Этот мир прекрасен и ужасен, как и все обитаемые миры, в величественных серебряных лесах живут эльфы, в глубоких пещерах добывают руду и драгоценности гномы, исправно обучает студентов светлая магическая академия. Есть и темная сторона реальности: в горах можно встретить голодного тролля, стаю злобных гоблинов-людоедов, а в самом сердце человеческих королевств легко нарваться на шайку бандитов или охотящегося вампира. Давно отгремела война Света и Тьмы, но абсолютных победителей нет, как это бывает почти во всех войнах. Противники зализывают раны, копят силы и готовятся к новым сражениям. И в этот мир попадает современный российский студент, случайно запустивший древний механизм телепорта. Ему надо не только выжить в незнакомой обстановке, но и решить, какая он фигура на великой игровой доске: пешка, ферзь, а может быть, король? Да и с цветом фигуры не мешало бы определиться, какой он – белый, черный или иной? Это тем сложнее, что Сергей не просто попадает в мир фэнтези, но и сам изменяется: теперь он больше не студент университета Сергей Ильин, а орк Диких земель Торн.
Литагент «Альфа-книга»c8ed49d1-8e0b-102d-9ca8-0899e9c51d44 Вождь Диких земель Альфа-книга Москва 2012 978-5-9922-1185-6

Игорь Адамович

Вождь Диких земель

Пролог

Тяжелый скрип повозок возвестил о приближении каравана. Впереди ехал дозор из трех всадников, облаченных в мешковатые шаровары, тонкие кольчуги и остроконечные шлемы. Дальше виднелись раззолоченные доспехи начальника охраны и белоснежный тюрбан толстенного купца. На телегах громоздились клетки с рабами. Разведчики не ошиблись – это работорговцы из Салимата, самого крупного султаната востока. Мое воинство затаилось по обеим сторонам лесной дороги. Зря я волнуюсь, полсотни рейдеров на тридцать охранников каравана – это даже многовато. Рядом шумно шмыгнул носом Хорт, я приложил палец к губам и показал орку кулак, тот виновато зажал морду лапой.

Караван втянулся в западню, пора подкладывать купцу свинью в самом прямом смысле слова. Поглаживая Хику по холке, тихо шепчу: «Вперед». На мой взгляд, дикие кабаны интеллектуально нисколько не уступают собакам. Ручной кабанчик отлично понимает, что от него требуется. Хика, похрюкивая, выбирается на дорогу, разворачивается и неторопливо возвращается ко мне. Услышав треск веток под его копытцами, головной дозорный вскидывает сжатую в кулак руку, подавая сигнал тревоги. Но, увидев, что это всего лишь дикий кабан, он что-то весело кричит караванщикам. Охрана переговаривается, слышны смешки, тревога сменяется полным расслаблением. Ну еще бы, какие враги могут быть поблизости, если тут гуляют дикие свиньи, они твари чуткие. Молодец Хика, вот тебе морковка. Когда расслабление достигает апогея, я кричу: «Бей!» – и несусь к каравану. По этой команде град отравленных гоблинским ядом стрел хлещет по стражникам, с веток деревьев прямо на головы людям прыгают коренастые мускулистые фигуры.

Две волны дико орущих орков стальными челюстями смыкаются на караване. Противник застигнут врасплох, потерь у нас практически нет. Но вот впереди раздается злобный гортанный вой – кто-то из моих орлов нарвался. Купец и начальник охраны сумели собрать вокруг себя живую стену из дюжины стражников. Образовав кольцо из щитов, ощетинившись копьями, они успешно отбиваются. Рядом крутятся мои архаровцы, но достать врага пока не могут. Зажимая окровавленное плечо, один из налетчиков откатывается назад, похоже, это он вопил. Терять бойцов, добивая обреченного противника, недопустимо.

– Гиг! – кричу я.

Из кустов выбирается здоровенный тролль. Основной недостаток троллей – медлительность, он только сейчас дотопал до поля боя. В руках гигант сжимает обломок скалы размером с хорошего барана.

– Гиг, кинь камень туда. – Мой меч указывает в центр вражеского строя. Отдавать троллям приказ надо четко, немногословно и крайне осторожно, с соображалкой у них проблемы. Неправильно понятый гигантом приказ оборачивается чаще всего тяжелыми телесными повреждениями среди своих. Обломок скалы врезается в неприятельский строй, вдребезги разнося щиты. Три мешка отбитого мяса с переломанными костями, еще секунду назад бывшие стражниками, катятся по земле, теряя искореженные доспехи. На лицах остальных людей дикий ужас.

– Снаряд, – командую я.

Четыре крепких орка, сопя и пыхтя, тащат к живой катапульте следующую каменюку. Это оказывается последней каплей, стража разбегается. Я наскакиваю на начальника охраны, пытающегося собрать своих людей. Обманное движение – и мой кривой меч втыкается прямо в вопящий рот капитана, рядом ятаган Хорта сносит голову в белоснежном тюрбане. Ни один работорговец не ушел. Орки ловят оставшихся без всадников лошадей, сноровисто обшаривают трупы, сдирают одежду и доспехи. Оцениваю добычу – на повозках, за решетками, около полусотни людей, два десятка гоблинов и отдельно, в особо прочной клетке, парочка гномов. Ожившие было пленники, опознав расу налетчиков, мрачнеют еще больше.

Оглядываюсь – кажется, на сегодня все. Вытираю меч оторванным от ближайшего трупа куском рубахи и вкладываю в ножны.

– На базу! – Взмахиваю рукой в латной перчатке, места кучеров занимают мои ребята, обоз трогается. Шагая среди телег, я размышляю о том, сколько осталось в вожде оркского клана от студента биофака Сергея Ильина.

Глава 1

Толкиенистские игры

– А что, разве вас уже выпустили из сумасшедшего дома?

Из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»

Когда я подошел к месту тусовки толкиенистов, уже темнело. Мой непутевый брат Виктор опять полночи будет бегать по развалинам старой церкви и окрестностям вместе с кучкой себе подобных. В принципе представители клубов ролевых игр, как правило, люди мирные, и если бы не приближающиеся экзамены на биолого-химическом факультете нашего университета, на первом курсе которого обучался братишка, я бы оставил его играться. Но, как говорится, делу время – потехе час, надо готовиться к экзаменам.

Чтобы установить его местонахождение, пришлось проявить характер. Моему походу предшествовал интересный разговор с Виолой, нашей сестрой, больше всего напоминающий беседу злого Мюллера со Штирлицем в подвалах гестапо.

– Где этот обормот?! – выпытывал я. – У него экзамен на носу, а вместо зубрежки опять гули-гули?

– Не знаю, не видела, – уставив на меня честные голубые блюдечки глаз, с невинным видом убедительно врала сестренка.

Пускать дело на самотек было нельзя, самотеком братец может стечь только в кабак или на тусовку.

– Если он свалил и недоучил биологию, я ему лицо обглодаю, нет, хуже, мопед отберу, а будешь его покрывать, тебе денег на дискотеку не дам! – продолжил я прессинг. – И не строй удивленные глазки, я точно знаю, что ты знаешь, где он! Виола, если ты сейчас покачаешь головой, этот же жест увидишь в ответ на просьбу о деньгах. Итак?

– Ну-у… – тянет сестренка, выгадывая время, и тут же находится: – А мама говорила, что ябедничать нехорошо.

– Угу, а еще она говорила, чтобы ты не особенно увлекалась танцульками и чтобы я за тобой присмотрел. Кстати, когда я последний раз видел Витьку, он был с твоей пудреницей в руках. У него с головой не в порядке или он ориентацию сменил?

– Опять мое счастливое зеркальце взял! – рассердилась Виола. – Пусть только вернется, я ему!

– А-а, это талисман у вас такой, у меня даже на душе полегчало, но ты мне зубы не заговаривай.

– Но ведь предавать и правда нехорошо, – с видом угнетенной добродетели выдала сестренка.

– Зато экономически выгодно, и это пойдет ему только на пользу. Колись, тогда на косметику немного накину.

– Он с ребятами к разрушенной церкви ушел. И это не за деньги, – попыталась обелить свою совесть доносчица, – это месть за спертое зеркальце.

– Раз не ради денег, то денег и не получишь, – довольным тоном домашнего тирана сообщил я, – месть я не оплачиваю.

– Ты злодей и деспот, но я забочусь не о кошеле, а о брате, – гордо сообщила негодница. – Они могут и на ночь зависнуть, тогда ты его и правда побьешь, возможно, даже ногами по голове.

– Тогда ладно, деньги в секретере. Возьмешь, сколько надо, но не борзей, а я пошел за Витькой.

Развалины церкви стояли на берегу речки, и нормальной дороги к ним не было. Продираясь сквозь ивняк, порадовался своей предусмотрительности в экипировке. Я оделся как на полевую практику своего родного биофака. Камуфляжные брюки, куртка, армейские ботинки как нельзя лучше подходили к обстановке. Как говаривал наш профессор, оглядывая после экскурсии перемазанные в грязи гламурные туфельки и наряды студенток: «Не бывает плохой тропы, бывает плохая экипировка».

В виде пряника отрываемому от любимого занятия брату был прихвачен шашлычный набор. В него входило замаринованное мясо, пиво и с десяток картох для запекания в костре. Все-таки пикник – это пара часиков у костра, что предпочтительнее, чем ночь на ушах.

Витька нашелся рядом с руинами, там, где не так давно археологи-реставраторы наткнулись на круглую площадку из каменных плит. Я помнил передачи на нашем местном телевидении, где высказывались фантастические предположения о времени ее возведения. Старенький профессор, похожий на доктора Айболита, тогда заявил о пяти тысячелетнем как минимум возрасте площадки. Но, кроме каменного круга, ничего не нашли, потом закончилось финансирование исследований, профессор умер, и раскопки заглохли. А площадка осталась и теперь использовалась местными толкиенистами, среди которых был и мой братишка, для игрищ.

Витька встретил меня унылой рожицей и кучей жалоб. Во-первых, он сегодня был назначен темным властелином, а в результате они с треском проигрывали светлым, что подрывало Витькин престиж. Во-вторых, приход брата – это окончание сегодняшней эпопеи. В-третьих, в моем лице перед ним стояла подготовка к экзаменам. Внезапно глаза братишки заблестели.

– Слушай, Серега, сыграй за нас, а я до экзамена сюда ни ногой. Ну пожа-а-а-алуйста, – жалобным тоном профессионального нищего протянул «темный властелин».

– Ты совсем обалдел со своими великовозрастными обитателями песочниц или просто температуришь? – Я пощупал лоб брата.

– Ну ты же ходишь в этот свой китайский клуб, с двуручными мечами там тренируешься, ты их всех на раз положишь…

Я действительно много свободного времени отдавал искусству битвы на мечах в местном клубе кэндо, но благородный поединок – это одно, а дубиномахательство Витьки и его братьев по разуму – совсем другое. Я решительно покачал головой. Мелкий сразу увеличил сумму выкупа:

– Серег, до конца сессии никаких тусовок, и при первом неуде и до его исправления – ни-ни. Обещаю и торжественно клянусь. – Брат заискивающе заглядывал в глаза.

Уже два года я ломал голову, как повлиять на брата с его увлечением, и такие условия просто не мог не принять.

– Идет, – кивнул я, и Виктор усвистел утрясать формальности со своими коллегами. Очевидно, не все пошло гладко, разобиженные вопли возмущенного «темного властелина» слышны были, наверно, даже на другом берегу реки, вернулся он чуть не плача.

– Все роли распределены, менять нельзя, ни назгулом, ни магом, ни темным рыцарем тебе не стать. – Брат возмущенно сопел.

– И кто остался?

– Орки. – Витька виновато потупился.

– Тогда дополнительное условие, – я со сноровкой отпетого шантажиста припирал брата к стенке, – успеваемость без троек.

– Это беспредел, – взвыл Витька.

– Беспредел – это красный диплом, – гадко ухмыльнулся я.

Витька, не думавший о такой перспективе, испугался и поскорее принял мои условия.

– Теперь об орках. – Я даже не скрывал своего удовлетворения. – В чем подвох?

– Только меч, никакой магии, первый пропущенный удар – и ты выбываешь.

– Надо было требовать красный диплом, – задумчиво протянул я.

– Мы же договорились, – испуганно пискнул Витька.

– Ладно, договорились, но помни об этом, а то мопед отберу. – Я погрозил пальцем, братишка торопливо закивал.

Мне вручили меч – деревянное, плохо обструганное дышло, мой собственный тренировочный шлем, на время игры одолженный брату, и зеленый бархатный плащ, в котором я узнал старую шторку из нашей гостиной. Витька сунул мне в карман зеркальце от пудреницы сестры, бормоча, что оно счастливое, я выдал шалопаю подзатыльник и направился к поляне поединков.

Прошло полчаса. Витька был прав, боевая подготовка толкиенистов была отвратительной, и я действительно «сделал» их всех.

Правда, в конце «битвы» меня подвел топорно сделанный меч (в самом прямом смысле слова, судя по «утонченности» отделки, его делали топором). Заноза из рукояти глубоко въехала мне в ладонь, отчего я чуть не пропустил удар, но все-таки справился.

Сияющий Витька подлетел ко мне и в порыве чувств пообещал постараться получить красный диплом. Я был доволен, моя попытка снять с себя шторковый плащ была пресечена братом, который заявил, что впереди чествования.

Меня потянули в центр древней каменной площадки, остальные члены нашей партии разместились на каменных плитах вокруг и стали скандировать какие-то речовки с использованием своих специфических терминов, половину из которых я не понимал.

С моей оцарапанной ладони сорвалась капля крови и упала на центральную плиту, на которой я стоял.

– Орк! Орк! Орк! – скандировала «моя» команда.

Как только кровь коснулась камня, он начал светиться призрачным фосфорическим огнем. Послышались испуганные крики толкиенистов. Я почувствовал, как какая-то сила буквально разрывает меня изнутри, перед глазами мелькнула вспышка, и все погрузилось во мрак.

Глава 2

Орк

Увидев ужасное чудовище, не спеши бояться или осуждать его, возможно, ты смотришь в зеркало.

Студенческая мудрость, родившаяся в одно похмельное утро

Я с трудом приподнял гудящую голову и огляделся, мир вокруг плясал, к горлу подступала тошнота. Подо мной была каменная плита, лежащая в центре развалин, напоминающих обломки греческого Парфенона.

Все вокруг было забрызгано кровью, источником которой послужили семь тел, искромсанных колюще-режущим оружием. Трое убитых походили на европейцев, разве что нечесаные замасленные патлы и похожие на свалявшийся войлок грязные бороды не вписывались в картину просвещенной Европы. Оставшиеся четверо напоминали экспонаты Петербургской кунсткамеры, если бы те вдруг оказались жизнеспособны и дожили до взрослого состояния: желтовато-серая с легким зеленоватым оттенком, невероятно грязная кожа, вся в каких-то шрамах, волдырях и струпьях, желтые кривоватые разнокалиберные зубы, толстые до непрозрачности ногти, скорее затупленные когти. Добавьте ко всему бочкообразную грудь, узловатые конечности, расползающееся тряпье, которое не надел бы ни один бомж, и тошнотворную вонь этих самых бомжей, которая забивала даже запах крови и вывалившихся внутренностей. Желтые остановившиеся глаза тварей наводили на мысль или о повальной эпидемии желтухи, или о другом биологическом виде, отличном от человека, ну или как минимум незнакомом мне этносе. А ведь я биолог по образованию и о такой народности не встречал упоминания ни в одном справочнике. Да от одного их вида любого антрополога кондратий хватит. Что же тогда?

Если предположить невероятное, что эти чокнутые толкиенисты нашаманили, ухитрившись отправить меня в свой фэнтезийный мир, то уродцы как нельзя лучше походили на гоблинов. Ничего себе, сходил на пикничок! Ну, Витька, если это какой-то дурацкий розыгрыш, быть тебе с красным дипломом и без мопеда.

Нет, что-то тут не так. Все вокруг, с одной стороны, вроде бы обычное, те же елки да березы, окружающие развалины, но в то же время… как бы это сказать, какое-то другое. Из знакомых предметов – только мой рюкзак с шашлычным набором для Витьки. Помню, перед всей этой вакханалией с чествованиями я положил его на центральную плиту, уже готовясь порадовать наигравшуюся ребятню.

А почему я так гадко себя чувствую, как будто влез в одежду на три размера меньше? И почему кисти моих рук выглядят как-то странно? Тут я припомнил скандирование команды накануне вспышки: «Орк! Орк! Орк!» – и, похолодев, начал оглядывать себя. На первый взгляд, все было нормально: бархатная шторка-плащ, защитные камуфляжные брюки, измазанные в грязи и чужой крови, треснувшая камуфляжная куртка… Треснувшая?!

Я оглядел расширившуюся грудную клетку, разорванные бугрящимися мышцами рукава и на подгибающихся конечностях доковылял до ближайшей лужи.

Самые страшные опасения не оправдались, на четверку лежащих уродцев я не походил, но… изменения были. Кожа потемнела, хотя и осталась в границах человеческих цветов, мышцы явно увеличились, особенно челюстные. Кажется, я прибавил в росте и раздался вширь. В луже отражался, как говорят наши писатели-сатирики, шкаф, и не просто шкаф, а шкаф с антресолями, чуть сутуловатый, крепкий и несколько неуклюжий.

Вспомнив о карманном зеркальце, которое так и не вернул сегодня сестренке, нащупал его в кармане и взглянул на свое лицо. Все было вполне узнаваемо, хотя и утяжелено, кости явно стали толще, глаза яркого желто-зеленого цвета, но белки белые, не то что у этих уродцев. Кожа не только потемнела, но и огрубела, надбровные дуги увеличились, но терпимо, я пару раз и у людей такое встречал. Тут в голову пришла мысль, что к людям я себя вроде как уже не отношу. Я хмыкнул и перевел взгляд на уши. М-да… а вот такого у человека точно нет: уши были остроконечными. Я, как всегда при возникновении проблемы, в задумчивости прикусил губу и вскрикнул, на прокушенной губе выступила капелька крови. Дрожащей рукой снова схватил зеркальце и открыл рот. Йо-о! Клыки заострились и стали выступать над общим строем зубов, как у хищного зверя.

Полностью впасть в нарциссизм мне не дал шорох шагов и невнятный говор на краю поляны, в центре которой стоял разрушенный храм. Натюрморт из семи порубленных трупов был хорошим аргументом против близкого знакомства с его авторами – я нырнул за поваленную колонну и затаился.

Из кустов вышли три типа, напоминавшие мертвых гоблинов, и осторожно направились к руинам. Стараясь быть как можно незаметнее, я пополз к другому краю поляны. Тело болело и было как чужое, как только что купленная перчатка. Вроде и размер мой, но пока разносишь…

Вооружены гоблины короткими копьями, похоже, с бронзовыми наконечниками, за плечом одного – сильно изогнутый лук, у меня же из всего вооружения – зеркальце, мобильник и авторучка с блокнотом.

Перебегая за остатками стен к противоположной от пришельцев стороне поляны, я почувствовал себя получше, тошнить перестало, кровь из носа унялась, тело двигалось увереннее.

– Все не так уж плохо, – мысленно подбадривал я себя, чуть ли не на четвереньках подбираясь к опушке.

Из-за куста бересклета впереди высунулась морда тигра и с интересом посмотрела на меня. Такой же интерес вместе с напряжением во всей фигуре и пристальным взглядом был у нашего кота Мурзика при появлении вблизи голубей.

– Амба, – обреченно прошептал я сам себе. В Уссурийской тайге тигра называют амбой. Наш учитель был родом с Дальнего Востока и как-то объяснил, что именно последствия встреч человека и амбы и привели к появлению у этого слова второго значения – перспектива незавидной дальнейшей судьбы человека, когда обстоятельства складываются так же благоприятно, как у меня сейчас.

Гастрономический интерес в устремленных на меня глазах тигра возрос, громадный кошак совсем по-мурзиковски начал возбужденно хлестать себя хвостом по бокам. Три гоблина с копьями, ноющая боль в теле, шок от резкой перемены в жизни – все отошло на второй план, только лениво скользнула мысль, что ведь на беговой дорожке я сейчас легко побил бы мировой рекорд. Может, каждому спринтеру стоит выделять по тигру для моральной стимуляции? Все олимпийские медали были бы наши.

Двадцать метров до раскидистого дуба и семь метров вверх по нему я пролетел за секунды. Твердо зная по литературным источникам о неспособности тигров лазать по деревьям, я триумфально оглянулся, чтобы сказать зверю какую-нибудь гадость. Тигр, не знакомый с этими самыми литературными источниками, забрался уже метра на три и сосредоточенно царапался дальше. Мысленно переадресовав авторам-натуралистам предназначенную тигру фразу, я полез было выше, но тут из-за развалин вышли гоблины.

Тигр увидел их первый и, вероятно, решил, что я никуда с дерева не денусь, а гоблины – приятное дополнение к отбивной из меня. Так или иначе, но он одним махом сиганул вниз и десятиметровыми прыжками нацелился на тройку. Один из гоблинов рванул лук, двое ощетинились копьями. Стрела ударила хищника в плечо перед решающим последним прыжком. Злобно зарычав, он за доли секунды оказался среди врагов. Удар лапой – и первый труп с разбитой головой отлетел в сторону, могучие челюсти сомкнулись на плече второго, явственно хрустнули кости, третий побежал, бросив копье даже не в тигра, а куда-то в его сторону. Стремительный прыжок хищника, отчаянный визг и все…

Зверь с окровавленной мордой неторопливо подошел к моему дубу, яростно зарычал на меня и… издох.

Глядя на конвульсивно подрагивающие лапы, пену на пасти и вытаращенные остановившиеся глаза, я припомнил стрелу, обломок которой торчал в плече хищника.

Осмотр трупов гоблинов подтвердил мои подозрения – яд. У гоблина-стрелка было два колчана, один обычный берестяной и второй с кожаными вкладками внутри. Кожаный колчан наполняли стрелы с измазанными чем-то зеленым наконечниками. К колчану была привязана склянка темного мутного стекла с желтоватой тягучей жидкостью. В деревянную, плотно притертую пробку вделана игла таким образом, что ее конец все время находился в жидкости. На конце иглы, как и на стрелах, была бороздка, чтобы вещество не стерлось с металла при введении в тело.

Учитывая скорость, с которой яд свалил такую гору взбесившегося мяса, он был быстродействующий, и логично предположить необходимость противоядия и приспособления для быстрого его введения, дабы предотвратить несчастный случай. Игла в склянке – средневековый вариант шприца с антидотом. Так, а где же яд? Емкость с ядом нашлась на поясе и была вовсе не из стекла. Рог какого-то животного, выдолбленный изнутри, с притертой пробкой на шнурке. Я осторожно вытащил пробку, полость рога была заполнена зеленым пахучим киселем, которым и были измазаны наконечники стрел.

Преодолевая брезгливость, обшарил трупы. У двух гоблинов поменьше, кроме копий с грубыми медными наконечниками, не было ничего стоящего. Третий экипирован получше – бронзовое копье, боевой стальной топор, явно самодельный нож из скверного железа, похоже, столовый, завернутые в почти чистую тряпку монеты – медные и несколько серебряных очень грубой чеканки.

Из драки возле развалин я сделал несколько серьезных выводов. Первый – здесь опасно, второй – боец из меня пока что никакой, третий – если хочешь жить, думай.

Самый крупный гоблин был мне по грудь, так что их копья мне подходили только как сулицы – метать. Кстати, одно из них также было отравлено.

Прихватив трофеи и свой плащ-шторку, занялся оружием. Снял наконечник с самого лучшего копья, вырезал ореховую жердь, насадил. Получилась жуть, а не копье, но приемлемой длины и прочности. К хвостам двух других копий приспособил собранные на поляне перья, примотав при помощи изоленты, валявшейся в кармане со времени починки проводки в гараже. Теперь у меня было копье для рукопашной и два метательных копья, хотя по качеству и балансу их забраковали бы даже Витькины друзья-толкиенисты, но на безрыбье-то…

Трупы в развалинах были ограблены начисто, вплоть до снятия всей более-менее нормальной одежды. Вскинув на плечи свой рюкзак, я продолжил осмотр местных достопримечательностей. Обойдя поляну по периметру, в кустах на краю леса обнаружил еще одно тело – человека с отравленной стрелой в шее. Его обшарить не успели, похоже, он был убит как раз растерзанными тигром гоблинами, и подчистить его карманы они планировали «чуть погодя, вот осмотримся».

Мой гардероб пополнился кожаной курткой, пришедшейся почти впору, человек был очень крупный. В его мешке нашлись хорошо выделанные волчьи шкуры, сшитые наподобие плаща и попутно служащие одеялом, отдельно лежал рулончик чистой льняной ткани – вероятно, местный аналог бинтов. Также я присвоил флягу с водой, кусок сала, сухари, трут, кремень и кресало. Пересыпал гоблинские деньги в кожаный кошель с серебром, найденный на убитом, больше ничего стоящего не было, очевидно, топор, снятый с главного гоблина, и являлся когда-то оружием убитого.

С дальнего края поляны, где находились свежие трупы, послышалось рычание, придавшее мне ускорения и поставившее крест на мысли о захоронении убитых. Метрах в ста от развалин я приостановился, вытащил блокнот и поставил первую точку на листе, превратив его в примитивную карту.

Следующие два дня прошли в раздумьях, разведении костра при помощи огнива (что удалось с девятнадцатой попытки), поисках родника с чистой водой и места обитания. Не удалось только последнее – приличное жилье раздобыть. Проблема не только в Москве XXI века. А здесь еще особенности местной обстановки надо учитывать. Так что пока удовлетворился обустройством скорее звериной лежки под корягой в малиннике, чем человеческим местообитанием. Два дня я провалялся в шоке, осматривая себя, добытые вещи и пытаясь сложить два и два, но каждый раз получал пять вместо четырех. Нормально объяснить случившееся я так и не смог, не хватало информации.

Шел третий день моего пребывания в этом странном мире, продукты питания кончались, надо было действовать. Я выспался, перекусил и отправился на разведку, ну и заодно за добычей. Полупустой желудок требовательно урчал, а в рюкзаке осталась только сырая картошка. Но поскольку она почти не портится, я решил оставить ее как НЗ, на самый крайний случай.

В километре от руин храма проходила лесная дорога, по которой я и двинул. Скоро впереди послышался нудный скрип, я никогда не слышал, как скрипят телеги, но, по идее, звук был похож. Вскоре, шифруясь за деревьями, я действительно нагнал телегу, запряженную пегой доходягой преклонного возраста и сопровождаемую двумя крестьянами. Одеты они были в сермяжные зипуны поверх серых домотканых рубах и портков, пояса из лыка, на ногах – лапти.

Раздумывая, не остановить ли их и попросить поделиться информацией, а заодно и едой (поскольку запас провизии подходил к концу), я незаметно шел следом и вдруг увидел, что подобные мысли приходят не только мне.

На особенно темном участке ельника из-за деревьев вышли четверо заросших по брови мужичков с дубинами, которые отличались от возниц только нагловато-нахрапистым выражением морд, и заступили телеге дорогу.

Мой слух после прорыва в этот мир стал много лучше, и я с удивлением обнаружил, что понимаю местную речь.

Она сводилась в основном к угрозам, матюгам и требованиям кошелей – типичный наезд. Крестьяне поначалу вроде и не возражали, показывая пустые карманы, но когда труженики «лесной таможни», вероятно, в виде компенсации отсутствующих у жертв денежных средств попытались увести телегу с конягой, ситуация обострилась. Один из покорно лепечущих: «Люди добрые, сиятельные господа, мы бедные, сирые, и есть нечего» – вдруг слитным движением выхватил из телеги вилы и вогнал в живот ближайшего. Второй крестьянин вытащил и взял наперевес жердь, бандюки, жутко сквернословя, подняли дубины.

Экипирован я все еще был скверно, денег мало, но грабители – вояки невеликие, на них можно потренироваться во владении оружием, к тому же их и не жалко. Вывод?

Бормоча: «Мой выход», я перехватил копье и понесся в гущу событий. Пока подбегал, крестьянина с жердью вырубили, а вилоносец ухитрился окровавить бедро еще одному бандиту. Ближний ко мне разбойник повернул голову в мою сторону, когда легкое метательное копье уже летело в него. Все, что он успел сделать, это широко распахнуть глаза и раззявить рот, а потом наконечник копья полностью исчез в его боку. Остальные действующие лица тупо пялились в мою сторону, озадаченные таким изменением обстановки. Как ни странно, быстрее всех опомнился крестьянин, и вилы въехали в подбрюшье самого здоровенного бандита. Тот завизжал, и, согнувшись в три погибели, вцепился обеими руками в древко, а потом повалился на бок. Высвободить вилы крестьянин не успел, и последний «таможенник леса» достал его концом дубины, оглушив, а может, и убив.

С копьем в каждой руке я медленно подходил к месту стычки, последний бандит, цепко вперившись в меня прищуренным взглядом, пошел по кругу, стараясь повернуться так, чтобы солнце светило мне в глаза. Он явно опытен, надо попытаться вывести его из равновесия. Выпучив глаза и разинув пасть, я издал хриплый рык и дернулся в его сторону.

– Орк! – ошарашенно вскрикнул он, в свою очередь выкатив глаза, и судорожно махнул дубиной.

Его дышло просвистело передо мной в нескольких сантиметрах, но расстояние между нами было слишком большим, не достал. Пока он был в неустойчивом положении, я метнул маленькое отравленное копье в упор, бандит пригнулся, пропуская его над головой, резко распрямился, но уже не успел отбить следующий удар. Мое самодельное оружие ударило в диафрагму и, прободав его насквозь, вышло чуть ниже правой лопатки. Продолжая движение, я повалил разбойника на землю, он начал корчиться, как перерезанный червь, орошая мох кровью из раны и горла.

Бугай с торчащими из паха вилами и крестьяне лежали неподвижно, остальные хрипло стонали. Бугай не жилец, хотя еще и не откинул копыта, оба мужика были живы, но в глубоком нокауте. Что сделает крестьянин при виде орка? Правильно – задаст стрекача. Потому, пропустив найденную в телеге веревку сквозь тележное колесо, привязал оба конца к ногам крестьян. В темпе обшарив бандитов, я был поражен скудостью добычи – два паршивеньких ножа, три дырявых мешка, моток веревки и все.

Начался допрос еще живых бандитов, которые были в сознании. Сперва они в основном матюгались, обосновывая отказ от сотрудничества его полной для них бесперспективностью: «Все равно убьешь». А я вспоминал неимоверное количество всяческой мрази, стремительно размножившейся в России в лихие девяностые и жившей по моральному кодексу этих самых робингудов: «Плохо лежит – возьми, не дают – отбери, мешают – убей». Подобные существа уже давно не воспринимались мной как люди, и оставлять их в живых или там миндальничать с ними я не собирался.

Подобранная с дороги палка, воткнутая в рану, быстро переменила намерения разбойников. Сначала была попытка соврать, но, связав и растащив их на такое расстояние, чтобы они не слышали друг друга, я просто устроил перекрестный допрос, за каждую ложь усиливая нажим и обороты палки. Так дело пошло веселее. Выяснилось, что вся банда состояла из них четверых, то есть все налицо. До логова разбойников всего километра три, вот по этой протоптанной тропе, стражи поблизости нет, и бандиты совершенно обнахалились. К концу допроса двое с пробитыми легкими и бугай, так и не вытащивший из себя вилы, окочурились, а крестьяне начали шевелиться и попытались сбежать.

Полюбовавшись некоторое время живой иллюстрацией к басне «Лебедь, рак и щука» и орочьим рыком остановив попытку отвязаться, приступил ко второй части допроса.

Крестьян звали Пахом и Прохор, и приходились они друг другу какой-то дальней родней, но поскольку великая сложность деревенских родовых связей (кум, сват, деверь, свояк и т. п.) всегда была для меня непостижима, углубляться в нее не стал. Бандиты крестьян обычно не трогали – что взять с землепашца в поле? А потому нападение для них совершенно необъяснимо. Схватиться за вилы заставило отчаяние – без лошади в хозяйстве не выжить, пошли бы по миру или умерли от голода.

Затем мы перешли к политике и экономике. Земли вокруг принадлежат его милости барону Сильвату, отношение к которому резко отрицательное (всю кровь выпил, оброк и барщина разогнуться не дают), само баронство входит в королевство Танния (хорошее, большое королевство, ажно два больших города есть).

Баронство Сильватия – пограничное с Дикими землями, где обитают мерзкие гоблины, огры-людоеды, кровожадные орки (обвиняющий взгляд в мою сторону), а свояк Пахома даже слышал рев дракона. Вообще, знание мира крестьянами ограничивалось преимущественно своей и соседними деревнями, ну и городом, как центром торговли. Все же, что дальше, было для них далекой абстракцией и интереса не вызывало.

Что удивительно, при разговоре со мной давить на жалость, как при общении с разбойниками, крестьяне не пытались, вероятно, сказывалась репутация местных орков. Видевшие допрос с пристрастием последнего бандита поселяне поневоле ожидали худшего. Дрожащий голос Прохора (ему на вид было около двадцати лет) прервал мои размышления:

– Ты бы нас не умучивал, на что мы тебе?

Я хмыкнул. Обижать их я конечно же не собирался, а вот есть хотелось зверски, о чем и было сообщено моим собеседникам. Слегка побледнев, Прохор поинтересовался, хватит ли мне на ужин четырех бандитов.

– Вы что, людей жрете?! – Я был поражен.

Крестьяне дружно возмутились:

– Мы ж энто, сами люди, как же-ж можно человечину-то есть, не по-божески это. И того, мы ж не про себя, а про тебя говорили, а орки они людей того, жр… кушают. Надысь вот в буром логу дядьку Саргула съели, так правда то гоблины были…

Меня стало слегка подташнивать. Заметив гримасу отвращения на моем лице и неправильно ее истолковав, Прохор стал уверять меня в своей невкусности вообще и в том, что они ничуть не лучше бандитов в гастрономическом плане в частности.

Более умный и наблюдательный Пахом (он был постарше, лет тридцать пять – сорок) велел Прохору замолкнуть и, проковыляв к телеге, вытащил буханку хлеба домашней выпечки, кусок подкопченной грудинки и хорошо завязанную крынку с молоком. Я мысленно чертыхнулся – ведь обшаривал телегу, а заначку под сеном не нашел, не гожусь пока что в грабители. Протянув мне всю эту снедь, Прохор поинтересовался своей дальнейшей судьбой. Заверив, что участь быть убитыми или стать рабами им не грозит, я задумался. Если дать им уйти, они распустят языки, а нахождение на территории баронства орка – повод для облавы, что мне не подходило. Остановился на следующем варианте – заставил поклясться в молчании с использованием нательных амулетов крестьян, похожих на христианские крестики.

Чтобы подкрепить надежность клятвы, предложил крестьянам отвезти трупы разбойников страже, за что, по словам Пахома, полагались наградные: «Аж по пять серебряных за голову». Выслушав благодарственную речь, в которой меня протитуловали «господином орком» и (что меня до крайности удивило) прозвучало предложение захаживать в гости, когда совсем темно будет, их, мол, дом в деревне крайний, такой, с рябинкой возле окон, так что можно подобраться незаметно.

Размышляя над средневековыми крайностями, где от «Не ешьте меня» до «Заходите в гости» – один шаг, я двинул в сторону логова бандитов.

По дороге я пытался проанализировать полученную информацию. Первое – это не Земля, или, во всяком случае, не Земля двадцать первого века – ночью на небе я не нашел ни одного знакомого созвездия. Второе – сейчас раннее Средневековье с поправкой на наличие нескольких разумных рас или даже видов разумных прямоходячих. Третье – путь назад заказан, пока я не разберусь в ситуации и не накоплю побольше знаний о здешнем мире. Мне временами приходилось слышать о необъяснимых исчезновениях людей в районе развалин старой церкви, но о необъяснимых появлениях я ничего не знал. Каков вывод? Для начала надо выжить, приспособиться к окружающей обстановке и искать знания, силы, средства.

В качестве бонуса – крепкое тело бугая и знания человека XXI века, минус – репутация кровожадного зверя-убийцы орка. При таком раскладе можно играть и найти свой путь, достойный путь, как говорят даосы.

Схрон лесных бандитов нашелся довольно быстро, в нем я обнаружил деньги (даже пятнадцать золотых), рулон ткани, серебряную посуду. В лагере разбойников совсем не было еды, вероятно, именно это обстоятельство и вызвало налет на крестьян с взятием в заложники лошади. Они, скорее всего, намеревались таким образом стрясти с деревенских продовольствие.

Я разбирался с запасами бандитов, а в голове теснились мысли: что делать дальше?

Если верить крестьянам, во владениях барона Сильвата мой первый выход в свет станет последним, то же и в Таннии, да и в любом королевстве людей. Единственная возможность жить здесь – неверный путь лесного бандита, но это тупиковый вариант моей эволюции. Что ж, мне остается одно – путь в Дикие земли к себе подобным.

Глава 3

Дикие земли

– Ма-ам, а у нас на сеновале голые.

– Это дикие люди, доченька.

– Да-а-а, тетенька-то дикая, а папка – наш.

Анекдот

Граница с Дикими землями была чисто условной: закончились поселения славного баронства – начались Дикие земли. Надо место под новый хутор, так Дикие земли не стенка – подвинутся. Коренные обитатели этих самых земель были явно против подобной экспансии, что следовало из третьего подряд пепелища, встреченного мною на местах былых поселений. Затем я наткнулся на старую стоянку гоблинов. Сначала чуть было не решил, что вернулся домой – кострище с подставками под шампуры, разбросанные повсюду объедки, кости, мусор, какие-то клочья, кучи «мин» в окрестных кустах и прочее свинство напоминали обычное место пикника «любителей природы» в России. Если бы не одно «но»… – кости были человеческие. Причем самые длинные переломаны и с закругленными концами – значит, побывали в котле. Помню, наш профессор археологии показывал такие же экспонаты как доказательство каннибализма. Последние сомнения отпали при виде валяющихся обгорелых черепов с выломанной затылочной костью и торчащими из дыр палочками, скорее всего служащими столовыми приборами для извлечения мозгов. Передернувшись от омерзения, пошел дальше. Кости стали попадаться чаще, а дно огромного оврага было прямо усеяно скелетами. Вероятно, тут была битва, а скорее, бойня.

Когда пришла пора выбирать место для ночлега, я, не желая разделить судьбу владельцев выеденных черепов, присмотрел полянку, покрытую высохшей прошлогодней листвой и мелкими сухими ветками. Если кто и заявится сюда, каждый шаг непрошеного гостя будет сопровождаться шелестом листьев и хрустом веток, что не позволит ему подобраться ко мне, спящему, незамеченным. Подсобрав еще хвороста, разбросал его по границе полянки, усиливая сигнализацию каменного века, и, расстелив плащ, завалился спать.

Взбодренный всем виденным в Диких землях, спал я вполглаза, что меня и спасло. Пришелец явно был один и двигался очень тихо, лишь только один раз под его ногой хрустнула ветка, после чего он надолго замер. Значит, волчара матерый, схватка будет непростой. Я нашарил рукоять топора и, не подавая вида, что проснулся, медленно подтянул под себя ногу, нащупывая опору, чтобы оттолкнуться. Вот уже различается тяжелое дыхание ночного бродяги, нервы натягиваются до предела. С легким шорохом тело противника взметнулось в прыжке, я резко оттолкнулся ногой, перекатившись в сторону. В плащ, на котором я лежал, вонзился ятаган. Удар топором – ятаган вылетел из рук врага и улетел в темноту. Ударить второй раз я не успел, налетчик кинулся на меня сверху, сомкнув руки на шее. Отпустив рукоять топора, наношу удар кулаком по голове врага сбоку, сразу за ухом, тело обмякает, навалившись на меня. Собираясь столкнуть его с себя, я внезапно упираюсь пальцами в упругое полушарие женской груди. Опа-на! Да это никакой не налетчик, налетчица.

Быстро распалив костер, я осмотрел оглушенную противницу. Передо мной, несомненно, была девушка-орк, крепенькая, мускулистая, лет двадцати – двадцати пяти, с зеленоватой кожей и остроконечными ушами. Одета в кожаную рубаху и во что-то наподобие шорт из того же материала. Обыскав ночную гостью и сняв с нее кинжал, я засунул на его место обломок ветки и стал приводить ее в чувство. Открывшиеся глаза оказались желтыми и очень сердитыми, такой взгляд я видел только у озабоченных американских феминисток, когда случайно проходил мимо их шабаша, посвященного очередному этапу борьбы с мужчинами.

Зеленокожая феминистка первым делом выхватила из ножен вложенный вместо кинжала сучок и попыталась воткнуть в меня. Обнаружив подмену, она не оценила шутку и прибегла к природному оружию женщин, вознамерившись вцепиться ногтями мне в лицо, пришлось выкрутить ей руки и придавить к земле, в ответ мне чуть не откусили нос. Ну и что с ней прикажете делать?

Когда-то в детстве я схватил одичавшего котенка, тогда мне показалось, что я взял в руки кактус. Милый пушистый зверек мигом превратился в клубок когтей и зубов, казалось, что у него не менее трех зубастых пастишек и восемь когтистых лапок.

Сейчас было что-то подобное, орчанка извивалась, царапалась, брыкалась, пыталась кусаться. Тут я вспомнил про лучшее оружие против ярости у женщин и поцеловал ее. Она ошарашенно замерла, попыталась что-то пискнуть сквозь поцелуй, потом обмякла, а затем ее руки сразу стали нежными и обхватили меня за плечи.

Когда я оторвался от девушки, уже светало. Орчанку звали Бара и была она бродягой-одиночкой, или, по ее версии, вольной охотницей. Бара немного просветила меня о нравах Диких земель. Местные обитатели жили по закону джунглей: кто кого может, тот того и гложет. Семьи здесь были редкостью, чаще жители Диких земель, независимо от пола, держались поодиночке или сбиваясь в небольшие банды. При встрече наиболее вероятной была схватка, побежденного убивали и чаще всего съедали, но бывало и так, что встреча мужчины и женщины заканчивалась близостью. Дети у женщин Диких земель рождались часто, по сути, орчанки были постоянно, можно сказать, хронически беременны. По неписаному закону орков и гоблинов, женщин с детьми не трогали, а при возможности и подкармливали, делились шмотками. Это объясняло, как, при отсутствии семей, бродяги Диких земель до сих пор не вымерли и не были вытеснены другими расами. Да и если судить по встреченной мной феминистке, характер у местных дам по степени стервозности многократно превосходит русских женщин двадцать первого века. А если орчанка еще и с ребенком, то напасть на такую фурию – это все равно что попробовать отнять котенка у дикой кошки – как минимум, расцарапанное лицо гарантируется, и скажи спасибо, если останутся целы глаза.

Затем я сделал глупость. Отправившись к ручью за водой, захватил с собой ятаган Бары, а топор оставил на стоянке. Вернувшись, обнаружил, что девушки и след простыл. Заодно она прихватила и мой боевой топор, и примерно половину еды. Вот ведь! Простые нравы, простые решения. Хотя, наверное, так даже лучше, очень уж независимым огнем горели желтые глаза, как я понимаю, орчанка все равно смылась бы, даже безоружная. Да и легкий стальной топор больше подойдет ей по руке, чем тяжеленный ятаган, и еды для девчонки не было жалко, пусть подкормится.

Когда совсем рассвело, я внимательно осмотрел доставшееся мне оружие. Грубовато сделанный тяжелый черный тесак около метра длиной имел одностороннюю заточку и был выгнут вперед, как классический турецкий ятаган. Лезвие шириной четыре-пять сантиметров слегка расширялось в верхней части и заканчивалось клиновидным острием, гарды не было вовсе, как и положено ятагану. Металл был довольно прочен и напоминал черную бронзу, использующуюся в Древнем Египте в бронзовом веке. Секрет ее изготовления позднее был утерян и до сих пор не найден, может, здесь его знают?

Хотя оружие было тяжеловато и коротковато, форма лезвия непривычна, а баланс совершенно никудышный, но все-таки это был меч! С мечом я умел обращаться и чувствовал себя увереннее на двести процентов. Живем! Остаток дня я посвятил чистке и заточке нового оружия и тренировке с ним, чтобы попривыкнуть к балансу.

Дальше я шел еще осторожнее, пару раз пришлось залегать в чаще, пропуская небольшие шайки гоблинов. Разговор одной из них запомнился мне надолго. Ребятки обсуждали трудности с продовольствием и пути их решения.

Жрать им было нечего, напасть на людское поселение таким числом (десятка полтора гоблинов) они не решались и потому надумали навестить местное человеческое кладбище, благо там недавно были похороны. Нет, они не собирались есть поминальные продукты со столиков возле могилок (печенья, конфеты, яйца, рюмочки водки, как делают бомжи и цыгане в моем мире), их интересовал свежезакопанный труп. Слушая подробности плана этих некрофагов-любителей, я порадовался, что давно ничего не ел, иначе мне бы точно не удалось подавить рвотные рефлексы.

Саэна полагала, что такой жуткой беды, какая постигла ее, за всю историю существования эльфов не случалось ни с одним из перворожденных. А ведь еще утром ничего не предвещало неприятностей. В доме Алой розы проходила очередная большая ярмарка, на которой собирались эльфы всех соседних домов, а также куда допускались гномы, хоббиты и люди. Ярмарка – это всегда праздник, особенно для веселой озорной сорвиголовы семнадцати лет от роду, для которой весь мир – новый и удивительный, и впереди вечность, чтобы его постичь.

Купец не понравился ей сразу – бегающие глазки, намертво прилипающие к монетам, да и весь вид невысокого тощего человечка скорее напоминал голодную церковную крысу, чем почтенного торговца. Но его товар тут же заинтересовал молодую эльфийку – у торговца на лотке лежал свиток благословения на здоровье, который она купила. Целительство давно было избрано Саэной в качестве основной специальности в Эльфийской академии светлого волшебства, и, несмотря на то что экзамены она имела право сдавать только через год, ее, так сказать частным порядком, обучал прадед и некоторые знакомые маги.

Поэтому, когда торговец еле слышным шепотом предложил жезл с заклинанием жизни пятого, высшего уровня, она попалась, как рыбка на хлебушек. Тихим, доверительным голосом торговец объяснял, что происхождение жезла весьма сомнительно, а он не желает неприятностей при официальной экспертизе и просит провести сделку за территорией ярмарки, разумеется, обещает сильно сбавить цену.

Эльфийка последовала за купцом и, выйдя из охраняемого периметра домена, оказалась возле одного из больших порталов телепортации, построенных древними магами. Отсутствие стражи насторожило ее – обычно телепорт круглосуточно охранялся. Вдруг за спиной мелькнула какая-то тень, Саэна отшатнулась за телепорт и там обнаружила пропавшую охрану – пять трупов солдат были свалены в кучку. Обескровленные лица, парные ранки на шее – только упыри могли оставить такие следы.

Из-за камня телепорта с немыслимой быстротой метнулись черные фигуры, отрезая ей путь к отступлению. Раздался тихий крысиный смешок – рядом отирался торговец.

– Хиша, я могу получить обещанное?

Один из вампиров, а точнее, вампирша обернулась к торговцу.

– Конешшно, – такой скрипяще-шипящий шепот не могло издавать живое существо, – ты получишшь гораздо больше.

В улыбке упырихи мелькнули белоснежные клыки, скользящим шагом она двинулась к торговцу. Тот быстро сунул руку в карман, и его неказистую фигуру окутало мутное свечение, сквозь которое была видна кривая ухмылка.

– Я знал, с кем связался. – Он вытянул руку со светящимся амулетом в сторону вампиров, и все упыри, кроме Хиши, окаменели. – Я повелеваю тебе отдать мне все, что у тебя есть, и не трогать меня. Я больше не твой партнер, отныне я твой хозяин.

Два существа со злобной издевкой смотрели в глаза друг другу.

– Этот амулет повелевает вампирами, оч-чень редкая, хотя и одноразовая вещь. – Улыбка упырихи превратилась в торжествующий оскал, а лицо торговца побледнело. – Но только не высшими вампирами, а свидетели мне совсем ни к чему. Так что ты прав, ты больше не мой партнер, ты мой обед, – прошипела вампирша, делая шаг в мутное свечение, торговец завизжал, тут же звук оборвался чмокающим звуком.

Словно очнувшись, эльфийка ринулась прочь, но ее мигом сбили с ног и скрутили холодные мертвые руки. Хиша отошла от осевшего бесформенным бурдюком тела торговца и, коснувшись телепорта, активировала его. Один из упырей прошмыгнул внутрь, затем туда швырнули связанную Саэну, и следом стремительной тенью скользнул второй вампир. Хиша погасила портал и вынула ключ. Теперь только архимаг Нории, и то после долгой кропотливой работы, смог бы установить, куда сделана последняя переброска. Через минуту возле телепорта не было никого, только к югу улетала крупная летучая мышь с небольшим ключом, висящим на шее в виде кулона на тонкой цепочке.

Я шел по Диким землям и прямо физически ощущал какую-то тревогу, напряжение, так затихает природа перед грозой.

Размышления были прерваны звуком охотничьего рога, я вслушался. Слева явственнее стал слышен гвалт, выкрики и лай собак. Все это сильно напоминало фильмы про облавные охоты или преследование злыми фашистами партизан.

Звук приближался, и я в темпе рванул в противоположную сторону. Поскольку дичь на границе Диких земель мне ни разу не попадалась, вариант с облавой на партизан был пугающе реальным.

Лес кончился, полянка, над плечом свистнула стрела – я пригнулся и, прикинув, что лучник, скорее всего, один, зигзагами метнулся в его сторону, на ходу извлекая ятаган. Над зарослями иван-чая показалась вихрастая голова и верхушка лука, выстрел! Я демонстративно рухнул на краю зарослей, театрально застонал, изображая умирающего лебедя, и быстро пополз вперед.

Сэнсэй когда-то намертво вбил в мою голову «звериную мудрость»: если почувствуешь себя дичью – тебе хана, а вот если сам начнешь охотиться, то дичью станет егерь. Сердце колотилось о грудную клетку, страх, холодным липким комком висевший на плечах, исчез где-то в глубине, а на смену ему поднималось дикое бешенство. Сведенные судорогой губы раздвинулись, обнажая клыки, горячее дыхание со свистом вырывалось из груди, во мне проснулся орк.

Стрелок опять высунулся, рассматривая место, где я только что дебютировал в роли умирающего лебедя, но, на мое счастье, как раз сейчас распрямлялся примятый мной иван-чай, и следующая стрела свистнула туда. Больше не скрываясь, разъяренный орк ринулся на человека. Выстрелить еще раз лучник не успел – удар ятагана, и лук выпал из рассеченной руки, удар плашмя по левой кисти – выхваченный кинжал последовал за луком.

Вдохновленный удачей в нелегком сценическом искусстве, я собрался исполнить следующую роль, называлась она, пожалуй, палач-любитель. Стрелок, плаксиво подвывая и зажимая одну поврежденную руку другой, ползал на коленях, умоляя о пощаде беспощадного орка и ничуть не смущаясь этой тавтологии.

Я изобразил колебание и, поигрывая зажатым в руке ятаганом, начал задавать вопросы. Оказалось, что обе мои версии относительно причин всего этого гвалта были верными. Как так? А вот так, охотились действительно на орков, гоблинов, огров и троллей, но делали это не для очистки лесов от банд людоедов или ради территориальной экспансии вроде завоевания, а с целью развлечь благородных рыцарей охотой на двуногую дичь, видите ли, зверя в лесах мало, а господа изволят скучать. Причем именно по этой причине в промежутках между облавами тварей в Диких землях, несмотря на их гастрономические предпочтения, практически не трогали, потеха благородного сословия ставилась выше жизней сжираемых крепостных!

Как я узнал из дальнейшего допроса, в случае, если людоеды не успевали восполнить численность, перед облавой в лес выпускали узников из тюрем или еще чего-нибудь придумывали. Оказывается, на охоте дворяне придерживались принципа: «Я иду искать, кто без баронского герба на одежде – я не виноват». Словоохотливый лучник был кем-то вроде помощника главного лесничего и как раз ехал указать охотникам наиболее удобные места. Посему у него оказались подробные карты этих земель.

Напугав парня до заикания фразами типа: «Я и так почти все знаю, только соври – голову отъем», я выяснил план охоты и задействованные силы. Паренек был совсем молоденький, пусть живет, тем более что покалеченной рукой он больше никогда не схватится за лук.

Следующие пятнадцать минут я пытался совместить несовместимое – быстро бежать и умно думать. Проблема заключалась в том, что с юга, со стороны центра Диких земель, была сделана сплошная просека шириной до ста метров, сейчас битком набитая баронской челядью с луками, с севера – крутая, почти неприступная скалистая гряда, за ней – большая дорога, по которой прибывали охотники. В образовавшемся коридоре с востока шли загонщики, а на западе ждала ловушка – знакомый мне овраг, усеянный костями (следы прежних облав). Благородные рассматривали план западни и сами выбирали себе место охоты. Для координации и связи служили посыльные, вроде встреченного мной лучника. При такой облаве прорваться в одиночку невозможно, спрятаться не дадут собаки. Какой следует вывод? Если условия сложились так хреново, меняй их!

По пути я все чаще встречал ошалело мечущихся гоблинов, орков, огров и прочих местных дикарей. Идти в сторону оврага, куда обитателей Диких земель зажимали загонщики, – верная смерть, оставалось пробиваться сквозь охранную цепь стрелков на просеке, и значит, мне нужна была группа прорыва.

Первый остановленный мной гоблин постарался тут же смыться, не желая воспринимать разумные слова, да и вообще любые слова. Ну что же, как говорится, не понимаешь через уши – постучим в печень. Схваченный за шкирку и приподнятый, как котенок, над землей гоблин и вел себя, как кошак, поджав лапки и жалобно мяукая: «Твоя отпусти, моя совсем плохо, моя тута попалася, моя скоро совсем помирать».

Вот ведь! Прямо «твоя-моя не понимать». Видимо, гоблин едва знал известное мне наречие или обладал особо «развитыми» мозгами. И как прикажешь с ним общаться? Я встряхнул гоблина и постарался говорить по-другому:

– Моя знает, как убежать, твоя с моя – живой будешь, твоя без моя – совсем помрешь.

Закончив урок чукотской грамматики, я отпустил гоблина.

– Твоя знать, как убежать? – Желтые глаза недоверчиво рассматривали меня.

– Знать. Надо много-много гоблинов, орков, троллей собрать, тогда совсем живой будешь. Зачем твоя стоять! Собирать надо!

Завершив инструктаж, я испытанным приемом ухватил двух пробегавших мимо гоблинов, слегка стукнул их лбами друг об друга, пресекая их попытки укусить меня за руки, и повторил процесс экстренного просвещения.

Первый завербованный мной гоблин шмыгнул в кусты и, пока я, используя ту же рудиментарную лексику, гасил панику у двух его коллег, вернулся с пополнением.

Затем все мы бегали по лесу и собирали, кого могли. Итогом стала кучка из полсотни гоблинов, довольно крупного тролля, пяти огров, и орка с покрытой шрамами мордой.

Вспомнив выступления Ленина на броневике и мысленно поблагодарив его за науку, я вывел эту разномастную стаю на ближайшую поляну, взобрался на подходящий валун и толкнул речь:

– Людей больше, чем нас, и они сильнее, но их строй растянут жиденькой цепочкой. Если мы вместе ударим на одном небольшом участке, то там уже мы станем сильнее. Собравшись вместе и двигаясь тесным строем, прорываем охранную цепь людей на просеке, а дальше в лесу оторваться не сложно.

Во время выступления я смутно чувствовал что-то вроде дежавю и вдруг вспомнил. В порядке шефской помощи куратор вывозил нас читать лекции в одной организации. Моя первая лекция, я рассказываю о втором начале термодинамики и вижу такие же пустые, прозрачные, тоскливые лягушачьи глаза без капли понимания. Безнадега… Но все же на этой и последующих лекциях я ухитрился донести информацию почти до каждого обалдуя, педагогический опыт помог и здесь. Для начала позаботимся об имидже, начнем с имени. Мое настоящее имя на орков большого впечатления не произведет, здесь надо псевдоним поэффектнее. Что ценят орки? Что-нибудь острое. Как будет по-английски «колючка»? Кажется, «thorn», что ж, вполне по ситуации, начнем.

– Я – Торн! Я умный! Я хитрый! Я вождь! – При этом по примеру самца гориллы ударил себя кулаком в грудь, затем ткнул пальцем в разные точки толпы. – Ты, ты и вот ты – воины. Я говорю – вы делаете, тогда будем живыми, не делаете – все сдохнете!

Гоблины смотрели на меня с надеждой, орк – с уважением, огры – презрительно, а тролль ничего не понял.

– Без вас лучше, – заявил самый крупный из огров. Трое людоедов отделились и потопали на север.

– Там дорога, убьют, идиоты! – сделал я попытку докричаться до их разума.

– Сам убьют, – донеслось в ответ, и троица огров исчезла в кустах. При этом словесном выпаде орк злобно заворчал, глядя вслед людоедам, и вопросительно посмотрел на меня, положив лапу на свой боевой топор.

– Не трогай, пусть идут, может, людей на себя отвлекут, все нам легче, – махнул я рукой на ушедших дегенератов. – Смерть – удел безумцев.

Я повернулся к троллю и, снизив еще на один уровень сложность речи, стал разъяснять политику партии на данном этапе. Когда я закончил ликбез и уже собирался давать команду на выдвижение к просеке, с севера донесся шум схватки, крики, и на поляну выбежал один из троицы отступников, преследуемый конным рыцарем. Огр был, как дикобраз, утыкан стрелами и перемещался шатающейся походкой пьяного, очевидно, он доживал последние минуты.

В азарте преследования ничего не видя вокруг себя, рыцарь догнал огра в каких-то пятидесяти шагах от нас и с наскока пропорол копьем насквозь. Человек издал торжествующий клич победителя и только тут увидел нашу компашку. Было заметно, как резко вытянулось и побелело юное лицо, выглядывающее из открытого шлема с плюмажем. Сообразив, что ему тут не рады, он попытался развернуть коня, я был ближе всех к нежданному гостю и кинулся наперехват. Отравленное гоблинским ядом копье не подвело – конь не был защищен. Всадник успел выпутаться из стремян и соскочить с бьющегося в судорогах коня, на которого отрава подействовала даже быстрее, чем на тигра. Хвататься за оружие рыцарь не стал, а прямо с низкого старта дунул во все лопатки в сторону, откуда прискакал. В два прыжка догнав его, я попросту свернул охотнику на двуногих его паскудную головенку.

Неплохой стальной шлем, кольчуга тонкого плетения, поножи, полутораручный меч, щит и кинжал-кончар поменяли хозяина. Трофейный меч был выполнен из стали и довольно неплохо сбалансирован. В кошеле, висящем на поясе рыцаря, нашлось два десятка золотых монет с вычеканенной на них толстой физиономией человека, похожего на повара (он был в короне, но она здорово смахивала на поварской колпак), и надписью буквами, напоминающими готический стиль: «King Angeon».

Орк, с одобрением глядевший на сворачивание рыцарю шеи и с особенным уважением – на процесс грабежа, шагнул вперед.

– Торн мудр, – с железобетонной уверенностью вынес он свой вердикт. – Торн сказал, огров убьют, и огров убили. Торн хитер и силен, Торн – вождь! Я, Хорт, я пойду за тобой. – Правый кулак орка ударил в левую сторону груди, на манер приносящих присягу римских легионеров.

Я кивнул, хлопнул нового подданного по плечу и взмахнул новоприобретенным мечом, указывая направление. Старый орочий ятаган я вручил Хорту. Тот пару раз крутанул клинок, проверяя вес и баланс, удовлетворенно кивнул и засунул свой топор за пояс, превратив во вспомогательное оружие.

Что будут делать мечущиеся в дикой панике перепуганные твари, если мимо, сосредоточенно сопя, твердой поступью топает отряд спокойных, целеустремленных воинов? Правильно, присоединятся. К опушке вышло около сотни гоблинов, два огра, тролль и два орка, то есть я с Хортом.

В пути выяснилось, что просека идет не строго с запада на восток, а с северо-запада на юго-восток, и пришли мы не перпендикулярно просеке, а наискосок, под углом к ней – это нас и спасло.

Мы затаились на опушке, разглядывая позицию врага. Стало понятно, почему, создавая облавный загон, просеку прорубили именно здесь. На востоке полосой тянулась непроходимая трясина, на западе вздымался небольшой горный хребет – с нашей стороны – в виде здоровенной скалы с отвесными стенками. Просека – сравнительно небольшой участок вырубленного леса, меньше километра в длину, – была сделана между естественными преградами, превращая местность в непреодолимое препятствие. Для довольно плотного перекрытия просеки цепью солдат вполне хватило сотни копейщиков с большими, окованными железом щитами и примерно двухсот пятидесяти – трехсот лучников.

Идея понятна – одиночек и мелкие банды гоблинов и орков при попытке прорыва просто перестреляют лучники, огров и троллей, если те все же добегут до цепи солдат, придержат стянувшиеся к опасному месту копейщики, а с боков опять-таки перестреляют лучники. К тому же таких здоровенных тварей относительно немного.

Аккурат из той точки опушки, куда мы должны были выйти, если бы не лоханулись с направлением, галопом вылетели три всадника и понеслись к оцеплению, что-то вопя. Отряд стал похожим на муравейник, в котором Витька при помощи саперной лопатки как-то искал муравьиные яйца на наживку для рыбалки. Этого ботаника тогда здорово покусали, что, впрочем, никак не сказалось на его общей жизнерадостности.

Поскольку новости и команды здесь передавались при помощи деревенского телефона, а именно – луженых глоток комсостава, смысл суеты скоро дошел и до нас. Оказывается, сам того не желая, я отправил на тот свет весьма важную персону.

Как мы узнали позднее, отправившийся на любимую охоту барон Сильват внял мольбам отпрысков и соизволил взять с собой двух своих сыновей. Младшенький, в самом начале охоты нарвавшийся вместе с отрядом телохранителей на небольшую банду, лично заколол орка и зарубил двух гоблинов. Менее удачливое старшее дитятко, отличающееся совершенно уникальными гонором и спесью, даже несколько превосходившими папины, обиделось и возревновало.

Прихватив пяток телохранителей, наследник отправился на поиски приключений на свою родовитую окольчуженную задницу, заявив, что лично убьет тролля или парочку огров, тем самым обскачет и посрамит младшенького и станет вообще круче яичницы и выше местного Монблана.

Какова же была его радость, когда их великолепная шестерка наткнулась на трех уставших от долгой беготни огров.

Охрана дала залп, наиболее пострадавший от него огр повернулся, теряя вместе с кровью силы, и попытался сбежать. Упустить такой подвиг герой не мог. Пока охрана закалывала двоих неожиданно очень живучих людоедов, наш славный герой поспешил за сбежавшим подранком.

Но по густому лесу особо не поскачешь и, несмотря на всю медлительность огра, догнал его юный рыцарь только метров через триста. В финале этой истории удалось поучаствовать и мне, поставив жирную точку в судьбе наследника баронской короны и обзаведясь сразу целой династией врагов в лице плодовитого барона Сильвата и всей его кодлы.

Телохранители наследника, добив людоедов, кинулись следом, но их подвела спешка и запутали следы лошади одного из координаторов охоты, который незадолго до этого проезжал там. Промчавшись с километр по ложному следу и поняв свою ошибку, они вернулись и занялись поисками.

Найдя то, что осталось от вверенного им лица, и угадав реакцию барона на потерю сына, вместо того чтобы искать убийц (это все равно не сохранило бы им жизнь), они начали искать спасения, постаравшись слинять до того, как папаша обнаружит недостачу. Бегство не удалось, поскольку барон хватился-таки наследника.

Пока он разбирался в ситуации, а его дружинники отлавливали и кололи телохранителей, пока искали роковую поляну, прошло достаточно времени. Но вот сейчас барон, лично зарезавший всех оплошавших охранников, остановил охоту и собирал людей на наши поиски. Было послано и за собаками, но осатаневший отец не желал ждать. Половину оцепления сняли и послали на отправную точку поисков – к месту сворачивания родовитой шеи наследника.

Такой шанс дважды не дается, мы выждали, пока снятые из оцепления охранники отойдут подальше, и атаковали. Для начала я позаботился о поднятии духа своего сброда на понятном им языке.

– Я убил сына здешнего владыки, и я убью любого, кто окажется на нашем пути, нас никто не остановит! – Мой голос постепенно повышался, заключительные слова я уже почти выкрикивал: – Круши! Режь! Бей! Вперед!

Орда выплеснулась на просеку и в темпе понеслась на прорыв, тварей Диких земель не хуже кнута подгоняли страх и ярость. Нас заметили почти сразу, поднялась большая суета. Часть солдат попыталась, как предписывала инструкция, сбить строй, но почти половина, вопя, что их слишком мало, бросилась наутек. Нас могли достать от силы полтора десятка копейщиков и полсотни лучников, остальные были слишком далеко. С диким ревом мой отряд врезался в людской строй. В лучших традициях железного века я пытался выстроить свое воинство клином, что удалось лишь отчасти. На острие махал стволом молодого дуба тролль, с боков его прикрывали мы с Хортом, дальше толпились гоблины, фланги защищали вооруженные дубинами огры.

Стрелы и копья с трех сторон отдирали от нашего строя бойцов, но людей на участке прорыва было недостаточно, и они не выдержали бешеного удара сотни обезумевших от ненависти и страха монстров. Пробив людской строй, мы навалились вправо и влево, расширяя брешь.

Бой потом вспоминался какими-то дикими кусками. Вот мой меч, прорвав кольчугу, до половины входит в брюхо дико завизжавшего десятника, рядом удар дубины тролля сминает шлем, кости и мозги, превращая одоспешенную голову человека в однородный плоский блин. Слева валится пропоротый насквозь тяжелым окованным копьем гоблин, пока копьеносец увлечен победой, я успеваю быстрым взмахом меча полоснуть его по горлу, захлебываясь кровью, человек падает. Вот ятаган Хорта делает из последнего преграждающего нам путь солдата одноногого инвалида (к слову, впоследствии мне приходилось видеть его на паперти, там он вызывал лишь жалость, я даже бросил в лежащую перед ним кепку монетку).

Когда мы прорвались к лесу, я заставил гоблинов, у которых были луки или пращи, огрызнуться залпом в набегавших солдат, сам тоже поучаствовал в забаве, запустив в баронских холуев все свои копья. Что бы ни говорили пацифисты, из всемирной истории известно, мысли о мире возникают у агрессора чаще всего в момент весомого соприкосновения кулака жертвы с его наглой мордой. Солдаты слегка поубавили прыть, дав нам возможность оторваться.

Все-таки обитатели Диких земель – великолепнейшие специалисты по выживанию. Не прошло и полминуты с момента прорыва, как толпа из семи десятков выживших тварей рассосалась по лесу, со мной остался только Хорт. Отдаленный лай собак свидетельствовал о необходимости как можно быстрее удирать.

– Что будем делать? – Хорт вопросительно смотрел на меня. – Бежать – скоро выдохнемся, идти – догонят.

– Пойдем тропотой, волчьим аллюром, – нашел я решение проблемы, – пятьдесят шагов бегом, пятьдесят – шагом.

– Торн мудр. – Губы Хорта раздвинулись в улыбке, демонстрируя великолепные клыки.

Шум погони за спиной не утихал. Поднявшись на холм, мы увидели преследователей – около тридцати тяжеловооруженных всадников, две сотни солдат и несколько конных егерей с собаками на сворках впереди. Командовал преследованием рослый тип в панцире и закрытом шлеме с белым плюмажем, сидящий на великолепном сером в яблоках коне, – вероятно, барон Сильват собственной персоной.

Густой захламленный лес с чащобными участками помогал нам, сильно снижая прыть кавалеристов. Не будь его, нас догнали бы в два счета. Целые сутки мы провели на ногах, это было настоящее соревнование на выносливость, в котором ставками были жажда жизни у нас и жажда мести барона. Жизнь победила, преследователи устроили привал, мы же упорно увеличивали разрыв.

Саэна всегда считала, что знание – благо, но вот сейчас она знала если и не все, то очень многое, и легче ей от этого не становилось. Когда Хиша рассказала ей о цели похищения, молодая эльфийка бесстрашно рассмеялась ей в лицо. В самом деле, сделать из эльфа вампира не удавалось еще никогда и никому.

Старая упыриха вызывала у нее дикое омерзение: мертвая пергаментная кожа, обтягивающая череп, горящие красным огнем глаза, запах тлена, густыми миазмами окутывающий Саэну. Первая встреча гордой эльфийки и древней вампирши окончилась плевком, метко угодившим в лицо Хиши. Та только расхохоталась и подробно расписала ожидающее эльфийку будущее, заверив, что да, такого еще никто не делал, но ее расчеты предельно точны, и вообще не надо сомневаться, все получится.

Один из младших упырей, Эдик, сначала похотливо косился на Саэну, но, оценив всю глубину эльфийского презрения, размахнулся когтистой пятерней, чтобы снести ей голову, и вдруг, дико завизжав, покатился по полу, по его телу забегали красные искры, послышался злорадный хохот Хиши.

– Нетх, мой мальчшек, – шипела хозяйка ковена, – она нам нужшна живой, она очень ценна, дороже, чем ты. На всех в моем имении я наложила заклятие, никто ее не убьет, но все имеют право ее мучить, и как можно сильнее.

После этого весь мир превратился в боль. Умело доведенные Хишей до белого каления упыри все зло вымещали на ней, тупые, равнодушные зомби регулярно мучали ее по разработанной старой вампиршей программе, сильнейшие черные чары Хиши выматывали, и постоянно терзали эльфийку голод и жажда (ей давали воды, только чтобы не умерла, и не кормили вовсе).

Древняя вампирша была недовольна собой. Перерождение упрямой эльфийки затягивалось, огромные затраты магической энергии на этот процесс заставили ослабить оборону. Ей просто не хватало сил, и теперь, например, вместо умертвия, представляющего собой почти несокрушимую боевую машину, вход в логово охранял обычный тупой зомби. Да и заклятие, не дающее наложить на себя руки этой упрямой девчонке, отнимало массу сил. Тяжело, но зато результат стоит того. При этой мысли Хиша злорадно ухмыльнулась. То, что получится из эльфийки, не только обеспечит защиту Хише и всему ее ковену, но и поможет справиться с Виктором – самым старым упырем, королем нежити. И у нее, Хиши, в этом случае есть все шансы занять место Виктора, возглавив всю нежить этого мира. Ну, или почти всю, объективно одернула она себя. Нет, на трудности жаловаться не стоит, все – к лучшему!

Оторвавшись от погони, мы отдохнули, уменьшили скорость, и Хорт начал посвящать меня в реалии здешней жизни. Дикие земли оказались не такими уж большими, за ними располагались владения трех темных кланов: Кровавого клыка, Черных секир и Убивающих словом. На стыке их владений находилась нейтральная территория, служащая для переговоров, разрешения конфликтов и торговли. Поскольку с воображением у орков было не очень, называлась она Трейдгард (попросту город торговли). На ней категорически запрещались какие-либо военные действия или грабежи. Такой же неприкосновенностью пользовались наиболее крупные дороги, ведущие в нейтральные земли.

Я поинтересовался механизмом поддержания мира среди насквозь промороженных тварей, часть которых вообще относилась к разряду условно разумных. Как и все гениальное, идея была предельно проста. В случае любого конфликта (кроме разрешенных поединков) на его участников сразу же начиналась всеобщая охота, не хуже той, которую устроили благородные рыцари. Стимулом служило имущество смутьянов, переходившее в собственность добровольных полицейских, а в случае выживания нарушителей порядка и сами они поступали во владение стражей в качестве рабов. Торговля, первоначально стоявшая на третьем месте после дипломатии и судопроизводства, довольно быстро заняла здесь главенствующее положение.

Во время привала Хорт, впечатленный увиденной при прорыве фехтовальной техникой нашей школы, захотел оценить ее лично и попросил меня устроить с ним спарринг. Двигается он неплохо, но кто же так сильно сжимает рукоять меча, рука должна быть более расслабленной. На первой же секунде тренировочного боя резким боковым ударом вышибаю из его руки ятаган. Попытка номер два – обманный финт и острие рыцарского полуторника застыло в сантиметре от горла Хорта. В глазах орка ни капли страха, только восхищение, это мне понравилось. Третий раунд – я закрутил меч вокруг основания его клинка и рванул в сторону и на себя, ятаган снова вылетел из его ладони, описал дугу и был эффектно пойман мной за рукоять. Возвращаю оружие орку, тот не спешит убирать его в ножны.

– Торн, скажи, тебе нужны такие воины, как я? – Хорт серьезно всматривается в мое лицо.

– Ты неплохой боец, если подучить, так и вовсе будешь хорош, кому ж такие воины не нужны.

Он кивает, разворачивает ятаган острием к себе, делает короткий надрез на коже груди в области сердца. Затем орк становится на одно колено и, протянув мне окровавленный ятаган, четко и торжественно произносит:

– Лорд Торн, отныне ты мой вождь, кровью моего сердца и оружием своим я клянусь тебе в верности. Если я нарушу клятву, пусть против меня обернется мое оружие и моя кровь поразит меня.

Это, видимо, клятва верности орков. Вот я попал, ведь совершенно не знаю здешних обычаев, как же быть? Надо выходить из положения, я достаю кончар, надрезаю кожу у себя и беру протянутый ятаган.

– Отважный Хорт, я принимаю твою клятву верности, отныне ты мой воин. И я обязуюсь защищать тебя и помогать тебе, моему воину, во всем, да будет моя кровь свидетелем моего слова.

Я возвращаю оружие орку и поднимаю его с колена.

– Какая небывалая честь! – Лицо Хорта взволнованно, глаза с какой-то невероятной, прямо-таки собачьей преданностью смотрят на меня. – Ты не просто принял клятву, вождь, а скрепил ее своей кровью. Значит, для тебя я не просто воин, а воин-брат. Ты никогда не пожалеешь об этом, лорд.

– Я знаю, – совершенно искренне ответил я. Так у меня появился побратим в этом странном мире.

Сам Хорт был родом из маленького, на десяток дворов, независимого селения орков. Оно располагалось на опушке темного леса, и там становилось все труднее выживать. Конечно, можно было попытаться вступить в крупный клан, но там пришлые рассматривались в основном как дармовая рабсила. Вот и отправился десяток орков на поиски мест, где жить хорошо. Пока остальные вынюхивали новости в Трейдгарде, Хорт пошел на разведку. Место он не нашел, зато приобрел кое-что получше, а точнее, кое-кого. Отыскал умного, умелого и отважного вождя Торна, который и решит все их проблемы. Я слегка обалдел от такой постановки вопроса, как говорится, тока появился, уже припрягли. С другой стороны, в одиночку выжить трудно, а своя деревня – это круто.

До нейтральных земель было несколько дней пути, добрались бы быстрее, но пришлось далеко обходить здоровенное (километров тридцать в поперечнике) кольцо крутых скал, похожих на кратер вулкана. Даже приближаться к ним Хорт не советовал. Я сначала подумал, что дело в обвалах, как говаривал Вася Алибабаев в кинофильме «Джентльмены удачи»: «Ты туда не ходи, ты сюда ходи, а то снег башка попадет, совсем мертвый будешь». Но скалы были ни при чем. Там обитала какая-то нежить, и даже отряды рыцарей не рисковали появляться поблизости. Обогнув опасное место по широкой дуге, мы прошли опушкой Темного леса, так его назвал Хорт. Он, по словам орка, был насыщен всякой нечистью, невероятно расплодившейся после последней войны.

В пути я уступил настойчивым просьбам Хорта и принялся его обучать азам фехтования, для чего вырезал пару бокенов – учебных деревянных мечей. Понимая, что скорость обучения должна быть наивысшей (кругом была смерть, и чем быстрее мой спутник освоит фехтование, тем больше у нас шансов выжить), я воспользовался наработками сэнсэя как раз для таких случаев. Помню, перед соревнованиями нам надо было в течение двух месяцев подготовить замену слегшему с приступом острого аппендицита спортсмену, и, выбрав трех кандидатов из новичков первого года, сэнсэй начал готовить… И подготовил-таки одного, второй в это время лечил два перелома, а третий лежал с сотрясением мозга средней тяжести.

К вечеру первого дня тренировок Хорт заработал с дюжину синяков и две шикарные шишки на лбу, но был в полном восторге и прямо лучился энтузиазмом. Рефлексы орка оказались неплохими, сила впечатляла, немного хромала скорость, но в эпоху тяжеленных мечей раннего Средневековья – это всеобщая беда. Думаю, низкая скорость – не врожденный, а приобретенный недостаток, а значит, все поправимо. Нашему бы сэнсэю такой материал, он бы из него великого мастера сделал, впрочем, и я попробую, Хорт нравился мне все больше. Еще три дня пути – и перед нами нейтральные земли.

Глава 4

Трейдгард – центр торговли темных кланов

Кто нарушит правила рынка, станет на нем товаром.

Из законов Трейдгарда

Трейдгард оказался невероятным нагромождением всевозможных шатров, палаток, шалашей и просто лежек самых разных тварей. Хватало и добротных домов, даже настоящих усадеб. Все это располагалось абсолютно хаотично вокруг рыночной площади, заставленной лавками, лотками, товарами, клетками с рабами и всевозможным зверьем. Здесь продавали и покупали все и всех. Что-то подобное в моем мире было только в Средние века на восточных базарах. Пока я обалдело бродил по торговой площади, Хорт сбегал за моими новыми подданными. Я осмотрел их. М-да… действительно проблем многовато. Таких орлов в моем мире можно пачками набирать в обезьяннике любого РОВД. Я стал вождем дюжины бродяг бомжеватого вида, вооружение и экипировка которых происходила, похоже, с ближайшей помойки. Ржавые клочья кольчуг, оловянные и костяные нашлепки, нашитые на расползающиеся кожаные куртки, из оружия – топоры и дубины. Венчал картину шлем, сделанный из дырявой медной кастрюли на голове одного из них. На таком фоне в своих рыцарских доспехах я смотрелся королем. Очевидно, из-за этого, а также вследствие накачки, проведенной Хортом, смотрели они на меня с надеждой и преданностью. Хорошо хоть фигуры подданных были крепенькими и мускулистыми. Приняв присягу верности, я задумался. Пока мое войско вооружено всяким дрекольем, толку от него не будет, нужно добывать оружие.

Но, как говорит народная мудрость, отправляясь за шерстью, всегда есть вероятность вернуться стриженным. Пока мы шлялись по торговым рядам (денег все равно почти не было, я просто изучал местный рынок), мои доспехи кое-кому приглянулись. Из бокового прохода вывернули трое орков, вооруженных солидными боевыми топорами. Двое были в добротных вороненых кольчугах, третий – в очень необычном чешуйчато-пластинчатом доспехе.

– Хы, дворянская бронь, – ткнул в мою сторону пятерней орк в доспехе. М-да, манеры. Ни тебе здрасте, ни – как дела. Хамишь, парниша.

– Убил рыцаря или нашел где? – продолжил он излагать свои мысли.

– Убил и что? – в тон ему сказал я. В это время Хорт тихим шепотом выдавал мне информацию о собеседнике. Это оказался один из командиров личной охраны главы клана Черных секир.

– А давай к нам в клан, ежели не врешь.

Оказывается, он еще и вербовщик. Судя по приунывшим мордам моей банды, отказаться от такого царского предложения я просто не мог.

– Нет, у меня есть клан. – Я ткнул пальцем в сторону своих подданных, смотревших на меня с немым обожанием.

– А продай доспех. – Все-таки его прежде всего интересовала моя кольчуга.

– Самому нужен. – Я повернулся, чтобы уйти, но орк положил мне руку на плечо.

– Тогда я вызываю тебя на бой, кто выиграет, забирает доспех проигравшего.

Похоже, ему ну очень понравилась моя кольчуга. По законам Трейдгарда я имел право отказаться, и ничего бы он мне сделать не мог. Но были два обстоятельства: во-первых, мое реноме вождя, а во-вторых, во время разговора я очень внимательно рассмотрел броню оппонента. Подобного чуда оружейной мысли я не видел никогда. Чешуйчато-пластинчатый доспех облегал орка, как вторая кожа. Тончайшая отделка каждой детальки, в сочленения не проскочит даже тонкая игла кончара. И он совсем не стеснял движений – я хотел этот доспех! Правда, поножи, шлем и перчатки явно некомплект, грубее и примитивнее. Ну да ладно, курочка по зернышку клюет, начнем с панциря.

– Если победитель получит с побежденного все, вызов принят, – заявляю я, игнорируя «Не надо, убьет!» Хорта.

На арене для поединков нас развели в разные стороны и попросили представиться. Я ограничился именем и званием вождя свободного рода. Мой противник минуты две перечислял свои титулы и предков, затем сказал, что его зовут Бурда. Ух ты! Прямо «Бурда моден» представляет. Надо же, если завладею его доспехами, скажу, что оделся от «Бурды», круто, однако. Вместо топора он вышел с мечом, и я сделал стойку, как хорошая гончая. Его меч – слегка изогнутый двуручник, напоминающий японские самурайские клинки, явно делали великие мастера. Похоже, те самые, что и доспех. Хочу-у-у-у!

Бой начался. Бурда, держа в правой руке двуручник, в другую взял настоящий башенный щит. Ну-ну. Мужик он здоровенный, двуручник в одной руке удержит, но вот скорость замедлится раза в полтора. Я щит брать не стал, сжимая рыцарский полуторный меч двумя руками. Его выпад, блокирую, контрудар отшибает в сторону меч Бурды, рубящий удар. Мой меч врезается в латный воротник, он выдержал! Мне нужен этот доспех.

Снова атака противника – увернулся, моя атака – меч с размаху бьет по его шлему, никакого эффекта. Какие хорошие мозги – не сотрясаются совсем. Или их просто нет? Еще атака, полуторник опять врезается в его шлем и, соскользнув, рассекает Бурде бровь. Кровь заливает левый глаз противника. Та-ак, потеря бинокулярного зрения – почти проигрыш, дистанцию до меня ему теперь точно не определить. Бурда это понимает, неужели ошибется? Так и есть, левая рука гвардейца Черных секир пытается смахнуть с глаза кровь, буквально на миг закрывая себе обзор щитом. Когда щит опускается, я уже сместился вправо и наношу мечом, как бейсбольной битой, страшный удар в голову. Шлем слетает. Ага, глаза Бурды «поплыли», значит, мозги все-таки есть. Еще удар клинком плашмя по голове. Вовсе не из человеколюбия (то есть орколюбия), мне просто нужна информация. Меч вываливается из его руки, колени подгибаются. Аут. Я мигом седлаю одоспешенную тушу, прижав лезвие меча к ее горлу.

– Скажешь, где остальные части брони, останешься живым, – выдвигаю ультиматум. Мой оппонент начинает хохотать. А не слишком ли сильно я его приложил по маковке?

Через минуту выясняется причина веселья. Броню они нашли в развалинах замка одного из павших темных лордов. В экспедиции было около полусотни воинов, во главе – шаман, замом которого и был тогда Бурда. Доспех лежал в оружейной рядом с кабинетом лорда, так что, скорее всего, ему и принадлежал. Броню поделили, шаман взял себе шлем, поножи и перчатки. Панцири он не носил принципиально, двуручниками тоже не пользовался. Все это добро и досталось Бурде. А вот дальше – самое интересное. На обратном пути ночью их атаковала нежить во главе с тремя вампирами. Половину их отряда вырезали, исчез и шаман. Вместе с ним пропала и часть доспеха. Справиться же с вампирами шансов у меня практически не было, чем и объяснялось хорошее настроение моего противника. Выяснив координаты вампирьего гнезда, я позволил ему встать. Панцирь и оружие Бурды подошли мне идеально, как на меня ковали. Кстати, царапина от моего удара на воротнике доспеха темного лорда на следующий день исчезла, как будто заросла. Как говорится, XXI век отдыхает.

Глава 5

Жертвоприношение

Жрец секты – это тот, кто жрет за счет нее.

Правило, известное всем, кто сталкивался с сектами

Какое-то время я просто отсыпался и осматривался, обдумывая дальнейшие шаги. В Трейдгарде пока ловить было нечего, здесь нужны деньги, которые практически закончились. Мы готовились отправиться в деревню Хорта, когда судьба опять сделала ход за меня.

В городе возросло напряжение, назревала какая-то смута. Отправившийся за новостями Хорт вернулся мрачнее трезвого алкоголика, его сопровождал молодой орк-шаман. Того звали Хенеш из клана Черных секир, и был он старинным приятелем Хорта. По рассказу шамана, ситуация развивалась следующим образом. Поскольку главным божеством торгашей был бог удачи и плодородия, его культ процветал на нейтральной территории, что выражалось в принесении ему в жертву каждый месяц девственницы, выбираемой жребием. Несчастную девчонку привязывали к столбу на главной площади, и выбранный жрецом отморозок, долженствующий изображать воплощение бога, убивал ее. Способ убийства был гнусный и архидебильный – путем перегрызания горла.

Судя по словам Хенеша, главный жрец бога плодородия Бурхош ударился в политику. Попутно с очередным жертвоприношением он пытался уничтожить главу клана Черных секир Когра. Скорее всего, его заказали жрецу главы других темных кланов, давно положившие глаз на земли Черных секир. И Когр, неосторожно приехавший на ярмарку с семьей, тем самым подставился.

Жрец что-то намухлевал с жеребьевкой, и участь жертвы досталась дочери Когра. Подручные жреца схватили девчонку, отец ринулся ее отбивать, но площадь уже была забита верующими. Попытка освобождения неминуемо вылилась бы в безнадежную схватку трех десятков орков клана Черных секир с огромной толпой, чего и добивался хитрый Бурхош. У жреца был и иной интерес, поскольку он был некрофилом, и после принесения жертвы труп доставался ему. А после забав старого маразматика тело передавалось его ближайшему сподвижнику – огромному троллю в качестве обеда. Прямо безотходная технология – меня передернуло от омерзения.

Сейчас подпевалы жреца охраняют алтарь с привязанной девушкой, Когр со своими архаровцами готовится к атаке, а Хенеша послали собрать кого только можно на подмогу.

Меня сверлила мысль о необходимости вмешаться, но как? Я попросил у шамана подробное описание ритуала. Тот вытащил и зачитал древний пергамент, и тут в моей голове забрезжил свет.

Я под диктовку Хенеша переписал свиток понятными мне буквами и серьезно поднапряг серое вещество, идея стала оформляться в конкретный план действий. Конечно, риск огромен, но оставить все как есть для меня было невозможно. Девушки рождаются для любви. Из-за дурных наклонностей старого извращенца и идиотизма толпы позволять каждый год убивать двенадцать лучших девчонок – несусветная чушь.

Я стоял на площади под статуей бога удачи и плодородия, вокруг колыхалась толпа. Кстати, сама статуя меня заинтересовала. Мраморное изваяние красивого обнаженного мужчины в стиле Древней Греции венчалось оскаленными челюстями. Изучив его поближе, я убедился в правильности своей догадки – статую делали не черные шаманы, на ее голову просто прикрепили волчий череп. За пустыми глазницами угадывалось настоящее лицо, это добавляло моему плану последний недостающий штрих.

Бурхош держался за спиной здоровенного тролля, рядом толпились его сторонники. У жреца были определенные трудности с добровольцем на роль воплощения бога. Это и понятно, бешеный взгляд стоявшего в окружении своих воинов Когра сильно остужал местных извращенцев.

Хорт просочился сквозь толпу к лидеру Черных секир и тихим шепотом объяснял мою идею. Я выступил вперед и торжественно заявил о своем желании совершить ритуал. Обрадованный жрец милостиво кивнул мне и тут же провел краткий ликбез по правильному отгрызанию голов.

Инструктируя меня, Бурхош сверлил взглядом Когра, но тот стоял неподвижно. Харя жреца сначала разочарованно вытянулась, потом засветилась презрительным самодовольством. Хорт со своими орлами также подтянулся поближе.

Я забрался на помост и подошел к жертве, неподалеку держался шаман Хенеш. Внимание жреца переключилось на жертву, глазки посоловели. А дочка у Когра и правда симпатичная, с шикарными формами и ладненькой фигуркой. Замечательно, это называется совмещением полезного с приятным.

Горячечный взгляд жреца обшаривал прикованную девушку, старик судорожно сглотнул. Дырку от бублика ты получишь, морщинистая гнида, а девчонки – это для меня. Помост был оборудован занавесями, как сцена хорошего театра, МХАТ, однако. Зарокотали барабаны, два помощника жреца задвинули за мной шторки и почтительно отступили. Снаружи Бурхош что-то надрывно вопил о значимости и непостижимости совершаемого в тайне от глаз простых смертных. Ну в этом он абсолютно прав, совершаемое действительно значимо и непостижимо до конца даже для земной науки XXI века. Да и совершать сие желательно без чужих глаз, поскольку я не эксгибиционист.

Жертва встретила меня презрительным взглядом и заверениями в том, что ее отец не оставит мои действия без последствий. Как ни странно, я был с ней согласен. Когда мои руки потянулись не к ее горлу, а несколько ниже, она слегка опешила.

– Кое-какой ущерб ты сегодня все-таки претерпишь, – заявил я, снимая с себя одежду и распахивая на девушке тунику, – но жить будешь.

– Значит, сначала изнасилуешь, потом загрызешь. Ты еще гнуснее, чем этот старый козел. – Девушка явно готовилась к прицельному плевку в область моего левого глаза, похоже, мои слова о возможности выживания до нее просто не дошли.

– Ты жить хочешь? – рявкнул я. – Будешь делать все, что скажу, выживешь, но сегодня тебе придется быть моей.

В древнем пергаменте с описанием жертвоприношения ничего не говорилось именно об убийстве девушки, а ее смерть вполне можно истолковать как потерю ею девственности, на чем я и решил сыграть.

– Ты безумец, Бурхош убьет тебя, – ошарашенно прошептала девушка, потом слабо улыбнулась, – а что до остального, какая женщина откажет в этом спасителю?

Я почувствовал, как будто гора свалилась с плеч, быть даже вынужденным насильником ради спасения жизни девушки – для меня это слишком. Дальше все шло точно по моему сценарию. Когда, выпустив девушку из объятий, я раздвинул занавески, поклонники бога удачи окаменели.

– Жертва принесена, и бог милостиво принял ее. – Мой голос гремел над площадью.

– Ты должен был убить девушку! – завизжал Бурхош.

– Я убил девушку. – Мои интонации были презрительно-поучающими.

– А это, это тогда кто? – Жрец, окончательно потеряв выдержку, подпрыгивал возле девчонки, гремя наверченными на него погремушками. – Ты должен был пролить ее кровь!

– Это – женщина. Кровь пролилась, девушка умерла, родилась женщина, – безапелляционным тоном заявил я и сделал знак молодому шаману.

Тот хорошо натренированным голосом, закатывая глаза, для солидности потрясая древним свитком и тыкая в него пальцем, огласил ритуал жертвоприношения, вставляя мои комментарии к нему. Обалдевшая паства переглядывалась и перешептывалась. Мол, все правильно, все сходится. И вообще такой ритуал как-то больше подходит богу удачи и плодородия, да и живое его воплощение врать не будет. Фанатичная толпа, самое сильное оружие Бурхоша, повернулась теперь против него. К жрецу подтянулись его подпевалы, замелькало оружие, пора было ставить последнюю точку.

– А этот святотатец посмел извратить священный ритуал.

Мой обвиняющий палец уперся в Бурхоша. Тот пытался что-то сказать, но от возмущения забыл, что же именно, и просто издал какое-то змеиное шипение.

– Но он совершил гораздо большее злодеяние, осквернив и сокрыв от ваших глаз лик бога. Смотрите все! – Я вскочил на пьедестал и ударом кулака снес костяную маску с лица статуи.

Какое-то время толпа молча созерцала улыбающееся юное лицо изваяния и как-то нехорошо посматривала на жреца.

– Убейте его! – завыл Бурхош, и его твари ринулись на меня.

Но гвардейцы Когра и мои орлы уже сорвались с места, рубя в капусту свиту жреца. Сам Когр страшным ударом своего огромного двуручника снес голову троллю и подскочил к Бурхошу. Хорт запрыгнул на помост и, прикрыв меня щитом, протянул мой меч. Мы активно включились в общее веселье. Бушующая толпа атаковала наших врагов и буквально разорвала их. Когр лично, голыми руками, рвал жреца на составляющие, воняло кишками.

Я снова влез на помост, отвязал девчонку и толкнул еще одну речь:

– Отныне жертвоприношения осуществлять надлежит исключительно по продемонстрированной мной схеме, жрецом назначается вот этот мудрый шаман Хенеш. И будет всем счастье, а кто ослушается…

Я указал на кусочки жреца, разбросанные в радиусе пятнадцати метров. Ко мне протолкался Когр, назвал братом и уверил во всяческой своей поддержке до конца времен. От имени клана Черных секир мне вручили солидный кошель. Его дочь поблагодарила меня лично, но в ночное время и без свидетелей. Эту ночь я часто потом вспоминал, я даже не знал, что женщины-орки бывают настолько темпераментны.

Полученный от Когра кошель позволил заняться экипировкой моей банды. К сожалению, качество предлагаемой на рынке брони варьировалось от плохого до очень плохого. Теперь понятно, почему Бурда соблазнился рыцарской кольчугой. С оружием дело обстояло получше. Как я понял, орки-кузнецы делали в основном оружие, почти вся броня в лавках Трейдгарда была трофейная.

Каждому бойцу моего отряда был приобретен деревянный окованный щит, стандартный орочий клинок (покупали только стальные, хотя сталь была средненькая) и длинное копье, я старался подобрать оружие индивидуально. Хорошим стрелкам прикупили луки, себе я присмотрел чрезвычайно мощный арбалет гномьего производства. Кстати, кольчугу вместе с остальным рыцарским снаряжением я отдал Хорту, оставив себе только кончар и шлем.

Проходя по оружейному ряду, я заметил лавку с необычной вывеской – на доске над входом было грубо намалевано изображение убитого эльфа.

– Здесь продают трофеи, из тех, что орку или там гоблину обычно без надобности, – пояснил Хорт.

Хозяин – невысокий бледный субъект, замотанный в черное, угодливо подскочил к нам. Стены были завешаны всяким барахлом, преимущественно в состоянии утиля. Кулончики с какими-то символами на цепочках, изодранные тряпки с гербами – то ли знамена, то ли куски одежд, изящное парадное оружие (практически не пригодное в бою) со следами инкрустации. На прилавке стояло множество емкостей с жидкостями, цветными порошками и мазями. Назначение большинства предметов было мне непонятно, продавцу, похоже, тоже. Действительно неликвид. Я хотел уже выйти, однако заметил несколько вещей со священной символикой. А вскоре мне предстоял бой с вампирами, может, здесь есть какое-то священное оружие против них. После моего вопроса продавец занервничал (похоже, он сам был какой-то разновидностью нежити) и предложил несколько кулончиков, небольшой жезл и две стеклянные бутыли со святой водой. К бутылкам он прикасался только через тряпку, что-то злобно шипя, а остальные предметы брал голыми руками. Я остановил свой выбор на святой воде, чем вызвал благодарность продавца, мол, все руки сожгла.

В гнездовище вампиров я решил идти в одиночку, не имеющие магического оружия орки – только пища для нежити. Мои орлы так не считали и непременно желали составить мне компанию. Пришлось напрячь все ораторское искусство и твердо обещать остаться в живых. Бросать так надолго деревню почти без воинов было опасно, и я отправил отряд в селение. Хорт подробно описал дорогу туда и основные ориентиры. Встретиться мы условились в деревне.

Перед выходом нас навестили Когр с Хенешем. Глава клана Черных секир с одобрением осмотрел вооружение моего отряда и пророчил мне большое будущее как вождю. Потом Когр перешел к делу:

– Бурда сказал, ты собираешься убивать вампиров. Простым оружием их не взять. Вот, держи. – Он протянул мне короткую легонькую сабельку, для орка скорее кинжал.

– Не смотри, что меч мал, это лунный клинок темных эльфов, – продолжил Когр. – Он пробивает магическую защиту и уничтожает почти любую нежить.

А глава клана Черных секир – действительно хороший мужик. Я поблагодарил за подарок и сказал, что он всегда может на меня рассчитывать.

– Ты умен и отважен, – Когр улыбнулся (ну и клыки же у него, волки обзавидуются!), – и у тебя большое сердце. Я рад нашей дружбе.

Глава 6

Поместье вампиров

– Откуда вы знаете, что я не в своем уме? – спросила Алиса.

– Конечно, не в своем, – ответил кот. – Иначе как бы ты здесь оказалась?

Льюис Кэрролл. Алиса в стране чудес

Саэна потеряла счет дням, ей казалось, прошла вечность (а то и не одна) с тех пор, как ее бросили в этот склеп. Ее камера представляла собой вырубленный в скале каменный мешок, специально сделанный таким тесным, чтобы давить жертву и вызвать клаустрофобию. Насколько помнила эльфийка, конура ее собаки была попросторнее. Холодный камень будто высасывал все тепло из ее тела, бронзовая цепь, приковавшая ее к стене, могла удержать дракона.

Вместо свежего воздуха из отдушины тянуло вонючим дымом курильниц, затхлостью и миазмами темных чар Хиши. В день Саэне выдавали столовую ложку воды и заплесневелый сухарь, а совсем рядом, но так, чтобы она не могла дотянуться, каждый день сервировали роскошный стол.

Прямо перед носом эльфийки стояла наполненная до краев старинная чаша, но ее густое темно-красное содержимое вызывало у нее только чувство страха и омерзения.

Пытки не прекращались, и потеря сознания стала каждодневной реальностью. Частенько эльфийку посещала мысль о бедности воображения священников света при описании адских мук. Если бы она рассказала подробности своего нынешнего существования самым закоренелым грешникам в качестве посмертного воздаяния за грехи, многие бы мигом отложили все текущие заботы и помчались на поиски добрых дел.

Гнездовье вампиров и оказалось тем самым страшным местом в кольце скал, на границе Темного леса и Диких земель, которое мы с Хортом обходили стороной на пути в Трейдгард. Первое впечатление не обмануло меня, это действительно был кратер потухшего вулкана. Размеры кратера были выдающиеся, от 20 до 30 километров в поперечнике. Такие кратеры скорее подошли бы Луне, чем Земле, но, возможно, в этом мире это рядовое явление.

Сплошные, почти вертикальные стены только на юге имели разрыв, из которого вытекала небольшая речка. Пройдя по ее берегу, я вступил внутрь. Почти весь кратер зарос густым лесом, речка вытекала из озера в середине изолированной долинки. Прямо пасторальная картинка. В западной части проглядывала полянка, на которой размещалось сильно запущенное строение, похожее на дворянскую усадьбу. Ага, вот, похоже, и цель моих поисков.

Только не стоит думать, что я крутой супергерой, решивший мимоходом смести парой щелбанцев ужас всей местной провинции. Мной двигал расчет. Все жуткие рассказы о нападениях здешней нежити сходились в одном: вампиры нападали первыми, ночью, как правило, внезапно. У атакованных не было магического оружия, и, вдобавок они защищались. Я же собирался нападать, значит, инициатива была моя. Атаковать буду днем, когда вампиры слабеют, а может, и вообще спят. По совету Хенеша я вымазал лунный клинок глиной, шаман уверял, что в таком виде вампиры не почуют его магию и могут принять за обычный меч. Конечно, риск был, но оправданный. Комплект брони темного лорда стоил таких усилий.

Убежище упырей представляло собой заброшенную усадьбу типичной архитектуры раннего Средневековья, на первый взгляд абсолютно пустую.

Время подхода я рассчитал правильно, и сейчас стояло раннее утро. Поскольку выбитые окна усадьбы свободно пропускали солнечный свет, комфортно чувствовать себя там нежить не могла. Не тратя время на осмотр пыльных комнат, я направился к входу в подвал.

Прогнившая дверь вылетела с первого удара, из проема в облаках пыли на меня тут же полез абсолютно голый распухший мужик, весь в трупных пятнах, с остановившимся взглядом. Вооружение зомби состояло из огромного мясницкого тесака, который он и попытался опустить мне на голову незамысловатым движением сверху вниз (типа, эх, дубинушка, ухнем!).

Сражаться с таким противником было просто скучно. Разделав его на четыре куска неравных размеров, я на секунду задумался. О регенерации зомби мне ничего не было известно, и рядом мог оказаться некромант, вполне способный воспринять эти куски как конструктор «Собери сам». На всякий случай отрубив зомби голову и закинув ее в колючие кусты чертополоха, я пошел дальше. Коридор за дверью скоро расширился, перейдя в довольно большую пустую комнату.

– Надо же, у нас тут орк, – глумливо ухмыльнулся невесть откуда появившийся передо мной высокий бледный брюнет, одетый в дворянский камзол и панталоны. В правой руке упыря наличествовал клевец – оружие, напоминающее ледоруб. Вампир смешно повернул голову вбок, как это делают рассматривающие непонятный объект собаки, и осведомился: – И что ты здесь забыл?

– Комплект собираю, – абсолютно честно ответил я, ткнув пальцем в броню.

Вампир разразился издевательским хохотом:

– Ты меня позабавил, орк, с тех пор как был живой, так не веселился. – Он всмотрелся в мой панцирь. – Точно, точно, на одной пище были похожие доспехи.

– Так бегом за ними, – голосом большого начальника скомандовал я, – стоит он тут, зубы скалит. Быстро!

– И что будет, если не побегу? Нет, скажи лучше, что будет, если побегу? – Вампир заржал с новой силой.

– Если будешь достаточно расторопен, я тебе просто морду набью, но живым оставлю.

– Да уж, повеселил так повеселил! – Упырь стал подбираться поближе. – Я тебя за это даже не сразу убью.

Боковым зрением я заметил какое-то смазанное движение в темноте справа и, не задумываясь, ударил туда мечом темного лорда. Противник был на диво проворен и, нечеловечески изогнувшись, почти увернулся, но длинное лезвие все-таки достало его. На пол упала крепкая рыболовная сеть, а враг, хрипя и зажимая руками рассеченную шею, откатился назад.

Улыбка стоящего напротив меня вампира слегка потускнела, он осуждающе поцокал языком:

– Ай-яй-яй! Эдуард у нас еще почти ничего не умеет, теперь ему не меньше суток горлышко лечить.

Я мерзко ухмыльнулся:

– А сколько суток ты лечиться будешь?

– Такую царапину? – уточнил вампир. – Секунды полторы.

Я сделал быстрый выпад, вампир легко уклонился, еще удар – уклон, и кончик меча неглубоко рассек ему щеку, ранка на глазах затянулась.

– Ты еще не понял? Ты ничего не сможешь мне сделать, любая рана заживет моментально. – Тварь откровенно глумилась. – Хочешь, попробуй еще разок.

Он ухмыльнулся, оскалился, старательно демонстрируя клыки, и распахнул камзол, обнажая бескровную белесую грудь. Никогда не следует идти на поводу у противника, делая то, что он хочет. Залог победы – делать прямо противоположное. Хотя нет, есть путь лучше. Он хочет меня напугать, ну так пусть думает, что у него получилось. Я медленно отступил в коридор, повернулся и бросился к выходу, имитируя бегство.

– Куда же ты, мы только начали! – ернически выкрикнул вампир. – А ну стоять!

Опасаясь, что я выйду на солнечный свет, нежить стремительно ринулась наперехват. Достигнув самого узкого места хода и почувствовав, что упырь догоняет меня, я резко с разворота нанес колющие удары сразу двумя клинками. Этого тварь не ожидала, к тому же тесный коридор не давал простора для маневра, и все же упырь почти уклонился. Клевец врага с лязгом скользнул по плечу, не пробив брони. Лунный клинок просвистел над головой нечеловечески изогнувшегося вампира, длинный меч оцарапал ему бок и воткнулся в деревянную панель, приколов его куртку к стене. Чтобы выкрутиться из камзола, вампиру хватило секунды, но секунда – это все, что мне было нужно. Лунный клинок распорол тело упыря от ключицы до пупка.

– Если хочешь бить – бей, но незачем так долго болтать, – переиначил я фразу из известного ковбойского вестерна.

В глазах вампира читалась боль пополам с изумлением. Тело начало сползать по стене, разлагаясь в прах прямо на глазах. Я пошевелил острием меча останки, вверх взвилось облачко пыли – этот готов окончательно и бесповоротно. Надо разделываться со вторым, пока он не подлечил свое горлышко.

За время моего отсутствия в подземном зале кто-то погасил лампу, и мне пришлось задержаться, разжигая факел.

Эдуард обнаружился там же, где я его и оставил, скорчившись в позе эмбриона, под головой на полу расплывалась кровавая лужа. Опасаясь подвоха, я очень осторожно подошел к нему, держа в правой руке лунный клинок, а левой – освещая факелом все углы довольно большой комнаты. Всюду было пусто. Занеся клинок над регенерирующей нежитью, я получил-таки искомый подвох. На плечи обрушилось женское тело, оплетя меня сзади руками и ногами. Вампирша висела на потолке прямо над Эдиком, рассчитывая, что я обязательно за ним вернусь. Задумка была великолепной – применить против висящего на шее «довеска» меч практически невозможно. Когтистая лапа метнулась мне в лицо, пытаясь выцарапать глаза, инстинктивно я резко опустил голову, и когти впустую лязгнули по шлему. Я упал на спину, стараясь своей тяжестью раздавить вампирше кости – она грациозно изогнулась, змеей скользнув вбок, и упал я не на упыриху, а всего лишь на свою спину. Страшный удар по запястью вышиб меч из моей руки, когти ударили в шею, разрывая кольца кольчужного капюшона. Она мигом снова оказалась на мне, но уже спереди, в бледной костлявой руке тускло сверкнул причудливо изукрашенный кинжал, похоже ритуальный.

– Закрасил лунный клинок, чтобы не учуяли, коварная дрянь! – Вампирша также любила поговорить. Та же ошибка, что и у первого вампира, подвела и ее. Не стоило злорадствовать, приостановив атаку, этим давая мне время, и уж подавно не следовало вступать в бой с красиво распущенными по плечам волосами.

Не вслушиваясь в ее шипение, я резко выбросил левую руку, пытаясь схватить за шею. Вампирша легко ушла с линии атаки, все-таки ее рефлексы были лучше моих, и моя пятерня сомкнулись не на ее шее, а на мотнувшихся за ней черных волосах. Накручивая их на левую руку наподобие гигантской бигуди, правой нащупываю за поясом бутылку со святой водой и наношу коронный удар сантехника из нашего ЖЭУ Петьки-алкаша, как он выражался, пол-литрой по фэйсу. Бутылка со святой водой, так плотно закупоренная, что ее не унюхала чуткая вампирша, разлетелась вдребезги об ее череп. Голова и плечи дамочки задымились, на лице обнажились кости. Ослепленная тварь с визгом покатилась по полу. Вскочив и нашарив саблю, одним сильным ударом я отсек ей голову и кисти обеих рук, которые она прижимала к лицу.

Эдуард попытался встать на подгибающиеся ноги, непослушными пальцами нашаривая рукоять меча и одновременно хрипя что-то матерное, справиться с ним уже не составило труда.

Обезглавив Эдуарда и щедро полив рассыпающиеся в прах тела вампиров святой водой из второй бутыли, я продолжил обход подвала, осматривая не только все углы, но, наученный горьким опытом, и потолок. Предосторожность оказалась напрасной, больше на меня никто не нападал.

Доспехи нашлись в кладовке, за толстенной железной дверью, которая легко посрамила бы известные мне сейфы, к счастью, сейчас она была открыта. Шлем, поножи и латные перчатки темного лорда лежали в груде брони, оружия и прочих вещей, очевидно, снятых с жертв упырей. В конце анфилады комнат была еще одна конура, закрытая дощатой дверью, перед которой дымились курильницы, и на низком столике над раскрытой книгой горела свеча. Сильным пинком я вышиб преграду.

Сегодня пробуждение Саэны было необычным, из коридоров доносился шум беготни, в скрежещущих голосах нежити звучала тревога. К визжащим выкрикам упырей добавился звон оружия – там шел бой! Боясь спугнуть слабый призрак надежды, эльфийка замерла, прислушиваясь к происходящему за стеной. Все стихло, затем раздались шаги, совсем не похожие на скользящий шорох походки упырей или спотыкающееся буханье зомби. Но они не походили и на шаги человека или эльфа, слишком тяжелые для этих рас.

Дверь с грохотом распахнулась, в проеме стояла здоровенная фигура, затянутая в пластинчатые доспехи. В правой руке пришедший держал короткий кривой меч, глаза светились в темноте желто-зеленым кошачьим огнем.

Сначала эльфийка приняла его за какую-то разновидность нежити, но, во-первых, он явственно дышал (и недавно ел чеснок), значит, не мог быть бродячим мертвецом, а во-вторых, за его спиной бесформенными мешками лежали посеченные вампиры.

Пришелец шагнул внутрь и наклонился над ней, рассматривая. По движениям, телосложению и остроконечным ушам эльфийка совершенно точно установила его расовую принадлежность – перед ней стоял орк.

Целая буря противоречивых чувств забушевала в душе девушки. Сначала разочарование – это был не светлый рыцарь, пришедший спасти ее. Затем – невероятное облегчение: вампиры окончательно мертвы, а значит, страшная участь стать им подобной больше не грозит ей. Чтобы избежать темного перерождения, она была готова пойти даже на самоубийство, что обеспечивало ее душе столетнее заточение в этих страшных подземельях. Теперь она тихо умрет от голода и жажды, и ее душа отправится на перерождение, а может, тихая смерть не ее удел? Слово «орк» означает «убийца». К тому же она хорошо знала, насколько орки «любят» эльфов. Скорее всего, пришелец просто зарубит ее, избавив от мучительной смерти. Но все же после долгого пребывания в этой тесной могиле в компании упырей увидеть живое существо было настоящим праздником. Саэна улыбнулась нависшему над ней убийце и потеряла сознание.

За дверью была еще одна крохотная каморка, в которой прямо на дощатом полу перед чашей с кровью лежала изможденная молодая девчонка с остренькими ушками, прикованная цепью к стене.

Пока я потрясенно щелкал клювом, она приподняла голову и тут же обмякла. Неужели умерла? Я прижал жилку на запястье – пульс был, но редкий и неровный. По потрескавшимся сухим губам я определил, что ее морили жаждой. Достал флягу, побрызгал на лицо и поднес горлышко к губам девушки, чуть приподняв голову за затылок. Кажется, полностью в себя она так и не пришла, но воду выпила до капли судорожными, жадными глотками. И что теперь прикажете с ней делать? Я вздохнул и поплелся отыскивать ключ от ее цепей.

Кольцо с ключами нашлось на поясе вампирши, еще один ключ висел на цепочке на шее. Я отомкнул цепь на лодыжке пленницы и осмотрел ее. Зрелище было такое, что я пожалел об отсутствии у меня знаний некроманта – очень захотелось поднять упырей из мертвых и снова их порвать, потом опять, и так до тех пор, пока не почувствую полного удовлетворения. Такая степень исхудания бывает только у сбрендивших топ-моделей, помирающих от анорексии. На пленнице не было живого места, а под снятой цепью кожа и вовсе слезла. Забинтовав ногу и закутав девчонку в меховой плащ, я занялся любимейшим делом всех орков – мародерством.

Сначала мои пальцы прямо-таки ласкали чудесные доспехи, комплект брони темного лорда теперь был полным. Затем я стал разбираться с остальным. Доспехи и оружие, накопленные за столетия, не смог бы утащить и слон, да еще эта ушастая доходяжка, не бросать же ее. Поэтому я взял только недостающие элементы своего доспеха, очень заинтересовавший меня белоснежный короткий жезл и книгу в коричневом переплете, снятую мной с полки в кладовой. Здоровенный черный фолиант, лежащий перед каморкой эльфийки, я брать не стал, весил он около шестнадцати килограммов и в раскрытом состоянии был размером с крупный чемодан, вещь явно нетранспортабельная. Затем я занялся созданием клада. Закинув все ценное в кладовку и заперев ее ключом, найденным на трупе упырихи, я завалил дверь всем, что нашлось в подземелье, обломками мебели, отвалившимися панелями, камнями из разрушенной кладки, досками и прочим хламом.

Выбравшись наверх, я подсобрал хвороста и осуществил мечту двухлетнего Кольки из соседней квартиры. Этот малолетний пироман как-то поставил на уши всю нашу хрущевку, разведя костер в гостиной прямо на ламинате. Усадьба запылала, заваленное обугленными бревнами пепелище будет лучшей защитой для моего клада.

Глава 7

Эльфийка

Кто такие орки?

Это доведенные до ума эльфы.

Точка зрения орков

Саэна очнулась от сказочного ощущения – ее лица касался солнечный луч. Сначала она решила, что попала на небеса: зеленая трава, склонившиеся над ней ветви ив с молодой весенней листвой, ласковое солнышко как нельзя лучше вписывались в эту гипотезу. Но ее опровергали, во-первых, так и не прошедшая боль во всем теле, а во-вторых, здоровенная коренастая фигура орка – такого косяка в эльфийском раю, по мнению девушки, не могло допустить ни одно светлое божество. Измученное тело Саэны было завернуто в одеяло из волчьих шкур, на правой ноге, до мяса растертой цепью, девушка ощущала льняную повязку.

Орк, заметивший, что она пришла в себя, приблизился к ней. Что он сделает, сожрет ее, изнасилует или выберет что-то третье? Орк выбрал третье и, отцепив от пояса флягу, поинтересовался:

– Пить хочешь?

Он бы еще спросил, хочет ли она дышать! Возможно, эльфийка придумала бы какой-нибудь героический ответ, но ее организм допускать подобной глупости явно не собирался. Мышцы шеи, подхлестнутые жуткой жаждой, начали борьбу за независимость от мозгов и победили – помимо своей воли она судорожно кивнула. Затем райское ощущение льющейся из горлышка фляги воды отодвинуло все душевные метания девушки на второй план.

Утолив жажду, эльфийка немного пришла в себя, с трудом села на своем импровизированном ложе и осмотрелась. Это была небольшая полянка на берегу крохотной лесной речушки. В центре горел костер, по сторонам которого были воткнуты две рогульки с уложенной между ними толстой палкой, служащей для подвешивания котелка. Орк сидел, поджав ноги, перед огнем и помешивал ложкой в посудине, что-то добавлял, снимал пробу, вполголоса бурча себе под нос, подбрасывал дровец.

Довольно скоро он проворчал: «Готово» – и снял котелок с огня. От запаха съестного у очень голодной девушки закружилась голова, поляна и костер поплыли перед глазами, она покачнулась. Могучая лапища аккуратно поддержала ее за спину. Саэна, собрав оставшиеся силенки, пообещала себе сидеть самостоятельно. Все это время девушка безуспешно пыталась постичь смысл происходящего. «Почему он нянчится со мной?» Ответа не было. Между тем орконяня вручил ей грубую костяную ложку размером с эльфийский половник и подпихнул котелок поближе. Она все еще колебалась.

– Давай ешь, малолетняя узница, тебе теперь с полгода фигуру беречь не надо. – Голос орка был глубок, немного хрипловат, и в нем явно сквозила ирония. Не презрительная издевка глумящегося злодея, а скорее легкая дружеская подначка.

Девушка нерешительно запустила ложку в варево, зачерпнула, подула.

– Давай, давай, шурпа хоть и не особо вкусная, зато сытная, – продолжал орк рекламировать свою продукцию.

Невкусная?! Да ничего вкуснее она не ела за всю свою жизнь. Кажется, шурпой люди называли похлебку вроде ухи, но приготовленную из дичи. Поев сытного мясного бульона, эльфийку потянуло в сон, и она сама не заметила, как задремала, обессиленно уронив голову на подпирающее ее сзади плечо орка.

На следующее утро Саэна чувствовала себя почти эльфом, а не полутрупом, беспомощной грязной тряпкой повисшим на орке. Грязной? Мысль включила ощущения, а потом и воображение. Девушка представила, как она выглядит, и чуть не разрыдалась. Срочно надо приводить себя в порядок. Эльфийки не имеют права быть некрасивыми – это незыблемый закон ее народа, и хотя он не оформлен официально, но за тысячелетия их истории ни разу не нарушался. И вообще, где ее манеры? Она ведет себя как… как какой-то невоспитанный темный орк! Ее спаситель, как и вчера, кулинарничал над котелком.

– Здравствуйте. – Голос девушки даже спросонья звучал серебряным колокольчиком.

– Здравствуй, здравствуй, спящая красавица, как самочувствие?

– Спасибо, гораздо лучше.

Это было правдой, быстрее, чем у эльфов, заживление ран шло только у троллей. Но самочувствие самочувствием, а приводить себя в порядок надо. Только вот отпустит ли ее орк хотя бы до ручья? И кто она – спасенная леди, освобожденная пленница, рабыня, будущая жертва его богам или просто элемент меню, откармливаемый для более жирного обеда? И как к нему обращаться – вот еще проблема. Если бы это был эльф, человек или даже гном, она бы протитуловала спасителя светлым лордом и четко знала, как себя вести. Искренняя благодарность в изысканнейшей форме, немного кокетства, потом… кто знает. Но если верить древним легендам, назвать светлым лордом орка значило в лучшем случае увеличить коллекцию ее синяков шикарнейшим фингалом. Назвать темным лордом – а вдруг нарушишь какие-то табу, Саэна почти ничего не знала об обычаях орков. Ладно, решилась эльфийка, попытка не пытка, попробуем что-нибудь межрасовое, нейтральное.

– Господин… – слабо пискнула эльфийка, – господин орк, я могу умыться?

– Мое имя Торн, ручей там. – Орк махнул рукой в сторону роскошных зарослей лопухов.

Подойдя к весело журчащему ручью, Саэна произнесла слово дружбы на древнем языке эльфов. Она не особенно надеялась на ответ в окрестностях логовища неумерших. Но отклик духов леса оказался неожиданно сильным. Ветви ив опустились над ней, ласково прикасаясь молодыми листочками, в шелесте крон зазвучали приветствия дриад. Струи бурлящей воды ручья сложились в озорное лицо нереиды. Шепча слова утреннего омовения, эльфийка опустила руку в воду. Вокруг обвился плотный кокон водорослей и тут же распался – на ладони девушки остался комок зеленоватой студенистой субстанции с сильным запахом лаванды.

За этот гель не раз предлагали бешеные деньги родовитые дворяне, богатейшие купцы и даже члены королевских фамилий, но эльфы не торговали дружбой с лесом. Зеленоватый студень полностью очищал от любой грязи, смягчая и подлечивая кожу, и к тому же придавал ей стойкий нежный запах, рядом с которым самые изысканные духи казались дешевой подделкой.

Кроме того, стараниями духов леса весенняя стылая вода явственно потеплела. Как нереиды это делают, не знал никто, даже их друзья-эльфы.

Выйдя из природной купальни, Саэна обнаружила новую неприятность, из тех, которые для большинства мужчин практически не существуют, а для женщин достигают космических масштабов. Платье, снятое перед купанием, окончательно расползлось. Все, что у нее осталось – это тонкий поясок и башмачки. Дриады посочувствовали и попытались помочь – ветви деревьев опять сомкнулись на тонкой фигурке эльфийки, а когда раздвинулись, она оказалась облачена в короткую зеленую тунику. Впрочем, Саэна не обольщалась, листья, составляющие ее одежду, конечно, прочнее обычных, но все равно расползутся за день-другой.

Девушка стояла на берегу ручья в нерешительности. Возвращаться к орку было очень страшно, но что ей делать? Саэна находилась в сердце Диких земель, откуда ей ни за что не выбраться в одиночку. И ведь она «отпросилась» умыться у орка, этим как бы обязуясь вернуться, а свое слово, даже данное дикарю, надо держать.

Интересно, вернется она или задаст стрекача? Если сбежит, придется догонять, иначе жить ей в таком состоянии от силы часа два. Конечно, с появлением эльфийки забот прибавилось, но девчонку было жалко. После того, что с ней сотворили вампиры, по закону справедливости ей должно было перепасть хоть чуть-чуть удачи. Ага, треснула ветка, кажется, все-таки не сбежала.

Я с интересом разглядывал вернувшуюся девушку, настолько она преобразилась. Ссадины и рубцы превратились в слабые исчезающие следы, кожа, вместо иссохшего пергамента, стала гладкой, бархатной и, можно сказать, стерильно чистой. Еще влажные волосы водопадом обрамляли миловидное личико, после купания стало ясно, что они золотистого цвета. Вместо грязного, истрепанного в лохмотья платьица на ней была туника из свежих зеленых листьев.

– Как водичка? – Мой вопрос, обычный для России, здесь был явно нестандартным и не очень понятым.

– Хорошо, наверное, – нерешительно ответила эльфийка.

Пора было знакомиться. На мои расспросы она сказала, что зовут ее Саэна из дома Белой розы, род их маленький, но древний. Тут ее носик гордо приподнялся. Да, она с благодарностью принимает приглашение господина орка и охотно присоединится к трапезе, но надеется, что не будет сильно стеснять его.

В процессе присоединения ее угораздило поскользнуться на влажной от росы траве и полететь кувырком. На такие нагрузки ботанический наряд рассчитан явно не был – сбоку появился длинный разрез, бретельки с треском лопнули. Ого-го! Хотя случайный стриптиз был кратковременным и далеко не полным (некоторые дамы ухитряются ходить с такими разрезом и декольте), но приоткрывшиеся взору объекты оказались очень даже достойны внимания.

Девушка ойкнула и мигом прикрылась, зажав оборванные бретельки обеими руками. Ну и что дальше, она и ходить так собирается, с руками на плечах? Но эльфийка была под моим, так сказать, патронажем, следовательно, ее проблемы – это мои проблемы. Я с некоторым волевым усилием оторвался от интересного зрелища и пошел решать проблему.

Когда Саэна подошла к костру, орк окинул ее изучающим взглядом. Его первый вопрос поверг эльфийку в изумление. Ни один эльф, да, пожалуй, и человек тоже, не задал бы его. Можно спросить, какая вода, сколько ее, но узнать: «Как водичка…» Насколько все-таки орки чужды эльфам.

Когда Торн поинтересовался, как ее зовут, девушка вдруг вспомнила, что орк не знает ее имени. Ее спасли, кормят, поят, а она даже не представилась, поросенок она после этого. Как раз в тот момент, когда Саэна уже собиралась произнести свое имя, она и упала.

У орка загорелись глаза при виде полуобнаженной эльфийки, но он взял себя в руки и отвернулся. Через мгновение из вещмешка на плечи девушки опустилась огромная мужская льняная рубашка, прикрыв ее от шеи до щиколоток.

– Спасибо, – тихо шепнула девушка, пытаясь разобраться с новым одеянием, орк деликатно отвернулся.

Остатки подарка дриад осыпались листьями. Так, закатаем рукава, запахнем рубашку на манер халата, сверху прихватим пояском.

– Я оделась, господин Торн.

– Можно просто Торн, без господина. – Орк повернулся, окидывая ее заинтересованным взглядом.

Его слова помогли Саэне решиться.

– Я могу задать вам вопрос?

Торн кивнул, и ее просто прорвало:

– Почему вы спасли меня? Почему не убили? Зачем лечили? Что со мной будет дальше?

– А ты очень сдержанная девушка, Саэна. – В хищных глазах орка заплясали знакомые искорки иронии. – Почти двое суток в неизвестности, а на кончике языка такая прорва вопросов. Слушай внимательно, для того чтобы помочь беззащитной девушке, попавшей в беду, никаких дополнительных поводов не надо. Что я собираюсь с тобой делать? Да ничего, дойдешь со мной до безопасных мест и отправляйся к своей ушастой родне.

Сказать, что подобное объяснение шокировало девушку, значит, сильно приуменьшить. Орк в роли рыцаря в блестящих доспехах, да еще и по отношению к эльфийке, – это бред. Эльфы в списке ненавидимых орками рас всегда занимали почетное первое место. Кстати, о бреде. Может, она просто сошла с ума от пыток, и благородный орк – галлюцинация? Был и третий вариант, самый правдоподобный: орк издевается над ней и все его слова – обман.

– Господин Торн, – мучительно краснея, через силу выдавила Саэна, – возможно, я ошибаюсь, и тогда мне нет прощения, но орк, действующий из таких побуждений… Этого просто не может быть, потому что… потому что не может быть никогда.

– То есть вы мне не верите?

– Я… я не знаю, чему верить.

Орк перешел на «вы», он явно обиделся! Саэна попыталась представить, что это она спасает кого-то, а этот «кто-то» говорит ей, мол, ты лгунья. Эльфийке было невыносимо стыдно, щеки горели, но и поверить в доброго бескорыстного орка она не могла. Тут Торн прервал затянувшееся молчание:

– И что же способно вас убедить?

Девушка задумалась. Чем можно проверить слова темного? В ее памяти забрезжила древняя легенда, рассказанная ей дедом в виде сказки на ночь. В ней говорилось, что стихия земли была светлой, но ближе всех других светлых стихий стояла к тьме и видела ее. Древний камень их рода, невесть почему не отобранный упырями, может установить бесспорную истину. Она сняла с шеи цепочку с кулоном в виде белой розы.

– Господин Торн, это камень рода Белой розы, он видит свет и тьму, правду и ложь. Пожалуйста, наденьте его, клянусь светлыми богами, это не повредит вам.

Орк скептически оглядел протянутый предмет, потом, пожав плечами, надел.

– И что дальше, леди?

Эльфийка поправила цепочку на шее орка и коснулась кулона, тот слабо засветился.

– Святыня моего дома, слышишь ли ты дочь рода Белой розы?

Камень полыхнул мягким белым огнем.

– Видишь ли ты душу этого воина?

Еще одна белая вспышка.

– Говорил ли он сейчас правду о себе, обо мне, о мотивах своих деяний?

Кулон в третий раз окутался сиянием.

Девушка застыла, не в силах сказать ни слова. Орк, поняв, что ритуал окончен, аккуратно снял цепочку и протянул владелице. Румянец, и без того заливавший ее щеки, распространился на все личико, даже остренькие ушки забагровели. Она медленно подняла глаза на Торна.

– Благородный лорд, я, Саэна из дома Белой розы, благодарю вас за спасение моей жизни, чести и души. – Вдруг эльфийка стремительно опустилась на одно колено. – Но я оказалась совершенно недостойна такой чести, посмев усомниться в ваших словах. Чем мне искупить свою вину? Моя жизнь по праву принадлежит вам, я готова принять любое ваше решение.

Тяжелые руки орка нежно подняли девушку, желто-зеленые глаза больше не казались такими хищными, а скорее смотрели с теплотой и симпатией.

– Успокойся, девочка. – Чувствовалось, что орк старается смягчить свой хрипловатый бас. – Сомнения твои понятны, поступки объяснимы, ты всего лишь хотела разобраться.

Повисла напряженная тишина, которую орк очень умело разрядил, переведя разговор от возвышенных материй к сугубо житейским реалиям.

– Идем завтракать, а то все окончательно остынет, – кивнул Торн в сторону котелка.

После завтрака Саэна категорическим тоном заявила, что все хозяйственные дела, в частности мытье посуды, она берет на себя. А если ей доверят, то и приготовление пищи тоже. А сейчас она собирает чашки-котелки и идет к ручью. Хотя здесь эльфийка немножко лукавила. Она, безусловно, считала своим долгом выполнять женскую работу, но главная причина экспедиции к ручью была другая. Девушке надо было привести в порядок свои чувства и обсудить ситуацию с подружками. А лучших подружек, чем дриады и нереиды, у нее и в Великом лесу никогда не было.

Я затушил костер, собрал рюкзак, а девушки все не было. Ну сколько можно мыть котелок! Или она все-таки сбежала? Я потерял остатки терпения и двинулся в сторону ручья.

Острый слух орка помог и сейчас – моя подопечная вовсю болтала с кем-то. Слышны были по крайней мере еще три звонких девичьих голоска. Эльфийка сидела на коряге возле ручья, а рядом расположились три полупрозрачные, но очень соблазнительные девушки. Кажется, в сказках их называли нимфами. В остальном полянка представляла полный аналог комнаты моей сестренки, в которой постоянно обитал табунок ее подружек. Разговоры тоже были до боли знакомые – во-первых, о тряпках в виде моей запасной рубашки на Саэне и о том, как сделать ее элегантнее. Во-вторых, со всех сторон обсуждался внешний вид девушек и способы его улучшения. Ну и конечно же не обошлось без главного – трепа о мужиках в моем лице, с разбором по костям всех достоинств и недостатков.

– Почему он не тронул меня, ведь все орки злые и жестокие? – уставившись отрешенным взором куда-то за горизонт, спрашивала эльфийка.

– А он точно орк? – засомневалась дриада, сидевшая ко мне поближе.

– Так сразу же видно! – удивленно подняла брови домиком Саэна.

– Это вам, эльфам все сразу видно, у вас взгляд орлиный, да и орков вы изучаете тысячи лет, – вступила в разговор вторая дриада. – А любой из людей, гномов и хоббитов от человека его в жизни не отличит. Только разве что когда уши или клыки видны.

– Когда он к моему ручью за водой приходил, я подумала, это человек, – заявила нереида. – Ведь орки – зеленые клыкастые уроды, а этот ничего себе, симпатичный.

– А я все поняла, – торжествующе заявила первая дриада. – Этот орк тебе глянулся, потому ты и выискиваешь в нем недостатки и нам рассказываешь, чтобы мы тебя разубедили, вот!

В ответ эльфийка показала ей язык.

На примере сестры я знал, что продолжительность подобных разговоров стремится к бесконечности. К тому же я был сторонником того, что каждый человек имеет право на личное пространство. Подслушивание девичьих откровений в это правило не вписывалось.

Мой громкий топот нарушил идиллию. Одна из девушек мигом нырнула в ручей, еще две исчезли в кронах деревьев, Саэна вскочила, подхватив отмытый до блеска котелок. Наклонившись к ручью, я напился и наполнил флягу. Под водой мелькнуло любопытное личико нереиды, я улыбнулся и подмигнул ей – и тут же получил добротную пригоршню воды в лицо.

Вернувшись, Саэна снова атаковала меня, требуя разделения поклажи на два рюкзака и привлечения ее к процессу переноса. Я, честно говоря, считал, что даже перенос себя самой – задача для измученной девчонки тяжеловатая. Изысканные аргументы скоро закончились, не произведя на девушку никакого впечатления. Отчаявшись, я перешел к орочьим аргументам – мол, я большой, как тот жираф в песне Высоцкого, значит, мне видней. Как ни странно, это подействовало, и мы направились в сторону деревни Хорта.

По дороге девушка трещала без умолку, бомбардируя меня вопросами и просьбами рассказать что-нибудь о себе. Что ей рассказать? Разве что пару эпизодов из моей жизни с момента появления в этом мире. Моя повесть о традициях дикой охоты баронов пограничья во главе с Сильватом вызвала бурное осуждение собеседницы, с замечанием, что, мол, ни один эльф до такого бы не докатился. Потом она немного смутилась и уточнила, что это правило не распространяется на темных эльфов, потому как темные – не есть эльфы, и так далее. Я шел, позволяя девушке выговориться и слушая ее вполуха, гораздо больше внимания я уделял нашей безопасности, держась настороже и стараясь контролировать окружающее пространство.

На опушке мне удалось подстрелить глухаря, сегодня поедим свежатинки. Сбор дров и разведение костра заняли считаные минуты. Пока взявшая на себя хозяйственные функции девушка занималась глухарем, я раскрыл захваченный из вампирьего гнезда коричневый фолиант, пытаясь разобраться хотя бы в алфавите. Буквы были абсолютно незнакомы и чем-то смутно напоминали скандинавские руны. Саэна поставила котелок над огнем, и тут же любопытный носик появился над моим плечом.

– Ух ты, рабочая книга мага! – загорелись глаза эльфийки. – Где вы ее взяли?

– У твоих надзирателей, когда они окончательно откинули копыта. Ты знаешь этот язык?

– Разумеется, это основной язык в Таннии, только вы держите книгу вверх ногами. – Эльфийка пристроилась рядом, перевернула фолиант и перелистнула несколько страниц.

Книга оказалась рабочими конспектами и выписками какого-то светлого мага. Тут мне в голову пришла гениальная идея:

– А ты можешь научить меня алфавиту?

– Конечно, эта книга как раз подойдет.

Извлеченный из кармана блокнот заинтересовал Саэну, а когда я начал вписывать в него называемые эльфийкой руны, добавляя комментарии на русском, она широко распахнула глаза и открыла рот, но, преодолев себя, продолжила урок. После его окончания шариковая ручка была немедленно у меня отобрана и тщательно обследована.

За ужином я думал о Саэне, с каждым днем она нравилась мне все больше, сейчас я бы сцепился с упырями только за это ушастое чудо. Я тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли, вздохнул и снова взялся за книгу. Все еще слабая девушка быстро уснула. Один из символов в книге мага напомнил мне гравировку на белом жезле. Вытащив его, я понял, что не ошибся. Половину слов я не понимал, но общий смысл улавливал. Жезл позволял использовать заклинания света пятого круга (как я понял, высшего) магу третьего-четвертого уровня. М-да, учитывая, что мой уровень пока что нулевой, толку с жезла – как с коньков в операционной.

Еще несколько дней прошли в пути, по вечерам Саэна натаскивала меня по местной грамматике. Затем на смену веселым березнякам и торжественным соснякам пришел смешанный лес.

За весь день нам не попалось ни одной дичины, что меня настораживало. Посему местом ночлега были избраны два огромных сросшихся стволами дуба. Спать я решил на ветвях, устроив что-то вроде помоста, и, как вскоре выяснилось, не зря.

С последним лучом заходящего солнца мерзкий утробный вой поплыл над лесом. Некоторое время спустя показался его источник – с дюжину серых человекоподобных тварей и пара волков с неестественно толстыми лапами и коротковатыми широкими мордами. Они заклубились под деревом, обнюхивая воздух, рыча и клацая челюстями. Подгадав удобный момент, я выстрелил, и арбалетный болт навылет прошил самую наглую тварь. Та забилась в конвульсиях, издыхая, остальные порскнули врассыпную и скрылись за стволами деревьев.

– Это гулли и два оборотня, – обреченно прошептала эльфийка.

– Что за гулли?

– Помесь людей и демонов, они предпочитают человечину любой другой пище. Гулли не очень умны, скорее звери, чем люди, но очень упорны. Пока они нас не достанут, не уйдут, даже рассвет их не прогонит, хотя и ослабит. Эти места и не заселены потому, что гуллей тут очень много, ну и прочей нечисти хватает.

– А они могут добраться до нас?

– Нет, их когти слишком длинные, мешают лазить по деревьям, но они будут нас стеречь. И как нам быть?

– Ну вот и славно, для начала подкрепимся. – Я достал мясо и флягу с водой.

– Что вы хотите делать? – Эльфийка была изумлена.

– Есть, пить, спать.

– А…а гулли?

– А гулли будут смотреть на нас, обедающих, и пускать слюни, еще будут выть и беситься. А утром я ими займусь, ты сама сказала о слабости гуллей и оборотней с восходом солнца.

– Как займетесь?

– Так, как этим обычно занимаются орки – убью их всех.

– Но их больше десятка, – потрясенно произнесла эльфийка.

– Верно, верно, одиннадцать гуллей и два вервольфа.

– А вы фактически один, я, конечно, сделаю все, что смогу, но… Как мы справимся?

– Ешь и ложись спать, утром расскажу. Давай-давай, сюда им не попасть, а нам завтра еще много шагать, надо выспаться.

Эльфийка смотрела с сомнением, но я прямо-таки излучал уверенность, и она подчинилась. Конечно, вряд ли она хорошо выспится, но легкая дремота – тоже отдых.

На самом деле я далеко не был уверен в победе, но показывать это девушке, разумеется, не собирался.

Вид нагло жующей добычи довел хищников до исступления. Этот трюк я перенял у своего кота Мурзика. В очередной раз сперев у соседской собаки кость, этот толстый бандит вовсе не торопился спасаться бегством по крышам. Быстро заскочив на ближайший забор, кот начинал представление. Внизу в праведном гневе исходил пеной пес, а наглый полосатик, лениво разлегшись, с безопасной высоты кидал презрительные взгляды, придерживая лапой добычу. Затем, со старательно демонстрируемым наслаждением Мурзик, урча, приступал к обеду, пожирая порцию собаки прямо в ее присутствии. Если верить хозяевам собак, одну из них он таким образом довел до инфаркта.

Гулли оказались не умнее собак, и двое из них в бешенстве ринулись рвать когтями кору дуба и совершать прыжки в высоту, пытаясь нас достать. Не допрыгнув, стали реветь, клацать челюстями и кусать корни дерева. К этим корням я и пришпилил их арбалетными болтами. Из кустов раздался злобный рев, но больше никто не выскочил. Отлично, остальные твари, взбешенные, всю ночь будут нас караулить и к утру утомятся, что нам и надо.

Утром я занялся обеспечением нашей безопасности, мне вовсе не улыбалось получить стрелу в спину. Саэна – милая, честная, отважная девушка, но она эльфийка, а я орк, мало ли. Когда девушка, немного обидевшись, но признав мою правоту, принесла обет ненападения, я дал ей арбалет.

– Смотри, пружина очень тугая, взвести арбалет сама ты не сможешь, потому выстрел у тебя только один, бей наверняка. И вот, на самый крайний случай. – Я протянул девушке кончар. – Если же меня убьют, залезь на самую макушку и привяжись к ней, чтобы твари поняли: даже мертвая ты им не достанешься, тогда могут уйти.

– Можно, я тебе в бою буду спину прикрывать? – робко спросила эльфийка.

– Спину мне прикроет дуб, а ты делай свое дело: результативный выстрел в разгар схватки отвлечет тварей. Выстрели, и все, не вздумай слезать! И не раскисай, я уверен в победе, это так, перестраховка.

Я спокойно слез с дерева, вытащил двуручник, вспоминая любимую серию ударов сэнсэя. Собираться кучей перед нападением твари не стали, атаковали сразу, как только увидели, что меня можно достать. Ринулись на меня они единодушно, но одни были ближе, другие дальше от нашего дерева, потому наскакивали вразнобой.

Раз, два, три. Раз, два, три. Двуручник плел кружева заученных связок. Раз – слетает голова у самого прыткого, два – гулль, тянущийся ко мне справа, остается без руки, три – тварь слева с разрубленным плечом оседает на землю. Звук арбалета – сунувшийся было низом гулль падает и начинает корчиться, вцепившись лапами в торчащий из грудной клетки болт. Его сосед, яростно взревев, кидается к дубу, а за моей спиной взлетает в прыжке оборотень. Я резко приседаю, вскинув меч в секуще-режущем ударе. Пролетевший над головой вервольф, задев меня вывалившимися кишками, врезается в наседающих спереди врагов. Я резко качнулся вправо – клинок отсек еще одну оскаленную башку, поворот, укол – второй оборотень, пытавшийся схватить меня за ноги, проткнут насквозь. Но до чего же эти твари живучи! Пропоротый оборотень все-таки дотягивается до меня и вцепляется в голень. Меч мигом отсекает ему голову, но она так и остается висеть захлопнувшимся капканом на поножах. Два гулля, решив, что я потерял подвижность, одновременно прыгают с разных сторон. Я отскакиваю, а твари, с бильярдным стуком столкнувшись лбами и очевидно больно ударившись, не придумывают ничего лучшего, как начать драку друг с другом.

Меч рассекает до шеи череп еще одного гулля, при этом чуть не застряв, больше по голове без крайней необходимости бить не буду. Дорезаю однорукого, но упорно лезущего в бой подранка и последними рублю катающийся клубок из вошедших в раж драчунов. Так, одного не хватает, неужели сбежал? Да нет, вот он, с кончаром в глазу скрючился под нашим деревом. А девчонка просто молодец, сработала минус две твари, да и постоянное ожидание врагами стрел с дуба здорово помогало мне, отвлекая их.

– Лорд, вы ранены?! – С ужасом глядя на волчью голову на моей ноге, эльфийка мигом слетела с дерева. В лице ни кровинки, неужели так переживает за орка? Но не будем ее нервировать.

– Я цел, мои доспехи этим тварям не прогрызть.

Я попытался снять довесок. Челюстные мышцы отсеченной головы свела судорога, и их пришлось рассечь. Пинком отшвырнул доставшую меня башку и на всякий случай обезглавил всех врагов. Саэну после схватки трясло. Успокоил девушку, потом рассмотрел тварей. Гулли напоминают павианов-переростков, только хвостов и красных задниц не хватает. А в остальном – такие же собачьи челюсти, когтистые лапы, только у обезьян они больше похожи на руки, и когти покороче.

Вопреки фильмам ужасов, мертвые вервольфы не спешили превращаться в людей, так и оставшись крупными широкомордыми волками. По объяснению эльфийки, эти вервольфы – результат скрещивания оборотней, такие звери в людей не перекидываются.

Надо быстренько собираться, рубить очередную оголодавшую стаю хищников нет никакого желания.

Пресветлые боги, ну почему он не эльф или хотя бы человек?! Каким великолепным воином оказался Торн! Стремительные движения орка завораживали. Только на арене боевого танца, на сольных выступлениях глав школ, эльфийке доводилось видеть что-то подобное. Но мастера-мечники эльфов никогда не выступали с двуручником, предпочитая парные клинки. Если бы орк был эльфом и выступил на арене, ему было бы обеспечено звание мастера. Да что там мастер, это ведь новый стиль, и титул Торна был бы Учитель – наивысшая степень мастерства и почета у эльфов.

Сразись орк с эльфами, кто сможет противостоять ему? Только мастера боевого танца, остальных он сметет. Но думать о Торне как о враге девушка уже была не в состоянии.

И как он спокоен в опаснейшей ситуации, только опытный ветеран на такое способен. Саэна находила в своем спутнике все больше достоинств. А сколько благородства должно быть у орка, чтобы, живя в темных землях, не растерять его.

И он явно неравнодушен к ней, Саэне. Как относится к ней мужчина – в этом не может ошибиться ни одна девушка в мире. Перед глазами эльфийки стояла одна картина. Вот орк готовится спрыгнуть с дерева в кольцо оскаленных пастей. И, повернувшись, он ободряюще улыбается ей, чтобы придать уверенности.

Во время боя эльфийка твердо знала: если монстры опрокинут орка, она спрыгнет со своей ветки, и горе той твари, которая покусилась на жизнь Торна. А дальше – будь что будет.

В чаще мелькали серебристые шлемы патруля, на одном – рыцарский плюмаж. Я повернулся к Саэне:

– Мы пришли, впереди патруль Нории, ты уходишь? – Мой голос звучал сдавленно.

– Мои родичи и друзья конечно же отправились искать меня. Их немного, мне надо успеть остановить близких, иначе они могут погибнуть, пробиваясь к гнезду нежити. Мне необходимо идти.

Мы помолчали, каждый думая о своем, а может, об одном и том же, кто знает.

– Скажи, Торн, ты хочешь, чтобы я осталась?

– Я буду этому рад.

Саэна приподнялась на цыпочки. Прикосновение губ девушки напоминало легкое касание крылышка бабочки. Рыцарский патруль приблизился, и Саэна, выждав, пока я скроюсь в зарослях, окликнула офицера.

Глава 8

Мой народ

Орков не любит никто… Орки не любят никого… Тогда как же они, черт возьми, размножаются?!

Загадка

Родное селение Хорта могло служить незаменимым пособием по жизни пещерных людей для любого антрополога. Десяток примитивных землянок, скорее нор, выкопанных в склоне холма, кострища перед входами, распяленные для просушки шкуры и мрачные насупленные фигуры, рассеянные по становищу, – картина маслом. Территория деревни обнесена примитивным частоколом из заостренных бревен, с наклоном наружу. Рядом с забором уже распаханное, но еще не засеянное поле. Из живности – только тараканы и крысы. Правда, были и плюсы, например, бдительная охрана, обнаружившая меня на подходе. Еще больше мне понравилась быстрота, с которой орки вооружились и приготовились к бою.

Нашу встречу нельзя описать никакими словами. Столпившиеся орки с восторгом рассматривали добытые доспехи, забрасывая меня кучей вопросов. Наверное, египетским фараонам перепадало меньше почитания, чем моей скромной персоне, не говоря уже о неподдельной искренности чувств подданных. При таких условиях на ура проходят любые реформы правителя, а ретроградов-консерваторов сразу порвут на британский флаг. Преобразования я действительно собирался проводить коренные. Основных направлений было три: военная подготовка, экономика, чувство долга.

Спросите, зачем чувство долга оркам? Оно нужно всем. Называться оно может по-разному: кодекс чести, система табу, нравственность и т. п., но суть одна. В каждом члене общества взращиваются зерна определенных правил, по которым оно живет. Только такое общество способно прогрессировать. Все археологические раскопки неопровержимо свидетельствуют: пока социум живет по закону джунглей, уничтожает своих «лишних» детей, стариков, допускает людоедство, общество в своем развитии не уйдет дальше каменного века. Сто тысяч лет по земле бродили каннибалы-неандертальцы, объединенные в небольшие общины. Вооружение их состояло только из дубин и тяжелых копий с каменными наконечниками. Дистанционного, например метательного, оружия не было вообще. Что же было изобретено за это время? НИЧЕГО. Развития не было. Стоит изобретателю состариться или заболеть, как его тут же сжирают как более слабого еще до того, как он научит своему изобретению новые поколения. И лишь с появлением традиций и правил, потеснивших звериный закон выживания сильнейшего, человечество сделало шаг вперед. Структурированное общество, с дифференциацией обязанностей и функций его членов, всегда одержит верх над дикой стаей, обученный легион победит любую толпу.

И самое главное – чувство долга. Сцементированное им общество, где задачи государства становятся целью каждого гражданина, непобедимо. Более того, оно развивается и процветает. Именно чувство долга каждого гражданина лежало в основе Римской империи, покорившей большую часть Древнего мира. И пока оно не пропало в разложившемся государстве, Рим был непобедим. Если я хочу получить хорошее войско, мне нужно сделать из орков приличное общество.

Единственная альтернатива – идти по традиционному пути всех темных властелинов. Это путь страха. Создается пирамида власти на основе страха подчиненных, поддерживаемая регулярными репрессиями. Но это тупик, ненадежный и малоэффективный. Подгоняемое плетьми воинство хорошо только против слабых. Стоит появиться сильному врагу, и оно с визгом разбежится.

Мне нужны подданные, служащие не из страха, а по совести. С совестью у орков напряженка, значит, предстоит много работы. У меня великолепный материал – крепкие, испытанные огнем, сталью и голодом существа, способные выжить в самых невероятных условиях. Они не связаны почти никакими стереотипами, верят мне и хотят нормальной жизни, остальное – моя работа. Да и с полным отсутствием у орков чести я несколько погорячился – тут я вспомнил Хорта с товарищами, стеной щитов закрывающих меня на площади Трейдгарда во время жертвоприношения. А как они рвались сопровождать меня на верную смерть в битве с вампирами, лишь бы я не погиб!

По воле судьбы (и паршивца Витьки) я появился в этом мире орком и за все время не нашел в представителях этой расы какой-то особой зловредности, хотя, пожалуй, хищностью и агрессивностью они превосходили другие народы. Но особой беды в этом нет, и надо ведь учитывать полную опасностей среду, в которой жили орки. Не сами по себе они такие плохие, жизнь у них такая. Сознание орков, правда, примитивно, они видят, что сильные побеждают и правят, им вроде бы всегда хорошо, вот так и возник культ войны и силы.

А что до ненависти по отношению к другим расам, то ведь она обоюдна, светлые расы воспринимают орков не иначе как заклятых врагов. И опять же точка зрения людей, гномов и эльфов, по которой орки ненавидят их, дескать, из зависти, потому что здоровякам недоступны умение, искусство и изящество светлых, тоже не выдерживает никакой критики. Те же дроу и черные гномы, не говоря уже о темных магах, по всем этим параметрам (особенно темные эльфы) нисколько не уступают светлым, а орки существуют рядом с ними – и ничего, как-то уживаются. Вдобавок и темным богам орки в поселении Хорта не поклонялись, а были скорее язычниками, подходя к вере с утилитарно-магической стороны, впрочем, таковы почти все орки. Да и бывшим хозяевам орков до их веры не было никакого дела. Они нужны были только как пушечное мясо, подчиняются из страха – и ладно, а во что там они верят, это дело десятое. Побили темного властелина, и орки из его приспешников стали просто народом, пусть диким и агрессивным, но отнюдь не безнадежно испорченным, как рисуют их эльфы.

Как бы то ни было, мои орки нравились мне. Это по-настоящему мой народ, он любит меня, и я сделаю все, чтобы он процветал.

Командующий пограничным дозором, увидев идущую из темного леса эльфийку, сначала не поверил своим глазам, затем на всякий случай посмотрел на нее истинным зрением. Да, действительно светлая эльфийка. От него Саэна и узнала о прибытии в пограничье четырех знатных путешественников, остановившихся в гостинице «Дубрава».

В холле гостиницы она была атакована кометой с роскошным блондинистым хвостом, которая со счастливым визгом повисла у нее на шее. Младшая сестренка… Лиана, Лианка-цеплялка, как Саэна дразнила ее в детстве. Действительно, отцепить растроганную эльфийку стоило бы сейчас огромных трудов. Лиана поведала о диком переполохе после похищения Саэны и следствии, установившем некоторые подробности. Здесь находился ее дедушка Элленор (по-настоящему прапрапрадедушка) в компании с Нией – волшебницей воды и толстым добродушным Себастьяном, магом-человеком, деканом целительского факультета эльфийской академии. Сейчас они уточняют в городской ратуше карты Темного леса, задержись Саэна хоть на день, она бы их здесь уже не застала. Далее следовал поток жалоб Лианы, обиженной, что ее не брали в спасательную экспедицию дальше границ светлых земель.

Содержателю гостиницы было велено приготовить обед по высшему разряду. И вот сейчас, за чаем, близкие и друзья Саэны слушали о ее похождениях. Рассказ о попытке насильственного темного перерождения эльфийки в вампира удивил всех присутствующих.

Себастьян высказался первым:

– Но это невозможно даже теоретически, это порождение тьмы просто чокнулось.

Ния кивнула головой, соглашаясь, и лишь дед озадаченно хмурился. Поразмыслив, он задал очередной вопрос:

– А ты не знаешь, как звали главного вампира?

– Это была вампирша, подручные называли ее Хиша, – зябко передернув плечами, сообщила Саэна.

При этом имени присутствующие примолкли, затем Элленор опять взял слово:

– Хиша – высшая вампирша, самая старшая из неумерших после Виктора-носферату, она не стала бы зря тратить время. И она очень упорна. Ты еще не рассказала, как тебе удалось сбежать, но она от тебя теперь не отстанет.

Саэна улыбнулась:

– То, что от нее осталось, может пристать только к моим туфлям в виде грязи.

– Хиша упокоена? Ты уверена? Высших вампиров убить непросто. – Дед недоверчиво сощурился.

– Уверена, уверена. Ее и еще двух вампиров изрубили лунным клинком, обезглавили, затем окропили святой водой, а потом сожгли весь дом, в котором были трупы.

В процессе рассказа морщины на лице древнего эльфа разглаживались.

– Основательная работа, – подал голос Себастьян. – И кто же твои спасители?

– Этого я сказать не могу.

– Они взяли с тебя слово не раскрывать инкогнито?

– Нет, – девушка гордо вскинула голову, – это только мое решение.

Элленор невольно залюбовался внучкой, да, она будет настоящей светлой леди Великого леса и приумножит славу дома Белой розы. Но почему имена спасителей – тайна, нет ли здесь новых проблем?

– Я уважаю твое решение, внучка, – осторожно начал дед, – но чем оно вызвано? Между победителями нежити и нашим домом есть какие-то трения? Мне бы хотелось получить хоть какую-нибудь информацию.

– Хорошо, – согласилась Саэна, – кое-что я могу рассказать. Для начала это не они, а он.

– Этот таинственный «он» уничтожил ковен высшей вампирши в одиночку? – Себастьян недоверчиво приподнял бровь. – Он маг?

– Нет, он воин, воин-меченосец, мастер клинка. Что еще рассказать о нем? – Девушка задумалась. – Благороден, отважен, умен.

– Да уж, – Себастьян улыбнулся, – такой набор достоинств сделает честь любому высшему лорду. Ты действительно уверена, что он ими обладает?

– Абсолютно, – Саэна вернула магу улыбку. – Его высокие душевные качества засвидетельствовала не только я, но и наш семейный кулон, обмануть который нельзя. Кстати, о благородстве. – Эльфийка повернулась к деду, в голосе ее зазвучала насмешка. – Юный принц Нарцисс из дома Алой розы, которого мне прочили в мужья, разве не здесь?

– Мм… видишь ли, – казалось, Элленор только что проглотил живую лягушку размером с крупного карася, – он не поехал. Князь дома Алой розы постарался убедить его, что мы справимся сами.

– Да, да, – Саэна повторила гримасу отвращения деда, – надеюсь, его хорошо оберегают, Великому лесу крайне необходима его жизнь! Впрочем, мы отвлеклись. Вы спрашивали про спасителя, вот еще убедительный аргумент – я была спасена им дважды. В Темном лесу на нас напали двенадцать гуллей и два оборотня. Если б он не порубил их, вы никогда больше не увидели бы меня.

– А ведь ты влюбилась, – подала голос до сих пор молчавшая Ния.

Саэна настороженно подняла взгляд на водную магичку, но та смотрела с явным одобрением.

– Надеюсь, Темный лес скоро станет гораздо безопаснее, – мягко перевел разговор на более спокойную тему Себастьян, – рыцари Нории собирают отряды для его очистки. Думаю, через пару месяцев они выступят, и гуллей там изрядно поубавится. Давно, давно пора было этим заняться.

Но вопреки ожиданиям мага, изменение темы разговора отнюдь не успокоило девушку. Услышав об отрядах зачистки, Саэна смертельно побледнела и забросала мага вопросами о составе, сроках и масштабах экспедиции. Тревожным набатом в голове девушки билась мысль: «Там же Торн, рыцари убьют его».

Весь следующий день Саэна занималась любимейшим делом девушек всех рас и народов – шопингом. Только к вечеру все опять собрались в гостиной поболтать, попить чайку. И громом среди ясного неба стало для родни заявление Саэны о том, что она вынуждена уйти на неопределенный срок. Причем уйти завтра же и без объяснения причин.

Элленор заявил, что хватит, нагулялась, одну он ее не отпустит. Девушка в качестве пряника уверила деда в полной своей безопасности, которую обеспечит ей тот самый благородный меченосец. А на закуску в качестве кнута применила целый букет девичьих репрессий, от обещания обета безбрачия до угроз тихо угаснуть от тоски в кратчайшие сроки. Ошалевшие родные взяли тайм-аут до утра и отправили Саэну спать, а сами втихаря собрались на семейный совет. Дед, от греха, наложил на внучку сторожевое заклятие.

Так ничего и не решив, консилиум по девичьим вопросам с утра пораньше затребовал несносную девчонку на ковер для дальнейшего разбирательства. Но вместо Саэны обнаружили сделанную из одеял куклу с прикрепленными к ней нитями следящего заклинания Элленора.

Дед рвал и метал:

– Как, как она могла перекинуть сторожевое заклинание с себя на тряпки?! Она, конечно, теоретически знает первые два круга магии света, но спусковому аркану ее ведь не учили. А без него магию применять невозможно.

– Это я показал ей спусковой аркан, – сказал, потупившись, Себастьян, – думал, магия отвлечет ее от проблем. Когда я научился своему первому заклинанию, то забыл обо всем на свете.

– А у меня она выпросила томик магии света и шар дальновидения, – виновато добавила Ния.

– Присовокупите к списку глупцов и Элленора. – Старый эльф тяжело вздохнул. – Сам, своими руками подарил ей вчера лук.

Срочно вызванный для поисков беглянки следопыт оказался бессилен.

Дикий вопль часового прорезал утреннюю тишину. Схватив меч, я пулей вылетел из землянки. К входному проему в частоколе мы с Хортом подбежали первыми. Прибывали воины и потрясенно застывали. Возле входа с абсолютно безмятежным видом стояла Саэна и невинно хлопала ресницами. А перед ней, держась обеими руками за пах, прыгал на пяточках, катался по траве и подвывал орк, ранее стоявший в карауле. Он походил на ежика, свернувшегося клубком при появлении опасности.

– Здравствуйте, – пискнула эльфийка и тут же решила пояснить мотивы своих действий: – А он меня пускать не хотел.

В свою очередь поприветствовав гостью, я попытался въехать в ситуацию. Все оказалось просто. Допуская вероятность появления девушки, я категорически запретил своим орлам убивать молоденькую эльфийку, если она появится, и сразу же доложить мне. А разводящий велел часовому не покидать пост и поднимать тревогу только при появлении реальной опасности. Бедный орк, не отличающийся особой сообразительностью, пал жертвой противоречивых приказов. На реальную опасность молоденькая эльфийка, у которой хватило ума прийти без оружия, явно не тянула. Значит, тревогу поднимать нельзя, пост покидать тоже, а как тогда доложить? Убивать ее я запретил. И орк попытался выйти из положения следующим образом: связать гостью и дождаться смены, а уже тогда доложить. Но когда довольный своей мудростью караульный попытался реализовать свои планы, маленький, но очень острый носок сапожка девушки внес в ситуацию свои коррективы.

Разобравшись в происходящем, орки начали хохотать. Себе на беду, часовой попытался оправдаться незаметностью коварной эльфийки, внезапно появившейся перед воротами. С ревом: «Так ты, слепое бревно, ее прозевал!» – Хорт двинулся к скрюченному орку с явным намерением добавить ему по ушам, уже от себя. Надо было вмешаться, мне не нужны косые взгляды в спину Саэне. Остановив Хорта, я подошел к часовому.

– Ты молодец, честно пытался выполнить свой долг, но соображать надо лучше и быть повнимательнее. Распустил руки, начал хватать девушку, что она должна была о тебе подумать?

Часовой перевел взгляд на эльфийку, злоба на его лице сменилась виноватым выражением. Эльфийка, выслушав мой спич, тоже как-то смущенно вздохнула и, проведя засветившейся рукой над мучающимся орком, что-то прошептала. Караульный сразу перестал изображать ежика и принял вертикальное положение. Вероятно, боль прошла, и сейчас он тщательно ощупывал свое хозяйство, проверяя, все ли на месте. В толпе зашептались, я расслышал уважительное: «Шаманка, однако». Видимо, исцеление произвело впечатление.

Саэна прибыла со срочными вестями и тут же их нам и выдала. Месяца через полтора-два готовилась зачистка прилегающей к людским землям части Темного леса. По прикидкам эльфийки, участвовать будет не меньше тысячи воинов. На моих архаровцев новость тоже подействовала. Я велел собраться всем в центре поселка на совет. Снова выслушали эльфийку, затем началось обсуждение. Кстати, выяснив, с каким сообщением спешила девушка, мои орлы перестали злобно на нее коситься (ходят, мол, тут всякие ушастые, чего от них ждать?). А во взгляде некоторых орков (которые были поумнее) можно было даже рассмотреть что-то вроде благодарности.

Первый вывод совет сделал сразу: амба, против такого перевеса нам не удержаться и трех минут, надо бежать. Как говорила ворона из детского мультика: «Самое главное – это вовремя смыться». Вставал вопрос, как бежать и куда. Уходить налегке, бросив запасы зерна и нехитрый скарб, значило обречь селение на нищее, полуголодное прозябание. Нагрузить орков волокушами – и скорость замедлится настолько, что Темный лес мы можем не пройти. Плюс десять маленьких детей и три беременные женщины. Нужен обоз, лошади, телеги. Но где их взять, да еще и за оставшееся до зачистки время?

Придется идти к людям. Прикинусь чайником, сами мы, мол, нездешние, но в доску свои. Внешне я вполне мог сойти за человека, если не показывать острые уши и пореже открывать клыкастую пасть. Цвет моей кожи практически не отличался от человеческой, остальные орки были слишком зеленые. Кстати, изначально кожа у орков была просто смуглой, зеленый оттенок придавала ей постоянно употребляемая моими соплеменниками маскирующая мазь из какой-то особой травы со стойким пигментом. Тут я вспомнил свой биофак. Эх, Таньке бы, по прозвищу Сибирская Язва, такой макияж, да на весь фэйс, меня бы ее одногруппники потом на руках носили. Ну да ладно, мечты мечтами, а лучше вернемся к местным реалиям.

Выслушав все мнения, я решил взять шестерых воинов и дойти до ближайшего к поселку королевства Нория. Орки подождут на границе людских владений, а я затарюсь всем необходимым. Денег, взятых из усадьбы вампиров, хватит с избытком. Остальные демонтируют деревню, пакуя все полезное в тюки, и готовятся к эвакуации.

Но что делать с эльфийкой? Саэна сразу же заявила о желании составить мне компанию. Мол, в Нории она бывала, все там знает, эльфов там просто обожают, а без нее я обязательно на чем-нибудь проколюсь. А сейчас ей срочно надо сбегать за оставленным за воротами поселка снаряжением и сообщить родичам, чтобы не волновались. Интересно, как это сообщить, стать на опушке и орать погромче?

Оказалось, роль мобилы играет шар дальновидения, а сообщение было прямо как на Земле, что-то вроде: «Папочка, я добралась, здесь очень безопасно, все меня охраняют, пива совсем не брали, а не то что в прошлый раз по два литра на человека, а спать мы ляжем ровно в девять вечера». Ответ папаши тоже был стандартным: «Быстро домой, паршивка!»

В дороге эльфийка подняла вопрос, очень важный в этом мире, но совершенно упущенный мной:

– Лорд Торн, а к какому дому, ой, то есть клану, принадлежит ваш народ?

Действительно, в этом мире каждый уважающий себя социум имеет название, символ, герб и флаг, но в деревне Хорта таковых не водилось. Я вынес вопрос на всеобщее обсуждение. Проектов выдвигалось множество, но они нам не подходили, поскольку носили или кровожадно-садистский, или мрачновато-депрессивный характер. Всякие оскаленные пасти, окровавленное оружие, разбитые черепа мной беспощадно забраковывались.

– Мне нужен символ власти, силы и мудрости, – заявил я. Все несколько приуныли, но нас опять выручила эльфийка.

– Я полагаю, есть такой символ, – задумчиво протянула девушка, – это дракон.

Идея мне чрезвычайно понравилась, мои ребята тоже были в восторге. Саэна, выудив из своего рюкзачка крошечную палитру с красками и кисточку, тут же отобрала у меня панцирь темного лорда. Эльфийка оказалась настоящей художницей, изображенный на грудной пластине брони изумрудный дракон казался живым. Воплощение силы, грации и красоты. Хорош, хорош. Гордо поднятая голова, стремительный взмах мощных крыльев, спокойная мудрость в глазах.

– Тебе надо рисовать картины, такой талант пропадает, – посетовал я. – Обязательно купим еще красок.

Кстати, и название клана можно дополнить. Не просто дракон, а изумрудный дракон – звучит очень красиво. Так из студента биофака и неплохого программиста Сергея Ильина я превратился в Торна, вождя клана Изумрудного дракона.

Глава 9

Храм Фреи

Бог – это любовь.

Истина

Храм богини Фреи не был ни самым главным, ни самым богатым, но, безусловно, самым любимым во всем эльфийском анклаве. Богиня любви и красоты, покровительница брака и семейного очага, Фрея почиталась не только у эльфов, но и у людей, хоббитов и даже гномов.

Стены храма состояли из переплетения зеленых лоз, усыпанных прекрасными цветами, вместо пола – нежная зеленая трава. Весь храм был огромным благоухающим букетом живых цветов. В глубине, за алтарем, возвышалась статуя Фреи – прекрасная юная девушка верхом на кошке. Посередине храма находилась круглая мраморная площадка, над которой раскрылся огромный бутон алого цветка. Это было главное сокровище храма, роза богини, она цвела всегда. Площадка служила местом венчания, к ней вели три дорожки, золотая и две серебряные. По серебряным тропинкам к алтарю подходили жених и невеста, по золотой выходила супружеская пара. Нависающий над площадкой цветок во время бракосочетания осыпал молодых лепестками, излечивающими от бесплодия, всех женских болезней, мужского бессилия и избавляющими от многих наследственных недугов.

В правом крыле храма богиня помогала юным прихожанкам найти себе пару. Все пространство там занимали розы, каждый цветок окружали семь каменных плиток. По ним стайки молодежи пытались узнать свою судьбу. Для этого на плитках надо было мелком написать имена претендентов на руку и сердце и обратиться к богине. Бутон цветка склонялся к той плитке, на которой было имя юноши, больше всего подходившего девушке. Если же цветок при этом раскрывался, это было знаком особого везения, значит, девушка нашла истинную любовь, свою недостающую половинку. Когда просительница не имела конкретных избранников, а просто хотела узнать, из какого рода будет ее жених, то она проходила дальше. Помещение постепенно сужалось, и цветов становилось меньше. Плитки вокруг роз здесь уже не были пустыми, на них красовались гербы всех родов эльфов, людей, гномов и других светлых рас.

Среди прихожан большинство составляли девушки, но юноши также имели право вопросить Фрею о своих избранницах.

Элленор, Себастьян и Ния прошли в самую дальнюю точку правого крыла, где росла только одна роза. На окружавших ее плитах чистым белым огнем сияли символы рас. Вот молот и наковальня гномов, на следующей пластинке меч и плуг людей, дальше лук и лира эльфов, зеленая ветвь дриад, дымящаяся трубка хоббитов. Шестая пластинка украшена красным, синим, зеленым и желтым огоньками – символы саламандр, нимф и прочих элементалей, на седьмой – белоснежные крылья ангела.

Приходу друзей в храм богини предшествовали следующие события. Теплым весенним вечером в уютной гостиной своего дома Элленор сидел за бокалом прекрасного белого вина в компании Себастьяна и Нии. Последняя неделя была тяжела для князя дома Белой розы и его друзей. Выходка сбрендившей от любви девчонки испортила настроение всем троим. Элленор ходил хмурой грозовой тучей, и подчиненные старались вовсе не попадаться ему на глаза. Обычно добродушный и снисходительный, Себастьян на последнем экзамене завалил сразу трех студентов, сейчас в ближайшей общаге их отпаивали пивом и валерьянкой. Только Ния внешне казалась невозмутимой.

Это был какой-то кошмар. Взять хотя бы последний разговор с Саэной по шару дальновидения. Девушка уверяла, что с ней все в порядке и кругом абсолютно безопасно, при этом дед разглядел за ее спиной прислоненный к дереву орочий ятаган. Как в анекдоте: «Здравствуй, мама, у нас все хорошо, пишу тебе на сапоге убитого друга…» На категорическое требование Элленора вернуться эта негодяйка гордо вздернула носик и заявила, мол, сюда ее привел долг и тут она и пребудет до его исполнения… как минимум.

Все попытки друзей Себастьяна и Нии из Эльфийской академии светлого волшебства выяснить местонахождение Саэны потерпели фиаско, девчонка умела заметать следы.

Сидя за изысканно сервированным столиком, друзья пытались немного снять стресс и выработать дальнейшую стратегию.

– Элленор, – Ния пригубила вино и откинулась на спинку кресла, – полагаю, сначала нам надо выяснить, кто спас твою внучку, дальнейшее уже проще.

– Я пытался, – глава дома Белой розы недовольно поджал губы, – никакого результата. Все, абсолютно все мастера боевого танца, способные порубить ковен высшего вампира, за последний месяц не покидали Великий лес. Кстати, их не так уж и много.

– А если это был рыцарь-человек, – задумчиво протянул Себастьян, – или кто-нибудь еще из светлых рас, кто убивает вампиров? Нам не удастся проверить всех мастеров клинка светлого мира.

– Есть еще одна возможность. – Ния задумчиво крутила в тоненьких изящных пальчиках ножку бокала. – Если вы помните, я не только преподаю на водном факультете, но и являюсь жрицей Фреи. Можно попробовать попросить о помощи богиню.

– Но Фрея дает ответ только просителю, – бровь старого эльфа недоверчиво приподнялась, – а Саэны здесь нет, мы же не можем спросить за нее.

– Можем, – эльфийка лукаво улыбнулась, – у жрецов свои секреты. У тебя есть какая-нибудь вещь девочки?

И вот сейчас они стояли в храме Фреи, в надежде на ее помощь. В руках дед Саэны держал детское колечко внучки, которое когда-то он сам и подарил ей, но девушка подросла, и украшение стало мало. Ния нежно провела ладонью по плиткам с символами светлых рас, белое сияние усилилось, жрица положила перстенек Саэны к корням розы и обратилась к богине:

– Фрея, прекраснейшая из богинь, видишь ли ты судьбу дочери Белой розы Саэны?

Белоснежный бутон в центре площадки из семи камней величественно раскрылся, превратившись в роскошный цветок. Нежный тонкий аромат поплыл по храму. Затем цветок так же медленно закрылся, опять превратившись в бутон.

– Элленор, теперь ты, как прямой родственник, можешь задать вопрос богине от лица внучки.

Старый эльф поклонился изваянию богини и прошептал:

– Светлая Фрея, скажи, к какой расе принадлежит воин, спасший мою внучку?

Бутон в центре площадки остался неподвижен. С возрастающим недоумением трое друзей смотрели на розу, потом растерянно – друг на друга.

– Но как же так? – Элленор уже не помнил, сколько столетий назад он испытывал такое же изумление. – Богиня отвечает всегда и никогда не ошибается.

– Здесь все расы нашего мира, – добавил потрясенный не менее своего друга Себастьян, – я ничего не понимаю.

Лицо Нии стремительно мрачнело, она посмотрела на друзей, тяжело вздохнула и решилась:

– Нет, здесь не все, нет еще семи рас. Нам надо идти в левое крыло храма.

– Но разве в храме есть левое крыло? – недоумевал Себастьян. – Я думал, там хозяйственные помещения. И что за новые расы, да еще семь, ладно бы одна появилась, и… – Он внезапно замолчал, потрясенный ужасом, отразившимся на лице Элленора. Таким своего друга он не видел никогда.

– Левое крыло есть, о нем, кроме жрецов, до сих пор знали только трое эльфов, – потухшим голосом заговорила Ния. – Я заподозрила неладное уже тогда, когда Себастьян рассказывал о походе рыцарей на тварей Темного леса, а Саэна вдруг испугалась, занервничала.

– Но она рассказала, что подверглась там нападению, – попытался возразить Себастьян, – может, вспомнила, испугалась.

– Эльфийка, которую пытались превратить в вампира, испугалась воспоминаний о гуллях и оборотнях? – Волшебница невесело усмехнулась. – Сначала я думала, спаситель Саэны среди рыцарей экспедиционного корпуса и ее переживания связаны с опасностями для него во время зачистки. Но все участники похода готовились к походу и спасти девочку от вампиров не могли. Остается только один ответ: она боялась, что рыцари убьют ее спасителя. Поэтому и сбежала предупредить его об опасности. А это значит…

– Нет, – застонал Элленор, – не верю, не может быть. Надо искать другое объяснение. Впрочем, пойдемте в левое крыло, надеюсь, ты ошибаешься.

Друзья подошли к монолитной на вид стене переплетенной растительности. Ния сняла с шеи цепочку с символом Фреи и очертила перед собой овал. Стена расступилась и сразу же сомкнулась за их спинами. Левое крыло чем-то походило на правое, но стены были не ажурные, а сплошные, бледные цветы на стенах жутковатым фосфорическим светом озаряли помещение. Как ни странно, и тут в окружении каменных плит росли розы, но только не белоснежные, а кофейного цвета. Роза в конце левого крыла была черной.

– Надо активировать плиты. – Ния положила перстенек Саэны к корням черного цветка. – Элленор, ты старше всех нас и лучше знаешь темных. Коснись каждой плитки по очереди и вспомни самые яркие черты расы, а также их смешанные браки или хотя бы причины для них.

Эльф склонился над черной розой. Задача была противна самой его сути, но ничего не поделаешь. Его пальцы дотронулись до камня с изображением глаза с кошачьим зрачком над копьем. Гоблины, с их шакальими повадками, злобные, жестокие и трусоватые. Они были первыми тварями, созданными из изуродованных и извращенных представителей светлых рас темным властелином, поэтому с ними в ритуальную половую связь иногда вступали ведьмы, жаждущие прикоснуться к мощи темного владыки. Символ под пальцами эльфа засветился ржавым желтым огнем. Так, что там дальше?

Скрещенные ятаган и топор орков, это давние враги, Элленор вспоминал их хищность и агрессивность, лютые безумные атаки. Орки частенько насиловали девушек людей и эльфов, женщины-люди порой выживали, давая смешанное потомство. Алое мерцание покрыло плитку, как будто ятаган и топор окрасились кровью.

Дальше мускулистая лапа сжимает дубину – тролли, чудовищная, тупая мощь, их любви искали пресыщенные шлюшки, привлеченные размерами детородных органов гигантов. Плитка налилась грязно-коричневым цветом.

На следующем камне изображен меч черного рыцаря и отравленный кинжал темных эльфов – падшие. Безумная жажда власти, личности, которые ставят свое «я» превыше всего, что есть в мире, распад морали и этики. С ними связывались такие же властолюбивые, самовлюбленные бабенки многих рас. Камень засветился темно-фиолетовым огнем.

Так, оскаленная клыкастая пасть – оборотни, полузвери. Голод и азарт охотящегося хищника, царство первобытного инстинкта, полная или частичная утрата разума. Нередко с ними скрещивались в поисках «горячей, первобытной страсти». Темно-красное свечение, похожее на венозную кровь, заструилось по разинутым челюстям.

Рога демонов. Всепоглощающая гордыня, злоба и зависть, с ними спаривались дьяволопоклонники на шабашах. Казалось, огонь охватил изображение.

И последний герб – всегда улыбающийся череп, символ нежити. Ненависть ко всему живому, жажда мести, потеря не только света, но и самой жизни. Иногда, обезумев от потери любимых, искали помощи у некромантов, но на памяти эльфа никогда ничего хорошего из этого не выходило. Мертвящее бледное свечение покрыло плитку.

Элленор повторил свое обращение к богине, но черная роза не двигалась. Эльф с великим облегчением распрямился и с улыбкой посмотрел на спутников.

– Как видишь, Ния, твое предположение ошибочно, темные здесь ни при чем. Но ты права, проверить было необходимо.

Друзья направились к выходу из левого крыла храма.

– Я забыл кольцо. – Элленор обернулся и застыл как вкопанный. Склонившаяся роза медленно поднималась. Все бегом бросились к цветку, но было уже поздно, стебель распрямился, и точно определить плитку, которой коснулся цветок, стало невозможно. Отпадали демоны, нежить и гоблины, бутон нагнулся в противоположную сторону, но кто тогда?

– Левое крыло не посещали тысячелетие, – кусала губы Ния, – магия ослабела, и для ответа потребовалось больше времени, чем мы привыкли, это моя вина. Повторять ритуал можно не раньше чем через год, и мы не сможем узна… О светлые боги!

Глаза эльфийки расширились. Роза медленно раскрывалась, и она больше не была черной. Распространяя сильный пряный аромат, на конце стебелька колыхался роскошный цветок пурпурного цвета. В похожий, хотя и не такой насыщенный цвет окрашивают мантии императоров.

Глава 10

Королевство Нория

– Людские королевства, сынок, это страшные, грязные, гадкие и ужасно опасные места.

– Па, а чего ты тогда туда ходишь?

– Эх, сынок, у нас-то еще хуже.

Разговор орка с сыном

Бардсити, один из крупнейших городов Нории, располагался рядом с границей. Он славился своими музыкантами и менестрелями, там любила бывать знать не только Нории, но и соседних королевств. На рассвете Саэна с Торном вошли в городские ворота, заплатив страже за вход по мелкой серебряной монетке.

Бардсити являл собой образец типичной европейской средневековой архитектуры. Каменные и деревянные строения, узкие кривые улочки, покрытые слоем грязи, обширная торговая площадь, в центре города – дворец.

Солнце уже клонилось к закату, купцы сворачивали торговлю, придется искать счастья завтра, а сейчас надо было искать ночлег. Саэна присмотрела таверну почище, с вывеской в виде здоровенной свиньи на тарелке, объемами и выражением морды похожей на завхоза дома Алой розы, сверху шла соответствующая надпись – «Толстый боров».

Обстановка внутри была довольно уютная, хотя и грязи хватало. Кроме Саэны с Торном в таверне были две компании. Неподалеку от входа, вокруг ведра, наполовину наполненного сивухой, расположилась компания из восьми ремесленников, устроивших соревнование – кто последний отключится. К этому времени половина спортсменов, выбывшая из борьбы в полуфинале, уже отдыхала мордами в нехитрой закуске, остальные стремительно дозревали.

Вторая группа разместилась неподалеку от стойки за обильно накрытым столом – пятеро латников, даже не скинувших доспехов и от этого обильно потевших, и юнец лет девятнадцати в богатой одежде. Вызывающе вздернутая голова вкупе с наглым взглядом и хамоватыми манерами, одинаковыми у золотой молодежи всех стран и миров, должны были показывать всем и каждому, что перед ними истинный хозяин всех и вся. Скорее всего, это был наследник какого-то дворянского рода с охраной.

Пройдя в глубь помещения к наиболее уютному столику, Саэна с Торном разместились на удобных скамьях и заказали ужин. Все время, пока продолжалась трапеза, юный рыцарь (на сапогах, нарочито выставленных напоказ, были золотые шпоры) пялился на Саэну, бросая косые взгляды на Торна. Интересно, что ему надо, может, распознал в нем орка? Да нет, в этом случае он бы уже вопил на весь город и рвался на подвиги, правда, немного позади своей охраны – эльфийка хорошо знала подобных личностей. Может, она понравилась юнцу? Да нет, вряд ли, у влюбленных не бывает столько надменности, спеси и превосходства во взгляде. Так и не разрешив этого вопроса, девушка закончила ужин.

Торн подозвал хозяина, расплатился и хотел заказать комнаты, но в этой таверне не сдавали жилье, трактирщик порекомендовал постоялый двор на соседней улице. Выходя, эльфийка заметила, как засобирался юнец со своей свитой, а наблюдательный Торн легкими, незаметными движениями проверил, как выходят из ножен его двуручник и кинжал. Сердце эльфийки сжалось от нехороших предчувствий.

Ориентироваться в средневековом городе – это особое искусство, кривые темные улочки, тупики, глухие заборы, проходя по этому лабиринту в первый раз, невозможно не заблудиться. Выбираясь из очередного переулка, окончившегося тупиком, Саэна обнаружила, что предчувствия сегодня ее не обманули, выход перекрыла знакомая компания во главе с богато одетым юнцом. Самое скверное – его латники полностью изготовились к бою, не забыв тяжелых ростовых щитов.

– И как все это понимать? – Голос Торна был подчеркнуто нейтрален.

– Твоя спутница – это эльфийка Великого светлого леса, – слегка раздвинув щиты латников, и сунув нос в щель между ними, заявил юнец.

– Вы так не любите эльфов или их появление в этом городе составляет преступление? – На этот раз тон орка был откровенно ерническим, Саэна уже поняла, что нужно молодому рыцарю, и лихорадочно обдумывала, как разрядить обстановку.

– Нет, эльфы в Бардсити – всегда желанные гости, но столь прекрасная дама заслуживает лучшего спутника, и она его получит, – с непоколебимой уверенностью во вседозволенности заявил рыцарь.

– А как посмотрит городская стража на нападение в Бардсити или ты начальник города? – Разговаривая, орк сделал крохотный шажок правой ногой назад, чуть повернув корпус. Саэна знала, что такая стойка для него наиболее удобна и атаку Торн предпочитает начинать именно так.

– Я сама выбираю своих спутников, – попыталась девушка предотвратить сшибку, хотя и понимала, что шансов почти нет.

– Я не начальник города, но тебе это не поможет, поскольку стража никогда не появляется в этом переулке, слишком уж тут опасно, – усмехнулся рыцарь и гордо вскинул подбородок. – А что касается выбора прекрасной дамы, то здесь они не значат ничего, за дам все решают мужчины благородных кровей, сейчас это я, но у тебя еще есть возможность уйти на все четыре стороны, простолюдин, ты мне не нужен.

– Это у тебя есть возможность, сопля в доспехе, даю десять секунд, чтобы смыться и прихватить с собой своих доходяг, – презрительно процедил сквозь зубы, словно плюнул, орк.

– Ах ты… плебей, смерд, ты как говоришь с благородным рыцарем! – Прыщавое лицо юнца раскраснелось. – За это ты умрешь!

– Ты даже не представляешь себе, как ты меня обрадовал, когда сказал, что стража тут не бывает. – Торн перестал смягчать голос, и Саэна почувствовала, как от неистово-злобного, хриплого баса орка даже у нее по спине забегали мурашки. Охранники невольно попятились, переглядываясь и косясь на своего хозяина.

– Что стоите, проклятые лентяи, за что я вам плачу? Вашего господина оскорбили – убейте его! – сорвавшимся голосом выкрикнул юнец.

Стражники нерешительно взялись за рукояти мечей.

– А сейчас – дискотека, а это значит, что ты станцуешь для меня один танец, и это будет… – Не договорив, Торн сделал подшаг вперед и разом выхватил меч, продолжая движение, рубанул по голове ближайшего воина, самого молодого и неопытного. Тот вздернул вверх щит, прикрывая голову, но выпад оказался ложным. На начале взмаха меч изменил траекторию и упал вниз, стремительным рубящим ударом обрушившись на бедро воина между поножами и латной юбкой. Дикий поросячий визг прорезал подворотню, охранник, выронив меч и щит, обеими руками вцепился в обрубок и завалился на бок, рядом с мокрым шлепком упала его нога.

– …твой последний танец, – закончил нехорошо улыбающийся, даже скорее скалящийся орк.

Четверо стражников, опыт которых позволил быстро преодолеть начальную растерянность, обнажив мечи и сдвинув щиты, приготовились к бою и медленно двинулись на Торна. Тот крутанул меч, разминая кисть, и шагнул навстречу. Саэна выхватила лук и одним движением открыла колчан. Воин, в которого она целилась, успел прикрыться, стрела попала в щит, но враги на миг отвлеклись, перестраивая строй с учетом новой опасности от лучницы. Орк, который никогда не пропускал такие моменты, резко ударил сапогом в колено ближайшему противнику. Вскрикнув, тот пошатнулся и опустил щит (подбитый сталью сапог орка был сорок четвертого размера), его товарищи сунулись вперед, чтобы помешать Торну завершить атаку, но тот рубанул не открывшегося воина, а спешащего ему на помощь соратника, не ожидавшего нападения. Меч орка вошел в глаз человеку, и тот замертво рухнул на мостовую, открывая плечо соседа. Тут же стрела Саэны ударила в это самое плечо, пробив кольчугу, онемевшие пальцы латника выпустили меч. Бросив щит, левой рукой воин схватился за древко, стараясь его вырвать, и следующая стрела пробила кисть второй руки, пришпилив ее к многострадальному плечу.

Только сейчас юный рыцарь выхватил тонкий прямой меч, но вперед лезть не спешил, прячась за спинами своей охраны. Оставшиеся воины прикрылись тяжелыми окованными щитами, прострелить которые Саэна не могла, и стали медленно надвигаться. Будь она одна, эта тактика могла дать им шанс, но сейчас сбоку заходил Торн.

Латники задергались, не зная, что делать. Вступая в бой с орком, они открывались для удара стрелы, а останься они за щитами – Торн их зарубит. Орк хорошо понимал всю затруднительность положения охранников, он злобно, торжествующе захохотал и прыгнул вперед. Один из дружинников, закрываясь щитом, бросился на Саэну и тут же свалился с метательным ножом Торна в шее. Второй в отчаянии ринулся на орка, стрела, впившаяся в бедро, не остановила его, но сбила шаг. Меч охранника просвистел над головой пригнувшегося орка, стремительная отмашка двуручника – и рука латника, сжимающая меч, падает на мостовую, орошая ее кровью.

Рыцарь, расширенными глазами смотревший на схватку, увидел приближающегося к нему врага с горящими глазами хищного зверя, вскрикнул и бросился наутек. Стрела Саэны вскользь прошла по его непокрытой голове, прочертив кровавый пробор на макушке. Оглушенный юнец рухнул ничком, меч с золоченой рукоятью с лязгом покатился по мостовой.

– Торн, некоторые из них еще живы, надо быстрее перевязать, а то они могут умереть от потери крови. – Саэна сняла рюкзак и стала рыться в нем в поисках бинта.

– Ну на такую возможность мы полагаться не будем, нам надо быть уверенными, – пробурчал орк.

Послышался хриплый булькающий звук. Саэна подняла глаза от рюкзака и с ужасом увидела бьющегося в судорогах стражника, орошающего землю струями крови из перерезанного горла, рядом, с таким же ужасным разрезом от уха до уха, умирал второй. Тем временем орк добил третьего воина.

– Что ты делаешь! – Саэна с ужасом смотрела на деловитого и спокойного, хотя и хмурого Торна.

– Противную и мерзкую, но необходимую работу, – устало ответил орк.

– Я же специально не била в смертельные точки, чтобы избежать лишних смертей, даже этого засранца только оглушила: – потрясенно выкрикнула девушка. – Они бы могли выжить.

– Этого как раз и нельзя допустить, иначе нам как минимум придется иметь дело с его родней и всеми их воинами. А как максимум за нами будет гоняться вся городская стража, чтобы поймать и повесить убийц благородного рыцаря со свитой. Ты юна и чиста и не знаешь законов теневой изнанки мира. Прошу тебя, отвернись.

– Но ведь напали они, это их бы наказали.

Торн только невесело усмехнулся на эту детскую наивность. В это время благородный рыцать пришел в себя и, подняв голову, разразился матом, но, увидев подходившего к нему орка с окровавленным ножом, резко сменил тон.

– Вы не посмеете убить меня, вам страшно отомстят, мой отец заплатит за мою жизнь хорошие деньги! – кое-как поднявшись на карачки, начал он выкрикивать плаксивым голосом. – И я дам рыцарское слово, что забуду о вашем преступлении.

– Преступлении! – гневно сверкнули глаза эльфийки. – Ты первым подло напал на нас и говоришь о преступлении, негодяй?!

– Благородный рыцарь по отношению к простолюдинам всегда прав, он не может совершить преступления, – убежденно сообщил юный дворянин, – но я обещаю…

– Я отвернулась, Торн, – коротко сообщила эльфийка, поворачиваясь лицом к выходу из тупика.

Прикончив родовитого подонка и его холуев, я быстренько обшарил их карманы, собрав все ценное, но оставил доспехи с фамильным гербом и меч с позолоченной рукоятью. Они были слишком приметны, улика. Затем быстренько собрал стрелы эльфийки. Все это время девушка простояла спиной к переулку, зажмурившись и зажав ладошками острые ушки.

Обняв за плечи, я повел ее из тупика, обходя кровавые лужи. Она прямо на ходу уткнулась лицом мне в плечо.

– Мир жесток, девочка, но в нем надо жить, и при встрече с подобными типами проявлять решительность и жесткость, – прижимая к себе расстроенную девушку, мягко говорил я. – Но очень важно при этом еще и не оскотиниться, иначе быстро станешь таким же, как они. В этом мире надо быть воином, иначе станешь жертвой, но нельзя становиться палачом. Придет время, и ты поймешь разницу между суровостью и жестокостью.

Она слабо кивнула, соглашаясь, и теснее прижалась ко мне. Так мы и дошли до постоялого двора. Измученная девушка быстро заснула, а я еще долго ворочался на кровати, обдумывая случившееся. Я вовсе не был хладнокровным убийцей, но в своем времени достаточно насмотрелся на всяких мерзавцев, чтобы терзаться угрызениями совести, отправив на тот свет шестерых подонков.

Молодость негодяя никогда не принималась мной в расчет. Я помню, как подростки из золотой молодежи неоднократно убивали бомжей, забивали насмерть, обливали бензином и поджигали, просто потому, что считали, что им все можно и нищий для них не человек. А потом адвокаты в суде старались бить на жалость, списывая все на юность и наивность этих изуверов, впрочем, богатые родители всегда откупали своих чад. Нет уж, если вырос, чтобы творить мерзости, значит, и достаточно созрел, чтобы за них отвечать. Придя к этому выводу, я перевернулся на другой бок и спокойно заснул.

Утро встретило нас превосходной погодой. На завтрак я заказал отбивную с кровью (с момента появления в этом мире мои вкусы немного изменились). Эльфийка же взяла какую-то вегетарианскую муть, пытаясь склонить меня к травоедству и доказать полезность данной диеты… Ну вылитая сестренка!

Перекусив, мы пошли на рынок. Закупать я решил не только лошадей, но и доспехи своим воинам. Также не помешает сельскохозяйственный и плотнический инвентарь, а то при воспоминании о деревянном плуге и бороне из сухой коряги, с запряженными в качестве тягловой силы орками, мне делалось тоскливо.

Торговый ряд, где продавали коней, казался бесконечным. Чем больше я рассматривал товар, приценивался, тем больше убеждался в печальной истине: при покупке меня обязательно обжулят.

В самом крупном загоне мне навстречу солидно выплыл дородный купец, в красном кафтане и с толстенной золотой цепью на шее. Если б не окладистая борода – прямо вылитый новый русский лихих девяностых.

– Удачи и благоденствия вам. – Его взгляд оценивающе скользнул по моим доспехам, платью эльфийки. – Чего угодно господам?

– Здоровья и успеха в делах тебе, почтенный купец, – отвечая, я внимательно присматривался к владельцу. – Нас интересуют кони: тяжеловозы и под седло.

– Смотрите, выбирайте, благородные господа, у меня товар лучший во всем Бардсити. – Тут продавец повернулся в сторону пристроек и крикнул: – Конрад! Конрад, дармоед, шлюхино отродье, а ну быстрее сюда! Покажь добрым господам коней, а после мигом в загон, – Рябуха захромала, посмотришь.

На зов хозяина прибежал оборванный, исхудавший паренек лет четырнадцати, с мозолистыми, натруженными руками и красными от недосыпания глазами. Неужели этот мальчик настолько разбирается в коневодстве, что хозяин поручает ему обследование заболевшей лошади? Вон еще трое крепких взрослых мужиков работают в загоне. Интересно, надо присмотреться к мальчишке.

Конрад оказался превосходным специалистом. По каждому животному мне была предоставлена исчерпывающая справка, с перечислением достоинств и краткими рекомендациями по наилучшему его использованию.

– Скажи, тебе нравится здесь жить? – начал я прощупывать почву.

– Угу, как грешнику нравится сковородка в аду, – угрюмо выдавил Конрад. – Я уже два раза сбегал – ловят.

– Мы едем осваивать новые земли. Хочешь с нами? Если не понравится, держать силой не будем, – начал было я рекламную кампанию, но в ней не было нужды.

– Вы не шутите, господин? – Мальчик недоверчиво смотрел на меня. – Я же закуп, мои родители должны купцу аж десять золотых. Когда они умерли от мора, долг перешел ко мне, пока не отдам, должен работать на хозяина.

– Если мы выкупим тебя, поедешь с нами в Дикие земли? – Я испытующе смотрел на паренька, тот не опустил глаз.

– Да хоть к троллям! Здесь мне все равно не жизнь, а одно мучение. Господин, вам не придется жалеть о своем решении. Пусть боги покарают меня, если я вру.

Подозвав хозяина и полагающихся по закону двух свидетелей, я отсчитал ему десять монет. Купец раздулся, как обиженная жаба, и смотрел на меня нежным взглядом нильского крокодила. В Нории рабство запрещено, и с погашением долга его власть над пареньком закончилась. Имущества у мальчишки не было, поэтому сборы не затянулись. Отношение купца к пареньку мне не понравилось, и я решил дать мальчишке карт-бланш, привлекая к сделке уже на своей стороне. Слушая, как он подробнейшим образом описывает весь спектр дефектов лошадей, купец пыхтел, сопел и сбавлял цену.

– А у этого жеребца, господин, растянуто сухожилие, сразу не заметно, но через милю захромает. – Выдавая такие комментарии, Конрад сиял, как новый рубль, поглядывая на перекошенную рожу хозяина. В процессе торговли мои десять золотых вернулись обратно с хорошей прибавкой.

Первое, что мы сделали, выйдя из загона, – отправились в лавку готового платья и приодели паренька. Заодно я решил прикупить кое-что и себе – таскаться все время в латах тяжело, а везде встречают по одежке. Саэна, руководившая моими покупками, видела во мне прежде всего властителя темного клана, что и отразилось на ее выборе. Все было подобрано со вкусом, и сочетание черного бархатного костюма знатного дворянина с кроваво-красным плащом было стильным, но немного зловещим.

Конрад оказался настоящей находкой. На местном рынке он знал все: качество любого товара, цены, спрос и предложение, налоги и сборы и многое другое. С таким консультантом дела пошли гораздо веселее, и мы вскоре приобрели для поселка все необходимое.

Когда мы ужинали в трактире, к нам подошел хозяин и сказал, что нас спрашивает капитан городской стражи. Офицер с пятью стражниками в полном вооружении прохаживался возле наших подвод.

Как выяснилось, приобретение десятка кольчуг неизвестным лицом вызвало озабоченность стражей порядка. В истории города бывали прецеденты, когда соседи скупали оружие на рынках Нории, а потом им же и рубили представителей страны-производителя. Перефразируя слова Александра Невского, у кого меч купим, того им и лупим. С тех пор в законе страны приобретение более трех комплектов брони требовало точной идентификации покупателя, как союзника или хотя бы нейтрала. Ну да, стоит им заподозрить, что я орк, меня точно идентифицируют, только посмертно. С крайне небрежным видом я поинтересовался, чья рекомендация подойдет уважаемому капитану.

– О, это просто формальность, достаточно свидетельства любого владетельного господина нашей страны. – Офицер был сама любезность. – Если вы подтвердите свой статус жителя или гостя Нории, никаких проблем. Надеюсь, вам хватит пары дней? Что здесь делает стража? Так вы же будете сейчас заняты, то да се, так покараулят вещички. Кстати, его величество Валиас II сейчас пребывает в Бардсити, во дворце городского совета, там весь цвет общества. Черкнуть пару строк и приложить свою печать не составит труда для любого из ваших знакомых при дворе.

Какая трогательная забота, стражники явно имели свой гешефт с конфиската. Поблагодарив офицера за любезность, я вернулся к своим спутникам. Снял для них комнату на постоялом дворе и провел краткий инструктаж.

– Саэна, я иду в город, мне надо добыть свидетельство лояльности от здешних властителей. Побудь пока здесь, лук держи под рукой, в случае опасности немедленно уходите. Конрад, вот кинжал, госпожу могут обидеть, только переступив через твой труп. За меня не бойтесь, это все так, на всякий случай. Все понятно?

Дождавшись серьезного кивка Конрада, я пресек попытку Саэны увязаться за мной и зашагал в сторону ратуши.

Рядом с торговой площадью размещался городской открытый амфитеатр, где проходили выступления циркачей, коррида и собачьи бои. Сейчас возле ограждения, среди толпы горожан, стояли два представительных господина и смотрели, как клубок из двух сцепившихся петухов вяло катался по опилкам арены.

– Король опять хандрит, – с раздражением говорил облаченный в богато украшенный вышивкой камзол рыцарь. – А чем вы вчера развлекали его величество? Собачьи бои, фокусники, жонглеры, акробаты! Все это его величество видел уже не один десяток раз. И почему я, граф Райнер, должен напоминать вам о ваших прямых обязанностях, бургомистр?

– Но, ваша светлость, – жалобно тянул одетый в бархат толстячок, – все, чем мы располагаем, в полном распоряжении его величества. Охота не удается. Егеря не смогли обложить ни одного достойного зверя, хотя уже пять дней прочесывают лес. Может быть, менестрели исполнят какие-нибудь новые песни?

– Менестрели королю надоели больше, чем вы мне, – отклонил его идею рыцарь. – Думайте, бургомистр, думайте. Надо что-нибудь исключительное, чего давно не видели при дворе. Еще пару дней скуки короля – и вы больше не бургомистр.

– Ну что мне, тролля туда привести? – в отчаянии взвыл толстяк.

Тут я решил прервать столь интересную беседу.

– Прошу меня простить, уважаемые господа, – я подошел к парочке и отвесил неопределенный поклон, – но я случайно услышал вашу беседу, возможно, я смог бы оказать вам некоторую помощь. Позвольте представиться, меня зовут Торн, свой титул в данный момент я открыть не могу.

– Сэр Райнер, тысячник армии его величества и владыка нашего графства, – представил рыцаря толстячок, – а я бургомистр славного города Бардсити Штрумпф. Так чем же вы можете помочь нам?

– У вас что же – есть пойманный тролль? – добавил с улыбкой рыцарь.

– Пойманный тролль – это, конечно, забавно, но думаю, что смогу предложить более интересный вариант. – Я сделал загадочное лицо.

– Какой же? – Толстяк смотрит на меня с надеждой и недоверием.

– Что вы скажете о визите вождя орков на ваш банкет? – Мое предложение шокировало собеседников. – Полагаю, такое не часто бывает в этом городе.

– А в этом что-то есть. – Рыцарь с интересом посмотрел на меня. – Но как вы это себе представляете в практическом, так сказать, плане?

– Весьма просто, я много слышал о надежности слова рода Райнеров, за всю историю мира оно ни разу не нарушалось. – После этой моей фразы рыцарь горделиво вскинул голову, а я продолжил: – Честным словом вы гарантируете неприкосновенность вождя, его спутников и имущества. При этих условиях орк не откажется посетить короля, скажем, в качестве гостя.

Губернатор, пугливо оглядываясь, предложил продолжить этот разговор без свидетелей, и мы пошли в ратушу, в его кабинет. Граф отправился выяснить мнение монарха и мигом вернулся. От имени государства он объявил о статусе гостя короля Валиаса II для вождя орков, подтвердив сказанное своим честным словом. А затем поинтересовался, когда зал приемов его дворца посетит обещанный гость.

– Незамедлительно. – Я снял шлем, пригладил волосы, демонстрируя острые уши, и улыбнулся, сверкнув клыками. – Позвольте представиться, лорд Торн, вождь клана Изумрудного дракона.

В кабинете повисла мхатовская пауза, губернатор вместе с креслом начал медленно отползать от меня подальше. Внезапно рыцарь расхохотался, ударив кулаком по колену:

– Нет, какова дерзость, а? Орк в сердце нашего города, а какова смелость! Вы по душе мне, вождь орков. Я не отказался бы встретиться с вами на поле битвы – вы достойный противник. И я рад храброму врагу у меня в гостях. Вы правы, владыка Райнер держит свое слово, вот охранный документ. – Граф начертал несколько строк на листе бумаги и, закоптив на свече печатку массивного золотого перстня, закрепил грамоту своей печатью.

В банкетный зал я должен был зайти вместе с другими недавно прибывшими королевскими гостями. Граф держался рядом и получал истинное удовольствие, наблюдая за моей беседой с придворными хлыщами. Фантастические рассказы о невероятных подвигах звучали отовсюду. Особенно выеживался тучный красномордый тип, чем-то мне смутно знакомый. Если верить ему, троллей он перебил не менее дюжины, а орков и гоблинов просто без счета. А уж чуял их просто за версту, лучше любой ищейки. Косясь на меня, Райнер кашлем пытался скрыть смех.

– Кто этот титаноподобный муж, – вполголоса поинтересовался я у графа, кивнув в сторону краснорожего, – который чует нас издалека, правда, сейчас у него, наверно, насморк?

– Барон Сильват из соседнего королевства Танния, гость короля, – дал мне пояснение хмыкнувший Райнер.

Опа-на! Вот где ты мне попался, любитель диких охот, действительно мир тесен.

И вот начался сам прием. Мажордом трижды стукнул в пол посохом и громогласно провозгласил:

– Глава клана Изумрудного дракона лорд Торн.

Слуги распахнули двери, и я вошел в зал. Половина обширного помещения служила танцполом, вторая была заставлена столами и скамьями, заполненными уже изрядно поднабравшимися гостями, на возвышении находился трон короля. После слов мажордома присутствующие оживленно зашептались, как я понял, его величество не просветил собравшихся о моей расовой принадлежности. Я засвидетельствовал королю свое почтение и получил приглашение присесть за стол рядом с графом Райнером. Мой сосед напротив, откашлявшись, задал мучающий всех вопрос:

– Простите, лорд, но я… э-э… вероятно, плохо расслышал название вашего домена. Мажордом сказал – глава клана?

– Вы расслышали верно, я возглавляю именно клан орков.

– Но как? – Сосед потряс головой. – Э-э-э… вы же человек?

– Нет, я тоже орк. – В доказательство мне опять пришлось улыбнуться, продемонстрировав клыки.

Мой собеседник сначала посмотрел на меня, потом вокруг и остановил взгляд на бутылке. Подливавший в его бокал вино слуга тут же был пойман за воротник.

– Ты что мне налил, каналья, – заревел возмущенный дворянин, – всего второй бокал, а уже орки мерещатся!

– Закусывать надо, – не смог я удержаться от великой фразы.

Вокруг заулыбались.

– Герцог, с вином, как и с вашим разумом, все в порядке, – громкий властный голос короля прорезал тишину, – а перед вами действительно лорд орков, сегодня он наш гость. И посему никакого бряцания оружием мы не допустим.

Придворные снова зашептались, некоторые злобно сверкнули на меня глазами, но открыто возражать королю никто не решился.

– А сейчас, лорд Торн, нам крайне интересно узнать об особенностях жизни на темных землях, – перешел король к тому, для чего я и был приглашен. – Например, ваши манеры весьма изысканны и никак не вяжутся с образом вождя орков.

– Боюсь, ваше величество судит об орках по древним легендам, причем легендам только одной из сражающихся сторон. А любое освещение событий с одной стороны не может быть полным.

– Ну что ж, это справедливо, выслушаем обе стороны. К тому же бароны пограничья не понаслышке знают ваш народ, возможно, они помогут нам разобраться.

– Я рад такой возможности, тем более среди ваших гостей мне лично знаком барон Сильват (особенно меня радовала возможность разоблачить барона, а при удаче и вычеркнуть из числа живых).

– Вот как? – Король был заинтригован. – Это весьма интересно, по-видимому, здесь встретились старинные противники, потому напоминаю еще раз за мечи не хвататься, ваше оружие – слово, и только слово.

Губы высокомерно смотревшего на меня барона скривились.

– Я и впрямь частенько сталкиваюсь с орками и прочим темным отребьем и даже имею к ним кровный счет: мой сын трагически погиб от рук тролля в одном из недавних сражений. Но поскольку его величество не позволил мне говорить с орком на языке меча, я воспользуюсь словом. Но общаться с этим убийцей я считаю ниже дворянской чести, пусть сегодня за мою честь выступит мастер слова. – Тут барон небрежно кивнул менестрелю.

Тот выступил вперед и начал:

– Орки, конечно, недостойны прославления в балладах, но их темные имена иногда там упоминаются. Я исполняю эту балладу в честь его милости благородного сэра Сильвата.

Понятно, что здесь затевается, сейчас меня на глазах у всего высшего света королевства будут под музыку поливать помоями. Начавшийся концерт быстро подтвердил сей прогноз, в трех первых куплетах бесконечной занудной баллады упоминались доблести означенного барона, а дальше шло описание коварства, трусости и гнусности орков, а также выражалась вера в конечную победу его милости как над орками вообще, так и над всей тьмой в частности:

Бесконечные орды рубил он мечом,
Орков, огров с поганою нечистью,
Очищая священным и светлым огнем
Земли Таннии для человечества.

Таким куплетом менестрель завершил свое выступление. Слушая весь этот шовинистический бред, я чуть не закипел, но в таких соревнованиях всегда выигрывает наиболее хладнокровный, а моя задача не только прилюдно унизить барона, но и сделать так, чтобы он умолял короля нарушить запрет на поединки. Сильват довольно хмыкнул и швырнул в сторону менестреля золотой. Ах ты тварь! Ну ладно, сейчас я познакомлю тебя с творчеством Сергея Трофимова.

Во время выступления король с интересом вглядывался в мое непроницаемое лицо, выискивая признаки раздражения, и теперь в его глазах появилась толика уважения ко мне.

– Ну что ж, теперь мнение другой стороны. – Монарх взмахом руки предоставил мне слово.

– Достопочтенные господа, я действительно хотел побеседовать о нравах и обычаях орков, но подобная исполненная баллада не может оставить меня равнодушным. Если ваше величество позволит, я хотел бы сначала также исполнить небольшое произведение о моем оппоненте, вот только есть препятствие – музыкального инструмента на данный момент у меня нет.

– Музыкальное произведение? Замечательно. Ради такого случая вам найдут инструмент, вам подойдет лютня? – Король дал знак менестрелю передать мне некое подобие гитары.

– Благодарю, вполне. – Я отвесил королю легкий поклон. – Представляемая на ваш суд песня исполняется о бароне Сильвате и всем его роде.

Я взял пару аккордов, приспосабливаясь к инструменту, и выдал несколько куплетов из песни о коллегах барона из моего родного мира, немного переделав слова под местные реалии:

Тушите свет – поперло быдло кверху…

Публика, ожидавшая произведение, аналогичное исполненному менестрелем, но только на оркский лад, потрясенно затихла.

И в тот же час из общего болота
Поперли, скинув лапти, господа…[1]

Шокированный зал безмолвствовал, ряшка барона наливалась дурной кровью, за ближним столом громким шепотом обсуждали новость, что, оказывается, плебейское происхождение барона получило известность даже у орков.

Барон вскочил, вцепившись в рукоятку меча побелевшими пальцами, но тесная зала и обилие гостей не дали ему возможности даже полностью вылезти из-за стола.

Полагаю, такой бури эмоций не видела даже украинская Рада на своих веселых заседаниях. Исходящего на удобрения барона с трудом держали четыре королевских стражника, рядом еще двое выкручивали меч из лапки его сына. Кое-кто из его соседей по столу сверлил меня ненавидящим взглядом, но на лицах большинства присутствующих преобладала растерянность. Для дворян он был, как говаривал Уинстон Черчилль, конечно, «мерзавец, но мерзавец свой», а своего вроде как надо защищать. Но с другой стороны, невероятная спесь гонористого барона сделала его крайне непопулярной личностью, да и для дворян Нории он был прежде всего представителем государства-конкурента. Молчание нарушил король.

– Столь дерзновенную балладу я слышу впервые, – медленно протянул он.

В это время обретший наконец голос барон активно включился в беседу. Он поливал меня площадной бранью, перемежая ее прогнозами уменьшения срока моей жизни и способами ее завершения. Попутно досталось и королю за приглашение таких гостей и оскорбление его чести, которую монарх дружественного государства, по мнению Сильвата, должен был всячески защищать. Когда же он дошел до исследования моей предполагаемой родословной, я вновь взял слово:

– Ваше величество, я объявляю барона Сильвата лжецом, трусом и бесчестным убийцей беззащитных.

– Это серьезные обвинения. – Во взгляде короля, после наезда на него барона, плескалось раздражение.

– Я могу доказать свои слова. Итак, сэр Сильват сказал, что его сына убил тролль, этакая героическая гибель от рук страшного врага. Но скажите, я похож на тролля?

– Вы утверждаете, что виконт Сильват пал от вашей руки? – Бровь короля приподнялась.

– Да, причем именно от руки, я убил его голыми руками, хотя виконт и был вооружен мечом.

– Ты врешь! – заревел барон. – Мой сын погиб, вступив в страшный бой с троллем, и чудовище смогло сразить его только тогда, когда о каменную шкуру тролля было сломано все рыцарское оружие, вплоть до кинжала.

– Твоего героического отпрыска, чтобы он «вступил в страшный бой», мне пришлось догонять, а вот это тот самый «сломанный кинжал». – Я положил на стол кончар. – У меня также сохранились его доспехи и меч.

Герб на рукояти оружия не оставлял барону шанса. Не давая врагу опомниться, я выдал все, что знал о страшных охотах Сильвата, не забыв упомянуть и о том, что среди его жертв есть и люди-заключенные, да и просто подвернувшиеся резвящимся рыцарям случайные прохожие.

– Это что касается обвинения в убийстве беззащитных… Теперь о трусости. Потеряв сына, барон кинулся в погоню за убийцами, но если б он сразу возглавил отряд из тридцати рыцарей, то легко бы нас догнал, мы уходили на своих двоих. Так почему же погоня окончилась конфузом? Он попросту испугался и, только взяв еще двести воинов, решился преследовать двоих орков. Пешие солдаты тормозили его колонну, и догнать нас уже не смогли.

Сильват от злобы забыл об осторожности:

– А ведь егеря говорили мне, что вас всего двое или трое, если б я их послушал, ты бы сейчас был падалью, мерзавец!

Не использовать такой шанс я не мог:

– Он сам признает, что верные слуги, егеря-следопыты, сообщили ему, сколько нас, и все-таки собрался с мужеством только тогда, когда собрал двести тридцать против двоих. Так что мою балладу, пожалуй, можно завершить так:

Бесстрашие барона несомненно —
Он не боится сотней одного.
А если бардам кинуть по монетке,
То славить будут именно его.

И наконец последнее обвинение – бесчестие. Король защищает своих вассалов и гостей от любой беды, но для защиты чести дворянина во все времена было вполне достаточно только одного человека – самого дворянина.

По рядам рыцарей прошли согласные кивки. Настроение аристократии Нории постепенно менялось в нужную мне сторону, я решил заканчивать.

– И если б он был отважным рыцарем, то после моей песни немедленно обратился бы к королю с просьбой, с которой сейчас обращаюсь я. Ваше величество, прошу разрешить мне честные поединки – с бароном Сильватом и его менестрелем. Я намерен доказать свою правоту мечом.

Мой оппонент опять попытался перевести стрелки с себя на кого-нибудь еще, явно не желая никаких поединков:

– Орк не достоин вызвать рыцаря, этого (непечатное выражение) плебея надо просто повесить. Вы что, не видите, в моем лице он оскорбил славную семью таннийских дворян.

Договорить ему я не дал:

– В твоем лице я оскорбил только твою трусливую рожу. – Вокруг заулыбались. – А что касается остального… – Тут я повернулся к знати. – Кто из вас, благородные рыцари, согласен принять в свою семью этого негодяя? Он – позор вашего рода, и я все равно когда-нибудь убью его.

Аристократия посматривала на короля, тот в раздумье потеребил бородку и вынес свой вердикт:

– На просьбу нашего гостя орка мы отвечаем следующее. По законам нашей страны с менестрелями поединки не ведутся, иначе, учитывая их острые языки, мы останемся без людей искусства. К тому же ваша победа в острословии при исполнении баллад несомненна. – Тут он улыбнулся уголком рта и продолжил: – Поединков же между гостями я не допущу.

Сильват с сыном демонстративно покинули зал, но их примеру никто не последовал.

Пиршество продолжилось, король опять предоставил мне слово, мол, хотели говорить об орках, а получилось все о Сильвате. Поразмыслив, я снова взялся за местную гитару.

– Господа, вы хотели услышать об орках, я спою о том, кем являются в первую очередь обитатели наших земель.

– Убийцами.

– Грабителями.

– Насильниками.

– Захватчиками.

– Темными, – посыпались реплики с разных концов зала.

– Во многом вы правы, но не это главное.

Я улыбнулся и тронул струны:

Мы в такие шагали дали,
Что не очень-то и дойдешь…[2]

– Отменно исполнено, – высказался граф Райнер.

– Да, удача необходима всем, – задумчиво протянул король, – полагаю, темные земли не исключение.

– Вы неплохой бард, – обратился ко мне менестрель, – мы в Бардсити знаем толк в песнях, вы честно победили меня, и моя лютня останется у вас.

– У нас бытует мнение о процветании у орков рабства, беззакония, невежества и грубости, но, если судить по вам, это не совсем верно, хотелось бы узнать больше. – Король явно заинтересовался, монаршей хандры как не бывало.

– Ваше величество, в темных землях встречаются разные обычаи. Клан Кровавого клыка, например, полностью подходит под вашу характеристику. Более сильный грабит, порабощает или просто пожирает слабейшего. Клан Черных секир – более цивилизованное общество, имеется правитель, дружина, развиты ремесла, особенно кузнечное. Соблюдаются определенные обычаи, выполняющие роль законов. А вот гоблины и огры Диких земель – действительно, полуживотные, у них нет ни властителя, ни даже семей. Просто шайки убийц-людоедов.

Весь оставшийся вечер я рассказывал о темных землях. В финале моей повести король перешел к теме межрасовых отношений:

– А каково отношение к нам, людям?

– В основном негативное. Впрочем, друг к другу – не намного лучше.

– А ваш род?

– Клан Изумрудного дракона не враждует с Норией. Мы были бы не прочь установить дипломатические отношения с вашим государством.

– Хм… – король иронически приподнял бровь, – а вы представляете, что скажут наши подданные, узнав о мире и добрососедстве с орками?

– Пограничные области будут рады безопасности рубежей, ремесленники получат новых заказчиков. А купцы станут просто молиться на вас за такое решение – торговля с темными землями принесет им миллионы. Отсюда увеличение поступления налогов в казну государства.

– Весьма неглупо, – король задумался, – хотя не все так просто, но обдумать ваше предложение стоит. Во всяком случае, мы рады вашему визиту. Скажем так: у нас не мир, но перемирие. Статус нашего гостя сохраняется за вами.

После приема король вызвал в свой кабинет главнокомандующего армией герцога Тираса, графа Райнера и верховного мага.

– Признаюсь, сэр Райнер, вы перевыполнили свое обещание уничтожить мою хандру, – улыбнулся король, – наш сегодняшний гость просто чудо, я хотел бы знать ваше мнение о нем, господа.

– Мне приходилось допрашивать пленных орков и пару раз вести переговоры с их вожаками, но все они в лучшем случае тянули на атаманов банд, – первым высказался герцог, – а здесь совсем другой уровень, если забыть о внешности, то этого Торна вполне можно принять за дворянина. И кстати, он очень похож на человека.

– Таких орков я не только не видел, но и не слышал о подобных, – добавил Райнер и усмехнулся. – Он просто морально уничтожил барона Сильвата на месте. «Аристократ помойки» – такого ярлыка не приклеивали еще никому, думаю, песенка о бароне будет звучать по всей Таннии. Кстати, нынешний, насмерть обиженный Сильват, мне нравится гораздо больше прежнего, да и сравнение Таннии с помойкой весьма кстати.

– Во время приема я осмотрел его ауру, – медленно протянул маг, – на нем не было никаких иллюзий, так что это, несомненно, орк. Он далеко не глуп, смел и хорошо контролирует свои эмоции. Появление такого вождя среди орков может быть опасным, но если он не врал относительно заключения мира и прочих предложений, то здесь есть много интересных возможностей.

– Ну что ж, подождем, будущее покажет, – суммировал король. – Сэр Райнер, позаботьтесь о безопасности нашего гостя на территории Нории. А что касается этого спесивого барона, то вы, граф, правы, для нас это выгодно. Сильватия – пограничное с нами баронство, да и амбиции короля Таннии в последнее время просто непомерны.

Саэна по ошибке едва не пристрелила меня при попытке войти на постоялый двор, все-таки девушка здорово перенервничала. Грамота, выданная графом Райнером, избавила нас от городских стражников. Оставив эльфийке комнату, мы с Конрадом отправились ночевать в телеге, как говорится, на всякий пожарный. Еще затемно мы поднялись, мне надо было нанять погонщиков до границ Нории, где дожидался отряд Хорта.

До точки рандеву добрались без происшествий. На опушке Темного леса я рассчитался с погонщиками и подозвал Конрада для серьезного разговора.

– Помнишь, ты готов был отправиться с нами хоть к троллям? – начал я издалека и, дождавшись кивка паренька, продолжил: – К троллям идти не придется, тебе предлагается жить у орков. Не согласишься, можешь идти с погонщиками. Кстати, я тоже отношусь к народу орков.

– То, что вы не нориец, я догадывался, у вас другие манеры. – Мальчишка не проявлял абсолютно никакого страха. – Кем я буду у вас, господин?

– Свободным человеком, с равными среди остальных жителей правами. Орков не бойся, я не дам тебя в обиду.

– Я иду с вами, мой господин.

Хорт заметил нас еще на подходе, и стоило погонщикам уйти подальше, из ниоткуда материализовались пять коренастых фигур. Я залюбовался мальчишкой – он даже не вздрогнул.

Глава 11

Здесь будет город заложен

– Как, как ты сказал? Болото? Грязное?! Здесь мой дом!!

Из кинофильма «Звездные войны»

Обоз катился весело, под руководством Конрада орки осваивали премудрости ремесла коневодов, что удавалось далеко не сразу, поскольку кони чуяли в орках хищников. Я и сам попытался выработать навыки верховой езды под удивленными взглядами орков, посадить которых на кого-нибудь, кроме варгов, можно было только оглушив. По совету Конрада я выбрал для себя рослого вороного коня, носившего кличку Черныш, который для начала нацелился было укусить меня за ухо. Получив по зубам, конь обиделся и, взвившись на дыбы, пытался лягаться, тут уже начало лопаться терпение у меня. Рванув узду так, что чуть не разорвал жеребцу пасть, вернул своенравную скотину на четыре конечности, гневное ржание перешло в поросячий визг. Как ни странно, после этого конь стал относиться ко мне с уважением и позволил забраться на спину, только при этом нервно всхрапывал. Но постепенно отношения стали налаживаться, и к вечеру второго дня он уже принял от меня морковку.

Впряженные в семь телег по двое тяжеловозы легко тянули имущество моего народа. Мы шли в ту долину, где держали в плену Саэну. Вампиры недаром избрали для своего гнезда это место. Отвесные стены кратера служили природной крепостью, единственный вход легко перегородить, построив стену с воротами. Озеро в центре долины – неисчерпаемый источник пресной воды, да и места сказочной красоты.

Еще в пути я занялся военной подготовкой, нещадно гоняя орков по программе моего сэнсэя, немного переделанной под их оружие и с учетом их физических возможностей. Отрабатывались основные удары и блоки, серии и каты. Сделав комплекты тренировочных деревянных мечей, я ввел обязательные спарринги и теперь, невзирая ни на какую усталость, два-три часа в день мы посвящали обязательным тренировкам. Впрочем, орки не протестовали, напротив, искусство боя – это было то, что им действительно нравилось.

К концу весны мы добрались до места, должного стать нашей родиной. Стоило нам въехать внутрь кратера, как один из маленьких орчат решил, что его время пришло, и надумал появляться на свет. Орчанку, у которой начались схватки, затащили в экстренно возведенную палатку, и туда отправился Нерен-травник – самый старый орк поселка. Нерен был знахарем, костоправом и зубодером, олицетворяя собой всю медицину деревни. Он же был повивальной бабкой, вернее, повивальным дедкой поселка. Намеревавшаяся было полюбоваться озером Саэна, услышав крик роженицы, мигом прискакала и пулей влетела в шатер.

Минут через десять Нерен и эльфийка вышли наружу, где в волнении кусал губы муж роженицы. Травник тяжело вздохнул и сообщил, что положение безнадежное, волнения и трудности пути сыграли свою роль, спасти роженицу и ребенка он был не в состоянии. Рядом плакала Саэна. Меня захлестнула ярость, рядом умирали молодая женщина и крошечное, еще не родившееся создание, и я был бессилен. Стоп, ярость – ненадежный помощник даже в бою, а здесь не годится вовсе.

– У нее просто нет сил, – сквозь слезы выдавила эльфийка, – здесь надо заклинание третьего уровня, обычное – «помощь приходящему», а я могу применять заклинания только второго круга.

– А ты знаешь это заклинание? – Я пытался найти выход.

– Да, оно несложное, но у меня просто не хватит энергии. – Саэна опять зашмыгала носом. – Я уже пыталась, нужны амулеты или свиток с готовым заклинанием.

Какое-то воспоминание не давало мне покоя. Может, попробовать магическую книгу, взятую из гнезда вампиров? Нет, это просто информация, она уже есть у эльфийки. А что, если использовать белый жезл с символом жизни, тоже захваченный мной в сожженной усадьбе? Я откопал его в рюкзаке и протянул Саэне. Та сделала круглые глаза и, цапнув жезл, юркнула в палатку, следом заскочил Нерен. Какое-то время слышался серебристый голосок эльфийки и стоны роженицы, затем окрестности огласил звонкий крик новорожденного.

– Торн, Хорт! – позвал травник.

Мы влетели внутрь, старый Нерен одной рукой прижимал к груди маленький кричащий комочек, а другой поддерживал потерявшую сознание эльфийку. Я подхватил Саэну на руки, тревожно вглядываясь в лицо девушки.

– Уберите этот полог, – велел травник, – нужен воздух.

Хорт одним движением откинул палатку, к роженице подскочил муж.

– Ничего страшного, – успокоил меня знахарь, – твоя эльфа просто вся выложилась, заклятие не по ее силенкам, как еще получилось, удивительно. Но сейчас ей только отдохнуть, и все будет хорошо. Она совершила чудо, ребенок и мать здоровы.

Орки вокруг почтительно смотрели на эльфийку. Муж роженицы перевел взгляд с жены и сына на Саэну и спокойно произнес:

– Кто косо посмотрит на эльфийку, разорву.

Орки вокруг согласно закивали, мол, все правильно, ты не разорвешь, так мы растерзаем, если Торн оставит нам чего-нибудь от нахала для рванья. Ресницы Саэны дрогнули, девушка пришла в себя.

– Получилось? – еле слышно спросила она.

– Да, ты умничка, смотри. – Я повернулся так, чтобы эльфийка видела результат своих усилий.

Уголки губ молодой мамы слабо приподнялись, она наконец улыбалась. Рядом новоиспеченный отец держал младенчика, тот перестал кричать и тихо почмокивал, требуя немедленно кушать.

Я до сих пор еще ни разу не видел Саэну настолько счастливой. Облегченно вздохнув, она заснула прямо у меня на руках.

Кстати, после этого случая женщины-орки стали относиться к эльфийке с искренней любовью и доверием, посвятив ее в свой особый женский мирок, куда не было хода никому из мужчин.

В долине кратера мы присмотрели для поселка возвышенность рядом с озером. Сначала обнесли вершину холма частоколом – гигантский кратер зарос лесом, и кто мог скрываться в этих зарослях, неизвестно. По моему приказу выставили часовых и держали оружие всегда под рукой.

Копать землянки при наличии строевого леса и плотнического инструмента было несусветной глупостью. Будем рубить добротные деревянные дома, со временем используем и камень, вместо логовищ питекантропов здесь будет город. Но сейчас главной задачей были полевые работы, мы упускали время посева. Пока же ночевали под телегами и в шалашах из лапника.

Лес рубили, бревна складировали под строительство, пни корчевали. Дальше пускали огонь, сжигая все отходы лесозаготовки и подлесок, затем пал распахивали и засевали пшеницей, рожью, ячменем.

Саэна решила пока остаться с нами, мол, она обязана мне жизнью и хочет вернуть долг. При этом девушка странно посматривала на меня.

В поселке часть деревьев при рубке оставляли – дополнительная защита домов от жаркого летнего солнца. Среди них особое место занял высоченный тысячелетний дуб в самом центре, в нем на высоте пяти метров было огромное дупло, избранное Саэной под свою резиденцию.

Она выгребла оттуда мусор, натаскала лапника и сена, устроив постель, а я вооружился топором и соорудил дверь из расколотых плах. Беспокоясь, не простудится ли девчонка от весенних заморозков, я, с ее разрешения, сунул нос в это беличье гнездо. Температура там была градусов двадцать – двадцать пять, несмотря на отсутствие печки, щели в моей примитивной двери и холод снаружи. По словам Саэны, дом на дереве – мечта любого эльфа, дерево греет их и подпитывает своей силой. Заболевшие эльфы использовали деревья для исцеления. Какая-то древняя магия, присущая всем ушастым с рождения. Кстати, по настоятельному требованию Саэны я объявил заповедником обширную рощу в окрестностях того ручья, возле которого мы останавливались после освобождения эльфийки из плена. Девушка уверяла, что здесь – сердце окрестных лесов, даже деревья разумны, обитают дриады и нимфы, и обижать их не надо, дальше шло: «Ну пожа-а-а-алуйста». Я ввел запрет на рубку деревьев и другую хозяйственную деятельность на заповедной территории. Впрочем, узнав, что здесь обитают духи леса, орки и сами не желали с ними ссориться.

Посевная кончилась, следующим шагом было строительство примитивной пилорамы, потом взялись за возведение домов и конюшен. Навыка у орков поначалу было маловато, но постепенно дела налаживались, помогала мощь расы, средний орк гораздо сильнее человека. Работали все. Женщины на более легких участках, мужчины на лесоповале, стройке и полях, дети таскали мох из ближайшего ельника для конопачения изб, собирали сморчки, черемшу, побеги папоротника-орляка и под руководством Конрада пасли коней. Озеро оказалось глубоким и полным живности, что нам здорово помогало, рыба и раки разнообразили рацион.

Я активно вводил гигиену и санитарию, в основном путем разъяснительных бесед, но иногда и в виде жестких табу, например, категорически запретив мусорить и гадить где придется.

Перекапывая свой рюкзак, я наткнулся на десяток картошек, захваченных мной для пикника толкиенистов. С момента появления в этом мире картошки были моим НЗ на крайний случай. Картофель здесь я не встречал ни разу, так сказать, эксклюзив. Значит, надо пускать все клубни на посадку.

Саэна лениво потянулась и открыла дверцу своего скворечника, как прозвал ее убежище Торн. С появлением пилорамы он пристроил к дуплу комнатку, три на четыре метра, оперев ее на толстенные ветви дуба и два пятиметровых столба. Внутри столик, грубовато сделанный шкаф, пара коряг в роли стульев. Все равно получилось очень уютно, впрочем, у нее было и другое жилье. В центре поселка орки выстроили своему лорду настоящий терем, в нем эльфийке выделили комнату, размером не меньше, чем была у нее в доме дедушки. Кроме того, кучу времени она проводила в здравнице – так Торн назвал второй по величине после его терема дом в поселке. Там была штаб-квартира Нерена-травника, но основную площадь строения занимали комнаты, в которых оказывали медицинскую помощь. Одна из них была рабочим кабинетом Саэны. Орки активно осваивали ремесло коневодов, использовали плотницкий и прочий накупленный Торном инвентарь, и работы у Саэны с Нереном был непочатый край. Ежедневно прибегали горе-плотники с порезанными и порубленными конечностями, конюхи с укусами, ушибами и синяками в форме копыта. Хватало и других болячек, вроде простуд и артритов. Плюс после успешной помощи роженице в день приезда женщины-орки соглашались рожать только здесь под чутким присмотром эльфийки.

Девушка еще раз потянулась, как довольная кошечка, и выглянула наружу, поеживаясь от утренней сырости. Повсюду в поселке поднимались дымки – орки готовили завтрак. На площади перед теремом дюжина вооруженных орков и около двадцати подростков с бокенами, выстроившись в ряды, повторяли движения стоявшего перед ними Торна. Медленно, чтобы было хорошо видно и максимально понятно, лорд показывал удары и блоки мечом. Он был великолепным учителем, умея терпеливо довести до самого тупого орка смысл и динамику каждого движения. С каждым днем орки становились все искуснее и… опаснее.

Саэна направилась умыться к роднику, по дороге обдумывая мелькнувшую мысль. Опасны ли орки Торна для эльфов и других светлых народов? Как бойцы они уже на равных могли биться даже с дружинниками князей, но враги ли они? Торн большое внимание уделял мировоззрению своих подданных, и никакой особой злобы и тьмы в нем эльфийка не могла найти. В клане был введен свод законов, пока их было только три. На первом месте стояла верность клану и лорду, предательство считалось самым страшным преступлением. Вторым законом стала забота о детях – будущем клана, их безопасность и воспитание стало отныне долгом всего рода. Третий закон запрещал убивать, грабить, обворовывать и обманывать своих, виновному в этом грозила смерть. Кстати, людоедство в клане Изумрудного дракона также находилось под запретом, можно сказать, это был четвертый закон. Саэна без содрогания не могла вспоминать чисто оркские аргументы Торна, когда он вводил это правило.

– Вот, к примеру, съел ты человека или там гоблина, – говорил лорд, – и что дальше?

– Ну наемся, – высказался один из орков, – и еще шаманы говорят, сила и умения съеденного передадутся мне.

– Ха, – Торн показал в улыбке клыки, – какие умение и сила, если ты его победил? То есть свою силу, силу победителя, ты меняешь на силу побежденного. А с ним ты сожрешь все его пороки и слабости, к тебе перейдут его болезни и несчастья. К тому же людоеды со временем паршивеют, и у них портятся зубы. Да и все племена, представителей которых мы съедим, будут нас ненавидеть за это и убивать.

– А почему тогда темный властелин разрешал нам есть людей? – задал вопрос Нерен.

– А потому что ему плевать на нас было, – уверенно ответил вождь. – Армию надо кормить, провиант с собой везти, а оркам он трупы на поле боя кинет, и никаких проблем. Вот скажите, темный властелин сам людей ел?

Орки задумались и отрицательно покачали головами, а затем злобно сплевывали и шипели:

– Вот, гнида, на наших спинах поднимался и нас же в дерьмо пихал. Спасибо тебе, лорд, не будем мы человечину есть, дурное это дело.

Саэна умылась и отправилась на кухню терема заняться приготовлением завтрака. Себе, Торну и его ближайшему другу Хорту, у которого пока не было семьи, она готовила сама. Хотя и в доме деда девушка последние годы частенько брала хозяйственные заботы на себя, так что больших проблем с этим не было.

Орки закончили военные упражнения и всей толпой потопали умываться к роднику. Вот тоже загадка, Торн и раньше ежедневно плескался в воде, а сейчас и других орков к этому приучает. То есть скажи кому эльфийка о чистоплотности орков, так ее живенько к лекарям отправят, мозги лечить. И ведь здесь тоже аргументы нашел. Сначала рассказал о болезнетворных микробах, интересно, откуда он о них вообще знает. Их существование считалось у эльфов недоказанным, да и проходили эту теорию на пятом курсе академии, и то только на целительском факультете. Затем Торн спросил у самых опытных охотников: а зачем умываются тигры? Те только пожимали плечами, но явно заинтересовались, к этим хищникам орки относились с симпатией и почтением.

– А затем, – поднял палец вождь, – чтобы, сидя в засаде или подбираясь к добыче, запахом себя не выдать. А если какой гоблин с рождения не моется, так его вонищу не то что олень, даже человек, с его никудышным нюхом, за версту учует.

Тут эльфийка вспомнила продолжение этого разговора с орками-женщинами и улыбнулась. Торн просто предложил им подумать, для чего эльфам и людям духи и кого выберет мужчина: прекрасную девушку с легким ароматом цветов или провонявшую потом грязнулю. Дальнейший эффект этих слов предсказать было нетрудно, и сейчас в поселке работала мыловарня. Да, прав Хорт, такого вождя оркам еще поискать. Да и среди эльфов равных ему нет, разве что ее дедушка.

За завтраком обсуждали новости, в их долину вчера пришел небольшой отряд орков с просьбой принять их в клан. Предводителя пришлых, Санора-кузнеца, Хорт знал давно и с хорошей стороны. Торн решил, если новички будут соблюдать законы клана, взять их на испытательный срок – кузнец поселению был нужен как воздух.

Закончив завтракать, Торн похвалил блюда и поблагодарил повариху. Поднявшись из-за стола, Хорт также заявил, что все очень вкусно и женится он только на той девушке, которую Саэна лично научит готовить.

Наведя порядок в столовой, девушка уже собиралась идти в здравницу на утренний прием, но, увидев, чем занят Торн, задержалась.

Орк выложил на стол с десяток странных предметов, похожих на клубни георгинов, которые разводила в саду ее сестренка Лиана.

– Что это? – Любопытная девушка подошла поближе.

– Картофель, клубень растения, – ответил орк, – он вкусный и весьма питательный, я хочу развести его.

– Он похож на георгины, но те весьма ядовиты. – Саэна взяла в руки клубень и с интересом осмотрела. – Их точно можно есть?

– Да, если клубень не зеленый, в нем нет яда, позеленевшие клубни и все остальное растение ядовито, содержит солонин, но этот яд не очень сильный. – Торн пододвинул к себе клубень и достал нож.

– Что ты хочешь делать? – спросила эльфийка.

– У меня всего десять клубней, видишь, на каждом есть несколько отростков, глазков. – Орк протянул ей клубень, показывая кончиком ножа на небольшие выступы на нем. – Если разрезать клубень на части, в каждой из которых есть ростки, можно посадить в два-три раза больше растений.

– Но, разрезав клубень, ты нарушишь его защиту, он станет болеть и подсыхать.

– Это верно, но размножить их надо побыстрее.

– Есть еще один способ, – задумчиво протянула девушка. – Если использовать силу леса и заклинание первого круга «много всходов», из каждого клубня вырастет не шесть-восемь ростков, а в десятки раз больше, они будут с корнями, и их можно рассадить. Вместо тридцати – сорока растений мы получим тысячи.

– Ты сможешь это сделать? – Торн с благодарностью взглянул на девушку.

– Да, сегодня я поговорю с дриадами, они не откажут. – Тут эльфийка улыбнулась. – То, что ты приказал не трогать их рощу, очень сильно изменило отношение леса к тебе и твоим оркам.

Благодаря помощи Саэны мы ухитрились засадить картофелем целое поле. Я надеялся решить этим продовольственную проблему. Прекрасные фигурки дриад частенько появлялись на полях, помогая земледельцам. Обижать или оскорблять их я категорически запретил. Соблазнительные стройные девы леса как-то побудили одного из орков распустить руки. Оказавшийся поблизости Хорт, услышав возмущенный писк дриады, тут же подбежал и провел разъяснительную работу. Когда орк-хулиган, держась за ассиметрично распухшую морду обеими лапами, поднялся на трясущиеся ноги, Хорт пообещал в следующий раз отшибить безобразнику то, чем он думал, попытавшись облапить дриаду, причем сделать это так, что и Нерен с Саэной не починят.

В долину поодиночке и группами приходили орки и гоблины, желающие присоединиться к нам. Часть, не приняв наших законов, уходила, но некоторые оставались. Среди них изредка попадались настоящие самородки.

Как-то раз на небольшой лесной полянке в роще дриад мы с Хортом обсуждали текущие проблемы. Я любил обдумывать свои планы и беседовать с друзьями, прогуливаясь по этим чудесным местам, жаль, что занятость не позволяла делать это так часто, как хотелось бы.

– Множество побед вам, великий вождь, – пропищал рядом тоненький голосок.

Я повернулся – никого, потом догадался посмотреть вниз. Передо мной стоял крошечный гоблин. Они и так-то ростом не вышли, а этот вообще нечто выдающееся – он едва достигал мне до пояса.

– Спасибо на добром слове, – разглядывая это чудо, сказал я. – Кто ты и чего хочешь?

– Меня зовут Снупи, – миниатюрная моделька гоблина смущенно переминалась, – Снупи из Диких земель. Я быстрый, смелый и неутомимый. Вдруг я смогу чем-нибудь вам пригодиться?

– Ну и помощничек, – Хорт с иронией разглядывал гоблина, – хотя Саэна, кажется, мечтала завести кота, вдруг ей Снупи подойдет, размер почти подходящий.

– Могу работать и котом, – гоблин ничуть не смутился, – кем скажете. А вам не надо два кота? Точнее, кота и кошку с котятами.

– Так ты не один? – Хорт просто онемел от такой наглости.

– Я с семьей, – тяжело вздохнул гоблин, – но они тоже будут очень стараться. Мы будем совсем-совсем верными и очень полезными.

– Нам нужны полезные гоблины, а еще больше верные подданные, – сообщил я Снупи, – а от тебя может быть большой толк.

– Торн, если ты найдешь применение этому микробу, я скажу, что более великого орка не было за всю нашу историю. – Хорт был настроен скептически.

– Ну что ж, – я улыбнулся, – найду, отвернись на секунду. Снупи, спрячься, так, Хорт, теперь повернись и найди его.

Я наблюдал, как орк безуспешно обшаривает взглядом полянку, и улыбался.

– Снупи, вылазь, – наконец сжалился я над другом.

Гоблин вынырнул из-за крохотного кустика полыни, казалось, там не смог бы укрыться и котенок.

– Вот шустрая мелочь. – Хорт не то раздраженно, не то восхищенно покачал головой и вдруг замер.

– Да, да, – кивком подтвердил я догадку друга, – он прирожденный разведчик. Заметь, уже разнюхал, что мы ценим верность. И потом, гоблин с семьей – это огромная редкость. Он предан семье, заботится о жене и детях, значит, он может стать верным и нашему клану.

– Торн, ты самый великий из всех орков, – торжественно провозгласил Хорт. – Впрочем, я всегда это знал.

Сегодня Саэну попросил зайти Снупи, у его младшенького разболелся животик, и гоблин боялся за жизнь малыша.

Подходя к маленькому домику гоблина, эльфийка услышала сквозь дверь голоса и поневоле подслушала разговор Снупи с женой.

– А какой Торн? – спрашивала у гоблина его благоверная. – Ты про него мало говорил, только, что он большой вождь, надо делать все, что скажет.

– Он не просто вождь, – в голосе Снупи было благоговение, – он наша жизнь и счастье. Кем мы были, пока он не взял нас к себе? Крысы Диких земель, трясущиеся, вечно голодные, на все готовые за кусок еды, клянчившие обглоданные кости у огров-людоедов. Ты помнишь, как я приходил домой и плакал, потому что ничего не добыл, а дети просили есть. Как мы сидели в старой волчьей норе и дрожали, зажимая рты малышам, а над нами трубили рыцари – охотники на гоблинов? Я спросил как-то у Хорта, кто для него Торн, и он ответил, что при опасности он сначала спасет Торна, а потом уже себя, и он прав, он очень мудрый орк, его тоже надо слушаться. Если умрет Хорт или умру я, Снупи, вы все равно останетесь семьей главного разведчика клана, тебе и детям не дадут пропасть. А если умрет Торн, завтра долину захватит или какой-нибудь лютый человек-убийца, или звероватый людоед, и мы опять станем крысами Диких земель. Сейчас я разведчик клана, я нужен, меня уважают и ценят, да за один день жизни Снупи-разведчика можно с легкостью отдать всю собачью жизнь Снупи – шакала Диких земель. За последнее время мои дети забыли, что такое голод и страх, и я сделаю все, чтобы былая страшная жизнь не вернулась. Ты только подумай, стоило нам стать частью клана, и нам помогли построить чудесный большой дом, заболел животик у малыша, и к нам идет маг-эльфийка! И если будет нужно, я, как и Хорт, прикрою Торна собой.

– Ты прав, ты всегда был умным, Снупи, – прошептала гоблинка, – мы живем в настоящей сказке, и эту сказку надо защищать.

Потрясенная Саэна как будто увидела жуткую жизнь обитателей темных земель их глазами, такого прежде о них она не знала. Как все непросто в этом мире. И она начала понимать, что для них делает Торн.

Глава 12

Обокраденный барон

Ночью в безлюдном переулке один человек просит другого:

– Если вы дадите мне сотню долларов, то спасете жизнь одному уважаемому человеку.

– Если вы имеете в виду себя, то ошибаетесь, вы похожи на бродягу.

– Нет, я имею в виду вас.

Анекдот

Увеличение нашего клана грозило голодом. К середине лета общее население поселка достигло двух с половиной сотен, и возделанные нами поля не могли прокормить всех. Пока пищи хватало, но закрома стремительно пустели. Лазутчики докладывали о полных складах зерна в баронстве Сильватии, в прошлом году там был хороший урожай. Большую часть хлеба барон у своих крестьян отбирал и отправлял на продажу. Население жило впроголодь, и обозы с зерном хорошо охранялись, чтобы не отбили отчаявшиеся крестьяне.

Снупи сообщил дату отправления хлебного каравана, и я вышел ему навстречу с полусотней робингудов, поручив остальным воинам охрану деревни. Чтобы не платить пограничные сборы, барон направил караван в обход поселений людей, вдоль границы с Дикими землями, что сильно нам помогло, для налетов в глубине человеческих королевств у меня пока не хватало сил. Да и нападение надо было устроить так, чтобы обокраденный барон думал на соседей. Дружина Сильвата насчитывала до пятисот профессиональных воинов плюс ополчение, в случае атаки обиженного барона на нашу долину мы могли и не справиться. Поэтому Хорт был отправлен в лавку трофеев Трейдгарда, и сейчас на десятке моих воинов, больше всего похожих на людей, были одеты котты с гербами соседнего с Сильватией графства Штрайн.

Хлебный обоз барона остановился на ночлег на небольшой полянке, часа в три ночи мы крадучись подобрались к стоянке. Беспечность охраны поражала, всего двое часовых, причем один нагло храпел, привалившись спиной к телеге, второй клевал носом, опираясь на копье. Это же все-таки пограничная территория, рядом Дикие земли. Где только Сильват набрал этих непуганых кретинов? Впрочем, барон жаден, скорее всего, просто не захотел тратиться на нормальную охрану. Воистину скупой платит дважды.

Орки окружили лагерь. Когда все заняли свои места, я тихо ухнул филином. По этому сигналу мои бойцы ринулись на людей, часовые, хрипя, повисли на кривых ножах орков, сонную охрану просто вырезали. Мне не было жаль этих тварей, наверняка не один раз участвовавших в диких охотах Сильвата. Другое дело пейзаны, сидевшие днем на облучках. Лишней крови я не хотел, потому погонщиков просто согнали овечьим стадом в кучку. Быстро впрягли лошадей и вывели караван со стоянки. Рядом с пленными людьми крутились орки в коттах с гербами Штрайна. В ночной темени (костры мы мигом погасили) заметить цвет кожи или клыки нападавших люди вряд ли смогут, а вот черного гербового орла на белых коттах – вполне.

Я велел не добивать оставшихся в живых охранников, мне нужны были компетентные очевидцы, готовые засвидетельствовать, что нападавшие, несомненно, из людей графа Штрайна. Парочка легкораненых солдат барона усиленно изображала трупы. Один даже обгадился, видимо, для полноты картины, вот, мол, какой я мертвый, уже и воняю…

Роли были распределены заранее, и сейчас я верхом на Черныше в доспехах и рыцарском плаще с гербом Штрайна (плащ был продран в трех местах и кое-как заштопан, ну да в темноте сойдет) остановился возле двух сильватовских охранников, по совместительству – жуков-притворяшек.

Ко мне подскочил Хорт в рыцарской кольчуге и шлеме, вытянулся и подобострастным голосом фельдфебеля (два дня репетировали) сообщил:

– Ваша милость, осмелюсь доложить: обоз готов, можем сей же час отправляться.

– Быстрее, бездельники, его светлость ждать не любит, – процедил я сквозь зубы, в лучших интонациях надменно-спесивого мелкопоместного дворянства. – Да, сержант, позаботьтесь, чтобы тут не осталось никого живого, нам свидетели ни к чему.

Фраза подействовала на пленных погонщиков, как выстрел судейского пистолета на спринтеров. Отчаянно крича, крестьяне ринулись в темноту, нечеловеческим усилием продравшись сквозь мою охрану, я с улыбкой смотрел им вслед. Раненые охранники, кажется, вообще перестали дышать. Орки шепотом выдавали фразы: «Быстрее, его милость осерчает», «Эх, упустили, надо было сразу резать», «Запрягайте, не успеем, на конюшне выпорют» и тому подобное. Если бы они говорили в полный голос, гортанный выговор грубых глоток тут же выдал бы их, но вот отличить шепот орка от шепота человека почти невозможно.

Отъезжая с полянки, я вроде как случайно зацепился за ветку, выругался и наколол на острый сучок обрывок рыцарского плаща с приличным фрагментом герба Штрайна. Кусок смятого котта с тем же символом Хорт вложил в костенеющую руку убитого баронского охранника.

В придорожных кустах я приостановился и стал наблюдать за событиями на поляне. Как только последний орк покинул место привала, штук пять жуков-притворяшек срочно ожили и рванули в кусты, отряд вел обгаженный охранник, наверное, это был командир. Что ж, каков народ, такие и бояре.

В сторону кратера мы свернули на каменистом плоскогорье, чтобы не оставлять следов. Сзади с березовыми вениками суетились гоблины Снупи, заметая следы, посыпая землю толчеными листьями дикого табака, напрочь отбивающего нюх ищейкам.

На месте нападения с егерями, следопытами и стражниками находился сам барон. Сильват был в бешенстве, такое количество зерна, столько денег пропало, а эти растяпы никак не могут разобраться в следах.

– Ваша милость, это были орки, – к барону подошел седой следопыт, – расстояние между следами, походка, раны от кривых мечей на трупах. Я всю жизнь изучаю следы, я не могу ошибаться.

Барон брезгливо скривил губы. Ну до чего же тупы эти сиволапые растопыры. Действительно, только благородное сословие может мыслить, а простонародье, какой бы пост ни занимало, все равно останется неразумными скотами.

– Скажи мне, дружок, – голос барона был полон яда, он ткнул прямо в лицо следопыту найденный в руке мертвого охранника обрывок ткани, – с каких пор орки носят герб моего соседа графа Штрайна и разъезжают в рыцарском облачении верхом на лошадях?

– Они могли подкинуть это, чтобы замести следы. – Следопыт был упрям.

– Хорошо, допустим, – барон ерничал, – но скажи, зачем им это? Если орки разграбили караван, то зерно уже растащено по их грязным норам и безвозвратно пропало. Даже если я знаю, что это орки, что с того? Рядом нет ни одного крупного темного клана, только бродяги Диких земель. Что изменится, если я узнаю об их нападении, я стану их убивать? Я и так убиваю их, где только могу.

– Может, появился новый черный рыцарь и ему служат орки? – Следопыт не унимался. – Он и был в доспехах на коне.

– Что-то новенькое в нашем мире, черный рыцарь грабит зерно. – Барону даже приятно было разрушать аргументы следопыта, он почти физически чувствовал превосходство своего разума над умишком простолюдина. – Ну даже допустим на миг, что это правда. Но орки, у которых никогда не было коней, быстренько запрягли всех лошадей каравана и на них уехали. Какие умелые орки! А скажи мне, зачем оркам зерно?

– Как – зачем? Есть, – озадаченно пробормотал следопыт.

– Вот как, есть. – Барон куражился. – Орки жрут людей, для них каждый труп, как для человека баранья туша, а в твоем случае – свиная. Но все трупы охраны на месте, ни один не тронут. Значит, орки взяли для еды зерно, а мясо бросили? А как говорили между собой эти самые орки? Ну где там мой начальник каравана, который при нападении не придумал ничего лучшего, как обгадиться? Ты уже сменил штаны? Хорошо, так что там говорили эти самые орки?

– Это были люди, совершенно точно, – смущенно ответил раненый охранник. – Я слышал разговор командира и сержанта, так говорят только рыцари. Кстати, он в темноте зацепился за сосну вон там и, кажется, порвал одежду.

– Здесь? – Барон подъехал к дереву и аккуратно снял с него клочок ткани. – А вот и кусок плаща наших необыкновенных орков, только из дорогой ткани и с тем же гербом. Нет, теперь я лично поговорю с графом Штрайном, а ты больше не главный следопыт, тупой мужлан. Пошел вон, болван, стража, гоните его. И чтобы в моем домене тебя больше не видели.

И охрана, по приказу барона, выгнала единственного человека, который мог ему действительно помочь. Метрах в пятидесяти от Сильвата, в кроне огромной ели, сидел Снупи и, зажимая ладошкой рот, изо всех сил боролся со смехом.

Сегодня Саэне не спалось, то ли виновато полнолуние, то ли тревога за Торна, отправившегося добывать хлеб. Надо прогуляться, решила эльфийка, вылезла из-под одеяла и стала одеваться. Она уже открывала дверь, когда дикий крик часового: «Тревога!» – прорезал ночь. Орки, гремя доспехами и оружием, бежали к стенам. Саэна метнулась обратно, подхватила свой огромный лук, сунула за пояс белый жезл и помчалась к палисаду. В поселке осталось всего пятьдесят мужчин, каждый воин на счету, ее помощь может пригодиться.

Снаружи дико завыли гулли и раскатился утробный рев огров. Но у частокола уже стояли воины и слышался командный голос Нерена, оставленного Торном за старшего в его отсутствие.

Стена частокола затрещала, два бревна вывалились. В проеме показалась квадратная фигура огра. Людоед ухватился за третье бревно и выворотил его, расширяя проход, внутрь стали проскакивать гулли. Три орка, прикрывшись щитами, приняли огра на копья, остро отточенные наконечники пропороли шкуру и уперлись в массивные кости. Людоед зарычал от боли и взмахнул дубиной, разнеся оружие в щепки, но набегали еще орки, со всех сторон всаживая в массивную тушу копья. Стрелки на палисаде торопливо рвали тетивы луков, пронзая стрелами гуллей. Еще хорошо, что гулли и огры не в состоянии вскарабкаться на стены. На противоположной стороне поселка возник еще пролом, часть орков под предводительством Санора-кузнеца побежала туда. На голову сломавшего забор огра обрушилась здоровенная кузнечная кувалда, это слишком даже для толстого черепа твари, он разлетелся, разбрызгивая мозги. Ринувшихся следом гуллей встретил частокол копий, бой разгорался.

Из домов выскакивали женщины, сжимая костяные ножи, вилы, косы, короткие охотничьи луки. Они застыли перед дверями своих домов, чтобы защитить находящихся за их спинами детей, готовые сцепиться с врагами, если те прорвутся в поселок. Эльфийка видела горящие глаза орчанок – глаза кошек, обороняющих своих котят, здесь гулли не найдут легкой победы. Но битву так не выиграть, если стены падут, им не выжить.

Рядом раздался еще один зловещий треск, бревна частокола зашатались.

– За мной! – кричит эльфийка, кидаясь к пролому. От ближайших домов к ней подскакивают женщины-орки и три воина. В проеме появляется бесформенная голова огра. Стрела Саэны входит в глаз твари, с диким ревом людоед откидывается на спину, но свое дело он сделал, волна гуллей втекает внутрь. Стремительная человекоподобная тварь огромными скачками летит на Саэну. В монстра вонзается стрела эльфийки, но гулли очень живучи, и только когда вторая стрела прошила сердце, противник скрючился и замер. Крепкий гулль-вожак прямо от забора взвивается в прыжке и, сшибив одного из орков-мечников, вцепляется собачьими челюстями ему в плечо. Вскрикнув от боли и ярости, орк отпускает рукоять меча и, другой рукой выхватив кинжал, всаживает его в бок твари. Рядом катится визжащий клубок из насмерть сцепившихся гулля и двух гоблинов. Орки стараются выдавить тварей наружу, составив щиты, с флангов в монстров втыкаются вилы, стиснутые в руках женщин, поверх щитоносцев поет песню смерти лук эльфийки. Ни один орк или человек, никто, кроме эльфа, не способен так стрелять. За считаные секунды колчан пустеет.

– Стрелы! – командует эльфийка, и тут же какая-то совсем юная девчонка протягивает ей полный колчан. Конечно, это не безупречные изделия эльфов, но на такой дистанции и они сойдут. – Неси еще, – добавляет она, забросив колчан за плечо и вскидывая лук. Девчушка кивает и срывается с места.

Вал из утыканных стрелами трупов в проломе мешает гуллям, оркам удается прижать щиты к палисаду, перекрывая лаз. Саэна взбегает на площадку частокола, и ее лук снова оживает. К счастью, огров было только трое, новых проломов нет. В других местах оркам также удается блокировать проходы, и теперь тварей просто отстреливают с площадок на стенах. Вскоре бой затихает, Саэна вешает лук на плечо и, растирая онемевшие от дикого напряжения руки, идет в сторону здравницы, куда уже сносят раненых. Туда же спешит Нерен с коротким окровавленным мечом в руке, на скуле травника – рваная рана от когтей гулля.

Сегодняшний день сильно повлиял на Саэну. Эльфийка больше не видела перед собой темных злых орков, она видела отчаявшихся женщин, защищающих своих детей от хищников всем, чем только можно. И она твердо решила, что эти женщины должны быть в состоянии противостоять любым агрессорам. А как это сделать, она уже знала.

На подходе к поселку меня кольнуло недоброе предчувствие, там определенно что-то случилось. В ближайшей стене можно было различить на скорую руку заделанный пролом, стены и земля в бурых пятнах, многие орки перевязаны. Но гораздо больше меня поразило необыкновенное зрелище. На выровненной площадке установлены дощатые щиты с нарисованными мишенями, в пятидесяти метрах от них десяток орчанок с охотничьими луками натягивают тетивы, а возле строя этаким армейским прапорщиком, гоняющим новобранцев, прохаживается Саэна. Стройная фигурка эльфийки на фоне более массивных орчанок выглядела особенно тоненькой (кстати, орки считали, что она мало ест, вон как вся исхудала, и при каждом удобном случае пытались ее накормить).

– Ровнее держи, левую ногу вперед, дальше, тетиву не дергай, спускай плавно, смотри не на лук, а вдоль стрелы на цель. – Серебряный голосок с командными интонациями разносился над полем.

Из-за частокола за неповторимым зрелищем наблюдало, похоже, все население поселка. Я поставил на место отвалившуюся челюсть и махнул рукой, возобновляя движение хлебного каравана.

Через пару дней вернулся Снупи и принялся восторженно рассказывать о последствиях нашего рейда. Когда разведчик повествовал о реакции на ограбление Сильвата, меня опять посетило чувство дежавю.

– А потом он стал потрясать в воздухе кулаками и орать: «Наш домен просто нагло ограблен, меня обворовали, сколько трудов, сколько денег, все пропало, погибло…» – повествовал Снупи, и тут я вспомнил. Ну конечно, это же почти слово в слово монолог обокраденного стоматолога Шпака из бессмертного фильма «Иван Васильевич меняет профессию»:

«А меня обокрали. Посмотрите, как обработали мою квартиру. Это же все, все, что нажито непосильным трудом, все же погибло… портсигар золотой отечественный, магнитофон заграничный, пиджак замшевый…»

Дальше Сильват поехал с предъявами к графу Штрайну, на границе их владений и состоялась встреча. Монолог Сильвата можно было свести к двум словам – «верни чужое», причем он повел себя в точном соответствии со своим прототипом из кинокомедии – количество украденного сразу возросло: «Два магнитофона заграничных, два портсигара».

В ответ на обвинения обидевшийся Штрайн в совсем не подобающих дворянину выражениях послал барона куда подальше. Сильват пригрозил жалобой королю, на что граф сразу выдвинул встречный иск, обещая привлечь барона за клевету. Можно было не сомневаться, в жалобе Сильвата королю будет фигурировать уже что-то вроде: «Три портсигара, три магнитофона, пиджак замшевый, три пиджака…»

Глава 13

Долина Торна

Здесь с почетом принимают оторви-сорвиголов.

В. Высоцкий. Баллада о вольных стрелках

Нападение показало всю недостаточность нашей обороны, если бы огров было хотя бы пяток, поселок могли вырезать. Надо сделать долину настоящим домом, в который нет хода врагам.

Для начала построили стену в виде частокола с воротами, перегородив ущелье, служащее выходом из кратера. Некоторые сложности доставила речка, вытекающая из долины по этому самому ущелью. Но она была небольшая, и мы вышли из положения, построив мостик и стену прямо поверх него. А чтобы никто не поднырнул, соорудили под мостиком крепкую решетку из стволов лиственницы, не гниющей в воде.

Вторым шагом была очистка всей долины от опасных форм жизни и нежити. Зрелище было еще то: цепь воинов, прочесывающая лес, а сзади Нерен с Саэной с какими-то сложными амулетами из связанных веточек, похожими на астролябию. Амулеты безошибочно определяли присутствие врагов, служа контролем качества наших зачисток. Правда, Саэна настояла на том, чтобы волков, медведей и прочих «нормальных» хищников мы просто выгоняли из долины, не убивая, тоже мне зеленый патруль. Я согласился, зато при таких условиях нам активно стали помогать дриады и нереиды, точно идентифицируя логовища гуллей, оборотней и прочей мерзости, которую они не считали частью леса. После прочесывания последнего участка Нерен долго тряс своим амулетом, а потом заявил: в кратере больше нет врагов и хищников, можно закрывать ворота. Отныне вся долина – это наш дом.

Ворота захлопнулись, первая пара часовых взошла на деревянную башню палисада, и над ней торжественно развернулось пурпурное полотнище с зеленым драконом (Саэна вышила). Наша долина в безопасности, гордо подумал я. Как же я ошибался…

Саэна шла краем картофельного поля, осматривая растения. Эльфийка удовлетворенно кивнула сама себе, ботва буйно разрослась, большинство побегов цвело. Какова их ценность как овоща, эльфийка не знала, но какие у них красивые цветы! Белые, похожие на мрамор, нежно-розовые или фиолетовые соцветия неплохо будут смотреться не только на огороде, но и в палисаднике перед домом.

У ног девушки отирался Хика – совсем молоденький дикий кабанчик, с еще не полностью пропавшими поросячьими полосками на боках. Хика рано осиротел, а сердобольная Саэна подобрала его и вырастила. Жил Хика в роще дриад, где охота была запрещена, впрочем, все обитатели долины уже хорошо знали питомца эльфийки и, несмотря на прожорливость и шкодливость, любили его. Еще бы, сообразительное наглое создание, убедившись в своем особом статусе, взяло за правило регулярно ошиваться в поселке. Всем своим видом показывая, какой он голодный и несчастный, хитрый поросенок стучался пятачком во все двери, выпрашивая себе покушать чего-нибудь повкуснее. А за эльфийкой Хика бегал хвостиком, как хорошая собачка.

Сегодня Саэна пришла не только осмотреть поле, надо было поговорить с родными, а то они там все извелись. Эльфийка достала шар дальновидения и, повернувшись так, чтобы за ее спиной было цветущее поле, произнесла заклинание. Элленор откликнулся сразу, как будто ждал вызова все время, может, так оно и было.

– Здравствуй, – нежно проворковала эльфийка.

– Здравствуй, блудная внучка, – бледно улыбнулся ей из шара дед, – спасибо, хоть соизволила добраться до шара дальновидения.

– Прости, дедушка, я совсем забегалась. – Девушка вздохнула. – Я ужасно по тебе скучаю, и по Лиане, Себастьяну и Ние тоже, передай им мою любовь и наилучшие пожелания.

– Они тоже спрашивали о тебе, так что сначала я передам тебе их приветы. А что значит, ты забегалась?

– Множество хлопот, самых разных, но почти все приятные. – Саэна улыбалась. – Если б не разлука с вами, я была бы совсем счастлива.

– А эта пасторальная картинка за твоей спиной должна меня убедить в полноте твоего счастья? Засеянное поле, за ним березовая рощица, голубое небо, мирная тишина. – Элленор, с сарказмом смотрел на внучку.

– Да, здесь хорошо, и это не иллюзия. Как бы я хотела, чтобы вы были рядом. – Девушка вздохнула.

– А мы с твоим спасителем не передеремся? – осторожно закинул удочку старый эльф. – Как я понимаю, наши народы не очень-то ладят.

– Наверно, ты прав, – вздохнула девушка и вдруг озорно подмигнула, – но мне здесь все рады, несмотря ни на какие предрассудки. А еще я случайно услышала, как подданные моего спасителя просили его уговорить меня остаться здесь насовсем.

– Прямо рай, и там, наверно, обитают светлые духи?

– А как же, впрочем, смотри сам. Девчата, позвольте представить, это мой прапрадедушка Элленор, а это мои подружки. – Саэна чуть повернула шар, и старый эльф увидел стоящих рядом с внучкой двух дриад и нереиду, весело машущих ему ладошками. Князь дома Белой розы торжественно поклонился, он всегда искренне чтил духов леса.

– Как видишь, у меня все в порядке, – подвела итог Саэна. – А какие у вас новости?

– У нас все нормально. Да, приходил князь дома Алой розы, просто сама любезность во плоти, столько елея, очень интересовался тобой и Лианой. Принцу Нарциссу пора жениться, а кроме сказочной красоты девушек нашего дома, у нашего рода еще и сказочные привилегии. Я сказал, тебе некогда, а Лиана сама с ним побеседовала, та-а-акая грубиянка. Сказала, что принц годится не в женихи, а только на удобрения, и то, если поблизости не будет продуктов жизнедеятельности животных, поскольку они более качественны.

В глазах старого эльфа прыгали озорные искорки. Саэна искренне расхохоталась.

– Ты прав, дедушка, немного грубовато, но зато как точно. Ну ладно, мне пора, постараюсь доставать шар почаще.

Эльфийка посмотрела не солнце, скоро полдень, а надо успеть сделать столько всего.

– Тревога! – Вопль часового прорезал утреннюю тишину, мы побежали к частоколу, на ходу застегивая доспехи. На подступах к нашей долине замечен крупный отряд.

– Там собралось до шести сотен гоблинов и орков, все дерьмо из Диких земель сползлось. – Докладывающий разведчик злобно сплюнул. – Слух прошел, что здесь горы золота и еды, а защитников мало.

Весело, а нас чуть больше сотни, надо готовиться к обороне. Вокруг Саэны собираются женщины, забрасывая ее вопросами: «Как быть?», «Что нам теперь делать?» Эльфийка залезает на ближайшую телегу, аки Ленин на броневик.

– Первое – это не соваться в опасные места, – обратилась Саэна к своим лучницам, – сердце сражающихся мужчин должно быть спокойно за нас, иначе они будут оглядываться и хуже биться. Чтобы помочь, мы должны делать то, что умеем не хуже мужчин. Если боец ранен, мы перевяжем его, чтобы другие воины не отвлекались на это, а сражались. Мы будем оттаскивать раненых в безопасное место, подносить воинам стрелы и камни, кипятить воду, смолу и лить на головы нападающих. Когда враги пойдут на приступ, будем стрелять вслепую, навесом поверх стены, даже если одна из трех стрел попадет, это будет хорошая помощь. И наконец, если мужчины падут, их место на стенах – наше, мы – последний резерв и надежда клана.

Орки разразились одобрительными воплями, а я, проглотив комок в горле, подошел к спрыгнувшей с телеги Саэне, отстегивая лунный клинок.

– Саэна из дома Белой розы, – торжественно загремел мой голос над долиной, я повязал на тонкой талии девушки пояс с мечом темных эльфов, – отныне ты командир последнего резерва клана Изумрудного дракона.

– Аргх! Аррргх! Аргх! – заревели орки, дружно ударяя мечами о щиты. Хорт хлопнул меня по плечу и шепнул: – А ты везунчик, такую девчонку отхватил, аж завидно. – Друг улыбался.

Мы заняли площадки на палисаде, начали готовить луки, камни и бревна, кипятить смолу. С длинным улюлюкающим воем из ущелья вырвалось около двух сотен гоблинов, и они беспорядочной толпой побежали к палисаду. Град стрел выкосил первую линию, остальные повернули обратно.

– Попытка взять нахрапом, – спокойно оценил налет Хорт.

– Не понимаю, почему только гоблины, да и то не все? – удивился я.

– Жадность, если бы они нас смяли, первыми были бы в грабеже, да и бегают гоблины побыстрее прочих, вот первыми и успели, – со знанием дела объяснил Хорт. – Вожак у них явно хреновый, если он вообще есть. Сейчас остальные подтянутся.

Подтверждая его слова, к частоколу неслась вторая волна, численностью морд в триста, больше просто не вмещается в ущелье. Среди них много орков, есть даже огры. Вооружение и экипировка так себе. Действительно, сброд, но их много. Прицельные залпы устлали землю трупами, наука Саэны пошла оркам на пользу. На головы карабкающимся на палисад тварям обрушились камни и бревна, полились кипяток и смола. Нападающие снова отступили, оставив на поле боя больше сотни трупов.

Прибежал Снупи, каким-то чудом проскочивший сквозь боевые порядки врагов.

– Там с ними тролль, – тяжело дыша, доложил разведчик, – сюда идет, минут через пятнадцать будет. Они его едой подманивают, два гоблина перед ним кусок мяса тащат, как перед запряженным ослом морковку, чтобы вперед бежал.

– Будет тяжелый бой, многих потеряем, – хмуро сообщил Хорт.

– А если отравленные стрелы? – Я вспомнил о гоблинском яде.

– На тролля ни один яд не действует. – Хорт печально покачал головой.

– С троллем я попробую справиться, его не трогать, остальных отсечь от него стрелами, и приготовьтесь к общей атаке. Позаботьтесь, чтобы ни одна гнида не ушла, всех до одного прикончить!

– Сделаем, лорд. – Глаза Хорта кровожадно сверкнули. – А каким оружием ты хочешь победить тролля?

– Попробую жареным кабанчиком. – Я секунду полюбовался на распахнутый рот друга, потом хлопнул по плечу. – Я не шучу, после вчерашней охоты двух хрюшек мы зажарили впрок, чтоб не пропали, пошли за той, что побольше.

В проходе показалась гигантская широкоплечая фигура, за ней теснилась орда. На тварей обрушился залп, заставляя пятиться обратно. Ничуть не смутившийся тролль в одиночестве неспешно подошел к воротам и приостановился, соображая, как их ловчее сломать, я высунулся наружу, бросив своим: «Не стрелять». Посланцы Хорта уже подтаскивали зажаренную тушу кабанчика.

– Ты кто? – обратился я к великану. Вопросик, конечно, как раз по ситуации, но как еще говорить с троллем?

– Меня зовут Гиг, – прогудело чудовище.

– А зачем ты пришел?

– Я хочу есть, – мрачно буркнул тролль.

– Тогда заходи. – Я приглашающе махнул рукой и приказал своим: – Откройте ворота.

Хорт и другие орки оторопело переглядывались, но привитая мной дисциплина сделала свое дело, ворота медленно распахнулись. Гигант недоверчиво посмотрел на открытый вход, принюхался и сразу оживился. Еще бы, даже у меня, хотя я только что пообедал, и то слюнки текли от сказочного запаха жаренной на костре свинины. Что уж говорить об оголодавшем тролле. Он осторожно вошел в ворота, ожидая подвоха, но вместо этого обнаружил зажаренного кабана.

– Ешь. – Я показал на тушу.

Тролль уронил дубину, урча, вцепился обеими лапами в жаркое и зачавкал. Кабанчик исчез моментом, вот тебе и медлительный гигант – что голод с троллями делает.

– Почему ты накормил меня? – Счастливо рыгнув, чудовище повернулось ко мне.

– Сегодня ты гость, мы всегда кормим гостя, такой у нас обычай.

– А завтра? – с надеждой спросил гигант.

– А завтра я кормлю только своих. – Я обвел рукой стоявших под стеной орков. – Хочешь быть с нами? Будешь служить мне, я буду тебя кормить.

– Правда будешь кормить? – Тролль недоверчиво посмотрел на меня, потом подошел и обнюхал, точь-в-точь как соседский чау-чау из квартиры напротив, всегда проводящий ревизию моих сумок на предмет наличия там колбаски.

– От тебя не пахнет ложью, я буду служить тебе. А сначала побью мелких лживых гадов за забором, они тебя убить хотят и меня на то подбивали. – Гиг кивнул в ту сторону, откуда пришел, и поднял свою дубину. Рядом поперхнулся слюной и закашлялся кто-то из моих орков.

– Хорошо, мы тоже пойдем с тобой. – Я собрал свое воинство и двинул за троллем.

Осаждающая нас орда, заслышав тяжкую поступь гиганта, скучковалась у выхода из кратера, засыпая его множеством вопросов. Гиг спокойно подождал, пока толпа станет поплотнее, а затем, ни слова не говоря, взмахнул дубиной движением заправского бейсболиста. Раздался жуткий хруст и крики боли, из-за его спины выметнулись мы с Хортом, рубя ошалевших врагов, за нами – все наше воинство.

– Убьем всех! – дико заорал я, клич подхватил Хорт и остальные наши орки, вселяя ужас во врагов.

Организованного сопротивления не было, Хорт прав, это дикие банды, у них нет даже атамана. С яростным ревом мы догоняли и беспощадно рубили каннибалов Диких земель. Враги атаковали нас, уставшие, прямо с марша, мои орлы – свежие и полные сил. Уйти от преследования агрессоры не смогли, из них не выжил никто.

В самой большой комнате терема Торна собрались его ближайшие друзья и единомышленники, шел военный совет.

– Замечен караван вастаков, – докладывал Снупи, – скорее всего, работорговцы из Салимата. Повозки с клетками, треть заполнена гоблинами и людьми, заметили еще и гнома. Охрана – копий тридцать – тридцать пять, верховые. Двигаются по большой дороге к графству Штрайн.

– Заполнены на треть, значит, все деньги растратить не успели, – высказался первым Хорт.

– Деньги – это хорошо, но вот остальной груз, рабы… – Торн в раздумье потер подбородок. – Есть у меня одна идея. Что, если рабов освободить и предложить желающим поселиться с нами?

– Люди-крестьяне не помешают, – тихо сказал Нерен-травник, – работают они не хуже нас, а насколько им верить, посмотрим, по ним видно будет.

– Старики рассказывали, при темном властелине мы жили рядом с людьми и даже с темными эльфами, – смущенно подал голос Снупи.

Нерен кивнул, соглашаясь.

– Вы правы, – прихлопнул по колену Хорт, – вон Конрад – чистокровный человек, а ничем не хуже орка и предан лорду всей душой.

– Нам надо увеличивать численность населения, – подвел итог Торн, – иначе любой темный клан или король людей просто-напросто нас раздавит. Трусливые двуличные шкуры нам не нужны, а вот верные подданные любой расы для нас на вес золота. У баронов люд стоном стонет под гнетом непомерных поборов, многие в отчаянии бегут. Вместо непосильной барщины мы введем умеренный оброк, крестьяне окрепнут, наши доходы от того только возрастут. Те освобожденные рабы, кто не останется у нас, тоже сослужат хорошую службу. Узнав от них о хорошей жизни, многие крестьяне придут сюда. А сейчас готовьтесь выступать, будем встречать работорговцев.

Саэна хотела отправиться со всеми, но близко к месту засады ее не пустили, разрешив наблюдать за боем издалека. Торн выпросил у нее на время Хику, заверив в полной безопасности ее любимца. Лорд отправил кабанчика гулять по дороге, а когда караванщики заметили его, показал из-за куста ломтик хлеба. Увидев любимое лакомство, Хика мигом оказался рядом, а половина охранников обоза решила поохотиться на диких свиней. Выдав кабанчику честно заработанные хлеб и морковку и поручив его Конраду, Торн занялся встречей охотников. Надо было видеть их физиономии, когда вместо кабанов они обнаружили вооруженный отряд.

Захват прошел без потерь, двое легкораненых не в счет. Телеги с пленниками прикатили к входу в долину, в них сидело сорок семь людей, двадцать один гоблин и два гнома. Слева от дороги был небольшой распадок, прозванный Долиной отрубленных голов. Название полностью соответствовало действительности. Орки вбили в землю колья и насадили на них отсеченные головы всех врагов, нападавших на поселок. Сегодня к ним добавились тридцать семь голов работорговцев.

К клеткам подошел Торн и сообщил узникам, что отныне они свободны, а желающие могут поселиться в нашей долине. Орки сбили замки, изумленные пленники мигом выскочили из клеток и возбужденно загомонили. Часть отделилась и пошла обратно, в сторону дороги, но большинство решило посмотреть, какова у нас жизнь. Гномы же не придумали ничего лучшего, как наехать на Торна. Уперев руки в боки и высокомерно задрав черные с рыжим отливом бороды, они выдавали свою точку зрения на происходящее. Все орки темные и нехорошие, посему гномы никаких дел с ними не имеют. И даже не могут принять освобождение от них.

В ответ Торн сообщил, что ему глубоко до фонаря эти самые их точки зрения. И если им так понравились клетки, то вон они валяются, гномы вполне могут снова в них залезть в ожидании светлых освободителей. Какое-то время малявки пытались все это переварить, потом повернулись и, сердито пыхтя, исчезли в зарослях.

Но уйти далеко им не удалось. Не прошло и пяти минут, как в той стороне, куда уфинтилили гномы, послышалось злобное рычание и шум схватки. Ломанувшиеся на шум орки застали пятерых гуллей, трое наседали на вяло отмахивающегося подобранной палкой гнома, остальные отрывали куски мяса от второго бородача и тут же их пожирали. Очевидно, стайка гуллей следовала за нашим отрядом, в ожидании, не перепадет ли им что-нибудь или скорее кто-нибудь. Стрелы орков мигом изрешетили каннибалов, изодранный гном выронил палку и вырубился, второй был мертв и частично съеден.

Саэна перевязала гнома, и орки взвалили его на телегу. Отряд двинулся на базу. По дороге гном пришел в себя и опять попытался буянить, но силенок было мало, и он мог только ругаться, бурча себе под нос.

– Я, – из последних сил пытался приподняться гном, – гном Дварин из рода Серого гранита и не позволю, чтобы орки меня куда-то везли.

– Ты, – сообщил ему Торн, – не гном, а недогрызенный идиот, покрытый рваными ранами. Покусано-подранное нечто с отбитыми мозгами и по совместительству – наша головная боль. Ты куда рвешься? Гулля, что ли, какого недокормил, беспокоишься, что кому-то из каннибалов ничего не досталось? Так не хрен на моих землях гуллей прикармливать, их и так слишком много.

В поселке случилось несколько сложных родов, Саэна с Нереном были загружены, и выхаживать гнома пришлось их помощникам. Дварин поднялся на ноги на второй день и отправился искать Торна, чтобы продолжить выяснять отношения. Но, подойдя к лорду и увидев рядом с ним Саэну, гном все свое внимание сразу переключил на нее. Выяснив, что она не бесправная пленница, а одна из лидеров орочьего клана, гном онемел, а потом начал наливаться самыми ядовитыми чувствами.

– Скажешь эльфийке какую-нибудь гадость, зубы в глотку вобью, – пообещал внимательно наблюдавший за гномом Торн.

– Хэ, эльфф-фийка, – ернически фыркнул гном, – эльфийка у орков – это не эльфийка, а оркская…

Саэне так и не удалось узнать, кем именно она является с точки зрения Дварина. Основательный и методичный Торн тут же постарался выполнить свое обещание и не преуспел только потому, что зубы гномов очень уж прочно крепились к их каменным челюстям и выбить их сразу было проблематично даже для орка. Тем не менее от мощного удара в эти самые зубы гном слетел с ног, мигом вскочил и с буйволиным ревом кинулся на своего обидчика. Удар под дых не остановил Дварина, и он достал-таки противника. Но только полный идиот может решить, что удар даже гномьего кулака может хоть как-то повредить орочьему лбу. Торн мотнул головой и еще раз въехал гному в бородатую физиономию, Дварин снова опрокинулся, подняв тучу пыли. Не останавливаясь на достигнутом, орк оседлал своего противника и начал методично обрабатывать ему физиономию.

– Если ты, – рычал Торн, – тупой камнегрыз (бац, удар по многострадальной челюсти), еще раз попробуешь оскорбить девушку (бац, бац), я тебе лично (бац), голову отгрызу (бац, бац, бац).

Вокруг столпились довольно ухмыляющиеся орки, подбадривая своего вождя восторженными криками.

– Торн, хватит! – Саэна принялась оттаскивать взбешенного орка. – Торн, отпусти его, Торн, мне же все это потом лечить!

Вдвоем с Нереном-травником эльфийке наконец удалось оторвать орка от его жертвы.

– У нас отвара-то на примочки хватит? – спросил Нерен у девушки. Саэна оглядела бородатое лицо, превращенное в сплошной кровоподтек, и с сомнением покачала головой.

Барон Сильват, сидя в роскошном кресле, по отделке и количеству золота не уступающем королевскому трону, выслушивал стоящего перед ним невзрачного мужичонку в сермяжном зипуне. Рядом в похожих креслах разместились его жена и сын.

– Итак, прямо возле моих границ орки понастроили себе логовищ и даже возвели что-то вроде крепости, – подытожил барон. – У них недавно появилось много зерна, и, похоже, возглавляет их мой личный враг, издевавшийся над величием нашего рода во дворце Бардсити.

– Та от границ-то далеконько, – почесываясь, проблеял крестьянин, – оне аккурат за Дикими землями живут. Нас у полон вастаки узялы, дык орки тех вастаков порезали, да и нас на все четыре стороны отпустили. А которые люди-то с йими осталися, грят, там тапереча осядут.

– Дикие земли – это охотничьи угодья моего домена! – рявкнул Сильват и добавил потише: – Впрочем, ты принес важные вести, вот тебе награда, иди. – Барон швырнул под ноги крестьянину горсть медяков, которые тот принялся шустро собирать, ползая на коленях, потом, сгибаясь в глубоких поклонах, усеменил за дверь.

– Похоже, старый следопыт был прав, зерно украли действительно орки, – протянул Сильват, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Но какие хитрые бестии! И что теперь делать? Отправить туда войско я пока не могу, после нашей ссоры со Штрайном стоит мне только услать солдат, и граф может устроить какую-нибудь пакость, да и другие соседи ненадежны.

– Этот простолюдин говорил, что вожак орков очень любит местную шаманку-лекарку, и она якобы очень добра, – задумчиво сказала баронесса. – Значит, ее можно выманить из их логовища и захватить без боя. Подослать лазутчика с просьбой о помощи, скажем, умирающему. А выкупом за нее и будет все наше зерно, если его еще не сожрали.

– Почему же только зерно, – хмыкнул сын барона, – орки наверняка понаворовали много чего – вот пусть все и отдадут.

– Орки за женщину отдадут ценности? Что-то не верится, – покачал головой барон. – Какая может быть любовь у орков?

– Этот смерд был уверен, да и остальные говорят то же, – возразила ему супруга. Тонкие, бескровные губы баронессы тронула холодная усмешка. – Любовь, конечно, доступна только высшему сословию, но некая страсть есть и у смердов. Думаю, она существует и у бандитов Диких земель, и ее единственное предназначение – приносить нам выгоду.

– Но если это тот самый орк, то это он убил моего сына, – в глазах барона разгоралась злоба, – и более того, он смертельно оскорбил меня.

– Папа, сначала выгода, месть потом, отбери все его деньги и лишь тогда убей, – заявил наследник и добавил тихо, себе под нос: – Мой брат все равно был никчемным идиотом, не стоящим и копейки.

– К оркам можно отправить Гертруду, – добавила баронесса, – эта доносчица просто мастер притворства. Она выдала нам больше сотни вольнодумцев, и каждый ей верил почти до самой виселицы, а большинство даже под пытками не выдали ее. – Баронесса захохотала, ее муж и сын тоже заулыбались, но как-то криво.

– Пожалуй, в помощь Гертруде можно нанять пару воровок ночной гильдии, втроем они будут убедительнее, – внес барон небольшие коррективы. – А в целом ваш план мне нравится, так и сделаем.

Выходя из тронной залы, Сильват размышлял о своей жене. Он хорошо знал, что она всегда руководствовалась расчетом, а не чувствами, но пытаться получить выгоду с убийцы своего сына, а уж потом думать об отмщении – это, знаете ли… Барон зябко передернул плечами.

Я осматривал северную стену кратера, когда в отдалении послышался тяжелый топот. Сопя, пыхтя и отдуваясь, ко мне бегом несся Гиг. Что же могло заставить неторопливого тролля передвигаться с такой скоростью? Я бросился навстречу.

– Торн, пришли три человека-самки, – пропыхтел гигант, отдуваясь, – говорили с Саэной, я сам видел, а потом они ушли, и эльфа с ними. А от тех самок так враньем воняет, аж в носу чешется.

– Спасибо, Гиг.

Я вскочил на Черныша и поскакал к воротам, терзаясь нехорошими подозрениями. К стене я подлетел одновременно с обеспокоенным Хортом, того о подозрительных людях предупредили наши крестьяне. Снаружи рассматривал следы Снупи.

– За палисадом их ждали пять конных и еще четыре лошади, – сообщил разведчик. – Это ловушка. Эльфийка сопротивлялась, ее скрутили и увезли.

– Хорт, бери пятьдесят воинов – и следом за мной, – отдал я распоряжение, – а я попробую их догнать и задержать.

Черныш несется по тропе, орочьи глаза хорошо различают следы похитителей. В груди теснится дикое бешенство, вырываясь хриплым горячим дыханием, хочется рычать и щериться, мне бы только их настичь! Хорошо, что я в латах и меч при мне.

Я вылетаю на небольшую полянку, там три десятка людей, большинство – латники, и связанная Саэна, как куль, брошена на землю у корней клена. Меч со свистом вылетает из ножен, багровый туман застилает глаза, я даже не знал, что способен на такую ярость. На полном скаку начинаю рубить людей, они искромсанными ошметками валятся на траву. Солдатам не остановить берсерка. Похоже, это понимают и люди, в глазах у них растерянность, воины пятятся. Слева вскидывает посох высохший старик с жидкой бороденкой в бежевой мантии и что-то бормочет. Из посоха вылетает молния и бьет в мои латы, доспех выдерживает. Я поворачиваю коня к магу, тот снова вскидывает руки, неестественная, свинцовая усталость сковывает мышцы, движения замедляются. На меня накидывают сеть, я протыкаю метнувшего ее воина насквозь, но еще две сети опутывают меня. Со всех сторон налетают враги, меня опрокидывают, скручивают руки. Надо мной нависает торжествующая рожа в шлеме с плюмажем, похоже, это капитан.

– Ну что, волчара, попался, с живого шкуру спустим, – шипит он мне прямо в лицо.

Ошибочка, дружок, кто же подставляет свою харю под клыки орка, какой ты после этого капитан? Правильно, мертвый. Бросок – и мои челюсти смыкаются на офицерском горле, резкое движение в сторону – я вырываю человеку кадык. Хрипло булькая и орошая все вокруг кровью, капитан откидывается навзничь. В грудь мне упираются копья, но в глазах воинов страх.

Ко мне подлетает жирная туша барона Сильвата и, остановившись на безопасном расстоянии, начинает орать, потрясая пухлыми кулачками и топая ножками.

– Двенадцать гвардейцев, двенадцать лучших воинов-телохранителей! В обучение каждого я вложил столько золота, сколько ты не видел за всю свою паршивую жизнь. Да я не знаю, что сделаю с тобой за это, зеленомордый гад.

Барон клянет меня минут пять, ни разу не повторяясь, затем немного остывает. В живых осталось около дюжины гвардейцев Сильвата, лысый бородатый старик в балахоне волшебника и три лазутчицы в крестьянских платьях. Ко мне подходит маг, злорадно скаля кривенькие грязные зубки из-под своего капюшона.

– Искусство выше грубой силы, – надтреснутым фальцетом дребезжит старикашка, – магия всегда побеждает. Правда, я зря истратил свиток с молнией на тебя, но кто ж мог представить орка в доспехах с защитой от молнии?! Зато заклинания усталости, слабости и замедления сработали как нельзя лучше. Надо же, ты защищен от дорогих заклинаний второго уровня, а слабенькие первоуровневые проходят свободно. А ведь от них достаточно дешевенького амулета, хи, хи, хи! А вот такой амулет полностью обороняет от ослаблений и ментальных атак.

Маг демонстрирует кольцо на большом пальце правой руки. Его отодвигает в сторону рука Сильвата.

– Знаешь, орк, никакой сосуд в мире не вместит твоих преступлений, но я очень добр и милостив, – заявляет барон, – и я тебя, возможно, прощу. Ты и твоя шаманка останетесь у нас, я слышал, твой народ очень вас ценит. Орки будут приносить мне золото, а я буду тебя прощать, и чем больше будет золота, тем меньше пыток для тебя и твоей подруги. Я сделаю Дикие земли не только своими охотничьими угодьями, но и доходными землями. А для начала ты вернешь мне все зерно, которое нагло украл.

– Ваша милость, – к барону подходит гвардеец, – наши лазутчицы сказали, что всадник у орков только один, вот этот, которого мы захватили. Но скоро может подойти пешая подмога.

– Да, ты прав, надо торопиться. – Барон начинает суетиться. – По коням. Кстати, как далеко отсюда орочье стойбище?

В ответ на вопрос барона воин как-то странно вздрогнул, вместо слов изо рта пошла пена. Он завалился вперед, и все увидели небольшое метательное копье, торчащее сзади из его шеи. Тонкие улюлюкающие вопли заполнили поляну, со всех сторон полетели отравленные дротики и стрелы.

Люди метались и падали, за своей спиной я ощутил какое-то движение, и мои путы распались, перерезанные неведомым другом. Вскочив, я подхватил свой двуручник, валяющийся рядом, и оглянулся. За моей спиной на одном колене стоял незнакомый гоблин с небольшим луком в руках и пускал стрелы в солдат барона. Подхватив щит убитого охранника, я прикрыл им Саэну, а сам бросился в битву.

Стрелы и копья гоблинов были слишком слабы, чтобы пробить броню, но стоило им задеть не защищенные доспехами руки или лицо, как яд превращал солдата в судорожно бьющуюся, исторгающую пену беспомощную куклу. За совсем короткое время из людей на ногах остались только барон и старый маг. Сильвата спасали добротные доспехи, а у мага был какой-то защитный артефакт. Как только стрела или копье подлетали к старику, того окружал похожий на мыльный пузырь бледный шар, от которого оружие отскакивало. Здесь нужен волшебный меч темных эльфов! Пока я его искал, маг вскочил в седло, но на лошадь защита не распространялась, в ее шею ударило сразу две стрелы. Дико заржав, она сделала судорожный скачок и рухнула на бок, чуть не придавив всадника. Подхватив лунный клинок, лежащий возле Саэны, я устремился к волшебнику, тот пытался убежать, но годы брали свое, да и грохнулся он неслабо.

Астматически сипя отбитыми боками, старик ковылял к краю поляны. Свистнул лунный клинок, лезвие наткнулось на вспучившийся пузырь защиты, окуталось фиолетовым огнем и пролетело внутрь. Из распоротого капюшона вывалилась лысая морщинистая голова и покатилась к опушке, взмахивая жиденькой бороденкой.

Все это время, не сводя с меня выпученных глазок, барон пытался открыть маленький тубус на поясе. Обезглавив мага, я бросился к Сильвату, тот наконец справился с застежкой и вытянул свернутый пергамент, перевязанный шнуром с большой белой печатью.

– Осторожно, у него свиток с магией! – отчаянно закричала Саэна, ухитрившись высунуть голову из-под щита.

Пальцы барона сломали печать, я на ходу сделал кувырок вперед, сокращая дистанцию и уходя от возможной атаки. Но ее не было, фигура барона окуталась белой вспышкой и исчезла. Свиток телепорта, надо же.

Я склонился над эльфийкой, освобождая ее от веревок, затем осмотрел поляну. Лазутчицы и восемь солдат бились в судорогах, остальные люди лежали неподвижно.

– Они сказали, умирает ребенок, – виновато прошептала Саэна.

От ее слов меня опять накрыло волной дикой ярости, мир снова окрасился в багровые тона. Ну уж нет, простой смерти от яда этим тварям недостаточно, я достал пузырек с противоядием и ткнул вымазанной в желтом желе иглой в бедра лазутчицам, судороги довольно быстро прекратились. Пока я связывал мерзавок, на полянку вышло два десятка разношерстно вооруженных, оборванных гоблинов.

– Привет тебе, непобедимый Торн, владыка клана Изумрудного дракона, – поздоровался подошедший поближе предводитель.

– Привет и вам, воины Диких земель, и благодарю вас за своевременную помощь, – ответил я, затем усмехнулся: – Как видите, меня сегодня победили.

– Тебя победили только магией, мы видели это, сейчас ты возьмешь амулет человека-шамана и станешь совсем-совсем непобедимым, – безапелляционно заявил гоблин.

– Чем отблагодарить вас, воины? – спросил я.

– Снупи поведал нам о тебе и твоем клане, он сказал, ты ценишь верность, – предводитель протянул мне свое копьецо, – мы даем тебе нашу верность. Мы хотим быть с вами, будем исполнять законы клана, сделаем все, что скажешь. Наши глаза станут твоими глазами, наши носы будут вынюхивать твою добычу, мы станем когтями клана и убьем всех твоих врагов.

– Хорошо, отныне вы воины клана Изумрудного дракона. – Я вернул предводителю его оружие. – Сейчас соберите трофеи, ловите лошадей и ждите здесь, я скоро вернусь. Мне надо предупредить моих воинов, они сейчас очень быстро бегут сюда, и я не хочу, чтобы они надорвались.

Подсадив эльфийку на одну из трофейных лошадей, я вскочил на Черныша и поскакал обратно. Мы проехали совсем немного, когда навстречу выскочили мои пыхтящие орлы с красными от напряжения лицами, впереди летел Хорт. Увидев нас, они остановились, судорожно хватая воздух разинутыми ртами, в их глазах читалось огромное облегчение. Я смотрел на счастливые лица орков и понимал, что это мои настоящие друзья.

Саэна чувствовала себя ужасно, болели ободранные коленки, саднили следы веревок на запястьях, но не это было главное. Сегодня из-за ее доверчивости и легкомыслия едва не погиб Торн, девушка ругала себя последними словами. Самое обидное было в том, что она почувствовала ложь в рассказах этих женщин, но не поверила сама себе, и вот результат.

Как страшен был сегодня в битве лорд орков, Торн просто шел сквозь врагов, и они валились искромсанными кровавыми обрубками, как скошенная косарем трава. И сейчас, стоило ему взглянуть на лазутчиц, как его глаза начинали светиться красным огнем непередаваемой ненависти.

Когда Торн подъехал к поляне, гоблины, спасшие их от Сильвата, уже ограбили трупы и переловили коней, но с тела мага что-либо брать побоялись. Вещи колдуна могли иметь магическую защиту от воров и грабителей, гоблины не знали, как их снять, чтобы не сработала какая-нибудь ловушка. Торн решил проблему быстро, чисто оркскими методами, просто отрубив магу левую руку с браслетом и пальцы с кольцами на правой. Ожерелье с безголового трупа слетело еще во время битвы, орк поднял его палочкой и кинул в тот же мешок, куда складировал обрубки. Приказав отсечь и захватить с собой головы всех врагов, вождь велел возвращаться.

В долине Торн отправил Саэну к ручью, приводить себя в порядок, а сам занялся инструктажем новых воинов клана. Снупи он послал за Нереном, а Санора-кузнеца с десятком орков – в Распадок отрубленных голов, велев выбрать среди разбитых клеток салиматских работорговцев три получше и починить их.

Когда Саэна, умывшись и переодев платье, подошла к терему вождя, там уже собрался весь клан. К вбитым в землю колышкам за руки и за ноги были привязаны лазутчицы, рядом стояли клетки работорговцев. Хорт переходил от одной негодяйки к другой, оттуда неслись жуткие стоны, уж что-что, а пытать орки умели.

– Ловушку придумали жена и сын Сильвата, – закончив свои манипуляции, сообщил Хорт, – вас хотели поймать и, вытянув все ценное из нашего клана, замучить в подвалах. Наняли трех лазутчиц, главная вот эта, зовут ее Гертруда, когда-то была крестьянкой, сейчас агент барона, стукачка. Выдавала Сильвату бунтарей, недовольных, да и просто тех, кто смел говорить плохо о бароне, на ее совести сто тридцать семь смертей.

Стоящие в толпе люди-крестьяне возбужденно загомонили, с ненавистью разглядывая доносчицу.

– В клетку ее, в Распадок отрубленных голов, – велел Торн, затем обратился к Хорту: – Найди самых отмороженных и изобретательных орков, я хочу, чтобы она была живой два… нет, три месяца. Живой и визжащей.

Вокруг согласно закивали не только орки с гоблинами, но и люди. Хорт оценивающе присмотрелся к доносчице и пожал плечами:

– Сделаю, это не сложно. Она еще довольно молодая, выдержит даже больше трех месяцев. А что с остальными?

– С остальными… – протянул лорд, что-то напряженно обдумывая, затем повернулся к Нерену: – У тебя есть какой-нибудь медленно действующий яд, но чтобы противоядия, кроме тебя, не знал никто?

– Да, я могу сделать состав, который уничтожит человека за месяц, и универсальное противоядие не поможет, – пожал плечами травник.

– А если принять твое противоядие?

– Ну если успеть в течение трех недель, то ничего страшного, а вот после будет уже поздно, разрушения организма необратимы. Но уже в начале второй недели будут ощущаться сильные боли по утрам после пробуждения.

– То, что надо. – Вождь орков улыбнулся одним углом рта.

Я так и не смог заставить себя орать на Саэну, но выволочку эльфийке все же устроил. Было очень жаль огорчать девчонку, но и позволить повториться подобному недопустимо.

На другой день с утра пришел Нерен, держа в руках бутылки с обещанным ядом и антидотом к нему. Хорт приволок связанных воровок, каждой брыкающейся твари я влил в рот по полбутылки отравы.

– Это яд, – сообщил я убийцам ночной гильдии, – у вас есть три недели жизни, потом вы медленно издохнете.

– Гнида, ночная гильдия доберется до тебя, за нас отомстят, – злобно прошипела старшая из лазутчиц, отплевываясь и пытаясь вызвать рвоту.

– А вот это – противоядие, – я показал вторую бутылку, – оно продается по сходной цене.

– Тебе надо золото, – криво улыбнулась лазутчица, – назначь цену, если она не чрезмерна и мы сможем ее уплатить, то купим эту бутыль. Только меняться будем на нейтральной территории, чтобы нам не разделить судьбу Гертруды.

Лазутчиц водили в Распадок отрубленных голов. Орки успели полюбить Саэну и очень обиделись на Гертруду. Даже убийцы ночной гильдии при воспоминании о том, что творили с доносчицей обозленные орки, нервно вздрагивали.

– Цена вам доступна, но золота мне от вас не надо, – сообщил я бандиткам. – Бутылка продается за две головы, мне нужны головы жены Сильвата и его сына.

– Ты издеваешься, все равно не дашь противоядия, – зашипела старшая лазутчица.

– Нам никогда не добраться до баронессы и ее сына, – добавила вторая.

– Ну почему же, – хмыкнул я, – они так ждут вестей, а принести их некому: Сильват телепортировался к ближайшему порталу Таннии, то есть в ее столицу. Оттуда до его домена минимум неделя пути на самых быстрых лошадях. Значит, эти вести принесете баронессе и наследнику вы. Мне плевать, что вы будете там врать и как добудете нужный товар, это ваши проблемы. Вам дадут лошадей и немного денег. А что касается гарантий, то я даю вам слово, в обмен на эти две хитромудрые головы вы получите противоядие, и никто не помешает вам уйти. Я всегда держу свое слово, и вы наверняка уже это знаете. Помните, ни один лекарь не отыщет противоядие от этой отравы за три недели. Да, головы нужны в узнаваемом состоянии, и выбора у вас нет. Если не справитесь, сдохнете в страшных муках, потеря небольшая. А теперь пошли вон, мерзавки. Хорт, проводи их и проследи, чтобы чего не выкинули.

Настроение мое все еще было препаршивым. Интересно, если представители так называемых светлых рас вытворяют такое паскудство, чем же это орки хуже их. Тут под горячую руку мне попался гном.

– А, Дварин, пришел в себя? – не обещающим гному ничего хорошего тоном начал я. – Ты говорил о злобных орках и беспомощных жертвах. Сейчас я покажу тебе их, идем.

Гном гордо вскинул бороду, но промолчал и пошел за мной. Приведя его в Распадок отрубленных голов, я ткнул пальцем в клетку с подвывающей Гертрудой:

– Вот и беспомощная жертва, и так будет с каждым негодяем, до которого я доберусь.

Дварин какое-то время смотрел на клетку, потом повернулся ко мне.

– Я говорил со спасенными людьми, – хмуро пробурчал гном, – это не беспомощная жертва, а казненная преступница, тут ты в своем праве, орк. И еще, – гном помялся, – я был не прав, когда попытался оскорбить госпожу Саэну, ты хорошо сделал, что остановил меня. Мне рассказали о похищении и как ты спасал девушку. Я не знаю, почему орк делает все это, но я был не прав и в отношении тебя. Я принимаю свое освобождение из твоих рук и благодарю тебя.

– Принято, – кивнул я и протянул руку Дварину, тот пожал ее.

– Я, похоже, тоже погорячился, – добавил я, разглядывая синяки на лице гнома.

– Ничего, за дело получил, – ухмыльнулся в бороду гном, – но это я ослаб, в другой раз ты так легко со мной не справишься.

– Верю, кулак у тебя правильный, – вспомнился мне удар гномьего кулака по лбу, – ты мне тогда здоровенную шишку поставил.

В поселок мы шли молча, когда нам навстречу попалась Саэна, гном принес извинения и ей.

На следующий день с утра пораньше Дварин ходил по поселку и всюду совал свой любопытный нос. Орки временами настороженно косились на исследователя, но все было относительно нормально, пока гном не дошел до кузни.

Тут Дварин застыл часа на два, созерцая работу Санора. С каждой минутой пребывания там на лице гнома росло возмущение увиденным, потом начался цирк. Гном стал сопровождать работу кузнеца комментариями и советами, затем перешел к изучению качества рук Санора и предположениям, откуда они растут и подо что заточены. Санор в ответ попытался проанализировать рост критика и его причины, среди которых, по мнению орка, преобладали преждевременные сроки рождения. В ходе дальнейшей дискуссии оба собеседника переместились в партер и обходились без слов, плотным клубком катаясь по траве.

В разгар веселья прибежали Саэна с Гигом и устроили боевую ничью. По просьбе девушки тролль для начала окатил борцов водой из кузнечной сорокаведерной бадьи. Отфыркивающиеся драчуны приняли вертикальное положение. Разъяренная эльфийка, которой предстояло третий раз подряд лечить одну и ту же разбитую всмятку бородатую физиономию, да плюс фингалы Санора, сразу объяснила дебоширам свое видение ситуации. Поскольку почти весь двухмесячный запас бодяги был истрачен лекарями на фэйс Дварина, а результаты сегодняшней потасовки полностью прикончат запас, возобновлять его придется драчунам. Впрочем, имелись альтернативы.

Гному было предложено два варианта: или зашивание рта, или ампутация без наркоза его бедового языка. Санором же эльфийка пообещала заняться лично. Орк-кузнец, которому в свое время в ярких красках расписали подробности появления у нас эльфийки, рефлекторно прикрыл паховую область сцепленными в замок руками. Пихнув локтем гнома и сделав круглые глаза, орк посоветовал:

– Соглашайся, пока не передумала, оставит без… – Тут он что-то шепнул на ухо Дварину.

Через час оба героя под руководством Саэны и нереиды лазили по мелководью, пополняя запасы бодяги.

Прибывший в свой дворец Сильват был удивлен царящей там суматохой. Десять дней пути от королевского портала Таннии утомили барона, но он чувствовал, что отдохнуть не придется. Почему мажордом отводит глаза, что, в конце концов, случилось?

– Вва-аша мил-лость, – трясущимися губами выдавил мажордом, – у нас такое большое горе.

– Да что здесь произошло? – начал терять терпение барон.

– Погибли ваша жена и сын, такое горе, – заскулил слуга.

– Как?! – Сильват чуть не сел мимо трона. – Что ты мелешь, пес! Капитана стражи сюда, немедленно.

– К-капитан исчез в день трагедии, его никто не видел.

– Трусливый мерзавец, стража, разыскать его и приволочь ко мне на цепи. А ты рассказывай, как это случилось.

Путаные слова мажордома постепенно складывались в ясную картину. Спустя два дня после попытки захвата вождя орков во дворец пришли нанятые бароном лазутчицы ночной гильдии. Баронесса с сыном приняли их в этом самом зале. Лазутчицы рассказали о полном успехе операции. Мол, Сильват сейчас разбирается с зерном и ценностями орков, а вождь и его подруга доставлены сюда и помещены в старую заброшенную тюрьму. Почему не в новую? О, так новая – для людей, а орков надо содержать в скотских условиях, так велел барон. Там есть пара еще крепких камер, а вот крыша течет, все загажено, для них в самый раз. Заинтересованные родные Сильвата отправились посмотреть на необычных пленников и пропали. Их тела обнаружили в развалинах старой тюрьмы, рядом валялись два телохранителя баронессы с перерезанными глотками.

Барон спустился в родовой склеп и остановился возле двух новых гробов.

– Снимите крышки, – велел он слугам.

– Господин барон, умоляем, не надо этого делать, – запричитал мажордом.

– Что еще? – прохрипел севшим голосом Сильват.

– Тела были обезглавлены, головы так и не нашли. – Трясущийся слуга пятился к двери.

До вечера барон оставался в склепе. Он не особенно любил жену, поскольку женился ради ее приданого, но вот потерять наследника – это страшный удар. Головы могли понадобиться только вождю орков, который, скорее всего, банально перекупил воровок ночной гильдии.

В своем кабинете Сильват написал несколько писем владыкам соседних графств и велел закладывать карету – он срочно отбывал ко двору короля.

– Неужели ты дал им противоядие и отпустил? – спросил Хорт, разглядывая головы жены и сына Сильвата.

– Не дал, а заставил выпить в моем присутствии, – ответил я, – мне совсем не нужно, чтобы они отнесли часть состава алхимикам и те узнали его секрет. А отпустить, конечно, отпустил, я всегда держу свое слово. Только они вряд ли проживут долго. Думаю, барон уже назначил за них кругленькую сумму, за которую их продадут свои же.

– А что делать с трофеями?

– Что и всегда, отнеси в Распадок отрубленных голов, там им самое место.

Глава 14

Хирургия по-оркски

– Доктор, как прошла операция?

– Да ерунда, с наркозом скучно…

Анекдот

Саэна в очередной раз остро чувствовала, насколько прав был наставник лечебного дела, когда говорил, что доброе сердце целителя помогает больному, но мучает самого врача. В здравнице сегодня был только один пациент – здоровенный орк с зашкаливающей температурой и сильной болью в животе. Эльфийка подняла на Нерена наливающиеся слезами глаза, тот в отчаянии покачал головой. Спасения не было, эту болезнь они оба хорошо знали.

Прибежал Торн, выслушал диагноз, отобрал у Нерена топор милосердия, которым тот собирался оборвать страдания несчастного, обозвав коновалом. Саэне был вручен платок, с предложением выйти в коридор, выплакаться и высморкаться, а когда истерика пройдет, возвращаться. Сам Торн подсел к больному и начал давить на живот. Пациент ойкал, пучил глаза и спрашивал вождя, чем он так провинился, за что его мучают и почему не дали Нерену прикончить безнадежно больного. Торн сначала выругал его, обозвав малодушным слизняком, а потом сказал, что безнадежные тут только диагнозы «этих дуболомов», а в его долине все помирают только с его разрешения, а он такого страдальцу не давал.

– Но Торн, у него воспален кишечник, а это верная смерть, – захлюпала носом Саэна, – только заклинание пятого уровня может помочь, а у нас его нет.

– Он будет жутко мучиться месяца два, потом все равно помрет, – поддержал коллегу Нерен, – его лучше сейчас добить, отдай топор.

– У него банальный аппендицит, – фыркнул лорд, – воспален не весь кишечник, а только его небольшой участок, без которого он еще сто лет проживет. Все, что воспалено, отрежем, потом зашьем. Конечно, риск есть, но всяко меньший, чем от топора Нерена.

– Операция в брюшной полости всегда кончается воспалением и смертью, – вздохнула Саэна. – У нас искуснейшие лекари пробовали, но не удалось.

– Значит, я лучше всех твоих лекарей, – непререкаемым тоном заявил вождь, – а так как ты еще лучший лекарь, ты и будешь резать. Ты-ты, что смотришь круглыми глазами? Не падать в обморок! Нерен, будешь ассистировать, готовьтесь к операции, случай заурядный, но времени мало.

Процесс подготовки еще больше удивил целителей. Для начала Торн отобрал у Дварина всю самогонку, которую бедовый гном успел нагнать, ибо первым гномским техническим сооружением в долине стал самогонный аппарат. Охотники притащили свежие нитки из жил медведя (ими обычно точали обувь), по словам Торна, шить кишки можно только ими, мол, швы внутри брюха после операции не снять, а эти нитки постепенно сами рассосутся. Больного и хирургов отправили мыться.

– Позовите Гига, нам будет нужен наркоз. – Вождь, сидя в позе роденовского «Мыслителя», старательно что-то вспоминал. – Снупи, сходи-ка ты к болоту. Нет, это не ругательство, а приказ. Там найдешь мох сфагнум, белый такой, принеси охапку, размером с твою голову. Заодно поймай парочку лягушек побольше.

Затем вождь приказал затопить печь, развести костры и приготовить как можно больше кипятка. Саэна проглаживала горячим утюгом ткань на бинты. Хирурги переоделись в чистую одежду, также тщательно проглаженную. Возле операционного стола разожгли жаровню, все хирургические инструменты прокаливались. Торн протер свои руки и живот больного самогонкой, рядом стерилизовались Снупи, Гиг, Нерен и эльфийка. Только святой долг целителя мог заставить Саэну измазать себе руки самогоном. Хирургам надели тряпичные маски, и операция началась.

– Гиг, наркоз.

По этой команде Торна тролль мягко стукнул ладошкой по голове больного орка, пациент крякнул и обмяк, закатив глаза. Снупи раскрыл вырубленному орку челюсти, ухватился за язык, вытащил и переместил на бок, придерживая (западет язык, задохнется). Затем вставил в клыкастую пасть палку-распорку (не дай бог не вовремя придет в себя, от боли еще язык себе откусит). Гиг-анастезиолог на всякий случай дежурил возле головы пациента, держа наготове свой увесистый наркоз. Саэна взяла хирургический нож и, мысленно обратившись с молитвой к светлым богам, сделала надрез.

Операция заняла час. Когда эльфийка затянула последний стяжок, Торн вытащил из горшка пойманную Снупи лягушку и осторожно провел ее спиной по свежему шву. Затем зашитую рану обложили чистым белым мхом и забинтовали.

– Торн, а зачем ты лягушкой рану протер и мох для чего? – спросила устало разогнувшая спину Саэна.

– Кожа лягушки стерильна и смертельна для микробов, а мох выделяет фитонциды… э-э-э… такой сок, убивающий заразу.

Эльфийка прочла заклинание исцеления, затем достала тетрадь и сделала несколько записей. Пациент зашевелился и застонал. Снупи выпустил его язык из занемевших пальцев и убрал распорку из челюстей.

Операция прошла удачно, но я все равно здорово волновался, все-таки я биолог, а не врач. Сейчас больному нужны антибиотики, я послал своих помощников обойти все дома и принести заплесневевшие продукты, если плесень на них зеленая. Первые опыты по применению пенициллина заключались в размешивании пенициллиновой плесени в сладком сиропе, после чего им кормили больных. Микстура – это, конечно, не инъекция, действует слабее, но действует же! А дозу можно и увеличить. Из кучи доставленных заплесневелых продуктов я выбрал пенициллиновые штаммы. Сахара на сироп у нас, правда, не было, но ничего, заменим медом. И вот сейчас, бормоча знаменитые строки из поэмы Филатова:

Вот из плесени кисель,
Чай, не пробовал досель?
Тот кисель, конечно, крут,
И с него, бывает, мрут.
Но зато, кто выживает,
Те до старости живут[3], —

я трудился над производством антибиотика домашней выработки. Слушая эти стихи, эльфийка как-то странно косилась на меня, со страхом посматривая в глиняный горшок, в котором готовился означенный сироп из плесени. Когда же я заявил, что собираюсь кормить этим прооперированного орка, Саэна начала щупать лоб уже у меня, говоря ласковым голосом, что я переволновался, немножко настоя валерьяночки, и все пройдет…

– Саэна, а для чего ты вызвала из леса хорьков с норками и пустила в амбар с зерном? – издалека начал я, отвергнув валерьянку.

– Как для чего, мышей и крыс выгнать, – недоуменно ответила целительница. – Где есть норки и хорьки, оттуда грызуны уходят.

– Правильно, так вот, воспаление вызывают микробы, а где есть плесень, там микробы не живут, плесень убивает их, это, – я постучал костяной ложкой по горшку с изготовленной микстурой, – мои норки. Я отправлю их внутрь больного, и они отравят и уничтожат всю заразу, никакого воспаления брюшины не будет. На коже лягушки и во мху такие же вещества, да и на твоем любимом подорожнике тоже. А для орков плесень не ядовита.

Поскольку за время проживания в селении орков Саэна могла убедиться в том, что для них ядовитых продуктов вообще почти не существовало и отравить орка плесенью – это фантастика, девушка поверила мне и немного успокоилась.

То ли помог антибиотик, то ли заклинания Саэны, а может, просто звериное здоровье, но пациент после операции быстро пошел на поправку, на третий день спала температура. А вот на четвертый, когда я уменьшил дозу антибиотика, прибежала Саэна с известием, что самочувствие больного ухудшилось. Примчавшись в здравницу и обследовав больного, я сразу все понял. Эльфийка с недоумением смотрела, как, наклонившись над пациентом, я отвесил ему оплеуху и пообещал, как только швы снимут, отдубасить уже по-настоящему.

Все симптомы ухудшения здоровья мигом исчезли, и я стал объяснять эльфийке, какие именно болезни проще всего лечить помордайскими методами. Все было просто – прооперированному орку лечение микстурой на меде чрезвычайно понравилось. А тут вместо четырех раз в день мед стали давать только утром и вечером. Этот недорезанный поросенок мигом сообразил, что, чем лучше он себя чувствует, тем меньше будет микстуры, тут ему и поплохело. Саэна облегченно вздохнула, потом в ее глазах мелькнул гнев, и морду орка с другой стороны украсил еще один красный отпечаток ладони, правда, поменьше размером, получилось симметрично. Пока сконфуженный пациент, потирая побитую рожу, бормотал извинения, эльфийка снова начала его осматривать.

– Торн, а ведь твоя плесень совершила чудо, он выздоравливает. – Саэна явно заволновалась. – Это надо непременно обнародовать, мы сможем спасти столько жизней!

– Вот и обнародуй, может, тебе это за курсовую, а то и за дипломную зачтут и дадут титул, – я патетически воздел руки, – скажем, великой плесневой лечилки или заплесневелой?

– Нахал, – игриво пихнула меня в бок эльфийка, – мне всего восемнадцать лет будет этой осенью, а ты меня в заплесневелые записал.

– Виноват, ваша возмущенная добродетельность, но я немедленно исправлюсь, – в таком же шутливом тоне откозырял я.

Мы еще немного подурачились, потом целительница опять достала свою тетрадь, на чистой странице появился заголовок: «Излечение с использованием зеленой плесени, метод Торна». Саэна посмотрела на меня, подмигнула и показала язык, паршивка.

Глава 15

Становление Торнгарда

Si vis pacem, para bellum[4].

Латинская пословица

Торн усилил интенсивность боевой подготовки, вождь перешел от индивидуальных занятий к обучению боевому строю.

К воинским занятиям лорд подключил и Гига, стараясь, чтобы тролль наиболее рационально использовал свою титаническую силу. Постепенно Гиг превращался в чудовищную, эффективную боевую машину. Хотя сначала гигант пытался довести до Торна, что, мол, мозги ему заменяет сила, а если к ней еще и хорошая дубина, то большего и не надо. Вождь отмел все это как несущественное.

– Один тролль с работающей головой победит десяток троллей с дубинами, а то и два десятка, – поучал Торн. – Ты должен обдумывать тактику и стратегию боя, нарабатывать навыки, быстро и толково реагировать на меняющуюся обстановку. Развивай мозги.

– Да мне никогда нормально думать не научиться, я же тролль. – Всем своим видом Гиг олицетворял полную безнадегу.

– Гиг, – Торн ободряюще потрепал гиганта по плечу, – ты уже сейчас самый умный среди всех троллей, станешь работать мозгами, тебе вообще цены не будет.

Польщенный тролль сразу решил последовать совету командира и отправился к Саэне за интеллектуальной нагрузкой. Просьба тролля потренировать ему мозги привела эльфийку в состояние полного обалдения.

– А как ты свои мозги качаешь? – попытался прийти ей на помощь Гиг.

– Ну я читаю книги, решаю задачи, размышляю, стараюсь вникнуть в суть вещей, окружающих меня, понять их.

– Вот и я смотрю на вещи и стараюсь вникнуть, – грустно сообщил тролль, – но что-то не вникается, может, вещи не те?

Эльфийка в раздумье поджала губы, и вдруг ее осенило:

– А что, если для начала я тебя читать и писать научу?

Теперь уже окаменел Гиг. Несмотря на все похвалы Торна, свои умственные способности так высоко тролль не оценивал. Ну ладно читать, а если еще и писать… С другой стороны, читающий тролль – крутизна неимоверная. Попробует кто дубоголовым назвать, можно спросить, а сам-то каков, читать, к примеру, умеешь? И крыть охальнику нечем, значит, надо камни грызть, а научиться, да и Торн зря советовать не будет.

И тролль попробовал. В качестве тетради Гиг приволок плоскую черную скалу размером с ворота палисада и прислонил ее к огромному замшелому валуну. Потом сходил за пятнадцать километров к меловой горе и рядом с тетрадью установил корзину мелков соответствующего размера, каждый не меньше килограмма.

Первые занятия прошли в глубоком секрете, но кто-то все-таки подсмотрел, новость мигом разнеслась деревенским телеграфом по поселку.

Поглазеть на великое чудо сбежалось все население долины, Гиг было засмущался, но над ним никто не смеялся (тролль не знал, что Торн пообещал первому, кто подшутит над обучающимся гигантом, начистить рыло собственноручно).

Но когда Гиг, растягивая звуки и запинаясь, прочитал сначала свое имя, а потом еще пару слов, толпа сначала ошарашенно замерла, а затем… Орки подскочили к Саэне, восторженно подхватили ее на руки и принялись подбрасывать, то же самое попробовали проделать с Гигом, наплевав на всякие мелочи, вроде слоноподобного веса гиганта. Впрочем, орков пришло много, и ребята они были крепкие.

Пример Гига был заразителен, и вскоре желающие обучались в классе Саэны читать, писать и считать. Торн произнес целую речь в поддержку педагогических начинаний эльфийки, особо надавив на то, что уважающий себя командир должен быть в состоянии написать приказ и прочитать донесение, не говоря уж о том, чтобы подсчитать, например, количество врагов.

До этих уроков, кроме Саэны, грамотными во всей долине были только Торн, Нерен и гном Дварин. Всех их эльфийка припахала в качестве преподавателей, и Торн получил-таки командиров, способных не только считать, читать и писать, но и ориентироваться на местности по картам. Этому Торн уделял особое внимание, и все разведчики в кратчайшие сроки были обязаны научиться ими пользоваться. В картах здорово разбирался гном, что превратило его в учителя географии и картографии, это вдобавок к должности наставника по кузнечному делу. Посовещавшись с Нереном и Саэной, Торн решил ввести обучение началам травознания, сделав главным преподом лекаря, задействовав также эльфийку и дриад. Саэне было поручено выявлять среди орков и гоблинов таланты к магии, особенно среди молодежи, клан остро нуждался в шаманах.

Вскоре занятия стали проходить у внутренней стены кратера, гладкая базальтовая поверхность которой служила школьной доской. Белый мел на темном базальте выделялся ярко, в качестве тряпок для стирания написанного использовали куски наиболее изодранных трофейных плащей (а тролль пользовался целым плащом).

Орки неплохо устроились в долине, вскоре образовалось много свободных рук, и Торн тут же припахал их все без исключения к тому, что он назвал гонкой вооружений. Воинов в долине собралось уже около двух сотен, а более-менее прилично вооружена была только половина. Кузни работали без передыха, но полностью удовлетворить все возрастающие потребности бойцов клана Изумрудного дракона не могли. Торн раскопал пепелище вампирьего гнезда, расчистив заваленную дверь в подвал. Оттуда вынесли около сотни комплектов доспехов в весьма приличном состоянии. Дварин с Санором и тремя своими учениками зашивались, подгоняя брони под орков и гоблинов.

В самой глубине кладовки обнаружился запертый железный шкаф, который Торн обозвал несгораемой кассой. Стоило Дварину увидеть его, как в гноме проснулся медвежатник, и пока он не вскрыл замки, оттащить его от сейфа (даже на обед!) не удавалось. Внутри находились странные доспехи, глядя на которые даже видавший виды гном открыл рот. Во-первых, они были снежно-белые, цвета свежего молока, во-вторых, по легкости и прочности (что гном проверил сразу) броня превосходила даже пластинчато-чешуйчатый доспех темного лорда, который носил Торн. Латы были очень маленького размера и явно ковались на женщину. Торн тут же поволок их Саэне и приказным тоном велел в них залезть. Какая девушка откажется примерить новый наряд? Когда эльфийка в новой броне вышла из своей комнаты, по долине прошел восхищенный вздох, и доспех тут же был ей подарен, под всеобщий одобрительный рев жителей Торнгарда.

Вернувшись из очередного разведрейда по Диким землям, я увидел перед входом в долину следы недавнего боя. У палисада нас встретил Санор, он был мрачен, орки на посту возле ворот отводили глаза. У меня екнуло сердце.

– Плохие новости, Торн. – Кузнец смотрел в землю.

– Что ты мямлишь, орк ты или пятилетняя эльфийка, дело говори. – Мой тон был спокоен и деловит.

– За неделю до твоего возвращения на нас напали, – вздохнул Санор, – перебили патруль, попробовали подступиться к стенам, но мы отбились. У нас дюжина убитых, в основном из патруля, нападающих под стенами положили десятка три, остальные потом отошли. Но эти гады успели спалить все наблюдательные вышки, три охотничьих домика, пилораму и смолокурню, в общем, все, что было снаружи.

– Кто посмел? – Из моего горла вырвались не человеческие слова, а скорее злобный звериный рык.

– Клан Кровавого клыка. – Кузнец бросил к моим ногам связку ожерелий из звериных и человеческих зубов, вымазанных красной охрой. – Похоже, они возвращались из набега, их было около пяти сотен.

– Почему думаешь, что шли из набега? – Я взял себя в руки.

– Мы заметили колонну пленных, – влез Снупи, – несколько сотен людей и пара десятков гномов. Думаю, набег был на земли графства Штрайн и граничащие с ними поселения дварфов.

– Всем командирам собраться у меня через час на совет, – распорядился я.

Мы сидели вокруг стола в моем тереме и слушали подробный доклад о нападении клана Кровавого клыка. Я старался сохранять хладнокровие, но внутри скручивалась лютая злоба. Потерять двенадцать отличных ребят из-за жажды наживы кучки кровожадных подонков! Ладно, они надолго запомнят этот налет.

– Неделя прошла, их уже не настичь, – вздохнул Хорт. – Хотя они и с пленными, но уже подходят к землям своего клана.

– Вряд ли они погонят пленных к себе, – покачал седой головой Нерен, – скорее продадут в Трейдгарде, это как раз им по пути.

– Значит, цены на рабов там сильно упадут, – сделал я экономический вывод.

– Ты хочешь купить рабов? – Саэна недоверчиво посмотрела на меня. – Ты же говорил, что рабский труд малоэффективен.

– Говорил, и это правда, потому будем покупать не рабов, а подданных. – Я довольно смотрел на ошарашенные лица.

– Это как? – озвучил общее недоумение Хорт.

– Мы покупаем этих людей, но при покупке договариваемся, что они отработают двойную стоимость затраченных на них средств, после чего могут идти на все четыре стороны или оставаться у нас, если понравится. В любом случае наши деньги удвоятся.

– А если они откажутся отрабатывать? – Хорт сморщил лоб, пытаясь осмыслить эту идею.

– За оплату гномов поручусь я, – сообщил молчавший до сих пор Дварин, – клянусь своей бородой. И еще, если ты не против, я пойду с вами. Спасти пленных – дело святое.

– Кто откажется, тех покупать не будем, дураков нам не надо, – кивком одобрив предложение гнома, проинформировал я собрание. – Почему дураки? А потому, что там не столько невольничий рынок, сколько мясной, да и в плену темных кланов раб живет от силы год.

– Это сработает, – согласился Нерен. – Но надо торопиться, иначе их сожрут.

– Но есть еще одно дело, гораздо более важное. – Я встал и уперся кулаками в стол. – Никто не смеет безнаказанно проливать кровь клана Изумрудного дракона! За каждого убитого я возьму по десять жизней гнид Кровавого клыка. Тридцать две гадины вы уже убили, значит, осталось еще восемьдесят восемь. Смерть им!

– Аргх! Аргх!! Арргх!!! – дружным ревом поддержали меня орки, глаза которых разгорелись кровожадным блеском.

В дорогу отправилось полсотни проверенных бойцов, Нерен остался в долине за старшего. В Трейдгарде я планировал некоторые покупки и велел взять пять телег с парными запряжками. Дварин облачился в доспехи, вскинул на плечо секиру и действительно отправился с нами.

Дорога пролегала по лесостепи. Мы подходили к роще, когда прибежал гоблин из головного дозора.

– Торн, похоже, впереди засада, – сообщил разведчик.

– Приготовиться к бою, передать по цепочке, снизить скорость втрое, – вполголоса скомандовал я. – Снупи, разнюхай, что там.

Гоблин мигом исчез в зарослях придорожной полыни, воины перебросили щиты из-за спин, достали луки и открыли колчаны. Я активировал амулеты и зарядил свой арбалет.

– Засада, – доложил вернувшийся Снупи, – около сотни орков Кровавого клыка, похоже, из тех, что у нас резвились.

– Но здесь уже нейтральные земли, кто посмеет напасть? – Санор недоверчиво покачал головой.

– Орки Кровавого клыка всегда были больными на голову, – бросил Хорт, – этим отморозкам все по фигу, да и оставлять живых свидетелей они не будут.

– Делаем так: к лесу выдвигается дозор, – приступил я к объяснению тактики боя. – Подойдя на расстояние выстрела к роще, дозорные поднимают тревогу. Мы начинаем разворачивать обоз, якобы удирая. Когда враг атакует, выравниваем строй, пару залпов – и принимаем на пики. Главаря постарайтесь взять живым, он мне нужен, да и еще пара-тройка пленных пригодится.

Два быстроногих гоблина в добротных кольчугах, шлемах и хороших поножах идут в сторону леса. Метрах в ста, с видом немцев, узревших в придорожном лесу партизан, резко разворачиваются и с криками: «Назад, тревога!» бегут обратно. Мои орлы, как в лучших театрах, разыгрывают панику, вопя, размахивая руками и имитируя бестолковое метание. Возницы поворачивают коней, телеги откатываются за наши спины.

Видя, как добыча выскальзывает прямо из-под носа, бандиты Кровавого клыка не выдерживают. Из леса вываливает орда, морд в сто – сто двадцать, и с ревом устремляется на нас. Залп сносит десятка два налетчиков, это их не останавливает. На нас обрушиваются стрелы бандитов, но доспехи моих воинов добротны, и залп пропадает впустую. Часть орков Кровавого клыка ударяют в центр, остальные пытаются обойти с левого фланга, на правом нас прикрывает скала. Но слева двумя мясорубками работаем я и Хорт, рядом Дварин так орудует секирой, что любо-дорого смотреть. Качество стали гномьего топора, знатная выучка плюс недюжинная сила самого дварфа – он рубит с одинаковой легкостью кожу и металл доспехов, кости и плоть. Я вижу, как плечистый орк наскакивает на гнома, закрывшись окованным железом щитом и занося ятаган. Дварин одним ударом разрубает щит, половинка которого падает на землю вместе с кистью отсеченной руки врага. Следующий удар разваливает голову однорукому инвалиду вместе с медным шлемом. Дварин, да ты просто красавец, я не я буду, если тебя у нас навсегда не оставлю.

В центре пробиться налетчикам тоже не удается, передовые повисают на копьях, дергаясь, хрипя и мешая остальным. Выучки у бандитов никакой, привыкли нахрапом брать, это им не десяток дозорных пятью сотнями давить. Еще Александр Македонский доказал: обученная фаланга всегда победит любую орду. Воинские занятия не прошли даром, мои орлы четко держат строй, перед которым растет вал трупов. Сзади на телеге стоит Саэна, ее лук мечет стрелы со скоростью сердцебиения здорового орка в состоянии влюбленности.

Потеряв с полсотни воинов, налетчики теряют весь задор. Улепетывают они еще стремительнее, чем нападали, но стрелы все равно быстрее. Подхватив луки, мы на выбор отстреливаем убегающих, я, зарядив свой арбалет, выцеливаю самого крикливого и здоровенного. Болт втыкается в ягодицу, скорость бугая сразу снижается раз в десять. Права пословица: «В попу раненный джигит далеко не убежит». Подбежав поближе, Хорт вырубает его броском метательного топора. До леса удается добраться от силы двум десяткам бандитов.

У нас один убитый – стрелой в глаз – и двое тяжелораненых, их посек стреноженный мной бугай. Как я и полагал, он и есть вожак, с ним захватили еще пару легкораненых разбойников. Трех пленных и головы мертвых врагов укладываем на телеги, и обоз едет дальше.

Конраду я велю скакать назад за помощью, с распоряжением поднимать лучшую сотню и вести в Трейдгард. Чутье подсказывает мне, что подкрепление понадобится.

В Трейдгарде мои орлы разбивают палатки на свободном пятачке и, выставив охрану, располагаются на отдых, Снупи отправляется, как он выразился, «за свежими сплетнями», а мы с Хортом идем к храму.

Главный служитель бога удачи и плодородия Хенеш дружески обнимает по очереди меня и Хорта и в восторге колотит по спине, мы отвечаем ему тем же.

От жреца узнаем новости, оказывается, мы не первые подверглись нападению в окрестностях Трейдгарда, по-видимому, разбитая нами банда давненько здесь пошаливала. Из приятных новостей было присутствие в городе Когра, вождя клана Черных секир.

Встреча с Когром оказалась теплой. Расспросив подробности взятия вампирского гнезда и создания моего клана, Когр довольно улыбнулся, а вот налет клана Кровавого клыка на нейтральной территории его особенно заинтересовал.

– Значит, говоришь, пленные разбойники есть? – Глава Черных секир поджал губы. – Тогда так: завтра я объявляю сбор совета Трейдгарда прямо возле твоей стоянки. Пленные должны обязательно дожить до встречи с советом, ты лучше поставь возле них стражу.

Но ночь прошла спокойно, а на утро начало собираться высшее собрание Трейдгарда. Первым подошел Когр, затем прибыл магистр Солхит, архимаг (маг пятого уровня), заместитель и правая рука главы клана Убивающих словом. Выглядел он импозантно, черная бархатная мантия с широкими рукавами полностью скрывает тело, глубокий капюшон не позволяет увидеть все лицо, только подбородок и безгубый рот, как будто рана на лице, прорезанная бритвой. Опирался черный маг на желтоватый резной посох, целиком вырезанный из кости кого-то огромного. В общем, ожившая иллюстрация из сказки про злого колдуна.

Последним явился Букан-берсерк, вожак клана Кровавого клыка, огрообразная орясина (я и сам не маленький, но едва достал бы ему до плеча). Особенно отталкивающей была его голова, с очень уродливой, прямо-таки свиной рожей с торчащими кабаньими клыками и вдобавок обрамленная грязной клочковатой бородой с налипшими кусками пищи. Следом шкандыбали с десяток ему подобных троглодитов, с маленькими поросячьими глазками и печатью неизлечимой дефективности на мордах, живо напомнивших мне свиты новых русских из лихих девяностых. В Трейдгарде и так-то всегда стоял тяжкий смрад, но с появлением этой компашки я сразу почувствовал, что обычная вонь города – это так, легкое амбре. Снупи незаметно подошел ко мне и зашептал, что узнал одного из телохранителей Букана, во-он того, с перевязанной мордой, это он руководил нападением на нашу долину, в процессе которого и словил стрелу Конрада.

– Выслушаем, что сообщит нам Торн. – Солхит говорил очень тихо, скорее шептал. Но стоило ему раскрыть рот, все вокруг инстинктивно замирали, и в невероятной тишине каждое слово мага ясно различалось.

Я вкратце изложил события последних дней, демонстрируя ожерелья из окрашенных красной охрой клыков и головы убитых налетчиков. Хорт приволок и швырнул к ногам Солхита пленников. Маг подошел ближе и по очереди всмотрелся в глаза каждому.

– Ты сказал истину, Торн, эти преступники нарушили мир нейтральных земель, и они из клана Кровавого клыка. – Голос мага наполнился интонациями очень большого начальника, этакий вердикт судьи, оглашающего окончательное решение, не подлежащее обжалованию. Солхит повернул капюшон в сторону Букана.

– Я не разрешал им грабить в нейтральных землях. – Низкий голос вожака Кровавых клыков напомнил озабоченный рев быка в брачный период.

– Значит, ты не глава клана, если Кровавые клыки плюют на твои запреты? – насмешливо спросил я.

– Я глава, – зарычал Букан, – за мной идут тысячи орков, десятки тысяч, но везде есть своевольники.

– Ай-яй-яй, ну надо же! – Я сочувственно покачал головой. – Своевольники, о как! И ведь все перебитые нами бандиты как один с меткой твоего клана, а ты их и приструнить-то не можешь? Так, значит, это своевольники, а не твои орки, и не они привели тебе пленных, полторы сотни людей и двадцать гномов? А кто тогда нападал на мой город и почему на забинтованной роже твоего телохранителя дырка именно от нашей стрелы? Любой маг это сразу определит. И именно эти самые не твои орки нарушили закон нейтральных земель, напав на нас в окрестностях Трейдгарда.

Глава клана Кровавого клыка выпученными мутными глазками сверлил во мне дырки, скаля клыкастую пасть, но сказать ему было нечего.

– Что ты ответишь на обвинения Торна? – шелестящим шепотом назгула спросил у него маг Убивающих словом.

Букан молчал и щерился.

– Что ты хочешь получить от клана Кровавого клыка? – На этот раз еле слышный, морозящий душу шепот был обращен ко мне.

– Я хочу лично убить Букана и вызываю его на поединок, – гордо провозгласил я, развернув плечи и выпятив вперед, насколько возможно, живот.

Смерть вождя Кровавых клыков была мне без надобности, но надо было прессануть его, напугать. От Снупи я знал о трусоватости Букана, гоблин же должен был разнести по Трейдгарду слухи о моем великом боевом умении. И это сработало! Вождь Кровавых клыков сразу как-то разволновался и принялся рассказывать, какой он большой начальник. Вся речуга свелась к тому, что широта и весомость поста не позволяют ему драться с безвестными личностями. Солхит принял его доводы как убедительные, при этом насмешливо хмыкнул и предложил мне пересмотреть претензии.

– Хорошо, если это были его воины, пусть платит виру, десять тысяч золотых, – нагло заявил я (кое-кто из орков аж присвистнул), – а если это своевольники и преступники, я заберу всех приведенных ими пленных.

– Это справедливо, – кивает своим бездонным капюшоном маг. – Теперь твое слово, Букан-берсерк.

Тот крутился, как Хика, застуканный на кухне рылом в буфете, но багровые огни глаз из темноты черного капюшона смотрят неумолимо.

– Это были не мои орки, пусть забирает эти ходячие куски мяса, – заскрежетал наконец голос главы Кровавых клыков. Затем орк подошел поближе и рявкнул мне в лицо: – Я запомню это навсегда, слизняк, тебе не жить!

– Запомни, а чтобы не забыл, смотри, – ласково улыбнулся я, глядя в покрытые красными прожилками, налитые кровью буркала. Левой рукой вздернул за волосы пленного вожака налетчиков и резким ударом меча отсек голову, кровь фонтаном хлестнула прямо в рыло вождя Кровавых клыков, бьющееся в судорогах тело свалилось Букану на ноги, тот инстинктивно отшатнулся. Убивать связанного противно и мерзко, мне пришлось переступать через себя, но это было необходимо.

– Этот безмозглый череп скоро будет на колу у ворот моего города, кстати, там есть место и для тебя. – Отрубленную голову я поднес к морде берсерка. Тут мои губы раздвинулись в самой мерзкой улыбке, на которую я способен. – А двоих сподвижников убитого вожака я предлагаю для лабораторных опытов глубокоуважаемым магам клана Убивающих словом.

Кинувшегося на меня с пеной у пасти Букана удалось удержать только пятерым телохранителям, которые его и увели. Судя по всему, в ближайшее время он способен разговаривать исключительно матом.

– Похвально, молодой орк, – довольно хихикал черный маг, – ваше желание поддержать отечественную некромантию похвально, лабораторный материал для опытов нам конечно же пригодится, ваш подарок весьма уместен. Кстати, хочу сделать вам комплимент, у вас хорошее чувство юмора, давно так не смеялся, вы привели меня в отличное настроение. Да, пленных людей и гномов вы можете забрать у Кровавых клыков незамедлительно.

– Умеешь ты заводить себе врагов, – покачал головой Когр. – Букан теперь нормально спать не будет, пока не придумает, как тебя убить.

– Я умею заводить врагов и находить друзей, – улыбнулся я главе Черных секир. – Букан все равно враг, да к тому же не особо серьезный. И мозгов у него нет, чтобы придумать что-то по-настоящему опасное, да и сил тоже. Он тут сильно выеживался, когда кричал, что все как один Кровавые клыки пойдут за ним. Клана Кровавого клыка, как такового, вообще нет, там нет единовластия, как у тебя или меня. Кровавые клыки – разрозненные кучки бандитов, рассеянные по нищей, бесплодной территории, а Букан просто возглавляет самую крупную шайку, вот и все. У него есть формальный титул, а на деле остальные вожаки на него чихать хотели, он просто первый среди равных. Руководи он всеми, сумел бы поднять двадцать-тридцать тысяч воинов и легко взял бы столицу графства, да и все королевство. А что сделал Букан? Смог наскрести для набега только пятьсот отморозков, взял деревню гномов и пожег несколько людских поселений, все. Даже если он надорвет себе брюхо от напряга, максимум его организационных способностей – это мобилизация пяти-семи сотен тупого, необученного быдла. С таким воинством он уже приходил. А его бешенство – это очень хорошо, пусть он будет не способен думать обо мне спокойно, чем больше звереет, тем больше ошибок наделает.

Словно подтверждая мои слова, опять послышался буйволиный рев Букана и рядом нарисовалась вонючая туша вождя Кровавых клыков.

– Ты не получишь этих людей, ты не можешь быть вождем, – дебоширил Букан. – И хотя ты недостоин вызвать меня на бой, но я выставлю против тебя своего воина, он докажет, что ты – кусок мяса, а если откажешься, все узнают, что ты трус.

– Букан, я переменил свое мнение, – мой презрительный тон оскорбительнее плевка в лицо, – это ты недостоин вызвать меня. Ни ты, ни кто-то еще из твоего сброда, но вызов я принимаю, только с одной оговоркой. Любой мой боец стоит как минимум троих Кровавых клыков, поэтому я выйду на бой, только если ты выставишь сразу трех своих лучших воинов.

Мои слова произвели впечатление, на лицах окружающих удивление вперемешку с восхищением, даже Букан онемел. Друзья пытаются отговорить меня, но берсерк, восторженно сверкая воспаленными глазками, вопит о своем согласии, выбор сделан.

– Ну и зачем тебе надо было вызывать трех его бойцов? – Когр, сидя в моем шатре, пытался понять логику моего поведения.

– Мне нужно завоевать уважение к себе и клану. – Отвечая, я облачался в броню. – Риск, конечно, есть, но он минимален. У меня хорошая разведка, я знаю про Букана и его шантрапу то, что и сами они про себя не знают. В клане Кровавого клыка вождем становится победивший предыдущего вождя в поединке, вот Букан и извел всех стоящих бойцов своего клана, опасаясь конкуренции, сейчас это сработает против него. Кроме того, его бандиты не умеют драться в группе, они будут больше мешать друг другу, чем помогать. А если я побью всех троих, это будет зрелищно и страшно, после этого никто из Кровавых клыков не поддержит поход на мои земли, они элементарно обгадятся.

– Да, поглазеть на этот бой собрался весь Трейдгард, – пожевав в раздумье губами, согласился Когр, – да и остальные твои доводы мне нравятся. Что ж, пойдем, пора. Если ты не против, я буду твоим секундантом.

Вокруг арены толпилась масса народу. Со стороны противника выступил не особо крупный, но явно шустрый и подвижный орк, сжимая по боевому топору явно гномьего производства в каждой руке. Он был совершенно без брони, одетый только в набедренную повязку, секунду спустя я понял почему. На бойце было защитное ожерелье мага, маги потому и не носят доспехи, что металл и даже кожа брони не позволяют использовать амулеты физической защиты. Мой противник был неуязвим для обычного оружия, пока не истощится энергия амулета. Мысленно ухмыляясь, я взял из рук Саэны лунный клинок темных эльфов.

Вторым противником оказался крепенький орк в полных рыцарских доспехах невероятной толщины, видимо трофейных, и с тяжелым двуручным мечом в руках. Латы были кавалерийскими, человек в таких доспехах пешком далеко не уйдет, орка выручала врожденная сила. Защита его почти абсолютна, моим ударам не пробить этих локомотивных лат, хотя и он в сковывающих движения железяках не способен двигаться с нужной скоростью, чтобы попасть по мне. Ходячий склад металлолома ревел что-то нецензурное, признаваясь в своей любви к человечине вообще и к печени в частности, и обещал закусить именно моей печенкой. Это меня порадовало, он определенно брат по разуму Букана.

Увидев третьего бойца, судьи начали возражать, мол, огр против орка – это нечестно. Но я решил рискнуть и сделал знак о согласии на схватку. Противник действительно огромен, скорее метис, полутролль, все его тело защищено броней, сшитой из покрытых металлическими пластинками попон рыцарских лошадей. Это вдобавок к носорожьей шкуре самого людоеда, пробить которую тоже непросто. Вооружен огр здоровенной дубиной. Эта тварь из всей тройки, пожалуй, наиболее опасна. Людоед сообщил о желании сожрать меня целиком, не размениваясь на отдельные органы. Кстати, у него был определенный шанс, по законам судебных боев, оружие, доспехи и тело проигравшего – добыча победителя. Что ж, запомним. Как говорил почтальон Печкин, таких надо в поликлинику отдавать, для опытов.

Оружие, броня, магия и прочее в подобных стычках дозволяются любые. Глава Кровавых клыков, злорадно поглядывая на меня, достал из торбы на поясе три свитка и раздал своим бойцам, те сломали печати, их окутали сверкающие вихри.

– Свиток ускорения ударов первого уровня, это такое благословение, – уверенно сообщила Саэна. – Так, вот такое ускорение для тебя – увеличение силы, точности ударов, каменная кожа, скорость передвижения, выносливость, антишок.

Руки эльфийки пришли в движение, сияющие облачка разных цветов последовательно окутали и меня, я почувствовал прилив сил, мысли стали необыкновенно ясны, движения четки. С морды Букана сползло довольное выражение.

– Он привел сюда светлую эльфийку, это же наши исконные враги, – возмущенно апеллировал берсерк к судьям.

– Я свободный орк и делаю что хочу, – самоуверенности у меня сейчас хватило бы на весь мой клан, – я могу привести сюда эльфийку, я могу привести мамонта, это только мое дело.

Солхит, исполняющий здесь функции арбитра, поворачивает свой капюшон к Саэне, но мне кажется, кровавые глаза чернокнижника одобрительно смотрят на девушку.

– Торн не нарушил наш закон, – шепот мага разнесся над толпой, – наши земли – это царство абсолютной свободы. Если он заполучил эльфийку, благословляющую его, – честь ему и хвала, он в своем праве. Я объявляю начало боя.

Бездоспешный орк, полностью уверенный в своей безопасности, вырвался вперед, занося сразу оба топора и при этом хрипло вопя, что он один меня сделает. Увернувшись от свистнувших над головой секир, я выбросил меч в стремительном колющем ударе. Надеясь на свой амулет, враг и не подумал защищаться, все его внимание сосредоточилось на том, чтобы не дать мне снова уклониться. Лунный клинок, окутавшись фиолетовым огнем, легко пропорол выброшенную амулетом стену защиты и проткнул противника насквозь, разорвав сердце.

Зрители восхищенно визжат, слышны выкрики: «Как цыпленка на шампур», «Одним ударом» и просто «Ыааа», «Аргх».

Людоед и орк в латах, воздев оружие, осторожно подходят с двух сторон. Это как раз то, что мне сейчас и надо, пока они осторожничают, я стремительно смещаюсь так, чтобы между мной и огром постоянно был малоподвижный латник. У меня получается, скорость моих движений на порядок выше противников, спасибо малому весу лат темного лорда и благословениям Саэны. Я взмахиваю двуручником, несколько ударов по шлему и доспехам латника только царапают и слегка гнут их, рубить сильнее не хочу, еще меч попорчу. Но у меня есть людоед! Его дубина рассекает воздух рядом с нами раз, другой. Огр очень старается не попасть по соратнику, и какое-то время это ему удается. Но огры очень неуклюжи и подслеповаты, да и у закрытого рыцарского шлема обзор сужен, а мои перемещения настолько стремительны, что неизбежное случается. Огр в очередной раз замахивается палицей, я резко ухожу в сторону, людоед корректирует направление удара, а латник, занося свой тяжелый меч, удачно суется прямо под неуклюжий взмах огра именно в это мгновение. Траектория движения рыцарского шлема и дубины людоеда сходятся в одной точке, на латном затылке.

Моим любимым сказочным героем всегда был Илья Муромец, мне очень нравилось его оружие. Булава былинного богатыря никогда не пробивала доспехов, но, встретившись с броней, отдавала ей всю кинетическую энергию титанических мышц Ильи, вложенную в удар. Броня могла и не пострадать, но все, что за ней, превращалось в месиво мяса и искрошенных костей.

Законы физики неизменны, сработали они и на этот раз. Забрало шлема слетело и закувыркалось в пыли арены. Глаза орка, похоже, увидели друг друга, настолько они выпучились и сошлись к переносице, язык вывалился. А затем любитель человеческой печени с грохотом и лязгом бесчувственным мешком обрушился на арену. Два: ноль, наши ведут. Дальше начинается что-то вроде корриды, если только бывает коррида с бронированным хищным быком.

Огр, ухая, машет дубиной, но попасть не может. Результат моих ударов тоже не впечатляет – удается срубить десяток пластин с его доспехов, несколько порезов на брюхе, конечностях и морде, но толку от этого мало. Несокрушимая боевая машина, это я беру себе на заметку. Если Гигу сделать хорошие доспехи, свалить тролля смогут только маги, а если повесить еще и защиту от магии… Мечтать во время боя недопустимо, людоед ухитряется ухватить меня за плечо. Отбросив дубину, огр вцепляется в меня второй рукой. На такой дистанции меч бесполезен, я выпускаю рукоять двуручника и, выхватив кончар, всаживаю его в смрадную тушу, течет кровь, но длина стилета недостаточна, чтобы достать до уязвимого места великана. Вырваться из хватки чудовища немыслимо, и я продолжаю наносить удары кончаром. Подтягивая меня к себе, людоед ринулся вперед, челюсти клацнули в сантиметре от моего лица, я еле успел отдернуть голову. И тут, перестав упираться руками в грудь огра, я сам дергаю его на себя и наношу коронный удар орков – головой в лицо. Мой шлем раздробил переносицу и разбил верхнюю губу людоеда, со страшным воем тот выпускает меня, зажимая морду ручищей, вторая лапа, пошарив вокруг, цапает дубину. Вскочив на ноги, я подхватываю меч, и мы опять кружимся в смертельном танце.

Похоже, разбитый нос подействовал на людоеда, как шпоры на коня, скорость его движений увеличилась. Дубина огра задела мое левое плечо, латы не пострадали, но сила удара такова, что моя рука, парализованная страшной болью, бессильно обвисла. Вот ведь, еще один такой удар, и я готов. В поле моего зрения попадает Саэна, и я вспоминаю ее первое появление в деревне Хорта. Эврика, нашел!

Огр в очередной раз замахивается палицей. Поднырнув под дубину, я наношу футбольный удар в пах людоеда. Ураганный визг режет уши, дубина падает, следом обрушивается скрюченная туша великана с выпученными глазами и зажатыми между колен руками, успев по пути облеваться. Подхватив дубину людоеда и с трудом подняв ее, бью его по башке. Визг обрывается, тварь в отключке. Зрители устраивают мне бурную овацию, прямо как наши футбольные болельщики при выигрыше любимой команды. Бесчувственные туши любителей человечины я также дарю клану Убивающих словом на их жуткие опыты. И при этом не ощущаю ни грамма жалости – они это заслужили.

Меня встречают восторги друзей, одобрительно хлопает по плечу Когр, обнимает Хорт, радостно скалит клыки Санор, орет что-то бравурное Снупи.

– А ты славно владеешь мечом. – Дварин, теребя бороду, уважительно смотрит на меня, но тут шустрым бельчонком подскакивает Саэна.

– Я так испугалась, – шепчет эльфийка, пряча заплаканное лицо у меня на груди. Мои орлы, не сговариваясь, ловко закрывают своими фигурами лирическую сцену от посторонних.

Но восторги восторгами, а надо заниматься делами, пора посмотреть пленных.

Увидев помещение для рабов, я пожалел, что Данте не довелось посмотреть это незабываемое зрелище, его описание ада сделалось бы ярче и натуралистичнее. Рабы содержались в пещерке, а скорее смрадной каменной яме, закрытой грязной ржавой решеткой. Дно покрывал толстый слой нечистот вперемешку с трупами (тех, кто не выдержал гостеприимства Кровавых клыков) на разных стадиях разложения. Объедки и обглоданные кости, служащие пленникам пищей, кидались прямо под ноги, в это месиво. У входа дежурили два орка.

– Вы, падаль, открыть эту клоаку, – свысока бросил я стражам.

– Нам может приказать только большой вождь Букан, а не всякий хрен с бугра или там городской совет, – попытались возразить охранники.

– Хорт, за сколько они должны выполнить решение высшего совета Трейдгарда? – повернулся я в сторону друга.

– Пока ты досчитаешь до десяти, – сообщил Хорт, меряя нехорошим взглядом стражей.

– Сделайте мне царский подарок, – снова обратился я к охранникам ласковым голосом, берясь за рукоять меча, – не открывайте эту дверь, пока я считаю до десяти. Раз, два…

При счете «три» побледневшие стражи, не сговариваясь, быстренько выдернули засов, с жутким скрипом распахнув решетку, а сами в темпе смотались, наверное, плакаться на мое нехорошее отношение папе Букану.

Пленники, для которых лязг решетки означал только одно – кого-то потащат на съедение, испуганно запричитав, отшатнулись от входа.

– Молчать! Слушать всем. – Хорошо поставленным голосом я мигом пресек нестройный гомон, заключенные послушно затихли. – Это мясной загон для смертников, я освобождаю вас, но вы будете должны мне, пока не отработаете. Кто согласен на мои условия и не хочет быть бифштексом – на выход.

Толпа изможденных людей сначала робко, потом все быстрее устремилась наружу, в загоне осталось только двадцать гномов, гордо уперших руки в боки, своей позой напоминая тещу при разговоре с припозднившимся зятем.

– Знакомая картинка, – хмыкнул Хорт, скосив глаз на нахмурившегося Дварина, тот молча двинулся к соплеменникам. Увидев среди орков гнома, пленники начали протирать глаза, очевидно не вполне им доверяя.

– Черный гном! – ошеломленно прошептал один из бородачей. – А я думал, их всех убили в битвах последней войны.

– А я думал, это вас всех убили на последней войне, – в тон ему ответил Дварин.

– Кого это «нас»? – Его оппонент вызывающе задрал сивую бороду вверх.

– Дураков, – хмыкнул Дварин, его черная с красноватым отливом борода ничуть не хуже взметнулась в ответ. – Но нет, не всех дураков война побила.

Лицо сивобородого налилось дурной кровью, и он открыл было рот, но его остановил резкий окрик из глубины гномьей группы:

– А ну-ка, подмастерье, осади! Я буду говорить.

Сивая борода опустилась, ее обладатель откатился назад, а вперед неторопливо выдвинулся крепкий седой гном.

– Я старейшина рода Огненного кремня, грандмастер Огилен, сын Гилмы. – Седой гном говорил не спеша, с величавым достоинством. – Кто ты и как очутился в темном городе, пленник ли ты?

– Мое имя Дварин, сын Перенена из рода Серого гранита, мастер первого разряда. Сюда я пришел по своей воле, чтобы протянуть веревку помощи братьям, провалившимся в расщелину беды. А сейчас выйди из клетки и выведи своих подмастерьев и учеников, не место здесь гномам.

– Знавал, знавал я доброго секирника Перенена. – Седой гном пристально вглядывался в Дварина. – Мы сражались в одном хирде в битве при Голдграде. Ты очень похож на него, расскажи мне эту сагу с самого начала.

Дав гномам наговориться, я отвел всю гоп-компанию к ближайшей точке общепита, представлявшей собой несколько котлов над кострами, окруженных грубыми лавками, все это великолепие накрывал дерюжный навес. Сытые гномы и гномы голодные – это две большие разницы. Заказав бородачам обед, я какое-то время приглядывался к ним.

Седой гном Огилен, сын Гилмы, мне, в общем, глянулся. Серьезный, немногословный, с умными глазами, сохранивший относительную опрятность, несмотря на скотские условия загаженного каменного мешка. Пожалуй, с ним можно иметь дело, но надо бы проверить на вшивость. Я вспомнил, как нас проверял сэнсэй, усмехнулся и решил рискнуть.

– Ну что, ходячие куски мяса, – обратился я к гномам, нацепив на физиономию выражение понаглее, – как самочувствие? А ты у них главный шницель, да? – Это уже к Огилену. – А теперь не расскажешь ли мне, как уважаемый старейшина гномьего рода деградировал до уровня убойного скота, которого после соответствующей процедуры продают на развес килограммами? Что было причиной?

Гномы вокруг своего вождя стали похожи на дедов-морозов покрасневшими бородатыми фэйсами и насупленными бровями, два дварфа поперхнулись кусками и закашлялись, сзади возмущенно засопел Дварин. Только старейшина был спокоен, даже улыбнулся, внимательно наблюдая за мной из-под кустистых бровей удивительно ясными, молодыми глазами.

– Причина? – Он тяжело вздохнул. – Глупость наша, что же иное. Караульные прозевали атаку, всех взяли теплыми в постелях.

– Старейшина, – сдавленным, словно простуженным голосом просипел дед-мороз с самой багровой мордой, похожей на спелый помидор, – почему ты разговариваешь с ним, а не вызовешь на поединок за дерзость?

– А потому, что он этого ждет, – поучительно поднял палец старейшина. – Запомните, никогда не идите на поводу у возможного противника и не спешите. Спешить надо, только когда объелся зелеными сливами, чтобы не запачкать штаны.

– А ведь он прав, – довольным голосом подтвердил я. – Это не оскорбление. Просто гораздо лучше один раз убить на поединке вспыльчивого самодура-соседа, чем играть с ним в дипломатию всю оставшуюся жизнь. А что касается моих оскорблений, то вот за них вира.

Я протянул старику гномий топор первого убитого мной гладиатора Букана. Увидев секиру, гном изменился в лице, седая борода старейшины предательски задрожала.

– Вира принята. – Руки Огилена ласкали секиру, как женщину. – Как она попала к тебе?

– От мертвого хозяина. – Я кивнул в сторону арены. – Орка из клана Кровавых клыков сегодня на судебном поединке приколол, этот топор у него в правой лапе был.

– Но, старейшина! – возмущенно вскочили сразу три деда мороза.

– Это мой топор, – сдавленным голосом сказал Огилен. – Он взял в бою и возвратил мне мое любимое оружие, секиру моего отца, деда и прадеда. За нашу свободу заплачено кровью и жизнью его воинов. Чтобы мы вышли из гнойной ямы и опять стали гномами, он бился один с тремя самыми здоровенными и свирепыми убийцами Кровавых клыков. Потому я буду говорить с ним, а вы – будете его уважать.

Гномы вокруг притихли, почтительно внимая старейшине.

– А что ко мне присматривается да подначивает, – продолжил Огилен, – так то понять можно. Орк, он не гном, наших обычаев не ведает, а дело, как я понял, с нами иметь хочет, и не всякий гном для того подойдет. А вот, к примеру, вспомните старейшину Галима, его характер да норов.

Гномы вокруг заухмылялись, видно, было что вспомнить. Бородачи задвигались, переговариваясь.

– Так орки, оне темные, как же с ими дело-то иметь? – засомневался один из дварфов.

– Поглядим, осмотримся, – степенно ответил Огилен, – да не спеша поразмыслим, там и решим. Мы ж не люди да эльфы, не всякие там торопыги. Весь мир на скалах и горах, костях земных, стоит, а мы плоть от плоти тех скал, самой земли, потому и решения наши должны быть основательны да прочны, чтобы века держались.

– Это святая правда, – закивали бородачи, – но орки, оне ж все равно темные, это как же?

– А вот мы сейчас послушаем, что нам оркский вождь скажет, – хитро прищурился Огилен.

Он определенно неглуп, этот Огилен, старейшина гномов нравился мне все больше.

– А скажу вот что. – Я степенно отпил от кубка и продолжил: – Для начала объявим перемирие, скажем, на год. За тот год сообразим, сможем ли в мире сосуществовать. Вот тогда-то и поговорим о настоящих отношениях.

Разместив бывших пленников возле нашей стоянки в Трейдгарде, наша компашка двинула на рынок, в оружейные ряды, закупить оружие и металл для кузни.

Глава 16

Похищение невест

– Ты же не козу, а жену покупаешь. Студентка, спортсменка, комсомолка и, наконец, она просто красавица. И за все это я прошу всего двадцать пять баранов, просто смешно торговаться.

Из кинофильма «Кавказская пленница»

– Ну что, вождь, доволен? – Голос Хорта вывел меня из задумчивости.

– Не совсем, – глядя на кучу металлолома на телегах, покачал я головой. – Мы приобрели землепашцев без денежных затрат, закупили металл, но я хочу большего. Соратники, нам пора решать проблему секса. – Я оглядел обалделые лица. – Вот скажите, сколько у нас в клане мужчин?

– Ну орков и гоблинов двести пятьдесят семь. – Хорт смотрел непонимающим взглядом.

– А женщин?

– Сотни полторы, почти вдвое меньше.

– О! – поднял я палец. – А что было на последней свадьбе? Когда дюжина охреневших от воздержания и пляски гормонов кобелей начали делить невесту и чуть не превратили обычную свадьбу в собачью, еле растащили. Два перелома, три сотрясения, с позволения сказать, мозгов и десяток просто разбитых всмятку рож. А дальше что, эти кобели-переростки царапаться и кусаться начнут? Так клан сам себя сгрызет, врагов не надо будет.

– А что делать? – подал голос Санор.

– Два выхода: или половину народа кастрировать, или, – я хмыкнул, – искать женщин.

– Это как искать, где? – морщит лоб Санор.

– Есть три проверенных веками способа. Первый – сманивать из других кланов. Тут наше дело – рассказать, как у нас хорошо вообще и для женщин в частности, этим уже заняты гоблины Снупи. Второй – просто купить на рабских рынках, например здесь, этим вы займетесь прямо сейчас, а я схожу к Когру, может, у Черных секир переизбыток невест. А если все это не обеспечит нужное количество, будем женщин красть. Итак, как говорят французы, это такие люди с замашками эльфов, шерше ля фам – ищите женщин. За них, хороших, – поднял я бокал.

Все дружно сдвинули разнокалиберную посуду и разошлись искать.

У Когра я не задержался, обилия невест у Черных секир пока не наблюдалось, зато он рассказал о подобном переизбытке в ближнем селении клана Кровавых клыков, это было интересно. Там девчонок подросло настолько много, что прокормить их не могли и, похоже, им грозила незавидная участь – от них просто избавятся.

Работа Снупи по заманиванию к нам прекрасного пола была в самом начале, на рынке удалось купить только пару десятков женщин, мало. Итак, все силы на оставшийся третий вариант – украсть у Кровавых клыков, а лучше отбить.

Караван с покупками и бывшими пленниками отправили в нашу долину под охраной полусотни солдат. К этому времени подошел Конрад с сотней ветеранов подкрепления, и мы отправились в поход за невестами.

Селение орков Кровавого клыка располагалось на вершине холма и было обнесено высоким частоколом, совсем как старая деревня Хорта. Воинов там было около сотни, наших – примерно столько же, для налета в лоб на такой поселок маловато. Чингисхан в таких условиях всегда искал среди врагов пятую колонну, самых жадных и продажных. Думаю, орков с гнильцой в этом селении хватает, на их поиски я и отправил Снупи, благо вход в деревню был открыт и чужаки там появлялись частенько. Всего за полдня Снупи нашел пятерых местных гнид, за весьма умеренную плату согласных продать любого своего соплеменника, а то хоть и всех сразу, оптом.

Позвякивая золотом перед горящими желтым огнем жадными глазами, я лично инструктировал предателей. Они должны были выманить большинство воинов из деревни под предлогом нападения на якобы идущий неподалеку купеческий караван. Караваны из султанатов востока появлялись везде, и версия была правдоподобной. Для достоверности я вручил ренегатам кошель с серебром и парой золотых салиматской чеканки, а также саблю янычара, по моей легенде, снятых бравыми воинами с отставшего и зазевавшегося охранника каравана. Предатели заверили, что все поняли, и отправились собирать соплеменников на убой.

Около восьмидесяти орков Кровавого клыка вышли из селения. Ведомые ренегатами, они отправились к присмотренному мной оврагу, располагавшемуся рядом с большой караванной дорогой. В овраге они и решили готовить засаду, не подозревая, что там их самих ждет ловушка.

Как только Кровавые клыки втянулись в овраг, мы обрушили на них град стрел и валунов, за считаные минуты все было кончено, половина врагов отправилась на тот свет, остальные побросали оружие. Их связали и оставили под конвоем пятерки гоблинов до востребования.

Несколько особо прытких бегунков сумели уйти и добраться до становища. Когда мы подошли к селению, ворота были закрыты, а в нашу сторону вылетело несколько стрел. Над палисадом временами высовывались героические морды защитников и кричали что-то воинственное, но их было немного.

Запланированный мной внезапный захват селения отпадал, придется идти на штурм. Мы стали готовиться, сколотили лестницы, сплели из тростника осадные щиты в рост орка, приготовили зажигательные стрелы, а Снупи успел договориться за отдельную плату с ренегатами о помощи при штурме.

Потому штурма как такового и не было. Когда мы, закрывшись щитами, подошли к стенам, немногих оставшихся защитников перебили в спину свои же.

Девчонок в селении было действительно много. Мы занялись отбором, результатом стала колонна девушек. Растление малолеток в клане я запретил отдельным декретом под страхом немедленной кастрации за попытку и жуткой смерти за само преступление, извращенцы нам в клане не нужны. Пару раз мы и применяли эти методы, кстати, действуют они безотказно, жаль, что в моем родном мире отсутствует такое наказание за подобные преступления, в России сразу бы стало чище. Потому мы без особой опаски брали молоденьких девчонок «на вырост». Когда девичью колонну увидела Саэна, на меня обрушился шквал обвинений в подлой работорговле и негодяйстве.

– Саэна, солнышко, а ведь мы спасли большинство этих девчонок от смерти, – спокойно сообщил я.

– Это как? – Эльфийка недоверчиво уставилась на меня.

– Их слишком много, не прокормить, да и родным столько добра не надо, где приданого на всех набрать? Их просто отвезут подальше в лес и там оставят умирать. Не веришь, спроси у них. – Я кивнул на колонну из полусотни девчонок. – Кстати, в бедных домах людских королевств тоже так делают, вот насчет эльфов не знаю.

Сердито сверкнув на меня глазами за подобное допущение и бормоча: «Такого не бывает», мой неверующий Фома в юбке отправился к «несчастным и угнетенным рабыням» за разъяснениями. Вернулась Саэна притихшая, с виноватыми глазами и сразу принялась извиняться.

– И рабынями им не бывать, – сообщил я эльфийке, – а быть им свободными девушками нашего клана, в перспективе – женами моих воинов.

– Торн, я ж не знала, не думала и…

– А раз ты так этим обеспокоена, – мстительно добавил я, – то ты за ними и присмотришь, это будет твоей задачей. А лишней крови мы не хотим, потому даже оставшихся в живых воинов этого селения не дорежем, а отпустим. Кто посмелее да понадежнее, сами потом к нам придут.

– Но зачем нужен был этот штурм? – недоумевала Саэна. – Почему нельзя просто прийти и взять с собой этих девочек, если они родне не нужны?

– Правильно, – кивнул Нерен, – с людьми так и делают, работорговцы из султанатов обычно покупают детей у бедных родителей за бесценок. Но орки живут по другим законам. Отдать девушек – это признаться в своей слабости и бедности, прокормить-то не могут, ни один клан орков на это открыто не пойдет. А вот через подставных лиц, бывает, и продают. Кроме того, нам надо было ответить набегом на набег Кровавых клыков, иначе нас не будут уважать. А неуважение в темных землях – это смерть.

– Да, Хорт, не забудь втихаря заплатить предателям. – Я кивнул на мешочек с награбленным золотом.

– Торн, ну зачем тебе эти негодяи, мерзавцы даже среди этого гнилого клана? – Хорт скривился так, как будто у него заболели клыки. – Давай мы их просто перережем или повесим вверх ногами, а? А лучше это дерьмо в отхожем месте утопить.

– Нет, информаторы среди Кровавых клыков мне пока нужны, и ты ведь прав, там гнида на гниде сидит и гнидой погоняет, каждый третий за медную монетку готов продать любого. Жаль, что орки дошли до такого, – печально вздохнул я, соратники согласно закивали. – Но они не знают, кого я уже подкупил, а кого нет, а вот что мои платные агенты среди них, будут знать, гоблины Снупи пустят нужный слух. Так пусть Кровавые клыки подозревают всех, смирнее будут. Но в одном вы правы, друзья, Изумрудными драконами им не быть, предатели мне без надобности, я уже поручил Снупи хорошенько запомнить всех этих продажных негодяев, чтобы к нам не просочились. И не морщитесь, они не мои подданные и никогда ими не будут, я просто их использую против других таких же подонков вроде Букана. Что поделаешь, противно, но надо.

Хорта и Санора я отправил с полусотней воинов в Трейдгард, дав задание прикупить еще пятьдесят женщин. А сам с остальными пошел в долину.

Оставив, как и обещал, ассимиляцию захваченных девчонок на Саэну, я отправился проверить границу с Сильватией, а когда вернулся, понял, что отправлять Хорта и Санора с такими поручениями одних не стоило. Подойдя к своей долине, я увидел, что мое задание не просто выполнено, а многократно перевыполнено. Всюду дымили костры, висело белье, наверное, около трех сотен незнакомых орок и гоблинок деловито обживались в новом лагере. Весь кипя, я пошел искать горе-покупателей. Оба моих секс-стахановца довольные сидели в тереме и уже порядком набрались вина.

– Вы что сделали, идиоты?! – Ворвавшись в штабную залу, я сгреб обоих героев за грудки. – Где вы их столько взяли, весь рынок скупили, сутенеры-любители?!

– Не, – довольно икнул Санор, – там еще остались, мы брали лучших. А… лорд, не сердись, мы и тебе взяли, десять самых хороших девок… ик…

– Санор, – Хорт задумчиво смотрел на превращающуюся на глазах из милой, пушистой пай-девочки в разъяренную сиамскую кошку Саэну, – рассказать тебе, как ты умрешь?

– А ты что… ик… оракул? – поднял бровь захмелевший кузнец.

– А тут не надо быть оракулом, – весело сообщил Хорт, – тебя разорвет на отдельные фрагменты эльфийка, причем исключительно своим маникюром, медленно и очень больно.

Все засмеялись, даже взъерошившаяся Саэна улыбнулась, напряжение спало.

– Понимаешь, командир, – оправдывался Хорт, – после нашего налета пошел слух, что нам надо много девчонок, платим за них хорошо, и их в Трейдгард столько навезли, что цену сразу сбили, гы-гы-гы! Вот мы это… решили брать женщин с запасом, а потом как-то… мм… увлеклись. – Глаза орка разгорелись, он мечтательно причмокнул. – Там столько красивых, сильных, молодых, что… Вот и не рассчитали, перебрали малость. – Тут он начал смущенно переминаться, а потом с надеждой уставился на меня. – Но это же ничего, правда, они ведь пригодятся?

– Вы просто обыкновенные шопоголики, теперь буду знать. Н-да, пошли орка за одной женщиной, он десяток приведет, – под общий смех выдал я.

Хотя помощники, или, точнее, помощницы, действительно вскоре очень пригодились. В нашей долине наступило время уборки урожая, то бишь жатвы. Любой русский огородник знает, что значит осенняя копка картошки и почему исторически уборка урожая называется словом «страда». Образовано оно от глагола «страдать» (особенно спина и руки). Рабочих рук не хватало, и вкалывали все поголовно, люди-крестьяне, гоблины, орки, тролль, мы с Саэной.

Я руководил обработкой и складированием урожая, направляя повозки, на ходу вспоминая или изобретая устройство механических жаток, конных молотилок, при случае подставляя под мешки плечо. Саэна с дриадами обходили поля, творили свою волшбу, добиваясь единого созревания и не давая полегать злакам. Картошку копали всем миром, припахали даже Хику, нашего поросенка, он своим тонким нюхом мигом находил недокопанные клубни и рыльцем выковыривал их из земли.

Зато по окончании страды вся наша долина собралась на праздник, день урожая. Во время начала жатвы первые же снопы ячменя пошли на производство пива. Здесь руководил Дварин. Мне и раньше казалось крайне подозрительным сходство его красного, с синими прожилками носа с носом Балбеса, персонажа в исполнении Юрия Никулина из кинокомедии «Самогонщики». Да плюс «пивной животик» гнома.

Дварин оказался первоклассным пивоваром, пивознатцем, а также первейшим пивопотребителем. Впрочем, таковы все уважающие себя гномы.

Центром праздника стали главные виновницы невероятно богатого урожая – Саэна и нимфы. За них поднимали тосты, их славили, увенчали венками из цветов и листьев.

В празднике была и изюминка, обитатели этого мира впервые пробовали картофель. Картошку приготовили по моему любимому рецепту – толченую с грибами. Грибы насобирали женщины и подростки под руководством Снупи.

Новый овощ понравился всем чрезвычайно, так что картофельные бунты моему мини-государству не угрожали.

Специально для Дварина Саэна изготовила картофельные чипсы. Консервативный гном, потреблявший под пивко исключительно таранку, сначала долго фыркал, потом изволил отведать, заранее морщась и заготовив едкие критические замечания. Задумчиво пожевал, отхлебнул пива, еще раз отведал, а потом потребовал добавки, заявив, что теперь-то он точно знает, какой продукт наша долина будет поставлять гномам.

Сегодня гном окончательно подогнал белые доспехи под Саэну, мастер он был непревзойденный, и броня села идеально, как на нее сделанная, совсем не стесняя движений эльфийки. Пока девушка вертелась перед зеркалом, Торн созерцал кучи привезенного из Трейдгарда металлолома. Прихватив кузнецов и вооружившись сантиметром, лорд отправился к дому тролля, чтобы осуществить давний план, родившийся при поединке с огром Кровавых клыков.

Сняв обновку, Саэна пошла искать Торна и нашла его возле кузни, вместе с Санором и Дварином лорд со всех сторон осматривал Гига. Воинственно вздернутая борода гнома, насупленные брови Торна и размахивающие руки Санора говорили о том, что дискуссия в разгаре и консенсус не достигнут.

– Надо делать толще, чтобы даже баллистой не взять, – утверждал гном.

– Подвижность упадет, – возражал гному Санор.

– Подвижность терять нельзя, да и щели и сочленения защитить надо, – добавлял Торн.

– Защитим, и подвижность ничего не упадет, я уже тридцать шесть лет доспехи делаю, – уверенно и гордо сообщал Дварин.

– А может, не надо? – робко спросил Гиг. – Ну где вы видели тролля в доспехах?

– Хе! – самодовольно крякнул гном. – Ну вижу, ты и сам понял, насколько ты крут, никогда гномы не делали доспехов троллям, ты первый, единственный и неповторимый!

– Правда? – Польщенный тролль смущенно переступил с ноги на ногу, при этом его ступня девяносто третьего размера опустилась прямо на ногу неосмотрительно приблизившегося к нему гнома. Тут Гиг узнал не только, что это правда, но и многое другое о себе, что сообщил ему прыгающий на второй ноге Дварин.

Оплошавший тролль попытался помочь, растерев легким массажем придавленную конечность, ругавшийся басом гном перешел на дискант и нечленораздельные вопли. Подоспевшая вовремя Саэна спасла положение, и через пять минут все, включая Дварина и Гига, уже весело смеялись над происшествием.

– Н-да, если ты случайно и «слегка» можешь так придавить друга, что же ты сделаешь с врагом? – задумчиво-мечтательно протянул Торн. Гиг улыбнулся и ударом кулака разнес в щепки стоящее неподалеку сухое дерево.

– Я не я буду, если не сделаю тебе качественный доспех, ты станешь неуязвим! Долина будет гораздо защищенней, – проводивший разлетающиеся щепки взглядом гном тоже загорелся идеей Торна. – Тебя смогут достать, только если случайно попадут в глазную прорезь шлема.

– Не смогут, – уверенно сообщил Торн, – надо сделать специальный шлем, прикрыв глаза стальными пластинами с большим количеством маленьких отверстий.

– А как сквозь сталь смотреть? – Гном недоверчиво сощурился. – Ничего ж не видно будет.

– Видно будет не намного хуже. – Торн прямо-таки излучал уверенность. – В одной далекой стране такие пластины используют для улучшения зрения, их называют компьютерными очками.

– Ну не знаю, надо проверить, – скептически отозвался гном, – но вот если ты прав, это такая находка! Новая веха в мастерстве бронников, эпоха полностью неуязвимого доспеха.

– Прав, ты и для других доспехов такие же вставки сделай, только чтобы они были съемными или опускались как забрало. – Торн жестом показал, какой должна быть броня для глаз. – В тяжелой битве они спасут немало жизней. А в легких стычках, где нужен хороший обзор, их можно убирать.

– Попробуем, – по-деловому потер руки Дварин. – И надо изготовить несколько катапульт на входе в долину, не помешают, – добавил он, подумав.

Глава 17

Эльфийская академия светлого волшебства

– Кого мне прислали? Сын главврача – мажор охреневший, зазнайка-выскочка, который думает, что все знает, сентиментальная амеба в юбке и имбицил, которому все по фигу. И как их всех учить?!

Доктор Быков. Из сериала «Интерны»

– Саэна, ты чем-то огорчена? Тебя кто-нибудь обидел? – Я внимательно вглядывался девушке в лицо, затем сделал шутливо-свирепую гримасу. – Веди меня к нему, я ему хвост оторву!

– Нет, что ты, кто ж захочет остаться без хвоста. – Эльфийка сначала приняла мой шутливый тон, потом посерьезнела. – Просто сегодня в полдень экзамены в эльфийскую академию, я собиралась туда поступать. А, не обращай внимания, нельзя же иметь все.

– Можно, если не все, то многое, – с непоколебимой уверенностью заявил я. – Где эта твоя академия?

– В столице дома Белого лотоса, в центре города, как раз напротив нашего дома. – Девушка вздохнула. – Когда я была маленькой, часто смотрела в окно на студентов и мечтала стать такой, как они.

– А там есть портал?

– Да, раньше дом Белого лотоса был очень маленький и примыкал к нашему роду Белой розы, сейчас все наоборот. В принципе это и наша столица. Поэтому портал телепорта, размещенный в городе, до сих пор принадлежит дому Белой розы.

– А у тебя есть к нему ключ?

– Ну да, мой кулон служит и ключом к родовому порталу.

– Тогда марш наводить красоту. – Я взглянул на солнце, заменяющее здесь хронометр. – Через два часа ты отправляешься поступать в Эльфийскую академию светлого волшебства.

Столица дома Белого лотоса была разукрашена гирляндами цветов, флагами и вымпелами. Сегодня выдающееся событие – начало экзаменов в Академии светлого волшебства. Сам город, носивший столь громкий титул столицы, по населенности раз в пять уступал другим поселениям эльфов Белого лотоса и был по сути академгородком, местом обитания и работы светлых магов. Да и сам дом Белого лотоса славился прежде всего своими чародеями, сильнейшими среди эльфийского анклава.

Абитуриенты заполняли площадь перед учебным заведением, на трибуне находилось начальство. Над площадью сиял огромный символ академии – восходящее солнце над открытой книгой. До полудня все претенденты на звание студентов должны прибыть на площадь. Они все прибывали и прибывали, в этом году ожидается большой набор, одетые в роскошные костюмы, сверкающие серебром доспехов юноши, девушки в изящных, праздничных платьях. Пришедшие по традиции подходили к трибунам, приветствовали ректорат и отходили в сторонку, уступая место другим. Самые богатые прибывали с шиком, выходя из сияния стоящего на площади портала, но таких было мало, всего пара десятков юношей и девушек из богатейших семей. Телепортация требовала много магической энергии и стоила очень дорого.

Элленор сидел на почетном месте в президиуме, рядом со своими друзьями. Старый эльф позволил себе немножко помечтать, представив, как его внучка в белоснежном платье переступает порог академии… Эх, мечты, мечты! Внучка сейчас не на светлой площади, а в лапах какого-то темного монстра.

Телепорт сверкнул еще раз, князь дома Белой розы устало поднял голову – посмотреть на очередного выпендривающегося сопляка, сжигающего драгоценную ману ради престижа. Из телепорта вышла его внучка и спокойно направилась к трибуне. Элленор смотрел на воплощение своей мечты, только одета она была не в белое платье, а в сверкающую немыслимой белизной броню. Доспехи Саэны не походили на облачение светлых эльфов, но были как будто смутно знакомы Элленору. Впрочем, некоторые знатные девушки сегодня также пришли в броне, этакие претендентки на звание амазонок. Только такой брони не было ни на одной из них. На поясе внучки висел меч, похожий на лунный клинок темных эльфов, в руках – белоснежный короткий жезл. Девушка подошла к трибуне и отвесила безупречный книксен, ее глаза с любовью и немножко виновато смотрели на деда.

Часы с трехметровым циферблатом на главной башне звучно пробили двенадцать раз, на трибуну вышла ректор Эльфийской академии светлого волшебства, княгиня клана Белого лотоса, леди Эльсиа. Платье, облегающее стройную фигуру леди, казалось, состояло из расплавленного золота или скорее солнечного света. На груди на тонкой золотой цепочке сиял бриллиантовыми лепестками символ ее дома, в руке княгиня держала посох с золотым навершием в виде герба академии. Бархатный, чарующий голос поплыл над толпой абитуриентов:

– Друзья мои, пройдут годы, и судьбы светлого мира окажутся в ваших руках. Вы – наше будущее, надежда эльфов, людей, гномов и других рас света, щит, защищающий от хаоса и тьмы. Именно поэтому мы отбираем лучших из лучших среди талантливой молодежи, чтобы в этих древних стенах вы могли развить свой дар и отточить умения. Мы постараемся научить вас всему, что знаем сами, и надеемся, что вы не только постигнете все тайны светлой магии, но и превзойдете своих учителей. Для поступления в нашу академию вы должны были выучить заклинание ученика и сейчас прочитаете его. Если эта задача окажется вам по силам, вы станете студентами. Да сопутствует вам удача!

Ректор стукнула посохом об пол трибуны, и символ академии над площадью налился белым светом. Абитуриенты развернули свитки и начали читать заклинание ученика, Саэна давно знала его наизусть и обходилась без бумажки. Это было заклинание нулевого круга, если у читающего был талант к магии, оно всегда срабатывало. Абитуриент вставлял в нужных местах свое имя и специальность, которую хотел получить. Впрочем, если магия заклинания считала, что талант ученика проявится в другом направлении, он мог быть зачислен не только на другую специальность, но даже и на другой факультет. Такое хоть и редко, но все-таки случалось.

Последние слова – и с поднятых рук абитуриентов взлетают вверх звездочки, похожие на фейерверк, и скрываются в сиянии солнца над книгой. Герб академии вспыхивает ярче, изливая на мостовую лучи ослепляющего золотистого света. Под ними прямо из-под ног абитуриентов проклевываются всходы растений необычайного вида. Ростки на глазах всех присутствующих вытягиваются, выбрасывая в стороны листья и побеги, на стеблях раскрываются цветы. Растения сгибаются, вкладывая цветущие верхушки в протянутые руки уже студентов академии. Сияние солнца над книгой меркнет, дивные растения исчезают, оставив в руках будущих волшебников цветы. Цветы необычайные, похожи на маленькие книжечки, впрочем, это и есть книжечки в разноцветных переплетах из сросшихся лепестков. Лепестки кажутся нежными и хрупкими, хотя на самом деле могут поспорить прочностью с дубленой кожей. Это студенческий билет и одновременно зачетка первокурсника, главный документ академии.

Саэна открыла зачетку и прочитала: Saena Alba Rosaceae, факультет благословлений, здоровья и исцелений. Исполняя многовековую традицию студентов академии, эльфийка коснулась губами книжечки и двинулась к белой арке входа. Элленор настороженно смотрел, как его внучка свободно прошла сквозь арку, отсекающую любую тьму, и облегченно вздохнул.

Лиана – это не просто непоседа, это вихрь. Она крутилась вокруг сестры, исследуя ее от макушки до каблучков, и атаковала миллионом вопросов, совершенно не давая возможности на них ответить. Элленор, Себастьян и Ния едва не за шиворот оттащили Лианку-цеплялку от Саэны, после чего все прошли в знакомую гостиную, там уже ждал столик с бокалами. Зазвучали тосты за Академию светлого волшебства и ее новую студентку. Лиана, шепча: «Ой, какая прелесть!» – вертела в руках белый жезл, ощупывала доспехи Саэны.

– Ты стала студенткой нашей академии, – начал Элленор, – я очень рад этому. Ты продолжаешь славные традиции нашего дома. Надеюсь, твоей решимости хватит на все пять лет обучения, и ты проведешь их здесь, в родных стенах.

– Решимости хватит, но здесь я буду не все время, к примеру, сегодня вечером мне придется отлучиться. – Саэна старалась, чтобы ее тон звучал мягко. – Меня ждут, мои друзья не знают результатов экзаменов и волнуются за меня.

– У тебя появились новые друзья, – Элленор старательно взвешивал слова, – а ты знаешь, сегодня я боялся, сможешь ли ты пройти в академию или арка не пустит тебя.

– Пропустит, как меня, так и моих друзей, – Саэна излучала прямо-таки железобетонную уверенность, – арка задерживает только поклоняющихся тьме злодеев.

Элленор и его друзья переглянулись.

– А как же занятия? – подал голос Себастьян. – Завтра с утра у тебя лекции.

– Телепорт переносит мгновенно, успею к первой паре.

– Ты что же, теперь будешь пользоваться телепортом каждый день? – Себастьян попытался прикинуть стоимость перебросок. – Откуда у тебя столько денег?

– Денег у меня совсем немного, просто телепорт моих друзей настроен на меня, это снижает используемую энергию в тысячу раз, мне хватило бы лет на сто каждодневных перебросок. Родные мои, я вас очень люблю, но сейчас мне надо идти, встретимся завтра.

Саэна поцеловала Элленора, Нию, Лиану, Себастьяна и направилась к выходу.

– Я провожу тебя. – Ния приобняла Саэну за плечо, эльфийки покинули гостиную.

– Неужели портал настроен на Саэну? – Себастьян покрутил головой, как будто ему жал воротник. – Может, девочка влюбилась в какого-нибудь нового темного властелина?

– Даже у короля гномов, при всем его богатстве, нет личного портала, да и темный властелин использовал его не только как личный транспорт, но девочка не стала бы нам лгать. – Элленор вздохнул. – Вот еще загадка в общий набор ее тайн.

Глава 18

Нашествие людей

Если все складывается хорошо, значит, ты будешь счастлив, а вот если все складывается просто отлично, значит, скоро придут люди и все испортят.

Единодушное мнение гномов, эльфов, да и орков тоже

К концу сентября мы снова собрались на совет, стали поступать тревожные вести. Сильват ценой уступок и обещаний замирился со всеми соседями и готовился выступить в поход против нас. Король выделил ему в помощь двести панцирников и сотню тяжелой кавалерии под командованием виконта Ренье. Дружина самого барона насчитывала четыреста сорок воинов-профессионалов. Итак, против нас – семьсот сорок солдат. Но самые плохие новости принес Снупи: с бароном шли одиннадцать магов, среди которых было четверо третьего уровня и один – четвертого. По мнению Саэны, разделенному Нереном, такой отряд колдунов опаснее трех тысяч рыцарей. Откуда они только взялись? Оказалось, что после того, как я обезглавил придворного мага барона, на эту должность было три претендента. Сильват ввел что-то вроде соревнования, мол, кто лучше покажет себя в бою, тому и быть придворным волшебником. А вот остальные, среди которых и были наиболее сильные маги, соблазнились сокровищами уничтоженного мной вампирского гнезда. Что они там рассчитывали найти, не знаю, но маги, по словам Снупи, чуть из сапог не выпрыгивали от энтузиазма.

Сильват с высоты конского седла оглядывал просторы Диких земель. Скоро все это станет частью Таннии, точнее, частью его домена, баронства Сильватии. Сил с избытком хватит и на очистку территории от людоедов, и на штурм долины Торна. Вопреки советам своих командиров, сначала барон приказал заняться зачисткой Диких земель. Он не спешил напасть на поселение своего главного врага, оставив его, как он выразился в беседе с магами, на сладкое.

Расчет барона был прост: теснимые со всех сторон обитатели Диких земель соберутся в кратере как единственном укрепленном пункте этого региона. Деваться им больше будет некуда, там он и покончит с ними одним ударом. Его офицеры указывали на усиление при таком раскладе гарнизона поселения, но маги отмели их доводы. Как сказал старший из магов, Андреас, чем больше будет орков, тем легче магам их бить. Проще один раз вызвать масштабный метеоритный дождь, убивающий разом сотни врагов, чем возиться с каждой тварью по очереди, отыскивая и выковыривая их из логовищ. К тому же отряд Ренье должен подойти только через месяц, и терять это время Сильват не хотел.

Барон мобилизовал до тысячи слуг и егерей на роль разведчиков и загонщиков. Разведчики отыскивали стойбища, прилегающая территория окружалась, и там уничтожалось все живое.

Сегодня было обнаружено крупное селение огров, за стеной, а скорее валом из камней, располагались примитивно сделанные логовища людоедов.

– Господин барон, – к Сильвату подъехал разведчик, – селение обложено, его магическое достоинство мэтр Андреас готовится к атаке.

– Отлично. – Сильват милостиво кивнул, направив коня в сторону холма, на котором расположились маги. Селение затаилось, но это ровным счетом ничего не меняло, огры были обречены.

Андреас взмахнул рукой, маги выстроились вокруг него и зашептали заклинание. Все крупные камни в радиусе сотни метров зашевелились и стали подниматься. Взлетев на высоту трехсот метров, они на секунду зависли, а потом жутким всесокрушающим градом обрушились на селение, с легкостью пробивая крыши и уничтожая жителей. Поняв, что отсидеться за стенами не удастся, наружу выскочили десятка полтора людоедов и с утробным ревом понеслись на людей.

– Разомкнуть круг, работаем индивидуально, – скомандовал старший волшебник.

Маги выстроились в ряд, направив на подбегающих огров посохи. С наверший сорвались молнии, ударив во врагов. Разряд старшего мага, поразив ближайшего огра, перекинулся на следующего, потом на третьего. Двое огров в отчаянии швырнули в людей тяжелые дубины. На ближайших магах сверкнули амулеты, накрывая их сверкающими пузырями защиты. Палицы людоедов остановились в воздухе и попадали вниз безвредными деревяшками. Молнии продолжали слетать с резных посохов, огры обугленными тушами валились на вытоптанную почву, за двадцать секунд все было кончено.

– Вот и все, господин барон, – Андреас самодовольно оглянулся на Сильвата, – небольшой камнепад, несколько молний, бой закончен без потерь. Вам такая победа стоила бы как минимум два десятка жизней.

– Впечатляет, господин волшебник. – Сильват удовлетворенно, хотя и несколько раздраженно покосился на старшего мага. – Похоже, это наиболее крупное селение огров, обычно они живут группами по две-три особи. С уничтожением этого логовища половина Диких земель, прилегающих к моему домену, очищена от нелюдей.

Солдаты барона осторожно вошли в деревню, из арбалетов добивая раненых людоедов и поджигая их жилища.

Я лежал в кустах рядом со Снупи и Нереном и наблюдал за полевым лагерем таннийцев. Рядом рассредоточились пятьдесят гоблинов-разведчиков. Часового мы сняли минут пять назад и сейчас готовились к броску. Прямо перед нами располагался златотканый шелковый шатер магов, у входа стояли два охранника.

Армия Сильвата разгромила две трети поселений темных в Диких землях, убито больше тысячи гоблинов и орков, около пятидесяти огров и три тролля. Люди за все время потеряли от силы десяток воинов, да и то случайно, больше по неосторожности. Прикрытые защитными амулетами боевые маги обеспечивали весь успех кампании.

Медлить было нельзя, к людям вот-вот должно подойти подкрепление. Всю надежду я возлагал на лунный клинок, пробивающий магическую защиту. Попробуем вырезать магов и быстро уйти.

Мы подобрались вплотную, я взмахнул мечом и рассек заднюю стенку шатра, рядом так же прорывались внутрь гоблины. Свистнули отравленные стрелы, поразив охранников у входа. Маги внутри изволили почивать, но амулетов не сняли, и те работали – стрелы и копья гоблинов отскакивали от пузырей защиты. В пробудившемся лагере зазвучали крики тревоги и команды офицеров, маги повскакивали с походных коек. Я обрушил лунный клинок на волшебника в самой дорогой мантии, меч легко прошил пузырь защиты, но дотянуться до волшебника не смог. Какая-то сила отшвырнула мага назад, уведя из-под удара. Еще попытка, и тот же результат, волшебника отбросило на пару шагов дальше.

– На нем талисман отбрасывания, – закричал Нерен, – бей других!

Я попробовал поразить других колдунов – тот же самый эффект. В бешенстве от неудачи взвился в прыжке и попытался обрушиться сверху на упавшего волшебника, сжимая меч двумя руками острием вниз и нанося кинжальный удар. Острие почти коснулось вытаращенных, перепуганных глазенок, но непреодолимая сила подбросила меня вверх, чувствительно приложив спиной о шест под самым куполом шатра. Сползая по его шелковой стенке, я еще раз попытался достать мага, но опять был отброшен.

Волшебники пришли в себя, испуг сменился злобой, посохи поднялись, рядом со мной два гоблина превратились в горящие факелы, еще одного убило молнией. Нам не выстоять, мелькнуло в голове отчетливое понимание, бойцы гибнут напрасно.

– Отходим! – заорал я, отступая к прорезанным в стенках дырам и швыряя в колдунов подворачивающуюся под руки походную мебель шатра, стараясь сбить им прицел.

Мы зигзагами бежали к лесу под арбалетными стрелами и ударами колдунов, до зарослей дошло меньше половины. Люди были ошеломлены и бросились преследовать нас только десять минут спустя. Этой форы нам хватило. Сбив погоню со следа у ближайшего болотца, мы выползли на островок среди топи и обессиленно попадали на землю. Я осмотрелся: погиб тридцать один гоблин, у Нерена прострелено плечо, Снупи опалило бок фаерболом, меня уберегли доспехи, но левая рука слушается плоховато, ее задело молнией. Достаю из сумки заряженные Саэной свитки, надо лечиться.

– Нерен, – обратился я к знахарю, когда первая помощь была оказана, – что это за защита такая на них?

– Талисман отбрасывания, телекинетический амулет, – устало сообщил травник, – очень редкая и неимоверно дорогая вещь. Отбрасывание – это заклинание высшего, пятого уровня. Обычная защита срабатывает на опасность и окружает тело чем-то вроде скорлупы, от которой стрелы или там заклинания и отскакивают. А вот этот талисман не просто ставит преграду перед мечом, а отшвыривает меченосца назад, а если вес владельца амулета меньше нападающего, отбрасывает самого владельца. Пробить такую защиту можно только магией пятого круга, но не оружием или стрелой, несмотря на заклинания, наложенные на них. Потому как меч вместе с заклинанием и самим меченосцем просто отбросит. А уж сколько будет стоить амулет с таким заклинанием, и подумать страшно, да и вряд ли кто продаст. Я до сего дня только два таких амулета и видел, и то издалека. Хотя, ходили слухи, есть заклинание двойного удара, которое такую защиту обманывает.

– Подожди, ты говоришь, амулет редкий и дорогой, а на каждом из этих сонь он был, – недоверчиво уточнил я.

– Не, – отрицательно покачал головой Нерен, – амулет был, скорее всего, только один. Есть ли в Таннии еще один такой – сильно сомневаюсь. Просто у его хозяина имелся еще и резонатор, тоже амулет пятого круга. Он защиту растягивает на тех, на кого настроишь, если они не дальше сотни метров от владельца. Так что амулет отбрасывания предводителя еще и всех других магов защищал.

– Так выходит, сил у амулета тоже тратится в одиннадцать раз больше? – уточнил я.

– Даже больше, – согласился травник, – на сам резонанс тоже сила идет. Если бы у каждого из нас по лунному клинку было, мы б довольно скоро ресурс амулета выкачали и там их всех и посекли. Беда в том, что отталкивание срабатывает позже обычной защиты. Немагические мечи и стрелы отбивает обычная защита, а энергия талисмана отбрасывания не тратится. Эх, знать бы заранее…

– Три десятка парней даром потеряли! – Я со злостью ударил кулаком по подвернувшейся коряге.

– Не придумаем, как с магами справиться, больше потеряем, – хмуро буркнул Нерен, – а то и все поляжем. Сильват со своими колдунами уже втрое больше орков покрошил, чем у нас всего воинов в долине есть.

Все погрузились в невеселое молчание.

Мэтр Андреас орал на барона Сильвата. Маги здорово перетрусили при налете гоблинов и сейчас приходили в себя. Изрезанный дорогущий шатер и поломанная мебель тоже не улучшали настроения волшебников.

– Где была ваша охрана, почему часовые проспали появление бандитов?! – брызгал слюной старший маг. – Если бы не моя защита, нас бы всех порезали, как кур в курятнике!

– Успокойтесь, господин волшебник, – пытался притушить гнев колдуна барон, – все стоящие сегодня в карауле понесут наказание. Эй, там, всыпать им по пятьдесят плетей, а в следующий раз я просто перевешаю этих бездельников. Сейчас они отделаются так дешево только потому, что нападавшие – это и есть бандиты Торна, хитрые и дерзкие наглецы.

– Так нас навестил ваш личный враг, – немного сбавил тон Андреас. – Любопытно, значит, они осведомлены о наших целях и стараются помешать. Кстати, последние три селения темных были пусты. Или они убрались из Диких земель куда подальше, или собрались в логовище вашего Торна. Можно считать очистку региона успешно законченной, пора приступать ко второй части плана.

– Это верно, послезавтра я жду виконта Ренье с тремя сотнями королевских воинов, будем выдвигаться к твердыне орков.

– Твердыня! – хмыкнул маг. – Эти поэтические изыски оставьте для своих мемуаров. Тоже мне, твердыня, там сотня сараев за деревянным частоколом, вы сами говорили. Мы сметем их и не заметим.

Ренье прибыл в точку рандеву вовремя, приведя, как и обещал король, двести панцирников и сотню тяжелой кавалерии, по сути дела рыцарей, только без гербов. Усилившееся войско двинулось в сторону своей главной цели, долины Торна. В армии барона осталось мало провианта, необходимо было наведаться в Сильватию, пополнить запас, но это означало отсрочить атаку. Согнанные в кратер твари за это время опять рассосутся по темным землям, лови их потом снова. Барон вышел из положения, отправив домой ополченцев. Свою роль по отысканию логовищ людоедов они сыграли, впереди осталось главное сражение. Толку от необученных людей в нем будет немного, и жадный Сильват не хотел больше тратиться на их содержание. К тому же он, уверенный в мощи своих магов, больше не чувствовал опасности.

Надо сказать, вопреки ожиданиям, прибытие виконта не улучшило настроения барона. Конечно, триста хорошо вооруженных и обученных королевских солдат будут не лишними, но вот сам Ренье… Славу победителя придется делить на двоих, это если не считать Андреаса с его магами. Старший чародей же вообще терпел Сильвата с трудом. Маг считал всех воинов, от рядового мечника до графов и герцогов, грубыми, тупыми солдафонами, годящимися разве только на роль охраны при всемогущих волшебниках. И сам факт подчинения его барону Сильвату, которого он искренне презирал за глупость и надменность, возмущал мага до глубины души.

Ренье, будучи человеком умным, по прибытии быстро разобрался во взаимоотношениях барона и волшебника. Такие трения между руководителями экспедиции и высокомерное отношение обоих к самому виконту потрясли, огорчили и оскорбили Ренье. В такой ситуации самодовольный маг и напыщенный барон просто не могли эффективно командовать войском. Пока таннийцы истребляли мелкие, разрозненные группы, они справлялись, но что будет при столкновении с сильным врагом? Добром это не кончится, сам себе говорил виконт, наблюдая за воротящими друг от друга носы военачальниками.

Войско барона остановилось на привал возле ручья, хрустальным водопадом низвергающегося со скалы в одном дне пути от цели. По традиции сначала напоили коней, потом стали утолять жажду воины, набирать воду во фляги и котелки.

Внезапно лошади, пившие первыми, стали валиться на землю, вытаращив глаза и оскалив зубы. Следом за ними упала часть солдат, ухватившись за животы.

– Вода отравлена, всем отойти от ручья, пострадавшим дать универсальный антидот! – выкрикнул старший маг, затем подошел к источнику и внимательно его осмотрел. – Там что-то есть. Залезь и посмотри, что там, только руками не трогай, – велел волшебник одному из солдат.

Побледневший воин не посмел ослушаться, и, подсаживаемый товарищами, залез на скалу. Поковыряв мечом, он сбросил вниз какой-то небольшой предмет. Подошедший Андреас рассматривал небольшую клетку, скрученную из проволоки, внутри находился комок серо-зеленого студня.

– В скалу прямо на дне ручья вбит альпинистский костыль, – сообщил спрыгнувший воин, – к нему была прикручена клетка. Вся вода, что текла дальше, пропитывалась этой отравой.

– Я заплачу вам семьдесят золотых за работу, – прошипел Сильват, обращаясь к двум плечистым здоровякам в красных балахонах палачей. – Когда поймаем этого орка, вы должны придумать нечто доселе небывалое.

Подъехавший виконт Ренье чувствовал, что его тоже душит злоба, но не к врагам, а к командующему экспедицией барону. Пока сам виконт ехал с арьергардом, этот болван Сильват натворил дел. Универсальное противоядие не помогло, и все, пившие из ручья, умерли. Как можно было не проверить источник, потерять верховых лошадей и вдобавок пятьдесят два солдата! Кавалерии у них больше не было, осталось только пять лошадей самого Ренье и его телохранителей, не успевших напиться из рокового ручья. Да и сейчас барон озабочен больше пытками врагов, а не предстоящей битвой. Это надо было додуматься – взять в поход двух самых высококвалифицированных палачей столицы для удовлетворения своих прихотей, хоть и вызванных местью. Ренье твердо решил командовать королевским отрядом сам и саботировать приказы барона, если они будут такими же идиотскими.

– Лорд, они близко, – доложил старший сын Снупи Тофа – наш разведчик номер два.

Я кивнул и подошел к Хорту:

– Хорт, давай пошлем кого-нибудь еще, или я сам пойду.

У меня на сердце была страшная тяжесть.

– Ты нужен здесь, кто, кроме тебя, сможет выиграть эту битву! – Друг взял меня за плечи и встряхнул. – А посылать еще кого-нибудь на это дело нельзя, там нужен или я, или ты. Мы не можем рисковать: если не прикончим магов, они прикончат нас. Да не смотри ты такими глазами, я еще поживу, а они все сдохнут.

Хорт кивнул четверке избранных воинов, донельзя довольных его доверием, и в их сопровождении отправился к выходу из долины.

– На случай неудачи все готово? – уточнил я.

– Да, – хмуро кивнул Нерен. – Снупи нашел сквозную пещеру, тайный выход из кратера. Если мы не справимся, женщины и дети выберутся по нему из долины. Два гоблина-следопыта остаются с ними, если что, выведут.

Я удовлетворенно кивнул, на душе стало спокойнее. Конечно, попытка Хорта – это чистой воды авантюра, но шансы есть. При любом раскладе мало сегодня людям не покажется.

– Готовьтесь, – скомандовал я, надевая доспехи, – выдвигаемся. Дварин, поможешь Гигу надеть броню, и на тебе механизмы ворот и катапульты. Конрад, других конников у нас пока нет, ты идешь с госпожой, она не должна пострадать. Саэна, не спорь, собирай своих лучниц. Нерен – правый фланг, Санор – левый, Тофа – связь. Вперед.

Прошел час. Вдали нарастал тяжелый топот, лязг доспехов, показались сверкающие шеренги человеческого войска, впереди скользили легковооруженные разведчики.

Проход в нашу долину, как известно, представлял собой узкое ущелье, с внутренней стороны перегороженное деревянным частоколом с воротами. Снаружи, примерно на расстоянии ста метров от кратера, напротив ущелья, располагался невысокий холм с плоской верхушкой. Казалось, ущелье – это ствол орудия, а холм – вылетевший из него снаряд, настолько точно перед входом он располагался. С вершины холма ясно была видна защитная стена и часть долины за ней.

Баронское воинство подошло к кратеру, на холм поднялись командиры и маги с телохранителями и посыльными. Какое-то время они рассматривали палисад, затем начались перемещения. На самой верхушке холма одиннадцать человек в длинных мантиях встали в круг, немного в стороне расположились два рыцаря и пять телохранителей. Остальным пришлось отойти на склоны из-за нехватки места наверху.

– Ты смотри, они стали там, где ты и говорил, – возбужденно прошептал Нерен.

– Большинство людей, впрочем, как и орков, мыслят стандартно, – внимательно разглядывая магов, сообщил я. – Любой генерал перед сражением занимает место с наилучшим обзором, маги тоже. Ты же видел, как работают маги таннийцев, перед атакой они всегда лезут на самую высокую точку в окрестностях. Вот если бы ты командовал людьми, откуда руководил штурмом?

– Наверно, оттуда же, – прикинув варианты, признал мою правоту травник. – Ты очень точно все рассчитал, а что бы сделал, если бы этого холма не было?

– Насыпал бы его, – хмыкнул я.

Нерен захохотал.

С вершины холма Сильват рассматривал вражеские укрепления, рядом стояли виконт Ренье и маги.

– Эта возвышенность чрезвычайно удобна, прекрасный обзор, – Андреас указал на ворота палисада, – то, что нужно для качественной работы. Данная позиция сильно упрощает нашу задачу. Сэр Сильват, выдвигайте ваши войска прямо к вражеским укреплениям. Когда они подойдут к ним, мы обрушим на орков метеоритный дождь такой силы, что им не опомниться. Заклинанием сметет и их укрепления. Если атаковать сразу после нас, победа обеспечена. Господин барон, нам нужно место для создания кольца, прикажите своим охранникам очистить вершину.

По знаку Сильвата охрана отступила на склоны, по кругу плоской вершины холма выстроились маги, в центр встал старший волшебник.

– Но на скале слева катапульта, – возразил барон, – она может обстрелять мои войска.

– Катапу-у-ульта, – брюзгливо протянул Андреас и щелкнул пальцами. В метательную машину орков ударила молния, пылающие обломки свалились вниз.

– На другой стороне над ущельем огромный камень, он может рухнуть в проход, – подал голос Ренье. Маг посмотрел на обломок скалы размером с крестьянскую избу на самом краю и сделал несколько пассов. На секунду камень окутался бледно-голубым сиянием.

– Успокойтесь, виконт, камень лежит прочно, я проверил строительным заклинанием, – уверенно объявил волшебник. – Чтобы сбросить эту скалу, нужно, чтобы ее толкало по крайней мере десять троллей. Даже если в этом логовище и есть десять троллей, им негде стать, на уступе места максимум для двоих.

Ренье с сомнением покачал головой, но маг не обратил на него внимания и кивнул Сильвату.

– Солдаты, – барон взмахнул мечом, – перед вами берлоги грязных зеленокожих убийц. Господа маги сметут их крепости и орды, вам надо только добить орков. Напоминаю, предводитель этих негодяев нужен мне только живым, я сам лично строго накажу того, кто даже случайно убьет эту тварь. А теперь идите и принесите мне победу!

Первая сотня барона закрылась щитами и вошла в ущелье. Впрочем, в них никто не стрелял. Солдаты дошли почти до самого палисада, когда возле нависшей над проходом скалы появилась фигура тролля. Дружинники шарахнулись было назад, но десятники пинками и зуботычинами вернули их.

– Троллю не столкнуть скалу, маги рассчитали, – ободряюще орали сержанты, – сомкнуть щиты, держать строй!

Сержанты были правы, троллю не хватило бы силы, но Гиг и не думал трогать скалу. Он нес на плече большущий ствол дуба, тяжеловатый даже для него. Подойдя ближе, гигант всадил один конец ствола в заранее приготовленную расщелину между камнем и скалой, на которой он лежал. К другому концу огромного рычага были привязаны длинные веревки, которые тянулись за палисад. Тролль нажал на рычаг, камень дрогнул, Гиг навалился всем весом, за палисадом отчаянно тянули за веревки орки, дуб затрещал, но выдержал. Глыба накренилась и рухнула в проход, разом раздавив больше сорока человек, еще полсотни воинов оказались в проеме между частоколом и рухнувшим обломком скалы, отрезанные от своих. Завалившийся от рывка тролль снова встал, движением опытного штангиста поднял над головой свой рычаг и швырнул вниз. Огромный ствол дуба прихлопнул еще с десяток солдат, вызвав у уцелевших дикую панику. Со стены по ошалелым таннийцам ударил залп стрел, ворота открылись, и выскочившие орки мигом изрубили мечущихся в ловушке людей.

На холме рыцари и маги сыпали проклятиями, слушая торжествующий рев орков и отчаянные крики погибающих солдат. Один только Андреас был спокоен.

– Надо же, – бормотал он, – я не учел вращательное действие силы на твердое тело, не предусмотрел элементарную векторную физическую величину.

– Чего? – Из фразы волшебника Сильват не понял и десятой части.

– Говорю, используя столь длинный рычаг, тролль увеличил прилагаемую к глыбе силу примерно в десять-двенадцать раз, – пояснил Андреас, – этого вполне хватило, чтобы ее столкнуть. Я не подумал о такой возможности. Сообразительность тролля, обычно не свойственная этим тупым великанам, меня настораживает, как бы еще сюрпризов не было.

Главный маг концом посоха очертил над головой круг. Над волшебниками разлилось бледное сияние, быстро сгустилось и превратилось в переливающуюся прозрачную полусферу, гигантским колпаком накрывшую вершину холма.

– Это защитный полог четвертого уровня, – сообщил чародей, – такую защиту не пробьет ни одна стрела или даже катапульта. Только магия четвертого-пятого уровней способна с ним справиться, да и то не каждая. Это, конечно, расточительство сил, но лучше подстраховаться. Итак, коллеги, перед каждым заклинанием я буду поднимать полог. Сейчас надо убрать из прохода этот камень. Пятеро – огонь на основание, остальные – лед на вершину, затем я метну молнию. Начали.

Полог взметнулся вверх, маги вскинули руки. В верхушку упавшей глыбы вонзились ледяные стрелы и морозные шары, покрывая ее инеем, в нижнюю часть ударило пять фаерболов, потек расплавленный камень. По глыбе, нагреваемой и охлаждаемой одновременно, пошли стремительно разрастающиеся трещины. В центр ударил сгусток энергии, обломок скалы с грохотом раскололся, куски разлетелись вокруг, базальтовое крошево шрапнелью хлестнуло по палисаду. Главный маг крутанул посохом, в ущелье пронесся смерч, выкинувший обломки наружу. Сразу после этого защитный полог накрыл верхушку холма.

Таннийцы, растерявшиеся было от первой неудачи, при виде такой мощи сразу воспряли духом. Правда, в ущелье, несмотря на все командные вопли барона, сунуться они не решились, но у подножия холма встали стройными рядами.

– Что ж, продолжим. – Главный маг взял в руки амулет со сверкающим ярко-красным камнем. – Нуте-с, господа, сейчас мы сформируем фаербол невиданных доселе размеров, что ни говори, интереснейший эксперимент. Я держу управляющий контур, вы накачиваете его силой. Заклинание не оставит даже пепла от этого трухлявого забора и его защитников. Но на всякий случай после пройдемся по долине метеоритным дождем. Итак, начали.

Над магами возник и стал медленно увеличиваться огненный шар. Волшебники вливали в заклинание все больше силы, фаербол достиг пяти метров в диаметре и все продолжал расти, казалось, над холмом встает второе солнце.

Ренье заметил, как на стене палисада, где толпились орки, закованный в латы воин взмахнул кривым двуручным мечом, тотчас враги затрубили в рога, и послышался грохот синхронных ударов сотен рукояток ятаганов о щиты. Рра, рррра, ррра.

Дождавшийся заветного сигнала Хорт скомандовал: «Навались» – и изо всех сил рванул канат.

Защитный полог над магами медленно поднимался, огненный шар достиг размеров амбара хорошего крестьянского хозяйства. Старший волшебник выводил спусковой аркан, когда земля ушла у него из-под ног. Отчаянно вопя, маги падали в волчью яму семиметровой глубины.

Ловушка была выкопана орками точно на вершине холма и занимала всю ровную площадку, стенки ямы укрепили бревнами. Сверху западня прикрывалась крышей из двух створок, одной стороной прикрепленных к краям ямы, а другой – опирающихся на столбы-подпорки. Вершина холма представляла собой что-то вроде люка, только открывающегося внутрь. На дне ямы в стенке был выкопан отнорок, пещерка глубиной не более метра, в ней сидел Хорт с избранными воинами. Вся вырытая земля была орками унесена, чтобы не вызывать подозрений. Крышу западни присыпали землей и листвой, следы работ были старательно заметены.

Когда по сигналу Торна команда Хорта потянула за привязанные к столбам веревки, опоры выскочили, и ловушка сработала.

Все дно волчьей ямы было густо утыкано кольями с железными наконечниками. Но стоило магам долететь до смертоносных кольев, как сработали защитные амулеты. Амулет распознавал опасность и, не имея возможности оттолкнуть ее источник, отшвыривал в противоположную сторону хозяина, то есть подкидывал вверх. Окутанные сиянием защиты маги падали и никак не могли упасть, подскакивая, как на батуте, и снова падая вниз. Глубина ямы была слишком большой, чтобы амулеты могли вытолкнуть волшебников наружу. На то, чтобы поднять тело взрослого человека вверх, тратилось чудовищное количество энергии, запасы маны стремительно иссякали.

При падении старший маг, запускавший огненный шар в сторону палисада, инстинктивно взмахнул руками. Повинуясь этой команде, чудовищный фаербол метнулся вперед и вниз, врезавшись в строй таннийцев. Грохот взрыва был так силен, что казалось, столкнулись горы. Три десятка воинов в эпицентре взрыва просто-напросто испарились. Еще около сотни пылающими факелами попадали на оплавленную землю, но раненых и обожженных было куда больше. Исступленно визжа, горящие солдаты катались по пожухлой осенней траве, кто посообразительнее – прыгали в речку. Строй людей смялся, ровные ряды смешались.

Барон с виконтом стояли на самом краю западни и, когда ловушка сработала, смогли удержаться, уцепившись за край. Телохранители подскочили и вытащили барахтавшихся рыцарей. Все это время они не могли отвести глаз от жуткого пинг-понга в волчьей яме.

– Веревки сюда, живо! – скомандовал Ренье охранникам, те бросились их искать, но не успели.

Андреас понимал: жить осталось столько, на сколько хватит маны в амулете отбрасывания. Можно попытаться переместиться в ближайший портал, у него было кольцо с телепортом, да и у каждого мага были свитки с этим же заклинанием, но есть одно «но». Энергия здоровенных стационарных порталов позволяла переместить через них все что угодно, а вот при использовании свитков или амулетов телепорта заклинания перемещения блокировала любая магия. Активный амулет или талисман, надетый на мага, не давал его владельцу воспользоваться мобильным телепортом.

– Снимайте амулеты, телепортируйтесь! – заорал Андреас, судорожно срывая с себя все магическое. Бесполезно, подлетающие маги были шокированы и никак не отреагировали на его призыв. Книжные черви, впавшие в прострацию при первой же угрозе! Ладно бы младшие маги второго уровня оказались парализованы ужасом, но его испытанные и близкие друзья вели себя ничуть не лучше. Энергия амулета стремительно иссякала, времени не осталось. Что ж, своя рубашка ближе к телу, жизнь каждого мага – это его частное дело, жалко друзей, но он сделал все, что мог.

Держа в руке браслет с амулетом отбрасывания и кольцо магического резонанса, Андреас вытянул ногу в сторону кольев на дне ямы, спровоцировав особенно сильный толчок. В верхней точке подскока старший маг отбросил амулеты и повернул кольцо телепорта. Андреаса окутало яркое сияние, и в следующую секунду он исчез.

Телепортация старшего волшебника отключила амулет отбрасывания, своя защита истощилась у магов еще раньше. Проткнутые насквозь волшебники, хрипя, повисли на окровавленных кольях. И тогда со дна западни долетел злорадный, торжествующий хохот орков.

– Темные выходят наружу.

Крик одного из телохранителей отвлек внимание рыцарей от страшной ямы. Толпа закованных в латы орков и гоблинов заполнила ущелье.

– Центр нашего войска поражен, надо отойти и перестроиться, – указал на новую позицию Ренье.

– Никаких отходов, виконт, там всего лишь кучка грязных дикарей, я знаю эту публику, – сквозь зубы презрительно процедил Сильват и взмахнул мечом. – Солдаты, вперед, раздавим врага!

– Воины, всем отойти за холм и построиться, – скомандовал Ренье, сбегая вниз по склону.

Противоречивые приказы вызвали замешательство. Три сотни королевских солдат отошли назад и начали выстраиваться в фалангу, дружинники Сильвата устремились к барону.

– Виконт, атакуйте врага, я приказываю, – засипел Сильват внезапно севшим голосом.

– Тупой болван, вы проиграли эту битву, я не поведу своих солдат на убой! – в ответ выкрикнул Ренье.

– Ренье, это черная измена, вас повесят, – продолжал надсаживаться барон. Но виконт больше не обращал на него внимания, он обратился к воинам барона:

– Кто хочет жить, отойти и построиться в шеренги!

Когда сработала западня Хорта, я повел воинов в наступление. Распахнулись ворота, и неудержимый стальной поток латников полился в ущелье. Доспехи моих орков были хороши, кузнецы под руководством Дварина и Санора постарались на славу.

У людей продолжалась суматоха, большая часть солдат пыталась отступить и перегруппироваться, но сотни полторы, преимущественно обожженные и раненные, стягивались к холму. Выстроить строй они не успели или не захотели. Что ж, враг разделился, нам это на руку, потом разберемся в причинах. Мои орлы с ходу смяли недожаренных солдат барона, отбросив остатки его воинства от холма. В волчью яму спустили легкую лесенку, по ней наверх шустро выкарабкалась группа Хорта.

– Жив, старый волчара. – Я стиснул друга в объятиях.

– Я же обещал. – Хорт хлопнул меня по плечу и оскалил тридцать два зуба с четырьмя крепкими клыками в ободряющей улыбке.

Около четырех сотен уцелевших людей выстроили фалангу. Бросаться на них беспорядочной толпой было глупостью, и мы тоже начали строиться. Сзади подходили второй волной лучницы Саэны и тянули две катапульты Дварина, третью разнесли маги.

Я не зря столько времени посвятил военному делу, каждый воин знал свое место в десятке и сотне, Нерен с Санором быстро навели порядок на своих флангах, и мы двинулись на таннийцев.

Ренье поднялся в седло и осмотрелся, положение было очень серьезным. Орки выстроились шестишеренговым строем с правильными интервалами и медленно надвигались. Виконт присматривался к их вождям, помня наставления отца: «Победа или разгром в битве на две трети зависит от командира и только на треть от солдат». Сегодняшний день – тому яркое подтверждение.

Первая линия орков состояла из тяжеловооруженной пехоты с длинными копьями и одинаковыми щитами, их было около трех сотен. Слева, подравнивая строй, размахивал коротким гладиусом легионеров старый седобородый орк в легкой кольчуге. Справа вперед вышел здоровенный бугай с кузнечной кувалдой на длинной рукояти. В центре над строем развевалось пурпурное знамя с зеленым крылатым драконом, под ним стоял крепкий орк в чешуйчато-пластинчатой броне с кривым двуручным мечом в руках. Именно этот воин и подавал сигнал со стены, по которому сработала ловушка, погубившая магов таннийского войска. Похоже, это и есть вождь.

За первой линией орков показалась вторая, состоявшая преимущественно из легковооруженных стрелков и ополченцев, еще сотни четыре. Перед ней на тонконогом коне гарцевала стройная девушка в белоснежных доспехах, с легкой серебристой саблей в руке. Зоркие молодые глаза виконта подмечали грациозность и пластику движений, не характерную ни для орков, ни даже для людей. Похоже, темная эльфийка, это было вдвойне скверно, дроу – изворотливые и хитрые враги.

Ренье знал своих воинов, хорошо вооруженный и обученный дружинник стоит в бою пятерых орков, и в обычных условиях соотношение сил было бы в пользу людей, несмотря на численное преимущество противника. Но эти орки были необычны. И все-таки пробить строй тяжелой пехоты людей не так-то просто. Слабоваты фланги, туда Ренье велел отойти остаткам воинства барона, полностью игнорируя команды, мольбы и угрозы своего бывшего командира Сильвата.

Враги подошли и остановились метрах в десяти от таннийцев. Чего они ждут? Строй орков посредине расступился, и тут Ренье увидел то, что может пробить знаменитую фалангу королевских панцирников.

По расступившемуся коридору неприятельского строя шел тролль, но какой! Все тело гиганта покрыто тяжелыми, толстенными латами явно не тролльской или оркской работы. Доспехи смотрелись идеально, ни одной щелки, куда можно было бы ударить копьем или стрелой. Слишком изящно, слишком качественно даже для людей, латы тролля явно ковали гномы. Они никогда не связывались с троллями, не брали у них заказы, но ошибки быть не могло. Ренье знал качество работы гномов, у монстра уязвимы только глаза в прорезях шлема. В руках чудовище сжимало огромный ствол дерева, палицу, окованную сталью и усаженную шипами. Монстр вышел вперед, войско врагов немедленно перестроилось клином, острием которого и был гигант. Вождь орков взмахнул мечом, грозный клин стал надвигаться, тролль поднял дубину.

– Лучники, все огонь по глазам тролля! – выкрикнул виконт, а сам принял из рук оружейника свое фамильное копье и щит. В копье был вделан амулет всепробиваемости. Если лучники не справятся, последняя надежда на него. Амулет одноразовый, но один раз копье Ренье развалит любую броню, а дальше все будет зависеть только от того, сможет ли он этим ударом достать сердце чудовища.

Рой стрел ударил по шлему гиганта без всякого видимого эффекта. Дубина опустилась, разом переломав пять копий, монстр сделал шаг вперед и следующим ударом достал людей. В воздухе мелькнула раскоряченная фигура подброшенного страшным ударом панцирника.

– Ваша милость, стрелы отскакивают, наверно, в шлеме тролля какой-то защитный артефакт, – сообщил подлетевший капитан, подумал и добавил: – Хотя как может действовать такой артефакт у латника в стальных доспехах?

Виконт не стал ломать голову над подобными теоретическими вопросами, сейчас не до того.

– Разойдись, – скомандовал Ренье, дал шпоры коню и поскакал на тролля по освобожденному коридору. Эльфийка в белых доспехах взмахнула саблей – орки второй линии вскинули луки, рой стрел поднялся над вражеским строем, перелетел его и накрыл таннийцев. Люди виконта покрыты броней, и залп поразил немногих, но стрелы лились нескончаемым потоком, и психологически обстрел подавлял солдат. Тренькнули катапульты орков, тяжелые глыбы ударили в массу людей, дробя щиты, доспехи и кости. Почему он не настоял, чтобы люди соорудили катапульты и баллисты? Баллиста смогла бы поразить тролля. Непростительно! А ведь он, Ренье, предлагал, но полный пренебрежения к оркам Сильват отмел все его доводы как перестраховку. Тупой мужлан! Виконт дал себе слово: если удастся выбраться из этой переделки живым, вызвать барона на дуэль и непременно убить. Сколько драгоценных человеческих жизней потеряно из-за тупости одного спесивого болвана.

Несколько стрел безвредно отскочили от лат Ренье и кольчужной попоны его коня. Виконт укрепил копье в луке седла и приготовился к удару. Эльфийка сунула саблю в ножны и достала лук, стрела с белоснежным опереньем свистнула над толпой и с немыслимой точностью ударила в глазную прорезь доспехов коня Ренье. Конь пал, не доскакав всего семи метров до тролля, виконт рухнул на землю, по инерции едва не вылетев к противникам. Оруженосцы подхватили ошеломленного падением Ренье и оттащили в глубь строя людей. Стальной клин с неуязвимым чудовищем на острие медленно вгрызался в строй таннийцев.

Снупи стоял на лошади, да-да, именно так. После того как гоблин решился попробовать искусство верховой езды, ему, учитывая его размеры, сделали специальное седло с кучей приспособлений (например, двойные стремена). На нем Снупи мог сидеть, лежать и даже стоять, природная ловкость помогала ему удерживаться на скачущей лошади в любом положении. К задней луке седла было прикреплено древко пурпурного флага с искусно вышитым изумрудным драконом. И вот сейчас он стоял на седле своего коня под знаменем клана и боролся сам с собой. На поле битвы творилось нечто невообразимое, подобного гоблин не видел никогда, только слышал в древних легендах.

– Я не боюсь, – шептал Снупи, – разведчики не боятся. Влез в большие дела больших мужчин, так не поджимай хвост.

– Торн вышел из-за стен, войска строятся, а люди отступают к нашему лесу, – сообщил соскользнувший с вершины дуба гоблин-наблюдатель.

Снупи кивнул, шум битвы прорезал грозный рев рога Торна.

– Пора, – полушепотом выдохнул Снупи и взмахнул копьем. По этому сигналу все недобитые Сильватом бродяги Диких земель, кого удалось собрать, выбрались из чащи и в молчании двинулись на врага.

– Упирайте копья в землю, сдерживайте тролля! – кричал пришедший в себя Ренье.

– Командир! – кто-то схватил его за плечо.

Виконт обернулся и онемел: сзади на таннийцев неслась орда. Тучей летели стрелы и дротики, под их прикрытием приближалась толпа монстров. Сжимая в лапах дубины, переваливались свирепые огры, орки с оскаленными клыкастыми пастями размахивали топорами и ятаганами, их обгоняли непрерывно верещащие гоблины-копьеносцы. И впереди всех несся огромный конь с развевающимся над ним пурпурным знаменем с зеленым драконом. На седле коня бесновалась какая-то мелкая тварюшка, вращала копьем, понукала коня и орала чуть ли не громче всей орды.

Виконт понял, что это конец, строй людей слишком редкий и не сможет отбиваться сразу на две стороны. Можно только попытаться подороже продать свои жизни.

– Разомкнуть строй, занять круговую оборону, – мертвым голосом распорядился Ренье, – все сюда, стать в круг!

Остатки дружины Сильвата во главе с бароном попытались сбежать, но наперерез им ринулась вторая линия орков, ведомая эльфийкой.

Строй людей захлестнула налетевшая с тыла орда. Солдаты собирались вокруг виконта, упираясь спиной к спине. Со всех сторон наседали хищные твари, жуткие удары дубины тролля укладывали людей рядами, ливень стрел сыпался на головы.

Таннийцы отважно отбивались, но их становилось все меньше. Жалкая кучка измученных людей, все, что осталось от таннийского войска, в полном отчаянии побросала оружие. Как ни странно, орки не стали убивать их, а остановились, нацелив на сдавшихся копья.

Ренье не собирался следовать их примеру, перехватив поудобнее фамильную спату, виконт шагнул вперед, готовясь умереть в бою. В грудь ему уперся целый лес копий, но рыцарь не остановился, только криво улыбнулся углом рта.

– Стой! – загремел над толпой голос вожака орков. – Я сам займусь им.

Копья поднялись, орки отодвинулись, образуя круг. Вперед вышел вождь, тот самый воин в пластинчатом доспехе, который командовал орками.

Виконт никогда не рассчитывал умереть в своей постели, но бесславная гибель в Диких землях – такой конец совсем не прельщал его. Судьба. Когда орки надвинулись со всех сторон, он ожидал, что его поднимут на десяток копий. И вот сейчас вождь орков предоставляет ему возможность умереть в поединке с сильным врагом. Это было красиво и благородно, а благородство надо ценить.

– Виконт Ренье, к вашим услугам. – Рыцарь отсалютовал противнику мечом.

– Лорд Торн. – Двуручник орка взметнулся в ответном салюте, он чему-то улыбнулся и прибавил: – Защищайтесь, виконт.

Спата скрестилась с кривым мечом, орк сразу перешел в стремительное нападение. Свирепый рубящий удар справа, рыцаря спас только прогнувшийся щит. Ответный выпад виконта парирован с такой легкостью, как будто в руках орка шпага, а не двуручник. Еще один рубящий орка, щит Ренье развалился на две половинки, рука окрасилась кровью. Извернувшись, рыцарь пытается попасть в сочленение доспеха врага между кирасой и наплечником стремительным колющим ударом. Туловище орка дернулось вправо, защищая уязвимое место, меч со звоном отскакивает от брони. В ту же секунду двуручник со страшной силой ударяет по лезвию спаты возле самой рукояти, меч вылетает из онемевших от боли пальцев Ренье. Стремительное движение – и, приподняв забрало, кривое лезвие касается шеи рыцаря.

– Это был славный поединок, – бесстрашно заявляет виконт, скрестив руки на груди и не делая попыток отстраниться от смертоносного лезвия, – моим предкам не придется стыдиться моего последнего боя.

– Вы так стремитесь умереть? – Победитель иронично приподнимает бровь. – В вашем возрасте обычно только начинают жить.

– У меня есть варианты? – Теперь рыцарь выглядит удивленным.

– Разумеется, и мы с вами обязательно их обсудим, а пока я объявляю вас своим пленником. – Орк отводит клинок от горла Ренье и, вытерев его о плащ ближайшего трупа, вкладывает в ножны. – Нерен, перевяжи его.

На зов вождя спешит седобородый представительный орк, командовавший правым флангом темных. Он достает из сумки на боку бинт и, безапелляционным тоном врача велев рыцарю снять наруч, сноровисто накладывает повязку на рассеченную руку. Очевидно, это орочий целитель, к нему со всех сторон несут раненых темных, легкораненые подходят сами. На другом конце кровавого поля лекарей возглавляет темная эльфийка, она маг, видны вспышки исцеляющих заклинаний. Потери темных невелики, раненых тоже мало, закончив оказывать им помощь, эльфийка начинает лечить пленных таннийцев, чуть помедлив и как-то отчаянно махнув рукой, к ней присоединяется седобородый Нерен.

Только Сильвату, имеющему коня и первому бросившемуся бежать, удается проскочить между смыкающимися линиями орочьего строя и вырваться с поля битвы. Пущенная вслед стрела Саэны убила под ним скакуна, и дальше барон бежал на своих двоих. Трясущимися пальцами Сильват пытался открыть тубус со спасительным свитком телепорта на поясе. Вытащив заветный пергамент, он ощутил мгновенное облегчение – спасен! Сейчас он окажется за сотню километров от опасности. Что-то сильно рвануло из рук свиток, но Сильват только крепче сжал волшебный листок и, счастливо улыбнувшись, сломал печать. И… ничего не произошло, ничего! Не понимая, что произошло, барон тупо смотрел на белоперую стрелу, торчащую из свитка телепорта, пальцы продолжали доламывать бесполезную печать поврежденного пергамента. Цепенея от возвращающегося всепоглощающего ужаса, Сильват отбросил тубус и побежал дальше. И почему он не взял два свитка? Только из-за собственной жадности он оказался в столь затруднительном положении.

Барон бросил меч, щит, шлем, старался на бегу освободиться от частей своего доспеха. Тучный человек задыхался, ноги подкашивались, сзади нарастал топот погони.

Вдали виднеется лес, но до него не добежать, к топоту ног сзади добавляется стук копыт. Барон сворачивает в небольшой распадок в надежде укрыться там. Продравшись сквозь кусты, Сильват оказывается в жутком месте. Повсюду торчат колья, на них скалятся вечными улыбками полусгнившие головы людей, орков, гоблинов, огров. Барон, стараясь не касаться страшных кольев, бежит дальше, впереди просвет, там может быть выход.

Но вместо выхода барон оказался в тупике, заканчивающемся крепкой деревянной клеткой. В клетке лежала мумия женщины, лицо показалось Сильвату смутно знакомым.

– Гертруда… – потрясенно прошептали губы барона, ему почудилось, перед ним были не высохшие останки доносчицы, а символ его собственной судьбы. Дико вскрикнув, Сильват повернул обратно. У выхода его ждала плотная толпа орков с Торном во главе.

– Я заплачу огромные деньги, если вы оставите мне жизнь, невероятно огромные, – забормотал барон, оседая на землю, ноги его больше не слушались.

– При нашей последней встрече ты сказал, что будешь ко мне невероятно милостив, – сурово оборвал его стенания Торн, – и я буду к тебе справедлив. Ты получишь то, что приготовил для меня.

Лорд повернулся к своим спутникам и кивнул. Четыре орка протиснулись вперед, волоча за собой палачей, нанятых бароном.

– Мастера, – обратился к ним Торн, – какой заказ вы получили последним?

– Пытки по высшему разряду и казнь для одного преступника, – глухо ответил один из палачей, – цена – семьдесят золотых.

– А сколько стоят ваши жизни?

– Двадцать золотых за каждого, мы лучшие специалисты королевства, – гордо сообщает палач.

– Хорошо, – хмыкнул Торн, срывая с пояса барона свой кошель и подавая палачам, – вот семьдесят золотых и преступник. Если ваша работа будет сделана качественно, отдадите выкуп, по двадцать золотых за каждого, и вас проводят до границ с людьми. А сейчас приступайте.

Торн развернулся и ушел сквозь почтительно расступившуюся толпу, большинство орков потянулось за ним, остальные с живейшим интересом приготовились наблюдать за работой палачей. Сильват смотрел в бесчувственные глаза в прорезях красных балахонов и впервые в жизни ощущал себя загнанным зверем, спасения не было.

Я выхожу из Распадка отрубленных голов, держа в поводу коня. Сзади раздается отчаянный вой Сильвата, видимо, палачей барон подобрал действительно лучших.

На полдороге встречаю Саэну, значит, первая помощь раненым уже оказана. Эльфийка как-то особенно внимательно вглядывается мне в лицо, в глазах немой вопрос. Девушка пытается понять что-то очень важное для нее. Я останавливаюсь, мои соратники, чуя деликатность ситуации, проходят вперед.

– Как раненые? – задаю вопрос, только чтобы прервать неловкое молчание.

– Тяжелых всего семнадцать, но я успела вовремя, выкарабкаются. У пленных людей ситуация похуже, но и там, думаю, смертельных случаев не будет.

– Ты что-то хотела спросить, – прихожу на помощь смущенной девушке.

– Да, скажи, почему ты не остался смотреть на пытки барона? – Зеленые глаза эльфийки, казалось, проникают мне в душу.

– А что там смотреть? – морщусь я. – Мерзавец получил по заслугам, а пытки не доставляют мне удовольствия.

– Я так рада этому, ты не представляешь, какой камень снял с моего сердца. – Эльфийка улыбается.

– То есть раз я орк, то злобный и кровожадный любитель пыток? – Я качаю головой. – Как, оказывается, живучи стереотипы.

– Прости, у нас все так думают. – Зеленые глаза виновато опускаются. – Я никогда не считала тебя злым или жестоким, но какие-то сомнения терзали душу. Сегодня им пришел конец. Ты единственный и самый-самый лучший среди всех орков, людей и эльфов.

Саэна подходит ближе и нежно, почти неощутимо, дарит мне поцелуй. Мои орлы в десятке метров впереди деликатно смотрят в сторону, но острые наглые уши сверхчувствительными локаторами синхронно поворачиваются в нашу сторону. Вот поросята, поскольку они меня не видят, я даже не могу показать им кулак за спиной девушки.

На поле битвы уже царит относительный порядок, раненые унесены в здравницу, орки возятся с трупами врагов, снимая доспехи и подбирая оружие.

Я подошел к Ренье и предложил присесть на лежащую неподалеку колоду.

– Простите, лорд, не ответите ли на пару вопросов? – Усаживаясь рядом, виконт с интересом присматривался ко мне. – Вы человек?

– С момента появления в этом мире всегда был орком, – улыбнулся я. – А что, я похож на человека?

– Я бы не отличил. – Рыцарь пораженно покачал головой. – Честно говоря, я принял вас за черного рыцаря.

– А если так? – Снял шлем и пригладил гриву черных волос, мои остроконечные уши, похоже, развеяли все подозрения Ренье.

– Лорд, какая судьба ждет моих солдат? – задал виконт наиболее мучающий его вопрос.

– Вы настоящий командир, судьба подчиненных интересует вас раньше собственной, честно скажу, после общения с Сильватом я приятно удивлен. – Я с уважением посмотрел на рыцаря. – А что ожидает вас и ваших солдат – судьба проигравших на поле боя. Могу предложить жизнь и свободу за выкуп. До его внесения поживете у нас.

– В самом деле, вы не шутите? – Виконт по-настоящему удивился. – Насколько я знаю, орки никогда не отпускали взятых в плен людей, предпочитая их сожрать.

– Этот вариант отпадает при любом раскладе, каннибализм в нашем клане запрещен. Кстати, вы можете забрать тела, нами захвачено около полусотни ваших солдат, они могут похоронить своих товарищей.

– Благодарю, лорд, честно говоря, не ожидал. – Виконт повернулся к своим уцелевшим бойцам и велел заняться погребением. – Сильват утверждал, головы всех убитых вами людей вы выставляете на кольях.

– Сильват солгал, впрочем, не в первый раз. – Я криво улыбнулся. – На колья попадают только головы преступников.

– А как же… – Виконт красноречиво кивнул в сторону моих орлов, деловито отсекающих головы трупам солдат барона.

– Эти люди неоднократно участвовали в забавах Сильвата, – пояснил я, – забавой была охота на двуногих: орков, гоблинов, да, впрочем, и людей тоже.

Я рассказал Ренье о том, что слышал и чему был свидетелем. Виконт был потрясен. По его словам, нравы пограничных баронов всегда были довольно грубы, и слухи о диких охотах ходили по королевству, но Ренье им особо не доверял.

– Назовите хотя бы одну причину, по которой мне надо вам лгать, виконт, – предложил я.

Тот на пару минут замолк, пытаясь осмыслить мои слова.

– Вводить меня в заблуждение вам действительно ни к чему, – наконец сообщил Ренье, – но это звучит настолько чудовищно и нелепо.

– Да, в пограничных землях вас ждет много открытий, – невесело усмехнулся я.

– А каков размер выкупа, смогут ли мои родные его заплатить? – перешел виконт к деловой части нашей беседы.

– Вполне, выкуп обычный за персону вашего ранга, пятьсот золотых.

– Да, это, конечно, много, – вопреки его словам, Ренье с облегчением вздохнул, – но вы правы, попади я в плен к тем же норийцам, запросили бы примерно столько же. А сколько вы возьмете с Сильвата?

– За Сильвата я не возьму ни копейки, более того, за него я даже заплатил семьдесят золотых. – Моя улыбка сейчас очень хорошо подходила для орка.

Рыцарь какое-то время недоуменно смотрел на меня, потом в его глазах мелькнула искра понимания.

– Гонорар палачам. – Виконт покачал головой и хмыкнул: – Забавно, барон так старательно подбирал мастеров, а выходит, для себя же.

– Это называется не рой другому яму, сам в нее попадешь. – Привнес я в этот мир знаменитую пословицу. – Кстати, виконт, ваши слуги будут располагать относительной свободой и могут поставить ваш шатер в долине, им покажут где. Не смотрите такими глазами, я не мелочен, ваш выкуп покрывает стоимость шатра с лихвой.

– Благодарю. – Похоже, виконт все же поверил, что это не шутка и они останутся-таки в живых.

– Не стоит благодарности. – Я старательно припомнил все куртуазные выражения напыщенного дворянства, у меня большие планы, и Ренье мне пригодится. – У нас говорят: за одного битого двух небитых дают. Рассматривайте это приключение как тренировку боевых навыков.

– Танния – мирная страна, но в последнее время обстановка все хуже, – вздохнул виконт, – боюсь, такие навыки скоро понадобятся.

– Да, я думаю, вашу страну ждут большие потрясения, – согласился я с собеседником.

– Что вы имеете в виду?

– При такой политике, которую ведет ваш король, его враги растут как грибы. Или взять вашу экспедицию. Имея двух командиров, поручить руководство походом туповатому, озлобленному Сильвату, а не вам – не самое лучшее решение. Это не лесть, виконт, но битва показала, что вы более искусный полководец. Думаю, с такими решениями ваш король недолго удержится на троне.

Ренье задумался, потом кивнул то ли в ответ мне, то ли каким-то своим мыслям.

Как только я отошел от виконта, меня окружили сподвижники.

– Хотите спросить, почему я не убил пленных? – опередил я вопрос, рвущийся из их любопытных глаз.

– В общем, да, лорд, мы не сомневаемся в том, что вы поступили мудро, нам просто интересно, зачем они нужны? – Хорт кивнул на уцелевших таннийцев.

– Вот вам два варианта на выбор, – предложил я. – Вариант первый: я убиваю пленных, в результате у нас слава победителей, разошедшаяся по темным землям, и кучка трупов. Вариант второй: я отпускаю их за выкуп. Слава нашей победы распространяется не только по темным, но и по светлым землям, то есть удваивается. К тому же пленные подробно расскажут о судьбе Сильвата и его издохших псов, так что многие наши враги призадумаются, стоит ли нам пакостить. Плюс приличные деньги и репутация сурового, но гуманного государства. Итак, что мы выберем: славу, репутацию и деньги или половину славы и бесполезные трупы?

– Мы всегда знали, что ты примешь самое правильное решение. – Хорт победно оглядел окружающих.

Праздничное пиршество было в разгаре, на центральную площадь поселка выставили столы с угощениями и напитками. Пора толкать речь, впрочем, это не словоблудие политиков, мои слова искренни, я встаю и подымаю руку с кубком:

– Я горжусь своими воинами. Отважный Хорт, победивший одиннадцать магов, могучий Гиг, сразивший один больше сотни панцирников. Хитрый Нерен, добрый лекарь нашего клана, а для злодеев – грозный отравитель, убивший своими зельями пятьдесят воинов врага и превративший их кавалерию в пехоту. Наш Санор-кузнец своей кувалдой может не только ковать броню, но и раскалывать неприятельский строй. Снупи бесстрашно вел за собой воинов Диких земель в атаку на закованных в броню солдат. Саэна, командир последнего резерва клана, со своими лучницами так захлопнула ловушку, что ни один человек не выскочил. Три сотни наших воинов и пятьсот ополченцев разгромили семьсот отборных, элитных солдат врага!

– Аргх, аргх, аргх! – восторженно ревели орки.

Ренье, устало подперев голову рукой, сидел в своем шатре в обществе уцелевшего сотника, снаружи доносились выкрики ликующих орков.

– Ваша милость, сюда идет один из их командиров. – В палатку сунулся сержант с перевязанной головой. Виконт вздохнул и вышел встречать представителя победителей. К шатру подошел здоровенный громила, кажется, его звали Санор.

– Виконт, – пробасил орк, – лорд Торн приглашает вас принять участие в торжественном обеде.

– Спасибо. – Ренье вздохнул. – Я могу отказаться, не обидев лорда? Праздновать собственное поражение – невеселое удовольствие.

– Понимаю. – Орк на секунду задумался, потом нашел нужный вариант: – Хорошо, но лорд не хочет оставлять вас голодными.

Виконт с благодарностью кивнул. Санор развернулся и отправился обратно. Вскоре дюжина широкоплечих орков притащила зажаренную тушу и бочонок с чем-то булькающим.

Ренье уселся перед своим шатром, слуга подал ему кубок с напитком орков, это оказалось довольно неплохое молодое виноградное вино. Вокруг собрались уцелевшие солдаты.

– За что выпьем? – спросил виконт, поднимая кубок.

– За нашу сказочную удачу, – неожиданно встал сотник. – Если нам не солгали и мы выберемся из лап орков только за выкуп, я схожу в храм к отцу Евлампию и закажу благодарственный молебен.

– Лорд орков производит впечатление хозяина своего слова. – Виконт тоже встал. – Думаю, в этой военной кампании всю худшее для нас позади. Ты прав, капитан, от орков так просто еще никто не уходил, в королевстве нам просто не поверят. Так за удачу!

– За удачу! – Солдаты, кроме тяжелораненых, поднялись на ноги и разобрали наполненные вином крышки от котелков.

Празднование разбилось на отдельные компании, веселье продолжалось. В главном зале терема Саэна собрала на стол для ближайших друзей.

– Соратники, – взял слово Торн, – завтра с утра вина воинам более не давать, только на опохмел. Будем готовить части к походу, мы идем в Сильватию, все дружинники барона пали, обороняться там некому, золото и закрома его домена ждут нас.

Вожди с загоревшимися глазами слушали своего владыку, а перед мысленным взором эльфийки стояли картины из рассказов деда о нашествии орков, выжженные дотла города, раздутые, изувеченные трупы.

– Торн, – зашептала Саэна на ухо лорду, – я тебя умоляю, сделай так, чтобы орки не убивали беззащитных, ты ведь сможешь, я знаю.

– Ты очень плохо думаешь обо мне, если считаешь, что я стану командиром пожирателей младенцев. – Орк иронически покрутил головой. – Ты ведь сама говорила, что я единственный и самый-самый, твоя просьба была выполнена еще до того, как ты ее высказала. Смотри.

Торн повернулся к своим командирам, поднял руку и, дождавшись, когда установится тишина, сказал:

– Сейчас Саэна просила нас не обижать беспомощных, а знаете, ведь она немного опередила меня. Мне действительно надо, чтобы наши воины не убивали женщин и детей, не насиловали девушек. Да и крестьян бить тоже не стоит.

Орки недоумевающе смотрели на своего вождя.

– Вы спросите, почему мы будем так бережно относиться к людям? – Губы Торна раздвинулись в самодовольной улыбке хищного зверя при виде желанной добычи. – А зачем нам убивать будущих подданных?

– Ты хочешь захватить Сильватию? – потрясенно спросил Нерен. – Но ведь мы не справимся.

– Захватить-то ее несложно, там сейчас и войск-то нет, а вот удержать не сможем, – ответил Торн травнику и дополнил: – Пока еще не сможем. Скажите, что будет, если я сейчас попробую разом проглотить этот плод?

Лорд взял с подноса яблоко размером с его кулак (дриады с Саэной вырастили) и показал окружающим.

– Подавишься, – уверенно сообщил Нерен, – если повезет, выплюнешь, если не повезет, задохнешься.

– Правильно, – подтвердил Торн, – потому что яблоко едят по кускам. Стоит нам захватить баронство, и на нас обрушится все королевство, даже если каким-то чудом мы справимся с Таннией, нас добьют ее соседи. Этот кусок для нас пока незаглотный. Но все по порядку: начали мы с десятка домов в маленьком палисаде (лорд с хрустом откусил от яблока, прожевал и проглотил), сейчас у нас вся долина (зубы орка отхватили еще кусок). К нам сунулся Сильват, в ответ мы пройдемся по его домену, заберем казну баронства и все, что он приготовил к продаже, да и у купцов тряхнем мошну. А еще убьем всех, кто охотился на орков. Следующий шаг – Дикие земли. Отныне они наши, нет больше Диких земель, есть земли клана Изумрудного дракона.

Вождь доел яблоко, окружающие потрясенно молчали.

– А дальше… яблок у нас впереди много. – Желто-зеленые глаза орка горели хищным кошачьим огнем.

– Слава нашему мудрому владыке! – взревел Хорт, подняв чашу с вином.

– Слава! – присутствующие дружно сдвинули кубки.

Было уже далеко за полночь, когда Саэна поднялась, сказав, что ей надо отдохнуть.

– Вы-то завтра будете полдня спать, а у меня занятия в академии, – вздохнула эльфийка. После кровавой битвы и пиршества победителей это прозвучало настолько контрастно, что вокруг все покатились от хохота.

– Учеба – дело святое, – сквозь смех выдавил Торн, – действительно, тебе надо выспаться.

Глава 19

Набег

– Ладно, мы тебе справочку дадим, что ты мужественно сопротивлялся.

Из кинофильма «Белорусский вокзал»

Сборы в поход у орков занимали на редкость мало времени. А чего там собираться? Меч в ножны, копье на плечо, застегнул доспехи, и ты почти готов, что еще орку нужно? В сумаре плащ-одеяло, фляга с водой и запас еды на недельку, а если поход продлится больше, еду можно и отобрать, например, у людей. Еще и рады будут, когда узнают, что самих на провиант не пустят. Так что все готовы, можно выступать.

То есть орки первоначально так думали, но пришел Торн, провел экстренную ревизию и устроил раздракон прямо на месте.

– Где твой точильный камень? – распекал он орка-мечника. – Вот рубишь ты человека по шее, а попал по доспехам. Чем лезвие подправишь, или с тупым, как твоя башка, лазить будешь? А ты почему огниво или зажигалку не взял, чем ты будешь плохие селения поджигать?

– Лорд, а как отличить плохие селения от хороших? – задал философский вопрос Хорт.

– Плохие – это те, где нам не рады, – авторитетно разъяснил Торн.

– А может, они все плохие, – с надеждой спросил Хорак, здоровенный орк-секирник, которого задача сортировать селения на хорошие и плохие, как и любая другая умственная работа, очень напрягала.

– Все может быть, – не стал Торн сразу сильно разочаровывать воинов, – на местах разберемся. А сейчас выправить недочеты и выступаем.

Войско шло быстро, волчьим шагом, давно уже оттренированным орками. Во время одной из дневок, когда командиры собрались у костра, снова подняли вопрос об обороноспособности долины.

– Вы все видели, десяток магов стоят в бою тысячи воинов, – начал дискуссию лорд. – Нам сказочно повезло на этот раз, предводитель магов оказался самонадеян и, убаюканный победами, прозевал ловушку. Да и всеми таннийцами командовал самодовольный глупец, иначе нам пришлось бы совсем не сладко. Что отсюда следует? Во-первых, армию надо укрепить как можно скорее, во-вторых, разведка должна работать как часы, но это не все. Кто скажет, что нам надо еще?

– Вывод напрашивается сам собой: маги или шаманы, – тяжело вздохнул Нерен. – Но где их взять? Я знаю пару лечебных заговоров, но моими микстурами да компрессами от волшебников не отбиться, да и отрава не всегда поможет. Саэна – неплохой целитель и лет через пять станет полноправным магистром, но опять же мастером благословлений и лечения, а не боевым магом. Да и за эти пять лет нас вырежут, не люди, так темные кланы.

– А если нанять кого-нибудь из выпускников темного университета? – предложил Хорт.

– Безопаснее нанять педофила гувернером, – хмыкнул Нерен. – Темный маг за свою помощь возьмет столько, что вся долина только на него работать и будет. А потом подгадает удобный момент, захватит власть, и станем мы для него рабами, пушечным мясом и зверушками для опытов.

– Тут есть довольно интересная информация, – неуверенным голосом сообщил Снупи. – Мои ребята подслушали разговор, в столице Сильватии ловят колдуна, как поймают, будут сжигать. Положение у него аховое, не сегодня, так завтра схватят. Может, пригласим его к себе, он будет нам благодарен.

– Ты плохо знаешь колдунов, – вздохнул Нерен. – Это как со змеями, ты можешь спасать гадюку, кормить, дружить с ней, на руках носить, все равно укусит. А вообще-то странно, в Таннии за обычную магию не казнят. Что хоть за колдун, за что сжигают?

– За некромантию, – уныло сообщил Снупи.

Да уж, все погрузились в невеселое молчание. Я начал перебирать струны захваченной с собой лютни, меланхолично напевая любимую песню Верещагина из кинофильма «Белое солнце пустыни», но допеть мне не дали.

– Как ты сказал, повтори! – В мое плечо вцепилась крепкая рука Нерена.

Я настороженно посмотрел на целителя, нет, вроде крыша не съехала, и снова спел последний куплет:

Ваше благородие, госпожа Победа,
Значит, моя песенка до конца не спета!
Перестаньте, черти,
Клясться на крови…»[5]

– Да! Ты прав, мой лорд. – Травник воодушевился до такой степени, что аж вскочил. – Именно клятва на крови, а точнее, на плоти. Эта клятва держала магов черного круга в подчинении темному властелину, как я мог забыть!

– Это как? – озвучил я терзающий всех вопрос.

– Темный властелин собрал когда-то в свой личный ковен много злых волшебников. Чтобы они не взбунтовались и не свергли его самого, властелин разработал заклинание, в котором использовалась плоть или кровь магов. Это как для наложения порчи: колдун должен раздобыть предмет, портрет, или там волосы жертвы. Произнося клятву верности, маг черного круга отрезал себе фалангу пальца, чаще всего мизинца, и вручал властелину. После этого повредить властелину или предать его черный маг не мог, иначе заклятие срабатывало, и волшебник умирал. Снять это заклятие мог только тот, кому приносилась клятва, но такого ни разу не случалось.

– А чего именно фалангу пальца, а не, например, кровь? – поинтересовался Хорт.

– Чтобы не подменили, – пояснил травник. – Часть тела позволяет проверить подлинность плоти, с кровью это труднее, ну а маги те были сильные и большие мастера иллюзий, могли бы и чужую да даже поросячью кровь вместо своей подсунуть. И ударить в спину властелину тогда, когда он не ожидает.

– А как нам это поможет, кто будет накладывать заклятие, ведь мы-то не маги? – Я постарался сопоставить легенду травника с суровой действительностью.

– Сам маг и наложит, – Нерен самодовольно усмехнулся, – именно сам. У темного властелина тоже это заклятие сами маги читали, зачем ему было себя утруждать? Заклинание простое, четко контролируется, и в той черной книге, которую ты из вампирского гнезда взял, оно есть. Остальное – мелочи.

– Ладно, при случае попробуем, – подвел я итог, – а сейчас надо выступать, до столицы Сильватии часов десять хода, надо успеть до утра. Ударим на рассвете.

Стараясь не всполошить людей раньше времени, мы обходили встречные деревеньки лесом. Часов в шесть утра впереди показались стены Гольмсити, столицы и единственного крупного (относительно крупного) города баронства Сильватии.

К городским стенам я подъехал на Черныше, в доспехах и рыцарском плаще, рядом в роли оруженосца держался Конрад. Следом четким строем шел отряд в три десятка орков, одетых в трофейные котты, в доспехах и закрытых шлемах панцирников барона. Небо уже начало сереть, когда я приблизился к воротам и окликнул стражу. Открылось смотровое окошечко в калитке, и показались настороженные глаза и кошачьи усы дежурного сержанта.

– Именем короля, открыть ворота! – рявкнул я прямо в бдительную морду. – Я капитан его величества Бугильена IV, сэр Кренс, и у меня срочное дело к губернатору.

– Ваша милость, нам до света отворять не положено. – Сержант, похоже, был истинным служакой, настоящим прапорщиком этого мира.

– Уже светает, сержант, – я кивнул за спину, где показались первые лучи солнца, – и я спешу. Если ты немедленно не откроешь эту паршивую калитку, я выломаю ее своими руками, а тебя засекут насмерть на баронской конюшне. Открыть ворота, ка-а-аналья, запорю! Вот королевский указ!

Я взмахнул пергаментным свитком с приказом, нацарапанным Нереном нынешней ночью при свете факела и скрепленным грубой пародией на королевскую печать моего производства. Впрочем, особо грамотные люди среди сержантов городской стражи встречаются так же часто, как среди штангистов балерины. Осмотрев крысиными глазками мой отряд, повертев и даже понюхав свиток (ну вылитый Гиг, тот также проверяет все носом), сержант велел отворить одну створку ворот. Мой отряд вошел внутрь, я огляделся. С сержантом было четыре стражника.

– А теперь, сержант, откройте вторую половину ворот, – скомандовал я, быстро приставляя к его горлу кинжал, и добавил, ласково глядя в расширившиеся зрачки: – Попробуешь рот разинуть, убью.

Орки приставили стражников к стене караулки, мигом разоружили и связали.

– Когда смена, сколько еще в городе стражи и где она? – спрашиваю сержанта. – И не вздумай соврать!

– Через два часа, – скосив глаза на нож, сипит тот. – Кроме нас в городе еще тридцать пять охранников, пять на посту у вторых ворот, десяток в патрулях по городу, остальные в казарме.

– Вот и молодец, а чего вас так мало, ты мне случайно не врешь?

– Н-нет, обычно нас сотня, но остальные в походе. – Губы сержанта подрагивают, и он неожиданно предлагает: – Вы бы лучше ушли подобру, скоро вернется господин барон, всех вас казнят лютой смертью, да и нам достанется.

– Не-а, оттуда, – я тыкаю пальцем наверх, – не возвращаются. Барона можешь больше не бояться, да и вся дружина составила ему компанию.

Сержант стремительно бледнеет, я киваю Конраду, тот скидывает с себя белый плащ и, подняв над головой, несколько раз взмахивает им. По этому сигналу к воротам бегут мои орлы.

– Сержант, – информирую я прапора, – если ты еще не понял, мы как раз те орки, на которых пошел войной барон. А ты любишь охотиться на орков?

– Что вы, – мой визави отрицательно трясет головой, – мы… э-э… в городе всегда, служим, значит. Я орков и не видал никогда.

Пока войско проходит в ворота, я слушаю трогательную историю о терпимости, да что там терпимости, прямо-таки симпатии сержанта к милым оркам. Командира быстрыми согласными кивками поддерживают все его подчиненные.

– Раз ты так нас любишь, – я одобрительно похлопываю сержанта по загривку, – то сейчас проведешь к казарме, вторым воротам, а потом к тому месту, где у вас живет губернатор. На центральной площади? Значит, покажешь, где она.

Со стражей в казармах разобрались на удивление быстро, солдаты дружно храпели, составив алебарды в оружейную стойку. Одинокий часовой нагло дрых, прислонившись к дверному косяку у входа, пропитывая окрестности запахом лука и сивухи. Хорт аккуратно двинул его кулаком по наклоненной голове, прямо под обрезом шлема, и почти нежно поймал падающую бесчувственную тушку, дабы она не загремела своими доспехами по брусчатке. Оружие из пирамиды аккуратно изъяли, стражников растолкали и заперли на их собственной гауптвахте.

Покончив с казармой, мы осторожно пошли ко вторым воротам, но тут везение кончилось, в идущем навстречу патруле оказался один с орлиным зрением.

– Тревога, орки! – заорал глазастый стражник.

Мигом оценив ситуацию, патруль бросился обратно, ко вторым воротам. Чертыхаясь, мы бежали следом. В окнах мелькали перепуганные лица, из домов выскакивали полуодетые горожане, увидев нас, тут же залетали обратно. Захлопывались ставни, за дверями слышался лязг закрываемых запоров и звуки сдвигаемой мебели, очевидно, жители заваливали входы.

На данный момент такие защитные меры устраивали меня на двести процентов, пусть запираются, лишь бы не мешали.

У северных ворот собрались все уцелевшие стражники, но архитектура городских защитных сооружений сыграла с ними нехорошую шутку. Предназначенные для защиты от атак извне, зубцы и бойницы стен совершенно не прикрывали от нападения со стороны города. Стражники под аркой ворот составили строй «еж», но выставленные копья дрожали.

Ситуация позабавила меня, полтора десятка упитанных, раскормленных на безопасных должностях стражников, напоминающих толстых, отъевшихся на дармовой сметане котов, были взяты в полукольцо хищной волчьей стаей здоровенных, свирепых орков, десятикратно превосходивших их и числом, и умением.

Я вытолкнул вперед прапора, горячо любящего орков, отправив на переговоры. Наш усатый друг, подогретый обещанием «если они сдадутся, отпущу без выкупа», с жаром приступил к делу. Не знаю, сержант ли оказался искусным дипломатом или подействовало зрелище злобно скалящихся и нетерпеливо роющих землю подошвами сапог орков, но стража надумала капитулировать.

Отправив солдат под конвоем на ту же, родную им, гауптвахту, мы двинулись к центральной площади. Дворец губернатора снаружи охраняли два разряженных, надушенных гвардейца, шум в городе встревожил их, но уйти с поста солдаты не решались. Остановив свою орду за углом, я в одиночестве подошел к часовым. Они смотрели с некоторым подозрением, но рыцарский плащ на моих плечах сделал свое дело, за оружие охрана хвататься не стала.

– Ваша милость, что творится в городе? – спросил ближайший. – Мы слышали шум и крики у ворот, но не разобрали, почему паника, а пост нам покидать запрещено.

– В городе орки, – спокойно сообщил я. Гвардейцы переменились в лице и испуганно переглянулись.

– А что же делать? – поинтересовался второй.

– Смывайтесь, пока живы, да прячьтесь, – предложил я.

– Не имеем права, орки не убьют, так губернатор потом казнит, – тяжело вздохнул часовой, – видимо, придется тут умирать.

– Это печально, но я могу вам помочь, есть еще один вариант, смотри. – Мой указующий перст был направлен за спину и немного влево от гвардейца.

Голова солдата повернулась в указанную сторону, открывая челюсть, в которую я и въехал кулаком. Солдат с треском вписался в дверь и стал медленно сползать, второй схватился за рукоять меча, но вытащить его не успел. Схватив гвардейца за шкибот, я шваркнул его о ближайшую колонну, вызвав оползень второго бесчувственного тела.

Неожиданно раздался тихий жалобный звук, на ступеньках, недалеко от входа, сиротливо сидел крошечный полосатый котенок и сипло попискивал. Очевидно, его подкинули в добрые руки губернатора. Я поднял маленький дрожащий серый комочек и осторожно осмотрел – судя по всему, у него только недавно открылись глазки. Котенок был красивый, этакий мини-барс, вот и подарок для Саэны. Эльфийка будет в восторге, она сама еще наполовину ребенок.

Подтянулись мои орлы, и мы вошли во дворец. Внутри охраны не оказалось, только несколько слуг, при виде нас порскнувших вверх по лестнице. Дворец мигом обыскали, но нашли только эту самую прислугу, овечьей отарой сгрудившуюся в дальнем углу спальни. Тут со стороны черного хода раздались приглушенные вопли, и перед нами предстал Хорт, держа за воротник губернатора, худощавого мужчину в халате и тапках. Увидев на площади орков, он мигом въехал в ситуацию и попытался смыться через черный ход. Но там его встретили Хорт и воины, окружившие дворец.

Губернатор нетвердым голосом поинтересовался, кто мы такие и что нам надо. Одним словом объяснив, кто мы такие, я более пятнадцати минут разъяснял, что же нам надо. Пока глава города приходил в себя, я выудил его секретаря из кучки прячущихся друг за друга слуг и велел привести во дворец всех наиболее богатых и именитых жителей города. А чтобы эти самые богатые и именитые не позабыли прийти, отправил с секретарем почетный караул из полусотни наиболее злобных и хамоватых орков. Губернаторского глашатая я послал зачитывать на улицах столицы наскоро набросанное объявление, в котором говорилось, что мы разыскиваем скрывающегося колдуна-некроманта и будем рады его видеть.

Снупи с полусотней воинов направился в сторону дворца Сильвата с коротким приказом – ограбить подчистую. В этом отношении орки и гоблины были высокими специалистами, они не упустят ничего.

Пока собирали городскую элиту, я разрешил губернатору одеться поприличнее, сам занялся свернувшимся на моей ладони котенком. Малыш нервно облизывался, явно страдая от жажды. Приказав слугам губернатора принести блюдце с молоком, я напоил котика. Бедняжка набросился на молоко с такой жадностью, что стало ясно: он не ел не меньше суток.

Сливки местного общества орки согнали в обширный зал приемов ратуши.

– Итак, люди баронства Сильватия, – начал я, – ваше войско напало на наш клан, убило моих подданных и причинило ущерб. Вы поможете компенсировать наши убытки, я оцениваю их в три тысячи золотых.

После моих слов воцарилось потрясенное молчание.

– Н-но, господин орк, – слабым голосом прошепелявил губернатор, – во всем городе нет столько денег.

– Ай, как плохо! – Я укоризненно покачал головой. – Значит, придется взять их другими способами. Очищу весь город до нитки и спалю, а жителей продам работорговцам Салимата и все равно получу свое. Думайте, люди, а для начала мне нужна вся городская казна.

– Господин орк, я не… – начал было губернатор.

– Теперь ты да, – прервал я главу города. – Кстати, у тебя на столике стоит большой графин с отличным вином, наверно, у тебя здоровая печень?

– Собственно… э… я не жалуюсь, но я не совсем понимаю, при чем здесь моя печень.

– Сейчас поймешь, видишь, у меня на руках котенок, его зовут Барсик. – Я продемонстрировал губернатору котика. – Он сегодня еще ничего не ел, а я слышал, что котята любят печенку, твоя ему вполне подойдет. Он маленький и много не съест, я вырву только кусочек, так что ты будешь еще живым наблюдать, как он ее жрет. Или ты находишь городскую казну, или я начинаю кормить Барсика. Не хватит денег в казне, доплатишь свои.

– Я п-попробую. – Глава города напоминал вытащенную на берег рыбу, он судорожно хватал воздух трясущимися губами и все никак не мог заглотить достаточно.

– Теперь вы. – Я обратился к остальным сильватийцам. – Все, что не доплатит губернатор, принесете мне вы. Принимается либо золото, либо куски вашего ливера для нужд Барсика. Слуги губернатора в вашем распоряжении, вы можете отправлять их за нужными средствами, а сами пока погостите здесь. Ваш барон и сопровождающие его лица уже лишились голов, у вас полная свобода выбора.

Усевшись в кресло губернатора, я посадил котика на подлокотник, поглаживая за ушком. Наверное, никогда, ни на одного котенка в мире столько людей не смотрело с таким неподдельным ужасом, с каким созерцала Барсика городская элита. Тут котенок приподнял голову, огляделся по сторонам блестящими наивными глазами, а потом с голодным видом мяукнул. И людей прорвало, подзывая слуг губернатора, местные дельцы писали записки своим управляющим и приказчикам. Губернатор как-то сразу вспомнил, где лежит и казна, и его личный капитал.

Только один из присутствующих даже не шелохнулся, гордо стоя со скрещенными на груди руками и застывшим лицом взятого в плен индейца. Я обратил внимание на него еще раньше из-за шрамов на обветренном лице, твердого взгляда без всякого присутствия страха и солидного фингала под глазом (явно работа Хорта). Похоже, он единственный из всех сопротивлялся при аресте.

– Кто ты и почему не хочешь жить? – поинтересовался я.

– Меня зовут Ролинг, бывший капитан городской стражи Ролинг, – вскинул подбородок фингалоносец. – Я не буду вымаливать милость у орков. Вы здорово справляетесь с безоружными людьми, будь у меня меч, мы поговорили бы по-другому.

– Ну меч ты проспал, как и свою свободу, и свой город. Для капитана стражи такая беспечность непростительна, а после драки кулаками не машут. А за что ты перестал быть капитаном? – задал я следующий вопрос.

Поскольку он гордо молчал, я переадресовал вопрос губернатору.

– Э-э… видите ли, – замялся глава города, – капитан Ролинг не угодил его милости барону. Он грубоват, прямолинеен и совершенно не умеет общаться с высокопоставленными персонами.

– Это неплохо, – одобрил я, – а чем ему не угодили орки?

– Собственно… э-э… собственно, не орки, а огры. – Губернатор старался выбирать выражения помягче. – Они убили его старшую дочь, убили и… э-э-э… съели. А он собрал несколько преданных ему стражников, настиг людоедов и всех уничтожил. У него с тех пор жена сильно болеет, и дочь еще есть малолетняя. Да и выкуп ему не собрать, когда его лишили должности, он обнищал.

– Понятно. – Я задумчиво покачал головой.

– Я думаю, он имел на это право, – хмуро высказал свою точку зрения Нерен, – за смерть дочери огров следовало убить.

– Месть – дело святое. – Хорт с чувством, близким к симпатии, смотрел на Ролинга, находящиеся в зале орки одобрительно заворчали.

– Капитан Ролинг, вы можете идти, освободите его, – приказал я.

– Я хорошо знаю орков и не верю тебе, ты все равно спалишь город и уничтожишь всех. – Бывший капитан злобно смотрел на меня.

– Тогда тебе тем более надо спешить домой. – Я криво улыбнулся. – Ты же кричал, что тебя без меча-де сцапали, как куренка в курятнике. Вот и иди, бери меч, надевай свою капитанскую сбрую и защищай семью, раз мы такие злые и придем ее убивать. Мотай отсюда, надоел.

Ролинг, недоверчиво оглядываясь, вышел, а я повернулся к остальным сильватийцам.

Трех тысяч купцы, конечно, не нашли, но около двух наскребли, остальное мы добрали оружием, броней, тканью и прочими нужными нам товарами со складов барона и богатейших купцов. Отпустив дельцов, я загрузил губернатора новой работой. Мне нужен был список охотников на орков. К моему удивлению, их городской голова выдал без всяких возражений и колебаний. Вручив Хорту список с адресами, я велел найти веревки, привести плотников и городского палача. Настало время разобраться с охотниками Сильвата.

Конфисковав лошадей и телеги под добычу, перегруженным обозом мы покидали город. Когда последний орк вышел из ворот, и они с треском захлопнулись, я развернул Черныша, собираясь тронуться вдоль колонны к ее голове. Но тут одна створка снова открылась, и следом за нами вылетел одинокий всадник в добротных доспехах.

– А, капитан, – узнал я подскакавшего Ролинга, – нашел-таки меч?

– Орк, почему ты не тронул людей? – Бывший капитан смотрел непонимающим взглядом. – Вы убили ловчих барона, это понятно, но почему вы ушли, не уничтожив остальных?

– Вот ведь загадка, Ролинг, а ты подумай, может, и поймешь.

Я подмигнул капитану, пристроил получше Барсика и тронул коня, догоняя своих. Пока колонна не скрылась за поворотом лесной дороги, одинокий всадник смотрел ей вслед.

Глава 20

Некромант

– Жить захочешь – еще и не так раскорячишься.

Из кинофильма «Особенности национальной охоты»

Войско с обозом не спеша двигалось в сторону замка Сильвата, довольные орки переговаривались, отпускали шутки, ржали. Вдоль дороги иногда попадались путники, у большинства срабатывал инстинкт зайчика, только пятки сверкали. Но некоторые просто стояли и смотрели на проходящее мимо войско. Увидев одну древнюю бабку, я насторожился. На первый взгляд все было обычно, согнутая в три погибели старушка в лаптях и сером домотканом платье, с вязанкой хвороста на спине. Что же привлекло мое внимание? Платок повязан так, что наружу виден только кончик носа, рука опирается на грязную клюку. Стоп! Почему клюка у бабки такая длинная, выше головы, да и тяжеловата. Я присмотрелся, под слоем грязи на костыле угадывалась тонкая резьба, да и глиной палка вымазана очень уж старательно, на случай списать трудно. Какая, к собакам, палка, это же посох, да и стоит старушенция очень уж близко от дороги, остальные встречные стараются все-таки отходить.

Заметив, что привлекла мое внимание, старушка сделала приглашающий жест рукой и направилась в сторону от тракта.

– Хорт, – тихо шепнул я, – держись рядом со мной и позови Нерена.

– С каких пор ты стал западать на старушек? – оскалил зубы Хорт, кивая Нерену.

– Приготовь меч и будь настороже, – не принял я его тона, – а то как бы эта старушка не запала на всех нас. Может, я ошибаюсь, но, как говорится, береженого Бог бережет.

Мы направились за странной крестьянкой. Отойдя так, чтобы не видно было с дороги, старушка сбросила вязанку и выпрямилась. Платок сполз с головы, открывая лицо мужчины лет сорока с правильными чертами и умными зелеными глазами.

– Приветствую вас, господа, – глубоким баритоном поздоровался незнакомец.

– Привет, бабулька, – ответил я радушным голосом, но руку держал возле рукояти меча, рядом струной натянулся Хорт, а Нерен мягким незаметным движением достал метательный нож. – Надо полагать, ты и есть разыскиваемый некромант?

– Ну не то чтобы только некромант, но в целом все правильно, – согласился неизвестный, – позвольте представиться, мое имя Мезлен.

– Перед тобой воины клана Изумрудного дракона, меня зовут Торн, я возглавляю клан.

– Я слышал, вы искали меня? – перешел к делу Мезлен.

– Верно. – Я посерьезнел. – В нашем клане дефицит волшебников, и мы приглашаем тебя к нам, но с одним условием.

– Условие угадать нетрудно, это конечно же клятва плоти, – враз поскучневшим тоном протянул волшебник и, дождавшись моего утвердительного жеста, продолжил: – Вы полагаете, я пойду в добровольное рабство, вам нужен маг или домашняя зверюшка?

– В качестве питомца мне больше нравится вот он. – Я продемонстрировал магу котенка. – Ты думаешь, мы идиоты и пустим лиса в курятник без привязи? Чтобы однажды утром обнаружить, что мы не дышим, не живем, но тем не менее еще двигаемся. Я думаю, некромант вполне способен попытаться омертвить нашу долину и править образовавшимся некрополисом.

– А зачем мне вообще с вами связываться? – Маг пожал плечами. – Да и про оплату моей работы вы ничего не сказали.

– А какой у тебя выбор? – Я скептически поцокал языком. – Темные кланы тебя просто так не примут: или клятва, или рабство, да и конкурентов там полно. В Нории, Сегате, Таннии и других людских королевствах ты в розыске, империя вообще помешана на религии, там инквизиция, без суда сожгут. В султанатах чужаку не подняться. А может, некроманту обрадуются эльфы или гномы? Тебе остается одно – доля собирающей хворост бабульки. И долго ты в качестве старушки-крестьянки протянешь? Думаю, от силы месяц-другой. Кстати, вязаночку не забудь, она просохла, сгодится. Когда тебя поймают, попроси палача в костер подкинуть, пламя сразу разгорится, сгинешь мигом, меньше мучений все-таки. А что касается оплаты – она проста, это твоя безопасность.

– Может, кроме клятвы, есть другие способы? – безнадежным тоном спросил некромант. – Зачем мне убивать вас? Я не властолюбив и не собираюсь захватывать долину.

– Конечно, а еще ты белый и пушистый, – сардонически добавил я. – Только передо мной стоит жгучий брюнет с довольно жесткими волосами, вдобавок мастер одной из самых страшных разновидностей магии.

– Ты тоже не блондин, – парировал Мезлен, – и нащупываешь сейчас рукоятку меча, а не расческу для белых пушистых кудряшек.

– Знаешь, почему из колдунов частенько стараются приготовить барбекю? – задал я риторический вопрос. – Потому что никто не знает, чего от них ждать. Орков тоже не сказать чтоб любят, но возможности орка с мечом известны, а вот что может сделать маг, не знает никто, зачастую и он сам. А неизвестное пугает больше всего. Ты черный ящик с неизвестным, потому я и не буду рисковать своими друзьями.

– А ты философ, было бы интересно побеседовать, жаль, не судьба. – Некромант потянулся за своим маскарадным платком. – Лучше смерть, чем рабство.

– Ты нужен нам не в качестве наемного мага-чужака, – я внимательно присмотрелся к Мезлену, – или там раба, у тебя есть возможность стать членом клана. Поэтому последнее предложение тебе, бабулька: ты даешь клятву на крови сроком на два месяца, за это время мы присмотримся друг к другу и определимся.

– Согласен, – поразмыслив, решился маг.

Я позвал Нерена, тот подошел поближе, чтобы проконтролировать ритуал.

После клятвы маг скинул женское платье, под ним была выцветшая сине-зеленая мантия, костюм старушки Мезлен бережно уложил в мешок. Мы вышли на дорогу, и колонна продолжила движение.

Шагая рядом с нами, волшебник рассказал свою историю. Склонность к магии обнаружилась у него в раннем возрасте, его заметил и взял на обучение маг земли, практиковавший некромантию. Его учитель действительно был белым и пушистым некромантом, как ни странно это звучит. Он не поднимал несчастные трупы, злобно подхихикивая, а делал прямо противоположное. Помогал блуждающим призракам найти дорогу к их посмертию, гасил черное подобие жизни в зомби, скелетах и прочей нежити, позволяя бесприютным душам обрести желанный покой. Этим достигалась двойная цель: помощь беззащитным перед темными колдунами мертвым и освобождение страны от нежити. Но главной целью старого мага был поиск смысла жизни, а заодно и бессмертия. Но не в виде отвратительного лича или кровожадного вампира, некромант верил, что, познав тайны смерти, он сможет найти истинное бессмертие – бессмертие живого существа. Мезлен пошел по стопам учителя, помогая ему во всем, он оказался очень способным учеником.

Его наставник не особенно скрывал свои занятия, и как следствие однажды появилась безумная толпа, ведомая монахами-фанатиками, и убила мага. Мезлена в тот роковой день не было рядом, и спасти учителя он не мог. Молодой некромант уважал и любил своего наставника, все виновные в его смерти были найдены и жестоко наказаны. Но странная эпидемия, выкосившая исключительно участников убийства некроманта, привлекла внимание властей. Магу пришлось бежать, он нашел убежище в Таннии. Здесь все были рады новому волшебнику земли, свои занятия некромантией, в отличие от наставника, он практиковал в глубочайшей тайне. Мезлен был талантливым магом, во многом превзошел своего учителя, жители окрестных городов и деревень ценили его помощь и почитали волшебника.

Все было хорошо, пока во время упокоения в развалинах старого замка призрака отравленного аристократа он не встретил бродягу, случайно заночевавшего там. Увидев мага, беседующего с призраком, бродяга в ужасе бежал. На беду, он начал трепать языком в ближайшей деревне, и кто-то донес властям. Комиссия во главе с памятным мне магом Андреасом, заместителем архимага Таннии, проверила развалины и нашла следы применения магии смерти. Арестовывать некроманта отправили стражу, усиленную тремя магами, но стреляный воробей Мезлен мигом просек ситуацию и быстренько смылся через предусмотрительно прорытый подземный ход. Лабораторию некроманта разгромили, а самого его заочно приговорили к сожжению.

Слушая рассказ мага, я думал об иронии ситуации. За всю свою сорокалетнюю жизнь он не принес невинным людям никакого вреда, и вот результат. Из-за идиотского доноса и тупости судей его чуть не убили те самые люди, которым он всегда помогал.

Встреча победоносных рейдеров, возвратившихся с удачного налета, у орков всегда была особенным праздником. Но праздник отгремел, и снова начались серые будни.

Самое крупное стойбище клана Кровавых клыков представляло собой скопление чумов, стены и крыши которых состояли из бересты и невыделанных шкур. Почву снаружи и внутри жилищ покрывал полуметровый слой нечистот, обрывков тряпок, объедков и прочего мусора. В становище стояла страшная вонь от гниющих шкур, грязи, дерьма и никогда не мытых тел орков. Непривычного человека от такого запаха моментально бы стошнило, впрочем, Кровавые клыки давно к нему принюхались и могли преспокойно обедать посреди этой клоаки, не испытывая особых неудобств.

В самом крупном чуме на возвышении стоял захваченный у гномов трон. На нем на пятке правой ноги, в скрюченной позе сидел Букан-берсерк. Вокруг на лавках, шкурах и просто на голом полу расположились его телохранители, младшие вожди и ближайшие друзья, шел совет клана.

Букан с кривой усмешкой обводил прищуренными глазами кислые рожи вождей, среди которых недосчитывалось почти трети. После того как в судебном поединке Трейдгарда трое лучших бойцов клана были порубаны этим мерзавцем Торном, а потом еще пришлось отдать пленных людей и гномов, авторитет Букана сильно пошатнулся. Вдобавок всюду по становищам клана шныряли мелкие поганцы гоблины и нашептывали о сказочной жизни в клане Изумрудного дракона, и корешам Букана не удалось поймать ни одного гавнюка. Довершило удар похищение сотни девчонок этим же Торном. Кровавые клыки не сумели защитить своих женщин! Это считалось среди орков страшным позором. Последствием стало то, что часть клана исчезла, ушла неведомо куда, может, и к Торну, а часть элементарно игнорировала все приказы Букана. И ведь уходят наиболее сильные, решительные и боеспособные воины, а он ничего не может с этим поделать! Берсерк скрипнул зубами и ударил кулаком по подлокотнику трона, его прихлебатели вздрогнули и уставились на вождя.

– Что будем делать? – задал Букан риторический вопрос.

Все молчали.

– А что, если собрать войско и напасть на Торнгард? – предложил его новый главный телохранитель, помигивая свинячьими глазками.

– Воины не пойдут, – хмуро бросил Учум, старый матерый орк, глава одного из самых крупных родов Кровавых клыков.

– Что, испугаются?! – зарычал Букан. – Чтобы этим трясущимся шакалам не было страшно, я сам выпущу им кишки!

Повисло удрученное молчание, прерванное откинутым снаружи пологом, в залу скользнул запыхавшийся гонец.

– Вождь, на Торнгард напали люди, большое войско стальных мужчин, с ними люди-шаманы.

– Они уничтожили Торна?! – подался вперед Букан. – Говори, ну!

– Орки Торна побили всех людей! – довольно осклабился гонец.

– Чему ты радуешься, идиот!

От рева Букана у присутствующих заложило уши, в счастливую физиономию гонца полетел вытащенный из-под трона ночной горшок. Облитый дерьмом скороход бросил на берсерка злобный взгляд, сплюнул ему под ноги и вышел из шатра.

– Орки великого Торна побили людей, слава оркам, слава Торну! – долетел снаружи его ликующий голос, ответом был восторженный рев.

– Убейте этого дурака, прямо сейчас, немедленно! – выкрикнул Букан охране, та бегом выскочила из шатра. Через пару минут охранники возвратились с постными физиономиями.

– Ушел, – сообщили они, – скорее всего, к Изумрудным драконам сбежал. Он самый быстроногий орк клана, хрен теперь догонишь.

– А вот теперь в набег на Торна воины точно не пойдут, – не поднимая глаз, угрюмо буркнул Учум, остальные молчали.

– Надо идти на поклон к жрецам Черной ямы, – подал голос один из младших вождей в самом конце зала, – они раздавят Торна одним мизинцем, и не таких доставали.

– Они-то раздавят и Торна, и десяток Торнов, но и здесь станут главными, начальниками над всеми нами, – потер подбородок Учум, – и будет здесь не наш клан, а земли черной церкви. Это страшная сила, позвать ее легко, да тока прогнать никак не удастся, подумай, вождь.

– Уже подумал, – настроение Букана улучшалось на глазах. – Сейчас главное – Торна убить, не то нашего клана и так не будет. Нет, надо звать жрецов, ну а там посмотрим. Заодно и наших своевольников черные колдуны пуганут, а то что хотят, то и творят, сволочи. Решено, посылайте гонцов.

Учум снова опустил глаза и нахмурился, остальные орки, сидевшие перед Буканом, зябко передернули плечами.

Сидя в лаборатории здравницы, куда сегодня неосмотрительно завернул, я слушал нервный спич Саэны, посвященный моей маниакальной подозрительности, нездоровой мнительности и мании преследования.

– Торн, мое похищение – это была случайность, в нашей долине меня никто не тронет, ну зачем таскать всюду меч и зачем эти твои бугаи за мной все время ходят, перед народом стыдно.

Все было логично, но у меня после похищения эльфийки лазутчиками Сильвата развился стойкий невроз на почве обеспечения ее безопасности. Видеть Саэну безоружной я просто не мог, хотя и поручил двум надежным оркам ее охрану и всячески натаскивал их в ремесле телохранителей. Саэна от охраны отбрыкивалась, утверждая, что и сама за себя постоит. Я согласился со всеми ее утверждениями, но стражников оставил.

В такой психически нездоровой атмосфере нас и застал Мезлен, пришедший по каким-то своим делам. По каким – он сразу забыл, едва увидел лунный клинок эльфийки.

– Крайне, крайне интересно, – голосом отпетого ботаника при виде какой-нибудь ясколки Биберштейна пробормотал себе под нос маг. Затем со словами: «Вы позволите?» – меч был отобран у оторопевшей эльфийки и подвергнут тщательнейшему осмотру.

– Ага, так-с, угу, а здесь замыкающий контур и инициация не на удар, а на сопротивление, – маг крутил меч, как Гиг окорок, когда решал, с какой стороны его правильнее начать есть, – и структура растущая, по биопринципу, а как тонко выверен баланс.

Обидно чувствовать себя идиотом, из его слов я не понял почти ничего, мне вдруг страшно захотелось стукнуть мага по уху и сказать: «Умник очкастый» или «Интеллигент вшивый». Думая над философским вопросом, почему воспитание лишает нас маленьких житейских радостей, я на всякий случай отодвинулся от мага. Не так задевает, когда в дураках не ты один, и с этой надеждой я обернулся к Саэне, ожидая встретить такие же непонимающие глаза. Не тут-то было! Эльфийка смотрела сквозь меня еще одним взглядом ботаника.

– Растущая структура, но тогда как идет сброс избытка запаса маны? – забормотала девушка, вопросительно приподнимая бровь.

– Пока не вижу, – задумчиво прикусил губу Мезлен, – надо смотреть, думать.

– А давайте вы меня немного поднатаскаете в вашем магическом профессиональном жаргоне, и думать будем втроем, – осторожно предложил я, – две головы хорошо, а три – лучше.

Судя по выражениям лиц эльфийки и мага, те были в этом далеко не уверены, оркские головы они расценивали в основном как приспособления для поглощения пищи и ношения шлема. Но после жалоб Саэны и их заумных речей я уже начинал закипать, ботаники это просекли, деваться им было некуда, и меня начали просвещать.

Из их объяснений я понял следующее: когда клинок разрубал врага, наложенное на меч заклинание использовало энергию уничтожаемого организма, поглощая ее и переводя в ману (магическую энергию). Мана, запасенная мечом, шла на пробивающее заклинание, разрушающее магическую защиту противников при соприкосновении с их оружием. Таким образом, на мече было два заклинания, одно разрубало магическую защиту (тот самый фиолетовый огонь), второе снабжало меч энергией. Оба заклинания гармонично соединялись, практически образуя одно целое. Меч представлял собой что-то вроде искусственно сделанного живого существа, питался и производил определенную работу (именно это некромант и назвал биопринципом). Но поглощал меч значительно больше энергии, чем требовалось для заклинания разрушения защиты, вот Саэна и недоумевала, куда же идет лишняя энергия. Пока прочитавшие мне лекцию для начинающих ботаники возвращались к своим возвышенным материям, я внимательно рассматривал меч.

– Смотрите, – я ткнул пальцем в алмаз на гарде, у основания клинка, – этот камень был явно меньше, когда Когр подарил мне лунный клинок.

Маги снова начали свои исследования, но через час отступились, так ничего и не добившись. Единственное, что было выяснено, – избыток энергии действительно идет на рост бриллианта.

– Но этот алмаз не входит в структуру двух заклинаний, – морщил лоб Мезлен, – и в то же время на нем явно мощная магия, значит, есть третье заклинание, но какое? Более того, на алмазе выгравирована руна, центр активации, но два известных нам заклинания меча в руне не нуждаются, и расшифровать руну мне не удается, явно чего-то не хватает.

– Если это почти живое существо, то вы забыли одну из главных функций живого, – попытался я сформулировать мелькнувшую у меня мысль в рабочую гипотезу, – размножение.

– То есть ты хочешь сказать, – скептически поднял бровь Мезлен, – что этот меч может производить себе подобных?

– А что, если Торн прав? Ведь создание такого оружия – очень сложная и кропотливая работа, доступная не всякому архимагу, – Саэна возбужденно вскочила, – а у темных эльфов такие мечи не сказать чтобы часто, но встречаются. Предположим, один раз сплетенное заклинание может делать свою копию, закладывая ее в алмаз и оттуда перенося на новый меч. Возможно, для активации алмаза как раз и не хватает второго меча, меча-ребенка.

– Гм… допущение смелое, но в этом что-то есть. – С загоревшимися глазами Мезлен решил проверить версию незамедлительно.

В качестве меча-ребенка избрали мой двуручник, положили рядом с лунным клинком, и Саэна попыталась активировать руну, выгравированную на поверхности алмаза. На этот раз получилось, алмаз засветился, из него вылетели крохотные молниеподобные нити энергии и соединили два меча. Нитей становилось все больше, они окутали мечи сплошным коконом, а потом со звонким щелчком исчезли. Алмаз лунного клинка уменьшился примерно на треть.

– На мне амулет физической защиты третьего уровня, попробуй пробить. – Мезлен с горящими глазами сунул рукоять меча мне в руку.

Я нанес удар, и двуручник темного лорда, полыхнув фиолетовым огнем, совсем как лунный клинок темных эльфов, просек выброшенный амулетом шар защиты и остановился в сантиметре от груди мага.

– Получилось, действует! – Ликующий крик некроманта чуть не разорвал мне барабанные перепонки. – Очень интересно, работает ли поглотитель жизни?

И тут я увидел, что из себя представляет настоящий исследователь, когда ему интересно. Ни минуты не колеблясь, Мезлен подхватил меч и ткнул его острием себе в предплечье левой руки. По клинку стекло несколько капель крови, а некромант побелел как мел, пошатнулся и не свалился только потому, что я успел сцапать его, как кошонка, за шиворот.

– Ты совсем охренел! – заревел я на мага, усаживая его в кресло и с трудом сдерживая желание залепить горе-исследователю оплеуху. – Саэна, не стой столбом!

Охнувшая эльфийка вышла из прострации и защебетала заклинание восполнения энергии второго уровня, применяемого при истощении жизненных сил. Обычно им пользовались при лечении людей, попавших под удар личей и умертвий, кормящихся жизненной силой своих жертв.

– Хо-хо, работает! – слабым, еле слышным, но донельзя довольным голосом сообщил Мезлен. – Я думал, совсем отключусь.

– Если бы ты думал, то никогда такого не учудил бы. – Я был страшно зол. – Саэна, закрой уши.

Как только девушка прикрыла острые ушки ладошками, я перестал себя сдерживать и крыл экспериментатора отборным матом минут пять, не повторяясь и сообщив магу все, что бурлило на душе. Вбежавшие на шум мои архаровцы стояли и в каком-то упоении внимали, поглядывая на меня с неподдельным уважением.

Когда я выдохся, Мезлен невозмутимо сказал, обращаясь ко мне и к открывшей уши эльфийке:

– Лорд Торн, у вас неординарное мышление и, похоже, способности к магии. Вы весьма заинтересовали меня. Что, если мы с Саэной попробуем подучить вас азам волшебства?

Глава 21

Миссионеры темного святилища

Кто нашел, тот и съел, что нашел, то и съел. Если нашел такое, которое съело тебя, потом не жалуйся.

Правило орков

Погода испортилась окончательно, что и неудивительно в конце октября. Саэна, хотя и свято придерживалась принципа «у природы нет плохой погоды», не особенно любила это грустное время, когда все вокруг раскисает. Вместе со слякотной погодой в Торнгарде появились слякотные гости, как назвал их Торн. Непрошеными гостями были два миссионера темного святилища.

Святилище Черной ямы существовало очень давно, временами эта секта затухала, иногда разрасталась, как эпидемия гриппа, заражая тысячи, вербуя приверженцев среди представителей почти всех рас. Культ получил название от своей главной святыни, бездонного провала в горах троллей, возле которого особенно сильно срабатывали темные заклинания. Здесь сектанты соорудили храм, проводили свои обряды и жертвоприношения демонам.

И вот сейчас два невзрачных человечка, закутанных в засаленные черные рясы, заявились в долину Торнгарда.

Сразу по прибытии они с интонациями очень больших начальников затребовали «самого главного в этом погрязшем в неверии медвежьем углу», попутно наорав на Хорта за нерасторопность. Хорт, глубоко обиженный на хамское обращение, со сноровкой старого бюрократа мурыжил их часа два, с наслаждением внимая злобным взвизгам, угрозам и прочему, и только потом отправил посыльного за Торном.

Самый главный невозмутимо выслушал вопли разгневанных эмиссаров и задал несколько вопросов. При этом у Саэны екнуло сердечко. Вот оно, думала эльфийка, к оркам пришли черные жрецы, и отказать им представители изначально темных рас не смогут (по книгам академии волшебства и древним легендам эльфийка знала это абсолютно точно). Вот и конец сказки… Жить среди народа, исповедующего темную веру, эльфийка не могла, на душе стало пусто и горько. Спокойное лицо Торна и легкая улыбка в уголках губ орка, казалось, подтверждали ее опасения, да и ловившие каждый взгляд лорда эмиссары выглядели довольными.

Но тут Саэна вспомнила привычки Торна и несколько успокоилась. Лорд орков по своим эмоциям очень сильно напоминал девушке матерого бурого медведя, по внешнему виду которого догадаться о его настроении и намерениях не удавалось до сих пор ни одному знатоку зверей. Что он сделает, если его погладить, – довольно прищурится или начнет кровожадную атаку, – определить заранее нет никакой возможности. Дикая скачка мыслей Саэны была прервана появлением некроманта. Мезлен тихонько подошел к лорду и зашептал что-то на ухо.

– Вы меня не убедили, – не переставая улыбаться, сообщил Торн посланникам темной церкви.

– Н-но как же так, п-поч-чему? – зашлепали губами миссионеры, внезапно заболев глазовыпучиванием.

– Одно из двух, – улыбка лорда стала особенно ласковой, – или ваша вера нам не подходит, или вы хреново объяснили. Сейчас прием окончен, вас проводят. – Торн кивнул Хорту, стоящему наготове с десятком элитных воинов. – Короче, пошли оба вон.

Саэна оглядела лица жителей Торнгарда, на всех было написано полное согласие со словами их властителя, никто не пытался отстоять черную веру, на эмиссаров смотрели со злобой и отвращением.

Девушка была потрясена до глубины души, то, что она сейчас видела, абсолютно не соответствовало эльфийским представлениям об орках. Саэна еще раз дала себе слово проверять все получаемые сведения, ибо лучше быть недоверчивым скептиком, чем упертой дурой. Немного утешало такое же обалделое выражение на лице Дварина, похоже, не одна она в шоке.

Эмиссары пытались возражать, начали пугать Торна гневом темных богов и завершили наезд требованием покорности с немедленными ценными дарами для «церкви всех орков», ну и… для себя лично.

Лорд дернул щекой и пообещал, что без личных подарков они теперь точно не уйдут. Затем, в качестве обещанного презента, поставил каждому по два фонаря на брата (Торн бил в переносицу, и от удара на наглых мордах проступало сразу по два фингала, отчего миссионеры стали похожи на енотов). Саэна давно заметила, что орки очень не любят, когда их пугают, зато очень любят поглумиться над сердитыми грозилками. Под хохот всего поселка побитых эмиссаров приволокли к воротам и пинком под зад вышвырнули вон.

После «проводов» миссионеров Торн сразу стал серьезен.

– Эта секта использует черную магию, яд и кинжал, и они очень упорны, просто так не отступят, – сообщил лорд друзьям. – Черная церковь – противник коварный и сильный. Хотя к нам могли прислать кого и поприличнее, Мезлен проверил их, это пустышки.

– На серьезную силу они явно не тянут, – согласился скептически поджавший губы некромант, – максимальный уровень магии, доступный им – первый.

– Они вернутся, – хмуро пробурчал Дварин, – ты оскорбил их, я не понимаю зачем? Если они враги, то почему вы не убили их? Из милосердия?

– Конечно нет, – поморщился Торн, – они практикуют ритуальные убийства детей и прочую мерзость, какое тут милосердие? Все проще, темный храм прислал вместо солидного посольства двух грязных идиотов, не владеющих ни магией, ни мечом, ни словом. А это нехорошо, это оскорбление нашего клана, поэтому и принимать их как уважаемых послов нельзя, потеряем лицо. А не убил я их, чтобы таким образом выразить крайнее презрение, мол, мы так сильны, что они не представляют никакой угрозы, их и убивать-то нет нужды. В морду пару раз дали – и под зад коленом.

– Да уж, лорд, – хохотнул гном, – а ведь ты прав. Набить рожу послам и выкинуть – это страшное оскорбление, много хуже, чем убить. Но ведь они озлобятся, надо готовиться к пакостям…

– Дварин, ты же имел дело с темными, – покачал головой лорд, – все те пакости, которые они смогут нам сделать, они сделают в любом случае. Ни ползание на коленях, ни встреча хлебом-солью этого не изменит, результат будет абсолютно такой же. Зато сейчас они будут знать, что их не боятся, с такими двуногими скотами по-другому нельзя.

Гном пару минут размышлял над особенностями политики в темных государствах, потом согласно кивнул.

На юге тролльих гор стояло старое полуразваленное строение – черный храм. В последнее время у его священников было достаточно ресурсов для полного восстановления древнего сооружения, и реставрация храма шла, но все еще медленными темпами.

Глава черной церкви неспешно шагал по коридору, осматривая снующих туда и сюда гоблинов, контролируя их работу и одновременно ведя важную беседу со своим заместителем, темным епископом Сызроном. Черные батюшки не считали гоблинов разумными существами, способными понять умные речи, а скорее воспринимали как прикрепленный к лопате или носилкам автомат и не стеснялись вести при «этих ходячих вещах» откровенные разговоры.

– Сейчас основная наша цель – контроль Трейдгарда, этот город нужен нам для выполнения великой задачи нашего бога, – шелестел голос черного папы.

– Я совершенно согласен с вами, великий магистр, – подобострастно заглядывал ему в глаза Сызрон. – Трейдгард – это центр всей торговли темных земель, что ни говори, лакомый кус, но чтобы прочно утвердиться там, нам надо подмять под себя земли всех окружающих его кланов. И наши действия там до недавнего времени были весьма успешны. Наша вера распространилась на всей территории Кровавых клыков, полностью подчинив клан Букана. Несколько часовен появилось даже на землях Убивающих словом…

– Хотя погоды там они не делают, – закончил за него глава церкви, – и опрокинуть магистров этого клана мы пока не в силах. А Когр вообще послал наших эмиссаров подальше. Поэтому земли нового клана орков Торнгарда оказались чрезвычайно важны. Захватив над ними контроль, можно начинать кампанию по подчинению земель Черных секир, заслать туда эмиссаров и убийц, устранить Когра и его приближенных, заменив своими сторонниками. Что слышно от наших миссионеров, отправившихся в Торнгард?

– Мм… – По лицу епископа было видно, он отдал бы очень многое, чтобы о результатах этой миссии верховному доложил кто-нибудь другой. Сызрон помялся с полминуты и наконец выдал: – Они вернулись ни с чем.

– Подробности, – костяным голосом потребовал глава церкви.

Подробности настолько ухудшили настроение его темного преподобия, что он даже соизволил удостоить епископа собственноручной оплеухой.

– Я думаю послать туда более опытных братьев, – вытирая бегущую из носа кровь и тщательно скрывая ненависть и злобу в голосе, прогнусавил епископ.

– Это надо было сделать с самого начала, – желчно сообщил черный папа, – а сейчас достаточно легкое дело загублено твоими недотепами, и даже более опытные братья не справятся, только испортят все окончательно. Нет, этим придется заняться мне самому, лично, как и тогда, когда в двух крупных селениях Кровавых клыков убили наших эмиссаров.

– Как скажете, так и будет, – склонился епископ, пряча глубоко в глазах надежду на то, что этот поход станет для его начальника последним.

– Да, так оно и будет, – злобно оскалился первосвященник, с иронией рассматривая своего зама, угадать ход мыслей которого ему не представляло большого труда.

Еще раз глубоко поклонившись, епископ ушел по коридору в глубь храма. Первосвященник, злобно бурча: «Что за мразь меня окружает, положиться не на кого», повернул к своим личным покоям.

– Что ты вертишься под ногами, веник с глазами! – рявкнул он, сердито пнув гоблина, вооруженного здоровенной метлой.

– Простите меня, о первый в обойме великих! – пискляво заскулил подметальщик, согнувшись в низком поклоне и расширенными глазами глядя на ботинки главы церкви. – Если я не успею все убрать, меня засекут колючими прутьями, вот я и проявляю усердие и прилежание.

С наслаждением поддав ногой собранную подметальщиком кучу мусора, который разлетелся по всему коридору, черный удалился, более не удостоив гоблина даже взглядом. Гоблин, согнувшись еще ниже, старательно замел весь мусор и побежал к выходу.

– Большой начальник Снупи должен срочно все это знать, чтобы сразу доложить великому лорду Торну, – шептал себе под нос «веник с глазами», выскакивая из черного храма.

Под стеной зловещего святилища приткнулись жалкие лачуги, сделанные из обломков древних зданий, строительного мусора и всего, что можно было найти поблизости. Это были жилища гоблинов, обслуживающих храм. Метельщик скользнул в одну из самых ветхих хижин, там его поджидал сменщик.

– Я должен надолго уйти, у меня срочное дело, – обратился к нему гоблин, ставя метлу в угол. – Для тебя есть задание – подберешь мне замену. Ты говорил, у тебя есть надежный друг, никто не должен заподозрить, что это не я, пока работай за меня сам.

– Сделаю, начальник Пинки, – сменщик серьезно кивнул, – не беспокойся, мы для них все равно все на одно лицо.

Снупи, как всегда, вошел бесшумно, следом за ним так же тихо скользнули Тофа и незнакомый мне гоблин, кутающийся в пятнистый маскировочный плащ разведчиков.

– Это тот самый гоблин, о котором я рассказывал вам, наш шпион из Тролльих гор, его зовут Пинки, – представил соплеменника Снупи. – Он работал в черном храме уборщиком и кое-что подслушал.

– Великих побед вам, великий вождь, – пискнул Пинки.

– Приветствую тебя, разведчик Пинки, – поздоровался я, – перестань трястись и говори дело.

Дела оказались невеселые, нами решил вплотную заняться сам черный первосвященник – глава церкви Черной ямы. Оказывается, мы серьезно расстроили его преосвященство, аж до бессонницы. Новая информация была зловещей. По словам Пинки, у первосвященника был какой-то древний артефакт, позволяющий справиться с целой армией воинов. Как он работает, не знал никто, но черный всюду появлялся с ничтожной свитой, практически в одиночку, и ничего не боялся. Две недели назад погибло нескольких деревень Кровавых клыков, не принявших новый культ. В каждую приходил черный священник и требовал принятия новой веры, если ему возражали, селение погибало. В последнем истребленном стойбище было около трех сотен крепких орков-воинов, но они не совладали с сектантом.

Я давно задумывался о вопросах веры моего народа. Религия значит много, она дает нравственный стержень, поддерживает понятия чести и морали. Мне удалось привить оркам чувство верности клану и нравственные начала, но этого было недостаточно. Оставить подданных вовсе без религии – плохо. Но принятие черной веры еще более худший вариант, у нее множество минусов, а вот плюсы весьма сомнительны. Значит, надо раз и навсегда дать им от ворот поворот. Я ясно осознавал, что сейчас нам грозила опасность более страшная, чем от воинства Сильвата со всеми его магами в придачу. Собрав вождей, я занялся их инструктажем по особой программе, принятой в моем мире при подготовке работников секретных спецслужб. Я когда-то интересовался этим, благо в Интернете хватало подобных методик.

Хорту не спалось, печь сегодня перетопили, было жарко и душно, вдобавок мерещились всякие глупости, вроде бы тень, отбрасываемая сквозь окно от растущей перед домом рябины, зашевелилась и приподнялась. Скептически хмыкнув, орк собирался перевернуться на другой бок, когда тень вытянулась и зашагала к нему, на ходу принимая форму высокой антропоморфной фигуры. Хорт схватил меч, который всегда, когда он спал, лежал в изголовье.

– Не бойся, я не нападу, – прошелестел еле слышный голос, – я прислан сделать тебе предложение.

– Кто тебя прислал и что тебе надо? – Напугать Хорта было непросто, и ожившей тени для этого было явно маловато.

– С тобой говорит первосвященник великой церкви Черной ямы, наместник великого неназываемого темного бога, – продолжила тень. – Я знаю тебя, могучий воин и талантливый вождь Хорт, ты второй в Торнгарде. Если поможешь мне, будешь первым, моим личным наместником.

– А что надо сделать?

– Я знаю, многие орки клана верны тебе, поможешь мне захватить и удержать долину, быть тебе лордом Торнгарда.

– Быть первым… – задумчиво протянул Хорт, – ну что же, Торн, конечно, по-своему хорош, но… корона лорда так привлекательна, я согласен. Мои воины будут ждать твоего сигнала.

– Ты принял мудрое решение, лорд Хорт, – льстиво прошелестела тень и медленно растворилась в ночи.

– Ты получишь много-много золота, вдвое больше, чем весишь сам, – шелестела ожившая тень в кузне Санора, – много рабов и слуг. Ты станешь Санором счастливым, а не жалким нищим кузнецом.

– А женщины, я получу женщин? – Глаза кузнеца загорелись сладострастным блеском. – Хочу много женщин, десяток, не меньше.

– Ты получишь тридцать наложниц, и это только начало. – В голосе призрачного собеседника скользнули довольные нотки.

– Идет, – кивнул кузнец, – а то мне с женщинами никогда не везло.

– Золото, женщины, рабы, – шептала тень в здравнице Торнгарда.

– Нет, – покачал головой внимательно слушавший Нерен, – этого мало.

– Ты смеешь торговаться со мной! – Казалось, зашипело убежавшее молоко, попав на раскаленную плиту.

– Я стар, мудр и знаю себе цену, я стою большего, чем просто золото и рабы, – бесстрастно сообщил травник.

– Чего же ты хочешь?

– Магии, я хочу стать совсем большим шаманом, сильным среди сильных, вторым после тебя не только в долине, но и везде.

– Хорошо, – шипение тени стало довольным, – ты не только умен, но жаден и властолюбив, это мне по душе, ты пойдешь далеко, условия приняты. А сейчас запоминай. До моего появления в долине приготовь своих сторонников, но затаись и жди команды. Доверяй только тем, кто достоин доверия и точно не донесет лорду.

– Вот так вот, Сызрон, задача, считай, решена. – Черный папа, самодовольно посматривая на своего зама, поудобнее устроился на троне из пожелтевших драконьих костей, обтянутых черным бархатом. – Долина Торна созрела, она уже фактически наша, осталось только официально объявить об этом.

– Как вам это удалось, ваше святейшество? – Почтительно стоящий перед троном епископ ел глазами начальство.

– Элементарно, друг мой, элементарно, просто я знаю орков. Это тупые, жадные и примитивные убийцы, не способные ни на что другое. Если их не удалось сразу запугать, есть и другие способы. Стоит предложить им побольше денег, власти, прочих примитивных игрушек, и они предадут любого, не задумываясь.

– Вы сами поедете туда?

– Да, – первосвященник сделал небрежный жест рукой, – это мне как раз по пути. Сейчас я собираюсь вплотную заняться этими ублюдками, Черными секирами, так что одним выстрелом убью двух зайцев. Приготовь мой паланкин и пару послушников для сопровождения.

– Не слишком ли мала ваша свита?

– А зачем больше? Или ты забыл, что случилось в мятежных родах Кровавого клыка, туда я тоже ездил один. А ведь там головорезов было побольше, чем в Торнгарде. С этим в моих руках я могу уничтожать армии, да и целые народы. – Глава церкви провел кончиками пальцев по эбеновому посоху, увенчанному человеческим черепом. – Лишние спутники мне просто не нужны, с ними больше мороки, чем пользы. Наш бог велик и всемогущ, а я, его первосвященник, – непобедим. Я просто заеду в Торнгард, чтобы зафиксировать нашу победу, думаю, справлюсь за день. А ты подбери надежных убийц и жди нас в моем особняке в Трейдгарде. У Черных секир много крепких воинов и умелых кузнецов, они нужны мне живыми, потому действовать обычными методами нежелательно, нам надо аккуратно и избирательно уничтожить Когра и его родню. Готовься.

От ущельной стены послышался рев боевого рога – условный знак. Отдав последние распоряжения, я отправился встречать черного первосвященника.

К воротам мерной походкой профессиональных носильщиков подошли восемь здоровенных рабов, таща на плечах просторный крытый паланкин с шелковыми шторами. За ними пешим ходом семенили две крепкие фигуры в черных тогах, совсем не похожие на побитых мною задохликов-миссионеров. Рабы опустили носилки, из них показался невзрачный человечек в гламурной шелковой рясе, покрытой сложной бисерной вышивкой и усыпанной массой драгоценных камней, отчего сразу напомнил мне некоторых наших поп-звезд, королей тусовок. Те тоже без ярких тряпок, усыпанных мишурой, на публике не появляются, мое мнение о госте сразу упало на пару баллов. Тщательно обритая голова без головного убора напоминала забытую на ветке и высохшую там сливу. В руке его черное святейшество сжимал посох, увенчанный человеческим черепом немного странной формы.

Сочащимся елеем, бархатным голосом черный поздоровался, лицо батюшки собрало все морщины в добрейшую улыбку. Мне почему-то сразу захотелось его убить. Я сдержанно поприветствовал гостя и пригласил в терем. Сердечно поблагодарив, маг отказался, мол, хочется пройтись, размять ноги (а в реальности – осмотреть нашу долину).

В процессе разминания ног его преподобие увидел Саэну и мимоходом сообщил, что мол, эльфийку у меня он заберет. На мое замечание, что это моя эльфийка, черный снисходительно объяснил: все эльфы – враги, и я ему потом только спасибо скажу, да и за Саэну он мне хорошо заплатит. А вот ему эльфийка нужна для важных экспериментов, и вообще, он все уже решил и это не обсуждается. Я с интересом посмотрел на несомненно слышавшую все это Саэну, та не проявляла ровным счетом никакого беспокойства, полностью доверяя мне. На душе потеплело, и я незаметно подмигнул девчонке.

После беглого осмотра долины черный священник опять отклонил приглашение войти в терем, а предпочел говорить со мной, как он выразился, «при пастве». Наша беседа протекала на центральной площади Торнгарда, в окружении всего населения нашей долины.

– Наша вера древнейшая, наш бог силен и велик, – начал завывать проповедник, патетически размахивая руками и в экстазе закатывая глаза. Мне его выступление по накалу несдержанных эмоций, патетике и одержимо-фанатичному виду напоминало выступления Гитлера из старых кинохроник времен Второй мировой. Что самое смешное, народ больше наблюдал за моей реакцией на речь миссионера, чем слушал его слова. В разгаре выступления ко мне тихонько подошел Мезлен и склонился к уху.

– Он довольно сильный маг, но не слишком, где-то третьего-четвертого уровня, – шепнул некромант. – С ним я справлюсь, хуже, что в руке его посох, заряженный заклятием некромантии высшего уровня, но и с этим я попытаюсь сладить, есть у меня одна догадка. Его защита – амулет с «небесным щитом», заклинанием четвертого уровня, довольно крепкая штука, ваши мечи могут и не пробить сразу. И еще, когда будешь его резать, бери только лунный клинок темных эльфов, на миссионере навешано несколько проклятий его убийце, лунный меч их поглотит и обезвредит.

Я проанализировал полученную информацию, кивнул некроманту и снова повернулся к проповеднику – пора завершать спектакль.

– Что твоя вера даст моему народу? – прервал я словоизвержения увлекшегося батюшки.

– Все! – патетически выкрикнул тот, сразу став похожим на кандидата в депутаты во время толкания предвыборных обещаний. Но, увидев, что общие фразы не проходят, перешел к конкретике. – Ваши воины не будут знать страха, сомнений и боли. Если их ранят, то достаточно съесть тело врага, лучше начав еще с живого, и раны зарастут, как у гуллей.

– А что ты можешь дать мне, правителю? – с прищуром глядя на миссионера, спросил я.

– Все твои подданные будут абсолютно преданы тебе, – понизив голос и заговорщицки подмигнув мне, сообщил эмиссар. – Они будут испытывать такой ужас, что и помыслить об ослушании не смогут. А если кто и осмелится, я превращу его в простую ходячую вещь, понимающую приказы. Толку с него, конечно, будет поменьше, но он будет исполнять только твою волю. Так все устроено у нас на землях храма, а сейчас такие порядки утверждаются у Кровавых клыков. Кстати, их вождь Букан весьма доволен, мятежные роды клана начитают признавать его власть, склоняясь перед ним, и только потому, что дико боятся нас! А ты вождь лучше Букана, и мы можем дать тебе власть и на его землях.

– То есть вы пришли на земли Букана и сделали его реальным вождем, – уточнил я, эмиссар кивнул, довольно улыбнувшись. Я же продолжил логическую цепь. – И тут же предаете его, заменив мной?

– Все в руках нашего бога, кто угоднее ему, тот и правит. – Голос проповедника взвился, казалось, его рот наполнился заглавными буквами.

– Вы слышите, что нам тут предложили? – обратился я к своему народу, повысив голос, чтобы меня слышали и в задних рядах. – Мы будем жить в жутком страхе, все будут решать эти черные жрецы, а взамен нас превратят в подобную тупым, бесчувственным гуллям полунежить. Как вам такое?!

Народ возмущенно зароптал, взгляды, направленные на первосвященника, стали разгораться красным пламенем злобы.

– Не забывай, что отныне здесь все решаю я, – издевательски обнажил нездоровые зубки жрец, – ведь могу и Букану дать власть здесь.

– Нельзя дать то, чего не имеешь, – не менее издевательски ухмыльнулся я в морщинистую рожу.

Взгляд миссионера сделался еще более хитрым и значительным.

– А могу и не Букану, а твоим собственным бывшим сподвижникам, – уже откровенно глумился черный, – все, все они куплены мною, куплены целиком и работают только на меня! А ну-ка, мои новые слуги, взять этого самоуверенного идиота, мнящего себя вождем, да хорошенько связать, я потом с ним еще побеседую, а моим наместником в этой долине отныне будет Хорт.

Черный папа ожидающе смотрел на моих офицеров, полностью уверенный в успехе дворцового переворота.

Мои орлы взглянули на меня, потом друг на друга, и искренне, самозабвенно захохотали. Их веселье было настолько заразительным, что к нему присоединился и я, а затем и вся площадь, исключая свиту черного жреца и его самого.

– Предательство?! – взвизгнул миссионер. – Вы… Все вы предали меня?!

– Не совсем так, – поправил я ошарашенного жреца, – как раз наоборот, ни один из моих сподвижников не предатель, они не предали меня и свой клан. Кстати, именно я велел им соглашаться на все предложения предать и требовать цену побольше, чтобы ты им поверил. Я знал о всех твоих предложениях сразу после их поступления, а ваше мудрое преподобие и не докумекало. Золото, рабы, должности… Как же низко ценишь ты орков, по себе примерился, жалкое продажное ничтожество?

– Вы, орки, примитивные убийцы, пушечное мясо, смеете противиться самому мне?! – С лица черного окончательно сползло выражение слащавой любезности.

– Кстати, твое преподобие как-то позабыло еще пару небольших деталей, – ернически добавил я. – Там, где проявляется ваше гнилое присутствие, сбегают жители, хиреют ремесла, снижается прирост населения, оно попросту вымирает. А про вечные интриги вашего храма ты знаешь лучше меня, знаешь, но молчишь, вы – кучка пожирающих друг друга пауков, без дружбы и единства. Подвластны же вам только жалкие нищие банды и несчастные поднятые мертвецы. И ты, нищая безумная тварь, посмел прийти и предлагать нам то, чего у тебя нет и никогда не было, ибо тебе нечего дать нам. Сначала я хотел просто выкинуть тебя вон, но нет, это ошибка, лучше будет тебя убить.

– Что же, вы сами выбрали свою судьбу, здесь отныне будет кладбище, некрополис, и ты прав, передо мной склонятся зомби, но гнуться будут ваши спины! – с ненавистью проскрипел черный священник и воздел посох. – Приказываю тебе, Риент, пробудись и разбуди всех, кто услышит тебя.

Череп, служивший навершием посоха, окутался полупрозрачным бледным свечением, которое постепенно сложилось в призрачную плоть. Потрясенные, мы увидели голову человека, сквозь которую просвечивал древний череп. Глаза призрачной головы открылись, лицо страдальчески перекосилось, губы зашевелились, произнося беззвучные слова на непонятном языке.

Из земли вокруг нас стали подниматься бледные призраки, тысячи созданий, становясь все плотнее. Количественно они превосходили нас многократно. Так вот как он уничтожает целые селения! Потому и не боится шляться всюду один, защитный амулет прикрывает священника, пока привидения уничтожают все живое вокруг.

Призраки окончательно материализовались, бледное пламя вспыхнуло в глазницах, костлявые руки подняли тусклые мечи. Черный папа с торжеством посмотрел в мою сторону и открыл было рот, но тут вперед выступил Мезлен. Вид некроманта был величественен и торжественен.

– Несчастные неприкаянные души, отправляйтесь каждый к своему посмертию, – обратился Мезлен к призракам, длинный посох в руке некроманта окутался таким же бледным огнем, как и тела мертвых воинов, но светлее и ярче. – Я отпускаю вас, покойтесь с миром, и отныне никто более не сумеет потревожить вас.

Призраки начали стремительно таять, исчезая в солнечном свете, голова на вершине посоха черного миссионера печально улыбнулась, губы еле слышно прошептали: «Спасибо», сияние вокруг черепа истончилось и погасло, размывая черты призрачного лица, а сам череп превратился в невесомый прах, мельчайшей пылью осыпавшейся с посоха.

– А-а-а-и-и-и! Что ж ты наделал?! Пре… предатель, дурак, ы-ы-ы, – истошно завыл, срываясь на визг, черный папа, не верящими глазами смотревший все это время на свою оставшуюся без навершия палку. – Ты даже не понимаешь, что натворил, мерзавец, но ты поплатишься! Попла-а-а-атишься!

– В отличие от тебя, я знаю, что делаю, – устало опираясь на высокий резной посох, спокойно парировал совершенно обессилевший от своего освобождающего заклятия Мезлен. – Ты использовал останки великого некроманта древности Риента, чтобы частично оживить и воспользоваться его знаниями и силой. Но теперь он недосягаем для твоих жадных лап, а возможности настоящего мага – это не для тебя, ведь вся твоя сила краденая, а сам ты слаб и ничтожен.

В диалог решил вмешаться я, выхватив лунный клинок и ударив по шее жреца – вокруг его тела возникла защитная оболочка, но не в виде уже знакомого мне бледного пузыря, она светилась всеми цветами радуги. Мой меч, окутавшись фиолетовым пламенем, прорубил ее на несколько сантиметров и остановился, не достав до цели, ударившие следом по жрецу ятаганы орков просто отшвырнуло, сектант даже не шелохнулся, презрительно глядя на нас.

– Глупцы, вы вынуждаете меня применить силу, здесь не будет даже некрополиса, отныне здесь будет выжженное пятно, – заскрипел проповедник темного бога, его лицо превратилось в сатанинскую маску. – И ты прав, я использую чужую силу, ухитряюсь ее использовать. Но в этом мое величие, и тебе его даже не постичь. И все, что здесь творится, – хорошо, даже славно, вы станете символом наказанного непослушания, сила темного бога, моего великого повелителя, будет развеяна здесь, и навеки…

Договорить он не успел. Вскинув лунный клинок, я обрушил его на голову миссионера, вокруг него опять засияла оболочка защиты, меч снова не добрался до тела врага, но отвлек его, прекратив этот словесный понос. Сектант поднял руки, растопырил пальцы и начал что-то шептать.

А ведь острие меча при уколе поражает значительно меньшую поверхность, а значит, пробивная способность выше, вспомнил я и сделал стремительный колющий выпад в бормочущее заклинание лицо. Полыхнувший фиолетовым пламенем клинок прошел сквозь радужную стену и снова остановился в каком-то сантиметре от носа черного жреца. Тело эмиссара темной церкви не пострадало, но инстинктивно он отшатнулся назад, за ним мелькнула какая-то тень. Это оказался находчивый шустрик Снупи, ловко подвернувшийся под ноги миссионера сзади. Защита того не включилась, наверное, потому, что у разведчика вообще не было оружия. Но сейчас узкие плечи крошечного гоблина, ударившие под коленки сектанта, были ценнее тысячи клинков. С невразумительным возгласом черный взмахнул руками и опрокинулся навзничь, подняв тучу пыли.

Но сдаваться он не собирался, левой рукой он сорвал с шеи какой-то амулет в виде оскаленной рогатой рожи, сразу окутавшийся багровым свечением, а пальцы правой сложились в сложную фигуру. Земля тяжело содрогнулась, вокруг сектанта возникла легкая дымка, быстро сгустившаяся в какую-то черную дрянь, вроде дыма от горящих автомобильных покрышек. Дубина Гига с жутким гулом прорезала воздух, обрушившись на кажущуюся такой мелкой по сравнению с троллем фигурку, и безвредно отлетела от защиты жреца.

Во мне снова проснулся орк, с яростным звериным рыком я взвился в прыжке и налетел на сектанта сверху, сжимая меч двумя руками обратным хватом, как кинжал. Когда-то таким же способом в шелковой палатке посреди стоянки войска Сильвата я безуспешно пытался убить мага Андреаса, защищенного амулетом отбрасывания.

Со стороны я, наверно, выглядел смешно, вися на мече, застрявшем в воздухе над фигурой миссионера. Клинок остановился, не в силах войти глубже. Сотрясение земли стало явственным, переходя в тяжелый гул, черные флюиды вокруг сектанта уплотнялись, грохот все нарастал, в нем звучали раскаты отдаленного издевательского хохота.

Что-то надсадно выкрикивал Мезлен, дернулась вперед Саэна, мечи моих орков бессильно отлетали от защитного купола, я интуитивно чувствовал, что враг почти закончил работу. Самообладание жреца было поразительным, не прекращая сложные манипуляции, он злорадно скалился, полностью уверенный в своем превосходстве и неуязвимости.

– Гиг, дави мне на плечи! – заорал я, покрепче вцепляясь в рукоять меча и упирая его навершием себе в грудь.

– Как давить, лорд? – надо мной нависла широкоплечая фигура тролля.

– Вниз дави, вниз, осторожно, но сильно, – судорожно выдохнул я. Очень хотелось обругать непонятливого тролля последними словами.

До гиганта наконец дошло. Лапы тролля опустились на мои наплечники и поднажали, лезвие лунного клинка стало пружинисто сгибаться, рукоять едва не вывернулась из ладоней. Но все же меч стронулся и медленно пошел вниз, достигнув тела черного священника. Тот дико завизжал, брызгая вспенившейся слюной.

В Древнем Китае существовал жуткий вид казни, когда приговоренного привязывали над живым побегом бамбука. За сутки растение давало прирост сантиметров тридцать, пробивая тело преступника насквозь. Нечто подобное происходило сейчас: меч, медленно, но неотвратимо продираясь сквозь защиту, входил в тело корчащегося сектанта. О заклинаниях тот забыл напрочь, темная дымка вокруг него исчезла, грохот стих, амулет перестал светиться, выпал из скрюченных пальцев и откатился в сторону, черный весь сосредоточился на входящем в его грудь мече и своем ужасе. Достав до крови мерзавца, меч зачерпнул силы и стал продвигаться быстрее. Процесс на секунду приостановился, когда лезвие наткнулось на ребро, но не уперлось, а соскользнуло, продолжая углубляться. Перед моими глазами были безумно распахнутые глаза сектанта, черный провал раззявленного рта, источающий порозовевшую пену, я слышал визг, превращающийся в хрип.

Внезапно по телу черного прошла судорога, и оно как-то сразу обмякло, глаза застыли и опустели, голова упала набок, челюсть отвалилась, сектант перестал хрипеть. Тролль, чувствующий смерть, как дикий зверь, на уровне инстинктов, сразу прекратил прессинг и отступил.

– Всем отойти назад! – ударил по ушам резкий голос Мезлена.

Понимая, что зря некромант так орать не будет, мы отскочили, и очень вовремя. Из раны на груди сектанта снова заструились завитки черной дымки, подобно атакующим змеям, метнулись вокруг, но мы стояли за гранью их досягаемости, тогда они ринулись на торчащий из трупа меч, обвивая его и скользя по лезвию к рукояти. Но сила лунного клинка втягивала эти эманации, превращая в магическую энергию и тут же поглощая ее. Ни одна из истончавшихся по мере подъема струек черного тумана так и не дошла до гарды, зато алмаз лунного клинка рос прямо на глазах.

– Что это? – задал кто-то вопрос потрясенным голосом.

– Посмертные проклятия темного священника, меч поглотил их без остатка и превратил в ману, теперь опасности больше нет, а эту падаль можно просто сжечь, только амулеты снимите, – усталым голосом сообщил полностью истощенный Мезлен, усаживаясь прямо на землю. Затем, очевидно решив, что сидеть – это полумера, некромант улегся и моментально уснул, скорее всего, даже раньше, чем голова коснулась травы. Сзади послышался тяжелый вздох, осунувшаяся Саэна опускала белый жезл, и только тут я заметил, что на моем теле исчезают искорки магического щита, прикрывавшего меня в течение всей схватки.

А где же свита убитого жреца? С ужасом пялясь на меня вытаращенными глазенками, носильщики и оба типа в черном валялись на брюхах, невнятно умоляя о пощаде.

– Встаньте, – велел я, – вы останетесь жить, но платой за ваши шкуры будет одно поручение. Вы вернетесь и расскажете все, что видели ваши глаза. Расскажете вашим единоверцам, а не только начальникам. Если поклянетесь именем своих богов сделать это, мы вас пощадим. А сейчас разоружить, обыскать и охранять их.

Тело убитого эмиссара запылало в огромном костре из сухих древесных стволов, разложенном в Распадке отрубленных голов.

Обратная дорога проходила мимо кладбища, где мы хоронили наших павших воинов, Мезлен свернул туда, и что-то начертал посохом возле могил.

– Теперь никто не сможет поднять их или потревожить покой, – печально сказал маг, – их души отлетели и недоступны никаким врагам.

Орки переговаривались и переглядывались, действия Мезлена понравились всем, я поблагодарил некроманта.

Глава 22

Проклятие дома Белой розы

– А вдруг замочить кого придется?

– Придется – замочишь. Тебя ж учили.

– Да, но учитель велел думать о добром!

– Правильно велел учитель, думать надо о добром, а мочить, кого прикажут[6].

Из кинофильма «Звездные войны»

Наши отношения с Саэной со стороны казались странными и на самом деле были таковыми. С одной стороны, узы дружбы все крепли и уже давно переросли в более теплое чувство. Я был влюблен в девушку и не скрывал этого. Причем и я, и все в долине могли бы поклясться, что эльфийка испытывает ко мне такие же чувства, но стоило сделать попытку сближения – и все, глухая стена. Под первым же благовидным предлогом девчонка сбегала в наиболее удаленную от меня точку долины, чтобы там… полдня сидеть с убитым видом, глядя в никуда.

Мои друзья, видя все это, очень хотели помочь, но не знали как. А однажды ко мне подошел Дварин. Помявшись и заранее извинившись за бестактность, он высказал предположение, что дело не в самой Саэне.

– Насколько я знаю эльфов, – задумчиво теребя бороду, высказал свою догадку гном, – она не сможет пойти против правил своего дома, редко кто из эльфов может переступить через традиции рода. Но ты не огорчайся, лорд, я достаточно знаю тебя, если очень захочешь, ты сможешь изменить даже эти самые задубевшие эльфийские традиции, хотя годом ранее я бы сказал, что это невозможно.

Я пытался и так и этак заговаривать с Саэной о ритуалах и табу дома Белой розы, но результат был нулевым. За исключением того, что после таких попыток долгое время никто не видел эльфийку улыбающейся. Чаша моего терпения переполнилась, и я решил не обходиться полумерами, мне нужна ясность.

Саэна с утра ушла к своему любимому ручью, я направился следом, на ходу шепнув Хорту, чтобы он туда никого не пускал. Понятливо кивнув, друг пообещал, что ни одно живое существо не помешает нам, и я знал, что так оно и будет.

Когда я подходил, эльфийка расчесывала гребешком волосы. По ее взгляду я сразу понял, что она меня видит насквозь. Она знала, зачем я пришел, знала, какие слова говорят с таким торжественным видом, любая девушка знает это.

– Саэна, я люблю тебя, мы рождены для того, чтобы быть вместе. Согласна ли ты стать моей женой? – Так смущавшие меня ранее главные слова давались неожиданно легко и просто, хотя волновался я гораздо больше, чем перед битвой с войском Сильвата.

– Да, – просто ответила девушка, подняв на меня глаза, в которых переплелись теплота, любовь и душевная боль, – но только с одним условием: ты должен остаться в живых.

– Это как?! – Я был шокирован ее ответом и ничего не понимал. – Эльфы постараются убить меня за нарушение каких-то ваших правил?

– Нет, дело не в эльфах, хотя и с ними все будет ой как не просто, но задача еще труднее. Решить эту задачу оказалось не под силу самым знаменитым героям моего рода и самым великим мудрецам эльфов. Ты никогда не задумывался, почему наш род так мал? Ведь когда-то он был вторым по числу жителей среди всех перворожденных, а сейчас нас осталось только трое, мой дед Элленор, моя сестренка Лиана и я. И есть очень много шансов, что скоро останется только дед, а наши с сестрой дни сочтены. Так было уже бессчетное количество раз. Над нашем домом тяготеет ужасное проклятие, его члены не живут больше тридцати лет, а частенько и гораздо меньше. Проклятие не действует только на деда, почему – никто не знает, даже он сам. И любой, кто женится или выходит замуж за эльфов Белой розы, скоро разделяет их судьбу.

– Но ты говорила о принце Нарциссе, его прочили тебе в мужья, – напомнил я эльфийке ее же слова.

– Да, прочили, но только потому, что принц Нарцисс – трусливый слизень, и он пятый сын в семье, а эльфы нашего дома имеют привилегии за свои великие заслуги. Например, они могут отменять любые решения совета князей или один раз в сто лет издавать новый закон, если он касается непосредственно рода Белой розы. Князь дома Алой розы – отец Нарцисса, политик, он легко идет на жертву и готов сократить жизнь одного из своих потомков ради таких уникальных возможностей. К тому же его сын действительно полное ничтожество и живой скорее повредит дому, опозорив свой род какой-нибудь низостью или глупостью, чем послужит его славе. Так что одним выстрелом поражаются сразу две цели.

– Да уж, ну и порядки у вас. – Я только покачал головой. – А эти самые ваши особые привилегии и заслуги, они как-то связаны с проклятием?

– Этого не знает никто, – тяжело вздохнула Саэна, – но я думаю, что связаны, и непосредственно.

– Ты расскажешь мне, что знаешь?

– Хорошо, в этом нет секрета.

– Тогда, может быть, собрать друзей и обсудить проблему?

– Если сочтешь это нужным, я же сказала, это не секрет ни для тебя, ни для жителей Торнгарда. Но вряд ли они помогут там, где были бессильны лучшие среди нескольких поколений эльфов.

Так наша уединенная беседа у ручья переросла во внеочередной совет долины. Собравшись в главной зале терема, мы слушали историю древней войны, отгремевшей два столетия назад. Саэна была великолепной рассказчицей, казалось, стены раздвинулись и перед нами развернулись грандиозные картины прошлого.

История о битве у Южного бастиона,

рассказанная Саэной

Войска темного властелина стремительным неудержимым потоком накатывались на обитаемые земли, не разбирая, темные они, светлые или еще какие. Если ему покорялись, то жители захваченной страны вливались в его армии и первыми бросались на штурм. Всех, кто пытался сопротивляться, просто уничтожали.

Агрессору здорово помогали застарелые склоки и давние обиды, благодаря которым светлые расы так и не объединились. Была общность цели, но не было единого войска, каждый светлый народ сражался сам по себе.

Армии людей, гномов и эльфов были разбиты, остатки спешно отходили, и наступление темных полчищ, по сути, было победным шествием.

Половина земель гномов и людей была уже опустошена, враги подходили к Великому лесу. Надежды на победу не было, эльфы начали эвакуацию, но быстроногие орды темного властелина подошли настолько быстро, что население Великого леса уйти не успело. Надо было задержать врага, иначе расе эльфов грозило исчезновение.

На пути темных армий стояла сильная крепость эльфов – Южный бастион, у его стен можно было задержать орды убийц. Роль смертников по жеребьевке в священном кругу друидов досталась дому Белой розы. Все взрослые эльфы этого дома, как мужчины, так и женщины, стали гарнизоном Южного бастиона, а их дети уходили вместе с потоком беженцев.

Не прошло и пяти часов с момента, когда в лесу скрылся хвост эльфийской колонны, как показались враги и началась осада.

Защитники легко отбили первые неуклюжие штурмы, усыпав землю в окрестностях бастиона сотнями трупов, утыканных не знающими промаха эльфийскими стрелами. Ошеломленные солдаты темного властелина откатились. Но не орды кровожадных тварей были главным оружием наступающих.

Никто не знал, каким образом, но глава темных сумел полностью подчинить себе большинство черных магов и шаманов этого мира, собрав их в один круг страшной силы, что и сделало его властелином. Мощь их превышала силы светлых волшебников десятикратно. Это объединение темных колдунов защищало властелина от ударов белой магии и служило орудием, превосходящим любую известную силу тогдашнего мира.

За пределами досягаемости стрел и камнеметов Южного бастиона в железном кольце тяжеловооруженного отряда прикрытия, состоящего из отборнейших головорезов, выстроились маги личного ковена темного властелина. Удары боевых заклятий обрушились на древние стены, взрывая их и убивая защитников.

Но крепость строили древние мастера-гномы, вплетая защитные заклинания при выкладывании стен, скрепляющие камни и прикрывающие гарнизон, поэтому быстро разрушить их не смогла даже невиданная мощь объединившихся черных магов. Эльфы, конечно, несли потери, но не столь большие, как казалось снаружи нападавшим. Следующая после удара магов волна штурма снова была отбита с огромными потерями для темных.

Перегруппировавшись, нападающие попытались сунуться через крепостные ворота. Их мигом высадили таранами, только чтобы обнаружить завал из камней, мусора и тонн земли. Снова облом.

Властелин, наблюдавший за битвой с ближайшего холма, решил потратить львиную долю своих запасов маны. Спалив ее, колдуны устроили искусственное землетрясение, все башни Южного бастиона рассыпались каменной крошкой, крепостные катапульты и баллисты оказались перевернуты и завалены камнями от разрушенных башен. Но белоперые меткие стрелы продолжали лететь, крепость все еще держалась!

Озверевший властелин бросал на стены отряд за отрядом, от волшбы и града камней из спешно возведенных осадных машин одна из стен до половины обрушилась. В этом месте темные стали сооружать штурмовой примет, насыпь от земли до пролома, из всего, что подворачивалось под руку. Эльфийские стрелы пронзали врагов, но на место одного убитого подскакивало сразу двое, а трупы использовали как строительный материал для насыпи. По созданному примету лезли бессчетные воины. Лезли и валились вниз, брешь перегородил строй умелых эльфов-латников, опрокинуть их темные не смогли и… опять отступили.

Было понятно, что эльфам не выстоять и их поражение – просто вопрос времени, но озлобленный сопротивлением властелин не желал ждать. От эльфов и так осталась едва ли треть, и он решил добить их поскорее. Штурмующая орда откатилась, а к пролому двинулись лучшие воины, самые сильные и умелые, – властелин бросил в бой гвардию, охранявшую его магов.

И тут предки Саэны увидели свой шанс. Пользуясь передышкой, они перестроили боевые порядки, самые боеспособные воины эльфов собрались перед потайными воротами неподалеку от пролома, оседлав чудом уцелевших лошадей. Перегораживать брешь в стене остались в основном женщины и необстрелянная молодежь.

Хрипло заревели рога, ударили барабаны, и великолепно вышколенные гвардейцы в непробиваемых латах, закрывшись щитами и подняв черные стяги, двинулись на последний приступ. Даже враги-эльфы поневоле восхищались идеальными шеренгами, гвардия властелина держала строй даже на кочковатой, неоднородной насыпи примета.

Конечно, женщины и юные эльфы не продержались против профессионалов войны и пяти минут, но задачу свою выполнили, отвлекая элитные части нападавших на себя. Над полем прокатился торжествующий рев, над остатками разбитых стен взметнулись знамена темного властелина, Южный бастион пал.

Именно в это мгновение раскрылись потайные ворота, оттуда бешеным аллюром вылетел бронированный клин тяжеловооруженных эльфов. Набирая скорость и размах, он устремился туда, где толпились черные маги. Над полем блеснул всплох чистого белого света – двое последних оставшихся в живых светлых волшебников отчаянным ударом сняли колпак защиты, закрывавший колдунов врага, тут же на месте и скончавшись от страшного усилия собственной магии.

Завязшие в проломе гвардейцы не смогли перехватить светлый клин, а обычных темных солдат эльфы смели, даже не замедляя шага. Опомнившиеся черные маги ударили – половина эльфов-латников пала, сгорев, превратившись в глыбы льда или заживо сгнив за секунды. Но оставшиеся добрались-таки до страшного врага. И тут вовсю проявился основной недостаток магов. Являясь страшными по мощи машинами разрушения, колдуны не обладали высокой скоростью нанесения ударов. Прорвавшиеся мечники просто резали их. Хотя часть эльфов и пала под вспышками молний и фаерболов, но происходящее больше напоминало бойню. За считаные минуты личный ковен темного властелина перестал существовать. Погибло более двух сотен злых волшебников, и самое главное – тридцать семь архимагов. А ведь не в каждом королевстве людей, эльфов или гномов есть хотя бы один архимаг!

Повинуясь диким воплям исходящего на пену властелина, гвардия наконец-то вылезла из пролома и подоспела к месту схватки, но было поздно. Маги были мертвы окончательно, зачарованные мечи эльфов нанесли такие раны, что поднять умерших колдунов даже в виде личей не сумел бы и лучший из некромантов. Гвардейцы смогли только отомстить, добив оставшихся в живых эльфов. Так и осталась в памяти всего мира эта картина, неоднократно повторенная в полотнах знаменитых художников, – павшие герои эльфийского народа, лежащие на трупах уничтоженных ценой собственной жизни колдунов.

Подскакавший темный властелин осмотрелся, издал странный гортанный звук, упал и забился в ужаснейшей истерике, завывая и грызя траву, потом поднялся и долго ненавидящим взглядом смотрел на руины эльфийской крепости.

Остатки стен Южного бастиона были снесены, раненые эльфы добиты. Когда темные покинули усеянные трупами развалины, из леса вышли несколько дриад и склонились над павшими. На том месте, где уничтожили ковен темного владыки, нимфы обнаружили слабые признаки жизни. Из-под трупов извлекли залитого кровью, тяжело раненного молодого эльфа-сотника, это был Элленор, прапрапрадед Саэны. Он выжил один.

Темные орды повернули назад, впереди ехал поникший владыка. Страх и отчаяние не напрасно терзали темного властелина. Маги светлой академии давно уже создали заклинание великой силы, направленное лично против него. Обереги и амулеты от такого заклинания не помогали. Спасти от него смогло только особое заклинание щита черных архимагов, но их перебили, и поддержать щит более некому.

Темный властелин понимал: его дни сочтены, сплетенная светлыми магами сеть вот-вот обрушится, и спастись нет абсолютно никакой возможности. По рассказам современников, властелин обладал просто исключительной злопамятностью. Его главной целью стала месть подорвавшему его могущество дому Белой розы. Что он сделал, неизвестно, но, по рассказам пленных темных офицеров, их командир не один раз закатывал истерики, в бешенстве выкрикивая проклятия именно Белым розам, ставшим его персональными врагами, и обещал «стереть с лица земли не только их всех, но и всякую память о том, что этот дом когда-то существовал». На достижение этой цели он использовал всю свою ману и оставшееся время.

Властелин был уничтожен волшебством светлых магов через неделю после битвы у Южного бастиона, его армии остались без руководства и единого командования.

Командиры темных тут же начали делить наследство. Как хорошо известно, этот процесс никогда ничем хорошим не кончается, новой темный властелин так и не появился. Раздираемые вспыхнувшей внутренней смутой, сотрясаемые ударами светлых волшебников и наконец-то объединившихся армий людей, эльфов и гномов (верховным командиром был единодушно избран Элленор), темные орды были отброшены и рассеяны.

Но обещанная месть свершилась, несмотря на смерть затеявшего все это властелина. Род Белой розы стал стремительно вымирать от болезней, нервного истощения и прочих вроде бы естественных причин по достижению эльфами дома двадцати пяти – тридцати лет. Все попытки нейтрализовать проклятие или хотя бы определить, как оно было сделано, окончились ничем.

Так дом Белой розы выиграл войну, которую все считали уже проигранной, но сам заплатил за это страшную цену, почти полностью исчезнув. За этот великий подвиг их и удостоили весокими привилегиями. С тех пор прошли столетия, но для дома Белой розы ничего не изменилось.

Глава 23

Иду туда, не знаю куда, уничтожать то, не знаю что

В поле камень стоит занимательный,
Три дороги указаны в нем.
Мы его прочитаем внимательно
И попрем, как всегда, напролом.

И. Растеряев. Богатыри

Выслушав эту занимательную историю, все погрузились в глубокое молчание.

– Значит, чтобы мы были вместе, мне надо остаться в живых, а останусь в живых я, только если мы не будем вместе, о как! – На моем лице появилась легкая усмешка. – Или мне надо будет разобраться с вашей семейной проблемой.

– Я не могу тянуть тебя в пропасть вместе с собой. – Девушка с болью смотрела на меня заплаканными глазами.

Тут я сообразил, что первый раз увидел, как плачет Саэна. Даже в дни плена упыри пытками и чарами не могли добиться от нее слез. От этого зрелища мои глаза опять стала застилать багровая пелена.

– Значит, буду разбираться с этим вашим замшелым проклятием, – сообщил я эльфийке.

– Не буду, а будем разбираться, – поправил меня Хорт.

– Торн, только не воображай, что это только твое личное дело, – шевельнулся неподвижно сидевший во время повествования Нерен.

– Это дело всего нашего клана, – поддержал травника Санор-кузнец.

– Лорд, такая замечательная сказка должна иметь хороший конец, а то нашим детям ее слушать неинтересно будет, – вставил свои пять копеек Снупи.

– Да уж, проблему, настолько древнюю и сложную, не решал еще ни один маг, очень-очень интересно. – Глаза Мезлена при этих словах загорелись знакомым пугающим огнем исследователя.

– Любые возражения заранее отклоняются, в этом деле тебе от нас не отделаться, вождь, – резюмировал Хорт.

Остальные командиры закивали, а Гиг просто в знак одобрения пристукнул ладонью по столу. Когда разбитую мебель заменили, совет возобновился, перейдя от общего решения к выработке конкретных задач.

Для начала Саэна пыталась докричаться до нашего разума, приводя железные аргументы.

– Вы не понимаете, – эльфийка переводила расширенные глаза с одного лица на другое, – умелые воины и мудрейшие книжники пытались решить ее, в том числе целых три архимага! И многие при этом погибли, но даже не приблизились к разгадке.

– Подумаешь, умелые и умные люди да эльфы! – Хорт откровенно пальцевал, но я его не одергивал, понимая, что даже его троглодитские аргументы сейчас хороши. – В мире нет, не было и не будет вождя мудрее Торна и воинов лучше нас, так что не пугай, девочка, здесь пуганые, всякое повидали, да и сама не бойся.

– И среди решающих эту проблему не было орков и некроманта, значит, могли кое-что упустить, – резонно добавил Мезлен. – Теперь конкретнее, твои мудрецы установили, кто автор и кто поддерживает проклятие?

– Автором абсолютно точно был темный властелин, другие маги не участвовали ни во время наложения, ни после, – уверенно заявила эльфийка.

– Проклятие не могло работать без подпитки так долго, целых два столетия, а для этого должна быть команда колдунов, но ведь архимаги следы других личностей на проклятие не нашли. – Некромант в задумчивости барабанил пальцами по крышке стола. – Если твои архимаги не ошиблись, это может делать какая-нибудь магическая машина, я слышал о таких. А раз она есть, то и найти ее можно, а там придумаем, что делать.

– Ежели человек чего построил, машину там какую, то гном завсегда разобрать сможет, – самоуверенно сообщил Дварин, гордо задрав бороду вверх.

При этих словах я едва сдержал улыбку.

Саэна была потрясена, когда вся долина взялась за их «семейное дело», как назвал борьбу с проклятием дома Белой розы Торн. Эльфийское мировоззрение трещало по всем швам. Ей было не по себе, но и отказаться от помощи она не могла, стоило только вспомнить тоскливую безнадежность, часто появляющуюся в глазах ее сестренки Лианны.

Эльфийке устроили настоящий допрос, заставив вспомнить все, что только можно было, об истории проклятия и попытках его устранения. Особенно дотошным был Торн. Орк постоянно уточнял детали, переспрашивал, временами просил повторить одно и то же по нескольку раз и все скрупулезно записывал непонятными символами, чертил какие-то таблицы и подолгу просиживал, склонившись над ними и морща лоб, бормоча непонятные слова: степень вероятности, системный анализ. По его заказу Дварин смастерил счеты, которые редко теперь лежали без употребления. Орки благоговейно смотрели на своего вождя, сидящего за решением задачи, с которой не справились «аж все эльфы аж за двести лет».

Кое-что Саэна подзабыла, пришлось обратиться к деду. Элленора это несколько насторожило, но допытываться он не стал. Эльфийка понимала, что шансов почти нет, но аргументы Торна и его друзей оживили угасшую за двести лет надежду. Конечно, у них ничего не получится, но что, если?..

Первым делом я решил осмотреть остатки Южного бастиона, благо он располагался не слишком далеко, сейчас это было сердце Темного леса. Когда-то он был частью Великого леса – дома эльфов, но после войны он был сильно загрязнен эманациями разрушительных заклятий, до сих пор действующих. Кроме того, там водилось множество смертоносных тварей, среди которых гулли и вервольфы были далеко не самыми опасными.

Во время последней войны численность эльфов сократилась на две трети и к настоящему времени едва-едва выходила на довоенный уровень, дети у них рождались редко. У ушастых и без Темного леса хватало проблем, они так и не смогли очистить и заселить свои былые владения.

В поход во главе десятка лучших воинов пошли мы с Хортом. Остальные командиры, как воздух, нужны были в долине, а у Саэны была сессия. Впрочем, освоенный мной шар дальновидения позволял всем им работать удаленными экспертами и консультантами.

Стоило нам войти под своды Темного леса, как раздался знакомый тоскливый вой и на нас выскочила стайка из двух десятков гуллей. Для моих отлично подготовленных гвардейцев противники они были смешные.

Когда последний гулль, суча лапами и судорожно щелкая собачьими челюстями, издох, я провернул трюк, подсказанный Нереном. Труп самого крупного гулля-вожака мы разрубили на части и кинули в костер. Когда куски твари стали обугливаться, к ним привязали веревки и в дальнейшем волочили за собой. Как дикое животное никогда не подойдет к тому месту, где воняет паленой шерстью, так и гулли, обладающие волчьим обонянием, боялись запаха горелого мяса себе подобных. Возможно, потому что обугленный труп гулля, как правило, оставался после встречи твари с магом, а магов они боялись до дрожи. И что интересно, если гулль был слаб, то запах его сгоревшего тела никого не пугал, а вот от подпаленного трупа крупного свирепого гулля его собратья разбегались, как подгулявшие студенты от проректора по воспитательной работе.

Вероятно, благодаря этому следующие два дня на нас никто не напал, и мы подошли к остаткам Южного бастиона. Тут я и понял, насколько страшны магические средства массового поражения. Лес закончился, дальше начиналось открытое место, и оно было необычно. Серая выжженная равнина, настоящий лунный ландшафт, ничего живого, ни деревца, ни кустика, ни единой травинки – и это через двести лет после войны!

Посередине – груда битых камней, по которым не сразу сообразишь, чем они когда-то были. Если бы лес заполнил остатки Южного бастиона, за двести лет не осталось бы вообще ничего. Из валунов текучей, как вода, пыли местами торчали осколки желтых костей. Как ни странно, они казались прочными, и не скажешь, что им столько лет. Очевидно, даже гнилостные бактерии не очень-то выживали здесь.

Внутри крепости строения сохранились лучше, в центральном зале ратуши даже не обрушилась крыша. Мы ступали по древним коридорам, вздымая облака едкой пыли, орки начали чихать и кашлять. Повсюду были разбросаны кости, в зданиях стали попадаться целые скелеты. Вот мощные челюсти и выступающие клыки орка, напротив – тонкий изящный скелет эльфа, дальше огромной каменной глыбой с сильно развитыми надбровными дугами лежит череп тролля.

Кое-где на скелетах были остатки сгнившей одежды, попалась пара скелетов в рассыпающихся бурой ржавчиной кольчугах. Но это скорее исключение, очевидно, победители снимали доспехи с трупов противников и своих товарищей.

Вот и центральный зал, вдоль стен здесь когда-то стояли кресла, а вот эта кучка гнилья на возвышении – вероятно, трон. Посередине зала сооружено что-то вроде клумбы – низкий бордюр окружает высохшую, как порох, но твердую, как камень, землю, с развороченной глубокой ямой в центре. Странно, а что это такое? Ржавый предмет на скелетах возле клумбы привлекает мое внимание – похоже на лопату, точно, даже трухлявая деревянная ручка до конца не сгнила. Какой-то бред, что делает лопата на поле боя, где никто даже и не думал хоронить павших, и что это за грядка? Пора вызывать Саэну, я достаю шар и, направив так, чтобы был виден центр зала, концентрируюсь на любимом образе девушки.

– Саэна, мы нашли кое-что непонятное, не подскажешь, что это за сооружение в виде грядки?

– Тут когда-то росла белая роза, символ нашего дома, – печальным голосом сообщила эльфийка, – она погибла вместе с крепостью.

– А почему в центре этой клумбы, где, по твоим словам, она росла, глубокая яма?

– Враги вырвали ее как символ эльфов, чтобы поглумиться и стереть память о роде. – Было видно, что говорить об этом девушке тяжело.

– Вырвали? – Я поднял остатки насквозь проржавевшей лопаты, со следами окаменевшей земли на штыке. – А по-моему, не вырвали, а выкопали вот этой лопатой, причем она явно не эльфийская.

– Верно, – присмотревшись, подтвердила Саэна, – такие лопаты до сих пор используют садовники дворян и купцов в королевствах людей.

– А почему, например, не крестьяне?

– Лопата цельнометаллическая, дорогая, им просто не по карману, в крестьянских хозяйствах лопаты деревянные, в лучшем случае окованные металлом по краю. – Саэна удивилась, что такие элементарные вещи мне неизвестны.

– Итак, поправь меня, если я ошибаюсь. Первое, – начал я загибать пальцы, – лопата качественная, где попало ее не взять, и вдобавок не местная. Второе, лопата лежит поверх костей, значит, появилась здесь после битвы, принести ее могли только победившие темные. Третье, именно в это время их властелин сгорал от желания уничтожить вас, прямо-таки кипятком писал. И что дальше? Лопатой аккуратно, как копают для пересадки или собирая гербарий, выкопано растение – символ вашего рода. После этого род стал постепенно погибать. Тебе не кажется странным такое совпадение? Конечно, «после» – не всегда «вследствие», но проверить, думаю, стоит.

– Не сходится, – покачала головой девушка, – таких заклинаний в мире не существует. Даже если бы каким-то чудом проклятие было наведено на наш дом через его символ, погибли бы все эльфы Белой розы, а ведь Элленор жив до сих пор. Скорее всего, лопату использовали, чтобы уничтожить растение наверняка, с корнями.

– Нет, – на этот раз качать головой пришлось мне, – я тоже кое-что смыслю в садоводстве, такую яму не делают при выкорчевывании, здесь старались не повредить корней. И вот еще тебе пара мыслей. Темные тащили лопату с черенком длиной более метра с собой за десятки и сотни километров, значит, она им была очень нужна. Они выкапывают ваш символ, после чего лопата просто выбрасывается за ненадобностью, значит, дело сделано, и других работ для этой лопаты не запланировано. И еще, мощный взрывобол прожигает в земле яму с метр глубиной. Если бы задачей было уничтожение, проще было спалить ваше дерево вместе с корнями и землей, а не волочить шанцевый инструмент с собой. Кстати, нет и никаких следов уничтоженного растения ни в главном зале Южного бастиона, ни поблизости. Смотри, трухлявый черенок от лопаты – вот он, даже поднять можно, а остатков веток вашей розы нет.

На этом разговор двух ботаников закончился. Все это следовало хорошенько обдумать, причем я действительно был уверен в своем превосходстве над большинством здешних мудрецов. И вовсе не потому, что началось головокружение от успехов или меня вдохновляли восхваления друзей. Просто в этом мире не было аналитики как науки даже в зачатке, поступающая информация анализировалась, как бог на душу положит, а в нашем универе этот предмет вел очень хороший специалист, и сдал я его на «отлично».

Больше ничего интересного в руинах мы не нашли. Обратный путь пролегал по большой пограничной дороге.

Глава 24

Приятные хлопоты

Чрезмерное употребление алкоголя способствует улучшению жизни, но ненадолго.

Правило, о котором надо помнить во время застолья

На полпути к дому Хорт предложил обшарить еще одни развалины, бывшие когда-то магической башней эльфов. Место всем давно известное, буквально рядом с трактом, наверняка обшаренное не один десяток раз, потому найти что-то стоящее шансов мало, но на всякий случай решили посмотреть: а вдруг…

«Вдруг» не прокатило, руины были в еще более жалком состоянии, чем Южный бастион, целых строений вообще не осталось. Повсюду заметны следы раскопок, в одном месте обнаружился вход в подвал, аккуратно расчищенный от обломков и мусора. Делать здесь было нечего, правда, один раз сердце сжалось – рядом с башней находилась площадка, копия той, на которой я очутился в этом мире. Внимательно осмотрел ее, буквально обползал – обломки, камни, и… ничего.

Просто для очистки совести решили слазить в подвал, там оказалось настоящее подземелье с разветвленными ходами и до сих пор освещенное! На стенах и потолке были какие-то похожие на корни выросты, светившиеся тусклым, еле заметным светом. Помню, Саэна рассказывала об этом виде практически вечного освещения, разработанного эльфами-друидами, это были действительно корни деревьев, растущих наверху. В них жили бактерии-симбионты, наподобие тех, что заставляют светиться гнилушки в лесу, но от друидских «фонарей» света было гораздо больше.

Древнее подземелье все состояло из узких ходов и низких галерей. Нас насторожил странный шорох впереди, похожий на осторожные, крадущиеся шаги, отряд приготовился к бою. За поворотом очередного коридора нос к носу мы столкнулись с тройкой эльфов. Инстинкты сработали у обеих групп одновременно, в руках замелькало оружие. Хорт насел на предводителя отряда, я скрестил меч со вторым ушастым, за его спиной молоденькая эльфийка защебетала заклинания быстроты, точности и защиты, пытаясь помочь своим соратникам. Но нас, целый десяток опытных воинов, эльфам не выжить, не помогут никакие заклинания. Попробовать вступить в переговоры? Бесполезно, очень уж яркой ненавистью горят эльфийские глаза, придется их валить.

Вот и случилось то, чего так боялась Саэна, я сцепился с ее родичами, хорошо хоть в ее отсутствие. А эльф дерется так себе, совсем как мой взбалмошный братишка. Да и внешне очень похож, только постройнее да уши острые. Вдруг сумасшедшая, безумная мысль проносится в моей голове, невероятно, но что, если… Понимая, какой я идиот, шепчу: «Витька», обращаясь к противнику. Эльф роняет меч, в полумраке подземелья расширенные изумленные глаза вглядываются в мое лицо, такие родные глаза.

– Сергей?! Серега… – Эльф кидается мне на шею.

Задыхаясь от нахлынувших чувств, я сжимаю в объятиях брата. С другой стороны на мне повисает эльфийка с личиком моей сестры, похоже, она собирается утопить меня в своих слезах или зацеловать вусмерть. Господи, почти год разлуки.

Третий эльф ошарашенно смотрит на этот клубок, напрочь забыв о противниках, впрочем, Хорт с моими орлами тоже в столбняке.

– Алеон, опусти меч, это не враги, – обратился братишка к своему спутнику.

– Отставить оружие, эльфов не трогать, – рявкнул я, еще не хватало, чтобы мои друзья порубили моих родственников.

– А ты все хорошеешь. – Я улыбнулся сестре, обернулся к Витьке и, отстранив его на расстояние вытянутой руки, окинул оценивающим взглядом. – Отощал, отощал, а уши-то отрастил.

При этих словах Алеон дернулся, еще бы, упомянули всуе об ушах эльфов, такое страшное оскорбление. Ответ моего братишки снова ввел его в ступор.

– На свои посмотри, побольше моих будут. – Витька шутливо дернул меня за ухо. – И так здоровенный был, а сейчас вообще такая орясина получилась, что и не обхватишь.

Но мы совсем забыли о спутниках, надо было срочно придумывать подходящую версию происходящего.

– Это мой побратим и названая сестра, – сообщил я своим, что-то подобное пытался втолковать третьему эльфу отклеившийся от меня Витька.

– Торн, я думал, ты отучил меня удивляться, а вот поди ж ты. – Хорт покачал головой, с неподдельным интересом рассматривая Витьку и сестренку. Судя по наморщившемуся лбу Алеона, тот пытался сообразить, что же такое происходит, получалось у него плоховато. Эльф протер глаза, потряс головой и незаметно ущипнул себя за ногу, понять его можно. Н-да, бразильский сериал, для полноты картины не хватает только какого-нибудь дона Педро.

– Господа, здесь пыльно и неуютно, судя по всему, в подземелье ничего интересного вы не нашли, может, выйдем на свежий воздух? – внес я предложение.

– Ты прав, все уже украдено до нас, – хмыкнул Витька, – надо выбираться.

Мы потопали наверх, орки и третий эльф настороженно косились друг на друга. Выйдя на поверхность, я взял слово:

– Как вождь клана Изумрудного дракона, я приглашаю вас посетить мои владения и гарантирую уважительное отношение и полную безопасность. – Мое обращение было адресовано в первую очередь Алеону.

Эльф высокомерно вскинул голову, готовя достойный ответ, после которого останется только его прибить. Витька мигом просек ситуацию и со словами: «Нам необходимо посоветоваться» – за рукав утянул того в сторонку. Я дипломатично отвернулся, мои родичи с двух сторон насели на собрата. До нас долетали обрывки фраз: «ты что, боишься… ну я очень тебя прошу… потом будешь всем говорить, по становищу орков запросто ходил… такой шанс выпадает не часто… девчонка идет, а ты… ты меня уважаешь». Алеон вяло отбивался, потом сдался.

В пути слишком много ушей, запросто не поговоришь. На ночлег останавливаемся на уютной полянке. Горит костер, кипит котелок, настроение мое после встречи с братом и сестрой достигает Гималаев, и я берусь за лютню (по категорическому требованию моих орлов я беру ее даже в походы). Смотрю на брата, сестру, и чувство нежности переполняет меня, пальцы начинают перебирать струны:

Ты все еще веришь в любовь,
Книгами добрыми бредишь,
И все еще веришь в любовь,
веришь…[7]

Сестренка шмыгает носом, орки сидят, боясь шелохнуться, лицо третьего эльфа, Алеона, расслабляется. Он смотрит на меня с изумлением и… неожиданной симпатией. Я заканчиваю песню, и тут же требовательно протянутая рука эльфа объясняет его изменившееся отношение – музыкант. Передаю эльфу инструмент, и полянку заполняет нежный ручеек эльфийской серенады.

После ужина мы наконец смогли поговорить. Оказывается, после моего исчезновения тусовка толкиенистов чуть не чокнулась полным составом. Немного придя в себя, стали думать, что же делать дальше. Для начала решили никому о происшествии не говорить. Если им не поверят, придется ехать в областной центр, поскольку местная психиатрическая больница маленькая, мест на всех не хватит. А вот если поверят, тогда даже психушка раем покажется, а могут и просто всех убрать как нежелательных свидетелей, поскольку вокруг телепорта начнется такое…

Правда, Вован-хоббит проболтался, но когда на следующую тусовку он пришел с родителями и сильно сомневающимся в возможности чуда участковым-полицейским, его сделали, как по нотам.

Сначала все дружно прикинулись, что не понимают, о чем это говорит Вован. Да, да, тусовка возле разрушенной церкви была, а вот Вована на ней не было, вернее, тело его как раз было, но вот сам он… был в заоблачных далях. Что это значит? Да не хотелось бы говорить, но раз он такие чудеса видел и за реальность принял, то дело серьезное, парню надо помогать. А загвоздка в том, что он в тот день какой-то гадости обкурился и всю игру под кустом кайфовал. После таких доз не то что какая-то там телепортация, розовые слоны танцевать начнут.

Родители хоббита мигом переключились с мыслей о чуде на мысли о ремне, а участковый начал допрос с пристрастием о происхождении травки и кто это в его районе такой умный, позволяет себе торговать ею, а он, участковый, об этом ни сном ни духом. При этом полицейский пригрозил Вовану обыском, наркологической экспертизой и возбуждением дела. А поскольку хоббит был трусоват и действительно баловался травкой, через пять минут такого прессинга он стал сдавать своих поставщиков. Родители, взяв мента под лапки, усиленными намеками начали заминать дело, участковый сразу же оживился, как дворовый пес Шарик при виде педигрипала. Естественно, про телепортацию все как-то сразу позабыли.

Вован за пару минут потерял пару килограммов веса, из толстенького веселого хоббита превратившись в бесформенный бурдюк с помятым лицом и взглядом недавно кастрированного донжуана, случайно оказавшегося на стрип-шоу. Остальные толкиенисты, насмотревшись на Вована, разом приобрели не свойственную им ранее молчаливость. Когда довольный, как пчела со взятком, полицейский, улетел в свой участковый улей, а родители уволокли Вована домой на казнь, собрание толкиенистов продолжилось.

Было решено искать разгадку того, что со мной случилось, по библиотекам, Интернету и просто по слухам. В результате пробили подобные исчезновения где-то в Гималаях. А поскольку родители Пашки-кендера собирались на отдых именно туда, перед ним была поставлена задача так извернуться, чтобы оказаться как можно ближе к заданному району. Что он с блеском и выполнил путем обработки родителей изощренными капризами, простым нытьем, шантажом и парочкой умело симулированных истерик.

На удивление, миссия кендера увенчалась полным успехом. При посещении одного из буддийских монастырей, пока родители ахали и охали над всякими там древностями, Пашка обратился с вопросом к первому встреченному монаху, после чего его сразу препроводили к настоятелю. Выслушав кендера, буддист кивнул головой, мол, дело обычное, и выдал подробности. По легендам, межмировые порталы были на Земле во многих местах, но вот заряженных практически не существовало, а способ зарядки не известен. Поэтому воспользоваться порталом можно при условии, если он заряжен, и то только один раз.

Когда понурившийся Пашка уже собирался откланяться, настоятель сообщил, что жгучий интерес целой группы людей в столь юном возрасте к таким вещам крайне импонирует ему. Любознательность юного поколения надо всячески поощрять, а потому он велит переписать для Пашки и его друзей свитки с описанием телепортаций и дозволяет обращаться к нему в любое время. Материалы, к удивлению Пашки, оказались не на древних пергаментах или глиняных табличках, а в формате MS Word на флэшке.

По возвращении кендера, после прочтения тибетского подарка, выяснилось следующее: телепорт возле разбитой церкви мог заряжаться сам… раз в пять тысяч лет. Но если через него перебрасывали, например, демона, то для выравнивания системы надо было обязательно перебросить ангела, и это считалось как бы одной переброской, если успеть в течение семи месяцев. Причем масса тела демона и ангела не должна сильно различаться.

Тут Пашка и выдал идею. Хотя и отправляли меня-человека, но при этом скандировали: орк. А орк – это представитель темного народа. Что, если это только половина переброски? Значит, можно отправить его противоположность, например эльфа или там гнома.

Идею внимательно изучили, признали полным бредом, но… решили попробовать. Достойным идти избрали Витьку (к тому же они с Виолой были единственными добровольцами). Поскольку масса тела Витьки составила примерно шестьдесят процентов от моей, то довеском добавили миниатюрную худышку Виолку с ее бараньим весом.

Дальше все было просто: пока будущие путешественники готовились к старту, остальные штудировали отсканированные древние тибетские записи, вычисляли фазы Луны и прочие подобные вещи.

Так или иначе, через три месяца после моего «старта» на площадке опять стояла вся тусовка (за исключением отосланного под строгий надзор дядьки Вована), центральную плиту заняли Витька с Виолой. Пока тусняк скандировал: «Эльфы, эльфы, эльфы!» – Витька перочинным ножиком порезал пальцы себе и Виолке. Смешанная капля крови упала на плиты – никакого эффекта. На всякий случай решили еще подождать и поорать. Пока группа стояла и ждала, когда же ничего не случится, тихо беседуя:

– …а я говорил, Пашкина затея – сплошной идиотизм,

– …точно, фуфло,

– …пустышку тянем,

– …пошли домой, я жрать хочу, – свечерело.

Уже собравшись уходить, Витька решил попробовать еще раз окропить плиту кровью и тут вспомнил, что я поцарапался деревянной занозой. Он поделился с остальными своей идеей, при помощи перочинного ножа отщипнул от доски и заострил щепку. Весь ритуал повторили с самого начала, и… камни засветились, а секунду спустя Витька с Виолкой очутились возле руин эльфийской башни, на замеченной мной сегодня площадке. Там они сделали схрон в одном из подземелий, где прикопали все, что притащили с собой с Земли. Выбравшись из подвала, новоиспеченные эльфы начали изучать окрестности.

Здесь они наскочили на норийский патруль, который и переправил их к эльфам, совершенно забыв спросить, хочется ли им в эльфятник. Там пришлось разыграть потерю памяти при телепортации. К счастью, такие вещи изредка, но случались, и ребятам поверили. Так и не выяснив их личности, но установив при помощи амулетов принадлежность Витьки и Виолы именно к расе светлых эльфов, местная контрразведка от них отступилась. Затем их вроде как усыновили в доме Белого лотоса и даже зачислили на довольствие.

Они немного освоились и начали наводить справки. Окрестности разбитой башни они обползали чуть ли не на брюхе, но моих следов не нашли, опрос местных жителей тоже ничего не дал.

Осенью Витька поступил на стихийный факультет эльфийской академии, а Виолка, всю жизнь интересовавшаяся растениями, – на факультет друидов. Сейчас у студентов каникулы, и родичи при первой же возможности снова попытались найти мои следы, для чего и пришли на место прибытия в этот мир, решив пошарить в подземельях. В академии Витька близко сошелся с одногруппником, этим самым Алеоном – большим любителем приключений. Он увязался за моей родней и сейчас деликатно ожидал возле соседнего костра, когда мы наговоримся.

Да уж, дел, как говорится, невпроворот. К тому же надо было придумать удобоваримую историю нашего знакомства. К счастью, до Торнгарда было уже недалеко.

– Ух ты, тролль, настоящий! – Витька, как ребенок вокруг Деда Мороза, восхищенно крутился возле Гига. – А ты скалу сдвинуть можешь, а дерево выворотить, а…

Атакованный гигант сначала недоуменно пялился на живой вихрь, потом подозрительно обнюхал Витьку. Неожиданно его лицо расплылось в улыбке.

– А он мне нравится, – пробасил Гиг.

При этих словах сестренка с Алеоном испуганно ахнули, представив своим закомплексованным разумом, чем может понравиться троллю эльф (мигом сожрет ведь). Въехав в ситуацию, орки вокруг начали ржать, наперебой перечисляя блюда, которые может приготовить из Витьки Гиг. Когда остряки дошли до «эльфа под маринадом», тролль, оценив шутку, улыбнулся, осторожно хлопнул «свой обед» по плечу (несмотря на деликатность тролля, брата все равно перекособочило) и добродушно заворчал:

– Вон скала, пойдем покажу, что может тролль.

– Идем дальше, – безнадежно махнул я рукой на брата, увязавшегося за троллем, – они нашли друг друга, это надолго.

Отходя, оглянулся, скала уже сдвинута, теперь Гиг кидает камни, а Витька бегает, замеряя расстояние броска. Потом уже Витька выпендривается, крутит сальто вперед и назад (на земле получалось только вперед).

Виолка вовсю вертит вокруг любопытным носиком, острые ушки сестренки самым натуральным образом стригут воздух.

Пока родичи приводили себя в порядок, я заскочил в лабораторию некроманта.

– Мезлен, что ты можешь сказать об этом? – Я осторожно положил на препаровальный стол ржавую лопату и кратко обрисовал свои домыслы.

– Ну что я могу сказать, – осмотревший лопату Мезлен в задумчивости потирал подбородок, – последним этот инструмент держал человек-маг, пребывающий в сильной ярости, примерно пару сотен лет назад. Земля на лопате действительно окружала растение, и оно до сих пор живо. Учитывая возраст руин, это весьма странно… Я бы сказал, твоя гипотеза весьма правдоподобна.

– Ты можешь установить местонахождение растения?

– Нет, слишком давний след, только если я окажусь на расстоянии километра от него, тогда возможно. Так что, если твоя гипотеза верна и мы сможем установить путь движения инициатора проклятия с точностью до километра, я смогу его обнаружить.

– А точнее тебя кто-нибудь сможет определить это?

– Вряд ли, здесь нужен маг земли, а лучше моего учителя стихию земли не знал никто, но и он точнее не сказал бы.

– Пока ничего не говори Саэне, а то отправится искать сама или расскажет родичам. Те точно сорвутся на поиски и не дай бог запропадут, и тогда наша эльфийка полетит их спасать, ищи ее потом. На фиг такое счастье, лучше сами все проверим.

– Согласен, искать по самым черным захолустьям нашего мира не только это проклятие, но еще и сбежавшую девчонку – еще то удовольствие, – криво усмехнулся некромант. – Сперва все проверим, уточним, а потом уж ушастых подключим, да и то…

Вызов по шару дальновидения пришел к Саэне в самый волнительный момент – девушка стояла под дверью аудитории, где ей предстояло сдавать экзамен по основам сопротивления материи магическим воздействиям, или, сокращенно, сопромату. Как и ко всем студентам, сессия подкралась к эльфийке незаметно. Уединившись в уголочке за роскошной пальмой, Саэна достала хрустальный шар.

– Привет, зубрилка! – Лицо Торна сияло, таким счастливым последний раз орк был, когда освободил Саэну из лап барона Сильвата. – Я не сильно отвлек?

– Сейчас иду сдавать сопромат. – В тяжком вздохе девушки было многое: страх за результат экзамена, надежда вытянуть счастливый билетик и многое другое – в общем, весь предэкзаменационный букет, терзающий студентов всех времен и народов.

– Как освободишься, вызови меня по шару, а то сразу давай к нам, интересный вечер гарантирую. – Торн сделал таинственное лицо, интригующе подмигнул эльфийке и разорвал связь.

Хорошее настроение орка передалось Саэне, и на экзамен она зашла твердой походкой круглой отличницы.

– Ну что же, начали вы отменно, – добродушно пробурчал профессор общей магии, ставя «отлично» в ее зачетку. – Желаю успехов!

– Спасибо, мэтр. – Саэна присела в изысканном реверансе, степенно вышла в коридор и пулей долетела до закутка за пальмой, доставая шар. Любопытство сжигало девушку, дотерпеть до дома она была просто не в состоянии.

– Торн, ты негодяй! – Эльфийка комично нахмурилась, каблучок девушки решительно цокнул по плитам пола академии. – Заинтриговать девушку и продержать в неизвестности целый час! Как это называется?

– Больше всего похоже на манеры твоего Хики, – сообщил ничуть не смутившийся орк.

– Я сейчас же умру от любопытства, если ты мне всего не расскажешь. – Прямо сейчас, немедленно! Иначе ты останешься без ужина, вот.

– Сдаюсь, сдаюсь, вот где эльфийское коварство – использовать против орка его желудок. – Торн из шара самодовольно скалит клыки в улыбке. – Ладно, так уж и быть, слушай, сегодня у нас ушастые гости.

– Эльфы?!

– Угу, эльфы, целых три эльфа, живые и настоящие, и даже совсем не темные. Не бледней, они именно гости, я же сказал «целых» – это значит целых и невредимых, даже мечи не отобрали. В программе вечера застолье, вино, песни, пляски, шашлык и прочее, прочее, прочее. Давай подходи, все ждут только тебя.

Сердце девушки учащенно забилось, и вовсе не от предвкушения праздника. Неужели кроме нее нашелся хоть один эльф, готовый увидеть в орке не только убийцу или цель для белоперых стрел? Торна она не предаст никогда, ни за какие блага или угрозы мира, но… Она никогда не призналась бы даже себе, однако мировоззрение ее народа, а точнее, его традиционное представление об орках давило тяжким прессом. Хотя бы с кем поговорить об этом или даже просто вместе помолчать, разделить страшную ношу! Насколько ей стало легче с появлением в долине гнома Дварина, а тут – эльфы, целых три! Саэна, спотыкаясь и не замечая этого, бегом неслась к телепорту. Вдруг она на полпути затормозила, взбив каблучками пыль, и резко свернула к винной лавке.

– Бочонок сорокалетнего здравура, – заказала эльфийка гному-продавцу с роскошной седой бородой, завитой в косички.

– Это наше самое лучшее вино, – глаза гнома алчно сверкнули, – цена будет весьма высока – пятьдесят полновесных золотых, но оно того стоит.

Гном приготовился ожесточенно торговаться, вместо этого молодая эльфийка с ошалелыми глазами тут же начала ревизовать свой кошель на предмет наличия запрошенной суммы. Продавец внимательно вгляделся в лицо девушки, понимающе улыбнулся и вдруг отчаянно махнул рукой.

– Вижу, у тебя настоящая радость, грех на этом наживаться. – Гном степенно огладил бороду. – Правильная цена составит тридцать золотых. Тебе далеко нести бочонок? А, до телепорта. Пойдем, помогу, а то ты на белку с кокосовым орехом похожа.

Торн встретил пыхтящую девушку возле телепорта, ловко подхватил бочонок, уважительно присвистнул, прикинув вес, и они направились к терему. По дороге девушка задавала орку десятки вопросов, совершенно не давая времени на них отвечать.

– Сама все увидишь, гости сейчас в бане, вот-вот подойдут, – сообщил орк, когда Саэна наконец выдохлась.

Терем был полон, все близкие друзья, вожди клана Изумрудного дракона собрались в главной зале, столы ломились от еды и напитков. Появление эльфийки и Торна с бочонком встретили восторженным ревом. Рядом с местом Саэны стояли три пустых кресла, очевидно для гостей. Девушка приготовилась разместиться в своем любимом кресле, и тут как раз появились гости. Если бы Торн не поддержал эльфийку, она бы точно села мимо кресла.

– Алеон, Виктор, Виола? – Глаза Саэны полезли прямо на брови, сами брови скрылись под челкой, а губки раскрылись бантиком.

– Саэнка, это ты, что ли?! – Гости застыли столбиками, напоминая встревоженных сусликов, только остроухих.

– Так-так, похоже, вы старые знакомые, – улыбающийся Торн приглашающе махнул рукой, – тем лучше, проходите, садитесь, будьте как дома.

– Это мои сокурсники, – слегка отойдя от столбняка, сообщила Саэна присутствующим, пока гости занимали предназначенные для них места.

Я был счастлив, как слон после купания, Хорт заявил, что по степени сияния я напоминаю ему только что отчеканенный золотой империал.

Старший эльф, Алеон, заметно нервничал, Виолка тоже иногда вздрагивала, когда ее взгляд падал на горящие в полутьме залы желтые глаза или сверкающие клыки орков, отхватывающие пласты мяса от лежащих на блюдах зажаренных окороков. А вот Виктор, как всегда, был весел и беззаботен. Пока остальные присутствующие рассаживались, Саэна вполголоса попыталась рассказать соплеменникам обо мне, очевидно, для создания мне хорошего или хотя бы приемлемого имиджа, но сразу же ее перебил громкий негодующий вопль несносного Витьки.

– Ха, нет, вы видели это?! – Витькины глаза от возмущения раскрылись до пределов, дозволенных эльфийской природой. – Она мне будет рассказывать о С… Торне?! Это не ты мне, это я тебе буду про него рассказывать! Торн, это такой ч… эльф, в смысле – орк, каких поискать! Да он…

Остановленная на разбеге фразы Саэна сначала повторила мимику Витьки, попытавшись что-то возмущенно пискнуть, но быстренько передумала и кивнула, покладисто согласившись слушать.

Витьку явно несло, пришлось его слегка тормознуть, начав банкет. Кстати, праздник открылся моим тостом, посвященным гостям, затем Витька сам себе присвоил должность тамады. Хотя, к слову, он справился замечательно, под его неудержимым победительным натиском даже Алеон несколько расслабился, сменив свою промороженную гримасу на более живую улыбку. Как обычно, что на тусовках на Земле, что здесь, Витьки было невероятно много. Орки только широко распахивали глаза и потрясенно качали головами, созерцая заводного ушастого шустрика, который, казалось, был одновременно за всеми столами и во всех концах обширного зала.

В ходе застолья я выдал разработанную для общественности красивую легенду нашего знакомства и побратимства с Витькой и Виолой. Сказка о том, как слуги злого колдуна похищали представителей разных рас и держали в тюрьме для поганых опытов мага-злодея. Там, мол, мы и оказались в одном застенке, познакомились, после чего решили плюнуть на расовую вражду и выбираться вместе. А как говорил еще кот Матроскин из Простоквашино, совместный труд для моей пользы, он – объединяет. Посему в ходе совместной борьбы мы еще и побратались.

Дальше шла увлекательная сказка о сражении со стражей, открывании мудреных тюремных замков и прочем. Выбраться из логова злого колдуна мы не смогли, но пробились к полуразрушенному, но еще работающему телепорту. Через него, мол, и сбежали, вот только благодаря побитости телепорта при этом частично потеряли память. Под великолепное эльфийское вино байка прошла на ура.

Вино расслабляло и настраивало на философский лад. За все время пребывания в этом мире у меня так и не нашлось времени поразмышлять о своей судьбе. Оглядываясь на прожитый год, я имел все основания быть довольным им. Мне повезло найти девушку своей мечты, обзавестись настоящими друзьями, создать на голом месте город и обустроить его. Мне удалось сотворить настоящее чудо, ибо в моем городе вместе с орками по своей воле жили гном и эльфийка. Даже отношения с Саэной, если наша гипотеза с символом ее рода истинна, получили реальную надежду. Ну а если версия с лопатой ошибочна, что ж, я все равно не отступлюсь.

Из минусов – я так и не смог разобраться в том, что же это за мир и как я в него попал, но это была, по сути, единственная задача, с которой я вообще не справился. Да, работы много, но я молод и силен, у меня все впереди. Я смотрел на любимую, родню, друзей, и меня заполняло чувство счастья. Из мечтательного состояния меня вывел Гиг, с треском протырившийся сквозь разлетающиеся столы с трехлитровым ковшом вина в лапе, желая непременно выпить со мной.

Потом новые тосты, песни Саэны, ария Алеона. Изрядно захмелев, мы с Витькой дуэтом под местную гитару поем лучшее, что только можем вспомнить. Еще по бокалу здравура – и… нам совсем хорошо. Дальше не помню.

Саэна ожидала от гостей-эльфов всего на свете, вплоть до дуэлей, но чтобы ее однокурсники оказались побратимами орка… Девушка опять чувствовала вокруг себя море необъяснимого, и посоветоваться было не с кем. С другой стороны, цепкий взгляд Саэны отметил абсолютно точно: Виктор и Виола не просто дружат с Торном, они любят его, и это чувство взаимно. Но вот что удивительно, ладно Витька, но отношения Виолы и Торна – полная загадка. То есть в них не было ни грамма сексуального подтекста, действительно только братские чувства. А узнав, что у нее с орком роман, Витька с Виолкой искренне обрадовались, правда, не понять, за кого больше, за орка или за нее. И главное, эти паршивцы как в рот воды набрали. То есть расскажи кому, что щебечущая дни напролет со всеми Виола или балагур и балабол Витька могут что-то держать в тайне, да она б сама долго смеялась, сообщи ей кто что-либо подобное.

Алеон же знал не больше самой Саэны. Только сообщил, что сам он решился на визит в стойбище орков, когда увидел, что Витька с Виолой твердо намерены туда идти, не бросать же товарищей, да еще таких суматошных, пропадут. Он не особенно поверил Торну и считал этот поход для себя последним, а увиденное в Торнгарде его потрясло, особенно когда он встретил в сердце оркского города еще и ее, Саэну…

Эльфийка ломала голову долго, но так ни к чему и не пришла. Впрочем, все, что происходит, за исключением таинственности, ей нравилось, и Саэна, как и многие девушки, решила закрыть глаза на непонятки, пока ситуация ее устраивает.

На семейном совете было решено не мешать Витьке и Виоле получать высшее магическое образование, они отбывали обратно в столицу дома Белого лотоса. По сему поводу я ходил мрачнее тучи, Саэна и Мезлен какое-то время приглядывались ко мне, потом долго шушукались и, придя к консенсусу, решительно подошли ко мне.

– Лорд, я пока ничего не обещаю, – начал некромант, – но мы попробуем сообразить, как перевести телепорт с личного использования Саэны на общий, разумеется, с экономией маны, или придумаем, где ее побольше раздобыть.

– Не расстраивайся, мы правда что-нибудь придумаем, – заглядывала мне в глаза Саэна. – Я сама очень хочу, чтобы Виктор и Виола бывали здесь почаще, а лучше, чтобы остались насовсем.

– Останутся, куда им деваться, все это временно, не обращайте внимания, – поморщился я, – а вот расширить возможности телепорта – это дело, вы просто молодцы.

Проводив родню и Алеона до столицы дома Белого лотоса и лично убедившись в их безопасности, мы с Саэной навестили местный рынок и основательно там закупились.

В долине нас поджидал сюрприз в лице третьего старейшины рода Огненного кремня Огилена и практически всех освобожденных когда-то из каменных ям Трейдгарда гномов. Крутившийся возле них Дварин, которого за глаза все чаще называли нашим гномом, увидев возвращающихся, поспешил навстречу.

– Приветствую, лорд Торн, – прогудел гном, – как поход?

– Рад тебя видеть, мастер, – поздоровался я (гном особенно любил, когда его так называли), – поход удачный, две новых наковальни привезли, для кузни много хорошего железа, бычьих кож на меха, да и качественного угля прихватили, крупного, березового.

Это было именно то, что гном хотел услышать, бородатая физиономия расплылась в довольной улыбке, но гном не был бы гномом, если б не начал бурчать.

– Да откуда у людей доброму железу-то взяться, да и кожи, наверно, пересушили, – началось привычное ворчание, – впрочем, ладно, может, и с этим чё путное сделаем. А сюда вот грандмастер Огилен со своими припожаловал, я их в баню и отправил, сейчас попарятся, там их пивком сдобрят, да с чипсами, глядишь, уходить не захотят, гы-гы.

– Дварин, а что они порешили?

– Они выплатят двойную цену выкупа за себя, как я и обещал, – сообщил гном. – Но вот я тут подумал. Мой народ очень… гм… бережливый и крайне не любит отдавать долги живыми деньгами. А не будет ли нам выгоднее, если они отдадут долг работой, сделают прочную каменную стену с воротами на входе в долину?

– Гномьи стены практически неразбиваемы, их даже тараном не вдруг возьмешь. – У обычно невозмутимого Нерена загорелись глаза.

– Огилен – настоящий грандмастер камня, – добавил гном, – его строения будут стоять тысячелетия. А в северной части котловины я видел выходы магнетита, этот минерал не поддается действию никакой магии, за такими стенами воины будут неуязвимы для магических атак. Тока, того… пока они строят, гномов надо сытно кормить и снабжать пивом, чтобы работали с душой, тогда качество будет.

Ай да Дварин, ай да молодец, что придумал. Действительно, ты именно наш гном.

– Дварин, – улыбнулся я, – это замечательное предложение, долина будет надежно закрыта от бед и нашествий, пойдем побеседуем с грандмастером Огиленом.

– Привет, затворник, совсем закопался в своих книжонках, что ты там все читаешь? – Вошедшая Ния отобрала у Элленора толстый фолиант и опустилась в свое любимое кресло. – Ого, хроники падения генеалогии темных эльфов. Ищешь героя своей внучки?

– Мало ли, но пока ничего стоящего, – устало потер переносицу Элленор.

– Думаю, ты не там ищешь. – Ния отложила книгу в сторону. – Слышал о боях в Диких землях?

– Говорили, король Таннии отправил туда экспедиционный корпус для серьезных зачисток, – припомнил старый эльф, – там вроде бы появился новый темный клан. Армия Нории в этом году весьма неплохо проредила гуллей в Темном лесу, количество нападений тварей резко пошло на спад. Полагаю, в Таннии стало завидно, и они решили сделать то же самое.

– Но не с тем же успехом, весь экспедиционный корпус разбит, не ушел никто, а часть воинов орки пленили и отпустили за выкуп. Пленники рассказывают интересные вещи, одним из вождей орков была, – магичка сделала интригующую паузу, – красивая стройная девушка в белых доспехах, по описанию как две капли воды похожая на Саэну. Таннийцы решили, что она темная эльфийка. Кстати, орки не остановились на достигнутом, а, пользуясь тем, что все дружинники Сильвата погибли, устроили налет на баронство. Серьезного сопротивления они не встретили.

– Саэна – вождь орков, бред! – раздраженно бросил Элленор. – Она не могла возглавлять налет кровожадной орды на человеческое королевство. Да если моя внучка потемнела настолько, арка входа академии не пропустила бы ее. А она как раз сейчас там, на лекции. Ну еще темные эльфы – куда ни шло, а бестии-орки…

– Я не договорила, – Ния жестом остановила Элленора, – орки не убили ни одного мирного жителя Сильватии. Не было даже грабежей простого люда и изнасилований.

– Что-о-о?! – Брови эльфа поползли вверх. – Орки не убивали и не грабили? Ты, наверно, шутишь, а что же они там делали, цветочки нюхали?

– Они выпотрошили весь дворец барона, вывезли продовольствие и зерно со складов, а также собрали богатых людей Сильватии и под угрозой немедленной смерти вытребовали контрибуцию как золотом, так и вещами, сталью, материей и прочим. Напоследок налетчики собрали всех егерей и слуг, участвовавших в охотах на орков, и в торжественной обстановке перевешали их, как собак, а головы увезли с собой. А вот крестьян и горожан никто и пальцем не тронул. Я подумала, не Саэна ли приложила к этому руку.

– Ния, ты не один раз видела, что бывает там, где прошли орки. Думаю, даже темный властелин не смог бы удержать своих зверей от убийств и грабежей, а, по-твоему, с этим справилась семнадцатилетняя девчонка. Или тебя обманули, или это были не орки. Впрочем, надо проверить.

– Надо, – кивнула волшебница и, когда уже вышла от Элленора, тихо добавила про себя: – Надо проверить не только это. Девочка подросла и явно стала серьезней. Пожалуй, Саэне можно доверить несколько больше, чем раньше.

Глава 25

Если тебя ругают, значит, ты существуешь

– Плаху, палача и рюмку водки! Водку мне, остальное – ему.

Из кинофильма «Обыкновенное чудо»

Закат полыхал багрянцем над становищем Кровавых клыков. Если бы орки этого клана были в главном зале и могли видеть своего грозного вождя в этот момент, у него сразу появилась бы пара новых прозвищ, начисто уничтоживших остатки его авторитета. Но в помещении были только двое. Букан-берсерк робко сидел на краешке стула в своем собственном доме перед своим же троном и заискивающе смотрел снизу вверх в рот первосвященнику церкви Черной ямы Сызрону. Вольготно расположившись на троне, новый черный папа размышлял над стоящими перед ним проблемами, снисходительно поглядывая на вождя, ставшего его послушной марионеткой.

– Букан, так почему же ты не собрал войска и не отправил солдат в набег на долину Торна? – Вопрос Сызрона был чисто риторическим, причины он знал давно.

– Я-а-а отправил, то есть хотел, но… но они не пошли. – Букан обильно потел. – Я угрожал им гневом темного бога, силой церкви Черной ямы, но они все равно не пошли.

– Значит, Кровавые клыки боятся тебя и меня меньше, чем орков Изумрудного дракона, – безрадостно резюмировал Сызрон. – Это по-настоящему скверно, твоих тварей в повиновении держит только страх, и если они боятся Торна больше, наша власть рухнет.

– А если запугать их еще больше?

– Это несложно с моими ресурсами, но тогда они просто все сбегут к Изумрудным драконам. Этого-то как раз Торн и добивается. Кстати, мои шпионы сообщают, что они уже бегут, сильно бегут.

– А что же делать?

– Убить Торна и его ближайших сподвижников, это единственный выход, – твердо пристукнул пальцами по подлокотнику жрец.

– Я посылал одного за другим с дюжину хороших, умелых убийц, – печально сообщил Букан, – все они мертвы. Все, кроме одного, самого неискусного, он принес мне это.

Вождь Кровавых клыков протянул Сызрону кусок бересты. На ней были нарисованы отрубленные головы, посаженные на колья, и первая среди них – голова Букана, ошибиться невозможно, художник явно обладал талантом.

– Значит, надо придумать иной способ, другого выхода у нас нет. – Жрец, похоже, говорил больше сам с собой, не особенно доверяя умственным способностям собеседника. – Или в самое ближайшее время Торн и его клика умрут, или они будут править здесь, и эта лубочная картинка станет явью.

– Но как это сделать? – По лицу Букана было видно, что в его черепе нет ничего, кроме растерянности, страха и сквозняка.

– К тому же этот самый Торн ухитрился завести множество недоброжелателей, да что там недоброжелателей, ярых врагов среди людей, – не обращая внимания на Букана, задумчиво продолжил свою мысль Сызрон. – Возможно, враги наших врагов, не являясь, разумеется, нашими друзьями, захотят нам помочь в этом дельце. А их немало и среди влиятельных людей Таннии. Думай, Букан, думай.

В столице Таннии вторым по богатству и помпезности после королевского дворца был особняк верховного мага. В огромном кабинете за тяжелым письменным столом расположился его хозяин и морально давил на сидящего напротив мага четвертого уровня Андреаса. Насколько уютным было кресло, настолько же неуютно чувствовал себя гость верховного мага.

– И что мы имеем, – архимаг с раздражением и отвращением разглядывал собеседника, – семьсот сорок два хорошо вооруженных и обученных солдата, одиннадцать магов с сильнейшими артефактами, а жалкая кучка диких темных спускает все это в дренаж.

– Это была случайность и хитрость коварных негодяев, – пытался подать голос Андреас, но верховный маг одним досадливым жестом заставил его замолчать.

– Значит, хитрость коварных негодяев превзошла твою мудрость? – задал он риторический вопрос. – Бездарное ничтожество! Потерять артефакты, каждый из которых стоит больше, чем все вы, вместе взятые. Во всей Таннии осталось только два амулета отбрасывания, у меня и его величества, и один браслет резонанса на моей руке, ты понимаешь это? Ты сказал, что прочитал древние рукописи и обещал найти в развалинах гнезда вампиров жезл света эльфов, и я дал тебе два амулета пятого уровня, где они? Ты не только не добыл ничего, но потерял тебе доверенное. Что ты сделал как главный маг войска, ты идентифицировал вождей темных, локализовал вражеских магов, собрал сведения о войсках противника, их расположении и тактике?

– Там не было темных магов, а войско – около трехсот орков и гоблинов, а вождя звали Торн, – голосом кастрированного козла проблеял Андреас.

– Вот как, тогда читай, – архимаг бросил ему прямо в лицо свиток пергамента, – это отчет виконта Ренье. Что таращишь глаза, он выжил, и его доклад действительно отражает суть вещей. У темных было триста тяжелой пехоты, еще четыреста лучников и двести свирепых тварей в засаде, в вашем тылу. А вот описание вражеского мага, которого там якобы не было, или темная эльфийка не маг? Ах, ты же ее даже не видел! Она использовала исцеляющие заклинания второго круга, ты знаешь, что это значит? В темном университете после трех курсов дают степень бакалавра, а дальше, в магистратуру, переводят только знающих третий круг магии. А светлые заклинания, в том числе исцеления, там изучают только на четвертом курсе. Значит, там был темный магистр как минимум третьего-четвертого уровня, а может, и не один, а ты и не знал этого. И что это за бред про вождя Торна? Где ты видел темного эльфа в подчинении орка, обычно все обстоит ровно наоборот. Конечно, бывает все, но, думаю, вождь Торн – это дезинформация для тебя, идиота, и ты клюнул, как и этот придурок Сильват.

– Но разведкой занимались люди барона, я говорю со слов его агентов, – попытался отбрехаться с последней линии обороны глава магов погибшей экспедиции.

– А чем занимался там ты, – архимаг безжалостно добивал собеседника, – кроме чревоугодия, запойного алкоголизма и поганого, выпендрежного стеба? Сколько раз я повторял: маг – это прежде всего мыслитель, а не генератор молний, метатель ледяных стрел или паяльная лампа вроде тебя. Волшебник должен знать и контролировать все, больше чем все, только тогда его можно назвать магом.

– Я не согласен, – почти кричал пунцовый Андреас, – это функции не мага, а филера.

– А кому есть дело до согласия побежденного? Тебя побили, значит, все твои теории пусты. И если бы просто побили! Темная эльфийка даже не стала тратить на вас боевую магию, и совершенно правильно сделала, вы этого не достойны. Всю вашу дегенеративную шайку орки поймали в звероловную яму, наверное, они потом долго смеялись. Знаешь, кого в такие ямы ловят в Салимате? Диких ослов! А что есть общего у вас и салиматских ослов? Я тебе скажу: у вас совершенно одинаково устроены мозги. А ведь в волчьи ямы волки-то как раз и не ловятся, они слишком чутки и умны, не то что ослы. На месте орков я бы смеялся над вами до сих пор. Ты понимаешь, что сделался героем анекдота?

– Я действительно совершил несколько… э-э-э… небольших просчетов, но они вполне поправимы, как ваш заместитель… – Но договорить проштрафившемуся волшебнику не дали.

– Ты больше не мой заместитель. – Архимаг встал, вынуждая этим подняться и своего собеседника. – И это, разумеется, не все. Ты принесешь мне два амулета пятого круга взамен утраченных, где ты их возьмешь, мне безразлично. И не думай, что сумеешь спрятаться от меня, я тебе не орк, телепортом от меня не спастись.

Бледный трясущийся человечек, жалкая тень прежнего надменно-спесивого Андреаса, выполз из дверей дворца главного волшебника королевства и обессиленно прислонился к колонне у входа. Слова архимага просто уничтожили его. Добыть амулет пятого круга – да легче получить корону любого баронства или графства Таннии. А уж два амулета – это вообще за гранью фантастики. Собрать новую экспедицию в Дикие земли он не мог, после бесславного провала ему нет веры, за ним не пойдет ни один уважающий себя волшебник.

Постепенно на смену отчаянию пришла злоба. Злоба на архимага, списавшего его в утиль, на Сильвата, Ренье и всех участников похода, на короля, отказавшегося даже принять его. Но все это было мелким раздражением по сравнению со смертельной ненавистью к темным и особенно к их предводителю. Этот орк превратил его, магистра четвертого уровня, без пяти минут архимага, в пустое место и посмешище всего королевства.

Андреас напоминал кипящий чайник. Бешенство требовало выхода, хотя бы каких-нибудь, пусть даже символических действий, иначе он просто лопнет от злобы. Маг решительно зашагал в сторону трущоб столицы, изобилующих воровскими притонами, борделями и грошовыми ночлежками.

Вскоре он остановился у двери тату-салона. Одноглазый, заросший кудлатой бородой мастер хриплым голосом поинтересовался, что ему надо.

– Татуировку красной мести, – мрачно, в тон мастеру, заказал маг, закатывая левый рукав мантии.

Эти татуировки делали чаще переулочные бандиты, чем почтенные граждане. Специальной магической краской цвета свежей крови наносилось имя или символ врага, которого мститель поклялся убить. Татуировка оставалась красной, пока враг был жив, и время от времени вызывала неприятный зуд. Это служило как бы напоминанием, не давая забыть о клятве мести. Если враг умирал, татуировка чернела и переставала раздражать хозяина. Руки многих знаменитых головорезов покрывали целые росписи из погашенных татуировок красной мести, среди уголовного сброда столицы это было своеобразной бравадой, показателем крутизны и решительности.

Когда работа была окончена, Андреас прочитал заклинание малого исцеления, мигом залечившего следы игл, расплатился и вышел из салона. На предплечье мага чуть выше запястья кровавым росчерком было выведено: «Торн».

Эпилог

В это время за сотни километров от столицы Таннии другие пальчики, меньше, нежнее и гораздо изящнее грубоватых рук мастера татуировок рисовали такую же короткую надпись из четырех букв – «Торн». В левом крыле храма Фреи Ния наблюдала, как Саэна, склонившись к кофейной розе у входа, орудует мелком. Бутон пришел в движение, наклоняясь к надписи и медленно меняя цвет с темно-коричневого на пурпурный. Нет, ошибки нет и быть не может, выпрямившийся бутон раскрывался, наполняя пространство одуряющим пряным запахом. Дрожащие пальцы Саэны благоговейно коснулись пурпурной розы, на щеке девушки дрожала слеза, но в глазах светилось счастье.

body
section id="n_2"
section id="n_3"
section id="n_4"
section id="n_5"
section id="n_6"
section id="n_7"
Группа «Любэ». «Младшая сестра».