Она весит сто килограммов! Она безнадежно влюблена в своего красавца-шефа! Она вынуждена дружить с двумя худосочными стервами и терпеть их издевательства! Боже, да с таким набором проблем самое время броситься с моста в реку! Хоть так ей удастся привлечь внимание окружающих к своей персоне. Но пока до моста остался еще один шаг, и Джемайма намерена в последний раз попробовать что-то изменить в своей жизни. И, похоже, ей, наконец-то, повезло! Забавная и откровенная книга Джейн Грин заставит поверить даже самого унылого скептика в то, что мечты сбываются! И не только в книжках.
Джемайма Дж., или Счастливыми не рождаются Гелеос, Рипол Классик Москва 2004 5-8189-0368-0, 5-7905-3125-3

Джейн Грин

Джемайма Дж., или Счастливыми не Рождаются

Глава 1

Больше всего на свете я мечтаю похудеть.

Если бы я была стройной красавицей, все мужчины были бы без ума от меня. Мечтать не вредно. Думаете, я ненормальная? Посмотрите на меня — сижу одна на работе и с аппетитом разглядываю большой многослойный клубный сэндвич.

Еще полчаса до конца обеденного перерыва. Я собираюсь внимательно изучить свой любимый журнал. Но я не прочитаю ни одной статьи. Меня не волнует, как удержать любимого мужчину, внести разнообразие в сексуальную жизнь, распознать измену. Честно говоря, тысячи слов, написанных на столь животрепещущие темы, меня вообще не касаются. У меня и бойфренда — то по большому счету никогда не было. Журналы я покупаю не ради пестрых заголовков.

Если хотите знать, я покупаю их ради картинок. Я часами рассматриваю каждую глянцевую фотографию и восхищаюсь красотой моделей — длинными, стройными ногами, тоненькой талией, сияющей золотистой кожей. У меня сложился особый ритуал: сначала разглядываю лицо — точеные скулы, четко очерченный подбородок, а потом медленно спускаюсь вниз, не пропуская ни одного изгиба фигуры.

Среди моделей у меня есть любимицы. Дома, в спальне, в верхнем ящике комода лежит целая стопка вырезок — мои любимые топ — модели в разнообразных позах. Как бы я хотела быть сексуальной, как Линда Евангелиста, иметь пухлые губы и тонкий нос, как у Кристи Терлингтон, и безупречную фигуру, как у Синди Кроуфорд!

Не подумайте ничего плохого, у меня нет скрытых лесбийских наклонностей. Если бы я нашла лампу Аладдина, из которой вдруг появился бы огромный джинн с голой грудью, я точно знаю, чего бы пожелала. Мне не нужны все богатства мира или вечная любовь, единственное сокровенное желание — иметь фигуру, как у и Синди Кроуфорд, и при этом есть все подряд.

Мне тяжело признаваться незнакомому человеку, как вы, но дело в том, что я, Джемайма Джойс, очень люблю поесть. Когда я ем в ресторане, и вижу, как с неодобрением смотрят на меня. Некоторые посетители прямо — таки пялятся. Но я изо всех сил стараюсь не обращать на это внимания. Если кто-то — из « дружеского» участия и беспокойства — спросит меня, почему я толстая, отвечу, что у меня проблемы с щитовидкой или с железами внутренней секреции, и к тому же невероятно замедленный уровень обмена веществ, чтобы никому и в голову не пришло, что я такая, потому что ем как слон.

Но вы-то догадались, как все обстоит на самом деле. Надеюсь, понимаете, почему я тайком объедаюсь и постоянно хочу перехватить что-нибудь. Примерно половина женщин в Англии носит шестнадцатый размер и выше. И дело не только в еде.

Не нужно долго искать причину — достаточно сказать, что у меня было несчастливое детство. Я никогда не ощущала себя любимой. Мои родители развелись, когда я была совсем маленькой, и я так и не смогла прийти в себя после этого. Я выросла, но до сих пор нахожу успокоение только в еде.

Мне двадцать семь лет, я — интересная молодая женщина, добрая, нежная, заботливая, с отличным чувством юмора. Но когда люди смотрят на Джемайму Джонс, они замечают совсем не это.

Все видят только жир. Обращают внимание на огромные груди — я всегда стараюсь обходить стройки стороной, ведь проклятые строители не преминут отпустить пару грязных шуточек. На отвислый, круглый живот, на ноги — такие толстые, что трутся друг о друга при ходьбе.

К сожалению, никто не замечает моей привлекательности. Когда я смотрю в зеркало и оцениваю себя, то замечаю, что я, конечно, не красавица, но у меня есть достоинства: блестящие каштановые волосы, зеленые глаза, чувственные губы.

Стараюсь красиво одеваться, пусть у меня лишний вес, намного больше нормы, но я не позволяю себе распускаться. Только никто этого не замечает. Посмотрите, как я сейчас одета. Если бы я была стройной, вы бы сказали: «Как ей идут эти брюки в широкую полоску и длинная оранжевая туника!» Но, поскольку я толстая, все смотрят на меня и думают: «Господи, зачем она напялила эти яркие тряпки? Неужели не понимает, что в них она еще толще?»

Но разве я не могу модно одеваться? По крайней мере, не собираюсь ждать, пока похудею до двенадцатого размера.

Естественно, все время сижу на диете. Вы знаете, что это такое. Стоит перестать есть вредную пищу, и ты начинаешь хотеть ее больше всего на свете, не замечаешь ничего вокруг, не можешь ни о чем думать. Единственный способ прекратить мучения — съесть кусочек шоколада, но одним кусочком не обойдешься, и скоро замечаешь, что умяла всю плитку.

Диеты совершенно неэффективны, это же очевидно. Индустрия, производящая средства для похудения, отправилась бы ко всем чертям, если бы от них был хоть какой-то толк.

| Я знаю о диетах все. Метод Скарсдейла, диета с высоким содержанием клетчатки, зоновая диета, шесть яиц в день, «худеем быстро», группа "Анонимные худеющие», гербалайф, чудо таблетки, чудо — коктейли, пластырь для похудения. Все это мы проходили. Назовите любое, самое идиотское средство — я буду среди тех, кто на него купился. Иногда сбрасывала пару фунтов, но мне никогда не удавалось стать стройной — ни одна из диет не помогла.

Вижу — вы с жалостью наблюдаете, как я уминаю сэндвич и воровато оглядываюсь по сторонам, — не смотрит ли кто? Потом открываю верхний ящик и достаю плитку шоколада, притаившуюся в глубине. Разрываю яркую оранжевую обертку и серебряную фольгу, выбрасываю в мусорное ведро под столом. Намного проще спрятать неприглядную коричневую плитку, чем блестящую обертку.

Откусываю кусочек. Держу сладкий шоколад во| рту, чувствую, как он тает на языке. Потом откусываю еще, поспешно жую и проглатываю, даже не ощутив вкуса. Через секунду плитки уже нет. Сижу и ощущаю тошноту и ужасное чувство вины.

Но испытываю и облегчение: я только что исчерпала лимит вредной еды на сегодня — больше нельзя. Значит, сегодня вечером приду домой и съем на ужин салат. Если все будет, как планирую, чувство вины пройдет, и завтра снова сяду на диету.

Я закрываю журнал и кладу в сумку. Не могу дождаться, когда приду домой и буду вырезать понравившиеся картинки в тишине спальни. Бросаю взгляд на часы и вздыхаю. Еще один скучный день моей скучной жизни. Но так нельзя, ведь я — журналист, и моя жизнь должна быть интересной и наполненной событиями.

Но, к сожалению, впечатлений явно не хватает. Когда я все-таки прочитала пару статей в глянцевых журналах, то поняла — я могла бы написать лучше.

Я могла бы стать отличным журналистом. Вот только как я смогу написать о том, как распознать измену? У меня же нет никакого опыта общения с мужчинами. Но если бы я была более умудренной, клянусь, выиграла бы премию, потому что у меня талант журналиста, я в этом уверена!

Я люблю английский язык, обожаю играть словами, наблюдать, как предложения складываются в единое целое, словно кусочки головоломки. Но, к сожалению, здесь, в «Килберн Геральд», мои таланты не находят применения.

Ненавижу эту работу. Когда я знакомлюсь с людьми и меня спрашивают, чем я занимаюсь, я гордо поднимаю голову и отвечаю: «Я — журналист». Но потом сразу меняю тему, ведь неизбежно следует вопрос: «Где вы работаете?» Тут я опускаю голову и бормочу: «В „Килберн Геральд“». И если уж меня припрут к стенке, совсем сникаю и признаюсь, что веду колонку полезных советов.

Каждую неделю тысячи несчастных одиноких жителей Килберна, которым нечем больше заняться, заваливают редакцию письмами следующего содержания: «Как вернуть пожелтевшему линолеуму под мрамор белый цвет?» или «Бабушка оставила мне в наследство два серебряных подсвечника. Как избавиться от черного налета на серебре?» И каждую неделю я часами обзваниваю производителей линолеума и изделий из серебра, прошу извинения за то, что отвлекаю их от важных дел, и узнаю ответы на эти животрепещущие вопросы.

И это называется «журналистикой»! Правда, иногда мне выпадает счастье написать статью — обычно хвалебный пресс-релиз, дутую рекламу, призванную заполнить печатное пространство. Но я наслаждаюсь этой на первый взгляд скучной работой. Сто раз перечеркиваю написанное и начинаю снова. Если бы мои коллеги — репортеры и журналисты, которые суетятся вокруг меня, — нашли бы время прочитать, что я насочиняла, они бы поняли, что я — мастер слова.

Не подумайте, что я не пошевелила и пальцем, чтобы продвинуться по карьерной лестнице. Иногда опасаясь, что из-за скуки потеряю остатки профессионализма, тащусь в кабинет главного редактора, сажусь, с трудом помещаясь в кресло, и представляю его вниманию несколько своих статей. Сегодня как раз такой день — я собираюсь попросить моего начальника дать мне второй шанс.

— Джемайма, — говорит редактор, откидываясь в кресле, кладя ноги на стол и закуривая сигару. — И почему ты так хочешь стать репортером?

— Не хочу, — я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Каждый раз прихожу сюда и выслушиваю одно и то же. — Я хочу писать статьи.

— Но, Джемайма, дорогая, полезные советы тебе прекрасно удаются. Честно, даже не знаю, что бы мы без тебя делали.

— Но разве это журналистика? Мне хочется писать больше.

— Все мы начинали с малого, — он заводит обычную волынку.

Да, думаю я, ты начал с малого, этим и закончил: это же не «Гардиан», а всего лишь «Килберн Геральд».

— Ты знаешь, с чего я начал свою карьеру?

Я молча качаю головой. Да, не раз слышала: ты был мальчиком на побегушках в «Рекламном вестнике».

— Я был мальчиком на побегушках в "Рекламном вестнике», — и так далее.

Наш разговор заканчивается, как всегда.

— Скоро у нас будет вакансия журналиста, — он заговорщически подмигивает. — Если постараешься, посмотрим, что можно сделать.

| Я вздыхаю, благодарю его за то, что уделил мне время и неуклюже вылезаю из узкого кресла. Только я подхожу к двери, редактор спрашивает:

— Кстати, ты записалась на курсы?

Поворачиваюсь и в недоумении смотрю на него. Курсы? Какие курсы?

— Ну, ты знаешь, — добавляет он, понимая, что я : не имею ни малейшего представления, о чем он говорит. — Компьютеры, Интернет, Всемирная паутина. Мы включаемся в сеть, и я хочу, чтобы все сотрудники записались на курсы.

Включаемся в сеть? Он, наверное, имеет в виду « подключаемся к сети ». Я выхожу из кабинета с улыбкой. Наш редактор отчаянно хочет показать, какой он продвинутый, но на самом деле все еще живет в восьмидесятых.

Я возвращаюсь к рабочему столу. Никак не пойму, почему он не дает мне шанс показать, на что я способна? Какой смысл идти на бесполезные компьютерные курсы, когда мне все равно не придется напрягать мозги? Поди разберись!

Я прохожу мимо репортеров, висящих на телефоне, и опускаю глаза, увидев мою тайную любовь. Бен Уильямс — заместитель редактора новостей. Высокий, красивый, по нему сохнет женская половина офиса. Пусть он не может позволить себе костюм от «Армани» — зарплаты редактора «Килберн Геральд», увы, хватает только на недорогие марки, но и в недорогом костюме он выглядит идеально — накачанное тело, мускулистые бедра…

Каждая женщина в «Килберн Геральд» тайно влюблена в него. Думаю, в него влюблена и продавщица киоска, где он покупает утреннюю газету, и девушка из палатки с хот-догами, ведь, я замечала, как она зачарованно смотрит ему вслед, когда он в обеденный перерыв проходит мимо.

Несомненно, Бен Уильямс — просто красавчик. Светло-каштановые волосы слегка взъерошены, челка падает на левый глаз, идеальные брови изогнуты дугой. Когда Бен улыбается, на его щеках появляются ямочки. Он отлично понимает, как реагируют на него женщины. Но под этой заманчивой внешностью скрывается золотое сердце, сердце застенчивого маленького мальчика. Только не говорите, что я вам сказала. Он не хочет, чтобы все об этом знали.

Единственная женщина, которая не попала под чары Бена, — Джеральдина. Джеральдина — птица высокого полета и моя единственная подруга в редакции, хотя она может с этим и не согласиться. После работы мы совсем не общаемся. Зато в редакции частенько болтаем. Джеральдина изящно устраивается на краешке моего стола, а я смотрю на нее и мечтаю выглядеть как она.

Часто мы обедаем вместе, иногда к нам присоединяется Бен Уильямс. Мне это и приятно, и мучительно одновременно. Приятно, потому что мечтаю оказаться рядом с ним. Мучительно, потому что стоит ему приблизиться, как превращаюсь в неуклюжего подростка. Мне страшно даже взглянуть на него, не говоря уже о том, чтобы поговорить. Единственное утешение — когда он садится рядом, у меня пропадает аппетит.

Он, наверное, считает меня милой. Уверена, он знает, что я влюблена в него. Но вряд ли это заботит его, когда , рядом Джеральдина.

Джеральдина пришла в редакцию одновременно со мной . Только я стала работать стажером, и у меня было высшее образование. А Джеральдина начинала секретаршей, но угадайте, кому доверили написание статей? Вот именно.

Я не хочу показаться циничной, но Джеральдина, с блестящими светлыми волосами, шикарной стрижкой, стройной фигуркой десятого размера и модными нарядами, тупа как пробка. Зато мужчины ее обожают — наш редактор считает, что она — самый важный сотрудник газеты, после него самого.

Меня убивает, что Бен считает Джеральдину достойной внимания. Правда, он ее совсем не интересует, и это облегчает положение, . Разумеется, она замечает внешность обаяние, харизму Бена. Но он работает в «Килберн Геральд», а для Джеральдины это — как клеймо на лбу.

Она встречается только с богатыми мужчинами, с теми, кто старше, богаче, умнее. С нынешним бойфрендом она уже восемь месяцев — настоящий рекорд. Похоже, у них все серьезно, и Бен, конечно, расстроен. А мне, наоборот, нравится слушать рассказы о ее личной жизни. Я бы все отдала, чтобы стать похожей на нее.

Мое пиршество закончено. Я сажусь в кресло, снимаю трубку и набираю номер местной ветеринарной лечебницы.

— Добрый день, — вежливо говорю я. — Это Джемайма Джонс из «Килберн Геральд». Один из наших читателей интересуется, как избавиться от запаха кошачьей мочи на занавесках?

Каждый день, когда Джемайма едет домой на автобусе, она скрещивает свои толстые пальцы и загадывает желание. Она мечтает, чтобы ее соседок по квартире не оказалось дома. Чтобы у нее появилась возможность побыть в одиночестве, насладиться покоем и тишиной.

Джемайма Джонс открывает входную дверь, и ее сердце падает: из гостиной слышится оглушительная музыка, смех и болтовня. С тяжелым сердцем Джемайма заглядывает в комнату.

— Привет, — я здороваюсь с девочками. Они, как обычно, лежат на диване и сплетничают.

— Хотите чаю?

— Да, Пышечка, — хором отвечают они.

Я вздрагиваю, услышав прозвище, которым они меня наградили. Так меня называли еще в школе. Я изо всех сил стараюсь забыть то время. Но стоит мне снова услышать «Пышечка», как я переношусь в прошлое, когда я была самой толстой девочкой в классе. Меня всегда дразнили и никогда не приглашали в гости.

Но Софи и Лиза снисходительно продолжают называть меня Пышечкой. Мы не учились вместе, но они знают, что я терпеть не могу это прозвище. Как-то я набралась храбрости и все им высказала, но, узнав, что кличка меня раздражает, они только развеселились.

Хотите узнатьпобольше о Софи и Лизе? Софи — блондинка, шикарная модница с очаровательной улыбкой и томным взглядом. Лиза — брюнетка с длинными роскошными локонами и полными влажными губами. Они жили в этой квартире задолго до моего появления. Наверное, без меня им жилось лучше, — правда, некому было заваривать чай по вечерам.

На первый взгляд можно подумать, что они — владелицы бутика или как-то связаны с миром моды. Идеальные формы, лучезарные улыбки и одежда от знаменитых модельеров. Но на самом деле все куда более банально. Софи и Лиза — секретарши.

Они работают в приемной рекламного агентства. Целыми днями соревнуются в покорении мужских сердец. По очереди они переспали со всеми сотрудниками агентства — женатыми и неженатыми. Теперь они сидят за полированной стойкой из стали и бука и не сводят глаз с входной двери — ждут, пока войдет симпатичный новый клиент, с которым можно пококетничать.

Они приходят домой ровно в 17.30, потом прохлаждаются, читают журналы, смотрят телевизор и сплетничают. Потом прыгают в горячую ванну, позже делают прическу и макияж.

К девяти часам вечера они уходят, разодетые в пух и прах. Постукивая высокими каблучками, семенят мелкими шажками, еле удерживая равновесие. Я сижу в своей комнате или смотрю телевизор, а они поучают меня, как себя вести. Они думают, что это очень смешно, а мне каждый раз хочется им врезать. Не могу сказать, что я их ненавижу, просто они ужасно тупые, как пара тараторящих волнистых попугайчиков. Не перестают удивлять меня своей глупостью.

Софи и Лиза направляются в «Мортонс», «Трамп» или «Эмбарго». Все эти бары для меня на одно лицо. Там они цепляют мужчин, которые тоже все на одно лицо. Если повезет, мужчины угостят выпивкой, пригласят поужинать и, прежде чем исчезнуть, покатают на «Феррари».

Естественно, меня с собой подруги никогда не берут. Это же смешно. Я презираю этот стиль жизни, но в глубине души — очень-очень глубоко — мне кажется, что я бы тоже хотела попробовать.

Но об этом не стоит и мечтать. Они худенькие и красивые, а я — нет. Я бы никогда не осмелилась пойти с ними, а они и не подумали бы пригласить меня. Они совсем не вредные, у них — добрые сердца. Но девушкам нужно быть на уровне, а толстая подруга, боюсь, для них помеха.

Питаются они, похоже, только шампанским и дорожками кокаина, которыми угощают знакомые мужчины. Наш холодильник всегда пустует. Разве только я куплю что-нибудь. За те восемь месяцев, что я живу здесь, ни разу не видела, чтобы они ели.

Правда, иногда одна из них заявляет: «Я умираю от голода!», открывает холодильник и входит в гостиную, жуя помидорчик или полкусочка питы с чем-то розовым. Это оказывается тончайший слой креветочного паштета, какой я только видела в жизни.

Вам может показаться, что мы — странная троица. И вы окажетесь правы. Продавец-итальянец из магазина деликатесов в конце улицы был поражен, когда узнал, что мы — соседки. Две красотки, с которыми он флиртует вовсю, и угрюмая толстая девушка, которая, наверное, напоминает ему мать, всегда одетую в черное.

Но мистер Галацци не прав. Я не угрюмая. Может, иногда чувствую себя несчастной. Но те, кто подружится со мной, увидят под слоями жира золотое сердце. Я люблю пошутить, если у меня хорошее настроение. Но никого это не интересует, все обращают внимание только на внешность.

Я стою на кухне и кладу три чайных пакетика в три огромные чайные кружки. Наливаю воду, добавляю обезжиренное молоко и по привычке кладу себе две ложки с горкой заменителя сахара. Молодец, хвалю себя, молодец, что не положила сахар. Сахар, мой заклятый враг, зловеще притаился в шкафчике над чайником.

Я несу чай в гостиную. Софи и Лиза наперебой благодарят меня, но даже не думают поднять ленивые задницы с дивана. Мне некуда сесть. Ничего не остается, как топтаться в дверях, сжимая обжигающе горячую кружку. Скорей бы в свою комнату!

— Как прошел день? — решаюсь спросить я.

Девочки уставились в телевизор — смотрят американскую комедию. У всех актеров идеальные фигуры, идеальные белые зубы.

— Хм? — бормочет Софи, не отрывая глаз от экрана.

Я потягиваю чай.

— Мы влюблены, — отвечает Лиза. Впервые за вечер она удостаивает меня взглядом. — У нас потрясающий новый клиент.

Софи заинтересовалась нашим разговором. Я сажусь на пол, неуклюже скрестив ноги. Снова я выслушиваю их дурацкие переживания.

— Честно, Пышечка, он настоящий красавец. Вот только мы не знаем, какая из нас ему понравилась.

Софи злобно смотрит на Лизу. Та широко улыбается в ответ.

— Значит, ему точно понравилась одна из вас? — спрашиваю я. Глупый вопрос: разве такие очаровательные девушки могут не понравиться с первого взгляда?

— О да, — отвечает Лиза. — После совещания он долго стоял в приемной и болтал с нами.

— По-моему, он болтал с Лизой, — говорит Софи.

— Нет, — возражает Лиза. — Не глупи, дорогая. Он только на тебя и смотрел.

I Она лжет, это же очевидно. Естественно, он был очарован ее пухлыми губами и небрежно ниспадающими локонами.

— Он пригласил тебя на свидание? — спрашиваю я. Как бы мне хотелось, чтобы прекрасный незнакомец вдруг подошел к моему столу и стал болтать со мной! Хоть разочек. Чтобы посмотреть, что это такое.

— Нет, — уныло отвечает Лиза. — Но он спросил, работаем ли мы на следующей неделе. У него деловая встреча.

— Мы думаем, что надеть, когда он придет, — говорит Софи и поворачивается к Лизе. — Может, красный костюм?

— Я пошла наверх, — говорю я.

Они перестали замечать меня. С трудом поднимаюсь на ноги и бочком протискиваюсь в дверь. Я им больше не нужна: хватит с меня вежливого приветствия. Когда они решают, что надеть, никогда не спрашивают меня: разве я разбираюсь в одежде? По их мнению, нет.

Я медленно карабкаюсь вверх по лестнице, останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Захожу в спальню, ложусь в кровать, уставившись в потолок, пока дыхание не приходит в норму.

Я лежу и фантазирую. Что бы я надела, будь я стройной?

Для начала сделала бы суперстильную лохматую, стрижку и, если бы хватило смелости, даже высветлила несколько прядей спереди.

Я бы все время носила солнечные очки, иногда большие, в роговой оправе, как у голливудских звезд, а на каждый день — модные, аккуратные маленькие круглые очки. В них бы выглядела изысканно и роскошно.

Я бы носила узкие брюки кремового цвета, короткие топики с лайкрой, открывающие плоский загорелый живот. Даже в халате я бы выглядела неотразимо. Видите мой старый белый халат, который висит на двери? Огромный, необъятный. Вообще-то, это мужской халат. Мне нравится заворачиваться в него, мне так удобно. Я пытаюсь не замечать, что похожа на воздушный шар на ножках.

Но когда я похудею, халат не выброшу. Пусть мое| новое натренированное тело утопает в его складках. Рукава будут свисать, закрывая руки, я буду выглядеть тоненькой и хрупкой.

Даже рано утром я буду само совершенство, без косметики, со спутанными волосами. Я представляю, как встречу мужчину своей мечты, свернусь калачиком в кресле, запахнув халат. Он посмотрит на мои длинные, стройные ноги, худощавые колени и, естественно, влюбится без памяти.

Помечтав немного, вспоминаю про журнал. Достаю его из сумочки и опять начинаю изучать фотографии. Потом беру из ящичка ножницы и делаю новые вырезки для своей коллекции.

Когда я кладу ножницы обратно, замечаю в глубине ящика пачку печенья. Боже мой! Я совсем о ней забыла, я вообще забыла, что дома есть еда.

Нет. Мне нельзя. Я должна быть хорошей. Но лучше съесть печенье сейчас, чтобы оно исчезло и в доме больше не осталось вредной еды. Лучше съесть всю пачку разом, чем есть по одному всю неделю. Тогда завтра ничего не останется, и я смогу заново начать диету. Диету, которая обязательно подействует. И поможет осуществить все мои мечты.

Да, я съем всю пачку сейчас, а завтра сяду на диету.

Вот так Джемайма Джонс проводит каждый вечер. Сидит на кровати в крошечной комнатушке, разглядывает модные журналы и жует шоколадное печенье — одно за другим.

Глава 2

Выключите солнце! Оно светит мне прямо в глаза. Ворчу и переворачиваюсь на другой бок. Я не могу встать, в постели так тепло, так уютно. Полежу еще несколько минут, пока по будильнику не включится радио и не раздастся жизнерадостная поп-музыка. Как же я не хочу вообще вставать с постели. Смотри-ка, Джемайма, когда ты переворачиваешься на спину, твой живот становится почти плоским, жира совсем не видно. Груди расползаются в стороны, и в середине образуется огромное плоское пространство.

Джемайма лежит в постели и потирает живот — с отвращением, но и с удовольствием. Есть что-то невообразимо успокаивающее в глыбе ее тела. Но потом она перекатывается на бок и пытается не думать о том, что под тяжестью ее живота продавливается матрас. Она плотно подтыкает под себя одеяло и мечтает никогда не вставать с кровати.

Но сегодня надо идти на курсы. Сегодня тот самый день, когда она, по выражению главного редактора, «включится в сеть». Она с нетерпением ждет этого момента. Ее мозг, большой и активный, постоянно жаждет новой информации. Ей особенно приятно, потому что в ее жизни наконец-то произойдет что-то новое.

Ведь с понедельника до пятницы жизнь Джемаймы удивительно однообразна: она просыпается в 8.45, лежит в постели и ждет, пока Софи и Лиза не уйдут на работу. Ровно в девять хлопает дверь, стучат каблучки по дорожке. Только тогда она вылезает из постели. Она избегает смотреть в зеркало в ванной — зеркало в полный рост. Не хочет видеть себя во всей красе. Набирает ванну, наливая побольше пены, чтобы спрятаться в ней.

Пока ванна наполняется водой, идет на кухню и насыпает тарелку хлопьев. Полезных, диетических хлопьев. Только порция такая большая, что хлопья чуть не через край пересыпаются.

Джемайма поспешно глотает завтрак и идет наверх, в ванную. Потом возвращается в спальню и одевается. Только одевшись полностью, она решается посмотреть в зеркало. Ей нравится то, что она видит. Нравятся умные зеленые глаза, которые она слегка подчеркивает карандашом и тушью.

Нравятся полные, чувственные губы, только они исчезают в складках круглого лица. Она подкрашивает их светло-розовой помадой. Ей нравятся блестящие волосы. Она расчесывает их, пока они не электризуются. Гордо осматривает свое отражение: надувает губы, убирает щеки, высоко вытягивает шею. Так высоко, что ее подбородки почти исчезают.

Я могла бы стать красавицей, говорит она себе каждое утро. Если бы я похудела, я была бы красавицей. Она смотрит в зеркало и принимает твердое решение: сегодня начало новой жизни, с сегодняшнего дня она садится на диету.

И что же случается потом, Джемайма?

Ровно в 9.25 ты выходишь из дома и спешишь на автобус. Ты полна энергии и готовности к положительным начинаниям. Ты уже предвкушаешь начало новой жизни.

На автобусной остановке рядом с тобой стоят люди, которых ты встречаешь ежедневно. Но ты молчишь, и они не здороваются с тобой.

Ты садишься в уголке одна. Ты не помещаешься на сиденье. Если кто-то садится рядом, ты задерживаешь дыхание, втягиваешь бедра и, сдерживая обиду, ощущаешь на себе насмешливые взгляды. Ты молишь бога, чтобы этого не произошло.

Выходишь на углу Килберн Хай-Роуд — отсюда недалеко до офиса. И каждое утро, когда проходишь мимо обувного магазина с уродливыми туфлями в витрине, твои ноздри улавливают знакомый запах.

Думаю, вы согласитесь — нет на свете аромата лучше, чем запах жареного бекона. Это один из любимых запахов Джемаймы, не считая укропа, свежей лаванды и «Шанель» номер пять. Хорошо, если бы этим все и кончилось. Но обоняние Джемаймы побеждает силу воли.

Она замедляет шаг, приближаясь к кафе. С каждым шагом видение сэндвича с беконом — ломтя жирного бекона, истекающего соком, с белой булочкой, — становится все более осязаемым. Кажется, ты уже чувствуешь его вкус.

Каждое утро ты борешься с собой, Джемайма. Напоминаешь себе, что с сегодняшнего дня ты на диете. Но этому запаху невозможно сопротивляться. И каждое утро ты встаешь в очередь и покупаешь два сэндвича с беконом.

— Как же он любит эти сэндвичи, да, дорогая? — говорит женщина за прилавком. Ее зовут Мардж, Джемайма давно ее знает. Как-то Джемайма сказала, что покупает сэндвичи для своего босса.

«Бедная девочка, — думает Мардж. — Я-то знаю, что ты их ешь сама». Но у Мардж доброе сердце, и она подыгрывает Джемайме: делает вид, что верит ей.

— Удачного дня, — говорит Мардж и протягивает Джемайме сэндвичи. Та кладет пакет в сумку и продолжает разыгрывать спектакль, пока не отойдет немного подальше.

Но через несколько ярдов сэндвичи начинают разговаривать с ней. «Джемайма, — шепчут они из сумки. — Мы вкусные и жирные, Джемайма. Съешь нас. Попробуй нас. Прямо сейчас».

Джемайма запускает руку в сумку. Она так хочет сэндвич, что забывает о своем страхе есть на улице. Раз, два, три — и сэндвичей как не бывало.

У входа в офис она вытирает рот рукавом и покупает в газетном киоске мятные конфеты без сахара, что бы скрыть запах бекона.

Утром Джемайма сортирует письма и смотрит на часы. 11.30 — время чаепития, '«Я умираю от голода, — говорит она Элисон, секретарше, которая сидит напротив. — Я не завтракала». Только так можно оправдать сэндвич с яйцом и беконом, который Джемайма приносит из столовой вместе с чашкой чая и тремя кусочками сахарозаменителя.

В час дня она спускается в столовую пообедать. Каждый день ест на обед салат — только салаты, которые Джемайма выбирает на салат — баре, не менее жирные, чем торт с кремом.

Коулслоу, рисовый салат, салат с макаронами, крупные куски сыра и картофеля, плавающие в майонезе. Джемайма, ты накладываешь их на тарелку горкой и пытаешься убедить себя, что правильно питаешься. Ты заедаешь салат белой булкой, густо намазанной маслом. Но ты не наелась. Ты никогда не можешь наесться.

Весь день ты сочиняешь полезные советы, а в пять часов снова спускаешься в столовую на чай. Иногда ты пьешь чай с тортом, с чипсами или печеньем. Лишь изредка — раза два в неделю — съедаешь еще один сэндвич.

Наконец, в шесть часов рабочий день окончен. Ты ждешь автобус на остановке, заглядываешь в газетный киоск и покупаешь пару шоколадных батончиков. Жуешь их по пути домой, чтобы заглушить знакомое чувство страха перед встречей с ухоженными соседками по квартире.

Каждый вечер похож на другой. Ты сидишь в квартире одна, Софи и Лиза, к счастью, отправились на очередную вечеринку, и объедаешься до потери памяти. Смотришь телевизор: игровые шоу, комедии, документальные фильмы. У тебя разнообразные вкусы, Джемайма, и ты знаешь обо всем на свете.

Иногда ты читаешь — у тебя сотни книг, которые способны утолить жажду знаний, но больше всего времени ты проводишь в постели, мечтая о любви. О любви ты не имеешь ни малейшего понятия.

Не поймите неправильно, Джемайма — не девственница, она потеряла девственность, барахтаясь в полной темноте с каким-то мальчиком, который не имеет отношения к повествованию, поэтому его имя не стоит упоминать.

С тех пор она время от времени встречалась с мужчинами, которым нравились толстушки, но ей никогда не нравился секс, ей так и не удалось познать наслаждения в занятиях любовью. Однако это не мешает ей мечтать о настоящем чувстве.

Но сегодня особенный день — Джемайма идет на курсы, чтобы научиться пользоваться Интернетом. Это нарушит обычный распорядок. Джемайма не любит нарушать свой распорядок. Но курсы находятся в Вест-Энде — за много-много миль от ее любимого кафе. Поэтому сегодня от сэндвичей с беконом придется отказаться.

К тому же ей не придется проделывать долгий путь в одиночестве. Джеральдина, идеальная Джеральдина, обожаемая богатым поклонником, заедет за ней с минуты на минуту.

«На метро я не поеду, — заявила Джеральдина вчера днем, когда я спросила, как она поедет на курсы. — У меня отличная машина».

Джеральдина прекрасно знает, что на работе завидуют ее новенькому блестящему черному «БМВ». Половину денег на машину дал ей бойфренд, другую половину — родители. Но, естественно, она сказала, что это ей бойфренд подарил. Про родителей призналась только мне, потому что я никогда не проболтаюсь, и она это знает.

— А ты? — спрашивает она. — Может, вместе поедем?

Не могу поверить — Джеральдина приглашает поехать с ней! Наконец-то я буду не одна!

— Ты уверена? — спрашиваю я. — Ты не против?

Почему это Джеральдина вдруг решила подружиться со мной? Я не говорю, что она мне не нравится. В конце концов, она — одна из немногих, кто всегда относится ко мне по-человечески. Но я теряюсь рядом с ней, такой безупречной и ухоженной.

— Разумеется, нет, — отвечает Джеральдина. — Начало в 10.30, я заеду за тобой в 10. Как ты думаешь?

Здорово! Просто здорово! Я сижу в гостиной и листаю книгу по садоводству. Насамом деле я даже не смотрю картинки: прислушиваюсь, не подъехала лиДжеральдина.

Шума машины не слышно. Но раздаются два коротких гудка. Яотодвигаю занавеску и вижу краешек локотка Джеральдины. Она облокотилась о дверцу автомобиля и постукивает пальчиками в такт неслышимой музыке.

Джеральдина и ее машина похожи как две капли поды. Обтекаемые, шикарные, блестящие снаружи. Джеральдина, как всегда, похожа на конфетку. На ней темно-синий безупречный костюм — жакет повыше бедер, под ним — белая шелковая блузка. Огромные темные очки она надела, чтобы придержать светлые локоны. Томным, сексуальным жестом она стряхивает пепел в окно.

Рядом с ней я ощущаю себя нескладной уродиной. Забираюсь в машину и пристегиваюсь. Джеральдина, кстати, и не подумала пристегнуться. Она предлагает мне сигарету.

Как, вы не знали, что я курю? Разумеется, курю. Когда я была угрюмым подростком, все крутые девчонки курили. А мне уже тогда отчаянно хотелось быть современной и независимой. Теперь, конечно, это уже не считается модным. Повсюду меня окружают яростные противники курения. Но когда я держу в руке сигарету, то становлюсь, может быть, не такой неуклюжей.

Первую сигарету в своей жизни я выкурила, сидя на заднем ряду кинотеатра. В те времена еще не запрещалось курить на заднем ряду. Мне было четырнадцать лет. Я пошла в кино с компанией парней и девчонок. Вообще-то, у меня не было друзей. Но они не возражали, что я везде таскаюсь за ними, потому что считали меня «хохмой».

Естественно, я им не нравилась. Но мне всегда удавалось рассмешить их, я стала «своей» в компании. На заднем ряду все целовались — громко и страстно. Кроме меня. Я понятия не имела, что такое страсть, тогда никто из нас не знал, что это такое. Но мне отчаянно хотелось перещеголять их, показать, что я тоже взрослая, как и они. И я закурила.

Отлично помню, как сорвала обертку с пачки «Силк Кат», первой пачки сигарет, которую я купила. Вытащила сигарету, зажгла ее спичкой и откинулась на сиденье. Я смотрела фильм и чувствовала себя невероятно крутой — и взрослой.

— Ты куришь! — громко произнесла одна из подруг — с ужасом и восхищением. Все тут же прекратили целоваться и уставились на меня.

— Ну и что? — ответила я, попыхивая сигаретой. Немножко подержала дым во рту и эффектно выпустила его большим облаком.

— Откуда ты взяла сигареты?

— Купила, придурок.

— Но ты же не куришь.

— Теперь курю, — я продолжала попыхивать. Шесть пар глаз следили за каждым моим движением. Мне стало жутковато.

— Ты не затягиваешься! — сказал один из мальчиков. Так громко, что женщина, сидевшая впереди, повернулась сердито посмотрела на нас и прошипела «Ш-ш-ш!»

— Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! — передразнивали мои друзья и закатились смехом.

Мне стало жалко женщину — она же пришла посмотреть кино.

— Ты неправильно делаешь, — настаивал тот парень. — Моя мать курит, я-то знаю: если не затягиваться, получается облако дыма. Спорим, не сможешь выдохнуть через нос?

Я попыталась выпустить дым через нос, но ничего не получилось. Только пыхтение.

— Видишь, я тебе говорю. Не умеешь затягиваться.

— Нет, умею, — ответила я. Я много раз видела, как это делается — по телевизору. Втянула дым и вдохнула. Легкие наполнились горячим, едким дымом. Тут же начала кружиться голова. Но посмотрите, какая я крутая! Я выгляжу потрясно! Медленно выдохнула дым длинными струйками из носа и с улыбкой повернулась к друзьям.

— Кто сказал, что я не умею затягиваться?

Они были слишком поражены, словно язык проглотили. Я дежурила, ощущая головокружение и тошноту. «Дыши глубоко, — сказала я себе. — Дыши глубоко. Тебя не стошнит».

И меня не стошнило, пока я не добралась до дома.

Но, как ни странно, это меня не остановило. Долгое время мне было нехорошо, когда я курила. Теперь, спустя несколько лет упорных тренировок, меня уже не тошнит. Курение вошло в привычку, стало пристрастием, как и еда. С пристрастиями так тяжело бороться.

Сижу рядом с Джеральдиной и смотрю, как она глубоко затягивается. Сравниваю ее соблазнительные, долгие затяжки со своими, поспешными. Нет, я и измучилась курить. Такая неуклюжая — толстые пальцы сжимают сигарету, выдыхаю слишком быстро. Я до сих пор похожа на нескладного подростка, пробующего курить первый раз.

— Как дела на работе? — спрашивает Джеральдина, выбрасывая окурок в окно и смотрясь в зеркальце заднего вида: не смазалась ли идеально наложенная помада.

— Все то же самое, — отвечаю я, пожав плечами. — Опять ходила к редактору, и как ты думаешь? Конечно же, нет вакансий.

— Бедняжка, — говорит Джеральдина. Но мне кажется, она чувствует облегчение.

Джеральдина знает, что я умею писать статьи. Без меня она бы пропала: как только у нее подходит срок сдачи материала, она бежит ко мне и умоляет помочь. По крайней мере раз в неделю я читаю бессмысленную писанину Джеральдины, потом рву статью на кусочки и пишу новую, гораздо лучше.

Но я не возражаю, правда. Я вижу, что умом она не блещет, поэтому, как ни странно, меньше завидую ее красоте. Она мне действительно нравится. Нет ни малейшего сомнения, что я значительно талантливее ее, и стройность и обаяние тут не помогут. Если меня повысят, кто будет ей помогать?

— Ладно, — продолжает она. — Ничего страшного. Повезет в следующий раз.

Она поднимает руку, надевает темные очки и стонет.

— Боже, какое ужасное похмелье.

Я изумленно смотрю на нее. Разве Джеральдина знает, что такое настоящее похмелье? Разве у нее налитые кровью глаза, бледная, сероватая кожа, сальные волосы и темные круги под глазами? Ничего подобного. Джеральдина, как всегда, выглядит идеально.

Я заливаюсь смехом.

— Джеральдина, ты всегда выглядишь потрясающе.

Она поправляет выбившуюся прядь и говорит:

— Да что ты, я ужасно выгляжу.

Но я-то вижу, что она довольна собой. Как у всех идеально ухоженных девушек, у Джеральдины есть комплексы. Ей необходимо слышать комплименты, только так она может поверить, что красива.

— Что же случилось вчера вечером?

— О боже, — стонет Джеральдина. — Дмитрий пригласил меня на ужин, и я выпила так много шампанского, что чуть не впала в кому.

— Где вы были?

— В «Коллекции».

— Я там еще не была, — говорю я.

И никогда не побываю, совершенно точно. Но я все о нем знаю. «Коллекция» — ресторан для богатых и красивых. Знаю молоденьких девушек, похожих на пестрых бабочек, которые снимаются для модных журналов и ужинают там. Софи и Лиза, естественно, рассказывали, как мужчины угощали и соблазняли их в баре на первом этаже и в ресторане на втором.

— Там, наверное, полно знаменитостей?

— Нет, — отвечает Джеральдина, — там полно тех, кто мечтает стать знаменитым. Только пока их никто не знает.

— Старлетки, — презрительно фыркаю я. — Они везде, куда ни глянь.

Мы обе начинаем смеяться.

Внезапно Джеральдина поворачивает направо и паркуется у высокого особняка.

— Извини, — она поворачивается ко мне. — Бен Уильямс умолял меня подвезти его. Я пообещала, что мы за ним заедем. Ты не возражаешь?

— Нет, — мое сердце вдруг начинает прыгать. — Я не знала, что он здесь живет.

— Я тоже. Он вчера дал мне адрес. Но даже крысе нужен дом.

— С кем он живет?

— По-моему, с двумя друзьями. Господи, представляешь, на что похожа их квартира?

— Брр, — поеживаюсь я, хотя не имею ни малейшего представления, как выглядит холостяцкая квартира. Откуда мне знать? Но зато я смотрела «Проказников» и могу притвориться, что отлично знаю. — Вонючие носки свисают с батареи.

— В коридоре — стопки порножурналов, — продолжает Джеральдина, гримасничая.

— Простыни не меняются по полгода.

— Горы тарелок с засохшими остатками пищи в раковине.

Мы умираем со смеху. Джеральдина делает вид, что ее тошнит. Но тут я вижу, что в дверях появляется Бен. Прекращаю смеяться и ощущаю слабость в животе. Бен всегда так на меня действует.

— Пусть он сядет на заднее сиденье, — шепчет Джеральдина. — Я не хочу, чтобы он сидел рядом со мной.

Бен подходит к машине, и я вылезаю, стараясь двигаться изящно, грациозно, женственно.

— Доброе утро, девочки, — приветствует Бен. — Вы очаровательны сегодня.

На самом деле он не имеет в виду меня. Просто хочет быть вежливым. Я неуклюже стою на тротуаре. Бен терпеливо ждет, когда же я заберусь на заднее сиденье.

— Бен, — кричит Джеральдина с водительского сиденья, — садись сзади.

— О, — отвечает Бен. Мне хочется провалиться сквозь землю. После минуты молчания он произносит: — Конечно.

Быстрым и грациозным движением забирается в машину.

Я пристегиваю ремень безопасности. Бен наклоняется и облокачивается о передние сиденья.

— Ну, девочки, — произносит он. Джеральдина срывается с места. Как прошел вчерашний вечер?

— Отлично, — отвечает Джеральдина. Я как воды в рот набрала.

— Чем ты занималась?

Джеральдина начинает рассказывать, а я играю в маленькую игру, которую сама придумала. Я всегда играю, когда еду на автомобиле и мы проезжаем светофор. Загадываю: если мы успеем на зеленый свет, я встречу настоящую любовь. Иногда добавляю: в течение шести месяцев. Не знаю, зачем продолжаю играть в эту дурацкую игру, ведь загаданное никогда не сбывается. Но сейчас вновь загадываю, если Бен спросит, что я делала прошлым вечером, он влюбится в меня и мы будем вместе. Пожалуйста, Бен, спроси. Пожалуйста.

Но вдруг он и на самом деле спросит, что мне ответить? Что сидела дома и ела шоколадное печенье? Что бы придумать?

— А ты, Джемайма? — о боже, он спросил, а я еще не придумала, что сказать.

— Я была на вечеринке.

— Правда? — Бен и Джеральдина задают вопрос хором.

— Почему ты ничего не рассказала? — спрашивает Джеральдина. — Что за вечеринка?

Скорее, скорее. Думай, Джемайма.

— У старого друга.

— Хорошо повеселилась? — Бен мне подмигивает.

— Да, — наконец отвечаю я и решаю забыть об осторожности. — Я напилась, обкурилась и трахнулась с каким-то парнем в туалете.

Воцаряется гробовая тишина. Бен и Джеральдина не знают, как реагировать. Меня начинает тошнить, «знаю, что сказала совсем не то. Я-то думала, получится смешно, но ничего смешного нет. Я делаю глубокий вдох и говорю правду. Что-то похожее на правду.

— Да что вы, я пошутила. Весь вечер была дома и смотрела «Интересный мир».

Бен и Джеральдина начинают смеяться. Но, к сожалению, Джемайме не смешно, ей очень грустно.

Глава 3

Я слышала про Интернет, читала про Интернет, говорила об Интернете. Но никогда толком не понимала, что же это такое. Даже то, что Бен рядом, не может отвлечь меня от экрана. Нам объясняют, как пользоваться Интернетом.

Как интересно! Никогда не думала, что буду разбираться в компьютерах. Но Роб — он ведет курс — так четко и толково объясняет, что я начинаю понимать, из-за чего весь сыр-бор.

Джеральдине скучно. Потехи ради она кокетничает с Робом. Он счастлив, что такая девушка удостоила его вниманием.

Но Бен так же увлечен, как и я. Мы заходим на сайты, форумы, новостные группы.

Роб показывает, как создать страничку, и объясняет, что это и есть Всемирная паутина: тысячи людей во всем мире делают страницы, на которых помещают любую информацию и картинки. С этих страниц по ссылкам можно попасть на сотни и тысячи других страниц.

Он объясняет, как пользоваться поисковой системой и следовать ссылкам, пока не найдешь нужную информацию. Передо мной открывается новый мир. Мы вместе с Беном проводим целый день. Чем больше мы узнаем, тем более непринужденно я себя рядом с ним чувствую. Я уже не комплексую, может, потому, что теперь у нас есть нечто общее? Мне не надо больше ломать голову, что бы сказать.

В пять часов Роб объявляет, что занятие закончено. Встречаюсь взглядом с Джеральдиной, она закатывает глаза. Втроем выходим из комнаты. Джеральдина начинает рыскать в своей сумочке в поисках сигарет.

— Боже, какой кайф, — произносит она, глубоко затянувшись. Мы стоим на углу. — Это самый скучный день в моей жизни! Если бы нам рассказали хоть что-то новенькое! Курс Интернета для чайников.

— А мне понравилось, — говорит Бен. — Как ты думаешь?

Он поворачивается ко мне. Я с готовностью киваю — согласилась бы с Беном, даже если бы он приказал мне прыгнуть с крыши. Счастливое совпадение, что я думаю, как он.

— Мне тоже понравилось, — отвечаю я. — До сих пор в голове все не уложилось.

— Понимаю, — соглашается Бен. — Так много информации невозможно усвоить сразу.

— Ради бога, заткнитесь вы оба, — огрызается Джеральдина.

У меня внутри будто загорается маленький огонек: наконец-то у нас с Беном появилось что-то общее!

— Послушайте, — говорит Джеральдина. — Здесь неподалеку есть отличный бар. Если обещаете не болтать весь вечер о компьютерах, может, зайдем и выпьем? — она показывает на бар в конце улицы.

Выпьем? Бен? И я? Мы вдвоем? Я словно язык проглотила. Нет, это невозможно. Зачем ему встречаться со мной после работы? Разве он хочет общаться со мной? Вряд ли.

— Отличная идея, — отвечает Бен.

Они выходят из машины. Я застыла на месте, как истукан, и не знаю, что делать.

— Джемайма? — Джеральдина поворачивается ко мне. — Ты идешь?

Мне хочется расцеловать ее. Я вприпрыжку бегу за ними.

Глава 4

Наркотическая зависимость, зависимость от еды, алкогольная зависимость, никотиновая зависимость. Но почему никто никогда не говорит об Интернет — зависимости?

Интернет — зависимость — болезнь девяностых. Во всем мире сотни мужчин и женщин ложатся спать в одиночестве, свернувшись калачиком в холодных постелях, в то время как их возлюбленные запираются в соседней комнате и стучат, стучат, стучат по клавишам всю ночь напролет.

Интернет — мир, где люди могут стать кем только захотят. Когда вы читаете эту книгу, сотни браков распадаются из-за недостатка общения. Виноват в этом маленький цветной экранчик в соседней комнате.

Но Джемайма Джонс, разумеется, ничего об этом не знает. Ее не беспокоит, что где-то близкие люди обижаются друг на друга, рушатся семьи. Она не думает даже о том, что у нее вот-вот появится новая зависимость.

Джемайма возвращается с работы, размышляя, что Интернет — отличное развлечение. Нажав на пару клавиш, можно узнать, как почистить серебро, подшить занавески и избавиться от запаха кошачьей мочи.

И, что удивительно, информация может исходить из любой точки мира. Джемайма идет по тротуару, глубоко погрузившись в мысли о глобальной сети. Так глубоко, что даже забывает купить шоколадные батончики.

Молодец, Джемайма. Умница. Сегодня первый день, когда ты не нарушила диету. На этот раз все получится. Никакого шоколада!

Я поднимаюсь наверх и уже слышу хихиканье Софи и Лизы. Осторожно приоткрываю дверь в спальню Софи.

Лиза лежит на кровати, вцепившись в подушку.

— Я влюблена, — вздыхает она, завидев меня.

Ради бога, заткнись, думаю я. Но вслух ничего не произношу.

— Дай-ка угадаю. У вас на работе новый сотрудник Он очень красив и хочет на тебе жениться.

— Да нет же, тупица. Это тот парень, с которым мы познакомились на прошлой неделе, новый клиент. Он пригласил Лизу на свидание, — Софи пытается изобразить радость, но у нее на лице написано, что она завидует.

Раньше я не верила, что у блондинок нет ни грамма мозгов — пока не познакомилась с Софи. Она почему-то считает, что блондинкам больше везет, поэтому не может понять, как парень мог заинтересоваться Лизой.

— Его зовут Ник Хэнсон, ему тридцать три, не женат, и я люблю его, — мечтательно вздыхает Лиза. — Лиза Хэнсон. Как звучит! Миссис Ник Хэнсон, миссис Лиза Хэнсон.

— Не рано ли планировать свадьбу?

Я не завидую. Просто могу предсказать, что будет дальше. Уже тысячу раз видела, как Лиза возвращается после первого свидания и целый вечер делает наброски свадебных платьев и составляет списки гостей.

— Когда свидание?

— Завтра вечером. О боже, я люблю его. Он — самый прекрасный мужчина, которого я встречала в жизни.

Я сажусь на кровать — обычно никогда так не делаю. Но вчера вечером мы с Софи и Лизой не виделись. И кое-что произошло. Я должна им кое о чем рассказать. Точнее, кое о ком.

— Ходила вчера на курсы. По Интернету.

— Здорово, — отвечает Лиза.

— Правда? — оживилась Софи. — Интересно. Я только что читала статью про Интернет в журнале. Знаете, что можно познакомиться по Интернету?

Не знаю, и, честно говоря, мне все равно. Но Софи проявила хоть какой-то интерес, и я решаю поощрить ее.

— О чем эта статья?

— Послушайте, просто потрясающе. Надо зайти на сайт знакомств. Там куча фотографий одиноких мужчин со всего мира. Им можно написать по электронной почте. Были случаи, когда выходили замуж, познакомившись в Интернете.

Лиза садится на кровати и смотрит на Софи.

— Ты что, хочешь попробовать?

— Не знаю, — отвечает Софи. — Вряд ли разберусь, как Интернет работает. Но задумка интересная. Представь: выбираешь себе мускулистого американского парня и проводишь с ним остаток дней на ранчо в Далласе.

— Не очень заманчивая перспектива, — отвечает Лиза.

Софи поворачивается ко мне.

— Так ты научилась знакомиться по Интернету?

— Нет, нас этому не учили. Но все равно очень интересно. В Интернете можно найти все, что угодно. После курсов мы пошли в бар. Поэтому меня вчера вечером не было. Мне отчаянно хочется рассказать всему миру про Бена Уильямса. Я еле сдерживаюсь.

— Ты уверена, что не взорвешься от нетерпения, Джемайма? Давай выкладывай все.

— С кем?

Им любопытно, я вижу. Но разве можно их винить? Я так редко говорю о своей личной жизни — потому что у меня ее нет! По моему лицу сразу видно — случилось что-то из ряда вон выходящее.

— С Джеральдиной. — Выдерживаю паузу. — И Беном.

— Бен? — естественно, они не знают, кто такой Бен. До этого времени я держала свою влюбленность в тайне. Но мне хочется с кем-нибудь поделиться — уж лучше пусть это будут Софи и Лиза, они никогда не встретятся с Беном. Вот если довериться Джеральдине, последствие; могут быть непредсказуемыми.

— Бен с работы, заместитель редактора новостей.

— И???

— И… — сказать им? Или держать язык за зубами? Нет, какого черта. — Он просто замечательный.

Вот. Глубокий вдох. Я все выложила. Обратного пути нет. .

Софи и Лиза в шоке. Они не произносят ни слова. Смотрю на них и вижу, как блестят их глаза. Они, наверное, представляют себе Бена. Знаю, что в воображении они рисуют его совсем не таким, какой он на самом деле.

Джемайма не ошиблась. У Софи и Лизы действительно складывается о Бене ложное представление.

Лиза представляет себе существо мужского пола, метр шестьдесят ростом. Сальные темные волосы, очки с толстыми линзами, плохо сидящий костюм странного коричневого оттенка. Наверное, до сих пор живет с мамой и по вечерам ходит смотреть иностранные фильмы с субтитрами.

В воображении возникает образ мужчины необъятных размеров — под стать Джемайме. Софи уверена, что он — занудный компьютерный фанатик, который вечерами хлещет протухшее пиво с такими же занудами, как и он сам.

Если бы они только знали, если бы они увидели Бена Уильямса, тут же влюбились бы без памяти. Никто и предполагать не мог, что его ждет блестящее будущее. «Килберн Геральд» — лишь начальная ступень его карьеры. Ему предстоит покорить мир телевидения. Он начнет скромным репортером новостей, но очень скоро станет ведущим собственной программы, благодаря своим ямочкам и белоснежной улыбке. Каждая женщина страны, включая Софи и Лизу, вскоре будет засыпать и видеть его во сне. Каждая женщина будет мечтать о знакомстве с Беном Уильямсом, которого к тому времени, разумеется, будут называть Бенджамином. Бенджамин Уильямс — притягательный, неотразимый, но уязвимый и застенчивый, как маленький мальчик.

— Расскажи, как он выглядит.

Теперь я вздыхаю.

— С ним не соскучишься: все время смешит меня. Умный, обаятельный и умеет обращаться с женщинами.

— Но как он выглядит?

— Не знаю, как лучше описать. Ростом примерно метр восемьдесят пять, — Софи и Лиза обмениваются красноречивым взглядом и хихикают, думают, что я вру. Я продолжаю: — У него темно-каштановые волосы, красивые глаза. Правда, не помню, какого цвета. Вроде зеленые.

Точно, думает Лиза, глядя на Софи, она описывает модель из журналов.

— Когда он улыбается, у него на щеках появляются прелестные ямочки, — говорю я. Одна только мысль о Бене Уильямсе заставляет меня улыбнуться.

— Ты ему нравишься? — снисходительно спрашивает Софи. Не хочет обидеть меня, поэтому не говорит, что я вру. Думает, что подыгрывает мне. Глупая корова.

— Нет, — устало отвечаю я. — Я нравлюсь ему, но не в том смысле. Ему нравится Джеральдина, но она не обращает на него внимания.

— Может, потом он влюбится в тебя, — предполагает Софи. — Когда узнает тебя получше и поймет, ты — прекрасный человек.

Тут она осекается. До нее доходит, что она сказала.

— Может, внешне ты ему тоже нравишься, — бормочет она. — У тебя очень красивое лицо.

Не могу поверить! Неужели Софи не понимает, что я все вижу? Прекрасно знаю, что она обо мне думает. Что я огромная, необъятная, самая необъятная толстуха, которую она видела в своей жизни. Но разве можно винить ее? Когда смотрю в зеркало, то вижу то же самое.

— Неправда, — отвечаю я. Что еще можно сказать? — Он никогда не влюбится в меня, но мечтать не вредно.

— А как же Джеральдина? — спрашивает Лиза. — Если он такой красавчик, как ты описываешь, почему она не хочет встречаться с ним?

— Наверное, ищет кого побогаче, — отвечает Софи. Она завидует Джеральдине, поэтому так резко отзывается о ней. Вообще-то, ей это несвойственно. Она никогда не встречалась с Джеральдиной, только видела пару раз, когда заезжала за мной. Естественно, Софи успела заметить и «БМВ», и уверенность Джеральдины. Теперь зеленеет от зависти.

— Это несправедливо, — защищаю я Джеральдину. Но Софи права. Мне становится стыдно, что я сплетничаю о Джеральдине, все-таки она — единственный человек, кого я могу назвать своим другом. — Джеральдина — прекрасный человек, если узнать ее поближе.

— Хм, — фыркает Софи. — Откуда мне знать. Послушай, может, твой Бен сейчас так же сидит со своими соседями по квартире и рассказывает о тебе.

На самом деле в этот момент Бен Уильямс смотрит новости. Он сидит на черном кожаном диване с хромированной отделкой, положив ноги на стеклянный кофейный столик. Столик завален журналами, газетами, пустыми банками «Хайнекена» и открытыми пакетиками чипсов. Пепельница переполнена окурками. Бен пьет пиво — не «Хайнекен», как его друзья, а «Будвайзер» — и смотрит новости.

Начинается репортаж, и Бен наклоняется вперед, опершись локтями о колени. Он все еще держит бутылку пива в руке, но при этом не сводит глаз с телеэкрана. Репортер начинает говорить, и Бен подражает его голосу, копирует все его движения, пока их голоса становятся практически неразличимыми.

— Заброшенный дом в одном из самых престижных районов Лондона привлек внимание городского совета и жителей этой зеленой улицы лишь недавно, — произносит репортер. Бен повторяет.

— Джереми Миллстон для шестичасовых новостей, — репортаж заканчивается, и зрители снова возвращаются в студию.

— Бенджамин Уильямс для шестичасовых новостей, — произносит Бен, встает и выключает телевизор. Идеально. Нужные интонации в нужных местах. Бен смотрит на часы, идет на кухню и достает из холодильника пиво. Через полчаса он встречается с друзьями в пабе.

Бен идет в спальню и вытаскивает из-под кровати большую коробку с бумагами. Подождите, вы хотите узнать, как выглядит спальня Бена? Совсем не так, как вы себе представляете. Джеральдина и Джемайма не ошиблись: в гостиной на самом деле висят носки на батареях и повсюду разбросаны порножурналы. Но спальня Бена — его пристанище, тихая гавань. Стоит окинуть ее быстрым взглядом, и сразу ясно, что за человек здесь живет.

Бен снимает эту квартиру, но владельцы разрешили переделать ее по своему вкусу. Естественно, соседи Бена и пальцем не пошевелили, оставили все как есть. Но Бен покрасил стены в спальне в темно-зеленый цвет, повесил занавески в синюю, зеленую и бордовую клетку и подобрал подходящие по цвету покрывало и подушки.

На стенах висят оригиналы комиксов. Бен коллекционирует комиксы. Некоторые из газет, и все они юмористического содержания. Бен не часто пополняет коллекцию. Он разумно обращается с деньгами, покупает комиксы на свои сбережения, кое-что дарят родители

В комнате стоят старое кресло, которое Бен обнаружил в антикварном магазинчике за углом — всего за 20 фунтов французский стол из вишневого дерева — тоже из антикварного магазина, всего за 50 фунтов. На столе лежат стопки книг. Автобиографии, биографии, кулинарные книги — Бен обожает готовить, — романы, рассказы, новые и старые издания.

Рядом стоит фотография в серебряной рамке счастливо улыбающийся Бен с родителями. В этот день он закончил университет. На Бене мантия и шапочка. Одного взгляда на родителей достаточно, чтобы понять, от кого он унаследовал исключительные внешние данные.

Его мать — красавица, высокая, стройная, изящная. На ней узкая юбка кремового цвета, темно-синий жакет и кремовые туфли с синим мыском на высоком каблуке. На голове роскошная шляпка, о такой мечтает любая женщина. Отец Бена намного старше матери. Высокий, красивый, с густыми седыми волосами. Мать, отец и сын улыбаются в камеру — белоснежные улыбки, счастливые лица. Они выглядят как дружная семья. Идеальная семья. Отец Бена богатый бизнесмен, мать — домохозяйка. Бен — единственный ребенок, поэтому его всегда баловали. После окончания университета отец предложил ему работать в семейном бизнесе, но Бен отказался. Он сказал, что хотел бы добиться всего в жизни сам.

Бен устроился младшим репортером в местную газету на мизерную зарплату. Он снял убогую комнатушку в квартире, где жили еще пятеро молодых людей. Его теперешняя квартира кажется по сравнению с ней дворцом. Иногда родители делали ему подарки — красивые часы на день рождения, пара запонок или костюм. Но все остальное он оплачивал сам.

Бен Уильямс любит своих родителей, а они обожают его. У них прекрасная, дружная семья. Даже странно, что они никогда не ссорятся. Родители Бена с детства относились к нему как к равному. Они прислушивались к тому, что он говорит. Отец все еще хочет, чтобы Бен приобщился к семейному бизнесу, он считает карьеру журналиста несерьезным занятием. Но Бен уже почти добился своего, он отлично знает, что делает.

О Джеральдина, если бы ты знала побольше о Бене! Ты бы обнаружила, что он и его семья так богаты, что отвечают даже твоим высоким запросам. Но ты видишь только то, что на поверхности. Ты видишь только его старенький побитый «Фиат-Панда».

Но вернемся в спальню Бена. В нише рядом с кроватью он повесил сосновые полки. Сам покрыл их морилкой, чтобы избавиться от оранжеватой патины, которая так дешево выглядит, отшлифовал и слегка поработал молотком, чтобы отделать под старину, а потом осторожно втер морилку.

На полках — ряды книг и много фотографий. Книг так много, что под их тяжестью прогибаются полки. На фотографиях — друзья Бена, его девушки, бывшие возлюбленные.

Сьюзи — университетская любовь, он встречался с ней почти три года. Она не красавица, модель из нее бы не вышла, но очень хорошенькая. Сияющая бархатистая кожа, белоснежная улыбка, блестящие длинные рыжие волосы.

Ричард — лучший друг Бена. Они вместе ездили в Грецию. На фотографии оба загорелые, в шортах, футболках, солнечных очках, дружески обнимаются и широко улыбаются в камеру.

На самом видном месте — фотография знаменитой актрисы, звезды одного из самых популярных британских телесериалов, эта фотография — предмет особой гордости Бена. Лори. Его бывшая возлюбленная. Но ее историю мы расскажем чуть позже.

Бен лежит на кровати и теребит пиджак костюма, который он небрежно бросил поверх одеяла, когда вернулся с работы. Хороший знак — теперь мы знаем, что Бен — не неряха, но и не фанатик чистоты.

Он лежит и держит в руке листок бумаги, который достал из коробки под кроватью. Это запись выпуска новостей. Бен старательно записывал за репортером каждое слово. Теперь он лежит на спине и читает вступительные слова хорошо поставленным голосом.

— Добрый вечер.

Тренируйся, Бен, тренируйся. Во всем мире тысячи мужчин и женщин мечтают стать телеведущими, мечтают, как ты. Больше всего на свете они хотят получить свои пятнадцать минут славы, стать знаменитыми. Почувствовать себя знаменитыми.

Некоторым везет. У девушек с золотистыми локонами, талантом соблазнительницы и склонностями к безумным поступкам есть шанс попасть на телеэкран и стать ведущей очередного дурацкого шоу. У мужчин — при наличии нужных связей — есть возможность стать ведущим детской телепередачи.

Но немногим удается то, к чему стремится Бен.

С детства Бен мечтал стать диктором новостей. В университете, где он изучал английский язык и литературу, они с Ричардом однажды попробовали составить план действий. Для начала, решили они, Бену необходим опыт журналистской работы. Это огромный плюс (хотя самый большой плюс Бена — его ямочки на щеках и белозубая улыбка, но об этом он как-то не подумал). Он мог бы устроиться стажером в газету, правда, большинство людей, которые уже этим занимались, говорили, что придется вкалывать.

Второе — необходимо устроиться в местную газету. Зарплаты в местных газетах маленькие, зато Бен научится делать новости. Если редактор новостей возьмет его под крылышко, то научит вынюхивать интересные истории, общаться с людьми и договариваться со звездами об эксклюзивном интервью.

В местной газете Бена ожидал бы стремительный карьерный взлет, потом он пошел бы работать на региональное телевидение. Потом — на национальное. Он стал бы ведущим собственной аналитической программы, ведущим новостей.

Следует признать, что к двадцати девяти годам Бен не достиг карьерных высот, на какие рассчитывал. Но он уверен, что все еще впереди, его ждут великие перемены.

Естественно, когда он устраивался в «Килберн Геральд» , то ничего не сказал о своих планах редактору. Он заявил, что всю жизнь мечтал работать в газете, и именно в «Килберн Геральд», что обожает газеты, особенно «Килберн Геральд».

Он сказал, что готов начать работу младшим репортером. Но был уверен, что очень скоро станет редактором новостей. Главный редактор, глупый и тщеславный человек, поддался на лесть, Бен очаровал его белозубой улыбкой и ямочками на щеках.

Если подумать, редактор оказался не таким уж глупым. Он сразу понял, что внешность Бена производит гипнотическое действие, что это пригодится, когда нужно будет организовать важное интервью. Он был врав — с самого первого дня Бен начал делать потрясающие репортажи. Его блестящее будущее было не за горами. Бен начал свою карьеру. Он живет в просторной квартире на широкой, зеленой улице в Килберне. Бен откладывает в сторону листок бумаги и встает с кровати. Мельком смотрит на себя в зеркало — он отлично выглядит. Хотякакаяразница? Всего лишь пара кружек пива с друзьями в местном пабе. Но мало ли, может, он кого-нибудь встретит. Мало ли что случится.

Глава 5

Время обеда, но Джемайма Джонс все еще сидит за столом и ломает голову над очередной загадкой, которую загадали ей читатели: что делать с глиняными горшочками из-под свечек, когда свечи догорели? Можно было бы, конечно, позвонить в магазин ароматических свечей и спросить. Намного проще и быстрее, чем подключиться к Интернету, но Джемайме не терпится применить на практике все, чему она научилась на курсах. Ей не терпится своими глазами увидеть, что такое Интернет, разобраться, что к чему.

Джемайма дважды нажимает мышью на иконку на экране компьютера. Потом на кнопку «соединение». Слушает, как компьютер набирает номер по модему и соединяется. И вот, пожалуйста, она в Интернете.

Куда же пойти сначала? Что делать? Она пытается вспомнись, чему их учили на курсах…

— Быстро сработано.

Я поворачиваюсь и вижу Бена. Он снял пиджак, закатал рукава и играет своими ямочками.

— Решила попробовать.

— Я тоже собирался, но никак руки не доходят. Ты не против, если я посижу с тобой?

Не против? Да он с ума сошел! Да я готова есть землю, лишь бы ты посидел со мной, Бен. Правую руку готова отрезать, лишь бы ты со мной посидел!

— Конечно, бери стул.

Бен пододвигает крутящийся стул и садится рядом, слишком близко. Так близко, что я не могу нормально дышать. Дыхание становится прерывистым, неровным. Но он ничего не замечает. Не замечает даже, как я совсем замираю, когда он кладет свою руку поверх моей на мышку и нажимает иконку «Интернет».

— Что ты искала? — спрашивает он, не сводя глаз с экрана.

— Ничего особенного, — лгу я. — Так, просто хотела посмотреть.

— Все ушли на обед?

Я оглядываюсь и вижу пустые столы. Телефоны звонят и звонят, но никто не берет трубку. Поворачиваюсь к Бену.

— Наверное. Никого нет.

— Отлично, — он подмигивает мне. — Давай смотреть порносайты.

Широко улыбаюсь, чтобы скрыть смущение, мне, конечно, интересно, хотя я никогда не осмелилась бы в этом признаться. Но мне совершенно не хочется смотреть порно вместе с Беном.

— Я только что делал репортаж о подростках, которые скачивали порнушку из Интернета и продавали в школе Святой Урсулы. Давай посмотрим, из-за чего сыр-бор, — беззаботно произносит Бен. Но я уверена, что это всего лишь предлог. О местной школе Святой Урсулы ходит дурная слава. Каждый раз, когда я прохожу мимо в то время, когда дети выходят из здания, стараюсь перейти на другую сторону улицы или вообще обойти школу стороной. Уж лучше идти одной ночью через гаражи, я не преувеличиваю.

Бен внимательно смотрит на экран. Я улыбаюсь. Святая Урсула! Наверное, думает, что я дурочка.

— Как же мы найдем порносайт? — невинно интересуюсь я.

— Не знаю, давай попробуем.

Бен нажимает на ссылки, пока на экране не появляется окошечко и кнопка с надписью «поиск».

— Вот, — говорит он. — Приехали. Как ты думаешь, будем искать «секс» или «порно»?

— Давай сначала «секс».

Бен наклоняется и, не замечая, касается рукой моей левой груди. Мне начинает казаться, что я умерла и попала на небеса, но его лицо сосредоточенно, он набирает слово «секс» и нажимает «поиск». Ничего не происходит. Бен смотрит на меня и улыбается.

— Представь, если сейчас войдет главный редактор?

Улыбаюсь в ответ. Я готова пережить любое унижение, лишь бы Бен еще хоть раз случайно коснулся моей груди.

— Скажем ему, что проводим исследование, — отвечаю с хитрой улыбкой.

Бен смеется.

— Он сам захочет посмотреть. Один мой приятель недавно купил компьютер. Теперь все его друзья, даже девушки, приходят к нему и просят показать, как пользоваться Интернетом, и все хотят посмотреть порносайты. Так что не одни мы такие извращенцы.

То есть ты не извращенец, Бен. Меня, честно говоря, не очень интересуют порносайты. На самом деле вообще не интересуют. Можете представить, как меня смущает перспектива рассматривать порносайты с мужчиной моей мечты? Но стараюсь об этом не думать. Буду просто сидеть рядом с тобой, Бен, и наслаждаться ощущением близости.

Вдруг на экране появляется список названий порносайтов. Все они призывают поскорее нажать на ссылку и посмотреть, что же они предлагают. Мне нельзя краснеть, внушаю я себе. Надо быть сдержанной, спокойной и собранной. Бен не должен понять, что я смущена; даже читая об оральном и анальном сексе, я остаюсь холодной и невозмутимой.

— Отлично, — говорит Бен. Я слишком сосредоточена на том, чтобы не покраснеть до ушей. — Давай посмотрим «Горячие телки».

Джемайма еще не знает, но через несколько секунд — мы просто обязаны предупредить — ей захочется провалиться сквозь землю.

Бен нажимает на ссылку «Горячие телки», но ничего не происходит. Экран становится черным.

— Может, не работает? — предполагает Бен. Он явно разочарован.

— Наверное, нужно подождать. Смотри! Что-то появилось.

Действительно, на экране появляются строчки. Я краем глаза наблюдаю за Беном, а он не сводит глаз с экрана.

Добро пожаловать на сайт «Горячие телки»!

У нас есть все, чтобы удовлетворить ваши вкусы

10 гигабайтов порно в формате GIF

Скачайте эротические видеоклипы из Амстердама

Займитесь интерактивным сексом он-лайн с самыми горячими телками

Порно, секс, оральный, анальный, лесбийские игры, гомосексуалисты

Вступительный взнос всего $29.95

Нажмите здесь, чтобы попасть на бесплатный сайт

— Мы сделали это! — торжествующе кричит Бен, нажимая ссылку на бесплатный сайт. — Мы нашли порносайт в Интернете

— Мы всего лишь проводим исследование, забыл? — я не сдерживаю улыбку, глядя, как он радуется — Что-то ты слишком возбудился.

— О да, извини. Забыл. Исследование. Да, мы проводим исследование.

Экран снова становится черного цвета. Появляется еще одно препятствие, рядом три маленьких картинки — ярко-голубой и зеленый земной шар, окруженный красным кружком.

Дальше ничего не происходит.

— Мы зря тратим время, — говорит Бен. — Где же картинки?

— Может, надо нажать на земной шар?

Бен так и делает, но безрезультатно.

— Черт! Мне надо в туалет. Попробуем через минуту. Сейчас вернусь.

Он уходит. Я от нечего делать беру журнал, который лежит рядом с компьютером, и жду Бена.

Только посмотрите: еще одна начинающая модель. Какая красавица! Любуюсь ее серебристо-пепельными локонами, безупречной формой бровей, дома надо будет добавить этот снимок к моей коллекции.

— Черт! — слышу, как Бен кричит и сломя голову несется из туалета.

— О боже!

Я смотрю на экран и зажимаю рукой рот. Мы оба в ужасе замираем, приходим в себя и сразу в панике оглядываемся. Но, к счастью, в офисе никого, вздыхаем с облегчением.

Потому что маленький земной шарик на экране превратился в большую цветную фотографию, на ней — голая женщина с широко расставленными ногами, которая обхватила губами пенис мужчины, другой в это время пристраивается к ней сзади.

Фотография очень четкая. У Бена текут слюнки, он понимает, что, кроме Джемаймы, его никто, не видит. А Джемайма? Мы же предупреждали. И были правы: Джемайма готова умереть со стыда.

Она никогда раньше не видела порно — настоящее, жесткое порно. Сидя рядом с Беном, она чувствует, как краска заливает лицо. Не оборачивайся, Бен, прошу тебя, не оборачивайся, умоляет она. Не смотри на меня.

— Что это вы делаете?

К нам приближается Джеральдина. Она, как всегда, безупречна — бежевый костюм, массивные золотые серьги, солнечные очки, придерживающие копну золотистых локонов.

— Проводим исследование, — оправдываюсь я. У меня ужасно глупый вид. Слава богу, я уже не красная как рак.

— Черт, — шепчет Бен. Он не успевает закрыть картинку.

— О боже! — Джеральдина в шоке. — Откуда вы это взяли?

— Это «Горячие телки», — бормочу я.

— Горячие что?

— «Горячие телки», — повторяет Бен. — Нашли в Интернете.

— Что, если кто-нибудь увидит, чем вы занимаетесь? Будет скандал!

— Да что ты! — отвечает Бен. — Вот удивила.

Джеральдина расталкивает нас.

— Я тоже хочу попробовать, — говорит она и изящно нажимает кнопку мыши наманикюренным пальчиком. У нее французский маникюр.

— Интересно, что там? — она нажимает на кнопку с надписью: «Первая дверь». — Что за первой дверью?

Первая картинка исчезает, появляются новые строчки и новая картинка. На этот раз на ней изображен мужчина, откинувший голову в экстазе. Перед ним на коленях стоит полуобнаженная девушка и делает ему минет.

— Боже, — шепотом произносит Джеральдина. — Какая гадость, совсем, совсем… не возбуждает.

Я начинаю смеяться. Она абсолютно права. Нет ничего возбуждающего в том, что мы смотрим порносайт в Интернете. Бен тоже смеется. Вскоре мы все трое хватаемся за животы и вытираем слезы. Фотография нас совершенно не заводит!

— О боже, — Джеральдина осторожно вытирает слезы, чтобы не размазать тушь. — Может, еще что-нибудь посмотрим?

— Еще порно? — даже Бен удивлен.

— Нет, тупица, что, кроме порно, в Интернете нет ничего интересного?

— Не знаю. Даже не знаю, что еще посмотреть.

— Бен, ради бога. Дай я попробую.

— Джеральдина закрывает «Горячих телок» и несколько раз нажимает на кнопки. На экране появляется надпись: «Самые популярные сайты».

— Наверное, сплошное порно, — хватаюсь за сердце. Не переживу, если появится еще одна такая картиночка во весь экран!

— Нет, — отвечает Джеральдина. — Просто популярные сайты.

Мы снова видим список сайт.

— Посмотрите, — Джеральдина показывает на сайт, который называется «Кафе Лос-Анджелес» . Она читает вслух: — Кафе Лос-Анджелес. Кафе виртуальных знакомств. Капучино, последние выпуски американских журналов и общение в реальном времени с людьми, которые, как и вы, ищут свою судьбу.

— Так-так, «Кафе Лос-Анджелес» , — говорит Бен. Джеральдина нажимает на ссылку.

— Боже, как медленно, — произносит Джеральдина. Мы ждем, пока загружается заставка.

— Хорошо, что бесплатно, — отвечаю я. На экране появляется заставка.

Кафе Лос-Анджелес

Кафе виртуальных знакомств

Лучшее капучино в глобальной сети

— Надо зарегистрироваться, это бесплатно, — говорит Джеральдина, нажимая на кнопку «Регистрация». Появляется маленькое окошечко с надписью:

«Имя: Килберн Герольд».

— Ну уж нет, — говорит она. — Под таким именем мы ни с кем не познакомимся, это точно. Надо придумать что-нибудь поинтереснее.

— Может, Три мушкетера? — увлеченно предлагает Бен.

— Так все поймут, что нас трое.

— Мы просто дурачимся. Давайте придумаем какое-нибудь сексуальное имя, — предлагаю я. Мне очень интересно, что же произойдет дальше. — Может, Карамелька?

— Отлично, — Джеральдина стирает «Килберн Герольд» и набирает: «Карамелька».

— Так нечестно, — говорит Бен. — Карамелька — женское имя. Как же я буду знакомиться с женщинами?

— Тихо, — отвечает Джеральдина. — Уже слишком поздно. — И действительно, появляется надпись, что мы зарегистрировались в «Кафе Лос-Анджелес» под именем Карамелька.

— Что теперь делать? — спрашиваю я. Мы уже две минуты сидим и молча смотрим на заставку. — Может, нажать на эти кнопочки сбоку?

— Попробуем, — Джеральдина пожимает плечами и нажимает кнопку, на которой нарисованы три человечка и написано: «Он-лайн».

Появляется окошко с именами.

Сьюзи 24

=л ..л =Кэт

Скотт Шерер

Карамелька

Непобедимый Бен

Тодд

Милашка Лиза:-)

Рики

Тим@Лондон

Брэд (Санта-Моника)

Джеральдина читает имена вслух.

— Хм-м. Что Тим делает в «Кафе Лос-Анджелес», если он в Лондоне? — спрашивает она.

— Очевидно, то же, что и мы, — смеется Бен.

— Давайте посмотрим, — она нажимает мышкой на строчку с его именем, и на экране тут же появляется новое окошко. Оно разделено на две части: в верхней части написано: «Тим@Лондон», в нижней — «Карамелька».

— Привет, земляк из Лондона, — пишет Джеральдина. Слова появляются в маленьком окошке внизу. — Что ты делаешь в «Кафе Лос-Анджелес»! — она нажимает кнопку «ввод», и слова исчезают из нижнего окошка и появляются в верхнем, чтобы Тим@Лондон смог их прочитать.

— Цепляю загорелых калифорнийских цыпочек. Аты что тут делаешь?

— Я здесь в первый раз. Надеялась встретить крутого калифорнийского парня. Посоветуешь?

— :)))))))). Надо подумать.

Джеральдина поворачивается к Бену.

— Это еще что? Двоеточие, скобка, скобка…

— Понятия не имею. Спроси у него.

— Что значит :)))))))?

— Смайлик. Ты что, первый раз в чате?

— Да. Что это?

— Смайлик — это рожица, которую можно нарисовать значками. Смотри. :-) — значит, я улыбаюсь.: —( — расстроен. ;-) — это я тебе подмигиваю. : ))))))) — катаюсь по полу от смеха.

— Спасибо, — пишет Джеральдина. — ;-).

— Потрясающе, — я в восторге. — Это же целый новый язык! Можно попробовать?

Джеральдина передает мне мышку. Начинаю быстро печатать.

— Так ты нашел девушку своей мечты? Загорелую калифорнийскую цыпочку?

— Да. Сейчас с ней разговариваю. Ее зовут Сьюзи. Блондинка, двадцать четыре года, занимается фитнесом. Милашка.

— Откуда ты знаешь, что она не врет?

— Она обещала прислать фотографию.

— Надеюсь, она говорит правду.

— Скоро узнаем :-). Ты в каком районе Лондона живешь?

Поворачиваюсь к Джеральдине и Бену.

— Давайте не будем говорить, что в Килберне. Дурацкий район.

— Скажи, что живешь в Вест-Хэмпстеде, — предлагает Джеральдина. — Звучит шикарно.

Следую ее совету и печатаю: «В Вест-Хэмпстеде».

— Ух ты! — отвечает Тим@Лондон. — А я в Килберне!!!

Мы смеемся.

— Привет, Карамелька. Сколько тебе лет! — на экране внезапно загорается приветствие от Тодда. Я на время оставляю Тима@Лондона.

Пишу: «Двадцать семь» и собираюсь нажать на «ввод», но тут Джеральдина останавливает меня.

— Не будем говорить, что тебе двадцать семь, — предлагает она. — Все равно никто не узнает. Скажи, что тебе девятнадцать.

Я пишу, что мне девятнадцать. Джеральдина права, в Интернете можно врать сколько угодно и о чем угодно.

— Ты как раз мне подходишь по возрасту!

— Сколько тебе?

— Тридцать два.

— Немного староват, тебе не кажется?

— Знаешь, что говорят о мужчинах старше…

— Да, что они только и думают, как бы соблазнитьдевятнадцатилетнюю девочку. Я нажимаю "ввод» и добавляю рожицу :-), чтобы он понял, что я шучу. Не хочу, чтобы он обиделся.

— О-о Как жестоко.

— Извини. Что еще говорят о взрослых мужчинах?

— Они взрослее, значит, умнее и опытнее молоденьких мальчиков. Во всем ;-).

Джеральдина покатывается со смеху.

— Продолжай, — говорит Бен. — Сейчас он начнет говорить непристойности.

— Правда? — стучу по клавишам. — Расскажи мне, что именно ты умеешь делать лучше, чем молоденькие мальчики.

— Не могу поверить, — говорит Бен. — Ты с ума сошла.

— Хорошо, Карамелька. Хочешь знать, что произойдет, если я приглашу тебя на свидание.

— Мне не терпится узнать.

— Хорошо. Я не стану приглашать тебя в ресторан — там невозможно уединиться. Будем только я и ты, у меня дома. Приготовлю вкусный ужин, будем есть при свечах на террасе с видом на бассейн и слушать тихую джазовую музыку.

Джеральдина кладет два пальца в рот и делает вид, что ее сейчас вырвет.

— Продолжай.

— После ужина мы пойдем в спальню, и я сделаю тебе массаж. Я расстегну твою блузку, налью немного ароматического масла на руку и разогрею его в своих ладонях. Потом положу тебя на кровать и буду медленно натирать маслом твою гладкую, загорелую кожу.

— Откуда ты знаешь, может, я не загорелая?

— Ш-ш-ш. Ты портишь атмосферу. Ты расслабишься, я начну спускаться ниже и сниму юбку. Буду массировать твои бедра, сжимать попку, двигаться все ниже и ниже. Потом я сниму с тебя трусики и моя рука проскользнет у тебя между ног, где мягко и влажно от желания…

— Боже! Не могу поверить!

— Извращенец! — кричит Джеральдина.

— Дайте ему закончить! — говорит Бен.

— Потом я переверну тебя на спину и начну мягко растирать твою обнаженную грудь, соски уже затвердели, и ты хочешь, чтобы я коснулся их, ласкал их пальцами.

Мы с Джеральдиной смеемся, и впервые я не ощущаю себя рядом с ней уродиной. Мне начинает казаться, что она очень милая. Бен молчит, улыбается, но стоит взглянуть на него, и сразу видно, что он хочет дослушать откровения Тодда до конца. Но нет.

Притворяюсь, что я в ужасе, и закрываю лицо ладонями.

— Больше не могу, — говорю я. — Это ужасно. Стучу по клавишам:

— Спасибо за массаж. Надо будет как-нибудь повторить. Пока.

— Извини. Я напугал тебя? — бедный Тодд, он только вошел во вкус!

— Не обращай внимания, — советует Джеральдина. — Давай еще с кем-нибудь поговорим.

— Теперь моя очередь, — говорит Бен и тянется за мышкой.

— Привет, Съюзи, — пишет он. — Меня зовут Бен. Я здесь с двумя подружками. Теперь моя очередь.

— О'kеу. Как дела, Бен?

— Отлично. Но мне не дает покоя один вопрос: почему ты разговариваешь с Тимом@Лондоном, у которого нет ни гроша? Он живет в самом обшарпанном районе Лондона. Вот я — другое дело.

— Бен! — меня разбирает смех. — Ты что, живешь во дворце?

— Ш-ш-ш, — одергивает он меня. — Какая разница?

— Значит, ты богат, Бен?

— Богаче, чем Тим@Лондон, и намного симпатичнее.

— Откуда ты знаешь, как выглядит Тим?

— Поверь мне, я точно знаю.

— Как ты выглядишь?

Джеральдина стонет.

— Это надолго. Может, пойдем выпьем кофе?

Они уходят и спускаются в столовую, оставив Бена одного за компьютером. Бен оживленно беседует со Сьюзи — девушкой своей мечты из Калифорнии, у которой столько же общего с Джемаймой, как у печатной машинки и компьютера, подключенного к Интернету.

Глава 6

Прошло уже две недели. Вы, наверное, подумаете, что я трусиха, но я так и не отважилась снова подключиться к Интернету. Боюсь, что на экране снова появится порнографическая картинка или со мной захочет пообщаться сексуальный маньяк из Америки.

Но мне не удается выкинуть Интернет из головы. Здорово, что можно общаться с кем захочешь и когда захочешь.

Иногда мне хочется быть похожей на соседок по квартире, но, к сожалению, мой вес диктует правила. Уверена, не будь я толстой, у меня была бы более разнообразная жизнь. Однако я не в состоянии контролировать свой вес. Вы можете посоветовать мне сесть на диету, но это не так просто. Трудно совладать с искушением. Лучше я буду назначать свидания в Интернете, чем откажусь от шоколада.

Для меня Интернет — новый мир, начало новой жизни. Здесь неважно, как ты выглядишь и сколько весишь. Никому нет дела, что ты едва помещаешься в кресле.

Точнее, никто этого не знает. Я же не идиотка. Если бы я в деталях описала свою внешность, Тодд отключился бы от Интернета быстрее, чем я успела сказать «мегабайт».

Но я могу назваться кем угодно, никто никогда не узнает правду. Мне ничто не грозит. Наконец-то в моей жизни появилась хоть какая-то радость. До этого моим единственным развлечением были мечты о том, как я похудею. И фантазии о Бене — такие невинные, что не стоит и вспоминать.

Не стоит? Может, вам интересно узнать, о чем фантазирует Джемайма? Когда она ложится спать, то представляет себе, что ее увозят в больницу с острым приступом гастроэнтерита или отравления, жизнь вне опасности, но она начинает таять на глазах.

После болезни она так сильно похудела, что может носить облегающие костюмы, узкие жакеты, короткие юбки, открывающие ее стройные ноги. Случайно она встречает Бена Уильямса — он уже уволился из «Килберн Герольд», как и она.

Она представляет, как подойдет к нему на шумной вечеринке. Скажет «привет», томно взглянув на него и встряхнув копной золотистых волос (в мечтах она перекрасилась в блондинку). Он будет поражен, восхищен, влюблен. Он отвезет ее домой и зайдет на чашечку кофе. Соседки по квартире будут отчаянно кокетничать с ним, но он, разумеется, будет смотреть на нее, и только на нее.

Он придвинется ближе, не в силах отвести взгляд от ее лица. Она представляет его губы крупным планом — он наклоняется, чтобы поцеловать ее. После поцелуя она улетает к облакам и слышит, как Бен произносит: «Ты — самая прекрасная женщина в мире. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы никогда не расставались».

На этом все заканчивается. Как ни странно, Джемайма никогда не заходит в своих фантазиях дальше поцелуя. Иногда Бен целует ее на вечеринке, в машине или на улице. Но слова произносит все время одни и те же. Для Джемаймы это признание означает, что с этой минуты они будут жить долго и счастливо.

Думаю, вы согласитесь, что Джемайма заслуживает немного счастья.

Первая остановка в моей новой жизни — книжный магазин. Решаю зайти туда по дороге домой с работы. На самом деле мне совсем не по пути — придется сделать большой крюк через Хэмпстед. Но это будет отклонением от моего обычного распорядка, и я уже ощущаю вкус перемен.

Почему я так думаю? Потому что за последнее время случилось целых семь особенных событий. Первое — я пошла на курсы и научилась пользоваться Интернетом. Второе — после курсов я пошла в бар с друзьями — я на самом деле пошла в бар с друзьями! И не просто выпить, а на весь вечер! Это может стать началом моей новой бурной общественной жизни. Третье — я была в баре не с кем попало, а с Джеральдиной и Беном Уильямсом. С Джеральдиной, с которой мы никогда раньше не общались вне работы, и с Беном, который снится мне каждую ночь. Четвертое — мне удалось расслабиться в компании Бена! Впервые не ощущала себя неуклюжим подростком, как обычно бывает, когда мы обедаем в столовой. Я старалась вести себя нормально. У меня почти получилось. Пятое — я хорошо провела время. Нет, я отлично провела время! Шестое — сегодня мы с Беном вдвоем лазили в Интернет и смотрели порносайты. Конечно, я готова была умереть со стыда, но зато он понял, что у меня есть чувство юмора. Надеюсь, что понял. Седьмое — я не ела шоколад уже две недели.

Неудивительно, что Джемайме Джонс кажется, будто ее жизнь меняется к лучшему. Подумаешь, что она ходила в бар с Беном и Джеральдиной две недели назад, подумаешь, что они с Беном толком не виделись с тех пор, как накоротке полазили по Интернету. Подумаешь, что Бен или Джеральдина так и не предложили снова пойти в бар. Одного раза достаточно, чтобы запустить цепочку взаимосвязанных событий. Причина и следствие. Только Джемайма и представить не может, какие будут последствия.

Тем не менее прошло две недели. Джемайма до сих пор чувствует себя счастливой и взволнованной, поэтому решает позволить себе небольшую роскошь и поймать такси до Хэмпстеда. Она стоит на углу здания «Килберн Герольд». В ее глазах горят веселые искорки, руки заняты сумками. Она ловит такси.

— Хэмпстед, пожалуйста, — обращаюсь я к водителю, мужчине средних лет с добрым лицом, и неуклюже забираюсь на заднее сиденье.

— А там куда? — спрашивает он.

— В книжный магазин.

Он кивает и трогается с места. Мы проезжаем Вест-Хэмпстед. Толпы молодых людей в модных костюмах с дорогими портфелями возвращаются домой с работы. Едем по Финчли-роуд, поворачиваем на Аркрайт-роуд. На Черч-роуд с завистью разглядываю особняки, в которых раньше жили богемные художники и писатели, а теперь — богатые бизнесмены. Такси останавливается около станции метро, на Хэмпстед Хай стрит. На парковке нет ни одного свободного места. Водитель проверяет счетчик.

— Сдачи не надо, спасибо, — я протягиваю ему шесть фунтов. Как-никак, сегодня — начало моей новой жизни. Можно позволить себе маленькое излишество. Даже можно пойти по магазинам. Сейчас всего 5.45, магазины еще открыты и манят роскошными витринами.

Но сперва в книжный. Здесь темно, прохладно и тихо. Я с благоговением вдыхаю воздух и успокаиваюсь. Обожаю книги и обычно покупаю по одной. Но зайти в книжный магазин для меня — большая редкость. Я — член книжного клуба. Каждый месяц мне присылают по почте каталог, и я выбираю одну книгу со скидкой. Но это не так выгодно, как кажется: помимо выбранной книги, мне присылают еще одну — на выбор редактора. Если она мне не понравится, через двадцать восемь дней ее нужно отослать обратно. Но до этого у меня никогда не доходят руки, поэтому половина полок в спальне заставлена книгами, которые мне не нужны и которые я никогда не прочитаю.

Но сегодня — особенный день. Я собираюсь купить целых три книги! Я буду часами рассматривать обложки и впитывать атмосферу книжного магазина. Здесь меня никто не знает; никто не посмотрит с осуждением на мои толстые ноги. Здесь все слишком поглощены чтением.

Сначала разглядываю книги на столике у двери. Мягко провожу рукой по стопкам изданий в твердых обложках. Нет, говорю себе, слишком дорого — я могу позволить себе только книги в мягкой обложке. Подхожу к другому столику. Тысячи обложек, тысячи красочных, разноцветных картинок. Всегда выбираю книги по внешнему виду. Мой взгляд привлекает обложка, потом читаю аннотацию и, наконец, первую страницу. Беру книгу — роман, рецензию на который я видела в журнале. «Современная романтическая история, — написано на задней обложке, — о неземной любви, рядом с которой блекнет „Ромео и Джульетта“. Открываю книгу на первой странице и начинаю читать. Это — первая книга, которую я решаю сегодня купить.

Следующая книга в гладкой ярко-желтой обложке. Название выведено крупными фиолетовыми буквами. На первой странице знакомлюсь с Анной — восемнадцатилетней девушкой, которая только поступила в университет. Она собирается встретиться со своим преподавателем, который, как она подозревает, начнет расспрашивать, почему она решила изучать английский язык и литературу. Книга написана прекрасным языком — ясные, четкие, живые предложения. Я забываю обо всем. Забываю, что нахожусь в книжном магазине, и продолжаю читать. Дочитываю до четвертой, пятой страницы и ощущаю, что превратилась в невидимую спутницу Анны, ее тайную подругу, которая молчаливо наблюдает со стороны и держит ее за руку, когда она встречается с угрюмым профессором.

Джемайма так поглощена историей Анны, что не замечает главного. В другом конце зала, почти напротив нее, стоит Бен Уильямс. Он тоже поглощен чтением, повернулся спиной к залу, лицом к книжным полкам. Бен читает первую страницу триллера, слегка покачиваясь на пятках.

Прежде чем вы скажете: «Это судьба!», позвольте напомнить, что Бену нравится Джемайма. Но она нравится ему не в том смысле, как нам хотелось бы, поэтому слишком рано делать выводы.

Хотя довольно странно, что они оказались в одном и том яке книжном магазине в одно и то же время. Бен заходит в этот магазин примерно раз в две недели, но редко после работы, хотя магазин открыт до десяти вечера. Обычно он решает заглянуть сюда в субботу, по дороге в открытое кафе, где встречается с друзьями.

Но сегодня Бен ни с кем не встречается, не смотрит новости. Сегодня ему нечем заняться. Поэтому он здесь. Он приехал на метро, а не на такси и появился в магазине чуть позже нее.

Джемайма и Бен стоят, повернувшись спиной друг к другу, поглощенные историями о студентке университета и махинациях в Сити, и не подозревают, какое маленькое расстояние их разделяет.

Стоит Джемайме повернуться, пройти к кассе, положить книгу в корзинку или окинуть взглядом книжные полки в поисках нового романа, и она увидит Бена, героя своих снов, всего в двух шагах от себя. Но судьба может быть жестокой. Или, наоборот, благосклонной? В самом деле, что бы сказала Джемайма Бену, если бы увидела его?

Без сомнения, она потеряла бы дар речи. Ее сердце бы бешено заколотилось, и она не знала бы, что делать. Возможно, неуклюже подошла бы к нему и поздоровалась. Ее лицо засветилось бы от радости и любви, а может быть, она бы испугалась, тихонько взяла свои книги и улизнула из магазина.

А Бен? Бен бы удивился и обрадовался, увидев ее. Так бы он отреагировал, если бы встретил любого из коллег случайно на улице. Предложил бы выпить кофе — мы же знаем, что ему все равно нечего делать. Но что дальше?

К счастью, нам не нужно гадать, что бы они сделали потому что ни Бен, ни Джемайма не подозревают о присутствии друг друга. Джемайма продолжает читать. Бен захлопывает книгу и идет к кассе. Лучезарно улыбается невзрачной девушке за прилавком. Она берет книгу и кладет ее в целлофановый пакет. Сердце ее тает. Пожалуйста, приходи еще, думает она. Пожалуйста, приходи завтра. Может, я решусь заговорить с тобой, может, даже решусь предложить кофе, и это может привести к… чему угодно.

Но Бен берет книгу и выходит на улицу, не оглядываясь. Джемайма кладет в корзинку вторую книгу и оглядывает полки в поисках третьей. И тут видит именно то, что искала: «Путеводитель по Интернету для чайников».

Я, конечно, не чайник, но, листая книгу, начинаю понимать, что еще многому предстоит научиться. Есть тысячи сайтов, которые мне хочется посетить. Вот я и нашла третью книгу. Пора идти.

Направляюсь к кассе и протягиваю три книжки невзрачной продавщице. У нее скучающий вид. Пытаюсь дружелюбно улыбнуться и встретиться с ней взглядом, но она даже не смотрит на меня: просто протягивает пластиковый пакет с книгами. Благодарю ее, но она угрюмо смотрит на меня и отворачивается. Грубиянка!

Выхожу на улицу и останавливаюсь. Нет, мне пока не хочется домой. Сегодня прекрасный вечер. Впервые мне все равно, как я выгляжу. Я не замечаю красивых людей, снующих вокруг. Мне хочется что-нибудь сделать, куда-нибудь пойти, хочется жить.

Не знаю, куда пойти. Бреду по улице и разглядываю витрины дорогих магазинов. Любуюсь яркими модными платьями — они мне даже на голову не налезут. Но мне все равно. Мечтать не запрещено, правда?

Бен Уильямс шагает по противоположной стороне улицы. Он тоже разглядывает витрины и мечтает, что, когда у него будет много денег, он сможет позволить себе роскошные рубашки и костюмы. Но он думает об этом не так страстно, как Джемайма, в конце концов, он мужчина. Мужчины не разделяют любовь женщин к одежде. Вы когда-нибудь видели хотя бы одного мужчину, который с удовольствием ходил по магазинам? Вот именно.

Бен останавливается. Он собирается перейти дорогу. Прямо напротив, на другой стороне улицы, стоит Джемайма. Бен смотрит налево, и Джемайма тоже смотрит налево. Бен начинает переходить улицу, но тут путь ему преграждает большой грузовик, который с грохотом тормозит посреди улицы и перегораживает движение. Он не может проехать, потому что по краям припарковано слишком много автомобилей: в конце дня многие решают пройтись по магазинам.

Если бы Джемайма решила перейти дорогу, они бы с Беном обязательно встретились посередине. Но Джемайма замечает справа маленький лоток с пирожными. И вместо того чтобы пойти вперед и столкнуться с Беном нос к носу, она поворачивает к лотку.

И опять они расходятся в разные стороны. Джемайма смотрит на большое пирожное, облитое шоколадом и украшенное кремом. Борется с искушением и решает не покупать его. Она направляется в кафе — внутри, к ее радости, почти никого нет.

Она протискивается за столик в углу и заказывает капучино. Достает книгу и переносится в университетский городок, где живет Анна. На этот раз никто ей не мешает.

Тем временем Бену очень хочется пить. Он проходит мимо кафе и заглядывает в окно. Нет, думает он, тут совсем пусто. Бен любит места, где много народу, шум и гам. Он не замечает, что за столиком в углу, опустив голову и погрузившись в чтение, сидит Джемайма.

Он стоит так близко, Джемайма. Если бы ты только знала, что Бен Уильямс сейчас стоит совсем рядом. Но нет, в другой раз. Судьба тебе сегодня не улыбнется.

Но, как всегда, судьба улыбается Бену. Он переходит дорогу и видит уютный бар. Как раз в его вкусе: большие стеклянные окна на улицу, гладко отполированная барная стойка вишневого дерева посреди зала, молодой, симпатичный бармен, болтающий с посетителями и разливающий напитки. Маленькие круглые деревянные столики с коваными ножками и железные стулья. Здесь собираются самые модные жители Хэмпстеда. В глубине зала Бен замечает диван и пару старых потертых кожаных кресел. В большом камине горит пламя — не сильное, сейчас слишком жарко, а маленькое, отбрасывающее золотистые блики на лица посетителей.

Бен открывает дверь, и его тут же оглушает шум, оживленная болтовня и волны теплого воздуха. Да, думает он, это место мне нравится. Он подходит к барной стойке и заказывает бутылку пива. Осматривается в поисках удобного места и решает сесть на диван в глубине зала.

Его строгий темно-синий костюм здесь немного не к месту, но он снимает пиджак и опускается на мягкий диван. «Хорошее место», — думает он и оглядывается вокруг. Делает глоток пива, достает из кармана книгу и откидывается назад, положив один локоть на подлокотник и подперев рукой голову. Он читает, держа книгу в руке. Бутылка пива стоит на столике.

Если бы в бар сейчас вошел модный фотограф, скажем, из «Вог», он не удержался бы и заснял эту сцену. Бен выглядит потрясающе: длинные ноги, мускулистое тело, красивое лицо. Он похож на модель — слишком красив для обычного мужчины, слишком красив, чтобы не привлечь внимания.

Поэтому разве можно винить высокую стройную брюнетку, сидящую за соседним столиком, за то, что она взяла инициативу в свои руки? Она здесь с двумя подругами, и все трое сногсшибательно красивы, одеты по последней моде, во все облегающее — Джемайма Джонс о таком может только мечтать. Обтягивающие брюки, слегка расклешенные книзу, мягкие кожаные туфли с квадратными носами и контрастной отделкой. Маленькие короткие маечки, облегающие упругие, идеальные груди.

Брюнетка и ее подруги замечают Бена, как только он входит в зал. «Слишком строго одет?» — обсуждают они.

— С такой внешностью, — заявляет брюнетка, — он может быть одет во что угодно.

Они сидят и наблюдают за Беном, который не имеет ни малейшего понятия о том, что его пристально изучают, хихикают над ним, пытаясь угадать, чем он занимается.

— Для агента недвижимости слишком красив, — решают подружки. — Может, инвестиционный банкир?

Брюнетка работает в обувном магазине, но на самом деле там она просто убивает время, дожидаясь, пока не появится богатый принц на белом лимузине и не увезет ее на закате в волшебный замок. Она подзывает официанта, которого хорошо знает, потому что бывает здесь с подругами каждый вечер.

— Кто этот парень? — шепчет она, указывая на Бена.

— В первый раз вижу, — официант пожимает плечами.

— Послушай, — говорит она. — Окажи мне услугу. Принеси ему еще одно пиво — я заплачу — и скажи, что я хочу угостить его.

Официант улыбается. Подруги брюнетки смеются над ее наглостью. Но с такой внешностью она может позволить себе быть наглой.

Девушки молча наблюдают, как официант относит Бену бутылку пива на подносе. Он наклоняется к нему что-то шепчет, указывая на брюнетку, а потом уходит. Бен заливается краской.

Он не сводит глаз с бутылки, он слишком смущен, чтобы встретиться взглядом с брюнеткой. И ее сердце тает — точь-в-точь как у невзрачной продавщицы из книжного магазина.

— О боже, — шепчет она подружкам. — Вы видели? Он покраснел! О боже, я влюблена!

Щеки Бена уже не горят, и он решается взглянуть на брюнетку. Господи, да она настоящая красавица. Бен поднимает бутылку и улыбается.

— Девочки, — она встает. — Я пошла.

— Удачи, — щебечут они, не в силах отвести от Бена глаз. — Веди себя хорошо.

Она подходит, нет, скорее, подплывает к Бену.

— Можно к вам присоединиться?

— М-м, да, — отвечает Бен. Он не может поверить, что это происходит с ним, в реальной жизни. Он думал, что такое бывает только в кино.

— Садитесь. Спасибо, что угостили меня.

— Да что вы, наверняка женщины все время вас угощают.

Она ошиблась.

— Вообще-то это в первый раз.

— О! — она поводит плечами и смеется. — Ну, все в жизни случается в первый раз. Меня зовут Сэм, — она протягивает руку, использует рукопожатие как предлог, чтобы поближе пододвинуться к нему.

— Меня — Бен, — отвечает он и пожимает ее руку.

— Мое любимое имя, — она заливается смехом, и Бен смеется в ответ.

Джемайма Джонс уже давно допила капучино. Но она задерживается в маленьком кафе еще ненадолго и читает. Только ей ужасно неудобно — она не умещается в узком кресле, подлокотники впиваются в тело с двух сторон. И она решает пойти домой. Лежать на кровати намного удобнее.

Она платит по счету, выходит и шагает вниз по улице. Без всякой причины она ощущает себя безмерно счастливой. Она проходит мимо какого-то бара, смотрит на красивых жителей Хэмпстеда и думает, что однажды, когда она похудеет, тоже сможет к ним присоединиться.

И тут она видит Бена и Сэм. Те сидят на диване в глубине зала. Джемайма замирает от ужаса. Бен и Сэм оживленно болтают, как могут болтать мужчина и женщина, которых ничего не объединяет, кроме физического влечения. Женщина отчаянно кокетничает, а Бену приятно, что с ним флиртует такая красотка. Он уже точно знает, что не будет с ней встречаться, потому что сразу понял, какая она бестолковая, но его тянет к ней как магнитом.

Возможно, ему придется пригласить ее куда-нибудь, прежде чем она согласится с ним переспать. Но он уверен, что не пожалеет. Они придвигаются все ближе и ближе, касаются друг друга, будто невзначай. Сэм положила руку ему на плечо и разговаривает с ним. Бен наклоняется, будто чтобы получше расслышать ее. Скоро они поцелуются — это всего лишь вопрос времени.

Разве может настроение меняться так внезапно? Еще минуту назад я парила в облаках от счастья, была полна оптимистических ожиданий. И вот сейчас — приросла к асфальту и пытаюсь побороть приступ тошноты. Бен. Любовь моей жизни. И с ним девушка — красивая девушка. Худенькая девушка. Я ненавижу ее и люблю его. Я люблю его, люблю, люблю.

Не могу сдвинуться с места, но приходится: не хочу, чтобы он меня увидел. Я поворачиваюсь и иду прочь. Облако, на котором я летала последние две недели, рассеивается как дым, и на его месте появляется большая грозовая туча. Я медленно иду по улице. И пусть я покажусь вам жалкой, пусть я покажусь вам неудачницей, но я не могу сдержать слез. Две крупные слезы стекают по моей щеке.

Глава 7

Сегодня Джемайме не везет. Вчера грозовое облако проследовало за ней весь путь домой. И всю дорогу она не переставала плакать, потеряв всякую надежду.

Джемайма брела по оживленной улице, чувствуя, что люди смотрят на нее. Но ей было все равно: пусть видят, что она ревет, пусть видят, что она толстая. Никто не поинтересовался, что случилось, почему она плачет. Джемайма никогда не чувствовала себя такой одинокой. Она вернулась домой, в пустую квартиру, легла на кровать и заревела навзрыд. Когда слез уже не осталось, она просто перевернулась и уставилась в потолок. Джемайма спрашивала себя, почему ей всегда не везет.

Я знаю, что толстая, думала она. Но я хороший человек. Я люблю животных и детей, с добротой отношусь к людям. Почему же никто не любит меня? Неужели Бен не видит, что под складками жира скрывается золотое сердце?

Джемайма знает, что у Бена добрая душа. Ей ли не знать, что нельзя судить о человеке по внешности. Но люди всегда обращают внимание только на внешний вид: так они судят о ней, так они судят о Бене.

Увидев Бена, молоденькие незамужние женщины делают одно из двух: или моментально влюбляются в него, или начинают ненавидеть, потому что понимают, что он никогда не будет им принадлежать. Если он не обращает на них внимания, они считают его высокомерным, тщеславным эгоистом.

Но мы-то знаем, что это неправда. Мы уже успели поближе познакомиться с Беном. И Джемайма тоже знает, что это неправда. Помимо ямочек на щеках и голубых глаз (она была не права, когда сказала соседкам, что у него зеленые глаза: на самом деле они точь-в-точь такого цвета, как лондонское небо в жаркий июльский день), Джемайма разглядела в Бене добрую душу.

Бен всегда находит время, чтобы помочь людям, даже Джемайме. Его лучезарная улыбка и мальчишеское обаяние предназначены для всех, кого он знает. Неважно, как они выглядят. Бен чувствует себя неловко, только когда встречает женщину, которая ему нравится, тогда он совершенно теряется.

Скажем, вчера вечером. Бен ошибся, когда посчитал, что Сэм согласится переспать с ним после второго свидания. Она была готова прыгнуть к нему в постель в первую же минуту. Ясно дала ему это понять. Ее агрессивность, которая становилась все более и более очевидной к концу вечера, начала утомлять Бена. Она все еще нравится ему, но зачем ему это нужно? Действительно ли он хочет проснуться на следующее утро рядом с совершенно незнакомой женщиной, которая, возможно, потом начнет его преследовать? Бену стало скучно, и он, хотя и поцеловал ее на прощание долгим, медленным поцелуем, пожелал Сэм спокойной ночи.

И он оказался прав, что не пригласил ее к себе. Сэм — одна из тех девушек, которые начинают преследовать понравившегося мужчину. Она ложится в постель с мужчиной в первый же вечер знакомства и потом удивляется, почему он не звонит? Но на этом не останавливается, начинает названивать ему по сто раз в день, предлагать билеты на концерты, приглашать на ужины и вечеринки.

Сначала даже приятно, если такая красотка, как Сэм, начинает за тобой бегать, но вскоре становится скучно. Никакого вызова, никакого спортивного интереса, возможности проявить охотничий инстинкт. Ее не нужно преследовать, не нужно добиваться внимания. И он придумывает тысячу отговорок, лишь бы отделаться от нее. Тогда Сэм устраивает истерику по телефону. Кричит, что все мужчины — ублюдки, один другого не лучше. Заявляет, что она-то думала, что на этот раз все будет по-другому, будто чувство вины может заставить его вернуться, и с грохотом бросает трубку, потом идет в тот же самый бар и проигрывает тот же самый сценарий с другим мужчиной.

Бен достаточно проницателен. Он сразу разглядел, что за женщина Сэм. Они с друзьями называют таких «кукольное личико, кукольные мозги».

Но Бен всего лишь притворяется мерзавцем, на самом деле он — хороший парень. Правда, он поступил не совсем честно, попросив ее телефонный номер и пообещав позвонить. Этого не следовало делать, потому что Сэм оставила номера домашнего, рабочего и мобильного телефонов. С этого момента Сэм делает то, что до нее тысячи женщин. Она смотрит на свой телефон на работе и ждет, когда он зазвонит. Время от времени снимает трубку и проверяет, есть ли гудок. Целый день не отходит от телефона, подпрыгивая на месте каждый раз, когда раздается звонок.

Но Бен не позвонит, хотя бы потому, что в данный момент его не интересуют отношения с женщинами. Бен хотел бы встречаться с девушкой, которая многого требует, за которой нужно заезжать на автомобиле, водить по ресторанам, дарить подарки. Но у Бена нет ни денег, ни времени, и о такой подружке он может только мечтать.

Ему нравится Джеральдина, но он понимает, что она не даст ему ни малейшего шанса, ведь он всего лишь заместитель редактора новостей. Но он не очень расстраивается, ведь они постоянно видятся на работе это скрашивает его будни. Ничего большего ему пока не нужно.

Бен занят карьерой, чтобы думать о женщинах. Разумеется, если бы он встретил девушку, которая готова была принять его таким, какой он есть, и не хотела бы ничего менять в его жизни, он был бы рад. Они бы иногда встречались — в свободное от работы, тренировок и общения с друзьями время. Но такие женщины — большая редкость.

Итак, у Джемаймы сегодня неудачный день, а Бен берет интервью у местной женщины, чей тринадцатилетний сын ударил ножом своего школьного учителя. Вообще-то, заместитель редактора новостей не обязан сам делать репортажи, но в «Килберн Герольд» каждому приходится вкалывать по полной.

Джемайма целый день надеется, что Бен хотя бы посмотрит в ее сторону. Заслышав шаги, она оборачивается, но, кажется, сегодня его вообще нет в офисе. И она целый день звонит по телефону. Выясняет, как быстрее сохнет лак для ногтей (нужно опустить ногти в миску с ледяной водой), как сохранить листовой салат свежим (положить салат в миску с ледяной водой, добавить ломтик лимона и поставить в холодильник) и как лучше хранить консервы (на пластиковых полках по 5.99 фунтов). Джемайма умирает от скуки. Ей скучно, она толстая и несчастная. Не самое лучшее сочетание, думаю, вы согласитесь.

Поэтому она вздыхает с облегчением, когда раздается звонок по внутреннему телефону.

— Это я, — говорит Джеральдина. Я и так догадалась: ее телефон определился. — Хочешь, сходим в столовую и выпьем чаю?

Все, что угодно, лишь бы отвлечься от занудной работы, от мысли, что Бену я не нужна. Разумеется, я хочу чашку чая, хочу встать из-за этого стола, уйти из этого жалкого офиса.

— Ты похудела? — говорит Джеральдина вместо приветствия. Она стоит рядом с автоматом для горячей воды и наливает кипяток в два пластиковых стаканчика с чайными пакетиками.

Впервые за весь день я приободряюсь. Не знаю, за последние несколько недель я ни разу не взвешивалась, даже и не думала вставать на весы, потому что наконец-то в моей жизни появились какие-то развлечения. Я открыла для себя Интернет и нашла настоящих друзей в лице Джеральдины и Бена, но я не подозревала, что похудела, пока Джеральдина не заметила. Хотя, если подумать, я совсем мало ела, и, кажется, одежда на мне уже чуть-чуть висит.

— На лицо ты точно похудела, — заявляет Джеральдина, берет стаканчики и направляется к столику.

Джемайма готова расцеловать Джеральдину, потому что та оказалась права — она действительно похудела. На две недели она забыла о лишних килограммах и, когда она перестала думать о них, волноваться и мучиться комплексом вины из-за переедания, вдруг начала худеть.

Только прошлым вечером, когда Джемайма лежала на кровати и чувствовала себя толстой и несчастной, ей безумно захотелось есть. Собравшись с духом, она позвонила в ближайшую доставку пиццы и заказала большую — нет, огромную — пиццу, чесночные хлебцы и коулслоу. Джемайма открыла дверь и притворилась, что у нее куча гостей, для правдоподобия она заказала еще четыре банки диетической колы.

Но сегодня уже другой день. Может, она и набрала пару фунтов из-за вчерашнего обжорства — а Джемайма вполне может потолстеть на два и даже три фунта всего за одну ночь. Но результат последних двух недель налицо — она похудела.

Мы садимся за столик. Джеральдина вздыхает и проводит рукой по волосам.

— Все в порядке? — спрашиваю я, хотя очевидно, что у нее какие-то проблемы.

— Это все Дмитрий, — отвечает Джеральдина. — Он действует мне на нервы. Не понимаю, что между нами происходит.

Зато я знаю, что происходит. Для Джеральдины это обычное дело, судя по всему, Дмитрий влюбился в нее по уши, и это отпугивает ее. Бедный Дмитрий. Скоро он поймет, что она вовсе не женщина его мечты.

— Не понимаешь?

— Не знаю, — вздыхает она. — Просто он все время… рядом.

— Но разве так не должно быть? Ради бога, Джеральдина, разве не об этом мечтает каждая женщина?

— Наверное, — она пожимает плечами. — Но мне это начинает надоедать.

Если вам интересно, могу рассказать, что случится потом. Джеральдина будет отдаляться, все сильнее охладевать, но Дмитрия это только раззадорит. В конце концов он, скорее всего, сделает ей предложение, она откажется — к тому времени ей будет тошно даже смотреть на него. Но, разумеется, кольцо не вернет, все кольца себе оставляет.

— Может, нужно подождать и посмотреть, что произойдет?

— Может, мне нужен другой мужчина?

Нет! О боже, только не это! Вдруг она захочет встречаться с Беном? Я не переживу! Я и так чуть не умерла, когда увидела его с той девушкой, но красивая незнакомка — это одно, а Бен и Джеральдина — сосем другое. Это меня убьет. Надо срочно спросить, что она думает.

— С кем, например?

— Не знаю, — тянет Джеральдина. — Но я уверена, стоит мне пойти куда-нибудь с подружкой, я тут же с кем-нибудь познакомлюсь.

Откуда у нее такая уверенность? Наверное, потому что она такая красивая. Другие женщины боятся порвать унизительные отношения, потому что не хотят остаться в одиночестве. Нет ничего хуже.

Но Джеральдине этого не понять. Она всегда двигалась вперед и вверх. Ну, может, иногда — в сторону.

— А как же Бен? — я так стараюсь придать своему голосу безразличное выражение, что получается как раз наоборот. — Ты ему нравишься.

— Бен? Ты что, шутишь?

Конечно нет, Джеральдина. Разве ты не замечала, что творится со мной, когда он рядом? Неужели не видишь, как он на меня действует? Разве я могу шутить? Ведь я считаю, что он — самый идеальный мужчина, когда-либо обитавший на планете Земля.

— Нет. Почему ты так думаешь?

— Ну, Бен — это всего лишь Бен. Он, конечно, симпатичный, но кто он такой? Заместитель редактора новостей. Чего он достигнет в своей жизни? Какие у него перспективы? Станет редактором новостей, потом главным редактором — и все. Навсегда застрянет в этой паршивой местной газетенке. Женится на хорошенькой девушке, которая мечтает стать домохозяйкой и рожать детей. Если им повезет, то будут жить в Вест-Хэмпстеде. У них будет обычная, среднестатистическая семья — 2, 4 ребенка и «Фольксваген».

— Бен, — повторяет она и с улыбкой качает головой. — Я так не думаю.

И слава богу. Господи, ты на моей стороне. Мне наплевать, что Джеральдина думает о Бене, мне кажется, она не права. Думаю, ему не вечно работать в этой газете — он слишком хорош для «Килберн Герольд», но сейчас это не имеет значения. Важно то, что Джеральдину Бен не интересует. У меня будто гора валится с плеч, и я чуть не плачу от радости.

— Хватит обо мне, — со вздохом произносит Джеральдина. — Что у тебя новенького?

Она постоянно задает этот вопрос, а я, как всегда, меняю тему и снова начинаю говорить о ее проблемах, потому что мне нечего ей рассказать. Не стану же я рассказывать, как пошла в книжный магазин, приукрашивая и преувеличивая эту историю и превращая ее в увлекательное приключение, где на каждом шагу мне попадались шикарные мужчины? Или, может, рассказать о том, что вчера я видела Бена с девушкой? Посмеяться, сделать вид, что мне все равно, как бы невзначай спросить Джеральдину, не знает ли она что-нибудь о ней? Или поведать ей о том, как я заказала пиццу, объелась и плакала всю ночь? Думаю, не стоит.

Я несколько секунд помешиваю ложечкой чай, а потом спрашиваю:

— И как ты собираешься поступить с Дмитрием?

Когда мы вернулись наверх, офис «Килберн Герольд» уже почти опустел. Правда, отдел новостей все еще кипел, но в отделе статей, где сидим мы с Джеральдиной, совсем тихо.

— Джемайма, — жалобно хнычет Джеральдина. Началось. Если она заговорила таким жалобным голоском, это может означать только одно. — Мне нужна помощь.

— Давай, — раздраженно отвечаю я, хотя я вовсе и не раздражена, скорее обрадована перспективой написать что-то стоящее.

— Я тут писала статью для женской рубрики о том, как начать новую жизнь после развода. У меня не получается, может, быстренько посмотришь?

Если бы вы умели читать между строк, как я, то поняли бы: «Может, быстренько посмотришь?» на самом деле означает: «Может, напишешь статью за меня?»

Джеральдина бежит к столу и берет правку.

— Джемайма, ты — ангел, — щебечет она. — Что бы я без тебя делала?

И уходит, повернувшись в дверях и махнув рукой.

В голове не укладывается, что можно быть такой бездарной, как Джеральдина. Неужели так трудно писать статьи? Я всегда переделываю ее вариант в считанные минуты. Сначала пишу вступление, пытаясь заинтересовать читателя, чтобы захотелось дочитать до конца.

«Когда вы стоите у алтаря и произносите брачные обеты, вы верите и надеетесь, что это навсегда. Но спустя несколько лет обещание любить и уважать мужа в горе и в радости становится таким же далеким, как и воспоминания о счастливых минутах, которые вы когда-то делили».

«Тысячи разведенных женщин вынуждены снова начать игру, правила которой они давно забыли, — игру в Свидания».

«И женщины в любом уголке земного шара понимают, что, несмотря на то что они стали мудрее, опытнее и старше, что правила игры изменились, волнение, разочарование и боль остались прежними».

Я стучу по клавишам, не сводя глаз с экрана. Пишу, забыв обо всем, потом перечеркиваю и исправляю «Примеры из реальной жизни», Джеральдина брала интервью у трех женщин, которые согласились рассказать свои истории в «Килберн Геральд». Закончив, отсылаю копию в корзинку Джеральдины, что и никто не догадался, что я ей помогала. Для чего еще нужны друзья?

Пора домой. Но только собралась уходить, как вспоминаю, что не достала свои книги из сумки. И сейчас подходящее время опробовать «Путеводитель по Интернету для чайников».

Я достаю книгу. Отлично. Пора открывать новые горизонты. Поворачиваюсь к экрану и два раза нажимаю мышкой на значок слева, который связывает меня с Интернетом. Пока компьютер соединяется, просматриваю путеводитель.

И теряю дар речи. Узнаю о веб-сайтах и художественных галереях в Интернете, там можно помещать свои картины и скачивать чужие. Оказывается, есть сайты по альтернативной медицине, где люди рассказывают, как им помогли средства, которые не признает традиционная медицина. Читаю о сайтах агентств по недвижимости с фотографиями домов, выставленных на продажу. Об электронных музеях, музыкальных сайтах и виртуальных знакомствах.

Существуют новостные группы, доски объявлений на любую тему: хобби, увлечения, пристрастия. Есть места, где можно поместить сообщение, задать вопрос или просто поделиться мыслями, и тысячи людей смогут прочитать ваше сообщение и написать ответ.

Потом читаю о картах Таро — на этом сайте предсказывают судьбу. Захожу в Интернет и начинаю искать. Мне хочется узнать свою судьбу, найду ли я настоящую любовь. Узнать, буду ли я с Беном. Не волнуйтесь, я не очень-то во все это верю. По крайней мере, стараюсь быть реалистичной.

На экране появляется страница с несколькими колодами карт Таро. Выбираю Таро Кошек — мне всегда хотелось иметь кошку. Внезапно на экране появляется три окошечка. Меня просят ввести свое имя, возраст и пол.

Стучу по клавишам, и тут появляется еще одно окошечко. Мне нужно задать картам вопрос. Быстро оглядываюсь по сторонам — вдруг кто-нибудь смотрит? Никого нет. Я печатаю:

— Влюбится ли в меня Бен Уильямс?

Нажимаю кнопку «результат».

В верхней части экрана появляются три карты. Внизу дается расшифровка. Карта номер один обозначает прошлое. Король Жезлов (перевернутый). «Тяготы. Аскетизм. Излишества и преувеличенные представления. Догматичный, упрямый человек».

Карта номер два обозначает настоящее. Это Императрица (перевернутая). «Колебание. Бездействие. Отсутствие интереса. Отсутствие концентрации. Нерешительность. Препятствия в достижении прогресса. Беспокойство. Растрачивание ресурсов. Материальные потери. Бесплодие. Неверность. Тщеславие».

Какая чушь! Неверность? Было бы кому изменять! Тщеславие? Если бы!

Но я все равно продолжаю читать. Последняя карта, Рыцарь Жезлов, представляет мое будущее. «Переезд. Путешествие. Путь в неизвестное. Перемены. Полет. Отсутствие. Смена места жительства».

Вот это уж точно полная чушь. Но мне пока не хочется домой. Может, снова зайти в «Кафе Лос-Анджелес»? По крайней мере, я знаю, как туда попасть. Посмотрим, кто здесь сегодня.

Сьюзи 24

=л ..л =Кэт

Карамелька

Кэнди

Завоеватель

ИщуТебя

Милашка Лиза:-)

Рика

Тим@Лондон

Брэд (Санта-Моника)

С кем бы поболтать? Может, с Тимом@Лондоном, тем более что я его уже знаю? Или решиться на небольшое приключение и познакомиться с кем-нибудь? К счастью, мне не приходится принимать решение: компьютер издает три коротких сигнала и появляется окошечко. Наверху написано: Брэд (Санта-Моника).

— Привет, Карамелька.

— Привет, — отвечаю я. Очень интересно.

— У тебя есть время? Хочешь поболтать?

— Конечно.

— Откуда ты, Карамелька?

— Из Лондона, — потом думаю: он американец, может, он совсем тупой? И на всякий случай добавляю: — Это в Англии.

— Правда? Я только что оттуда!

— Да? Где ты был?

— В Лондоне. Останавливался в отеле «ПаркЛейн». По делам.

Очень интересно.

— Чем ты занимаешься?

— Яобычный калифорнийский парень, занимаюсь тем, что люблю больше всего. У меня свой фитнес-центр.

— Значит, ты помешан на здоровом образе жизни? — о боже, я снова комплексую! Но я же в Интернете. Этот парень никогда не узнает, как я на самом деле выгляжу.

— : ))))))))). Помешан? Можно и так сказать. А ты?

Так я и знала. Так и знала, что рано или поздно он спросит.

— Я в отличной форме, но работа отнимает слишком много времени. Не получается ходить в тренажерный зал так часто, как хочется.

— Кем ты работаешь?

— Я, — замолкаю. Зачем быть скучным журналистом, когда можно быть кем угодно на свете? — Я — телеведущая.

Вот так. Роскошная, увлекательная профессия. И к тому же он подумает, что я — настоящая красавица, раз работаю на телевидении.

— Наверное, ты настоящая красавица. Просто 0:-).

— Что такое :-)?

— Ангел! Не то, что я. Я скорее }:-]. То есть дьявол.

— О)))))))) — Я не ангел, но стараюсь вести себя хорошо.

— Ты — новичок в Интернете?

— Да, неужели сразу видно? Ты, наверное, все время проводишь здесь, раз заметил, что я здесь всего второй раз. Как же можно вести здоровый образ жизни и проводить столько времени в Интернете :-)?

— Ха! Вообще-то, у меня компьютер только на работе. Когда проблемы с работой, это помогает мне отвлечься.

— Сколько у вас сейчас времени?

— 10 утра. Я в офисе уже два часа. Утром был на пробежке, а в обеденный перерыв пойду кататься на роликах.

— Обожаю кататься на роликах, — осторожно, Джемайма, не увлекайся.

— Да. Мой любимый вид спорта. Отличная тренировка. И весело.

— Ты, наверное, все время встречаешь красивых девушек, когда катаешься. Почему тогда пытаешься познакомиться по Интернету?

— Кто сказал, что я пытаюсь познакомиться?

— О-о, извини, разве не для этого ты здесь?

— Я же хочу познакомиться с тобой. У тебя никого нет?

— Нет.

— Почему? Такая красивая девушка. У тебя, должно быть, много поклонников.

Если бы он знал правду, думаю я. И решаю представить на время, что я — Джеральдина.

— Я только что порвала со своим парнем. Мы долго встречались, он сделал мне предложение, но я отказалась. Не была уверена, что он — Тот Самый, Единственный, Мужчина Моей Мечты.

— Откуда ты знаешь?

— Хороший вопрос. Может, я покажусь тебе наивной, но, когда я встречу подходящего мужчину, сразу это почувствую.

— Ты не кажешься мне наивной. Думаю, ты права. Мне кажется, это должно быть похоже на удар молнии. Сочувствую твоему приятелю. Он, наверное, очень расстроен. Хотя мне повезло :)))).

— Точно.

— Какую программу ты ведешь?

Думай, Джемайма. Думай.

— Британский аналог «Новостей шоу-бизнеса».

—  — Шутишь! Так ты — Лиза Гиббоне британского телевидения?

— Нет, — даже в этом мире вранья это было бы слишком. — Я главный репортер.

— Здорово.

— Расскажи о себе. Как у тебя появился свой фитнес-центр?

— Я закончил колледж, изучал бизнес. Не знал, чем заняться, и переехал в Лос-Анджелес. В этом городе все приезжие, мало кто из жителей Лос-Анджелеса родился и вырос здесь.

— Ты мечтал сниматься в кино? — я вспоминаю, что говорила Джеральдина о тех, кто приезжает в Лос-Анджелес: все они хотят стать кинозвездами.

— :)))))))))). Нет. Слишком тяжело. Мне простохотелось найти себе занятие по душе и заодно заработать кучу денег. Я ходил каждый день в один старый обшарпанный спортивный зал. Потом владелец сказал, что хочет выставить его на продажу. Я собрал денег, купил зал и с тех пор не оглядывался.

— Много денег заработал?

— Скажем так: я *очень* обеспечен.

— У тебя свой дом?

Я вовсе не пытаюсь напасть на золотую жилу. Просто мне кажется совершенно невероятным, что я разговариваю с жителем Лос-Анджелеса. Я никогда не была в Лос-Анджелесе, но всегда мечтала поехать в этот город. Поэтому мне хочется знать все о жизни этого города. Хочется знать, действительно ли его жизнь такая, какой я себе представляла: золотистый песок, пальмы и открытые автомобили, из динамиков которых доносятся рок-н-ролльные мелодии.

— У меня прекрасный дом! А у тебя? Где ты живешь?

— Я собиралась купить дом в прошлом году, — боже, прости, что я снова выдаю себя за Джеральдину. — Но ничего не получилось. Я снимаю дом, пока не найду что-нибудь стоящее. Живу с двумя соседками.

— По-моему, я умер и попал в рай! Для меня местечка не найдется?

— Боюсь, что нет.

— Сколько тебе лет, Карамелька?

— Двадцать семь. И, должна признаться, на самом деле меня зовут Джей-Джей.

— Прекрасное имя. Двадцать семь, отлично. Мне тридцать три.

— Почему ты до сих пор не женат, Брэд? Или это тоже ненастоящее имя :)?

— Нет. Меня на самом деле зовут Брэд. У меня было много подружек, но я еще не встретил подходящую женщину.

— Что значит «подходящую» женщину?

— Не знаю. Надеюсь, когда я встречу ее, пойму.

— Понимаю! — естественно, я ничего не понимаю. — О черт. Телефон звонит. Слушай, мне пора. Было приятно поговорить с тобой, Джей-Джей. Ещеувидимся?

Считайте меня дурочкой, но мое сердце бьется сильнее.

— Конечно. Может, завтра?

— В то же время?

— Отлично.

— О'kей. Буду думать о тебе. Пока.

— Пока.

Откидываюсь в кресле и выключаю компьютер. Может, я схожу с ума, но я с нетерпением жду нашей следующей встречи. И улыбка не сходит с моего лица.

Глава 8

У Бена была сумасшедшая неделька. Честно, врагу не пожелал бы. Сначала ему пришлось брать интервью у женщины, у которой был тринадцатилетний сын-наркоман. Он пытался вытянуть из нее историю воспитания сына.

Бедная женщина сначала отвечала на вопросы только «да» и «нет». Она была напугана общением с таким высоким, привлекательным, образованным мужчиной, как Бен. Хотя, даже если он был бы маленьким, толстым и лысым, она все равно была бы напугана. Она ненавидит журналистов, всех и каждого.

Но обаянию Бена невозможно противостоять. В конце концов ему удалось вызвать ее на откровенность. Бен мог бы вернуться в офис, но, к счастью, решил продиктовать репортаж по телефону. К счастью, потому что, вернись он на работу, вошел бы в комнату в тот момент, как Джемайма задавала компьютеру сокровенный вопрос влюбится ли в нее Бен Уильямс?

В конце недели Бену опять пришлось сделать несколько репортажей. Он почти ни с кем не виделся и не разговаривал.

Но в среду вечером его ждало вознаграждение. Он пришел домой пораньше. Его соседей по квартире не было, и он был предоставлен сам себе. Можно скинуть туфли, почитать «Гардиан» и последний выпуск FНМ, посмотреть новости. Просто расслабиться.

Бен откинулся на диван, включил телевизор — какая-то викторина, которую он видел первый раз в жизни. Начал пролистывать «Гардиан».

И на шестнадцатой странице увидел объявление.

Телевизионный репортер

«Вечерний Лондон» — новая ежедневная развлекательно-информационная программа Лондонского Дневного Телевидения. Требуются три репортера для работы в эфире. Опыт работы журналистом — от трех лет. Опыт работы на телевидении необязателен. Кандидаты должны интересоваться миром шоу-бизнеса и развлечений, новостей и политики, здоровья и красоты.

Проводятся пробы.

Присылайте резюме, сопроводительное письмо и видеопленку или фотографию по адресу…

«Вот мой шанс!» Бен чуть не подскочил от волнения. Наконец-то ему представилась возможность проявить себя. Репортер, специализирующийся на новостях и политике, — эта вакансия будто специально предназначена ему. Он ни минуты не сомневался. Бен из тех людей, кто предпочитает действовать, а не раздумывать. Он достал ручку и написал черновик письма.

«А фотография? Где мне найти удачную фотографию?» — подумал Бен. На самом деле у него нет неудачных фотографий. Но снимок в солнечных очках и бейсболке — не самый удачный образ телеведущего.

Он вытащил коробку из-под кровати и просмотрел пачку фотографий. Наконец выбрал идеально подходящую. На снимке он в костюме берет интервью у местной знаменитости.

Знаменитость отрежем, подумал Бен и достал ножницы из ящика на кухне. Аккуратно разрезал фотографию пополам, и снимок звезды полетел на серый ковер.

Он закончил сопроводительное письмо, приложил резюме и фотографию. Теперь остается только надеяться.

Странно, но в последнее время у меня пропал аппетит. Сейчас время обеда, а у меня нет никакого желания накладывать целую тарелку. Хватит салата — обычного овощного салата. Сижу в столовой, уткнувшись в журнал.

Журнал купила сегодня утром. Заметила на обложке заголовок «Виртуальные знакомства» и изменила привычке покупать глянцевые женские журналы. Мне так любопытно побольше разузнать о знакомствах по Интернету. Сижу и изучаю статью об Интернет-кафе.

Даже и не знала, что есть такие места. Например, кафе «Киборг» в Вест-Энде. На фотографии в журнале — металлические поверхности, ряды компьютеров, красивые посетители, сидящие за столиками в центре, потягивающие капучино и закусывающие рулетиками с сушеными помидорами, моцареллой и свежим базиликом.

Судя по всему, Интернет-знакомства — самое популярное занятие со времен… наверное, со времен появления самого Интернета. В статье говорится, что по Интернету знакомятся и влюбляются тысячи людей.

Но я недоверчиво отношусь к этому, ведь нельзя верить всему, что пишут в прессе.

К тому же «Киборг» — очень модное кафе. Появляться там — последний писк. И даже если вы не найдете свою вторую половинку в Интернете, может оказаться, что она сидит за компьютером напротив.

— Интересно, — вдруг слышу голос Бена Уильямса. Он ставит свой поднос на мой столик. — Я слышал об этом кафе.

Мое сердце ускоряет биение, и я чувствую, что заливаюсь краской. Это же прекрасная возможность. Может, пригласить его в это кафе? Но я не сумею заставить голос звучать нормально. Я словно язык проглотила.

— Может, заглянем туда как-нибудь после работы? — предлагает Бен. Он подносит ко рту вилку с куском жилистого ростбифа. — Ты, я и Джеральдина. Вот смеху-то будет.

— С удовольствием, — выпаливаю я. — Звучит заманчиво. Хотела бы я побольше узнать об этом месте. — Стараюсь сдержать волнение, придать интонации спокойное безразличие.

— Надо узнать, когда Джеральдина свободна. У меня на этой неделе мало работы. Могу пойти в любое время.

— Вы что, сплетничаете обо мне? — Джеральдина присоединяется к нам. На тарелке — зеленый салат, помидоры, огурец и никакого соуса. Весь ее обед.

— Бен предложил пойти в Интернет-кафе, — я показываю на фотографию в журнале. — Мне кажется, там будет интересно.

Почему, почему он позвал и Джеральдину тоже? Почему не захотел, чтобы мы пошли вдвоем? Ничего против нее не имею. Просто я все, что угодно, отдала бы за вечер наедине с Беном.

— Да, — поддерживает меня Бен. — Я сегодня вечером свободен. А ты? — он смотрит на меня. Я с готовностью киваю головой. Разумеется, я свободна. — Ты? — спрашивает он Джеральдину. Та отрицательно качает головой и делает гримасу.

— Извините, ребята, но я — пас.

— Почему? — спрашивает Бен.

— Компьютерное кафе? Придумайте что-нибудь получше. Там, наверное, полно зануд, ботаников и странных личностей в куртках с капюшоном.

— Тут ты ошибаешься, — сказала не подумав. Я же не хочу, чтобы она пошла с нами! Но уже поздно. — Посмотри на фотографию. Одни красавцы.

— Хм, — отвечает Джеральдина. Она вынуждена признать, что посетители «Киборга», все, как на подбор, привлекательны. — Наверное, они специально наняли моделей для съемок. А на самом деле там одни серые личности.

— Пожалуйста, Джеральдина, — притворяюсь, что больше всего на свете хочу, чтобы она пошла с нами. — Пойдем.

— Нет, — она берет ломтик огурца и начинает жевать. — Я собиралась вечером помыть голову.

— Боже, ты неисправима, — раздраженно произносит Бен. Он хочет, чтобы Джеральдина пошла с нами, это у него на лице написано. — Даже если там одни ботаники, какая разница? Ведь мы будем втроем.

— Нет, — Джеральдина не поддается на уговоры. Я вздыхаю с облегчением. К счастью, они этого не замечают.

— Но мы все равно пойдем, да, Джемайма?

Я расплываюсь в улыбке и киваю.

Они обедают и болтают о работе, а объявление жжет Бену карман. Ему не терпится с кем-нибудь поделиться. Он собирается послать письмо сегодня, но не уверен в собственных силах. Ему хочется выслушать мнение незаинтересованной стороны, прежде чем он решится опустить письмо в почтовый ящик рядом с автобусной остановкой.

Хочется все рассказать Джемайме и Джеральдине, спросить, что они думают. Есть ли у него шанс стать репортером? Могут ли они представить его в роли телеведущего? Но он сомневается, стоит ли полностью доверяться Джеральдине.

Вот Джемайма, он точно знает, никогда не сболтнет лишнего. Джеральдина тоже нарочно не проболтается, но у нее может вылететь совершенно случайно. Бен не хочет, чтобы в редакции «Килберн Геральд» поползли слухи, что он ищет новую работу.

К тому же это плохая примета — болтать о новой работе, которую еще не получил.

Поэтому Бен молчит. Джемайма тоже молчит и мечтает о сегодняшнем вечере. Джеральдина без умолку трещит о Дмитрии, своем бывшем, — вот только он еще не знает, что она собирается его бросить.

Закончив обед, они направляются к лифту. Пожалуйста, не забудь, молит Джемайма. Не забудь, что у нас сегодня свидание.

— Мы пойдем сразу после работы? — спрашивает меня Бен.

Черт. Я же обещала этому парню из Интернета, Брэду, что поболтаю с ним сегодня вечером. Конечно, можно связаться с ним и из «Киборга». Но там будет Бен, и я не хочу, чтобы он подсматривал через плечо, как я общаюсь с каким-то парнем. У меня есть выбор. Бен или Брэд.

Долго выбирать не приходится.

— Да, — отвечаю я. — Договорились.

— Отлично, — улыбается Бен.

Думаю, он предпочел бы пойти с Джеральдиной. Но вежливость не позволяет ему отменить встречу со мной. Тем более мы уже договорились.

Днем приходит послание от Джеральдины.

— Будь осторожна, — пишет она. — О вас с Беном могут поползти всякие слухи…

— О чем ты! — спрашиваю я. Хорошо бы о нас начали сплетничать. Если все будут думать, что между мной и Беном что-то есть, может, что-нибудь на самом деле произойдет?

— Сама знаешь. Если увидят, что вы уходите с работы вместе, могут подумать все, что угодно!

Если бы! Джеральдина понимает, что обо мне никогда ничего подобного не подумают. Да, правда, «Килберн Геральд» — как осиное гнездо: как только два сотрудника противоположного пола замечены вместе, все сразу начинают думать, что у них роман. Но надо быть не в своем уме, чтобы предположить, что у меня роман с Беном Уильямсом. О таком можно только мечтать!

— Ради бога! — подыгрываю я Джеральдине. — Он не в моем вкусе!

— Хочешь сказать, что тебе не нравятся его ямочки и растрепанная шевелюра? Ты шутишь!

Растрепанная шевелюра, ямочки… М-м-м. Потрясающе. Джеральдина, вредина, все замечает.

— Ни в коем случае, — отвечаю я. — Мы просто друзья.

— Тогда желаю приятно провести время. По-дружески. Веди себя хорошо.

В шесть часов я уже сижу словно на иголках и чуть не подпрыгиваю на месте от волнения. Я пошла в туалет, накрасилась — хотя, честно говоря, особой разницы не вижу — и теперь сижу за столом и подавляю в себе желание начать прыгать по комнате.

Уже совершенно забыла, кто такой Бред.

Когда Бен заходит в комнату, сразу понимаю: что-то случилось. Как? Он снял пиджак, закатал рукава, у него напряженный и беспокойный вид. Черт.

— Ты готов? — обеспокоенно спрашиваю я, прекрасно понимая, что он не пойдет.

— Извини, Джемайма, — отвечает Бен. У него действительно очень виноватый вид. — Мне только что поручили отредактировать репортаж. Придется весь вечер здесь проторчать.

— Ничего страшного, — пытаюсь изобразить беззаботный вид. — Пойдем как-нибудь в другой раз. Все равно у меня дома полно дел. — Да. Например, посмотрю телевизор. Или почитаю. Послушаю музыку.

— Извини, — мне становится его жалко: у него такой вид, будто он хочет оказаться подальше отсюда.

— Ничего, — повторяю я, — пойдем в другой раз.

— Послушай, — вдруг оживляется он. Клянусь, как я ни старалась, он все равно понял, что я разочарована. — Ты же недалеко живешь. Если я пораньше закончу, может, пойдем ненадолго в бар?

— Отлично! — отвечаю я. Отвечаю слишком быстро, не задумываясь: мне не удается скрыть радость в голосе. Почему я не могу быть спокойной и невозмутимой?

— Хорошо. Дай мне свой телефон. Диктую свой номер и — вот идиотка! — улыбаюсь до ушей. Не могу удержаться.

— Позвоню, когда закончу, — Бен ужасно расстроен, что ему придется работать допоздна. — Ты уходишь?

— Нет, еще побуду немножко. Надо кое-что доделать.

Он собирается мне позвонить! Позвонить и пригласить в бар! У меня свидание с Беном Уильямсом! После работы я встречаюсь в Беном Уильямсом — наедине! Он хочет меня видеть! Ура!

Но, прежде чем пойти домой и окончательно сойти с ума от волнения, решаю поговорить с Бредом. И снова сыграть свою партию. Помните?

Если я соединюсь с Интернетом меньше чем за сорок пять секунд, Бен Уильяме влюбится в меня. Но пусть я успею соединиться за пять секунд.

Не отвожу глаз от маленьких часиков в нижнем правом углу экрана. 33, 34, 35, 36. Соединение не установлено. Не могу больше смотреть. Зажмуриваю глаза и молю, чтобы, когда я снова их открою, мне удалось соединиться. Открываю глаза. 42. 43. Соединение установлено.

Ура! Спасибо, Господи, спасибо.

— Я уже думал, не услышу тебя сегодня : ( , — появляется на экране, как только я захожу в «Кафе Лос-Анджелес».

— Извини. Много работы.

— Может, пошлешь мне видеопленку? Хочу посмотреть, как ты ведешь программу.

— Постараюсь, — ага, когда свиньи научатся летать. — Но сейчас у нас на работе просто завал.

— Как прошел день, Джей-Джей?

— Отлично, — на этот раз говорю правду.

— :-) Я только что вернулся из тренажерного зала. Не знаю, зачем туда пошел. Вчера гулял допоздна.

— Мучаешься от похмелья?

— Нет! В Калифорнии никто никогда не напивается. А ты?

— Нет!

— Куришь?

— Нет! — Боже, прости меня. Совсем завралась. Но это же ложь во спасение, правда?

— Здорово! Я тоже. Ненавижу, когда девушка курит. Меня просто тошнит.

— Расскажи о своих друзьях, — хочется сменить тему. Мне просто кажется или он на самом деле слегка занудный? Да нет, я все придумываю: разве спортсмен из Калифорнии может быть занудой?

— Как ты проводишь свободное время?

— Встречаюсь с друзьями, хожу куда-нибудь, у меня много друзей. Все они совершенно разные люди. Мы постоянно что-нибудь придумываем.

— Удивлена. Я-то думала, ты общаешься только с качками.

: ))))))))))). Нет. В фитнес-центре можно встретить кого угодно. Самых разных людей. К нам ходят многие знаменитости. С некоторыми я даже подружился.

— Например?

— Я хорошо знаком с Брюсом и Деми, актерами из «Скорой помощи». Многие мои друзья работают в киноиндустрии — по другую сторону камеры, режиссерами или операторами. Чем ты занимаешься в свободное время?

Думаю, чем занимаются Джеральдина, Софи и Лиза. Кто угодно, только не я.

— Почти каждый вечер где-нибудь ужинаю, обычно в каком-нибудь модном ресторанчике. Иногда хожу в клубы — но не так часто, как раньше.

— Я пытаюсь понять, что ты за человек. Что на тебе сейчас надето? Я не имею в виду белье :). Опиши свой стиль.

Дерьмо. С отвращением разглядываю свой наряд: огромные, растянутые на коленках черные леггинсы и объемная безразмерная оранжевая футболка.

— Блузка от «Армани», — пишу я. — Облегающий жакет, мини-юбка, бежевые туфли. Когда выступаешь по телевизору, надо всегда отлично выглядеть.

— М-м-м. Мне нравится. На мне сейчас старые потертые джинсы, голубая рубашка-поло от «Ральф Лорен» (под цвет глаз!) и кроссовки. В офисе висит костюм на случай деловой встречи, но обычно я одеваюсь в спортивном стиле.

— Расскажи мне про Лос-Анджелес.

Прекрасный город. Здесь всегда отличная погода. Мне нравятся дома, люди. Это место не похоже ни на какой другой город. Ты была в Лос-Анджелесе?

Нет. Я вообще нигде не была. В детстве, когда родители еще не развелись, мы пару раз ездили в палаточный городок во Франции. Помню мягкий песок и пальмы в Ницце, теплую воду. Потом о каникулах за границей пришлось забыть: матери было тяжело воспитывать меня в одиночку. Вместо Ниццы мы стали ездить в Дорсет, Уэльс и Брайтон. Останавливались в крошечных гостиницах. Как бы я хотела побывать в Лос-Анджелесе!

— Нет, но мечтаю поехать.

— Ты обязательно должна приехать. Тебе понравится.

— Это приглашение?

— Да! Ты могла бы остановиться у меня.

Вот это да, думает Джемайма. Не слишком ли быстро? Но Джемайма наивна, как ребенок. Она не знает, что жители Лос-Анджелеса уже через минуту знакомства относятся ко всем как к лучшим друзьям. Вот только не стоит поддаваться на это.

— Мы же едва знакомы, — я стучу по клавишам. Кажется, этот Бред слегка тронутый. Разве человек в своем уме пригласил бы в гости кого-то, с кем знаком две минуты?

— Вот и познакомимся поближе :))).

— : ))))))))), — понятно, что он имеет в виду.

— Когда ты планируешь поехать в отпуск?

— Пока не думала. Наверное, скоро.

— Никуда не уезжай, не предупредив меня! Что ты делаешь сегодня вечером?

По крайней мере, сейчас я могу сказать правду.

— Встречаюсь в баре с другом.

— С другом? С мужчиной?

— Да.

— L

— Почему L ?

— Я ревную.

Понимаю, это нелепо, но почему-то мне становится приятно, когда я читаю эти слова. Глупо, конечно ведь он в глаза меня не видел. Но меня никогда раньше не ревновали. Меня! Джемайму Джонс! Ревнует мужчина, потому что я встречаюсь с другим! Невероятно. Совершенно новое и невероятное ощущение.

— Не беспокойся, мы просто друзья.

— Скажи мне, что он толстый и ему сорок лет.

— Хорошо. Он толстый и ему сорок лет.

— :)))))))). Отлично. Только не забывай, что где то далеко в Калифорнии старый добрый Бред думает о тебе. Встретимся завтра?

— Не уверена. Может, пойду куда-нибудь.

— О'кей. Тогда я пошлю тебе письмо по электронной почте.

— Отлично! Буду ждать с нетерпением.

— Ты мне ответишь?

— Обещаю.

— Хорошо, Джей-Джей. Крепко тебя обнимаю.

— Я тебя тоже. Пока.

Собираю свои вещи и пытаюсь представить Бреда в Калифорнии. Это нелегко, ведь я никогда там не была, только в кино видела. Интересно, Бред действительно похож на спасателя Малибу? Золотистые волосы, голубые глаза. М-м-м. А может, он все придумал, как я? И на самом деле вовсе не тот, за кого себя выдает.

В любом случае пора домой. Осталось всего два часа до того, как я встречусь лицом к лицу со своей любовью.

— О, у меня был прекрасный день, — понятия не имею, зачем я все им рассказываю? Но мне нужно хоть с кем-то поговорить. Поэтому, вместо того чтобы, как обычно, неуклюже топтаться в дверях спальни Софи, прежде чем незаметно прошмыгнуть в свою комнату, я захожу и сажусь на кровать. Мои соседки слегка ошарашены.

— О, — произносит Софи, и вслед за ней Лиза. — Отлично.

Они не привыкли, что я сама начинаю разговор.

— Что произошло? — У Софи хватает ума проявить вежливый интерес.

— Ничего особенного, просто хороший день. Кстати, — я делаю паузу, чтобы добиться драматического эффекта, — У меня сегодня свидание.

— Свидание? — хором произносят они, широко раскрыв глаза от изумления. — С кем?

— С самым красивым мужчиной в мире, — мечтательно отвечаю я. — С Беном Уильямсом.

— О, — произносит Софи.

— Значит, с Беном, — говорит Лиза. И я знаю, что в этот момент обе они рисуют в воображении толстого занудного компьютерного программиста в куртке с капюшоном.

— Куда вы собираетесь пойти? — спрашивает Лиза.

— Не знаю. Просто выпить немного.

— Это же здорово! Повезло тебе! — снисходительно заявляет Софи.

— Когда он заедет? — спрашивает Лиза.

— После работы. Он сегодня работает допоздна.

— Прекрасно. Мы будем дома. Попозже мы собираемся в новый клуб, но, может, успеем с ним познакомиться.

О! — нет, только не это. Только через мой труп. — Возможно.

— Здорово, — Софи лучезарно улыбается. — Принеси чайку, Пышечка.

— Не могу, — ну уж нет, решаю я. Дни моего рабства окончены. — Мне нужно принарядиться.

Софи и Лиза обмениваются изумленными взглядами. И по их недовольному виду я понимаю, что в нашей совместной жизни скоро произойдут большие перемены.

Но Джемайме наплевать. Сейчас ее мысли заняты более важными вещами. Например, Беном Уильямсом. Она выходит из комнаты и делает вид, что не замечает, как Софи и Лиза тут же начинают шептаться у нее за спиной.

Джемайма Джонс распахивает дверцы шкафа и в отчаянии рассматривает свой гардероб в поисках чего-нибудь новенького, волнующего, соблазнительного наряда, который вдвое уменьшит ее объемы. Или, по крайней мере, сделает ее привлекательной в глазах Бена Уильямса.

Но не так просто скрыть такие массивные объемы, как у Джемаймы. В конце концов она решает надеть длинный черный свитер и черные брюки.

Джемайма ложится в ванну, до краев наполненную пузырьками, и, как обычно, начинает мечтать. Она представляет себя в маленьком уютном баре в Вест-Хэмпстеде. Они с Беном сидят за столиком, Джемайма постоянно шутит, прямо-таки искрится остроумием, так что Бен смеется до слез.

— Я и не думал, что с тобой так весело. Наконец-то она предстала перед ним совсем в другом свете. Глупо предполагать, что Джемайма может понравиться ему внешне.

Но если она призовет на помощь все свое обаяние, чувство юмора, может, тогда он присмотрится повнимательнее и заметит ее изумрудно-зеленые глаза, полные, чувственные губы, блеск мышино-коричневых, но таких пышных волос.

В конце вечера он проводит ее до двери. Серьезно посмотрит в глаза. Встряхнет головой, отгоняя безумную мысль о том, что его влечет к ней. Но не сможет избавиться от этой мысли, наклонится и поцелует ее нежно поцелует в губы.

— Прости, — скажет он. — Не знаю, что на меня нашло. — Но тут он снова посмотрит в ее зеленые глаза и захочет поцеловать.

Все, пока хватит. После они непременно будут жить долго и счастливо. После сегодняшнего вечера это неизбежно.

— Джемайма? — раздается тихий стук в дверь.

— Да?

— Я принесла тебе чаю. Оставлю у двери, ладно?

— Спасибо, Софи, — вот это да! Я расплываюсь в улыбке, зажимаю нос и ныряю под воду.

Без десяти девять звонит телефон.

— Джемайма? Это Бен, — разумеется. Кто еще это может быть?

— О, привет, — он позвонил! Позвонил! Позвонил! — Ну, как работа?

— Кошмар. Но, слава богу, я все закончил. Так я заеду за тобой?

Какое-то время я молчу и перевариваю то, что он сказал. Он не отменил свидание! Он заедет за мной!

— Алло? Джемайма, ты не передумала?

— Нет, нет. Конечно нет. Заезжай. Увидимся.

— Продиктуй мне еще раз адрес.

Диктую.

— Да ты без ума от него, Пышечка, — говорит Софи. Она сидит на диване и делает маникюр. Ее волосы накручены на остроконечные поролоновые бигуди — готовится к предстоящему вечеру.

Я радостно киваю. Вдруг понимаю, что случится, когда приедет Бен: если он увидит их в бигудях, мне нечего бояться. Только бы они не успели прихорошиться к его приходу!

— Ты хорошо выглядишь, — щебечет Лиза. На ней старый халат, в волосах бигуди, а на лице — увлажняющая маска. Вид у нее такой, будто ее только что протащили через кусты вниз головой. Ха!

Не могу удержаться и начинаю пританцовывать по комнате, кружиться и смеяться. Софи и Лиза танцуют вместе со мной, и вскоре мы втроем прыгаем по комнате от счастья и радости. Я даже начинаю испытывать какое-то ощущение единения, общности с ними. Думаю, мы могли бы прыгать так часами, только вдруг раздается звонок в дверь. У меня кружится голова.

Я замираю. Мы все замираем на месте.

— Я открою, — предлагает Софи. Даже не пытаюсь остановить ее — она бежит вниз по лестнице и открывает дверь. Выглядываю на лестничную площадку. О-о, вот сейчас смеху-то будет.

— Привет, — здоровается Бен, облокотившись о дверной проем. На нем потрясающий темно-синий костюм. — Джемайма дома? — он улыбается. Могу себе представить, что сейчас чувствует Софи, глядя на его ямочки, белоснежную улыбку и голубые глаза.

У Бена озадаченный вид.

— Я не туда попал? Черт, наверное, неправильно записал адрес. Ну и дурак же я.

— Нет! — Софи обретает дар речи и вспоминает, что выглядит ужасно: поролоновые бигуди в волосах, бледное лицо без косметики, старый, поношенный халат.

Я зажимаю рукой рот, чтобы сдержать смех.

Софи не может выдавить из себя ни слова. Она словно онемела. Она отходит в сторону и тычет пальцем наверх с выражением глубокого шока на лице.

Бен благодарно улыбается и поднимается по лестнице. Я спускаюсь. Мы встречаемся посередине.

— Приятного вечера! — кричит Лиза сверху. Она выбежала на лестничную площадку, чтобы посмотреть на Бена. Но не надела контактные линзы, поэтому ничего не видит. И решает спуститься и посмотреть поближе.

— О — выдыхает она и одной рукой пытается прикрыть лицо, а другой — бигуди. — О.

— О? — Бен поднимает бровь и в изумлении оглядывает Софи и Лизу, похожих на инопланетные создания.

Я готова умереть со смеху.

Лиза моментально бежит обратно наверх, и Софи за ней.

— Пока, девочки, — кричу им вслед и выхожу из дома вместе с Беном. — Приятного вечера.

Нет ответа. Софи и Лиза опускаются на диван и стонут от стыда.

— О боже! — кричит Софи.

— О боже, — охает Лиза. — Ты видела?

— Видела? Видела? Да это самый потрясающий мужчина, какого я видела в жизни! Боже, только посмотри, на кого я похожа.

— Господи, — хнычет Лиза. — Посмотри лучше на меня.

— Я влюблена, влюблена, — стонет Софи, откидываясь на подушки.

— Нет, это я влюблена, — перебивает Лиза и закрывает лицо руками. Она не может пережить, что такой мужчина увидел ее во всей красе.

— Дерьмо, — объявляет Софи.

— Дерьмо, — отзывается Лиза. — Мы должны его снова увидеть. Интересно, куда они пошли?

— Ты думаешь о том же, о чем я? — спрашивает Софи. В ее глазах загорается недобрая искорка.

— Можно попробовать.

— К черту, — с улыбкой произносит Лиза. — Терять нам нечего.

Глава 9

— Может, пройдемся пешком? — предлагает Бен Уильямс, закрывая входную дверь. — На главной улице есть отличный бар.

— Хорошо, — быстро отвечаю я. Мне тяжело поспевать за широким шагом Бена, и я изо всех сил стараюсь не задохнуться.

— Странные у тебя соседки, — спустя минуту выдает Бен. — Они всегда так себя ведут? И так выглядят? — добавляет он.

— Да, конечно. Они как раз собирались на вечеринку. Нарядились, как смогли.

Бен смеется.

— А на самом деле? — не то чтобы ему было интересно. Просто пытается поддержать разговор.

— Нормальные девчонки, — отвечаю я и с ужасом думаю: неужели он заинтересовался ими? Неужели под масками для лица и бигудями сумел разглядеть, какие они на самом деле симпатичные? — Милые девушки. Но я бы не сказала, что мы дружим.

— Чем они занимаются?

— Работают секретаршами в рекламном агентстве «Керв».

— Вместе?

Я киваю.

— Интересно, на работе им что-нибудь удается сделать?

— Не думаю, чтобы они сильно напрягались, — припоминаю бесконечную болтовню Софи и Лизы о мужчинах.

— Вообще-то, — добавляю я, — не могу вспомнить, чтобы они хоть раз говорили о работе.

— Наверное, они из тех девушек, которые встречаются только с очень богатыми мужчинами на скоростных автомобилях. Да и то недолго.

Смеюсь и удивленно гляжу на Бена.

— Точно. Откуда ты знаешь?

Он улыбается.

— Сразу видно.

Бен сразу раскусил Софи и Лизу, потому что прекрасно знает таких девушек. Он не богат и у него нет скоростного автомобиля, но при его внешности для него всюду открыты двери.

Бен вспоминает, что в университете Дурхема пользовался огромной популярностью — каждая девушка мечтала с ним встречаться, каждый мужчина хотел быть его другом. Бен был золотым мальчиком кампуса. Его лучший друг, Ричард, жил в Лондоне уже два года и успел стать своим человеком в молодежной тусовке Челси. Бена встретили с открытыми объятиями и роскошными вечеринками.

Он общался с богатыми наследницами, аристократами, европейской богемой, знаменитостями. Ужинал, сидел рядом и разговаривал на равных с людьми, о которых читал в глянцевых журналах своих подружек.

Большинство из нас мечтает вращаться в таких кругах, но не имеет понятия, как туда попасть. Однажды, на какой-то вечеринке, Бен проговорил весь вечер со звездой самого популярного сериала в стране. В то время этой актрисой восхищались все — ее оливковой кожей, длинными темными локонами и пухлыми губами.

Как только Бен вошел в зал — вечеринка проходила в одном из шикарнейших лондонских ресторанов, — тут же заметил ее. Его сердце забилось чаще. Еще сегодня утром он читал о ней в газетах. Она только что рассталась со своим знаменитым бойфрендом —

актером, звездой второй по популярности мыльной оперы — и теперь наслаждалась одиночеством. «Хотя такая девушка вряд ли останется одна надолго. Дольше чем на пять минут», — подумал Бен.

Ему больше всего на свете хотелось познакомиться с ней. Но как подойти к такой красавице и к тому же знаменитости?

— Ты знаком с Лори? — пришел на выручку Ричард. Он поцеловал ее в обе щеки, а неотразимая Лори крепко обняла его.

— Мы не встречались, — произнесла Лори, пристально глядя на Бена. Она лучезарно улыбнулась и протянула руку для рукопожатия. Улыбка осветила ее лицо, и глаза наполнились удивительным теплом.

— Меня зовут Лори, — сказала она и пожала его руку.

Бен чуть было не выпалил: «Я знаю», но, к счастью, сдержался. В этом обществе не принято узнавать друг друга, если только ты не звезда мирового масштаба.

— Очень приятно. Бен, — ответил он и широко улыбнулся, стараясь не утонуть в ее прекрасных карих глазах.

Весь вечер они провели вместе, смеясь. И постепенно Бен начал забывать, что перед ним Лори, самая желанная женщина в Британии. Она стала просто Лори, очаровательной девушкой, которую он встретил на вечеринке.

Он не попросил ее телефон. Не потому, что не хотел с ней встречаться — этого он желал большее всего на свете. Нет. Он подумал, что Лори осаждают толпы поклонников, и она не захочет его больше видеть. Конечно, им было весело вместе. Но разве такая девушка, как она, может заинтересоваться Беном Уильямсом, помощником репортера?

Но случилось чудо. Лори позвонила сама. Узнала его телефон у Ричарда, позвонила и пригласила на вечеринку. После вечеринки они поняли, что без ума друг от друга. Это безумие продолжалось три месяца. Бена закружил круговорот богемных клубов и роскошных ресторанов.

Он всюду сопровождал Лори. Они вместе появлялись на премьерах фильмов, открытиях ресторанов, шикарных ночных клубов. Через три месяца Бену начало это надоедать. Лори хотелось бывать везде, каждый вечер они ходили в новое модное заведение. Она, конечно, очень нравилась Бену, но ему досаждала ее любовь к вечеринкам.

Они общались со знаменитостями и просто красивыми людьми. Иногда он встречался с Софи и Лизой, сам того не зная: они висели на рукаве очередного богатого поклонника. Но Бен был слишком занят, чтобы обратить на них внимание. Он слишком усердно пытался соответствовать статусу бойфренда Лори, знаменитой актрисы.

И это стало началом конца. «Так вот он какой, таинственный знакомый нашей Лори», — говорили ему, постоянно забывая его имя. «Наконец-то мы познакомились с бойфрендом Лори», — безразлично приветствовали его, прежде чем отвернуться и поздороваться с кем-то более знаменитым и, по крайней мере в их глазах, более интересным.

Ему стало скучно, и он этого не скрывал. Несколько раз пробовал обсудить все с Лори, но она лишь засыпала его поцелуями и просила, чтобы он не говорил глупости и не обращал внимания.

Но он не мог не обращать внимания. Не замечать, что Лори необходимо быть в центре внимания. В конце концов Бен пошел к ней и сказал, что у них ничего не выйдет. Он не счастлив с ней, она ему очень нравится, но он не может вести такой образ жизни.

Лори — на то она и актриса — немного поплакала, умоляла остаться, обещала, что все изменится. Но Бен понимал, что все останется, как прежде. Обнял ее, нежно поцеловал в лоб и пожелал счастья.

Он покинул квартиру Лори, ее жизнь, круговорот вечеринок с легким сердцем. Хотя он и скучал о ней особенно по ночам, испытал огромное чувство облегчения.

Бен не очень хорошо умеет притворяться. Как ни старался, не смог вписаться в компанию золотой молодежи, да и не хотел. Бен сразу рассмотрел под блеском и очарованием комплексы, неуверенность в себе претенциозность.

Еще он ненавидел, когда его спрашивали, чем он занимается. Это случалось редко — большинство знакомых Лори были слишком поглощены собственной персоной и не интересовались больше ничем и никем. Когда он отвечал, что работает репортером в «Килбери Геральд», их лица окутывала смертельная скука.

Бен никогда не пытался скрыть свое занятие. Зачем? Он уверен в себе, и его не заботит чужое мнение. Но он терпеть не может, когда его судят по тому, чем он занимается, даже не поинтересовавшись, что он за человек.

Да, Бен прекрасно понимает, что из себя представляют Софи и Лиза, знает мужчин, с которыми они встречаются, и общество, в котором вращаются. И не согласится вернуться в эту компанию под дулом пистолета. Но Джемайма, конечно, и не подозревает об этом. Софи и Лиза тоже — в этот момент они снуют по квартире, вынимают из волос бигуди, смывают увлажняющие маски, тщательно наносят макияж.

Позже вечером они пойдут в клуб, но прежде задумали осуществить рейд по местным пабам и барам. Они проследили, как Бен и Джемайма шли пешком по дороге. Далеко они уйти не могли, поэтому Софи я Лиза решили отправиться на поиски.

Бен и Джемайма заходят в бар. Странно, что такой бар находится в этой части Килберна, — он больше похож на бар в Сохо или Ноттинг-Хилле.

Большие стеклянные окна выходят на улицу. Над дверью — огромный горельеф — женская фигура, какими украшали нос кораблей в старых фильмах про пиратов.

Бен открывает дверь и пропускает Джемайму вперед. Она тут же жалеет, что они не пошли в бар попроще потому что здесь полно красивых людей. Она чувствует себя неуютно.

Несмотря на то что бар находится в Килберне, он полон модно одетой молодежи. Не настолько модной, как в Сохо или Ноттинг-Хилле, — без дизайнерских лейблов, но все же. Воздух гудит от приглушенного смеха и клубится от сигаретного дыма. Джемайма следует за Беном к бару. Каблучки ее туфель стучат по деревянному полу.

На стенах висят антикварные зеркала и разнообразные картины, а в маленьком зале за баром стоит потертый кожаный диван и пара кресел. Бен и Джемайма решают сесть именно там. Бен несет в уединенную комнатку напитки — пол-литра пива для себя, бутылку «Сол» для Джемаймы.

Вообще-то, Джемайма не пьет. Ей не очень нравится вкус алкоголя. И она никогда не знала, что заказывать в баре. Водка и джин — слишком по-взрослому, малибу с ананасовым соком, единственный напиток, который ей на самом деле нравится, — слишком дешево. Разливное пиво — она же уже не студентка.

Слава богу, что есть бутылочное пиво. Заказываешь бутылку «Сол», или «Будвайзер», или «Бекс», и проблема отпадает сама собой.

Бен садится на коричневый кожаный, покрытый трещинами диван у окна. Пододвигается, чтобы хватило места Джемайме, которая собралась было втиснуться в кресло рядом с диваном.

Джемайма садится рядом с Беном. Кажется, у нее сейчас случится сердечный приступ от такой близости к нему. Наливает пиво в бокал, хотя гораздо круче пить пиво прямо из бутылки. Но Джемайме не хватает смелости.

— Тебе нравится? — спрашивает Бен, оглядывая зал. — Отличный бар.

— Да, — я чуть не подавилась пивом, так нервничаю. Почему в модных барах я всегда чувствую себя так неловко?

— Как дела на работе? — Бен начинает разговор стандартной фразой. Всегда спрашиваешь о работе, когда не очень хорошо знаком с собеседником. Но, честно говоря, мне все равно. Достаточно того, что он здесь. Со мной. Сейчас.

— Скучно, — отвечаю я. Что еще можно сказать? — Мне кажется, нужно искать новую работу. Но все же не покидает надежда, что меня повысят.

— Давно пора, — произносит Бен. — Я знаю, что ты пишешь все статьи для Джеральдины. Ты молодец.

— Откуда ты знаешь? — не могу поверить! Как он догадался?

— Ради бога, — с улыбкой отвечает Бен. — Джеральдина — ловкая штучка, но статью не напишет, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Я видел, что ты сегодня написала — про свидания. У Джеральдины никогда бы не хватило мозгов, чтобы написать такое предисловие. Мне кажется, она вообще не способна написать что-нибудь подобное.

— Но она очень милая, — я всегда чувствую себя немного виноватой, когда кто-то начинает плохо говорить о Джеральдине. — Не надо так говорить.

— Почему? Она очень талантлива, но только не в написании статей. Вот в чем твоя проблема, Джемайма: у тебя есть литературный талант, но недостаточно уверенности в себе, чтобы стать классным журналистом. Существует огромная разница. Журналист должен вынюхивать, делать тысячи телефонных звонков, подкарауливать у дверей, если нужно. Необходимо действовать интуитивно, преследовать героев репортажа, не останавливаться, пока не получишь то, что хочешь. У тебя никогда не было этого охотничьего инстинкта, а вот у Джеральдины он есть. Из нее поучился бы отличный репортер, — Бен внимательно смотрит на Джемайму. — А из тебя, Джемайма, вышел бы отличный писатель. Не стоит растрачивать свой талант, работая в газете, в любой газете, не говоря уж о «Килберн Геральд».

— И как ты думаешь, чем мне стоит заняться?

— По-моему, ты могла бы работать в женском журнале.

Смотрю на полупустую бутылку пива и начинаю отдирать этикетку. Бен, конечно, совершенно прав, хоть мне и не хотелось услышать это от него. Одно дело, когда ты видишь собственные слабости, а совсем другое — когда кто-то еще их замечает, особенно если это Бен Уильямс. Но он прав, я отдала бы что угодно, чтобы работать в одном из глянцевых журналов, которые так люблю, хотя прекрасно знаю, что мне это не светит.

По одной простой причине. Женщины, которые работают в журналах, тоненькие, как тростинки. У них золотистые волосы и жесткие лица с безупречным макияжем. Они всегда одеты в черное — в черные платья от именитых модельеров. И, как у Джеральдины, у них всегда на голове солнечные очки, которые придерживают прическу.

Ежедневно они обедают в модных ресторанах и завязывают полезные знакомства — вечером в баре за бокалом вина. Я никогда не буду так выглядеть и вести подобный образ жизни. Но Бену, разумеется, не могу в этом признаться, поэтому лишь пожимаю плечами.

— Не знаю, возможно, ты прав. А ты, Бен? Кем ты бы хотел быть — писателем или журналистом.

— Вообще-то, — признается Бен с застенчивой улыбкой, — ни тем ни другим.

В недоумении смотрю, как он достает из кармана какой-то смятый листок бумаги.

— Вот, — он протягивает бумажку мне. — Посмотри. Как ты думаешь, у меня получится?

Бросаю быстрый взгляд на листок. Потом читаю более внимательно. Что значит получится? Внезано меня наполняет ужас. Нет! Пожалуйста, не уходи! Боже, если он уйдет из газеты, что же мне делать? Я буду в отчаянии. Жизнь потеряет всякий смысл.

— Как ты думаешь? — повторяет Бен. — Получится ли у меня быть телеведущим?

— Да, конечно! — говорю это не только потому, что мне хочется приободрить Бена. Я действительно представляю его на телевидении. Прекрасно представляю. — Из тебя выйдет замечательный ведущий.

Бен вздыхает с облегчением.

— Думаешь, у меня есть шанс?

— Разумеется. Тебя обязательно пригласят на собеседование. И уверена, лучше тебя кандидатов не найдется. У тебя опыт журналистской работы и идеально белые зубы. Что еще нужно?

Вы только послушайте. Я подтруниваю над Беном Уильямсом! Я, Джемайма Джонс, не стесняясь, поддразниваю неотразимого Бена Уильямса! Бен смеется, демонстрируя белозубую улыбку. Наверное, удивлен, что у меня есть чувство юмора.

Бен растягивает рот в неестественно широкой лучезарной улыбке и говорит:

— Вы смотрите программу «Лондон сегодня». С вами Бен Уильямс.

Он такой забавный. Я начинаю смеяться. Он поднимает бровь и спрашивает:

— Ну как?

— Слишком белые зубы, — смеюсь я. — Ты меня ослепляешь.

— Хочешь посмотреть сопроводительное письмо, которое я написал? — спрашивает он. — Я собирался послать его завтра. Хочу узнать твое мнение.

— Конечно.

— Только никому не говори. Я знаю, тебе можно доверять. Никому другому в редакции я бы в жизни не сказал.

Бен достает письмо из портфеля и протягивает мне. Я на седьмом небе от счастья. Он мне доверяет!

«Уважаемая Диана Макферсон, — я читаю про себя. — Отвечаю на объявление в „Га рдиан“ по поводу вакансии телерепортера. В настоящее время я работаю заместителем информационного редактора в „Килберн Геральд“, но хотел бы работать на телевидении…» — Зануднейшее, скучнейшее письмо, полное штампованных, стандартных фраз. Так он не только работу не получит, его даже на собеседование не пригласят.

Я заканчиваю читать к кладу письмо на стол. Пытаюсь отвечать честно, насколько это возможно.

— Прекрасное письмо. Ты очень подробно рассказал о себе, но, честно говоря, не думаю, что таким письмом ты обратишь на себя внимание. Нужно что-то более динамичное. Нужен творческий подход.

— О боже, ты правда так думаешь? — Бен кажется расстроенным. — Я пытался придумать что-то поинтереснее, но так спешил, что написал первое, что пришло в голову. Может, ты… — в его глазах загорается огонек. Он смотрит на меня.

— С удовольствием! — смеюсь я. Мне хотелось все исправить, как только я прочитала первое предложение. Достаю ручку, переворачиваю письмо и начинаю писать на обратной стороне.

"Здоровьем и красотой похвастаться не могу, — пишу я и проговариваю вслух, чтобы Бен слышал, — хотя мой шкафчик в ванной ломится от одеколона (подарки от женской половины «Килберн Геральд»). Живой интерес к миру шоу-бизнеса и развлечений проявляю, только если мне предложить бесплатный билет на кинопремьеру. Но мои знания в области новостей и политики безупречны.

Как я уже говорил, сейчас работаю заместителем информационного редактора в «Килберн Геральд». Не самая престижная газета, думаю, вы со мной согласитесь. Но отличное место, чтобы приобрести необходимые навыки журналистской работы. Я начал работать помощником репортера пять лет назад. Мне кажется, пришло время перемен. Свое будущее я бы хотел связать с телевидением.

Естественно, я не пропускаю ни одной новостной и аналитической программы. К сожалению, у меня нет видеопленки, но я прилагаю фотографию и резюме. Надеюсь в скором времени получить ответ».

— Вот, — заключаю я и бросаю ручку. Бен изумленно качает головой.

— Боже, Джемайма, — он перечитывает письмо. — Ты — просто чудо.

— Знаю, — вздыхаю я. — Жаль, что другие не замечают.

— В тебе столько вдохновения, — произносит он и широко улыбается.

— Им или понравится письмо, или вызовет раздражение с первого взгляда. Но, клянусь, ты точно привлечешь внимание.

— Точно?

— Уверена.

Пока Бен и Джемайма болтают о работе, Софи и Лиза прихорашиваются. Обе нарядились в почти одинаковые черные платья из лайкры, сапоги до колен (У Софи — замшевые, у Лизы — кожаные). Через плечо заброшены маленькие черные сумочки от «Шанель». Софи надела черный жакет из мягкой кожи с меховым воротником, а Лиза — накидку. Это их лучшие наряды, которые они берегут для особого случая, пример похода в новый клуб с целью встретить потенциального мужа-миллионера.

Выглядят они потрясающе. И здесь, в Килберне, заметно выделяются в толпе — будто прилетели с другой планеты. Все прохожие оглядываются на двух экзотических красавиц, цокающих каблучками по грязной улице.

Сперва они зашли в бар «Оружие королевы», о чем тут же пожалели. Им пришлось руками разгонять сигаретный дым. Когда дым рассеялся, их взору предстало скопище мужчин, облокотившихся о стойку бара и совершенно ошарашенных при виде Софи и Лизы.

— Я умер и попал в рай, — простонал строитель, схватившись за сердце. Его дружки расхохотались.

— Не меня ли ищешь, цыпочка? — прохрипел один из них, обращаясь к Софи.

Та в отчаянии оглядывала паб, страстно желая провалиться сквозь землю.

— Выйдешь за меня замуж? — спросил еще один рабочий Лизу.

Она закашлялась от сигаретного дыма и поспешила к выходу.

Девушки проигнорировали притязания мужчин и гордо вышли на улицу. Вслед им раздался хохот. Двое мужчин даже побежали к выходу и попытались убедить девушек вернуться.

— Боже, какой кошмар, — простонала Софи, как только они вышли на свежий воздух. — Думаешь, стоит дальше искать? Может, поймаем такси и поедем в Центр?

— С ума сошла? — Лиза в ужасе уставилась на нее. — И упустим самого потрясающего мужчину в мире?

— Не отрицаю, он потрясающий, — согласилась Лиза. — Но он работает в «Килберн Геральд». Он не нашего круга, — Софи и забыла, что она — простая секретарша. В мечтах она давно уже жена миллионера.

— Какая разница, с такой-то внешностью? Я же замуж за него не собираюсь. Но интрижку завести бы не отказалась, — говорит Лиза и мечтательно закатывает глаза. — М-м-м-м.

— Ладно, — заявляет Софи. — Последняя попытка.

Они входят в бар с большими стеклянными окнами, битком набитый красивыми и модными посетителями. Софи и Лиза чувствуют свое превосходство. Они-то не просто модно одеты: каждая вещь от именитого дизайнера! Софи и Лиза поворачивают сумочки логотипом «Шанель» наружу, чтобы переплетенные буквы «С» были видны всем и каждому.

— Они наверняка здесь, — шепчет Лиза, медленно оглядывая каждый столик.

— Не вижу, — отвечает Софи, проходит через зал и заглядывает в маленькую комнатку за баром. — Никого, — разочарованно произносит она, осматривая комнату. — Куда они подевались?

Как летит время, когда тебе весело! Наши стаканы уже опустели. Я встаю, чтобы принести еще. Надеюсь продлить этот вечер, насколько возможно. Молю бога, чтобы Бен не поднялся и не сказал, что пора идти.

— Давай еще по одной. Угощаю, — предлагаю я, стараясь быть невозмутимой. — Тебе то же самое?

— Ты уверена? — Бен — настоящий джентльмен. Хочет сам заплатить за напитки. Но я настаиваю. Он соглашается.

Поднимаюсь на ноги, и вдруг меня пронзает ужасная мысль. Спереди на меня еще можно смотреть.Спереди полнота не так заметна. Люди больше обращают внимание на глаза или волосы. Но сзади — даже я признаю, что вид сзади у меня, как у перекормленного слоненка. Может, попробовать выйти из комнаты пятясь? Бен не подумает, что у меня с головой не все в порядке? Или рискнуть и повернуться задом, чтобы он разглядел меня во всей красе?

Стою на месте и решаю эту дилемму. Бен начинает перечитывать письмо, и я вздыхаю с облегчением. Поворачиваюсь и выхожу из маленькой комнаты в зал. И чуть не падаю в обморок.

Какого черта они тут делают?

Не могу поверить своим глазам. Софи и Лиза никогда, никогда в жизни не пришли бы в этот бар по своей воле. Бар в Килберне? Вы в своем уме? Я точно знаю, что эти две злобные коровы тут делают. Только взгляните на них: разрядились в пух и прах и стреляют глазами вокруг. Точно знаю, кого они ищут. Меня. Или, скорее, Бена. Ведьмы.

Что же мне делать? Я не могу позволить им меня увидеть. Не могу позволить, чтобы они сели с нами. Вы только посмотрите на них: ничего общего с теми страхолюдинами, какими их видел Бен сегодня вечером. Он вполне может влюбиться в одну из них. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Поворачиваюсь и бросаюсь обратно, к Бену.

— Бен, — говорю я и думаю, думаю, думаю. Он поднимает глаза.

— Хм-м?

Просто хотела спросить тебя, пока не забыла,

хм-м. Хотела спросить, у тебя есть видеопленка? В объявлении написано, что нужно прислать видеозапись, — Боже, я несу полную чушь, как идиотка. Но самое лучшее, до чего я впопыхах додумалась.

— Я собирался послать фотографию. Думаешь, видеозапись тоже нужна? — Бен смотрит на меня слегка озадаченно.

— Ну, — я присаживаюсь, — есть свои «за» и «против». По фотографии невозможно понять, каков ты в действии, как выглядишь на телеэкране. А именно это они хотят увидеть. Но видеозапись, наверное, кучу денег стоит, да?

— Да, — Бен в полном недоумении: почему я вдруг уселась обратно и где пиво?

Смотрю через его плечо. Слава богу! Они уходят. И случается чудо — это все-таки Килберн, — тут же подъезжает черное такси с оранжевой лампочкой. Софи и Лиза выбегают на дорогу, высоко подняв руки.

Бен глаз с меня не сводит. Слежу, как отъезжает такси.

— Совсем забыла, — произношу я и встаю, — пиво. И направляюсь к бару.

Глава 10

Джемайме не хочется вылезать из постели. Гораздо приятнее лежать и вспоминать вчерашний вечер. Свидание с Беном Уильямсом.

К сожалению, все получилось немного не так, как ожидала Джемайма. Но почти. Бен проводил ее домой, наклонился и поцеловал — в щеку.

Джемайма залилась краской. Поблагодарила бога, что было темно и Бен не заметил ее смущения. «Увидимся завтра», — крикнул он, шагая вниз по дороге. Джемайма молча кивнула с порога, не в силах проронить ни слова от счастья.

Вчера вечером у нее не было времени помечтать — пиво ударило в голову. Она выпила три бутылки. Как только голова коснулась подушки, она моментально отключилась. Но сейчас, утром, у нее есть время вспомнить и посмаковать каждую деталь, каждое слово, каждый нюанс.

Есть время подумать о том, что случилось, что могло бы случиться и случится в будущем. По крайней мере, Джемайма надеется.

И во всех фантазиях о будущем Джемайма представляет себя худенькой, как тростинка.

Она слишком долго лежит в постели. Когда смотрит на часы, оказывается, она уже опаздывает на работу. Джемайма бежит в ванную — и совершенно забывает съесть свои хлопья.

Она ждет, пока наполнится ванная, и вдруг решает сделать то, чего не делала уже многие месяцы. Она встает на весы. Затаив дыхание, медленно балансирует на цыпочках, не осмеливаясь взглянуть на весы, пока не замрет на месте.

Наконец смотрит — и расплывается в улыбке. Джемайма Джонс похудела на пять килограммов. Всего чуть-чуть, но Джеральдина права, начало уже положено. Ей наконец-то удалось похудеть!

Джемайма еще немного стоит на весах. Потом опирается на сушилку для полотенец и наблюдает, как стрелка быстро падает. Чем сильнее она опирается, тем меньше показывают весы. Хочу быть стройной, думает Джемайма. И стану стройной, решает она.

Только она собирается залезть в ванную, как слышит голоса внизу. Софи и Лиза не ушли на работу. Она смотрит на часы. 9.10. Обычно в это время их уже нет. Они же опоздают.

— Джемайма, — зовет Софи через дверь.

Выныриваю из-под воды.

— Ты почему дома? Опоздаешь на работу, — читай между строк: ты — злобная корова, оставь Бена в покое не хочу с тобой разговаривать.

— Знаю. Мы уходим. Мы проспали.

— Повеселились вчера? Как новый клуб? — изо всех сил стараюсь говорить повежливее. Разумеется, молчу о том, что их видела и догадалась, что они задумали.

— Потрясающе, — отвечает Софи. — А как твое свидание?

— Великолепно, — я улыбаюсь.

— Это тот самый Бен, о котором ты рассказывала?

— Да.

Долгое молчание.

— Он красавчик.

Улыбаюсь еще шире.

— Может, пригласишь его на ужин как-нибудь? — спрашивает Софи с мольбой в голосе. Мечтай!

— Может, и приглашу, — только через мой труп, пока я жива, Бен будет держаться подальше от Софи и Лизы.

— Хорошо, нам пора. Приятного дня. ' Лежу в ванной и слушаю, как их каблучки цокают к входной двери. Они шепчутся и хихикают.

Бедные Софи и Лиза. Неужели они думают, я такая дура, что сама кину Бена в их лапы? Не дождутся.

— Как провела вечер? — Джеральдина вплывает в комнату, потягивая капучино из пластмассового стаканчика, который купила по дороге на работу.

— Хорошо, — пытаюсь сдержать улыбку, чтобы не выдать себя.

— Вы ходили в компьютерное кафе? — Джеральдина высовывает тонкий язычок и облизывает шоколадную пенку на верхней губе.

— Нет, Бену пришлось задержаться на работе. Потом мы пошли в бар.

— О здорово, — Джеральдина пристально смотрит меня

— Джемайма? Ты покраснела!

— Нет, — быстро отвечаю я. Слишком быстро. Чувствую как краска заливает лицо и шею.

— Джемайма! Ты покраснела! — она понижает голос и спрашивает: — Тебе нравится Бен?

— Нет! — почему я всегда так сильно краснею?

— Нравится! — произносит Джеральдина. — Я же вижу.

Краска постепенно сползает с моего лица.

— Джеральдина, — решительно заявляю я. Бог знает, откуда у меня взялась уверенность. — Это же совершенно бессмысленно. Даже если бы Бен мне нравился, а это не так, он никогда, никогда в жизни не смог бы ответить мне тем же. Зачем тратить время зря? У меня нет ни малейшего шанса.

Джеральдина, конечно, правильно угадала. И меня это смутило. Но мои доводы столь убедительны, что ей ничего не остается, как поверить.

— Хорошо, — отвечает она. — Я тебе верю. Просто он такой красавчик. Он всем нравится. Кроме меня, конечно, — добавляет она со вздохом. — Мне хватает проблем в личной жизни.

— Как Дмитрий?

— Просто кошмар. Он каждый вечер приезжает ко мне и умоляет вернуться. Я пробовала просто игнорировать его, но он стоит внизу и кричит под окном или часами колотит в дверь. Соседи уже жалуются. Не знаю, что и делать.

— Может, тебе переехать? — с улыбкой предлагаю я.

— Наверное, придется, — улыбается Джеральдина и оглядывает комнату. — О-о, — произносит она. — вспомнишь его, он и появится.

— Привет, — к нам подходит Бен. — О чем сплетничаете?

— Джемайма как раз рассказывала, как ты опозорился в постели.

— Мне показалось, тебе понравилось, Джемайма или ты притворялась?

Я смеюсь и изо всех сил пытаюсь не думать о том что он сказал. Только бы не покраснеть. Только бы не покраснеть.

— Хотел сказать спасибо за вчерашний вечер. Я отлично провел время.

— У меня полно работы, — щебечет Джеральдина. — Увидимся, — и направляется к своему столу.

— Еще хотел поблагодарить, что помогла с письмом. Мне так надо было с кем-то поговорить. Я знал, что тебе можно доверять.

— Целиком и полностью, — отвечаю я. — Под пытками не проговорюсь.

— Надо будет как-нибудь повторить, — произносит Бен, отвлекшись на шум из информационного отдела.

Повторить тот поцелуй. Обязательно.

Размечталась.

— Хорошо! — успокойся, Джемайма, успокойся. — Может, на следующей неделе?

— Конечно, — он смотрит на меня и улыбается. — На следующей неделе можем пойти в Интернет-кафе.

Разве можно работать, когда ты влюблена? Конечно нет. Весь день мне не удается сосредоточиться. Я витаю в облаках, где-то очень далеко отсюда. Делаю несколько скучных телефонных звонков и узнаю много нового. Чтобы сереющее белье снова стало белоснежным, нужно замочить его в порошке «Биотекс». Никогда нельзя открывать дверцу духовки, если готовите суфле. Светлые волосы полезно ополаскивать ромашковым чаем.

Каждый раз, когда я смотрю на Бена, у меня земля уходит из-под ног.

В 16.35 я вспоминаю, что Брэд обещал послать мне по электронной почте. Разумеется, мысли о Бене важнее. Но мне так скучно, что я соединяюсь с Интернетом и смотрю, что он прислал. Из динамиков раздается голос с американским акцентом: «У вас новое сообщение». На экране появляется маленькое окошко с конвертиком, на котором написано: «1». Я нажимаю на конверт, и открывается письмо.

«Привет, Джей-Джей! Решил написать письмо прямо после нашего разговора — не смог дождаться завтрашнего дня. У меня для тебя маленький сюрприз. Посылаю тебе свою фотографию. Она сделана всего пару месяцев назад. С тех пор я совсем не изменился. Только подстригся.

На фотографии я на пляже в Санта-Монике со своей собакой, Пене. Это шнауцер. Я ее просто обожаю, но пришлось отправить ее к родителям, потому что у меня нет времени, чтобы за ней ухаживать. Надеюсь, я тебе понравлюсь. Не терпится увидеть твое фото. Может, пришлешь мне с письмом? Нужно отсканировать фотографию и приложить к письму. Уверен, у тебя получится. Если будет время, давай встретимся в пятницу. Хочется узнать твое мнение обо мне!

Надеюсь, вчера ты хорошо провела время. И вела себя хорошо — ведь ты должна беречь себя для меня :).

Крепко обнимаю. Бред. ххх».

Умираю от любопытства! Нажимаю мышкой на кнопку «открыть». Письмо Бреда исчезает. Вместо него появляются контуры фотографии. Сам снимок загружается медленно. Сначала в самом верху появляется голубое небо. Потом океан. И наконец — золотиста шевелюра.

Фотография продолжает постепенно загружаться. Я в изумлении затаила дыхание. Когда наконец картинка появилась полностью, я издаю возглас восхищения.

Это самый красивый мужчина, которого я видела в жизни!

Он сидит на корточках, слегка щурясь в камеру потому что солнце светит ему прямо в глаза. Одной рукой обнимает собаку, другая лежит на песке. Он очень загорелый, с золотистыми волосами и смеющимися голубыми глазами. По сравнению с его белоснежными, ровными зубами, зубы Бена — хуже, чем у старой бабки.

На нем зеленая рубашка-поло и потертые джинсы — как он и говорил! Его сильные и мускулистые руки покрыты тоненькими золотистыми волосами. Он похож на героя рекламного ролика. Типичный житель Калифорнии. Он настолько идеален, что на минуту я сомневаюсь: может, он вырезал эту картинку из журнала? Но фотография похожа на настоящую, и собака точно такая, как он описывал. Джемайма Джонс, ну тебе и повезло!

— О-о-о-о, — тянет Джеральдина, заглядывая мне через плечо, — кто это?

— Брэд, — я даже не смотрю на нее. Я слишком поглощена его неземной красотой.

— Какой еще Брэд?

— Тот парень, с которым я познакомилась по Интернету.

— Ты не говорила, что с кем-то познакомилась.

— Мы встретились в «Кафе Лос-Анжделес». Помнишь, сайт виртуальных знакомств, который ты нашла?

Джеральдина кивает.

— Он красавчик. Таких в природе не существует. Откуда ты знаешь, что это он?

— Я и не знаю. Он описал свою внешность, но, полностью с тобой согласна, он слишком идеален. Но это фотография, а не вырезка из журнала.

— И что ты дальше будешь делать?

Джеральдина не может поверить, что из всех мужчин, с которыми Джемайма могла бы познакомиться в «Кафе Лос-Анджелес», ей достался именно этот, похожий на древнегреческого бога.

— Боже, — я в ужасе понижаю голос до шепота. — Это кошмар. Он хочет, чтобы я послала ему свою фотографию.

— О, — только и может вымолвить Джеральдина.

Она, конечно, очень милая, но тоже не верит, что я могу кому-то внешне понравиться. Больше она ничего не говорит. Да и не нужно.

— Вот именно, — вздыхаю я. — О.

— Может, вырежешь фотографию из журнала? Какая разница, он все равно никогда не узнает.

Отрицательно качаю головой:

— Я так не могу. Сама знаю, что мы, наверное, никогда не встретимся. Но это нечестно.

— Придумала! — Джеральдина кричит и хлопает в ладоши. — Придумала! Придумала!

— Что?

— Так. В картотеке есть твоя фотография?

— С ума сошла? Фотография отвратительная. Я на ней на пудинг похожа!

— Увидишь, что получится, когда я над ней поработаю, — с улыбкой произносит Джеральдина. — Точнее, когда Пол над ней поработает.

Пол — художник из графического отдела. Молодой, застенчивый, милый. Всему офису известно, что он по уши влюблен в Джеральдину. Пол — один из немногих на работе, кто мне действительно нравится, мы не очень хорошо знакомы, но он всегда по-доброму ко мне относится и находит время, чтобы спросить, как у меня дела. Все постоянно покрикивают на него «сделай то, сделай это, форматируй страницы, вставляй заголовки, рисуй картинки». Когда какой-нибудь счастливчик находит более престижную работу и увольняется из «Килберн Геральд», Пол сочиняет для него потрясающую прощальную открытку. Другими словами, Пол — гений и просто хороший парень.

— Звони в картотеку, — приказывает Джеральдина, — пусть присылают фотографию.

Через десять минут курьер приносит папку с моей кошмарной фотографией. При виде ее меня начинает тошнить: двойной подбородок, огромные, оплывшие щеки.

— Еще рано смотреть, — говорит Джеральдина и берет фотографию. — Зайду попозже.

Джеральдина бежит выполнять свою миссию. Обнимает Пола за шею и начинает ворковать с ним. Он моментально тает, как снег.

— По-о-о-ол, — томно тянет она, — можешь мне помочь?

— Конечно, — Пол в эту минуту достать луну с неба готов для нее.

— Джемайме нужно похудеть.

Пол озадачен.

— Смотри. Видишь это фото? — Пол смотрит и кивает. — Ты же такой умный, можешь сделать так, чтобы она казалась худенькой? Закрасить подбородки и оттенить щеки.

Пол улыбается.

— Для тебя, Джеральдина, все, что угодно. Когда тебе нужна фотография?

— Ну-у-у-у, — она широко раскрывает свои большие голубые глаза. — Ты не мог бы сделать это прямо сейчас?

Пол счастливо вздыхает. Он готов сделать что угодно, лишь бы подольше побыть рядом с Джеральдиной. Он садится и сканирует фотографию Джемаймы. Она появляется на экране компьютера. Несколькими щелчками мышки Пол убирает двойной подбородок.

— Потрясающе, — шепчетДжеральдина. — А щеки?

Пол делает лицо Джемаймы зрительно уже и выбирает на палитре цвет, точно совпадающий с цветом ее кожи. С невероятной точностью он осторожно накладывает тени на щеки, пока у Джемаймы не появляются скулы. Идеальные, красивые, четко очерченные скулы.

— Боже, — восклицает он, уставившись на экран.

— Боже, — восклицает Джеральдина.

— Если бы она похудела, стала бы настоящей красавицей. Посмотри на ее лицо. Она невероятно красива. Кто бы мог подумать.

Мы, конечно, знаем, что Джемайма могла бы стать красавицей. Но Пол и Джеральдина и не подозревали, что скрывается под ее лишним весом.

— Мне не нравится ее мышиный цвет волос. Может, слегка осветлить их, добавить золотистые блики?

— Ты что, думаешь, я волшебник? — смеется Пол.

Клик, клик, — и у Джемаймы появляются медово-золотистые блики в волосах.

— А помада? Можно поменять цвет? Эта красная помада слишком яркая.

— Какой цвет ты хочешь? — Пол открывает палитру цветов на экране. Джеральдина выбирает естественный розовато-коричневый.

— Вот! — она показывает пальцем на маленький квадрат.

Джемайма на экране компьютера выглядит абсолютно потрясающе. Но Джеральдине этого мало.

— Подожди, — просит она Пола. — Мы еще не закончили. Вернусь через две секунды.

Джеральдина бежит к своему столу и достает огромную стопку глянцевых журналов. «Вог»? Слишком претенциозно. «Элль»? Слишком экстравагантно. «Космополитен»? В самый раз.

Она хватает «Космополитен» и бегом возвращается к Полу, на ходу листая страницы.

— Нашла! — кричит она, останавливаясь на странице с изображением девушки на велосипеде. У нее свежая, бархатистая кожа, идеальное тело. На ней коротенькие велосипедные шортики и маечка. Волосы того же цвета, как у Джемаймы на экране. Она стоит рядом с велосипедом, одна нога на педали, и смотрит в камеру, слегка наклонившись вперед. Смеющаяся девушка не похожа на модель. Просто случайный снимок красивой девушки, которая отправилась на велосипедную прогулку в летний день.

— Ты знаешь, чего я хочу? — с улыбкой говорит Джеральдина.

— Знаю, — отвечает Пол.

Он берет фотографию и сканирует ее. Вырезает и добавляет. Щелкает мышкой и оттеняет. И Джемайма предстает перед ними во всей красе. Стройная, обворожительная Джемайма Джонс стоит рядом с велосипедом, положив одну ногу на педаль. Пол сохраняет картинку на дискете и распечатывает на принтере. Протягивает готовый снимок Джеральдине. Надо признаться, он действительно гений.

— Ты — гений, — говорит Джеральдина и целует его в щеку.

— Ты умеешь убеждать, — улыбается Пол. — Иди, у меня полно работы.

Джеральдина как на крыльях летит к Джемайме. Та говорит по телефону. Джеральдина молча кладет перед ней на стол распечатанную фотографию.

— Извините, — говорю я в телефонную трубку. Джеральдина прыгает взад и вперед перед моим столом и корчит рожи. — Можно, я перезвоню?

Я кладу трубку и беру листок бумаги, который она тычит мне в лицо.

— И что? — спрашиваю я. — Я же говорила, что не буду посылать ему фотомодель из журнала. Это нечестно.

— Это не модель, дурочка, — смеется Джеральдина — Это ты.

— Что значит, это ты… — я всматриваюсь в снимок и от изумления открываю рот и таращу глаза. — О, — шепотом произношу я. — О боже.

— Знаю, знаю, — говорит Джеральдина. — Ты красавица, правда?

Молча киваю: от изумления не могу произнести ни слова. Провожу пальцем по своим точеным скулам, четко очерченному подбородку.

— Как ты это сделала? Когда успела? Как…

— Это все Пол, — отвечает Джеральдина, — я тут ни при чем. Я просто посоветовала добавить золотистые прядки, поменять цвет помады. И нашла твое новое тело. Нравится?

— Я и не подозревала, — клянусь, я и не подозревала, что могу так выглядеть. От фотографии просто не оторваться. Мне хочется увеличить снимок и наклеить себе на лицо. Показать всем, какая я красивая, какая на самом деле, под слоем жира.

— Давай скорей пошлем фото, — в нетерпении щебечет Джеральдина. — Наш ответ красавчику Брэду. Он с ума сойдет.

Джеральдина стоит позади меня. Снова связываюсь с Интернетом и стучу по клавишам.

«Дорогой Брэд. Получила твое фото. Ты — настоящий красавчик, похож на модель. Может, ты вырезал свою фотографию из журнала?

Я попросила ребят из графического отдела отсканировать мою фотографию… »

Бросаю на Джеральдину вопросительный взгляд

— Что придумать, когда был сделан снимок?

— Скажи, летом. Напиши, что каталась в Парке с друзьями.

— Хорошо.

Я продолжаю.

«Снимок сделан в Гайд-Парке. Летом мы катались на велосипедах с друзьями. Надеюсь, тебе понравится. Это не самая удачная фотография».

Хихикая, смотрю на Джеральдину. Она тоже хихикает.

«Сегодня я опять ужинаю с друзьями. Но можем встретиться завтра (в пятницу) в то же время, в том же месте. Пока. Джей-Джей. ххх».

— Джей-Джей? — удивленно спрашивает Джеральдина.

— Он так меня называет. Джемайма Джонс.

— Джей-Джей. Мне нравится это прозвище. Можно, я тоже буду тебя так называть?

Вставляю дискету со своей фотографией, нажимаю кнопку «присоединить файл» и потом кнопку «отослать» . Появляется сообщение: «Ваше письмо отправлено». Я вздыхаю с облегчением и виновато смотрю на Джеральдину.

— Только бы он не захотел со мной встретиться. Это будет кошмар!

— Не говори глупости. Он в миллионе миль от тебя. Ты в полной безопасности. Пойдем выпьем по чашке чая.

— Твоя мама звонила, — кричит Софи из спальни, как только я вхожу в квартиру. — Сказала, чтобы ты перезвонила ей, когда вернешься.

— Спасибо, — я бегу вверх по лестнице. Слава богу, есть предлог не обсуждать с ними, как прошел день. Захожу в гостиную и звоню матери в Хертфордшир.

— Привет, мам, — здороваюсь я, услышав ее чопорное «алло». — Как дела?

— Неплохо, — отвечает она. — А у тебя?

— Хорошо. На работе все отлично.

— Как твоя диета? Ты похудела?

Ну вот, началось.

— Да, мам, похудела на пять килограммов за две недели, — первый раз в своей жизни говорю правду. Надеюсь, она останется довольна.

Но нет, видно, я хочу слишком многого.

— Будь осторожна, — говорит она. — Нельзя худеть слишком быстро, потом в два раза быстрее потолстеешь. Почему бы тебе не вступить в клуб для желающих похудеть, как я?

В молодости моя мать была стройной и красивой. Королева бала — так она сама себя называет. На старых черно-белых фотографиях она похожа на Одри Хепберн — обворожительная, элегантная, с какой-то особенной изюминкой.

Но это было до замужества. Когда отец ушел от нас шестнадцать лет назад, она резко начала набирать вес. После сорока, когда жизнь замедлила свой темп и стала скучной, она раздулась до размеров воздушного шара. Но моя мать не опускает руки — она превратила свой лишний вес в целое событие. Вступила в клуб желающих похудеть, завела кучу новых друзей, таких же, как она, полных женщин, мечтающих о плоских животах и стройных бедрах. Похудение стало целью всей ее жизни, и теперь она спит и видит, как бы осуществить свою мечту.

— Говорю тебе, Джемайма, это лучший способ похудеть. На этой неделе я уже сбросила два фунта. Ты бы знала, сколько у меня появилось новых друзей! Мне кажется, тебе бы это пошло на пользу.

— Хорошо, мам, — устало отвечаю я. — Я поищу такой клуб у себя в районе.

Конечно, я не собираюсь этого делать. Клуб для толстушек, уж лучше попасть в ад.

Но разговоры Джемаймы с матерью проходят по одному и тому же сценарию. Мать никогда не спрашивает ее о работе, друзьях, личной жизни. Она интересуется только ее весом. И Джемайма тут же занимает оборонительную позицию, устало вздыхает и защи — щается от нападок матери.

Понимаете, матери Джемаймы кажется, что она желает своей дочери только добра, но на самом деле она думает только о себе. Она хочет, чтобы ее дочь была стройной красавицей — на зависть соседям, хочет пройтись с Джемаймой по магазинам и лопаться от гордости за дочь, когда та втиснется в леггинсы восьмого размера, ловить восхищенные взгляды и самой восхищаться красотой дочери, хочет повернуться к продавщице и самодовольно произнести: «Ох уж эта молодежь. Так любят все облегающее».

Но это всего лишь мечты. Она любит свою дочь, но стыдится ее.

Сейчас мать Джемаймы ни за что на свете не пошла бы с дочерью по магазинам. Ей пришлось бы ощущать жалостливые взгляды, испытывать унижение, оттого что приходится ходить в специальные магазины для полных, и желание провалиться сквозь землю от насмешливых взглядов людей на улице.

Мать Джемаймы любит ее, любит по-настоящему, как только способна мать любить свою дочь. Но она мечтает, чтобы Джемайма выглядела иначе. Если бы она видела фотографию, смонтированную Джеральдиной, она бы заплакала.

— Как твоя личная жизнь? — наконец спрашивает мать.

Стоит ли рассказывать ей, что вчера я ходила на свидание с самым потрясающим мужчиной в мире и о спасателе Малибу из Калифорнии, с которым я познакомилась по Интернету? И о фотографиях?

— Отлично, — наконец отвечаю я. — Отлично.

— Какие еще новости? — Так она обычно заканчивает разговор.

— Никаких, мам, — так я обычно отвечаю. — Я тебе позвоню на следующей неделе.

— Хорошо. Молодец, что похудела. Не нарушай диету.

Кладу трубку и достаю свое фото из сумки. Только бы Софи и Лиза не увидели. Готовлю чай на троих. Потом поднимаюсь наверх, ложусь на кровать и долго любуюсь своей фотографией.

Глава 11

«Ты — красавица!»

Пришел ответ от Брэда.

«Я не поверил своим глазам, когда получил твое письмо. Ты пишешь, что я похож на модель, но посмотри на себя! Ты словно сошла с обложки журнала. Я и не думал, что англичанки такие красивые. Мне хочется услышать твой голос. Может, поговорим по телефону? Я пойму, если не захочешь оставлять свой номер телефона. Дам тебе свой. Можешь позвонить мне сегодня? 310 266 8787. Жду звонка, Джей-Джей. Пока. Брэд. ххх».

— Так, так, — призносит Джеральдина. Она читает письмо через мое плечо.

— Так, так, — повторяю я. Чувствую себя ужасно виноватой. — Что же теперь делать? По-моему, у меня неприятности.

Джеральдина смеется.

— А по-моему, очень весело. Неприятности начнутся когда он захочет с тобой встретиться. Но он на другом конце света. Уверена, этого никогда не произойдет так что, ты собираешься позвонить ему?

— Почему бы и нет? Что я теряю? Позвоню попозже.

— Спорим, у него сексуальный голос? — мечтательно произносит Джеральдина. — Если только он конечно, как все американцы, не вставляет после каждого слова «типа» и «ну».

Хихикаю.

— Ты такая циничная, Джеральдина. Иногда совсем тебя не понимаю.

— Может, я и циничная, моя дорогая Джемайма, но ты — сама наивность. Поэтому тебе нужна я — добрая фея-крестная, которая стоит на страже твоих интересов.

— Бена Уильямса, пожалуйста, — произносит женский голос на другом конце провода.

— Слушаю, — отвечает Бен, прижав трубку плечом к уху. Его руки заняты ворохом бумаг.

— Добрый день, — продолжает женский голос, очень юный и застенчивый. — Это Джеки с Лондонского Дневного Телевидения.

— О, здравствуйте! — все внимание Бена моментально переключается на разговор.

— Я — секретарь Дианы Макферсон. Сегодня утром мы получили вашу заявку. Диана хотела бы с вами встретиться, — произнося эти слова, Джеки смотрит на фотографию Бена и про себя смеется. Они с Дианой поспорили, что по телефону у Бена будет не такой сексуальный голос, как его лицо на фотографии. Джеки смеется, потому что она проиграла. Голос оказался гораздо сексуальнее.

— О! — отвечает Бен. — Потрясающе! — успокойся, внушает он себе, будь невозмутимым, это ничего не значит. — На этой неделе у меня есть свободное время, когда вам удобно?

— Нам поступили тысячи заявок, и мы хотели бы встретиться с отобранными кандидатами как можно скорее. Вы можете подъехать сегодня днем?

Сегодня днем? Даже если бы он не мог, отменил бы ваясные встречи!

— Сегодня днем — да, разумеется. В три часа?

— Отлично, — отвечает Джеки. Надо не забыть поправить макияж к трем часам. — Спросите меня в приемной. Я вас провожу.

— Мне нужно что-нибудь взять с собой?

— Нет, — смеется Джеки. — Главное, чтобы вы сами пришли.

Бен опускает трубку и оглядывает комнату. Как же здесь убого. Убогие столы, устаревшие компьютеры, люди в поношенных костюмах. Скоро, думает он, я буду работать на телевидении, где все одеваются модно и стильно. Мне не придется и вспоминать об этой жалкой газетенке.

Осторожно, Бен. Разве ты забыл старую поговорку? Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Хотя, будь вы на месте Дианы Макферсон, вы бы тоже пригласили его на собеседование.

Если честно, Бен должен поблагодарить Джеки, секретаршу, за то, что его заметили. На Лондонском Дневном Телевидении получили тысячи писем, и большинство из них отправились в отдел персонала, где их разложили на три стопки: Да, Нет и Может быть.

Но Бен оказался более сообразительным. Он адресовал свое письмо лично Диане Макферсон. Поэтому его заявка попала не в отдел персонала, а прямиком к Джеки на стол.

Кроме Бена, нашлось еще несколько потенциальных телеведущих, решивших послать заявки Диане лично. Но ни один из них не обладал столь выдающимися внешними данными.

Джеки уже собиралась запихнуть все письма в конверт внутренней почты и отослать в отдел кадров, как на глаза попалось фото Бена. Как только Джеки прочитала его письмо, она отправилась к Диане.

— Диана, — сказала она, ворвавшись к ней в кабинет. На телевидении не признают формальностей, как в других компаниях, и секретарши общаются с начальниками на равных. — Взгляни-ка на это.

— Очередная заявка на вакансию телеведущего? Как они меня достали! Отошли в персонал.

— Вообще-то, — сказала Джеки, присаживаясь и подобрав ноги, — мне кажется, этим тебе следует заняться лично.

— Он тебе приглянулся? — Диана с улыбкой протянула руку, чтобы взглянуть на фото. — М-м-м, — томно протянула она, облизывая губы, — теперь понятно.

Диана Макферсон — жесткая женщина, как и полагается исполнительному продюсеру такого популярного шоу, как «Вечерний Лондон». Она не замужем, но испытывает особую слабость к симпатичным молодым людям вроде Бена. Диана Макферсон похожа на неограненный бриллиант. Она воспитывалась в муниципальном детском доме и была единственной девушкой, получившей стипендию на обучение в престижной школе, а затем и в университете.

Диана — платиновая блондинка, в сорок один год она выглядит не так обворожительно, как в юности, но все еще заставляет мужчин оборачиваться вслед, надевая микроскопические мини-юбки и встряхивая копной золотистых волос. Сотрудники боятся ее как чумы, лишь немногим удалось заслужить ее уважение, но те, кому повезло, заслужили и ее преданность.

Она считается с Джеки, потому что, как и Диана, та выросла на улице и, несомненно, очень умна. Сейчас Джеки работает секретарем, но, когда придет время, Диана повысит ее, и перед ней откроется новый мир.

— Кто он такой? Он работал на телевидении?

— Нет, — отвечает Джеки. — Он — заместитель информационного редактора в какой-то местной газете. По-моему, идеальная кандидатура для ведущего политических новостей.

— Политических новостей? Жаль, если он будет заниматься этой скукотищей. Нет, ему место в новостях шоу-бизнеса. Хотя кто знает, может, он не умеет работать в эфире.

Какое-то время Диана молчит и раздумывает.

— Почему бы не пригласить его на собеседование? — предлагает Джеки. — Тогда и проверим, действительно ли он так хорош, как на фотографии.

— Да, — отвечает Диана. — Еще один симпатичный мальчик в офисе.

Джеки смеется. Последний симпатичный мальчик Дианы недавно стал ведущим собственного ток-шоу, не без ее помощи.

— Хорошо, — говорит Диана. — Позвони ему, пусть приходит сегодня днем.

Но Бен, разумеется, и не подозревает об этом разговоре. Уже не в первый раз его внешность сослужила ему хорошую службу. Он слишком взволнован, чтобы думать, почему его пригласили на Лондонское Дневное Телевидение, почему выбрали именно его. Он слишком взволнован, чтобы работать.

— Джемайма, — Бен звонит по внутреннему телефону, закончив говорить с Джеки.

— Это Бен. Мы можем встретиться за обедом?

— Когда? Сейчас?

— Меня пригласили на собеседование, — говорит Бен. Мы стоим в очереди в столовой. — Можешь предвить? Я пойду туда после обеда!

— Потрясающе! — конечно же, я за него рада. Пытаюсь разделить его восторг, но в то же время ощущаю какую-то горечь. Сердце мое падает. — Вот видишь, — весело произношу я, пытаясь скрыть разочарование Слегка толкаю его локтем. — Я же говорила, они ни за что не упустят такую возможность. Ты слишком хорош.

— Знаю, — вздыхает Бен. — Но я и не думал, что у меня есть шанс. — Его лицо вдруг темнеет. — Может ничего и не получится. Может, я не понравлюсь Диане Макферсон.

— Ради бога. Собеседование проводит женщина? Считай, что тебя взяли. Тебе только нужно включить все свое обаяние, и бум! — ты уже на телевидении.

— Ты правда так думаешь?

— Да, — киваю я. — Уверена.

— О боже, надеюсь, у меня все получится, — шепчет он.

— Непременно, — уверяю я. Конечно же, я права: боги улыбаются Бену Уильямсу. Кто может устоять перед его прекрасной внешностью и неотразимым обаянием?

Мы несем подносы к столику и садимся. На моем подносе — тарелка салата. Не плавающего в майонезе калорийного салата, а настоящего, овощного. Я же с Беном, понимаете? Бен пригласил меня на обед. К тому же за последние несколько недель у меня почему-то уже не такой зверский аппетит, как раньше.

Знаю, я похудела всего на пять килограммов, но разница уже заметна. Одежда стала свободнее. Брюки уже не впиваются в живот и не грозятся разойтись по швам, когда я сажусь.

Я уже и забыла, какое приятное это ощущение. Я уже не испытываю желания сметать все на своем пути. На завтрак съедаю маленькую тарелочку хлопьев. О сэндвичах с беконом вообще забыла! Запах жареного бекона все еще манит меня, но мне как-то удается не поддаваться искушению.

— Можешь представить, что меня показывают по тедевизору? — Бен уже витает в облаках, в мире телекамер и писем от фанаток. — Невероятно.

— Никогда не понимала тех, кто мечтает работать на телевидении, — я в изумлении смотрю на него. — По-моему, нет ничего хуже.

— Почему?

— Во-первых, можешь забыть о личной жизни. Куда бы ты ни пошел, все узнают тебя и просят автографы.

— Так это же здорово! — улыбается Бен.

— Во-вторых, — я закатываю глаза к потолку, — журналисты не дадут тебе покоя. Думаю, тебе не надо объяснять, сам знаешь. Как только ты попадаешь на телеэкран, становишься общественной фигурой. И отныне газеты имеют полное право копаться в твоем грязном белье.

— Хочешь сказать, что мне есть что скрывать?

— У всех есть секреты, — смотрю в потолок и думаю, что мне самое место на телевидении. Я, наверное, единственный человек во всем мире, у которого нет никаких секретов. Ни одного скелета в шкафу. — И потом, необязательно быть извращенцем или маньяком. Вспомни, сколько раз ты открывал воскресные таблоиды и видел, как чья-нибудь бывшая подружка или приятель раскрывают секреты бурной сексуальной жизни со звездой. Я бы с ума сошла, если бы про меня написали такое. Всякие странные леди Ди, которых ты встречал раз в жизни, поспешат поделиться опытом общения с тобой. Слетятся как мухи на мед.

— Об этом я не подумал, — отвечает Бен. — Мне кажется, никто из моих бывших на такое не способен.

— Ради денег люди на все готовы.

— Господи, да если кто-нибудь захочет предложить моим бывшим девушкам кучу денег, чтобы они рассказали о нашей сексуальной жизни, ради бога! Не думаю, что им удастся выяснить что-то интересное.

Я заливаюсь краской, можете поверить? Стоит Бену упомянуть о сексе или просто произнести слово «секс» и я краснею. Неважно, что совсем недавно мы сидели и вместе смотрели жесткое порно в Интернете.

— Ладно, — говорю я. — Такое обычно происходит если люди вдруг просыпаются знаменитыми без всякой на то причины. Не думаю, что пресса будет охотиться за журналистом Лондонского Дневного Телевидения.

— А за диктором Би-би-си?

— Ты что, хочешь стать диктором?

Бен изображает экстаз и стонет.

— Я бы продал душу дьяволу, чтобы попасть на Би-би-си.

Я поражена.

— Ты темная лошадка, никогда бы не подумала.

— Ты еще многого обо мне не знаешь, — игриво заявляет Бен и с аппетитом приступает к еде.

— Так-так, — щебечет Джеральдина, протискиваясь за наш столик. — Джемайма рассказывает тебе о своем новом бойфренде?

— Джеральдина!

Заткнись! Не хочу, чтобы Бен узнал о Брэде, хотя, с другой стороны, если он поймет, что другой мужчина находит меня привлекательной, может, начнет смотреть на меня в новом свете. Может, все рассказать?

— Что? — спрашивает Джеральдина.

— О каком бойфренде? — Бен в недоумении.

— О спасателе Малибу из Интернета.

— Нет, — отвечает Бен, — первый раз слышу. Не могу поверить. Джемайма Джонс, ты что, подцепила мужчину по Интернету?

— Не совсем. Я просто зашла в «Кафе Лос-Анджелес» и начала болтать и переписываться с этим парнем, Брэдом.

— Брэд! — смеется Бен. — Типичное американское имя.

— Брэд совершенно неотразим, бесподобен! Я точно говорю, — уверяет Джеральдина.

— Ты откуда знаешь? — спрашивает Бен.

— Он прислал фотографию, — отвечаю я и жалею, что мы вообще об этом заговорили. По мне, знакомиться по Интернету — все равно что отвечать на объявления в газете «Ищу спутника жизни».

— И, — торжествующе добавляет Джеральдина, хрустя капустным листком (без салатного соуса!), — сегодня после обеда она ему позвонит!

— Молодец, — рассеянно говорит Бен, смотрит на часы и подпрыгивает на месте.

Я тоже смотрю на часы и понимаю, что ему надо спешить, иначе опоздает на собеседование.

— Извините, девочки, — говорит он и встает из-за стола. — Нужно бежать.

— Удачи, — кричу ему вслед.

— Удачи? — Джеральдина непонимающе уставилась на меня. — Удачи в чем?

— О, он сегодня берет у кого-то интервью, — молодец, Джемайма, умница, что не проболталась.

— Когда ты собираешься позвонить спасателю Малибу?

— Не знаю, — драматично вздыхаю. — Это может плохо кончиться. Не уверена, что хочу лгать ему.

— Подумаешь, — говорит Джеральдина. — Что ты теряешь?

Она права. Я понимаю, что она права. Мы вместе поднимаемся наверх. Джеральдина рассказывает о своем новом кавалере по имени Саймон, инвестиционный банкир и ездит на великолепном мерседесе. Сегодня они идут в ресторан.

— Итак, — приказывает она, усевшись своим крошечным задом на мой стол. — Снимай трубку и звони

— Не могу, — с улыбкой произношу я.

— Джемайма! Звони!

— Нет, — я решительно качаю головой.

— Честное слово, ты меня поражаешь. Почему нет?

— Потому что… — я делаю драматическую паузу. — Потому что в Калифорнии сейчас шесть утра. Не думаю, что он будет в восторге.

— О, — отвечает Джеральдина. — В таком случае я вернусь сюда в пять часов и прослежу, чтобы ты ему позвонила. Договорились?

Я киваю головой.

И точно, в пять часов Джеральдина тут как тут — направляется к моему столу. Как будто будильник поставила.

— Хорошо, хорошо, — смеюсь я и поднимаю трубку. — Звоню, — набираю номер, совершенно не осознавая, что делаю. Смеюсь над Джеральдиной: она корчит мне гримасы и исчезает за дверью.

— Спортивный клуб «Би-Фит», — раздается в трубке голос с американским акцентом. — Доброе утро, чем могу помочь?

— Доброе утро, — отвечаю я и думаю: боже мой, что же я делаю? — Можно Брэда к телефону?

— Конечно, мэм. Кто его спрашивает?

— Это Джема… — останавливаюсь на полуслове. — Это Джей-Джей.

— Подождите, пожалуйста.

Я жду и уже вот-вот собираюсь повесить трубку, как кто-то подходит к телефону.

— Доброе утро, — произносит приятный женский голос. — Чем могу помочь?

— Здравствуйте. Можно поговорить с Брэдом?

— Кто его спрашивает?

— Это Джей-Джей.

— Минутку, пожалуйста.

— Алло? — низкий, сексуальный мужской голос с калифорнийским акцентом.

— Брэд? Это я. Джей-Джей.

— О боже, ты позвонила! Не могу поверить! Как хорошо что ты позвонила. Мне так приятно.

— Спасибо, — не знаю, что еще сказать.

— Я только что пришел на работу. Вот это сюрприз.

— У нас пять часов вечера, я как раз собираюсь домой.

— Боже, у тебя такой сексуальный голос! Красивый, как и ты сама на фотографии. Я, кстати, повесил ее на стену. В самом деле, я прямо сейчас на тебя смотрю.

— Я польщена, — если бы только он меня видел.

— Ну, Джей-Джей, как прошел день?

— Отлично. Утром у меня были съемки, — не дай бог он спросит, какие съемки. Не спрашивает.

— Понимаю, почему ты решила работать на телевидении. Ты такая… ухоженная. Да, наверное, ухоженная — самое подходящее слово.

— Даже на велосипеде в летнюю жару?

— Да. Я твою фотографию всем здесь показал. У тебя в Калифорнии уже есть собственный фан-клуб!

— Боже, ты меня смущаешь, — громко вздыхаю.

— Не смущайся. По-моему, здорово, что ты занимаешься спортом и поддерживаешь себя в хорошей Форме. Именно о такой девушке я мечтаю.

— Хорошо, — отвечаю я, призвав на помощь все свое самообладание. — Мне очень приятно.

Брэд смеется.

— Послушай, Джей-Джей. Я никак не могу понять: почему у такой девушки никого нет? Я знаю, что ты только что рассталась со своим приятелем. Но мужчины наверное, толпами вокруг тебя увиваются.

— Не совсем так. Конечно, на работе я часто встречаюсь с мужчинами, но я очень привередливая.

— Что ж, приятно, что я тебе понравился и ты решила позвонить. Расскажи еще что-нибудь. Мне так нравится твой акцент. Хочу все о тебе узнать.

— Боже, с чего начать?

— Расскажи о своих родителях. У тебя есть братья и сестры?

— Нет. Я — единственный ребенок в семье. Мои родители развелись.

— Понимаю, — говорит Брэд. — Мои развелись когда я был совсем маленьким.

— Мои тоже, — отвечаю я и думаю: какого черта я рассказываю все это совершенно незнакомому человеку? Ведь даже мои близкие друзья, если можно так назвать Софи, Лизу и Джеральдину, ничего не знают о моей семье. — Моей матери не повезло в жизни. Она ненавидит отца за то, что осталась одна. Порой вмешивается в мою жизнь. Поэтому я и переехала в Лондон.

— Ты не из Лондона?

— Нет, я выросла за городом. В маленьком городке недалеко от Лондона. В типичном провинциальном городке.

— В детстве тебе было одиноко? Тебе хотелось иметь братьев или сестер?

В детстве мне было не просто одиноко, у меня сердце разрывалось от глубокого, всепоглощающего одиночества. Я была в отчаянии. Перед сном я сжимала свои маленькие ладошки и молила Господа, чтобы он подарил мне маленького братика или сестренку. Я не понимала, что без отца это невозможно.

Но я и так уже рассказала ему куда больше, чем планировала. Это уж слишком. Делаю глубокий вдох и пытаюсь придать голосу легкомысленную интонацию

— Иногда. Но мне нравилось одиночество.

— Послушай, — говорит Брэд после того, как я вспомнила еще кое-какие подробности о своем детстве, безболезненные подробности. — Может, ты думаешь, что я ненормальный. Ведь мы говорим в первый раз и едва знаем друг друга. Но у меня такое ощущение, что между нами есть какая-то особенная связь, — он замолкает. Я пытаюсь переварить то, что он сказал. Честно говоря, я стала с ним общаться только потому, что мне было скучно, а вовсе не потому, что я почувствовала с ним особенную связь.

Ради бога, ведь мы совершенно незнакомы! Ну и что, что он симпатичный. Все равно все это очень странно. Мы никогда в жизни не встречались, первый раз говорим по телефону. Вдруг он маньяк-убийца? И откуда он знает, что я — именно та, за кого себя выдаю? Наверное, лучше перестать об этом думать.

— Джей-Джей? Ты слушаешь?

— Да, извини. Что ты говорил?

— Я понимаю, все это кажется безумием — знакомство по Интернету и все такое. Но люди во всем мире так знакомятся и иногда даже влюбляются друг в друга. Послушай. Ты — потрясающая девушка. У тебя отличное чувство юмора, ты честная, красивая, мне нравится твой акцент. Не хочу пугать тебя своей напористостью, но мне бы очень хотелось встретиться с тобой.

Слава богу, что Брэд меня сейчас не видит! Я побледнела, как простыня, и серьезно подумываю о том, чтобы придушить Джеральдину. Так и знала, что этим все закончится!

— Я не предлагаю тебе приехать сюда. Понимаю, это для тебя серьезный шаг. Ты слишком занята своей карьерой. Может, я прилечу в Англию, и мы наконец то встретимся?

— Хм, — больше я ничего придумать не могу, только «хм». Надо выиграть время. Может, вмешается провидение и поразит его молнией? Но ничего не происходит. — Хм, — повторяю я.

— Ладно, — говорит Брэд. — Вижу, я тебя слегка озадачил. Просто подумай над моим предложением о'кей?

— О'кей, — отвечаю я, скрестив пальцы. — Подумаю.

А потом — будто мне мало на сегодня — я делаю невероятную вещь. Я даю Брэду свои телефоны — домашний и прямой рабочий (я же не хочу, чтобы он раскрыл мою легенду телеведущей). Он говорит «досвидания», я кладу трубку и иду в туалет. Посмотреть на себя в зеркало.

Я разглядываю свой двойной подбородок, толстые щеки, бесформенную фигуру. И принимаю решение. Настолько серьезное решение, что в эту самую секунду осознаю — оно изменит всю мою жизнь. Я бегом возвращаюсь к столу, хватаю сумку и с грохотом спускаюсь вниз по лестнице.

Идти мне недалеко. Я иду — почти спортивным шагом — по Килберн Хай-роуд в направлении нового фитнес-клуба, который открылся на прошлой неделе. Я проходила мимо него каждый день, не обращая на него никакого внимания.

Но сегодня день, когда моя жизнь изменится. Я миную двойные двери и решительно направляюсь к тоненькой блондинке за стойкой.

— Здравствуйте, — говорю я. — Я хочу записаться в клуб.

Глава 12

-Я принесу вам анкету, — произносит блондинка за стойкой, с нескрываемым любопытством глядя на Джемайму. Она не совсем понимает, почему такая толстуха хочет записаться в спортивный клуб?

Чтобы похудеть, конечно, скажете вы. Но дело в том, что этот великолепно оборудованный, сверкающий новизной спортивный клуб не просто какой-то обычный тренажерный зал. Вступительный взнос здесь 150 фунтов, а ежемесячный взнос — 45 фунтов Яеньги не маленькие! Размер взноса призван заставить таких людей, как Джемайма, держаться подальше.

Хорошо, что Джемайма долго не думала, прежде чем вступить в клуб. Если бы она увидела, какие люди его посещают, ее бы и след простыл.

Привлекательные мужчины и женщины красуются на беговой дорожке, лишь слегка вспотев, но блестящие капельки пота только выгодно подчеркивают ровный золотистый загар. В раздевалке девушки тщательно накладывают макияж перед тем, как войти в зал: вдруг встретят мужчину своей мечты на соседнем велотренажере?

Неработающие жены богатых бизнесменов доводят свои и без того идеальные фигуры до полного совершенства.

Мускулистые юноши, молодые, подтянутые, словно сошедшие с картинки в журнале, приходят в тренажерный зал не столько позаниматься, сколько построить девушкам глазки.

Увидев все это, Джемайма Джонс перепугалась бы до смерти, побоялась переступить порог этого клуба. Но, к счастью, менеджера нет на месте, и некому показать Джемайме все возможности спортивного центра. Поэтому она просто берет анкету, садится и заполняет ее. Слегка вздрагивает, увидев цену, но потом решает, что готова заплатить сколько угодно, лишь бы похудеть. К тому же клуб находится так близко от офиса, что нельзя будет выдумать оправдание и не пойти. Джемайма берет ручку и начинает ставить галочки.

Каждый, кто проводит вечера перед телевизором, Уя заказанную на дом пиццу, знает, что самое сложное в занятиях спортом — сделать первый шаг. Если найти в себе силы и начать заниматься, физически упражнения становятся своеобразным наркотиком как и Интернет.

Джемайма заполняет форму, указывает номер банковского счета для оплаты и возвращается к стойке

— М-м, я раньше никогда не ходила в тренажерный зал, — бормочу я, чувствуя себя ужасно неловко.

Блондинка протягивает мне ворох бумаг: расписание занятий, информацию о работе центра.

— Не волнуйтесь, — с улыбкой произносит она. — Здесь многие начинают заниматься впервые. Вам нужно записаться на консультацию к инструктору. Он подберет для вас подходящий режим занятий, — я напрягаюсь и жду, что она окинет меня испепеляющим взглядом, но этого не происходит. Она лишь улыбается, открывает большой ежедневник на столе и пролистывает страницы. — Обычно нужно ждать три недели, чтобы попасть на консультацию. Но вам повезло: есть окно завтра утром. Вам удобно в восемь утра?

В восемь утра? Да она с ума сошла! Я в это время еще десятые сны вижу.

— Да, восемь утра подходит, — произношу вслух, только потом осознав, что я сказала.

— Отлично, — отвечает блондинка, записывая мое имя. — Необязательно приходить в трико, просто в футболке и шортах… — она видит, как на моем лице отражается ужас при слове «трико». — Или спортивных штанах. И обязательно кроссовки.

— Хорошо, — отвечаю я.

Теперь придется потратиться еще и на спортивную форму и кроссовки. Ну и ладно, одной сотней больше, одной меньше. Я и так уже разорена.

Смотрю на часы: 18.15. Торговый центр на Бэис-вотер все еще открыт, и там есть спортивный магазин. Выхожу из спортивного клуба и клянусь, чувствую себя стройнее. Шаг становится легче, и представляю себя такой, какой стану стройной и красивой. Какой я была когда-то, еще до того, как отец ушел от нас. До того, как я поняла, что еда стала моим единственным утешением и единственым способом облегчить боль.

Запрыгиваю в такси — что-то в последнее время я стала расточительной — и прошу водителя отвезти в универмаг «Уайтлиз». Прохожу мимо магазинов одежды, обуви, даже мимо книжного магазина, и направляюсь прямиком к эскалатору, ведущему в спортивный отдел.

Через полчаса выхожу, нагруженная пакетами. Я купила спортивный костюм, две пары леггинсов из лайкры, три пары носков и новенькие блестящие кроссовки «Рибок». Сегодня я потратила столько денег, что мне теперь уже не передумать. Вот так.

Выхожу из торгового центра и стою несколько минут, наблюдая за спешащей толпой, слушая шум голосов. Я могла бы сразу пойти домой, несколько недель назад я так бы и сделала, но вы только посмотрите на эту улицу, на последние лучи заходящего солнца. Сегодня прекрасный вечер, и я не собираюсь идти домой и смотреть телевизор.

Не спеша шагаю вниз по улице, проталкиваясь сквозь толпы туристов. Мне кажется, будто я сама в отпуске, а что может быть лучше на отдыхе, чем сесть за столик в уличном кафе и выпить чашечку кофе?

Обычно я заказываю капучино. Снимаю ложечкой шоколадную пенку, прежде чем добавить три кусочка сахара. Но в жизни моей грядут большие перемены. Поэтому я сажусь за свободный круглый мраморный столик на тротуаре перед кондитерской и зака-

зываю стакан газированной минеральной воды.

Джемайма сидит в одиночестве, без собеседника, и даже без книги, но чувствует себя счастливее, чем когда либо в жизни. Она наслаждается лучам заходящего солнца, и невольно на лице ее появляется широкая улыбка. Впервые за долгое время она чувствует, что жизнь перестала быть скучной. Жизнь — . это самое волнующее, самое интересное, что только может быть.

В последнее время с Джемаймой Джонс происходили странные вещи, но сегодня — тот день, когда ее жизнь полностью изменилась.

Бен Уильямс только что пришел домой и обнаружил на своем автоответчике три новых сообщения. Два, для его соседей по квартире и одно, от старого друга, Ричарда. Можно было бы сказать, что Ричард — лучший друг Бена, но у мужчин не бывает лучших друзей, у них есть только приятели.

Бен поднимает трубку и звонит своему лучшему и верному другу. Они давно не разговаривали, и к тому же Бену необходимо поделиться впечатлениями от сегодняшнего собеседования, иначе он просто взорвется.

— Рич? Это я.

— Бен! Как дела, дружище? — так они всегда разговаривают.

— Нормально, Рич, а у тебя как?

— Ничего, Бен. Потихоньку. Сто лет не виделись, чем ты занимался?

— Вообще-то, у меня есть одна новость.

Голос Ричарда опускается до шепота.

— Я знаю хорошего доктора.

— Что?

— Твоя подружка от тебя забеременела.

— Не говори ерунду, — Бен начинает смеяться. — У меня вообще нет подружки! Нет, я сегодня ходил на собеседование о работе.

— Отлично, куда?

— Давай, Рич, угадай. Кем я мечтал работать всю жизнь.

— Не может быть! Собеседование на вакансию телеведущего? Диктора новостей? Не могу поверить.

— Не диктора, конечно, но это работа на телевидении. Репортер в новом телешоу для Лондонского Дневного Телевидения.

— Отлично. Когда узнаешь результат?

— Не знаю. По-моему, я им понравился, но нужно еще сделать пробы.

— Удачи! Не могу поверить — тебя покажут по телевизору! Представь, как все цыпочки будут на тебя вешаться.

Бен смеется в ответ. Ему хочется рассказать, как он вошел в просторный стеклянный атриум с куполом и сидел в приемной телекомпании, как ждал в окружении фотографий звезд телеэкрана на стенах, а потом вошел очень известный ведущий утренней программы и сел рядом.

Ему хочется рассказать Ричарду, как он нервничал, когда вышел из лифта и ждал, пока секретарша проводит его. Секретарша оказалась очень приветливой, пожалуй, даже слишком приветливой, но Бен решил, что на телевидении так принято.

Ему хочется рассказать Ричарду, как он познакомился с Дианой Макферсон. О ее микро-мини-юбке и высоких каблуках, о том, как через минуту она сбросила туфли и положила ноги на стол.

Диана окинула его холодным взглядом и произнесла:

— Черт возьми, Джеки была права, в жизни ты гораздо лучше, чем на фотографии.

Ему удалось рассмешить ее, и в конце концов они стали разговаривать о том, как трудно жить в одиночестве, рассказывать истории об ужасных свиданиях. Бен твовал, что между ними есть какая-то связь.

Ни о работе, ни о телевидении она даже не заикнулась. Гораздо больше Диану интересовал сам Бен. И совсем не было похоже на собеседование, скорее и разговор двух приятелей. Бену хотелось спросить Ричарда, хорошо это или плохо, узнать его мнение.

В конце «собеседования» Диана пожала его руку и сказала:

— Отлично, Бен Уильямс. Не скажу, что ты принят, потому что пока не видела твои телепробы. Но думаю, наши зрители будут от тебя в восторге. Приходи на пробы в четверг.

Но, разумеется, Бен не собирается ничего подобного рассказывать Ричарду, мужчины не любят вдаваться в детали, их интересуют только факты. Ричард бы заснул со скуки.

Они просто болтают, но Бен может думать только о студии Лондонского Дневного Телевидения.

Стоит ему попрощаться с Ричардом, как он набирает номер Джемаймы. Кто еще выслушает этот рассказ во всех деталях, как не она, его новообретенная приятельница?

— Привет. Джемайма дома?

— Нет, ее сейчас нет. Что-нибудь передать?

— М-м, да. Это Бен с работы. Я оставлю свой номер, пусть она мне перезвонит.

Софи чуть не падает с дивана.

— О, привет, Бен! — возбужденно произносит она. — Это Софи, помнишь?

— Та, которая в маске для лица или со странными штучками в волосах? — смеется Бен.

Софи стонет.

— Пожалуйста, не напоминай. Мы обе выглядели ужасно. Я — та, которая в бигудях.

Лиза отрывается от журнала и поднимает глаза. Ее рот широко открывается, и она шепотом спрашивает.

— Это он?

Софи кивает.

— Хм-м, — говорит Бен. Он не знает, что еще сказать.

— Обычно я выгляжу совсем по-другому, — оправдывается Софи. Ей хочется поболтать с Беном, затянуть разговор, по крайней мере на час, как всегда делают женщины, если им безумно нравится мужчина.

— Надеюсь, — отвечает Бен. — Иначе разве вас бы наняли на работу в рекламное агентство «Керв»?

— Джемайма сказала тебе, где я работаю?

— Да, — отвечает Бен. Интересно, почему это она так затягивает разговор? — Послушай, запишешь мой телефон?

— Конечно. Извини. Только возьму ручку, — Софи в одно мгновение возвращается обратно к телефону. — Давай.

Бен диктует номер телефона, просит, чтобы Джемайма перезвонила как можно скорее, и прощается с Софи.

— Угадай, что у меня есть, — дразнит Софи Лизу, помахав у нее перед носом маленьким кусочком бумаги и быстро прижав его к груди.

— Ах ты дрянь, — наполовину в шутку, наполовину серьезно говорит Лиза. — Ты не можешь оставить это себе. Ты должна передать Джемайме.

— Я и передам, — отвечает Софи, — но сначала перепишу.

— Но под каким предлогом ты собираешься ему позвонить? Просто так нельзя. К тому же вы совсем недолго поговорили, — торжествующе заключает она. — По-моему, ты его не интересуешь.

— Пока нет, — произносит Софи. — Но вот еслибы мы его куда-нибудь пригласили — на вечеринку или клуб… Конечно, Джемайму тоже придется позвать, но чего не сделаешь, чтобы снова его увидеть? .На этот раз мы нарядимся так, что он с ума сойдет, — Лиза расплывается в улыбке, довольная, что ее тоже приглашают. Она уверена, что Бен не сможет устоят перед ее струящимися локонами.

Девушки слышат, как хлопает входная дверь. Джемайма поднимается по лестнице и бросает пакеты на пол в гостиной.

— О, — хором произносят девушки. — Ты ходила по магазинам? Покажи, что купила.

— Ничего особенного, — отвечаю я.

Хотя на самом деле я очень возбуждена. Мне даже кажется, что я сегодня не усну. — Спортивную одежду для занятий. Я сегодня записалась в спортивный клуб.

— Ты шутишь, — Софи в глубоком шоке.

— Нет, — с улыбкой отвечаю я.

— Зачем? — спрашивает Лиза.

— Чтобы похудеть. Как ты думаешь? Я собираюсь сбросить вес и стать стройной. Через несколько месяцев вы меня не узнаете.

— Это все из-за того парня с работы, Бена?

— Нет, — конечно же, это из-за Бена. Хотя теперь еще и из-за Брэда из Санта-Моники. — Я делаю это для себя.

Говорю и понимаю — ведь это действительно так. Бен и Брэд — всего лишь катализаторы. Я собираюсь стать стройной для себя.

— О, кстати, — говорит Софи, когда я собираюсь пойти наверх. — Бен звонил. Его номер рядом с автоответчиком.

Все вокруг замирает — всего на несколько секунд. Но в эти несколько секунд единственное, что я слышу, — биение собственного сердца. Когда прихожу себя, мир словно начинает вращаться с удвоенной скоростью.

Я поднимаю трубку, слышу голос Бена на другом конце и — какая же я дурочка! — теряю способность дышать.

— Бен? — пытаюсь успокоиться, делаю несколько глубоких вдохов. — Это Джемайма.

— Привет! — отвечает он.

Начинаю расслабляться, не думала, что Бен так будет рад меня услышать. Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы он пригласил меня на свидание. Что, если он позвонил мне, потому что все время думает обо мне?

— Ты не спросишь меня? — говорит он.

Спросить? О чем? И тут я вспоминаю.

— О, извини, я совсем забыла. Как прошло собеседование?

Бен устраивается на диване поудобнее и рассказывает Джемайме все. Он описывает все детали, которыми не мог поделиться с Ричардом. По ее изумленным вздохам и воодушевляющим репликам он понимает, что она слушает его с огромным интересом. Такую реакцию можно ожидать только от женщины, поэтому Бен и позвонил Джемайме.

— Не могу поверить, что увижу тебя по телевизору!

— Не знаю, увидишь ли, — говорит Бен. Но, конечно, он знает. Он всегда знал, что станет телеведущим.

— Когда пробы?

— Послезавтра.

— Так скоро!

— Да, — отвечает Бен. — Начать нужно через две недели. Могу подать заявление об увольнении в понедельник. Мне должны дать две недели отпуска. Через две недели могу уже начать! — он делает паузу. — Если, конечно, получу работу.

— Получишь обязательно, — уверяю его я.

— Ты правда так думаешь?

— Да, — повторяю я. — Правда.

Рано утром звонит будильник. Постанываю, переворачиваюсь — я точно сошла с ума. Пойду в другой раз. Но нет, Джемайма, твердит тонкий го сок в моей голове, если ты не пойдешь сейчас, то уже никогда не пойдешь. Подумай о деньгах, которые ты потратила!

Выползаю из кровати, еще полусонная, бреду в ванную и умываюсь ледяной водой, чтобы проснуться. Бросаю одежду в сумку, надеваю старую футболку штаны от спортивного костюма и новые кроссовки.

Ковыляю к входной двери и дальше к автобусной остановке. Все словно в тумане. Удивительно, какая тишина в Лондоне в 7.30 утра. Когда я наконец добираюсь до спортклуба, к моему изумлению, там уже полно народу. Пыхтят и потеют на тренажерах перед началом рабочего дня.

— Привет, — обращается ко мне высокий мускулистый парень за стойкой. — Вы, наверное, Джемайма? Меня зовут Пол, я ваш инструктор по фитнесу.

Пол ведет меня наверх, через тренажерный зал, где я стараюсь игнорировать прекрасные, идеальные фигуры упражняющихся. Мы оказываемся в маленькой комнатке, предназначенной для консультаций.

— Хорошо, — говорит Пол, протягивая мне анкету. — Сначала вам надо заполнить эту форму, но перед этим я измерю ваше кровяное давление.

Он измеряет давление и потом достает какой-то инструмент, подозрительно похожий на хирургический скальпель. Я вздрагиваю от ужаса.

— Не волнуйтесь, — смеется он. — Это не больно. Этот инструмент, — он вертит у меня перед носом нечто, напоминающее клещи, — измеряет количество жира в организме. Таким образом мы будем следить за тем сколько жира в ходе тренировок превращается в мускульную массу.

Дерьмо! Я совершила большую, огромную ошибку. Мой самый ужасный ночной кошмар осуществился. Сейчас он будет измерять мой жир! Господи, да он не знает, сколько я вешу! Вдруг я замечаю весы в углу комнаты. Дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Но и что я могу сделать? Не могу же я убежать. Поэтому просто представляю, что покинула свое тело, что нахожусь где-то еще, пока Пол измеряет жир на моих руках, талии, животе и бедрах. Он ничего не говорит, просто записывает результаты в анкету.

— Отлично, — произносит он. — Теперь снимите обувь, и я вас взвешу.

Дерьмо.

Встаю на весы, несчастным взглядом уставившись в стену. Пол колдует с весами, пока точно не определяет мой вес.

Девяносто два с половиной килограмма.

Он записывает вес в анкету, а я пытаюсь скрыть смущение. Правда, я испытываю облегчение, когда вспоминаю, что месяц назад весила почти сто килограммов. За последние несколько недель мне удалось сбросить вес.

— Итак, — заключает Пол, усаживаясь на стул и жестом приглашая меня сесть. — Было совсем не больно, правда?

Я с благодарностью улыбаюсь, он не закричал от ужаса, увидев, сколько я вешу. Пол ведет себя так профессионально, что я начинаю расслабляться.

— С какой целью вы хотите тренироваться?

— Кроме того, чтобы просто поддержать физическую форму?

Он кивает.

— Я хочу быть стройной, похудеть, сбросить весь лишний вес, быть в прекрасной форме. Хочу быть здоровой.

Пол глубокомысленно кивает.

— Хорошо. Я рад, что вы здесь, потому что самая большая ошибка, которую люди обычно совершают — садятся на жесткую диету и не занимаются физическими упражнениями. Конечно, таким образом можно похудеть в очень короткий срок, но в дальнейшем вновь его набрать. К тому же такой метод похудения может иметь ужасные последствия.

— Что вы имеете в виду? — Я заинтригована.

— Кожа будет свисать огромными дряблыми складками.

Я в ужасе качаю головой.

— Поэтому физические упражнения просто необходимы. Мышцы нужно тонизировать и разрабатывать. Это не менее важно, чем диета. Кстати, вы уже подумали о своем питании?

— Я просто стала есть меньше. Пожалуй, и все.

— Хотите, я составлю для вас программу питания?

Согласно киваю. Пол начинает лекцию о белках, углеводах, насыщенных и ненасыщенных жирах, сочетаниях продуктов.

— Лучшая диета для вас — раздельное питание, — говорит он и достает из ящика стола чистый лист бумаги. Каждый день на завтрак, пишет он, я должна есть фрукты в любом количестве, но только не дыню, потому что она плохо переваривается. Нужно подождать двадцать минут, чтобы фрукты усвоились организмом, прежде чем съесть что-то еще. На обед можно съесть салат и что-нибудь из группы белков или углеводов, и ни в коем случае нельзя смешивать белковую и углеводную пищу. Например, салат с сыром, или салат с картофелем в кожуре, или салат с хлебом. Можно съесть сэндвич с авокадо и помидором на хлебе из муки грубого помола без масла. Авокадо есть можно, но только в правильном сочетании. На ужин — овощи и рыба или цыпленок на гриле. Овощей можно съесть сколько угодно.

— И еще, — он поднимает глаза. — Вы должны пить много воды. По крайней мере литр в день желательно больше.

— Я быстро похудею?

— Вы будете удивлены, — улыбается он. — Но лучше худеть медленно, ведь чем быстрее вы худеете, тем быстрее потом набираете вес. Но хочу предупредить — это не диета, Джемайма, это образ жизни. Как только вы это поймете, то увидите, как ваше тело меняется. Вам нужно регулярно приходить ко мне на консультации, — он встает и идет по направлению к залу. — Приходите каждые шесть недель. Мы будем следить за вашими успехами.

Смиренно следую за ним в зал. Пол показывает мне, как делать разминку. Ведет к велосипедному тренажеру и говорит:

— Чтобы разогреть мышцы, пять минут поработайте на велотренажере.

Сажусь и начинаю крутить педали. Через две минуты пот льет с меня ручьем, катится по лбу и падает на пол.

— Отлично, — произносит Пол. — У вас прекрасно получается.

Боже, как я хочу остановиться. Я уже ощущаю каждую мышцу, ноги болят, но если Пол говорит, что у меня получится, значит, так и будет. И я продолжаю работать.

— Теперь имитация ходьбы по лестнице, — он нажимает какие-то кнопочки на тренажере и включает режим «сжигание жира». Набирает мой вес, потом время: десять минут. Я начинаю упражнение.

Через две минуты мне кажется, что это очень просто. Через пять минут мне хочется умереть.

— Мне кажется, я больше не могу, — задыхаясь, выпаливаю я.

— Можете, — улыбается Пол. — Представьте, какая у вас будет маленькая, упругая попа.

Представляю маленькую, упругую попу. Воодуевление наполняет меня, и я начинаю работать с двойными усилиями. Пока через девять минут я действительно не падаю без сил.

— Не беспокойтесь, — ободряет меня Пол. В следующий раз сделаете десять минут. Но нужно сломать болевой порог. После этого станет намного легче, с каждым разом будет все проще и проще.

После ходьбы по лестнице я гребу на гребном тренажере полторы тысячи метров, потом прохожу одну милю быстрым шагом на беговой дорожке.

— Отлично, — произносит Пол. Он, видно, верит в силу мотивации и не обращает внимания, что лицо у меня пунцового цвета. Я пыхчу и истекаю потом.

— Пока не будем заниматься силовыми упражнениями. Нужно сконцентрироваться на кардиотренировках, чтобы сжечь жир, а потом наращивать мышечную массу.

Ковыляю к раздевалке и принимаю душ, прежде чем на подгибающихся ногах отправиться на работу. Но знаете, что самое странное? Пусть я устала как собака, но по дороге в офис покупаю бутылочку минеральной воды и понимаю, что так хорошо мне еще не было никогда в жизни.

Глава 13

«Завтра я иду на вечеринку».

Я пишу электронное письмо Брэду из Санта-Моники.

«Мой самый близкий друг нашел новую работу в другой телекомпании. Мне очень жаль. Знаю, что должна быть за него рада, но после его ухода мне не с кем будет поговорить. Кроме тебя, конечно. Кажется, привязываюсь к тебе все сильнее.

Мы не сможем поговорить позже, потому что сразу после работы я иду в тренажерный зал. Но можешь позвонить мне завтра, когда я вернусь домой после вечеринки. Я все тебе расскажу.

Обнимаю и целую, как обычно. Джей-Джей.

ххххххххх».

Давайте на минуту остановимся и повнимательнее посмотрим на Джемайму. Ведь за последний месяц с ней произошли поистине волшебные превращения. Пол, ее тренер, изумлен, но и немного обеспокоен, тому что Джемайма теряет вес с головокружительной быстротой, и Пол подозревает, что она ест намного меньше, чем он ей сказал.

И он прав. Джемайма отнесла листочек с программой питания домой, положила в шкаф и напрочь забыла о наставлениях Пола. В последний месяц распорядок ее дня полностью изменился.

Джемайма Джонс встает в семь часов утра и выпивает стакан горячей воды с ломтиком лимона. Натягивает спортивный костюм, кладет сменную одежду в спортивную сумку и к восьми утра спешит в тренажерный зал. Она удвоила интенсивность тренировки, которую разработал Пол, и добавила несколько упражнений от себя. Пятнадцать минут на велотренажере, двадцать пять на лестничном тренажере, пятнадцать на гребном, полчаса на беговой дорожке — быстрая ходьба и иногда бег.

Потом упражнения на полу и сгибания корпуса. Едва успевает на работу к десяти, игнорируя лоток с сэндвичами.

Садится за стол и все утро потягивает минеральную воду без газа. За обедом съедает тарелку зеленого салата с помидорами и огурцами. Джеральдина только изумл — енно качает головой , она не в силах поверить , у Джемаймы такая сила воли. После обеда Джемайма испытывает чувство вины, что вообще притронулась к пище, потому что в своем стремлении похудеть дошла до крайности.

Днем она выпивает еще литр минеральной воды.

Рабочий день заканчивается в шесть.

Джемайма болтает с Брэдом по телефону полчаса, иногда час, и возвращается в тренажерный зал.

Занимается аэробикой в течение часа, а затем расслабляется в сауне. Ей все еще кажется, что она огромная, хотя за последние несколько месяцев значителъно уменьшилась в объемах. Джемайма отказывается смотреть на себя в зеркало в тренажерном зале. Она думает лишь о том, что в один прекрасный день весь ее лишний вес исчезнет. У нее будет гибкое, натренированное тело. Она станет стройной.

Будь на то воля Джемаймы, она бы вообще ничего не ела на ужин. Настолько сильно желание похудеть, соблюдать новый режим. Но она осознает, что ей необходимы силы и энергия для физических упражнений, Ей нужны белки, поэтому на ужин съедает тарелку овощей на пару и запеченную куриную грудку.

Безвкусная, пресная пища, но ей все равно. Впервые в жизни она не испытывает интереса к еде. Ей слишком нравится ее новое состояние. Нравится, что одежда на ней висит. Пока она еще не купила себе ничего нового, ведь если будет и дальше продолжать в том же духе, скоро сможет носить все, что угодно.

Джемайма Джонс худеет на три килограмма в неделю. И теперь весит семьдесят шесть килограммов.

Пол сказал Джемайме, что при ее росте — сто шестьдесят пять сантиметров — ей нужно весить шестьдесят пять килограммов, но она проигнорировала его совет, она решила, что похудеет до пятидесяти килограммов, даже если это ее убьет.

Джемайма заходит в ванную, снимает одежду смотрит на себя в зеркало в полный рост. Все еще чувствует отвращение, глядя на целлюлит на бедрах валики жира на ягодицах. Но даже она признает, с ней произошло волшебное превращение.

Несмотря на то что она весит семьдесят шесть килогрммов, у нее появилась талия. Появились колени. Четыре подбородка превратились в два. Лицо почти неузнаваемо, так впали щеки. Постепенно из-под складок жира Джемаймы Джонс появляется строй ная Джей-Джей. И хотя это все еще не Джей-Джей с Фотографии на велосипеде в жаркий летний день, нет сомнения, очень скоро Джемайма в нее превратится. Наконец-то она в нее превратится.

Завтрашнего вечера она боялась уже давно. Вечеринка в честь Бена. В редакции все были поражены: никто еще не уходил из «Килберн Геральд» в телекомпанию. Некоторые увольнялись и в дальнейшем работали в национальных газетах. Но никто и подумать не мог, что один из сотрудников, начав карьеру в этой захудалой местной газетенке, станет знаменитым.

— Скоро мы будем брать интервью у тебя, — расхохотался главный редактор, похлопав Бена по спине, когда смирился с мыслью, что теряет лучшего репортера. — — Не забывай нас, когда станешь богатым и знаменитым!

Бен только улыбнулся в ответ, на пальцах считая дни, оставшиеся до ухода.

Несмотря на свое усердие и работоспособность, в последние несколько недель Бен был слишком возбужден, чтобы концентрироваться на работе. Но ему прощали, его обычные ежедневные обязанности принимал на себя кто-то еще, и присутствие в офисе Бена было читсой формальностью.

Бен был на работе, когда ему позвонили и сообщили что он получил место. На телепробах он старался, как мог но все равно сомневался, достаточно ли он хорош. Дни ожидания были худшими в его жизни.

— Это судьба, — твердил он Джемайме. — Или повезет, или нет.

— Будь как будет, — отзывалась она, надеясь, что судьба ему улыбнется.

Но Джемайма также надеялась, что судьба улыбнется и ей, что не захочет забирать его у нее. Она была абсолютно уверена: как только Бен покинет «Килбери Геральд», он уже не обернется назад, не вспомнит своих бывших друзей.

Джемайма и Бен действительно стали друзьями. Когда мы впервые встретили их, они были всего лишь коллегами по работе, но, как часто случается, в трудные времена дружба завязывается легко. Бену нужно было кому-то довериться в эту неделю бесконечного ожидания.

Но дружеские отношения — вещь преходящая, дружба Бена и Джемаймы выросла из взаимного доверия и восхищения, но также и из удобства. Джемайма знает, что стоит Бену очутиться в чудесном мире телевидения, она больше его не услышит.

Но Джемайма хочет, чтобы Бен был счастлив, желает этого куда сильнее, чем чтобы он остался в «Килберн Геральд». Именно ей он первой сообщил, что получил работу.

— Бен, — произнес жесткий голос по телефону. — Это Диана Макферсон.

Бен затаил дыхание. Тишину в трубке прервал смех Дианы.

— Наверное, тебе интересно узнать результаты проб?

— Да, — Бен никак не мог понять по ее голосу, хорошие новости или плохие.

— Я только что посмотрела отснятый материал, — ~ сообщила она. — И звоню тебе, чтобы сказать, что ты лучше всех.

Бен потерял дар речи.

— Вы шутите!

— Я никогда не шучу в таких делах. Это один из самых лучших роликов, которые я видела в жизни. Не могу поверить, что ты раньше не работал на телевидении. Ты точно не врешь?

Бен засмеялся.

— Я показала пробы программному директору. Мы оба считаем, что ты — идеальная кандидатура. Но есть одна проблема.

Сердце Бена чуть не перестало биться.

— Проблема?

— Да. Ничего страшного. Ты говорил, что хочешь в раздел новостей и политики, но, боюсь, мы не можем тебе этого предложить. Мы предлагаем годовой контракт в качестве ведущего рубрики новостей шоу-бизнеса.

До Бена не сразу дошло то, что она сказала.

— Ты слушаешь, Бен?

— Да, извините. Просто я совсем не ожидал.

Диана вздохнула.

— Понимаю. Но я уже давно на телевидении и разбираюсь в людях. Знаю, что ты хотел бы заниматься новостями и политикой, но ты только зря потратишь время. Тебе нужно что-то более интересное. Честно говоря, Бен, стоит только попробовать, и весь мир окажется у твоих ног.

— Понимаю, — Бен кивнул головой.

Он все еще не был уверен, согласен ли он. Разумеется, ему предоставляется замечательная возможность, но хочет ли он быть ведущим рубрики шоу-бизнеса, несущим вздор, легкомысленным репортером, берущим интервью у знаменитостей?

— Можно я подумаю несколько минут и перезвоню Вам? — попросил Бен, не подозревая о том, что никто, ни один начинающий телеведущий еще ни разу не раздумывал над предложением Дианы Макферсон.

— Хорошо, — согласилась она. — Я буду в офисе в течении десяти минут и, если ты не перезвонишь, звоню другому кандидату. Извини, но это телевидение.

— Не волнуйтесь, — ответил Бен. — Я понимаю.

Бен бегом направился к столу Джемаймы. Они сели склонив головы, и Бен поведал ей во всех подробностях, что произошло и какие у него шансы. Джемайма тут же сказала, что он говорит глупости. Эту возмож ность он ждал многие годы. Нужно только попасть на телевидение, а там уже все двери будут открыты.

— Если ты упустишь этот шанс, — серьезно сказала она, — другого может не быть.

Эти слова оказались решающими для Бена. Он посмотрел на часы: осталось еще две минуты до срока назначенного Дианой. Бен поцеловал Джемайму в щеку, поднял трубку на ее столе и набрал номер Лондонского Дневного Телевидения.

— Диана? — на этот раз его голос звучал намного решительнее. — Это Бен Уильямс. Я все обдумал и звоню, чтобы сказать, что принимаю ваше предложение. Как только мы определимся с датой, я готов приступить к работе.

— Уф, — с облегчением вздохнула Диана Макферсон и улыбнулась. — Ну и напугал ты меня! У нас не было второго кандидата!

Так, одним телефонным звонком, судьба Бена была решена. Не о такой работе он мечтал всю жизнь, но это же всего лишь начало. Очень хорошее начало. Но прежде чем уйти, ему надо было попрощаться с «Килберн Геральд». И завтра — его последний вечер в редакции.

Джемайме становится плохо при одной мысли об этом. Ей так грустно, что она совершает непростительную ошибку и рассказывает обо всем Софи и Лизе, просто потому, что ей больше не с кем поговорить. Она и не собиралась с ними делиться. Случайно вылетело.

— Какая-то ты грустная, — сказала Софи, увид меня. — Все в порядке?

— Да, — отвечаю я, но не могу сдержаться печально вздыхаю. — Наверное, перенапряглась в спорте.

Пытаюсь скрыть истинную причину своего устройства.

— Ты слишком много занимаешься, — соглашается она — Может, тебе немного расслабиться? Ни к чему так насиловать себя.

Хотите узнать, что происходит? Лиза начинает понимать, что прежняя Джемайма Джонс превращается в очаровательную Джей-Джей. Лиза чувствует угрозу. Джей-Джей может составить серьезную конкуренцию. Ведь Лиза, какой бы поверхностной и мелочной она ни была, видит, что Джемайма постройнела и становится настоящей красавицей. И Лизе это не нравится. Совсем не нравится.

— Наверное, — отвечаю я.

На самом деле мне бы хотелось проводить куда больше времени в спортивном зале, будь моя воля, я бы туда переехала. Целыми днями занималась бы на тренажерах. Но разве Лиза поймет? Никто не поймет меня. Я знаю, что со мной происходит: видела по телевизору. У меня мания: упражнения стали как наркотик. Ха! Подумать только! Если бы шесть месяцев назад кто-то сказал мне, что стану фанаткой здорового образа жизни, я бы каталась по полу от смеха, но теперь я все об этом знаю. Для меня спорт — как алкогольная или наркотическая зависимость. Мой организм переполнен эндорфинами, и я постоянно в приподнятом настроении. Один-единственный раз я пропустила занятие — когда Бен пригласил меня в бар. На следующее утро я испытывала такое чувство вины, что занималась в два раза больше и интенсивнее, и чуть не потеряла сознанание от перенапряжения.

— Есть еще одна причина, — говорю я. Мне нужно излить душу, а с Джеральдиной я поговорить не могу. — Бен завтра увольняется.

Софи и Лиза заметно оживляются.

— Что? — спрашивает Софи. — Красавчик Бен который приходил к нам в гости?

С несчастным видом киваю.

— Он нашел новую работу? — спрашивает Софи

— На Лондонском Дневном Телевидении. Ведущим новой программы.

— Ведущим на телевидении? — глаза Лизы стан вятся похожи на блюдца.

Боже, да я насквозь их вижу. Вот что они думают подцепить красивого парня неплохо, но если он еще и богат, то вообще замечательно. А если он красив, богат и знаменит! Бен не только привлекателен, он скоро станет знаменитым. Софи и Лиза рта не могут открыть от изумления.

— Да, и я немного расстроена. Конечно, я очень рада за него, но мне будет его не хватать. Он — один из моих самых близких друзей на работе. Наверное, поэтому у меня сегодня такое плохое настроение.

— Где он устраивает прощальную вечеринку? — как бы невзначай спрашивает Софи.

Ха, как будто я — полная дура. Так я ей и сказала.

— Не помню, — невозмутимо повожу плечами, встаю и выхожу из комнаты. — В каком-то баре.

Джемайма Джонс идет наверх, в свою комнату. Софи смотрит на Лизу.

— Благодарю тебя, Господи, — улыбается она, — что предоставил мне такую отличную возможность.

У Софи остался телефон Бена, но не было предлога позвонить ему. Теперь предлог появился.

— Что ты собираешься делать?

— Смотри, — Софи достает из сумки записну книжку и находит номер Бена. Снимает трубку и набирает номер.

— Алло, это Бен? Привет, это Софи, соседка Джимаймы. Да, да, с бигудями. Звоню пожелать тебе удачи. Джемайма только что рассказала о твоей новой работе.Никогда не встречала никого, кто бы работал на телевидении! Ты, наверное, очень волнуешься.

— М-м, да, — отвечает Бен. Он в полной растерянности, почему звонит эта девушка, которая едва его знает.

— Хотела поздравить тебя. Теперь ты станешь знаменитым и совсем про нас забудешь. Может, мы больше никогда не увидимся. В таком случае желаю тебе удачи.

— Спасибо, — отвечает Бен с улыбкой. — Очень мило с твоей стороны.

— Ты устраиваешь прощальную вечеринку? — невинно спрашивает Софи и подмигивает Лизе.

— Да, завтра вечером, — наступает неловкое молчание, когда ни Бен, ни Софи не знают, что сказать. Первым заговаривает Бен.

— Приходи, если хочешь.

— С удовольствием! — выдыхает Софи. — Где вечеринка? — она записывает адрес, а Лиза прыгает взад и вперед, указывая на себя пальцем и корча рожи. — Можно, Лиза тоже придет? — наконец неохотно добавляет она.

— Конечно, — отвечает Бен и думает: какого черта, пусть приходят, мне все равно будет не до них.

— Отлично. Увидимся завтра вечером.

«Привет, дорогая!

Спасибо за письмо. Мне всегда так приятно прийти на работу и обнаружить сообщение от тебя на экране. Невероятно, ты стала мне так близка, хотя мы даже не встречались. Но как только у тебя появится свободное время, приезжай в Лос-Анджелес! Не уверен, что смогу выдержать еще три месяца. Уже распланировал, что мы будем делать, когда ты приедешь. В Лос-Анджелесе так много интересного хочется, чтобы ты увидела все. Я отведу тебя на ДИ1 ° кинокомпании «Юниверсал». Мы будем кататься на роликах по пляжу Венис Бич. Ты познакомишься со всеми моими друзьями.

Знаю, это безумие, но я всем о тебе рассказал! Я сделал копию твоей фотографии и ношу ее с собой и мои знакомые видели тебя, и им тоже не терпите тобой встретиться.

Жаль, что твой друг увольняется. Но, судя по твоим рассказам, у тебя так много друзей, что скучат тебе не придется. Надень сегодня что-нибудь особенное. Я представляю тебя в черном шелковом платье облегающем твою изящную фигуру. Его складки колышутся при каждом движении. На ногах у тебя босоножки на высоком каблуке.

Хотя, если в Лондоне такая ужасная погода, как ты говоришь, лучше надень свитер и сапоги!

Дорогая моя, не грусти и береги себя. Я постоянно думаю о тебе. Солнечная Калифорния ждет тебя.

Позвони, когда доберешься домой. Я сразу же тебе перезвоню. Повеселись.

Обнимаю и целую, Брэд. ххххххххххх».

Мне не очень-то нравится его фамильярный тон. Иногда его письма меня даже раздражают. Не хочу сказать, что он делает грязные намеки. Просто он кажется мне слишком наглым. Но, возможно, это просто разница менталитетов. К тому же я уверена, что в жизни он совсем другой. Наверное, просто не умеет писать письма. Вот и все.

— Твоя соседка звонила. Очень мило с ее стороны.

— Что? — я отрываюсь от монитора и в ужасе смотрю на Бена, — Ты о чем?

— Твоя соседка. Софи. Она звонила вчера вечеров чтобы пожелать мне удачи. После того как ты расска зала ей, что я ухожу с работы.

— Вот корова! Невероятно. Она же не знает твой номер. Где она его раздобыла.

Теперь пришла очередь Бена удивляться.

— Понятия не имею, — отвечает он, пожав плечами. — Я подумал, ты ей дала. Странно, — интересно, что она задумала?

— В общем, — говорит Бен. — Я пригласил ее на вечеринку.

— Теперь все понятно. — Она тебе нравится?

— Джемайма! — возмущенно произносит Бен. — Единственный раз, когда я ее видел, она была в бигудях. К тому же ты знаешь, что она не в моем вкусе.

— Извини, — про себя торжествующе улыбаюсь. — Странно, что у тебя нет девушки.

Осторожно, Джемайма, ты играешь в опасную игру.

— Девушки? — Бен смеется. — И что я буду с ней делать? У знаменитостей, как я, нет времени на личную жизнь. Ты хоть знаешь, кто я такой?

— Да, — смеюсь я. — Ты — Бен Уильямс, самый самовлюбленный человек в мире. И твое самомнение растет с каждой минутой. — Качаю головой с притворным неодобрением. — Даже не могу представить, что будет, когда ты на самом деле попадешь на телевидение.

— Я превзойду самого себя, — Бен драматично разводит руками. — Буду с важным видом болтать о всякой чепухе. Угождать знаменитостям, лизать задницы звездам.

— Бен! — смеюсь я. Мне приятно, что мы настолько дружны, что поддразниваем друг друга. — Ты же не забудешь обо мне, правда?

— Но ты всего лишь жалкая Джемайма Джонс из захудалой «Килберн Геральди». Мне не пристало обращаться со всяким сбродом! Придется вычеркнуть тебя из своей жизни! — Бен говорит в шутку, но осекается, когда видит, что на моем лице появилась тень сомнения. Нет, он не может говорить серьезно. Он шутит.

— Конечно, я не забуду тебя, Джемайма. Ты мой единственный настоящий друг, разве я сл&п забыть тебя?

Я улыбаюсь. Достаю зеркальце и разглядываю совсем впавшие щеки. В последнее время я стремительно уменьшаюсь в размерах, но Бен этого не замечает и это может означать только одно: я еще недостаточно стройная.

Может, подсознательно он отметил, что я выгляжу лучше, но, если видеться с кем-то ежедневно, очень трудно заметить изменения, происходящие с этим человеком. Если бы я вдруг коротко подстриглась или надела что-то из ряда вон выходящее, он бы обратил внимание. Но худею я постепенно, и это не так заметно, особенно мужчине. По крайней мере, я надеюсь.

Бен заметил бы, что Джемайма похудела, только если бы какое-то время с ней не виделся. Но если они прекратят встречаться, жизнь Джемаймы превратится в ад. И вскоре ад станет реальностью.

— Ты будешь звонить мне? — никак не могу сменить тему. Моя неуверенность дает о себе знать.

— Только если ты обещаешь уважать и обожать меня.

— Разумеется, мистер Знаменитость.

Конечно, Бен и не подозревает, но я и так его обожаю.

Глава 14

Джемайма смотрит как Бен с коллегами уходит на обед. Она стоит на углу, прижав к груди сумку с одеждой для спортивного зала и чувствует, что сердце ее вот-вот разорвется.

Ее тоже пригласили пообедать перед вечеринкой, где Бена заставят выпить намного больше, чем положено в середине рабочего дня. Но она отказалась. Из-за вечеринки Джемайма не сможет пойти в тренажерный зал, поэтому решила позаниматься вместо обеда.

Кто бы подумал, что она предпочтет тренировку общению с Беном Уильямсом? Действительно, Джемайма стремится в зал как одержимая.

По окончании тренировки, убедившись, что в раздевалке никого нет, она робко встает на весы. Крепко зажмуривает глаза и смотрит вниз. Семьдесят пять килограммов. Джемайма встает на весы снова, чтобы проверить, правда ли это. Никогда в жизни она не весила так мало.

Это стоит отметить, наверное, вы согласитесь. Но, к сожалению, в обеденное время в пятницу на Килберн Хайроуд у Джемаймы не такой уж большой выбор. Ей бы хотелось купить платье — такое, как описывал Брэд. Но хотя она весит всего семьдесят пять килограммов (семьдесят пять!), ей пока не хочется тратить деньги.

«Когда я буду весить шестьдесят три килограмма, — мысленно твердит она по дороге к офису после тренировки, — тогда я смогу купить все, что только пожелаю».

Джемайма останавливается у аптеки и разглядывает прилавок с косметикой. Ладно, так уж и быть, думает она. Сегодня тоже можно немного себя побаловать, ведь вечером нужно выглядеть на все сто.

В 17.15 беру пакет с новел косметикой и иду в туалет. Неудивительно, Джеральдина уже здесь. Любуется собой в зеркале, тонируя пудрой цвета загара свои и без того золотистые щеки.

— Здравствуй, прекрасная незнакомка! — приветствует меня она. — Готовишься к вечеринке? — Джеральдина делает шаг назад и восхищается своим красивым платьем. Я тут же вспоминаю Брэда, именно такое платье он хотел бы видеть на Джей-Джей. Короткое, тонкое платье, облегающее, открывающее стройные ножки в блестящих прозрачных чулках. На ногах у нее красные замшевые туфельки н плоской подошве. Я ей завидую. Шучу, конечно, но если серьезно, рядом с Джеральдиной я ощущаю себя' каким-то неуклюжим клоуном.

— Я только хотела… — внезапно чувствую себя неуверенно и нелепо. — Только хотела немного накраситься…

Джеральдина хватает мою косметичку.

— Посмотрим, что у тебя здесь, — она молча вытаскивает всю косметику и раскладывает рядом с раковиной. — Так-так, — она смотрит на меня. — Кое-что тебе подойдет, кое-что нет, но ты можешь воспользоваться моей косметикой.

— Не стоит, — бормочу я, пытаясь скрыть уныние. Внезапно мне уже не кажется, что это хорошая мысль. — Мне все равно.

— Джемайма! — раздраженно восклицает Джеральдина. — Ты иногда бываешь просто безнадежна. Мне давно хотелось поговорить с тобой. Ты так сильно похудела, и теперь тебе просто необходимо полностью сменить имидж. И я, — она делает торжествующий жест, — горю желанием тебе помочь.

— Хорошо, — с улыбкой говорю я. — Я в твоем распоряжении.

— Джемайма Джонс! — слышу я грохочущий, резкий голос редактора. Уже шесть часов, и я вхожу в темное, прокуренное помещение бара «Винный погреб». Джеральдина стоит рядом и победоносно улыбается, увидев меня. Редактор поражен до глубины души.

— Что ты с собой сделала?

Я в ужасе подношу руку к лицу. Неужели помада размазалась? Или тушь потекла? Или шпинат застрял в зубах?

Редактор продолжает:

— Джемайма Джонс, ты похожа на свою тень!

Слава богу! Перевожу дух и мило улыбаюсь. Пытаюсь быть невозмутимой, сделать вид, будто меня ни капельки не волнует, что кто-то наконец заметил пусть даже всего лишь редактор.

— Я немного похудела.

— Немного? — гогочет редактор. — Да ты вдвое уменьшилась ! И не только, — он делает заговорщический вид. — Еще и накрасилась, да?

О боже, я чувствую, как заливаюсь румянцем. Но, к счастью, встречаюсь взглядом с Джеральдиной и вижу, что она едва сдерживает смешок. Смущение тут же отступает.

Джеральдина сдерживается, чтобы не засмеяться над главным редактором. Но при этом довольно улыбается, глядя на творение своих рук. Ведь Джемайма Джонс действительно превратилась совсем в другого человека. Конечно, думает Джеральдина, одета она ужасно. Но Джеральдина не подозревает, что Джемайма ждет, пока не станет идеально стройной, чтобы купить новую одежду.

Джеральдина смотрит на лицо Джемаймы. На ее бархатистую кожу, которой она придала золотистый оттенок с помощью невообразимо дорогой крем пудры. На ее зеленые глаза, большие и блестящие благодаря умелому нанесению теней для век, подводки и специальным каплям для глаз, проясняющим взгляд. На пухлые, чувственные губы, которые стали еще более чувственными с помощью контура, помады и блеска. И наконец, на ее волосы, которые Джеральдина собрала во французский пучок, выпустив несколько прядей по обе стороны лица.

— Ты выглядишь замечательно, — шепчет мне на ухо Джеральдина. Подходит и вытирает маленький след от помады на щеке, который, честно говоря, никто кроме нее, не заметил бы.

— Джемайма! — сердце начинает биться вдвое быстрее, когда ко мне подходит Бен и обнимает меня ной рукой. — Я уже думал, ты не придешь.

Он думал обо мне! Беспокоился обо мне! Волновался, приду ли я! Это уже прогресс.

Ко мне возвращается самообладание. Встречаюсь с Беном взглядом. Мне хочется, чтобы он заметил, как хорошо я выгляжу, увидел новую Джемайму Джонс хочется, чтобы ему понравилась новая Джемайма, и он бы в меня влюбился. Но Бен просто говорит:

— Хочешь шампанского?

Протягивает мне бокал шампанского, смотрит через мое плечо и произносит:

— Диана! Я так рад, что ты пришла.

— Разве я могла пропустить такое? — отвечает Диана Макферсон, пробираясь через толпу. Все расступаются, пропуская ее, потому что, в конце концов, Диана Макферсон — настоящая знаменитость в мире масс-медиа.

Я с ужасом наблюдаю, как Диана собирается поцеловать Бена в щеку. Но потом, как видно, передумывает, выпрямляется и протягивает руку. Бен мягко пожимает ее. Уф.

— Давайте я вас со всеми познакомлю, — говорит Бен, поворачиваясь сперва к редактору. Тот так поражен встречей с самой Дианой Макферсон, что широко раскрыл рот и глотает воздух, как рыба. Диана обменивается с ним рукопожатиями. Но только Бен собирается представить ее Джеральдине, как она поворачивается к нему и произносит:

— Пойдем выпьем и поговорим наедине.

Бен пожимает плечами и покорно следует за ней к бару.

— Сука! — шипит Джеральдина, которая чувствует себя униженной. Джеральдина всегда говорит вслух то, что все думают, но не осмеливаются произнести.

— Не волнуйся, — успокаиваю я ее. — Уверена, она ничего лично против тебя не имеет.

Но естественно, это неправда. Я-то видела, как Макферсон окинула Джеральдину холодным, оценивающим взглядом. О Диане ходят слухи, что она не очень-то любит женщин, особенно таких привлекательных, как Джеральдина.

— Не обращайте внимания, — мы слышим чей-то голос у нас за спиной. — Диана — сама себе хозяйка, и иногда может показаться очень грубой.

Мы поворачиваемся и видим молодого красивого парня в потертых джинсах и хлопковой рубашке.

— Не обращайте внимания, — еще раз повторяет он. — Меня зовут Ник. Я пришел с Дианой.

Сказав это, Ник протягивает руку Джеральдине и смотрит ей в глаза чуть дольше, чем того требуют приличия. Потом быстро пожимает мою руку, заставляя меня почувствовать себя здесь абсолютно лишней.

— С Дианой? — Джеральдина поднимает бровь. — То есть вы ее… — она выдерживает паузу. — …вторая половина?

— Ну уж нет, — смеется Ник. — Скорее случайный знакомый.

— Не самое подходящее место для свидания, — дразнит его Джеральдина, и мне кажется, я слышу кокетливые нотки в ее голосе.

— Да, но позднее я обещал пригласить ее на ужин. Вы работаете на телевидении? — отваживаюсь и встреваю в разговор, пытаясь быть вежливой, но ощущая себя совершенно ненужной.

— Нет, — он смеется и покачивает головой. — Знаете сеть магазинов «Кат Гласс»?

Кто же не знает. Маленький, необычный магазинчик оптики, в котором продавались модные, экстравагантные очки со временем превратился в одну из самых крупных, а может, и в самую крупную сеть магазинов оптики по всей стране.

— Так вы — специалист по подбору очков, — Джеральдина произносит это не с вопросительной, а с утвердительной интонацией. Ее глаза тускнеют, и она тут же пытается придумать тысячу способов, как бы от него избавиться. Улыбаюсь про себя и пытаюсь представить ее ход мыслей. Симпатичный парень думает она, но скучный.

— Нет, — с усмешкой отвечает Ник. — Не совсем.

О боже, представляю, что думает Джеральдина. Все еще хуже: он не оптик, а обычный продавец!

— Это моя компания, — неохотно признается он после напряженной паузы.

— Что значит — ваша компания?

— Она принадлежит мне, — повторяет он.

— О боже! — Джеральдина бледнеет. — Так вы — Ник!

Ник непонимающе уставился на нее.

— Я же сказал, что меня зовут Ник.

— Да, — она кивает головой. — Но вы же Ник Максвелл, я все про вас знаю!

— Как это все?

— Я — подруга Сюзи.

— Что? — восклицает он и расплывается в улыбке. — Сюзи Джонсон?

— Да, — отвечает Джеральдина. Она не может поверить, что ей так повезло. Ник Максвелл не только неотразим, но и очень богат, обаятелен и, что само главное, свободен! И Джеральдине уже все о нем известно. — Сюзи — моя старая подруга, она уже давно мне о вас рассказывала.

— О боже! — теперь очередь Ника удивляться. — Так вы — Джеральдина Тернер!

Чувствую, мне уж точно здесь делать нечего. Пора оставить их наедине. «Хотите выпить?»

Предлагаю я, но они отрицательно качают головами, увлеченные разговором об общих знакомых. И я направляюсь к бару.

Все веселятся и даже не вспоминают, по какому поводу здесь собрались. Свет потускнел, музыка играет громче. Джемайма стоит, прислонившись к барной стойке, и потягивает дешевое белое вино — шампанское давно закончилось. Она оглядывает зал.

Бен стоит рядом с Дианой Макферсон и редактором. Диана что-то увлеченно рассказывает и каждый раз кладет руку Бену на плечо — будто невзначай. Интересно, думает Джемайма, к редактору она так случайно ни разу не прикоснулась.

Джемайма не ощущает угрозу с ее стороны, для этого она слишком стара и груба. Нет, такие женщины совершенно не во вкусе Бена. Но каждый раз, когда ее длинный наманикюренный палец опускается Бену на рукав, сердце Джемаймы разрывается на части. Оставь его в покое, думает она. Он не твой.

Но он и не твой, Джемайма. Но она никогда не была влюблена, поэтому этого не понимает. Большинство женщин, начиная с подросткового возраста, постоянно влюбляются и переживают расставания. Им хорошо знакома подобная ситуация: приходишь на вечеринку, а объект твоего пылкого обожания уходит с другой девушкой. Они потратили часы на разговоры с подружками о той «суке», которая увела чужого парня. И прекрасно осознают, что, хотя сейчас им больно, это не конец света.

Но, в отличие от большинства девушек, у Джемаймы не было переходного возраста. В то время как ее сверстницы развлекались на вечеринках, экспериментировали с косметикой, нарядами и обнимались с мальчиками в темных спальнях на кроватях, заваленных одеждой, Джемайма сидела дома с мамой, объедалась, смотрела телевизор и мечтала о любви,

Она начала ходить на вечеринки только в университете, да и тогда редко отваживалась выбраться из дома. Джемайма Джонс подружилась с группой таких же непопулярных ребят, как и она. Они называли себя отщепенцами и делали вид, что наслаждаются своей непохожестью на других, но на самом деле мечтали быть такими же, как все.

И до недавнего времени Джемайма почти не проявляла интереса к противоположному полу. Конечно она уже не девственница. Но ей никогда не приходилось ощущать томление, лежать всю ночь, не сомкнув глаз, и молить, чтобы он обратил на нее внимание и вздрагивать от боли, осознав, что он никогда не ответит на ее чувства.

— Пышечка!

Мои раздумья прерывает знакомый голос. Медленно поворачиваюсь и пытаюсь сообразить: с какой стати я слышу этот голос на корпоративной вечеринке? Дешевое белое вино ударяет мне в голову — я глотала один бокал за другим весь вечер, чтобы успокоить нервы. Голова немного кружится. Ну ладно, не немного. Сильно кружится.

И тут я вижу их. Софи и Лизу. Стоят рядышком. Приветливо улыбаюсь широченной улыбкой чеширского кота, собираюсь произвести впечатление.

— Вы обе выглядите… — делаю паузу и оценивающе оглядываю их с ног до головы. — …потрясающе! — великодушно завершаю я.

Мой голос звучит очень громко: как только Софи Лиза вошли в зал, воцарилась гробовая тишина. Потому что Софи и Лиза сегодня превзошли самих себя. Они вырядились так, будто собрались на съемку видеоклипа, но это не киностудия, а всего лишь Килберн. И в старом добром «Винном погребе» на Килберн Хай-роуд они выглядят совершенно нелепо.

Лиза, видно, только что из парикмахерской. Ей так распушили волосы, что она с трудом проходит в дверь. На ней маленький лоскуток ткани — платьем это назвать никак нельзя, и туфли со множеством ремешков на высоченных каблуках.

Софи убрала волосы во французский пучок, как у меня, и надела крошечное черное блестящее платье для коктейля, которое переливается и сверкает при каждом ее движении.

Они похожи на свои собственные отражения в кривом зеркале. Я не могу удержаться от смеха. Здороваюсь с ними и вижу, что Джеральдина и Ник Максвелл тоже смеются. На секунду чувствую злорадное ликование, от того что они попали в такое неловкое положение.

Только вот они этого не понимают. Они-то думают, что прекрасно выглядят. И очевидно, так постарались ради Бена. Ха! Как они ошибаются. Но так им и надо.

— Где же виновник торжества? — спрашивает Софи, оглядывая комнату в поисках Бена.

— Видишь ту высокую блондинку? — показываю на Диану Макферсон. Я-то знаю, стоит Софи или Лизе вторгнуться на ее территорию, она их в порошок сотрет. — Он с ней минуту назад разговаривал. Наверное, отошел принести ей выпить.

— Боже, — говорит Софи, поправляя платье и оценивая Диану с ног до головы. — Такая старуха, а разрядилась, как девчонка. Кто она такая? — Софи не смотрит на меня, ее взгляд прикован к Диане. Бен подходит и протягивает ей бокал вина.

— Понятия не имею — пожимаю плечами и отчаянно пытаюсь скрыть злорадную усмешку. — Она не из редакции. Раньше ее не видела. Наверное, подруга Бена, — делаю паузу. Мы молча наблюдаем Диана смахивает пылинку с рукава Бена — интимный жест, слишком интимный для начальницы

— Может, он ей нравится, — бросаю я камень. Интересно, чем закончится этот разговор?

— Размечталась! — с негодованием произносит Софи. Потом, видно, вспоминает, что я влюблена Бена и ей не стоит быть столь резкой.

— Послушай, Пышечка, — она переключается в доверительный тон. — Пойду-ка я избавлюсь от этой старой кошелки, чтобы ты могла спокойно подойти и поговорить с ним. Ты, наверное, за весь вечер и словечком с ним не обмолвилась.

Не могу больше скрывать злорадную усмешку и отвечаю:

— Ты правда сделаешь это ради меня? Какая ты милая!

— Для этого и нужны друзья, — произносит Софи. Она уже начала пробираться сквозь толпу к своей добыче.

— Пойду-ка я с ней, — решает Лиза и семенит за Софи.

— Что происходит? — ко мне подходит Джеральдина. — Что тут делают твои соседки? И самое главное, какого черта они так вырядились?

Я не могу больше сдерживаться и начинаю хохотать. Смеюсь и не могу остановиться. Ну и что, что я пьяна? Совсем чуть-чуть. Наконец мне удается произнести: — Смотри, что сейчас будет. Жаль, что нельзя заснять на камеру.

— Твоя соседка не знает, кто такая Диана Макферсон? — в недоумении спрашивает Джеральдина.

— Нет, — снова начинаю хохотать. — Не знает, но ей нравится Бен. Она думает, что Диана — молодящаяся старушка, и собирается оттащить ее от Бена хоть за волосы, если придется.

Джеральдина потрясена. Мы предвкушаем незабываемую сцену.

— Класс! — с нетерпением шепчет она, наблюдая, как Софи приближается к Бену и Диане.

Софи по своей глупости решила, что Бену претит общество этой расфуфыренной староватой блондинки. Она уверенно пробирается к ним сквозь толпу и разрабатывает свою стратегию. Ей показалось, что у Бена такой вид, будто он хочет оказаться подальше отсюда, поэтому он должен быть благодарен любому, кто спасет его от этой ужасной женщины, которая портит всю вечеринку.

Так думает Софи. Она размышляет: я намного моложе, чем эта грубоватая блондинка. И намного симпатичнее. К тому же, замечает она, подойдя ближе, у нее кривые ноги. Теперь у Бена есть девушка, которая защитит его от притязаний этой мымры. И эта девушка — я. Гениально! Он будет благодарен мне по гроб жизни.

— Бен! — выкрикивает она.

Бен поднимает голову и непонимающе смотрит на нее. Ему трудно сфокусировать взгляд, потому что у Софи будто две, нет, даже три головы. К тому же он никогда ее раньше не видел. В голове Бена звучит сигнал тревоги, потому что эта девушка явно знает его, причем знает очень хорошо.

— Дорогой! — восклицает она, хватает его лицо руками и крепко целует в губы. — Извини, что опоздала. Ты соскучился по мне? — ее голос похож на кошачье мурлыканье.

— Я… хм… — Бен в полном недоумении. Кто эта странная женщина? Может, агент по связям с общественностью, с которой он разговаривал по телефону?

— Привет, — холодно произносит Софи, повернувшись к Диане Макферсон, лицо которой вдруг стало твердым как камень. — Я — Софи, — протягивает руку, в то время как Диана сверлит ее взглядом. — Девушка Бена.

— Что? — невнятно произносит Бен. Внезапно вспомнил, кто она такая.

— Не скромничай, дорогой. Это уже ни для кого секрет, — Софи ласково взъерошивает его волосы

— Но… — не сдается Бен. — Мы же встречались всего раз в жизни. Ты — соседка Джемаймы, да?

Софи замялась всего на долю секунды.

— Ты что, играешь в какую-то игру, дорогой? Хочешь, чтобы я тебе подыграла? Хорошо, мы встречались всего один раз.

Софи поворачивается к Диане и закатывает глаза. Бен в глубоком шоке.

— Извините, — обращается она к Диане, которая, будучи намного умнее Софи, потихоньку начинает понимать, в чем дело, глядя на выражение лица Бена. — Мы иногда играем в эти маленькие игры, — продолжает Софи, не подозревая, что сейчас все пойдет вовсе не так, как она планировала.

— Правда? — отвечает Диана, включая все свое обаяние и улыбаясь самой лучезарной улыбкой. Ее коллеги по работе знают: она так улыбается, когда хочет кого-то уничтожить. — Так вы и есть девушка Бена? Я так много о вас слышала.

На секунду улыбка сползает с лица Софи, но к ней быстро возвращается самообладание.

— Надеюсь, только хорошее, — отвечает она, ведь, насколько ей известно, у Бена нет девушки. А если есть, она может быть здесь, на вечеринке, и тогда у Софи будут большие неприятности.

— Конечно, — отвечает Диана. — Мне очень жаль вашу сестру, — произносит она, теперь уже точно зная, что Софи — тупая кукла, которая подумала, сможет заполучить Бена.

— Мою сестру? Да, такое несчастье. Удивлена, что Бен вам все рассказал, — отвечает Софи. Ей уже хочется поскорее убраться отсюда.

Джемайма и Джеральдина подкрались поближе и навострили уши, чтобы не пропустить ни слова.

— М м-м, — доверительным тоном произносит Диана. — Бен все мне рассказывает. Я — его психиатр.

— Что? — Софи в полном недоумении и не знает, что делать дальше.

— Ну, вы знаете, — Диана наклоняется и понижает голос. — После тех припадков в прошлом году Бен все время слышит голоса. У него склонность к шизофрении. Мы решили, что следует встречаться три раза в неделю. Он не говорил вам?

— М-м-м… говорил. Но вы же знаете, Бен такой скрытный.

— Да, вы правы, — соглашается Диана. — Только спрячьте получше кухонные ножи, и все будет в порядке, — она легонько толкает Софи локтем в бок. — Мне не стоит этого говорить, — продолжает Диана, — но вам надо быть поосторожнее. Вы же не хотите, чтобы с вами случилось то же, что с его бывшей подругой?

— М-м-м, нет.

— Вот именно. Ну, ладно. Бен говорил мне, что вы — остеопат. Пойдемте выпьем, расскажете мне о своей работе, — и прежде чем Софи успевает возразить, Диана хватает ее под руку и ведет к бару. Джемайма и Джеральдина хохочут.

— Какого черта? — возмущается Бен, он даже протрезвел от изумления, поворачивается ко мне и издает невнятные звуки. — Вот уж не знал, что у меня появилась девушка.

— Нет, Бен, — улыбаюсь я. — У тебя никого нет.

— Я тоже так думал, — произносит Бен, уставившись в свой бокал. Потом поднимает глаза.

— Джемайма, — говорит он и опрокидывает стакан одним залпом. — Джеральдина, — его слегка шатает из стороны в сторону. — Что я буду без вас делать?

Бен обнимает нас за плечи. Джеральдина, которая за весь вечер не притронулась к спиртному, с отвращением закатывает глаза и освобождается из его объятий

— У тебя все будет хорошо, Бен, — говорит она — На Лондонском Дневном Телевидении наверняка тысячи красивых женщин, и все они влюбятся в тебя. Кстати, раз уж мы заговорили о любви… — она поднимает глаза и встречается взглядом с Ником Максвеллом. Он подает Диане Макферсон пальто. — Самый красивый холостяк в Лондоне только что пригласил меня на свидание.

— Кто? — спрашивает Бен. Он совершенно пьян, и ему все равно.

— Неважно, — Джеральдина вдруг поняла, что не следует откровенничать с Беном, неизвестно, как к этому отнесется Диана Макферсон.

— Извините, — Джеральдина видит, что Дианы нет поблизости, и уходит, чтобы попрощаться с Ником. — Сейчас вернусь.

Бен все еще обнимает меня за плечи. Я так нервничаю, что опьянение проходит. Вдруг начинаю видеть все в мельчайших деталях. Ощущаю тяжесть его руки на своем плече.

— Ты — мой единственный друг, — произносит он, поворачивается и кладет голову мне на плечо. — Я люблю тебя, Джемайма, — бормочет он. Я цепенею. Весь мир замирает.

— Что ты сказал? — охрипшим голосом спрашиваю я. Уверена, я ослышалась.

Бен смотрит на меня несколько секунд и целует меня. Крепкий, влажный поцелуй в губы. Спасибо, спасибо, спасибо, Господи. Поцелуй длится четыре секунды, и потом Бен, шатаясь, отходит в сторону. Я приросла к полу и дрожу как осиновый листок.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, наблюдая, как редактор обнимает его и собирается произнести речь. — Я тоже тебя люблю.

Глава 15

Последние три месяца Джемайма Джонс редко бывала дома. И за это время она преобразилась до неузнаваемости. Если бы вы увидели ее сейчас, то не узнали бы. Она наконец превратилась в Джей-Джей. Прежняя Джемайма Джонс исчезла безвозвратно.

Она ходила на работу, где без Бена стало совсем тоскливо, посещала тренажерный зал. Изо всех сил пыталась избежать встречи с Софи и Лизой после случая на вечеринке. И невыносимо страдала, потому что Бен ни разу ей не позвонил.

Она подружилась с Джеральдиной, которая, кстати, теперь встречалась с Ником Максвеллом. Ей приходилось оплачивать большие телефонные счета за разговоры с Брэдом из Калифорнии. Брэд стал единственной радостью в ее жизни, несмотря на то что он находится за океаном.

Джемайма успела хорошо узнать Брэда, она рассказывала ему о своей жизни, делилась мыслями, ведь она больше не может откровенничать с Беном, который исчез из ее жизни и появился на телеэкране.

Брэд чувствует то же самое по отношению к Джемайме. Интересно, разве можно так хорошо узнать кого-то, с кем даже не встречался? Разве можно стать близкими людьми, общаясь только по Интернету, факсу и телефону? Разве можно понять, что этот человек действительно тот, за кого себя выдает?

Но это не имеет значения. Джемайма ждет каждого разговора с Брэдом с огромным нетерпением, ведь еда перестала быть ее единственным утешением.

Джемайма теперь ест ровно столько, чтобы не упасть в обморок во время тренировок. Она наблюдает как ее кожа становится эластичной, как прощупываются косточки и мышцы, о существовании которых она и не подозревала. В первые несколько недель после увольнения Бена Джемайма очень хотела наброситься на еду, ей пришлось призвать всю силу воли, чтобы бороться этим. Она победила, и теперь все в прошлом.

Когда мы в последний раз видели Джемайму на вечеринке, она весила семьдесят пять килограммов теперь в ней пятьдесят четыре. Она выглядит так, как девушка с фотографии.

— Не могу поверить, — произносит Джеральдина Она стоит в гостиной, наблюдая за Джемаймой. Та порхает по комнате в поисках пальто, действительно, разве можно поверить, что Джемайма может порхать?

— Поверить во что? — рассеянно спрашивает Джемайма, наконец увидев свое огромное старое пальто за диваном. Она надевает пальто и заворачивается в него, чтобы согреться. В последнее время она мерзнет: ее худенькое тело уже не защищено от холода прослойкой жира.

— Ты только посмотри на себя, — говорит Джеральдина. — Кожа и кости.

— Не говори глупости, — отвечает Джемайма. — Я еще очень толстая. Посмотри, — она сжимает то, что осталось от жира на бедрах.

— О чем ты говоришь? — восклицает Джеральдина. — Поверь мне, ты весишь столько же, сколько и я.

— Хотелось бы, — отвечает Джемайма.

Она действительно весит, сколько и Джеральдина — более или менее, только это никак не укладывается у нее в голове. Она понимает, что выглядит по другому, ощущает себя по-другому, но еще не знает, что же ей теперь делать.

— Ладно, — говорит она. — Куда мы идем?

— Секрет, — таинственно произносит Джеральдина. — Я беру тебя под свое крылышко. Все, что тебе нужно, — чековая книжка.

— О боже, — нервничает Джемайма. — Если хочешь повести меня по дорогим магазинам, я пас. Мне предстоит поездка в Лос-Анджелес, я и так разорена.

— Не волнуйся, — отвечает Джеральдина. — Для чего еще нужны кредитные карты?

— Знаю, — вздыхает Джемайма, — но я почти исчерпала свой лимит. Понятия не имею, как буду потом расплачиваться.

— Дорогая, — объясняет Джеральдина. — Подумай хорошенько, мы живем так мало на этом свете. Так зачем волноваться, тем более о деньгах? Заплатишь по счетам, когда вернешься.

— Джеральдина, у меня нет богатых родителей, которые помогли бы мне, если я попаду в беду. Мне не хватит одной зарплаты.

— Джемайма, во-первых, мои родители мне тоже не помогают. И потом, на что ты вообще тратишь деньги? Раньше ты ничего не покупала.

— Да, — стонет Джемайма. Она думает о ресторанах, в которых никогда не была, о красивых вещах, которые не могла позволить себе купить, о далеких странах, в которые никогда не ездила, — Но это не значит, что нужно пойти и потратить все прямо сейчас.

— Мы не будем тратить все, — заявляет Джеральдина. — — Мы не пойдем в «Армани» , но, если нам попадутся красивые вещи, обязательно примерим. К тому же ты не можешь поехать в Лос-Анджелес в старой одежде. Брэд вряд ли обрадуется, увидев тебя в этих балахонах, которые теперь висят мешком. Нет, Джей-Джей должна быть одета совсем по-другому. Правда, Джемайма дорогая, не хочу тебя обидеть, но в этих штанах ты выглядишь ужасно.

Джемайма смотрит в зеркало и понимает, что Джеральдина права. Черная футболка свисает спортивные штаны похожи на клоунские шаровары, ее новая стройная фигура утопает в старой одежде. Джемайма неуверенно поднимает глаза.

— Хорошо, — наконец она сдается. — Думаю, ты права, поднимает глаза к потолку. Прости Господи. Прости, мой банковский менеджер.

И они направляются к выходу.

— Сначала едем к Джеффу, — говорит Джеральдина, маневрируя по узким улочкам Килберна и выезжая в Вест-Хэмпстед,

— Кто такой Джефф?

— Мой парикмахер,

— Это еще зачем? — начинаю нервничать. Ведь я всегда гордилась своими длинными, блестящими волосами. Разумеется, я доверяю Джеральдине, но не до такой же степени.

Джеральдина прикуривает сигарету и предлагает мне, но я отказываюсь.

— Нет, спасибо, я бросила.

— Бросила курить? — Джеральдина смотрит на меня одновременно удивленно и с уважением.

— Да, Брэд ненавидит курящих женщин. Вот я и решила бросить курить до своего отъезда. Джеральдина соглашается.

— Скажи, — возвращаюсь к нашему разговору, — зачем мы едем к парикмахеру?

— Джемайма, — вздыхает Джеральдина, Ты доверяешь моему вкусу?

— Да, — неохотно отвечаю я, но это правда.

— У меня хороший вкус?

— Без всяких сомнений.

— И ты думаешь, я ногу посоветовать тебе что то, что тебе не понравится?

— Нет

— Вот именно, поэтому расслабься, а я сама обо всем позабочусь. Обещаю, в конце дня ты себя не узнаешь.

Молча сижу и постукиваю ногой в такт музыке. Очень нервничаю при мысли, что какой-то незнакомый парень по вмени Джефф будет делать все, что заблагорассудится с моими. прекрасными волосами!

Наконец мы останавливаемся у салона красоты в Хэмпстеде.. Заглядываю в стеклянные окна. Люди снуют туда-сюда, парикмахеры и их клиенты словно сошли с обложек журналов. Это не обычная парикмахерская. Даже через окно можно понять, что это очень дорогой салон. Клиенты усаживаются вдоль зеркальных стен. Посреди зала стоят два красивых круглых антикварных столика. На каждом из них — китайская ваза с огромным букетом белых лилий. Нетерпеливые посетители в ожидании очереди расположились на больших плюшевых диванах — Листают модные журналы, подбирая идеальную стрижку, прежде чем сесть в кресло.

Джеральдина направляется к молодому, стройному темноволосому парню. Его блестящие каштановые волосы зализаны в хвост,

— Джеральдина! — произносит он глубоким баритоном, выключая фен и на время оставляй клиента. — Как дела? — он целует ее в о5е щеки. Очевидно, Джеральдина — его любимая клиентка. Она, должно быть, ходит к нему уже долгие годы.

— Познакомься, это Джемайма, — представляет она меня. Мне, как обычно, хочется спрятаться или провалиться сквозь землю. — Помнишь наш телефонный разговор?

Телефонный разговор? Какой разговор?

Джефф кивает.

— Ну что? Помнишь, что я говорила? Думаешь, ей пойдет?

Джефф делает шаг назад и смотрит на меня поднимает мои волосы, трогает их, взвешивает, оценивает. — Не просто пойдет, — он делает паузу. — Это будет невероятно. Ты была совершенно права

Джеральдина бросает на него встревожен взгляд:

— Только не говори ей, что собираешься делать.

Джефф вздыхает.

— Ты понимаешь, что я нарушаю профессиональную этику? Не скажу, если она сама не захочет узнать, — наконец-то он заметил, что я тоже здесь. Пристально смотрит на меня и спрашивает: — Джемайма, ты хочешь, чтобы я подстриг и покрасил тебе волосы так, как сказала Джеральдина? Но ты ничего не должна знать. О боже, — он качает головой. — Такое со мной впервые.

Какого черта?!

Я согласно киваю.

— Хорошо, Джефф. Я ей доверяю. Но мне хочется, чтобы она хотя бы намекнула, как я буду выглядеть.

— Хорошо, — вздыхает Джеральдина. — Не намек, а вопрос. Ты хочешь быть похожей на свою фотографию? Я киваю.

— Тогда предоставь все Джеффу. Он настоящий волшебник.

— Длину убирать не буду, — говорит Джефф, снова приподнимая мои волосы. — Так, несколько сантиметров, чтобы срезать посеченные концы. И я думаю… — он опускает прядь волос мне на лоб. — Ты не хочешь челку?

Хочу ли я челку? Смотрю на Джеральдину, и она кивает.

— Хочу, — с улыбкой отвечаю я.

Через час я начинаю сильно сомневаться. Не сделала ли я ошибку? Из зеркала на меня смотрит инопланетное существо с сотнями маленьких кусочков фольги, торчащих из головы. Поворачиваюсь к Джеральдине и суровым голосом говорю:

— Ты уверена, что мы все делаем правильно?

— Ради бога, расслабься, — она поворачивается к Джеффу и спрашивает, сколько еще ждать. — Хорошо. Вернусь через час.

Джеральдина возвращается в салон через час, проходит мимо Джемаймы. Когда же наконец понимает, что не узнала ее, замирает на месте и в изумлении закрывает рукой рот.

Помните волосы Джемаймы? Длинные, блестящие, мышино-коричневого цвета? А посмотрите теперь, и вы поймете, почему Джеральдина так поражена.

Золотистое, пышное облако переливается всеми оттенками медового, пепельного, светло-рыжего. Волосы будто притягивают свет, искрятся, как жидкое золото. Джефф взбивает прическу, добавляя последние штрихи.

Приглядитесь повнимательнее. Копна волос падает Джемайме на плечи, колышется при каждом движении. Длинная золотистая челка подчеркивает зеленые глаза и идеальный овал лица.

— Боже мой, — произносит Джефф, делая шаг назад и оглядывая свое творение. — Ты совершенно неотразима. Можешь мне поверить.

— Боже мой, — эхом отзывается Джеральдина, снова обретая дар речи. — Боже мой! — это все, что она может сказать.

— Я выгляжу ужасно, да? — я пока не осмеливаюсь — заглянуть в зеркало. Уставилась в журнал и не хочу смотреть. Но по выражению их лиц понимаю, что выгляжу не ужасно, поэтому неохотно поднимаю глаза и смотрю на свое отражение.

И теряю дар речи.

Протягиваю руку и — вы, наверное, я ненормальная, — притрагиваюсь к своему лицу и волосам в зеркале. И шепотом произношу:

— О боже! — в изумлении оборачиваюсь и смотрю на Джеральдину. — Я — та женщина с фотографии.

— Нет, — восхищенно отвечает Джеральдина. Ты красивее. Намного красивее. Джеральдина настаивает на том, чтобы заплатить

— Это мой подарок, — говорит она. Мы выходим, и она не сводит с меня глаз. Постоянно повторяет, какая я красивая.

— Заткнись, Джеральдина! — в конце концов не выдерживаю я, после того как уже четвертый по счету прохожий посмотрел на нас как на ненормальных. — Все думают, что мы лесбиянки!

— Извини.

Джеральдина перестает восхищаться мной. Мы начинаем смеяться. Тут она замечает маленький бутик на боковой улочке и тянет меня за собой. У входа я поворачиваюсь к ней и говорю:

— Послушай. Ты так много для меня сделала. И продолжаешь помогать мне. Серьезно, я даже не знаю, как тебя отблагодарить.

— Джемайма! — она вздыхает и прикрывает глаза. — Это самое интересное, что со мной когда-либо происходило. Ты меняешься на глазах! Поверь, мне так же приятно, как и тебе. Ты — мое творение! — она имитирует голос сумасшедшего ученого из фильма — Мы хихикаем и заходим в магазин.

— Отлично, — она оценивающе оглядывает зал. — Теперь пора обновить гардероб. Это. — она брезгливо прикасается к краю моей футболки двумя пальцами, — отправится в помойку.

Не вижу ничего плохого в моей мешковатой, удобной одежде. Неохотно перебираю вешалки с нарядами, идеально подобранными по цветам. Об этом я всегда мечтала. Но что, если я буду выглядеть не так, как себе представляла? Мне хочется сменить имидж, но я все еще боюсь, что буду похожа на слона.

Но тут случается странная вещь. Я рассматриваю одежду из незнакомых тканей и вдруг испытываю сильное желание примерить все. Вдруг я понимаю, почему женщины так сходят с ума по красивой одежде. Понимаю, почему Джеральдина так шикарно одевается. Знаете почему? Потому что она может себе это позволить. И теперь, первый раз в жизни, я тоже могу.

Продолжаю перебирать наряды. Мне нравятся все ткани, все цвета. За черными вещами следуют шоколадно-коричневые, песочные, кремовые и темно-синие, подходящие по стилю. Я выбираю красивые брюки и, не обращая внимания на Джеральдину, которая уже навалила кучу одежды на продавщицу, направляюсь в примерочную.

— Ну как? — спрашиваю я Джеральдину. Почему-то брюки мне велики: приходится придерживать на талии, чтобы не упали.

— Слишком велики, дорогая. Какой это размер? Сейчас принесу поменьше.

— Четырнадцатый, — о боже, я не могу быть меньше четырнадцатого размера! Это невозможно!

— Попробуйте вот эти, — говорит продавщица. — По-моему, у вас десятый размер.

Брюки приходятся впору, и красивый приталенный жакет, и короткие, легкие юбочки, и маленькие шелковые маечки, и, самое главное, маленькое черное платье сидит как влитое. Песочные замшевые подходят. Сапоги из мягкой кожи подходят. Мне все подходит! И я не могу поверить, что красивая, изящная женщина, которая улыбается из зеркала, — это я. Я, Джемайма Джонс! Я снова теряю дар речи.

— Теперь можно отправлять тебя в Лос-Анджелес! — торжествующе восклицает Джеральдина.

Я рыскаю в сумке в поисках кошелька, стараясь не упасть в обморок при виде суммы, которую собираюсь потратить. Какого черта. Такое бывает только раз в жизни. Эта одежда будет служить мне вечно. И именно такой меня хочет видеть Брэд.

— Давай выпьем кофе. Я так устала от этой беготни по парикмахерским и магазинам! — Джеральдина берет меня под руку, и мы не спеша идем по широкой улице. Две стройные (стройные!) блондинки, на груженные пакетами с замечательными покупками

— Смотри, — шепчет Джеральдина. Рядом с нами останавливается шикарный красный спортивный автомобиль — на улице большая пробка.

— Что? — шепчу я в ответ.

— Посмотри на спортивную машину.

За рулем сидит темноволосый, голубоглазый, привлекательный мужчина. Он пристально смотрит на меня, встречается со мной взглядом, потом опускает глаза и рассматривает мой наряд — я, конечно же, не удержалась и сразу надела свои великолепные новые брюки. Потом снова смотрит мне в глаза. И я знаю, что означает этот взгляд. Я тысячу раз видела это в кино. Я нравлюсь ему! Я, Джемайма Джонс, нравлюсь ему!

Ричард улыбается ей — улыбается с сожалением, потому что ему не удалось поговорить с ней. Настоящая красавица. Он проезжает на зеленый свет и наблюдает за ней в зеркало заднего вида. Делает музыку погромче и думает: бывает же такая красота на свете. Потом берет телефон и звонит своему лучшему другу.

— Бен? Это Рич! Кажется, я влюбился.

— Ты видела? Видела? — еще несколько месяцев назад Джеральдина позеленела бы от зависти. Но поскольку теперь она встречается с Ником Максвеллом, только рада за подругу — — Ты ему понравилась! — восклицает она. — Такой красавчик!

Джемайма потрясена. Ни один мужчина, тем более такой привлекательный, никогда так не смотрел на нее. Джемайма никогда не забудет этот взгляд. В нем она увидела подтверждение того, что обнаружила сегодня утром: она — красавица, стройная, светловолосая, привлекательная молодая женщина. И — не без помощи Джеральдины — шикарно, стильно, изысканно одета.

— Пышечка, — зовет Лиза. Джемайма заходит в квартиру и бросает на пол пакеты с покупками. — Звонила твоя мама.

— Спасибо, я ей перезвоню, — отвечает Джемайма, поднимаясь наверх и распахивая дверь гостиной.

— Господи! — восклицает Лиза.

— Боже мой! — эхом отзывается Софи.

Они сидят на диване, широко раскрыв рот.

— Ну как? — спрашивает Джемайма, слегка встряхивая головой. — Как вам моя новая прическа?

— Это… — Лиза теряет дар речи.

— Ты… — Софи теряет дар речи.

Они проглотили языки от зависти, утратили способность говорить от изумления. До сих пор они лишь краем глаза замечали, что Джемайма худеет, но не придавали этому особого значения. Подумаешь, если она станет стройной? Она все равно не будет красавицей, не сможет представлять угрозу. Но, глядя на нее сейчас в новых облегающих брюках и шоколадно-коричневых туфлях, они понимают, что Джемайме удалось достичь совершенства. Совершенства, к которому Софи и Лиза всегда стремились.. Вот только им не хватало чувства стиля. Неправильно подобранная бижутерия, безвкусные туфли, слишком яркий макияж. Софи и Лиза всегда выглядели шикарно, но ни у одной из них не было и капли изысканности. А Джемайма — само воплощение изысканности. Она словно окружена аурой золотистых, песочных, кремовых оттенков. Она идеал

— Нормально, — наконец отвечает Лиза.

— Тебе идет, — сквозь зубы цедит Софи.

И они утыкаются носами в журналы. А Джемайме кажется, что ее вернули с небес на землю. Неужели они не могли быть полюбезнее? Хоть раз сказать ей, что она выглядит потрясающе?

Джемайма еще немного топчется на месте, а потом идет на кухню позвонить матери. Выходя из комнаты, отчетливо слышит, как девушки начинают шептаться. Останавливается на секунду и напрягает слух. Софи шепчет: «Она обязательно скоро опять наберет вес». Лиза: «Подумаешь, перекрасилась в блондинку. Все равно она — неудачница».

Несколько месяцев назад Джемайма немедленно отправилась бы в свою комнату и с горя умяла бы целую пачку печенья. Но теперь все изменилось. Джемайма понимает, что они ей завидуют, поэтому говорят гадости. Ну и ведьмы, думает она, не стоит обращать на них внимания. И идет звонить матери.

— Мам? Привет, это я.

— Привет! Как дела, дорогая?

— Хорошо. Только что вернулась из парикмахерской.

— Надеюсь, ничего радикального?

— Нет, я не делала стрижку, только покрасилась, — нет смысла говорить, что покрасилась в блондинку, она только раскритикует меня и скажет, что это вульгарно.

— Только не в блондинку, Джемайма!

— Не совсем, мам. Я сделала мелирование.

— Надеюсь, ты не выглядишь вульгарно. Мне никогда не нравилось светлое мелирование.

— Нет, мам, — поднимаю глаза к потолку. — Я не выгляжу вульгарно.

— Хм-м. Ладно. Как твоя диета?

Я улыбаюсь. Наконец-то она сможет гордиться мной. Теперь я такая, какой она всегда хотела меня видеть.

— Ты не поверишь, мам. Я похудела! Я вешу пятьдесят четыре килограмма!

В трубке воцаряется тишина.

— Мам? — неужели она и в этом найдет что-то плохое? Почему она не может просто за меня порадоваться? Но я понимаю, почему она молчит. Она все еще не одобряет меня.

— Это слишком мало, Джемайма, — наконец произносит она враждебным тоном. — Ты, наверное, на огородное пугало похожа.

— Я выгляжу хорошо, — со вздохом отвечаю я. Зачем я ей вообще позвонила?

— Надеюсь, ты хорошо питаешься, — продолжает поучать она, и я снова вздыхаю. Бог свидетель, я старалась, как могла. Я достигла того, о чем она всегда мечтала. Но она все равно недовольна. И вдруг я понимаю: неважно, что я делаю, она всегда найдет причину, чтобы быть мной недовольной. Мне никогда не сделать ее счастливой. Сначала я была слишком толстой, теперь я слишком худая. Золотой середины нет. Мне никогда не угодить ей.

— Да, мам. А как у тебя дела? По-прежнему ходишь в клуб?

— Да! — оживляется она, как всегда, когда речь заходит о ней. — Джеки, помнишь, я рассказывала про Джеки? Она выходит замуж, и в субботу у нее был девичник! Мы ходили в ночной клуб! Можешь себе представить — я в ночном клубе? С ума сойти! — она все тараторит и тараторит, но я не слушаю. Я отключаюсь. Она заканчивает свой рассказ, мы прощаемся, и я иду наверх, в свою комнату.

Я сажусь за туалетный столик и накладываю макияж, стараясь в точности повторить все, что делала Джеральдина, когда красила меня перед прощальной вечеринкой Бена. Я все еще не могу поверить, что женщина, которая смотрит на меня из зеркала, — я, Джемайма Джонс. Не могу привыкнуть.

Расчесываю свои длинные золотистые волосы, которые будто притягивают свет. Наконец встаю, иду в ванную и широко улыбаюсь, глядя на свое отражение в зеркале в полный рост. Принимаю соблазнительную позу, положив одну руку на бедро. Можете представить меня в такой позе несколько месяцев назад?

— Прощай, Джемайма Джонс, — решительно говорю я, и мне все равно, что Софи или Лиза могут услышать. — Здравствуй, Джей-Джей.

Я смеюсь, откидываю назад свои золотистые волосы и иду звонить Брэду.

Глава 16

«Привет, дорогая.

Не могу поверить, что ты наконец приезжаешь! Мои друзья волнуются еще больше, чем я. Встречу тебя в аэропорту, он находится далеко от города. Потом мы поедем прямо ко мне домой. Не беспокойся я уже приготовил для тебя отдельную комнату, надеюсь, тебе понравится. Там есть телевизор, видео и ванная комната. И повсюду в доме для тебя я расставил цветы!

Если ты не очень устанешь с дороги, можем сходить куда-нибудь поужинать. Посмотрим. Мне так хочется увидеть тебя! Почему-то я совсем не нервничаю. Наоборот, у меня очень хорошее предчувствие. Мягкой посадки, дорогая. Увидимся через две не дели! (О боже — через две недели!)

Крепко обнимаю и целую. Брэд. Хххххххх»

— Ну вот и все, — говорю я, поворачиваясь к Джеральдине. Она читает электронное письмо через мое плечо. — Хочешь не хочешь, обратного пути нет.

— Что значит, хочешь не хочешь? Ты как будто не рада, что едешь в Лос-Анджелес. Знаешь, давай я поеду вместо тебя!

Я улыбаюсь, потому что действительно очень взволнована. На самом деле больше всего на свете мне сейчас хочется видеть Бена, но Бен, похоже, совсем обо мне забыл. Поэтому приходится довольствоваться запасным вариантом, то есть Брэдом, что, в общем-то, не так уж плохо.

— Я серьезно, — продолжает Джеральдина. — Многие женщины отдали бы правую руку, чтобы полететь в Лос-Анджелес на встречу с таким красавчиком, как Брэд.

— Я хочу с ним встретиться! — и это правда. Мне больше незачем волноваться по поводу своей внешности, но я все равно очень нервничаю. Впервые я совершаю такой смелый, прямо-таки авантюрный поступок. — Но вдруг я ему не понравлюсь?

— Взгляни в зеркало, Джемайма, — произносит Джеральдина. — Чем ты можешь быть недовольна?

Я пожимаю плечами, вижу, что внешне изменилась, что выгляжу совсем по-другому. Но внутренне осталась прежней, я все еще чувствую себя толстухой.

— Этого не произойдет, — решительно заключает Джеральдина. — Ты — красивая женщина. Тебе просто надо к этому привыкнуть и жить дальше.

— Хорошо, хорошо, — с улыбкой отвечаю я. Готова согласиться с чем угодно, лишь бы сменить тему. Все твердят, какая я красивая, меня уже тошнит. Мне начинает казаться, что они надо мной издеваются. Я не ощущаю себя привлекательной, пока еще нет. Может,

иногда, всего на несколько минут, не больше. В остальное время мне почему-то кажется, что я всех обманываю.

— Пойду-ка я к редактору. Надо поговорить насчет отпуска.

— Хочешь сказать, что забронировала билет, даже не спросив разрешения взять отпуск? — Джеральдина в ужасе.

— Да, — я совсем об этом забыла, мой мозг был занят куда более важными вещами, например тем, как сбросить лишние килограммы. — Билет уже забронирован, теперь у меня нет выбора.

— А кто-то говорил, что я слишком легкомысленная, — ворчит Джеральдина и направляется к столу.

— Заходи, заходи, — приглашает редактор, вскакивая на ноги и придерживая для меня дверь. Я поражена: он ведь никогда раньше этого не делал. — Очень рад, что ты зашла, — произнося фразу, он не смотрит мне в глаза: нет, старый осел похотливо разглядывает мою фигуру. — Мне хотелось бы кое о чем с тобой поговорить.

Да уж, конечно.

Усаживаюсь на стул — он подает мне стул! — и медленно кладу ногу на ногу. Тысячу раз видела, как это проделывают Софи и Лиза: чувственно скрещиваю правую и левую лодыжки, обе ноги под углом. Можете себе представить, я, Джемайма Джонс, пользуюсь своей внешностью, чтобы добиться повышения по службе! Смех, да и только. Но редактору явно нравится. На самом деле ему так нравятся мои ноги, что он, похоже, совсем забыл, о чем хотел со мной поговорить. Я тактично покашливаю.

— Да, да. Так о чем мы говорили? — он неохотно поднимает глаза и смотрит мне в лицо. — Боже, Джемайма, — произносит он спустя еще минуту. — Извини, птичка, я просто не могу поверить, что это ты.

Снисходительно улыбаюсь, я уже привыкла получать комплименты от мужчин, которых знаю многие годы и которые почему-то вообще не замечали моего существования.

Например, сегодня утром. Снова звонит внутренний телефон и очередной репортер просит меня подготовить для него репортаж и встретиться за обедом, готов обсудить подробности. Сначала я была в недоумении, что происходит? Но Джеральдина по секрету поведала, что я теперь пользуюсь в офисе огромной популярностью. Наверное, я должна быть польщена и обрадована, но меня это слегка раздражает: интересно почему раньше никто не обращал на меня внимания? Но все не так уж плохо. По крайней мере, в том, что касается работы.

На прошлой неделе мне даже доверили взять интервью, не у скучного местного политика или еще какой-нибудь незначительной фигуры, меня послали взять интервью у знаменитого актера, новоявленной звезды лондонской мыльной оперы, который живет прямо напротив нашей редакции, видно, еще не заработал достаточно денег, чтобы переехать в престижный район.

Все прошло потрясающе, пожалуй, даже слишком. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы вырваться из лап этого очень симпатичного мужчины, у которого вдруг выросли тысячи рук, нет, скорее, щупалец, и все они пытались схватить меня за самые интересные места.

Я поняла одну вещь — стоит только похудеть, и жизнь кардинально меняется. Даже мои походы в спортивный клуб проходят теперь совсем иначе. Случилось чудо из чудес: меня с готовностью приняли в закрытый клуб красивых и стройных. И даже когда я в трико — да-да, я сменила свой растянутый тренировочный костюм на облегающее черное трико и велосипедные шортики (хотя даже сейчас не решаюсь надеть яркие коротенькие маечки из лайкры и трусики-стринг, о которых когда-то так мечтала), — без косметики, с крысиным хвостиком на голове, всегда находится куча симпатичных парней, которые пытаются флиртовать со мной. Невероятно.

— Вы часто сюда ходите? — обычно спрашивают они. Я киваю, улыбаюсь и спокойно продолжаю тренироваться, но они не сдаются: стоят рядом и пытаются завязать разговор. Слава богу, если Пол, мой тренер, оказывается рядом, то он вмешивается и направляет их на тренажер в противоположном конце зала. Слава богу, что на свете есть Пол.

Действительно, слава богу. Пол — единственный кто беспокоится о Джемайме. Он не в силах сдержать улыбку, глядя, как мускулистые красавцы пытаются заговорить с ней. «Если бы они видели ее несколько месяцев назад», — думает он. Разумеется, они ее видели, только не замечали. Пол внимательно следит за занятиями Джемаймы. Она выглядит потрясающе, но он обеспокоен тем, как быстро она похудела. Пол убежден, что, несмотря на цветущий вид и бархатную золотистую кожу — по рекомендации Джеральдины Джемайма регулярно пользуется автозагаром «Кларинс», — она вовсе не пышет здоровьем.

Пол пытался вызвать Джемайму на откровенный разговор, но она резко меняла тему. «Я не ограничиваю себя в еде! — повторяла она. — Анорексия? У меня? Не говори глупости».

Действительно, Джемайма не страдает анорексией, она просто одержима, что не менее опасно.

Я сижу в офисе редактора после дневной тренировки и наблюдаю, как он снимает трубку и звонит секретарше.

— Лора, — рявкает он с грубым северным акцентом, — принеси нам две чашки кофе и печенье. — Опускает трубку и обращается ко мне, плотоядно облизываясь. — Ты, наверное, не будешь печенье. Должно быть, трудно снова не растолстеть.

Я краснею. Вот дура.

— Я стараюсь, — твердо отвечаю я.

— Послушай, Джемайма. Вот о чем я хотел с тобой поговорить. Думаю, ты заслуживаешь большего, чем просто вести свою колонку. Я всегда знал, что твое время придет, и теперь, когда ты справилась с этим интервью и доказала свои способности, думаю, пора поручить тебе написание статей.

Забавно, до чего же забавно: теперь, когда я превратилась в стройную блондинку, он вдруг решил меня повысить. Знаю, мне следует поблагодарить его, и он, наверное, этого ждет. Но я сижу, смотрю на его улыбающееся лицо, дряблые щеки, маленькие свинячьи глазки-щелочки, бесстыдно разглядывающие мои ноги. И единственная мысль, которая приходит мне на ум, — ах ты ублюдок. Паршивый ублюдок, ты бы никогда не дал мне этот шанс, если бы я так не выглядела. Если бы я не похудела, то так и сгнила бы, до конца жизни корпя над «Полезными советами».

— Ну что? — редактор вопросительно смотрит на меня. Несомненно, он думает, что я сейчас запрыгаю от радости.

— М-м-м, — я молчу. Он, конечно, настоящий баран, но, с другой стороны, эту возможность я так долго ждала. Мне хочется сказать ему, чтобы он засунул свое предложение в задницу, но одновременно жаль упускать такой шанс. — Почему бы и нет? — наконец произношу я, когда вижу, что редактор уже вспотел от нетерпения.

— Сейчас самое подходящее время, — объясняет он. — Мы всегда понимали, что ты — незаменимый сотрудник, и теперь, когда Бен ушел, нам нужна молодая талантливая журналистка, которой можно было бы поручить все важные репортажи. И, скажу тебе честно, Джемайма, то, что ты превратилась в привлекательную молодую женщину, значительно повысило твои шансы.

Вот. Он сам сказал, признался, что он — ублюдок. И тут я будто прозрела, будто впервые за долгое время я увидела потертое серое ковровое покрытие с пятнами от кофе и дырками, прожженными сигаретными окурками. Увидела газетные вырезки в рамках на стенах — крупные репортажи попавшие в национальные газеты. И редактора, сидящего за пластиковым столом, в дешевой нейлоновой рубашке, с толстыми пальцами и пожелтевшими от никотина зубами. Тут меня охватило неодолимое желание вскочить и броситься вон, без оглядки. Убежать подальше от «Килберн Геральд», а при упоминании имени Бена мне словно нож в сердце вонзили. Он все еще не позвонил, и сейчас мне хочется скрыться из места, где меня преследуют воспоминания о нем.

Но я не могу так поступить, не могу. Может быть, потом, но не сейчас.

— Я согласна на ваше предложение, — наконец произношу я вымученно, — но при одном условии.

— Каком условии? — редактор никак не ожидал, что я буду ставить условия.

— Мне нужен отпуск. Я хочу уехать на две недели.

Он вздыхает с облегчением. Я-то точно знаю, что он подумал, боялся, что я попрошу повысить мне зарплату.

— Нет проблем, птичка, — отвечает он. — Джеральдина может вести твою рубрику, пока ты в отъезде. Потом найдем кого-нибудь для «Полезных советов». Ну как, согласна?

— Хорошо, — вот дерьмо, Джеральдина меня убьет. — О, — добавляю я, направляясь к выходу. — Еще одно. Полагаю, теперь, в соответствии с новой должностью, моя зарплата увеличится?

Редактор поражен до глубины души. Вот какие изменения происходят с человеком, когда он теряет вес: прежней Джемайме Джонс никогда не хватило бы уверенности задать этот вопрос.

— Естественно, — выпаливает он. — Я поговорю с бухгалтерией, и мы что-нибудь придумаем. Не волнуйся, птичка, я все улажу. Куда ты собралась?

— В Лос-Анджелес, — с улыбкой отвечаю я и закрываю за собой дверь. Представляю его лицо. Для него отпуск — поездка в Брайтон или, в крайнем случае, неделя на Майорке. Иду по коридору и чувствую, впервые в жизни, нарастающее волнение где-то внизу живота.

— Боже мой. Я еду в Лос-Анджелес!

— Ты не можешь надеть ЭТО!

Джеральдина падает на кровать и драматично прикрывает глаза руками.

— Джемайма! Ты что, никогда не слышала о самолетном шике?

— О чем?

Я, практичная девушка, надела в дорогу спортивный костюм, удобные кроссовки и футболку. Мне предстоит долгий перелет. Конечно, когда Брэд впервые увидит меня, мне хотелось бы выглядеть привлекательно, поэтому я положила в ручную кладь мини-юбку, льняную рубашку и сапоги-чулки. Переоденусь перед посадкой. Если вам интересно, две недели пролетели как одно мгновение, и сегодня наконец настал Долгожданный день моего отъезда. Джеральдина — что бы я без нее делала? — отвезет меня в аэропорт. Она взволнована не меньше меня.

— Самолетный шик, — повторяет Джеральдина — Представь себе, как выглядят модели и знаменитости, когда сходят с трапа самолета.

— Но Джеральдина, — с улыбкой говорю я, — не забывай, я не знаменитость и не модель. Я — журналист из паршивой газетенки «Килберн Геральд». К тому же… — открываю сумку и демонстрирую одежду, которую надену. — Хочу, чтобы мне было удобно во время перелета.

— Во-первых, Бред понятия не имеет, что ты работаешь в паршивой «Килберн Геральд», — напоминает Джеральдина. — Он думает, что ты — Мисс Звезда Британского Телевидения. Я и не предлагаю тебе лететь в костюме и туфлях на шпильках, но ты должна выглядеть шикарно. — Джеральдина щелкает языком. — То, что ты отложила, — она показывает на мою сумку, — совершенно не годится. Даже если ты потом в это переоденешься.

Я пожимаю плечами. Она открывает чемодан и начинает рыскать.

— Вот, — бормочет она, вытаскивая белоснежную футболку. — И вот, — с одобрением кивая, протягивает мне обтягивающие черные брюки. — И вот, — достает с самого дна чемодана объемный черный свитер, — небрежно накинешь на плечи. Кроссовки можешь оставить, это же Лос-Анджелес. Но для завершения образа тебе нужны аксессуары.

— Аксессуары?

— Так и знала! — с негодованием восклицает она. — После всех моих уроков ты так и не усвоила, насколько важны аксессуары. Джемайма, дорогая, аксессуары — это все. Но тетушка Джеральдина хорошо подготовилась, поэтому не беспокойся. Сейчас вернусь.

Я переодеваюсь в вещи, выбранные Джеральдиной, а она быстро бежит к машине. Возвращается через минуту, сжимая в руках сумочку «Луи Виттон». Даже я, Джемайма Джонс, знаю, что такая сумочка стоит целое состояние.

— Теперь слушай, Джемайма, — очень серьезно говорит Джеральдина и пристально смотрит на меня. — Эту сумочку мне подарил Дмитрий, и, хотя мы расстались, она дорога мне как память. Я дам ее тебе на время, но обещай хранить ее пуще глаза.

— Джеральдина, я не знаю, что сказать. Но зачем она мне?

— Чтобы выглядеть роскошно. Все знаменитости путешествуют с сумочками «Луи Виттон». А теперь — главное, — она открывает сумку и достает огромные солнечные очки от «Катлер и Гросс» в черепаховой оправе. — Пару недель назад мы использовали эти очки на съемках, и я их потеряла. Чувствовала себя ужасно виноватой, позвонила агенту, и они меня простили. Понятия не имею, куда они могли подеваться, — она хитро улыбается и протягивает мне очки. — В самолете их не надевай. Надень в аэропорту, на голову, чтобы придержать волосы, — Джеральдина показывает, как надевать очки на голову.

— Хм-м, — бормочет она, роясь в сумочке. — Что тут еще есть? — достает две бутылочки воды «Эвиан» и флакон, похожий на лак для волос. Затем целую кучу маленьких экзотических флакончиков. — Минеральную воду будешь пить в самолете. Ни в коем случае не пей алкоголь! Твой организм и так будет страдать от обезвоживания. Это — спрей с минеральной водой, им пользуются так, — она откидывает назад волосы и легким нажатием выпускает на лицо сноп тончайших брызг минеральной воды, потом вздыхает с облегчением. — Вот, — произносит она. — Так делают все модели, чтобы кожа не сохла, — она жестом указывает на остальные флакончики. — Это бесплатные пробники, я позвонила в компанию по производству косметики и сказала, что пишу статью об их продукции. Мне прислали всего по одному. Это суперувлажняющие кремы — ты должна использовать их каждые два часа. Дорогая, ты представить не можешь, как самолетный воздух сушит кожу. И наконец, — она достает маленькую белую пластиковую бутылочку, — глазные капли, чтобы избежать покраснения даже после одиннадцатичасового перелета. Господи, — добавляет она почти неслышно, — почему я все это делаю бесплатно?

Джеральдина, — я в изумлении качаю головой и улыбаюсь. — Ты — дар божий, что бы я делала без тебя?

— Если бы не я, Джемайма, ты была бы похожа на начинающую звездочку, летящую в Лос-Анджелес с искоркой надежды в глазах, а сейчас ты выглядишь как звезда, знаменитость, называй это как хочешь — она смотрит на часы. — Боже, нам надо срочно выезжать, иначе опоздаем. Ты готова?

— Почти. Нужно только оставить записку Софи и Лизе, — Джеральдина пожимает плечами. — Я должна предупредить их, Джеральдина. Мало ли что случится.

— Ты наверное рада, что не увидишь их целые две недели.

— Мне все равно, они вовсе не раздражают меня. Мне они кажутся забавными.

— Как две злобные сестрицы из «Золушки».

— Именно, — смеюсь я.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Джеральдина. Мы тащим мои чемоданы к входной двери.

— Умираю от страха.

— Не стоит. Как бы я хотела оказаться на твоем месте! Уверена, это будет невероятно.

В аэропорту на Джемайму Джонс смотрят тысячи восхищенных глаз, но она не замечает их: она слишком поглощена мыслями о предстоящей поездке. Джемайма похожа на знаменитость, особенно в темных очках, она надевает их, чтобы скрыть волнение. Джеральдина, будто крестная-волшебница, превратила Золушку в принцессу: Джемайма не просто красива, она обворожительна, роскошна, неотразима. Люди в аэропорту толкают друг друга в бок и шепчутся: «Кто это?» — «Какая-то знаменитость». — «Это не она играла в том фильме?»

— Я буду скучать по тебе, — говорит Джеральдина и крепко обнимает меня. — Кто будет развлекать меня целых две недели?

— Ты хочешь сказать, кто будет переписывать твои статьи? — хитро улыбаюсь я, обнимая ее и не упоминая ни слова о том, что ей предстоит вести «Полезные советы».

— И это тоже, — соглашается она. — Серьезно, я буду скучать. Хорошенько повеселись. Ты позвонишь мне?

— Конечно позвоню.

— Как только прилетишь? Я умираю от нетерпения, так хочется узнать, какой он. Господи, вдруг окажется, что он толстый и лысый коротышка?

— Хватит! — возмущенно говорю я. — Я и так нервничаю! — и тут вспоминаю, что, хотя никогда не была коротышкой и лысой, я была толстой. Вспоминаю, как люди судили обо мне, как не хотели со мной общаться. — Ну и пусть, главное, чтобы он оказался приятным человеком, — добавляю я, но тут же скрещиваю пальцы и молю бога, чтобы Брэд не оказался лысым. — Мы же видели фотографию. Я уверена, он бы не стал врать.

— Если ты уверена, то и я тоже, — заключает Джеральдина. — Теперь уже поздно раздумывать, билеты куплены, вещи собраны. Может, я умещусь в один из твоих чемоданов?

Мы обе смотрим на мой чемодан, набитый до отказа и раздувшийся по бокам.

— Вряд ли, — смеюсь я. — Хотя я бы многое отдала, чтобы взять тебя с собой.

Береги себя! — напутствует Джеральдина Джемайму и снова обнимает ее, понимая, что на самом деле будет скучать. Джемайма стала важной частью ее жизни, она заставила Джеральдину вновь поверить в существование женской дружбы. До этого Джеральдина всегда считала, что может общаться только с мужчинами, что на женщин у нее нет времени… Странно, как быстро все меняется…

Я осталась одна, направляюсь к стойке регистрации авиакомпании «Верджин». В одной руке — бутылочка минеральной воды, в другой — сумка от « Луи Виттон» , под мышкой — стопка глянцевых журналов подарок от Джеральдины, «чтобы не соскучиться в пути». Протягиваю девушке за стойкой билет экономического класса. И видно, сегодня судьба ко мне благосклонна или уловка Джеральдины срабатывает, наверное, я действительно похожа на знаменитость. Девушка за стойкой удивляется, что я лечу экономическим классом, говорит, что мест нет, и предлагает мне место в салоне первого класса. Вот это результат!

— Боже мой! Правда? Это же здорово! — восклицаю я, забыв о том, что должна вести себя как кинозвезда и невозмутимо принять ее предложение. — Я никогда раньше не летала самолетом! И вот, сразу — первым классом! Спасибо большое!

Нет нужды говорить, что девушка за стойкой шокирована. Она понимает, что сделала ошибку, но, к счастью для меня, слишком поздно. И мне наплевать, что я веду себя как деревенская лохушка, я же бесплатно попала в первый класс! Мне предстоит убить еще два часа в аэропорту, покупаю книги в книжном магазине, обливаюсь с головы до ног духами в « Дьюти Фри » и завистью разглядываю витрины ювелирных магазинов, мечтая о том, что бы я купила, будь у меня много денег.

Еще я с вожделением смотрю на блок «Силк Кат». Но нет, мне нельзя курить! Нельзя, даже если я так нервничаю, что меня вот-вот стошнит. Нет. Я веду здоровый образ жизни, могу обойтись без сигарет. Слышу, как объявляют посадку на мой рейс и спешу к выходу, изо всех сил стараясь сдержать желание завизжать от возбуждения и восторга.

Одиннадцать часов в самолете — это утомительно. Но для Джемаймы Джонс время пролетает незаметно. Одиннадцать часов проходят быстро, когда летишь первым классом, окруженная роскошью, когда тебе то и дело предлагают напитки и угощение, у тебя есть персональный видеоэкран и любой фильм на выбор. Джемайма Джонс так возбуждена, что не может уснуть. Когда стюардессы опускают жалюзи на окнах и все остальные пассажиры надевают повязки на глаза и начинают тихонько посапывать, Джемайма смотрит фильмы, читает журналы или просто сидит, откинувшись в кресле и размышляя.

Она думает о том, как изменилась ее жизнь, о Брэде, каким он окажется и что о ней подумает, чем будет заниматься в Лос-Анджелесе. И о Бене. Хотя Джемайма старается не зацикливаться на нем, потому что, когда она вспоминает его, то испытывает физическую боль. Как бы она ни старалась изменить жизнь, факт остается фактом — она скучает по Бену. Ей кажется, что она никогда не сможет испытать таких глубоких чувств к другому мужчине.

Джемайма сидит в салоне самолета и обрызгивает лицо минеральной водой, пьет минеральную воду и каждые два часа добросовестно натирает лицо увлажняющим кремом, чтобы предотвратить обезвоживание. За час до посадки идет в туалет и накладывает макияж, красит ресницы, но тут ее вдруг охватывает беспокойство. Она смотрит на себя в зеркало и в недоумении произносит: «Джемайма Джонс, что же ты делаешь?»

Глава 17

Говорят, долгие перелеты изматывают. Но я совсем не устала. Я просто взволнована и счастлива. До си пор эта затея с Интернетом была чем-то вроде забавной игры. Выдумала роман с незнакомцем, и это было весело. Мне было к чему стремиться, но теперь, когда я здесь, в Лос-Анджелесе, мне страшно.

Меня не пугает, что Брэд может оказаться кем угодно — убийцей с топором, педофилом, насильником, — хотя все это приходило в голову. Меня ужасает одно: то что я проделала весь этот путь, и окажется, что я ему не нравлюсь. Знаю, что сейчас сказала бы Джеральдина: а что, если он мне не понравится? Но это не важно. У меня никогда не было возможности выбирать, и хотя теперь я выгляжу по-другому, но все еще не могу предположить, что я кому-то понравлюсь, а он мне — нет.

Что, если я не оправдаю его надежд? Что, если он сможет разглядеть под внешней оболочкой толстую девочку, неуверенную в себе? Ведь недавно я была объектом насмешек, больно даже вспоминать об этом, но это правда. Я понимаю, что большинство моих знакомых, кроме Бена и Джеральдины, которые всегда относились ко мне по-доброму, испытывали ко мне жалость.

И хотя теперь, смотря в зеркало, не узнаю себя, мне почему-то кажется, что это тоже игра, что я лишь на время превратилась в стройную красавицу, но настанет день, когда снова стану толстой. Я знаю, что похудела, потому что покупаю одежду десятого размера (даже она мне немного велика), но внутренне еще не осознала произошедшую перемену. Очень боюсь, что Брэд заметит мою неуверенность. К тому же почему он меня не встречает?

Я получила багаж, прошла через таможню, но ни Брэда, ни кого-нибудь, кто бы даже отдаленно его напоминал, нигде не видно. Я-то думала, он встретит меня прямо у трапа самолета! Если честно, я мечтала — что этот потрясающий парень, увидев меня, подбежит и задушит в объятиях. Но аэропорт кишит встречающими и провожающими , и Брэда среди них не видно.

Что, если он не приедет? Что, если я позвоню, а его не будет дома? Куда я пойду? Что буду делать? Начинаю паниковать, и, как никогда в жизни, мне хочется закурить. Но всюду развешаны таблички, что в аэропорту курение строго запрещено, — подразумевается, что стоит только зажечь сигарету, вас тут же схватят, повесят или четвертуют. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь принять невозмутимый вид. Я — женщина, которая отлично знает, что делает.

— Извините? — поворачиваюсь и — чуть не падаю в обморок: передо мной стоит толстый, лысый коротышка!

— Брэд? — как ни стараюсь, не могу скрыть свое разочарование. О боже. Ах ты лживый ублюдок. Ты наврал мне, прислал чужую фотографию! Я, естественно, и не вспоминаю, что моя фотография тоже была вырезана из журнала, — теперь это не имеет значения. Дерьмо. Мне же придется провести две недели с этим отвратительным карапузом. Ну уж нет! Но потом я думаю: нет, не буду судить по внешности. Вдруг он действительно милый? Но все равно, смотрю на него и жалею, что вообще прилетела. Лучше бы все это так и осталось игрой.

— Нет, — он отрицательно качает головой. Я облегченно вздыхаю. — Я — Пол Спрингер, кинопродюсер.

— А, — произношу я безо всякого интереса. Интересно, что ему от меня надо.

— Извините, что я заговорил с вами, но вы такая красивая. Я решил, что вы — актриса.

— Спасибо, — отвечаю с улыбкой. Как же приятно получать комплименты! Раньше я и не мечтала о таком. — Я не актриса, — добавляю и отворачиваюсь.

— Значит, модель? — он хватает меня за руку.

— Нет. К сожалению. — Пытаюсь освободить руку.

— Не может быть. Вы в первый раз в Лос-Анджелесе?

— Да, — пытаюсь придумать способ отделаться от этого человечка повежливее, но не уверена, что мне удастся это сделать: он намертво вцепился мне в руку как бультерьер.

— Я мог бы показать вам достопримечательности

— Спасибо, но мой друг меня встречает.

— Вот моя визитная карточка, — он достает карточку толстыми пальцами, и я неохотно беру ее. Потом он произносит свою, видимо, коронную фразу, услышав которую любая девушка, по его расчетам, должна растаять и броситься к нему в объятия: — Жаль, что вы не снимаетесь в кино. В моем новом фильме есть роль, идеально подходящая для вас.

Я поражена — Джеральдина была совершенно права! Смотрю на него открыв рот, потому что не могу представить: неужели он думает, что я куплюсь на это? Но, что самое странное, очевидно, многие покупаются.

— Спасибо, — неопределенно отвечаю я. — Я вам позвоню.

При моих словах он облизывается и произносит.

— Чудесно, чудесно.

Тут я забываю о своей британской сдержанности, хватаю сумки и бегу на другой конец зала. Беспокойно смотрю на часы и вдруг слышу голос:

— Джей-Джей?

Мое сердце выпрыгивает из груди, поворачиваюсь и встречаюсь глазами с самым красивым мужчиной, которого только видела в жизни.

Боже мой, боже мой, боже мой. Фотография — всего лишь жалкое подобие того, что я вижу наяву. Может ли мужчина быть таким красавцем? Идеальным, как греческий бог? Только этот бог стоит напротив и смотрит на меня с надеждой и сомнением. Я все еще не могу прийти в себя.

— Брэд? наконец отвечаю я, обретя дар речи. Он ничего не говорит, просто кивает и заключает меня в объятия. Он крепко и нежно обнимает меня.

— Невероятно! Ты приехала! — наконец произносит он и отпускает меня. Мы смотрим друг на друга, вспоминая фотографии, которыми обменивались, пытаемся осознать, действительно ли мы — те самые люди, которые общались все это время. Я смотрю на него и думаю, что я ему не понравлюсь. Он слишком красив для меня, он не захочет быть со мной. Но нет, он не разочаровался. Он доволен мной. Я решаюсь начать разговор.

— В жизни ты намного лучше, чем на фотографии, — нервно произношу, больше всего опасаясь, что он поймет, что на самом деле я — толстая девочка, как бы ни пыталась это скрыть.

Он улыбается, у него идеальные белые зубы, красиво очерченный рот, голубые глаза!

— Ты тоже, — отвечает он.

Я смущена, заливаюсь краской, знакомое ощущение. Джемайма Джонс ненавидела его, а Джей-Джей думала, что навсегда от него избавилась. Мои щеки горят, но я все равно не могу отвести глаз, не могу поверить, что мне так повезло!

Бред смеется, откидывает назад выгоревшие на солнце, золотистые волосы — и качает головой:

— Ты превзошла все мои ожидания. Ты просто прекрасна, Джей-Джей, — он протягивает загорелую руку, покрытую светлыми волосами, и я ощущаю, что в моем животе все переворачивается. Я знаю, что это незнакомое чувство, медленно охватывающее все мое существо, — сексуальное желание.

— Нам пора идти.

Мы выходим из здания аэропорта и направляемся к автомобилю. Наконец-то я могу вздохнуть с облегчением. Я оправдала его ожидания! Усаживаюсь на золотистое кожаное сиденье черного «Порше» с откидным верхом и не перестаю улыбаться. Мне хочется тайком ущипнуть себя, чтобы понять, что это происходит наяву.

Он поворачивает ключ зажигания и смотрит на меня с улыбкой. Не могу поверить, что это не сон. Спасибо, Господи, говорю про себя, на секунду закрывая глаза. Спасибо за то, что я похудела. Спасибо, что подарил мне идеального мужчину.

Они хорошо смотрятся вместе, привлекая восхищенные взгляды, все оборачиваются им вслед. Воплощение калифорнийской мечты! Великолепная пара в красивой машине прекрасным днем. Они едут по шоссе Санта-Моника, и ветер развевает их волосы. На глазах — солнечные очки, Джемайма Джонс откидывает голову на спинку сиденья и смотрит в небо. Проносятся верхушки пальм, она чувствует себя счастливой. Иногда украдкой бросает взгляд на Брэда — все еще не веря, что это не видение, а реальный человек, с которым ей предстоит провести две недели. Они не говорят, просто слушают музыку — шум мотора и гул шоссе заглушают их голоса. Джемайма и Брэд время времени смотрят друг на друга улыбаясь. Если ты так красив, разве могут быть в жизни какие-то проблемы?

— Это — бульвар Санта-Моника, — говорит Брэд, съезжая с шоссе.

Мы останавливаемся у светофора, и какая-то спортивная машина тормозит рядом. За рулем сидит молодой симпатичный парень. К моему изумлению, он окидывает меня оценивающим взглядом и кричит Брэду:

— Классная тачка, парень! Классная девчонка!

Брэд выжимает педаль газа. Мы едем дальше по широкой дороге, по обе стороны которой стоят невообразимых размеров супермаркеты — в сто раз просторнее, чем в Лондоне. В самом конце дороги видны пальмы и голубая дымка. Только я собираюсь спросить, куда ведет эта дорога, как он поворачивается и предугадывает мою мысль:

— Эта дорога ведет к океану, потом поедем по Океанскому бульвару ко мне домой. Думаю, тебе у меня понравится. Окна выходят на океан.

Понравится? Да я уже влюблена в этот воздух, солнце, красивых людей. Правда, людей пока особенно не видно. Но, в конце концов, это же мекка богатых и знаменитых! Я уже приготовилась искать в толпе знаменитостей, но на этой дороге, похоже, вообще нет пешеходов.

— Как ты себя чувствуешь? — Брэд поворачивается ко мне и поднимает идеальные брови.

— Отлично. Просто потрясающе!

— Ты устала?

— Не очень. Наверное, я просто слишком возбуждена.

— Может, остановимся и выпьем кофе?

— Хорошо.

Мы проезжаем еще несколько магазинов. Здесь уже довольно много людей. Поворачиваем на красивую дорогу. Как на открытке: по обе стороны — пальмы, и в середине — тоже пальмы! Я поражена: кругом чистота, широкие дороги, пастельные интерьеры крошечных бутиков. Совсем не похоже на Санта-Моника. Здесь, наверное, живут знаменитости. Брэд останавливается около маленькой кофейни, которая называется «Старбакс». Паркует машину, а я еще раз украдкой бросаю на него восхищенный взгляд.

Он выходит из машины и бежит, чтобы открыть мне дверцу.

— Вот, приехали, — показывает на кофейню «Старбакс» сейчас — самое модное место. Эти кофейни открылись по всему Лос-Анджелесу. Чудесный кофе, по выходным здесь полно кинозвезд.

Но сегодня будний день, и в кафе тихо. Зеленые железные столики и стулья на улице не заняты, только за одним сидит одинокий светловолосый мужчина в бейсболке, потягивает что-то похожее на кофе и читает «Варайети». Под стулом лежит его пес, положив нос на лапы, с несчастным видом и закрытыми глазами: видно, мечтает о съемках в рекламе собачьих консервов. Мы подходим к прилавку.

— Привет, — здоровается продавец. — Пожалуйста, заказывайте.

— Джей-Джей? — Брэд поворачивается и вопросительно смотрит на меня.

— Хм, — что бы мне заказать? Интересно, что заказывают знаменитости? Я растерянно изучаю светящееся табло за прилавком. Мокко, фрапучино, латте и еще миллион напитков, о которых я никогда в жизни не слышала. — Я буду капучино.

Брэд и мужчина за прилавком смотрят на меня, будто я ненормальная.

— Обычный или без кофеина?

— Хм, обычный, пожалуйста.

— С чем?

— Что?

— С чем? — мужчина умоляюще смотрит на Брэда, и тот решает помочь.

— Не обращайте внимания, — говорит он продавцу. — Она только что приехала из Англии. Два больших диетических латте с миндалем.

— Диетических латте с миндалем? — я уставилась на Брэда. — Что это такое?

Не беспокойся, — он смеется. — Это кофе с обезжиренным молоком и добавкой миндального сиропа. Тебе понравится.

Нам приносят кофе в бумажных стаканчиках. Выходим на улицу и садимся за столик. Брэд улыбается.

— Не могу поверить, что ты здесь, — говорит он.

Я думаю: да, я здесь, и ты уже это говорил. Несколько раз. Но стоит только взглянуть на него, и нарастающее раздражение проходит. Все-таки он — самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела.

— Как странно, — произносит он. — Мы познакомились по Интернету, а теперь встретились на самом деле. И, что самое удивительное, ты полностью оправдала мои ожидания. Даже больше. Признаюсь, в какой-то момент, — он смеется, — я даже боялся, что ты вырезала фотографию из журнала, а на самом деле окажешься толстухой весом в сто килограммов!

Я вежливо смеюсь вместе с ним, слава богу, что я похудела! Слава богу, что он не знает, какой я была раньше. Я бы умерла от унижения. Но, с другой стороны, мне неприятно слышать его слова. Он кажется таким поверхностным. Скажи он это шесть месяцев назад, я бы его возненавидела. Снова борюсь с нарастающим раздражением и отвечаю:

— Да, понимаю. Я тоже думала, что ты мне все наврал. В аэропорту ко мне подошел какой-то человек, и я подумала, что это ты, — рассказываю Брэду про коротышку-кинопродюсера. Он отвечает:

— В Лос-Анджелесе такое на каждом шагу. Со временем привыкаешь.

— Все раздают незнакомым людям визитные карточки?

— Да, и мужчины легко знакомятся с красивыми женщинами.

— Но он просто отвратителен! — возмущенно заявляю я.

— Какая разница, — пожимает плечами Брэд, — в Лос-Анджелесе красивые женщины всегда встречаются с самыми отвратительными типами.

— Но почему?

— Понимаешь, здесь одни приезжие. Все стремятся в Лос-Анджелес, надеясь осуществить заветную мечту. Мужчины хотят стать кинопродюсерами, а женщины — выйти замуж за кинопродюсеров. Это не Нью Йорк, где женщины хотят сделать карьеру. Здесь все мечтают удачно выйти замуж, а мужчину обязательно должна сопровождать красивая, стройная спутница, Это — символ, знак успеха, как шикарный автомобиль.

— Но это же унизительно! Неужели женщины соглашаются на это?

— Ты такая наивная! — Брэд в изумлении смотрит на меня и улыбается. — Как ребенок! Нет, женщины не считают это унизительным. Власть — мощный афродизиак.

— Но ведь кто угодно может расхаживать и цеплять девочек, рассказывая сказки, что он — кинопродюсер.

— Естественно. Так и бывает.

— То есть этот парень может на самом деле оказаться уборщиком?

— Именно этот — вряд ли. Он дал тебе карточку с логотипом известной кинокомпании, ты легко лжешь проверить, тот ли он, за кого себя выдает. мне рассказывали, что некоторые просто печатают визитные карточки и выдают себя за независимых режиссеров или продюсеров.

— Невероятно!

Брэд смеется.

— Значит, ты не собираешься перезванивать этому продюсеру?

Теперь моя очередь смеяться.

— Ну уж нет.

— Мне так нравится слышать твои голос, — говорит Брэд. — По телефону он другой. Так здорово, что ты сидишь рядом со мной. Мне нравится наблюдать за тобой, смотреть, как ты двигаешься.

— Спасибо, — внезапно чувствую смущение. И снова думаю, что он совершает ошибку. Я ему не подхожу. Он должен сидеть здесь с какой-нибудь роскошной актрисой или моделью, но не со мной, никчемной Джемаймой Джонс из «Килберн Герольд».

— Ты без проблем получила отпуск на работе? — видно, он заметил мое смущение и решил перевести разговор в нейтральное русло.

— Да, и, когда я вернусь, меня ждет повышение!

— Повышение? О каком повышении ты говоришь?

Черт! Я чуть не раскрыла карты, помни, Джемайма, ты — Джей-Джей, знаменитая телеведущая.

— Мне предоставят больше эфирного времени.

— Ты, наверное, прекрасно выглядишь на телеэкране. Могу себе представить, — говорит он. — Может, тебе поговорить с кем-нибудь из местных телекомпаний? Уверен, они будут без ума от твоего британского акцента!

— Может быть, — отвечаю я. Меня наполняет теплое, приятное чувство: он хочет, чтобы я осталась! Я так нравлюсь ему, что он думает о нашем будущем!

Вы, наверное, скажете, что я ненормальная, но, поверьте, если бы вы оказались здесь, на моем месте, сидели бы напротив этого земного воплощения античного божества, вы бы думали то же самое.

Может быть Джемайма, а может, и нет. Легко попасть по влияние красивой внешности. Брэд — действительно идеальный мужчина, воплощение совершенства. Но, если говорить честно, они едва знакомы. Они нравятся друг другу внешне, и это хорошее

начало, но внешность — и Джемайма должна понимать это, как никто другой, — еще не все.

Мы допиваем кофе — и, надо признать, он действительно очень вкусный, — забираемся в машину и едем домой. А вот и дом! Брэд живет в роскошном особняке с видом на пляж. Современный дом, похожий на коробку: огромные комнаты, деревянные полы, тянущиеся насколько хватает глаз, стеклянные двери, выходящие на просторную террасу.

— Я купил этот дом, потому что он похож на художественную студию, — объясняет Брэд. Действительно, одна только комната в десять раз больше всей моей квартиры! Я в полном восторге от света, шума океана свежего воздуха. Именно так я представляла себе Калифорнию.

Мы обходим дом. Ведет в современную кухню, отделанную нержавеющей сталью и буком, показывает полотна современных художников на стенах, усаживает на диван с обивкой из белого льна — мягкий, я целиком в нем утопаю.

— Я сам приготовлю ужин, — предлагает Брэд. — Ты, должно быть, устала и не захочешь идти в ресторан, — киваю и отвечаю, что согласна. Брэд относит мои чемоданы в приготовленную для меня комнату и показывает ванную. — Когда будешь готова, приходи на кухню, — говорит он, закрывает дверь, и я вздыхаю с облегчением.

Все прошло идеально. Мало того, что он — само совершенство, так он еще отвел для меня отдельную комнату, даже не намекнув, что мы будем спать вместе. Хотя я очень надеюсь, что со временем мы станем больше, чем друзьями. Но пока я еще к этому не готова.

Вытягиваюсь на белом тканом покрывале, закидываю руки за голову и наблюдаю, как на потолке крутится вентилятор. Лучи закатного солнца просачиваются деревянные жалюзи. Я довольно улыбаюсь. Спустя какое-то время направляюсь в просторную ванную и прохожу мимо старинного позолоченного настенного зеркала. Вы, наверное, думаете, что зеркала — мой пунктик, что я слишком увлеклась самолюбованием. Но это не так, если бы с вами то же волшебное превращение, что и со мной, и вы бы превратились из расплывшейся толстухи в стройную красавицу, клянусь, вам бы тоже требовалось постоянное подтверждение того, что это не сон. Вам нужно было бы постоянно проверять, что вы все еще красавица, что волшебство не закончилось.

Поэтому я подхожу к зеркалу и разглядываю свое отражение. Улыбка будто приклеилась к моему лицу.

— Я сделала это, — тихонько и, признаю, слегка самодовольно произношу я. — Джей-Джей, ты это сделала.

Глава 18

Я нырнула под воду с головой и не слышу стука в дверь.

— Джей-Джей?

Резко встаю и в панике оглядываюсь в поисках полотенца, лишь потом вспоминая, что заперла дверь.

— Да?

— Просто хотел проверить, что с тобой все в порядке. Тебе что-нибудь нужно?

— Нет. Все в порядке. Спасибо.

— Хорошо. Тогда я пойду готовить ужин.

— Брэд?

-Да? — я слышу, как он возвращается к двери.

— Можно, я позвоню домой?

— Да, конечно. Телефон в твоей комнате, у кровати. Ты знаешь международный код?

— Не волнуйся, я купила телефонную карточку, там все написано, — снова помогла Джеральдина: посоветовала купить карточку Эй-Ти-Ти, ее в курсе моих дел.

— О'кей. Увидимся

Выхожу из ванной, завернувшись в пушистое полотенце, которое Брэд предусмотрительно повесил на дверь. Еще одно пушистое полотенце обернуто вокруг головы на манер тюрбана. Открываю сумочку и достаю маленький буклет с инструкциями от Эй-Ти-Ти. Читаю инструкции и снимаю трубку.

1 800 225 5288.

— Здравствуйте. Добро пожаловать в Эй-Ти-Ти. Чтобы сделать звонок, нажмите 1. Следую указаниям и жду гудка.

— Алло? — слышу в трубке полусонный голос.

— Джеральдина?

— О господи, это ты! Подожди, дай мне проснуться,

— Сколько у вас времени?

— Два часа ночи.

— О, извини, ради бога, я и не подумала. Послушай, давай я перезвоню тебе завтра… Джеральдина прерывает меня.

— Ты что, с ума сошла? Я целый день о тебе думала! Мне не терпится все услышать! Рассказывай, как все прошло. Какой он? Он красивый?

Я смеюсь и понижаю голос до шепота.

— Джеральдина, ты даже не представляешь.

— О-о. Хочешь сказать, что он наврал про фотографию? И оказался толстым, лысым карапузом.

— Нет, нет. Он — я говорю серьезно — самый красивый мужчина, которого я только видела в жизни.

— Шутишь!

— Клянусь. Он в миллион раз лучше, чем на фотографии. Я глаз не могла от него отвести!

— А он? Что он о тебе думает? Ты ему понравилась?

Самое удивительное, да. Он тоже сказал, что в жизни я намного красивее. Не хочу зазнаваться, но, по-моему, я ему нравлюсь. Очень.

— Джемайма, ты вовсе не зазнаешься, просто говоришь правду. Потрясающе! Вы уже решили, как назовете своих детей?

Я смеюсь.

— Пока нет, но подожди, посмотрим, что будет вечером.

— Что вы собираетесь делать? Дай-ка угадаю: он поведет тебя в какой-нибудь шикарный ресторан типа «Спаго» или «Эклипс», поужинать со своими лучшими друзьями Томом Крузом и Николь Кидман.

— Нет, не угадала. Мы никуда не идем. Он готовит мне ужин.

— Он еще и готовить умеет! Джемайма, ни в коем случае не упусти его!

— Я и не собираюсь. Просто когда я смотрю на него удивляюсь, чем его привлекла такая, как я.

— Не говори глупости, Джемайма. Ему повезло, что у него такая девушка.

— Хм-м. Возможно, — отвечаю я, но на самом деле не могу поверить.

— Так что, сегодня вечером он собирается тебя соблазнить?

— Господи! Я даже не думала об этом! Он такой идеальный, я не могу представить, что прикасаюсь к нему, не говоря уже о том, чтобы с ним спать!

— Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Он действительно идеален.

Джеральдина зевает.

— Извини, Джемайма, я засыпаю.

— Не беспокойся, больше не буду тебя задерживать. Извини, что разбудила.

— Забудь, дорогая моя. Мне так приятно, что ты позвонила. Рада, что у тебя все хорошо. Позвони через пару дней, расскажи как дела.

— Хорошо. Береги себя.

— Да, — Джеральдина снова зевает — Ты тоже.

Опустив трубку, начинаю распаковывать чемоданы. Теперь, после разговора с Джеральдиной, ощущаю себя более уверенно. Ее поддержка придает мне силы.

Брэд очень тихо опускает трубку на кухне. Осторожно, чтобы избежать резкого щелчка, чтобы Джемайма не услышала. Он делает шаг назад, и лицо его медленно расплывается в самодовольной улыбке. Он мысленно поздравляет себя. Да, произносит он про себя. Да!

Что мне надеть? Я вытащила всю одежду, развесила на вешалки и пребываю в нерешительности! Мне не хочется выглядеть нарочито сексуально, чтобы он решил, будто я специально ради него наряжалась. Как мне сейчас не хватает совета Джеральдины! Как бы я хотела, чтобы она оказалась в этой комнате, присела на краешек кровати, сжимая в идеально наманикюренных пальчиках легкую сигарету, и без труда подобрала бы подходящий наряд! Правда, может, и хорошо, что ее нет: она наверняка заставила бы меня потратить целую кучу денег на новую одежду.

Я сбита с толку. Примеряю маленькое черное платье. Оно просто восхитительно и прекрасно облегает мой плоский живот и тонкую талию, но выглядит слишком вызывающе. Аккуратно вешаю платье обратно. Можно, конечно, надеть кремовые шелковые брюки и белую футболку — этот наряд мне очень идет. Но что, если он захочет меня соблазнить? В брюках я не буду чувствовать себя сексуальной.

Наконец останавливаюсь на белой футболке и короткой, слегка расклешенной замшевой юбке песочного цвета. Вы, наверное, решите, что я с ума сошла: нелепо носить замшу в Лос-Анджелесе, здесь так жарко. Но это моя самая последняя и любимая покупка. Мягкая, бархатистая замша — что может быть сексуальнее? Я смотрю на себя в зеркало. Надеваю большие серебряные серьги и белые босоножки на плоской подошве. Я выгляжу естественно, сексуально. Я — само совершенство. Похоже, уроки Джеральдины не прошли даром.

— О — восхищенно произносит Брэд, когда я наконец появляюсь в гостиной. Кажется, я целый час красилась и сушила волосы, теперь они лежат блестящей золотистой копной.

— Нравится? — я поворачиваюсь на триста шестьдесят градусов.

Брэд только улыбается и протягивает мне бокал шампанского.

— Ты выглядишь потрясающе. Мне нравится твоя юбка, — он мягко поглаживает ткань. От его прикосновений в моем животе происходит небольшое землетрясение, но я спокойно потягиваю шампанское и делаю вид, что для меня это обычное дело, — такие девушки, как я, пьют шампанское каждый вечер.

— Пойдем на кухню. Поболтаем, пока я заканчиваю с ужином, — предлагает Брэд.

Я следую за ним и обращаю внимание, что он приглушил свет и зажег большой каменный камин, чтобы создать уютную атмосферу. Хотя на улице, должно быть, градусов сорок.

Прохожу мимо обеденного стола, который Брэд накрыл к ужину. В центре стола — свежие цветы, и — две свечи.

Даже такой наивной девушке, как я, понятно, что Брэд пытался романтическое настроение. Он подтверждает мое предположение и включает музыку — тихая, сексуальная, медленная мелодия, кажется, раздается из каждого уголка комнаты.

— Квадрофонические колонки, — поясняет увидев, что я оглядываюсь и пытаюсь понять, откуда доносится музыка. — Потратил много денег, но это того стоит.

Да уж, точно, думаю я, но вслух ничего не говорю. Интересно, сколько раз он уже все это проделывал меня? Но тут же отгоняю эту мысль: в конце концов он здесь, со мной, и только это имеет значение.

— Как шампанское? — спрашивает он.

— Чудесно, — делаю еще глоток и вижу, что уже успела опустошить бокал. Черт. Это все от нервов: я опрокинула целый бокал, даже толком не распробовав!

— Еще? — смеется он и наполняет мой бокал из бутылки. — Я обычно не пью, но сегодня — особый случай, — он снова смеется.

Я наблюдаю за ним поверх бокала, все еще не в силах поверить, что такой красавец сидит рядом со мной.

Романтическое настроение? Джемайма абсолютно права. Брэд — мастер создавать романтическое настроение. Можно даже сказать, что он — опытный соблазнитель. Джемайме может показаться, что он отлично готовит, что делает это специально для нее. Но Брэд проделывал такое уже тысячу раз. И что он приготовил? На закуску — козий сыр, украшенный фиалковыми листиками и изящно разложенный на ломтиках орехового хлеба, слегка поджаренного в духовке и сбрызнутого ореховым маслом и лимонным соком. На горячее — куриные грудки в маринаде из розмарина и чеснока с кабачком и свежими овощами. А на десерт — салат из экзотических фруктов с обезжиренным мороженым. Не самое разнообразное меню, но не забывайте, что этот человек одержим здоровым образом жизни и считает каждую калорию, поэтом удивительно, что он вообще решился приготовить козий сыр.

Брэд вовсе не талантливый повар. Но он научился готовить всего шесть великолепных блюд, которые преподносит поочередно. Он тщательно запоминает, когда уже готовил цыпленка или рыбу, чтобы не дай бог не подать одно и то же блюдо два раза подряд. К счастью, с Джемаймой ему не о чем беспокоиться.

Правда, надо признать, так он уже давно не старался. Почему — узнаем позже, а пока посмотрим, удалось ли ему произвести впечатление на Джемайму…

— Знаешь, что самое невероятное? — спрашивает Брэд, нарезая морковку и кабачки — он их называет цуккини — тонкими ломтиками.

У меня кружится голова. Шампанское и смена часовых поясов производят убийственный эффект, но я все равно продолжаю пить, чтобы перестать нервничать.

— То, что у такой женщины, как ты, нет бойфренда.

— Хм, — я слегка покачиваюсь на табурете. — Странно, что у такого, как ты, нет девушки.

Брэд улыбается.

— Так и знал, что ты это скажешь.

— Прямо читаешь мои мысли, — с сарказмом отвечаю я и тут же жалею, не хотела, чтобы слова прозвучали насмешливо. Что еще я могла ответить? Но, к счастью, Брэд ничего не замечает.

— Да! Читаю мысли! — с энтузиазмом соглашается он. — я верю в судьбу, а ты?

Боже, наконец-то нашлась тема для разговора. Хорошо, что у нас есть хоть что-то общее. Может, мы похожи, может, у нас найдутся общие темы. Боже, как бы я этого хотела.

— Конечно, — отвечаю я. — Я верю в судьбу, но также верю, что каждый может контролировать жизнь. Даже не знаю, во что верю сильнее. Мне кажется, что жизнь — как дерево, и мы можем выбрать одну из ветвей. Когда мы выбираем нашу ветвь, то выбираем направление жизни, наше предназначение.

Брэд понимающе кивает головой.

— Итак, — отваживается спросить он спустя минуту. — Как ты думаешь, это судьба?

Опускает бокал и пристально смотрит на меня.

— Да, конечно, мы встретились не случайно, — только послушайте, как умно я рассуждаю! — Я считаю, что люди появляются в нашей жизни, чтобы чему — то нас научить.

— И чему бы ты хотела научиться у меня? — мне кажется или он действительно поднимает бровь? Он что, заигрывает со мной?

— Я скажу тебе завтра утром, — молодец, Джемайма, наконец-то шампанское подействовало, я набралась храбрости и начала флиртовать с ним.

— Может, я научу тебя кое-чему прямо сейчас? — Брэд пододвигается ближе, и я веду себя как глупая корова: в панике вскакиваю на ноги.

— Может, сначала поужинаем? — очень, очень умно. — Уверена, я лучше усвою твои уроки, когда съем что-нибудь. Я умираю с голоду. М-м-м, как вкусно. Я и не думала, что ты умеешь готовить. Почему ты мне не сказал? Так что, ужин готов? — заткнись, Джемайма. Ты ведешь себя как полная дура. Заткнись!

Брэд смеется и взъерошивает мне волосы.

— Ты такая смешная, Джей-Джей, ты знаешь это.

— М-мда, мне уже говорили.

Что? Неужели он думает, что все блондинки — тупые как пробки? Мне хочется сказать что-нибудь очень едкое, но как я могу на него обижаться? Он же едва меня знает. Нельзя обвинять его в том, что он делает скоропалительные выводы. Откуда он знает, какая я? Есть у меня чувство юмора или нет?

— Ужин готов, — говорит он. — Зажги свечи, а я накрою на стол.

Покорно выполняю указания. Брэд заходит с тарелками в руках и нажимает выключатель у двери. Комната погружается в темноту. Только две свечи на столе излучают приглушенный свет да камин потрескивает в углу.

— Так лучше, — произносит он и садится за стол.

— Намного, — соглашаюсь я. — Но я тебя совсем не вижу, — добавляю в шутку, что-то я сегодня настроена иронично. Но к счастью для меня, Брэд — американец, вдобавок житель Калифорнии. Он вообще не понимает, что такое ирония и английский юмор. Ему это также чуждо, как трусы из универмага «Маркс и Спенсер».

— О, — у него обиженный голос. — Извини, если я разочаровал тебя.

— Нет, Брэд, все в порядке, — я осмеливаюсь дотронуться до его руки. — Я шучу. Английский юмор. Извини.

— Хорошо, — он пытается засмеяться, но ничего не выходит. Не беда: при такой внешности Брэд просто не способен поверить, что кто-то может потерять к нему интерес больше чем на минуту, и быстро приходит в себя.

Мы болтаем о том о сем во время закусок. Смеемся между закусками и горячим блюдом. К тому времени, как цыпленок на столе, я уже полностью расслаблена. Не знаю, как Брэд, но я начинаю думать, что между нами существует какая-то особенная связь.

— Что для тебя важнее всего в любимом человеке? — наконец отваживаюсь спросить я. Выпив такое количество шампанского, я окончательно забываю о застенчивости.

— Надо подумать. Мне нужна честная, чувствительная женщина. Обязательно женственная, не карьеристка, а та, которая хочет стать женой и матерью — он делает паузу и пристально смотрит мне в глаза, сверлит меня взглядом. Через несколько секунд, а мне кажется, что прошло уже несколько часов, мне становится не по себе, и я отвожу взгляд.

— Мне нужна женщина, которая заставляла бы мен смеяться и любила жизнь, глубокая и цельная натура.

«Мне нужна…» О боже, и долго еще это будет продолжаться? Я-то ожидала услышать список из двух трех пунктов, а не двухчасовой монолог. Прекрати Джемайма, нельзя быть такой циничной.

— Мне нужна женщина, которая умеет любить и быть любимой. И она должна прекрасно выглядеть: следить за собой, вести здоровый образ жизни, не употреблять спиртное и наркотики. И у нее обязательно должна быть хорошая фигура.

Как странно. Может, это я со странностями? Почему он сначала перечислил все душевные качества, а потом категорично сказал, что ему нужна женщина с хорошей фигурой? Хотя какая разница, разве это имеет значение? Может, да, а может, и нет. В любом случае единственное, что меня беспокоит, как бы не вырубиться прямо за столом. Я очень устала, и все это, конечно, очень волнующе, и он просто неотразим, но мне кажется, я сейчас усну.

Брэд заканчивает перечисление требований к предполагаемой партнерше и наконец, благодарю бога — замечает, что я клюю носом.

— Ах ты бедняжка, — нежно произносит он. — Ты так устала.

Киваю в ответ, честно говоря, я боюсь, что у меня начнет заплетаться язык. Опьянение и усталость убийственны для моей артикуляции.

— Давай приготовлю кофе без кофеина, мы посидим у камина, а потом ты пойдешь спать, — снова благодарно киваю. На подгибающихся ногах подхожу к камину и опускаюсь, нет, скорее, обрушиваюсь на пол.

Брэд готовит кофе и накрывает кофейный столик позади меня. Садится на пол рядом со мной и поглаживает мои волосы. В такой ситуации мне, наверное, следовало бы нервничать. Вообще, когда я много выпью, меня обычно начинает тошнить. Но сейчас я так устала, что не могу ни нервничать, ни волноваться, ни разговаривать. Я просто сижу и пытаюсь сосредоточить все внимание на его ладони — большой, сильной ладони, которая мягко поглаживает мои волосы и лицо, щеку, двигается по направлению к подбородку.

— Иди сюда, — тихо произносит он.

У меня нет ни сил, ни желания сопротивляться. Ради бога, подумайте сами: я в шикарном доме в Лос-Анджелесе! С роскошным мужчиной! По-вашему, я должна сказать «нет»? Не думаю. К тому же я умираю от любопытства, мне хочется ощутить — что значит лежать рядом с таким красивым человеком? Хочется прикоснуться к нему, попробовать его кожу на ощупь, на вкус. Честно скажу, ту короткую возню, которая была у меня в прошлом, даже сексом-то не назовешь. Но то, что происходит сейчас, совсем другое дело. Я как будто попала на съемки фильма: все происходящее настолько нереально, словно я снимаюсь в кино. Даже когда он мягко берет меня за подбородок и приближает лицо для поцелуя, это напоминает замедленную съемку.

И наконец, его идеальные губы касаются моих, и он целует меня. Я бы описала этот поцелуй во всех деталях, если бы не была так смущена. Раньше со мной ничего подобного не случалось. Меня никогда не целовали так медленно и нежно.

И я ощущаю себя совсем по-другому, мне не хочется заниматься сексом с выключенным светом, не хочется неподвижно лежать на спине, чтобы живот стал почти плоским.

Случилось невероятное: я, полуобнаженная, лежу рядом с мужчиной, который больше меня! Боже думала, что такие тела существуют только на страницах глянцевых журналов. Только взгляните на его грудные мышцы, на его бицепсы и трицепсы!

Потом мы сбрасываем с себя всю одежду (и я ни капельки не возражаю!), и он начинает проделывать со мной такие штуки, которые я и представить не могла. Мне даже приходится закрыть глаза, потому что я умираю от смущения. Но постепенно смущение проходит, и все мое тело наполняет какое-то незнакомое, невероятное ощущение. Он лежит на спине, а я двигаюсь сверху и кричу как обезумевшая. Я даже не замечаю, откуда исходит этот гортанный, животный крик. И не могу остановиться. Так хорошо мне не было еще никогда в жизни.

— Это было потрясающе, — Брэд перекатывается на бок и смотрит мне в глаза, нежно целуя в щеку.

— Это. Было. Потрясающе! — бормочу я, все еще не в силах осознать, что только что произошло. По-моему, я испытала оргазм! Впервые в жизни я поняла, о чем твердят все глянцевые журналы, ощущение невероятное, но я слегка ошарашена: все случилось так неожиданно.

— Нет, я серьезно. Со мной еще никогда такого не случалось, — говорит Брэд.

Да что ты говоришь! А со мной? За всю жизнь я никогда не испытывала такого удивительного, приятного ощущения!

— Знаю, — отвечаю я. Вдруг мне приходит в голову странная мысль: что, если он подумает, что я — развратная потаскушка? Мы же едва знакомы. — Ты же не думаешь, что я потаскушка? — спрашиваю я, не успев подумать. — Я обычно так не поступаю… вообще-то, я никогда так не поступаю. Это совсем на меня не похоже…

— Для той, кто обычно так не поступает, у тебя хорошо получается, — произносит он, берет мою руку и крепко сжимает кулак.

Я смеюсь.

— Я не это хотела сказать.

— Знаю, — отвечает он. — Я знаю, что ты не из тех девушек, которых не принимаешь всерьез. Эта ночь — одна из лучших в моей жизни.

— М-м-м, — теперь я на самом деле засыпаю. — И в моей, — удается пробормотать мне, и тут я отключаюсь.

Брэд легонько приподнимает Джемайму — можете себе представить, чтобы пару месяцев назад кто-нибудь легонько ее приподнял? Он несет ее в постель. Проходит мимо отведенной ей комнаты и укладывает на левую сторону своей широкой королевской кровати. Накрывает одеялами по самый подбородок, чтобы она не замерзла от кондиционера. Джемайма бормочет и переворачивается на другой бок, все еще погруженная в глубокий сон.

— Спасибо тебе, Господи, — шепчет Брэд и нежно целует ее в шею. — Спасибо, что создал такую идеальную женщину.

И направляется в ванную.

Глава 19

— Доброе утро, соня.

Я с трудом открываю глаза и на мгновение совершенно теряю способность соображать. Где я? Кто это со мной разговаривает? Но потом вспоминаю. Закрываю рукой глаза — солнечный свет просачивается сквозь жалюзи — и вспоминаю, что этот красивый мужчина, который стоит рядом с кроватью — Брэд, что вчера мы занимались любовью, и это было самое чудесное событие, произошедшее в моей жизни.

Он садится на кровать, и я не могу отвести от него взгляд. Как можно им не любоваться? Даже в футболке, шортах и кроссовках он неотразим. Брэд наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я сжимаю губы: вдруг у меня пахнет изо рта? А он весь такой чистенький, мужественный, сексуальный.

— Сколько времени? — спрашиваю я, когда он слегка отодвигается.

— Девять часов. Не хотел будить тебя и пошел на пробежку.

— Боже мой, девять часов? Я никогда так долго не сплю!

— Это все из-за смены часовых поясов.

Мне хочется встать из постели, почистить зубы умыться. Убедиться в том, что у меня не размазана по всему лицу косметика, потому что я чувствую, что в глаза мне будто песка насыпали, — не смыла косметику вчера вечером! Но я не могу выбраться из-под одеяла, так как на мне ничего нет. И, хотя я теперь стройная, все равно стесняюсь разгуливать голышом перед кем-то, кого едва знаю. Пусть даже мы вместе спали. Это для меня слишком смелый поступок.

Вытираю глаза руками, надеясь избавиться от следов потекшей туши или подводки для глаз. Улыбаюсь Брэду своей самой сексуальной улыбкой.

— Чем хочешь заняться сегодня утром? — спрашивает он.

Чем я хочу заняться? Я все еще волнуюсь, что у меня пахнет изо рта, но потом решаю: подумаешь! Обнимаю его, прижимаю к себе и целую. По-настоящему. С языком.

Я и не думала, что это окажется еще лучше, чем прошлой ночью. Мне казалось, что вчера я испытала самый сильный оргазм в жизни. Но сегодня утром, в ярком солнечном свете, ощущения были острее. Интереснее, нежнее, забавнее. Я не подозревала, что можно разговаривать во время секса. По крайней мере, раньше я никогда не осмеливалась открыть рот: слишком велико было смущение. Но сегодня утром мы с Брэдом разговаривали, очень ласково. И смеялись — что стало для меня настоящим открытием, ведь до сегодняшнего дня мне не приходило в голову, что секс может быть смешным. Не смешным до колик, конечно, нет, просто забавным. Это меня и удивило.

— Джей-Джей, — тяжело дыша, произносит Брэд, откидываясь на спину, — ты — просто волшебница.

Я наклоняюсь над ним. Мои волосы падают ему на лицо. Нежно целую его в губы, наслаждаясь мыслью, что этот мужчина принадлежит мне. По крайней мере, пока.

— И что мы будем делать дальше? Как мы проведем остаток дня?

— Что ты имеешь в виду? — Брэд в панике; он подумал, что я спрашиваю, что мы будем делать с нашими отношениями.

Я начинаю смеяться.

— Что мы будем делать сегодня?

— О, да. М-м-м, после обеда мне нужно в спортивный клуб, проверить, как там дела. А пока можем позавтракать и пойти кататься на роликах.

— Отлично, — отвечаю я спокойным голосом, чтобы Брэд не заподозрил, что я наврала про ролики. Если мне придется встать на ролики, я выставлю себя пол ной идиоткой. Ну и что, зато это отличное упражнение для бедер. — Можно, я потренируюсь в твоем зале? Одного катания на роликах, боюсь, недостаточно.

— Конечно, — соглашается Брэд. — После обеда у нас занятия спиннингом. Уверен, тебе понравится.

— Спиннингом?

— Да, — смеется он, увидев, что я понятия не имею, о чем он говорит. — Спиннинг — это упражнения на велосипедном тренажере в очень быстром темпе. Очень тяжело, но зато потом чувствуешь себя потрясающе.

— Понятно, — отвечаю я. Звучит заманчиво, но, пожалуй, я буду делать те упражнения, которые хорошо знаю.

Мы встаем, принимаем душ и забираемся в машину Брэда. Немного катаемся по Санта-Монике, он хочет, чтобы я начала здесь ориентироваться. Брэд время держит руку на моем колене, и мне начинает казаться, что я в раю.

Вокруг — сотни людей, некоторые из них очень красивы, но большинство — совершенно обычные люди. Я удивлена — почему-то ожидала, что все жители Лос-Анджелеса похожи на кинозвезд. Но это не так: на одну красавицу приходится десяток женщин с ничем не выдающейся внешностью.

— Это — Променад Третьей улицы, — говорит Брэд, показывая на вымощенную булыжником улицу с магазинами и ресторанами по обе стороны. — По выходным здесь выступают уличные артисты, — останавливаемся у светофора, и я слышу голос Фрэнка Синатры. Не могу понять, откуда доносится музыка.

— Подожди, — говорит Брэд. — Ты обязательно должна это увидеть, — он паркует машину за углом и берет меня за руку. Мы идем, и музыка становится все громче.

Посередине улицы стоит мужчина лет шестидесяти, в мягкой фетровой шляпе, черном пиджаке и галстуке-бабочке. В руках у него микрофон. Он еле покачивается в такт мелодии и проникновенно напевает под караоке. Его голос так похож на Фрэнка Синатру — невозможно поверить, что песню исполняет кто-то другой. Прохожие останавливаются не несколько мгновений и продолжают свой путь улыбаясь. Ведерко, стоящее на земле, постепенно наполняется долларовыми банкнотами.

— Здорово, правда? — спрашивает Брэд и обнимает меня. Мы стоим рядом со скамейкой — такие скамьи тянутся в ряд по обе стороны улицы. Я киваю, соглашаясь с ним, и поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него. И тут замечаю бездомную старуху, сидящую на скамейке. У нее длинные спутанные седые волосы, потрепанный рваный плащ. На земле перед ней стоит дюжина целлофановых пакетов. Ее глаза закрыты, и она мечтательно подпевает артисту. Вдруг открывает глаза и видит меня.

Встает, берет сумки и, проходя мимо меня, касается моей руки и произносит:

— Слышали бы вы, как он поет «Нью-Йорк, Нью-Йорк». Это незабываемо, — и при этих словах исчезает из виду.

— Как странно, — говорю я и смотрю на Брэда.

— Ничего особенного, — отвечает он. — Этот парень — местная достопримечательность. Он приходит сюда каждую неделю.

— Но эта женщина…

— Да. Санта-Моника — мекка бездомных. Выступление этого парня, должно быть, самое приятное, что случилось с ней за неделю.

— Но как она сюда попала?

— Откуда мне знать, — он пожимает плечами. — Как мы все сюда попали?

Мы подходим поближе и бросаем в ведерко несколько банкнот. Потом возвращаемся к машине.

Проезжаем широкие улицы, по обе стороны которых стоят большие дома. Оказываемся на Монтана-роуд. Это тихая улочка, где живут миллионеры: достаточно взглянуть на изящные бутики и шикарные рестораны, находящиеся здесь. Брэд останавливается у переполненного посетителями маленького кафе. Лишь на улице есть один свободный столик. Брэд просит, чтобы я заняла столик, пока он заказывает завтрак.

Не подумайте, что я — самовлюбленная идиотка но я не могу не заметить, как трое — трое! — мужчин опускают газеты, прекращают разговоры, поворачиваются и пристально смотрят на меня. Первая мысль, которая приходит в голову, — у меня что-то не так с лицом. Но потом я понимаю, что они уставились на меня, потому что я хорошо выгляжу.

Вспомнив наставления Джеральдины, я надела выцветшие джинсы, которые купила в секонд-хенде, белую рубашку и коричневые замшевые мокасины. Взглянув в зеркало перед выходом из дома, я поймала себя на мысли, что наконец-то выгляжу так, как всегда мечтала.

— Кофе, — Брэд ставит передо мной чашку. Мужчины тут же отводят глаза: одного взгляда на Брэда достаточно, чтобы понять, что они ему не конкуренты. — И обезжиренный черничный кекс.

Кекс — просто объедение, Брэд — просто сказка, моя жизнь — просто чудо. Мне хочется остаться здесь навсегда.

Наверное, сейчас мы должны вести долгие разговоры и пытаться узнать друг друга поближе. Но, в конце концов, вчера мы только это и делали. И теперь, после того как мы занимались сексом, я могу только смотреть на него и улыбаться. Брэд все время держит меня за руку, то и дело поглаживает мое колено или плечо. Как будто нам необходимо постоянно поддерживать физический контакт. И может, мне кажется, но все на нас смотрят.

Ну и пусть смотрят: они просто завидуют, что мы так близки. Я понятия не имею, что такое любовь, была влюблена в Бена, это правда, но Бен никогда не был моим. И вот я сижу напротив человека, с которым занималась любовью, и думаю, может, я никогда не была влюблена в Бена? Может, это было просто временное помешательство?

Я не хочу сказать, что люблю Брэда. Вовсе нет. Но мне очень хорошо, свечусь от счастья, и мне хочется, чтобы об этом узнала вся Америка.

— Ты такая красивая, — в который раз повторяет Брэд. Он смотрит на часы и говорит, что пора идти кататься на роликах, иначе он не успеет на работу.

Мы останавливаемся у магазинчика, где дают ролики напрокат. Подбираем ролики для меня и заезжаем домой. Брэд берет свои ролики, и мы в одних носках шагаем к променаду.

— Я хочу тебе кое в чем признаться, — неуверенно произношу я. Брэд с испугом смотрит на меня. — Я соврала, что умею кататься, я никогда в жизни раньше не каталась на роликах.

Брэд засмеялся.

— Зачем ты соврала? Не волнуйся, все будет в порядке.

Я дрожащими руками натягиваю ролики и застываю на месте, боясь пошевелиться.

— Вот, смотри, — он берет меня за руку. — Вот как надо кататься, — он показывает, как нужно разворачивать ноги под правильным углом, отталкиваться правой ногой и скользить вперед левой. И случается чудо — у меня, неуклюжей, косолапой Джемаймы Джонс, получается! Пусть не очень хорошо, но Брэд поддерживает меня, когда я теряю равновесие.

Спустя какое-то время мы уже катимся рука об руку по широкому бетонному тротуару вдоль пляжа. Мне наплевать, что мимо проезжают роскошные женщины в наушниках, покачивая идеальными телами в такт музыке. И мне наплевать, что они пристально оглядывают Брэда с ног до головы, потому что он не обращает на них ни малейшего внимания. Он смотрит только на меня. Какая-то блондинка поворачивается к своей подруге и шепчет: «Голубой», показывая на Брэда. Он ничего не замечает, а мне все равно. Мне это кажется даже забавным, видно, эти женщины считают, что он слишком идеален, чтобы быть натуралом. В Англии мне такая мысль никогда не пришла бы в голову, но здесь гей-культура намного более развита, и в этом нет ничего особенного. Я прекрасно понимаю, почему блондинка так подумала.

Смеюсь про себя, вспоминая сегодняшнее утро. Потом прекращаю смеяться и дрожу от возбуждения при мысли об этом.

— Мне так весело, — кричу я. Мы набираем скорость и направляемся к пирсу Санта-Моника.

— Ты же говорила, что никогда раньше не каталась на роликах, — улыбается Брэд.

Я не отвечаю и обгоняю его, сама удивляясь, насколько уверенно себя чувствую на роликах.

— Я соврала, — кричу я.

Он посылает мне воздушный поцелуй и стремительно бросается вдогонку.

Джемайма и Брэд напоминают идеальную пару. Они почти не разговаривают, только смеются и поддразнивают друг друга, как двое влюбленных. Но влюблены ли они? Может, они просто опьянены красотой друг друга?

После двух часов катания на роликах я чувствую себя совершенно измученной. По дороге в офис мы заходим в магазин деликатесов и покупаем салат, который нам упаковывают в пластиковый контейнер. Сейчас, как никогда, мне следует следить за своей фигурой, поэтому прохожу мимо аппетитных салатов с рисом и пастой и выбираю экзотические салатные листья с запеченными овощами и кунжутным семенем. Продавщица клянется, что овощи обжарены без масла. Ни грамма жира. Правда, я молодец? Правда, я могу собой гордиться?

Спортивный клуб находится на Второй авеню и выглядит так, как я себе представляла. В залитой солнцем приемной за огромной стойкой сидят две очаровательные девушки в одинаковых костюмчиках для аэробики. На одной из них — розовый купальник и облегающие оранжевые шортики из лайкры, а на другой — оранжевый купальник с трусиками-танга и розовые шорты. Обе девушки загорелые, стройные и дружелюбные, что поразительно, потому что в Англии, если женщина выглядит сногсшибательно, в девяти случаях из десяти она оказывается настоящей стервой.

— Привет, Брэд! — радостно приветствует Брэда первая девушка.

— Привет, Брэд! — эхом отзывается вторая, поднимая глаза.

— Привет, Синди, привет, Шарлин. Познакомьтесь, это Джей-Джей.

— Привет, Джей-Джей, — хором говорят они. — Мы очень рады с тобой познакомиться.

— Мне тоже очень приятно, — я подавляю смешок: в самом деле, чему тут радоваться?

— Ты — та самая Джей-Джей! — вдруг восклицает Синди. — о боже, мы так много о тебе слышали! Даже видели твою фотографию. И вот ты здесь!

— Да, — интересно, кто-нибудь здесь может сказать хоть что-то вразумительное? — Я здесь.

— Ты из Англии? — в свою очередь спрашивает Шарлин.

— Угу.

— Здорово. У меня был бойфренд из Англии, из Суррея. Гари Томпкинс, знаешь такого? — она вопросительно смотрит на меня.

С какой стати я должна его знать? Качаю головой и пожимаю плечами:

— Нет, извини. Англия — большая страна.

— Понимаю, — отвечает Шарлин. — Ничего страшного, он оказался придурком. Добро пожаловать в Лос Анджелес. Ты останешься здесь?

— Я приехала на две недели, — отвечаю я. — потом надо возвращаться на работу.

— Жалко, — произносит Синди. — Здесь здорово. Может, ты еще вернешься.

— Может быть, — отвечаю я. Я сбита с толку, почему здесь все такие доброжелательные? Я, конечно слышала, что американцы дружелюбны, но не до такой же степени.

— Какие милые девушки, — говорю Брэду.

Мы проходим через приемную и оказываемся в спортивном зале. Замираю в изумлении: никогда не видела такого тренажерного зала! Он оборудован по последнему слову техники, и люди, которые занимаются здесь, все как один идеальны. Шум стоит оглушительный. Грохочущие звуки хип-хопа — песню я не узнаю — доносятся отовсюду, и, хотя пот льет ручьем, все занимающиеся выглядят потрясающе. Пот только подчеркивает золотистый загар и идеальные изгибы натренированных тел.

— Боже мой, — изумленно шепчу я. Никакого сравнения с моим тренажерным залом в Килберне: большинство посетителей там или начинающие, поэтому выглядят ужасно, как на фотографии «до» в рекламе средств для похудения, или приходят не тренироваться, а показать себя, и ни в коем случае не напрягаются — не дай бог потечет косметика или растреплется укладка.

— Нравится? — спрашивает Брэд. Он явно гордится своим процветающим бизнесом. — Познакомься, это Джимми, один из наших персональных тренеров.

Высокий, мускулистый, покрытый бронзовым загаром Джимми пожимает мне руку.

— Рад наконец-то встретиться с тобой, Джей-Джей. Добро пожаловать в Лос-Анджелес. Если тебе понадобится помощь все, что угодно, — многозначительно смотрит на меня, — не бойся, обращайся ко мне.

— Руки прочь, Джимми, — произносит Брэд, в шутку пиная его.

— Ого, Брэд, — Джимми поднимает руки и хитро улыбается. — Я не виноват, что она такая красавица.

— Эй! — кричу я. — Я здесь!

— Извини, Джей-Джей, — говорит Брэд. — Мальчишки всегда остаются мальчишками. Пойдем в офис, пора обедать.

Так мы и делаем. И может, это покажется странным, все-таки мы сидим посреди бела дня и едим салат из пластиковых контейнеров, мы вдруг начинаем кормить друг друга, разбрасывать еду повсюду и страстно целоваться. Тут распахивается дверь, и мы резко отстраняемся.

Брэд прямо-таки подпрыгивает на месте, но это естественно: все-таки он босс. В дверях стоит необъятных размеров девушка.

— О, — произносит она. — Я не знала, что тут кто-то есть.

— Я только что приехал, — говорит Брэд, отряхивая кусочки еды и пытаясь сделать серьезное лицо. А я тем временем смотрю на девушку: во-первых, потому что не понимаю, что такая, как она, здесь делает, и, во-вторых, я слегка шокирована, сделав это открытие, она как две капли воды похожа на меня прежнюю, какой я была несколько месяцев назад. Она маленького роста, с длинными, блестящими темными волосами. Я вижу, что она была бы красивой, сбросив несколько десятков килограммов. Но сейчас она просто огромна — у нее два, нет, целых три подбородка. На ней кофта-балахон, при званная скрыть громадные груди. Она скрестил руки, чтобы полнота не так бросалась в глаза. Вид у нее ощетинившийся, как будто она привыкла выслушивать насмешки. Я была такой, думаю я, не в силах отвести от нее взгляд. Я была такой, как она.

— Это Джей-Джей, — произносит Брэд. — А это — Дженни. Дженни — моя личная помощница.

— Привет, Дженни, — я настроена быть дружелюбной, показать, что мне все равно, сколько она весит и как она выглядит, если она — хороший человек.

Я встаю из-за стола и направляюсь к Дженни, протянув руку для рукопожатия. Но по мере того, как я приближаюсь к ней, я инстинктивно чувствую, что она не пожмет мою руку, что по какой-то неизвестной мне причине воздух в комнате будто пропитался враждебностью. И я оказываюсь права. Дженни стоит неподвижно и просто кивает головой. Она ничего не произносит. И тут я вспоминаю, что значит быть Дженни.

Вспоминаю, что я чувствовала, когда меня знакомили со стройной и красивой девушкой моего возраста, как мне хотелось провалиться сквозь землю, как я даже не осмеливалась взглянуть ей в глаза. Мне отчаянно хочется угодить Дженни.

— Какая красивая блузка, — наконец произношу я. — Ты ее здесь купила?

— Нет, — резко отвечает она, будто ее вынуждают разговаривать со мной против ее воли. И тут же поворачивается к Брэду. — У меня для вас документы, оставлю их на столе, — в голосе ее слышны ледяны нотки, и я готова отступить. Но тут мне приходит голову: каково ей работать в таком месте, где ее повсюду окружают прекрасные, стройные тела? Можно представить, какой неполноценной она себя чувствует здесь, ведь ей приходится быть тут целый день.

И я решаю попробовать еще раз.

— Ты давно здесь работаешь? — отваживаюсь спросить я. Мне хочется с ней подружиться.

— Да, — на этот раз она даже не смотрит в мою сторону, поворачивается и выходит из кабинета.

— Извини, — говорит Брэд, теребя свои волосы. — Иногда с ней очень трудно.

— Не волнуйся, я понимаю ее гораздо лучше, чем ты, не подумав, отвечаю я.

— О чем ты? — внезапно голос Брэда звучит грубо. Что бы он сказал, если бы узнал, что всего несколько месяцев назад я была толстухой, как Дженни? На секунду меня охватывает искушение во всем ему признаться, но потом решаю ничего не говорить. Еще слишком рано.

— Могу представить, как ей тяжело работать. Ведь ее постоянно окружают стройные, красивые посетители. Я не понимаю, почему она не найдет другое место. Наверняка ей было бы легче работать там, где… — делаю паузу, подбирая нужное слово. — …где не делают культа из хорошей фигуры.

— Ты в чем-то права, — отвечает Брэд. — Но Дженни работает на меня уже многие годы, она — моя правая рука. Честно говоря, мне кажется, что единственная причина, по которой она продолжает работать, — преданность мне.

— Может, она влюблена в тебя? — поддразниваю я Брэда, совершенно забыв о том, что когда-то тоже была самой толстой девушкой в офисе и была влюблена в самого красивого мужчину в редакции. И тогда в этом не было ничего смешного.

— Дженни? — Брэд насмешливо фыркает. — Не может быть. Она мне как сестра.

Хм-м. Когда-то и Бен так говорил обо мне.

— Ладно. Я знаю одну девушку, которая точно без ума от тебя, — я дотрагиваюсь до его бедра.

— Если я сейчас закрою дверь на ключ, обещаешь рассказать мне все? — Брэд подходит к двери и тихонько захлопывает ее.

Боже, прости меня, я веду себя, как настоящая потаскушка, но ничего не могу с собой поделать — ему невозможно сопротивляться. Скрещиваю руки на груди и снимаю рубашку, оставаясь совершенно обнаженной. Усаживаю Брэда в кресло, а сама забираюсь нему на колени и обвиваю руками его шею.

— Обещаю, — мурлыкаю я.

Глава 20

С наслаждением потягиваюсь на кровати и падаю на горы мягких подушек. Моя жизнь похожа на волшебный сон. Сегодня утром мы с Брэдом опять занимались любовью. Потом он ушел на работу, но мы договорились встретиться позже. И я вспоминаю ту жизнь, которая осталась позади. Мою занудную, рутинную работу в «Килберн Геральд». Что бы сказали мои друзья, увидев меня сейчас? Прошла лишь неделя, но мне уже хочется остаться здесь навсегда.

Как я могу вернуться назад? Вернуться в пасмурный, грязный Лондон? Променять на него солнечный, чудесный, гостеприимный Лос-Анджелес?

Но тут я вспоминаю о Бене. Забавно, почему мысли о нем приходят мне в голову в самый неподходящий момент. Я могу не вспоминать о нем целую вечность, и вдруг ни с того ни с сего не в силах думать ни о чем другом. Я все еще скучаю по нему, но, к счастью, у меня на это остается не так много времени: моя голова постоянно занята чем-то еще. Все-таки в Лос Анджелесе мне очень весело.

Меня беспокоит еще одна мысль. Стараюсь не думать об этом, надеюсь, мне удастся вообще выкинуть это из головы. Но чем больше я стараюсь забыть, тем хуже у меня получается. Ладно, так уж и быть. Все расскажу. Вчера мы с Брэдом были в отеле «Мондриан» — огромное дизайнерское творение в минималистском стиле на бульваре Сансет. Я не очень люблю модные места, в Лондоне я вообще никогда не бываю в модных клубах и ресторанах, но Брэд сказал, что я обязательно должна там побывать.

И это действительно было незабываемо. Я раньше никогда не была в таком великолепном, роскошном месте. Просторное лобби в минималистском стиле, двери из закаленного стекла, ведущие на деревянную террасу, освещенную тысячами свечей. Я была в восторге от огромных глиняных ваз, больших индейских циновок у бассейна, усеянных подушками. И пытаюсь не думать о том, что сказал Брэд, потому что, когда я вспоминаю, в голову лезут негативные мысли. А мне не хочется все испортить, я боюсь разрушить идиллию.

Но я была в шоке. Хорошо, так уж и быть. Я вам все расскажу. Представьте себе: мы сидим за столиком в баре отеля «Мондриан», пламя свечей отбрасывает тени на прекрасные лица посетителей. Но никто из них не может сравниться с Брэдом, по крайней мере, я так считаю. Мы сидим, целуемся, разговариваем о жизни и любви и делимся друг с другом сокровенными желаниями, мечтами, надеждами. Мы открываем друг другу секреты, и вдруг мне начинает казаться, что это именно то, что я искала. Да. Это любовь.

— Я бы хотели жить в домике на пляже, — говорю я. Вечером я смотрела объявления о продаже недвижимости в «Лос-Анджелес тайме», и у меня еще свежи впечатления о чудесном мире бассейнов, песка под ногами, разбивающихся о берег волн.

— Я был бы счастлив где угодно, — отвечает Брэд, — лишь бы ты была рядом.

Джемайма, о Джемайма. Тебе не кажется странным, что Брэд так разоткровенничался всего-то через неделю? Разве ты не чувствуешь тревоги? Может лучше поразмыслить как следует и попытаться понять мотивы его действий? Может, у него есть причины?

Но нет, Джемайма Джонс не готова разрушить волшебный придуманный мир. Не сейчас. Вместо того, чтобы хорошенько задуматься, она счастливо вздыхает. И они продолжают беседовать на этот раз о более практических вещах.

— Здесь есть хорошие книжные магазины? — спрашиваю я. Единственное, чего мне здесь не хватает удовольствия побродить среди книжных полок, рассматривая любимые издания.

— Лучшие магазины — «Варне и Нобл» и «Бордерс», на Третьей улице, — отвечает Брэд. — Если бы ты мне раньше сказала, мы бы успели зайти сегодня. Ты любишь читать?

Я киваю.

— И что ты читаешь?

— Все, — загадочно улыбаюсь. — У меня очень эклектичные вкусы. А ты? — спрашиваю я и понимаю, что мы ни разу не говорили о литературе, я не имею понятия о том, что ему нравится. Может, для вас это не имеет значения. Но я считаю, что книги, которые мы читаем, характеризуют нашу личность.

— У меня нет времени читать, — признается он, отпивая глоток шампанского. — Хотя я люблю фантастику, — он делает небольшую паузу и добавляет: — Когда я учился в школе, читал намного больше. Помню, мне понравилась одна книга…ее написал тот парень, ну, ты наверняка знаешь. Как же его зовут? Забыл, — он смотрит на меня с надеждой, что я вспомню, но я лишь пожимаю плечами и головой. — Ну, ты знаешь, он еще написал «Ромео и Джульетту».

Я не ослышалась? Может, он пошутил? Я сражена наповал, смотрю на него изумленно. Нет, он точно пошутил. Сейчас как засмеется надо мной! Какая же я дурочка, что приняла его всерьез!

— Шекспир? — медленно произношу я, ожидая, что сейчас он покатится со смеху.

— Да, — он энергично кивает. — Точно, это он. Классная книжка.

Он не засмеялся, даже не улыбнулся. Что я могу сказать? Еще ничего, если бы он оказался любителем низкопробных детективов, это можно пережить. Но не знать имени величайшего драматурга? Я намертво приросла к стулу. И внезапно волшебная сказка рассеялась как дым. Наконец-то у меня открылись глаза. Я увидела совершенно очевидное. Поняла, что не давало мне покоя все эти дни. Правильно говорят: никто не идеален. Брэд, красавчик Брэд, добрая душа, милый человек, подумала я с отвращением, оказывается, тупой как пробка. Тупой, как дерево! О боже, зачем он только это сказал?

Я попыталась себя успокоить. Подумаешь, если у него другие интересы, это вовсе не значит, что он бестолковый, просто… другой, вовсе не значит, что он — плохой человек.

Попробую обо всем забыть, решаю я, выброшу этот случай из головы. И я попыталась, и до сих пор пытаюсь, но это не так уж просто.

Видимо, вся гамма чувств — изумление, отвращение и презрение — отразилась на моем лице, потому что Брэд вдруг спросил:

— С тобой все в порядке?

— Да, — с улыбкой ответила я. — Все чудесно.

Он наклонился и поцеловал меня долгим, нежным поцелуем в губы. Я ненадолго расслабилась и решила, что ради такого поцелуя можно закрыть глаза на все. Именно этого ждала всю жизнь, этого мужчину, и ощущение, что о тебе заботятся, ухаживают и защищают, важнее всего на свете.

Но сейчас, лежа в постели, меня вновь одолевают сомнения. Не говори глупости, Джемайма, все в порядке. Разве может быть иначе? Чтобы окончательно убедиться в этом, поднимаю трубку и звоню Джеральдине.

— Редакция «Килберн Геральд».

— Джеральдина? Это я.

— Джемайма? Привет! Как я по тебе скучала! А ты гадина! Угадай, кто ведет твою вонючую колонку, пока ты там развлекаешься? Спасибо большое — наконец-то она ощутила себя на моем месте! Поняла, какое удовольствие заниматься «Полезными советами».

— Я тоже по тебе скучала.

— Не верю! Ты, наверное, отлично проводишь время. Выкладывай все. Как поживает красавчик Брэд? Ты влюбилась? Вы уже этим занимались?

— Хорошо. Не уверена. Да.

— Да?

— Да.

— О господи! Как это было? Рассказывай все! Хочу знать кровавые подробности.

— Было невероятно, Джеральдина. Совершенно невероятно. Я никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Он — просто чудо, когда вижу его, не могу поверить, что он — мой.

— Как он в постели?

— Потрясающе. Мы даже занимались сексом на рабочем столе.

— О, — вздыхает Джеральдина. — Умираю от зависти.

— С какой стати? Только не говори, что у тебя ничего не получилось с тем парнем, Ником Максвеллом.

— Нет, у нас все в порядке, все замечательно. Но мы еще не спали вместе.

— Ты шутишь? — совсем не похоже на Джеральдину, обычно она использует тело, чтобы контролировать отношения.

— Мне, конечно, очень хочется. И он не раз пытался затащить меня в постель, но на этот раз все по-другому Джемайма. Я чувствую, что он мне очень нравится. Мне кажется, это серьезно, и я не хочу все испортить, слишком рано прыгнув к нему в постель.

Дерьмо. Значит, я все испортила, так поспешно переспав с Брэдом?

— Так что, всегда бывает?

— Если верить «Правилам», то да.

— Что еще за «Правила»?

— Правила общения с мужчинами, согласно которым нужно разыгрывать из себя недотрогу, чтобы влюбить в себя мужчину своей мечты.

— И ты в это веришь?

Джеральдина вздыхает.

— Никогда не верила, но теперь решила попробовать. И знаешь, по-моему, действует. И, — продолжает она, — роковая ошибка — переспать с мужчиной. Этого не следует делать до тех пор, пока он не влюбится в тебя по уши. Надо быть на сто процентов уверенной, что он не исчезнет на следующее утро.

— Но со дня вашего знакомства прошло уже сто тысяч лет.

— Знаю, — она снова вздыхает. — Я уже на стенку лезу. Вчера проходила мимо универмага «Энн Саммерс» и уже думала, не купить ли вибратор.

— Джеральдина! — не могу слышать, как она говорит про вибраторы! Сама-то я только что испытала оргазм. Я и так смущаюсь, когда мы говорим на сексуальные темы, тем более о вибраторах! Но Джеральдина без комплексов. Что бы я в ней, пожалуй, изменила — так это ее сосредоточенность персоне, хотя она моя единственная настоящая подруга, наши разговоры постоянно сводятся к ее проблемам. Но это не так уж плохо. По крайней мере на нее можно положиться. Но о вибраторах я с ней разговаривать не хочу!

— Не волнуйся, — говорит Джеральдина. — Я конечно, не купила. Просто не решилась зайти туда одна. Вот если бы ты была со мной…

— Ни за что в жизни не зашла бы в секс-шоп!

— Знаю, знаю. Просто я завидую, что ты занимаешься сексом везде, где только можно, а я изображаю из себя Мисс Целомудрие.

— Знаешь, у меня не так уж все идеально.

— Ты о чем?

— Ну, не знаю, как сказать…

— Говори как есть.

И я рассказываю все как есть, о том, что произошло вчера вечером и о проклятом Шекспире. Джеральдина покатывается со смеху.

— Ну и что? — говорит она, постепенно приходя в себя. — Подумаешь. Соглашусь, интеллектом он не блещет. Но, дорогая, он богат, изумительно красив и без ума от тебя. Что еще тебе нужно?

— Наверное, ты права, — я начинаю чувствовать себя намного лучше.

— Назови хоть один случай, когда я ошибалась, — драматично восклицает Джеральдина.

— Значит, ты предлагаешь просто не обращать внимания на то…

— На то, что он тупой? Да. И между прочим, если он не знает, кто такой Шекспир, это вовсе не значит, что он тупой. Сама посуди, у него же процветающий бизнес.

— Да, ты права.

— Так в чем проблема? .

— Точно. Спасибо, Джеральдина. Что бы я без тебя делала? А ты с Беном давно разговаривала? — зачем я спрашиваю об этом?

— Да. А что? Он тебе звонил?

— Нет. Просто интересно, как у него дела.

— Если тебя это утешит, я видела его по телевизору. По — моему, у него все в порядке. Честно говоря, по нему сохнет половина женского населения страны.

— Хм-м, — почему мне так неприятно это слышать?

— Ладно, дорогая моя, ты, наверное, уже много денег потратила на телефонные разговоры. К тому же мне пора заниматься несчастными «Полезными советами». Созвонимся через пару дней, хорошо?

— Чудесно.

— Пока! Сегодня вечером я встречаюсь с Ником. Не знаю, как долго еще выдержу. Расскажу в следующий раз.

Мы прощаемся, и я кладу трубку. Джеральдина абсолютно права, мне не о чем беспокоиться. Иду на кухню и открываю холодильник. Обезжиренный йогурт, фрукты, несколько бутылок минеральной воды. Я оглядываю содержимое холодильника и в недоумении качаю головой. Представьте себе холодильник среднестатистического холостяка. Что вы там увидите? Упаковку пива, недоеденный ужин в картонке из индийского ресторана и, если попадется особенно ленивый экземпляр, гору готовых обедов для микроволновой печи.

Но Брэд — настоящий уникум, думаю я, и с громким хлопком закрываю дверцу холодильника. Сначала в тренажерный зал, потом — в супермаркет. Сегодня я решила приготовить Брэду ужин. Надеваю спортивный костюм и уже собираюсь уходить, как звонит телефон.

— Привет, моя радость, — теперь Брэд называет меня «моя радость» — Я соскучился. Ты скоро придешь?

— Уже выхожу. Послушай, хочешь, я сегодня приготовлю тебе ужин?

— Конечно. Давай купим все необходимое после обеда.

— Не волнуйся, я сама справлюсь, хочу сделать тебе сюрприз.

— У меня много работы! Мне так жаль, ведь я хотел показать тебе Лос-Анджелес. Все самое интересное: студию «Юниверсал», Диснейленд.

— Брэд, меня не интересуют те места, куда обычно водят туристов, — это не совсем так. Конечно, мне хотелось бы побывать в Диснейленде, но мне также нравится ощущать себя обычной лос-анджелесской домохозяйкой. — Мне хочется делать то же самое, что и ты. Я так смогу лучше понять тебя, понять, чем ты живешь.

— Ты уверена? — мои слова явно успокоили его.

— Да. Я уверена.

— Хорошо. Приходи поскорее, мне не терпится тебя увидеть.

— Уже выхожу! — смеюсь я и посылаю ему воздушный поцелуй, прежде чем вприпрыжку направиться к двери.

— Дженни! — какое совпадение: наткнуться на Дженни в этом кафе, хотя ничего странного — оно всего в двух шагах от спортивного клуба. Мне так хочется понравиться ей. Я настроена завоевать ее доверие, даже если мне придется расшибиться в лепешку. Дженни неприязненно оглядывает меня с ног до головы и сквозь зубы бормочет:

— Здрасьте.

— Как здорово, что я тебя встретила! — видите, я стараюсь изо всех сил. — Я только что закончила тренировку. Хочешь чего-нибудь выпить?

— Нет. Мне надо возвращаться на рабочее место.

— Разве ты зашла сюда не выпить кофе?

— Хорошо, — сдается Дженни. — Я выпью минеральной воды.

Бедняжка, я-то знаю, что она собирается делать. Выпьет в кафе минеральной воды, потом пойдет домой и съест три пачки печенья. Присаживайся, — я пододвигаю ей стул. — Я

принесу напитки.

Я плачу за две бутылки минеральной воды и направляюсь к угловому столику. Дженни угрюмо сидит, подперев рукой подбородок.

— Спасибо, — бурчит она.

— Не за что, — с улыбкой отвечаю я, стараясь быть дружелюбной. — Брэд говорил, что ты уже давно у него работаешь.

— Да.

Мне все еще не удается ее разговорить. Видно, придется попотеть.

— Тебе нравится?

— Не знаю, — Дженни пожимает плечами.

— Ты, наверное, очень хорошо знаешь Брэда, — я пытаюсь сохранять нейтральный тон разговора, но Дженни неожиданно краснеет. Я вспоминаю, что то же самое происходило, когда при мне упоминали Бена, и понимаю, что Дженни, должно быть, влюблена в Брэда по уши. И я только что затронула больную тему. — Я не хотела… — неуклюже пытаюсь извиниться.

— Ничего, — отвечает Дженни. Румянец потихоньку сползает с ее лица. — Все в порядке, раз

— Послушай, — давай, Джемайма, попробуй еще раз. — Я чувствую, что между нами какое-то напряжение, и не могу понять почему. Я очень хочу, чтобы мы стали друзьями..

Дженни в ужасе уставилась на меня.

— Я на могу дружить с вами.

— Почему?

— Ничего не выйдет, — она пожимает плечами.

— Думаю, ты будешь удивлена, Дженни, — мягко произношу я. — Думаю, ты увидишь, что у нас много общего.

— Не думаю, что буду удивлена, — с горечью лосе отвечает она.

— Нет, я серьезно, — тут до меня доходит, единственный способ заставить эту девушку меня и доверять мне, — быть с ней честной до само конца. Рассказать ей правду. — Хочешь, я расскажу тебе один секрет?

Дженни смотрит на меня без особого интереса и пожимает плечами.

— О'кей. Посмотри на меня: я стройная, у меня отличная фигура, но несколько месяцев назад я была очень толстой. Намного, намного толще тебя.

— Да, как же, — говорит Дженни, поднимается и собирается уходить. — Не стоит беспокоиться. Во-первых, я ненавижу, когда на меня смотрят свысока. Во-вторых, не верю ни одному вашему слову. И в-третьих, даже если бы я верила, мне было бы все равно. Вы — всего лишь подружка моего босса, и мне не обязательно дружить с вами. Спасибо за воду. Увидимся.

— Но Дженни… — слишком поздно.

Дженни взяла сумку и ушла. Что я такого сказала? Что сделала неправильно? Наверное, не стоит так переживать, но я не могу не расстраиваться. Я знаю, что раньше люди меня жалели, но никто никогда не испытывали ко мне антипатию. Я была уверена, смогу найти общий язык с кем угодно. И не могу поверить тому, что Дженни меня ненавидит. Если бы я только знала за что, тогда бы смогла что-нибудь придумать. Но, похоже, я ей с первого взгляда не понравилась, а мне так хочется, чтобы мы стали друзьями или хотя бы симпатизировали друг другу.

Снова и снова вспоминаю наш разговор и никак не могу понять, что так ее расстроило. Выхожу из кафе и иду в тренажерный зал, как параноик, оглядывая каждый угол, чтобы снова с ней не столкнуться. Но, к счастью, ее нигде не видно. Брэд в своем кабинете.

— Сейчас случилась странная вещь, — говорю я ему.

Он целует меня, не просто чмокает в щеку, а долго и страстно целует в губы, и мне приходится оттолкнуть его. Ему так трудно сопротивляться, но сейчас мне просто необходимо разобраться, почему же я так не нравлюсь Дженни. Я все ему рассказываю, естественно умалчивая о том, что раньше была размером со слона. Мой рассказ заметно охлаждает его пыл.

— Извини, — произносит он и откидывается на спинку стула. — Не расстраивайся из-за нее. Она очень трепетно ко мне относится.

— Но не до такой же степени, — меня уже все это начинает раздражать. — Я пытаюсь с ней подружиться, но, похоже, она просто ненавидит меня.

— Она тебя не ненавидит, — вздыхает Брэд.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю. Она чувствует, что ты представляешь угрозу.

— Но как же твои бывшие подруги? Она так ко всем относится?

Брэд пожимает плечами.

— До тебя у меня не было серьезных отношений с женщинами. Послушай, — он подходит и начинает массировать мне плечи. — Не обращай внимания, если это тебя успокоит, я с ней поговорю, хорошо?

Он больше не хочет обсуждать эту тему, поэтому я неохотно соглашаюсь. Его руки опускаются ниже, он уже не массирует мне плечи, а прикасается к моей груди и пытается расстегнуть лифчик.

— Брэд, — умоляю я.

Я действительно не в настроении, но мне опять не хватает силы воли сопротивляться ему, тем чувствам, которые он у меня вызывает. Слава богу, через несколько секунд звонит телефон, иначе все было бы так как на прошлой неделе. Конечно, ничего плохого в этом нет, но мне все еще хочется доказать самой себе что наши отношения основаны не только на сексе,

— Можно взять твою машину? — шепотом спрашиваю я Брэда.

Он кивает и бросает мне ключи, даже не подумав о страховке и не спросив, есть ли у меня водительские права. К счастью, они у меня есть; правда, нет машины. И даже в сказочном сне я не могла вообразить, что сяду за руль «Порше» с откидным верхом!

Вот теперь я действительно умерла и попала в рай! Это же не машина, это секс на четырех колесах!

— Привет, малышка, — кричат двое парней из соседней машины. — Куда едешь?

— По магазинам, — кричу я в ответ с лучезарной улыбкой.

— А нам с тобой можно? — один из них приложил к сердцу ладонь, показывая, что влюблен в меня.

— Извини, — отвечаю я. — Места хватит только для меня и моих покупок!

— Мы любим тебя! — хором кричат они.

Я выжимаю сцепление и уношусь прочь. Чтобы доказать свою любовь с первого взгляда, они пытаются следовать за мной, но не так уж легко угнаться за «Порше»! И через несколько секунд они исчезают из виду.

— При-ивет, — произносит симпатичный парень, переходящий улицу на светофоре. — Вот за это я и люблю Лос-Анджелес. Красивая одинокая блондинка за рулем шикарного автомобиля.

— Почему вы решили, что одинокая?

— Мечтать не запрещено!

Одариваю его ослепительной улыбкой и срываю с места, останавливаюсь около первого попавшего супермаркета, паркуюсь и беру тележку. На мне облегающая футболочка, леггинсы и кроссовки «Рибок», солнечные очки придерживают челку, волосы

зачесаны в гладкий конский хвост. С удовольствием замечаю, что как две капли воды похожа на любую другую модную, молоденькую домохозяйку из Сан-Моники, которая совершает еженедельный поход по магазинам. Единственное отличие — я хожу по супермаркету, широко раскрыв рот и качая головой от изумления.

Впервые вижу такое несметное количество продуктов с низким содержанием жира, без содержания жира, без содержания холестерина. Обезжиренные рогалики, карамельные пироги с рисовым попкорном, лимонное печенье с низким содержанием холестерина, имбирные пирожные с низким содержанием жира, обезжиренное шоколадное печенье с начинкой из шоколадного крема без содержания холестерина. Список можно продолжать до бесконечности, и, хотя я уже давно распрощалась со своим болезненным пристрастием к еде, мне приходится призвать всю силу воли, чтобы не набить тележку до отказа.

— Извините, — я слышу за своей спиной приятный мужской голос и оборачиваюсь, подняв бровь.

— Вы не поделитесь вашим фирменным рецептом приготовления цуккини?

Вот это да! Не могу поверить своим ушам. Я, конечно, слышала, что иногда мужчины знакомятся в супермаркетах, но чтобы это случилось со мной! Хотя, может, он не пытается флиртовать, может, его на самом деле интересует мой фирменный рецепт приготовления цуккини.

— Я люблю цуккини на пару или по-итальянски: обвалять в яйце и муке и обжарить. — Вы англичанка! — произносит он и расслабляется. — Откуда вы приехали?

— Из Лондона.

— Добро пожаловать в Лос-Анджелес. А вы не хотите сами показать мне, как готовить цуккини? — он поднимает бровь.

— С удовольствием. — Ничего себе! — Но, боюсь моему приятелю это не понравится.

— О, извините, — отвечает он. — Так и знал, что у такой красавицы обязательно окажется приятель.

Пожимаю плечами и дальше качу тележку. Выбираю продукты часа полтора: во-первых, потому что отделы тут расположены совсем не так, как в моем родном «Сейнсбери», и, во-вторых, потому что у меня глаза разбегаются.

Наконец я закончила и загрузила покупки в машину. На минуту останавливаюсь и снова удивляюсь: насколько же американцы прямолинейны. Да здесь ничего не стоит познакомиться с мужчиной! Для Софи и Лизы это был бы настоящий праздник. Может, позвонить им и пригласить сюда? Хотя, наверное, это не самая удачная мысль.

Глава 21

Джемайме, конечно, любопытно узнать, как поживает ее любимый Бен Уильямс. Но она и представить себе не может, что Бен теперь — настоящая звезда. Разумеется, до нее доходят слухи, она даже видела его первое выступление по телевизору, еще когда была в Лондоне. Но она не может и вообразить, какого успеха он добился.

Такое случается нечасто. Появляется новый телеведущий, и вскоре уже его имя мелькает во всех газетах. Его обожают в каждом доме, карьера делает стремительный скачок. И вот уже он не может спокойно выйти из дома: отовсюду смотрят рекламные плакаты с его собственным изображением.

Именно это произошло с Беном Уильямсом. Уже в первые дни своего пребывания в программе «Вечерний Лондон» он ощутил всю прелесть работы на телевидении, не только потому, что стал зарабатывать на порядок больше, но и потому, что уже спустя пару выпусков его начали узнавать.

Впервые у него попросили автограф в супермаркете. Он прекрасно провел день, но сильно устал, и все, чего ему хотелось, — поскорее добраться до дома, расслабиться и выпить холодного пива.

Проходя мимо полок с продуктами и думая о чем-то, он вдруг почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Сначала ему показалось, что он сходит с ума, что чутье его обманывает, он несколько раз обернулся и никого не обнаружил. Но в конце концов заметил двух женщин, стоящих чуть в отдалении и пристально смотрящих на него. Они шептались, прикрывая рты ладонями.

— Говорю тебе, это он! — произнесла одна из женщин, а другая подтолкнула ее в направлении Бена.

Он понятия не имел, как себя вести, поэтому решил не обращать внимания и продолжать заниматься своим делом. Но не тут-то было.

— Извините, — он обернулся и увидел невзрачную домохозяйку лет сорока. — Вы случайно не тот парень с телевидения?

— Не знаю, — ответил Бен, совершенно сбитый с толку. — Какой парень?

— Я так и знала, что это вы! Я узнала ваш голос. Вы новый ведущий «Вечернего Лондона»!

Бен слегка покраснел. Ему захотелось понизить голос, чтобы никто не слышал, но одновременно хотелось закричать, чтобы услышали все.

Да, — пробормотал он с неотразимой улыбкой застенчивого мальчика, которая вскоре закрепит за ним статус сердцееда.

— Мы с подругой обожаем вашу передачу! — выпалила она и начала копаться в сумке. Наконец и влекла ручку и рваный клочок бумаги. — Мы смотрим вас каждый вечер. Правда, Джин? — она повернулась к подруге, которая никак не могла набраться храбрости и подойти поближе. — Можно автограф? Она протянула ему ручку и клочок бумаги. Бен в растерянности уставился на нее, не в силах сдвинуться с места. Женщина подвинулась ближе и сказала: — Меня зовут Шейла. Просто напишите: «Для Шейлы, с любовью», — она замялась, пытаясь вспомнить его имя. — От Тома? — неуверенно спросила она, и с Беном чуть не случилась нервная истерика.

— Нет, — ему удалось сохранить самообладание. — от Бена. Бена Уильямса.

— Точно! — спохватилась она. — Бен Уильямс.

Бен подписал клочок бумаги, облокотившись о ручку тележки и пытаясь удержать равновесие. Проходящие мимо покупатели с любопытством останавливались поглазеть, что же здесь происходит. По их лицам Бен понял, что они тоже его узнали. Но, к счастью, никто из них не собирался просить автограф.

— О, спасибо большое, — тяжело дыша, она осторожно положила клочок бумаги в передний кармашек сумки. — Завтра мы обязательно будем смотреть вашу передачу.

— Не за что, — Бен наконец-то пришел в себя. Вам спасибо. Спасибо, что смотрите программу.

Шейла и Джин побрели прочь, склонив головы, как парочка влюбленных девочек-подростков. И тут Бен понял, что в его жизни незаметно для него самого произошли крутые перемены.

Вернувшись домой, он позвонил Ричарду и рассказал о случившемся. Ричард чуть со стула не свалился от смеха.

— Ты понимаешь, что это значит, Бен? — спросил он, наконец перестав смеяться.

— Что?

— Ты больше никогда не сможешь выйти из дома макияжа, — при этих словах он зашелся таким хохотом, что Бену пришлось повесить трубку.

В тот вечер это показалось Ричарду забавным, но через шесть недель, когда они пошли в бар, он убедился, что слава преследует Бена буквально по пятам. И это привело его в неописуемый восторг.

— Давай просто посидим в каком-нибудь пабе неподалеку, — предложил Бен.

— В другой жизни, приятель, — ответил Ричард. — Ты — знаменитость, тебе не пристало ходить в местные пабы. Ты теперь ходишь в роскошные бары и рестораны, где полно шикарных женщин.

Так они оказались в баре «Пятый этаж», на самом верху универмага «Харви Николе». И Ричард был прав: в пятницу вечером там было полно шикарных женщин. Они заказали шампанское и уже через несколько минут обнаружили, что окружены плотным кольцом красивых девушек, одетых по последней моде и с фигурами как у супермоделей. Никто из них не попросил у Бена автограф — это было бы слишком провинциально, но по их взглядам, по восторженному шепоту и кокетливым улыбкам было понятно, что все они прекрасно знают, кто он такой.

— Потрясающе! — воскликнул Ричард. — Я теперь буду везде тебя с собой брать.

— Да уж, — рассмеялся Бен. Ему было весело, но он все еще не привык быть в центре внимания.

— Может, рыженькая? — Ричард подтолкнул Бена локтем. Рыжеволосая девушка направилась в дамскую комнату, чтобы подкрасить губы, и все мужчины в зале проводили ее глазами.

— Что рыженькая? — Бен поразился, с какой уверенностью она носит такую короткую и обтягивающую юбку.

— Она хочет тебя, Бен. Неужели не видишь?

Разумеется, Бен все видел. И тоже хотел ее — все таки он молодой человек, и в жилах у него течет горячая кровь. Но не забывайте, что Бен не просто легкомысленный телеведущий. Бен — журналист, и он встречал таких женщин и прекрасно знает их уловки.

— Рич, ты на самом деле думаешь, что мне хочется узнать все о своих постельных подвигах в воскресном выпуске «Новостей планеты»?

— Она не станет этого делать, — сказал Ричард.

— Еще как станет.

— Откуда ты знаешь?

— Поверь мне, — он чуть не добавил: «Я — журналист», но вовремя спохватился: — Интуиция.

И Ричард ушел домой с блондинкой, а Бен ушел один. На следующий день Ричард позвонил ему и заставил выслушать подробное описание ночных похождений, пытаясь шутить, правда, неудачно, в духе Монти Пайтона.

Так началось восхождение Бена к вершинам славы. Прошло всего несколько месяцев, а Бена уже узнавали везде. Из простого репортера он превратился в прославленного телеведущего. Теперь любой домохозяйке известно, что он не женат, снимает квартиру с двумя соседями (хотя в последнее время доход Бена увеличился настолько, что он решил подыскать себе отдельную квартиру) и любит есть на завтрак яйца всмятку. Но никто не знает, что он за человек, никто не догадывается, что у него прекрасное чувство юмора, что может заставить его рассмеяться, о чем он думает, лежа ночью в постели. За годы журналистской работы Бен научился скрывать истинное лицо. Теперь, когда другие журналисты хотят взять интервью у него, он включает обаяние, но никогда не показывает, кто он есть на самом деле.

Об этом знают только его самые близкие друзья Джеральдина, Ричард, Джемайма Джонс. Но у Бена так мало свободного времени, что он редко вспоминает бывших коллег по работе. Он пытался поддерживать связь, но потом закрутился в водовороте новых впечатлений, что забыл обо всем. И чем дальше, тем труднее найти в себе силы поднять трубку, его жизнь превратилась в череду бесконечных вечеринок, премьер, интервью. Еще никогда у него не было такого плотного графика.

Бен — первая настоящая звезда Лондонского Дневного Телевидения, где бы он ни оказался, все удивляются чутью Дианы Макферсон и поздравляют ее с блестящим открытием.

И Диана действительно считает Бена своим открытием, по ее мнению, это может означать только одно. Он ей обязан по гроб жизни. И теперь она ждет не дождется, когда можно будет потребовать должок. Ведь Диану Макферсон, как и всех сильных женщин, добившихся успеха, всегда привлекает то, что она не может получить. Она хочет Бена Уильямса не потому, что он кажется ей привлекательным, а потому, что до сих пор он не проявил к ней ни малейшего интереса.

Диана Макферсон привыкла, что все восходящие звездочки оказываются у нее в постели. Будущие знаменитости прислушиваются к каждому ее слову, будто загипнотизированные аурой власти, которая ее окружает. Но такого, как Бен, она встречает впервые, вежливый, обаятельный, дружелюбный парень, который не реагирует на ее отчаянные попытки соблазнить его.

На прошлой неделе она позвонила ему и пригласила выпить под предлогом, что им необходимо обсудить новую программу.

Бена это насторожило, ведь он уже слышал сплетни о Диане и ее сладких мальчиках. В телекомпании ее прозвали Пираньей, он уже понял, что меньше всего ее заботит новая программа. Но телевидение есть телевидение, и пришлось согласиться.

— Рич, — прошептал он в трубку, оглядевшись вокруг и убедившись, что никто не подслушивает,

— Что случилось?

— Диана. Мне кажется, я больше не могу ее сдерживать.

— Сколько раз, Бен? Сколько раз я говорил — ты роешь себе могилу.

— Я не хочу этого, Рич, — многозначительно произнес Бен. — Но она пригласила меня выпить, и я уже не знаю, под каким предлогом ей отказать.

— О-о, — засмеялся Ричард. — Надень пояс целомудрия.

— Ради бога, Ричард. Мне нужен твой совет.

— Скажи, что у тебя есть девушка. — Ричарду уже наскучил весь этот разговор.

— Она знает, что у меня никого нет.

— Ну, тогда не знаю. Скажи, что у тебя болит голова. — Ричард расхохотался над своей собственной шуткой.

— Ладно, забудь, — ответил Бен. — Сам как-нибудь справлюсь.

У Дианы будто вылетело из головы, что они договаривались просто выпить после работы. Только встретив Диану, Бен обнаружил, что ему предстоит ужин при свечах во французском бистро в Челси. Мягкий, приглушенный свет, уютная атмосфера, свечи: идеальное место для романтических свиданий.

— Мой дом всего в двух шагах, — сказала она Бену, который пытался не обращать внимания на вызывающе сексуальный наряд, кричащий о том, что она хочет соблазнить его. Сегодня в офисе она выглядела совсем по-другому. Сейчас на ней была очень узкая юбка, высокие каблуки и облегающая прозрачная блузка с глубоким вырезом, сквозь которую отчетливо просвечивал черный лифчик «Вандербра».

— Прекрасно выглядишь, — сказал Бен. Он понимал, что должен сделать комплимент своей начальнице, но при этом пытался держаться как можно более профессионально.

— О, спасибо, — ответила она, засмущавшись, как школьница, и изображая удивление. — Это старье? — Диана отряхнула воображаемые пылинки с блузки, которую купила сегодня, в обеденный перерыв.

Они сели за столик, и Бен тут же завел разговор о работе, но вино лилось рекой, и, как он ни старался пить помедленнее, растянуть каждую каплю, Диана постоянно подливала ему.

Они говорили о работе во время закусок, и Бен старался не напиться. Но безуспешно. Надо отдать должное, ему удалось растянуть разговор о работе до того, как принесли горячее. Тут Диана положила вилку и нож и наклонилась вперед.

— Бен, — произнесла она тоном, который казался ей сексуальным. — Я редко встречала таких привлекательных мужчин, как ты.

— Спасибо, Диана. Закажем еще минеральной воды?

— Бен, — повторила она. — Я хотела сказать, что…

— Официант! — Бен в панике огляделся в поисках официанта.

Диана вздохнула и откинулась на спинку стула, Бен испортил романтическое настроение.

Бен отказался от десерта, и Диана только обрадовалась. Про себя она уже давно решила, что он зайдет к ней на чашечку кофе и тогда у нее наконец все получится. Она все идеально спланировала.

— Мой дом за углом, — произнесла она, когда они вышли на улицу. Она заплатила за ужин, завтра спишет на счет компании, разумеется.

— Отлично. Спасибо за ужин, — произнес Бен и уже собрался повернуться к ней спиной.

— Ты что, не проводишь меня? — с притворным негодованием воскликнула Диана. — Разве можно ночью оставлять девушку одну на улице?

Девушку? Да она с ума сошла!

— Извини, извини, — пробормотал он.

Что же ему теперь делать? Меньше всего ему хоте лось с ней спать, но еще меньше хотелось, чтобы его уволили. Сейчас он знаменит, и все хотят взять у него интервью, но мир телевидения слишком непостоянен. Сегодня он — Бен Уильямс, а завтра станет никем.

Они шагали по улице, и, когда Диана взяла его руку, Бен чуть не отдернул ее. Я в полном дерьме подумал он.

Они подошли к двери, и Диана, повернувшись к нему с игривой улыбкой, произнесла:

— Может, зайдешь и выпьешь чашечку кофе?

Бен тихонько начал молиться. Боже, если ты поможешь мне сейчас, я обещаю ходить в церковь каждое воскресенье. Вдруг он услышал шум мотора и, обернувшись, увидел свободное такси с оранжевой лампочкой.

— Такси! — во весь голос закричал он, бросившись на дорогу.

Диана так и застыла на месте.

Но у таксиста был тяжелый день, он спешил домой к жене и детям и проехал мимо, покачав головой. Диана торжествующе усмехнулась.

— Давай зайдем ко мне, я вызову тебе такси по телефону.

Естественно, она даже не сняла трубку, а Бен был так поражен роскошью ее квартиры и к этому времени настолько пьян, что ему стало все равно. Диана протянула большой стакан виски и решительно положила руку на его бедро.

О черт, подумал Бен, но он не успел продумать, же выбраться отсюда. Диана уже целовала его, и это было даже приятно. Это же Диана Макферсон! Какого черта, подумал пьяный в стельку Бен Уильямс, почему бы и нет?

Так Бен и Диана наконец скрепили свой профессиональный союз. Бен старался на славу, насколько было возможно в таком состоянии. А Диана испытала самый сильный оргазм в жизни благодаря умению Бена доставлять оральное удовольствие и теперь думает, что влюблена.

Но, если бы не оральный секс, Бен предстал бы перед Дианой не в лучшем свете. Потому что он не получил от секса никакого удовольствия. С таким же успехом он мог бы любить резиновую куклу. Конечно, он двигался, как полагается, и ему даже удалось кончить, но бывало и лучше. Бен понял, почему он ненавидит случайный секс со случайными женщинами, потому что ему неприятно этим заниматься.

Правда есть одно «но», Диана Макферсон — не случайная женщина, она — его босс. О черт.

После ночи любви, когда Диана добилась своего, а Бен изо всех сил пытался не потерять и без того слабую эрекцию, она решила, что Бен — лучшее, что случалось с ней в жизни. Ее влюбленные взгляды в офисе не прошли ни для кого не замеченными, поползли слухи, что у них роман.

Но Диана не подтвердила эти слухи, а спросить ее, естественно, никто не осмеливался. К тому же одна ночь — еще не роман. Но Диана твердо решила, что эта ночь будет иметь продолжение.

— Как только он вошел в дверь, я сразу поняла, что он станет звездой, — говорила она Джо Хартли, журналистке, которая собирала материал для большой статьи о Бене в одном из популярных таблоидов. — Такие талантливые ведущие, как Бен, — большая редкость. И моя работа заключается в том, чтобы вовремя заметить их и развить заложенный потенциал.

— Взять на работу неженатого мужчину — это был сознательный ход? Ведь у многих телеведущих есть семьи, а Бен, несомненно, сексуально привлекателен. Таким образом вы сделали ставку на более молодую часть аудитории?

— Да, — кивнула Диана. Я-то знаю о его сексуальной привлекательности куда больше, чем можно предположить, подумала она. — Вы совершенно правы.

Статья заняла разворот на две страницы, с несколькими фотографиями: Бен маленьким ребенком, в подростковом возрасте, и, наконец, одна из последних фотографий.

— Невероятно, — покачивает головой Джеральдина, отпивая капучино из чашки.

Один из репортеров проходит мимо ее стола.

— Я вижу, ты тоже узнала много нового о нашем бывшем заместителе редактора, — говорит он.

— Кто бы мог подумать? — отвечает Джеральдина, не поднимая глаз, зачитывает вслух:

«Даже суровая Диана Макферсон, программный директор Лондонского Дневного Телевидения, не устояла перед обаянием Бена. Стоит лишь произнести его имя, и в ее голосе, как и у большинства женского населения страны, появляются мечтательные нотки.

— Мне нравится его сексуальность, — говорит она. — Он начинал как репортер, но я всегда знала, что он способен на большее».

Джеральдина дочитывает до конца, откидывается в кресле и закуривает сигарету. Она готова на любые уловки, лишь бы подольше не заниматься «Полезными советами». Тут в ее глазах появляется хитрый огонек. Она снова берет газету, вырывает две страницы со статьей, аккуратно складывает и кладет в коричневый конверт А4.

«Дорогая Джемайма, — пишет она. — Будь у меня побольше времени, я бы написала письмо. Но мне хотелось, чтобы ты увидела это. Можешь поверить?!! Бен Уильямс на двухстраничном развороте!! Может, я все-таки зря отвергла его ухаживания… Если бы я тогда знала! Надеюсь, ты прекрасно проводишь время. Поцелуй Брэда. Звони скорей, с любовью, Джеральдина».

Джеральдина заклеивает конверт, пишет адрес и по дороге к почтовому ящику довольно улыбается, представляя удивленное лицо Джемаймы, когда та получит послание.

Бен собирался позавтракать аппетитными овсяными хлопьями, когда услышал, как почтальон кинул утреннюю газету на коврик у входной двери. Черт, подумал он, сегодня должны были напечатать интервью. Он терпеть не может всякие рекламные акции, но Диана приказала ему тоном, не допускающим возражений, делать все, что она скажет. Потому что рейтинг многое решает, а хорошая реклама способствует повышению рейтинга.

Теперь Бен ежедневно разговаривает с сотрудником отдела по связям с общественностью. Ему постоянно назначают встречи с журналистами, приглашают принять участие в программах, где он вместе с парой-тройкой других знаменитостей высказывает мнение по поводу какой-то полной чепухи. Благодаря этому его популярность растет. Он неохотно согласился дать интервью — Диана заставила, но лишь потом обнаружил, что журналистка обзвонила его друзей и знакомых.

— Мне важно собрать как можно больше материала, — Джо Хартли.

«И половину напридумывать самой», — подумал Бен. Но вслух, конечно, не сказал.

С тяжелым сердцем он открыл газету и готов был сквозь землю провалиться от стыда, увидев фотографии. Господи, откуда у них эти снимки?

Не могу поверить, что я такое говорил, подумал Бен, прочитав первые строчки, а потом понял Хартли взяла его слова за основу, преобразила до неузнаваемости и добавила кое-что от себя. В результате получилось именно то, что всем хотелось узнать.

Бен продолжает читать, поражаясь тому, что удалось раскопать. Слава богу, никаких пикантных подробностей, но многое из написанного он узнает о себе впервые. Какие-то люди, которых он едва помнит по университету, несколько абзацев посвящены любовным похождениям, но, к счастью, ни одну из его бывших подружек не удалось вызвать на откровенность. В статье просто перечисляются их имена.

— Джемайма была права, — бормочет Бен, наспех просматривая вторую страницу разворота. — Жизнь знаменитостей — не сахар.

Черт возьми, думает Бен. Джемайма Джонс! Как я раньше о ней не подумал. Вот кто мог бы дать дельный совет, как вести себя с Дианой, вот кто подсказал бы, что делать. А потом он вспоминает, что не звонил ей уже несколько месяцев.

Черт возьми, Бен, ну и ублюдок же ты. Забыть о лучшей подруге! Одно дело — Джеральдина, она ему нравилась, но между ними никогда не существовало той особенной связи, что была у них с Джемаймой. Надо было давно ей позвонить. Он снимает трубку и набирает номер.

— Алло. Можно поговорить с Джемаймой.

— Ее нет дома. Уехала в отпуск в Лос-Анджелес на пару недель.

— В Лос-Анджелес? Что она там делает?

— Кто это? — Лизе кажется, что она узнает голос.

— Бен Уильямс. Это Софи?

— Нет, — отвечает Лиза, злорадно потирая руки, — Софи только что пошла за сигаретами. Она с ума сойдет, когда узнает, что звонил Бен Уильямс! — Это Лиза, — смеется она. — Брюнетка.

— О, привет. Как дела?

— Отлично, — отвечает она. — Не буду спрашивать, как твои дела. Достаточно просто включить телевизор.

— Да, — смеется Бен. Что еще ему сказать?

В трубке молчание, Лиза ломает голову, что бы такого умного сказать, но не может ничего придумать. Тишина затягивается.

— Извини, — наконец произносит Бен. — Мне показалось, ты хотела что-то сказать.

— О, нет!

— Что Джемайма делает в Лос-Анджелесе?

— Гостит у своего нового бойфренда.

— Шутишь! — Бен изумлен. — Это не тот парень из Интернета?

— Он самый.

— У тебя случайно нет ее телефона?

— Подожди, — Лиза берет блокнот, который лежит рядом с телефоном. Диктует Бену номер и спрашивает: — Может, зайдешь как-нибудь? Навестишь нас.

— Конечно. Обязательно зайду, — отвечает Бен.

Сейчас он не будет звонить Джемайме: на линии Диана Макферсон, наверняка хочет успокоить его насчет интервью, но он обязательно позвонит ей позже. Как только вспомнит.

Глава 22

Когда веселишься, время летит незаметно. Но оно тянется, как вечность, если тебе одиноко, если рядом ты далеко от дома, от привычного окружения.

Дело совсем не в том, что Джемайме грустно и одиноко. Каждый день наполнен тысячью новых звуков, запахов, впечатлений, каждую ночь ее кружит водоворот страсти.

Но Джемайму не покидает ощущение, что ей чего то не хватает. К тому же быть одинокой в Лондоне и оказаться одной в незнакомом городе, пусть даже все незнакомые люди относятся к тебе, как к старому другу, разные вещи. Особенно если вы так ограничены в средствах, как Джемайма. «Килберн Геральд» платит ей копейки, а все ее сбережения улетучились в мгновение. Ей повезло, что Брэд за все платит, и остается только надеяться, что он и дальше будет относиться к ней так же хорошо…

Ее распорядок здесь совершенно изменился. Она встает в восемь утра — до этого они с Брэдом целый час страстно занимаются любовью, выходит на пробежку по пляжу. Джемайма, которая никогда не жила у моря, наслаждается теплыми лучами утреннего солнца. Она не привыкла к этому; не привыкла, что все прохожие приветливо ей улыбаются.

На обратном пути они заходят куда-нибудь позавтракать — свежевыжатый овощной сок, кекс с черникой или рогалик с клюквой — без жира, без сахара. Потом Брэд возвращается домой и принимает душ, целует на прощание и уходит на работу. Джемайма остается дома одна. Принимает душ, заваривает кофе, забирается обратно в постель и листает журналы, разбросанные на кофейном столике. Но Джемайма больше не вырезает из журналов фотографии моделей. Ей это не нужно, ее мечта осуществилась. Теперь она просто с интересом читает журналы, не испытывая отчаяния при взгляде на стройные фигуры моделей.

Около одиннадцати она натягивает узкое трико и лайкры, леггинсы и кроссовки и идет заниматься в спортивный зал. Если Брэд не занят, они вместе обедают. Иногда она гуляет одна, хотя это не так просто: Брэду нужна машина, а в Лос-Анджелесе, даже в Санта-Монике, без машины совершенно невозможно передвигаться.

К тому же Джемайма уже обошла все окрестности, тысячу раз гуляла вверх и вниз по Променаду Третьей улицы, изучила все книжные магазины, но ничего не купила: все книги оказались про кино, а Джемайму совершенно не интересует, как написать сценарий, какой режиссер снял какой фильм и почему киноиндустрия — такое замечательное дело.

Она обошла все магазины в районе Променада Третьей улицы. И не раз. Побывала в ресторанном дворике торгового центра Санта-Моника и несколько минут стояла там с открытым ртом, не в силах поверить, что существует такое разнообразие блюд. Китайская кухня, японская кухня, итальянские закусочные, кафе для гурманов, круассаны, эфиопские и тайские рестораны. За столиками посередине торгового центра сидели сотни людей, и перед каждым — огромная порция еды в пластиковом контейнере. Джемайма стояла как заколдованная и думала, окажись она здесь шесть месяцев назад, не пропустила бы ни одной из закусочных. Но сейчас она лишь впитывает разнообразие экзотических запахов. При мысли о еде ее начинает тошнить.

Джемайма объездила всю Монтану вдоль и поперек, заходя во все модные бутики и кофейни. Ей безумно хотелось купить кремовый костюм от знаменного модельера, идеально сидящий на ее новой стройной фигуре, которая, кстати, изо дня в день становится все стройнее, благодаря правильному питанию — ни грамма жира — и программе тренировок, которой позавидовала бы и сама Шер. Но она так и не купила его. На какие деньги? И к тому же ей некуда будет в нем пойти.

Она обнаружила, что в Лос-Анджелесе никто не любит шикарно одеваться. Наденьте костюм и ботинки — и вас посчитают чудаком или решат, что вы приезжий, — в любом случае отнесутся с недоверием. Костюм с кроссовками — другое дело. Поэтому Джемайма не вылезает из стареньких джинсов. Даже когда они с Брэдом куда-нибудь идут вечером, она надевает джинсы, кремовое боди, ремень из крокодиловой кожи и жакет.

Она сидела в одиночестве за длинным высоким деревянным столом в кафе «Мармелад», просматривая местную газету и пытаясь сделать вид, что не хочет ни с кем общаться. Хотя на самом деле умирала от скуки, ковыряя свои диетические салаты.

Она посетила все существующие кафе «Старбакс» и наконец научилась заказывать кофе по-американски, выучив все странные наименования: латте, мокко и фрапучино.

Джемайма не один раз проходила мимо огромного книжного магазина «Нью-Эйдж» на Мэйн-стрит, и ей так хотелось зайти, но она не решилась. Зато побывала в модном спортивном магазине, где все-таки не выдержала и накупила одежду для аэробики. Теперь Джемайма стала похожа на настоящую жительницу Лос-Анджелеса.

Она постоянно знакомится с новыми людьми, точнее, люди, мужчины пытаются познакомиться с ней. Где бы она ни оказалась, кто-то предлагает угостить ее кофе, поужинать в ресторане, и, хотя часто хочется согласиться, она ни разу не сказала «да». По мнению Джемаймы, это равносильно измене. Она лишь одаривает мужчин лучезарной улыбкой и отвечает, что у нее есть бойфренд, желает им прекрасного дня и уходит.

Еще Джемайма открыла для себя американское телевидение. Большую часть дня, если только она не тается на роликах, прицепив к поясу плеер Брэда, она смотрит передачи, о которых в Англии никто и не слышал. Она уже ухватила сюжетную нить сериала «Богатые и знаменитые», не пропускает ни одной серии «Дней нашей жизни» и обожает «Рози О'Доннелл» и «Сейнфелд». Джемайма чувствует себя слегка виноватой, что проводит много времени у телевизора, но, в конце концов, американское телевидение — это просто дар небесный.

Вчера она обнаружила потрясающее кафе, где можно пообедать в одиночестве. У Брэда не всегда находится время, он очень занят в офисе. Огромная, шумная закусочная под названием «Бродвейские деликатесы». Наткнулась на нее случайно и долго стояла у витрины, изучая зал и посетителей и думая, хватит ли у нее смелости зайти и сесть за столик в одиночестве, когда внутри парочки и компании по трое, четверо и больше. И тут заметила справа барную стойку. Мало того — там был один свободный табурет. Джемайма села рядом с мужчиной, который как раз собирался уходить и забыл газету. Взяла газету и начала читать.

— Кофе? — спросил меня бармен. Я кивнула. Он поставил передо мной большую белую чашку с блюдцем и налил кофе. И тут я почувствовала этот запах. Такое ощущение, что прошли годы с тех пор, как я вдыхала его последний раз. Этот запах в одно мгновение перенес меня обратно в Лондон, заставив вспомнить Джеральдину, Бена, «Килберн Геральд».

Как ни странно, за все мое пребывание в Лос-Анджелесе я впервые оказалась в месте, где было разрешено курить. Правда, только в баре. Я сидела, жадно вдыхала сигаретный дым и готова была умереть, так мне хотелось затянуться.

И боги услышали меня. Справа, прямо перед собой, я увидела пачку сигарет. Она будто звала меня, соблазняла. Ничего особенного, конечно, но это были не простые сигареты. Это были «Силк Кат», Королевские, Легкие. Те самые, которые я обычно курю .

— Извините, — обратилась я к сидящей рядом девушке, — это ваши?

— Да, угощайся, — она удивленно взглянула на меня, увидев, с какой жадностью я вытащила сигарету из пачки. Протянула мне зажигалку, я благодарно склонила голову и прикурила. Закрыла глаза и глубоко затянулась, ощущая, как дым проникает в легкие. Может, оттого что я делала что-то запретное, как непослушный ребенок, нарушивший наказ родителей, едкий вкус показался мне самым чудесным ощущением на свете.

— Похоже, тебе это было действительно нужно, — изумленно произнесла девушка.

— О да. Не поверишь, но я избавилась от всех своих вредных привычек.

— И не скучно тебе?

— Не хочется признаваться, но ты права, — я протянула руку. — Я — Джей-Джей.

— Лорен. Ты тоже англичанка? Я кивнула.

— Ты откуда?

— Из Лондона.

— Я тоже. Из какого района?

— Килберн.

— Шутишь? С какой улицы?

— Мейпсбери. Знаешь?

— Знаю? Невероятно! Я живу на Авеню.

— Мир тесен.

— Как одна большая деревня,

— Что?

— Ничего, — пробормотала я, вдруг чувствуя себя немного глупо. — Надо же, ты тоже из Лондона!

— Это точно. Не могу поверить, что мы встретились здесь.

Мы сидим и улыбаемся, и внезапно я вздыхаю с облегчением. Наконец я встретила кого-то, с кем можно говорить, может, теперь у меня в Лос-Анджелесе появится подруга. Знаете, иногда сразу, как только познакомишься с человеком, понимаешь, что вы подружитесь. Вот так было у нас с Лорен. Она такая славная, с ней я почувствовала себя легко.

Я заказала простой салат без соуса, а Лорен — китайский салат с цыпленком. Как только официант исчез за стойкой, мы повернулись лицом друг к другу.

— Как ты здесь оказалась? — спросила я.

Сначала подумала, что Лорен здесь живет: она такая загорелая, подтянутая, словом стопроцентная жительница Лос-Анджелеса, но стоило присмотреться поближе — опять сказалось влияние Джеральдины, — и я заметила, что на ней брюки и кардиган с поясом от знаменитого дизайнера, и безумно дорогие туфли, и сумка от «Билла Амберга». Американки так стильно не одеваются.

— Приехала месяц назад к одному парню, но случилось ужасное… И теперь я не могу вернуться домой, потому что уже растрезвонила всем, что встретила настоящую любовь. Поэтому приходится торчать здесь, в безобразной маленькой квартирке и каждую ночь мечтать о том, когда же я наконец свернусь калачиком на диванчике в «Граучо», или окажусь в баре «Вестбурн», или поужинаю в «Кобден»… Я так скучаю по дому! Но нужно немного переждать. А ты? Что ты тут делаешь?

— Странное совпадение, — смеюсь я, качая головой. — Я тоже приехала к своему парню, но всего неделю назад, и пока все идет нормально… Вроде. Он очень милый, и хорошо ко мне относится, но… — я осеклась и пожала плечами. Стоит ли делиться сомнениями с незнакомым человеком? Пока не знаю, можно ли ей доверять,

— Где он сейчас? — спросила Лорен.

— На работе.

— Он что, не взял отпуск, чтобы провести время тобой? Показать тебе Лос-Анджелес?

— Он хотел, но сейчас у него слишком много работы

— Чем он занимается?

— У него спортивный клуб. «Би-Фит», знаешь такой?

— Боже мой! — Лорен вытаращила глаза от восхищения. — Так это ты должна была прилететь к этому парню? Я знаю, кто ты такая. Забыла, как его зовут. Черт, — пробормотала она, пытаясь вспомнить.

— Брэд, — я уже начала слегка нервничать. Откуда она обо мне узнала? Неужели Брэд всем рассказал?

— Да! Точно. Красавчик Брэд, похожий на спасателя Малибу. Черт возьми. Поздравляю!

— Откуда ты все знаешь? — я сбита с толку.

— Не волнуйся, — отмахнулась Лорен. — Просто каждый день ходила в клуб «Би-Фит», с тех пор как приехала, и кое с кем познакомилась. Не с твоим красавцем Брэдом, не бойся, он даже не взглянул в мою сторону. Просто услышала, как кто-то сказал, что он поехал встречать девушку из Англии, с которой познакомился по Интернету.

— Это я, — смущенно признаюсь я.

— Почему ты так этого стыдишься?

— Просто мне кажется, это звучит так глупо — знакомиться по Интернету.

— Ничего подобного. Нам, одиноким девушкам, нужно использовать любую возможность. Ну, расскажи о нем. Честно говоря, надо отдать тебе должное, он действительно хорош.

Знаете, что самое удивительное? Если бы Лорен не была так открыта, дружелюбна и естественна, я бы, наверное, отнеслась к ней с подозрением. Может, меня даже начала раздражать ее откровенность. Но в тот момент мне было просто необходимо с кем-то поговорить. Я была рада, что нашла союзницу, которая, несмотря на длинные темные волосы и легкий говорок кокни, каждым словом все больше напоминала Джеральдину.

— Хорош, ничего не скажешь, — ответила я. Стоило мне подумать о сияющей белозубой улыбке, мягких золотистых волосах, твердых мускулах, как на лице появилось довольное выражение, — точь-в-точь кошка, объевшаяся сметаны.

— О да.

Я невольно вздохнула.

— Знаю, знаю. Просто мне казалось, что все должно быть идеально. Я представляла, что мы будем все время проводить вместе, но вижу его только по вечерам, и иногда мне здесь становится одиноко.

Наверное, вы подумаете, что я зря так откровенничаю с девушкой, которую вижу впервые в жизни. Но иногда легче довериться незнакомому человеку, которому нет дела до твоих проблем и который не станет тебя осуждать.

— Не беспокойся, — ответила Лорен, по-дружески толкнув меня локтем. — Теперь у тебя есть я. Я буду твоим другом. Мне сейчас тоже не помешает поговорить с землячкой, — она мечтательно уставилась в пустое пространство. — Давай продолжай. Я закрою глаза и представлю, что мы в баре «Кей».

Я засмеялась.

— Ну что? — спросила она. — Друзья или нет?

В какое-то мгновение мне захотелось ее обнять, так я была рада нашему знакомству.

— Теперь расскажи о своем парне, — сказала я. — Что такого ужасного у вас случилось?

Лорен вздохнула и протянула мне еще сигарету, прежде чем закурила сама.

— Хорошо, рассказываю. Ты хочешь услышать все с начала до конца?

Я кивнула.

— Во всех подробностях.

— Мы с Чарли познакомились в Лондоне примерно шесть месяцев назад, вообще-то, я должна бы встретиться не с ним, а с одним из его партнеров, чтобы договориться об интервью с одной их клиенткой

— Подожди-ка, — я положила руку ей на плечо пытаясь не рассмеяться. — Извини, что прерываю тебя. Кем ты работаешь?

— Я журналистка. Так вот, я пришла и…

— Не может быть! — воскликнула я. — Ты не поверишь.

Лорен уставилась на меня, широко открыв рот.

— Только не говори, что ты тоже…

— Да! — я покатилась со смеху.

— Не может быть! Где ты работаешь?

— Не спрашивай, — простонала я. — В «Килберн Геральд».

— Ну, это только начало, — ободряюще произнесла она. — Я вообще раньше работала в «Рекламном вестнике».

Тут я совершенно потеряла над собой контроль и начала хохотать, как ненормальная.

— Что смешного? — спросила Лорен.

— Ничего, ничего. Долго объяснять. Где ты сейчас работаешь?

Лорен назвала один из крупнейших глянцевых журналов. Да ради того, чтобы там работать, я правую руку готова отдать! Собственно говоря, несколько страниц, вырезанных из этого журнала, сейчас лежат в верхнем ящике моего прикроватного столика.

— Лорен, я поражена. Только не говори, что ты важная птица вроде редактора, — сказала я.

— Если бы! — ответила Лорен. — Я редактор рубрики «Стиль и красота».

— Как же тебя отпустили?

— Взяла творческий отпуск на три месяца. На самом деле план был такой: приехать сюда, понять, что я встретила своего мужчину, выйти замуж, получить американское гражданство и вернуться на родину, естественно, с мужем и, как минимум, тремя детьми.

— Но, как я понимаю, твои планы изменились.

— Ты права. На чем я остановилась? Ах да, Чарли. Так вот, Чарли пришел на встречу вместо этого парня и присутствовал во время интервью.

— Это было в Лондоне? — прервала ее, пытаясь представить себе все в деталях.

— Да. Они прилетели на десять дней — рекламный тур. С этого все и началось. Чарли вошел в комнату, и мне показалось, что он милый. Ничего особенного, просто милый. Сразу было видно, что он — хороший человек, показался мне привлекательным. На нем были такие маленькие круглые очки в черепаховой оправе, я их просто обожаю, и после интервью мы так здорово пообщались. Короче говоря, интервью прошло нормально, и на следующий день он позвонил проверить, все ли в порядке, и пригласил меня поужинать.

— Мы пошли в ресторан, и он так замечательно себя вел, что я начала в него влюбляться. Мы встречались почти каждый вечер.

Я подняла бровь.

— Не то, что ты думаешь, — улыбнулась Лорен, а потом скорчила гримаску. — Хотя сейчас я жалею, что не переспала с ним тогда, я бы сейчас здесь не сидела.

— О, так вот в чем проблема.

— Казалось бы, такая ерунда, правда? Представь себе: я встретила мужчину, которого считала привлекательным, и он был уверен, что встретил женщину, на которой хочет жениться.

— Так почему же ты с ним не переспала?

— Все из-за этой проклятой книжки, в которой говорилось, что нужно разыгрывать из себя недотрогу…

Я вздохнула и покачала головой.

— Ты имеешь в виду «Правила»?

— Да! Ты читала?

— Нет, — отвечаю я. — Но моя лондонская подруга сейчас читает.

— Да уж. Ну знаешь, скажу я тебе, эти правила действительно работают. В день отъезда Чарли сказал, что никогда еще не испытывал таких сильных чувств и хочет, чтобы я приехала к нему в Калифорнию. В течение нескольких следующих месяцев мы каждый день обрывали телефон. Наверное, я убедила себя, что на этот раз все получится. Влюбилась в волшебную сказку, в саму идею любви на расстоянии, — она сделала паузу и попробовала кусочек цыпленка.

— И? — поторопила я, умирая от любопытства, чем же все закончилось.

— И наконец мне удалось взять отпуск. Я приехала сюда, он встретил меня в аэропорту. Он ничуть не изменился, и мы провели весь день, целуясь и обнимаясь. Это было чудесно.

— А потом, — она сделала глубокий вдох, — потом занялись сексом.

— И как это было?

— Тебе лучше не знать. Это был кошмар.

— Не было настроения или он оказался не на высоте?

— Самое странное, что раньше я верила, что не бывает людей, которые плохо занимаются сексом. Я думала, что главное — взаимное притяжение, флюиды и если их нет, то ничего не выйдет.

— Можешь мне не рассказывать, — кивнула я, вспоминая, какие ужасные у меня были любовники до Брэда.

— Боже, как я ошибалась. Вот теперь я верю можно быть полным неудачником в постели, и Чарли оказался именно таким.

— Что ты имеешь в виду? Неужели все было настолько плохо?

— Мне тоже верилось с трудом. Но, — она с заговорщическим видом наклонилась ко мне, — его член оказался вот такого размера! — и она вытянула мизинчик.

— О-о, — только и смогла выговорить я. — Это безнадежно.

— Безнадежно. Мог хотя бы предупредить! Вот так, знакомишься с кем-то, думаешь, что он — любовь всей твоей жизни, и тут — бум! Оказывается, что его член прекратил свое развитие еще в десятилетнем возрасте.

— И что же ты сделала?

— Терпела примерно две недели, все надеялась, что что-нибудь изменится. Пыталась не думать об этом. К тому же… — она на минуту замолкла. — Это еще не все. Он совершенно не умел заниматься оральным сексом.

— О, — ну что тут сказать? Я еще никогда не обсуждала такие вещи с незнакомыми людьми, пусть даже они вели себя очень дружелюбно.

— Да, — кивнула Лорен. — Он не мог бы найти мой клитор даже с фонариком, даже если бы там был большой красный указатель.

Я покраснела. Но ей было хоть бы что.

— Потом я начала придумывать всякие отговорки. Говорить, что устала, что у меня месячные.

— И он поверил?

— Нет, — Лорен покачал а головой и засмеялась. — В конце концов, когда мы в последний раз занимались любовью, я поняла, что это — самый бессмысленный, занудный секс, который только был у меня в жизни. Я вообще ничего не чувствовала, и если бы он не колотил своими яйцами о мою…

— Я все поняла, — поспешно произнесла я, не в силах выслушивать подробности.

— Извини, — она замолкла и повела плечами. — На следующий день я сказала, что ухожу.

— Как он отреагировал?

— Это был кошмар, — Лорен закатила глаза. — Он так расстроился, что не сказал ни слова. Я сидела три часа разговаривала с ним, а он не произнес ни слова. Просто сидел и смотрел в пол.

— Господи, какой ужас. Ты объяснила ему, почему уходишь?

— Ты с ума сошла? Сказать, что у него слишком маленький член? Нет, я не смогла бы. Я просто твердила обычную чушь, что я не готова к серьезным отношениям, что мы живем слишком далеко друг от друга и у нас ничего не получится. В конце концов призналась, что боюсь брать на себя такую ответственность, — она замолчала, погрузившись в воспоминания.

— И вот ты здесь, знакомишься со всякими чудачками в «Бродвейских деликатесах», — произнесла я, нарушая тишину.

— Именно, — рассмеялась Лорен. — Теперь расскажи мне все о сексе с Брэдом, потому что я уже забыла, что это такое.

— Тебе будет приятно услышать, что секс с Брэдом — это что-то неземное.

— Правда?

— Правда.

— Выкладывай. Хочу услышать все в деталях.

Но я отрицательно покачала головой. Лорен, конечно, очень милая, но я не из тех, кто без стеснения может говорить о сексе. Я смущаюсь даже назвать некоторые вещи своими именами.

— Ты думаешь, это настоящая любовь? Мне так хочется услышать историю со счастливым концом.

— Не знаю. Может быть, я даже не знаю, что такое настоящая любовь.

— Что? Ты никогда не была влюблена?

— Ну… В Лондоне был один парень, я была от него без ума. Мне никто так сильно не нравился. Может это была настоящая любовь? Но у нас ничего не было, мы были просто друзьями.

— Почему? Он что, слепой?

Я ее просто обожаю!

— Нет. Дело в том, что в Лондоне я была… другой, — минуту я сомневалась, стоит ли ей рассказывать, но потом подумала: какого черта? До сих пор я была откровенной, так почему бы и нет. — Хочешь знать правду? Раньше я весила сто килограммов.

— Ты шутишь, — Лорен изумленно оглядела меня с головы до ног. — Ты шутишь.

— Клянусь.

— Как же тебе удалось так сильно похудеть?

— Пришлось потрудиться. Занималась спортом и ничего не ела.

— Это того стоило. Ты выглядишь потрясающе.

— Спасибо.

Лорен с любопытством взглянула на меня.

— Твоя жизнь сильно изменилась с тех пор, как ты похудела?

Я пожала плечами, вспоминая, как раньше меня никто не замечал. Теперь все мужчины не могут отвести от меня взгляда.

— Разумеется, что-то изменилось, — медленно произнесла я. — Ты не можешь себе представить, что значит быть… — я замолкла, не отваживаясь произнести это слово вслух, но, глубоко вздохнув, все-таки решилась: — … толстой. Это влияет на всю жизнь, тебя стыдятся, никто тебя не замечает, считают тебя никчемной.

— Почему ты была такой толстой?

Хороший вопрос. Я и сама его тысячу раз себе задавала с тех пор как похудела.

— Наверное, это был мой способ спрятаться от мира. Я ненавидела свой вес, но так я ощущала себя защищенной. Это отпугивало людей, а я боялась людей, особенно мужчин. Моя полнота помогала мне чувствовать себя в безопасности.

Лорен кивнула.

— Понимаю. Но как же мужчины?

— Какие мужчины? — засмеялась я. — У меня никогда не было настоящего парня. Так, встречала иногда. По сравнению с моими бывшими, твой Чарли просто Аполлон. Нет, с мужчинами мне не везло.

— А как же тот парень в Лондоне?

— Вообще-то, ты, может, его и знаешь. Раньше он работал заместителем редактора новостей в нашей газете, но потом ушел на телевидение. Бен Уильямс. Репортер на…

— Ничего себе! Красавчик Бен Уильямс! Разумеется, я знаю, кто он, я не пропускала ни одной программы, когда еще была в Лондоне! Целый месяц пыталась договориться с ним об интервью!

— Но ты же редактор «Красоты и стиля», почему ты занимаешься интервью?

— Не занимаюсь, но разве можно упустить шанс познакомиться с Беном Уильямсом? Ну уж нет! О боже, — она покачала головой. — Ну ты даешь, Джей-Джей. Тебе достаются все лучшие мужики!

— Да-да, вот только Бен никогда мной не интересовался.

— Но ты знакома с ним! Он твой друг! Расскажи мне о нем, какой он?

И я начала рассказывать, не заметив, как пролетели четыре часа. К тому времени, как мы с Лорен разошлись по домам, мы успели стать лучшими друзьями. Лорен оставила мне свой телефон и сказала, что, если мне что-нибудь понадобится, я могу смело ей звонить. Нам больше ни к чему страдать от одиночества. Я тоже дала свой номер. Может, я покажусь вам наивной, но мне действительно было очень одиноко, я вышли из кафе, попрощались и спонтанно, не договариваясь, потянулись друг к другу и крепко обнялись. Эти объятия могли означать только одно: как здорово, что мы встретились, как здорово, что я наконец-то нашла подругу.

Глава 23

Только я захлопнула дверь, как зазвонил телефон.

— Где ты пропадала, моя радость? — у Брэда обеспокоенный голос.

— Я познакомилась с одной замечательной девушкой, — мой голос звенит от возбуждения, я так рада, что теперь мне будет с кем поговорить, пока Брэд занят. — — Мы просто сидели и болтали.

— Где ты с ней познакомилась? — похоже, Брэд мне не доверяет. Вдруг он думает, что я лгу?

Я рассказываю ему все в деталях, но, естественно, опускаю историю о маленьком члене: мужчинам не очень-то нравится выслушивать такое.

— Я очень рад за тебя, — говорит он, хотя по голосу понятно, что ему все равно. — Милая, — хоть на минуту забыл о своем любимом ласковом прозвище, — я сегодня освобожусь пораньше. Хочешь, вместе сходим на занятие по йоге?

— Звучит… заманчиво, — с опаской произношу я. От йоги не похудеешь, так какой смысл тогда вообще этим заниматься?

— О'кей. Скоро буду дома. Может, потом поужинаем? Я хотел сходить в новый ресторан на Ла Сьенега.

— Ты хочешь сказать, что мы наконец отправляемся за пределы Санта-Моники?

Брэд смеется.

— Это не так уж далеко отсюда. Ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым. — Я не нарочно, извини.

— Эй, не волнуйся. Тебе понравится. Мне хочется тебя сегодня побаловать. К тому же это французский ресторан, он напомнит тебе о родных местах.

— Дорогой, вообще-то я из Англии,

— Я знаю, — смеется он. — Какая разница? Франция, Англия, Италия — это же все Европа.

— Да уж, — теперь моя очередь смеяться.

Джемайма и Брэд отправляются заниматься йогой. Джемайме все это кажется очень странным. На занятии равное количество мужчин и женщин в супермодных спортивных костюмах, все делают глубокие вдохи и выдохи и пытаются удержать равновесие, принимая невообразимые позы.

— Я больше так не могу, — пыхтит Джемайма. Она лежит на полу, закинув ноги за голову, и пытается прикоснуться носками к полу,

— У тебя отлично получается, — подбадривает ее Брэд. Сам он проделывает упражнения с такой легкостью, будто проводит в этой позе полдня. — Потом ты будешь чувствовать себя отлично. Тихо. Дыши, — и Джемайма дышит, пытаясь не обращать внимания, что вид у нее, впрочем, как и у всех в этой комнате, совершенно нелепый,

— Ну как? — спрашивает Брэд. Занятие окончилось, и все стоят и болтают. — Как ощущения?

— Потрясающе, — врет Джемайма, ничего особенного она не чувствует. Во время занятия чуть не умерла от скуки, зато наконец поняла, почему никогда не занималась йогой и не будет заниматься.

— Я же тебе говорил, — произносит Брэд и целует ее в нос. — Пойдем отсюда.

Мы направляемся домой. Брэд принимает душ, а я чищу зубы. Он открывает стеклянную дверь душевой кабины и приглашает меня внутрь.

— Видишь? — он нежно намыливает меня. Каждая клеточка моего тела сгорает от желания. — Не говори, что я за тобой не ухаживаю, — наклоняется, не дав мне ответить, и целует меня.

Быстрый, страстный секс может быть не менее приятным, чем долгие, нежные занятия любовью, думаю я десять минут спустя.

— М-м-м, — произносит Брэд, заворачивая меня в полотенце. — Может, никуда не пойдем и проведем весь вечер в постели?

— Ты хочешь еще? — неужели ему все мало?

— Я всегда хочу тебя, — отвечает он и пристально смотрит мне прямо в глаза. В конце концов я вырываюсь из его объятий и иду одеваться.

Мы едем в «Ле Пти Бистро». Это самый шумный и многолюдный ресторан из всех, в которых мне доводилось бывать. Весь вечер я сижу с открытым ртом, разглядывая чудных посетителей. За столиком напротив сидят шестеро мужчин, один красивее другого. Когда мы заходим, я ожидаю, что сейчас они уставятся на меня, я уже начала к этому привыкать. Но вместо этого они, все как один смотрят на Брэда, окидывая его с головы до ног выразительным взглядом.

В глубине зала вижу очень странную женщину, мне даже начинает казаться, что это трансвестит. На ней белая шуба, которую она не снимает на протяжении всего ужина, белая ковбойская шляпа и невообразимых размеров бриллианты в ушах и на шее.

— Это какая-то знаменитость? — шепотом спрашиваю я, показывая на женщину.

— Нет, — Брэд качает головой. — Просто какая-то богатая старуха с дурным вкусом, дорогая!

Мы оба смеемся. Но я все еще не могу оправиться от впечатления. Этой женщине, должно быть, лет семьдесят и ей наплевать, что она нелепо выглядит. В чем-то я ей даже завидую, но, с другой стороны, неужели она действительно уверена, что хорошо выглядит? Она хоть в зеркало на себя смотрела?

Тут я поворачиваю голову и чуть не падаю в обморок. Мне хочется завизжать от восторга. Наконец-то я увидела то, чего ждала с того самого момента, как приехала в Лос-Анджелес. Настоящую, живую знаменитость. Прямо напротив меня сидит — кто бы вы думали — Джордж Клуни! Герой моих снов! Тот, о ком я мечтала все время… когда не мечтала о Бене.

— О боже, — прошептала я. — Джордж Клуни.

— Где? — Брэд не проявляет ни малейшего интереса. Я киваю в сторону Клуни, рискуя сломать шею, и Брэд поворачивается посмотреть.

— Да, точно, — он тут же теряет интерес и возвращается к салату из кудрявого эндивия и сердцевины артишока.

— Только посмотри на него, — я не свожу глаз с Джорджа, в то же время пытаясь делать вид, будто смотрю в другую сторону. — Он просто прелесть!

— Так подойди к нему и поздоровайся.

— И что я ему скажу? Я люблю вас?

— Скажи, что восхищаешься его работами. Тут обычно никто не пристает к знаменитостям, все уже привыкли. Но, раз уж ты решила подойти к нему, лучше сделать какой-нибудь комплимент. Я люблю вас… Думаю, он не оценит.

— Я вообще не смогу ни слова произнести, — говорю я. И это сущая правда. Я бы не смогла даже подойти к нему! Но только представьте, как отреагирует Джеральдина, когда я скажу ей, что разговаривала с Джорджем Клуни! А Софи и Лиза? Да они умрут от зависти.

— Раз уж мы заговорили о любви… — Брэд опустил нож и вилку.

Я начала трястись. Несмотря на неопытность, я прекрасно знаю, что сейчас будет, потому что на его лице вдруг появилось серьезное, но в то же время мечтательное выражение. Он тянется через стол и берет меня за руку, очень нежно, поглаживая мои пальцы. Я наблюдаю за ним и думаю, почему я не ощущаю себя счастливой?

— Джей-Джей, — произносит он. Я поднимаю глаза и пристально смотрю на него. — Я никогда не думал, что скажу это. Никогда не думал, что это произойдет. Но ты знаешь, что я люблю тебя.

Вообще-то, это для меня новость. Разумеется, он вел себя просто идеально, и большинство женщин на моем месте, наверное, поняли бы, что он влюблен. И неважно, что прошла всего лишь неделя, но меня почему-то не покидает ощущение, что здесь что-то не так.

Но это всего лишь ощущение, ведь мне так хочется верить, что все в порядке! Подумаешь, что мне показалось, будто он тупой. Джеральдина же сказала, что это не так. Просто у меня до сих пор такое чувство, что это происходит не на самом деле, что это какая-то игра, а мы — актеры. Но, может быть, это просто моя неуверенность в себе. Может, я просто не могу поверить, что такой красивый парень по-настоящему влюбился в меня, в меня, толстуху Джемайму Джонс.

Понимаете, иногда я смотрю на Брэда и вижу, что он уставился в никуда, будто он сейчас где-то в другом измерении, думает о ком-то другом. Когда я одергиваю его и он приходит в себя, тут же начинает суетиться, осыпать меня поцелуями. Обычно все заканчивается сексом, но меня не покидает мысль: о чем он думал? Физически он всегда со мной или на работе, у него просто не оставалось бы времени на измену, но в мыслях… Иногда мне кажется, что мысленно он мне изменяет.

И вот он сидит и признается мне в любви, а я изо всех сил стараюсь забыть о своих странных предчувствиях, потому что раньше никто не признавался мне в любви. Если, конечно, не считать пьяные признания Бена на его прощальной вечеринке.

Если в меня влюблен такой замечательный муж чина, как Брэд, значит ли это, что я тоже должна быть без ума от него? Подумаешь, что он из Калифорнии что он не может похвастаться высоким интеллектом, как некоторые мои лондонские знакомые. Это не значит, что мы не подходим друг другу. И он любит меня. Меня! Джемайму Джонс!

Я не знаю, что нужно отвечать, когда тебе признаются в любви? Может, надо просто невозмутимо произнести: «Я знаю!» Или сказать, что это взаимно? Никак не могу решить, поэтому вообще не открываю рта.

— Понимаю, все произошло так быстро, — Брэд внимательно смотрит на меня. — Но, говорят, любовь всегда приходит неожиданно. И я чувствую, что это любовь. Честно. Мне кажется, я наконец нашел свою вторую половину.

Я только что подумала то же самое, но, когда произносишь вслух такое признание, это звучит так глупо и нелепо. На мгновение мне показалось, что он точно с луны свалился. Сижу и не знаю, что ответить. Молчание длится не очень долго, но мне кажется, что мы молчим уже целую вечность. Несколько часов, как минимум.

— Я чувствую то же самое, — наконец отвечаю я, не хочется признаваться, но я говорю это, чтобы Брэд успокоился. И чтобы заполнить неловкую паузу, кто-то же должен был хоть что-нибудь сказать!

— Я ждал тебя всю жизнь, — продолжает он. — Ты идеальна, мы созданы друг для друга.

— Но через несколько дней я уезжаю, — напоминаю я. — Что же нам делать? — я вспоминаю Лорен и думаю: смогу ли я выдержать разлуку? Любить на расстоянии? Но, в отличие от Лорен и ее бойфренда, у нас с Брэдом с сексом все в порядке, можно даже сказать, секс — это лучшее в наших отношениях.

— Именно об этом я и хотел с тобой поговорить, — медленно произносит он.

— Ты хочешь, чтобы я осталась?

— Не навсегда, конечно, — он заметил панику в моем взгляде. — Но, может, ты поменяешь билет и останешься хотя бы еще на три месяца? Так мы сможем понять, получится ли у нас что-нибудь или нет.

— А как же работа? Чем я буду здесь заниматься? Как же мои вещи? — мысли приходят в голову одна за другой. Как быть? Что делать?

— О'кей, — говорит Брэд. — Давай подумаем. Для начала тебе нужно позвонить на работу и спросить, согласны ли они продлить твой отпуск. Худшее, что может произойти, если они скажут «нет», тогда тебе придется делать выбор. Уволиться и найти другую работу, когда вернешься, или сразу же уехать домой.

Я киваю и снова вспоминаю Лорен. Может, она поможет найти работу? Или, по крайней мере, познакомит меня с нужными людьми. Понимаю, если бы я действительно работала на телевидении, как думает Брэд. Но я-то работаю в «Килберн Геральд»!

— Во-вторых, — продолжает Брэд, — не беспокойся, что тебе нечем будет заняться. У меня тысяча знакомых на телевидении, я уверен, мы что-нибудь придумаем, а пока забудь о работе и о деньгах. Я зарабатываю достаточно, чтобы хватило на двоих. Это не проблема.

— Но Брэд, мне нужна работа. Мне здесь очень нравится, но, если я и дальше буду продолжать бездельничать, мне станет скучно! — я умалчиваю о том, что уже готова повеситься от скуки.

— Пока можешь поработать в спортивном клубе. Временно, конечно, если тебе действительно станет скучно.

— И что же я буду делать? — представляю себе такое зрелище: я веду занятие по аэробике!

— Можешь заняться рекламой. У меня нет рекламного агента — всем занимается Дженни. А ей одной тяжело.

Ну да, конечно, думаю я. Дженни будет в восторге, но я не говорю Брэду, что работать бок о бок с Дженни для меня все равно, что медленно поджариваться на сковородке в аду. Она ведь меня ненавидит. Я знаю, что он ответит: скажет, что я говорю глупости. Поэтому я молчу, сижу и жду, что он скажет дальше.

— И в-третьих, какие вещи?

— Я все еще снимаю квартиру, и там все мои вещи.

— Попроси кого-нибудь из друзей, чтобы они позаботились об этом.

— Но я не уверена, что хочу съезжать. Если, — целую его ладонь, чтобы смягчить последующие слова, — если у нас ничего не получится, я не хочу сказать, что у нас ничего не получится, я уверена, что все будет в порядке, когда я вернусь в Лондон, мне будет негде жить.

— Так сдай кому-нибудь свою комнату, — Брэд откидывается на спинку стула.

Послушать его, все так просто! Я смотрю на него и понимаю: а действительно, все очень просто. Он абсолютно прав. Жизнь — это приключение, и то, что сейчас происходит, — самое невероятное приключение в моей жизни. Раз уж я ввязалась во всю эту историю, почему бы дальше не продолжить и не посмотреть, чем все закончится?

— Хорошо, — с улыбкой отвечаю я и делаю глубокий вдох — для храбрости. — Я согласна.

— Ты остаешься?

— Остаюсь.

— Джемайма Джонс, — произносит он, наклоняется, берет мое лицо в ладони и крепко целует губы. — Я уже говорил, как сильно люблю тебя?

Через несколько минут нас грубо прерывают: шестеро голубых за столиком напротив улюлюкают и хлопают в ладоши, уставившись на нас. Я заливаюсь краской. Даже официант присоединяется к ним:

— Хотите взглянуть на меню? — спрашивает он и многозначительно смотрит на Брэда. — Или вы уже решили, что будете на десерт?

На следующее утро первым делом звоню Джеральдине, она на седьмом небе от счастья.

— Ах ты везучая корова! — восклицает она. — Готовь свободную комнату, я скоро приеду!

— Приезжай, — отвечаю. Я ужасно скучаю по Джеральдине, если бы она была здесь! Стало бы намного веселее.

— Я серьезно, — говорит она. — Вот возьму и приеду! К тому же у тебя моя сумка от «Луи Виттон»!

— Извини, — бормочу я. — Хочешь, я ее тебе пришлю?

— Не беспокойся, — смеется она. — Как-нибудь без нее проживу. Ник мне новую купит!

— Ага! Ник! Так что у вас произошло?

— Что произошло? — по ее голосу я тут же понимаю, что она уже не следует «Правилам».

— Так, значит, «Правила» благополучно заброшены на полку?

— Вовсе нет, — с негодованием произносит она. — То, что я с ним переспала, еще ничего не значит.

— Ты с ним переспала!

— Решила, что уже пора. Слава богу, он ответственно к этому подошел. Цветы, шампанское и прочее.

— А фейерверки были?

— М-м-м. Ты не поверишь, Джемайма, он совершенно потрясающий.

— Джеральдина! Ты влюблена!

В трубке долгое молчание.

— Да, моя дорогая Джемайма! Я влюблена!

И не знаю почему, но я ей завидую. Вообще-то предполагается, что я тоже влюблена, так почему же я и могу щебетать об этом с таким же энтузиазмом, таким же мечтательным тоном?

— Я очень за тебя рада, — говорю я. — Надеюсь, он оправдает твои ожидания.

— М-м-м, — мечтательно произносит она. — Обручальное кольцо с бриллиантом в восемь карат и Ник Максвелл. Моя жизнь — сбывшаяся мечта.

Я в шоке.

— Он что, уже преподнес тебе обручальное кольцо?

— Не будь идиоткой. Я просто делаю планы на будущее.

Я смеюсь.

— Послушай, я уже и так разорилась на телефонных разговорах, а мне еще надо поговорить с редактором. Соединишь меня?

— Удачи тебе, — она посылает мне воздушные поцелуи. — Во всем.

— Как дела в Голливуде? — раздается в трубке рявкающий голос редактора.

— Нормально, — с улыбкой отвечаю я, — но вообще-то я в Санта-Монике. Это совсем другая часть Лос-Анджелеса, не та, которую показывают в кино. Тут все попроще.

— Не знаю, не был, — отвечает редактор. — Но с удовольствием отправил бы туда жену с детишками. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее понапрасну, — одно из его излюбленных занудных клише. Мы все с нетерпением ждем твоего возвращения в понедельник, Джемайма.

— Вообще-то, я поэтому и звоню.

— А я-то думал, ты по мне соскучилась, — со вздохом произносит он. — Давай выкладывай, птичка. Я знаю, что ты собираешься сообщить мне плохие новости. Понял в ту самую минуту, как мне сказали, что ты звонишь.

— Дело в том, что я хотела бы остаться здесь еще ненадолго.

— Тебе предложили работу в « Вестнике Голливуда » ?

— Нет, это не имеет отношения к работе.

— Значит, влюбилась.

— Наверное.

— Послушай, Джемайма, — говорит редактор, и по его голосу я понимаю, что он согласен! Он отпускает меня! — Вообще-то, это против правил, но, учитывая, что ты — лучший наш репортер… Я согласен. Как долго ты собираешься оставаться в Лос-Анджелесе?

— Три месяца? — почему-то у меня это выходит с вопросительной интонацией.

— Хорошо, Джемайма, но при одном условии.

— Каком? — с сомнением спрашиваю я.

— Нашей старушке «Килберн Геральд» нужно что-то новенькое. Я хочу, чтобы ты вела еженедельную рубрику новостей из Лос-Анджелеса. Пусть наши читатели первыми узнают самые свежие голливудские сплетни, хочу знать пикантные подробности про звезд: кто, с кем и где. Из первых рук.

— С удовольствием! — я затаила дыхание. О такой работе я мечтала всю жизнь! Моя собственная колонка! — Но у меня тоже есть одно условие.

— Какое? — насторожился редактор.

— Хочу, чтобы рядом с названием колонки была моя фотография.

— Разумеется, птичка. Кажется, у нас где-то была твоя фотография…

О нет! Единственный снимок, который есть у нас в Фисе, — это фотография «до».

— Я пришлю вам свою новую фотографию, — быстро соображаю я.

— Хорошо, Джемайма. Посмотрим, как у тебя получится.

— Большое спасибо, — искренне говорю я. — Все будет отлично, обещаю.

— Я буду ждать твою копию каждую среду утром и еще одно, птичка.

— Да?

— Надеюсь, он того стоит, — и с этими словами он тихонько хихикнул и повесил трубку.

Раньше Джемайме казалось, что она родилась с деревянной ложкой во рту, она думала, что если и существует на свете жизнь, полная захватывающих приключений, то уж точно не для нее.

Но Джемайма никогда не понимала, что мы сами управляем судьбой, что можно изменить жизнь, если очень желать распрощаться со старым и отправиться на поиски нового. Даже если ты уже на правильном пути, все равно нужно действовать, а не стоять на месте, иначе кто-то другой тебя обязательно обгонит. И Джемайма Джонс, осознав это, начала действовать. Теперь ее жизнь стремительно несется вперед, и ей кажется, что все складывается лучшим образом.

Глава 24

— Извини, Джей-Джей, — Синди возвращается на линию, — Брэд сейчас на совещании. Он просил его не беспокоить. Подожди, сейчас я соединю тебя с Дженни.

Прежде чем я успела во весь голос закричать. «Нет!», она соединяет меня. Я не могу бросить трубку. В самом деле, я же не школьница. И с какой это стати Брэд просил его не беспокоить? С каких пор он так занят, что не может поговорить со мной? Я здесь четыре с половиной недели, и у него всегда находилось время.

— Алло? — Дженни подходит к телефону. Она произнесла всего одно слово, но все равно успеваю почувствовать раздражение в ее голосе.

— Дженни? Это Джей-Джей. Как поживаешь?

— Нормально.

— Послушай, я знаю, что Брэд на совещании, но не могла бы ты сказать, что я приеду в три часа.

— Разумеется. Кстати, он велел передать, что сегодня вечером у него деловая встреча, и он не сможет приехать домой, как планировал.

— Хорошо. Спасибо, Дженни.

— Не за что, — злобно, сквозь зубы цедит она, будто я сказала что-то обидное.

Может, я ненормальная, может, я параноик, но мне кажется, я слышу в ее голосе торжествующие нотки, когда она сообщает, что Брэд вечером не придет домой. Хотя, может, просто воображение разыгралось.

Теперь уже я обижена. Мало того, что я целый день слоняюсь без дела, так мне еще придется провести в одиночестве весь вечер. При мысли об этом меня наполняет ужас. Господи, неужели я совершила ужасную ошибку? Может, мне надо было спокойно улететь домой и продолжать жить, как раньше?

Ну уж нет. Я не буду расстраиваться, пока я здесь, я буду веселиться на полную катушку, пусть и без Брэда! Поднимаю трубку и листаю записную книжку в поисках номера Лорен. Приглашу ее куда-нибудь. Мы прекрасно проведем время!

— Лорен? Это Джей-Джей.

— Привет! — кажется, она очень рада меня слышать. — Я как раз тебя вспоминала!

— Здорово, — отвечаю я. — Я тоже о тебе думала.

— Какие планы?

— Что ты делаешь сегодня вечером?

— Как ты думаешь? С нетерпением предвкушаю как закажу ужин из ближайшей закусочной и буду набивать брюхо перед телевизором.

— Значит, есть шанс, что ты согласишься устроить небольшой девичник?

— Девичник! — смеется Лорен.

— У Брэда деловая встреча, и я опять одна. Может пойдем в новый ресторан на Мэйн-стрит?

— Ходишь по шикарным ресторанам? — произносит она с калифорнийским акцентом. Я покатываюсь со смеху: Лорен такая забавная! — Слушай. Что ты сейчас делаешь?

Смотрю на часы.

— Собираюсь в спортивный зал.

— И я тоже. Может, встретимся там, после тренировки пообедаем и решим, что делать дальше?

— Отлично, — отвечаю я. — Кстати, у меня много новостей, хочу тебе рассказать.

— Жду с нетерпением, — говорит она и опускает трубку.

Приехав в тренажерный зал, я вдруг понимаю, что мне очень хочется снова увидеть Лорен. Впервые с тех пор, как я в Лос-Анджелесе, я чувствую себя здесь как дома. У меня есть дом, бойфренд, и, наконец, появилась подруга, пусть пока единственная, но это же только начало. Может, я не буду так скучать по Джеральдине. Я даже поймала себя на мысли, что скучаю по Софи и Лизе! Они, конечно, две злобные стервы, но, если подумать, какое-то время у меня не было никого, кроме них. Они же мои соседки. Мы практически одна семья.

Но Лорен могла бы стать настоящей подругой. Правда, странно, как иногда чувствуешь какую-то родственную связь с человеком? Казалось бы, Лорен — незнакомый человек, но у меня сразу возникло ощущение будто я ее всю жизнь знаю. Жаль, что между мной и Брэдом такого нет, здорово было бы встретить мужчину и сразу понять, что он — твоя вторая половинка. Я очень довольна, что познакомилась с Лорен.

Слава богу, что мы нашли друг друга. Что бы я здесь делала одна? Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что изнемогала бы от скуки. А Брэд, похоже, начинает принимать меня как должное. Сами подумайте, я прилетела за тридевять земель ради него, даже поменяла билет, а он не может взять выходной на работе!

Ну и что, что он занят? К тому же с каждым днем у него будто появляется все больше и больше дел, это несправедливо по отношению ко мне! Но я все равно не могу на него обижаться, ведь он такой потрясающий любовник, и относится ко мне чудесно, и любит меня. Чем только я недовольна?

Мы с Лорен встречаемся в спортивном клубе и занимаемся на тренажерах. Это намного веселее, чем заниматься в одиночку! Тем более что рутинные тренировки мне уже порядком наскучили. На обратном пути натыкаемся на Дженни, которая сегодня, похоже, решила сделать над собой усилие.

— Это моя подруга Лорен, — обращаюсь я к Дженни. С одной стороны, мне хочется быть вежливой, а с другой — проверить Дженни, станет ли она так же грубить моей подруге? — Это Дженни.

— Привет, — произносит Лорен, приветливо улыбаясь.

— Привет, — дружелюбно отвечает Дженни или, по крайней мере, настолько дружелюбно, насколько она вообще способна.

— Много работы? — я снова решаюсь завязать разговор, хоть до этого сталкивалась с непреодолимыми трудностями.

— Все будто с ума сошли, — отвечает Дженни. — Ваш бедный приятель совсем сбился с ног.

Вот это да! Впервые Дженни назвала Брэда мои «приятелем». Интересно, это из-за Лорен или лед на самом деле тронулся?

— Бедняжка, — с сочувствием произношу я. — Не позволяй ему перенапрягать тебя.

— Не волнуйтесь, — говорит Дженни. — Я привыкла. Счастливо, — она улыбается и исчезает в дверях, а я поворачиваюсь к Лорен с отвисшей челюстью.

— Мне показалось или она действительно нормально со мной разговаривала?

Лорен пожимает плечами.

— Нормально. А что? Обычно она ведет себя как-то иначе?

— В последний раз, когда мы виделись, она вела себя как настоящая стерва.

— Наверное, просто ревнует, — мы направляемся в раздевалку. — Посмотри на нее, ее вряд ли возьмут в модели.

— Вряд ли, но я раньше тоже была такой. И прекрасно ее понимаю.

— Ты ей рассказала, что была толстой?

— Пыталась, но она не захотела меня слушать.

— В это нелегко поверить. Глядя на тебя сейчас, мне тоже не верится, что ты весила сто килограммов.

Вздыхаю и пробегаю рукой по волосам.

— И мне, — смущенно усмехаюсь. — Но это правда, и я понимаю, как тяжело с этим жить. Я вижу в Дженни отражение самой себя, какой я была когда-то.

— Что, если ты попробуешь ей помочь?

— Она никогда не согласится.

— Может, она одна из тех, кто не стесняется своей полноты.

— Ага, еще скажи, что у нее проблемы с щитовидкой.

— Возможно.

— Чушь собачья! Единственная причина, почему люди толстеют, они слишком много едят. Поверь мне, уж я-то знаю.

— Послушай, — произносит Лорен. — Почему ты так с ней носишься? Она же всего лишь жалкая секретарша Брэда.

Я киваю.

— Вот именно.

— Она тебе никто, какое тебе до нее дело? Конечно, хорошо, когда секретарша твоего бойфренда на твоей стороне. Но я не заметила, чтобы она тебя явно недолюбливала. Поэтому расслабься и не забивай голову.

— Возможно, ты права, — наверное, мне действительно нужно расслабиться и просто забыть о Дженни. Но во время обеда, даже когда мы с Лорен смеемся, я не могу выбросить ее из головы и не понимаю почему.

— Заезжай за мной в семь, хорошо? — я нацарапала адрес на клочке бумаги.

— Черт, — Лорен берет записку и одновременно смотрит на часы. — Уже четыре часа! Как время пролетело!

— Какая разница, — я смеюсь и целую ее в щеку. — Увидимся вечером, — машу ей рукой, и мы расходимся в разные стороны.

Дома, на автоответчике, меня ждет сообщение от Брэда. Я ему перезваниваю, и — о чудо! — он не на совещании. Он приносит пространные извинения, что не сможет быть вечером дома.

— Что будешь делать? — спрашивает он.

— Я встречаюсь с Лорен. Так, зайдем куда-нибудь ненадолго, выпьем чего-нибудь. Когда ты вернешься?

— Не поздно, — отвечает он. — Часов в девять? — он произносит это с вопросительной интонацией, будто спрашивая моего одобрения. Я говорю, что все в порядке.

— Я люблю тебя, милая, — говорит он голосом слащавым, как мед.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Я тоже тебя люблю, — добавляю, немного подумав.

Оставшуюся часть дня я провожу, уставившись в ящик. И наконец, в шесть часов вечера, начинаю собираться. Я почему-то очень взволнована, знаю, звучит странно, ведь я всего лишь встречаюсь с подругой. Принимаю душ, сушу феном волосы, долго и тщательно накладываю макияж и надеваю крошечное черное платьице.

— Подумаешь, — произношу я вслух, любуясь отражением в зеркале и подражая походке моделей, — почему бы и нет?

Ровно в семь часов раздается звонок в дверь, на пороге стоит Лорен, тоже разряженная в пух и прах. Мы обе покатываемся со смеху.

— Слава богу, — говорит Лорен, оглядывая мой наряд. — Я-то уж думала, что слегка перестаралась. Но ты, видно, тоже решила нарядиться как следует. Теперь можем смело брать Лос-Анджелес штурмом.

— Наверное, все сразу поймут, что мы — англичанки, — мы стоим рядом перед зеркалом в холле.

— Не знаю, — отвечает Лорен. — Выше шеи мы выглядим как обычные девчонки из Калифорнии, но вот ниже… Покажи мне хоть одну местную, которая напялит на себя такие шикарные шмотки. Нет, тут уже ошибиться невозможно. И не вижу в этом ничего плохого.

— Что ты имеешь в виду?

— Американцы обожают наше правильное произношение. Скажи что-нибудь с британским акцентом!

Я пытаюсь правильно выговаривать слова, будто выпускница престижной частной школы: «Выдры с выдрами на „вы“. Выдры вежливы, а вы?»

«Тарелка с траулера „Тауэр“ за таллер», — Лорен старательно произносит свою скороговорку, и мы торжествующе поднимаем вверх большие пальцы.

— Прежде чем мы уйдем, покажи мне дом, — Лорен уже с любопытством заглядывает за угол.

Естественно, я соглашаюсь и устраиваю настоящую экскурсию.

— Неудивительно, что ты решила остаться, — заключает Лорен, изучив каждую комнату, в подробностях разглядев все навороченные технические приспособления и стереосистемы Брэда. — Чудесный дом.

— Ты права, — улыбаюсь я. — Дом чудесный. И мне очень повезло.

— Точно, — Лорен берет меня под руку, и мы уходим.

Пресловутый ресторан так тщательно скрыт от глаз папарацци, что нам едва удается его отыскать. Наконец, когда мы уже целый час дефилируем вверх-вниз по улице, Лорен замечает одинокую фигуру охранника перед железной дверью.

— Может, это здесь? — предполагаю я. — Здесь нет ни вывески, ни окон.

— Пойдем спросим, — и откуда у меня взялась такая уверенность?

Мы цокаем каблучками по направлению к охраннику и не успеваем даже открыть рот, как он желает нам доброго вечера и распахивает дверь.

— Мы точно попали в нужное место? — шепотом спрашиваю я, Лорен идет по коридору, в конце которого виднеются двойные двери.

— Надеюсь, — тоже шепотом отвечает она. — Я не решилась спросить. Скоро узнаем, — говорит она и распахивает следующие двери. Так и есть, мы оказываемся в ресторане. По крайней мере, я надеюсь, что это тот самый ресторан. И действительно, на другом конце зала мы видим огромную стальную стойку бара, идущую вдоль всей стены. Даже таким ранним вечером здесь уже толпы народа. Все разговаривают друг с другом, но одновременно оглядывают зал, изучая вновь прибывших.

— Слава богу, — со вздохом облегчения произносит Лорен. — Наконец-то я нашла хоть одно место которое напоминает о Лондоне. Если закрыть глаза можно представить, что мы в «Сейнт».

— «Сейнт»?

— Не может быть, чтобы ты там ни разу не была. Бар «Сейнт»?

— Да, конечно, — вру я. — Вспомнила.

— Можно вас угостить? — предлагает красивый смуглый парень с высокими скулами и томным взглядом.

— Нет, спасибо, — я оттаскиваю Лорен в сторону, а то у нее уже слюнки текут. — Не стоит, — подталкиваю ее к другому концу барной стойки.

— Почему ты так сказала? — с недовольной гримасой спрашивает Лорен. — Такой потрясающий мужик!

— Отвратительный самодовольный козел! Лорен, ради бога, нельзя же так.

— С такой внешностью я бы тоже была самодовольной, — она все время заглядывает через мое плечо, пытаясь отыскать того парня.

— Ты заслуживаешь большего, — настаиваю я, облокачиваюсь на стойку и пытаюсь привлечь внимание бармена. Вскоре мне это удается. Бармен смотрит на Лорен так, будто одновременно вдруг наступило Рождество, День Благодарения и его день рождения.

— Девушки, — произносит он с готовой улыбкой, — что желаете выпить?

— О-о-о, — тянет Лорен, не в силах оторвать взгляд от его накачанного торса. Я ее понимаю. Наблюдаю, как он смешивает коктейли. — Как он мне нравится.

— Ты неисправима! — я смеюсь, но, если бы у меня не было моего замечательного Брэда, я бы, наверное, подумала то же самое.

— Тебе легко говорить, — Лорен будто прочитала мои мысли. — У тебя есть мужчина, и не просто мужчина, а бог. А у меня никого, если не считать Чарли-По-Прозвищу-Крошечный-Член. Я все еще в поиске.

— Ты можешь хотя бы так откровенно это не показывать? — шепчу я. — Ничто так не отталкивает мужчин, как женщина, которая отчаянно хочет в койку, — я замолкаю: бармен принес коктейли и уставился на Лорен. Он смотрит на нее уже на двадцать секунд дольше чем полагается.

— Что ты там говорила? Что я отталкиваю мужчин? — усмехается Лорен, потягивая коктейль и не сводя глаз с задницы бармена.

— Заткнись! Твое здоровье.

— За мужиков! — Лорен чокается со мной.

— За женскую дружбу! — говорю я.

— И за это тоже!

Мы отпиваем из бокалов.

Коктейли оказались намного крепче, чем предполагали Лорен и Джемайма, через два часа они уже пьяны в стельку. Весь вечер мужчины кружат вокруг них, и Джемайме невероятно весело, несмотря на то, что совсем недавно она сама одергивала Лорен. Никогда она еще не ощущала себя такой красивой и желанной. Она флиртует и хохочет со всеми напропалую, будто всю жизнь только этим и занималась.

— Мне нужно в туалет, — сообщает Лорен, чуть не свалившись с табурета.

Пошатываясь, она направляется к двери. И у входа сталкивается с девушкой, которая почему-то кажется ей знакомой. Девушка поспешно отстраняется, опустив голову. «Это же Дженни», — думает Лорен. Но тут же отбрасывает эту нелепую мысль. Не может быть. Что такой, как Дженни, делать здесь, среди всех этих красивых людей?

В 10.30 Джемайма смотрит на часы.

— Черт! — кричит она. — Я уже давно должна быть дома.

— Не беспокойся, — хихикает Лорен. — Вспомни «Правила»! Стань для него недоступной!

— Мне пора, — Джемайма чуть трезвее Лорен, — и тебе тоже.

— Нет! — Лорен ударяет кулаком по столу, чтобы ее отказ звучал более решительно, только промахивается и вместо этого ударяет кулаком по ноге. — Мы остаемся, — это звучит как «оштаемша».

— Ну уж нет, — Джемайма встает и заставляет Лорен подняться на ноги. — Я посажу тебя в такси.

— Подожди секундочку. Дерьмо, — она поворачивается к Джемайме. — Ты помнишь мой номер телефона?

— Нет, — отвечает Джемайма. — Пойдем.

— Сначала скажи, какой у меня номер телефона.

Джемайма достает из сумочки телефонную книжку и показывает Лорен ее номер. Лорен пытается сосредоточиться и затем выкрикивает свой номер на весь бар. Бармен суетится в поисках ручки и листка бумаги.

— Записал, — кричит он. — Я тебе позвоню!

— Отлично, — отвечает Лорен. Они ковыляют на улицу. — Нет, ты представляешь? Вот это результат.

Поразительно: можно протрезветь в одну секунду, когда случается что-то ужасное. Нет, с Джемаймой все в порядке. Просто она ожидала, что Брэд будет дома, когда она придет. Она не думала, что вернется в пустой дом.

— Брэд? — зовет она. Целую вечность она пыталась ставить ключ в замочную скважину. Наконец ей удалось войти. Джемайма бросает сумочку на пол и поднимается по лестнице.

— Дорогой? — ласково зовет она, приоткрывая дверь спальни.

Кровать пуста, Джемайма проверяет все комнаты в доме, но Брэда нигде нет. И у нее появляется нехорошее предчувствие.

Похмелье начинается наутро, но я всегда страдаю от головной боли и тошноты в тот же вечер. Есть только одно средство — горячий кофе. Я направляюсь на кухню и пытаюсь сосредоточиться на приготовлении крепкого черного кофе. Через пятнадцать минут он оказывает желаемое действие, и я ощущаю себя намного трезвее, чем когда вошла в дом.

Но где же Брэд? Он сказал, что вернется в девять. Почему его до сих пор нет дома? В голову лезут всякие мысли, одна хуже другой. Мне кажется, что случилось что-то ужасное, как бы он ни был занят, он никогда не подводил меня. Он же знает, что я жду.

Может, он попал в автокатастрофу? Или несчастный случай? Или еще что-нибудь ужасное? Где Брэд, почему его до сих пор нет дома? Я в который раз смотрю на часы. Одиннадцать часов вечера. Он обещал быть дома два часа назад. Может, он вернулся домой, Увидел, что меня нет и куда-нибудь ушел? Точно. Он придет в любую минуту. Нужно просто подождать.

Но к полуночи его все еще нет, и меня охватывает серьезное беспокойство, если бы я была дома, я бы что-нибудь придумала. Но здесь я даже не знаю телефона «скорой помощи»! Хотя, наверное, я просто идиотка, скорей всего ничего не случилось.

Залезаю в кровать и включаю телевизор. Пытаюсь отвлечься, но каждый раз, когда раздается какой-то шум, тут же подскакиваю и изо всех сил напрягаю слух, ожидая, что вот-вот повернется ключ в замке. Но нет. Тишина. Я продолжаю щелкать телевизионным пультом и внезапно натыкаюсь на программу о путешествиях. Сегодняшний пункт назначения — Лондон. На экране мелькают картины родного города — Биг Бен, Темза, здание Парламента. Я чувствую как от тоски по дому сжимается сердце.

Недалеко от Темзы работает Бен, на южном берегу. Интересно, что он сейчас делает?

С этой мыслью я погружаюсь в сон.

Глава 25

Я надеялась, что к утру от похмелья не останется и следа, что головную боль и тошноту вчерашнего вечера как рукой снимет, но не тут-то было. Просыпаюсь и в течение нескольких секунд вообще не могу сориентироваться и вспомнить, где я. В голове стучат отбойные молотки. Я поворачиваюсь и понимаю, что Брэд так и не вернулся. Покрывало на его половине кровати даже не смято. К горлу подкатывает тошнота, когда я вспоминаю, как ждала его прошлой ночью.

Голова гудит, в горле комок, встряхиваю головой, чтобы проснуться, попытаться понять, что происходит. И тут слышу какие-то звуки на кухне: звон тарелок, звяканье столовых приборов.

Надеваю халат и медленно спускаюсь на кухню, приложив руку ко лбу, чтобы защититься от невыносимого шума. Каждый звук отдается в моей похмельной голове. Я тихонько останавливаюсь в дверях я наблюдаю за Брэдом. Понятия не имею, что мне даль делать и что говорить.

Он что-то напевает себе под нос и помешивает омет на плите. Рядом с ним стоит деревянный поднос, закрытый к завтраку: корзинка с кексами, стакан апельсинового сока, кофе и ваза с букетом крупных, покрытых росой алых роз.

Это еще что такое? Я все еще не произношу ни слова. Облокачиваюсь о дверной косяк и продолжаю смотреть на него. Спустя несколько секунд Брэд оборачивается и подскакивает на месте: явно не ожидал увидеть меня.

— Привет, дорогая, — как ни в чем не бывало произносит он, подходит ко мне и целует в губы. Я не могу позволить ему поцеловать себя. Не могу притворяться, что ничего не произошло. У меня чувство, будто меня предали. Резко поворачиваю голову, поэтому он просто слегка касается губами моей щеки.

— Извини, — говорит он. — Мне очень жаль, что все так получилось.

— Что случилось? — даже я не ожидала, что мой голос прозвучит так холодно. Так сурово. — Где ты был?

— Переговоры закончились так поздно, что я уснул в офисе.

— Где в офисе?

— Клянусь, — Брэд видит, что я ему не верю. — На кушетке в приемной. Уборщицы чуть с ума не сошли, когда обнаружили меня сегодня утром.

— Почему ты не позвонил? Не дал мне знать, где ты? — это уже больше похоже на хныканье. Нет, нужно говорить сердитым, а не обиженным тоном.

— Я знал, что ты встречаешься с подругой. Совещание закончилось очень поздно. Я решил, что ты уже спишь.

— Ты решил: ладно, уже поздно, пусть она думает, что я попал в автокатастрофу.

— Извини, дорогая, я и не подозревал, что ты будешь так волноваться. Я думал, ты уже давно спишь, а когда проснешься утром, я буду уже дома.

— Не могу поверить. Ты такой эгоист, — осторожно, осторожно. Мне не хочется устраивать сцен, потому что все-таки он — мой первый настоящий бойфренд. И не просто бойфренд, а прямо-таки подарок судьбы. Если я начну психовать, то могу отпугнут его. И что мне тогда делать?

— Джей-Джей, прости меня. Ты права. Я эгоист но этого больше не повторится, обещаю.

У Брэда виноватый вид, по-моему, он говорит искренне. Он в раскаянии опустил голову, прямо как маленький мальчик. У него такой несчастный и ранимый вид, что я не выдерживаю. Я должна простить его, разве я могу поступить по-другому?

Вы, наверное, подумаете, что зря я так сразу его прощаю. Может, подольше помучить его? Пусть почувствует себя виноватым. Но, если не вдумываться, его история кажется вполне правдоподобной, а мне не хочется думать. Мне хочется ему верить. Несмотря на то, что с каждым днем наши отношения становятся все запутаннее. Но я лучше притворюсь, что ничего не происходит. Посмотрите на нас. Со стороны мы так хорошо смотримся. Мы — идеальная пара.

— Хорошо, — отвечаю я, пожав плечами.

— Хорошо? — его лицо светлеет. — Значит, ты прощаешь меня?

— Наверное.

— Я люблю тебя, Джей-Джей, — он обнимает меня и целует в шею, прекрасно зная, что это мое самое чувствительное место.

Я прижимаюсь к нему, ощущаю его запах, жесткую щетину на его щеке, и постепенно обида проходит. Брэд поглаживает меня по спине, медленно опускает руку вниз, пока его ладонь не проскальзывает у меня между ног. Я затаиваю дыхание, и мы опускаемся на пол. Завтрак забыт, и кухня наполнилась нашим шепотом и стонами наслаждения.

— Я люблю тебя, — говорю я. Оказывается, после ссоры особенно приятно заниматься сексом. Мне еще никогда не было так хорошо! И я чувствую себя виноватой от того, что была с ним так сурова, ведь он души во мне не чает. — Извини, что была такой злобной.

Какая же ты тряпка, Джемайма. Ты вовсе не была с ним сурова, а стоило бы. Но ты лишь призналась Брэду в любви, и призналась первой. Но неужели ты сказала правду? Любишь ли ты его, Джемайма?

Она лежит на полу и поглаживает Брэда по спине, чувствуя его мускулы. И впервые Джемайме начинает казаться, что она действительно может полюбить его, что ее история будет иметь счастливый конец.

— Сегодня я возьму выходной, — говорит Брэд, направляясь в душ. — Хочу провести с тобой весь день, не расставаться ни на минуту, — он целует мое плечо. Я прохожу мимо него и иду в спальню — обнаженная, совершенно не стесняясь.

— Правда? Целый день?

— Да, — он отворачивается. — Можем пообедать, а потом поехать кататься на роликах. Все, что захочешь.

— С удовольствием. Мне все равно, чем заниматься, лишь бы ты был рядом. Но есть проблема — мне пора начать собирать материал для моей колонки. Может, пойдем куда-нибудь, где можно встретить знаменитостей? Я пока еще не решила, о чем буду писать.

— Не беспокойся, — отвечает Брэд с улыбкой. — если тебе нужны свежие сплетни о знаменитостях, просто возьми номер «Дэйли Варайети» или «Вестника Голливуда».

— Ну, не знаю, — с сомнением отвечаю я. — Может вернемся пораньше, и я немного поработаю после обеда.

— Хорошо, — он закрывает за собой дверь ванной. — Отлично. Я в душ. Ненадолго.

Я лежу на кровати и мечтательно гляжу в потолок, думая о Брэде, о его идеальном теле. Звонит телефон. Я обычно не подхожу к телефону — немного странно брать трубку в чужом доме, но Брэд в душе. Может, это что-нибудь важное. Решаю подойти.

Сначала слышу только протяжный стон.

— Джей-Джей, это я, Лорен. Скажи, ты так же отвратительно себя чувствуешь, как я?

Я рассказываю, как мы ехали домой в такси, как она высунулась в окно и орала старые песни группы «АББА» во весь голос и как ее чуть не стошнило на заднее сиденье.

— Я опозорилась, — заключает она.

— Это точно!

— Расскажи еще, — Лорен оживляется. — Я кого-нибудь подцепила? Дала свой телефон какому-нибудь потрясающему мужику?

— Ты что, не помнишь? Ты выкрикивала свой номер телефона из одного конца ресторана в другой, а бармен записывал. Вообще-то, по-моему, все мужики в этом баре записывали.

— О господи! Вспоминаю. Бармен, я помню бармена! Он хоть симпатичный?

— Ты неисправима! — смеюсь я. — Да, бармен был хорош. Ты вчера набрала больше очков, чем я.

— Ты и не собиралась ни с кем знакомиться. Зачем? У тебя же есть Брэд. Он весь вечер лежал один в кровати и ломал голову, где ты пропадаешь?

— Нет, — не знаю, стоит ли ей обо всем рассказывать, у меня плохое предчувствие. Мне кажется, что она скажет то же самое, что сказала бы Джеральдина. Посоветует мне быть осторожной, не верить ему. Может, я дурочка, но мне сейчас меньше всего хочется слышать предостережения, мне хочется верить, что все в порядке, что Брэд меня не обманывает.

Я прислушиваюсь, чтобы проверить, течет ли вода в душе. Да, Брэд все еще в душе, он ничего не услышит. Я решаю немного приукрасить реальность:

— Когда я вернулась, его еще не было. Задержался на деловой встрече. Он пришел, когда я уже спала, — я даже не соврала, просто не упомянула, что это было уже утро.

— Хм-м, — размышляет Лорен, — Он сильно задержался?

— Не очень. Да все в порядке. Что ты беспокоишься? Я же спокойна.

— Хорошо. Главное, чтобы тебе было хорошо. Что ты сегодня делаешь? Может, пообедаем?

— Не могу. Брэд взял выходной и хочет провести целый день со мной.

— Такое впечатление, что он пытается загладить свою вину, — именно это мне меньше всего хотелось услышать.

— Он сделал это потому, что меня любит, — с напускной уверенностью возражаю я, надеясь убедить ее, надеясь убедить себя.

— Ну что же, желаю приятно провести день. Не волнуйся обо мне, я уже привыкла быть в одиночестве.

— Пойдем с нами! — предлагаю я, делая вид, что мне действительно этого хочется. Конечно, Лорен — потрясающая девушка, но как здорово было бы провести весь день наедине с Брэдом! Только он и я. — Приходи, Брэд не будет возражать. Он давно хочет с тобой познакомиться! — вообще-то, это не совсем так. Брэда, похоже, вообще не интересует, как ни странно, чем я занимаюсь в свободное время.

— Да уж, — в голосе Лорен чувствуется сарказм, — Очень хочется быть третьей лишней.

— Неправда, — даже я понимаю, что мой голос звучит неискренне. — Ты не будешь нам мешать.

— «Ты не будешь нам мешать». Ну вот, ты сама сказала. Все понятно,

— Значит, ты не придешь? — мне едва удается скрыть облегчение.

— Нет. Но спасибо, что позвала, Джей-Джей, очень мило с твоей стороны.

— А что ты будешь делать?

— Не знаю, может, пойду в кино. О, подожди, у меня звонок по другой линии.

Я сижу у телефона и жду. И жду. Ненавижу, когда так поступают. Заставляют ждать часами. Только я собиралась повесить трубку — Лорен возвращается на линию.

— Джей-Джей! О Господи! Извини! Это был он! Он позвонил!

— Кто?

— Билл! Бармен!

— И?

— И теперь у меня тоже есть планы. Он пригласил меня на обед!

— Веди себя прилично, — со смехом отвечаю я. — Мы же не хотим, чтобы он плохо о тебе подумал.

— Ладно. Я буду хорошей девочкой.

Мы смеемся и прощаемся. Брэд выходит из ванной.

— Кто звонил?

— Лорен.

— Кто такая Лорен? — вот видите, Брэд не проявляет ни малейшего интереса к моей жизни.

— Брэд! — игриво подталкиваю его. — Я же тебе рассказывала. Лорен — моя новая подруга, мы с не познакомились в «Бродвейских деликатесах» и вчера вечером ходили в бар.

— У меня вылетело из головы. Куда вы ходили ?

— В новый ресторан на Мэйн-стрит.

На секунду Брэд замирает, но затем продолжает вытираться полотенцем как ни в чем не бывало. Только движения его будто становятся медленнее, взгляд задумчивее.

— Какой ресторан? — в его голосе чувствуется напряжение.

— «Пеппер», — отвечаю я. — Отличное место.

— О, — Брэд начинает вытираться с удвоенной скоростью.

— Ты там был? — спрашиваю я.

— Это что, допрос? — Брэд опускает полотенце, может, я схожу с ума, но мне кажется, что он побледнел. Это заметно даже под золотистым загаром.

— Что ты такое говоришь? — я сбита с толку и пытаюсь понять, почему он вдруг побледнел как смерть. А может, мне просто показалось?

— Ты знаешь, что я там был, — с опаской произносит он.

— Нет, — я окончательно сбита с толку. Что происходит?

— Я же говорил тебе, что был там.

— Нет, дурачок, — смеюсь я. Слава богу, все в порядке, ничего страшного не произошло. — Не говорил.

— Наверное, забыл, — отвечает Брэд. — Я был там в день открытия.

— Надо же. Чудесное место, правда? — я сажусь за туалетный столик и беру щетку для волос.

— Угу, — бормочет Брэд, подходит ко мне и начинает причесывать, наблюдая за моим отражением в зеркале.

— Как приятно, — закрываю глаза.

— Да, — отвечает Брэд.

Мы оба вздрагиваем от резкого звука в прихожей.

— Принесли почту, — Брэд кладет щетку и направляется в холл. — Джей-Джей, тебе посылка, — кричит он из прихожей.

— Посылка? — интересно, что это?

С волнением спускаюсь по лестнице и бегу к вход, ной двери. Брэд протягивает мне конверт, узнаю тонкий почерк Джеральдины.

— Это от Джеральдины, моей подруги из Лондона, — говорю я Брэду. Но он меня не слушает. С улыбкой открываю конверт и достаю вырванные из журнала страницы. Читаю письмо и смеюсь: как похоже на Джеральдину! Интересно, как она справляется с «Полезными советами» ? И что это за вырезки она прислала?

— О боже! — у меня начинают дрожать руки, и я хватаюсь за сердце: кажется, оно вот-вот выпрыгнет из груди.

— Что такое? — Брэд встревожено смотрит на меня.

— Ничего, ничего.

Брэд заглядывает мне через плечо и спрашивает:

— Кто такой Бен Уильямс?

— Мы раньше вместе работали.

Не могу оторвать взгляд от страницы из журнала. Рассматриваю фотографии, читаю заголовки, снова смотрю на фотографии. Бен. Мой любимый Бен. Господи, я не должна так думать, не должна так себя чувствовать. С опаской бросаю взгляд на Брэда, но он повернулся ко мне спиной и не замечает выражения моего лица. Я стою, не в силах сдвинуться с места, и начинаю читать. Мое сердце бешено колотится при взгляде на мужчину, которого, казалось, я забыла или, по крайней мере, оставила далеко в прошлом.

— Это не твой бывший парень? — Брэд улыбается, но я не улыбаюсь ему в ответ. Я не могу поднять глаз от фотографий Бена и ничего не отвечаю. Молча иду в спальню и падаю на кровать. Руки у меня дрожат, и я пытаюсь сдержать дрожь и не пропустить ни одного слова.

Каким-то образом мне удается успокоиться, но даже тогда я едва сдерживаюсь, чтобы не поднять трубку и тут же не позвонить Джеральдине. Я совсем запуталась, сбита с толку. Я была уверена, что с Беном все кончено, что наконец-то обрела счастье с Брэдом. Конечно, буду продолжать считать Бена симпатичным, но совершенно объективно, никаких чувств я к нему уже не испытываю.

И теперь сбита с толку, потому что при одном взгляде на Бена, при одном упоминании о том, в кого я была когда-то влюблена, я становлюсь прежней Джемаймой Джонс, той Джемаймой, с которой я попрощалась, как думала, навсегда.

Но Бена здесь нет, говорю я себе. Даже если бы он оказался здесь, что бы изменилось? Подумаешь, что я выгляжу по-другому, я не интересовала его раньше, не заинтересую и сейчас.

Я смотрю на Брэда, который больше напоминает огромного золотого льва, чем мужчину. Он мог бы выбрать любую девушку, но выбрал меня. Мне повезло! И пусть порой мне кажется, что у нас не так много общего, как хотелось бы. Иногда, когда я сравниваю его с Беном, если не принимать во внимание внешность, Брэд кажется полным ничтожеством. Поэтому я стараюсь как можно меньше думать об этом. Мы не подтруниваем друг над Другом, я не ощущаю, что нас связывает что-то особенное. Зато Брэд любит меня. А Бену я не нужна.

Брэд так хорошо ко мне относится. Прошлая ночь — единственное исключение, но работа есть работа. Не могу же я обижаться на него за то, что он так много работает. Мне повезло, я уверена в этом.

И я забыла самое главное, мне очень нравится заниматься с ним сексом.

Мы чудесно проводим время. Долго, не спеша гуляем по пирсу Санта-Моники, сидим на скамейке и смотрим на океан. Брэд уговаривает меня покататься на аттракционах, но я отказываюсь. Не хочу ощущать себя туристкой, хочу вести себя так, будто я здесь живу, будто я замужем за Брэдом. И по-моему, у меня отлично получается, учитывая, что я провела здесь всего четыре с половиной недели.

Возвращаемся домой по пирсу. Я мысленно улыбаюсь, глядя, как смотрят на Брэда другие женщины. Брэд смешит меня до колик. Он показывает на странно одетую женщину и шепотом произносит:

— Посмотри! Что она на себя напялила? С такими кривыми ногами нарядилась в ковбойские сапоги и ужасную мини-юбку.

Изо всех сил стараюсь не думать о Бене и постоянно напоминаю себе, как мне повезло, что я встретила такого мужчину, как Брэд.

Мы подходим к берегу океана и брызгаемся, как дети, визжим и кричим, играя в воде, а потом долго обнимаемся, лежа на песке. Лишь когда какие-то мальчишки с огромным магнитофоном начинают улюлюкать, мы поднимаемся и идем дальше. Решаем пообедать в отеле «Шаттерс», Брэд утверждает, что это лучший отель в Санта-Монике.

Оказываемся в необыкновенно красивом холле. Отполированные деревянные полы, мягкие белые диваны, великолепные вазы со свежими розами на антикварных столиках. Мы выходим на террасу с видом на океан, наслаждаемся чудесной едой и обществом друг друга.

После обеда возвращаемся домой, садимся в машину и едем на Пасифик Палисейдс. Брэд оставляет машину, и мы два часа гуляем в горах. Представьте себе: дышать свежим воздухом и находиться рядом с любимым мужчиной. Я счастлива, как никогда.

Дома мы решаем вместе принять ванну, Брэд начинает ласкать меня. Так приятно, когда ты вся покрыта мыльной пеной, и его руки скользят по твоему влажному телу…

И тут звонит телефон.

— Не подходи, — я уже почти кончила.

— Нет, — бормочет Брэд, встает и берет трубку в спальне. Я недовольно переворачиваюсь в ванной.

— Алло?

Слышу, как он произносит: «А, привет». Потом молчит, должно быть, слушает кого-то на другом конце. Я заворачиваюсь в полотенце, все еще дрожа от возбуждения. Как я могла жить все эти годы, не подозревая, что могу испытывать такие замечательные ощущения?

А потом, кажется, будто я схожу с ума, клянусь, я отчетливо слышу, как Брэд с кем-то шепчется.

Наконец он кладет трубку, но не возвращается в ванную, а идет на кухню. Я все еще под впечатлением услышанного направляюсь за ним.

— Кто звонил? — делаю вид, что мне ни капельки не интересно.

— Так, по работе.

— Тогда почему ты говорил шепотом? Он сморит на меня таким взглядом, будто я действительно сошла с ума.

— Что ты такое говоришь? Тебе показалось.

И я ему верю.

Все это действительно очень странно, даже подозрительно. Но Джемайма не хочет об этом думать. Она отказывается смотреть правде в глаза. Когда через полчаса Брэду вдруг понадобится срочно уйти, чтобы решить возникшую проблему на работе, ей это тоже не покажется странным. Брэд скажет ей, что он ее любит, и она поверит ему.

И когда наконец Джемайма сядет за стол Брэда, чтобы приняться за написание своей колонки, ей снова попадется на глаза статья о Бене, но Бен — всего лишь фантазия, подумает она. Брэд — реальность. С Брэдом она в сто раз счастливее, чем могла бы быть с Беном.

И Джемайма открывает «Вестник Голливуда» и начинает читать.

Глава 26

Бен собирался позвонить Джемайме. Но, понимаете, когда ты — знаменитость, у тебя совершенно не остается свободного времени. У Бена очень плотный график: помимо работы, ему постоянно необходимо присутствовать на премьерах кинофильмов, открытиях супермаркетов, давать интервью для прессы. Легко забыть о такой мелочи, как звонок старому другу.

И еще легче забыть об этом, если ты молод, привлекателен и переспал со своей начальницей. Бен думает, что совершил самую большую ошибку в жизни, и изо всех сил пытается забыть об этом. Но Диана делает все возможное, чтобы снова затащить его в постель.

Последние три месяца один из продюсеров шоу — Саймон — пытался устроить интервью с Алексией Алридж, самой популярной молодой голливудской актрисой. Продюсер и команда его ассистентов звонили ее агенту, ассистенту по связям с общественностью, секретарю, отослали сотню факсов, обещая лучшее эфирное время, оплату всех расходов: авиабилеты, проживание в отеле. Все, что угодно, ради эксклюзивного интервью в день премьеры ее нового фильма в Лондоне.

Ее агент решил, что это неплохая мысль, и ответил, что они подумают. Только вот больше от него ни слова не было слышно, хотя Саймон завалил его напоминаниями. Ассистент по связям с общественностью тоже сказала, что это неплохая мысль, и предложила изложить все в письменном виде и прислать факс. С тех пор от нее не было известий. Секретарша посоветовала Саймону поговорить с ассистентом по связям с общественностью. Когда ему наконец удалось это сделать, она извинилась, что не перезвонила, и сказала, что поговорила с Алексией, и та якобы согласилась, что идея неплохая, вот только сейчас она очень занята. Не могли бы они связаться с агентом, который занимается премьерой фильма. И наконец им удалось договориться о точном времени, дате и месте — не удобном для обеих сторон, а удобном исключительно для мисс Алридж.

Осталась лишь одна нерешенная проблема, которая чрезвычайно раздражала Диану Макферсон. Алексия Алридж недавно случайно увидела выпуск «Вечернего Лондона» и теперь настаивала, что даст интервью только одному человеку — Бену Уильямсу. Как же иначе?

При других обстоятельствах продюсеры сказали бы Алексии Алридж, что интервью будет поручено репортеру рубрики шоу-бизнеса, именно этим занимался Бен до того, как его повысили. Теперь у Бена как у главного ведущего программы совсем другие обязанности.

Но Алексия Алридж редко дает интервью, она моложе и популярнее Барбары Стрейзанд, но, как и Стрейзанд, остается настоящей загадкой для журналистов. Сам факт, что она вообще согласилась на встречу, уже достоин внимания репортеров всего мира, независимо от того, что она собирается при этом поведать.

Диана Макферсон должна быть на седьмом небе от счастья, что им удалось заключить такую удачную сделку, обычно в таких случаях она даже откупоривает бутылку шампанского. Но на этот раз она не очень-то рада, более того, она расстроена. Совсем недавно Диана начала задумываться о своей личной жизни, даже стала присматриваться к молодым мамам с колясками в парке и пару раз останавливалась, чтобы поглядеть на особенно симпатичных малышей. Диана Макферсон никогда не думала о себе, как о женщине, скорее, как о машине для зарабатывания денег, но по какой-то странной причине в последнее время ее все чаще посещают мысли о замужестве и детях.

Она уже не так часто думает о сексе. Секс — не проблема для такой влиятельной женщины, как Диана, но теперь ей нужно больше, чем секс. И хотя первоначально Диана воспринимала Бена именно как новое сексуальное развлечение, теперь она смотрит на него совершенно другими глазами. Диана думает, что Бен — именно тот мужчина, которого она всю жизнь искала, и представляет, какие красивые были бы у них дети.

Она думает об этом постоянно.

И она уверена, что той ночью Бен был от нее в восторге. Конечно, с тех пор он ее избегает или ей просто кажется, но Диана точно знает, что он думает о ней, и она прощает его, ведь он так молод. Он еще не понимает, что так будет лучше для него. Что она, Диана, прекрасно ему подходит во всех отношениях.

Именно поэтому ей не хочется, чтобы Бен ехал в Лос-Анджелес. Но, похоже, на этот раз у нее нет выбора.

Можно понять, почему Диана расстроена. Во-первых, ей придется искать Бену замену на то время, пока он будет в Лос-Анджелесе, а это не меньше недели, во-вторых, поездка съемочной группы на другой конец света обойдется в копеечку. К тому же, если Алексии Алридж взбредет в голову устроить истерику, передумать или все время молчать, все пойдет прахом. И самое главное, Алексия Алридж молода, не замужем и ослепительно красива. Но нет, думает Диана, не стоит беспокоиться, Алексия, конечно, настаивает на том, чтобы интервью брал именно Бен, но она никогда не опустится до интрижки с каким-то телеведущим из Англии.

Позвольте рассказать вам маленький секрет. Знаете, почему Диана решила выпустить Бена из цепких лап? Потому что больше всего она боится низкого рейтинга. Диана Макферсон достигла власти и высокого положения, потому что обдумывала каждый шаг. Эксклюзивное интервью с Алексией Алридж стоило ей огромных усилий, в том числе и материальных, и оно должно состояться. Даже если ей придется на время отпустить Бена.

Поэтому Диана вызывает Бена в кабинет и сообщает ему хорошие новости, она не замечает, что у Бена такое лицо, будто он вошел в газовую камеру.

— Алексия Алридж согласилась дать интервью, — говорит Диана.

— Отлично, — Бен смотрит на дверь и думает: успеет ли он добежать, если она на него набросится?

— Но только при одном условии.

— Хм-м.

— Интервью будешь брать ты.

— Хорошо. Отлично, — Бен встает и собирается идти. — Это все?

— Нет, Бен. Сядь, она не может прилететь в Лондон, потому что готовится к премьере нового фильма. Нам придется отправить к ней съемочную группу.

— Куда?

— В Лос-Анджелес.

Лицо Бена проясняется.

— Я никогда не был в Лос-Анджелесе. Здорово!

— Ты летишь не в отпуск, — сурово произносит Диана. — На две недели, с Саймоном и съемочной группой. Вы летите работать, и работать нужно как следует! Мне нужно лучшее интервью, которое можно представить. Понятно? — Диана, заметив, как Бен ее сторонится, выпустила шипы.

— Да, Диана, — смиренно отвечает Бен. — Буду стараться изо всех сил.

— Ты уже постарался, — улыбается Диана, не совладав с искушением пококетничать с ним.

Черт, думает Бен. Но лишь смеется в ответ на ее шутку и пятится к двери.

Тут же бежит к Саймону.

— Ты слышал? — его переполняет волнение и энтузиазм.

— Да. Здорово, правда?

— Но мы летим не в отпуск, Саймон, а на работу. И работать придется как следует! — Бен передразнивает Диану, и у него так хорошо получается, что Саймон покатывается со смеху.

— Да пошла она, — говорит Саймон. — Один день на интервью, и всю оставшуюся неделю будем пить и веселиться.

— Саймон, — серьезным тоном произносит Бен. — Ты — настоящий друг.

Весь остаток дня Бен пытается сдержать волнение. «Счастливчик», — слышит он каждый раз, когда кто-то проходит мимо его стола. Для своих коллег он не знаменитость, а всего лишь приятель, парень, с которым можно посмеяться. К середине дня он немного успокаивается, ему даже удается поработать. До вечера он изучает вырезки об Алексии Алридж. Ему также пришлось бы посмотреть фильмы с ее участием, только он уже их смотрел. Так что единственное, что ему осталось сделать, позвонить Ричарду, чтобы он обзавидовался.

Две недели пролетели как один день. В вечер перед отъездом Бен как попало запихивает вещи в чем одан и вдруг вспоминает Джемайму. Может, позвонить ей? Вдруг она еще в Лос-Анджелесе? Может, сказать ей, что он приезжает? Нет, решает он, лучше сделать ей сюрприз и позвонить, когда он уже будет на месте.

Может, это совпадение? Командировка Бена — даже больше, чем совпадение, учитывая, что, благодаря Джеральдине, в последнее время Джемайма так часто о нем вспоминает. Может, судьба наконец решила дать им шанс и подарить счастье, о котором они уже давно мечтали и которое, как думали, наконец обрели: Бен — получив замечательную работу, а Джемайма — замечательного мужчину.

Но осуществленные мечты не сделали Бена и Джемайму счастливыми. И может, на этот раз судьба им улыбнется. А может, наоборот. Возможно, они не встретятся в Лос-Анджелесе. В конце концов, Бен прилетает всего на несколько дней, а Джемайма пытается наладить отношения с Брэдом. И на первый взгляд он действительно похож на мужчину ее мечты, но, если задуматься, она начинает сомневаться. Конечно, все относительно. Просто вчера они провели замечательный день вместе, не может же каждый день быть таким идеальным.

По крайней мере, ей удалось найти интересные статьи, сейчас она как раз заканчивает свою колонку, составленную из обрывков статей из местных газет и своих впечатлений о ресторане «Пеппер». Прочитав написанное, Джемайма решает, что у нее отлично получилось. И не скажешь, что она все время проводит в одиночестве, если верить Джемайме, каждая минута, проведенная в Лос-Анджелесе, наполнена тысячей новых впечатлений. Наверное, так оно и есть. Только не для нее.

Закончив статью, Джемайма обхватывает голову руками и вздыхает, вспоминая, что случилось сегодня днем. Сегодня она ходила в спортивный зал, и Дженни снова чуть не довела ее до слез.

— Привет, Дженни, — говорю я, проходя мимо нее в холле. Дженни не произносит ни слова. Даже не смотрит в мою сторону.

— Дженни? — ну все, с меня хватит. Я не собираюсь больше терпеть это дерьмо, и мне уже ни капельки ее не жалко. Дженни со вздохом поворачивается.

— Что? — безразлично произносит она.

— В чем твоя проблема? — я сыта по горло, я не позволю ей больше так со мной обращаться!

— Не собираюсь делиться своими проблемами с вами, — с сарказмом произносит Дженни.

— Я пытаюсь с тобой подружиться, а ты… — я чуть не шиплю от ярости, — …ты — просто грубиянка.

— Грубиянка? Не припомню, чтобы мне запрещали вам грубить.

— Я — девушка твоего босса, и тебе, конечно, не обязательно быть приветливой. Но я не сделала тебе ничего плохого и не понимаю, почему ты так со мной разговариваешь.

— То, что вы — девушка Брэда, — Дженни злобно акцентирует каждое слово, — полное дерьмо. Думаете, можете прилететь сюда, крашеная блондиночка с длинными ногами, и занять мое место? Ошибаетесь.

— Что ты такое несешь? Я не собираюсь занять твое место. Я вообще прихожу сюда всего раз в день.

— Ладно, — Дженни качает головой. — Я вас терпеть не могу, и не думайте, что сможете мне понравиться, а теперь убирайтесь отсюда.

— Ну уж нет, — я хватаю ее за руку. — Я этого так не оставлю.

Дженни с отвращением смотрит на мою руку и резко вырывает свою. Потом поворачивается ко мне спиной и очень медленно произносит:

— Пошла в задницу.

Несколько секунд стоит и наслаждается выражением шока на моем лице, а потом выходит из комнаты.

Я не могу сдвинуться с места, меня трясет. Если бы я только могла увидеться с Брэдом. Я бы рассказала ему, что произошло, и приказала бы ему немедленно уволить ее. Но Брэда здесь нет. И Лорен как назло тоже нет дома. Придется потерпеть до вечера. Можете представить, как я расстроена? Мне ужасно обидно, что кто-то ненавидит меня без всякой на то причины. После сегодняшнего я распрощалась с надеждой подружиться с Дженни. Я терпеть не могу скандалы, но после того, что она сделала, мое терпение кончилось. Это война.

Направляюсь на кухню и наливаю себе диетической колы, потом возвращаюсь в спальню, забираюсь в постель и пытаюсь достать пульт от телевизора. И тут случайно задеваю стакан с колой. Темно-коричневая жидкость заливает белоснежные простыни.

Черт! Бросаюсь на кухню, чтобы взять тряпку. Вытираю, но ничего не помогает: пятно остается, Брэд будет в ярости. Он любит, чтобы все было идеально. Но откуда я знаю, где чистые простыни? В панике распахиваю все шкафы в прихожей и в ванной и огромный встроенный шкаф в спальне, но не могу ничего найти. В конце концов в отчаянии беру трубку и звоню в спортивный зал.

— Шарлин? Это Джей-Джей. Все в порядке. Брэд у себя в кабинете? На совещании? Сделай одолжение, спроси его, где лежат чистые простыни, у меня тут кое-что произошло… Это срочно, — я жду несколько минут, глядя, как расползается пятно, мысленно умоляя Шарлин поторопиться.

— В самом верхнем шкафу? — оглядываю спальню и нахожу самый верхний шкаф. — Отлично, Шарлин. Спасибо. Тебе тоже хорошего дня, — я опускаю трубку и только встаю с кровати, как проклятый телефон звонит снова. Это Лорен.

— Я только что разлила диетическую колу, давай я тебе перезвоню. Надо поменять простыни.

— К черту простыни, — говорит Лорен. — Я такое тебе расскажу! Я побывала в раю. Я влюбилась! — она начинает рассказывать о «Билле-Озабоченном-Бармене». К черту простыни, в конце концов, она моя подруга, это куда более важно. Простыни подождут.

— Знаешь, как иногда бывает? Встречаешь кого-то и сразу понимаешь, что он — твоя вторая половинка, — спрашивает Лорен.

— Так было у тебя с Чарли.

— Нет, — смеется Лорен. — Я не о том. Знаешь, будто тебе снова тринадцать лет, и все так романтично, прямо как в кино… И о сексе как-то не задумываешься, потому что ты еще никогда этим не занималась.

— Да, — я представляю, о чем она говорит, хотя в свои тринадцать лет ничего подобного не испытывала. В тринадцать лет я спокойно набивала живот в одиночестве, потому что никто не приглашал меня на вечеринки.

— Клянусь, именно так было у меня с Биллом! Мы провели вместе чудесный день, — вздыхает Лорен. — Сначала мы встретились в кафе на Второй улице — по-моему, оно называется «Интерактив Кафе».

— Да, — киваю я. — Знаю.

— Потом гуляли по пляжу, и мне было так хорошо, мы начали брызгаться, как дети.

Я улыбаюсь, потому что мы с Брэдом вчера делали то же самое. В то же самое время.

— А потом пошли пообедать.

— Только не говори, что вы были в «Шаттерс».

— Нет, — Лорен в растерянности. — С какой стати?

— Забудь. Где вы были?

Лорен продолжает свой рассказ, а я пытаюсь не беспокоиться о пятне и поддакивать и смеяться в нужных местах. Вдруг раздаются какие-то гудки, как будто телефон неисправен. Но через несколько секунд я понимаю, что это звонок по другой линии.

— Подожди, — прерываю я Лорен. — Мне звонок по другой линии. Как мне переключиться?

Лорен объясняет, и я делаю все так, как она говорит.

— Алло?

— Это я, — слышу я голос Лорен.

— Черт. Подожди, попробую еще раз.

— Алло?

— Нет, это опять я.

— Ладно, черт с ним. Наверное, это Брэду звонят насчет работы. Не обращай внимания, рассказывай дальше.

И Лорен рассказывает.

Джемайма и не подозревает, что по второй линии ей пытается дозвониться Брэд. Если бы она его сейчас видела! Брэд потерял остатки своего калифорнийского самообладания. Он в панике, лихорадочно набирает номер снова и снова. Но слышит лишь автоответчик: абонент на другой линии, подождите, вам ответят.

Но Джемайма не отвечает.

— Ради бога, сними эту чертову трубку! — кричит Брэд. Кое-кто из персонала бросает на него встревоженные взгляды.

— Дерьмо! — Брэд хватает ключи от машины и бросается к двери.

— Брэд? — в кабинет заглядывает Дженни. Только что они спокойно обсуждали новую маркетинговую стратегию. — Брэд? Что случилось? — она обеспокоено подходит и кладет руку ему на плечо

Брэд не обращает на нее внимания и бежит к машине. Запрыгивает в «Порше» и выжимает педаль газа. Наплевать на пешеходов, на другие автомобили, превышение скорости. Брэд срывается с места, и вид у него такой, будто с ним вот-вот случится сердечный приступ.

— Хорошо, дорогая, — произносит Лорен. — Увидимся завтра.

— Куда вы сегодня пойдете?

— Не знаю. Какая разница? Представляешь, ради меня он даже поменялся сменой с другим парнем! Спасибо, Господи, наконец-то мне попался нормальный мужик.

— Не хочу тебя расстраивать, — говорю я, собираясь ее расстроить, — но тебе не кажется, что мы это уже проходили? Что, если он тоже окажется ужасным в постели?

— Нет, — отвечает Лорен. — Если парень хорошо целуется, значит, хорошо занимается сексом, а Билл целуется лучше всех на свете.

— Разве Чарли не умел целоваться?

— Бббр-р, — Лорен делает вид, что давится и ее тошнит. Я покатываюсь со смеху. — Я тебе соврала, он ужасно целовался.

— Брэд отлично целуется.

— Да, представляю.

— Ты о чем?

— С такой внешностью у него, должно быть, был миллион женщин.

— Он не бабник, — возмущенно возражаю я.

— Я не то имела в виду. Я хотела сказать, что в школе он, наверное, постоянно обнимался с девчонками за гаражами для велосипедов. Как думаешь, в Америке есть гаражи для велосипедов?

— Не-а. Они, наверное, делают это под этими штуками, на которых смотрят бейсбол.

— Что? Ты имеешь в виду скамейки?

— М-м-м. По-моему, они называются трибуны.

— Точно. А ты что сегодня собираешься делать?

— Не знаю, что бы это ни было, это будет не так увлекательно, как то, что собираешься делать ты!

— Надеюсь, ты права, — смеется Лорен. — Слушай, мне пора. Надо сделать эпиляцию, маску для лица и обесцветить усики.

— У тебя нет усиков!

— Ха-ха! Это потому что я их обесцвечиваю.

— Ты собираешься с ним переспать, да?

— Точно! Сыта по горло этими «Правилами» . Я уже доигралась, изображала из себя недотрогу, а потом оказалось, что он не может меня удовлетворить. На этот раз я собираюсь с самого начала убедиться, что с сексом все в порядке.

— Не забудь презерватив.

— Презерватив? Мы в Калифорнии, дорогая, тут вместо презервативов используют срезанные с садовых перчаток пальчики!

Я покатываюсь со смеху.

— Желаю повеселиться.

— Непременно! Позвоню утром.

Мы прощаемся. Я смотрю на пятно: к моему ужасу, оно уже просочилось сквозь матрас. В панике бросаюсь к шкафу и пытаюсь открыть дверь. Слишком высоко. Пододвигаю стул и, опасно балансируя, наконец открываю дверь.

Мне приходится закрыть голову руками, потому что на меня обрушивается все содержимое шкафа.

— А-а! — кричу я. Мне больно попало по лбу каким-то журналом. Так, простыни. Они лежат в самом низу. Осторожно достаю одну простыню и слезаю со стула, чтобы поднять рассыпавшиеся по полу журналы.

Что это еще такое? Поднимаю с пола какие-то бумаги, и тут кое-что бросается мне в глаза… Отодвигаю бумаги ногой, чтобы получше рассмотреть… И замираю на месте.

Нет. Это происходит не со мной. На несколько секунд весь мир останавливается. Я закрываю глаза. Может, это кошмарный сон. Может, когда я открою глаза, все это исчезнет, и мне не придется видеть это, потому что я не уверена, что смогу выдержать. Мне не хватит сил. Даже если бы я была сильной, все равно бы не выдержала. Господи, почему я? Почему это происходит со мной?

И я открываю глаза. Но это не сон. Это происходит на самом деле. Такое ощущение, что меня сейчас стошнит. Но любопытство оказывается сильнее, и вместо того, чтобы броситься в туалет, я хватаюсь за сердце, которое бьется со скоростью миллион ударов в секунду, опускаюсь на пол, сама того не осознавая, и начинаю смотреть.

Глава 27

— Вот это жизнь, — Бен поворачивается к Саймону и поднимает бокал с шампанским.

— Пристегни ремни, — с улыбкой отвечает Саймон, — мы заходим на посадку.

— Не хочу приземляться, — стонет Бен. — Хочу остаться в этом самолете, — мимо проходит стюардесса и одаривает Бена ослепительной улыбкой. Он улыбается в ответ и поворачивается к Саймону. — Вот видишь? Красивые девушки, бесплатное шампанское, вкусная еда.

— Ты-то можешь позволить себе летать первым классом, — ворчит Саймон. — Моей зарплаты хватит только на грузовой самолет для перевозки скота.

— Я за это не платил, — говорит Бен.

— Согласен, но тебя посадили в первый класс, потому что ты — звезда. Не думаю, что продюсеру Саймону Моллою предоставили бы место в салоне первого класса за красивые глаза.

— Но ты же в первом классе, — улыбается Бен.

— Только потому, что я с тобой. Они пристегивают ремни и готовятся к приземлению.

— В каком отеле нас поселили? — спрашивает Бен.

— Тут я постарался, — Саймон достает кейс. — Нас собирались поселить во вшивой дешевой ночлежке, но мне удалось выбить номер в роскошном отеле «Шаттерс», — Саймон протягивает Бену брошюру. — Ну как?

— Вот это да, — говорит Бен. Самолет начинает снижение. — Потрясающе.

— Потрясающе, — повторяет он, когда они оказываются в отеле и проходят через холл, тот самый холл, которым вчера восхищалась Джемайма. Бен — на то он и мужчина — не замечает мелочи, которые бросились ей в глаза, но не может не оценить безмятежность и красоту этого места.

— Мне нужно кое-кому позвонить, а потом встретиться с агентом, — говорит Саймон. Портье провожает их к лифтам. — Давай встретимся вечером.

— Слушай, — Бен смотрит на часы. — Не уверен, что сегодня мне захочется идти куда-нибудь. Перелет, смена часовых поясов, сам понимаешь.

— Ладно, — Саймон и сам себя неважно чувствует — — Сегодня можешь отдохнуть, но завтра, после интервью, надо напиться как следует.

— Договорились, — с улыбкой отвечает Бен.

— Отлично.

Бен падает с ног от усталости, но он так взволнован. К тому же ему не надо никому звонить и ни с кем встречаться, поэтому через полчаса бессмысленного Щелканья пультом и сотни телевизионных каналов он решает прогуляться.

Бен понятия не имеет, куда идти, но ему все равно. Ему достаточно того, что он просто идет по улице в джинсах и футболке, что уже через пять минут после выхода из отеля он встречает трех самых красивых женщин, которых только видел в жизни. Достаточно, что он уже здесь, в Лос-Анджелесе.

Бен понятия не имеет о местных правилах движения и не знает, что в Калифорнии штрафуют за переход улицы на красный свет. Он стоит на углу и удивляется, почему все толпятся у светофора и ждут, хотя не видно ни одной машины. Начинает переходить улицу, и тут прямо у него перед носом проносится черный «Порше» с откидным верхом. Еще сантиметр — и он задел бы его, красивый блондин за рулем выкрикивает: «Козел!» Несколько секунд Бен стоит и весь трясется. К нему подходит длинноволосый парень в мешковатой одежде.

— Ты лучше не переходи на красный, приятель, — произносит он и уходит.

— О, — к Бену возвращается самообладание. — Спасибо.

Не знаю, как мне реагировать. То ли рыдать от ужаса, то ли плакать от счастья, то ли смеяться от облегчения, потому что мои опасения оправдались, то ли пойти в туалет и вывернуться наизнанку.

Все вокруг замирает. Единственное, что существует в этот момент, — стопка фотографий и журналов, которая лежит передо мной, я будто под наркозом, будто двигаюсь в замедленной съемке. Но почему-то я чувствую, что должна это увидеть. Мне кажется, что если я не увижу, то не смогу до конца убедиться, что это правда, что это происходит наяву.

Я беру один из журналов — здесь их целая пачка. «Жирные и тряские!» — гласит обложка. Заманчивый заголовок над фотографией женщины… скорее даже не женщины, а целой горы жира. Она совсем голая, призывно улыбается в камеру и широко раздвигает ноги, видимо, помогая разглядеть то, что иначе было бы скрыто под складками кожи, тоннами жира, — свои гениталии.

Господи Иисусе. И кто только покупает такую жуткую порнографию? Как эти журналы оказались здесь? В квартире Брэда?

Переворачиваю первую страницу и читаю письмо редактора, обращенное к мужчинам, которых возбуждают толстухи. Внимательно разглядываю каждую страницу. Знаете, что удивительно? Что такого, как Брэд, могут привлекать эти отвратительные женщины, не могу поверить, что нашла эти журналы в его квартире.

С одной стороны, я в шоке и не хочу видеть все это. Хочется убежать к маме, зарыться в подол ее юбки и плакать, пока большой, плохой, грязный мир не исчезнет. Но с другой стороны, мне интересно. Я не могу остановиться, перелистываю и перелистываю страницы, потому что каждая из этих женщин — я. Я тоже когда-то была такой, вот только я не знала, как выгляжу обнаженной, потому что боялась взглянуть на себя в зеркало.

Но, если присмотреться повнимательнее, эти женщины все-таки не похожи на меня. Их толстые губы блестят, расплывшись в призывной улыбке, они соблазнительно облизываются, глядя в камеру. Они, похоже, гордятся своим размером, своей огромной массой, тоннами лишнего веса. Но разве можно этим гордиться? Или можно?

Неужели я схожу с ума? Разве возможно, чтобы раньше мужчины находили меня привлекательной, несмотря на жировые складки? Мне нравится, что теперь, когда я похудела и стала блондинкой, мужчины уделяют мне так много внимания. Но действительно ли моя жизнь так сильно изменилась? Конечно, я чувствую себя лучше, намного увереннее, но внутри я осталась тем же человеком. Если быть полностью откровенной, я не стала счастливее. Все мои комплексы остались, они все еще здесь, хоть это и кажется странным.

Самое поразительное, что люди до сих пор судят меня по внешнему виду. Только теперь они делают другие выводы. Пусть у меня есть приятель, но моя жизнь не похожа на волшебную сказку. Я внезапно осознаю, что, несмотря на то что я в Лос-Анджелесе, рядом с Брэдом, я все равно отчаянно одинока. Я страдаю от одиночества даже сильнее, чем дома, в Килберне.

И чем больше я думаю об этом, тем острее осознаю, что, с тех пор как я приехала в Лос-Анджелес, я забыла о том, кто я такая. Я словно играла роль в каком-то фильме. Я так увлеклась, изображая из себя подружку Брэда, что забыла, кто я есть на самом деле. Это началось даже раньше, еще до моего приезда в Лос-Анджелес, кажется, с тех пор, как я похудела, я ни разу не ощущала себя Джемаймой Джонс. Раньше я и не подозревала, что лишний вес действовал, как защитный экран.

Заканчиваю листать журналы и беру стопку фотографий. Медленно, методично рассматриваю каждую из них, на всех фотографиях — толстухи. Только мне начало казаться, что меня уже ничто не может потрясти, как я испытываю такой шок, что невольно зажимаю рукой рот и задерживаю дыхание. Теперь все понятно. Конечно же, это все объясняет.

На фотографии, во всей своей красе, — Дженни. Обнаженная Дженни лежит на постели Брэда и обольстительно улыбается в камеру, на постели, где мы с Брэдом занимаемся любовью. Лежит так, будто это ее постель, неудивительно, что она меня ненавидит. И тут все встает на свои места.

В этот момент только одна мысль заслоняет все остальные. Только одна мысль не дает мне покоя. Зачем Брэду я? Какого черта он говорил, что любит меня? Зачем просил, чтобы я осталась? И почему это случилось со мной?

Вроде бы все части головоломки на месте, но ничего не сходится. Правда, долго думать не приходится. Внезапно распахивается дверь в спальню, и на пороге появляется Брэд.

Я знаю, что это он. Мне даже не надо поднимать глаза. Я жду, что он что-нибудь скажет, но он молчит, я слышу только его тяжелое прерывистое дыхание. Он задыхается, значит, он бежал. Бросился сломя голову, чтобы успеть, чтобы предупредить меня. Наконец, после долгого молчания, я все-таки поднимаю голову, но не смотрю ему в глаза. Я смотрю на тонкие струйки пота, стекающие по его лбу.

— Это не мои, — вот первое, что он произносит.

Я ничего не отвечаю, тут меня начинает трясти. Похоже на кадр из фильма: никто не двигается. Наконец ко мне возвращается дар речи.

— У друга одолжил?

— Долго рассказывать, — отвечает он. — Но они не мои.

— Брэд, — тихо говорю я. — Я не дура. Брэд пробегает пальцами по волосам и садится на кровать, обхватив голову руками. Он выглядит виноватым.

— Может, объяснишь мне, в чем дело, — говорю я, вот только мой голос будто принадлежит не мне. Слишком уж он спокойный, слишком холодный. Мне кажется, будто наблюдаю все происходящее со стороны, будто покинула свое тело. Слишком уж это похоже на сцену из фильма.

Брэд долго молчит, и я не собираюсь торопить его. Просто сижу и жду, все еще чисто автоматически пролистывая журналы, — словно в каком-то отупении

— Я не знаю, что сказать, — произносит Брэд.

— Хорошо, — мой голос холоднее льда. — Я тебе помогу. Это твои фотографии? Брэд кивает.

— Значит, ты находишь этих женщин привлекательными.

Он пожимает плечами.

— Это правда?

Он снова пожимает плечами.

— Это правда?

— Наверное.

— Тогда, может, объяснишь, откуда у тебя вот это? — вытаскиваю из пачки фотографию Дженни и протягиваю Брэду. Он стонет и снова обхватывает голову руками, как и я несколько минут назад, он похож на маленького ребенка, который надеется, что все исчезнет, стоит ему закрыть глаза. Брэд думает, что, если он не видит меня и дискриминационных улик, я тоже их не увижу. Я понимаю, что он чувствует.

— Теперь я понимаю, почему она меня ненавидит, — продолжаю я. — Неудивительно, что она чувствовала угрозу с моей стороны. Пока я здесь, она не могла позировать для твоей коллекции порноизвращений.

— Все не так, как вы думаете, — раздается голос. О боже, да, сегодня не мой день. В дверях стоит Дженни. Брэд снова стонет и закрывает глаза рукой.

— Ну конечно, — отвечаю я. — Поскольку Брэд, похоже, потерял дар речи, может, ты расскажешь мне, в чем дело?

— Извини, Брэд, — Дженни подходит и кладет руку ему на плечо. — Я приехала, потому что поняла, что что-то случилось, когда ты выбежал из офиса. Все в порядке?

— В порядке? — невероятно. — Эй! Извините! Меня меньше всего интересует, в порядке он или нет. Лучше скажи мне, что это такое.

Дженни бросает равнодушный взгляд на снимки.

— Хорошо, — произносит она, эта развратная толстуха даже не покраснела! — Вы действительно хотите знать, что происходит?

— Да, — хотя на самом деле я уже не так уверена. Дженни смотрит на Брэда.

— Я ей все расскажу, — говорит она. Брэд не отвечает, он даже не поднимает глаза, так и сидит, обхватив голову руками.

— Мы с Брэдом вместе учились в школе…

— Что? — восклицаю я. — Не могу поверить!

— Придется, — продолжает Дженни. — Мы не встречались, — она делает паузу. — Тогда еще нет, — пожимает плечами. — Я тогда выглядела также. Толстая девочка, над которой все смеялись. Конечно, у меня тоже были друзья — такие же изгои, как я, дегенераты и зануды, с которыми никто не хотел общаться.

Дженни смотрит на Брэда, и ее голос становится нежнее.

— Брэд был королем нашей школы, героем, золотым мальчиком, звездой футбольной команды. Он встречался с заводилой команды болельщиц. Я влюбилась в него с первого взгляда, разумеется, он меня не замечал. Но я прекрасно помню, что он всегда хорошо ко мне относился. Никогда не издевался над моим лишним весом, не обзывал толстухой, когда я входила в класс. Он всегда защищал меня, если другие обижали. Говорил, чтобы они заткнулись, оставили меня в покое. За это я любила его еще сильнее. Только после школы я поняла, почему он всегда заступался за меня. Он уехал из города, поступил в колледж, а я стала работать секретарем. Я работала с одной женщиной, Джуди. Мы с ней очень подружились. Она сказала, что я похожа на нее в детстве. Джуди действительно была похожа на меня, такая же толстая. Один раз я случайно упомянула номер школы, в которой училась. «Ты наверное, знаешь моего сына», — сказала Джуди и достала из бумажника фотографию Брэда. Я не поверила глазам. Разумеется, я сказала, что знаю его, но умолчала о том, что до сих пор в него влюблена. Я уволилась, но мы с Джуди продолжали общаться. Она всегда рассказывала мне о Брэде, у меня-то никогда не было приятеля. Я была уверена, что никто не заинтересуется мной. Но я всегда верила, что в один прекрасный день мы с Брэдом будем вместе. Это было моей заветной мечтой.

Я уже не смотрю на фотографии. Мой взгляд прикован к Дженни. Наверное, я должна ее ненавидеть, она разрушила мою жизнь, но я не могу ненавидеть ее, потому что она будто рассказывает историю моей жизни.

— Джуди постоянно рассказывала мне о подружках Брэда, — продолжает Дженни. — Но у него никогда не было постоянной подруги, несколько лет назад она позвонила и сказала, что Брэд в Лос-Анджелесе, что он открыл собственное дело — этот спортивный клуб — и ему нужен секретарь. Я долго думала и наконец решила, что обязательно должна приехать и быть с ним. Даже если бы между нами ничего не было, я все равно знала, что буду счастлива просто находиться рядом с ним. Поэтому я оставила родной город, села на автобус и уехала в Лос-Анджелес. Я-то думала, что Брэд и не вспомнит меня, но как только я вошла в спортивный зал, он сразу меня узнал, — при воспоминании о том дне на ее лице появляется улыбка. — И в тот самый день я стала его помощницей. Через два месяца после корпоративной вечеринки Брэд подвез меня до дома, я пригласила его войти, так все и случилось. Мы полюбили друг друга.

Дженни останавливается, и мне не хочется, чтобы она продолжала. Я больше не хочу слышать ни слова, не хочу знать подробности их романа. Мне просто нужно узнать ответы на некоторые вопросы, и, кажется, я уже начинаю догадываться. Остается только спросить, верны ли мои предположения.

— И причем здесь я? — произношу я почему-то шепотом.

В голосе Дженни снова появляются металлические нотки.

— Думаете, легко жить в Лос-Анджелесе с такой внешностью, как у меня? — произносит она. — Я прекрасно знаю, что все обо мне думают, прекрасно знаю, что бы подумали о Брэде, если бы узнали, что мы встречаемся.

Знаете, может, это странно, но мне становится ее жалко. Я прожила здесь совсем недолго, но уже успела понять, насколько поверхностны жители Лос-Анджелеса. Они принимают тебя в свой круг, только если у тебя идеальная внешность. И идеальная фигура.

— Поэтому нам нужна была такая, как вы, — Дженни вздыхает. — Брэду нужна была подставная подружка. Блондинка, худенькая, — презрение в ее голосе хуже пощечины. — Нужно было доказать, что он такой же, как все.

— Но как ты можешь терпеть все это? — я все еще говорю шепотом, не знаю почему. Может, потому, что не могу поверить всему, что услышала, а может, потому, что мне невыносимо больно. Не только за себя, за Брэда. И за Дженни.

— Я люблю его, — отвечает Дженни, и по ее щеке катится слеза. — Я люблю его, и я знаю, какие люди живут в этом городе. Я понимаю, зачем ему нужна такая женщина, как вы. Я должна понять. У меня нет выбора.

— Простите меня, — шепотом произносит Брэд. Он поднимает голову и смотрит Дженни в глаза. — Прости, Дженни, — потом смотрит на меня. — Прости, Джей-Джей. Я не хотел причинить тебе боль, я думал, ты никогда не узнаешь.

— Что? — теперь я окончательно сбита с толку. — Ты что, думал так жить до конца жизни, мороча голову нам обеим?

Он пожимает плечами.

— Я не знал, как еще поступить.

— Не могу поверить, что я здесь, — слова вылетают, прежде чем я успеваю подумать. — Не могу поверить, что я выслушиваю все это, — поднимаю глаза к потолку.

— Почему я? — тихо спрашиваю я. — Почему это произошло со мной? — я смотрю на Брэда. — Это все правда? — спрашиваю я, потому что в какой-то момент у меня появляется мысль, что, может быть, Дженни все это выдумала, просто чтобы причинить мне боль, чтобы выиграть войну. Но мне даже не надо дожидаться, пока Брэд ответит, я вижу по его глазам, что это правда. Я все понимаю, когда Дженни берет его за руку, а он даже не отдергивает свою.

Я встаю и открываю шкаф, не обращая на них внимания. Срываю одежду с вешалок и бросаю на кровать. И тут краем глаза замечаю, что Брэд и Дженни выходят из комнаты. Брэд и Дженни. Даже эти слова, их имена, произнесенные вместе, вызывают тошноту.

И, кроме тошноты, я ничего не испытываю. Ни ярости, ни горя, ни боли. Отупение. Я просто чувствую отупение. Достаю чемодан и сваливаю одежду, не складывая, не волнуясь о том, что все помнется. Мне очень хочется уйти отсюда. Как можно скорее. Брэд возвращается в спальню.

— Дженни ушла, — тихо произносит он.

— Я тоже ухожу, — резко отвечаю я. — Только упакую чемоданы.

— Ты можешь остаться, — говорит он. Что? Я не ослышалась?

— Ты что, с ума сошел?

— У меня есть свободная комната. Можешь пожить там.

— Ни в коем случае.

— Куда ты пойдешь?

— Не знаю, — я планирую позвонить Лорен как можно скорее, но не собираюсь говорить об этом Брэду. — Послушай, — говорю я, — я хочу остаться одна.

— Хорошо, — отвечает он. — Мы еще увидимся?

— Очень сомневаюсь, — я смотрю на него, и мне кажется, будто я вижу его впервые. И несмотря на боль, на предательство, ложь, он все еще остается самым красивым мужчиной на свете. Но внешность ничего не значит. Он красив, ну и что? Внезапно я понимаю, кем был для меня Брэд. Красивым мужчиной. Я была влюблена в его красоту, но не в него самого.

И главное, я была влюблена, потому что была нужна ему. Он — первый мужчина, который проявил ко мне интерес, и я чувствовала себя обязанной. Господи, почему я раньше не поняла? Мне казалось, что раз кто-то обратил на меня внимание, я просто обязана полюбить его.

Брэд уходит, а я поднимаю трубку и звоню в авиакомпанию.

— Я бы хотела поменять билет до Лондона.

— Конечно, мадам. Скажите номер рейса и дату вылета.

— Авиакомпания LАХ, Лондон, Хитроу. В ближайшее время. Не могли бы вы посмотреть места на сегодня? — Диктую номер рейса и жду, затаив дыхание.

— На сегодня мест нет, мадам. Подождите, пожалуйста, я проверю по компьютеру.

Я жду, нетерпеливо постукивая ногой по полу. Кажется, проходит целый час, прежде чем мне снова отвечают.

— Извините, на сегодня мест нет, но есть одно место на завтра.

— Слава богу, — я вздыхаю с облегчением.

— Вы понимаете, что вам придется оплатить полную стоимость?

— Что? — Не может быть, она, наверное, неправильно поняла. — Но несколько недель назад я поменяла билет за сто долларов! Почему на этот раз так дорого?

— Мы больше не предоставляем подобные услуги.

— И сколько стоит билет?

— 954 доллара без учета налогов. Не может быть. Я, наверное, ослышалась. Шепотом переспрашиваю:

— Сколько?

— 954 доллара без учета налогов.

— Но мне это не по карману! — мысленно пересчитываю в фунты: это же почти 700 фунтов! У меня нет таких денег!

— Извините, мадам, ничем не могу помочь.

— Значит, мне придется торчать здесь и ждать своего рейса? Я не смогу опять поменять билет за сто долларов?

— Боюсь, нет.

— Ладно, — я вздыхаю. — Значит, мне придется сидеть в этом богом забытом месте? Спасибо, — вешаю трубку, кажется, сейчас заплачу.

Лорен, нужно позвонить Лорен. И подумать только: ее нет дома. Наверное, встречается со своим барменом, думаю я. И тут до меня доходит. Я одна, снова одна. Я приехала к Брэду, а теперь, когда он оставил меня, я оказалась одна в незнакомом городе, и моей единственной подруги нет дома. Я одна.

Не могу ничего с собой поделать и начинаю плакать. Слезы катятся по щекам, через минуту уже всхлипываю, как ребенок. Обхватываю колени руками и плачу, чувствуя, как разрывается мое сердце. Хватит, прекрати, говорю я себе. Он этого не стоит, но понимаю, что плачу не из-за Брэда. Я плачу от жалости к самой себе, если бы вы знали, что это такое! Когда у тебя есть человек, с которым ты готова разделить остаток своей жизни, но ты понимаешь, что не нужна ему, когда ты думаешь, что стоит похудеть и стать блондинкой, и жизнь изменится, но понимаешь, что идеальная внешность не делает тебя счастливой. Что даже у красивых жизнь полна разочарований.

Я рыдаю целый час. Потом, когда слез уже не остается, звоню Лорен и оставляю сообщение на автоответчике.

— Это Джей-Джей, — я все еще слегка всхлипываю и икаю. — Случилось ужасное. Мне нужно где-то остановиться. Ни в коем случае не звони Брэду. Я ухожу и буду звонить тебе, пока не застану дома. Скоро увидимся.

Я опускаю трубку.

Глава 28

Слава богу, что Брэд не вышел меня провожать. У меня такой тяжелый чемодан, что я чуть не надрываю спину, когда тащу его по коридору, но лучше надорваться, чем позволить ему помочь.

Кое-как ковыляю к входной двери. Тут же подбегает водитель такси и берет чемодан.

— Куда едем? — спрашивает он после того, как я усаживаюсь на заднее сиденье.

— Не знаю.

Он оборачивается и в изумлении смотрит на меня.

— Вы не знаете, куда ехать?

Я качаю головой и чувствую, как на глаза снова наворачиваются слезы, но на этот раз истерики не будет. Только одна-единственная слеза скатывается по щеке.

— С вами все в порядке? — обеспокоено спрашивает водитель.

— Да, — я пытаюсь улыбнуться. — Все будет хорошо.

Какое-то время мы просто сидим. Я вытираю глаза и пытаюсь прийти в себя. И тут я вспоминаю торговый центр Санта-Моники. Ресторанный дворик. Представляю себе смешение аппетитных запахов и вдруг осознаю: единственное, что сейчас способно заставить меня почувствовать себя лучше, — еда. Много еды. Столько, сколько возможно в себя запихнуть. Обжорство. Я уже забыла, что это такое, но сейчас мне хочется набить желудок, как раньше. И я бы съела не зеленый салат, рисовый хлебец или — подумать только — кусок хлеба. Я бы съела свинину на ребрышках, сингапурскую лапшу, спагетти, печенье. Пирожные, истекающие сливочным кремом, посыпанные тоннами сахарной пудры.

И чем больше я думаю об этом, тем ярче все это себе представляю. Мне уже кажется, что я чувствую запах, вкус всех этих блюд. Я слышу, как еда зовет меня, манит откуда-то издалека.

— В торговый центр Санта-Моника, — говорю я водителю. Все, плевать на диету, запрещающую жирное, запрещающую холестерин, запрещающую все. Плевать. Мне нужно набить брюхо.

— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спрашивает водитель, глядя, как я волочу чемодан по ступенькам ко входу в торговый центр.

— Уверена, — отвечаю я и распахиваю двери.

С чего бы начать, если решаешь устроить праздник живота и можешь выбрать все, что угодно? Любую кухню, любое блюдо из любой страны мира? Мне все равно: в мои планы входит попробовать все. Но начну, пожалуй, с сэндвича из магазина деликатесов.

Я даже не сажусь за столик. Покупаю сэндвич с говядиной на ржаном хлебе и начинаю жевать, не отходя от прилавка. Глотаю, даже не ощутив вкуса.

Следующая остановка — фаст-фуд. Минуя гамбургеры, направляюсь к стойке с жареной картошкой.

В китайской закусочной заказываю лапшу по-сингапурски и жареные свиные ребрышки. В этот момент своего позорного путешествия по миру кулинарии решаю все-таки сесть за столик: сидя грызть ребрышки гораздо легче.

Дальше — сладости. В кондитерской покупаю целую упаковку свежих горячих булочек с корицей и запихиваю в рот все шесть штук, одну за другой.

Так, что теперь? Оглядываюсь вокруг. Мой желудок уже полон, но я знаю, что мне придется съесть еще очень много, чтобы заполнить огромную зияющую дыру в сердце. Наполняю бумажный кулек всевозможными шоколадными конфетами и прямо в магазине начинаю заглатывать целыми горстями, даже не распробовав.

Наконец выхожу из торгового центра и тащу чемодан к телефонной будке. Мне приходится расстегнуть две верхние пуговички на своих коротеньких джинсовых шортах — ткань больно впивается в раздувшийся живот. Набираю номер Лорен и потираю живот, который болит от такого количества съеденного. Проклинаю себя за то, что надела коротенький белый топик. Надо было надеть огромную рубашку, чтобы скрыть свой позор.

— Лорен?

— Я так волновалась! — кричит Лорен. — Ничего не рассказывай, быстро приезжай,

— Спасибо.

— Не будь идиоткой, — говорит Лорен. — Зачем еще нужны друзья?

Бен уже несколько часов гуляет по Санта-Монике. Он обнаружил, что Променад Третьей улицы — самое оживленное место. Его до глубины души поразил «Виртуальный супермаркет» — компьютерный магазин, где можно подсоединиться к Интернету и заказать все, что душе угодно.

Он заходит в кафе «Варне и Ноубл» и заказывает капучино. Сидит, наблюдает за посетителями и пролистывает местную газету. Сначала он хотел купить книгу, но оказалось, что в Лос-Анджелесе можно найти только книги о кино, поэтому Бен взял газету, которую кто-то оставил на соседнем столике.

Спустя какое-то время Бен решает вернуться в отель. Поворачивает за угол и проходит мимо телефонной будки. В будке стоит потрясающей красоты девушка. Правда, Бен видит ее только со спины, но он все равно не в силах оторвать от нее взгляд. И почему только таких женщин не делают в Англии? Бен любуется ее подтянутыми ягодицами, загорелыми мускулистыми бедрами. Золотистый загар оттеняют выцветшие джинсовые шорты и короткий белый топ. Бен проходит мимо и оборачивается, надеясь разглядеть ее лицо за копной светлых волос, но девушка уже отвернулась. Бен мысленно улыбается и возвращается в отель.

— Господи, ты выглядишь ужасно, — первое, что произносит Лорен, открыв дверь.

Я и чувствую себя ужасно. Пулей проношусь мимо Лорен в туалет, зажав рот рукой. Бросаю взгляд в зеркало: моя золотистая кожа больше не золотистая, а какого-то странного зеленого оттенка.

— Сюда, — показывает Лорен. — Быстрее.

Я, спотыкаясь, бегу мимо нее к туалету и падаю на колени перед унитазом. Вот и сэндвич на ржаном хлебе с говядиной, а вот лапша по-сингапурски и жареные ребрышки. Вот картошка фри. Булочки с корицей. И наконец, шоколадные конфеты.

Когда все кончено и ничего уже не осталось, я просто кладу голову на сиденье унитаза, не обращая внимания, что из глаз и носа течет. Лорен стоит позади и ласково гладит меня по спине.

— Возьми, — она протягивает бумажные салфетки. — Я принесу воды.

Она возвращается и помогает мне подняться на ноги.

— Бедняжка, — говорит она. — Ты вся дрожишь.

Лорен ведет меня в комнату, на диван, потом бежит в спальню и возвращается уже с одеялом, которым и накрывает меня.

Она ничего не говорит, просто сидит рядом, обняв меня одной рукой. Я кладу голову ей на плечо. Боль и шок накатывают снова. Именно это мне сейчас нужно: чтобы за мной ухаживали, как за маленьким ребенком. Мне нужно почувствовать себя в безопасности, в первый раз за долгое время.

— Хочешь горячего чаю с сахаром? — наконец произносит Лорен. Я киваю.

— У тебя как дома, в Англии, — мне удается вымучить слабую улыбку, когда Лорен приносит две дымящиеся чашки.

— Не совсем. Это не настоящее молоко и сахар. Обезжиренный заменитель молока и заменитель сахара. Итак, — Лорен садится на диван, — что произошло?

И я рассказываю. Все, с начала до конца. Лорен сидит с открытым ртом, когда я заканчиваю свою историю, то смотрю на нее в ожидании: как она отреагирует. Но она не может выговорить ни слова.

— Скажи что-нибудь, — умоляюще произношу я.

— Не могу, — отвечает Лорен. — Это кошмар какой-то.

— Знаю.

— Кошмар какой-то, — повторяет она.

— Да.

— Кошмар.

— Лорен!

— Извини, я просто не знаю, что сказать. Невероятно. Неужели такое случается в реальной жизни, а не только в кино?

— Я тоже так думала, но вот видишь. Случилось.

— Какой ублюдок, — вздыхает Лорен.

— Да.

— И какая сука.

— Не знаю, — я пожимаю плечами. — Ты, наверное, подумаешь, что я совсем тронулась, но мне их даже жалко. Меня, конечно, чуть не стошнило, когда я увидела все это…

— Чуть не стошнило? Я заметила, — с улыбкой отвечает Лорен.

— Да. Но подумай, каково сейчас Дженни.

— Ты совсем тронулась, — изумленно произносит Лорен.

— Возможно, но я могу представить себя на ее месте. Я только не понимаю, как она терпела такое отношение с его стороны.

— Эй! Джей-Джей! А как насчет того, как он обошелся с тобой?

— И это тоже.

— Да. Ну ладно, одним козлом стало меньше.

— Ты права. Я знаю, что ты права.

— Сказать еще что-нибудь умное и воодушевляющее? Я киваю.

— В океане еще полно рыбы.

— Мужчины — как автобусы.

— Если гора не идет к Мохаммеду…

— При чем тут это? Лорен пожимает плечами.

— Не знаю, так, в голову пришло…

— О, Лорен, — я легонько толкаю ее в бок, она улыбается, потому что видит, что ей удалось меня слегка развеселить.

— Вот видишь, — говорит она. — Есть еще свет в конце тоннеля, — и мы начинаем смеяться. — Так-то лучше, — ободряет меня Лорен. — Можешь оставаться у меня сколько захочешь.

— В этом-то и дело, — уныло произношу я. — Сегодня я хотела поменять рейс, но оказывается, теперь мне нужно заплатить полную стоимость билета! А у меня нет денег.

— И долго тебе еще здесь торчать?

— Два месяца, — мне становится страшно. — Я могу найти какое-нибудь жилье, может, квартиру или дешевый отель.

Разумеется, это неправда, у меня нет денег.

— Зачем? У меня отличный раскладной диван. Ты остаешься со мной, здесь, совершенно бесплатно. Места здесь и на двоих хватит. Конец.

Спасибо, Господи. Именно то, что я надеялась услышать!

— Лорен, что бы я без тебя делала?

— А что бы я делала без тебя? — отвечает она с улыбкой.

— Но как же мне заработать? Конечно, есть моя колонка в «Килберн Геральд», но зарплата там мизерная, мне едва хватит на еду.

— Ты — журналист, Джей-Джей. Зачем тебе вообще беспокоиться о деньгах? Я могла бы поговорить с редактором отдела статей моего журнала.

— Ты шутишь?

— Нет. Написала бы статью о красивых ублюдках.

— Ты хочешь, чтобы я описала свою историю?

— Не совсем. Опишешь в общих чертах, подробный рассказ вряд ли подойдет. Сначала напишешь немного от первого лица, а потом порассуждаешь на эту тему… как женщины покупаются на привлекательную внешность, сексуальность… Как легко влюбиться в человека за его красоту, даже не узнав, кто он такой на самом деле.

— Для твоего журнала? Лорен кивает.

— Ты уверена, что со мной захотят сотрудничать?

Она снова кивает. А я уже представляю себе, как открываю журнал и вижу заголовок со своим именем, напечатанный большими буквами. Это оказывает желаемый эффект: я чувствую, что мне есть к чему стремиться.

— Не волнуйся. Я знаю, что ты сможешь это сделать. Сейчас, — она берет телефонную книгу, — я позвоню в английское издание «Космополитен», и ты предложишь им свою историю об Интернет-романах. Без купюр. Со всеми кровавыми подробностями.

— А вдруг они подадут на меня в суд?

— Можно подумать, этот ублюдок и его сука читают английский «Космополитен», — фыркает Лорен. — Если тебя это так беспокоит, просто измени имена. Джей-Джей, не волнуйся о деньгах. Ты можешь работать здесь, писать статьи для разных газет и журналов и отсылать в Лондон. Подумай, ты же в Лос-Анджелесе. Здесь живут все звезды. Тебе просто надо выйти на улицу и договориться об интервью. Проще простого!

От ее слов мне становится лучше. Намного лучше.

— А пока ты не работаешь, — да и не думаю, что ты будешь занята весь день, когда найдешь работу, — давай веселиться! Забудь обо всем. Мы с тобой — две замечательные английские незамужние девчонки, весь мир у наших ног!

— Да, — я поднимаю кружку, — весь мир у наших ног! Я бы выпила за это.

— Так давай выпьем, — предлагает Лорен. — Начнем сегодня вечером.

— Что начнем?

— Веселиться.

— Ты что, не встречаешься с Биллом-Озабоченным-Барменом?

— Я все отменю! Устроим девичник.

— Лорен, — я качаю головой, не в силах поверить, что она такая замечательная. — Не надо ничего отменять. Честно говоря, я совсем измучилась. Мне хочется просто остаться дома, лечь на диван и смотреть телевизор.

— Хорошо, — говорит Лорен. — Останемся дома, ляжем на диван и будем смотреть телевизор.

— Нет, — я решаю настоять на своем. — Я знаю, как тебе нравится Билл. И не позволю тебе отменить свидание! Лорен, сегодня мне хочется побыть в одиночестве, — наглая ложь, но я не собираюсь испортить ей вечер.

— Ты уверена? — с сомнением спрашивает Лорен, но она явно довольна, что я отпускаю ее.

— На сто процентов, — отвечаю я.

— Отлично. В холодильнике полно еды. Чувствуй себя как дома. Я быстренько в душ, а потом хочешь, налью тебе горячую ванну?

— С удовольствием, — я тут же вспоминаю, как в последний раз принимала ванну вместе с Брэдом и чем это закончилось, но усилием воли отгоняю эту мысль.

Перед уходом Лорен выставляет передо мной целую батарею флакончиков, бутылочек и тюбиков.

— Мои любимые, — произносит она, — не обижай их, — посылает мне воздушный поцелуй и исчезает.

Я снимаю крышечку с каждого флакончика и нюхаю. Изучаю надписи на упаковке, которые обещают чудеса: гладкую кожу, густые волосы, подтянутое тело. Выбираю пену для ванны с ароматом миндаля и выливаю полбутылки. Ложусь в ванну, положив на глаза кружочки огурца и обернув голову горячим влажным полотенцем, чтобы бальзам для волос лучше впитывался.

После ванны вытираюсь насухо пушистым полотенцем, направляюсь на кухню и открываю холодильник. Ура! Странно, что такая худышка, как Лорен, так много ест. Не думая, достаю тарелку суши, упаковку йогуртов, готового жареного цыпленка в целлофане…

И на этом не останавливаюсь, хотя стоило бы. Набрасываюсь на готовые салаты, сыр, обезжиренное печенье. Заглядываю в хлебницу и обнаруживаю полбатона хлеба из цельного зерна.

А потом сажусь за стол на кухне и ем.

— Привет, — говорит Бен, надеясь, что он правильно набрал номер: на автоответчике мужской голос. Бен не доверяет соседкам Джемаймы, хотя Лиза, которая дала ему этот номер, похоже, более вменяема, чем ее чокнутая подружка-блондинка. — Мне нужна Джемайма Джонс. Это Бен Уильямс, ее старый друг из Лондона. Я на несколько дней приехал в Лос-Анджелес и очень хочу тебя… то есть ее… увидеть. Если это правильный номер и Джемайма здесь живет, пусть она позвонит в отель «Шаттерс». Спасибо. Бен вешает трубку.

Я лежу в кровати. Знаю, должна испытывать чувство вины, потому что наелась до отвала. Но ничего подобного я не ощущаю. Еда из торгового центра в Санта-Монике не считается, потому что меня вырвало прежде, чем еда успела превратиться в жировые отложения. А сегодня вечером… Признаю, у меня возникло желание снова вызвать рвоту, засунуть два пальца в рот и избавиться от съеденного, но разве мне стало бы лучше? И если я буду объедаться, мне тоже не станет лучше.

К тому же днем меня стошнило не от переедания. Думаю, виной всему шок, который я испытала. Но сейчас мне намного лучше. Мне все еще очень одиноко, но теперь, слава богу, у меня есть Лорен. Я доверяю ей и верю, что все будет в порядке.

Поглаживаю живот, чувствуя, что он слегка раздулся. Слава богу, что я так много тренировалась, и у меня на животе нет отвратительных складок жира. Потом вспоминаю Лондон, то время, когда у меня был огромный живот, чтобы помассировать его из одного конца в другой, требовалось не меньше десяти минут. Нет, конечно, я преувеличиваю. Но я отлично помню, как лишние килограммы и складки помогали мне спрятаться от окружающего мира, подавить свою сексуальность, не думать о том, кто я есть на самом деле. И я понимаю, что, хотя в каком-то смысле это успокаивало, я не хочу снова становиться такой. Мне не нужно снова быть толстой.

Теперь у меня совсем другой живот. Не толстый, но и не впалый, как когда я только приехала в Лос-Анджелес. И, откровенно говоря, мне даже нравится, что он слегка торчит… Тренировка тройной интенсивности, и через несколько дней от этой выпуклости не останется и следа. Скорее всего, уже завтра мой живот станет плоским, как обычно, — он просто раздулся из-за сегодняшнего пиршества. Но чем больше я поглаживаю его, тем больше мне нравится это новое ощущение. Мой живот будто стал более женственным, округлым, сексуальным.

Я встаю с постели. Мне хочется увидеть, как это выглядит в зеркале. Захожу в спальню Лорен и поворачиваю зеркало в полный рост так, чтобы было удобно смотреть. Снимаю футболку и разглядываю свое обнаженное тело.

Изучаю свою подтянутую, накачанную фигуру. Я такая худенькая, что больше похожа на мальчика, чем на женщину. Прикасаюсь к своей плоской груди и вспоминаю, какая она была отвислая — как у тех женщин на фотографиях. Как у Дженни. Нет, я не буду об этом думать.

Поглаживаю свою талию, любуясь, какая же она тоненькая. Пытаюсь ущипнуть, но ничего не получается: удается захватить лишь несколько миллиметров кожи.

Я ложусь в постель и решаю, что не буду больше объедаться, но и не буду изводить себя голодом и стремиться стать тощей, как жердь. Кажется, настало время расслабиться и пожить в свое удовольствие. И весить столько, сколько я должна весить. Прислушаться к себе и делать то, что подскажет мое тело. Как вам такая мысль?

Глава 29

— Что это за люди? — шепотом спрашивает Бен. Их проводят в комнату, известную под названием «Убежище».

— Рекламный агент, помощница, секретарь… Кто знает.

— Но почему они здесь? — шепчет Бен. — Это же всего лишь маленькое интервью для телевидения!

— Знаю, — шепотом отвечает Саймон. — Можно подумать, мы вынашиваем планы ее убийства!

— И где она?

— Ассистентка сказала, что она спустится через минуту.

— Господи. Представляешь, сколько у нее денег? Ты только посмотри, — Бен завороженно оглядывает величественную виллу в мексиканском стиле, спрятанную высоко в горах Санта-Моники. — Это и есть «Убежище»? — со смехом произносит он. Он-то представлял себе маленькую уютную комнатку вроде библиотеки, а не огромный зал с белыми стенами, посреди которого стоят они с Саймоном.

Саймон семенит по вымощенному плитами полу к французским окнам в дальнем конце зала.

— Иди-ка сюда, Бен, — взгляду предстает бассейн в форме сердца, устроенный на склоне холма и украшенный камнями, статуями и фонтанами.

— Видно, мы с тобой занимаемся не тем бизнесом. Бен подходит к Саймону.

— Точно, приятель, — говорит Саймон. — Совсем не тем.

— Могу я предложить вам выпить? — в комнату входит ассистентка Алексии Алридж.

Саймон толкает Бена в бок и шепотом произносит:

— Двойной виски со льдом?

— Не откажусь, — отвечает Бен.

— Чай со льдом? — предлагает ассистентка.

— Отлично, — соглашается Бен.

— Чай со льдом? — Саймон с отвращением смотрит на Бена. — Чай со льдом? А туда алкоголь добавляют?

— Не думаю, что сейчас подходящее время для алкоголя, — смеется Бен. Саймон смотрит на часы.

— Я спущусь и встречу съемочную группу, они будут с минуты на минуту.

Бен подходит к книжному шкафу. Он хочет отыскать подсказки, которые позволят ему проникнуть в мир Алексии Алридж, узнать то, что неизвестно остальным. Но вряд ли это получится. Бен не уверен, что сумеет выяснить ошеломляющие подробности о жизни Алексии Алридж, факты, достойные первых страниц таблоидов.

Вчера вечером он перечитал материалы об Алексии, и чем больше читал, тем больше проступало между строк. Бен начал подозревать, что Алексия ненавидит Голливуд, что она невероятно проницательна и умна, и лишь самые достойные мужчины способны привлечь ее внимание. Она любит одиночество, и, если бы не крайняя необходимость время от времени давать интервью, она бы заперлась в своем прекрасном доме и никогда бы не покидала его, разве что на время съемок фильма. Еще Бен подозревает, что она очень не уверена в себе, несмотря на молодость, красоту и талант. И чтобы спрятать комплексы, притворяется высокомерной.

И еще Бену кажется, что он уйдет из этого дома, без ума влюбившись в Алексию Алридж. На книжных полках — эклектичная коллекция книг по искусству, психологии, современная проза. Ничего особенного: стандартный набор, такие книги есть в библиотеке всех звезд, с которыми Бену довелось работать, но, когда Бен достает одну из книг — о художнике Эгоне Шиле, — он замечает удивительную вещь. У страниц загнуты уголки — кто-то внимательно прочитал книгу от корки до корки.

Тут Бен слышит, как открывается дверь.

— Извини, что так задержался, — произносит Саймон. Он ведет за собой оператора и звукорежиссера.

— Господи, — Бен хватается за сердце. — Я уж думал, это она.

— Я мог бы притвориться, — Саймон надувает губки и хлопает ресницами.

— Где она? — спрашивает Бен. — Почему так долго?

— Голливудские звезды, — объясняет Саймон, садится и наливает чаю со льдом, — это еще хуже, чем театральные примы.

Саймон опрокидывает ледяной чай одним глотком, смотрит на стакан и произносит:

— М-м-м, как вкусно.

Уже час, как съемочная группа установила оборудование и нетерпеливо смотрит на часы, наконец открывается дверь и появляется… ассистентка.

— Извините за беспокойство, но мисс Алридж скоро ли выйдет? — вежливо интересуется Бен.

— Может, в этом году? — бормочет Саймон под нос, чтобы никто не услышал.

— О, извините, — отвечает ассистентка. — Мисс Алридж скоро спустится. Она как раз заканчивает одеваться.

Проходит еще полчаса.

— Интервью точно назначено на сегодня? — спрашивает Бен.

— Разумеется, — Саймон потерял весь задор.

И наконец, через двадцать минут, когда съемочная группа уже потеряла всякую надежду, в комнату врывается ассистентка и начинает в панике убирать стаканы и кувшин.

— Идет, — шепчет она.

Все тут же поднимаются приветствовать звезду.

Бен не был готов к тому, что Алексия Алридж окажет на него столь ошеломляющее впечатление. Алексия красива, хотя ее внешность не соответствует классическим канонам: слегка искривленная линия рта, горбинка на носу… Но вокруг нее словно существует какая-то аура притягательности, и ни один мужчина не в силах отвести от нее глаз.

На ней узкие лимонно-зеленые брюки, свободный белый джемпер и так много косметики, что создается иллюзия, будто она вообще не накрашена. Ее прическа идеальна. «Она совершенна», — думает Бен. Он словно загипнотизирован встречей с настоящей голливудской звездой, на несколько секунд теряет способность двигаться и говорить и может только смотреть на нее.

— Мисс Алридж? — Саймон — первый из съемочной группы, к кому возвращается самообладание. — Очень рад встрече с вами. Меня зовут Саймон Моллой, я продюсер и режиссер. Познакомьтесь с Беном Уильямсом, нашим ведущим.

— Очень приятно, — Бен пожимает руку Алексии.

— Мне тоже, — скромно отвечает она, глядя на Бена из-под опущенных ресниц. Саймон и ребята из съемочной группы обмениваются многозначительными взглядами.

Включается видеозапись, и Бен начинает интервью. Он сидит в глубоком белом кресле напротив Алексии, которая свернулась калачиком на диване, положив одну руку на подлокотник, а другой обняв колени, будто защищаясь от нападения.

— Расскажите о последнем фильме с вашим участием, — начинает Бен, пытаясь вести себя как можно более профессионально. Алексия должна расслабиться, прежде чем он начнет задавать ей вопросы о личной жизни, должна довериться ему, и Бен знает, что для создания доверительных отношений может потребоваться много времени. К тому же ему трудно сосредоточиться на работе, ведь она так прекрасна.

Алексия отвечает знаменитым грудным голосом, и Бен кивает в ответ на ее реплики. Но ее слова пролетают мимо ушей. Он тонет в огромных карих глазах.

Они разговаривают о фильме, о том, почему она согласилась сняться в малобюджетном кино и пренебрегла многомиллионными гонорарами; как она отреагировала, когда впервые увидела сценарий — историю одинокой девушки, которая пытается найти любовь, но не понимает, что путает любовь со страстью, и чуть было не совершает большую ошибку, но вовремя осознает, что была не права. Бен спрашивает Алексию, что она думает по поводу отзывов кинокритиков, а отзывы блестящие. Фильм уже идет в кинотеатрах Соединенных Штатов, но британская премьера состоится лишь через несколько месяцев.

— Я знаю, что вы ревностно ограждаете свою частную жизнь от постороннего вмешательства, — наконец отваживается сказать Бен. Алексия ободряюще кивает. — Вы идентифицируете себя со своей героиней?

— Знаю ли я разницу между страстью и настоящим чувством?

Бен кивает.

— В отношениях между мужчиной и женщиной нередко возникают сложности, а в шоу-бизнесе особенно часто, — отвечает Алексия. — Мне кажется, роскошь, волнение, страсть легко могут вскружить голову, но браки в Голливуде недолговечны. По-моему, героиня поступает правильно: она ищет в отношениях прежде всего родство душ, а не страсть.

— Вы уже нашли такого мужчину? Алексия смеется:

— Это непросто. К сожалению, в общении с мужчинами ограничиваюсь дружескими отношениями. Надеюсь, что однажды дружба сможет перерасти во что-то большее… Но пока я в поиске.

— Значит, в данный момент вы не связаны романтическими отношениями? — Бен чуть не заливается краской при этих словах, это слишком личный вопрос, и он задает его не от лица зрителей, а от себя.

— Нет, — Алексия качает головой и наклоняется вперед, одаривая Бена игривой улыбкой. — Откровенно говоря, меня это устраивает. Я много работаю, у меня есть близкие друзья, и я чувствую, что для полноты жизни мне не нужен мужчина.

— У вас и у вашей героини много общего, — так-так, Бен, пора вернуться на нейтральную территорию.

— Вы абсолютно правы, — кивает Алексия. — В юности я часто поддавалась слепой страсти, но с возрастом все меняется. Теперь я ищу более глубоких отношений.

— Почему же вы изменились? — я люблю ее, думает Бен, очарованный ее красотой.

— Я начала понимать себя, осознала себя как личность. Я чувствую себя завершенной, принимаю себя такой, какая есть. Занимаюсь йогой, медитирую, верю в силу визуализации и часто ей пользуюсь, — она останавливается и несколько секунд смотрит на потолок. — Но думаю, самое главное, что я научилась лелеять свое внутреннее дитя, и с тех пор моя жизнь изменилась.

— Внутреннее дитя? — переспрашивает Бен, чувствуя себя полным дураком: он понятия не имеет, о чем она говорит.

— Именно, — кивает Алексия. — Мое внутреннее дитя, одинокого, испуганного, неуверенного ребенка, который живет в каждом из нас.

— Хм-м, да, — отвечает Бен, призывая на помощь всю британскую сдержанность. — Понятно. И как же вы обнаружили свое внутреннее дитя?

— Я прошла потрясающий курс перерождения, — на полном серьезе отвечает Алексия. — Меня вернули к травме рождения, и я заново пережила шок и ужас, который испытывает ребенок, появляясь из утробы матери и входя в наш мир. Это полностью меня изменило.

Бен сидит и смотрит на нее, конечно, не с открытым ртом, но… уже не влюбленным взглядом, как в начале интервью. Ощущение влюбленности испарилось без следа. Да, идеальных женщин не бывает. Красавица, не замужем, и голова ее набита астральным дерьмом. Черт.

— А это перерождение… это было совершенно необходимо?

— Это всего лишь имидж, — произносит она. — На самом деле я — обычный человек. Я хожу в супермаркет, по магазинам, гуляю. Я такая же, как все.

Именно поэтому нам понадобилось несколько месяцев, чтобы устроить это чертово интервью, думает Бен, именно поэтому мы вообще захотели взять у нее интервью, потому что она ничем, ну совсем ничем не отличается от других!

— Вас узнают на улице?

— Иногда, — отвечает Алексия. — Но поверьте, без косметики и в бейсболке я выгляжу совсем по-другому. Приятно, когда незнакомый человек подходит и говорит, что восхищается твоей работой. Но иногда это переходит границы… когда людям хочется до меня дотронуться или попытаться проникнуть в мою жизнь.

— Вас это раздражает?

— Был один случай, о котором я раньше не рассказывала. Какой-то мужчина стал преследовать меня, — медленно произносит она. — Он узнал, где я живу, и начал посылать письма. Сначала в них говорилось, что я ему нравлюсь, потом — что он любит меня, и, в конце концов, он окончательно тронулся и вообразил, что я — его жена.

Слава богу! Вот та самая история, которая станет сенсацией! Тайный преследователь Алексии Алридж.

— Вы были напуганы?

— Да, — кивает она. — Потом он стал присылать посылки и говорить, что знает, где я, с кем и чем занимаюсь. Он совсем с ума сошел от ревности. В последнем письме говорилось, что если я не буду с ним, то не достанусь никому и он убьет меня.

— И что произошло?

— Его вызвали на допрос, а я впервые за многие месяцы уснула спокойно. Но до сих пор оборачиваюсь, потому что мне кажется, что за мной следят. Наверное, это что-то вроде профессионального риска, — она пожимает плечами и улыбается.

Бен обменивается взглядом с Саймоном. Тот подмигивает ему и поднимает вверх большие пальцы рук.

— Пора заканчивать, — произносит ассистентка и встает. — У мисс Алридж важная встреча.

— Ничего, Сэнди, — говорит Алексия Алридж, взмахнув рукой. — У меня есть еще несколько минут. Продолжайте.

Бен смотрит на Саймона, и тот качает головой. — Думаю, уже достаточно, — отвечает Бен. — В конце интервью позвольте пожелать вам удачи.

Алексия улыбается знаменитой улыбкой и благодарит съемочную группу. Интервью окончено, оборудование собрано, и все покидают зал.

— Было очень приятно пообщаться с вами, — произносит Алексия, пожимая Бену руку. Она слишком долго удерживает его ладонь в своей. — Жаль, что у меня было так мало времени.

— Все прошло замечательно, — отвечает Бен, ломая голову, почему она кокетничает с ним. Вдруг ему становится все равно. Как бы это польстило его мужскому самолюбию — переспать с Алексией Алридж! Но вся эта история с перерождением напрочь отбила желание.

— Может, как-нибудь встретимся в Лондоне? — предлагает она.

— Разумеется. С удовольствием.

— Вот, — она протягивает ему карточку. — Мой телефон. Обязательно позвоните.

— О, — Бен в шоке. — Хорошо.

— Я хотела спросить, — продолжает она, — вы свободны сегодня вечером? Может, останетесь на ужин?

— Вы имеете в виду — вся съемочная группа? — на всякий случай спрашивает Бен.

— Нет, — она улыбается своей кошачьей улыбкой и дотрагивается пальчиком до его носа. — Не говори глупости. Только ты. Ты и я.

В голове Бена проносится миллион мыслей. Алексия Алридж! Он ей нравится! Вот это история! Опубликовав такое, он мог бы до конца жизни жить на проценты, но он же обещал ребятам из съемочной группы, что пойдет с ними в бар… Ничего, они поймут! Она будет весь вечер нести всякую ерунду, но это же Алексия Алридж!

И все же Бен не понимает, зачем ему все это нужно.

— С удовольствием, — наконец отвечает он. — Но я обещал пригласить на ужин свою съемочную группу, они отлично поработали сегодня, я не могу их подвести.

Она улыбается, но ее глаза становятся холодными как лед.

— О'кей. Ничего страшного, не забудьте позвонить мне. Я очень часто бываю в Лондоне и с удовольствием встречусь с вами. В Лондоне есть один замечательный целитель, он поможет вам полюбить себя. Я вас познакомлю.

Сама того не подозревая, Алексия забила последний гвоздь в собственный гроб.

— Потрясающе, — Бен целует ее в щеку, кладет в карман ее визитку, поворачивается и, увидев Саймона, корчит красноречивую гримасу.

— Ты что, сдвинулся? — ошарашенно произносит Саймон, он, естественно, все подслушал. — Она хочет тебя, приятель. Ты отказал Алексии Алридж! Ты полный псих.

— Саймон! — возмущенным шепотом говорит Бен. — Ты же сам слышал все это дерьмо про перерождение и целителей! Алексия Алридж — выходец с другой планеты.

— Ну и что? Не могу поверить, — Саймон качает головой. — Ты отказал Алексии Алридж.

— Согласен, — Бен собирает вещи. — Она красавица, неотразима, но голова ее забита дерьмом! О чем бы мы разговаривали за ужином? О регрессивной терапии, прошлой жизни? Ну уж нет, конечно, было бы потом о чем рассказать друзьям… но это меня не интересует.

— Тебя не интересует секс?

— С человеком, с которым не о чем поговорить? Нет. Саймон нахмуривает брови.

— Знаешь что? Странный ты какой-то. Ну ладно, эта история с тайным преследователем — то, что надо. Молодец, — он похлопывает Бена по плечу. — И теперь нам просто необходимо как следует напиться.

— Сэнди? — Саймон подходит к ассистентке, которая все еще снует по залу. — Порекомендуйте нам какой-нибудь хороший бар или ресторан.

— Конечно. Вы хотите потанцевать, повеселиться или просто спокойно отдохнуть?

— Повеселиться и расслабиться.

— Где вы остановились?

— В Санта-Монике.

— Тогда советую вам пойти в «Шатци» на Мэйн-стрит. Хозяин ресторана — Арнольд Шварценеггер, там очень весело, прекрасная кухня.

— Отлично. Спасибо, — они прощаются с Сэнди и наконец покидают «Убежище».

— Все-таки я тебя не понимаю, — продолжает твердить Саймон по дороге в отель.

— Что тут понимать? Сначала мне тоже показалось, что она супер, но как только затянула свою волынку — как рукой сняло.

— Все равно, — Саймон минуту размышляет. — В постели она, наверное, голову сносит.

— Если тебе так нравится спать со знаменитостями…

— Нравится.

— Мечтай, мечтай.

— До сих пор я спал с ними только в мечтах, — признает Саймон, Бен покатывается со смеху. — Но сегодня мы напьемся и попробуем подцепить настоящих живых знаменитостей!

— То есть ты напьешься и подцепишь живую знаменитость.

— Да. И не волнуйся, хотя ты тоже знаменит, с тобой я спать не собираюсь. Меня интересуют только женщины-знаменитости.

— Рад слышать.

— Как ты себя чувствуешь?

Мы с Лорен только что вернулись домой после продолжительного сеанса шопинг-терапии. Мне, естественно, не хватило даже на бейсбольную кепку, зато Лорен купила много вещей. Она даже предложила купить мне свитер, в который я просто влюбилась, но я отказалась.

— Лорен, ты каждые пять минут спрашиваешь, как я себя чувствую!

— Просто беспокоюсь за тебя, вот и все.

— Я в порядке. Правда. У меня все в порядке.

— И сегодня вечером мы идем веселиться?

— Да.

— Отлично. Знаешь, куда надо пойти? В «Шатци» на Мэйн-стрит. Это ресторан Арнольда Шварценеггера, и там полно классных мужиков.

— Как же твой бармен?

— Нам нужно найти кого-то для тебя. И к тому же, если я с ним переспала… — она закрывает глаза и облизывается, — … м-м-м, это вовсе не значит, что мне нельзя повеселиться!

— То есть вы пока не собираетесь пожениться?

— Нет! Но как знать, может, завтра все изменится…

Ребята из съемочной группы отказались идти в «Шатци». Слишком шикарно, решили они, когда Саймон сообщил, куда они направляются. К тому же оператор и звукорежиссер обнаружили поблизости настоящий британский паб, и всем захотелось попробовать настоящего британского эля.

Саймон расстроен, он не хочет подводить остальных, но в Англии настоящие британские пабы на каждом шагу, какой смысл идти туда, когда они в Америке?

Он стучит в дверь номера Бена и сообщает, что они собираются уходить.

— Не волнуйся, — успокаивает его Бен. — Мы можем пойти в «Шатци» потом. Я уже почти готов. Мне только нужно позвонить.

Бен снимает трубку и набирает номер Джемаймы. Опять автоответчик; он оставляет еще одно сообщение.

— Что за цыпочка? — спрашивает Саймон.

— Она не в твоем вкусе, — с улыбкой отвечает Бен. — Так, старая знакомая, она тоже сейчас в Лос-Анджелесе. — Он кладет трубку и представляет себе Джемайму такой, какой видел ее в последний раз. И вдруг понимает, как сильно хочет ее видеть.

Они оставляют машину и идут в паб пешком. Садятся за обшарпанный дубовый стол и заказывают по большому стакану эля.

— Мне тут нравится, — говорит Бен. — Действительно, не так уж плохо.

— Да, ничего, — уныло отвечает Саймон, здесь знаменитостей не встретишь, не говоря уж о том, чтобы затащить одну из них в постель.

Разговор вертится вокруг Алексии Алридж и знакомых девушек из телекомпании: репортерше, вместе с которой Бен ведет программу, продюсерах, исследователях. Когда речь заходит о Диане Макферсон, все начинают поддразнивать Бена, но тот молчит как рыба.

Каждые двадцать минут кто-нибудь из них встает и направляется к бару, чтобы принести еще пива.

В десять часов оператор начинает зевать.

— Спать хочется, — говорит он, потирая глаза. — Все из-за разницы во времени. Я пойду в отель.

— Ну что? — спрашивает Саймон. — Пойдем в «Шатци»?

— Не знаю, — глядя на оператора, Бен тоже начал зевать. — Что-то мне спать захотелось.

— Ладно тебе, Бен, — говорит Саймон. — Мы же договорились.

— Хорошо, — неохотно соглашается Бен. — Но только ненадолго.

По правде говоря, Саймон тоже чувствует себя неважно. К тому же в баре нет ни одного свободного места, поэтому они встают к стойке и заказывают виски.

— Боже мой, — произносит Бен, оглядывая зал. — Никогда не видел таких красивых женщин! — Саймон следит за его взглядом и видит двух девушек за столиком в углу. Они разговаривают, склонив головы, но тут одна из них, блондинка — очаровательная, загорелая, улыбающаяся блондинка — откидывает голову и заразительно смеется.

Странно, думает Бен. Он уверен, что где-то уже слышал этот смех. Только где? Бен встряхивает головой и пытается вспомнить, но безуспешно. Блондинку он точно видит впервые в жизни. К сожалению. Он продолжает наблюдать за ней — такая хорошенькая! Но она даже не смотрит в его сторону, очень увлечена разговором с подругой. Наверняка у нее кто-то есть. Не похоже, чтобы она пришла в этот бар знакомиться.

— Ну вот и все, — Бен допивает виски. — Пойдем?

На самом деле я не совсем в порядке, но чувствую себя уже лучше. Поразительно: когда тратишь деньги, сразу становится как-то веселее, даже если деньги не твои… К тому же Лорен очень забавная, с ней значительно веселее, чем с Брэдом, хотя меня все еще пробирает дрожь при воспоминании о его поцелуях… Но потом я напоминаю себе, что он оказался пустышкой и что я никогда не относилась к нему, как к реально существующему человеку.

Мы сидим за угловым столиком в баре «Шатци» на Мэйн-стрит. Здесь просто чудесно, именно то, что было мне нужно. Знаю, Лорен хотела напиться до беспамятства, как тогда в «Пеппере», но сегодня все прошло намного спокойнее, чем в тот вечер. Конечно, на нас пялились мужчины, как всегда, но чего можно ожидать, если две одинокие девушки приходят в бар?

Слава богу, к нам никто не приставал. Мы просто посидели, выпили, расслабились.

Чем больше времени я провожу с Лорен, тем больше она мне нравится. Она открытая, добрая, преданная, честно говоря, мне кажется, что я знаю ее уже многие годы. Она будто читает мои мысли, понимает меня с полуслова, угадывает мое настроение даже раньше, чем я открою рот, она всегда знает, что ответить и как правильно поступить.

Например, сегодня. Учитывая пьяный дебош, который она устроила в «Пеппере», я беспокоилась, что она весь вечер будет кокетничать напропалую. Но она даже ни на кого не взглянула, хотя красивых мужчин там было предостаточно. Я-то знаю, сидела лицом к залу. Не то чтобы я специально высматривала, нет, что вы. Я смеялась до слез над ее забавными историями и сама много всего рассказала.

А потом произошла очень странная вещь. Только я закончила рассказывать, как Софи опозорилась на прощальной вечеринке Бена, изображая из себя его девушку, как увидела, что из бара выходят двое мужчин.

Мое сердце остановилось. Один из них был как две капли воды похож на Бена.

— Что с тобой? — спросила Лорен. — Ты будто увидела привидение.

— Не может быть, — я поднялась и попыталась рассмотреть его получше, но бар был переполнен людьми. Когда он наконец снова попал в поле зрения, я увидела лишь его спину, исчезающую в дверях. То же телосложение, та же прическа… Но, конечно же, это не Бен, это невозможно. Бен сейчас в Лондоне, он теперь знаменитость, греется в лучах славы.

— Нет, ничего, — я вздыхаю и сажусь на свое место, но сердце мое все еще бьется с утроенной скоростью, как бы мне хотелось его сейчас увидеть! — мне показалось, я увидела одного знакомого… Но я ошиблась.

Глава 30

Этой ночью Бен спал, как младенец, и, проснувшись утром, чувствовал себя замечательно. Единственное, что его беспокоит, Джемайма до сих пор не перезвонила. Бен начинает думать, что она обиделась на него за то, что он забыл об их дружбе, бросил ее и долго не звонил, но в глубине души все-таки надеется, что, возможно, ему просто дали неправильный номер.

Не то чтобы он сильно беспокоился, вовсе нет. Ему просто было бы приятно с ней увидеться, ведь завтра он уже уезжает. Может, позвонить еще? Нет, решает Бен, три звонка — это слишком, еще подумает, что он ее преследует.

Итак, весь день свободен. Чем бы ему заняться? Разумеется, ему хотелось бы съездить в Диснейленд или на студию «Юниверсал». Что делать туристу в Лос-Анджелесе? Но Саймон взял машину и уехал монтировать интервью, а без машины в Диснейленд не попадешь, поэтому он на целый день предоставлен самому себе.

Бред какой-то, думает Бен, выходя из душа. Он в Лос-Анджелесе, самом потрясающем городе на земле, и не знает, чем заняться! Наконец он решает прогуляться по пляжу.

Сколько людей катаются на роликах! Бен уже думает, не взять ли ему ролики напрокат, но одно дело — выставить себя на посмешище в Гайд-Парке воскресным утром, где многие катаются в первый раз, и совсем другое дело — в Лос-Анджелесе. Местные жители встают на ролики раньше, чем учатся ходить. Поэтому Бен просто продолжает гулять и спускается к пирсу.

На обратном пути он заходит в книжный магазин, вчера ему не повезло, но что-то подсказывает ему, что этот магазин отличается от остальных. Наверняка здесь можно найти хорошие книги. И Бен оказывается прав: уже через три минуты он обнаруживает две потрясающие книги — первые романы неизвестных американских писателей, поскорей бы приняться за чтение!

Бен подходит к прилавку и протягивает кассирше свою карточку «Виза». И тут ему кажется, что он видит… нет, невозможно… Но это действительно она, та самая прекрасная блондинка, которую он заметил вчера в баре. Она выходит из книжного магазина. Он бы и не узнал ее, но ее улыбка… Пусть даже он видел ее лишь мельком, со вчерашнего вечера эта улыбка не выходит у него из головы.

Скорей, скорей, думает Бен, глядя, как кассирша копается за прилавком. Он нетерпеливо смотрит на нее, потом снова на блондинку. Та остановилась у дверей и разглядывает книгу на витрине. Это судьба, думает Бен. Из всех книжных магазинов в Лос-Анджелесе она выбрала именно этот. Подумать только, книжный магазин, значит, она любит читать! Значит, она не только красива, но и умна! Он снова смотрит в ее сторону, но ее уже нет.

Бен хватает книги, чуть не забывает кредитную карточку и выбегает из двери. Сразу замечает ее — она идет вниз по улице. Он расталкивает прохожих и видит, как она садится в машину…

Может, это и к лучшему. И зачем только он бежал за ней, как ненормальный? Что бы он сказал, если бы все-таки догнал ее, сумел остановить? Черт, думает Бен. Вот и все. Я никогда ее больше не увижу.

— Спасибо, что разрешила взять машину, — кричу я, бросая ключи на столик в гостиной.

— Не за что. Купила, что хотела?

— Я была в книжном… Купила две новые книжки.

— Послушай, Джей-Джей…

— Да? — я захожу в спальню и сажусь на кровать.

Лорен примеряет новые шмотки, которые мы вчера купили.

— Помнишь, у тебя был шарф — он был на тебе, когда мы познакомились, — уже слышу в ее голосе намек: она собирается попросить шарф.

— Какой? Зеленый, шелковый?

— Да… — жалобно тянет она.

— Хочешь поносить?

— Да… — умоляюще произносит она и хитро улыбается.

— Хорошо, только береги его как зеницу ока, это мой любимый. Хочешь примерить его со своим новым нарядом?

— Если ты не против…

Я открываю чемодан и начинаю рыскать в поисках шарфа, в чемодане его нет. Открываю ящик с нижним бельем. Тоже нет. Ищу в ванной, в спальне, на кухне. Заглядываю под диван, в диван и за диван. Нигде нет.

И тут я вспоминаю, где в последний раз его видела. И с ужасом осознаю, что он, наверное, висит на двери спальни в доме Брэда.

— Дерьмо.

— Потеряла? — заглядывает Лорен из спальни.

— Хуже. Он у Брэда.

— Ничего страшного, — но я вижу по лицу, что она тоже огорчена. — Не такой уж он был красивый.

— Ну да! Это был мой любимый шарф!

— Хочешь, я ему позвоню?

— О боже, Лорен, ты просто ангел. Позвонишь?

Даже мысль о том, что Лорен будет с ним разговаривать, вызывает у меня тошноту. Она идет к телефону, а меня начинает трясти. Она говорит с ним ледяным тоном, совсем недолго. Он сообщает, что шарф у него и говорит, что оставит его в тренажерном зале. Я слышу, как она произносит: «Угу. Угу. Угу. Ладно. Я ей передам. Пока».

— Что он сказал?

На лице у Лорен появляется довольная предовольная улыбка.

— Джемайма Джонс, сегодня твой счастливый день.

— С какой стати? — меня все еще трясет.

— Кое-кто оставил тебе сообщение, — Лорен начинает петь, поднимается и пританцовывает в такт маленькой песенке.

— Кто?

Лорен замирает, выдерживает драматичную паузу и торжественно объявляет, пародируя голос Джонни Карсона:

— БЕН УИЛЬЯМС.

У меня падает челюсть.

— И это еще не все! ОН В ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ! И это еще не все! ОН В ОТЕЛЕ «ШАТТЕРС»!

— Я так и знала! — кричу я. — Я так и знала, что это он! Как можно было спутать его прическу… Он здесь! Он совсем рядом! Давай телефон! Быстро!

От случившегося меня начало трясти еще сильнее, но ради бога, Бен здесь! Мой Бен! Моя любовь! Я жду, пока служащая отеля соединит меня с его номером и молю бога, чтобы он оказался на месте, чтобы он не улетел в Лондон. Потому что никогда в жизни я не желала чего-либо так сильно, как увидеть Бена Уильямса в эту самую секунду.

Но в трубке слышны лишь долгие гудки. И только я потеряла надежду и собралась повесить трубку, как раздается запыхавшийся голос. Голос, который я знаю так же хорошо, как свой собственный.

— Алло?

Я сглатываю слюну, отчетливо слыша, как колотится мое сердце. У меня вдруг перехватывает дыхание, и я говорю, пытаясь произносить слова медленно и спокойно:

— Бен? Это Джемайма.

— Джемайма! Ты все еще здесь! — у меня воображение разыгралось или он действительно рад меня слышать?

— Не могу поверить, что и ты здесь! — говорю я и тут же жалею, что не придумала чего-нибудь получше.

— Не могу поверить, что мы так давно не разговаривали, — отвечает Бен, тоже жалея, что не смог придумать ничего получше.

И тут мы начинаем говорить одновременно, я очень взволнована. Он здесь! Совсем рядом!

— Что ты здесь делаешь? — хором спрашиваем мы и тут же начинаем смеяться.

— Не по телефону, — говорит Бен. — Послушай, что ты делаешь после обеда?

— Ничего, — для тебя, Бен, я всегда свободна.

— Встретимся?

— С удовольствием.

— Может, прямо сейчас? Можем провести весь день вместе.

— С удовольствием.

— Где?

Я быстро соображаю и предлагаю встретиться в кафе недалеко от его отеля.

— Через пятнадцать минут?

— Договорились.

О господи! Я ношусь по квартире Лорен как ошпаренная. Что надеть, что надеть? Натягиваю черные брюки, которые облегают меня, как вторая кожа. Белоснежную льняную рубашку и белые кроссовки. Застегиваю пояс из крокодиловой кожи и, наклонившись, трясу головой, чтобы волосы сексуально растрепались, будто я только что вылезла из постели.

— Я встречаюсь с Беном! — кричу я уже в который раз.

Лорен, похоже, заразилась моим энтузиазмом. Она прыгает вверх и вниз на кровати, как на батуте, и хлопает в ладоши.

— Он видел тебя такой? — вдруг спрашивает Лорен. Я наношу завершающий слой помады.

— Какой?

— Худой.

Нет. О боже. Он и понятия не имеет. Я умираю от страха. Что он подумает? Что скажет? Качаю головой.

— Он будет в шоке, — смеется Лорен. — Я тебя подвезу. Давай. Все будет в порядке. Помни, это всего лишь Бен, твой старый друг. — Именно. Это Бен!

Запрыгиваем в машину Лорен. Она выжимает газ. Через три минуты я вылезаю из машины, серьезно беспокоясь, что от волнения меня стошнит прямо на улице, совсем как вчера днем от обжорства.

Бена нигде не видно. Я сажусь за столик в углу и жду немного, гляжу на часы, надеваю солнечные очки, чтобы никто не видел, как я нервничаю, и чтобы Бен не заметил моего смятения. Наконец мне становится скучно сидеть и ничего не делать, поэтому я иду к прилавку и заказываю капучино. И тут слышу, как скрипит дверь. Медленно поворачиваю голову и вижу его. Это Бен. Мое сердце переворачивается.

Бен стал еще красивее, чем прежде. Работа на телевидении будто придала ему уверенность, которой ему не хватало. Еще в квартире у Лорен я опасалась, что когда увижу его, то пойму, что от прежних чувств не осталось и следа, что я буду спокойно воспринимать его как привлекательного мужчину, одного из многих привлекательных мужчин, к которым я ничего не испытываю. Но не тут-то было! Я чувствую себя так же, как шесть месяцев назад, снова не знаю, что сказать, не знаю, как себя вести, превращаюсь в неуклюжую влюбленную девочку-подростка.

Я даже не могу подойти и поздороваться, потому что будто приросла к полу. Мне остается только наблюдать за Беном. Парень за стойкой протягивает мне капучино, но я не могу даже расплатиться с ним — я будто оцепенела!

И наконец, наконец, Бен видит меня — и улыбается.

Он узнал меня! Я иду ему навстречу, глядя ему прямо в глаза, но все еще не решаясь снять солнечные очки. Я забываю обо всем: для меня существует только Бен, моя любовь. И вот он стоит передо мной, и мы улыбаемся друг другу. Я ничего не говорю. Да это и не нужно.

— Обычно я никогда так не поступаю, — произносит Бен. Я в растерянности: о чем это он? — Но я видел вас вчера в «Шатци» на Мэйн-стрит и сегодня в книжном магазине. Через несколько минут я встречаюсь здесь с другом. Но я не мог не подойти к вам… потому что вы — самая прекрасная женщина на свете.

Это шутка, что ли? Что он несет? Что происходит?

Бен заливается краской.

— Извините, — бормочет он. — Извините, что поставил вас в неловкое положение.

С этими словами он пожимает плечами, улыбается и садится за тот самый столик, где сидела я. Я не знаю, что делать. Как объяснить ему, что я — это я?

— Извините? Ваш капучино, — я не замечаю ничего вокруг. Вдруг я понимаю, что не могу подойти к нему после того, что он сейчас сказал, не могу просто подойти и сказать: привет, это я, Джемайма Джонс. Я должна уйти, только вот ноги у меня все еще дрожат. Бен сидит, уткнувшись в газету. Да, я должна уйти.

В конце концов я выхожу из кафе как на автопилоте и так же, на автопилоте, возвращаюсь домой. —

— Что случилось? — спрашивает Лорен. — Почему ты вернулась?

Я ей все рассказываю.

— Ты должна вернуться обратно.

— Не могу, — постанываю я. — Что я ему скажу?

— Ты что, совсем спятила? — Лорен в недоумении качает головой. — Мужчина, в которого ты безумно влюблена — до сих пор влюблена, — только что сказал тебе, что ты — самая прекрасная женщина на свете, а тебе не хватило смелости признаться, что это ты? Невероятно. Быстро возвращайся.

Я смотрю на часы.

— Он наверняка уже ушел.

— Я заставлю тебя увидеться с ним и поговорить, даже если мне придется тащить тебя насильно.

В течение следующего часа Лорен шагает по комнате взад-вперед. Потом берет трубку и протягивает ее мне.

— Бедняжка Бен уже, наверное, вернулся в отель и ломает голову, почему ты не пришла. Звони ему и приглашай на обед.

— Как я ему объясню?

— Скажи, что случилось непредвиденное, ты пыталась дозвониться, но не смогла. И пожалуйста, извинись. Как следует, хорошенько извинись.

Только бы его не было, молю я, набирая номер отеля «Шаттерс», но он берет трубку после первого же гудка.

— Джемайма?

— Бен, пожалуйста, извини, — я выкладываю историю, которую придумала Лорен, и жду, как он отреагирует.

— Ничего страшного, — наконец отвечает он. — Я все понимаю. В жизни всякое бывает. Ну ладно, Завтра я уезжаю. Жалко, что мы так и не встретились. Было бы здорово.

— Может, сегодня вечером? — выпаливаю я, потому, что Лорен резко толкает меня в бок. — Сегодня вечером я совершенно свободна. Давай поужинаем..

— Ты правда этого хочешь?

— Да.

— И ты точно придешь?

— Клянусь жизнью, Бен. Приду.

Остаток дня проходит будто в замедленной съемке. С каждой секундой ожидание становится все более невыносимым. Лорен заставляет меня делать маски для лица и волос — так, на всякий случай, — и крутится вокруг меня, помогая мне стать настоящей красавицей.

И наконец, в 18.45, за пятнадцать минут до назначенного часа, я начинаю маячить по комнате. Лорен приходит в ужас, увидев, что я вытираю влажные ладони о платье, могут остаться пятна. Но куда еще деть руки? Я не знаю. Продолжаю мерить шагами комнату, сжимая и разжимая кулаки.

— Как я выгляжу? — в сотый раз спрашиваю я.

— Чудесно, чудесно, — успокаивает меня Лорен.

Я все еще не могу поверить, что выгляжу чудесно, хотя, признаю, мне очень идет красное платье с открытой спиной, оно облегает грудь и талию и расширяется внизу — короткой юбкой-колокольчиком. Ярко-красный цвет оттеняет загар, и мне уже не нужно краситься, как учила Джеральдина, достаточно всего лишь блеска для губ и туши для ресниц. Я выгляжу довольной, отдохнувшей, уверенной в себе. И самое главное — я похожа на настоящую жительницу Калифорнии. Честно говоря, я не удивлена, что Бен меня не узнал, глядя в зеркало, я с трудом узнаю сама себя.

Я перестаю нервничать, все-таки готовилась к этому свиданию весь день! Странно, но я чувствую, что контролирую ситуацию. Я уже видела его сегодня и знаю, что мне предстоит, знаю без всякого сомнения, что все еще люблю его.

Это придает мне силы, которых у меня никогда не было. Я знаю, что на этот раз смогу встретиться с ним лицом к лицу. Я не убегу, не струшу, разумеется, все еще нервничаю, но больше от радостного предвкушения.

Я решаю опоздать на несколько минут. Не хочу ждать, пока Бен приедет. Хочу войти в бар, когда он будет уже там, ощущая себя сильной, красивой, уверенной.

Джемайма входит в бар, и Бен, действительно, уже ждет. Она чувствует себя сильной, красивой и уверенной. И храброй — совершенно новое ощущение для Джемаймы. Бен не может отвести от нее взгляд и думает, что, наверное, это судьба, не может быть, чтобы эта идеальная женщина все время попадалась ему на глаза, и это было бы просто совпадением. Но он отводит глаза, потому что сегодня уже выставил себя дураком, и не хочет, чтобы это повторилось. Боже, как она прекрасна, но нет, я не подойду к ней. Я должен сидеть и ждать Джемайму. Бен утыкается в книгу. Он пытается сделать вид, что целиком поглощен чтением.

Но слова и строчки прыгают и расплываются у него перед глазами, он не может сосредоточиться, потому что знает, что это чудо, воплощение неземной красоты находится с ним в одной комнате. И тут он видит пару стройных загорелых ног прямо перед собой. Он поднимает глаза. Она стоит напротив и приветливо улыбается, И Бен проклинает себя за то, что встречается с Джемаймой. В этот самый момент Джемайма Джонс — последняя, кого бы он хотел, кого бы он хотел увидеть. Он готов провести остаток жизни, сидя в этом баре и любуясь улыбкой этой женщины.

— Не могу поверить, что это ты, — тихо произносит Бен и слегка хмурит брови.

Я улыбаюсь.

— Да, это я, — почему он продолжает хмуриться? Я наклоняюсь и неловко целую его в щеку. Потом пододвигаю табурет и сажусь рядом с ним.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, похоже, он сбит с толку.

— Ты что, Бен? Мы же договорились встретиться, — я нарочно говорю с американским акцентом: похоже, он снова меня не узнал. Вся эта ситуация начинает меня забавлять.

Бен пристально смотрит на меня и медленно произносит:

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Бен! — я не удерживаюсь и смеюсь. — Это я, тупица, Джемайма Джонс, — я наблюдаю, как на его лице отображается целая гамма чувств: растерянность сменяется несказанным удивлением. Я в восторге от его реакции, наслаждаюсь каждой секундой.

Бен пытается что-то сказать, но не может. Он уставился на меня, и по его лицу я вижу, что он растерян. Да, я больше не толстая, я превратилась в ту самую неземную красавицу, с которой он постоянно и повсюду сталкивается… Шок и растерянность сменяются восхищением. Бен Уильямс восхищается мной! Это самое приятное чувство на свете.

— Джемайма, — шепотом произносит он.

Я внезапно прекращаю улыбаться и становлюсь серьезной, и совершенно неосознанно, следуя какому-то побуждению, мы заключаем друг друга в объятия.

Мне хочется, чтобы это мгновение продолжалось вечно, чтобы весь мир испарился и остались только мы с Беном. Я и Бен. Я запомню это на всю жизнь: прикосновение к его груди, руки, прижимающие меня к сердцу так, что я слышу его биение. Я закрываю глаза и обнимаю его. Я хочу, чтобы это никогда не кончалось.

Но «никогда» длится всего минуту. Я неохотно отстраняюсь и сажусь на табурет.

— Как ты… — он в изумлении оглядывает меня с головы до ног. — Когда? — он не может отвести от меня глаз! — Это…

Я смеюсь.

— Как мне удалось стать такой?

Бен кивает.

— Я похудела, а Джеральдина поработала стилистом и довершила превращение.

— О боже, — со стоном произносит Бен. — Я вел себя как последний идиот. Неудивительно, что ты ушла!

— Ты вовсе не вел себя как идиот. Наговорил мне кучу комплиментов!

— Я так и знал, что где-то тебя уже видел… Но я не мог и вообразить… не мог и подумать, что… — он снова прерывается на полуслове и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. — Ты выглядишь изумительно. Ты совсем не похожа на себя… Извини, — запнувшись, продолжает он, — я не хотел…

— Ничего страшного, — с улыбкой отвечаю я. — Я понимаю, что ты хотел сказать. Спасибо. Ты тоже отлично выглядишь. Я видела тебя по телевизору. Ты — настоящая звезда.

— Брось, — отмахивается Бен. — Всего лишь телеведущий.

— Не скромничай, — поддразниваю его я. — Джеральдина прислала мне статью, разворот на две страницы! Ты — знаменитость, Бен. Можешь мне поверить.

— Зачем она это сделала? Я сейчас умру от стыда, — говорит Бен. — Теперь ты все обо мне знаешь.

— Все о твоем темном прошлом, — смеюсь я.

— Вот так, — вздыхает Бен. — А ведь ты меня предупреждала.

— И, как всегда, оказалась права.

— Да, — смеется он. — Как всегда! Господи, Джемайма, я так по тебе скучал.

И я понимаю, что он говорит искренне, от всего сердца. Я тоже скучала, и не только потому, что люблю его. Мне не хватало нашей дружбы, добродушного подшучивания, и, хотя я не видела его уже несколько месяцев, мне кажется, будто это было вчера… Как будто мы сидим в столовой «Килберн Геральд» и непринужденно болтаем, совсем как прежде.

А что же Бен? Бен сидит в ресторане с этой удивительной женщиной и с каждой минутой все больше узнает в ней прежнюю Джемайму Джонс. Эта прекрасная длинноногая блондинка в сногсшибательном платье, с идеальной прической и есть его старая подруга. И Бен понимает, что больше никогда не сможет расстаться с ней.

Бен рассказывает о своей работе, и я слегка подтруниваю над ним. Мы все время смеемся, даже когда он неохотно признается, что переспал с Дианой Макферсон. Я ощущаю резкий укол ревности, когда он рассказывает мне о пьяной ошибке, но что поделать? Мне даже приятно, что он так доверяет мне. К тому же Диана ему не нужна, и он по секрету сообщает мне, что ему предложили работу в другой телекомпании, а это решает все проблемы. Но самое забавное то, что мне становится немного жаль Диану Макферсон. Подумать только: я сочувствую Диане Макферсон, монстру телебизнеса! Но я-то знаю, что это такое, когда хочешь кого-то и не получаешь взаимности.

Я рассказываю о Брэде, о том, как я радовалась, что наконец-то у меня появился бойфренд, достойный зависти любой женщины, и о том, что он совсем, не тот, кто мне нужен, и даже о порнографических снимках. Я говорю очень медленно и серьезно, рассчитывая на его сочувствие, но когда наконец поднимаю глаза, то вижу, что Бен едва удерживается от смеха.

— Что смешного? — рассерженно спрашиваю я.

— Ничего, — отвечает Бен. — Ничего смешного. — И тут он прыскает со смеху, не в силах больше сдерживаться, его смех так заразителен, да и вся эта история настолько нереальна, что я тоже начинаю смеяться, и через несколько минут у нас начинается настоящая истерика: мы качаемся на стульях, хватаемся за животы, а из глаз текут слезы.

— О господи, — я пытаюсь нащупать салфетку и вытереть глаза. — Вот уж не думала, что окажется так смешно.

— Джемайма, это просто класс! Самая отпадная история, которую я когда-либо слышал, — и мы покатываемся со смеху.

Еда так и остается нетронутой, лишь изредка я что-то ковыряю в тарелке в подношу вилку ко рту. Но нам о многом надо поговорить, мы так долго не говорили по душам! Мы даже не даем друг другу закончить фразы, постоянно прерываем друг друга, когда официант наконец приносит счет, мы поднимаемся и с улыбкой смотрим друг на друга.

— Мне было весело, — говорит Бен, когда выходим из ресторана.

— Мне тоже. Я очень рада снова тебя видеть.

Я поворачиваюсь и ловлю его взгляд. И тут вдруг вся дружеская непринужденность куда-то улетучивается, и мы стоим на тротуаре у выхода из ресторана и неловко топчемся на месте, не представляя, что делать дальше. Я вдруг — начинаю страшно нервничать, не понимаю почему.

Бен протягивает руку, и вдруг — клянусь, я этого не планировала — я оказываюсь в его объятиях, но это уже не дружеские объятия, как прежде, я слышу, как тяжело он дышит. Он прикасается ко мне и гладит мои волосы. Я откидываю голову и смотрю ему прямо в глаза. Дальше все происходит будто в замедленной съемке: он наклоняется и целует меня, и я чувствую, как каждая клеточка моего тела трепещет в ответ на его поцелуй.

Глава 31

Как определить, что ты встретила настоящую любовь? Как понять, что это тот самый человек, с которым ты хочешь провести остаток жизни? Как отличить истинное чувство и страсть, сексуальное желание, перерастающее в ночь незабываемой любви? Как узнать, не было ли это всего лишь свидание на одну ночь? Как понять, сбудутся ли твои мечты?

Открыв глаза и увидев рядом с собой крепко спящего Бена Уильямса, я понимаю, что, даже если я больше никогда его не увижу, эта ночь останется самой счастливой в моей жизни.

Я уверена в этом, потому что не могла и представить, что секс может быть таким страстным и нежным одновременно, потому что никто никогда не брал мое лицо в ладони и не шептал мне, что я самая замечательная на свете, при этом медленно двигаясь внутри меня.

Я уверена в этом, потому что ни с кем мне еще не было так хорошо, как с Беном, и никогда в жизни не испытывала таких чувств, как прошлой ночью.

Мне никогда не забыть это ощущение, как будто ты вот-вот взорвешься от переполняющего тебя счастья.

И вот я лежу в постели, нежусь в лучах утреннего солнца и чуть не лопаюсь от радости. Я не двигаюсь с места, боюсь разбудить Бена, боюсь, что все исчезнет, как по мановению волшебной палочки. Наблюдаю за ним: вот он спит, потом медленно открывает глаза, потягивается, поворачивает голову и смотрит на меня.

И что же мне делать? Улыбнуться или сказать что-нибудь? Но я не могу, я же не знаю, что чувствует Бен. Тут он моргает, сонно улыбается, протягивает руку и обнимает меня. Я облегченно вздыхаю, я рада, что прижимаюсь к его груди, как та кошка, которую угостили сметаной.

Он целует мои волосы, мои плечи.

— Спасибо, — хриплым голосом произносит он.

Я только улыбаюсь в ответ, рисуя маленькие круги указательным пальцем у него на груди.

Так мы и лежим, целуясь, обнимаясь, наслаждаясь друг другом, а потом Бен смотрит на часы.

— Черт! — он выпрыгивает из постели. — Я опаздываю на самолет!

Раздается стук в дверь. Я сажусь на кровати.

— Бен? Это Саймон. Выходим через десять минут. Ты готов?

— Почти, — кричит Бен, споткнувшись о собственный ботинок. — Черт! — бормочет он, бегая туда-сюда по спальне.

— Помочь тебе упаковать чемоданы? — предлагаю я и вылезаю из постели, даже и не вспомнив, что я совершенно голая.

Бен останавливается как вкопанный, смотрит на меня и роняет всю одежду. Потом обнимает меня и говорит:

— Все еще не могу поверить, что это ты… То, что случилось прошлой ночью, просто невероятно.

Мы снова начинаем целоваться, потом Бен отстраняется.

— Не могу. Нет времени. Дерьмо!

Да, на поцелуи и ласки нет времени… Через десять минут Бен упаковал чемоданы и оделся. Я следую за ним, страшась того момента, когда нам придется прощаться. Что будет дальше?

— Привет, — к нам подходит мужчина, которого я вижу первый раз в жизни. Он не сводит с меня насмешливого взгляда. — Кто это?

— Это моя подруга, Джемайма, — отвечает Бен. — Саймон.

Я пожимаю Саймону руку, от меня не ускользает красноречивый взгляд, которым он одаривает Бена, но Бен, как настоящий джентльмен, делает вид, будто ничего не замечает.

— Я сейчас подойду, — говорит Бен, и Саймону ничего не остается, как направиться к машине. Видно, ему не терпится рассказать обо мне всем парням из съемочной группы.

— Когда ты приедешь? — спрашивает Бен, убирая мои волосы за уши.

— Через два месяца, — отвечаю я, уже планируя в уме тысячу отчаянных способов уехать пораньше, прямо сейчас, чтобы быть рядом с Беном.

— И что я буду делать целых два месяца? — спрашивает он.

Сердце подпрыгивает в груди.

— Я тоже хочу домой… но не могу.

— Почему?

Может, я ненормальная, но мне не хочется жаловаться ему, что у меня нет денег, что лимит по кредитной карточке превышен и вообще, у меня не осталось ни пенни. Уж слишком жалко это звучит, слишком похоже на прежнюю Джемайму. Поэтому я собираюсь с мыслями и придумываю отличное оправдание:

— Я веду колонку для «Килберн Геральд». Ты же знаешь нашего редактора, мне необходимо остаться здесь, иначе потеряю работу.

— Я буду скучать, — наконец шепотом произносит он, притягивает меня к себе и целует в лоб.

— Пиши, — в отчаянии прошу я. — Или позвони мне.

— Обязательно, — кивает он. — Давай я запишу твой адрес и телефон.

Неохотно высвобождаюсь из его сладких объятий и царапаю телефон и адрес Лорен на клочке бумаги. Протягиваю листок Бену, тут появляется Саймон и нетерпеливо произносит:

— Бен, нам пора.

Мы снова обнимаемся и целуемся, и Бен уходит. Но только он доходит до двери, как разворачивается и бежит обратно, заключает меня в объятия и целует в губы!

— Я тебе позвоню, — говорит он. — Как только прилечу домой, сразу позвоню.

— Когда?

— Не знаю. Не волнуйся, я обязательно позвоню. И он уходит, машет мне рукой из машины; а я лечу домой на облаке блаженства.

— Ну что? — Лорен открывает дверь прежде, чем я вставляю ключ в замок. Мне не нужно ничего ей говорить, все написано на моем лице: по глупой влюбленной улыбке она мгновенно определяет, что прошлая ночь была лучшей в моей жизни.

— Ты сделала это! — Лорен радостно подпрыгивает, потом обнимает меня, а я начинаю хихикать. — Хочу знать все подробности.

— Я так устала, — постанываю я, обрушиваясь на диван, но влюбленная улыбка не сходит с моего лица.

— Нечего хныкать, давай рассказывай.

— Я люблю его, — говорю я, а потом на всякий случай повторяю еще раз, просто чтобы убедиться, что это правда: — Я люблю его.

— Давай с самого начала, — командует Лорен, и я начинаю.

Рассказываю о том, как мы встретились и как он сначала не понял, что это я, как мне показалось, будто мы никогда и не расставались. Как мы весь вечер рассказывали друг другу истории, о том, как мы вышли из ресторана и сразу оказались в объятиях друг друга, о том, как мы занимались любовью, о том, что я испытывала рядом с ним.

Я передаю все слово в слово, не упускаю ни мельчайшей детали и не перестаю глупо улыбаться. Мне кажется, будто сейчас умру от счастья.

— Значит, с Брэдом покончено? — спрашивает Лорен, дослушав мой рассказ.

— Кто такой Брэд? — смеюсь я. — Нет, серьезно, Лорен. С Брэдом все было совсем по-другому. Конечно, секс с ним был потрясающий, но прошлой ночью я поняла, что это был всего лишь секс. Между нами не было нежности, не было любви. Только секс, и ничего больше, и тогда мне казалось, что этого достаточно. Но с Беном все по-другому… Может, потому, что я его хорошо знаю, потому, что мы были друзьями? Нет, дело не только в этом. Я знаю — без всякого сомнения, — что все еще влюблена в него. По уши, — я замолкаю и глубоко вздыхаю.

— Думаешь, он тоже тебя любит?

— Не знаю, — неуверенно вздыхаю я. — Он, конечно, был очень нежен и ласков со мной, но это же не значит, что он любит меня… Какой смысл гадать? Он все равно позвонит, как только вернется домой.

— Когда?

— Не знаю, но уверена, он позвонит. О боже, Лорен. Я так хочу быть с ним. Хочу поехать домой, — два месяца кажутся вечностью… Не представляю, как я выдержу еще несколько недель, постоянно думая о вчерашней ночи!

— Он обязательно позвонит, — успокаивает меня Лорен. — И тебе осталось всего семь недель, всего ничего. Вот увидишь, как быстро они пролетят, — она смотрит на часы. — Как насчет праздничного завтрака?

— Отлично, — отвечаю я. — Я умираю с голоду.

Мы отправляемся в «Бродвейские деликатесы» и заказываем невероятно вкусные французские тосты с беконом и клубнику. Я еще раз пересказываю все события прошлой ночи в мельчайших деталях, мне кажется, что я свечусь от любви, и все смотрят на меня и умирают от зависти, потому что я — влюбленная женщина, и все мечтают оказаться на моем месте!

Мы покупаем замороженный йогурт от «Бена и Джерри» и берем напрокат несколько старых фильмов, весь день и весь вечер смотрим наши любимые мелодрамы. Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на фильме, но ничего не получается: каждый раз, когда я слышу какой-нибудь звук, подскакиваю на месте — вдруг это телефон? К десяти часам я уже беспокойно посматриваю на часы, я тревожусь. В Англии уже шесть утра, и, даже если учесть разницу во времени, он уже давно должен быть дома. Даже если задержали выдачу багажа, даже если он несколько часов торчал на таможне, он все равно давно должен быть дома, и он так и не позвонил.

К полуночи последние крупицы счастья испаряются бесследно, и мне кажется, что я сейчас заплачу.

— Все, что угодно, могло произойти, — успокаивает меня Лорен, доедая пачку печенья с шоколадной крошкой. — Может, рейс задержали или его срочно вызвали на работу… Не волнуйся, он позвонит.

Но я не могу не волноваться, хотя еще сегодня утром уверяла себя, что мне все равно, даже если его больше никогда не увижу, что мне хватит и одной этой ночи, понимаю, что это неправда. Боль ножом вонзается мне в самое сердце, и я знаю, что мне нужно научиться жить с этой болью, потому что он не позвонил и не позвонит. И так будет всю жизнь.

Через неделю боль не проходит, и я все еще пытаюсь привыкнуть к этому ощущению. Разумеется, храбрюсь, продолжаю жить, как раньше. Я больше не хожу в тренажерный зал, но мы с Лорен постоянно выбираемся куда-нибудь. Я делаю вид, что мне весело, но каждое утро я просыпаюсь с мыслью: что-то не так, что же это? И потом вспоминаю, и это как черная туча, затягивающая все небо. И боль преследует меня до следующего утра.

Даже ночью, когда я крепко сплю, боль не оставляет меня. Мне снится Бен. Постоянно. Эти сны — смесь воспоминаний и сюрреалистических фантазий. Может, я преувеличиваю и слишком драматизирую ситуацию, но мне кажется, что я понимаю, что значит потерять близкого человека… Утратить кого-то, кого любишь всем сердцем. Я знаю, что уже никогда его больше не увижу.

Когда произошла вся эта история с Брэдом и Дженни, мне было плохо. Но это не сравнимо с тем, что я испытываю сейчас. Брэд и Дженни — всего лишь капля горя в океане отчаяния, которое охватывает меня сейчас. Иногда мне даже не хочется вставать с постели, хочется просто лежать и погружаться в никуда, в пустоту. Хочется, чтобы все закончилось.

Бен Уильямс проклинает себя за то, что оказался таким растяпой. Он потерял листок бумаги, на котором Джемайма написала адрес и телефон. Теперь он никак не может с ней связаться. Он оставил на автоответчике Брэда тысячу сообщений, но так и не получил ответа, потому что Брэд проигнорировал их. Он звонил Джеральдине, но у нее тоже был только номер Брэда; звонил Софи и Лизе, которые не сказали ему ничего вразумительного. Он даже попытался связаться с редактором "Килберн Геральд», но тот только сетовал, что Джемайма так и не прислала ему свой еженедельный отчет о пребывании в Лос-Анджелесе, и даже не сообщила, что переехала.

Бен перерыл все свои чемоданы. Вывернул наизнанку одежду, перевернул вверх дном все сумки, чуть ли не под лупой изучая каждый сантиметр, но проклятой бумажки так и не обнаружил.

И, хотя уже прошла неделя, Джемайма ни на минуту не выходит у него из головы. Ни на минуту. Один раз он даже потерял мысль во время прямого эфира, вспомнив, как доверчиво она смотрела ему в глаза, когда они занимались любовью… В другой раз, во время совещания с выпускающими продюсерами, он вдруг вспомнил, как ласкал ее нежную кожу…

Иногда, поздно вечером — каждый вечер — ему очень хочется хотя бы услышать ее голос, и он надеется, что она позвонит. Джемайма должна понять, что что-то случилось. Но телефон не звонит, а когда звонит, то оказывается, что это кто-то другой. В конце концов Бен — кто бы подумал, что даже Бена Уиль-ямса иногда охватывает неуверенность в себе? — додумывается до того, что, может быть, для Джемаймы он был всего лишь развлечением на одну ночь, может, ей вообще на него наплевать. Может, у нее другой.

Проходит неделя. От Джемаймы ничего не слышно, и Бену никак не удается с ней связаться. Он решает рассказать все Ричарду, конечно, старый друг вряд ли даст ему дельный совет. Ричард вообще не тот человек, к кому следует обращаться за советом.

— Могла бы и сама позвонить, — говорит Ричард. — Она же знает, где ты работаешь. Все, что ей нужно сделать, — поднять трубку. Думай о ней, как об отличном развлечении на одну ночь, и продолжай развлекаться дальше.

— Хм-м, — бормочет Бен, конечно, в словах Ричарда есть доля правды. Действительно, почему бы ей самой не позвонить? Наверное, ему нужно просто выкинуть ее из головы.

— О нет, — Ричард пристально смотрит на Бена.

— Что? — обеспокоенно спрашивает Бен.

— Ты не… Это невозможно!

— Что?

— Ты влюблен в нее, да?

— Ничего подобного, — Бен отрицательно качает головой.

— Влюблен. Узнаю симптомы.

— Вовсе нет, — настаивает Бен. — Нет, — он смотрит на часы. — Мне пора, — говорит он и встает. — У меня интервью с «Дэйли Мэйл».

— Что? Еще одно интервью? Бен вздыхает.

— Знаю, знаю. Я зарекся давать интервью, но все ради рекламы.

— Ничего им не рассказывай, — драматично произносит Ричард.

— Буду молчать как рыба, — отвечает Бен. Но, сам того не желая, Бен выкладывает все. Как только он увидел журналистку, женщину средних лет с внимательным, дружелюбным взглядом, ему сразу захотелось довериться ей, открыть сердце. И он рассказывает гораздо больше, чем следовало.

— Пожалуйста, не упоминайте о том, что я ее разыскиваю, — умоляющим тоном произносит он, прощаясь с журналисткой. — Это не для печати.

— Не волнуйтесь, — она ободряюще похлопывает по плечу. — Можете мне верить.

Бен даже не задумывается о том, что он сделал. Он может думать только о Джемайме Джонс и о том, как отыскать ее.

Я не собиралась звонить в Лондон, не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что случилось. Если бы я позвонила и сказала, что переехала, меня бы спросили почему, а у меня не хватило бы смелости рассказать знакомым о Брэде, Дженни и вот теперь о Бене.

Но неделя тянется очень долго, особенно если твое сердце разбито. И к тому же Лорен уже начинает действовать мне на нервы. Да, конечно, она замечательная, но мне иногда так хочется побыть в одиночестве, посидеть в тишине и вспомнить ту ночь, самую чудесную ночь в моей жизни, помечтать о будущем, о том, что бы произошло, если бы Бен все-таки позвонил мне… Но она не оставляет меня в покое. Знаю, она пытается приободрить меня, но ее шутки уже не кажутся мне смешными, вот и все.

Наконец, чувствую, что уже на пределе, мне необходимо поговорить с кем-то, кто знает Бена, кто посоветует мне, как быть. С кем-то, кто его знает и подскажет, почему он так и не позвонил.

— Джеральдина? Это я.

— Джемайма Джонс! Рада тебя слышать! Ты почему пропадала?

— Ты сидишь?

— Да. Что там у тебя происходит?

— Боже мой, Джеральдина. Это кошмар какой-то.

Не знаю, с чего начать.

— Сначала, — тихо произносит она.

И я все ей рассказываю. Про Брэда, про Дженни, про Лорен и про то, как я сорвалась и объелась до тошноты в торговом центре Санта-Мокики. Про все. И наконец, про Бена.

— Но он мне звонил! — прерывает меня Джеральдина, я даже не успеваю пожаловаться ей, как мне

плохо. — Я так и знала, что что-то случилось, ведь он ни разу мне не звонил с тех пор, как уволился! И тут на прошлой неделе объявился. Позвонил и спросил, знаю ли я твой номер телефона. Джемайма, ты идиотка! Он, наверное, потерял твой номер! Почему ты мне раньше не позвонила?

— Он звонил тебе? — медленно осколки моего разбитого сердца снова склеиваются воедино.

— Да! На прошлой неделе! У него был такой Несчастный голос — я так и поняла, что что-то превзошло. И не ошиблась!

— Что он сказал? Слово в слово, пожалуйста,

— Ничего особенного. Просто сказал, что вы встречались в Лос-Аяджелесе, и он хотел позвонить тебе, чтобы поблагодарить, но нигде не может найти твой телефон.

— Что же мне делать? Позвонить ему? О господи, , Джеральдина, я так хочу вернуться домой!

— Так что тебе мешает?

— Не могу, — со стоном произношу я. — Мне это обойдется в 954 доллара, не считая налога, а у меня нет денег.

— Бен знает?

— Как я могла ему сказать? Мне не хотелось, чтобы он жалел меня. Я сказала, что должна вести еженедельную колонку.

— Господи, Джемайма. Почему ты не сказала ему правду?

— Не знаю, — бормочу я. — Что бы это изменило?

— Не знаю, — отвечает Джеральдина, — Но я собираюсь провести небольшое расследование.

— Что ты хочешь сделать?

— Предоставь все мне, — решительно произносит она.

— Что? Посоветуй. Мне позвонить ему?

— Не надо, — отвечает она. — Ни в коем случае. Сиди тихо, я все улажу.

— Джеральдина, пожалуйста не говори ему, что у меня нет денег на билет! Хотя какая разница, он,наверное, уже не захочет меня видеть…

— Джемайма, если у вас на самом деле все было так замечательно, он хочет тебя видеть. Больше всего на свете, поверь мне. Я знаю мужчин.

Я облегченно вздыхаю: никто не разбирается в мужчинах лучше, чем Джеральдина.

— Джей-Джей? Забыла сказать, тебе утром письмо пришло. — Лорен кладет покупки на кухонный стол. ;

— Хм-м? Где оно?

— На кофейном столике.

Лорен поднимает журнал. На столике лежит большой коричневый конверт с лондонской почтовой маркой. Мое сердце подскакивает… но конверт не от Бена. От Джеральдины. Я узнаю ее почерк. Разрываю конверт и достаю вырезку из газеты и письмо.

«Джемайма Джонс! Как обычно, добрая тетушка Джеральдина пришла на помощь. Ты не хотела, чтобы я рассказывала Бену, что у тебя нет денег на билет. Но извини, пришлось это сделать. Разве я могла не воспользоваться таким прекрасным предлогом позвонить ему и назвать тупым ублюдком! Я уже давно хотела это сделать!!! (Не обижайся…)

В любом случае, ты заговоришь по-другому, когда этот конверт (он не от меня, а от Бена). И , тебе понравится то, что ты там увидишь (мне понравилось…). Везет же тебе! У нас с Ником все супер, расскажу, когда увидимся. Скоро. Очень скоро. Ха! Люблю, целую, Джеральдина. хххххххххх» .

Я улыбаюсь — Джеральдина пишет точно так, как говорит. Я перечитываю письмо и думаю, а почему Бен сам не написал? Хотя, может, второй конверт от него.. Тогда зачем было писать Джеральдине? Но все равно я так рада! Наконец-то у меня появился хоть лучик надежды! Я бери второй конверт, открываю его и … в шоке опускаюсь на диван.

— Что там? — Лорен садится рядом, и я читаю вслух, не в силах поверить, что это происходит на самом деле.

— Бен Уильяме всегда ревностно скрывал личную Жизнь от посторонних. Ему не везло в любви, как он сам признает, и он не хочет распространяться о неудачах. Но совсем недавно — к глубокому разочарованию миллиона поклонниц — неотразимый ведущий «Вечернего Лондона» встретил девушку своей мечты» «Это моя старая знакомая, — признается Уильяме. — Мы долго не виделись, но недавно случайно встретившись и поняли, что между нами существует что-то большее, чем просто дружба. Я понял, что влюбился, лишь когда мы расстались, и теперь не могу дождаться, когда же она наконец вернется домой». Кто же эта таинственная женщина? «Не подумайте, что это какая-нибудь знаменитость, — смеется Бен. — Ее зовут Джемайма Джонс».

Меня начинает трясти, я не знаю, смеяться мне или? плакать. Лорен, похоже, поражена не меньше меня мы обе не можем произнести ни слова. Потом Лорен хмурит брови и берет конверт. И вместо того чтобы выбросить его в мусорный ящик, улыбается и протягивает его мне. Я смотрю на нее, а потом ощупываю конверт. Внутри есть что-то еще, что-то, подозрительно похожее на авиабилет! С какой стати Джеральдина посылает мне авиабилет? И тут я замечаю записку… и узнаю этот почерк…

В записке говорится: «Приезжай домой. Я скучаю по тебе. Бен».

И тут я наконец-то понимаю, почему Бен и Джеральдина написали совместное письмо. Конечно же, идея Джеральдины, как на нее похоже! Но самое главное, что Бен скучает по мне и хочет, чтобы я вернулась домой.

Я внимательно разглядываю билет и чуть ли не задыхаюсь: билет в один конец из аэропорта Лос-Анджелеса в Хитроу на послезавтра! Послезавтра! Я еду домой!

— Вот видишь? — Лорен крепко обнимает меня. — Наконец-то он объявился.

— Да, — шепотом отвечаю я и начинаю тихо плакать. — Наконец-то.

Глава 32

И вот я снова в Лондоне, с чемоданами в руках и со знаменитой сумочкой «Луи Виттон» через плечо. Слава богу, меня пропустили через таможню. Мне, конечно, нечего скрывать, только вот почему-то всегда чувствую себя виноватой, когда прохожу через таможню. Кладу чемоданы на тележку и направляюсь к выходу, где стоят толпы встречающих. Боже, как я скучала по дому.

— Извините, — какая-то девушка пробирается сквозь толпу и бежит к друзьям, которые ждут ее у ограждения. Мне хочется расцеловать ее, так я рада наконец-то услышать британский акцент!

Бен не будет меня встречать, я позвонила ему перед отъездом, чуть ли не в истерике, невнятно поблагодарила за щедрость. Он долго извинялся, сказал, что постоянно думает обо мне и очень хочет быть рядом со мной. Со мной!

Скорей домой, к моему Бену. Не могу поверить, что мы увидимся всего через несколько часов! И пусть я буду мучиться от разницы во времени, знаю, что при встрече с Беном мой организм выделит так много адреналина, что я смогу не спать трое суток!

Удивительно, но мне удалось поспать в самолете. Хотя с тех пор, как в руках у меня оказался авиабилет, я ни на минуту не переставала думать о Бене, о том, как наконец его увижу. Наверное, я была измучена переживаниями, но, несмотря ни на что, ревностно следовала советам Джеральдины и каждый час брызгала лицо минеральной водой, наносила увлажняющий крем, пока наконец не уснула. Меня разбудила стюардесса, которая принесла завтрак.

Я поняла, что вряд ли буду скучать по Лос-Анджелесу, хотя, конечно, мне будет не хватать Лорен. Она отвезла меня в аэропорт, и мы долго обнимались. Она плакала и все твердила, что же она будет без меня делать. Мне тоже казалось, что я вот-вот разрыдаюсь, но волнение от предстоящего возвращения домой заслонило остальные чувства, даже грусть при расставании с ней. Поэтому я просто крепко обняла ее, пообещала звонить и пожелала удачи.

Я думаю, у нее все будет хорошо, Лорен сильная. Она все еще планирует вернуться в Англию, но мне почему-то кажется, что она останется в Лос-Анджелесе. Похоже, у них с Биллом все серьезно. Но Лорен клянется» что приедет домой, хотя бы в отпуск. Я так хочу, чтобы она познакомилась с Беном и Джераль-диной и увидела, как я счастлива дома!

Самое забавное, что я поняла: мы с Лорен очень похожи, Я тоже сильная, я тоже борец. Не каждый выдержит то, что мне пришлось пережить за последние месяцы, на первый взгляд я кажусь слабой и уязвимой, но внутри у меня существует удивительный источник силы. И теперь я могу быть спокойна.

Хотя стоя здесь в ожидании такси, я уже не ощущаю себя уверенно. Прошло всего шесть недель, но я уже не знаю, где мое место. Мой дом в Лондоне, но пути назад уже не будет. Я не смогу вернуться к той Жизни, которую вела раньше. Я думала вернуться в прежнюю квартиру, жить с Софи и Лизой, но, честно говоря, боялась, что это вернет все на свои места. И к счастью, теперь я возвращаюсь не туда.

Вчера вечером я им позвонила, чтобы попросить остановиться, пока не подыщу другую квартиру. И была удивлена и даже немного разочарована, когда Софи сообщила, что моя комната уже занята. Теперь там живет подруга Лизы. Мои вещи они оставили под лестницей, они-то думали, что я еще не скоро приеду… Не могут же они выгнать эту девушку.

Может, это и к лучшему. Но меня почему-то вдруг охватила паника. Я тут же позвонила Джеральдине, и та, как всегда, пришла на помощь. Она только что переехала в новую квартиру — разумеется, «совершенно потрясающую», — и у нее как раз есть свободная комната.

— А как же Ник? — спросила я.

— Что Ник? — засмеялась Джеральдина. — Ты не возражаешь, если он иногда будет оставаться на ночь? К тому же у тебя есть Бен. Только подумай, Джемайма, будет так весело! Где я еще найду такую замечательную соседку, как ты? Я как раз собиралась в «Хабитат». Куплю какие-нибудь симпатичные шторы, и комната готова. Полностью в твоем распоряжении. Что я могла возразить?

Я сжимаю в кулаке листок бумаги с новым адресом Джеральдины. Такси медленно выстраиваются в ряд и так же медленно отъезжают. Какое знакомое зрелище! Я снова напоминаю себе, что я дома, в Лондоне, все еще не в силах поверить в это.

Наконец подходит моя очередь, и я сажусь в такси.

Прислоняюсь лбом к стеклу и наблюдаю, как мы выезжаем из аэропорта, как мимо проносятся огни шоссе. И по мере того, как мы приближаемся к дому, меня охватывает волнение.

Моя жизнь — чистый лист, я начинаю новую главу, и я могу написать все, что угодно. И первое, что я сделаю, уйду из «Килберн Геральд». Если Бен смог, значит, смогу и я. Я собираюсь осуществить идею и устроиться в редакцию глянцевого журнала. И это только начало. Когда-то, очень давно, я бы испугалась, но теперь мне не терпится начать все заново. И на этот раз рядом со мной будут люди, которых я люблю и которые любят меня.

Мы проезжаем Хаммерсмит, Шефердс Буш, Вествей. Поворачиваем и через Майда Вейл и Килберн направляемся к дому Джеральдины в Вест-Хэмпстеде.

Я смотрю в окно и вижу грязный, пыльный Лондон. Усталые, раздраженные лица прохожих. Солнца не видно, небо затянуто тучами, по лобовому стеклу медленно стекают капли дождя.

Ни одного загорелого лица. По Килберн Хай-роуд снуют прохожие в анораках с поднятыми воротниками. Пытаются успеть домой с покупками, не промокнув до нитки.

Мне здесь нравится. Я чувствую себя в безопасности. Мне спокойно, и я счастлива. И наплевать, что в Калифорнии все совсем по-другому. Наплевать, что здесь всегда дерьмовая погода. Наплевать, что никто никогда не пожелает мне приятного дня. Здесь, в Лондоне, чудесно. Здесь все живое и настоящее. Здесь мой дом.

ЭПИЛОГ

Джемайма Джонс уже не весит пятьдесят килограммов, не изнуряет себя занятиями на тренажерах и не следит за диетой. Она носит одежду двенадцатого размера и довольна своим внешним видом. Она по-прежнему стройна, женственна и сексуальна, но только теперь ест все, что пожелает, когда пожелает и так часто, как ей хочется, — разумеется, в разумных пределах.

Джемайма Джонс больше не одинока и больше не мечтает об идеальных романтических отношениях с мужчиной, который не отвечает ей взаимностью.

Джемайма Джонс никогда не верила в любовь и никогда не верила в себя. Она и не думала, что в один прекрасный день судьба улыбнется ей — именно ей, выбрав ее среди всех остальных.

Но сказки иногда становятся явью. И любой из вас — как и Джемайма Джонс, или миссис Бен Уильямс, как ее называют за пределами редакции глянцевого журнала, где она теперь работает, — может поверить в себя, увидеть свои недостатки, найти силы, честность, смелость и храбро взглянуть трудностям в лицо. И тогда, возможно, судьба улыбнется вам.