1 Послание Петра

Введение

«Первое послание святого апостола Петра — наиболее сжатое изложение христианской веры и того образа жизни, к которому она призывает. Это образец „пастырского послания"». Такими словами начинает свой прекрасный комментарий к Первому посланию Петра Сесла Спик[1].

«Пастырское» — именно так можно охарактеризовать это послание Петра. Апостол стремится укрепить и утешить христианские церкви в Малой Азии, предчувствуя начало бурной эпохи гонений. Эти бури свирепствуют и сегодня: в Индии, где толпа индусов разрушает христианскую церковь, с огромным трудом построенную в беднейших кварталах Бомбея; в большинстве коммунистических стран, где человек, исповедующий Христа, лишается возможности получить образование или устроиться на работу и чаще всего отправляется в тюрьму. Многим англоговорящим странам трудно представить себе что–либо подобное. Возможно, мы просто не замечаем знаков времени. В действительности страдания не минуют ни одного христианина, и каждый верующий человек хоть в небольшой степени потерпит лишения за Христа. Петр обращается ко всем нам, когда говорит о страданиях в настоящем и о славе в будущем.

Пастырское послание Петра поддерживает нас, наставляя. Сокрытые внутри каждого человека потребности формируют его глубочайшие убеждения. На что мы надеемся? Петр говорит об Иисусе Христе, нашей верной надежде сейчас и всегда. На протяжении всего послания апостол призывает нас помнить о том, что Бог уже сделал, и уповать на то, что Он еще совершит для нас через Иисуса Христа. Петр говорит не столько о поступках и словах Иисуса, находившегося вместе с ним в лодке, сколько о значении Его жизни, смерти, воскресения и вознесения. Свидетельство Петра о жизни Иисуса нашло свое отражение в Евангелии от Марка[2]. В своем послании он показывает, какое значение имеет для нас история жизни Того, Кто призывает взять свой крест и следовать за Ним.

1. Для кого было написано послание?

Понт, Галатия, Каппадокия, Асия и Вифиния — провинции или области, где жили христиане, которым адресовано послание. Если эти названия используются для обозначения римских провинций, то в целом указанная территория охватывает всю Малую Азию к северу от горной цепи Тавр, тянущейся вдоль южного побережья. Она включила бы в себя большую часть современной Турции. Возможно, однако, что апостол говорит об определенных областях, а не об официальных провинциях[3]. Если это так, то указанная территория сужается, поскольку области Галатия и Асия были значительно меньше провинций, носивших те же названия. Возможное значение такого сужения заключается в том, что за его пределами остаются некоторые местности, где вел активную миссионерскую деятельность Павел (например: Антиохия Писидийская, Икония, Листра, Дервия). Святым Духом Павел был удержан от посещения Вифинии — возможно, эта область предназначалась кому–то другому. Историк ранней Церкви Евсевий высказывает предположение, что сам Петр мог принимать непосредственное участие в евангелизации тех мест, которые он называет (Деян. 16:7)[4]. Очевидно, Петр имел основания обращаться к христианам именно этих, а не каких–либо иных провинций или областей (он не упоминает Ликии, Памфилии или Киликии — провинций, лежащих к югу от гор Тавра). Поэтому предположение о том, что он имеет в виду те местности в Малой Азии, в которых большую роль сыграло его собственное служение, а не миссионерская деятельность Павла, кажется вполне убедительным.

Понт и Вифиния, располагающиеся на берегу Черного моря, названы раздельно, несмотря на то что они были объединены в одну римскую провинцию. Высказывалось предположение, что Петр начинает с Понта и заканчивает Вифинией, поскольку таким образом представляет себе путь, который должен будет проделать Сила или кто–то другой, кому будет поручено отвезти письмо: посланец мог бы начать свою миссию в Амисе, самой дальней восточной части Понта на Черном море, и завершить ее в Халкедоне в Вифинии. Оттуда он переправился бы в Византию, где была возможность сесть на корабль, идущий в Рим[5].

Географические местности, к жителям которых обращается Петр, представляли собой «фантастический конгломерат территорий»: прибрежные районы, горные цепи, плато, озера и речные системы. Население было еще более пестрым. Оно состояло из людей с «разным происхождением, этническими корнями, языками, традициями, верованиями и политическим развитием»[6]. Галатия получила свое название от наименования племени, проживавшего в этой области; до IV века там все еще говорили на галльском языке[7]. Лука упоминает язык Ликаонии, на котором говорили жители Листры (Деян. 14:11). В Малой Азии было достаточно много евреев[8]. Евреи из Каппадокии, Понта и Асии также находились в Иерусалиме во время праздника Пятидесятницы и слышали проповедь Петра (Деян. 2:9). Те из них, кто обратился в христианскую веру, вернувшись в свои провинции, вполне могли начать распространять там Евангелие.

Если распространение христианской веры в этих регионах проходило по схеме миссионерской политики Павла, мы можем предположить, что первые церкви были основаны в городских центрах и что верующие евреи (наряду с последователями иудаизма из язычников [«боящиеся Бога»]) образовывали первоначальное ядро многочисленных домашних церквей и общин. Значительную часть населения, однако, составляли крестьяне, центр Малой Азии был усеян множеством поселений различных племен, куда практически не доходила римская культура[9]. Христианское благовестие впервые нашло активный отклик именно среди этих малоазийских племен. Драматические события, происшедшие с Павлом и Варнавой в Листре, отражают своеобразие восприятия Евангелия в районах, которые весьма мало затронул дух эллинизма (Деян. 14:8—18).

Хотя мы и не знаем в точности, какие «массы людей» или слои общества фигурировали среди христиан Малой Азии, нас поражает то ощущение единства, которое приносило с собой Евангелие. Столь же разные, как и их окружение, эти люди стали новым народом Божьим, братством, избранным народом, рассеянным по миру (1 Пет. 1:1; 2:9,10,17; 5:9).

Проникновенные слова Петра о Церкви позволяют сделать вывод, что апостол обращается ко всей Церкви, а не к какой–то отдельной группе христианского сообщества. Он пишет не только к тем, кто был «пришельцем» в этих землях в прямом смысле[10], не только к верующим иудеям. Последнее соображение долгое время оставалось предметом спора. Если Петр писал к новообращенным иудеям, то очевидно, что это были иудеи, которые давно отошли от своих заповедей, поскольку он говорит о «суетной жизни, преданной вам от отцов» (1:18), и о порочности их образа жизни, состоявшего в том, что они «поступали по воле языческой, предаваясь нечистотам, похотям (мужеложству, скотоложству, помыслам), пьянству, излишеству в пище и питии и нелепому идолослужению» (4:3). Если такими словами описываются иудеи, то каким же было их падение! Но даже если они вели образ жизни совершенных язычников, едва ли Петр сказал бы, что такой образ жизни был передан им от их отцов[11]. Тем более непонятным казалось бы удивление соседей–язычников по поводу того, что отступившие от своей веры евреи вернулись к нравственным заповедям иудаизма[12]. Вот почему можно считать очевидным, что Петр пишет к церквам, которые, как он полагал, в основной своей массе состояли из язычников. То, что апостол часто обращается к Писанию, показывает в нем человека, получившего обычное для иудея образование, но это никак не свидетельствует в пользу такого же прошлого у его слушателей. Послания Павла к церквам, состоящим преимущественно из язычников, также насыщены цитатами из Ветхого Завета.

2. Кем написано это послание?

Приветствие в начале послания утверждает авторство апостола Петра — момент, который не может быть оставлен без внимания. Трудно согласиться с предположением, что Церковь восприняла это как «безобидный литературный прием»[13]. Большое количество других книг, будто бы написанных Петром, были отвергнуты как не имеющие отношения к апостолу. Поскольку за апостолами признавали полученную от Христа высокую власть основывать церкви, недостойная претензия на это звание не могла быть воспринята с легкостью. Стоит только вспомнить, как защищал Павел свое апостольское положение, — и мы увидим особое значение, которое имело это положение в глазах Церкви.

Достаточно ранние и надежные свидетельства об этом послании содержатся в различных произведениях[14]. Самое раннее упоминание о нем мы найдем во 2 Пет. 3:1. Климент Римский (конец I века) цитирует Первое послание Петра, хотя и не указывает, откуда взята цитата. Цитаты продолжают появляться и у других раннехристианских авторов. Ириней (II век) совершенно определенно относит приводимые им слова к этому посланию.

Те, кто придерживается мнения, что Петр не был автором этого послания, приводят четыре основных доказательства своей точки зрения[15]. Во–первых, указывается, что греческий язык послания слишком безупречен для бывшего галилейского рыбака (фраза Папия, что Иоанн–Марк был «переводчиком» Петра, приводится некоторыми исследователями как свидетельство того, что Петр нуждался в переводчике, поскольку не владел греческим в совершенстве)[16]. Во–вторых, настойчиво утверждается: гонения, о которых говорится в послании, начались лишь после смерти Петра. В–третьих, в послании видят слишком много характерных черт писем Павла, в связи с чем Петру отказывают в авторстве. В–четвертых, многие из тех, кто признает существенное отличие от произведений Павла, настаивают на том, что Первое послание Петра несет в себе традиционные, элементы учения ранней Церкви и не содержит ничего, что доказывало бы его принадлежность перу одного из первых учеников Иисуса.

Последнее возражение можно опровергнуть, рассмотрев цель послания. Петр уже свидетельствовал о словах и деяниях Иисуса. К работе Иоанна–Марка по «переводу» проповедей апостола относится и его запись свидетельства Петра в Евангелии от Марка. Послание подразумевает знание слушателями истории жизни Христа, и Петр сосредотачивает свои силы на том, чтобы дать апостольское толкование Евангелия. Такое апостольское наставление находим мы и в письмах Павла. Указание на то, что Первое послание Петра имеет слишком много схожих черт с посланиями Павла, может быть рассмотрено в свете того соображения, что Павел, также как и Петр, следовал в своих наставлениях апостольскому «образцу здравого учения» (2 Тим. 1:13; ср.: 1 Пет. 2:2 и 1 Кор. 15:1—11)[17]. С другой стороны, учение Петра имеет и свои особенности. Например, Павел никогда не пользуется образом «слуги Господа» применительно к служению Христа, как это делает Петр[18].

Действительно, традиционная дата смерти Петра во время правления императора Нерона предшествует основным периодам римских гонений. Однако в послании нет ничего, что указывало бы на начало официальных или крупных преследований. Скорее в нем нашло отражение время отдельных притеснений и локальных гонений, время, когда христиан необходимо было укрепить и подготовить к гораздо большим страданиям за Христа в будущем[19].

Вопрос о познаниях Петра в греческом языке стал ключевым аргументом против его авторства. Некоторые комментаторы, придерживающиеся мнения, что послание написано Петром, полагают, что кто–то помогал ему в работе, и видят в упоминании имени Силуана (5:12) указание на этого помощника. Подобный довод также подвергался сомнению. Во–первых, греческий язык послания не столь превосходен, как это иногда пытаются представить[20]. Кроме того, при утверждении, что Петр должен был обладать лишь минимальными или частичными познаниями в греческом, не принимается во внимание двуязычный характер культуры Вифсаиды Галилейской. Один остроумный специалист в греческом языке сказал, что Галилею можно сравнить с такой же двуязычной местностью, как Уэльс, и что греческий язык Петра был в таком случае не хуже, чем английский любого уэльсца[21]. Сесла Спик рекомендует помнить еще и о том, что во время Пятидесятницы Петр получил дар говорения на языках[22].

Самое убедительное подтверждение аутентичности послания мы находим в нем самом[23]. Содержащееся в нем учение связано с теми речами Петра, которые зафиксированы в Книге Деяний. Спик указывает на отрывок 1 Пет. 1:10—12 как на совершенно уникальное место в новозаветных посланиях: в нем говорится об исследованиях и предположениях ветхозаветных пророков, предвидевших день Христов. Такие слова, продолжает Спик, могли выйти только из–под пера апостола, который «обратился к этим свидетельствам и основал первую христианскую апологетику (Деян. 2:25—31; 3:18—25; 10:43)»[24]. Кроме того, те места послания, где говорится о страданиях Христа, отражают понимание Петром призвания Христа как Слуги Господа, понимание, которое уходит своими корнями в учение и пример Самого Христа. Как пишет Селвин, «впечатления очевидца проходят через все послание и составляют его своеобразие»2. Петр восхищается любовью тех, кто никогда не видел Христа (1:8); его призыв к живой надежде на Господа основывается как на пережитом им отчаянии, связанном с распятием, так и на радости общения с воскресшим Христом. Акцент на смирении по–особому звучит в устах Петра, пережившего период горделивой уверенности, которая предшествовала его падению. Господь призвал Петра пасти Его овец, и Петр передает эту заповедь другим пастырям.

О роли Силы (по другим версиям — Силуана) сказано в комментарии к 5:12. Сила был помощником Павла в его миссионерской деятельности в Малой Азии и Греции, и его имя стоит рядом с именем Павла в обращении в Посланиях к Фессалоникийцам. Он был также представителем апостолов и старейшин в Иерусалиме, и назван пророком (Деян. 15:22). Если этот человек был редактором или соавтором Петра, то нельзя не признать его духовную одаренность. Слова Павла о служении Силы указывают на последнего, как на того, кто должен передать письмо, а также выступить в качестве представителя автора этого письма. Такой вывод можно сделать, приняв во внимание те полномочия, которые получает Сила в связи с письмом из Иерусалима, как об этом говорится в 15–й главе Деяний. Если Сила, передавая письмо, действительно выступал в такой роли, то в его обязанности входило гораздо больше, чем просто привезти послание. Он был одним из начальствующих между братьями на Иерусалимском соборе. Тогда же было составлено письмо, отвезенное им в Антиохию. Поэтому не исключено, что Петр мог совещаться с ним, готовя послание, или, возможно, Сила принимал участие в его составлении под руководством Петра.

3. В какой форме написано послание?

Послание Петра, несмотря на свою краткость, очень разнообразно и по форме, и по содержанию. В нем встречается большое количество ссылок и аллюзий из Ветхого Завета[25]. Например, Псалом 33 цитируется дважды (2:3; 3:10—12), и его тема — надежда для тех, кто находится в насильственной ссылке, — проходит через все послание[26]. И хотя мы не встречаем открытого цитирования слов Иисуса, в Первом послании Петра, как и в Послании Иакова, постоянно слышатся высказывания Учителя[27].

Встречаются предположения, что Первое послание Петра — это совсем не послание, а проповедь или катехизическое наставление, которое сопровождало таинство крещения[28]. Его трактовали даже как литургию во время обряда крещения[29]. (Считается, что слова обряда начинаются с 2:21.) Тем не менее, Уэйн Грудем указывает на то обстоятельство, что мысль о крещении определенно высказывается в послании только в стихе 3:21, и добавляет, что «само по себе упоминание о начале христианского образа жизни еще не содержит указания на крещение»[30]. Другая форма, элементы которой обнаруживают в послании, — форма раннехристианских гимнов или исповеданий веры[31]. Такую возможность нельзя исключить совсем, однако ритмическое оформление, на которое указывают как на характерную черту гимна или символа веры, может быть просто ораторским приемом, используемым во время проповедования или обучения.

Самым точным определением формы Первого послания Петра остается краткий вывод в конце самого послания: «Сие кратко написал я вам… чтобы уверить вас, утешая и свидетельствуя, что это истинная благодать Божия, в которой вы стоите» (или «…в которой и стойте», 5:126). Послание наполнено утешением и свидетельством, сходным с апостольским учением. Можно предположить, что Петр уже не в первый раз учит этим вопросам. Письмо написано свободным языком, Петр не собирает по кусочкам информацию, полученную от других. Он говорит с глубоким пониманием и основывается на своем опыте апостола Иисуса Христа.

4. Когда и где оно было написано?

Под «Вавилоном», из которого Петр шлет свои приветствия (5:13), едва ли понимается разрушенный и оставленный людьми город в Месопотамии. В Книге Откровение «Вавилоном» назван Рим (16:19; 17:5; 18:2), и нет ничего удивительного, что Петр также употребляет это название в символическом смысле. Он думает о христианской Церкви как о Божьем народе в изгнании и рассеянии (1:1,17; 2:9–11). Для ветхозаветных пророков Вавилон был столицей мировой империи и городом изгнания Израиля, где израильтяне находились как пришельцы и чужестранцы. Использование Петром названия «Вавилон» напоминает его слушателям, что он также разделяет их участь изгнанников.

Кроме того, первые отцы Церкви были уверены, что Петр и Павел приняли мученическую смерть в Риме. Историк ранней Церкви Евсевий цитирует Папия и Оригена для подтверждения этой мысли[32] (Папий, епископ города Иераполя, умер в 130 г.).

Иоанн–Марк, о котором говорит Петр (5:13), также упоминается Павлом, когда тот пишет из Рима (2 Тим. 4:11; Флм. 23).

Поскольку Петр упоминает Марка, но ничего не говорит о Павле, есть основания предположить, что во время написания послания Павла не было в Риме. Интересно, что и Павел не называет Петра в своих письмах, даже когда говорит о верных сотрудниках «из обрезанных» (Флп. 2:20,21; Кол. 4:10,11). Согласно традиции, Петр попал в Рим только в конце своей жизни[33]. Таким образом, очевидно, Петр пишет из Рима уже после того, как Павел покинул его, освободившись из своего первого заключения в 62 году[34].

Представляется маловероятным, что жестокие преследования Нерона уже обрушились на римских христиан. Можно предположить, что Петр как–то указал бы на это обстоятельство, призывая к покорности по отношению к царю (2:13—17). Наиболее вероятной датой написания послания можно назвать 63 год, когда Павел уже покинул Рим, но гонения Нерона еще не начались.

5. О чем это послание?

Перед лицом усиливающихся нападков на Евангелие Петр свидетельствует о благодати Божьей, о преизобильной реальности того, что Бог совершил через Иисуса Христа. Апостол знает, что Иисус воскрес из мертвых, он видел Его вознесшимся на небеса. Он знает также, почему умер Спаситель и в чем значение Его смерти: «Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (2:24). Совершенное Христом дает основание для надежды христианскому «братству». Верующие призваны не только претерпеть мучения за Христа — им дано познать истинную радость, потому что через свои страдания они приобщаются к Иисусу, Который пострадал за них. Сами их страдания становятся символом надежды: Христос принял мучения и вступил в Свою славу, то же ожидает и их. Дух Божий, Дух славы почивает на них (4:14).

Уважают ли их соседи, насмехаются ли над ними, — на примере своей христианской жизни верующие несут свидетельство о благодати Божьей. Спокойно и смиренно должны они вести праведный образ жизни, не требуя себе каких–то особых прав, но уважая права других. Однако это смирение в жизни не означает рабской покорности и самоуничижения, потому что христиане знают о своей роли царского народа, который принадлежит) Самому Богу, избранных наследников нового творения. Им не нужно утверждать свои права или требовать какого–то особенного к себе отношения — они полагаются на справедливость Божью. Христиане только «чужестранцы» в Вавилоне, но они входят в семейство Самого Бога.

Дар любви Божьей — кровь Иисуса — избавил христиан от порочного и суетного образа жизни, который они вели, когда были язычниками, — ныне благодать объединяет их в искренней любви друг к другу. Они служат и помогают друг другу, используя те богатые духовные дары, которыми наделил их Бог. Иисус Христос, великий Пастырь стада Божьего, следит за Своим народом. Он призывает поставленных Им пастырей служить Богу, опекая вверенную им паству. Победа Иисуса Христа над силами тьмы освобождает верующих в Него от власти сатаны: они могут противостоять рыкающему льву, в огне преследований их вера не дрогнет, но будет очищена, подобно золоту в пламени печи. Они должны во всем положиться на Бога, зная, что Он заботится о них.

Благодать, которая уже наполняет христиан радостью, изольется на них в полной мере с приходом Иисуса Христа. Господь, Которого они любят, явится им, и они поклонятся Ему. Зная, что они были призваны из тьмы и смерти, новый народ Божий поет и славит Бога. Славословие верующих возносится из их собраний, из домов, даже из тюремных камер, где страх перед Богом освободил их от страха перед людьми. Их благовестие — это благовестив прославления. Вкусив вечного Слова Божьего, они уже причастились к совершенству их Спасителя. Истинная благодать Божья призвала их к Его славе, и теперь все, даже страдание, будет служить целям Того, Кто искупил их такой дорогой ценой.

Кому–то торжествующий и ободрительный тон послания может показаться слишком эмоциональным. Но за Петра говорит его вера. И он знает, что его свидетельство истинно, что подлинная жизнь — в Иисусе Христе. Он знает, что Бог благ и Его благость вечна. «Это истинная благодать Божия, в которой вы стоите» (5:12).

Армандо Валладарес завершает свои воспоминания о двадцати двух годах, проведенных в тюрьме Кастро на Кубе, так ими строками:

«И посреди этого апокалиптического зрелища, в котором длились самые страшные и ужасающие моменты моей жизни, посреди серой, пепельной грязи и оргии избиений и крови заключенных, забитых в землю, возник человек, похожий на скелет, с седыми волосами, горящими голубыми глазами и сердцем, переполненным любовью, он протягивал руки к невидимому небу и умолял пощадить его мучителей. „Отче! прости им, ибо не знают, что делают". И автоматная очередь рассекла его грудь»[35].

1:1,2

1. Апостол иудеев благословляет истинный народ Божий

Петр, Апостол Иисуса Христа, пришельцам, рассеянным в Понте, Галатии, Каппадокии, Асии и Вифинии, избранным, 2 По предведению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа: благодать вам и мир да умножится.

1. Он приветствует их благословением

В Соединенных Штатах и Великобритании производство поздравительных открыток достигло грандиозных размеров. Туманные фотографии влюбленных, портреты маленьких беспризорников, гротескные карикатуры — всем этим завалены длинные выставочные стойки. Но при всем их многообразии, открытки сохранили традиционные формы выражения приветствия. Количество способов сказать «Здравствуйте» или «С днем рождения» весьма ограниченно.

Но христиане, и особенно христианские апостолы, могут видеть в приветствии нечто большее, чем простую формальность. Первые христиане использовали традиционную формулу: «Радоваться!» (Иак. 1:1; Деян. 15:23; ср.: Деян. 23:26)[36]. Но Петр, Павел и Иоанн обращаются к Церкви с приветствиями, которые превращаются в благословения: пожелание радоваться становится в устах апостолов призывом к благодати[37]. Ветхозаветную формулу такого благословения произносит Давид: «Да воздаст вам Господь милостью и истиною» (2 Цар. 2:6; 15:20). Новый Завет усиливает значение милости и благодати Божьей. Благодать «Открывает в Иисусе Христе действенную любовь Божью по отношению к грешникам»[38].

Что превращает приветствие в благословение? Петр дает ответ на этот вопрос в словах, предваряющих его благословение. Он говорит о работе Духа Святого. Когда служитель Слова Божьего произносит благословение в конце богослужения, только действие Духа Святого придает силу его словам. Благодать — это дар, и ее даритель — Бог. В наших словах благословения нет ничего магического, они не передают благодать благодаря собственной силе или благодаря тому, что мы их произносим. Но когда такие слова с верою обращены к народу Божьему, Сам Бог утверждает их. В них скрыто нечто большее, чем простое пожелание, даже больше, чем молитва. Они провозглашают благоволение Бога к верующим в Христа.

В своем обращении наряду с благодатью апостол желает мира. Благодать преобразует приветствие греков, мир придает новое значение слову шалом, приветствию евреев. Ветхозаветные священники произносили Божье благословение народу: «Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир!» (Чис. 6:26). Согрешив, Израиль лишился этого благословения и, понеся наказание, оказался в рабстве. Но пророки указывали, что настанет день, когда Бог избавит Свой народ не только от его гонителей, но и от греха (Мих. 7:14–20). Сам Бог будет их Спасителем: «Господи! Ты даруешь нам мир; ибо и все дела наши Ты устрояешь для нас» (Ис. 26:12; ср.: Ис. 9:16).

Симон Петр, галилейский рыбак, знал Князя мира, о Котором пророчествовал Исайя. В горнице во время Тайной вечери, а затем вновь после воскресения Иисус благословил Своих апостолов и дал им Свой мир (Ин. 14:27; 16:33; 20:19). Речь шла не о политическом мире, который, как предполагалось, принесет Мессия. На всей земле, говорит Иисус, нет ничего, что могло бы даровать мир или лишить его. Мессия даровал его в перспективе креста. Иисус принес мир не вопреки кресту, а через него. В смертных муках Он принял на Себя праведный гнев Божий и установил мир не только между иудеями и язычниками, но также между человеком и Богом.

В кратком приветствии (Благодать вам и мир да умножится) апостол Петр представляет в миниатюре все содержание письма. Он пишет тем, кто уже испытал на себе презрение и злобу языческого общества. И, наблюдая Рим времен правления императора Нерона, Петр знает, что их ждут еще более тяжелые времена. Разве может он с уверенностью говорить о преизобилующем мире тем, кто только начинает открывать для себя страдания, к которым призваны христиане? Именно с этой целью пишет свое послание апостол. Однажды он уже сделал попытку защитить шалом Мессии. Среди оливковых деревьев Гефсиманского сада Петр выхватил меч, чтобы сразиться с теми, кто пришел арестовать Иисуса. Но Иисус заставил его вернуть меч в ножны после одного бесцельного удара. Петр рвался в бой, боясь, что смерть Христа положит конец всякой надежде на победу, надежде на мир, который должен установить Мессия. Но смерть Иисуса привела к противоположному результату. Через смерть Помазанник Божий осуществил спасение людей. Отныне Петр, апостол воскресшего Христа, может провозглашать мир, мир, который пришел не с помощью меча, а благодаря кресту. Его послание служит подробным изложением благословения, в сжатой форме высказанного вначале.

Петр начинает послание с того, что объединяет себя со своими слушателями. Бросается в глаза явная диспропорция: столь много говорит он о них и так мало о себе. Петр — просто апостол Иисуса Христа. Он не стремится показать своего превосходства среди апостолов и не видит необходимости доказывать или защищать свои права на апостольское звание, как это приходится делать Павлу. Апостольское положение Петра было прекрасно известно везде, где было проповедано Евангелие. Петр был одним из двенадцати, которых призвал Иисус (Мк. 3:14–19). Он был первым, кто от лица всех апостолов исповедал Иисуса Христом, Сыном Бога Живого. Господь ответил ему: «Ты — Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16:16,18).

Петр, конечно, не может служить камнем основания Церкви без своего исповедания. Слова Христа обращены к Петру, который получил откровение от Отца, сущего на небесах (Мф. 16:17). Когда позднее Петр убеждает Иисуса не идти на крест, Тот называет его уже не Петром, а сатаной. Он стал камнем, но уже в другом смысле — не камнем основания, а камнем преткновения (Мф. 16:23)'.

Петр также не может быть противопоставлен остальным одиннадцати апостолам. Иисус передает им власть ключей Царствия Небесного, которой Он наделил Петра. Церковь стоит не на Петре, как на единственном камне, а на основании апостолов и пророков — тех, кто, подобно Петру, получил откровение от Христа (Мф. 18:18; Еф. 2:20; 3:5).

Но в то же время мы не можем отделить исповедание Петра от самого Петра. Иисус строит Свою Церковь не на абстрактном исповедании, но на исповедующем Его апостоле. На слова Петра: «Ты — Христос», Иисус отвечает: «Ты — Петр». После того как Петр назвал Иисуса Христом, Тот называет его камнем. Петр призван открыть врата Царства Небесного для верующих из иудеев и язычников. Он делает это в Иерусалиме вместе с остальными одиннадцатью апостолами и в Кесарии как один из свидетелей воскресения (Деян. 2:14—41; 10:34—42). У Петра есть особое призвание, которое он должен исполнить, но он не наделен властью, которая превышала бы власть других апостолов. В данном послании ему достаточно представить себя как апостола: он несет свидетельство не о самом себе, а о Христе, краеугольном камне Небесного Храма (2:5—8).

Свидетельство Петра имеет большую силу. Он уверен в том, что видел и слышал, и помнит об избрании его Христом и об откровении, данном ему от Отца и вдохновившем его на служение. Рыбак Симон Петр может привести в замешательство раввинов и дать отчет в своем уповании перед власть имеющими (1 Пет. 3:15; Деян. 4:13). Он совершает это как апостол Христа, радующийся вере тех, кто, никогда не видев Иисуса, верует в Него (1:8).

Петр выступает как апостол Христа и тогда, когда вдохновенно и властно утверждает учение Церкви. Зная, что именно Петр написал это послание, мы можем поначалу испытать легкое разочарование. Почему он не приводит чаще слов Иисуса, почему не рассказывает больше о совершенных Им чудесах? Какие картины из земной жизни Христа мог бы нарисовать апостол! Каждый, кто изучает Библию, легко заметит, как много общего у Первого послания Петра с посланиями Павла. Но Павел не был вместе с Иисусом в синагоге в Капернауме или в лодке на озере, или на Тайной вечере в Иерусалиме. Почему же Петр не говорит ни слова о днях, проведенных с Христом, ведь он обращается к людям, которые никогда не видели Спасителя?

Как мы уже говорили во введении, это обстоятельство позволило некоторым ученым сделать вывод, что автором послания был не апостол Петр[39]. Однако мы поступим как минимум самонадеянно, если рискнем предположить, будто знаем, что именно должен был написать апостол. Кроме того, подобная точка зрения указывает на совершенно неверное представление об апостольском свидетельстве Петра и о задачах, которые он ставил перед собой, принимаясь за послание.

В обязанности Петра как апостола входило наставление в вере (Деян. 2:42). Он не стремился привлечь людей своими собственными убеждениями и прозрениями. Он был одним из тех, кого Христос поставил свидетельствовать, что «Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых» (Деян. 10:42). Апостольское учение было основано на тех знаниях, которые Иисус передал им в течение Своего служения и особенно в сорокадневный отрезок между воскресением и вознесением на небеса. Евангелие, которое получил Павел (1 Кор. 15:3), было залогом его апостольства и образцом устного наставления, которое провозглашало исполнение ветхозаветных пророчеств во Христе. Апостольское учение не было набором яичных свидетельств, подготовленных для того, чтобы индивидуально засвидетельствовать, «что значит для меня воскресение». Скорее это было идущее от Самого Господа свидетельство о Его словах и делах, говорившее, что Ему «так… надлежало пострадать… и войти в славу Свою» (Лк. 24:26; 1 Пет. 1:11). Петр проповедовал апостольское учение в день Пятидесятницы, и на этом учении была основана Церковь (Деян. 17:2,3). Он продолжает развивать его и в своем послании. Это учение проникнуто обращениями к Ветхому Завету, провозглашением исполнения Христом всех пророческих обетовании (Деян. 3:18—26; 10:43; 1 Пет. 1:10—12).

При написании послания Петр не ставил своей целью первым сообщить о словах и служении Христа, Эта сторона его проповеди нашла отражение в Евангелии от Марка[40]. Петр также не видит необходимости рассматривать проблемы какой–то определенной церкви (как это часто делает Павел). Скорее, его цель — дать наставление всей христианской Церкви в Малой Азии таким образом, чтобы верующие могли встретить предстоящие им испытания с твердой надеждой на Господа. Послание Петра, возможно, служит отражением напутствия, которое произносили новообращенным перед тем, как совершить таинство крещения. В некоторых местах могли быть запечатлены гимны и исповедания веры апостольского века. Но главное, что мы можем сказать с уверенностью, — через все послание проходит основополагающее благовестив апостолов.

Мы не можем оставить без внимания уникальность положения Петра как апостола. Иисус проповедовал Свое учение, обладая исключительной властью Сына Божьего, но Он также наделил властью апостолов, отправив их учить от Своего имени. Он обещал послать Духа Своего, Который напомнит им Его слова и продолжит наставлять их после Его воскресения (Ин. 14:26; 15:26,27; 16:13,14). Церковь стоит на основании апостолов и пророков, потому что они получили откровение Христа (Еф. 2:20; 3:4,5; Евр. 1:1,2; 2:3,4). Служение апостолов не имело и не могло иметь преемственности, поскольку они были очевидцами воскресения Иисуса (Деян. 1:21,22). Апостол Петр и пророк Сила трудились вместе с другими апостолами и пророками, чтобы заложить основание Церкви. Вместе они учили тому, что передал им Иисус через Духа Святого. Церковь продолжает оставаться апостольской в том смысле, что она стоит на фундаменте учения апостолов. Ни один человек в наши дни не может взять на себя власть апостола ни благодаря занимаемой церковной должности, ни благодаря своим дарованиям, полученным от Бога. Служение и призвание апостолов свидетельствовать об окончательном откровении Бога во Христе завершены. Христос стал последним Пророком и последним Первосвященником, и Петр данной ему властью свидетельствует об этом.

Почему мы обращаемся к посланию Петра? Поистине волнующе читать подлинное сочинение человека, хорошо знавшего Иисуса. В наши дни, как и во времена Павла, угроза гонений продолжает тяготеть над Церковью. Ни в одну из эпох вопрос об отношении Церкви к миру не имел такой остроты, как сейчас. Но мы обращаемся к посланию Петра не только по этой причине. Петр пишет как вдохновленный Духом Святым апостол, и то, что он пишет, — это Слово Божье. Он адресует свое послание христианам Малой Азии, но Дух Христов обращается через него к Церкви на протяжении всех лет ее существования.

2. Он приветствует их как истинный Народ Божий

Кратко представив себя, Петр обращается к своим слушателям как к истинному народу Божьему. Они находятся в новом изгнании, рассеянные по миру, но избранные Богом, освященные Духом и очищенные окроплением Кровию Иисуса Христа.

Постарайтесь почувствовать весь драматизм подобного описания. Петр обращается по преимуществу к язычникам, к тем, кто не принадлежал к избранному Богом народу и следовал «суетной жизни, преданной… (им) от отцов» (1:18). Они вели языческий образ жизни, предаваясь «нечистотам, похотям (мужеложеству, скотоложеству, помыслам), пьянству, излишеству в пище и питии и нелепому идолослужению» (4:3)·. Петр, как благочестивый иудей, должен был бы относиться к язычникам с презрением и отвращением. Даже став апостолом, он был призван служить прежде всего христианам из иудеев. Он был послан к «обрезанным» (Гал. 2:7,8). И когда Господь в видении велел Петру есть некошерную пищу (Деян. 10:14), потрясение его было велико. Только после видения на крыше, которое заставило Петра по–новому взглянуть на вещи, он оказался готов пойти в дом язычника Корнилия. Там он свидетельствует, что откровение Божье заставило его отказаться от убеждения, что «Иудею возбранено сообщаться или сближаться с иноплеменником» (Деян. 10:28).

И это говорил апостол, который пишет к язычникам в Малой Азии (нынешняя Турция), приветствуя их как избранный и святой народ Божий! Что могло вызвать столь кардинальный переворот в этом иудейском до мозга костей рыбаке? Конечно, Христос. Петр пришел к пониманию того, что значит принадлежать к народу Божьему: это значит принадлежать Мессии, Сыну Божьему.

Но самое поразительное, что он называет этих язычников избранными по воле Бога–Отца (1:2). Израиль был избранным народом Божьим. Ему «принадлежат усыновление и слава, и заветы» (Рим. 9:4). Бог «поставил пределы народов по числу сынов Израилевых; ибо часть Господа народ Его» (Втор. 32:8,9). Как же язычники могут быть названы избранными Богом?

Давайте подумаем, как бы ответил на этот вопрос Петр. Он не стал бы отрицать того, что Корнилий и его домашние присоединились к народу Божьему. Они приняли того же Духа Святого, который сошел на верующих иудеев в день Пятидесятницы. Но, возможно, Петр считал язычников гражданами второго сорта. Он мог полагать, что Бог решил присоединить их к избранным лишь впоследствии. Когда множество иудеев потеряло веру, Господь определил некоторых язычников восполнить образовавшуюся брешь[41].

Однако ответ Петра был совершенно иным. Христиане из язычников составляют избранный народ Бога потому, что Он решил так на уровне вечности. Появление Иисуса Христа Бог предузнал задолго до сотворения мира (1 Пет. 1:20)[42]. Предведение Бога–Отца распространяется и на тех, кто был избран Христом. Их присоединение к народу Божьему было не случайностью и не более поздним решением Господа, а было предначертано Им с самого начала. Те, кого Бог избрал из вечности, были избраны во Христе и через Христа. Слово предведение говорит не о том, что Бог заранее имел какую–то информацию о Христе и о верующих в Него. Скорее, оно означает, что Христос и Его народ были объектом любящей заботы Бога из вечности.

В том же ключе развиваются рассуждения апостола Павла о Божественном предведении. Как фарисей он не допускал даже мысли о том, что израильский народ мог отвергнуть Мессию и сам быть отвергнутым. После того как Иисус обратился к нему по дороге в Дамаск, он стал проповедовать учение, которое прежде хотел искоренить. При этом вопрос остался, хотя и в новом виде. Его бывшие друзья теперь отвергали его проповедь. Павел спрашивает: «Неужели Бог отверг народ Свой?» (Рим. 11:1). Могло показаться, что это так. Но ответ апостола: «Никак. Ибо и я Израильтянин… Не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал» (Рим. 11:16—2а) (курсив мой. — Э. К).

Предведение Божье имеет принципиальное значение и для Петра, и для Павла. Павел размышляет над учением Ветхого Завета об «остатке». Бог не отверг весь Израиль. Небольшая часть была сохранена. Доказательством тому служит сам Павел. Что же в конечном счете отличает тех, кто был отвергнут, от тех, кто был сохранен? Конечно, не их личностные качества. Павел не был более отзывчив или менее упрям и самоуверен, чем его коллеги–фарисеи, продолжавшие ненавидеть имя Христа. Нет, Павел отличался от них тем, что был избран Богом, избран по Его благодати. Христос встретился с гонителем Савлом, Дух Божий дал ему новое рождение. Он был избран Богом во Христе прежде создания мира (Еф. 1:4; Гал. 1:15,16). Бог не отверг тех, кого Он предузнал, подобно Павлу. Иными словами, есть избрание внутри самого избрания Израиля: «По избранию благодати, сохранился остаток» (Рим. 11:5). Не все те израильтяне, которые от Израиля, и не все потомки Авраама — истинные дети Божьи (Рим. 9:6–8).

А поскольку именно избрание Бога, а не наследственность делает человека причастным к истинному народу Божьему, Господь, несомненно, волен избирать людей и вне Израиля. Павел говорит: если по Своей великой милости Бог решает назвать обновленный Израиль «амми» («мой народ»), когда они были «ло–амми» («не народ»), значит то же самое Он может сделать и по отношению к язычникам (ср.: Ос. 1:9; 2:23; Рим. 9:23–26). И это также было возвещено пророками. Бог соберет остаток из всех наций наряду с остатком Израиля, когда созовет Свой новый народ (Ис. 45:20; 49:22 и дал.; 66:19–21; Иер. 48:47; 49:6,39; Зах. 9:7; ср.: Ис. 19:24,25).

Какое могущественное уверение дает этим язычникам Петр! Став христианами, они присоединились к народу Божьему не в смысле присоединения к Израилю, но в высшем духовном смысле. Избрав их во Христе, Бог обратил Свою свободную милость и избирающую любовь на тех, кто когда–то был «не народом». Бог стал их Отцом не только так, как Он был Отцом Своего возлюбленного сына Израиля (Исх. 4:22,23; Ос. 11:1), но как Он является Отцом Иисуса Христа, Своего вечного Возлюбленного Сына (1:3).

Считаем ли мы себя потомками Авраама, каким был Петр, или язычниками, как большинство его слушателей, нас в равной мере затрагивает чудо явления благодати Божьей во Христе. Чудо Божественной избранности может казаться несправедливостью всем, кто подступает к Богу с гордостью. Забывая свою вину и непокорность перед Господом, они готовы обвинять Его в том, что Он кому–то отдает предпочтение. Но те, кого любовь Бога привела к Христу, будут всегда исповедовать чудо Его призыва через благодать:

Я ищу, я хожу, я люблю, но, ах,
Вся моя любовь — это лишь ответ Тебе, Господи;
Ибо задолго до того Ты уже был в душе моей,
Ты всегда любил меня[43].

Избрание Богом дает этим развращенным язычникам право быть названными Его народом. Но Божественное избрание означает также, что Он будет действовать в них Духом Своим, чтобы они стали достойны этого. Чтобы принадлежать Богу, они должны быть искуплены от греха и омыться от его нечистоты. Они должны стать святыми, как свят Сам Бог (1:16).

Рассказывая, каким образом Бог воплотил Свой замысел, Петр обращается к Духу и к Иисусу Христу. Избрание Божье касается Его народа при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа (1:2). Именно Духом Святым Бог возродил нас (1:3), и только кровью Христа мы очищены и искуплены (1:18,19). Триединый Бог—Отец, Сын и Дух Святой— осуществляет наше спасение.

Послушание, о котором говорит Петр, указывает, по–видимому, не на необходимость провести всю жизнь в подчинении, а на первоначальную покорность Христу как Господу. В стихе 22 апостол вновь возвращается к такому пониманию послушания и называет его послушанием истине. Такой же смысл в слова о покорности веры вкладывает и Павел (Рим. 1:5; ср.: 6:7; 10:3; Деян. 6:7; 2 Кор. 9:13). Конечно, Дух Святой, первоначально дающий нам святость через кровь Иисуса Христа, продолжает действовать в нас и как в «послушных детях», ведя к святости уже в новом образе жизни (1:14—16). Возможно, Петр имеет в виду эту продолжающуюся работу Духа Святого. С другой стороны, он делает акцент на положении язычников как тех, кого Бог возродил «к упованию живому» (1:3). Из этого можно сделать вывод, что освящение от Духа означает именно наше первоначальное очищение (символом которого служит крещение), а не последующую работу Духа.

Для очищения Богом избранного народа требуется не только омовение водой Святого Духа, но и окропление Кровию Иисуса Христа. Этой фразой Петр заставляет нас мысленно вернуться к полным драматизма событиям на Синае после исхода иудеев из Египта. Гора сотрясалась от присутствия Бога, и народ был собран для того, чтобы войти с Ним в завет. Была принесена жертва на алтаре с двенадцатью камнями. Частью крови окропили жертвенник. Моисей вновь прочел слова завета Господа, и народ поклялся исполнять его. Затем Моисей окропил народ оставшейся жертвенной кровью, говоря: «Вот кровь завета, который Господь заключил с вами о всех словах сих» (Исх. 24:8).

У горы Синай Израиль стал народом Бога, объединившись с Ним в завете. И теперь Петр говорит о том, что язычники покорились Христу через новый завет в Его крови. Мы очищены кровью не жертвенных животных, а Иисуса Христа. Алтарь, окропленный Его кровью, находится не перед Синаем, а на небесах, — это сам престол Божий (Евр. 12:24; 9:11,12,23,24). В этом сопоставлении подтверждается, что смерть Христа удовлетворяет гнев Бога и искупает наши грехи. Его кровь, которой мы окроплены, знаменует то, что Бог нас принял, потому что жертва за грех принесена. В этом сравнении подразумевается также забота Бога о нас. Как пишет Петр, мы были искуплены не золотом или серебром, но «драгоценною Кровию Христа» (1:18,19).

Некогда Петр умолял Иисуса не идти на крестные муки: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (??. 16:22). Но сейчас он понимает неизбежность смерти Христа и значение Его воскресения. Иисус «грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды» (2:24).

Во Христе Петр увидел ту истину, которую предвещали события на Синае. Израиль оказался не в силах исполнить клятву, данную им при заключении завета. Закон был игом, которое, как говорит Петр, «не могли понести ни отцы наши, ни мы» (Деян. 15:10). Но отныне апостол находит радость в новом завете. Бог очищает сердца иудеев и язычников благодаря их вере в жертву Иисуса Христа (Деян. 15:9,11). Время, на которое указывали пророки и которое предвосхищали сложные обряды, наконец наступило.

3. Он приветствует их как народ Божий, находящийся в мире

Что нового в утверждении Петра о возможности называть язычников народом Божьим, который избран Отцом, освящен Духом Святым и окроплен кровью нового завета? Чтобы подчеркнуть необычность своего заявления, апостол использует два слова, которые переворачивают весь мир жителей Малой Азии того времени и наш с вами. Он говорит об нхрассеянии и называет их пришельцами, временными жителями, путешественниками, направляющимися к своей родине.

Эти определения служат ключом ко всему посланию Петра. Апостол пишет путеводитель для христиан–пилигримов. Он напоминает им, что все их надежды связаны с их настоящей родиной. Они призваны оставаться пришельцами и скитальцами, потому что их гражданство на небесах.

Книга Джона Беньяна «Путешествие пилигрима» может послужить классическим отражением темы странничества — следования за Христом. Однако сейчас герой Беньяна, Христианин, имеет больше критиков, нежели последователей. Спеша изо всех сил достичь Небесного Града, Христианин не уделял особенного внимания миру, через который лежал его путь. Он старался говорить слова ободрения своим спутникам, но не попытался проповедовать на Ярмарке Тщеславия и ничего не предпринял для того, чтобы осушить Топь Уныния. В защиту Беньяна следовало бы сказать, что его собственная жизнь была лучше созданного им образа. Однако как же нам понимать странничество христиан? Должен ли христианин бежать от мира, бороться с ним, приспосабливаться к нему, изменять его, или же есть более глубокий смысл в его призвании быть странником?

Конечно, эти вопросы ставятся не впервые. Слушатели послания Петра также задавали их себе. Что означают слова о нашей жизни в рассеянии, как временных поселенцев в чужой земле?

Слово «диаспора» («рассеяние») было традиционным обозначением евреев, разбросанных по миру после изгнания 585 г. до н. э.[44] Хотя рассеяние иудеев началось с их насильственного переселения ассирийцами и вавилонянами, оно чрезвычайно увеличилось в результате добровольной иммиграции. Язычники, к которым пишет Петр, могли быть знакомы с этим термином в его приложении ко всей массе иудеев, проживающих вне родины. Возможно, что сами они не слишком благожелательно относились к еврейской диаспоре среди них. Антисемитизм был довольно распространен в Римской империи. Но Петр включает в диаспору своих языческих слушателей. В каком смысле они живут «в рассеянии»? Разумеется, предки многих из них пришли в эти земли из других мест, но к тому времени они были уже полноправными гражданами, живущими в собственных землях, городах и поселениях[45].

Однако они не должны огорчаться, получив это почетное звание, но наоборот — радоваться. Они стали диаспорой, потому что присоединены к народу Божьему, рассеянному в мире. Иисус с жалостью смотрел на «погибших овец дома Израилева» (Мф. 10:6), потому что они были «изнурены и рассеяны, как овцы, не имеющие пастыря» (Мф. 9:36). Он пришел собрать Свое «малое стадо», приняв и других овец, не со двора Израиля (Лк. 12:32; Ин. 10:16). Петр пишет в радостной уверенности, что язычники Малой Азии являются частью стада Божьего. Когда–то они пребывали в мире без Бога и без надежды, ведя «суетную жизнь», преданную им от отцов, но теперь они «возвратились к Пастырю и Блюстителю» их душ (1:18; 2:25).

То обстоятельство, что язычники включены в рассеянный народ Божий, объясняет, почему Петр использует еще одно необычное слово. Поскольку их родина на небесах и именно к ней они устремлены, постольку они — лишь пришельцы, временные жители в этом мире (см.: Флп. 3:20; Евр. 1ЫЗ–16)[46]. По отношению к своей родине они находятся в диаспоре; для места, где они живут, они чужестранцы. Они имеют другое гражданство, и их путь лежит к Граду Божьему.

Тем, кто принадлежит к народу Божьему, суждено быть скитальцами в мире людей, восставших против Бога. Об этом часто говорится в Ветхом Завете. Бог призвал Авраама из Ура к скитальческой жизни. Авраам пришел в Ханаан, обещанную ему землю, как странник: «Я у вас пришелец и поселенец», — говорит он хетам (Быт. 23:4). Когда Иосиф привез в Египет своего отца Иакова, тот признался фараону, что «дни странствия» его были «малы и несчастны» (Быт. 47:9).

Впоследствии египетские фараоны стали использовать иудеев как рабов, видя в них чуждый себе народ, нашедший в их стране временное пристанище, всеми презираемый и униженный. После того как Господь избавил их из египетского плена, израильтяне начали скитаться по пустыне в надежде обрести Землю обетованную. Пребывание Израиля в пустыне продемонстрировало страннический характер жизни народа Божьего. Господь явил Себя Своему народу, учил и наставлял его, вел его день и ночь, питал хлебом с небес и водой из скалы и разбил Свой шатер среди него (Исх. 19:4; 29:45; Чис. 9:15–23; 10:35; Втор. 8:3; Пс. 77:14—29; Втор. 29:5). Бог опекал их на всем протяжении пути до тех пор, пока они не достигли своего дома, места, где Бог должен был обитать среди них. Так путь через пустыню стал дорогой к Господу, дорогой к жизни.

После того как Израиль навлек на себя гнев Господа своими грехами, пророки начали по–новому осмыслять тему исхода. После изгнания народ Божий вновь стал пришельцем в чуждой им земле. Но пророки предсказывали, что остаток народа будет сохранен и восстановлен. Господь выведет его из гроба изгнания, как вывел из гроба египетского рабства (Иер. 23:7,8; Иез. 37:11–14). Бог вновь пройдет по пустыне, чтобы избавить их от изгнания и странничества. «Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему» (Ис. 40:3–5,9–11; ср.: Иер. 23:7,8; Ис. 41:17,18; 42:16; 43:16–21; 48:21; 49:10–13; 52:12).

Члены Кумранской общины близ Мертвого моря всматривались в пустыню, расположенную на другом его берегу. Там Бог шел впереди Израиля. Общинники так устраивали свою жизнь, чтобы быть готовыми к приходу Господа[47]. Иоанн Креститель отправился в пустыню проповедовать о приготовлении пути Господу и объявил Иисуса тем, Кто должен прийти и крестить Духом Святым (Лк. 1:80; Ин. 1:23—27). Иисус, находясь в дороге вместе с учениками, сказал им: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня» (Ин. 14:6).

Слова Христа в Евангелии от Иоанна перекликаются со словами Моисея во Второзаконии (Втор. 1:29—33). Иисус, как и Моисей, призывает Своих учеников не бояться, но верить. Моисей говорит народу, что Сам Бог пойдет впереди них, избавит их от врагов и приготовит им место. Это обещание исполнил Христос. Он есть Путь, Он победил весь мир и идет, чтобы приготовить место в доме Своего Отца. Христиане тем самым становятся народом «Пути», следующим за Христом в дни своего земного странствования (Деян. 9:2; 24:14; ср.: Евр. 11:8–10).

Однако Петр признает, что христиане, которым он пишет, — это не просто путники, ищущие свободного места, чтобы переночевать. Так же как и находящийся в изгнании Израиль, к которому обращается пророк Иеремия, они должны быть готовы жить среди язычников месяцы и даже годы (Иер. 29:4–7). Вот почему Петра так беспокоит образ жизни этих чужестранцев, оказавшихся вдали от своей родины, и их свидетельство тем, среди кого они находятся (2:11,12; 3:14,15). Петр не призывает христиан бежать от мира. И он пишет не к одиноким путникам, бредущим по безлюдной пустыне. Апостол обращается к рассеянной, но единой христианской Церкви. Они — народ Божий, живущий в мире. И также как диаспору Израиля, их, истинный Израиль, будут узнавать в мире благодаря их образу жизни, не похожему на образ жизни окружающих людей. Очень важно, чтобы силой Духа Святого их жизни изменились еще радикальнее. Петр посвящает большую часть своего послания тому, чтобы показать истоки и характер нового образа жизни странствующего народа Божьего.

Христиане чувствуют себя чужестранцами в Божьем мире в совершенно особом смысле. Парадоксальным образом эти путники наследуют землю своего странствия, в то время как те, кто думают присвоить себе этот мир, потеряют его в день Божьего Суда. Бог делает Каина изгнанником, несущим на себе знак совершенного им преступления (Быт. 4:15). Город, который строит Каин, не простоит долго.

Жан Брун с большим мастерством описал «бродяг Запада»[48], показав человека скитальцем, бегущим от тюрьмы внутри него самого. Он находит образ западного человека в мифе о Тантале, который был обречен вечно испытывать жажду, находясь под ветвями со спелыми, но недоступными для него плодами. Ослепленный своим желанием, человек западной цивилизации тщетно стремится преодолеть границы пространства и времени, изобретая все новые технологии, расширяющие его познавательные и интеллектуальные возможности.

Восточный человек видит идеал странничества в совсем иных вещах. Брун находит воплощение этого идеала в образе Будды, сидящего не с распростертыми, а со сложенными руками. Он находит спасение в отрешенности от всех желаний. Восточного мистика не интересуют способы построения башни до небес. Он совершает плавные движения во время медитации или танца (движения мудра), которые символизируют изменяющиеся формы иллюзорного видимого мира[49].

Мы можем оглянуться назад, на дорогу бесконечных поисков человека: Александр Великий, ищущий новые миры для своих завоеваний; средневековые пилигримы; крестоносцы; Колумб, движимый мечтой найти потерянный земной рай; американские первопроходцы; астронавты, шагнувшие в космос. Цель поисков может быть и глубоко религиозной: поиск Святого Грааля был поиском чаши, которую Спаситель поднял на Тайной вечере и куда была собрана Его кровь. Легенда, миф и христианское предание могли смешиваться: Понц де Леон был не последним, кто искал фонтан молодости во Флориде!

Жажда открытий не покидает человека и сейчас. Современная мифология, сопровождающая техническое развитие, всячески поддерживает уверенность в том, что будет установлена связь с внеземными цивилизациями («Кто–то же должен там быть!») или что эволюция (в лице генной инженерии) произведет на свет сверхчеловека, новую породу живых существ, находящихся в гармонии с космической «силой»[50]. Научная фантастика не без доли юмора представляет возможные варианты развития человечества, которые постепенно усваиваются молодыми людьми, воспитанными на «Звездных войнах» и компьютерных играх.

Какие бы войны на далеких звездах не представлял себе человек, на земле протекают жестокие и кровавые конфликты, вызванные идеей поиска секуляризированного земного рая. Глубоко в сознании западного человека укоренились гуманистические теории о построении Царства Божьего на земле. Коммунизм использует религиозную энергию в человеке, поскольку он стремится не просто изменить социальные и экономические условия, но саму человеческую природу[51]. Вот почему французский экзистенциалист и апостол атеистической свободы Жан–Поль Сартр, не колеблясь ни секунды, потребовал смертной казни политических сектантов. Поскольку революционный режим стремится избавиться от всех, кто представляет для него угрозу, наиболее адекватным выходом становится государственный террор. Французская революция потерпела поражение не потому, что отправила слишком много людей на гильотину, а потому, что она их отправила слишком мало[52].

Христианское странничество служит противовесом тем поискам, которые охватили отвернувшийся от Бога мир. Христиане чувствуют себя здесь пришельцами, но у них есть вечный дом. Они — временные жители, поскольку благодаря вере стали жителями Небесного Града. Послание Петра очень выразительно представляет твердую надежду христианина–пилигрима: надежду на спасение во Христе, которая дана ему уже сейчас, но реализуется в будущем.

«Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего» (Евр. 13:14; ср.: 11:14–16; Флп. 3:20). Петр пишет из «Вавилона», города человеческой гордыни, где обезумевшие императоры воздвигали памятники собственному божественному достоинству в римском Форуме и где неистовствующая толпа требовала крови христиан на представлениях в Колизее. Но над римским Вавилоном довлеет приговор Божьих пророков (Ис. 13; Иер. 50; Отк. 18). Вавилон не будет стоять вечно, в конце концов его стены падут (Иез. 38:19–23)[53]. Это оплот не только человеческой гордыни, но и греха. Библия говорит нам об извращениях Содома, кровавых оргиях Ниневии и о жестокости Вавилона. Мы видим, как все языческие грехи продолжают процветать в крупных городских центрах нашей цивилизации: ужасающая безнравственность, царящая на Тайме Сквер в Нью–Йорке, идолопоклонство атеистов на Красной площади в Москве, циничное безбожие Лондона и Парижа.

Разложение Вавилона достигло предела, но суд над ним еще не совершен. Иисус не хотел, чтобы огонь с небес, который обрушился на Содом, сошел на самарянское селение, не принявшее Его (Лк. 9:52). Бог намеренно откладывает последний Суд. Он послал Сына не судить мир, но для того чтобы дать миру возможность спасения. Он медлит с осуждением, призывая людей раскаяться (Ин. 3:17; Рим. 2:4,5).

Вот почему апостол Петр уделяет так много внимания тому, что христианские церкви призваны благовествовать язычникам в тех местностях, где они находятся (2:11,12; 3:15,16). Они не только странники и пришельцы, но еще и посланцы. Они отвергают тот образ жизни, который предлагает им мир, но не отказываются от ответственности и живут как законопослушные граждане, почитая властителей и уважая окружающих их людей (2:9,10,13–17; 3:1).

Вавилон не вечен, как не вечен и Иерусалим. Став народом Божьим, эти язычники не призваны идти в земной Иерусалим. „ Они присоединяются к тем, кто, подобно Петру, «вышел к Нему за стан, нося Его поругание» (Евр. 13:13).

Ни один город не вечен на земле, и мы не можем жить так, словно уверены в обратном. Мы входим в небесный Иерусалим через служение Богу (Евр. 12:22–24). Те, кто обращает свою религиозную энергию на политические евангелия, повинны в идолопоклонстве. Избранные Богом изгнанники диаспоры стали детьми святого Отца, искупленными драгоценной кровью Христа и очищенными Духом Святым. Они должны хранить себя от идолопоклонства (1 Ин. 5:21).

Апостол Петр будет далее говорить о политических и социальных обязанностях христианских странников. Но прежде всего странник должен знать свое призвание. Оно заключается не в том, чтобы следовать за миражом гуманистического идеала. И не в том, чтобы поклониться образам тоталитарной власти. Оно заключается в подчинении Христу во все дни до времени Его прихода.

1:3–12

2. Благословляйте Бога за нашу надежду во Христе

1. Бог дает нам надежду во Христе (1:3)

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому…

В пьесе «Нет выхода» Жан–Поль Сартр представляет свое понимание ада. Мужчина и две женщины, осужденные на вечные муки, попадают в комнату, где как будто нет ничего, что могло бы заставить мучиться. Но они обречены вечно находиться в этой комнате — без сна и без век на глазах. Вначале все трое с гордостью говорят о своем прошлом. Мужчина утверждает, что был героем революции. На самом деле он погиб ко время крушения поезда, предав своих товарищей и убегая от них. У женщин была еще более некрасивая жизнь. Находясь в принудительной близости друг к другу, обитатели комнаты обнаруживают все свои грязные секреты. Ничего нельзя утаить или изменить. Сартр умело подводит читателя к своим знаменитым словам: «Ад — это другие». Но мораль пьесы заключена в словах приговора, к которым устремлено все действие: «Ты — это твоя жизнь и ничего больше»[54].

Сартр был противником христианства, но при чтении его пьесы у каждого учащается биение сердца. Кто из нас хотел бы признать, что он — лишь то, чем он был, а не то, чем он стремится, надеется быть? Сартр подразумевает, что ад начинается там, где кончается надежда. Его изображение ада не совсем верно, поскольку Суд Божий делает грешников незащищенными не только от лишенных век глаз других грешников, но и от всевидящего взора Самого Бога. Однако Сартр напоминает нам, как отчаянно мы нуждаемся в надежде. Принято говорить, что надежда умирает последней. Если умрет надежда, что тогда останется в жизни?

Петр пишет послание надежды. Она не имеет ничего общего с так называемыми «розовыми мечтами». Мы тешим себя ими, ибо они ни к чему не обязывают. Мы «надеемся вопреки надежде», потому что в действительности не верим в реальность своих ожиданий. Но Петр пишет об истинной надежде, которая делает будущее настоящим, потому что укоренена в прошлом. Петр уповает на то, что Бог даст спасение и освободит от греха и смерти. Он тверд в своем уповании, так как Бог уже осуществил спасение воскресением Иисуса Христа из мертвых.

Это событие перевернуло жизнь Петра. Когда Иисус умер на кресте, все надежды Петра рухнули. Он чувствовал только горькое раскаяние за свое троекратное отречение. Даже рассвет не принес ему облегчения: крик петуха болью отозвался в его сердце.

Но Иисус не остался в могиле. В то пасхальное утро женщины рассказали Петру о пустой гробнице и о том, что сказали им ангелы. Апостол побежал к гробу и убедился в истинности их слов. В изумлении отправился он обратно. Но Иисус помнил о Петре и явился ему еще до того, как он сел за стол с другими апостолами. При виде живого Господа надежда возродилась в нем. Теперь Петр славит Бога за свое живое упование. Воскресение не просто вернуло ему Учителя. Оно явило победу Христа, одержанную ради Петра и ради тех, кому тот пишет свое послание. Воскресение показало, что Бог сделал Распятого Господом и Христом (Деян. 2:36). Иисус пребывает по правую руку Отца, но наступит день, когда Он придет, чтобы воскресить и обновить все в мире (Деян. 2:33—35; 3:21). С воскресения Христа и Его вхождения в славу начинается новая эра[55]. Теперь Петр ожидает того дня, когда Иисус явится с небес (1:7–13). Живым упованием Петра стал Сам Господь.

Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа! Петр благословляет Бога, радуясь тому, что Он совершил. Апостол повторяет слова восхваления Богу, использовавшиеся в ветхозаветном богослужении (Быт. 9:26; 14:20; 24:27; Исх. 18:10; 1 Цар. 8:15,56; Пс. 17:47; 27:6; 30:22; 40:14; 65:20 и т. д.; Дан. 3:28; ср.: Лк. 1:68)[56]. Восемнадцать «благословений», известных нам по более поздней синагогальной службе, восходят, возможно, к тому времени, когда жил апостол Петр. Эти благословения говорят о будущем исполнении обетовании Бога и призывают к скорейшему наступлению этого времени:

«Дай скорее расцвести отрасли Давида, раба Твоего, и вознеси его рог через Твое спасение, потому что мы ожидаем Твоего спасения весь день. Будь благословен Ты, о Господи, дающий цветение рогу спасения»[57].

Как велико различие между горестной просьбой этого благословения и искрящейся радостью апостола Петра! Петр может благословлять Бога и Отца Господа Иисуса Христа. Он может ликовать в Отрасли Давида, вознесенной на трон спасения. Все Божьи обетования исполнились во Христе. Мы ожидаем еще большего — пришествия Христа, но уже сейчас у нас есть прочная надежда в живом Боге.

Воскресение Христа дает нам надежду не только потому, что Он жив, но потому, что милостью Божьей мы обретаем жизнь: …по великой Своей милости возродивший нас воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому… Воскресив Иисуса, Бог даровал жизнь не только Ему, но и нам. Мы получаем новое рождение, в котором Бог становится нашим Отцом благодаря воскрешению Своего Сына. В торжестве Христа Бог дарует обновление всему, начиная с нас самих.

Воскресение не только освободило Христа из могилы, но и вознесло Его к престолу Отца. Начался великий день обновления всего сущего. При этом Петр свидетельствует о том, что Иисус будет пребывать на небесах до времени обновления, которое все еще не наступило (Деян. 3:21; ср.: Мф. 19:27 и дал.). Время нового рождения вселенной наступит тогда, когда Христос придет вновь. Но те, кто приобщен к Нему в Его смерти и воскресении, уже видят рассвет этого дня.

Под возрождением мы подразумеваем изменения, которые производит в нас благодать Божья. Мы переходим из смерти в жизнь. Петр говорит о нашем рождении от нетленного семени через живое Слово Божье, проповеданное нам (1:23–25). Но если мы ограничиваемся размышлениями только о происходящем с нами, то можем в недоумении остановиться перед утверждением, что Бог возрождает нас воскресением Иисуса Христа. Главным орудием нашего нового рождения служит не сообщение о воскресении, а само событие воскресения. Воскреснув, Иисус спас нас. Он вступил в новый день, о котором говорили пророки, и взял нас с Собой. Петр заявляет то же, что и Павел: когда воскрес Иисус, воскресли и мы. Дав жизнь Христу, Бог дал ее всем, кто един с Христом (Кол. 3:1–4; Рим. 6:1–11; Еф. 2:4 и дал.; Тит. 3:5). Избранные Богом имеют надежду, которая несомненна, как само воскресение Христа. Господь не только сделал возможным их спасение — Он сделал его несомненным.

И Павел, и Петр рассматривают крещение как символ нашего единства с Христом в Его смерти и воскресении (3:21; Рим. 6:3—5; Гал. 3:27). Некоторые комментаторы видят в этом отрывке (а иногда и во всем послании) наставление во время совершения таинства крещения. Однако Петр делает акцент не на символическом смысле, а на духовной реальности нашей новой жизни во Христе. Послание может использоваться в качестве прекрасного наставления в вере во время крещения, но у нас нет повода считать его созданным с этой целью[58].

Отец, дающий Своим детям новую жизнь через воскресение Иисуса Христа, приводит их через Него к живой вере (1:5; 3:21). Наша вера и надежда заключены в Боге; Его живое Слово, — Благая весть Евангелия, — дало нам жизнь (1:23). То, что верующие времен Ветхого Завета могли лишь предвещать, стало реальностью (1:12).

Хотя мы также смотрим в будущее. Спасение, которое было утверждено воскресением Христа и возросло в наших сердцах через семя Слова Божьего, будет полностью явлено, когда Христос придет со славой. Наша надежда накрепко связана с прошлым: Христос воскрес! Наша надежда остается в настоящем: Христос жив! Она осуществится в будущем: Христос грядет! (1:5,7,13)

Апостол призывает нас славить Бога, осуществившего наше спасение. Мы не могли бы сделать и малой доли того, что совершил Он, и не заслуживаем Его дара. И все же мы, получившие Его благодать, имеем право поклоняться Отцу Господа нашего Иисуса Христа как своему Отцу. Славословие Петра — не формальная фраза; прославление Бога — это цель нашего спасения, о чем позднее напоминает нам Петр (2:9).

2. Бог поддерживает в нас надежду: наше наследие (1:4,5)

…К наследству нетленному, чистому, неувядаемому, хранящемуся на небесах для вас, 5 Силою Божиею чрез веру соблюдаемых ко спасению, готовому открыться в последнее время.

Мы не только получаем новое рождение от Бога, но и наследство от Него. Это наследство хранится для нас, и мы сохраняемы для него. Иногда случается позавидовать тем, чье финансовое положение определено самим их рождением. Дети из богатых семьей кажутся нам баловнями судьбы. Петр слышал, как Иисус учил о лучшем сокровище, собираемом на небесах: там нет моли, которая испортила бы одеяния славы; ржавчины, которая разъела бы золотой венец; или воров, грабящих город Божий (Мф. 6:19).

Однако Петр говорит не просто о нашем богатстве, а о наследстве. Бог дал израильтянам Землю обетованную как их наследие. И каждому колену, каждой семье дал во владение их удел (Быт. 17:8; 28:4; Втор. 1:8; 30:3–5; Пс. 78:1)[59]. Странствуя по пустыне, избранный народ жил надеждой обрести свое наследие. Подобно Израилю в пустыне, новозаветный народ Божий — лишь странники и пришельцы. Они идут своим путем по миру, который все более враждебен к ним. И все же они — не странствующие нищие, потерявшие свои владения. Они полноправно распоряжаются тем наследством, которое приготовил им Бог.

Наша надежда неизменна, поскольку ничто не может произойти с полученным нами наследием. В описании вечного наследия Петр использует те же слова, что когда–то использовались в отношении Земли обетованной. Во–первых, оно нетленно (aphthartori). Израильская земля время от времени подвергалась опустошительным нашествиям вражеских армий. Пророк Исайя описывает полное разрушение всего мира во время Суда Божьего: «Земля опустошена в конец и совершенно разграблена; ибо Господь изрек слово сие. Сетует, уныла земля; поникла, уныла вселенная…» (Ис. 24:3,4; ср.: ст. I)[60]. В Септуагинте в приведенном отрывке из Книги Пророка Исайи слова «опустошена» и «уныла» звучат также, как и в послании Петра. Но Петр использует их в форме отрицания: мир будет разрушен, но наше наследство не подвержено разрушению[61].

Во–вторых, апостол говорит, что наше наследство чисто (или «непорочно», RSV). Исайя показывает, как народ Божий осквернил землю, нарушив закон. Через пророка Иеремию Бог также провозглашает, что Он дал Израилю плодородную землю, «а вы вошли и осквернили землю Мою, и достояние Мое сделали мерзостью» (Иер. 2:7)[62]. Ханаан, наследие Израиля, прежде был опорочен языческими народами, а затем впавшими в идолопоклонство иудеями. В противоположность этому, наше наследие остается и всегда пребудет непорочным.

В–третьих, наше наследство не подвержено разрушению. Оно неувядаемо, то есть не может завянуть или засохнуть. Ханаан не только опустошали враги и оскверняло коренное население, он также испытал на себе гнев Господа, испепелившего землю засухой (Иер. 23:10; Иоил. 1:12,10)[63]. Исайя размышляет о Суде Божьем, в результате которого земля и ее жители увянут, подобно цветам и траве: «Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно» (Ис. 40:8). Петр цитирует этот отрывок в конце первой главы, и в их контексте вновь использует слово aphtharton (1:23).

Ханаан, наследие Израиля, не может сравниться с тем наследством, которое ожидает нас. Израиль получил земной образ, — мы увидим его небесное воплощение. Поскольку наше наследство находится на небесах, ничто земное не может разрушить его. Оно превышает наше разумение. Петр описывает его как «нетленное» и «неувядаемое». В видении Иоанна оно предстает в виде Града Божьего, но это также всего лишь образ. Наше наследие — это не просто какая–то местность, город или даже планета. Наше наследие — это спасение.

Бог уготовил нам спасение (1:5). То, что оно готово, означает, что нет никаких препятствий к его достижению. Наше наследие будет явлено в последний день, но уже сейчас оно приготовлено Богом для нас. Оно завершено. Работа Бога не нуждается в дополнениях. Спасение, которое дает нам Бог, не требует каких–то последних штрихов с нашей стороны и тем более нашего участия как советников Бога в воплощении Его замысла. Спасение, завершенное, совершенное и неизменное, сохранено для нас Самим Богом. В противоположность нашим утопическим фантазиям или научной фантастике, замысел Господа о будущем уже реализован. Оставаясь странниками, мы идем к граду Божьему, и знаем, что достигнем его, когда придем к Христу. Дело в том, что наше наследство не просто где–то приготовлено для нас Богом; в действительности — это Сам Господь. Бог сказал Аарону: «В земле их не будешь иметь удела, и части не будет тебе между ними. Я часть твоя и удел твой среди сынов Израилевых» (Чис. 18:20; ср.: Пс. 15:5). Бог считает избранный народ Своим наследием и дает ему в наследство Самого Себя (Втор. 32:9; Иер. 10:16; 51:19; Пс. 72:26; 15:5)[64].

Не только наше наследство сохраняется для нас — мы сохраняемы для него. Какая польза нам знать, что ничто не разрушит наше сокровище на небесах, если в конечном итоге мы можем его потерять? Чудо надежды состоит в том, что та же самая сила Божья, которая хранит наше наследие, хранит и нас. Мы соблюдаемы до того дня, когда будет явлено спасение. Соблюдаемые — это те, кого охраняют. Само слово указывает на бдительную опеку. Бог, говоря иносказательно, поместил нас под стражу, чтобы мы могли предстать перед Ним в Его день[65]. Может быть, мы — всего лишь странники, но облако силы Божьей, которое направляет нас по нашему пути, становится стеной огня вокруг нас, даруя свою защиту.

Спасение осуществляет Бог. Он (и только Он) — наш Спаситель (Ос. 13:4; Ис. 43:11; 45:21). В ветхозаветной части спасения Он вывел Израиль из Египта. Настигаемые войсками фараона у Чермного моря, освобожденные иудеи услышали призыв сохранить твердость духа и увидеть спасение от Бога (Исх. 14:13). Бог не просто даровал им избавление от египетского плена — Он вывел Израиль, чтобы привести его к Себе. Спасение означало, что Он будет их Богом, а они — Его народом. Это обещание стало основой последующих пророчеств: Израиль согрешит, но в будущем Господь совершит еще более великое его спасение. Он освободит не только от врагов, но и от грехов (Мих. 7:17—19). Господь, их Спаситель, будет идти впереди них по пустыне, как прежде (Ис. 40:3–5; 43:14–16; 48:20 и дал.; 51:9 и дал.). Он придет, когда придет Мессия (Ис. 9:6;49:1–6;Зах. 12:8; Мал. 3:1,2).

Петр говорит об исполнении этого обещания. Спасение, которое предвещали пророки, — это благодать, обретенная ныне христианами (1:10,11). И все же христиане ожидают того времени, когда спасение наступит. Уже совершенное, приготовленное и даже пережитое, оно явит свою славу в будущем. В последнее время оно будет открыто, когда будет открыт Христос. Спасение — это и есть наше наследие, полнота славы пребывания с Богом в вечности.

При этом мы сохраняемы через веру. Петр говорил о дарованном Богом спасении. Господь хранит его для нас, и нас — для спасения. Но Он не держит нас помимо нашей воли. Бог, действующий для людей, действует и в них. Он оберегает их через их веру, это — Его дар. Почему Бог использует веру как орудие сохранения? Потому что вера дается человеку не его усилиями — веря, он полагается на силу Бога, «имеет веру и упование на Бога» (1:21). Петр пишет к тем, кто не видел Христа, но радуется вместе с ним совершенному Христом. Они уже начали приобщаться к тому, что обретут с Его приходом и что составляет цель их веры, — к спасению души (1:9).

3. Радость надежды на Христа — в испытаниях (1:6—9)

О сем радуйтесь, поскорбевши теперь немного, если нужно, от различных искушений, 7 Дабы испытанная вера ваша оказалась драгоценнее гибнущего, хотя и огнем испытываемого золота, к похвале и чести и славе в явление Иисуса Христа, в Которого не видевши любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною, 9 Достигая наконец верою вашею спасения душ.

Размышление о том, что Бог совершил для нас, наполняет душу ликованием. В сем вы радуетесь[66]. Эту фразу можно также перевести: «В Нем вы радуетесь». Поскольку Петр использует тот же глагол в стихе 8, говоря о нашей радости во Христе, то можно предположить, что он имеет в виду не только те благословения, которые мы обретаем через Христа, но Того, в Ком мы обретаем эти благословения[67].

Петр делает резкий переход от ликования к печали. Радуясь во Христе, мы должны поскорбеть… от различных искушений. Конечно, апостол думает не только о страданиях христиан, но и Самого Христа. Петр прекрасно знает, через какие страдания прошел Иисус (2:21,22). Именно благодаря Его мучениям мы можем найти радость даже в страданиях.

Здесь Петр касается главной темы послания, ради которой оно написано. Он стремится укрепить христиан в их надежде перед лицом грядущих испытаний. Он приводит четыре причины, по которым мы можем не просто выносить страдания, но радоваться в них. Первая причина заключается в том, что надежда на Христа говорит в нас сильнее любых страданий. Мучения недолговременны, наша надежда на Христа вечна. Апостол Петр возвращается к этой мысли в заключительной части послания (5:10). Сам Иисус претерпел крест и пренебрег позором ради той радости, которая Его ожидала (Евр. 12:2).

Но наша радость не просто выше боли. Она также усиливается благодаря ниспосланным нам страданиям. Петр заявил, что Бог хранит нас для будущей славы через веру. Значит вера должна усиливаться в нас по мере того, как мы проходим свой жизненный путь. Для того чтобы огонь веры не угасал в нас, она должна быть закалена в горyиле испытаний. Подобно золоту, вера должна побывать в пылающем очаге (ст. 7). Трудности не должны удивлять нас или заставлять сомневаться в верности Бога. Скорее нам следует радоваться им. Бог посылает нам испытания, чтобы укрепить наше доверие к Нему и не дать ослабнуть вере. Страдания поддерживают веру, выжигая всякую самонадеянность и приводя к Спасителю. Пламя страданий и гонений не превратит веру в пепел. Огонь не разрушает золота — он лишь уничтожает все вредные примеси. Однако даже золото в конце концов исчезнет вместе со всем творением. Вера обладает несравнимо большей ценностью и прочностью. Как ювелир помещает в тигель самый дорогой для него металл, Бог проводит нас через горнило бед и страданий. Чистейшая хвала возносится к Богу верой, прошедшей через огонь[68]. И это — вторая причина возможности страдать, радуясь.

Существует третья причина, которая соединяет радость и страдание. Мы знаем, что с приходом Христа не просто будут уничтожены страдания — Иисус принесет награду в виде благословений. Господь не забудет скорбей ни одного человека: Он складывает наши слезы в сосуд (Пс. 55:9). Апостол Павел говорит, что «кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу» (2 Кор. 4:17). Наши временные беды не идут ни в какое сравнение с той славой, которая будет явлена в нас (Рим. 8:18). Петр также говорит о венце славы, ожидающем верующих с приходом Христа (5:4). Тогда наша вера проявит свою истинную ценность, поскольку благодаря ей мы (и Он) получили похвалу и честь и славу (1:7)[69]. Петр видел славу Господа во время Его преображения на горе, он слышал обещание второго пришествия, когда Христос возносился на небо (Мк. 9:2—8; Деян. 1:11). Он знает, что конец мира близок; Суд Божий уже настал для Его народа. День Божий, во время которого вся вселенная будет обновлена, — это день Христов, день Его явления (I Пет. 4:7,17; 2 Пет. 3:10,12). Этот день принесет ужас тем, кто не знает Бога, и радость — любящим Его.

На четвертом месте стоит высшая причина, объединяющая радость и страдание. Она превышает даже ту славу, которую мы получим из рук Господа. Потому что очевидно: наша испытанная вера не заслуживает даруемой нам славы. Мы обретаем славу, приобщаясь к славе Христа. Однако мы не можем быть уверены, что Петр говорит о похвале и чести и славе, предназначенных нам. Возможно, он имеет в виду славу, которую получает Бог за нашу укрепленную веру (2 Фес. 1:10). Мы стремимся к тому, чтобы Бог был прославлен во всем (4:11). Если мы получим венцы славы, то высшей радостью будет сложить их к ногам Спасителя (Отк. 4:10).

В явлении Христа золото нашей веры будет сверкать в Его честь. Сама природа страданий меняется в глазах христианина в тот момент, когда он осознает, что его страдания обращаются в прославление Господа. «Музей пустыни» в Севеннских горах на юге Франции был создан в память о мучениках–гугенотах. После того как Людовик XIV обнародовал Нантский эдикт 1685 года, совершение публичного протестантского богослужения стало преступлением, и уличенных в участии в тайных службах, проходивших в скрытых местах, отправляли на галеры. Прикованные к скамье и к другим гребцам, они заканчивали свою жизнь, двигая огромные весла. Копия одного из таких весел находится теперь в музее. Под ней помещена модель галеры. Над этими экспонатами начертаны слова каторжанина–протестанта: «Мои цепи — цепи Христовой любви».

Петр говорит о любви его слушателей к Христу, дающей им силы идти на страдания, благодаря которым их укрепленная вера становится даром Господу …Которого не видевши любите… Петр, конечно, видел Иисуса. Его любовь к Учителю встает перед нами чередой образов: Иисус в Капернауме в доме исцеленной им от горячки тещи Петра, которая прислуживает Ему; Иисус на море поднимает Петра из воды со словами: «Маловерный! Зачем ты усомнился?»; Иисус во дворе первосвященника смотрит на Петра после его троекратного отречения; Иисус на кресте; воскресший Спаситель стоит у разложенного огня на берегу Галилейского моря: «Симон Ионин! любишь ли ты Меня больше, нежели они?»

Петр видел Христа и любил Его. И его душа переполняется радостью при мысли о том, что и далекие, разбросанные по свету язычники, никогда не видевшие Господа, также знают и любят Его. Петр понимает, что не физическое общение соединило его со Спасителем. Он знает Иисуса как Сына Божьего милостью Отца. Ему известно, что и язычники получили дар Духа (Деян. 15:8). Благодаря своей вере мы — язычники, никогда не видевшие Иисуса, — можем разделить с Петром любовь к Нему. Мы не были с Иисусом в Галилее. Но со слов Петра и других апостолов мы знаем о том, что Он совершил и сказал. Они говорят об этом в Духе Святом, и благодаря свидетельству Духа мы можем знать и любить живого Господа.

Мы не видели Христа, не видим Его сейчас, но нам предстоит увидеть Его. Петр сравнивает прошлое и настоящее с будущим (1:8). Близок день, когда Иисус явится. В тот день исполнится цель нашей веры. Нашим глазам откроется Тот, Кого мы любили и на Кого уповали.

Выражения Петра образуют цепочку: не видев Иисуса, вы все же любите Его; не видя Христа, вы веруете в Него; вы увидите Его и возрадуетесь в Нем. Но заметьте изменение, которое вносит Петр: (вы) радуетесь (в настоящем времени) радостью неизреченною и преславною. Ныне мы не только любим Христа и надеемся на Него — мы уже узнали ту радость, которую испытаем, когда увидим Его. В этом состоит вера и надежда христиан. Спасение души в последний день остается целью нашей веры. Мы ожидаем спасения, которое Иисус принесет в день Своего явления. При этом мы уже познали это спасение. Мы видим здесь очевидное противоречие, но оно составляет основу основ новозаветной надежды. Так как Иисус уже пришел во плоти и в Духе Святом, Царство Божье уже наступило. Наша надежда осуществилась: мы познали Христа. Но поскольку Ему предстоит прийти вновь, Царство Божье еще только должно наступить, и цель нашей веры остается в будущем. Христиане живут будущим, которое уже стало настоящим, причем не просто в воображении или ожиданиях, а в реальности присутствия Христа в Духе Святом.

4. Христос приносит обещанную Богом надежду (1:10—12)

К сему–то спасению относились изыскания и исследования пророков, которые предсказывали о назначенной вам благодати, 11 Исследуя, на которое и на какое время указывал сущий в них Дух Христов, когда Он предвозвещал Христовы страдания и последующую за ними славу; 12 Им открыто было, что не им самим, а нам служило то, что ныне проповедано вам благовествовавшими Духом Святым, посланным с небес, во что желают приникнуть Ангелы.

Страдания, за которыми следует слава. Петр воодушевляет христиан, которым предстоит пройти этот путь. Ранее он связал нашу надежду со славой Христа и с Его вторым пришествием. Теперь он хочет, чтобы мы помнили, что слава Спасителя — это слава Его креста. Наша жизнь повторяет Его жизнь. Сначала Иисус должен был пострадать, а затем войти в славу. То же предстоит и нам. Христос прекрасно представлял Себе эту последовательность. Она была предсказана для Мессии в Ветхом Завете[70]. После исповедания Петра Иисус прямо указал на то, что Он будет предан, пройдет через страдания и смерть. Петр яростно воспротивился этому: «Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою!» (Мф. 16:22). Иисус ответил, что эти слова были подсказаны Петру сатаной, но апостол все же не мог допустить мысли, что Христу суждено пострадать. Он мог ликовать в славе Христа во время Его преображения на горе, но был не в состоянии понять, почему Моисей и Илия говорили там с Иисусом о грядущей смерти — смерти, которую Он должен был принять перед тем, как войти в предназначенную Ему славу. В ночь ареста в Гефсиманском саду Петр выхватил меч, чтобы уберечь Иисуса от страданий.

Остальные апостолы были столь же слепы, как и Петр. В тот самый день, когда произошло воскресение Иисуса, двое из них возвращались в Эммаус, пребывая в смущении и страхе от мысли, что их Учитель распят. По дороге к ним присоединился Христос и, перед тем как открыться, учил их из всего Писания, что Мессии надлежит сначала пострадать, а затем обрести славу (Лк. 24:25—27). Лишь от Самого воскресшего Господа апостолы узнали, каким образом Его страдание и слава служили исполнением Писания. Именно об этом говорили они позднее в своей проповеди (Деян. 17:3).

Слава — это цель ветхозаветных пророчеств. В самом первом обещании в Эдемском саду Бог предсказал победу Сына женщины над змеем. После Пятидесятницы Петр проповедовал, что Христос будет пребывать на небе, пока не придет вновь после «совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века» (Деян. 3:21).

Даже выборочное чтение книг ветхозаветных пророков показывает, какое место в них занимает возвещение грядущей славы. Эти пророчества получают особое звучание на фоне всей истории израильского народа. Бог обещал Аврааму благословить его потомков и сделать его самого благословением для других народов. Господь действительно благословил и усилил Израиль. После освящения храма Соломон мог сказать, что Бог исполнил Свои обещания. Соломон смотрел на другие народы, стекавшиеся в храм для молитв, и просил Господа ответить на них (3 Цар. 8:56,41—43). Но слава, наполнявшая Соломонов храм, покинула его. Сам царь отвернулся от дома Божьего, построив капище Хамосу на Оливковой горе. Идолопоклонство вызвало гнев Бога, и слава оставила Его дом. На место облака славы пришло разрушение. Израиль на севере и Иудея на юге отправились в изгнание.

Пророки предрекали месть Бога за человеческий грех, но этим не ограничивается их проповедь. Ветхозаветные представления о последних днях не сводятся к описанию поля из сухих костей в долине смерти (Иез. 37). Напротив, пророки рисуют всеобщее обновление, восстановление всего, что было некогда утеряно: земли, храма, жертвоприношений, священства (Ис. 2:2—4; 56:7; Иез. 40:2; 44:9—31; Иер. 33:18). Но восстановление обращено не назад, это не возврат в прошлое, — оно обращено в будущее, к конечному обновлению Богом всего сущего. Исполнение Божьих обещаний преобразит весь мир. Будет собран не только остаток Израиля и Иудеи, вместе с ними будет собран и остаток язычников (Ис. 2:2–4; 56:6–8; Мих. 4:1–3). Не только Израиль — Египет и Ассирия будут названы народом Божьим (Ис. 19:19–25; 66:21; Зах. 14:16–20). Вновь зацветет Эдем, и даже более того: Бог создаст новое творение, где будет только мир и не будет тьмы (Ис. 11:6–9; 30:26; 35:9; 60:20; 65:17; 66:22).

Это возможно потому, что явится Господь славы. Бог придет, чтобы спасти Свой народ и обновить творение (Ис. 35:1—10; 40:3,10,30; 60:1,20; Зах. 14:16). Вместе с Господом придет Ангел Господень и Мессия, Слуга Господа (Ис. 9:6; Зах. 13:8; Мал. 3:1,2; Ис. 40–42; Иез. 34:11,23; ср.: Пс. 2; 44; 71; 109). На горе во время преображения Петр видел свет славы Божьей, исходивший от лица Иисуса, Сына и Слуги Божьего. Теперь Петр живет ожиданием возвращения Христа в славе, когда Он завершит исполнение пророчеств.

Ветхий Завет описывает также страдания Мессии, Слуги Божьего. В псалмах мы слышим мольбу праведного слуги, на которого сыплются упреки, обращенные против Бога (Пс. 68:8; 21:2–22; 56:3,5; 58:2,3). Скитания Давида, ищущего убежища от гнева Саула, стали символом безвинного страдания помазанника Божьего. Пророки страдали за провозглашение слова Божьего[71]. Они также говорят о том, что животные жертвоприношения, предписываемые законом, не могут дать полного искупления греха. Должна быть более чистая жертва, жертва, которую принесет Сам Бог. И это не запутавшийся рогами овен на горе Мориа, а добровольная жертва Слуги Божьего, чья жизнь станет приношением за грех (Ос. 6:6; Ис. 1:11—17; Быт. 22:13,14; Ис. 52:13 — 53:12). Страдание предшествует славе, потому что драгоценная кровь Агнца Божьего открывает славу для верующих (1Пет. 1:2,19; 2:24).

Понятия страдания и славы имеют основополагающее значение для Церкви. Проникнутые болью обвинения Иова, ввергнутого в прах, получают удивительный ответ. Наши страдания — это не знак того, что Христос оставил нас или что Он перестал быть Господом; напротив, это знак нашего единства с воскресшим Иисусом, Который первым принял страдания за нас. В страданиях мы прозреваем ту славу, которая ожидает нас в будущем. Петр не устанавливает общей схемы, согласно которой вы должны быть готовы заплатить страданиями за ожидаемую награду. Пророки не провозглашали общего принципа — они предрекали страдание и славу Того, Кто Сам является Господом. Во Христе находят смысл все пророчества и сама история. Его не назовешь одним из многих примеров мучений и последующей славы — в Нем страдания принесли спасение, а в Его славе рождается новое творение. Иисус не просто один из тех, о ком говорили пророки, — Он Сам говорил через пророков. Они свидетельствовали под водительством Духа Святого (2 Пет. 1:21). Дух Божий, вдохновлявший их, — это Дух Христов. «Свидетельство Иисусово есть дух пророчества» (Отк. 19:10). Не просто пророчества свидетельствуют об Иисусе — Он Сам свидетельствует через пророчества. Воплощенный Господь — вот истинный Свидетель. В вечном Логосе берет начало любое пророчество.

Петр знает, что его Господь — Сын Бога живого, и что Дух, наполнивший его в день Пятидесятницы, изошел от престола славы. Дух Христов подвиг его, бывшего рыбака, проповедовать то, чему не могли научить раввины, — свидетельство Ветхого Завета о воскресении Христа. И теперь это знание заставляет апостола обратиться к пророчествам, которые стали понятны ему благодаря Духу Святому. Эти пророчества были изречены тем же Духом, Духом Сына Божьего. Петр открывает нам глаза на Христа не только как на обещанного в Ветхом Завете Мессию, но как на Господа. Дух, горевший в пророках, был Духом Христовым, указывавшим на спасение, которое Он должен принести. «Лев начал рыкать — кто не содрогнется? Господь Бог сказал — кто не будет пророчествовать?» Лев от колена Иуды, открывающий печати с книги повелений Господа, — это тот же лев, чье рычанье гремело в голосе пророков (Ам. 3:8; Отк. 5:5).

Этот Дух Христов, посланный с высоты Его славы, теперь наполняет апостолов, которые проповедуют об исполнении пророчеств (1 Пет. 1:12; Ин. 15:26; 16:14; Деян. 2:33). Один Господь во все века, один великий замысел спасения, одно откровение, предсказанное пророками и ныне провозглашенное апостолами, — все указывает на главенство Иисуса Христа. Во II веке свидетельство Петра о едином Боге и едином письменном Евангелии подверглось нападкам со стороны Маркиона. Для Маркиона Бог Ветхого Завета был тираном, которого сменил Бог любви. После него еще многим было непонятно учение апостола Петра: оба Завета свидетельствуют о Христе, в обоих Заветах свидетельствует Сам Христос.

Для Петра народ Божий так же един, как едино Евангелие. Дух Христов, говоривший в пророках, не противоречил их собственным духовным устремлениям. Пророчества подогревали надежды пророков, жаждавших более полного и ясного откровения. Они пытались истолковать собственные пророчества, высчитывая время великого спасения, которое совершит Бог (Дан. 9:2; 12:4).

Но полный смысл их пророчеств не мог открыться до появления Христа. Петр прекрасно помнил удивительную беседу Моисея и Илии с Иисусом, когда они стояли с Ним на горе (Лк. 9:30,31). Чудо Божьего замысла невозможно постигнуть разумом. Пророки указывали на тайну, значение которой было скрыто от них и от живущих в одно время с ними. Они произносили свое свидетельство ради нас, указывая на события, связанные с Христом.

Петр не говорит, что пророкам было нечего сказать людям своего времени или что их речи состояли из одних загадок, бессмысленных как для них самих, так и для их слушателей. Ведь даже их стремление к большему пониманию указывает на то, какое значение и какую притягательную силу имели пророчества в их собственных глазах. Для Петра важно подчеркнуть, что его слушатели — наследники дела пророков. Последнему из учеников Христа дано гораздо лучше понимать свидетельство Ветхого Завета, чем величайшему из пророков, жившему до прихода Иисуса (Мф. 11:11).

Более того, у принимающих страдания христиан есть преимущество не только перед пророками. Даже ангелы небесные желают постичь тайну спасения — тайну, открытую Духом Святым верующим в Иисуса Христа. Использованный Петром глагол прекрасно передает действие сосредоточенного разглядывания: ангелы словно напряженно всматриваются с небесных высот, пытаясь постигнуть то, что было совершено Богом через Иисуса Христа. Павел пишет, что апостолы стали посмешищем для ангелов и для людей (1 Кор. 4:9). Центр искупления Божьего, охватывающего всю вселенную, — это Христос, Которого мы знаем и любим. Ничтожные замыслы земных правителей меркнут перед величием Царства Божьего, управляемого пророками и апостолами, которое уже наступило для верующих в Христа.

1:13–2:3

3. Живите покорно в надежде

1. Полнота надежды (1:13)

Посему (возлюбленные), препоясавши чресла ума вашего, бодрствуя, совершенно уповайте на подаваемую вам благодать в явлении Иисуса Христа.

Законы христианской жизни всегда начинаются со слова «посему». Петр переходит к наставлениям христиан–странников только после того, как он воздал хвалу чуду Божественного спасения во Христе. Рассказ о том, что Бог совершает ради нас (и в нас), предшествует призыву исполнять наше призвание. «Без указания на совершаемое Богом ваш призыв обращен к беспомощному грешнику, ставшему жертвой своих заблуждений, он становится мертвой буквой, вдохновляющей лишь на самоуверенные и тщетные усилия»[72]. Наша надежда — это дар Божий, наследие, созданное для нас воскресением Христа (1:3). Поскольку нам дана надежда, мы призваны жить согласно ей.

Наставлениями проникнуто все послание Петра. Но при этом он беспрерывно обращает нас к событию искупления, на котором основано его требование покорности. В оставшейся части главы он призывает нас к покорности в надежде, надежде, имеющей полноту и святость.

«Совершенно уповайте», — говорит он. Формой повелительного наклонения утверждается четкое, решительное действие[73]. Сила этого повеления подчеркнута наречием совершенно, или «твердо». Так как наша вера прочна, мы можем опереться на нее.

Речь идет не о позиции, которую можно принять по своему усмотрению, а о реальности, которую нужно признать. Надеяться — значит верить в Евангелие. Наша вера и надежда — в Боге (1:21). Мы не можем сначала развить в себе способность надеяться, а затем обратить эту способность на Бога. Надежда возникает иначе: это наш отклик на то, что совершает Бог. Мы ищем Бога, слышим Его обещания, видим Его спасение во Христе и обращаем к Нему свои надежды. Петр останавливает наше внимание на этом моменте, вновь указывая на объект нашей надежды — благодать, которая дается нам в откровении Иисуса Христа. Надеяться — значит обратить взгляд на грядущую славу прихода Христа (4:13). Благодать (благословение) этого дня откроется в будущем, но она уже близка нам, потому что мы предчувствуем то, что даст нам Бог в день явления Иисуса Христа[74].

Наша жизнь зависит от того, тверда ли наша надежда. Уповающий христианин не может жить беспечно, потакая своим слабостям и желаниям. Препоясавши чресла ума вашего… Что должен сделать человек, носящий длинную и широкую одежду, прежде чем приняться за работу? Он должен собрать эту одежду и завернуть за пояс. Подобно израильскому народу в Египте, мы слышим призыв сбросить с себя путы рабства и отправиться в путешествие к Земле обетованной. Израильтянам было сказано есть пасху, их последнюю трапезу в Египте, «препоясанными» для путешествия (Исх. 12:11). Бог говорит Своим служителям препоясаться для служения Ему: Илии — перед тем как бежать, Иеремии — перед тем как пророчествовать (3 Цар. 18:46; Иер. 1:17). Петр мог также иметь в виду слова Христа: «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи; и вы будете подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда придет и постучит, тотчас отворить ему» (Лк. 12:35,36).

Иисус противопоставляет бдительное ожидание преданного слуги пьяному безразличию к приходу Господа (Лк. 12:45). Такое же противопоставление делает Петр: мы должны быть рассудительными и сдержанными и уметь управлять своими помыслами. Трезвость, в прямом и в переносном смысле, служит отличительной чертой христианской жизни (4:7; 5:8). Пьяное забытье — это убежище тех, кто лишился надежды. Но христиане, ожидающие пришествия Господа, живут надеждой. Они не будут искать спасения на дне бутылки, потому что они уже вкусили Духа славы. Бодрые и бдительные, они ищут только Господа.

Трезвость приносит реализм. Опьянение порождает видения до того времени, когда наступает забвение. Галлюцинации духовного пьянства — это не забавные розовые слоники, а всепожирающие монстры: идеологии политического террора, сексуальные извращения, ненависть на почве личной зависти. Мир стремится окунуться в извращенные оргии, чтобы затем погрузиться в пьяное оцепенение безнадежности. Трезвость в мыслях противоположна пьяной похоти прежней жизни (1:14). Бдительное здравомыслие воспитывается с помощью молитвы (4:7), и оно всегда готово отразить нападки дьявола (5:8). Христианский реализм позволяет увидеть подлинность существования греха и абсурдность земных утопий. При этом христианская трезвость — это не безрадостное уныние, а ликующая надежда на новое творение, которое принесет Христос. Петр видел гадаринского бесноватого, сидящего на берегу голым и с диким взором. Иисус изгнал из него демонов, наделил ясным умом и препоясал благовествовать в его собственном селении (Мк. 5:15). Христианская жизнь не может обойтись ни без душевного жара, ни без холодной рассудочности. Наша радостная надежда выражается не в безумной эйфории, а в трезвой мудрости, стремящейся послужить Господу (Еф. 5:15–18).

2. Святость надежды (1:14 — 2:3)

1) Святость детей Божьих (1:14—17)

Как послушные дети, не сообразуйтесь с прежними похотями, бывшими в неведении вашем, 15 Но, по примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках; 16 Ибо написано: «будьте святы, потому что Я свят». 17 И если вы называете Отцем Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего…

Чуткий разум христианина сосредоточен не просто на грядущих событиях, а на Том, Кто грядет, — на Иисусе Христе и на Боге, Отце нашем, Который призывает нас к Себе. Поскольку мы предстанем перед Богом, наша надежда несет в себе и величайшую ответственность, и величайшую радость. Не превращает ли ответственность надежду в страх? Может ли хоть один грешник надеяться надень Суда? Мысль о том, что Бог будет судить всех людей по их делам, не может не внушать благоговейного трепета, однако она должна вызывать чувство гораздо более сильное — бесконечный ужас. Кто выстоит перед Судом Бога?

Апостольское учение о последнем Суде получило ряд неверных толкований. Одни полагали, что оправдывающая благодать Божья перекладывает на Суде ответственность на Бога. Поэтому они отрицали, что христианин вообще должен будет предстать перед Судом. Другие признавали ответственность, лежащую на христианине в день Суда, но представляли себе окончательное решение Бога как оправдание по делам, приложенное к первоначальному спасению через благодать. В таком случае ни один христианин не мог быть уверен в своей судьбе до наступления Судного дня[75].

Новозаветные авторы не разделяют ни одного из этих ошибочных мнений. Они постоянно подчеркивают реальность и неизбежность Суда Божьего. Они говорят, что в тот день Христос будет Судьей (Мф. 16:27;Деян. 10:42; Рим. 2:16; 14:10,12; 2 Кор. 5:10; Еф. 6:8). Но в тоже время мы узнаем, что приговор Бога о нас уже произнесен, во Христе мы оправданы и перешли из смерти в жизнь. Судья последних дней — это наш Спаситель (Ин. 3:18,36; 5:24; Рим. 8:33,34; 1 Пет. 1:3–5). Суд Бога покажет Его справедливость. Всем спасенным Он объявит прощение через искупительную смерть Христа и Его совершенную покорность. Однако верность народа Божьего будет явлена не как основа для его оправдания, а как свидетельство веры в Спасителя. Тем же, кто не сохранил верности, Сам Господь покажет, насколько лицемерно их исповедание: «Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7:23; 25:41). Суд Божий над святыми также сделает очевидной бесполезность неискреннего служения. Небесная награда будет измеряться той преданностью, которую проявили искупленные служители Господа (1 Кор. 3:13–15; Мф. 25:14–30).

Вот почему слова Петра не вселяют в нас панического страха. Судьей будет наш Отец, даровавший нам прочную надежду как наследникам Его благословения. И все же Петр призывает нас к благоговейному трепету. Наш Отец — это живой Бог. Он свят: свята сама Его Божественная природа, свято совершенство Его благодати. И поскольку свят Он, должны быть святы и мы, Его народ. Петр цитирует центральное место Ветхого Завета (Лев. 19:2). Как избранный народ, израильтяне должны были сохранять святость и непохожесть на другие народы благодаря присутствию Бога среди них. Присутствие Бога требовало чистоты (ее символизировала сложная система предписаний по омовению и очищению). Израильские солдаты, например, должны были носить вместе с оружием лопатку. Гигиена в лагере была символом почтения к присутствию Господа среди них (Втор. 23:12—14).

Нечистая плоть или одежда были, однако, лишь символами духовной нечистоты. Израиль должен был хранить себя от идолопоклонства и порочной жизни языческих народов (Лев. 18:1–5,24–30; 19:3,4; 20:22–26). На крыше дома в Иоппии Петр увидел, что законы Бога о ритуальной чистоте нашли свое завершение в Христе. Никакая пища более не может считаться нечистой, и Петр может без опасения вкушать ее вместе с язычниками (Деян. 10:9—16). Теперь святость истинного Израиля должна познаваться по плодам покорной жизни. Израильтяне были приведены к Синаю, чтобы вступить в завет с Богом. Они поклялись Ему в верности. Теперь Петр обращается к тем, кто услышал призыв Евангелия и внял ему. Они в буквальном смысле стали «детьми послушания». В еврейском языке такое выражение имеет несколько иной смысл, чем послушные дети. Это идиома, указывающая на тех, к кому можно отнести понятие послушания, как если бы само послушание породило их[76]. Термин «послушание» происходит от слова «слушать». Христиане — это те, кто «прислушался» к Евангелию (Рим. 6:17; 10:16; 2 Фес. 1:8)[77]. Они отвратились от греха, чтобы подчинить себя Христу как Господу и Спасителю. Смиренное подчинение Богу — это ключ ко всем наставлениям Петра в этом послании.

Приступая к святому Богу, нашему Отцу, мы должны оставить образ жизни, переданный нам от отцов (1:18). Мы не можем продолжать потакание похотям, которые властвовали над нами, пока мы жили в неведении Отца нашего небесного (1:14). Так же как и для Павла, для Петра язычники — это те, кто не знает Бога, не имеет надежды и не видит Бога в окружающем мире (Деян. 17:23; Рим. 1:28; Еф. 2:12; Гал. 4:8; 1 Кор. 1:21; 1 Фес. 4:5; 2 Фес. 1:8). Без знания Бога в глубине жизни и культуры образуется вакуум (1:18). Он заполняется жаждой власти и стремлением к сексуальным извращениям. Петр вновь возвращается к требованию, которое было поставлено перед ветхозаветным Израилем: противиться искушению следовать как традициям Египта, который они покинули, так и обычаям Ханаана, в который им предстояло войти (Лев. 18:1–5; Втор. 12:30–32). Их уделом была жизнь, согласная с заповедями Бога.

По фрескам в Помпеях мы можем судить об упадке языческого мира времени апостола Петра. Голливуд до сих пор щекочет нервы зрителям картинами оргий Нерона во время сатурналий. Но складывается впечатление, что современная западная культура оставила римский мир далеко позади по уровню нравственного разложения. Порнографические журналы и видеофильмы, распущенность в танцах и музыке и переполненная эротикой реклама — все это то самое «распутство», о котором пишет Петр (4:4). Быть может, еще большую опасность представляет так называемая «философия силы» в популярной ныне «литературе успеха» — циничный призыв к расчетливому и эгоистичному поведению, к умению безжалостно перешагнуть через другого человека и в финансовых махинациях, и в борьбе за мяч в американском футболе. Власть диктаторов, основанная на убийствах и насилии, — это лишь открытое проявление подобной мании.

Чарлз Колсон приводит в своей книге одно интервью на американском телевидении. Майк Уоллес беседовал с Йехиэлем Динуром, который прошел через концлагерь и давал показания на судебном процессе в Нюрнберге против Адольфа Айхмана. Уоллес показал пленку о процессе 1961 года над этим нацистским архитектором холокауста. Колсон описывает сцену, когда Динур вошел в зал суда, чтобы лицом к лицу встретиться с человеком, который восемнадцать лет назад послал его в Аусшвитц: «Динур начал безудержно рыдать, затем потерял сознание, грузно рухнув на пол, в то время как председательствующий судебный исполнитель колотил молотком, призывая переполненный зал к порядку.

Был ли Динур охвачен ненавистью? Или страхом? Или ужасными воспоминаниями?

Нет. Ни то, ни другое, ни третье. Дело в том (как сам Динур объяснил Уоллесу), что он вдруг осознал: Айхман — это не всесильное существо, державшее в руках жизни миллионов людей. Этот Айхман был обычным человеком. „Я испугался за себя, — говорил Динур. — Я видел, что способен сделать то же. Я… совершенно такой же, как и он"»[78].

Именно существование греха в человеческом сердце утверждает власть зла и насилия в мире. Святость означает, что человек сбрасывает с себя эту власть: грешник преображается.

Сам Бог служит образцом, по которому строится наша преображенная жизнь. Мы должны подражать Богу, как возлюбленные дети: быть святыми, как Он свят, совершенными, как совершенен Отец наш небесный (Еф. 5:1; Мф. 5:48; 1 Фес. 2:12). Будьте святы во всех поступках (1:15). Стремление к праведному образу жизни невозможно свести к определенному количеству «святых» действий. Праведность дел Бога проистекает из Его святой природы. Святость, равняющаяся на Него, должна исходить из преображенного сердца. С одной стороны, это устанавливает, на первый взгляд, недостижимый идеал: как можем мы быть похожими на Бога? С другой стороны, в святости, подражающей Самому Богу, есть удивительная простота: она не требует обязательного знания огромного количества правил и запретов. Она струится из сердца, ключом к ней служит любовь. Быть святым — значит любить Господа Бога всем сердцем, всей душой и всем разумением, а также любить ближнего как самого себя (Лк. 10:27,28; Мф. 22:36—40). Мы подражаем любви благодати, давшей нам спасение, сострадательной любви Божьей, влившейся в наши сердца Духом Святым (Мф. 5:44—48; Лк. 10:27,33,37; Рим. 5:5; 1 Пет. 1:22,23).

Петр стал свидетелем святости Божьей в своей рыбачьей лодке. После целой ночи бесплодных усилий он вновь забросил сети по слову Иисуса. Улов был так велик, что в это трудно было поверить. Петр бросился к ногам Христа со словами: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5:8). Став на колени посреди множества рыбы, Петр признал Господа всего творения, святого Бога. Святость непорочного Агнца (1:19) — это святость Отца, явленная в Сыне. Быть святым — значит в своих сердцах святить Христа как Господа (1:15; 3:15).

Святой народ Божий уже не чувствует этот мир своим домом. Он находится в странствии, проживая в земле, которая ему не принадлежит[79]. Его родина находится на небесах (Евр. 11:9;Деян. 13:17; Флп. 3:20; ср.: Еф. 2:19)[80]. Подобно Израилю в изгнании, он молится о мире в том месте, где проживает (Иер. 29:5–7)[81], но сердцем уносится в Иерусалим, небесный град Божий (Пс. 136:5,6). Христиане — такие же люди, но в их сердцах есть нечто «внеземное». Или, лучше сказать, в них есть что–то «неземное», они несут на себе отблеск новой человеческой природы во Христе.

Новому Израилю в изгнании не закрыт доступ в дом Божий. Они живут со страхом перед Отцом. Образ жизни святого народа служит свидетельством для других людей. Поэтому христиане призваны к жизни странников, исполняющих особую миссию[82].

На земле они — вестники, свидетельствующие о своем небесном Отце.

Благоговейный страх перед Отцом не отвращает нас от Него, а влечет к Его заботе и жалости. Роль отца в современном обществе настолько формальна, что мысль о его почитании звучит как нечто совершенно неожиданное. Однако, как замечает Селвин, «в иерархической системе еврейского общества отец стоял неизмеримо выше и обладал большей властью, чем судья, потому что именно делом отца par excellence[83] было учить и повелевать, и в этом прослеживалось больше могущества, чем в положении судьи, делом которого было раздавать награды и наказания»[84].

Тот, к Кому мы обращаемся со словами «Авва, Отче», — это не просто наш Творец и Судья, Он также и наш Искупитель. Он отдал Сына Своего как жертвенного Агнца (1:19). Мы можем с доверием называть Его Отцом не только потому, что от Него «именуется всякое отечество на небесах и на земле» (Еф. 3:15), но потому, что Он явил бесконечную милость в той жертве, которая была принесена ради нашего искупления. Слово «называть» обычно использовалось в значении «обращаться в суд», а также — «называть по имени» (Деян. 25:11,12,21,25; 26:32; 28:19; ср.: 2 Кор. 1:23; Деян. 22:16). Петр, несомненно, имеет в виду наше обращение к Богу в молитве, когда мы называем Его «Отцом».

2) Святость искупленных верующих (1:18—21)

… Зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, 19 Но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого агнца, 20 Предназначенного еще прежде создания мира, но явившегося в последние времена для вас, 21 Уверовавших чрез Него в Бога, Который воскресил Его из мертвых и дал Ему славу, чтобы вы имели веруиупование на Бога.

Петр вдохновляет нас на святую жизнь, обращенную к Господу. Ожидание пришествия Христа заставляет нас бодрствовать (1:13); святость Бога служит нам идеалом, к которому нужно стремиться (1:14—16); грядущий Суд Отца нашего внушает страх, но страх, призывающий Его имя (1:17).

Теперь апостол Петр подходит к центральному моменту в разговоре о спасении: как мы, грешники, можем приступать к святости Божьей? Ответ мы найдем в искуплении. Несмотря на то что Бог создал нас для Себя, мы не в состоянии ни обрести Его святость, ни даже приблизиться к ней. Но Бог сделал нас достойными Его, сделал той ценой, которая обжигает наш разум горячей волной Его любви. Петр обращается к двум самым глубоким движениям человеческого сердца. Первое — это любовь, скованная на понимании, сколь велика цена, которую заплатил Бог ради нашего спасения. Второе — это страх не суметь откликнуться на Его любовь. Какой кары заслуживаем мы, если попираем кровь Христову и с презрением относимся к драгоценной жертве Божьей, которой недостойно все земное серебро и золото? Вспомните ответ Петра Симону–волхву, который предложил деньги за приобретение Духа Святого: «…серебро твое да будет в погибель с тобою, потому что ты помыслил дар Божий получить за деньги» (Деян. 8:20).

Слова, сказанные Петром об искуплении, следует признать центральным моментом апостольского благовестил. Некоторые комментаторы высказывали предположение, что в этом отрывке Петр использует традиционные формулы из символа веры или богослужения. Однако более вероятным представляется, что любые устоявшиеся формулировки восходят к проповеди самих апостолов[85].

В эллинистическом мире выкупить раба можно было различными способами, например, заплатив его хозяину через храмовую казну[86]. Ветхозаветный закон также предусматривал выкуп рабов и отводил особую роль для go 'el, близкого родственника, который мог выкупать членов семьи или их имущество (Лев. 25:25,48 и дал.; Руф. 2:20; 3:9; 4:3 и дал.). В пророчестве Исайи Бог берет на Себя роль go'el Своего народа. Он становится «близким родственником» через узы Своей любви. Он заверяет Свой народ, что их Творец, святой Господь, — это также и nxgo'el, и Он использует Свое право выкупа (Ис. 41:14; 43:14; 44:24; 47:4; 48:17; 49:7,26; 54:5,8; 60:16). Петр проводит ту же параллель. Святой Бог выкупает Свой народ как Свое наследство.

Говоря об искуплении, Ветхий Завет довольно редко называет цену, которую необходимо за него заплатить. В разговоре об избавлении Богом израильтян из египетского плена на первый план выносится рабское состояние, от которого они были освобождены, и свобода, дарованная им, а не цена этого избавления (Исх. 6:6; 15:13; Пс. 73:2; 76:15; Втор. 7:8; 9:26; 2 Цар. 7:23). Хотя при этом требование принесения жертвы не предается забвению[87]. Бог утверждает Свою власть совершить жертву, когда говорит: «За ничто были вы проданы, и без серебра будете выкуплены» (Ис. 52:3). Никто не в состоянии заплатить цену, достаточную, чтобы выкупить свою душу из рабства смерти, только Бог способен искупить Свой народ[88].

Петр подчеркивает бесценность принесенной жертвы и делает акцент на том, что именно Бог совершает ее. Приступая к написанию послания, Петр не мог не вспоминать Псалом 33, завершающийся ликующим возгласом: «Избавит Господь душу рабов Своих, и никто из уповающих на Него не погибнет»[89]. Для апостола не может быть сомнений в том, что мы не в состоянии спасти самих себя. Лучшее, что мы можем предложить, — это тленное серебро или золото. Не деньги, а жизнь должна быть отдана в качестве выкупа за наши жизни. Бог заплатил эту цену жизнью Своего Сына, отданную ради нас. Иисус — это жертвенный Агнец Божий и избранный Слуга Господа, Который вознес наши грехи на древо (2:24). Петр проповедует то, что сказал Господь: «Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:45).

Как и в открывающем послание приветствии, Петр вновь связывает кровь жертвы Христа со спасительным замыслом Бога (1:2). Петр слышал слова Иоанна Крестителя, что Иисус — это «Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира» (Ин. 1:29). Агнец Божий совершенен, на Нем нет пятна или порока. Таким было требование ко всем жертвенным животным, но особенно — к пасхальному агнцу (Лев. 22:17–25; Исх. 12:5). Петр также мог иметь в виду кроткого агнца из Ис. 53:7.

Жертва крови Христа была принесена, чтобы избавить нас от смерти. Он отдал Свою кровь за нашу кровь. Божье искупление не просто разбивает цепь, связывающую нас с будущей смертью, оно также разрывает нашу связь с мертвящим прошлым. Бог освобождает нас от бессмысленного языческого образа жизни. Слово «пустота» служит синонимом слову «идол» в Ветхом Завете. Иеремия описывает, как языческие народы придут к Богу со словами: «Только ложь наследовали наши отцы, пустоту и то, в чем никакой нет пользы» (Иер. 16:19)[90].

Петр противопоставляет обычаи, полученные христианами из язычников от своих отцов, Евангелию, которое они получили от Отца Небесного. Человеческая культура строит свое настоящее на фундаменте прошлого. Любое общество почитает своих отцов, будь то Конфуций, Маркс, Джефферсон, Дарвин или Фрейд. Петр же говорит об освобождении христиан от традиций отцов, причем не от отдельных освященных временем заблуждений, но от основоположного смысла (или отсутствия такового) культурной традиции. Через искупление Бог не просто меняет отдельные обычаи — весь уклад жизни переворачивается в своих основах. Конечно, Петр имеет в виду языческие народы, развращенные идолослужением, но современная секулярная культура насаждает не менее развратный образ жизни.

В отличие от бесцельной жизни «пустых людей», христианам даны вера и надежда в Боге. Бессмысленность рассеивается в свете славы высшего смысла — промысла и воли Божьей. Величайшая жертва, принесенная Богом ради искупления людей, служит завершением Его предвечного замысла. Бог явил Христа сейчас, в конце времен, чтобы осуществить намерение, сложившееся у Него еще до творения. Суверенная воля Божья находит в Иисусе Христе свое высшее выражение, человеческая история — свою высшую точку. Отец знает Сына в вечном единстве Троицы (1:18). Но здесь Петр указывает на предузнание Божье, говоря о Его избрании и определении Христа на место Искупителя. Замысел Бога, установленный еще до творения, состоял в том, что Иисус придет, чтобы принять смерть и вновь воскреснуть ради спасения верующих в Него (1 Пет. 1:2; Еф. 1:3–11). Ошеломляющая истина заключена в том, что Бог осуществил Свой замысел для вас (1:20)![91] Христиане, оставаясь странниками и пришельцами в этом веке, живут нерушимой надеждой. Еще до создания мира они были возлюблены по предведению вместе с Христом (1:2) Богом–Отцом, Который сотворил миры и отдал Сына Своего за них[92].

Историки могут разграничивать века в соответствии с политическими или техническими достижениями (бронзовый век, колониальный период, компьютерный век), но в книге Божьей начало последнего века человеческой истории отмечено приходом Иисуса Христа, и век этот продлится до второго Его пришествия (Евр. 1:2; 9:26; 1 Ин. 2:18)[93]. Этот век знаменуется воскресением и славой Христа, когда свет вечности озаряет странствующий народ Божий, просвещая жизнь самого скромного верующего.

Чудесное спасение, которое замыслил и осуществил Бог, дается нам в дар. Христос заплатил за наше искупление, и Он запечатлевает это искупление в наших сердцах. Мы верим в Него, но, как говорит апостол, мы также верим чрез Него. Павел рассказывает о том, как Бог использовал свидетельство апостолов, чтобы привести людей к вере в Христа. Павел и Аполлос были «служителями, чрез которых вы уверовали» (1 Кор. 3:5; ср.: Ин. 1:7). Но Павел и Аполлос были служителями Христа, и только Сам Иисус Духом Своим осуществляет наше спасение. Петр прекрасно знал это. Воскресший Христос, который молился, чтобы вера Петра не оскудела, лично явился ему в пасхальное утро, дабы восстановить его веру. Петр радовался при мысли о том, что Господь, зародивший веру в его сердце, также привел к покаянию язычников (Деян. 11:18; ср.: Рим. 11:36).

Все, о чем рассуждает Петр, сходится на откровении Бога во Христе. Когда апостол говорит об Иисусе, явившемся в последние времена, он имеет в виду не только то, что в Нем осуществляется предвечный замысел Божий, но и Божественное пред–существование Христа[94]. Наше спасение полностью принадлежит Богу. Он замыслил его и осуществил через жертвенную смерть и победное воскресение Своего Сына. Благодаря этому мы имеем веру и упование на Бога[95]. Человеческие традиции, поклонение идолам не дают ничего, кроме пустых фантазий. Надежда может быть обретена только через веру в Бога, который воскресил Иисуса из мертвых. Петр и сам пережил это, когда вначале увидел пустую гробницу, а затем — живого Господа.

3) Святость через слово истины (1:22 — 2:3)

Послушанием истине чрез Духа очистивши души ваши к нелицемерному братолюбию, постоянно любите друг друга от чистого сердца, 23 Как возрожденные не от тленного семени, но от нетленного, от слова Божия, живого и пребывающего в век. 24 Ибо всякая плоть — как трава, и всякая слава человеческая — как цвет на траве, засохла трава, и цвет ее опал; 25 Но слово Господне пребывает в век. А это есть то слово, которое вам проповедано.

2:1 Итак, отложивши всякую злобу и всякое коварство и лицемерие и зависть и всякое злословие, 2 Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение; 3 Ибо вы вкусили, что благ Господь.

Верующие в Бога искуплены от своего пустого и преступного прошлого, они связаны со своим Господом и друг с другом. Святость основана на почитании Бога и любви к братьям. Поэтому Петр призывает христиан любить друг друга. Его первоначальный призыв к святости (1:13) был сразу же утвержден на основании искупительной благодати (1:18–21). И вот теперь снова, убеждая христиан любить друг друга, Петр показывает, как то, что надлежит делать нам, укоренено в том, что совершил ради нас Бог. Слово Божье возрождает, очищает и развивает нас к жизни в любви.

Любовь и истина, которые так часто приходят в столкновение в современном христианстве, связаны Петром воедино. Для него любовь к братьям–христианам — это несомненный знак подлинной святости. Терпимость или снисходительность и тем более соблюдение формальных приличий неприемлемы для него. Он требует искренней любви без фальши и лицемерия (в Новом Завете определение «нелицемерный» всегда относится к любви). Но даже искренности недостаточно: наша любовь должна быть «глубокой»[96] и сильной. Апостол использует здесь слово, имеющее значение «усиленный» или «напряженный». Оно также используется для описания молитвы Христа в Гефсиманском саду (Лк. 22:44).

Искренняя, глубокая любовь, о которой говорит Петр, не допускает никакой фальши. Это братская любовь, которая объединяет детей Божьих. Павел пишет фессалоникийским христианам: «О братолюбии же нет нужды писать к вам, ибо вы сами научены Богом любить друг друга» (1 Фес. 4:9; ср.: Рим. 12:9,10· Евр. 13:1; 2 Пет. 1:7).

Как можно требовать такой любви? Петр пишет к людям, в которых еще говорит злоба и зависть прошлого; некоторые из них были иудеями, некоторые — язычниками. Чтобы связать их узами семейной любви, апостол обращает их к одному источнику. Любовь, связующая спасенных, берет начало в любви Спасителя. Христианская любовь — это любовь милующая и сострадающая. Чтобы достичь ее, нужно преодолеть гордость и эгоизм, отчуждающие нас от Бога. На их месте должно биться обновленное сердце, которым движет сострадание. Петр показывает, где найти ответ на все наши стремления. Только через слово Господне, благовестив Евангелия, находим мы новое рождение, обретая святость.

Поскольку любовь Божья служит источником нашей любви, только огонь Его любви может поддерживать горение любви в нас. Христианская любовь может проявляться в объятиях, братском поцелуе и протянутой руке помощи, но она не может быть передана таким путем. Христианская любовь рождается так же, как рождается христианин — через истину Евангелия. Только покорность Божественной истине очищает душу от всякого коварства и лицемерия и зависти и всякого злословия старого образа жизни. Петр обращается к тем, кто прошел через такое очищение: они обладают подлинным братолюбием, очистивши души свои послушанием истине (1:22). Апостол призывает их углубить и укрепить уже живущую в них любовь. Также и Павел, обращаясь к фессалоникийцам, умоляет их любить «более», как то заповедал им Бог (1 Фес. 4:10)[97].

Покорность истине, о которой говорит Петр, заключается в добровольном признании требований Евангелия. Спасающая нас вера дает возможность слышать и понимать Божественную истину[98]. И если правы те комментаторы, которые утверждают, что этот отрывок служил наставлением в вере, сопровождавшим крещение, то сразу бросается в глаза, что именно слову Божьему, а не воде приписываются очищающие свойства. Крещение в христианстве имеет более глубокий символизм, чем ритуальное омовение в Ветхом Завете[99]. Оно символизирует не только устранение всякой нечистоты, но также и принятие Святого Духа, и начало новой жизни. Слово не только очищает нас, мы также получаем новое рождение от слова Божьего, живущего и пребывающего в век.

Петр сравнивает дающее жизнь слово Божье с человеческим деторождением. Это семя жизни, бросаемое в наши сердца и дающее новую жизнь. Бог творит словом: Он говорит — и происходит, Он приказывает — и все уже совершено. «Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его — все воинство их» (Пс. 32:6). Поскольку слово Божье исходит из Его уст, оно утверждается Духом Святым. Через слово Евангелия Бог призывает к Себе людей, оно убеждает и обращает к вере. И Авраам, и Сарра смеялись над невероятным обещанием Бога: «Сара, девяностолетняя, неужели родит?» (Быт. 17:17). И Бог ответил: «Разве какое–нибудь слово трудно для Господа?» (Быт. 18:14)[100]. Когда ангел объявил Марии о еще более чудесном рождении, она не стала смеяться, а приняла это. Архангел Гавриил сказал ей ту же фразу, что услышала Сарра: «У Бога не останется бессильным никакое слово» (Лк. 1:37)[101]. В обещании Бога уже содержится его исполнение. По Его слову Иисус был рожден Марией, и через слово Божье мы получаем второе рождение. Дети Господа отвечают на призыв Евангелия так же, как Дева Мария: «Да будет мне по слову Твоему».

Животворящее слово Божье пребывает в век, оно не подвержено изменениям и разрушению. Вечное слово Божье дает вечную жизнь. Физический процесс человеческого деторождения короток. Но Бог дает жизнь, которая превышает физическую реальность, — это жизнь Духа. Петр обращается к пророчеству Исайи, чтобы противопоставить нашу смертную природу вечности слова Божьего (Ис. 40:6–8). Далее в Книге Пророка Исайи провозглашается Благая весть для Сиона: «Вот Бог ваш!» Вспоминая эти слова, апостол Петр добавляет: «А это есть то слово [Благой вести], которое вам проповедано» (1:25)[102].

Именно силой Евангелия Бог обновляет и очищает Свой народ. Господь Иисус Христос «возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего–либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф. 5:25–27). Петр говорит о том, что очищение Церкви уже совершилось. Как и Павел, он мог бы сказать о своей прошлой неправедной жизни: «И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6:11).

Даже когда Петр перечисляет пороки, от которых они были очищены (2:1), мы чувствуем, что Благая весть коснулась их сердец: «Итак, отложив всякую злобу и всякое коварство и лицемерие и злословие…»[103]. Конечно, напоминая христианам о значении их обращения к Богу, апостол Петр косвенно предупреждает об опасности вновь впасть в те же грехи, от которых они были очищены. Однако в первую очередь он говорит о том, что уже произошло. Запятнанные одежды прошлого отброшены, верующие отложили их, когда приняли Благую весть о Христе (ср.: Зах. 3:2). Позднее те, кто собирался креститься, перед погружением в воду снимали с себя старую одежду и затем надевали новую (возможно, вследствие буквального понимания слов Библии)[104].

Пороки, от которых отвращаются христиане, составляют прямую противоположность безграничной любви Петра к своим читателям. Они противопоставляются плодам Духа Святого и воздействию проповеди. Сходные перечисления грехов находим мы и в других посланиях (Рим. 1:29–31; 2 Кор. 12:20; Еф. 4:31; Кол. 3:8; 1 Тим. 1:9–11). Петр говорит о злобе, лживости, лицемерии, зависти и клевете. Языческие мыслители также указывали на эти пороки[105]. Легко увидеть, что они отравляют человеческую жизнь, но не так легко от них избавиться! И все же христиане освобождаются от власти этих пороков силой Евангелия, оставляя их в прошлом.

Получив рождение от слова, верующие должны постоянно развиваться и расти. Они очистились обратившей их силой Евангелия, но им предстоит достичь зрелости в новой жизни. Что содействует их росту? Благодаря чему приобретает глубину их любовь? Божественная истина, давшая им жизнь, дает им и пищу для роста. Слово Божье — это не только очищающая нас вода, но и молоко, которое питает наши новые тела во Христе. Библия должна стать всем для христианина.

Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко. Восторг матери после рождения ребенка сменяется радостью видеть свое дитя тянущимся к еде. Любая задержка в получении пищи вызывает бурный протест крошечного существа. Для младенца молоко — это не просто удовольствие, но жизненная необходимость. Петр пишет молодым церквам, обращаясь в основном к тем, кто лишь недавно исповедал свою веру и был крещен. Среди них, несомненно, есть люди, занимающие видное положение в обществе. И все же они — лишь младенцы во Христе. И они, как дети, должны чувствовать в себе безграничное стремление к источнику жизни.

Петр был не первым, кто сравнивал учение с питанием. В благодарственных гимнах Кумранской общины Учитель Праведности говорит о своих последователях как о сосущих младенцах, открывающих рты[106]. И Павел, и автор Послания к Евреям используют образ молока для описания постижения начальных истин теми, кто стал детьми во Христе (1 Кор. 3:2; Евр. 5:12). Однако под молоком Петр подразумевает не детскую пищу, а слово Божье как необходимую пищу христианина.

Греческое слово logikon, переведенное в NIV как духовное[107], может иметь значение «метафорический» (в отличие от «буквальный»). Оно может также переводиться как «разумный» или как–то иначе, если связывать его со словом logos. Поскольку Петр только что говорил о живом логосе, через который христиане получают новое рождение, скорее всего он использует logikon именно в этом смысле — «молоко слова», как предлагает AV.

Петр предлагает молочный продукт, не содержащий никаких добавок. Слово Божье сохраняет чистоту без дополнительных примесей. Покупатели того времени прекрасно знали вкус молока или вина, разбавленных водой, и когда апостол Павел говорит, что он не торгует словом Божьим, он имеет в виду обычную практику продажи разбавленного вина (2 Кор. 2:17[108]; ср.: Ис. 1:22, LXX; 2 Пет. 2:3). Апостол Петр использует слово, которым торговцы обозначали чистый, не содержащий добавок продукт[109]. Это обозначение противопоставляется «коварству», которое отвергли христиане (2:1). Хотя здесь мы не находим предостережений против лжеучений (такие предостережения содержатся во Втором послании Петра), очевидно, что христиане должны возрастать в истине апостольского слова (2 Пет. 1:16; 2:1)[110]. Послание Петра утверждает истину, к которой должны изо всех сил стремиться верующие. Слово Господне… которое вам проповедано (1:25) — это не просто сжатая формула, говорящая о пути к спасению. В ней содержится все евангельское учение послания, берущее начало в Ветхом Завете и развитое в апостольской проповеди. Простые слова евангельской истины вызывают восхищение у читателей Нового Завета (напр.: 2:24; 1:19–21). Евангелие уникально не только своим богатством, но и простотой. Молоко, которое предлагает Павел, — это «вся воля Божья» (Деян. 20:27).

Каким образом возрастаем мы через слово Божье? Призывы и предписания Евангелия основаны на том, что оно нам сообщает. Возрастание всегда происходит только в вере. Слово Господа указывает нам на Господа слова. Обратиться к слову — значит обратиться к Богу. Эта основополагающая истина имеет две стороны. Мы не можем воспринимать слово вне Бога и, подобно книжникам и фарисеям, претендовать на понимание Писания, отвергая Господа. С другой стороны, мы не можем призывать к покорности Богу, если не признаем Писания. Отделять живого Бога от «мертвой» книги или святого Господа от создания человеческих рук — значит не понимать апостольского учения. Для Петра слово Божье живо и пребывает вовек (1:23). Когда Павел говорит о созидании Церкви в вере, он начинает с проповеди слова. Слово Божье облекает служителей Господа оружием святости (Еф. 4:11,12; 2 Тим. 3:15—17).

Цель нашего духовного роста — это спасение, окончательное спасение во Христе, о котором говорит Евангелие и для которого мы сохраняемы (1:5)[111]. Вновь мы видим альфу и омегу своей надежды. Петр пишет к тем, кто уже получил новое рождение через слово, кто уже пришел к Господу и узнал, что Он благ[112]. Их надежда прочна, поскольку их наследие сохраняется для них, а они — для своего наследия. При этом их надежда устремлена в будущее: они не просто ожидают его прихода, они тянутся к нему, как цветы тянутся к солнцу. Вера очищается, любовь усиливается, мы причащаемся благодати — и она входит в нас.

Петр вновь указывает на то, что Господь, давший нам новое рождение через слово, Своим словом поддерживает и наш рост. Греческий глагол, переведенный как «возрастать», стоит в форме пассива: мы «возрастаем» только тогда, когда нас «взращивает» молоко слова Божьего. Апостолы Петр и Павел могут сеять и поливать, но растить будет только Бог (1 Кор. 3:5—7).

Что усиливает нашу потребность в слове Божьем? Петр говорит, что у нас появляется вкус к нему. Современная культура позволяет почувствовать образность этих слов: миллионы долларов тратятся на рекламные акции с единственной целью — заставить всех полюбить вкус кока–колы. Чтение Библии захватывает нас, когда мы приобретаем вкус к нему. В Писании мы наслаждаемся не только силой и многообразием языка. В Писании мы вкушаем Самого Бога. Петр обращается к 9–му стиху Псалма 33: «Вкусите, и увидите, как благ Господь! Блажен человек, который уповает на Него!»[113] Петр опускает слова «и увидите». Возможно, для него важнее сказать о «вкушении»: он знает, что его слушатели не видели Господа так, как видел Его он. Однако, не видев Господа, они так же сильно любят Его. Они нашли Христа в слове Евангелия или, лучше сказать, это Он нашел их через Свое живое слово.

Те, кто читает слово Божье и, тем более, учит ему, не должны забывать, для чего оно дано нам. Слово показывает, что благ Господь; для нашего вкуса Его слова кажутся слаще меда, потому что в них Бог отдает Себя нам (Пс. 118: 103)[114].

2:4–10

4. Живите как народ Божий

Жизнь в духовном храме

Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному, 5 И сами, как живые камни, устраните из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом. 6 Ибо сказано в Писании: «вот, Я полагаю в Сионе камень краеугольный, избранный, драгоценный; и верующий в Него не постыдится». 7 Итак Он для вас, верующих, драгоценность, а для неверующих камень, который отвергли строители, но который сделался главою угла, камень претыкания и камень соблазна, 8 О который они претыкаются, не покоряясь слову, на что они и оставлены. 9 Но вы — род избранный, царственное священство, народ святый, люди взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; 10 Некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы.

1. Построение храма во Христе

В первой главе послания Петр показывает чудо спасения Богом через Иисуса Христа. Теперь он хочет показать, что христиане, как истинный народ Божий, занимают особое положение. Тем самым он вдохновляет их на жизнь с сознанием этого положения перед лицом мира.

Апостол делает акцент на смирении и покорности, к которым призваны христиане. При этом смирение не означает рабской покорности другим. Его идеал — смирение Самого Господа. Это свободное служение царственного народа. Иисус добровольно прошел через уничижение, и Бог возвеличил Его. Бог со всей настойчивостью призывает нас к покорности, но Он уже сделал нас причастными к величию Христа. Во Христе мы стали народом Божьим, храмом Бога, Его царством и священством.

Приступая к Нему, камню живому, человеками отверженному, но Богом избранному, драгоценному… Петр как всегда начинает с Господа. Положение христиан зависит от положения Христа, поскольку мы соединены с Ним. Удивительно, что апостол называет Христа камнем] От рождения Петру было дано имя Симон. Именно Иисус назвал его Кифой (по–гречески Петр), что значит «камень» (Ин. 1:42; Мф. 16:18). И Петр с гордостью называл себя именем, которое ему дал Господь как Своему апостолу (1:1). Но Петр говорит не о себе, а о Христе как о камне.

Апостол заимствует это имя Господа из Ис. 28:16 и далее приводит соответствующий отрывок из Книги Пророка Исайи. Исайя использует один из центральных образов Ветхого Завета: храм как дом Божий[115]. Исайя произносит приговор Господа над князьями Иерусалима, которые пребывают в беспечной уверенности, что их город служит надежной защитой от любого завоевателя. Они ведут себя так, словно заключили договор со смертью и адом, и теперь воды преисподней уже никогда не сомкнутся над ними. Бог заявляет, что их гордость не спасет их, а их союз со смертью не даст им защиты. Лишь одно здание может выстоять под ударами разрушительного урагана — это дом Божий, стоящий на прочном каменном основании.

Именно этот образ использует Иисус, когда говорит Петру, что врата ада не смогут одолеть Его Церковь[116]. Иисус говорит о Себе как о строителе, а в Петре видит камень апостольского основания. Образ, который Петр заимствует из Книги Пророка Исайи, указывает на Христа как на драгоценный и испытанный краеугольный камень.

Согласно технике строительства, из которой взят этот образ, с краеугольного камня начиналась закладка всего основания.

Поскольку от него отсчитывалось положение стен и уровень кладки, этот камень должен был иметь правильную четырехугольную форму. Для закладки основания храма Соломона обтесывались большие и дорогие камни (3 Цар. 5:17)[117].

Отрывок, который цитирует Петр, ранее также воспринимался в мессианском ключе. В некоторых греческих переводах Книги Пророка Исайи говорилось: «Верующий в него не постыдится» (добавлялись слова «в него»)[118]. Петр отождествляет краеугольный камень с Христом, Которого он называет камнем живым — апостол совершенно не желает, чтобы мы думали о Господе как о безжизненном мраморе! Иисус — это живой камень не только потому, что Он жив, но потому, что Он воскрес из мертвых. Бог полагает краеугольный камень через воскресение Сына[119].

Христос, краеугольный камень, — это совершенный образ храма как дома Божьего. Бог утверждает Его на положенном Ему месте, несмотря на то что Он был отвергнут строителями. Петр прекрасно знал слова из Пс. 117:22, которые он цитирует в стихе 7. Его не могло не удивить, что Иисус привел этот отрывок после притчи о нечестивых виноградарях (Мф. 21:33—42). Что Иисус имел в виду? Он говорил о вождях Израиля, которые убьют Сына, посланного Богом взять с них причитающуюся Ему плату. «Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. 21:43). Именно для строителей, которые отвергли краеугольный камень Бога, Иисус сказал: «Тот, кто упадет на этот камень, разобьется; а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21:44).

После воскресения Христа и сошествия Святого Духа Петр понял значение слов Спасителя. Он сам выступил против «строителей» и смело бросил им вызов словами псалма, добавив: «…нет ни в ком ином спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян. 4:11,12). В послании апостол вновь обращается к тому отрывку из Ветхого Завета, который он услышал из уст Иисуса. Петр понял, что смерть Христа была не ужасающим поражением Сына Божьего и крушением Царства Небесного. Напротив, через крест и воскресение был осуществлен предвечный Божественный замысел спасения. Люди, распявшие Иисуса, совершили «то, чему быть предопределила рука… и совет» Бога (Деян. 4:28). Отвергнув Христа, строители, вопреки своей воле, установили краеугольный камень Господа.

Ни в ком ином нет спасения, нет другого Сына Божьего, другого искупительного креста, никого, кто еще воскрес бы из мертвых. Петр начинает и заканчивает словами о замысле Бога: Он утвердил Свой избранный краеугольный камень, Он побудил строителей отвергнуть Его и предать смерти.

Христос был отвергнут не только вождями Израиля. Петр говорит о камне живом, человеками отверженном (2:4). «По истине собрались в городе сем на Святого Сына Твоего Иисуса, помазанного Тобою, Ирод и Понтий Пилат с язычниками и народом Израильским» (Деян. 4:27). Ярость гнева Божьего падет не только на головы строителей, отвергнувших избранный Богом камень, но на всех неверующих. Петр повторяет резкие слова предостережения, произнесенные Иисусом (Лк. 20:18). Те, кто преткнется о слово Евангелия, будут раздавлены в своем неверии. Использование в 2:7 выражения замковый камень[120] не совсем точно доносит смысл оригинального текста. Эта фраза, которая буквально звучит как «глава угла», относится к тому же основополагающему краеугольному камню[121]. Об этот камень спотыкаются те, кто отказывается слушать слово Божье.

Камень, отверженный людьми, — это камень, избранный Богом. Петр подчеркивает избрание и возвышение Богом Христа как драгоценного краеугольного камня Своего святого храма. Тем самым он не только выражает свою радость во Христе и в том, что Он совершил, но также указывает на святое и почетное положение христиан, единых со своим Господом. Во 2:4,5 Петр коротко излагает эту мысль. Затем во 2:6—10 он обосновывает свое утверждение с помощью примера из Писания. В стихах 6—8 содержатся цитаты из Ветхого Завета, а стихи 9, 10 представляют собой серию определений, которые мы также находим в Ветхом Завете. Петр противопоставляет пустую человеческую гордость тому, что совершил Господь (как это делается и в 28–й главе Книги Пророка Исайи). Избрание Богом Своего драгоценного краеугольного камня попирает человеческое высокомерие. Определение драгоценный, которое используется в Книге Пророка Исайи, может быть применено как к драгоценным камням, так и к ценности краеугольного камня (см.: 2 Цар. 12:30; 3 Цар. 10:2,10,11)[122]. Петр только что говорил, что Господь благ (ст. З)[123]. Его благость явил Отец, избрав и показав Его ни с чем не сравнимую ценность. Голос, раздавшийся с небес, возвестил: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мк. 1:11). Слова Бога, сказанные о Своем Сыне, отражают слова пророчества о Его Слуге: «Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу Дух Мой на Него…» (Ис. 42:1). Какой же должна быть сила любви Отца к Своему единственному Сыну, Который взял на Себя роль Слуги, подчинился воле Отца в Гефсиманском саду и исполнил Свое предназначение на Голгофе! Благоволение Отца к тому, что совершил Сын, проявилось в «воскресении Иисуса Христа, Который, восшед на небо, пребывает одесную Бога, и Которому покорились Ангелы и власти и силы» (3:21,22).

Петр указывает на чудо Божественного спасения: благоволение, которое Отец имеет в Сыне, дается нам. Насколько драгоценен Христос для Отца, настолько же драгоценными становимся и мы (2:7)[124]. И как Христос служит краеугольным камнем храма Бога, так же и мы становимся камнями в доме Божьем. Он — камень живой, поэтому и мы — живые камни (2:5), возрожденные через воскресение Его жизни (1:3). Петр не называет Христа священником в доме Божьем прямо, но только благодаря Его положению священника мы, Его народ, можем приносить духовные жертвы, благоприятные Богу (2:5).

Мы получаем благословение через веру. Верою мы приступаем к Нему (2:4). Петр использует слово из греческого перевода Ветхого Завета, которое обозначало молитвенное обращение священника к Богу. Когда–то мы пребывали во тьме, но ныне благодаря своей вере получили доступ в дом Божий. Более того, мы сами составляем этот живой храм, истинный народ Бога. Во многих средневековых церквах сохранились склепы, в которых покоятся короли, королевы и знатные люди. Мертвые предстают перед нами в неясной дымке, как безмолвные фигуры, вырезанные на каменных крышках гробов. Совсем иную картину представляют христиане, составляющие храм Божий. Они — живые камни и часть возрастающего дома. Божье строение динамично. Его дом растет по мере того, как прибавляются новые камни, а уже установленные — совершенствуются. Живые камни, как пишет Павел, возрастают в святой храм Господа (Еф. 2:21).

Возрастающий храм из живых камней указывает на ветхозаветные образы, предвещавшие откровение Нового Завета. Образы ковчега завета и храма означали присутствие Бога среди Его народа. Скиния Господа стояла в центре лагеря израильтян, странствовавших по пустыне. В Земле обетованной Он сделал иерусалимский храм местом Своего обитания. Бог всегда был рядом со Своим народом, который принадлежал Ему, а Он — народу.

Когда Слово стало плотью и обрело «жилище» вместе с нами, символ стал реальностью. Господь славы пришел, чтобы жить с нами. «И мы видели славу Его, славу как единородного от Отца», — свидетельствует Иоанн (Ин. 1:14). Истинный храм — это тело Христа (Ин. 2:21). Мы едины с Господом: живые камни присоединены к камню краеугольному. Церковь, таким образом, превращается в истинный храм Божий. Речь Петра обобщена. Духовный храм для него — это не тело какого–то отдельного верующего, а тело всех верующих, общность тех, кто един с Христом. Однако наставления, содержащиеся в послании, говорят о том, что для Петра святость Божьего храма зависит от поведения христиан не только во время богослужения, но и в повседневной жизни. Связь с Христом ощущается в жизни каждого живого камня. Мы принадлежим Господу, а Он принадлежит нам — и этим снимается противоречие между потребностями индивида и общества. В Христе мы обретаем смысл своей личной жизни, и в Нем мы находим радость единства с другими людьми. Мы радуемся в славе и в общем служении единого храма.

Слово дом, которое использует Петр, может означать не только здание, но и семью, которая в нем живет. Живой храм, о котором говорит Петр, — это еще и «семья» Бога, состоящая из Его детей[125].

2. Служение священнического народа

Как мы уже видели, в этой части послания апостол Петр указывает на высокое призвание народа Божьего, подготавливая к наставлениям, касающимся нашего образа жизни. Народ Бога — это святой храм, единый во Христе, его краеугольном камне. Две основные мысли формируют данный раздел послания. Церковь, как место обитания Бога, определяется своим положением и своей миссией. В 5–м стихе Петр кратко выражает эту мысль, а затем подкрепляет и развивает ее с помощью цитат из Писания. Сначала он говорит о том, какое место мы занимаем в глазах Бога. Мы — дом духовный и священство святое. Апостол подтверждает это словами из Ветхого Завета: род избранный, царственное священство, народ святой, люди взятые в удел, на которых Он обратил Свою милость (2:9,10). Затем, указав на то, кто мы такие, Петр говорит, в чем заключается наше служение. Мы приносим духовные жертвы, благоприятные Богу. Он развивает эту мысль, добавляя, что мы призваны возвещать совершенства Призвавшего нас из тьмы в чудный Свой свет (2:9).

Слова Петра о нашем положении стоят в контексте благодати Божьей. Забота Господа о нас дает нам безопасность и приводит к самому близкому общению с Ним. Таков смысл прекрасных выражений, которые апостол Петр берет из Ветхого Завета. Общение с Богом делает нас царственным священством, народом святым. Петр обращается к центральному моменту Книги Исход (Исх. 19:6)[126]. Вступая в завет с Израилем, Бог провозглашает, что Он вывел их из Египта и принес их к Себе, на гору Синай, на орлиных крыльях. Отныне Он считает их Своим народом, выделенным из всех народов земли, святым и царственным священством. Смысл этих слов заключался не в том, чтобы назначить израильтян священниками для других людей, и речь здесь также идет не об особом священническом роде внутри Израиля. Дело в том, что иудеи вошли в столь близкое общение с Богом, что уже выступают в качестве священников[127]. Бог обитал среди них. И они святы, потому что Он свят[128]. Израиль получает свое призвание от Господа и как повеление, и как обещание; и это призвание — быть народом святым (1 Пет. 1:15,16; Лев. 11:44,45; 19:2; 20:7).

Израиль нарушил завет с Богом и осквернил себя развратом и идолопоклонством. Господь провозглашал Свой Суд устами пророков: Израиль стал «ло–амми», «не народом», то есть перестал быть святым народом Божьим (1 Пет. 2:10; Ос. 1:10; 2:23; Рим. 9:25). Однако Господь обещал чудесное восстановление. Израиль вновь станет святым. Вместо позора он обретет славу. «А вы будете называться священниками Господа, — служителями Бога нашего будут именовать вас» (Ис. 61:6). Пророки описывали чудо восстановления Богом Израиля в последние дни. Для служения Господу будет собран не только остаток избранного народа, но также остаток всех наций, даже враждовавших с Израилем. В удивительном отрывке из Книги Пророка Исайи описывается, как египтяне будут служить Господу в Ассирии, а ассирийцы — в Египте, и с этой целью и те, и другие будут проходить через Иерусалим. «В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассирияне, и наследие Мое — Израиль» (Ис. 19:24,25; ср.: 56:6–8; 66:19–21). В день спасения благословения завета разделят вместе с Израилем народы, некогда бывшие его врагами.

Именно об этом говорит Петр. Храм нового завета — это храм духовный, и царство священников составляет не восстановленный Израиль, а верующие, которых Христос собрал из всех народов. Если иудеи по своим грехам стали «не народом» и потеряли право на обетования завета, то благодать, способная вернуть им утерянное наследие, может также привести нечистых язычников к общению с Богом (2:10).

Новый завет несет в себе изменения и качественные, и количественные. Язычники не просто присоединяются к народу священников Божьих, не просто копируют обряды — они становятся духовными служителями Господу (2:5). Закон запрещал необрезанным язычникам входить в храм. Естественно, им был закрыт доступ в святилище, где могли находиться только священники. Им также запрещалось появляться вместе с иудеями во дворах храма. Они оставались за пределами места обитания Бога, во тьме смерти. Но отныне язычники уже не пришельцы, а «сограждане святым и свои Богу, бывши утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем… на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Еф. 2:196,20,22).

Чем заслужили язычники высокое положение священников? Книга Левит безоговорочно запрещает язычникам входить в храм. Именно в нарушении этого запрета враги обвинили Павла, заявив, что он ввел язычников в святилище Господа. При этом известии толпа чуть не разорвала апостола (Деян. 21:27–36). Они были правы, полагая, что ни одна буква закона не может быть изменена. Их ошибкой было то, что они не желали видеть, как закон был исполнен. Ключ Евангелия забил из глубины закона. Внешние омовения, обрезание, принесение в жертву быков и коз не могли смыть грех или сделать грешника достойным присутствия Святого Бога. Тщательно разработанная система приготовлений и воздержаний свидетельствовала о святости Господа и необходимости очищения и искупления. Но только Бог мог предложить истинную и духовную жертву. Только тот, у кого было чистое сердце и чистые руки, мог взойти на гору Господню. И тогда пришел Иисус Христос — праведный, верный завету Слуга Господа. Его искупительная жертва ознаменовала завершение храмовых жертв. Своей кровью Он совершил очищение, прообразом которого были ветхозаветные обряды.

Приступая к Богу в молитве, мы приходим к живому камню, установленному Богом. Это не физическое вхождение в земное здание, а духовное приближение к Христу через веру. Вот почему невозможно достичь святости с помощью внешних омовений: сердце христианина должно быть очищено Духом. Язычники, входящие в народ Божий, должны стремиться к духовной святости (2 Кор. 6:16 — 7:1). Петр делает акцент на духовности в нас, чтобы указать на глубину святости, к которой призывает нас Бог.

Церковь нового завета — это не только святой храм и священство, пребывающее в радости от присутствия Бога, это также и род избранный, народ, принадлежащий только Господу (2:9). Бог обитает среди Своего народа, потому что Он избрал его. Избирающая любовь Божья — вот суть завета. Учение Писания об избрании Богом людей ставится под сомнение, когда его не понимают, и подчас вызывает отторжение у тех, кто его действительно понимает. Только вера дает силы согласиться с ним, потому что для этого требуется признать, что Бог — это Бог. Удивительно не то, что Господь одних избирает, а других — нет (например: не Каина, а Авеля; не Измаила, а Исаака; не Исава, а Иакова)[129]. Удивляет то, что Он вообще кого–то избирает. Конечно же, Бог не отбирает лучших представителей человечества. Израиль стал избранным, а не отборным народом[130]. Выбор Бога не оставляет места для человеческой гордости. Напротив, Он избирает не мудрых, богатых или благородных, а неразумных, слабых и угнетенных (Павел также называет их «ничто»[131]). Ни один не может похвалиться перед Богом (1 Кор. 1:29).

Если Бог избирает людей не по их достатку или заслугам, то на основании чего? Ответ очевиден. «Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Господь и избрал вас; ибо вы малочисленнее всех народов; но потому, что любит вас Господь, и для того, чтобы сохранить клятву, которою Он клялся отцам вашим…» (Втор. 7:7,8; см.: Втор. 10:14–17; Ос. 11:1,4; 14:4; Иер. 31:2 и дал.). Господь любит… потому что Он любит! Любовь Бога к грешникам необъяснима. В «благоволении» Бога выражается Его воля и Его природа[132]. Как многообразно и настойчиво говорится о любви Бога к Своему народу в Ветхом Завете! Это — Его наследие, Его Собственный драгоценный удел, Его сокровище (Втор. 32:9). Бог носит Израиль на Своих плечах, держит в руках, сажает у Своих ног (Втор. 33:3,12,27; Лев. 9:5; Ис. 49:16). Он любит его ревнивой любовью, Израиль должен принадлежать Ему одному и не обращаться ни к каким иным богам, он носит Его имя (Исх. 20:5; Чис. 6:22–27). Любовь Бога к Своему народу описывается как любовь отца к сыну или мужа к жене[133].

Цитируемый Павлом отрывок из 19–й главы Книги Исход, где рассказывается, как Бог дарует избранному народу Свою любовь, — это лишь начало той длительной истории, о которой нам повествует Ветхий Завет. Израиль пренебрег даром любви Божьей и изменил Ему с богами других народов (Втор. 32:6). Бог выбрал израильский народ, но тот выбрал других богов (Суд. 5:8). Ответственное бремя исключительной любви Божьей приводит к исключительному наказанию: «Только вас призвал Я из всех племен земли, потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (Ам. 3:2; см. также: 9:9). Господь обрушивает отмщение за завет (Лев. 26:25).

Неужели разрушение и изгнание лишает силы обетования Божьи? Возможно, при взгляде на долину с сухими костями, пророк Иезекииль испытывал соблазн решить именно так. Однако Господь открыл ему Свой замысел в видении (Иез. 37:3—6). Осуждение Богом Своего народа не будет ни всеобщим, ни окончательным. Оно не будет всеобщим, поскольку Господь сохранит остаток. И не будет окончательным, поскольку последует возрождение[134]. На темном фоне Божьего осуждения чудо избрания Им Своего народа сияет новой славой. Избранники Божьи составят Его святой остаток, который будет собран Им в конце времен. Рассеянное и страдающее от жестокостей тех, кто должен быть его пастырями, стадо будет собрано истинным Пастырем и приведено на зеленые луга Его спасения (Иез. 34:11–31).

Бог придет, чтобы собрать тех, кто принадлежит Ему: они услышат Его голос, потому что знают Его. Ветхозаветное учение об избрании находит свое завершение в свидетельстве об избранном Слуге Господа. Иисус, истинный Пастырь, приходит, чтобы собрать остаток рассеянного стада и ввести в Свою воскрешенную жизнь. «Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12:32).

Ветхий Завет говорит, таким образом, об избрании внутри избрания. Израиль был выделен из числа других народов, но не сохранил верности своему призванию. Иисус, возлюбленный Сын Божий, был избран для того, чтобы прийти и исполнить миссию Слуги Господа. Те, к кому обращается Петр, избраны во Христе, Который был предназначен до создания мира (1:20).

Как говорит Павел, «не все те Израильтяне, которые от Израиля» (Рим. 9:6—8). Не сын плоти, а сын Духа наследует обетования Божьи. Те, кто принадлежит Христу, даны Ему Отцом. Добрый пастырь вечно держит их в Своей руке (Ин. 10:27–29; 17:2,9,10).

Существует огромная разница между избранием Христа и избранием верующих в Него. Об избрании Иисуса мы можем говорить лишь с оговоркой, потому что Он — единственный и возлюбленный Сын Божий. «Достоин Агнец…» Мы избраны в совершенно ином смысле. Мы не можем назвать себя сыновьями или дочерьми, так как остаемся «не народом», враждебным Богу, недостойным Его любви (1 Пет. 2:9,10; Рим. 5:8,10). Однако, как говорит Петр, те, кто был «не народом», ныне народ Божий, избранный во Христе, народ святой.

Слова апостола о нашем «родстве» во Христе имеют важные последствия для жизни Церкви Христовой. Она предстает не просто религиозным объединением, состоящим из отдельных верующих. Церковь получает гораздо большее право называться народом, в котором люди настолько близки друг к другу, насколько они близки к Христу. Принадлежность к Церкви — это не просто дело вкуса, как, например, членство в любой из общественных организаций; это обязанность каждого христианина. Церковь Христа имеет духовную «этничность»: христиане — это кровные родственники, соединенные кровью Спасителя.

Апостол Петр показывает, кто мы такие. Но он также говорит о том, что мы призваны исполнить. Священство святое приносит духовные жертвы и возвещает совершенства Призвавшего нас из тьмы в чудный Свой свет. Параллель между принесением духовных жертв и прославлением Бога указывает на то, какие именно жертвы имеет в виду Петр. «Итак будем чрез Него непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть, плод уст, прославляющих имя Его» (Евр. 13:15). Жертвоприношение в Ветхом Завете было церемонией, во время которой воздавалась хвала Господу и которая служила символом того, что люди приносят выкуп за совершенные грехи и отдают всю свою преданность и свою жизнь Богу[135].

Кровавая жертва Иисуса на кресте навсегда отменила принесение кровавых жертв в процессе богослужения. Но само богослужение от этого не потеряло силы — наоборот, оно получило свое предельное, высшее выражение. Мы приносим себя Богу в качестве духовной жертвы (Рим. 12:1,2; 15:16). Посвящая свою жизнь Богу, мы исповедуем это устами. Петр говорит, что мы возвещаем совершенства Господа. Он цитирует фразу из Ис. 43:21: «Этот народ Я образовал для Себя; он будет возвещать славу Мою». Апостол использует то же греческое слово со значением «слава», которое мы находим в Книге Пророка Исайи (Септуагинта). Его древнееврейский эквивалент может переводиться как «слава» в смысле славных деяний Божьих[136]. Греческий термин, использованный в .качестве характеристики Бога, также имел значение «великие дела»[137].

В этом отрывке пророк пользуется тем же языком, что и псалмопевец. Поклонение Богу заключается в провозглашении славы Божьей. В псалмах мы находим два типа славословия: прославление Бога за то, что Он совершил, и прославление за то, Кем Он является. Исайя использует глагол, который имеет значение «перечислять» или «рассказывать» (в смысле «свидетельствовать о чем–то»). Славословие Израиля — это нескончаемое свидетельство о великих делах Господа (Пс. 72:28)[138].

Творение Божье внушает благоговейный страх псалмопевцу: «Когда взираю я на небеса Твои, — дело Твоих перстов…» (Пс. 8:4). Господь дает силу бегемоту и пропитание горной козе (Иов. 40:10 — 41:26; Пс. 103:10–22). Он руководит историей, возвышает и унижает царей (Пс. 32:10,11; 95:9,10; 45:6; 75:13). Но превыше всего народ Израиля воспевает дело Его спасения (Пс. 9:15; 12:6; 26:1; 39:11; 61:3,7; 70:15 и т. д.).

Хвала несет в себе более глубокий смысл, чем благодарение[139]. В славословии не только приносится благодарственная жертва за дарованное Богом избавление — через него мы славим Самого Бога как Избавителя. От провозглашения дел Божьих жертва хвалы возвышается до прославления самого имени Божьего. Нет более почетного занятия, чем возвещать спасительные деяния Божьи, но высшее служение — это радость в Самом Боге, Исполнителе этих деяний. Наибольшее благочестие звучит в словах молитвы: «Да святится имя Твое…» Когда мы славим Бога как Бога и призываем Его быть Отцом, Сыном и Духом Святым, мы входим в небесное святилище Господа слова.

Петр говорит о том, что мы были призваны из тьмы в свет и поставлены священством идя того, чтобы возвещать славу Божью. Для такого духовного служения не существует земного алтаря или ковчега, оно превышает все сложные обряды ветхозаветного богослужения. Нет смысла пытаться возродить пышные церемонии, которым был положен конец после того, как завеса храма разорвалась надвое. Однако богослужение остается главным призванием и христиан, и всей христианской Церкви. Поклонение Богу заключается не только в том, что мы слушаем Его слово и откликаемся на него (о чем Петр говорил ранее); оно находит свое высшее выражение в превознесении имени Божьего. Такие священнические функции не могут быть возложены на каких–то отдельных людей. Хвала Богу должна исходить из уст всего принадлежащего Ему народа, собранного пред лицом Его и единого с торжествующим собранием святых и ангелов. Когда прославление Бога в пении и молитве видится только как некая «вступительная часть» перед богослужением, — это значит, что утерян смысл самого служения Господу.

Нет ничего выше прославления Бога. Поклоняясь Ему, мы не добиваемся Его милости, а откликаемся на Его благодать. Иначе говоря, через богослужение на нас изливается безграничная благодать, и к ней мы стремимся, когда обращаемся к Господу в молитве. Однако в богослужении мы должны прежде всего отдавать, а не брать. Апостол Петр напоминает, что бесценное право находиться в присутствии Господа содержит в себе еще более великое право славить Его имя. Бог возносит нас, чтобы мы могли превозносить Его.

Есть также другая сторона в прославлении имени Божьего. Мы несем благовестие о делах и имени Господа другим народам. Наше служение Богу — это свидетельство миру. В основе проповеди Евангелия — прославление Бога. И для Петра важно подчеркнуть высокое значение славословия[140]. Но при этом он не забывает и о язычниках, среди которых христиане призваны нести свое служение. Наше воспевание славы Божьей соединяется с пением ангелов, но здесь, на земле, его слышат окружающие нас люди, которые также призваны прославить Бога (2:12). В следующем разделе послания апостол проводит связь между свидетельством нашего образа жизни и свидетельством наших уст, прославляющих Бога. Он приводит слова из Книги Пророка Исайи о призвании всех народов присоединиться к славословию пророков и псалмопевцев: «Возвещайте в народах славу Его, во всех племенах чудеса Его!» (Пс. 95:3). В Послании к Римлянам апостол Павел использует цитаты из Псалтири и Книги Пророка Исайи, чтобы показать, что Иисус Христос привел язычников к прославлению Бога (Рим. 15:8–16).

Совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет… Израильский народ был выведен из тьмы Египта, охваченного язвой, к свету Божественной славы на горе Синай. Великое чудо, совершенное Богом, освободило нас из тьмы смерти и мрака гробницы, в которую был положен Иисус. Своим пророчеством Исайя приветствует первые лучи наступающего рассвета спасения. Служение Иисуса в Галилее означало восход солнца правды, преображение явило Его небесную славу, воскресение вывело Его народ из мрака к свету вечного утра. Христос, наш Мессия, пришел «в завет для народа, во свет для язычников, чтобы открыть глаза слепых, чтобы узников вывести из заключения и сидящих во тьме — из темницы» (Ис. 42:6,7).

Бог не просто приглашает Свой народ выйти из тьмы к свету. Как Иисус позвал Лазаря из гробницы, так же и Бог призывает нас из мрака в «вечную славу Свою во Христе Иисусе» (5:10). Мы благодарим Бога, «призвавшего нас к участию в наследии святых во свете, избавившего нас от власти тьмы и введшего в Царство возлюбленного Сына Своего» (Кол. 1:12,13). Когда дизайнеры Центра Билли Грэма в Уитоне (штат Иллинойс) решили создать архитектурный образ обретения человеком веры, они остановились на проекте, который представлял собой длинный коридор, ведущий через кромешную тьму в залитую светом комнату. В ранней Церкви те, кто собирался принять крещение, прежде всего слышали о просветлении, которое мы обретаем во Христе[141]. Все эти образы очень ярко передают те перемены, которые происходят в сердце человека, когда этого сердца касается Бог. Когда–то мы были тьмой, а теперь, призванные ходить в сиянии Иисуса Христа и быть светом миру, стали светом в Господе (Еф. 5:8; 1 Фес. 5:5; Ин. 8:12).

Петр сам пережил момент избавления из мрака темницы, когда Господь послал ангела Своего освободить апостола из тюрьмы Ирода (Деян. 12:1–11). Чарлз Уэсли увидел в истории избавления Петра символ зарождения веры в человеке:

Мой дух долго оставался скованным
Прочными цепями греха и природной тьмы;
Твой взор проник животворящим лучом —
Я проснулся, темница озарилась светом;
Оковы пали, мое сердце забилось свободно.
Я встал, вышел к свету и последовал за Тобой[142].

2:11–3:7

5. Живите как народ Божий (продолжение)

Новый образ жизни

1. Идеал нового образа жизни: свобода в рабстве (2:11–17)

Возлюбленные! прошу вас, как пришельцев и странников, удаляться от плотских похотей, восстающих на душу, 12 И провождать добродетельную жизнь между язычниками, дабы они за то, за что злословят вас, как злодеев, увидя добрые дела ваши, прославили Бога в день посещения. 13 Итак будьте покорны всякому человеческому начальству, для Господа: царю ли, как верховной власти, 14 Правителям ли, как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, — 15 Ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей, — 16 Как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божий. 17 Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите.

Петр переходит к неожиданным и очень важным практическим выводам из только что изложенного им учения. Он стремится показать особое положение, которое занимают христиане как народ Божий, избранный Им и допущенный к самому близкому с Ним общению. Они — царственное священство, на которое Бог изливает Свою милость и любовь.

Но зачем апостолу потребовалось напоминать об их высоком положении? Конечно, он призывает их проявлять свои священнические функции прежде всего в прославлении Бога, давшего им спасение. Однако Петр преследует и иную цель — подготовить своих слушателей к служению в мире. Именно потому, что они — царственный народ Божий, они должны послужить другим. Пример Христа уже проглядывает в словах апостола, хотя Петр и не говорит об этом прямо. Иисус, знавший, Кто Он и что Ему предстоит исполнить, смог стать слугой людям. Он пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою за многих (Мк. 10:45). Как избранные дети света, христиане обретают свободу, которая, однако, ставит их в зависимость от своего избранничества. Они находятся в свободном рабстве у Бога. Христиане знают, что такое страх перед Богом и что значит находиться в Его присутствии. Они свободны в своей любви к братьям–христианам. Темная слепота греховного себялюбия уже не имеет власти над ними — они обрели свободу любить. Свобода также дает им возможность с уважением относиться и к неверующим как к тварям Божьим, и ко всякой власти, данной человеку.

Данный раздел послания находится в очевидном противоречии с нормами этого мира, где любой человек (или группа людей) заявляет о своих «правах» и понимает свободу как отсутствие ответственности. Апостол же говорит о такой свободе, которая покажется очень странной в наше время. Однако, как заявил Роберто Мангабейра Унгер, либеральный идеал уже отжил свой век[143]. Этот идеал находит свое завершение в представлении, что каждый волен делать все, что хочет. Если такая свобода и может быть сдержана какими–то принципами, они должны быть выше личностных интересов и человеческих эмоций. Но ратующий за свободу либерал не в состоянии утвердить такие независимые принципы на основании своих либеральных взглядов. Буква закона также не может считаться беспристрастной, поскольку, с точки зрения либерала, язык закона глубоко субъективен, и он будет иметь тот смысл, которым мы наделим его по своей прихоти. Если же и закон рассматривается как орудие социальной политики, то никакие независимые принципы невозможны. Александр Солженицын писал о том, что советский Уголовный кодекс 1926 года рассматривал любое действие, направленное на ослабление государственной власти, как контрреволюционное. По крайней мере, в Советском Союзе об этом говорили открыто. Если общественные ценности не основаны на том, что выходит за рамки общества, не может быть никакой истинной свободы в социальной политике.

Апостол Петр провозглашает свободу во Христе. Поскольку наша свобода зависит от Бога, мы можем говорить об объективных ценностях. При этом она зависит не от абстрактного и далекого от нас божества, а от живого и истинного Бога. Ни о какой свободе не было бы и речи, если бы Христос не освободил нас через Свою смерть, дабы мы провозглашали истинную свободу в «лето Господне благоприятное» (Лк. 4:18–21).

Если мы свободны, то не можем не быть в рабстве у Бога. Апостол Павел с радостью называл себя рабом Иисуса Христа (Рим. 1:1; Гал. 1:10; Флп. 1:1; Тит. 1:1). Мы также призваны служить своим братьям–христианам и другим людям. В этой части послания Петр говорит о нашей свободе в служении Богу, Церкви и миру[144].

1) Свобода в рабстве у Бога: «Бога бойтесь!»

Свобода служителей Божьих в этом мире — это свобода пришельцев и странников. Люди, которые принадлежат одному Богу и составляют Его народ, не могут быть привязаны ни к какому месту на земле. Как Авраам, они остаются странниками, хотя и живут в мире, который им предстоит наследовать (Быт. 23:4). Петр обращается к своим слушателям как к пришельцам в грешном мире, умоляя их удаляться от плотских похотей. Глагол «удаляться» прекрасно передает призвание странников — не быть привязанными к плотским наслаждениям. Тому, кто лишь временно находится в незнакомой стране, незачем усваивать ее обычаи. Его мироощущение и образ жизни — иные[145]. Петр призывает христиан помнить, что их отечество на небесах. Называя своих слушателей «пришельцами», или «путешественниками», Петр возвращается к определению, которое он дает вначале (1:1). Апостол объяснил, почему они должны считать себя путешественниками: они составляют народ Божий, род святой, и просто не имеют права приспосабливаться к порочному образу жизни людей, живущих рядом с ними. Они призваны совсем к другому — своими делами свидетельствовать о Царстве света.

Петр обращается: «Возлюбленные!», показывая тем самым, с какой нежностью он к ним относится, а также подчеркивая отношение Бога к ним. Они — «возлюбленные» (agapetoi) не только для Петра, но прежде всего для Господа, потому что принадлежат Ему. Они не от мира сего именно потому, что о них заботится Бог (Ин. 17:16; 1 Ин. 2:5–16). Самого Иисуса Бог–Отец называет Возлюбленным Сыном (Мк. 1:11; 9:7; 2Пет. 1:17; см.: Еф. 1:6; Быт. 22:2, LXX). (Впервые этот эпитет встречается в Библии, когда об Исааке говорится как о возлюбленном сыне Авраама, Быт. 22:2, LXX.) Возлюбленные, к которым обращается Петр, — это любимые дети Божьи, которых Он принял в Своем Сыне (Рим. 1:7; Еф. 5:1).

Поскольку христиане — это дети Божьи и пришельцы в мире, они также и воины, противостоящие нападкам плотских желаний и воюющие с душой. Петр проводит разграничение между похотями плоти и состоянием души. Это не означает, что душа по природе своей добра, а тело — это источник зла. Когда Петр перечисляет «человеческие похоти» язычников, он включает в них и не имеющий отношения к плоти грех «нелепого идолослужения» (4:2,3)[146]. Однако в нашем падшем мире (воплощением которого для Павла был Рим, а для нас — Нью–Йорк или Лондон) развращение во всем, что касается плотских желаний, будь то еда или половая жизнь, захлестывает нас потоком нечистот. Апостол призывает христиан «быть вне этого»: вне музыки, насильно манящей и разрушающей сознание своими ударами и сексуальным подтекстом, вне услужливо предоставляемых телевидением развлечений, вне садизма порнографических фильмов и книг. Через искушения плоти дьявол обещает полноценную жизнь, но на самом деле он идет против жизни, стремясь поглотить саму нашу душу (5:8). Джон Стотт высказывает прекрасную мысль, что достойным противоядием похотливым желаниям, на которые нападает апостол, служит благодарность за половую жизнь в счастливом браке[147]. Бог является Творцом нашего тела, и половая жизнь — Его дар, а не изобретение дьявола.

Христиане освобождены от власти греха не только для того, чтобы славить Бога, но и чтобы своей жизнью свидетельствовать о Нем миру. В этом заключено очевидное противоречие. Христиане должны быть не от этого мира, но при этом должны быть в нем. Петр предостерегает против велений плоти, но учит тому, как проводить «оставшееся во плоти время» (4:2). Большое место в центральной части послания занимает своеобразное этическое наставление, характерное для ранней Церкви. Похожие наставления, касающиеся отношений внутри семьи, находим мы и в посланиях Павла (Кол. 3:18–4:1; Еф. 5:21 — 6:9; 1 Тим. 2:8–15; 5:1,2; 6:1,2; Тит. 2:1—10; 3:1)[148]. Но у Петра они стоят в контексте рассуждений совсем иного рода. Он призывает христиан быть служителями Бога в мире, и потому идти на добровольное уничижение и даже страдание, дабы через это мог быть прославлен Господь.

Петр учит нас, как относиться к миру во время нашего странствования по нему. С одной стороны, мы все делаем перед Богом и для Бога. (Обратите внимание, как часто упоминает апостол Бога или Христа в оставшейся части этой главы.) С другой стороны, христиане живут перед лицом мира. Некоторые положения из христианского «домашнего кодекса» поддерживались греческими и римскими моралистами[149]. И апостолам это было известно. Язычники в определенной мере способны различать доброе и злое в человеческих взаимоотношениях, но практическое следование тому — дело другое! Именно образ жизни христиан должен вызывать похвалу и невольное уважение со стороны соседей. Когда Петр призывает слушателей вести добродетельную жизнь, он использует слово, которое также имеет значение «красивый» или «привлекательный». Высшая святость общения с Богом должна также выражаться и в образе жизни, привлекательном своей цельностью и постоянством. Эта тема сверкающей праведности проходит через все наставления Петра (1:14,15,22; 2:9–12,15,16,20; 3:1,10–17; 4:4,5,17; 5:5,6). Она отражает слова Христа: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16).

Однако, учитывая враждебное отношение неверующих людей к Богу, даже добрые дела христиан будут оборачиваться злом против них самих. Это утверждение Петра в дальнейшем нашло свое подтверждение. Римский историк Тацит пишет о том, что христиане были «ненавидимы за их мерзости». Другой автор, Светоний, сообщает о гонении Нерона на христиан, «приверженцев нового и зловредного суеверия»[150].

Петр понимает, что враждебное отношение язычников не ограничится слухами и чудовищной клеветой. Христиане должны будут предстать перед судом, а ложные обвинения приведут их к тюрьме и смерти. Сам Петр избежал гнева Ирода, но его не минует ненависть Нерона.

Однако, несмотря на неправедный суд язычников, сила христианского свидетельства принесет свои плоды, в дни ли жизни Петра или в наше время. Окружающий мир увидит добрые дела христиан (2:12). Это неминуемо произойдет. Посмотрев на смирение народа Божьего, некоторые сделают первый шаг к вере. Неверующие мужья узрят праведную жизнь своих жен и обратятся через них (3:1,2). В день «посещения» Бога даже те, кто насмехался над христианскими добрыми делами и презирал их, прославит за них Господа.

Слово «посещение» чаще всего используется в Ветхом Завете в связи с приходом Бога и откровением Его гнева[151]. Однако оно может обозначать и приход Бога, когда Он являет Свою милость. Захария славит Господа после рождения сына Иоанна за то, что Он «посетил» и спас Свой народ. Иоанн стал провозвестником Мессии, в Котором «посетил нас Восток свыше» (Лк. 1:78). Если выражение «день посещения» имеет здесь конкретный смысл, то речь идет об осознании собственной греховности и обращении тех, кто стал свидетелем образа жизни христиан. Однако если учесть, какое большое значение придает Петр грядущему дню Суда Божьего, то представляется более вероятным, что Петр говорит о том дне, когда каждый язык исповедует Иисуса Христа Господом (Флп. 2:11). Тогда беспристрастный Суд Божий сделает очевидным для всех к вящей славе Господа праведность жизни Его истинных служителей[152].

2) Свобода в покорности другим

Апостол Петр делает решительное и ответственное заключение. Христиане, которые живут в этом мире как рабы Божий (2:16), должны охотно подчиняться другим людям. Конечно, существует огромная разница между подчинением Богу и подчинением людям. Апостол призывает нас к страху перед Господом, но ни слова не говорит о страхе перед людьми. Он не просит нас стать их рабами. Даже обращаясь непосредственно к тем, кто поставлен в положение рабов, он называет их «домашними слугами» (2:18). Петр не говорит, что мы должны чувствовать себя униженными перед людьми, поскольку мы видим свое ничтожество перед Богом. Он заявляет совершенно противоположное, делая акцент на том положении, до которого возвышает нас Бог. Мы входим в присутствие Божье как священники, святые и дети Его. А поскольку мы принадлежим Самому Богу, чувствуем Его любовь, то нет смысла хвалиться собственными заслугами. Ничто и не заставит нас делать это. Ради Господа, ради своих братьев–христиан, ради всего мира мы должны быть готовы подчинить себя другим.

Мы покоряемся ради окружающего мира, чтобы наши добрые дела могли стать свидетельством для него и против него. Мы покоряемся ради братьев–христиан из жертвенной любви к ним. Мы смиряем себя ради Господа, потому что чтим Его образ в каждом человеке, потому что верим, что Он руководит нашей жизнью, но прежде всего потому, что видим смысл своей жизни в том, чтобы взять свой крест и следовать за Христом. В следующем далее кодексе обязанностей христианина Петр говорит о христианской жизни как о служении — служении христиан друг другу и в особенности неверующим.

2. Воплощение нового образа жизни: покорность в социальных ролях (2:13,14,18—20).

1) Покорность в положении граждан земных царств (2:13,14)

Может показаться, будто Петр пишет весь последующий текст под заголовком Будьте покорны… В этом разделе послания основная мысль о покорности развивается в связи с нашими жизненными ролями: граждане должны подчиняться начальству (2:14), слуги — своим господам (2:18), жены — мужьям (3:1), а мужья — своим женам (3:7) и, наконец, христиане — друг другу (3:8).

Только опираясь на последующие рассуждения, мы можем понять фразу, которая на первый взгляд кажется очень странной; буквально она звучит так: «Повинуйтесь любому человеческому существу» (2:13). Многие интерпретаторы заявляют, что последнее слово употреблено в данном отрывке в значении «устройство» или «организация» (перевод NIV предлагает понимать это как институт власти). Довольно сложно найти пример использования данного греческого слова в таком значении во внебиблейских источниках, и оно никогда не выступает в таком значении в тексте Библии[153]. Петр говорит о покорности не организациям, а людям — людям, которые поставлены исполнять предназначенные им Богом роли. Мы покорны тем, кто сотворен Господом и по Его подобию. Мы должны выражать должное почтение по отношению ко всем людям (2:17), видя в них творение Божье, заслуживающее славы и уважения. К. С. Льюис говорил о том, что если бы мы увидели самого ничтожного христианина таким, каким он будет в сиянии славы, то испытали бы искушение упасть на колени и поклониться ему[154]. Конечно же, Петр не желает, чтобы мы поклонялись кому–либо из людей. И вполне возможно, что за его словами о человеческих существах стоит негодование, связанное с культом императора[155]. Несмотря на свое высокое положение, цезарь остается всего лишь человеком, творением Божьим. Именно поэтому мы не можем поклоняться ему, но при этом должны выражать должное уважение и покорность.

Речь идет о покорности, которую заслуживает любое человеческое существо, — покорности в уважении и почтении. Как говорит Павел, нам следует «оказывать всякую кротость ко всем человекам» (Тит. 3:2). В каждом конкретном случае степень нашей подчиненности другому человеку зависит от той роли, которую ему предопределил исполнить Господь. Далее Петр упоминает некоторые из этих ролей. Своей покорностью мы несем свидетельство миру о Христе. Верующие призваны служить другим, не думая о себе, снося несправедливость, не заявляя о своих правах и зная: в глазах Бога они занимают почетное положение, в котором Он и утвердит их в конце. Сам Христос показал носящим Его имя величайший пример, когда пошел на добровольное служение и претерпел несправедливое осуждение.

Именно смирение в страданиях (не в силу их неизбежности, а потому, что к этому призывает нас Господь) отличает христианскую модель служения в любви. Не нужно забывать, что стоическая мораль также разработала систему обязанностей, соответствующих различным жизненным ситуациям, а иудейские авторы приводили похожие кодексы праведного поведения[156]. Этот нравственный каркас (занимающий прочное место в христианском учении[157]) находим мы в посланиях Павла. Однако, хотя христианство, говоря о нравственных обязательствах, и воспроизводит в какой–то мере традиционные схемы, оно указывает на принципиально новое их содержание в свете учения и любви Христа. И апостолу Петру очень важно показать новое измерение, открывающееся в нравственной жизни благодаря жертвенной любви Спасителя.

Христиане, живущие среди язычников, должны подчиняться существующей власти. Нам это утверждение может показаться вполне понятным и не требующим большого внимания: христиане должны быть законопослушными гражданами. Однако в то время, когда писалось послание, это утверждение не казалось столь несомненным. Как должен народ Божий относиться к царствам этого мира? Израиль обрел Землю обетованную после того, как Бог благословил израильтян на вооруженное нападение. С помощью израильского народа Господь покарал ханаанеев и аморреев, когда чаша их беззаконий была переполнена (Быт. 15:16). Давид утвердил свое царство после победы над филистимлянами и прочими соседними народами. После того как Израиль впал в грех, Господь использовал ассирийцев и вавилонян как орудие осуждения и наказания израильтян. Весь народ отправился в плен. Пророки, однако, предвещали, что наступит великое возрождение, во время которого народ Божий одержит верх над всеми Своими врагами (см., напр.: Зах. 12:1–9). Подогреваемые воспоминаниями о независимом государстве под властью Маккавеев, зилоты во времена Христа вели партизанскую и террористическую борьбу против римского владычества. Один из апостолов Иисуса был, по всей видимости, зилотом[158]. Поднятое зилотами восстание привело к разрушению римлянами Иерусалима в 70 г. н. э. — через несколько лет после того, как Петр написал это послание.

Однако Своим учением Иисус перечеркнул все революционные политические ожидания. После того как Он отказался стать земным царем и лидером восстания против римлян, следовавшая за ним толпа начала заметно редеть. В своем исповедании Петр продемонстрировал, что он остается верен Христу, даже не вполне понимая, какое именно царство Он возвещает. Ветхозаветные пророчества говорили (и именно так их понимал даже Иоанн Креститель) о спасении через наказание. Чтобы спасти бедных и угнетенных, Мессия должен покарать угнетателей. Ему предстоит срубить под корень всякую несправедливую власть, прежде чем установить мир (Мф. 3:10).

События Пасхи и Пятидесятницы позволили Петру по–новому расценить значение прихода учеников Иоанна к Христу. «Ты ли Тот, Которому должно придти, или другого ожидать нам?» — спросили они. Заключенный Иродом в тюрьму Иоанн услышал о том, что Иисус имеет власть воскрешать мертвых, и не мог понять, почему Он не воспользуется ею, чтобы установить Свое Царство (и освободить Своего предтечу!). Иисус велел ученикам Иоанна остаться с Ним в то время, как Он творил чудеса, прямо исполнявшие пророчества Исайи. Затем Он отправил их назад — рассказать Иоанну о том, что они видели, и сказал: «Блажен, кто не соблазнится о Мне!»[159] (Лк. 7:23; ср.: Лк. 7:22; Ис. 35:5,6). Иисус творил знамения благодати, которая должна наступить после установления Царства, но не осуществил Суда, который должен предшествовать Царству. Иоанн мог лишь с доверием ожидать от Царя, что Он установит Свое Царство тем путем, который Ему предназначен. Этот путь — путь креста. Иисус пришел не уничтожить людей, а спасти их. И для этого Ему предстояло победить великого угнетателя — сатану. Он должен был избавить грешников от вины за грех. Его руки не сжимали меча, а были пробиты гвоздями. Он не поднял копья — Он Сам был поражен им на кресте. Он пришел не для того, чтобы осуществить наказание, а чтобы претерпеть его… за нас.

Смерть Христа была победой над сатаной, через нее совершился суд над князем мира (Ин. 12:31). Однако день последнего Суда Господа настанет только тогда, когда вновь придет Господь (1:5,7,13; 4:5,13; 5:1,4; ср.: 3:22). Христос заставил Петра опустить свой меч — Его Царство будет установлено не таким путем. Кроткий в страданиях, Христос показал пример Своим последователям (2:21). И поэтому Его Царство не может быть одним из царств этого мира. Его служители не должны добиваться справедливости с помощью меча. Она будет установлена лишь с приходом Царства справедливости, которое может принести только Христос.

Что же в таком случае можно сказать о промежутке между первым и вторым пришествием Христа? Христос правит в славе, но как нам следует относиться к земным правителям? Петр уже дал ключ к решению этого вопроса, когда назвал жизнь нового народа Божьего жизнью в диаспоре (1:1). Народ Божий подобен евреям в изгнании, когда они были разбросаны среди народов земли. В изгнании Господь показал Своим людям, что они должны жить среди других народов, молясь за мир в городах, где они были пленниками (Иер. 29:7). Покорность находящихся в изгнании иудеев языческим правителям показала, что у народа Божьего нет земной отчизны. Новые верующие из язычников присоединялись к верующим иудеям диаспоры, и их нужно было обучить такой же лояльности по отношению к существующей римской власти.

То, что говорит об этом Петр, во все века не теряло своего значения. Не было конца путанице в представлениях о духовной и светской власти. Некоторые открыто ставили под сомнение слова Христа о том, что Его служители не берут в руки оружия, потому что Царство Его не от мира сего (Ин. 18:36). Называя себя служителями Христа, они во имя Его бросались в бой. Часто это делалось не прямо от имени Церкви. Обычно Церковь обращалась к земным царям, которые исполняли ее замыслы и осуществляли крестовые походы[160]. Империи, народы и города–государства заявляли о своей миссии политического оружия Царства Христа[161]. Они считали, что смогли воплотить в жизнь теократический идеал ветхозаветного Израиля, и шли в бой, распевая псалмы, в которых проклинали своих врагов[162].

Народы, претендующие на теократический строй, ограничены сейчас мусульманскими странами, в которых решающую роль играют исламские фундаменталисты. Однако призыв взять меч во имя Христа раздается вновь, на сей раз в рамках теологии освобождения. Ее ошибочность заключается не в утверждении, что несправедливость некоторых государственных режимов делает революцию оправданной. Ее приверженцы заблуждаются, рассматривая революцию как дело установления Царства Божьего, как дело спасения, осуществляемое во имя Господне[163]. Никакое государство, никакие борцы за свободу не могут претендовать на призвание израильтян, которые должны быть воинами Божьего завета. Церковь Иисуса Христа стала новым Израилем, и Господь запретил ей брать в руки меч. Через Христа, ее главу и основание, Церковь воплощает в себе Царство Божье, действуя оружием более могущественным, чем меч, оружием, которое ниспровергает горделивые помыслы человеческого сердца, восстающего против Бога (2 Кор. 10:3–6). Никакое другое оружие не приблизит Царство Христа. Его приход будет сопровождаться политическим обновлением мира, потому что Иисус — единоличный правитель вселенной. Но до того, как это произойдет, христиане должны подчиняться существующим в мире властям.

Это тоже часть Божьего замысла. Мы подчиняемся царю для Господа, а не только потому, что у царя достаточно сил, чтобы принудить нас к этому. Хотя Петр и не говорит открыто (как это делает Павел), что всякая власть исходит от Бога, он, тем не менее, признает, что это важная и необходимая составляющая установленного Богом порядка (Рим. 13:1–7; Тит. 3:1)[164]. То, что Петр видит во власти нечто большее, чем малозначительную деталь Божественного Провидения, явствует из краткого вывода, который он делает. Апостол ставит в один ряд почтение к царю, страх перед Богом, уважение к людям и любовь к братьям (2:17).

Говоря о покорности для Господа, апостол имеет в виду не должностные обязанности, а живые отношения с людьми. Мы служим Господу и славим Его через служение другим людям. Мы чтим каждое «человеческое существо» и признаем верховную власть царя и наместников, которых он назначает. Эта мысль приобретет особое звучание, если вы вспомните, что верховным владыкой Римской империи был в то время неврастеник Нерон, а наместником, посланным другим императором, — Понтий Пилат! Однако Иисус подтвердил необходимость платить подать кесарю и признал власть Пилата данной ему не просто из Рима, но от Бога (Мф. 22:21; Ин. 19:11)[165].

Слова для Господа говорят также и о том, что своим послушанием мы исполняем волю Божью. Покорностью в общественной жизни мы заграждаем уста невежеству безумных людей. Христиан часто обвиняли в подрыве общественных устоев: в стремлении свергнуть существующую власть, в желании уничтожить торговлю и во всевозможных извращениях, включая каннибализм и инцест[166]. Лишь своим законопослушным поведением они могли изобличить лживость этих диких и нелепых обвинений.

Несмотря на то что в экономике Рима царствовали эксплуататорские отношения, а в социальной жизни подавлялось всякое стремление к свободе, Петр говорит, что римские власти наказывают вершащих зло и поощряют творящих добро. Конечно, он не утверждает, что Нерон творит ту совершенную справедливость, которая наступит в Царстве Божьем. Еще менее желает он призывать христиан к неподчинению власти Нерона. Апостол Петр только определяет задачи власти, ограничивая их теми требованиями, которые римляне адекватно выполняли: сдерживать преступность и порочные желания и поощрять гражданскую сознательность. Конечно, к власти могут прийти силы, которые установят столь несправедливый и деспотический строй, что уже нельзя будет говорить об исполнении ими своих функций. Описывая функции власти, Петр косвенно велит ограничить его призыв повиноваться им.

Петр обращает свои наставления к подчиненным, а не к начальникам, к слугам, а не к господам. Обращаясь к женам и к мужьям, он призывает их вести себя совершенно по–разному. Почему же он ни слова не говорит христианским учителям? Или тем христианам, которые обладают властью? Частично ответ на этот вопрос кроется в составе общин, к которым пишет Петр. Очевидно, в них входило очень мало людей, наделенных властью, или богатых глав семейств. Однако, конечно, на то была и другая причина. Каждый христианин должен познать секрет свободы в рабстве у Бога и в смирении перед другими людьми. Петр всегда помнил о том, как Господь омыл его ноги. Также как Иисус обвязал Себя полотенцем, мы все должны обвязать себя смирением и служить друг другу. Петр напоминает гордым, что им нужно научиться скромности (5:5). Урок смирения в свободе особенно важен для тех, кто должен нести бремя покорности в своей обыденной жизни. Однако у них есть особое преимущество: они обнаруживают, что могут служить Господу, служа другим; их скромное свидетельство могущественно являет любовь Христову. Петр обращается прежде всего к ним, чтобы дать урок смирения, которому должны научиться все.

В посланиях Павла мы находим наставления как подчиненных, так и властителей[167]. Но урок состоит в одном: всякая власть, особенно если речь идет о Церкви, — это служение. Христианам не подобает управлять Церковью по примеру светских властителей (5:2,3; Мф. 20:25–28; Лк. 22:25–27). Под водительством Христа они должны по–новому исполнять свои властные полномочия и в других сферах жизни. Им нужно понять, что, стоя у власти, мы также служим Богу. Цель власти — благо подчиненных, а не слава правителя или обогащение правящего класса. Этим принципом руководствуются христиане, принимающие участие в политической жизни демократических стран. Их целью также должно стать желание послужить и принести пользу всему народу, в особенности бедным и слабым[168].

Петр подводит итог своему учению о смирении краткой и запоминающейся фразой: «Всех почитайте, братство любите, Бога бойтесь, царя чтите» (2:17)[169]. В каждом случае форма нашей покорности различна, хотя в целом она основана на страхе перед Богом, Который сотворил нас по образу Своему. Мы относимся к своим братьям–христианам не просто с почтением, но с глубокой любовью (1:22). Наше неизменное уважение к царю (2:13) не заставляет нас поклоняться ему как божеству, но составляет лишь часть того уважения, которое мы выражаем ко всем людям. Краткая формула Павла по–своему обобщает две заповеди, которые служат исполнением закона: любить Бога и любить ближнего.

2) Покорность в положении слуг земных господ (2:18—20)

Слуги, со всяким страхом повинуйтесь господам, не только добрым и кротким, но и суровым. 19 Ибо то угодно (Богу), если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. 20 Ибо что за похвала, если вы терпите, когда вас бьют за проступки? Но если, делая добро и страдая, терпите, это угодно Богу.

Перевод NlV рабы (slaves) не совсем точен. Петр обращается к «прислуге» (oiketai) — тем слугам, что находились в подчинении у главы семейства, который чаще всего выступал как деспот. Тем не менее вполне возможно, что апостол имеет в виду прежде всего именно рабов, желая сохранить их традиционное греческое название (douloi) для обозначения нашего служения Богу (2:16). Рабство было широко распространено во времена Петра, и оно охватывало многие профессии, которые в глазах современного человека не имеют ничего унизительного: управляющих имением, врачей, учителей и наставников[170].

Здесь мы подходим к центральному моменту учения апостола Петра о покорности. Конечно, его волнует не социальная стабильность и не вопрос о сохранении рабства. Для него само собой разумеется, что христиане, находящиеся в положении рабов, будут верно исполнять свои обязанности. Ведь это самое меньшее, что они могут сделать, чтобы показать свою готовность служить Богу там, куда Он поместит их. Если они недобросовестны в своей службе, то их ожидает наказание, так что связанные с этим страдания не имеют никакого особенного значения. Что действительно важно для христианского свидетельства, так это их реакция на несправедливое наказание. Только при несправедливом отношении открывается блестящая возможность проявить совершенно особенный характер христианского служения. Терпеливо вынося самые ужасные страдания, они демонстрируют совершенную противоположность своего рабского положения — свободу. Оставаясь рабами, они не могут избежать побоев. Их могут избить без причины или даже за сделанное ими доброе дело: «кривой», упрямый хозяин может ответить злом на добро[171]. Если христианин будет реагировать соответствующе (добром на добро, злом на зло), то он выступит лишь в качестве жертвы, которая, затаив обиду, ждет возможности отомстить. Но если он терпеливо выносит обиды, то, значит, он разбил сковывающие его оковы рабства силой, данной ему Богом. Он демонстрирует уверенность в справедливости Божьей, ему больше не нужно мстить за себя. Он также показывает, что на самом деле он сам, добровольно, несет свое служение. Он стремится служить своему господину и даже почитать его ради Господа. Хозяин не способен поработить его, ибо он находится в рабстве у Христа, не может унизить его, ибо он добровольно склоняется в смиренной покорности.

Здесь Петр обращается к учению, которое он слышал от Господа (Лк. 6:32—35). Сыновья и дочери Бога наделены даром подражать могуществу милости их Отца. Они умеют стать выше простой справедливости, чтобы явить благость и милость своего Отца. Не ходя во зле, они способны побеждать зло добром и посреди страданий являть милость к тем, кто безжалостен к ним самим.

«И я благодарю Бога за то, что Он дал мне любовь и стремление обратить к Христу и сделать своим сыном врага, убившего моих любимых детей». Это слова корейского пастора Йанг Вон Сона. Это произошло в 1948 году в городе Сун–Чун, рядом с 38–й параллелью. Шайка коммунистов на короткий срок захватила власть над городом и расстреляла двух старших сыновей пастора Сона, Матфея и Иоанна. Они умерли мученической смертью, призывая своих убийц уверовать в Христа. После того как коммунистов изгнали, был схвачен молодой человек, Чай–сун, в котором признали одного из тех, кто совершил это злодеяние.

Ему грозила смертная казнь. Пастор Сон обратился с просьбой снять с этого человека обвинения и освободить ef о, обязуясь взять его под свою опеку и усыновить. Тринадцатилетняя сестра убитых мальчиков Рахиль заявила о том, что поддерживает невероятную просьбу ее отца. Только после этого суд решил освободить Чай–суна. Он стал приемным сыном пастора Сона и верующим по милости Иисуса Христа[172].

Насколько отличается всепрощающая любовь Христа от лучших проявлений языческой этики! Сенека писал: «Что сделает мудрый человек, если его ударят? То же, что сделал Катон… Он не пришел в душевное волнение, не пытался отомстить, не стал даже прощать, а просто не признал, что случившееся произошло»[173].

Почтение слуг к своим господам — это не рабский трепет, а выражение страха Божьего. Слово, переведенное во 2:18 как почтение[174], звучит по–гречески phobos, что значит «страх». Некоторые полагают, что Петр говорит здесь не столько об уважении к господам, сколько о страхе перед Богом: «Слуги, со всяким страхом [перед Богом] повинуйтесь господам…» В пользу именно такого прочтения говорит тот факт, что выше Петр делает четкое различие между страхом, который нам надлежит испытывать по отношению к Богу, и почтением, которого заслуживают люди (2:17). Он также говорит о том, что мы не знаем страха, который испытывают неверующие (3:14). Но слово phobos может иметь множество оттенков смысла, и это видно из того, как его использует Петр (3:14). Апостол хвалит жен за их страх (phobos) перед мужем (3:2; см.: Еф. 5:33). Павел указывает на связь страха перед Богом и «страха» перед господином, когда учит рабов служить покорно, со страхом и трепетом, «но как рабы Христовы, исполняя волю Божию от души» (Еф. 6:6). Христос превращает это рабство в свободу.

Ибо то у годно Богу, если кто, помышляя о Боге, переносит скорби, страдая несправедливо. Выражение помышляя о Боге (conscious of God) толкует слово syneidesis как «сознание» (consciousness), то есть в более общем смысле, а не в конкретном («совесть» [conscience]), характерном для Нового Завета. Перевод NIV передает это слово в его обычном значении в двух других местах, где Петр говорит о доброй совести (3:16,21). Различие в том, что в 3:21 апостол имеет в виду чистую совесть перед Богом, в то время как во 2:19 — совесть, которая от Бога. Может быть, он подразумевает, что ее исток — в Боге, то есть она является богоданной. Но скорее он представляет себе совесть в ее устремленности к Господу. В таком случае ее отличие от «сознания» сводится к минимуму, но перевод «совесть» перенес бы акцент на обращение к воле Божьей во время покорных страданий ради Него[175].

За словом похвально (commendable)[176] стоит греческое слово charts, означающее «благодать» или «благодатный» в смысле «приятный» (2:19,20). Может ли это слово иметь здесь более сильное звучание, чем где–либо еще в послании (1:2,10,13; 3:7; 4:10; 5:10,12)? «То благодать, если кто переносит… то благодать перед Богом». Бенетро полагает, что да: «Петр осмеливается утверждать это: через ужасные страдания струится невероятный поток благодати. Это милость Божья! Лишь ослепительный свет следующего затем христологического раздела послания позволяет допустить и даже понять силу этого утверждения»[177].

Несмотря на утверждение Бенетро, такие нейтральные выражения, как «правильный» или «заслуживающий благодарности», все же представляются более уместными. Именно в таком значении это слово употребляется в Лк. 6:32—34, а Петр, трудясь над этим местом послания, несомненно, думал о том, что сказал тогда Господь. Кроме того, апостол ставит charts в один ряд с kleos, «слава» или похвала (2:20)[178].

Говоря о смирении слуг–христиан, Петр, конечно, в первую очередь думает о смирении Самого Христа, страдающего Слуги Господа. Он тоже испытал на Себе побои. В Евангелии от Марка, написанном под впечатлением от проповеди Петра, в описании сцены избиения Христа перед Пилатом используется тот же термин, что и в послании апостола (Мк. 14:65; 1 Пет. 2:20). Теперь Петр обращается к страдающему Господу, за Которым, призваны следовать христиане.

3. Исток нового образа жизни: страдания Христа (2:21–25)

1) Его спасительный пример: по следам Его (2:21—23)

Ибо вы к тому призваны; потому что и Христос пострадал за нас, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его: 22 Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его; 23 Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному.

Вы к тому призваны. Петр показал славу призвания Божьего. Господь призвал верующих в Него из тьмы в чудный Свой свет (2:9). Они призваны стать Его избранным народом, наследниками Его благословений (3:9). Но теперь Петр говорит: «Вы к тому призваны». К чему? К страданиям, к несправедливым оскорблениям, к тому, чтобы терпеливо выносить, когда их будут бить за добрые дела! Петр указал на наше небесное призвание, не мог он умолчать и о земном. «Много скорбей у праведного», — возвещает Псалом 33, к которому апостол часто обращается в своем послании (Пс. 33:20). Конечно, Петр думал не только о христианах из слуг, которые были вынуждены терпеть насилие. Они несут свое особое служение там, где Бог призвал их к тому. Однако в этом они не отличаются от своих братьев и сестер, находящихся в ином положении. Всем христианам предстоит пострадать вместе с Христом, прежде чем они войдут в славу Его. Архиепископ Лейтон так писал о готовности христиан провозглашать мир во Христе: «Им больше нравится совет избегать страданий, который св. Петр дает Христу по внушению плоти, чем его апостольское наставление христианам, гласящее, что они призваны страдать, как пострадал Христос»[179].

Петр не предлагает смотреть на страдание как на неизбежное зло в проклятом мире. Он не требует от нас стоической отстраненности. Жизнь в страданиях — это наше призвание, а не рок. Это наше призвание именно потому, что мы — народ Божий; потому, что это было призванием Христа. Господь приглашает Своих учеников следовать за Собой. Иными словами, страдание — это тот огонь, в котором сгорает все внешнее и наносное, так что наша вера может сверкать, подобно золоту (1:7; 4:12). Часть испытываемых страданий служит прямым следствием нашего собственного греха (2:20; 3:17). Но примером для нас выступает Тот, на Ком не было никакой вины и Кто был свободен от греха (2:22). Он страдал не ради Себя, но ради исполнения воли Божьей и ради спасения других. Следуя за Христом, мы страдаем ради Него и ради приобщения других к Его спасительному Евангелию (3:1,2; 4:13—16).

В этой удивительной части послания переплетаются две основные темы. Одной из них служит мотив примера страданий Христа: оставив нам пример… Другой — основополагающая тема спасительной цели страданий Христа: Христос пострадал за нас… На основании того, что этот отрывок написан ритмической прозой, некоторые комментаторы делают вывод, что здесь запечатлен раннехристианский гимн или исповедание веры[180]. В связи с этим делается предположение, что обращение к искупительной силе страданий Христа обусловлено теми источниками, которыми пользовался Петр. Келли даже говорит об «особом акценте на заместительной природе страданий Господа — теме, которая совершенно не согласуется с образом жизни рабов»[181].

Искупительная жертва Христа не может не согласовываться с учением апостола — она стоит в центре всего, о чем он говорит. Ритмика этого отрывка вполне может отражать то красноречие, на которое апостола вдохновляло благовествование о Христе, Страдающем Слуге, а также отрывки из Книги Пророка Исайи. Пример Христа — это спасительный пример. Смирение Христа для Павла — это не просто абстрактный идеал, который мог бы воплотиться в любом безгласном страдальце. Господь Своими страданиями дал нам пример, потому что через них Он дал спасение. Этот пример не просто указывает направление — он служит основой нашего побуждения следовать ему. «Живя для правды», мы идем по следам Христа, потому что мы умерли для греха через Его жертву (2:24). Исключите из послания слова об искупительной жертве Христа — и весь его смысл будет потерян.

Зная, что мы искуплены драгоценной кровью Христа (1:19), мы берем свой крест, чтобы следовать за Ним. Он оставил пример — модель наших действий. Греческое слово, переведенное как пример, обозначает шаблон, который нужно копировать. Климент Александрийский приводит образцы греческих предложений, в которых содержатся все буквы алфавита[182]. Их составляли для того, чтобы дети, повторяя их, заучивали алфавит. Это слово также могло означать эскиз картины, требующий завершения (подобно нашим головоломкам, где нужно создать рисунок по цифрам).

В дополнение к яркому образу, вырастающему в слове пример, Петр создает еще один образ — образ следов, по которым нужно идти. Петр, апостол Христа, шел по следам своего Учителя узкими тропами горной страны и пшеничными полями Галилеи. И, конечно, Петр был свидетелем страшной процессии, направляющейся к Голгофе. Для того чтобы не повторить такой путь, он произнес ужасную клятву. Но теперь он готов следовать за Христом до самого конца. И он призывает каждого христианина пройти этот путь вместе с ним.

Путь, который проделал Иисус, — это путь смиренной покорности воле Своего Отца. Теперь Петр говорит о Нем как о страдающем Слуге Господа, заимствуя этот образ из песни Слуги в 53–й главе Книги Пророка Исайи. Иисус приближается к Голгофе, как агнец, ведущийся на заклание (Ис. 53:7). На Нем нет греха и порока, и в этом месте Петр прямо цитирует Ис. 53:9. Слуга принимает страдания не по Своей вине, но за грехи других. Так Он исполняет волю Божью: «Господу было угодно поразить Его, и Он предал Его мучению» (Ис. 53:10). Он добровольно принес Себя в жертву: «…предал душу Свою на смерть» (Ис. 53:12). Его смирение проявляется в Его молчании — перед первосвященником, перед Понтием Пилатом и перед Иродом (Мк. 14:61; 15:5; Мф. 26:62,63; 27:12,14; Лк. 23:9; Ин. 19:9,10). На кресте Он никак не отвечал ни на издевательства Своих врагов, поносящих Царя Иудейского, ни на насмешки распятого вместе с Ним разбойника. Самым живым воспоминанием для Петра должно было остаться молчание Иисуса перед первосвященником. Апостол мог свидетельствовать: Будучи злословим, Он не злословил взаимно. Терпя побои и страдания, Он хранил безмолвие: «Как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих» (Ис. 53:7).

Смирение Христа не только показывало Его покорность воле Отца, в нем также проявлялась уверенность в праведности наказания Божьего. Он не ругал Своих мучителей и не угрожал им, потому что доверил Себя Судии Праведному[183]. Ему не требовалось говорить что–то в Свое оправдание. Павел пишет последователям Христа: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: „Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь"» (Рим. 12:19, цит. из: Втор. 32:35).

Возможно, мысль о том, что Иисус смиренно вручил Себя Богу, имеет для Петра еще более глубокий смысл. Глагол, переведенный как доверил (entrusted), дважды встречается в греческой версии Книги Пророка Исайи, когда говорится, что Слуга «приносится» за наши грехи (Ис. 53:6,12). Когда Евангелия повествуют о том, как Иисус был приведен к Пилату, также используется этот глагол. Стиббс пишет: «Выражение предал Себя (committed himself) свидетельствует о том, что Господь отказывается от Себя ради того, чтобы понести наказание за грех — не Свой грех, а других (ср.: Рим. 4:25), и не от рук людей, но от рук Бога, Праведного Судьи»[184].

Конечно же, путь кротких страданий Христа, о котором прекрасно помнил Петр, — это путь искупительной любви. Мы исцелились Его рубцами от плети: Исайя пророчествовал об этом, Петр стал тому свидетелем. Иисус претерпел те мучения, которых Петр умолял Его избежать. В песнях Книги Пророка Исайи Слуга и отождествляет Себя с народом Божьим, и отделяет Себя от него. Он страдает за него, встает на его место и несет осуждение за его грехи[185]. Пример кротости Христа коренится в тайне Его жертвы.

2) Его искупительная жертва (2:24)

Он грехи наши Сам вознес Телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились.

Иисус совершил нечто большее, чем дал нам пример, — Он понес наши грехи. Как пишет Лейтон, «Его задача была не в том, чтобы исправить грешного человека Своим примером, а в том, чтобы спасти его Своей кровью»[186]. В одном коротком предложении, используя слова пророчества Исайи, Петр выражает то, чему он был свидетелем: путь Иисуса на смерть. Пророчества Христа, что Ему предстоит быть отвергнутым, страдать и умереть, противоречили ожиданиям апостолов. Но они не противоречили словам пророка. Исайя писал: «Он понес на Себе грех многих» (Ис. 53:12). Теперь Петр понимает смысл этих слов: они выражают саму сущность Евангелия.

В основе пророчества Исайи и учения Петра лежит символизм жертвы, которую Бог назначил Израилю. Грех представлялся в виде тяжести, которую перекладывали на голову жертвенного животного перед тем, как убить его. Смерть была платой за грех, жертвенное животное умирало вместо грешника, который исповедовал свое прегрешение, возлагая руки на его голову (Лев. 4:4,15). Этот обряд служил внешним свидетельством того, что человек перекладывал тяжесть греха с себя на свою замену. Окропление кровью жертвенного животного символизировало очищение: плата за грех была принесена (Лев. 17:11). Исайя описывает таинственную трагедию праведного Слуги Господа: Его ужасные страдания, Его одиночество и смиренное принятие Своей судьбы. Затем он раскрывает значение этой трагедии: страдающий Слуга приносит Себя в жертву за грех. Он пошел на смерть за преступления Своего народа. Он понес грехи многих (2 Кор. 5:21; Рим. 8:3)[187]. Его душа стала приношением за них.

Нам сложно понять все значение, которое Петр вкладывает в слова о том, что Христос стал жертвой, агнцем, чья драгоценная кровь искупает нас (1:19). Мы не присутствовали, как апостол, при заклании овец, быков и коз на жертвенном алтаре, и эти образы мало что говорят нам. Однако Петр знал, что приносимые в Иерусалиме жертвы не очистили его сердца от греха. Встретившись с Божественной силой Иисуса на озере в Галилее, он упал на колени в своей лодке, воскликнув: «Выйди от меня, Господи! потому что я человек грешный» (Лк. 5:8; ср.: Пс. 37:4,5).

Петр, спавший во время мучений Господа в Гефсиманском саду, теперь знает, что за чашу должен был испить Иисус, он знает, почему Иисус закричал, чувствуя Свою покинутость: «Элои, Элои! ламма савахфани?» (Мк. 15:34). Взойдя на Голгофу, Христос «понес на Себе грех многих». Древо Его креста могло быть возложено на другого, бремя греха должен был понести Он один. Если кто–то может легкомысленно думать о своем грехе (что было невозможно для Петра), то вид страданий Сына Божьего должен заставить его задуматься еще раз. Иисус понес наши грехи лично, пожертвовав Собственным телом. Только Он, непорочный и чистый Агнец, мог сделать это (1:19; 3:18). Только Он мог сделать это, являясь Тем, Кем Его исповедал Петр: не простым человеком, даже не величайшим пророком, а Помазанником Господа и Самим Господом, Сыном Божьим, ныне вошедшим в Свою славу (3:22; 4:11). Наша смерть не освобождает нас от расплаты за грех — нас освобождает смерть Христа. В жертве, которую Сын принес Своей жизнью, а Отец — Своим Сыном, была проявлена вся мера безмерной любви Божьей.

Священники прошлого снимали грех через символический ритуал жертвоприношения — Иисус освободил нас от греха, принеся в жертву Себя. Автор Послания к Евреям напоминает нам слова Псалма 39: «Жертвы и приношения Ты не восхотел, но тело уготовал Мне. Всесожжения и жертвы за грех неугодны Тебе. Тогда Я сказал: вот, иду, как в начале книги написано о Мне, исполнить волю Твою, Боже» (Евр. 10:5–7).

Выражение, которым пользуется Петр, может подразумевать не только то, что Христос понес грех на кресте, но и несение бремени греха к кресту[188]. Так или иначе, наше спасение осуществляется лишь через смерть Христа и пролитие Его драгоценной крови. В словах Петра звучит ужас перед глубиной человеческого греха, который до конца принял на Себя Господь. Он страдал не только до смерти, но и в самой смерти, как если бы Он был проклят. Петр прекрасно знает о проклятии законом тех, кто умер смертью преступника на древе (Втор. 21:22,23; Гал. 3:13). Для фарисеев, каким был Савл до своего обращения, смерть Иисуса на кресте перечеркивала возможность признать Его Мессией. Мессия не мог умереть, будучи проклят Богом. Поразительное пророчество Исайи свидетельствует о противоположном: только Тот, Кто был проклят за нас, может быть истинным Мессией, поскольку, приняв вместо нас позорную смерть, Он принес жертву за грех. Петр заявил членам синедриона, что они совершили ужасное преступление, когда убили Иисуса, «повесив на древе» (Деян. 5:30; ср.: Деян. 10:39). Однако грешные руки людей исполнили замысел и волю Божью. Господь воскресил Иисуса и через Его смерть даровал прощение грехов всем верующим в Него (Деян. 2:23,24,38; 5:31; 10:43).

Взяв наши грехи, Иисус принес помимо искупления также исцеление. Проклятие за грех подразумевает не только смерть, но и страдания. Иисус спасает нас и от этого. Петр вновь цитирует пророка Исайю: ранами Его вы исцелились. У рабов, которых избивали, оставались шрамы от ударов бича, к ним и относится слово раны («рубцы»). Иисус был привязан к столбу в «претории», том месте дворца, где Пилат осуществлял суд. Там Его били римской плетью, состоящей из множества ремней с привязанными на концах кусками свинца или косточками (Мк. 15:15; Мф. 27:26; Ин. 19:1)[189]. Как раны Христа могли принести исцеление рабам, которые, возможно, тоже испытали на себе плеть? Разве Петр не призывал их пойти по следам Христа и, подражая Ему, приобретать раны ради Него?

Это очевидное противоречие являет нам самую суть учения Петра. Мы должны бояться не гнева людей, а гнева Божьего (Мф. 10:28). И не к преходящим мирским удовольствиям должны мы стремиться, а к блаженству в вечном наследии Божьем. Речь идет не о том, что сейчас нам надлежит страдать, а в будущем обрести славу: верующие в Христа уже имеют обещанное блаженство. Уже сейчас они вкушают неземную радость, потому что чувствуют благодать Господа (2:3). Они знают Иисуса, великого Врача. Петр прекрасно знал целебную силу Христа. Как апостолу, ему была дана власть провозглашать: «Исцеляет тебя Иисус Христос» (Деян. 9:34). Веря в воскресение, Петр мог предвещать конечное исцеление всего народа Божьего. Но здесь Петр говорит об исцелении не от рук, а от ран Христа. Раны Иисуса исцеляют болезнь в самом ее корне, и этот корень — проклятие греха. Они не только служат оправданием верующему на Суде, они преображают его страдания при жизни. Страдания перестают быть горькой несправедливостью, они становятся причастием к судьбе Иисуса. Боль, которой не минует христианин, перестает быть расплатой за грех: ее принял на Себя Христос во время Своих мучений. Оставшаяся боль звучит призывом Христа пойти по Его следам и разделить с Ним Его позор.

3) Его спасительный призыв (2:24,25)

…Дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились. 25 Ибо вы были, как овцы блуждающие (не имея пастыря); но возвратились ныне к Пастырю и Блюстителю душ ваших.

Благодаря искупительной жертве Христа мы спасены. Мы были похожи на заблудившихся овец, но теперь вернулись к Пастырю и Блюстителю наших душ. Иисус — не только Пастырь добрый, который полагает жизнь за Своих овец, Он также — Пастырь ищущий, Господь, Который собирает остаток Своего стада[190]. Он взял наши грехи, «дабы мы, умерши для греха, жили для праведности». (Такой перевод ASV представляется более точным, чем тот, который дает NIV[191].)

Здесь язык Петра сближается с языком Павла. В учении Павла основной акцент делается на утверждении единства с Христом. Мы были едины с Христом в Его искупительной смерти: когда Он умер для греха, умерли и мы. Когда Он воскрес, мы воскресли вместе с Ним. Поэтому мы должны жить в соответствии со своим новым положением (см.: Рим. 7:4; Кол 1:22)[192]. Апостол Петр также акцентирует внимание на том, что Христос совершил ради нас. Именно на этом основании он строит свои наставления в праведной жизни. И хотя он не развивает тему единства с Христом в том же ключе, что и Павел, он подводит к тому же убеждению, в основном используя песни Слуги из Книги Пророка Исайи[193]. В этом месте послания Петр показывает значение смерти Христа с помощью отрывка из 53–й главы Книги Пророка Исайи, в котором говорится, что Слуга страдает за грех народа, поскольку Он един с ним. Говоря о том, что Иисус понес наши грехи, Петр учит, что Он связан с нами как наш представитель. Это побуждает апостола заявить, что, поскольку Христос страдал за грех вместо нас, мы умерли для греха. Но для Петра смерть Христа означает гораздо больше, чем призыв отвратиться от греха. Приняв смерть за нас, «праведник за неправедных», Иисус привел нас к Богу (3:18). Страдание и смерть Христа освободили нас от власти греха, и поэтому мы должны жить для Бога (4:1,2).

Петр начал этот раздел обращением к слугам, призывая их следовать за Христом. Но теперь он говорит от первого лица множественного числа — не «вы», а «мы». Петр имеет одну с ними веру в прощение грехов через смерть Христа и свободу для новой жизни в праведности.

Своей искупительной смертью Иисус обращает к нам спасительный призыв. Мы возвратились ныне к Пастырю и Блюстителю душ наших. Пастырем называется страдающий Слуга Господа в Ис. 53:6, отрывке, который следует после утверждения, что мы исцелились Его ранами: «Все мы блуждали как овцы, совратились каждый на свою дорогу; и Господь возложил на Него грехи всех нас». Исповедь Давида («Господь — Пастырь мой…») представляет один из важнейших образов Ветхого Завета, показывающий заботу Бога о Своем народе[194]. Господь, истинный Пастырь, обещает собрать Свое рассеянное стадо и заботиться о нем (Иез. 34). В Книге Пророка Захарии образ пастыря и образ страдальца объединены. Пастырь, которого пронзают враги, отождествляется с Самим Господом (Зах. 12:10), но в то же время отличен от Него, выступает как близкий Ему человек и «помощник»: «О, меч! поднимись на пастыря Моего и на ближнего Моего, говорит Господь Саваоф: порази пастыря, и рассеются овцы! И Я обращу руку Мою на малых» (Зах. 13:7).

Петр должен был хорошо помнить это место. Он слышал, как Иисус цитировал его, когда шел с апостолами после Тайной вечери в Гефсиманский сад. С его помощью Иисус предупреждал апостолов, что они рассеются и впадут в соблазн, когда Он, Пастырь, будет поражен. Петр воскликнул: «Если и все соблазнятся, но не я» (Мк. 14:27—29). Однако он тоже покинул Христа. Когда позднее он шел за процессией, держась на некотором расстоянии, то был готов поклясться, что не знает Его. Но великая радость наполнила сердце Петра, когда он получил прощение и благословение от воскресшего Господа! Петр вернулся к Пастырю и Блюстителю его души. Его апостольское призвание быть пастырем исходило от Господа, Пастыря доброго, Который возродил Петра после его падения (Лк. 22:31,32; Ин. 21:15–19; 1 Пет. 5:4; Ин. 10:27,28).

В отрывке из Книги Пророка Захарии описывается, как Господь очистит Свой народ, проведя их, подобно золоту или серебру, через огонь. Этот образ Петр также использует (1:7; 4:12). Собирая тех, кто принадлежит Ему, среди всех народов мира, Господь ведет их к Себе через страдания: «Они будут призывать имя Мое, и Я услышу их и скажу: это Мой народ, и они скажут: „Господь — Бог мой!"» (Зах. 13:9).

Наш Пастырь также и Блюститель, «Епископ» (AV; греч. episkopos) душ наших. Блюститель занимается тем, что надзирает за всем, что ему вверено, охраняя и защищая. Пастырь должен блюсти Свое стадо. Старейшины Церкви призваны осуществлять надзор за стадом Божьим (5:2). При этом надзор «Пастыреначальника» (5:4) имеет особый характер — Он превосходит Своей глубиной заботу любого пастыря. Господь, Которому открыта глубина нашего сердца, заботится о нашей душе[195]. Так, Иисус был Блюстителем души Петра, Он предостерегал его, призывал к бодрствованию и молитве, молился о том, чтобы вера Петра не оскудела, и испытывал его сердце, желая восстановить его для служения (Лк. 22:31,32; Мк. 14:27–31; Ин. 21:15–19). Домашние рабы, которые для римлян были «вещами», а для греков — «чернью», во Христе становятся царственным священством, Господь Иисус объявляет Себя их Пастырем, опекуном их драгоценных душ[196].

4. Еще о воплощении нового образа жизни:

Покорность во имя Бога в социальных ролях (3:1—7)

1) Покорность жен мужьям (3:1—6)

Также и вы, жены, повинуйтесь своиммужьям, чтобы те из них, которые не покоряются слову, житием жен своих без слова приобретаемы были, 2 Когда увидят ваше чистое, богобоязненное житие. З Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, 4 Но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом. 5 Так некогда и святые жены, уповавшие на Бога, украшали себя, повинуясь своиммужьям: 6 Так Сарра повиновалась Аврааму, называя его господином; вы — дети ее, если делаете добро и не смущаетесь ни от какого страха.

И греческая философия, и римское право заявляли, что порядок в семье служит основой порядка в государстве[197]. Призывая жен подчиняться своим мужьям, Петр говорит о поведении, которое благоприятно скажется на всем обществе. Оно также посрамит тех, кто распространяет лживые слухи о христианском образе жизни (3:16). Плутарх, греческий биограф и моралист, писал в своем произведении «Совет невесте и жениху» (которое, возможно, было создано в одно время с Первым посланием Петра):

«То же можно сказать и о женщинах: если они подчиняются своим мужьям, то достойны похвалы, но если они хотят руководить, то представляют собой более жалкое зрелище, чем те, кем они руководят. Мужья же должны распоряжаться женами не так, как хозяин распоряжается своей собственностью, но так, как душа управляет телом: считаясь с ее чувствами и ощущая неразрывную связь с ней»[198].

Но Петр никоим образом не призывает жен строить свою жизнь в соответствии даже с лучшими и освященными традицией нормами общества, в котором они живут. Он уже осудил «суетную жизнь, преданную вам от отцов» (1:18). Особый характер поведения жен–христианок заявлен в самом начале в выражении таким же образом[199]. Петр отсылает нас к предыдущим рассуждениям о христианском образе жизни, жизни странников в этом мире. Этот образ жизни заставит враждебно настроенных язычников признать правоту христиан (2:12). Христиане боятся Бога, находятся в рабстве только у Него и потому они не боятся людей. Они свободны, поскольку составляют царственный народ Божий. Их свобода в рабстве у Бога дает им право свободно подчиняться другим. Никто другой не заслуживает того положения и той славы, которых достоин только Иисус Христос, Которого Петр исповедал Сыном Божьим. Но при этом Иисус омыл ноги Петра, как домашний раб. Это смиренное служение с полотенцем в руках не шло ни в какое сравнение с тем, что осуществил Христос, когда распростер руки на кресте, взяв на Себя грехи Петра. Именно примеру Христа призывает нас последовать Петр во всех наших человеческих отношениях. Нам не нужно отстаивать свои права. Иисус доверил это Отцу, Судии Праведному, то же следует сделать и нам. Верующий в Христа не должен искать себе награды — он уже награжден сверх меры. Скорее он ищет возможности подражать Христу в добровольном и смиренном служении.

Христианки подчиняются своим мужьям (в особенности, если они неверующие) не потому, что они в чем–то хуже своих мужей, ибо они — святые Божьи. Скорее они делают это ради Господа, чтобы завоевать мужей для Бога своим примером жертвенной жизни. Имеющее ключевое значение выражение таким же образом относится в равной мере и к женам, и к мужьям (3:7). И те, и другие следуют за Христом, страдающим Слугой. Хотя муж занимает совершенно иное место по отношению к жене, чем жена к мужу, в основополагающем смысле они равны: оба они — служители Божьи, стремящиеся послужить другим для Бога.

Петр показывает, насколько вера в Иисуса Христа преобразует все общественные отношения. Эти отношения различны по своей природе. Почтение, которое мы выказываем по отношению к мирским властителям, обусловлено тем, что они поставлены Богом, Который наделяет их властью наказывать тех, кто творит зло, и поддерживать мир в обществе (2:14,17). При этом Бог никак не оправдывает и не одобряет рабство, скорее Он предупреждает рабовладельцев, что они могут понести наказание за деспотическое и жестокое обращение со своими рабами. Покорность, которую проявляют слуги–христиане, определяется как их преимущество и дает им возможность прославлять Бога через добровольное смирение в несправедливой ситуации (2:19,20). Жены–христианки, кроме того, могут стать жертвами дурного обращения. Но, несмотря ни на что, даже несмотря на страх перед неверующим супругом, они должны сохранить свою веру в Бога (3:6).

Покорность жены по отношению к мужу не только открывает для нее возможность терпеть несправедливость во имя Иисуса Христа. Петр видит в смирении украшение христианки, красоту кроткого и молчаливого духа, которая угодна Богу. Дух, о котором здесь говорит Петр, — это не Дух Святой, а Его плод в сердце христианина. Апостол, конечно, не утверждает, что только женщина способна обрести кроткий и молчаливый дух, поскольку Иисус говорил о Себе, что Он «кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29). Он вступил в Иерусалим не как гордый завоеватель на боевом коне, а въехал «кроткий, сидя на ослице» (Мф. 21:5). Смирение или кротость — одни из главных плодов Духа Святого (Гал. 5:23). В 1 Тим. 2:9—12 (отрывке, очень сходном с наставлением Петра) «молчание» женщины связывается с ее покорностью. Но в 1 Фес. 4:11 Павел также ставит эту христианскую добродетель выше всех остальных. Положение жены позволяет ей выражать христианскую любовь и кротость на особом пути, но Петр показывает, что христиане, будь то мужчины или женщины, в равной мере призваны демонстрировать по отношению друг к другу смирение, которое им явил Сам Господь.

Петр обращает жен–христианок к примерам святых жен прошлого, которые, как Сарра, были покорны, повинуясь своим мужьям. Петр не говорит, как Павел, что в браке отражается весь порядок творения Божьего, но он, несомненно, признает, что Богу угодно, чтобы жены исполняли свою, отведенную им, роль (Еф. 5:21–33; 1 Кор. 11:3–12; 1 Тим. 2:11–13)[200].

Хотя Петр обращается и к женам христиан, его в первую очередь заботит положение тех женщин, которые вышли замуж за неверующих. Такой акцент позволяет понять основную мысль, которая проходит через всю эту часть послания. Уже во 2:11 Петр обращается с призывом вести образ жизни, который станет свидетельством для язычников. В 3:16 он продолжает говорить о том, как достойное поведение христиан может устыдить их недоброжелателей. По мнению Петра, христианин, находящийся в «невыносимых» условиях, получает несравнимую ни с чем возможность свидетельствовать о Христе.

В римском мире женам предписывалось исповедовать ту же религию, которой придерживались их мужья[201]. В истории Рима этот вопрос встал наиболее остро после того, как большое количество женщин увлеклось культом Вакха или поклонением египетской богине Изиде. Римский сенат запретил ритуалы, связанные с культом Вакха, — вакхические веселья, устраивавшиеся по ночам в горах, — увидев в этом угрозу для государства[202]. Подозрения в подобных вакханалиях позднее были обращены на христиан. Гражданское сознание римлян говорило им, что они имеют дело с еще одной опасной восточной религией, угрожающей стабильности семьи и государства.

Послание Петра, наверняка, демонстрировалось правителям, господам или мужьям из язычников в качестве доказательства ложности обвинений, которые выдвигались против христиан[203]. Но Петр пишет не для того, чтобы оправдываться перед неверующими. Цель его послания — поддержать христиан, испытывающих страдания и несправедливые обвинения ради Иисуса Христа (4:16). Роль жен–христианок в служении Церкви очень важна. Это служение может оказаться непростым. Их мужья отвергли призыв Евангелия. Они могут высмеивать христианское учение и оскорблять своих жен. Они могут быть столь враждебно настроены, что жена будет даже бояться говорить о Боге. Но и в таком случае христианка не должна отчаиваться. У нее всегда остается в запасе могущественное оружие, с помощью которого она способна пробудить в муже веру, — это свидетельство ее жизни. Ее муж отказался прислушаться к Слову Божьему — прекрасно, пусть он обратится без слова[204]. Безмолвное красноречие чистого и почтительного поведения его жены будет неизменно свидетельствовать о преображающей силе Иисуса Христа. Никто не смог бы лучше Петра сказать о роли Слова Божьего в обращении человека (1:23). Однако есть ситуации, когда молчаливое свидетельство христианской любви должно предшествовать пониманию истины и подготавливать к ней.

Августин описывает смиренное служение своей матери–христианки Моники ее мужу–язычнику Патрицию:

«Она служила мужу, как господину, и делала все, что могла, чтобы завоевать его для Тебя, свидетельствуя ему о Тебе своим поведением, через которое Ты делал ее прекрасной… В конце концов, когда земной путь ее мужа подходил к концу, она привела его к Тебе»[205].

Глубокая и возрастающая красота женщины, верующей в Бога, скажется на муже, но прежде всего она имеет ценность в глазах Бога. Противопоставление между пустой внешней мишурой и духовными достоинствами, которое проводит Петр, заставляет вспомнить отрывок из Книги Пророка Исайи, где пророк перечисляет средства, которыми пользуются для достижения красоты дочери Сиона. Исайя провозглашает, что порочная роскошь этих средств навлечет на них Суд Божий (Ис. 3:16–25).

Из учения Петра можно сделать два противоположных, но в равной мере неверных вывода. С одной стороны, пафос отрицания может закрыть от нас все остальное. Позднее отцы Церкви видели в этом отрывке лишь запрет на всякую эстетику в женской одежде, расценивая стремление к ней как искушение дьявола (Быт. 6:1—4)[206]. Однако слишком «буквальное» прочтение того, что пишет Петр, может привести к заключению, что он вообще запрещает носить одежду, видя в этом лишь внешнее украшение (3:3)! Речь идет не о формальном запрете использовать украшения. (Отец расточительного сына приветствовал его возвращение, приказав надеть на него лучшее платье и дать ему кольцо на руку!) Речь идет о превосходящей ценности внутренней красоты и о тех соблазнах, которые таит в себе слишком вызывающая или проникнутая чувственностью одежда.

Гораздо более распространено заблуждение иного рода. В слова Петра может вкладываться иной смысл, сообразный с духом времени. Разве не писал Плутарх:

«Женщину украшает приличие: не золото, изумруды или шелк, а ее достоинство, скромность, порядочное поведение»?[207]

Он же (в связи с привлекавшими женщин религиозными культами) осуждал кричащую одежду и громкую игру на цимбалах и барабанах:

«Те, кому нужно пройти перед слонами, не одевают яркой одежды, а кто находится рядом с быком — красной, потому что животные приходят в бешенство от этих цветов; тигры же, как говорят, просто сходят с ума и рвут себя на части, если вокруг них бьют в барабаны. А поскольку то же можно сказать и про мужчин, которые не выносят вида алой или пурпурной одежды, а иные — звука цимбал и барабанов, то неужели для женщин столь уж сложно отказаться от подобных вещей и не беспокоить и не раздражать своих мужей, а жить с ними в тишине и спокойствии?»[208]

Тем не менее нам не следует преуменьшать значение предостережений Петра только потому, что языческие моралисты писали о тех же вещах. Он делает очень важное противопоставление. Любовь к внешним украшениям противоположна духовному росту и стремлению к святости. Прически, драгоценности, одежда — все это со времен Петра служит предметом человеческой заботы, в чем вы убедитесь, зайдя в любой торговый центр. В высшем обществе Рима были приняты роскошные прически: «Локон находил на локон, а надо лбом возвышалось нечто, что при удачном исполнении выглядело шедевром кондитерского творчества, а в случае неудачи — сухой губкой. Сзади волосы завивали в косички, которые укладывали вокруг головы так, что это напоминало корзинку»[209].

Современные прически не столь замысловаты, однако едва ли на них тратится меньше времени и денег. Распределение средств составляет довольно удручающую картину: затраты христиан на предметы роскоши, драгоценности и модную одежду возрастают, в то время как Церковь приходит в нищенское состояние и у тысяч людей нет денег на еду. Дело не только в деньгах. Весь мир моды пропитан открытой безнравственностью, тогда как скромность и сдержанность должны отличать христианский образ жизни.

Христианка должна прежде всего быть покорной Богу. Неверующий муж может стремиться выставить напоказ красоту, а иногда и сексуальность своей жены. Жена–христианка исполняет волю мужа, но она не должна забывать о том, что подчиняется прежде всего Богу, а не людям. Петр призывает к страху Божьему, который рассеивает страх перед людьми (3:6,14).

Зная, как ценит мир золото и драгоценные камни, Петр показывает, что Бог наделяет самой дорогой ценой: это скрытая, но неувядающая красота сердца[210]. Современный мир изо всех сил противостоит процессу старения, несмотря на то что молодое тело, которое он идеализирует, быстро дряхлеет. Суете земных поисков красоты христианин противопоставляет ценности, которые ему дает Бог. Может ли настоящая красота уживаться с морщинами? Ответ Петра указывает на надежную школу красоты: как Сарра, женщины достигнут наивысшей красоты, «делая добро и не смущаясь ни от какого страха» (3:5,6).

Петр называет Сарру благочестивой женщиной, которая стремилась к описанной им красоте духа и повиновалась своему мужу. Он обращает внимание на то, что Сарра называла Авраама господином (ссылка на Быт. 18:12). Греческий термин kyrios использовался при вежливом обращении, подобно обращению «сэр» или «мистер». Он говорит об уважении, с которым Сарра относилась к Аврааму. Покорность Сарры Аврааму, конечно, не была рабской[211].

Будет неверно представлять себе отдельный род «детей Сарры», по аналогии с «семенем Авраама», и тем не менее Господь настаивал на том, что Исаак, обещанный Им сын, родится именно от Сарры, а не от Агари. И Авраам, и Сарра были избраны Богом, чтобы продолжить ту линию, которая привела к Христу. Говоря о Сарре и ее детях, Петр указывает на ее призвание и положение. Она добровольно и свободно признала власть Авраама над собой. Подобно Сарре, верующие женщины Нового Завета ведут праведную жизнь и не допускают в себе страха[212]. Если точно следовать греческому подлиннику, в стихе 6 не нужно ставить союз если: «…кого вы стали детьми, делая добро и не смущаясь ни от какого страха». Мысль Петра постоянно переходит от тех преимуществ, которые у нас есть, к образу жизни, который мы ведем.

2) Уважение мужей к женам (3:7)

Также и вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая им честь, как сонаследницам благодатной жизни, дабы не было вам препятствия в молитвах.

Также и вы, мужья… Путь христианской жизни для мужа тот же, что и для жены. Оба призваны следовать за Христом в смирении и сострадательной любви, отвечая добром на зло (3:8,9). Однако, поскольку муж занимает иное положение, форма его служения иная. Жена призвана быть покорной своему мужу, муж призван уважать свою жену. Уважение предполагает понимание и тактичность.

Муж должен жить со своей женой, заботясь о ней, буквально «в познании». Выражение, обозначающее их совместную жизнь, подразумевает не только сексуальную близость, хотя указывает прежде всего на нее. Во всей их совместной жизни, и особенно в интимной, муж должен строить свои отношения с женой «в познании». Имеет ли Петр в виду знание своей жены или знание Бога и Его призвания?[213] Стоящая рядом характеристика жены как слабой супруги[214] говорит в пользу первого толкования: муж должен чувствовать потребности своей жены, видеть сложность ее характера и переживаний. С другой стороны, апостол Петр предостерегал против «похотей, бывших в неведении вашем» (1:14). Знание Бога отличает христианскую любовь от языческой похоти. Это спасительное знание вдохновляет мужа любить свою жену, как Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее (Еф. 5:24).

Петр называет жену слабой супругой. Слово, переведенное МГУ как супруга, означает «инструмент» или «сосуд». Возможно, вновь речь идет прежде всего о сексуальной жизни[215]. Обозначение женского тела как «инструмента» предполагает, что благодатная жизнь, которую жена как сонаследница проживает вместе с мужем, — это не жизнь вечная, а рождение новой жизни в ребенке (хотя описание Петром будущего наследства христиан в 1:4 служит неоспоримым свидетельством в пользу традиционной интерпретации). В любом случае, идет ли речь о физической, или о духовной жизни, апостол подчеркивает взаимность их отношений. Хотя жена принадлежит к слабому полу, а муж — к сильному, ее роль в появлении на свет нового человека, конечно же, никак не ниже! Что же касается будущей вечной жизни, то и здесь женщина ни в каком отношении не слабее мужчины, поскольку во Христе уже не будет различия между полами (Гал. 3:28). В такой же мере, как и ее муж, жена–христианка призвана быть живым камнем и «…устроять из себя дом духовный» во Христе (2:5). Муж оказывает своей жене «честь», которая ей подобает. Уважение — не такое сильное слово[216]. Петр употребляет тот же термин, который в 2:7 переведен как «драгоценность». Честь, или драгоценность, которой супруг должен наделять свою жену, — это не только признание уготованного ей места в браке, а та слава, которая принадлежит всему драгоценному и святому народу Божьему. Если муж не способен к такому почтению, его отношения с женой серьезно пострадают; так же как и его отношения с Богом. Он будет ощущать препятствия в молитвах — достаточно сильное выражение[217]. Его молитвы столкнутся с помехой, потеряют свою эффективность. Петр, наверняка, имеет в виду и совместные молитвы брачной четы. Муж и жена должны молиться вместе, их дом становится храмом, в котором они, святое священство, вместе служат Богу, принося Ему духовные жертвы[218]. Павел также указывает на значение молитвы во внутрисемейных отношениях. Он призывает быть внимательными к сексуальной стороне брака: супружеские отношения не могут быть несправедливо отвергнуты ни одним из супругов. Но он делает особую оговорку о взаимном воздержании «для упражнения в посте и молитве» (1 Кор. 7:5). Благочестие становится формальным и неискренним, если оно не находит выражения в самых близких из всех человеческих отношений. Брак — это не таинство, в котором передается Божественная благодать, а человеческие отношения, которые создал Бог и которые отражают в себе любовь Христа к Церкви и Церкви — к Христу.

3:8–22

6. Дар страданий в христианской жизни

1. Ответ на страдания в добродетельной жизни (3:8—12)

Наконец (будьте) все единомысленны, сострадательны, братолюбивы, милосерды, дружелюбны, смиренномудры; 9 Не воздавайте злом за зло, или ругательством за ругательство; напротив, благословляйте, зная, что вы к тому призваны, чтобы наследовать благословение. 10 Ибо, кто любит жизнь и хочет видеть добрые дни, тот удерживай язык свой от зла и уста свои от лукавых речей, 11 Уклоняйся от зла и делай добро, ищи мира и стремись к нему; 12 Потому что очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но лице Господне против делающих зло (чтобы истребить их с земли).

1) Призванные к добродетельной жизни

Апостол Петр завершил ту часть своего послания, в которой он призывал христиан быть свободными в смирении ради Христа в положении граждан, слуг, жен и мужей. Он просит их не забывать о своем призвании и в те моменты, когда им приходится сносить несправедливую обиду. Теперь он более подробно останавливается на вопросе страданий. Уже в начале послания апостол говорит о скорбях (1:6) и указывает на пример Христа, желая показать, как нужно выносить страдания за добрые дела (2:19—24). В 3:8,9 он подводит итог сказанному раньше и подготавливает нас к тому, что последует. Как всегда он начинает с напоминания о том, что совершил Господь. Бог призывает нас быть наследниками Его благословения (3:9). Это призвание обязывает нас вести жизнь, достойную этого благословения, жизнь, которая откликается на свободную благодать Божью. Петр говорит о благословении Бога стихами Псалма 33 (который цитируется в 3:10—12). Но разве не думает он также и о заповедях блаженств, произнесенных Иисусом (Мф. 5:3—12)? В словах апостола, несомненно, нашло отражение учение Христа, Который говорил о любви и смирении наследников Царства Божьего, особенно по отношению к своим врагам.

Петр называет пять характеристик праведной жизни: единомыслие, сочувствие, братская любовь, сострадание и смирение[219]. Это не просто набор выбранных наугад добродетелей. Как пальцы на руке, они исходят из одного центра и действуют сообща. Ключом к ним служит милосердная любовь: они отражают милосердие, любовь и милость Иисуса Христа. Учение и пример Господа стали учением апостолов (см.: Рим. 12:9–19; Еф. 4:1–3,31,32; Кол. 3:12–15; 1 Фес. 5:13–22)[220].

Живите в гармонии друг с другом… Перевод NIV описательно передает одно слово — «единомыслие». Греческие и римские философы говорили о необходимости подобной гармонии в семье и в государстве[221]. Однако в послании Петра это слово приобретает особую глубину. Оно помещено в контекст стоящих рядом понятий и общего фона послания — примера Иисуса Христа. Петр говорит об объединяющем христиан «благоразумии» (4:7—11). Оно характеризует людей, молитвенно ожидающих прихода Господа и с горячей любовью служащих друг другу. Они готовят свой ум к действию, возлагая надежду на Христа (1:13). Когда Петр умолял Иисуса не говорить о кресте, Господь упрекнул его за то, что он думает о человеческом, а не о Божественном (Мф. 16:23). Христиане находят единство в понимании благовестил о кресте.

Единомыслие христиан должно проявляться не только в понимании, но и в отношении. Это прямо связано со смирением и любовью, о которых далее говорит Петр. Когда Павел умолял филиппийцев «иметь одни мысли», он добавлял: «имейте ту же любовь», — и продолжал:«.. .в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе» (Флп. 2:2–5; ср. также: Рим. 12:5). Далее следуют удивительные слова о том, как Христос смирил Себя даже до крестных мук. Быть единомысленными — значит иметь одинаковое представление об истине, но не только. Даже когда истина Христова становится очевидной, человеческая гордость заставляет отвергнуть ее. В «единомыслии», к которому призывает Петр, проявляются ум и любовь Христа. Иными словами, это добровольное смирение перед другими ради Господа, которое служит надежной защитой против распрей и недоразумений, способных расколоть христианскую Церковь.

Любовь Христова проявляется также и в сочувствии, к которому призваны верующие. Автор Послания к Евреям говорит о Христе как о Первосвященнике, Который сочувствует нашим немощам (Евр. 4:15). Петр учил мужей сочувственному отношению к своим женам (3:7). Сочувствие заставляет нас смеяться с теми, кто смеется, и плакать с плачущими (Рим. 12:15). Рисуя яркий образ Тела Христова, Павел говорит о согласии, которое существует между его членами: когда страдает один член, вместе с ним страдают и другие (1 Кор. 12:26). Любовь, которая связывает воедино все Тело Христово, не только дает радость, но также сопереживает нашим нуждам и несчастьям. Это сопереживание рождается в сердце, но во всей полноте проявляется в делах. Петр прекрасно помнил свою безуспешную попытку проявить «сочувствие» к Христу, пострадать вместе с Тем, Кто пришел пострадать за него. Большая часть современных исследований в области человеческой психологии проводится с целью отыскать рычаги манипулирования людьми ради получения политической или экономической выгоды. Христианское сочувствие не стремится к выгоде — оно поддерживает и укрепляет.

Будьте… братолюбивы. Как и все остальные добродетели, которые упоминает Петр, любовь к братьям — это исключительно достоинство христианина. Это не просто чувство товарищества, а понимание, что все мы обрели новое рождение. Мы — дети одного Отца Небесного, братья и сестры во Христе. Так же как Господь возлюбил нас, мы должны любить других верующих. Здесь Петр вновь обращается к теме «семейной» любви внутри христианской Церкви (1:22; 2:17). Иисус Христос не стыдится называть нас братьями, поскольку Он взял на Себя нашу плоть и кровь (Евр. 2:11,12,14).

Каждая из этих добродетелей отражает в себе любовь Христову. Но нигде не проявляется это так явно, как в случае с состраданием: будьте… сострадательны. Сам Бог явил во Христе Свое сострадание к людям. Павел призывает: «…будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (??. 4:32). Корень греческого слова буквально указывает на внутренности, и тем самым — на человеческие чувства. Греки ассоциировали внутренние органы с мужеством (ср. использование словами[222])[223]. Но в Библии они связываются с милостью и заботой (AV дает перевод Кол. 3:12 как bowels of mercy, «недра милосердия»)[224]. Этот термин использует пророк Исайя, призывая милость Божью. Его призыв переведен скрупулезно, хотя и несколько эвфемистично: «…благоутробие Твое и милости Твои ко мне удержаны» (Ис. 63:15)[225].

Евангелия повествуют о том, что Иисус испытывал жалость к народу и к больным (Мф. 9:36; 14:14; 15:32; 20:34; Мк. 1:41; 6:34; 8:2; Лк. 7:13). Иисус описывает сострадание Его Отца в притче о блудном сыне (Лк. 15:20). В притче о добром самарянине Он призывает Своих апостолов к состраданию (Лк. 10:33). Он противопоставляет нежную заботу самарянина равнодушию священника и левита. Самарянин сжалился над израненным человеком. Священник и левит могли бы со всем основанием считать себя «ближними» человека, ставшего жертвой разбойников. Самарянин так считать не мог. Никому бы и в голову не пришло, что он будет заботиться о еле живом иудее за свой счет. Однако он проявил любовь, которая не требовалась от него, — любовь милосердную. Эта любовь сделала его ближним.

Содержание учения Господа — это и содержание послания Петра. Мы приняли милость благодати Христовой. Сам Иисус взял на Себя наши грехи, пострадав за нас, Праведник за неправедных (2:24; 3:18). И любовь, к которой Он теперь призывает нас, противоположна самоуверенной, законнической любви, стремящейся заработать очки на небесах. Но, сделанные наследниками вечной жизни (3:9), мы должны видеть идеалом своей любви любовь Бога во Христе. Жалость Бога требует любви, подобной Его, любви, которая свободно ответит на Его призыв. Лишь любовь Божья, изливаемая в наши сердца Духом Святым, может пробудить в нас сострадание, идущее от Него.

Последней в ряду добродетелей Петр ставит смирение: будьте… смиренны. Фридрих Ницше презирал это качество. Он называл евреев «рожденными для рабства» и обвинял их в том, что они перевернули все ценности, сделав слово «бедный» синонимом слов «святой» и «друг»[226]. Писание действительно противопоставляет бедных и смиренных богатым и гордым. Остаток народа Божьего, искупленный Его милостью, — это бедные и униженные. И, напротив, в греческой литературе слово, которое использует Петр, чаще всего выступает в нелицеприятном значении «слабоумный»[227].

В этой добродетели мы также равняемся на Христа. Он призвал апостолов к Себе, будучи «кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:29). Данное слово также имеет сложную структуру, как и первое в списке Петра, и оба они тесно связаны друг с другом, поскольку там, где царит «единомыслие», должно быть и «смиренномыслие». Апостол еще вернется к этой теме, умоляя христиан «облечься смирением»[228] и служить друг другу (5:5). Сам Петр пришел к смирению тяжелым путем. Его гордость была сокрушена после троекратного отречения, последовавшего за его горячими уверениями в собственной стойкости. Но смирение означает для апостола нечто большее, чем обуздание гордости. Его высшее выражение он видит в том, что совершил Господь, не только тогда, когда Он взял в руки полотенце, но когда Он возложил на Себя крест. Его пример зовет нас к покорности в служении. Над христианским смирением будут издеваться, так же как издевались над унижением Господа на кресте. Но оно будет превознесено Богом в славе второго пришествия Христа (Мф. 23:12). Однако и до наступления этого дня христианское смирение несет мощное свидетельство миру. Этот мир увидел рождение «сверхнации» Ницше в фашистской Германии. Признал ли он наконец то, над чем насмехался Ницше?

2) Призванные благословлять в ответ на ругательства

Христианин проявляет свое призвание с удивительным упрямством. Ненависть и обиды не могут быть препятствием к добродетельной жизни. Даже слыша проклятия, христиане благословляют. Так они «сводят счеты». Они платят добром за зло и благословением за обиды. Таким было учение Христа и таким был Его пример (2:23). «АЯ говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного…» (Мф. 5:44,45). Христиане свободны от мстительности, ибо они доверяют правосудию Божьему; но они могут благословлять, ибо им известна благость Бога. Это также было обычным апостольским наставлением в вере (Рим. 12:17; 1 Фес. 5:15; 1 Кор. 4:12). Христиане должны платить за зло добром не только в мире, но и в Церкви. Такое отношение смиренной любви, конечно, будет служить мощнейшим орудием воздействия на совесть братьев–христиан.

Благословения, которыми христиане встречают обиды, конечно же, не могут обратить милость Господа на того, кто оскорбляет Его имя. Мы читаем в псалме, который цитирует Петр, что «лице Господне против делающих зло…» (3:12). Благословляя врагов и гонителей, мы молимся об их спасении. Это, однако же, не превращает благословение в обычное пожелание всяких благ. Стефан молился за тех, кто кидал в него камни: «Господи! не вмени им греха сего» (Деян. 7:60). Одним из тех, за кого молился Стефан, был молодой фарисей по имени Савл. Господь, стоявший по правую руку Отца, принял Стефана и ответил на его молитву.

3) Призванные благословлять как наследники благословения

Петр соединяет наше призвание благословлять других людей с призванием унаследовать благословение от Бога (3:9). Его слова можно прочесть как: «Вы призваны к тому, чтобы благословлять, дабы наследовать благословение». Однако указательное местоимение «к тому» может в равной мере относиться и к последующему предложению: «Благословляйте, ибо вы призваны к тому, чтобы наследовать благословение». Как мы успели заметить, Петр всегда сначала говорит о том, что Господь сделал для нас, а затем призывает нас вести жизнь, достойную этого. Если принять второй вариант толкования слов апостола, то именно так Петр поступает и теперь[229]. Он подкрепляет свои слова цитатой из Псалма 33, а это также свидетельствует в пользу второго варианта. Этот псалом призывает праведных беречь свои уста от зла, чтобы они могли увидеть хорошие дни[230]. Конечно же, Петр не пытается с помощью слов псалма представить нам «религию дел», утверждающую, что мы можем заслужить благословение Господа тем, что будем следить за своим языком. Он говорит о милостивом даре Божьем и о благословении, которое мы получаем в наследие (1:4). Однако Господь, Который хранит для нас наследие, также и нас сохраняет для наследия, поддерживая в нас веру и направляя по пути праведности. Бог, призывающий людей наследовать Его благословение, призывает их идти по пути мира, который ведет к благословению (3:11). Знание христианина о том благословении, которое ему дарует Господь, заставляет его благословлять других, даже своих врагов.

Петр приводит цитату из Псалма 33 без какого–либо вводного замечания. Он уже обращался к нему (2:3,4); возможно, этот псалом постоянно использовался в наставлении новообращенных христиан в вере и в молитвенном служении[231]. Петр цитирует его, чтобы показать ту жизнь, которую призваны вести христиане. Тех, кто испытывает сострадание и любовь, воздерживается от злых речей и стремится к миру, благословляет Бог. На них обращены очи Господа, и уши Его к молитве их (3:12). Благословение, которое они наследуют, охватывает вечную жизнь, но уже эту жизнь оно наполняет хорошими днями. Петр говорит об этом, хотя он прекрасно знает, что близятся дни страдания (3:14). Однако благословение Божье сделает их «хорошими днями», прославляющими Его. Дешевый коммерческий телевизионный канал представляет «хороший день» в виде картинки, где двое друзей сидят на берегу озера, любуясь закатом и что–то потягивая из бокалов. «Лучше не бывает», — говорят они. «Хороший день» в Книге Деяний показывает нам Павла и Силу в греческой тюрьме, их спины кровоточат, а ноги немеют в колодках. В полночь они распевают псалмы, возможно также и Псалом 33 (Деян. 16:25)! Потом Сила и Петр наверняка вспоминали слова Иисуса: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее» (Мк. 8:35).

2. Дар свидетельства через страдание за правду (3:13—22)

1) Возможность свидетельства в слове (3:13—15)

И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго ? 14 Но если и страдаете за правду, то вы блаженны; а страха их не бойтесь и не смущайтесь. 15 Господа Бога святите в сердцах ваших; будьте всегда готовы всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением.

Петр обращается к проблеме, которая занимает центральное место во всей оставшейся части послания — проблеме страданий за христианскую веру. Он показал, как любовь Божья вносит изменение в этот вопрос. Христиане свободны от мстительности, поскольку они — смиренные наследники благодати. Страдание становится возможностью ответить на зло добром и на проклятие — благословением. Петр описывает удивительные последствия такого отношения.

«И кто сделает вам зло, если вы будете ревнителями доброго?» Можно понять этот вопрос так, будто христиане, которые исполняют все, о чем говорит Псалом 33, не могут ожидать ничего дурного от жизни. Власть поставлена для того, чтобы поощрять делающих доброе; господа обычно не наказывают послушных слуг; всегда можно завоевать невольное уважение мужа–язычника. Такое понимание по–своему правильно. Праведная жизнь может принести много «хороших дней» в этом смысле.

Но в словах Петра заложен, конечно, и более глубокий смысл[232]. Союз «и», стоящий в начале предложения (опущенный в переводе NIV), имеет значение «поэтому». Он связывает это предложение с только что сказанным о том, что глаза и уши Господа обращены к праведным, а Его лицо — против делающих зло. Кроме того, слово зло, которое стоит в конце процитированного отрывка из псалма, вновь появляется здесь (3:13). «Поэтому [в свете заботы Господа и Его властью над злом] кто сделает вам зло…?» Петр не пытается убедить христиан, что их шансы избежать гонений выше среднего. Он уверяет их, что забота и милость Бога не допустят, чтобы с ними произошло что–либо плохое. Здесь Петр перефразирует утверждение Павла: «Если Бог за нас, кто против нас?» (Рим. 8:31; см.: Ис. 50:9). То же восклицает псалмопевец: «…на Бога уповаю, не боюсь; что сделает мне плоть?» (Пс. 55:5; ср.: 117:6).

«Но если и страдаете за правду, то вы блаженны…» Ничто в конечном итоге не может нанести нам вреда. Бог оберегает наследников Своего благословения. Христос молился о том, чтобы Отец сохранил верующих в Него от зла. Но Он не просил, чтобы они были взяты из мира (Ин. 17:15). Иисус предупреждал апостолов: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16:336). Петр пишет тем, кто ощущает на себе все возрастающее недовольство общества. «В действительности нельзя победить всех злых людей одним видом нравственной красоты; часто свет добродетели только раздражает их, поскольку в нем яснее видна их порочность»[233].

Поэтому христиане не должны удивляться своему призванию претерпеть гонения (4:12). Однако при этом им следует понимать, что страдание не противоречит блаженной жизни. Иисус назвал блаженными тех, кто страдает за праведные дела. Он пообещал им награду на небесах: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня; радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5:11,12). В словах Христа содержится нечто большее, чем обещание — Он произносит благословение. Те, кого ожидает небесная награда, уже получили благословение Божье. Петр подчеркивает это. Страдая, мы уже при жизни становимся обладателями обетования Христа. Время страдания становится временем блаженства.

Петр знал радость благодати, которую Господь дает во время гонений. «Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа: ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:10). Тертуллиан, отец Церкви, живший в Африке в начале III века, писал: «Тюрьма для христианина — это то же, что пустыня для пророка. Называйте ее не тюрьмой, а местом отдохновения. Тело сковано, но все открыто для духа: он может носиться повсюду, воспаряя к Богу.. Ноги не чувствуют цепей, если душа в небесах». Именно Тертуллиан сказал, что кровь мучеников является истинным семенем Церкви[234]. Петр пишет свое послание незадолго до наступления веков гонений, которые обрушились на Церковь Христа. Их хроника продолжает писаться в тюрьмах и колониях мира, который не принимает Евангелие.

«Но если и страдаете…» — пишет апостол[235]. Время государственных гонений, которые захлестнут всю Римскую империю, еще не настало. Христиан еще не заставляли признать божественность цезаря. Конечно, бывали случаи принятия мученической смерти (см.: 4:6), но будущее должно было принести их гораздо больше. Уже пришло время готовиться к этому. То, о чем пишет Петр, важно знать современным церквам, которых в очень малой степени затрагивают гонения: в будущем, которое может наступить скорее, чем они думают, они могут пострадать с остатком стенающей Церкви Христовой в мире.

Петр не только стремится подготовить Церковь к гонениям, но и показать, что и в этом случае есть возможность для свидетельства. Хотя смелость и смирение, которые необходимы для этого, появляются не сразу. Христианин должен заменить страх перед людьми на страх перед Богом. Петр говорит о секрете смелости, как тот, кто сам обрел смелость лишь после неудачной попытки проявить ее. Эта неудача постигла его, когда он ожидал во дворе дома первосвященника в то время, когда Христа допрашивали. На картине Рембрандта представлена сцена: Петр только что в третий раз отрекся от Христа, поклявшись ужасной клятвой, что он не Его апостол, что он не был с Ним и не знал Его[236]. В тени на заднем плане стоит Иисус. Он обернулся, чтобы взглянуть на Петра.

Сравните того Петра с апостолом воскресшего Господа, который, исполненный Духа Святого, уже не жмется к костру на внешнем дворе. Теперь он — обвиняемый. Он стоит перед теми же людьми, что допрашивали Иисуса. Он, который боялся вызвать гнев служанки, теперь бросает вызов высокому суду. Он обвиняет их в том, что они распяли Христа и отказывается следовать их запрету проповедовать. «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:29; ср.: 4:19).

Петр потерял страх перед людьми, приобретя страх перед воскресшим Господом. Он утвердил Христа как Господа в своем сердце[237]. Да, Петр знал, что такое страх. Он помнил тот ужас, который охватил его, когда во дворе рядом с костром в нем узнали галилеянина. Акцент выдал его! (Мф. 26:73). Петр также знал секрет побеждающей страх храбрости. Этот секрет был задолго до него провозглашен пророком Исайей: «Не называйте заговором всего того, что народ сей называет заговором; и не бойтесь того, чего он боится, и не страшитесь. Господа Саваофа — Его чтите свято, и Он — страх ваш, и Он — трепет ваш!» (Ис. 8:12,13).

Петр цитирует из этого отрывка, чтобы поделиться секретом храбрости. Слова Господа, сказанные через Исайю, несомненно укрепили его сердце. Он уже обращался к этой части Книги Пророка Исайи, когда говорил о камне преткновения (2:8). «Не бойтесь того, что они боятся»[238], — пишет апостол. (Это предложение можно также прочитать: Не бойтесь страха перед ними[239].) В пророчестве Исайи Господь призывает подлинных верующих не поддаваться страхам людей, которые видят только вооруженную силу противника. Противоядием против человеческих страхов служит знание славы Самого Господа. Слова Петра Но в своих сердцах храните (буквально «святите») Христа как Господа перекликаются с тем, что говорит Исайя: «Господа Всемогущего почитайте святым» (буквально «святите Господа»)[240]. Когда Бог освящает нас, Он делает нас святыми (1:2; 2:9), когда мы святим Бога, мы утверждаем Его как Святого. Мы признаем Его власть и исповедуем Его трансцендентную Божественность. Иисус учил Своих апостолов молиться Отцу: «Да святится имя Твое». Этими словами мы просим Бога хранить Собственное имя, быть тем Богом, каким Он является во всей Своей славе.

Чтобы вырваться из стальных тисков страха, мы должны исповедать власть Бога не только соглашаясь с этим разумом. Мы должны исповедать это всеми силами своей души. Признать Его как Господа — значит склониться перед Ним в славословии. Сердце, в котором звучит слава Господу, надежно защищено от страха перед людьми. Совсем иной страх воцаряется в наших душах и сердцах: не тот страх, который заставляет спасаться бегством, а тот, который помогает приблизиться к Богу в благоговении и молитве.

Вот почему нас не может не вдохновить дополнение, которое делает Петр. Буквально его слова звучат так: «Не бойтесь того, что они боятся… Но в своих сердцах святите Господа, Христа». Он повторяет то, что говорит Исайя: «Святите Господа», — но добавляет: «Христа». Он не колеблясь признает в Господе Саваофе Иисуса Христа. Более того, то же самое он повторяет в отрывке, который призывает нас полностью покориться Господу в Его трансцендентной Божественности. Петр не просто проводит языковую связь между двумя значениями слова «господин», которое может быть обращено и к человеку, и к Богу. Он открыто и до конца отождествляет Того, Кто спал на корме его лодки, со всемогущим Создателем неба и земли. При этом апостол не просто повторяет положения традиционной теологии, установившейся на заре истории Церкви. Он говорит о том, что пережил сам. Отец Небесный побудил его исповедать Божественность Иисуса как Сына Бога живого. Воскресение Иисуса утвердило его в этом знании: Иисус, Который повелевал штормами и демонами, победил смерть и вознесся к престолу Отца. Дух Христов, данный от престола славы, пробудил в Петре благоговение и почтение перед Его Господом и Спасителем. Это благоговение заставило его с презрением отнестись ко всему, что с ним могут сделать люди. В тюрьме он мог спокойно спать, на суде — обвинять своих обвинителей. И дело было не только в том, что он был с Иисусом, а в том, что Господь Иисус был с ним.

Петр слышал слова Христа: «И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10:28). После этого торжественного предупреждения Иисус заговорил о той высшей защите, которую имеют апостолы. Их Отец счел все волосы на их голове, ничто не случится с ними без Его ведома.

Для христианина страх перед смертью преодолен воскресением Христа. Его больше не сковывает тот ужас, который сопровождает смертную жизнь: страх перед атомным взрывом, нападением террористов или раковым заболеванием. Конечно, христианин не боится тех, кто может преследовать его за его веру. В действительности он понимает, что самими гонителями руководит страх, ибо тех, кто живет во тьме, пугает свет.

Однако, побеждая в себе страх, мы не производим в себе гордости и самодовольства. Христианин не должен презирать своих врагов, а должен нести им свидетельство. Это еще один плод того, что он святит Господа в своем сердце. Страх перед Богом в душе христианина не равносилен ужасу человека, знающему свою вину и предстающему перед судом. Это благоговение перед любовью Бога и Его святостью. Чувствуя присутствие Господа, мы непосредственно познаем, что Он благ (2:3). Мы поклоняемся Господу Иисусу Христу, Который искупил нас ценой Своей крови (1:19). Ранее Петр связал страх Божий с нашим знанием о Его искупительной любви (1:17—19). Господь, Которого мы святим в своих сердцах, — это Господь, умерший за нас.

Смелость по отношению к тем, кто преследует нас, рождает не только страх перед Господом, но и упование на Него. В ответ каждому, кто может спросить нас об этом, мы свидетельствуем о своей надежде. Послание Петра — это послание надежды. Надежда не подменяет веру, это сама вера, стремящаяся к будущему спасению Господа. Как мы видели, за этим стоят не иллюзии, а твердая уверенность, основанная на спасении, которое осуществил Иисус Христос. Под угрозой смерти вера принимает форму надежды. В своем уповании Стефан поднял глаза и увидел Христа в славе, когда закончил свою речь перед обвинителями. Они увидели в его уповании богохульство и в ярости забросали камнями (Деян. 7:55—60).

Петр показывает, как надежда дает смелость, чтобы нести свидетельство, и само содержание нашего свидетельства. Наша надежда — это воскресший Господь. Мы святим Господа Иисуса Христа в своих сердцах — и тогда исчезает страх. Мы святим Христа в своих словах — и здесь начинается наше свидетельство. В греческом оригинале Петр не начинает нового предложения, когда говорит, что мы всегда должны быть готовы дать отчет в своей надежде. Скорее он продолжает: «Святите Господа, Христа, всегда готовые дать ответ». Вера в Господа Иисуса Христа наполняет не только сердце, но и разум. За переводом ответ стоит греческое слово со значением «оправдание» (apology). Мы понимаем его только в смысле «извинения», как выражение сожаления по поводу совершенного. Однако в Новом Завете это слово используется для обозначения «защиты», обычно в юридическом смысле[241]. (Указание на такое значение мы можем увидеть в слове «апологет» [apologist].) Например, Павел говорит о своем праве (по римским законам) встретиться лицом к лицу со своими обвинителями и «защищаться» против их обвинений (Деян. 25:16; см.: 22:1; Флп. 1:7,17; 2 Тим. 4:16). Иисус обещал, что Святой Дух подскажет апостолам, что говорить на суде перед правителями (Лк. 12:11,12; 21:12–14). Петр прекрасно знал, что значит быть обвиняемым в суде и давать ответы.

Говоря о готовности христиан отстаивать свою надежду, Петр прежде всего имеет в виду те случаи, когда они должны будут предстать перед римскими властями. Однако внимание апостола не ограничено только судами над христианами. Он говорит о готовности защитить свою надежду перед любым человеком, который спросит о ней. Гонения еще не получили того размаха, который они обретут в будущем, и Петр еще может говорить если, а не «когда» настанет время судов и гонений (3:14). Но христиане должны всегда быть наготове не только потому, что однажды они могут предстать перед римским судом, но и потому, что в любое время они могут быть вынуждены ответить на вызов или на обвинение враждебно или подозрительно настроенных язычников. Конечно, свидетельство благочестивой жизни может породить вопросы и иного рода. Неверующих может побудить задавать вопросы о характере христианской веры нечто большее, чем простое любопытство. Но здесь Петр говорит о страдании за Христа. Он дает христианам оружие против их недоброжелателей, показывая, как столкновения могут стать возможностью для свидетельства.

Какое же оружие получают христиане для защиты своей надежды, утверждая в своем сердце Христа как Господа? Ответ на этот вопрос дают речи в защиту христианской веры, которые приводятся в Книге Деяний, и весь Новый Завет в целом. Для христианской веры нападение служит лучшей формой защиты, и, более того, единственной формой. Христиане защищают свою веру, когда провозглашают Евангелие, указывают на воскресение Иисуса Христа как на предвечный замысел и силу Божью. То, что для греков безумие, а для иудеев соблазн, — это спасительная мудрость Бога.

Речь Павла в свою защиту перед Агриппой показывает нам, почему Петр говорит о том, что мы должны дать отчет в своей надежде (Деян. 26:1—23). Павел говорит: «И ныне я стою пред судом за надежду на обетование, данное от Бога нашим отцам…» (Деян. 26:6)[242]. «Неужели вы невероятным почитаете, что Бог воскрешает мертвых?» — спрашивает он. И Петр, и Павел делают основной акцент на воскресении и провозглашают это событие исполнением того, о чем говорит Писание. Павел подводит итог своей речи, заявляя, что он не говорит ничего, «кроме того, о чем пророки и Моисей говорили, что это будет, то есть, что Христос имел пострадать и, восстав первый из мертвых, возвестить свет народу (Иудейскому) и язычникам» (Деян. 26:22,23; ср.: Деян. 23:6). В своем послании Петр тоже проповедует Евангелие тем, кто возрожден «воскресением Иисуса Христа из мертвых к упованию живому» (1:3). Он также видит в спасении исполнение того, о чем писали пророки (1:10–12,25). Апостольская проповедь свидетельствует об историческом событии смерти и воскресения Христа и указывает на значение этого события согласно Писанию (1 Кор. 15:3). Бог Своей властью наделяет воскресение Иисуса действительностью и смыслом. Без свидетельства слова Божьего событие воскресения может рассматриваться лишь как странный и необъяснимый исторический факт. Против первосвященников, которые подкупили солдат, приказав им солгать о пустой гробнице, была направлена вся сила очевидности, но они не подчинились Слову Божьему (Мф. 28:11–15). И, наоборот, сейчас появилось огромное количество теологов, которые демонстрируют свое умение восстанавливать апостольское свидетельство таким образом, что пустая гробница больше не требуется.

Когда Павел рассуждал о христианской надежде, Фест, который слушал его речь вместе с Агриппой, воскликнул, что Павел лишился рассудка (Деян. 26:24). (В действительности эмоции Феста заставили его произнести такой приговор в ответ на вызов, который содержался в словах Павла.) Однако, несмотря на ненависть или презрение окружающих, христианин говорит о своей надежде, скромно провозглашая Слово Божье и Его дела. Свидетельствуя в своих сердцах о Божественности воскресшего Господа, мы выражаем свою надежду в славословии. Мы славим Того, Кто призвал нас из тьмы в Свой свет (2:9). Служа Богу, мы утверждаем свою надежду на благодати, которая будет дарована нам в явлении Иисуса Христа (1:13).

Петр говорит о том, что христиане должны проявлять смелость в благовестии. Почитая Господа в своих сердцах, они готовы в любое время исповедать Его имя перед другими людьми. Но теперь Петр вновь возвращается к важной для него теме, к другой стороне медали. Смирение в жизни столь же важно, как и смелость в слове. Это еще один итог прославления Христа как Господа. Мы без страха свидетельствуем о Нем, но делаем это как Его слуги. Ничто не может быть хуже, чем искажение лучшего: нет более ужасного зрелища, чем гордость в ответ на дарованную благодать. Кротость, которая должна быть в нас, — это нечто большее, чем приличное поведение. В ней проявляется страх Божий, который мы чувствуем, свидетельствуя о Евангелии. Перевод уважение[243] представляется здесь неточным. Он указывает на необходимость соблюдения приличий по отношению к тем, кто подвергает нас расспросам. Возможно, что именно в таком значении Петр использовал греческое слово phobos, когда писал об отношении слуг к своим господам (2:18), но чуть раньше он употребил его, говоря о том, что мы должны бояться Бога, а не людей (3:14). Вряд ли он вдруг изменил свое суждение, решив, что все же нам следует, хотя и в меньшей степени, бояться людей. Скорее всего, Петр учит нас тому, что только страх перед Богом дает нам силы нести свидетельство людям со всем смирением.

2) Возможность свидетельства в жизни (3:16,17)

Имейте добрую совесть, дабы тем, за что злословят вас, как злодеев, были постыжены порицающие ваше доброе житие во Христе. 17 Ибо, если угодно воле Божией, лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые…

Смелые слова не прославят Господа, если они не подкреплены согласной с ними жизнью. Представьте себе всю горечь, накопившуюся в душе состоятельного пожилого человека, который маленьким мальчиком остался сиротой. Однако отец позаботился о нем, доверив деньги на пропитание сына пастору церкви, которую он посещал. Пастор исчез вместе с деньгами. Всю жизнь этот человек, ставший жертвой несправедливости, видел в христианстве лишь средство вытянуть деньги у легковерных. Те, кто находится вне Церкви, должны видеть в жизни христиан отражение благовестил. Этой согласованности в не меньшей мере требуется в Церкви и в сердце верующего. Свидетельство доброй совести имеет решающее значение для свидетельства слова. И вновь в защитной речи Павла мы находим отражение слов Петра. Стоя перед судом после своего ареста по ложному обвинению в осквернении храма, Павел мог сказать: «Посему и сам подвизаюсь всегда иметь непорочную совесть пред Богом и людьми» (Деян. 24:16).

Совесть определяли как «представление человека о нравственном качестве своих действий»[244]. Языческие моралисты признавали такую трактовку, но апостольское учение внесло в нее изменение. Присутствие Духа Святого в сердце верующего открывает его совесть перед Богом, и это имеет серьезные последствия. С одной стороны, совесть христианина наполняется и преображается светом праведности Божьей. Она уже не бесчувственна к греху, как выжженный раскаленным железом орган (1 Тим. 4:2). С другой стороны, поскольку Бог также и Господин нашей совести, христианин освобождается отложного чувства вины и от проклятия за грех, прощенный Богом. Роберт Лейтон со всей пуританской мудростью прослеживает природу и характер совести христианина, который возрастает в свете присутствия Господа и чувствует себя очищенным Его кровью[245].

В этом месте Петр не столько говорит о чистой совести как результате прощения грехов, сколько видит в ней характеристику святой жизни[246]. Чистая совесть оправданного грешника действительно дает ему свободу для свидетельства, но сила свидетельства будет зависеть от того, насколько его жизнь служит подтверждением его слов. Если наша совесть чиста перед Богом, мы можем показывать людям пример праведной жизни. Уолт Дисней в мультфильме о Пиноккио представил совесть в виде добродушного сверчка. Возможно, это была попытка смягчить ту враждебность, которую обычно вызывает в людях голос совести. Христиане призваны к несравнимо большему: не заглушать этот слабый голос, а дать ему зазвучать во всей полноте. Подозрительные критики любят обнаруживать лицемерие в жизни христиан, и если мы хотим избежать его, то должны иметь совесть одновременно чуткую и чистую.

Чистая совесть помогает христианину быть стойким и неизменным в своем служении. Он знает, что слухи, которые распространяют его недоброжелатели, ложны, и он может терпеливо дожидаться того момента, когда откроется истина. Возможно, это произойдет раньше, чем он предполагает. Однако позор его гонителей откроется только тогда, когда Христос придет судить людей. В любом случае, даже если он не видит конца страданиям и гонениям, он знает, что все совершается согласно с волей Божьей и что страдание за добрые поступки приносит благословение. Совсем другое дело, если презрение и гнев других вызваны тем, что он творил зло (3:17).

Слова Петра могут ужаснуть христиан с чуткой совестью. Зная свои грехи и недостатки, они могут прийти в отчаяние при мысли о том, что наша совесть должна быть чистой. Подозрения окружающих могут породить в них собственные подозрения. Вновь обращаясь к искупительной жертве Христа, Петр показывает, что он знает нашу потребность в прощении и очищении (3:18). Он также указывает на источник святой жизни и чистой совести: «…ваше доброе житие во Христе» (3:16). Он использует выражение во Христе — ключевое для учения Павла. Подобно Павлу, апостол Петр торжествует при мысли о том, что Христос встал на наше место в Своей смерти и воскресении. Он пострадал, праведник за неправедных (3:18), приняв телом Своим наши грехи на кресте (2:24). Мы получаем новое рождение, соединяясь с Христом в Его воскресении (1:3). Таким образом, мы «во Христе» как в нашем представителе: Он умер и воскрес за нас. Но наше единство с Христом не ограничивается этим. Мы «во Христе» также и пото'му, что Он дает нам жизнь. Дух Христов соединяет нас с нашим Господом, когда мы прославляем Его в своих сердцах. Мы ни в коем случае не одиноки, когда стремимся своей жизнью продемонстрировать истинность Евангелия. Без уверенности, что наши грехи прощены, мы не смогли бы нести свидетельство окружающим. Христиане вполне могли бы наклеить на заднее стекло автомобиля небольшой плакат со словами: «Христиане не совершенны, только прощены». Однако, поскольку Господь, Который дарует нам прощение, делает нас также новыми тварями, благодаря Его благодати мы можем в своей жизни свидетельствовать о будущей обновленной природе человека. Бог всякой благодати, призвавший нас в Свою вечную славу во Христе, восстановит и укрепит нас (5:10).

Петр вновь говорит о том, что лучше пострадать за добрые дела, нежели за злые (3:17). Эти слова перекликаются с параллельным отрывком, в котором Петр дает наставление слугам (2:20). В обоих случаях за этим утверждением следует указание на страдания Христа, Который творил только добро. Один из комментаторов делает предположение, что здесь Петр также предостерегает тех, кто ошибочно ищет мученичества, оказывая сопротивление языческим властям. «Недостойно христиан стремиться к мученической смерти через насилие, как это делали, например, евреи–зилоты»[247]. Однако Петр видит свою задачу прежде всего в том, чтобы укрепить христиан в их страданиях, он не призывает своих читателей искать их. Так или иначе, то, о чем говорит апостол, актуально и сегодня в связи с некоторыми формами, которые порой принимает современное христианство. Не провоцирующие действия с целью пострадать во что бы то ни стало во имя Христово, а то страдание, через которое мы проходим, когда, следуя примеру Христа, стремимся творить добро, — вот к чему призваны христиане.

3) Торжество страданий Христовых (3:18—22)

Потому что и Христос, чтобы привести нас к Богу, однажды пострадал за грехи наши, праведник за неправедных, быв умерщвлен по плоти, но ожив духом, 19 Которым Он и находящимся в темнице духам, сошед, проповедал, 20 Некогда непокорным ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя, во время строения ковчега, в котором немногие, то есть, восемь душ, спаслись от воды. 21 Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытые, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа, 22 Который, восшед на небо, пребывает одесную Бога, и Которому покорились Ангелы и власти и силы.

Вновь Петр возвращается к значению креста. Наша готовность пострадать ради Христа находит свое основание в откровении о том, что Христос добровольно принес Себя в жертву ради нас. Этот отрывок тесно связан с отрывком 2:21—24. Там мы тоже читаем об искуплении через заместительную жертву Иисуса. Там также говорится о том, что цель страданий Христа — явить милость Божью (чтобы мы могли умереть для греха, жить для праведности и исцелиться, 2:24). Петр вновь говорит о торжестве Христа в Своих страданиях. В дополнение к своему учению о спасительной силе смерти Господа апостол начинает развивать мысль о спасительной силе Его воскресения. В предыдущем отрывке Петр указывал нам на пример смирения в страданиях, который дал Христос. Мы призваны следовать этому примеру, страдая за Него. Теперь Петр говорит о том, что Иисус, Который пострадал и умер, вновь обрел жизнь, восшел на небо и пребывает по правую руку Бога. Он победил смерть, и мы разделили с Ним Его победу.

Христиане, которым предстоит пройти через страдания и гонения, должны помнить и унижение, и славу Господа. Его терпеливые страдания помогают им обрести смирение, с которым они должны отвечать на расспросы. Его торжествующая победа дает им смелость перед лицом обвинителей. Обретая спасение во Христе, верующие находят в нем источник и смирения, и мужества.

Христос… однажды пострадал за грехи наши… Торжество Христовых страданий основано на том, что Его жертва была совершенной и окончательной, и потому не может быть воспроизведена ни исторически, ни символически. Если бы она не была полной, она должна была бы повториться, как повторялись жертвоприношения в Ветхом Завете. Но, как учит нас автор Послания к Евреям, жертва Христа была совсем иного рода. Если бы она не отличалась от тех жертв, которые приносили священники, и Христос вошел бы в святилище, ничем не отличающееся от их, то «надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира». Но Его жертва — жертва Сына Божьего, в ней Он принес Свою Собственную кровь, и Его священство пребывает на небесах. «Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею» (Евр. 9:26–28; ср.: 10:10,14). Когда протестантские реформаторы поняли это, они более не могли принимать участие в мессах, поскольку во время мессы совершается бескровная жертва, в которой Христос вновь предается за грехи мира[248].

Христос страдал и умер для того, чтобы принести жертву за грехи полностью и окончательно[249]. Выражение «за грех» появляется в греческом Ветхом Завете, когда говорится о необходимости принести жертву за совершенное прегрешение (Лев. 5:6, LXX). Тот, Кто был праведен и безгрешен, встал на место неправедных грешников. Его целью, говорит Петр христианам, называя их «пришельцами и странниками», было привести нас к Богу. До спасительной жертвы Христовой они оставались без надежды и без Бога. Осуждение Богом греха не допускало их в Его присутствие. Но теперь те, кто был далеко, стали ближе (Еф. 2:11–13). Они могут приближаться к Богу в молитве и общении, поскольку Он объявил их принадлежащими Ему. На земле они — блуждающие странники, но Христос, их Пастырь, ведет их домой.

Своей смертью Иисус принес жизнь верующим в Него. Его воскресение дарует радость после страданий, радость, которая служит христианам надеждой в страданиях. Заметьте те элементы исповедания веры, которые содержит данный отрывок (по своей форме он напоминает вероисповедальную песнь в 1 Тим. 3:16): потому что и Христос… однажды пострадал за грехи наши… быв умерщвлен по плоти, но ожив духом… восшед на небо, пребывает одесную Бога, и Которому покорились Ангелы и власти и силы[250].

Язык Петра прозрачен, когда он говорит о торжестве Христа. Его смерть была не поражением, а жертвой, раз и навсегда принесенной для искупления греха. За ней последовало воскресение и вознесение. В контексте этого Петр пишет о том, что Господь проповедовал находящимся в темнице духам. Его слова, несомненно, были понятны тем, кто впервые услышал их, но для последующих поколений появились трудности в их истолковании. В своем комментарии Мартин Лютер пишет: «Этот текст удивителен, но он представляет собой, возможно, наиболее неясный отрывок во всем Новом Завете, так что я даже не берусь с уверенностью сказать, что именно имеет в виду апостол Петр»[251].

С тех пор мы достигли некоторого успеха в изучении этого отрывка, но слова Лютера и сейчас служат предостережением против излишней самонадеянности!

Было предложено три основных толкования этого места послания, и каждый из них предполагает ряд вариантов[252]. Согласно первому толкованию, Иисус спустился в ад и проповедовал духам тех, кто погиб в водах потопа во времена Ноя. Некоторые из сторонников такого взгляда утверждают также, что Иисус обратился с проповедью Евангелия к мертвым, предоставляя им еще одну возможность раскаяться. Другие полагают, что Христос проповедовал умершим праведникам, провозгласив их освобождение из темницы, где они ожидали Его прихода. Еще одна группа исследователей заявляет, что Его проповедь была осуществлением Суда над умершими нечестивыми людьми.

Второе толкование было предложено Августином, который выступил против первого варианта. Его поддерживал Ориген. Августин заявил, что Христос проповедовал Духом Своим через Ноя. Петр говорит, что в ветхозаветных пророках свидетельствовал Дух Христов (1:11), и проповедь Христа через Ноя соответствует этому утверждению. Те, к кому обращался с проповедью Ной, не находились в темнице в буквальном смысле, но о них можно сказать, что они пребывали в духовной скованности. (Или же можно сказать, что люди, которым когда–то проповедовал Ной, сейчас лишь духи, пребывающие в темнице.)

Согласно третьей интерпретации, под находящимися в темнице духами подразумеваются не столько люди, сколько падшие ангелы. Иисус провозглашает им Свою победу и их осуждение. Некоторые полагают, что это произошло после воскресения. Вознесясь на небо, Иисус подчинил Себе все власти и силы, явие Свою победу и власть над ними.

Каждому из этих объяснений сопутствуют определенные сложности. Для того чтобы разрешить их, мы должны ответить на несколько ключевых вопросов. Во–первых, когда Христос проповедовал духам в темнице? Произошло ли это во времена Ноя, то есть задолго до воплощения? Или это случилось после смерти, но до воскресения? Или же после воскресения (либо до того, как Иисус явился апостолам, либо во время вознесения)?

Чтобы найти ответ, нам нужно задуматься над словами:«.. .быв умерщвлен по плоти, но ожив духом» (3:18)[253]. Мартин Лютер объясняет эти слова, когда говорит о таком же разделении, которое проводит апостол Павел в 1 Кор. 15:45,49[254]. Павел противопоставляет «душевные» тела, которыми мы наделены в настоящем, «духовным» телам, которые мы обретем после воскресения. Источник нашей духовной жизни — в воскресении Христа: «„Первый человек Адам стал душею живущею"; а последний Адам есть дух животворящий» (1 Кор. 15:45).

Петр говорит не о том, что тело Христа умерло, а о том, что Его дух продолжает жить. Он свидетельствует, что Его смерть произошла в природной, физической сфере реальности, а Его воскресение — в духовной. Если бы Петр проводил различие между смертью тела и продолжающейся жизнью души, он не стал бы говорить, что Христос ожил. «Таким образом, второе выражение относится не к Христу, освободившемуся от тела, а к Христу, воскресшему к жизни в новом качестве»[255].

Это объяснение поможет нам лучше понять похожие выражения, которые Петр использует в отрывке 4:6. В этом месте апостол говорит о тех, кому было проповедано Евангелие, так чтобы они могли быть осуждены «в человеческом, что касается плоти», но могли жить «в Божественном, что касается духа» (перевод мой. — Э.К.). Если речь идет об умерших христианах, то жизнь, которую они обретают через Евангелие, — это не продолжающееся после смерти существование души, а жизнь, которую им дает Христос после Своего воскресения[256].

Выражение «Он был возвышен к духу» исключает предположение, что освобожденная от тела душа Христа спустилась в ад в период между смертью и воскресением. Это, однако, не проясняет вопроса о времени проповеди Христа. Его смерть была физической, но воскресение произошло в духовной сфере, то есть силой Духа Святого (см.: Рим. 1:3,4). Перевод NIV оживленный Духом Святым довольно точно передает мысль Петра. Он также соответствует интерпретации Августина: «духовно» воскресший Христос также «духовно» проповедовал через Ноя.

Какова ж в таком случае связь между смертью и воскресением Христа и Его обращением к духам в темнице? На этот вопрос возможны два ответа. Греческое выражение, которое в NIV звучит как через Кого (3:19), означает «в котором». Оно может относиться к Духу Святому или же иметь более нейтральный смысл «в какое время». Если принять последний вариант, то проповедь, о которой идет речь, имела место после воскресения. Она могла произойти до того, как Христос явился женщине, о чем говорят лютеранские комментаторы[257]. Она могла произойти в течение сорока дней или во время вознесения Господа. Если же «в котором» относится к Духу Святому, это говорит в пользу понимания проповедования Духа Христова через Ноя[258].

Следующий ключевой вопрос: к кому обращался Христос? Кто такие находящиеся в темнице духи! Фраза «духи в темнице», взятая независимо, может относиться к падшим ангелам (см., напр.: Евр. 1:14; Лк. 10:20; Отк. 1:4; 3:11)[259]. Во 2 Пет. 2:4,5 о падших ангелах говорится, что они находятся в узах, и после этого автор обращается к фигуре Ноя и наказанию потопом:

«Ибо, если Бог ангелов согрешивших не пощадил, но, связав узами адского [букв. «Тартар»] мрака, предал блюсти на суд для наказания; и если не пощадил первого мира, но в восьми душах сохранил семейство Ноя, проповедника правды, когда навел потоп на мир нечестивых…»

Похожие слова находим мы в Послании Иуды:

«.. .и ангелов, не сохранивших своего достоинства, но оставивших свое жилище, соблюдает в вечных узах, под мраком, на суд великого дня»

(Иуд. 1:6).

И термин духи, и указание на темницу вполне согласуются с данными отрывками, в которых речь идет о падших ангелах. Но могут ли ангелы быть названы духами, некогда непокорными… во дни Ноя? Этот вопрос несколько прояснится, если мы обратимся к преданиям и сочинением иудеев, которые бытовали в то время, когда Петр писал свое послание, особенно к Книге Еноха. (Содержащееся в этой книге пророчество Еноха приводится в Послании Иуды 1:14,15.) В Книге Бытие 5:24 мы находим удивительные слова: «И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его». Они вступают в противоречие с заключительной формулой родословий, которые приводятся в Книге Бытие: «…и он умер». Хождение Еноха пред Богом перекликается с праведностью его потомка Ноя и противопоставлено тому злу, которое умножилось на земле перед потопом.

Что случилось с Енохом, когда Господь взял его? Куда он отправился? Об этом сообщается в иудейских преданиях и сочинениях. В произведении, которое сейчас принято называть Первой книгой Еноха, рассказывается о путешествиях Еноха, когда ему открывались тайны вселенной. Посетил он и то место, где пребывают осужденные падшие ангелы. В Первой книге Еноха, как и в некоторых других иудейских преданиях, утверждается, что «сыны Божий» в Быт. 6:2 были ангелами, которые брали себе жен из понравившихся им «дочерей человеческих»[260]. В их потомках («Нефилим») видели демонов. Ангелы, проявившие неповиновение и покинувшие свое жилище, были брошены в «горящую долину». Енох так описывает это место:

«За той пропастью я увидел пространство, над которым не было небесного свода и под которым не было твердой почвы: там не было воды, не было птиц. Это было пустынное и ужасное место»[261].

За этим отрывком следует описание «другого места, которое было еще более ужасным, чем предыдущее», оно лежало в глубине самой пропасти, куда спускались огненные столбы. «Это место — темница ангелов, и здесь они будут томиться вечно»[262]. В Первой книге Еноха эта темница отделена от тех мест, где души людей ожидают Суда[263]. Другое произведение, Вторая книга Еноха, помещает область содержания падших ангелов на второе небо[264].

Было бы большой ошибкой толковать Первое послание Петра в русле фантастических описаний Первой книги Еноха. Но обращение к Первой книге Еноха в Послании Иуды 1:14,15 и слова об осуждении падших ангелов во Втором послании Петра 2:4 говорят о том, что язык «енохической» литературы может помочь нам объяснить то, о чем говорится в Первом послании Петра. Поскольку в восставших ангелах и их потомках видели источник беззаконий в мире перед потопом, то вполне возможно называть их некогда непокорными ожидавшему их Божию долготерпению, во дни Ноя (3:20)[265]. Если принять такое понимание, то Петр приписывает Христу нечто несравнимо большее, чем путешествие, которое, согласно традиции, осуществил Енох. Бог послал Еноха объявить восставшим ангелам Свой Суд. Онилопросили Еноха подать прошение Богу отменить Свой приговор. Енох согласился на это, но Бог отправил его обратно с тем же заданием[266]. Петр использует слово, переведенное как проповедал (3:19), которое означает «возвестить» или «провозгласить». По смыслу оно ближе к объявлению приговора, чем к дарованию свободы. Описание торжества Христа в 3:22 говорит также в пользу этого. «Проповедование» Христа духам, находящимся в темнице, будет в таком случае провозглашением «Ангелам и властям и силам» торжества Его воскресения и их осуждения. Христос — это истинный Енох: Он ходит перед Богом и Он взят на небо, чтобы пребывать со Своим Отцом. Не Енох, а Христос противостоит ангелам и демонам зла.

Однако, несмотря на всю привлекательность подобного объяснения, оно не может считаться вполне удовлетворительным. Слова о некогда непокорных… во дни Ноя прямо указывают на поколение людей, погибших в водах потопа. В Первой книге Еноха говорится о том, что восставшие ангелы согрешили не в дни Ноя, а в дни его отца Иареда[267]. Даже если предположить, что ангелы продолжают упорствовать в своем неповиновении и в предпотопное время, то почему это описывается применительно к времени, когда Бог терпеливо дожидался завершения строительства ковчега? Терпение Бога в предпотопные дни похоже на то терпение, которое Он проявляет сейчас, откладывая время Суда: «Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медленней; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет. 3:9).

Пока строился ковчег, возможность избежать наказания оставалась для людей, но не для падших ангелов[268]. Терпение Божье было направлено на грешников поколения Ноя, которым Ной проповедовал через свою праведную жизнь (1 Пет. 2:5). Это настолько очевидно относится к людям, а не к ангелам, что некоторые комментаторы, полагающие, что речь идет об ангелах, приходят к заключению, что людей здесь также нельзя исключать[269]. Кроме того, если имеются в виду ангелы, то не может не показаться странным использование Петром слова, которое переведено как непокорным. Этот термин означает непокорность неверия (1 Пет. 2:7,8; 3:1; 4:17).

Еще одно соображение говорит в пользу того, что под «духами в темнице» подразумеваются грешники поколения Ноя. Современный комментатор предложил более точный перевод 1 Пет. 3:19,20: «Он пошел и проповедовал тем, кто сейчас духи в темнице, когда они не покорились ранее, когда терпение Божье ожидало во дни Ноя»[270]. Такой перевод указывает на то, что неповиновение по времени совпало с проповедью. Подобное прочтение совершенно естественно, если Петр имеет в виду, что Христос проповедовал через Ноя, и оно снимает противоречие, на котором основано обычное возражение против отнесения проповеди Христа ко времени Ноя. Люди, жившие в то время, когда строился ковчег, действительно не находились в темнице. (Объяснение, предложенное Августином, что они духовно пребывали в ней, не убедительно.) Но такой перевод смещает ударение в сторону понятного для нас утверждения, что сейчас духи пребывают в темнице. Эти грешники, осужденные сейчас, некогда не покорились, когда Дух Христов проповедовал им через Ноя (3:20; 1:11). Такое понимание обнаруживает тот же смысл в выражении в темнице, что и в слове «мертвым» в 1 Пет. 4:6. В обоих случаях Петр говорит о людях, принимая во внимание то состояние, в котором они находятся в настоящем. (NIV дает перевод 1 Пет. 4:6 «тем, кто сейчас мертв», добавляя слово, чтобы точнее передать смысл.)

Возражающие против такого понимания текста указывают на слово пошел[271] в стихе 19. Тот же глагол используется в стихе 22 (отправился)[272] для описания вознесения Христа на небо. Возникает вопрос: «Как о проповеди Христа через Ноя может говориться, что Он „пошел" в Духе?»[273] Такой довод нельзя признать неопровержимым. Вмешательство Бога часто описывается в Ветхом Завете в терминах движения[274]. Слово пошел также может не нести на себе основной лексической нагрузки, как это иногда происходит в разговорной речи: «Он пошел и сделал…»[275]

Если принять точку зрения, что «находящиеся в темнице духи» — это души тех, кто не покорился проповеди Ноя, необходимо ответить также и на вопрос о том, каков был характер проповеди? Если наше утверждение верно, то ответ мы находим во 2 Пет. 2:5, где используются те же ключевые слова: «Ной, проповедник праведности[276]»[277]. Это было возвещение праведности Божьей и, следовательно, необходимости покаяния. Такая проповедь была обращена через Ноя к непокорным грешникам во время их жизни. В этом отрывке говорится, что им не дано второй возможности для покаяния после смерти. Еще менее содержится в нем обещаний всеобщего спасения[278].

На протяжении всего этого отрывка Петр продолжает давать наставление христианам, которым предстоит пройти через страдания и гонения. Христос одержал победу силой Своего воскресения. Тем самым Он привел их к Богу. Дьявол может продолжать ходить, «как рыкающий лев» (5:8), но он не может погубить тех, кто нашел свою защиту в Господе. Петр напоминает страдающим христианам о времени до потопа. Возможно, что сила зла тогда была даже больше, а количество избранных меньше. Но все было во власти Божьей. Он откладывал наказание тогда, как и сейчас, для того чтобы явить Свое долготерпение и милость. Но Его Суд наступил: Ной и его семья были избавлены от окружавшего их зла через орудие наказания — воды потопа. Однако это наказание было только предупреждением, а спасение Ноя было предвосхищением, или «образом», полного и окончательного спасения, которое совершил Иисус Христос. Гибель в водах потопа отражает смерть, которую Христос принял за нас. Он умер во плоти. Он был воскрешен силой Духа. Именно этой силой проповедовал Он тем, кто непокорностью обрек себя на вечное осуждение. И этой силой Он теперь спасает нас. Все, кто отвергает Евангелие, подвергают себя осуждению, которое наступит, когда придет Иисус. Но верующие в Него спасены тем же обетованием, которое дало избавление Ною и его семье.

Петр продолжает соотносить времена Ноя с христианской Церковью, обращаясь к аналогиям. Новозаветные авторы находят в истории Ветхого Завета не просто примеры спасительной благодати Бога, но также предвидение Его окончательного спасения во Христе[279]. Научив Ноя, каким он должен сделать ковчег, Господь избавил его и его семью от наказания (потопа). Однако это избавление само по себе не обеспечивало вечной жизни выжившим людям. Подобно исходу, это было символом окончательного спасения Богом от греха и смерти. Петр использует слово «прообраз», когда говорит об отношении нового к старому (3:21; глагол символизировать, который использует NIV, служит переводом греческого существительного antitypos). Само использование слов «образ» и «прообраз» является аллегорией, в которой за основу взята чеканка монеты или оттиск печати. «Образ» обозначает форму, с которой делается оттиск или создается изображение[280]. В Послании к Евреям мы встречаем вертикальные аналогии. Иными словами, небесные реалии называются «образами», а их земные аналоги — «прообразами». Поэтому скиния в пустыни рассматривается как прообраз небесного святилища (Евр. 9:24; antitypos, NIV — «образец»). В посланиях Павла и в Первом послании Петра аналогии горизонтальны и проводятся в истории: ветхозаветный символ выступает в качестве образа, а то, что совершил Христос, соответственно, — в качестве прообраза (Рим. 5:14, typos, NIV — «модель»; 1 Кор. 10:11, typikos, NIV — «как примеры»)[281].

О каком «прообразе» говорит Петр? Скорее всего, подразумевается крещение, хотя весь отрывок имеет довольно сложную структуру. (В качестве прообраза может выступать местоимение вы[282], то есть Ной и его семья служат образами христиан: они были спасены через воду, как и христиане спасаются через воды крещения[283].) Так или иначе, Петр хочет сказать нам, что Бог, сохранивший жизнь Ною, дарует жизнь и нам, и что мы обретаем окончательное спасение.

Это полное и окончательное спасение даруется нам через крещение. Может показаться странным, что Петр видит завершение ветхозаветного символа в символе новозаветном. Символизм образа указывает нам на символизм таинства. Чтобы предотвратить неверное понимание своих слов, Петр сразу же добавляет, что он говорит не о внешнем плотской нечистоты омытии, а о новой жизни, которую мы обретаем через воскресение Иисуса Христа. Крещение как внешний знак указывает на очищение от нечистоты греха и начало новой жизни во Христе.

Петр также показывает сходство между образом и таинством. И в том, и в другом случае для обретения жизни из смерти требуется вода. Восемь душ, находившиеся в ковчеге, спаслись «посредством» или сквозь[284] воду. Греческий предлог наиболее часто употребляется в значении «посредством». В таком случае мы можем представлять себе воду как некий инструмент, с помощью которого семья Ноя избавилась от небезопасной для них греховности людей своего поколения[285]. Но в сочетании с глаголом спаслись тот же самый предлог получает значение «сквозь». То есть Ной и его семья были спасены «сквозь» воду. Почему Петр не говорит «спаслись от воды»? Возможно, потому, что вода, уничтожившая злых людей, также несла на себе ковчег. Но скорее всего Петр намекает на ту аналогию, о которой он скажет позднее. Мередит Клайн пишет о том, что заветы на древнем Ближнем Востоке заключались с помощью клятвы[286]. Поразительным примером тому служит клятва, которую произносит Сам Господь в 15–й главе Книга Бытие. Рассеченные животные символизируют то проклятие, которое Он призывает на Себя в том случае, если Он не будет верен Своим словам (см.: Иер. 34:18–20)[287]. Так же и кровь, которая проливается во время акта обрезания, обозначает не только очищение, но и принятие клятвы, которая распространяется и на потомков. В крещении, делает вывод Клайн, сохраняется тот же элемент. Когда крещение сравнивается с водами потопа или с водами Красного моря, то немаловажное значение придается опасности, связанной с водой (1 Кор. 10:2). Израильский народ прошел через воды Красного моря и Иордана, Ной — через воды потопа. Христиане проходят через воды смерти, потоки беззаконий, чтобы утвердиться на скале под защитой воскресшей жизни Христа[288].

Очень важно отметить, что далее Петр говорит об обещании Богу доброй совести. Слово, переведенное как обещание, означает принятие на себя каких–то обязательств в ответ на официальный запрос[289]. Петр подчеркивает значение тех обетов, которые произносят новообращенные христиане. Они дают обет жить с чистой совестью. (Или же они произносят обязательства во время крещения искренне, с чистой совестью[290].) В этом обещании христиане признают справедливость того, что Бог осуждает грех и их греховное прошлое (4:3). Они признают, что нарушение ими обязательств навлечет на них праведный гнев Божий. Однако в словах Петра ощущается восхищение прежде всего перед чудом таинства, а не его торжественностью. Также как Ной был символически спасен милостью Божьей, спасены и они, но уже в действительности. Христос даровал им спасение, поскольку Он умер за их грехи и через Свое воскресение воскресил их (3:18, 21).

Крещение, как и обрезание, символизирует очищение. Интересно, что когда Петр говорит о том, что мы спасаемся не «отделением» (NIV — устранением)[291] нечистоты, он пользуется терминами, которые больше подходят к акту обрезания, чем к таинству крещения[292]. Однако крещение имеет гораздо более глубокий смысл. Оно означает единство с Иисусом Христом в Его смерти и воскресении (Рим. 6:1–11)[293]. Христиане утвердили в своих сердцах Христа как Господа, они стали участниками Его торжества над смертью и всеми силами тьмы. Христианам не нужно бояться своих врагов, они гораздо больше заботятся о том, чтобы их совесть была чиста перед Богом.

Христос умер за наши грехи, чтобы привести нас к Богу (3:18). Торжество Его спасительной смерти проявилось в Его воскресении и триумфальном вознесении на небо, где Он занял место по правую руку Отца. Он умер, чтобы привести нас туда, где находится сейчас. Петр призвал христиан жить в смирении ради Христа, следуя примеру Его унижения (2:21). Однако смирение христиан вовсе не приравнивается к покорности жертв, попавших в безнадежное рабство. Это добровольное и радостное служение тех, кто знает, что они — участники торжества Христа. Некогда Он проявил покорность, теперь же Ему покорились Ангелы (3:22). Также и христиане призваны к покорности, но через символический акт крещения они уже приобщены к славе воскресения Христа. Петр был свидетелем вознесения Господа, и словами Псалма 109 он возвестил о том, что Христос сел по правую руку Отца (Деян. 1:9; 2:34,35). Здесь, в своем послании, он делает особый акцент на той власти, которую имеет Иисус над всем творением. Христианам не нужно бояться меча римских властей или гнева сатаны. Они приобщены к славе Божьей.

4:1–11

7. Дар жизни в домостроительстве благодати

1. Единство с Христом в смерти ко греху (4:1)

Итак, как Христос пострадал за нас плотию, то и вы вооружитесь тою же мыслью; ибо страдающий плотию перестает грешить…

На первый взгляд может показаться, что апостол Петр провозглашает общеизвестную истину: телесные страдания сдерживают грех. Следовательно, христианам не следует избегать страданий, поскольку страдания способствуют освящению[294]. Однако, очевидно, Петр имеет в виду нечто иное, потому что он начинает фразу не со слов о страданиях в целом, а говорит о страданиях Христа. Христиане должны обладать едиными с Христом пониманием и проницательностью[295]. Можем ли мы предположить, что апостол говорит нам о том, что Иисус пошел на страдания, чтобы не грешить? Требовалась ли Господу освящающая сила страданий?

Кроме того, против такой интерпретации свидетельствуют и грамматические формы греческих глаголов. Переведенные как пострадал и пострадавший[296], эти глаголы обозначают конкретное событие, а не продолжающийся процесс. В той же форме стоят глаголы в 3:18, где говорится о происшедших единственный раз в истории крестных муках Господа. В этом отрывке страдание служит синонимом Его смерти, и NIV даже дает перевод «умер». Выражение перестал грешить описывает состояние в настоящем, которое обусловлено событием в прошлом. Однако при этом данное выражение указывает не на продолжающийся процесс, а скорее на новое положение. Петр говорит о единичном акте страдания, порождающем новое положение, в котором грех побежден[297].

Что в таком случае означает «страдание плотью», о котором пишет апостол? Конечно, если мы говорим о Христе, это Его крестные муки за грехи людей (3:18). Их итогом была победа над грехом. Конечно же, Петр говорит не о том, что Иисус грешил, а крест положил этому конец. Он признает, что Иисус не сделал никакого греха (2:22). Но, несмотря на это, Он понес на Себе наши грехи на древе (2:24). Христос взял бремя наших беззаконий и поднялся с ним на Голгофу. Там была поставлена точка. Его смерть положила конец Его причастности к нашим грехам.

Вполне возможно, что во второй половине этого стиха Петр также имеет в виду Иисуса: «…Он, Кто пострадал плотью, перестал грешить»[298]. В любом случае апостол прилагает этот принцип к нам. Мы должны вооружиться решающей для нашего нового образа жизни мыслью. Смертельные страдания Христа завершили Его борьбу с грехом и были преддверием Его воскрешенной жизни. Петр уже указал, какую это имеет связь с нами: Иисус Своим телом понес наши грехи на древо, чтобы мы, умерев для греха, могли жить для праведности (2:24). Во 2:24 апостол также говорил о событии в прошлом, которое обозначает конец греха и начало праведной жизни[299]. Когда Христос умер во искупление наших грехов, мы умерли для греха, а когда Он воскрес, мы обрели новое рождение (1:3). Важное для нас «страдание плотью» совершается в том, что мы соединяемся с Христом, принявшим страдания плотью и смерть за нас. Крещение обозначает наше единство с Ним в смерти и воскресении (3:21). Это ни много ни мало смерть, которая отделяет нас от жизни в грехе. Когда Петр призывает нас вооружиться этой мыслью, он говорит о том же, о чем сказал Павел:

«Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним… Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха, а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем. Итак да не царствует грех в смертном вашем теле, чтобы вам повиноваться ему в похотях его…»

(Рим. 6:8—12).

2. Свобода в спасении (4:2—6)

… Чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим похотям, но по воле Божией. 3 Ибо довольно, что вы в прошедшее время жизни поступали по воле языческой, предаваясь нечистотам, похотям (мужеложству, скотоложству, помыслам), пьянству, излишеству в пище и питии и нелепому идолослужению; 4 Почему они и дивятся, что вы не участвуете с ними в том же распутстве, и злословят вас. 5 Они дадут ответ Имеющему вскоре судить живых и мертвых. 6 Ибо для того и мертвым было благовествуемо, чтобы они, подвергшись суду по человеку плотию, жили по Богу духом.

Смерть для греха, которая происходит через крещение, открывает новую жизнь. Нередко можно услышать фразу: «Сегодня для тебя начинается новая жизнь». Для христианина новая жизнь начинается в момент обретения веры, которая соединяет его с Христом. Умерев для греха, он живет для Бога: отныне его жизнью управляют не греховные желания, а воля Божья. Петр учит не тому, что христианин обретает совершенство и независимость от греха, в действительности апостол пишет послание к христианам с целью убедить их воздерживаться от греха. Однако разница есть, и она огромна. Христиане умерли для греха и обрели свободу жить в соответствии с волей Божьей. Они ведут иную жизнь.

Петр указывает на эту разницу с помощью яркого противопоставления. Есть две дороги в жизни. Одна продиктована волей Божьей. Другая отмечена волей языческой. Эти две дороги не пересекаются: никто не может служить двум господам. Тот, кто обрел новую жизнь во Христе, будет со страхом и отвращением смотреть на образ жизни, который некогда увлекал его. Точно также и тот, кто прожигает свою жизнь на пути безнравственности, будет с презрением смотреть на благочестивое поведение «новообращенного» христианина. Однако у христиан, к которым обращается Петр, есть печальное преимущество. В прошлом они были хорошо знакомы с тем, что из себя представляет безнравственная жизнь. Они сами были неверующими язычниками. Дикие попойки, сексуальные извращения, идолослужение — во всем этом распутстве принимали участие и они. Но теперь им знаком и другой путь, путь, о котором поднимающие их на смех друзья не имеют даже расплывчатого представления. Пламенная любовь их братьев и сестер во Христе сменила похоть, внимательное отношение к окружающей жизни встало на место пьяного оцепенения, но в первую очередь радостное поклонение воскресшему Господу заменило безумное идолослужение.

«Ибо вы провели довольно времени… делая то, что выбирают язычники»[300]говорит Петр. Действительно — довольно! Ставшие христианами язычники, наверное, содрогнулись от иронии апостола. Как хотели бы они стереть из своей памяти эти прошедшие даром годы! Но теперь они обрели новую жизнь, и Петр напоминает им, что у них нет пути назад.

Перечисляя языческие пороки, Петр очень живо представляет «похоти, бывшие в неведении вашем» (1:14), «суетную жизнь» языческого общества (1:18). Похожие описания делает Павел (Рим. 13:13; Гал. 5:19–21)[301]. Апостол Петр не преувеличивает; его слушатели не будут возражать против того, что он рассказывает об их прошлом. Но и среди язычников были моралисты, осуждавшие многие из этих пороков. Не слишком ли апостол сгущает краски? Павел отвечает на этот вопрос во второй главе Послания к Римлянам. Сами моралисты были лицемерами, которые так или иначе совершали в своей жизни то, что на бумаге подвергали осуждению. Формы греха могут быть различны, но все согрешили и лишились славы Божьей. Раздел Берлина после Второй мировой войны вызвал к жизни много контрастов: свобода Запада дала себя знать в расцвете индустрии сексуальных развлечений. По сравнению с неоновым блеском эротических шоу в западной части города, бесцветные улицы восточной части в своей сдержанности производили впечатление аскетичности. Однако попытки коммунистов утвердить нравственность без Бога открыли другой источник для репрессий и убийств.

Петр устанавливает границу между теми, кто умер с Христом, и их жизнью в грехе. Эта жизнь продолжалась слишком долго. Новая жизнь, остальное во плоти время, лежит перед нами. Сколько она продлится, мы не знаем. Некоторые верующие в Христа уже отправились к Нему. «Близок всему конец» (4:7). Мы не знаем, когда придет Господь. Но силой воскресения Христова мы можем покончить со старой жизнью самоуверенного неведения. Мы можем жить согласно с волей Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа. Насколько по–другому представляем мы теперь волю Божью! Когда–то она имела неясные очертания мрачной темницы, сковывающей наши желания, угрожающей нашей свободе делать то, что мы хотим. Теперь мы обнаружили, что Его иго есть благо и бремя Его легко. Закон любви — это закон свободы.

Порывая со старой жизнью, мы настраиваем против себя старых друзей. Они расценивают наше новое поведение как причуду, а может быть даже и угрозу. Чарлз Колсон приобрел дурную славу во время скандала в «Уотергейте» как сподвижник президента Никсона. Когда в самый разгар скандала Колсон принял крещение, пресса приветствовала «вновь рожденного» издевательствами и улюлюканьем. Для карикатуристов настал звездный час: они покрывали обложки журналов изображениями новоявленного святого. Однако с годами самоотверженная работа Колсона в тюрьмах принесла свои плоды. Циничный смех утих, и духовное возрождение Колсона стало вызывать уважение. Его жизнь изменилась.

Апостол Петр уже говорил о том, что христиане должны свидетельствовать о Христе всем своим образом жизни (2:11,12; 3:1). Кто–то может покаяться, увидев изменившуюся жизнь верующих, и прославить Бога. Но так будет происходить не всегда. Скорее христиане, которые отказываются участвовать в языческих увеселениях, должны ожидать, что их будут злословить. (Греческое слово, переведенное как злословят, буквально означает «богохульствовать». Оно может быть связано с языческим идолопоклонством и подразумевать оскорбления не в адрес христиан, а в адрес их Бога[302].) В написанной до времени прихода Христа апокрифической Книге Премудрости Соломона автор приводит слова нечестивых, обращенные против благочестивой жизни праведника:

«…(он) объявляет себя имеющим познание о Боге и называет себя сыном Господа; он пред нами — обличение помыслов наших. Тяжело нам и смотреть на него, ибо жизнь его не похожа на жизнь других, и отличны пути его…»

(Прем. 2:13—15).

Далее в этом отрывке описывается, как нечестивые планируют испытать праведника «оскорблением и мучением», чтобы посмотреть, сможет ли он до конца оставаться верным тому, что проповедует. Но даже если христианин сталкивается с таким отношением, он не должен отчаиваться. Те, кто преследуют его за праведную жизнь, должны будут однажды дать ответ Богу, готовому[303] судить живых и мертвых. Петр уже дважды упоминал о праведном Суде Божьем (1:17; 2:23), и, возможно, он вновь имеет ввиду Суд Отца (см.: Рим. 2:6; 3:6; 14:10). Однако в Новом Завете часто говорится о том, что Отец поручает осуществить Суд Сыну (Ин. 5:22,17; Мф. 25:31–33; Деян. 10:42; 17:31; 1 Кор. 4:5; 2 Тим. 4:1). Описывая вознесение Христа к Отцу, где Он занял место по правую руку от Него, Петр указывает на то, что Христос занимает положение Судьи (3:22). А фраза судить живых и мертвых используется в основном по отношению к Христу и выражает всеохватность Его Суда (Деян. 10:42; 2 Тим. 4:1; см.: Ин. 5:28). Слово готовый также в большей мере указывает на Христа. Своим крестным путем и вознесением Он осуществил замысел Божий, теперь Он готов осуществить Суд.

Живущие в этом мире люди будут приводить христиан в суды и требовать от них отчета в своей вере. Христиане должны быть готовы к этому (3:15). Но сами их гонители должны будут дать отчет Господу Иисусу Христу. Такое сравнение, а также мысль о всеохватном Суде Господа заставляет Петра добавить стих 6 в главе 4.

Этот стих вызывал столь же горячие споры, что и 3:19, и отчасти по тем же причинам. Те, кто толкуют предыдущий отрывок в том смысле, что Христос благовествовал, обращаясь к мертвым, находят подтверждение своей точки зрения в этом тексте. Некоторые видят в нем свидетельство того, что Иисус, спустившись в ад, проповедал Евангелие всем умершим, дав им тем самым возможность раскаяться, так что, осужденные плотию, они могли жить духом[304]. Другие полагают, что мертвые, которым было проповедано Евангелие, — это ветхозаветные святые, и Христос освободил их из заключения в Гадесе[305].

Однако есть веские основания для совершенно иного толкования этого текста. В нем говорится не о «духах», как в 3:19, а о мертвых. Здесь речь идет не о тех, кто мертв духовно, как пытались это истолковать[306], так как в 4:5 имеются в виду физически мертвые люди. Кроме того, глагол, переведенный как было благовествуемо, не случайно стоит в форме пассива: буквально его можно перевести «об этом, или о Нем, было благовествуемо». Стих 6 тесно связан со всем, что говорилось до этого: ибо для того… И поскольку Петр только что указывал на Суд Божий над живыми и мертвыми, закономерным был бы такой перевод: «Ибо для того о Нем было благовествуемо и тем, кто мертв…» Судя по словам Петра, более естественно представить себе Христа как содержание проповеди, а не как самого проповедника[307]. Новый Завет и в других местах говорит о том, что о Христе будет проповедано (1 Кор. 15:12; 2 Кор. 1:19; 1 Тим. 3:16).

Кто же в таком случае те мертвые, к которым обращено благовестие о Христе? Очевидно, апостол Петр упоминает их для наставления христиан, живущих в Азии. Вот почему он говорит о Суде: гонители должны будут дать ответ (4:5), а христиане получат оправдание. Слова наставления апостола полностью согласуются с тем, что он говорит далее (если мы делаем вывод, что он говорит о тех мертвых, которые на Суде будут оправданы Христом, — то есть умершие христиане). Петр связывает стихи 5 и 6 союзом ибо. «Смысл ибо, таким образом, видится не в том, чтобы объяснить, почему Христос должен будет судить живых и мертвых, а в том, чтобы распознать и подчеркнуть ту составляющую Его Суда, которая обрадует и поддержит азиатских христиан, а именно: поскольку Он Судия праведный, их умершие братья по вере уповали на Него не напрасно»[308].

Мы должны помнить о том, что смерть христиан составляла непростую проблему для Церкви апостольского века. Павел писал, стремясь убедить фессалоникийцев: умершие не лишились надежды на приход Христа (1 Фес. 4:13—18). Возможно, противники Евангелия указывали на смерть христиан, желая высмеять надежды верующих. Они говорили: «Где обетование пришествия Его? …от начала творения, все остается так же» (2 Пет. 3:4). Смерть христиан могла служить основанием для сомнений среди них. Эти сомнения могли еще больше усилиться, если христиане, принявшие смерть, приняли ее как мученики. Они, таким образом, умирали по приговору человеческого суда.

Петр дает убедительный ответ на подобные сомнения. О Христе, Судье мира, было проповедано тем, кто сейчас мертв[309]. Им было проповедано — и они уверовали. Эта проповедь принесла решительные изменения. Несмотря на то что на глазах у людей их заставили претерпеть наказание плотью, они живут духом в глазах Бога.

Мы видели, что размышления Петра о реакции неверующих на новый образ жизни христиан отражают слова Книги Премудрости Соломона. Еще один отрывок из этой книги перекликается с тем, что говорит апостол:

«А души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас — уничтожением; но они пребывают в мире. Ибо, хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия»

(Прем. 3:1—4).

Два текста настолько созвучны, что это не может быть простым совпадением. Если Петр и не размышляет о самой Книге Премудрости Соломона, то он развивает ту же мысль: нечестивые презирают образ жизни праведника, но умерший праведник получает оправдание, несмотря на обвинения врагов. Конечно же, для Петра это утверждение преломляется в Иисусе Христе: праведники — это те, кто был искуплен Его кровью, их надежда основана на Его воскресении.

Более того, только вера Петра и христианской Церкви в величие спасения Христова наполняет смыслом слова апостола. Поскольку смерть — это Божье наказание за грех, и поскольку Христос принес жертву за грех, можно было бы предположить, что христиане должны не умирать, а жить до второго пришествия. Петр говорит, что, несмотря на то что они телом своим принимают осуждение по человеку («в глазах людей»), они живут в духе по Богу.

3. Представление о времени нашего домостроительства (4:7)

Впрочем близок всему конец. Итак будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах.

Противопоставив два образа жизни, Петр обращается к преимуществам того, который ведут христиане. Не пьяный разгул и распущенность, а трезвость и благоразумие характеризуют христианина (4:7). Любовь, а не похоть наполняет его сердце (4:8), от его дома веет гостеприимством, а не развратом (4:9). Он выполняет не подневольный труд, но служение (4:9–11). Ведущим распутную жизнь язычникам недоступно его чувство ответственности перед Господом в перспективе Судного дня, который стремительно приближается. Это именно то, что так важно христианину. Близок всему конец. Петр видел, как Господь поднимался в небо с Масличной горы, пока Он не исчез в тучах. Он слышал, как ангелы повторили Его обещание прийти вновь. Через весь Новый Завет проходит мысль о скором пришествии Христа. Вера Петра обращена к этому моменту и к тому спасению, которое будет явлено с приходом Христа (1:5,8–12; 4:13,17; 5:4,10)[310].

«Конец близок»: наши современники ожидают увидеть такое предупреждение, написанное корявыми буквами, на щите в руках длинноволосого типа в грязных сандалиях. Такие типы часто появляются в рекламных роликах и мультфильмах, но не часто на городских улицах. Однако презрительное утверждение, что только «сумасшедший» может проповедовать конец света, начинает звучать не столь убедительно в наш атомный век. Насколько отличается христианское ожидание конца от предвидения тех ужасов, которые сулит атомная катастрофа! Христианин живет надеждой на тот день, когда Господь осуществит Суд, установит справедливость и явит чудо нового творения.

Это ожидание заставляет христиан трезво относиться к использованию времени. (Бодрствуйте — буквально «[будьте] трезвы».) Три раза в этом послании Петр призывает азиатских христиан к трезвости (1:13; 4:7; 5:8). Апостол подразумевает, конечно, и трезвость в буквальном смысле, в противопоставлении пьянству, но прежде всего он говорит о том состоянии ума, которое противоположно бессмысленности и иллюзиям, сопровождающим опьянение. Трезвость заключается в бдительном ожидании прихода Господа, жизненном реализме. (См. комментарий на 1:13.) Быть благоразумным — значит обладать практическим здравым смыслом, основанным на знании Господа. В греческом языке это слово был антонимом слова «безумие»; после того как Иисус исцелил одержимого бесами человека, тот сидел одетым и «в здравом уме» (Мк. 5:15; Лк. 8:35). Ожидание второго пришествия (особенно теми, кто указывал его конкретную дату) часто вело к истерии, затмевающей рассудок. «Перед лицом приближающегося конца Церковь не должна впадать в эсхатологическую эйфорию. Если же это произошло, значит она стала жертвой именно этого мира»[311]. Иисус называл преданным рабом того, чьи «чресла препоясаны» в ожидании возвращения его господина и кто в любую минуту готов послужить ему (Лк. 12:35–43).

Трезвость и благоразумие, помимо прочего, имеют еще одно важное значение. Они необходимы для молитвы. Петр видит в молитве не попытку дойти до состояния экстаза, а трезвое, прямое и глубоко рассудочное общение с Господом. Все его послание указывает на глубину и славу нашего единства с Христом. Мы не видели Его, но любим и святим в своих сердцах. Любовь Петра к Христу очень личная, и его сердце переполнено славой Господа. Поэтому молитва для него совсем не означает холодного движения ума, скорее мы можем сказать, что он представляет ее как пылкое движение ума. Пылкая любовь, мучительные сомнения — вот что отличает настоящую молитву. Петр знал, какие муки пережил Христос в Гефсиманском саду. Молитва дает ощущение жестокой борьбы или восторга от общения с Богом. Однако она стремится к Господу, а не к помрачению сознания[312]. Молитва требует непрерывной бдительности. В Гефсиманском саду Петр не смог сохранить ее. Он уснул, несмотря на то что Иисус попросил его бодрствовать и молиться (Мк. 14:37). Далее апостол Петр говорит, что мы должны любить других и нести служение любви. Вдумчивая и горячая молитва может принести благословение Божье на тех, кого мы любим и кому служим.

4. Служение в домостроительстве благодати (4:8—11а)

Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов; 9 Будьте страннолюбивы друг ко другу без ропота; 10 Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. 11 Говорит ли кто, говори как слова Божий; служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог…

Новая жизнь во Христе принимает в Церкви форму служения в любви. Петр подводит эту часть послания к апогею, вновь обращаясь к горячей любви, которая связывает новый народ Божий (см.: 1:22). Иисус учил тому, что любовь к Богу и к ближним служит исполнением закона, и Петр, так же как и Павел, ставит любовь выше всех остальных наших достоинств (Мф. 22:37—40; 1 Кор. 13; Гал. 5:22). Имейте усердную любовь друг ко другу… Слово, переведенное как усердную, может также иметь значение «постоянную». «Постоянно любите» — вот перевод, который хорошо передал бы смысл сказанного[313]. Это слово обозначает нечто обширное и длительное. Любовь святых продолжает расти и усиливаться, дабы они могли понять, «что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову..»(Еф. 3:17–19).

Именно богатство любви Божьей усиливает нашу любовь. Мы любим, потому что прежде возлюбили нас (1 Ин. 4:19). Наша любовь, воспламененная любовью Бога, углубляется по мере того, как ее испытывает жизнь. Если она не выдерживает первого же испытания, то она не заслуживает своего имени. «Любовь никогда не перестает» (1 Кор. 13:8). Любовь родителей к своему ребенку растет, сталкиваясь с трудностями. Кто–то сказал, что начинающий ходить младенец может наступить на нашу руку, подросток — на наше сердце. Созревая, дети в свою очередь могут возрастать в любви к родителям. Становясь папами и мамами, они сталкиваются с теми же ошибками и грехами, которые когда–то совершали их родители, но воспринимают их уже совершенно иначе. Их любовь проходит через испытания и растет.

Мы не любим другого человека, если нам доставляет удовольствие находить и демонстрировать его ошибки и грехи. Напротив, любовь покрывает множество грехов (4:8). Слова Петра перекликается с Книгой Притчей Соломоновых: «Ненависть возбуждает раздоры, но любовь покрывает все грехи» (Прит. 10:12). Если бы любовь не могла прощать множество грехов, она не имела бы смысла для нас, грешников. Петр спросил Иисуса, сколько раз он должен прощать своего брата. Его великодушие подсказывало ему ответ: семь раз. Однако великодушие Петра не произвело впечатления на Иисуса. Он ответил Петру: «…не говорю тебе: „до семи", но до седмижды семидесяти раз» (Мф. 18:21,22). Любовь — не математика, она бескорыстно и свободно дает прощение брату или сестре, которые просят об этом.

Некоторые комментаторы понимают этот текст так: любовь покрывает наши собственные грехи[314]. Они указывают на слова молитвы Господней: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». Но это вовсе не означает, что, прощая, мы заслуживаем тем самым собственное прощение. Интересно, что, ответив на вопрос Петра, Иисус рассказал притчу о рабе, который был прощен и поэтому должен был прощать сам (Мф. 18:21—35).

Любовь, которая покрывает наши грехи, — это любовь Божья, и именно этому учит апостол Петр в своем послании (1:3; 2:24; 3:18). Но наша любовь, основанная на любви Христа, также может покрывать грехи во имя Его. Наша любовь, конечно же, не может принести необходимой жертвы за грех. Это сделал Христос. Но она способна подражать милости Божьей; наша любовь может прощать, а прощение — это всегда жертва.

Но дабы мы не стали хвалиться тем, что прощаем других (или, по крайней мере, относимся к ним терпимо), Петр напоминает нам о том, что любовь должна идти дальше. Иисус взял умывальницу и полотенце, чтобы омыть ноги Своим ученикам. Любовь к братьям заставляет нас служить им. Именно любовь Божья заставляет нас склониться к их ногам, и именно благодать Божья наполняет нашу умывальницу для служения. Мы — служители богатой и разнообразной благодати Божьей. Ранее в своем послании Петр говорил о различных искушениях, с которыми предстоит столкнуться христианам (1:6). Теперь он пишет об иного рода многообразии — многообразии благодати. Слово, переведенное как многоразличная, иногда используется для обозначения разнообразия оттенков драгоценных камней[315]. Сияние радуги или пестрое покрывало весенних цветов — ничто по сравнению с дарами благодати.

В глубине Лурейских пещер штата Виргиния был сооружен орган уникальной конструкции. Сочащаяся веками вода создала тысячи сталактитов — каменных сосулек, свисающих со сводов пещер. Если вы ударите по сталактиту, то каждый ответит вам только ему одному присущим звуком. Создатель органа исследовал всю пещеру до тех пор, пока не нашел нужных сталактитов для всех нот, входящих в диапазон органа. Некоторые сталактиты пришлось «настроить», слегка их укоротив. Затем он установил множество электрических молоточков, присоединив к ним провода, так чтобы ударами по сталактитам можно было управлять, сидя за органом. Те, кому удается послушать эту музыку, надолго запоминают глубокое, дрожащее эхо поющего камня. Если такое музыкальное разнообразие можно найти среди отложений кальция, то какими различными тонами должен был наделить Дух Божий наследников славы Христовой?

Мы должны уважать то богатое многообразие даров, которыми наделил Бог наших братьев и сестер во Христе. Конечно, некоторые из них можно назвать «духовными» дарами в том смысле, что они более очевидно даны христианину сверх его «естественных» способностей. Такие дары особенно важны в подготовке верующего к служению. Однако мы не должны забывать, что Дух Божий — Дух творящий и что Он обновляет нас по образу Христа (Кол. 3:10; Еф. 4:24). Каждый дар, который в нас сотворил Бог, обновляется Духом, когда мы становимся новой тварью.

Петр не берется перечислять дары Духа Святого, он говорит лишь о двух общих видах деятельности: слово и служение. Что касается служения, то в нем особое место занимает гостеприимство. Для такого служения требуются и «естественные», и «духовные» дары. Петр говорит о дарах Духа, стремясь сосредоточить наше внимание не на нас, а на Боге и других людях. Он призывает нас просить у Бога тех даров, которые необходимы нам, чтобы служить Ему и другим во имя Его. Такой акцент учения Петра часто остается без внимания в наши дни. Христиане охотно обсуждают духовные дары, но то, как они это делают, несомненно, огорчило бы апостола. Их не столько волнует то, как они могут послужить другим и прославить Бога, сколько свои личностные качества. Они стремятся открыть в себе какие–то дары, чтобы понять свое место. Если так можно сказать применительно к христианской жизни, они хотят «заниматься своим делом». О том, что дары даны нам для служения, стараются не вспоминать.

Петр не предлагает нам списков духовных даров, как это иногда делает Павел (1 Кор. 12:7–11,28,29; Рим. 12:6–8). (Было бы неверно предполагать, что Павел дает более исчерпывающую картину.) Конечно же, Петр не боится того, что христианин откажется от своего призвания, если не найдет его классифицированным в Писании. Богатое многообразие даров Божьих делает невозможной какую–либо их классификацию. Когда Петр указывает на различие между речью и служением, он просто выделяет две наиболее обширные области, но эти области могут, в свою очередь, состоять из большого количества самых разнообразных даров. Можно классифицировать дары отдельного человека, но от этого они не потеряют своей уникальности. Иисус обещал побеждающему белый камень, на котором написано имя, известное только побеждающему и Господу (Отк. 2:17). Имя, которое Господь приготовил для нас, совершенно уникально, оно отражает то призвание, которое мы получаем от Него. Иисус назвал Петра «камнем» и наделил его духовными дарами, которые превратили его в твердое основание для всех апостолов. Точно также Он обращается к каждому верующему, давая ему имя и особые духовные дарования, позволяющие служить Богу и другим людям.

Дары, которые получает верующий, определяют форму его служения Господу. Когда Павел говорит: «Поданной мне благодати…» — он говорит как апостол (Рим. 12:3; 15:15,16; 1Кор.З:10; 15:10; Гал. 2:7—9). Указывать на свой дар — значит указывать на свое призвание и свои обязанности. Некоторые дары наделяют определенными властными полномочиями в христианском сообществе. Для их правильного использования требуется общее признание[316].

Петр указывает нато, что каждый должен служить согласно с тем даром, который он получил (4:10). Дары проявляются в служении. Мы имеем право задаться вопросом, какой дар мы получили, но самоанализ не даст на него ответа. Кроме того, полученный нами дар может быть не полным выражением того, что уготовил нам Господь. Как говорит Павел, мы можем ревновать о дарах еще больших (1 Кор. 12:31). Однако при этом мы должны спрашивать себя: «Для чего я прошу еще большие дары?» Если ответ будет похож на то, что сказали сыны Заведеевы, и мы ищем более почетного места в Царстве Христа, то мы не можем ожидать, что наша молитва будет исполнена (Мф. 20:20—28). Иисус пришел, чтобы послужить, и Он призывает служить во имя Его. Именно в смиренном служении обнаруживаем мы те дары, которые имеем, и видим необходимость в больших.

Если мы не проверяем свои дары служением, то можем прийти к разочарованию и унынию. В Англии и Америке некоторые кандидаты в пасторы, получившие академическое образование, занимают пасторское место, имея лишь небольшой или вовсе никакого опыта служения (помимо своих академических достижений). И, напротив, большинство пасторов из стран третьего мира стремятся получить дополнительное образование уже после того, как их дар был проявлен в многолетнем служении. Уильям Керей отправился в Индию со своим видением миссионерской деятельности, но его дар к языкам проявился, когда он начал преподавать латынь, греческий, древнееврейский и голландский, а его пасторское дарование — когда стал заботиться о небольшой церкви. Его талант миссионера и учителя раскрывался по мере того, как он воплощал в жизнь свой лозунг: «Ожидай великих дел от Бога и стремись совершать великие дела для Бога»[317].

Петр называет нас «домостроителями» (или управляющими) благодати, которую дает нам Бог. Это слово обозначает слугу, на котором лежит ответственность за ведение домашнего хозяйства. Иосиф, проданный своими братьями в рабство в Египет, стал управляющим в доме Потифара. Он не поддался на уговоры жены Потифара, чтобы сохранить верность своему положению (Быт. 39:8,9). Обязанности управляющего имеют две грани. С одной стороны, он должен отчитываться перед своим хозяином, ибо управляет имуществом и делами другого человека. Все, что у него есть, он получил от хозяина. С другой стороны, он распоряжается всеми делами хозяина, который наделяет его властью. Петр возвращается к вопросу управления, когда обращается к пастырям Церкви (5:2,3).

Возможно, что отчасти Петр имеет в виду именно пастырей и дьяконов церкви. Его слова о верующих, что говорят… слова Божий, наверняка относятся к тем, кто «пасет стадо Божие» (5:2). Однако тем более важно для нас, что здесь он выражает свою мысль общими словами. Ответственность управляющих в доме Божьем лежит не только на пастырях. Мы, как мудрые управляющие, действующие от имени Господа, должны управлять всеми многообразными дарами, которые Бог излил на Церковь.

Странноприимство должно старательно поддерживаться в каждой христианской семье. Несомненно, что в то время, когда было написано послание, вопрос о гостеприимстве стоял для Церкви особенно остро. Гостиницы были редки и имели дурную славу. Странствующие учителя и проповедники были зависимы от того, получат ли они радушный прием в церквах. Лишь при опоре на гостеприимство своих членов, Церковь могла получить дальнейшее распространение. Но как и в наше время, принятие гостей тогда было сопряжено с определенными трудностями. Удивительно реалистичное отношение к этому вопросу находим мы в Дидахе, документе, написанном, по всей вероятности, в I веке. Говоря о странствующих апостолах (миссионерах) и пророках, Дидахе дает следующие наставления:

«Что же касается апостолов и пророков, то поступайте в соответствии с тем, о чем сказано в Евангелии. Принимайте каждого апостола, который приходит к вам, как Самого Господа; но он не должен оставаться больше одного дня, или двух, если это необходимо; если он остается три дня, то это лжеапостол. Когда же апостол будет уходить, не давайте ему ничего, кроме хлеба, которого хватит до тех пор, пока он не найдет себе нового пристанища; но если он просит денег, это лжепророк»[318].

Благоразумие и осторожность необходимы в оказании гостеприимства, хотя в Дидохе звучат легкие нотки формализма в этом вопросе. Апостол Иоанн хвалит Гаия за то, что тот радушно принял братьев, которых не знал, но которые путешествовали ради имени Христа (3 Ин. 1:6—8).

Акцент всего Нового Завета на необходимости оказывать гостеприимство восходит к учению Иисуса Христа. Он скажет находящимся по правую руку от Него: «Я… был странником, и вы приняли Меня» (Мф. 25:35,40; см.: Лк. 14:12–14; Рим. 12:13; Евр. 13:2). В то время как христиане призваны делать добро всем людям, когда предоставляется такая возможность, оказание гостеприимства прежде всего направлено на их братьев–христиан (Гал. 6:10). Петр призывает оказывать его друг ко другу.

Хотим ли мы получить гостеприимство в виде множества отелей, мотелей и кредитных карт? Такой вопрос кажется глупым тем, кто оказывал или получал радушный прием во имя Христа. Ранняя Церковь часто собиралась в домах своих членов. Общение христиан в домашней обстановке рождает атмосферу, которую нельзя восстановить ни в каком другом месте. В равной мере значение нашего дома проявляется в заботе о тех, у кого нет крова и кто попал в беду. В новозаветные времена проповедь также шла «от дома к дому», но не потому, что так было удобнее собирать пожертвования, а потому, что дома христиан были открыты для гостей.

Проявлять гостеприимство должны все христиане. Но Петр размышляет также и об особых дарах, которые получают люди. Как и Павел, он подчеркивает значение служения словом в церкви (Рим. 12:6–8; 1 Кор. 12:8,28; Еф. 4:11). Говорит ли кто, говори как слова Божий (4:11). Петр имеет в виду не случайные беседы, а проповедь и обучение Слову Божьему. Петр говорил слова Божьи домашним Корнилия (Деян. 10:44). Апостол Павел писал о своем учении: «Ибо мы не повреждаем слова Божия, как многие, но проповедуем искренно, как от Бога, пред Богом, во Христе» (2 Кор. 2:17).

Петр делает особый акцент на благодати, которая необходима для проповеди Слова Божьего. Вдохновленные ею, апостолы и пророки стали основанием, на котором стоит дом Божий (Еф. 3:5; 2:20). Те, кто находит свое призвание в служении словом, должны строить на этом основании. В своей деятельности они полагаются на данный им Духом Святым дар провозглашать «Слово» Божье (4:11, RSV), слова Самого Бога в Евангелии. Проповедь — это не механическая работа: человеческое красноречие будет бесполезным без благословения Духа. Дух Святой помогает служителям слова говорить так, «как бы Сам Бог увещевает чрез нас, от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (2 Кор. 5:20).

Конечно, каждый христианин должен с особым почтением обращаться со Словом Божьим и с помощью Духа Святого разъяснять его другим. Однако есть те, кого Дух Святой наделяет особым даром проповеди и обучения Слову (5:2). И здесь возникает опасность: негативное отношение к клерикализму может заставить Церковь забыть об особом значении служения словом тех, кто призван быть пастырями Божьего стада.

Служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог. Говоря о служении наряду с проповедью Слова, апостол Петр, возможно, имеет в виду служение (в узком смысле) как обязанность дьяконов в церкви. Так или иначе, он использует здесь то же слово со значением служения, что и в 4:10. Мы выступаем «распорядителями» благодати Божьей в своем служении другим людям. Тот же греческий корень находим мы и в слове «дьякон». Оно могло обозначать тех, кто прислуживал за столом или выполнял другие хозяйственные работы. Иисус использовал его применительно к Себе, говоря, что Он пришел не для того, чтобы Ему служили, но чтобы послужить Самому (Мф. 20:28). В Новом Завете оно используется для обозначения христианского служения в целом, а также для обозначения особых обязанностей дьяконов[319].

Для Петра не менее важным представляется сказать несколько слов не только о проповеди Слова, но и о служении. Христиане могут поддаться искушению осуществлять обязанности дьякона своими силами. Они могут полагать, что хотя служение словом и требует особой одаренности от Бога, то для того чтобы прислуживать за столом, собирать деньги или заботиться о больных, нужно лишь не сидеть сложа руки и все делать вовремя. Никоим образом. Если Бог должен быть прославлен в служении, которое осуществляется во имя Его, оно должно осуществляться Его силой. Павел говорит о радости, которую дает Бог тем, кто занимается благотворительностью (Рим. 12:8). Разве это может сравниться с гостеприимством, которое оказывается в силу необходимости, или благотворительностью, которая совершается скрепя сердце. Каждый, кто испытал на себе тяжесть оказания помощи людям, знает, как много сил и терпения требует такая работа. Петр говорит о том, что каждое служение такого рода должно начинаться с обращения взора к Господу. Только если мы делаем свое дело не только во имя Христа, но в Духе Христовом, мы делаем его во славу Бога.

5. Цель нашего домостроительства благодати (4:11б)

…Дабы во всем прославлялся Бог чрез Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

Почему Петр придает такое значение нашему призванию быть управляющими, слугами, которые знают свою зависимость от даров Божьих? Потому что только так мы по–настоящему воздаем славу Богу Каждый, кто начинает осуществлять какую–то деятельность во имя Христа, рано или поздно сталкивается с опасным искушением присвоить плоды своего труда. Служение становится его служением, предприятие — его предприятием. Коммерческий успех воспринимается как итог приложения организационных способностей и предпринимательского таланта руководителя. Христианин продолжает на словах исповедовать свою зависимость от благодати Божьей, но в действительности полагается на собственные методы управления. К профессиональным консультантам он обращается чаще, чем к Господу. «Успех» подобного служения может получить большее осуждение от Бога, чем его провал.

Петр настаивает на том, что мы должны служить с помощью той силы, которую нам дает Господь, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа. Бог должен быть прославлен не только за новое рождение, с которого начинается наше служение, но за постоянную благодать, поддерживающую нас в служении Ему через служение другим. Петр жил напряженным сознанием тех даров, которые он получил от Христа в момент сошествия Духа Святого. Он получил чудесное подтверждение своего апостольского положения, когда смог приказать хромому идти во имя Иисуса Христа (Деян. 3:6; 4:30; 2 Кор. 12:12; Евр. 2:4). Ему также была дана благодать смело возвещать слово Божье и провозглашать воскресшего Христа Начальником и Спасителем (Деян. 5:31,32). Однажды ученики Иисуса поспорили, кто будет первым в Его Царстве (Мк. 9:33 и дал.). Но теперь Петр далек от подобных мыслей. Не его личные данные, а дары Духа Христова стали основанием его положения апостола. Петр ревниво относится к славе Божьей. Во всем (или даже «во всех») должен быть прославлен Господь.

Все должно происходить во славу Бога, потому что Ему принадлежит вечная слава. Наставления, которые дает Петр, завершаются утверждением: Бог должен быть прославлен во всем[320]. Приписывает ли Петр славу и власть Богу или Христу? Поскольку он утверждает, что Бог должен быть прославлен через Христа, возможны оба понимания. (Либо Бог имеет власть и славу и получает их через Христа; либо они принадлежат Христу, а через Него — Богу[321].) Вновь мы встречаемся с убежденностью Петра в Божественности Иисуса.

Высказывались предположения, что это славословие обозначает конец (или же предполагаемый конец) послания, а все остальное служит послесловием, которое, возможно, было вызвано известиями о новых гонениях, «огненном искушении» (4:12). Но, вдохновляемые Духом Святым, новозаветные авторы часто останавливали свои рассуждения, в особенности если речь шла о чуде Божественной благодати, чтобы возвестить славу Божью (Рим. 1:25; 11:36; 2 Кор. 11:31; Гал. 1:5; Еф. 3:21; Флп. 4:20; 1 Тим. 6:16; Иуд. 1:25; Отк. 1:6; 5:13; 1 Пет. 5:11)[322].

Слово аминь отражает отклик народа Божьего на дарованную им славу и власть. Восклицая: «Да будет так», — они тем самым провозглашали: «Да святится имя Твое». «Аминь» вступившего в новый завет с Господом народа Божьего присоединяется к возгласу Древнего Израиля (Неем. 5:13; 8:6; Пс. 40:14; 71:19; 88:53; 105:48; 150:6).

4:12–19

8. Дар страданий за Христа

1. Радость единства с Христом в страданиях (4:12—16)

Возлюбленные! огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, 13 Но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете. 14 Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух славы, Дух Божий почивает на вас: теми Он хулится, а вами прославляется. 15 Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, или вор, или злодей, или как посягающий на чужое; 16 А если как Христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь.

Должны ли христиане удивляться, когда наступит время страданий? Апостол Петр, внимательно относившийся к своим читателям, предвидел возможность возникновения такого вопроса. Разве он не убеждал их в победе Христа над всеми силами тьмы и над смертью? Разве он не называл их святым народом Божьим, живыми камнями в храме, принадлежащем Господу, наследниками неба? Чем более твердо укрепляет апостол их надежду, чем красноречивее доказывает он их преимущества, тем более странным должно казаться утверждение, что им предстоит пострадать. Почему те, кто приобщен к славе воскресения Христа и носят Его имя, должны испытать насилие, поношения и попадать в тюрьмы как преступники?

Такие вопросы могут взволновать христиан, но Петр напоминает им, что в страданиях за Христа нет ничего неожиданного или необъяснимого. Более того, если мы поймем, откуда происходят страдания, то мы не только примем их, но будем радоваться им. Петр показывает значение страданий с двух сторон. Во–первых, мы находим смысл своих страданий за Христа в том, что Он пострадал за нас. Мы разделяем с Ним страдания, так же как однажды разделим с Ним славу (4:13; 5:1). Во–вторых, страдание не разрушает, а очищает нас. Огонь, который мы проходим в наказание от Бога, не является огнем Его гнева, который поглотит неверующих. Это очистительный огонь испытаний, которые Он посылает нам. В новом творении Бог уничтожит грех, и начал Он с нас. Страдания, которые встречаются в нашей жизни, показывают, что Господь приступает к великому обновлению мира.

Давайте прежде рассмотрим значение страданий Христа для наших страданий. Петр был свидетелем Его страданий (5:1). Он свидетельствует не только о самих событиях, происшедших в Гефсиманском саду и на Голгофе, но и об их значении. Христос, праведник, пострадал за нас, неправедных, чтобы привести нас к Богу(3:18). Удивление, вызванное тем, что праведнику приходится страдать, нашло выражение в Книге Иова и во многих псалмах. Петр отвечает на этот вопрос точно так же, как это делает Ветхий Завет. Бог — единственный Повелитель, и мы страдаем, потому что такова Его воля (4:19). Но теперь воля Божья относительно наших страданий должна пониматься в свете происходящих по Его воле страданий Христа. Только Христос действительно был праведен, однако Он пострадал за наши грехи. Ключ к тайне страданий праведных людей — это тайна мучений Христа. Пророки свидетельствовали о том, что Он должен будет принять мучения, а после войти в славу (1:11). Чудо замысла Божьего проявилось в том, что Бог уготовил пострадать Христу и через Его страдания спасти нас. Зная об этом, мы можем радоваться тому, что Бог дает нам возможность пострадать за Христа. Мы ничего не можем прибавить к Его искупительной жертве, поскольку Он вознес наши грехи на древо (2:24). Христос пострадал за наши грехи «однажды» (3:18). Однако когда мы принимаем мучения как христиане, мы в определенном смысле разделяем мучения Христа. Став праведными благодаря Ему, мы страдаем вместе с Ним как праведники.

Фраза Христовы страдания может означать те мучения, которые претерпел Христос, или же мучения, которые мы претерпеваем во имя Его[323]. Но поскольку Петр говорит о страданиях за имя Христово (4:14) и как Христиан (4:16), эта фраза вполне может указывать именно на страдания за Христа. Хотя далее Петр говорит также, что он — свидетель страданий Христовых и соучастник в славе (5:1). Здесь он однозначно говорит о страданиях и смерти Самого Христа.

Поэтому лучше понимать Христовы страдания как страдания, которые претерпел Христос. Мы разделяем Его мучения, но не тем, что добавляем что–то к осуществленному Им искуплению, а когда идем по Его следам (2:21). Страдая за Христа, мы соединяемся с Ним. Наши страдания служат свидетельством Его страданиям. Мы не видели Иисуса на кресте, как Его видел Петр, но вместе с Петром мы понимаем значение Его искупительной жертвы. Поскольку Он принял страдания за нас, мы радуемся, когда Он считает нас достойными пострадать за Него.

Страдания служат подтверждением нашей принадлежности к Христу. Одно это наполняет радостью наши сердца. Это также поддерживает в нас надежду. Если, подобно Христу, мы страдаем согласно с волей Божьей, то это дает нам уверенность, что, подобно Христу, мы также получим славу Отца. Нас ждет радость созерцания Христа в Его славе в великий день Его возвращения (4:13). Вот почему в страданиях мы видим не угрозу, а обещание. Жизнь Иисуса служит примером и для нашей жизни.

С самых первых веков своего существования Церковь ценила рассказы о том, с какой радостью мученики шли на смерть за Христа. Послание из церкви в городе Смирна, написанное во II веке, сообщает о смерти Поликарпа, епископа Смирнского. После того как он был арестован и приведен к проконсулу, тот предложил ему воскурить фимиам цезарю. «Похули Бога, — сказал проконсул, — и я отпущу тебя. Прокляни Христа».

Поликарп ответил: «Восемьдесят шесть лет я служил Ему, и Он никогда не сделал мне ничего плохого. Как могу я хулить своего Царя, Который спас меня?» Привязанный к столбу, Поликарп молился о том, чтобы Господь принял его «как приятную и благоугодную жертву»[324].

Верующие, которые страдают за Христа, преисполнены надежды. Они знают, что в явление славы Его возрадуются и восторжествуют (4:13). Однако мы не просто надеемся увидеть славу Христа в будущем — мы приобщены к ней уже сейчас. Его слава проявлена в Духе Святом, Который был послан от Его престола (4:14). Петр возвестил сошествие Духа Святого во время Пятидесятницы (Деян. 2:3,33). Славу Божью олицетворяли языки пламени, но ее реальное присутствие было представлено в личности Духа Святого, Духа Божественной славы[325]. Дух славы, Дух Божий почивает на вас, — говорит Петр (4:14). Никакие оскорбления не могут лишить учеников Христа благословения Духа Святого. Напротив, в первую очередь благословение дается тем, кого оскорбляют и преследуют. Петр слышал, как Иисус благословил всех, кого будут гнать и поносить за Него (Мф. 5:11; Лк. 6:22. См.: Мк. 13:13; Деян. 9:16). Впервые столкнувшись с яростью первосвященника, он молился вместе со всеми и просил у Бога смелости. Сила ответа Духа Святого на эту молитву сотрясла комнату, в которой они находились (Деян. 4:29).

Конечно, Петр помнил, что Иисус обещал помощь Духа Святого тем, кому придется предстать перед судом за свою веру (Мф. 10:19 и дал.). Апостол не обещает христианам из Галатии и Вифинии, что на них спустятся огненные языки или что во время гонений перед ними предстанет видение — Христос, сидящий по правую руку Отца, — которое было дано Стефану. Но апостол напоминает им, что Христос даровал им Духа Святого от Своего престола. В этой славе они могут радоваться.

Страдание во имя Христа ведет к славе, в нем самом — слава, но через него также прославляется Бог. Когда верующие страдают за свою веру, это приносит славу Богу Обвинения сатаны против Бога и Иова оказались ложными, Бог доказал Свою правоту[326]. Христианам дано знать то, что не было открыто Иову: они должны прославлять Бога, терпя страдания за имя Христово. Находясь в тюрьме в Филиппах, Павел и Сила славили Господа. Павел прославлял имя Иисуса перед теми самыми правителями, которые привели Спасителя к Пилату. В течение веков христиане бросали вызов своим гонителям, восхваляя Бога. Армандо Валладарес, который в течение двадцати двух лет был пленником режима Кастро на Кубе, рассказывает, как он пришел к живой вере в Христа: «К новой жизни меня пробудили выкрики патриотов, которых вели на казнь: „Да здравствует Царь, да здравствует Христос! Долой коммунизм!"… Эти выкрики содержали в себе такую силу и так действовали на окружающих, что к 1963 году осужденным на смерть запихивали в рот кляпы перед тем, как вести их на казнь. Тюремщики боялись этих криков»[327].

Страдание, которое прославляет Бога, конечно же, не может быть последствием совершенных нами преступлений (4:15). Если мы поступаем неправедно и страдаем за свои проступки, это происходит не во славу Бога (2:20). Петр упоминает убийство и воровство не потому, что он подозревает христиан в совершении подобных вещей, а потому, что за свою веру христиане могли принять смертную казнь, как и люди, совершившие подобные преступления. Петр также говорит о тех, кто «вмешивается не в свои дела»[328], возможно, потому, что именно такого рода правонарушения чаще всего совершали христиане. Келли делает предположение, что верующие могли «вмешиваться не в свои дела» тем, что слишком бурно протестовали против языческих обычаев[329].

Говоря о страданиях за Христа, апостол Петр упоминает имя (4:14,16). Возможно, что использованное здесь греческое слово указывает на причину страданий, а не выступает в значении «имя»: «Если злословят вас за Христа…» (4:14); «…прославляй Бога за это» (4:16)[330]. Однако весь Новый Завет придает столь большое значение имени Христа, что мы вполне можем прочитать эти выражения как «за имя Христово» и «в этом имени»[331]. (В переводе NIV — за то, что вы носите это имя[332]слово «имя» служит описательным обозначением «Христианина».)

2. Упование на поддержку Бога в страданиях (4:17—19)

Ибо время начаться суду с дома Божия; если же прежде с нас начнется, то какой конец непокоряющимся Евангелию Божию ? 18 И если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится ? 19 Итак страждущие по воле Божией да предадут Ему, как верному Создателю, души свои, делая добро.

Христианин, любящий Господа, радуется, что он может пострадать за Того, Кто принял мучения за него. Он терпеливо ждет наступления того дня, когда он увидит Господа и войдет в Его славу.

Но само по себе страдание — жестокое испытание для человека. Петр знал, что такое обвинения и тюремное заключение, и его мученическая смерть была уже не за горами. Поэтому он размышляет о Суде Божьем, который принес в мир проклятие страданий и смерти. Однако Петр смотрит на Суд Бога с надеждой. В этом отрывке (4:12—19) он обращается к словам пророка Малахии:

«Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете; вот, Он идет, говорит Господь Саваоф. И кто выдержит день пришествия Его, и кто устоит, когда Он явится? Ибо Он — как огонь расплавляющий и как щелок очищающий, и сядет переплавлять и очищать серебро, и очистит сынов Левия и переплавит их, как золото и как серебро, чтобы приносили жертву Господу в правде»

(Мал. 3:1–3).

Когда Господь придет, Он очистит Свой народ и превратит их жертвоприношения в приятные для Себя. Однако Малахия пророчествует о том, что Его приход будет подобен пылающей печи для нечестивых. Огонь, который очистит дом Божий, пожрет их (Мал. 4:1). В Ветхом Завете Суд Божий часто сравнивается с огнем, который очищает золото и серебро (Пс. 65:10; Зах. 13:9; ср.: Прит. 27:21). Впрочем, Петр имеет в виду скорее всего именно пророчество Малахии, поскольку тот соединяет мысль о приходе Господа в Свой храм и Его цель: очистить Своих служителей и уничтожить грешников[333].

Петр уже говорил об очищении нашей веры через огненные искушения (1:7). Он учил христиан, к которым пишет, что они составляют дом Божий, Его святой храм (2:4,5). Теперь из Книги Пророка Малахии он заимствует образ очищения дома Божьего огнем. Начаться суду необходимо с дома Божьего (4:17)[334]. Огненные испытания, которые предстоит пережить христианам, — это очистительный огонь Господа, пришедшего в Свой храм. Но если даже дом Божий, — Его Собственный народ, — должен пройти через огонь, то каков будет конец тех, кто отвергает Евангелие? Павел отвечает на этот вопрос также, как и Малахия: их концом будет уничтожение от лица Божьего «в явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его, в пламенеющем огне совершающего отмщение не познавшим Бога» (2 Фес. 1:7,8).

Пламя Суда, которое вспыхнет во время пришествия Христа, уже горит в тех страданиях, через которые проходят христиане. Но насколько отличается назначение пламени в доме Божьем от огня Последнего Суда! Огонь Божий в Его храме очищает веру Его духовного священства. Через эту веру, которая ценнее очищенного золота, Бог сохранит их для будущей славы. Бог вошел в Свой новый храм, Дух славы покоится в новом святилище, состоящем из живых камней (4:14). Христиане не должны удивляться огненному искушению — они должны радоваться, зная, что Святой Бог поселился среди Своего народа. Огненное искушение нелегко преодолеть, но испытания не разрушают нас, а служат залогом нашего спасения. Петр напоминает нам об их спасительном значении, ссылаясь на Книгу Притчей Соломоновых 11:1 в Септуагинте. Если даже святой народ Божий должен пройти через такие страдания, подумайте о том гневе, который ожидает неверующих, которые сейчас поносят и гонят христиан!

И если праведник едва спасается… Петр не ставит под сомнение надежность спасения, обещанного нам и готового «открыться в последнее время» (1:5). Слово, переведенное как едва, означает «с трудом»; «оно не подразумевает неуверенности в том итоге, который должен наступить, но указывает на трудности дороги, которая к нему ведет»[335]. Очищение Богом Своего народа происходит не в чистилище после смерти, не в наказании, которое искупает грех. В действительности очищение происходит через испытание страданием и искушением, в которых вера людей очищается, подобно золоту в печи[336].

Зная о той благодати, которую уготовил им их Небесный Отец, христиане могут предавать себя Ему в своих страданиях. Иисус предал Себя Отцу, идя на крест, мы призваны идти по Его следам (Лк. 23:46; 1 Пет. 2:21–23). Он пострадал в соответствии с волей Отца. Хотя Бог желает, чтобы мы страдали с иной целью, наши страдания все равно происходят во славу Его. Бог заслуживает того полного доверия, которое выказал Ему Иисус. Слово, переведенное как предавать (4:19), обозначает вручение денег на хранение. Эллинистический мир еще не знал банковской системы. Если кто–то отправлялся в дорогу, ему приходилось доверять свои деньги соседу на время своего отсутствия. Естественно, что он не мог быть вполне уверен в честности этого соседа. Милость Божья проявляется в том, что Он вверяет нам Евангелие. Поэтому мы можем смело предавать свои души верной заботе Создателя (4:19)! «Ибо я знаю, в Кого уверовал, и уверен, что Он силен сохранить залог мой на оный день» (2 Тим. 1:12).

Отрывок 4:19 из Первого послания Петра — это единственное место во всем Новом Завете, где Бог назван Создателем. Петр напоминает нам, что Господь сотворил весь мир, в котором проявлен Его великий замысел. Он дает пищу птицам и даже знает количество волос у нас на голове, и Он будет заботиться о нас, предавших себя Его заботе (Мф. 6:26,31).

Бог — крепость наша, как восклицает псалмопевец. Мы предаем себя Тому, Кто каменная гора и ограда наша (Пс. 30:4—6). Но это не просто бегство к Богу от страданий, которые мы переносим. Мы должны быть активными и предавать себя Богу через свои добрые дела. Петр вновь призывает нас делать добро (ср: 2:12,15,20; 3:13,16,17). Страдание открывает нам новый путь, позволяющий явить любовь Христову.

5:1–11

9. Жизнь в страдающей Церкви Божьей

1. Смиренное служение пастырей Христовых (5:1—4)

1) Их единство с Христом в страданиях и славе (5:1)

Пастырей ваших умоляю я, сопастыръ и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться…

Теперь Петр подходит к заключительной части послания, призывая своих слушателей твердо стоять в вере, которую он вновь возвестил им, особенно во время страданий, которые должны наступить. В своем заключительном наставлении он вновь останавливается на двух моментах, которые проходят через все его послание: с одной стороны, смирение в отношениях с другими людьми, с другой, мужественное противостояние злу. Эти два момента имеют основополагающее значение для христианской жизни в современном мире. Они ни в коей мере не противоречат друг другу, и это продемонстрировал Своим примером Христос.

Петр начинает с того, что говорит о смирении тех, кто управляет, и тех, кем управляют. Во время огненных искушений на руководителях Церкви лежит особая ответственность. Сам Петр — апостол Христа, призванный пасти стадо Господа. Но его служение вскоре подойдет к концу. Поэтому он обращается к тем, кто будет продолжать пасти и питать это стадо. Они не были избраны, подобно Петру, чтобы стать соапостолами и быть свидетелями воскресения Христа[337]. Однако они призваны Господом быть сопастырями и осуществлять надзор в Его Церкви. Они слышали свидетельство апостолов и вместе с ними исповедуют Иисуса Христа.

Проповедь Петра и других апостолов провозгласила значение страданий и славы Христа. Затем апостолы засвидетельствовали свою проповедь собственной жизнью. Петр говорит, что он — свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться. Петр свидетельствовал о страданиях Господа, которые он видел в Гефсиманском саду и на Голгофе; он свидетельствовал о славе Христа, которая открылась ему в момент преображения Господа и после Его воскресения. Но он не только был свидетелем — он вкусил и того, и другого. Он прошел через страдания за Христа и знал славу Духа Христова. Но Петр понимал, что главное для него еще впереди. Со слов Христа он знал, что в конце его ожидают страдания, но они принесут славу (Ин. 21:18,19). Петр хочет убедить своих сопастырей нести свидетельство собственной жизнью, отражая в ней Евангелие, которое они проповедуют. Говоря о страдающем Спасителе, они тоже разделяют с Ним Его страдания; и они знают Его славу, возвещая Его пришествие.

Слова Петра напоминают нам речь апостола Павла к пресвитерам церкви в Эфесе (Деян. 20:18—35). Павел говорит пресвитерам, что он нес свидетельство Евангелия иудеям и эллинам, пройдя через испытания и угрозы для жизни. Он призывает их помнить его пример и пасти стадо Божье, Церковь Господа, которую Он приобрел Себе кровью Своею. Для Павла, также как и для Петра, участие в руководстве Церковью означает участие в страданиях. Но страдания их ждут в настоящем, и слава — в будущем.

Как апостол и свидетель жизни Христа, Петр занимал особое положение в сравнении с пастырями, к которым он обращается, но в свидетельстве своей жизнью он выступает наравне с ними[338]. Если все христиане участвуют в Христовых страданиях, то насколько велико должно быть участие пастырей его стада! Петр очень тактичен: он говорит не о том, что они должны разделить его судьбу, а о том, что он должен разделить их. В его словах звучит смирение, к которому он призывает сопастырей.

Для Петра вопросы устройства Церкви и ее управления не менее важны, чем покорность и преданность ее членов. Он обращается к пресвитерам — тем, кто исполнял обязанности руководителей, управляющих и судей в апостольской Церкви. Положение пресвитеров в новозаветной Церкви было отражением того порядка, который Бог установил в Древнем Израиле[339]. Павел рукополагал пресвитеров в организованных им церквах и устанавливал различие между даром обучения и даром управления (Деян. 14:23; 1 Кор. 12:28; Рим. 12:8; 1 Тим. 5:17). Особый акцент в Новом Завете делается на обучающей роли пресвитеров. Здесь же апостол Петр говорит прежде всего об их руководящих функциях. Хотя при этом он прибегает к образу пастырей, который подразумевает не только надзор за стадом, но и заботу о пище для него.

2) Их положение пастырей над стадом Божьим (5:2—4)

…Пасите Божие стадо, какое у вас, надзирая за ним не принужденно, но охотно и богоугодно, не для гнусной корысти, но из усердия, З И не господствуя над наследием Божиим, но подавая пример стаду, — 4 И когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы.

а) Обязанности пастыря

Когда Петр призывает пресвитеров пасти… стадо, он, конечно, намекает на свое собственное призвание. Во время незабываемой трапезы у Галилейского озера воскресший Господь восстановил Петра в его положении апостола и призвал пасти Его детей (Ин. 21:15–19). Иисус поручил ему кормить Его овец и заботиться о них — две основные задачи пастыря. В связи с этим Господь призвал Петра принять участие и в Его собственной заботе об апостолах, Иисус — это Пастырь добрый, который полагает Свою жизнь за овец (Ин. 10:14—18).

Ветхий Завет применяет образ пастыря к тем, кто был поставлен заботиться о народе Божьем, но прежде всего к Самому Богу и к Мессии. Моисей был взят от стад Иофора и сделан пастырем Израиля (Ис. 63:11). Позднее Давид стал помазанным пастырем Бога (2 Цар. 5:2; 7:7; Иез. 34:23)[340]. Однако и Давид, и Моисей лишь служили высшему Пастырю (Пс. 22:1; 79:2; Быт. 49:24). Бог обвиняет ложных пастырей Своего народа, ведущих себя, подобно волкам, которые пожирают и рассеивают овец. Сам Господь придет для того, чтобы собрать и накормить Свое стадо, Его приход связан с приходом Мессии как истинного Пастыря (Иез. 34:1–24; см.: Иер. 23:3; 31:10; 50:17–19; Ис. 40:11; Мих. 4:6; 7:14; см. также: Псалмы Соломона 17:45).

Иисус, Мессия и Господь, пришел, чтобы стать «Пастырем и Блюстителем душ наших» (2:25). Он с жалостью взглянул на рассеянных овец Израиля и собрал остаток стада, называя по именам тех, кто принадлежит Ему. Он пообещал собрать и других овец — рассеянное стадо язычников (Мф. 9:36; Лк. 12:32: Ин. 10:16; см.: Ис. 56:8; 49:8—10). Они также были, «как овцы блуждающие», но теперь возвращены своему Пастырю. Над собранным Им стадом Бог пообещал поставить верных пастырей. И те пресвитеры, к которым обращается Петр, сами служат исполнением этого обещания (Иер. 3:15; 23:4).

Любовь пастырей к своему стаду находится в прямой зависимости от их любви к Господу. У Галилейского озера Иисус спрашивал Петра о том, любит ли он Его (Ин. 21:15–17). И лишь после того как Петр исповедал свою любовь к Нему, Господь поручил ему пасти Свое стадо. Любовь к Христу рождает жалость к Его рассеянным овцам, за которых Он отдал Свою жизнь (Деян. 20:28). В алтаре церкви в Виттенберге находится картина, созданная Лукасом Кранахом. В правой ее части изображен Лютер, который обращается с проповедью, в левой — слушающие проповедь люди, а в центр помещена фигура распятого на кресте Иисуса. Очевидно, художник хотел указать на то, что все богослужение сосредоточено на проповеди распятого Христа. Люди видят не проповедника, а Иисуса. Но мы, без сомнения, можем посмотреть на эту картину и с другой стороны. Проповедник должен говорить о Христе, но для этого ему необходимо знать Христа. Он должен служить своему стаду под сенью креста. Их ценность пред Господом равна цене Его крови (1:19).

Любовь к Господу заставляет пастырей подражать заботе, которую явил Пастырь добрый. Бог направлял Свой народ, подобно стаду, ведя его по пустыне. Также и Христос ведет Своих овец, ступая перед ними (Ин. 10:4; см.: Мк. 14:28). Пастырь не должен вести себя как ковбой, который гонит скот. Он ведет их как пастух, идущий перед своими овцами.

Основная задача пастыря (и Христа как Пастыря) состоит в насыщении стада. Господь осуждает нечестивых пастырей зато, что они обирают стадо, насыщаясь сами, вместо того чтобы отдавать самих себя на насыщение стада (Иез. 34:3). Но Господь, в отличие от нечестивых пастырей, хранит Свое стадо. Его жезл и посох защищают тех, кто принадлежит Ему; Он берет агнцев и носит на руках; овцы и их детеныши чувствуют себя спокойно с Ним (Ис. 40:11). Иисус заявил, что Он сторожит Своих овец: никто не похитит их из Его руки или из руки Его Отца (Ин. 10:27–29). Павел делает особый акцент на этой обязанности пресвитеров Церкви: они должны охранять стадо от волков, которые кружатся вокруг него и могут появиться среди овец (Деян. 20:29,30). Волки — это лжеучителя, которые «будут говорить превратно, дабы увлечь учеников за собою».

Господь Иисус Христос пришел, чтобы собрать Своих рассеянных овец. Он сказал апостолам, что тот, кто не собирает вместе с Ним, тот расточает (Мф. 12:30; Лк. 11:23). Верные пастыри не только заботятся о тех овцах, которые находятся в загоне, но, подобно Спасителю, они ищут овец потерявшихся. Ради этого они несут Евангелие язычникам, среди которых они «рассеяны».

Конечно же, положение Пастыреначальника настолько же уникально, как и Его личность. Он — единственный Господин стада. Пастушеский жезл в Его руке — это грозное оружие, поскольку Он будет судить народы. Он идет впереди Своего стада: сначала на крест, а затем — на трон. Духом Своим Он собирает овец, которых дал Ему Отец, поскольку Он знает их, а они знают Его и откликаются на Его голос. В последний день Христос, Судья всего мира, отделит овец от козлов, чего не сможет сделать ни один пастырь среди людей (Мф. 25:31—33). Однако Господь славы призывает людей быть пастырями ради Него. По Его благодати они также могут вкусить страданий и славы и тем самым соединиться с Ним. Когда воскресший Иисус вновь призвал Петра к служению, Он сказал ему: «Иди за Мною» (Ин. 21:19).

Пастыреначальник Иисус призывает всех пастырей пойти вслед за Ним (2:21).

б) Поведение пастыря

Поскольку стадо принадлежит Господу, а пресвитер выступает как Его слуга, его положение пастыря — это форма служения Богу. Пастырская забота не может принимать форму диктатуры (5:3). Потрясшее всех массовое самоубийство последователей Джима Джонса в Гайане показало, как культ одного человека ведет к идолопоклонству. Телезрители с ужасом наблюдали за тем, как по одному слову Джонса, который сидел на троне на деревянном постаменте, люди пили яд и умирали на его глазах. Подобные явления не ограничены такими эксцентричными культами, как движение «Народный храм». Они возникают всякий раз, когда кто–то восходит на религиозный трон и требует подчинения, которое полагается выказывать только по отношению к Богу.

Пресвитер обладает властью, он призван осуществлять надзор за паствой. Пастыреначальник Христос (5:4) призвал его заботиться о Своих овцах. Но пастырь не может служить заместителем Господа. Он представляет слово Божье, а не свои решения; он следит за исполнением явленной нам воли Божьей, а не своих желаний. Именно поэтому любой подрыв авторитета Писания превращает церковное руководство в духовных тиранов. Если руководители Церкви добавляют что–то к Слову Божьему или что–то отнимают от него, они претендуют на осуществление власти над совестью других людей[341].

Пресвитер должен выступать не в качестве господина и хозяина, а в качестве примера. То есть он должен поддерживать смиренную покорность Богу тем, что сам со смирением покоряется Ему. Наш единственный Господь и Учитель Сам сделался примером для Своих апостолов, когда опоясал Себя полотенцем и омыл им ноги (Ин. 13:15)[342]. Пастыри Церкви живут среди тех, кому они служат (Божие стадо, какое… [букв, «с вами»], 5:2). Их паства — их «жребий», те, кого Бог поручил их заботе («питомцы, выпавшие вам по жребию», 5:3, ASV)[343]. Пастырь должен всего себя отдавать работе. Овец нельзя пасти по телефону. Пастыри, к которым обращается Петр, могут быть примером, потому что их видят и знают те, о ком они заботятся. Их образ жизни должен подтверждать их слова и иногда может быть даже более красноречив.

Выражение надзирая за ним служит переводом греческого глагола, от которого происходит слово «епископ»[344]. К сожалению, в наших представлениях о роли епископа (episkopos) оказался утерян тот смысл, который это слово имело для Петра. Он называет Христа «Пастырем и Епископом наших душ» (2:25). В обоих случаях Петр говорит об охране, о бдительной заботе пастыря о своем стаде. Слово «опекун», возможно, более точно передает смысл, чем «блюститель»[345]. Использование слова «епископ» для обозначения должности более высокой, чем должность дьякона или пресвитера, не встречается в Новом Завете[346]. При этом апостол Петр указывает в данном отрывке, что пресвитеры должны исполнять «епископские» обязанности, а Павел, обращаясь к Эфесским пресвитерам, призывает их беречь себя и все стадо, «в котором Дух Святой поставил вас епископами» (Деян. 20:28; NFV — «блюстителями»). Однако не так важно определить здесь иерархию церковных должностей, как увидеть их природу. Властью обладают пресвитеры Церкви. «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет…» (Евр. 13:17). Но реализация их власти — всегда служение. Петр напоминает, что пресвитеры подчиняются Богу, а не императору. Скромный пастух, охраняющий свое стадо в полях, а не напыщенный церковнослужитель служит образцом для пасторского попечения. Высшим же образцом является Пастырь добрый, Который положил Свою жизнь за овец.

Американский стикер на заднем стекле одного автомобиля гласил: «Не доверяй властям!» (Призыв, который вряд ли вызовет одобрение у преследующего этот автомобиль офицера дорожной полиции.) Подхватила ли этот лозунг Протестантская церковь? Вспомнив о том вызове, который Реформация бросила церковной власти, мы можем решить, что да. Однако Новый Завет (и, в частности, Первое послание Петра) совершенно иначе смотрит на этот вопрос. Петр неоднократно призывает нас уважать установленную Богом власть и подчиняться ей как в Церкви, так и в государстве. Но в подчинении власти христианин не выступает рабом, а в осуществлении власти — тираном. Вера в Господа дает нам достоинство в покорности и смирение в господстве. В обоих случаях мы служим только Богу. Пресвитеры следят за верой и образом жизни стада Христова властью, которую дает им Евангелие.

Петр приводит еще одну характеристику необходимого отношения пресвитера к своим обязанностям: он должен проявлять не только смирение, но и рвение в своей работе. И то, и другое находит свой исток в любви Божьей. Пресвитер исполняет свои обязанности не по принуждению, но охотно и богоугодно, то есть с готовностью, которая основана на благодати Господа и стремится к Его прославлению. Мы знаем, апостольская Церковь очень серьезно относилась к избранию и утверждению пресвитера в его должности (см.: Деян. 14:23; Тит. 1:5). Человек, призванный на эту работу, должен был чувствовать готовность исполнять свои обязанности даже тогда, когда он хотел бы избежать ответственности. Те пресвитеры, к которым обращается в своем послании Петр, несли на себе духовное бремя, которое казалось еще тяжелее при взгляде на темнеющий горизонт, на котором уже вспыхивали зарницы гонений. Для некоторых американских и английских церквей слова Петра могут показаться странными. Почему пресвитер должен служить неохотно? Обязанности служителей церкви сведены к минимуму: это не более чем внешнее добавление, от которого вполне можно отказаться. Но в тех странах, где вера в Христа считается преступлением, а совершение обряда крещения грозит тюрьмой, служение пресвитеров имеет абсолютно иное значение. Даже в отсутствие гонений любой настоящий пастырь стада Христова очень скоро почувствует тяжесть своего положения.

Однако Петр знает, что иго Христа есть благо, и бремя Его легко. Энтузиазм священнослужителей нового завета проистекает из радости познания благодати Христовой (2:3). Любовь Христа открывает сердце пастыря навстречу радостям и печалям Его народа. Павел знал, что значит находиться во власти своего служения: у него был единственный выбор — служить Христу. «Ибо если я благовествую, то нечем мне хвалиться, потому что это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!»(1 Кор. 9:16). Павел отнюдь не был вынужденным пленником призвания Христа. Но он стремился показать свою любовь, совершая нечто большее, чем то, о чем его просят. Он не просто проповедовал Евангелие в Коринфе — он стремился продемонстрировать свою благодарную любовь к Богу (1 Кор. 9:18).

Жертва Павла, которую он принес Христу своим отказом принять деньги, служит иллюстрацией к еще одному противопоставлению, которое мы находим в словах апостола Петра.

Петр говорит о готовности исполнять свои обязанности как прямой противоположности корыстному отношению к церковному служению: пресвитер служит исключительно по своему желанию, а не для гнусной корысти (5:2). Петр с помощью одного слова передает то действие, которое вызвано «гнусной корыстью». Плата, которую получает пресвитер, не заключает в себе ничего позорного. Иисус учил о том, что трудящийся достоин своего заработка (Мф. 10:10; 1 Кор. 9:7–12). Стыдно должно быть тогда, когда деньги становятся целью. Это и подобные ему предостережения, которые мы находим в пасторских посланиях Павла, свидетельствуют о том, что пресвитеры в раннеапостольской Церкви получали плату за свою работу (1Тим. 3:8; 5:17,18; Тит. 1:7,11). Вместе с деньгами появились искушения, а также ложные обвинения. Недоброжелатели могли заявлять, что руководителей Церкви Христовой интересуют только деньги, или же что они просто присваивают себе церковные доходы. Павел испытал уколы таких обвинений (Деян. 20:33; 2 Кор. 12:13–15; см.: 1 Цар. 12:3–5). Но на его ответ сложно что–то возразить: он стал первым миссионером, «делающим палатки», причем он трудился над этим для того, чтобы прокормить не только себя, но и своих помощников. Пример апостола Павла очень важен для нашего времени. Противники Евангелия потирают руки, когда в результате скандала обнаруживаются огромные суммы денег, скопленные американскими телепроповедниками. Даже проповедующие истинное Евангелие дискредитируют свои слова постоянными требованиями денег, необходимых им для построения своих империй. Может показаться удивительным, что подобные предостережения звучали в адрес каппадокийских пресвитеров уже в апостольский век. Хотя их еще не коснулись роскошь средневековой Церкви и коммерческая эйфория на телевидении, они уже должны были беречь себя от соблазнов динария. Бедные служители тоже могут быть корыстны!

в) Награда пастыря

Когда явится Пастыреначальник, вы получите неувядающий венец славы. Все послание Петр пишет как апостол Иисуса Христа (1:1). С начала и до конца он говорит от лица своего Господа. Обращаясь к пресвитерам, он хочет, чтобы и они могли быть достойными служителями Господа Иисуса Христа. Для него их вера важнее, чем их методы. Петр знает, что их отношение к Христу определит и методы их заботы о Его народе. Знать Господа — значит стремиться быть подобным Ему. Пастыри будут примером для своей паствы, если последуют примеру Пастыреначалъника, Который положил свою жизнь за овец.

Слова о Пастыре начальнике напоминают пастырям об их зависимом положении. Их власть не абсолютна: они исполняют свои обязанности во имя Христа и в соответствии с Его словом. Он — Господь, избранный по замыслу Бога до сотворения мира и «явившийся в последние времена для вас» (1:20). Апостол Петр видел Его славу: Отец явил Петру Своего Сына (Мф. 16:17)'. Но теперь Петр говорит о славе грядущей. Когда явится Пастыреначальник… Христос, который явился Петру в рыбачьей Лодке, будет вновь явлен в облаках. (Для обозначения откровения второго пришествии Христа апостол использует то же слово, что и в 1:20, где он говорил о Его первом пришествии. См.: Кол. 3:4; 1 Ин. 2:28; 3:2.) Вновь Петр размышляет о замысле Божьем: страдание сейчас и слава в будущем (1:11,13,21; 4:13; 5:1,10). Пастыреначальник, который должен появиться, — это воскресший Христос, восшедший на небеса и сидящий одесную Отца (3:22)[347].

Петр обратил внимание пресвитеров к Пастырю доброму, примеру для них, теперь он обращает их взоры в будущее на Пастыреначальника, их надежду. Конечно, приход «Пастыря овец великого» (Евр. 13:20) должен напомнить каждому пастырю о той ответственности, которая лежит на нем. Любой «наемник» с ужасом ожидает прихода великого Пастыря. Однако для истинных пастырей, так же как для истинных христиан, приход Христа — это источник радости и надежды (2 Тим. 4:8). Ночь страданий и труда закончилась, рассвет встает на небе светом Христовой славы. Окончательное спасение Божье, готовое открыться в последний день (1:5), придет вместе с Христом (1:13). Святые обретут свое наследие во Христе (1:7; 3:9). Будет явлено то, чего больше всего боятся нечестивые и к чему больше всего стремятся верующие — лик Господа (Прит. 10:24)[348].

Своим верным пастырям Господь даст венок славы. «Слава» объясняет значение венка: их наградой и радостью будет слава их Господа. Греческое слово, переведенное в NIV как венец, может служить обозначением любого круглого украшения: золотого или серебряного браслета, венка из лавра или из цветов. Слово, переведенное как неувядающий, — это слово amarantinos, и вполне возможно, что венок, о котором идет речь, — это венок из амаранта, цветка, известного своим «неувядающим» цветом. В таком случае фразу лучше перевести как «амарантовый венок славы», а не как «неувядающий венок славы»[349]. Наше небесное наследие, как амарант, никогда не увянет (1:4).

Иисус Христос желает, чтобы те, кого дал Ему Отец, были с Ним и разделили Его торжество, Его жизнь и Его славу (Ин. 17:24). Ессейская община на берегу Мертвого моря, размышляя над Ветхим Заветом, ожидала бесконечного благословения Божьей милости:

«.. .таковы тайны духа для сынов Истины на земле и наставление всем ходящим по ней — ради исцеления и многого благополучия в долготе дней; такова плодоносность семени — с постоянными благословениями и вековечной радостью, с вечной жизнью и полной славой, с мерой величия в вечном свете»[350].

Однако все обещания Ветхого Завета находят свое воплощение лишь в Христе. Он получает венец воскресшей жизни, и Он Сам является этим венцом. «В тот день Господь Саваоф будет великолепным венцем и славною диадемою для остатка народа Своего…» (Ис. 28:5; ср.: 28:16; 62:3; Пс. 20:1–4).

Верные служители, которые получат от Господа венцы славы, положат их перед троном Того, Кто ради них понес на Себе терновый венец (Отк. 4:10).

2. Смиренное служение народа Христа (5:5–11)

1) В служении друг другу (5:5)

Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать.

Подчинение друг другу — это ключ ко всему образу жизни в Церкви Христовой. Петр постоянно возвращается к этой мысли. Христиане в покорности Богу обретают свободу, благодаря которой они могут покоряться другим во имя Господа. Они могут с уважением относиться к любому человеку и подчиняться законным властям (2:13), рабы–христиане свободно подчиняются своим господам (2:18), жены — мужьям (3:1), в то время как мужья относятся с подобающим уважением к своим женам (3:7). Тот же принцип проявляется в отношении христиан к тем, кто просит у них дать отчет в своем уповании (3:15). Поскольку они чтят Господа, они не боятся людей, но могут относиться к ним «с кротостью и благоговением» (3:15). То же смирение перед Богом поддерживает христиан в страданиях, так как они ожидают триумфального прихода Спасителя, Того, Кому все покорится (3:22). Когда Петр говорит также (5:5), он продолжает прилагать этот основополагающий принцип ко всем социальным ролям и общественным отношениям, которые затрагивают Церковь Христову.

Также и молодые люди, повинуйтесь старшим. ..(5:5)[351]. Утверждение самого принципа смиренной покорности очевидно, однако кто такие молодые и старшие, о которых говорит Петр? Если апостол имеет в виду возрастные различия, то его определения достаточно ясны, несмотря на то что тогда, как и сейчас, понятие «молодые люди» было довольно расплывчатым. Но Петр только что говорил о власти пресвитеров, и форма глагола, которую он использует, отражает действие подчинения себя установленной власти. За словом старшие стоит греческое слово, переведенное в стихе 1 как «пресвитеры».

Если в стихе 5 под «старшими» подразумеваются не просто старые люди, а служит ели Церкви, то кто в таком случае молодые люди? Некоторые исследователи высказывали предположение, что здесь также речь идет о каком–то определенном положении: например, об институте дьяконов или раннем аналоге молодежной организации. Юноши, которые похоронили Ананию и Сапфиру, по–видимому, составляли какую–то особую группу (Деян. 5:6,10; ср.: Лк. 22:26). В эллинистическом мире были свои сообщества молодежи, и устройство Кумранской общины включало в себя определенный статус молодых людей[352]. С другой стороны, Поликарп в своем Послании к Филиппинцам призывает молодых людей подчиняться «пресвитерам и дьяконам, как Богу и Христу»[353]. Поскольку он затем обращается к девам, то очевидно, что он говорит о молодых людях просто как о возрастной группе. Неудивительно, что молодежь необходимо было особо призывать к покорности. Не мы первые, кто ощущает проблему разницы поколений!

Призыв Петра к смиренномудрию не ограничивается только молодежью. Все мы должны «связать себя смирением» в своих отношениях друг с другом. Использованный в этом выражении глагол указывает на фартук раба, который необходимо было завязывать. Петр помнил, как Иисус обвязал Себя полотенцем, наполнил умывальницу водой и начал мыть ноги Своим ученикам (Ин. 13:4). Смирение служителей Христовых — это не отсутствие гордости или сознание своей ограниченности. Христианское смирение — это дар благодати. Апостол Павел восклицает: «Ибо кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил?» (1 Кор. 4:7; ср.: Мф. 23:12; Лк,1:52).

Христианин знает, что он не может создать или спасти себя. Его смирение основано на полной зависимости от благодати Божьей. Кроме того, он знает призвание и пример Спасителя, Который мог многим хвалиться, но «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:8).

2) В уповании: помощь Господа смиренным (5:5с— 7)

…Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. 6 Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в свое время. 7 Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас.

Смирение в служении другим приходит от трона благодати Божьей. Бог противится гордым, как учит Прит. 3:34, не только потому, что гордость заставляет нас презирать других людей, но потому, что гордость ведет к бунту против Господа. Гордый человек бросает вызов Богу, а Бог в Свою очередь бросает вызов гордецу. И, напротив, Он возвышает тех, кто полностью полагается на Его благодать[354].

Перекликающееся с этим отрывком место находим мы в Послании Иакова 4:6—10. Иаков приводит ту же цитату из Книги Притчей Соломоновых и сравнивает смирение перед Богом с мужественным противостоянием дьяволу (1 Пет. 5:8,9). Как и Петр, Иаков говорит о заботе Бога о тех, кто со смирением полагается на Его милость (Иак. 4:8; 1 Пет. 5:7). После этого Иаков говорит о покаянном сокрушении, которое отбрасывает гордость, чтобы приблизиться к Богу (Иак. 4:8,9). Иисус противопоставил горделивую молитву фарисея смиренной исповеди своих грехов мытаря и сказал: «Ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18:9–14). Смирение, о котором говорит Петр, должно быть похоже на то, что чувствовал мытарь: это не просто тихая доброта, а отчаянное разочарование в себе и покаяние, в спасительной вере обращенное к Богу.

Напоминание о крепкой руке Божией служит мощным стимулом для смирения. Рука Божья унизила Израиль, очистив его от нечестивых и приведя Его народ к покаянию (Иез. 20:33–44; ср.: Исх. 13:3,9; Втор. 9:26). Но Петр говорит о руке Божьей по другой причине. Он стремится напомнить нам о том, что Бог силой Своей возвышает смиренных. Во время Пятидесятницы апостол Петр свидетельствовал о том, что Христос был вознесен «десницею Божией» и воссел по правую руку Отца (Деян. 2:33). В последние дни, когда появится Пастыреначальник, смиренные верующие будут вознесены, чтобы разделить Его славу.

Петр прекрасно знал, что такое сила гордости. Он клялся, что даже если другие ученики оставят Иисуса, он, Петр, останется верен Ему (Мф. 26:33; Мк. 14:29). С высоты своей горделивой клятвы он упал в пропасть предательства. Было ли затем хоть одно утро, когда крик петуха не напоминал бы апостолу о предсказании Иисуса? Петр прошел через наказание, унижение и возрождение. Гордость привела его к падению, но Господь поднял его. Крик петуха на рассвете воскрешал в памяти Петра и другую картину. Там, во дворе первосвященника, Иисус стоял перед Своими обвинителями, там, когда пропел петух, Он повернулся, чтобы взглянуть на Петра (Лк. 22:61). Иисус беспокоился за него! Пережив унижение и возрождение, Петр ныне призывает: «Все заботы ваши возложите на Него, ибо Он печется о вас».

Это выражение апостол заимствует из Псалма 54: «Возложи на Господа заботы твои, и Он поддержит тебя. Никогда не даст Он поколебаться праведнику» (Пс. 54:23)[355]. Заботы псалмопевца порождены нападками его врагов. Поэтому обещание, которое он дает, прекрасно вписывается в контекст послания Петра. Апостол призывает к смирению в обстановке вражды, предательств и гонений. Именно в таком положении чаще всего у христиан возникает искушение продемонстрировать свое достоинство, может быть, даже схватившись за меч, как это сделал Петр в Гефсиманском саду. Именно для такого рода гордости не оставляет места обетование Божье. Христиане могут надеяться на силу Божью, потому что рука Его крепка, и могут надеяться на Его преданность, так как Он берет на Себя их заботы.

Когда французский «король–солнце» Людовик XIV обнародовал Нантский эдикт 1685 года, длительный период гонений заставил протестантов собираться на богослужения в полях или горах. За пасторами охотились королевские драгуны. Однако проповедники, опираясь на Первое послание Петра, убеждали свою паству не брать в руки оружия против короля, а переносить гонения во имя Христа. В конце концов осталось так мало пасторов, что руководство взяли на себя те, кто провозгласил себя пророками и пророчицами и кто объявил короля Франции зверем из Книги Откровение, призвав народ к священной войне. Итогом стало вооруженное восстание, которое в свою очередь также вызвало массовый террор[356]. Церковь взяла меч и сокрушила им собственное свидетельство.

Благодаря тому что мы возлагаем свои заботы на Господа, меняются сами наши заботы. В селении Вифания Марфа готовила угощение для Христа и Его апостолов (Лк. 10:38–42). Все ее внимание было поглощено хозяйственными вопросами, и она возмутилась, увидев, что ее сестра Мария слушает Иисуса, вместо того чтобы помогать ей. Когда она пожаловалась Христу, Он мягко упрекнул ее. Заботясь о том, чтобы всех обслужить за столом, она забыла о единственном «служении», имеющем значение, «служении», которое выбрала Мария. Источником озабоченности Марфы была гордость за то обилие блюд за столом, которое показывало в ней хорошую хозяйку. Когда мы поручаем свои заботы Господу, то обнаруживаем, что они были порождены нашей гордостью, а не стремлением к Царству Божьему.

Если в настоящем попечение Господа снимает с нас заботы, то Его будущее благословение служит целью нашей надежды. Как говорит Павел, смиритесь под крепкую руку Божию, принимайте те испытания, которые Он вам посылает, ибо вознесет вас в свое время. Выражение «в свое время» может служить обозначением какого–то конкретного времени, но здесь, как часто в Новом Завете, речь идет о том, что Петр называет «последним временем» (1:5; см.: 2:12). В пришествие Христа Бог оправдает Своих служителей. Слава займет место унижения и скорби (Мф.23:12;Лк. 14:11; 18:14).

3) В слове страданий (5:8—11)

а) Противостояние, которое оказывают христиане (5:8,9)

Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить. 9 Противостойте ему твердою верою, зная, что такие же страдания случаются и с братьями вашими в мире.

Петр рисует очень яркий образ, предупреждая Церковь о смертельной опасности. Наши представления о рыкающем льве могут основываться на визитах в зоопарк или на просмотрах различных телевизионных программ о живой природе. Однако на тех, к кому писал Петр, этот образ наводил ужас. Они видели человеческую кровь, стекающую с клыков тигров во время кровавых забав в римских амфитеатрах. Приближалось время, когда Игнатий должен был принять смерть в римском Колизее:

«Пусть меня бросят диким зверям, ибо через них я могу попасть к Богу. Я — пшеница Господа, и зубы диких зверей перемелют меня, так что я предстану чистым хлебом… Придите, огонь и крест, борьба с дикими зверями, крушение костей и раздавливание членов, уничтожение всего моего тела, придите, безжалостные нападки дьявола. Пусть! Только бы попасть к Иисусу Христу»[357].

Псалмопевец часто изображает своих врагов в виде львов, которые сидят в засаде в ожидании своей жертвы или рычат от гордости (Пс. 7:3; 9:30,31; 16:12; 21:14–22; 34:17; 57:7). Слово, переведенное как поглотить, буквально означает «выпить залпом», и оно указывает на свирепость хищного животного. Однако Петр говорит не об угрозе мученической смерти на арене Колизея. Угроза, которую он имеет в виду, исходит не просто от подозрительных соседей или враждебно настроенных властей. За «властями и силами», которые управляют жизнью язычников, скрывается более опасный враг — сатана.

Недавно вышедший словарь пишет о тех ударах, которые пришлось пережить сатане от скептически настроенной либеральной критики. «Представления о дьяволе, — читаем мы, — достигли крайнего упадка в 1920–е и 1930–е годы, но начали набирать силу (по крайней мере, в качестве метафоры) благодаря тем трагедиям, которые произошли в период, начиная с 1939 года, и благодаря все возрастающему пониманию, что разрушительные инстинкты человечества могут быть неуправляемыми»[358]. Тем не менее общее неверие в дьявола не говорит о снижении его влияния. Конечно, сатана, также как и лев, может охотиться, не только открыто наводя страх, но и украдкой. Ничто не может быть лучшим прикрытием его действий, чем иллюзия, что он не существует или что реабилитация представлений о нем — не более чем метафора. Иисус Христос пришел и разоблачить, и разрушить дела дьявола.

Петр называет дьявола противником. Этот термин имеет, в частности, юридическое значение и отражает ветхозаветный образ сатаны как обвинителя святых перед троном правосудия Божьего. В Книге Иова сатана предстает в виде небесного обвинителя (Иов. 1:6–8; 2:1—6). Он как будто следит за всем, что происходит на земле, и собирает улики для обвинения. Однако дьяволом руководит не стремление к справедливости. Скорее он делает все для того, чтобы исказить слово Божье и разрушить Его дела. В видении пророка Захарии он стоит как обвинитель рядом с Первосвященником Иисусом, и его упрекает Ангел Господень (Зах. 3:1)[359].

Противодействие сатаны «семени женщины» проявляется в искушении Христа (Быт. 3:14,15; Мф. 4:1–11; Мк. 1:12,13; Л к. 4:1–13). Их диалог напоминает схватку, борьбу, в которой дьявол нападает на Иисуса, хотя при этом он почтительно относится к Его призванию Мессии и к Его положению Сына Божьего. Сила сатаны проявляется в его утверждении, что все царства мира покорны ему; хитрость сатаны становится очевидной из его обращения с Писанием, когда он призывает Иисуса проверить данное Богом обещание.

Иисус отразил нападения дьявола и победил его. Позднее Он заявил, что, изгнав бесов, Он показал тем самым, что связал «сильного» и может расхищать его дом, выводя из него Своих рабов (Мф. 12:28,29; Мк. 3:23; Лк. 11:19–22). В перспективе креста Иисус говорил о победе над сатаной: «Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон; и когда Я вознесен буду от земли, всех привлеку к Себе» (Ин. 12:31,32). Иисус видел, как сатана, побежденный противник, упал с неба, как молния (Лк. 10:18).

Однако то, что дьявол был свержен с неба и знает, что у него осталось мало времени, делает его в определенном смысле еще более грозным противником (Отк. 12:12). Его ярость против Господа и Его Царства не имеет границ. Он может угрожать Церкви изнутри, принимая облик ангела света (2 Кор. 11:14; Деян. 20:29). Он может свирепствовать вне ее, используя огонь и меч тиранов, устраивающих гонения на христиан. Но верующий знает, что «Бог… мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре» (Рим. 16:20). В параллельном отрывке из Послания Иакова говорится: «Противостаньте дьяволу, и убежит от вас» (Иак. 4:7). Опасность для христианина представляет не то, что он беззащитен перед сатаной. Он облечен во всеоружие Божье: щит веры отразит все раскаленные стрелы лукавого (Еф. 6:10—18). Опасность для христианина возникает тогда, когда он отказывается от борьбы, от бдительности и молитвы, когда не облекает себя во всеоружие Божье и не берет меч духовный. Этот меч, Слово Божье, был оружием, которое применил Иисус во время искушения в пустыне — к нему должны прибегать и мы во имя Его.

Петр призывает нас к тому, что ему самому оказалось не под силу в Гефсиманском саду: бодрствовать и молиться. Рыкающий сатана — это привязанный лев. Он не может искушать нас больше того, что мы можем вынести, поскольку этого не допускает Бог (1 Кор. 10:12,13). Никакое искушение, постигшее нас, не может быть сверх человеческих сил, искушением, которое не преодолевали бы другие люди. Как Петр напоминает своим слушателям, они знают, что такие же страдания случаются и с братьями вашими в мире (5:9). Господь, Который молился за Петра, молится и за нас (Лк. 22:32).

На юге Франции на побережье Средиземного моря возвышается Башня Верности. Там в XVIII веке в течение десятилетий содержались в заключении женщины–гугеноты, которые не соглашались отречься от протестантской веры. В помещении, где их держали, отверстие в полу окружают каменные плиты. На одной из них сохранилась надпись: «Resisted»[360] Мари Дюран вошла в эту башню в 1729 году, когда ей было пятнадцать лет. Три года спустя ее брат Пьер был повешен в Монпелье. В 1745 году ей предложили обрести свободу с условием, что она откажется от протестантской веры. Она отвергала все подобные предложения, оставаясь в заключении в течение тридцати восьми лет, сопротивляясь искушениям впасть в отчаяние, совершить самоубийство или предательство. Из тюрьмы она начала писать письма, в которых ободряла и поддерживала братьев по вере. Некоторые из ее писем находятся сейчас в «Музее пустыни» в Севеннах[361].

Для того чтобы противостоять сатане, требуется неусыпное внимание и трезвость. Трезвость включает в себя бдительность и здравомыслие. Христианская вера позволит распознать соблазны, которыми сатана попытается увлечь Церковь, а также те подделки в виде бесконечной череды сект и «-измов», которые он стремится поставить на ее место. Петр ранее связал трезвость («самообладание», NIV)[362] с надеждой и молитвой (1:13; 4:7).

Сатане можно противостоять только твердою верою. Слово, переведенное как твердая, используется в Септуагинте в Книге Пророка Исайи 50:6,7. В этом месте твердость Мессии в перенесении всех страданий описывается как «кремень»:

«Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания. И Господь Бог помогает Мне: поэтому Я не стыжусь, поэтому Я держу лице Мое, как кремень, и знаю, что не останусь в стыде».

Как замечает Селвин, слово «кремень», или «прочный камень», не могло пройти мимо внимания апостола, которого Иисус назвал Петром, то есть камнем[363]. Иисус, исполняя это пророчество Ветхого Завета, утвердил лицо Свое, как кремень, чтобы идти в Иерусалим, и мы должны быть тверды, как камни, в своем доверии Ему[364].

Петр говорил о том, что испытания не разрушают веру, а очищают ее. Поскольку в самой природе веры заложена надежда не на себя, а на Господа, она обретает наибольшую прочность в наибольшей зависимости. «Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи». Так Господь сказал Павлу, и Павел поэтому мог заявлять: «…ибо, когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12:9,10). Для того чтобы противостоять дьяволу, мы приближаемся к Богу (Иак. 4:8).

Обращаясь в страданиях к Господу, христиане также находят утешение, вспоминая о своих братьях (2:17). Бенетро указывает на четыре преимущества, которые дает сознание, что такие же страдания случаются и с братьями вашими в мире (5:9). Во–первых, христиане получают поддержку от мысли, что они не одиноки и страдают не каким–то особым образом. Во–вторых, для них становится более очевидно, что та сила, которая связывает их с Христом, также объединяет их с народом Божьим во всем мире. Страдания заставляют христиан с трепетной заботой относиться к тем, кто проходит через те же испытания. В–третьих, они понимают, что страдания составляют неотъемлемую часть христианской веры. Благодаря им они обретают общение с Христом, и их вера очищается. Петр говорит о страдании, которое братия должна «совершить» или «пройти до конца». (NIV дает перевод: ваши братья… переносят.) Страдание входит в замысел Божий о мире, который должен наследовать справедливость, мир и славу. Христиане знают, что «братья» страдают не зря: их путь страданий завершится обретением славы, которую им уготовил Господь. В–четвертых, знание о страдающих братьях поддерживает надежду. Распространение гонений и скорбей указывает на близость конца: Земля обетованная близка[365].

б) Уверенность в спасительном замысле Божьем (5:10,11)[366][367]

Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми. 11 Ему слава и держава во веки веков. Аминь.

Петр заканчивает свое послание также, как и начал его: радуясь величию благодати Бога во Христе. Надежда, которая поддерживает Церковь в огненном искушении, — это надежда на могущественную благодать Божью. Только Бог спасает, от начала и до конца. Бог первым протягивает к нам руку, даруя спасение. Он призвал нас Своей благодатью (1:1,2). Осуществление замысла Божьего произойдет в окончательном спасении Его народа. Он призвал нас в Свою славу (1:7,11; 4:13; 5:1,4). Слава Божья, пожирающий огонь Его святости, становится преображающим светом Его любви к «избранным по предведению Бога Отца» (1:1,2). Его слава — это наследие, которое не может быть уничтожено или осквернено (1:4). Она вечна, как вечно счастье присутствия Бога. Поскольку Дух славы почивает на верующих, в страданиях Церковь уже прикасается к славе Господа (4:14). Апостол Павел также объединяет исток и осуществление спасения: Божественное предопределение и конечная слава, которую дает Бог (Рим. 8:29,30). «Верен Призывающий вас, Который и сотворит сие» (1 Фес. 5:24).

Слава, в которую призывает Господь, — это слава Иисуса Христа (2 Фес. 2:14). Петр испытал трепет перед славой Христа, когда был свидетелем Его преображения (2 Пет. 1:17). После воскресения Иисуса апостол также находился рядом со своим Господом на знакомом берегу Галилейского озера во время завтрака, состоявшего из поджаренной на костре рыбы (Ин. 21:10—23). Слава, на которую надеялся Петр, представлялась ему не в виде неясного нимба над головой — его надежда была столь же конкретна, как раны на руках Иисуса, Который подал им рыбу. Петр слышал призыв Бога из уст Христа, он видел славу Божью на Его лице. И он радуется тому, что Бог призвал верующих и из других народов мира разделить с ним его надежду. Они не видели Иисуса, но, как и Петр, любят Его.

Призвание Бога к славе Христа приходит через благодать Христову. Бог — это Бог всякой благодати, благодати, которая может ответить на любую потребность и одержать верх в любой ситуации. Павел описывает силу благодати в четырех словах: Бог сделает нас совершенными, утвердит нас, даст нам силу и твердое основание (5:10). Краткое время нашего страдания не сможет разрушить плодов Его труда. С радостной уверенностью мы можем возложить все свои заботы на Него.

Во–первых, Бог сделает нас совершенными (NIV — «восстановит»). Греческое слово может иметь значение «приводить в порядок», «делать правильным». Оно может указывать на «восстановление», приведение в порядок чего–то испорченного, как хирург ставит на место сломанную кость. Оно может также обозначать «завершение», добавление недостающего для создания законченной формы. И, наконец, оно может иметь значение «творения» или «подготовки», создание первоначального устройства и формы. Петр, конечно, знал воскрешающую силу благодати Божьей после позора своего отречения. Однако очевидно, что в данном отрывке на передний план выходит мысль о полноте осуществления замысла Божьего в верующих. Нет оснований полагать, что это осуществление наступит лишь по окончании периода страданий'. Скорее, действие благодати Божьей начинается уже сейчас, в период краткого времени наших страданий. В действительности Бог использует страдания, чтобы совершенствовать нас на пути к тому времени, когда Он завершит наше преображение в славе Христовой (1:6,7).

Во–вторых, Бог утвердит нас. «Но верен Господь, Который утвердит вас и сохранит от лукавого» (2 Фес. 3:3; см.: 2 Фес. 2:17). Мы тверды в том смысле, что наше положение прочно и неизменно. Иисус, предсказывая отречение Петра, предсказал также и его возрождение:«… ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих» (Лк. 22:32). Петр, который отпал от веры из–за своего отречения, был сделан апостолом, камнем основания, прочным и нерушимым. И он обещает, что христианская Церковь обретет утверждающую благодать, какую обрел он.

В–третьих, Бог даст нам силу. Глагол, который использует Петр, больше ни разу не встречается в Новом Завете. Однокоренное ему существительное находим мы в греческой версии Книги Иова, который говорит о силе льва. К. С. Льюис в своих сказках представляет Христа в образе Аслана, льва из колена Иуды. Воскресший Иисус избавляет нас от страха перед сатаной, рыкающим львом.

И, наконец, Бог даст нам прочное основание. Псалмопевец говорит об основании и утверждении Богом земли; Петр использует то же слово для обозначения «основания» Его народа (Пс. 23:2, LXX). Тот же смысл вкладывает в свои слова Павел, говоря колоссянам, что они должны оставаться «тверды и непоколебимы в вере и не отпадать от надежды благовествования» (Кол. 1:23; см.: Еф. 3:17).

Все эти отрывки описывают, «как прочно основание», которое обещано святым Господа. Мы можем предположить, что Петра, которого Христос назвал «камнем», особенно привлекал образ дома Божьего, имеющего каменное основание. Дом из живых камней строится над избранным краеугольным камнем Божьим (2:6). Господь утверждает нас в Своей благодати и любви, чтобы мы могли познавать Его. Павел описывает богатство укрепляющей благодати Божьей, и его слова перекликаются с тем, что говорит Петр:

«Да даст вам, по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею»

(Еф. 3:16–19).

В благоговении перед обещанием великой благодати Божьей апостол Петр может только славить Бога. Ему сила во веки веков[368]. Сила Божья, Его милующая рука, воскресившая Иисуса из мертвых, — это наша надежда и уверенность. Петр не просит и даже не молится о том, чтобы сила Божья пребывала вечно, а радуется при мысли об этом. Сила, необходимая для осуществления чуда Его замысла, навечно принадлежит лишь Господу.

5:12–14

10. Заключительные приветствия

1. Силуан — посланец или редактор? (5:12)

Сие кратко написал я вам чрез Силу она, верного, как думаю, вашего брата…

Петр говорит: «…написал я… чрез Силуана». МГУ дает перевод с помощью Силы[369], считая, что апостол прибегал к его помощи при составлении своего послания. Однако данное выражение часто использовалось для обозначения не автора письма, а посланца, через которого оно передавалось[370]. Послание апостолов и иерусалимских пресвитеров в Антиохию было отправлено «через руки» Силы и Иуды Варсавы (Деян. 15:23, буквально). Они были «начальствующими между братиями» (Деян. 15:22). Характеристика, которую Павел дает Силе («верный, как думаю, ваш брат»), свидетельствует в пользу такого понимания. Он видит в Силе того, кто достоин, чтобы его приняли с честью. Отрывок из Книги Деяний делает очевидным, что отвозившие послание выступали не просто в качестве гонцов, но и представителей его авторов. Поликарп в своем Послании к Филиппийцам пишет: «Я пишу вам об этом через Крискента, которого я рекомендовал вам недавно, а теперь отправляю к вам, поскольку он безупречно ходил с нами, и, я верю, послужит так же и вам»[371].

Однако выражение Петра в равной мере может указывать и на то, что Сила принимал участие в составлении послания. Дионисий, епископ Коринфский, живший во II веке, упоминает о письме, полученном от Римско–католической церкви и «написанном через Климента»[372]. В этом, как правило, видят указание на то, что Климент написал письмо от лица римской общины (он не называется в приветствии). И поскольку в конце письма также говорится о трех других людях, которые были «нашими посланниками», по–видимому, Климент не просто доставил письмо, а был его автором[373].

В любом случае признание Силы верным братом, очевидно, говорит не только о том, что он был истинным христианином. Обладая даром пророчества, Сила был братом Петра в миссионерской деятельности апостола[374]. В Посланиях к Фессалоникийцам его имя стоит рядом с именем апостола Павла. Являясь одновременно иудеем и римским гражданином, он был соратником «апостолаязычников» во время его миссионерских путешествий[375]. Но характеризуется ли он Петром как помощник в написании послания, или же как его посланец и представитель, несомненно одно: Сила принимал активное участие в судьбе письма. Видя в Силе верного брата, апостол мог поручить ему разъяснение своего краткого послания. «Неслучайно, что св. Петр видит в нем „надежного" брата, того, кто знает мысли апостола и способен их верно передать»[376].

2. Цель написания послания (5:12)

Сие кратко написал я вам… чтобы уверить вас, утешая и свидетельствуя, что это истинная благодать Божия, в которой вы стоите.

Если Сила действительно принимал участие в написании послания либо в качестве секретаря Петра, либо в качестве вдохновляемого благодатью Божьей соавтора, то вполне возможно, что последние слова были написаны собственноручно Петром. Павел, который часто диктовал свои послания, нередко своей рукой добавлял к ним постскриптум (2 Фес. 3:17,18; Гал. 6:11–18; ср.: Рим. 16:22). Формулировка, которую дает апостол Петр, служит прекрасным обобщением всего послания и изложенного в нем вероучения. Апостол пишет с целью утешить и наставить рассеянный народ Божий. Им предстоят огненные искушения, и Петр указывает на нерушимую надежду, дарованную им во Христе. Однако утешение Петра основано на его свидетельстве. Глагол, переведенный как свидетельствуя, используется в греческом переводе Ветхого Завета для обозначения засвидетельствования акта продажи собственности по ее действительной цене (Иер. 39:25, LXX; см.: Иер. 32:10–12 в NIV). Петр призван быть апостолом для того, чтобы выступать свидетелем событий Евангелия. Евангелие истинно (1:12), и Петр может подтвердить его истинность — к такому служению его призвал Иисус Христос. Евангелие служитблаговестием о благодати Божьей, явленной в Иисусе Христе, Который вознес телом Своим наши грехи на древо и сейчас пребывает по правую руку Бога (2:24; 3:22). Эта благодать наступит во время второго пришествия Христа (1:13).

Утешение Петра имеет такую силу потому, что его свидетельство истинно. Во Втором послании Петра 2:2 мы читаем об опасности того, что лжеучителя заставят христиан сойти с «пути истины». В конце данного послания апостол также убеждает своих читателей твердо держаться истины. Они услышали благовестие о благодати Божьей. Неизменно стойте в ней, — призывает апостол[377]. Они стоят не на основании абстрактных нравственных правил или философских доктрин. Они стоят на основании благодати Божьей — не того, что они совершили для Бога, а того, что Бог совершил ради них во Христе.

3. Приветствие и благословение (5:13,14)

Приветствует вас избранная, подобно вам, церковь в Вавилоне и Марк, сын мой. 14 Приветствуйте друг друга лобзанием любви. Мир вам всем во Христе Иисусе. Аминь.

Древний город Вавилон, проклятый пророками, лежал во время написания послания в развалинах и был практически заброшен. Еврейское население покинуло его, и нет никаких свидетельств о том, что там находилась церковь или о посещении апостолом этого места[378]. Это название принадлежало также небольшому военному поселению в дельте Нила. Однако Петр использует его в качестве символического обозначения Рима. С тем же самым приемом встречаемся мы в Книге Откровение (Отк. 14:8; 16:19; 17:5; 18:2,10) и в иудейской литературе[379]. Петр использует это название не в качестве тайнописи, призванной скрыть его местоположение (в этом не было необходимости), скорее он использует заложенный в нем образ. Вавилон был великой столицей мировой империи, куда был отведен плененный народ Божий. Петр обращается к новой диаспоре (1:1), томящемуся «в плену» народу Божьему, живущему под властью Рима, нового Вавилона. Название «Вавилон» также указывает на Суд, который совершится над этим миром во время пришествия Господа Иисуса Христа — тема, которая выходит на передний план в Книге Откровение.

Выражение, которое использует Петр, буквально означает «соизбранная в Вавилоне»[380]. Поскольку существительное со значением «соизбранная» стоит в женском роде, было высказано предположение, что апостол Петр имел в виду свою жену, которая сопровождала его во время путешествий и, согласно преданию, также приняла мученическую смерть[381]. Однако маловероятно, чтобы Петр говорил о своей жене с помощью выражения «в Вавилоне». С давних пор в словах апостола видели указание на церковь в Риме. Так же как и те церкви, к которым он обращается, Римская церковь — это новый избранный народ Божий, окропленный кровью Иисуса Христа (1:1,2).

Читателей послания приветствует не только церковь, но также и Иоанн Марк, которого Петр называет своим сыном в любви Христовой. Иоанн Марк был апостолом с первых дней служения Иисуса. После Пятидесятницы христиане собрались для молитвы в доме матери Марка. Петр присоединился к ним после того, как ангел освободил его из тюрьмы Ирода (Деян. 12:12). Много лет спустя Марк сопровождал Павла и Варнаву в их первом миссионерском путешествии. Во время следующего путешествия Павла он не был спутником апостола. Вместо этого он отправился со своим родственником Варнавой (Деян. 12:25; 13:13; 15:36—39). Но через некоторое время Марк оказался вместе с Павлом в Риме и был полезен ему (Кол. 4:10; Флм. 1:23; 2 Тим. 4:11). Папий, который, по всей видимости, был рожден незадолго до того времени, когда было написано послание Петра, сообщает нам о написании Марком Евангелия. Марк, «переводчик Петра», аккуратно, хотя и не по порядку, записал все, что услышал от Петра о деяниях и высказываниях Иисуса Христа[382]. Петр относился к Марку так же, как Павел к Тимофею, видя в нем «сына» и в том смысле, как об этом говорит Книга Притчей Соломоновых, и в более глубоком — сына по Евангелию[383].

Приветствуйте друг друга лобзанием любви. Это установление предназначено для церковного собрания (1 Фес. 5:26,27; Рим. 16:16; 1 Кор. 16:20; 2 Кор. 13:12)[384]. Послания Павла и Петра читались на молитвенных собраниях, и приветствия совершались во время собраний или в конце. Павел использует выражение «святое лобзание», Петр же говорит о лобзании любви, хотя здесь важно не различие в названиях, а тот акцент, который делает Петр на узах трепетной любви, которые связывают братьев и сестер во Христе (1:22; 4:8). В более позднее время приветствие поцелуем приняло форму «поцелуя мира» во время литургии. Позже оно превратилось в особый ритуал, который заключался в том, что совершающий богослужение священник и дьякон клали руки на плечи друг другу и склоняли головы. Этот «поцелуй» передавался затем иподиакону и хору[385]. Апостолы не стремились ввести ритуал, они желали, чтобы христиане внешне могли выражать ту братскую любовь, которая объединяет их во Христе. Обмен приветствиями во время или по окончании богослужения вновь возрождается в некоторых церквах. Эти приветствия не совершались во время собраний в синагогах, а были лишь знаком родственных отношений в семье[386]. И таким образом Церковь также должна являть себя домом Божьим.

Мир вам всем во Христе Иисусе. Петр завершает свое послание так же, как и начал его, с благословения во имя Христа (1:2). Он сам получил это благословение от воскресшего Господа, Который наделил его правом провозглашать мир тем, кому он будет благовествовать (Лк. 24:36; Ин. 20:19,21,26; Мф. 10:13; Лк. 10:5). Ни рык льва, ни пламя гонений не смогут уничтожить шалом, который устанавливает Христос. «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам… Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14:27).

Благословение мира — удел тех, кто «во Христе Иисусе». Они избраны Богом (1:1) через Христа, Который был предназначен еще прежде создания мира (1:20). Они окроплены кровью Христа (1:2), вознесшего их грехи телом Своим на древо (2:24). Их единство с Христом в Его искупительной смерти положило конец власти греха в их жизни (4:1,2). Они служат Богу, Который воскресил Христа из мертвых и дал им удел в Его воскрешенной жизни (1:3–7). В Своей смерти и воскресении Христос выступил вместо тех, кто верит в Него. Духом Своим Он также находится с ними в живом общении. Они не видели Иисуса, но любят Его и с волнением ожидают Его возвращения. Апостольское благословение Петра, преодолевая время и пространство, доходит до всех, кто ныне терпит страдания во имя Христа и вскоре разделит Его вечную славу.

Дополнения

1. «Странники» — буквально или образно?

Петр обращается к «пришельцам», «рассеянным» в тех районах, которые он далее перечисляет (1:1)[387]. Он также называет своих адресатов «странниками» (1:17; ср.: 2:11).

Элиот стремится доказать, что буквальный смысл этих слов не должен быть выпущен из внимания. Он полагает, что автор обращается не к постоянным жителям, землевладельцам или римским гражданам, а к беженцам и временным жителям тех областей, куда он пишет. Впрочем Элиот не отвергает и того религиозного смысла, которые несут в себе эти понятия в послании. Христине как «пришельцы и странники» должны воздерживаться от пороков языческого общества (2:11; 4:3—5). Они не связаны с культурным прошлым этого общества, поскольку выкуплены из него ценою крови Иисуса Христа. Они оторвались от своих корней, стали чужими для своей страны и могут проводить время странствования в страхе перед Богом (1:17,18). Элиот настаивает на том, что необходимо принимать во внимание и буквальное, и образное значение этих слов. Те, к кому написано послание, представляют собой «смесь из временных и постоянных странников и пришельцев», которые проживают в Малой Азии «в условиях отчужденности и социорелигиозной обособленности»[388].

Однако утверждение Элиота сталкивается с рядом трудностей. Петр пишет к христианским общинам, имеющим сложившуюся структуру во главе с пресвитерами, которые осуществляют попечение о «Божием стаде» (5:2,3). Состояли ли все христианские церкви в Малой Азии только из тех, кто лишь на короткий срок поселился в этих местностях? Мы можем себе представить, что американский телевизионный проповедник способен обратиться к «получившим новое рождение иммигрантам штата Калифорния», но выделяет ли Петр какую–то одну социальную прослойку в рамках христианской Церкви? Или он пишет к тем церквам, которые состояли исключительно из перемещенных лиц? Можно с уверенностью сказать, что ни одно новозаветное послание не уделяет так много внимания разговору о «народе Божием» (2:10), «доме Божием» (2:5), «братстве» (2:17; 5:9), «народе святом» (2:9).

Более того, образное значение дает достаточно оснований для того, чтобы не придавать слишком большого веса буквальному. Для Элиота в социальной отчужденности христиан важную роль играет временной фактор[389]. Но если они в переносном смысле стали пришельцами и странниками, это обязательно предполагает, что первоначально они таковыми не были. Скорее, они прекрасно вписывались в свою собственную культурную среду. Их суетный образ жизни был передан им от отцов (1:18). И это был образ жизни, характерный для язычников (4:2). Их бывшие друзья ничем не отличались от них; они почувствовали отчуждение только после того, как обращение в христианскую веру произвело полный переворот в их поведении.

В действительности, если бы Петр имел в виду социальное положение тех, к кому он писал, он наверняка использовал бы либо оба термина, либо только paroikos в вводной части послания. Очевидно, что слово parepidemoi («пришельцы») не может выступать в качестве социальной характеристики христианских церквей, рассеянных по четырем провинциям.

В пользу того, что Петр использует эти слова именно в переносном, а не в прямом смысле, говорит и становление этих образов в Ветхом Завете. Израильтяне были «странниками» в Египте — положение, от которого Бог освободил их. Они продолжали ими оставаться, обретя обещанную им землю: «Землю не должно продавать навсегда; ибо Моя земля; вы пришельцы и поселенцы у Меня» (Лев. 25:23; в LXX proselytoi kai paroikoi). Мы также знаем, что царь Давид провозглашал: «…странники мы пред Тобою и пришельцы, как и все отцы наши» (1 Пар. 29:15). В Псалме 38, приписываемом Давиду, он сам говорит о себе, обращаясь к Господу: «Ибо странник я у Тебя и пришлец, как и все отцы мои» (Пс. 38:13)[390]. Очевидно, что образность была присуща не только платонизму Филона, она также глубоко укоренена в Ветхом Завете, как нам демонстрирует Послание к Евреям (Евр. 11:9,10,13–16).

2. Живой камень, живая вода

В Ветхом Завете «камень» — это имя Бога (Втор. 32:4,31; Пс. 88:27; 94:1)[391]. В пустыне, на месте, названном Масса и Мерива, Израиль обвинил Бога в том, что Он нарушил завет и оставил их погибать от жажды. В ответ на это Бог устроил суд, поставив Себя на место обвиняемого. Старейшины Израиля были собраны, чтобы пройти перед народом. Моисей взял в руку жезл правосудия. В такой торжественной обстановке Бог стоял перед Моисеем на скале. Как если бы Он действительно был виновен, Он символически принял на себя удар Моисеева жезла. Моисей ударил в скалу, на которой стоял Господь, скалу, с которой Он связал Себя Своим именем и Своим положением. По этой причине Павел отождествляет Христа с камнем (Исх. 17:1—7; 1 Кор. 10:4)[392].

Из скалы, которую ударил Моисей, потекла вода, неся в себе жизнь для народа Израиля. Бог показал Себя источником воды живой, также как и манны небесной. Этот образ был затем использован ветхозаветными пророками, которые писали о потоке живой воды, текущем из храма жилища Бога, основанного на скале (Зах. 10:1; 14:8,16; Иез. 47; Иоил. 3:18; Пс. 35:10; 88:8; Иер. 2:13). В разговоре с самаритянкой Иисус назвал Себя источником живой воды, а во время Праздника кущей Он встал в храме, призывая людей приходить к Нему и пить (Ин. 7:37,38; Ис. 55:1)[393]. Апостол Иоанн говорит об исполнении ветхозаветного образа воды, текущей из сердца Бога. Для Иоанна вода, которая потекла из раны, нанесенной копьем распятому Иисусу, была символом воды жизни, забившей из пораженной скалы (Ин. 19:34; Пс. 77:15 и дал.; ср.: Отк. 22:1,17; 1 Ин. 5:6–8). И хотя мы не можем утверждать, что Петр, говоря о Христе как о живом камне, прямо продолжает тему Иоанна о живой воде, мы можем по крайней мере указать на богатство смысла того определения, которым пользуется апостол. Если он действительно имел в виду живую воду, вытекающую из камня, то в этом мы найдем объяснение тому, как легко апостол Петр делает переход от слов о духовной пище к образу камня.

3. Обязанности пресвитера в Новом Завете

Институт пресвитеров в новозаветной Церкви не был совершенно новым явлением. Он уходит своими корнями в особенности иерархической структуры народа Божьего в Ветхом Завете. Лука достаточно часто упоминает о старейшинах[394] Израиля и без каких–либо дополнительных объяснений говорит о пресвитерах (старейшинах) Иерусалимской церкви, которым были посланы пожертвования (Лк. 22:52; Деян. 4:8; 6:12; 11:30)[395]. Высокое положение старейшин в Израиле объясняется тем, что в патриархальном обществе большой властью и авторитетом обладали старые люди. В Ветхом Завете говорится о старейшинах Древнего Египта и других народов (Быт. 50:7; Чис. 22:7). Мы читаем, что слуга Авраама назван «старейшиной в его доме, управляющим всем, что у него было» (Быт. 24:2, букв.; ср.: 15:2).

Ко времени исхода «старейшины Израилевы» представляли собой определенную группу людей, чья власть была несомненна[396]. В Египте повеление совершать Пасху было дано избранному народу через старейшин (Исх. 12:3,6,21). Институт старейшин в Израиле был узаконен Самим Богом. Следуя совету своего тестя Иофора, Моисей создал структуру управления израильским народом, поставив над группами от десяти до тысячи человек судей, которые в особенно важных случаях обращались к нему за советом (Исх. 18:24—26). Сам Моисей, как представитель закона Божьего, выступал в роли «верховного судьи». Из нескольких тысяч судей, которые составляли структуру управления, было выделено семьдесят, которые представляли весь народ, в то время как старейшины отдельных колен или городов были представителями более мелких групп людей (Чис. 11:24; Исх. 24:1).

Семьдесят старейшин были призваны на гору Синай во время праздника Божьего Завета. Там, вместе с Моисеем и первосвященниками, они находились в присутствии Бога (Исх. 24:9). Позднее они были исполнены Духа Святого и пророчествовали (Чис. 11:24,25). Но дар пророчества был дан им лишь временно, как знак признания и утверждения Богом их положения представителей народа. Старейшины не были пророками, «подобными Моисею», или священниками. В их обязанности входило управление и судопроизводство. Однако намек на появление в будущем старейшин с более широкими полномочиями содержится в том даре, который был послан им Богом в качестве подтверждения их власти: «О, если бы все в народе Господнем были пророками, когда бы Господь послал Духа Своего на них!» (Чис. 11:29).

Старейшины часто выступали представителями всего народа в делах политических или религиозных. Моисей собирал старейшин и обращался к народу (Исх. 3:16; 4:29)[397]. От лица народа старейшины просили дать им царя (1 Цар. 8:4) и вступали в завет (2 Цар. 5:3; Исх. 24:1 и дал.). Моисей и Иисус Навин привлекали старейшин кделам управления (Исх. 3:18; Втор. 27:1; Нав. 8:10; см.: 2 Цар. 17:4,15; 3 Цар. 20:7 и дал.). Мы читает о старейшинах земли, городов, Иудеи и Израиля (1 Цар. 20:7,8; Втор. 19:12; Нав. 20:4; 1 Цар. 20:26; Исх. 12:21). В изгнании старейшины следили за соблюдением закона среди иудеев (Иер. 29:1; Иез. 8:1; 14:1; 20:1,3).

После возвращения из изгнания аристократическая верхушка, по–видимому, стала исполнять функции старейшин в Израиле[398]. В Книгах Ездры и Неемии перечисляются знатные люди, которые названы «главами поколений» (Езд. 8; Неем. 7). Была восстановлена система старейшин отдельных городов (Езд. 10:7—17). Синедрион, «совет старейшин», уходит своими корнями в эпоху персидского плена. Во времена Христа представители светской знати (в отличие от священников и книжников) имели место и право голоса в синедрионе[399]. В каждом иудейском сообществе существовал свой совет старейшин, или «совет пресвитеров» (Лк. 7:3)[400]. Лука пишет, как в храме к Иисусу подошли «первосвященники и книжники со старейшинами» (Лк. 20:1). Книжники, как сведущие в законе, могли рассматриваться отдельно от старейшин или в их числе (Деян. 6:12; 4:8,23; 23:14; 25:15).

Жертва, которую принес в Своем священническом служении Христос, упразднила обязанности священников в народе Божьем, но не отменила обязанностей управления, которые лежали на старейшинах. Установление Иисусом новой структуры Церкви под властью апостолов несет в себе в равной мере и обновление, и преемственность (Мф. 16:18,19; 18:15–20; см.: 1 Пет. 2:9,10; Еф. 2:12–20). Это Его Церковь, но «церковь» — это ветхозаветный термин, означающий собрание народа Божьего. Христос дает ключи от Царства Небесного, но возможность связывать и разрешать уже заложена в авторитете старейшин, который они имели в вопросах догматики и нравственности в иудейской синагоге. Процесс разрешения подобных вопросов описывается в Евангелии от Матфея 18:15–20, и он близко соприкасается с процедурой, которая практиковалась в синагоге[401],

Павел отделяет дар управления от дара наставления в тех местах, где он говорит о различных видах служения (Рим. 12:8; 1 Кор. 12:28; см.: Пим. 5:17). Начальники, также как и учителя, необходимы для Церкви. Возможно, что в «книжниках Царствия Небесного», о которых говорил Иисус, видели особенно одаренных пресвитеров, которые занимались обучением и проповедованием (Мф. 23:34; см.: 7:29; 13:52; 1 Тим. 5:17). В тоже время Павел должен был обращаться к Коринфской церкви с просьбой назначить судей, для того чтобы финансовые дела не рассматривались в языческих судах (1 Кор. 6:1–7). Богатство духовных даров Коринфской церкви, по–видимому, наделяло пресвитеров таким обильным даром обучения, что никто из них не заботился о разрешении финансовых проблем.

Называя пресвитеров пастырями, Петр делает акцент на руководящих функциях, которые они должны были осуществлять. Однако этот образ указывает и на то, что наставление паствы также входило в круг их обязанностей.

icq,
em
. 3; Elliott,
em
em
em
em
em
. 42–44.
. 4. См. также: Stibbs,
. 36—38.
. 49—63. Они обобщаются и критически рассматриваются: Grudem,
. 5. Папий цитируется Евсевием: Eusebius, 111:39:15. См.:
.ll; Selwyn,
icq,
. 53f.). См. также: Bigg,
em
icq,
. 23–26; S
icq.
em
. 50) обращает внимание на выражения, говорящие об обращении к Господу (Пс. 33:5; 1 Пет. 2:4), о том, что вера не постыдна (Пс. 33:6; 1 Пет. 2:6), о надежде (Пс. 33:7,22), о страхе (Пс. 33:8,10), О противопоставлении добра и зла (Пс. 33:9,10,13,14), о благословении (Пс. 33:9), о нашем временном пребывании на земле (Пс. 33:3; 1 Пет. 2:11).
em
em
em
. 41.
em
. 35–37.
hasis
hasis
em
em
. 49—53.
em
icq,
. 47. См.: с. 228, дополнение 1.
em
hasis
em
. 13.
em
em
. 71, n. 52.
em
hasis
. 16, 17). Келли показывает своеобразие новозаветного учения о новом рождении и решающую роль проповеди Иисуса в его оформлении (Kelly,
. 56f.
. 124.
em
em
em
em
. 88, 89. О невыразимой радости см.: Рим. 8:26; Ис. 44:4; 1 Кор. 2:9.
em
em
em
. 99.
. 140.
ro
. 140f.
em
em
em
icq,
em
hasis
. 142. Он замечает, что в «Кодексе святости» (Лев. 19:3, цит. В 1 Пет. 1:16) за призывом быть святыми следует: «Бойтесь каждый матери своей и отца своего».
. 15–20; Kelly,
em
em
. 408—410, 157, 190. Сравните следующие строки из Первого послания Петра с соответствующими стихами из Псалма 33 (даны в круглых скобках): 1:15–17; 2:4 (ст. 12); 2:3 (ст. 9); 3:10–12 (ст. 14–18); 3:14 (ст. 20); 1:18 (ст. 22).
em
. 76.
em
em
. 29).
. 93. Устраняя необходимость в обрезании, крещение углубляет и символизм омовения прозелитов в иудаизме.
em
em
. 81). См. его аргументацию: р. 84. [В переводе, которым пользуется автор (NIV), данная фраза имеет форму призыва: «Итак, отложите…» —
. 84).
. 153.
em
em
em
. 85).
icq,
em
le' in fW 35:2,
em
em
em
em
em
em
em
em
icq,
em
em
em
em
em
em
tural Doctrine of the Love of God',
em
hasis
em
em
em
em
. 100.
em
icq,
em
em
icq,
. 105.
em
. 147f.), полемизируя со Стиббсом, Селвином, а также с Гоппелтом. Последний ошибочно полагает, что «принудительное славословие было бы нелепостью» (Go
em
em
icq,
. 107, 108.
em
em
em
em
. 140).
her J. ?. Wright,
honouring the king». —
. 154f.; Бенетро замечает, что правитель Феликс, о котором говорится в Деян. 23, был вольноотпущенником.
em
em
. 178.
. 119. (NIV). —
. 178.
em
. 176; S
. 216.
elt,
. 119.
hasis
em
. 119. Автор комментирует перевод AV.
em
. 223.
em
em
em
em
em
icq,
endix V,
. 99.
em
em
. 61–69,84; Best,
. 67.
. 81—109).
em
hasis
. 171.
em
em
em
em
icq,
em
em
em
. 136.
em
. 129.
em
hasis
. 94; цитаты в: BAGD,
em
. 137, and Benetreau,
em
. 190.
. 139f.; S
icq,
em
. 140f.
em
em
em
em
. 144.
. 333–335.
em
. 108.
em
. 135f., Benetreau,
. 168.
. 314–362; Reicke,
ar. 197, р. 105. См.: R. Т. France, 'Exegesis in Practice: Two Sam
. 167. Исследование духовной стороны воскресения см.: R. В. Gaffin, Jr.
em
ar. 369 (2), р. 187.
retation of 1 Peter 3:18–20',
em
and Genesis 6:14', WT
em
. 199, 323; Reicke,
. 233–236.
em
em
em
em
. 233–235.
elt, р. 254).
em
em
em
em
em
em
em
em
. 162f.; France,
em
em
em
. 166–168.
em
. 165f.; Stibbs,
em
em
. 221.
em
icq,
. 314–362, особенно
. 173.
. 173f.
. 175.
em
em
. 245.
. 178; S
ostles' sec. 11
em
. 182–184).
em
em
em
hasis
em
. 189.
. 190–191).
em
. 163.
em
. 257.
. 164.
em
hasis
em
em
em
em
. 189), которого поддерживает Селвин (Selwyn,
em
em
icq,
em
em
em
em
em
em
em
. 238.
. 277–278.
. 239, 369–384.
em
em
em
em
em
. 5.
em
. 280. Сила назван пророком в Деян. 15:32.
. 195.
. 217.
. 218; S
hasis
em
em
icq,
hasis
icq,
em
em
em
em
em
em
em
em
em
em
em
. 73.