещей безнадежно погибла, а оставшиеся требовали серьезного ремонта.

Потрясенная бессмысленностью учиненного погрома Рут резко повернулась и выскочила из кладовой. Почти сразу же ее левая нога заскользила по влажным доскам пола. Рут взмахнула руками, изогнулась всем телом, стараясь сохранить равновесие, но не удержалась и со всего размаху грохнулась на пол. На мгновение у нее перехватило дыхание, а затем левое бедро и оба локтя пронзила острая, ослепляющая боль. Только бы не перелом, мелькнула мысль. Через неделю в городе появятся первые туристы, и она должна быть в форме, чтобы вести занятия. Если она пропустит летний сезон в этом году, вряд ли ей удастся дотянуть до следующего, потому что среди жителей Лонгвью невозможно набрать достаточное число клиентов, чтобы удержаться на плаву.

Рут осторожно пошевелилась. К огромному облегчению, руки и ноги по-прежнему слушались ее, следовательно, она отделалась ушибами. Рут перевернулась на живот и застонала от боли. Даже не глядя, она могла сказать, что локти разбиты в кровь, а на бедре наливается огромный багровый кровоподтек.

На ее глазах выступили слезы боли и обиды. Кому, ну кому могло понадобиться с такой нарочитой жестокостью уничтожать то, что она создавала в течение нескольких лет?

Пожалуй, здесь срочно требовалось вмешательство полиции. Это значило, что ей придется добраться до телефона. Всхлипывая, Рут поползла обратно по направлению к приемной. Каждое движение требовало от нее титанических усилий, и, тем не менее, она уже почти добралась до кресла, когда неожиданно пришедшая в голову мысль заставила ее остановиться. Таффи. Это сделал он. Случившееся в клубе могло быть только выходкой злобного, избалованного ребенка, каким Таффи был в детстве и оставался до сих пор. Такая месть вполне в его духе.

Таффи, который мог прийти домой, благоухая чужими духами и со следами губной помады на воротнике, и нагло врать жене в глаза, что играл в гольф с друзьями, а потом принимать оскорбленный вид, когда выяснялось, что Рут ему не верит.

Она была так счастлива, когда ей удалось наконец избавиться от него, и вот он снова оказался на ее пути. Что-то подсказывало Рут, что и этот раз будет не последним.

— Чтоб ты сгорел в аду, Таффи Глоссоп, — пробормотала она, снимая телефонную трубку.

6

Пит Нордхауз встретил Брайана на пороге участка.

— Прости, дружище, — сказал он вместо приветствия, — но шахматы пока отменяются. Я еду на вызов. Хочешь прокатиться со мной? Или главный редактор «Кантри» слишком важная птица для дешевой репортерской работы?

— Я еще не главный редактор «Кантри», — напомнил Брайан, усаживаясь вслед за другом в полицейскую машину. — И очень может быть, что мне опять придется зарабатывать себе на хлеб этой, как ты выражаешься, дешевой репортерской работой. Так что валяй рассказывай, что случилось.

— Поступил звонок с Вашингтон-стрит. Похоже, кто-то вломился в спортивный клуб Рут Остин…

Пит продолжал еще что-то говорить, воодушевленный возможностью снова увидеть свое имя на газетной полосе, но Брайан уже не слушал его.

Клуб Рут Остин. То самое место, где Брайану меньше всего хотелось сейчас оказаться. Он с трудом подавил искушение выскочить из машины. Остановило только данное вчера самому себе обещание вычеркнуть из своей жизни безумную ночь, проведенную с Рут, и особенно следующее за этой ночью утро.

В конце концов он профессионал, и то, что он сказал Питу по поводу репортерской работы, было не совсем уж неправдой… И еще тебе очень хочется увидеть ее снова, шепнул ехидный внутренний голос.

Пит остановил машину у входа в клуб. Брайан направился вслед за ним, с любопытством поглядывая по сторонам. В разгар туристического сезона возле подобных заведений постоянно ошиваются скучающие молодые люди в надежде завести знакомство с выходящими после занятий девушками. Поэтому большинство жителей Лонгвью, оказавшись по какой-то своей надобности возле клуба «Леди Совершенство» — или любого другого «притона разврата», — спешили перейти на другую сторону улицы, всем своим видом демонстрируя, что не имеют никакого отношения к подобным бездельникам. В глубине души Брайан презирал все эти уловки и все же, проходя по Вашингтон-стрит, каждый раз старался поменьше крутить головой.

Но сегодня совсем другое дело. Сегодня он находился здесь по долгу службы и должен был быть особенно внимательным, чтобы ничего не пропустить.

Поморщившись при виде грязных подтеков на лестнице, он поспешил догнать Пита, который уже стучал в запертую входную дверь.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла Рут, босая, в подвернутых до колен джинсах, украшенных влажными беловатыми разводами. Короткая спортивная майка — единственный сухой предмет туалета, который ей удалось отыскать, — оставляла открытой полоску золотистой кожи на животе… Кожи, которая, как Брайан помнил, чуть заметно пахла ванилью.

Он попытался сосредоточить внимание на чем-нибудь еще, но не мог отвести взгляда от ее обнаженного живота.

Рут тем временем поздоровалась с Питом, а затем мотнула головой в сторону Брайана.

— А он что здесь делает?

— Криминальная хроника, — не моргнув глазом заявил Пит и, заметив, что Рут по-прежнему загораживает вход в помещение, спросил: — Вы позволите нам войти?

— Да, конечно, — спохватилась Рут, отступая в сторону. — Только осторожно: здесь очень скользко.

— Скользко? — Брайан вдруг осознал, что, заглядевшись на Рут, совершенно не обратил внимания на то, что творится в помещении. Это уже не лезло ни в какие ворота. Многолетний опыт журналистской работы спасовал перед голым животом очаровательной блондинки.

Брайан прошел в приемную и вытащил блокнот. Рут следила за ним, уперев руки в бока.

— Сколько сотрудников в вашей газете? — спросила она вдруг.

— Около двадцати, — удивленно ответил Брайан.

— Неужели нельзя было прислать кого-нибудь другого?

— Послушайте, мэм, — вмешался Пит, — мистер Стоунер находился в участке, когда поступил вызов. Так что вам придется иметь дело с ним. Лучше расскажите нам, что здесь произошло.

— Я пришла сюда около часа назад, — начала Рут, демонстративно не глядя на Брайана. — Дверь была открыта. Я вошла и увидела, что весь пол залит водой. Кто-то отвернул до отказа краны в душевых и испортил вещи в кладовке.

Брайану показалось, что он ослышался.

— Вы хотите сказать, что просто вошли сюда? — недоверчиво переспросил он. — Одна?

— Поверьте мне, офицер, — покачала головой Рут, по-прежнему обращаясь исключительно к Питу, — тот, кто это сделал, давно ушел отсюда. Он не из тех, кто может надолго сосредоточиться на одном занятии.

— Откуда вам это известно? — снова не выдержал Брайан.

Рут наконец взглянула на него, взглянула уничижительно, словно была неприятно удивлена его неспособностью понять очевидное, и произнесла:

— Потому что это сделал Таффи.

— Таффи? — подозрительно прищурился Пит. — Кто такой этот Таффи?

— Таффи Глоссоп, — объяснила Рут. — Мой бывший муж.

— Почему вы думаете, что это был именно он? Вы видели его?

— Нет. Просто на прошлой неделе мы крупно поссорились с ним здесь, в клубе, незадолго до того, как я уехала.

— Куда? — рассеянно спросил Брайан, разглядывая лужу посреди коридора.

— В Сиэтл.

Теперь Рут смотрела на него в упор, и Брайан сразу же пожалел, что вообще задал этот вопрос.

— Ну да, — промямлил он. — Конечно. Наступила неловкая пауза. Брайан отвел глаза и тут же наткнулся взглядом на висящую на стене фотографию Рут в более чем откровенном купальном костюме. Это зрелище пробудило в нем такие яркие воспоминания, что на щеках у него выступила краска.

Он поспешил напомнить себе, что случившееся в мастерской Берта в ночь с пятницы на субботу было не более чем сексом. Пусть даже самым невероятным сексом в его жизни, но все же вещью, не имеющей серьезного значения. И неважно, что Рут все еще продолжает волновать его. Он не собирается навязывать себя женщине, которая не считает нужным придерживаться в отношении него даже самых элементарных правил вежливости.

— Вы собираетесь снимать отпечатки пальцев или что-нибудь в этом роде?

Рут снова обращалась к Питу, но теперь Брайану удалось уловить легкую дрожь в ее голосе. Она как-то вся съежилась и обхватила себя руками за плечи. У нее был такой потерянный вид, что стена льда, которой Брайан старательно окружал свое сердце, дала трещину.

— Я вызову экспертов, — сказал Пит. — А пока расскажите еще раз с самого начала, что вы увидели, когда пришли сюда.

Рут повторила свою историю, старательно припоминая все подробности. В завершение она открыла дверь кладовой и продемонстрировала мужчинам отвратительную кучу на полу.

— Это точно был Таффи, — заключила она. — Готова поставить свой последний доллар, что это он. Если, конечно, этот доллар у меня останется после того, как я возмещу ущерб. Вы ведь арестуете его, офицер?

Ее вопрос, обращенный к Питу, больше походил на требование.

— Если я буду арестовывать людей на основании обвинений, которые выдвигают их жены, особенно бывшие жены, — проворчал Пит, — мне придется засадить за решетку полгорода.

— Хотите сказать, что я все это выдумала? — ощетинилась Рут. — Может, я и погром устроила сама, чтобы досадить Таффи?

— Следствие покажет, — флегматично ответил Пит и обратился к Брайану: — Теперь можешь поговорить с мисс Остин, а я пока спущусь к машине, чтобы вызвать экспертов по рации. Не забудь сделать для меня потом копию твоих записей. И ничего здесь не трогайте.

Брайан проводил Пита взглядом и повернулся к Рут.

Она стояла перед ним взъерошенная, красная от гнева. И Брайан испытал мгновенное чувство жалости. В глубине души он был целиком на ее стороне. В таком маленьком городке, как Лонгвью, все становится известным очень быстро, а Таффи никогда не делал секрета из своих похождений.

— Из-за чего вы поссорились? — спросил Брайан своим самым лучшим репортерским голосом.

Рут пожала плечами.

— Он хотел денег. Как обычно. Вообще-то, я никогда ничего не даю ему, но он все равно то и дело приходит требовать их.

— Может, кто-то еще имел причины быть сердитым на вас? — продолжал Брайан. — Кто-то из ваших клиентов, например? Или рабочие, которые ремонтируют помещения…

Рут с сомнением покосилась на него.

— Не думаю, чтобы я обидела кого-нибудь настолько сильно, чтобы он захотел отомстить мне таким образом, — неуверенно произнесла она. — Клиентов у меня сейчас нет. Мы собираемся открыться к началу сезона. А что касается рабочих, то здесь все в полном порядке. Я сама помогаю им в свободное время, и вряд ли у них есть причины жаловаться. Это наверняка Таффи, больше некому.

— Полиция обязательно проверит ваши подозрения, — невозмутимо произнес Брайан. — А вы все-таки постарайтесь припомнить кого-нибудь еще. Может быть, у вас были неприятности с другими мужчинами. Вы ведь, наверное, встречаетесь с кем-нибудь еще?

— С кем, по-вашему, я должна встречаться? — ледяным тоном осведомилась Рут. — С местной баскетбольной командой? Вынуждена разочаровать вас, сэр.

— Я просто задал вопрос.

— Ах вот как? — Рут шагнула к нему так стремительно, что он отшатнулся. — Тогда заруби себе на носу: я ни за что не провела бы вечер с тобой в пятницу, если бы у меня был кто-то еще. С тех пор как мы разошлись с Таффи, в моей жизни не было ни одного мужчины! Ни одного, понятно? Разумеется, если не считать тебя. Можешь так и написать в своей газете. Чего же ты ждешь? Твой приятель-полицейский, похоже, очень рассчитывает на полную запись нашего разговора.

Брайан стиснул зубы. Ему стоило немалого труда сохранять хотя бы видимое хладнокровие.

— Послушай, Рут, моя работа — задавать вопросы, но я пока сам решаю, какие из ответов стоит записывать.

— Ну еще бы! — воскликнула она. — Вряд ли ты захочешь сообщить всем желающим, что после того, что случилось в Сиэтле, у тебя тоже могут быть веские причины злиться на меня. Вчера утром ты был просто в бешенстве. Скажи, это все часом не твоя маленькая месть? — Она обвела рукой разгромленное помещение.

Брайан не успел придумать достойного ответа, как вернулся Пит.

— Эксперты будут через полчаса, — сообщил он. — Вы, мисс, останьтесь пока здесь. Нам придется сделать несколько фотографий.

— На здоровье, — буркнула Рут и уселась в кресло спиной к Брайану.

— Ты тоже подождешь? — спросил его Пит.

— Нет, я, пожалуй, пойду, — сухо ответил Брайан. — Не думаю, что здесь найдется достаточно интересный материал для статьи. Я позвоню тебе позже, — добавил он, хлопнув обескураженного приятеля по плечу в знак прощания, и вышел на улицу.

Отцовский «форд» остался стоять у полицейского участка, так что Брайан засунул руки в карманы и двинулся по улице пешком, погруженный в свои мрачные мысли. Определенно, ему не нужно было сегодня выходить из дому. Почему он только послушался Берта? И зачем потащился вместе с Питом в этот проклятый клуб?

Но, как говорится, нет худа без добра. Он получил еще один хороший повод держаться подальше от Рут Остин.

7

Через два дня после злополучного воскресенья Рут пребывала в еще менее радужном настроении. Агент оценил нанесенный неизвестным злоумышленником ущерб в такую смехотворную сумму, что Рут чуть было не поддалась искушению швырнуть эти деньги в лицо вежливому седовласому представителю страховой компании. В последний момент она все-таки решила, что находится не в том положении, чтобы позволить себе быть гордой, и удовольствовалась тем, что с шумом захлопнула за собой дверь.

А теперь она сидела в крошечной конторе своего адвоката и с тоской смотрела на его совсем молодое, растерянное лицо.

— Видите ли, мисс Остин, — объяснял тот, — уведомление о вашем выселении составлено по всей форме и юридически грамотно. Нам просто не за что ухватиться, чтобы опротестовать его в суде. Насколько я понимаю, вы ведь не заключали долгосрочного договора аренды, просто платили помесячно?

Рут с мрачным видом кивнула.

— Ну вот видите, — обрадовался адвокат, — значит, вашему домовладельцу достаточно предупредить вас за месяц. Так что все по закону.

— Есть еще плохие новости? — поинтересовалась Рут.

— Ну… мне очень жаль, что я ничем не смог вам помочь, мисс Остин… И знаете что, раз уж так вышло, можете заплатить только половину моего обычного гонорара за консультацию!

Рут вышла на улицу и побрела по направлению к Вашингтон-стрит. Могло быть и хуже, упрямо твердила она себе. Но могущественное заклинание сегодня не срабатывало: настроение не улучшалось ни на йоту.

Могло быть и хуже… Если так пойдет дальше, эти слова можно будет выбить на ее могильном камне. И словно в подтверждение этому, не успела она пройти и половины пути, как нос к носу столкнулась с Таффи.

— Рут, малышка! — просиял тот. — Как я рад тебя видеть!

— Не могу сказать того же о себе, — огрызнулась Рут. — И не называй меня малышкой.

— Хорошо, малышка! — согласился Таффи, ловко подхватывая ее под руку.

Она решительно отстранилась, освобождаясь. Таффи рассмеялся, сверкнув белоснежными зубами. Но это не подействовало на Рут, которая прекрасно помнила, в какую сумму обошлась ему — точнее, ей — его голливудская улыбка. К сожалению, выяснилось это слишком поздно, когда, открыв шкатулку, где хранились деньги, предназначенные для оплаты аренды клуба, Рут обнаружила ее пустой. Ей тогда пришлось здорово покрутиться и потом почти полгода работать как проклятой, чтобы выплатить банку проценты по закладной.

— Чего ты хочешь от меня на сей раз? — сухо осведомилась она.

— Почему ты думаешь, что я чего-то хочу? Могу я просто подойти поболтать со своей бывшей женой?

— Ты — не можешь. Поэтому быстро говори, что тебе нужно, и уходи.

— Фу, как грубо! — насмешливо покачал головой Таффи. — Вообще-то, я хотел поинтересоваться, что ты делала в этой паршивой адвокатской конторе? У тебя неприятности в клубе?

Рут резко повернулась к нему.

— Откуда ты знаешь? — требовательно спросила она.

— Все только об этом и говорят, — уклончиво ответил Таффи, избегая взгляда Рут. — Ну, давай, малышка, выкладывай, что случилось, — предложил он. — Может, я смогу чем-то помочь тебе?

— Сможешь, — ответила Рут. — Если немедленно избавишь меня от своего общества, и желательно навсегда.

— Ты несправедлива ко мне. А ведь я предупреждал тебя, когда ты затевала собственное дело, что ничем хорошим это не кончится.

Разумеется, он предупреждал ее. Однако это вовсе не значило, что он был готов разделить с ней все тяготы создания нового бизнеса на двоих. Таффи прилагал неимоверные усилия, чтобы отговорить Рут от затеи с клубом, потому что это требовало вложения всех имеющихся у нее денег. Денег, которым Таффи рассчитывал найти более приятное применение.

— Убирайся вон, Таффи!

— Разреши мне хотя бы угостить тебя завтраком, — продолжал он, словно не слыша ее. — Яичница с беконом и жареными помидорами, как ты любишь. Мы можем прекрасно провести время. У меня наклевывается одна грандиозная сделка, так что мы можем позволить себе немного покутить.

Он протянул руку к ее лицу. Рут знала, что он собирается дружески ущипнуть ее за щеку, как это делал обычно. Раньше она находила этот жест невероятно возбуждающим, но теперь он вызывал у нее отвращение. Она уклонилась и, ухватив Таффи за запястье, заставила опустить руку.

— Неужели тебе еще не понятно: нет больше никакого «мы»! Есть ты, и есть я. И твоя грандиозная сделка интересует меня так же мало, как завтрак в твоем обществе. Так что, если не хочешь, чтобы я врезала по твоей смазливой физиономии, лучше оставь меня в покое!

Должно быть, выражение ее лица было достаточно угрожающим, потому что Таффи быстро отступил в сторону, с преувеличенно озабоченным видом взглянул на часы и, словно вспомнив о чем-то важном, хлопнул себя по лбу.

— Совсем забыл, что мне нужно быть в другом месте. Так что я побегу. До встречи, малышка! — И он исчез за ближайшим поворотом.

Если бы Рут не была такой усталой, она непременно проверила бы, насколько быстро Таффи умеет бегать. Но сегодня она была не готова к таким подвигам. Так что ей оставалось только продолжать свой путь.

Могло быть и хуже, повторяла она, и на сей раз это утверждение действительно имело смысл. Ведь она могла бы до сих пор быть замужем за Таффи!

У запертой двери клуба маялась Пэтси с большим свертком под мышкой.

— Тащишься как черепаха, — приветствовала она подругу. — Еще немного, и меня бы тут хватил солнечный удар.

— Извини, — пробормотала Рут, шаря по карманам в поисках ключей. — У меня каждый день сплошные неприятности, начиная с прошлых выходных.

— Вляпалась в какую-то историю в Сиэтле? — понимающе спросила Пэтси.

Забавно, но на сей раз слово «Сиэтл» вызвало у Рут воспоминание не о четырех прожитых там годах, а об одной-единственной ночи. Ночи, которую она провела с Брайаном.

Рут потрясла головой, отгоняя вновь и вновь повторяющееся навязчивое видение о том, как Брайан берет ее на руки и нежно опускает на кровать. Ключи выскользнули из ее руки и упали на землю.

— Нет, с Сиэтлом все в порядке, — отозвалась она, наклоняясь, чтобы подобрать их.

Это не было откровенной ложью. С Сиэтлом действительно все было в порядке, не в порядке была сама Рут.

Отпирая дверь, она заговорила о единственном событии прошедшей недели, которое могла обсуждать с Пэтси.

— В воскресенье кто-то вломился сюда и перевернул все вверх дном, — сказала она.

— О Боже! — ахнула Пэтси. — Но что можно украсть в нашем клубе?

— Мое ощущение безопасности, — вздохнула Рут, входя в помещение и показывая Пэтси на покоробившиеся доски пола. — Боюсь, что ты можешь навсегда попрощаться с вещами, которые хранились в кладовой. Не думаю, что их можно будет спасти.

— Ну, это не самое страшное, — легкомысленно махнула рукой Пэтси. — Между прочим, если помнишь, твои лучшие платья были в чистке и я только сегодня забрала их. — Тут она потрясла свертком и, оглядевшись по сторонам, поинтересовалась: — Как думаешь, кто это сделал?

— Я почти не сомневаюсь, что Таффи, — сказала Рут. — Хотя полиция, кажется, не разделяет моей уверенности.

— Твой бывший? — уточнила Пэтси. — Что ж, это имеет смысл. Я хочу сказать, что от него можно ожидать подобной гадости. Где, интересно, были твои глаза, когда ты выходила за него замуж?

— Полагаю, я делала это на ощупь, — невесело улыбнулась Рут. — Он казался таким душкой… В любом случае, — заключила она, выдвигая ящик стола и шаря в нем в поисках своих записей, — с сегодняшнего дня я объявляю наш клуб зоной, свободной от мужского присутствия.

— Я обеими руками — за, — отозвалась Пэтси.

Рут выдвинула второй ящик, но толстой тетради, в которую она записывала адреса клиенток и часы занятий, не оказалось и там. Рут постаралась вспомнить, не уносила ли тетрадь домой, но в голову ничего не приходило. Начиная понемногу беспокоиться, она подошла к журнальному столику, стоящему рядом с креслом для посетителей, и принялась рыться в ворохе лежащих на нем газет и журналов. Тетрадь как в воду канула. Более того, Рут совершенно отчетливо вспомнила, что в прошлый четверг, перед отъездом в Сиэтл, она привела в порядок записи и уничтожила все ненужные бумажки.

Спокойно, сказала она себе. Тетрадь должна быть где-то здесь. Зачем бы кому-то понадобилось уносить ее отсюда?

Ответ пришел сам собой. Для того чтобы добавить еще немного к куче твоих проблем, дорогая.

— Побудь немного в приемной, — попросила ее Пэтси. — Миссис Хьюстон собирается прислать ко мне свою дочь, потому что с тех пор, как она попыталась сесть кому-то на колени на вечеринке у Боттсов, никто не хочет иметь с ней дело. Говорят, тот бедняга три недели провалялся в постели после потрясения, так что мне нужно пойти в свою комнату и там хорошенько посмеяться, а то, боюсь, мне не удастся сохранить достаточно серьезное лицо, когда я буду учить эту бегемотиху крутить хула-хуп и прыгать через скакалку.

— Хорошо, — рассеянно отозвалась Рут, машинально продолжая выдвигать и задвигать ящики стола.

Потеря тетради грозила стать действительно серьезной проблемой. Некоторые клиентки платили ей авансом, но большинство предпочитали оплачивать каждое занятие отдельно, а кое-кто тянул с оплатой до тех пор, пока Рут не начинала грозить им отлучением от клуба. Без своей тетради она ни за что бы не вспомнила, кто уже заплатил ей, а кто и сколько остался должен, так что ей пришлось бы полагаться на честность своих клиенток. А это означало, что она наверняка получит меньше денег, чем планировала.

Тщетно обыскав еще раз приемную, Рут выдвинула последнее отчаянное предположение, что тетрадь могла завалиться за батарею отопления, и тут же полезла под стол, чтобы проверить это. Стук двери и тяжелые шаги в коридоре сказали ей, что она не одна.

— Это вы, мисс Хьюстон? — крикнула она, не разгибаясь. — Пэтси сейчас выйдет. Вы можете пока переодеться. Раздевалка налево по коридору. Если вы забыли захватить купальник или тапочки, Пэтси подберет вам что-нибудь.

— Спасибо, — отозвался звучный мужской голос, совсем не похожий на обычное повизгивание избалованной дочурки Хьюстонов. — Но мне придется отклонить ваше любезное предложение.

Брайан! Рут выпрямилась так резко, что стукнулась макушкой о крышку стола и чуть не прикусила язык. Двигаясь с уже большей осторожностью, она задом выбралась из-под стола и свирепо уставилась на стоящего посреди приемной мужчину.

— Купальник и тапочки не слишком согласуются с образом настоящего мачо, — продолжал Брайан, скорчив свирепую гримасу, так что Рут не удержалась и хихикнула. — Нам нужно поговорить, — продолжил он уже серьезно. — Это по поводу твоего бывшего мужа.

Поговорить? Против этого у Рут не было никаких возражений. Из всех совместных занятий, которые она могла бы предложить Брайану, разговоры являлись самым безопасным для ее и так уже пострадавшего сердца.

— А что с моим бывшим мужем? — спросила она.

— Полицейские беседовали с ним. Я пытался дозвониться до тебя вчера вечером, но ни дома, ни здесь никто не брал трубку.

— Я отключила телефон. Моя норма плохих новостей на этот месяц уже выполнена.

— К сожалению, у твоего мужа алиби. Он был с женщиной.

— Ну разумеется, — кивнула Рут. — А полиции не пришло в голову, что в этом городе полно дурочек, готовых ради него соврать что угодно?

— Они обязательно постараются проверить это. — Брайан сморщился, словно проглотил горькое лекарство. — Я хочу задать тебе один вопрос… Если ты обещаешь, что не вцепишься мне в горло.

Рут задумчиво смотрела на него, словно прикидывая, как поступить. Репутация Той еще штучки, с которой она все последние годы боролась так же упорно, как раньше старалась ее поддержать, сделала ее образ в глазах Брайана гораздо менее привлекательным, чем он мог бы быть. К сожалению, с некоторых пор именно его мнение действительно что-то значило для нее. Ей очень хотелось, чтобы Брайан понял: она наконец выросла и сильно изменилась со школьных времен. Пусть она не вправе даже мечтать о какой бы то ни было близости с ним, но рассчитывать на его уважение может вполне…

— Так что ты скажешь мне, Рут? Я могу задать свой вопрос?

— Сначала ответь, какой у тебя интерес в этом деле. Судя по тому, что в твоей газете не появилось ни слова о разгроме в «Леди Совершенство», это слишком мелкая тема для тебя. Или ты просто собираешь материал?

— Газета здесь ни при чем, — покачал головой Брайан. — Не забывай, я тоже отчасти замешан в этом. Как ты справедливо заметила в прошлый раз, у меня есть мотив. И раз уж никто из нас не рискнул сообщить об этом полиции, мне хочется, по крайней мере, обелить себя в твоих глазах.

— Веская причина, — усмехнулась Рут, глядя в сторону. — Ладно, задавай свой вопрос. Я постараюсь держать себя в руках.

— Твой муж упомянул некоего Ронни Винтару и намекнул, что в последнее время у тебя с ним испортились отношения…

— И ты хочешь спросить, не был ли Ронни одним из легиона моих любовников? — закончила Рут.

Теперь наступила очередь Брайана отвести глаза.

— Так прав Таффи ли нет?

Рут нисколько не удивило, что Таффи назвал полиции имя Рона. Ее отношения с ним были одной из тех вещей, которые ее бывший муж никак не желал понять и принять.

— Ронни мог бы стать моим любовником, но только в том случае, если бы меня звали не Рут, а, скажем, Рудольф, — сказала она и, заметив непонимающий взгляд Брайана, пояснила: — Ронни предпочитает мужчин. Он был моим партнером, когда я танцевала в ансамбле, и мы дружили, но я никогда не волновала его как женщина. В любом случае, Ронни уехал из Сиэтла куда-то на юг, чтобы быть ближе к своему другу, так что я уже много месяцев ничего не слышала о нем.

Рут сделала паузу и добавила:

— Если собираешься следовать указаниям Таффи, боюсь, ты никогда не доберешься до истины.

— Я собираюсь следовать любым указаниям, которые получу, — отрезал Брайан, — просто чтобы быть уверенным, что ничего не упустил.

— Как знаешь, — пожала плечами Рут.

— Пит сказал, что они отправили отпечатки пальцев в лабораторию штата, но вряд ли ответ придет скоро. Там всегда огромная очередь, а твое дело не такое важное, чтобы предпочесть его остальным.

— Для меня оно самое важное в жизни, — возразила Рут. — Потому что, кроме этого клуба, у меня ничего нет.

— Понимаю, — кивнул Брайан. — Но таковы правила. Извини. Мне просто показалось, что ты должна быть в курсе расследования.

— Очень мило с твоей стороны держать меня в курсе расследования, которое никуда не движется, пока я медленно, но верно разоряюсь. — Голос Рут был полон горечи. — Это, должно быть, доставляет тебе какое-то извращенное наслаждение.

Брайан послал ей укоризненный взгляд.

— Ты хочешь, что-то добавить? — осведомилась она.

— Нет, — быстро ответил Брайан. — По крайней мере, ничего такого, ради чего я бы согласился рисковать жизнью. В следующий раз, прежде чем приносить тебе новости, я хорошенько подумаю, стоит ли это делать. — И он повернулся, чтобы уйти.

Рут почувствовала укол совести. В конце концов Брайан не виноват ни в тех неприятностях, которые свалились на нее, ни в том, как Таффи вел себя с ней сегодня. Не стоило обижать его.

— Извини, Брайан, — услышала она свой голос.

Он снова повернулся к ней, и она заметила в его зеленых глазах странную смесь иронии и сожаления.

— Ты знаешь, что на самом деле я очень хорошо отношусь к тебе, — сказал Брайан. — Я просто не в силах относиться к тебе плохо, хотя так мне было бы гораздо проще.

То же самое Рут могла бы сказать о себе. Более того, она подозревала, что на ее лице сейчас написано самое откровенное желание, и ничего не могла поделать с этим.

Брайан смотрел на нее, не произнося ни слова.

Рут не знала, сколько еще продлилось бы это молчание, если бы снова не хлопнула дверь и не появилась Синди, как всегда сияющая и жизнерадостная.

— И ты здесь, Брайан? — воскликнула она. — По делу или так, для удовольствия?

— По делу! — в унисон ответили Брайан и Рут.

Рут подозревала, что это был единственный повод, по которому они оба имели единое мнение. И еще она не сомневалась, что слово «удовольствие» немедленно пробудило в памяти у обоих студию Берта в Сиэтле.

— Какое разочарование, — насмешливо протянула Синди. — А ведь я возлагала на вас такие надежды! Вы уверены, что не хотите сходить вместе в кино или еще что-нибудь сделать сообща, просто чтобы порадовать меня?

Это лукавое «еще что-нибудь» вызвало такую бурю эмоций в душе Рут, что она уже почти готова была простить Брайану то, что он поверил в самые худшие слухи о ней.

— Разве ты не должна быть сейчас дома и ухаживать за Бертом? — поинтересовался Брайан. — Кажется, он ни минуты не может обойтись без тебя?

— А, Берт, — махнула рукой Синди. — Он с утра торчит у себя в мастерской, вдохновенно рисуя что-то, что лично мне напоминает тарелку спагетти, в которую опрокинули банку с гуталином. Не знаю, что он хочет сказать этим, а спрашивать я не решилась.

— Очень мудро с твоей стороны, — проворчал Брайан. — Берт терпеть не может, когда кто-то критикует его творения.

— Еще бы! — фыркнула Синди. — Он же гений. Впрочем, — добавила она с видом сытой кошки, — это вполне компенсируется кое-какими другими его достоинствами.

Рут была готова поклясться, что Брайан покраснел.

— Думаю, я уже получил ту информацию, за которой пришел, — сказал он и, кивнув на прощание обеим женщинам, выскочил за дверь.

— До чего легко от него избавиться, — хихикнула Синди. — Знаешь, он просто не выносит упоминания о том, что у кого-то удачно сложилась личная жизнь.

— Для меня это тоже не самая приятная тема, — заметила Рут.

— По крайней мере, нельзя сказать, что я не пыталась исправить ситуацию.

Что правда, то правдой. Более того, именно по этой причине Рут не собиралась рассказывать подруге о том, что произошло у нее с Брайаном. Благие намерения порой могли завести Синди слишком далеко.

— Хорошо, что ты заглянула ко мне, — торопливо сказала Рут, чтобы сменить тему. — Мы можем сходить позавтракать вместе.

— Вообще-то, я пришла, чтобы взглянуть на твой многострадальный пол и решить, что с ним можно сделать.

— Откуда ты знаешь о моем поле?

— На самом деле твой вопрос должен был звучать так: «Откуда ты знаешь, что случилось с моим полом, если я, твоя лучшая подруга, третий день никому не звоню и не отвечаю на звонки?» — Синди уперла руки в бока и нахмурилась. — Ты забываешь, дорогая моя, что у меня в классе двадцать детей и у каждого из них есть по паре родителей, которые всегда рады обсудить со мной свежие новости. Предполагается, что учителя всегда все знают.

— Если речь идет о тебе, то обычно так оно и есть, — согласилась Рут.

Синди тем временем с озабоченным выражением на лице принялась изучать пол.

— Может, просто покрасить его? — предложила она.

— Покрасить — что? — не поняла Рут.

— Покрасить пол, глупышка. Ты сегодня выглядишь рассеянной. Я понимаю, на тебя столько всего свалилось, но надо же собраться и заняться делом. Пол, конечно, выглядит ужасно. Но если покрыть его толстым слоем краски, то вполне можно будет подождать, пока ты разбогатеешь настолько, чтобы затеять грандиозную перестройку и поменять все целиком.

— Или пока меня не вышвырнут отсюда за долги, — вздохнула Рут, поворачиваясь, чтобы встретить мать и дочь Хьюстон и проводить младшую до раздевалки, а старшую к Пэтси.

Когда она вернулась, Синди по-прежнему ковыряла ногтем доски пола.

— Не похоже, чтобы они начали гнить, — авторитетно заявила она. — Хочешь, я попрошу Берта нарисовать здесь какие-нибудь веселенькие узорчики?

— Вряд ли он согласится, чтобы по его произведению ходили ногами, — заметила Рут.

— Это точно, — признала Синди. — Он такой капризный в этом отношении.

Тут она не удержалась и фыркнула. Ее смех был настолько заразительным, что Рут тоже заулыбалась.

— Ты случайно не знаешь, где можно снять недорогую квартирку? — спросила она, когда они отсмеялись.

— Недорогую? В Лонгвью? Да еще перед началом летнего сезона? — Синди картинно воздела руки к небу. — Такое разве что во сне привидится.

— Но ты обрати внимание, если тебе попадется что-то подобное. Похоже, меня скоро выставят за дверь.

— Ты шутишь! Какой сумасшедший, кроме тебя, конечно, захочет жить в доме с привидениями?

— Один такой нашелся, — вздохнула Рут. — И на мое несчастье, он оказался владельцем дома.

— Мистер Салливан?

Рут кивнула.

— Знаешь, — задумчиво произнесла Синди, — когда я была маленькая, по городу ходили слухи, что это он укокошил всех своих родственников. Говорят, он был последним настоящим бандитом в Лонгвью и сумел сбежать отсюда за каких-нибудь полчаса до того, как в его дом ворвалась полиция.

Просто великолепно! Рут с самого начала подозревала, что человек, способный выгнать ее из дому, который она уже привыкла считать своим, — настоящий преступник. Но чтобы так угадать… Хорошо еще, если он не станет угрожать ей своим пистолетом.

— Но это только слухи, да еще двадцатилетней давности, — быстро добавила Синди, всерьез обеспокоенная выражением, появившимся на лице подруги. — И потом, будь мистер Салливан действительно убийцей и бандитом, он бы не решился вернуться сюда, верно? Рут вовсе не была убеждена в этом.

8

Рэнсом Уэлмен ворвался в кабинет главного редактора «Нортуэст кантри» подобно порыву ветра.

Брайан оторвал взгляд от стопки свежих гранок и вопросительно поднял бровь.

— Вообще-то, в эту дверь положено стучать, мистер Уэлмен, — веско произнес он.

— Я пришел узнать, — заговорил Уэлмен, не обращая внимания на его слова, — почему в нашей газете не напечатано ни строчки об ужасном преступлении, потрясшем город?

— О каком преступлении вы говорите? — спросил Брайан, устало потирая виски.

— О нападении на клуб Рут Остин, разумеется, — презрительно ответил Уэлмен. — Возможно, вы не в курсе, Стоунер, но все только об этом и говорят.

— Могу вас заверить, мистер Уэлмен, — холодно ответил Брайан, — что я сам был на месте преступления вместе с полицией и не нашел в нем ничего интересного для наших читателей. Это самое обычное хулиганство, и я не думаю, что полиции удастся найти злоумышленников. У Пита Нордхауза сейф забит подобными делами.

— Тогда вам, наверное, будет интересно узнать, что я встречался с бывшим мужем владелицы этого клуба, неким мистером Глоссопом, и он сообщил мне много интересных подробностей об этой Рут Остин. Вы в курсе, что у нее уже бывали неприятности с полицией?

— В курсе. И еще мне известно, что последняя из них произошла, когда ей было около шестнадцати лет.

— Это доказывает только то, что она научилась лучше скрывать свои темные делишки, — пожал плечами Уэлмен. — Я не понимаю вас, Стоунер. Из этого материала можно сделать такую конфетку, что конкурентам останется только завидовать. Между прочим, полиция придерживается версии, что это было сведение личных счетов. Почему бы не пойти дальше и не предположить, что за четыре года, проведенные в Сиэтле, эта женщина впуталась в какие-то махинации и теперь ее дружки наконец-то добрались до нее? Мистер Глоссоп утверждает, что вокруг нее постоянно вертелись всякие подозрительные личности. А если это не так, то откуда у нее взялись деньги на то, чтобы открыть свое дело?

Со слов Синди Брайан знал, с каким трудом Рут заработала эти деньги, поэтому гадкие намеки Уэлмена вызвали в нем гнев и отвращение. Ему хотелось заступиться за Рут перед этим похожим на крысу негодяем, но он понимал, что не может позволить себе этого. Если правда о его отношениях с Рут выплывет наружу, он и дня не продержится на посту главного редактора, и тогда Рут останется беззащитной перед нападками Уэлмена. Уж тот постарается окончательно испортить ей жизнь, из одной только ненависти к нему, Брайану.

Он медленно поднялся и всем телом навис над столом.

— Никогда, — медленно произнес он, — «Нортуэст кантри» не опустится до того, чтобы распространять злобные сплетни и высосанные из пальца сенсации. Никогда — пока я остаюсь ее главным редактором.

— В таком случае тебе недолго оставаться им! — задыхаясь от ярости, выкрикнул Уэлмен. — Как только я проведу собственное расследование и докопаюсь до истины, всем станет ясно, кто из нас двоих должен сидеть в этом кресле!

— Пока что в нем сижу я! — прорычал Брайан, понемногу начиная выходить из себя. — И будет лучше, если ты поспешишь закрыть за собой дверь, пока я не дал тебе пинка под зад и ты пулей не вылетел из моего кабинета. И не трудись приходить ко мне со своими гнусными статейками об этом деле — я все равно не приму их!

— Я пойду с ними прямо к мистеру Макмиллану, владельцу «Кантри», — прошипел Уэлмен. — И тогда мы еще посмотрим, кто кому даст пинка под зад!

И он, выходя, так сильно хлопнул дверью, что в стоящих в кабинете книжных шкафах зазвенели стекла.

Брайан был недоволен собой. Ему не следовало давать волю раздражению. Он прекрасно понимал, что теперь их молчаливое противостояние с Уэлменом переросло в открытую войну, в которой может пострадать Рут. И он дал себе слово, что приложит все усилия, чтобы защитить ее.

Его жизнь в Лонгвью никогда не была простой и легкой, но сейчас Брайан чувствовал, что она заметно осложнится. Он смутно подозревал, что, каким бы ни был дальнейший ход событий, рано или поздно ему придется оказаться у дверей дома Рут Остин.

Разыскать Таффи Глоссопа в пятницу вечером было не труднее, чем найти свинью в курятнике. Маленький бар на Кинг-Джеймс-драйв, где коренные обитатели Лонгвью обычно собирались по вечерам, чтобы перекинуться в покер, был и его любимым местом.

Брайан спустился по узким ступеням в маленький прокуренный зал и направился прямиком к стойке, за которой со скучающим видом протирал бокалы знакомый бармен. Усевшись на высокий табурет и заказав пива, он завел с барменом дружескую, ни к чему не обязывающую беседу, исподволь оглядывая помещение.

— Ты не меня ли ищешь, приятель? — Рука, опустившаяся на плечо Брайана, указывала на то, что вопрос относится к нему.

Брайан обернулся и оказался лицом к лицу с Таффи. Тот, похоже, уже успел хорошенько выпить. Его щегольская шляпа съехала на затылок, а развязанный галстук сиротливо болтался на шее. Бывший муж Рут явно находился в той стадии опьянения, когда человека разбирает охота поговорить.

— Так и знал, что теперь все журналисты начнут бегать за мной, — заявил Таффи, не без труда взобравшись на соседний табурет. — Я ведь еще много чего знаю про мою ненаглядную бывшую супругу. Но только ты зря стараешься. — Тут он погрозил Брайану пальцем. — Я обещал моему дружку Уэлмену, что ни с кем, кроме него, не буду говорить об этом. Ловкая бестия, этот Уэлмен, — добавил он, покачиваясь на табурете, — но платит хорошо, этого у него не отнять.

При этих словах Таффи засунул руку в карман пиджака и извлек оттуда горсть мятых зеленых бумажек.

— Вообще-то, я вовсе не за этим пришел сюда, — произнес Брайан, изображая простодушную улыбку. — У меня сегодня в кои-то веки выдался свободный вечер, и я не желаю даже слышать ничего о работе.

— Вот как, — хитро прищурился Таффи. — Значит, так-таки и не желаешь? А я тебе скажу, что полицейские зря оставили в покое этого парня Винтару или как его там. Он все притворялся, будто не интересуется женщинами, а сам так и норовил шмыгнуть в гримерную к моей жене.

— Действительно? — равнодушно спросил Брайан.

— Ну да! — воскликнул Таффи, все более распаляясь. — А эти олухи из участка не хотят меня слушать. Требуют, чтобы я позволил им снять у меня отпечатки пальцев. Но только ничего они этим не докажут. Я частенько бывал в этом бабском клубе — просто заходил навестить Рут. Имею такое право, ведь верно?

— Угу, — отозвался Брайан.

Выбранная им тактика пока полностью оправдывала себя. Если Таффи и впрямь обещал Уэлмену не разговаривать с другими журналистами о Рут, то явно не сдержал своего обещания. Похоже, ему нелегко было держать язык за зубами, и незаинтересованный собеседник оказался как раз тем человеком, который ему требовался.

— И потом, у меня железное алиби, — самодовольно усмехнулся Таффи. — Я был с такой шикарной девчонкой, какая тебе и во сне не приснится! Не чета Рут, хотя в той тоже что-то есть. Знаешь, — доверительно сообщил он Брайану, — я был готов дать ей еще один шанс после того, как окончательно порвал с Нэнси. А она имела наглость заявить мне, что ей было бы слишком трудно удержаться от соблазна однажды ночью придушить меня моей же собственной подушкой.

Брайан отвернулся, чтобы скрыть улыбку. Да, это было очень похоже на Рут. И надо признать, ее ядовитые замечания звучали куда забавнее, когда были обращены на кого-то другого.

— Не могу понять, чем она меня так зацепила, — пробормотал Таффи.

У Брайана имелись на этот счет свои соображения, связанные в основном с возможностью для Таффи тратить заработанные Рут деньги, но он предпочел держать их при себе. Придя к выводу, что сегодня вечером ничего более ценного ему узнать от Таффи не удастся, Брайан кинул на стойку несколько монет и направился к выходу.

— Ничего, мы еще посмотрим, как она приползет ко мне, умоляя о прощении! — крикнул Таффи ему вслед.

Брайан хмыкнул, даже не замедлив шага. Ползать и умолять о прощении было совсем не в характере Рут, уж в этом он не сомневался.

9

Дрожа от страха, Рут медленно ползла по ковру гостиной, стараясь производить поменьше шума и не попадать в широкие полосы лунного света. Ее целью был большой железный сундук в прихожей, в котором она хранила разные ненужные вещи, в том числе и принадлежавший Таффи набор клюшек для гольфа с тяжелыми металлическими головками. Полгода назад ее заведомая ложь о том, что она понятия не имеет, куда они задевались, стала еще одной маленькой, но сладкой местью бывшему мужу. Теперь эти клюшки могли спасти ей жизнь. Вчера вечером она вернулась домой настолько вымотанная работой в клубе, что ей даже не хватило сил добраться до спальни, и она задремала на диванчике в гостиной. Если бы не это, она ни за что бы не услышала этот кошмарный звук. Звяканье и скрежет железа в замке входной двери.

К тому времени, когда Рут добралась до прихожей, ночной визитер уже справился с замком и теперь, чертыхаясь, дергал дверную цепочку. Голос был незнакомый, что только подтверждало версию о дерзком грабителе. Рут не слишком надеялась, что, если поднять шум, он испугается и уйдет.

Сжав клюшку для гольфа обеими руками, она напряженно следила за признаками противоправных действий своего противника. Тот как раз перестал впустую толкать дверь и сменил тактику. Смуглая, костлявая рука просунулась в щель и изогнулась, нащупывая замок. Рут ужасно захотелось закричать во все горло так, чтобы Брайан на другом конце города услышал и примчался спасать ее. Но вместо этого она с силой навалилась плечом на дверь, защемив руку непрошеному гостю.

Хриплый стон снаружи доказал, что она преуспела в своих стараниях.

— Так тебе и надо, сволочь! — торжествующе воскликнула Рут. И для того, чтобы окончательно сломить грабителя, не моргнув глазом соврала: — Полиция уже едет сюда!

— Вот и хорошо, — донесся низкий баритон из-за двери. — Надеюсь, они арестуют вас. Вы сломали мне руку!

— Ничего подобного, — хладнокровно ответила Рут. — Пальцы у вас по-прежнему шевелятся, так что это не больше, чем простой ушиб.

Грабитель замолчал, и Рут вдруг поняла, в какое неудобное положение себя поставила. Если она сейчас отойдет от двери, чтобы на самом деле вызвать полицию, этот тип без труда освободится и сбежит или, еще того хуже, возобновит свои атаки на ее дверь. А если она решит держать руку грабителя и дальше, ей придется простоять так до самого утра, пока Пэтси не обнаружит, что клуб заперт, и не придет искать ее.

Ей срочно требовался какой-нибудь план.

Покрепче сжав руками клюшку, она сказала:

— Сегодня я добрая, поэтому, пожалуй, отпущу вашу руку и дам вам уйти подобру-поздорову. Но если вы по-прежнему будете ломиться сюда, то учтите: у меня есть тяжелая клюшка, и я не побоюсь пустить ее в ход.

— Маленькая девочка с большой клюшкой, — язвительно хмыкнул баритон. — Полагаете, меня можно этим напугать? У меня за спиной вся канадская полиция, так что лучше вам просто отойти от этой проклятой двери.

Он сказал «канадская полиция»?

— Послушайте… — осторожно начала Рут, — вас случайно зовут не мистер Салливан?

— Именно так, — пробурчал голос. — И в этом нет ничего случайного. Я Бастер Салливан, и этот дом принадлежит мне. Вы по-прежнему не намерены впускать меня?

Рут отступила назад. Ночной гость снова приоткрыл дверь, насколько это позволяла цепочка, и наконец освободил свою руку.

— Теперь вы откроете дверь или будете бинтовать мне руку прямо через эту щелку? — ворчливо осведомился мистер Салливан.

Рут сняла цепочку и впустила его, на всякий случай держа клюшку наготове.

Ее домохозяин — в скором будущем «бывший домохозяин» — оказался высоким худощавым мужчиной, лет шестидесяти на вид. У него были темные с проседью волосы, аккуратно зачесанные назад, пронзительные голубые глаза и ухоженные усы. Если на него надеть широкополую шляпу и прицепить на грудь звезду, получится типичный шериф из старых вестернов, подумала Рут. Тем более забавно, потому что она настроилась встретиться с бандитом.

— Миленький наряд, — заметил мистер Салливан, окинув Рут с головы до ног изучающим взглядом.

Только сейчас Рут сообразила, что все ее одеяние состоит из длинной, до колен, мужской рубашки, которая с незапамятных времен служила ей домашним халатом. Она смутилась и поплотнее запахнула рубашку.

— Как вы полагаете, у вас найдется лед и немного виски? — поинтересовался гость.

Через четверть часа оба сидели за кухонным столом. Мистер Салливан, бережно умостив на столе обложенную пакетами со льдом правую руку, левой то и дело подносил к губам стакан с виски. Рут, одетая уже в джинсы и футболку, сидела напротив и с беспокойством следила за ним.

— Один вопрос, мистер Салливан, — сказала она наконец. — Почему вы просто не позвонили в дверь?

— Разумеется, я позвонил, — ответил он. — И даже не один раз. Я даже решил было, что никого нет дома, но заглянул в окно гостиной и увидел вас спящей на диване. Тогда я снова принялся звонить и стучать в дверь, но вы и не подумали проснуться.

— Дело в том, что я очень устаю в последнее время, — извиняющимся тоном пояснила Рут.

— Я так и подумал, — кивнул мистер Салливан. — Я даже хотел уже ехать ночевать в мотель, когда мне пришло в голову, что у вас может быть сердечный приступ или что-то вроде того. Тогда я попытался открыть дверь и почти преуспел в этом, когда вы чуть не оторвали мне руку.

— Надеюсь, вы извините меня за это, — произнесла Рут. — Дело в том, что вы до смерти перепугали меня.

В голубых глазах старика промелькнула лукавая искорка.

— Раз так, я полагаю, вы не будете возражать, если я попрошу вас освободить дом раньше, чем через месяц?

Рут покачала головой.

— Боюсь, я не смогу сделать этого, — она тяжело вздохнула, — ни в ближайшие дни, ни даже в ближайшие месяцы. Мне просто некуда податься.

— В таком случае, у меня не поднимется рука просто вышвырнуть вас на улицу, — заметил мистер Салливан.

Рут позволила себе немного расслабиться. Она считала себя знатоком человеческих характеров и обычно — за исключением истории с Таффи — с первого взгляда понимала, чего можно ожидать от того или иного человека. С мистером Салливаном все было в порядке. Возможно, в его прошлом и имелись темные пятна, но то же самое она могла сказать и о себе.

— Послушайте-ка меня внимательно, молодая леди, — пророкотал мистер Салливан. — Если вы всерьез намерены здесь остаться, вам придется соблюдать мои правила. Во-первых, никакой громкой музыки. И никакой музыки вообще после одиннадцати часов вечера.

Рут улыбнулась. На этот счет ее домовладелец мог не волноваться.

— Во-вторых, — продолжал он, — я буду курить мои сигары, где захочу и когда захочу, и не потерплю никаких замечаний на сей счет.

Еще одна проблема, не стоящая выеденного яйца. Если табачный дым окажется действительно невыносимым, она всегда может изобразить приступ внезапного удушья, сопровождающийся судорожным кашлем. После этого у него быстро отпадет охота дымить ей в лицо.

— И в-третьих, возможно, мне придется принимать в доме леди, так что вам придется переселиться на третий этаж.

— В мансарду?

— Там достаточно светло, тепло и просторно.

— Да, мне всегда казалось, что вашим фамильным привидениям там неплохо живется, — съязвила Рут.

— Если вас это не устраивает, можете поискать себе другое жилье! — отрезал старик.

Да, небольшой выбор. Если быть честной, у Рут вообще не было никакого выбора.

— Ладно, я согласна изображать из себя Золушку, — сказала она. — А теперь примите к сведению мои условия. Вы сами будете убирать за собой в кухне. Я стану продолжать платить вам арендную плату — одной трети той суммы, которую я платила за весь дом, будет, по-моему, достаточно, — и это значит, что я не позволю вам превратить меня в прислугу. Я оставлю за собой маленькую ванную на втором этаже, и вы обязуетесь ни под каким предлогом не входить туда. И, раз уж вы собираетесь принимать в доме леди, вы не будете заставлять меня лгать им в том случае, если их будет больше, чем одна.

Только теперь она поняла, что он смеется.

— Больше, чем одна леди? За кого вы меня принимаете?

— Отлично, значит, одной проблемой меньше, — заключила Рут.

Мистер Салливан вытер выступившие на глазах слезы уголком щегольского шейного платка.

— Больше одной леди, надо же… Только за то, что вам вообще пришла в голову подобная мысль, я готов пустить вас в мансарду бесплатно.

— Вы король домовладельцев, мистер Салливан!

Старик рассматривал ее с интересом, склонив голову набок.

— Если окажется, что вы еще умеете играть в покер… — задумчиво начал он.

Улыбка Рут стала шире.

— Думаю, мы с вами отлично поладим, мистер Салливан, — сказала она.

— Я тоже так полагаю, — согласился тот.

По крайней мере, я получила мансарду, сказала себе Рут, поднимаясь наверх с ведром и тряпкой.

Ее новое жилище оказалось довольно тесным. Поднявшись на цыпочки, она могла дотянуться рукой до потолка, зато в нем были два больших окна. Когда-то, много десятков лет назад, здесь была спальня прислуги, и по несчастливому стечению обстоятельств примерно тогда же здесь в последний раз делали уборку. Каждое движение Рут поднимало в воздух тучу пыли, и ей приходилось ждать, пока та осядет.

— Вы наверху? — раздался голос мистера Салливана из гостиной.

— Да! — крикнула она в ответ.

Рассохшиеся ступени заскрипели под ногами поднимающегося человека. Наконец мистер Салливан добрался до новой комнаты Рут и остановился в дверях.

— Я звонил в транспортную компанию, — сказал он, — чтобы узнать, когда прибудет мой багаж. Считайте, что у вас есть еще неделя на то, чтобы окончательно обустроиться здесь.

Он бросил взгляд на огромную кипу старых журналов и газет, возвышающуюся посреди комнаты.

— Вам понадобится сильный мужчина, чтобы вытащить все это на свалку, — заметил он.

— Увы, мне придется обходиться своими силами, — весело отозвалась Рут.

Мистер Салливан картинно поднял седые брови.

— Такой красивой девушке? Неужели все мужчины в городе безнадежно ослепли? Иначе они давно бы выстроились в очередь у нашей двери.

— Вообще-то, с недавнего времени я в разводе, и мне пока некогда было подумать о достойной замене, — пояснила Рут, не переставая орудовать тряпкой. — Да и не очень хочется, честно говоря, — солгала она.

Мистер Салливан покачал головой.

— Уверен, что это не так.

Теперь пришла ее очередь удивляться.

— Хотите сказать, что уже успели хорошо изучить меня? — спросила Рут.

— Разумеется, — уверенно заявил старик. — Мы с вами, детка, одного поля ягоды. Нам противопоказано жить в одиночестве. Именно поэтому я уехал из Канады. Знаете, здесь, в городе, есть одна леди, которую я не могу забыть уже много лет.

— Неужели? — с интересом спросила Рут. Она обожала слушать подобные истории, и ее клиентки частенько делились с ней своими секретами, зная, что Рут надежно сохранит их.

— Представьте себе, — откликнулся мистер Салливан. — И не смотрите на меня с таким любопытством. Я все равно не назову вам ее имя. Просто на тот случай, если она захлопнет дверь перед моим носом. У меня, знаете ли, есть гордость.

Он скрестил руки на груди и некоторое время задумчиво рассматривал Рут.

— Держу пари, детка, — сказал он наконец, — что не пройдет и трех месяцев, как у вас заведется приятель.

Рут выдавила из себя скептический смешок.

— Я бы не стала делать столь опрометчивые заявления, — заметила она.

— Поверьте мне, я знаю, что говорю, — заверил ее старик. — Я очень хорошо умею выигрывать пари, особенно в таких делах. — Теперь его лицо стало серьезным. — Прислушайтесь к голосу своего сердца, Рут. И учтите, что любому парню, который повадится ходить сюда, придется сначала доказать мне, что он достаточно хорош для вас.

Рут уронила тряпку в ведро с водой и вдруг, неожиданно для себя, разрыдалась.

— Спасибо, мистер Салливан, — произнесла она сквозь слезы.

— Вам не за что благодарить меня, — мягко ответил тот.

Когда Рут наконец удалось справиться с застилавшими глаза слезами, ее ангел-хранитель уже исчез.

10

Прервав ненадолго восстановительные работы в клубе для того, чтобы пообедать, Рут вышла на улицу и наткнулась на свою мать. Встреча была такой внезапной, что ни та, ни другая не успели ни уклониться от нее, ни сделать вид, что не заметили друг друга. Смирившись с неизбежным, Рут первой шагнула навстречу матери.

— Привет, мам, — по возможности небрежно произнесла она. — Хорошо выглядишь. У тебя новая шляпка?

— Та же самая, которую я купила в прошлом году, — сухо ответила мать.

— Знаешь, она очень тебе идет.

Миссис Остин одарила ее недовольным взглядом.

Рут всегда приводила в ужас мысль, что в один прекрасный день она станет выглядеть так же, как ее мать, с ее тонкими, вечно поджатыми губами и застывшей на лице гримасой неодобрения. Она знала, что чертами лица похожа на мать, но надеялась, что диаметрально противоположное отношение к жизни найдет свое отражение и в ее внешности.

— Мне нужно бежать, мам, — сказала Рут и, поколебавшись, добавила: — Может, зайдешь ко мне как-нибудь на чашечку кофе? Ты знаешь, я всегда рада тебя видеть.

— Я всегда пью мой кофе у Салли, — ответила миссис Остин таким тоном, словно то, что предлагала дочь, было вопиющим нарушением приличий.

— Тогда мы могли бы вместе пообедать, — сделала Рут еще одну попытку.

Ее мать сморщила нос.

— Я предпочитаю обедать дома, — высокомерно заявила она.

На самом деле Рут вовсе не нужен был этот обед. Ей хотелось всего лишь капельку участия, немного сердечности — ровно настолько, чтобы она смогла попросить у матери прощения за все свои дикие выходки в школе и после школы. Впрочем, миссис Остин всегда гордилась своей непреклонностью.

— Ну что же, если передумаешь, мое предложение остается в силе, — заметила Рут. — Ну, пока. Скоро увидимся.

Последняя фраза была ложью. Рут знала, что вряд ли они скоро увидятся. По крайней мере, насколько это будет в силах миссис Остин.

Вместо того чтобы зайти в кафе, Рут почти бегом добралась до дому, вихрем взлетела на второй этаж и с размаху бросилась на кровать. — Все в порядке, все в порядке, — бормотала она. Встреча с матерью снова, как это случалось каждый раз, выбила ее из колеи.

Но сегодня для того, чтобы успокоиться, одного самовнушения было мало. Рут пришлось прибегнуть к тяжелой артиллерии. Она выдвинула ящик комода и извлекла оттуда довольно большую старинную шкатулку из темного дерева, в которой хранила свои сокровища. Откинув тяжелую крышку, Рут принялась самозабвенно перебирать их.

Крупные серьги в виде когтистой лапы. Когда Рут их надевала, лапа, вцепившись в мочку уха, тихонько покачивалась и грозила окружающим костлявым пальцем. Когда-то Рут любила надевать их на вечеринки, пугая тех незадачливых ухажеров, которые пытались поцеловать ее в щечку.

Искусно вырезанная из бледно-розового кварца роза, на нежных лепестках которой притаился большой черный паук. Эту брошь Рут тоже частенько носила с самыми своими безумными нарядами.

А вот и самое любимое. Рут извлекла из шкатулки длинное ожерелье, сплетенное из кожаных ремешков, соединенных между собой серебряными и позолоченными колечками. Оно обматывалось вокруг шеи несколько раз и скреплялось довольно изящным замочком, который когда-то, должно быть, запирал чей-нибудь ларец с драгоценностями или фамильными бумагами. Рут всегда верила, что этот талисман надежно защищает ее от всех неприятностей. Она быстро надела ожерелье и провела рукой по замысловатому переплетению кожи и металла. Где-то здесь было и ее обручальное кольцо, вставленное ювелиром по ее просьбе сразу же после развода с Таффи.

Амулет против легкомысленных привязанностей — так говорила себе Рут.

Теперь она уже почти совсем успокоилась и была готова к возвращению в клуб.

— Нам нужны сенсации! — заявил Брайан, откидываясь в кресле и с удовольствием прихлебывая горячий кофе, который только что поставила перед ним секретарша.

— Уэлмен третий день стоит у меня над душой со своим материалом. Ну, про этот погром на Вашингтон-стрит, — сообщила та.

Брайан скорчил гримасу.

— Даже не говори мне о нем, Гейл. Я объявил эту тему закрытой раз и навсегда. Лучше позвони Джералду в Ванкувер и напомни, что он должен написать еще три интервью со звездами спорта, иначе мне придется закрыть его рубрику.

Гейл пожала плечами. Она могла себе позволить любые выражения неодобрения, в том числе и в адрес главного редактора, потому что занимала свою должность уже больше тридцати лет и знала Брайана с тех пор, как он еще мальчишкой прибегал в редакцию, чтобы выпросить у отца денег на мороженое.

— Может, эту рубрику действительно пора закрыть, — заметила она. — Интервью Джералда становятся все скучнее.

— Знаю, — кивнул Брайан. — Но если мы выкинем материал Джералда сейчас, нам придется заполнять его колонку фотографиями с пикника воскресной школы, а этого мои нервы не выдержат.

Гейл хихикнула. Брайан с напускной строгостью посмотрел на нее.

— В чем дело? — сурово вопросил он. — Я сказал что-то смешное?

— До сих пор мне не приходилось слышать, чтобы ты употреблял слово «нервы» применительно к себе, Брайан, — беззаботно ответила Гейл. — Я была даже уверена, что ты понятия не имеешь, что это такое.

— Восемь-десять часов хорошего сна, и я опять об этом забуду, — заверил ее Брайан. — Если у тебя на сегодня больше ничего для меня нет, я, пожалуй, вздремну немного здесь, на диване.

— Боюсь, ничего не выйдет, — сочувственно произнесла Гейл. — Мне жаль разочаровывать тебя, Брайан, но полчаса назад звонил твой кузен Берт и просил непременно быть у них на ужине. Я сказала, что ты обязательно приедешь.

— Почему все кругом то и дело берутся решать за меня, где и когда мне быть? — трагическим тоном воскликнул Брайан.

— Потому что, если доверить это дело тебе самому, ты похоронишь себя заживо за рабочим столом, — возразила Гейл.

— С каких пор ты превратилась в моего импресарио?

— С тех самых, как ты нуждаешься в этом. Примерно с прошлого уик-энда, когда с тобой случилось что-то, о чем я даже не рискую спрашивать. И не пытайся спорить со мной, — добавила она, забирая у Брайана опустевшую кофейную чашку. — Уж я-то тебя хорошо изучила.

Гейл вышла, унося с собой поднос с посудой. Брайан последовал за ней и остановился в дверях, словно молчаливое воплощение ярости.

Секретарша сновала по приемной, делая вид, будто не замечает его. Брайан некоторое время хмуро следил за ее перемещениями, затем взял со стола толстую пачку подшивок «Кантри» за прошлый год и с удовольствием швырнул на пол.

— Ты уволена! — заявил он, адресуясь к Гейл.

— С места секретарши? — невозмутимо поинтересовалась та.

— Нет, с места моего импресарио, — пояснил Брайан. — Я сам могу о себе позаботиться.

— Как вам будет угодно, сэр, — отозвалась Гейл и добавила, уже в спину уходящему Брайану: — Если снова позвонит Берт, я могу сказать ему, что ты приедешь к ужину?

— Да! — прорычал Брайан, захлопывая за собой дверь.

Он был уверен, что за его спиной Гейл торжествующе улыбнулась.

11

Без четверти восемь, как было условлено, Рут подъехала к дому Мелкомов, припарковала машину и направилась по вымощенной камнем дорожке к уютному белому особняку. В последнее время ей часто случалось бывать в гостях у Берта и Синди, так что приглашение на ужин не слишком удивило ее.

Идя через лужайку, она вдыхала нежный аромат цветущей сирени и думала, какое это счастье ненадолго отрешиться от всех насущных забот, просто наслаждаясь обществом хороших друзей. Огромное французское окно в гостиной было ярко освещено, и Рут не удержалась от того, чтобы посмотреть в него. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы ее хорошее настроение улетучилось.

Знакомый силуэт в кресле в дальнем углу комнаты со всей отчетливостью дал ей понять, что она попала в ловушку. Снова.

Первым побуждением Рут было немедленно уехать отсюда, но затем благоразумие взяло верх. События последних дней настолько эмоционально истощили ее, что она была уверена, что сможет выдержать ужин в обществе Брайана, не совершив какой-нибудь безумной выходки, которая могла бы обидеть хозяев. И уж точно не стоило трусливо убегать, давая Синди возможность заподозрить, что у нее есть причины бояться встречи с Брайаном.

Ох уж эта Синди! Ну почему она так стремится превратиться из лучшей подруги в смертельного врага?

Рут вытащила из сумки зеркальце и проверила прическу и макияж. Не то чтобы этот жест имел какое-то отношение к присутствию Брайана, просто раз уж в доме гость…

Приняв вид независимый и решительный, она толкнула незапертую входную дверь. Синди встретила ее в прихожей и сразу поманила в кухню. Вертя в руках принесенную подругой бутылку вина, она со смущенно-лукавым видом призналась, что Рут сегодня не единственная гостья.

— Если ты хотела, чтобы это стало сюрпризом, — заметила Рут, — тебе следовало бы плотнее закрывать шторы.

— О, так ты видела…

— Что тебе удалось заманить сюда Брайана? Да, видела, — подтвердила Рут. — Ты неисправима. Могла бы, по крайней мере, предупредить меня.

— Считай, что предупредила. — Синди обняла ее за плечи. — А теперь пойдем в гостиную.

Рут машинально коснулась рукой своего ожерелья и сразу почувствовала себя увереннее. Магия действовала по-прежнему.

— Привет, Брайан. — Хорошо, что разом ослабевшие колени все же выдержали ее вес. — Привет, Берт. Я вижу, ты уже ходишь без палки.

— Эта плутовка, твоя подруга, объявила меня здоровым сразу же, как только я смог без посторонней помощи добраться до ближайшего бара, — отозвался Берт, — Налить тебе чего-нибудь? — И он кивнул в сторону великолепной коллекции разномастных бутылок, теснящихся на маленьком столике по левую руку от него.

Рут покачала головой. Опыт подсказывал ей, что соединение Брайана и спиртного представляет собой слишком опасную смесь.

— Нет, спасибо, пока не нужно. А если мне захочется, я налью себе сама. Так что можешь просто откинуться в кресле и наслаждаться чудесным вечером.

— Это предложение мне по вкусу, — обрадовался Берт.

Брайан поднялся и с бокалом в руке подошел к столику, чтобы налить себе виски. Неизвестно откуда взявшаяся Синди тут же поспешила занять его место в кресле и даже подобрала под себя ноги, всем своим видом показывая, что ни за что не покинет захваченную территорию.

— Садись и ты, — предложила она подруге. Единственным свободным и подходящим для сидения местом в комнате был диван. Рут с удовольствием устроилась на нем и вытянула ноги. Брайан хмыкнул и остался стоять, опираясь локтем на каминную полку.

— Ради Бога, Брайан, отойди от камина и сядь наконец! — воскликнула Синди. — Ты того и гляди смахнешь любимую фарфоровую кошечку матушки Берта.

Брайан с мученическим видом закатил глаза, но все же послушался и занял место рядом с Рут.

— Как идут дела в редакции? — спросила она единственно для того, чтобы не молчать.

— Нормально, — лаконично ответил Брайан. Похоже, он не испытывал никакого интереса к своей собеседнице.

Ну что ж, оно и к лучшему. В конце концов Брайан Стоунер не единственный мужчина на свете. Хотя в постели он хорош невероятно…

Рут заметила, что ее мысли принимают опасное направление. Еще немного, и ей снова захочется прижаться к Брайану, уютно пристроив голову между его плечом и подбородком. Захочется слушать стук его сердца и вдыхать исходящую от него смесь запахов табака и одеколона. Захочется прижаться губами к его губам, раздвинуть их кончиком языка, и…

— С тобой все в порядке?

Рут вздрогнула, возвращаясь из своих фантазий к реальности, и покраснела, наткнувшись на испытующий взгляд Брайана.

— Все отлично, спасибо. — Слава Богу, он, кажется, ничего не заподозрил.

— Вот и хорошо.

Брайан снова откинулся на спинку дивана и углубился в изучение содержимого своего бокала. Его показное равнодушие начало раздражать ее. Как он может оставаться таким спокойным рядом с ней, когда в ней самой все бурлит от одной его близости!

Она расстегнула одну за другой две пуговки на своей блузке.

— Лето еще не началось, а уже такая жара, — доверительно сообщила она Брайану, наклоняясь так, что при желании он мог проверить, какого цвета на ней лифчик.

К несчастью, Берт выбрал именно этот момент, чтобы поинтересоваться у кузена, как обстоят дела с его утверждением на должности главного редактора.

Брайан неопределенно пожал плечами.

— Уэлмен все время пытается мутить воду, — сказал он. — Ему не дает покоя происшествие в клубе «Леди Совершенство», а больше всего то, что я отказался печатать его измышления на сей счет. Так что он убедил издателя не торопиться с окончательным решением, пока дело не прояснится. Вроде бы это окончательно определит, чья политика правильнее — моя или его.

— А что такого придумал Уэлмен, что ты не хочешь это печатать? — полюбопытствовала Рут. — Кого, интересно знать, он считает виновным?

— Тебя, дорогая, — сочувственно произнесла Синди.

Рут не поверила своим ушам. Неужели ночной кошмар становится реальностью?

— Уэлмен считает, что я разгромила свой клуб?

— Да нет, не все так плохо, — покачала головой Синди. — Он думает, что ты связалась с какими-то гангстерами, а то, что случилось с твоим клубом, — это их месть.

— Надеюсь, что вскоре полиция арестует Таффи, — сердито проворчала Рут. — Это одним махом решит обе проблемы, Брайана и мою, а мерзавцы Таффи и Уэлмен получат по заслугам. Почему ты не напишешь в своей газете, — требовательно спросила она Брайана, — что во всем виноват мой бывший муж?

Брайан смерил ее тяжелым взглядом, в котором было столько холода, что Рут захотелось плотнее запахнуть блузку.

— Знаешь, — сказал он наконец, — я ужасно устал от того, что все, кому не лень, дают мне советы относительно того, что печатать в газете. Я же не учу тебя, как надо ритмично двигаться под музыку, так что, будь любезна, и ты не вмешивайся в мою работу.

Прежде чем Рут нашлась с ответом, Синди вскочила с кресла, схватила ее за запястье и уволокла из гостиной, по пути бормоча, что ей необходима помощь, чтобы подать ужин.

— Ладно, — сказала она, когда обе оказались в кухне, — возможно, это была не лучшая идея пригласить вас обоих одновременно. Но не могла бы ты оказать мне одну услугу? Попробуй обойтись без кровопролития хотя бы до конца вечера.

— Только если ты обещаешь не затевать разговоров на скользкую тему. И лучше будет, если мы с Брайаном окажемся на противоположных концах стола.

— Я начинаю думать, что лучше будет, если вы вообще окажетесь в разных комнатах, — вздохнула Синди.

Рут была готова согласиться с ней. Присутствие Брайана слишком сильно нервировало ее. Она прижалась головой к плечу подруги.

— Я буду паинькой, обещаю.

В ответ Синди громко фыркнула.

12

Остаток вечера прошел спокойно, по крайней мере до того момента, когда Рут упомянула о своем договоре с мистером Салливаном.

Вилка Брайана громко звякнула о тарелку.

— Что ты знаешь об этом типе? — мрачно осведомился он.

Это были первые его слова, обращенные к ней с тех пор, как Рут и Синди вернулись из кухни.

— Он очень славный, — ответила Рут. — Я совершенно уверена, что с ним все в порядке.

— Ну вот и замеча… — Синди попыталась было разрядить вновь возникшее напряжение, но, наткнувшись на яростный взгляд Брайана, осеклась и замолчала.

Брайан снова перевел глаза на Рут и разразился длиннейшей тирадой, которая начиналась словами: «Неужели ты сошла с ума?» — и заканчивалась перечислением всех реальных и выдуманных грехов ее домовладельца, о которых когда-либо слышали в редакции «Кантри».

Рут почти не прислушивалась к его словам, захваченная мыслью о том, что, несмотря на свой каменно-непроницаемый вид, Брайан действительно беспокоится о ней, хотя, кажется, не слишком рад этому.

Супруги Мелком слушали Брайана, кивая в унисон, как это бывает только у очень дружных семейных пар. При одном взгляде на это зрелище Рут захотелось заткнуть уши и во весь голос затянуть песенку.

— Послушай, — прервала она наконец Брайана, — если тебе так уж необходимо кого-то грызть, то к твоим услугам жареный кролик. Пойми, я никогда не найду лучшего жилища за те деньги, которые плачу мистеру Салливану. Да мне не хватит их даже на каморку под лестницей, если я решусь съехать оттуда! Кроме того, мистер Салливан мне очень нравится и я не думаю, что он действительно опасен. Так что давай закроем эту тему… или предоставь мне бесплатную квартиру где-нибудь в другом месте.

Брайан пришел в ярость, так что Берту пришлось успокаивать его. Затем последовали длительные переговоры, в ходе которых Синди пришлось применить все свои дипломатические таланты. В конце концов достигли компромисса. Рут остается жить в доме на Виктория-роуд, а Брайан в свою очередь будет зорко присматривать за ее домовладельцем.

— Как ты собираешься перетаскивать наверх свою мебель? — поинтересовалась Синди, когда соглашение было наконец достигнуто и обе молодые женщины удалились в кухню, чтобы вымыть посуду.

— Пока не знаю, — призналась Рут. — У меня есть еще неделя, чтобы придумать что-нибудь.

— Бра-а-айан!

— Нет! — запротестовала Рут. Ей было достаточно трудно выносить присутствие Брайана даже на нейтральной территории, не говоря уже о том, чтобы впустить его в свою спальню. Но Синди уже было не остановить.

— Хорошая идея, — заметил Брайан, выслушав ее. — Заодно посмотрю на этого престарелого хищника.

Рут только вздохнула.

Три дня спустя Рут пришла к выводу, что недооценила всю опасность появления Брайана в ее доме. Конечно, его помощь оказалась неоценимой. Мансарда была значительно меньше, чем помещения на втором этаже, так что Рут никогда не удалось бы втиснуть туда свою мебель, если бы не помощь Брайана. Но эти взгляды, которые он то и дело бросал на нее… Она чувствовала их, даже стоя спиной к Брайану.

— Дальше я справлюсь сама, — заявила она, когда Брайан в очередной раз появился в дверях с охапкой одеял и подушек в руках. — А ты можешь отправляться вниз, к мистеру Салливану, и продолжать то, чем вы там с ним занимались.

— Мы с ним уже достаточно поговорили, а теперь мне и здесь совсем неплохо, — с потрясающим нахальством ответил Брайан.

Кровать была достаточно широкая, а свободного места в комнате оставалось не так уж много, и, для того чтобы постелить покрывало, Рут каждый раз приходилось протискиваться мимо Брайана, которому и в голову не приходило подвинуться и дать ей дорогу. А тут еще покрывало никак не хотело ложиться ровно, все время сбиваясь в складки. Никогда еще такое простое дело не давалось Рут с таким трудом.

— Послушай, в мои намерения не входило устраивать шоу из уборки постели! — взорвалась она наконец.

— Значит, это получилось само собой, — невозмутимо ответил Брайан, берясь за два угла покрывала и натягивая его со своей стороны.

— В таком случае, мог хотя бы заплатить за билет.

— С удовольствием, если ты принимаешь оплату натурой. — И Брайан подмигнул ей.

Рут оторопела. Неужели он пытается с ней флиртовать? По роли строить глазки надлежало ей, а ему — принимать ее заигрывания с каменным лицом. Решительно, все становится с ног на голову, когда имеешь дело с Брайаном Стоунером!

— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась она, бросая ему подушку.

Он поймал ее на лету и прижал к щеке.

— Мягкая, — заметил Брайан. — Это сулит манящие перспективы.

Определенно, он заигрывал с ней. Сейчас он выглядел почти таким же беззаботным, как тогда ночью, в мастерской своего кузена. Его мальчишеское обаяние начинало кружить Рут голову. А она знала, как опасно поддаваться этому.

— Гусиный пух, — пояснила она тоном продавца на магазинной распродаже. — Такие подушки всегда очень мягкие.

Она отчаянно старалась зацепиться за что-нибудь простое и привычное, чтобы удержать себя в руках. С преувеличенным усердием Рут взбила подушку, аккуратно водрузила ее в изголовье кровати и только тогда решилась поднять глаза.

Брайан был близко.

Очень близко.

Его рука ласковым движением скользнула по ее щеке, уцепилась за подбородок и мягко приподняла его так, что ее лицо оказалось обращенным к нему. Он собирался поцеловать ее. И она желала этого всем сердцем.

— Рут? — В тихом голосе Брайана звучал вопрос, который не было необходимости произносить вслух.

— Да, — прошептала Рут, закрывая глаза.

Она ощутила прикосновение его губ, сначала легкое, почти незаметное, но затем становящееся все более и более настойчивым по мере того, как его руки ласкали и гладили ее волосы. Вкус поцелуя Брайана был именно таким, острым и волнующим, каким он ей запомнился. Именно таким, о котором она мечтала с тех пор, как однажды попробовала его.

Его руки уверенно скользили по ее груди, умело находя нужные точки, заставляющие ее тело вспыхивать ответной страстью, мало-помалу выходящей из-под контроля сознания. Но прежде, чем это произошло, рассохшаяся лестница заскрипела под тяжелыми шагами.

— Эй, чем вы там занимаетесь, ребята?

Брайан поспешно отступил в сторону. И Рут заметила, что он тоже борется с охватившим его возбуждением.

— Все в порядке, мистер Салливан! — воскликнула она, едва обретя дыхание. — Мы уже почти закончили.

— Тогда спускайтесь. Я сунул спагетти в кипяток, как вы мне сказали, и теперь они кипят так, что того и гляди вывалятся через край.

Рут вздохнула.

— Просто выключите газ, мистер Салливан. Мы уже идем.

Если бы так же просто можно было погасить пламя, вспыхнувшее между ней и Брайаном!

Спускаясь по лестнице следом за Рут, Брайан испытывал нечто вроде благодарности по отношению к Бастеру Салливану. Если бы тот не появился так вовремя, вряд ли ему удалось совладать с единственным владевшим им желанием.

Он желал Рут Остин. Исполнение этого желания стало бы самой большой ошибкой в его жизни, и все-таки он желал ее. Хотел опрокинуть ее на кровать, сорвать одежду и погрузиться в нее, раствориться в ней, забывая себя и окружающий мир.

Он устоял, лишь отчаянно цепляясь за старательно культивируемое презрение к Рут из-за того, что произошло в Сиэтле. Чем больше он узнавал ее, тем больше начинал ценить ее сильный характер, ее упорство и стойкость духа, ее неунывающий нрав. И тем больше ослабевал его гнев, стремясь превратиться в безудержное восхищение.

Но Брайан Стоунер не мог позволить себе ни малейшего послабления. Рэнсом Уэлмен только и ждет возможности опорочить его в глазах отцов города, растоптать и вышвырнуть из редакции «Кантри». Уничтожить дело всей его жизни.

Появиться где-нибудь в обществе Рут Остин, каждое движение которой было вызовом общественной морали, стало бы лучшим поводом для Уэлмена начать травлю… И Рут пострадала бы не меньше, чем сам Брайан.

Какое счастье, что Бастер Салливан стоял на страже, иначе произошло бы неизбежное! Как хорошо, что он вообще взялся приглядывать за Рут. Храни Боже Бастера Салливана. И помоги Боже Брайану Стоунеру.

13

Курортный сезон в Лонгвью наконец начался, и Рут с головой погрузилась в работу. Она успела привести в порядок душевые, но в зале для сквоша еще не успели настелить пол, и свободное от занятий время Рут обычно проводила там, торопя и подстегивая рабочих.

Она словно пробудилась от многомесячной спячки, заново открывая для себя жизнь со всеми ее миллионами оттенков и тысячами маленьких радостей. Вкус хорошей еды. Запах цветов. Шепчущий голос прибоя. Мелькание огней на вечерних улицах. И всегда и повсюду — он. Брайан Стоунер.

Для двух людей, которые намеревались избегать друг друга, их пути пересекались слишком часто. В маленьком баре на углу за чашкой кофе. Возле школы, где преподавала Синди. На пляже, где Рут совершала утреннюю пробежку. Всюду ее взгляд то и дело натыкался на знакомую фигуру. Можно было подумать, что каким-то чудесным образом им удавалось читать мысли и предугадывать намерения друг друга.

Они обменивались парой ничего не значащих слов или просто дружелюбно кивали друг другу при встрече. Но каждый жест, каждый взгляд одного скрывал в себе целое послание, понятное лишь другому.

Формальное «Как дела?» звучало как «Мне плохо без тебя». «Сегодня теплый вечер» значило «Согрей меня в эту ночь».

Легкий взмах рукой таил желание заключить в объятия.

Однажды утром Рут пришла к выводу, что ее отношения с Брайаном заметно изменились за последнее время. Их еще нельзя было назвать дружескими, но она пришла бы в затруднение, если бы ей пришлось подобрать более точное определение. Чем больше Рут думала об этом, тем больше ей казалось, что настало время Брайану снова оказаться в ее постели. Еще немного доброго дружеского секса.

До сих пор ей никогда не приходилось просить мужчину об этом. Все ее связи, долгие или короткие, следовали одному и тому же традиционному ритуалу. Мужчина просил, женщина, по своему усмотрению, уступала или отказывала. Теперь в роли просителя приходилось выступить ей. Чувство неловкости, возникающее при одной мысли об этом, усиливалось от неуверенности Рут в исходе задуманного. Если Брайан скажет «нет», как она потом сможет смотреть ему в глаза, случайно встретившись на улице?

Рут открыла ящик стола и извлекла на свет стопку свежеотпечатанных визитных карточек клуба «Леди Совершенство». В последнее время она завела привычку обязательно носить с собой несколько штук и «забывать» их на столиках бара и скамейках в парке.

Карточки были изготовлены из плотного картона цвета слоновой кости. Сверху находилось название клуба и номер телефона, а левый край карточки занимал женский силуэт, который по замыслу Рут и должен был изображать совершенную леди. Причем убедиться в этом совершенстве — по крайней мере, внешнем — мог любой желающий, потому что похвастаться обилием одежды нарисованная леди не могла.

Бросив взгляд на картинку, Рут с усмешкой подумала, что та как нельзя лучше соответствует ее намерениям. Она минуту помедлила, затем решительно взяла ручку и написала на свободном крае карточки: Мотель «Бабочка», № 14, пятница, 20.00. Больше ничего, даже никакой подписи. Брайан и так догадается, о чем идет речь. Мотель «Бабочка» находился в сорока милях от города, на берегу океана — настоящего океана, а не залива, в глубине которого уютно устроился Лонгвью. Вероятность, что кто-то из местных жителей застанет их там, практически равнялась нулю. Собственно, это было единственное достоинство мотеля «Бабочка».

Рут решительно сунула карточку в плотный белый конверт, тщательно заклеила его и убедилась, что написанное на карточке не просвечивает сквозь бумагу. Ее послание предназначалось Брайану, а не всей редакции «Нортуэст кантри»…

Секретарь редакции, высокая пожилая женщина с собранными в пучок седоватыми волосами, встретила Рут с дружелюбным любопытством.

— Я Гейл Уинслоу, — представилась она. — А вы ведь Рут Остин, верно? Хозяйка того милого маленького спортивно-танцевального клуба?

Рут стало немного не по себе оттого, что ее так легко узнали: она-то рассчитывала остаться инкогнито. И все же ей удалось не показать виду, что она огорчена таким поворотом событий.

— Верно, — сказала она, привычно извлекая из кармана жакета очередную визитку, и тоном опытного рекламного агента добавила: — Почему бы вам как-нибудь не зайти к нам? Первое занятие бесплатно.

Вообще-то, Рут была уверена, что визитка отправится в корзину раньше, чем дверь за ней захлопнется, но, по крайней мере, стоило попытаться. Сейчас ей как никогда нужны были клиентки.

К ее удивлению, женщина внимательно изучила карточку и сунула ее в ящик стола.

— Очень может быть, что я действительно зайду к вам, — заговорщическим тоном произнесла она. — А теперь скажите, что привело вас сюда, потому что я все равно не поверю, что вы пришли специально, чтобы пригласить меня.

— Конечно нет, — рассмеялась Рут. Гейл нравилась ей все больше. — У меня есть важная информация для мистера Стоунера. Не могли бы вы передать ему этот конверт?

Секретарша взяла конверт и бросила в кучу почты, лежащей на подносе. На мгновение Рут захотелось схватить его и выбежать вон, но она вовремя взяла себя в руки.

— Что-нибудь еще? — осведомилась Гейл, увидев, что Рут стоит столбом, уставившись на поднос.

— Нет, спасибо, — решительно ответила та и, еще раз покосившись на стол секретарши, покинула приемную.

Не успела она отойти и на двадцать шагов от здания редакции, как на ее пути возник Таффи.

— Я звонил тебе, — сказал он, пристраиваясь рядом с ней. — Неужели старый мухомор, твой домовладелец, ничего не сказал об этом?

— Мистер Салливан вовсе не старый мухомор, — обиделась Рут. — И он каждый раз аккуратно сообщает мне о твоих звонках.

— Тогда почему ты ни разу не перезвонила мне?

— А с чего бы мне это делать? Спросить, понравилось ли тебе разорять мой клуб?

Таффи не обратил внимания на ее слова.

— Я вдруг понял, — сказал он, — что соскучился по тем ужинам, которые ты устраивала. Знаешь, со свечами, музыкой и так далее.

— Скажи уж прямо, что хочешь, чтобы я продолжала кормить тебя и греть твою постель, когда тебе придет в голову ночевать дома, — фыркнула Рут.

— Но тебе ведь не хватает меня… хотя бы чуть-чуть. — Таффи вывернул шею, заглядывая ей в глаза.

Рут немного замедлила шаг. Возможно, полгода назад это и было правдой. Полгода назад она была готова в отчаянии опереться на чью угодно руку, лишь бы не быть такой одинокой. Полгода назад у нее не было оснований подозревать бывшего мужа в причастности к разгрому в «Леди Совершенство». Но теперь она намеревалась строить свою жизнь без Таффи. И ему следовало бы научиться тому же.

Она остановилась и повернулась к нему лицом.

— Спасибо, Таффи, — твердо произнесла она. Он наклонил голову, разглядывая ее, и поинтересовался:

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказала. Я действительно благодарна тебе, Таффи. Благодарна за то, что ты вынудил меня развестись с тобой. За то, что ты даже не потрудился скрыть от меня и от всего города свои шашни с Лили Калвертсон. Потому что иначе я бы, наверное, предпочла уладить дело тихо, по-семейному, вместо того чтобы бежать к адвокату. Эти шесть месяцев после нашего развода дались мне нелегко. Но посмотри, чего я добилась к сегодняшнему дню! И все это только потому, что я рассталась с тобой, получив в придачу кучу свободного времени. Так что еще раз говорю: спасибо тебе!

Закончив свою речь, Рут повернулась и продолжила свой путь, не обращая внимания на Таффи, который бросился за ней, то и дело забегая вперед, чтобы смотреть ей в лицо.

— Сколько ты еще собираешься наказывать меня за одну-единственную глупую ошибку? — спросил он.

— Глупая ошибка была совершена два года назад, Таффи, когда мы поженились. Нам не следовало этого делать, и я рада, что теперь наконец все закончилось.

— Но я хочу, чтобы ты вернулась ко мне!

Он говорил требовательным тоном капризного ребенка, пожелавшего луну с неба. Неужели когда-то она была готова внимать каждому его слову?

Рут покачала головой.

— Ничего не вернешь, Таффи, и тебе придется с этим смириться. Я слышала, у тебя ничего не вышло с Лили, но, полагаю, тебе не составит труда найти еще кого-нибудь.

— Я нужен тебе.

— Когда-то так и было, и ничего хорошего я в этом не вижу. Мне казалось, что ты можешь заполнить пустоту в моей душе, но оказалось, что я лучше умею делать это сама.

— Ты вычитала этот бред в какой-нибудь популярной книжонке, — скривившись, пробормотал Таффи.

— Иногда в них есть смысл, — заметила Рут.

— Не думай, что я так просто сдамся, — предупредил ее Таффи.

— Мне пора, — сказала Рут, мягко отстраняя его. — Прощай.

Брайан вернулся в редакцию злой и усталый. Встреча с издателем «Кантри» с самого начала не сулила ничего хорошего. А с того момента, как Брайан, войдя в роскошный старинный особняк, обнаружил в гостиной Рэнсома Уэлмена, это стало очевидным.

Уэлмен, который, похоже, успел стать своим человеком и в этой гостиной, долго и громко разглагольствовал перед хозяином дома о неспособности Брайана выбирать для публикации действительно интересные темы.

— В Лонгвью уже начались гангстерские разборки, — вещал он. — Пусть сегодня от них пострадала всего лишь Рут Остин, но, кто знает, что ждет город завтра! Может быть, его накроет волна преступлений. По крайней мере, жители должны быть предупреждены, и именно в этом я вижу главную задачу «Кантри» на сегодняшний день!

Брайан не выдержал.

— Прежде всего, — заметил он, неосознанно делая шаг по направлению к Уэлмену, — я хотел бы, чтобы вы внятно объяснили, что в ваших устах означает выражение «всего лишь Рут Остин»?

— Я, конечно, недавно живу в Лонгвью, — снисходительно объяснил Уэлмен, — но даже мне неоднократно доводилось слышать о ней. И услышанное дает мне веские основания считать, что эта женщина являет собой пример глубочайшего морального падения. Между прочим, — тут он повернулся к издателю, до сих пор молча слушавшему их спор, — эта самая Рут Остин живет в одном доме с неким Бастером Салливаном, которого в течение долгого времени разыскивала полиция штата в связи с обвинением во множестве преступлений. Не кажется ли вам, сэр, что это о многом говорит?

— Это говорит о том, что обвинения в адрес мистера Салливана были столь же безосновательны, как и ушат помоев, который вы вылили на Рут Остин! — снова вспылил Брайан. — В противном случае полиция уже давно арестовала бы его. И вот что я еще скажу вам, Уэлмен: ваши попытки снискать дешевую популярность, распространяя нелепые слухи, могут только подорвать доверие, которое люди испытывают к нашей газете. Учтите, что я просто не допущу ничего подобного, насколько это вообще в моих силах! И он покинул гостиную, едва попрощавшись с Колом Макмилланом.

Теперь Брайан в раздражении метался по своему кабинету, готовый к тому, что его в самое ближайшее время вышвырнут отсюда. Вошла Гейл, неся поднос с сегодняшней почтой, и, ни слова не говоря, поставила его на стол. Судя по ее молчанию, звонка с сообщением о немедленном его увольнении пока не поступало, и Брайан понемногу начал успокаиваться.

Машинально просматривая бумаги, он обратил внимание на длинный узкий конверт без марки и адреса. На конверте было всего два слова, выведенных четким округлым почерком: Брайану Стоунеру.

Он вскрыл конверт, и на стол выпала карточка цвета слоновой кости.

Дата, время и место.

Это определенно было приглашение, и сомневаться в том, кто его автор, не приходилось. Намерения Рут тоже было нетрудно угадать.

Куда смотрел Бастер Салливан, грозный хранитель девичьей спальни?

Брайан прекрасно понимал, что не должен принимать приглашения. Ради будущего Рут и собственного будущего, которое и так уже висело на волоске.

Он наклонился, чтобы отправить карточку в корзину, и вдруг замер. Перед его глазами возникло торжествующее лицо Рэнсома Уэлмена, а в ушах зазвучал его скрипучий голос: «Всего лишь Рут Остин… пример глубочайшего морального падения…»

К дьяволу все! Если уж ему суждено передать дело всей своей жизни в руки резонерствующего лицемера Уэлмена, то, по крайней мере, он имеет право на некоторую компенсацию. А объятия Рут Остин — это очень и очень значительная компенсация.

Вполне вероятно, его сочтут сумасшедшим, но он принял решение и не намерен от него отступать.

Брайан выпрямился и заботливо убрал визитку в нагрудный карман рубашки.

14

Ровно в восемь часов вечера в пятницу в дверь номера четырнадцать в мотеле «Бабочка» постучали.

Рут бросила последний взгляд в зеркало, чтобы убедиться, достаточно ли соблазнительно облегает ее бедра короткая узкая юбка, и поправила глубокий вырез на блузке так, чтобы он открывал взгляду глубокую ложбинку между грудями.

— Привет! — сказала она Брайану, открывая перед ним дверь и отступая в сторону, чтобы он мог войти. — Я не была уверена, что ты придешь.

— Я тоже не был уверен в этом до недавнего времени, — ответил Брайан, входя и закрывая за собой дверь. Он снял легкую светлую куртку и, оглядевшись в безуспешных поисках вешалки, швырнул ее в кресло.

— Здорово, что ты все-таки здесь.

— Мне просто не понравилась мысль о том, что ты будешь сидеть здесь одна и ждать меня.

Брайан бережно взял ее ладонь в свои, подвел ее к низкой кушетке и усадил, сам оставшись стоять.

— Нам надо поговорить, — веско произнес он.

Ответный смешок Рут был скорее нервным, чем радостным.

— Вообще-то, я надеялась обойтись без разговоров, — призналась она. — Кажется, это у нас не очень хорошо получается. В отличие от всего остального.

Брайан улыбнулся и тут же снова стал серьезным.

— Что ты предлагаешь?

— Одну ночь. Никаких вопросов и объяснений. Только ты и я.

— Кажется, в этом мы тоже не очень преуспели, — заметил Брайан. — По крайней мере, в отношении следующего утра.

Рут ждала этого упрека и была готова к нему. К сожалению, все заготовленные заранее оправдания испарились из памяти, оставив лишь невнятные обрывки фраз:

— Это было ошибкой с моей стороны… Я убедила себя, что должна сделать то, чего на самом деле не должна… Но сейчас я полностью контролирую свои поступки…

— Что пугает меня больше всего, — отозвался Брайан, иронически подняв бровь.

Рут окончательно сбилась и замолчала. Последовала недолгая пауза, затем Рут снова бросилась в бой.

— Послушай! — сказала она. — В конце концов, ты хочешь быть здесь или нет?

Брайан молча повернулся и направился к двери. Рут не сомневалась, что сейчас он откроет дверь и уйдет навсегда. Но вместо этого он на ходу стащил через голову синюю рубашку поло, так что ее взгляду открылись тугие мышцы его спины и еще несколько анатомических подробностей, заставивших ее сердце бешено забиться. Брайан швырнул рубашку на кресло, где уже лежала его куртка, и повернулся к Рут.

— Иди ко мне, — негромко и хрипло произнес он, и это было ответом на ее вопрос.

Несколько шагов, отделявших ее от Брайана, показались Рут самым легким и одновременно самым трудным путем в ее жизни. Приблизившись, она положила ладонь ему на грудь и ощутила глухие удары его сердца. Брайан накрыл ее руку своей, слегка сжав ее холодные пальцы.

— Надеюсь, утром ты не превратишься в ледышку? — полушутя-полусерьезно спросил он.

— Только если ударят морозы, — засмеялась она в ответ.

Брайан тоже улыбнулся, и от этой улыбки что-то внутри нее сладко заныло.

— Думаю, здесь в любом случае будет достаточно жарко.

Он неторопливо пробежался пальцами по крошечным пуговкам ее блузки, расстегивая их одну за другой. Наконец алый шелк соскользнул с ее плеч, освобождая то немногое, что до сих пор было скрыто. Руки Брайана немедленно принялись исследовать застежку такого же алого кружевного лифчика.

Рут вздрагивала от его прикосновений и закусила губу, чтобы не застонать. Узкие рукава блузки сковывали ее движения, не давая поднять руки, и она безуспешно поводила плечами, стараясь освободиться.

Осторожно поддев кончиком большого пальца тонкую бретельку, Брайан спустил ее с плеча Рут, затем проделал то же самое с другой и только после этого расстегнул тугой замочек.

Она желала коснуться его, стремилась к этому всем своим существом, но по-прежнему оставалась связанной.

Брайан наклонился к ней так, что его губы почти касались ее уха, и прошептал:

— Мне нравится, как ты выглядишь в этих шелковых наручниках. — Кончиком пальца он провел по ее груди и слегка надавил на сосок, заставив Рут содрогнуться. — Очень нравится.

Рут почувствовала, как жаркая волна желания накатывает на нее. А Брайан между тем откровенно любовался ее грудью.

— Очень красиво, — пробормотал он.

— Ну еще бы, — усмехнулась Рут.

— Не пытайся обезоружить меня своей иронией, девочка. — В его низком голосе теперь звучали властные нотки. — Ты хотела заполучить меня сюда и добилась своего. Теперь я буду делать с твоим роскошным телом все, о чем мечтал на протяжении долгих последних недель.

— А что буду делать я? — в тон ему спросила Рут.

— Наслаждаться этим, — ответил Брайан, и его слова заставили ее затрепетать в томительном предвкушении.

Он поцеловал ее, затем еще раз и еще — как обещание грядущих наслаждений. Потом поднял на руки и понес к кровати. Рут лежала в его объятиях беспомощная и покорная.

Брайан усадил ее на край постели, оглядел. Видимо, остался не удовлетворен ее позой, потому что нахмурился и что-то пробормотал себе под нос. Затем сгреб две подушки, водрузил их одну на другую и, снова подхватив Рут, посадил ее на получившееся возвышение.

— Тебе удобно? — заботливо осведомился Брайан.

— Если мне что-то не понравится, я скажу тебе.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул он. — Ты никогда не стеснялась открыто выражать свое мнение.

Опустив глаза, Рут заметила, что в результате маневров Брайана ее юбка задралась так высоко, что узкие алые трусики оказались на виду.

Брайан положил руку на внутреннюю поверхность ее бедра.

— Ты не носишь чулки, — заметил он.

— Ненавижу их.

— Что ж, это только облегчает мне работу. — Его смех был низкий и возбуждающий. — Хотя, должен сказать, она и без того была достаточно приятной.

Он раздвинул ноги Рут и опустился на колени между ее бедер.

— Сейчас я буду целовать тебя, — произнес он. — Везде, где только захочу.

От избытка эмоций Рут задохнулась и не могла выговорить ни слова. Ей оставалось только надеяться, что Брайан имеет в виду то же, что и она.

Он начал с ее губ, касаясь их сначала осторожно, затем все настойчивее. Кончиком языка он вдумчиво исследовал два ряда ее зубов, затем, обнаружив между ними щель, проник в нее и теперь уже полностью завладел ртом Рут.

Неожиданно он отодвинулся. Рут захотелось вернуть его, снова прижать к себе. Но ее руки были связаны, и она лишь нетерпеливо дернулась.

Брайан тихо засмеялся.

— Не спеши, малышка, — прошептал он, а затем его губы сомкнулись вокруг розового напряженного соска.

Рут запрокинула голову, и из горла ее вырвался низкий, глухой стон.

— Ага, тебе понравилось, — удовлетворенно заключил Брайан, захватывая ртом большую часть ее груди.

Рут обхватила его ногами, извиваясь всем телом, чтобы как можно сильнее прижаться к нему. Ее кожа стала влажной от пота еще до того, как Брайан закончил покрывать поцелуями вторую грудь и медленно, но решительно двинулся вниз.

— Брайан…

Он поднял голову. Жадный огонь в его изумрудных глазах заставил Рут забыть все, что она собиралась сказать.

— Сейчас, — прошептал он.

Рут кивнула. Она знала, что достаточно попросить, и Брайан мгновенно освободит ее от шелковых пут. Но она не просила.

Он снова принялся целовать ее лицо, руки, плечи, снова и снова возвращаясь к ее рту, приникая к нему с такой силой, что Рут не могла бы произнести ни слова, даже если бы и захотела. Она отвечала на поцелуи, всем телом подаваясь навстречу его горячим губам.

Брайан провел влажным кончиком языка по ее животу вокруг пупка, уткнулся лицом в золотистую кожу ее бедер, лаская каждый дюйм их внутренней поверхности. Затем его рука коснулась треугольника мгновенно ставшего влажным алого шелка внизу ее живота.

Его прикосновение отозвалось в мозгу Рут вспышкой ослепительного света, и ее тело выгнулось дугой, моля о продолжении.

Но Брайан не торопился. Невыносимо медленно и в то же время восхитительно медленно он ухватил зубами край ее трусиков и потянул их вниз. Рут приподняла бедра, помогая ему.

Ей казалось, что прошла вечность, прежде чем Брайан наконец снял с нее трусики и, мотнув головой, отбросил их в сторону. Приподнявшись, он с силой подвинул ее бедра вперед, к краю кровати, и, надавив на плечи Рут, заставил ее откинуться назад.

— Я сказал, что буду целовать тебя везде, — рыкнул он, прочитав вопрос в ее глазах.

Он мгновение помедлил, ожидая, что Рут будет возражать, но она молчала, покоренная исходящим от Брайана ощущением власти и силы. Тогда он опустился на пол. Рут попыталась унять бешеное биение сердце и выровнять дыхание, но это было все равно что бороться с приливной волной. Кровь пульсировала в висках, застилая взгляд пеленой тумана. Она пыталась различить сквозь нее лицо Брайана, но видела лишь бешеную пляску разноцветных пятен. Никогда до сих пор ей не приходилось испытывать ничего подобного.

— Ты прекрасна… везде прекрасна, — долетел до нее его голос.

Это стало последней каплей. Рут закрыла глаза и бездумно отдалась на волю вырвавшейся откуда-то темной, почти первобытной страсти. Ласки Брайана становились все увереннее. Он шептал ей какие-то слова, полные чувственного восхищения, и она с восторгом внимала им, зная, что завтра не сможет припомнить ни одного из них.

Быстрым движением Брайан подхватил ноги Рут и закинул себе на плечи. Затем он снова начал целовать ее… везде.

Влажная от пота и расслабленная Рут лежала в постели, медленно возвращаясь к реальности. Усилием воли она заставила себя открыть глаза.

Брайан сидел рядом.

— Привет! — сказал он, встретившись с ней взглядом.

— Привет, — еле слышно отозвалась она и пошевелилась. Легкое напряжение в плечах напомнило ей, что она все еще связана.

— Сними с меня эти наручники, — хриплым голосом произнесла Рут. — И учти, я заставлю тебя заплатить за каждую минуту, что ты продержал меня в них.

Брайан вскинул брови, затем рассмеялся и, приподняв Рут за плечи, помог ей сесть. Он стянул узкие рукава блузки с ее хрупких запястий и освободил руки. Рут соскользнула с возвышения, на котором до сих пор покоились ее бедра, и вернула подушки в изголовье кровати.

Тем временем Брайан методично освобождался от брюк и нижнего белья. Недвусмысленность его действий показывала, что он считает программу сегодняшнего вечера далекой от завершения.

По спине Рут пробежала дрожь, когда он навалился на нее всей своей тяжестью.

— Сейчас! — нетерпеливо сказал он.

Рут опустила руку и умело направила его. Она почувствовала, как напряглось его большое тело, когда Брайан наконец оказался в ней, и поняла, что он отчаянно старается сохранить контроль над собой, чтобы еще раз доставить ей удовольствие. При мысли об этом ее пронзило чувство щемящей нежности к нему. Она ласково коснулась его влажных волос. На мгновение щека Брайана прижалась к ее ладони, и Рут тихо застонала от удовольствия.

Брайан тут же перенес вес своего тела на руки.

— Тебе больно? — обеспокоенно спросил он.

Рут улыбнулась.

— Немножко. И мне это нравится.

Он смотрел на нее, подняв бровь. Потом удивление на его лице уступило место пониманию, затем страсти.

— Невероятно, — прошептал он.

Рут заставила его наклонить голову и поцеловала его в губы долгим благодарным поцелуем. Сегодняшняя встреча была совсем не похожа на ту ночь в Сиэтле. Ощущение случайности и необязательности их отношений, сковывавшее обоих в прошлый раз, теперь исчезло. Рут казалось, что отныне все в ее жизни встало на свои места. И место Брайана здесь, рядом с ней. Где-то в глубине души она чувствовала, что происходящее с ними — это только начало, и она страстно мечтала о продолжении.

Он начал двигаться, сначала медленно, затем с все большей силой, глубже и глубже проникая в нее. Рут извивалась под ним, что-то невнятно шепча. Ее руки судорожно шарили по его телу. Она наслаждалась каждым новым ощущением.

Когда Брайан, внезапно покинув ее, перекатился на спину и мягко направил ее голову вниз, к своим бедрам, она послушалась его с радостью, чувствуя, что он просит именно того, чего хочется ей самой.

Довольная улыбка мелькнула на губах Брайана, когда Рут начала свои движения, подчиняясь тому же ритму, который еще недавно заставлял сотрясаться ее собственное тело. Бедра Брайана поднимались и опускались в такт, и Рут казалось, что она может вечно продолжать этот безумный танец страсти. Снова и снова склонялась она над ним, не в силах утолить сжигающего ее голода.

— Иди ко мне! — скомандовал он.

Рут хотела сказать, что не может, что еще не готова. Но ее тело отозвалось на первое же его прикосновение ослепительной, сводящей с ума вспышкой.

И снова она билась под ним, изнемогая, зная без слов, что и он находится на пределе. И когда уже все было кончено и Рут готова была соскользнуть в успокоительную темноту забытья, ее последней мыслью была мысль о том, что это очень хорошее начало.

15

Гейл Уинслоу появилась в клубе через три дня. За это время внешность ее так разительно переменилась, что Рут с трудом узнала ее. Старомодный пучок уступил место легкомысленным кудряшкам, которым седина только придавала дополнительную пикантность. Темные глаза глядели из-под них ярко и молодо. Некоторое время Гейл молча разглядывала помещение клуба и саму Рут, которая от удивления не могла произнести ни слова, затем спросила:

— Вы действительно хорошо танцуете, мисс Остин?

— Я почти четыре года отработала в ансамбле «Пасифик кингз», — ответила Рут.

— Значит, вы умеете танцевать все эти современные танцы? — Темные глаза Гейл, казалось, вот-вот просверлят Рут насквозь.

— Разумеется, — сказала Рут, уже начиная оправляться от потрясения.

— А как насчет старой доброй классики? Знаком ли вам, к примеру, венский вальс?

— И вальс, и танго, и фокстрот, если вам угодно, — нетерпеливо произнесла Рут, которую этот допрос уже начал раздражать.

Гейл наконец смилостивилась и перестала буравить ее взглядом. Она покопалась в своей сумочке и извлекла из нее чековую книжку и ручку.

— Мне нужны будут несколько уроков, — заявила она. — Скажем, три для начала. Разумеется, они должны быть… ммм… приватными. Я не собираюсь состязаться с кучкой молоденьких вертихвосток!

— Но, миссис Уинслоу…

— Мисс Уинслоу! — поправила та с видом искреннего возмущения.

— Простите, мисс Уинслоу, но три урока — это очень мало. Вряд ли вы чему-то сможете научиться за столь короткое время, — осторожно заметила Рут.

— Чепуха! — безапелляционно заявила Гейл. — Мне нужно только немножко практики. В свое время считалось, что лучше меня не танцует никто в округе, — сообщила она, наклонившись к Рут через стол.

— Хорошо, — вздохнула та, открывая новый ежедневник, купленный взамен пропавшей тетради. — Когда вы хотите начать занятия?

— Прямо сейчас! — объявила Гейл.

Рут оставалось только подчиниться.

Лето принесло в Лонгвью новые радости и заботы. Толпы туристов наводнили город. По вечерам на многочисленных площадках гремела музыка и кружились пары, и каждый день в ее танцевальном классе прибавлялось желающих овладеть искусством не наступать на ноги партнеру. Теперь Рут приходилось работать каждый день, давая порой до шести уроков подряд. В промежутках она по-прежнему забегала в свой новый зал, чтобы проверить, как идут работы, и, добравшись к полуночи до дому, без сил валилась на кровать и засыпала мертвым сном.

Она почти не видела Брайана, но знала, что и он по горло занят. Развернутая Уэлменом кампания под девизом «Очистим город от темных личностей!» заставляла его лезть из кожи вон, чтобы доказать всем и каждому, что газета может служить общественному благу, не опускаясь до того, чтобы бросать камни в паршивых овец. Брайан целые дни проводил в своем кабинете. И, возвращаясь домой поздно вечером, Рут почти всегда видела его «лендровер» припаркованным у здания редакции, где в кабинете на втором этаже неугасимо горела лампа.

По вечерам кафе Салли гудело от слухов и споров. Его постоянные посетители с живейшим интересом следили за борьбой Уэлмена и Стоунера, подолгу и с удовольствием обсуждая каждый ход противников.

К немалому удивлению Рут, привыкшей считать всех старейшин Лонгвью ханжами и тупоголовыми консерваторами, позиция Брайана нашла понимание у некоторых из них, что, хотя и не означало безоговорочной его победы, но, по крайней мере, делало ее возможной.

Откровенно говоря, Рут даже радовалась, что дела не дают им с Брайаном снова увидеться наедине. Это позволяло их отношениям не перейти ту тонкую грань, которая отделяет секс от чего-то большего. Чего-то, чего ей непременно захотелось бы, встречайся она с Брайаном каждый день.

В эту субботу была очередь Рут приносить из ближайшего бара ланч для себя и Пэтси. Она вошла в «Леди Совершенство», размахивая пакетом с куриными крылышками, и громко возвестила:

— Я уже здесь!

— Иду, — отозвалась Пэтси откуда-то из глубин кладовой.

Через минуту она появилась, вытирая вспотевшее лицо полосатым махровым полотенцем, и с удовольствием принялась за еду, расположившись за рабочим столом Рут. Та с интересом смотрела на нее.

— Знаешь, Пэтси, — произнесла она наконец, — глядя, как ты ешь, я не устаю удивляться, куда деваются все эти тонны пищи.

Действительно, сколько бы Пэтси ни ела, а ела она очень много, ее фигура оставалась по-прежнему стройной и подтянутой, так что Рут иногда говорила, что ее подруга представляет собой вопиющее нарушение законов природы.

— Ничего странного, — фыркнула Пэтси, засовывая себе в рот крылышко. — С меня семь потов сходит каждый раз, когда мне приходится заставлять Лору Хьюстон достать кончиками пальцев до пола. Вот подожди, она еще решит, что теперь ей не мешает научиться танцам, тогда ты поймешь, во что мне обходится каждое занятие!

Рут перегнулась через стол, чтобы взять салфетку, и вдруг замерла. Что-то в окружающем порядке вещей казалось непривычным, неправильным. Она окинула стол внимательным взглядом, чувствуя, как в животе сжимается тугой комок тревоги.

Письменный прибор. Стопка визитных карточек. Несколько кассет. Наполовину заполненное расписание на следующий месяц. Кажется, все на месте. Метроном! Рут негромко ахнула.

Тяжелый старинный метроном из красного дерева с маятником из полированной бронзы. Она достала его из шкафа, прежде чем отправиться за ланчем, и теперь он должен был стоять на столе в ожидании занятия с новичками.

В растерянности Рут открыла шкаф и пробежала взглядом по полкам. Поднявшись на цыпочки, осмотрела верхнюю. Потом быстро оглядела приемную. Ничего.

— Что-то не так? — поинтересовалась Пэтси, наблюдая за ее действиями.

— Я понимаю, что это звучит глупо… — начала Рут, стараясь не поддаваться панике, — но ты случайно не брала отсюда мой метроном? Он стоял на столе, когда я уходила.

Пэтси покачала головой.

— Я вообще не заходила в приемную, пока тебя не было.

Она сунула опустевший бумажный пакет в корзину и принялась в свою очередь осматривать все ящики и полки.

— Ты уверена, что не отнесла его в зал? — спросила Пэтси наконец. — В последнее время ты выглядишь немного рассеянной.

— Не настолько рассеянной, чтобы потерять деревянный ящик весом в полтора килограмма.

Тем не менее Рут отправилась в зал и, убедившись, что метронома нет и там, снова вернулась в приемную. Ее уже начинала бить крупная дрожь, верный предвестник грядущей истерики. Метроном стоил целое состояние, да и вряд ли удастся найти в Лонгвью второй с таким же громким и четким тиканьем. Ей придется посылать заказ в Сиэтл, а может быть, даже в Сан-Франциско, и, пока не пришлют замену, занятия с начинающими можно считать бесполезной тратой времени. Когда ученики осваивают первые, базовые движения, им необходим строгий ритм, а звуки музыки могут только помешать непривычному слуху.

Но главное даже не в этом. Пропавший метроном был единственной вещью, доставшейся Рут от бабушки. Она получила его в подарок, когда начала заниматься танцами, и очень берегла.

Пэтси встретила ее сочувственным взглядом.

— Не знаю, куда он мог деться, — сказала она. — Если бы кто-нибудь заходил сюда в твое отсутствие, я бы услышала, как хлопает входная дверь. Ты же знаешь, с этой новой пружиной она каждый раз стреляет как пушка.

Рут закрыла глаза словно бы для того, чтобы не видеть страшной правды.

— Тот, кто сделал это, мог просто придержать дверь, — вздохнула она, — тогда ты бы ничего не услышала.

— О… — произнесла Пэтси, — действительно…

Обычно входную дверь клуба запирали только на ночь, чтобы не упустить возможных клиентов. В конце концов, это был Лонгвью, и до сих пор здесь не было необходимости в замках.

Вот и настал конец еще одной иллюзии, грустно подумала Рут. Жаль, что пришлось заплатить такую цену, чтобы развеять ее. Рут настолько привыкла чувствовать себя в безопасности, что случившееся сломило ее. Ей захотелось броситься к Брайану, свернуться клубочком в его объятиях и плакать, плакать, пока вся боль не вытечет из нее вместе с потоком слез. Но такое удовольствие позволено лишь самым близким друзьям. Оно не для людей, которых связывает лишь легкий дружеский секс.

— Ну что еще случилось? — спросила Пэтси, глядя на вновь омрачившееся лицо Рут.

— Я уже ничего не знаю, — прошептала та. — Ничего.

К подготовке воскресного номера Брайан всегда относился как к неизбежному злу — с сильным перевесом в сторону зла. Предполагалось, что он должен быть самым интересным за неделю, при этом его объем вдвое превышал ежедневные выпуски. Брайану приходилось в течение всей недели приберегать самые лакомые кусочки информации, тщательно следя, чтобы они не утратили за это время своей актуальности.

Телефон зазвонил в тот момент, когда он наконец удовлетворенно откинулся в кресле, отодвинув от себя свежие гранки.

— Стоунер слушает.

— Брайан, это я.

Голос в трубке был очень похож на голос Рут и в то же время звучал как-то сдавленно, словно его обладательница с трудом сдерживает слезы.

— Рут?

— Да. — Она замолчала, вызвав у Брайана легкий приступ беспокойства.

— Что случилось?

— Ничего страшного, — помедлив, заговорила она. — По крайней мере, не настолько, чтобы вызывать полицию. Я подумала, что ты сможешь посоветовать, как мне поступить.

— Да в чем дело, скажешь ты наконец?

— Видишь ли, — ее голос звучал неуверенно, — кажется, у меня украли метроном.

— Украли — что?

— Метроном, — повторила Рут уже тверже.

— Всего-то? — Брайан вздохнул с облегчением.

— Я понимаю, в полиции меня поднимут на смех, но, Брайан, это единственная память о моей бабушке… и он довольно дорогой. Я не знаю, что делать, Брайан… — Ее голос сорвался.

— Жди меня, — коротко приказал он. — Я выезжаю!

Ему хватило пяти минут, чтобы добраться до Вашингтон-роуд. Рут стояла посреди приемной, обняв себя руками за плечи, чтобы унять сотрясающую ее дрожь. Ее лицо, обычно такое живое и подвижное, сейчас казалось окаменевшим.

— Ты одна? — спросил он. Рут кивнула.

— Я послала Пэтси в музыкальную школу, чтобы попросить на время один из их метрономов. Что бы ни случилось, через полчаса мне нужно начать занятие.

Брайан мягко привлек молодую женщину к себе.

— Мне очень жаль, что так случилось, малышка.

Но вместо того, чтобы расслабиться и успокоиться в его объятиях, Рут уперлась ладонями в грудь Брайана. Он умел понять намек, даже когда не ожидал его, поэтому сделал шаг назад и опустил руки.

Рут потупилась, смущенно теребя замочек на своем ожерелье.

— Я думаю, будет лучше, если мы станем отделять личную жизнь от деловых отношений, — произнесла она. — Иначе все слишком запутается.

Слишком запутается? До сих пор Брайану казалось, что в их отношениях все предельно ясно. Но если Рут считает иначе…

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Мог бы ты напечатать объявление в ближайшем выпуске, что я готова выплатить вознаграждение тому, кто вернет мне метроном? Эта вещь действительно много значит для меня.

Брайан вздохнул и вытащил из кармана блокнот.

— Расскажи, как ты обнаружила пропажу.

— Я вышла в бар за ланчем, а когда вернулась, его уже не было.

— Что-нибудь еще пропало?

Рут огляделась в замешательстве, затем выдвинула нижний ящик стола.

— Нет, — с легким удивлением отметила она. — Даже деньги на месте.

— Они так и лежали в незапертом ящике?

— Да…

С тем же успехом она могла хранить их прямо на столе, раздраженно подумал Брайан. Решительно, этот клуб прямо напрашивался на ограбление!

— Ты никогда не слышала о таких штуках, которые называются сейфы? — поинтересовался он.

Рут вскинула глаза, и ему показалось, что в них мелькнула искра гнева. Но она тут же снова опустила голову.

— Это слишком дорого для меня, — ровным голосом произнесла Рут.

Что ж, может быть, искра гнева только померещилась ему.

— Пэтси была здесь, когда пропал метроном?

— Да.

— Тогда мне нужно будет поговорить и с ней тоже.

— Она вот-вот придет.

— Может быть, назовешь кого-нибудь еще? Посетители клуба? Коммивояжеры?

— Я больше никого не видела. Полагаешь, все-таки стоит обратиться в полицию?

— Но если твой метроном действительно дорого стоит, значит, он застрахован?

Рут молча покачала головой.

Брайан вздохнул. Вряд ли полиция захочет взяться за такое незначительное и, чего уж там скрывать, безнадежное дело. Тем более что нет страховой компании, которая могла бы надавить на них. И тут ему в голову пришла еще одна мысль.

— Когда ты в последний раз виделась со своим бывшим? — спросил он Рут.

— Сегодня утром. Таффи частенько подкарауливает меня по пути на работу или звонит домой.

— Он пристает к тебе? — Брайан видел Таффи только раз, но успел прийти к выводу, что этот парень не из тех, кто играет по правилам.

— Нет, в последнее время он ведет себя очень любезно. До отвращения любезно. — Рут покачала головой, что-то обдумывая. — Даже если это сделал Таффи, — сказала она наконец, — никто никогда не сможет доказать этого. Он снова предоставит алиби и выйдет сухим из воды.

В ее словах звучала горькая уверенность, ранившая Брайана в самое сердце.

— Пит сказал, что в то утро, когда кто-то ворвался в твой клуб, твоего мужа видели еще три свидетеля, и эти свидетели заслуживают доверия.

— Знаю. — Рут продолжала теребить свое ожерелье. — Но все равно за всей этой историей стоит Таффи.

Брайан промолчал. Да и что он мог сказать ей, кроме того, что она скорее всего права.

— У тебя есть еще вопросы? — Рут явно стремилась избавиться от него.

— Послушай, — неуверенно произнес Брайан, — я понимаю, что мало чем могу помочь в этой ситуации, и все же… мне хочется что-то сделать для тебя.

Она вскинула на него глаза, ставшие вдруг большими и беззащитными. На минуту ему показалось, что она вот-вот бросится ему на шею, но Рут поспешно отвернулась.

— Просто напечатай объявление, — попросила она. — На случай, если это Таффи… Ну, ему всегда нужны деньги… — Ее голос дрогнул.

Брайан снова привлек ее к себе, и на этот раз она не сопротивлялась. Замерев в его объятиях, она тихо и горько плакала.

Он принялся покрывать поцелуями ее лоб, веки, щеки, подбирал губами катящиеся по ним слезы. Закрыв глаза, он вдыхал ее запах, легкий запах ванили и апельсина, который кружил ему голову. Эта женщина так прочно вошла в его жизнь, что он уже не представлял, что когда-то было по-другому. Дня не проходило, чтобы он не вспоминал Рут, не думал о ней, стараясь угадать, чем она занята.

Хлопнула входная дверь. И Пэтси возникла на пороге, прижимая к себе небольшую коробку.

— А, вижу, пресса уже пронюхала о наших неприятностях, — заявила она, глядя на Брайана. Рут поспешила выскользнуть из его объятий. — Добрый день, мистер Стоунер.

— Добрый день, мисс Дуглас, — ответил Брайан несколько смущенно. — У вас найдется минутка, чтобы поговорить со мной?

— Естественно. Я только переоденусь и буду целиком к вашим услугам.

Пэтси исчезла в раздевалке.

— Мне тоже нужно идти, — сказала Рут.

— Мы закончим наш разговор позже, — шепнул Брайан, наклоняясь к ее уху, чтобы не быть услышанным Пэтси.

Так или иначе, Рут удалось в нем что-то изменить, и теперь даже окружающий мир Брайан воспринимал не так, как раньше. Он не мог сказать точно, в чем заключаются перемены; он не был даже уверен, что они ему нравятся, но собирался узнать это. Сегодня вечером.

16

Уже стемнело, когда Рут закончила составлять план занятий на следующий день и переоделась в рабочую одежду. Хлопок входной двери отдался эхом в тишине пустого зала, и Рут подскочила на месте. Она никого не ожидала так поздно, и ее сердце кольнула неосознанная тревога. Мир перестал быть безопасным, и шаги в коридоре отныне могли таить любую угрозу. Рут бесшумно метнулась к стене рядом с дверью и прижалась к ней спиной.

Дверь открылась.

— Рут!

Она увидела его отражение в зеркале, занимающем всю стену зала, но еще раньше она узнала его голос. От облегчения у нее подкосились ноги, и она чуть не сползла по стене на пол.

Брайан Стоунер стоял в дверях и смотрел на нее в зеркало с широкой улыбкой, которой — Рут знала это — она не заслуживала. Он звонил ей сегодня, чтобы сказать, что поместил объявление в завтрашнем выпуске, но в приемной ждала очередного занятия Гейл Уинслоу, и Рут самым постыдным образом струсила. Она притворилась, что его звонок ничего для нее не значит, небрежно буркнула: «Хорошо!» — и бросила трубку, даже не попрощавшись и не поблагодарив за помощь. Вряд ли после этого стоило рассчитывать, что Брайан будет дружески расположен к ней.

И все же Брайан улыбался.

— Я заезжал к тебе домой, — сказал он, — и мистер Салливан сообщил, что ты еще здесь. Честно говоря, я не ожидал, что ты будешь работать допоздна после того, что случилось сегодня.

Рут пожала плечами.

— Я все еще не могу позволить себе снова нанять рабочих для отделки нового зала. Текущий ремонт отнял слишком много денег, так что я почти разорена. Все, что мне остается, это понемногу заканчивать новый зал самой в надежде, что он начнет приносить прибыль до того, как закончится сезон.

Брайан расстегнул куртку и закатал рукава рубашки.

— И что стоит в твоем списке первым пунктом? — деловито осведомился он.

— Вытащить строительный мусор и покрасить потолок… ну, хотя бы часть потолка. Когда я закончу с этим, останутся только стены и пол, и тогда зал можно будет открыть для посетителей.

Улыбка на его губах явно была скептической.

— Всего лишь! — воскликнул он. — Я думал, в твои планы входит выкопать подвал и устроить там бассейн или что-нибудь в этом роде. Сейчас всего половина десятого вечера.

— Знаю, все это не так легко, как кажется, но Синди обещала помочь мне, когда придет время красить стены и пол. К тому же, когда я делаю что-нибудь руками, мне легче отвлечься от… от разных мыслей.

Брайан прекрасно понял, какие именно мысли она имеет в виду.

— Видишь ли, — заговорщическим тоном сказал он, — я никогда не упоминал об этом, опасаясь, что меня завалят заказами, но на самом деле мне нет равных в уборке строительного мусора.

— Ты говоришь это только для того, чтобы произвести на меня впечатление, — отозвалась Рут в тщетной попытке пошутить.

— Радость моя, я думал, мы уже прошли и этот этап тоже.

Рут внезапно стало жарко. Настолько жарко, что она машинально оттянула ворот старой рабочей рубашки и подула туда. Брайан с интересом наблюдал за ее манипуляциями.

— Так ты собираешься запрячь меня в работу?

Ну почему Брайан — и только он — всегда так сокрушительно действует на нее?

Если она согласится принять его предложение, открытие нового зала приблизится еще на один, а может, и не на один день. Глупо не воспользоваться этим. Да и с чего она решила, что их должен связывать только секс, и ничего больше? В стремлении помогать друг другу нет ничего предосудительного.

— Я принимаю твое предложение, но…

— Отлично, — перебил ее Брайан, всем своим видом показывая, что не потерпит никаких «но».

Рут провела его в полупустое помещение, единственными элементами интерьера которого служили разбросанные по полу бумажные мешки из-под цемента, обломки кирпичей и ведра с окаменевшей смесью.

— Да, похоже, здесь не мешает прибраться, — весело заметил Брайан. — Как ты ухитрилась до сих пор не переломать ноги на этих развалинах?

— Я выучила наизусть все проходы, — усмехнулась Рут.

Брайан обозрел ближайшую кучу мусора и принялся сгребать его в мешок и утрамбовывать, чтобы вынести на улицу.

— Здесь не помешал бы бульдозер, — проворчал он через несколько минут.

Рут молча взяла другой мешок и тоже принялась за работу, то и дело поглядывая в сторону Брайана. Он, должно быть, почувствовал это и обернулся. Если до сих пор Рут было жарко, то теперь ее бросило в дрожь. До чего же он хорош! Темноволосая голова с четким медальным профилем красиво посажена на сильную шею. Мускулистые загорелые руки и широкий разворот плеч наводят на мысли о том, как уютно и надежно должно быть в его объятиях. Твердо очерченные губы вызывают воспоминания о поцелуях.

Видимо, мысли Рут явственно отразились на ее лице, потому что Брайан бросил работу и приблизился к ней.

— Я хочу, чтобы сегодня вечером ты отправилась со мной ко мне домой, — сказал он. — Нам с тобой необходимо побыть наедине там, где нас никто не потревожит. Если тебе нужно взять какие-то вещи, мы можем заехать к тебе, и я обещаю, что привезу тебя утром обратно. Согласна?

То, что предлагал Брайан, отвечало самым затаенным желаниям Рут, о которых она не решилась бы заявить первой, поэтому она просто кивнула. На лице Брайана отразилось видимое облегчение.

— Тогда за работу! — воскликнул он. — Чем быстрее мы покончим с этим, тем раньше окажемся дома!

Они закончили около полуночи и вышли на улицу, окунувшись во все еще теплый после летнего дня воздух. Едва Рут заперла дверь, Брайан обнял ее за плечи, повернул к себе лицом и впился в ее губы жадным, требовательным поцелуем.

— Это только закуска перед настоящим пиром, — улыбаясь, предупредил он.

— Какое трогательное зрелище! — Голос, раздавшийся совсем близко, подействовал на Рут как ведро холодной воды. Она испуганно отпрянула от Брайана и оглянулась.

В двух шагах от машины Брайана, в ярком свете уличного фонаря стоял Рэнсом Уэлмен, и на губах его играла самая что ни на есть ехидная ухмылка.

— Добрый вечер! — издевательским тоном произнес он.

— Что ты здесь делаешь? — с возмущением спросил Брайан.

— Любуюсь прелестным видом, — ответил Уэлмен.

— Здесь нечем любоваться, — раздраженно бросил Брайан.

Уэлмен рассмеялся неприятным скрипучим смехом.

— Не буду вам мешать. Похоже, вы двое очень заняты. — Он повернулся и исчез в темноте.

Брайан кинулся было следом, но Рут задержала его, положив руку ему на плечо.

— Пусть уходит, — негромко произнесла она. — Не доставляй ему больше удовольствия, чем он уже получил.

Они стояли неподвижно, пока шаги Уэлмена не затихли вдали.

— Думаю, будет лучше, если я пойду домой, — вздохнула Рут.

— У нас назначено свидание, — напомнил ей Брайан, — и встреча с Уэлменом ничего не меняет.

— Встреча с Уэлменом меняет все, — грустно ответила Рут. — Он наверняка захочет проследить за нами.

— Даже если и так. — Брайан пожал плечами. — Он все равно не решится объявить всему городу, что шпионил за мной. Это бросило бы тень на его безупречную репутацию.

— Ему достаточно пустить слух, — возразила Рут, — и уже к понедельнику весь город будет знать о том, что мы встречаемся. В том числе и твой издатель.

— Что плохого в том, что я встречаюсь с женщиной? До сих пор ни у кого не возникало возражений на этот счет.

Решительно, этот упрямец не желал понять, что Рут пытается защитить его!

— Ни у кого нет возражений, пока ты встречаешься с Кэтрин Хаббард или Лиззи Принглс, но я… Хотя местные жители и ходят в мой клуб, но вряд ли кто-нибудь из них согласился бы сидеть со мной за одним столом.

— Прекрати немедленно! — прорычал Брайан, хватая Рут за плечи и довольно сильно встряхивая. — Какое мне дело до всего этого? Я считаю, что ты самая красивая, самая соблазнительная, самая… особенная женщина в городе, и это единственное, что действительно имеет значение. Надеюсь, что рано или поздно ты тоже поймешь это. Все на свете когда-нибудь меняется.

— Только не в Лонгвью, — ответила Рут и устало попросила: — Отвези меня, пожалуйста, домой.

Проводив Рут до дверей ее дома, Брайан бросил машину на стоянке возле редакции и отправился пешком бродить по улицам. Он размышлял о той новой стороне характера Рут, которая открылась ему сегодня.

Он всегда знал, что у Рут есть свои комплексы, но никогда не подозревал, что они настолько сильны. Кто-то или что-то однажды привело ее к мысли о собственной малоценности, заставив поверить в это так глубоко, что разубедить ее представлялось почти невозможным. Брайан ничего не мог поделать с ее прошлым, но не желал позволять этому яду и дальше отравлять ее душу.

— В Лонгвью ничего не меняется, — пробормотал он себе под нос. — Что ж, в этом есть определенный смысл.

Таффи Глоссоп коротал вечер за покером в баре на Кинг-Джеймс-драйв. И он не был особенно счастлив, когда Брайан отыскал его там.

— Выйдем, — коротко бросил Брайан, проходя мимо него.

— Я занят, — ответил Таффи, не отрывая взгляда от своих карт.

— Немедленно! — В голосе Брайана звучала недвусмысленная угроза.

— А если я не желаю? — запротестовал было Таффи, поворачиваясь к Брайану, но наткнулся на его разъяренный взгляд и, сразу сникнув, поднялся из-за стола.

— Выходи первым, — сказал Брайан, отступая в сторону, чтобы дать Таффи пройти.

Тот направился к двери, не торопясь, с нарочито беззаботным видом.

Кинг-Джеймс-драйв находилась достаточно далеко от центра города, и туристы сюда обычно не забредали, поэтому в два часа ночи улица были тиха и пустынна. Оглядевшись, Брайан схватил Таффи за ворот и прижал к холодной стене бара.

— Я хочу, — процедил он сквозь зубы, — чтобы имущество Рут вернулось к ней не позднее, чем завтра утром.

— Какое имущество? Я не знаю, о чем ты говоришь… — начал было Таффи, беспокойно озираясь по сторонам.

— Ну конечно! — Усмешка Брайана не сулила ничего хорошего. — Прислушайся к моим словам, приятель, и сделаем вид, будто ничего не произошло.

— Предположим… просто для примера, что я знаю, о чем идет речь, — быстро и тихо заговорил Таффи. — Предположим даже, что я действительно взял этот проклятый ящик. Где гарантия, что ты не раструбишь об этом на весь город в своей газетенке? Неужели хороший парень Брайан Стоунер станет покрывать воришку? Уэлмен будет просто в восторге от этого.

Таффи явно не отдавал себе отчета в том, с кем имеет дело.

— Это касается только меня, — холодно заметил Брайан. — Все, что от тебя требуется, это вернуть метроном на место, иначе я окончательно перестану играть в хорошего парня. Да, и учти на будущее: любая попытка приблизиться к Рут, к ее клубу или к ее дому отныне для тебя равносильна самоубийству. Ты понял меня?

Минуту Таффи ошеломленно смотрел на Брайана, потом неожиданно расхохотался.

— Ну и ну, — изумленно произнес он. — Ты защищаешь Рут? С чего бы это? Неужели ты с ней…

Брайан тряхнул Таффи так, что ворот его рубашки угрожающе затрещал.

— Ни одного слова на эту тему, — предупредил он. — Ни единого!

Ему ужасно хотелось со всего маху впечатать смазливую физиономию Таффи в асфальт, но он понимал, что не может позволить себе этого. Что только усиливало искушение.

— Мы оба знаем, что именно ты стоишь за всеми неприятностями в клубе Рут, — прошипел он. — Запомни, Глоссоп, я слежу за каждым твоим шагом. В твоих интересах постараться не злить меня. Очень постараться. А теперь убирайся!

Он разжал руки, и Таффи, непрестанно оглядываясь, зашагал вниз по улице. Брайан остался один у дверей бара, смутно сознавая, что своим поступком принес Рут больше вреда, чем пользы.

17

Рут не спалось. Сначала она ворочалась с боку на бок в кровати, вновь и вновь переживая все подробности вчерашнего вечера вплоть до встречи с Уэлменом. Затем бродила по мансарде из угла в угол, переставляя с места на место безделушки и бесцельно перебирая одежду в шкафу.

Накопившееся напряжение требовало разрядки. Рут извлекла из комода шкатулку с украшениями, но даже это испытанное средство на сей раз оказалось бессильным. Тогда она решительно влезла в спортивный костюм и кроссовки и, осторожно спустившись по лестнице, вышла из дома.

Рут бежала, не выбирая дороги, наугад, до тех пор пока участившееся дыхание и колющая боль в боку не заставили ее остановиться. Немного отдышавшись, она огляделась, чтобы определить, куда ее занесло, и побрела к близкому уже пляжу.

Сейчас, в шесть часов утра, пляж был безлюден. Именно это и требовалось Рут. Ей всегда хорошо думалось здесь. Шум прибоя и крики чаек напоминали ей об отце. Интересно, что ее отец сказал бы о Брайане? Понравились бы они друг другу? Рут представлялось очень важным, чтобы Брайан оказался именно тем человеком, который вызвал бы у ее отца одобрение.

Если бы отец не погиб почти пятнадцать лет назад.

Если бы…

Как много этих «если бы» в ее жизни! Снова и снова они возникают, напоминая обо всех ошибках, совершенных ею, и разочарованиях, которые ей довелось пережить.

Если бы она не связалась с Таффи Глоссопом.

Если бы Уэлмен не стал свидетелем того, как она целуется с Брайаном.

Теперь уже ничего не исправишь. Все, что она могла сделать, это продолжать двигаться вперед, к своей цели, как она делала это все последние годы.

Рут собралась уже покинуть пляж, когда ее внимание привлек идущий навстречу человек, показавшийся ей знакомым.

Брайан!

Он шел не спеша, засунув руки глубоко в карманы и разглядывая песок у себя под ногами. Поравнявшись с Рут, он поднял голову и остановился.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросила она.

— То же, что и ты, полагаю, — ответил Брайан. — Я не мог заснуть и решил немного прогуляться.

Он наклонился и поцеловал ее в щеку так легко и естественно, словно все свободное время отдавал тренировкам. Рут тряхнула головой, отгоняя будоражащее воспоминание о совсем других поцелуях, и рассеянно коснулась рукой груди Брайана. Он накрыл ее ладонь своей, поднес к губам и вдумчиво и внимательно поцеловал каждый палец.

— Ты в порядке? — спросил он.

Рут кивнула.

— Настолько в порядке, что, пожалуй, уже могу идти домой. — Она мягко, но решительно отняла свою руку и, увязая в глубоком песке, побрела прочь.

Брайан двинулся за ней следом.

— Куда ты идешь? — спросила Рут.

— Провожаю тебя до дому, — отозвался он.

— Послушай, мы ведь уже говорили на эту тему вчера вечером.

— Это ты говорила, а я только слушал, — хмыкнул Брайан.

Рут нахмурилась.

— Тебе незачем связываться со мной. Нам действительно лучше расстаться.

— Даже не помышляй об этом.

Она пожала плечами. Внутренние побуждения Брайана Стоунера могли бы поставить в тупик и квалифицированного психоаналитика. У Рут же тем более не было никаких шансов разобраться в них. Единственное, что она могла сделать прямо сейчас, чтобы хоть как-то улучшить положение, это идти, по крайней мере, на расстоянии шага от Брайана и надеяться, что в шесть утра их никто не заметит.

— Как бы я ни изменилась, в Лонгвью мне никогда не простят того, что я вытворяла в школе.

При воспоминании об этом Брайан улыбнулся.

— Зато тебе будет что рассказать внукам.

Они повернули на Виктория-роуд и направились к дому Рут.

— Правда, он красивый? — спросила она, издали с нежностью глядя на дом.

— Конечно, — кивнул Брайан, — только придется провести полжизни за ремонтом этой развалюхи.

Рут расхохоталась.

— А мне-то говорили, что ты романтик, — заметила она.

Брайан поднялся следом за Рут по расшатанным ступенькам крыльца и задержал ее руку, уже потянувшуюся к дверной ручке.

— Погоди минутку.

Рут быстро осмотрелась по сторонам. Если и были свидетели их встречи, они предпочитали подглядывать из-за занавесок.

Брайан взял ее лицо в ладони. Они показались Рут горячими, но она решила, что это потому, что сама она успела продрогнуть на утреннем ветерке. И безусловно, этим же объяснялась внезапная дрожь в коленях и пробежавшие по спине мурашки.

— Я должен сделать это, — сказал Брайан, целуя Рут так быстро, что она не была уверена, что поцелуй ей не померещился. — Кажется, тебе этого мало, — заметил он.

Рут не ответила. Она хорошо знала такие поцелуи. Это именно они заставляют девушек не спать по ночам, купаясь в самых несбыточных мечтах. Они не будят желания, они пробуждают надежды. О, Рут знала такие поцелуи и не зря всегда боялась их.

— Ты такая сладкая на вкус, — пробормотал Брайан, целуя ее снова. — Мне не хватало тебя. Ноги Рут подкосились. Брайан заботливо поддержал ее и помог прислониться спиной к двери. Его рука скользнула под ее спортивную майку, и он издал возглас удовольствия, обнаружив, что под ней нет лифчика. Широкая ладонь словно ковшом накрыла одну из ее грудей, и Рут чувствовала, как твердеют соски под нежными прикосновениями.

Ей хотелось, чтобы волшебство длилось вечно, но пора было напомнить Брайану, да и себе тоже, что это не для них.

Брайан прижал ее к стене и уперся лбом в ее лоб, ни на минуту не прекращая ласкать ее грудь.

— Поедешь сегодня ко мне домой?

Держись, скомандовала себе Рут. Не позволяй ему продолжать это медленное самоубийство!

— Я договорилась встретиться с Синди…

— Отменяется.

Он просунул колено между ее ногами.

— И мне нужно покрасить стену в зале для сквоша…

— Я сделаю это вечером, после того как ты проведешь у меня день. — Брайан скорчил устрашающую мину. — Ты согласишься сама или мне придется еще раз поцеловать тебя?

— Это шантаж?

— Самый действенный, — выдохнул Брайан, почти касаясь губами ее губ. — И тебе придется поддаться ему.

Разумеется, она поддалась.

Всю дорогу Рут просидела, сжавшись в комок на переднем сиденье в надежде, что никто не заметит ее в машине Брайана.

— Радость моя, поверь, что до нас абсолютно никому нет дела, — заметил ей Брайан. — Тебе вовсе не обязательно так тщательно прятаться.

— Хорошо, — покладисто согласилась Рут, — не буду.

Тем не менее она и не подумала выпрямиться. Брайан был уверен, что, пока он вел ее от машины к дому, Рут ничего кругом не видела от страха.

Он был потрясен тем, как отчаянно ему хочется, чтобы его жилище понравилось ей. Кажется, он не испытывал такого волнения, находясь рядом с женщиной, с тех пор как ему исполнилось тринадцать.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он, когда они вошли в гостиную. — Посмотри сюда.

Рут повернулась и ахнула.

— Мой метроном! Ты нашел его!

Она схватила тяжелый инструмент и осмотрела со всех сторон, чтобы убедиться, что он не поврежден. Затем подняла на Брайана недоверчивые и счастливые глаза.

— Где ты взял его?

Он посмотрел через ее голову на верхушки усыпанных цветами кустов за окном.

— Какой-то неизвестный оставил его сегодня у дверей редакции «Кантри», — неохотно ответил он. — Я нашел его утром вскоре после того, как мы расстались.

— Значит, он вернулся таким же волшебным образом, как исчез? — насмешливо спросила Рут.

— Похоже на то, — с прежней неохотой ответил Брайан.

Рут совершенно незачем знать, что он приложил руку к чудесному возвращению метронома. И уж точно ее не касается, какими средствами ему удалось этого добиться.

Но Рут все-таки догадалась о чем-то, потому что положила руку ему на рукав и негромко произнесла:

— Спасибо, Брайан.

— Тут не за что благодарить, — проворчал он и торопливо добавил: — Пойдем, посмотришь, как я живу.

Он показал Рут дом, избегая заходить лишь в спальню, потому что знал, как трудно, почти невозможно будет не остаться в ней. Почему-то сегодня ему не хотелось набрасываться на Рут прямо с порога. Утром она назвала его неромантичным, и Брайану хотелось опровергнуть это мнение. Ему хотелось быть романтичным — ради нее.

— Очень уютно, — сказала Рут, когда они вернулись в гостиную. — Я не думала, что такой огромный старый дом может быть таким теплым. И дело не в температуре воздуха, просто здесь приятно находиться. Даже приятнее, чем я представляла себе по описаниям.

Брайану было лестно слушать ее похвалы, и все же он почувствовал укол смутной тревоги.

— По чьим описаниям? — мгновенно насторожился он.

Рут лукаво усмехнулась.

— Думаешь, только мужчины обсуждают своих подружек?

Вообще-то, он очень на это рассчитывал.

— Ко мне приходят разные люди, — продолжала Рут. — Женский клуб, знаешь ли, дает прекрасную возможность выговориться. И гораздо дешевле, чем ходить к психоаналитику.

— И что же тебе обо мне рассказывали?

Уже задав вопрос, Брайан понял, что не очень хочет услышать ответ на него.

Рут отвернулась и пробежала кончиками пальцев по инкрустированной поверхности чайного столика.

— Что ты замечательный любовник… — начала она, избегая смотреть на него, — и что ты умеешь бросить женщину так, что она только через некоторое время начинает понимать, что, собственно, произошло.

Рут помедлила, затем вскинула голову и посмотрела ему в глаза.

— Можно, я не буду говорить об этом? Стоя у окна, залитая солнечным светом, она казалась Брайану такой красивой и желанной, что у него дух захватило от восторга. Он захотел немедленно сказать ей об этом, но не смог подобрать слова, которые передавали бы всю глубину его чувств.

— С тобой у меня все по-другому, — произнес он наконец.

— Знаю. — Теперь на губах Рут играла улыбка, но глаза смотрели серьезно и немного печально.

Все происходило не так, как Брайан задумывал. Вместо того чтобы разрушать стену, разделяющую их, каждое его слово заставляло Рут еще больше замыкаться в себе.

— Давай я что-нибудь приготовлю для нас обоих, — предложил он.

— Ты умеешь готовить? — Рут выглядела такой потрясенной, что Брайан не смог удержаться от смеха.

— Иначе мне пришлось бы умереть с голоду. Это плата за удовольствие жить одному. Пойдем в кухню, и я покажу тебе, на что способен голодный мужчина.

Он приготовил омлет с шампиньонами и зеленым перцем, поджарил два куска сочного мяса и нарезал салат. За бутылкой красного вина он завел разговор о детстве Рут, надеясь побольше узнать об источнике ее комплексов, но она отвечала неохотно или вовсе уклонялась от ответов.

Тогда Брайан принялся рассказывать о своем детстве, надеясь таким образом вызвать ее на откровенность. Рут с интересом выслушала его, но не более того.

Брайан спросил ее о старших братьях, о том, легко ли было с ними ладить. Вместо ответа Рут поинтересовалась, где он раздобыл такую замечательную антикварную мебель.

Он попытался заговорить с Рут о ее отце, с которым его отец был когда-то дружен. Но она принялась убирать со стола пустые тарелки и бокалы.

Словом, Брайан не знал, как к ней подступиться.

Она молча помогла ему вымыть и вытереть посуду, и все время при этом он чувствовал на себе ее внимательный взгляд. Казалось, Рут чего-то ждет от него. Но чего?

— Хочешь, я зажгу камин? — предложил он. Задушевные разговоры у горящего камина — кажется, это именно то, что женщины считают романтичным.

Рут отрицательно покачала головой.

— Может, прогуляемся? — сделал он еще одну попытку. — С берега открывается чудесный вид на залив.

— Не стоит.

Рут шагнула к Брайану и, глядя ему в глаза, принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Ее пальцы были теплыми и чуткими. И такими же были ее губы, когда она покрыла легкими, чуть влажными поцелуями его грудь и живот. Брайану пришлось закрыть глаза и напомнить себе о самоконтроле, когда Рут добралась до пряжки его ремня и расстегнула ее.

— Хочу увидеть твою спальню, — сказала она. — Прямо сейчас.

Разговоры могли подождать.

Оказавшись на широкой кровати Брайана, покрытой меховым пледом, Рут уже знала до мельчайших подробностей, что намерена сделать сегодня. Если, как она планировала, эта встреча наедине с Брайаном станет для нее последней, надо, по крайней мере, постараться, чтобы та надолго запомнилась им обоим.

Она придвинулась ближе к краю кровати. Брайан все еще стоял у ее изголовья. Его грудь часто вздымалась, приоткрытый рот обнажал полоску белых зубов. Рут взялась за пояс его джинсов и притянула Брайана к себе.

— Подожди, я помогу тебе избавиться от этих тряпок, — мурлыкнула она, снимая с него рубашку.

Брайан не помогал Рут, чтобы не лишать ее этого изысканного наслаждения — раздевать мужчину. И она не спешила. Она расстегнула пуговицу на его джинсах и откинулась назад, чтобы посмотреть, как это выглядит. Налюбовавшись, снова придвинулась к Брайану и медленно, медленно потянула вниз замочек молнии.

— Ты убиваешь меня, — простонал Брайан.

— Разве? — невозмутимо отозвалась Рут. — Как бы там ни было, я только начала.

Не выдержав, Брайан мгновенно избавился от спортивных туфель и снял джинсы, оставшись в темно-синих, плотно облегающих бедра шортах. Его нетерпеливость была тут же наказана.

— Стой смирно, — приказала Рут, шлепнув его по руке.

Брайан подчинился и снова застыл неподвижно. Рут помедлила, но, убедившись, что бунт подавлен, вернулась к прерванному занятию. Она просунула палец за резинку шорт и провела им по влажной коже его бедра, испытав почти физическое наслаждение при виде того, как под темной тканью быстро возникает довольно солидная выпуклость.

Рут освободила руку и лизнула палец. Солоноватый вкус и резкий мужской запах привели ее в такое возбуждение, что она еле сумела удержать себя в руках.

— Кажется, я все еще голодна, — прошептала она, и в ответ Брайан издал глухое рычание.

Тогда она потянула его за плечо, заставив лечь на кровать рядом с ней. Накрыла ладонью его напряженную плоть.

— Пожалуй, я не буду начинать с десерта, — задумчиво сообщила она. — Сначала попробую что-нибудь другое. Может быть, вот с этого?

Рут потянулась к его шее и поцеловала за ухом.

— Или с этого?

Она легонько прикусила зубами нижнюю губу Брайана, затем вознаградила его долгим, глубоким поцелуем.

— А как насчет…

Ее пальцы ласкали его сильную мускулистую грудь. И она чувствовала, как бешено бьется его сердце.

Ниже, ниже… Казалось, Рут не хотела оставить без внимания ни одного уголка его тела, ни единого дюйма кожи. Когда она добралась до бедер, ее возбуждение тоже достигло высшей точки.

— Мне все еще чего-то не хватает, — прошептала она, помогая Брайану полностью освободиться от одежды.

Ее глаза встретились с его глазами, и она прочла в них страсть и восхищение, когда в свою очередь сняла с себя все. Рут казалось, еще немного — и ее кожа задымится под его горящим взглядом.

Она невольно тоже залюбовалась его обнаженным телом. При всей своей кажущейся массивности Брайан был на редкость гармонично сложен. Широкие плечи и грудь уравновешивались узкими бедрами и удивительно тонкой для мужчины талией. Плоский живот, крепкие ягодицы… О, ее возлюбленный был настолько близок к идеалу мужской красоты, насколько это вообще возможно!

— Ты знаешь, что в действительности ты роскошное пиршество, Брайан Стоунер? — спросила она, нежно касаясь рукой сокровенной части его тела.

— Рут… — В его голосе смешались просьба и предупреждение.

Она наклонилась и поцеловала его. Брайан выгнулся в мучительном стремлении слиться с ее губами, из его горла вырвался хриплый стон. Но это было только начало. Он зарылся пальцами в светлые волосы на затылке Рут, пока она целовала его снова и снова. Ей нравилось доставлять ему удовольствие, нравилось ощущать его целиком в своей власти и нравилось, как собственное тело реагирует на него.

Брайан бормотал нежные слова, перемежая их мольбами и угрозами. Она впитывала их всем своим существом так же, как и прикосновения его напряженного тела. Каким-то шестым чувством Рут осознавала, что никогда не забудет эти минуты, даже если ей придется провести без Брайана всю оставшуюся жизнь…

В тот момент, когда она уже была близка к высшему пределу, руки его сжались на ее плечах и он прохрипел:

— Хватит!

Опьяненная захватившей ее страстью Рут усилием воли заставила себя оторваться от него и перекатилась на спину. Брайан опустился на нее, в свою очередь прижимаясь жадными губами к ее губам.

— Ты — это самое лучшее, что могло со мной случиться, — сказал он.

Тугой комок подкатил к горлу Рут. Она хотела сказать в ответ то же самое, но не смогла произнести ни слова. Она знала, что сегодня вечером покинет его навсегда, и не желала, чтобы ее признание принесло ему лишнюю боль.

Несколько невыносимо долгих мгновений — и Рут ощутила Брайана внутри себя. Он приподнимался и вновь опускался, каждым своим движением вызывая в ней новую волну сладкой истомы. Не в силах больше сдерживаться, она двинула бедрами навстречу ему и успела заметить выражение торжества на его бронзовом от загара лице.

Ей удалось поймать нужный ритм, и вскоре весь мир вокруг нее перестал существовать. Рут услышала свой голос, выкрикивающий его имя, и, повернув голову набок, уткнулась лицом в подушки, пытаясь скрыть обуревающие ее эмоции.

— Нет! — прорычал Брайан. — Смотри на меня! Я хочу видеть тебя, когда это произойдет!

Рут повиновалась, и их обоих накрыла жаркая волна безумия…

Позже, когда они лежали рядом, все еще соединенные в одно целое, утомленные и счастливые, Рут призналась себе, что у нее никогда не хватит силы расстаться с Брайаном Стоунером.

18

Дни летели так быстро, что Рут не успевала заметить, куда они исчезают. Июнь уже кончался, а зал для сквоша был еще не готов. Брайан настойчиво предлагал свою помощь, но она каждый раз вежливо, но решительно отказывалась.

Ей в очередной раз не удалось получить банковскую ссуду на завершение реконструкции, так что по-прежнему приходилось выполнять все работы самой, а драгоценное время уходило. Тем временем цены на недвижимость в Лонгвью росли, а вместе с ними увеличивалась и арендная плата, так что после окончания всех расчетов у Рут едва хватало денег, чтобы расплатиться с Пэтси.

Оставалась одна надежда. По завещанию, оставленному бабушкой Рут, все ее деньги переходили на счет, специально предназначенный для того, чтобы оплатить будущую учебу ее внуков. Когда Грегори, старший брат Рут, поступил на юридический факультет, их мать вознесла благодарность бабушке Галлахер и заплатила сразу за все шесть лет учебы. Когда средний брат Тед решил посвятить свою жизнь медицине, деньги на это были сняты с того же счета. Но стоило Рут только заикнуться о занятиях в балетной школе в Сиэтле, как мать с негодованием отказала ей под тем предлогом, что наступают тяжелые времена и нельзя тратить деньги на пустяки.

Рут пришлось проститься с мечтой о большой сцене, и хорошо еще, что ее взяли в «Пасифик кингз», где она могла приобрести необходимые навыки прямо в ходе репетиций. Плотный график выступлений и необходимость дополнительных занятий вынуждали Рут довольствоваться только тем незначительным жалованьем, которое ей платили в ансамбле, и она несказанно гордилась, что за четыре года ей удалось скопить достаточную сумму, чтобы, вернувшись в родной город, арендовать зал и начать свое дело.

Она никогда больше не пыталась просить денег у матери, но теперь у нее не было выбора. Рут решила появиться в родительском доме без предупреждения. Поступи она иначе, ее скорее всего встретила бы записка с извинениями и ссылкой на неожиданно возникшее срочное дело, пришпиленная к запертой двери.

Поднявшись на выкрашенное коричневой краской крыльцо, Рут нажала кнопку звонка. Ее отношения с матерью уже много лет были такими, что она не могла просто толкнуть дверь и войти.

Розамунд Остин мелькнула в окне, украшенном кружевными занавесками. Любопытство на ее лице сменилось откровенной неприязнью, когда она увидела, кто пришел, но, тем не менее, дверь приоткрыла.

— Что тебе надо? — недовольно спросила миссис Остин через щель.

— Привет, мам, — сказала Рут, у которой при виде матери сдавило горло от ощущения неизбежного провала ее затеи.

— Здравствуй, — нехотя ответила мать, даже не сделав попытки впустить дочь.

— Мне нужно кое о чем поговорить с тобой, но не хотелось бы делать это на пороге, — мягко заметила Рут. — Может быть, ты разрешишь мне войти?

Розамунд ничего не ответила, пристально разглядывая Рут колючими глазками.

— Пять минут, — попросила Рут, ненавидя себя за то, что вынуждена унижаться. — Пожалуйста.

— Пять минут, — неохотно согласилась мать, отступая в сторону, — но не более того. Меня ждут в клубе.

Рут вошла в холл и остановилась, вопросительно глядя на мать. Она ожидала, что та предложит ей пройти в гостиную или на худой конец в кухню. Но миссис Остин не шевелилась, продолжая буравить дочь взглядом.

— Я тебя слушаю, — выдавила она наконец.

— Может быть, присядем?

Розамунд демонстративно посмотрела на часы и вздохнула.

— Если ты настаиваешь…

Они прошли в просторную кухню и устроились за столом друг против друга. Рут набрала побольше воздуха и заговорила:

— Поверь мне, мама, я уже использовала все другие возможности, прежде чем обратиться к тебе, но теперь ничего другого мне не остается… Ты, наверное, слышала про неприятности у меня в клубе. Это именно из-за них… В общем, мне нужна помощь, чтобы закончить реконструкцию и продолжать нормально работать. — Она перевела дыхание и посмотрела на мать. Лицо Розамунд было непроницаемым. — Не могла бы ты выдать мне небольшую сумму из денег бабушки Галлахер, мам?

— О каких деньгах ты говоришь? — спросила миссис Остин.

— Ты знаешь… Это те деньги, которые бабушка завещала Грегори, Теду и мне. Деньги, которыми ты оплачивала учебу моих братьев.

Розамунд молчала. Рут сделала еще одну попытку.

— Отец говорил, что мне никогда не придется беспокоиться об учебе в колледже, потому что бабушка позаботилась об этом. Я знаю, у нас было трудно с деньгами, когда я окончила школу, но, может быть, теперь…

— Ты знаешь, сколько стоит год учебы в Вашингтонском университете? — ледяным тоном поинтересовалась Розамунд.

— Нет.

— А в медицинской школе?

Рут покачала головой.

— Конечно, ты не знаешь, — с удовлетворением заключила ее мать. — У тебя никогда не хватало мозгов, чтобы позаботиться о действительно достойной карьере, как это сделали твои братья. Денег, которые оставила твоя бабушка, уже давно нет и в помине. Но даже если бы они были, даже если бы у меня был миллион долларов на счету, я бы не рискнула доверить тебе ни цента.

— Но ведь это были и мои деньги тоже, — упрямо сказала Рут. — Отец говорил, что они завещаны всем троим.

— Твой отец! — раздраженно воскликнула мать. — Твой отец давно умер, оставив меня с тремя детьми на руках, и мне пришлось заботиться о них в одиночку. Поэтому, что бы он ни говорил когда-то, я одна решаю, как мне поступать с деньгами. После того позора, который мне пришлось вынести из-за твоих выходок в школе, ты не заслуживаешь ничего!

— Почему ты так поступаешь? — в отчаянии спросила Рут, хотя вопрос был чисто риторический. Она уже не раз имела возможность выслушать мнение матери о себе.

— А что ты хочешь от меня услышать? Что я не сгорала со стыда, когда матери твоих одноклассников шептались за моей спиной и показывали на меня пальцем? Что я не боялась спать по ночам, не зная, вернешься ли ты домой или мне придется забирать тебя под залог из участка? Или ты хочешь обсудить твое теперешнее поведение? Расскажи мне, как ты пытаешься сломать жизнь Брайану Стоунеру, как уже сломала жизнь Таффи? И не делай такие удивленные глаза. Весь город знает, как ты выставляла себя с ним напоказ возле твоего проклятого клуба.

— Брайан мой друг! — попыталась защитить себя Рут.

— Если бы ты действительно считала его своим другом, ты бы обходила его стороной. Без тебя у него еще есть шанс остаться приличным человеком.

— Хватит! — не выдержала, Рут. — Забудь, что я просила тебя о помощи. Забудь, что я вообще когда-либо о чем-то просила тебя. Можешь вообще забыть о моем существовании, если тебе так легче! Я сама справлюсь!

Она выскочила из дому и бросилась бежать по улице. По ее щекам текли слезы, но Рут не замечала их. Все ее мысли были поглощены тем, что она только что услышала. Весь город знает, что Уэлмен застал ее с Брайаном. Наверное, это так, раз новость уже дошла до ее матери. Розамунд принадлежала к избранным членам клики, которая правила городом из кафе Салли. И в ее силах было здорово осложнить жизнь Брайану Стоунеру.

Тем же вечером Рут направилась к дому Брайана. Ночь была жаркая и душная, низкие облака затянули небо, так и не принеся желанного дождя.

Всю дорогу она настороженно поглядывала в зеркало, чтобы удостовериться, что никто не следит за ней. Сегодня она еще раз убедилась, что в таком небольшом городке, как Лонгвью, каждый человек на виду и ни одно событие не проходит незамеченным.

Встреча с матерью оставила глубокий след в душе Рут. Прежде ей казалось, что она готова к возможному отказу, но теперь поняла, что это не так. Ей было невыносимо больно видеть, как гибнет ее последняя надежда.

Рут всегда знала, что мать терпеть ее не может. Она чувствовала это, еще когда была ребенком. Но тогда она могла найти утешение и поддержку у отца. Отец был единственным, кто любил ее безгранично, и, безусловно единственным, кто принимал ее такой, какая она есть. Он побуждал Рут искать свой путь в жизни и твердо следовать по нему, не оглядываясь на чужое мнение.

Смерть отца выбила у Рут почву из-под ног. Розамунд пребывала в такой ярости, что он посмел умереть, оставив ее вдовой, что не находила ни времени, ни желания заниматься дочерью. Рут была готова на самые отчаянные поступки — и совершала их один за другим — только для того, чтобы мать обратила на нее внимание. Но чем более дерзко она вела себя, тем больше чувствовала, что мать отдаляется от нее. Рут не знала, когда эта пропасть стала непреодолимой, и ей было больно оттого, что мать не желает признавать, что ее дочь представляет собой самостоятельную личность.

Избегая света уличных фонарей, Рут подошла к знакомому дому. Машину она оставила на соседней улице, чтобы не привлекать внимания посторонних. Свет в окнах Брайана, его силуэт за оконным стеклом — ей казалось, что одно это способно успокоить и согреть ее.

Брайан встретил ее в дверях, словно догадавшись, что Рут может не решиться постучать. Он поцеловал ее, и Рут вдруг поняла, что не сможет повернуться и уйти сейчас, хотя именно это было бы единственно разумным поступком.

Он поднял ее подбородок и заглянул в глаза.

— С тобой все в порядке?

Рут кивнула. Тогда он провел ее в гостиную, а сам исчез в кухне и через мгновение появился с дымящейся чашкой в руке.

— Мне кажется, тебе не помешает немного кофе? — полувопросительно произнес он, протягивая чашку Рут.

Она взяла ее и, прихлебывая горячий сладкий напиток, устроилась на низком диване напротив камина. Брайан сел рядом и обнял ее за плечи. Больше всего на свете Рут хотелось остаться здесь навсегда.

— С тобой что-то не так, — заметил он. — Тяжелый день?

Его слова прозвучали так обыденно, словно они были уже женаты много лет и это стало частью ежевечернего ритуала. У Рут защемило сердце от этой мысли.

— Да нет, все как обычно, — ответила она, стараясь попасть в тон Брайану.

— Почему-то мне не верится…

Рут не решалась посмотреть ему в лицо, боясь, что внутренние шлюзы откроются и вместе со слезами наружу вырвется вся горечь и разочарование сегодняшнего дня, боль непонимания и страх разлуки.

— Все в порядке… Я просто… просто…

Слезы все-таки хлынули, и теперь она не могла сдержать их.

Брайан, вздохнув, забрал у нее полупустую чашку и, поставив на стол, нежно привлек Рут к себе. Он укачивал ее в объятиях, словно потерявшегося и вновь нашедшегося ребенка, и это было то, в чем она больше всего нуждалась сейчас.

— Не плачь, родная, что бы ни случилось, мы справимся с этим, — успокаивающе шептал он.

Так легко было поверить этим словам, этому глубокому проникновенному голосу, этому головокружительному «мы»!

Рут в последний раз всхлипнула, вытирая слезы, и начала говорить…

Сидя на диване, Брайан отрешенно глядел в слепое, темное окно. Рут свернулась калачиком рядом с ним и спала, уютно положив голову ему на колени. Выговорившись, она заснула мгновенно, словно разом истратив весь запас своих сил. Еще недавно Брайан так стремился узнать правду о ее детстве; теперь он знал ее, и это знание причиняло ему почти физическую боль.

Он всегда принимал как должное ту любовь, которой с детства окружали его родные. Разумеется, ему случалось получать выговоры от матери, а порой и хорошую трепку от отца, но Брайан никогда не переставал чувствовать их любовь, незыблемая уверенность в которой и делала семью Стоунер действительно семьей в полном смысле этого слова.

Совсем иначе сложилась жизнь у Рут. Несмотря на наличие матери и двух братьев, после смерти отца она осталась так одинока, как только может быть одинок человек. И так было до сих пор.

Но теперь все изменилось, хотя сама Рут, возможно, и не хотела признавать этого.

До сих пор никто, кроме Уэлмена, не видел Брайана и Рут вместе и не был осведомлен об истинном характере их отношений. Даже Берт и Синди могли лишь подозревать, что между ними что-то есть. Брайан понимал, что такое положение вещей может сохраняться довольно долго, если они будут и дальше встречаться тайком, под покровом темноты, ежеминутно вздрагивая и оглядываясь по сторонам.

Правда, был и другой путь. Однако открыто заявить о своих чувствах к Рут означало для Брайана почти наверняка лишиться должности главного редактора «Кантри» и работы в газете вообще, если его место займет Уэлмен. Но это одновременно означало возможность сохранить самоуважение и, может быть, завоевать любовь Рут Остин.

Игра стоит свеч, сказал себе Брайан.

19

Рут разбудили приглушенные звуки музыки внизу. Брайан отвез ее домой, должно быть, всего пару часов назад, и до рассвета было еще далеко.

Сначала Рут показалось, что музыка всего лишь плод ее воображения или продолжение сна, который она не запомнила. Она лежала открыв глаза и внимательно прислушиваясь.

По улице проехала машина, на мгновение украсив потолок мансарды полосами света от фар. И снова вернулись звуки музыки, уже отчетливей, хотя все еще на пределе слышимости. И вместе с ними что-то напоминающее женский смех.

Рут поежилась, вспоминая рассказы о привидениях на Виктория-роуд. Ей послышались тихие шаги на лестнице, и снова все смолкло.

— Привидений не бывает, — прошептала она, смутно надеясь, что звук ее голоса разрушит наваждение.

Музыка вернулась снова, настойчивая и зовущая. Рут нахмурилась. Если она не стала жертвой галлюцинации, то, должно быть, внизу действительно что-то происходит.

Она решительно встала с кровати, на цыпочках спустилась по лестнице — музыка становилась все отчетливее — и тихонько подкралась к двери, из-под которой выбивалась полоска света.

Мистер Салливан обычно ложился рано, и в этот глухой час должен был уже спать, но сейчас Рут расслышала его голос. Он что-то неразборчиво произнес, и тут же снова засмеялась женщина.

Теперь Рут уже узнала этот смех. Она тихонько толкнула дверь в гостиную и замерла на пороге, потрясенная открывшимся ей зрелищем.

— Вот это да, — прошептала она.

Мистер Салливан, одетый в бархатный пиджак и с неизменным платком на шее, сжимал в объятиях… Гейл Уинслоу. Под негромкие звуки «Рио» он вел ее в медленном, исполненном внутренней страсти танго. В его глазах, устремленных на партнершу, были восторг и удивление, словно ему достался неожиданный и давно желанный подарок.

Как бы хотела Рут, чтобы кто-нибудь смотрел так на нее!

Как бы хотела она сама смотреть так на Брайана!

Но, как бы это ни было больно, ее мать права. Это разрушило бы его жизнь, и у Рут нет на это права. Оказаться на месте тех двоих, что танцуют перед ней сейчас, было бы раем. Рут Остин рая не заслуживала.

Гейл наконец заметила ее, бледную, с растрепанными волосами и в одной ночной рубашке, и, обращаясь к ней, мягко произнесла:

— Все в порядке, дорогая. Ты можешь спокойно идти спать.

— Да, конечно, — пробормотала Рут и побрела обратно в свою мансарду.

Гейл Уинслоу и Бастер Салливан. Рут Остин и Брайан Стоунер. Казалось невероятным, чтобы у этих людей могло быть что-то общее. И все же…

Прошла неделя с тех пор, как Рут исповедовалась Брайану. С этого дня он всегда был рядом с ней. Каждое утро у дверей «Леди Совершенство» Рут ожидал посыльный с букетом цветов. Каждый вечер после окончания рабочего дня Брайан сам появлялся на ее пороге. С его помощью Рут наконец закончила ремонт и открыла новый зал для посетителей. Брайан неизменно провожал ее до дому, несмотря на все нежелание Рут, чтобы их видели вместе. И они говорили, часами говорили обо всем на свете. Брайан никогда не думал, что может быть так чертовски счастлив, просто разговаривая с женщиной.

Но на сегодняшний вечер он возлагал особые надежды. У него был свой — грандиозный — план, и он намеревался приступить к его осуществлению.

Благотворительный бал четвертого июля, в День независимости был одной из самых старинных традиций Лонгвью. На нем собирались сливки общества. Завсегдатаи кафе Салли числились среди организаторов. Бал был главным событием сезона в Лонгвью. О нем начинали говорить задолго до начала и продолжали вспоминать еще долго после того, как он проходил. Каждая женщина в городе с нетерпением ожидала этого дня. Каждая, но не Рут Остин.

Его Рут. Гордая, непреклонная и упрямая, очень упрямая…

Брайан не пропускал ни одного празднования Дня независимости с тех пор, как окончил колледж, хотя для него этот бал никогда не был таким важным, как для его многочисленных подружек. Он с удовольствием брался сопровождать их — и никогда два года подряд одну и ту же.

Но в этот год четвертое июля должно было стать особенным. Брайан собирался уговорить Рут показаться на балу вместе с ним. Заявить о себе таким образом на виду у всех, да еще в такой день, было бы величайшим вызовом для всего города.

Огромный шаг вперед с тех пор, как Брайан уговорил Рут выпить вместе с ним кофе у Салли…

По этому случаю Брайан принес бутылку вина и предложил Рут провести вечер в гостиной, которую мистер Салливан с готовностью уступил им.

— Хорошо, что ты заставил меня поесть, — заметила Рут, обмакивая печенье в вино. — Кажется, я сегодня забыла пообедать.

Брайан улыбнулся. До чего же непостижимые существа женщины, подумал он. Мужчины никогда не забывают о таком важном деле.

— Неужели ты не помнишь, что сегодня делала, а чего нет?

Рут пожала плечами.

— Сегодня выдался не самый легкий день.

— Послушай, — начал Брайан, вертя в руках пустой бокал, — мне тут пришло в голову… — Он замялся.

— Что? — Рут явно ждала продолжения. Брайан никогда не думал, что пригласить девушку на танцы может оказаться таким трудным делом.

— Через неделю День независимости. Может быть, ты согласилась бы пойти со мной? — Он говорил быстро, желая, чтобы все слова наконец были сказаны.

Рут чуть не поперхнулась своим печеньем.

— Ты шутишь? — откашлявшись, поинтересовалась она.

— Вообще-то, нет. Я подумал, как было бы здорово выпить шампанского и потанцевать. Мы с тобой никогда не танцевали, не считая того единственного раза в Сиэтле.

— Но Брайан, этот бал… Ты же знаешь, кто его устраивает.

Она очень хотела пойти, Брайан чувствовал это. Иначе ее голос не дрожал бы так сильно.

— С каких пор тебя это пугает? — поддразнил он ее.

— Я никогда не хожу туда. Почему бы тебе не пойти без меня?

— Потому что я хочу пойти с тобой.

Рут обхватила себя руками за плечи. Брайан знал этот жест — она смертельно испугана.

— Я слишком долго создавала себе репутацию дрянной девчонки, — сказала Рут, пытаясь заставить голос звучать беззаботно. — А дрянные девчонки не ходят на бал с главным редактором «Кантри». — Ей удалось выдавить из себя смешок, но глаза ее оставались печальными.

Брайану пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы сохранить самообладание. Каждый раз, когда Рут начинала говорить о себе в таком тоне, он испытывал пронзительное чувство жалости и негодования. Но сейчас был неподходящий случай демонстрировать это Рут. Брайан решил зайти с другой стороны.

— Попробуй посмотреть на это как на сделку, — предложил он. — Если твой бывший муж увидит тебя со мной, он дважды подумает, прежде чем снова приставать к тебе.

Конечно, тут Брайан несколько погрешил против истины. Но Рут незачем было знать о подробностях его стычки с Таффи, в результате которой к ней вернулся украденный метроном. Вряд ли Таффи нужны еще какие-то предупреждения.

С точки зрения Рут, предложение могло показаться заманчивым, хотя это и наносило удар по самолюбию Брайана. Ему хотелось, чтобы Рут пошла с ним ради него самого. Но чтобы заполучить ее, он был готов и не на такие компромиссы.

Рут колебалась.

— Если ты так ставишь вопрос… — задумчиво произнесла она, — и если это действительно может повлиять на Таффи…

— Разумеется, — заверил ее он.

— Тогда, я думаю, мы можем пойти вместе.

— Отлично, — улыбнулся Брайан и, взяв ее руку в свои, добавил: — Эта ночь запомнится нам надолго.

И не будет являться мне в ночных кошмарах, с надеждой подумал он.

20

Нападение — лучшая защита. Дай людям то, чего они от тебя ждут. Сколько лет Рут прожила под спасительной сенью этого принципа, и вот теперь, похоже, он снова понадобился ей.

Рут приготовилась к нападению. Ее короткие светлые волосы были зачесаны назад и покрыты таким толстым слоем лака, что выглядели приклеенными к голове. Голубые глаза в обрамлении густо накрашенных черной тушью ресниц казались почти прозрачными.

— Боевая раскраска апачей, — пробормотала она, подрисовывая темным карандашом контур покрытых белой помадой губ.

Особенно сильное впечатление макияж производил в сочетании с серебристо-голубым платьем, настолько узким и обтягивающим, что Рут не могла бы сделать в нем ни шагу, если бы не разрез, доходящий почти до верха бедра. Высокий, глухой ворот платья закрывал грудь, зато глубокий вырез на спине позволял видеть татуировку на левой лопатке — черную розу, которую Рут наколола себе, когда ей исполнилось шестнадцать, и последние два года тщательно скрывала от посторонних взглядов. В ушах угрожающе покачивались серьги в виде когтистых лап. В глубине души Рут сожалела, что не может надеть любимое ожерелье из колец и ремешков, чтобы окончательно почувствовать себя во всеоружии.

Она молча разглядывала свое отражение в зеркале. Из глубины холодного стекла на нее смотрели широко распахнутые беззащитные глаза испуганной девочки. Рут опустила ресницы и снова взглянула в зеркало. На сей раз взгляд получился гордым и вызывающим. Рут удовлетворенно улыбнулась. Ее должны увидеть именно такой.

Но правда состояла в том, что на самом деле Рут была ужасно перепугана. И не только потому, что, отправляясь на бал с Брайаном, бесповоротно ломала его карьеру. Ее пробирала дрожь при одной только мысли, что придется предстать перед устроителями бала, среди которых ее мать была самой дружелюбной и отзывчивой.

Ни одна из этих дам никогда не переступила бы порога «Леди Совершенство». И вряд ли они хотели бы видеть Рут на своем празднике.

Дай им то, чего они ждут. От Рут ждали экстравагантности и агрессивности — что ж, они получат это в полной мере!

Звонок в дверь заставил ее внутренне вздрогнуть. Теперь отступать было некуда. Брайан пришел, чтобы отвести ее на эшафот. Она гордо вздернула подбородок, бросила последний взгляд в зеркало и ступила на лестницу.

Он ждал внизу.

Его изучающий взгляд скользил снизу вверх, пока она спускалась. И когда их глаза наконец встретились, Рут разглядела на дне их искорку смеха. Похоже, Брайана вовсе не смутил ее внешний вид.

— Красивое платье, — сдержанно одобрил он, задержавшись взглядом на разрезе у бедра. — Ты потрясающе выглядишь в нем.

Мистер Салливан отвел Брайана в сторону, намереваясь добиться у него обещания быть внимательным с Рут на балу и привезти ее домой не слишком поздно.

Только теперь Рут позволила себе разглядеть своего кавалера и поразилась тому, как великолепно он выглядит.

Любой мужчина кажется привлекательным в смокинге, но не каждый может повергать женское сердце в трепет. Брайан мог это. Белоснежная рубашка оттеняла смуглый загар лица и изумрудную зелень глаз. Сшитый на заказ костюм подчеркивал совершенство фигуры.

Брайан заметил, что Рут разглядывает его, и заговорщически подмигнул.

— Почему вы не принесли ей цветы? — недовольно осведомился мистер Салливан. — Насколько я помню, на Балу по случаю Дня независимости женщины всегда украшают цветами корсаж или волосы.

— Я придумал кое-что получше, — отозвался Брайан, запуская руку в нагрудный карман смокинга.

Он протянул Рут узкий бархатный футляр. Дрожащими руками она открыла его и не смогла сдержать восхищенного вздоха.

Внутри лежало колье из белого золота. На короткой плоской цепочке, которая должна была плотно обхватывать шею, были закреплены подвески в виде ключей. Все разной формы и размера, украшенные крошечными бриллиантами.

Никто и никогда до сих пор не дарил Рут такой великолепной вещи. Фактически единственным ювелирным украшением, когда-либо подаренным ей, было обручальное кольцо Таффи, да и то ему пришлось взять деньги на его покупку у Рут.

— Мне показалось, что эта вещь как раз в твоем вкусе, — заметил Брайан. — Может быть, какой-нибудь из этих ключиков подойдет к тому замочку, который я видел на тебе в прошлый раз.

— Оно великолепно, — выдохнула Рут. — Ты поможешь мне застегнуть его?

Брайан вынул колье из футляра и заботливо обвил им шею Рут. Она наклонила голову вперед, чтобы облегчить ему возню с застежкой, и заработала нежный поцелуй в затылок.

— Само совершенство, — негромко произнес Брайан, отступив на шаг, чтобы полюбоваться ею.

Рут закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Может быть, агрессия — это в действительности не совсем мой стиль, мелькнуло у нее в голове.

Холодными пальцами Рут мертвой хваткой вцепилась в предплечье Брайана, пока они шли к входу в большой бальный зал. Там, за дверью, приветствуя гостей, длинной шеренгой выстроилась старая гвардия Лонгвью.

— Это будет быстро, — шепотом пообещал он, наклонившись к ее уху. — Всего по паре слов каждому из них.

— Похоже на прохождение сквозь строй.

— Посмотри на это с другой стороны: им тоже придется здороваться с тобой.

— Ты прав, это облегчает процесс.

Брайан отвернулся, чтобы скрыть улыбку. С первой же секунды, как он увидел Рут спускающейся по лестнице в этом вызывающем макияже и платье, он понял, что она приготовилась к военным действиям. Действительно, ее вид мог шокировать кого угодно в Лонгвью, но сам Брайан с удивлением отметил, что ему, пожалуй, даже нравится, как она выглядит.

Он подбодрил Рут взглядом и накрыл ее ладонь свободной рукой. Так они и шествовали вдоль ряда чопорных пожилых дам и джентльменов, пока наконец…

— Хорошо выглядишь, мам. Розамунд Остин стояла в самом конце шеренги и отнюдь не казалась счастливой. За свою жизнь Брайан успел хорошо изучить этот тип людей, которым всегда требуется подсказка, легкий толчок извне для того, чтобы они могли решить, в каком направлении действовать. Сейчас Брайан поспешил воспользоваться этим.

— Я вижу, что все женщины семейства Остин отличаются редкостной красотой и обаянием, — галантно произнес он прежде, чем Розамунд успела вымолвить хоть слово, и чмокнул Рут в щеку. — Хотя я слишком заинтересованное лицо, чтобы быть объективным.

Миссис Остин в растерянности открывала и закрывала рот, не произнося ни звука, пока ей не удалось выдавить неохотное «благодарю вас».

— Ты мой герой! — шепнула Рут, когда они отошли на несколько шагов.

Брайану понравилось, как это звучит.

— Выпьем шампанского и попробуем разыскать Берта с Синди, — предложил Брайан.

Это было похоже на план, и Рут немного расслабилась. Присутствие Брайана рядом с ней волшебным образом превращало вечер из невыносимого в почти приятный. Никогда еще на памяти Рут окружающие не были к ней так дружелюбны. Она не услышала ни одного грубого или язвительного замечания в свой адрес, хотя именно этого опасалась больше всего.

Они с Брайаном танцевали, смеялись, болтали и снова кружились в танце. Новые лодочки на высоком каблуке немилосердно жали ноги, но Рут решила не обращать внимания на боль, пока есть возможность наслаждаться танцем.

Наконец кто-то из гостей втянул Брайана в деловой разговор, связанный с его работой в «Кантри», и он, извинившись, отошел в сторону, оставив Рут на попечение Берта и Синди.

Заметив, как те переминаются с ноги на ногу при звуках музыки, Рут рассмеялась.

— Да идите же танцевать! — воскликнула она. — Я уже большая девочка и могу сама за собой последить. Обещаю, что буду хорошо вести себя.

— Ну, если ты уверена в этом, — с сомнением протянула Синди, Но ноги ее уже нетерпеливо притопывали, отбивая ритм. Еще мгновение — и они с Бертом затерялись среди танцующих пар.

Рут с облегчением вздохнула и незаметно выскользнула на террасу. Здесь было темно и безлюдно. Она поспешила дать отдых горящим ногам, сняв туфли и встав босыми ступнями на прохладные каменные плиты. Облокотившись на широкую балюстраду, отделяющую террасу от сада, она слушала, смотрела и всей кожей впитывала свежий и душистый ночной воздух.

— Тебе всегда приходилось избавляться от обуви задолго до конца вечеринки, — произнес за ее спиной знакомый голос.

Рут мгновенно напряглась, но усилием воли заставила себя не оборачиваться.

— Я и не заметила тебя, Таффи, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно.

— Зато на тебя невозможно не обратить внимания. — Он подошел совсем близко и теперь стоял у нее за спиной. — Нам нужно поговорить, — сказал Таффи. — Это не займет много времени.

Рут обернулась, потрясенная непривычным звучанием его голоса. В электрическом свете, падающем на террасу из бального зала сквозь большие французские окна, она увидела, что и выглядит Таффи не лучшим образом. Он казался усталым и разбитым. Слипшиеся пряди светлых волос спадали на лоб, под глазами залегли тени. Она с удивлением заметила две глубокие складки, идущие от крыльев носа к уголкам его рта.

— У меня неприятности. — Голос Таффи был тусклый и безжизненный. — Мне придется на какое-то время уехать из города. И я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Не веря своим ушам, Рут отпрянула от него.

— Ты… что?

Таффи подался вперед, и его пальцы сомкнулись на запястье Рут.

— Игра окончена, Рут. — Он притянул ее к себе, и она ощутила сильный запах алкоголя, исходящий от него. — Твой флирт со Стоунером достаточно заставил меня страдать, так что можешь считать, что ты добилась своего. Возвращайся, и начнем все заново.

Он сильно сжал ее руку и, прежде чем Рут успела отшатнуться, впился в ее губы своими.

Рефлексы сработали быстрее, чем Рут осознала, что, собственно, происходит. Свободной рукой она нанесла сильный и резкий удар в живот Таффи. Тот согнулся пополам и прохрипел несколько слов, которые до сих пор никогда не звучали на террасе большого бального зала Лонгвью.

— А теперь выслушай меня! — заявила Рут задыхающемуся от боли и ярости Таффи. — Брайан Стоунер — это лучшее, что когда-либо случалось в моей жизни. Он честный и прямой, и он лучше всех других мужчин, вместе взятых. И ты должен радоваться, что он не слышит тебя, иначе тебе бы очень не поздоровилось. Убирайся из города, Таффи, и не возвращайся сюда никогда!

Лицо Таффи неожиданно стало жестоким и холодным.

— Хватит делать из меня дурака! — резко произнес он.

— Ты справляешься с этим достаточно успешно и без моей помощи.

Рут тут же пожалела о сказанном, потому что красивые черты лица Таффи исказила злобная гримаса.

— Ты любишь его? — спросил он.

Рут не стала притворяться, что не понимает, о ком идет речь.

— Да, — коротко ответила она.

Таффи с яростью стукнул кулаком по балюстраде. Он явно уже не владел собой. Рут с запозданием пришло в голову, что оставаться с ним наедине небезопасно. Она сделала несколько шагов в сторону двери, но Таффи двумя прыжками оказался перед ней, отрезая путь к спасению. Он снова схватил ее, теперь уже за обе руки, не давая вырваться.

— Думаешь, я позволю ему так просто заполучить тебя, после всего, что ты сделала со мной? — прошипел он, приближая свое лицо к ней. — Я нужен тебе, Рут. Ты должна была приползти ко мне на коленях, умоляя о прощении. Как ты могла отказаться от меня? — Таффи уже кричал, то и дело срываясь на визг.

У Рут похолодело в груди. Неужели когда-то ей казалось, что она любит этого человека? Она рванулась, пытаясь освободиться.

— Даже не пытайся! — Рут впервые в жизни услышала в голосе своего бывшего мужа металлические нотки. — Сперва ты выслушаешь все, что я хочу тебе сказать.

Она укусила его за руку, сильно, так, что ощутила во рту солоноватый вкус крови. Таффи выругался и оттолкнул Рут, отчего она упала на пол. С ужасом и отвращением смотрела она снизу вверх на стоящего над ней незнакомца.

— Мы в разводе с тобой, Таффи, — снова заговорила Рут. — Мы никогда больше не будем вместе. У тебя были другие женщины и, несомненно, будут еще…

— Они ничего не значат для меня! — снова взорвался Таффи. — И никогда не значили. Мне просто нужны были деньги, которых у тебя не было. Ты — единственная женщина, которую я когда-либо любил. Именно поэтому я так долго пытался заставить тебя понять, что я тебе нужен. Я единственный, кто может дать то, что тебе нужно!

Таффи, наклонившись, схватил ее за плечи и принялся трясти.

— Ты делаешь мне больно! — Она тщетно пыталась остановить его.

— Скажи, что любишь меня! — Таффи словно не слышал ничего из ее предыдущих слов.

Рут выкрикнула единственное слово, которое, как она знала, срабатывает всегда:

— Пожар!

Таффи попытался зажать ей рот ладонью, но она резко мотнула головой и снова закричала. Он с размаху залепил ей пощечину. Только тогда она замолчала. Таффи тоже молчал, с трудом переводя дыхание.

— Мы сейчас же уезжаем отсюда, — сказал он наконец. — Мы уедем в другой штат и там начнем все заново. Поднимайся! — грубо велел Таффи и дернул ее за руку.

Рут беспомощно оглянулась. На глаза попалась одна из сброшенных ею туфель. Повинуясь безотчетному желанию, Рут схватила ее и в тот момент, когда Таффи рывком поднял ее на ноги, с размаху ударила его каблуком в лицо.

Таффи взвыл, хватаясь за щеку. Рут хорошенько прицелилась и коленом ударила его в пах. Еще мгновение — и Таффи корчился у ее ног, а она стояла над ним, задыхающаяся и торжествующая.

Сильные руки Брайана подхватили ее. Она машинально выпустила из рук туфлю и обернулась.

Половина Лонгвью столпилась на террасе и в широко распахнутых теперь дверях бального зала. Рут не знала, в какой момент появились эти люди и стали ли они свидетелями развернувшейся на террасе безобразной сцены. Единственным ее желанием было исчезнуть, раствориться в ночном воздухе и никогда больше не возвращаться к жизни.

Пит Нордхауз надел на Таффи наручники и, взяв под локоть, повел к выходу. Тот упирался, с ненавистью озираясь по сторонам.

— Ну что уставились? — заявил он, обращаясь к молчаливой толпе зрителей. — Всего лишь маленькая семейная сценка, как и положено между любящими супругами!

— Заткнись! — сурово бросил ему Брайан.

— Тебе неприятно слышать правду, да, Стоунер? Думаешь, ты был единственным счастливчиком, который оказался в ее постели? Боюсь, тебе придется потесниться! — кричал Таффи, пока Пит уводил его.

Рут уткнула лицо в смокинг Брайана, боясь встретиться с кем-нибудь взглядом. Гробовая тишина, царящая вокруг, казалась ей смертным приговором.

Она может провести всю жизнь, доказывая всем и каждому в Лонгвью, что последние слова Таффи были ложью, но все равно никто никогда не поверит ей.

Боль была такой сильной, что Рут едва могла дышать. Отныне Брайан Стоунер навсегда потерян для нее.

21

К утру решение было принято. Теперь Рут точно знала, что должна сделать. Точнее, чего она больше никогда делать не должна. Позволять своему прошлому калечить жизнь Брайана.

Его судьба должна была решиться со дня на день. И решение — Рут не сомневалась в этом — будет более благоприятным, если имя Брайана Стоунера больше не будут связывать с именем Рут Остин.

Она решительно вошла в здание редакции «Кантри», поднялась на второй этаж и, кивнув в знак приветствия Гейл, открыла дверь в кабинет Брайана. Она проделала все это на одном дыхании, боясь, что, если хоть на мгновение остановится, ее решимость иссякнет.

Он поднялся ей навстречу. Рут впервые увидела Брайана на его рабочем месте, и этот кабинет с массивной дорогой мебелью и тяжелыми портьерами показался ей на редкость подходящим для него. Вернее, для того человека, каким будет Брайан, когда Рут навсегда исчезнет из его жизни.

— Ты можешь уделить мне немного времени прямо сейчас? — с ходу спросила Рут. — Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Брайан обошел стол и, подойдя к двери, высунул голову в приемную.

— Гейл, меня ни для кого нет!

Затем плотно прикрыл дверь и повернулся к Рут со слегка обеспокоенным видом.

— Что случилось?

— Я больше не желаю тебя видеть! — выпалила Рут.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Брайан.

— Только то, что сказала. Все происходит не так, как я ожидала. — В этих словах, безусловно, была доля истины. Рут не ожидала, что полюбит Брайана Стоунера. Не ожидала, что встретит человека, который сможет стать частью ее самой.

— И давно ты это решила? — Голос Брайана дрожал от едва сдерживаемого напряжения.

— Я… я уже давно думала об этом. Брайан, наши отношения с самого начала не были чем-то серьезным. Со временем ты и сам понял бы это, так что не стоит принимать близко к сердцу наш разрыв. Так будет лучше.

Она не смела поднять на него глаза, боясь разрыдаться.

— Прощай! — выдавила она наконец и, повернувшись, выскочила за дверь.

— Так будет лучше, — повторил Брайан, бессмысленно глядя в окно.

Кажется, история, случившаяся в Сиэтле, повторялась снова. Разница была лишь в том, что за прошедшие месяцы Брайан успел хорошо изучить Рут. Что-то в том, как она выглядела и держалась, не вязалось с жестокими словами, которые произносили ее губы.

— Колье! — Брайан ударил кулаком по стеклу так, что оно жалобно зазвенело. Рут надела колье, которое он подарил ей. Она никогда бы не сделала этого, если бы действительно хотела навсегда выкинуть его из своей жизни. Такая цельная натура, как Рут Остин, без сожаления рассталась бы со всем, что может напомнить ей о возлюбленном, если бы действительно считала их отношения всего лишь малозначительным эпизодом. Но колье осталось на ее шее, значит, он, Брайан, по-прежнему занимает место в ее сердце.

Милая, упрямая девочка! Она вбила себе в голову, что мешает его карьере, и пыталась любой ценой устранить досадную помеху.

— Не выйдет, дорогая, — прошептал он. — Тебе не удастся убежать от меня. Я — твоя судьба, и очень скоро ты поймешь это.

Брайан знал, что ему придется совершить нечто невероятное и впечатляющее, чтобы показать Рут, что она в действительности значит для него. Что-нибудь такое, что увидит весь город. Его кузен сделал предложение Синди во время рождественского карнавала, но у Брайана не было времени ждать до Рождества. Он должен был убедить каждого жителя Лонгвью, что любит Рут Остин и не откажется от нее даже ради самой головокружительной карьеры.

Брайан снял трубку телефона и набрал номер. Он точно знал, кто ему сейчас нужен.

— Привет, Синди! — произнес он. — Мне срочно требуется твоя помощь.

Рут стояла, наклонившись над умывальником в туалете клуба и безуспешно старалась с помощью ледяной воды уничтожить следы слез на своем лице. Она слышала, как хлопнула входная дверь, слышала шаги и звонкий голос Пэтси, но даже не сделала попытки выглянуть.

Проявить любопытство значило показать, что она еще жива. Но Рут не чувствовала себя живой. Ее сердце остановилось в тот самый миг, когда за ней захлопнулась дверь кабинета Брайана.

Кто-то вошел в туалет и остановился за ее спиной.

— Пэтси? — полувопросительно произнесла Рут и обернулась.

— Ты ужасно выглядишь, — сказала Синди, разглядывая ее.

— Интересно, с чего бы это? — буркнула Рут.

— Нет, так не пойдет, — решила подруга. — Нам нужно принять экстренные меры. — Она приоткрыла дверь туалета и крикнула: — Пэтси! Иди сюда и помоги мне!

Рут вздохнула. Она знала, что никакие экстренные меры не смогут помочь ей.

Пэтси появилась со стулом в руках. Совместными усилиями они с Синди заставили Рут сесть и закрыть глаза.

— Просто расслабься и будь хорошей девочкой, — сказала Пэтси.

Рут послушалась, и две пары ловких рук принялись колдовать над ее лицом и волосами. Молодые женщины весело переговаривались над ее головой, и Рут стоило большого труда не слушать их легкомысленный щебет.

Мне все равно, твердила она себе. Все равно.

— Ну вот, совсем другое дело. — В голосе Синди звучало нескрываемое удовлетворение. — Теперь пойдем.

Подруги ухватили Рут за руки и потащили к двери в приемную. Дверь открылась, и Рут невольно отшатнулась.

— Смелей! — сказала Пэтси, подталкивая ее в спину и заставляя перешагнуть порог.

Рут казалось, что она видит сон и вновь переживает в нем весь кошмар прошлой ночи. Чуть ли не половина города ухитрилась втиснуться в маленькую приемную «Леди Совершенство». Все плыло перед глазами Рут, но она была уверена, что различает в этой толпе лица Берта и Пита Нордхауза. Рядом с ними, держась за руки и улыбаясь, стояли мистер Салливан и Гейл Уинслоу. Кол Макмиллан, издатель «Кантри», шептал что-то на ухо Салли Баскет, владелице знаменитого кафе. Где-то в задних рядах мелькнула крысиная физиономия Рэнсома Уэлмена. И — самое невероятное — ее мать тоже была здесь!

Какая сила могла заставить Розамунд Остин переступить порог клуба, принадлежащего ее дочери?

— Что происходит? — растерянно спросила Рут.

Синди потянула ее за рукав.

— Смотри левее, — подсказала она.

Рут повернула голову и окончательно потеряла дар речи.

Брайан сидел на ее письменном столе.

Рут моргнула. Потом моргнула еще раз.

Это определенно был Брайан, и все же в его внешности было нечто делавшее его совершенно неузнаваемым.

Рут робко шагнула по направлению к нему. Что-то странное творилось с ее зрением. Брайан поймал ее взгляд и рассмеялся.

Он был одет в потертую кожаную куртку и порванные на коленях джинсы. Его широкую грудь украшала тяжеленная цепь, на которой болтался амбарный замок. И в довершение всего…

От неожиданности Рут вновь обрела голос.

— Послушай, — неуверенно произнесла она, — может быть, мне это только кажется, но у тебя в ухе…

— Череп? — спросил Брайан самым обыденным тоном. — Тебе не показалось. Он действительно там есть. Мне пришлось почти час уговаривать Синди вдеть мне в ухо серьгу.

Рут бросила на подругу потрясенный взгляд.

— Где, ради всего святого, ты раздобыла его?

— Выпросила у старшего брата одного из моих учеников, — невинным тоном пояснила та.

— Ну хорошо. — Усилием воли Рут постаралась не обращать внимания на окружающую их толпу. — И что все это означает?

— Это означает, что я созвал общегородское собрание, дабы заявить о некоторых важных вещах. И первое, что я хочу сказать, — это то, что я люблю тебя. Похоже, в Лонгвью такие вещи имеют важное общественное значение, хотя обычно считается, что это личное дело каждого. — Брайан сделал паузу и окинул взглядом толпу. — Но поскольку вы все проявляли так много интереса к столь захватывающей теме, я попросил вас собраться здесь, чтобы окончательно прояснить ситуацию.

Он вышел на середину комнаты и повернулся лицом к Макмиллану.

— На ваших глазах, мистер Макмиллан, рождается еще одна сенсация, о которой «Кантри» не напишет ни слова. Я заявляю это со всей ответственностью, как ее главный редактор, и тем самым предоставляю вам прекрасную возможность уволить меня с этой должности. Можете передать газету под крылышко присутствующего здесь мистера Уэлмена, если то, как человек выглядит или кого он любит, имеет для вас решающее значение. Разумеется, если для вас важнее, как я делаю свою работу, моя должность останется за мной, потому что я, как никто другой, подхожу для нее и вы не можете не признавать этого.

Затем Брайан обратился к Бастеру Салливану.

— Мистер Салливан, — сказал он, — в самом ближайшем времени вы станете посаженым отцом. По крайней мере, я на это рассчитываю, учитывая, что Рут очень высоко ценит вас. Я уже поговорил с ее матерью, а теперь прошу вас разрешить мне просить руки Рут Остин…

— И лучше бы тебе сделать это поскорей, парень, — с хищной усмешкой отозвался тот. — Или…

Гейл Уинслоу незаметно толкнула его локтем в бок. Мистер Салливан закашлялся и закончил уже более мирным тоном:

— …или ты будешь полным болваном.

Рут улыбнулась, чувствуя, как по ее щекам текут слезы, сводя на нет косметические ухищрения Синди и Пэтси.

Брайан повернулся к ней и медленно опустился на одно колено.

— Ты любишь меня, Рут? — спросил он. Теперь ей не было нужды притворяться.

— Всем своим сердцем! — отозвалась она.

— Выходи за меня замуж!

— Ну конечно, — произнесла она, смеясь и плача.

И когда Рут Остин целовала своего жениха, в ее голове уже рождался новый, грандиозный план.

Конец