Коллектив авторов. Сборник статей "Война и мир Дмитрия Медведева". 2009 Материалы заочного блиц-семинара, или экспертной фокус-группы, проведенной Русским институтом в годовщину Пятидневной войны и признания независимости Южной Осетии и Абхазии. Но тема -- не война, не Кавказ. Тема -– проблема безопасности России, как ее заново поставил Президент Дмитрий Медведев своим «военным решением».

Коллектив авторов

Сборник "Война и мир Дмитрия Медведева"

Глеб Павловский

Предисловие

Эта книга – материалы заочного блиц-семинара, или экспертной фокус-группы, проведенной Русским институтом в годовщину Пятидневной войны и признания независимости Южной Осетии и Абхазии. Но тема не война, не Кавказ. Тема – проблема безопасности России, как ее заново поставил Президент Дмитрий Медведев своим «военным решением». Почему вообще безопасность России – огромного государства, уже 20 лет как восстановленного – остается проблемой?

Говоря о «безопасности Российской Федерации», мы говорим о том, чего не было более десятилетия. Все это время безопасность страны гарантировалась замешательством крупных сил из-за хаоса в мире. Неподготовленность Запада к распаду СССР сыграла в этом особую роль. Америка запуталась в списках советского наследства, а посткоммунистическая «Центральная Европа» вместе с войной на Балканах вобрала амбиции Евросоюза.

Возникновение России в конце ХХ века было не вполне заслуженным нами призом. Россия возникла среди руин прежней архитектуры безопасности. Главную лакуну образовал Союз, выпав из международных институтов в небытие. Россия крепла в тени советского могущества, особенно длинная тень – от Победы-1945. Сообщество побаивающихся Советов было, и все еще остается неким фактором – в 1991 году оно не посмело бросить вызов России. Понятие «постсоветского» известило об архитектуре паузы – временном мироустройстве, лишенном позитивных начал и собранном вокруг пустоты.

Более чем 10-летние разговоры об ослаблении России, даже о «мире без России», имея пропагандистскую сторону, отнюдь не сводились к русофобии. Прежняя мировая система не приспособлена к явлению внутри себя новой России. Она могла бы освоить ее, лишь если бы та оказалась незначительной. Незначительная Россия еще могла бы быть интегрирована в новый мировой порядок без ломки. Сильная, становящаяся мировой – нет.

Актуально ли это вспоминать сегодня? Да, потому что в России недооценивают то обстоятельство, что ее безопасность с момента возникновения не была гарантирована никакой группой стран, никаким соглашением, опирающимся на силу. Неполной она остается по сей день. Отсюда западный невроз навязываемой нам «идентичности» – Россия не то якобы, что Россия считает собой. Россия то, чем хотят (или привыкли) ее видеть другие, Евросоюз или США прежде всего. Навязанная идентичность – невротическая проекция, и как таковая она порождает страх. Призраки «восстановления СССР» и «поглощения соседей» – бездоказательные эвфемизмы реального страха. Но американский страх – достаточный для того, чтобы атаковать российские планы и интересы – стратегически мало артикулирован. Политики типа Саакашвили и взяли на себя «дело» артикуляции страхов. Так на постсоветском пространстве возник стимул особого типа конфликтов с Россией – и потенциал столкновения интересов России и США, какого нигде больше в современном мире нет. Пространство виртуальной экспансии США, необсуждаемой и все менее осмысленной. Саакашвили и строил свою политику на обслуживании экспансии, а стратегию – на ее расширении. Проиграв войну, он проиграл ее и за США.

На Кавказе мы доказали, что не допустим создания механизма безопасности, из которого будем исключены. Теперь послеавгустовская Россия должна обрести волю разделить глобальную ответственность с остальными. Для этого нам не нужны новые права, о чем без устали напоминает Президент Медведев. Не нужна России и особая «сфера влияния» с границами, прикованными к советским картам – картам покойника. После августа-08 влияние России уже имеет глобальный, а не «постсоветский» характер. Его необходимо интегрировать в будущую международную систему. От России уникальной пора перейти к России нормальной. Для этого надо договориться о том, что считается нормой. И Дмитрий Медведев предлагает комплексные дебаты, внутри которых могут быть представлены и учтены все аспекты вопроса долговременной, устойчивой безопасности. России предстоит доказать и то, что проблема ее безопасности реальна, и что проблема связана с нормативной дефицитностью современного мироустройства. России придется «навязать» миру и Европе дебаты о глобальной безопасности. Фактически, такие дебаты неизбежно перейдут в полноформатное признание новой национальной России – признание, которое не вполне состоялось за ее первые 18 лет.

Введение

Джордж Фридман (США)

РОССИЯ И «МИР ПОСЛЕ КОСОВО»

Джордж Фридман генеральный директор международной разведывательной организации «Стратфор» (STRATFOR) – www.stratfor.com

Принципиальными результатами противостояния в Южной Осетии в августе 2008 года стало окончательное оформление «мира после Косово». По мнению российской стороны, принцип незыблемости границ был нарушен после провозглашения независимости Косово. С точки зрения России, раздел Сербии переформатировал нормы международного права – и Южная Осетия стала лишь логическим продолжением этого процесса. Кроме того, по мнению России, принцип поддержания стабильности существующих границ не может быть односторонним в принципе. Российско-грузинский конфликт должен был, по российскому пониманию, рассматриваться именно в этом контексте. И курс Российской Федерации по отношению к Южной Осетии и Абхазии де-факто выработан на основе западной политики по отношению к Косово.

Авиаудары НАТО по территории Югославии:

Но все это – вопрос своеобразной эквилибристики вокруг теории международного права. Проблему Южной Осетии и Абхазии нужно рассматривать в другом, более широком контексте – попыток России вернуть свою сферу геополитического влияния на территории бывшего Советского Союза. Действия по отношению к Грузии и к ее непокорным территориям служат наглядным уроком для других государств бывшего СССР, в особенности для Украины и для стран Балтийского региона. Это способ донести тот факт, что Россия готова использовать любые необходимые средства для защиты того, что она считает своими национальными интересами. И в первую очередь это касается Соединенных Штатов и их политики в регионе, которая отныне должна учитывать тот факт, что Россия вновь способна действовать настолько эффективно.

Очевидно, что проигравшей стороной событий августа 2008 года можно считать именно Соединенные Штаты Америки. Они не смогли, по сути, помочь союзному Америке государству.

Но Барак Обама не поменяет политику Соединенных Штатов Америки в регионе. Американские интересы не зависят от личностей или партий, они довольно стабильны. Желание «перезагрузить» отношения США и России было не более чем идеалистическим порывом Белого дома. И, называя вещи своими именами, это был весьма вредный порыв, потому что русские со всей очевидностью не хотят перезагрузки отношений по старым правилам и возвращения их к тому состоянию, которое существовало в период между 1991 и 2008 годами. Российская власть считает эти годы сложными. Хорошие взаимоотношения между Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым в этом вопросе вряд ли способны что-либо решить (возможно, они станут более интересными, если возникнет реальное соперничество между нынешним российским президентом и Владимиром Путиным – Соединенные Штаты хотели бы именно этого и пытались добиться на недавних переговорах). Россия не может замыкаться в пределах Москвы и не испытывать никаких угроз извне. Любой российский лидер будет стремиться преобразовать региональную систему вокруг России в зависимое от его воли пространство. И с этой точки зрения президентство Дмитрия Медведева мало чем отличается от президентства Владимира Путина. Наоборот – налицо очевидная политика преемственности, точно такая же, какая существует между администрациями Джорджа Буша и Барака Обамы в США. Глядя из-за океана, мы видим, что преемственность власти в России продолжается с того момента, как Путин заменил Ельцина, и по сей день. Именно Медведев находился в Кремле во время конфликта с Грузией. И он решил этот вопрос точно так же, как решил бы его предшественник Владимир Путин.

Признание независимости Косово в мире:

Россия же в данной ситуации – явный победитель конфликта вокруг Южной Осетии, поскольку она продемонстрировала не только свою готовность рискнуть, но и эффективность своих вооруженных сил в разрешении локальных конфликтов. В благоприобретения Москвы от этого столкновения в августе 2008 года следует записать не неочевидную независимость Южной Осетии и Абхазии, но очевидное расширение российской зоны влияния. Список победителей на этом не исчерпывается. Правящий режим Грузии пока удержался у власти и сохранил свои обширные связи с Соединенными Штатами, так что можно считать, что в этом смысле грузинские власти не проиграли противостояния с Россией. В целом же, причем даже не столько благодаря событиям в Грузии, мы наблюдаем всплеск турецкого влияния не только на Кавказе, но и на его периферии. Пока на Кавказе это еще не сыграло какой-либо существенной роли, но в свое время, можно быть уверенными, так и произойдет.

Именно потому, что Россия оказалась победителем в этой ситуации, всеобъемлющее соглашение по евроатлантической безопасности, которое ассоциируют с именем президента Медведева, сейчас маловероятно.

Соединенные Штаты после провального по результатам саммита в Москве продолжат декларировать свое право поддерживать двусторонние отношения со всеми государствами на постсоветском пространстве, независимо от их отношений с Москвой. В том числе – и право заключать двусторонние соглашения по безопасности. С американской точки зрения, принцип двусторонних отношений – основа успешной внешней политики. С российской точки зрения, обусловленной моментом дня, многосторонний подход поможет признать интересы Москвы в нужном ей регионе. Эти подходы друг с другом несовместимы. Таким образом, атлантическая составляющая вышеупомянутой инициативы нефункциональна. Но Россия способна выстроить отношения с Европой независимо от Соединенных Штатов. И здесь особенно важно обратить внимание на российско-германские отношения. Федеративная республика Германия остается самой значительной державой континентальной Европы, а ее связи с Россией все углубляются на фоне ухудшения поддержки политики США на Старом континенте. Так что как ни смотри, но двусторонняя политика играет более существенную роль, чем многосторонняя даже у России. И это естественно.

Тимофей Бордачёв

УСИЛЕНИЕ РОССИИ И БАЛАНС СИЛ В БОЛЬШОЙ ЕВРОПЕ

Тимофей Бордачёв руководитель исследовательских программ Совета по внешней и оборонной политике, директор Центра европейских и международных исследований ГУ-ВШЭ

События августовской войны 2008 года стали последним доказательством того, что процесс формирования многополярной структуры международных отношений подошел к своему завершению. Относительное равновесие сил между крупнейшими мировыми державами, в данном случае между Россией и Америкой, имеет законченный характер. Они настолько чувствуют себя в силах друг друга сдерживать, что это может привести даже к военным столкновениям. То есть аналогии между событиями на Кавказе в августе 2008 года и непрямыми столкновениями СССР и США, или Российской империи и Великобритании в XIX веке, или СССР и США в XX веке в странах третьего мира могут быть самыми прямыми.

Победители и проигравшие

Если говорить о том, кто усилился в результате войны, а чьи позиции ослабли, безусловно, проигравшей стороной оказались в этой ситуации Соединенные Штаты Америки. Разгром Россией одного из ближайших клиентов США и их наиболее верного союзника на постсоветском пространстве стал колоссальным ударом по престижу США. Не менее сильным ударом стала неспособность США даже дипломатически защитить Тбилиси. Это очень важный фактор, который негативно сказался на авторитете Америки. А престиж наряду с силой является одной из двух составляющих того, за что, собственно, страны и борются в любом мире, и сейчас, и в прошлом.

Безусловно, усилилась Россия. Вне зависимости от того, признали другие страны мира Абхазию и Южную Осетию или не признали, сам факт того, что Россия сделала так, как она считала правильным, вне зависимости от того, какую позицию по этому поводу занимала наиболее сильная в военном отношении держава мира. Вне зависимости от того, какую позицию занимал наиболее важный внешнеэкономический партнер России – Европейский союз. Безусловно, сам факт такого решения и его реализация свидетельствуют о том, что Россия усилилась перед августовскими событиями и усилила свой престиж в результате войны.

Если же говорить о якобы проблеме признания Южной Осетии и Абхазии другими странами мира, то такой акт со стороны, хотя бы одного более-менее значимого государства означал бы возвращение биполярного мира. Поясню свою мысль: одна великая держава разгромила ближайшего клиента другой великой державы. Часть государств присоединилась к США и осудила признание двух республик. В том случае, если бы другая группа присоединилась к России, раскол мира на два лагеря стал бы свершившимся фактом. Никак не меньше. Другое дело, что многие страны мира, как мне кажется, хотели бы признать Абхазию и Южную Осетию, но не сделали этого потому, что не испытывали достаточной уверенности в том, что Россия готова играть с США на равных. Со стороны любой крупной мировой столицы поддержка Москвы в этом вопросе стала бы актом очень высокой степени доверия. И за это доверие Россия, ее внешняя политика должны еще побороться.

В определенном смысле выиграла Европа. Не Европейский союз, а Европа как некая совокупность государств, среди которых лидирующее место занимают Франция и Германия. Ведущие европейские страны смогли сыграть роль посредника в этой ситуации и не только привлечь к себе внимание, но и реально повлиять на урегулирование непрямого конфликта между наиболее крупными военными державами мира. Это, безусловно, стало для Европы большим успехом. Другое дело, что благодарить за это достижение европейцы должны в первую очередь судьбу, поскольку, окажись на посту председателя Европейского союза другая страна, а не Франция, неизвестно, как бы все повернулось.

Несомненно, это вооруженное столкновение пошло на пользу тем государствам – Китай, Индия, Бразилия и другие крупные развивающиеся страны, – которые рвутся сейчас в первую лигу мировой политики. Относительное ослабление и потеря престижа наиболее сильной страны – Соединенных Штатов – пошли на пользу тем, кто стремится войти в круг великих держав. Для них освободилось место, освободилось пространство и увеличились возможности для маневра.

Маловероятно в этой связи, что какая-либо из растущих стран будет стремиться связать себя союзническими отношениями.

События августа прошлого года подтвердили, что мир находится в той стадии, когда страны стремятся скорее к самостоятельному усилению за счет собственных возможностей и провалов своих партнеров, а не к выстраиванию каких-либо коалиций для союзнических отношений.

Хотя тактические альянсы, согласование интересов возможны, и они происходят.

Государства и кризис

Возникший сразу после августовских событий кризис сделал ситуацию еще менее стабильной. Стало очевидно, что мировая экономическая система по уровню и качеству своей структуризации, упорядоченности, понятности и даже терминологической четкости находится на уровне системы международных отношений первой половины XIX века. Сейчас ученый-политолог всегда может сказать, почему началась война. Ученый-экономист, даже если он лауреат Нобелевской премии, не может сказать, почему начался всемирный экономический кризис. Потому что политологическая международная наука оперирует более понятными элементами – государствами, а в экономической науке этих элементов невиданное множество. И процесс кристаллизации, появления понятных и доступных для анализа элементов международной экономической системы займет достаточно длительное время.

По всемирно-историческому значению мировой экономический кризис, происходящий сейчас, можно сравнить с Первой мировой войной 1914–1918 годов. Разделяет их промежуток времени в 94 года, что, собственно, и демонстрирует степень того, насколько структура мировой экономики менее развита, менее кристаллизована и понятна, чем структура мировых политических отношений. И главный здесь вопрос – вопрос о субъектности системы мировой экономики, о том, сможет ли она быть понята учеными не как совокупность национальных экономик и взаимосвязей между ними, а как некий субъект, который сам детерминирует свое развитие и поведение участников.

И если мировая экономика находится в таком разрозненном, «довестфальском» состоянии, то неужели мы можем ожидать, что государства мира окажутся способными сейчас к высокой степени координации своих действий? Они могут координировать финансы, они могут координировать торговлю, они могут координировать теоретически даже инвестиции, политику в этих вопросах. Но они не могут объединиться для того, чтобы пытаться как-то регулировать мировую экономику в целом. Поэтому вряд ли кризис будет способствовать формированию каких-то устойчивых международных форматов.

«Большая двадцатка» – это попытка, по большому счету, создать в экономической сфере некий «концерт держав», который существовал в политической сфере после 1815 года. С 1815 года до возникновения Лиги наций прошло чуть больше ста лет. Может произойти регионализация, когда государства отдельных регионов смогут выступать с более или менее единой позицией. И наибольшая трудность состоит в определении границ этих регионов. В ряде случаев, таких как Европейский союз, НАФТА, ситуация более или менее понятна. Однако в Европейском союзе тоже есть Великобритания, позиция которой ближе к американской, чем к континентальной.

Россия пока стремится к определенной координации своей политики с другими странами БРИК и созданию вокруг себя круга близких государств на территории постсоветского пространства. У Китая – интенсивное экономическое взаимодействие с соседями, но достаточно низкая степень политического взаимопонимания. С Индией никто из ее соседей не собирается формировать какие-то коалиции.

Август 2008 года и цели российской внешней политики

В мае прошлого года много говорили о том, что новый президент России изменит ее внешнюю политику и она станет более сговорчивой. Это была ошибочная позиция с самого начала, и очевидно, что

Медведев своим решением во время августовского конфликта подтвердил преемственность курса. Ожидать какого-то изменения и большей уступчивости в отношениях, в первую очередь со странами Запада, было ошибкой.

Государственные деятели очень серьезно ограничены в своем выборе. И чем больше страна, чем большую роль она играет в контексте международной стабильности в целом, тем более ограничен выбор ее руководителей. Дания довольно свободна в своих действиях, а Россия и Соединенные Штаты совершенно не свободны.

Однако война 8-13 августа 2008 года создала для России в сфере международных отношений новые возможности маневра и добилась прогресса на важнейших направлениях своих отношений со странами Запада. Согласно классическим взглядам, дипломаты и солдаты делают одно дело – стремятся изменить образ мыслей других людей. Ярким примером в этой связи стало негласное решение остановить дебаты о расширении НАТО на Грузию и Украину: маленькая война в августе 2008 года предотвратила, как считают многие наблюдатели, войну большую. И действия России в августе прошлого года сыграли решающую роль в принятии решения о приостановке разговоров о расширении НАТО, замедлили процессы, связанные с третьим позиционным районом системы противоракетной обороны США. Это прямые практические последствия, показывающие, как применение Москвой военной силы повлияло на внешнюю политику Вашингтона. Наконец, действия России сыграли существенную роль в формировании тех идей, которые лежат в основе попыток новой американской администрации сформулировать новый подход к политике США в мире.

Кроме того, усиление России, безусловно, должно было сыграть, и сыграло определенную положительную для нее роль в контексте продвижения идей экономической интеграции на постсоветском пространстве. Мнение, что вооруженные действия России в Грузии оттолкнули страны постсоветского пространства от России, скорее из разряда политических спекуляций и переговорного процесса.

Европа между Россией и США

Я не думаю, что августовские события было бы правильно связывать с косовским прецедентом. Ситуация с Косово рассматривалась и рассматривается в Европе, как скорее наведение порядка на своей территории, а не как вторжение на чужую. И вопрос признания Косово виделся Европе как вопрос европейской внутренней политики, того, как европейские государства будут строить управление теми территориями, которые к ним перешли по результатам холодной войны.

Косово для стран Европейского союза – это территория, которую они получили в результате распада Советского Союза и советской системы в целом, в результате, как выражаются многие, поражения России в холодной войне. Для них продвижение Европейского союза и НАТО на восток – это изменение баланса сил в свою пользу по сравнению, по их мнению, с той катастрофической ситуацией, которая была после 1945 года, когда российские войска стояли в центре Европы.

Дальнейшее расширение НАТО и Европейского союза рассматривается, в первую очередь во Франции, но также и в Германии, как изменение баланса уже в другую сторону. Нынешнюю ситуацию они воспринимают как более или менее равновесную. Не случайно в начале апреля 2008 года премьер-министр Франции Франсуа Фийон, отвечая на вопросы журналистов, сказал, что Франция и Германия не поддерживают приглашения Украины и Грузии в НАТО, потому что это негативно скажется на балансе сил в Европе. Единственное, что, судя по всему, вызывает беспокойство в ряде западноевропейских столиц, это то, что Россия перестанет быть способной сдерживать США в ядерном плане, что Россия может утратить свое ядерное превосходство над всеми другими государствами мира.

В ситуации августа 2008 года позиция четырех ведущих государств ЕС – Германии, Франции, Италии и Испании, то есть всех крупных держав, кроме Великобритании, – не была безусловно проамериканской. И осуждение этого якобы избыточного применения силы российской стороной, и осуждение признания двух республик связано с опасениями чрезмерного усиления России.

Как я уже отмечал выше, ведущие континентальные государства – страны Европейского союза очень обеспокоены сохранением баланса, который возник после 2004 года, и не хотят допустить возвращения доминирующей роли России в вопросах европейской безопасности. Для них идеальным является состояние прохладного мира между Россией и США, который позволит им выполнять роль посредника, выступать в качестве третьей силы, как это сделал Николя Саркози в августе прошлого года, и не допускать чрезмерного усиления ни Москвы, ни Вашингтона. В любом случае нельзя отождествлять позицию США и позицию стран Европейского союза по ситуации августа прошлого года – они совершенно разные.

Так же и в странах постсоветского пространства – есть позиция элиты, и есть позиция мейнстрима, и их нельзя отождествлять. Точно так же, как нельзя было в свое время отождествлять внешнюю политику министра Козырева с настроениями российского мейнстрима. Уже в 1993 году в России на массовом уровне существовало понимание необходимости каких-то реинтеграционных процессов на постсоветском пространстве в той или иной форме. И существовало понимание того, что интеграция России на правах младшего партнера со странами Запада невозможна. Но это не значит, что аналогичной позиции придерживались правящие круги. К примеру, судя по соцопросам, на Украине ситуация по интеграции с НАТО и с Европейским союзом не столь однозначна, как полагают президент Виктор Ющенко и его ближайшие сподвижники.

Можно, однако, предположить, что попытки европейских стран сбалансировать усиление России после августовских событий предложением ряду государств на постсоветском пространстве – Белоруссии, Украине, Молдове, Грузии, Армении, Азербайджану – неких новых форм сотрудничества могут вполне использоваться лидерами постсоветских стран и в переговорах с Россией. Если какая-то возможность появляется, почему ее не использовать? Однако сложно сказать, что это каким-то образом повлияло на настроения мейнстрима, настроения основной массы населения и на стратегию. Если говорить о странах Центральной Азии, Казахстана, то к ним это вообще никак не относится. Если говорить о Белоруссии, Молдове и Украине, то это настроение может относиться к ним только частично, поскольку данная ситуация используется определенной частью правящих кругов.

Август 2008 года и европейская безопасность

Главная задача любой системы безопасности состоит в недопущении войны. Война произошла. Таким образом, следует признать тот факт, что и ОБСЕ, и НАТО, и другие форматы, существующие в Европе, оказались неэффективными. Вне зависимости от того, почему это произошло, они не смогли ни дипломатически, ни военным путем предотвратить возникновение вооруженного конфликта на межгосударственном уровне. Это очень важное отличие, поскольку с начала 1990-х годов была твердая уверенность, что конфликты на межгосударственном уровне в Европе невозможны. И, напомним, все конфликты, которые Европа переживала начиная с 1991 года, происходили на внутригосударственном уровне. Не случайно, что во время празднования 60-летия победы над нацизмом в 2005 году одной из главных идей была «Европа – 60 лет без войны». Это породило сильное чувство успокоенности у политических лидеров и избирателей. Под сенью этой успокоенности было весьма комфортно отбрасывать в сторону все призывы к пересмотру существующих в Европе институтов и механизмов обеспечения международной безопасности.

Ситуация изменилась, и ключевую роль в этом сыграли августовские события прошлого года. Необходимо отбросить всю шелуху по поводу новых вызовов, терроризма, внутригосударственных конфликтов и понять, что свиной грипп – это одно, а межгосударственное военное столкновение – это совсем другое. Прямого столкновения вооруженных сил двух суверенных государств – членов ООН в Европе не было 63 года, и это очень серьезно.

В этой связи надо наращивать интенсивность в первую очередь экспертной и дипломатической дискуссии по вопросам будущей архитектуры европейской безопасности. Это единственный способ. И российская инициатива, высказанная еще до событий августа прошлого года, сыграла важную роль. До этого момента вообще никто не был готов к серьезному обсуждению данных вопросов.

Более того, война между двумя европейскими государствами показала партнерам России в Европе и в значительной степени в США, что серьезный разговор о структуре европейской безопасности в будущем неизбежен.

Она стала дополнительным аргументом, очень веским аргументом. Существующие межгосударственные структуры войну предотвратить оказались не в состоянии.

Уже ни у кого из серьезных европейских политиков и экспертов нет мысли о том, что строительство новой европейской архитектуры возможно без России. Хотя на уровне пропаганды могут быть всякие позиции. Сегодня можно констатировать, что содержание дискуссий изменилось качественным образом. Однако сейчас в дело вступает еще и дипломатическая игра, и здесь России нужно будет не позволить слишком быстро подготовить какие-то документы, нужно обсуждать проблему основательно – но это уже вопрос дипломатического искусства.

Федор Лукьянов

МИР ПОСЛЕ ВОЙНЫ: КТО ВЫИГРАЛ В РЕЗУЛЬТАТЕ КОНФЛИКТА?

Федор Лукьянов главный редактор журнала «Россия в глобальной политике»

Говорить о том, что августовская война оказала решающее влияние на расстановку сил в мире, – преувеличение. С глобальной точки зрения, она стала развязкой напряжения между Москвой и Вашингтоном, которое накапливалось на протяжении нескольких лет, и продемонстрировала пределы силы США и ту «красную линию», которую Россия готова защищать почти любой ценой. Для позиционирования России как мировой силы, с которой нужно считаться, война имела большое значение.

Соединенные Штаты потерпели обидное символическое поражение, которое предопределило смену их тактики на постсоветском пространстве при следующей администрации. Европейский союз получил репутационные выгоды благодаря активности Франции, занимавшей председательское кресло, однако этот политико-дипломатический успех Европы не был развит в дальнейшем. Сейчас роль ЕС на Кавказе снова незначительна. Китай занял позицию стороннего наблюдателя, по сути не поддержав ни российские действия, ни западную реакцию на них.

Последствия войны показали, насколько узок дипломатический потенциал России и ее способность добиваться своих целей политико-дипломатическими средствами. Отсутствие надежных союзнических отношений проявилось острее, чем когда-либо, хотя изоляции, о которой многие говорили, Москва избежала достаточно легко. Но для создания самостоятельного центра мирового влияния без прочной сети партнерских отношений не обойтись.

Когда грянула война, Дмитрий Медведев попал в ситуацию, к которой он не готовился и которая могла стать для него политической катастрофой. Для молодого (и по возрасту, и по сроку службы) президента всегда и везде трудно принимать решение о применении военной силы, тем более когда речь идет о территории другого государства.

Если бы Медведев позволил заподозрить себя в том, что он растерян, нерешителен и не знает, что делать, его дальнейшие перспективы как лидера оказались бы под большим сомнением. Однако этого не произошло.

Несмотря на некоторое замешательство, неизбежное в такой ситуации, в дальнейшем российские высшие руководители продемонстрировали решимость действовать и отстаивать правоту своих действий.

Кто играл большую роль в дни войны, неизвестно, возможно, что лидером был Владимир Путин, но Медведев избежал главного – восприятия себя как «ненастоящего» руководителя.

По прошествии года можно сказать, что пятидневная война не сыграла какой-то решающей роли для восприятия Медведева на мировой арене. Оно остается примерно таким, каким было до войны. Справедливо или нет, но осетинская кампания воспринимается как кампания Путина.

Итоги августовской войны на формирование многополярного мира не оказали большого влияния, скорее они стали очередным, хотя и довольно ярким свидетельством процесса формирования такого мира. Этот процесс начался не в 2008 году и будет продолжаться дальше. Война и экономический кризис послужили катализаторами.

При этом итоги войны на Кавказе не вызывают особого воодушевления в разных частях мира. Многие представители развивающихся держав и приверженцы реалистической оценки международных отношений выражают понимание, почему произошла эта война, и оценивают действия России как запоздалую реакцию на длительное геополитическое давление извне. Однако одностороннее признание территорий, юридически относящихся к другому государству, не поддерживается никем. Это стало понятно при попытках провести в СБ. ООН приемлемую для Москвы резолюцию в августе 2008 года. Помимо жесткого неприятия российской позиции ведущими западными странами Россия встретила и мягкое нежелание легитимировать итоги войны со стороны незападных стран, не говоря уже о государствах-соседях, которые вольно или невольно примеряли случившееся на себя. В целом я бы не стал переоценивать значение этой войны для общемировой расстановки сил. Скорее она еще раз подтвердила, что расстановка сил сейчас особенно текуча и не зафиксирована.

Параллельно позицию США и ЕС не одобряют достаточно многие, даже в самих западных странах, однако неодобрение западной позиции в данном случае не означает одобрения российской. Страны Азии и Африки воспринимают позицию России как имперскую реакцию, что не может вызывать поддержки в государствах, которые сами имеют традицию антиимпериалистической борьбы.

Кроме того, можно слышать разочарование тем, что Россия резко изменила свой подход к территориальной целостности государств. Позиция Москвы по неприятию косовского сценария пользовалась широкой поддержкой, поскольку строго соответствовала международному праву и была неуязвимой с моральной точки зрения. В случае с Абхазией и Южной Осетией она изменилась на противоположную, и те, кто солидаризовался с Москвой по Косово, оказались в сложном положении.

Если говорить о других регионах, то, например, особого влияния на Ближний Восток я не вижу: там ключевым является палестино-израильский конфликт, который имеет свою логику, весьма далекую от любых постсоветских событий. Россия даже в несколько усилившемся виде не может и не будет играть там роль, аналогичную роли Советского Союза.

Кто выиграл в результате конфликта? Прежде всего это Турция, которая увидела для себя возможность резко повысить активность и присутствие на Южном Кавказе. В выигрыше ли Армения, пока судить трудно, реальных результатов Ереван еще не получил. Скорее можно говорить о повышении веса Азербайджана, которому удается лавировать, а на фоне Грузии выглядеть позитивно в российских глазах. США снизили активность на Южном Кавказе, однако скорее это пауза для переоценки, чем готовность отказаться от вовлечения в дела региона.

Происходит дальнейшая деградация систем коллективной и региональной безопасности, которая началась давно. Системы, соответствующей современным условиям, после конца холодной войны так и не возникло.

Примечательно, что идея Дмитрия Медведева о новой архитектуре европейской безопасности при всей ее неопределенности и непроясненности вызывает интерес в Европе и США. Присутствует подспудное понимание, что система не работает так, как должна, хотя публично это не признается.

Относительно клиентских отношений с США, соответствующие страны поняли, что им нужны формальные гарантии, сам по себе проамериканский курс, даже радикальный, ничего не дает. Все будет зависеть от тех целей и задач, которые для себя сформулируют сами Соединенные Штаты. Страны Восточной Европы и сами постсоветские государства будут прилагать все доступные им усилия, чтобы увеличить вовлеченность Америки в их дела и соответственно в сдерживание России.

Война стала потрясением для НАТО. Репутация НАТО как эффективной организации коллективной безопасности находится под сомнением – прежде всего в странах Восточной Европы, которые так стремились в него вступить. Эпоха механического расширения, которым альянс полтора десятилетия заменял выработку новой миссии и задачи, закончилась. Дальнейшее расширение встречает серьезное противодействие, к которому альянс не готов. Теперь блоку придется искать содержательную миссию, что крайне сложно, учитывая изменение обстановки по сравнению с периодом холодной войны.

Вероятно, НАТО может дрейфовать обратно в сторону европейской региональной организации, оставаясь инструментом США по контролю над Европой, которая более не является основным стратегическим приоритетом. Делать ставку на НАТО как на серьезную военно-политическую организацию Вашингтон, скорее всего, больше не будет, а займется поиском региональных партнеров в соответствующих частях мира.

Если посмотреть на пространство бывшего СССР, то тут элиты постсоветских стран были напуганы произошедшим, поскольку не могли понять, являются ли события в Грузии частным случаем, или отражают новый курс Москвы на восстановление «зоны привилегированных интересов». Дальнейшее развитие событий показало, что без резких импульсов извне Россия действовать так, как она действовала в августе 2008 года, не собирается. Тем не менее курс на «собирание» земель стал намного более четким, хотя и не принес пока реальных результатов.

Говорить о том, что кто-то из постсоветских стран сделал тот или иной выбор после войны, нельзя. Маневрирование – способ их существования, что они и пытаются постоянно делать. Россия не проявляет последовательности, которая убедила бы соседей в наличии у нее четкой стратегии. При этом сближение с другими крупными акторами ограничено объективными возможностями.

Так, Казахстан и страны Центральной Азии неизбежно активизируют свои экономические связи с Китаем, но боятся политического давления и понимают, что Китай ни при каких обстоятельствах не станет давать им гарантии безопасности. А последние могут потребоваться по мере ухудшения ситуации в Афганистане.

Что касается Белоруссии и Евросоюза, то Лукашенко находится в сложном положении. Его личным приоритетом является сохранение власти, а это ему может обещать только Россия, ЕС никаких гарантий давать не может и не будет. Европеизация будет означать подтачивание властной базы Лукашенко. Россия, которая может гарантировать его личное сохранение на посту президента, претендует на реальную власть, а это может привести к разрушению закрытости белорусской экономики для российских денег и влияния. Второй вариант чреват реальной утратой власти, а первый – еще и формальной. Скорее всего, президент Белоруссии будет лавировать и дальше.

Часть I

Война

Джордж Хьюитт (Великобритания)

ГРУЗИЯ – ОШИБКА-1992

Джордж Хьюитт (George Hewitt), профессор Школы восточных и африканских исследований (Центр современной Центральной Азии и Кавказа) Лондонского университета

Ни у кого не было серьезных сомнений с того момента, когда поздно вечером 7 августа 2008 года раздались первые залпы военного конфликта, относительно того, кто возобновил противостояние. Несмотря на все шипение и сопение Кондолизы Райс, министра иностранных дел Великобритании Дэвида Милибэнда, генерального секретаря НАТО Яна де Хоопа Схеффера и полного комплекта лидеров восточноевропейских государств из бывшего коммунистического блока, которые некстати примчались в Тбилиси в бессмысленном порыве продемонстрировать солидарность, ответственность лежит целиком и полностью на широких плечах грузинского президента Михаила Саакашвили.

Саакашвили (слишком предсказуемо) пошел хорошо проторенной тропой своих предшественников (покойного Звиада Гамсахурдиа и Эдуарда Шеварднадзе), развязавших войны 1990–1992 и 1992–1993 годов соответственно в Южной Осетии и Абхазии. Думаю, для анализа этой войны нет необходимости пересматривать стандартные определения «агрессора» и «агрессии» – необходимо лишь, чтобы эти термины применялись должным образом, а не так, как хочется политикам, политтехнологам и комментаторам, у которых имеются проблемы с признанием и реального положения дел, и собственных прошлых ошибок.

Главной из этих ошибок я считаю непродуманное решение весной 1992 года признать Грузию в ее советских границах. По сути, этим решением и обусловлена мантра о необходимости поддерживать территориальную целостность Грузии.

Россия разделяет со всем остальным международным сообществом ответственность за ошибочное признание Грузии в 1992 году. По ряду причин Москва хотя бы имела смелость исправить эту ошибку, а остальной мир так и будет продолжать упорствовать в своем заблуждении,

поскольку Тбилиси нужно заставить выйти из придуманного им мира, заставить начать размышлять о том, как строить зрелые отношения с абхазами и осетинами. И, в конце концов, заставить примириться с тем, что стало реальностью после поражения грузинских сил в Абхазии 30 сентября 1993 года и в Южной Осетии после пятидневной войны в августе 2008 года. Это единственный выход из создавшейся ситуации.

Поверхностная и зависимая от персоналий политика опасна не только на национальном, но и на международном уровне. В 1992 году Запад (ведомый, кстати, тогдашним правительством Великобритании, которое возглавляли премьер Джон Мейджор и министр иностранных дел Дуглас Херд) признал Грузию в пределах ее советских границ. Это решение выросло из опасной комбинации невежества относительно того, что происходило в Грузии, и желания Запада протянуть руку помощи тому, кого его руководители считали близким другом. Речь идет о Шеварднадзе, который получил поддержку Запада после своего внезапного возвращения в бывшую коммунистическую вотчину в марте 1992 года. Тогда он прибыл в Грузию, чтобы возглавить нелегитимную хунту, которая сбросила в январе очень неэффективного, но все же законного президента Звиада Гамсахурдиа.

Во время мирового признания Грузии война Гамсахурдиа в Южной Осетии все еще велась, и последующая жестокая битва состоялась в родном регионе Гамсахурдиа – в Мингрелии, где его сторонники столкнулись с ожесточенным сопротивлением сил хунты. Больше того, нарастало напряжение в Абхазии. Выборы были запланированы на осень. Вместо того чтобы подождать с признанием до объявления итогов выборов и выполнения ряда условий (например, окончания войны в Южной Осетии и Мингрелии; поиска мирного разрешения проблем, которые с 1989 года терзали Абхазию; получения соответствующего демократического мандата на октябрьских выборах), Шеварднадзе привез домой все «морковки» (признание, членство в МВФ, Всемирном банке и, главное, в ООН), сам не сделав ничего в обмен. Последствием этих действий был быстрый ввод войск в Абхазию, который осуществил Шеварднадзе 14 августа в отчаянной надежде, что сторонники Гамсахурдиа сплотятся вокруг грузинского флага против общего врага (т. е. абхазов).

Расчет Шеварднадзе не оправдался и повлек жуткие последствия и для абхазов, и, конечно, для самих грузин. Так что решение о признании, основанное на личностном факторе, и игнорирование реалий страны, которую записала в свои друзья Европа, а впоследствии и даже с еще более серьезными последствиями США, оказалось катастрофичным для всех заинтересованных сторон.

Когда грузины наконец устали от Шеварднадзе и с энтузиазмом приветствовали того, кто отобрал у него власть, Саакашвили, Запад тоже отрекся от бывшего любимчика и в мгновение ока трансформировал свою лояльность «единой Грузии» в новую великую надежду превратить эту республику в «светоч демократии» в Закавказье. Если эксцентричного поведения грузинского президента в течение следующих 4 лет было недостаточно для того, чтобы зародить опасения в оправданности подобной надежды, то ночью 7 августа 2008 года тревога проявилась вполне отчетливо.

Дело в том, что и до августовской войны в этом регионе не было абсолютно никакой стабильности (кроме как в том смысле, что не было никаких перемен). Стабильности не было со времен подписания Дагомысских соглашений, которыми закончилась первая война в Южной Осетии в 1992 году, и Московских соглашений в 1994 году, которыми формально завершилась война в Абхазии. Нельзя забывать, что Грузия пыталась возобновить конфликт с Абхазией в мае 1998 года – были проблемы и с введением чеченских боевиков под командованием покойного Руслана Гелаева в октябре 2001 года (тогда был сбит вертолет Миссии наблюдателей ООН в Грузии, 9 человек погибли), и с незаконным введением Тбилиси войск в верхнюю часть Кодорского ущелья летом 2006 года, на что международное сообщество предпочло снова закрыть глаза. Было бесчисленное множество инцидентов на юго-осетинской границе, но 2004 год принес особенно серьезные опасности. Абхазия же потеряла около 300 человек между 1993 и 2008 годами в приграничных стычках.

Теперь Россия контролирует границы и гарантирует, что больше не будет никакого авантюризма со стороны будущих лидеров Грузии, последовательно некомпетентных. За это население Абхазии и Южной Осетии, естественно, благодарно России.

Два эти региона (вместе с Нагорным Карабахом) должны получить международное признание и гарантии безопасности. И тогда возникнут шесть закавказских государств, а Грузия будет преобразована в сторону большего федерализма. Подлинное представительство получат такие регионы, как Мингрелия, Джавахети, Сванетия, Ачара и другие. После чего следует побудить стороны сформировать что-то вроде экономического союза, который бы очевидно стремился тесно работать с Северным Кавказом (и, таким образом, с Россией). Западным интересам тоже лучше всего отвечало бы должное сотрудничество и дружеские отношения, установленные в регионе, где России и Западу следовало бы действовать вместе и к взаимной выгоде – в конце концов, абхазы ближе к северокавказским черкесам; большинство осетин живут на Северном Кавказе; а лезгины разделены между Азербайджаном и Дагестаном (Российская Федерация) с 1991 года.

Урок этих событий – в том, что государства не должны поспешно формировать альянсы и предоставлять свою поддержку тому или иному режиму или стране, но должны основывать свои решения на тщательной оценке игроков и заинтересованных стран, а потом действовать в интересах всех сторон.

Грузия остается ужасной демонстрацией того, что может случиться, когда решения о том, кого поддерживать и с какими странами обращаться как с «друзьями», бывают основаны на поверхностном знании или игнорировании фактов. Этот принцип нужно применять не только на евроатлантическом пространстве, но и за его пределами. Хотя когда мир стоит перед лицом такого количества проблем в результате того, что человечество делает с планетой, нужно думать, возможно, скорее в категориях уровней кооперации между государственными партнерами, нежели в таких черно-белых категориях, как «друзья» и «враги». Выработка такого мышления должна стать целью все еще молодого XXI века.

Конечно, то что, скажем, странам «Новой Европы» свойственен некоторый антироссийский настрой, совершенно понятно, учитывая их историю. Но ни европейские, ни натовские отношения с другими странами не могут (или не должны) определяться безответственной антироссийской повесткой. Чем скорее государства, о которых идет речь, придут к пониманию того, что движение вперед состоит не в том, чтобы формулировать политику на базе предрассудков холодной войны, тем будет лучше для всех заинтересованных сторон. Поскольку это понимание – в интересах самих этих государств, вряд ли произойдет раскол между ними и США.

Имеется ирония в том обстоятельстве, что перед поездкой в Москву Обама говорил, что премьер Владимир Путин стоит одной ногой в прошлом, когда в такой большой степени политика Джорджа Буша (называть ее «видением» означало бы предоставить ей статус, которому она никогда не соответствовала) была обусловлена мышлением эпохи холодной войны, так широко распространенным в среде неоконсерваторов.

Нет причины для того, чтобы Украина и Грузия не имели близких отношений с Америкой (точно так же они бы проявили мудрость, стремясь достичь таких отношений с Россией). Но надо искренне надеяться, что Обама не повторит одной из характерных ошибок (среди огромного числа прочих) своего предшественника, опрометчиво предоставляя вооружения и поддержку другим странам для вступления в НАТО. Поскольку это противоречит интересам стран НАТО, не говоря уже о вроде бы нарушенном обещании, данном во времена распада СССР, не расширять НАТО до границ России.

Мир стоит перед лицом такого числа проблем в результате того, что человечество делает с планетой, и поэтому настало время, когда государства должны задуматься скорее о сотрудничестве, чем о мышлении в категориях «друзей» и «врагов», будь то в Европе или где-либо еще.

Игорь Джадан

ФАКТОР ПОБЕДЫ – МОРАЛЬНОЕ ПРЕВОСХОДСТВО

Игорь Джадан – политолог, журналист, автор книги «Пятидневная война. Россия принуждает к миру» (М., 2008)

Пятидневная августовская война в Закавказье стала первой для новой России локальной войной, ведущейся за пределами государственных границ. Она обнажила в равной мере как существующие проблемы военного планирования и командования, так и сильные стороны российских вооруженных сил, российского стиля военной политики и ведения войн. Без сбалансированного анализа российского участия в этой войне ответ на вопрос, как Россия смогла одержать столь убедительную победу, был бы невозможен.

Эта война также подняла ряд смежных вопросов: о пределе применимости военной силы и связи факторов «жесткой» и «мягкой» силы, о значении фактора боевого духа и воинской морали в достижении победы, о справедливых и несправедливых войнах, о понятиях «военная агрессия» и «принуждение к миру», о гарантиях соблюдения международных законов поведения по отношения к гражданскому населению в зонах международных конфликтов.

БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ОКРЕСТНОСТЯХ ЦХИНВАЛА

В теоретических исследованиях, посвященных войне как таковой, принято обычно ссылаться на прусского военного стратега и теоретика фон Клаузевица, который определил войну, как «продолжение политики другими средствами». (Клаузевиц К. «О войне».)

Однако справедливости ради разговор о связи войны и политики следует начать с мыслителей древности, в особенности – греческих, мысли которых вольно или невольно повторил и развивал Клаузевиц.

Так, Клаузевиц подчеркивает, что его определение целей войн касается по преимуществу войн между «цивилизованными странами», где цели военных действий могут быть сформулированы лишь одним способом: на рациональном политическом языке. Политические цели такой войны Клаузевиц разделяет на «ограниченные» и «неограниченные». Наиболее радикальная цель войны предусматривает полное политическое уничтожение противника. Поэтому, если рассуждать в терминах современных понятий, такие действия, как геноцид – уничтожение гражданского населения по национальному, религиозному или расовому признаку («Конвенция ООН 1948 года «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него»), – не могут считаться рациональной целью в войне, ведущейся цивилизованным государством.

На эту разницу между «цивилизованными» и «нецивилизованными» войнами обратили внимание уже древние. Платон, к примеру, выделяет два вида войн (Платон. «Государство»).

Первый вид: войны, ведущиеся одним цивилизованным государством против другого. В данном случае целью войны может быть изменение власти в другом государстве или изменение его политики. Также целью подобной войны может быть смена государственного строя в другом государстве на «более справедливый». Например: демократическое государство может вести войну за свержение тирании и установление в соседнем государстве демократии, поскольку считает, что демократическое устройство более справедливо.

Другое дело, пишет Платон, войны против «варваров». Подобные войны ведутся с целью полного уничтожения врага, захвата населения в рабство либо его истребления. В отличие от греков Клаузевица мало интересовали войны с «дикарями», поэтому в своих теоретических изысканиях он уходит от рассмотрения конфликтов, не укладывающихся в его модель войны между «цивилизованными нациями». Однако конфликты ХХ века, как и первые военные «весточки» нового тысячелетия, значительно обогатили теоретиков эмпирическим материалом, никаким образом не укладывающимся в модель Клаузевица. Если в XIX веке еще могло показаться, что «иррациональные» с точки зрения Клаузевица способы применения вооруженной силы уходят в прошлое, теперь, после серии геноцидов (армян, евреев, цыган, русских в Чечне, народа тутси в Африке и др.), после акций гитлеровских войск СС против славян, политики «выжженной земли» и «ковровых бомбардировок» во Вьетнаме, мы точно знаем, что это не так.

Рассуждая чисто логически, следует допустить, что кроме рассмотренных Платоном двух видов должен существовать по крайней мере еще один, третий, – смешанный: когда одна из сторон в военном конфликте относится к другой как к «цивилизованной» стороне и соответственно ведет себя в принятом Клаузевицем смысле «рационально», а другая сторона, относясь к противнику как к «варварам», стремится к его полному физическому истреблению, включая гражданское население, даже вопреки политическому иррационализму этой цели. Именно такого рода войной, как нам кажется, была Великая Отечественная война: руководство СССР относилось к войне с Германией как к войне с «цивилизованным противником», со страной, в которой власть захватил «несправедливый режим». В то время как гитлеровское руководство вело себя так, как будто имеет на востоке дело с варварами, которых следует в конечном итоге полностью истребить.

КАРТА БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ

В канве оппозиции между «цивилизованной» и «варварской» войной следует рассматривать и августовский конфликт 2008 года в Закавказье. То, что цели грузинской стороны в этом конфликте далеко выходили за пределы восстановления власти Тбилиси и с самого начала предполагали этнические чистки и массовые убийства гражданского населения, следует из захваченных карт противника и показаний пленных. Вся операция, начиная от варварского обстрела Цхинвала и кончая демонстративным убийством жителей захваченных приграничных сел, была спланирована как акция устрашения, призванная вызвать массовое бегство мирного населения. Отряды грузинской милиции, состоящие из озлобленных, не подконтрольных никаким международным законам и лишенных всяких понятий о человечности банд, должны были «заняться» гражданскими, как только армия подавит очаги сопротивления югоосетинских сил. О возможности подобных планов свидетельствует и вся история грузино-осетинских взаимоотношений последнего столетия, которые характеризуются крайне болезненными эксцессами.

Таким образом, война с точки зрения грузинской стороны носила характер операции по устрашению и истреблению «варваров», якобы незаконно проживающих на грузинской земле. Это отнюдь не было войной за установление некоего «лучшего порядка» или ради ликвидации несправедливого устройства в платоновском смысле.

Это также не было похоже на войну ради «политического уничтожения», поскольку истребление гражданского населения выходит за рамки и такой, наиболее радикальной с точки зрения Клаузевица, войны.

Отсюда вывод: нападение грузин на Южную Осетию не было ни рациональным, ни сколь-нибудь эффективным «продолжением политики другими средствами», иначе мы и геноцид, и массовые политические убийства в Камбодже времен красных кхмеров должны были бы считать следствием рационального расчета. Однако это не так: здравое политическое мышление стремится к власти над людьми, а не к их уничтожению. Власть, уничтожающая подданных ей или менее того – не стремящаяся к сохранению и даже увеличению количества подданных, – не есть разумная власть, поскольку подрывает свою собственную основу. И мы воочию могли наблюдать катастрофу и разрушение режимов, жестоко и расточительно относившихся к своим гражданам либо замахнувшихся на геноцид.

Россия же, наоборот, рассматривала свое последнее вмешательство в Закавказье именно как военное столкновение с армией «цивилизованного» и даже дружественного народа, попавшего волей случая и вследствие собственных ошибок под «плохое» управление. Таким образом, мы должны констатировать, что со стороны России война с Грузией была вполне рациональной акцией, имеющей ограниченные и вполне политические цели, именно что «продолжением политики военными средствами» по Клаузевицу, цивилизованной войной с целью навязывания своей собственной воли и устранения «плохой политики» – в платоновском смысле слова.

Также в ныне общепринятых терминах основоположника международного права Гуго Гроция российское вмешательство вполне укладывалось в определение справедливой войны как войны, начатой в ответ на агрессию: «В случае нападения на людей открытой силой при невозможности избегнуть иначе опасности для жизни дозволена война, влекущая даже убийство нападающего». (Гроций Г. «О праве войны и мира». Цит. по: В. И. Боев, М. А. Кочубей, А. П. Новиков. «Война и уголовный закон», Москва, 2009).

Как мы знаем, большинство жителей Абхазии и Южной Осетии – российские граждане.

Подобные соображения можно было бы рассматривать как голую теоретизацию и морализирование, если бы не была раскрыта их связь с ходом и результатом разбираемого военного конфликта. В данном случае связь вполне очевидна: асимметрия намерений породила столь значительную асимметрию моральной оценки, что это не могло не сказаться на боевом духе и в конечном итоге – на результатах этой войны.

Без учета роли морального фактора блестящая победа русского оружия выглядит как чудо, «ошибка природы». Действительно, по своему оснащению части Северокавказского военного округа, принявшие участие в операции, существенно уступали грузинской армии. У россиян практически не было средств ведения войны в ночных условиях, целый класс боевой техники – беспилотные летающие аппараты – полностью отсутствовал, бронетехника уступала по качеству прицелов, а связь между подразделениями была организована на допотопном уровне. Активность российской фронтовой авиации была затруднена действиями ПВО Грузии, а также отсутствием четкой линии фронта и технической отсталостью российских систем целеуказания.

По части оперативного планирования и командования дело обстояло получше, однако и в этой части грузинская сторона россиянам не уступала. Известно, что военную операцию разрабатывали специалисты, прошедшие подготовку в западных военных академиях, либо, по другим сведениям, в разработке операции приняли прямое участие западные и израильские военные советники. Таким образом, в состоятельности военного командования Грузии нет причин сомневаться. Наоборот: действия ряда подразделений Российской армии свидетельствуют о слабостях командования. Так, из-за просчетов разведки и охранения одна из российских колонн по дороге к Цхинвалу попала в засаду и понесла чувствительные потери. Развертывание прорвавшихся российских подразделений в осажденном Цхинвале было замедлено из-за плохой ориентации на местности и слабой координации с местными подразделениями РЮО.

Не было также никакого преимущества российской стороны и в численности непосредственно участвовавшей в боевых действиях группировки. Таким образом, ни сравнительные численные, ни качественные параметры «жесткой силы» не раскрывают причин той блестящей победы, которая без сомнения была одержана Россией и ее союзниками в этой войне.

Как нам представляется, ответ следует искать в сфере духа. Если цели русского солдата, пришедшего на землю Южной Осетии и Абхазии, как и цели военнослужащих двух независимых республик, были совершенно ясными и оправданными с точки зрения господствующей системы ценностей, то цели грузин, пришедших на осетинскую землю, были откровенно преступными. И грузинский солдат в большинстве своем это прекрасно понимал. Отсюда и трусость грузинских захватчиков, многие из которых стремились сбежать или сдаться в плен при виде первых серьезных потерь. Явная антигуманность грузинской операции отнюдь не придавала грузинскому солдату достаточной мотивации, чтобы рисковать своей жизнью.

Однако особенно остро явная несправедливость войны со стороны Грузии сказалась на действиях грузинского руководства. В отличие от нередко плохо образованных грузинских солдат, оно должно было с самого начала понимать преступность своих действий с точки зрения морали и абсурдность – даже с точки зрения голого прагматизма. Таким образом, Михаил Саакашвили имел вескую причину грызть свой галстук…

Но дело не только в галстуке: нервозность Саакашвили, его приказ о поспешном отступлении, сводивший всю операцию к нулю и ставящий Грузию под угрозу рассечения пополам, был просто следующим симптомом прогредиентно ухудшающегося иррационализма грузинского президента. В этом смысле параллель Гитлер – Саакашвили отнюдь не только «пропагандистский штамп», она – не случайна. Оба политика замахнулись на действия, не укладывающиеся ни в понятия разумности, ни в понятия справедливости. Проблема оба раза была «в головах». Поэтому отнюдь не удивительно, что в обоих случаях впоследствии мы наблюдали, как вмешательство их в кампанию, в принятие чисто военных решений только приближало военную катастрофу.

Будь Саакашвили более рациональным, он мог бы, используя превосходство грузинской армии над российской в средствах разведки, обнаружения и ведения огня, а также в средствах ведения боевых действий ночью, завязать упорные бои, отступая шаг за шагом на свою территорию, на которой, будь это отступление хорошо организовано, россиян ожидали бы укрепленные точки сопротивления, вылазки и точечные контрудары. Если бы война с точки зрения грузин стала хоть немного более оправданной, действия их вооруженных формирований стали бы гораздо более упорными, особенно если бы линия соприкосновения проходила по исконно грузинской территории и война затянулась.

Таким образом, в случае рационального ведения войны армия Саакашвили путем затягивания времени могла бы спасти свое лицо, а Грузия – сохранить шансы на то, чтобы вернуться к диалогу о формах сосуществования с абхазами и осетинами. Однако можно ли было ожидать рационального ведения боевых действий от главнокомандующего, доказавшего свою невменяемость? Очевидно, нет. Поэтому случилось именно то, что случилось: достаточно было всего одной серьезной операции в тылу грузинской армии (имеется в виду прорыв российских десантников в районе грузинского села Вариани 11 августа с последующим продвижением к Гори), чтобы весь пыл Саакашвили улетучился и он отдал приказ к поспешному отступлению всей своей армии по направлению к столице.

В конце концов рациональным у Саакашвили оказалось только одно желание: спасти свою собственную власть. 30-тысячный корпус наемников вокруг Тбилиси не спас бы его от российского наступления, если бы таковое было предпринято, однако этих сил было вполне достаточно для того, чтобы в случае чего подавить выступления оппозиции под предлогом военного положения.

Итак, как видим, асимметрия морального фактора в этом конфликте привела к асимметрии фактора так называемой мягкой силы, способности путем убеждения навязывать свою волю. Последний часто поверхностно понимается как массированная обработка общественного мнения через СМИ. Однако это весьма упрощенный взгляд на фактор «мягкой силы», что военные действия в Закавказье наглядно и продемонстрировали.

Главным фактором «мягкой силы», подтачивавшим моральный дух грузинской армии и политических лидеров этого государства, в этой войне оказалась отнюдь не мощная атака российских официальных СМИ и блогеров-энтузиастов. Она-то как раз была с гигантским избытком нейтрализована активностью прогрузинских западных СМИ. Основной удар по грузинскому духу был нанесен справедливым, рациональным, морально оправданным по своей сути и гуманным по методам вмешательством России. Если бы россияне действовали симметрично, подобно грузинам жестоко расправляясь с мирным населением, этот фактор был бы очень быстро утрачен, и исход войны для Москвы не был бы столь блестящим.

Большинство комментаторов сходятся относительно того, что моральный дух грузинской стороны было гораздо ниже, чем у россиян и их союзников, не давая, однако, ясного объяснения причин этого. Полагаем, что только после подробного разбора вопроса о справедливости этой войны для каждой из сторон эти причины становятся очевидными. Они носят выраженный психологический характер. Нам представляется, что данный конфликт, как это ни удивительно, только подтвердил значение невооруженных методов убеждения, сыгравших свою роль в скорой победе сил, противостоявших грузинской военной машине. Поэтому, на наш взгляд, было бы неправильным на основании итогов Пятидневной войны делать вывод об ослаблении значения фактора «мягкой силы». Можно даже говорить об усилении его значения в том, что касается собственно военной политики.

Аура справедливости вокруг русского солдата, подкрепленная результатами Великой Отечественной войны и подтвержденная в августе 2008 года в Южной Осетии, – вот главный фактор «мягкой силы», позволивший Российской армии нейтрализовать технологическое превосходство грузинской стороны.

Русский солдат по-прежнему воспринимается как солдат– освободитель, носитель добра и высшей справедливости, русская армия – как армия-спасительница, а Россия – как государство-гарант от геноцида и попрания прав слабого перед лицом сильнейшего. Это отражается на самовосприятии российских военнослужащих и для традиционного религиозного православного сознания выражается словами: «Мы – русские, с нами Бог!». Такое религиозное восприятие играет значительную роль в готовности военнослужащих к проявлению героизма и воинской доблести.

В противоположность россиянам грузинская сторона действовала настолько топорно и ставила перед собой столь явно антигуманные цели, что утратила твердую моральную опору, потеряла фактор «мягкой силы» и ухудшила свои шансы в этом военном противостоянии. Моральное поражение превратило грузинских солдат в бегущее стадо, а окружение грузинского президента – в безмозглых баранов, ведущих свою отару к пропасти.

Конечно, ни один фактор победы нельзя абсолютизировать, и глупо было бы предполагать, что в любом будущем конфликте моральное превосходство российской стороны гарантированно, и тем более само по себе, придаст способность противостоять технологической оснастке и боевой выучке вероятного противника. Особенно это касается возможных конфликтов с армиями экономически развитых стран на удалении от российских границ, в зонах жизненных интересов России, либо с «долевым участием» технологически развитых государств и блоков в приграничных войнах с Россией.

Хуже всего было бы сделать из вышеизложенного шапкозакидательские выводы и начать полагаться только на свое моральное превосходство над противником. Наоборот, фактор морали следует рассматривать лишь как один из многих, способных повлиять на исход военных действий. Мировой опыт показывает, что наиболее успешные, «цивилизованные» и «уважаемые» нации стремятся опираться именно на свое технологическое превосходство, делая упор на «жесткую силу» даже в ущерб «мягкой». И это в большей части ситуаций – правильный выбор, поскольку не всегда политическая обстановка и государственная необходимость позволяют реализовывать факторы «морального превосходства» и «мягкой силы».

Поэтому для максимально быстрого и с наименьшими потерями победного исхода войн будущего России следует стремиться к сбалансированному наращиванию интенсивных факторов военного превосходства: технологического и командно-организационного, не забывая при этом и о морали.

Также действенность факторов «мягкой силы» на политическом поле не ослабевает со временем только в том случае, если периодически демонстрируется подкрепленность их факторами силы жесткой. Апеллировать к рациональному мышлению потенциального противника можно, лишь убедив его в реальности создаваемых угроз.

Часть II

Европа – единая и расколотая

Александр Рар (Германия)

ЯВНЫЕ ПРЕТЕНЗИИ РОССИИ И СКРЫТЫЕ НАМЕРЕНИЯ ЕВРОПЫ

Александр Рар – руководитель отдела Восточной Европы и стран СНГ Немецкого общества внешней политики (Берлин)

С точки зрения Европы, после августовских событий прошлого года на Кавказе в мире мало что изменилось. По мнению многих в Европе, кавказский конфликт мог привести к новой холодной войне между Россией и Западом. Но этого не произошло, что является, может быть, интереснейшим моментом в развитии ситуации последних месяцев. Холодная война не только не возобновилась, наоборот, после войны в Южной Осетии отношения России и Запада достигли уровня начала XXI века.

Отношения между нашими странами были такими, как сейчас, пожалуй, только после событий 11 сентября. Все раздражители и конфликты, которые существовали за последние 6–7 лет между Россией и Западом, ушли на задний план. Это произошло несмотря на то, что противостояние на Кавказе могло обернуться очень серьезными последствиями. Если посмотреть на данную проблему философски, то следует отметить, что самое большое достижение состоит в том, что Россия и Запад не довели ситуацию до серьезного конфликта.

Вместе с тем сегодня нельзя сказать, кто вышел победителем, а кто проиграл. Победителей пока нет. С геополитической точки зрения Россия провела красную линию и показала, что Запад не имеет права ее переходить. Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии, и на международном уровне нет попыток применения политики санкций за это, нет открытых призывов к России вернуть эти территории Грузии. В этом плане Россия выиграла, она показала Западу, что может серьезно ответить на провокации, которые шли со стороны Грузии и, косвенно, со стороны прежней американской администрации. Запад даже устраивает сложившийся статус-кво.

Еще одна большая победа России заключается в том, что Запад уже не намерен расширять НАТО на Украину и Грузию, эта тема вообще отошла на задний план. Однако стоит отметить, что действия России в Южной Осетии и признание Абхазии и Южной Осетии не укрепили позиции России на постсоветском пространстве, в том числе среди союзников. Наблюдается четкое стремление Белоруссии хотя бы одной ногой очутиться на Западе, а центральноазиатских государств – отодвинуться от России в сторону Европы или Китая. Также мы видим, что есть заинтересованность Армении, ближайшего союзника России, в сближении в Евросоюзом и даже Турцией.

Ни одна из стран СНГ не только не признала независимость Абхазии и Южной Осетии, но даже не поддержала вхождение Абхазии и Южной Осетии в Договор о коллективной безопасности (ОДКБ), хотя в России и полагали, что это будет возможно. В этом плане Россия роиграла: не укрепила свои позиции, не стала более привлекательной как политическая система для своих соседей. Но выиграла в отношении Запада, который согласился с этой позицией силы. Многие на Западе поняли, что с Россией нельзя разговривать так, как кое-кто пытался до военных действий.

Президент России Дмитрий Анатольевич Медведев сказал, что 8 августа войдет в историю так же, как 11 сентября. Но этого не произошло. На Западе просто проигнорировали последствия этой войны и решили не ссориться с Россией. Стороны по-разному оценивают итоги августовских событий. Россия считает, что она закрепилась как новый политический и военный центр, доказав, что она отвоевывает интересы многополярного мира.

На Западе не считают, что Россия укрепилась как новый центр. Там полагают, что Евросоюз и США укрепляются даже во время финансового кризиса, что они всеми возможными способами спасают мир от финансового кризиса и привлекают к этим процессам Россию, когда считают нужным, или Китай, или Индию, тоже в силу необходимости.

Запад понимает, что мир уже не однополярный, но и не в такой степени многополярный, как хочет Россия. Предложение Медведева о том, что надо вести диалог по вопросам безопасности, просто игнорируется на Западе.

Россию не критикуют за Грузию, но ее полностью изолировали от средств массовой информации, о России мало пишут. Предложение Медведева о необходимости диалога игнорируется, на его призывы не отвечают, даже не намекают, что хотят говорить. Никем не поддерживается предложение Медведева об альтернативной ослабевшему доллару мировой валюте. Так что и с этим предложением Россия остается в одиночестве. Даже Китай ее особенно не поддерживает по всем этим вопросам.

Можно предположить, что Запад пока выбрал выжидательную позицию, поскольку не верит в силы России для изменения мирового порядка. С другой стороны, Запад побаивается возможного совпадения интересов России и Китая, что может стать весомым аргументом, позволяющим России влиять на мировую структуру. Но пока нет никаких признаков того, что Китай согласен с российской позицией и готов идти на конфронтацию с Западом. Заметим, что и в самой России есть тенденции на сближение с Западом и желание взять в скобки все конфликты, забыть о них, в том числе и о войне в Южной Осетии, и постараться, насколько это возможно, выровнять поле отношений между Россией и, в первую очередь, Америкой. Особенно это проявилось после того, как Барак Обама побывал в Москве. В России больше нет попыток выстроить антиполюс против Запада, чтобы добиться продвижения своих интересов.

Россия предпринимает попытки, прежде всего через энергетические структуры, в меньшей степени через военное сотрудничество, осваивать новые рынки в Латинской Америке, Азии, Африке и укрепляться на них, приобретать на них более серьезный вес. Возможно, в итоге Россия со многими странами этого мира создаст газовый ОПЕК или организацию с другим названием. Это правильная тактика, Россию подталкивают к этому идущие в мире процессы. Но на Западе это остается незамеченным.

Россию рассматривают как одну из стран, которая больше, чем другие, пострадала от мирового финансового кризиса. Здесь смотрят очень просто: на данные статистики и макроэкономические данные. Для Запада Россия опять упала на уровень 1998 года, и поэтому с ней особенно не считаются. Это заметно по средствам массовой информации – на Западе очень мало пишут о том, что на самом деле в России делается во время финансового кризиса.

Германия в этом смысле нетипичная страна. Для того чтобы спасти отношения с Россией, она дает гарантии своим экспортерам на российский рынок, чтобы не прекращались поставки в Российскую Федерацию. Для Германии отношения с Россией, конечно, имеют стратегическую и политическую важность. Но, с другой стороны, это показатель того, что Германия в настоящий момент старается поддержать бизнес, используя такие методы, которые не поддерживают другие европейские страны. Такова особенность немецкой политики в отношении России, хотя у нас часто задается вопрос: а зачем все это? Что такого в России особенного, что это надо делать? Но, видимо, есть много особенного, потому что именно в Германии есть вера в то, что огромный российский рынок оправится от кризиса и на нем можно будет зарабатывать, можно будет сотрудничать с российскими фирмами.

На Западе есть скрытое решение политиков не допустить того, чтобы Россия вновь стала превращаться в империю. Именно поэтому бросаются все возможные ресурсы на «спасение» Украины. Это очень странно, потому что эти миллиардные средства на Украине просто пропадают, а Запад продолжает давать деньги на «спасение» социальной системы этой страны. Заметим, другим государствам на аналогичные цели Международный валютный фонд деньги не выделяет. Это означает, что есть тихий страх, что Россия опять присоединит к себе Украину, и тогда Западу вновь придется соседствовать с могучей и в чем-то страшной авторитарной Россией, которая серьезно усилит свое влияние на Центральную Европу и, возможно, будет угрожать западным интересам. Такой внутренний страх присутствует у отдельных политиков на генном уровне.

Когда русских нет за столом переговоров или в кулуарах, западные политики договариваются держаться именно такого курса по отношению к России. Они прекрасно понимают, что военное давление на Россию оказать невозможно, поэтому используют тактику замалчивания и игнорирования. Пусть Россия прыгает, крутится, пытается предлагать все новые и новые инициативы, но все равно не докричится, потому что мы просто ее не услышим… Именно эту тактику выбрал сегодня Запад, чтобы принизить роль России, умалить ее значимость.

Но есть и другие моменты. Например, президент США Барак Обама как прагматичный политик прекрасно понимает, что Россия в приоритетах находится не на первом, не на втором, не на третьем, не на четвертом, не на пятом, даже не на десятом месте, как в этом пытались убедить американцев поляки или прибалты. Он осознал, что главная опасность для Америки – это проиграть Большой Средний Восток. Конфликт вокруг Израиля, который втянет Америку в войну с арабским миром, для США гораздо опаснее.

Обама хочет выходить из Афганистана и Ирака, а не входить туда еще больше, если ситуация усугубится. Он совсем по-другому смотрит на проблемы климата и экологических катастроф, перед которыми человечество окажется в ближайшие годы. И тут вдруг чистая провокация: Северная Корея безнаказанно запускает военные ракеты и проводит тесты с настоящими баллистическими ракетами, которые могут угрожать всем в регионе, а в первую очередь Японии, союзнику Америки. И Иран тоже делает то, что он хочет.

Если суммировать эти проблемы, то становится понятным, перед какой опасностью стоит мир: это не Индия и Пакистан, с которыми можно было бы договориться, с Ираном и Северной Кореей договориться невозможно. У них будут атомные ракеты, они будут вести, с точки зрения Запада, весьма агрессивную политику. Талибов и «АльКаиду» остановить как будто тоже невозможно.

Мы стоим перед жуткой опасностью полной радикализации ислама на Ближнем и Среднем Востоке, связанной с муллами в Иране, и опасностью возникновения новой атомной державы – Северной Кореи. Это похуже биполярного мира, с точки зрения Запада. Нужно этот мир сегодня изменить к лучшему, постараться остановить худшие сценарии развития. В таком сценарии Россия вдруг стала союзником Америки, поскольку США понимают, что с немцами и французами эту проблему не решить.

Европейцы вообще не видят этой проблемы, они не вмешиваются, они заняты самими собой, они считают свои деньги, они спасают себя от финансового кризиса, но воевать за улучшение мира они не хотят. При этом Россия, естественно, занимается своими проблемами в плане стабилизации Ближнего Востока, в чем она напрямую заинтересована. То, что Россия опять становится союзником Америки, свидетельствует о прагматичности подхода со стороны США. Россия уже была на несколько недель союзником Америки после 11 сентября 2001 года. Но Буш не хотел этого сотрудничества или союзничества, а Обама к этому возвращается.

Впрочем, Запад и дальше будет способствовать ослаблению России среди ее ближайших союзников – государств постсоветского пространства. Принято политическое решение о строительстве «Набукко», хотя нет никакой финансовой поддержки этого проекта и никто не знает, какой газ туда будет идти. Между тем, это подается в форме «большого прыжка на Восток», в сторону Центральной Азии, с целью вывести центральноазиатские страны из-под влияния России. На Западе считают, что это абсолютно нормально.

Тем самым дан косвенный ответ предложениям Медведева, который говорил год назад: давайте вести разговор о будущей архитектуре. Но то, что он открыто не говорил, но подразумевал:

Запад должен признавать сферу особых интересов России на постсоветском пространстве, – вот в этом вся загвоздка, в этом вся проблема. Запад не хочет признавать этого за Россией и будет мягким способом делать все возможное для того, чтобы вывести постсоветские страны из-под влияния России.

С другой стороны, у Запада нет денег и нет политической воли принимать эти страны к себе в общеевропейский дом. Ни в НАТО, ни в Европейский союз центрально-азиатские страны, Азербайджан, Армению, или Грузию, никто принимать не хочет. Это все выглядит странно, сложно, дорого и непонятно.

Вячеслав Никонов

РОССИЙСКАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ: ЗАДАЧИ И ВЫЗОВЫ

Вячеслав Никонов президент фонда «Политика»

В глобальный кризис российская линия безопасности не изменилась. Шире, не изменилась она и за последние 500 лет. Именно это – период существования России как суверенного государства. Состоит российская линия безопасности из двух основных аспектов. Первый аспект – это противодействие образованию государств, которые могут оказать мгновенную угрозу российской безопасности, особенно государств, расположенных поблизости от российских границ. Второе – это стремление создать систему альянсов со всеми иными государствами для того, чтобы организовать противобаланс подобной угрозе.

В то же время основная угроза российской безопасности всегда была внутри самой России, а не вне ее. Это экономическая слабость России и конфронтация в элитах. И все те разы, когда происходил развал России как государства (в начале 1917 года, в 1991 году), все это происходило за счет конфликта в верхах, а не за счет внешнего давления. С кризисом, без кризиса – угроза российской безопасности остается все той же самой.

Основной угрозой безопасности, как считается, для России является расширение НАТО на восток. Понятно, что нежности к НАТО Россия не испытывает. Вхождение Грузии и Украины в НАТО считается экзистенциальной угрозой России. Прежде всего потому, что это воспринимается как возможность создания ситуации, в которой Россию могут обвинять в агрессии против стран НАТО. Что может привести к той ситуации, когда будет преодолен ядерный порог. Поэтому Россия сделает все, чтобы предотвратить расширение НАТО.

Далее: система альянсов возможна только на постсоветском пространстве. То есть страны СНГ являются зоной основной стратегии, а также зоной основного альянса. Поэтому СНГ – это приоритет номер один, идет ли речь о системе коллективной безопасности или Евразийском экономическом союзе. Следующий круг стратегической безопасности – это Шанхайский договор, который включает страны Центральной Азии, и прежде всего Китай, а также страны-наблюдатели, которые считаются потенциальными членами или партнерами Шанхайской организации в будущем. Это Иран, Монголия и Пакистан. Наконец, есть страны БРИК, которые были институционализированы буквально пару недель назад. Судя по результатам 2-й Конференции стран БРИК, эта организация гораздо более серьезная, чем сейчас ее оценивают.

Ситуация кризиса, как полагается, будет ослаблять американское доминирование. Сейчас мы находимся на том этапе, когда монополярный мир прекращает или уже прекратил свое существование. Достаточно сильно ослабевают позиции Евросоюза, что может продолжаться и в длительной перспективе. Происходит относительный рост позиций Индии и Китая, которые не так пострадали от экономического кризиса.

Россия считается объективно самым слабым звеном стран БРИК на сегодняшний день ввиду своей внутриэкономической слабости, структурной неэффективности российской экономики, а также неспособности России выработать адекватную экономическую политику.

В то же время цель России – стать пятой ведущей экономикой мира – по-прежнему стоит в повестке дня, так же как и цель остаться суверенным, независимым центром власти. Цель России – организовывая своих соседей, оставаться центром нового многополярного мира вместе с США, ЕС, Китаем, Индией, может быть, Японией.

Что касается России как центра в многополярном мире, учитывая ее слабый экономический статус, то люди в Кремле четко понимают, какую позицию Россия занимает, в том числе и по данным статистики. У них нет никаких биполярных амбиций, они не рассматривают Россию как супердержаву, но рассматривают ее как одну из мощных держав. Сегодня экономика России – седьмая или восьмая по величине. Что касается 2020 года и так далее, может быть, Россия войдет в первую пятерку или шестерку после Бразилии. Но она будет большой экономикой, больше, чем Франция, например, или Великобритания.

Хроника расширения НАТО

Если это произойдет и доля России составит примерно 5 процентов мировой экономики, то вместе со странами СНГ эта цифра будет примерно 7 процентов. Кстати, в середине XVIII века, когда Российская империя стала мировой державой, ее доля составляла 5 процентов мирового ВВП. Я, может быть, ошибаюсь, но на долю Китая тогда приходилась примерно треть мирового ВВП, а на долю Индии – примерно четверть. Советский Союз никогда не давал больше 8–9 процентов ВВП. Так вот, 5–7 процентов ВВП – этого достаточно, чтобы быть центром силы? Может быть, да, а может быть, и нет. В любом случае перед Россией стоит необходимость организовать свое окружение более упорядоченным образом для того, чтобы стать центром силы и власти.

Задача, которая стоит сейчас перед Китаем, тоже всем понятна. Но Китай – это не просто проблемное государство, это государство, которое представляет собой большую возможность. И его потенциал может быть добавлен к потенциалу России, он не должен рассматриваться лишь как угроза. Дипломатическая практика китайцев, когда русские оказывают в грязи, а китайцы в белом фраке, известна. Но китайцы умные, и в любом случае отношения России и Китая будут крайне важны. Китай понимает стратегическую составляющую данных отношений, в которых он крайне заинтересован.

Россия ориентирована сейчас больше на Запад, чем на Восток, а Китай смотрит на Восток и на Юг, то есть мы стоим спиной друг к другу, и мало у нас оснований для того, чтобы столкнуться лбами и вступить в конфронтацию.

Что касается территориальной целостности, конечно же, это большая проблема. И, конечно же, существует такая возможность, что Россия не сохранит свою территориальную целостность по состоянию на 2009 год в дальнейшем. Есть один важный момент – это увеличение количества государств на планете Земля. Когда создали ООН, было 50 государств, а теперь у нас 150 стран. Между прочим, Россия этнически разнородная страна: больше 17 процентов населения не являются этнически русскими. Существуют также и проблемы, такие как конфликты на Северном Кавказе. Очередная Чечня не исключена.

Арун Кумар Моханти (Индия)

ЖЕСТКИЙ КУРС ПРЕЗИДЕНТА МЕДВЕДЕВА

Арун Кумар Моханти – профессор Центра России и Центральной Азии Школы международных исследований Университета Джавахарлара Неру (Индия, Дели)

Очевидное не всегда является вероятным. Совершенно очевидно, что российское руководство полагало, что после признания им независимости Южной Осетии и Абхазии вслед за Москвой поддержку суверенитету этих стран выскажут и другие страны СНГ, а также страны Азии. Однако этого не произошло. Помимо России государственную независимость Южной Осетии и Абхазии пока признала только Никарагуа Даже Беларусь, которая считается ближайшим союзником России, оказалась совершенно не готовой к поддержке независимости Южной Осетии и Абхазии И, говоря откровенно, России не стоит ожидать позитивного для нее решения этого вопроса и в ближайшем будущем – в том числе со стороны Минска Может возникнуть ощущение, что Россия оказалась в изоляции по ключевому для нее вопросу Но это ощущение, по сути, фальшиво

Факт остается фактом: существуют две независимые страны, Южная Осетия и Абхазия, независимость которых признана одним из мировых центров силы. Россия будет защищать их интересы. Она разместит в этих двух республиках свои военные базы. Южная Осетия и Абхазия останутся независимыми странами под защитой России – и в данном случае более широкое международное признание независимости этих стран не окажет на этот факт принципиального воздействия Подобное широкое признание лишь подтвердит то, что и так уже существует.

России совершенно не нужно идти на какие-то уступки другим странам в обмен на признание Осетии и Абхазии – это ложная дилемма Россия возвращается к своей естественной роли силы в мировой политике. А в вопросах, которые обосновывают ее статус силы – в вопросах, принципиальных для страны, – торг просто-напросто неуместен. И ситуация вокруг Южной Осетии и Абхазии как раз и относится к подобным вопросам

Россия не устанавливает в данном случае правового прецедента. Она повторяет прецедент, созданный западными странами в отношении Косово. Москва честно предупреждала мировое сообщество: если независимость Косово будет признана в одностороннем порядке странами Запада, а не в результате переговоров с участием всех заинтересованных сторон, то Россия получит все моральные и юридические права для признания независимости как минимум этих двух самопровозглашенных республик, Осетии и Абхазии

Несмотря ни на что до 8 августа 2008 года Россия выступала за территориальную целостность Грузии Однако своими агрессивными действиями власти в Тбилиси вынудили Россию изменить эту позицию и признать независимость республик Южная Осетия и Абхазия Только после начала военных действий эти две республики и провозгласили свою независимость И под защитой России они обрели истинную независимость.

Вероятно, что в течение многих и многих лет Южная Осетия и Абхазия так и не добьются более широкого международного признания. Но это, откровенно говоря, уже неважно Прецедент уже создан. И ведь существует еще и неразрешенная проблема Приднестровья, которая также может быть разрешена Россией по факту косовского прецедента. А в мире имеется масса ситуаций, когда право нации на самоопределение вступает в противоречие с суверенными правами государства.

Косовским прецедентом страны Запада ввергли систему международного права в хаос Но Россия сейчас предлагает мировому сообществу способ, как избежать повторения подобных прецедентов – речь идет о доктрине евроатлантической безопасности президента Дмитрия Медведева.

Еще в конце восьмидесятых годов прошлого века Советский Союз во главе с Горбачевым стремился завязать с другими странами Европы диалог об общем европейском доме Проходили переговоры по подписанию всеобъемлющего соглашения о создании системы безопасности в Европе, которая бы учитывала интересы в том числе и СССР. Европейцы очень активно обсуждали этот вопрос, но после распада Советского Союза разговоры об общем европейском доме были преданы забвению. Россия стала слабым государством, в котором внешней политике уделялось чрезвычайно мало внимания.

Страны Запада предпочитали в общении с Москвой тактику получения односторонних уступок И в результате? В Европе в настоящее время не действует никакое всеобъемлющее соглашение о безопасности Это стало совершенно очевидно во время конфликта России с Грузией – в этот момент отсутствовало какое-либо соглашение о безопасности или иной общий инструмент, с помощью которого можно было бы разрешить кризис в Южной Осетии мирным путем Кризисная ситуация вокруг Грузии выявила необходимость разработки и подписания такого соглашения всеми странами Европы

И президент Медведев предложил проект такого соглашения о безопасности Очень удачный проект, откровенно говоря, ведь в частности он предлагает Западу де-факто компромисс: Россия «закрывает глаза» на Косово как на прецедент, Запад, в свою очередь, «закрывает глаза» на Осетию и Абхазию Международная политика возвращается в правовое поле, в дальнейшем возникающие конфликтные ситуации разрешаются путем дискуссии, а не оружия Пока что, к сожалению, никакой официальной реакции от стран Европы на этот документ не последовало. Может быть потому, что от России не ждали таких серьезных концептуальных разработок, может быть потому, что Европа не хочет отказываться от системы своих двойных стандартов.

Но в этой ситуации европейцам следует понять: вероятнее всего, Россия никогда не войдет ни в одну европейскую организацию – ни в ЕС, ни в НАТО Она пойдет своим историческим путем. Однако территориально Россия останется частью Европы, поэтому для обеспечения безопасности в Европе необходимо думать о России. Подобное соглашение невозможно без России. Россия должна войти в это всеобъемлющее соглашение о безопасности Как мне кажется, именно поэтому господин Медведев, осознающий эти реалии, и предложил проект соглашения о безопасности в Европе

В Европе и в Соединенных Штатах СМИ пытаются провести грань между взглядами Медведева и Путина по данному вопросу – считается, что Путин занимал более агрессивную позицию по грузинскому вопросу и так далее. Это мифология, популярность которой еще раз показывает, как отвратительно, по сути, на Западе разбираются в российских внутриполитических реалиях Российский истеблишмент, российская элита в общем и целом согласованно подошли к решению этого вопроса. В подходе к грузинской проблеме у Путина и у Медведева, а также внутри российской элиты не было серьезных разногласий – эти люди считают, что принятые меры были правильными и правомочными, что от этого зависело существование России как великой державы, а может быть – как державы вообще. Это вряд ли серьезно повлияло на политическую карьеру президента Медведева, но это был для него определенный тест Он проявил себя как зрелый политик, заботящийся об интересах России – внутри страны признание двух республик привело к определенному улучшению политического имиджа Медведева

Раньше многие считали, что новый президент России – «мягкий человек», бюрократ без политических пристрастий, работающий по указке Путина Сейчас уже совершенно ясно, что это не так – когда мы беседовали с Медведевым, он занял твердую позицию по защите интересов России Россия наконец-то ответила на акт агрессии, на попытку запугивания. До этого Россия сдавала одну позицию за другой – на европейской арене, в Центральной Азии, на Кавказе Впервые за долгое время Россия продемонстрировала свою силу, доказав, что она способна решительно защищать свои интересы

Паулу Роберту де Алмейда (Бразилия)

ПРИЗРАКИ ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОШЛОГО

Паулу Роберту де Алмейда – профессор мировой политической экономии Университета города Бразилиа (Бразилия); профессиональный дипломат, сотрудник бразильского МИД (в данной публикации высказывает исключительно свою личную точку зрения)

Политический имидж президента РФ Дмитрия Медведева, по крайней мере в первое время, был не самым выгодным в глазах мировой общественности. Он рассматривался либо как политически не самостоятельная фигура, либо как президент переходного периода. Но с течением времени он вроде бы начал демонстрировать самостоятельность и демонстрировать собственную методологию в российской внутренней и внешней политике Это очень хорошо и достойно всяческой похвалы Хотя общее впечатление, складывающееся пока у нас, выходцев из Латинской Америки, что Владимир Путин по– прежнему является самой влиятельной политической фигурой в России

Признание президентом Медведевым независимости Южной Осетии и Абхазии с точки зрения иностранца вызывает впечатление, что Россия действовала, руководствуясь в гораздо большей степени территориальными и геополитическими, нежели строгими правовыми соображениями

Кажется, что ностальгия по Империи – не считая вполне правомерной обеспокоенности судьбой российских граждан в регионе – по-прежнему определяет курс современной российской дипломатии и толкает Россию на силовые операции на своих границах

Падение Советского Союза и хаотическое провозглашение независимых государств в ближнем зарубежье в 1991–1992 годах означало существенное умаление как территории, так и мощи России. В этих условиях подъем националистических настроений и некоторое ощущение, что тебя «обманули», были просто неизбежным результатом этих процессов для русских. И было понятно, что в этом контексте Россия рано или поздно начнет действовать решительно, стремясь восстановить свою, так сказать, «поруганную честь», тем самым поддерживая нестабильность и политическую напряженность – а возможно, и способствуя вооружению всего региона, – и не только в Южной Осетии, Абхазии, Грузии, но и в других сопредельных государствах Исторически Россия расширялась быстрее по сравнению с другими сопоставимыми великими национальными государствами. В этом – корни образа России имперской, которой органически, очевидно, присуща великодержавность. И в этом – одна из скрытых, но явно действенных причин конфликта, который имел место вокруг настроенных на сецессию регионов Грузии, когда в него вмешалась Россия.

По результатам этого конфликта вокруг Южной Осетии самым очевидным делом было бы возложить всю ответственность на грузинского президента, который попытался силой восстановить суверенитет на территории не подконтрольного ему региона страны. И он же вроде бы несет основную ответственность за последующие действия слабой и неподготовленной грузинской армии Однако нельзя не принять во внимание и предшествующую этим событиям ситуацию – а именно открытое непризнание грузинского суверенитета со стороны осетин и их российских союзников Так что с этой точки зрения возможна и противоположная версия – что Россия долгое время намеренно провоцировала конфликт. Так что даже если грузинский президент и несет ответственность за «развязывание» конфликта как такового, вину за эту неизбежную войну можно возложить на обе стороны.

Самым печальным во всем этом является тот факт, что вся система принципов ООН относительно уважения национального суверенитета поставлена под угрозу, пусть в данном случае и была очевидной ситуация с актуальностью права нации на самоопределение. Все эти сложные вопросы необходимо обсуждать мирно – на многосторонних переговорах, желательно с помощью Совета Безопасности ООН или через Комиссию ООН по международному праву – чтобы затем со временем разрешить ситуацию в Международном Суде Политика же свершившихся фактов и военные демонстрации в подобных ситуациях – это наихудший способ уйти от решения проблемы. А в подобных случаях не бывает простых решений – особенно в Восточной Европе, с ее смешанным населением, запутанной общинной структурой и взаимными территориальными претензиями. Каждое решение может обернуться потерями для какого-нибудь из народов – будь то в смысле его экономических или «исторических» прав либо политического и гражданского стремления к самоопределению, не говоря уже о языке, религии или традициях – например, в сфере образования или даже в судебной системе.

В любом случае предварительные меры примирения в зоне югоосетинского конфликта могут включать взаимные обязательства прибегать исключительно к мирным средствам, изолировать и сдерживать экстремистов и склонных к насилию лиц и политические движения, а также обеспечить легитимное представительство для населения зоны конфликта с целью мирного решения проблем Один из возможных путей – посредничество независимых или нейтральных организаций, которые должны действовать на основе четкого мандата, признанного всеми сторонами конфликта. В случае с Осетией таким посредником могла бы выступить ОБСЕ

К сожалению, история учит, что нам не стоит питать слишком большого оптимизма относительно как Европы вообще, так и отдельных ее регионов в частности Начиная со Средневековья и вплоть до наших дней, если верить историческим хроникам, конфликты на пространстве между Черным и Каспийским морями гораздо чаще разрешались силой, нежели мирными средствами. Долговременное решение проблемы на местном уровне невозможно – если, конечно, оно не будет так или иначе гарантировано некоей могущественной и притом внешней силой. Такими гарантами могли бы выступать ОБСЕ и ЕС с одной стороны и Россия – с другой Но в данном случае Россия – это не столько решение, сколько, увы, часть самой проблемы. Так что более чем на 50 процентов решение вопроса находится в российских руках – посмотрим, смогут ли Дмитрий Медведев и Владимир Путин повести себя ответственно

Поэтому если президент Медведев искренне хочет построить новую систему общеевропейской безопасности, он мог бы начать с приглашения представителей уже существующих на этом пространстве политических и военно– политических структур – ОБСЕ, ЕС и, возможно, НАТО, – чтобы обсудить с ними возвращение к соглашениям, уже заключенным в конце советской эпохи. И взять на себя обязательства в полном объеме эти соглашения соблюдать

Что касается новых проблем, возникших в результате распада Советского Союза, он мог бы предложить созвать постоянную конференцию с участием всех заинтересованных сторон и наблюдателей от ОБСЕ и ЕС для обсуждения всех актуальных вопросов – как в свое время на крупных мирных конференциях. Конечно, никто не даст гарантий, что все проблемы удастся таким образом быстро уладить Однако Медведева никто не сможет обвинить в том, что он даже не пытался этого сделать. После того как проблемы в регионе будут урегулированы – или их попытаются урегулировать, – он сможет продолжить продвигать свою идею евро– атлантической системы безопасности.

Конечно, присутствие в этом регионе НАТО осложняет ситуацию, так как на переднем крае кризиса оказываются США. Но это и естественно – Европа – это геополитический карлик Ей недостает ни смелости лидеров, ни политической воли, чтобы развивать свой стратегический потенциал – слишком долго она полагалась на американский ядерный щит. Однако Россия должна понимать, что если некоторые страны и народы Восточной Европы стремятся под натовский «зонтик», это значит, что они неуютно чувствуют себя в тени России – ощущают исходящую оттуда угрозу Это история:

Россия запугивала, вторгалась, оккупировала, покоряла – и до сих пор угрожает большинству своих соседей. И даже если это было не так – все равно это широко распространенное видение прошлого

Несмотря на собственный опыт переживания иностранной агрессии – со стороны шведов, Наполеона Бонапарта, немцев в двух мировых войнах, – Россия начиная минимум с XVIII века объективно является главным дестабилизирующим фактором для Центральной и Восточной Европы. И чтобы избежать подобного нелицеприятного статуса в будущем, Россия должна сделать ряд принципиальных выводов из своей истории.

Сама географическая, по сути, концепция евроатлантического пространства – это все пережитки прошлого, своего рода дежавю того, что было актуально в старом геополитическом пространстве эпохи холодной войны, – и вместе с ним его следовало бы похоронить Это последнее, чем и США, и России следовало бы руководствоваться в своей политике – несмотря ни на какие советы выживших из ума корифеев прошлого. В мире, где все зависят друг от друга, друзей и врагов просто не может быть «Лучший» враг США – это, пожалуй, Пентагон и его стратеги, только и знающие, что искать врагов. Злейшие враги России – они не за границей, они все свои, домашние: автократические тенденции в политической сфере, коррупция и неидеальная ситуация с правами человека, сокращение населения, ухудшение образования, здравоохранения, экологической ситуации. Если Россию что-то не устраивает в ближнем окружении, ей, наверное, стоит присмотреться к своим соседям, где некоторые диктаторы – пережитки советской эпохи по-прежнему властвуют над жизнью и смертью своих сограждан Сосредотачиваться на старых европейских военных конфликтах и политических противоречиях – это лучший способ не дать умереть призракам геополитического прошлого Их следует похоронить – чтобы дать дорогу экономическому сотрудничеству и интеграции Россия по-прежнему погружена в прошлое вместо того, чтобы смотреть в будущее, принимать американский, европейский и китайский капитал, ноу-хау и технологии, способные сделать ее действительно процветающей державой

В мире будущего больше не будет глобальных конфликтов или наполеоновских войн – такое было еще возможно во Вторую мировую, но не после нее Однако будет много малых, ассиметричных конфликтов, справляться с которыми великим державам – в их числе, конечно, Россия, Китай, ЕС и США – придется совместными усилиями

Часть III

Рождение посгамериканского мира

Пол Крейг Робертс (США)

МЕДВЕДЕВ ДОЛЖЕН ПРОЯВИТЬ СИЛУ!

Пол Крейг Робертс заместитель министра финансов США в администрации Рональда Рейгана, которого сам Рейган называл «истинным отцом рейганомики», кавалер ордена Почетного легиона, постоянный автор The American Conservative, Counterpunch и Antiwar.com

Вопрос о том, кто начал войну в Южной Осетии, это вопрос о фактах, а не о мнениях Это сделал президент Грузии, марионетка неоконсерваторов Михаил Саакашвили, которого привели к власти с помощью одной из «цветных революций», устроенных ЦРУ и Национальным фондом за демократию. Он начал войну с артиллерийской атаки на Цхинвал вечером 7 августа 2008 года, а рано утром следующего дня последовала атака 4-й бригады грузинской пехоты, обученной и подготовленной с помощью инструкторов из США и Израиля. Большая часть Цхинвала была разрушена, погибло множество гражданских лиц, а также солдаты из числа военнослужащих российских миротворческих сил.

Целью нападения Грузии на Южную Осетию была этническая зачистка района от осетинского населения и от русских, чтобы положить конец национальному осетинскому движению за отделение их страны от Грузии,

которое союзники США по НАТО использовали как оправдание для блокирования попыток США, требующих вовлечения Грузии в блок НАТО Европейские члены НАТО опасались, что военная реакция Грузии на сепаратистские движения в Южной Осетии и Абхазии с большой вероятностью может втянуть НАТО в войну с Россией.

Чтобы преодолеть это препятствие, США и Израиль обучали и снабжали грузинскую армию. Именно эти страны фактически заняли позицию, которая подтолкнула грузин к нападению на Южную Осетию. Пока нельзя доказать последнее утверждение напрямую, но никто не верит, что марионеточное правительство Грузии, живущее на американские дотации, рискнуло бы пойти на такую военную авантюру без одобрения своих неоконсервативных покровителей. Вашингтон рассчитывал, что российское правительство, которое всегда проявляло особую любезность в отношении США и даже помогает американской войне в Афганистане, отказывая в поставках ракетных систем Ирану, просто вынуждено будет принять это как свершившийся факт

Хозяева Саакашвили просчитались. Российская армия быстро очистила район боевых действий и отдельные части Грузии от грузинских войск.

Потерпев неудачу в достижении главной цели этого конфликта, правительство США и его обслуга из СМИ быстро переписали историю позора своей грузинской марионетки, обвиняя Россию в «агрессии» и во вторжении в Грузию Это объяснение многократно повторялось в американских СМИ, пока в это не поверило большинство простых американцев, а может, и заграничная публика Потерпев неудачу в изгнании русских солдат из Южной Осетии, правительство США, тем не менее, одержало важную победу в психологических операциях против России.

Решение проблемы Южной Осетии и Абхазии состоит в том, чтобы инкорпорировать эти территории в Россию как субъекты Федерации или в качестве «ассоциированных государств». Данный случай мог бы быть грамотно использован просчитавшимся российским правительством, которое почему-то не использовало своего военного преимущества для полного разгрома вооруженных сил Грузии, для повторного включения этой республики в состав России, как это уже было в период с 1800 по 1992 год, за исключением очень короткого периода во времена большевистской революции Как независимое государство на берегах Черного моря Грузия представляет собой огромное искушение для Вашингтона, который стремится контролировать провинцию, чтобы иметь военные базы в районе российского Кавказа.

После распада Советского Союза господствующей идеологией США стала идеология американской мировой гегемонии, тенденция, ассоциируемая с антироссийски настроенными группировками неоконсерваторов. Эта тенденция – основной источник американской агрессии на Ближнем Востоке и главная причина того, что США то и дело беспричинно и бессмысленно раздражают Россию развертыванием ракетных систем и военных баз

Я опасаюсь утраты способности моей страны к здравым суждениям Россия – гордая страна и имеет в своих арсеналах ядерное оружие. Это откровенная глупость – провоцировать такую страну неприкрытым вторжением в сферу ее влияния Это вмешательство тем паче ненормально, так как сегодняшняя Россия ничем не угрожает жизненным интересам США.

Россия – это не Ирак и не Афганистан Агрессивная американская политика в отношении России может окончиться глобальной катастрофой

Российское правительство очень сдержанно ответило на фактически произошедшую американскую агрессию Возможно потому, что Москва считает – Европу можно привлечь на свою сторону сдержанностью. Весьма вероятно, что это серьезный стратегический просчет РФ, поскольку США просто покупают европейские правительства, а эта практика будет продолжаться, пока доллар США является мировой резервной валютой.

Идея, что Вашингтон действительно хочет «перезагрузить» свои отношения с Россией, также является одной из операций психологической войны Вашингтон нуждается в маскировке своей агрессии по отношению к Москве В силу природы советского государства и из-за американских денег Вашингтон может опереться на тех, кто раньше был составной частью России и Советского Союза, сделав их союзниками Вашингтона

Россия и Китай – единственные страны мира, которые являются достаточно крупными и мощными, чтобы существовать независимо от Вашингтона Обе они находятся в верхней части вашингтонского списка дестабилизации. США перехитрили Россию, обеспечив строительство энерготрубопроводов из центральноазиатских бывших республик Советского Союза в Европу в обход России. Таким способом Вашингтон устраняет российское давление на Европу и сохраняет американское давление на Россию

Китай, который хочет развивать собственную экономику и не конфликтовать с Вашингтоном, находится в аналогичном уязвимом положении У Китая есть общие с Америкой экономические интересы, ради которых он жертвует своими внешнеполитическими интересами

Подобные просчеты российского и китайского правительств стали возможными отчасти из-за позиции граждан этих стран. Люди ложно идентифицируют с Америкой образ страны «свободы и демократии», созданный психологическими операциями спецслужб Таким образом русские и китайцы развязывают руки США и Израилю в отношении Ирана. Как только Иран рухнет, США будут контролировать уязвимое «подбрюшье» России, а Китай потеряет свои инвестиции в производство энергии, от которого в немалой степени зависит его экономическое развитие

Если Дмитрий Медведев беспокоится в первую очередь о своем международном политическом имидже, то Россия обречена. Хорошо отработанная в США методология манипулирования информационным пространством будет и далее управлять восприятием американцами России, ее лидеров, причем вне зависимости от того, что делает или чего не делает Медведев или Путин Европейцы, в свою очередь, будут находиться под влиянием американских СМИ и американского правительства. Западные СМИ не примут Россию, если она не станет очередным государством-марионеткой неоконсервативной клики в Вашингтоне.

У Медведева нет жизненной альтернативы тому, чтобы проявить силу и продемонстрировать Европе, странам бывшего СССР и бывшим провинциям империи цену пребывания в статусе подобных марионеток.

Если Россия потерпит на этом пути неудачу, то она окончательно прекратит свое существование в качестве независимой страны.

Мягкая Россия означает мир, управляемый Америкой

Светлана Лурье

БОЛЬШАЯ ИГРА ИДЕОЛОГИЙ

Светлана Лурье доктор культурологии, кандидат исторических наук, этнопсихолог, культуролог, политолог, ведущий научный сотрудник Социологического института РАН

Война с Грузией была короткой. Никто, кроме грузин, не верил, что она может перерасти в глобальное столкновение, хотя многие ожидали большого скандала. Но и скандал вышел умеренным. Мир в августе 2008-го уже был иным, не таким, как мы привыкли его видеть. Традиционные законы геополитики уже не работали Их отменило признание подавляющим большинством членов ЕС и других крупных государств независимости Косова Что касается международного права, то оно на какой-то момент потеряло свою силу, когда Россия, до того позиционировавшая себя его хранителем, решила отвечать «асимметрично» на «асимметричные» грузинские провокации.

I

До признания Южной Осетии и Абхазии внешнеполитические роли последние лет уже пятнадцать были практически расписаны, у каждой страны была своя роль, сколь бы ни был незначителен ее носитель, и каждая страна имела собственные механизмы представления себя во внешнем мире Причем могло казаться, что роли распределены так четко, что они не требовали эксплицитного согласования между их носителями

И вот оказалось, что прежняя система ролей и их связей свое отработала. Грузия приняла на себя роль американского «агрессора», то есть геополитического образования, призванного провоцировать тех, кто на другой стороне «Большой игры», но при этом не вступать с ними в борьбу, а только облаивать и покусывать, подавая повод для борьбы «гигантов». Чем больше поводов для гипотетических столкновений «гигантов» будет подано, тем выше оценивается заслуга «агрессора», а уже сами «гиганты» решают, давать ли делу ход Грузии, поверившей в свое место в традиционном геополитическом раскладе, и в страшном сне не могло присниться, что ей что-то угрожает Ведь надежных «агрессоров» на геополитической карте мира не так много, и их обычно не сдают.

Итак, привычная структура геополитической игры оказалась разрушенной Сейчас много говорят о «зонах влияния», коих быть, по мнению Запада, не должно Сегодня это отчасти так и есть, поскольку пошатнулась традиционная схема отношений клиента и покровителя: Грузия, по большому счету, оказалась ничьей Случилось худшее, что может случиться с «агрессором», – в его искренность не поверили. По правилам былой геополитической игры агрессор может и не испытывать искренних чувств, но покровитель делает вид, что безусловно верит выражаемым «агрессором» чувствам

Только нескольких некрупных европейских стран, которые тоже примеряли на себя роль «агрессора» по отношению к России, попытались поддержать грузинскую игру, но быстро сникли, поскольку крупные страны Европы и даже Америка повели себя достаточно осторожно. Было предпринято несколько символических шагов, как то некоторая заторможенность в движении России и Европы к новому соглашению о стратегическом партнерстве, а также на несколько месяцев была заморожена работа Совета Россия – НАТО. Причем скорее символически, поскольку продолжались переговоры о транспортировке грузов через Россию в Афганистан, а это на сегодня самый важный и, может быть, единственный действительно важный вопрос в отношениях России и НАТО.

Но мало того.

Европейцы пожелали узнать правду о том, что произошло в начале минувшего августа на Южном Кавказе А само это желание – уже нарушение всех правил былых геополитических игр.

Так была основана комиссия Евросоюза во главе с Хайди Тальявини, большинство членов которой, как узнал об этом источник из Spiegel, склоняются к мнению, что в войне более виновата Грузия.

Структура покровитель – клиент распадается на наших глазах Нам стоит только вспомнить о Белоруссии последних месяцев, обо всей кажущейся алогичности и беспардонности ее поведения, чтобы понять, что за процессы идут в последние месяцы. Исчезает система стабильных связей, упорядоченность межстрановых отношений. Исчезает система сдержек и противовесов Мир, вместо того чтобы глобализироваться, распадается на регионы

И это касается не только России и ее сателлитов В Европе начинают раздаваться совсем новые необычные голоса: «Европейский союз должен понять, что новый международный порядок не будет вращаться вокруг традиционной трансатлантической оси. Обе стороны могут продолжить работать вместе, но в то время, как Вашингтон будет вынужден использовать свое убывающие влияние для решения собственных проблем безопасности, Европа не должна слепо следовать за американским флагом, а вместо этого должна настойчиво развивать свою собственную стратегию внешних отношений», – пишет бельгийская New Europe

«Теперь на наших глазах Обама перемещает США в центр сети глобальных двусторонних отношений Обама помещает США в ту центральную точку, где сходятся все разные эллипсы… Куда, можно задать вопрос, это ставит Европу? Европейцы привыкли к идее о том, что трансатлантические отношения – это основа международного порядка Но в новом мировом порядке Обамы «трансатлантические отношения являются не основой, а всего лишь одним из эллипсов диаграммы – настолько существенным или незначительным, насколько европейцы захотят его сделать», – дает оригинальную трактовку нового миропорядка Project Syndicate

Особенно ясно смещение миропорядка, нынешнюю неустойчивость схемы патрон – клиент почувствовали восточноевропейские страны Их экс-лидеры написали письмо, которое бельгийская European Voice назвала «жалостным и наивным», с просьбой обратить внимание на конкретное военное планирование на восточном фланге НАТО. «Задается и характерный для восточных европейцев вопрос о приверженности блока НАТО своим обязательствам: распространяется ли действие пятого параграфа устава НАТО о коллективной обороне до восточных рубежей Эстонии? Готовы ли западные европейцы умереть, защищая пограничную Нарву?» – комментирует Die Welt. «По сути дела, они [восточноевропейцы] просят нас пойти на риск третьей мировой войны ради их защиты, – сказал недавно один проницательный американский чиновник» – цитирует European Voice. Восточно-европейцы понимают, что в сегодняшнем шатающемся состоянии мира союзничество в его классической форме исчезает, и потому они чувствуют себя оставленными.

Еще в первые недели прихода власти Барака Обамы Польша восприняла как обиду, как нарушение основ союзничества то, что он поставил под вопрос целесообразность строительства элементов ПРО в Восточной Европе Дело было не столько в ПРО, сколько в глубинном изменении парадигмы самоощущения американцев в мире И поведение поляков следовало рассматривать как симптом преднамеренного исчезновения субъектности из американского поведения на международной арене

России повезло дважды Долгое время наша страна находилась в замечательном положении для выстраивания своей внешнеполитической миссии С одной стороны, она защищала православных братьев-славян, что давало ей возможность опереться на панславистскую традицию былых времен, с другой – защищала интересы народов, обижаемых акулами-империалистами, что восходило аллюзиями к советским временам, в-третьих, выступала за примат многополярного справедливого международного права как модели мироустройства. И все это практически на одном примере – сербах. И эти темы Россия может обыгрывать и впредь И особо повезло нам в том, что наше падение с пьедестала хранителя международного права произошло в момент всеобщего крушения миропорядка. Мы могли смело ссылаться на то, что у нас не хватило ресурсов на предотвращение конфликта с Грузией, тем более, что и в закромах Европы не оказалось таких ресурсов. И то и другое – правда.

Что должна была в этой ситуации сделать Россия с ее тщательно скрываемой тягой к мессианству? Конечно, она не могла оставаться просто эгоистической ревизионистской державой. И потому она должна была как-то обновить свой образ, например, выступить с предложением по созданию новой системы коллективной безопасности в Европе. Это предложение и озвучил Дмитрий Медведев на конференции в Эвиане в октябре прошлого года, а затем в апреле 2009-го, когда во время государственного визита в Финляндию упомянул Хельсинкские соглашения 1975 года

Новое соглашение «Хельсинки плюс» призвано было стать основанием для многостороннего сотрудничества в «эпоху, когда идеологические конфронтации закончены» «Идея нового Договора, – предупреждал Сергей Лавров, – дает еще один шанс Если вновь на это не хватит политической воли, то нам грозит перспектива полномасштабной ренационализации или приватизации военно-политической безопасности со всеми вытекающими последствиями». Абсолютно верно!

Точнее, все верно, кроме одного. Дело в том, что в самой идее хартии заложена фундаментальная ошибка

Мир принимается Россией как постидеологический, а он таким никогда не будет Изменение ряда геополитических закономерностей еще не влечет за собой трансформации самой сути внешнеполитических отношений

А эта суть состоит в том, что любая страна, большая или маленькая, сильная или слабая, имеющая на то рычаги или не имеющая, стремится выразить на внешнеполитической арене свое культурное содержание.

II

У России с девяностых годов осталась иллюзия, что грядущий мир лишен иных ценностей, кроме тех, что недавно называли общечеловеческими В свое время это был для России способ приспособиться к заведомо более сильным игрокам, продемонстрировать свою схожесть с ними

И свою роль это представление сыграло Как пишет Збигнев Бжезинский в Arab News, «чтобы стать военным противником США в мировом масштабе, у России должна быть определенная миссия, глобальная стратегия, возможно, идеологическая причина. Но мне кажется, что ничего такого у нее нет» Это звучит как похвала, но ее можно вывернуть наизнанку Неясность внешнеполитической миссии России препятствует и союзничеству, а, значит, обустройству культурно и психологически комфортного для нее мира

По мере того как внешнеполитические отношения между Россией и миром становились все более нормальными, идея прикрываться «общечеловеческими» ценностями уходила у России на задний план, но с момента нарушения естественного хода внешнеполитической игры она, напротив, становилась навязчивым компонентом российской внешней политики

Без союзничества, основанного на идеале (а значит, и на идеологии), мир все дальше будет продолжать рассыпаться на свои региональные ингредиенты Поэтому план Дмитрия Медведева изначально должен был содержать в себе идеологию, которую он в свое время представил как путь к сближению трех ветвей европейской цивилизации: собственно европейской, американской и российской. При этом никто не сомневается в том, что ценности у различных частей и подчастей этих огромных регионов будут всегда различными А значит, их взаимопонимание требует процесса интерпретации, который никогда не бывает прозрачным и рациональным

Презентуя и развивая свой план, Медведев все далее отходил от идеологичности, стремясь представить проект как порождение чистой рациональности, где все цели и задачи ясны и прозрачны Что получилось в итоге? Создается ложное впечатление, о котором пишет Tages anzeiger, что у России «нет четкой внешнеполитической стратегии… Она реагирует главным образом на импульсы извне. Это, считает автор статьи Лучано Феррари, подтверждают и те, кто интересовался, что же представляет собой новая российская «архитектура европейской безопасности». Очевидны лишь национальные цели – предотвращение расширения НАТО, отказ США от размещения в Европе системы ПРО и создание «собственной зоны влияния».

Но получается, что, во-первых, безыдеологическую Россию боятся больше России, имеющей позитивную идеологию, а во-вторых, коммуникация с ней затруднена. Возникает опасение, что за словами России стоит скрытый враждебный смысл Таким образом, получается, что именно в 2009-м, на пике распада традиционных внешнеполитических отношений, Россия возвращается к мифологеме общечеловеческих ценностей, которая в период кризиса, видимо, кажется более безопасной.

Этого не было еще в период дипломатической борьбы за Косово, когда между участниками внешнеполитического процесса шел нормальный для внешней политики обмен провокациями, нагруженными культурным и идеологическим содержанием Какой контраст с тем, что происходит в последнее время!

В качестве примера возьмем красочное описание, сделанное Дмитрием Рогозиным, попытки начистоту обсудить события прошлого августа в Грузии на Совете Россия – НАТО: «обсуждение напоминает «рыбалку на крупную рыбу». «Глава МИД РФ заявляет, что Россия ни в коем случае не уходит от этой дискуссии, наоборот – выступает за ее проведение Мы закидываем удочку, спиннинг Есть, клюет – получаем ответное высказывание, заявление представителей наших партнерских стран, которые говорят, что они с чем-то не согласны или чем-то недовольны. В ответ министр Сергей Лавров предлагает конкретизировать эту тему и провести подробную дискуссию – в ответ тишина Крупная рыба тут же соскакивает с крючка», – заканчивает рассказ Рогозин.

Этот рассказ поддается не менее красочной трактовке Что мы делаем на Совете Россия – НАТО? Ловим рыбу, полагая, что это процесс, лишенный ценностного значения, ведь мы хотим выяснить только правду, обязательную для всех На самом деле мы используем в качестве наживки ценности, которые привыкли считать общеевропейскими, а, значит, подразумеваем, что они разделяются всеми участниками и любая страна нашу наживку должна захватить Итак, рыба начинает «клевать», но чуть большая конкретизация (рыба пробует наживку на вкус), а следовательно чуть более высокий уровень внешнеполитической провокативности разговора, ведет к тому, что рыбка попытается сорваться с наживки. Вместо живца-ценности ей дают «общечеловеческую» пшенную кашу, которой многие рыбаки прикармливают свой будущий улов. Диалог же между носителями различных ценностей не может быть похожим на рыбалку, где «рыбак» активен, а «рыбка» пассивна.

Мнимая деидеологизированность России просто пугает ее партнеров, заставляет ощущать лживость постановки вопроса, будит прошлые страхи

И чем больше эти страхи, тем чаще мелкие европейские страны апеллируют к системе клиент – патрон и тем более убеждаются, что работает она все хуже Точно то же происходит и внутри самого европейского сообщества, где крупные страны пытаются на свою общеевропейскую наживку поймать страны помельче и понесамостоятельнее. Но надо отметить, что в Европе уже давно забыли разговоры об общечеловеческих ценностях: каждый утверждает свои идеалы.

Вполне же рациональным внешнеполитическое поведение не бывает, особенно у народов, которые ощущают себя носителями собственного призвания. Система патронов и клиентов установится сама собой, поскольку носителям миссии всегда хочется иметь тех, кто эту миссию с ними разделяет, а более мелкие страны будут добровольно брать на себя роль «агрессоров», поскольку для них это естественная форма самовыражения, способ в такой урезанной внешними обстоятельствами ситуации выразить свою миссию. А значит, будут впредь и сферы влияния, и «Большая игра»…

Александр Кокберн (США)

СЛОВА И ДЕЛА ВАШИНГТОНСКОЙ АДМИНИСТРАЦИИ

Александр Кокберн – соредактор CounterPunch, ведущий рубрики в The Nation, член редакционного совета New Left Review

Сегодня уже совершенно очевидно даже тем, кто егодня уже совершенно очевидно даже тем, кто ранее пытался обвинить Россию в эскалации конфликта вокруг Южной Осетии, что виновником и инициатором этого события была именно Грузия Все попытки западных СМИ обвинить Россию в некой «агрессии» против маленькой, но гордой республики бывшего СССР забавны даже семантически. В американском понимании слово «агрессия» обозначает действия любой страны, идущие вразрез с пожеланиями администрации США Много лет назад, в 1983 году, президент Рейган назвал «агрессором» небольшой островок Гренада, расположенный в Карибском бассейне Этот остров с населением в 80 тысяч человек, по словам президента, представлял собой угрозу для США с населением в 300 миллионов человек Так что у этого понятия сейчас нет никакого реального смысла, подобные этому обвинения используются исключительно в пропагандистских целях. По крайней мере пока речь идет о США.

Очевидным актом американской агрессии были бомбардировки Югославии самолетами НАТО Там же, в Косово, был создан и прецедент одностороннего обретения какой-то территорией независимости. США решили, что этот край должен быть независимым от Сербии, они всячески продвигали эту идею и в конце концов поспособствовали принятию соответствующего решения в одностороннем порядке Так что если говорить о Европейском регионе, то там прецедент был создан не Россией, которая признала независимость Южной Осетии и Абхазии, а США, которые сделали Косово независимым С отделением Косова от Сербии стало наконец понятно, какие планы относительно НАТО вынашивали внутри себя США все последние годы, начиная от Клинтона и заканчивая Бушем-младшим. Теперь же безопасность Южной Осетии и Абхазии гарантируется Россией, что очень хорошо для этих стран. Россия должна продолжать гарантировать независимость Южной Осетии и Абхазии до тех пор, пока европейские страны не признают это как свершившийся факт если не де-юре, то де-факто На это может уйти много времени, и большую роль в этом процессе играет так называемая эволюция НАТО, которую госсекретарь Хиллари Клинтон недавно назвала «величайшим альянсом в истории человечества». Если в Вашингтоне будут продолжать видеть в НАТО инструмент расширения и защиты американских интересов в Европе, тогда сложно представить, что на югоосетинском и абхазском направлении будет какой-то прорыв

Барак Обама будет вести двойной курс, он будет говорить хорошие слова как Москве, так и Европе. Но не надо забывать, что любая политика в отношении России всегда является предметом спора в США

Заявления вице-президента США Джо Байдена и в какой-то степени госсекретаря Хиллари Клинтон показывают, что они уже позиционируют себя как возможных кандидатов в президенты на выборах в 2012 году. Американский конгресс так до сих пор не отменил давно потерявшую всяческий смысл поправку Джексона – Вэника Глядя на все это, становится понятно, что особого повода для оптимизма насчет российско-американских отношений нет. Звучат очень милые речи на тему сокращения ядерных потенциалов, но в реальности ничего не происходит.

Отношения между Россией и США начинались с красивых слов в эпоху Рейгана и закончились агрессивным расширением НАТО при Клинтоне и Буше, и в Москве это, очевидно, стали понимать Возможности Обамы «перезагрузить» отношения с РФ серьезно ограничены. К тому же между тем, что говорит Барак Обама, и тем, что США предпримут на самом деле, существует большая разница. В США мы это уже поняли на других примерах.

Обама прилетел в Москву, выступил с прекрасной речью, полной красивых слов, а потом вице-президент Байден полетел в Грузию и наговорил там совершенно иного по сути. Означает ли это раскол внутри администрации? Очевидно, да Судя по тому, что Байден говорит о России, а также Иране и Израиле, складывается впечатление, что он представляет «ястребиное» крыло администрации Обамы – в Белом доме сейчас идет настоящая война Недавно Байден заявил, что Израиль имеет полное право защищать себя, в том числе напасть на Иран, на что Барак Обама сразу же заявил противоположное Все это, кстати, имеет прямое отношение к Грузии – если Израиль в какой-то момент нападет на Иран, то израильской авиации придется летать в Иран над Турцией, Ираком или другими арабскими странами региона, прямого пути ведь нет Однако благодаря военному сотрудничеству с Грузией израильские самолеты получат возможность летать из Грузии, это позволит им летать в Иран напрямую. Байден в Грузии играет в «Большую игру»

Виген Акопян

ВОЙНА НА КАВКАЗЕ И КРИЗИС ГЛОБАЛЬНОЙ ИДЕОЛОГИИ

Виген Акопян главный редактор информационного агентства REGNUM

Единственным чистым победителем августовской войны стала Абхазия Для Южной Осетии победа была омрачена гибелью тысяч людей, разрушением городов и сел, чудовищным риском геноцида Чистое политическое и военное поражение понесла Грузия Плоды этого поражения грузинское общество пожинает до сегодняшнего дня

Потерявшая точку опоры политическая элита, начисто лишенное гарантий безопасности население, травмированная жестким внешним вмешательством государственность, безвозвратно утерянная территория Грузия переживает постшоковый синдром, сказавшийся на адекватности внутриполитических процессов в этой стране

Августовская война полностью изменила расстановку сил в региональном масштабе – кардинально снизила весомость грузинского фактора, усилила позиции России и Турции, заставила иначе взглянуть на задачи обеспечения собственной безопасности Армению и Азербайджан, прозвучала тревожным сигналом для Ирана

Усиление позиций России в Черноморско-Каспийском регионе – конкретный, может быть, самый важный, но при этом промежуточный (краткосрочный) итог войны. Он оспаривается в региональном масштабе – Турцией, а на международной арене традиционными соперниками России – США и Великобританией

Очевидно, что не только признание независимости Абхазии и Южной Осетии, но и сама война были выстроены в русле косовского прецедента. До августовской войны не санкционированное ООН военное вмешательство в межэтнические, территориальные и внутренние проблемы других государств неоднократно допускали США.

Таким образом, само вступление России в войну без соответствующей санкции международного сообщества было протестом против правил однополярного мира и одновременно заявкой на восстановление своих позиций в качестве второго полюса

Логика выступлений российских лидеров до и непосредственно после военных действий на Кавказе не оставляет сомнений в том, что Москва целенаправленно шла на слом сложившейся после распада СССР мировой архитектуры Насколько этого удалось добиться – другой вопрос

Как-то уж совсем не вовремя подоспевший мировой финансово-экономический кризис, может быть, прервал процесс новой поляризации, некоторым образом консолидировав усилия стран мира. С другой стороны, не исключено, что именно под флагом борьбы с кризисом будет выстроена новая глобальная политическая конструкция с прежним лидером – США

В последний год бросается в глаза активность южноамериканских государств, особенно в части развертывания отношений с Россией или Белоруссией. Признание независимости Абхазии и Южной Осетии со стороны Никарагуа, визиты в Москву президентов Венесуэлы и Боливии – наверное, показатели политического воодушевления.

Уничтожение военного потенциала Грузии, особенно операция на базе в Сенаки, стало болезненным ударом по амбициям и международному имиджу США. По одной простой причине – база в Сенаки была полностью оборудована и оснащена на деньги американских налогоплательщиков Проще говоря, Россия уничтожила американскую военную базу вблизи своих границ, что не может не быть символичным.

Не вдаваясь в определение масштабов антиамериканских настроений в Азии и Африке, можно, однако, предположить, что они значительны Показательным в этом плане является сильный антиамериканский тренд в турецком обществе. В это сложно поверить, но недавно в Турции объявились коммунисты, которые буквально атаковали американский военный корабль USS Stout, пытавшийся бросить якорь в порту города Бодрум Совсем как в Крыму.

Что касается отношения тех или иных стран к косовскому прецеденту, то здесь подходы большинства государств формируются не в результате критической оценки действий США, ЕС или России, а с оглядкой на собственные интересы Например, позиции ближайших партнеров – Турции и Азербайджана – разошлись в этом вопросе кардинальным образом. Анкара признала Косово, поскольку работает над укреплением фактического статуса Турецкой Республики Северного Кипра, а Баку не сделал этого из-за обратной ситуации с Нагорным Карабахом. Не признала независимость Косово и Грузия, хотя об антиамериканских настроениях в грузинском обществе говорить не приходится

Таким образом, косовский и югоосетинский вопросы делят страны мира, в том числе азиатские и африканские государства, не по прозападному и антизападному признаку, а по более глубокому – национально-территориальному признаку

Государства, испытывающие проблемы сепаратизма, в результате тех или иных исторических процессов распространившие свой контроль над нетитульными народами и их территориями, негативно реагируют на косовский прецедент; страны и народы, преследующие цель обрести государственность или присоединить отторгнутые земли, чаще всего связывают с косовским прецедентом и соответственно с политикой США определенные надежды

После августовских событий эксперты часто обсуждают усиление или ослабление тех или иных государств региона Вопрос это неоднозначный. Одним из главных результатов августовской войны стал фактический демонтаж грузинской государственности Поставлена под сомнение состоятельность этой страны как стабильного транзитного коридора и адекватного политического игрока В результате был нанесен серьезный ущерб экономическим интересам Азербайджана, Турции и Армении, которые встали перед необходимостью масштабной корректировки своей внешней экономической политики. Задача перераспределения функций встала и перед США, до того опиравшихся в регионе в основном на Грузию

Усиление позиций Армении – иллюзия, рожденная благодаря смещению акцентов Вашингтона, приведшего к актуализации армяно-турецкого диалога Западу и Турции нужен новый, запасной, альтернативный коридор к

Каспийскому бассейну, и эта задача может быть выполнена с использованием территории Армении. Но прежде необходимо загасить конфликтный потенциал нагорно– карабахской проблемы Задача снятия с повестки карабахской проблемы актуальна и для России, поскольку военный сценарий в Карабахе поставит перед Россией целый ряд сложнейших военно-политических задач

Армяно-турецкий диалог и уничтожение американского форпоста в Грузии поставили перед Азербайджаном задачу обеспечения дополнительных гарантий своих политических и энергетических интересов. Баку занял открытую антиамериканскую позицию по региональным проектам США и начал сближение с Россией. Сближение Баку и Москвы – процесс, который по определению не может играть на усиление Армении С другой стороны, в случае углубления российско-азербайджанского диалога Армения может интенсифицировать свои отношения с Западом и Грузией вплоть до полноценной интеграции в рамках НАТО. Такой разворот Еревана будет выглядеть очень логично, особенно с учетом того, что грузинский транзит продолжает иметь для Армении стратегическое значение

Таким образом, говорить об однозначном усилении или ослаблении (за исключением Грузии) позиций кавказских государств после августовской войны не приходится Продолжается активное маневрирование вокруг карабахской проблемы Причем возможная военная развязка этой проблемы полностью видоизменит региональную картину.

Что касается отголоска августовской войны на ситуацию на Ближнем Востоке, то бросается в глаза активность Израиля и Сирии Например, Израиль, старающийся не допустить сближения Ирана и Турции, активно включился в кавказскую политику, в частности, наладив плотный диалог с Баку В свою очередь Иран, опасающийся распространения военного влияния США на Азербайджан, ведет политику интенсивной поддержки Армении Возможное разблокирование армяно-турецкой границы и строительство железной дороги из Армении в Иран еще более сблизит Ближний Восток и Южный Кавказ, а потому не был случайным и визит президента Сирии в Армению и Азербайджан

И тем не менее прямого влияния последствий августовской войны на ситуацию на самом Ближнем Востоке не было, а если и было, то оно незначительно.

Есть устойчивая точка зрения, что существующие системы коллективной и региональной безопасности показали свою полную несостоятельность

Однако характеристики современного мира и его безопасности закладывались не в августе 2008 года Война на Кавказе лишь обострила текущий кризис глобальной политико-экономической идеологии

Зона грузино-осетинского конфликта не входила в зону ответственности ни ОДКБ, ни НАТО Россия осуществляла миротворческую миссию практически единолично и в Южной Осетии, и в Абхазии, правда, официально здесь должны были присутствовать коллективные силы СНГ

Тем не менее вступление России в военные действия, а затем и политическое решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии стало моментом истины для ОДКБ, проверкой на прочность и честность участников оборонного союза Партнеры России по ОДКБ не оказали ей политической поддержки, а военной от них и не требовалось С этой точки зрения, вне зависимости от причин, не позволивших Белоруссии, Казахстану, Армении, Таджикистану, Киргизии и Узбекистану встать на защиту в первую очередь имиджа России на международной арене и признать независимость Абхазии и Южной Осетии, ОДКБ продемонстрировал свою полную несостоятельность.

Что касается НАТО, то его вмешательство в процессы на Южном Кавказе привело бы к масштабной и прогрессирующей дестабилизации международной обстановки

Такой сценарий, очевидно, не входил в планы ни одного из центров силы.

Что касается «рухнувшей» американской крыши – жесткий ответ, который дала Россия на агрессивное поведение американского сателлита, не мог остаться незамеченным политиками других стран СНГ. Миллиардный транш, выделенный США Грузии, был призван подсластить пилюлю. Важно учитывать, что основной ущерб, нанесенный Грузии в результате войны, был сначала эмоциональным, а затем экономическим. Что касается территории, то Грузия как не контролировала, так и не контролирует Абхазию и Южную Осетию – здесь потерь нет. Таким образом, американская крыша Грузии обвалилась, но еще не рухнула основательно Рухнет она с отставкой Саакашвили, и обломки могут задеть того же Ющенко

Ряд наблюдателей считает, что в результате этой войны белорусское руководство решило искать более тесных отношений с Европой, а казахстанское – с Китаем Однако устойчивой тенденции политического сближения Казахстана с Китаем не наблюдается. Скорее всего, речь идет о фоне, созданном активной энергетической политикой КНР в Средней Азии. Что касается Белоруссии и европейских маневров Лукашенко, то здесь налицо не до конца просчитанная линия белорусской стороны на создание альтернативного России полюса для политического диалога. Эксперимент, надо отметить, весьма рискованный для самого Лукашенко, хотя для Белоруссии может в итоге оказаться и полезным.

Кирилл Танаев

ПОСТ-ПОСТСОВЕТСКОЕ ПРОСТРАНСТВО?

Несколько тезисов

Кирилл Танаев генеральный директор Фонда эффективной политики (ФЭП)

Августовская война прошлого года как само собой разумеющееся вывела из актуального политического оборота аббревиатуру «СНГ», которая сохранилась разве что в формально-официальном межгосударственном обороте Занятно, что крушения самого Содружества, о чем много говорили и говорят «комментаторы», так и не случилось – даже объявившая о выходе из СНГ Грузия на самом деле в 70 договорах Содружества (из 100 ею ранее подписанных) все равно собирается оставаться Гуттаперчевость СНГ воистину не знает границ.

Эта аббревиатура и раньше-то не отличалась смысловым изяществом: «содружество» «независимых» «государств» – невнятный плод эпохи геополитической катастрофы, попытка хоть как-то назвать то, чему и имени не было. И до сих пор нет

У постсоветского мира не случайно нет емкого и однозначного имени. Он по-прежнему в трансформации Он все еще не состоялся Он все еще – проект, который совершенно не известно, чем закончится.

Собственно говоря, это и есть то сущностное, протуберанцем которого стали трагические события в Южной Осетии.

По прошествии года сильные эмоции поутихли, постсоветское пространство (или пост-постсоветское?), совершенно очевидно, теперь выглядит другим, хотя, конечно же, это не произошло в одночасье в августе прошлого года Наверное, изменился ракурс зрения

2008 год стал поворотным в российской внешней политике. В сущности, ничего отличного от стратегической линии, которая начала проявляться в предыдущие годы, не произошло (и здесь вполне уместно говорить о преемственности), однако именно сейчас то, о чем раньше только говорилось, стало материализоваться в практической политике. Пусть противоречиво и непоследовательно, но определенные контуры этого вектора прослеживаются

В значительной степени к этому подтолкнуло Россию общее изменение геополитической ситуации, связанное с резким ослаблением международных позиций США, фактическим провалом американской внешней политики, неспособностью Европейского союза и НАТО адекватно реагировать на новые вызовы международной безопасности.

Не Россия начала войну на Кавказе. Августовская агрессия в Южной Осетии и последовавший за ней военный разгром Грузии – очевидное и болезненное поражение американской внешней политики. Очевидная демонстрация неспособности США оказывать действительную помощь и поддержку даже абсолютно зависимым от них политическим режимам.

Государственная катастрофа Украины, которая разворачивается на наших глазах уже сейчас, также явление из этого ряда Американские ставки 20032004 годов обернулись национальной катастрофой для Украины и Грузии Однако сможет ли Россия восполнить дефицит внешней легитимности, который образовался на постсоветском пространстве в результате титанических усилий администрации Буша-младшего? В августе прошлого года

Россия самым непосредственным образом продемонстрировала, что своих союзников не бросает. Но прибавило ли ей это действительных друзей, или только простимулировало друзей мнимых искать защиту на стороне от усилившейся и решительной России?

Предлагаемая администрацией Барака Обамы «перезагрузка» отношений совершенно не означает готовности американской стороны отказаться от планов экспансии на постсоветском пространстве. Просто теперь это будет делаться менее кавалерийскими методами. Да и Евросоюз настойчиво пытается через пока довольно странное новообразование – Восточное партнерство – прочертить новую линию своих интересов в Евразии

Курс Медведева

Война на Кавказе лишь обнажила и проявила давно существовавшие проблемы и противоречия. Но главное – она окончательно подвела черту под сложившейся после распада СССР конструкцией Евразии и фактически обозначила переход постсоветского пространства в новое качество Вернее, обозначила конец старой конструкции пространства СНГ и начало формирования новой. С четким запросом на принципиально иную роль России, которую она пока не играет

В конце августа 2008-го, буквально сразу после признания независимости Абхазии и Южной Осетии, Дмитрий Медведев формулирует пять принципов российской внешней политики

Первая позиция: Россия признает первенство основополагающих принципов международного права, которые определяют отношения между цивилизованными народами

Второе: мир должен быть многополярным Однополярность – неприемлема Доминирование – недопустимо Такой мир неустойчив и грозит конфликтами.

Третье: Россия не хочет конфронтации ни с одной страной Россия не собирается изолироваться.

Четвертое: безусловным приоритетом является для нас защита жизни и достоинства наших граждан, где бы они ни находились.

Зарубежные визиты Президеэнта РФ Дмитрия Медведева: после 8 августа 2008 года

И, наконец, пятое: у России, как и у других стран мира, есть регионы, в которых находятся привилегированные интересы. В этих регионах расположены страны, с которыми нас традиционно связывают дружеские, добросердечные отношения, исторически особенные отношения

Задел буквально всех, и, кажется, в особенности новых президента и вице-президента США, принцип пятый. Самый сильный

А ведь его смысл вовсе не в установлении российского диктата над какими-то территориями, как нас пытаются убедить западные критики. Речь идет о том, что Россия объективно, и, кстати, это совершенно не зависит от желаний или настроений российского политического класса, ответственна за те процессы, которые происходят на пространстве постсоветской Евразии. И это не только бывшие республики СССР, включая страны Балтии

Эта ответственность основывается как на многовековом опыте совместной истории, так и на достаточно прагматическом понимании того, что возникающие по периметру наших границ проблемы и катаклизмы (а мы сейчас как раз вступаем в период, когда они будут только нарастать и обостряться) несут объективную угрозу интересам и безопасности России

Ни американцы, ни европейцы не будут защищать Киргизию или Узбекистан. Но для России прорыв талибов в Туркестан автоматически означает непосредственную угрозу на южной границе Которой, заметим, если называть таковой границу с Казахстаном, в привычном понимании просто нет

Поэтому регионы привилегированных интересов России – не выдумка российского руководства, а объективная реальность.

Это то, что в политическом классе России сейчас называют «курсом Медведева» и «планом Медведева». Новый курс пока не имеет окончательно сформулированного вида, однако его основные направления очевидны.

План Медведева для пост-постсоветского пространства – это прежде всего жесткая и последовательная ориентация на создание Таможенного союза России, Казахстана и Белоруссии и достройку ОДКБ. И никаких пустых разговоров об ином

План Медведева для пост-постсоветского пространства – это реальная экономическая и финансовая помощь нашим соседям в условиях кризиса (она уже оказана Белоруссии, Киргизии и Молдове, российская доля – почти стопроцентная в антикризисном фонде ЕврАзЭС) Понятно, что некоторые хотели бы получить помощь с минимальными встречными обязательствами (отсюда конфликты с Белоруссией и отказ в кредите Украине), но это – рабочий и решаемый момент.

Курс Медведева – это заявка на полномасштабное лидерство на пост-постсоветском пространстве Лидер сегодня – это тот, кто способен навести порядок. На неспокойном и латентно конфликтном постсоветском пространстве сейчас порядок означает мир и отсутствие открытой войны.

Поэтому лидер пост-постсоветского пространства после войны в Южной Осетии – это страна, способная гарантировать бескровное разрешение тлеющих конфликтов, нагорно-карабахского и приднестровского Отсюда особое внимание к этим темам со стороны Дмитрия Медведева.

Геополитическая составляющая курса Медведева – выстраивание паритетных и дружественных отношений с важнейшими геополитическими игроками по периметру наших границ, такими как Китай, Иран, Турция В более широком контексте – возвращение в Африку и Южную Америку, в первую очередь в качестве экономического игрока

Заметим, место у Европы и Америки в новой внешней политике России, безусловно, есть, но оно сильно связано с готовностью этих партнеров к равноправному диалогу и признанию наличия у России собственных внешнеполитических и экономических интересов Не будет такого подхода – перспективы стратегического диалога с ЕС и США так и останутся весьма туманными Несмотря на всю «перезагрузочную» риторику и возникающие при этом пока еще не вполне материальные ожидания.

Проблемы только начинаются

Отличительная особенность русского понимания постпостсоветского пространства – подчеркнутый реализм. Может быть, не всегда последовательный, может быть, довольно избирательный и довольно спонтанный, но воспринимаемый как единственно возможная идеология отношений с нашими ближайшими соседями Недостатком этого подхода нередко является невнимание к историческим и идеологическим реалиям наших соседей, а также неготовность вести последовательную, планомерную и стратегически ориентированную политику в отношении сопредельных стран.

Русский политический класс на самом деле не готов к более активной миссии и роли на пост-постсоветском пространстве Слишком много проблем внутренних, слишком многое надо доделать и достроить внутри страны Не до того. Но жизнь устроена таким неприятным образом, что последовательно и «по уму» никогда не получается Можно сколько угодно говорить про необходимость модернизации и перевооружения Российской армии, но случилась грузинская агрессия в Южной Осетии – и пришлось действовать тем, что есть, и так, как умели

В России не знали и не понимали, что делать с нежданно-негаданно возникшими проблемами со сменой политических поколений на Украине, в Грузии, Молдавии и Киргизии, но боюсь, ситуация, которая уже достаточно скоро ожидает нас, по меньшей мере в Казахстане и Узбекистане, окажется еще более сложной.

На смену постаревшим и уже объективно уходящим позднесоветским лидерам все быстрее и быстрее приходит поколение, не отягощенное исторической памятью о Большой стране, плохо ориентирующееся, несмотря на, как правило, американское или европейское образование, в современном мире, а потому стремительно провинциализирующееся. Готовое легко пожертвовать страной ради несбыточной иллюзии превращения в кусочек существующей только в их воображении «маленькой новой Европы». К тому же в России про большинство из этих новых людей ничего не знают Да и они имеют о России весьма поверхностное представление

Конечно, наши постсоветские партнеры, мягко говоря, – не подарок Они давно научились с той или иной степенью изящества лавировать между интересами больших игроков и добиваться для себя определенных тактических преференций, называя такую политику «многовекторной». Они неплохо изучили, как сейчас говорят, «чувствительные» вопросы российской политики и замечательно (смотрим на Украину) пользуются русскими слабостями в своих местечковых игрищах. Они категорически не хотят отдавать задешево свои заводы и месторождения и, как правило, при выборе стратегического инвестора готовы вступить в альянс не пойми с кем, но только не с русским бизнесом Все это жутко раздражает

Однако правда заключается в том, что даже если русский политический класс не хочет заниматься политикой на постсоветском пространстве, его неизбежно заставят это сделать. Только на гораздо менее выгодных условиях и на позиции вечно опаздывающего

Отказаться от активной роли на постсоветском пространстве означает на практике превратить его в полигон реализации интересов других игроков, которые с удовольствием извлекут из ситуации все политические и экономические дивиденды, а разгребать последствия своих экспериментов предоставят возможность России. События 2003–2008 годов это только подтверждают.

Пост-постсоветское пространство пока предстает для России исключительно как источник все новых и новых проблем, а также как зона конфликтов с другими крупными мировыми игроками, вместо того чтобы стать пространством культурно-исторической синергии, служащей источником дополнительных сил и ресурсов для послекризисного роста и России, и всего пост-постсоветского пространства.

Проблемой пост-постсоветского пространства является то, что основные мировые игроки не намерены соглашаться с российской идеей наличия у нее региона привилегированных интересов Более того, публично многократно заявлено о намерении приложить максимум дипломатических, экономических и политических усилий для того, чтобы создания такого региона не допустить

Таким образом, мало того, что российская политика в отношении наших ближайших соседей будет сталкиваться с объективными сложностями и проблемами, порождаемыми логикой развития этих стран, так она будет еще и дополнительно направленно торпедироваться со стороны внешних игроков. И это не только США и Европа, в которой есть и общеевропейские, и вполне самостоятельные страновые игроки (типа Польши или Румынии). К списку претендентов на части советского наследия надо добавить как минимум Турцию, Иран и Китай

Война в Южной Осетии с предельной откровенностью продемонстрировала, что пост-постсоветское пространство уже не выглядит – и политически, и экономически – замкнутым на себе. Оно принципиально и стратегически раскрыто вовне и в значительной степени является когда субъектом, но чаще объектом региональных процессов, где главную роль играют страны, никогда в состав Советского Союза не входившие.

Более того, судя по реакции американских политиков и комментаторов на сохранение аэродрома США в Киргизии, на трения между Россией и Туркменией по газу, награждение Арменией Саакашвили государственным орденом и активные протесты Узбекистана против создания базы ОДКБ в Киргизии, интерпретируются все эти события исключительно как ослабление российских позиций. И как возможность для расширения собственной активности

А это означает, что постсоветское пространство все больше рассматривается как новая игровая площадка, и новая Большая игра уже началась: раз Россия так настаивает на своих приоритетных интересах в этом регионе, то значит, и основные проблемы у нее должны возникнуть здесь же Пост-постсоветское пространство сегодня стремительно становится объектом настолько значительного и многопланового внешнего вмешательства, что по сравнению с ним игрища с режимами в Киеве и Тбилиси вполне могут показаться разминкой.

Парадокс истории в том, что случилось это не сразу после распада Советского Союза, что было бы логичным, а спустя без малого двадцать лет

Александр Цинкер (Израиль)

ИТОГИ АВГУСТОВСКИХ СОБЫТИЙ ДЛЯ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА

Александр Цинкер директор Института стран Восточной Европы и СНГ (Израиль)

Мир в августе прошлого года был в шоке. Было непонятно, что показывают по телевизору: то ли новый боевик, то ли действительно войну, то ли еще что-то. Все это происходит во время Олимпийских игр, когда должны прекращаться все войны Вспомнился 1995 год, когда хорватская армия, одна из самых многочисленных на пространстве бывшей Югославии, практически уничтожила Сербскую Краину. Здесь могло произойти то же самое.

Это была подготовленная авантюра Нам потом объясняли: если бы все было по-другому, то, вполне возможно, Грузия бы не напала на Южную Осетию, что виновата и сама Южная Осетия, потому что она провоцировала, и так далее Но если сравнивать Южную Осетию и Грузию, то Грузия – большое государство. Роль и место большого государства, как и сильного человека, подразумевает, что даже если слабый провоцирует, не надо поддаваться на провокации. От всего этого сильнее всего пострадал югоосетинский народ, который ни в чем не повинен.

К сожалению, после оперативной и правильной реакции России и Российской армии в этом конфликте Россия многое растеряла из того положительного, что она могла вынести из этого инцидента. Западные страны были в недоумении, демократические круги на Западе не понимали объяснения того, что Грузию «спровоцировали» и она начала войну Но если бы Россия остановилась немножко раньше – после того, как очистила Южную Осетию от грузинских войск и коридор безопасности был создан, – было бы лучше Хочется надеяться, что продвижение российских войск дальше – это инициатива военных руководителей, которые соскучились по реальной работе С точки зрения политической, это сыграло негативную роль.

По ходу конфликта в западной прессе комментарии о том, что плохая Грузия напала на Южную Осетию, сменились комментариями, что плохая Россия напала на Грузию А затем в Би-би-си появилось интервью о том, что скоро на Россию нападет весь мир… В этой ситуации Россия могла бы себя повести более тонко, и тогда можно было бы действительно получить больше дивидендов

Однако для президента Медведева это был первый, неожиданный и сложный урок на посту президента И в этом отношении он повел себя очень четко, чего многие, и в первую очередь Грузия, не ожидали Это показали и переговоры с Саркози, на которых в конце концов была найдена некая «золотая середина», остановившая конфликт

Как положительный момент можно отметить то, что в самой России, когда происходили августовские события, так называемая демократическая оппозиция, которая практически любой шаг правительства, как ей по должности положено, критикует, молчала. Это тот случай – и я это знаю применительно к Израилю, – который означает, что в обществе есть консенсус Именно это происходило в России. Стало понятно, что в России народ может быть единым, и это очень важно Потому что начиная с 1990 года, когда шел раздрай, казалось, что разные круги, разные движения никогда не найдут ничего общего А здесь стало понятно, что народ един

Каковы итоги августовских событий для постсоветского пространства? Во-первых, стало понятно, что замороженные конфликты нельзя решать военным способом. В первую очередь на это обратили внимание соседи Грузии – Азербайджан и Армения, потому что это было совсем рядом Хочется думать, что у Азербайджана и Армении не было идей решить вопрос Нагорного Карабаха военным путем, но данная ситуация наглядно продемонстрировала неприемлемость военного решения. Так же, как и в вопросе Приднестровья

Второе: появились два новых государства Пока они признаны только Россией и Никарагуа, но факт есть факт – они появились как самостоятельные единицы Навсегда, не навсегда – это рассудит история. Абхазия была уже самостоятельным государством. С Южной Осетией сложнее, но в Северной Осетии и в Южной Осетии живет один и тот же народ, который сейчас разбросан Как дальше будет решаться данная проблема – пока непонятно

С другой стороны, Грузия лишилась территориальной целостности. Данная ситуация – очередная иллюстрация проблемы, вставшей после развала СССР. Два вопроса, которые друг другу противоречат: право народа на самоопределение и территориальная целостность государства До сих пор эта проблема не решена и приводит к конфликтам.

Еще одно отрицательное явление, появившееся после августовских событий, это то, что Грузия и определенные европейские лидеры, рассматривая, например, газовый конфликт между Россией и Украиной, начали «стращать» Украину Подразумевалось, что газ – это только предлог, а на самом деле между Россией и Украиной существуют политические разногласия Украине стали говорить: видишь, русские войска вошли в Грузию. Значит, они могут войти и на территорию Украины И это дало свои результаты – сейчас подобные аргументы используют в своих выступлениях некоторые украинские руководители и политологи Например, Виктор Ющенко зачастую говорит о том, что Украине просто необходимо НАТО, потому что нужно защититься от России То же самое говорит сейчас Байден, находясь в Грузии и на Украине: вас надо защищать от России. Хотя всем понятно, что ни на Грузию, ни на Украину Россия нападать не будет

При этом активизировалась многовекторная политика постсоветских стран, особенно стран Центральной Азии. То они рассматривают с американцами предложения по базам, то опять начинают активно работать с Россией Определенные руководители и политические лидеры в этих странах тоже стали с опаской говорить: вот, смотрите, Россия не хочет быть одним из государств, она пытается возвращать себе утраченные позиции и стать опять «вторым полюсом», то есть второй супердержавой.

Если до сих пор о России говорили просто как о крупной державе, то сейчас опять возникла идея супердержавы

Некоторые политологи говорят о том, что в августе 2008 года Россия нарушила постсоветский принцип – не пересматривать границы. Однако следует понимать, что Россия вошла на территорию Южной Осетии в ответ на агрессию со стороны Грузии.

Она выбила армию Грузии с территории Южной Осетии и осталась там, потому что в тот момент уходить было нельзя, поскольку продолжилась бы резня. Россия не перенесла свои границы, не расширила свою территорию. Кроме того, к России обратился братский народ Южная Осетия сама и давно определилась со своим выходом, решила вопрос о самостоятельности

Можно спорить о том, было ли признание Россией этих двух государств самым лучшим выходом из сложившейся ситуации В случае с Косово Россия была против, потому что так нельзя решать вопрос. Есть ощущение, что если бы не было Косово, то не было бы признания Южной Осетии Россией. Это был просто некий ответный шаг. При всем том, что в Европе говорили о недопустимости рассмотрения косовского случая как прецедента, он стал прецедентом

Отметим, что обе стороны конфликта – Южная Осетия и Грузия – считают, что проблема не исчерпана Они понимают, что что-то еще должно произойти. Очевидно, что грузины рассчитывают на возврат территорий и готовы дать им все полномочия, привилегии, автономии, самостоятельность и так далее. Однако Южная Осетия после случившегося, которое в понимании осетин является геноцидом, считает, что возвращение невозможно Мы находимся только в начале пути, который будет очень долгим Какие-то качественные подвижки могут произойти тогда, когда поменяется руководство – в первую очередь Грузии и, вполне возможно, Южной Осетии тоже.

Россия и Запад резко разошлись в трактовке того, кто был агрессором в этой войне. Появилось даже мнение, что следует пересмотреть само понятие агрессора в современном международном праве Однако даже если мы дадим новое определение того, что такое агрессия, это все равно будет просто термином Никто не говорил, что Южная Осетия напала на Грузию Значит, остается два варианта того, кто агрессор – Грузия или Россия? Здесь вопрос действительно сложный. То, что Грузия ввела войска и начала бомбить Южную Осетию – это факт Но в данной ситуации – может быть, это будет звучать странно – ни ту ни другую страну нельзя назвать агрессором Если исходить из всех юридических и правовых норм, то Грузия, по их отчетам, вела борьбу с сепаратистами. Есть баскские сепаратисты в Испании, и если там регулярная армия Испании что-то начнет с ними выяснять, вряд ли ОБСЕ назовет Испанию агрессором Поэтому в данной ситуации Грузию нельзя назвать агрессором, хотя то, что она начала военные действия, верно на сто процентов

С другой стороны, Россия пришла на помощь, на защиту людей, причем мирных жителей И это правильно. И не за это на Западе ругали Россию, а именно за то, что потом российские силы перешли границу Грузии и зашли в Гори Если бы там Россия провела «работу пинцетом», более тонкую, которую, возможно, сложно в тот момент было сделать – тогда у нее появилось бы очень много сторонников По крайней мере было бы минимум людей – и политиков, и политологов, – в голову которым пришла бы мысль говорить об агрессии России.

На Западе вообще не говорили, что Россия – агрессор Говорили, что Россия с Южной Осетией спровоцировали этот конфликт. Но провоцировать можно сколько угодно Может быть, провоцировать нехорошо, но одно дело провоцировать, а другое – ответить на провокацию действием. Вот это уже тот факт, поступок, который подпадает под закон.

Сегодня в Европе югоосетинский или, скажем, косовский вопросы не актуальны. У Европы – свои проблемы. Та же демографическая, поскольку идет приток мигрантов из Северной Африки, Азии, идет мусульманизация этих стран, причем со своими очагами культуры. И даже по этим проблемам есть разные мнения. Есть руководство, которое говорит что-то одно, есть разные группы в обществе, которые высказывают другие мнения. У старой Европы есть проблемы старых и пожилых людей А у новой, молодой Восточной Европы есть проблемы, схожие с образом жизни молодого необъезженного скакуна, который рвется что-то сделать. Зачастую «молодые» европейцы хотят быть святее папы римского. Например, в свое время поляки хотели стать оплотом демократии в Европе, потом немножко успокоились.

Давно не было такого, чтобы ЕС и Америка выступали единым фронтом по каким-то вопросам. Не только по вопросу отношения к бывшему постсоветскому пространству, по проблемам взаимоотношений той же России с Украиной или, например, по поводу восточного партнерства И ЕС, и Америка пытаются налаживать связи со странами бывшего СССР. Причем в каких-то странах больше работают американцы, в каких-то странах – представители ЕС По каждому конкретному вопросу каждая страна всегда решает какие-то свои сугубо конкретные специфические интересы Поэтому, например, все страны ЕС говорят: мы не работаем с Ираном, а потом оказывается, что какие-то немецкие фирмы заключают с ними договора, англичане что-то там поставляют, и так далее, и так далее

Некоторые эксперты утверждают, что в странах постсоветского пространства после августовских событий изменилось отношение к России Однако кроме этих событий у каждой страны есть своя жизнь, со всеми проблемами, трудностями и так далее. Та же Белоруссия – на первый взгляд, там советское время. С другой стороны, это инвестиционный центр, множество международных фирм вкладывают деньги в совместные проекты с Белоруссией Они работают У Белоруссии была проблема: ей нужно жить, а живет она за счет экспорта. Основной получатель всего этого экспорта – Россия Была дружба, все было хорошо Однако в какой-то момент Россия справедливо сказала, что надо торговать по мировым ценам Тогда Белоруссия заявила, что если никаких преференций от торговли с Россией нет, то с таким же успехом можно работать с Европой. А раз так, то от Европы можно получать и другие какие-то полезности. В результате руководством администрации президента Белоруссии была выработана стратегия многовекторного подхода к своим проблемам.

Ющенко, Лукашенко – это незаурядные, нестандартные личности. Странно, что они раньше не поняли того, что за счет игры между ЕС и Россией можно получать прибыль, что сейчас и происходит. Белоруссия никогда не будет делать ничего, что бы шло во вред самой Белоруссии. Так же Киргизия, которая намеревалась закрывать базу в Манасе В конце концов база осталась, несколько по-другому названая, но зато Киргизия получила хорошие деньги. Киргизия не сделает ничего, что будет во вред государству, даже если будет давление из России Везде же есть оппозиция, везде есть выборы. Даже Армения, которая считается форпостом России на Южном Кавказе, не будет делать все то, что решат в Москве Потому что есть государство, есть политика, есть разные мнения

Происходит увеличение самостоятельности всех этих государств В последний год этот процесс идет на фоне известных августовских событий. Часто бывает так, что эксперты пытаются связать то, что не имеет корреляции друг с другом – так происходит и в этом случае. Например, Узбекистан то дружит с Америкой, то дружит с Россией, потом опять больше дружит с Америкой А в последнее время опять решил больше дружить с Россией. Очевидно, это никак не связано с тем, что было год назад в Южной Осетии.

В связи с августовскими событиями необходимо обратить внимание на Турцию В свое время были созданы две геополитические оси. Одна – это США, Турция, Израиль, Иордания А другая – Россия, Армения, Иран Поэтому много тяжелых моментов в истории у израильского и армянского народов – они находятся в разных осях Как только Израиль задумывается о том, чтобы признать геноцид армян, Турция, а это наш стратегический партнер на Ближнем Востоке, начинает давить на Израиль Когда Армения начала активизироваться – в Израиль приезжали большие делегации, – Иран, который в ситуации блокады Армении был единственным выходом для армян, начал давить на Армению, чтобы не было контактов с Израилем Так сложилось исторически.

В последнее время Турция стала выказывать явное желание занять место лидера на большом Ближнем Востоке. Турция пытается стать страной, решающей конфликты: Израиль – Сирия, Израиль – Палестина, начались встречи с Арменией. Кроме того, они надеются войти в ЕС, хотя французы и немцы выставляют им условия. Французы, в частности, – о признании геноцида, поскольку во Франции очень сильное армянское лобби Но даже если Турция сможет решить вопрос Армении, вряд ли ей удастся «увести» Армению у России

В Южной Осетии среди международных наблюдателей были представители Иордании, представители Турции В этом конфликте Турция вначале более активно обращала внимание на то, что творится в Южной Осетии, даже попыталась активизировать с ними отношения, сотрудничество, хотя вопрос о признании не стоял. Но, поскольку Турция находится в той «оси», которая идет из Америки, а проект Саакашвили – это проект Республиканской партии США, куда вложены крупные суммы, то Турция стала в последнее время, например, активнее поддерживать трубопровод «Набукко», где участвуют и Азербайджан, и Грузия, и Турция, и ряд новых молодых демократий Восточной Европы

Азербайджан в этой ситуации повел себя очень прагматично. Политически Азербайджан старается много сотрудничать с США, а параллельно с этим пытается объяснить России, что ее поддержка Армении должна быть не больше той поддержки, которую Россия дает Азербайджану Если попытаться все эти моменты соединить с августовскими событиями прошлого года, можно предположить, что некоторые страны СНГ увидели, что есть мощный организм, который получил рану – мировое сообщество выступило против России, некоторые даже назвали ее агрессором, – и они это почувствовали. И они подумали: мы можем более грозно и громче заявлять о каких-то своих интересах. За счет этого политика многовекторности усилилась и стала повсеместной.

То есть можно говорить о том, что в результате юго– осетинского конфликта на постсоветском пространстве произошло ослабление России С одной стороны, все должны были испугаться, но это произошло только в первый момент. На международных конференциях, которые проходят в постсоветских странах, как правило, присутствует представитель ОБСЕ, увеличивается количество приглашаемых европейских экспертов. А представительство политологов из России уменьшается количественно, а иногда и качественно. По статусному уровню представительство за последний год снизилось: вначале были руководители фондов, руководители институтов, директора и так далее, потом появились их ведущие сотрудники, потом – просто сотрудники, эксперты.

Если говорить о том, как изменилось восприятие Дмитрия Медведева как нового президента России в мире после августовских событий, то необходимо оценивать это постепенно – шаг за шагом Сразу после начала конфликта многие были удивлены решимостью действий президента Медведева Не секрет, что Медведев – человек из определенной команды, эта команда руководила и продолжает руководить страной Президент озвучил решение команды, по своему статусу он должен был это сделать. Промедление в той ситуации было смерти подобно. Тогда этот решительный шаг оценили, хотя не многие посчитали его самостоятельным. Некоторые не очень профессиональные комментаторы, даже в Израиле, до сих пор продолжают говорить о президенте Путине Считается, что есть команда и что Путин принимает решения.

За этот год президенту Медведеву пришлось столкнуться со многими проблемами Августовские события, которые длились долго, их последствия тянулись почти до конца года Затем другая проблема: экономический кризис. Ослабление позиций на территории бывшего советского пространства – хотя этот процесс связан не только с августовскими событиями, это естественный процесс «расползания» стран и ослабления позиций самого СНГ Мировой кризис, который коснулся и России. Все это пришлось на один год и встало перед президентом, который должен принимать решения.

Становление президента Медведева продолжается Дай бог, чтобы не было таких потрясений, как год назад Лучше – выходить из экономических кризисов, решать больше социальных вопросов, решать проблемы с дорогами и так далее

Так сложилось, что Европа и Америка считали, что их идеи, их проекты содержат то рациональное зерно, куда должен двигаться мир.

Еще со времен противостояния холодной войны, если твой соперник приходит с какой-то идеей, то это очень подозрительно – самое лучшее даже не обсуждать, а сразу забыть ее

Сейчас Европа наконец-то поняла, что мы живем на маленьком шарике, мы ужасно связаны и политически, и экономически Это показали и газовый конфликт, и мировой экономический кризис

У западного мира подспудно, по крупицам складывается впечатление, что с Медведевым можно работать. Изменения в мышлении происходят, пусть даже по крупицам, постепенно Западные лидеры понимают, что с этим человеком можно сидеть и говорить. Начиная с того, что приехал Саркози, они сели и решили проблему С тех пор потихонечку западный мир приходит к выводу, что надо прислушиваться к мнению России, что там как минимум неглупые люди. Что если они что-то предлагают, то не для того, чтобы всех обмануть и выиграть самим, что Россия тоже ищет пути к общему благу. Поэтому Запад начал серьезнее относиться ко всем инициативам, предложениям, которые звучат в последнее время.

Михаил Погребинский (Украина)

ПРЕДЪЯВИТ ЛИ РОССИЯ «МЯГКУЮ СИЛУ» НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ

Михаил Погребинский – директор Киевского центра политических исследований и конфликтологии

События на Кавказе – это «практическое занятие» после теоретической мюнхенской лекции Путина Москва дала понять, что далее отступать не намерена. Время, когда можно было безнаказанно игнорировать интересы России, прошло Теперь Западу придется принимать в расчет готовность России «дать решительный отпор», а не только осуждать без каких-либо последствий…

Означает ли это стратегический выигрыш России, пока сказать трудно Ответ зависит не только от дипломатического искусства В большей мере – от способности выйти без значимых потерь из финансово-экономического кризиса и правильно выстроить энергетические отношения с потребителями и транзитерами энергоносителей. А также от того, сможет ли Россия в новых обстоятельствах найти новый формат отношений с посткоммунистическими странами – как с бывшими советскими республиками, так и с такими, как Польша Факт, что после августовского кризиса одновременно заметно упало желание игнорировать российские интересы и в то же время выросла настороженность в отношении России, которую газовая война с Украиной резко усилила

Более или менее уверенно можно говорить о том, что позиции антироссийских сил, ориентированных на дальнейшее продвижение НАТО к границам России, на постсоветском пространстве и в Новой Европе ослабли. Лучшее свидетельство этому – письмо бывших восточноевропейских лидеров Бараку Обаме, главный месседж которого: «Мы уже не говорим о приеме Украины и Грузии в НАТО, но хоть ракеты у нас разместите!»…

В целом можно говорить о том, что война на Кавказе подвела черту под эпохой, которую условно можно назвать «эпоха после окончания холодной войны» Теперь стала очевидной недостаточность институтов, призванных обеспечить европейскую безопасность.

И все это – на фоне упадка модели политического и экономического развития, которая доминировала (навязывалась США) последние полвека.

Россия симметрично отреагировала на вызов Косово, и многие постсоветские лидеры получили серьезный сигнал: само по себе сближение с НАТО не является надежной гарантией безопасности Особенно при проведении вызывающе провокационной антироссийской внешней политики В то же время отсутствие какой-либо поддержки на постсоветском пространстве инициативы Москвы по признанию Южной Осетии и Абхазии наглядно засвидетельствовало сохраняющуюся уязвимость ее позиций и отсутствие союзников.

Августовский конфликт дал еще один аргумент в пользу представлений об «упадке однополярного мира» Однако говорить о возникновении нового «московского» полюса силы по меньшей мере рановато.

Чем более антиамерикански настроены правящие элиты государства, тем больше там приветствовали действия России на Кавказе – открыто поддержали их Венесуэла, Иран, Никарагуа и т. п Но и эти страны, кроме Никарагуа, не признали Абхазию и Южную Осетию, поскольку, видимо, с их точки зрения это означало бы поставить под сомнение все государственные границы

И все же говорить об окончании гегемонии США представляется преждевременным Хотя несомненно, что пик могущества США на сегодняшний день уже пройден и в ближайшие десятилетия, по всей видимости, влияние США в мире будет уменьшаться, но это уменьшение отнюдь не будет столь значительным, как предполагают радикальные антиамериканисты

С другой стороны, и признание Косова (а на сегодняшний день независимость Косово признана более чем 60 странами) показало четкие разделительные линии. Признали, во-первых, США и страны ЕС, как правило, не имеющие межэтнических проблем (без Словакии, Испании, Румынии, хотя Бельгия и Великобритания с их проблемами признали) Во-вторых – государства – клиенты США и бывших европейских метрополий в Америке, Африке и Океании: Колумбия, Сенегал, Микронезия и т. п (на каждом континенте, кроме Океании, – явное меньшинство). В-третьих – единоверные с албанцами исламские государства, не имеющие территориальных и этнических проблем – Кувейт, Малайзия и прочие (также явное меньшинство среди стран ОИК)

В целом в Европе критический взгляд на Косово достаточно распространен: незадолго до провозглашения Приштиной независимости в ПАСЕ не набралось голосов в поддержку этого акта, причем во многом за счет старой Европы. С Южной Осетией сложнее – многие свидетельства против Саакашвили, в том числе и со стороны представителей миссии ОБСЕ, не получали должного резонанса, как видно из стенограмм дебатов той же ПАСЕ Но, с другой стороны, в Западной Европе мейнстримная мысль все-таки против того, чтобы прецедент данного конфликта стал поводом для новой конфронтации с Россией.

Как уже сказано, в ходе августовской войны Россия продемонстрировала, что с ее интересами нужно считаться. Но вместе с тем ход боевых действий (Тбилиси не был взят, а режим Саакашвили не смещен, хотя, судя по всему, все необходимые для этого ресурсы существовали) проде

монстрировал, что Москва не намерена кардинально менять сложившийся на момент войны status quo в регионе Поэтому говорить о кардинальном перераспределении зон влияния в регионе не приходится

Возможно, Армения получила больше уверенности в том, что проблема Карабаха не будет решаться военным путем. Но проблемы в отношениях между Россией и Грузией очень осложняют ее экономические связи – отсюда вынужденные шаги Еревана навстречу Тбилиси.

Трудно обозначить какое-то особое влияние конфликта на Ближний Восток, за исключением того, что там, возможно, некоторые горячие головы ожидают, что Россия вернется к политике СССР и начнет массированную военно-техническую помощь арабским антиамериканским режимам. Думаю, для России объективно такая политика была бы расточительным и опасным авантюризмом

Возможность появления новых независимых государств на карте Европы

Признание Южной Осетии и Абхазии не является неким самостоятельным феноменом, оно тесно связано с односторонним провозглашением Косово И после этих двух событий можно с уверенность говорить, что на сегодняшний день старая модель европейской безопасности не работает, мы стоим перед необходимостью создания новых международных институтов безопасности на Европейском континенте В этом отношении инициатива Медведева о подписании Договора о европейской безопасности представляется заслуживающей пристального внимания и обсуждения. Пока, правда, не вполне ясна содержательная часть этих предложений Мне представляется, что без хотя бы минимального повышения уровня доверия между Россией и прежде всего странами «Новой Европы», запустить механизм институциональной перестройки системы европейской безопасности будет нереально

Причем для этого нужны очень серьезные усилия с обеих сторон. Сегодня не просматриваются даже намеки на готовность предпринять такие усилия

Пострадала ли репутация НАТО в результате его невмешательства в кавказский конфликт? Но Грузия не была членом НАТО, и наличие на ее территории абхазского и осетинского конфликтов как раз и было весомым аргументом для ряда членов НАТО, чтобы сотрудничество с альянсом не превращалось в формальное членство с взятием обязательств перед Тбилиси.

Куда более существенным ударом для альянса было, например, когда в 1956 году в Суэцком кризисе США не поддержали Британию и Францию и те отступили из-за угрозы советского вмешательства на стороне Египта. (Вот тогда для многих европейцев был куда более серьезный шок – почитайте мемуары Штрауса) А когда в 1961-м Индия в результате такой же краткой, как августовская война, кампании заняла Гоа и другие португальские владения, НАТО тоже не стало защищать своего члена, хотя формально Гоа была не колонией, а такой же частью Португалии, как Мартиника или Реюньон – территорией Франции. Тем не менее НАТО сохранило свои позиции, а эти истории были благополучно забыты.

Что же до прочей клиентелы, то, хотя США могут многое спускать с рук своим клиентам, они также понимают, что авантюрная внутренняя политика может подорвать эти режимы изнутри, и потому имеют богатую практику замены невменяемых лидеров на вменяемых.

После конфликта, без сомнения, произошли определенные изменения на постсоветском пространстве. Среди части правящих элит усилилась осторожность в отношении России (от этих горячих ребят лучше держаться на расстоянии, можно и с Европой позаигрывать), среди другой части, напротив, оживились настроения в пользу учета российских интересов Но в любом случае отказ в признании Южной Осетии – свидетельство неспособности властной элиты России найти нужный тон (неумение предъявить «мягкую силу») в общении с «бывшими младшими братьями».

С другой стороны, Белоруссия давно стремилась выйти из изоляции, и эта война предоставила Лукашенко прекрасный повод Непризнанием Абхазии и Южной Осетии Лукашенко демонстрирует Западу, что он отнюдь не такой пророссийский, как они предполагают, и его тут же перестают считать диктатором, хотя внутри страны почти ничего не изменилось

Серьезного казахстанско-китайского сближения в нынешней ситуации трудно ожидать, и вряд ли оно нужно Астане, особенно учитывая нынешний конфликт в Синьцзяне и заметное число уйгуров в Казахстане Китай традиционно не стремится вступать в обязывающие военные союзы, а в Казахстане не распространены фобии по поводу того, что Россия после Южной Осетии начнет экспансию на все территории с русским населением

Многие эксперты заявляли, что в этой войне Украина оказалась по другую сторону от России. Однако так утверждать нельзя Не менее половины граждан Украины сочувствовали скорее России, чем Грузии. Даже руководство Украины не имело консолидированной позиции Ющенко и все члены его команды или просто зависимые от него (Секретариат, МИД, Минобороны) были отчетливо на стороне Грузии, а правительство во главе с Тимошенко заняло не менее отчетливо нейтралистскую позицию.

В тех обстоятельствах такая позиция Тимошенко на фоне истерической прогрузинской позиции Ющенко интерпретировалась как антигрузинская, хотя формально она не отличалась от позиции Брюсселя Оппозиция во главе с Януковичем пусть и не слишком оперативно, но зато решительно поддержала Россию, включая и требование признать Абхазию и Южную Осетию. Ясно, что и компартия заняла жестко антигрузинскую позицию. Можно отметить, что на предстоящих выборах эта тема, скорее всего, не будет востребована – внешняя политика вряд ли будет в центре дискуссий между кандидатами в президенты.

Константин Сыроежкин (Казахстан)

ПЕРСПЕКТИВЫ ИНТЕГРАЦИИ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

Константин Сыроежкин – Казахстанский институт стратегических исследований, главный научный сотрудник, редактор журнала «Континент»

В результате августовской войны на Кавказе Россия, безусловно, что-то приобрела Но и многое потеряла. Из приобретений – демонстрация силы. Россия продемонстрировала, что с ней надо считаться Показала, что она вышла из состояния, в котором находилась с середины девяностых годов Это уже более мощное государство, у него есть свои интересы, и оно готово их отстаивать В том числе вооруженным путем.

Но Россия многое проиграла С войны на Кавказе начинается отсчет потерь России Некоторые страны просто испугались Некоторые – решили начать свою игру. Некоторые – открыто перешли в разряд прозападных.

С одной стороны, эта война на Кавказе показала предел влияния Запада и США на постсоветском пространстве: в случае серьезного конфликта здесь они вмешиваться просто не будут Как мелкие пакостники. С другой стороны, активизировалась солидарная позиция Запада. Россию обыграли с трубопроводом «Набукко» – это еще не конечный результат, но крови попили много. И еще попьют

Россия сейчас живет теми же принципами, которыми мы все живем на постсоветском пространстве Может быть, в меньшей степени, но тем не менее Кто правит бал? Те же финансово-олигархические группы. Интересы компрадорской буржуазии превалируют над государственными интересами. С приходом В. Путина Россия сумела решить проблему «внешнего управления». По-видимому, настало время сделать следующий шаг, освободив Россию от управления нуворишей.

События на Кавказе сильно актуализировали проблему геополитической конкуренции на постсоветском пространстве вообще и в регионе Центральной Азии в частности. Мы поставлены в условия выбора, а это очень плохо: теперь между струйками дождя, не замочившись, не пройдешь Надо определяться, с кем ты, а это всегда трудно – точно выбрать сторону

Я сторонник мысли о том, что многополярный мир – это блеф. Мир в принципе не может быть многополярным Он может быть полицентричным – когда существует несколько центров силы. Силы, равной себе, конкурирующей А многополярный мир – это хаос, если говорить просто Он, быть может, существовал в Средние века в Европе, когда конкурировали княжества, – тогда был в чистом виде многополярный мир, но такой мир неустойчив.

Последние пять-шесть лет мы балансируем на грани бесполярности Ведущих центров – нет. Был период, когда доминировали Соединенные Штаты, но этот период имел место в середине 90-х годов, но вскоре закончился Это произошло после бомбардировок Югославии в 1999 году. То, что мы сейчас переживаем, – это бесполярный мир.

С точки зрения геополитики, события на Кавказе показали предел возможного втягивания Запада и Соединенных Штатов в геополитические процессы на постсоветском пространстве вообще и на Кавказе в частности

Раз ты не поддержал союзника, значит, ты проявил слабость И по этой причине твое влияние падает Однако влияние Соединенных Штатов упало не поэтому – этот процесс давно происходит.

Примерно с 1999 года по нарастающей идет волна антиамериканизма, в том числе и в Европе Пик наступил, когда США вторглись в Ирак – Европа это вторжение не поддержала Это потом они снова захотели дружить с США. Но на начальном этапе Франция была категорически против, Италия – против, против была и Германия. Антиамериканский настрой существовал После того как начался финансовый кризис, все также, пусть косвенно, обвинили Соединенные Штаты. Популярности Вашингтону это тоже не добавило. США остаются на сегодняшний день самой мощной страной, но уровень их популярности падает

Соединенные Штаты в свое время поддержали косовский вариант, а по югоосетинскому вопросу они были против. Суть здесь хоть и не одна и та же, но все же близка Вопрос стоит предельно ясно – признать или не признать По большому счету, для Косово и Южной Осетии достаточно того, что их признали несколько государств. Конечно, хорошо, когда независимость признают много стран, но проблема не в этом.

Оценивая позицию каждого государства по тому или иному вопросу, надо смотреть, какими проблемами обременено оно само Например, Китай ни в каком виде не поддерживает принципа национального самоопределения. То же самое характерно для Индонезии, Филиппин или для африканских государств, где борьба часто идет на этнической почве.

Вопрос этот больше теоретический, и он достаточно сложен До сих пор никто не может разобраться – что же превалирует в дилемме «территориальная целостность» и «право наций на самоопределение». Постепенно идет отказ от принципа территориальной целостности. Есть этническое понимание нации и гражданское понимание нации. Сейчас идет возврат к этническому пониманию нации. В Казахстане это казахи Не казахстанцы, а казахи. Однако это – тупиковый путь, потому что когда начинается деление по этносам, в итоге получается плохо

После августовского конфликта стали говорить о перераспределении «зон влияния», о том, в частности, что произошло усиление Армении Однако хотя Армения и состоялась как самостоятельное государство, без поддержки России ни одна проблема там не решается На чью сторону Россия встанет в карабахском конфликте, та сторона и будет доминировать Правда, на сегодняшний день эта проблема решения не имеет, как и все замороженные конфликты

Безусловно, ослабла Грузия – ее, во-первых, разоружили, а во-вторых, грубо говоря, дали по морде. Амбиций стало меньше.

Сейчас идет процесс, который называют модным словом «перезагрузка» российско-американских отношений – к чему это приведет в перспективе? Вдруг конфронтация исчезнет? Вдруг возникнет, гипотетически, консенсус по ключевым проблемам, в том числе и в нашем регионе? Это было бы прекрасно, но я сомневаюсь в этом: интересы разнонаправленные, методика достижения целей разная. Американцы всего хотят через демократизацию, россияне – нет.

При этом все международные структуры, начиная с Организации Объединенных Наций и заканчивая ОБСЕ, показали, что они не способны активно вовлекаться в конфликты и самое главное – предотвращать их Или хотя бы локализовать их негативные аспекты. Это говорит о том, что механизмов обеспечения коллективной безопасности нет Их надо формировать Надо формировать архитектуру безопасности в Европе и в Азии по отдельности, а потом в мире вообще Но на это не идут. Устами президента России Дмитрия Медведева была предложена новая концепция евразийской архитектуры безопасности, но европейцы отказались наотрез Хотя ничего предосудительного там нет. Всем понятно, что надо что-то делать с мировыми финансами, но воз и ныне там. Никаких движений нет. Это обычная недееспособность коллективных усилий.

Надо для начала научиться решать региональные вопросы Нужно двигаться step by step, шаг за шагом – сначала научиться решать двусторонние вопросы, между двумя государствами, потом – в регионе, потом – в большом регионе, и только потом – в мире. Мы, к сожалению, не умеем этого делать. Мы не можем ничего сделать даже на уровне региона Масса проблем даже на уровне двусторонних отношений. Они – эти проблемы – должны быть, это объективно. Но худо то, что они не решаются, они наращиваются Прогресса нет

Любые интеграционные инициативы в Центральной Азии нереализуемы. Теоретически нужна интеграция, и это хорошо Но на практике не получается. Что ни предлагалось – результат один и тот же.

Интеграционные структуры в Центральной Азии предлагаются начиная с 1994 года, но ни одна не заработала Мы не умеем договариваться Если между Таджикистаном и Узбекистаном минируются границы, о чем здесь говорить? По воде договориться не можем – хотя проблемы элементарнее нет Надо просто сесть и зажать свои амбиции в кулак. Советский Союз создал систему ирригации в Центральной Азии И она работала. Надо вернуться к тому опыту Почему бы не платить киргизам и таджикам за воду ресурсами – нефтью, газом Узбекистана? Это товар, и он должен оплачиваться. Почему киргизы или таджики должны страдать, а мы – зажать нашу нефтянку, сесть на нее и сидеть? Это глупо На уровне президентов договариваются, но как только проблема спускается на чиновничий уровень – любому решению приходит конец.

Наиболее успешной организацией, имеющей опыт решения таких проблем, считается Европейский союз. Но, как показывает последняя практика, там тоже не все получается. Например, ситуация с Европейской конституцией

Надо отдавать себе отчет в том, кто ты есть на самом деле. Когда третьестепенная страна заявляет, что она – пуп земли и все обязаны с ней считаться, а потом просит заплатить, чтобы выдать своему правительству зарплату, – это смешно. Когда мы научимся объективно оценивать свое положение, тогда что-то изменится Но это будет не скоро

Один из результатов войны – «непонятки» на постсоветском пространстве. Возникла проблема, причем вполне объективная, «вдруг завтра мы»? Если вспомнить Концепцию реформирования Вооруженных сил РФ 2003 года, так называемую доктрину Иванова, то там прописано, что Россия имеет право превентивного вмешательства, если посчитает, что процессы, происходящие в постсоветских государствах, не вполне демократичны. То есть Россия взяла американскую кальку С учетом этого у любого руководителя государства возникает вопрос: хорошо, сегодня мы друзья – а завтра вдруг враги?

Надо, как говорит Владимир Путин, «отделить мух от котлет». Кто есть друзья и кто – враги. И соответственно проводить такую политику: с друзьями – дружить, с врагами – воевать

Казахстан – особая статья Мы стараемся проводить многовекторную политику. Но Казахстан, по большому счету, единственный большой союзник России в Центральной Азии. Об остальных этого сказать нельзя. С другой стороны, безусловно, на особом положении находится Китай. Это можно проследить по Посланиям президента Назарбаева. В последних Посланиях Россия и Китай находятся рядом. Либо через «и», либо через тире Насколько это правильно – большой вопрос Но, к примеру, Айдос Саримов заявляет, что русское культурное поле сокращается и Россия вроде как здесь уже никому не нужна, что мы теперь будем учить английский и китайский А есть еще и Нурлан Еримбетов, который заявляет о прямо противоположных вещах.

Тем не менее факт есть факт – на уровне элит опасений в отношении Китая нет Наоборот, Китай рассматривается как достаточно весомая альтернатива России и Западу, причем не только в экономике, но и в вопросах обеспечения региональной безопасности Я люблю эту страну, но подобная политика – абсолютное непонимание того, что такое Китай, и абсолютное непонимание его политики. К Китаю, к любому китайскому предложению надо относиться с определенной долей скепсиса Все, что делает Китай, он делает исключительно в интересах Китая Именно Китая, а не Казахстана или Центральной Азии

Все инициативы Китая направлены на интересы собственной национальной безопасности, и никак иначе Конечно, прогнозы алармистов о том, что китайские войска могут однажды оказаться на территории Казахстана, исключены Есть концепция использования Вооруженных сил Китая. ШОС в этом смысле – единственное исключение. Концептуально Китай не воюет за пределами своей территории и не посылает собственные войска за пределы собственной страны Концептуально Китай не состоит ни в каких блоках Это абсолютно самостоятельное государство, самодостаточное. Появление китайских вооруженных сил на территории Центральной Азии исключено. Этого не допустят ни Россия, ни Америка – в этом вопросе они будут солидарны

Проблема талибов, вектор которых, как считается, будет направлен в сторону севера, тоже преувеличена Всем надо уйти оттуда, создать вокруг Афганистана пояс безопасности и дать возможность самим афганцам разобраться. Будет гражданская война, но они разберутся Пусть лучше будет гражданская война, чем война с оккупантами. За пределы Афганистана эти разборки не выйдут, если в них не будут вмешиваться Но через границу ничто не должно идти – ни оружие, ни наркотики Когда же афганцы разберутся и выдвинут собственное руководство, им надо оказать экономическую помощь – не вливая деньги, а строя дороги, заводы, фабрики.

Изменение картины региональной безопасности произошло и после инцидента в СУАР Изменение в том смысле, что этот конфликт – впервые после тридцатых годов – приобрел яркую этническую окраску Били уйгуров и били ханьцев Это четкая этническая проблема. Поскольку этот конфликт приобрел отчетливое этническое звучание, он, так или иначе, оказывает влияние на безопасность в Азии. Уйгуры живут и у нас, и они тоже недовольны своим положением. Это нормальный этнический вопрос – стремление большого этноса поучаствовать, занять свое место во власти. Но, с образованием независимых государств на территории Центральной Азии, мы развиваемся в этнократическом ключе. В Казахстане во власти преобладают казахи, в Узбекистане – узбеки. Идет вытеснение остальных этнических групп Корейцев, уйгуров, русских. Это факт, это жизнь, с этим надо считаться.

То же самое происходит в Синьцзяне Но особенность в том, что раньше эти разборки имели характер уйгурско-властных То есть уйгуры выступали против власти. Не против ханьцев, а против власти Теперь же чисто этническая разборка И это опасно – ведь дурной пример заразителен

Еще пример – недавно было опубликовано интервью, в комментариях к которому кто-то сказал: в Казахстане завтра ОМОН начнет бить русских Как себя русские поведут? Как поведет себя Россия? А ОМОН у нас казахский Все может быть.

Сейчас стало модным понятие soft power – «мягкая сила» У России мало возможностей, чтобы двигаться в рамках этой системы Ведь что такое «мягкая сила» в американском понимании? Это Голливуд, он на первом месте Второе – это экономика, которая тянет инвестиции, вклады Третье – это американская поп-культура, образ жизни Чем может похвастаться Россия в этом отношении? Сериалами, которые никто не смотрит? Хороших фильмов мало, уровень образования катастрофически падает, оно становится недоступным. Послать своего ребенка учиться в МГУ – довольно проблематично, это дорогое удовольствие. Культурное влияние на постсоветском пространстве утрачивается. России нечего предложить Поэтому возможности России в плане soft power ограничены.

Нет главного – идеологии.

Если бы Россия предложила геополитический проект, во имя которого можно было бы бороться, если бы было понимание, что нас защищает евразийское пространство, можно было бы что-то сделать Но Россия ничего такого не предлагает.

Нет даже более или менее озвученной политики в отношении Центральной Азии Да и в отношении СНГ тоже Есть декларации о российских приоритетах, но это все – голые декларации.

Надежда Кеворкова

ИРАН: СТРАНА И СЦЕНАРИЙ

Надежда Кеворкова – специальный корреспондент газеты «Газета»

Побывать в Иране и не заинтересоваться им невозможно. Даже те несколько десятков путешественников из числа активных блогеров и агностиков, кто изливает в Сети яд в связи с нынешними событиями, нет-нет, а вспомнят сердечно каких-нибудь иранцев, мечеть, ряды медников, поворот дороги, гладь пустыни, вид с горы или что-то из рукотворной красоты, производимой здесь в немыслимых количествах

Вот, пожалуйста: девушка осталась равнодушной к Персеполю и Ширазу, слыхом не слыхивала о Саади и Хафизе, но затрепетала при виде сосуда для слез на базаре.

Что же касается понимания политического момента, то мне придется несколько отойти от клише «кровавый режим», который довлеет над большинством перьев, скрипящих в СМИ и Сети.

Соседи по судьбе

Иран и Россия, будучи соседями, бесконечно далеки друг от друга. При этом обе страны являются объектами все возрастающей ненависти западных правящих слоев, которые по недоразумению называют элитами Эта ненависть имеет разные формы и поводы для Ирана и для России Но все очевиднее, что обе страны станут рано или поздно объектами военной атаки Запада

Специально для прагматиков: в совокупности Иран и Россия обладают более чем половиной мировых запасов газа. И обе страны активно работают на то, чтобы у Китая был доступ к их нефти, что любой ценой хотят предотвратить США.

Иран выстоял после восьмилетней войны с Ираком. В Афганистане были истреблены сотни тысяч их единоверцев У Ирана и теперь непростые отношения и с Ираком, и с Афганистаном – частями их исторической территории, где находятся шиитские святыни, где понимают, думают и читают стихи на фарси и проживает много шиитов. Обе территории оккупированы США Тем не менее иранцы нашли силы, формы и методы укрепления связей с этими районами, а не отсечения их.

Иран неуклонно наращивает мощь своих ресурсов, свои технологии и производства, свое сельское хозяйство, военное превосходство И громкость своих заявлений, от которых он не отступает ни тайно, ни явно

Сколько бы ни говорили на Западе, что Ахмадинежад непопулярен, ужасен, кровожаден и вообще плох, двум третям народа Ирана он представляется оптимальным президентом.

В отличие от американца, приходящего в экстаз от Обамы, но не способного вспомнить ни одной его мысли, рядовой иранец способен пересказать, о чем говорил Ахмади и каковы его предложения народу Ирана Иран выдвинул реальные, исторически обоснованные и понятные народу обвинения западным державам и стоит на том, что любые переговоры возможны только при соблюдении иранских условий.

Наш ближайший сосед Иран – прямой укор СССР и России. В Иране никогда не было социализма При этом уровень социальной справедливости там наглядно вырос за годы Исламской революции Человек труда не влачит там нищенское существование Богатеи буквально плакались мне, что их шикарные квартиры не стоят в 10 раз дороже, чем обыкновенные жилища.

То, что Иран выстоит и преодолеет трудности, пока более очевидно, чем то, преодолеет ли их Россия

Есть ли у нас на это силы? Есть ли у нас хотя бы крупицы понимания того, что происходит? Одно можно сказать: сил и понимания опасности в Иране гораздо больше.

России вполне не зазорно и самое время поучиться у Ирана, как решать такие проблемы.

Священная земля

Иран состоит из причудливой смеси рациональности, воли, веры, готовности к смерти и чувств, не поддающихся западному пониманию

Иррациональные чувства здесь трудно переоценить Любовь иранцев к своей стране превосходит рядовые параметры национальной приязни

«Священная земля Ирана» – именно так они говорят о своей родине.

В мире кроме священной земли Ирана есть только Святая Русь и Святая земля

По глубине сравнимо разве что с Россией. Но у России истории от силы 1200 лет, а у Ирана – 5000.

По силе страсти сопоставимо только с теми чувствами, которые испытывают к своей земле палестинцы. Но чувства мягких от природы палестинцев обострены против их воли внезапным и необъяснимым для них вторжением в их святыни, дома, сады и земли чужеземцев, свалившихся на их головы 60 лет назад.

Страсть иранцев дышит огнем без всякого внешнего давления.

Священство земли – важный фактор. Ведь никто не считает таковой Англию, Ирландию, Басконию, Чечню, Америку (кроме индейцев), Францию или даже Украину, где находятся сердце и душа нашей общей Святой Руси

Иран – предмет обожания как для 72 миллионов иранцев, так и для 4 миллионов эмигрантов, независимо от партий и классов.

Его боготворит бежавший из Ирана в женском платье первый президент Абольхасан Банисадр Его обожают и модные парни с набриолиненными ежиками, и аятоллы, и либералы, и Мир-Хоссейн Мусави, и богатеи, и американские иранки.

Когда речь зашла об Иране, глаза Ширин Хантер, звезды американского исламоведения, зажглись черным огнем Дело было в одном из американских институтов тотальной войны. Все дело в том, что Ширин – иранка, хоть и живет в США лет 40.

Люди, которые ощущают священную миссию на Священной земле, непобедимы. Иранцы ее ощущают гораздо острее большинства живущих.

История как предпосылка для страсти

Нет ни одного другого народа, который бы так долго на одном месте культурно и исторически возрастал, весьма активно участвуя в мировых процессах.

Если бы не Иран, у античных греков не было бы истории. Не было бы большей ее части и у римлян

Персы много и легендарно воевали с Афинами. На их сторону переходили даже такие отчаянные герои, как Алкивиад. Многие его соотечественники персам симпатизировали, особенно в сравнении с кичливой афинской охлократией и олигархией

Идея справедливости в отношении обездоленных – старинная персидская забава Так, Коруш (имя Кир на персидском не произносится в греческой транскрипции, так как это непристойное слово) восстановил справедливость в отношении плененных Вавилоном евреев и помог им отстроить Второй храм Действовал он не в соответствии с логикой политического прагматизма, а вопреки ей Александр Македонский победил Дария в бою, казнил тех, кто принес ему голову Дария, а его наследники растворились в персидской культуре и политической традиции. Благодаря персам Александра почитает весь исламский мир под именем Зулькарнайна (Двурогий, упомянут в Коране).

Пока в Европе царили темные века, в Персии блистали династии Европа бредила персидской поэзией, персидскими тайнами и роскошью

В Иране ислам встретился с зороастризмом Заратуштру персы считают великим пророком (Великие те, у кого есть книга – Заратуштра принес Авесту.)

Память о монгольской орде, принесшей стране неисчислимые бедствия, здесь жива, как будто это было недавно. Эхом беды явилась плеяда блистательных поэтов И позднее – принятие шиизма, самого жертвенного направления в исламе.

Наконец, Исламская революция вывела Иран в лидеры у народов исламского мира (но не у их правителей), вернула исламу политическую остроту и очистила учение Пророков от народных обычаев и племенных традиций (Именно поэтому в Иране женщины обладают всеми правами, а в Саудии – никакими.)

С персами могли бы соперничать по давности своей политической истории разве что китайцы, но они слишком замкнуты на себя

О мелочах иранской политики

Существует мнение, что в Иране идет борьба между фундаменталистами и либералами. В персидском языке даже слов таких нет Борьба идет, но линия разлома иная

Какие-либо ожидания, что есть некие либеральные силы в стране, готовые приветствовать американцев или европейцев, – опасная иллюзия.

Иранцы не воспринимают всерьез эти силы И это одно из их безусловно слабых мест.

Они с интересом относятся к людям и равнодушны к мощи их правительств. Ведь с точки зрения персов, эти правительства не действуют из справедливости или хотя бы целесообразности.

Это не исключает политических и экономических контактов и тактических связей с Западом

Вспомним события, которые называются Ирангейтом При Рейгане один из его ближайших сотрудников Роберт Макфарлайн дважды приезжал в Иран и передавал иранцам оружие и детали в обмен на пленных военных.

О сделке договаривался аятолла Рафсанджани, тот самый, кто ныне стоит за так называемым реформатором Мусави. О том, что американцы пошли на сделку с иранцами, дал утечку в ливанскую газету аятолла Монтазери, официально объявленный преемником имама (*В шиитском Иране слово «имам» употребляется применительно к 12 праведным наследникам Пророка, начиная от Али и кончая сокрытым имамом Все они были убиты. В виде исключения имамом именуется аятолла Хомейни Никто из прочих аятолл таким титулом не называется) при жизни Хомейни в 1985 году В итоге разгоревшегося скандала Рейган чуть не слетел с кресла Макфарлайн стрелялся, но выжил. Рафсанджани будто бы добился от имама на смертном одре исключения Монтазери из наследников Едва имам умер, как Монтазери посадили под арест, а Рафсанджани хоть и не стал рахбаром (*Рахбар – высший духовный руководитель Ирана После смерти имама Хомейни он избирается Советом аятолл, члены которого в свою очередь избираются всенародным голосованием.),  зато стал президентом на два срока, миллиардером, самым богатым человеком Ирана и теперь желает реванша.

Монтазери был одним из тех, кто правильно понимал идею имама о том, что богословов следует держать подальше от реального управления экономикой и политикой. Все годы под арестом и на свободе он является последовательным противником всего того, что привнес в иранскую политику Рафсанджани

Арест с него снят только в 2003 году, на излете восьмилетнего президентства второго «либерала» аятоллы Мохаммеда Хатами, того самого, кто лоббировал кандидатуру Мусави

Путаница в западных мозгах при этом упорно приписывает Рафсанджани и Хатами оппозиционность. Написано немало «экспертных» заметок о том, что Монтазери – душа либералов и оппозиции, что он является чуть ли не врагом Исламской революции.

О любви и ненависти

В Иране существует громадная симпатия народа к нашей стране и к русским вообще. И трезвое понимание того, что власти в России – это просто часть западной политики в отношении Ирана.

Достаточно сказать, что в любой компании (от деревенской до чиновной, независимо от политических устремлений) находится человек, который просто так, из любви к искусству, изучает русский язык

Три года назад, когда простые люди пытались мне объяснить, как они относятся к Ахмадинежаду, чаще всего они сравнивали его с Путиным, кредит доерия к которому был тогда велик, в Иране в том числе.

За неделю до выборов в нынешнем 2009 году я удивлялась, что ответственные товарищи с полным спокойствием взирают на еженощные беснования сторонников Мусави в Тегеране (в других городах ничего такого не происходило, вопреки мнению блогеров) И ответственные товарищи с нордической отрешенностью указывали мне, что мы в своей стране уже дважды допустили то, что поражало мир, сочувствующий нам Первое – перестройку, переворот 1991 года и развал страны против воли ее граждан. Второе – согласие Путина уйти и передать власть

– Мы совершали ошибки, – сказала я.

– Мы тоже имеем право на ошибку, – сказал мне человек чрезвычайно высокого положения И посмотрел на покрытые снегом вершины, которые здесь называют Эльборус. Этот человек, правда, в отличие от наших бонз сказал мне, что если ошибка будет совершена, то он умрет с оружием в руках. И другие его товарищи тоже Оснований ему не верить лично у меня не возникло.

Когда на пятничной молитве в Тегеранском университете 17 июля после почти трехнедельного затишья митинговой активности прозвучали лозунги «Смерть России» и «Смерть Путину», это стало последним мазком к портрету оппозиции.

Немаловажно, что проповедь произносил Рафсанджани (* Некоторые наблюдатели полагают, что новое давление оппозиции после трех недель затишья связано с тем, что Рафсанджани сигнализирует: введите моих людей в правительство, если не хотите продолжения беспорядков Поэтому он так по-ирански неделикатно выступил на пятничной молитве в Тегеранском университете. За митинговой суетой забылось, что вместе с президентом 12 июня народ выбирал членов Совета аятолл, которые избирают рахбара Совет этот возглавляет Рафсанджани Популярность этого человека в народе ничтожна Лишь немногие богословы его поддерживают, хотя в самом Совете он все еще многое может.). Именно он стал инициатором нового витка активизации протестов. Он вновь заговорил о спорности итогов голосования, хотя был проведен открытый пересчет десятипроцентной выборки голосов, не давший никаких разночтений с итогами. В первых рядах молящихся стоял Мусави Он лишь смотрел долу и никаких речей не произносил.

Что же это за тема – антироссийская риторика?

Да, у большинства иранцев есть определенная обида на Путина, который во время визита в Иран лично пообещал, что Бушер будет достроен Но работы не ведутся, хотя все деньги выплачены.

Да, некоторые особо оголтелые ненавистники Ахмади шипели ненавистью, когда узнавали, что я из России Им не нравилось, что Россия поздравила Ахмадинежада с победой. Им не нравилось, что он поехал на саммит ШОС в Екатеринбург, хотя саммит готовился за полгода до выборов Им не нравилось, что Россия поставляет тонны вооружений в Иран и спонсирует ядерную программу Ирана (именно так – и возражения не принимались).

Но иранцы – это иранцы Прошипев мне все это, люди переходили к благодушному выяснению, что я успела повидать в Иране и как мне тут вообще

Большинство же сохраняет громадную симпатию к русским

Эта симпатия родилась не сейчас И пережила и не такие испытания

В Персию бежали старообрядцы в ходе царских гонений XVII–XVIII веков Старообрядцев так полюбили, что конвой шаха набирался именно из них Именно они научили персов пить чай из самовара и солить огурцы. В отличие от России самовар здесь есть в каждом доме.

В Персию бежала белая эмиграция Ее потомки живы и поныне

Персам не понравилось совещание союзников в Тегеране в 1943 году, не понравилось присутствие

Красной армии. Очень не понравилось вторжение в Афганистан.

Имам Хомейни сказал в свое время, что СССР хуже США и Англии вместе взятых. Но как только закончилась оккупация Афганистана, иранцы изменили отношение к северному соседу Любопытно, что еще при жизни имама по иранскому телевидению стали показывать классику советского кинематографа о революции, Ленине и войне

Иран ни разу, в оличие от прочих исламских стран, не сделал запроса к российским властям о том, что творится на Кавказе с 1994 года Возможно, это большой внешнеполитический просчет Ирана, тем не менее это так Ни одной претензии по поводу убийств, пыток, разорений, бомбардировок мирных жителей.

Удивительно и другое обстоятельство: Иран сохранил полный нейтралитет во время войны в Таджикистане, не оказав мусульманам-единоверцам, говорящим на том же персидском языке, даже моральной поддержки Возможно, это второй внешнеполитический просчет.

Тем более что в ответ Иран не получил от России ни достроенной атомной станции, ни обещанных многократно вооружений, ни внятной международной поддержки, ни даже голосования против санкций в СБ ООН. Ничего

Зато Иран получил от России к 19-й годовщине смерти имама официальный запрет «Завещания» Хомейни – главной книги Исламской революции Этот труд в России был признан экстремистской литературой по суду в особо оскорбительной форме Провинциальный суд города Городище в Пензенской области рассмотрел заключение двух малосведущих женщин (лингвиста и психолога) и принял постановление, которое признано Министерством юстиции обязательным на всей территории России. Порядок таков, что когда решение суда становится известным, юридически оспорить его уже невозможно.

В библиотеке Мешхеда, где хранятся самые древние в мире списки Корана, уцелевшие от пожаров и войн древнейшие памятники культуры и науки, хранитель выслушал всю эту фантастическую историю, всплескивая руками и не веря своим ушам. Он распорядился, чтобы мне принесли «Завещание» Хомейни, а сам повел меня по залам

– Смотрите, вот у нас Маркс и Ленин на всех языках. У нас эти книги никогда не были запрещены, даже когда советские танки стреляли по нашим солдатам.

Мне принесли «Завещание». И я заверила моего собеседника, что спокойно привезу домой эту книгу, потому что она издана под другой обложкой и другим издательством. А значит, под запрет не подпадает.

Но кроме запрета трудов имама некоторые весьма влиятельные силы в Россия огрызаются и менее безобидно. К сожалению, очень трудно идентифицировать те источники, из которых исходят приказы проводить подобные явно показательные акции.

Так, время от времени, преимущественно в Поволжье, становятся достоянием гласности дела, в ходе которых мусульман обвиняют в подготовке неких предотвращенных террористических актов. При этом в СМИ распространяется информация, что эти «террористы» будто бы обучались на территории Ирана. В судах эти обвинения отпадают, но ведь следователи над ними работают.

И третий фактор, совсем из другой области Из доклада в доклад разных уровней подготовки (от докладов ООН до докладов Госнаркоконтроля) переходит некий тезис о том, что треть наркотрафика из нынешнего Афганистана следует через Иран Это ложь. Достаточно хотя бы поверхностно ознакомиться с тем, как этому по-настоящему жестко противостоит Иран, чтобы понять, что такой трафик просто невозможен в этой стране – ни его треть, ни пятая часть, ни десятая через Иран не проходит

«Смерть России»?

Возгласы в толпе оппозиции «Смерть России» – это умная калька с событий 1829 года, когда в Тегеране была убита посольская миссия во главе с Грибоедовым.

Напомню, что тогда Грибоедов многократно совершал досадные промахи Так, он демонстративно долго оставался на приемах у шаха, нарушая тем самым протокол Он упорно сидел в присутствии шаха, что тоже было нарочитой грубостью. Он хотел забрать у перса жену-немку, чтобы отправить ее на родину Немка еле отбилась Наконец, он начал хлопотать о возвращении армянина-евнуха, управляющего шахским гаремом. Что было сочтено верхом вмешательства в дела семьи шаха

Все это стало известно английской миссии, а дальше – дело техники по запуску слухов. Базар облетела весть, что русские захватили в плен шахских служанок. И российского посольства, на радость Англии, не стало.

Россия ведет себя, увы, не намного умнее и сейчас. Ей прощают, как тяжело больному, хотя и удивляются, что лечиться не хочет

Многие иранцы допытывались у меня, есть ли у нас понимание, что не Иран мишень Запада, а Китай и мы. Есть ли оно?

Избранничество

Иранцы знают, что Запад и Восток ничего не понимают в их реальности.

СССР упорно поддерживал левых в Иране – Туде и коммунистов. Запад вообще не заметил революции богословов

Кум, Хомейни, шиизм казались прощальным приветом из прошлого, смешным анахронизмом Ведь тогда, в 70-х годах XX века, бушевала секс-революция, все шире распространялись наркотики, а в моду вошел пацифизм

При шахе на Западе шли студенческие демонстрации левых иранцев, студентов, которые учились там – спецслужбы с ними усердно работали, полиция их усердно разгоняла. 90 убитых, 250 раненых – американская норма по итогам разгона. (Кстати, почему никто не говорит об опасности полицейского режима в этой стране?)

Иранцы в полном одиночестве выдержали жестокую восьмилетнюю войну. Ее развязал против Ирана Саддам Хусейн, которому поставляли оружие США, Франция, Англия и СССР

Из этой войны иранцы вышли стальными.

Их хотели задушить санкциями – они научились изобретать свое.

Революция сделала фактором победы даже дресскод Благодаря ему в отличие от многих других стран западные люди смотрятся здесь комически Столь же мило съехавшим здесь выглядит мужик в галстуке или в шортах. Или старорежимная дама в чулках.

А вот персиянка в черной кружевной чадре, туфлях и белых перчатках смотрится царственно, будь она хоть крестьянкой, хоть паломницей, хоть врачом или депутатом.

Западный перец в российской глубинке чувствует себя белым господином, даже если он негр А в Иране он ощущает себя генетическим мутантом в стране сверхчеловеков

В Сети выложены многочасовые съемки разных западных смельчаков, которые пытались рассказать о домашней жизни персов. Там на фоне еды или танцулек есть они – смешные дергающиеся нервические обезьянки И есть персы – степенные и самодостаточные, даже если они предаются пороку

О женщинах

Западные женщины на фоне экстатических черных королев выглядят просто жалко. Они потеют, тушь течет, всклокоченные патлы торчат из-под платка, платок повязан неумело, рубашки топорщатся, едва прикрывая неаппетитные задницы, худые и толстые – они не способны вписаться в величественную одежду избранных. В них нет ни изящества, ни повадки

Ведь хиджаб – это признак избранничества, а вовсе не угнетения Именно поэтому хиджаб торжествует в мире, где все меньше одежды.

Персиянки плывут, являя собой воплощение женственности, мягкой властности и загадочности. В черных шелковых покрывалах, в серых или пестреньких. Ничто в их облике не случайно. Если она хочет, то прядь ее волос специально падает на щеку Если ей нравится, то ее платок парит над ее прической Если она стройна, то ее манто (так называется длинное платье-плащ) подчеркнет все что надо. Если нет, то оно ловко все скроет Они умеют прятать глаза и стрелять ими. Они знают свою силу

И в отличие от прочих эти женщины недоступны для иностранцев, какие бы рассказы вы ни слышали Недоступны – и все.

Последнее поколение иранок, согласившихся выйти замуж за иностранцев, закончилось вместе с эрой хиппианско-наркотического беспредела при шахе

Западные люди в Иране остро чувствуют свою неполноценность и беспородность. Они много говорят о том, что им страшно среди фанатичных толп. Это подмена: им просто неуютно. Потрясенные, они невольно выбирают для фото лица старых, а не молодых, непривлекательных, а не красивых В крайнем случае детей. А чаще – просто пейзажи без людей и мечети без молящихся.

Враги Ирана

Иран не нравится политической тусовке мира Почему? Ведь он ни на кого не нападает.

Что нужно миру от Ирана? Чтобы он перестал быть исламской страной, масштабно развивающейся в технологическом и военном плане, лидером исламского мира, главным идеологом исламского призыва, образцом исламского общества с демократическими институтами, свободой, сильным молодым народом, готовым к мобилизации – как военной, так и духовной.

Но кто же это признает? Никто. Поэтому он «ось зла» и «делает бомбу»

В Тегеранском университете атомный реактор стоит с начала 70-х годов С того же времени строится Бушер Но вспомнили обо всем этом только в 2005 году, когда президентом стал не старый знакомец аятолла Рафсанджани, переговорщик по Ирангейту, а молодой и полный сил реальный наследник революции Ахмадинежад.

Главный системный враг Ирана – США Они испытали здесь самые болезненные поражения. В 1979 году было разгромлено их посольство Посольская документация была по крупицам собрана из бумагорезательных машин, после многолетних усилий тысяч студентов восстановлена и обнародована. Такого доказательства шпионской и подрывной деятельности США на чужой территории миру не предъявлял никто.

Сотрудники посольства были взяты иранцами в плен Операция США по их освобождению была позорно провалена Американские базы на территории Ирана закрыты Их собственность экспроприирована Американцы вверглись в постыдную торговлю оружием – эта афера чуть не стоила президентства Рональду Рейгану.

У США есть причины желать реванша любой ценой.

Их операторы в регионе – Израиль и Саудия Они послушно выполняют все, что им прикажут.

Как победить Иран?

Какое развитие Ирана удовлетворит Запад? Только такое, при котором Запад получит беспрепятственный доступ внутрь страны. Это практически невозможно.

Следовательно, с точки зрения Запада есть только одна перспектива – поощрять внутренний хаос Именно на это и работает вся совокупность СМИ, дипломатии, дезинформации, блогосферы и прочих ресурсов.

У Израиля есть и свои маленькие цели – прекращение поддержки своих главных врагов – палестинцев и ливанцев, Хамас и Хезболлы Но Израиль знает, что любое правительство Исламской республики будет продолжать поддержку этих движений.

К каждому юбилею революции предпринимается мощная идеологическая атака на Иран Запад ищет, как вклиниться в противоречия между аятоллами и лидерами, как использовать любое недовольство в своих целях. Ведь западная политическая наука исходит из того, что революции перерождаются, а люди устают.

И, как полагает Запад, усиливается тяга туземцев к стеклянным бусам цивилизации

Но иранцы – не туземцы, их цивилизация даст фору Западу, а их политическая история гораздо более сложная, чем полагает политология.

Что касается хаоса, то опыт иракской войны показал, что война как нельзя лучше организует людей, а Матросовых здесь в избытке.

Иран был завоеван лишь однажды – монголами. Аналога монголам в сегодняшнем мире нет.

Иран: сценарии будущего

Еще ни одному ученому или институту не удалось верно предсказать развитие событий в Иране И революция, и нечеловеческая стойкость в восьмилетней войне в одиночку против врага, которому помогали обе сильнейшие державы, и 30 лет Исламской республики – все это эксперты не смогли предусмотреть Они и сейчас хором хоронят Иран Так что вместо предсказаний рассмотрим три самых вероятных варианта развития событий.

1. Махмуд Ахмадинежад дает присягу и управляет 4 президентских года Оппозиция аятолл Рафсанджани – Хатами время от времени бузит, ее вежливо разгоняют Разнообразная агентура под прикрытием оппозиции устраивает провокации, теракты, взрывы мечетей и авиакатастрофы На следующих выборах, если партия ветеранов (Ахмадинежад и другие) не найдет своего кандидата, а партия центристов (рахбар аятолла Али Хаменеи и спикер парламента Лариджани) не мобилизуется, то оппозиция Рафсанджани – Хатами снова примется за дело

2. Оппозиция начинает новый цикл митингов, убивает мирных граждан и полицейских, получает в ответ жертвы. Поднимается гражданская смута Выступает с оружием партия ветеранов и добровольцев и в течение достаточно быстрого времени зачищает слой активистов второго эшелона. Рафсанджани и Хатами, а также Мусави в качестве пораженцев остаются жить, или их судят База оппозиции на некоторое время ликвидирована. Никакого международного негодования и шума. Запад не успеет понять, что же там происходит, побоится вмешаться, а партия ветеранов одержит победу и получит передышку.

3. США или их сателлит решается на нанесение ударов по Ирану В ответ они получают невиданное сплочение народа и адекватный ответ по наиболее болезненным точкам. Сплочение происходит и во всех случаях теракта против Ахмади или рахбара Теракт против аятолл Рафсанджани или Хатами, а также против Мусави вряд ли будет иметь такой эффект – аятоллы не популярны, а Мусави не харизматичен

Ясно, что для дела Исламской республики предпочтительнее два последних варианта. Но с той стороны окопа тоже сидят обучаемые ребята, которые столь очевидные последствия уж способны просчитать. Так что остается ждать

Заключение

Иосиф Дискин

РОССИЯ В МИРОВОМ МНОГОПОЛЯРЬЕ

Иосиф Дискин сопредседатель Совета по национальной стратегии, доктор экономических наук, член Общественной палаты РФ

После войны в Южной Осетии в рамках уже сложившейся системы многополярного мира четко были реализованы притязания России на роль одного из его полюсов. Россия также продемонстрировала, что она способна использовать все доступные средства для защиты своих граждан и защиты своих национальных государственных интересов.

Когда Дмитрий Медведев вступал в должность президента, было довольно много спекуляций относительно того, как сложатся его взаимоотношения с силовым блоком Высказывались позиции относительно того, что за него проблему взаимодействия с силовым блоком будет решать Владимир Путин.

Но война показала, что у нас есть Верховный главнокомандующий, которому, во-первых, не нужны никакие посредники во взаимодействии с силовым блоком; во-вторых, он вполне сжился с этой ролью и эффективно ее реализовал; в-третьих, нашел общий язык с силовиками.

С этого момента президент продемонстрировал, что он является президентом по-настоящему.

Кроме того, после августовских событий его имидж изменился для всего мира Долгое время те, кто подталкивал Саакашвили на пробу сил, исходили из того, что Медведев – интеллигент, слабак. Путин находится в Пекине, а Медведев будет раздумывать, консультироваться, долго принимать решение, а к этому моменту удастся дойти до тоннеля и закрыть возможность входа в него. Но президент, во-первых, подтвердил репутацию, о которой говорил Путин, о том, что Медведев – человек, для которого национальные интересы страны являются крайне важными А во-вторых, уж точно не слабак, а человек, способный быстро и оперативно принимать решения, их реализовывать и настаивать на своей позиции уже не только внутри взаимоотношений с силовиками, но и в ходе переговоров с теми, кто пытался поколебать нашу позицию, отвести войска, вывести войска, запустить контроль и так далее. Все было реализовано в полном объеме в соответствии с существовавшими кризисными планами. Медведев способен ясно отстоять эту позицию и в смысле аргументов, и в смысле реальных практических действий, что он неоднократно показывал и после августа 2008 года.

Концепция однополярного мира – это мифология, в которую играли в четыре руки С одной стороны, Соединенные Штаты, упивавшиеся своей победой в холодной войне, настаивали на том, что теперь есть одна держава, которая способна обеспечивать эффективный контроль над международным порядком И был целый ряд кругов, которые готовы были им подыгрывать, спихивая с себя ответственность за поддержание мирового порядка. Например, европейцы, поскольку им никак не хотелось участвовать, нести затраты на поддержание силовой компоненты И многие в мире, особенно в Восточной Европе, готовы были подыгрывать, поскольку тень Америки, как им казалось, успешно накрывала их и защищала.

В то же время те, кто оценивал ситуацию всерьез, прекрасно понимали, что существование однополярного мира – это мифология Невозможно было реализовать глобальную проекцию военной силы США, нельзя было реализовать военный потенциал всюду и везде, контролировать мировой порядок до каждой пяди. Одно дело – проекция силы во взаимодействии с государственными образованиями; армия против армии. Безусловно, США могли разгромить любую небольшую армию, как это произошло в Ираке Но при этом существовали совершенно ясные ограничения использования этой силы, например, во взаимоотношениях со странами, обладающими ядерным оружием – Россией, Китаем и другими.

Соединенные Штаты попробовали довести ситуацию с Косово до крайности, но история с броском в Приштину показала, что в общем, при наличии волевых решений со стороны российского руководства, сразу наступали действия. Командиры дивизий говорили: я из-за вас не собираюсь начинать третью мировую войну. Все начинали понимать, что не надо дергать медведя за шкуру. Существовали и гораздо более серьезные ограничения по проекции силы. Например, 11 сентября 2001 года. Довольно скоро выяснилось, что активное участие в финансировании мусульманских экстремистов в мире может привести к взрывам в Нью-Йорке и Вашингтоне То, что за ними стояла королевская семья Саудовской Аравии, выяснилось не вчера, не в последних публикациях «Вашингтон пост», это было известно сразу. Тем не менее ни в каком бреду Соединенным Штатам не пришла мысль наводить порядок в Саудовской Аравии по аналогии с Афганистаном, вступать в конфликт с королевской семьей. Было понятно, что это приведет к глобальной катастрофе Существовало понимание, что есть границы взаимоотношений с Ираном, США не допускают силового столкновения с ним даже своего союзника Израиля.

Подобных ограничений довольно много, и каждый раз, когда Америка подходила к грани использования военной силы и наступала калькуляция возможностей проекции силы на конкретный регион, на конкретную ситуацию, становилось понятно, что это невозможно.

Аналогичным образом строятся ограничения экономической мощи США, прежде всего – во взаимоотношениях с Китаем Довольно быстро стала ясной взаимозависимость в отношениях с Китаем, и попытка давления на Китай в области ревальвации юаня быстро наткнулась на факт, что Китай вполне может нанести ответный удар попыткой изымания своих золотовалютных резервов из доллара. Еще один пример: США могли как угодно высказываться по поводу Чавеса, но прекрасно понимали, что применение какой-либо силы в Венесуэле, учитывая ее значение для энергобезопасности США, сильно затруднено.

Поэтому августовская война была не демонстрацией наличия многополярного мира – те, кто был реалистом, прекрасно понимали, что многополярный мир существовал, просто полюса были разновеликими Скорее она продемонстрировала, что Россия реально является одним из полюсов этого мира, в чем у многих были сомнения.

Примеры, которые я привел, показывают, что проекция военной силы, экономической мощи, идейно-политического влияния, глобальная проекция испытывала огромное количество ограничений И эти ограничения были видны еще в XX веке Давайте вспомним Бейрут на границе XX и XXI веков, давайте вспомним Сомали Каждый раз, когда Америка сталкивалась не с конвенциональными организациями, не с государственными структурами, каждый раз проявлялись ограничения использования ее силы.

Каждый раз, когда Америка реализовывала свои военные усилия, закон непредсказуемых последствий работал в полную силу Америка вместо демократии в Ираке получила прямо противоположное явление Все, кто реально оценивал перспективы развития ситуации в Ираке, понимают, что Америка своим разрушением секулярного иракского государства проложила дорогу усилению влияния Ирана в Ираке Региональные шиитские лидеры получили возможность маневрировать между шиитским правительством в Багдаде и шиитскими влиятельными силами в Иране И шиитские лидеры Ирака теперь вынуждены считаться с резко возросшим влиянием Ирана Аналогичным образом это происходит с суннитским треугольником, который вынужден, защищая свои интересы, обращаться к Саудовской Аравии, и она резко усилила свое влияние в суннитской общине в Ираке. То же самое происходит в Курдистане, где курды получили неизмеримо больше автономии, чем они могли мечтать в период суннитского доминирования в Ираке.

Какой однополярный мир?! Там Америка и Запад получили много головной боли на десятилетия Вопрос в том, как будет проходить наращивание иранского влияния в Ираке, не приведет ли это к развалу иракского государства и к получению еще большего контроля над нефтяными ресурсами со стороны Ирана? Это предмет длительной и малоперспективной борьбы со стороны тех, кто хочет ограничения радикального исламского влияния. Единственная надежда, что в Иране что-нибудь взорвется внутри Хотя сценарии, которые могут возникнуть в этом случае, ничего, кроме ночных кошмаров, не навевают.

Россия, продемонстрировав основательность своих претензий на роль одного из центров, полюсов многополярного мира, заставила задуматься о том, что проекция глобальной силы является мифом.

США вряд ли могут оперативно прийти на помощь в борьбе с экстремистским исламом в Центральной Азии, а Россия готова прийти на помощь своим союзникам. И результатом стало постепенное создание реальных оперативных сил в Центральной Азии Союзники, которые испытывают давление радикального ислама, начинают видеть в России серьезную опору При этом они понимают, что им не обязательно, например, каждый раз уступать давлению Китая.

Россия заявила, что ее национальные интересы существенно выходят за пределы границ и взаимосвязаны с наличием российской диаспоры, с наличием союзников России, с наличием длительной российской истории И российская история, и традиции российского присутствия, культурного, геополитического, военно-политического, экономического и так далее, стали реальным фактором, который обосновывает, во-первых, претензии России на ее присутствие на значительной части постсоветского пространства. А во-вторых, это становится предметом признания этих претензий.

Совершенно изменилась позиция США, которые готовы теперь разделять ответственность с Россией за стабильность в огромном регионе, и начинается совершенно другая калькуляция. Несмотря на гигантскую разность военных потенциалов России и США, их проекция в конкретных геополитических точках может оказаться равной или даже с преобладанием российской проекции мощи. И в этом смысле Россия начинает дополнять свои рациональные экономические интересы на постсоветском пространстве еще и возможностью военной проекции.

К этому надо добавить еще один фактор В значительной мере сегодня глобальные претензии опираются на военно-технический потенциал А ключевым измерением этого потенциала является не только и не столько наличие ядерного оружия, сколько возможность создания независимой интегрированной системы разведки, анализа и целеуказания, которая опирается на создание независимой космической системы GPS в США и ГЛОНАСС в России. Наличие такой системы позволяет многим странам выстраивать независимую геополитическую позицию, причем у них есть альтернатива.

Иракская война показала, что опора на такую систему космической связи – это действительно фундаментальное основание для современных войн, даже конвенциональных Потому что в начале войны Америка просто выключила GPS для Ирака, и рухнула вся система ПВО. Наличие у России такой системы позволяет создавать опору для независимого военно-технического позиционирования целого ряда стран, например, Индии, Бразилии, Венесуэлы, стран Африки, которые могут позволить себе маневрировать в формировании своего оборонного потенциала.

Без существования России с таким потенциалом, может быть, и был бы действительно однополярный мир в военно-техническом смысле. Не зря Китай, который не хочет связывать себя никакими военно-стратегическими обязательствами, собирается выстраивать собственную такую систему. А Индия колеблется, выбирать ли ей GPS, или ГЛОНАСС, или обе системы, таким образом выстраивая независимую позицию.

Поэтому у России есть целый ряд опор, не говоря уже о ее роли энергетической сверхдержавы, не говоря уже о ее просто геополитических размерах Наличие собственного военно-промышленного комплекса позволяет ей создавать мощную опору для своего глобального позиционирования Поэтому целый ряд стран, опираясь на такую возможность, выстраивают свою независимую позицию в геополитических ориентирах.

Война на Кавказе обнажила существующие противоречия на постсоветском пространстве и заставила принимать целый ряд неприятных решений До августовских событий можно было маневрировать, можно было многое скрывать под громкими фразами о вечной дружбе. Потом мы увидели, что Белоруссия, например, пытается за словами о незыблемом союзе заниматься спекуляциями типа тех, которыми занимались страны СЭВ, которые получали российское сырье по ценам СЭВ, слегка его перерабатывали и поставляли по мировым ценам, так строя свою экономику.

Россия в этой связи, в ситуации, когда проблема обнажилась, позволила себе поставить вопрос со всей определенностью: вы выбирайте – либо мы союзники, либо мы не союзники, которые строят отношения прагматично В этой связи, при всех внешних вихляниях, резко ускорилось формирование Таможенного союза между Россией, Белоруссией и Казахстаном, а также, возможно, Киргизией, которая тоже заявила о желании вскоре присоединиться к нему.

Что бы ни говорил Александр Лукашенко, бумаги подписываются и ратифицируются, глава за главой пишется Таможенный кодекс, и в октябре он должен быть принят целиком Уже ясно, что единое таможенное пространство начинает формироваться, это уже не шутки, потому что речь идет о согласованных механизмах функционирования таможни, о формировании таможенных границ на периферии, о проверках и так далее И самое главное – о появлении наднационального органа, Таможенного союза, который определяет таможенные ставки Таможенный союз – штука суровая, дальше начнут обнажаться противоречия относительно бюджетной поддержки отраслей, субсидий, это все придется выравнивать и выстраивать. Поэтому одно дело – крики на публику, а другое дело – реальные процессы. Потому что если Лукашенко разрушит экономические отношения с Россией, то в Белоруссии кризис режима вспыхнет как лесной пожар.

Что касается признания независимости Южной Осетии и Абхазии, то я был среди тех, кто не считал такой шаг правильным по многим основаниям. Во-первых, потому, что мы ставим в сложное положение Китай. Но были резоны, что любое подвешенное состояние создавало возможности давления на Россию, а ей и так хватает точек давления Во-вторых, стратегическое решение грузинской проблемы состоит в том, что должна быть реализована модель федерализации, в ходе которой должно произойти переучреждение нового федеративного государства Грузии Его учредителями должны быть субъекты, и Южная Осетия, и Абхазия, и Аджария, азербайджанские и армянские культурные автономии, и самое главное, должны быть субъектами исторические регионы Грузии Такое решение означает радикальное изменение геополитической ориентации Грузии, такое федеративное переучреждение государства реализует модель дружественной Грузии, дружественной России, которая формировалась веками.

К сожалению, очень часто во внешней политике хвост вертит собакой, а не наоборот. Элиты, которые теперь пришли к власти или которые будут воспроизводиться в Абхазии и в Южной Осетии, прежде всего в Абхазии, счастливы быть руководителями независимых государств, и заставить их отказаться от этой сладкой роли будет крайне трудно. Представляется, что существующее положение – это надолго, на десятилетия.

Безусловно, август похоронил какие-либо шансы и Грузии, и Украины в обозримой перспективе вступить в НАТО.

Вопрос о том, неужели мы должны воевать за Саакашвили с Россией, начать ядерную войну – как только этот вопрос был задан, ответ на него стал очевидным: Европа вообще не желает никакой серьезной войны.

Да и перенапряжение имперской силы Соединенных Штатов настолько велико, что сегодня им не до обострения отношений с Россией.

Реального желания видеть Грузию и Украину в НАТО среди крупных натовских игроков, каковыми являются Франция и Германия, было бесконечно мало В этом смысле война была сильным облегчением, которое позволило им в открытую сказать, что никогда ни Грузия, ни Украина не будут членами НАТО, поскольку отношения с Россией им неизмеримо важнее, чем этот мельничный жернов на своей шее.